ПАМЯТНИКИ
АЛАНО-ОСЕТИНСКОЙ
ПИСЬМЕННОСТИ

Отсканировано
в январе 2014 года
специально для эл. библиотеки
паблика «Бєрзєфцєг»
(«Крестовый перевал»).
Скангонд єрцыд
2014 азы январы
сєрмагондєй паблик «Бєрзєфцєг»-ы
чиныгдонєн.
http://vk.com/barzafcag

МЕЖДУНАРОДНОЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ ДВИЖЕНИЕ
«ВЫСШИЙ СОВЕТ ОСЕТИН»
ПАМЯТНИКИ
АЛАНО-ОСЕТИНСКОЙ
ПИСЬМЕННОСТИ

81.521.323-0
П-15
Научный редактор: В.А. Кузнецов -доктор исторических
наук, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР,
заслуженный деятель науки СОАССР.
Автор проекта: Б.Б. Басаев - доктор экономических наук,
профессор, заслуженный деятель науки РСФСР, заслуженный
деятель науки КБР.
Составители: В.А. Кузнецов, Б.Б. Басаев, В.Х. Темираев,
Л.А. Чибиров.
Памятники алано-осетинской письменности [Текст]: научное
П-15 издание / Международное общественное движение «Высший
совет осетин»; [науч. ред. В.А. Кузнецов; автор проекта Б.Б.
Басаев]. - Владикавказ: Ир, 2013. - 191 с.
18ВЫ 978-5-7534-1425-0
В книге «Памятники алано-осетинской письменности» впервые собраны
научные исследования ведущих ученых мира разных поколений по данной проблеме.
Книга рассчитана на научных работников, аспирантов и широкий круг читателей.
81.521323-0
пемалапаа ш © ГУП РСО-Алания «Издательство «Ир», оригинал-макет, 2013
П 0503020900 —51
М131@3) - 13— 57~13 © Кузнецов В. А., Басаев Б. Б., Темираев В. X.,
Чибиров Л. А., составление, 2013
18ВИ 978-5-7534-1425-0 © Гоконаева М.А., оформление, 2013

*<^
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие (Кузнецов В. А.) 4
Часть I. Зеленчукская надпись
Згуста Ладислав. Староосетинская надпись из долины реки
Зеленчук {перевод Басаевой М. Дз.) 12
Миллер В. Ф. Древнеосетинский памятник из Кубанской
области 69
Пчелина Е. Г. Доклад на ученом совете Северо-Осетинского
научно-исследовательского института при Совете министров
СОАССР. 1946 год 79
Абаев В. И. Древнеосетинская Зеленчукская надпись 83
КамболовТ. Т. Зеленчукская надпись 93
Кузнецов В. А., Черчесова М. Д. Рецензия на монографию Л.
Згусты «Староосетинская надпись из долины реки Зеленчук» 105
Агусти Алемань. Язык алан: общая проблематика 116
Кузнецов В. А. Новые данные о Зеленчукской надписи X века.... 122
Кузнецов В. А. Древности Верхнего Архыза 131
Часть II. Другие лапидарные памятники
Николаишвили В. В., Чихладзе В. В. Жинвальский могильник (по
материалам 1974 г.) 154
Балахванцев А. С, Николаишвили В. В. «Алан Бакур» из древней
Иберии 156
Карсанов А. Н. Аланское слово на сосуде из Саркела 165
Турчанинов Г.Ф. Трусовская осетинская сирийско-несторианская
надпись первой половины XIV столетия (Опыт чтения и
характеристики находки) 168
3

*фг-
/# ревние эпиграфические памятники - надписи на
1&мне, керамике, тканях - представляют ценнейший вид
археологических источников, иногда способных изменить
наши представления не только об отдельных событиях и фактах
далекого прошлого, но и о целых цивилизациях. Так, знаменитый
Тмутараканский камень 1068 г. с надписью Тмутараканского
князя Глеба (Медынцева, 1979, с. 14-15) стал бесспорным
документом русского княжения на Северо-Западном Кавказе,
а русская надпись XI в. на каменном кресте из с. Преградного
на р. Большой Егорлык (Кузнецов, Медынцева, 1975, с. 11-17)
позволила А. В. Гадло говорить о движении из Руси в Аланию
от Дона через северокавказские степи (Гадло, 2004, с. 277, прим.
31). Не исключено, что Преградненский крест имеет отношение
к совместному походу русских и алан на ал-Баб (Дербент) в 1033
г. (Кузнецов, Медынцева, 1975, с. 16-17). Известный кавказский
этнограф и эпиграфист Л. И. Лавров справедливо заметил:
«Надписи на камнях, несмотря на присущий им лаконизм,
близки по своей научной значимости к старинным рукописям»
(Лавров, 1966, с. 15). Не могу здесь не упомянуть тщательно
исследованные Жаном Луи Паже (Раде, 2001, с. 1-150)
уникальные диски с иероглифическими надписями из Феста на
о. Крит и Ацтекский диск из Мексики, продемонстрировавшие
высокий уровень соответствующих древних цивилизаций.
В 1888 г. член Московского археологического общества
художник Д. М. Струков в верховьях р. Большой Зеленчук в
живописной горной долине, именуемой местным населением
Архыз или «Старое жилище», обнаружил большую каменную
плиту с надписью, выполненной греческими буквами. Д. М.
Струков сделал рисунок плиты и надписи. В 1892 г. плита
была обследована Г. И. Куликовским, сделавшим эстампаж
надписи. Это существенно повысило качество фиксации -
рисунок Струкова контролировался оттиском Куликовского.

Поэтому данный материал можно считать заслуживающим доверия.
В совокупности с довольно большим текстом так называемая
«Зеленчукская надпись» стала уникальным эпиграфическим
памятником.
Материал Д. М. Струкова и Г. И. Куликовского вскоре оказался в руках
академика В. Ф. Миллера, ведущего ираниста, владевшего осетинским
языком. Он опубликовал рисунок Д. М. Струкова, вариант чтения и
пришел к следующему выводу: «Пред нами древняя осетинская надпись,
представляющая попытку выразить греческими буквами осетинские
слова». По мнению В. Ф. Миллера, надпись принадлежала предкам
современных осетин аланам, или асам (Миллер, 1893, с. 118). В. Ф.
Миллер указал, что плита с надписью была христианским надгробием, ибо
находилась на кладбище. Он же высказал мысль, не вызывающую у нас
никаких сомнений: «Самое близкое отношение к Зеленчукскому памятнику
имеют развалины древнего города и нескольких церквей в ущелье Б.
Зеленчука, в 20 верстах южнее станицы Зеленчукской (там же). По В. Ф.
Миллеру, этот город, судя по числу церквей, мог быть центром известной
по письменным источникам Аланской епархии. И это заключение В.
Ф. Миллера полностью подтвердилось в ходе наших археологических
исследований: Нижне-Архызское городище Х-ХП вв. признано центром
Аланской епархии Константинопольской патриархии (Кузнецов, 1993; с.
244-253; Кузнецов, 2002, с. 45-63; Белецкий, Виноградов, 2011).
В 1949 г. появилась полная значения статья В. И. Абаева о
Зеленчукской надписи (Абаев, 1949, с. 260-270). В ней надпись
подвергнута тщательному филологическому анализу, внесены
некоторые коррективы в чтение В. Ф. Миллера, но в целом вариант
Миллера и его датировка Х1-ХИ вв. были поддержаны В. И.
Абаевым. Принципиально важен вывод о том, что «надпись имеет
дигорский характер» (там же, с. 264) и это подтверждается наличием в
Зеленчукской надписи имени Николай - «именно св. Николай считался
патроном дигорцев» (там же, с. 268). Поскольку В. Ф. Миллер и В. И.
Абаев выявили в верховьях Кубани и на всем Северо-Западном Кавказе
топонимику дигорского происхождения (там же, с. 310-311, 249),
«дигороязычность» Зеленчукской надписи согласуется с материалами
топонимики, и это усиливает достоверность обсуждаемого памятника.
Однако за последние 50 лет на Северном Кавказе развернулась
оригинальная дискуссия по поводу языка и этнической принадлежности
авторов Зеленчукской надписи. С ревизией чтения ее В. Ф. Миллером
и В. И. Абаевым выступил А. Ж. Кафоев, предложивший адыго-
кабардинский вариант дешифровки текста. А. Ж. Кафоев пишет:
«Исходным пунктом ошибочности расшифровки текста Зеленчукской
надписи у перечисленных авторов (В. Ф. Миллер, В. И. Абаев, Б. А.
Алборов, Г. Ф. Турчанинов. - В. К.) явилось, по нашему мнению,
признание ими средневековых северокавказских алан прямыми предками
одного лишь осетинского народа» (Кафоев, 1963, с. 5). Таким образом,
прежде чем выполнить обязательный филологический анализ надписи
5

и опровергнуть чтение В. Ф. Миллера и В. И. Абаева, автор начинает с
общего, умозрительно-декларативного утверждения о том, что аланы
были предками не только осетин. А. Ж. Кафоев тут же предупреждает
читателя, что в его работе «он не найдет развернутого лингвистического
обоснования текста...» (там же, с. 6). Подобный метод ничуть не смущает
А.Ж. Кафоева, он делает свою Дешифровку Зеленчукской надписи «без
особых ухищрений» (там же, с. 21) с позиций кабардинского языка и
приходит к желаемому выводу: «в период существования термина
«алан» (средние века) в верховьях Кубани, по реке Б. Зеленчук, жили
адыги, но не осетины» (там же, с. 30).
Изыскания экономиста А.Ж. Кафоева носят выраженный
дилетантский характер и к науке отношения не имеют. Подробно об
этом сказано в опубликованной рецензии (Абаев, Кузнецов, 1965, с.
151-154), и мы на этом более не останавливаемся.
Вскоре после А.Ж. Кафоева в местной газете на балкарском
языке выступил М. Кудаев, прочитавший Зеленчукскую надпись по-
балкарски (Кудаев, 1965, с. 3). Кандидат физико-математических наук
М. Кудаев возражает А. Ж. Кафоеву, и, разумеется, не опровергает
принятую в науке версию Миллера-Абаева. С поддержкой чтения М.
Кудаева выступил археолог И. М. Мизиев (Мизиев, 1986, с. 113-116),
на книгу которого последовал газетный отклик некоего А. Алишева,
отметившего: «Нам кажется, ближе всех подошел к прочтению текста
М. Кудаев». А. Алишев сам «реставрировал и дешифровал непонятные
знаки» и изложил свой вариант на тюркском-балкарском языке. Вывод:
«дешифровка единственной аланской надписи иллюстрирует истинную
речь загадочного народа алан» (Алишев А., 1988, с. 8).
Точку в этом квазинаучном споре поставил Я. С. Вагапов,
сумевший прочитать Зеленчукскую надпись по-чеченски, т.е. с позиции
вайнахских языков (Вагапов, 1980, с. 100-177). Вывод: «Язык надписи
нахский... возможно, что нахский язык Зеленчукской надписи - это один
из диалектов, носители которого позднее подверглись ассимиляции
другими народами» (там же, с. 115). Это не удивительно, ибо отражает его
концепцию о решающей роли «нахоязычного этнического компонента»
в сарматской и аланской среде (подробнее см.: Шнирельман, 2006, с.
323-325).
Нам уже приходилось говорить о парадоксальности ситуации, когда
текст читается на четырех языках, принадлежащих к разным языковым
группам: иранской, адыго-абхазской, тюркской, нахо-дагестанской.
Развернувшаяся вокруг Зеленчукской надписи дискуссия вскрыла
явную этноцентристскую тенденцию некоторых авторов, следующих
не научному, а узко национальному подходу, определяемому этнической
принадлежностью исследователя (Гаджиев, Кузнецов, Чеченов, 2006,
с. 192). Правда, справедливости ради следует отметить, что в «битве»
за Зеленчукскую надпись преобладали не специалисты-языковеды,
а любители-дилетанты, смело идущие на штурм закостенелой
академической науки. Известно, что существуют науки проницаемые
6

и непроницаемые для непрофессионала. Непроницаемые науки -
теория атома, элементарных частиц, кибернетика, генетика, химия и
т.д., проницаемые науки - общественные, или гуманитарные, и чуть
ли не первые из них история и археология, где все грамотные могут
все обсуждать, критиковать, совершать революционные «открытия».
Дилетант демонстрирует «легкость в мыслях необыкновенную»
(Левин, 1996, с. 174-185). Все эти черты вполне присущи ситуации с
Зеленчукской надписью.
Момент истины наступил в 1987 г., когда Австрийская Академия
наук издала монографию американского ученого, профессора
языкознания и классической филологии университета «1Шпо18 т ИгЬапа»
в США Ладислава Згусты, посвященную исследованию Зеленчукской
осетинской надписи B§и8*а ЬасИз1ау, 1987). Итог его работы отражен
уже в самом названии монографии - надпись осетинская. Ясно, что
этот ученый, высокий профессионал, чужд кавказских пристрастий,
как исследователь независим и предельно объективен. Его выводы
поэтому для нас особенно интересны и важны. Л. Згуста отводит, как
несостоятельные, кабардинскую, балкарскую и чеченскую версии, с
несколькими поправками подтверждает чтение В. Ф. Миллера и дает
детально аргументированное чтение Зеленчукской надписи с позиций
алано-осетинского языка. «Долина Архыза в эпоху создания надписи
(Х1-ХП вв. - 5. К.) населяли осетины», - пишет Л. Згуста (там же, с.
60). Еще один важный вывод Л. Згусты, который необходимо указать,
- осетинский язык Зеленчукской надписи близок дигорскому диалекту
(там же, с. 61). Таким образом, подтверждаются соответствующие
выводы В. И. Абаева, основанные на анализе верхнекубанской
топонимики.
В своей рецензии на исследование Л. Згусты мы говорили о том, что
оно кладет конец многолетним спорам вокруг Зеленчукской надписи.
«Новые спекуляции возможны, но они, как нам кажется, отныне теряют
всякий смысл» (Кузнецов, Черчесова, 1990, с. 303). «Но поскольку
новые попытки ревизии надписи полностью не исключены, подчеркнем
неизбежную необходимость предварительного опровержения
исследования и выводов Л. Згусты, без чего такие попытки не могут
претендовать на научность» (Гаджиев, Кузнецов, Чеченов, 2006, с.
194). Следует отметить, что бесплодность новых атак на Зеленчукскую
надпись стала осознаваться трезвомыслящими учеными Северного
Кавказа, о чем свидетельствует статья X. М. Мамаева и Ш. А. Гапурова,
которые, ссылаясь на Л. Згусту, пишут: «Первое прочтение надписи
на Зеленчукской плите (т.е. вариант Миллера-Абаева. - В. К.) и сейчас
представляется предпочтительным» (Мамаев, Гапуров, 2010, с. 162). Но
в том же сборнике опубликована статья Д. Д. Чотчаева, где утверждается,
что «иранисты... стремятся монополизировать за осетинами прямую
связь с аланами», повторяется уже известная нам аргументация в
пользу тюркоязычия Зеленчукской надписи и вновь делается вывод о
неоспоримом «явно выраженном тюркском происхождении» надписи
7

(Чотчаев, 2010, с. 296-297). Разумеется, труд Л. Згусты при этом даже
не упоминается. Его просто нет.
Как видим, «битва» за Зеленчукскую надпись, несмотря ни на
что, продолжается. В этой борьбе с непрофессионалами, борьбе,
имеющей определенный резонанс в непростых межнациональных
отношениях, исследование Л. Згусты имеет принципиальное значение.
Оно необходимо для осуществления главной социальной цели науки -
установления истины, какой бы она ни была. Поэтому труд Л. Згусты,
ранее почти недоступный не только читателям, но и специалистам,
предлагается вашему вниманию в переводе на русский язык. К тексту
Л. Згусты мы сочли полезным добавить несколько приложений,
позволяющих лучше и полнее узнать обстоятельства открытия
замечательного памятника истории и культуры, а также статьи о нем
В. Ф. Миллера, В. И. Абаева и Т. Т. Камболова.
Не случайно Зеленчукской надписи отведено первое место в
данном сборнике - это самый крупный памятник алано-осетинской
письменности эпохи раннего средневековья, получивший
международную известность. Из помещаемых ниже материалов
непредвзятому читателю станет ясно, что всякие попытки ревизии
Зеленчукской надписи обречены на провал, если они не будут
открываться опровержением исследования Л. Згусты. Пока это не
удалось никому. Зеленчукская надпись остается важнейшим источником,
свидетельствующим о дигороязычном аланском населении Западной
(верхнекубанской) Алании.
Наряду с Зеленчукской надписью во второй раздел сборника
включены еще два лапидарных эпиграфических памятника. Первый
из них - надпись на сердоликовой вставке в перстень, происходящий
из погребения № 18 жинвальского могильника на р. Арагви в Грузии.
В первой публикации говорилось, что на вставке вырезано имя
Бакур, но не говорилось, что это имя сопровождается пояснением
«Алана», т.е. Бакур был аланом (Николаишвили, Чихладзе, 1981, с.
168-169). Надпись в дальнейшем была опубликована полностью Д.
Браундом, а также Т. С. Каухчишвили, вместо четко читаемого слова
АЛАН увидевшей «овца». Чтение Т. С. Каухчишвили отведено С. М.
Переваловым, опубликовавшим свое мнение трижды: «Бакур - Алан»
(см. напр.: Перевалов, 2011, с. 5, 1.9). Публикации С. М. Перевалова
вызвали полемику между ним и А. А. Туаллаговым, предложившим
чтение «Бакур аланский» (Туаллагов, 2011, с. 164). Наконец,
первооткрыватели надписи, используя филологическую аргументацию
предшествующих авторов, дважды выступили со своей статьей, где
признали чтение ВАКОУР АЛАЫА, датировали надпись первой
четвертью III в. н.э. и пришли к весьма важному выводу: «Язык надписи
из Жинвали следует определить как аланский, а сам памятник признать
древнейшим из имеющихся у нас образцов письменности на аланском
языке». Существенно и то, что надпись выполнена греческим письмом
(Балахванцев, Николаишвили, 2010, с. 130-135).
8

А. С. Балахванцев и В. В. Николаишвили упрекают С. М.
Перевалова в ошибочных исторических реконструкциях (Перевалов
полагал, что аланы в Иберии в III в. присутствовали не единично).
Вопрос далеко не ясен. Но мы хотели бы заметить, что в первичной
публикации вышеназванные авторы указывают три типа погребений
Жинвальского могильника: грунтовые ямы, каменные ящики и
катакомбы (Николаишвили, Чихладзе, 1981, с. 168). К сожалению, нам
неясно - что имеется в виду, когда речь идет о катакомбах? Если это
катакомбы, известные нам на Северном Кавказе именно в это время (II-
IV вв. н. э.) как раннеаланские (см. напр. могильник в с. Брут), надпись
алана Бакура может легко вписаться в исторический контекст Иберии
III в. - аланские легионеры на наемной военной службе. Необходимо
дальнейшее исследование этих вопросов.
Небольшая заметка А. Н. Карсанова знакомит нас с еще одним
интересным артефактом. Это надпись на фрагменте глиняного сосуда
Х-Х1 вв. из городища Саркел, или Белая Вежа, на р. Дон (раскопки М. И.
Артамонова). Занимавшийся исследованием знаков и надписей Саркела
А. М. Щербак эту надпись объяснить не смог (Щербак, 1959, с. 74-75).
Представляется, что это удачно сделал А. Н. Карсанов, зорко увидевший
здесь алано-осетинское слово «санаогдон» - «сосуд для вина» или
«родниковой воды» (Карсанов, 1988, с. 74-75). Хронологически
саркелская надпись почти одновременна Зеленчукской. Очевидно, это
не случайность - необходимость в собственной письменности назрела.
Таковы древние памятники алано-осетинской письменности,
известные в настоящее время. Подчеркнем, что в предлагаемом
сборнике рассматриваются только памятники письменности, по не
языка, поэтому сборник ориентирован на историко-археологические
аспекты больше, нежели на лингвистические, и, тем не менее, он будет
полезен.
В заключение мы должны выразить глубокую благодарность
профессору Борису Бештауовичу Басаеву за его проект о памятниках
алано-осетинской письменности и его энергию в реализации проекта,
а также профессору Виктору Хамицевичу Темираеву и ведущему
этнографу Осетии профессору Людвигу Алексеевичу Чибирову за
помощь и советы в создании данного труда.
В. А. Кузнецов - доктор исторических
наук, профессор, заслуженный деятель науки
РСФСР, заслуженный деятель науки СОАССР

Литература
Ра§е Лап 1отз9 АИапйз Мез8а§е8 с!е I А11апНс1е. ^8 есШюпз 2ерЬеоп Ргезз.
РиеЬес. 2001.
2§шШ ЬасИз1ау. Тпе ОМ Оззейс Лпс11р1:10п Ггот 1Не Клуег 2е1епбик. \Меп, 1987.
Абаев В. К Осетинский язык и фольклор, I. М.-Л., 1949.
Абаев В. Я, Кузнецов В. А. Рецензия на книгу А. Ж. Кафоева //Вопросы истории,
12,1965.
Алишев А. Голос минувшего // Кабардино-Балкарская правда, № 196 от
9.10.1988.
Балахванцев А. С, Николаишвили В. В. «Алан Бакур» из древней Иберии //РА,
4,2010.
Белецкий Д. В., Виноградов А. Ю. Нижний Архыз и Сенты: древнейшие храмы
России // Проблемы христианского искусства Алании и Кавказа. М.: Индрик, 2011.
Вагапов Я. С. О языке Зеленчукской надписи // Вопросы вайнахской лексики.
Грозный, 1980.
Гаджиев М. С, Кузнецов В. А., Чеченов И. М. История в зеркале паранауки.
Критика современной этноцентристской историографии Северного Кавказа. М.,
2006.
ГадлоА. В. Предыстория Приазовской Руси. Очерки истории русского княжения
на Северном Кавказе. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета,
2004.
Карсанов А. К Аланское слово на сосуде из Саркела // Методика исследования
и интерпретация археологических материалов Северного Кавказа. Орджоникидзе,
1988.
КафоевА. Ж. Адыгские памятники. Нальчик, 1963.
Кудаев М. «Зеленчук джазыуну» малкъар тилни мурдорунда окъуб керюу //
Коммунизмге джол F574), 14.02.1965.
Кузнецов В. А., Медынцева А. А. Славяно-русская надпись XI в. из с. Преградного
на Северном Кавказе // КС ИА, в. 144, М., 1975.
Кузнецов В. А. Нижний Архыз в Х-ХП вв. Ставрополь, 1993.
Кузнецов В. А. Христианство на Северном Кавказе до XV века. Владикавказ:
Ир, 2003.
Кузнецов В. А., Черчесова М. Д. Рецензия на книгу Л. Згусты // СА, 1,1990.
Лавров Л. И. Эпиграфические памятники Северного Кавказа на арабском,
персидском и турецком языках. Ч. 1. М.: Наука. 1966.
Левин Г. Д. Непрофессионалы в профессиональном споре //Вопросы
философии. 1,1996.
Мамаев X. М, Гапуров Ш. А. Еще раз о Зеленчукской надписи (аланы в
историографии современной Чечни) //Аланы и асы в этнической истории районов
Евразии. Карачаевск, 2010.
Медынцева А. А. Тмутараканский камень. М. 1979.
Мизиев И. М. Шаги к истокам этнической истории Центрального Кавказа,
Нальчик, 1986.
Миллер В. Ф. Древнеосетинский памятник из Кубанской области // МАК, в. III.
М, 1893.
10

Николаишвили В. В., Чихладзе В. В. Жинвальский могильник (по материалам
1974 г.) //Жинвальская энциклопедия (материалы второй научной сессии). Тбилиси,
1981.
Перевалов С. М. Аланская эпиграфика. Каталог греческих надписей // Вестник
Владикавказского центра РАН, т. И, № 1,2011.
Перевалов С. М. Бакур - Алан из древней Иберии //Ыаг1атоп§а. Журнал алано-
осетинских исследований: эпос, мифология, язык. V, II. 2003.
Туаллагов А. А. Аланы Центрального Предкавазья и «новые» эпиграфические
памятники (некоторые вопросы историографии) // Материалы и исследования
по отечественной и зарубежной истории. К 70-летию доктора исторических наук
профессора А. А. Кудрявцева. Ставрополь, 2011.
Чотчаев Д. Д Памятники греческой письменности в Карачае как наследие
аланской культуры //Аланы и асы в этнической истории районов Евразии.
Карачаевск, 2010.
Шнирельман В, А. Быть аланами. Интеллектуалы и политика на Северном
Кавказе в XX веке. М., 2006.
Щербак А, М. Знаки на керамике и кирпичах из Саркела - Белой Вежи //Труды
Волго-Донской археологической экспедиции. Т. II. МИА СССР № 75. М.-Л., 1959.
Список сокращений
КСИА - Краткие сообщения Института археологии АН СССР
МАК - Материалы по археологии Кавказа
СА - Советская археология
МИА СССР - Материалы и исследования по археологии СССР
РА - Российская археология

ЧАСТЬ I. ЗЕЛЕНЧУКСКАЯ НАДПИСЬ
ы$&
ЛАДИСЛАВ ЗГУСТА
СТАРООСБТИНСКАЯ НАДПИСЬ ИЗ ДОЛИНЫ
РЕКИ ЗЕЛЕНЧУК
<5Л/ встрийская академия наук, философско-историческая
секция. «Отчет о заседаниях», том 486.
Отчет Комиссии по иранистике опубликовал
Манфред Майрхофер, № 21
Содержание
1. Открытие надгробного камня
1.1. Первые экспедиции; копии и оттиски надписи
1.2. Место расположения надгробного камня
1.3. Другие похожие надгробия
1.4. Описание надгробия и его копии
2. Прочтения
2.1. Комментарий Миллера
2.2. Копия Струкова и репродукция Миллера; их сравнение
2.3. Общий характер надписи
3. Интерпретации
3.1. Главная «Школа мысли»
3.2. Осетинские надписи
3.2.1. Сакральные греческие имена
3.2.2. Интерпретация на осетинском языке
3.2.3. Третья строка
3.2.4. Строки 6-18

3.2.5. Строки 19-21
3.2.5.1. Последние четыре буквы
3.2.5.2. Строки 19-21 (продолжение)
3.2.6.1. Последовательность имен в строках 6-18
3.2.6.2. Интерпретация Абаевым строк 6-20
3.2.6.3. Интерпретация имен, строки 6 и далее
3.2.7. Интерпретация Бязырты
3.2.7.1. Изменение Бильмайера интерпретации Бязырты
3.2.7.2. Место обнаружения надгробия и его характеристика
3.2.7.3. Интерпретация Гипперта и Гипперт-Фриц
3.3. Неосетинские интерпретации
3.3.1. Интерпретация на вайнахских языках, предложенная
Вагаповым
3.3.2. Интерпретация на черкесском языке, предложенная Кафоевым
3.3.3. Интерпретация на балкарском языке, предложенная Кудаевым
4. Финальные прочтения и интерпретации
4.1. Текст надписи
4.2. Финальное прочтение
4.3. Финальная интерпретация
Литература
Примечания
Алфавитный указатель

1. ОТКРЫТИЕ НАДГРОБНОГО КАМНЯ
1. Надгробный камень с надписью, которая будет предметом данного
исследования1, был обнаружен в 1888 году2 Дмитрием Михайловичем
Струковым. В свое время A899 г.) Струков был довольно известным
гравером, художником и интересовался античностью, в частности,
церквями в Крыму и на Кавказе. Он не был ни профессиональным
археологом, ни специалистом по эпиграфике, однако был членом
Императорского Археологического общества в Москве, он
путешествовал по поручению общества, и его различные отчеты и
сообщения официально принимала Императорская Археологическая
комиссия. Представленные им материалы были опубликованы в
Бюллетене комиссии. Летом 1888 года Струков путешествовал по
горной местности в бассейне реки Большой Зеленчук и обнаружил
там, на правом берегу реки, в месте, где на левом берегу находилось
поселение, называемое в то время Старое жилище, или Старое место,
переименованное в 1920 году в Архыз3, надгробную плиту с надписью
греческими буквами и сделал ее копию. Прежде чем мы дадим более
подробную информацию о месте и стеле, мы должны суммировать
некоторые следующие события.
1.1. A) Струков представил Императорской Археологической
комиссии отчет с рисунками «различных археологических памятников,
которые он видел в долине реки Большой Зеленчук в районе Кубани».
Данный отчет был опубликован в Бюллетене Археологической комиссии
1 При сборе материала для данной работы и составлении выводов у меня было
преимущество в том, что мне помогали и советовали многие коллеги и друзья, в
частности, Роланд Бильмайер (Бонн), Йост Гепперт и Соня Гепперт-Фриц (Берлин),
Джордж Хьюитт (Халл), Герберт Хангер (Вена), Мирослав Маркович (Урбана), Ман-
фред Майрхофер (Вена) и Джоанна Николе (Беркли): огромное им спасибо. Моя
особая благодарность славянскому отделу библиотеки университета в Хельсинки,
Финляндия, чьи коллекции русской литературы 1917 года не только по-настоящему
великолепны, но также легко доступны благодаря свойственной ученым
конгениальности библиотекарей. Столь же полезным оказался отдел картографии в
библиотеке университета Урбаны, где находится уникальная коллекция географических
карт. Последнее, не менее важное, надо поблагодарить Совет по исследованиям
Университета Иллинойса в Урбане за то, что он поддержал это исследование. С
другой стороны, приношу извинения перед читателем за сомнительное качество
репродукций, сделанных на Кавказе. Однако следует понимать - чтобы сделать эти
фотографии, мне пришлось использовать то, что было там тогда под рукой, более
тридцати лет назад, и что прошедшее время также не помогло; тем не менее, я
думал, что редкость некоторых объектов и нечастая возможность сфотографировать
их могли бы оправдать публикацию этих репродукций.
2 Кузнецов A968, 193) датирует 1886 годом; 1888 годом датирует Миллер A893,
ПО) и последующие источники. Я придерживаюсь 1888 года, потому что
хронологический принцип Миллера был ближе, и потому, что в тексте Кузнецова A968)
можно обнаружить некоторые явные опечатки.
3 Пчелина Е. Г. ссылается на Алборова A956,229); Кузнецова A968,194).
14

за 1890 год (Санкт-Петербург 1893), с. 125-1261. Нет сомнения в том,
что к отчету была приложена копия надписи.
B) В то же самое время, Струков дал копию той же надписи
члену Императорской Академии Всеволоду Федоровичу Миллеру,
профессору Санкт-Петербургского университета и, как считают,
основателю современного осетиноведения. Трудно сказать, получил
ли Миллер тот же экземпляр копии, что позже был передан комиссии,
или же существовало две копии, одна принадлежала комиссии, другая
- Миллеру; последнее предположение можно, однако, считать более
вероятным в силу следующих обстоятельств: Алборов A956, 230, сн.
2) рассказывает, что в 1938 году сын Всеволода Федоровича Миллера,
Борис Всеволодович Миллер, сказал ему, что в документах его
покойного отца хранилась литографическая копия плана местности в
Зеленчуке, сделанного Струковым, но копии надписи там не было. Но
если план Струкова был скопирован при помощи литографии, можно
предположить, что также существовал и скетч надписи.
C) Летом 1892 года еще один антиковед Г. И. Куликовский посетил
ту же местность и увидел в Зеленчуке2 стелу. Он снял оттиск с надписи3
и также передал его Вс. Ф. Миллеру по возвращении в Санкт-Петербург.
Необходимо подчеркнуть, что это был оттиск, а не скетч4.
D) Используя скетч Струкова и оттиск Куликовского, Миллер
опубликовал надпись в 18935. Это первое издание содержит скетч
надписи, которая до недавнего времени была основой всех исследований.
По словам Миллера (с. 114) скетч или рисунок, опубликованный им (с.
1 Кузнецов A96В, 193, сн. 4).
2 Куликовский, Древности, с. 199.
3 Там же, с. 200.
4 Миллер A893, 114) понимает разницу, т.к. ссылается на оттиск '^иееге"
Куликовского, но на рисунок "с1га\ут§" Струкова. Первые обсуждения надписи
Миллером F октября 1892 г., опубликованные в Древностях в 1900 г. [см
Библиографическая ссылка: Куликовский, Древности], с. 200) также указывают на
различия: надпись, называемая «снята» по Куликовскому, ранее была «описана»
по Струкову, т.е. Куликовский снял оттиск, а Струков сделал копию. Как говорят
специалисты по эпиграфике, оттиск (также называют «гипсовый слепок» или
«отпечаток», на французском е$1атра§е «чеканка», на немецком АЪкЫзсЬ «копия»,
на латинском есгурит - то есть мокрый, толстый лист специальной не склеенной
бумаги, или, в наши дни, лист специально подготовленного латекса, прижатого
кистью к поверхности надписанного камня, который после окаменения образует
негатив поверхности) имеет большое значение, поскольку он устраняет ошибки
человека, допущенные при предварительной интерпретации. На различия следует
обращать больше внимания, т.к. ему не всегда придают значение; например, Бязырты
A968) в своей статье, написанной на осетинском языке, ссылается на «копию (корО
Куликовского» или «пуу» (рисунок), в то время как это не является ни копией, ни
рисунком. Оттиск настолько важен, что следует предпринять совместные усилия,
чтобы найти его в архиве Археологической комиссии и опубликовать фотографию.
5 Древнеосетинский памятник из Кубанской области // Материалы по
археологии Кавказа, III A893), с. 110-118.
15

111) «именно относится к копии, представленной Д. М. Струковым».
Он также говорит нам, что оттиск Куликовского вносит некоторые
изменения, которые будут упомянуты в его комментариях.
E) Экспедиция под руководством Е. Г. Пчелиной посетила ту
же местность в 1946 году, но попытка обнаружить плиту оказалась
безуспешной. Были сделаны два противоречивых предположения
относительно судьбы надгробной плиты: либо она была разрушена
около 1940 года, когда на этой территории был построен туберкулезный
санаторий, или что она все еще находится на прежнем месте, но скрыта
глубоким слоем листьев и дерна1. Второй вариант более вероятен,
потому что Пчелина не знала план Струкова (см. ниже), поэтому ее
поиск имел более общий характер, а не был сосредоточен именно на
этом месте. Кузнецов A968) не упоминает ни о каких постройках,
встречающихся в узкой зоне его поиска.
F) В апреле 1964 года известный археолог В. А. Кузнецов изучал
документы бывшей Императорской Археологической комиссии из
архивов Ленинградского отделения Института археологии АН СССР.
В материалах Струкова среди различных эскизов Кузнецов нашел:
(а) примерный план области Зеленчук, где была найдена плита -
несомненно план, копию которого видел Б. Вс. Миллер в документах
своего отца Вс. Ф. Миллера; (б) скетч места захоронения, где лежала
плита, и (в) саму копию надписи Струкова.
G) В мае 1964 года Кузнецов с двумя коллегами посетил это место.
Он знал, из своих предыдущих поездок, некоторые географические
координаты, упоминаемые Куликовским (как указано у Миллера,
1893) и в плане Струкова, так что никогда не возникало сомнений в
точности данных Струкова. И описания Куликовского, и план Струкова
помогли определить в лесу на правом берегу реки Зеленчук между
реками Второй Ревунок и Ропачай место открытий Струкова; но,
несмотря на то, что данный участок в длину только 2,5 км и 0,5-1 км
в ширину (между рекой и подножием горного хребта Морг-сырты)
и, несмотря на то, что экспедиция прочесала лес, плиту не нашли.
По мнению Кузнецова, плита находится все еще там, в девственном
лиственном лесу, покрытая толстым слоем мха, хвороста и опавших
листьев2. Кузнецов не упоминает о новом, недавнем строении на этой
ограниченной территории.
(8) В 1968 году Кузнецов опубликовал копию надписи Струкова
(вместе с другими скетчами), которую сам нашел в материалах3. Эта
копия отличается от копии, опубликованной Миллером в 1893 году.
1 Пчелина Е. Г. Греко-славянские памятники на Северном Кавказе //
Археологический ежегодник АН СССР за 1959 год. 1960, с. 298-300. Согласно Кузнецову A968,
193, сн. 3), полный отчет об этой экспедиции хранится в архивах Северо-Осетин-
ского научно-исследовательского института города Дзауджикау (Орджоникидзе).
2 Кузнецов A968,196)
3 кузнецов A968, 195). Бязырты A968) называет копию Струкова «5*гикоуу
<1укка§ пуу» «Вторая копия Струкова»; в действительности, копия Струкова -
первая из всех когда-либо сделанных копий надписи.
16

Различия не велики, но ощутимы. Попытка разъяснить эти различия
будет одной из задач нашего исследования1.
Эти восемь шагов подводят итог открытию надписи и основных
источников для ее изучения. Перейдем теперь к более детальному
обсуждению отдельных пунктов.
1.2. Не может быть никаких сомнений в местонахождении района, в
котором была обнаружена плита. Река Большой Зеленчук (ранее также
известная как Зеленджик, или Инджик2) берет начало на Западном
Кавказе в долине между горами Уруп C220 м) и Псыш C789 м).
По-видимому, верховье реки также называется Псыш. Она сначала
течет на восток, но поворачивает на север за Архызом. Сам город,
расположенный на 43°35' северной широты и 41 °20' восточной долготы,
имеет стратегическое расположение практически рядом с самой узкой
частью длинной долины. Примерно в 10 км к северу от Архыза река
Зеленчук через высокие горы течет на север и впадает в реку Кубань у
Невинномысска. Территория Архыза тогда, очевидно, была одним из
тех стратегических мест, которые защищали вход в долину, окруженную
высокими горами.
На рис. 2 и 3 показаны скетчи Струкова, на которых изображено
место захоронения - место обнаружения плиты. Там было несколько
гробниц, из которых самой большой была гробница с известным
памятником. Были и другие памятники, показанные на скетче Струкова
№ 3, без надписей, но со знаком креста. Эти надгробные плиты были
гораздо грубее и хуже, чем плиты с надписью. Стела с надписью была
обнаружена в центре четырехугольного, огороженного каменной
стеной, участка. Стороны четырехугольника были 6,40 м в ширину и
5,80 м в длину соответственно.
Кузнецов A968, 198) делает вывод, что это захоронение
принадлежало местной феодальной семье. Что оно было известным,
видно по размерам огороженной территории и высокому мастерству, с
которым была сделана плита; и хотя нельзя быть абсолютно уверенным
в том, что оно действительно принадлежало одной семье, тем не менее,
- вероятно, если судить по кавказским традициям. На рис. 4 (взято
1 Копия Миллера была переиздана в: Абаев В.И. Сообщения грузинской
академии наук, 5, вып. 2 A944), Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор I (М.-Л.,
1949, с. 260); Алборов Б. А. Ученые записки Северо-Осетинского государственного
педагогического института имени К.Л. Хетагурова A956, 21, № 2, с. 231); Згуста Л.
Юбилейный сборник статей Хенигсвальда A987, с. 409-415). У Г. Ф. Турчанинова
в кн. «Эпиграфика Востока» (М., 1958, с. 50) опубликован довольно точный новый
рисунок копии Миллера: с незначительными изменениями относительно наклона
черточек; они почти не влияют на толкование. Копия Струкова была переиздана Я.
С. Вагаповым в кн. «Вопросы вайнахской лексики» (Грозный, 1980, с. 103); Бязырты
А. Фидиуаег A981, №3, с. 85). Смотрите также сноски 26 об интерпретативной
перерисовке Кафоевым копии Струкова.
2 Помяловский И. В. Сборник греческих и латиыскдох^дг^сеД Кавказа. СЩ.У
1881, с. 6, комментарий к № 8 ср. Алборор A956, с. 235).

из «Материалов по археологии Кавказа» 7, 140) показан памятник,
нарисованный Куликовским, который он обнаружил на одном из берегов
реки Зеленчук (точное местоположение не указано). Куликовский
говорит, что этот памятник аналогичен плите с надписью. На этом
памятнике изображен огромный крест, но нет никаких надписей. На
рис. 5 показаны некоторые искусно выполненные стелы, которые я
фотографировал в 1956 году в Дигории, хотя они были возведены в XIX
веке.
р псь»ть
Рис. 2. План долины Псыть, составленный Струковым (сегодня Псыш).
(Репродукция, воспроизведенная Кузнецовым в 1968 году).
Стрелка в верхнем левом углу рисунка Струкова ориентирует на
север. Струков называет главную реку Псыть; правые притоки (с запада
на восток) Иерны и Кызгичь, левые притоки София и Иркизь (= Архыз).
(На последней карте река София показана, как правый приток, но
расположение двух действительно важных притоков, Иркизь и Кызгичь,
совпадает с указаниями на современной карте.)
18

Условные обозначения Струкова в нижнем правом углу означают:
A) [Короткие линии, прямые и угловые; прямоугольники] руины
«старых» (или «древних») зданий;
B) [Крест] руины церкви;
C) [Круги] «курганы» (т. е. могильные холмы, как правило, могилы-
курганы);
D) [Прямоугольник с крестом] Зеленчукский памятник с надписью
(расположенный справа отточки 48, между последним и предпоследним
правыми притоками, по всей вероятности, Второй Ревунок и Ропачай).
Струков отмечает, что рисунок выполнен не по масштабу.
Рис. 3. План места захоронения с надгробной плитой, составленный Струковым
(Репродукция, произведенная Кузнецовым в 1968 году).
Масштаб на рисунке Струкова измеряется в аршинах. 1 аршин = ок. 71 см. Обратите
внимание четыре плиты на соседнем месте захоронения обозначены крестами.
1.3. Кресты на памятниках в долине реки Зеленчук не допускают
никаких других интерпретаций, кроме того, что они являются обычными
символами христианства. Вагапов A980, 102), несомненно, прав, когда
отвергает мысль А. 3. Кафоева A963,8 и далее) о том, что Зеленчукская
надпись является языческой. Мы увидим, что толкование надписи
опровергнет такое предположение, несмотря на возможный синкретизм
некоторых языческих элементов с христианством на Кавказе в целом и,
наоборот, обращение элементов христианства в язычество (читайте об
этом в п. 3.3.2).
19

В этой местности были также обнаружены и другие христианские
надписи. Кузнецов A968, 198 и далее) сообщает о двух из них. Их
обнаружила в 1940 году экспедиция Карачаевского педагогического
института под руководством К. М. Петролевича на реке Псыш выше
Архыза. Обе надписи выполнены греческими буквами, которые, по
моему мнению, являются более поздними, чем Зеленчукская надпись.
На одной из них можно скорее догадываться, чем прочитать то, что
написано тт(У \|д>хт^ той бобАш «душа раба твоего» (как интерпретировал
В. И. Абаев1) и, возможно, в самом начале «Господи, помоги!». Обе
хорошо известные христианские формулы.
Рис. 4. На рисунке Г. И. Куликовского изображена надгробная плита, которую он
обнаружил «на берегу реки Большой Зеленчук», он говорит, что эта плита похожа на
плиту с надписью (Репродукция из «Материалов по археологии Кавказа», № VII (под
редакцией графини Уваровой), М., 1898, с. 140, рис 34; ср. также с. 142, п. 25).
1 Кузнецов В. А. Археологические разведки в Зеленчукском районе
Ставропольского края в 1953 году // Материалы по изучению Ставропольского края, 6,
Ставрополь, 1954, с. 351.
20

Рис. 5. Последние (вероятно, XIX века) стелы сфотографированы
автором в 1956 году в Дигории.
Естественно, нет никакой языковой связи между этими двумя
памятниками - с надписью греческими буквами и тем, который
обнаружил Струков, однако, вместе взятые, эти памятники
показывают, что стелы с христианскими символами и надписями были
распространены в этой местности1.
1 Хотя источники свидетельствуют о раннем христианстве среди аланских
племен (которые были этническими посредниками между скифами и сарматами,
с одной стороны, и осетинами, с другой) см. ссылки в работе Згусты A987, в
частности, 411). О раннем христианстве (исходящем от грузинской церкви; с IX века)
на Центральном Кавказе (особенно в Ингушетии): см. Далгат Басир. Первобытная
религия чеченцев //Терский сборник. III, 2.2. A893), 41-132;. Генко А. Н. Из
культурного прошлого ингушей // Записки Коллегии востоковедов при Азиатском музее, т.
5, Л., Академия наук, 1930, с. 681-762 (Дж. Николе).
21

4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
ПопКь
*леди
ЛИ Л 0ч
дАмнф
Сур-
ль к<\
12
13
14
17
со
К? т
ЯГРТ
\ое-оесь
Рис. 6.
1.4. На скетче Струкова мы видим, что надгробная плита с надписью
лежала в центре четырехугольного огороженного участка. Плита была
вырезана из белого известняка. О ее размерах Миллер A893, ПО) сказал
следующее: «В соответствии с рисунком Д.М. Струкова, высота плиты
составила 2 аршина и 2 вершка, ее толщина 21/2 вершка». Эти размеры
нелегко понять. В старой русской системе измерения аршин был равен
приблизительно 71 см, а вершок - приблизительно 4,4 см. Следовательно,
высота плиты составила приблизительно 1,5 м. Из вышесказанного следует:
расстояние от верха плиты до начала надписи составляло приблизительно
22

6 см. Русское слово «толщина» означает «Йпскпезз», так что плита была
приблизительно на 11 см толще; приемлемые размеры. Удивительно то,
что Струков не измерял ширину плиты, но, тем не менее, она была; судя по
пропорциям рисунка, средняя ширина плиты была около 25 см.
От Вс. Ф. Миллера A893, ПО) мы узнаем, что буквы были
вырезаны довольно глубоко (он, должно быть, узнал об этом из оттиска
Куликовского), и что они были весьма явственны; второе утверждение
относится, как мы увидим, к большинству букв, но, конечно, не
ко всем. Не существует никаких обозначений для измерения букв;
судя, однако, по пропорциям, мы можем заключить, что они были
примерно 5-6 см в высоту и 3-3,5 см в ширину. На рис. 6 приведены
репродукции двух копий надписи: в левой колонке - оригинальная
копия Струкова, опубликованная Кузнецовым A968, 194). В правой
колонке - репродукция Миллера, произведенная с копии Струкова, и
опубликованная им самим A893, ПО и далее; см. также сноску 12).
2. ПРОЧТЕНИЯ
2.1. Следующая задача - сравнение двух копий. В первую очередь,
мы рассмотрим всю информацию, которую Миллер дает нам в своем
комментарии по различным вопросам, особое значение имеют сведения,
полученные в результате изучения оттиска Куликовского. Рассматривать
будем каждую строку.
Строка 1. Последняя буква искажена из-за дефекта в камне
(поглощена выбоиной).
Строка 7. В конце строки на копии Струкова есть вертикальная, но с
небольшим наклоном влево, линия, а на репродукции Миллера линия -
ровная, без наклона. В своем комментарии Миллер пишет слово ФОУ^, и
поясняет, что в оттиске Куликовского ясно видны две буквы РТ, написанные
над буквами ОУ, но они гораздо меньше, чем последние. Мы можем легко
это объяснить: резчик, вероятно, сначала пропустил эти буквы, а потом
добавил их, тем самым исправив свою ошибку; это известная процедура
в эпиграфике. Финальная палочка на рисунке должно быть остаток
буквы V, которая, возможно, имела форму V, как в 14 строке (копии
Струкова). Таким образом, мы можем написать слово сроърт курсивом:
согласно современным стандартам в скобках нет необходимости, так как
буквы рт действительно присутствуют на оттиске. Буквы были меньше,
и расположены аномально, поэтому не были замечены Струковым. К
большому сожалению, комментарий Миллера о буквах рт на оттиске
Куликовского прошел незамеченным для большинства тех, кто позже
занимался изучением надписи, за исключением Алборова A956) и
Бязырты A968). На копии Струкова в конце строки 7 показана точка,
отсутствующая у Миллера; это может быть только царапина на камне.
Иначе было бы видно на нем остальную часть буквы ипсилон, если бы
она имела такую же форму, как третья буква в 14 строке. Но это только
предположение, потому что точка больше удалена вправо от вертикальной
23

линии, чем мы могли бы ожидать, в том случае, если бы буква была такой
же формы, как в 14 строке.
Строки 8, 9. Миллер отмечает A14): «Буквы из двух строк в равной
степени неясны - на оттиске г-на Куликовского и на рисунке г-на
Струкова». Строка 21: последняя буква в копии Струкова не ясна и
отсутствует на оттиске Куликовского. Над предпоследней буквой есть
горизонтальная линия, которую мы видим на оттиске Куликовского,
но не видим в копии Струкова. Миллер A16) описывает ее как нечто
похожее на титло.
2.2. Другие различия между копией Струкова и репродукцией Миллера
- незначительные и понятны, за одним исключением, а именно строка 3.
Строка 3. В копии Миллера есть полукруглая линия в конце строки,
в то время как в копии Струкова мы видим еще и небольшой круг справа
от полукруга. Это различие нельзя объяснить. Вполне возможно, что на
оттиске Куликовского не было последнего символа, но также не было
последней буквы и в 21 строке; Миллер перенес ее в свою репродукцию из
копии Струкова. К большому сожалению, комментарий Миллера ничего
не говорит нам о причинах, Миллер только сообщает, что в строке, как
ему показалось, было пять букв, которые не давали удовлетворительного
прочтения. Однако в копии Струкова, кажется, шесть букв; последняя,
пропущенная Миллером, очевидно, такой же формы, как и первая буква
строки, поэтому она не может быть просто царапиной на камне.
В строке 7 поперечная палочка второй буквы в копии Струкова
значительно меньше наклонена, чем в репродукции Миллера; у
Струкова вторая буква имеет точно такую же форму, как и последняя
буква 13 строки.
В строке 8 у первой буквы X есть петля на правой верхней палочке;
эта петля, конечно, не представляет собой другую букву, написанную в
лигатуре с X, а служит декоративным элементом, например, как засечка:
можно сравнивать нижние концы обеих палочек буквы X в строке 2.
Видимо, Струков нарисовал эти засечки, или петли, более детально.
В строке 9 первая часть того, что мы видим как лигатуру, завершена
у Миллера: полукруглая черточка на горизонтальной линии первого
символа образует полный полукруг в копии Миллера, но только часть
полукруга у Струкова: Миллер, вероятно, увидел больше на оттиске
Куликовского. Следует подчеркнуть, что Миллер не смог прочитать
часть первого символа, так что половина круга в его копии не подверглась
интерпретации: так как Миллер не понял чтение, следует сделать вывод,
что копия отражает то, что он видел, а не то, что предполагал.
Строка 9. Вторая и последняя буквы: различие между двумя копиями
незначительно, только форма букв слегка изменена.
Строка 11. Третья буква: различие незначительно, в обеих копиях
буква несомненно - К.
Строка 14. Третья буква: незначительное различие в форме букв.
В обеих копиях буква несомненно - ипсилон, в копии Струкова у нее
более точная византийская форма.
24

Строка 14. Между последней и предпоследней буквами в копии
Струкова видна диагональная черта, которая отсутствует в репродукции
Миллера.
Нет буквы, частью которой могла бы быть эта черта, и,
следовательно, не может натолкнуть на какое-либо прочтение. Это,
должно быть, царапина на поверхности камня, вероятно, старая, которая
уже существовала, когда резчик делал надпись: по крайней мере, так
кажется потому, что расстояние между последней и предпоследней
буквами больше, чем между другими в копии Миллера.
Строка 16. Последняя буква: в обоих случаях буква представляет
собой византийскую лигатуру буквы альфа, написанную курсивом.
Должно быть, Миллеру диагональная линия в правом нижнем углу
показалась больше на оттиске Куликовского.
Строка 17. Четвертая буква: диагональная линия между двумя
вертикальными более ровная у Миллера, но с большим наклоном в
копии Струкова. В любом случае, это буква Н (эта).
Строка 18. Последняя буква: на репродукции Миллера видно
вертикальную линию, отсутствующую в копии Струкова. Прочтение
Миллера, безусловно, правильное: оно, вероятно, основано на оттиске
Куликовского.
Строка 20. Последняя буква: немного отличается только форма
буквы, в обоих случаях это буква Р (ро).
Строка 21. Мы видим точку между второй и третьей буквами в
копии Миллера, но не видим у Струкова. Ее источником, возможно,
снова был оттиск Куликовского. Все эти наблюдения приводят к выводу,
что утверждение Миллера (цит. выше) о точности его прочтения копии
Струкова должно быть правильно понято. Не может быть никаких
сомнений в том, что его репродукция не является простой копией скетча
Струкова: Миллер, несомненно, срисовал его и в процессе работы слегка
изменил форму некоторых букв и наклоны некоторых черточек; изредка
он добавлял к буквам Струкова палочку (Т, строка 18); он пропускал то,
что считал не нужным, например, некоторые засечки и петли, которые
были нарисованы у Струкова. Миллер, однако, придерживался копии
Струкова в какой-то степени, он не добавил в текст Струкова буквы,
которые видел только на оттиске Куликовского (конечные рт, строка 7).
В целом, есть только одна реальная трудность, а именно необъяснимое
упущение Струкова в финальном круге в строке 3.
2.3. Этот обзор различных попыток прочтения также показывает,
что в то время как надпись в целом достаточно хорошо сохранилась,
большинство редких случаев повреждения приходятся на правый край
камня. Не может быть никаких сомнений в том, что надпись написана
греческими буквами, в основном старого унциального типа, но иногда и
курсивом. Техника гравировки надписи не совсем точная и неаккуратная.
Мы видим, что в надписи, несомненно, допущена орфографическая
ошибка - в одном слове пропущена буква. Встречаются несколько
сокращений обычного византийского типа, и вопреки мнению
25

Б. А. Алборова A956, 237), по крайней мере, одна лигатура (строка 9,
см. ниже, 3.2.4). Судя по буквам, надпись могла быть сделана в XI или
XII веке.
3. ИНТЕРПРЕТАЦИИ
3.1. Прежде чем мы начнем обсуждать интерпретации надписи,
мы дадим краткий обзор основных «школ мысли» по этому вопросу.
Большинство ученых, изучавших надпись, считают, что она написана на
осетинском языке. Это было мнение первого редактора Вс. Ф. Миллера
A893) и его преемников, которые добавили к его интерпретациям, или
изменили некоторые их части. В основном это были: В. И. Абаев A944,
1949), Б. А. Алборов A956), Г.Ф. Турчанинов A958, 1971), А. Бязырты
A981), и я (Згуста. Юбилейный сборник статей Хёнигсвальда, 1987).
Существуют, однако, и интерпретации прочтения надписи и на
других языках, помимо осетинского, а именно: на черкесском (Кафоев
1963), балкарском (Кудаев, 1965), или на одном из вайнахских, т.е.
чеченском или ингушском языках (Вагапов 1980). Л. И. Лавров A966)
не высказывает мнение по поводу надписи в целом, но читает один ее
пассаж на арабском и связывает с другими арабскими, персидскими и
турецкими памятниками, найденными на северных склонах Кавказа
(см. Кузнецов, 1963 и Лавров, 1966).
3.2. Рассмотрим теперь отдельные интерпретации. Сначала мы
обсудим «Осетинскую школу мысли», то есть интерпретацию Миллера
A893) и ученых, его преемников. Начнем с самых простых прочтений
интерпретации.
3.2.1. Никогда не было сомнений (если не считать одного
исключения) в том, что в первых двух строках написана сокращенная
форма имени Частой)? Х(рют6)<;; это было бы абсолютно ясно, даже без
горизонтальной черточки, обычно агиографического или сакрального
характера, указывающей на сокращение в византийской письменности.
Такое начало находится в гармонии с крестом и часто встречается на
христианских надписях.
Оставим пока строку 3 и обратим внимание на строки 4 и 5. Опять
же, нет сомнения в том, что в строке 4, написанной греческими буквами,
первая буква - это поврежденная N и что резчик пропустил I между N
и К. Таким образом, эти две строки заключают в себе имя ЫA)к6Хао(;.
Сомнения, однако, могут возникнуть относительно того, следует ли
понимать его как личное имя или имя Св. Николая. Об этом см. ниже.
26

4
5
№
3.2.2. После интерпретации Миллера A893), никто не сомневался
в том, что далее следует, по крайней мере, до 18 строки, ряд личных
имен. Миллер полагал так из-за силы слова сроирт, которое четко видно
в строках 14 и 18; в строках 9/10 буква V повреждена, но прочтение
слова (роирт вполне верно. Так как мы знаем из комментария Миллера
о том, что строка 7 заканчивается строчными буквами рт, написанными
над строкой, как показано на скетче Куликовского, мы можем легко
предположить, что буква У была повреждена, и таким образом получить
прочтение слова фоирт и в строке 7.
9
10
84
17
18
°^9 т 1
|Фоу/>\Т||Ф0ур'т|
04} Т
\0УРТ
Заметим, что прочтение с оттиска Куликовского исключает
предположение Вагапова A980, ПО) о том, что последняя буква строки
7-1 йота и что прочтение камня Ф01 (см. Вагапов, 1980, 103) следует
понимать как ф(ог)рт)ог; об этом ниже.
Миллер отождествлял слово сроирт с осетинским^/, дигор.уиг/ -
«сын», что послужило одной из основных причин признать надпись
осетинской. Другая причина Миллера для такого предположения
заключалась в признании им нескольких имен осетинскими, в частности,
АутихХ, (строки 14, 15), осет. АтпЬа1
льгипо
»М
В-третьих, Миллер заметил, что половина имен заканчивается на
букву //. Так как буква Н, е*а (эта) произносится как р] в древнегреческом
и византийско-греческом, Миллер предположил также значение этой
буквы и признал в ней осетинское окончание родительного падежа,
которое в наше время пишут на основе кириллицы и транскрибируют
как -у. Согласно логическому предположению, мы видим, что имена
27

без буквы -г\ стоят в именительном падеже. Другое логическое
предположение гласит, что имена в родительном падеже - это имена
отцов, а имена в именительном - сыновей.
3.2.3. Теперь мы должны вернуться к строке 3. Миллер предлагает
здесь два варианта. Он считал возможным принять изогнутую линию
после а как последовательность букв у/, написанных курсивом, за
которыми следует финальная С. Это предположение привело его к
прочтению слова 6&у1(о)<; 'Ваш*' - «Святой», что хорошо сочетается со
следующим словом МA)к6А,ою<;. Слабое место данной интерпретации
состоит в необходимости предположения того, что -о- было пропущено
по ошибке, когда делали надпись, или что это византийская орфография,
-ц вместо -ю<; (так же -IV вместо -юуI.
* 1ЛСI И!
3!гик0У МШег .
Впрочем, такие часто встречающиеся официальные или священные
слова, как аую<;; не отображают данного сокращения в написании так
часто, как другие слова. С другой стороны, если резчик пропустил йоту
в следующей строке, где мы читаем ЙA)к6А,ао<;, он, вероятно, допустил
ошибку и здесь. В другом варианте, рассматриваемом Миллером,
изогнутую линию принимали за плохо написанную с сильным наклоном
букву Т. Такое предположение привело его к прочтению слова оат<;,
которое он интерпретировал как осетинское «святой» - м?ас. Данная
интерпретация основывалась на том, что некоторых христианских
святых, таких, как Св. Илья ('НШ?), Св. Николай и Св. Георгий
принимали в осетинском пантеоне, как >Уас-П1а, или \УасШа (Уацилла),
>Мас-№кко1а, или \Уасшкко1а; ^аз-Кег§1, или ^а8кег§1 (Уаскерги) в
дигорском диалекте, \Уа8*уг(Ш (Уастарджи) в иронском. Таким образом,
Миллер A14) дает предварительное прочтение слова оат<; как мае. Тот
факт, что \Уас-№кко1а был сильным культом в Западной Дигории, то есть
в той части Осетии, которая расположена ближе к Зеленчукской области,
был дополнительным аргументом в пользу такой интерпретации. Однако,
даже если мы основываем наши суждения на копии Миллера, прочтение
слова оат<; маловероятно, потому что невозможно прочитать третью букву
строки как Т. Другое прочтение третьей строки предложил Б. А. Алборов
A956, 233). Он читает изогнутую линию как две сигмы, написанные
курсивом, а полукруглые черточки в конце как йоту, тоже написанную
курсивом. Таким образом, он получает чтение слова оаастц которое он
интерпретирует как Оаасп, с произношением Щязг или НЫН и принимает
1 Димитриос Георгакис. Классическая филология, 43,1948, с. 243-260.
28

его за название осетин. Многие аргументы заставляют отказаться от этой
интерпретации. Во-первых, прочтение палеографически невозможно.
Нельзя брать две сигмы в этой форме и, наоборот, полукруг в конце не
может быть ничем другим, кроме сигмы. Нет способа обойти тот факт,
что старое название осетин было Аы, а не Щлзи А также нет простого
объяснения начальной буквы О. Алборов берет О в качестве графического
представления буквы ^ и утверждает, что протетический V/ - перед
начальной а - частое явление в южноосетинском диалекте. Тем не менее,
особенности этого современного диалекта не имеют большого значения
для надписи, язык которой был больше похож на дигорский, если его
можно сравнить с любым современным осетинским диалектом. То, что
осетины называют Амарз (ед.) на абхазском и Оми на старом, Озг на новом
грузинском (отсюда наши Оззе1е& «Осетины»), не может также объяснить
начальную букву омикрон при чтении.
Алборов пытается A956,245 и далее) разработать еще один аргумент
для объяснения начальной буквы Щ пытаясь показать, что первая
морфема в осетинских мифологических именах, таких, как УРазЦЫН,
дигор. Шг8кег§и ТУасШа и т. д. совпадает с этническим именем старых
осетин, так что имена в осетинском пантеоне первоначально означали
«Осетинский Георгиос», «Осетинский Илья», Шгсткко1а «Осетинский
Николай», ]МазШ1уг «Осетинский Теодор». Он сравнивает это с тенденцией
различать особых святых и божеств по месту культа. Эта тенденция
является действительно общей, начиная с древнего Ближнего Востока и
заканчивая римско-католической церковью. Примеры Алборова - К"оЬу
ШзфгсШ «Уастарджи Коби», Иагу УРаз^угсШ «Уастарджи Нара» и т.д.
(где Коби, Нар - названия мест в Осетии). Существует, однако, разница:
имена, как «Осетинский Георгий» или «Осетинский Николай» могли
дать представители не осетинского народа, чтобы дифференцировать
осетинский культ или осетинского святого (или божества) от другого,
неосетинского. Если осетины приняли и постепенно превратили Святого
Николая в ШсткЫа, то в какой момент и почему они назвали его
«Осетинский Николай»? По всем пунктам, объяснение Миллера слов
ИЬз', Шс- как эквивалента слову "8апсШз, аую?" - «Святой» подходит
намного лучше, особенно потому, что сопровождается этимологией
Абаева, которая связывает Шс- с Иран, гас- «слово».
В качестве альтернативы этому прочтению и интерпретации
Алборов A956, 234) предлагает прочтение слова обаюд «святой», что
невозможно: не существует способа прочтения второй буквы строки
3 как О (омикрон). Все прочтения и интерпретации, упомянутые до
сих пор, основаны на копии надписи, сделанной Миллером. Тем не
менее, копия Струкова отличается: в конце линии есть небольшой круг,
омикрон, так что чтение - ОАПСО. Чтобы понять это, надо просто
предположить, что резчик допустил ошибку и написал последние буквы
в обратном порядке: таким образом, мы получаем слово 6 ауг(о^). В
результате прочтение 6 сху1(о<;) ЫA)к6А,ао<; прекрасно согласуется с
предыдущим '1(поой)<; Х(рштб)?.
29

Еще одно чтение строки 3, также основанное на копии Струкова,
было предложено Я. С. Вагаповым A980, 105). По его мнению,
прочтение слова аую возможно, но сомнительно, его идея заключается
в том, чтобы принять последние буквы со, как нахское слово §о 'год'.
Затем он читает предыдущие буквы, омикрон, альфа, ипсилон, и то,
что он называет финальной сигмой. Он применяет систему греческой
алфавитной записи чисел, а именно 70, 1, 400, 60001. В сочетании со
следующим нахским словом §о, Вагапов надеется таким образом
определить дату надписи, а именно 6471 (= сгеайопе МпткН = год от
начала мира), то есть 963 год н.э.2
Нет необходимости говорить, что данная интерпретация
неприемлема: A) когда мы рассматриваем две кривые между ОА и
СО, даже если мы признаем, что первая нисходящая - это ипсилон,
написанная курсивом, невозможно определить во второй черточке
финальную сигму (или стигм); B) буквы с числовыми значениями
никогда не пишут курсивом, в форме лигатуры и в обратном порядке.
Читатель должен понимать, что греческие буквы действительно имеют
различные числовые значения: а'=1, но ,а=1000; а' (в финальной форме
<;') = 200, но с (в финальной форме ,<;) = 200000; ?'(М) =6> а ,?=6000:
такая система, как эта, делает лигатуры чрезвычайно опасными и
необычными).
К тому же, нельзя не принимать последовательность цифр, где
за десятками следуют единицы, затем сотни, а затем тысячи. Идея
Вагапова заключается в том, что последовательность 70, 1 вместо 71
можно считать языковым рефлексом при двадцатеричной системе
исчисления, в которой числительное 71 было разделено не на 70 +1, а
на 60 + 11: колебания этой системы могли повлиять на автора надписи, в
результате чего он мог сделать ошибку и написать 70,1 и т. д., а не 1, 70 и
т.д. Очевидно, довольно надуманная идея. Существует еще одна причина
не принимать строку 3 в качестве даты. Независимо от того, как мы читаем
строку 3, имя ЫA)к6Хао(; в строках 4/5 должно быть имя святого. Причиной
этого является то, что только имена '1(г|сог))<; Х(рют6)<; и ЫA)коАло<; имеют
греческие окончания в именительном падеже, в то время как последующие
коренные фамилии людей - не имеют; современное осетинское имя
ШккоШ также не имеет греческого окончания. Следовательно, ЫA)к6Ашх;
1 Вагапов совершает здесь ошибку, которая, однако, совершенно
незначительная. Для уточнения: в византийском алфавите значение чисел 6 и 6000 обозначала
не финальная сигма, а древнегреческая буква $аЪ - старая дигамма. Однако форма
Раи так похожа на форму финальной сигмы (с и с, соответственно), что эта ошибка
не имеет никакого значения; т.е. идею Вагапова нельзя отклонить только из-за этой
ошибки.
2 Так как эпоха сгеайопе типсИ (год от сотворения мира) начинается не с 1
января, как Аппо Оогшги (наша эра), мы должны писать 963/964 год н.э. Во всех
хронологических обсуждениях этого и следующего разделов эта разница не учитывается,
т.к. она незначительна.
30

принадлежит к сфере сакрального греческого языка и является сакральным
именем. Если это так, то вполне логично, что за именем Бога 'Ц^соб)*;
Х(р1от6)<; следует имя святого с предшествующим ему обычным титулом
о ауг(о<;) Ы@к6Хаод и все это на фоне сакрального креста. Предположение,
что у нас есть последовательность: A) имя Бога, B) дата, C) имя святого
совершенно неприемлемо.
3.2.4. Давайте теперь просмотрим прочтение следующих строк.
Существует общее мнение, что строки 6/7 следует читать ЕахпрЛ-
Л. И. Лавров единственный, кто против A968, 220): он хочет читать
здесь В вместо Р. В своей интерпретации он указывает на содержание
арабского слова заЫЬ "мастер". Эта интерпретация, однако, выстроена на
предположении, что следующие строки нельзя прочитать и понять, и что
они, следовательно, могут содержать арабскую вводную формулу, первое
слово которой возможно заЫЬ. Но следующие строки можно прочитать
без арабского контекста, таким образом, интерпретация Лаврова не имеет
смысла. В строке 7 есть слово сроирт, прочтение которого мы обсуждали
выше.
САХН
Строки 8 и 9 создали много проблем. И Миллер A893), и Абаев A944,
1949) оставили их практически непрочитанными. Алборов A956, 237)
читает Хо Всг|терг|; Турчанинов A958, 49) - Ор<; Т1аторг|; Вагапов A980,
103 и далее) - Хор(а) Дотерт]. Позже мы будем детально рассматривать
каждую интерпретацию. Что касается прочтения, то первая буква строки,
несомненно, - X, третья - В. Что касается остальных букв, вряд ли
можно сомневаться в том, что вторая буква - поврежденная О (омикрон).
Четвертая буква той же строки, очевидно, небольшая круглая сигма той
же формы, как в строке 3. Последняя буква - несколько искажена, но
четко узнаваема - это Н (эта). Первый символ строки 9, против суждения
Алборова A956, 237), лигатура, уже признанная Турчаниновым.
Лигатура имеет значение ото, как указано в Греческой палеографии
Гардхауза, 2-е изд., таблица 7, колонка за 1059 год; однако, значение сте
также допустимо. Предпоследняя буква строки 9 - слегка искаженная Н
(эта). Таким образом, мы получаем, насколько позволяет палеография,
два возможных прочтения, а именно Хор? Ноторт| или Хор Ег|оторт|, или
менее возможные - ХоР<; Нотерг| или Хор Ег|отерт1.
Последняя буква строки 9 и все буквы строки 10 составляют слово
сроирт, с поврежденной буквой т.
Ягокоу
9 |^ХФ
9 |:<ТЦхФ
Г^?ХФ
*•? Т
31

Строки 11/12 составляют имя ПакаОар, строки 12/13 -имя Пака0арг|.
Последнее имя стоит в форме родительного падежа. Существует только
одна проблема, а именно: следует ли нам исправлять, как сделал Абаев
A949), слово Пака0а(р)т1, тем самым получив имя, идентичное с
предыдущим. Об этом позже.
кьнб 1
|е&рпл|
!е&рпд1
и /7МЛ
МбАи
12
13
Буквы в строках 15, 16, 17 и 18 четко видны:
АЫПАЛА^ПАЛАЫФОУРТ. Слово сроирт в конце строки не вызывает
сомнений, предшествующие имена можно разделить по нескольким
направлениям. Либо мы читаем Аукак Аиапакащ, или мы делим
Аукаксы АшХсыц, в любом случае мы можем корректировать с целью
получения более похожих пар имен: Аулак Ау<а>яаА,ауг| или АуяоДоу
А(у)пакащ.
17
18
1^ Ыгскау
оур~
\огрт
3.2.5. Прежде чем мы продолжим интерпретировать эти строки,
необходимо обсудить строки 19-21.
Относительно палеографии они не создают особых трудностей,
так как греческие буквы ясны и не повреждены. Некоторые трудности
вызывает третий символ строки 20, который представляет собой редкую
лигатуру либо буквы Т и оборотной круглой Е, или, что более вероятно,
с палеографической точки зрения, Т и 2, что в сочетании дает т^.
Следующие буквы Н, Р и B1) 0, Е не создают проблем.
19
20
21
ееоъск
и
¦ М1Н0Г
№-00 ск
3.2.5.1. Реальная трудность была вызвана только последними
четырьмя буквами строки 21, которым предшествует точка в копии
Миллера. Эти четыре буквы были причиной многих предположений.
Миллер отметил, что последняя буква отсутствует на оттиске
32

Куликовского A893, 116). Он также отметил горизонтальную черточку
над сигмой, которая подсказала ему аббревиатуру для греческого слова
0(го)<; «Бог», но заметил, что это никуда не ведет. Он также пытался
узнать дату из дешифровки букв, потому что горизонтальную линию
можно принять как знак, согласно которому буквы должны получить
их числовые значения. Однако, даже с различными изменениями, он
предварительно достиг 6200 года от начала мира, который соответствует
692 году н.э. A893, 116). Эта дата, однако, не соответствует
палеографическому характеру букв (как уже наблюдалось Алборовым
A956,240). Наконец, Миллер решил изучить непонятные буквы. Абаев
A944 и 1949) тоже оставляет их непрочитанными.
Следующая попытка интерпретации четырех букв была предпринята
Г. Ф. Турчаниновым A948, 80 и далее; также 1971,105). По его словам,
буква О обозначена круглым символом с точкой посередине О. Его
следует понимать как символ солнца, который рассказывает читателю
о том, что дата исчисляется по солнечному кругу. Солнечный круг
хорошо известен из текста (называемого современными редакторами
«Хронологическая статья»), написанного в XII веке монахом Кириком1 из
Св. Антониева монастыря в Новгороде. Мы узнаем здесь, что солнечный
круг, или цикл, составляет 28 лет. В одном из отрывков Кирик говорит,
что на момент его написания кь1о о1 адата $ 'Гг 'арозШпъз кги^а 1с1е!ъ
озтое Шо то есть «прошло от Адама» (= сгеайопе МипсН = год от начала
мира) «зЧ'г'» [т.е. круги] «а последнего круга протекает восьмой год»
(строка Кирика 117). 57'г'- это (с числовым значением греческих букв
и букв старой кириллицы) 237. Таким образом, 237 х 28 = 6636, и с 8
годами в последнем цикле, = 6644. Это совпадает с другим отрывком
из Хронологической статьи, в которой Кирик говорит нам (с помощью
обычного счета), что он пишет в 6644 году «от Адама», то есть от
начала мира. Эта странная система датировки, как считает Турчанинов,
используется в нашей надписи. Числовые значения греческих букв 0,1,
А - 9,200,30. Чтобы получить приемлемую дату, Турчанинов полагает,
что последние два числа, 230, представляют собой количество уже
пройденных солнечных кругов, в то время как 9 - год текущего круга.
Таким образом, получается 230 х 28 = 6440 и с 9 последующими годами
6449 - год от начала мира, что соответствует 941 г. н.э.
Легко найти причины, в силу которых можно отказаться от этой
интерпретации: A) странное использования О вместо О, как символ
солнца, или солнечного круга; B) солнечный круг используется
довольно редко, но не в этой странной форме, как описано Кириком,
C) немаловажно то, почему первая группа цифр рассматривается как
количество лет внутри цикла, но две следующие группы добавляют и
принимают как количество циклов?
1 Издание старославянской церковной «Хронологической статьи» (написанной
на основе старой кириллицы) можно найти у СП. Обнорского и С. Г. Бархударова.
Хрестоматия по истории русского языка, 2 изд. М„ 1952, с. 265 и далее.
,* 33

Алборов предлагает еще одну интерпретацию. Согласно данной
интерпретации, последняя буква 21 строки не Л (лямбда), а А (альфа).
(Очевидно, та же формула, что и в строке 12 и т.д. с отсутствующей
горизонтальной черточкой). Альфа обозначает осетинское слово апг
(дигор.), аг (ирон.) «год» и является переводом обычной греческой
формулы - выражения ... е(тои<;) «в году...». Согласно другому варианту,
рассматриваемому Алборовым, альфа имеет обычное числовое
значение в греческом алфавите - 1. Здесь Алборов предполагает, что 3
предыдущие буквы надо понимать как их числовые значения; однако 3
буквы необходимо читать справа налево. Это необычное предположение
Алборов объясняет тем, что, возможно, резчик был евреем и по
невнимательности перенес буквы иврита (или другого семитского
языка) в надпись или, что дата написана как криптограмма. Бесполезно
определять, какое из двух предположений менее приемлемо, так как то,
что следует, неправильно в любом случае: при чтении справа налево
Алборов надеется получить числовые значения 6000, 500, 70, которые
вместе дают 6570 год от начала мира (или, если следуемая далее А=1, то
6571 год), что соответствует 1062 или 1063 году н.э. Однако в то время
как ,с=6000, а о'=70, 9'=9, а не 500; 500 выражено буквой ф\ Таким
образом, чтобы сохранить счет, следует ко всем важным моментам
добавить еще необходимое предположение о том, резчик написал 0
вместо Ф. По всей вероятности, интерпретация неприемлема.
Существует еще одна интерпретация последних четырех букв.
Вагапов A980, 114) также рассматривает их как криптограмму.
Он ссылается на примеры в византийских текстах (впрочем,
только книги и печати, в эпиграфических текстах, криптография -
нетипична) и приходит к выводу, что последние четыре буквы имеют
криптограмматическое значение ЛАДО. Так как имя резчика иногда
встречается в конце надписи, он рассматривает это имя Ла8о, и
отождествляет его с современным вайнахским именем Ьас1а или Ьа1уа
(Лада, Лат1а - на основе кириллицы, Ьш'а в транскрипции).
Опять же данная интерпретация получается в результате слишком
сильного желания автора увидеть здесь вайнахское имя. Если имя
резчика упоминается в надписи (что совершенно исключено), оно стоит
отдельно от контекста надписи.
Кроме того, нужно было бы углубиться в проблемы криптографии,
прежде чем принять прочтение, и что совершенно независимо от
вопроса, почему резчик не должен использовать криптограмму.
Реальное чтение и интерпретация четырех букв просты. Мы
помним, что последняя буква настолько нечеткая, что даже отсутствует
на оттиске Куликовского (напомним, что это последняя буква в
нижнем углу: именно то место, где давление кисти могло быть
слабее, чем в других местах; это легко объясняет отсутствие буквы на
оттиске), а правый край камня, кажется, довольно поврежден. Таким
образом, можно предположить, что последняя буква потеряла правую
вертикальную черточку из-за повреждения или потому, что Струков
34

не увидел ее. При этом предположении Струков употребляет здесь Л
вместо N - очень частая ошибка в эпиграфике. Если мы предположим,
последовательность О0ЦК] и вспомним, что над буквой Е есть
горизонтальная черточка (как в первой строке), мы получим прочтение
6 0(б6)<; |У]Aка) «Бог побед» - часто встречающаяся византийская
формула. 0(ео)<; - вполне нормальное сокращение (Миллер уже постиг
возможность такого чтения) и поэтому получаем у(шх). Вся формула
вписывается в контекст: надпись начинается с обращения к Иисусу
Христу и Святому Николаю, а затем перечисляются имена усопших, а
заканчивается христианской формулой, сулящей победу над смертью1.
3.2.5.2. Для остальных букв в строках 19-21 Миллер предложил два
возможных прочтения, в зависимости от того, находится ли буква Т в
центре строки 20 и в лигатуре с 2 или округлой Е.
Первая версия приводит к прочтению А,акауг| т^г|р08, которое
могло бы представлять что-то вроде осетинского Шкапу аг(а9 или
произойти от Осет. 1а§ «человек, герой» или от осет. 1ах"иап Aац\иап)
«молодой человек, мальчик» (<*1а§-я^а «человек-ребенок», см. Абаев
[1973] том II, с. 20 и 32) и суп «памятник». У этой интерпретации есть
недостаток - первая форма должна быть в родительном падеже и иметь
форму единственного числа, а значение «памятник юноше» не очень
сочетается с несколькими предыдущими названиями. Тем не менее,
Алборов A956, 239) показывает, не без некоторого оправдания, что
особая форма единственного числа может иметь форму множественного
числа - собирательное значение: см. ниже 3.2.7.3.
Вторая версия заключается в прочтении слова А,акауг)те г|р0е,
которое могло представлять что-то вроде осетинского слова 1ад\#ап (г)
(а Ша «молодые люди, осетины». Трудность этого чтения состоит в
лишней букве т|, которая должна исчезнуть в А,акау<г|>те; в осетинском
окончание множественного числа 1а когда-то писали те или 08. Алборов
A956, 239) признает, что в современном языке, *1г1а не используется;
1г «осетины» имеет собирательное значение и форму множественного
числа, 1гоп «осетин» - единственное число, и от этой адъективной
формы образуется другая форма множественного числа, 1гоп1а или
1гаПа «осетины».
Обе версии прочтения Миллер считает неприемлемыми.
3.2.6.1. Однако реальная трудность интерпретации Миллера в
другом. Центральная часть надписи (от строки 6 и далее) состоит из
ряда имен. Оставляя в стороне некоторые незначительные проблемы,
связанные с точным прочтением этих имен (см. ниже, 3.2.6.2), получаем
следующий приблизительно точный перевод:
1 Похожая часто встречающаяся формула '1т|аог)<; Хрюто<; угка «Иисус Христос
победит», написанная различными аббревиатурами и лигатурами; эта формула
встречается несколько раз в конце древнегреческих ^византийских) надписей,
обнаруженных Й. А. Гюльденштедтом в Кабарде: см. Иоганн Антон Гюльденштедт.
Путешествие по России и Кавказу, под редакцией П. С. Палласа, СПб (КаузегЬ
Академия наук, 1787), с. 502 и далее, с. XXIII и далее, таблица XIII (Доктор Гипперт).
35

Сахира сын Хоре
Истура сын Бакатар
Бакатара сын Анбал
Анбалана сын
Юношей памятник
(или: юношей, осетин)
Какими бы ни были детали чтения имен в строках 6-17, факт остается
фактом, что не сына Анбалана (Апара1ап) называют после слова сроирт
в строках 17/18, если строка 19 содержит общее существительное Аххк=
«(молодой) человек» или похожее на него слово.
Несколько попыток было предпринято для разрешения этой
проблемы. Алборов A956), который, как мы помним, видит в третьей
строке предполагаемое название осетины, Оаосп, принимает слово
ШШаоз за имя одного из усопших мужчин. Таким образом, он получает
толкование: «Николаос сын Сахира; Хо сын Бситера [об этом позже];
Бакатар сын Бакатая; Анбал сын Анбалана; юношей памятник». Тем
не менее, эта интерпретация неприемлема: мы знаем, что Николаос
{ШШаоз) должно быть имя святого, судя по греческому окончанию.
Другая попытка решения этой проблемы была предпринята
Вагаповым A980,105 и далее), который, как мы увидим в разделе 3.3.1,
читает ф(ог)рт)о1 в строке 7 и интерпретирует это как вайнахское слово
во множественном числе. Таким образом, он получает толкование:
«Сыновья Сахира: Хов сын Ситера, Бакатар сын Бакатая; Анбал ан
сын Анбалана». В этой интерпретации, множественное число слова
«80П8» (сыновья) надо принимать в более широком смысле (что-то
вроде «потомство», «потомки») и Сахир (Зазуг) является предком,
скажем, клана или рода, а не только отцом семейства. Это можно
рассматривать как соответствие с осетинскими фамилиями людей,
которые имеют свою собственную структуру и интерпретацию. То,
что кажется (особенно в русифицированной форме) фамилией, на
самом деле ссылка на род. Например, имя известного ученого Василия
Ивановича Абаева кажется означает «Василий сын Ивана Абаева». Тем
не менее, на осетинском языке имя имеет вид (в одной из возможных
последовательностей) АЪаIу 1уапу]уг1 Уаззо. Здесь, 1\апу употреблено
в родительном падеже в форме единственного числа, в то время
как АЪа}1у - в родительном падеже в форме множественного числа,
полученного от АЬа/(а, потомков предка АЬа (Аба), АЪаеМз: таким
образом, переводим, «Уавво, $оп оГ 1уап, о!" 1Ье "§епз АЪаеййагшп"» -
«Вассо, сын Ивана, из рода Абаевых».
Тем не менее, интерпретация Вагапова неприемлема, потому что
реальное чтение строки 7 - сроирт (с прочтением букв рт на оттиске
Куликовского), нормальная форма единственного числа.
Выход из этого тупика был найден В. И. Абаевым A944, 1949).
Он понял, что одной из возможных последовательностей имен в
осетинских именах людей - это имя отца в родительном падеже, за
которым следует слово ]уг1 «сын», затем имя сына, например, АссНу
36

$П Асатаг. Алборов A956, 243) пытается показать, что осетинское
имя человека может иметь различные формы: один вариант - это Асагу
Асатаг, ВогсйуХатус или АссИу]уП Асатаг. Но можно сказать, Кодтугу
Тсутигаг (род. п + им. п.), Кодгугоп Тсутигаг (форма прилагательного,
образованная от имени отца). Однако Тсутигаг Ко&угу]уг1 также часто
используется. Еще один возможный вариант Хадуцагу Тетуг АзШпЪедгу
]уг1 «Тимур сын Асланбега из рода Хадиковых». Все это правильно,
но факт остается фактом, что последовательность как, например,
1\апу ]уг1 Уаззо очень часто встречается. Более того, как говорит сам
Алборов, эта последовательность подтверждается в Нартовском эпосе,
что свидетельствует о ее древности: Хггу ]уг1 Се1ах8аМа& Хатусу $уп
Ва1угас12 и т.д.
Вагапов A980, 105) утверждает, что имена, встречающиеся в
греческих надписях в городах северного побережья Черного моря,
имеют нормальную греческую структуру, где имя отца употребляется
в родительном падеже и занимает второе место, Фаруакт^ Фаруаког).
Это верный, но не обязательный аргумент. Коль основная часть
Зеленчукской надписи сделана не на греческом языке, нет необходимости
предполагать, что он сильно повлиял на порядок слов.
3.2.6.2. Необходимое имя сына после конечного слова сроирт в
строке 18 заставило Абаева разделить строки 19-20 на три слова: Лак.
ауг| т^прбе.
19
20
21
осо&ск
ММ*г
/унт»цр
|б><г-оесЛ
Абаев понимает слово Лак как имя сына. По его интерпретации,
оно происходит от осетинского слова 1а§ "(мол°Д°й) человек". Абаев
объясняет употребление глухой к вместо ожидаемого звонкого
согласного § по осетинскому правилу оглушения: автор надписи
не совсем точно придерживается фонетической транскрипции. По
той же причине Абаев отвергает сегментацию текста на некое слово
Лакау, которое допускает осетинскую форму Ьа§ап: здесь не было
оглушения, так что автор мог бы написать греческую букву у (гамму).
Первая концепция более приемлема, чем вторая: греческую букву
гамма в то время произносили как небный или велярный фрикативный
звук, в зависимости от фонологической окружающей среды: так, для
воспроизведения осетинского звонкого взрывного звука, подобный
глухой взрывной звук греческого алфавита, возможно, был бы более
точным соответствием.
Согласно той же интерпретации, аут] является формой родительного
падежа множественного числа личного местоимения, осет. ат «их».
т^т|рЭе интерпретируется как осет. сШ «памятник». Существует
одно слабое место в этой интерпретации, а именно тот факт, что это
37

современное осетинское слово не используется с финальной -а. В
чеченском и ингушском языках слово имеет форму сип (Вагапов
1980, 112), которая показывает, что даже слово заимствованное не
имеет финальной -а (независимо от того, попали ли заимствования
из осетинского в вайнахские языки, или наоборот; или осетинский
и вайнахские языки заимствовали его из третьего - неизвестного
источника). Поскольку прошло несколько столетий между датой
установки памятника и современным языком, и так как финальная -а
часто встречается в словах дигорского диалекта, можно предположить,
что в диалекте, на котором была сделана надпись, было слово в
аналогичной форме. Я не думаю, что есть необходимость убрать
последнюю букву и написать т^г|р9<б>.
Возможно, есть другой способ понять финальную букву -8. Роланд
Бильмайер A3 января, 1986) пытается увидеть в ней дигорскую связку
т 8" «есть». Это предположение очень хорошо показывает синтаксис
и семантику: ауг| тфрб 8 = ат аП т "их памятник [это]". Трудность
состоит в предположении, что 8 = т. Греческий дифтонг [ау], который
первоначально писали он, превратился в монофтонг [е] в древнегреческом
языке. Переход [е] < [ау] - современное написание первоначального си (так
пишется в новогреческом языке), но фонетические "опечатки" 8 (например,
(рёрете=ф8рета1) довольно часто встречаются в надписях, папирусах и т.д.
Однако в нашем случае мы должны предположить, что автор надписи был
знаком с колебаниями 8 и ах в греческих текстах, и поэтому изобразил
в нашей надписи «инверсную» форму, с написанием 8 вместо аг для
обозначения звука [а!]. Такое предположение возможно, но маловероятно.
3.2.6.3. Оставляя сейчас дальнейшее обсуждение интерпретации
Абаева, давайте более подробно обсудим имена в строках 6 и далее.
Строка 6, ЕазспРЛ» те- имя 0ТИа 8а/1г4 в родительном падеже. Роланд
Бильмайер находит два возможных объяснения имени: либо оно состоит
из осет. (дигор.) за/ соединение «сильный, интенсивный, обильный» и
1г «осетин», или его можно сравнить со старым грузинским родовым
именем фамилия 8аут (которое может принадлежать к грузинскому
слову угг «дорогой»). Оба варианта приемлемы.
Строки 8-9, не полностью прочитанные Миллером и Абаевым, были
прочитаны Алборовым как Хо Вотугерт! A956, 237), который, однако,
предположил, что фонетическое значение написания было Ко ВгИеп.
Существование первой части Ко можно обосновать осетинским именем
Ко, как, например, Ко Мггго/Гу, но существование осетинского имени
Хо также допустимо. Учитывая фонетику слова ВгИег, имя становится
похожим с осетинскими словами Ы, Ьискг, ЬусЬу, ЪсЬу «честь». Однако
в древнегреческом буква В давала фрикативный звук, а - звонкий звук
[2] передавала буква 2: в любом случае, неблагоразумно принимать
аномальные значения для букв из-за предвзятой этимологии. (И, в конце
концов, имена различного происхождения распространялись настолько
широко на Кавказе, что имя не является веским доказательством этнической
принадлежности его носителя или языка текста, в котором оно встречается.)
38

этгикоу
9 1^4 ХФ
миьг
На самом деле, первый символ в строке 9 - византийская лигатура
букв ото; другой вариант чтения, оте - менее приемлем. Таким образом,
мы имеем последовательность букв ХОВХНЕТОРН буквами, или -ЕРН,
которая допускает, по крайней мере, четыре различных чтениях, либо
Хор Ег|сторт1 Хор? Натори или Хор Егртгрт] Хор? Натерт]. Существует
еще один вариант деления: Хо Вш1ато/ерг|, однако, в то время как имя Хо
реально существует, начальный кластер Во-, будет несколько сложнее.
Хотя все эти варианты чтения возможны, я предпочитаю второй, потому
что здесь явно видно имя: Натор, т. е. [1810Г] - можно связать с осет. (дигор.)
8Шг «большой» с регулярным протетическим гласным1; иранское слово
81йга- «большой» (Ведийское з(кйга-) подтверждает элемент иранского
антропонима: Ау. Раш- Шга- и другие (См. М. Майрхофер, 2ит Штеп%и1
с/езАуезШ [Журнал Австрийской академии наук. 308, трактат 5] Вена 1977,
28 [с последующими ссылками]). Следовательно, имя сына Сахира (Захгг)
могло быть Хоь или Хох>8, но я предпочитаю Хоь8, а имя отца Бакатара
(строки 12/13) могло быть Резистор или 818(ог или Шог, я предпочитаю
Шок в силу иранской антропонимии. Таким образом, вариант чтения Хо0<;
Нсторг| выступает в качестве наиболее приемлемого.
Такое понимание пассажа более вероятно, чем интерпретация
буквы [х\] = [1] как дигорского артикля (так Роланд Бильмайер высказал
в устной беседе), потому что протеза - регулярное явление в осетинском
языке, и то, что мы, возможно, имеем дело с артиклем, не способствует
пониманию синтактики этого пассажа.
Турчанинов A958, 49) приблизился к дешифровке этого пассажа,
когда он понял лигатуру в начале строки 9. Он, однако, принимает
слово ХоР<;, которое означает 'Оьз\ не совсем правильная попытка
получить предполагаемое имя Ооз, которое, как считают, является
именем предка осетин, из-за старо-грузинской формы Оин* «088е*е$» -
«осетины»2. Он, однако, понимает 18(оп как прилагательное и переводит
пассаж: «Сын Сахира, великий сын осетин (Оуз) [то есть, «потомок»],
Бакатар». Необоснованное игнорирование X из-за неясной этимологии
неприемлемо; а еще менее понятна интерпретация греческой буквы X
(хи) как символа гортанной смычки (не говоря уже о том, что наличие
звука гортанная смычка не подтверждается в осетинских или сарматских
памятниках, или текстах любого периода.)
Имя сын Истура (Шог) ПакаЭар несомненно тюркского
происхождения (ср. турецкое слово ЪакасИг «Него» - «герой»). В
современном осетинском языке имя имеет форму ВщШаг и подобные
1 Роланд Бильмайер (устная беседа) находит параллель для буквы О в осет.
\У1с1у§, дигор. \*е<1\х% «ложка», которое появляется в глоссарии слов на ясском языке,
например, осЫс.
2 Об этом смотри выше (Алборов, 3.2.3).
39

варианты фонемы. Но это происходит на территории, в том числе
Чечни и Ингушетии, в разных вариантах, поэтому трудно определить
окончательное мнение о том, какая точная фонетическая реальность
могла быть представлена греческими буквами. Как ни странно, самая
простая и самая легкая для интерпретации - начальная П: т.к. греческая
буква В - звонкая губная фрикативная, а Ф - глухая губная фрикативная,
только П осталась возможным написанием либо глухого, либо звонкого
губного взрывного согласного.
«|6ЛРПА
тнд
ЩРПА
Следующее имя в строке 12/13 имеет форму родительного
падежа ПакаОат]. И Миллер, и Абаев корректируют здесь Пака9а(р)
т), и получают схожее с предыдущим имя. Нет ничего сложного с
корректировкой: напротив, Алборов не прав, когда говорит A956,
238), что резчик не делал подобной ошибки в надписи: если нет
других, то, по крайней мере, ИКОААОЕ в строках 4/5 и есть такая
ошибка. Тем не менее, обратите внимание, что Пакабар в строках
11/12 был сыном Истура (Шог) в строках 8/9, поэтому нет семейной
связи (которая придает идентичности имен больше вероятности)
между этим именем Ракайгаг (Бакатар) и нашим Рака&а (Бакатай)
или Ракайга(г) в строках 12/13, который является отцом АукаХ
(Анбала) или АуяаХау (Анбалана) в строках 15/16. Алборов A956,
238) постулирует исходя из искаженной формы родительного падежа
слова ПакаОат) - осетинского имени татарского (монгольского)
происхождения Ва%"аШ] (Багъатай на основе кириллицы; %"
представляет собой щелевой звук = [ЪауаЦ)]). Такое возможно, но
вряд ли более приемлемо, чем корректировка Миллера, в частности,
из-за -К-: так как греческая буква Г - звонкая фрикативная перед [а,
о, и], то трудно понять, почему резчик написал К, а не Г.
Следующую группу букв (строки 15-17), АШ1АААЫАПААА1ЧН
можно сегментировать и прочитать четырьмя различными, но с
небольшим отличием способами. Прежде чем перечислить их, полезно
сказать, что независимо от сегментации и интерпретации, два имени не
относятся к сыну и к его отцу, так что нет никаких причин говорить об
их идентичности, тем более, что обычно не использовали одно и то же
имя для сына и отца. В любом случае, в рамках интерпретации Абаева
последовательности имен - первое - имя сына Пака0а(р), второе - имя
отца Лак. Миллер и Алборов читают два имени Ауяа^ АуаяаХауг|, Абаев
- АуяаА, Ау<а>яаЛлуг|; Вагапов (ПО и далее) сегментирует имена АупаХау
40

Акакащ; Бязырты A968, см. ниже, 3.2.7) сегментирует и корректирует
имена АуяоЛяу А(у)каХащ. Чтение слова АчшХ имеет преимущество
в том, что оно опирается на реально существующее осетинское
существительное и имя, а именно атЪа1 «парень, товарищ» и АтЬЫ
(Амбал); кластер согласных -уя- уже был звонким в древнегреческом и
среднегреческом, а также и в новогреческом языках, так что нет никаких
трудностей в идентификации, несмотря на сомнения Вагапова A980,111).
По сравнению с предыдущим, сегментация Ауяо^лу, конечно, возможна,
но не опирается на существующее слово или имя и, следовательно,
корректировка имени А(у)тХ(№\ сомнительна: но следует признать,
что оба предполагаемых имени происходят из того, что мы называем
продуктивными процессами в осетинском языке. Трудно определиться
с прочтением имен Ауа7с<Лауг| и Ау<а>ясЛяуг|. Оба варианта имен
возможны; имя Апара1ап (в именительном падеже) имеет преимущество
в том, что действительно начертано на камне, в то время как АпрЫап
(в именительном падеже) опирается на слово АуяоЛ, и является его
производным; а имя А(у)яоЛ(хуг| (в родительном падеже) опирается на
слово АулоЛяу, если мы принимаем сегментацию Вагапова. Невозможно
также определить, является ли интервокальная -я- в допустимом
прочтении слова АуалоАяуг] взрывной глухой или звонкой согласной,
потому что, как мы уже знаем, В - звонкая фрикативная согласная.
3.2.7. В рамках «Осетинской школы мысли», т.е. в предположении,
что основная часть надписи написана на осетинском, интерпретация
Абаева (где Лак = личное имя, ащ «их») была отклонена А. Бязырты1 (в
основном, 1968; частично повторялось в 1981).
В)а2уг1у связывает три старых контекста (датируемых 1550,
1688 и 1752 соответственно), в которых последовательность имен
упоминается как Ассйу $П Асатаг. Однако он придерживается мысли,
что имя усопшего Ьацап\ Лакаот] т^рбе = Ьщапу сгП - «памятник
Лакана». Однако в предыдущих интерпретациях памятник посвящался
нескольким лицам (а именно всем сыновьям, чьи имена употребляются в
форме именительного падежа), а в этой интерпретации есть только один
человек, а именно сам Лакан (Ьадап), следовательно, предшествующие
имена, вероятно, принадлежали его предкам. При написании эссе
Бязырты знал только прочтения Миллера и Абаева, которые оставили
строки 8-9 непрочитанными. Таким образом, Бязырты мог постулировать
следующую генеалогическую преемственность:
ЕоэдлРЛ (Р°Д«) фоирт... Сахира сын...
... сроирт Пакабар имен. ...Сын Бакатар
Пака0а(р)г| род. фоирт АуясЛду имен. Бакатара сын Анбалан
А(у)яаХауг| род. фоирт Аакау Анбалана сын Лакан
Предполагается, что каждое имя повторяется один раз в именительном
1 Бязров на русском языке; однако обе его важные статьи написаны на
осетинском языке. Из того, о чем было сказано выше (см. 3.2.6.1), можно с уверенностью
заявить, что Бязырты - одна из тех фамилий, которые употребляются в форме
родительного падежа множественного числа.
41

падеже как имя сына, потом в родительном падеже в качестве имени
отца следующего поколения1. Родословная заканчивается именем
Лакан (Ьадап), которое, однако, употребляется в родительном падеже,
как владельца памятника, так что последний генеалогический
показатель имеет форму А(у)яаХаут| род. (сын Анбалана); сроирт
Аакауг| род. т^г|р6е (памятник Лакана).
Однако новые прочтения строк 8 и 9 отклоняют интерпретацию
Бязырты, потому что имя в именительном падеже (Еаэдрг! сроирт) Хо0<;
и имя в родительном падеже Нсторг| (фог>рт Пакабар) не идентичны, и
из-за этого нарушается генеалогическая преемственность.
3.2.7.1. Роланд Бильмайер в устной беседе A9 января 1984 г.)
размышляет о варианте реального воспроизведения интерпретации
Бязырты, которая предлагает новые прочтения. Идея состоит в том,
чтобы понять недавно прочитанные слова как приложение, которое
определяет или добавляет титул к имени Сахир (Зах1г), и что лишь
косвенно относится к генеалогической преемственности:
Еахпрг| сроирт - %о$оц сын Сахира - Хобси
аторт] сроърт - Пакабар, уважаемого сын - Бакатар
Пака9а(р)т| сроирт А^какам еХс. Бактара сын Анбалан и т.д.
Данная интерпретация имеет сходство с интерпретацией
Турчанинова (см. 3.2.6.2); основное различие состоит в том, что
Бильмайер уделяет больше внимания синтаксической структуре
предложения. Основная трудность, однако, та же самая, а именно слово
Хораг|. Либо это имя: но в этом случае слово Захгг будет заключать
в себе два имени, что трудно предположить. Или Хоьз - означает
«осетин» согласно интерпретации Турчанинова: но тогда начальная
X необъяснима. Или %ор<; - известное существительное, значение
которого нельзя точно определить, однако, оно может выступать как
хвалебное приложение к имени уважаемого предка со значением агор
«Ы§» - «большой, важный, значительный»: приемлемый и довольно
подходящий вариант2. К тому же, я считаю, что повторение слова
фоирт в предполагаемом приложение слишком настойчиво: я бы
скорее ожидал, например, ЕахлРЛ Хор01! аторт] сроирт ПакаОар, или
Хо|Зсг| аторг| 2а%ЛРЛ фоирт Пакабар.
Можно даже думать, что если этот предок, &#/>, был таким
известным, его могли рассматривать как родоначальника, и в этом
1 Нет недостатка параллелей для такой структуры родословной в различных
культурах и языках; один из многих примеров: от Матфея 1. 2 и т.д. Авраам был
отцом Исаака, Исаак был отцом Иакова, а Иаков был отцом Иуды и т.д.
2 О постпозиции прилагательного и синтаксических явлениях,
сопровождающих ее, смотрите у Бильмайера. ЫёодегтатзсЬе Рог8сЬип§еп (Индоевропеистика)
87 A982, с. 67).
42

случае можно предположить несколько вариантов с этим именем в
форме родительного падежа множественного числа (*8ах1г1у...): но это
не обязательно веское препятствие, потому что "род", возможно, не
существовал на тот момент, или, если уже зародился, то количество
было строго ограничено. Мысль о том, что г| [\] нам следует понимать в
ХоР? т| оторт| сроърт как определенный артикль (см. выше 3.2.6.3.) также
помогает: два параллельных существительных или существительное
+ прилагательное, или любой другой вариант могут встречаться в
разных случаях интерпретации.
3.2.7.2. Естественно, решающим могло быть количество
захороненных в той могиле, т.е. только один человек или несколько.
К сожалению, это не представляется возможным (если не считать
возможных будущих раскопок в той местности), поэтому мы
вынуждены ограничиться общими предположениями.
Мы знаем из плана Струкова (см. п. 1.2), что место захоронения,
над которым была обнаружена стела - большое; опытный археолог
Кузнецов считает, что оно принадлежало известной семье.
Естественно, это не исключает возможности того, что только один
известный человек захоронен там; в любой культуре большие
гробницы и могилы обычно свидетельствуют о наличии более одного
захоронения. Коллективные фамильные захоронения всегда были
распространены в Осетии, например, на рис. 7а, б, и в показан «Город
мертвых» вблизи Даргавса в Дигории с фамильными склепами в виде
маленьких домиков, в которые клали тела усопших членов семьи без
дискриминации.
«Город мертвых» вблизи Даргавса

Рис. 7а.
«Город мертвых» - фамильные склепы в Даргавсе в Северной
Осетии, сфотографированные автором в 1956 году. Каждый склеп
принадлежит одной семье; тела (некоторые из них еще частично
можно увидеть) клали в камеру, без погребения. Не делали никаких
надписей. Этот тип захоронения (в настоящее время не существует),
по сообщениям, особенно часто использовали во время эпидемий,
когда люди, пораженные чумой, часто уходили еще живыми в склепы и
ожидали там своей смерти.
Рис. 7 б.
Другая группа коллективных фамильных захоронений недалеко от
первого местоположения. На этом рисунке показан открытый вход в
камеру (в склепах нет следов от двери или решетки). Масштаб задается
овцой на переднем плане рисунка.
44

Рис. 7 в. Общий вид «Города мертвых».
Можно было бы возразить, что в надписи не упоминается ни о
каких родственных связях отцов умерших, однако, они могли бы все
относиться к одной «семье», или «клану», или зародившемуся «роду».
Не следует считать странным, что нескольким усопшим ставили один
памятник, а не каждому в отдельности: причиной (и для коллективных
захоронений) может быть одновременная смерть в результате одной из
частых эпидемий на Кавказе или в других регионах. Давайте не будем
игнорировать другие варианты: люди, возможно, не состояли в родстве,
по крайней мере, с точки зрения их непосредственных семей; они,
возможно, погибли во время набегов (до XIX века считали достойным
занятием на Кавказе), а стела могла быть даже кенотафием. Короче
говоря, множество существующих вариантов, только теоретического
характера, не доказывают ни одну интерпретацию (см. также 3.2.7.3, в
конце).
3.2.7.3. Еще одна интерпретация была предложена Йостом
Гиппертом и Соней Гипперт-Фриц C марта 1986 г.). Они выдвигают
две основные идеи: во-первых, предполагают, что ряд имен относится
к членам одной семьи, сына одного поколения упоминают во второй
раз как отца следующего поколения. Поэтому они принимают
корректировку Паха0а(рI1 в строке 13 и А(у)пакощ в строке 16. К тому
же они рассматривают ХоРсг|соторг| как одно имя, в данном случае в
родительном падеже. Имя сына Сахира (&де/г) должно тогда быть
идентичным с именем отца Бакатара (Рака(Иаг), т.е. Хоу818*ог. Таким
образом, они получают следующее чтение:
8ах1г'8 зоп (Хоу818*ог) (апф сын Сахира Хобсистур (и)
Хоуз18*ог'8 80п Ракайтг (апд) сын Хобсистура Бакатар (и)
45

Рака1Ьа(г)'8 зоп Апра1ап (апё) сын Бакатара Анбалан (и)
А(п)ра1ап'§ зоп Ьакап'з 8*е1е. сына Анбалана Лакана памятник.
Предполагается, что первое упоминание о Хобсистуре (ХоузШог)
(в именительном падеже) было потеряно при гаплографии, то есть
ошибочно пропущено автором надписи (из-за сразу же следующей
формы родительного падежа того же имени). Естественно, что
гаплографический пропуск девяти букв трудно предположить,
особенно когда мы знаем из строки 7, что наш резчик перечитал свой
текст и добавил первоначально пропущенные две буквы рт. Можно
утверждать, что он не исправил пропуски в имени ПакаЭа(р)т| (строка
13) и в имени А(у)пакащ (строка 16) - если они имели место. В любом
случае, он, конечно, не исправил слово М(г)к:6А,(ю<; (строка 4). Трудно
предположить, что целое имя было ошибочно пропущено.
Интерпретация Йоста Гипперта и Сони Гипперт-Фриц имеет
преимущество в том, что слово 1щюап «молодой человек, мальчик»
также рассматривают как осетинское личное имя, в отличие от слова
1а§ «мужчина».
Что касается синтаксиса, оба ученых развивают свою вторую
основную мысль, которая аналогична мысли Алборова (см. выше 3.2.5.2:
«особая форма множественного числа, собирательное значение»). Но в
то время как Алборов принимает слово А,акауг| как форму родительного
падежа единственного числа, в значении родительного падежа
множественного числа существительного («молодого человека») >
«молодых людей», Иост Гипперт и Соня Гипперт-Фриц предполагают,
что слово Аакауг| - имя одного из усопших, а «групповая флексия»
- конструкция пассажа. То есть стела т^прве принадлежит четырем
мужчинам, о которых упоминают как о сыновьях, т. е. ХоР<эт|атор
(пропущено из-за гаплографии), ПакаОар, АужхАяу, иАакау-г|, но только
последнее из имен имеет форму родительного падежа, синтаксическая
функция которого, однако, относится ко всем четырем.
Такая трактовка вполне приемлема: скоординированные,
симметричные узлы (или синтаксически связанные группы слов) могут
показать групповую флексию. Тем не менее, я считаю, что последняя
конструкция слишком сложная: в тексте было пять случаев употребления
формы родительного падежа и три - именительного (один случай
употребления именительного падежа, однако, пропущен); один из этих
пяти случаев употребления формы родительного падежа можно понять
как параллельный, но не с другими формами родительного падежа, а с
формами именительного падежа. Я считаю, что конструкция слишком
сложная, но, тем не менее, ее признают приемлемой.
Существует еще одно возражение против предположения о том, что
имена относятся к четырем поколениям одной семьи. Если учитывать
нормальную скорость смены поколений, то между смертью Хобсистура
и Лакана должно пройти почти сто лет. Нам следовало бы предположить,
что когда Хобсистур (ДЬюи/йг), Бакатар (РаЫкаг) и Анбалан (Апра1ап)
46

умерли, их уважаемые захоронения были также украшены надписью,
вероятно, как на стеле Лакана, и можно предположить, что эти три ранее
поставленные стелы не сохранились до времен Струкова. Однако, если
у старших поколений были свои стелы, почему их последовательность
перечислена в надписи на стеле Лакана? Логическая необходимость в
упоминании коллективных захоронений четырех поколений возникает
только в том случае, если на памятниках первых трех не было надписей
и только возможность, предоставленная после совершения четвертого
захоронения, была использована для новой трактовки поколений. Но
почему это могло произойти в такой, казалось бы, богатой семье, тем
более, что такие рекапитуляции поколений не приняты в кавказской
эпитафии? Однако, как только мы начнем рассматривать такие тонкости,
мы отойдем от области нашего исследования.
В итоге: положительным аргументом является факт доказательства
того, что Ыцучап - имя человека; предположение о групповой
флексии возможно, но последняя конструкция кажется слишком
сложной; предположение о гаплографическом пропуске целого имени
неприемлемо, а мысль о том, что гробница принадлежит четырем
поколениям одной семьи, сталкивается с трудностями.
В целом, я думаю, что проблема, присущая интерпретации Абаева,
а именно, что (Аххк=1а§) «человек» не рассматривается как имя, вполне
компенсируется синтаксической простотой конечной конструкции и
меньшими трудностями в осмыслении захоронений.
3.3. Несколько раз пытались интерпретировать надпись на другом
языке, помимо осетинского: с обсуждениями данной темы ознакомимся
в следующем разделе.
3.3.1. Начнем с вайнахской (т.е, чеченский + ингушский)
интерпретации надписи, предложенной Я. С. Вагаповым A980). Мы
должны начать со строк 19-21, которые Вагапов сегментирует на
следующие слова: Ха кау^те1 г|р0е; фонетическое значение этих букв
(совершенно справедливо) считают привет 1а капке 1г1е. Согласно
Вагапову A13), эти слова следует понимать как вайнахские 1а к'апШе
Ше (ла к1анитие ирте на основе кириллицы). Форма 1а, как утверждают,
является глаголом «умирать» в прошедшем времени: «Они умерли».
Вагапов признает, что основа этого глагола всегда используется в
сопровождении с классифицирующим префиксом в современном языке,
но он указывает на некоторые устойчивые выражения, такие как щх
1а «люди умирают» и в связи с этим утверждает, что непосредственно
основа глагола могла использоваться в древних языках. Существует
вайнахское слово к'апаи (к1анат-) «сын», у которого форма к'апШе
считается формой множественного числа (образованной посредством
неправильного окончания); первое -/- само неправильное, также
1 Мы увидели C.2.5), что четвертую букву строки 20 можно прочитать либо как
округлую 2, либо, что менее вероятно, но все же возможно, как оборотную
округлую Е.
47

объясняется, как продукт ассимилирующего перехода к 'апайе > к 'апШе-9
а т.к. слово фог>рт Вагапов понимает как вайнахское, означающее «сын»,
то значение слова к'апШе считается «герои», полученное от «храбрые
молодые люди» (значение слова «сын» в современных чеченском и
ингушском языках). Таким образом, семантическая интерпретация этой
формы возможна, но в морфологии и фонологии встречаются сложные
проблемы; также, вторую -/- надо добавить или еще как-то указать,
поскольку она не имеет графического начертания.
Последнее слово состоит из аг «равнины» и послелога -/е «на»;
предполагают, что первая гласная в слове аг1е, вероятно, вновь
перешла в результате ассимиляции в Ше. Тем не менее, послелоги,
такие как -?§е (которые являются современной формой) добавляют
к существительным, в то время как а:г - корень. Кроме того, трудно
предположить переход (или умляут) через границу слова, так как -1уе -
клитика, а не суффикс (Джоанна Николе, 6 января 1986 г.).
Предполагают, что смысл всего последнего предложения следующий:
«они умерли, герои, на равнинах», а так как на ваинахских языках, на
которых говорят жители высокогорных районов, «на равнинах» часто
означает «за границей, на чужой земле», то те мужчины, или герои, как
предполагается, умерли во время экспедиции.
Предыдущий текст понимают следующим образом. После вводного
обращения к Иисусу Христу и Святому Николаю (об этом выше, 3.2.1 и
3.2.3) следует перечисление усопших мужчин. Их имена (Вагапов дает
их на вайнахском языке):
Хоу(а) ЗкЬеп Шг1 Хоб сын Сахира
Ва§а1аг Ва§а*а1 ШП Бакатар сын Бакатая
АпЬа1ап(а) АЪа1аш Шг* Анбалан сын Анбалана
У этих трех мужчин был общий предок Сахир (Захггк). Сочетание
букв Ф01, которое следует за этим именем Вагапов взял из копии
Струкова и превратил в слово фо(иртоI (учитывая предположение, что
резчик пропустил четыре буквы); полученное слово, таким образом,
интерпретируется как вайнахское «сыновья» в форме множественного
числа, которое, однако, здесь употребляется в значении «потомки» или
в каком-либо аналогичном.
Существует ряд аргументов, в силу которых данная интерпретация
невозможна:
A) Два неправильных случая перехода следует принять в целях
получения форм двух существительных.
B) Дериват формы *аПе (=*а:г+1'уё) - неверный.
C) Надо полагать, что слово йи! будет иметь два значения,
используемых в надписи, «сын» и «потомок». Случаи такого
многозначного применения имеют место, но встречаются редко в
коротких текстах на любом языке.
D) Изменение значения «на равнине» > «за границей» могло
48

иметь место только в более поздние времена, когда народы Северного
Кавказа были в основном выселены с равнин и преимущественно жили
в долинах Кавказа (то есть, до самых последних переселений нашего
века, но это не имеет никакого отношения к нашей проблеме.)
Мало того, уже известное знание, с которым многие, кто говорит
на различных северокавказских языках, даже на русском, используют
такие выражения, как «па р1озко$И» - «на равнинах», могло возникнуть
только в последние века, когда народы Кавказа жили в основном в
горах: лишь в той ситуации выражение «на равнине» (и уж тем более
его семантическое расширение «за рубежом») могло получить известное
нам значение в противоположность среде обитания в горах. Но наша
надпись, вероятно, появилась в то время, когда большинство предков
нынешних народов Северного Кавказа (или, по крайней мере, многие
из них) проживали, напротив, в основном на равнине: мы можем судить
об этом согласно всей топонимике и гидронимике северной территории
или Главного Кавказского хребта. Прежнее место обитания осетин (и их
предков, аланов и сарматов) на равнинах к северу от Западного Кавказа
знают сегодня все (см. Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор, I, М.-Л.,
1949,147 и далее; Згуста 1955; и юбилейный сборник A987, с. 409-415).
Относительно чеченских и ингушских племен Джоанна Николе
указывала, что их доисторическое место обитания находилось к северу
от Кавказа, и что их переселение в горы произошло сравнительно
позже, чем переселение осетин E). Территория, на которой говорили на
вайнахских языках, простиралась к востоку от Осетии; Архыз, однако,
находится к западу от нынешней Осетии. Если ингушские или чеченские
воины погибли за границей во время похода, то кто мог похоронить
их на чужой территории? Или если мы имеем дело с кенотафием, то
почему его не воздвигли на родной земле? И кто позволил бы возводить
кенотафий чужому человеку на своем кладбище?
F) В строке 7 формой множественного числа является не слово
фо(г>ртоI, а фог>рт (как показано на оттиске Куликовского), поэтому
интерпретация «потомки» (с их последующими именами) неприемлема.
Имя сына должно предшествовать имени Сахир в форме родительного
падежа, но это невозможно в связи с окончанием слова ЫA)ко^ао(; (см.
3.2.1)
G) Возникает вопрос, как Вагапов пытался интерпретировать
надпись на нахских языках, если она заключает четыре раза осет.^г/,
дигор. /иг( «сын». На этот вопрос можно ответить так, что Вагапов
пытается толковать его как вайнахское, заимствованное в осетинский
язык. Он доказывает следующее: чеченскому Ий- соответствует
ингушское^/-; например, чеченское слово Ьип (х1ун), ингушское-у*/ (фу)
означает «что»; чеч. - Ий- (х1у), инг. -/и- (фу) - «семя, семья»; чеч. Иизат
(х1усам), инг./шат (фусам) - «жилище». Форма ИиП (х1урт) встречается
в чеченском фольклоре; таким образом, нормальное соответствие
звуков дает нам возможность полагать, что ингушская форма /иг1
(фурт), по мнению Вагапова, единственное заимствование в осетинском
4*
49

языке. Идея о вайнахском происхождении этого слова подтверждается
этимологией: чеч. кип, инг. (предположительно)/^ можно разделить
на /ш-, что в чеченском языке означает «семя, зародыш, эмбрион,
поколение» и на часто встречающиеся формальные элементы -г- или -ё,
например, Ьа «губа», Ьогс1 «губа», Ьаг* «рот», кио «круг, возвышенность»,
киоПа «круглая голова». Нет необходимости обсуждать этот вопрос:
вайнахская этимология спова/ип неточная, далека от того определения.
Когда мы сравниваем с иранской этимологией, мы видим, что слово
ривга- «80П» - «сын» хорошо известно в авестийском языке; оно имеет
подтверждение в иранских названиях северного побережья Черного
моря (никто не сомневается, что они принадлежат предкам осетин)
и в древней скифской форме яоирва и в более поздней сарматской -
(роирта1. Почему тогда есть сомнения в том, что слово относится к тем
словам осетинского языка, которые были заимствованы в иранском?
Зачем искать сложную этимологию, когда существует простая?
Осетинское слово маз было заимствовано (как. и многие другие
лексические единицы) в ингушский язык; затем в чеченский с
фонологической адаптацией начальной фонемы до нормального
соответствия инг. Р-: чеч. Н-, как и в некоторых других очевидных
заимствованиях из осетинского языка. Например, #зуп, дигор. /и-
зип «хозяин» (ср. авест. Штап*-, швед, разитап*- «владелец скота»),
заимствованное в ингушский язык как {шат, в чеченский язык как Ьшат
- «убежище» (Абаев [1958] т. I, с. 502); осет. (ирон.)^/я/, дигор. Гогд
«большая река», инг./огс1, чеч. /?огс/«море» (тот же источник, с. 486).
(8) Вагапов A980, 107) также утверждает, что буква -/-, которая
является показателем родительного падежа в названиях и которая
может относиться к вайнахскому языку, так как Миллер нашел другое
доказательство того, что надпись сделана осетинскими буквами.
Он считает, что некоторые имена народных героев включают ее,
как, например, АсИ00 8игкко, МасН(п) 2атт1Г2а (Ади(н) Сурхо, Мади00
Жаьммирза), «сын Ади Сурхо, сын Мади Жаьммирза». Однако это
сложный аргумент, потому что еще не ясно, является ли -/- в этих
словах действительно отдельной морфемой, формальным элементом
языка. Народные имена перемещаются и заимствуются (никто не
скажет, что, например, 2атт1г2а исконно кавказское имя). В то время
как попытка разделить эти слова не совсем убедительна, факт остается,
что окончание родительного падежа -у(ы) - правильное, нормальный
элемент осетинской грамматики.
(9) Возможно пора упомянуть, что Вагапов пытается истолковать
ваинахское происхождение некоторых имен. Так, например, имя 5а/1г
(Еахлр) идентично (с. 109 и далее) вайнахскому имени 5ауаН (Саг1ари
на основе кириллицы).
1 Скифская и сарматская формы подтверждаются только метатезой буквы р:
Поирвшс, Поирбшос,, Поирбак^с, Згуста A955, § 185) (все имена произошли в Оль-
бия); Фоиртас., Згуста A955, § 249) (Танаис).
50

Это имя, возможно, произошло от слова за «польза, выгода» с
суффиксами -ха- и -п-, -/- во втором слоге - снова результат перехода.
Однако, в то время как -л" считают суффиксом, то в начертанном
имени буква -/- (в имени Еахлр-Л) - окончание родительного падежа,
также согласно интерпретации Вагапова, и, таким образом, не может
быть никаким словообразовательным суффиксом. Не говоря уже
о наблюдениях, следует упомянуть о том, что этимология имен
практически не помогает распознать язык, на котором сделана
надпись. В любой из существующих интерпретаций имена имеют
различное происхождение, что вполне естественно: вроде в логической
последовательности, но в то же самое время не совсем понятно, имена
используют с различными языковыми границами: переходит ли имя
АуяоА, или АутсоАяу в осет. атЬа! (см. 3.2.2) или является ли оно словом
нахского происхождения, что, по утверждению Вагапова A11), не столь
важно, во всяком случае для нас, потому что оно может передвигаться в
любом направлении.
Ввиду этих причин интерпретация надписи как выполненной на
вайнахских языках - неприемлема.
3.3.2. Другую интерпретацию надписи предложил А. 3. Кафоев
A963, с. 8-23). Он предполагает, что текст надписи был начертан на
черкесском языке. [Географическое положение Архыза скорее наводит
на мысль об одном из восточно-черкесских языков или диалектов - а
именно, кабардинском - как о предполагаемом языке надписи, но
название книги Кафоева, в которой он изучает надпись, напоминает
адыгейский язык - т.е. западно-черкесский или, как гласит общее
название - адыгский язык; предполагаемые формы Кафоева не дают
близкой интерпретации, лучше использовать термин «черкесский»].
Кафоев опубликовал измененный вариант копии, сделанной Миллером1;
за которой следовала репродукция рисунка Кафоева.
Сравнение его рисунка с копией Миллера показывает несколько
важных изменений формы букв.
Строка 5, вторая буква: округленная сигма.
Строка 8, вторая буква: омикрон полностью дописана.
Строка 10, вторая буква: верхний конец повернут вправо, а нижний -
влево, так что имеет сходство с латинской 8 или, возможно, с финальной
сигмой.
Строка 21, последняя буква: похожие со строкой 10 изменения;
сходство с финальной сигмой даже более четкое.
Основываясь на этих (произвольно измененных) прочтениях,
Кафоев (с. 17) делит слова надписи, как показано на рис. 8 (он пропускает
первые три строки надписи, однако они присутствуют в его черкесском
переводе.)
1 Публикация Кафоева - не репродукция Миллера, а рисунок с внесением
изменений, как показано в тексте. Данный рисунок не следует использовать для
дальнейшей интерпретации, потому что это видоизмененный дериват.
51

3*
ОСРгС
|нко|
ОС1
РИФ01
вмговсхл1
10|ОЧО Т
12 9ЛРПД1
14 ФОУР Т|
15 АЫП^
шЛЬЫН<|
16 0УРТ
19Л^К&
20ЫНТ)НР|
2186.09 <Л
Рис. 8. Рисунок, произведенный Кафревым с репродукции Миллера
(репродукция, произведенная с рисунка Кафоева 1963 г.)
На следующем рисунке (9) показана репродукция текста надписи,
произведенная Кафоевым (с. 20). Надпись выполнена греческими
(хотя сильно подделанными) буквами и разделена на предполагаемые
греческие слова.
п./ико м ос сахнр ифо I ховс иосри
фосрт п&к* е&р пака в* ифо урт
дшлтп* ллынфо урт л* клинтэр
еео есл/'
Рис. 9. Деление текста Кафоевым
(репродукция, произведенная с рисунка Кафоева 1963 г.)
На следующем этапе Кафоев предлагает два варианта черкесского
текста, написанного черкесскими буквами, т.е. на основе русской
кириллицы:
52

1 .Ищхъэщ уаджэщ якъуэ л1э уэс.
Сахыр ифу. Хъубс иусри фэусырт.
Пакъэ тхьэр.
Пакъэ тхьэ ифу уэрат анэпа.
Тьэнапэ л1эныф1у уэрат
л1а къантазыр хейуэ шылъ ".
2.Ищхъэщ уаджэщ. Якъуэ л1а уэс сахыр ифу.
Хъубс иусри фэусырт Пакъэ тхьэр.
Пакъэ тхьэ ифу уэрат, анэпалъэнапэ
л1эныф1у уэрат л1а къан -
тазыр хейуэ щыль ".
Далее следует транслитерация черкесского текста латиницей1.
1 Данная транслитерация происходит по такому же принципу, как и моя
осетинская: тождественная взаимосвязь кириллицы и латиницы. Э транслитерируется
как ё, ь как', ъ как ", I как Ь, х как х- Здесь я применяю транслитерацию для того,
чтобы передать текст Кафоева как можно точнее. Так как не всегда можно быть
уверенным в том, какие формы и произношения подразумевал Кафоев,
единственный способ передать его текст точно - это последовательно (побуквенно)
транслитерировать его. Недостаток такой транслитерации заключается в том, что она
переносит все несоответствия оригинальной (в данном случае кириллица)
орфографии. Если взять пример из осетинского языка - то буква ъ в диграфах къ, чъ, тъ
и т.д. указывает на то, что эти диграфы передают глоттализованные согласные, но
та же буква в диграфе гъ показывает, что диграф передает фрикативную согласную
(спирант). Точная транслитерация букв к", с°' Г, §" как ассиметричная, так и
оригинальная. Следовательно, одни склонны не транслитерировать, а транскрибировать
так, чтобы показать фонематический или фонетический [мы не будем обсуждать
вопрос, возникший в связи с этим разделением] характер представленной фонемы.
Например, одни склонны не транслитерировать осет. гъ как §", а транскрибировать
его как /у/ или [у]. Преимущество этого очевидно. Однако есть два недостатка, а
именно то, что различные ученые не считают обязательным делить фонемы по
этому методу, и второй - она мешает неспециалисту в данной области проверять для
выявления дополнительной информации, или, по крайней мере, для
подтверждения в справочнике, т.к. она не всегда может конвертировать транскрипцию в
орфографию (в то время как любой грамматический справочник и многие словари
содержат рекомендации по «произношению».) Известно, что различные «значения»
одного и того же символа в различных языках и даже внутри одного -
отрицательный фактор. Но, в конце концов, мы принимаем тот факт, что диграф сп передает
звук [(§] в испанском, [§] во французском, [к] в итальянском, [\] в немецком и т.д.;
или, что с передает звук [д&\ в турецком, но либо [к], либо [*§] в итальянском и
т.д. Разница в том, что эти языки, как правило, известны, а кавказские - нет; факт,
что одна графическая форма (кириллица) конвертируется в другую, автоматически
или косвенно дает возможность соответствовать звуковой форме. Следовательно,
я уступил (против моего правила) и использовал несколько транскрипций в тексте
выше, написав 1а1'а вместо 1а*Ьа (лат1а) или Ёатпигга вместо 2а,тппг2а (Жаьммир-
за); Любые недоразумения, я полагаю, можно устранить посредством орфографии
на основе кириллицы, на которую всегда ссылаются. Однако в следующем отрывке
твердо придерживаются транслитерации во избежание искажения оригинального
текста Кафоевым.
53

Вариант 1:1§х'е§ иад2ё§ ]ак" иё 1Ьё иёз. Захуг йи. Х"иЬз ш§п {еизуП.
Рак" ё 1%'ег. Рак" ё 1%'ё 1& иёга* апёраГ ёпарё Шёпуйш иёга*1Ьа к"ап*агуг
Хв)иё §уГ.
Вариант 2:1§х'ё8 иаA2ё8.1ак" иё Ша иё8 за/уг Ни. Х"иЪ$ шзп ЙизуЛ.
Рак" ё *х'ёг. Рак" ё *х'ё Ни иёга* апёраГ' ёпарё Шёпуйш иёга* Ша к"ап*а2уг
Хфё §у1".
Русская версия перевода Кафоева следующая:
Вариант 1: «Изголовье... их сына умершего светлого. Изваяние ему
как памятник. Хубс, сложив (стих), воспевала (оплакивала) Пако бога.
Пако богом был ты, умер ты, кантазыр, славно (достойно), не опозорив
честь кормилицы. Лежи, не грешен ты».
Вариант 2: «Изголовье... Сыну их, умершему снежное изваяние как
след (память). Хубс... и т.д., текст идентичен варианту 1.
Рис. 10. Карта!.
54

Шж*
.Ж
ЯЯНИГ
ш*
15
ш
ШЖ1
ШИШ
1
1^^ЩЩ
З^ЦЙЧй
Рис. И. Карта 2.

Давайте рассмотрим значение каждой буквы, следуя их
последовательности.
Мы основываемся на предположении Кафоева.
№ Буквы
1A.1)
2
3
4
5A.3)
6
7
8'
9
10A.4)
11
12
13
14
15
16
17A.6)
18
19
20
21A.7)
22
23
24
26A.8)
27
28
29
30
31 A.9)
32
33
34
35
36
37A.10)
38
Греческие
буквы
I
С
X
= 2
О
А
Г
=2
N
К
О
Л
А
=2
С
=16
=6
X
Н
Р
Н
Ф
=5
X
= 5
В
= 16
= 22
= 5
пропущено
= 16
= 21
= 22
Ф
= 5
V
Черкесская
кириллица
и
ш
хъэ
У
а
джэ
я
къ
уэ
л1
э(а)
с
X
ы
р
и
ф
знак деления
хъ
б
фэ
сы
Римское
значение
1
§
Х'е
и
а
(Не
.)'»
к"
иё
№
*а)*
8
X
У
г
1
г
строк (с. 18, №
X"
Ь
&
8у3
1 Транскрипция не предлагается. Возможно, Кафоев не принимает эту черточку
за букву.
2 В скобках второй вариант.
3 См. выше о форме этой буквы, измененной в рисунке Кафоева. Вполне
возможно, Кафоев принимает эту букву за сигму+гласная.

39
40
41A.11)
42
43
44
45A.12)
46
47
48
49
50A.13)
51
52
53
54
55A.14)
56
57
58
59
60A.15)
61
62
63
64A.16)
65
66
67
68
69
70A.17)
71
72
73
74
75A.18)
76
77
78
79A.19)
80
81
82
83A.20)
84
= 21
Т
П
= 6
= 11
А
0
= 44
= 21
= 41
= 6
= 11
= 44
= 45
= 44
= 22
= 23
= 5
V
Р
= 40
= 6
N
= 41
= 6
Л
= 44
N
=6
=41
=44
=13
=44
=66
=20
Ф
=5
=57
=58
=40
=13
=6
=11
=6
=66
пропущено
т
п
э
ТХ1
уэ
ра
нэ
лъ
н
ф!
Р
ё
иё
га
пё
Г
п
&
57

85
86
87
88
89A.21)
90
91
92
93
94
Т
2
=20
=21
0
Е
=5
0
Е
=13
та
3
X
ей
пропущено
ы(?)
(а
2
X
ч
У(
Эта таблица наглядно показывает несостоятельность прочтений.
Не так важно, что, например, та же буква С иногда предположительно
передает 5, иногда §; X может передавать х, %\ и х"-' эти и подобные
случаи могли быть более приемлемыми при рассмотрении того,
что греческий алфавит не имеет достаточного запаса букв. Реально
дискредитирующими пунктами являются: буквы 3, X интерпретируют
как^'е, но 19 и 26 X принимают за % и %" без гласной; буквы 12 и 15,
О = иё, но 5, 31, 37, 56 О = и; однако, иё- это значение предполагаемое
для буквы V (буквы 57 и 76); буква 36, Ф =/е9 но 23 и 55 Ф =/; буквы
58 и 77, Р = га, но 21 Р = г; буква 85, Т = (а, но 40 и 59 Т = /. Таким
образом, кажется произвольным: присутствие и отсутствие гласного, а
также является ли гласным ё или а. Но .у предположительно встречается
в: 93 Е = §у и, возможно, в 38 V = зу (если греческую букву понимают
как искаженную сигму и если принимают ее за ломаную ипсилон, то о
букве ^ не может быть и речи).
Рис. На Рис.116
Современный памятник сфотографирован автором в 1956 г. недалеко от села
Лескен, на равнинах Дигории; памятник погибшим во Второй мировой войне. Некоторые
памятники делали в один кирпич и придавали им вид стелы с синкретическим символом
сверху.
58

Рис. Ив. Общий вид на кенотафии в Лескене.
Дальнейшие расхождения: буква 45 0 = ^x\ но 89 © = /, а 92 0
пропущена; буквы 6, 18,42,49, 60, 63, 67, 80, и 82 А = а, но 44,46, 69,
71А = еи14А = ев варианте 1, но = а в варианте 2.
Произвольные результаты: буква 10 N (отсутствует нижняя часть
правой черточки) =уа; нет соответствия этой букве в греческом алфавите
(я подозреваю, что это толкование навеяно буквой русской кириллицы
Я =^а9 которая, однако, появилась позже, и никогда не использовалась в
греческом алфавите).
Буква 32 Т пропущена в лигатуре. Буква 84 Н пропущена, хотя в
противном случае ее принимают за / или у. Буква 90 Е предположительно
имеет значение е}\ греческий алфавит, как и любой другой, не
подтверждает предположения этой черкесской интерпретации. Есть
несколько других недостатков, например, совсем не рассматривается
горизонтальная частично закругленная черта над строкой 1,
которая не может быть ничем иным, как указанием на аббревиатуру.
Предположение, что I в конце 7 строки (буква 25) является знаком
разделения - невозможно.
Учитывая все эти несоответствия, нельзя не признать, что эти
произвольные прочтения обусловливались только желанием получить
соответствующую черкесскую интерпретацию. То, что фонетические
значения букв были определены именно с этой целью, четко доказывает
следующее. Третья строка читается иасйёз; слово, говорят, имеет
неизвестное значение (что показано пропуском в переводе), но содержит
отрицательный суффикс й± (стр. 18, пункт № 2). Однако византийско-
греческая буква Г - звонкий велярный спирант или палатальный (в
зависимости от следующей гласной), так что фонетическое значение
определяют только для получения элемента, похожего на черкесский.
Таким образом, метод, с помощью которого было получено толкование,
а также некоторые сравнения и отождествления - неудовлетворительны.
Сама интерпретация в целом также неудовлетворительна.
59

Мы уже упоминали выше (см. п. 1.3), что Вагапов возражал против
того, что Кафоев относил надпись к язычеству. Это возражение,
несомненно, правильно, несмотря на то, что христианство позже стало
синкретически связано с язычеством. Кавказ всегда был и остается
областью сильного синкретизма. На рис. 11 показан современный
осетинский памятник, который все еще сохраняет или, по крайней мере,
напоминает вид старых стел, хотя он и не состоит из больших каменных
плит; этот кенотафий местных мужчин, погибших во Второй мировой
войне, украшает символ, объединяющий языческий символ солнца с
коммунистической звездой. На рис. 12 показано святилище в Дигории,
которое я сфотографировал в 1956 году. Святилище представляет
собой столб с прикрепленным к нему открытым ящиком и окруженный
пустыми бутылками.
Рис. 12. Святилище (Жиаг) сфотографировано автором в 1966 году
в окрестностях села Мацута в Дигории.
Это святилище национального местного божества (дгиагI: бутылки
пусты, их пьянящее содержимое выпито в честь святого (дтиаг). Их
оставляют там как знак хорошо выполненного обряда; ящик полон
денег, которые используют для банкета в честь божества и верующих
(ящик не закрывается, только крышку прикрывают камнем.)
Естественно, никто не увидит во всем этом никаких признаков
особой набожности язычников; мы имеем дело с сильными пережитками
(полу-) религиозного фольклора: тем не менее, все это указывает на
возможность наличия на том же памятнике креста и усопшего, которого
1 Площадь, отведенная под <1гиаг - обычно долина. Святилище будет
располагаться на въезде в долину, которая обычно закрыта со всех сторон.
60

называют богом. Синкретизм христианства и язычества был настолько
сильным, что осетинское слово для обозначения божества язычников,
с/гиаг, само по себе является заимствованием из грузинского с&уап,
которое, однако, означает "крест" (Абаев [1958] т. 1,401). Тем не менее,
такие синкретические процессы занимают время. Ранние христианские
памятники православные, без следов синкретизма (см. выше 1.3) и,
следовательно, вероятность присутствия таких синкретических явлений
в нашей надписи - довольно низкая.
В любом случае, еще одно возражение против интерпретации Кафое-
ва - абсолютно аномальное содержание и структура предполагаемого
текста надписи. Аналогичные эпитафии было бы трудно найти на
Ближнем Востоке и в Европе. Даже общая структура текста весьма
неудачна. Первое слово предположительно служит для сравнения
места захоронения с изголовьем, которое, вероятно, принадлежало
«их усопшему сыну»: однако, как могла полная эпитафия открыться
анафорическим местоимением без антецедента, т. к., говоря «их», не
сообщают читателю, кто «они», то есть, имя родителей? Этого одного
пассажа достаточно для отклонения всей интерпретации. Потом стела
еще раз посвящается усопшему сыну, а затем наступает решающий
пассаж: женщина по имени Хубс (ХиЬз), сложила погребальную песнь,
чтобы оплакивать
Пако, который характеризуется как "капШхуг" (кантазыр). (Обратите
внимание на то, что это слово образовано путем произвольного
чтения и пропуска букв.) Это архаичное кавказское общество: даже
на осетинском языке, яап (хъан) - ребенок, как правило, мальчик,
воспитанный приемными родителями; яаШахуг относится к следующей
ситуации: в случае убийства, чтобы избежать кровной мести, семья
убийцы похищает мальчика, воспитывает его, а затем сразу же по
достижении зрелого возраста торжественно отдает его семье убитого.
Опять же, интерпретация не дает хороших результатов: если Пако
{Ракд) действительно совершил такие подвиги, чтобы его называли
божеством, он был бы взрослым и жил со своей новой семьей. Если,
однако, Пако был ребенком и жил с его приемными родителями, когда
смерть настигла его, он вряд ли был похоронен на «хорошем месте» на
кладбище.
Дериваты отдельных слов и их интерпретации не менее произвольны.
Будет достаточно нескольких примеров. Строка 5: ОС, фонетическое
значение иёз - производное иё «природа» + 5, корень со значением
«падать (снег)»; иёз «заснеженный пейзаж»; интерпретируют либо
«светлый», атрибут усопшего, или «белоснежный», атрибут стелы.
Строки 6, 7: 1АХНРНФО (буквы рт пропущены Куликовским,
вертикальная черточка не рассматривается), фонетическое значение
зёхуг - дериват зёх + г (окончание именительного падежа) «памятник»;
1Й1 - дериват 1 «его», Гё, диалектная форма, «память, лик, образ» +
аффикс иё «его памяти»; весь перевод: «как памятник в его честь».
61

Нет необходимости идти дальше, интерпретацию нельзя принять1.
3.3.3. 14 февраля 1965 года М. Кудаев опубликовал в балкарской
ежедневной газете «Коммунизмге жоль» (№ 31 [6571]) в Нальчике
интерпретацию нашей надписи, которая основана на предположении
того, что ее текст написан на малкарском диалекте балкарского
(тюркский язык, на котором говорят повсюду около Нальчика). Мне
не удалось получить ни копии статьи, ни увидеть подробного отчета,
анализа или критики, только случайные ссылки на нее. Самый большой
и реальный пассаж о ней был написан Вагаповым A980, 102). Вот
перевод пассажа: « ...палеографическая сторона прочтений М. Кудаева
сразу вызывает самые решительные возражения. Например, его чтение
строки 3 учитывает только три буквы из шести; букву Н в строке 7 он
интерпретирует как Ы; буквы ТЕРНФ из строки 9 он читает как от,
букву Ф в строках 13 и 21 - как о». Все это не внушает большого доверия,
и то немногое, что я знаю о балкарском языке, заставляет меня задаться
вопросом, как можно было получить интерпретацию на нем. Если это
не полностью подтвержденный вывод, можно только попросить автора
опубликовать результаты своих исследований так, чтобы они стали
доступны для других исследователей этого вопроса.
ФИНАЛЬНЫЕ ПРОЧТЕНИЯ И ИНТЕРПРЕТАЦИИ
4. Результаты исследований:
4.1. Надпись, увиденная Струковым и Куликовским, включала
следующий текст:
1С
ХС
ОАГ1СО
МСОЛА
ОС
САХНрт
РНФОУ
'1(г|оог))<;
Х(ргато)<;
о &у1(о<;)
Ы(г)к6Х.а
ос,
5лхп
рт| <рог>рт
О
О
О
О
С
О
О
1 В приведенном выше обсуждении я старался быть объективным, насколько
это возможно. Я, например, не буду останавливаться на том, что «изголовье» на
кабардинском не гёхе§, а пиёзх^ё" (см. Абаев и Кузнецов. Вопросы истории. 1965, №
12, с. 154), потому что всегда можно предположить изменение в период между датой
появления надписи и нами. Я не стану также останавливаться на таком нелепом
предположении Кафоева A963,61 и след.), что кресты на стелах в действительности
дохристианские триединые фетиши. Напротив, я готов принять культурный
синкретизм, где действительно есть проявление, или, по крайней мере, его признаки.
Но надо сказать, что с Кафоевым это происходит по причине «Желание порождает
мысль». Например, он может переосмыслить A963, 26), надпись, найденную в
храме таким образом, что вместо Св. Петра (Петрос,)» мы получаем имя Батраз (Ва*гаг),
один из главных героев Нартовского эпоса, в результате чего Кабарда становится
родиной этого весьма почитаемого героя.
62

ховсн
СТОРНФ
ОУРТ
ПАКА
©АРПА
КА0АН
ФОУРТ
АNПА
ЛАЫАПА
ЛАШФ
ОУРТ
ЛАКА
МНТ2НР
П
Хор\;Н
аторп ф
оорт
Пака
бар Па
ка0а(р)т1
фо«рт
Ауяа
О
С
О
О
О
О
О
О
ХяуА(у)яа О
каупер
оирт
Лак. а
ут1т§1Р
Г"П
О
О
О
О
0ЕЮ0ОД 9е. о 0(е6)<; [«]Aка) О/О
4.2. Я считаю, что
наиболее приемлемое прочтение надписи
следующее:
A)Ч(лаой)?B)Х(р1сто)<;,
C) 6 ау1(о<;) D) N (г) коХа E) о?,
F)ЕахлG)рлфог>рт(8)Хор?
Н (9) аторл Ф (Ю) оирт A1) Пака A2) 0ар
Па A3) ка0а(р)г| A4) фоирт A5) Ауяа A6) Хам
А (V) 7Ш A7) Хащ ф A8) оирт A9) Лак.
аB0)ултСлрB1)вб.
6 0 (ео)<; [у] Aка).
4.3. Интерпретация этого текста должна быть совершенно понятной
после всего, что было сказано выше. Подведем итоги:
Надпись начинается с обращения к Иисусу Христу и Святому
Николаю Чудотворцу (на фоне креста) и заканчивается формулой
перспективной победы Бога над смертью. Эта сакральная часть (строки
1-5 и последние четыре буквы строки 21), написана на греческом
языке, это чистое христианство, и нет никаких признаков синкретизма с
язычеством. Остальная, или, вернее, основная часть надписи написана
на осетинском, она включает имена четырех мужчин. Принимая во
внимание нормальные фонетические значения греческих букв в XI и
XII веках (эпоха, к которой относилась форма букв), мы читаем имена:
Хобс (Хоуз) сын Сахира (8ах1г); Бакатар (Ракшкаг) сын Истура (Шог)\
Амбалан (АтЬЫап) сын Бакатара (РаШкаг); Лак {Ьак) сын Амбалана
(АтЬа1ап). (Менее приемлемые варианты, а также различные попытки
интерпретации имен обсуждались выше). Далее следует утверждение,
что стела является их мемориальным памятником: «Их стела».
Мы можем переписать центральную часть надписи на осетинском
языке, используя транскрипцию (не транслитерацию с кириллицы [см.
сноску 28]):
63

8ах1гу/иг( Хоь8>
УзШгу/иМ ВацаШг,
Ваца1агу$иП АтЬа1ап,
АтЪа1апу/иМ Ьа§;
Ат сугШ.
Другие (почти одинаково) возможные формы пятого, шестого и
седьмого имен можно найти в обсуждениях выше. Только раскопки
могут определить, был ли это кенотафий или реальная могила; однако
факт, что стела была найдена среди других мемориальных памятников,
очевидно, погребального характера, делает последнее предположение
более приемлемым: кенотафий, вероятно, располагался на видном
месте за пределами кладбища.
Независимо от того, был ли это кенотафий или могила, стела
показывает, что в долине Архыз жили осетины во время зарождения
надписи, так как иностранцам вряд ли бы позволили возводить памятник
на их территории. Этот вывод хорошо подтверждают данные, которые
показывают, что скифы и сарматы (т. е. предки осетин), жили в древности
на великих равнинах, начиная с Кавказа и по всему северному побережью
Черного моря (Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор. I. М.-Л., 1949,
Згуста, 1955), на что также указывают топонимика и гидронимика этой
местности (Абаев, цитата). Четверо мужчин, указанных в надписи, имели
разных отцов, поэтому не могли принадлежать к одной семье. Однако
разумно предположить, что они принадлежали к одному и тому же
роду. Если мы имеем дело с общим захоронением, такое предположение
очевидно; но даже если это кенотафий убитых во время каких-нибудь
событий, их общее происхождение из одного и того же рода весьма
вероятно, потому что в таких событиях, как правило, принимали участие
связанные родственными узами люди. Таким образом, надпись является
не только старейшим памятником осетинского языка, если мы отбросим
фольклорные предания мифологических представлений, дату которых не
могут определить, то он также является одним из старейших памятников,
или, по крайней мере, представлений с приблизительной датировкой,
которые указывают на существование таких родов на Северном Кавказе.
Кроме того, надпись показывает, что в XI или XII веке у осетинского
языка уже, по крайней мере, были некоторые собственные характерные
черты, которые мы знаем и сегодня: унаследованные иранские элементы
уже имеют свои современные формы (например, ат\ которые иногда
близки к дигорскому диалекту (/иг/); имена обладают типичной
структурой современных осетинских имен, и отдельные имена
подтверждают своим различным происхождением, что значительная
языковая и культурная конвергенция должна была иметь место на
Кавказе еще до возникновения надписи.
1 Эта версия осетинского текста несколько отличается от версии
опубликованной (несколько лет назад) в юбилейном сборнике Генри Хенигсвальда. На мой
взгляд, разумнее сохранить форму Гиг1 близко к тексту надписи, особенно потому,
что она имеет поддержку дигор. формы, а не ирон. формы гуг*.
64

Литература
Абаев В. И. Поправки к чтению древнеосетинекой Зеленчукской надписи //
Сообщения Академии наук Грузинской ССР. 5, № 2, 1944, с. 217-227.
Абаев В. И. Древнеосетинская Зеленчукская надпись // Осетинский язык и
фольклор, т. I, М.-Л., 1949, с. 260-270.
Абаев В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка, т. 1 (А-К),
М.-Л., 1958; т. II (Ь-Я), там же, 1973; т. III C-Т), там же, 1979.
Абаев В. К, Кузнецов В.А. Рец.: Кафоев A963). Вопросы истории, 1965, № 12,
с. 151-154.
Алборов В. А. Новое чтение надписи на Зеленчукской надгробной плите //
Ученые записки Северо-Осетинского государственного педагогического института
им. К. Л. Хетагурова, т. 21, № 2, 1956, с. 229-253.
Алексеева Е. П. Памятники меотской и сармато-аланской культуры Карачаево-
Черкесии // Труды Карачаево-Черкесского научно-исследовательского института
истории, языка и литературы, т. 5, Ставрополь, 1966, с. 230.
Бязырты Александр. Даесаем азнусы иронау фыст // Советон Ирыстон, № 231
от 21 ноября 1968 г.
Бязырты Александр. Нарты эпосы истори // Фидиуазг, 1981, № 3, с. 80-85.
Кафоев А. 3. Чтение и датировка Зеленчукской надписи// Адыгские памятники,
Нальчик, 1963, с. 8-23.
Кудаев М «Коммунизмге жоль» от 14 февраля 1965 г. (на балкарском;
интерпретация Зеленчукской надписи основана на предположении написания на
балкарском языке).
Куликовский Г. И. Материалы по археологии Кавказа, собранные экспедициями
Императорского Московского археологического общества, выпуск VII, под редакцией
графини Уваровой. М., 1898, с. 138-142 (в сопровождении таблиц ХХ1-ХХШ); отчет
об открытиях и найденных предметах (в основном, кресты, стелы и человеческие
тела) на Кавказе двумя археологами - Е. Д. Фелицыным и Г. И. Куликовским.
Куликовский Г. И. Древности //Труды Императорского Московского
археологического общества, под редакцией В. К. Трутовского, т. 16, М., 1900, с. 199—
200; протокол заседания от 6 октября 1892 года, на котором Куликовский представил
отчет о своей экспедиции на Кавказ и Вс. Ф. Миллер обсудил Зеленчукскую надпись.
Кузнецов В. А. Археологические исследования в верховьях Кубани A960-1961 гг.)
// Краткие сообщения Института археологии. Вып. 96, М., 1963.
Кузнецов В. А. Новые данные о Зеленчукской надписи X века // Известия Северо-
Осетинского научно-педагогического института, т. 27, языкознание, Орджоникидзе,
1968, с. 193-199.
Лавров Л. К Эпиграфические памятники Северного Кавказа на арабском,
персидском и турецком языках, ч. I. М., 1966.
Миллер В. Ф. Древнеосетинские памятники из Кубанской области // Материалы
по археологии Кавказа, т. 3, М., 1893, с. 110-118.
с* 65

Николе Джоанна. Но\у сошГегз Ьесате оакз ш (Не Саисазиз // Международный
журнал американской лингвистики, 51, № 4 (Юбилейный сборник Эрика Пратта
Хэмпа), 1985, с. 523-525.
Турчанинов Г. Ф. Эпиграфические заметки: к датировке древнеосетинской
Зеленчукской надписи // Известия Академии наук СССР, отделение литературы и
языка, 7, № 1,1948, с. 80-81.
Турчанинов Г. Ф. «Еще раз о древнеосетинской Зеленчукской надписи //
Эпиграфика Востока, 12,1958, с. 48-51.
Турчанинов Г. Ф. Памятники письма и языка народов Кавказа и Восточной
Европы. Л., 1971.
Вагапов Я. С. О языке Зеленчукской надписи // Вопросы вайнахской лексики
//Чечено-Ингушский институт истории, социологии и филологии при Совете
министров Чечено-Ингушской АССР. Грозный, 1980, с. 100-117.
2§и$1а ЬасИз1ау. В\е Регзопеппатеп §песЫ$спег 8ШсИе ёег пбгсШсЬеп
8сЬ>уаг2теегки81е. Прага, 1955.
2§и$(а ЬасНз1ау. 1п$спр(юш§ ра1аео-08$еИсае аё прат пшштз 2е1епбик герег-
(ае 1есA0пе$ аНцио( поуае ргоропипШг. Юбилейный сборник Генри Кенигсвальда
по случаю 70-летия со дня его рождения, под ред. Джорджа Кардона и Нормана Г.
Зайда Тюбинген. Гюнтер Нарр, 1987, с. 409-415.
Примечания
Так называемая французская система скобок используется в этой статье в
эпиграфических целях. В этой системе символы имеют следующие значения:
[ ] буквы первоначально написанные на плите, но потерянные в результате
повреждения.
() корректировка, т.е. изменение чтения надписи, особенно изменение букв или
дополнение ранее пропущенного.
о атетеза, то есть удаление буквы.
• (Точка под буквой): буква повреждена, но узнаваема.
В текстологии литературных источников квадратные скобки [ ] традиционно
означают атетезу.
В лингвистике квадратные скобки [ ] заключают предполагаемое произношение,
а солидусы // фонемную транскрипцию.
Алфавитный указатель
Ссылки обозначены номерами соответствующих разделов и сносок.
Римские буквы расположены в порядке латиницы, диакритические знаки не
рассматриваются. Греческие буквы расположены в алфавитном порядке греческой
последовательности букв.
66

Географические названия
Архыз 1; 1.3,3.3.1,3.3.2; 4.3
Большой Зеленчук 1; 1.2
Инджик 1.2
Казачья Поляна 1.2
Къоб 3.2.3
Морг-сырты 1.1 G)
Нар 3.2.3
Псыш 1.2; 1.3
Ревунок, Второй 1.1 G)
Ропочай 1.1 G)
Старое место 1
Старое жилище 1
«Город мертвых» 3.2.7.2
Уруп 1.2
Второй Ревунок 1.1 G)
Зеленчук, Большой 1; 1.2
Зеленчук 1.2
Личные имена (ученые современники)
Абаев В. И. 3.1; 3.2.4; 3.2.5.1; 3.2.5.2; 3.2.6.1; 3.2.6.3; 3.2.7; 3.2.7.3; 3.3.1; 3.3.2; 4.3
АЪщ\у 1уапу хуП Уаззо 3.2.6.1
Алборов Б. А. 1.1 B); 2.1; 2.3; 3.1; 3.2.3; 3.2.4; 3.2.5.1; 3.2.5.2; 3.2.6.1; 3.2.6.3; 3.2.7.3
Бильмайер Роланд 3.2.6.2; 3.2.6.3; 3.2.7.1
Бязырты Александр 2.1; 3.1; 3.2.6.3; 3.2.7; сноска 7
Далгат Башир, сноска 15
ДурицкийН. М. 1.2
Генке А. Н., сноска 15
Георгакис Димитриос, сноска 16
Гипперт Иост 3.2.7.3
Гипперт-Фриц Соня 3.2.7.3
Гюльденштедт Я. А., сноска 19а
Кафоев А. 3.1.3; 3.1; 3.3.2
КудаевМ. 3.1; 3.3.3
Куликовский Г. И. 1.1C); 3.2.5.1; 3.3.2
Кузнецов В. А. 1.1F); 1.3; 3.1; 3.2.7.2
Лавров Л. И. 3.1; 3.2.4
Майрхофер Манфред 3.2.6.3
Миллер Борис Всеволодович 1.1B)
67

Миллер Всеволод Федорович 1.1B); 1.4; 2.1; 3.1; 3.2; 3.2.4; 3.2.5.1; 3.2.5.2;
3.2.6.1; 3.2.6.3; 3.2.7
Николе Джоанна 3.2.1 D); 33.1
ПчелинаКГ. 1.1E)
Петролевич К. М. 1.3
Струков Дмитрий Михайлович 1.; 1.2; 1.4; 3.2.7.2
Турчанинов Григорий Федорович 3.1; 3.2.4,3.2.5.1,3.2.6.3; 3.2.7.1; сноска 12
Ваганов Я. С. 1.3; 3.1; 3.2.3; 3.2.4; 3.2.5.1; 3.2.6.1; 3.2.6.2; 3.2.6.3; 3.3.1; 3.3.2;
3.3.3; сноска 12
Згуста Ладислав 3.1; 3.3.1 D); 4.3; сноска 12; 15

В. Ф. МИЛЛЕР
ДРБВНБОСБТИНСКИЙ ПАМЯТНИК
ИЗ КУБАНСКОЙ ОБЛАСТИ
получил от Д. М. Струкова, совершившего летом 1888 года
поездку в Кубанскую область, копию с надписи на могильной
плите, находящейся в Зеленчукском ущелье в нескольких верстах
на юг от Св. Александро-Афонского Зеленчукского монастыря,
в Баталпашинском уезде Кубанской области. Как видно на
прилагаемом рисунке (рис. 1), эта плита оканчивается внизу
лапой, указывающей на то, что некогда она была вделана стоймя
в каменную основу. По словам Д. М. Струкова, высота плиты 2
арш. 2 вершка, толщина 272 верш., материал - белый известняк. В
настоящее время этот памятник лежит в лесу на древнем кладбище,
на котором сохранились еще три такие же плиты1.
Как известно, в Кубанской области было найдено уже довольно
значительное количество христианских могильных памятников
с греческими надписями; но последние в большинстве случаев
сохранились весьма плохо и представляют обрывки двух-трех слов,
весьма трудно поддающиеся дешифровке. На нашей же плите,
покрытой письменами сверху донизу, судя по списку, доставленному
Д. М. Струковым, буквы, за немногими исключениями, весьма
явственны, так как были высечены вглубь довольно глубоко, и это
обстоятельство придает Зеленчукской плите особую ценность.
В нижеследующем я позволю себе представить результаты
моей попытки к чтению и объяснению надписи, но предварительно
скажу несколько слов о ближайшем поводе, вызвавшем во мне
желание заняться рассматриваемым памятником.
1 После того, как была написана наша заметка, памятник был осмотрен
летом 1892 года Г. И. Куликовским, ездившим с археологическою целью в
Терскую и Кубанскую области. По его словам, плита с надписью лежит в
лесу, против так называемого «Старого жилища» или «Старого места», на
правом берегу реки Б. Зеленчук, в 40-45 верстах от Александро-Афонского
монастыря, между реками Ропачай и Казгич, в окружающем лесу в большом
количестве видны развалины построек иногда резко заметной 4-угольной
формы, груды камней, длинные стены и т. д.; быть может, это лишь
заречная часть поселения, развалины которого, с развалинами церкви (на левой
стороне реки), зовутся теперь «Старым жилищем».
69
^я

9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
САХИ
1&ИФ01
К? т
й\ЫНЛ
е\рпд
[мели
Фоур т
ОГРТ
1ве*обсЬ,
Рис. 1.
При первом беглом осмотре я заметил, что в четырех местах надписи
и строках 7-й, 10-й, 14-й и 18-й встречается осетинское слово фургп -
сын - именно в дигорской его форме, и что каждый раз последняя буква
предшествующего слова есть Н (т.е. и), представляющая в осетинском
языке суффикс родительного падежа. Занимаясь разысканиями прошлого
осетин и следя за древнейшими их поселениями, я, конечно, живо
заинтересовался этим фактом, так как он мог бы свидетельствовать о
том, что некогда осетинская национальность жила в местах нахождения
плиты, в нынешнем Карачае, на верховьях Кубани и Зеленчуков, далеко
на запад от современной территории осетин, доходящей на западе лишь
до бассейна реки Уруха, притока Терека.
В III части «Осетинских этюдов» я собрал все доступные мне
свидетельства о том, что предки нынешних осетин, под названием осов
(грузинской летописи), ясов (русской летописи), аланов (византийских
и классических писателей), занимали в древности на северо-западном
Кавказе обширное пространство, доходившее до Азовского моря и
нижнего течения Дона. Вследствие исторических обстоятельств,
70

главным образом, давления тюркских племен, в первой половине средних
веков аланы-ясы были последовательно вытесняемы из западных
частей своей древней территории и должны были сосредоточиться в
южных ее частях, в долинах и ущельях Кавказского хребта, в бассейне
Верхней Кубани и Терека. В настоящее время осетинская территория
ограничивается по эту сторону хребта притоками последней реки
- Урухом, Ардоном, Фиагдоном, Гизельдоном, - но целый ряд
исторических свидетельств и топографических названий указывают на
существование осетин еще в средние века в ущельях самых западных
притоков Терека - Черека, Чегема, Баксана, - занятых в настоящее
время горскими тюркскими обществами Кабарды, а также на верховьях
Кубани, на современной территории тюркского племени карачаевцев.
Изучение топографических названий, предпринятое мною на
пространстве от Уруха на востоке до Эльбруса на западе, убедило
меня в том, что имена рек, гор, перевалов, ущелий, пещер, скал и т. п.
представляют несомненно осетинские слова, указывающие на то, что здесь
всюду раньше горских тюрков жили предки нынешних осетин. Не могу
говорить с такой же уверенностью о верхнем течении Кубани и ее притоков
- Доуте, Теберде, Зеленчуке (Б. и М.), Урупе и др., так как мне не пришлось
быть в этих частях Кубанской области и лично записать топографические
названия. Но судя по пятиверстной карте Кавказа, в некоторых названиях
рек, гор, долин скрываются и в этих местах искаженные сначала тюрками,
затем русскими, осетинские слова, например: г. Артних (них - осет. лоб,
чело - встречается в названиях гор), г. Берзендык - между верховьем Урупа
и Б. Лабы (барзонд = высокий); долина Загдан, на верховьях Б. Лабы (дан
= осет. дон - река, саг - олень), р. Аргомит - впадающая в верхний Уруп
(Аргом - перёд, очевидный); р. Агуркефар - верховье Кефара, притока Б.
Зеленчука (осет. агур - ищи, т. е. ищи-кефар); река и ущелье Улукам - один
из источников Кубани (кам = осет. ком - ущелье) и др.
Помимо этих топографических указаний, число которых, при более
детальном изучении горной части Кубанской области, могло бы быть
значительно пополнено, о пребывании аланов-ясов в этих местах
говорят некоторые письменные источники, рассмотренные мною
подробно в «Осетинских этюдах». Не считая удобным повторять здесь
эти свидетельства1, упомяну только, что особенную цену но отношению
к древней территории осетин имеют указания армянской географии,
приписываемой Моисею Хоренскому, но составленной, по-видимому,
позже, в VII в.2 В этом произведении впервые является название
западной ветви осетин - дигорцев - в форме, в которой оно дошло
до наших дней. Далее к осетинам приурочивается название аланов,
последние занимают северный склон Кавказа, от верховьев Кубани на
западе до Терека - на востоке и Аланских врат (Дарьяльского ущелья)
на юге. Западнее аланов на Кубани упоминаются тем же источником
болгаре, простиравшиеся, по-видимому, до Азовского моря.
1 См. «Осетинские этюды», ч. III, гл. II.
2 Там же, экскурс I, с. 102-116.
71

Этих предварительных замечаний о древней территории осетин, мне
кажется, достаточно, чтоб объяснить, что появление осетинского слова
фурт - сын - на Зеленчукском памятнике не было для меня совершенной
неожиданностью. На верхнем течении Зеленчука, несомненно, еще в
средние века жили христиане, предки нынешних осетин дигорской
ветви и могли оставить о себе какую-нибудь память в могильных
надписях. Нам неизвестно подробно и точно, в какое время проникло
христианство к северокавказским народностям, и в том числе к аланам,
мы не знаем, широко ли оно распространилось у этих племен, вся ли
масса народа причисляла себя к христианам, или только отдельные
роды, между тем как другие не сменили своих языческих верований на
учение Христа; но известно, что во времена Юстиниана, т. е. в VI веке,
но свидетельству Прокопия, аланы и их соседи по ту сторону хребта
Абасги, считались древними друзьями христиан и ромеев1, что между
епархиями, подчиненными византийскому патриарху, по порядку,
установленному при императоре Льве Мудром, шестьдесят второй
считалась Алания, а по распределению при Андронике Палеологе
Старшем Аланская митрополия была перечислена из 62-й на 74-ю2.
0 распространении христианства в бассейне Кубани свидетельствуют
развалины древних церквей, из которых не менее десяти были отмечены
и частью описаны путешественниками прошлого столетия и нынешнего в
разных местах Кубанской области. Так, древние церкви упоминаются: на
реке Белой, между Белореченской и Ханской станицами3, на р. Теберде,
притоке Кубани4 и на левой стороне Верхней Кубани, против Хумаринского
укрепления5. Заметим, что о Хумаринских памятниках мы встречаем в
археологических разведках Фирковича следующие сведения: «Между
Старой и Новой Хумарой стоить при дороге каменная плита, длиною в
372 аршина над землею, шириною внизу в один аршин, суживающаяся
кверху. По обеим сторонам находятся изображения креста. На одном из
них, обращенном к западу, находится стертая греческая надпись»6.
Далее «около Хумаринского поста находится каменный крест, на
котором видны остатки греческой надписи7. Эти указания, относящиеся
к концу 40-х годов, восполняются разведками Е. Д. Фелицина, который
снял фотографическое изображение еще с шести могильных плит
с крестами, находящихся в недалеком расстоянии от Хумаринского
аула и отметил на левом берегу Кубани против этого аула развалины
древнего города. Но самое близкое отношение к Зеленчукскому
памятнику имеют развалины древнего города и нескольких церквей в
ущелье Б. Зеленчука в 20 верстах южнее станицы Зеленчукской. Здесь
1 Ве Ье11о Решсо II, 29.
2 8(пиег - Метопае Рори1огшп IV, А1ашсогит. С VI, § 94.
3 См. Помяловский И. Сборник греческих и латинских надписей Кавказа. 1881, с. 4.
4 Там же, с. 8.
5 Там же, с. 19.
6 Записки Императорского археологического общества, т. IX, с. 386.
7 Там же, с. 385. См. изображение у Помяловского в табл. 6, рис. 16.
72

с благословения Святейшего Синода в 1889 году открыта иноческая
обитель под названием «Свято-Александро-Афонской Зеленчукской
пустыни». Из недавно изданной брошюры «Древнехристианские храмы
и Св. Александро-Афонский Зеленчукский монастырь»1 мы узнаем, что
местность, на которой находятся главные остатки древних построек,
занимает правый берег реки и в глубину ущелья с северо-востока к юго-
западу простирается на 7 верст, что в городе было 3 храма византийского
типа, сохранившихся настолько, что они могут быть возобновлены,
обширное кладбище, городская стена и проч. Лики святых, на сколько
можно судить по остаткам фресковой живописи в храмах, изображены
в греческом стиле и кое-где сохраняются отдельные греческие буквы.
Таким образом, остатки значительного поселения, развалины церквей и
христианские могильные памятники свидетельствуют о том, что здесь,
на верховье Зеленчука, жило в средние века христианское население,
и наша плита, как единственный доселе известный памятник с более
отчетливой и длинной надписью, получает особенное значение для
определения национальности этого населения.
Прежде чем перейти к чтению надписи, я должен сделать
следующую оговорку. Рисунок 1 точно передает копию, доставленную
Д. М. Струковым. Но оттиск из бумаги, сделанный в 1892 году Г. И.
Куликовским, вносит некоторые поправки, которые будут мною указаны
в своем месте.
В верхней суживающейся части плиты читается имя 1(г|оог))<;, в
котором конечная <; поглощена выбоиной; под ним Х(рюто)<; и какое-то
слово, состоящее, по-видимому, из 5 букв, не поддающееся дешифровке:
можно различить лишь буквы о, а и <;. Если пред нами греческое слово,
то, быть может, высекавший надпись хотел изобразить слово 6 ауюс
которое уместно ввиду следующего собственного имени; только странно,
что характер букв в этом слове, но округлости очертаний, отличается от
прямых уставных букв, являющихся на большей части надписи. Если же
перед нами попытка выразить греческими буквами осетинское слово,
то этим словом могло бы быть слово уац (выговариваемое оац (греч.
буквами: оато) - святой, являющееся в сложении с именами святых:
Уац-илла - св. Илья, Уац-никкола - св. Николай, Уац-керги - св. Георгий.
Под этим трудно определимым словом изображен четырехконечный
крест, под которым можно прочесть имя №к6Х,сю<; - Николай.
Следующие две строки под крестом содержат собственное имя в
родительном падеже ЕАХНРН и слово ФОУрт- «сын», причем в оттиске
Г. И. Куликовского буквы рт отчетливо видны над буквами ОУ, но
значительно меньше последних размером. Буквы в дальнейших двух
строках также неявственны в оттиске г. Куликовского, как и на рисунке
г. Струкова. Можно предположить, что эти строки содержат какое-то
собственное имя в родительном падеже, оканчивающееся на - РН, а за
ним опять явственно читается слово ФОУРТ.
1 Издано в Москве в 1892 году.
73

За этим вторым словом фурт следует два других собственных
имени, читающиеся вполне ясно:
ПАКА0АР
ПАКА9АН
из коих второе с окончанием родит, падежа и за ним в третий раз
слово ФОУРТ, составляющее всю 14-ю строку.
Ввиду того, что греч. р выражала для автора надписи звук в, а не
б, ему для выражения звука б пришлось употребить букву я. Поэтому
мы считаем несомненным, что первое имя следует читать: Бакатар -
или по-осетински: Бадатар. Это собственное имя, заимствованное из
тюркского языка (как и наше богатырь) было в употреблении у осетин.
Так, грузинская летопись упоминает осетинского богатыря Оси-
бакатара, убитого грузинским царем Вахтангом Гургасланом1 и другого
Бакатара, предводителя оссов, причинявшего много хлопот Грузии
своими набегами в самом конце XIV века2; последнего Оси-бакатара
еще до сих пор помнит осетинское предание.
Что касается второго имени - Бакатса, стоящего в род. падеже,
то можно предположить, что малограмотный резчик пропустил в нем
предпоследнюю букву р. Иначе придется допустить существование
у предков осетин имени Бакатай, которое в настоящее время не
употребительно.
Следующие четыре строки A5-18) опять содержат два собственных
имени и в четвертый раз слово фурт. Эти имена читаются: АЫПАД
АЫАПАААШ.
Читая, как в строках 11-й и 12-й букву к как б, мы получаем имя
Анбал, имеющее нарицательное значение товарища, спутника
и употребительное как имя собственное. Достаточно вспомнить
упоминаемого нашей летописью под 1175 годом Анбала Ясина
ключника, участвовавшего в убиении князя Андрея Боголюбского3.
Имя отца нашего Анбала читается Анабалан, и хотя такого осетинского
имени мы не можем указать, то оно звучит вполне по-осетински. Оно
восходит, по-видимому, к тому же корню, как предыдущее, но отличается
от него другой предложной приставкой: в Ан-бал предлог диг. &н или ам
(санскр. зат - авест. Ьат - наше со), в Ана-балан - предлог йна - без.
Видно, что имя сына по звукам подлаживалось к имени отца.
Остаются три последние строки, на которых сосредоточивается
главный интерес надписи, потому что, по аналогии других могильных
надписей, мы ожидаем найти дату постановки памятника. К сожалению,
какой-то рок преследует именно самые интересные места древних
надписей! Последние три строки, при всей отчетливости отдельных
букв (кроме, впрочем, одной), упорно не поддаются разгадке, и мы даже
1 Осетинские этюды, III, с. 30.
2 Там же, с. 37 и 38.
3 Там же, с. 68.
74

с уверенностью не можем сказать, содержат ли они хронологическую
дату или нет. Спрашивается, какие слова могут быть составлены из
следующих рядом стоящих букв?
ЛАКАШТЭНР0Е. О0СЛ
Предлагаем несколько догадок, из которых, впрочем, ни одна нас
не удовлетворяет.
Если мы отделим слово ЛАКАЫНТЭ, то припомним, что в
дигорском наречии осетинского языка есть слово лаяуан1 - «мальчик,
юноша», которое во мн. числе дало бы форму лацуанта, близкую к
нашему слову. Но загадочными являются две последние буквы,
представляющие греч. Т, как бы связанный с русским Э.
Далее следует во второй половине 20-й и первой 21-й строки
слово НР0Е т.-е. 1рта, которое, может быть, обозначает народность
погребенных, если в нем видеть множественное число от 1р. Известно,
что осетины сами называют себя Ир, в един. чис. ирон лаг Орон лаг)
т.-е. ирский человек, но в мн. числе говорить либо 1рон лагта - ирские
люди, либо употребляют слово гр в собирательном смысле, как,
например, слова: Русь, Мордва и т. п., так что 1р значит и Осетия,
и осетины. Некоторым затруднением для этого толкования является
то обстоятельство, что в слове НР0Е суффикс мн. числа выражен
буквами 0Е, а рядом в предшествующем слове тот же суффикс
выражен буквами ТЭ (если, впрочем, тут действительно эта буква).
Может быть, загадочная группа ТЭ есть лигатура для выражения звука
ц, состоящая из Т2? Тогда, относя эту лигатуру к следующим буквам,
мы получили бы слово щрта, которое в дигорском значит «памятник»
(в иронском диалекте цурт). При таком делении слов предыдущее
ЛАКА>1Н было бы родит, падежом (лацуёш) един, числа, хотя мы
ожидали бы множ. числа пЯсцуЯнтг = юношей (памятник).
Наконец в 21-й строке, после точки, читаются еще 4 буквы О0СЛ,
в которых, по-видимому, не может заключаться никакого слова,
потому что такая группа согласных не свойственна ни осетинскому,
ни греческому языку. Поэтому скорее можно предположить, что
последние буквы выражают цифры. Но тут-то и является следующее
затруднение, которое не устраняется и оттиском г. Куликовского. В
этом оттиске над буквою С явственно замечается горизонтальная
черта вроде титла, а списанная г. Струковым последняя буква Л
совсем незаметна. Таким образом, в оттиске можно различить только
О0С. Эти буквы, в том порядке, как они вырезаны, не дают никакой
разумной цифры ни от сотворения мира, ни от Рождества Христова.
Чтобы вывести какую-нибудь дату, следовало бы предположить, что
0 стоит вместо 8 (стигмы) и в таком случае 8С дали бы цифру 6200
от см. = 692 по Р. X. Но предположить этого нельзя ввиду того, что
0 читается совершенно явственно. Остается читать греческое слово
1 Буква а произносится почти как французское а, склоняющееся к е.
75

о 0(ЕО)С = 6 0ео<; (Богъ), но едва ли оно уместно. Итак, чтение
последних трех строк совершенно гадательно, что же касается всей
надписи, то мы предложили бы такой перевод:
Иисус Христос. Святой (?) Николай, Сахира сыт Х...ра сын
Бакатар Бакатая сын Анбал Анабалана сын. Юношей (?) памятник
{Юноши Иры?).
Считаю нелишним сказать еще несколько слов но поводу
имени Бакатар, встречающегося в рассмотренной надписи. Это
несомненно тюрко-татарское слово вошло, как и многие другие слова
тюрко-татарские, в осетинский язык весьма рано, гораздо раньше
окончательного водворения тюркских племен в западных частях
осетинской территории. Считая вместе с другими учеными гуннов
тюрками, мы видим самое раннее свидетельство о столкновении
предков осетин - аланов - с тюркским племенем в известии Аммиана
Марцеллина, что «гунны, вторгнувшись в земли аланов, многих убили
и ограбили, а с остальными заключили союз и, при их содействии,
с большой уверенностью вторглись в пространные и плодородные
владения (готского короля) Эрманриха1. После этого погрома,
относящегося к последней четверти IV в. и обрушившегося не на всех
аланов, а главным образом на западных, прилегавших к Меотиде и
Дону, в ближайшем соседстве аланов в V и VI столетиях являются
тюркские племена под разными названиями. Имя гуннов сменяется
именем утургуров, ветви этого народа, а затем именем болгар. По
свидетельству Прокопия (VI в.), гуннская орда распалась на две ветви:
утургуров и кутургуров, причем первые занимали места за Доном
между Черным и Азовским морями, а последние двинулись далее на
запад и делали из-за Дуная набеги на римские провинции.
Таким образом, пределами тюрков-утургуров (или болгар) было
на юге устье Кубани, и они должны были приходить в столкновение
с аланами. По свидетельству армянской географии (VII в.) на север
от Нижней Кубани живут 4 колена болгар (купи-булкар, дучи-булкар,
огхондор блкаръ -пришельцы и чдар болкар) и это совершенно
согласно с показанием Феофана, который говорит, что между
Меотийским озером и рекою Куфис (Кубанью) лежит древняя или
Великая Болгария2. Эти тюркские соседи аланов были вместе с
ними покорены другим тюркским же племенем, так называемыми
«Восточными турками» (или хазарами) в царствование Тиверия II
Константина E78-582). По свидетельству Менандра, когда император
отправил послов к их хану Турксанту, то последний величался пред
ними тем, что ему покорились аланы и унигуры3. Далее грузинские
источники указывают на зависимость предков осетин от хазар, которая,
1 Атпшп МагсеП. XXXI, 2.
2 Осетинские этюды, III, с. 103.
3 Там же, с. 56.
76

вероятно, продолжалась до ослабления хазарского государства в конце
IX века, так как в первой половине Х-го, судя по известию Константина
Багрянородного, аланы не только являются независимыми от хазар, но
своими нападениями препятствуют их сношениям с черноморскими
областями и Таврическим полуостровом1. Во время владычества
половцев (кипчаков, куманов) в придонских и севорокавказских
степях осетины пришли с ними в столкновение и частью подчинились
им. Этого краткого перечня исторических фактов достаточно для
доказательства того, что тюркские слова, и в том числе имя Бацатар,
могли проникнуть в осетинский язык раньше покорения Северного
Кавказа татарами, в XIII веке. Слово бахатур (ЬаЬаШг) существовало,
по-видимому, у половцев.
Несмотря на отсутствие хронологической даты, рассмотренный
памятник представляет значительный интерес для древней этнографии.
Хотя некоторые слова и не поддаются точной дешифровке, но четыре
раза явственно читающееся осетинское слово и два употребительных
у осетин личных имени несомненно свидетельствуют о том, что пред
нами древняя осетинская надпись, представляющая попытку выразить
греческими буквами осетинские слова. Мало того: интерес памятника
возвышается местом его нахождения и христианской эмблемой.
Он найден в местности, где указываются развалины поселения, и в
недалеком расстоянии от обширных развалин древнего христианского
города, который, судя по числу церквей, мог быть центром Аланской
епархии (митрополии), упоминаемой византийскими писателями.
Подробное археологическое исследование развалин этого
города, его христианских памятников и могил должно разъяснить
национальность и культуру его древнего населения. Но уже на
основании рассмотренного нами памятника мы можем заключить,
что одним из элементов населения были некогда предки современных
осетин - аланы, или ясы, - знавшие греческие письмена и делавшие
попытки выражать ими звуки родного языка. В настоящее время
известен только один памятник с несомненною датою, найденный
среди развалин этого (аланского) города. Это - каменный крест,
который некогда стоял около церкви на кладбище и был срисован в
начале нынешнего столетия случайным посетителем Зеленчукского
ущелья майором Отепкиным. Впоследствии крест был завален
обрушившимся берегом и лишь недавно при открытии монастыря
найден братиею. (Судя но фотографическому снимку, помещенному
в раньше упомянутой мною брошюре2 и по бумажному оттиску,
сделанному Г. И. Куликовским, на этом кресте отчетливо читается
следующая греческая надпись:
1 Осетинские этюды, Ш, с. 62.
2 Древнехристианские памятники и проч., с. 22.
77

1С
€ТШ УС
АТТО
N 1 К Т Н К А
С€ШС КОСМ01'
6ШС МУЫ
ХС
ТШУТ
НМ1ШУ
стТт
^ЗФКА
Н и
(т. е.
1С
л гьта
отъ К а
сотвооета мфз
до нынЪ
ХС
честныкь
крестовъ
6521
1013 по Р. X.),
Греческие буквы на этом кресте, современнике нашего князя
Владимира Святого, по начертанию мало отличаются от букв
рассмотренного нами осетинского памятника и за отсутствием других
данных могут послужить для приблизительного определения времени
его постановки. Едва ли мы ошибемся, если отнесем сооружение этого
пока единственного ясского (аланского) памятника к XI - XII столетиям.
(Материалы по археологии Кавказа,
графини Уваровой. М, 1893, с. 110-118).
Выпуск III. Под редакцией

Е. Г. ПЧЕЛИНА
ДОКЛДД НА УЧЕНОМ СОВЕТЕ
СЕВЕРООСЕТИНСКОГО НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО
ИНСТИТУТА ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СОАССР.
1946 ГОД1
сообщениях древних и средневековых писателей аланы делятся
на несколько групп. По археологическим данным и по данным
деления древних и средневековых писателей влияние аланскои
культуры распространялось: начиная от Азовского моря и кончая
Каспийским морем.
Аланы-осетины делятся (по средневековым источникам) на 3
группы. Одна группа - Юго-Осетинская (теперь автономная Юго-
Осетинская область), вторая - расположена в Притеречьи (Северо-
Осетинская республика) и третья группа - Западная Алания, или как
впоследствиисталиназьюать-Азов.ОнараспшоженаврайонеЗеленчука,
Теберды, Нижней Кубани, Малого Зеленчука, Большого Зеленчука,
Лабы и мелких притоков, которые стремятся к Черному морю.
Наша экспедиция поставила себе задачей - найти тот
знаменитый миллеровский камень, который был найден в 1888
году художником Струковым, который сделал с него перетирку.
Затем этот камень поехал разыскивать Куликовский. С тех пор
не было известно, где этот камень лежит. Мы его не нашли,
но, вероятно, он где-то здесь существует. Вместо этого камня
нашли еще два камня с греческими надписями, где встречается -
«фырт». (После моего доклада можно принести мою перетирку
и желающие могут посмотреть эти написания).
'В связи с большим научным значением Зеленчукской древнеосетин-
ской надписи Е. Г. Пчелина в 1946 году провела археологическую
экспедицию в верховья Большого Зеленчука (пос. Верхний Архыз), с целью найти
эту надпись. Она не была найдена. По окончании работы Е. Г. Пчелина
выступила с докладом в Северо-Осетинском НИИ. В начале 1960-х годов
экземпляр этого доклада был подарен Е. Г. Пчелиной работавшему в СОНИИ
В. А. Кузнецову. Обращаем внимание на свидетельство Пчелиной о двух
найденных ею плитах с осетинским словом «фырт».
в
79

Когда приехали в Зеленчукское ущелье и поднялись к верховью
Большого Зеленчука, и пришли к тому месту, где, как мы предполагали,
находится камень, потому что нам не было известно, где находился
камень. Дело в том, что по Струкову и Куликовскому, камень лежал
между Ревунком и Ропацаем, это примерно на расстоянии 12 км.
Благодаря помощи фото-кабинета Педагогического института в лице
товарища Смычникова, которому приношу благодарность, мы получили
карты B-х верстки) и вместе с товарищем Смычниковым определили,
что, вероятно, местонахождение камня будет около селения Архыз.
Дело в том, что по географической литературе известно, что раньше
в верховьях Зеленчука населения не было и только в 20-х годах было
обнаружено поселение - в районе Архыз (название древнеаланское).
Таким образом, из станицы Зеленчукской здесь есть еще поселение -
Ермоловский хутор. Здесь, где стоит красное пятно и потом - крест,
находятся остатки древнего монастыря, который был основан в 1889
году. Здесь идут землянки лесорубов и здесь в Архызе (на месте
несуществующего поселения) - следовательно, можно сказать, что это
ущелье очень мало обитаемо. Оно обитаемо до сих пор (указывается
на карте). Здесь, на месте монастыря - детский дом и затем живут
люди, работающие на лесоразработках и охраняющие лес. Когда
мы пришли туда, то нас всех глубоко поразило, что мы как будто бы
попали в Аланские Помпеи. Такое впечатление, что люди только что
ушли, все брошено, но все еще дышит той жизнью, которая была здесь.
Между тем, аланы кое-где продержались до XV века, а здесь так еще
чувствуется жизнь.
Что-то мы все увидели. Во-первых, от места бывшего монастыря,
на территории 3-х км тянутся остатки громадного аланского города.
Там три церкви (варварски испорченные), затем тянутся бесконечные
заборы, остатки домов, башни, рвы, заградительные стены. Все это
заросло лесом, мхом и травой. И то там, то здесь стоят осетинские
цырты, значительно больших размеров. Некоторые даже колоссальные,
до 2-3 м высоты. Вот, пожалуйста, продемонстрируйте большой план
древнего города, где расположен монастырь (демонстрируется). Но
еще более поразительные вещи мы увидели дальше, когда добрались
пешком до Архыза (это бывшее Карачаевское селение), оно носит
осетинское название.
Место это - огромное ложе древнего ледника. С одной стороны
горный хребет окружает поляну, которая по своей геологической
структуре представляет щели, и как только пройдут дожди, то вся влага
уходит в почву. Климат исключительный, напоминает теплый климат
Черноморского побережья. Леса состоят из диких плодовых деревьев:
груш, яблок. Мощный сосновый лес: корабельные, мачтовые сосны.
Под корнями этих колоссальных деревьев и находится осетинский
город. Что он из себя представляет? Город был разделен речкой с одной
и с другой стороны совершенно одинаково. Потом рвы, заградительные
стены при входе в ущелье, на это плато и при выходе из плато, всюду. Вы
80

представляете себе лес, и в лесу тянутся громадные каменные заборы (все
сухая кладка) - которую мы видим в осетинских селениях. По-видимому,
были индивидуальные участки, они по большей части четырехугольные.
Тянутся заборы, внутри заборов стоят остатки разрушенных каменных
домов. Затем между двумя заборами тянутся улицы. Так что в будущем
году, когда поедем, я думаю, товарищ Смычников тоже не откажется
примкнуть. Улицы выходят к концу города, где навалены к стене речные
камни. Когда вышли из города и прошли речку Рекотун, то нашли
две четырехугольные башни, запирающие вход в этот город. Причем
там настолько чувствуется дыхание ушедшей жизни, что всюду еще
встречается рожь-самосеянка. Видимо, когда аланы покидали город,
оставался хлеб, и вот рожь-самосеянка осталась до сих пор.
Повторяю, это исключительное место, климат мягкий, теплый,
сплошь сады, и кроме того, бесконечное количество диких зверей.
Последние зубры были зарегистрированы в 1859 г. Дынник пишет, что
условия для разведения зубров исключительно благоприятны.
Мы видели следы волков, лесорубы говорили, что они у них -
пляшут. Видели медвежью лапу. Затем очень много горных коз, серн.
Дальше о том, почему именно в этом месте был расположен этот
город. Город, где был монастырь. Здесь мы видим реку (указывает по
карте). Затем, как я говорила, имеются каменные здания, башни. Здесь,
видимо, была резиденция владетельной фамилии, так как встречаются
памятники с изображением львов, фигурные статуи. Таким образом, здесь
складывалось место большого города. Здесь (указывает) в верховьях
Кубани два прекрасных храма, которые, к сожалению, уничтожили. Во
всяком случае, в срочном порядке стоит вопрос, прежде всего, перед
Северной Осетией, - чтобы подумать о сохранении Аланских Помпеи,
так как - хищническое отношение к памятникам старины. В частности,
имею в виду церковь в Архызе (XV в.), она сложена из известковых
плит, эти плиты теперь пережигают на известь. Я боюсь, что знаменитые
цырты, которые мы обнаружили, пойдут также на пережог, в ямы. Когда
строили туберкулезный санаторий, то использовали плиты, накалывая
их мелкими кусочками и делали фундамент. Для такого небольшого
санатория, тогда как камня там бесконечное количество и для этого
не нужно было губить памятники. Я думаю, что население не имеет
никакого понятия об аланской, или древнеосетинской культуре, что это
что-то ценное, что надо сохранить, а считают, что просто наброшена
куча камней, и только. Так что там нужно провести разъяснительную
работу с лесорубами, чтобы они почувствовали дыхание древности.
Между прочим, мы подняли вопрос среди школьников, они обещали
нам прочесать лес. Затем говорили с лесорубами, им пообещали
премию, если обнаружат плиты с греческими надписями. Говорили с
лесниками, которые охраняют лес и, в частности, со старшим лесником,
который охраняет все участки. Это старый николаевский солдат с двумя
георгиевскими крестами. Он показал нам эти цырты с греческими
надписями. Я хочу вам рассказать, как мы искали эти цырты. Мы прошли
6*
81

все ущелье, чтобы найти эти цырты. Дело в том, что там написано, что
цырты находятся на старом кладбище. Мы стали прежде всего искать
старое кладбище. Мы ощупали все места (возле Казачьей поляны), где и
найден цырт с греческой надписью. Там мы встретили пастухов, которые
разжигали костер, с ними разговаривали. Там громадное кладбище,
причем, если этот камень существует в настоящее время, то возможно,
когда его рассматривали, вынимали и положили плашмя (обратной
стороной). Сейчас трудно искать: высокая трава, мох. Мы пробовали
сдирать мох, вырывать траву, чтобы убедиться, не тот ли камень, который
нам нужен, но опять-таки находили не то, что нам нужно. По описаниям
Струкова, то был известняк, а это красный конгломерат. Лесники нам
сказали, что они постараются найти; когда пойдут морозы, то трава
приляжет и тогда найти легче. Затем четыре дня потеряли на поиски
этого камня в другом месте, а именно там, где кош и озера. Насколько
верно, не знаю, но дело в том, что когда мы шли, то встретились с
животноводом, который гнал свои стада. Он спросил нас, куда мы идем,
мы сказали - идем искать камень с греческими надписями. Я, говорит,
знаю - он лежит около коша и озера. Мы шли, окрыленные надеждой,
раз он знает, то, очевидно, и другие лесники знают. Когда пришли туда,
нам сказали, что знают две женщины. У одной из них болела нога, и она
не могла пойти с нами, другая говорит: «Когда я возила соль, я видела -
там лежит камень с греческими надписями». Но и она отказалась идти с
нами, посылала к другой. И так водили нас за нос, видимо, они просто
сболтнули и не хотели сознаться в этом. Мы пошли и осмотрели все
места, но туда надо поехать, когда уляжется трава.
Заканчивая свое краткое сообщение, хочу сказать, что мы должны
обратить внимание на то, чтобы установить охрану памятников
старины. В прошлом году сжигали плиты, и теперь не исключена такая
возможность, нужно людям разъяснить.
У нас, работников экспедиции, создалось мнение, что нет более
восхитительного, более увлекательного места, чем это. Во всяком случае,
я в своей жизни не встречала. Но работа будет чрезвычайно трудная, во-
первых, потому что она будет стоить очень дорого. Масса камня, нужна
большая рабочая сила. Если бы можно было привлечь воинские части,
как это делается последнее время, тогда было бы облегчение.
Я на днях уеду в Ленинград, мы попробуем организовать
комплексную экспедицию: Исследовательский институт, Академия
наук, Эрмитаж, чтобы привлечь больше средств и большее количество
участников.
(Доклад Е.Г. Пчелиной публикуется впервые, оригинал
находится в личном архиве профессора В.Л. Кузнецова)

*ф*—
В. И. АБАЕВ
ДРБВНБОСБТИНСКАЯ ЗБЛБНЧУКСКАЯ НАДПИСЬ'
с//етом 1888 года Д. М. Струковым была обнаружена в
Кубанской области на берегу реки Б. Зеленчук могильная плита с
надписью греческими буквами, но не на греческом языке. Копия
с надписи была доставлена акад. Вс. Миллеру, и последний
признал надпись осетинской. Хотя на самой надписи даты не
оказалось, но привлечение датированной греческой надписи из
тех же мест и палеографические соображения позволили Вс.
Миллеру установить ориентировочную дату - Х1-ХИ вв.
Значение Зеленчукского памятника заключается в том, что:
1. Это - единственный, обнаруженный до сих пор, памятник
древней (точнее, средневековой) осетинской письменности.
2. Он найден на территории исторических алан и,
следовательно, служит одним из подтверждений тождества
осетин с аланами и пребывания осетин на Западном Кавказе.
3. Это - памятник христианский, он свидетельствует о том, что
осетины-аланы, жившие в Х-ХП вв. в Кубанской области, были христиане.
4. Из этого памятника видно, что уже в ту эпоху были попытки
создать осетинскую письменность, используя для этого греческие
буквы. Если до сих пор не найдено других памятников этого
рода, то это не значит, что их не было. Может быть, они были, но
погибли. Может быть, они есть и сейчас, но не обнаружены. Никто
не производил в этом направлении систематические поиски. «Как
известно, - пишет Вс. Миллер, - в Кубанской области было найдено
уже довольно значительное количество христианских могильных
памятников с греческими надписями, но последние в большинстве
случаев сохранились весьма плохо, представляют обрывки
двух-трех слов, весьма трудно поддающиеся дешифровке». Кто
решится утверждать, что среди этих неразобранных надписей не
могло быть осетинских? Очень может быть, что «не поддающиеся
дешифровке» надписи оказались бы более податливыми, если бы
к ним подойти с позиций осетинского языка.
1 Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. М.-Л.: Изд. Академии наук
СССР. 1949.
83

Вс. Миллер, которому мы обязаны изданием и разъяснением
Зеленчукского памятника1, дал ему также надлежащую оценку.
«Рассмотренный памятник представляет значительный интерес для
древней этнографии. Хотя некоторые слова и не поддаются точной
дешифровке, но четыре раза явственно читающееся осетинское
слово и два употребительных у осетин личных имени несомненно
свидетельствуют о том, что перед нами древняя осетинская надпись,
представляющая попытку выразить греческими буквами осетинские
слова. Мало того, интерес памятника возвышается местом его нахождения
и христианской эмблемой. Он найден в местности, где указываются
развалины поселения и в недалеком расстоянии от обширных развалин
древнего христианского города, который, судя по числу церквей, мог быть
центром Аланской епархии (митрополии), упоминаемой византийскими
писателями. Подробное археологическое исследование развалин этого
города, его христианских памятников и могил должно разъяснить
национальность и культуру его древнего населения. Но уже на основании
рассмотренного нами памятника мы можем заключить, что одним из
элементов населения были некогда предки современных осетин - аланы,
или яссы, - знавшие греческие письмена и делавшие попытки выражать
ими звуки родного языка... О распространении христианства в бассейне
Кубани свидетельствуют развалины древних церквей, из которых не
менее десяти были отмечены и частью описаны путешественниками
прошлого столетия и нынешнего в разных местах Кубанской области...
Но самое близкое отношение к Зеленчукскому памятнику имеют
развалины древнего города и нескольких церквей в ущельи Б. Зеленчука,
в 20 верстах южнее станицы Зеленчукской...
Местность, на шторой находятся главные остатки древних построек,
занимает правый берег реки и в глубину ущел ья с северо-востока к юго-западу
простирается на семь верст. В городе было три храма византийского типа,
сохранившихся настолько, что они могут быть восстановлены, обширное
кладбище, городская стена и проч. Таким образом, остатки значительного
поселения, развалины церквей и христианские могильные памятники
свидетельствуют о том, что здесь, на верховье Зеленчука, жило в средние века
христианское население, и наша плита, как единственный доселе известный
памятник с более отчетливой и длинной надписью, получает особенное
значение для определения национальности этого населения».
Считаем нелишним привести здесь описание памятника и места его
находки, заимствуя его из той же превосходной статьи Вс. Миллера.
«Я, - сообщает Вс. Миллер, - получил от Д. М. Струкова,
совершившего летом 1888 года поездку в Кубанскую область, копию
с надписи на могильной плите, находящейся в Зеленчукском ущелье в
нескольких верстах на юг от св. Александро-Афонского Зеленчукского
монастыря, в Баталпашинском уезде Кубанской области. Плита
1 Миллер Вс. Древнеосетинский памятник из Кубанской области // Материалы
по археологии Кавказа, III, 1893, с. 110-118.
84

оканчивается внизу лапой, указывающей на то, что некогда она была
вделана в каменную основу. По словам Д. М. Струкова, высота плиты
2 арш. 2 вершка, толщина 272 вершка, материал - белый известняк...
Плита лежит в лесу на древнем кладбище, на котором сохранились
еще три такие же плиты. По словам Г. И. Куликовского, осмотревшего
памятник летом 1892 года, плита лежит на правом берегу реки Б.
Зеленчук, в 40-45 верстах от Александре-Афонского монастыря, между
реками Ропачай и Казгич... В окружающем лесу в большом количестве
видны развалины построек, иногда резко заметной четырехугольной
формы, груды камней, длинные стены и т. д.».
В отличие от других христианских памятников из Кубанской области,
надписи на которых по плохой сохранности не удавалось разобрать, на
данной плите, «покрытой письменами сверху донизу, судя по списку,
доставленному Д. М. Струковым, буквы, за немногими исключениями,
весьма явственны, так как были высечены вглубь довольно глубоко, и
это обстоятельство придает Зеленчукской плите особую ценность».
Надпись, содержащая 21 короткую строку, прочитана и переведена
Вс. Миллером следующим образом.
Текст Перевод
1<; Х<; Иисус Христос
Оат<;(?) №коА,ао<; Святой (?) Николай
Еазспрт| сроирт Сахира сын
X... рг| фоирт X... а сын
ПакаОар Пака0аг| сроирт Бакатар Бакатая сын
АулаХ, АуакаХащ фог>рт Анбал Анабалана сын
бакаут) тф1р0е(?) Юноши памятник (?)
<А,ак(М1те г|р0е>(?) (Юноши Иры ?)
В ряде пунктов интерпретация Вс. Миллера не вызывает возражений.
Не подлежит сомнению, что четырежды встречающееся слово сроирт
(строки 7,9-10,14,17-18) есть осетинское^ш*/ 'сын' в дигорской форме.
Не подлежит также сомнению, что форма имен, предшествующих
слову /иг1, есть каждый раз форма осетинского родительного падежа,
ибо окончание т| (-1) есть окончание родительного падежа в дигорском
диалекте осетинского языка. Правильно указывается, что Анбал есть
чисто осетинское имя, нарицательно означающее «товарищ»1. Бакатар
- хотя турецкое или монгольское по происхождению, но с давних пор
имеющее хождение у осетин. Передача звука б через я в именах АукоХ
и ПакаЭар правильно объясняется тем, что в византийско-греческом не
было звука б (р выражала спирант в, а не смычный б).
Нет даже тени сомнения, что перед нами могильный памятник
осетинский и христианский.
1 Это имя носил, между прочим, осетин, участвовавший в убийстве
суздальского князя Андрея Боголюбского A174): «Анбал Ясин ключник».
85

На самой плите даты разобрать не удается, но Вс. Миллер удачно
привлекает для датировки другой памятник из развалин выше
упомянутого аланского города, относящийся, по палеографическим и
другим соображениям, к той же эпохе. Это - каменный крест с греческой
надписью, на которой отчетливо читается дата: 6521, т. е. 1018 г. н. э.
Таким образом, и наш единственный найденный до сих пор
древнеосетинский памятник можно относить к Х-ХП вв.
/
2
3
4
5
6
7
8
9
10
и
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
1-2
Х~2
ОА...Е
МКОАА
ОХ
2АХН
РНФОУ[РТ]
X
... РНФ
ОУРТ
ПАКА
0АРПА
КАЭАН
ФОУРТ
АЫПА
ЛАИАПА
ЛАШФ
ОУРТ
ЛАКА
ЫНТ2НР
0ЕО0ЕЛ
Наряду с этими прочно установленными положениями есть в
интерпретации Вс. Миллера некоторые неувязки и неясности.
1) При названии лица по имени и отчеству в осетинском всегда идет
на первом месте отчество, а потом имя. В записях нартовских сказаний
нам сотни раз встречались имена Хамицева сына Батраза {ХсетусуЗуП
Ва&аг), Ацова сына Ацамаза (Аа $иг1 Ассетсгз) и др., но нет ни одного
случая, когда бы имя стояло впереди отчества, т. е. Ва&аг Хсетусу
]уг1 или Ассетсег Аа/иП. Перечисление имен в Зеленчукской надписи
начинается в полном соответствии с этим обычаем осетинского языка,
т. е. в начале идет отчество: 8ахт/иг(. Мы вправе ожидать, что этот
порядок будет выдержан до конца. Однако, по толкованию Миллера,
получается, что в наименованиях ВакаХаг Вдка1а1$иг1 и АпЪа1 АпаЪа1ат
$иг1 личное имя оказывается впереди отчества, т. е. допускается
немыслимый в осетинском порядок.
СО
1оДглс1
САХН
Ш&\
К? т
ты
крпд
|Ф0у-р т
Л&ИНФ
огрт
\ве-овсЬ
86

2) Странное созвучие имен и отчеств у этих двух лиц объясняется
по Миллеру тем, что «имя сына по звукам подлаживалось к имени
отца». Однако нам ничего не известно о существовании у осетин такого
обыкновения, чтобы сыну давать сходное с отцом имя. Напротив, в
этнографической литературе есть прямое указание, что такая общность
имен избегалась. «Давая имя новорожденному (осетины) избегают
давать такое имя, которое уже имеет не только какой-нибудь член семьи,
но и член рода. Так что в одной семье никогда не бывает двух одинаковых
имен. Даже в память умерших редко дают его имя ребенку»1.
3) Если имя Анбал звучит вполне по-осетински, то имя Анабалан,
вопреки уверению Миллера, решительно не имеет ничего осетинского.
4) Имена и отчества, как они прочитаны Миллером, не позволяют
поставить их носителей ни в какие родственные друг другу отношения;
выходит, стало быть, что в одну могилу захоронено несколько
посторонних друг для друга лиц; подобное погребение в корне
противоречило бы осетинским обычаям, которые допускают общие
склепы только для членов одной семьи или фамилии; не отмечено ни
одного случая захоронения в одну могилу нескольких неродственных
друг другу лиц.
5) Для последних строк Миллер дает два возможных чтения,
оба - гадательно; оба они неприемлемы; если читать Хахамц т^г|р08,
т. е. «юноши памятник», то единственное число «юноши» будет
противоречить содержанию надписи, где речь идет о нескольких
покойниках; чтение же А,ака\т|те г|р0е - «юноши иры (т. е. осетины)»
неприемлемо, потому что ос. /V 'осетины' имеет собирательное значение
и во множественном числе не употребляется; к тому же надпись имеет
дигорский характер, а дигорцы не называют себя «ир».
Таковы те недоумения, которые неизбежно возникают по поводу
нашей надписи и без устранения которых предложенное Вс. Миллером
чтение оставляет чувство неудовлетворенности.
Предлагаемые нами поправки к чтению, сохраняя за работой
Вс. Миллера все ее значение в общей оценке памятника, а также в
разъяснении некоторых слов, способствуют только, как мы думаем,
лучшему пониманию надписи.
Мы читаем надпись так:
Текст Перевод
1д Х<; Иисус Христос
Оа...<;(?) Мш)А,ао<; Святой (?) Николай
Еахт1рг| сроирт [X.. .р] Сахира сын X... р
[X].. .рт| (роирт ПакаЭар X.. ра сын Бакатар
Пака0а[р]г| сроирт АуяоЛяу Бакатара сын Анбалан
А[у]яа^а\т| сроирт Лак Анбалана сын Лаг -
ауг| т^г|р08 их памятник.
1 Борисевич Кл, Черты нравов православных осетин и ингушей Северного
Кавказа // Этнографическое обозрение, 1899, т. I, с. 242.
87

К чему сводятся, стало быть, наши поправки?
1. Из двух предложенных Миллером чтений третьей строки,
осетинского оат<; = мгас 'святой' и греческого 6 аухос, 'святой', мы
принимаем греческое 6 ауюд, так как оно лучше вяжется с греческим
окончанием -о<; имени №коА,ао<;. Если бы писец взял для «святой»
осетинское и>ас, он бы имя Николая дал также в осетинской форме
№кко1а. Имена Христа и св. Николая были, надо полагать, обычным
трафаретом надгробных надписей и исполнялись всегда по-гречески,
независимо от языка самой надписи. Впрочем чтение 6 ауюд, как нам
указывает проф. С. Каухчишвили, также встречает палеографические
трудности. Поэтому благоразумнее признать, что это слово остается
непрочитанным.
2. Расположив имена и отчества в том порядке, какой свойствен
осетинскому языку, т. е. впереди отчество, а за ним имя, мы приходим
с необходимостью к тому выводу, что в надписи речь идет о
представителях нескольких поколений, каждый из которых является
сыном предшествующего. Имя первого из них, сына Сахира, не удалось
разобрать. Назовем его Х-ом. Это имя должно было быть короткое, в
три или четыре буквы. В этом случае оно свободно могло поместиться в
неразобранных 8-й и 9-й строках надписи, первый раз в именительном,
второй раз в родительном падеже. Итак, в погребении лежали: 1) сын
Сахира, 2) сын предыдущего Бакатар, 3) сын Бакатара Анбалан и 4) сын
Анбалана Лаг. Мы имеем, стало быть, дело с фамильным погребением.
Как показывают материалы раскопок, подобные коллективные,
фамильные или семейные погребения широко распространены на
территории Осетии, причем многие из них относятся к той же эпохе,
что и наш памятник, т. е. к Х- XII вв.1
3. Если мы правильно понимаем надпись, то придется предположить,
что резчик дважды допустил пропуск буквы: в 13-й строке он вырезал
Пака0аг| вместо Пака9арг| (эту возможность выдвигает и Вс. Миллер)
и в 16-й строке он вырезал АжаХамц вместо Аипакащ. Впрочем, в обоих
случаях могли быть и фонетические явления: в первом - выпадение г
между гласными, во втором - носовое произношение начального а.
4. Имя третьего покойника звучит в нашем чтении не АуяоХ, а
АуяаХау. Это - то же осетинское имя ЖпЪа1, снабженное весьма
употребительным суффиксом -ап, в современном языке -оп. Имена
с оформлением на -оп были, по-видимому, очень распространены
1 Напр., могильники в сел. Камунта в Дигории, где в одной могиле были
находимы от 2 до 7 скелетов. См. Уварова П. С. Могильники Северного Кавказа // Мат.
по археол. Кавказа, VIII, 1900, с. 293-299. См. также «Послесловие» П. С. Уваровой к
этому изданию, с. 375. «В аланских катакомбах УИ-Х вв. на Северном Кавказе редко
лежит один костяк, большей частью их несколько B-8), причем обстановка
свидетельствует о разновременном захоронении. Катакомбы были постоянными
семейными или родовыми усыпальницами, наподобие более поздних каменных
надземных склепов, чрезвычайно обильных в Центральном Кавказе» [История СССР (на
правах рукописи) т. II, с. 440].
88

в осетинском. Из семи сыновей, которых предание приписывает
осетинскому царю Ос-Багатару (начало XIV в. н. э.), трое носят имена,
оформленные на -оп: ЗШсетоп, Ссегагоп, 0изсе%оп. Суффиксальный
характер элемента -оп особенно ясен в последнем имени, где само 0цзсе%
представляет осмысленное слово, означающее «слышащий». Создается
впечатление, что в ту эпоху любое собственное имя могло быть
«усилено» суффиксом -оп (-ап). Так, имя Иоанн является в нартовских
сказаниях в виде О/поп из 1оп + оп. В известной исторической поэме
«Алгузиани» имя осетинского царя Алгуза дано то в форме АЩш, то в
форме А1%юоп. Как Оизог^оп от Оизсе%, А1§игоп от А1§т, так ЖпЬаЬп
образовано от сепЬа1> означающего нарицательно «товарищ». Имена на
-оп встречаются также в осетинском эпосе и мифологии: 8уЫоп один из
популярнейших героев нартовского эпоса (более древняя форма ЗЫап),
Ж^оггоп, Кигс1а1се§оп бог-кузнец, Жпхигоп божество, Аттоп божество
загробного мира, Са1се§оп бог ветров и др. В одном случае старое а не
перешло в о: 8оз1ап герой нартовского эпоса.
5. В наименованиях покойников с начала до конца выдержан один
порядок: сперва называется отчество, потом имя. Поэтому после слов
А|У|яоЛ,(Ш1 сроирт «сын Анбалана» обязательно должно следовать имя.
Этим именем является, по нашему мнению, Лак=ос. Ьсе%. Нарицательно
это слово означает в современном языке «человек», «мужчина». С
приставкой а оно до сих пор в ходу как имя собственное: А1се§!. Ср.
также груз, собств. имя К'аЫ, К'ааа, нарицательно означающее
«человек», или древнеперсидское МаШуа имя одного из мятежников,
разбитых Дарием I, при нарицательном тагйуа 'человек'.
6. После перечисления покойников, которые доводились, надо
думать, предками постановщику памятника, следуют слова: аут| т^т|р08
= ат сШ(се) «этих (т. е. перечисленных лиц) памятник». Родительный
падеж, которого требует Ып(се) «памятник» (чей памятник?), выражен
не в каждом имени, а вынесен «за скобки», в виде указательного
местоимения ат 'этих' (ат - род. падеж от дигор. агог 'эти'). Вместо
того, чтобы написать «Бакатара, Анбалана, Лага памятник», автор
надписи говорит: «Багатар, Анбалан, Лаг - их памятник». Такой
способ выражения падежной формы группы имен с помощью
заключительного местоимения обычен как в осетинском, так и во
многих других языках2.
Для последних строк надписи возможно, вообще говоря, и другое
чтение. Можно допустить, что последнего покойника звали не Лак, а
Лакау (ср. выше АуяаХау от АукаХ) и, стало быть, читать: А[у]каХаух\
сроирт Лака\т| т^рбе. В этом случае родительный падеж последнего
1 Ср. также фамилию А1ае§а1эе в нартовском эпосе.
2 Ср., например, в осетинском такое выражение: хиса\у, гжхх - ис!опу аг<1 тае
Ъа^'аГаес! «бог, земля - их проклятие меня пусть постигнет» (вместо «пусть постигнет
меня проклятие бога и земли»). В абхазском родительный падеж вообще не
выражается иначе, как с помощью местоимения: «сын Арсена» будет по-абхазски Агзеп-
1-ра, букв. «Арсен-его-сын».
89

имени относился бы и к предыдущим (групповая флексия). Однако
против такого чтения можно выдвинуть два соображения:
1. Групповая падежная флексия нескольких имен обычна в
осетинском, но в этом случае перед последним именем ставится союз
сетсе 'и'; например: агз, Ыгсе§ сетсе гиуазу аг§а\у «сказка о медведе,
волке и лисице» (букв, «медведь, волк и лисицы сказка»); союз сетсе
здесь совершенно необходим; иначе выражение будет понято так,
как будто флексия родительного падежа (-у) относится только к гичаз
'лиса'. Между тем в нашей надписи нет никаких следов союза сетсе.
2. Если последнее имя было осетинское Ьсе& то конечное к (вместо
у) легко объяснимо, так как звонкие согласные в паузе оглушаются.
Если же это имя было Ьсе§ап (Ьсе§ + суффикс -ап)9 то мы ожидали
бы написания Лауау, а не Лакау, так как греческое у лучше передало
бы осетинское § между гласными, чем греческое к. Поэтому более
приемлемым кажется нам предложенное выше чтение: Лак (= Ьсе§) и
местоимение амц (= ат) 'этих', 'их'.
Остаются последние четыре буквы: О 0 С Л. По местоположению
на памятнике наши загадочные буквы должны были бы обозначать
дату. Но подставляя вместо букв обычные цифровые значения, мы не
получаем никакой правдоподобной даты. Может быть, здесь применена
не обычная, а какая-нибудь особая система летоисчисления? По этому
поводу наш коллега Г. Ф. Турчанинов любезно сообщил нам свое
мнение.
«Мне кажется, что буквы О0СЛ могут обозначать только дату. Дата
эта, как мне кажется, исчислена по солнечному кругу. При исчислении
солнечного круга, как одной формы летоисчисления, слово «круг»
обозначается кружком О, исходя из этого я предполагаю, что буква
«О» зеленчукской надписи означает не «О», а символ солнечного
круга.
Итак:
О = О символ солнечного круга.
0 = 9, т. е. количество лет прошедших с начала последнего
(современного писцу) солнечного круга (солнечный круг = 28 годам).
СЛ = 230; количеству полных солнечных кругов от сотворения
мира, к моменту написания надписи.
Таким образом в дешифрованном виде О0СЛ = О 9,230;
произведем вычисление:
230 х 28= 6440 + 9 = 6449, где 230 - количество солнечных кругов
от сотворения мира, умноженное на 28 - количество лет в одном
солнечном кругу, - дает нам 6440 полных лет, к ним нужно прибавить
9 лет последнего, не закончившегося солнечного круга. Всего 6449
лет от сотворения мира, что по нашему летоисчислению равно 941
F449-5508). Таким образом, надпись относится не к ХП-Х1 вв., как
90

полагал по палеографическим соображениям Вс. Миллер, а точно к
941 г. или Хвеку»1.
Мы считаем датировку Г. Ф. Турчанинова удачной и отвечающей
как палеографическим, так и культурно-историческим данным.
Официальная христианизация алан произошла, как известно, в начале
X в. Поэтому христианская эмблема на аланском памятнике 941 года
- вполне на своем месте. Не случайно также, что рядом с Иисусом
Христом фигурирует св. Николай, а не какой-нибудь другой святой.
Именно св. Николай считался патроном дигорцев, т. е. той части осетин,
которая преемственно связана с западными, стало быть, и зеленчукскими
аланами. Миссионерская пропаганда христианства шла из Византии
и, как и в других случаях, сопровождалась попытками применить
греческое письмо для бесписьменного дотоле народа. Зеленчукская
надпись - один из таких опытов.
Вопрос первостепенной важности: был ли этот опыт единичным,
или применение греческого письма у алан для их родной речи
получило известное распространение и, стало быть, мы можем
говорить о X веке как о начале осетинской письменности? Многое
дает право ответить положительно на этот вопрос. Прежде всего, мы
имеем прямое свидетельство. Известный путешественник Вильгельм
Рубруквис, посетивший Аланию в середине XIII в., пишет: «Накануне
Пятидесятницы пришли к нам некие аланы, которые именуются там
аас, христиане по греческому обряду, имеющие греческие письмена и
греческих священников»2.
В районе находки Зеленчукской плиты разбросано еще немало
камней, надписи на которых, по плохой сохранности, не могут быть
разобраны. Однако в ряде случаев ясно, что язык этих надписей
не греческий, хотя письмо и греческое. На каком языке они могли
быть написаны? Какой народ жил там в эту эпоху? В другом месте
мы привели ряд прямых и косвенных свидетельств о том, что таким
народом были аланы3. Весьма вероятно поэтому, что по крайней мере
часть неразобранных надписей являются аланскими.
Внимательное изучение нашей надписи также приводит к заключению,
что она не могла быть единичной. Дело в том, что звуковая система
византийско-греческого и аланского языка весьма различны и, стало
быть, приспособление греческих письмен для изображения аланских
слов ставит известные трудности. Если бы данная надпись была первым
и единственным опытом такого рода, у писца неизбежно наблюдались
бы колебания и непоследовательность в передаче тех аланских звуков,
которые не имеют точных эквивалентов в греческом. Между тем таких
колебаний и непоследовательности в нашей надписи мы не видим.
1 Свой опыт датировки Зеленчукской надписи Г. Ф. Турчанинов опубликовал в
«Известиях АН СССР. Отделение литературы и языка» (т. VII, 1948, вып. 1, с. 80-81).
2 Путешествие в восточные страны, глава XIII.
3 См. ниже: «Поездка в Абхазию», с. 309 ел.
91

Отметим некоторые графико-фонетические черты нашей надписи.
Гласные а и ог9 восходящие первый к а, а второй к а9 не различаются
и передаются оба через а: аут| (ат)9 Лак (Ьсе§)9 ПакаЭар {Вогца1огг\
АуяоЛлу (ЖпЪа1ап)х. В более пространном тексте смешение этих двух
резко различающихся фонем было бы недопустимо, так как порождало
бы смысловые недоразумения, но в кратких текстах типа надгробных
надписей оно терпимо.
Гласный («дигорский») / передается неизменно через х\: ЕахпРЛ
(&ш>/), Паха0а[р]г| (Вседа(сеп)9 Аупакащ (сепЬЫат), ащ (ат)9 т^т|р08
(аЛсе).
Гласный («дигорский») и передается всегда диграммой ог>: сроорт 4
раза {/иЛ)9 такая же передача в скифском имени в надписи из Танаиды:
Фог>рта<;.
О передаче осетинского (аланского) Ь через л мы уже говорили
выше. Так же передается аланское Ь у Цеца в слове шху = Ъап 'день' (см.
выше, с. 255).
Знак к в ПакаОар передает, по-видимому, аланское д (Вседа(сег).
Знак к в Лак передает, как мы думаем, аланское § в паузе (Ьсе§).
Обращает на себя внимание двоякая передача осетинского /
(придыхательного). Внутри слова между сонорными он передается
через 0: ПакаЭар, т^т|р0б, а в исходе - через т: сроирт. Мы придаем
существенное значение этому различению, так как думаем, что за ним
скрываются какие-то орфографические нормы, которым писец старался
следовать. Основанием для такой орфографии могло быть то, что
в исходе аспирация бывает и в самом деле слабее, чем внутри слова
между гласными и сонорными.
В знаках ТЭ 20-й строки можно видеть лигатуру т^ для передачи
аффриката с или с (ЫЛсе или сгЛсе). Ср. передачу аланского с через хС, у
Цеца в слове %1УТ^= алан, ктс 'женщина' (см. выше, с. 259).
Оценивая нашу надпись с точки зрения «грамотности», мы должны
признать, что она не производит впечатления первого и неуверенного
опыта выражения аланских слов греческими буквами. Напротив,
выдержанность и постоянство в передаче одних и тех же звуков одними
и теми же знаками, отсутствие какой-либо непоследовательности и
разнобоя говорит о другом: о существовании в этой области известных
навыков и традиций.
Принимая во внимание также все другие исторические данные, мы
вправе предполагать, что в Х-Х1П вв. у алан была уже письменность.
(Сообщения Грузинской Академии наук, V, 1944, № 2, с. 217-226).
1 Впрочем, конечное ее передано через е: т(пр6е (аПае).

*$»
Т. Т. КАМБОЛОВ
ЗБЛБНЧУКСКАЯ НАДПИСЬ1
сл/етом 1888 г. несколько севернее Клухорского района в
Кубанской области на правом берегу реки Большой Зеленчук, в
месте, где на левом берегу находится поселение, называемое в то
время «Старое жилище» или «Старое место», переименованное
в 1920 г. в Архыз, археологом Дмитрием Михайловичем
Струковым, известным в свое время исследователем античности,
в частности, церквей в Крыму и на Кавказе, была обнаружена
могильная плита с надписью греческими буквами, но не на
греческом языке.
Сведения о находке были им представлены в отчете,
составленном для Императорской Археологической комиссии,
и опубликованы в Бюллетене комиссии за 1890 г. A).
Рисунок, воспроизводящий надпись, Д. М. Струков вместе с
литографическим планом всей местности передал академику В.
Ф. Миллеру.
Летом 1892 г. эту местность на реке Большой Зеленчук посетил
другой антиковед Г. И. Куликовский, который снял с надписи
оттиск и по возвращении в Санкт-Петербург также передал его
В. Ф. Миллеру. Это было последнее обследование памятника,
поскольку попытки вновь обнаружить плиту, предпринятые
в 1946 и 1964 гг. двумя археологическими экспедициями под
руководством Е. Г. Пчелиной и В. А. Кузнецова соответственно,
оказались безуспешными.
Используя рисунок Д. М. Струкова и оттиск Г. И.
Куликовского, В. Ф. Миллер опубликовал надпись в 1983 г. B).
Оригинальная копия Струкова. Репродукция, произведенная В.
Ф. Миллером с копии Струкова.
Надпись В.Ф. Миллером была прочитана и переведена
следующим образом C):
1 Камболов Т.Т. Очерк истории осетинского языка. Владикавказ, 2006
(гл. 3.3.1.1).
93

Текст: Перевод:
1дХ<; Иисус Христос
Оа...<;(?) ЫшЛаод Святой (?) Николай
Ха%т|рг| фоирт Сахира сын
Х...рг| (роирт X ... а сын
ПакОар Пак0арг| фоирт Бакатар Бакатая сын
АуясЛ, АуаяаАяуг| фоирт Анбал Анбалана сын
Аакаут| тф1р8е (?) Юноши памятник (?)
<Лак(М1 тбГ|рО> <Юноши иры (?)>
На основании четко разбираемого слова фоирт = осет. дигор. ШЛ
'сын' и собственного имени АуяоЛ, = осет. ирон. Л}тЪа1, дигор. уЕпЬа1
В. Ф. Миллер признал надпись осетинской и отнес ее к Х1-ХП вв. н.э.,
правда, на основании датировки другого памятника, находившегося
рядом с аланским надгробием.
Однако впоследствии Г. Ф. Турчанинов предположил, что время
установки указано на самом памятнике: последние четыре буквы
О0СА по местоположению должны означать дату, которая, по его
мнению, исчислена по солнечному кругу, а буква О и является символом
солнечного круга. Таким образом, при дешифровке получается 941 год
и, соответственно, речь идет о X в. D). Эта датировка была признана и
В. И. Абаевым E). Л. Згуста отнес надпись к Х1-ХП вв. F)
В. И. Абаев принял интерпретацию В. Ф. Миллера слова фоорт =
осет. &г1 'сын', а также имен Анбал и Бакатар G). АуясхА, он возводит
к др.-иран. префиксу *Ьат- и основе *Ьа1 'группа или партия,
находящаяся в военном походе' = первоначально 'товарищ по походу',
впоследствии - 'товарищ, спутник' (8). Согласен он и с тем, что имена,
предшествующие слову йн1, стоят в форме родительного падежа
осетинского языка. Передача звука Ь через тс в именах Амкак и ПакаЭар
также правильно объясняется В. Ф. Миллером тем, что в византийско-
греческом не было звука Ь (|3 выражала спирант V, а не смычный Ь).
Однако многие элементы текста В. И. Абаев интерпретирует иным
образом:
Текст Перевод
1?Хд Иисус Христос
Эа ...<; (?) №ко^ао(; < Святой (?) Николай
ЕОДЛРЛ фо\)рт [X ...р] Сахира сын X.. .р
[X]... рт| ф01)рт Пакабар X... а сын Бакатар
Пака0а(р)т1 фоирт Аупаксы Бакатара сын Анбалан
А(у)пакауц фоирт Лак Анбалана сын Лаг -
ауг| т^г|р08 их памятник
Таким образом, из двух предложенных В. Миллером вариантов
прочтения третьей строки, т.е. или как осет. оат? = шас 'святой', или как
греч. 6 аую<; 'святой', В. И. Абаев греческий считает более сочетаемым
94

с написанием самого имени святого Николая, имеющего не осетинскую
форму №кко1а, а оканчивающегося на греч. -ос;, хотя и отмечает
палеографические трудности для его греческого прочтения, указанные
профессором С. Каухчишвили.
В итоге он предлагает признать это слово непрочитанным. Б. А.
Алборов видит в этом сегменте две буквы сигма, а само слово читает
как оаасп, которое он интерпретирует как Оаосп, с произношением
\^а$1/^а81, видя, таким образом, в нем название осетин (9). Л. Згуста
считает неприемлемым предложение Б. А. Алборова относительно
прочтения строки 3 на том основании, что оно, во-первых, невозможно
палеографически, и, во-вторых, средневековое название осетин было
А81, а не ^а$к
Также необоснованным он считает объяснение Б. А. Алборовым
произведенной, по его предположению, замены начального о на ш
тем, что в осетинских мифологических именах \^аз1уг§1ЛУа8§ег81,
>Уа$ШаЛ^асШа и др. в первой части якобы содержится определение
«осетинский», а сами имена означают «осетинский Георгий»,
«осетинский Илья» и т.д. Таким образом, у Б. А. Алборова и >Уас-№ко11а
предстает как «осетинский Николай». Л. Згуста отдает несомненное
предпочтение интерпретации В. Ф. Миллера, связывающего осет. \уа§-/
\уас- с иран. уас 'слово'(Ю).
В то же время мы не исключаем обоснованности предположения
Л. Згусты, который вслед за В. И. Абаевым, но исходя из оригинальной
копии Д. М. Струкова, предлагает прочтение 6 &у1(о<;), считая, что
здесь резчиком допущена ошибка, и две последние буквы, <; и о,
должны были быть написаны в обратном порядке. Действительно,
это слово на копии Д. М. Струкова отличается от репродукции В. Ф.
Миллера, на которой конечная о отсутствует, и дает больше оснований
для греческой интерпретации. Если же опираться на рисунок В. Ф.
Миллера, вероятность сочетания осет. \уас и грецизированной формы
№ко1ао$ не может исключаться, поскольку надпись в этом случае
представляется более соответствующей осетинскому варианту: в
сегменте легче обнаружить две греческие буквы к;, чем четыре - ую$,
хотя нельзя не признать и то, что написание предполагаемой буквы т не
соответствует ее ясным вариантам в последующем тексте, но это может
быть объяснено тем, что начало надписи могло быть сделано одним
мастером, а середина и конец - другим. Для такого предположения есть
и другие основания, о которых мы скажем ниже.
В. И. Абаев поставил под сомнение устанавливаемую В. Ф.
Миллером семантическую связь между именами надписи: Пакабар
Пака0аг| сроирт - Бакатар Бакатая сын; АукоХ АуаяоЛауг| сроирт -
Анбал Анбалана сын. Подобный порядок следования имени и отчества
противоречит осетинским канонам, в соответствии с которыми отчество
всегда предшествует имени. Более того, само использование одного и
того же имени для отца и сына не принято у осетин.
95

С другой стороны, интерпретация В. Ф. Миллера аланских имен
не позволяет установить какие-либо родственные связи между
их носителями, что приводит к предположению о захоронении в
одной могиле нескольких посторонних друг другу людей, что также
противоречит осетинским традициям.
Корректировка, внесенная В. И. Абаевым в интерпретацию
расположения имен и отчеств в соответствии с осетинской традицией,
т.е. размещение отчеств перед именами, напротив, дала основание для
предположения о том, что памятник установлен на месте захоронения
представителей нескольких поколений одной и той же семьи,
каждый из которых является сыном предшествующего: сын Сахира
с неразобранным именем, его сын Бакатар, сын Бакатара Анбалан,
сын Анбалана Лаг. Таким образом, речь может идти о фамильном
погребении.
Такого же мнения придерживается и Г. Ф. Турчанинов, который,
правда, считает, что члены одной фамилии были похоронены
одновременно «в результате постигшего их какого-то трагического
события» A1). Мы считаем сомнительной версию об одновременном
захоронении представителей четырех (!) поколений одной семьи.
Пропуски букв в двух случаях - П<шх0аг| вместо Пака9арг| и
Акакащ вместо Ау7соЛ(хуг| - В. И. Абаев также относит на счет резчика,
хотя и допускает возможность проявления определенных фонетических
закономерностей: выпадения г между гласными в первом имени и
носового произношения - во втором.
Несомненно, уместной представляется корректировка В.И. Абаевым
прочтения имени третьего усопшего как АуяаХау (АуяоА, + осетинский
суффикс -оп) вместо миллеровского АуяаХ: в этом случае несоответствие
форм именительного и родительного падежей имени АушХсы легко
объяснимо одной из указанных выше причин, в то время как трактовка
В. Ф. Миллера не дает никакого объяснения трансформации Ауяс&'а
в АуалаАяу'а, при которой приходится искать причины появления в
родительном падеже лишней а и суффикса -ау.
Новый порядок сочетания имен и отчеств, установленный В. И.
Абаевым, дает также возможность другой трактовки окончания текста.
Обе версии прочтения последней строки надписи, предложенные
В. Ф. Миллером, В. И. Абаев считает неприемлемыми. В варианте
Алка\т| хитрее - юноши памятник A2) - единственное число юноши
противоречит содержанию надписи, а чтение Хакащсе г|р9е - юноши
иры (т.е. осетины) не может быть принято, потому что, во-первых, осет. 1г
'осетины' имеет собирательное значение, а не выражает множественное
число. Во-вторых, надпись выполнена на дигорском диалекте, что
исключает вероятность использования самоназвания 1г.
С другой стороны, исходя из осетинского порядка следования имени
и отчества после слов АулаХаут] (роирт должно идти имя сына, которым
В. И. Абаев считает Лак из имени нарицательного 1ае§ 'человек',
'мужчина'. При этом употребление конечного к вместо у им объясняется
96

оглушением звонкого согласного в паузе. В целом, окончание текста им
сегментируется как схуг| т^г|р08 = аш С1г1(ае) 'этих (т.е. перечисленных
лиц) памятник'. Т^т|р0 - В. И. Абаевым возводится к др.-иран. *С10га -
'знак' и сближается с осет. §уг1/с1П 'надмогильный камень, памятник /
могила'A3). Значение конечного -(ае) В. И. Абаев не уточняет.
Еще одну интерпретацию надписи дал Г. Ф. Турчанинов. В
частности, он считает, что имя отца Багатара может быть прочитано как
Натур и дает указанную выше дешифровку последних четырех букв
надписи как ее датировку 941 годом. В целом, надпись им читается
следующим образом: «8ая(я) т Й1[до]х оЬо: 1зШп йи! Вака*аг, Вака1а[г]
1 йн1 АпЬа1ап, А[п]Ъа1ат йл! Ьак, ат би* ав())» 'Доблестных осетин
скорбная могила: Истура сын Бакатар, Бакатара сын Анбалан, Анбалана
сын Лаг, этих (-их) памятник есть. 941'.
Как видно, начало текста им прочитано совершенно нетрадиционным
образом. Однако следует вновь вернуться к аргументации В. И. Абаева,
который применительно к другой части текста уже совершенно
справедливо отмечал невозможность самоидентификации авторов
надписи, выполненной на дигорском диалекте, с этнонимом т
Л. Згуста произвел детальное сопоставление особенностей
начертания текста в оригинальной копии Д. М. Струкова и репродукции
В.Ф. Миллера, которое позволило установить определенные
расхождения. Так, Л. Згуста отмечает тот факт, что в своих комментариях
к 7-й строке В. Ф. Миллер поясняет, что слово фоирт он пишет именно
таким образом, поскольку в оттиске Г. И. Куликовского ясно видны две
буквы рт, написанные над ои, но значительно мельче, чем последующие.
По мнению Л. Згусты, это легко объяснимо тем, что таким образом
резчик, вероятно, исправил допущенную им ошибку, пропустив эти
буквы. Финальную палочку он считает остатком и, который мог иметь
форму V, как на 14-й строке копии Д. М. Струкова. Остальные различия
Л. Згуста считает менее значимыми.
Текст Л. Згустой прочитан следующим образом:
1.1(г|аоа))<;
2. Х(р1ато)<;
3. 6 ау1(о<;)
4. МA)к6А,а
5. о?.
6.1ахл
7. рг| фоиррт
8.Хор<;Н
9. аторт! ф
10. о\>рт
11. Пака
12. 9ар Па
13. ка0а(р)п
14. фоирт
15. Аула
7*
97

16. А,ауА(у)яа
17. А,ауг|ф
18. ог)рт
19. Лака
20. уг| т^г|р
21.9е.60(е6)<;[у]Aка).
Таким образом, Л. Згуста предполагает, что надпись начинается
с обращения к Иисусу Христу и св. Николаю и заканчивается
христианской формулой, сулящей победу Бога над смертью. Только эти
строки написаны на греческом, и они отражают сугубо христианский
характер надписи без какого бы то ни было влияния язычества.
Остальную часть надписи Л. Згуста считает осетинской и предлагает ее
читать следующим образом:
8ах1гу Лл1 Хоуз.
УзШгу &11 Ваеяае*аг.
Ввдае1агу Ли* Л}тЪа1ап.
Л}тЪа1апу Ли! Ьае§:
аш суйае.
При этом Л. Згуста отмечает, что Р. Бильмайер в устной беседе
высказал предположение о том, что имя 8ах1г состоит из осет. дигор.
зах 'сильный, напряженный, обильный' и 1г 'осетин'. Однако и это
предположение вступает в противоречие с диалектной отнесенностью
надписи. В качестве альтернативы Р. Бильмайер допускает возможность
сопоставления этого антропонима с грузинским родовым именем 8аут.
Принципиальное отличие в прочтении Л. Згустой памятника
заключается в дешифровке тех строк надписи, на которых
предполагалось одно имя, имя сына Сахира.
Б. А. Алборов прочитал этот пассаж как Хо Ваг|терг|, сопоставимое
с Ко Вгкеп. При этом для первой части он исходил из существования
осетинского имени Ко, а вторую связывал с осет. Ъг\, Ъийт,\, Ъуйгу,
Ыту 'честь'. Однако Л. Згуста считает, что первый символ второй
строки представляет собой византийскую лигатуру букв ото/ст8 и,
соответственно, он видит здесь два имени -Хор? и Натор, последнее
из которых он связывает с осет. дигор. 81иг 'большой, широкий'.
При этом в начальной Н он видит скорее регулярный протетический
гласный, чем дигорский артикль, версию о котором в устной беседе
с ним высказал Р. Бильмайер. Безусловно, эта интерпретация
наталкивается на то же возражение, которое В. И. Абаев выдвинул
относительно гипотезы В. Ф. Миллера: при таком прочтении имен
родственные связи большинства из захороненных в могиле людей
остаются неопределенными.
Впрочем, Л. Згуста действительно предполагает, что четверо
мужчин, указанных в надписи, имели разных отцов и не могли
принадлежать к одной семье. В то же время он допускает вероятность
того, что они относились к одному и тому же роду или племени. Наконец,
принципиально новую интерпретацию Л. Згуста дает окончанию
98

текста, которое предстает не как буквенная датировка надписи, а как
традиционная христианская формула на греческом языке.
Следует отметить, что Л. Згуста уделил большое внимание анализу
попыток прочтения Зеленчукской надписи на адыгском, карачаево-
балкарском, вайнахском языках A4), обоснованность которых он
полностью отверг, однозначно признав язык надписи осетинским.
В интерпретации Л. Згусты мы видим следующие недостатки. Во-
первых, непонятно, на чем основано употребление им буквы у вместо
1, ведь в этом случае речь идет о переводе текста дигорской диалектной
формы в иронскую, а это противоречит явным «дигоризмам» типа йн1,
8Шг, аш. По этой же причине некорректна и замена § (=§) на ц.
Эти замечания уже были высказаны ранее А. Алеманем, который
также предложил свою трактовку для пассажа с 11 по 21 строку подписи.
Рассматривая ее элементы Ва§а1аг и АпЬа1ап не как имена, а аланские
титулы, А. Алемань членит этот фрагмент подписи следующим
образом: «...Ьаецае1аг Ьаеяав1ап Гш1 аетЬа1ап аетЬа1аш Ли! 1эеяшаеш с1г1ае»,
что, по его мнению, означало - Багатар, сын Багатара, Амабалан, сын
Амбалана; памятник Лакуана (т.е. молодого человека) A5).
Полагаем,что конъектуру А. Алеманя, предлагающую рассматривать
текст подписи как длинный ряд титулов одного человека, похороненного
под стелой, было бы легче принять, если бы было объяснено и начало
текста. Более того, и конец надписи мы читаем иначе (см. ниже).
Интересные, на наш взгляд, дополнения и исправления в прочтение
Зеленчукской надписи внес Г. 3. Чеджемты A6). Во-первых, он отмечает
особенности техники нанесения букв на камень, которые, по его
мнению, свидетельствуют о том, что, судя по качеству работы на разных
участках плиты, текст вырезан двумя мастерами, вернее мастером и
учеником. Г. 3. Чеджемты предполагает, что из-под руки первого вышли
изображение креста и четыре расположенные под ним на строке 6
букв ЕАХН. Последующий текст был поручен подмастерью, который
выполнил надпись до 10 строки, о чем свидетельствуют разновеликость
и перекошенность букв, а также специфичное написание буквы р.
Как предполагает Г. 3. Чеджемты, после того, как мастер проверил
работу своего ученика и, помимо графических изъянов, обнаружил две
орфографические ошибки, ему пришлось завершать надпись самому,
что отразилось, начиная с 11-й строки, в выравнивании размеров букв
и изменении начертания буквы р. Однако и сам мастер допустил две
ошибки, пропустив по одной букве в именах АулоЛхху и Пакатар при их
употреблении в родительном падеже. Но если, по мнению Г. 3. Чеджемты,
упущения мастера не вызвали особых осложнений, то ошибки его ученика
в написании имени сына Сахира, отца Пакатара создали проблему, над
разрешением которой уже более века бьются исследователи.
Как мы отмечали, только Л. Згуста смог предложить вариант
прочтения строк 8 и 9 надписи как содержащих два имени: Хор? и
Н<;торг|. Однако Г. 3. Чеджемты предлагает иную и более правильную, на
наш взгляд, дешифровку этого пассажа, видя в Хор? искаженное Хор?, а
99

в Ндсорг| - Хордг\. Аргументы, используемые автором, представляются
вполне убедительными.
Во-первых, с логико-содержательной точки зрения таким образом
восстанавливается генеалогическая преемственность, нарушаемая при
интерпретации Л. Згусты.
Во-вторых, в языковом отношении сопоставление с искаженной
формой родительного падежа этого имени, Хор<;г|, вырезанной на
строке 8 с переносом на строку 9, позволяет обнаружить ошибку и в его
форме именительного падежа, полностью расположенной на строке 8,
т.е. написание Р вместо р. А то, что в родительном падеже этого имени
произошла ошибочная перестановка букв р и <; в обратном порядке,
видимо, было выявлено и самими резчиками, и они постарались внести
необходимое исправление, прорезав линию (стрелку - ?) от буквы р в
промежуток между о и <;.
Таким образом, имя сына Сахира, отца Пакатара оказывается
хорошо знакомым, тождественным имени славянского языческого
божества Хорса, заимствованного, по мнению В. И. Абаева, в аланской
культурной среде.
В итоге, принимая для концовки текста интерпретацию В. Ф.
Миллера - Аакаут| т^т|рОе -, Г. 3. Чеджемты читает надпись как Захт
Гш1 Хогз, Хог81 йн! Рака1аг, Рака1ап йи! Апра1ап, Апра1ат Гш1 Ьакаш
С111а и приходит к выводу о том, что захоронение, над которым была
установлена плита, не являлось фамильным или общим, а было
традиционной для осетинской культуры могилой, в которой был
похоронен один человек, носивший имя, соответствующее и ныне
существующему в дигорской среде «домашнему» имени Ьаея^аеп, а на
надгробие были нанесены имена его предков в четырех поколениях.
Если новое прочтение Г. 3. Чеджемты имени сына Сахира - Хоре
не вызывает у нас сомнений, то его трактовка связи между именами
представляется нам ошибочной.
Во-первых, в случае привязки могилы к одной личности, Ьакап'у,
следовало бы ожидать другого согласования между именами: Захт йи!
Хот, Хогз1 Лн1 Рака(ап, Рака1ап йи! Апра1аш, Апра1аш Шй Ьакаш с1г1а.
Во-вторых, генеалогическая интерпретация Г. 3. Чеджемты также
имеет слабые стороны в том, что, с одной стороны, можно только
предполагать, насколько далеко в прошлое аланы сохраняли в устной
традиции имена своих предков (в данном случае - до пятого колена)
и, с другой стороны, такая подробная форма идентификации личности
усопшего не имеет в известных памятниках ни одного аналога.
Как известно, В. И. Абаев исторически более вероятным
считает, что плита была установлена над фамильным катакомбным
погребением. При этом он указывает на то, что в аланских катакомбах
УН-Х вв. на Северном Кавказе редко лежит один костяк, большей
частью их несколько B-8), и при этом обстановка свидетельствует о
разновременности захоронений A7).
100

Однако если эти захоронения не были одновременными, когда же
был установлен памятник? Вариантов ответа в действительности два:
надгробие было установлено или после первого захоронения, или
после последнего. В том случае, если это состоялось после совершения
последнего захоронения, события вокруг надписи могли развиваться по
предложенному Г. 3. Чеджемты сценарию.
Однако мы предполагаем, что плита была установлена после
первого захоронения и тогда же на него было нанесено начало надписи;
впоследствии, по мере захоронения по соседству потомков сына Сахира,
уже другие резчики добавляли имена новых усопших. То, что речь,
несомненно, идет о разных резчиках, действительно подтверждается
разным начертанием одних и тех же букв в начале текста и в остальной
ее части. Во-первых, это отмеченные Г. 3. Чеджемты особенности
начертания буквы р, которая в имени Сахира, в имени его сына Хорса и
в первом полном написании слова срофт изображена как в последующих
словах.
С другой стороны, обращает на себя разница в написании слова
'сын': хотя В. И. Абаев отмечает, что «гласный (дигорский) и передается
всегда диграммой ои: сроирт 4 раза...» A8) представляется, что только
в двух последних случаях оно написано таким образом - сроирт, в то
время как в двух первых случаях как (рофт.
Таким образом, высказанное нами выше предположение о
возможности написания перед именем Николая слова 'святой9 в
осетинской форме оат<; = \уас становится более обоснованным,
поскольку отличие написания буквы т в этом слове и в последующем
тексте находит свое объяснение в вероятности нанесения надписи
разными резчиками.
В итоге, для основной части мы считаем наиболее приемлемым
прочтение, учитывающее конъектуру Г. 3. Чеджемты в имени Хога, в то
время как концовка, на наш взгляд, должна сегментироваться так, как это
предложил В. И. Абаев, т.е. ...Ьак-аш С1г1а. В целом текст надписи нами
читается следующим образом: 8ахт йи1 Хог8 Хогз1 Гш1 Рака1аг Рака*ап
&г1 Апра1ап Апра1аш йШ Ьак аш си1а, что соответствует современному
дигорскому 8авх1п &Л Хогз, Хог§1 Ли! Вае§а1авг, Вж§а1аеп йи! Л}пЪа1ап,
ЛЕпЪа1аш Ли1 Ьав§ - аш сп1ае. Соответственно, текст надписи, на
наш взгляд, указывает на то, что плита была установлена на месте
четырех захоронений, поскольку разные имена согласованы не между
собой, как это было бы в случае целеустановки на генеалогическую
идентификацию личности, замыкающей список, а связаны с одним и
тем же выражением аш аПае, которым, на наш взгляд, и была поставлена
точка, был «закрыт» список захороненных.
При этом мы хотели бы особо остановиться на интерпретации этого
последнего слова и, в частности, финальной буквы. Напомним, что В. И.
Абаев не приводит никакого объяснения этой формы, возможно, считая,
что она еще сохраняет конечное а в своем развитии из др.-иран. *сЮга.
Однако косвенным контраргументом является то, что в тех кавказских
101

языках, в которые это слово было заимствовано, оно встречается в форме
сиг* (вайнах.) и С1г1 (сван.) A9). Соответственно, в дигорском конечное ае
должно было отпасть до того, как это слова перешло в указанные языки.
Поскольку же тесные контакты дигорцев со сванами прекратились
не позже ХШ-ХУ1 вв., то и заимствование, и предшествовавшее ему
выпадение конечного гласного в дигорском слове должны датироваться
более ранней эпохой, т.е. приблизительно временем установки
Зеленчукского памятника или даже раньше. Но что же тогда означает в
тексте надписи эта конечная буква?
Как мы указывали выше, Г. Ф. Турчанинов интерпретирует ее как
усеченную форму глагола-связки «быть» - се]. Л. Згуста отмечает,
что аналогичное мнение в устной беседе с ним было высказано Р.
Бильмайером, и считает эту трактовку не беспроблемной, но возможной
B0). Сам же он предполагает, что в диалекте, на котором выполнена
надпись, данное слово в ту эпоху существовало в этой форме B1).
Обращение к особенностям говоров дигорского диалекта дает нам
основание для другой версии. Дело в том, что в современном дигорском
диалекте С111 означает не 'надмогильный камень', 'памятник', как в
иронском, а 'могила'. С другой стороны, по сведениям А. Дз. Цагаевой,
в озрекском говоре дигорского диалекта существует особая форма мн.ч.
для сп! 'могила' - с1гиае вм. би1Кае B2).
Более того, такая форма множественного числа существительного
си* не является специфической чертой озрекской речи и встречается в
других дигорских говорах. Это позволяет нам выдвинуть предположение
о том, что и в рассматриваемой надписи слово С1г1а является формой
множественного числа (=с1гИж) без геминации X и означает 'могилы'.
Соответственно, окончательное значение всей надписи мы представляем
следующим образом: Сахира сын Хоре, Хорса сын Багатар, Багатара
сын Анбалан, Анбалана сын Лаг - их могилы.
В этом случае предположение о том, что Зеленчукская надгробная
плита была установлена на месте, вероятнее всего, раздельного
захоронения четырех представителей одной и той же аланской семьи,
получает дополнительный аргумент. Впрочем, это подтверждается и
описанием места расположения плиты. В. А. Кузнецов, указывая на то,
что плита лежала на огороженном каменной стеной большом участке
площадью 36 кв. м, отмечает, что «это обстоятельство наводит на
мысль, что внутри ограды содержится не одно, а несколько погребений,
ибо расположенная рядом единичная могила была окружена оградой
гораздо меньших размеров» B3).
Полагаем, что об этом же свидетельствует и текст надписи. При
этом мы подтверждаем наше предположение о том, что плита, скорее
всего, была установлена именно после первого захоронения, а надпись
дополнялась после погребения новых усопших. В противном случае
придется допустить, что в течение многих десятилетий, на протяжении
жизни четырех поколений этого рода, могилы оставались без надгробий
102

или же индивидуальные памятники были заменены впоследствии
общей стелой, что нам кажется еще менее вероятным.
Обнаружение Зеленчукской надписи позволило не только
ввести в научный оборот ценные лингвистические сведения о
средневековом этапе развития осетинского языка. По мнению
В. И. Абаева, значение этого памятника определяется еще и тем, что
это единственный (на тот момент. - Г. К) обнаруженный памятник
средневековой осетинской письменности, свидетельствующий о
тождестве осетин с аланами, о христианском вероисповедании алан,
а также о возможности существования у алан письменной традиции,
утраченной впоследствии B4).
Литература
1. Кузнецов В. А. Новые данные о Зеленчукской надписи X века // Известия
Северо-Осетинского научно-исследовательского института, т. 27. Языкознание.
Орджоникидзе, 1968, с. 193-199.
2. Миллер Вс. Древнеосетинский памятник из Кубанской области // Материалы
по археологии Кавказа. III, 1893, с. 103-118.
3. Там же.
4. Турчанинов Г. Ф. Древние и средневековые памятники осетинского письма и
языка. Орджоникидзе: Ир, 1990.
5. Абаев Я. И. ОЯФ, с. 262.
6.2§и$1а Ь. ТЬе ОМ Оззейс 1п$спр1юп йот 1Ье Я1Уег 2е1епбик. \У1еп, 1987.
I. Абаев В. И. ОЯФ, с. 262.
8. Абаев В. И. ИЭСОЯ, 1, с. 135.
9. Алборов Б. А. Новое чтение надписи на Зеленчукской надгробной плите //
Ученые записки Северо-Осетинского государственного педагогического института.
21, №2,1956, с. 229-253.
10.2§из(а I. ТЬе ОМ ОззеНс 1п8спр1юп Ггот 1пе Шуег 2е1епбик. \Меп, 1987, р. 23.
II. Турчанинов Г. Ф. Древние и средневековые памятники осетинского письма
и языка. Орджоникидзе: Ир, 1990, с. 167.
12. Вариант, поддержанный А. Бязырты, ср. его работу Бязырты А. Дазсазм
аенусы иронау фыст // Советон Ирыстон, № 231 от 21 ноября 1968 г.
13. Абаев В. К ИЭСОЯ, 1, с. 325.
14. Кафоев А. 3. Чтение и датировка Зеленчукской надписи // Адыгские
памятники. Нальчик, 1963, с. 8-23; Кудаев М. «Коммунизмге жоль» от 14 февраля
1965 г.; Вагапов Я. С. О языке Зеленчукской надписи // Вопросы вайнахской
лексики. Грозный, 1980, с. 100-117. Некоторые отрывки текста связываются с
арабским языком (ср. Лавров Л. И. Эпиграфические памятники Северного Кавказа
на арабском, персидском и турецком языках, ч. 1, М, 1966).
15. А1етапуА. ТЬе «А1атс» ТШе Ва§а1аг II Ыаг1атоп§а;. ТЬе 1оигпа1 от*А1апо-
Оз$е11С ЗПкНез; Ер1с, Муию1о§у & Ьап§иа§е. Рапз - УЫИсаукаг / Огаз\ууA2уяа5\у,
2002. Уо1.№1, р. 79-80.
16. Чеджемты Г. Аллоны цырт (Надгробие алана) [на осет. яз.] //Равстдзинад
от 24 апреля 1993 г.
103

17. Абаев В. И. ОЯФ, с. 266.
18. Там же, с. 269.
19. Абаев В. И. ИЭСОЯ, 1, с. 326.
20.ХрМа Ь. ТЬе 01A Овзейс 1пзспр1юп бот Ше Кгеег 2е1епбик. ТОеп, 1987, р. 32.
21. Там же.
22. Цагаева А. Дз. Некоторые особенности озрекского говора // Известия
СОНИИ, т. 21, вып. 4. Орджоникидзе, 1959, с. 73-74.
23. Кузнецов В. А. Новые данные о Зеленчукской надписи X века // Известия
СОНИИ, т. 27. Орджоникидзе, 1968, с. 197.
24. Абаев В. И. ОЯФ, с. 266.

В. А. КУЗНЕЦОВ,
М.Д.ЧЕРЧЕСОВА
РЕЦЕНЗИЯ НА МОНОГРАФИЮ ЛАДИСЛАВА
ЗГУСТЫ «СТАРООСЕТИНСКАЯ НАДПИСЬ ИЗ
ДОЛИНЫ РЕКИ ЗЕЛЕНЧУК» >
ъ/± встрийская Академия наук издала небольшую, но
принципиально важную для средневековой археологии и истории
Северного Кавказа монографию профессора языкознания и
классической филологии университета штата Иллинойс (США)
Л. Згусты, хорошо известного нашей науке по его более ранней
монографии о греческой ономастике Северного Причерноморья.
Судя по библиографии, объект исследования Л. Згусты - так
называемая Зеленчукская древнеосетинская надпись - уже был
рассмотрен в его отдельной статье, но последняя осталась нам
недоступной. В чем состоит научное значение Зеленчукской
надписи и исследования Л. Згусты о ней?
В 1988 г. член Московского археологического общества
художник Д. М. Струков в верховьях р. Большой Зеленчук
(Зеленчукский район Карачаево-Черкесской автономной
области, Ставропольский край) обнаружил большую плиту с хорошо
сохранившейся надписью, выполненной греческими буквами.
Д. М. Струков сделал рисунок надписи. В 1892 г. Зеленчукская
плита была повторно обследована Г. И. Куликовским, снявшим с
надписи эстампаж. Таким образом, рисунок Д. М. Струкова
контролировался эстампажем Г. И. Куликовского, что существенно
повысило достоверность надписи как источника и при
значительных размерах текста обусловило ее уникальность. Следует
заметить, что сделанные на основе греческого алфавита надписи на
каменных плитах и крестах в бассейне Верхней Кубани были
достаточно многочисленны C, с. 4-20), но лишь рассматриваемой
1 Советская археология, № 1, М., 1990.
105

надписи «повезло» с дважды выполненной фиксацией. Большая часть
других надписей этого района погибла, оставшись почти полностью
неизученной.
Материалы Д. М. Струкова и Г. И. Куликовского вскоре попали к
акад. В. Ф. Миллеру, опубликовавшему рисунок Д. М. Струкова, свой
вариант прочтения надписи и ее исторической интерпретации D, с.
110-118). Согласно филологическому анализу В. Ф. Миллера, «пред
нами древняя осетинская надпись, представляющая попытку выразить
греческими буквами осетинские слова» D, с. 117). Миллер поясняет,
что надпись принадлежала предкам современных осетин - аланам или
ясам D, с. 118). В дальнейшем версия В. Ф. Миллера была поддержана
и развита филологами В. И. Абаевым E, с. 260-270), Б. А. Алборовым
F, с. 229-253) и А. X. Бязровым G, с. 3-5). Г.Ф. Турчанинов предложил
датировать Зеленчукскую надпись 941 г. на основании его чтения в
последней строке надписи счета от сотворения мира по количеству
солнечных кругов (8, с. 81). Впоследствии Г. Ф. Турчанинов попытался
выявить кабардинское влияние на «осетинскую речь писца надписи» (9, с.
50,51), а Л. И. Лавров предположил наличие в данной надписи арабизма
в слове «Сахир» A0, с. 220). Такова вкратце история разработки
осетинской версии дешифровки и интерпретации Зеленчукской надписи. Как
видим, никто из вышеназванных исследователей в алано-осетинском
происхождении этого памятника не сомневался.
В 1963 г. вышла в свет книга А. Ж. Кафоева «Адыгские
памятники», одна из глав которой посвящена чтению и датировке Зеленчукской
надписи A1, с. 8-23). А. Ж. Кафоев предлагает свой вариант чтения
Зеленчукской надписи - с позиции кабардинского языка - и датирует ее
V в. Критический разбор версии А. Ж. Кафоева опубликован в 1965 г.
В. И. Абаевым и В. А. Кузнецовым A2, с. 151-154). Через два года
после публикации А. Ж. Кафоева появилась большая газетная статья М.
Кудаева, где была изложена третья версия чтения Зеленчукской надписи
на основе балкарского языка A3).
Наконец, в 1980 г. была опубликована еще одна версия чтения
Зеленчукской надписи, предложенная Я. С. Вагаповым. Вывод этого
исследователя: «Язык надписи нахский», откуда вытекает и вывод о
существовании вайнахского населения на р. Зеленчук в эпоху надписи
A4, с. 115, 116).
Таким образом, в настоящее время четко определилась
парадоксальная ситуация, которую можно определить как невероятную: один
текст читается на четырех языках, принадлежащих к разным языковым
группам: иранской, адыго-абхазской, тюркской, нахо-дагестанской!
Случай беспрецедентный, а развернувшаяся вокруг Зеленчукской
надписи дискуссия обнажила не только низкий уровень филологической
науки на Северном Кавказе, но и совершенно определенную тенденцию
некоторых исследователей к узко-национальному подходу, когда
строгая научная объективность и трезвость приносятся в жертву местному
«патриотизму». Сказанное касается не только обсуждаемой надписи,
106

подобных фактов немало и в истории и археологии Северного Кавказа.
«Тьмы низких истин мне дороже нас возвышающий обман», - эти слова
А. С. Пушкина могли бы стать эпиграфом к некоторым трудам
северокавказских филологов, историков и археологов последних двух-трех
десятилетий. Борьба за «владение» Зеленчукской надписью вписывается в этот
контекст. Понятно, что в подобной ситуации в качестве своего рода
третейского судьи лучше всего может выступить исследователь со стороны,
способный оценить факты наиболее спокойно и беспристрастно.
Именно таким исследователем является Л. Згуста. Кратко изложим
содержание его монографии, акцентируя внимание не столько на
тонкостях весьма тщательного и квалифицированного филологического
анализа (авторы этих строк не филологи), сколько на его наиболее
существенных и интересных выводах и наблюдениях, имеющих выход в
историю и археологию.
Исследование Л. Згусты открывается историей открытия и
изучения Зеленчукской надписи. Автор считает, что надпись была открыта
Д. М. Струковым в 1888 г., а не в 1886 г., как отмечал В. А. Кузнецов,
ссылаясь на дату, проставленную на архивных рисунках Струкова A5,
с. 193). Л. Згуста прав. Проверка архивных материалов показала, что Д.
М. Струков совершил поездку в верховья Большого Зеленчука
действительно в 1888 г., о чем 18 мая 1890 г. им было представлено письменное
сообщение в Императорское Русское археологическое общество A6).
В описании места находки Л. Згуста допускает небольшие
неточности. В ущелье Большого Зеленчука существуют два Архыза: пос.
Нижний Архыз, где расположено крупное городище Х-ХП вв. с тремя
купольными трехапсидными храмами того же времени A7, с. 230- 247),
и в 35 км выше - горная котловина с пос. Архыз, с руинами нескольких
небольших древних поселений, самое значительное находится в
урочище «Старое жилище» на левом берегу Б. Зеленчука A8, с. 351; 19,
с. 153- 160). Зеленчукская надпись была найдена во втором, верхнем
Архызе, на правом берегу реки. «Стратегическим местом, защищавшим
единственный вход в укрытую высоко в горах долину», о которой
пишет Л. Згуста (с. 9), было Нижне-Архызское городище. Характеризуя
археологическое окружение Зеленчукской надписи в долине Архыза,
следует упомянуть также две плиты с надписями на правом берегу р.
Пшиш (Псыж), опубликованные В. А. Кузнецовым и до сих пор не
дешифрованные A5, с. 198, 199, рис. 5, 6). Было высказано мнение, что
эти надписи одновременны Зеленчукской A5, с. 199), но Л. Згуста
считает, что надписи с р. Пшиш «относятся к гораздо более позднему
времени, нежели Зеленчукская надпись» (с. 11). На одной из плит
угадывается известная христианская формула «Душа твоего слуги» и «Господи
помоги» (с. 11-14).
Переходим к Зеленчукской надписи. Говоря о размерах плиты, Л.
Згуста исходит из показаний Д. М. Струкова, опубликованных В. Ф.
Миллером D, с. 110): высота плиты - 2 аршина 2 вершка, т. е. 1,50 м, а
ее ширина - в среднем -25 см (с. 14).
107

Рассчитанная на столь большую многострочную надпись, плита
должна была быть значительно крупнее. Ответ на этот вопрос дает
чертеж могильника, на котором стояла плита, выполненный Струковым:
масштаб в аршинах позволяет установить размеры каменной ограды -
6,40 х 5,80 м A5, с. 197, рис. 3), а длина плиты составляет 4 аршина =
2,84 м. Ширина плиты в нижней части в таком случае была не менее 60
см. Наши подсчеты кажутся не только более реальными для размещения
большого текста, но и подтверждаются другими, синхронными плитами
с надписями и крестами из ущелья Большого Зеленчука: размеры первой
плиты с р. Пшиш 3,0 х 0,58-0,60 м A5, с. 198), размеры плиты, лежащей у
дороги на «Церковную» поляну, - 2,13 х 0,40 х 0,36 м; размеры плиты,
находившейся в южной части «Длинной» поляны у с. Нижняя Ермоловка
- 3,14 х 0,53 м и т. д. Вторая плита с р. Пшиш имела размеры 1,53 х 0,40
м A5, с. 198) , но ее нижняя часть отбита, и первоначально эта плита
была значительно длиннее. Все это дает нам основание не согласиться с
реконструкцией Л. Згусты и настаивать на ранее опубликованной длине
плиты-2,80 м A5, с. 197; 19, с. 151).
Далее Л. Згуста скрупулезно сопоставляет две графические копии
Зеленчукской надписи, опубликованные В Ф. Миллером 14) и В. А.
Кузнецовым по архивному оригиналу Д. М. Струкова A5), и
корректирует их оттиском Г. И. Куликовского, неоднократно упоминаемым в
публикации В. Ф. Миллера. Этот этап работы - восстановление
палеографии - необходим, ибо дает базу для дальнейшего исследования.
Не будучи специалистами, мы не вправе давать оценки
палеографическому исследованию Л. Згусты, но можем обратить внимание на
тщательность и научную корректность автора в его обращении с
материалом. Л. Згуста считает различия между копией Струкова и ее
воспроизведением Миллером незначительными и легко объяснимыми, за
исключением строки 3, где «объяснять различие невозможно...»: «самое
печальное то, что Миллер в своем комментарии никак не объясняет
этого» (с. 17). Рассматривая палеографию В. Ф. Миллера, Л. Згуста пишет:
«Не может быть сомнения, что его интерпретация не является простой
копией рисунка Струкова. Миллер, несомненно, перерисовал ее, и по
мере того, как он делал это, он не избежал легких изменений в форме
некоторых букв...», хотя в целом «единственно реальной трудностью
является необъяснимый пропуск завершающего кружка у Струкова в
строке 3» (с. 18). Подытоживая данный раздел монографии,
исследователь отмечает, что надпись в целом хорошо сохранилась и что большая
часть повреждений встречается на правом краю плиты. «Не может быть
сомнений в том, что надпись сделана греческим письмом, главным
образом поздним унциальным, местами курсивным. Здесь имеет место
несколько сокращений, обычных в византийском стиле, и в
противоположность мнению Б. А Алборова F, с. 237), но крайней мере, одна
лигатура... Судя по шрифту, надпись могла быть сделана в И или 12
веке» (с. 19). Тем самым на основании палеографических особенностей
108

Л. Згуста подтверждает дату В. Ф. Миллера D, с. 118) и отводит дату
Г. Ф. Турчанинова - 941 г. (8, с. 81).
Центр тяжести исследования посвящен интерпретации Зеленчукской
надписи (с. 20-58). Это лингвистический этап исследования,
призванный ответить на кардинальный вопрос о языке и, естественно,
требующий от исследователя особо глубоких филологических знаний,
осторожности и тщательности аргументации. С этими сложными задачами
Л. Згуста справляется блестяще, здесь особенно ярко раскрываются его
дар исследователя и глубоко научный метод дешифровки надписи. Мы
не можем излагать подробно ход рассуждений Л. Згусты и повторять
его аргументацию - это сделают специалисты. Остановимся на
некоторых положениях Л. Згусты.
Автор обстоятельно рассматривает существующие версии чтения
Зеленчукской надписи, и в первую очередь алано-осетинскую,
подвергая критическому анализу некоторые пассажи В. Ф. Миллера и Б. А.
Алборова. В частности, касаясь чтения строки 3, Л. Згуста указывает
на неправдоподобие реконструкции Миллером слова «уац» (осет. -
святой), так как «невозможно третью букву строки читать как Т» (с. 22).
Возражает он и против конъектуры Б. А. Алборова, предложившего
видеть в строке 3 «уаси», т. е. самоназвание осетин. «Аргументов,
отрицающих это толкование, много», - пишет Л. Згуста; в частности, нет
смысла обходить тот факт, что древнее самоназвание осетин - асы, а не
уасы. Начальное О Алборов связывал с «частным явлением в северном
осетинском диалекте» (иронском. - В. К, М. Ч.\ тогда как Л. Згуста
приходит к выводу, что язык надписи «ближе к дигорскому, если его
можно сравнивать с каким-либо современным осетинским диалектом»
(с. 22).
Попутно Л. Згуста возражает и Я. С. Вагапову, предположившему
в строке 3 дату надписи - г. (цифры выражены греческими буквами) в
сочетании с вайнахским 80 - «год». «Нет необходимости говорить, что
это невозможное толкование»,- пишет Л. Згуста, ибо в строках 4 и 5
имя «Николаос» - это имя святого, принадлежащее к ритуальной сфере
греческого языка, а имени Николаоса (Николая) предшествует
греческое 6 ау1 @8) - «святой», что в связи с именем Иисуса Христа и
рядом с изображением креста является единственно верным вариантом.
«Предположение, что у нас есть последовательность: 1) имя бога, 2)
дата, 3) имя святого - совершенно невозможно» (с. 24-25).
Касаясь предложения Л. И. Лаврова - в строках 6-7 вместо «Сахир»
читать арабское «хозяин», «господин», - Л. Згуста приходит к выводу:
«...толкование Лаврова не имеет никакого основания» (с. 25).
Особое внимание автор уделяет последним четырем знакам
строки 21, отделенным точкой. В. Ф. Миллер пытался получить здесь дату
- 6200, что соответствовало бы 692 г. н. э., но подобная дата не
соответствует палеографическому характеру шрифта. В результате Миллер
заключил, что буквы неясны D, с. 116). Не коснулся их и В. И. Абаев.
О прочтении в этой строке даты 941 год Г.Ф. Турчаниновым говори-
109

лось выше; Л. Згуста убедительно отводит выкладки Г. Ф. Турчанинова
(с. 27). Критически рассмотрены и построения вокруг
рассматриваемых четырех знаков Б. А. Алборова и Я. С. Вагапова. Относительно
последнего, прочитавшего здесь вайнахское имя Лада-Лата, Л. Згуста
отмечает: «Вновь толкование слишком вынуждено из-за желания автора
получить вайнахское имя» (с. 28).
Л. Згуста напоминает, что правый край плиты был заметно
поврежден и поэтому в написании последней буквы 21-й строки необходима
небольшая поправка: вместо X на рисунке Д. М. Струкова должно быть
N - «чрезвычайно частая ошибка в эпиграфике». В таком случае
получаем текст последней строки по-гречески: «Бог побеждает», что
«является очень распространенным византийским догматом... Вся
формула соответствует контексту: надпись начинается с взывания к Иисусу
Христу и св. Николаю, далее перечисляются имена умерших и
оканчивается надпись христианским догматом, выражающим веру в победу
над смертью» (с. 28). Безусловно, вариант Л. Згусты наиболее прост и
наиболее убедителен.
Исследователь делает принципиально важный вывод: основная
часть Зеленчукской надписи сделана не на греческом языке (с. 31). До
Л. Згусты подобные проверки предпринимались дважды: в 1959 г., по
просьбе А. Ж. Кафоева, письменное заключение дал чл.-кор. АН СССР
проф. Соболевский: «По моему мнению, эта надпись написана
греческими буквами... Язык, несомненно, не греческий, кроме разве 4
верхних букв {\сХс\ которые, по моему мнению, являются обычными
сокращениями слов «Иисус Христос» в византийском начертании» A1, с.
11, примеч.).
В 1965 г. по просьбе В. А. Кузнецова Зеленчукская надпись была
подвергнута экспертизе на наличие греческого языка
ленинградскими специалистами: зав. кафедрой классической филологии ЛГУ проф.
А. И. Доватур и д-ра ист. наук Е. Ч. Скржинской. Их единодушное
заключение: кроме христианской формулы в первых строках надписи с
именами Иисуса Христа и св. Николая, ничего греческого в надписи нет2.
В лингвистическом анализе надписи большое место занимают
собственные имена. Первое из них - Сахир в строке 6, имя в родительном
падеже, образованное от имени предка. Известный германский иранист
Р. Бильмайер находит два возможных объяснения имени: либо это
составное имя из дигорского «сах» - «крепкий, сильный» и «ир» - осетин,
либо его можно сравнить с грузинским родовым названием «сагири».
«Обе вероятности вполне приемлемы», - констатирует Л. Згуста (с. 32).
Второе имя, выделенное Л. Згустой в строках 8-9, - Ховс и здесь
же третье - Истор; относительно их Л. Згуста отмечает, что «это
самое вероятное прочтение» с позиций иранских языков. Заметим, что
имя Истор, по Л. Згусте, может быть объяснено как осетинское «стур»
- «большой» (приводятся иранские параллели, показывающие
употребление «стур» в качестве элемента иранской антропонимии со ссылкой
на М. Майрхофера, с. 33).
ПО

Касаясь четвертого имени, Пакатар, Л. Згуста пишет, что оно
«несомненно, тюркского происхождения» (с. 34). И здесь Л. Згуста прав,
что подтверждается новейшими исследованиями тюркологов A20, с.
90-95). В современном осетинском языке это имя имеет форму Багатар.
Л. Згуста объясняет трансформацию согласных П и Б: поскольку
греческая буква В имела значение звонкого губного фрикатива, а Ф - глухого
губного фрикатива, только П остается возможным написанием и для
глухого, и для звонкого губного взрывного согласного (с. 34). Пятое имя
(строки 12-13) также Пакатар.
Рис 1. План древнего могильника, на котором была найдена Зеленчукская надпись.
Рисунок Д. М. Струкова, 1888 г.
Особое внимание уделяет Л. Згуста группе букв в строках 15-17.
Предлагаются и скрупулезно анализируются четыре возможных
варианта прочтения, при этом отводится чтение А. X. Бязрова (с. 36). Автор
сожалеет, что могила, связанная с Зеленчукской надписью (рис. 1),
археологически осталась неисследованной, и нам неизвестно точное
число погребенных в ней лиц, что могло бы пролить свет на
интерпретацию данного фрагмента надписи. Л. Згуста, поскольку речь идет о
захоронении в одной могиле нескольких лиц, обращается к
археологическим параллелям из Северной Осетин и приводит в качестве примера
поздний (ХУ1-Х1Х вв.) склеповый могильник в Даргавсе (с. 37). В этом
нет необходимости, ибо археология позволяет привести гораздо более
близкие хронологические и культурные аналоги коллективным
захоронениям в родовой или семейной могиле: так, в том же ущелье Большого
111

Зеленчука нами исследованы коллективные могилы Х-ХИ вв. и склепы
в Нижнем Архызе A17, с. 242-244, рис. 8, 1-7), и можно предполагать
с большим вероятием, что перечисленные в Зеленчукской надписи лица
покоились в таком же подземном каменном склепе. Коллективные
погребение чрезвычайно характерны для аланскнх катакомбных
могильников, распространенных на предгорных равнинах Северного Кавказа.
Это семейные склепы, число погребенных в них доходило до 5-7
человек, о чем свидетельствуют раскопки Змейского катакомбного
могильника Х1-ХИ вв. в Северной Осетии B1, с. 98). Как видим, коллективное
погребение родственных лиц для аланского общества Х-ХИ вв. вполне
обычное явление, обусловленное спецификой социальной структуры.
Л. Згуста анализирует вариант чтения строк 15-17, предложенный
П. Гипперт и С. Гипперт-Фриц, и находит этот вариант возможным, но
не предпочтительным, так как конечная лингвистическая конструкция
этих ученых оказывается «слишком сложной» (с. 41). Далее он
подробно останавливается на анализе вайнахского варианта дешифровки
Зеленчукской надписи Я. С. Вагапова, нашедшего в ее тексте имена
трех мужчин - потомков Сахира.
«Есть ряд аргументов, которые делают это толкование
невозможным», - заключает Л. Згуста и филологически свое заключение
обосновывает (с. 43). Маловероятно такое понимание надписи и
исторически, ибо Архыз находится слишком далеко на запад от района
обитания вайнахов, и последние в верховьях Кубани не засвидетельствованы
никакими историческими источниками. (Возникает вопрос, - пишет Л.
Згуста, - как Вагапов может делать попытку нахского толкования
надписи, если в тексте четыре раза встречается осетинское слово «фурт»
- «сын». Ответ таков: Вагапов пытается объяснить это слово как
исконно вайханское, заимствованное в осетинский язык... Нет
необходимости исследовать вопрос: слово риЭга - «сын» известно в авестийском;
оно засвидетельствовано в иранских именах с северного берега Черного
моря (в том, что они принадлежат предкам осетин, нет сомнения), имеет
древнюю скифскую форму лоурба и более позднюю сарматскую
форму сроирта... Зачем искать сложную этимологию, когда существует
простая?» (с. 44-45). Конечный вывод исследователя (чему предшествует
дополнительный анализ вайнахского варианта): «Невозможно считать
вайнахское толкование убедительным» (с. 46).
Не будем специально останавливаться на анализе Л. Згустой
адыгского варианта А. Ж. Кафоева и балкаро-тюркского варианта М. Кудаева,
который известен Л. Згусте по изложению его Я. С. Вагаповым. Их
несостоятельность для Л. Згусты очевидна хотя бы потому, что оба названных
автора «исправляют» и по своему усмотрению редактируют текст, что
недопустимо. Особенно резка оценка Л. Згусты в адрес М. Кудаева: «...то
немногое, что я знаю о балкарском языке, заставляет удивляться, какими
путями можно было интерпретировать надпись на этом языке» (с. 58).
112

1С
хс
ОАПСО
НКОАА
ОС
СЛХМрт
РНФОТ
ХОВСН
СТОРМФ
ОТРТ
ПАКА
0АРПА
КА0АМ
ФОТРТ
АМПА
ЛАИАПА
ЛАИНФ
ОТРТ
ЛАКА
интгнр
0Е-О0ССЫ]
Рис. 2. Текст надписи, по Л. Згусте
(Л 1(>)бол>)* B) Х(Роб«т6M,
C) 6 *у\, (о*) .(Ч) N (с)хбха E )о$.
FJл%-пA)рт1 сроурт (&)Хо^
Н (9)б-С0р-П <р(Ю)оирх A1) ПлхаA2)$лр
ПсьAЬ)хд-Э'А.(рO1 AЧ)ср<п;рт A5) АилаО^Лол»
А(\»)*а (Т1)Ьалп1 <рA8)оирт A9) Лак.
а.B0)^ т^? B1)^6.
о 8(&о)* (.у](ьхаъ.
Рис. 3. Прочтение Зеленчукской надписи, по Л. Згусте
Заметим, что в недавно опубликованной книге И. М. Мизиева
чтению дана не только высокая оценка («ближе всех подошел к прочтению
текста М. Кудаев...»), но и предлагается свой, весьма смелый
филологически вариант тюркского чтения надписи B2, с. 113-116), оставшийся,
к сожалению, неизвестным Л. Згусте.
Завершающий раздел монографии Л. Згусты посвящен
окончательному чтению и толкованию Зеленчукской надписи. Исследователь
приводит текст надписи (рис. 2) и дает самое вероятное ее прочтение (рис.
8*
113

3). Надпись начинается обращением к Иисусу Христу и св. Николаю на
фоне знака креста и оканчивается догматом, обещающим победу Бога над
смертью. Эта часть написана на греческом языке (строки 1-5 и последние
четыре буквы строки 21). Основная часть текста написана на осетинском
языке. Она содержит имена четырех мужчин: Ховс - сын Сахира; Пакатар
- сын Истора; Амбалан - сын Пакатара; Лак - сын Амбалана. Далее
следует утверждение, что плита является их памятником: «Их плита». «Только
осуществив раскопки, можно определенно установить, был ли это кенотаф
или настоящий могила...», последнее предположение более вероятно (мы
комментировали это выше. - В.К., МЧ). Зеленчукская надпись указывает
на то, что «долину Архыза в эпоху создания надписи населяли осетины»
(с. 60). Упомянутые в надписи четверо мужчин имели разных отцов и не
могли принадлежать к одной семье, но могли быть членами одного рода.
В таком случае надпись является не только самым древним памятником
осетинского языка (имеются в виду письменные памятники. -В. К, М. Ч),
но и одним из самых древних памятников, поддающихся
приблизительной датировке и указывающих на существование таких родов по мужской
линии на Северном Кавказе. Надпись говорит также о том, что в Х1-ХП
вв. осетинский язык уже имел некоторые характерные черты, известные и
сегодня: унаследованные иранские элементы уже имели свои современные
формы, имена уже имели типичную структуру современных осетинских
имен, а отдельные имена своим разным происхождением указывают на
то, что в кавказском регионе имела место значительная лингвистическая и
культурная схожесть до времени создания надписи (с. 61).
Два небольших комментария к заключительной части монографии
Л. Згусты. Первое: возможно, в дальнейшем следует обратить
внимание на структурно-типологическое сходство в перечислении имен
Зеленчукской надписи и имен венгерских ясов-алан в грамоте короля
Карла Роберта 1323 г., где мы видим ту же последовательность: Ларсан
- сын Зокана, Ивахан - сын Фурдуха, Яколус - сын Кешкене, Хареф
- сын Амбултана и т. д. (даем в русской транскрипции B3, с. 295).
Второе: чтение и историко-культурная интерпретация Зеленчукской
надписи Л. Згусты полностью согласуются с этнокультурной и
политической ситуацией в районе верховий Кубани Х-ХИ вв.,
соответствовавших Западной Алании с ее административным и
культурно-конфессиональным центром в Нижнем Архызе, тесно связанным с Византией
и имевшим переписку с Константинополем B4, с. 37-66). Данное
обстоятельство служит важным аргументом в пользу выводов Л. Згусты,
ибо наилучшим образом объясняет факт проникновения именно греко-
византийской письменности в ущелье Б. Зеленчука и попытки создания
аланской письменности на основе греческой графики.
Дискуссия о Зеленчукской надписи длилась 25 лет. Монография
Л. Згусты, которая может быть во многих отношениях образцом
научного исследования, кладет ей конец. Новые спекуляции вокруг
Зеленчукской надписи возможны, но они, как нам кажется, отныне
теряют всякий смысл.
114

Литература
Х.ЯзизшЬ. 01еРег80пеппатеп§песЬ18сЬег8Ы1ео1егпогAНсЬеп 8сЬ>уаг2теегки81е.
Рга§, 1955.
2. 2%и81а Ь. 1п8спр(ют8 ра1аео-088еНсае ас! прат Пшгпшз 2е1епсик гереЛае 1ес-
йопез аНцшХ поуае ргоропипШг Ре818сЫй Гог Непгу Ноеп1§8^а1о1 оп 1пе оссазюп оГ
Ыз 70 ЫйМау ес1. Сеог§е Сагёопа апё Ыогтап Н. 21е1е. ТиЫп§еп; Сип1ег Ыагг, 1987.
3. Помяловский И. Сборник греческих и латинских надписей Кавказа. СПб.,
1881.
4. Миллер В. Ф. Древнеосетинский памятник из Кубанской области // МАК.
1893. Т. III.
5. Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. Т. 1, М.-Л., 1949.
6. Алборов Б. А. Новое чтение Зеленчукской надписи // Уч. зап. СОГПИ им. К.
Хетагурова. Т. XXI. Вып. 2. Орджоникидзе, 1956.
7. Бязров А. X. Осетинская родословная X века // Осетинская филология
(межвузовский сборник статей). Вып. 2. Орджоникидзе, 1981.
8. Турчанинов Г. Ф. К датировке древнеосетинской Зеленчукской надписи //
Изв. АН СССР. Отд. лит. и яз. 1948. Т. VII. Вып. 1.
9. Турчанинов Г. Ф. Еще раз о древнеосетинской Зеленчукской надписи // ЭВ.
1958 Т. XII.
10. Лавров Л. И. К чтению аланской Зеленчукской надписи // Изв. СОНИИ.
1968. Т. XXVII. Языкознание.
\\.КафоевЛ. Ж. Адыгские памятники. Нальчик, 1963.
12. Абаев В. Я., Кузнецов В. А. Рец. на кн.: Кафоев А. Ж. Адыгские памятники //
Вопросы истории. 1965. № 12. Нальчик, 1963.
13. Кудаев М. Зеленчук джазыуну малкъар тилни мурдорунда окъуб кёрюу //
Коммунизма джол. 1965. № 31 F574) от 14 февраля (на балк. яз.).
14. ВагаповЯ. С. О языке Зеленчукской надписи // Вопросы вайнахской
лексики. Грозный, 1980.
15. Кузнецов В. А. Новые данные о Зеленчукской надписи X века // Изв. СОНИИ.
1968. Т. XXVII. Языкознание.
16. Дело о раскопках художника Д. М. Струкова // Архив ЛОИА АН СССР. ФАК
№87/1889.
17. Кузнецов В. А. Нижне-Архызское городище Х-ХП вв. - раннефеодальный
город Алании: Историко-географическая характеристика и некоторые итоги
исследований // Новое в археологии Северного Кавказа. М.: Наука. 1986.
18. Кузнецов В. А. Археологические разведки в Зеленчукском районе
Ставропольского края в 1953 году // Материалы по изучению Ставропольского края.
Вып. 6. Ставрополь, 1954.

*фг
АГУСТИ АЛЕМАНЬ
ЯЗЫК АЛАН: ОБЩАЯ ПРОБЛЕМАТИКА7
0.1. В основном аланов вспоминают только в связи с их
незначительной ролью в миграционных процессах, которые
поспособствовали дестабилизации и окончательному развалу
Западной Римской империи, но их история распространяется
далеко за пределы нашествий, с первых десятилетий нашей эры
до XV века. Эти границы условны, поскольку, с одной стороны,
нам представляется возможным отнести их к скифам и сарматам,
а с другой, видеть в современных осетинах их прямых потомков.
0.2. Такие связи свидетельствуют о том, что аланы не были
германского происхождения, как большинство народов, принявших
участие в нашествиях, а были иранцами. Точнее, если иметь в
виду лингвистическую классификацию осетинского языка, то
они, видимо, разговаривали на северо-восточном иранском языке.
Если установить преемственную связь от его происхождения
до сегодняшнего дня и, условно, дать всем стадиям этого языка
название «осетинский», то мы можем выделить староосетинский
язык (эквивалент скифско-сарматскому), среднеосетинский (язык
алан), и современный осетинский язык (язык современных осетин
с двумя диалектами: иронским, или восточным, и дигорским, или
западным, более архаичным). На современном осетинском языке
в наши дни говорят около 480 тыс. человек (данные переписи
населения за 1979 г.) в Республике Северная Осетия и Республике
Южная Осетия.
0.3. Цель вышеизложенной информации - ни что иное,
как стремление облегчить введение в тему, которая делится
на три раздела: 1) историческое видение миграции алан через
евроазиатскую географию; 2) краткий отчет о проделанных
исследованиях; 3) краткое исследование трех основных
памятников языка алан, которые дошли до наших дней.
1 Материалы VIII Испанского конгресса классических исследований,
Мадрид, 1994 г. Это исследование было осуществлено благодаря стипендии
Отдела подготовки научно-исследовательских кадров при Барселонском
университете.

1.1. Этимология этнонима греческий 'ААхшн, латинский А1аш
(мн.ч.)' Гп'п /АШпап/, арабский А1ап и а1-Ьап, армянский (мн.ч.) А1апк'
восходят к индоиранскому прилагательному а-гуа-па апо'.
Появление А1ап или А1ап-Нао в летописях поздней династии Хан
в начале I в. нашей эры позволяет предположить с определенной
вероятностью, что аланы могли происходить из союза иранских
кочевых племен, которые имели общее название «арийцы». Основой
этого союза, видимо, были >Уи8ип по китайским летописям, которые
являются эквивалентом Птоломеевским "Ааки, в которых можно узнать
второе название алан *Аз-, неясного происхождения, присутствующее
в арабском А8 ( иногда А§), армянский АзЬй^ог (*А8-01§ог),
монгольский Аз (мн.ч. А81П, прилагательное АзиЫ), старорусский
Ла81, угорский ^82, старогрузинский 0881; от древнего грузинского
топонима Оззей «страна народа 0881» происходит название Озейа
через русскую форму 08е*уа. На самом деле, единственной вехой,
которая определяет различие между аланами и осетинами, является
то, что начиная с XV в. этот народ называется только вторым из этих
двух этнонимов.
1.2. Впервые аланы появляются на Западе в 35 г. н.э. как союзники
иберов и албанцев против партов в рамках маневров Тиберия для
контроля над Арменией. Расположенные, согласно Птоломею, по обеим
берегам Тапа18 (р. Дон), на протяжении I в. н.э., они, видимо, принимают
участие в римской политике против партов. Но набег на провинцию
Каппадокия в 135 г. н.э., приостановленный Флавием Амано, возможно,
положил конец такой ситуации. Начиная с этого момента, аланы,
перемещаясь по северному берегу Черного моря, начали осуществлять
спорадические набеги на европейские провинции Империи2.
1.3. В конце XIV в. аланы подверглись нападению гуннов, под
натиском которых различные группы рассеялись по всей Европе в
период первой большой миграционной волны в истории алан. Их
траектория не была ни однородной, ни компактной: в одних случаях они
присоединились к другим народам (например, к вестготам и вандалам),
а в других - нанялись в качестве наемников на службу в Империи. И
хотя они не создали никакого долговременного государства, их след
наблюдается на Балканах, севере Италии, Центральной Европе, Галлии,
Испании и на севере Африки на протяжении почти века; но эта длинная
одиссея заканчивалась всегда истреблением или ассимиляцией.
1.4. Однако основная часть алан находилась в местах
происхождения, не поддающаяся влиянию следующих друг за другом
потоков таких народов, как авары, хазары, печенеги, куманы и славяне
с севера, и экспансии ислама с юга. В сфере влияния Византии,
благодаря грузинам, аланы часто нанимались наемниками к ней
на службу, в то время как, с другой стороны, вели многочисленные
набеги на мусульманские княжества на юге Кавказа. Таким образом,
различные попытки христианизации, почти всегда безрезультатные,
наблюдаются с начала X в.
117

1.5. В 1239 г. монголы оккупировали страну алан, разрушив их
столицу Магас и вызвав вторую большую миграционную волну в их
истории. Это разделило их на три основные группы: первую составили
те, которые примкнули в качестве наемников к монголам и рассеялись
по всем их владениям, дойдя даже до Китая; вторую составили аланы,
которые решили не сдаваться и эмигрировали вместе с куманами в
Венгрию, осев в центральной части страны; и третья группа, это те,
которые укрылись в сердце Кавказа, спасаясь от захватчиков. Только эта
третья группа сохранилась до наших дней, в то время как другие, как это
не раз случалось, погибли в войнах или оказались ассимилированными.
Начиная с этого момента, территория проживания алан сильно
сократилась, вплоть до той площади, которую занимают в настоящее
время их потомки, получившие в дальнейшем название осетины.
2.1. Восстановление языка алан зависит в большей степени от
источников, которые нам предоставляет современный осетинский язык.
По причине скудности имеющегося материала до недавнего времени
изучение обеих языков фактически представляло собой неразрывный
объект. Согласно Бельмейеру (В1е1те1ег), лингвистическое исследование
осетинского языка началось в ХУН-ХУШ вв., когда различные
путешественники рассказывали о нем. Такой материал, однако, сводится
к перечню слов с соответствующим переводом: самый известный из
них - это, без сомнения, тот, который нам предоставил Паллас (РаНаз)
во второй половине XVIII в. В XIX в. царская Россия занимает Кавказ
и начинается массовая христианизация и обучение грамоте населения:
именно тогда стало больше сообщений об осетинском языке, особенно
с появлением описательной грамматики (автор 8)бёгеп) и исследований
по фонетике и синтаксисе языка (авторы НйЬзсЬтапп и 81аске1Ьег§).
2.2. Неутомимый путешественник Генрих Юлиус фон Клапрот уже в
1814 году высказал гипотезу о связи осетин со скифами и сарматами на
основе классических источников, а в 1822 г. о их связи со средневековыми
аланами. Однако нужно было подождать появления трудов Всеволода
Федоровича Миллера, чтобы получить сравнительно-историческую
грамматику осетинского языка, которая подтвердит его индоевропейские
и иранские корни и позволит приблизиться к изучению имеющихся
памятников предыдущих стадий языка. Такие авторы, как Макс Фасмер,
Василий Иванович Абаев, Янош Харматта и Ладислав Згуста проведут
исследование языков скифов и сарматов, составят словари на основе
существующего богатого антропонимического и топонимического
материала. Однако аланы почти всегда будут объединяться с этими
двумя народами. Понадобится почти век прогресса в изучении среднего
иранского языка и в углублении знаний других языков, относящихся
к этому периоду, таких как бактрийский, согдийский, хорезмийский,
котанский, чтобы аланы были признаны самостоятельным объектом и
стали занимать собственное место в учебнике по иранистике.
2.3. Проблемы в изучении языка алан можно изложить в двух словах:
скудность и разбросанность, с той оговоркой, что разбросанность
118

создает впечатление, что скудность материала еще больше, чем есть на
самом деле. Согласно Бельмейеру, «ез 181 т ег\уаг1еп, да зр&апйке, Ьуг-
апйшзсЬе, сЬпез18сЬе, топ§оН8сЬе, тшНггпзсЬе, зупзсЬе, а1{агтешзсЬе,
ак§еог§18сЬе, акги8818сЬе ипй тк1е1акегНсЬе ип§ап8сЬе (^иеПеп а1атзсЬе
ипс! а1*08зе118сЬе АрреНаНуа, Регзопеппатеп, Ейимка ипс! Торопуте еп-
ЙгаКеп», но пока что не существует общий корпус самого языка. Ко
всему этому нужно добавить иранские заимствования, распределенные
по различным угро-финским и кавказским языкам, которые можно
объяснить, как раннюю стадию осетинского языка. Однако в этих
случаях распознавание аланского или сарматского происхождения слов
представляется весьма проблематичным.
3.1. Кроме этих разрозненных источников, до нас дошли три
исключительных и очень любопытных памятника. Это описание реки
Зеленчук, две аланских строчки эпилога к «Теогонии» византийца
Иоанна Цеца и перечень слов венгерских алан Aа881).
3.2. В 1888 г. антиквар Д. М. Струков обнаружил в горной зоне реки
Большой Зеленчук плиту с надписью на греческом языке и зарисовал
ее. Через четыре года другой антиквар Г. И. Куликовский увидел ту же
плиту и сфотографировал надпись. Как рисунок Струкова, так и черно-
белая фотография Куликовского были отправлены В. Ф. Миллеру, который
опубликовал данную надпись в 1893 г. Но о плите ничего больше
неизвестно, хотя различные экспедиции попытались ее разыскать.
Общее мнение заключается в том, что язык этого памятника - это
староосетинский или доосетинский. Датирование этого языка согласно
типу письма относит его к XI или XII вв., т.е. к расцвету эпохи алан.
Давайте посмотрим последнюю интерпретацию данной надписи,
которую выполнил Ладислав Згуста:
а) Текст надписи на основе материалов Струкова и Куликовского:
(I) I (С) B) ХС C) ОАПСО D) ЫКОЬА E) ОС F) САХНрт G)
РНФОУ (8) ХОВСН (9) СТОКНФ A0) ОУКТ (Р) РАКА A2) ©АРПА A3)
КА0АН A4) ФОУРТ A5) АМ1А A6) ААЫАПА A7) ААШФ A8) ОУРТ
A9) ЛАКА B0) ШТ2НР B1) 0Е • О0СС^]
Ь) Згуста - толкование: (I) '1(г|аог)<;) B) X (рютод) C) 6 5у1(о<;) D)
УA)к6А,а E) о<; F)Еахл G) рл фог)рт (8) Хорд Н(9) аторл ф A0) оирт A1)
Пака A2) бар Па A3) ка9а(р)г| A4) фоърт A5) А(у)тта A7) Хащу A8)
оирт A9) Лак а B0) \т| т^пр B1) 06 • 60(е6)(;МЧка
восстановление: (Чг|сог)<;' Хрютос; 6 аую<; №к6А,ао<;)
Захиу Гиг* Хоуз УзШгу йлг* Ваеяж1аг, Ваеяав1агу 1ш1 Л}тЪа1ап,
ЛЕтЪа1апу Ли! Ьае§; аш суг*ае F ©еод ушх)//
перевод: «Иисус Христос, Святой Николай, Хоуз сын 8ах1г, Ваецае1аг
сын УзШг, Л}тЪа1ап сын Ваецае^аг, Ьае§ сын Л1тЪа1ап; его плита (Бог
побеждает)».
Хотя надпись содержит в основном перечень антропонимов, стоит
прокомментировать слова: фоирт = диг. йи* "Ьуо" (сГ. ау. риОга-, аь ри-
1га-, с метатезой. Как скифские антропонимы жгорба и эволюция * р-
> Г-, как сарматское Фог)рта<;), ауг|=а ш' мн.ч. местоимения 3-го лица
119

и хитрое = диг. суПае (по суг1) «памятник». В конечной т|та в словах
2)а%г|рг|Г|, Наторг| и Пака0а(р)г| было видно окончание генитива ед.ч.
иронского - у, дигорского - 1 (возможно, из-за явления итацизма в
греческом алфавите).
3.3. В 1930 г. Дюла Моравчик опубликовал последнюю часть эпилога
«Теогонии», написанного византийским писателем XII в. Иоанном
Цеца, в котором автор учит здороваться на некоторых языках варваров,
в том числе и на языке алан. В начале семидесятых годов Герберт Хунгер
издал полную версию эпилога. В тексте говорится:
A8) ток; ААдгоц 7фоаб8ууо|Ш1 ката тт^у тошсоу у^шааау A9) каАг|
гщёра сои айвгута цои, архоутюаа, ловеу б1аац B0) талаухш; цёафйг
Ха1Уа кор01 каута ка( т<Ш,а B0а) йу 8' е%г\ аХауюса папах фйоу, акойоац
таЪха B1) огж агоурУЕоаг абОёутрш цои, у<х уа|1Г| то (югту сои папас;,
B2) то фаруек; к(ут^1 цёафйд кагт^ фош саойууе.
То есть: «аланов я приветствую на их языке: здравствуй, мой
господин, госпожа, откуда ты? : (аланский текст) и т. д. Но в случае,
если какой-то аланке нравится священник, можно услышать следующее:
тебе не стыдно, госпожа моя, что священник ложится спать с тобой?:
(аланский текст)».
Согласно Бельмейеру, который изучает публикацию господина
Хунгера таяаухш; (каА,г| гцнёра оо\>) = ирон. (Ног Ъоп хогг, диг. Асе Ъоп
хмагх «[пусть твой день будет хорошим (скиф. даЪап коп в перечне
слов венгерских алан 1аз$1); цёафг^д (аиОёутрш цои) = осет. *пге$ 'дом' +
*& 'первый', "первый в доме, господин"; %охуа (архоупааа) = ирон. (се)
хзгпсе 'госпожа'; корОС = согд. христ. цмщ, согд. Ыгд{A) 'куда?'; каута
= кав. осет. *кап 'откуда?' ( комбинация с корбг равнозначна я69гу) и
-та осет. с1се 'ты есть' (е(са1) 2 лицо ед.ч. наст. врем, изъяв, наклонения
глагола 'быть, есть'; ф<хрует<; (отж ахсуругсаг) = фар- диг. (се)/$аг 'стыд' +
угт<;(т|) диг. пт <Ы "нет в этом", а именно "нет стыда в этом?"; к{ут^1 (без
греческого эквивалента, поскольку атЗОёутрга цог) = цёаф&г вид. 8ирга) -
ирон. супс/г, диг. ктексе, 'невеста, невестка'; ка(т^ фогхх (уауацт|то цояшу
сои) = ка(т^ слово производное от осет. цт- '/Шиеге\ именное сказуемое
вспомогательного тагопь/сеиа 3 лицо ед.ч. буд. вр. (использовано, как
сослаг. наклонение) от глагола /сеиуп 'стать, становиться'); ааойууе
(пала?) = ирон. заи&п 'священник, священнослужитель'. Слова таХка
B0) и то B2) - греческие.
3.4. Список слов венгерских алан Да881 был обнаружен в 1957 г.
на обратной стороне одного документа, датированного 1422 годом.
Тщательное изучение этих слов показало, что это около 40 слов из
аланского языка с их переводом на латинский язык (в некоторых случаях
на венгерский). Этот перечень состоит из приветствий, названий блюд и
напитков, необходимых вещей для приготовления пищи и для трапезы,
а также названия животных, мясо которых используется в пищу. Из-за
ограничения во времени приведем из данного списка только несколько
наиболее характерных слов вместе с их толкованием, предложенным
Немет в его публикации за 1959 г.
120

A) с1аЬап когг = ирон. Лог Ьоп хчгагг 'добрый день' (Цеца таяаудои;)
C) ккеуе/Чпят. ратз] = осет. к'сеЬсе 'кусок хлеба';/и [лат. сагтз] = ирон.
/ис1 диг./М 'мясо'; Ъага [лат. ЬгоЛт(т)] = ирон. Ьаз диг. Ъазсг 'суп'; запа
[лат. т(п)ит] - диг. зеесе ирон. .мел 'вино' D) ]оуса [лат. оиа] - ирон.
тк диг. виде 'яйцо' E) Лап [лат. а#иа] = осет. Ьоп 'вода' F) йишг [лат.
/епи(т)] - ирон. дш диг. хмгазее 'сено' A0) ейан/ [венг. шу] - осет. сагу
'сливочное масло' A1) кагак [лат. риИиз] = осет. ЛагЛ 'курица' A2) саг
[лат. оиса] = осет. дог 'гусь' A3) бай [лат. есиз] = осет. 6яех 'лошадь' A4)
§а1 [лат. йоу] = осет. §а1 'бык';У*/.у [лат. оуяу] = ирон.^ диг./из 'овца'
A7) Лосева [лат. уасса] = диг. Лос^сг (ди§) '(корова) молочная'.
4.1. И в заключение нашего короткого исследования мы хотели бы
подчеркнуть несколько важных данных.
Мы уже видели, что зона влияния алан была значительных размеров с
характерной разбросанностью в силу различных причин на протяжении
всей истории. Этот факт, а также недостаточность материальной
культуры объясняют скудность памятников их языка и то, что они
разделены большими расстояниями. Все это должно было привести
к процессам диалектизации (если не ассимиляции), поэтому понятие
«аланский язык» должно использоваться как реальность условная в силу
необходимости, чье предполагаемое единство, возможно, скрывало в
себе очень богатое многообразие, которое не уцелело.
Для его восстановления служит осетинский язык, особенно его
дигорский диалект, который является более архаичным. Несмотря на
скромность полученных на данный момент результатов, обобщение
разбросанного материала и возможность того, что появятся новые
памятники, как это происходило на протяжении последнего века, дают
нам надежду на то, что в дальнейшем нам удастся улучшить наши
знания о языке алан.

*$*
В. А. КУЗНЕЦОВ
НОВЫЕ ДАННЫЕ О ЗЕЛЕНЧУКСКОЙ НАДПИСИ
ХВЕКА
Х-/ряд ли на Кавказе есть эпиграфический памятник более
известный, чем Зеленчукская надпись X века. Свыше 70 лет прошло
с тех пор, как она была опубликована В. Ф. Миллером с позиций
иранского (осетинского) языка1. После этого вокруг Зеленчукской
надписи выросла целая литература, посвященная, главным образом,
уточнению и детализации ее чтения и датировки2. Археологическое
же изучение обстоятельств находки до сих пор фактически
не продвинулось ни на шаг, несмотря на две специальные
поисковые экспедиции, снаряженные Северо-Осетинским научно-
исследовательским институтом в 1946 и 1964 гг.3
Тем больший интерес представляют новые материалы,
относящиеся к Зеленчукской надписи - этому совершенно
исключительному и уникальному памятнику аланской письменности
и языка. Эти материалы были обнаружены мной в апреле 1964 г.
в архиве Ленинградского отделения Института археологии
АН СССР, приизучении фонда бывшей Императорской
археологической комиссии. В указанных фондах сохранились
1 Миллер В. Ф. Древнеосетинский памятник из Кубанской области //
МАК, вып. III, М., 1893, с. 110-118.
2 Абаев В. И, Древнеосетинская Зеленчукская надпись // ОЯФ, I, М.-
Л., 1949, с. 260-270; Алборов Б. А. Новое чтение Зеленчукской надписи //
Ученые записки СОГПИ им. К. Хетагурова, т. XXI, вып. И, Орджоникидзе,
1956, с. 229-253; Турчанинов Г. Ф. Еще раз о древнеосетинской
Зеленчукской надписи //Эпиграфика Востока, XII, 1958, с. 48-51; его же: К
датировке древнеосетинской Зеленчукской надписи // Известия Академии наук
СССР, Отд. литературы и языка, т. VII, вып. I, 1948, с. 80-81. См. также:
Кафоев А. Ж. Адыгские памятники. Нальчик, 1963, с. 8-23 и рец. Абаева В.
И. и Кузнецова В. А. в «Вопросах истории», 1965, № 12, с. 151-154.
3 Пчелина Е. Г. Греко-славянские эпиграфические памятники на
Северном Кавказе // Археографический ежегодник АН СССР за 1959 год. М.,
1960, с. 298-300. Отчет о поездке 1964 г. хранится в архиве СОНИИ.

рисунки, сделанные художником и членом Московского археологического
общества Д. М. Струковым в 1886 г., во время его поездки с
археологическими целями по верховьям Большого Зеленчука1.
Среди рисунков оказались: изображение самой Зеленчукской
плиты с надписью, схематичная карта - план верховьев Большого
Зеленчука с указанием местоположения плиты и чертеж могильника,
на котором Д. М. Струков нашел плиту2.
Сопоставление архивного оригинала Д. М. Струкова с рисунком
плиты, опубликованным В. Ф. Миллером, показало почти полную
их идентичность. Различия между оригиналом Струкова и копией
Миллера настолько незначительны, что не могут изменить
чтения надписи. Они замечены мной в строках первой (начиная с
монограммы ХС), второй, восьмой, тринадцатой и семнадцатой. Тем
не менее, считаю необходимым довести до сведения специалистов
и всех интересующихся оригинальный рисунок Д. М. Струкова без
изменений и добавлений (рис. 1).
Схематичная карта с указанием местонахождения плиты при
первом же взгляде оказалась весьма заманчивым документом.
Прежде всего привлекает кажущаяся реальность обнаружения
Зеленчукской плиты, если следовать указанным на карте
ориентирам. Изображенная на ней местность мне известна, ибо не
раз приходилось бывать здесь в прошлом.
Руины средневекового городища в местности «Старое
жилище» (ныне карачаевский пос. Архыз), развалины
древнехристианской церкви Х-ХН вв. на «Церковной поляне»
- все это помечено на карте Струкова (рис. 2) и существует в
действительности. Поэтому не было, да и сейчас нет оснований
не доверять карте Струкова. Экспедиция 1946 г. под руководством
Е. Г. Пчелиной картой Струкова не располагала. Сама
Е. Г. Пчелина высказалась относительно судьбы плиты
противоречиво:
1) плита погибла около 1940 г. и могла быть употреблена для
выжига извести при строительстве туберкулезного санатория;
2) «не лишено вероятности, что плита эта до сих пор находится
на своем месте, но скрыта под глубоким слоем буковых листьев или
заросла дерном»3.
1 Сообщение о поступлении в Археологическую комиссию альбома Д. М.
Струкова с рисунками «разных памятников древности, осмотренных им в Кубанской
области, в долине р. Б. Зеленчука» было напечатано в ОАК за 1890 год, СПб., 1893,
с. 125-126.
2 Архив ЛО ИА АН СССР, Р-1, арх. № 339, листы 47-49.
3 Пчелина Е. Г. Указ. соч., с. 298, прим. 2.
123

4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
ю ои
'оч? \
[ел Р П А
«ЛбДИ
&Ы л (X ,
льгнпо|
ЛЬ К&
МНВ И/О
Рис. 1. Зеленчукская плита с надписью X в. Рисунок Д. М. Сгрукова.

р псыть
Яслоьныо оьоАнлчит*>,
Т* Г>МММ Д1ЧВНИХ ПОС1Р01К
¦ г*ииы церкви
оРО „кургамы-
ЗСМИЧУКСКА* ОАИГА
С НАДПИСЬЮ &01КА
Зое* .Цпсшта&ои
Рис. 2. Схематичная карта верховьев р. Большой Зеленчук с указанием
археологических памятников. Рисунок Д. М. Струкова

Вооружившись картой Струкова, экспедиция СОНИИ в мае 1964 г.
выехала для поисков Зеленчукской плиты1. В публикации В. Ф. Миллера
со слов видевшего плиту в 1892 году Г. И. Куликовского сказано, что она
лежала в лесу «на правом берегу Б. Зеленчука между реками Ропачай и
Кизгич2.
На карте Струкова между плитой и Кизгичом помечены три речки,
не упомянутые Г. И. Куликовским. По прибытии на место мы выяснили,
что в действительности в этом районе протекают два ручья, именуемые
первым и вторым Ревунками, после чего следует Ропачай (считая сверху
вниз по течению рекиK.
Таким образом, в соответствии с указаниями Г. И. Куликовского и
карты Струкова, Зеленчукскую плиту следовало искать между вторым
Ревунком и Ропачаем, на участке, не превышающем 2,5 км в длину и от
0,5 до 1 км в ширину (между рекой и подошвой хребта Морг-Сырты).
Однако тщательное прочесывание этого участка к успеху не привело.
Зеленчукскую плиту обнаружить не удалось.
Причины нашей неудачи не следует приписывать карте Струкова. Мы
имели возможность на месте убедиться в том, что при всем схематизме
она достаточно точна. Идя по правому берегу реки вниз к Ропачаю, мы
нашли и руины небольшого поселения из нескольких каменных зданий
по обе стороны Ревунка, и скопление «курганов» между Ревунками.
И то, и другое показано на карте, но «курганы» оказались
кучами камней, сложенными при очистке древних полей. Поиски же
Зеленчукской плиты очень осложнены тем, что район, где она должна
находиться, покрыт почти сплошь густым девственным лесом, а почва
в лесу покрыта слоем мха, опавших листьев и валежника. Найти
лежащую плашмя плоскую плиту в таких условиях и за короткий срок
чрезвычайно трудно, и неудивительно, что старожилы Архыза не знают
интересующего нас памятника.
Итак, не будет слишком смелым предположить, что Зеленчукская
плита цела и ждет своего второго открытия4. Возможно, что для этого
потребуется немало времени, но ясно одно - карта Д. М. Струкова и
здесь должна служить ориентиром в поисках.
1 В экспедиции участвовали В. А. Кузнецов. Т. Б. Тургиев и М. В. Любченко.
2 Миллер В. Ф. Указ. соч., с. ПО, примечание.
3 Нужно, однако, учесть, что третий ручей может иметь сезонный характер,
образуясь в результате выпадения атмосферных осадков.
4 Жительница пос. Архыз Е. И. Бородинова сообщила нам, что в 1947 г. она
указала какой-то приезжей женщине-археологу плиту с надписью, лежащую на правом
берегу Б. Зеленчука между Ропачаем и Ревунком, недалеко от барака лесорубов. По
словам Бородиновой, плита была разбита, имела 1,5-2 м в длину и одним концом
уходила в воду. По определению «женщины-археолога», надпись была греческая.
В указанные годы в верховьях Зеленчука побывала Е. Г. Пчелина, но она отрицает
то, что рассказывает Бородинова. Кроме того, данные Бородиновой не
подтверждаются другими старожилами Архыза. Поэтому к рассказу Бородиновой приходится
относиться с большой осторожностью.
126

Рис. 3. План древнего могильника, на котором найдена Зеленчукская надпись.
Рисунок Д. М. Струкова.
Перейдем к третьему документу - чертежу могильника, с которым
связана Зеленчукская плита (рис. 3). Как видно, плита лежала внутри
каменной ограды квадратной формы со сторонами 6,40 х 5,80 м. Длина
Зеленчукской плиты (в переводе аршин на метры) равнялась 2,80 м.
Рядом имелись еще четыре лежащие на земле плиты с высеченными
на них крестами, но без надписей. Одна из плит была окружена
наполовину разрушенной каменной оградой, такой же, какой окружена
плита с надписью. Ширина этой ограды около 2,50 м. Отметим кстати,
что плиты с крестами без надписей - не редкая находка в верховьях
Б. Зеленчука и, в частности, в районе Архыза; директор Архызского
заповедника Н. М. Дурицкий указал нам такую плиту в лесу близ
«Казачьей поляны» (рис. 4).
О чем могут говорить археологические обстоятельства находки,
показанные на чертеже Д. М. Струкова? Прежде всего о том, что
Зеленчукская плита была надгробием, ибо она найдена на древнем
могильнике. Сам по себе этот факт не нов, на него указал еще В. Ф.
Миллер. Обратим внимание на характер могилы, окруженной каменной
оградой. Размер площади внутри ограды значителен и составляет 36 кв. м.
Это обстоятельство наводит на мысль, что внутри ограды содержится
не одно, а несколько погребений, ибо расположенная рядом единичная
127

могила было окружена оградой гораздо меньших размеров. В таком
случае логика, вытекающая из обстоятельств находки, подтверждает
правильность чтения Зеленчукской надписи В. Ф. Миллером, В. И.
Абаевым и Б. А. Алборовым, нашедшими в ее тексте несколько личных
имен погребенных.
Рис. 4. Плита с крестом на «Казачьей поляне».
В то же время представляется несомненным, что погребения,
увенчанные Зеленчукской плитой, не относятся к числу рядовых.
Рядовые могилы с грубо отесанными надгробиями и без надписей
расположены рядом и хорошо отличимы. Поэтому можно предположить,
что Зеленчукская плита стояла на участке кладбища, принадлежащем
местной феодальной фамилии. Для окончательного решения всех
вопросов, связанных с Зеленчукской плитой, необходимы ее дальнейшие
поиски, а в случае обнаружения плиты - археологическое исследование
связанных с нею погребений.
В 1940 г. экспедиция Карачаевского учительского института под
руководством К. М. Петролевича обнаружила две плиты с надписями
выше пос. Архыз, на р. Пшиш1. Опубликованы памятники не были. В
августе 1953 г. я с группой студентов Пятигорского государственного
педагогического института разыскал эти плиты с помощью местного
жителя И. Цветкова. Плиты лежали в лесу на правом берегу р. Пшиш,
близ полузаросшей дороги, на расстоянии примерно 3 км от пос. Архыз.
Первая плита (рис. 5) имела 3 м в длину, 58-60 см в ширину
(в верхней части) и толщину в среднем 30 см. На гладкой лицевой
поверхности были высечены два креста, два знака неизвестного нам
1 Архив ЛО ИА АН СССР, д. № 7/1940.
128

значения и под ними - надпись из 6 строк. Верхний крест представляет
четыре перекрещивающихся линии, размеры его 12 х 9 см; нижний крест
имеет более правильный и законченный вид, его размеры 27 х 16,5 см.
Надпись занимает площадь плиты размером 34 х 30 см. Знаки сильно
попорчены, некоторые из них в полумраке леса слабо прослеживались и
за точность передачи всех их на нашем рисунке ручаться нельзя. Плита
была вкопана в землю, ибо около нее были заметны следы ямы.
ВО
' МР 8 ^
ь-й с/ у е н о* к € •
г-н Р ¦>- ^ 1-н и с*» V
~** ^., >^ о »' *у—° * V:
О Р »К О о "Эр <-к
С5*> мчлиХ&сСбьЖ.
+.
надпись
"~* ~-<Ц> ПО ц< ь.
Ц>1$ ьКСа.сщта-6аи
Рис. 5. Первая плита
с надписью с р. Пшиш.
Рис. 6. Вторая плита с
надписью с р. Пшиш.
Вторая плита (рис. 6) имела в длину 1,53 м, в ширину в среднем
около 40 см и в толщину 12 см. В верхней части плиты высечен крест,
размеры его 25x13 см. Ниже креста помещена почти стертая надпись из
б строк, занимающая площадь плиты размером 26x26 см. Большинство
знаков прослеживалось плохо и несмотря на все наши усилия, и этот
рисунок надписи не может претендовать на точность. Снять эстампаж
тогда не было возможности.
После возвращения из экспедиции я послал рисунки этих двух
надписей в Институт языкознания АН СССР, где с ними ознакомились
В. И. Абаев и В. О. Кудрявцев. По сообщению В. И. Абаева, на первой
плите возможна греческая надпись «упокой, господи, душу раба»
(такого-тоI. Вторая надпись по нашему рисунку не читалась.
В 1955 г. обе плиты с р. Пшиш были вывезены в Государственный
исторический музей Москвы Е. Г. Пчелиной, но существовавшее
1 Кузнецов В. А. Археологические разведки в Зеленчукском районе
Ставропольского края в 1953 году // Материалы по изучению Ставропольского края, вып. 6,
Ставрополь, 1954, с. 351.
129

тогда предположение Г. Ф. Турчанинова о том, что надписи сделаны
глаголицей, не подтвердилось1.
Я решаюсь опубликовать свои рисунки описанных плит, так как
они найдены в том районе, где была обнаружена Зеленчукская надпись
и, несомненно, принадлежат к одной с ней эпохе. Надписи с р. Пшиш
теперь доступны для тщательного исследования и должны привлечь
внимание специалистов по эпиграфике2.
(Известия СОНИИ, /и. XVII. Языкознание. Орджоникидзе, 1968)
1 Пчелина Е. Г. Указ соч., с. 299. Явным недоразумением в статье Е Г. Пчелиной
следует считать то место, где говорится, что тропа, около которой лежали плиты,
«вела некогда к Тмутаракани» (там же, с. 298). С таким же успехом можно любую
тропу Северо-Западного Кавказа считать ведущей в Тмутаракань. Ошибка Е. Г.
Пчелиной, вероятно, связана с ее уверенностью в существовании в верховьях
Кубани «Северокавказской Руси» (там же, с. 299).
2 В районе Архыза возможны новые эпиграфические открытия. Старожилы
Архыза не раз рассказывали мне о ныне исчезнувших древних надписях. В
частности, Д. Ф. Должников, 1890 г. рождения, сообщил, что примерно в 1903 г. он видел
плиту с большой надписью на берегу Ревунка, при подъеме к озеру Чабаклыкол.
Плита была разбита, но собиралась по кускам.

=ф*
В. А. КУЗНЕЦОВ
ДРЕВНОСТИ ВЕРХНЕГО АРХЫЗА
горной зоне между верховьями рек Кубань - Большая Лаба
и на высоте от 1200 до 1800 м над уровнем моря расположена
система крупных долин - ледниковых трогов, связанных, по
В. Н. Робинсону, с деятельностью ледников вюрмского периода
A, с. 45). Это долины Теберды, Аксаута, верховьев Большого
Зеленчука, Загедан, прорезанные бурными холодными реками
и окруженные лесистыми хребтами со средними высотами до
2500-3000 м. Долины укрыты между Главным и Передовым
хребтами и защищены от северных ветров, обладают хорошими
горнолесными бурыми почвами и мягким климатом со
значительным количеством осадков. Последние обстоятельства
обусловливают развитие в долинах елово-пихтового покрова и
субальпийского разнотравья. Все это делает указанные горные
долины благоприятными для обитания и ведения скотоводческо-
земледельческого хозяйства, равно и разработки местных
полезных ископаемых (железа, меди, цветных металлов, в том
числе есть следы касситерита, поделочных камней).
В историко-археологическом отношении горные долины
представляют огромный и еще не полностью оцененный интерес:
изучены они крайне слабо. Наше внимание привлекает обширная
горная долина в верховьях р. Большой Зеленчук с современным
поселком Верхний Архыз. В старой литературе эта местность
получила название «Старое жилище» B, с. 1, 24, 39 и др., в
современной - неопределенные формулировки «долина Архыза»
(хотя в Зеленчукском ущелье есть еще одна долина Нижнего
Архыза) или «Долина реки Большой Зеленчук», «Зеленчукская
долина» C, с. 9, 12, 66 и др.). В качестве рабочего варианта в
дальнейшем изложении я предлагаю использовать понятие
«Долина Верхнего Архыза» («Верхне-Архызская долина»),
как наиболее точное и адекватное конкретной естественно-
географической среде.
в
131

Прекрасные природно-климатические условия давно создали
славу долине Верхнего Архыза как горному курорту, превосходящему
знаменитые горные курорты Швейцарии Давос, Меран, Лейзен C, с.
68). Незадолго до Октябрьской революции в России было создано
Общество Северо-Кавказской железной дороги, проектировавшее
проведение линии от Армавира по рекам Уруп и Большой Зеленчук, в
урочище «Старое жилище», устав общества высочайше утвержден 9
февраля 1917 г. Был поставлен вопрос о строительстве международной
перевальной железной дороги в Константинополь (Стамбул-Сухум-
«Старое жилище») B, с. 1,32, прим. 1). Революционные события 1917 г. и
Гражданская война поставили точку на этих планах, сегодня полностью
забытых. Но восторженные отзывы о красоте и рекреационных
возможностях долины Верхнего Архыза оставались неизменными B; 3;
4; 5; 6; 7; 8; 9), а в 1975 г. был утвержден проект строительства
горнотуристского комплекса в долине Верхнего Архыза A0). И этот проект
не был осуществлен.
Долина Верхнего Архыза (рис. 1) расположена на высоте 1438 м и
веерообразно разделяется на несколько отдельных долин, по которым
текут реки Кизгич, Пшиш, София, Архыз или Речепста. С юга долина
защищена Главным хребтом, не имеющим здесь перевалов, с севера-
северо-запада - хребтом Абишира-Ахуба A1, с. 12, 13). Единственный
более или менее удобный путь в долину с севера вел и ведет по ущелью
Большого Зеленчука, что обеспечивало относительную безопасность
населения долины.
Ущелье Большого Зеленчука было заселено и освоено с глубокой
древности. Кремневые орудия эпох палеолита и мезолита выявлены
В. П. Любиным в Зеленчукском ущелье в 1955 г. на водоразделе рек
Б. Зеленчук и Хуса A2, с. 45-48), а кремневые отщепы и нуклеус
в 1955 г. были собраны мной на распаханных участках около с.
Верхняя Ермоловка. В эпоху бронзы (II тыс. до н.э.) в ущелье велась
разработка выходов халькопирита. На горе Пастуховой несколько
севернее Верхнего Архыза нами в 1961 г. на высоте примерно 2500 м
были обследованы древняя шахта и штольни, обеспечивавшие полную
выборку рудного тела. Открывшие эти объекты геологи нашли близ
шахты два каменных желобчатых молота, каменный терочник и кинжал
из мышьяковистой бронзы, что и позволяет датировать выработки
на горе Пастуховой второй половиной II тыс. до н.э. A3, с. 62-67).
Вторично обследованные нами выработки были изучены в 1969 г. Е. Н.
Черныхом A4, с. 94). Есть сведения о находке в 1928 г. «в окрестностях
средневековых Зеленчукских храмов», т.е. в Нижнем Архызе, двух
бронзовых топоров «позднего периода эпохи бронзы» A5, с. 94).
Эти сведения вполне вероятны, ибо косвенно они подтверждаются
находками, сделанными на противоположном (левом) берегу Большого
132

Зеленчука между пос. Нижний Архыз и Буковый. При расширении
дороги здесь в 1960 г. бульдозером было снесено сложенное из
камня возвышение - «курганчик». Группа подобных «курганчиков» с
каменными насыпями числом до 10 есть на близлежащей «Березовой
поляне», и не исключено, что интересующая нас насыпь входила в эту
группу. В куче камней и земли от разрушенного кургана местный житель
А. Р. Олькин нашел бронзовый наконечник копья длиной 22,7 см и с
втулкой (рис. 2, 1\ изогнутый топор из светло-зеленого серпентинита
с вкраплением черных кристаллов, втулка имела следы двустороннего
встречного сверления, молоточная часть (как и весь топор) тщательно
отшлифована, длина орудия 15,7 см, диаметр втулки 2,9 см (рис. 2,3).
ф ЦЕРКОВЬ М* КАМЕННЫЕ КУШ
Рис. 1. Археологическая карта долины Верхнего Архыза:
А - «Церковная поляна»;
Б - «Казачья поляна»;
В - «Ревизорская поляна»;
I - поселение у хребта Абишира-Ахуба;
II - поселение «Аулище» - «Старое жилище»;
III - поселение на «Ревизорской поляне»;
IV _ руины на берегу р. Ревунок; 1 - плита на склоне близ «Церковной поляны»;
2 - плита у дороги к «Церковной поляне»; 3 - плита на «Казачьей поляне»; 4 -
предполагаемое местонахождение плиты с Зеленчукской надписью Х1-ХИ вв.

Рис. 2. Археологические находки из Зеленчукского ущелья: 1,2- бронзовые
наконечник копья и кинжал; 3 - каменный топор; 4 - фрагмент керамики с налепом (все
найдены между пос. Нижний Архыз и Буковым); 5,6 - бронзовые браслеты,
Верхний Архыз.
В августе 1966 г. мы обследовали место находки и раскопали
сдвинутую бульдозером груду камней и земли. Найден бронзовый
кинжал с ребром жесткости на клинке и двумя отверстиями для
крепления деревянной рукоятки к черенку, длина кинжала 21,8 см (рис.
2, 2) и два обломка черноглиняного лепного сосуда. Никаких следов
костяков или разрушенного каменного ящика не оказалось. В то же
время не вызывает сомнений принадлежность находок А. Р. Олькина и
наших к одному культурно-хронологическому комплексу- аналогичные
каменные топоры так называемого «кабардино-пятигорского типа»
известны как в Прикубанье A6, с. 36, рис. 7, 22, 23), Ставрополье A7,
рис. 84,1-4), так и на территории Центрального Кавказа A8, с. 41, рис.
8, б, 7; 19, табл. IV, 1-3 и др.). Бронзовые наконечники копья и кинжал
относятся к предметам, характеризующим прикубанскую культуру
поздней бронзы - раннего железа A5, с. 82, рис. 5, 4; с. 113, рис. 50, 4,
134

5 и др.). С учетом этих более «молодых» предметов рассматриваемый
комплекс предварительно может быть датирован концом II - началом I
тыс. до н.э.
Но основная масса известных сейчас археологических памятников
Зеленчукского ущелья относится к эпохе раннего средневековья.
Прежде всего это крупное Нижне-Архызское городище Х-ХИ вв.
с венчающими его тремя монументальными купольными храмами
восточно-византийского происхождения. Городище и храмы в течение
многих лет изучались мной, материалы опубликованы B0, с. 230-
247; 21; 22, с. 26-67), хотя их исследование и осмысление еще нельзя
считать завершенными. В конце XIX века В. Ф. Миллер выдвинул
предположение о том, что руины древнего города в Нижнем Архызе
могут быть отождествлены с центром известной по византийским
источникам Аланской епархии B3, с. 118). Наши исследования
догадку В.Ф. Миллера подтвердили. Есть все основания считать, что
археологические памятники долины Верхнего Архыза, расположенной
в том же ущелье на расстоянии 35 км южнее Нижнего Архыза, следует
рассматривать в едином конкретно-историческом контексте. Перейдем
к обзору памятников Верхнего Архыза.
В 1888 г. верховья Большого Зеленчука посетил художник и археолог
Д. М. Струков, осмотревший долину Верхнего Архыза до начала ее
застройки и видевший руины древних построек еще нетронутыми.
Д. М. Струков составил альбом рисунков древностей как Нижнего, так и
Верхнего Архыза, выявленный мною в архиве ЛОИА СССР в апреле 1964 г.
и представляющий ценнейший источник для исследователей. Памятникам
долины Верхнего Архыза посвящены 6 листов альбома B4, илл. 47-52).
На них даны: общий ситуационный план долины с расположением
археологических визуально фиксируемых объектов (но только по берегам
Б. Зеленчука (рис. 3), объекты в долине р. Кизгич не показаны; план части
древнего кладбища с каменными оградами и плитовыми надгробиями,
из них 4 плиты с высеченными христианскими крестами, еще одна
тщательно отесанная с изображением креста и многострочной надписью
(знаменитая Зеленчукская надпись); отдельный рисунок этой надписи;
рисунок курганной группы на правом берегу реки и несколько южнее
Зеленчукской надписи (рис. 4); план части древних построек на территории
«Старого жилища», среди них руины двух церквей, одна из них в плане
крестообразна; план и рисунок сохранившихся стен этой крестообразной
церкви с входом в западной стене и тремя парами окон - в северной и
южных стенах поперечного нефа и в апсиде (рис. 5).
Ситуационный план местности, план кладбища с плитовыми
надгробиями, подлинный рисунок Зеленчукской надписи, план и
рисунок крестообразной церкви впоследствии были опубликованы
мной B5, с. 194-196, рис. 1-3; 22, с. 84-86, рис. 17, 7, 2; 26, с. 150-
156, рис.).
135

Побывавшие до и после Д. М. Струкова в Верхнем Архызе лица
неоднократно отмечали наличие руин древних поселений и иные
археологические памятники. Так Н. Петрусевич еще до поездки Струкова
писал о следах «значительных поселений», кучах камней, всходах ржи в
двух местах и камнях, «сложенных в виде четвероугольников, дающих
повод предполагать, что это были основания домов», построенных из
дерева B7, с. 12, 14), а натуралист Н. Я. Динник засвидетельствовал
существование каких-то поселений, «следы которых сохранились до
сих пор почти на всех здешних полянах, а кое-где и в лесах», где «мы
видим кучи камней, имеющие вид правильных четырехугольников»...
«на полянах, окружающих лесную сторожку, находящуюся при
впадении Кизгыша в Зеленчук, остатки человеческих жилищ видны
почти на каждом шагу. Не доезжая версты до караулки, легко заметить
четырехугольное пространство десятины в полторы или две, которое
было когда-то обнесено стеной и, вероятно, рвом. Может быть, здесь
находилась та самая крепостца, которая защищала колонию с севера. В
одном месте, где остатки ее стен лучше сохранились, можно заметить,
что они были сложены из округленных водою крупных речных валунов.
Во многих местах на полянах и между деревьями видны камни,
сложенные в кучи, которые напоминают могилы черкесов и других
горцев Кавказа, но значительно больших размеров. Остатки стен, валов
и следы рвов заметны и в долинах упомянутых уже притоков Большого
Зеленчука» A1, с. 14). Ревизор лесоустройства А. Ф. Скоробогатый
сообщает о «Старом жилище»: «Здесь наибольшее количество остатков
древних сооружений; встречаются они как на полянах (Церковная,
Казакова, Немецкая), так и среди лесных участков. Относящиеся к этой
местности археологические данные крайне скудны; предполагают, что
существовали здесь не только монастыри или крепостные пункты, но и целые
поселения, преимущественно греческие» B, с. 25).
В мае 1916 года А. М. Лысенко во время экскурсии по долине
Верхнего Архыза на «Зеленой поляне» (в полутора километрах от
впадения реки Архыз в Псыш) нашел разбитую каменную статую в
виде плиты, «длиной до 4 аршин, шириной 1 аршин и толщиной до
6 вершков; на ней были видны руки, голова и шлем» B, с. 42). Судя
по этому описанию, речь идет о каменном изваянии воина в шлеме,
с рюмкой или саблей в руке, аналогии известны в Нижнем Архызе
B8, рис. 41), в районе станиц Сторожевой, Преградной, Зеленчукской
B9, с. 140-142, табл. ХХПЬ 5,6, рис. 32). Прекрасно сохранившуюся
статую воина из окрестностей Нижнего Архыза (сейчас она находится
в Ставропольском краеведческом музее) Т. М. Минаева отнесла к VIII-
IX вв. B8, с. 217), с чем трудно согласиться: изображенная на статуе
сабля типологически может относиться к Х1-ХП вв., вряд ли раньше.
Вероятно, этим временем могла датироваться и статуя воина с «Зеленой
поляны», виденная А. М. Лысенко.
136

Р. ПСЫТЬ
о*1 рчимы построек
+ РУИНЫ ЦЕРКЬИ
010 КУР Г ХНЫ
В &ЕАЕНЧУКСКЛЯ МА/к/
ПИСЬ
Рис. 3. Археологические памятники района Верхнего Архыза;
с рисунка Д. М. Струкова, 1888 г.
Рис. 4. Курганы на правом берегу Ревунка; с рисунка Д. М. Струкова, 1888 г.

В 1892 г. долину Верхнего Архыза посетил Г. И. Куликовский,
вновь обследовавший Зеленчукскую плиту с надписью и сделавший
ее эстампаж. В окружающем лесу на правом берегу реки он отметил
развалины построек четырехугольной формы, груды камней, длинные
стены и т.д. B3, с. ПО, прим. 1). Сведений о других археологических
изысканиях и наблюдениях в дореволюционный период в нашем
распоряжении нет. Безусловно, наиболее результативными в этот
период были материалы, собранные Д. М. Струковым, а особую
научную ценность представило открытие им Зеленчукской плиты с
надписью. Главный вывод, вытекающий из наблюдений и обследований
дореволюционного периода - долина Верхнего Архыза была широко
освоена и густо заселена в эпоху раннего средневековья (до XIII в.),
а местное население было христианизировано. Лингвистический
анализ Зеленчукской надписи, выполненный В. Ф. Миллером, дал ему
возможность сделать вывод о том, что «одним из элементов населения
были некогда предки современных осетин - аланы, или ясы, знавшие
греческие письмена и делавшие попытки выражать ими звуки родного
языка» B3, с. 118). Это положение сохраняет свое значение и сейчас, о
чем будет сказано ниже.
В послереволюционный период древности Верхнего Архыза долго
не привлекали внимания. В 1934 г. в периодической печати появилась
заметка научного работника М. Иванова об остатках в верховьях
Большого Зеленчука древнего поселения «Архыз» с развалинами
жилых строений и церквей, следами крепостных стен, дозорных башен,
земляного вала, надгробными памятниками, кучами камней от очистки
полей. Далее автор пишет о том, что в горах Карачая встречаются дикая
рожь и пшеница, превратившиеся в многолетние растения C0).
В 1939 г. долину Верхнего Архыза посетила археологическая
экспедиция Ставропольского краеведческого музея под руководством
Т. М. Минаевой. Сведения о ее работе очень скудны: осмотрены
развалины древнего поселения на левом берегу реки, оборонительные
сооружения в виде валов и рвов, направленных к реке, «значительная
по длине часть невысокой стены, сложенной из камня, защищавшей
поселение с северо-восточной стороны», развалины христианской
церкви в южной части и каменный крест со следами истертых
греческих букв, высотой около 2 м на правом берегу Большого
Зеленчука, «километра 2-3 южнее» C1, с. 227). В более поздней
публикации Т.М. Минаева изложила подробнее свои наблюдения о
христианской церкви (речь идет явно о здании на «Церковной поляне»):
«Стены, сложенные из прекрасно отесанного брусковидного камня,
обозначали прямоугольное, слегка удлиненное здание с полукруглым
выступом-абсидой с восточной стороны. С южной и северной сторон
здания имелись боковые входы (что не соответствует плану церкви Д.
М. Струкова, см. рис. - В. К.). Здание окружала стена, сохранившаяся
хуже, чем сама церковь, но хорошо заметная на поверхности. Она
отделяла церковный двор от поселения. С южной ее стороны, примыкая
138

вплотную к стене, были заметны следы совсем маленьких строений,
стоявших в ряд. Возможно, что это были остатки жилищ церковного
причта. Вдоль стен церкви наблюдались небольшие заплывшие ямки -
следы кладоискательских раскопок. Жители аула Архыз сообщали, что
в церкви находили металлические кресты и даже книги».
Никаких бытовых остатков на поселении Т. М. Минаевой
обнаружить не удалось, и у нее сложилось впечатление, «что это было
довольно позднее поселение, что название его «Старое», а не древнее
жилище вполне соответствует действительности». Конкретнее о
хронологии поселения Т. М. Минаева не высказывалась, но из контекста
ее высказываний следует, что она была склонна относить развалины
поселения Верхнего Архыза к позднему средневековью B8, с. 33). Я не
могу с этим согласиться, аргументы о времени существования поселений
в долине Верхнего Архыза будут приведены ниже. Скорее всего,
Т. М. Минаеву ввела в заблуждение хорошая сохранность построек, в
первую очередь, церкви. Но данное обстоятельство свидетельствует
не об относительной «молодости» той же церкви, а о том, что древние
поселения Верхнего Архыза после их запустения не были разрушены,
а сама долина не заселялась до нового времени, которое точнее мы
обозначить не можем.
Рис. 5. Церковь на «Церковной поляне»: 1 - общий вид; 2 - план;
с рисунков Д. М. Струкова, 1988 г. Без масштаба.
Тогда же Т. М. Минаева попыталась отыскать плиту с Зеленчукской
надписью, но поиски не увенчались успехом.
Летом 1940 г. долина Верхнего Архыза была обследована
экспедицией Карачаевского научно-исследовательского института
139

и Карачаево-Черкесского пединститута под руководством К. М.
Петрелевича. Главный вывод экспедиции, по отчету К. М. Петрелевича
C2), - «вся система долин нагорного Карачая представляет из себя район
былой мощной земледельческой культуры на средних высотах 1400-1700
м абс. высоты. Теперь же древние поля лишь вековечные непроходимые
лесные дебри». Аргументы: 1) искусственно снивелированный,
выровненный рельеф полей; 2) каменные кучи от очистки полей;
3) каменные валы - границы хозяйственных участков; 4) система
арыков, распределявших воду по участкам; 5) «постоянные остатки
разнороднейших строений, жилых и хозяйственных»; 6) «постоянное
окружение всех жилых остатков одичавшими плодовыми деревьями
- яблоня, груша, алыча, вишня и постоянный их спутник боярышник.
Остатки былых садов»; 7) на склонах Б. Зеленчука встречается рожь-
многолетка, с которой, по свидетельству X. О. Лайпанова, проводил
селекционные работы Тебердинский государственный заповедник
C3, с. 53). Заметим, что сведения М. Иванова и К. М. Петрелевича о
зарослях одичавшей многолетней ржи в Верхнем Архызе подтверждены
А. М. Лысенко B, с. 42) и абсолютно реальны - произрастающая здесь
рожь относится к кавказскому виду дикой многолетней ржи 8еса1е
КиргуапоУ1 ^оззЬ, считающейся самой древней рожью C4, с. 77,78,83)
и в условиях Верхнего Архыза представляющей реликт (9, с. 591). Как
уже говорилось, после запустения поселений в долине Верхнего Архыза
эта местность постоянным населением не заселялась, и это дает нам
некоторые основания полагать, что местная многолетняя рожь восходит
к земледельческой культуре эпохи раннего средневековья. Кстати,
такая же рожь в долине Загедан (верховья Большой Лабы) отмечена
К. Н. Россиковым C5, с. 255; 36, с. 63) и Л. Я. Апостоловым C7, с.
24), а К. Н. Россиков и С. В. Зонн C8, с. 424,425) зафиксировали здесь
руины древних поселений - картина, аналогичная ситуации в Верхнем
Архызе. Видимо, это один историко-культурный пласт, связанный с
земледелием в экологически благоприятных горных долинах в эпоху
раннего средневековья. Если это так, мы сталкиваемся с фактически
неизученной и важной проблемой, относящейся к истории земледелия
и зерновых культур Северного Кавказа, не получившей отражения в
специальной монографии Б. А. Калоева C9, с. 6-41).
В урочище «Старое жилище» экспедиция К. М. Петрелевича выявила
среди развалин «остатки древней церкви, а над ними на скале остатки
древней часовенки». Затем были обнаружены еще одна церковь и три
часовенки, но никакой их привязки к местности в отчете нет. В глухой
лесной чаще у «аробной» дороги обследованы две плиты со стертыми,
слабо различимыми надписями. Размеры одной из плит: длина 3
м, ширина в верхней части 0,48 м, толщина 0,20 - 0,40 см; размеры
высеченного на плите креста 0,25 х 0,145 м. У местного населения
были получены интересные сведения о нередко встречавшихся в лесах
каменных памятниках с надписями и изображениями, в виде плоских
статуй. Эти показания соответствуют данным А. М. Лысенко о статуе
140

воина на «Зеленой поляне». Судя по всему, изваяния воинов, плиты с
крестами и надписями и масса руин каменных построек поселений были
использованы как строительный материал при основании карачаевского
аула Верхний Архыз в 1922 г. Одно из подобных изваяний К. М.
Петрелевич видел у одного из жителей аула- оно служило ступенью в
погреб и представляло фигуру человека с отбитой головой, «в руках ее
как будто плеть».
К. М. Петрелевич сообщает, что местные жители настойчиво
утверждали наличие в хребтах, окружающих Верхний Архыз,
древних серебряных рудников. Экспедиция их не видела. Но выходы
металлических руд в районе Архыза известны: И. В. Попов отметил
«значительную меденосность пород этого района (на карте выходы
меди показаны в 8 местах, см. 40, с. 12, карта), известно Архзызское
месторождение железа D1, с. 339, карта), в верховьях р. Кяфар-Агур
месторождение магнитного железняка с легирующими примесями
хрома, никеля, титана, ванадия, кобальта; там же обнаружены
полиметаллические руды с богатым содержанием свинца и цинка.
Несколько восточнее - залежи халькопирита, содержащего до 34% меди
D2, с. 92). Поэтому вполне закономерно ожидать открытие древних
горных выработок в районе Верхнего Архыза, возможно, по северной
экспозиции хребта Абишира-Ахуба.
Наконец, экспедиция К. М. Петрелевича на горных пастбищах
(около 2250 м над уровнем моря) выявила «странные круги камней»
диаметром до 10 м и с несколькими камнями в центре. Больших кругов-
кромлехов три, кроме того, несколько малых, с одним камнем в центре,
назначение этих сооружений К. М. Петрелевичу осталось неясным,
графическая и фотографическая фиксация не сделана. Видимо, это так
называемые «ацангуара» - круглогшановые каменные, сухой кладки
ограды-загоны для скота с укрытием для пастухов посередине. Такие
сооружения хорошо известны и изучены в соседней Абхазии D3; 44,
рис. 18), Ю. Н. Воронов датировал их по фрагментам керамики У1-Х
вв. (что не исчерпывает их хронологию. - В. К.) и связал с развитием
отгонного скотоводства D3, с. 37). Но настаивать на отождествлении
верхнеархызских «кругов» с абхазскими ацангуара мы не можем,
ибо «вопрос далеко не ясен, тем более, что Т. М. Минаева высказала
предположение о связи верхнеархызских «кругов» с вертикальным
камнем в круге на городище Адиюх» B8, с. 40), что подразумевает его
культовое назначение.
В 1946 г. долину Верхнего Архыза посетила Е. Г. Пчелина, имевшая
целью поиск плиты с Зеленчукской надписью. Плиту найти не удалось.
У слияния рек Пшиш и Архыз (истоки Большого Зеленчука) Е. Г.
Пчелина обследовала две придорожные плиты с надписями, лежавшие
«на древней тропе, которая вела некогда к Тмутаракани». Разумеется,
это утверждение - плод авторского воображения и не более. Надписи Е.
Г. Пчелиной «показались греческими», но в Эрмитаже Г. Ф. Турчанинов
увидел в них признаки глаголицы. По этим причинам Е. Г. Пчелина в
141

мае 1955 г. вновь побывала в Верхнем Архызе и вывезла обе плиты в
Государственный исторический музей, где они и пребывают по сей день
D5, с. 298, 299) в полном забвении.
Такой же рекогносцировочный характер имела экспедиция
Пятигорского госпединститута, посетившая долину Верхнего Архыза
в 1953 г. под руководством автора этих строк. Примерно в 3 км
южнее поселка и недалеко от слияния рек Пшиш (Псыж) и Архыз
(вариант Иркиз) близ дороги на правом берегу р. Пшиш осмотрены и
зарисованы две плиты с крестами и надписями. Это те плиты, которые
в 1946 г выявила Е. Г. Пчелина, а в 1940 г. описал в своем отчете
К. М. Петрелевич. Обе плиты вытесаны из серого песчаника. Размеры
более крупной плиты: длина 3 м, ширина 0,58-0,60 м, толщина
0,30 м, в верхней части выбиты два креста - верхний схематичный из
перекрещивающихся четырех линий, ниже «классический» крест с
расширяющимися концами (рис. 3,1), Размеры верхнего креста 12x9 см,
нижнего 27x16,5 см. Ниже последнего помещены два четырехугольных
знака, значение которых нам неизвестно. Далее следует надпись из 6
строк, занимающая площадь 34x30 см. Надпись тщательно зарисована
мной, но буквы сильно стерлись и возможны неточности (рис. 6, 7).
Плита явно была врыта в землю, рядом с ней была яма. Рядом лежала
вторая плита, длина 1,53 м, ширина в верхней части 0,36 м, толщина
0,12 м. В верхней части выбит крест с расширяющимися концами, под
ним сильно стертая надпись из 6 строк, буквы греческие (рис. 6,2).
Размеры креста 25x13 см, размеры надписи 26x26 см. Рисунки надписей
были посланы в Институт языкознания АН СССР на консультацию.
По сообщению В. И. Абаева, надпись на первой плите содержала
стандартную христианскую формулу «упокой, господи, душу раба» D6,
с. 351). По обе стороны «классического» креста на этой плите хорошо
читается «Ника» (греч. победа), а в первой строке надписи «Матерь
Бога». Греко-византийское происхождение этих фрагментов надписи не
вызывает сомнений. Поскольку специалисты надписями с р. Пшиш не
занимались, палеографической датировки нет. Исторический контекст,
связанный с христианизацией Алании византийскими миссионерами,
позволяет предварительно отнести плиты с р. Пшиш к Х1-ХИ вв.
D7, с. 9), в пользу чего свидетельствует и иконография высеченных
на плитах крестов с расширяющимися концами и выше названных
«классическими». Такие кресты известны как в археологических
раскопках Г. Дэвидсон византийского (Х-ХШ вв.) Коринфа D8, табл.
90, 1505), так в византийских рукописях (напр. рукопись проповеди
Григория Назианзина, Национальная библиотека Парижа D9, с. 91,
92), на византийской керамике E0, рис. 48 и др.) и т.д. Видимо, они
были распространены в пределах всей византийской ойкумены после
УШ-1Х вв. - от Галлии E1, с. 355) до древнерусских земель (напр.
Лопастицкий крест ХП-ХШ вв.; 52, с. 31-34 и др.) и Северного Кавказа
E3, с. 202-208). Скопление крестов этого типа отмечено нами на Нижне-
Архызском городище Х-ХИ вв. B1, рис. 9, 2; рис. 79,1-3; рис. 81,1-9;
142

рис. 121,3,4\ рис. 143). Территориально наиболее близкие датированные
аналогии из района станицы Отрадной и из Нижнего Архыза дают нам
археологическую опору датировки, совпадающую с затронутой выше
хронологией обращения алан в христианство.
*рА&м^
Рис. 6. Плиты с крестами и надписями: 1, 2 - плиты с надписями, правый берег р.
Пшиш; 3 - плита с крестом близ дроги на «Церковную поляну»; 4 - обломок плиты с
крестом, юго-восточнее «Церковной поляны»; 5 - плита с крестом на «Казачьей поляне»;
6 - знаки на плите, ручей Чигордалы. 1-5 - полевые зарисовки автора; б - прорисовка
по протирке.
Еще две песчаниковые плиты с высеченными на них крестами
того же типа были выявлены в районе «Церковной поляны» северо-
западнее поселка. Большая плита длиной 2,13 м, шириной 0,40 м и
0,36 м в толщину, с выбитыми в верхней части «классическим» крестом
с расширяющимися (в виде поперечных перекладинок) концами лежала
плашмя в каменной круглой в плане кладке-ограде (рис. 6, 3). Рядом
с плитой через сосновый лес проходит грунтовая дорога от поселка к
«Церковной поляне». Видимо, ее трасса соответствует трассе древней
143

дороги, а описываемая плита была придорожной на пути к наиболее
крупному храму Верхнего Архыза. В небольшом лесу, отделяющем
поселок от «Церковной поляны», были видны остатки расплывшегося
земляного вала с крупными камнями наверху - видимо, это не вал, а
развал каменной стены. Подобные валы-стены прослеживались и в
других участках леса, в том числе в 4-5 м севернее плиты с крестом.
Судя по этим руинам, здесь были какие-то постройки. На поляне у
околицы поселка и ближе к подошве хребта находилось несколько
больших куч камней от очистки полей (рис. 7, 2). Подобные каменные
кучи на разрабатываемых участках известны по всему горному Кавказу
B7, с. 14; 54, с. 24). По-видимому, это единый комплекс со стенами и
зданиями в лесу.
Вторая плита нам была показана местным старожилом Д. Ф.
Должниковым. Она лежала в том же лесу на склоне к берегу Б.
Зеленчука и несколько юго-восточнее «Церковной поляны». От плиты
сохранился обломок длиной 0,95 м, толщиной 0,22 м, шириной до
0,28 м. В верхней части плиты глубоко высечен крест, от коего уцелела
лишь часть нижнего рукава с расширенным концом (рис. 6, 4\ Других
обломков плиты не найдено.
Упомянутая церковь в 1953 г. представляла собой аморфную груду
камней. То же отметил в своей рукописи об Архызе известный астроном
Б. А. Воронцов-Вельяминов: куча камней в верхнем углу поляны.
«Покопавшись в этой куче, мы убедились, что здесь и была «церковь».
Далее был найден «ряд осколков (камней. - В.К.) со следами грубого
орнамента. Видимо, это были части карнизов и порталов. Сбоку мы
нашли камень диаметром 1,5 метра, обтесанный кругом, а возле него
осколок кольца, окружавшего первый камень. По развалинам было уже
невозможно определить ни план постройки, ни кладку стен» E5, л. 76).
Судя по указанию Воронцова-Вельяминова, его путешествие в верховья
Большого Зеленчука состоялось в 1928 г.
Основной материал для наших суждений оставил Д. М. Струков. На
одном из его чертежей показан план местности B4, л. 51) с интересующей
нас церковью, окруженной постройками. В юго-западной части
зафиксированного Струковым участка отчетливо показаны руины еще
одной разрушенной церкви с обращенной на восток апсидой. Первая же
церковь, судя по плану, сохранилась значительно лучше - полностью
выявлялась ее крестообразная композиция (рис. 5). Этот храм Д. М.
Струковым вынесен на отдельный лист B4, л. 52) и затем опубликован
мной B2, с. 84-86, рис. 17, 7,2; 26, с. 154-156). Идентификация руин
на «Церковной поляне» с храмом, обследованным Д. М. Струковым,
не вызывает сомнений: в марте 1973 г. я вновь осмотрел руины этого
здания, частично расчищенного (с северо-восточной стороны) на
значительную глубину. Вскрытие стены здесь было произведено, скорее
всего, туристами местной турбазы. Стена была сложена в технике сухой
кладки. Важно, что она от апсиды под прямым углом поворачивала на
север, обозначая поперечный рукав креста.
144

Зафиксированная Д. М. Струковым церковь в 80-х годах XIX в.
отличалась хорошей сохранностью, стены ее в высоту достигали двух
человеческих ростов, что и отражено на рисунке Струкова B2, рис.
17). Сохранялись части оконных и входного проемов. Судя по плану,
единственный вход был в западной стене, интерьер освещался тремя
парами окон: в апсиде и в торцевых стенах поперечного рукава. Наиболее
интересная черта церкви - ее пространственная композиция в виде
«чистого» креста, причем западная ветвь креста вытянута (длина здания
по масштабу Струкова до 16 м, ширина около 14 м). Крестообразный
храм «Церковной поляны» сопоставлен мной с известным Сентинским
храмом на р. Теберде и на основании типологического сходства отнесен
к X в. B2, с. 85).
Храмовый участок -теменос был окружен каменной оградой и имел
размеры 40x27 м, в его юго-восточном углу прослеживался вход шириной
3 м, к входу примыкали руины помещения с размерами (по развалу)
10x8 м. Вокруг церкви и особенно у ее алтарной части наблюдались
ямы и битые камни из грабительских раскопок могил, очевидно,
каменных ящиков. По сведениям, полученным от местных жителей,
в досоветское время вокруг здания церкви стояли каменные гагаты-
надгробия с крестами и надписями B2, с. 86). Можно предполагать, что
обломок надгробия с крестом в лесу недалеко от «Церковной поляны»
происходит с этого кладбища.
На левом берегу Большого Зеленчука в 1953 г. мы отметили
скопление руин древних построек в двух местах: от «Церковной
поляны» вдоль подошвы хребта Абишира-Ахуба до современного
поселка (см. выше) и в урочище «Старое жилище» севернее поселка -
также у подошвы хребта (рис. 1, 1, 11). Здесь были хорошо заметны два
невысоких земляных вала с камнями наверху (видимо, каменные стены),
шедшие параллельно от подошвы хребта к Большому Зеленчуку и явно
защищавшие Верхне-Архызскую долину от нападения со стороны
ущелья. Валы остались неисследованными. За валами и ближе к хребту
встречаются большие курганообразные кучи камней от очистки полей.
Есть и четырехугольные в плане руины каменных жилищ, также
неисследованные. В промежутке между упомянутыми поселениями
следов застройки не обнаружено.
В 1946 году Е. Г. Пчелина нашла в районе Верхнего Архыза три
поселения «городского типа» домонгольского времени: 1) на левом
берегу Большого Зеленчука в местности «Старое жилище»; 2) близ
«Церковной поляны»; 3) на правом берегу Большого Зеленчука между
реками Кизгич и Ревунок D5, с. 298). В поисках последнего мы
осмотрели долину р. Кизгич, впадающей в Большой Зеленчук справа.
Долина Кизгича исключительно живописна (рис. 7, 7), в путеводителях
ее именуют «самым ярким ущельем Архыза и, пожалуй, всего Западного
Кавказа» E6, с. 18). За ныне заросшим озером справа и слева от дороги
отмечены кучи камней от очистки полей, на склоне возвышенности
здесь же - остатки четырехугольной каменной постройки сухой кладки,
10*
145

развал стен до 1,75 м ширины, ширина занятого постройкой участка до
30 м. С севера к стенам этого здания примыкает полукруглая в плане стена.
Развалины каменных построек и остатки длинной стены прослежены
несколько южнее; все эти руины приурочены к «Ревизорской поляне»
B, фото между с. 28, 29) и похожи на развалины стен в лесу «в долине
Зеленчука» (точнее нет; 2, фото между с. 24,25). Таким образом, третье
(по Пчелиной) поселение действительно существовало и находилось
на правом берегу р. Кизгич (рис. 8, 7), примерно в 3-3,5 км выше
его впадения в Большой Зеленчук. Возможно, с этим поселением
или подъездом к нему была связана плоская песчаниковая плита на
«Казачьей поляне», высотой 1,75 м и с высеченным на ней схематично
(в виде пересекающихся перекладин, рис. 6, 5) крестом с размерами
40x26 см B5, с. 197, рис. 4).
На расстоянии 2,5-3 км выше по долине Кизгича ее перерезает
стекающий с гор ручей Чигордалы. В 1968 г. здесь, у мостика через
ручей, мной по указанию одного из местных лесников была найдена
плоская плита с сильно стертой надписью, размером 10,5x3 см. С
надписи была сделана протирка, переведенная затем в рисунок (рис. 6,
б), за точность которого ручаться нельзя. Назначение плиты и надписи
неясно.
Наконец, на расстоянии 12 км вверх по Кизгичу от пос. Верхний
Архыз авторы путеводителя указывают «слева от тропы среди
кустарника развалины древнего городища алан» E6, с. 20). Мы там не
были.
Как видим, долина р. Кизгич в эпоху раннего средневековья
была освоена и заселена, но археологических исследований в ней не
проводилось, более полных материалов пока нет.
В мае 1964 г. Верхний Архыз посетила группа, направленная
Северо-Осетинским НИИ во главе с автором этих строк с целью
поиска знаменитой Зеленчукской надписи, по В. Ф. Миллеру, на алано-
осетинском языке. Поводом для этой поездки послужили подлинные
рисунки Д. М. Струкова из архива, с планом местности, где было
указано местоположение плиты с надписью B4, л. 47). Появилась
надежда, что этот выдающийся историко-эпиграфический памятник
может быть найден и станет доступен для изучения в натуре. Отчет о
нашей поездке опубликован B5), плита с Зеленчукской надписью не
обнаружена. Но в районе местонахождения плиты на правом берегу
Большого Зеленчука, по обе стороны ручья Ревунок, мы нашли руины
поселения из нескольких каменных сухой кладки зданий (рис. 8, 2)
и немного ниже по реке - скопление каменных куч от очистки полей
B5, с. 196). Тогда же лесники передали нам обломки двух бронзовых
браслетов, найденных при рытье ямы для мачты местного лесничества.
Один браслет плоский, ширина 0,4 см, диаметр 4 см, с внешней
стороны посередине пластины глубокий желобок и косые насечки
по сторонам желобка. Конец браслета украшен тремя поперечными
черточками (рис. 2, 5). Второй браслет из круглого в сечении прута, с
146

шестью утолщениями-наплывами (рис. 2, 6), между которыми слабо
заметны черточки-насечки. Диаметр браслета 4,5 см. Видимо, лесники
разрушили детское (судя по диаметру браслетов) погребение, давшее
наиболее древний для Верхнего Архыза археологический материал
последних веков до н.э. (см. склеп в Коба-Баши; 57, с. 174, рис. 14).
Последняя археологическая экспедиция под руководством И. М.
Мизиева посетила Верхне-Архызскую долину в 1966 г. и тогда носила
рекогносцировочный характер. По мнению И. М. Мизиева, средневековое
городище у подошвы хребта Абишира-Ахуба («Аулище») представляет
не отдельные районы застройки, а сплошное городище длиной до
5 км. Впредь до более обстоятельного археологического исследования
долины делать подобные выводы преждевременно. В своем отчете
И. М. Мизиев отмечает оплывшие каменные стены длиной до нескольких
сотен метров и ориентированные поперек долины, развалины жилищ,
следы оросительных каналов, в отдельных местах прослеживает улицы
шириной 2,5-3 м (что полностью соответствует ширине улиц городища
Х-ХИ вв. в Нижнем Архызе; 20, с. 232; а также прослеживаемых там же
древних дорог; 20, с. 241; 21, с. 13 и выезда в северной оборонительной
стене городских ворот; 20, с. 241; 21, с. 15). Зафиксированы кучи
камней от очистки полей и противолавинная каменная дамба, ранее
описанная Г. К. Тушинским и находящаяся у подошвы хребта Абишира-
Ахуба E8, с. 273, 274). В 1966 г. сходное сооружение, направленное
на лавиноопасный горный кулуар, обнаружено нами в высокогорной
долине р. Аксаут выше аула Красный Карачай, что подтверждает
наблюдения Г. К. Тушинского.
На вершине лесистой горы над «Аулищем» экспедиция И. М.
Мизиева обследовала развалины «крепости Карча-кала», откуда
просматривается вся долина. «Крепость» занимает небольшую площадку
между двумя скалами, ориентированную с северо-запада на юго-восток.
Стены «крепости» сохранились в высоту от 0,40 до 0,90 м, толщина их
0,80 м, сухая кладка из ровного плитняка. Юго-восточная стена в плане
полукруглая, диаметр полукруга 3,35 м, в северо-восточной стене
входной проем шириной до 0,85 м (рис. 9). Подход к «крепости» был с
северо-западной стороны, где заметны выбитые в скале ступеньки. На
склоне горы в лесу видны остатки стен E9, л. 19-26). Приведенные здесь
сведения И. М. Мизиевым опубликованы F0, с. 22), но без графической
документации. Из описания Мизиева следует, что упомянутая
«крепость Карча-кала», скорее всего, представляет руины небольшой
христианской одноапсидной церкви-капеллы, примеры чего нам хорошо
известны по Нижне-Архызскому городищу, в том числе и на вершинах
прилегающих к нему гор B1, с. 94-97, рис. 74, 75; 22, с. 104-107).
Сам Мизиев писал: «Хотя местные жители называют это сооружение
крепостью, оно очень напоминает древнехристианские одноапсидные
церкви Х-ХН вв.» F0, с. 22). Однако в той же публикации, противореча
самому себе, И. М. Мизиев называет «Карча-кала» оборонительным
сооружением, связанным, по преданиям, с именем карачаевского
147

эпонима Карчи F0, с. 103, 104). Сходные утверждения содержатся в
работе Х.О. Лайпанова: «крепость Карча-кала» в Верхнем Архызе -
это место жительства легендарного Карчи и его воинов, охранявших
вход в долину, сохранилось основание «наблюдательной башни» C3,
с. 12). Это явное недоразумение - мифическая «крепость Карчи»
является в действительности древнехристианской церковью, типичной
для бассейна верхней Кубани. Об этом однозначно свидетельствует
план «башни Карчи», сделанный И. М. Мизиевым E9, рис. 9 и 24) и
подтвержденный осмотревшим «крепость» А. А. Демаковым1.
Рис. 9. План церкви «Карча-кала» (по И. М. Мизиеву, 1966 год).
Так в местной научной и популярной литературе создается
исторический миф о первопоселении Карчи в Верхнем Архызе, не
имеющий научной основы. В нашем распоряжении нет никаких
реальных данных о пребывании карачаевского этноса в ущелье
Большого Зеленчука и Верхнем Архызе до 20-х годов XX в., когда этот
район и стал осваиваться карачаевскими переселенцами при поддержке
советской власти.
В установлении хронологии и историко-культурной принадлежности
археологических памятников Верхнего Архыза и с учетом отсутствия
здесь стационарных раскопочных работ решающую роль играет
бесспорная близость памятников Верхнего Архыза древностям района
Нижнего Архыза, прежде всего Нижне-Архызского городища Х-ХИ вв.
Указанная близость выражается как в характере домостроительства,
технике кладки, наличии оборонительных стен поперек долины,
1 Выражаю благодарность А. А. Демакову за эту информацию и ознакомление
с планом здания.
148

небольших одноапсидных христианских капелл, придорожных
каменных плит с изображениями крестов и надписями с применением
греческого алфавита, так и в наличии древних дорог и троп, соединявших
долины Верхнего и Нижнего Архыза. Нет особых сомнений в том, что
известные сейчас древности Верхнего и Нижнего Архыза составляют
единый и одновременный комплекс, который на данном этапе изучения
должен быть датирован Х-ХИ вв. (что не исключает присутствия здесь
более ранних материалов). Эта дата имеет полное подтверждение в уже
упоминавшейся Зеленчукской надписи, датированной В. Ф. Миллером
Х1-ХП вв. B3, с. 118). Впоследствии дату В. Ф. Миллера попытался
уточнить Г. Ф. Турчанинов, в последней строке надписи увидевший
цифровые обозначения и пришедшей к выводу о дате 941 г. F1, с.
81). Эта дата не получила в научной литературе признания, тогда как
датировка В. Ф. Миллера подтверждена новейшими исследованиями
Л. Згусты F2, с. 60, 61). Принимая Х1-ХП вв. как время создания
Зеленчукской надписи, мы получаем общую дату для рассмотренных
выше средневековых древностей Верхнего Архыза.
Заленчукская надпись также проливает свет на вопрос об этнической
принадлежности местного населения. Первое ее определение, как
алано-осетинской, сделал В. Ф. Миллер. Блестящее исследование Л.
Згусты подвело под этот вывод прочную научную базу. «Основная часть
надписи написана на осетинском языке, она содержит имена четырех
мужчин» F2, с. 60), тогда как верхняя часть надписи выполнена на
греческом. Несостоятельные попытки сделать Зеленчукскую надпись
адыгской, тюркской или вайнахсюй убедительно опровергнуты в
монографии Л. Згусты.
Таким образом, если не все население ущелья Большого Зеленчука,
то значительная его часть представляла ираноязычных алан вплоть до
XIII в., и с этим фактом необходимо полностью считаться местным
историкам, не желающим «пускать» ираноязычных алан в верховья
Кубани и утверждающим присутствие здесь только средневековых
тюрок.
Нет необходимости доказывать, что подобные субъективные
«национал-патриотические» построения не имеют отношения к науке.
Более того - в Зеленчукском ущелье понемногу выявляется древний
культ св. Николая: на Зеленчукской плите присутствует упоминание св.
Николая F2, с. 23). В 1902 г. майор русской армии Потемкин посетил
северный (или средний ?) Зеленчукский храм X в. и на его стене видел
«написанный образ Святителя Николая Чудотворца и по бокам главы
его буквы», Прутковым прочитанные как имя Николай F3, с. 6,7).
Если чтение П. Буткова верно (проверить его нет возможности, фрески
погибли), мы имеет два совпадающих факта, свидетельствующих о
почитании св. Николая. Третий сравнительно недавно установленный
факт, - выявленное А. А. Демаковым и И. Л. Чумаком посвящение
северного и южного храмов в Нижнем Архызе св. Николаю Чудотворцу.
«Вероятно, это объясняется тем, что святой Николай считается
149

покровителем всей данной местности, всего городища» - резонно
отмечают авторы этого исследования, выполненного с применением
специальных методов и расчетов F4, с. 93, 94). Вместе с тем Л. Згуста
пишет, что св. Николай возведен в культ «в западной Дигории» F2,
с. 22), что соответствует этнографическим реалиям: в дигорском с.
Донифарс (ущелье р. Урух) в мае отмечался праздник св. Николая,
считавшегося патроном всей Дигории. Праздник св. Николая «Николай
кувд» подробно описан В. Н. Басиловым и В. П. Кобычевым F5, с. 131-
154). Приведенные параллели между ущельем Большого Зеленчука
и Дигорией вряд ли случайны. Они наводят на предположение о том,
что в ущелье Большого Зеленчука и в верховьях Кубани доминировало
аланское население, говорившее на дигорском диалекте осетинского
языка. Данное предположение подтверждается тем, что иранская
топонимика западнее современной Осетии дает дигорские формы F6,
с. 17; 67, с. 46,249).
Долина Верхнего Архыза входила в земли Западной Алании,
прочно связанной с Византией и испытавшей ее влияние, особенно в
XI в. F8, с. 190-198), т.е. во время активной жизни в долине Верхнего
Архыза. Путь к черноморским портам Абхазии от Верхнего Архыза шел
вверх по р. Архыз (где на «Греческой поляне» заметны древние руины
«византийского поселения» - 56, с. 43), затем по р. Дукка выходил на
плато Аркассара, по р. Пхиа спускался в долину Большой Лабы и далее
поднимался к перевалам Санчаро или Адзапш B642 м и 2492 м; 69, с.
25). В Абхазии оба перевала выводили в урочище Псху, откуда - прямой
путь в Сухуми. По указанному маршруту пролегло Зеленчукское
ответвление Великого шелкового пути, функционировавшего до XII в.
G0, с. 58-61).
Археологические памятники Верхнего Архыза Х-ХИ вв.
вписываются в контекст хорошо известной аланской культуры
верховьев Кубани. В то же время существует и локальное своеобразие:
в районе Верхнего Архыза нет наземных гробниц и каменных склепов,
известных в Нижнем Архызе, на Кяфаре, Теберде, Кубани и т.д.
Средневековые могильники в долине Верхнего Архыза до сих пор
неизвестны, за исключением разграбленных погребений вокруг храма
на «Церковной поляне», но можно допускать, что здесь преобладали
каменные ящики. Почему обитатели долины Верхнего Архыза не
сооружали наземные гробницы и склепы? На этот вопрос должны
ответить будущие исследования. Следует также обратить внимание
на грубую кладку стен построек различного назначения - из рваного
камня. На Нижне-Архызском городище Х-ХИ вв. преобладает кладка
стен из тесаных брусков.
В заключение подчеркнем, что высокогорная долина Верхнего
Архыза в Х-ХП вв., возможно и раньше, успешно использовалась
для ведения интенсивного земледелия с выращиванием зерновых
культур. Весьма вероятно, что так же использовались другие горные
долины Северо-Западного Кавказа (напр. Загедан), в совокупности
150

составлявшие важную часть земледельческого хозяйства Западной
Алании. Горные хребты между долинами были почти необитаемыми и
служили прекрасной базой развития отгонного скотоводства - второй
ведущей отрасли местной экономики домонгольского времени.
Наконец, нельзя не обратить внимания на скопление в долине
Верхнего Архыза христианских древностей, прежде всего, плит
с крестами и надписями, из которых плита с надписью, открытая
Д. М. Струковым, получила известность в мировой науке. В других
горных долинах подобного скопления нет, и это обстоятельство
ставит Верхний Архыз, особенно в комплексе с Нижним Архызом, в
положение вероятного историко-культурного и христианского центра
всей Западной Алании.
(«Северный Кавказ: историко-археологические
очерки и заметки». М., 2001)
Литература и архивные материалы
1. Робинсон В. Н. Геологический очерк района средних течений рек Аксаута и
Маруха // Труды по геологии и полезным ископаемым Северного Кавказа. Вып. 1.
Ессентуки, 1938.
2. Долина Зеленчука («Старое жилище» на Кубани). Новая горно-климатическая
станция и дачная местность на Кавказе. Петроград, 1917.
3. Малыхин С. Г. Архыз - жемчужина Кавказа. Черкесск, 1959.
4. Смирнов В. По будущим курортам Кубаногорья. Перевал на Маруху, средняя
Маруха и перевал Чабаклы-юл. Окрестности Старого жилища, долина Архыза,
Софьи, Псыша и Кизгича. Обратный путь, Марухский перевал и верховья Аксаута
// Вестник Владикавказской железной дороги, № 19-22,1915.
5. Смирнов В. «Строе жилище» и окрестное Кубаногорье. Новый климато-
лечебный район Северного Кавказа // Кавказские курорты. № 10. Петроград, 1917.
6. Микуловский И. К О путях сообщения к лечебным местностям
Баталпашинского отдела Куб. области // Бюллетень общества любителей изучения
Кубанской области. Вып. 3. Екатеринодар, 1916.
7. Очаповский С В. Старое жилище в верховьях Большого Зеленчука // Известия
общества любителей изучения Кубанского края. Вып. 8,1923.
8. Воронцов-Вельяминов Б. А. Отчет о поездке к верховьям Зеленчуков //
«Землеведение». ХХХХ1. Вып. 2-3, 1929.
9. Никитин П. Н. Архыз - сокровище Северного Кавказа // Известия Всесоюзного
географического общества. Т. 81. Вып. 6. 1949.
10. Байдерин В. Большой Архыз // Газ. «Известия» от 22.08.1975 г.
11 .ДинникК Верховья Большого Зеленчука и хребет Абишира-Ахуба. Тифлис, 1899.
12. Любин В. П. Мезолитическая стоянка Язора // КСИА. Вып. 84, 1961.
13. Кузнецов В. А. Древние выработки медной руды в верховьях р. Большой
Зеленчук//КСИА. Вып. 108, 1966.
14. ЧерныхЕ. Н. Обследование древних кавказских рудников //АО-1969. М., 1970.
151

15. Иессен А. А. Прикубанский очаг металлургии и металлообработки в конце
медно-бронзового века // МИА. № 23. М.-Л., 1951.
16. Морковин В. И. Культура племен Северного Кавказа в эпоху бронзы (II тыс.
до н.э.) // МИА. № 93. М, 1960.
17. НечитайлоА. Л. Суворовский курганный могильник. Киев, 1979.
18. Крупное Е. М. Материалы по археологии Северной Осетии докобанского
периода // МИА. № 23. М.-Л., 1951.
19. Круглое А. И, Подгаецкий Г. В. Долинское поселение у г. Нальчика // МИА.
№3. М.-Л., 1941.
20. Кузнецов В. А. Нижне-Архызское городище Х-ХП вв. - раннефеодальный
город Алании (историко-географическая характеристика и некоторые итоги
исследований) //Новое в археологии Северного Кавказа. М., 1986.
21. Кузнецов В. А. Нижний Архыз в Х-ХП веках. К истории средневековых
городов Северного Кавказа. Ставрополь, 1993.
22. Кузнецов В. А. Зодчество феодальной Алании. Орджоникидзе, 1977.
23. Миллер В. Ф. Древнеосетинский памятник из Кубанской области//МАК.
Вып. III. М., 1893.
24. Архив ИИМК РАН. Р-1, арх. № 339.
25. Кузнецов В. А. Новые данные о Зеленчукской надписи X века // Известия
СОНИИ. Т. XXVII. Языкознание. Орджоникидзе, 1968.
26. Кузнецов В. А. В верховьях Большого Зеленчука. М., 1977.
27. Петрусевич К Извлечение из отчета об осмотре казенных свободных земель
нагорной полосы между реками Тебердой и Лабой // ССКГ. Вып. IV. Тифлис, 1870.
28. Минаева Т. М. К истории алан Верхнего Прикубанья по археологическим
данным. Ставрополь, 1971.
29. МАК. Вып. VII. М., 1898.
30. Иванов М. Пшеница времен Византии // Газ. «Известия» от 20.10.1934 г.
31. Минаева Т. М. Из истории археологических обследований верховьев реки
Кубани // УЗ СГПИ. Т.VII. Ставрополь, 1951.
32. Архив ИИМК РАН. Р-1, арх. № 7/1940.
33. ЛайпановХ. О. К истории карачаевцев и балкарцев. Черкесск, 1957.
34. Скрипчинский В. В. Кормовая рожь на Ставрополье // МИСК. Вып. 6.
Ставрополь, 1954.
35. Россиков К Н. В горах Северо-Западного Кавказа (поездка в Загедан и
к истокам р. Большой Лабы с зоогеографической целью) // Отчет Имп. Русского
географического общества за 1889 г. СПб., 1890.
36. Россиков К И. В горах Северо-Западного Кавказа. СПб., 1890.
37. Апостолов Л. Я. Географический очерк Кубанской области. Тифлис, 1897.
38. Зонн С. В. Долина Загедан в верховьях реки Большой Лабы на Северном
Кавказе // Известия Всесоюзного географического общества. Т. 78. Вып. 4. 1946.
39. КалоевБ. А. Земледелие народов Северного Кавказа. М., 1981.
40. Попов И. В. Геологические исследования в верховьях реки Б. Зеленчук
на Северном Кавказе в 1925 г. // Труды Кубано-Черноморского научно-
исследовательского института. Вып. 40. Краснодар, 1926.
41. Мхитаров Н. К Черные металлы Северо-Кавказского края // Природные
богатства Северо-Кавказского края. Пятигорск, 1935.
152

42. Костин П. А. Географические наблюдения в районе хребта Абишира-Ахуба
летом 1955 г. // Труды СГПИ. Вып. XI. Ставрополь, 1957.
43. Воронов Ю. Я О датировке абхазских ацангуар // СЭ. № 6. 1973.
44. Воронов Ю. Я. Древности Военно-Сухумской дороги. Сухуми, 1977.
45. Пчелина Е. Г. Греко-славянские эпиграфические памятники на Северном
Кавказе // Археологический ежегодник АН СССР за 1959 г. М., 1960.
46. Кузнецов В. А. Археологические разведки в Зеленчукском районе
Ставропольского края в 1953 году // МИСК. Вып. 6. Ставрополь, 1954.
47. Кулаковский Ю. А. Христианство у алан // Византийский временник. Т.У.
СПб., 1898.
48. «СоптЬ», уо1 XII. ТЬе ттог оЪ)ес18 Ьу ИасНз К.ОаУ1<180п, РппсеЮп, Ыеш
1егзеу, 1952.
49. МАК. Вып. X. М., 1904.
50. Мог§ап СИ. ТЬе Вухапйпе РоПегу. «СоппШ», уо1. XI. СатЬпс1§е -
Ма88аспизе18,1942.
51.5аНп Еа'оиага'Ъа. фуШзайоп Мегоут§1еппе. (Зиаичите рагйе. Рапз, 1989.
52. Янин В. Л. К вопросу о дате Лопастицкого креста // КСИИМК Вып. 68.1957.
53. Ложкин М Я, Малахов С. Я Железные кресты византийско-кавказского
типа из Отрадненского музея // Историко-археологический альманах, 2. Армавир-
Москва, 1996.
54. Кипиани М. 3. От Казбека до Эльбруса. Путевые заметки о нагорной полосе
Терской области. Владикавказ, 1884.
55. Воронцов-Вельяминов Б. А. Путешествие в Архызе. Краеведческие разведки
в верховьях реки Зеленчук: два лета по верховьям р. Зеленчук. М., 1960. Рукопись
Московского дома ученых.
56. Арсенин В., Бондарев Я., Сергиевский Э. Горные путешествия по Западному
Кавказу. М., 1968.
57. Алексеева Е. Л. Памятники меотской и сармато-аланской культуры Карачаево-
Черкесии // Труды КЧНИИ. Вып. V. Серия историческая. Ставрополь, 1966.
58. Тушинский Г. К Ледники, снежники, лавины. М., 1963.
59. Архив Карачаево-Черкесского НИИ, Ф-1, дело №10.
60. МизиевИ. М Балкарцы и карачаевцы в памятниках истории. Нальчик, 1981.
61. Турчанинов Г. Ф. К датировке древнеосетинекой Зеленчукской надписи //
Известия АН СССР, отд. литературы и языка. Т. VII Вып. 1. М.-Л., 1948.
62.2§ш(а Ьас1Ыак ТЬе о1с! Оззейс 1п8У1р1юп п*от *Ье Клуег 2е1епбик. \№еп, 1987.
63. Помяловский И. Сборник греческих и латинских надписей Кавказа. СПб., 1881.
64. Демаков А. А., Чумак И. Л. К вопросу об исторической интерпретации
верхнекубанской группы храмов X века // Методика исследования и интерпретация
археологических материалов Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1988.
65. Басилов В. Я, Кобычев В. Я. Николай кувд (осетинское празднество в честь
патрона селения) // КЭС, VI. М., 1976.
66. Миллер В. Ф. Язык осетин. М.-Л., 1962.
67. Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор, 1. М.-Л., 1949.
68. Малахов С. Я. Византийско-аланские отношения в середине XI века //
Древние и средневековые цивилизации и варварский мир. Ставрополь, 1999.
69. Высокогорные перевалы. М., 1990.
70. Кузнецов В.А. Алано-осетинские этюды. Владикавказ, 1993.

ЧАСТЬ И. ДРУГИЕ ЛАПИДАРНЫЕ ПАМЯТНИКИ
^
В. В. НИКОЛАИШВИЛИ,
В. В. ЧИХЛАДЗЕ
ЖИНВАЛЬСКИЙ МОГИЛЬНИК1
(по материалам 1974 г.)
1974 г. в сел. Жинвали, на склоне правого берега реки Арагви,
был выявлен многоярусный могильник, предположительно
распространяющийся на площади до одного гектара.
В первом году работы из-за технических причин было
раскопано всего 80 м2 площади. Обнаружено 25 погребений,
которые предварительно датируются 1-УШ вв. нашей эры. В
большинстве случаев погребения стратиграфически расположены
друг над другом в одной вертикали, что способствует установлению
относительной хронологии. На Жинвальском могильнике
были выявлены погребения трех типов: грунтовые (среди
которых выделяются грунтовые погребения с перекрытием из
каменных плит), каменные ящики и катакомбные. На могильнике
встречаются как индивидуальные, так и семейные погребения.
В некоторых погребениях засвидетельствовано существование
языческого (на боку, в скорченной позе) и христианского (на спине,
в вытянутой позе) обрядов захоронения. Инвентарь Жинвальского
могильника в основном состоит из украшений и предметов,
связанных с одеждой. Обнаружены также керамика и оружие. В
одном погребении обнаружена парфянская монета (Артабаи Ц.).
В погребении позднеармазского (позднеантичного) времени
(№ 18) выявлен именной перстень с резным сердоликом-инталией
овальной формы. На поверхности камня вместе с характерным
1 Институт истории, археологии и этнографии им. И. А. Джавахишви-
ли. Жинвальская экспедиция (материалы второй научной сессии).
Тбилиси, 1981.
в

сюжетом из круга Диониса вырезана греческая надпись «Бакур».
Следует отметить бронзовый перстень с шинком (погребение № 23), на
котором изображено капище с огнем и крест с равными рукавами.
В инвентаре, выявленном на Жинвальском могильнике,
засвидетельствованы факты, отображающие сношения Восточной
Грузии (Иберии) с греко-римским миром и Сасанидским Ираном.
Погребения Жинвальского могильника делятся на две основные
хронологические группы, хотя между этими группами можно выделить
погребения т.н. переходного периода от язычества к христианству.
Такими нам кажутся грунтовые могилы с перекрытием из каменных
плит. Погребения первой группы датируются 1-Ш вв.: погребения
переходного периода относятся к IV и частично к V вв. н.э.; а второй
группы - У-УШ вв. Погребения, выявленные в 1974 г., в основном
принадлежат рядовым членам общества.

4$*
А, С. БАЛАХВАНЦЕВ,
В. В. НИКОЛАИШВИЛИ
«АЛАН БАКУР» ИЗ ДРБВНБЙ ИБЕРИИ1
ючевые слова: археология Грузии, древняя Иберия,
серебряная драхма Готарза, гемма,
1п *Ье соигзе оНЬе 1974 ехсауайопз а* &е 2ЫпуаН сете1егу
(ОизЬей ге§юп оГ*Ье 088К), Ьипа1 N0.18 у1еШеё ап 1гоп пп§ шее*
\укЬ а Котап сагпеНап Ыа§1ю оНЬе X*-!** ее. АО. И Ьеагз Ше т-
зспрйоп ВАКОУР АЛАИА, \уЫсЬ \уаз таде т а тоге гесеп* йте
>уЬеп Йге агИГас! \уаз а1геа<1у ш 1Ьепа. Ра1ео§гарЫе Aа1а тсНса1е8
Йт* йю Вакиг тзепрйоп <1а*е8 1о Ше епй оГ 1Ье 2пс1 - йгз* ^иапе^
оГЙге 3A се. АБ. Еуеп Йюи§Ь 1Ье 1е«ег8 аге Сгеек, *Ье 1ап§иа§е 18
по*, 81псе 1п Йт* сазе Ше тзепрйоп \УоиШ Ьауе геад ПАКОРОЕ
АЛА1ЧОЕ. ТЬе 1ап§иа§е 18 Ьепсе А1ашап, апё *Ье агй&с*18 Ле еаг-
Ие818рес1теп о? А1атап \угШп§ Йга* \уе Ьауе. Оп *Ье опе Ьапс! Ше
Гас* §1Ув8 из а йеерег сотргеЬепзюп оГШе ех1еп1*о ауЫсЬ НеПешс
сикиге апй еёисайоп \уеге ргезеп* т 1Ьепап 80С1е*у, апё оп Ле оЛег
Ьапд 18 апоЛег *е8Йтопу оГ Ле 1трог1ап1 го1е 1ЪаХ апаеп* 1Ьепа
р1ауеё ш *Ье 8ргеас1т§ оГС1а88юа1 сикиге *о пе1§ЬЬопп§ 1егп*опе8.
В 1974 г. в ходе раскопок Жинвальского могильника
(Душетский район ГССР) в погребении 18 была обнаружена
вставленная в железный перстень сердоликовая
гемма-инталия с надписью ВАКОУР АААЫА. Эта находка уже
получила определенное отражение в литературе (Рамишвили,
Джорбенадзе, 1976. С. 37, 38; Николаишвили, Чихладзе, 1980,
с. 19, 20, 169; Вгаипс!, 1994. Р. 247. Р1. 20; Перевалов, 2003;
Балахванцев, 2007, с. 10; Яценко, 2009; Балахванцев, 2009, с.
14), однако весь погребальный комплекс так никогда и не был
опубликован. Между тем незнание сопутствовавшего
археологического контекста может привести и уже приводит отдельных
к
1 Журнал «Российская археология». 2010, № 4.

исследователей (Перевалов, 2003, с. 52) к построению ошибочных
исторических реконструкций. Наша публикация призвана закрыть
этот досадный пробел и предоставить коллегам возможность
объективно судить об этом интереснейшем памятнике.
Погребение 18 представляло собой грунтовую могилу с
небольшой земляной насыпью A,25 х 0,7 м), ориентированную с севера на
юг. В могиле находился один поврежденный скелет, от которого
сохранились только фрагменты. Судя по ним, покойник был захоронен в
скорченной позе, на левом боку, головой на юг.
Сопровождающий инвентарь включал в себя, наряду с
костями мелкого рогатого скота, глиняный кувшинчик палевого обжига с
круглым венчиком, сферическим туловом, плоским дном и овальной
в сечении ручкой (рис. 1). Тулово в два ряда опоясывается шишко-
образными выпуклостями. Высота кувшинчика 9,5 см, диаметр
венчика 5,5, диаметр дна 6. Аналогичные сосуды неоднократно
встречаются в погребениях Самтаврского могильника (Иващенко, 1980. Ил.
69-95; Манджгаладзе, 1985. Рис. 404, 500). По классификации
сосудов из Самтавро, предложенной М. М. Иващенко, такие кувшины со
сферическим туловом, украшенные поясками из выпуклин, относятся
ко второму типу кувшинов и датируются концом II - серединой III
в. н.э. A980, с. 77, 196). В последующем эта датировка была
уточнена Г. Н. Манджгаладзе, который считает, что выпуклины маркируют
сосуды III в. н.э. A988). Кроме того, в могиле было обнаружено 158
мелких стеклянных бус черного цвета. Аналогичные бусы известны
и в Самтаврском могильнике, но там они очень немногочисленны
(Иващенко, 1980, с. 135).
Большое значение для датировки погребения 18 имеет найденная
в нем серебряная драхма парфянского царя Артабана II, правившего
в 10-38 гг. н.э. (ЗЬепша, Эоуеп, 2007. Р. 128. Р1. 13. №351)!. Следует,
впрочем, иметь в виду, что монеты этого так называемого готарзов-
ского типа выпускались не самим Артабаном II, а его преемниками.
Их чеканка производилась в Экбатанах во второй половине I- II в.
н.э. (Голенко, Раджабли, 1975, с. 82). Что же касается начала их
распространения на территории Иберии, то, судя по полному отсутствию
таких монет в мавзолее, открытом в 1951 г. вблизи железнодорожной
станции Мцхета, где был найден ауреус Веспасиана F9-79 гг. н.э.),
драхмы Готарза появляются в Восточной Грузии не ранее 80 г. н.э.
(Капанадзе, 1953, с. 213; Голенко, Раджабли, 1975, с. 77). Это
предположение вполне подтверждается фактом совместной находки двух го-
тарзовских драхм вместе с ауреусом Тита G9-81 гг. н.э.) в погребении
у села Катналихеви (Голенко, Раджабли, 1975, с. 91).
1 Драхма хранится в Государственном музее Грузии им. С. Джанашиа, инв. №
25329.
157

09-ХХУ-74 Ъ»|>АЪйЯ18 о 5
I—I—I I I I
Рис. 1. Инвентарь погр. 18 Жинвальского могильника.
Сложнее дело обстоит с определением продолжительности
периода обращения драхм Готарза на территории Иберии (Капанадзе, 1962,
с. 59-65; ОипсЬда, 2005. Р. 170-180, 203, 204). В литературе уже
отмечалось то обстоятельство, что драхмы готарзовского типа встречаются
в Восточной Грузии, как правило, вместе с денариями Августа,
обращение которых после середины III в. н.э. становится редким, а в
конце века - просто исключительным явлением (Голенко, 1971, с. 52, 53).
Как видно из приведенных К. В. Голенко данных, абсолютное
большинство комплексов, включающих наряду с драхмами Готарза
римские монеты, датируется по последним годам II - первой половиной
III в. н.э. (Голенко, Раджабли, 1975, с. 90-92). Нам известны только два
случая (гробница 3 из Армазисхеви и погребение из села Магранети),
когда драхмы Готарза были найдены вместе с местными
подражаниями римским ауреусам, которые датируются третьей четвертью III в. н.э.
(Голенко, 1971. С. 58). Новые находки вполне подтверждают
сложившуюся картину. Так, драхмы готарзовского типа были обнаружены в
гробнице 905 из Самтавро вместе с выпущенным в 119 г. н.э. ауреусом
Адриана (Апакидзе, Николаишвили, 1996, с. 50. Табл. XXXI. № 2) и в
гробнице из села Ховле вместе с переделанным в подвеску ауреусом
Элагабала (первоначально монета была атрибутирована как ауреус
Каракаллы), правившего в 218-222 гг. н.э. (ЗЬаЛегазгшН, 2007. Р. 198;
СЬагку1аш, 2008. Р. 134, 135. Р1.1. № 5). Таким образом, можно прийти
к выводу, что обращение драхм Готарза в Иберии постепенно
прекращается во второй половине III в. н.э.
Самой интересной находкой из погребения 18 является железный
перстень с поврежденным треугольным в сечении ободком, плечики
которого утолщены и переходят в овальную жуковину. В нее вставлена
158

гемма-инталия, выполненная из красно-коричневого сердолика (рис.
2). В левой части геммы изображено дерево, перед которым стоит коза,
обращенная влево. Тело козы покрыто расположенными «елочкой» и
обозначающими шерсть насечками. У задних ног животного на земле
стоит сосуд (кратер?). За козой в правой части геммы изображен
одетый в короткую тунику и наброшенную сверху пенулу мужчина,
который опускается на одно колено, собираясь приступить к дойке. Скол
на гемме практически полностью уничтожил голову и руки персонажа.
Следует отметить, что из-за допущенного резчиком заметного
искажения пропорций коза по сравнению с человеком кажется слишком
большой. Размеры инталии - 16x12, перстня - 20x22 мм.
Сцены дойки домашних животных появляются в греческом
искусстве еще в классическую эпоху. Одним из первых примеров является
золотой перстень из Британского музея, на щитке которого
выгравирован мальчик, доящий овцу (Уильяме, Огден, 1995. № 153). Сцена дойки
овцы представлена и на знаменитой пекторали из Толстой Могилы Aт
2егсЬеп... 2007. 8. 295). Однако массовое распространение подобного
вида пасторальных сюжетов в античном искусстве начинается лишь
на закате эпохи эллинизма и охватывает весь период Римской империи
(КлсЬ1ег, 1956. Р. 99). Так, сцена дойки козы неоднократно встречается
на геммах из музея «Метрополитен» в Нью-Йорке (КюЬ^ег, 1956. Р1. ЬУ.
№ 450-452, римское время), музея Торвальдсена в Копенгагене (Ро88т§,
1929. Р1. X. № 819; РЬ XII. № 1004, 1005, римское время), французских
собраний (Ошгаиё, 1988. № 279, 281, конец I в. до н.э.; № 280, вторая
половина I в. до н.э.; № 606,607, И-Ш вв. н.э.; № 608, III в. н.э.; № 609),
музеев Берлина (Риг^ап§1ег, 1896. № 4684,4685,1 в. до н.э. - I в. н.э.),
Мюнхена (Кги§ е* а1., 1972. ТаГ. 260. № 2769, Ш-1У вв. н.э.), Касселя
Bа20ЙГ, 1969. № 31, III в. н.э.), Вены (Хмейет-ЫеЫ, 1973. ТаГ. 52. №
296, вторая половина I в. до н.э.), Дебрецена (Оез21е1у1, 1987. № 57,1-И
вв. н.э.), Софии (Димитрова-Милчева, 1980. № 171,1 в. н.э.; № 172, II в.
н.э.; № 173, И-Ш вв. н.э.), Александрии (Воиззас, 81ага1а&, 1983. Р1§. 20,
конец I в. до н.э. - начало I в. н.э.). Еще одна гемма с данным сюжетом
происходит из раскопок Цезареи Приморской в Палестине (НатЬиг§ег,
1968. РЬ VIII. № 149). В этом ряду можно упомянуть и гемму,
опубликованную в аукционном каталоге (Зопс1егНз1е... 1976. № 71,1 в. н.э.). Геммы
с аналогичным сюжетом встречаются и в Северном Причерноморье
(Кибальчич, 1910. Табл. VIII. № 275). Присутствуют они и в коллекции
Государственного музея Грузии (Лордкипанидзе, 1961. Табл. IV. № 26,
III в. н.э.; 1967. Табл. V. № 35, III в. н.э.).
Учитывая степень сохранности жинвальской находки, наиболее
близкой аналогией ей в иконографическом плане следует признать
гемму, обнаруженную в ходе раскопок Цезареи Приморской (НатЬиг§ег,
1968. Р1. VII. № 148). К сожалению, палестинская гемма также дошла
до нас в сильно поврежденном виде: от человека, стоящего за козой,
сохранились только руки и ноги. Возможно, сходство между геммами из
Жинвали и Цезареи не является простой случайностью. В литературе
159

уже обращалось внимание на то обстоятельство, что по стилю и
манере резьбы изделия из Цезареи напоминают некоторые геммы,
найденные в процессе археологических исследований на городище Урбниси в
Карельском районе Грузии (Джавахишвили, 1972, с. 89, прим.).
Как полагает куратор кабинета глиптики Государственного музея
Грузии им. С. Джанашиа К. А. Джавахишвили, гемма из Жинвали
является изделием римского мастера и выполнена в 1-Й вв. н.э.
Над животным размещена расположенная в три строки
позитивная надпись. Т. С. Каухчишвили читает ее как ВАКОУР АЛ№4А[Е],
что означает «Бакур агнец» (КаисЬ^зсЫзсЬшН, 2009. 8. 263. № 253).
Отдавая должное смелости этого утверждения, вынуждены заметить,
что горизонтальная гаста у альфы во второй строке видна совершенно
отчетливо, поэтому никаких оснований объединять альфу и лямбду в
мю нет. Точно так же не выдерживает никакой критики предложенное
Т. С. Каухчишвили восстановление конечной сигмы. Если бы мастер
действительно хотел вырезать эту букву, то места для нее в третьей
строке после альфы было вполне достаточно. Можно, конечно,
обратиться к иШто ге/и§ю любого эпиграфиста и объяснить отсутствие
сигмы безграмотностью резчика. Но и обвинение в безграмотности
должно быть детально обосновано, а не выступать презумптивным
предположением исследователя. К тому же слово «ацуод;» является формой
именительного падежа для женского рода (Ь8Ь. 8.у. схцуод;) и
абсолютно не сочетается с мужским именем Бакур. Таким образом, мнение
Т. С. Каухчишвили не может быть принято ни с палеографической, ни с
филологической точек зрения.
Что касается самой надписи ВАКОУР АЛАNА, то здесь можно
заметить следующее. Несмотря на то, что она выполнена греческими
буквами, ее язык не может быть греческим, поскольку в таком случае
ожидалось бы ПАКОРОЕ АЛАЫОЕ. По нашему мнению, конечная
альфа в слове АЛАЫА находит свое объяснение только на почве
восточно-иранских языков, в которых в номинативе единственного числа
наряду с другими тематическими элементами присутствовал гласный "а"
(Эдельман, 1990., с. 151, 153). Поэтому язык надписи из Жинвали
следует определить как аланскии, а сам памятник признать древнейшим из
имеющихся у нас образцов письменности на аланском языке.
Орфография жинвальской надписи ставит перед нами вопрос:
почему в древнегреческом языке, начиная с Иосифа Флавия (В]. 7. 244)
и боспорских надписей (Уто§гаёоу, 1994. Р. 73, 74; Сапрыкин, 2005),
несмотря на то, что в самоназвании аланов присутствовала флексия -а,
утвердилось написание АА,ауо<;. Дело в том, что иранскому
тематическому окончанию -а соответствовало греческое окончание -г|<; или -од;, в
то время как греческое окончание -од употреблялось в том случае, если
в иранском слове тематический гласный отсутствовал (Абаев, 1979., с.
337). Очевидно, что этноним "аланы" стал известен боспорским грекам,
а затем и римским авторам через посредство нижнедонских сарматов,
в языке которых, начиная с I в. н.э., тематические гласные уже отпали.
160

Поскольку гемма является римским изделием, то, учитывая место
ее находки и использование аланского языка, следует признать, что
надпись на ней была вырезана позднее, уже в Иберии. Палеография
надписи характеризуется следующими чертами: альфа с прямой
горизонтальной гастой, бета с разновеликими полукружиями, ипсилон,
совпадающий по форме с латинской буквой V, вертикальные и наклонные линии
альфы, каппы, ипсилона, ро, лямбды, ню украшены поперечными
черточками. Форма ипсилона в надписи Бакура отличает ее как от надписей
на геммах из армазисхевской гробницы 1 (Апакидзе и др., 1958. Рис. 4;
6), которая, судя по найденным в ней ауреусам Адриана (Апакидзе и др.,
1958, с. 37,38), должна датироваться второй четвертью II в. н.э., так и от
посвящения царице Драконтиде, относящегося к последней четверти II
- самому началу III в. н.э. (Балахванцев, 2007, с. 10). Вместе с тем
формы альфы и беты сближают последнюю надпись с жинвальской. С
другой стороны, если в относящейся ко второй четверти III в. н.э. надписи
из Армазцихе, упоминающей царя Амазаспа и его жену, родственницу
царя Армении Вологеза, использован ипсилон точно такой же формы,
что и на жинвальской гемме, то альфа по большей части имеет ломаную
перекладину. Наиболее близкие аналогии шрифту жинвальской
надписи мы находим на гемме царицы Ульпии Наксосской и золотой
пластине царя Устама Евгения (АракМге е! а1., 2004. р1§. 5, 7). Обе находки
происходят из гробницы 14, обнаруженной возле собора Светицховели
в Мцхета. Судя по тому, что в могиле была обнаружена переделанная
в подвеску золотая монета, выпущенная от имени сестры императора
Коммода Луциллы (АраШге е! а1., 2004. Р1§. 18, /, 2), казненной в 182
г. н.э., гробница должна относиться к самому концу II - первым
десятилетиям III в. н.э. Все это вместе взятое позволяет уточнить мнение,
высказанное одним из авторов этой статьи ранее (Балахванцев, 2009, с.
14. Прим. 19), и датировать надпись Бакура самым концом II - первой
четвертью III в. н.э.
Погребальный обряд и инвентарь погребения 18 типичен для
некрополей Иберии первых веков нашей эры. Однако, судя по
нумизматическим и палеографическим данным, погребение скорее всего было
совершено в первой половине - середине III в. н.э. Но кто был похоронен
в этой могиле? Поскольку по антропологическим данным определить
пол погребенного не представляется возможным, делать вывод - как это
и бывает всегда в подобных случаях (Гамбашидзе, Квижинадзе, 1982,
с. 29; Гамбашидзе и др., 1985, с. 34; Гамбашидзе О.С., Гамбашидзе
И.О., 1986, с. 22; Абрамишвили и др., 1991, с. 48) - приходится по
сопутствующему инвентарю. При определении тендерной
принадлежности погребенного важно обратить внимание на два обстоятельства.
Во-первых, в погребении было найдено очень большое количество бус.
Хотя бусы иногда встречаются и в мужских погребениях (Иващенко,
1980, с. 119), там их число никогда не идет на десятки, и тем более
сотни. Во-вторых, в погребении 18 отсутствует оружие, что нехарактерно
для мужских погребений из Жинвальского могильника (Рамишвили,
и*
161

Джорбенадзе, 1976, с. 37). Все это позволяет нам заключить, что здесь
была погребена женщина, которая, естественно, не могла быть аланом
Бакуром. Кем приходилась она Бакуру и как попал к ней перстень с
надписью - остается только гадать.
Каково историческое значение жинвальской геммы, одним из
владельцев которой был алан Бакур? После того, как в первой трети II в. н.э.
аланы стали господствовать в Центральном Предкавказье (Балахванцев,
2009, с. 12), а затем даже дали свое имя Дарьялу (Алемань, 2003, с. 447),
пребывание алана на территории Иберии выглядит вполне
естественным. Тем не менее, погребение 18, как и найденная в нем гемма, -
вопреки мнению СМ. Перевалова B003, с. 52) - не дают никаких
оснований утверждать, что наемники-аланы оседали в районе Жинвали уже в
III в. н.э. Погребальный обряд Жинвальского могильника не содержит
в себе ничего специфически аланского (о погребальном обряде аланов
Северного Кавказа см.: Коробов, 2009, с. 65). Более того, жинвальская
находка говорит скорее о том, что алан Бакур чувствовал себя в Иберии
довольно одиноко. Так, добавленная позднее к гемме позитивная
надпись «Бакур алан» свидетельствует в пользу того, что хозяин
использовал ее как своего рода «визитную карточку», желая подчеркнуть свою
этническую принадлежность, а это является вполне естественным лишь
при условии нахождения в иноэтничной среде.
Гораздо более интересно, на наш взгляд, то обстоятельство, что
для фиксации надписи на аланском языке были использованы
греческие буквы. С одной стороны, этот факт углубляет наше представление
о масштабах проникновения эллинской культуры и образованности в
иберийское общество, а с другой - является еще одним свидетельством
той важной роли, которую сыграла древняя Иберия в процессе
распространения античной культуры на сопредельных с ней территориях.
Приносим К.А. Джавахишвили нашу глубокую благодарность за ее
ценные консультации.
Литература
Абаев В. И. Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания:
Древнеиранские языки. М., 1979.
Абрамишвили Р. М., Абрамишвили М. Р, Вашакидзе Т. Р. и др. Археологические
раскопки в Тбилиси // ПАИ-1986. Тбилиси, 1991.
Алемань А. Аланы в древних и средневековых письменных источниках. М.,
2003.
Апакидзе А. М., Гобеджишвили Г. Ф., Каландадзе А. Н., Ломтатидзе Г. А.
Мцхета. Итоги археологических исследований, т. I. Тбилиси, 1958.
Апакидзе А. М., Николаишвили В. В. Усыпальница представителей знати Мцхета
III в. н.э. - гробница 905 // Мцхета. Результаты археологических исследований, т. XI.
Тбилиси, 1996.
Балахванцев А. С. Эпиграфические памятники из Иберии (Восточная Грузия):
162

аёёепёа е1 согп§епс1а // Восток в эпоху древности. Новые методы исследований:
междисциплинарный подход, общество и природная среда. М., 2007.
Балахванцев А. С. Сарматы I—IV вв. н.э. по данным античных авторов //
Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии. Вып.
IV: Позднесарматская культура. М., 2009.
Гамбашидзе О. С, Гамбашидзе И. О. Работы Месхет-Джавахетской экспедиции
//ПАИ-1983. Тбилиси, 1986.
Гамбашидзе О. С, Квижинадзе К. Д. Месхет-Джавахетская экспедиция // ПАИ-
1980. Тбилиси, 1982.
Гамбашидзе О. С, Квижинадзе К Д., Абрамишвили М.Р. Отчет о работе
Месхет-Джавахетской экспедиции // ПАИ-1982. Тбилиси, 1985.
Голенко К В. Заметки об обращении римской монеты в Закавказье // ВДИ. 1971,
№4.
Голенко К В., Раджабли А. М. Али-Байрамлинский клад и некоторые вопросы
обращения парфянских монет в Закавказье // ВДИ. 1975, № 4.
Джавахишвили К. А. Памятники глиптики городища Урбниси. Тбилиси, 1972
(Геммы Государственного музея Грузии, т. V).
Димитрова-Милчева А. Антични геми и камеи. София, 1980.
Иващенко М. М. Самтаврские погребения первых трех веков н.э. // Мцхета.
Результаты археологических исследований, т. III. Тбилиси, 1980.
КапанадзеД. Г. О назначении монет так называемой «варваризованной»
чеканки, находимых на территории Грузии (по поводу статьи С. И. Макалатия) // ВДИ.
1953, №1.
Капанадзе Д. Г О продолжительности обращения денариев Августа и драхм
Готарза в древней Иберии // СА. 1962, №4.
Кибальчич Т. В. Южно-руссюя геммы. Берлин, 1910.
Коробов Д. С. К вопросу о расселении аланских племен Северного Кавказа по
данным археологии и письменным источникам // РА. 2009, № 1.
Лордкипанидзе М. Н. Каталог памятников глиптики, найденных на территории
Грузии. Тбилиси, 1961 (Геммы Государственного музея Грузии, т. III).
Лордкипанидзе М.И. Геммы Государственного музея Грузии, т. IV. Каталог.
Тбилиси, 1967.
Манджгаладзе Г Н. Погребальные комплексы позднеантичного периода из
Самтаврского могильника // Мцхета. Итоги археологических исследований, т. VII.
Археологические памятники Великой Мцхета раннежелезной, античной и
раннефеодальной эпох. Тбилиси, 1985 (на груз. яз.).
Манджгаладзе Г Я. К хронологии археологических памятников античной
эпохи Самтаврского могильника // Мацне. 1988. № 3 (на груз. яз.).
Николаишвили В., Чихладзе В. Жинвальский могильник (по материалам 1974 г.)
// Жинвальская экспедиция. Матер, второй науч. сессии. Тбилиси, 1980 (на груз. яз.).
Перевалов С. М. Бакур-Алан из древней Иберии // ЫаПатоп§аз. Журнал алано-
осетинских исследований: Эпос, мифология и язык. 2003. V. II A,2).
Рамишвили Р. М., Джорбенадзе В. А. Археологические исследования в зоне
строительства Жинвальского гидротехнического комплекса // Археологические
исследования на новостройках Грузинской ССР. Тбилиси, 1976.
Сапрыкин С. Ю, Энкомий из Пантикапея и положение Боспорского царства в
конце I - начале II в. н.э. // ВДИ. 2005, № 2.
163

Уильяме Д., Огден Дж. Греческое золото. Ювелирное искусство классической
эпохи У-1У вв. до н.э. СПб., 1995.
Эдельман Д. И. Сравнительная грамматика восточно-иранских языков.
Морфология. Элементы синтаксиса. М., 1990.
Яценко С. А. К дискуссии об оформлении этнокультурных общностей
кочевников Азиатской Сарматии второй половины II - первой половины III в. н.э. //
Становление позднесарматской культуры. Матер, семинара Центра изучения
истории и культуры сарматов. Вып. III. Волгоград, 2009.
АраШге А., Кгргат О., ШкоШз^Ш Р. А ЯгсЬ Випа1 п*от М1зкЬе1а (Саисаз1ап
1Ьепа) // АпЫеп* \Уез1 апс1 Еаз1. 2004. V. 3 A).
ВгаипсЮ. Сеофа ш Ап&1ш(у: а ЫзЮгу оГОЛсЫз апс1 Тгапзсаисаз1ап 1Ьепа E50
ВС-АО 562). ОхГогё, 1994.
Воиззас М.-Е, 8шгаШ Р. Со11ес1юп сГЫаШез е! с!е сатёез с!и тизёе сРА1ехапёпе
//ВСН. 1983. Т. 107.
СкагЫат М. Сотз п*от ЯгсЬ Випа1 п*от те УШа§е КЬоу1е // 1Ъепа-Со1сЫз.
2008. №4.
БиткЛиа О. Сот С1гси1а1юп т 1Ьепа ш те I81 - 4Л Сепилпез (Оепега1 К.еу1е\у) //
1Ьепа-Со1сЫз. 2005. № 2.
Ро88т§ М.А. ТЬе ТЬогуаШзеп Мизеиш. Са*а1о§ие о!* те Апйцие Еп^гауео1 Сетз
апй Сатеоз. СорепЬа§еп, 1929.
РиЯмапзкг А. ВезсЬге1Ъип§ Aег СезсЬтПепеп 8*ете \т Апйяиапит. ВегНп,
1896.
Сез2(е1у1 Т. А Оёп Мйгеит §етта§уйIетёпуе. ОеЬгесеп, 1987.
ОихгаийК 1ШаШез е( сатёез с1е 1'ёроцие готаше еп Саи1е (Теггкоие йапешз). Рапз,
1988.
НатЬиг§егА. Сетз йот Саезагеа МагШта. 1ешза1ет, 1968.
1т 2егсЬеп йез СоШепеп Сге1Геп. Кбп1§з§гаЬег ёег 8кутеп. МйпсЬеп; ВегНп; Ь.;
КУ., 2007.
КаисЫзсЫзсНтН Т. Когриз ёег СпесЫзспеп 1пзсЬпЛеп ш Сеог^еп. ТЪШзз1,
2009.
Кгиз А., Сегке Ж, 8сИтШ Е. Апйке Сеттеп т деи1зсЬеп 8атт1ип§еп. Вё. I.
81аа1НсЬе Мйп2затт1ип§ МйпсЬеп. Т. 3. МйпсЬеп, 1972.
КгсЫег О.М.А. Са1а1о§ие оГ Еп§гауес1 Сетз Сгеек, Епизсап апс! Котап
(Меи*оро1кап Мизеит оГАп, КУ). Кота, 1956.
ЪНснЪегазЫИ V. А МсЬ ТотЬ п*от те УШа§е оПСЬоу1е // 1Ъепа-Со1сЫз. 2007.
№3.
ЗИеюгга М, Эоуеп У.-М Ьез топпа^ез рагтез ёи тизёе ее ТЬШзз1 (Сёофе).
^еПегеп, 2007.
8опс1егН81е р. Мйпхеп ипд МеёаШеп А.С. ЫоуетЬег 1976. Ваге1,1976.
ИпозгаЛоу Уи.С. Сгеек ЕрщгарЬу оп те Ыогт В1аск 8еа Соаз1,*Ье Саисазиз апс!
Сетга1 Аыа A985 - 1990) // АпЫеШ: ауШгайопз Ггот 8суйпа (о 81Ьепа. 1994. УI A).
2аго$Р. Ап11ке Сеттеп. Каззе1, 1969.
2тегШп-01еМ Е. 0\е апйкеп Сеттеп ёез Кипзт1з1опзсЬеп Мизеитз т Меп.
ВА1. МйпсЬеп, 1973.

*$&*
А. Н. КАРСАНОВ
АЛАНСКОБ СЛОВО НА СОСУДЕ ИЗ САРКЕЛА1
время раскопок городища Саркела - Белой Вежи русских
летописей - был найден обломок сосуда, на котором «была
выцарапана надпись из шести строк. К сожалению, ввиду сильной
фрагментарности прочесть эту надпись не удается, несмотря на
то, что часть букв сохранилась очень хорошо. По
палеографическим признакам надпись эта датируется первой половиной XI
в., что подтверждается и типом сосуда, на котором она
вырезана. Это сосуд, вероятно, кувшин, сделанный на гончарном круге
из буро-красной глины хорошего обжига. Такого рода
керамика известна в слоях как хазарского, так и русского времени и,
по-видимому, происходит из Крыма, точнее с Таманского
полуострова. По своим частным признакам сосуд с надписью мог бы
относиться даже к концу X в.» A, с. 60).
1 Методика исследования и интерпретация археологических
материалов Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1988.
165

Но мнению А. М. Щербака, надпись составлена из букв кириллицы,
что «наводит на мысль о возможности ее славянского происхождения.
Однако слова, выделяемые при чтении надписи, например, ДРЕЛАВА,
САНАОГДОН или ХАНАОГДОН, явно неславянские, и поэтому
следует говорить о каком-то другом, или по крайней мере, смешанном языке
(точнее смешанной лексике)... Расшифровать надпись, к сожалению,
пока не удается» B, с. 366, 367).
Мы считаем слово «санаогдон» аланским (осетинским). В его
основе: 8ап (а) (скифо-сарм.), 8аеп//8аепае (иронский и дигорский диалекты
осет. яз.) - вино; Еаууоз (Ольвия) = 8ап + суф. «ад», значение такого
имени могло быть винолюб или винодел; возможно, сюда же Еомеих
(Пантикапей), женское имя, Есшоу (II) C, с. 302). В осетинском языке
8эеп Aоп//8аеп<1опае: 1) виноградник, 2) винница, заепс1оп2аепае§ -
виноградарь. «Производное от заеп - вино с помощью форманта - Aоп//с1опае,
означающего вместилище. Ср. саехаегаёоп огород (от саехага - свекла),
80гс1оп - хлебный амбар, хоздоп - сеновал и т. д.» D, с. 69). У осетин есть
фамилии Санаевы (Шанаевы), Санакоевы (в осетинском фонемы «с» и
«ш» не различаются), и в топонимии Северной Осетии - Савнавджы дон
- «Санага река», название родника E, с. 71).
Для другого прочтения этого слова имеем в его основе хап- (авест.) -
источник, хоп (тадж.) - небольшой водоем, хош (тадж.) источник, ключ,
родник, хап (ягноб.) - оросительная канава, арык, ручей F, с. 355). В
современном персидском: хан, хун - 1) дом, жилище, постоялый двор,
караван - сарай; 2) водоем, бассейн, колодец, родник, ключ, источник
воды G, с. 225-226). Как указывают В. Н. Топоров и О. Н. Трубачев,
«Хан, правый приток Беги, п.п. Сейма, вар. Хоп. Отсюда Ханок, п.п.
Хана. Иранское происхождение этого названия очевидно, ср. авест. хап
- колодец, источник. Реки с этим названием известны на современной
иранской территории. Показательно название притока Хана - Добрый
Колодезь» (8, с. 227).
Таким образом, интересующее нас слово означает «сосуд для вина»
(или «родниковой воды»). Вопрос о том, где был изготовлен сосуд и
нанесена надпись на нем, в Крыму или Тамани, как предполагал М. И.
Артамонов, или в Саркеле, остается открытым.
Литература
1. Артамонов М. И. Белая Вежа //СА, 1952, № XVI.
2. Щербак А. М. Знаки на керамике и кирпичах из Саркела - Белой Вежи //
МИА. 1959, №75.
3. Абаев В. И. Скифо-сарматские наречия //Основы иранского языкознания.
Древнеиранские языки. М.: Наука, 1979.
4. Абаев В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка, т. III. Л.:
Наука, 1979.
5. Цагаева А. Дз. Топонимия Северной Осетии. Часть II. Словарь
географических названий. Орджоникидзе: Ир, 1975.
166

6. Андреев М. М, Пещерева Е. М. Ягнобские тексты с приложением ягноб-
ско-русского словаря, составленного М. С. Андреевым, В. А. Лившицем и А. К.
Писарчик. М.-Л.: Изд. АН СССР, 1957.
7. Савина В. И. Словарь географических терминов и других слов,
формирующих топонимию Ирана. М: Наука, 1971.
8. Топоров В. Я, Трубачев О. Н. Лингвистический анализ гидронимов Верхнего
Поднепровья. М.: Изд. АН СССР, 1962.

*ф*
Г.Ф. ТУРЧАНИНОВ
ТРУСОВСКАЯ ОСЕТИНСКАЯ
СИРИЙСКО-НЕСТОРИАНСКАЯ НАДПИСЬ
ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIV СТОЛЕТИЯ
(Опыт чтения и характеристики находки)
конце апреля 1959 года В.И. Абаев передал мне достаточно
четко выполненные фотоснимки с циртовой (надгробной)
надписи, обнаруженной в Трусовском ущелье... с просьбой
попытаться прочесть ее A).
Уже с первого взгляда по характеру письма надпись
представлялась семитической. Уточнение пришло после
нескольких месяцев работы над ней. Она оказалась выполненной
на иронском диалекте осетинского языка сирийско-несториан-
ским письмом.
В надписи, которая в целом читалась справа налево, некоторые
буквы против обычного были зеркальными или помещенными в
необычном для них положении. Попытку объяснить это явление я
предпринимаю в конце статьи, ибо оно, как мне сообщили,
послужило одним из камней преткновения к интерпретации надписи.
Обстоятельства находки Трусовской надписи были
следующими: летом 1957 года этнографическая экспедиция Северо-
Осетинского краеведческого музея, возглавляемая научным
сотрудником Института этнографии Академии наук СССР Б.А.
Калоевым, во время работы в ущельях Центрального Кавказа
обнаружила в Трусовском ущелье, при впадении р. Шуатишидон
в р. Терек, давнее, заброшенное христианское кладбище. На нем-
то и возвышался наш цирт (надгробие).
Памятник был сфотографирован на месте в его естественной
обстановке (рис. 1), а сам цирт вывезен в г. Орджоникидзе, в
республиканский краеведческий музей Северо-Осетинской АССР,
где он сейчас и находится.
Произведенное экспедицией предварительное изучение
осетинских поселений Трусовского ущелья показало, что осетины
в

Рис. 1. Трусовский цирт с осетинской сирийско-несторианской надписью 1637 A326) г.
в его естественной обстановке на кладбище.
поселились здесь, по-видимому, «после монгольского нашествия». Они
пришли сюда с севера из разных районов Осетии B).
Перейду, однако, к самому объекту исследования, который я имел
возможность лично осмотреть и уточнить прорись во время
двухдневного пребывания в г. Орджоникидзе осенью 1959 г.
Цирт представляет собой конусообразную базальтовую стелу
высотой по средней линии 1 м 33 см, шириной 29-35 см и толщиной
20 см. Материал, из которого вырублен цирт - местный. Плит и
других памятников такого камня на кладбище, по словам Б.А. Калоева,
достаточно. Следовательно, памятник не привезен, а сделан где-то тут же.
Цирт хорошо сохранился. На лицевой его стороне высечен
четырехконечный несторианскии крест, покоящийся на длинном стволе
с развилиной у его основания, и на этой же стороне цирта, пересекая
крест и его ствол, высечена лицевая надпись памятника. Кроме лицевой
надписи и орнаментальных украшений, памятник имеет на левой боковой
поверхности два рисунчатых знака и на правой один (рис. 4 и 5). Верхний,
на левой боковой поверхности, представляет собой затейливое сплетение
букв. Ими передан текст приписки мастера (рис. 6). Она читается мной ниже,
после текста лицевой стороны. Значение других знаков мне неизвестно.
Надпись и приписка высечены с большим старанием, глубоко, хотя
не везде симметрично. Чувствуется, что резчик был искусным мастером.
В лицевой надписи насчитывается 14 строк текста. У основания
цирта под развилиной ствола креста имеется дата. Она дана в
сирийском буквенно-цифровом счете.
В надписи и приписке встречаются формы букв, палеографией не
отмеченные или имеющие резкие отклонения от известных. Звуковое
значение этих букв определялось по конструктивной связи с
известными и по смыслу слов и фраз.
169

Рис. 2. Текст лицевой части Трусовской
осетинской сирийско-несторианской
надписи 1637 A326) г. в фотографии.
Рис. 3. Текст лицевой части Трусовской
осетинской сирийско-несторианской
надписи 1637 A326) г. в прориси. (Пунктиром
указано направление строк,
заштрихованы выщербленные части букв).
Для удобства читателя Трусовская лицевая надпись приводится
мной в фотографии (рис. 2) и в прориси (рис. 3). Для лиц, специально
интересующихся палеографией, к статье приложена таблица букв
Трусовской надписи и приписки с параллелями к ним из хорошо
документированных памятников сирийского письма, послуживших
обоснованию форм букв надписи (табл. I). На нее следует
ориентироваться при отсылках к источникам. Текст лицевой надписи и приписки
дан мной в три столбца. Сначала в упрощенной по типографским
условиям латинской транскрипции, затем в национальном осетинском
письме и, наконец, в русском переводе.
Чтение лицевой надписи началось с даты памятника, которая
выдавала себя линией, проведенной над буквами, размещенными под
развилиной ствола креста, в самом низу цирта. Припомнилось замечание
семитолога проф. И.Н. Винникова: «...в сирийской письменности
буквы, используемые в качестве цифр, особо выделяются в тексте, обычно
при помощи линии, проведенной над ними» C). В тринадцатой строке
надписи мы ясно видим эту линию.
Но далее тут же палеография готовила исследователю сюрприз.
Некоторые буквы последнего слова четырнадцатой строки имели
зеркальную обращенность.
170

Форма букв нашей надписи, с учетом зеркальности некоторых из
них в обычном, первоначальном положении, чаще всего находила себя в
буквах тюрско-сирийско-несторианских и сирийско-несторианских
надписей, которые в конце прошлого столетия были найдены в Семиречье
(Киргизстан) и интерпретированы проф. Петербургского университета
Д. А. Хвольсоном D), а отчасти в других памятниках сирийского письма.
Обратимся, однако, к палеографической стороне даты памятника.
Первая справа буква в тринадцатой или предпоследней строке
представляет собой а1аГ - а. В этой форме она хорошо представлена в
Семиреченских сирийско-несторианских надписях, датированных по
селевкидской эре годами 1566, 1573, 1575,р 1578 и др. E). В нашей
надписи «крючок» а1аГ выражен не так четко.
По занимаемому положению цифровое значение этой аЫ- 1000.
Вторая буква справа в той же строке 1ш - т. В этой форме, но с
наклоном влево, она представлена несколько раз в тех же Семиреченских
надписях под годами 1565,1600,1650 и др. Цифровое ее значение - 400.
Третья буква справа гезсЬ - р в этой форме, но с точкой над ней,
также представлена несколько раз в Семиреченских надписях под
годами 1578, 1597,1 и ДР- Цифровое значение гезсЬ - 200. Вместе с
предшествующей букво-цифрой она образует число 600.
Рис. 4. Рисунчатый знак и текст приписки Рис. 5. Рисунчатый знак на правой
мастера на левой боковине Трусовского боковине Трусовского цирта с осетин
цирта с осетинской сирийско-несториан- ской сирийско-несторианской
надпиской надписью в фотографии. сью 1637 A326) г. в фотографии.
171

Рис. 6. Фотография с эстампажа текста приписки мастера
на левой боковине Трусовского цирта с осетинской сирийско-
несторианской надписью 1637 A326) г.
Четвертой и последней буквой в тринадцатой строке является каГ
- к. В этой форме и положении, но без изгиба в нижней части в виде
опущенного штриха, она характерна для сирийского письма вообще
на протяжении всей его истории, а с опущенным штрихом, в
угловатой форме, засвидетельствована Эйтингом в сирийско-несторианской
надписи из Семиречья под 1560,1 годом. Цифровое значение каГ- 20.
Первая буква справа четырнадцатой строки надписи, она же
пятый цифровой знак в дате, представляет собой }ой - й в широко
распространенной и типичной для сирийского письма форме и
положении. Цифровое значение }ой - 10. Вместе с предшествующей ей
цифро-буквой каГв значении 20, }ой - 10 образует число 30.
Последним цифровым знаком в дате памятника является вторая
буква справа четырнадцатой строки. В надписи эта буква встречается
дважды. Буквенное значение ее щп - з, цифровое 7. С палеографической
стороны в этой форме буква гщп засвидетельствована в Семиреченской
сирийско-несторианской надписи под 1627 г.
Таким образом, дата, представленная букво-цифрами а+т+р+к+й+з
составляет числа 1000+400+200+20+10+7 = 1637. Число это составляет
дату по употребляемому несторианами селевкидскому счету времени.
В счете времени «по нашей эре» годом сооружения памятника будет
1326F).
Следует обратить внимание на то, что в сирийском и в сирийско-
несторианском письме, в буквенно-цифровом счете для 30 используется
буква 1атас1, а в нашей надписи число 30 передано через 20+10 (каГ+}оА).
В этом факте я вижу отражение широко употребительного на Кавказе
172

двадцатиричного счета. Для интересующего нас района им пользуются
осетины, с одной стороны, грузины - с другой. Поскольку в дате число 30,
образуя число 37, передано, начиная с каГкак 20+10+7 (каГ + }ой + щп\
а не как 7+10+20, в этой последовательности чисел для образования 37
следует видеть влияние грузинского языка. В древнем и средневековом
грузинских языках в буквенно-цифровом счете число 37 передавалось
буквами именно в такой последовательности чисел 20+10+7, в устной
речи оно архаически звучало: оцдаатшвидмет1и- «двадцать и семнадцать
(десять + семь) более», в то время когда в осетинском 37 последовательно
передается как 7+10+20 и звучит авдджс аемае ссждз «семнадцать (семь
+ десять) и двадцать». Черта эта в нашем памятнике не должна вызывать
у нас удивления. Осетины и грузины района нашей надписи обычно
двуязычны, а в нашем памятнике, как мы увидим ниже, грузинский
элемент будет представлен не только цифрой 37.
За числом 1637 остается в строке еще три буквы. Как мы увидим
ниже, они составят осетинское слово «год» в родительном падеже.
Первая буква этого слова - она же третья в четырнадцатой
строке - встречается в этой форме в надписи трижды. Во всех случаях
палеографически она представляет модификат а1аГа старого сирийского
письма - эстрангело. Оригинальность ее в нашей надписи
характеризуется тем, что буква оказывается обращенной влево, а не вправо и
ствол ее - загнутым в нижней и в верхней части в одном направлении.
Если сравнить палеографически а1аГ VIII в. у Ланда G), а1аГ 1545 г. по
селевкидской эре у Поньона (8) и а1аГ1398 г. по селевкидской эре у
Райта (9) с зеркальной формой буквы нашей надписи, возможность такого
развития а1аГ представится вероятной.
Четвертая буква справа в четырнадцатой строке надписи нам уже
встречалась в качестве последней цифры даты. Ствол ее здесь много
короче и в нижней части загнут влево. Это гщп, которую можно видеть
в надписи XIII в. из КагакосЬ'а, опубликованной Поньоном A0).
Пятой и последней буквой четырнадцатой строки является }ой.
В такой форме, но обращенной изгибом влево, буква налична в
ряде памятников сирийского письма. Среди надписей, опубликованных
Поньоном, она засвидетельствована в памятнике XIII в. из монастыря
Зат1-ВеЬпат'а A1). В нашей надписи }ой зеркальна и в этой форме
встретится еще несколько раз. Текстовое значение буквы в данном
случае: осетинское ы, но в других положениях она будет означать здесь
также и и й ())•
В целом третья, четвертая и пятая буквы этой последней строки
надписи образуют осетинское слово аз «год», стоящее в родительном
падеже (флексия-ы), как этого и требует синтаксис осетинского языка.
Так был узнан язык надписи.
Поскольку в осетинском слове «год» в изображениях букв мы
находим уже отклонения от нормы сирийско-несторианского письма
(зеркальность двух из трех букв, палеографически необычная форма
а1а0, мы неизбежно должны предположить, что наше письмо имело
173

за собой некоторую историю и, следовательно, данная надпись для
осетинской среды не была первой. А как письмо, попадая в иноязычную
и иноэтническую среду, может варьировать и изменяться в форме букв,
достаточно взглянуть на тюркско-сирийские, собственно, тюркско-
сирийско-несторианские надписи ХШ-Х1У вв. н.э. из Семиречья,
опубликованные, как я уже говорил, проф. Д. А. Хвольсоном.
Здесь же, прежде чем перейти к дальнейшему исследованию
надписи, считаю непременным обратить внимание читателя на то
обстоятельство, что в дате памятника букво-цифры не имеют отклонения
от норм сирийского письма как по положению в строке, так и по форме.
Они легко распознаются. Это явление, как мне представляется, со всей
очевидностью говорит о том, что графическая основа письма надписи
определена верно, ибо трудно себе представить, чтобы буквенно-
цифровая система была графически сирийской, а само письмо надписи
каким-то иным.
Устойчивые формы букв, как правило, сохраняются в устойчивых
формулах и оборотах речи, а к ним следует отнести прежде всего
буквенно-цифровые обозначения A2).
После того, как были установлены дата и язык памятника, я
обратился к чтению надписи, начиная с ее первой верхней строки.
Первая буква первой строки текста оказалась совершенно
очевидной. Это зеркальная Ье - х. В такой, но не зеркальной форме, с
замкнутым кольцом и в лежачем положении она была известна уже в
эстрангело. В сирииско-несторианском письме она также представлена
широко. В письме Семиреченских надписей при прежнем лежачем
положении встречаются случаи незамкнутости кольца (например, под
годами 1603, ,, 1623), а в одном случае (с учетом зеркальности нашей
буквы) и такая постановка буквы как в нашей надписи (см. под 1580
годом). Что в нашей надписи буква имеет зеркальную форму, особенно
видно из положения ее же в десятой строке.
Вторая буква в первой строке 18ас1е - ц. В этой форме, судя по
таблице Эйтинга, она представлена достаточно в сирийско-несторианских
надписях из Семиречья, если учесть то обстоятельство, что в нашей
надписи {§а<1е в двух случаях из четырех - зеркальная. Для данной 1$ас1е
- см. параллель ей у Эйтинга под 1647,, годом.
Третья буква а1аГ встречается в этой оригинальной форме в нашей
надписи с незначительными отклонениями несколько раз. Она находит
себе хорошую параллель в Семиреченской несторианской надписи под
1575 г.
Четвертая и пятая буквы представляют собой соединение, состоящее
из \уа\у, выступающей здесь в значении - у, и ]ос1, знаменующий собой - ы.
Кольцеобразная форма \уа\у весьма стара. В эстрангеловом письме
она известна по крайней мере в самых ранних памятниках.
Буква в этой форме настолько типична для сирийского и сирийско-
несторианского письма, что, пожалуй, является совершенно излишним
палеографически как-то обосновывать ее форму. Что касается .)'ос1=ы,
174

то поскольку она дана здесь в соединении с у/ш, ее следует, видимо,
полагать в той форме, которая (с учетом зеркальности }о<1 нашей
надписи) отмечена Семиреченской сирийско-несторианской надписью
1565 года.
В целом первая строка надписи, содержащая только одно слово,
транскрибируется Ьса\^. Нет сомнения, что мы имеем здесь дело
с осетинским словом хуыцау - «бог», стоящим как определение в
родительном падеже (флексия ы=з). Следовательно, слово имеет
значение «бога» (божий). Эпиграфическая форма хцауы не совсем
точно отражает норму живого произношения или, может быть, является
здесь диалектальной.
Вторая строка надписи начинается на уровне первой, справа от
вертикальной линии горизонтальной крестовины. Первой буквой этой
строки является 1зас1е, сильно повернутая влево. С палеографической
стороны она интересна тем, что имеет два завитка, причем оба они
обращены в одну сторону, вправо. К этой 18ас1е из Семиреченских
несторианских надписей ближе всего подходит та буква, что помещена
Эйтингом под 1644 годом, хотя завитки здесь слабо выражены.
Под (заде вырезана а1аГтой же формы, что в первой строке.
Далее следует буква, восходящая к 'ат, сир. 'Ь. Мне представляется,
что ближайшим прототипом этой буквы нашей надписи является ^'п
арамейского текста Армазской билингвы, если мы примем во внимание,
что нижняя часть ее вертикального штриха постепенно была сведена
на нет A3) Иначе параллель ей отыскать труднее. Можно, конечно,
находить ее среди 'Ь несторианских надписей из Семиречья (у Эйтинха,
например, под 1610 годом), но тогда ее нужно представить себе не
только повернутой на 90° справа налево, но и весьма раздвинутой. В
тексте нашей надписи эта буква передает осетинское '§ - гъ.
Четвертая буква второй строки уже встречалась в этой форме в дате
памятника. Это а1аГ. Далее идет гезсЬ, представленная Семиреченскими
несторианскими надписями под годами: 1580, 1598 и др.
Этим заканчивается чтение первого слова второй строки надписи.
Оно звучит са'§аг - цагъар и означает по-осетински «раб».
За словом «раб» во второй строке остается две буквы. Первая из них
(шестая буква второй строки) уже знакома нам из первой строки. Это
\уа\у. Вторая (последняя, седьмая буква второй строки) - пип - н той
формы, что неоднократно встречается в Семиреченских несторианских
надписях. См. у Эйтинга под годами: 1566, 1575, 1586, 1597 и др. Буква
пип соединена с мам, отчего наклонена вправо.
В целом слово из двух букв читается как собственное имя покойного \Уп.
Наш сириолог А. П. Алявдин, проявив большой интерес к Трусовской
надписи, полагает, что в собственном имени ^п = ^ап отражено уже в
значительной мере измененное сирийское христианское имя «1\усЬапп»
гезр. 1\усЬп - «1исЬап» - Иван A4).
Я вполне разделяю это мнение А. П. Алявдина, тем более, что оно
хорошо поддерживается историей этого имени в соседнем осетинскому
175

грузинском языке. В более ранних грузинских текстах мы имеем это
имя в форме 1оЬапе, а затем 1оуапе и 1уапе A5). В современном
грузинском литературном языке обычно - Уапо, в диалектах встречается Гуапе.
Осетинский язык для данного имени пользуется ныне грузинским
именем Уапо. Просматривая эти именные формы, убеждаемся, что наше
эпиграфическое имя \Уп = \Уап (Ван) восполняет в этом ряду
недостающее звено.
Третья строка надписи начинается на нижнем перекрестии
несторианского креста с а1аГ той формы, что отмечена Райтом в
сирийском манускрипте 1524 г. селевкидской эры A6). За а1аГ,
непосредственно к ней примыкая, помещается буква, в которой я вижу
зеркальную ггит - м округлой формы. Некоторую параллель этой гшт,
но квадратной формы, можно видеть в надписи 1510 г. селевкидской
эры, опубликованной Поньоном A7).
Четвертой буквой третьей строки опять является а1аГ. Не в
округлой, как у нас, форме, а в угловатой, эта а1аГ, напоминающая
зеркальную латинскую 2еГу с длинным стержнем, с одной стороны, во многом
походит на а1аГ сирийско-несторианской надписи из Семиречья 1632 г,
(здесь с дополнительным шипом у основания), с другой - удивительно
и, как я думаю, не случайно, копирует букву ап грузинского письма
мхедрули. Случаи, когда резчик нет-нет да введет в текст надписи
грузинскую букву, будут нам еще встречаться. Обобщение этим фактам
я дам несколько позже.
Далее следует буква, которая, вне сомнения, представляет собой
с!а1а1Ь - д, в которой резчик по сходству формы соединил две буквы
гезсЬ и Aа1аЙ1, ибо буквы эти в официальном сирийском и сирийско-
несторианском письме различаются только точками под и над буквами
A8). Иначе говоря, имея целью передать комплекс гё, резчик, видимо,
работая без модели текста, ошибочно передал его одной буквой, как я
полагаю, A. Мое мнение о том, что здесь мы имеем дело с буквой A,
поддерживает сЫаШ девятой строки, где она только что не имеет слева
в нижней своей части загнутого вверх конца. Ба1аЙ1 нашей надписи
находит себе хорошие параллели в сирийско-несторианских надписях
из Семиречья (см. у Эйтинга под 1611 и 1628 гг.).
О последней букве третьей строки ]ос1 здесь в значении и в ее
аналогичной форме речь уже шла при палеографическом рассмотрении
слова азы-«года». В данном случае буква вырезана с большим
наклоном вправо и с более развитой линейной «головкой», соединенной с
предшествующей ей буквой с1а1аЙ1. Среди Семиреченских несторианских
надписей хорошую параллель этой }ой можно видеть под 1697 годом.
В целом третья строка надписи читается ата[г]сУ и соответствует
осетинскому глаголу амарди - «скончался».
Первые три строки надписи в целом гласят Ьса\у) са'§аг ^п ата[г]с!)-
х[уы]цауы цагъар Ван ама[р]ди - «бога (божий) раб Иван скончался».
Фраза представляет законченное предложение и конструктивно является
первой частью трехчленного текста лицевой надписи памятника.
176

Четвертая строка надписи состоит всего-навсего из одной
буквы. Это аМ той формы, которая имеется в слове азы - «года».
Буква эта помещается в правой половине цирта и знаменует собой
осетинское указательное местоимение а - «это», употребленное здесь
в функции самостоятельного значения. Эта самостоятельная функция
указательного местоимения а ныне ему еще свойственна.
Первая буква пятой строки вырезана на стволе креста и представляет
собой ]о<1 в виде слегка изогнутой дуги, обращенной раствором вправо.
Дугообразная}ой, обращенная вправо, говорит о зеркальности ее формы.
Обычно такая }ой сирийского письма обращена раствором влево. В
качестве параллели для }ой нашей надписи в сирийско-несторианском
письме см. }ой у Эйтинга под 1691 г.
В данном случае для осетинского языка буква }оА в начале слова
служит передаче ассимилятизованного дифтонга йи (йы).
За первой буквой следуют две другие почти однообразной
формы, представляющие собой удлиненные горизонтальные
штрихи, обращенные загнутыми справа концами вниз. Эти дважды
повторенные буквы есть сирийские тт. В аналогичной форме, но в
ином положении, такую пип можно видеть у Эйтинга, например, под
1566 г., а в нашей надписи - в седьмой строке. В целом слово читается
доп. Оно соответствует современному осетинскому йын - «ему», что
является дательным падежом личного энклитического местоимения.
Это местоимение в осетинском языке примыкает обычно к первому
слову в предложении независимо от положения сказуемого. Поскольку
выше первые три строки надписи дали законченное предложение и
мы ныне имеем дело с началом нового предложения, местоимение это
примыкает к самостоятельному указательному местоимению а, что
налицо в четвертой строке текста надписи.
Шестая строка надписи начинается справа от ствола креста буквой
пит оригинальной формы. Своим изогнутым штрихом и петлей в
нижней части она буквально копирует букву тап грузинского письма
мхедрули. Вслед за буквой ап в третьей строке, данный факт еще раз
подчеркивает знание резчиком надписи грузинского письма. Мнп
этой оригинальной грузинской формы в надписи встретится еще раз в
двенадцатой строке.
За буквой пит (тап) следует }ой в виде дуги, обращенной
раствором влево и несколько вниз. С палеографической стороны
дугообразная }ой для нашей надписи обычна, и если в данном случае что-либо и
представляется в ней особенным, так это ее положение. В этой своей
форме, но не положении, она несколько походит на т грузинского
письма мхедрули.
Третья буква шестой строки, пожалуй, не менее оригинальна, чем
пит. В надписи она встречается дважды и в обоих случаях обозначает
зЫп - ш, коей отмечена осетинская согласная, соответствующая звуку,
среднему между § и $Ь.
12*
177

Можно с достаточной очевидностью, несмотря на всю
оригинальность данной зЫп нашей надписи, полагать, что она
представляет развитие той зЫп сирийского письма, которая появляется
уже в эстрангело и представляет собой покоящийся на горизонтально-
линейном основании острый угол, обращенный раствором вверх. У
нашей буквы горизонтально-линейного основания нет, угол округлен,
а верхние концы ее завершаются отведенными в стороны штрихами, то
слегка загнутыми, как это в данном случае, то более горизонтальными,
как это у $Ып в следующей седьмой строке, где она дана в соединении
с }ой. Некоторую параллель нашей зЫп можно видеть в Семиреченских
несторианских надписях под 1581, 1583, 1598 годами, где они у
основания раздвинуты.
За зЫп следует пип, хорошо представленная Семиреченскими
сирийско-несторианскими надписями под 1561, 1575,2 г0Дами-
Далее идет буква, имеющая форму неправильного квадрата. Она
соединена с предшествующей ей пип. Буква эта цоГ- къ. Она находит
себе хорошие палеографические параллели в Семиреченских сирийско-
несторианских надписях (см. у Эйтинга под годами: 1560, 1575, 1603
и др.). В надписи эта яоГ, как мы увидим ниже, замещает современное
осетинское г.
В целом шестая строка надписи транскрибируется: пузЫк}. Это
слово, как подсказывает контекст надписи, в соответствии с нормами
осетинской речи должно быть воспроизведено в форме мыс[и]н[а]г, со
значением «память (как «воспоминание»)».
Седьмая строка начинается справа буквой )ой, отражающей
осетинское ы. Совершенно очевидно, что буква }оА представляет здесь
модификат }од. той формы, которую мы находим в Семиреченской
сирийско-несторианской надписи под 1628 г. Буква }ой соединена
со следующей за ней буквой Хш примерно той формы, которая
засвидетельствована в Семиреченских сирийско-несторианских
надписях под 1599, и 1599,2 гг.
Далее идет растянутая до полной округлости углов зеркальная каГ,
представленная сирийско-несторианскими надписями из Семиречья
под годами 1618, 1619 и др., если здесь опять нет влияния грузинского
письма, ибо наша буква по форме и положению во многом совпадает с
Яаг грузинского письма мхедрули. В надписи каГэтой формы встречается
два раза. Второй раз в восьмой строке.
За каГ следует а1аГ, близкая к форме, отмеченной при чтении первой
и второй строк, а под ней дугообразная }од9 близкая по форме к той, что
засвидетельствована в слове пизЬпц, но обращенная раствором вниз.
Здесь она более чем где-либо совпадает по форме с грузинским т. В
целом эти пять букв седьмой строки образуют слово ^ка^ в котором
следует видеть осетинский послелог тхай «ради» с предшествующей
ему флексией родительного падежа ы (= ^относящейся к слову пузЬпц
предыдущей строки.
178

Далее в этой строке помещается зеркальная буква ]ос! той
дугообразной формы, что представлена Эйтингом среди сирийско-
несторианских надписей из Семиречья под 1612 годом, а за ней следует
пип, прямой вертикально расположенный ствол которой неравномерно
загнут вверху и внизу влево. Среди пип Семиреченских несторианских
надписей в таблице Эйтинга она отмечена под 1569 годом, а в нашей
надписи встречается, кроме сего, в десятой строке.
Двумя этими буквами передано осетинское личное энклитическое
местоимение в дательном падеже ]п йын - «ему». Местоимение это с
удвоенным пип уже встречалось нам в пятой строке.
За местоимением йын - «ему» в седьмой строке надписи следует
еще два буквенных знака. Первый из них представляет собой букву }о<1.
По форме эта }ой в значительной мере походит на }ой Семиреченской
несторианской надписи 1575,, года.
Следующая за ]ой буква $Ып в этой форме уже встречалась
и интерпретирована выше. Обе буквы вместе образуют слог
}ой = ыс, как начальный слог глагола, остальная часть которого
помещается в следующей восьмой строке надписи. Эта следующая
часть эпиграфически звучит: к\у*шп и соответствует современному
осетинскому орфоэпическому коттон (<кодтон), а вместе с первым
слогом ^8Ьк^V^Vп = ыско[т]тон - «я сделал». По контексту надписи следует
понимать «я соорудил», так как это говорит о себе, как мы увидим ниже,
заказчик памятника и надписи, а не мастер-камнерез.
С палеографической стороны каГ этой восьмой строки надписи
идентична каГ той Семиреченской сирийско-несторианской надписи,
которая датирована 1584 годом. КаГ восьмой строки примыкает к
следующей за ней у/ш в виде обычного для сирийского письма
«кружка» и образует вместе с ней слог к\у. У/ш использована в нем в
значении гласного о. Далее следует буква 1а\у в необычном положении.
Она положена «на бок» раствором вправо. Если придать ей вертикальное
положение, повернув справа налево, то она будет весьма близко
походить на 1ш в слове тхай «ради». Форма ее будет только более
продолговатой.
За Хгм в той же строке помещается опять \уа^. Употребленная
здесь снова в значении о, она имеет форму «чашечки», обращенной
горизонтальной линией вверх, а не вниз, как это обычно для ^а\у ряда
памятников сирийского письма различных ветвей. Верхнюю линию
«чашечки» мастер надписи не вырезал, т. к. каменная масса внутри
буквы при работе выпала, образовав естественно нужную форму. В
нашей прориси эта часть заштрихована. С палеографической стороны
\уаж данной формы представлена одной из сирийских надписей XIII в.,
опубликованных Поньоном A9).
Завершающая слово к>у1лга - пип в этой форме в надписи
представлена только однажды, однако с палеографической стороны она не
вызывает серьезных затруднений в интерпретации, поскольку представляет
собой пип, очень рано появляющуюся в сирийском письме и представ-
179

ленную, в частности, в сирийско-несторианских надписях из Семиречья
(срав. у Эйтинга под 1566,1603,, (Г) и др. годами).
По сравнению с современным осетинским орфоэпическим коттон,
эпиграфическая форма не имеет геминированного т, возникающего
здесь в результате ассимиляции гласного д основы перед т суффикса
прошедшего времени (<кодтон).
После глагольной формы ко[т]тон в восьмой строке надписи
остается только одна буква. О ней шла уже речь в предыдущей строке.
Это каГ.
С этой буквы начинается новое слово надписи, занимающее, кроме
сего, всю девятую строку. Строка эта начинается зеркальной 1атас1 -
л, отличающейся от типичной сирийской и сирийско-несторианской ее
формы полукруглым загибом вертикального штриха у его основания
(срав. у Эйтинга под 1614 г.).
В памятнике 1атас1 имеет только такое начертание и обращенность
и в этой форме встретится еще раз в одиннадцатой строке.
Следующая за 1атас1 дугообразная }ой уже знакома нам из пятой
строки. Она употреблена в данном случае в значении осетинского ы.
За}ой идет каГобычной формы, а за каГдве соединенные вместе буквы:
сЬе* - х и Ье. Обе буквы находят себе хорошие параллели в сирийско-
несторианских надписях из Семиречья. (См. у Эйтинга под годами 1611
сЬе!:и 1587,1638 для Ье).
В целом, начиная с буквы каГ предыдущей строки и кончая данной,
в надписи читается слово: кЦксЬЬ, что, по моему мнению, соответствует
осетинскому собственному имени - прозвищу Хылкъах - «Задира»,
«Лишний», ^ = ы после 1атас1 в эпиграфическом кЦксЬЬ поставлен, по-
видимому, для устранения стечения согласных лкъ, оказавшихся для
резчика почему-то трудным. Аналогичный случай с этими же
согласными мы будем наблюдать еще раз ниже в одиннадцатой строке надписи.
Следует обратить внимание на то, что смычно-гортанный
согласный къ (ц) здесь передан сочетанием букв каГи сЬе*.
Личным именем Хылкъах, являющимся именем заказчика надписи
и памятника, заканчивается второе предложение надписи. Оно гласит:
а }тт пизЬвд }ЬсЪа} }п ]8Ьк\у*ш1 КЦксЬЬ - а и[ы]н мыс[и]н[а]гы тхай
й[ы]и ыско[т]тон Х[ы]л(ы)къах - «это ему памяти ради ему сделал я
Хылках».
С десятой строки надписи начинается новое предложение. Оно
занимает три строки. В нем заказчик сообщает, из какого рода он
происходит. Обратимся к этой третьей части надписи.
Первая буква десятой строки представляет собой очевидную
округлую каГ. См. у Эйтинга ее аналог под 1629,1 годом. Второй буквой
является Ье примерно той же формы, что в первой строке надписи,
но с меньшим загибом вертикального штриха в верхней его части и
180

с почти полным замыканием петли. Третья буква пип, в этой форме в
надписи еще не встречавшаяся, находит себе некоторую параллель
в Семиреченских сирийско-несторианских надписях под 1584, 1608,
4 годами. Она отличается от них отсутствием горизонтальной черточки
в основании. Далее идет каГ формы, которая отмечена Семиреченскими
сирийско-несторианскими надписями под 1618, 1619 годами. В нашей
надписи штрих в верхней части вертикален.
За этой каГ следует опять пип той формы, которая отмечена
Семиреченской сирийско-несторианской надписью под 1569 годом.
В целом шесть букв десятой строки образуют первое слово
предложения: кЬпкп. Контекст фразы подсказывает, что так могло быть
передано осетинское хъжнгын (совр. хъжнджын) - «имеющий рану (в
сердце)» гезр. «удрученный».
Здесь же следует обратить внимание на те факты, что резчик
передает звонкое заднеязычное осетинское г через каГ, а не цата1, а
увулярное осетинское хъ двумя буквами: каГи Ье.
За этим словом в десятой строке остается еще три буквы. Первой
буквой, из оставшихся трех, является с1а1аЙ1. В этой форме она уже
встречалась нам выше, в третьей строке надписи.
За да1аЙ1, вплотную к ней примыкая, вырезана а1аГ той формы,
которая широко представлена в Семиреченских сирийско-несторианских
надписях под 1575, ,, 15.78, 1597 и др. годами, но с более коротким
вертикальным штрихом.
Последней буквой строки является пип. Она представляет собой
крюкообразную фигуру, положенную с наклоном слева направо.
Палеографически это модификат пип той сирийско-несторианской
формы, которая засвидетельствована Семиреченскими надписями под
1575,2 и 1611,3 годами. Эти три буквы надписи образуют осетинский
существительный глагол в форме 1-го л. ед. ч. даен - «(я) есмь».
Одиннадцатая строка надписи содержит пять букв. Первой справа
является а1аГ в форме, во многом близкой к а1аГ Семиреченских
сирийско-несторианских надписей под 1578, 1594, 1612 и др. годами, и
надписей ХШ-Х1У вв., опубликованных Поньоном B0), если придать
этим буквам соответственное нашей надписи положение. За а1аГ
следует 1атас1 уже знакомой нам формы из девятой строки, далее идет
обращенная раствором вверх и несколько вправо дугообразная}ой, затем
с закругленными углами каГи, наконец, опять лежащая крюкообразным
штрихом вниз а1аГ. В целом одиннадцатая строка дает слоги аЦка...
Двенадцатая, она же последняя строка третьей части надписи,
начинается справа зеркальной буквой 1зас1е. С палеографической стороны
буква не представляет каких-либо особенностей и легко распознается
(срав. у Эйтинга параллель ей под 1652 г.). За *8ас1е следует 1ш. Форма ее во
многом совпадает с формой 1а\у Семиреченской сирийско-несторианской
181

надписи 1560 г. Буква *а\у соединена с }о<1 в виде вертикального прямого
штриха, отчего слева 1а>у загнута сильно вверх.
Нужно думать, что}оА, входящая в соединение с 1а\у, имела отдельно
зеркальную форму }ой, засвидетельствованную Семиреченской
сирийско-несторианской надписью 1575 г., где она имеет вид
вертикального штриха с загнутым влево у основания концом.
Эти три буквы двенадцатой строки, вместе с пятью буквами
предыдущей, образуют собственное осетинское фамильное имя
заказчика, поставленное в родительном падеже: А1)?еас(] = совр.
осетинской Ал(ы)хъацты - «Алхасовых». Так же, как и выше в личном
имени КЦксЬЬ, здесь буква }ой после 1атас1 поставлена для устранения
стяжения согласных 1к. Следует заметить, что в данном случае
осетинское увулярное хъ резчик передает через каГ, а не через каГ+ Ье,
как в слове хъаенгын.
После фамильного имени «Алхасовых» в надписи остается еще
одно неразъясненное слово. Оно состоит из семи буквенных знаков.
Это слово начинается с буквы пит, повторенной дважды, сначала в
грузинской форме, как то в строке шестой, а затем в форме зеркального
округлого сирийского пит с длинным загнутым стержнем, обращеным
вверх и вправо, но без шипообразного штриха у основания (срав. у
Эйтинга сирийско-несторианское гшт под 1574 годом).
За двумя гшт следуют подряд три Ье с явно выраженным
стремлением к округлости нижней части букв. Последняя из трех этих
Ье находит себе близкую форму у Эйтинга под 1652 г. Сирийскими Ье
данном случае, как мы увидим ниже, передается осетинское г.
Последние две буквы этой строки вырезаны не ниже, как следовало
того ожидать, а выше, над предшествующими им Ье и притом мельче и в
обратном порядке (слева направо). Буквами этими являются а1аГформы,
близкой к засвидетельствованной Райтом под 1524 г. селевкидской эры
B1) и уже встречавшаяся нам дугообразная }ой грузинской формы.
В целом слово транскрибируется: ттЬЬЬа] и соответствует совр.
осетинскому мыггагей - «из фамилии (рода)». Почему резчик по
камню дважды подряд написал пит? По-видимому, вырезав сначала
т в форме грузинской тап и увидев, что допустил ошибку по типу
письма, он вторично вырезал гшт в форме, свойственной сирийскому
письму. Следует отметить, что последнее слово третьей части надписи
выполнено с большим количеством погрешностей. Не сказалась ли в
этом факте усталость резчика перед завершением надписи. Дата, где
нет описок, могла быть вырезана после некоторого отдыха, перерыва
в работе.
В целом третья, завершающая памятник, часть надписи читаете
кЬпкп дап аЦкасЯ] (т)тЬЬЬа]-Хъ[ав]нг[ы]н (= хъжнджын) давн Ал(ы)
хъацты (м)м[ы]хх[а]хай (= мыггыгжй) - «Удрученный (я) есмь
Алхасовых фамилии (рода) из».
За этой частью надписи следует разобранная в начале статьи дата
памятника.
182

В целом текст на лицевой стороне Трусовской надписи гласит:
1. Ъсащ
2. а'§аг
3. ата[г]ф*
4. а
5^'пп
6. пизЬтщ
^
8. к>у*шп К
9. ЦксЬЬ
10. кЬпкпдап
Н.аЦка
№
12. Ы] (т)тЬЬЬ
13.а1гк
14^2 ат)
х[уы]цауы
Ц
агьар Ван
ама[р]ди
А
й[ы]н
мыс[и] н[а]г-
ы тха й[ы]н ыс
й
ко [т] тон Х[ы]-
л (ы)къ[а]х.
Хъ[ё]нг[ы]н дён
Ал(ы)хъа-
йа
цты (м)м[ы]гг[а]г
атрк
й з азы
бога (божий)
р
аб Иван
скончался
Это
ему
памят -
и ради ему сделал
я
Хы-
лках
Удрученный (я) есмь
Алха-
из
совых фамилии
1000 + 400 + 200 + 20
+10+7 (=1637) года
Как я писал в начале статьи, памятник, кроме надписи на лицевой
стороне, имеет на левой боковине, в верхней части, рисунчатый знак,
представляющий собой затейливое сплетение букв (см. рис. 4 и 6). Это
сплетение букв представляет собой приписку, сделанную мастером
цирта. Когда мастер вырезал текст приписки, цирт для удобства при
работе был им положен либо на его тыльную поверхность, либо на
правую боковину, ибо приписка читается справа налево только при
таком положении цирта. Приписка содержит четыре строки, которые
транскрибируются так:
ЧзЬр)
2. СП ^8Ь^
З.к
4. д\мп
Как и основная надпись памятника, текст приписки выполнен на
осетинском языке.
Первая строка приписки состоит из четырех букв: }о&, зЫп, ре
и }ой. Первая - }ой помещена почти над зЫп справа в верхней части.
Она представляет собой широко употребительную }ой сирийского
письма. Достаточно сравнить }ой этой формы у Эйтинга под 1603,
1611,2, 1617 и др. годами. Остальные три буквы с палеографической
стороны представляются совершенно ясными, за исключением того,
что конечная ]ой оказывается зеркальной, т. е. обращена раствором дуги
вправо, а не влево.
В четырех буквах первой строки приписки ^зЬр^, как мне
представляется, не трудно узнать христианское сирийское имя 1\узр-«1о8ер»
- Иосиф, написанное с пропуском у/ач/ и получившее здесь, с одной
183

стороны, осетинскую окраску, сказавшуюся в передаче звука 8 через
$Ып, а с другой - грузинское грамматическое оформление в виде
конечного гласного 1 (эпиграфически }), представляющего собой
флексию именительного падежа ед.ч. B2). Это имя, являющееся, как мы
убедимся ниже, именем мастера, со всей очевидностью говорит о том,
что он был не только двуязычен, но двуписьменен, поскольку наряду
с флексией 1 в данной приписке, в лицевом тексте надписи подставлял
грузинские буквы ап, т, тап и цаг вместо сирийских а1аГ, }ой9 гшп и
каГ, а числительное 37 оформлял как 20+10+7. Двуписьменность
мастера сказалась не только во введении в эпиграфический текст
грузинских букв. Она сказалась на тексте памятника в целом. Именно
потому, что мастер владел грузинским языком и письмом, некоторые
буквы сирийско-несторианского письма Трусовской надписи получили
зеркальную форму. Я полагаю, что это явление выходило здесь за рамки
единичного факта. Оно было явлением историческим, о чем, однако,
несколько ниже.
Вторая строка приписки начинается с *$ас1е, притом в данном
случае - не зеркальной. За 1зас1е следует гезсЬ той же формы, что в дате
памятника, а за ней 1ш, сильно наклоненная влево с длинным стержнем,
весьма похожая на 1а\у Семиреченской сирийско-несторианской надписи
1616 г., но без петли. Три буквы (заде, гезсЬ и *а\у образуют согласную
основы сП осетинского слова цырт - «надгробный памятник».
Далее идет вплотную прилегающий к этому слову первый слог
осетинского глагола ыскжнын - «сделать» с вставным после зЬ гласным
]=ы, вероятно, для устранения стечения согласных. 1ой в этом слоге
представляет собой загнутую вверх справа горизонтальную линию.
Этой формой передана весьма распространенная среди Семиреченских
сирийско-несторианских надписей }ой (см. у Эйтинга под 1580 Г,
1599, 1603 Г и др. годами). Налична рА этой формы и в надписях,
опубликованных Поньоном B3). За ]ой идет $Ып, вертикальный штрих
которой слегка загнут вправо, но не имеет навершия. Такого типа
зЫп с палеографической стороны представляется необычной. К зЫп
примыкает вплотную ]ос1, близкая по форме к той, которая отмечена
мной в качестве последней буквы личного имени 1зЬр)) первой строки
приписки.
Третья строка приписки состоит из одной зеркальной буквы каГ.
Буква каГ здесь положена так, что раствором крюкообразной головки
она обращена вверх, а длинный стержень ее горизонтально протянут
влево до соединения с кольцеобразным дуа^ четвертой строки. КаГ
подобной формы с длинным стержнем и крюкообразной головкой, но
в ином, обычном положении, достаточно представлена в сирийских
надписях, опубликованных Поньоном B4) и однажды в Семиреченской
сирийско-несторианской надписи под 1627 (Г) г.
КаГ третьей и ч/аы четвертой строки приписки, соединяясь вместе,
образуют слог кш, притом мастер оригинально использовал ч/ач/
четвертой строки дважды - второй раз, когда ему потребовалась по
184

содержанию глагола еще одна \чш при дописывании последней строки,
поскольку слог к\у составлял компонент глагола этой последней строки.
В целом слог ]§Ь) второй строки и третья и четвертая строки дают вместе
глагол ]§1уклуAЬга = осет. ыс(ы)кодтон - «я сделал». Слово это в надписи
встречалось ранее в основном тексте, но в несколько иной форме: с
ассимиляционным поглощением A и без вставного] = ы после зЬ B5).
С палеографической стороны с!а1а1Ь, которой начинается последняя
строка текста приписки, в такой форме, но с иным наклоном буквы
и с точкой под ней отмечена Эйтингом в Семиреченских сирийско-
несторианских надписях под 1611,3, 1644 и др. годами. За с1а1аЙ1
следует *а\у, вертикальный стержень которой горизонтально загнут
влево. Этой деталью данная 1а\у повторяет 1а\у сирийско-несторианской
надписи из Семиречья 1560 года. Та^ соединена в нижней части с у</ач/,
уже отмеченной при толковании слога Ьу. \Уа\у имеет вид открытого
вправо кольца. Открытая у/ш в виде полукольца в сирийской
эпиграфике представляет весьма распространенное явление. Она, как правило,
обращена своим раствором вниз, но иногда, как это можно наблюдать,
например, на сирийской надписи XII в. из НасЬ1:агак'а, \уа\у может быть
обращена раствором дуги вправо B6).
Заканчивается четвертая строка приписки зеркальной пип той
формы, которая отмечена Эйтингом в Семиреченской несторианской
надписи 1561 г.
В целом текст приписки Трусовского цирта читается так:
1^8Ьр) И[о]с[е]пи Иосиф
2. сП }$Ъ) ц[ы]рт ыс(ы) - надгробие я с-
3. к к д
4. ск\уп дтон елал
В композиционном отношении Трусовская надпись 1637 A326) г.
пока что параллелей себе не имеет. Сирийско-несторианские тюркские
и нетюркские надгробные надписи Х111-Х1У вв. из Семиречья
(Киргизстана) по содержанию своему весьма кратки. В свете наличных
в настоящее время данных Трусовскую надпись в композиционном
отношении приходится считать произведением национальным и
оригинальным.
По сравнению с современным осетинским языком надпись не
приносит нам каких-либо исключительных фактов. Это не должно нас
удивлять. Достаточно вспомнить, что древнеосетинская Зеленчукская
надпись, по моей датировке 941 года, несмотря на то, что она на
несколько столетий древнее нашей, не обнаруживает также каких-либо
ярких языковых особенностей B7).
В нашей надписи с позиций осетинской речи заслуживают
внимания три факта. Первым из них является наличие в памятнике
указательного местоимения а в четко самостоятельном употреблении.
185

Вторым является наличие в иронской речи памятника формы ыскае-
нын, где начальное ы (эпиграфически - }), может быть, является не
вторичным протетическим, как в современном осетинском при наличии
формы скаенын, а историческим B8).
Третьим языковым фактом Трусовской надписи, заслуживающим
внимания, является форма хъжнгын (соответствующая более поздней
хъжнджын). В ней засвидетельствовано памятником отсутствие в этом
слове смягчения заднеязычного г перед гласным переднего ряда ы,
как явления, в прошлом свойственного иронскому диалекту наряду с
дигорским.
О других, более мелких явлениях, здесь не говорю, т.к. в меру
доступности они были так или иначе интерпретированы мною по ходу
исследования.
В надписи в четырнадцати строках лицевого текста памятника и
четырех строках приписки мастера налицо девятнадцать слов и дата,
дающие девяносто две буквы плюс один нумеративный линейный
значок типа славянского «титло». Из девяноста двух букв надписи шесть
имеют цифровое значение, остальные восемьдесят шесть - буквенное.
Из двадцати двух букв сирийского алфавита в лицевой надписи и
приписке мастера использовано восемнадцать. Повторяемость
отдельных букв следующая: а1аГ - встречается тринадцать раз; Aа1а1Ь - три
раза; Ье - шесть раз; у/ш - пять раз; тщп - два раза; сЬе! - один раз; ^с!
- семнадцать раз; каГ- девять раз; 1атас1 - два раза; гшт - четыре раза;
пип - десять раз; 'е - один раз; ре - один раз; 1$а<1е - четыре раза; цоГ-
один раз; гезсЬ - три раза; зЫп - четыре раза и Шг - шесть раз.
Большинство букв Трусовской надписи находит свою форму, как
это видно из таблицы I, в сирийско-несторианском письме надгробных
надписей ХШ-Х1У вв. из Семиречья, опубликованных проф. Д. А.
Хвольсоном в конце прошлого столетия, хотя в целом дуктус нашей
надписи несколько иной.
Сирийско-несторианская форма букв Трусовской надписи не может
быть подвергнута сомнению ввиду ее палеографической очевидности и
не может быть признана случайной, т. к. алфавиты проникают к
народам только в порядке культурно-исторических связей. Надпись
написана потому, что были не только писцы-камнерезы, но и читатели.
Утилитарность ее очевидна.
Несторианская форма креста памятника и сирийско-несторианский
дуктус письма надписи с несомненностью подтверждают, что по
вероисповеданию покойный, заказчик и, по-видимому, мастер цирта,
были христианами-несторианцами.
До сих пор о несторианстве в этих глубинах Кавказа мы ничего не
знали. Теперь же приходится думать, что проповедники несторианства,
будучи весьма деятельными, как это обычно случается со сторонниками
неофициальных «еретических» учений, проникли в свое время не
только в Среднюю Азию, Армению и Азербайджан, но и в самое сердце
Кавказа.
186

Обосновавшись, они утвердили здесь свою доктрину и письмо,
ставшее обиходным. Сколь влиятельна была здесь роль несторианства
и как долго оно здесь просуществовало, покажут новые находки и
будущие исследования.
То, что следов несторианства на Центральном Кавказе мы до сих
пор не обнаруживали, нужно отнести, конечно, за счет недостаточной
изученности жизни ущелий. Для меня не подлежит сомнению, что
несторианство здесь было, и что оно довольно рано столкнулось в этих
местах с грузинской церковью. Последняя одержала в этом единоборстве
победу. Несторианство здесь как вероучение постепенно исчезло.
Судя по нашей надписи, в которой весьма заметно грузинское
влияние, можно уверенно говорить о том, что в процессе борьбы с
грузинской церковью и под воздействием грузинской письменной культуры
вообще, в несторианском письме Центрального Кавказа, образцом
которого является Трусовская надпись, появилась тенденция к
изображению ряда букв в направлении слева направо. Это представляется тем
более вероятным, что XIV в. был уже для несторианства веком упадка, а
несториане-горцы ущелий Центрального Кавказа, оказавшись к тому же
оторванными от широкой несторианской среды в силу географических
условий, попали здесь в положение, наиболее способствовавшее
деформации письма.
По мере того, как росло влияние грузинской церкви и грузинской
письменной культуры, несториан в этих местах становилось все
меньше и меньше. Сирийское письмо при таком положении естественно
должно было здесь глохнуть. Даже мало-мальски знающих это письмо
людей оставалось немного. Отсюда вместе с новым направлением ряда
букв, о чем речь шла выше, у писцов и резчиков появляется
безразличное отношение к положению буквы в строке. Некоторые буквы
оказываются то положенными, то необычно повернутыми. Допускаются
непривычные для письма соединения букв.
Таков мой взгляд на Трусовскую осетинскую сирийско-
несторианскую надпись 1637 A326) г. Сообщение носит характер
предварительный. В нем далеко не использованы все возможные
источники, и я оставляю за собой право еще вернуться к вопросу, тем
более, что рассчитываю на новые находки. Трусовская осетинская
надпись не могла быть единственной.
Дополнение к чтению Трусовской осетинской сирийско-
несторианской надписи первой половины XIV столетия
В публикуемой выше статье, посвященной чтению Трусовской
осетинской сирийско-несторианской надписи первой половины XIV
столетия, я указал, что базальтовая стела, на которой высечена надпись,
имеет на правой боковой своей поверхности два рисунчатых знака, а на
187

левой - один. Из двух знаков на правой боковой поверхности верхний
оказался, как теперь известно, припиской мастера, выполненной тем же
сирийско-несторианским письмом, что и лицевая надпись, и также на
осетинском языке, но с некоторым влиянием грузинского. В отношении
двух других оставшихся рисунчатых знаков я писал, что значение их
мне неизвестно.
Ныне я могу заявить, что рисунчатый знак на левой боковой
поверхности представляет собой орнаментальную вязевую надпись
письмом пехлеви на новоперсидском языке (см. рис. 1). Если положить
стелу на ее тыльную сторону или на правую боковину, то подпись,
исполненную письмом пехлеви, следует читать справа налево,
отправляясь от вершины стелы.
При ближайшем рассмотрении надписи оказывается, что она почти
дублирует текст приписки на правой боковой поверхности. Это тоже
клеймо-приписка мастера, выполненная в две строки, помещенные одна
под другой. Рамка, обрамляющая приписку, и средняя прямая линия
внутри рамки, к которым примыкают буквы, создает впечатление, что
это не надпись, а елчатый орнамент.
В приписке четыре слова. Транскрибируется она так:
108Ьр)$Ьп§
2. 8^аЬ Ъкгй
Первое слово приписки, которое нельзя прочесть иначе как 1[о]зЬ[е]
р1 - «Иосиф», говорит о том, что она сделана тем же мастером, что писал
лицевую надпись и приписку на правой боковине стелы. Эта осетино-
грузинская форма имени «Иосиф» объяснена мной в предыдущей
статье.
Второе слово зЬп§ представляет собой новоперсидское зап§ -
«камень» в осетинском произношении, с заменой звука 8 на зЬ (собственно
на звук средний между 8 и зЬ), как это в слове 1озЬер1-«Иосиф».
Слове зап§ в новоперсидском, как и в некоторых северокавказских
горских языках, например, в кабардинском, используется для обозначения
надгробия. Сравн. новоперс. зап§ 1аЬ(а)с1 - «могильный камень»,
«могильная плита», з&п§ тахаг - «надгробный камень», «надгробная
надпись», кабард. сын - «надгробие», кабард. мозд. сэн - «гроб» (в
глоссарии д-ра Дрешера, 1688 г.).
Третье слово, оно же первое слово второй строки, представляет
собой новоперсид. зВДаЬ гезр. зЭДаЬ - «черный»; «несчастный» (здесь
без замены 8 на зЬ). В данном случае это определение к предыдущему
слову зЬап§ (зап§).
Последнее, четвертое слово приписки, оно же второе слово второй
строки, является в форме 3 л. ед. ч. прошедшего совершенного времени
новоперсидского глагола кагйап - «делать», с префиксом Ье - т. е. Ь[е]
к[а]гA - «сделал».
В целом, с воспроизведением опущенных гласных, приписка
читается:
188

1. 1озЬер1 зЬапё(е) - «Иосиф камень
2. зцаЬ ЬекаМ - несчастный (черный) сделал».
Ни семантика текста, ни его грамматика не вызывают сомнений.
Палеографическую сторону данной приписки, ввиду отсутствия
эстампажа с нее, я оставляю на будущее время. По имеющейся у меня
фотографии, которая была любезно прислана мне научной сотрудницей
Северо-Осетинского научно-исследовательского института А. Дз. Цагаевой,
можно говорить о том, что буквы Ь, п и § весьма похожи друг на друга и
определяются больше контекстом, чем формой. То же самое можно сказать и
относительно формы букв к, г и А В слове 8ца1ц и а представлены лигатурой.
Эта небольшая двухстрочная приписка на новоперсидском языке
письмом пехлеви XIV в. представляет исключительный интерес.
Приходится признать, что письмо пехлеви, вытеснение которого арабским
письмом началось после падения династии Сасанидов в 652 г. нашей эры,
здесь, в глубинах Кавказа, просуществовало весьма долго. В пределах
Кавказа, в направлении к северу, самыми поздними пехлевийскими
лапидарными надписями до сего времени считались, насколько мне
известно, надписи Дербента УИ-УШ вв., опубликованные Е. А.
Пахомовым и интерпретированные Г. С. Нюбергом B9).
Не подлежит сомнению, что в Трусовском, и может быть, в соседних
с ним ущельях, пехлевийское письмо было известно не одному мастеру
Трусовского цирта. Изобразив в художественной орнаментальной форме
письмом пехлеви свое рабочее клеймо, мастер явно старался привлечь
этим актом внимание возможных заказчиков, пользовавшихся здесь в
быту или религиозных обрядах пехлевийским письмом. Иначе говоря,
пехлевийское письмо было здесь в ходу. Думать, что он это делал не в
интересах рекламы своего мастерства, не в интересах меркантильных,
а, скажем, ради эстетического наслаждения, самосовершенствования
или просто ради хвастовства, едва ли правомерно.
Справедливы ли эти мои рассуждения, скажут новые находки. Пока
же уо1еп§-по1еп8 приходится считаться с фактом наличия надписи и
изумляться тому, какой удивительный клубок межэтнических и
межкультурных отношений являет собой трусовский памятник. Воедино
оказались сплетены сирийская, персидская, осетинская и грузинская
культуры; сирийско-несторианское, пехлевийское и грузинское письмо;
осетинский, грузинский и новоперсидский языки. Чего же более.
(Известия Северо-Осетинского научно-исследовательского
института. 7] XXII, выпуск У, с. 41-61)

Литература
1. Первоначально Трусовский камень был обнаружен этнографом В.К.Тотровым.
2. Калоев Б. Этнографическая экспедиция //Социалистическая Осетия, 1957 г.
№ 246 F722).
3. Винников И. Н. О языке письменных памятников из Нисы (Южный
Туркменистан), ВДИ, № 2, 1954, с. 121.
4. СНуюЬоп й. 8уп8сп-пе81опат8сЬе ОгаЫпзсЬпйеп аиз Зепице&сЫе. 81.
Ре1егзЪ. 1890.
5. В этой части для несторианского письма я пользуюсь палеографическими
«Таблицами арамейского письма - ТаЬи1а 8спр1игае агаппсае», составленными в
1888-1899 гг. проф. Страсбургского университета Ю. Эйтингом (]. Еийвд). Таблицы
приложены к упомянутому выше труду Д. Хвольсона. Для перевода
употребляемого сирийцами счета времени по селевкидской эре на общеизвестное христианское
летоисчисление следует от селевкидской даты отнять 311 лет. В таблице Эйтинга
для Семиреченских несторианских надписей цифра после года, набранная петитом,
нумерует надпись, так как их под одним годом оказывается иногда несколько.
6. В то время, когда готовилась к печати эта статья, в прессе, неведомо для
меня, появились две небольшие заметки, посвященные Трусовской надписи (Газ.
"Советская Россия" от 18 июня 1959 г. № 167 (930) и газ. "Социалистическая
Осетия" от 1 июля 1959 г. № 127 G117). В обеих заметках авторы их (Б. Кулов и Б.
Калоев), ссылаясь на меня, оказываются неточными, когда датируют надпись 1613 г.
В заметках есть также и некоторые другие не принадлежащие мне суждения.
7. ЬагкИ. Р. N. АпесёоЫ Зупаса, 1IV, 1875,1аЫ. IV.
8. Ро§поп Н. 1п8спр*юп8 8етШ§иез де 1а 8упе, йе 1а Мезоро&пме еХ де 1а Ке§юп
ее Мо88ои1, Рапз, 1907, р. 200,1аЫ. XII, № 114. В дальнейшем лапидарными
надписями, изданными Поньоном, я пользуюсь шире, чем манускриптами. Форма букв
весьма зависима от материала памятника.
9. УУпфг IV. Са1а1о§ие оГзупас тапизспр1$ т Ле ВгШзЬ Мизеит... Ьопёоп, 1872,
раг. 3,1аЫ. I.
10. Ро^поп Н. Цит. соч., с. 129, табл. XXX, № 74.
11. Ро§поп Н. Цит. соч., с. 135-136, табл. XXXI, № 76.
12. Хвольсон Д. А. Дополнения и поправки к статьям «Несторианские надписи
из Семиречья» // Записки восточного отделения русского археологического
общества (ЗВОРАО). СПб., 1886, т. I, с. 303.
13. Церетели Г. В. Армазская билингва. Тбилиси, 1941, с. 14-15.
14. Срав.: й. ОшоЬоп. Цит. соч., с. 45, 47, 50, 51, 55 57 60 66, 71, 86, 92, 103,
104, 141; Н. Ро§поп. Цит. соч., с. 44. 53, 64, 65. 67, 126, 143, 154, 190,198, 200.
15. Шанидзе А. Две древних редакции грузинского Четвероглава по трем
Шаббердским рукописям (897,936 и 973), Тбилиси, 1945, с. 6; Мф. гл. 3,1; срав. ред.
С и О; с. 7, гл. 3,14; срав. ред. С и Э; с. 34, гл. 11,2 срав. ред. С и ОЕ; с. 303, Иоан, гл.
3,23; срав. ред. С и ОЕ. (на груз, яз.); Марр Н. Я. Грамматика древнелитературного
грузинского языка. Л. 1925, § 67, с. 50.
16. Ш^Ы IV. Цит. соч., табл. XVI.
17. Ро%поп Н. Цит. соч., с. 116; табл. XXVII, № 62.
18. В нашей надписи гезсЬ и <1а1а1п точек не имеют.
190

19. Розпоп Н. Цит. соч., с. 203; табл. ХЬИ, №117.
20. Ро^поп Н. Цит. соч., с. 70, табл. XX, № 33; с. 100, табл. XXV, № 54.
21. Ш^к! IV. Цит. соч., табл. XVI.
22. В древних грузинских текстах имя «Иосиф» передавалось как 1озерп. Позже
это имя стало передаваться - 1о$еЪ. (См. Шанидзе А. Цит. соч., с. 3, Мф. гл. 1,24 ред.
С и В. На груз, яз). Грузинская форма имени 1о$ерЫ (вм. 1о8еЫ), которую частично
отражает наша надпись, мне неизвестна.
23. Ро%поп Н. Цит. соч., с. 100, табл. XXV, № 54 (XIII век).
24. Ро&юп Я. Цит. соч., с. 135, табл. XXXI, № 76; с. 187, табл. XXXVII, №92.
25. См. 8 строку основного текста Трусовской надписи.
26. Ро§поп Н. Цит. соч., с. 192-193, табл. XXXVIII, № 97.
27. Миллер В. Ф. Древнеосетинский памятник из Кубанской области // МАК, III,
1893, с. 110-118; Турчанинов Г. Ф. К датировке древнеосетинской Зеленчукской
надписи // Изв. ОЛиЯ АН СССР, т. VII, в. 1,1948. с. 80-81: Абаев В.И. Древнеосетинсная
Зеленчукская надпись // Осетинский язык и фольклор. М.-Л„ 1949, с. 260-270,
Алборов Б. А. Новое чтение надписи на Зеленчукской надгробной плите // Ученые
записки Северо-Осетинского гос. пед. ин-та им. К. Л. Хетагурова. Орджоникидзе,
1956, т. 21, вып. 2, с. 229-253; Турчанинов Г.Ф. Еще раз о древнеосетинской
Зеленчукской надписи // Эпиграфика Востока, XII, 1958, с. 48-51, здесь, по вине
издательства, с большим количеством опечаток в греческой графике.
28. Абаев В. Я. Осетинский язык и фольклор. М.-Л., 1949, с. 371.
29. ПахомовЕ. А. Пехлевийские надписи Дербента, Нюберг Г. С. Материалы по
истолкованию надписей Дербента // Известия Общества обследования и изучения
Азербайджана, № 8, вып. V, 1929, Баку.

Научное издание
Составители
КУЗНЕЦОВ ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ
БАСАЕВ БОРИС БЕШТАУОВИЧ
ТЕМИРАЕВ ВИКТОР ХАМИЦЕВИЧ
ЧИБИРОВ ЛЮДВИГ АЛЕКСЕЕВИЧ
ПАМЯТНИКИ
АЛАНО-ОСЕТИНСКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ
Редактор А. У. Голиева
Оформление и верстка М.А. Гоконаевой
Технический редактор А.В. Ядыкина
Корректор Г.Б. Карданова
Сдано в набор 26.06ЛЗ. Подписано в печать 12.08ЛЗ.
Формат бумаги 60х907|6. Бум. офс.№1. Гарнитура шрифта «Т1те5».
Печать офсетная. Усл.п.л. 12. Учетно-изд.л. 12,40.
Тираж 700 экз. С 51.
Отпечатано: ИП Лавор И.Н., (типография «Лаки Пак»).
г. Ростов-на-Дону, ул. Мечникова, 112,
тел. (863) 256-77-40. Заказ № 1632.
Министерство культуры и массовых коммуникаций РСО-Алания.
ГУП РСО-Алания «Издательство «Ир», 362040, г. Владикавказ, проспект Мира, 25.