В. В. Бовыкин
РУССКАЯ ЗЕМЛЯ
И ГОСУДАРСТВО
В ЭПОХУ ИВАНА ГРОЗНОГО
Очерки по истории местного
самоуправления в XVI в.
Санкт-Петербург
2014

УДК 94(470)" 16"
ББК 63.3(2)43-334
Б72
Рецензенты:
доктор исторических наук, профессор В. В. Шапошник
(Санкт-Петербургский государственный университет);
доктор исторических наук, профессор M. M. Шумилов
(Северо-Западный институт управления
Российской академии народного хозяйства и государственной службы
при Президенте Российской Федерации)
Бовыкин, В. В.
Б72 Русская земля и государство в эпоху Ивана Грозного : очерки по исто-
рии местного самоуправления в XVI в. / В. В. Бовыкин. — СПб. :
ДМИТРИЙ БУЛАНИН, 2014. — 432 с.
ISBN 978-5-86007-772-0
Монография посвящена важнейшей в историографическом отношении про-
блеме отечественной истории — выяснению социально-политической природы
Российского государства и генезиса системы центрального управления и местного
управления в XVI в.
В фокусе исследовательского интереса оказались вопросы эволюции взаимо-
отношений разных ветвей власти в условиях русского средневековья. Автор аргу-
ментированно рассуждает о том, что древние земские традиции оказались востре-
бованы возникшим в начале XVI в. единым Русским государством и получили свое
развитие в реформах 1530-1550-х гг. Синхронность процессов централизации
и преобразований самобытного общественного самоуправления в формальные
институты местной власти с наделением их все новыми полномочиями свидетель-
ствует о консенсусе земли и государства. По мнению автора, во многом благодаря
этому России удалось преодолеть Смутное время и тяжелейшие последствия хо-
зяйственной разрухи.
Книга предназначена специалистам по русской истории, преподавателям, аспи-
рантам, студентам, широкому кругу читателей.
УДК94(470)"16"
ББК 63.3(2)43-334
На обложке использован фрагмент миниатюры «Русская Ливония с православными
церквами в замках» (Лицевой летописный свод. Русская летописная история. Книга 23.
М. : АКТЕОН, 2012. С. 54 (Синодальный том. Л. 387 об.)).
Выражаем благодарность издательству «АКТЕОН», издавшему Лицевой свод и сде-
лавшему его доступным для широкого круга читателей, за возможность публикации
миниатюры.
Все права защищены. Никакая часть книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме
и какими бы то ни было средствами, включая фотокопирование, размещение в Интернете и запись на магнитный
носитель, без письменного разрешения владельца. Цитирование без ссылки на источник запрещено. Нарушение прав
будет преследоваться в судебном порядке согласно законодательству РФ.
ISBN 978-5-86007-772-0 © Бовыкин В. В., 2014
© ООО «ДМИТРИЙ БУЛАНИН», 2014

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение 5
Глава I. Основные понятия и терминология 10
§ 1. Самоуправление 10
§2. Власть 15
§ 3. Государство 19
§4. Земля 22
Глава П. Историография и источники 26
§ 1. Краткий обзор историографии 26
§ 2. Основные источники 29
Глава III. Земля и государство до реформ управления
1530-1550-х гг 37
§ 1. Пределы государства 37
§ 2. Взаимоотношения представителей центральной
власти и земства 54
§ 3. Пир на весь мир 75
§ 4. Общежитийные монастыри. Практика
самоуправления 82
§ 5. Литература «государственного устроения»
об устроении земском 95
§ 6. Актовый материал о земской деятельности 133
Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг 153
§ 1. Предпосылки реформы 153
§ 2. Состояние общества накануне реформы 159
§ 3. Намерения центральной власти 173
§ 4. Совпадение интересов центральной власти
и общества 177
Глава V. Начало земской реформы 185
§ 1. Земское самоуправление накануне реформы 185
§ 2. Намерения правительства 191
§ 3. Стоглав и Судебник: концептуальные решения 199

О;
главление
§ 4. Первые земские грамоты 214
Глава VI. Местная специфика земской реформы 231
§ 1. Север: Двинская земля, Устьянские волости,
Усольский уезд 231
§ 2. Замосковный край. Переславский уезд 247
§ 3. Замосковный край. Удел В. А. Старицкого 256
§ 4. Порубежные города, Запад, Северо-Запад 259
§ 5. Земское самоуправление в поместных
и вотчинных владениях 265
Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в 275
§ 1. Вторая губная реформа 1555-1556 гг 275
§ 2. Центральное ведомство по губным делам 285
§ 3. Эволюция института губных старост 290
Глава VIII. Земское самоуправление во второй
половине XVI в 309
§ 1. Ликвидация института наместничества
и кормлений 309
§ 2. Неоконченный спор в историографии 317
§ 3. Свидетельства от Ивана Грозного 322
§ 4. Одиначество земского самоуправления
в разделенном царстве 331
§ 5. Земская деятельность на исходе XVI в 347
§ 6. Земское самоуправление в законодательстве
конца XVI в 364
Заключение 377
Список источников и литературы 383
Список сокращений 421
Указатель имен 424

Введение
«У нас часто говорят о земле в политическом смысле и землю
противополагают государству. Но противоположность между
землей и государством не выдерживает критики. Русская земля
есть Русское государство, и Русское государство есть Русская
земля. Это одно и то же, только с двух сторон взятое. И нельзя
понимать так, что земля имеет свои интересы, отдельные от го-
сударства, а государство — свои».1 Так, в июле 1881 г. основопо-
ложник отечественной политической журналистики M. H. Кат-
ков засвидетельствовал актуальное на тот момент состояние
передовой общественной мысли по весьма дискуссионному во-
просу.
Сторонники различных теорий внутригосударственного
строительства, бескомпромиссные в своих убеждениях истори-
ки, правоведы, общественные и политические деятели — со-
временники M. H. Каткова никак не могли сойтись во мнении,
какое самоуправление необходимо строить в Российской импе-
рии. Эпоха великих реформ уже закончилась, а споры все про-
должались.
Спорят об этом и в наши дни. Надо понимать: цель, которую
преследуют ныне все участники дискуссии — не только обратить
внимание российского законодателя на проблему, но и склонить
его выбор в определенную сторону.
Законодатель, в свою очередь, по его собственному призна-
нию, нуждается в научных исследованиях в области местного
самоуправления.2 Следовательно, наряду с прочими необходи-
1 Катков М. Н. Земля и государство // Катков М. Н. Имперское слово. М.,
2002. С. 394. Впервые статья была опубликована 17 июля 1881 г. в № 197 «Мо-
сковских ведомостей».
2 «Основные положения государственной политики в области местного
самоуправления», утвержденные Указом Президента Российской Федерации от
15 октября 1999 г., устанавливают перед научным сообществом проведение
фундаментальных научных исследований в области местного самоуправления
в качестве одной из приоритетных задач. См.: Собр. законодательства РФ.
1999. №42, ст. 5011.

Введение
мы изыскания и по истории предмета. Кажется, «наверху» по-
нимают, что без учета национальных традиций и исторического
опыта государственное строительство обречено на неудачу.
В недавно опубликованной монографии3 мной была пред-
принята попытка описать эволюцию взаимоотношений цен-
тральной власти и структур местного (земского) самоуправле-
ния в период с конца XV по конец XVI в. Выбор хронологиче-
ских рамок исследования был обусловлен тем обстоятельством,
что именно с конца XV в. берет начало процесс строительства
единого централизованного Русского государства и нескончае-
мых реформ институтов управления; конец XVI в. — канун ис-
пытания Смутой всей Русской земли.
Получив критические отзывы читателей, я пришел к убеж-
дению, что работа должна быть переформатирована и расши-
рена. Привлечение дополнительных источников (в основном,
это актовый материал), их подробный текстологический анализ
и новая (очерковая) форма изложения позволили, как пред-
ставляется, ярче описать историю взаимоотношений народа
и власти, общества и государства (в той их части, которая является
предметом исследования) на протяжении XVI в.
Актуальность темы исследования трудно переоценить. Его
результаты, как и содержательная часть, имеют отношение не
только к «области местного самоуправления», но и к решению
других серьезных задач, стоящих перед научным сообществом.
Вот как пишет об этом современный мыслитель, профессор
МГУ А. Г. Дугин: «Русской философии нет. Русской националь-
ной идеи нет. И не будет, пока мы не возьмем на себя труд на-
чать с рытья фундамента... ».4
Представляемый здесь труд, можно сказать, и являет собой
попытку приблизиться к ответу на фундаментальный вопрос,
актуальность которого не снята до сих пор: Русская земля и Рус-
ское государство — это одно и то же?5
3 Бовыкин В. В. Местное самоуправление в Русском государстве XVI в.
СПб., 2012.
4 Дугин А. Г. Мартин Хайдеггер: возможность русской философии. М.,
2013. С. 448.
5 Органы местного самоуправления не входят в систему органов государ-
ственной власти (Конституция Российской Федерации. Ст. 12). Носителем
суверенитета и единственным источников власти в Российской Федерации
является ее многонациональный народ. Народ осуществляет свою власть не-

Введение
Вопросы «кто мы?», «кем мы хотим быть?» звучат в широких
общественных кругах все громче и чаще. Власть, что неудиви-
тельно, внятного ответа не дает. Обнадеживающе, впрочем,
звучит от нее признание необходимости поиска стратегии разви-
тия страны с учетом нашего исторического опыта, признание
земской традиции — одной из лучших российских политических
традиций. Потому, что, по мнению главы государства, она строи-
лась именно на принципах самоуправления.
Президент России, выступая на заседании международного
дискуссионного клуба «Валдай» 19 сентября 2013 г., высказал
замечательную мысль, что только из эффективных механизмов
самоуправления может вырасти настоящее гражданское обще-
ство и национально ориентированная элита. «Государство гото-
во и будет доверять самодеятельным и самоуправляющимся
структурам, но мы должны знать, кому мы доверяем», — заявил
В. В. Путин в своем обращении к участникам форума.6
Настоящая работа как раз и направлена на решение сформу-
лированной в речи президента сверхзадачи (в ее части) по уста-
новлению (на самом деле, восстановлению) этого доверия
и представляет собой в некотором смысле позитивную историю
взаимоотношений Русского государства и Русской земли. Для
достижения намеченной цели потребовалось обратиться к гене-
зису этих взаимоотношений и попытаться выявить закономер-
ности их развития на протяжении «долгого XVI столетия».
Заявленные здесь цель, задачи и предмет исследования в та-
кой их совокупности не оказывались ранее в фокусе внимания
исторической науки. Вместе с тем огромное количество трудов,
посвященных государственности России позднего средневеко-
вья, особенно реформам середины XVI в., дало возможность
отыскать в них идеи, созвучные авторским, и обеспечило обшир-
ный материал для критики и заочной полемики. Кажется, вполне
удалось осуществить и продемонстрировать новый подход к изу-
чению важнейшей проблемы в истории Русского государства —
его социально-политической природы.
Критический анализ большого массива источников, свиде-
тельствующих о различных аспектах взаимоотношений Государ-
посредственно, а также через органы государтвенной власти и органы местно-
го самоуправления (Конституция Российской Федерации. Ст. 3).
6 См.: www. kremlin.ru/news/19243. Дата обращения 14.03.2014 г.

Введение
ства и Земли в XV-XVI вв., заставляет усомниться в обосно-
ванности утверждений некоторых ученых о полном бесправии
российского населения, отсутствии у него какого бы то ни было
политического самосознания в период правления последних
Рюриковичей.7 Столь же сомнительным (в свете этих же источ-
ников) выглядит тезис историка-диссидента о том, что русско-
му народу, в силу его исторических традиций, не понятна сама
идея самоуправления.8 Наконец, даже и совсем уж феерическое:
«Никогда, ни при каких условиях нельзя допускать русского
самоуправления. Всякая попытка народовластия превращается
тут в резню или немыслимое, просто непредсказуемое воровст-
во»9 от популярного журналиста и главы избирательного штаба
одного из кандидатов в президенты России встретит здесь дока-
зательные возражения.
Как будет показано ниже, Государство и Земля, отвечая на
вызовы времени, продуктивно сотрудничали в решении широ-
кого круга задач, шли рука об руку, соизмеряя свои нужды и по-
требности. Проблема взаимного доверия, конечно, была акту-
альна и в то время, и партнеры по земскому устроению были
вынуждены решать ее каждый по-своему. Выбор решений, од-
нако, был невелик, а альтернативы партнерству просто не суще-
ствовало.
Что касается проблемы адекватности современного научного
языка описания социокультурных систем исследуемого здесь
периода и языка самоописания этих систем,10 то это один из
вопросов, который автор не смог решить до конца. Нетермино-
логичность древнерусского языка затрудняет перекодировку
большинства средневековых слов-понятий при помощи мета-
языка науки.11 Кроме особого внимания к адекватности терми-
нологии анализируемых текстов наличного актового материала
7 См., напр.: Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. С. 95; Гайдар Е. Т.
Государство и эволюция. М., 1995. С. 49.
8 Амальрик А. А. Просуществует ли Советский Союз до 1984 года. Амстер-
дам, 1970. С. 6.
9 Красовский А. В. Что делать // Gentelman's quarterly (GQ). 2010. № 10
(111). С. 228.
10 Филюшкин А. И. Московская неонатальная империя: к вопросу о кате-
гориях политической практики // Вести. С.-Петерб. ун-та. Сер. 2: История.
2009. Вып. 2. С. 7.
11 Юрганов А. Л. Категории русской средневековой культуры. М., 1998. С. 25.

Введение
категориальному аппарату современной науки,12 «насыщенного
описания»13 («густой дескрипции») конкретной рационально-
сти, локализованной в истории и в культурном пространстве,14
особого метода чтения15 современному исследователю, кажется,
нечего больше положить в актуальную методику решения этого
вопроса.16
Утраченные навсегда смыслы могут быть разве что реконст-
руированы в форме интерпретации. Безвозвратно отчужденные
от их автора средневековые тексты трудно понять и еще труд-
нее объяснить, если заранее не вооружиться предвзятым мне-
нием по исследуемому вопросу, определенной концепцией.
Прием этот, как кажется, в методологически-познавательном
плане совершенно необходимый и верный.17
«Трудности перевода» возникли уже с самого начала работы
и вынудили обратить особое внимание на терминологию. Как
бы это ни могло показаться странным, но даже понятие «мест-
ное самоуправление», применительно к XVI в., вызвало некото-
рое недоумение у коллег в процессе обсуждения материала на-
стоящего исследования.
12 Филюшкин А. И. Московская неонатальная империя... С. 8.
13 Гирц К. Интерпретация культур. М., 2004. С. 12, 13.
14 Дугин А. Г. В поисках темного Логоса (философско-богословские очер-
ки). М., 2013. С. 8.
15 Либера A., de. Средневековое мышление. М., 2004. С. 36.
16 Кром M. M. Творческое наследие H. E. Носова и проблемы изучения
губной реформы XVI в. // Государство и общество в России XV-начала
XX века: Сб. статей памяти H. E. Носова. СПб., 2007. С. 57.
17 Мамут Л. С. Анализ правогенеза и правопонимания // Историческое
в теории права. Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. 1989. С. 5.

Глава I
Основные понятия и терминология
§ 1. Самоуправление
В 1843 г. по приглашению правительства Николая I, получив
от него же существенную материальную поддержку и сопрово-
ждающего ассистента, германский экономист Август Гакстгау-
зен в течение шести месяцев путешествовал по России. Резуль-
татом этой экспедиции явился труд, посвященный русской кре-
стьянской общине.1
Работа немецкого исследователя русской народной жизни
привлекла внимание другого немца Ф. Энгельса, написавшего
без всякой иронии в примечании к английскому изданию
1888 г. Манифеста Коммунистической партии: «Гакстгаузен от-
крыл общинную собственность на землю в Росии».2 В России же
несколько иначе отнеслись к «открытиям» ученого путешест-
венника.
«"Открытие общины" Гакстгаузеном, — писал государствен-
ный деятель и последний министр земледелия Российской импе-
рии А. А. Риттих (1868-1930), — совпало с расцветом славяно-
фильства, которое поставило общинный быт в основу своего
миросозерцания. В страстном поклонении этому быту выра-
зилось искание самобытных начал, проявлений народного
духа. Общинный строй являлся в глазах славянофилов и по-
следующей школы панславистов залогом той высшей христи-
анской формы государственного устройства, которую при-
звана осуществить Россия. Вслед за этой, преимущественно
идейной оценкой, влияние которой весьма сильно сказывает-
ся до последнего времени, началось научное изучение общи-
1 Гакстгаузен А. Исследование внутренних отношений, народной жизни
и в особенности сельских учреждений России. М., 1870. Т. 1.
2 См.: http://www.marxists.org/russkij/marx/1848/manifesto#2. Дата обраще-
ния 14.03.2014 г.
10

Глава I. Основные понятия и терминология
ны».3 Автор многочисленных работ по вопросам крестьянского
землепользования и правового положения крестьян недаром
поставил «открытие общины» в кавычки.
Известный публицист, славянофил, общественный деятель
и крупный помещик А. И. Кошелев (1806-1883) с нескрываемым
сарказмом писал по этому поводу: «Гакстгаузен заставил при-
знать статистический факт существования общины в России;
будем надеяться, что какой-нибудь другой немец, или англича-
нин, или француз нас посетит и наконец убедит наших эконо-
мистов в удобствах и необходимости мирского землепользова-
ния в России».
Тем не менее вполне «серьезно рассуждать» с той поры стали
не только «об общинном начале и об общинном поземельном вла-
дении».4 Наука впервые озадачилась проблемой местного (земско-
го) самоуправления.
На рубеже 1850-1860-х гг. буквальный перевод с английско-
го «self-government» положил начало широкому применению
этого термина в России. Вместе с заимствованным понятием
русская научная мысль адаптировала как к современности, так
и к исторической ретроспективе различные теории местного
самоуправления «западного» же происхождения. Перенесенные
на российскую почву и получившие дальнейшее развитие в тру-
дах российских ученых, эти теории оказали большое влияние не
только на развитие институтов государственности, но и на их
историческую реконструкцию.
Насколько успешно шло усвоение русской политической лекси-
кой понятия «самоуправление», можно представить себе, заглянув
в «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля.
Если издание этого словаря 1866 г. не содержит определения ин-
тересующего нас термина в нужном нам смысле, то издание
1882 г. дает ему следующее объяснение: «Самоуправление —
управа самим собою, знание и строгое исполнение долга своего».5
3 Риттих А. А. Зависимость крестьян от общины и мира. СПб., 1903 С. 4, 5.
См. также: Коялович М. О. История русского самосознания по историческим
памятникам и научным сочинениям. 3-е изд. СПб., 1901. С. 365.
4 Кошелев А. И. 1) По поводу журнальных статей о замене обязанной работы
наемной и поземельной общинной собственности // Самодержавие и Земская
дума. М., 2011. С. 294; 2) Общинное поземельное владение // Там же. С. 308, 309.
5 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. 2-е изд.,
испр. и знач. умнож. по рукоп. автора. М.; СПб., 1882. Т. 4. С. 136.
11

Глава I. Основные понятия и терминология
В 1850-1860-е гг., благодаря популярности славянофильских
идей в научном сообществе и у политической элиты, широкое
распространение получила «общественная» теория самоуправ-
ления.6 Ее яркие апологеты противопоставляли интересы мест-
ного общества интересам государства. При этом они сводили ме-
стное самоуправление к предоставлению местным жителям ши-
роких полномочий в местном управлении в тех областях, кото-
рые были «обременительны для центральной администрации».
Так, например, А. И. Васильчиков — правовед, обществен-
ный и государственный деятель совершенно искренне считал,
что единственным образцом для понимания духа и разума са-
моуправления являются англосаксонские государства. Будучи
убежденным англофилом, исследователь ставил в пример для
подражания Англию, где государство не создало общину, а при-
знало ее, ограничив себя в праве вмешиваться в ее внутренние
дела.7
Другой представитель этой теории — правовед, профессор
Московского университета В. Н. Лешков считал, что говорить
о местном самоуправлении можно только после выяснения сте-
пени самостоятельности или исключительной области общест-
венного или земского права применительно к этому феномену.
Самым решительным образом он протестовал против опреде-
ления, данного А. И. Васильчиковым местному самоуправле-
нию, — «участие народа в управлении своего отечества», при-
знавая прерогативу управления страной и народом только за
государством.8
По мере осознания опыта либеральных реформ второй поло-
вины XIX в. еще большее влияние и популярность в научной среде
и в кругах правящей бюрократии приобрела «государственная
теория» местного самоуправления. Один из ее основоположни-
ков, прусский юрист и общественный деятель Рудольф Гнейст
6 Подробнее см., напр.: Коялович М. О. История русского самосознания...
С. 244-275.
7 Васильчиков А. И. 1) О самоуправлении: сравнительный обзор русских
и иностранных земских и общественных учреждений. 3-е изд. СПб., 1872. Т. 1.
С. 1; 2) Там же. Т. 2. С. 516.
8 Лешков В. Н. 1) О праве самостоятельности, как основе самоуправления //
Юрид. вестн. 1872. Кн. 1. С. 23; 2) О самоуправлении. Сравнительный обзор
русских и иностранных земских и общественных учреждений. Князя А. Ва-
сильчикова. СПб., 1869-71. Три тома. М., 1872. С. 4.
12

Глава I. Основные понятия и терминология
характеризовал местное самоуправление как отдел единого госу-
дарственного аппарата, получавшего право на управление в об-
ласти администрации, юстиции, налогов от государства и по го-
сударственным законам.9 Следовательно, общинные дела —это
часть государственных дел, переданных для исполнения на мес-
тах, а всякое управление публичного характера — дело государст-
венное.
Дальнейшее развитие в России эта теория получила в работах
М. И. Свешникова, П. П. Тройского, А. Д. Градовского, Н. И. Лаза-
ревского, В. П. Безобразова и других ученых-правоведов. Тер-
минологическая неустойчивость понятий «самоуправление»,
«местное самоуправление», отсутствие единообразного пони-
мания, связанного с изменением исторической трактовки само-
управления, немало способствовали разработке и других тео-
рий. Как децентрализованное государственное управление ха-
рактеризовал местное самоуправление Н. И. Лазаревский. Как
особый орган государственной власти, получивший от нее же
свои права и полномочия, представлял земское самоуправление
В. П. Безобразов. «Понятие самоуправления — есть понятие по-
литическое», — утверждал А. Д. Градовский, указывая тем самым
на зависимость смыслового наполнения термина от политиче-
ской конъюнктуры.10
В период с 1917 г. советские ученые длительное время не про-
являли особенного интереса ни к проблеме, ни к соответствующей
терминологии. Не в последнюю очередь, можно предположить, по
причине отсутствия концептуально оформленной доктрины, ко-
торой бы определялось отношение советского государства к фе-
номену местного самоуправления как в исторической ретроспек-
тиве, так и в действительности.
9ГнейстР.Г. Правовое государство и административные суды Германии.
2-е изд., испр. СПб., 1896. С. 4L
10 Градовский А. Д. Начала русского государственного права. Т. 3: Органы
местного управления. Ч. 1: Введение. Исторический очерк местных учрежде-
ний в России. Учреждения правительственные и дворянские. 2-е изд., испр.
и доп. СПб., 1883. С. 26; Свешников М. И. Основы и пределы самоуправления:
опыт критического разбора основных вопросов местного самоуправления
в законодательстве важнейших европейских государств. СПб., 1892; Грон-
ский П. П. Теории самоуправления в русской науке // Юбилейный земский
сборник, 1864-1914. СПб., 1914. С. 76-85; Лазаревский К И. Самоуправле-
ние// Мелкая земская единица: сб. статей. СПб., 1902. [Вып. 1]. С. 35; Без-
образов В. П. Земские учреждения и самоуправление. М., 1874. С. 42.
13

Глава I. Основные понятия и терминология
Невозможно было найти подсказку и в марксистской литера-
туре. За неимением доктрины новую парадигму для исследовате-
лей вопроса попытался сформулировать Л.А.Велихов (1875-
1940?): «Все теории самоуправления, существующие на данный
момент, в их чистом виде, как отвергающие классовый критерий,
не могут быть приняты последователями К. Маркса».11
Согласно Большой советской энциклопедии издания 1955 г.,
местное самоуправление, имея отношение только к буржуазному
государству, характеризовалось зависимостью от центральной
власти и крупных капиталистов.12 Спустя 20 лет взгляды лиц, от-
ветственных за идеологию в стране, изменились. В связи с чем
Большая советская энциклопедия 1975 г. издания представляла
местное самоуправление одним из видов государственного
управления, при котором местное население самостоятельно
управляет местными же делами через выборные органы или не-
посредственно в пределах прав, установленных государством.13
В 1980-е гг. последовала новая попытка осмыслить термино-
логию и, опираясь на положения марксистско-ленинской тео-
рии, представить «самоуправление» как наивысшую форму де-
мократического управления в обществе, всеобщее участие гра-
ждан в управлении. Трактовка «самоуправления» все в большей
степени связывается не столько с децентрализацией, сколько
с организацией государственной власти и управления в мас-
штабе общества. Исследователи, впрочем, не проявляли уве-
ренности и констатировали отсутствие единообразного пони-
мания этого термина.14
С начала 1990-х гг. в стране вновь развернулась дискуссия по
общетеоретическим вопросам местного самоуправления. Кон-
ституция Российской Федерации 1993 г., федеральное законода-
тельство зафиксировали статус его органов вне системы органов
государственной власти. Была создана новая отрасль права —
муниципальное право, реализованы полномочия местного са-
моуправления, его предметы ведения и гарантии.
11 Велихов Л. А. Основы городского хозяйства: общее учение о городе, его
управлении, финансах и методах хозяйства. М.; Л., 1928. С. 235.
12 Самоуправление // БСЭ. 2-е изд. М., 1955. Т. 38. С. 27.
13 Барабашев Г. В. Самоуправление // БСЭ. 3-е изд. М., 1975. Т. 22. С. 549.
14 См., напр.: Тихомиров Ю. А. Диалектика управления и самоуправления //
Вопросы философии. 1983. № 8. С. 18-30; ЦвикМ. В. Социалистическая демо-
кратия и самоуправление// Советское государство и право. 1985. № 4. С. 3-11.
14

Глава I. Основные понятия и терминология
Тем не менее само понятие «местное самоуправление» по сей
день находится в фокусе внимания юридической, философской,
социологической, исторической наук. Современные исследова-
тели констатируют наличие существенных дискуссий по ключе-
вым вопросам его конституционной модели.15
Как видим, при изменении идеологического подхода к харак-
теристике термина-понятия «местное самоуправление» меня-
лось и его содержание (смысловое наполнение).16 Но все еще
более усложнялось, когда им оперировали применительно к XVI в.
Разные подходы породили в XIX столетии ожесточенную дис-
куссию по вопросу: а было ли вообще какое-нибудь самоуправ-
ление в средневековой Руси?
В целях настоящего исследования допустим такую краткую
характеристику местного/земского самоуправления в Русском
государстве XVI в.: публичная власть, проявляющая себя в пра-
ве и способности уполномоченных на то органов самостоятель-
но принимать управленческие решения по вопросам местного
значения и обеспечивать их исполнение.
Все многообразие форм самоуправления в хозяйственном
и социальном отношении как в наши дни, так и в XVI в. в ко-
нечном счете опирается (и опиралось) на феномен власти.17
§ 2. Власть
Несмотря на широкий спектр мнений, большинство иссле-
дователей сходится в том, что в основе этого понятия лежит
идея производства каузальных следствий. Власть представляет
собой способность оказывать определенное воздействие на
объект, поскольку обусловлена набором ресурсов, позволяю-
щих субъекту реализовать свою волю в отношении объекта. Та-
ковыми могут быть, например, легитимность, оружие, богатст-
во, статус, идеи, традиции.
15 См.: Дементьев А. Н. Местное самоуправление в Российской Федерации:
краткий учеб. курс. М., 2007. С. 16.
16 См. подробнее: Свиридова Т. А. Местное (земское) самоуправление
в XIX веке в России и Западной Европе // Муниципальное право. 2001. № 5.
С. 55-59.
17 Мальцев Г. В. Очерк теории обычая и обычного права // Обычное право
в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов н/Д, 1999. С. 90.
15

Глава I. Основные понятия и терминология
Смысловое поле власти как социального понятия может
быть ограничено (но, конечно, не исчерпывается) следующими
значениями:
- способность влиять на что-то, способность сделать что-то;
- право распоряжаться, повелевать, управлять кем-либо, чем-
либо;
- могущество, господство, сила.
Хотя в обыденной речи «власть» обозначает как способность
(возможность) совершения какого-то действия, так и само дей-
ствие (событие), семантика слова подчеркивает диспозиционную
природу власти. В основе «власти» лежит идея способности,
возможности; власть характеризует то, что может произойти
или произойдет, а не то, что происходило и происходит. В оценке
деятельности властных структур следует различать аспект вла-
сти и управленческий аспект.
Несмотря на то что в социальной практике осуществление
власти обычно выступает средством управления, а субъект вла-
сти одновременно является и субъектом управления, анализ
власти и анализ управления имеют свою специфику. В отличие
от результата управления, проявляющегося в достижении на-
меченных субъектом целей, результат власти связан с сознани-
ем и поведением людей и проявляется в подчинении, которое
может обеспечить достижение цели.18
Определяющий для средневековья фактор восприятия вер-
ховной власти Н. А. Бердяев описал следующим образом: «На-
чало власти — совершенно иррациональное начало. Во всякой
власти есть гипноз, священный или демонический... Никто еще
и никакой власти в мире не подчинялся по рассудочным, ра-
циональным основаниям. Власть никогда не была и никогда не
может быть организацией человеческих интересов... Покор-
ность масс всякой государственной власти... есть трепетание
народа перед реальностями, превышающими эмпирическую
жизнь людей».19
18 См. подробнее: Ледяев В. Г. 1) Понятие власти// Антропология власти:
Хрестоматия по политической антропологии: В 2 т./ Сост. и отв. ред.
B. В. Бочаров. Т. 1: Власть в антропологическом дискурсе. СПб., 2006. С. 91-
102; 2) Власть: концептуальный анализ. М., 2001. С. 97, 215, 219, 265, 351, 355.
19 См. подробнее: Бердяев Н. А. Судьба России // Сочинения. М., 2001.
C. 527-549.
16

Глава I. Основные понятия и терминология
Рассуждая о пределах и характере княжеской власти в «Сло-
ве о Законе и Благодати», митрополит Иларион «вывел», по вы-
ражению современного историка В. В. Пузанова, ее формулу:
«власть = любовь + страх».20 «Хочешь не бояться власти», —
задавал риторический вопрос Иван Грозный бывшему воеводе
Андрею Курбскому. И сам же отвечал: «Делай добро; а если де-
лаешь зло — бойся».21
В русской традиционной политической культуре любовь яв-
ляется главной ее составляющей во властных отношениях. Даже
такой, казалось бы, профанный вопрос: «Ты меня уважаешь?»
(уважение — модальность любви) на самом деле является сред-
ством выяснения и установления иерархии. Любовь «по-
русски», в свою очередь, будучи переживанием иерархическим,
допускает и даже считает обязательным применение насилия,
но, кроме этого, включает в качестве обязательного элемента
и жалость, заботу, ответственность властвующего над подвласт-
ным.22
Судя по древнерусским текстам, власть имеют, принимают,
хотят и даруют. Власть можно осквернить или возвысить. Ее
ищут, держат и творят. Она может находиться «в человецех».
Власть конкретна, поскольку может быть княжьей, боярской
и епископской. Но нет власти не от Бога, ибо не есть власть, ес-
ли не от Бога. У Бога же власть вечная, и тогда она именуется
basileia — царственная. Власть — высокое слово, и по отноше-
нию к делам земным, по утверждению В. В. Колесова, его прак-
тически не употребляли.23
Едва ли возможно будет обнаружить в источниках исследуе-
мого периода указания на какую-либо внятную рациональную
концепцию осуществления своих властных полномочий зем-
скими органами самоуправления, кроме ссылок на «старину»
(обычай) да на волю государя. Следует ли полагать, что именно
20 Пузанов В. В. Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная
среда, идеологические конструкты. Ижевск, 2007. С. 521.
21 Первое послание Курбскому (1564) // Послания Ивана Грозного. СПб.,
2005. С. 293.
22 См. подробнее: Бочаров В. В. Иррациональность и власть в политиче-
ской культуре России // Антропология власти: Хрестоматия по политической
антропологии: В 2 т. / Сост. и отв. ред. В. В. Бочаров. Т. 2: Политическая куль-
тура и политические процессы. СПб., 2007. С. 203-217.
23 См.: Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. М., 1986. С. 265-267.
17

Глава I. Основные понятия и терминология
эти два фактора легитимизировали в глазах современников как
сами институты земской власти, так и их деятельность, весьма
подробно описанную в широком круге документов XV-XVII вв.?
Среди земской властной номенклатуры в актовом материале
чаще других встречаются старосты, нередки упоминания ста-
рожильцев. Социальная терминология, как видно, брала в учет
не только возраст или «стаж» (а кто еще мог подтвердить исста-
ри сложившийся порядок, как не старожильцы?), но и адапти-
ровала понятия иерархии родового быта, где общественный
статус определялся возрастом, к обозначению земского руково-
дителя. Староста — это старший по «функционалу».
Местные жители (иногда их статус особо отмечен: старосты,
старожильцы, целовальники, сотские, судные мужи, люди доб-
рые; иногда статус подчеркивает их уполномоченное^ таким
образом: имярек «...во всех крестьян место»; чаще же всего ста-
тус вовсе не обозначен) просто делали свое (земское) дело при-
вычным для них способом без каких-либо экивоков на свою
«власть». Коей они, несомненно, обладали.
Представления же правящих элит и книжников-интеллектуа-
лов того времени об основаниях, способах и результатах реали-
зации власти и правосудия, далеких от идеалов Св. Писания
и христианской этики, не должны вводить исследователя в за-
блуждение. Бичевание пороков и призыв к идеалу — извечное
дело русской литературы.
Касаясь смыслового наполнения понятия «центральная
власть», следует сказать, что под этим феноменом подразумева-
ется власть не только и не столько государя — великого князя
и царя. Не умаляя роли и значения фигуры самодержца во вла-
стной иерархии, следует иметь в виду, что не он один (и далеко
не он один) формировал «повестку дня», принимал решения
и контролировал их исполнение. Православный царь (катехон)
в конце концов царствует, а не управляет.
«Царь есм, и в людская строениа упражняюся», — высказы-
вал, как видится, сомнения в сообразности попыток управлен-
ческой деятельности своему высокому статусу Иван IV в период
начала царства. «И се похвально», — пытался ободрить его ста-
рец Артемий, указывая на пример израильского царя Давида,
который не сразу, но все же «сподобился» пророческого дара,
без которого управление царством немыслимо вообще. Но та-
ковые способности не приходят сами по себе, настаивал автор
18

Глава I. Основные понятия и терминология
послания к царю, необходима постоянная работа духа в пости-
жении Божьей воли.24
Ссылки в грамотах, адресованных местным сообществам
и/или их лидерам (старостам, сотским и др.), на высочайшую
волю — обязательный атрибут такого рода документов. Вместе
с тем очевидно, что освящение (сакрализация) хозяйственного
или социального (мирского) действа именем государя вовсе не
обязательно должно указывать на его личное и непосредствен-
ное участие в подготовке и практической реализации задуман-
ного.
Под «центральной властью», таким образом, здесь будет вы-
ступать власть государственная в совокупности ее престольных
политических институтов, обязанных своей институализацией
процессу централизации единого Русского государства со вто-
рой половины XV в. Замечательная зарисовка одного из эпизо-
дов этого процесса содержится в летописном сообщении, которое
так и озаглавлено — «О государстве».
§ 3. Государство
История, которая убедительно засвидетельствовала важ-
ность понимания и уместность употребления политической
терминологии в ее этико-речевых формах, произошла в марте
1477 г. в Москве, куда прибыли для переговоров послы из Вели-
кого Новгорода.
Помещенный под заголовком «О государстве» летописный
рассказ повествует о том, как великий князь отреагировал на
обращение к нему членов новгородской делегации, которых
«прислали... бити челом и называти себе их "господари"». Было
ли это на самом деле сюрпризом для Ивана Васильевича —
неизвестно, но «наперед того, как и земля их стала, того не бы-
вало: никоторого великого князя "господарем" не зывали, но
"господином"».
Самодержец поступил в свойственной ему манере, не остав-
ляя новгородцам шанса отговориться. Московское посольство,
немедленно снаряженное в Великий Новгород, интересовал от-
вет только на один вопрос: «Какого они хотят государства?».
Как будто у новгородцев была возможность выбора.
24 РИБ. СПб., 1878. Т. 4. Стб. 1385.
19

Глава I. Основные понятия и терминология
Судя по всему, великого князя «устраивал» любой ответ. Да-
же и такой, который полностью дезавуировал обращение по-
слов. Неправильный ответ: «С тем есьмя не посылывали» —
нашел свое место в идеологическом обосновании карательного
похода на «отступников и крестного целования преступников».
Выражая московскому правителю свою поддержку, пскови-
чи прислали ему соответствующую грамоту. Видимо, во избе-
жание возможных недоразумений, разные ее летописные спи-
ски содержат следующие обращения к Ивану III: «господин»,
«государь», «господарь», «царь».
В конце концов и последние сторонники новгородской «не-
зависимости», видимо, осознали неизбежность судьбы и согла-
сились со всеми требованиями государя всея Руси. Употребляя
то «господарьство», то «государьство» (теперь это уже не имело
большого значения?), летописец поведал, каким впредь будет
общественно-политический строй в Новгородской земле —
«как... на Москве... по старине».25
Происхождение термина «государство», определенно, следу-
ет выводить от «государь». В свою очередь, «государь» может
быть опознан и как термин частного права XV в., обозначаю-
щий владельца земли и/или крепостных (холопов),26 но это, как
представляется, будет чрезмерным зауживанием понятия с при-
дачей ему определенной коннотации, что несет угрозу объек-
тивности исследования.
Посмотрим же еще раз, как в летописи записаны разъяснения
Ивана III о грядущем общественно-политическом, экономиче-
ском и судебном обустройстве присоединенной территории.
«Государьство» великого князя в Новгородской земле ис-
черпывается исключительно установлением запрета на вече
и посадников. «Господарьство» его эксклюзивно и распростра-
няется на земли (волости и села), которые раньше были во вла-
дении великих князей, а ныне оказались под властью и в распо-
25 ПСРЛ. Т. 12: Летописный сборник, именуемый Патриаршей, или Нико-
новской летописью. (Продолжение.) М., 2000. С. 168-189.
26 Хархордин О. В. Что такое «государство»? Русский термин в европей-
ском контексте // Понятие государства в четырех языках: Сб. ст. / Под ред.
О. Хархордина. СПб.; М., 2002. С. 166-168; Пайпс Р. Россия при старом режи-
ме. М., 1993. С. 109. Ср.: Дьяконов М. А. Очерки общественного и государст-
венного строя древней Руси. 2-е изд. СПб., 1908. С. 408-410; Колесов В. В. Мир
человека в слове Древней Руси. С. 270, 271, 278.
20

Глава I. Основные понятия и терминология
ряжении Господина Великого Новгорода. Вот, собственно, и все
политические и экономические новшества.
Удовлетворяя челобитные, государь-господарь обещал не
делать «выводов» и не вступаться в вотчины новгородских бо-
яр. Судопроизводство, по указанию великого князя, также ос-
талось без изменений, «по старине, как в земле суд стоит».
Таким образом, «государьство», «господарьство» и «суд в зем-
ле» — (сделаем допущение) власть над общественно-политическим
обустройством и соответствующими институтами, власть над
экономикой и собственностью, как и власть высшей судебной
инстанции, сводились летописцем к персоне самодержца, оли-
цетворялись его именем. «Государство — это я», — кажется,
вполне мог бы заявить Иван III новгородцам в 1477 г.
Однако, вглядываясь в прошлое из XXI в., было бы невер-
ным столь примитивно истолковывать сущность русской госу-
дарственности конца XV в., не говоря уже о середине XVI в.
и более поздних временах. Государственное устройство в рас-
сматриваемый здесь период не сводилось исключительно к «го-
сударьству» («господарьству») великого князя и царя.
Качество государственности (государства), по крайней мере
с конца XV по конец XVI в., соответствовало (а по-иному и быть
не могло) уровню развития производительных сил и производ-
ственных отношений в аграрной (по преимуществу) экономике,
внешнеполитическим вызовам и социальному укладу в стране.
Будучи структурой искусственной, изменяющейся во време-
ни надстройкой над народом, но соединенная с ним «почвой
и кровью», она (государственность), так или иначе, копирова-
ла общественные (архаичные) властные и управленческие «об-
разцы».
Под Русским государством XV-XVI вв., если говорить о его
практическом устройстве и функционировании, мы будем по-
нимать всю совокупность легитимных (признаваемых друг дру-
гом) властных институтов того времени: от персоны государя
всея Руси до органов (субъектов) власти народа — Русской зем-
ли. Ибо, как сказал современный историк, нет народа вне госу-
дарства.27
27 Дворниченко А. Ю. Время Ивана III и становление российской государст-
венности // Труды кафедры истории России с древнейших времен до XX века /
Отв. ред. А. Ю. Дворниченко. СПб., 2006. С. 10.
21

Глава I. Основные понятия и терминология
§ 4. Земля
«Вся Россия, — утверждал один из идеологов славянофиль-
ства К. С. Аксаков, — была под двумя властями — земли и госу-
дарства». С термином «государство» у выпускника словесного
отделения Московского университета, кажется, не возникло
особых проблем (по его мнению, это — «государь с не ограни-
ченной никаким условием властью»). А вот о «землю» мысль
очевидно споткнулась. «Земля, как выражает это слово, —
пытался вербализировать свое понимание, ссылаясь на (оче-
видную?) смысловую нагрузку понятия, К. С. Аксаков, —
то
неопределенное и мирное состояние народа».
Использование историком-славянофилом И. Д. Беляевым
несколько иной терминологии (привычной и понятной в сере-
дине XIX в.) сделало возможным предположить все-таки более
определенное «состояние народа». «Земщина каждого края Рус-
ской земли, — писал профессор Московского университета по
кафедре русского законодательства, — считалась и была на са-
мом деле самостоятельной и независимой, составляла отдель-
ное государство». Утверждение же единодержавия, по мнению
автора, повлекло для земства большие изменения.29
Первый толковый и нормативный словарь русского языка —
Словарь Академии российской не оставляет сомнений в том,
как его современники — составители и читатели понимали ин-
тересующую нас терминологию: среди прочих ее многих значе-
ний «земля» — это и люди, живущие на земле, и государство;
«земский» — надлежащий до гражданского управления; «зем-
ской» — избираемый для писменных дел в селах и деревнях.30
Александр II в Указе от 1 января 1864 г., утверждая «Поло-
жение о губернских и уездных земских учреждениях», устано-
вил прямую и непосредственную взаимосвязь вновь образуе-
мых земских учреждений и местного населения «посредством
28 Аксаков К. С. Об основных началах русской истории // Поли. собр. соч.
Константина Сергеевича Аксакова. Т. 1: Сочинения исторические/ Изд. под
ред. И. С. Алексеева. М., 1861. С. 10, 11.
29 Беляев И. Д. Судьбы земщины и выборного начала на Руси // Земский
строй на Руси. СПб., 2004. С. 81.
30 Словарь Академии российской. [Сост. при участии Д. И. Фонвизина,
Г. Р. Державина, И. Н. Болтина, И. И. Лепехина, С. Я. Румовского, Н. Я. Озе-
рецковского и др.]. СПб., 1792. Ч. 3. Стб. 53, 57.
22

Глава I. Основные понятия и терминология
избираемых от оного лиц». Толковый словарь живого велико-
русского языка Владимира Даля, спустя четыре десятилетия по-
сле объявления о начале земской реформы, определял «зем-
ский» как «относящийся до земства, до управления гражданско-
го, общественного, распорядительного»; «земство» — сельские
обыватели, уездное население, граждане, кроме горожан.31
Применительно к XVI в., по мнению Л. В. Черепнина, «зем-
ский» означало «государственный». Летописные свидетельства,
как считал историк, дают ясные указания на то, что Василий III
и Иван IV понимали «земское устроение» как общегосударст-
венное дело, а «государственное дело» как дело и царя, и «зем-
ли» — правительственное и общественное.32
Самый ранний случай употребления выражения «дело зем-
ское и государево» встречается в посольских книгах и относит-
ся к 1502 г.33 Позднее это выражение появляется в летописях
и грамотах; существительное «дело» нередко сопровождается
одновременно двумя прилагательными «земское» и «государь-
ское» («государево»).
«Всяк своим печется, а не государьскым, ни земьским», —
противопоставил летописец земско-государственный интерес
«своекорыстному», осуждая бояр за их безнравственное пове-
дение в период малолетства Ивана IV.34 «Государьское» здесь не
означает «земское». Составитель летописного сообщения развел
эти понятия (пусть и формально), обозначив лишь их общий
(сближающий) приоритет над «частным».
Благославляя царя, полководцев и все воинство перед похо-
дом на Казань, призывая их отказаться на время от сведения
счетов в местнических спорах, митрополит Макарий утверждал,
что «дело» это (война с «казанскими клятвопреступниками»)
31 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т.
3-е изд., испр. и знач. доп. под ред. проф. И. А. Бодуэна-де-Куртенэ. М.; СПб.,
1903. Т. 1: А-3. Стб. 1693,1694.
32 Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI-XVII вв.
М., 1978. С. 63, 64.
33 См. подробнее: КромМ. М. Рождение «государства»: из истории москов-
ского политического дискурса XVI в. // Исторические понятия и политиче-
ские идеи в России XVI-XX вв. / Отв. ред. H. E. Колосов. СПб., 2006. Вып. 5.
С. 66, 67.
34 ПСРЛ. Т. 13: Летописный сборник, именуемый Патриаршей, или Нико-
новской летописью. (Продолжение.) М., 2000. С. 126.
23

Глава I. Основные понятия и терминология
и «земьское», и «государево». «Царь и великий князь... идет на
свое дело на земьское», поэтому не время для выяснения отно-
шений меж собой. «И вы бы то в забвение положили, а госуда-
рево бы дело земское делали», — призывал митрополит.35
С ним, кажется, согласились. Надо понимать, что значила
«честь» для русского боярина, князя, служилого человека, что-
бы оценить жертву, на которую им пришлось пойти во имя об-
щего интереса — земского дела. Государь оценил и, пообещав
«перекормити» свое воинство, кажется, выполнил свое обеща-
ние после победы: «кормлении... пожаловал всю землю».36
Когда-то земля и государство, неразделимые в общем поня-
тии и не отличавшиеся друг от друга, по мнению современного
исследователя В. В. Колесова, составляли нечто единое в вос-
приятии современников, как и понятие «мир» — одновременно
покой и община. В то же время, судя по древним текстам, их
составители (и читатели) вполне отличали значение слова «зем-
ский» (имеющий отношение к территории рода, общины, мира)
от других прилагательных, образованных от «земля». В XV в.,
как уверяет автор, исходный синкретизм в представлении «зем-
ли» исчез, однако стиль изложения, подчиняясь архаизующей
словесной культуре того времени, тяготел к включению в сино-
нимы уже разошедшиеся по смыслу слова.37
Подводя итог краткой истории термина «земля», следует за-
метить, что вопрос соответствующих дефиниций не разрешен
окончательно и по сей день. Однако, кажется, ни научная
мысль, ни обывательская не испытывала (и не испытывает)
особого дискомфорта, оперируя этим словом как специальным
понятием. Представляется, что это как раз случай торжества
максимы «если надо объяснять, то не надо объяснять».
Применительно к XVI в. «земля» (в соответствующем кон-
тексте, конечно) — это люди, живущие на земле, в волостях
и селах (население). Реализация власти земли (всех людей) осу-
ществлялась посредством участия в делах, осознаваемых этим
коллективным субъектом делами своими (земскими). Дел таких
было превеликое множество. Исключения — это, когда, попро-
сту говоря, у субъекта «руки не дошли», и объект не был осоз-
35 Там же. С. 159.
36 Там же. С. 191,228.
37 Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. С. 256, 257.
24

Глава I. Основные понятия и терминология
нан как представляющий интерес, не попал в поле зрения (не
оказался там, куда «соха ходила, коса и топор, как было по ста-
рине»).
Источники убедительно свидетельствуют о массовом и хо-
рошо организованном участии населения на территории его
проживания в управлении широким спектром социальных
и экономических процессов.38 Независимо от центральной власти,
как и с ее одобрения, при полном понимании происходящего
(с «ведома»),39 или прямого указания («и вы бы...»),40 земство не
просто «сует свой нос» куда только можно (это уж имманентное
свойство народного организма), но действует как полноценный
субъект управления на своей земле, реализуя столь же имма-
нентное ему самоуправление.
38 Замечательным образом о «коллективизме» русского человека, указывая
на «архаические аспекты русского общества», пишет современный философ:
«Русский человек не знает одиночества, он никогда не одинок... всегда интег-
рирован в целостность, воспринимает себя частью целого. То, частью чего
воспринимает себя русский человек, может выражаться по-разному в зависи-
мости от конкретного случая, но "цельное" так или иначе присутствует всегда
и является экзистенциально конституирующим, первичным и необходимым».
См.: Дугин А. Г. Мартин Хайдеггер: возможность русской философии. М.,
2013. С. 173,174.
39 См., напр.: Колесов В. В. Домострой без домостроевщины // Домострой.
М., 2007. С. 15.
40 «Русское "бы" со всеми его внутренними сомнениями и сослагательно-
стью в то же самое время является совершенно утвердительным, уверенным
в себе, провозглашающим без всяких колебаний...». См.: Дугин А. Г. Мартин
Хайдеггер: возможность русской философии. С. 199, 200.

Глава II
Историография и источники
§ 1. Краткий обзор историографии
Историография исследуемого здесь вопроса весьма обшир-
на. Содержательная ее часть, как автор смог убедиться сам
и продемонстрировал это в монографии «Местное самоуправ-
ление в Русском государстве XVI в.», весьма значима для изуче-
ния поставленной проблемы. Соответствующий раздел данной
работы был полностью посвящен анализу трудов предшест-
веннников. При этом автор постарался не упустить ни одного
из них, хотя бы и в небольшой степени затронувшего рассмат-
риваемую проблематику. Всем, кому интересно узнать, какие
метаморфозы претерпевала научная мысль по данному кон-
кретному поводу, могут обратиться к упомянутой работе.
Противостояние славянофилов и западников, государствен-
ников и апологетов общественной теории породило в XIX сто-
летии не одну тему для неутихающих и по сей день дискуссий.
Никто из них не признал своего поражения. Это был вопрос
даже и не науки, но веры.
В глазах славянофилов и последующей школы панславистов
общинный строй являлся залогом той формы государственного
устройства, которую, по их убеждению, надлежало осуществить
в России. Ими утверждался если не приоритет общественного
начала в деле строительства русской государственности в XVI в.,
то, по крайней мере, паритет общинного фактора и государст-
венного.
Оппонениты отказывали общинам в самостоятельности, кроме
как только вследствие государственных потребностей и недос-
татка административных средств у государства для их удовле-
творения. Ими отрицалась всякая значимость и самостоятель-
ность общин по отношению к государству. Утверждалось, что
и сами общины были созданы в конце XV-начале XVI в. москов-
скими государями в государственных же целях. Следовательно,
26

Глава П. Историография и источники
по их мнению, любое проявление активности населения в ту
пору нужно рассматривать как деятельность местных государ-
ственных органов управления, возглавляемых его местными
представителями, либо как частную инициативу в частных же
целях.1
Примирительные интонации, привносимые в спор, лучше
других прозвучали в замечании А. Д. Градовского: «Государство
нашло общину готовою и воспользовалось ею».2
Новый подход к проблеме обозначился уже в советский пе-
риод. Начало ему положила программная статья M. H. Тихоми-
рова о земских соборах.3 Автор статьи выступил против недо-
оценки в предшествующей литературе роли и значения земских
соборов, которые, по его мнению, являлись сословно-представи-
тельскими учреждениями европейского типа. Начиная с 1960-х гг.
эта точка зрения прочно утвердилась в историографии. Научное
сообщество озадачилось изучением проблем сословно-предста-
вительной монархии.4
В 1957 г. непосредственно к разработке темы местного
управления в Русском государстве XVI в. приступил H. E. Но-
сов, чьи исследования по данному вопросу занимают централь-
ное место в историографии советского периода. Изыскания ис-
торика привели его в конце концов к постановке вопроса
о «приводных ремнях»,5 которые связывали государство и обще-
ство, земство и приказной строй, центр и провинцию, — органах
местного общественно-государственного самоуправления.
Взаимоотношения власти и общества, их соучастие в деле
построения российской государственности все более привлека-
ют внимание не только ученых, но и всех заинтересованных
участников государственного строительства. Как отмечает со-
временный исследователь И. Г. Шишкин, усиление в наши дни
1 Чичерин Б. Н. Областные учреждения России в XVII веке. М., 1856.
С. 456-591.
2 Градовский А. Д. История местного управления в России. Т. 1: Введение.
Уезд Московского государства. СПб., 1868. С. 113.
3 Тихомиров M. H. Сословно-представительские учреждения (земские со-
боры) России XVI в. // Вопросы истории. 1958. № 5. С. 3-22.
4 Павлов А. П. H. E. Носов как исследователь проблем русской истории
XVI в. // Государство и общество в России XV-начала XX века: Сб. статей па-
мяти H. E. Носова. СПб., 2007. С. 40.
5 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии. Изыскания о земской реформе Ивана Грозного. Л., 1969. С. 4.
27

Глава П. Историография и источники
интереса к истории общественного самоуправления в едином
Русском государстве XVI в. можно объяснить ростом числа
сторонников концепции общинно-земской государственности
и актуализацией опыта и традиций местного самоуправления.6
Все более популярной становится точка зрения, озвученная
петербургским историком Ю. В. Кривошеевым, который утвер-
ждает, что самодержавие в конце XV-начале XVI в. не могло
существовать без земства и опиралось в своем возвышении на
опыт земского управления. По мнению ученого, отношения
власти и общества в средневековый период следует характери-
зовать скорее как мирное сосуществование, ни в коем случае не
преувеличивая фактор их противостояния.7
Весьма актуально в этой связи прозвучало предостережение
профессора Санкт-Петербургского университета А. Ю. Дворни-
ченко, адресованное современным авторам (прежде всего сто-
ронникам концепции сословно-представительной монархии),
не стремиться к созданию благостных картин взаимопонима-
ния и взаимодействия правительства и волостных и посадских
общин. Идеализация этих взаимоотношений, по мнению исто-
рика, вполне понятная в либеральной историографии начала
XX в., в наше время выглядит по меньшей мере странно.8
Как справедливо подмечает коллега Ю. В. Кривошеева
и А. Ю. Дворниченко петербургский историк В. В. Шапошник,
в годы правления Ивана Грозного еще только-только форми-
ровалась более или менее стройная система центрального
управления, призванная руководить и контролировать дейст-
6 Шишкин И. Г. Отечественная историография истории управления в Рос-
сийском государстве конца XV-XVI вв. (1917-начало XXI в.). Тюмень, 2009.
С. 583.
7 Кривошеее Ю. В. 1) Русская средневековая государственность. СПб., 2008.
С. 99, 101; 2) Русь и монголы: Исследование по истории Северо-Восточной
Руси XII-XIV вв. СПб., 2003. С. 412-414.
8 Дворниченко А. Ю. 1) Российская история с древнейших времен до паде-
ния самодержавия: Учеб. пособие. М., 2010. С. 347; 2) Центр и регионы в Рос-
сии при «старом режиме»: Диалектика развития взаимоотношений // Центр
и регионы в истории России: Проблемы экономического, политического и со-
циокультурного взаимодействия: Сб. науч. ст. / Под ред. А. Ю. Дворниченко.
СПб., 2010. С. 13.
9 Шапошник В. В. Иван Грозный. Первый русский царь. СПб., 2006.
С. 7, 136.
28

Глава II. Историография и источники
§ 2. Основные источники
Источниковая база настоящего исследования является тра-
диционной для работ, посвященных истории России XVI в.
Прежде всего, это — грамоты (классифицированные в исто-
риографии как уставные, жалованные, правые, указные, зем-
ские, губные, кормленные и т. п.), наказы, памяти, документы
земского происхождения (тяглые выписи, разрубы, челобитья)
и др. Данная категория источников публикуется начиная с XIX в.
в различных сборниках актового материала.10 Наиболее значи-
тельными трудами Х1Х-начала XX в., посвященными этому виду
памятников, являются источниковедческие изыскания Н. П. За-
госкина, С. А. Шумакова, М. А. Дьяконова, М. Ф. Владимирско-
го-Буданова, M. M. Богословского.11
С начала 1950-х гг. стали издаваться новые сборники юриди-
ческих документов XVI в., многие из которых имеют непосред-
ственное отношение к предмету исследования.12 В источнико-
ведческих работах и трудах общего характера А. А. Зимина,
Н. Е. Носова, А. И. Копанева, С. М. Каштанова, А. К. Леонтьева,
П. А. Садикова содержатся тексты как вновь обнаруженных до-
кументов XVI в., так и авторские комментарии.13 Особого вни-
10ААЭ. СПб., 1836. Т. 1-2; АИ. СПб., 1841. Т. 1: 1334-1598; АЮБ. СПб.,
1857-1864. Т. 1-2; ДАИ. СПб., 1846. Т. 1; Акты Юшкова. М., 1898. Ч. 1: 1257-
1613; АЮ. СПб., 1838; АГР. Киев, 1860. Т. 1; Наместничьи, губные и земские
уставные грамоты Московского государства. М., 1909.
11 Загоскин Н. П. Уставные грамоты XIV-XVI вв., определяющие порядок
местного правительственного управления. Казань, 1875; Шумаков С. А. 1) Губ-
ные и земские грамоты Московского государства. М., 1895; 2) Новые губные
и земские грамоты // ЖМНП. 1909. Ч. 23, окт. С. 329-416; Дьяконов М. А. До-
полнительные сведения о московских реформах половины XVI века //
ЖМНП. 1894. Ч. 292, апр. С. 189-198; Владимирский-Буданов М. Ф. Хрестома-
тия по истории русского права. 2-е изд., доп. Киев, 1876. Вып. 1; 3-е изд. Киев;
СПб., 1887-1889. Вып. 2-3; Богословский M. M. Земское самоуправление на
русском севере в XVII веке: В 2 т. М., 1909-1912.
12 См., напр.: ПРП. М., 1956. Вып. 4; АФЗХ. М., 1951. Ч. 1; АСЭИ. М., 1958-
1964. Т. 2-3; АРГ. М., 1975; РЗ. М., 1985. Т. 2; ЗАРГ. [Ч. 1]: Тексты. Л., 1986;
[Ч. 2]: Комментарии. Л., 1987.
13 Зимин А. А. 1) Губные грамоты XVI века из музейного собрания // За-
писки Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина.
1956. Вып. 18. С. 210-229; 2) Из истории центрального и местного управления
в первой половине XVI века// Исторический архив. 1960. № 3. С. 143-150;
Носов H. E. 1) Губной наказ Новгородской земле 1559 г.// Исторический ар-
хив. 1959. № 4. С. 212-217; 2) Губные наказы селам Кирилло-Белозерского
29

Глава П. Историография и источники
мания заслуживают источниковедческие изыскания H. E. Носо-
ва, включенные в его капитальные труды.14 Следует отметить
издание «Акты служилых землевладельцев XV-начала XVII века»,
которое впервые ввело в научный оборот большое количество
документов — фактический материал по социально-экономи-
ческой истории Русского государства.15
Скудость источников, при том что основная масса сохра-
нившегося актового материала имеет отношение к Северу стра-
ны, — это общая проблема всех исследователей средневековой
Руси. Крайнюю их недостаточность, например, для изучения
земской реформы и наличие сохранившейся документации,
имеющей отношение к вопросу почти исключительно только по
Северу, H. E. Носов объяснял следующим образом.
В районах поместно-вотчинного землевладения, т. е. в цен-
тральных и юго-западных районах страны, посадское и волост-
ное самоуправление, учрежденное в ходе земских реформ нача-
ла и середины 1550-х гг., уже в 1570-1580-х гг. было упразднено.
В большинстве случаев были ликвидированы и сами черные
волости этих районов, розданные правительством помещикам
монастыря 1549-1550 гг.// Исследования по отечественному источниковеде-
нию: Сб. ст., посвящ. 75-летию проф. С. Н. Валка. М.; Л., 1964. С 397-404;
3) «Новое» направление в актовом источниковедении // Проблемы источни-
коведения. М., 1962. Т. 10. С. 261-348; 4) О статистическом методе в актовом
источниковедении: (по поводу статьи А. А. Зимина) // Вопросы архивоведе-
ния. 1962. № 4. С. 41-56; КопаневА.К Уставная земская грамота крестьянам
трех волостей Двинского уезда. 25 февраля 1552 г. // Исторический архив. 1953.
№ 8. С. 5-20; Каштанов С. М. К проблеме местного управления в России пер-
вой половины XVI в. // История СССР. 1959. № 6. С. 134-148; Леонтьев А. К.
Устюжская губная грамота 1540 г. // Исторический архив. 1960. № 4. С. 218-
222; Садиков П. А. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950. С. 418-507.
14 Носов H. E. 1) Очерки по истории местного управления Русского госу-
дарства первой половины XVI века. М.; Л., 1957; 2) Становление сословно-
представительных учреждений в России...
15 АСЗ. М., 1997-2008. Т. 1-4. «Как известно, — пишет составитель издания
А. В. Антонов, — частные архивы русских служилых людей XV-начала XVII в.
в подавляющем большинстве своем до наших дней не сохранились. Около
двух сотен подлинных документов и порядка двух тысяч списков, дошедших
в составе позднейших делопроизводственных материалов различных учреж-
дений, — вот пожалуй и все, чем располагает современный исследователь.
...Если бы время заботливо сохранило архивы всех служилых фамилий того
периода, то сейчас мы бы оперировали шестизначными цифрами». См.: Ан-
тонов А. В. От составителя // АСЗ. Т. 2. С. 4.
30

Глава П. Историография и источники
и монастырям. Посадское и волостное самоуправление было
заменено органами дворянского самоуправления в лице губных
старост и городовых приказчиков.
Подобная экспроприация феодалами местных земских уч-
реждений привела к гибели и самой земской документации, ко-
торая в новых условиях утратила свое прежнее юридическое
значение. Более того, для новых властей старые земские акты
были не просто не нужны. Они им явно мешали и поэтому
уничтожались.
На черносотенном Севере положение было иным. Земское
самоуправление здесь не только не погибло, но даже окрепло.
И, хотя подлинные архивы поморских земских изб XVI в. не
уцелели, бывшие в них документы, по-видимому, оставили след
в подобных же земских архивах XVII в.16
Ценность грамот как источника, по справедливому утвер-
ждению современного исследователя, состоит в том, что они
дают возможность заглянуть за фасад истории событий и уви-
деть будни власти, повседневную административную и судеб-
ную деятельность правительства.17 Следует уточнить: эти же
источники дают возможность увидеть будни обычных людей,
объединенных общим интересом в каком-либо деле или ре-
шающих свои житейские вопросы единолично, оценить их дей-
ствия в обыденных или экстремальных обстоятельствах.
Вопрос о репрезентативности сохранившегося актового ма-
териала приобретает здесь особую важность. В. Б. Кобрин опре-
делял понятие «репрезентативность» как показатель того, на-
сколько сохранившиеся источники отражают основные черты
всей совокупности реально существовавших документов по-
добного рода. После установления этого показателя следует
принять решение о возможности или невозможности делать
выводы, исходя из сохранившейся совокупности источников,
или привлекать их к исследованию чисто иллюстративно. Тем
не менее, как справедливо замечает историк, репрезентатив-
16 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 7-8. См. также: Алексеев Ю. Г. Крестьянская волость в центре фео-
дальной Руси XV века // Проблемы крестьянского землевладения и внутрен-
ней политики России. Л., 1972. С. 76; Шмидт С. О. Неизвестные документы
XVI в. // Исторический архив. 1961. № 3. С. 150, 151.
17 Крои M. M. «Вдовствующее царство»: Политический кризис в России
30-40-х годов XVI века. М., 2010. С. 364.
31

Глава П. Историография и источники
ность существует не сама по себе, а лишь относительно целей
исследования.18
Интересные рассуждения на этот счет приводит M. M. Кром
в одной из своих работ. Соотношение всей совокупности ре-
ально существовавших в свое время документов и тех из них,
которые известны нам сейчас, по мнению историка, больше
других факторов определяет уровень репрезентативности
имеющегося в нашем распоряжении актового материала. Уче-
ный ставит в прямую взаимосвязь производительность госу-
дарственной канцелярии и состояние управления в стране, ха-
рактеризуя его, таким образом, степенью правительственной
бюрократизации.19
Опираясь на хронологический перечень иммунитетных гра-
мот XVI в., С. М. Каштанов сделал предположение, что в России
в тот период выдавалось не более 50 жалованных и указных
грамот в год. С учетом же других разновидностей актов и всех
несохранившихся документов их общее число не превышало
100 грамот в год.20 По мнению В. Б. Кобрина, до нас дошло в об-
щей сложности не менее половины актов из архивов всех ду-
ховных феодалов XVI в.21
Критически анализируя методологию предшественников,
M. М. Кром представляет собственные аргументы, допущения
и приходит к выводу, что в рассматриваемое время количество
грамот, исходивших от имени Ивана IV в год, можно ориенти-
ровочно оценить в 250 единиц. Предполагаемая цифра совер-
шенно несопоставима с аналогичными показателями западно-
европейских королевских канцелярий, производительность
которых, по оценкам некоторых исследователей, достигала 60 тыс.
актов в год.
За этими цифрами стоят различия не только в особенностях
структур управления или степени управляемости территорий из
центра. Сил и средств приказного аппарата в Москве XVI в. явно
не хватало для того, чтобы выдать государеву грамоту каждому
помещику. Но такая цель, похоже, даже и не ставилась, посколь-
18 Кобрин В. Б. К вопросу о репрезентативности источников по истории
феодального землевладения в Русском государстве XV-XVI вв. // Источнико-
ведение отечественной истории: Сб. ст. М., 1973. Вып. 1. С. 171.
19 Кром M. M. «Вдовствующее царство»... С. 364.
20 Каштанов С. М. Русская дипломатика. М., 1988. С. 168
21 Кобрин В. Б. К вопросу о репрезентативности источников... С. 183.
32

Глава П. Историография и источники
ку нагрузка по управлению, лежавшая на центральном аппарате
власти, делилась с соответствующими местными структурами.22
Остается лишь добавить, что количество указаний «сверху»
не обязательно должно было соответствовать готовности, воз-
можности или желанию их исполнять «внизу». «Центральный
аппарат» Русского государства XVI в., думается, вполне был ос-
ведомлен об этом и действовал сообразно.
Другая категория источников, весьма ценная для настоящего
исследования, представляет собой, можно сказать, опыты цен-
трального правительства по кодификации права. Один из таких
«кодексов» — Стоглав, сборник постановлений церковно-земс-
кого23 собора 1551 г., «Соборное уложение», как он назывался
в самом тексте памятника. Некоторые современные исследова-
тели называют Стоглав памятником канонического права, отра-
зившим наиболее существенные стереотипы мировосприятия
русского общества XVI в.24
Материалы других «кодексов» неоднократно публиковались
в различных изданиях. Так, например, в собрании «Российское
законодательство Х-ХХ веков» 1985 г. издания напечатаны тек-
сты Судебников 1497 г. и 1550 г.25
Рукопись Судебника 1497 г., впервые опубликованная в 1819 г.,
до сих пор остается единственным известным его списком. М. Ф. Вла-
димирский-Буданов разделил Судебник 1497 г. на 68 статей. Та-
кая структура памятника и была закреплена научной традицией.
Несколько статей Судебника, как отметил Л. В. Черепнин, пред-
ставляют собой переработку более ранних правовых текстов:
Русской правды, Псковской судной грамоты, уставных грамот.26
Текст Судебника 1550 г. дошел до нас более чем в 40 списках.
Судя по заголовку, он был утвержден на заседании Боярской
22 Кром M. M. «Вдовствующее царство»... С. 359-375.
23 См., напр.: Жданов И. Н. Материалы для истории Стоглавого собора //
ЖМНП. 1876. Ч. 186, июль. Отд. 2. С. 50-89; Ч. 186, авг. Отд. 2. С. 173-225;
Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI-XVII вв. М., 1978.
С. 81; Шмидт С. О. Становление российского самодержавства. Исследование
социально-политической истории времени Ивана Грозного. М., 1973. С. 181.
24 Юрганов А. Л., Данилевский И. Н. «Правда» и «Вера» русского средневе-
ковья // Одиссей, 1997. Человек в истории: Культурная история социального:
Сб. ст. М., 1998. С. 152.
25 РЗ. Т. 2. С. 54-62, 97-120.
26 Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV-XV веков. М., 1951. Т. 2.
С 374.
33

Глава П. Историография и источники
Думы в июне 1550 г., а уже в 1551 г. документ получил утвер-
ждение и на Стоглавом соборе.
Сводный Судебник 1606/1607 г., как, возможно, и Судебник
1589 г., по мнению некоторых исследователей, не получил
окончательного утверждения и остался лишь опытом кодифи-
кационной работы.27 Тем не менее эти материалы оказались
весьма полезны не только для оценки степени развития законо-
дательства по исследуемому вопросу. Памятники свидетельст-
вуют об устоявшихся традициях и практике самоуправления
в повседневной жизни провинции вне зависимости от влияния
на нее московского регулятора.
Нельзя не согласиться с мнением о том, что право как часть
социальных и культурных институтов средневековой Руси еще
не было выделено в независимую дисциплину, а правовая дея-
тельность не была отделена от административной. Право не
рассматривалось как условное установление, основанное на со-
глашении людей. Оно воспринималось скорее как часть миро-
вого порядка, установленного Богом, но никак не людьми.
Именно поэтому разнообразные по содержанию комплексы
юридических документов, сколь бы неполны они ни были,
представляют систему социальных отношений более ясно и точ-
но, чем, например, летописи.28
В то же время значимость летописных материалов для на-
стоящего исследования весьма велика. Официальные москов-
ские летописи в различных редакциях и списках являются цен-
нейшим источником по политической истории интересующего
периода. Перечислим некоторые из них.
Летописец начала царства — официальная летопись, изла-
гающая события первоначально до 1552 г., а затем продолжен-
ная до 1560 г. Летописец вошел в состав Никоновской летописи,
описывающей события до 1568 г.29 Никоновская летопись явля-
27 См.: Судебники XV-XVI веков. М.; Л., 1952. С. 7, 343, 440, 442; Успен-
ский Б. А. Право и религия в Московской Руси // Факты и знаки: исследования
по семиотике истории. М., 2008. Вып. 1. С. 136-138; ПРП. Вып. 4. С. 481.
28 См. подробнее, напр.: Успенский Б. А. Право и религия в Московской Ру-
си. С. 122-126, 158; Лурье Я. С. Россия древняя и Россия новая: Избранное.
СПб., 1997. С. 170; АлъшицД. Н. Реформы государственного управления в нача-
ле царствования Ивана Грозного: в помощь изучению истории Отечества.
СПб., 2000. С. 119.
29 ПСРЛ. Т. 13: Летописный сборник, именуемый Патриаршей, или Нико-
новской летописью. (Продолжение.) М., 2000.
34

Глава П. Историография и источники
ется одним из наиболее важных источников, рассказывающих
о событиях времени Ивана Грозного, и представляет собой наи-
более полный свод сведений по русской истории в их москов-
ской политической трактовке.30
Время составления Степенной книги31 — начало 1560-х гг. Ее
автором большинство историков считает царского духовника
Андрея, впоследствии — митрополита Афанасия.32 По мнению
А. В. Сиренова, памятник представляет собой первую попытку
концептуального изложения русской истории.33
Интересны известия Львовской летописи,34 изданной уже
в конце XVIII в. Н. А. Львовым (отсюда ее название). Один из
списков этой летописи, обнаруженный А. Е. Пресняковым, был
положен в основу издания 1910-1914 гг. в ПСРЛ. А. А. Шахма-
тов обнаружил идентичность Львовской летописи и Летописи
Софийской II с конца XIV в. по 1518 г.
А. Н. Насонов отмечал, что вплоть до 1480-х гг. общий про-
тограф Софийской II и Львовской летописей резко отличается
от великокняжеского летописания. Очевидно, считает Я. С. Лурье,
свод, лежащий в основе свода 1518 г., — не официально-митро-
поличий, а неофициальный (монастырский).35
Из местных летописей важные известия содержатся в памятни-
ках, составленных в Пскове. Общее направление псковского лето-
писания, как отмечал А. Н. Насонов, резко враждебно московской
центральной власти или московской администрации в Пскове.36
Новгородская летопись по списку П. П. Дубровского заклю-
чает в себе самый обширный новгородский летописный свод
XVI в. Предполагается, что сборник Дубровского вышел из
30 См.: Клосс Б. М. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII веков.
М., 1980. С. 3; Лурье Я. С. Две истории Руси XV века: Ранние и поздние, неза-
висимые и официальные летописи об образовании Московского государства.
СПб., 1994. С. 12.
31 ПСРЛ. Т. 21: Книга Степенная царского родословия. СПб., 1908. Ч. 1;
СПб., 1913. 4.2.
32 Покровский H. H. Афанасий (в миру Андрей) // СККДР. Вып. 2: (Вторая
половина XIV-XVI в.), ч. 1. Л., 1988. С. 75.
33 Сиренов А. В. Степенная книга: история текста. М., 2007. С. 3.
34 ПСРЛ. Т. 20: Львовская летопись. СПб., 1910-1914. Ч. 1-2.
35 Лурье Я. С. Летопись Софийская II// СККДР. Вып. 2: (Вторая половина
XIV-XVI в.), ч. 2. Л., 1989. С. 60-61.
36 Насонов А. Н. Из истории псковского летописания // Исторические за-
писки. 1946. Вып. 18. С. 266.
35

Глава IL Историография и источники
скриптория Чудова монастыря, где в конце XVI-начале XVII в.
была снята копия с рукописи, которая была отправлена из Нов-
города митрополиту Макарию в конце 1540-х гг.37
Наполненные патетикой летописные известия, как бы кри-
тически мы ни относились к источнику, позволяют прибли-
зиться к пониманию мироощущения и ожиданий средневеко-
вого человека. Это мироощущение включает в себя и понятие
власти, наделенной чертами святости и истины. Ценность «зем-
ной» власти безусловна, потому что она — образ небесной вла-
сти и, следовательно, воплощает в себе вечную истину.
Следующая категория источников — публицистические и ли-
тературные произведения авторов XV-XVI вв. Дух времени —
суммарная характеристика присущего исторической эпохе
внутреннего единства, печать которого лежит на любой дея-
тельности человека, — как нельзя лучше постигается при зна-
комстве с литературой соответствующей эпохи.38
Представления средневекового человека об окружающем его
мире и жизни, насколько мы способны понять их из литерату-
ры, возможно, будут небесполезны в реконструкции смысло-
и целеполагания его деятельности. Крестьянский вопрос, на-
пример, как считал Б. Д. Греков, обсуждался в литературе того
времени в рамках вполне конкретных практических возможно-
стей, а размышления публицистов строились на точных наблю-
дениях над фактами.39 Это особенно ценно, поскольку дает воз-
можность глубже вникнуть в наиболее важную для настоящего
исследования категорию источников — актовый материал. По-
этому целый ряд художественных произведений и публицисти-
ки был исследован в соответствии с целями настоящей работы.
Таковы наиболее важные источники по рассматриваемой
теме. Этим, конечно, их перечень не ограничивается, как и не
исчерпываются причины, по которым в основной части иссле-
дования последуют новые обращения к истории создания ука-
занных памятников и другим уникальным материалам.
37 ПСРЛ. Т. 43: Новгородская летопись по списку П. П. Дубровского. М., 2004.
38 Архангельский А. С. Образование и литература в Московском государст-
ве кон. XV-XVII вв. Казань, 1898. Вып. 1. С. 52.
39 Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. М.,
1954. Кн. 2. С. 229.

Глава III
Земля и государство до реформ
управления 1530-1550-х гг.
§ 1. Пределы государства
Процесс объединения русских земель особенно интенсивно
протекал в годы правления Ивана III. Под власть нового госу-
даря переходили самостоятельные, в той или иной степени не-
зависимые от Москвы, княжества и земли. Прибирая к рукам
соседние территории, московский правитель одновременно
«приобретал» и сложившиеся там традиции общежития, соци-
альные уклады местных общин-миров.
Перед центром все более актуализировалась задача «перева-
рить» завоеванную или присоединенную периферию. Вопрос
о реорганизации систем управления неминуемо должен был
встать на повестку дня центральной власти в единой политиче-
ской столице.1
До завоеваний середины XVI в. экспансия Московского
княжества распространялась на территориально-государствен-
ные образования с адекватными этническими, конфессиональ-
ными и институциональными параметрами. Соответственно,
можно было бы предположить вслед за В. О. Ключевским, что
великие московские князья в тот период строили свое новое
государство как собственную большую вотчину.2
1 Флоря Б. Н. Центр и провинция в системе управления России (XVI-
XVII вв.) // Государство и общество в России XV-начала XX века: Сб. ст. па-
мяти H. E. Носова. СПб., 2007. С. 189.
2 «Ни из чего не видно, — писал В. О. Ключевский, — чтобы Иван III по-
нимал отчину как-нибудь иначе, не так, как его удельные предки». См.: Клю-
чевский В. О. Курс русской истории // Соч.: В 8 т. М., 1957. Т. 2. С. 127. См.
также: Филюшкин А. И. Московская неонатальная империя: к вопросу о кате-
гориях политической практики // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 2: История.
2009. Вып. 2. С. 6.
37

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Некоторые историки, впрочем, не согласны с такой точкой
зрения. Например, M. M. Кром считает, что царь-собственник,
царь-вотчинник — такой факт совершенно чужд русскому по-
литическому дискурсу XVI в.3 По утверждению Ю. Г. Алексеева,
как раз таки «ни из чего не видно», чтобы Иван III понимал свое
государство, всего-навсего, как свою частную собственность.4
Представляется, что в любом случае право наследования «оте-
чества» не отрицало права передачи наследникам движимого и
недвижимого имущества завещателя. При этом процесс адаптации
вновь приобретенных территорий (можно сказать, имущества)
вполне вписывался в существующий политический дискурс.
Социальное обустройство присоединяемых земель, конечно
же, было хорошо известно в Москве. Местные обычаи и тради-
ции были уважаемы (по крайней мере декларативно) и даже
обеспечивались высочайшими гарантиями неприкосновенности
и защиты. В то же время все это совершенно не мешало великому
князю устанавливать свое (новое) государство тем способом, ка-
ким он считал нужным. И если для реализации этого установле-
ния требовалось сломать, например, политическую систему управ-
ления вольного Новгорода, ломали не сомневаясь.
Цель — чтобы все было как в «Низовской земле на Москве».
Желание центральной власти унифицировать управление, при-
вести его к единому стандарту, несмотря ни на какие деклара-
ции неприкосновенности местных обычаев и практик само-
управления, четко прослеживается в актовом материале и нар-
ративных источниках.
Идея единства Руси на договорной основе с признанием
прав отдельных земель, если и существовала как «политическая
программа» русских книжников XV в.,5 поддержки в Москве не
3 Термин «отчина», который Иван III употребляет в послании новгород-
цам зимой 1470/71 г., вовсе не означает вотчину в узком частноправовом
смысле. «Отчина» здесь — это наследственное право, слово, имеющее один
корень со словом «отечество». См.: Кром M. M. Рождение «государства»: из
истории московского политического дискурса XVI в. // Исторические понятия
и политические идеи в России XVI-XVII вв. СПб., 2006. Вып. 5. С. 62; ПСРЛ.
М., 2000. Т. 12. С. 127.
4 Алексеев Ю. Г. Историческая концепция русской земли и политическая
доктрина централизованного государства // Генезис и развитие феодализма
в России: Проблемы идеологии и культуры. [Сб. ст.]. Л., 1987. С. 144.
5 См.: Лурье Я. С. Русские современники Возрождения: Книгописец Ефро-
син, дьяк Федор Курицын. Л., 1988. С. 26-28, 36-38.
38

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
встретила. Права не отдельных земель, но всей Русской земли
были в фокусе внимания ее «собирателя» (так называл своего
деда Иван Грозный)6 — Ивана III.
Зимой 1478 г. Господин Великий Новгород предпринял по-
следнюю попытку договориться с государем. Для этих целей, по
свидетельству летописца, была снаряжена делегация, в состав
которой вошли архиепископ, посадники и выборные со всех
пяти новгородских концов. Невероятно, но высокопоставлен-
ные представители местной «политической элиты» объявили
своим оппонентам, что никто из них понятия не имеет о мос-
ковских порядках и ничего не знает о государственном устрой-
стве Московского княжества.
Вот как об этом сообщает Никоновская летопись: «Мы сво-
им государем великим князем урока не чиним их государьству;
но пожаловали бы наши государи... явили то своей отчине Ве-
ликому Новгороду, как их государьству быти в их отчине, зане-
же, господине, отчина их Великий Новгород Низовские пошли-
ны не знают, как государи наши великие князи господарьство
свое держат в Низовской земле».7
На первый взгляд поведение делегации новгородцев выгля-
дит по меньшей мере странным. Во второй половине XV в. Се-
веро-Восточная Русь представляла в торговом и таможенном
отношениях единую территорию. Новгородским купцам, посе-
щавшим «Низовскую землю» и принимавшим у себя москов-
ских оптовиков, скорее всего, поневоле приходилось вникать
в специфику московского законодательства.8
Делегация новгородских переговорщиков состояла из людей не-
компетентных? Едва ли. Может быть, это был «дипломатический»
прием «тянуть время»? Новгородцы забыли — с кем имеют дело?
6 Послание Полубенскому // Послания Ивана Грозного. СПб., 2005. С. 202.
7ПСРЛ.Т. 12. С. 181.
8 «Одной из основных причин успешного собирания Руси московскими
великими князьями, — писал Н. А. Рожков, — служило, несомненно, эконо-
мическое единство той территории, которая вошла в состав объединенного
Московского государства. ...Но... этим не исключаются особенности в хозяй-
ственном строе отдельных областей; даже напротив: этими областными осо-
бенностями именно и обуславливалось экономическое единство страны».
Подробнее см.: Рожков Н. А. Город и деревня в русской истории. (Краткий
очерк экономической истории России). СПб., 1902. С. 31; Шумилов M. M. Тор-
говля и таможенное дело в России: Становление, основные этапы развития. IX-
XVII вв. СПб., 2006. С. 144-146.
39

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Боярин, князь Иван Юрьевич не выразил, впрочем, удивле-
ния и так передал новгородцам ответ великого князя: «Князь
великий тебе, своему богомольцу владыце, и вам посадникам
и жытиим и черным людем тако глаголет: "Наше государьство
великих князей таково вечу колоколу... не быти, посаднику не
быти, а господарьство свое нам держати: ино на чем великим
князем быти в своей отчине, волостем быти, селом быти, как
у нас в Низовской земле; а которые земли наших великих кня-
зей за вами, а то бы было наше; а что есте били челом мне, вели-
кому князю, чтобы вывода из Новгородские земли не было, да
у бояр у Новгородских в вотчины в их земли нам, великим кня-
зем, не вступатися, и мы тем свою отчину жалуем: вывода бы не
паслися, а в вотчины их не вступаемся, а суду быти... по стари-
не, как в земле суд стоит"».9
Составленная в 1560-х гг. по благословлению митрополита
Макария и при участии царского духовника, впоследствии ми-
трополита Московского и всея Руси Андрея-Афанасия, Книга
Степенная царского родословия похожим образом описывает
этот эпизод переговоров. Новгородцы утверждали, что они не
знают ни «низовских обычаев», ни того, «как государи наши
в Низовской земли держат свое государство».
Государь же просветил оппонентов: «Отселе вечему колоко-
лу в нашей отчине в Великом Ново граде не быти. Государство
же нам держати и власти и села нам на свой чин устраивати, яко
же у нас в Низовской земли. И которые земли наши, великих
князей, ныне за вами, и то бы наше было... Суд же будет по
древнему... яко же земский обычай одержит».10
«Мало можно найти в отечественной истории слов, которые
были бы знаменательнее приведенных! — изумлялся речам пе-
реговорщиков С. М. Соловьев, — два русские города, два горо-
да, называющие себя отчинами одного и того же владетеля, так
отдалились друг от друга на своем историческом пути, что один
обнаруживает совершенное незнание об устройстве другого».11
Следует особо заметить, что неосведомленность новгородцев
по поводу московского государственного устройства привлекла
9ПСРЛ.Т. 12. С. 181.
10 ПСРЛ. Т. 21. Книга Степенная царского родословия. СПб., 1913. Ч. 2.
С. 547, 548.
11 Соловьев С. М. Об отношениях Новгорода к великим князьям. Истори-
ческое исследование С. Соловьева. М., 1846. С. 1.
40

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
внимание только столичных придворных летописцев. Новго-
родские летописи о событиях зимы 1478 г. рассказывают крат-
ко, без упоминания указанного эпизода переговоров. «Князь
великий Иван Васильевич всеа Русии поиде к Великому Ноуто-
роду со многими силами, воюючи и пленяющи... и владыка
Феофил и новгородцы добили челом великому князю... и на-
звали его государем, и Новгород ему Великий отворили».12
В исторической литературе не сложилось убедительного
объяснения этой интриги.13 Можно предположить, что в Моск-
ве нарочно выдумали историю, фактически анекдот, про новго-
родцев, чья «вся мудрость... поглощена бысть»,14 для посрамле-
ния поверженного соперника.
Унижение противника тешило самолюбие гордого победите-
ля. Осмеяние и глумление, как приемы риторические, не пред-
ставляли чего-то необычного в практике средневековых книж-
ников. Но, даже если и так, дальнейшее развитие событий, как
они изложены в летописях, позволяет выдвинуть иную гипотезу,
которая найдет свое дополнительное подтверждение ниже.
В процессе переговоров между представителями великого
князя московского и делегацией от Новгорода речь зашла о да-
ни с новгородских волостей. Базой для ее расчета являлась еди-
ница пахотной земли — соха. Данники предложили платить по
полутривне с сохи. Великий князь решил уточнить существен-
ную для наполнения своей казны деталь и задал вопрос: «Что их
соха?».
«Три обжи соха; а обжа один человек на одной лошади орет;
а кто на 3-х лошадех и сам третий орет ино то соха», —
последовал ответ. Информация явно разочаровала Ивана III.
Налоговая база показалась заниженнной. Немедленно было вы-
12 ПСРЛ. М., 2004. Т. 43. С. 200.
13 См., напр.: Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного го-
сударства в XIV-XV веках. Очерки социально-экономической истории Руси.
М., 1960. С. 871-873; Вернадский В. Н. Новгород и новгородская земля в XV ве-
ке. М.;Л., 1961. С. 303; Янин В. Л. Падение Новгорода // Государство и общест-
во в России XV-начала XX века: Сб. статей памяти H. E. Носова. СПб., 2007.
С. 62. Современный исследователь Н. С. Борисов предлагает (впрочем, так же
неубедительно) свою версию развития событий. Историк считает, что тянуть
время на переговорах, задавать бесконечные вопросы — было в интересах
новгородской делегации по разным соображениям. См.: Борисов Н. С. Иван III.
М., 2006. С. 278-281.
14 ПСРЛ. Т. 12. С. 136.
41

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
двинуто требование повысить размер дани втрое — те же деньги,
но с «обжы». Затем, правда, государь уступил под нажимом.15
Стало быть, неосведомленность в вопросах внутреннего го-
сударственного устроения, а именно — фискальной системы,
вполне могла быть и взаимной. Москвичи проговорились, фак-
тически признались в том, что не были знакомы с особенностя-
ми, в данном случае, хозяйственно-экономического уклада
у своих соседей.16 Этот факт косвенно подтверждает именно
взаимную неосведомленность в некоторых (надо признать,
весьма существенных) вопросах «экономики» Москвы и Вели-
кого Новгорода. Отметим, что термины «соха» и «обжа» никого
не озадачили. Не вызывал вопросов и сам принцип налогооб-
ложения с единицы пахотной земли.
Нечто похожее произошло и в 1492 г., когда «князь великий
Иван Васильевич послал Тферские земли писати по-московски
в сохи».17 Значит, либо «сохи» в Москве и Твери были разные,
либо в Тверском княжестве (как и в Новгороде) «особым» обра-
зом подходили к вопросу налогообложения в пользу Москвы.
И выяснилось это только спустя семь лет после присоединения-
завоевания Твери.
Но даже если допустить, что у новгородцев действительно
были проблемы с пониманием принципов, на которых строи-
лась государственность Ивана III, по другому поводу им невоз-
можно отказать в сообразительности. Крепко осознавали они
способность грозного соседа вести успешные войны, что требо-
вало значительных духовных и материальных ресурсов, моби-
лизовать которые было под силу только сильному государю.
И если с материальными ресурсами у господствующей вер-
хушки Великого Новгорода, состоявшей из нескольких десят-
ков богатейших фамилий, было все в порядке, то подавляющее
большинство новгородцев по своему экономическому положе-
нию были неспособны к конной военной службе.18 «Посадницы
и тысячские и боляры и купцы и всякие ремесленицы, спроста
рещи, плотници и гончары и весь народ гражан совокупишася
15 Там же. С. 184.
16 См.: Помяловский М. И. Очерки из истории Новгорода в первый век мо-
сковского владычества // ЖМНП. 1904, июль. Ч. CCCLIV. С. ПО.
17 ПСРЛ. Т. 12. С. 232.
18 Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV-начало
XVI в. Л., 1971. С. 332.
42

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
всея их рати и прочий, которой и родився на лошади не бы-
вал...»,— глумился летописец над кавалерией «отступников
и крестного целования преступников», посмевших поднять ру-
ку на великого князя.19 Эти обстоятельства вместе с отсутствием
единодушия новгородцев в желании воевать с Москвой приве-
ли новгородскую республику к Шелонской катастрофе,20 унизи-
тельным переговорам и капитуляции.
Невозможно упрекнуть составителей летописей в том, что
они не составили для потомков более подробной схемы госу-
дарственного устройства Московского княжества. Им, скорее
всего, нечего было заявить, кроме как об исторических правах
великого князя на Новгородскую землю, где не должно быть ни
веча, ни высшей выборной администрации — посадников, а суд
должен производиться «по старине», в соответствии с земским
обычаем. Вот и все московское представление государства об-
разца 1478 г., которое следовало довести как до новых поддан-
ных, так и до читателей.
Интересными, в этой связи, представляются размышления
современного исследователя В. А. Рогова, который, анализируя
различия в уголовном законодательстве Новгорода и Пскова,
с одной стороны, и Москвы — с другой, пришел к выводу, что
в некотором смысле примитивизм уголовного права Северо-
Западных «республик» был проявлением примитивизма их идеи
государственности. В то же время в «самообольщении государ-
ством» (именование новгородской республики как «Господин
Великий Новгород», по мнению В. В. Рогова, является тому до-
казательством) терялась общенациональная идея. Она подме-
нялась на практике вечевыми мятежами и эгоцентризмом бояр-
ской олигархии.21
Похожим образом рассуждали и современники событий.
Подзаголовок (по сути, памфлета) в Никоновской летописи
«О неустроении Новгородском и возмущении их», под которым
помещено описание «вечевой демократии», уже говорит сам за
себя. Судьба новгородской политической модели была предре-
шена, ни единого шанса не было у нее и в дальнейшем. Нанятые
19 ПСРЛ. Т. 12. С. 135, 168, 169.
20 Помяловский М. И. По вопросу о московско-новгородских отношениях
XV и XVI веков // ЖМНП. 1898, январь. Ч. CCCXV. С. 59.
21 Рогов В. А., Рогов В. В. Древнерусская правовая терминология в отноше-
нии к теории права: очерки 1Х-середины XVII вв. М., 2006. С. 79.
43

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
боярскими группировками маргинальные элементы и «безиме-
нитые мужики», «иже скотом подобии суть, ничтоже разума
имущих, но токмо едино кричание» — вот что такое новгород-
ское вече, по мнению летописца.
«Ихже они Новогородстии люди невегласи государем зовут
себе Великим Новымгородом», — с недоумением и сарказмом
пишет он. «Волные есмы люди Великий Новгород», — заявляют
новгородцы и тут же бьют челом королю польскому, чтобы тот
«государь нашему Великому Новгороду был». Воистину, «на по-
гибель земли своей и себе на пагубу».22
Пафосное и полное драматизма повествование Львовской
летописи о «неправдах» и «отступлении к Латинству» Великого
Новгорода упрекает «мужей Новгородских» в том, что они «ра-
ди последнего сего времени... старины всей... позабыли, а...
дела государьского ничего не исправили, пошлин не отдают;
а которых земель и вод с суда по старине отступилися князю ве-
ликому, да те земли опять за собя поймали». За что и были жес-
токо наказаны «Господом Богом Вседержителем» и «грозою го-
сударя великого князя».23 Рассказу Львовской летописи вторит
повествование Новгородской летописи по списку Дубровского.24
Однако следует отметить, что не забыли новгородцы «по-
шлину». По свидетельству Никоновской летописи, переговор-
щики просили, «чтобы государь князь великий... велел бы суд
судити наместнику да посаднику в городе, а чего не возмогут
управити наместник да посадник, ино бы тому господарь князь
великий сам управу учинил, приехав на четвертый год».
И архиепископ бил челом, «чтобы государь пожаловал пис-
цов своих и данщиков в свою отчину в волости новгородские не
посылал, понеже то... христианом тяжко, а положил бы госу-
дарь на Новгородскую душу... колко у кого сох будет, да сами
собрав дань отдадут по крестному целованию, без хитрости то-
му, кому князи великие прикажут отдати в Новегороде».25
Судя по всему, помнили новгородцы и о других своих обяза-
тельствах перед Иваном Васильевичем, взятых ими в августе
1471 г. Вот под чем подписались тогда архиепископ, посадники
22 ПСРЛ. Т. 12. С. 126, 129.
23 ПСРЛ. Т. 20: Львовская летопись. СПб., 1910. Ч. 1. С. 283-296.
24 ПСРЛ. Т. 43. С 196-199.
25 ПСРЛ. Т. 12. С. 176, 184.
44

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
и выборные люди: «Новгород, господине, держати вам по ста-
рине, по пошлине, без обиды: а нам мужем Ноугородцем кня-
жение ваше держати честно и грозно, без обиды. А за короля
и за Великого Князя Литовского... от вас от Великих Князей
нам вашей отчине Великому Ноугороду, мужем волным, не от-
датися никоторою хитростию... а инде нам владыкы, опричь
Московского Митрополита, нигде не ставити. А пошлины вам
Великим Князем и вашему отцу митрополиту от владыкы имать
по старине, а лишнего не прибавливати. А что волостей Ноуго-
родских всех вам не держати своими мужы, держати вам мужы
Ноугородскими, и дар имати от тех волостей».26
Судная Новгородская грамота в редакции от 1471 г. регла-
ментировала проведение совместного суда посадника и намест-
ника великого князя традиционно «по старине». Из статей гра-
моты 5 и 42 видно, что участие в суде принимали делегаты от
«конца или от улицы и от ста и от ряду».27
Как мы могли убедиться, неведение новгородцев (если только
они не притворялись, или вся эта история не была выдумана лето-
писцем) о московских «пошлинах» и «господарьстве» московского
великого князя заключалось исключительно в незнании фискаль-
ных вопросов: размеров дани, налогов, судебных пошлин и прочих
поборов с населения, предписанных «законодательством», дейст-
вовавшим в Северо-Восточных, подмосковных землях.
Таким образом, для того чтобы окончательно прояснить си-
туацию, следовало бы разобраться со значением слов «государь»
и «государство» в контексте их употребления в летописных текстах.
Современный исследователь О. В. Хархордин вполне спра-
ведливо указывает на происхождение в русском языке термина
«государство» от «государь». По его мнению, «государь» —
термин частного права XV в., владелец земли и крепостных,
«господин» — термин публичного права XV в., правитель над
свободными людьми. В таком качестве автор и предлагает рас-
сматривать северо-западное государственное образование «Гос-
подин Великий Новгород» и московского князя — государя
своих подданных — холопов.28
26ААЭ. Т.
27 ПРП. Вып. 2. С. 212; ААЭ. Т. 1. № 92.
28 Хархордин О. В. Что такое «государство»? Русский термин в европей-
ском контексте // Понятие государства в четырех языках: Сб. ст. / Под ред.
45

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Более интересный и содержательный (применительно к ис-
следуемой здесь задаче) подход к решению вопроса о соответст-
вии средневековой правовой терминологии ее современному
пониманию видится у M. M. Крома. В контексте летописных
известий о событиях конца XV-начала XVI в. слово «государство»,
по мнению историка, означает власть великого князя, и именно
о пределах этой власти шли переговоры Ивана III с новгород-
цами зимой 1477/78 г.
Следует отметить, что некоторые современные исследовате-
ли указывают на многозначность понятия «государство» в ис-
точниках не только рассматриваемого здесь, но и более поздне-
го периода. Другие полагают, что следует говорить не о множе-
стве значений этого «термина», но лишь о разных оттенках
смысла, объединенных вокруг единого семантического ядра —
«государя». В любом случае, все зависит от контекста.29
Поэтому вернемся к исследованию летописных сообщений,
которые свидетельствуют о том, как московские правители и их
новые подданные понимали складывающиеся между ними от-
ношения.
Наследник Ивана III великий князь Василий Иванович успешно
продолжал политику отца в деле государственного строительства.
24 января 1510 г. он прибыл в Псков и, как сообщает летописец,
«обычай Псковский переменил и старину порушил, забыв отца
своего и дедов его слова и пожалования до Пскович и крестного
целования, да уставил свои обычаи, и пошлины новые уставил».
Василий III, в полном соответствии с московской традицией,
предложил псковичам ликвидировать вече и снять вечевой ко-
локол. Кроме того, назначил двух наместников в городе и наме-
стников по пригородам, а также новых дьков, 12 городничих,
12 старост московских и 12 старост в псковских пригородах.
После чего, «деревни им даша... велел им в суде сидети с намест-
ники и тиуны, правды стеречи».
О. Хархордина. СПб.; М., 2002. С. 166-168. См. также: Пайпс Р. Россия при
старом режиме. М., 1993. С. 109. Ср.: Дьяконов М. А. Очерки общественного
и государственного строя древней Руси. СПб., 1908. С. 408-410.
29 Кром M. M. Рождение «государства»: из истории московского политиче-
ского дискурса XVI в. С. 58, 62; Толстиков А. В. Представление о государе
и государстве в России второй половины XVI-первой половины XVII века //
Одиссей, 2002. Человек в истории: Слово и образ в средневековой культуре:
Сб. ст. М., 2002. С. 294-310.
46

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
А поскольку «Псковичи бедныя не ведоша правды Москов-
ския», великий князь дал им свою грамоту «жаловальную»30
(надо понимать, уставную). Таким образом, великий князь за-
менил персональный состав органов местного управления, от-
ставив от должности все официальное светское руководство
бывшего республиканского по форме государства.
Замечательно, что как в 1478 г. в Новгороде, так и в 1510 г.
в Пскове, местные жители, если верить летописям, пребывали,
кажется, в полном неведении относительно государственного
устройства Московского княжества и грядущего московского
«законодательства». Предположение, что новгородцы в 1478 г.
не знали именно фискальной стороны дела в устроении госу-
дарства в «Низовских землях», находит, таким образом, под-
тверждение и в Псковской первой летописи.
Описание московских новшеств для Пскова являет собой,
в конечном счете, те же фискальные предписания: введение но-
вой тамги, даней, пошлин, содержание наместников, пищаль-
ников казенных, детей боярских. «И бысть людем велик налог
тогда», — печалился по этому поводу псковский летописец.31
Предполагать, что, в данном случае, составитель летописи
горел желанием высмеять жителей присоединяемой к Москве
Псковской земли, будет несколько затруднительно.32 Следова-
тельно, степень вероятности незнания псковичами предложен-
ной им «Московской правды» выглядит будто бы выше, чем
в аналогичном случае зимой 1478 г., когда похожее состояние
неосведомленности наблюдалось у новгородцев.
Но именно это обстоятельство и подтверждает гипотезу о том,
что все неведение новгородцев о московских «пошлинах», «гос-
подарьстве» и «государьстве» (пределах власти, по интерпрета-
ции M. M. Крома) московского великого князя заключалось
в незнании именно фискальных вопросов: размеров дани, нало-
гов, судебных пошлин и прочих поборов с населения, предпи-
санных «законодательством».
30 См.: ПЛ. М.; Л., 1941. Вып. 1. С. 96; ПЛ. М.; Л., 1955. Вып. 2. С. 258.
31 ПЛ. Вып. 2. С. 258.
32 Общее направление псковского летописания было враждебно москов-
ской центральной власти и московской администрации в Пскове. См.: Насо-
нов А. Н. Из истории псковского летописания // Исторические записки. 1946.
Вып. 18. С. 226.
47

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Символы вольности и независимости, атрибуты самосудно-
сти — вечевые колокола Новгорода и Пскова должны были за-
нять указанное для них новым государем место: в столице, на
площади, на колокольне «с прочими колоколы звонити».33 Сар-
кастическое, казалось бы, замечание летописца о предстоящей
сугубо утилитарной функции «символа» в то же время и само
весьма символично. Более никакой самостоятельности в преде-
лах единого государства.
Инкорпорация34 Новгорода и Пскова в состав Московского
княжества сопровождалась ликвидацией их высших управлен-
ческих структур. Лишение политической власти влекло за собой
утрату позиций и в региональной «экономике». Новгородская
и псковская верхушка не могла не понимать, какие права заявят
московские государи на свою вотчину и неизбежность после-
дующих налоговых (в частности) и экономических (вообще)
перемен. Беспокойство именно по этому поводу и зафиксиро-
вали летописи в известиях о том, что новгородцы и псковичи
понятия не имели о том, как великие князья «господарьство
свое держат» и какая она — «правда Московская».
Вместе с тем суть процесса внутреннего государственного
управления была твердо озвучена Иваном III: «Суд же будет по
древнему, яко же земский обычай одержит».35 Этот приговор
вопросов не вызывал и, видимо, не нуждался в дополнительных
пояснениях. Обозначая пределы своего «государьства» (власти),
ничего нового по организации местного управления для своих
новых подданных великий князь не предлагал.
Как справедливо полагал еще в конце XIX в. историк С. Ф. Пла-
тонов, Москва, уничтожив новгородский политический поря-
док и сломив социальный строй, на который он опирался, не
могла, да и вряд ли имела в виду изменять общие основания
народной, хозяйственной деятельности в Новгородской земле.36
33ПСРЛ.Т. 12. С. 189.
34 «Независимо от того, - писал М. А. Дьяконов, - приходилось ли ломать
строй земли в момент ее присоединения к Москве, или в такой ломке не пред-
стояло и надобности, все присоединенные области и земли включались в со-
став территории по началу инкорпорации, т. е. на положении провинций или
частей их». См. подробнее: Дьяконов М. А. Очерки общественного и государ-
ственного строя древней Руси. С. 243, 244.
35 ПСРЛ. Т. 21, 4.2. С. 548.
36 Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты в московском государстве
XVI-XVII в. СПб., 1899. С. 60.
48

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Справедливым будет добавить, что в историографии озвучи-
вались и другие мнения. Например, один из первых исследова-
телей интересующего нас вопроса И. Е. Энгельман считал, что
московское правительство стремилось применить ко всем под-
властным ему землям заимствованные от различных местно-
стей учреждения, в обобщенном виде введенные в систему об-
щих государственных узаконений, невзирая на различие характера
разных местностей и обстоятельств, при которых возникла
и развилась их «гражданственность».37
Нескольку иную позицию занимал современник И. Е. Энгель-
мана и его оппонент Ф. М. Дмитриев. По мнению ученого, мос-
ковское законодательство представляло собой просто местный
московский обычай, развитый и измененный судебной практи-
кой. И лишь Судебник, как полагал исследователь, по всей ве-
роятности, прекратил развитие местного права.38
Административное и судебное устройство, юридический быт
Руси того времени виделись правоведу Н. И. Ланге «повсемест-
но в одной общей однообразной картине». Однако «мы не гово-
рим о Новгороде и Пскове», — проявлял осторожность автор.39
Более смелой точки зрения придерживался Д. Я. Самоква-
сов. «Общественные элементы, местное самоуправление, —
писал историк-правовед, — одинаковы во всем пространстве
России в период Рюриковичей; политические же элементы, ор-
ганизмы верховных правительств в южных и северо-восточных
княжествах и Северных народоправствах различны настолько,
насколько различны монархия — княжеское правление и демо-
кратия — народное правление».
37 Энгелъман И. Е. О приобретении права собственности на землю по рус-
скому праву. СПб., 1859. С. 50.
38 Дмитриев Ф. М. Разбор сочинения Энгельмана «О приобретении права
собственности на землю по русскому праву» // Сочинения Ф. М. Дмитриева.
Т. 2: Статьи и исследования. М., 1900. С. 281.
39 Ланге Н. И. Древние русские смесные или вобчие суды / Сост. Н. Ланге.
М., 1882. С. 4. Ср.: Ефименко А. Я. Исследования народной жизни. М., 1884.
Вып. 1. С. 370-374. См. также: Островская М. А. Земельный быт сельского
населения русского севера в XVI-XVIII веках. СПб., 1913. С. 350-353.
40 Самоквасов Д. Я. Заметки по истории государственного устройства и управ-
ления // ЖМНП. 1869. № 11. С. 105. Ср.: Самоквасов Д. Я. Происхождение
поместного права и общинного крестьянского землевладения Московского
государства. М., 1904. С. 45, 47.
49

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Советские историки пытались более точно обрисовать по-
ложение дел. Г. Е. Кочин, как кажется, поддерживал мнение
Д. Я. Самоквасова, утверждая, что волостные сельские общины
в древней Руси естественно наблюдать во всех землях-княжест-
вах Северо-Восточной и Северо-Западной Руси, в пятинах и на
Севере Новгородской земли.41
«Даже в эпоху наибольшего развития феодальной раздроб-
ленности и ослабления политического единства Русской земли
на Руси сохранялось единство основных принципов феодально-
го суда-управления, сложившихся во времена Русской Правды.
Сохранение этого единства — важная черта всей эпохи», — так ав-
торское предположение подкрепляет своими выводами Ю. Г. Алек-
сеев.42 Анализ псковских грамот XIV-XV в.,43 изучение вопросов
аграрной и социальной истории Северо-Восточной Руси44 по-
зволили историку сделать вывод и о том, что сельскохозяйст-
венные, крестьянские общины на землях Пскова и в Северо-
Восточной Руси эволюционировали по сходному сценарию.45
В политическом «одиначестве», принцип которого впервые
был записан еще в грамотах Ярослава Мудрого, на Руси вопло-
щалась не просто потребность в устроении власти, но религи-
озно-нравственный принцип народной жизни. «Одиначество»
средневекового государственного, культурного, культового и по-
литического быта пронизывало всю русскую жизнь.46
41 Кочин Г. Е. Сельское хозяйство на Руси в период образования Русского
централизованного государства. Конец ХШ-начало XVI в. М.; Л., 1960. С. 393.
42 Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота и ее время: развитие феодаль-
ных отношений на Руси XIV-XV вв. Л., 1980. С. 19.
43 Марасинова Л. М. Новые псковские грамоты XIV-XV веков. М., 1966.
С. 44-83. (Разд. 3: Тексты актов.)
44 Алексеев Ю. Г. 1) Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси
XV-XVI вв. Переяславский уезд. М., 1966. С. 37-39; 2) Черная волость Кост-
ромского уезда XV в. // Крестьянство и классовая борьба в феодальной Рос-
сии. Л., 1967. С. 79-83; 3) Крестьянская волость в центре феодальной Руси
XV века // Проблемы крестьянского землевладения и внутренней политики
России. Л., 1972. С. 101-102.
45 Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота и ее время... С. 127.
46 Петров А. В. От язычества к Святой Руси. Новгородские усобицы:
К изучению древнерусского вечевого уклада. СПб., 2003. С. 314; Карпец В. И.
Соборное государство. 2008. URL: http://www.pravaya.ru/govern/392/15538.
Дата обращения: 04.09.2010 г. Ср.: Введенский А. А. Классовая борьба и «Оди-
начество» в Поморье в XVI-XVII веках // Вопросы истории. 1955. № 5.
С. 116-123; Островская М. А. 1) Земельный быт сельского населения русско-
50

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Исследования, посвященные процессам централизации Рус-
ского государства, выявили разнообразие политических мето-
дов, применявшихся при включении отдельных земель в состав
единого государства. Судьба традиционных форм организации
местной власти в Тверской земле, процесс ее включения в об-
щерусскую систему управления — в центре внимания одной из
работ Б. Н. Флори.
Ученый утверждал, что после присоединения здесь уцелела
в своей основе не только традиционная структура землевладе-
ния, но частично и система старых политических институтов,
в немалой степени обеспечивавших сохранение власти в руках ме-
стных феодалов. Трансформация традиционной системы органи-
зации власти под воздействием московского великокняжеского
центра происходила постепенно, вплоть до середины XVI в.47
В отличие от «мирного» присоединения Твери, несколько
иначе шел процесс вхождения в состав нового Русского госу-
дарства княжеств верхней Оки, Брянска, Смоленска и других
земель, находившихся в конце XV-начале XVI в. на русско-
литовском пограничье. M. M. Кром, обобщая материал, отно-
сящийся к истории русско-литовских войн конца XV-первой
трети XVI в., отмечает различное отношение городов и, соот-
ветственно, населения к возможности «присоединения».
«Украинные, удельные городки, — пишет историк, — не
имели никакой самостоятельной позиции, даже не пытались
как-то повлиять на свою судьбу и служили лишь объектом за-
хвата соперничающих князей, литовских и московских войск».
Частновладельческие (такие, как Мстиславль, Пинск, Слуцк)
и малые великокняжеские города дорожили своей «стариной»,
которая для них была связана с порядками Великого княжества
Литовского. Свои интересы они защищали и от посягательства
наместников, и от внешних врагов (в данном случае от Моск-
вы). Городские общины крупных городов (Полоцк, Витебск,
Минск, Смоленск) занимали во время русско-литовских войн
бескомпромиссную позицию и сопротивлялись московским
войскам до последней возможности. Не последнюю роль здесь,
го севера... С. 71, 113, 142; 2) О древнерусском одиначестве. Архангельск, 1911.
С. 1-15.
47 Флоря Б. Н. О путях политической централизации Русского государства //
Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 281-290.
51

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
вероятно, сыграла и выраженная военная специализация вер-
ховских городов.
«Симпатий к Москве, к московским порядкам не удается об-
наружить ни в одном из городских слоев Литовской Руси, —
заключает исследователь, — горожане не были союзниками в де-
ле присоединения порубежных земель к Русскому государству».
Таким образом, следует вывод, опорой московских властей
в присоединенных западных областях служило не местное насе-
ление, а воинский контингент во главе с наместниками и воево-
дами.48
За несколько дней до капитуляции Смоленска49 Василий III
применил тактический прием, облегчивший взятие города,50 —
подписал жалованную грамоту смолянам. В ней говорилось:
«Бил челом наш богомолец нашие отчины Смоленска Владыка
Варсонофей, ...урядники, Околничие, и Князи, и Бояре, и ме-
щане, и черные люди, и все люди нашие отчины Смоленские
земли о том, что нам их пожаловаши, держати в их старине, как
их держал Князь Великий Витовт и иные прежние государеве
их, по той утвержденной грамоте, какову им дал... Александр
Король».
Гарантии сохранения «старины» для подданных служили
обязательным паролем, необходимым для опознания новой
власти как своей. Иначе, видимо, конструктивного диалога не
получалось.
Обещание сохранить старые порядки для смолян было по-
ставлено на первое место. Два неудачных похода, похоже, за-
ставили Василия III вспомнить правила игры и продеклариро-
вать: «Мы Великий Государь Василей, Божиею милостию Госу-
дарь всеа Русии и Великий князь, Владыку и Околничих, и Кня-
зей и Бояр, и мещан и черных людей и всех людей нашие отчины
Смоленские земли пожаловали, дали есмя им сию свою грамоту
48 Кром M. M. Меж Русью и Литвой. Пограничные земли в системе русско-
литовских отношений конца XV-первой трети XVI в. М., 2010. С. 225, 249-
259. См. также: Шеков А. В. Верховские княжества. Середина ХШ-середина
XVI в. М., 2012. С. 277, 278.
49 Вопрос о датировке спорный. Подробнее см.: Зимин А. А. Россия на
пороге нового времени (Очерки политической истории России первой тре-
ти XVI в.). М., 1972. С. 162; Тихомиров М. К Россия в XVI столетии. М.,
1962. С. 348.
50 Мальцев В. Я. Борьба за Смоленск. (XIV-XVII вв.). Смоленск, 1940. С. 38.
52

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
жаловальную, что нам их держати о все по тому, как их держал
Князь Великий Витофт и иные Государеве, и Александр король
и Жигимонт по их утвержденным грамотам».51
Вероятно, как считал В. Б. Кобрин, присоединение любой
крупной территории сопровождалось оформлением «гарантий»
о соблюдении «старины».52 M. H. Тихомиров, в свою очередь,
акцентировал внимание на стремлении московского великого
князя выделить в своем пожаловании особенно мещан и чер-
ных людей.53
«Впрочем, — пишет А. Ю. Дворниченко, — как бы ни при-
соединялись земли к Москве, само государство оставалось рых-
лым, архаичным и неприспособленным к стоящим перед ним
задачам».54
Действительно, в период с конца XV в. и до 1530-1540-х гг.,
судя по совокупности сообщений источников, принципы, на
которых строилась практическая организация местного управ-
ления в Русском государстве, оставались неизменными. Сред-
невековье не терпело нового, оно ценило «пошлину» и «стари-
ну». Даже все по-настоящему новое должно было рядиться
в форму старого.
Обычай и традиция составляли лицо общества и государст-
ва, их не было нужды «изобретать».55 Обычай как механизм
саморегулирования и самоорганизации относительно немно-
гочисленной, территориально замкнутой и автономной груп-
пы людей санкционировался впоследствии государством и ста-
новился уже законом, освященным традицией, «правовым
обычаем».56
51 СГГД. М., 1813. Ч. 1. № 148. С. 411, 412.
52 Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России (XV-XVIbb.).
M., 1985. С. 76.
53 Тихомиров M. H. Россия в XVI столетии. С. 349.
54 Дворниченко А. Ю. Время Ивана III и становление российской государ-
ственности // Труды кафедры истории России с древнейших времен до XX века.
СПб., 2006. С. 21.
55 Хоскинг Дж. Россия: народ и империя (1552-1917). Смоленск, 2000. С. 11.
56 Сергеевич В. И. Лекции и исследования по истории русского права.
СПб., 1883. С. 586; Мальцев Г. В. Очерк теории обычая и обычного права //
Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов н/Д,
1999. С. 8-11; Живов В. М. История русского права как лингвосемиотическая
проблема // Из истории русской культуры. Т. 2, кн. 1: Киевская и Московская
Русь. М„ 2002. С. 665; Петров К. В. Имел ли Судебник 1497 г. значение закона
53

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Вместе с тем, как справедливо утверждают некоторые совре-
менные исследователи, было бы неправильно усматривать в ве-
ликокняжеских установлениях лишь констатацию существую-
щих в то время обычаев. Более того, по мнению К. В. Петрова,
закрепление обычаев в законе было скорее исключением, чем
правилом, и обусловливалось конкретными политическими
обстоятельствами. В то же время историк свидетельствует в поль-
зу приоритета правового обычая перед законом на практике.
С. Н. Кистерев уверенно дискутирует по этому поводу с К. В. Пет-
ровым, придерживаясь несколько иной точки зрения.57
В целом же понятно, что в решении вопросов повседневной
жизни провинции столичная законодательная инициатива не
представляла серьезной угрозы авторитету местного обычного
права. Пределы государства в лице центральной власти по от-
ношению к самоуправляющимся тяглым мирам-общинам огра-
ничивались фискальными интересами, если принимать во вни-
мание только секулярную сферу их взаимоотношений.
§ 2. Взаимоотношения представителей центральной
власти и земства
Вопросы организации контроля и представительства центра
в регионах России XV-XVI вв. достаточно хорошо разработаны
в исторической науке. Одно из последних исследований, по-
священных местному управлению в первой половине XVI в., —
монография Т. И. Пашковой «Местное управление в Русском
государстве первой половины XVI века: Наместники и волосте-
ли». В своей работе Т. И. Пашкова, следуя установившейся в ис-
в современном понимании? // Очерки феодальной России. М.; СПб., 2008.
Вып. 12. С. 381.
57 Кистерев С. Н. 1) Великокняжеский Судебник 1497 г. и судебная прак-
тика первой половины XVI в. // Очерки феодальной России. М.; СПб., 2007.
Вып. 11. С. 444-461; 2) Закон и порядок в средневековой Руси // Очерки фео-
дальной России. М.; СПб., 2008. Вып. 12. С. 383-406; Петров К. В. 1) Значение
«закона» в средневековом русском праве (XVI-XVII вв.) // Cahiers du Monde
Russe. Paris, 2005.Vol. 46.Pt. 1/2. P. 167-174; 2) Имел ли Судебник 1497 г. значе-
ние закона в современном понимании? С. 377-382. Интересная сама по себе
дискуссия хотя напрямую и не касается вопросов настоящего исследования,
но выстроена вокруг проблемы практической реализации власти во времена
действия Судебника 1497 г.
54

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
ториографии традиции, сделала вывод, что наместники и во-
лостели являлись ключевыми фигурами в системе местного
управления Русского государства на протяжении всей первой
половины XVI в.
Вместе с тем, уточняет исследователь, корректнее все же бы-
ло бы говорить о длительном сосуществовании разных органов
местного управления. Имеется в виду, что, кроме наместников
и волостелей, в сфере, например, сбора торговых пошлин и т. п.,
действовали структуры, замыкавшиеся напрямую на великого
князя. Тем не менее кормленщики, по словам историка, сосре-
доточивали в своих руках все нити и пронизывали все сферы
управления на подведомственной территории.58
Интересное и, кажется, несколько иное суждение об истори-
ческой роли наместников и волостелей высказывает другой со-
временный исследователь В. А. Аракчеев. По его мнению, в се-
редине XVI в. государственный строй России был еще архаич-
ным, и ему не хватало институциональной связи с населением.
Отсутствие этой связи компенсировалось широкими полномо-
чиями кормленщиков. Власть наместника с боярским судом
копировала власть государя — неразделенность администра-
тивных, судебных и фискальных полномочий. Простираясь над
обществом в формах трансцендентного господства (например,
переложение судебных обязанностей на холопа-тиуна), она
(власть наместника или волостеля) не проникала в толщу тяг-
лых миров.59
В то же время Т. И. Пашкова разделяет мнение А. А. Зимина,
что исполнение должностей наместника и волостеля было лишь
эпизодом в их военно-служилой деятельности.60 Исходя из того,
что у центрального правительства не было постоянного про-
фессионального штата местной администрации, историк со-
вершенно справедливо указывает на существенные характери-
стики сложившейся системы: «подвижность» — по причине
зависимости фактически только от великокняжеских пожало-
ваний и «принцип кормления» — как основу деятельности.
58 Пашкова Т. И. Местное управление в Русском государстве первой поло-
вины XVI века: Наместники и волостели. М., 2000. С. 72, 76, 125.
59 Аракчеев В. А. Наместники в России XVI века // Вопросы истории. 2010.
№ 1. С. 17.
60 Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного: очерки социально-экономиче-
ской и политической истории России середины XVI в. М., 1960. С. 436.
55

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Очевидно, что указанные характеристики представительства
центральной власти на местах никак не могли бы обусловить
сосредоточение всего инструментария по управлению на подве-
домственной территории в руках кормленщиков. И, кроме того,
как пишет сама же Т. И. Пашкова: «Наблюдения над источни-
ками подтверждают вывод, сделанный... Ф. М. Дмитриевым о том,
что основной круг полномочий наместников и волостелей яв-
ляется скорее их правом, чем обязанностью».61
Обратимся к труду Ф. М. Дмитриева «История судебных ин-
станций и гражданского апелляционного судопроизводства от
Судебника до Учреждений о губерниях» и процитируем еще
одно мнение известного дореволюционного правоведа: «Назна-
чение наместника было его жалованием, его управление —
кормлением... Наместник собственно не управлял, но получал
корм и судил».62
Отрицая какую-либо задачу института кормленщиков по ме-
стному управлению, М. Ф. Владимирский-Буданов видел глав-
ную цель наместнического управления в приведении провин-
ции в связь с государством.63 Современный исследователь
В. И. Карпец похожим образом трактует смысл назначения на-
местников и волостелей: приведение в тяглую связь с государ-
ством тяглого населения.64
В конечном счете Т. И. Пашкова тоже пришла к выводу
о том, что практически вся деятельность кормленщика в роли
местного администратора сводилась к сбору дани в натураль-
ном и денежном выражении с местного населения.65
Свой взгляд на этот вопрос имел В. О. Ключевский. «Корм-
ления, — считал он, — давались служилым людям, но сами не
считались службой. Служба, именно военная, была обязанно-
стью, а кормление правом, приобретавшимся службой, за кото-
рую жаловали кормлением. Поэтому служилый человек мог от-
61 Пашкова Т. И. Местное управление в Русском государстве... С. 30, 55,125.
62 Дмитриев Ф. М. История судебных инстанций и гражданского апелля-
ционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях.
М., 1859. С. 14-15.
63 Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. 3-е изд.,
с доп. СПб.; Киев, 1900. С. 212.
64 Карпец В. И. Самоуправление в России в XVI-середине XVII в. // Инсти-
туты самоуправления: историко-правовое исследование. М., 1995. С. 150.
65 Пашкова Т. И. Местное управление в Русском государстве... С. 57-87.
56

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
казаться от назначенного ему кормления, мог съехать с него,
когда хотел, не испрашивая отставки. Как правило, не уравно-
вешенное обязанностями и ответственностью, кормление по-
ощряло управителя к произволу».66
Следует заметить по поводу «тяглой связи», что еще А. Д. Гра-
довский верно указал на важнейший фактор, ее обусловливаю-
щий, — членство крестьянина в общине.67
Основатель «государственной школы» в русской историо-
графии, Б. Н. Чичерин одним из первых обратил внимание на
частный характер управления в средневековой Руси. Подати
и исполнение повинностей, по его мнению, являлись целью
этого управления. Суд как отрасль управления также отдавался
в кормление наместникам и волостелям. Создав государственное
единство, московские государи не стали переделывать и разрушать
устоявшиеся формы общественно-политического устройства. Ча-
стное княжеское хозяйство превратилось в государственное, но
управление сохранило прежний финансовый характер.68
Можно сказать, что практически вся историография, посвя-
щенная вопросу местного управления в рассматриваемый пе-
риод, описывает его как выполнение фискальной задачи в пользу
кормленщика и/или государя и осуществление суда. Такое по-
ложение дел не могло не продуцировать проблем во взаимоот-
ношениях местных управителей и местных общин-миров.
Нарративные источники хранят многочисленные свидетель-
ства о конфликтах местного населения с наместниками велико-
го князя и повествуют о том, как эти конфликты разрешались.
Софийская вторая летопись сообщает, как «снял с должности»
в 1479 г. великий князь своего наместника Ивана Владимировича
Оболенского Лыко в Великих Луках. Наместник попал под суд
по жалобам местного населения «о продаже и обиде». Местное
население настолько не любило своего «управителя», что даже
«клепали его, где мало взял, а они о мнозе жалобу положили,
а надеючися на великого князя, что им потакивает».69
66 Ключевский В. О. Состав представительства на Земских соборах Древ-
ней Руси. (Посвящается Б. Н. Чичерину) // Соч.: В 9 т. Т. 8: Статьи. М., 1990.
С.343-344.
67 Градовский А. Д. История местного управления в России. Т. 1: Введение.
Уезд Московского государства. СПб., 1868. С. 96, 97.
68 Чичерин Б. Н. Областные учреждения России в XVII веке. М., 1856. С. 3-5,36.
69 ПСРЛ. Т. 6, вып. 2: Софийская вторая летопись. М., 2001. Стб. 287.
57

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Непростые взаимоотношения жителей Новгорода и намест-
ника Якова Захарьича фиксирует Львовская летопись при объ-
яснении причин вывода семи тысяч новгородцев — «житьих
людей» из Новгорода на Москву в 1488 г.: «понеже хотели убити
наместника». Здесь стоит заметить, что у «переселенческой» по-
литики Ивана III, очевидно, были и другие причины, о которых
в летописях ничего не говорится. Но ведь неспроста же новго-
родские переговорщики зимой 1477/78 г. били челом, чтобы
вывода из Новгородской земли не было.
Наместник отреагировал на коварные замыслы — «иных
думцев много пересек и перевешал». На следующий год ситуа-
ция повторилась. Снова отдано было повеление вывести новго-
родских житьих людей «обговору для, что наместники и волос-
тели их продавали, и кои на них продажи взыщут, и они боро-
нятся тем, что их рекши думали убить». Многих из них «князь
великий Москвичь... иссечи велел на Москве, что, рекши, ду-
мали Юрия Захарьича убити».70
Так решал вопросы о власти и влиянии великий князь
Иван III в свое время. Тридцать лет спустя, уже при других об-
стоятельствах, Василий III, узнав, что в Великом Новгороде его
наместники судят «по мзде», велел своему дьяку и дворецкому
выбрать из новгородцев 48 лучших людей, привести их к цело-
ванию и «оттоле по государеву слову уставили судити с намест-
ники старосту купецкого... а с тиуны судить целовальником по
четыре человека на всякой месяц».71
Похожие процессы происходили в Пскове. Псковская первая
летопись повествует о конфликте местного населения с намест-
ником, князем Ярославом Васильевичем и его людьми, по-
скольку те начали «у Пскова просити и суд держати не по
Псковской старине, на ссылку вдвое езды имати и по пригоро-
дом его наместником княжая продажа имати обоя, такоже
и денги наместничи... чинит насилье великое, тако и его наме-
стники по пригородом и по волостем». Конфликт перерос
в вооруженное противостояние населения и наместника с его
людьми по ничтожному поводу, как свидетельствует Псковская
вторая летопись.72
70 ПСРЛ. Т. 20, ч. 1. С. 329, 353-354.
71 Там же. С. 397.
72 ПЛ. Вып. 2. С. 56.
58

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Псковичи, однако, едва уговорили Ивана Васильевича убрать
от них такого «управителя». Иван III был вынужден отозвать
своего представителя в Москву. Взаимная неприязнь на этом не
кончилась. Князь и бывший наместник Ярослав Васильевич
захватил насильно и увез в Москву местных губских старост,
сотских и «иных добрых людей». Псковская вторая летопись
утверждает, что «князь великий изополелся на Ярослава, и он
все награбленая и людей со многым студом взврати».
Традиционное отношение наместников великого князя к мест-
ному населению вновь подтверждают Псковские первая и третья
летописи: «они же насиловаху, и грабяху и продаяху, их покле-
пы и суды неправедными... и сице многажды бысть тако». По-
сле присоединения Пскова к Москве немногое в их отношениях
изменилось, с точки зрения псковского летописца: «начаша
пригородские наместники пригорожаны торговати и продавати
великим и злым умышлением, подметом и поклепом».73
Официальная Никоновская летопись имела несколько иное
мнение о характере конфликтной ситуации. Более того, москов-
ский летописец встал на защиту Ивана Михайловича Репню
Оболенского: «Князь великий Василий Иванович всеа Русии
обыскав, что Псковичи не по правде бьют челом на его намест-
ника, да и не честно его держаша и за то на них опалу свою по-
ложил».74 «Все зло в Пскове происходит не от великого князя,
а от его наместников», — подмечает H. H. Масленникова лейт-
мотив летописных известий.75
М. Ф. Владимирский-Буданов делил историю местного
управления на три эпохи: время действия системы кормлений,
т. е. управления через наместников и волостелей; время действия
самоуправления; время действия приказно-воеводского управ-
ления в соединении с самоуправлением. Как и многие другие,
ученый считал, что значение наместничьего управления не за-
ключалось во внутреннем управлении провинцией. Для этой це-
ли, писал он, в каждом уезде была своя выборная система орга-
нов самоуправления.76
73 Там же. С. 56,199-208, 253, 258.
74 ПСРЛ. Т. 13. С. 12.
75 Масленникова H. H. Присоединение Пскова к Русскому централизован-
ному государству. СПб., 2010. С. 124.
76 Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 212.
59

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Принцип, по которому ученый произвел деление, как пред-
ставляется, несколько надуман. Самоуправление, в принципе,
никто не мог ни установить, ни отменить. Более того, новое про-
чтение хорошо известных и, казалось бы, досконально изучен-
ных документов открывает новую картину событий прошлого.
В 1488 г. великий князь Иван Васильевич пожаловал всех ме-
стных жителей Белозерского уезда особой грамотой, в которой
определил права и обязанности белозерцев по отношению
к великокняжеским наместникам.77 В этой же так называемой
«Белозерской уставной грамоте»78 была регламентирована и дея-
тельность самих наместников великого князя по отношению
к населению. Представляя собой сочетание старой пошлины
и новых установлений, документ стал первым словом в законо-
дательной практике единого Российского государства. Фактиче-
ски — это был первый закон о местном управлении, оформленный
в виде пожалования великого князя.
Единственный документ, с которым можно сравнить «Бело-
зерскую уставную грамоту», — «Двинская уставная грамота»79
77 «Выдача Белозерской грамоты, — писал Н. П. Загоскин, — является по-
следствием присоединения к Москве удельного княжения Белозерского. Из-
вестно, что еще Иван Калита приобрел себе часть Белозерской области посред-
ством покупки этой части от удельных князей Белозерских. Окончательное
присоединение к Москве этой области воспоследовало в конце XV стол., во
княжение Иоанна Ш-го Васильевича. Начало этому присоединению положено
было в 1482 году тем, что князь Михаил Андреевич Верейский, в силу заклю-
ченного с его двоюродным братом Иоанном III Васильевичем договора, обязал-
ся предоставить последнему по смерти своей принадлежавшую к его владениям
Белозерскую область. ...По последовавшей весной 1485 года смерти князя Ми-
хаила Андреевича, Белозерская область... вошла в состав владений Великого
княжества Московского. Из предшествовавшего исторического очерка выясня-
ется цель издания Белозерской Уставной Грамоты — желание определить от-
ношения жителей Белозерской области к вновь назначенным в эту область Мо-
сковским должностным лицам». См.: Загоскин Н. П. Обзор уставных грамот
XIV-ro-XVI-го вв., определяющих порядок местного правительственного
управления // Учен. зап. Императорского Казанского ун-та. 1875. Т. U.C. 372.
78 Белозерская уставная грамота // РЗ: В 9 т. М., 1985. Т. 2. С. 192-195. Гра-
мота впервые была опубликована в Актах Археографической экспедиции
в 1836 г. Современный список грамоты, как свидетельствует запись на с. 94 т. 1
ААЭ, получен Г. Строевым в Вологде от частного лица в довольно ветхом
состоянии. См.: ААЭ Т. 1. С. 94.
79 Двинская уставная грамота // РЗ. Т. 2. С. 181-182. Об исторических об-
стоятельствах, сопровождавших издание этой грамоты, см., напр.: Загоскин Н. П.
Обзор уставных грамот XIV-ro-XVI-го вв. ... С. 369-372.
60

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
также представлял собой обращение к местному населению от
имени великого князя еще за три поколения до пожалования
белозерцев в 1488 г. За это время лицо Русской земли изменилось
и, как пишет Ю. Г. Алексеев, перед верховной властью встал во-
прос о необходимости выработки административно-правовых
норм, отражающих новую политическую реальность.80
Из текста документа видно, что все вопросы местного управ-
ления, к которым была причастна центральная власть, своди-
лись лишь к решению фискальных задач в пользу наместников,
их «административного аппарата» и осуществлению судебного
производства. Таким образом, единственной формой местного
управления, в данном случае, можно признать лишь суд.81 С од-
ной стороны, эта форма управления являлась источником до-
хода, «прибытка» уполномоченного должностного лица, а с дру-
гой стороны, основой феодального права.82
Право на осуществление судебной процедуры сакрально,
как и сама власть. Это право, по сути, и представляло собой
власть. Но власть, дарованную как привилегию, «льготу», «по-
жалование».
«Ведать и судить своих людей во всем», «по старой пошлине
как было преж сего» — устойчивая формула жалованных гра-
мот Ивана III83 и его преемника Василия III.84 Например, при
пожаловании в кормление волости от имени великого князя
выдавалась грамота, а в ней предписывалось местным жителям:
«И вы, все люди тое волости чтите его и слушайте. А он вас ве-
дает и судит и ходит у вас по старине, как было преж сего».85
80 Алексеев Ю. Г. 1) Судебник Ивана III: традиция и реформа. СПб., 2001.
С. 103-104; 2) Белозерская Уставная Грамота 1488 г. — закон Русского госу-
дарства о местном управлении // Вестн. С.-Петерб. гос. ун-та. Сер. 2: История,
языкознание, литературоведение. 1998. Вып. 2. С. 4.
81 Сергеевич В. И. Древности русского права. Т. 2: Вече и князь. Советники
князя. СПб., 1908. С. 432.
82 БлокМ. Феодальное общество. М., 2003. С. 350, 351.
83 См., напр.: ААЭ. Т. 1. № 111, 119, 120, 122, 131, 139; АИ. Т. 1: 1334-1598.
СПб., 1841. № 83, 87, 88, 106, 108, 110; АСЗ. Т. 1. № 1, 44, 137, 254.
84 См., напр.: ААЭ. Т. 1. № 141, 159, 163, 166, 171, 175; АИ. Т. 1. № 125, 131;
АФЗХ. М., 1951. Ч. 1. № 25, 87; АСЗ. Т. 1. № 37, 38, 47, 53, 55, 73, 115, 119, 138,
140, 152, 155, 170, 171, 212, 289.
85 См., напр.: Зимин А. А. Из истории центрального и местного управления
в первой половине XVI века // Исторический архив. 1960. № 3. С. 143; АИ. Т. 1.
№110.
61

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Таким образом, в предписании кормленщику «ведать», «су-
дить» и «ходить по старине» заключался весь смысл местного,
собственно, управления. Управителю надлежало не просто
знать, но ведать, т. е. иметь представление (осторожно сформу-
лируем) о порядке ведения дел,86 традиционно сложившемся
в данной местности, и неукоснительно следовать этому порядку
(«ходить по старине»). Ну, а поскольку других дел, связываю-
щих наместника или волостеля с местным населением, кроме
суда, сбора корма и пошлин, не установлено, кормленщик дол-
жен был следовать тому судебному обычаю, который исстари
практиковался у ныне подсудного ему населения.
Законодатель не упоминает ни единым словом в этой грамо-
те (как и в других жалованных грамотах) хранителя «старины»,
тот орган, который (как видим, по умолчанию) должен был
осуществлять надзор за тем, чтобы каждый новый кормленщик
«ходил» «по старине», «по старой пошлине», «как было преж
сего». Верховный управитель, видимо, полагался на известные
ему возможности и способности местного населения как-то
разрешить и этот вопрос.
За уклонение белозерцев от предписанной судебной про-
цедуры («кто поймает татя с поличным да отпустит его
прочь, а наместником и их тиуном не явя, а его в том уличат»)
назначен штраф в пользу наместника и его тиунов. Посколь-
ку это — «самосуд». «А опричь того самосуда нет», — уточ-
няла грамота.
Законодателя в данном случае занимала только лишь фис-
кальная сторона дела. Однако следует заметить, что «самосуд»
здесь, по сути, та же судебная процедура, но осуществленная
местным населением самостоятельно и без участия кормленщи-
ка, если не рассуждать далее о причинах, по которым тот, кто
поймал татя с поличным, принял решение отпустить его.87
«Свой суд короче» — это очевидно.88
86 См.: Колесов В. В. Домострой без домостроевщины // Домострой. М.,
2007. С. 15.
87 В Двинской уставной грамоте было дано такое пояснение: «Самосуд то:
кто, изымав татя с поличным, да отпустит, а себе посул возьмет, а наместники
доведаются по заповеди, ино то самосуд; а оприч того самосуда нет». См.: РЗ.
Т. 2. С. 181.
88 Даль В. И. Пословицы русского народа: В 2 т. 2-е изд. без перемен. М.;
СПб., 1879. Т. 1.С. 188.
62

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
За укрывательство душегубца от суда (наместника или во-
лостеля, конечно), в случае, если учинится душегубство в городе,
в стане или в волости, нарушителя предписанного правопоряд-
ка надлежало штрафовать (очевидно, в пользу судьи). Несчаст-
ный случай требовал сбора доказательств всем миром, и только
в этом случае позволял избежать «вины и продажи». Безогово-
рочная монополия на осуществление судебной процедуры
предписывалась жестко.
Вместе с тем очень показателен, на наш взгляд, высокий уро-
вень внимания, уделенного центральной властью в лице вели-
кого князя местному населению, в этом первом известном нам
законодательном акте единого Русского государства. Очевидно
стремление законодателя оградить «своих людей», как он назы-
вает всех белозерцев, от произвола, а фактически от любых по-
пыток наместников и «наместничьих людей» выйти за рамки
установленного в грамоте регламента.
Под страхом суда и казни тиунам и наместничьим людям за-
прещалось чинить обиды местному населению, посещать без
приглашения пиры и братчины. Запрещалось вообще кому бы
то ни было требовать у белозерцев «кормов и подвод и провод-
ников и сторожов», исключая гонцов только самого великого
князя, но при наличии у них особой грамоты.
«Въезжего корму» наместнику полагалось ровно столько,
сколько горожане и становые люди сами считали нужным под-
нести. Отказываться нельзя (даже, например, если подношений
унизительно/оскорбительно мало) — «кто что принесет, то им
и взяти». Регулярный «корм» для наместника и его людей жест-
ко нормирован по составу, количеству и срокам поставки.
Но самое главное, великий князь запретил своим наместни-
кам и их тиунам осуществлять местное управление — произво-
дить суд без представителей местного населения. Так и было
записано в грамоте: «Без сотцково и без добрых людей не суди-
ти суд». Населению же высочайшей волей было предоставлено
право привлекать к ответственности местный управленческий
аппарат, «сроки наметывать» на наместников и на волостелей
и на их людей за, надо понимать, нарушения регламента, зло-
употребления правом и властью.89
' Белозерская уставная грамота. Текст. С. 192-195.
63

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Стоит отметить, что за самодеятельный суд над преступни-
ком (татем, пойманным, так сказать, за руку) без участия корм-
ленщика законодатель установил штраф в его пользу с того
(или тех), кто татя «отпустит». Т. е. таким вот образом была ус-
тановлена судебная пошлина за право вершить самосуд. Корм-
ленщику же подобного права предоставлено не было. Судить
кого бы то ни было он мог только в присутствии членов «судеб-
ной коллегии».
Ю. Г. Алексеев отмечает, что из всех установлений Белозер-
ской грамоты именно положение об участии представителей
местного населения в суде всегда привлекало наибольшее вни-
мание исследователей. Наличие этой статьи в уставной грамоте,
по словам историка, свидетельствует о сохранении старого ин-
ститута судных мужей в текущей судебной практике и о пре-
вращении по воле государя этого обычая в закон.90
По мнению Б. В. Виленского, данная статья свидетельствова-
ла не только о намерениях великого князя не допустить зло-
употреблений со стороны наместника при осуществлении им
судебных функций, но и о его желании завоевать популярность
у местных жителей.91
Впрочем, еще в середине позапрошлого века историк и сла-
вянофил И. Д. Беляев акцентировал внимание на том, что Бело-
зерская грамота не только предписывала физическое присутст-
вие на суде представителей местного населения (общество и без
предписания делало это из собственных интересов). По мнению
исследователя, выборные от общества в XIV и в XV столетиях
присутствовали на суде наместника не для формы, не по сто-
роннему приказанию, которое обыкновенно исполняется кое-
как, только для вида, а по распоряжению самого общества, по
общему желанию и убеждению, по требованию самой общест-
венной жизни. Легитимность суда была обусловлена участием
в процессе сотских и добрых людей.92
Конечно же, высокое руководство в Москве хорошо знало
нравы кормленщиков и понимало их психологию. Какое было
90 Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III: традиция и реформа. С. 120.
91 Виленский Б. В. Белозерская уставная грамота. Комментарий // РЗ. Т. 2.
С. 199.
92 Беляев И. Д. О суде наместническом на Руси в старину // Юридический
журнал. 1861. №9. С. 389.
64

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
дело кормленщикам до местного населения, кроме решения за-
дачи материального обеспечения своей службы великому князю?
Служилый век короток, а наместничий еще короче. Сего-
дня — здесь, завтра — там, куда пошлет государь. Опасность
всегда рядом, а соблазн велик. Как бы ни нуждался великий
князь Иван Васильевич в профессионалах для боевых походов,
для дворцовой и дипломатической службы, не мог он пренебре-
гать и интересами подавляющей части населения своего госу-
дарства — сельских и посадских жителей, тяглых мужиков.
«Имей попечение от всего сердца о всем православном христи-
анстве», — поучал самодержец внука Дмитрия.93
Как следует из текста жалованной Белозерской грамоты,
знал великий князь и о существовании некоей организацион-
ной структуры у «своих людей... белозерцев». Знал и о том, что
их представители — сотские «кормы наместничьи и тиуновы
и доводчиковы поборы берут в станах... да платят наместником
и тиуном и доводчиком в городе».
Так же и другие грамоты подтверждают повсеместное суще-
ствование аналогичных организационных структур тяглых лю-
дей. Их представители — старосты, сотские, десятские, «тяну-
щие в проторы и розметы», непосредственно обеспечивали сбор
податей и даней великому князю.94
Уровень их организационных способностей, власть и влия-
ние на местах порой таковы, что из Москвы приходилось пи-
сать, как, например, писали одному дворскому и всем волост-
ным людям: «Бил ми челом на вас игумен Варсанофей воиновь-
ской о том, что деи через мою великого князя грамоту мечете на
его людей на монастырьскых розмет. И яз его, князь велики,
пожаловал, и вы на его людей на монастырьскых розметов не
мечите, а ходите у него по моей великого князя грамоте».95
Ясно, что дворский и волостные крестьяне предложили кре-
стьянам, жившим на монастырской земле, поучаствовать в об-
щем тягле и сделали вид, что не знают о льготной грамоте, да
и знать не хотят. Администрация монастыря ничего не могла
с этим поделать. Никто из представителей местной власти в раз-
93 ПСРЛ. Т. 20, ч.1. С. 368.
94 ААЭ. Т. 1. № 120, 122, 131; АИ. Т. 1. № 83, 87, 88, 106; АФЗХ. Ч. 1. № 123;
АСЭИ. Т. 1. № 304, 332.
95АСЭИ.Т. 1.№156.
65

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
решении конфликта замечен не был. Пришлось игумену Успен-
ского Воиновского монастыря за поддержкой апеллировать
в Москву.
В Москве, очевидно, реагировали на подобные апелляции
стандартно. Выпускали еще одну грамоту, подтверждавшую
первую — льготную. Вполне возможно (подтверждения тому
будут приведены ниже), вся история повторялась еще раз. И тем
не менее высшая власть знала, одобряла и защищала известный
ей способ сбора дани и других платежей в казну великого князя
силами самостоятельной самодеятельной организации крестьян
и не терпела конкуренции на этом поле.
Задолго до выдачи Белозерской уставной грамоты и драма-
тических событий у стен Великого Новгорода к великому князю
Ивану Васильевичу обратились сотский Пехорской волости
Юрий Констянтинов Лычов, десятский Сысойко, десятский
бортной Михалко да Исачко кузнец Башлов, «и за всю волость
Пехорскую». Они жаловались на соседний монастырь, овла-
девший принадлежавшими им ранее деревнями, пустошами,
озерами: «а се, господине, церковь святый Спас, и озера, и де-
ревни, и пустоши твои великого князя, а зовут, господине,
своими монастырскими Симоновскими».96
Дело было старое и запутанное, пришлось разбираться с до-
кументами, составленными еще во времена прадеда Ивана III —
Дмитрия Ивановича. Волость противостояла монастырю в спо-
ре фактически о своем праве эксплуатации земли и угодий,
о праве «розметывать» общее тягло на спорные деревни. На су-
де великого князя волость была представлена, по сути, первич-
ной самодеятельной организацией в лице сотского и десятских.
Один из представителей волости — Исачко Башлов, кузнец
по профессии, можно предположить, зарабатывал на жизнь
в кузнице. Озера, деревни и пустоши, ставшие предметом су-
дебного разбирательства, вряд ли являлись источником его ос-
новного дохода. Личная заинтересованность ремесленника
в рассматриваемом деле могла заключаться в снижении его до-
ли в общем волостном тягле. Скорее всего, это был человек
с активной жизненной позицией, местный активист, по собст-
96 АЮБ. Т. 1: Выборы, выписи, грамоты, данные, доклады, допросы, до-
смотры, доезды, духовные дела, дельные записи, записи изветы. СПб., 1857.
Стб. 163-169.
66

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
венной инициативе или по выбору соседей участвовавший в об-
щем деле.
Оспаривание волостью права монастыря на «церковь святый
Спас» имело, конечно же, причину не только материального
характера (строительство нового храма для волости — дело за-
тратное и хлопотное). Волостная церковь (приходский храм)
в глазах местного общества представляла собой местную святы-
ню и центр общественной жизни прихода.97
В другом случае подобное дело судил судья великого князя.
«Тягался староста Залеской Ондрейко и все крестьяне Залесские
со старцем Троецким Сергиева монастыря с Касьяном», —
говорилось в документе.98 Предметом спора была земля, по ут-
верждению старосты и местных жителей — волостная, тяглая,
черная; свидетели подтверждали это: «а мы помним лет за ше-
стьдесят».
Выяснилось, что продать эту землю монастырю мог, воз-
можно, такой же местный житель «Иван Павлов сын Захарьи-
на»; монастырь подтвердил это документом — предъявил куп-
чую. Предметом сделки была деревня «с пустошми, куда соха
ходила и коса и топор, как было по старине». Судья не стал вы-
носить приговор, а доложил высшей инстанции.
На суде у великого князя дело выиграл монастырь. Как мож-
но заметить, в данном случае ущерб волостному интересу при-
чинил человек, считавший себя вправе распоряжаться своей
землей. Среди послухов в купчей мы видим казначея великого
князя, сотского; «грамоту писал Тимошка иконник Степанов»,
о других невозможно сказать что-то определенное. Остается
неясным, чья соха и коса, чей топор «ходили» в спорную пус-
тошь «по старине», чье трудовое право простиралось на эту
пустошь — волости или Ивана Захарьина. Похоже, что дело
было такое же запутанное, как и в случае с Пехорской волостью.
Отстаивая интересы всех крестьян своей волости, староста
Ондрейко дошел до суда великого князя так же, как и предста-
вители Пехорской волости. В обоих случаях великий князь «об-
97 Знаменский П. В. Приходское духовенство на Руси // Приходское духо-
венство в России со времени реформы Петра. СПб., 2003. С. 56-57, 67; Маль-
цев Г. В. Крестьянская община в истории и судьбе России. М., 2010. С. 16,17.
98АЮБ.Т.1.Ст6. 171-172.
99 Швейковская Е. Н. Государство и крестьяне России. Поморье в XVII в.
М., 1997. С. 48-61.
67

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
винил» и представителей волости — старосту, десятских и всю
«волость крестьян» в одном лице, не выделяя кого-то из них
особо.
Верховная власть, в лице великого князя и его судей, волост-
ные крестьяне со своей организационной, представительской
структурой, монастырские функционеры признавали друг дру-
га, выражаясь современным языком, субъектами права. Взаи-
модействия в процессе выяснения отношений этих субъектов,
как они описаны в грамотах, не позволяют говорить о какой-
либо дискриминации организации волостных крестьян в лице
старост, сотских, десятских и прочих, в данном случае членов
«представительской делегации», со стороны верховного прави-
теля или другой стороны по делу.100
«Без старосты и без лучших людей суда наместником и во-
лостелем не судити», — «...уложил Князь Великий Иван Ва-
сильевич всея Руси с детми своими и с бояры» в сентябре
1497 г.101 Так местная, белозерская 1488 г. правовая норма полу-
чила свое развитие и закрепление, теперь уже в масштабах
страны по боярскому и великого князя всея Руси приговору. По
словам Л. В. Черепнина, сравнение Судебника 1497 г. с совре-
менными ему западноевропейскими правовыми кодексами
приводит к выводу о единстве русского национального права.102
Суд как форма местного управления по-прежнему был в ру-
ках представителей центральной власти, во всяком случае тако-
во мнение и желание самого верховного правителя, как видно
из документа. Только из его рук светский или духовный земле-
владелец мог впредь получить право-льготу «ведать и судить во
всем» местных жителей.
Бояре и дети боярские, становясь наместниками и волосте-
лями, получая от великого князя в кормление город или во-
лость «с судом боярским», отныне могли законным образом
реализовать свое право судить-управлять только при участии
в суде-управлении местного населения в лице его представите-
лей (старост) и делегатов (лучших людей).
100 См., напр.: Довбыш Т. Э. Соловецкий монастырь и черносотенная кре-
стьянская волость в XV-XVI вв. // Феодальная Россия. Новые исследования.
СПб., 1993. С. 27, 28.
101 Судебник 1497 г. Текст // РЗ. Т. 2. С. 59.
102 Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV-XV веков. М., 1951.
Т. 2. С. 385.
68

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Следует прибавить, что наряду с такими традиционными
формами кормлений управленческого характера, как наместни-
чество и волостельство, источники фиксируют целый ряд по-
жалований сугубо фискального значения, без права суда. Это
право сбора меха, полавочного, дворского, писчего, ямского,
бобрового, ясельничего и т. п. Такие виды пожалований оформ-
лялись особыми грамотами, отличными друг от друга.
Служилый человек, выхлопотав себе грамоту, должен был поза-
ботиться и о самой возможности реализовать пожалованное корм-
ление.103 Никто и никакой гарантии того, что «корм» обязательно
доставят по месту назначения, не давал. Многое в этом вопросе за-
висело от доброй воли на то волостного мира, от его желания под-
чиниться высочайшему указанию, да мало ли от чего еще.
Так и получалось, например, что давали одному кормленщи-
ку — Петру Григорьевичу Кобякову, как записано в Боярской
книге 1556 г., «мех Коломенский», да он его не взял; князю Пет-
ру Пожарскому — Соль большую, «да он не наезживал»; Борису
Шастинскому — на Костроме полавочное, «и он не брал»; Анд-
рею Губину — Орел на Вятке, «и он о наезде не бил челом».104
О причинах отказа от кормлений в подобных случаях можно
только догадываться (до откупа, кажется, дело на тот момент
еще не дошло).
С одной стороны, требование Судебника 1497 г. об участии
старосты и лучших людей в судопроизводстве можно расценить
как стремление законодателя — великого князя организовать
подобие общественного надзора за своими наместниками в су-
дебных делах в интересах местного населения. С другой сторо-
ны, как, например, считает С. И. Штамм, симптоматично то, что
участие лучших людей было обязательно в судах наместников,
державших кормление, с боярским судом, рассматривавшим
наиболее важные и опасные для государства дела.105
103 Антонов А. В. Из истории великокняжеской канцелярии: Кормленные
грамоты XV-середины XVI в. // Русский дипломатарий. М., 1998. Вып. 3. С. 91,
98. См. также: Флоря Б. К 1) О некоторых источниках по истории местного
управления в XVI в. // Археографический ежегодник за 1962 г. М., 1963;
2) Кормленные грамоты XV-XVI вв. как исторический источник // Археогра-
фический ежегодник за 1970 г. М., 1971.
104 Боярская книга 1556 г. // Архив историко-юридических сведений, отно-
сящихся до России, издаваемый Ник. Калачовым. М., 1861. Кн. 3. Отд. 2.
С. 28, 36, 37, 79.
105 Штамм С. И. Судебник 1497 г. Комментарий // РЗ. Т. 2. С. 82.

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Как бы оно ни было, старое-новое правило, конституиро-
ванное Судебником, закреплялось в практике пожалований,
становилось частью так называемого писаного права. Тем более
важной его частью, что весь объем письменного законодатель-
ства был очень невелик.
Иноземный посол Адам Олеарий оставил подтверждение:
«Раньше у русских было весьма немного писаных законов
и обычаев, установленных разными великими князьями, при-
том исключительно по отношению к изменникам перед отече-
ством, преступникам по оскорблению величества, ворам, убий-
цам и должникам. Во всем остальном они, большею частью, по-
ступали по собственному произволу и иногда произносили
приговор, смотря по тому, были ли расположены или враждеб-
но настроены к подсудимому».106
Заграничный дипломат убедительно засвидетельствовал
факт господства на всей территории страны неписаного, общего
права и соответствующего этому праву порядка судопроизвод-
ства. Что же касается «произвола», то этот фактор, как modus
operandi любого социума, без сомнения, бытовал в реальной
жизни. Но, думается, не призвол и не насилие лежали в основе
взаимоотношений миллионов людей, населявших Русь.
Взаимоотношения не могли держаться только на одном
произволе, насилии и подавлении, но в конечном счете строи-
лись на более или менее добровольном согласии всех заинтере-
сованных групп населения. Согласие, в свою очередь, складыва-
лось и поддерживалось в ходе постоянного обмена информацией
о том, как каждая такая группа представляла собственную роль
и чего ожидала от остальных. Подобная информация всегда
выражается в символических формах и обычно плохо бывает
отрефлексирована участниками обмена, но очень чутко вос-
принимается ими на дорациональном уровне. Сбои в ходе этого
процесса могут привести в конечном счете (и приводят) к отка-
зу господствующим группировкам в легитимности.107
В 1506 г. великий князь Василий Иванович в грамоте, адре-
сованной рыболовам и старосте на посаде в Переславле, прямо
предписывал «без старосты и без лучших людей волостелю и его
106 Олеарий Адам. Описание путешествия в Московию. Смоленск, 2003. С. 251.
107 Бойцов М. А. Величие и смирение: (Очерки политического символизма
в средневековой Европе). М., 2009. С. 13.
70

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
тиуну суда не судити никакого».108 Суд, как видим, должен был
судить волостель или его тиун. Однако никакого легитимного
суда не могло состояться вообще без членов «судейской колле-
гии» — старосты и лучших людей.
Статья 19 «О неправом суде» в Судебнике 1497 г., кстати,
предусматривала последствия обвинения и выдачи правой гра-
моты не по суду — «ино та грамота не в грамоту... а истцем суд
с головы».109 Судебное решение подлежало пересмотру в новом
разбирательстве с самого начала.
В этом же 1506 г. была выдана уставная грамота старосте
и крестьянам Марининской трети Артемовского стана Пере-
славского уезда. Представляется важным еще раз обратить
внимание на характерные особенности установлений, которые
создают вполне определенные впечатления о духе законода-
тельства (если не в целом, то, по крайней мере, в соответствую-
щем его разделе, регламентирующем местное управление).
Великий князь «пожаловал... старосту и всех крестьян тое
волости черных людей». Посредник в отношениях не преду-
смотрен.
«Кто у них наш волостель ни будет, и он у них ходит по сей
нашей грамоте». «Он у них» (у старосты и всех крестьян) «хо-
дит», а не они у него. Местная община безоговорочно домини-
рует в отношениях с тем, «кто... ни будет». Это даже и не обсу-
ждается. Община и староста всегда были и будут, они живут на
этой земле, они и есть эта земля.
Волостель — сегодня один, завтра другой — приедет «по-
кормиться» и занять место председателя судебной коллегии
только на определенное время. Однако он достаточно сильный
и влиятельный человек, кроме того, возможно, и сам из мест-
ных. Поэтому для установления добрых отношений и, как во-
дится в обычае, народ встречает его «хлебом-солью».110
108АСЭИ.Т.З.№25.
109 Судебник 1497 г. Текст. С. 56.
110 Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в северо-восточной Руси.
М.; Л., 1947. Т. 1. С. 269. Мироощущение участников действа устанавливает
прямую зависимость между соблюдением ритуала и благополучием общества.
См.: Алексеев А. И. О симонии, Псковских спорах XV в. и «Трифоновском
сборнике» // «В кратких словесах многой разум замыкающее...» / Отв. ред.
А. Ю. Дворниченко СПб., 2008. С. 264. Информация из источника, как кажет-
ся, работает против утверждения С. М. Каштанова о том, что «добровольное
71

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Законодатель об этом обычае, конечно, знал. Предполагая,
что аппетиты волостеля и возможности (желания) местного
населения могут не совпадать, великий князь принял реше-
ние, обязательное для своего ставленника в волости: «Кто что
принесет, то ему взяти». Ритуал должен быть соблюден. Ка-
ково бы ни было подношение, отказываться от него нельзя.
В противном случае отношения не заладятся к общему не-
удовольствию.
Строго оговорены в грамоте нормы кормления и штат со-
трудников волостеля. Регламентированы их действия по отно-
шению к местному населению. «А бес старосты и без лутчих лю-
дей волостелю и его тиуну суда не судити никакова, а о суде
у них наш волостель ходит по сей нашей грамоте», — при-
держивался изначально избранной фразеологии, надо полагать,
нелицемерно составитель законодательного акта.111
Второй сын Ивана III Юрий Иванович сделал аналогичное
распоряжение в уставной грамоте бобровникам Каменского
стана в своем удельном княжестве: «Без лутчих людей ловчему
и его тиуну суда не судити никакова».112 Насколько свободно
мог устанавливать порядки в своей вотчине удельный князь,
настолько же обязательным посчитал он включить норму
Судебника 1497 г. в подписанный им документ локального
действия.
Думается, что сыновья Ивана III вообще могли не фиксиро-
вать в своих жалованных грамотах положений об обязательном
участии представителей местного населения в судопроизводст-
ве. Незыблемая традиция была еще и конституирована Судеб-
ником 1497 г.
По мнению А. Я. Гуревича, грамота сама по себе являлась
символом и вообще могла не содержать текста, поскольку сущ-
ность акта определял ритуал. По причине же безграмотности
писаные законы вообще имели мало смысла. Таким образом,
заключает историк, писаный закон приобретал независимое
бытие. Запись права влекла к его «отчуждению» от автора, ко-
торый впредь уже не мог оказывать на него воздействия и из-
приношение, как первичная форма налогов - миф буржуазной историогра-
фии». См.: Каштанов С. М. Финансы средневековой Руси. М., 1988. С. 243.
111 АРГ. № 18.
112 АСЭИ. Т. 3. № 27.
72

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
менять. В то же время толкование закона становилось исклю-
чительной монополией судей, властей, но не общества.113
Львовская летопись свидетельствует о повелении Василия III
своей администрации выбрать в Новгороде лучших людей чис-
лом 48 человек, привести их к присяге — крестному целованию,
«и оттоле по государеву слову уставили с тиуны судить цело-
вальником по четыре человека на всякой месяц». К наместни-
кам (по причине утраты доверия — «судили по мзде») был при-
ставлен «купецкий староста» Василий Микитин для того, чтобы
«судити с наместники».114 Фразу «по государеву слову уставили»,
по-видимому, следует понимать, как сообщение о выдаче особой
уставной грамоты жителям Новгорода из дворцового управле-
ния (поручение давалось дворецкому и дворцовым дьякам).
Заметим, и староста, и целовальники здесь не выглядят про-
сто статистами, обязанными присутствовать на суде у намест-
ника формально (поскольку без них судебное разбирательство
вести нельзя), по предписанию Судебника 1497 г. Наоборот,
летописец создает впечатление о них, как о равноправных чле-
нах судейской коллегии. Значит, сделаем предположение, имен-
но в таком качестве он их себе и представлял. Следовательно,
таковыми они и являлись.
Впрочем, остается неясным, совпадает ли летописное «пред-
ставление» с тем, как оно было на самом деле. Не стоит ли сде-
лать поправку на традиционный пафос летописного жанра?
Или, наоборот, допустить, что то, что происходило фактически,
было явно больше языковой артикуляции?115
Ясно, что государственная и судебная защита тяглого населе-
ния от грабежа и насилия со стороны сильных людей попросту
была выгодна казне. Видимо, и по этой причине, как и Белозер-
ская уставная грамота, Судебник 1497 г. много внимания уделял
регламентации деятельности кормленщика и сбору судебных
пошлин. Фактически вся вторая часть Судебника представляет
собой закон (или устав) о местном управлении, а «Указ намест-
никам» опирается на практику издания уставных грамот.116
113 Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. 2-е изд., испр. и доп.
М., 1984. С. 186, 196, 197.
114 ПСРЛ. Т. 20, ч.1. С. 397.
115 Козеллек Р. Социальная истории и история понятий // Исторические
понятия и политические идеи в России. XVI-XX века. СПб., 2006. С. 38.
116 Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III: традиция и реформа. С. 321.
73

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
В этой же связи интерес представляет и установление Судеб-
ником сроков исковой давности в спорах о земле. Статья «О Зем-
лях суд» не позволяла принимать дело к рассмотрению, если
истец претендовал на землю, которую обрабатывал другой «хо-
зяин» три года и более, т. е. в течение полного, практикуемого
в то время, оборотного цикла землепользования.
Стабилизация «гражданского оборота» трехлетним сроком
исковой давности по земельным спорам касалась следующих
категорий землевладельцев (землепользователей): боярин, мо-
настырь, черный и сельский (видимо, крестьянин-общинник
или единоличник), помещик. Никакой дискриминации прав
никого из вышеперечисленных участников действия в Судеб-
нике нет.
Иное дело — спор за земли великого князя. Срок исковой
давности, в случае, если ответчиком по такому спору в суде был
монастырь или боярин, составлял шесть лет. Как будет показа-
но ниже, во многих таких случаях истцом в суде по данному
поводу выступала сельскохозяйственная община, крестьянский
мир, черная волость во главе со своими формальными и не-
формальными вожаками.
Так центральная московская власть и крестьянские миры-
общины становились по одну сторону в борьбе с местными
феодалами за главную экономическую ценность и основной ма-
териальный ресурс того времени — обрабатываемую землю
(угодья). Кажется, понятно, в чью пользу в данном случае дол-
жен был использоваться охранительный и силовой потенциал
государства.
«А через сию мою грамоту кто что на них возмет, или чем их
изобидит, быти ему от меня, от великого князя в казни»117 —
характерная и о многом говорящая фраза в рассмотренной
выше жалованной грамоте часто встречается и в других грамо-
тах, выданных от высочайшего имени. Видно, что, кроме гаран-
тий неприкосновенности собственности местного сообщества,
центральную власть немало заботил и статус будущего «партне-
ра» по «земскому устроению». Обида — это, безусловно, пони-
жение статуса того, кому она причиняется. Но в то же время
бесчестие «клиенту» — это и «патрону» бесчестье.
117 АСЭИ. Т. 3. № 25. С. 46.
74

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
§ 3. Пир на весь мир
«А тиуном и наместничьим людем на пир и на братчину не-
званым не ходити, а кто придет к ним на пир и на братчину не-
зван, и они того вышлют вон беспенно, а кто у них имет пити
силно, а учинится какова гибель и тому то платити без суда, а от
меня, великого князя быти в казни», — устанавливала Белозер-
ская уставная грамота.118 Аналогичные же предписания содер-
жались и во многих других грамотах, рассылаемых из центра
в провинции страны.119
Запрещая своим «агентам», да и вообще кому бы то ни было,
ездить без приглашения на пиры и братчины в крестьянские
деревни и села, верховная власть не просто оберегала последних
от возможного насилия со стороны незваных любителей пожи-
виться чужим добром, «учинить лихо»120 и показать свою «удаль».121
В историографии начиная с XIX в. сложилось устойчивое мне-
ние, что «пир» и «братчина» не были случайными собраниями
народа с целью повеселиться и хорошо провести время, но
представляли собой явление юридического и административно-
го характера, удерживая в себе право суда, принадлежавшего
целой общине.122
Положение Псковской судной грамоты «братыцина судить
как судьи»,123 по мнению Ю. Г. Алексеева, свидетельствует о су-
дебных полномочиях братчины по малозначительным тяж-
бам.124 Весьма вероятно, что аналогичными полномочиями
обладала и «братщина», о которой упоминает «Запись Новго-
родская о церковном суде».125 По свидетельству А. Н. Попова,
в Вологодской губернии еще в середине XIX в. в народе бытовала
118 Белозерская уставная грамота. Текст. С. 195.
119 ААЭ. Т. 1. № 50, 72, ИЗ, 122,123, 139, 141, 143, 144, 159, 171, 181,183, 201;
АИ. Т. 1. № 58, 59, 111, 125, 137; АФЗХ. Ч. 1. № 134, 150.
120 АРГ. № 43. С. 50.
121АСЭИ.Т. 1.№466.
122 Попов А. Н. Пиры и братчины // Архив историко-юридических сведе-
ний, относящихся до России, издаваемый Ник. Калачовым. Кн. 2, половина 2.
М., 1854. С. 38-39. Ср.: Деболъский И. Н. Гражданская дееспособность по рус-
скому праву до конца XVII века. СПб., 1903. С. 331-333.
123 РЗ. Т. 1.С. 342.
124 Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота и ее время... С. 61-62. Ср.:
Владимирский-Буданов М. Ф. Хрестоматия по истории русского права. 2-е изд.,
доп. Киев, 1876. Вып. 1. С. 141, 167.
125 ААЭ. Т. 1.№ 103. С. 80.
75

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
пословица «Братчина судит, а ватага рядит». Она, по мнению
исследователя, олицетворяла собой «живое толкование на
древнюю статью Псковских законов».126
Двинская уставная грамота наделяла участников пира пра-
вами, которые позволяли им решать вопросы (скажем, весьма
специфические) без суда наместника, самостоятельно, но толь-
ко в процессе означенного мероприятия: «А учинится бои в пи-
ру, а возмут прощение, не выида ис пиру, и наместником и дво-
ряном не взяти ничего, а вышед ис пиру возмут прощение ине
наместником дадут по кунице шерьстью».127 В другом случае
примирение участников конфликта и после пира оставалось
«беспенным», кроме «хоженого» тиуну.128 «Законодатель» опре-
деленно признавал за пирами-братчинами какую-то особую
роль в локальном социуме и считал необходимым специально
выделить свое мнение по этому поводу.
«Каждая улица, каждый конец, каждая гильдия, — писал ис-
торик русской церкви H. M. Никольский о гражданском уст-
ройстве средневекового Пскова, — была в то же время религи-
озной братчиной (т. е. братством, общиной) со своим собствен-
ным культом, адресованным своему собственному патрону.
...Патроном был какой-либо из христианских святых, причем
по отношению к наиболее старинным братчинам, возможно
предполагать, что христианские святые заместили собой преж-
них языческих богов; ...ритуал праздников в честь патронов
непременно содержал в себе жертвенный пир после богослуже-
ния. ...Ритуальный характер таких пиров яснее всего обнару-
живается из их организации и из того обстоятельства, что пре-
ступлениям, совершавшимся во время этих пиров, придавался
особый сакральный характер, они не подлежали общей юрис-
дикции, а разбирались самой братчиной».129
Языческий по своему происхождению институт ритуальных
пиров-братчин130 («культовое пьянство»)131 и в XVI в. оставался
126 Попов А. Н. Пиры и братчины. С. 31, 32.
127 Двинская уставная грамота. С. 181.
128ААЭ.Т. 1.№150.
129 Никольский Н. М. История русской церкви. М., 2004. С. 84, 85.
130 Флоря Б. Н. Отношение государства и церкви у восточных и западных
славян (эпоха средневековья). М., 1992. С. S5.
131 Тиандер К. О. Культовое пьянство и древнейший алкогольный напиток
человечества // ЖМНП. 1908. Ч. XVIII. С. 206-215. См. также: Прыжов И. Г.
76

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
важнейшим средством социальных связей. Всякое мирское дело
непременно начиналось пиром или «попойкой», но при этом
пьянства, как порока, разъедающего народный организм, по
мнению авторитетного автора работ по истории народного бы-
та, не было.132
«Русские "хорошо сидят", едят и пьют, и создается такое впе-
чатление, что при этом они делают что-то важное, будто бы
серьезную работу», — пишет современный философ А. Г. Дугин.
Совершенно верно: «Это и есть работа». Коллективная гармо-
низация мифоса и логоса в процессе со-трапезы и со-пития, со-
вместное, по выражению ученого, «понижение ментального
уровня» (тут, кажется, можно возразить: никакого «пониже-
ния», но прорыв, «расширение сознания») — «бессмыслица»
с точки зрения разума, вполне осмысленна с точки зрения архе-
типов. «В этой "бессмыслице" ... все интересное и начинается».133
Многие современные исследователи, конечно, согласились
бы с мнением Л. В. Даниловой, что такие традиционные меро-
приятия весьма способствовали закреплению взаимоотноше-
ний соседей-общинников и свободному обсуждению совмест-
ных дел.134 Решения по обсуждаемым вопросам принимались
тут же, не сходя с места. За регламентом, видимо, следил особо
назначенный для этих целей «пировой» староста.135 Более ника-
кой бюрократии.
Рассматривая вопрос о семантике великокняжеской власти,
И. Б. Михайлова справедливо отметила существенную в ней
роль званых государевых пиров. Тщательно продуманные, под-
чиненные жесткому этикету официальные ужины с участием
иноземных послов, многолюдные придворные застолья, празд-
ничные семейные трапезы были наполнены действом, символи-
зирующим силу божественной власти.136
История кабаков в России в связи с историей русского народа. 2-е изд. Казань,
1914. С. 7-10.
132 Прыжов И. Г. История кабаков в России... С. 7,10.
133 Дугин А. Г. Логос и мифос. Социология глубин. М., 2010. С. 95.
134 Данилова Л. В. Сельская община в средневековой Руси. М., 1994. С. 279.
135 См.: Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т.
3-е изд., испр. и знач. доп. под ред. проф. И. А. Бодуэна-де-Куртенэ. М.; СПб.,
1907. Т. 3: П-Р. Стб. 281.
136 Михайлова И. Б. Земной бог // «В кратких словесах многой разум замы-
кающее...» / Отв. ред. А. Ю. Дворниченко СПб., 2008. С. 139-142.
77

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Вполне обоснованно будет предположить соответствующее
понимание и отношение центральной власти к аналогичным
действам, на каком бы уровне они ни проводились. Символизм
пронизывал средневековую жизнь на всех ее уровнях.137
В законодательно оформленных запретах на посещение по-
сторонними людьми сельских и деревенских пиров-братчин
просматривается желание сохранить понятную и привычную
для высшей власти форму самоорганизации подвластного ей
местного населения, защитить от влияния и давления «сильных
людей» — пока еще конкурентов государства с этой сфере.
«Сильные люди» были способны, например, «отнять» деревни,
«данные» ранее великим князем. Даже несмотря на то что по-
жалования были документально оформлены. Конечно же, для
того, чтобы «рядить», «выряживать» и судить «хрестыан» «во всем».
По свидетельству летописца, великий князь Василий Ивано-
вич призывал подручных бояр послужить своему сыну, вели-
кому князю Ивану, и поберечь «его государства Русскиа земли
и всего крестьяньства от всех его недругов... от своих сильных
людей и от обид и от продаж».138 И это, несмотря на то что, по
словам Герберштейна, Василий III всех одинаково угнетал «жес-
токим рабством».139
Внутреннее «делопроизводство» соседской общины, тради-
ционно скрытое от посторонних глаз, должно было таковым
и оставаться. Интимность и неприкосновенность общинной
жизни, очевидно, должны были соблюдаться. Таков был обы-
чай. Верховная власть обычай и традицию оберегала.
За оскорбление индивида Русская Правда, где праву чести
уделялось немалое внимание, предусматривала наказание. По-
кусителя же на честь локального социума — незваного гостя
следовало, как минимум, «выслать вон».
А уж если он пить начнет «сильно», да еще и учинит (или
«в ту пору учинится») «гибель», то платить штраф ему за это
вдвое без суда и «без исправы», а от великого князя быть ему
«в казни и в продаже». В полной мере должен ощутить он, ка-
ково это — «в чужом пиру да похмелье».140
137 Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. С. 24.
138ПСРЛ.Т. 13.С.76.
139 Герберштейн С. Московия. М., 2007. С. 93.
140 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т.
3-е изд. Т. 3: П-Р. Стб. 283.
78

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Запрет на посещение пиров-братчин сторонними людьми —
устойчивая формула многих грамот не имеет нигде более в ис-
точниках какого-либо дополнительного разъяснения. Персо-
наж русского фольклора «незваный гость» обладает настолько
устойчивой во времени отрицательной репутацией, что у иссле-
дователей, кажется, никогда не возникало особых затруднений
как в поисках объяснений по этому поводу, так и в самих объ-
яснениях.
Тем не менее проблема здесь все-таки присутствует. Источ-
ники единогласно свидетельствуют о том, что подобного рода
«защита» локального социума со стороны центральной власти
применялась на всей территории Русской земли.
Случалось, выдавались грамоты, которые целиком были по-
священы этому, как теперь уже понятно, важнейшему вопросу
земской жизни.141 Очевидно, местная община-мир нуждалась
в обережении от вторжения чужаков в свое сакральное, коим
и являлись пиры-братчины.
Светская и духовная власти довольно ревностно относились
к вопросам изготовления и дальнейшего использования алко-
гольных напитков. Но не мед и не пиво, сваренные общинни-
ками-соседями для личного употребления на своем официаль-
ном мероприятии, заботили законодателя. Запрет на «сильное»
питие посторонним людям — сродни здесь запрету посягатель-
ства на чужое добро.
Употребление каких бы то ни было напитков в процессе «засе-
даний», хоть и алкогольных, не осуждалось и не обсуждалось (да и
с чего бы?). Что-то другое имел в виду московский законодатель.
И в этой связи на ум невольно приходит ветхозаветная исто-
рия о Ное и его сыновьях: «...и выпил он вина, и опьянел, и ле-
жал обнаженным в шатре своем. И увидел Хам... наготу отца
своего, и выйдя рассказал двум братьям своим. Сим же и Иафет
взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и по-
крыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они
не видали наготы отца своего» (Быт. 9:21-23).
Проступок Хама был осужден и его отцом, и составителем
легендарного «Сказания о князьях Владимирских». «За неради-
141 См., напр.: АЮБ. Т. 1. № 38. Выданная во второй половине XV в. «ох-
ранная» от незваных гостей грамота регулярно подтверждалась в Москве
и последний раз была подписана на имя великого князя 17 мая 1551 г.
79

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
вость был Хам лишен отцовского благословления, — поучал
читателей книжник, — потому что не покрыл наготы отца сво-
его Ноя, упившегося вином».142
Предположим, не только о физической наготе и беспомощ-
ности опьяневшего человека идет здесь речь. И не только к сы-
новней почтительности и заботе призывает библейская притча.
Как в ветхозаветные времена, так и в XVI столетии люди были
прекрасно осведомлены о характере воздействия некоторых
напитков на организм, о возможных последствиях такого воз-
действия на тело и душу.
Опытный и вдумчивый потребитель (и ценитель) хмельного
пития143 и в XVI в., без сомнения, обладал исчерпывающими
познаниями об эффекте от употребления алкоголя, в зависимо-
сти от повода, антуража и т. п., был способен представить мета-
морфозы сознания и мировосприятия, степень экзальтации под
воздействием меда, браги и пива участников мирского пира.
Степень доверия (доверчивости), искренности (граничащей
с откровением) отдельного индивидуума может при определен-
ных условиях достигнуть своего абсолюта.
Состояние же коллектива в этот момент может быть в край-
ней степени неустойчиво. Достаточно одного неосторожного
слова или поступка, чтобы эйфория праздника и веселья144 сме-
нилась пафосом трагедии, ибо, как писал летописец, у пьяных
людей «вся мудрость... поглощена бысть».145
142 Сказание о князьях владимирских // БЛДР. СПб., 2000. Т. 9. С. 279-289.
143 Замечательны в этом отношении описания различных случаев, связан-
ных с обильными возлияниями гостей на пирах, которые составитель памят-
ника нравоучительной литературы «Домостроя» дает в нескольких его главах.
Чувствуются глубокие познания и опыт автора в этой сфере жизнедеятельно-
сти. «Я дара Божьего не порицаю, — уверяет он читателя, — но порицаю тех,
кто пьет без удержу». Большое внимание в «Домострое» уделено организации
пира, приготовлению для него еды и напитков. Очевидно, что этому меро-
приятию придавалось большое общественное значение. Последствия пира как
для его участников, так и для общества (причастных к действу лиц), в целом,
видимо, были еще важнее Тем более логичными и рациональными в этой
связи выглядят в грамотах запреты посторонним людям незванно приезжать
на мирские пиры. См.: Домострой // ПЛДР. Середина XVI века. М., 1985.
С. 70-173.
144 Колесов В. В. Древняя Русь: наследие в слове: [В 5 кн.] Кн. 3: Бытие
и быт. СПб., 2004. С. 242.
145 ПСРЛ. Т. 12. С. 136.
80

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Чужим и пришлым, тем более без приглашения, конечно,
здесь было не место. Не было и не могло быть законного повода
для кого бы то ни было без приглашения вторгаться в исключи-
тельно внутриобщинное действо, содержавшее не только увесе-
лительную (застолье-угощение, игры, пляски-хороводы и дру-
гие «потехи») часть, но и деловую (например, споры-прения об-
щинников о распределении тягла между ними, заключение брач-
ных союзов, составление челобитных и иных грамот и т. п.).146
Понятно, что система опознавания «свой-чужой» встроена
в коллективное бессознательное социума и является его имма-
нентной частью. В стольном городе и не сомневались в способ-
ности провинциальных крестьян-общинников отличить своего от
чужого и могли полностью доверить им решение этого вопроса.
Внутриполитическая кухня местной мелкой самоуправляю-
щейся единицы по мнению Москвы должна была оставаться
в первозданном естестве в любом случае и тем более в моменты
«пленарных заседаний» ее членов. Осуждая «пианственное питие»
и жестко преследуя «питухов» во всех иных случаях, централь-
ная власть, кажется, делала исключение по данному, конкрет-
ному поводу. И более того, стремилась оградить общественный
организм, оказавшийся волею обстоятельств и традиции без
защиты, «в наготе», от внешнего вторжения, нарушающего
симфонию мирского (земского) бытования.
Центральная власть не делала в данном случае никаких ис-
ключений даже для себя (в лице своих представителей), откры-
то декларируя невмешательство в мирские дела и становясь за-
щитником-гарантом не только имущества, но, в определенной
степени, свободы и статуса земских институтов. Таким образом,
заботясь, все-таки видимо в первую очередь, о своих собствен-
ных интересах, которым кормленщики (и их люди) да и сама
мирская верхушка могли нанести вред, правительство одновре-
менно оберегало интересы местных обществ.
146 Сельские праздники — одна из самых любимых тем в нидерландском
искусстве XVI-XVII вв. Современники изображенных на их картинах собы-
тий — художники Давид Тенирс-младший (1610-1690), Рубенс Петер Пауль
(1577-1640), Питер Брейгель-младший (1564-1638), Питер Брейгель-старший
(1525-1569), Питер Балтен (1525-1598) визуализировали происходящее на
фламандских пирах-братчинах, очевидцами чего, без сомнения, являлись са-
ми. Можно предположить, что и русские сельские праздники (пиры-братчи-
ны) «выглядели» похожим образом.
81

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
§ 4. Общежитийные монастыри.
Практика самоуправления
Введение общежитийного принципа в русских монастырях
и воздействие данного установления на характер и эволюцию
земского самоуправления, кажется, до сих пор не привлекали
особого внимания исследователей.
В исторической литературе давно отмечено, что эта инсти-
туализация сыграла основную роль в организации монастыр-
ского корпоративного землевладения.147 Вместе с тем установ-
ление общежития в монастырях должно было способствовать
выработке норм и правил самоуправления как в самой мона-
стырской общине, так и в соседних с нею крестьянских и посад-
ских мирах.
Общежитийные монастыри на Руси до начала XVI в. — это
скорее исключение из правил, их число невелико по сравнению
с пустынными и особножительными. Отстояв в борьбе с вели-
кокняжеской властью свое право владеть землями, они после
1503 г. встраиваются в «служебную» деятельность своей очень
важной для развития общества практикой социального дисци-
плинирования. В их стенах, как пишет современный историк
А. И. Алексеев, была реализована модель рациональной аскезы,
оказавшая глубокое и благое влияние на все стороны жизни
российского общества. В рамках этой модели были выработаны
трудовая этика, контроль за временем, основные направления
благотворительной и каритативной деятельности.148
«Русское монашество, — отмечал историк церкви Н. К. Ни-
кольский, — уже в древнейшую пору сделалось и земледельцем,
и землевладельцем».149 Развивая эту мысль, M. M. Богословский
пришел к выводу, что материальные интересы, житейские от-
ношения, хозяйственные заботы, эксплуатация земель и про-
мыслов способствовали превращению монастыря в землевла-
дельческое или промышленное товарищество.
147 Бурейченко И. И. Монастырское землевладение и хозяйство Северо-
Восточной Руси во второй половине XIV века: Автореф. дис.... канд. ист. наук.
М., 1966. С. 14.
148 Алексеев А. И. Религиозные движения на Руси последней трети XIV-
начала XVI в.: стригольники и жидовствующие. М., 2012. С. 501.
149 Никольский К К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до
второй четверти XVII века. (1397-1625). СПб., 1910. Т. 1, вып. 2. С. 1.
82

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Товарищество выбирало игумена, как директора распоряди-
теля, казначея (заведующего финансами), келаря, на котором
лежало монастырское хозяйство, стряпчего, которому поруча-
лось ведение многочисленных и нередко сложных процессов,
в какие вступал монастырь по своему имуществу, «купчину»,
заведующего торговыми операциями, назначало «приказных»
и «посельских» старцев для управления монастырскими име-
ниями. Организация монастырского управления, как точно за-
метил историк, отражала на себе устройство управления зем-
ских миров.150
«Многие из северных монастырей были первоначально мир-
скими, — фиксировала М. А. Островская, — но со временем все
они ускользают из мирских рук и становятся такими же вот-
чинниками, ...как и другие монастыри». Тем не менее они все
же наследовали мирские порядки, которые, по мнению иссле-
дователя земельного быта сельского населения русского Севера
в XVI в., только видоизменились. В некоторых монастырских
вотчинах, например, в Устюжской епархии, утверждала автор,
вообще не было приказчиков, а «для скотцкого присмотру
и хлебного приему к измолоту...» посылались привилегирован-
ные вкладчики, которые обязывались с братьею «быть в совете
и в послушание и радеть и промышлять о всяком монастыр-
ском строении неоплошно, всею душою и всем сердцем».
Управлялись северные монастыри на выборном начале, а мона-
стырские выборы были сходны с земскими.151
Возвращаясь к замечанию M. M. Богословского о схожести
устройства управления земских миров с управлением мона-
стырским, следует заметить, что по-другому и быть не могло.
Вместе с тем общежитийный монастырь, как самоуправляю-
щаяся в хозяйственном отношении структура, отличался от са-
мобытной общины черносошенных волостных крестьян каче-
ственно иным (более высоким) уровнем организации внутрен-
него и внешнего управления. Представляется, что этой особен-
ности есть достаточно простое объяснение.
150 Богословский M. M. Земское самоуправление на русском севере в XVII веке:
В 2 т. Т. 1: Областное деление Поморья, землевладение и общественный строй.
Органы самоуправления. М., 1909. С. 83.
151 Островская М. А. Земельный быт сельского населения русского севера...
С. 209, 210. См. также: Сенигов Г. П. Памятники земской старины. Пг., 1918.
С. XVII.
83

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Процесс трансформации монастыря, как института социаль-
ной организации людей на основе общих взглядов, из малой
обители в крестьянскую общину152 и далее в «феодальную» зем-
левладельческую корпорацию стимулировал его «жизненные
силы», препятствуя анабиозу. Являясь «средоточием самых
лучших по благочестию людей своего времени»,153 монастырь
заставлял лучшие умы древней и средневековой Руси волей-
неволей (в буквальном смысле) заниматься задачами выживания,
противостояния и соответствия окружающему миру, вопросами
совершенствования управления и организации, проблемами
строительства своих социальных институтов, гарантиями осу-
ществления их власти. Когнитивный фактор обеспечивал в не-
малой степени выдающееся положение монастырской общины
по сравнению с другими коллективными организмами, состав-
лявшими светскую вотчину или черносотенную крестьянскую
волость.
Принципы самоуправления изначально играли важную роль
в процессе генезиса монастырской общины (как, собственно,
и в любом другом коллективе в период раннего средневековья).
Однако позднее в хозяйственной деятельности общежитийного
монастыря возросла роль административного фактора и управ-
ленческого профессионализма.
Едва ли «простые» земледельцы, население окружающих мо-
настырь черносотенных деревень, хотя и объединяемые анало-
гичными жизненными установками и взаимным интересом,
могли воспроизвести «монастырское качество». Тем не менее
оба социума — волостная община и монастырская корпорация
исходили из одной почвы и в организационном плане не могли
быть чужеродными друг другу элементами.
Монастырская колонизация Центра, а позднее Севера и Се-
веро-Востока происходила одновременно с крестьянской коло-
низацией. Это совместное движение способствовало возникно-
вению новой социальной и хозяйственной традиции, сочетавшей
материальные заботы с привнесением в жизнь, в труд и быт
нравственного начала Божьих заветов. Монашеские колонии
становились центрами и крестьянской колонизации. Постепен-
но происходило взаимопроникновение и взаимообмен «рафи-
152 Щапов Я. К Государство и церковь Древней Руси X-XIII вв. М., 1989. С. 155.
153 Валаамский монастырь и его подвижники. 2-е изд. СПб., 1889. С. 4L
84

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
нированной» церковной и народно-религиозной культуры и цен-
ностей.154 И, конечно, процесс осознания общности интересов
и исторических судеб начался задолго до конца XV в.
Традиция монастырского устроения на Руси по Студийско-
му — «общежитийному или истинному монашескому уставу»
берет свое начало в практике преподобного Феодосия в Печер-
ском монастыре в XI в.155 Попытку реконструкции событий,
связанных с началом этой традиции, предпринял историк церк-
ви Е. Е. Голубинский в своем фундаментальном труде.
Вот что он пишет: «Письменных записей Студийского уста-
ва. .. преп. Феодосии имел перед собой две: краткую запись, сде-
ланную в самом Студийском монастыре, и подробный устав
патр. Алексея. Необходимо думать, что с первой или без первой
был им приобретен, переведен на славянский язык и введен
в Печерском монастыре второй, как устав полный и настоящий,
чего не представляет собою запись самого монастыря. Разделя-
ясь на две части, устав патр. Алексея содержит в первой час-
ти — устав или типик церковного богослужения, во второй —
устав или правила жизни монахов... но в ней не находим мы
общих нарочитых речей о существе жизни — о том, какая она
должна быть, строго общинножитная или же какая-либо
иная... Следовательно, преп. Феодосии должен был узнать это
общее из самой практики Студийского монастыря, что он мог
сделать через расспросы...».
Поскольку для историка такая методология исследования
вопроса невозможна, он в попытке «узнать, в чем полагалось
существо жизни монахов в Студийском монастыре по установ-
лению Феодора Студита», должен обратиться к письменным
154 Домников С. Д. Мать-земля и Царь-город. Россия как традиционное
общество. М., 2002. С. 342.
155 Замечательным представляется ход рассуждений историка церкви
Е. Е. Голубинского о причинах появления самих монастырских уставов.
«Монашество началось с отшельничества, - рассуждал исследователь, - но
если всяким людям, стремящимся к какой-нибудь особенной цели, естественно
соединяться в общества, то тем естественнее было это сделать отшельникам.
Таким образом, из отдельных и разрозненных отшельников скоро состави-
лись общества, которые образовали собою монастыри». И заключает: «В мо-
настырях должны были появиться уставы, ибо их предполагает всякое благо-
устроенное общество, как начертания его целей и как регуляцию (упорядоче-
ние) совокупной деятельности (общинной жизни)». См.: Голубинский Е. Е.
История русской церкви. М., 1997. Т. 1, вторая половина. С. 603.
85

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
памятникам. Один из них — Житие преп. Феодора свидетельст-
вует: «Поелику ничего нет столько споспешествующего едино-
душию, как равенство и общность во всем... преп. Феодор уста-
новил, чтобы иметь все общее. ...Для сего и сам отец не имел
у себя ничего особенного». В наставлении своему ученику Ни-
колаю и в своем духовном завещании сам Феодор писал: «По-
тщися всемерно, да у всего братства будет все общее и неразде-
ленное и да ничего ни у кого не будет отдельно собственного
даже и до иголки; твои же душа и тело, но не что-либо другое,
да будут разделены в равенстве любви ко всем духовным твоим
чадам и братьям».
Детальное изучение устава патриарха Алексея позволяет об-
наружить нарушение строгости правил истинного общежития,
как его характеризует Е. Е. Голубинский, «странное и неожи-
данное». Нарушение заключается в установлении особой при-
вилегии для игуменского стола: туда подается более качествен-
ная пища, чем другим участникам трапезы, а за игуменским
столом сидит меньше людей, чем за другими столами. Сам ав-
тор устава, впрочем, объясняет такое положение исключитель-
ной ролью игумена: «ему же толико душ поручено братии». Зато
организация работ по хозяйству собственно монастыря преду-
сматривает участие всех монахов (в том числе и игумена) в оди-
наковой степени. Даже самый тяжелый труд должен выпол-
няться сообща.156
Игумен Феодосии не только не изолировал свой монастырь
от мира, но поставил его в самую тесную связь с мирским обще-
ством.157 Что касается работ вне монастырских стен, в мона-
стырских селах, то монахи туда направлялись только пристав-
никами или надсмотрщиками. Скорее всего, в этих селах рабо-
тали по найму, ибо сам Феодор Студит был против использова-
ния рабского труда. Е. Е. Голубинский приводит замечательное
в этом смысле наставление игумена одному из своих учеников:
«Да не приобретешь раба ни для собственной нужды, ни для
вверенного тебе монастыря, ни для сел твоих, — человека соз-
данного по образу Божию, ибо это дозволено только находя-
1 ^8
щимся в миру».
156 Там же. С. 607-609, 616.
157 Федотов Г П. Святые древней Руси. М., 1990. С. 31.
158 Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. 1, вторая половина. С. 621.
86

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Итак, Е. Е. Голубинский уверенно полагал, что, поскольку об
«основной сущности жизни монашеской по уставу Студийского
монастыря патриарх Алексей умалчивает», Феодосии «должен
был узнать об этом, как об общем основоположении, помимо
устава». Никто не обязывал игумена вводить этот устав во всей
его полноте и строгости, но, как утверждал историк, он все же
был введен во всей его строгости и полноте. И «от того же (Пе-
черскаго) монастыря, — уверяет летописец, — переяша вси мо-
настыреве (русские) устав».
Но не все и не всегда было так однозначно в уставной мона-
стырской практике, и, как верно заметил историк, «монашество
состоит не из одной нестяжательности». Рядом с монастырем
всегда бытовал «М1ръ»,159 и это соседство порождало не только
взаимную эксплуатацию. «Та быстрота, с которой исчезло ис-
тинное общинножитие из самого Печерского монастыря, сле-
довательно — то совершенное нерасположение к нему монахов
самого этого монастыря, — писал Е. Е. Голубинский, — приво-
дит к мысли, что и в других монастырях общинножитие в своем
истинном виде не приживалось». Уверения летописца в том,
что «от того же монастыря переяша вси монастыреве устав», не
следует понимать дословно.160
Анализируя содержание некоторых поучений Феодосия,
И. П. Еремин пришел к выводу, что именно в Студийском мо-
настырском уставе игумен искал «опоры в борьбе за независи-
159 О семантике этого слова см.: Успенский Б. А. Краткий очерк истории
русского литературного языка (XI-XIX вв.). М., 1994. С. 191. См. также: Юш-
ков С. В. Очерки из истории приходской жизни на севере России в XV-XVII вв.
СПб., 1913. С. 9, 10; Щапов А. П. 1) Сельская община // Соч.: В 3 т. СПб., 1905.
Т. 1.С. 762-766; 2) Сельский мир и мирской сход // Там же. С. 768-770 и далее.
160 Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. 1, вторая половина. С. 631,
640. Другой историк русской церкви высказывает несколько иное мнение:
«Какого устава держались новгородские, равно как и все прочие русские мо-
настыри, сведений не сохранилось. Знаем только, что Благовещенскому нов-
городскому монастырю, который основан архиепископом Иоанном, принад-
лежал устав студийский, уцелевший доныне. И, принимая во внимание, что
позднейшие наши монастыри всего естественнее могли устрояться по образцу
древнейших, в которых, по свидетельству преп. Нестора, до начала XII века
исключительно господствовал устав студийский, можем думать, что этот же
устав оставался действующим и в последующих наших монастырях XII
и первой половины XIII века, если не во всех, по крайней мере, во многих».
См.: Макарий (Булгаков М. П.). История русской церкви Макария, митр. Мос-
ковского. 3-е изд. СПб., 1888. Т. 3. С. 78, 79.
87

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
мость своего монастыря от "клирик софейских" и даже — в ка-
кой-то степени — от княжеской власти».161 Однако, как писал
историк церкви П. С. Казанский, еще важнее было то, что своим
мудрым правлением, своею святою, высокою жизнью он дал
силу и жизнь этому уставу, доставил ему такое уважение, что
его начали вводить во все русские обители.162
От обители преп. Феодосия заимствовал свой устав нестяжа-
тельного общежития преп. Кирилл Белозерский.163 Общинножи-
тельство было введено Сергием Радонежским в Троице в середи-
не XIV в.164 Монастырь стал общиной с коллективной собствен-
ностью.165
Своими впечатлениями о таком устроении монастырской
жизни В. Н. Топоров поделился в работе, посвященной иссле-
дованию святости в русской духовной культуре. Впечатление
это столь здесь уместно, что необходимо процитировать его
почти полностью.
161 Еремин И. П. Литературное наследие Феодосия Печерского // ТОДРЛ.
М.; Л., 1947. Т. 5. С. 164.
162 Казанский П. С. История православного русского монашества от осно-
вания Печерской обители преподобным Антонием до основания Лавры св. Трои-
цы преподобным Сергием. М., 1855. С. 73, 74.
163 Древнерусские иноческие уставы. М., 2001. С. 37. Следует сказать, что
на Руси были известны и другие общежитийные монашеские уставы, напри-
мер, уставы Пахомия Великого и Василия Великого (творца «науки» монаше-
ства», по выражению Е. Е. Голубинского), оказавшие свое влияние на состав-
ление уставов русских монастырей. Подробнее см.: Голубинский Е. Е. История
русской церкви. Т. 1, вторая половина. С. 604, 605 и далее. См. также: Феофан
(Говоров Г. В.). Древние иноческие уставы пр. Пахомия великого, св. Василия
великого, пр. Иоанна Кассиана и пр. Венедикта, собр. Еп. Феофаном. М., 1892;
Казанский П. С. История православного русского монашества... С. 183; Мака-
рий (Булгаков М. П.). История русской церкви Макария, митр. Московского.
СПб., 1886. Т. 4. С. 217 и далее; Русский феодальный архив XIV-первой трети
XVI в. М., 1987. Т. 3. № 132. С. 488.
164 «История отечественной церкви справедливо замечает, - писал дьякон
Матвей Кудрявцев в своей "Истории православного монашества...", - что
Сергий был тем на севере, чем в XI в. на юге были Антоний и Феодосии Пе-
черские. Под влиянием преподобного Сергия, его учениками основано до
двадцати монастырей, из коих многие в свою очередь сделались рассадниками
новых обителей». См.: Кудрявцев М. История православного монашества
в Северо-Восточной России со времен преподобного Сергея Радонежского.
М., 1881. 4.1. С. 246.
165 Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России (XV-
XVI вв.). С. 34; Казанский П. С. История православного русского монашест-
ва... С. 183; Кудрявцев М. История православного монашества... С. 56 и далее.

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
«Читая о жизни монастыря при переходе его к общежи-
тельности, можно подумать, что это была если и не идеальная
жизнь, то органичная, полнокровная, все более гармонизи-
рующая, в которой материально-физическое и духовное соче-
тались друг с другом и поддерживали друг друга. Вещный мир
при сохраняющейся еще его простоте был разумен. Вещь не
потеряла своей связи с ее прямым и тоже простым назначе-
нием... Вещь была человекосообразна, в самую пору ему. Она
не обременяла его, не искажала его мира и пространства его
обитания, но была его... ненавязчивой помошницей. Такая
вещь до известной степени гуманизирована, но никогда на-
столько, чтобы превратиться в фетиш. Непринудительно, сво-
бодно, служа человеку, вещь находилась и под добрым взгля-
дом духовного, печать которого она несла на себе: вещь с по-
мощью человека тоже, как и сам человек, делала доброе дело
Божье, воплощая Божий замысел настолько, насколько он был
открыт человеку, ...но... ив пространстве, казалось бы, святой
жизни вдруг обнаруживаются темные пятна скверны... а люди
есть люди...».166
Преподобный Ефросин ввел общежительный устав для ос-
нованного им Спасо-Елиазаровского монастыря в Псковской
земле в XV в. «Целый ряд данных говорит за то, что при состав-
лении своего устава преподобный имел в виду особенности ме-
стной монастырской жизни», — писал Н. И. Серебрянский.
Для новгородско-псковской жизни XIV-XV вв. община или
товарищество было настолько характерным явлением, что «об-
щинный принцип» легко проникал в строй общежительной
монастырской и церковной жизни. «Очень вероятно» — так
оценивал историк возможность влияния порядков, существо-
вавших в светских общинах, на процесс формирования общин-
ножития, например, в Снетогорском монастыре.167
Характерно, как пишет Я. С. Лурье, что на Руси XV в. обще-
жительный устав (устав Ефросина) был введен впервые именно
в Пскове, представлявшем собой в то время центр стригольни-
ческого движения, и был по сути ответом на критику офици-
166 Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 2: Три
века христианства на Руси (XII-XIV вв.). М., 1998. С. 471,475-476.
167 Серебрянский Н. И. Очерки по истории монастырской жизни в Псков-
ской земле. М., 1908. С. 234, 235, 288.
89

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
альной церкви со стороны еретиков.168 «Стяжание чужих тру-
дов... отнюдь несть на пользу нам», — фиксировал свою пози-
цию сам игумен.169
Община в общежительных монастырях была, по мнению
А. И. Никитского, довольно оригинального устройства, по-
скольку в ее состав входили и старцы (отрекшиеся от мира ино-
ки по призванию), и вкладчики (миряне, обеспечивавшие себе
право на причисление к монастырю внесением вклада). В сущ-
ности, как утверждал исследователь, внутреннее управление
монастырей и общежительных, и отшельнических одинаково
основывалось на выборном начале, и всякое уклонение от него
порицалось как незаконное.
Власть игумена и других функционеров (келаря, казначея
и т. п.), как правило, дополнялась властью коллегиальной, со-
бором. К последнему могут быть причислены, кроме уже упо-
мянутых лиц, либо вся рядовая братия монастыря (если мона-
стырь был небольшой по размеру), либо «излюбленные» (со-
борные) старцы.
Кроме того, в монастырских соборах принимали участие
церковные старосты как представители «мирского патроната».
Вторжению мирян в церковную область в особенности содейст-
вовало то обстоятельство, что большая часть храмов, как церк-
вей, так и монастырей, находилась в хозяйственной зависимо-
сти от мира.170
Будущий митрополит Макарий во время своего пребыва-
ния в должности архиепископа в Новгороде, заручившись
поддержкой великого князя Василия Ивановича, очень актив-
но занимался уставлением общежительских правил в местных
монастырях.171 «Можно предположить, — писал Б. А. Рыба-
ков, — что введение общежитийного устава одной из своих
задач имело распространение монашеской дисциплины на
168 Лурье Я. С. Краткая редакция «Устава» Иосифа Волоцкого — памятник
идеологии раннего иосифлянства // ТОДРЛ. М.; Л., 1956. Т. 12. С. 128.
169 Древнерусские иноческие уставы. С. 47.
170 Никитский А. И. 1) Очерк внутренней истории церкви в Великом Нов-
городе // ЖМНП. 1879. Март. Ч. ССИ. С. 53-58; 2) Очерк внутренней истории
церкви во Пскове // ЖМНП. 1871. Май. Ч. CLV. С. 41-47. См. также: Русский
феодальный архив XIV-первой трети XVI в. М., 1987. Т. 2. № 122; Т. 3. № 134.
171 ПСРЛ. Т. 6. С. 284, 285; АИ. Т. 1. № 292; ДАИ. Т. 1. № 25; Голубинский Е. Е
История русской церкви. М., 1900. Т. 2, первая половина. С. 747, 752-754.
90

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
принадлежащих монастырю крестьян, превращение их в мень-
шую братию».172
Историк русской церкви Макарий (Булгаков) в своем фун-
даментальном труде провел сравнительный анализ содержания
правил монастырского общежития, разработанных пр. Ефроси-
ном, пр. Иосифом, новгородским архиепископом Макарием,
пр. Корнилием Комельским, пр. Герасимом Болдинским. «Ут-
вердить и возвысить иноков... в самоотвержении, в отречении
от собственной воли, смирении и послушании... от всех благ
мира, от всякой собственности, в нестяжательное™», — таковы,
по мнению исследователя, были намерения отцов-основателей,
апологетов общежития.173
Принципы личного «нестяжания», которых придержива-
лись и эти церковные деятели, видимо, не подвергались пере-
смотру, но постепенное превращение монастырей в крупных
земельных собственников неизбежно меняло всю ситуацию.174
По буквальному смыслу древнего монастырского типика, как
писал А. А. Савич в работе, посвященной Соловецкой вотчине,
монастырь должен был представлять собой коммуну, органи-
зованную на точном разграничении труда между ее членами
и на справедливом распределении продуктов потребления.
Однако действительность к концу XV в. представляла «нечто
другое».175
Монастырские активы: села и деревни, угодья и промыслы,
товары и наличные деньги, наконец — все это требовало над-
лежащего управления. Именно требовало и не могло поэтому
быть оставлено без внимания. Обладание перечисленными ре-
сурсами, кажется, автоматически накладывало на монастырь
обязательства как перед государем, так и перед миром.
172 Рыбаков Б. А. Воинствующие церковники XVI в. // Антирелигиозник.
1934. № 3. С. 29.
173 Макарий (Булгаков М. П.). История русской церкви Макария, архиеп.
Литовского и Виленского. СПб., 1874. Т. 7, кн. 2. С. 61-74.
174 Скрынников Р. Г. Государство и церковь на Руси XIV-XVI вв.: Подвиж-
ники русской церкви. Новосибирск, 1991. С. 160.
175 Савич А. А. Соловецкая вотчина XV-XVII в. Опыт изучения хозяйст-
ва и социальных отношений на крайнем Севере в древней Руси. Пермь,
1927. С. 207. Ср.: Охотина Н. А. «Сказание о Валаамском монастыре» — неиз-
вестное сочинение второй половины XVI в. // ТОДРЛ. СПб., 1993. Т. 47.
С. 129, 139.
91

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Налоговый иммунитет, который еще надо получить и удер-
жать за собой,176 пусть никого не введет в заблуждение относи-
тельно желания «патрона» получить максимум возможного
с «клиента». «И поймали много по всем монастырем... а строе-
ния в монастырех никоторого не прибыло, и старое опустело.
Где те прибыли и кто тем корыстуется», — грозно вопрошал
царь на Стоглавом соборе.177
Самоуправляющаяся монастырская община, становясь обла-
дателем «стяжаний», оказывалась перед необходимостью моби-
лизации либо из своих рядов, либо откуда-то извне лиц, спо-
собных к администрированию новых функций. Другого выхода
в складывающейся ситуации не было. Приказчик (не обязатель-
но монастырский старец) становился основной фигурой в хо-
зяйственной деятельности монастыря.
Монастырскую же «школу» самоуправления проходили мно-
гие. Процесс обучения шел не только в его вотчине, под нача-
лом приказчика, старца или другого функционера. Кто мог
и хотел обучаться, делали это ежедневно. В тяжбах за землю
и угодья монастырскому «экзамену» на соответствие «занимае-
мой должности» часто подвергался, например, волостной ста-
роста, а вся крестьянская община проверялась на способность
организованно противостоять действиям оппонентов.
Справедливым представляется отметить здесь фундамен-
тальный труд М. И. Горчакова «О земельных владениях всерос-
сийских митрополитов, патриархов и Св. синода. (988-1738 гг.).
Из опытов исследования в истории русского права». Как кажет-
ся, это одна из первых (если не первая) в отечественной исто-
рической науке монография, посвященная вопросам землевла-
дения высшей церковной власти в России. Особое внимание
176 В грамотах первой четверти XV в. безусловное и бессрочное освобож-
дение от дани уступает место временным льготам и оброчному принципу. Во
второй четверти XV в. процесс ограничений податных привилегий приобре-
тает все больший размах. В конце XV в. практически перестают выдаваться
грамоты с широкими податными освобождениями. За ограничение податного
иммунитета московское правительство боролось наиболее последовательно
в 1490-1510-х гг. Несмотря на довольно частую выдачу тарханных и льготных
грамот в 30-40-х гг. XVI в., к середине XVI в. основные массы монастырского
землевладения не попадали под действие постоянного податного иммунитета
широкого объема. См. подробнее: Каштанов С. М. Из истории русского сред-
невекового источника (Акты X-XVI вв.). М., 1996. С. 124, 125.
177 РЗ. Т. 2. С. 271.
92

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
в своей работе автор уделил одному из «замечательных, ориги-
нально-русских и не объясненных вполне наукой» способу
пользования земельными владениями со стороны кафедры
«всея России митрополитов».
Большая часть митрополичьих земель, как писал М. И. Гор-
чаков, отдавалась в бессрочное владение, пользование и внут-
реннее распоряжение различным основанным на землях уста-
новлениям: монастырям, селам, деревням, посадам, слободам,
даже городам. Одним из таких установлений были так называе-
мые домовые митрополичьи монастыри, состоявшие в зависи-
мости от кафедры не только как учреждения религиозные, но
и «по отношениям земельным».
Исследователь, опираясь на актовый материал, пришел к за-
ключению, что устройство поселений и общинный быт кресть-
ян на монастырской земле, отданной им в бессрочное пользо-
вание, были похожи на устройство таких же поселений и общин
на тех землях, что оставались за монастырем для его собствен-
ных нужд. Главное различие между теми и другими состояло
в разных адресатах повинности и податей. Крестьяне домовых
земель митрополита исполняли свои обязанности по земле не-
посредственно в пользу кафедры, а население монастырских
земель — в пользу монастыря.
Главной заботой сельских обществ на землях митрополита
(«после самоустроения») была раскладка и разверстка земли
между своими членами. Заботясь о соразмерности населения
количеству земли, община могла призвать на свободный уча-
сток нового земледельца, а могла и распределить землю среди
своих членов. Разрубы и разметы в различных повинностях
также регулировались самой общиной.
И наконец, наиболее значимый для решения задач настоя-
щего исследования вывод, к которому пришел ученый: «В пат-
риарших вотчинах не только сохранилось самоуправление
сельских обществ, установившееся в них с древних времен, но
еще более окрепло против прежнего времени, приняло формы
строго юридические и находилось под надзором центрального
вотчинного управления и приказчика».178
178 Горчаков М. И. О земельных владениях всероссийских митрополитов,
патриархов и Св. синода. (988-1738 гг.). Из опытов исследования в истории
русского права. СПб., 1871. С. 177-213, 382. Ср.: Веселовский С. Б. Феодальное
землевладение в северо-восточной Руси. Т. 1. С. 440 и далее.
93

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Будучи, по сути, с самого начала своего существования ло-
кальной самоуправляющейся ячейкой, монастырь раньше дру-
гих местных сообществ освоил все доступные ему ресурсы для
устроения того способа организации своей жизни, который мы
обнаруживаем посредством источников. Процесс развития мо-
нашеской общины как социального организма, насколько он
может быть зафиксирован в данный период времени, в каком-
то смысле предвосхищал изменения в обществе в целом, зада-
вал вектор всей социально-политической трансформации.
Декларируемые идеалистические принципы самоуправления
и равенства братии с течением времени уступили место прагма-
тическим соображениям. Баланс идеала и практики жизненной
необходимости сместился в сторону последней. Каждое вновь
достигнутое равновесие в этой системе было нестабильно и на-
рушалось по мере развития объекта влияния в качественно
иное состояние. В этом движении общежитийный монастырь
представлял собой как бы динамическую модель вновь образо-
ванной государственности.
Русская управленческая элита, безусловно, хорошо знала
отечественную историю, имела свои представления о ходе ис-
торического процесса, о роли и месте в нем народа, церкви
и государя. Монастырская модель общежитийной практики
также была, что называется, перед глазами. Поэтому и неудиви-
тельно, что центральная власть никогда не оставалась равно-
душной к внутрицерковной и монастырской жизни, но прини-
мала активное участие во всех вопросах духовной и бытовой ее
сторон.
Тот факт, что великие князья московские и первый русский
царь выступали именно за общежитийное устройство монасты-
рей, свидетельствует в определенной степени о рационалисти-
ческом понимании проблемы. Не все в жизни определялось
древними византийскими догматами и Священным Писанием.
В результате ожесточенной междоусобной борьбы выбор
элит был сделан. Монастырь именно в общежитийном своем
качестве был определен одной из составляющих того фунда-
мента, на котором и было построено новое Русское государство.
Если и не «становой хребет» экономики, то уж точно суще-
ственная ее часть (не говоря уже о социальной функции этого
института, значимость которой переоценить просто невозмож-
но), общежитийный монастырь был встроен в служебную дея-
94

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
тельность. Сильная и авторитетная корпорация стала надеж-
ным союзником государственной власти.
Закончим здесь ссылкой на Уставную грамоту новгородского
архиепископа Макария Духовскому монастырю с благослове-
нием «составити общежитие по уставу и по преданию святых
Отец» и предписанием «молити им Господа Бога о устроении
земском и о всем православном христианстве».179
§ 5. Литература «государственного устроения»
об устроении земском
«Никогда прежде не спорили так много в Древней Руси, как
в первой половине XVI в.», — писал Д. С. Лихачев, указывая на
особую важность в этом процессе книжного слова. Философ-
ская и политическая литература все более приобретала публи-
цистический характер, становилась все более общественно зна-
чимой. Ее дискуссионное поле охватывало все стороны жизни
человека, идеалы поведения личности и организацию быта. Не
оставалась без внимания и проблема «государственного устрое-
ния»,180 и одна из «констант» русской средневековой культу-
ры — концепция власти, которая, по утверждению А. В. Кара-
вашкина, достаточно полно и многосторонне исследована в ме-
о 101
диевистическои русистике.
В одной из своих работ современный автор Л. Е. Морозова,
обобщая взгляды публицистов XVI в. на проблему власти
и управления в Русском государстве, сделала среди прочих сле-
дующие выводы:
- вопрос о государственной власти был очень актуален и ак-
тивно обсуждался в сочинениях публицистов;
- дискуссия, развернутая в публицистике, многочисленные
послания к Ивану IV с поучениями от разных лиц свидетельст-
179 АИ. Т. 1.№292. С. 532.
180 Лихачев Д. С. 1) Эпоха решительного подъема общественного значения
литературы // ПЛДР. Конец XV-первая половина XVI века. М., 1984. С. 5;
2) Литература «государственного устроения» (середина XVI в.) // ПЛДР. Сере-
дина XVI века. М., 1985. С. 5.
181 Каравашкин А. В. 1) Московская Русь и «Ромейское царство». Историо-
софия династической богоизбранности в публицистике XVI столетия // Рос-
сия XXI. 1999. № 3. С. 86; 2) Власть мучителя. Конвенциональные модели ти-
рании в русской истории XI-XVII вв. // Россия XXI. 2006. № 4. С. 65.
95

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
вуют о том, что в реальной практике никаких сложившихся
форм правления не существовало.182
«Высказывания, декларации московского периода столь не-
однородны, столь мало общих оснований имеют они под собой,
что не образуют единого языка, не дают возможностей для диа-
лога идей», — утверждает другая современная исследователь-
ница М. Б. Плюханова в одной из своих работ. Попытки обоб-
щить и систематизировать материал, выстроить единую картину
развития общественно-политических и прочих идей московско-
го периода, по ее мнению, могут оказаться опасными, посколь-
ку есть риск стать жертвами противоречия между слабостью,
разнородностью, неопределенностью московских концепций
и мощью Московского царства как феномена исторического
сознания. Слабые, неукоренившиеся идеи и понятия в таких
случаях могут показаться сильными, стабильными и фундамен-
тальными.
Успешность монографий советских ученых по истории пуб-
лицистики периода древнемосковской государственности, с точ-
ки зрения автора, может быть объяснена только использовани-
ем марксистско-ленинской методологии, которая позволяла
описывать развитие идей как единый процесс. Но те же подхо-
ды к проблеме, универсальность применяемой схемы классовой
борьбы позволяли вообще нивелировать любое разнообразие.
«С падением этой методики на месте разработанной истории
древнерусской публицистики вновь открывается хаос и пусто-
та», — заключает М. Б. Плюханова.183
Принимая во внимание подсказки авторитетных исследова-
телей, и перед тем, как обратиться наконец к литературному
материалу русского средневековья, сделаем предположение, что
там должны содержаться конкретные указания на специфику
реализации власти в местных крестьянских мирах и на сами
институты земского самоуправления. Гипотеза, кажется, имеет
все шансы найти свое подтверждение. Тем более что публици-
стика, стоящая еще на грани деловой письменности и художе-
182 Морозова Л. Е. Иван Грозный и публицисты XVI века о пределах и ха-
рактере царской власти // Римско-константинопольское наследие на Руси:
идея власти и политическая практика. М., 1989. С. 238.
183 Плюханова М. Б. Сюжеты и символы Московского царства. СПб., 1995.
С. 9, 10.

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
ственной литературы, как ее характеризовала В. П. Адрианова-
Перетц, посягнула на аграрный и крестьянский вопросы, по ее
же мнению, с невиданной прежде остротой.104
Ближе других к обозначенному предмету исследования по-
дошел Б. Д. Греков в своем фундаментальном труде «Крестьяне
на Руси с древнейших времен до XVII века». Крестьянский во-
прос в средневековой русской публицистике, как считал совет-
ский историк, не мог не занять видного места, поскольку ни
у кого из писателей не было сомнения, что от решения этого
вопроса зависела судьба всей страны.
Изучение проблемы привело Б. Д. Грекова к констатации,
что средневековые публицисты представляли в своих произве-
дениях сельское население как зависимое от своих господ и ис-
пытывавшее гнет не только от них, но и от государства. Ученый
отметил, что крестьянский вопрос обсуждался весьма рацио-
нально, в рамках вполне конкретных практических возможно-
стей, а размышления авторов надстраивались над точными на-
блюдениями над фактами.
В итоге историк пришел к заключениям, лежащим скорее
в материальной плоскости поставленного вопроса. Все писате-
ли, которые касались положения крестьян, как считал Б. Д. Гре-
ков, признавали необходимость его улучшения, акцентируя при
этом внимание на чрезмерном отягощении крестьян податями,
кабальных условиях ссуды, жестокости взимания долгов.185
Совершенно с другой стороны помогают взглянуть на
проблему исследования некоторых современных авторов.
Так петербургский историк В. В. Шапошник считает, что к на-
чалу XVI в. в России уже имелись предпосылки для создания
собственной теории Православного Царства, коренившиеся
в религиозных и церковных истинах. Источником подобных
представлений был сведенный воедино комплекс библейских
книг.
Авторитетность Св. Писания, отцов церкви, исторические
примеры, на которые опирались русские авторы — идеологи
построения Православного Царства, вели к признанию новых
184 Адрианова-Перетц В. П. Крестьянская тема в литературе XVI в. //
ТОДРЛ. М.; Л., 1954. Т. 10. С. 211.
185 Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. 2-е изд.
испр. и доп. М., 1954. Кн. 2. С. 209-230.
97

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
идей в глазах читателей. Не случайно многие русские писатели
называли Русское государство новым Израилем. Особое внима-
ние книжники того времени уделяли вопросу о характере от-
ношений правителя к подвластному населению, суду и управле-
нию, опираясь опять-таки в своих построениях на тексты Св. Пи-
сания. Такие идеальные представления из литературы переко-
чевывали в жизнь, усваивались государем и населением.186
Другой петербургский историк А. И. Алексеев напоминает
о том, что вторая половина XV в. была временем нарастания
эсхатологических ожиданий, которые все в большей степени
определяли тип коллективного поведения средневекового об-
щества. Рассматривая вопрос отношения личной религиозно-
сти Ивана III к религиозному фону эпохи, А. И. Алексеев от-
мечает, что политические амбиции государя всея Руси заметно
контрастировали с эсхатологическими настроениями право-
славной иерархии. Резкое усиление Московской Руси на фоне
последовательного крушения православных государств — Сер-
бии, Болгарии, Византии заставляло искать обоснования своей
миссии вне крута традиционных идей. Поэтому ревность к ве-
ре у великого князя уравновешивалась соображениями теку-
щей политики.187
Еще более категорично о конфликтном состоянии общест-
венного сознания в XVI в. рассуждает А. Я. Гуревич: «Неуве-
ренность и страх, которые владели народными массами и кото-
рые отмечают все без исключения исследователи, имели множе-
ство важных причин». Эсхатологические ожидания, голод, эпи-
демии, расшатывание традиционных деревенских социальных
структур, внутренняя ломка общинного порядка, по мнению
исследователя, служили источником конфликтов.188
Соглашаясь с тем, что мышление человека той эпохи было
по преимуществу эсхатологическим, идея Страшного суда бук-
вально пронизывала все сферы бытия человека, создавая совер-
шенно необычное состояние духовной жизни русского общест-
ва, А. Л. Юрганов утверждал, что государство в этом контексте
186 Шапошник В. В. Церковно-государственные отношения в России в 30-
80-е годы XVI века. СПб., 2006. С. 433-506.
187 Алексеев А. И. Сочинения Иосифа Волоцкого в контексте полемики
1480-1510 гг. СПб., 2010. С. 146-150.
188 Гуревич А. Я. Средневековый мир: Культура безмолвствующего боль-
шинства. М., 1990. С. 313, 315, 321, 322.
98

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
представляло собой контрапункт эсхатологической идеи, глав-
ное средство коллективного спасения.189
Принимая во внимание вышесказанное и в целях исследова-
ния поставленного вопроса, представляется важным обратить-
ся к некоторым литературным произведениям, написанным
даже несколько ранее хронологической границы наших изы-
сканий. В их числе укажем на послания Кирилла Белозерского
сыновьям Дмитрия Донского великому князю Василию Дмит-
риевичу и можайскому князю Андрею Дмитриевичу.
Логика процесса решения поставленной задачи и наличный
исторический материал заставляют далее обратиться и к более
поздним произведениям — вплоть до второй половины XVI в.,
где обнаруживаются сведения о состоянии предмета исследова-
ния в конце XV-начале XVI в. Представляется, что анализ ши-
рокого перечня памятников литературы позволит увидеть про-
блему в ее развитии. Нарушение же «хронологического прин-
ципа» исследования при обзоре публицистики, думается, не на-
несет большого ущерба основной идее работы.
«Будь внимателен к себе и княжению своему, в коем Святой
Дух поставил тебя пасти людей, — призывал игумен Кирилл
великого князя, — но со многой твердостью храни себя в доб-
рых делах, возненавидь всякую власть, влекущую тебя к греху,
непреложным имей благочестивый помысел. Властителем ты
в вотчине от Бога поставлен, людей, господин, своих смиряй
дурные обычаи».
Поскольку практическая сторона вопроса ответственности
властителя за своих людей и их дурные обычаи заключалась
в правильном управлении — судопроизводстве, наставник вы-
сказал пожелание, чтобы «суды бы судили праведно, как перед
Богом справедливо, подметных писем тоже не было бы, судьи
бы взятки не брали». И далее: «Потому что говорит Господь: "Да
не оправдаешь нечестивого мзды ради, ни сильного, ни богато-
го не устыдись на суде, ни брата родства ради, ни друга любви
ради, ни нищего нищеты ради". Не сотвори неправду на суде,
ибо суд должен быть истинным; проклят всякий неправедно
судящий. Пророк сказал: "Ярость Господня на них неисцелима
до конца века, и огонь поест нечестивых" — из-за мзды, кото-
189 Юрганов А. Л. Категории русской средневековой культуры. М., 1998.
С. 439.
99

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
рую они неправедно взимают. Судящие праведно, без мзды,
спасены будут и царство небесное наследуют».190
Сложно, конечно, объективно оценить, насколько книжные
идеи и благие пожелания отвечали реалиям тогдашней жизни,
но приведем здесь аргументацию писателя-инока Фомы о поль-
зе и нужности правильных («добрых») слов: «И хотя бо кто до-
брая словеса изглаголати о своем государи, и да просит у Бога
слова на отверзение устом, и аще ли человек, ища разума, той
должен есть навыкнути слову».
В «Смиренном инока Фомы Слове похвальном о благовер-
ном великом князе Борисе Александровиче» книжник утвер-
ждал, что народ, оберегаемый правителем, живет тихо и безмя-
тежно. Государь — это, прежде всего, защитник и покровитель,
который не только умело владеет оружием против врагов, но
и великим своим разумом укрощает неприятеля. Щедрый к
своим людям, всем доступен, он ненавидит беззаконие и любит
«правду», укрепляет свою державу добрыми делами во имя Бо-
га, строит города и монастыри, возводит деревни и руководит
всяким художеством. Борис Александрович предстает перед
читателем «Слова похвального» беспредельно сведущим в кни-
гах и прекрасным полемистом. Княжение его исполнено много-
го самовластья: покоряющимся от него честь, а непокоряю-
щимся — казнь. «Воистину достоин царского венца», — уверял
писатель Фома.191
Отмечая историческую важность этого произведения, В. В. Ша-
пошник утверждает, что если даже и не было прямого влияния
«Слова похвального» на произведения XVI в., то бесспорны
общие корни представлений Фомы и многих последующих пи-
сателей на источники, обязанности и задачи власти. Очевидно,
что книжники опирались в своих рассуждениях на Св. Писание
(книги Царств, в первую очередь, и Псалтырь), примеры из ис-
тории христианских и языческих государств.192
Ростовский архиепископ Вассиан Рыло в «Послании на Уг-
ру» Ивану III указывал на особую ответственность правителя за
190 Три послания и духовная грамота Кирилла Белозерского // БЛДР. СПб.,
1999. Т. 6: XIV-середина XV века. С. 424-436.
191 Инока Фомы «Слово похвальное» // ПЛДР. Вторая половина XV века.
М., 1982. С. 268-333.
192 Шапошник В. В. Церковно-государственные отношения в России...
С. 458.
100

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
подданных. Государь — добрый пастырь своего народа, к кото-
рому его Дух Святой приставил. «Куда ты надеешься убежать
и где воцариться, погубив врученное тебе Богом стадо», —
предостерегал государя всея Руси от опрометчивых поступков
один из идеологов складывающегося Русского царства. Он же
призывал его иметь любовь к ближнему и творить праведный
суд. Обращает на себя внимание и то, что в Послании практиче-
ски отсутствуют ссылки на историю, все примеры берутся из
Ветхого Завета, а Русь прямо называется новым Израилем.193
В меньшей степени к жанру публицистики можно отнести
один из первых переводов западноевропейской литературы,
выполненных в России во второй половине XV в., — старейший
известный перевод московского происхождения — «Сказание
о Дракуле воеводе» (1482-1490).194 Эту «неполезную повесть»
традиционно связывают с именем дьяка и влиятельного москов-
ского «еретика»195 Федора Курицына, возглавлявшего в 1482-
1484 гг. русское посольство к венгерскому королю и молдав-
скому господарю, где дипломат, возможно, ознакомился с пер-
воисточником.
Главный герой повести — воевода «Мунтьянской земли» по
имени Дракула (дьявол) был «толико зломудр, якоже по имени
его, тако и житие его». Рассказав о его жестокости и справедли-
вости, не связанной нормами христианской морали, автор не
высказал своего мнения — насколько цель создания справедли-
вого государства оправдывает средства (надо сказать, весьма
жестокие), применяемые государем.
За любое преступление во владениях Дракулы неотвратимо
следовало только одно наказание — смертная казнь. Такими
мерами искоренялась преступность. Мало того, уничтожению
подлежала любая мысль (вместе с ее носителем), если она не
нравилась мунтьянскому правителю.
Автор рассказал, как однажды Дракула в беседе с двумя мо-
нахами выяснил, что один из них не одобряет жестоких мето-
193 Послание на Угру Вассиана Рыло // ПЛДР. Вторая половина XV века.
М., 1982. С. 522-537.
194 Шустова Ю. Э. Упсальский список русского перевода хроники Мачея
Стрыйского // Очерки феодальной России / Ред. С. Н. Кистерев. М.; СПб.,
2008. Вып. 12. С. 181.
195 Григоренко А. Ю. «Лаодикийское послание» и его литературное окруже-
ние // ТОДРЛ. Л., 1990. Т. 43. С. 324.
101

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
дов управления, а другой, напротив, утверждает, что государь
поставлен Богом казнить и миловать. Мнение второго монаха
было немедленно подтверждено на практике — его товарища
посадили на кол.196 «Неправильная» идеология не имеет права
на существование (вместе с идеологами) и не должна высказы-
ваться вслух, поскольку является не меньшим преступлением,
чем любое другое.
Представляется важным заметить, что «Сказание» выглядит
чужеродным телом в общем корпусе произведений русской
публицистики и литературы того времени. Едва ли будет воз-
можно подобрать аналог сюжета и манеру подачи материала.
Отечественная мысль — вся о другом. Невольно напрашивается
предположение о специальном «забросе» (учитывая обстоя-
тельства появления «Сказания» в Москве) на русскую почву
чуждых для нее идей.
Именем Федора Курицына (в зашифрованном виде) подпи-
сано другое литературное произведение — «Лаодикийское по-
слание» — памятник, непосредственно связанный с новгород-
ско-московской ересью (так называемой «ересью жидовствую-
щих»).197 «Душа самовластна, заграда ей вера...» — начальные
строки «Послания», смысл которого точно понимали, видимо,
только сам автор и небольшой круг посвященных.198
Другое дело — тезис о «самовластьи души» человека. Эта
проблематика получила отражение в сочинениях многих пуб-
лицистов того времени, что свидетельствует о ее обществен-
ной значимости. Как считал И. Е. Забелин, своеволие и само-
властие было в ту пору нравственной свободой человека; и в этом
крепко и глубоко был убежден весь народ-мир. Самовластье
196 Сказание о Дракуле // БЛДР. Т. 7. Вторая половина XV в. СПб., 1999.
С. 460-471.
197 Лурье Я. С. Лаодикийское послание Федора Курицына // Там же. С. 567.
198 Намек на существование памятника, имеющего схожую композицион-
ную структуру, по мнению профессора Moshe Taube из Hebrew University of
Jerusalem, находится в одном из переводов, принадлежащих к корпусу так
называемой «литературы жидовствующих», ложно атрибутируемом Аристо-
телю сочинению «Тайная тайных» («Аристотелевы врата»). «Мир — сад, огра-
да его государство...» — таковы начальные строки этого произведения в пере-
воде ученого. См. подробнее: Таубе Моше. Ересь «жидовствующих» и перево-
ды с еврейского в средневековой Руси (Перевод с англ. Б. Рашковского) //
История еврейского народа в России. Т. 1: От древности до раннего Нового
времени. М., 2010. С. 367-397.
102

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
являлось общим основным складом жизни, общей нормой от-
ношений.
Это был нравственный закон жизни, выращенный из почвы
родового, патриархального быта. Потребовалось много времени
для того, чтобы этот закон, в борьбе с государственными, т.е. со-
циальными элементами, износил свои жизненные начала. Суще-
ство власти и человеческой свободы понималось и представля-
лось, по мнению историка, только под видом самовластья.199
Для одного из самых выдающихся публицистов и мыслите-
лей своего времени Иосифа Волоцкого, как полагал А. И. Кли-
банов, важно было показать, что самовластье не присуще чело-
веческой природе, но есть благодать, даруемая Богом. Именно
поэтому самовластные качества души недоступны для разуме-
ния. Человек, конечно, самовластен, но это свойство не дает ему
права на «равнобожие». «По образу ... и ... подобию» (Быт. 1:26)
не означает равенство.200
Полемические писания публициста, начало литературной
деятельности которого относится к 1460-1470-м гг., имели
большой успех в лагере воинствующих церковников, с ними
считались и не могли не считаться как друзья, так и враги. Под
его пером полемика с инакомыслящими часто перерастала в об-
суждение важнейших вопросов современности.
Иосиф был окружен единодушным почитанием своих при-
верженцев и такой же единодушной ненавистью противников.
Как пишет Я. С. Лурье, Иосифу Волоцкому удалось в начале XVI в.
отправить на костер наиболее последовательных вольнодумцев
Москвы и Новгорода. Публицистическая деятельность автора
первого русского богословского трактата «Просветитель», соз-
данного им в ходе полемики с жидовствующими,202 успешно
дополнялась «богопремудростными коварствами».203 Иосифля-
199 Забелин И. Е. Домашний быт русских цариц в XVI-XVII ст. М., 1869.
С. 57, 58, 69. См. также: Хартулари К. Ф. Право суда и помилования как пре-
ро1итивы российской державности. (Сравнительное историко-законодатель-
ное исследование). СПб., 1899. С. 46-48.
200 Клибанов А. И. Реформационные движения в России в XIV-первой по-
ловине XVI вв. М., 1960. С. 334-336.
201 Еремин И. П. Иосиф Волоцкий как писатель // Послания Иосифа Во-
лоцкого. М.; Л., 1959. С. 3, 16.
202 Алексеев А. И. Религиозные движения на Руси... С. 501.
203 Лурье Я. С. Иосиф Волоцкий как публицист и общественный деятель //
Послания Иосифа Волоцкого. М.; Л., 1959. С. 19.
103

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
не же занимали важное место русской иерархии XVI в. и играли
важную роль в государственных делах.
В послании великому князю игумен Волоцкого монастыря
призывал его заботиться о душах и телах тех, кто находился под
его властью, поскольку правитель отвечал за это перед Богом.
«Царь убо естеством подобен есть всем человеком, а властию же
подобен есть вышняму Богу. Но яко же Бог хочет всех спасти,
такоже и царь все подручное ему да хранит».
В 16-м слове «Просветителя» эта формула воспроизводилась
дословно, однако здесь Иосиф делал оговорку: «всякий царь
или князь, не пекущийся о своих подданных и не имеющий
страха Божия, становится слугой сатаны... не Божий слуга, но
диавол, и не царь, но мучитель».
Ранее в 7-м слове «Просветителя» звучал уже призыв к непо-
виновению или правомерному сопротивлению государственной
власти.204 «И ты не слушай царя или князя, склоняющего тебя
к нечестию или лукавству, даже если он будет мучить тебя или
угрожать смертью. Этому учат нас пророки, апостолы и все му-
ченики, убиенные нечестивыми царями, но не покорившиеся
их повелению».
Но если уж «ты поклоняешься или служишь царю, или князю,
или начальствующему, то следует поклоняться и служить пото-
му, что это угодно Богу — оказывать властям покорность и по-
слушание, ведь они пекутся и думают о нас». Этим людям Бог
оказал предпочтение и наделил их властью, уверял богослов, они
могут благодетельствовать, а могут и мучить, но только тело, а не
душу. Поэтому и поклоняться, и служить им следует телом, а не
душой, и воздавать им честь нужно как царю, а не как Богу.205
В посланиях князю Юрию Ивановичу, ссылаясь на Божест-
венное Писание, иерарх напоминал: «Князи и властители, ми-
лование и заступление и правду покажите на нищих людех».
Ставя в пример других православных государей, Иосиф призы-
вал адресата к попечению о своих подданных «от нужа и скорби
и от бед избавляти», искоренению беззакония и неправды,
утверждению правил доброго закона.206
204 Валъденберг В. Е. Древнерусские учения о пределах царской власти. Пг.,
1916. С. 215.
205 Иосиф Волоцкий. Просветитель. М., 1993. С. 188, 189, 369.
206 Послания Иосифа Волоцкого. М.; Л., 1959. С. 184,185, 233, 235.
104

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Изучение науки управления монастырским хозяйством Ио-
сиф начал в Пафнутьевском монастыре, где у него случился
конфликт с великим князем из-за «монастырских сирот», под
коими надо понимать монастырских крестьян либо других за-
висимых лиц. После добровольного ухода опальный игумен по-
сетил многие монастыри и изучил устройство монашеской
жизни в них и, надо полагать, был хорошо знаком с особенно-
стями их хозяйственной деятельности.
Основатель и игумен Волоцкого монастыря Иосиф первона-
чально сам осуществлял все управление. Организатор масштаб-
ных благотворительных акций, он пользовался заслуженным
авторитетом у соседей-земледельцев и удельных князей. Несо-
мненно, Иосиф хорошо представлял себе, как устроена общест-
венная жизнь в провинции, какие социальные институты
функционировали и каким образом.207
Слово пастыря возымело свои последствия в устройстве го-
сударственной жизни. Современный исследователь А. И. Алек-
сеев, кажется, говорит об этом наилучшим образом: «Учение
Иосифа Волоцкого создавало твердый фундамент для сущест-
вования сильной и независимой Церкви, которая, оказывая
поддержку государственной власти, должна была брать на себя
решение социальных задач. Главной из этих задач являлось пе-
рераспределение богатств в средневековом обществе. Собирая
посредством практики вкладов по душе значительные средства,
монастыри расходовали их на помощь бедным и пропитание
нищих, что имело огромное значение в условиях периодически
происходивших стихийных и военных действий. Кроме того,
монастыри предоставляли государству денежные средства и хлеб-
ные запасы для преодоления последствий стихийных бедствий
и военных неудач. С середины XVI в. монастыри регулярно
предоставляли большую часть денежных сумм, которые исполь-
зовались для выкупа пленных».208
Заслуживают внимания аналогичные же размышления вы-
дающегося богослова и философа Г. В. Флоровского, по словам
которого, мировоззрение Иосифа определялось идеей социаль-
207 Житие и пребывание вкратце преподобного отца нашего игумена Иосифа
града Волока Ламского // Великия Минеи Четий, собранные всероссийским
митрополитом Макарием. Сентябрь дни 1-13. СПб., 1868. Ст. 453-499.
208 Алексеев А. И. Сочинения Иосифа Волоцкого в контексте полемики
1480-1510 гг. С. 44, 50.
105

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
ного служения и призвания Церкви. Идеал Иосифа, как считал
богослов, это своего рода хождение в народ, притом, что саму
монашескую жизнь преподобный рассматривал и переживал
как некое социальное тягло, как особого рода религиозно-
земскую службу. Интересно, что в «общежительном» идеале
Волоцкого исследователь увидел много «новых невизантийских
черт». «Он был великим благотворителем, "немощным состра-
датель", и монастырские "села" защищал он именно из этих фи-
лантропических и социальных побуждений, — писал Г. В. Фло-
ровский, — ведь "села" он принимает от владущих и богатых,
чтобы раздавать и подавать нищим и бедным. ...Самого царя
Иосиф включает в ту же систему Божия тягла — и Царь подза-
конен, и только в пределах Закона Божия и заповедей обладает
он своей властью».
Монастырский устав — документ, в котором Иосиф обоб-
щил все лучшее из требований Студийского устава и практики
русских общежитийных монастырей XV в.,210 едва уделял вни-
мание отношениям монастырского руководства с зависимыми
мирянами. «Подобает же в селах манастырских не жити черне-
цу посельскому, но приеждая дозирати, — указывал игумен, —
такоже и христиан на манастыре не судити, но за манастырем
или на дворце», поскольку от этого «же бывает безчиньство
и мятеж и соблазн братии».211
Н. А. Казакова утверждала, что именно на это положение ус-
тава Вассиан Патрикеев разразился «с гневной иронией»: «Иже
отнудь отвергшеся страха Божия и своего спасениа, повелевают
бесчадно мучити и казненьми различными истязати неудобь
отдающих монастырьскиа долгы, — обаче не внутрь манастыря,
но вне перед враты негде».212
В тексте под заглавием «Послание некоему брату о соблюде-
нии заповедей», вкратце излагая основные уставные требова-
ния, игумен писал: «вне монастыря не исходити, без благосло-
209 Флоровский Г. В. Пути русского богословия. М., 2009. С. 33.
210 Алексеев А. И. Сочинения Иосифа Волоцкого в контексте полемики
1480-1510 гг. С. 22.
211 Духовная грамота преподобного Иосифа // Великия Минеи Четий, соб-
ранные всероссийским митрополитом Макарием. Сентябрь дни 1-13. СПб.,
1868. Стб. 546, 604.
212 Казакова Н. А. Новый список «Слова ответна» Вассиана Патрикеева //
ТОДРЛ. М.; Л., 1957. Т. 13. С. 453, 462.
106

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
вениа; в деревню не ходити никаторого дела, ни ести, ни пити
от них приимати...».213 Существенно больше внимания уделено
в уставе вопросам организации практического управления хо-
зяйством монастыря. Одним из важнейших принципов этой
организации являлось коллективное управление — «не мощно
бо единому настоятелю сего управити, аще и не прочая братия
спостражут ему».
Настоятеля предписывалось выбирать — «не подобает игу-
мену в себе место поставляти игумена, его же хощет, но его же
братиа изберут, паче же приемши правлениа манастырская» —
по достоинству его. Должны были пройти процедуру выборов
и члены правления монастырской корпорации — «иконом»,
келарь, казначей и др. Предусматривались критерии выбора.
Регламент переизбрания в некоторых случаях («Аще ли же кто
от тех, им же вручено есть правление манастырьское начнет сам
творити не по преданию иже зде написаных...») требовал обще-
го собрания братии («они же сбравшися на едине того накажут
еже ктому сих не творити»).214
Уделив должное внимание Иосифу Волоцкому, невозможно
обойти стороной его главного идеологического оппонента в спо-
рах о «стяжании» Нила Сорского.
В идеологии выразителя (по мнению И. У. Будовница) «умо-
настроении патриархального крестьянства» на самом деле нет
«никакого отражения идей крестьянства».216 Скорее следует со-
гласиться с тезисом Е. Н. Бутузкиной о том, что Нил одним из
главных человеческих грехов считал жизнь за счет труда других
людей.217 Эта жизненная установка, похоже, и привела теорети-
ка по части земельной собственности монастырей к практиче-
ской работе на соборе 1503 г., где он выступил в поддержку
конфискационных намерений Ивана III и нацеливал государя
на реформу монашества, ликвидацию монастырских вотчин.218
213 Послания Иосифа Волоцкого. С. 237.
214 Духовная грамота преподобного Иосифа. Стб. 574-587.
215 Будовниц И. У. Русская публицистика XVI века. М.; Л., 1947. С. 81.
216 Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV-
начала XVI в. М.; Л., 1960. С. 344.
217 Бутузкина Е. Н. Религиозно-этические взгляды Нила Сорского // Фило-
софская мысль на Руси в позднее средневековье: Сб. ст. М., 1985. С. 72.
218 Фроянов И. Я. Драма русской истории: На путях к Опричнине. М., 2007.
С. 121.
107

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Категорически отвергая стяжания от чужих трудов, Нил при-
зывал вообще не иметь ничего излишнего. Тогда и не придется
заниматься благотворительностью. «А чтобы давать просящим
и берущих взаймы не отвергать — это повелено для лукавых», —
ссылался преподобный на авторитет Василия Великого.
«Не имеющий сверх необходимой потребности не должен
подаяния давать и если скажет: "Не имею" — не солгал», — так
помогал Нилу в решении этого вопроса Варсонофий Великий.
«Инок — это тот, коему не нужно творить милостыню. Ибо ми-
лостыня иноческая — помочь брату словом во время нужды
и утешить ему скорбь рассуждением духовным, но и это для тех,
кто может», — писал преподобный своим ученикам.219
В конечном счете программа действий, которую предлагали
Нил и его последователи, по выражению Р. Г. Скрынникова, не
нашла достаточной поддержки ни со стороны духовенства, ни
в светском обществе,220 хотя в то же время заволжцы и были
самыми послушными исполнителями воли великих князей. По
мнению (весьма, впрочем, спорному) А. И. Клибанова, мисти-
ческий исхиазм также оказался чужд русскому духу.221
В. Н. Топоров полагал, что «нестяжатели» и их главный
идеолог не смогли сформулировать ответ на вопрос о том, «как
быть все умножающимся монастырям и братии в предлагаемых
обстоятельствах Руси второй половины XV-начала XVI в.».
Проблема бытования монастырей не была надуманной и требо-
вала своевременного разрешения.222
Как бы то ни было, преодоление мирских пристрастий, заб-
вение мира не только в его суете, но и в его нужде и болезнях
привели «Заволжское движение» в историческую недействи-
тельность, а «в миру остались действовать осифляне».223 Они
в большей степени оказались готовы откликнуться на духовные
потребности общества и выработать наиболее приемлемую
форму их удовлетворения.224
219 Преподобный Нил Сорский. Предание старца Нила пустынника своим
ученикам // Преподобный Нил Сорский. Устав о скитской жизни (новый рус-
ский перевод). Екатеринбург, 2002. С. 7, 8.
220 Скрынников Р. Г. Государство и церковь на Руси XIV-XVI вв.... С. 190-191.
221 Клибанов А. И. Духовная культура средневековой Руси. М., 1994. С. 100.
222 Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 2. С. 590.
223 Флоровский Г. В. Пути русского богословия. С. 36.
224 Алексеев А. И. Под знаком конца времени. Очерки русской религиозно-
сти конца XIV-начала XVI вв. СПб., 2002. С. 210.
108

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Процесс образования централизованного государства доми-
нировал и задавал тон во всех сферах жизни, диктовал свои ус-
ловия. Централизация больше нуждалась в законе, во властной
руке, а не в свободе. С торжеством победы иосифлян мистиче-
ское направление в русском иночестве стало угасать, общест-
венная жизнь «все более тяжелеть». «Первое великое духовное
кровопускание» (по образному выражению Г. П. Федотова) —
одно из действий «трагедии древнерусской святости» — пришлось
на грань, разделявшую две эпохи: Святую Русь и православное
царство.225
Советский историк А. И. Клибанов утверждал, что проблема
социальной справедливости особенно глубоко и всесторонне
разрабатывалась русскими мыслителями в первой половине
XVI в. Актуальность вопроса исследователь объяснял тем, что
именно в этот период на положении крестьянства сказалась как
никогда дотоле социальная несправедливость.226
Совершенно иной взгляд на «актуальность» оказался у А. В. Ка-
равашкина. «В 40-х гг. XVI столетия, — писал ученый, — была
создана особая теория, которая ставила своей целью построение
царства справедливости на земле, но царства богоугодного».227
Дипломат и один из виднейших политических деятелей
времени правления Василия III и Елены Глинской Федор Кар-
пов в послании митрополиту Даниилу писал о том, что в «ны-
нешние времена» многие начальники о своих подданных не
заботились, «но под неверными приказщики попускают, о страж-
бе должной стада порученного не радяще». Задача власти, по
его мнению, заключалась в обуздании злодеев и предоставле-
нии добрым людям условий для нормальной жизни. «Того ра-
ди даны законы, да не кто силне вся взможет», поэтому госу-
дарство должно строиться по «правде» и «закону», был убеж-
ден Карпов.
А. А. Зимин пояснял, что под этим подразумевалось: «прав-
да» — справедливое управление государством, «закон» — нор-
мы человеческого общежития, понимаемые Карповым через
225 Федотов Г. П. Собр. соч.: В 12 т. Т. 11: Русская религиозность. Ч. 2.
Средние века. XIII-XV вв. М., 2004. С. 351-353.
226 Клибанов А. И. Духовная культура средневековой Руси. С. 206.
227 Каравашкин А. В. Мифы Московской Руси: жизнь и борьба идей в XVI веке
(Иван Пересветов, Иван Грозный, Андрей Курбский) // Россия XXI. 1999. № 1.
С. 135.
109

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
призму христианства».228 Е. Н. Кимеева полагала, однако, что
под «правдой» Карпов понимал законы, основанные на «обыча-
ях святых и благих уставах».229 Некоторые же правоведы обна-
руживают, что категории права и справедливости в представле-
ниях публициста были совмещены, а наличие беззакония в го-
сударстве связывалось с падением нравственности.230
Митрополит Даниил и высокопоставленный чиновник Ф. Кар-
пов, как видно из текста «Послания», продолжали начатое од-
нажды обсуждение вопроса — что важнее для устойчивости
государства (упоминались такие его формы, как республика,
царство, владычество) — правда или терпение. В более узком
смысле, как кажется, спор шел о приоритетах закона и тради-
ции в деле государственного строительства. Автор убеждал сво-
его оппонента, что без должных законов обычаи святые и бла-
гие уставы повсюду будут разрушены, станут не нужны прави-
тели и судьи, воцарится культ силы.231
«Государство Правды», как виделось «гражданьское» госу-
дарство Карпову, представляло собой, по оценке А. И. Клиба-
нова, идеал, выношенный им в политическом опыте, размыш-
лениях над антагонизмами своего бурного времени и «сладких
собеседованиях с Аристотелем и Овидием». Социальные обли-
чения Карпова, таким образом, по мнению историка, являлись
просто необходимым звеном в цепи его общетеоретических
рассуждений. Тяжелая работа и жестокие условия жизни дела-
ли невозможным участие крестьянства в «общей пользе», обре-
кали его следовать «похотению чювственному», а не «правому
словества суду».232 А. А. Зимину, в свою очередь, казалось, что,
в отличие от писателей «нестяжательного толка», которые
мрачными красками рисовали положение крестьянства в мона-
стырских вотчинах, Карпов впервые заявил о подобном же по-
ложении крестьян во владениях княжат и бояр.233
228 Зимин А. А. Общественно-политические взгляды Федора Карпова //
ТОДРЛ. М.; Л., 1956. Т. 12. С. 167.
229 Кимеева Е. Н. «Послание митрополиту Даниилу» Федора Карпова //
ТОДРЛ. М.; Л., 1953. Т. 9. С. 231.
230 Золотухина Я. М. Раздел IV, гл. 1 // История политических и правовых
учений. Средние века и Возрождение. М., 1986. С. 222.
231 Карпов Ф. И. Послание митрополиту Даниилу // ПЛДР. Конец XV-nep-
вая половина XVI века. М., 1984. С. 504-519.
232 Клибанов А. И. Духовная культура средневековой Руси. С. 215-218.
233 Зимин А. А. Россия на пороге нового времени... С. 348-349.
ПО

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Как бы оно ни было, но по Карпову выходило, что в государ-
стве каждому должно быть обеспечено право на законную за-
щиту, как и каждый должен быть ответствен за следование
предписаниям закона. Из общего дела не исключен никто. Ра-
венства между членами общества нет, но есть между всеми со-
измеримость — в противном случае нет ни закона, ни правды,
ни милости.
Михаил Триволис — Максим Грек, приехав однажды в Мо-
скву для перевода и исправления книг, навсегда связал свою
жизнь и литературное творчество с Россией. Он изучил русский
и славянский языки, познакомился с религиозным и нравст-
венным состоянием России, внимательно следил за происходя-
щим и отзывался на замечательные события своим просвещенным
словом, писали издатели трудов Максима в XIX в.
Постепенно вокруг писателя и интеллектуала собрался це-
лый кружок образованных русских людей. Максим познако-
мился и впоследствии сблизился с одним из лидеров партии
нестяжателей Вассианом Патрикеевым. Это и предопределило
его дальнейшую судьбу.
Творческое наследие книжника обширно и многообразно.
Ярый сторонник идей нестяжания, он буквально проклинал
ростовщиков — «проклят бо... всяк, иже серебро свое в лихву
дает», предостерегал читателя от паразитического образа жизни
и наставлял — «не может душа двум господам служить — Богу
и мамоне».
В предисловии к источнику — рукописному собранию «Кни-
ги Максима Грека», написанному, вероятно, его же составите-
лем, приводятся рассуждения, резюмирующие основную мысль
автора: «И царям, и князям, и всем "сущим во властех" необхо-
димо "человеколюбно вся вещи подручников" править "со вся-
кою правдой и благозаконием, а обидящия по уставленным
градскым законам приличным казням подлагающе"».
В «Главах поучительных начальствующим правоверно» Мак-
сим наставлял молодого царя: «Дивна советника и доброхотна
твоему царствию оного возьми, не иже через правду на рати
и воевания вооружает тя, но иже советует тебе мир». Там же
указано и на три добродетели, которые «наипаче преславно и дол-
говечно творят православное царство земное».
Первая — правда, «сиречь прав суд» (невзирая на лица и от-
вергая мзду). Вторая — целомудрие, «сиречь чисто сжительство
ill

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
с воздержанием богоугодным движения естественны обуздо-
вая». Третья — кроткость к подручным, но «с устрашением го-
суд арьским на исправление их, а не на погубление». Корень же
всех бед, по мнению автора, — сребролюбие.
В послании к благоверному царю и великому князю госуда-
рев богомолец призывал: «Потщися убо, о благовернейший ца-
рю друг быти всех Царю и Владыце Иисус Христу и Богу твоему
всяким человеколюбием и благостию и правосудием, прослави
его на земле земным и временным сим начальством, да яко и он
прославит тя противу божественную славою своею».
В пример негодного правления государством Максим при-
водил деятельность последних византийских царей, которые
и державу и подданных погубили по причине своей гордости,
лихоимства, превозношения и «сребролюбия иудейского». Они
же «хищаху неправедне имения подручников, презираху своя
боляры, вдовицы обидимые и сироты и нищае не отмщая оби-
дящих», за что навлекли и на себя, и на всех остальных гнев
«праведнаго Судии».
Чтобы не оказаться в подобном положении, необходимо
в первую очередь следовать советам митрополита и еписко-
пов — «сих бо слушая, самого Спаса и Царя твоего Иисуса Хри-
ста слушаешь», беречь и награждать бояр, воинов, воевод и кня-
зей, не давать в обиду вдов и сирот.234
В размышлении о «веледушии и совете» Максим писал: «Всех
же на земле владеющих нарочит царь, иже советники благохыт-
ренными и воеводами крепкодушными правит всегда скипетры
царствия своего». Что же касается управителя ниже рангом, ко-
им является воевода, то он, по уверению книжника, должен
быть доступен любому, приходящему к нему с жалобой, должен
заботиться о воинах, награждать их щедро за заслуги, но вместе
с тем оберегать от них гражданское население, пресекая непра-
вые и силовые действия.235
По мнению Н. В. Синицыной, свой идеал взаимоотношений
монастыря с «подручными селянами» Максим вложил в уста
Актимона (Нестяжательного) из «Стязания о известном ино-
234 Максим Грек. Сочинения преподобного Максима Грека, изданные при
Казанской духовной академии. Казань, 1860. Ч. 2. С. 5-36,99,157-184,346-357.
235 Максим Грек. Сочинения преподобного Максима Грека, Изданные при
Казанской духовной академии. 2-е изд. Казань, 1897. Ч. 3. С. 193, 194.
112

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
ческом жительстве...».236 Обращаясь к Филоктимону (Любо-
стяжательному), Актимон причитал: «Велико бо человеколю-
бие и милостыню мниши, еже с ростом взаим давати свое
сребро бедным селяном... было бы им утешение немало, еже
от тебе взаим даемое им сребро, аще бы без росту, по божест-
веной заповеди взаим даял им и от немогущего отдати, по-
следняя ради нищеты, не истязал бы от него ниже росты, ниже
саму истину».
Свои представления о природе земной власти, ее назначении
и реализации философ изложил в диалоге с ее олицетворением
в образе «Василии» в «Слове пространнее излагающе с жало-
стью нестроения и безчиния царей и властей последнего жи-
тия». «Имя же мне не едино, но различно: и начальство бо наре-
чюся, и власть, и владычество и господство, сущее же мне имя,
аки обдержительнее предреченных, Василия имя есть мне» —
так представилась своему собеседнику женщина в трауре. Имя
это «получивши от Вышнего, понеже владеющий мною долж-
нии суть бывати крепость и утвержение сущим под рукой их
людем, а не пагуба и смятение беспрестани». Причину траура и
скорби она объясняла тем, что попала в руки «правящих» ее
жестоких и одержимых страстями людей, которые «мало обще-
полезное советование принимают доброхотных их», но «лю-
тейшее морят подручников». «Да воспримут правду и всякого
богоугоднаго жительства и щедроты подручником, — воскли-
цал философ устами своего героя, — и отступят всякие злобы и
неправды, да сподобятся праведною и богоугодною их властию
земской, получити безконечнаго царствия небеснаго со всеми,
иже благоверно и богоугодно устроиша земскую сию царскую
державу».237
В. Ф. Ржига приводит довольно убедительные доказательст-
ва датировки произведения годами правления Елены Глинской,
предполагая, что и сам образ Василии (аллегория «овдовевшей
власти», окруженной хищными зверями) «списан» публици-
стом с «недостойной вдовы» Василия III. К ранним годам мало-
летства Грозного относит В. Ф. Ржига написание Максимом
236 Синицына Н. В. Этический и социальный аспекты нестяжательских воз-
зрений Максима Грека // Общество и государство феодальной России. М.,
1975. С. 167.
237 Максим Грек. Сочинения... Ч. 2. С. 99, С. 319-337.
113

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
и другого обличительного произведения — «Слова о неизглаго-
ланнем Божий промысле, благости же и человеколюбии, в том
же и на лихоимствующих».238
«Преодолела иудейского сребролюбия и лихоимания страсть
посылаемым от благоверного царя во градех судиям и анфипа-
том, яко поволити своим слугам всякия неправедныя вины, за-
мыслити явственнее и неявленне на имущих имения», —
сокрушался писатель. Не прямым грабежом занимаются эти
«должностные лица», а «пометанием разным в домы» (надо по-
нимать, вещественные доказательства преступления, например,
ворованное имущество). Или «мертваго человека труп» бросят
посреди улицы, чтобы затем «истязати об убийстве оном,
и сребро много себе собирати от сицевых корыстований непра-
ведных» не только с этой улицы, а и со всей части города. «Кто
бо искони века слышал дерзнути в неверных языцех толь бого-
мерский образ лихоимания, яков же ныне умыслися нашим
властелем» — неслыханное дело!
Не менее жестко Максим критиковал судей за то, что по
причине корыстолюбия они, случалось, назначали судебный
поединок — «поле», даже если «и весь град предстанет вопиющ
и свидетельствующ на обидевшаго». Досталось от обличителя
злых нравов и спорщикам, которые зачастую пользовались ус-
лугами чародеев и ворожей! «Ни в самых неверных, ниже виде-
хом, ниже слышахом таков безумен обычай», — свидетельство-
вал Максим, наставляя на иной путь решения спора, при помо-
щи свидетельских показаний или принесения клятвы.
И без того уже неприглядную картину поведения местных
властей и состояния правосудия завершает вовсе апокалиптич-
ное: «у нас же который образ лихоимства и хищения не деется
безстудно и без боязни, везде разбойники и душегубцы и татие
и хищници и насильники...». Указание же на главное бедствие
нестяжатель поставил в конец фразы: «...и росты на росты не-
милостивии, совершенну нищету наводящее бедным должни-
кам, и толико преумножися богомерзский сей прибыток, яко
возможе одолети самим преподобным Божиим святителем и свя-
щенником и архимандритом и игуменом нашим». Заканчивает-
ся «Слово» призывом: «О благовернейшие цари и князе и боляре
238 Ржига В. Ф. Опыты по истории русской публицистики XVI века. Мак-
сим Грек как публицист // ТОДРЛ. М.;Л., 1934. Т. 1. С. 37, 57-59.
114

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
и судии земстии со страхом Божиим и правдой правите вещи
подручников, ненавидяще всякое мздоприятие».239
Критика действий монахов-стяжателей в отношении мона-
стырских крестьян не сделала Максима Грека идеологом угне-
тенных классов, считал Б. Д. Греков, не было у него и проду-
манной программы по крестьянскому вопросу.240 Р. Г. Скрын-
ников подметил, однако, что ученый философ был осторожным
человеком.241 В ответ на резкие суждения Берсеня Беклемишева
о существующих порядках в государстве Максим аккуратно от-
вечал: «У вас, господине, книги и правила есть, можете устрои-
тися».242 Какая уж тут программа.
Несколько иное мнение о Максиме высказали авторы кол-
лективной монографии, посвященной древнерусской литерату-
ре. Для Максима Грека, считают они, была характерна замена
обсуждения реальности обсуждением Св. Писания. И приводят
далее, в подтверждение своей точки зрения, следующие доказа-
тельства.
Упоминая, например, о факте социального неравенства: «не-
равне подающу человеком имения же и саны властелныя», Мак-
сим реальных пояснений не делал, но сразу же сворачивал
к книжным вопросам, — это, мол, некоторые философы припи-
сывают неравенстводействию слепой судьбы, фортуны, а надо
опираться на Св. Писание. Некоторые исследователи уже по
разным поводам отметили в сочинениях Максима Грека «силь-
ный налет отвлеченной христианской этики»,243 который «в силу
своей внутренней логики зовет к уходу от жизни».244 Аналогич-
ная писательская манера прослеживается также в обличениях
сребролюбия и корысти.245
239 Максим Грек. Сочинения... Ч. 2. С. 185-212.
240 Греков Б. Д. Крестьяне на Руси... С. 227-228.
241 Скрынников Р. Г. Государство и церковь на Руси XIV-XVI вв. ... С. 208.
242ААЭ.Т. 1.С. 141.
243 Казакова Н. А. Очерки русской общественной мысли: Первая треть XVI ве-
ка. Л., 1970. С. 262.
244 Клибанов А. И. Реформационные движения в России в XIV-первой по-
ловине XVI в. С. 356.
245 Древнерусская литература: Изображение общества. М., 1991. С. 34. Ср.:
Павлов А. С. Исторический очерк о секуляризации церковных земель в Рос-
сии. Ч. 1: Попытки к обращению в государственную собственность поземель-
ных владений Русской Церкви в XVI в. (1503-1580 гг.). Одесса, 1871. С. 79-80.
115

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Инок Вассиан (в миру князь Василий Иванович Патрикеев) —
выдающийся церковно-политический деятель занимает в исто-
рии русской общественной мысли «почетное» место как наибо-
лее последовательный идеолог нестяжательства. В советской
историографии в заслугу Вассиану ставилось то, что он был
первым публицистом, «полным голосом заговорившим о тяже-
лом положении одной из категорий феодально-зависимого кре-
стьянства».246
Однако, как отметил Я. С. Лурье, никто (надо полагать, из
современных ученому исследователей) не считает Вассиана
Патрикеева крестьянским идеологом.247 Другое дело, что он, по
образному выражению И. Я. Фроянова, «очень не любил рус-
ское монашество... всеми фибрами души ненавидел» и катего-
рически отказывал ему в праве принимать участие в управле-
нии государственными делами.
«Полемическое преувеличение» — так деликатно, но, в прин-
ципе, справедливо характеризует А. И. Алексеев утверждение
нестяжателя о том, что никогда раньше «святи отци началници
сел у монастырей не держали».248 Тем более что в процессе су-
дебного разбирательства на соборе 1531 г., под давлением ми-
трополита Даниила, Вассиан откорректировал свое мнение,
«выкручиваясь, как уж между вилами»: «Селами владели, но
пристрастия к ним не имели».249
Наряду с пафосными и нелепыми обвинениями «клевещу-
щих истину евангельскую и о иноческом житии и устройстве
церковном» в их стремлении «села многанародна стяжавати
и порабощать кристиан, братии и от сих неправедне сребро и
злато сбирати...»,250 в произведениях писателя есть и вполне
«конструктивные» идеи. Так, например, идеолог нестяжатель-
ства предлагал: «У соборных церквей у мирскых повелевают
святая правила земли дръжати, но не епископу ими владети, ни
попом, но все церьковное богатство ведати иконому и давати от
246 Казакова Н. А. 1) Вассиан Патрикеев и его сочинения. М.; Л., 1960.
С. 136; 2) Вассиан Патрикеев // СККДР. Вып. 2: (Вторая половина XIV-XVI в.),
ч.1. Л., 1989. С. 120-123.
247 Лурье Я. С. К изучению классового характера древнерусской литературы //
ТОДРЛ. М.; Л., 1964. Т. 20. С. 115.
248 Алексеев А. И. Под знаком конца времени. С. 184.
249 Фроянов И. Я. Драма русской истории: На путях к Опричнине. С. 136,139.
250 Казакова Н. А. Новый список «Слова ответна» Вассиана Патрикеева. С. 455.
116

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
него, со епископля доклада, и со всего его священнаго собору
попов его, причетникам церковным всем комуждо что на по-
требу, тако же и нищим и убогим, и плененных окупати и вся-
ким в убожестве живущим помогати».251
А. И. Плигузов высказал предположение, что Вассиан вооб-
ще не призывал к конфискации монастырских земель, но пред-
лагал передать управление этими землями в руки епископата.
Исследователь отмечает, что к тому моменту уже сложилась
практика управления церковным имуществом посредством
дьяческого института при каждой кафедре, так что имущества
епископского дома управлялись 1-2 дьяками, а митрополии 5-7
дьяками. Таким образом, позиция Вассиана в этом вопросе не
была новостью, но острие критики Патрикеева было направле-
но против многостяжания и лихоимства архиереев.252
Современник Федора Карпова Иван Пересветов самым пря-
мым образом затронул в своих так называемых «челобитных»
интересующий нас здесь вопрос. Невозможно не упомянуть его
вклад и в идейное наследие истории русской общественной
мысли.
Свое понимание некоторых принципов должного государст-
венного устройства Пересветов изложил в «Большой челобит-
ной». На первое место по значимости, как кажется, публицист
поставил принцип нелицеприятного, независимого, гласного
суда, пошлины от которого следует собирать в казну, «чтоб не
искушалися и в грех не впадали». Из казны же централизованно
следует оплачивать расходы, например, на оборону и содержа-
ние армии.
В стране не должно быть рабства. Поскольку, если «земля
порабощена, в той земле все зло сотворяется: татба, и разбой,
и обида, и всему царьству великое оскужение», — уверял писа-
тель. Приводя в пример последние времена Царьграда, когда
вельможи более всего были озабочены своими кормлениями,
управы никому не давали, сами обиды в царстве делали и цар-
251 Прение с Иосифом Волоцким // Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его
сочинения. С. 278, 279.
252 Плигузов А. И. Полемика в русской церкви первой трети XVI столетия.
М., 2002. С. 21, 94. Справедливым будет указать здесь на одну из первых моно-
графий, посвященную, среди прочего, вопросам управления церковными
имуществом и землями: Каптерев И. Ф. Светские архиерейские чиновники
в древней Руси. М., 1874.
117

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
ство разоряли, Пересветов устами волоского воеводы Петра
вынес приговор государству, где бытуют такие порядки.
Отстраняя от царя «мир», вельможи Константина, как ут-
верждал автор, «не мир от царя отбивали, ...отбивали они от
царя Божие милосердие, да и отбили». И главное от Пересвето-
ва: «Коли правды нет, то и всего нет... а в котором царстве
правда, в том царстве и Бог пребывает».253
Ермолай-Еразм, творчество которого пришлось на 40-60-е гг.
XVI в., знаменит уже тем, что его трактат «Благохотящая царем
правительница и землемерие» (в первой редакции — «Аще вос-
хотят, царем правительница и землемерие»), как считал Б. Д. Гре-
ков, был подан царю в виде проекта проведения социальных
реформ.
Монах-книжник с сочувствием относился к земледельцам,
поскольку «вся земля от царя и до простых людей тех труды
питаема». И если уж православный царь справедлив по вере, то
должен без устали стараться заботиться в делах управления не
только о вельможах, но и о самых последних своих подданных.
Писатель считал, что необходимо изменить всю систему сбо-
ра тягла, отказаться от выплат дани в денежном виде, но зафик-
сировать ее в размере пятой части произведенной продукции.
Ямская повинность должна быть возложена на города, где жи-
вут «стяжатели многиа прибытка», но не на крестьян-землепаш-
цев. Сборщиков дани писатель называл дармоедами («даропи-
тательные») и обвинял в том, что, приезжая за царскими побо-
рами, много и себе брали (не говоря уже о высоких накладных
расходах при такой системе сбора). Единственное стяжание,
которое допускал Ермолай-Еразм, это «стяжения блаженного
труда в работе».
Б. Д. Греков назвал Ермолая-Еразма замечательным мысли-
телем первой половины XVI в., который наиболее прямо и чет-
ко ставил вопрос о крестьянстве, но проповедовал скорее идео-
логию дворян-помещиков. Можно согласиться и с такой точкой
зрения, несмотря на заключительный пассаж мыслителя в его
«утопическом проекте»,254 поданном, как уже упоминалось, на
высочайшее имя: «душегубства ради да заповедают во всех
253 Пересветов И. С. Большая челобитная // ПЛДР. Конец XV-первая по-
ловина XVI века. М., 1984. С. 602-625.
254 Греков Б. Д. Крестьяне на Руси... С. 210, 212, 217.
118

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
странах ковачем, абы ножеве ковали притупно без концев, и от
сего бо душегубству упражнение».255 Наивная вера монаха во
всемогущество власти царя была воистину безгранична.
Другие исследователи, впрочем, давали разные оценки твор-
чества публициста, которые располагались в диапазоне от кате-
горичной — «ярый выразитель интересов крестьянства»256 и до
осторожно-неопределенной — «нуждается в специальном досле-
довании».257 Т. А. Колесникова верно отметила наличие в «проекте»
призыва к упорядочиванию, регламентации отношений между
крестьянами и феодалами. В то же время серьезных оснований
для изменения правительственной политики в середине XVI в.
по отношению к крестьянству не было, считала историк.258
Зиновий Отенский, писательская деятельность которого
пришлась на середину XVI в., известен в современной историо-
графии как создатель нескольких произведений, направленных
против ереси Феодосия Косого и его последователей. Самое
значительное сочинение из этого ряда — «Истины показание
к вопросившим о новом учении». Здесь обсуждались все наибо-
лее важные пункты, в которых «учение» Феодосия Косого рас-
ходилось с учением Православной церкви.
Поскольку труды Зиновия Отенского являются одним из
немногих источников по ереси Косого, они и использовались
в первую очередь для характеристики идеологии этого движе-
ния. Вопрос об атрибуции публицисту сочинения «Послание
многословное к вопросившим о известии благочестиа на зло-
мудрие Косого и иже с ним» считается спорным.259
Феодосии Косой снискал себе в советской историографии
«славу» идеолога крестьянства и городской бедноты, угнетен-
ных общественных «низов».260 Сложно полемизировать по по-
255 Ермолай-Еразм. Правительница // ПЛДР. Конец XV-первая половина
XVI века. М., 1984. С. 652-663; Клибанов А. И. Сборник сочинений Ермолая-
Еразма // ТОДРЛ. М.; Л., 1960. Т. 16. С. 187.
256 Будовниц К У. Русская публицистика XVI века. С. 221.
257 Зимин А. А. И. С. Пересветов и его современники. М., 1958. С. 115.
258 Колесникова Т. А. Общественно-политические взгляды Ермолая-Еразма //
ТОДРЛ. М.; Л., 1953. Т. 9. С. 260, 265.
259 Буланин Д. М. Зиновий Отенский //СККДР. Вып. 2: (Вторая половина
XIV-XVI в.), ч. 1. Л., 1989. С. 354-358.
260 Смирнов И. И. Восстание Болотникова. 1606-1607. Л., 1949. С. 36; Лап-
шина Р. Г. Феодосии Косой — идеолог крестьянства XVI в. // ТОДРЛ. М.; Л.,
119

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
воду такой характеристики авантюриста — беглого холопа, мо-
наха, эмигранта и «еретика» в одном лице. Идеологическое ее
наполнение очевидно, как очевидно и то, что идеология патри-
архального крестьянства не будет совпадать с идеологией «ни-
зов», если иметь в виду под термином «низы» «плебейские эле-
менты городских социальных низов».261 Как кажется, требуют
дефиниции и сами понятия «городская беднота», «низы» при-
менительно к времени и месту действия (описания).
В данном случае скорее здесь следует вести речь о том, что
к самому Феодосию Косому, как ни к кому другому, могут быть
отнесены слова о самовластии человека, противопоставленном
господству властей, духовных и светских.262 «Не подобаеть же
повиноватися властем и попом...»,263 — проповедовал создатель
«Нового учения», обращаясь из-за границы к бывшим соотече-
ственникам. И, если так, где здесь идеология крестьянства или
ремесленного посада? Скорее — «рабье учение» (по определе-
нию Зиновия), но очень напоминающее по своей установке то-
тального неподчинения любым властям идеологию «элиты»
преступного мира современности. Такая вот метаморфоза «по-
нятий».
Итак, Феодосии Косой, по словам Зиновия, «безбожен, и со-
тонин раб и антихристов пророк», «от работы беглец и госпо-
дину его тать, чернечество прельсти и от чернечества в миряны
отступи, от христианства в развращение, от правоверия в кри-
воверие». Вся его ересь — «от тщеславия», поскольку «хотети
учительми быти и ученики по себе водити... своих помышений
уставы чюжи вводящее от самовластия».
К слову сказать, уличал старец в лицемерии и прочих своих
идеологических оппонентов — князя Вассиана Патрикеева, что
«не изволи ж брашна Симоновского ясти, хлеба ржаного и варе-
ния иже от листвия капустного и от стеблия свекольного и ка-
ши... Ядяше же мних Вассиан приносимое ему брашно от тра-
1953. Т. 9. С. 235-250; Греков Б. Д. Крестьяне на Руси... С. 221, 222; Лурье Я. С.
К изучению классового характера древнерусской литературы. С. 117.
261 Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России. Период феода-
лизма. М., 1977. С. 36.
262 Клибанов А. И. Духовная культура средневековой Руси. С. 158.
263 Зиновий Отенский. Послание многословное к вопросившим о известии
благочестиа на зломудрие Косого и иже с ним. Соч. инока Зиновия по руко-
писи XVI в. // ЧОИДР. М., 1880. Кн. 2. С. 145.
120

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
пезы великого князя... Пияше же нестяжатель сии романию,
бастр, мушкатель, ренское белое вино». Досталось подобной же
критики и Максиму Греку.264
Еще за 30 лет до критики «рабьева учения» Косого Зиновий
уже высказывал свою точку зрения на организацию власти
и управления, прямо противоположную «ереси» беглого мона-
ха. В послании дьяку Я. В. Шишкину — высокопоставленному
чиновнику государственной администрации в Новгороде, ве-
давшему судом и полицейским надзором, он настоятельно «ре-
комендовал» ему творить суд «как велят Божий книги», винова-
того не миловать, «не оправдывать мзды ради», резко критиковал
судебные злоупотребления.265
Не совсем обоснованной, таким образом, представляется по-
зиция некоторых авторов, которые настаивали на том, что ни
судебная волокита, ни народные нужды не являлись вдохнов-
ляющей мотивацией выступлений книжника. Зиновий, по их
мнению, вполне проявил себя как апологет феодально-
кастовых притязаний церкви, несмотря на многочисленные
примеры из жизни ремесленников в своих сочинениях.266 Ско-
рее уж следует согласиться с мнением Л. В. Морозовой, что пуб-
лицист все-таки выражал интересы крестьян и ремесленников,
отстаивая (в том числе) и их право на законность и справедли-
вость.267
Дополнить картину состояния общества, его духовной и со-
циальной жизни помогут такие памятники культуры, как Домо-
строй и Измарагд. В этих, по мнению некоторых исследовате-
лей, настольных книгах русских людей XVI в.268 легко отыски-
ваются свидетельства того, насколько велика была власть хо-
зяина семьи и дома, а истоки ее были в религиозных убеждени-
264 Зиновий Отенский. Истины показание к вопросившим о новом учении.
Соч. инока Зиновия. Казань, 1863. С. 26, 40,491, 584, 890-904.
265 Послание Зиновия Отенского дьяку Я. В. Шишкину // ТОДРЛ. М.; Л.,
1961. Т. 17. С. 206, 219-224.
266 Клибанов А. И., Корецкий В. И. Послание Зиновия Отенского дьяку
Я. В. Шишкину // Там же. С. 214; Корецкий В. И. Вновь найденное противоере-
тическое произведение Зиновия Отенского // ТОДРЛ. М.; Л., 1965. Т. 21. С. 169.
267 Морозова Л. Е. Сочинения Зиновия Отенского. М., 1990. С. 3, 98, 99,
276-285.
268 Панченко А. М., Успенский В. А. Иван Грозный и Петр Первый: концеп-
ции первого монарха // ТОДРЛ. Л., 1983. Т. 37. С. 69.
121

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
ях. Глава семьи был ответствен за своих домочадцев, его власть
в семье — не только право, но и обязанность перед Богом.
И если власть определяется ответственностью, то нет принци-
пиальной разницы между властью главы семьи и властью главы
государства.
Если, предположим, правитель государства смотрел на сво-
их подданных как на членов семьи, то семья эта представляет-
ся не кровной, а скорее духовной, христианской. Такое пони-
мание общества появилось, по-видимому, лишь в конце XV в.,
с образованием Русского государства. В то время общество
было вовсе не совокупностью граждан, но совокупностью хри-
стианских семей во главе с мужем, или, как его называет До-
мострой, государем. Таким образом, как считает современный
историк В. В. Шапошник, каждая семья представляла собой
модель государства.269
По мнению Ю. М. Лотмана, изображенная в «Домострое»
изоморфная модель: Бог — во вселенной, царь — в государстве,
отец — в семье — отражала три степени безусловной врученно-
сти человека и копировала религиозную систему отношений на
других уровнях. Исследователь также считал, что понятие «го-
сударевой службы», возникшее в этих условиях, подразумевало
безусловную и полную отдачу («вручение») себя, с одной сторо-
ны, а с другой — «милость». Договорные же отношения в такой
системе ценностей котировались невысоко.270
Вопрос подчинения властям в Домострое определялся Св. Пи-
санием: «Вся владычества от Бога учинена суть», поэтому «кто
противится властелем, тот Божию повелению противится».
«Если земному царю с правдою служишь и боишься его, нау-
чишься и Небесного Царя страшиться... Так же и князьям по-
коряйся, воздавая им должную почесть, ибо посланы Богом ка-
рать злодеев и награждать добродетельных. Князя своего прими
и власти свои, не помысли на них зла. А царю и князю и любому
269 Шапошник В. В. 1) Церковно-государственные отношения в России...
С. 506; 2) Семья как модель государственного устройства в Московской Руси
XVI в. (по памятникам письменности) // Труды кафедры истории России
с древнейших времен до XX века / Отв. ред. А. Ю. Дворниченко. СПб., 2006 С. 556.
270 Лотман Ю. М. 1) Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семио-
сфера - история. М., 1996. С. 361-364; 2) «Договор» и «вручение себя» как
архетипические модели культуры // Проблемы литературной типологии и ис-
торической преемственности. Тарту, 1981. С. 4-11.
122

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
вельможе не думай служить обманом, погубит Господь изре-
кающих ложь».271
В то же время всем своим содержанием «настольная книга»
напоминает читателю, что каждый человек самовластен — сво-
ей волей совершает поступки, ведущие к добру и злу, к правде
и неправде. Именно деяния человека определяют положитель-
ную или отрицательную оценку личности.272
В историографии сложилось мнение, что первая редакция
Домостроя была составлена в Новгороде в конце XV-начале
XVI в. Вторая редакция была переработана выходцем из Новго-
рода, советником молодого Ивана IV, Сильвестром.273
В. В. Колесов считает, что вторая редакция, созданная благо-
вещенским протопопом и сокращенная по сравнению с перво-
начальной, сознательно дана как восполнение других произве-
дений, составленных при участии того же Сильвестра (Судеб-
ник 1550 г., Стоглав — сборник постановлений Собора 1551 г.).
Наступало время, полагает исследователь, когда средневековые
традиции стали осознаваться уже самими носителями этой ста-
рой культуры, когда стали меняться стиль и характер жизни,
внешний образ существования, идеалы и цели. Тогда же и воз-
никла необходимость подвести своего рода итог прошлому,
оценить и закрепить его как норму. Ученое сообщество, впро-
чем, продолжает дискутировать, являлся ли памятник отраже-
нием обычаев действительной жизни или был лишь ее идеаль-
ной моделью.274
Присоединяясь к вышесказанному, кажется необходимым
добавить следующее. Семья и государство, конечно, будут взаи-
момоделировать друг друга. Однако следует иметь в виду, что
союз соседских семей, заключая в себе мирскую организацию —
«мир», как ее называли сами члены этой организации, также
должен быть вписан в процесс такого «моделирования».
Семья во главе с государем и «мир» во главе со своими ста-
ростами, головами и добрыми людьми — вот те модели, по ко-
торым строилось Русское государство. Видение русскими
271 Домострой. М., 2007. С. 172.
272 Колесов В. В. Домострой без домостроевщины. С. 38.
273 Буланин Д. М„ Колесов В. В. Сильвестр // СККДР. Вып. 2: (Вторая поло-
вина XIV-XVI вв.), ч. 2. Л., 1989. С. 323-333.
274 Колесов В. В. 1) Домострой без домостроевщины. С. 14-16; 2) Древняя
Русь: наследие в слове. Кн. 3. С. 12.
123

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
людьми государства и общества как большой семьи, в свою оче-
редь, определялось архетипами сознания.275
Дом (семья), по выражению В. В. Колесова, был «опрокинут
в Мир»,276 поскольку являлся его органической частью. Вместе
они — семья и мир, семейные и мирские уклад и традиции не-
минуемо должны были не только влиять на государственное
устроение, но и сами находиться под влиянием государства.
Какую позицию по этому поводу занимал составитель па-
мятника, во многом становится понятно уже из первых его
строк. Автор намеревался вести речь и наставлять читателя:
«како веровати», как относиться к власти, о «мирском строе-
нии» (как должна жить православная христианская семья в об-
ществе — «в миру»), о «домовом строении».
Как бы это ни показалось странным, но по Домострою выхо-
дит так, что существующему государству (властям) и государю-
домовладыке совсем нет дела друг до друга. Сущность их взаи-
модействия лишь угадывается за общими наставлениями о не-
обходимости своевременной уплаты дани, пошлин и податей,
повиновения и покорности всякой власти, честной службы.
Замечательно по этому поводу высказывается В. В. Колесов:
«Мир Домостроя еще не верит в честность и справедливость
государственной защиты — положиться можно только на себя
и на свою семью».277 Представляется, что это не совсем так.
Справедливым, кажется, будет уточнить: «Мир Домостроя» —
это и семья (дом), и сам «мир» — союз семей.
Взаимоотношения мира и дома, общества и семьи — вот что
по-настоящему заботит автора литературного памятника. «Тем,
кто старше тебя, честь воздавай и кланяйся, средних почитай
как братьев, немощных и скорбных любовно утешь, а младших
как чад возлюби, — поучает он, очевидно, пользуясь новозавет-
ными текстами как источником своих поучений, — если оби-
дят — не мсти, хулят — молись, не воздавая злом за зло, за кле-
вету— клеветой... ревнуй живущим по правде... и сам посту-
пай так же».
Должную честь следует воздавать любым гостям, приходя-
щим в дом, богатым или бедным, званным или «Богом данным»
275
Дугин А. Г. Логос и мифос. Социология глубин. С. 26.
276 Колесов В. В. Домострой без домостроевщины. С. 32.
277 Там же. С. 35.
124

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
(как того и требует Новый Завет), но глядя по чину и достоин-
ству каждого человека (а это уже, очевидно, мирская традиция).
«Лучших же людей, которые торгуют или в приказе служат, тех
господин за свой стол сажает», — определил приоритеты автор
в соответствии с общепринятыми представлениями.
Рассуждения о праведном и неправедном житии включают
в себя ссылки не только на Св. Писание и отеческое предание,
но и прямые указания на актуальные правила общежития. Пра-
ведным будет слушать советы добрых людей, судить справедли-
во и нелицемерно, оказывать помощь соседям, оберегая их от
всяких обидчиков, жить своим трудом и по средствам, без по-
клепов и обманов, промышлять не ростовщичеством, но пра-
ведным трудом. Неправедная жизнь — это чинить неправды
всякие и насилие, томить волокитой, не отдавать взятое в долг,
не помогать соседям, накладывать тяжкие дани и незаконные
налоги, захватывать чужие угодья, силой или хитроумием от-
нимать и скупать по дешевке чужое добро.278
«Настольная книга», скорее всего, зажиточного новгород-
ского купца или боярина конца XV в., если и получившая в сво-
ем отредактированном виде широкое распространение в Рус-
ском государстве середины XVI в., то, скорее всего, в городской
среде, проникнута уважением к миру и утверждает его превос-
ходство в дуальной системе дом — мир. Указывая на пороки
и несовершенство мира, она не содержит тем не менее ничего
похожего на призыв к какой-либо перестройке общественного
уклада, но всегда ставит общий (общественный) интерес выше
частного. Сообразно с этой установкой она как бы призывает
читателя просто в любой ситуации делать что должно (как де-
лал прежде).279
Обладает ли «мир» властью над «домом» — такой вопрос
здесь даже и не обсуждается. Обладает, но властью не в том
смысле, каким Домострой наделял власть князя, царя, вельмо-
жи, призывая ей подчиняться, покоряться и честно служить.
Эта власть, в отличие от власти царей, князей и вельмож,
трансцендентальна и не могла быть описана и тем более объяс-
нена наблюдавшим или пользующим ее в XVI в. Домостроев-
278 Домострой. С. 172, 175, 190, 208-210.
279 Колесов В. В. Древняя Русь: наследие в слове: [В 5 кн.] Кн. 4: Мудрость
слова. СПб., 2011. С. 179.
125

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
екая семья (даже и не полная) бытует не иначе, как по мирскому
закону и завету. Поучения и наставления Домостроя — все на-
правлены в одну сторону, в сторону членов общества и его
«первичной ячейки» — семьи, понуждая их следовать этим
правилам. Быть всем вместе, а не иметь чуть больше, чем у со-
седа, — вот идея русского народа280 и основное правило «Мира».
Завершим обзор русской публицистики литературным па-
мятником, автор которого, как казалось, более других позволя-
ет приблизиться к интересующему нас предмету.
«Сице обличение на еретики и на неверные вся, победа и одо-
ление на царевы враги и попрание на вся премудрости их» —
так начинается «Беседа и видение преподобных отец наших,
игуменов Сергия и Германа Валаамского монастыря начални-
ков, иноков...». Таким, не без определенного пафоса, образом
автор «Валаамской беседы» сформулировал сверхзадачу пам-
флета.
В исторической литературе высказывались разные мнения
о времени создания этого текста* первая половина XVI в. (И. А. Стра-
тонов, С. Л. Авалиани), середина XVI в. (Г. Н. Моисеева, А. И. Алек-
сеев), конец XVI-начало XVII в. (А. А. Зимин, А. И. Плигузов).281
Вслед за Т. В. Буланиной допустим, что наиболее убедительно
выглядят доводы за датировку 1551 г.282 В то же время некото-
рые замечания А. А. Зимина, свидетельствующие в пользу дати-
ровки концом XVI в., не получили убедительного опровержения
в работе Г. Н. Моисеевой. До конца не решен вопрос и об авторе
«Беседы», кроме того, что этот человек — «лютый ненавистник
монашеского владения вотчинами, волостями и селами».283
Но вернемся к интересующему нас аспекту.
И. И. Смирнов, кажется, первый подсчитал, сколько раз
употребляется в литературном памятнике слово «мир» в разных
280 Колесов В. В. Древняя Русь: наследие в слове. Кн. 3. С. 334.
281 Историю полемики о времени создания памятника см.: Зимин А. А. «Бе-
седа Валаамских чудотворцев» как памятник позднего нестяжательства //
ТОДРЛ. М.; Л., 1955. Т. 11. С. 198-208; Моисеева Г. К «Валаамская беседа» —
памятник русской публицистики середины XVI века. М.; Л., 1958. С. 78-87;
Фроянов И. Я. Грозная опричнина. М., 2009. С. 403. Мнения современных ис-
следователей см.: Алексеев А. И. Под знаком конца времени. С. 13; Плигузов А. И.
Полемика в русской церкви первой трети XVI столетия. С. 21.
282 Буланина Т. В. Валаамская беседа // СККДР. Вып. 2: (Вторая половина
XIV-XVI в.), ч. 1. Л., 1988. С. 104.
283 Фроянов И. Я. Грозная опричнина. С. 408.
126

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
его значениях. Цифра получилась впечатляющая — 61 раз, в том
числе в семи случаях — «как черная волость или коллектив жи-
телей черной волости».284
Обратимся к тексту.
1. «Отнюдь то есть царское небрежение и простота несказан-
ная, а иноческая бесконечная погибель, что иноком волости
владети и мир судити, pi от них по христианам приставом езди-
ти, и на поруки их давати...»;
2. «А такое дело не богоугодно, что инокам из миру аки царе-
вым мирским приказным збирати себе всякие царские доходы»;
3. «От беса противно новыя благодати — новая ересь, что
иноком волости со христианы владети и мир им судити, и на
поруки их давати, и приставов по них иноком посылати, и из
миру всякие царские доходы, аки царем и прочим мирским вла-
стем, инокам собирати и мир слезити...»;
4. «Подобает и царем из миру с пощадою собирати всякие
доходы и дела делать милосердно, а не гневно ни по наносу».
Представляется, что здесь перечислены едва ли не все случаи
употребления в тексте слова «мир», когда можно придать ему
значение совокупности местных жителей (коллектива жителей
черной волости, по версии И. И. Смирнова), хотя порой и воз-
никает ощущение некоторой предвзятости или предрасполо-
женности исследователя к такой трактовке. Но, что совершенно
очевидно, в тексте нет даже и намека на какую-либо форму ор-
ганизации или действия этой совокупности.
В то же самое время для сравнения словосочетание «волость
(вотчина, село, грады) со христианы» употребляется в тексте 19
раз. И это во многом характеризует не только автора памфлета, но
и состояние самой проблемы применительно к середине XVI в.
Для автора логичен и привычен именно такой подход и от-
ношение к местному населению. Для него «волость со христиа-
ны» экзистенциальна лишь как объект, интерес к которому за-
ключается в возможности его «давать», «жаловать» и «держать»,
над ним «власть иметь», доходы с него «собирать», наконец,
284 Смирнов И. И. «Беседа валаамских чудотворцев» в русской публицисти-
ке XVI в. // Исторические записки. 1945. Вып. 15. С. 250, 251. Ср.: Зимин А. А.
«Беседа Валаамских чудотворцев» как памятник позднего нестяжательства.
С. 204.
285 Моисеева Г. Н. «Валаамская беседа» — памятник русской публицистики
середины XVI века. С. 161-177.
127

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
осуществлять по отношению к нему судебные функции: «су-
дить», «приставом ездить», «на поруку давать».
Субъектом права и реализации власти в вопросах, которым
посвящена «Беседа», «волость со христианы» не является. Про-
чие (кроме князей и бояр) миряне удостоены (в буквальном
смысле) автором «всякие дела делать» с царем и великим кня-
зем, но они, по-видимому, не имеют отношения к «миру» как
общности местных жителей, а скорее олицетворяют собой ан-
титезу монастырскому элементу.
Неразрывно связано с «Валаамской беседой» сочинение
«Ино сказание тое же Беседы от видения извет преподобных
игуменов Сергия и Германа...». Суммируя свои наблюдения,
И. Я. Фроянов делает вывод о том, что автор произведения вы-
ступает за такую форму управления государством, которая бы
обеспечивала ведущую роль в этом процессе военному сосло-
вию и земству в лице выборных от городов и уездов.
«По нашему мнению, — пишет И. Я. Фроянов, — надо все-
таки признать, что "Беседа" и "Сказание" написаны разными
людьми. ..."Сказание", скорее всего, создавалось если не сразу,
то по горячим следам "выхода в свет" "Валаамской беседы"».
Тем не менее историк предлагает рассматривать эти работы со-
ставными частями единого произведения.
«Если составитель "Валаамской беседы" говорит в общем
плане о привлечении мирян государем к управлению государст-
вом, — объясняет свою позицию И. Я. Фроянов, — то автор
"Иного сказания" предлагает институализировать это участие
мирян (горожан и крестьян) в государственном управлении по-
средством постоянно находящегося при государе собрания вы-
борных "от всех градов" и "от уездов тех городов" с ежегодной
их ротацией». «Едва ли мы погрешим против истины, — заклю-
чает исследователь, — если скажем, что автор "Иного сказания"
побуждал русского царя учредить нечто подобное западноевро-
пейскому парламенту».286
Обратимся к тексту памятника.
«Подобает благоверным и христолюбивым царем... избран-
ные воеводы своя и войско крепити и царство во благоденьство
соединити и распространити от Москвы семо и авамо, всюду
и всюду». Итак, на первоначальном этапе установления власти
286 Фроянов И. Я. Грозная опричнина С. 422, 427-429.
128

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
государства по всей территории страны, по мнению публици-
ста, нужна армия, возглавляемая достойными полководцами.
Разумное предложение.
«И грады, аки крепкие и непоколебимые богоутвержденные
столпы, крепко скрепити и область вся держати не своей цар-
ской храбростию, ниже подвигом, но славным войском и цар-
скою премудрою мудростию». Приступаем ко второму этапу,
как бы рассуждает автор. Военная сила («славное войско») не
исчерпала еще своего потенциала и нужна по-прежнему, но на-
ступает уже время вывести на политическую авансцену другой
«инструмент» государственного устроения — должным образом
(царской мудростью, а не только храбростью и подвигом) орга-
низованное представительство, контроль и управление в про-
винциях страны (в городах и областях).
«И на таковое дело благое достоит святейшим вселенским
патриархом и православным благочестивым папам, и преосвя-
щенным митрополитом, и всем священноархиепископом, и епи-
скопом, и преподобным архимаритом, и игуменом, и всему
священническому и иноческому чину благословити царей и ве-
ликих князей на единомысленный вселенский совет». Если не
обращать внимания на «вселенского патриарха» (с какой стати
он должен благословлять русского царя в таком деле?) и на
«православного благочестивого папу» (И. Я. Фроянов правиль-
но назвал «это» нелепостью), то мысль вполне здравая. На
третьем этапе, по мнению автора, необходимо (и, видимо, по-
лезно) собрать некий авторитетный совещательный орган, оче-
видно, для более глубокой проработки вопросов государствен-
ного строительства.
Предположим, речь здесь идет не о земском соборе, как, до-
пустим, центральном совещательном органе, но о действительно
высоком («учредительном»?) собрании лиц духовного звания.
Отсюда и употребление термина «вселенский» (по аналогии
с «вселенским» собором). Смысл и назначение «единомыслен-
ного вселенского совета» можно предугадать исходя из состава
его участников, тех же самых лиц, которым надлежит «благо-
словити» на организацию собрания царя и великого князя. Что
это, как не мероприятие по идеологической поддержке высшей
власти авторитетом церкви?
«И с радостью царю воздвигнута, и от всех городов своих
и от уездов городов тех, без величества и без высокоумныя гор-
129

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
дости, христоподобною смиренною мудростию, беспрестанно
всегда держати погодно при собе и собе ото всяких мер всяких
людей, и на всякий день их добре и добре расспросити царю
самому о всегодному посту и о покаянии мира всего, и про вся-
кое дело мира сего».287 А вот тут, как кажется, речь зашла уже
о настоящем представительном совещательном органе от всей
земли.
Как видим, в помощь царю для управления государством ре-
комендуется призвать широкое представительство из городов
и уездов страны. Эти представители должны быть «без величе-
ства» и без «высокоумной гордости» (т. е., видимо, «простые»
люди). Если же среди «делегатов» окажутся обладатели нереко-
мендуемых личных качеств (а из таковых состояла практически
вся средневековая русская «элита» — столичная и местная), от
них потребуется смирить гордыню и умерить свои амбиции.
Люди, собранные для «погодного» пребывания при царе, долж-
ны обладать универсальным статусом.
Необычным кажется употребление в тексте слова «мер»
(множественное число от «мера»?), которое можно интерпрети-
ровать как род деятельности (слабая версия)288 либо имущест-
венное состояние (кажется, уже лучше). Но в чем бы ни изме-
ряли «всенародных человек»289 в середине XVI в., лучше, чем
местные власти, сделать это вряд ли кто бы мог. Следовательно,
кого как не руководителей земства, предполагать в роли лиц,
ответственных за отбор делегатов от городов и уездов и заинте-
ресованных в деле настолько, насколько отобранных лиц будут
в Москве расспрашивать о «покаянии мира всего и про всякое
дело мира сего».
Таким образом, совершенно не вдаваясь не только в подроб-
ности оригинального устроения институтов местной общест-
венной власти и управления, но и вообще их не упоминая, автор
«Иного сказания» сразу выводит эти организации на уровень,
287 Моисеева Г. Н. «Валаамская беседа» — памятник русской публицистики
середины XVI века. С. 191,192.
288 Еще более сомнительным будет предполагать, что автор «Иного сказа-
ния» имел в виду сословную принадлежность. См., напр.: Корзинин А. Л. Зем-
ский собор 1566 г. в отечественной историографии // Вестн. СП6ГУ. Сер. 2.
2011. Вып. 3. С. 21.
289 Курбский А. М. История о великом князе Московском: (Извлеч. из «Со-
чинений князя Курбского»). СПб., 1913. Стб. 54, 55.
130

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
о котором могли говорить примерно так: «До Бога высоко, до
царя далеко». Артикулировали же так: «Доступити нам государя
не мощно, а неместником... бивали челом неединова, и они...
нас... не управляют».290
Возвращаясь к вопросу о соответствии книжных идей реа-
лиям жизни, невозможно не упомянуть спорное мнение Д. С. Ли-
хачева о том, что художественные методы изображения дейст-
вительности в русской литературе XI-XVII вв. «отнюдь не реа-
листичны».291 В то же время нельзя и не согласиться вслед за
А. Я. Гуревичем с тем, что написанное духовенством и адресо-
ванное пастве по принципу «обратной связи» в какой-то степе-
ни отразило их взгляды на социальный мир.292
Как справедливо замечает современный исследователь, сама
возможность обращения к правителю (государю) с посланиями
и советами говорит об уверенности авторов в том, что их сове-
ты будут по крайней мере внимательно выслушаны и рассмот-
рены. Видимо, потребность у власти в таких советах действи-
тельно существовала. Очевидно, и книжники были убеждены —
правителю (государю) необходимо разъяснять, как правильно
выполнять свои «должностные обязанности». Разъяснения же
необходимо было подкреплять ссылками на безусловно автори-
тетные тексты.293
Но разве только один правитель умел читать?
Следует заметить, что все публицисты выражали единоду-
шие в том, что стране необходимы праведный суд и «правда»,
были уверены, что государь может ее («правду») «ввести».
Принципиально необходимость советников никем не оспари-
валась, однако все сходились во мнении, что на практике все
должна решать воля государя. Это и понятно, поскольку осно-
вой земного миропорядка, согласно средневековому христиан-
скому учению о власти, может быть только единоначалие, по-
добное «самодержавию» Творца.294
290 АСЭИ. Т. 2. № 414. С. 445.
291 Лихачев Д. С. Движение русской литературы XI-XVII вв. к реалистиче-
скому изображению действительности. М., 1956. С. 3.
292 Гуревич А. Я. Средневековый мир: Культура безмолвствующего боль-
шинства. С. 378.
293 ШапошникВ. В. Церковно-государственные отношения в России... С. 471,476.
294 Каравашкин А. В. Русская средневековая публицистика: Иван Пересве-
тов, Иван Грозный, Андрей Курбский. М., 2000. С. 132.
131

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Итак, вслед за другими исследователями автор настоящей
работы пытался ответить на вопросы: «Неужели люди XVI в.,
прославленные юристы, богословы, историки и философы, не
задавались вопросами о социальных группах, конструирующих
современное им общество»;295 «выдвигались ли при этом какие-
либо идеи местного самоуправления и охраны прав отдельных
земель и городов»?296
Текстологическому анализу, как можно видеть, были под-
вергнуты хорошо известные произведения публицистики и ли-
тературы. Те, которые уже многократно привлекались истори-
ками в самых разных целях. Впервые, как кажется, здесь была
предпринята попытка отыскать в них сведения по интересую-
щему нас вопросу. Нельзя назвать эту попытку вполне удачной,
но стоит отметить несомненную полезность ее для промежу-
точных выводов.
Передовая общественная мысль русского средневековья,
обеспечив несколько поколений исследователей информацией
к размышлению о проблемах государственного строительства
и реализации власти в современном ей мире, попросту «не за-
метила» интересующего нас аспекта социального устройства
России. Узнать что-либо конкретное о практике взаимоотно-
шений центральной власти и самобытных общественных ин-
ститутов самоуправления либо о самих этих институтах из при-
веденных источников не представляется возможным.
Очевидно, что вопрос этот был совершенно не актуален в сре-
де книжников ни в конце XV-начале XVI в., ни на протяжении
всего XVI в. Состояние проблемы заключалось в отсутствии
проблемы вообще. Ее решение давным-давно было найдено
и не подвергалось пересмотру или критике. Не было на то ни
единого основания. Уму и перу публициста не за что было заце-
питься.
На повестке дня стояли другие задачи, от решения которых
зависели судьбы новой государственности и страны. Над их ре-
шением и работали лучшие интеллектуальные силы средневе-
ковой Руси и, как мы имели возможность убедиться выше, ра-
ботали весьма продуктивно.
295 Согомонов А. Ю.у Уваров П. Ю. Открытие социального (парадокс XVI
века) // Одиссей, 2001. Человек в истории: Русская культура как исследова-
тельская проблема: Сб. ст. М., 2001. С. 201.
296 Лурье Я. С. Русские современники Возрождения... С. 27.
132

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Представляется своевременным вставить здесь справедливое
замечание А. Я. Гуревича о том, что памятники литературы, на
которые приходится опираться в исследовании, были созданы
преимущественно элитой, монополизировавшей письменность
и образование. По этой причине, предупреждает историк, сред-
невековый образ мира, реконструированный современными
учеными, смещен в сторону видения элиты.297 Простой же на-
род жил в ином мире, как полагает современный философ, «по-
коление за поколением воспроизводя уютную логику эквипо-
лентных мистико-ноктюрнических грез».298
Убрать «перекос» в мировосприятии как у современников
событий, так и у современных исследователей этих событий
в какой-то мере поможет обращение к актовому материалу, где
точка зрения правящей элиты на происходящее так или иначе,
но дополнена и откорректирована взглядом «всенародного
множества людей».299
§ 6. Актовый матерная о земской деятельности
Как ни странно, но совершенно не публицистический, дело-
вой источник — Новгородские писцовые книги — едва упоми-
нает старост, живущих в оброчных волостках великого князя,
в монастырских волостях, поместьях, вотчинах и в «вопчих»
деревнях.
Единичны сведения, подобные, например, тому, какой оброк
староста Ивашка Козел должен платить с пустоши, приписан-
ной к его деревне Пашково. Но и этот эпизод говорит скорее
о частном характере взаимоотношений «арендатора» (понево-
ле?) — Ивашки Козла и землевладельца — великого князя. Столь
же единичны упоминания о том, что «пустых деревень... пашут
всею волостью», «наездом» — свидетельство общинной самоор-
ганизации и активности.
297 Гуревич А. Я. 1) Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981.
С. 7, 8; 2) «Феодальное средневековье»: что это такое? // Одиссей, 2002. Чело-
век в истории: Слово и образ в средневековой культуре: Сб. ст. М., 2002.
С.261-293.
298 Дугин А. Г. В поисках темного Логоса (философско-богословские очер-
ки). М., 2013. С 21.
299 ААЭ. Т. 2. С. 58.
133

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Уникальны сведения о том, как оброчные деревни в свое
время «сажал великого князя староста... после первых писцов».
Несколько раз указано, сколько дохода идет старосте в некото-
рых деревнях «Николского монастыря Неревского конца, Ива-
новские Кислякова, что им дал князь великий противу их дере-
вень» — «четка ржи, четка овса, сыр, горсть лну».300
Надо полагать, московские писцы видели перед собой зна-
комое и общеизвестное устройство крестьянского социума и не
нашли причин, по которым стоило бы прилагать усилия на его
описание. То же можно сказать о мотивации и стиле работы
писцов в городах: среди внушительного массива информа-
ции — редкие упоминания о старостах на посаде, о том, как
«розводят торговые люди с лавок оброк промеж собя сами,
смотря по человеку и по товару», о поруке за уплату оброка.301
Наилучшим образом исследуемый здесь вопрос проявляет
себя в документах, освещающих конфликтные стороны жизни
в обществе. В материалы такого рода летописный пафос и пуб-
лицистические фантазии практически не проникают. Остается,
однако, другая проблема — соответствие употребляемой тер-
минологии современной ее трактовке.
Практическая реализация власти и управления теснейшим
образом связана с идеологией, которую исповедуют участники,
вовлеченные в это действо. Поставив себе задачу подробнее оз-
накомиться с идеологией русского крестьянства — социальной
силы, которая, по мнению историка, играла первостепенную
роль в общественном развитии того времени, Л. В. Черепнин,
по его словам, прежде всего обратился к актовому материалу.
Сведения о правовых и политических воззрениях крестьян, по-
черпнутые исследователем из судных списков и правых грамот,
позволили ему сделать некоторые обобщения и выводы, небес-
полезные для решения задач, поставленных в настоящей работе.
Историк полагал, что в крестьянском сознании великокня-
жеская земля четко выделялась из числа земель, принадлежа-
щих боярам или монастырям. По словам автора, для черных
крестьян утверждение, что земля — государева, почти равно-
300 См., напр.: НПК. Т. 1. Стб. 9, 11, 47, 71, 100, 154, 176 210, 216, 450, 468,
526-529, 613, 619, 653, 662, 695, 756, 762, 788; НПК. Т. 3. Стб. 116, 549, 576, 849,
864, 942, 957: НПК. Т. 4. Стб. 10, 136; НПК. Т. 6. Стб. 16.
301 Города России XVI века: Материалы писцовых описаний. М.> 2002. № 4.
С. 93; № 6. С. 98; № 29. С. 286, 290.
134

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
сильно тому, что она крестьянская. Основания — наследствен-
ное право и/или факт обработки этой земли своими силами,
иначе говоря, трудовое право («трудовой захват», «захватное
право»302). Те же рассуждения, как считал Л. В. Черепнин, не
были чужды и частновладельческому крестьянству.303
Здесь стоит отметить, что А. Я. Ефименко несколько иначе
подходила к вопросу о трудовом праве. «Взгляд крестьянина на
землю, — писала исследователь народной жизни, — вытекает из
взгляда на труд, как на единственный, всегда признаваемый
и справедливый источник собственности». Это утверждение,
как кажется, в дальнейшем не оспаривалось. Не вызвала пря-
мых возражений в историографии и другая сентенция ученой:
«Земля не продукт труда человека: следовательно, на нее и не
может быть того безусловного и естественного права собствен-
ности, какое имеет трудящийся на продукт своего труда. Вот то
коренное понятие, к которому могут быть сведены воззрения
народа на земельную собственность».304
А. И. Клибанов по-своему формулировал «коренное поня-
тие»: «Народный идеал "Правды" в Древней Руси — это свобод-
ный труд на свободной земле. "Правда" в том, что земля есть
Божья Земля, т. е. всеобщее достояние тружеников».305 Отсутст-
вие в советской историографии возражений вышесказанному,
как представляется, было связано с тем, что акценты в дискус-
сиях по этому поводу были расставлены в других местах. В ка-
честве примера к последнему предположению может послу-
жить и рассматриваемый здесь труд Л. В. Черепнина.
Крестьянское сознание, как считал историк, не воспринима-
ло и не могло воспринять всю сложность структуры феодаль-
ной собственности на землю и скорее идеализировало ситуа-
цию, представляя ее себе в виде свободного общинного земле-
302 Богословский M. M. 1) Земское самоуправление на русском севере
в XVII веке. Т. 1. С. 52; 2) Земское самоуправление на русском севере
в XVII веке: В 2 т. М., 1912. Т. 2: Деятельность земского мира. Земство и госу-
дарство. С. 5, 17.
303 церепнин л% в. Образование Русского централизованного государства...
С. 265.
304 Ефименко А. Я. Исследования народной жизни. Вып. 1. С. 139. См. так-
же: Островская М. А. Земельный быт сельского населения русского севера...
С. 114,115 и далее.
305 Клибанов А. И. Духовная культура средневековой Руси. С. 219.
135

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
владения в пределах черных волостей под охраной великокня-
жеской власти. Историческая традиция, как одна из основ пра-
ва крестьянства на землю, сталкивалась в сознании трудового
класса с суровой былью овладения этой землей монастырями,
боярами и другими частными собственниками.
Борьба крестьян за землю с феодалами велась и в судах, и вне
легальных рамок феодального права. Апеллируя к имени вели-
кого князя, крестьяне упорно верили, что стоит добиться его
личного участия, и управа в отношении захватчиков будет
обеспечена. Но поиски «правды», как правило, были обречены
на неудачу. По мнению истцов, это происходило по вине ис-
полнителей великокняжеской воли — бояр, слуг, продажных
судей, которые прислушиваются не к голосу земледельцев, а к
крупным землевладельцам. Постепенное изживание монархи-
ческих иллюзий, веры в великокняжескую «правду», по мнению
Л. В. Черепнина, являлось показателем того, как крестьянская
идеология переживала новый этап в своем развитии.
Наиболее же значимый для целей настоящего исследования
вывод, к которому пришел советский историк, заключался в ут-
верждении, что коллективный характер владения и распоряже-
ния землей обусловил и коллективный характер процесса со-
противления крестьян феодалам, а роль общины в этом процес-
се проявлялась весьма заметно и активно.306
А. И. Клибанов считал, что среди множества спорных, ожив-
ленно дискутируемых в советской историографии проблем ис-
тории крестьянства в период развитого феодализма проблема
идеологии крестьянства в том опыте решения ее, которое дает
Л. В. Черепнин, была общепризнанна. По мнению ученого, от-
дельные памятники, по которым только и можно реконструи-
ровать идеологию крестьян, позволяют утверждать за ней осоз-
нание антагонистического характера общества. Кроме того,
А. И. Клибанов справедливо заметил, что «самый предмет иссле-
дований Л. В. Черепнина — процесс политической централиза-
ции русских земель — обусловил тот "срез" в изучении идеоло-
гии крестьянства, который представлен в монографии».307
306 церепнин 77 g Образование Русского централизованного государства...
С. 263-275.
307 Клибанов А. И. 1) Народная социальная утопия в России... С. 92; 2) Ду-
ховная культура средневековой Руси. С. 11.
136

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Не оспаривая мнения Л. В. Черепнина о зависимости кол-
лективного характера процесса сопротивления крестьян «фео-
далам» от фактора коллективного владения и распоряжения
землей, добавим несколько своих наблюдений.
Источники убедительно свидетельствуют о том, что органи-
зация общественной жизни людей труда, чью бы землю они ни
обрабатывали и в чьих бы деревнях и селах ни жили, была
идентична. Совершенно справедливо А. А. Савич писал о том,
что крестьянские группы свой быт организовывали независимо
от того, на чьей земле они сидели. «Вот здесь и можно говорить
об общине, — утверждал ученый, — поскольку последняя соз-
давала известную организацию, обеспечивавшую при взаимной
поруке порядок, исправности в отбывании тяглых повинностей
и необходимые условия для существования каждому своему
члену».308
Крестьянские старосты, сотские, десятские, старожильцы
и просто «люди добрые», проживающие за духовными и свет-
скими землевладельцами, упоминались в соответствующих до-
кументах как активные действующие лица в судебных тяжбах
и земельных разъездах. Коллективный характер действий мест-
ного населения, вне зависимости от его принадлежности или
отношения к духовным или светским (в том числе и велико-
княжеским) землевладениям, отчетливо проявлялся во всех
случаях, связанных с земельными спорами, межеванием.
Иногда весьма характерные распоряжения судьям, назна-
ченным для решения земельного спора, отдавал великий князь:
«И вы бы взяв с собою сотцкого и старост, и тамошних людей
добрых старожильцев с обе стороны, да с ними бы есте на ту
землю ехали» для расследования «чья то земля ис старины».
Указания произвести досмотр и розыск «лутчими и средними
сельчаны и деревенщики многими людьми», которые поименно
названы уже в исполнительных актах, также способствовали
вовлечению в процесс большого числа участников.309
Ясно, что фактор массовости был столь же значим для леги-
тимизации самого процесса расследования и оформления его
308 Савич А. А. Соловецкая вотчина XV-XVII в. ... С. 231.
309 См., напр.: АССМ. № 9, 10, 13, 15, 18, 22, 23, 47, 51; АРГ. № 5, 7, 35, 37, 38,
48, 58, 61, 174, 216, 229, 254, 274, 276; АФЗХ. Ч. 1. № 8, 9, 12, 44 а, 46 6, 114, 130,
154, 155, 156, 166, 181, 183, 186, 194, 197, 208, 221, 289; АММС № 16, 125; АСЗ.
Т. 1.№43.
137

Глава III. Земля и государство bo реформ управления 1530-1550-х гг.
результата, как и ссылки на «старину». В помощь уже упомяну-
тым действующим лицам могли быть привлечены десятки
и даже сотни местных жителей из ближайшей округи.
Среди них также можно было увидеть старост, сотских, де-
сятских. Функции этих, надо понимать, особого статуса лиц
в общественной иерархии в грамотах специально не прояснены.
Все они, как кажется, принимали участие в спорах по ходатай-
ству истца или ответчика, по решению судей или вышестоящей
инстанции, возможно, и по собственной инициативе.
Совершенно особую роль в деле установления истины игра-
ли старожильцы. Некоторые из них утверждали, что помнят,
где пролегали межи и кому принадлежали земля, лес, пожни,
починки, селища за 50, 60 и 90 лет. Один такой свидетель, по его
словам, 120 лет от роду, ссылался в своих показаниях и на то,
что он слышал от своего отца, другие утверждали, что помнят за
100 и даже ПО лет.310
Не вдаваясь далее в размышления о том, настолько показа-
ния свидетелей-старожильцев соответствовали истине, укажем
на, возможно, наиболее весомую их мотивацию — «старину».
«Чем старее, тем правее», — гласила русская пословица.311
Мнению старожильцев отводилась важная роль в судопро-
изводстве, поэтому они должны были отвечать за свои слова
действием — участием в судебном поединке с такими же свиде-
телями другой стороны. Отказ от «поля» мог послужить причи-
ной (или поводом) для «обвинения». Видимо, и по этой причи-
не, несмотря на преклонный возраст, «знахори» и «тутошние
жилцы» уверенно демонстрировали бойцовский дух: «Дайте
нам... Божью правду, крестное целование, поле».
Был случай, что один из участников действа опоздал к нача-
лу ордалии, поскольку уехал торговать и к сроку не поспел.
Противная сторона обвинила соперников: «они, господине, нас
волочат» и потребовала доклада великому князю. Верховный
судья вынес решение: на срок у поля не стал — дело проиграл.312
310 АСЭИ. Т. 3. № 209; АССМ. № 17; АГР. № 53.
311 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 1. С. 187.
312 См., напр.: АГР. № 51; Приложение 1: Юридические акты, относящиеся
до поземельных владений всероссийских митрополитов и патриархов Иова
и Филарета // Горчаков М. И. О земельных владениях всероссийских митро-
политов, патриархов и Св. синода. (988-1738 гг.)... С. 56; АСЭИ. Т. 2. № 334;
Т. 3. № 223.
138

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Большинство земельных тяжб, как свидетельствуют источ-
ники, у черносотенных крестьян выигрывали монастыри просто
потому, что у них лучше сохранялась документация, подтвер-
ждающая права на землю. Крестьяне черных волостей могли
быть организованы не хуже, чем монастырские, митрополичьи
или частновладельческие. Возглавляемые своим лидером-вожа-
ком (источники, как правило, выделяют его имя особо либо
указывают прямо — староста «во всех крестьян место»), они
были способны отстаивать свои интересы в суде любой инстан-
ции, привлекая в качестве свидетелей и старожильцев не меньше
людей, чем оппоненты. Не было особых различий и в качестве
аргументации и доказательной базы. При прочих равных, как
правило, в конечном счете все решали грамоты, подтверждаю-
щие позиции соперничающих сторон.
«Посадил нас, господине, на те починки дворский Тропыня,
а грамот нам... на те починки не дал», — оправдывались кре-
стьяне на суде. Может, так оно и было, но судьи, похоже, посчи-
тали это отговоркой, а доказательства монастырских прав сочли
более убедительными.
Не впечатлил судей, казалось бы, убедительный на этот раз и,
по-видимому, обычный для таких случаев довод истцов, что им
«тот лес дала волость и староста со крестыаны». За ответчиков
вступился монастырский старец и предоставил более весомое до-
казательство права называть «ту землю своею» — купчую грамоту.
В другом случае судья присудил спорную деревню монасты-
рю, поскольку староста и волостные крестьяне 14 лет «тое земли
не искали и челом великому князю и боярину великого князя не
бивали и пристава... не взводили».313
Известны, впрочем, случаи, когда истец пытался оспорить
права на митрополичье село, представив суду показания старо-
жильцев, что село стоит на великокняжеской земле, а «митро-
полит завладел тою землей тому тридцать лет». Понятно, что
суд «митрополичя посельского Сенку оправил», а истца обви-
нил потому, что «о той земле молчал пятьдесят лет и князю ве-
ликому о той земле не бивал челом».314
Бывало, что земледельцы сами простодушно заявляли: «зем-
ли не ведаем, а меж не знаем». Бывало, суд устанавливал, что
313 АСЭИ. Т. 2. № 285; Т. 3. № 173, 221.
314АФЗХ.Ч. 1.№114.
139

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
они «меж тем землям не знают, а сторожилцов у себя на те зем-
ли не сказали». Иногда люди говорили по простоте душевной
и так: «Была у нас на ту землю розъеждая, и между нами... у нас
утерялась... старожилцов... у нас нет, сами живем... исстари,
а лес сечем с топора и сено косим по старым межам». Результат
разбирательства при таких обстоятельствах был вполне пред-
сказуем.315
«Доступити нам государя не мощно, а наместником есме,
господине, коломенским о той земле бивали челом неединова,
и они господине нас о той земле с старцы не управляют, норо-
вят господине старцом симановским», — жаловались судьям
черносотенные крестьяне. Не помогло, поскольку старожиль-
цев не указали и «за поле не поимались», а у монастыря и гра-
мота надежная оказалась в наличии, и «люди добрые старо-
жильцы великого князя хрестьяне» свидетельствовали в его
пользу.316
Сохранность необходимых правоустанавливающих доку-
ментов и организация соответствующих показаний не только
монастырских крестьян-старожильцев, но и свидетельские по-
казания «великого князя волостных хрестыян лучших людей по
крестному целованию» — таков был исчерпывающий перечень
доказательств в другом случае. Суд принял решение в пользу
монастыря, поскольку доводы противной стороны выглядели
противоречиво.317 О безусловном единодушии черносотенных
волостных крестьян в деле борьбы за землю с соседними феода-
лами, таким образом, говорить не приходится. Все, видимо, за-
висело от конкретных обстоятельств спорного дела.
Причины, по которым монастырь проигрывал суды черно-
сотенным крестьянам, ровно из того же ряда: отказ от «поля»,
сомнительное качество печатей на грамоте и нарушение проце-
дуры («тех земель перед князем... по грамотам не очистил»).
Даже если документ на землю и был в наличии, вполне могла
быть выдвинута претензия: «до сих мест грамот не положил
и им еси молчал».318
Тем не менее в другом случае именно сплоченность город-
ской посадской общины во главе со старостой, выполнение ис-
315 АГР. № 29, 31; АСЗ. Т. 1. № 145, 252.
316АСЭИ.Т.2.№414.
317 Там же. Т. 3. № 223; АГР. № 34.
318 АСЭИ. Т. 2. № 229, 333, 334, 338.
140

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
черпывающего комплекса действий по сбору доказательств
в споре о земле обусловили исход дела. Судьи «городских людей
старосту... и всех городских людей оправили... и великого кня-
зя землю... присудили горадцким люд ем галичаном старосте
Мине с товарищи и всем городцким людем».319
Мирская солидарность, правильная организация и умение
вести сложные дела подобного рода, способность противосто-
ять судебной волоките и изощренной процедурной тактике оп-
понента — монастырского функционера, недюжинное терпе-
ние, наконец, привели к торжеству справедливости. Дойти до
суда последней инстанции и доказать свою правоту в непростом
деле было задачей, как видим, вполне посильной для тех, кто
обладал документальными подтверждениями своей правоты
и был готов отстаивать ее до конца.320
Судебным разбирательствам о земле и угодьях, как правило,
предшествовали нарушения издавна сложившегося порядка.
Крестьяне (и монастырские, и черносошенные, и «кто чей ни
буди»), нарушая межу (осознанно или по невежеству), «сильно»
косили сено, пахали пашню, пасли скот, ставили починки и де-
ревни, вступались в чужой лес за строительным материалом
и дровами, ловили рыбу в местах, не им отведенных.
Не всегда можно было бы характеризовать эти действия как
коллективные. Но сам ход судебного разбирательства способст-
вовал тому, что, казалось бы, частное дело нарушителя станови-
лось коллективным предприятием, куда были вовлечены уже
многие. Судьи, как кажется, занимались своим делом и не име-
ли отношения к вопросам организации порой очень большого
количества людей — участников разбирательства и заинтересо-
ванных лиц, проживающих на обширной территории.
Нередко случалось и коллективное, самодеятельное само-
управство, которое зачастую сопровождалось действиями на-
сильственного характера. И в таких случаях сплоченные своим
интересом черносошенные крестьяне, не обязательно во главе
именно со старостой «во всех крестьян место» (многие источ-
ники даже не упоминают этой «должности»), противостояли
такому же трудовому коллективу близлежащего монастыря,
митрополичьей либо светской вотчины. Столь же актуальными
319 АСЗ. Т. 1.№314.
320 АСЭИ. Т. 2. № 338.
141

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
могли быть как территориальные притязания духовных и секу-
лярных соседей-землевладельцев друг к другу, так и механизмы
их исполнения силами «своего» крестьянского коллектива, что
в конечном счете подтверждается судебными протоколами —
«судными списками», «правыми грамотами» и «разъезжими».321
Не вдаваясь глубоко в рассмотрение причин земельных спо-
ров, следует констатировать, что в судебные разбирательства по
этому поводу были вовлечены практически все категории на-
селения. Судились все и со всеми. Это было, видимо, привыч-
ное, традиционное занятие и для земледельцев, и для землевла-
дельцев.
Как видно из источников, культура (в более узком смысле —
идеология) судопроизводства и регламент процесса (техниче-
ская сторона в ее основных чертах) не заключали в себе явных
предпочтений или дискриминации какой-либо стороны по де-
лу, в зависимости от общественного статуса. Судебный инстру-
мент (система сбора и представления доказательств) был уни-
версален и одинаково доступен для всех участников.
Другое дело, что людям свойственно договариваться. Соседи
без особых проблем могли договориться друг с другом и «по-
любовно» размежевать землю.322 Думается, что бывали и случаи,
когда соответствующие «договоренности» с судьей решали дело
в пользу одной стороны и в ущерб другой.323 Не могли обойтись
без предварительного сговора заинтересованных лиц и такие
действия, как подделка грамот (купчих или данных) с дальней-
шей их актуализацией.324
В основной своей массе документы представляют события,
которые можно охарактеризовать как мероприятия локальные,
в значительной степени подверженные локальным же влияни-
ям (антропогенного, в первую очередь, характера). Показания
актового материала вполне позволяют распознавать местные
факторы воздействия и степень их влияния на события.
Помещая же эти местные события в широкий контекст клас-
совой и идеологической борьбы в государстве на рубеже XV-
XVI вв., Я. С. Лурье усматривает в борьбе за землю между чер-
321 См., напр.: АММС. № 16, 17, 18, 125; АРГ. № 230, 255; АСЭИ. Т. 1. № 257.
322 АСЭИ. Т. 2. № 260
323 На возможность такого сценария указывают грамоты: АСЭИ. Т. 2.
№338,414.
324 См., напр.: АСЭИ. Т. 1. № 160.
142

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
носошенными крестьянами и монастырями в конце XV в. влия-
ние и других факторов. «Крестьяне, — пишет исследователь, —
вероятно, учитывали враждебные наклонности великокняже-
ской власти по отношению к церковному землевладению и имен-
но поэтому надеялись на успех своих жалоб. Не менее заинтере-
сованы были в подобных мероприятиях и горожане».
Интересное предположение корректируется далее: «Совпа-
дение интересов великокняжеской власти, крестьян и горо-
жан... было весьма относительным и непрочным». И наконец,
автор заключает: «Облегчив русским городам, вошедшим в со-
став единого государства, связи с другими русскими землями,
московская феодальная администрация наложила на население
этих городов тяжелое налоговое бремя и лишила их тех элемен-
тов самоуправления, которыми оно (особенно в Новгороде)
прежде обладало».325
Выводы, полученные Я. С. Лурье, представляются настолько
же неоднозначными, насколько осторожны их формулировки.
Как кажется, рассуждения про «элементы самоуправления»,
которых лишилось местное население, стоило бы сопроводить
какими-нибудь пояснениями. Очевидно, что концептуальный
подход историка при анализе юридических документов второй
половины XV в. — правых грамот и судных списков опреде-
лил и критерии, по которым исследователь классифицировал
грамоты.
Аргументируя свои предположения, Я. С. Лурье опирается
прежде всего на количественные индикаторы. Если примерно
70 % всех грамот (из 97 грамот этого типа времени Ивана III),
сохранившихся в монастырских архивах, посвящено тяжбам
с крестьянами, значит, по мнению автора, основным объектом
монастырской (как и вообще феодальной) экспансии в XV в.
была общинная крестьянская земля.326
Тут стоит возразить. Монастырские тяжбы с черносотен-
ными крестьянами не могут служить прямым доказательством
экспансии на общинные крестьянские земли. Потому спорный
вопрос и решается в суде (идет тяжба), что у сторон нет по это-
му поводу взаимопонимания или полюбовной договоренности.
325 Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV-
началаХУ1в.С49,50.
326 Там же. С. 44.
143

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Несмотря на, допустим, какие-либо «доказательства», которые
и надлежало суду исследовать, по крайней мере формально.
Кроме того, следовало бы уточнить, что понимается автором
под определением «общинная крестьянская земля». Актовый
материал, на который ссылается историк (97 грамот времени
Ивана III), не включает в себя такого понятия, зато всегда пове-
ствует о земле спорной (по совершенно разным причинам).
Вызывает вопрос и применение количественных методов
в работе Я. С. Лурье. «Считать, конечно, надо...»,327 но, оперируя
процентными соотношениями, в данном случае необходимо
было бы соизмерить количество грамот, посвященных тяжбам
с крестьянами, с общим числом этих беспокойных для мона-
стыря соседей. Полученный результат уже имеет смысл сравни-
вать с таким же показателем, характеризующим напряженность
в отношениях с другими землепользователями, с кем были раз-
межеваны земля или другие монастырские угодья.
«Формы крестьянского землевладения — компромисс между
общинным и частным землевладением — это ленинское поло-
жение328 полностью подтверждается актовым материалом XV-
XVI вв.», — к такому выводу пришел А. И. Копанев в своей
работе по истории землевладения Белозерского края.329 Дейст-
вительно, из источников видно, что волость в лице своих пред-
ставителей активно выступала в защиту земли и угодий, нахо-
дящихся как бы в частном владении отдельных крестьян.
Кроме того, иногда эти владельцы прямо свидетельствовали,
что им землю или угодья дала волость и староста с крестьянами.
Следовательно, эти земли и угодья были в какой-то мере зави-
симы от общины. По крайней мере видно, что так считали сами
действующие лица — участники судебных разбирательств и раз-
межеваний.
327 О «вторжении в историю математических наук» см., напр.: Филюшкин А. И.
Смертельные судороги или родовые муки?: споры о конце исторической нау-
ки в начале XXI в. // Россия XXI. 2002. № 4. С. 74.
328 Подробнее см.: Смирнов И. И. От редакции // Веселовский С. Б. Село
и деревня в северо-восточной Руси XIV-XVI вв.: Историко-социологическое
исследование о типах внегородских поселений. М.; Л., 1936. С. 8.
329 Копанев А. И. История землевладения Белозерского края XV-XVI вв.
М.; Л., 1951. С. 190-193. См. также: Алексеев Ю. Г., Копанев А. И. Развитие по-
местной системы в XVI в. // Дворянство и крепостной строй России XVI-
XVIII вв. М., 1975. С. 65, 66.
144

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Соха, коса и топор являлись инструментами и одновременно
основными критериями, так сказать, трудового права на владе-
ние и, соответственно, распоряжение землей. Межа и грани как
производные процесса «освоения» появляются там, где коса
с косой или соха с сохой в руках земледельцев «сходятся».
Вместе с тем на этой же территории реально существует со-
вершенно ничем не ограниченное право верховного собствен-
ника330 распоряжаться землей по своему усмотрению. Трудно
постижимый для ума современного аналитика алгоритм дейст-
вия «земельного законодательства» той поры мог бы быть уло-
жен разве что в матрицу сложившейся и устойчивой традиции,
или обычая. Однако и тут не все так просто.
А. И. Копанев, а следом, как было указано выше, и Я. С. Лу-
рье связывали увеличение количества земельных исков черно-
сошенных крестьян к монастырям в конце XV в. (в частности,
в Белозерском крае) с возможностью поддержки истцов со сто-
роны великокняжеской власти. «Можно сказать, что крестьяне
питали какую-то надежду на нового хозяина Белоозера, —
допускал А. И. Копанев, — поэтому известие, что на Белоозере
будет произведен общий отвод всех монастырских вотчин
представителями московского князя вместе с проверкой мона-
стырских крепостей на землю, несомненно, взволновало кре-
стьян, и они решили попытаться вырвать у монахов захвачен-
ные мирские земли».331
Вполне аргументированные предположения исследователей,
по сути, еще раз напоминают о том, что устоявшийся порядок
в сфере властных и имущественных отношений, каким бы обра-
зом он ни был до того обусловлен, законом или традицией, может
быть нарушен вследствие появления на сцене нового влиятель-
ного фактора, «аттрактора» новых событий. Новый хозяин —
чем не повод попытаться изменить сложившийся status quo.
Так сказать, воспользоваться новой, московской «метлой», ко-
торая по-новому метет.
Изворотливый крестьянский ум, вне всякого сомнения, был
в состоянии просчитать вероятность успеха интриги против
330 Покровский H. H. Актовые источники по истории черносошного земле-
владения в России XIV-начала XVI в. Новосибирск, 1973. С. 106.
331 Копанев А. И. История землевладения Белозерского края XV-XVI вв.
С. 194.
145

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг
соседского монастыря в складывающихся обстоятельствах. Си-
ла общины, ее способность успешно отбивать попытки захвата
волостной (значит, общественной), как они сами считали,332
земли и, естественно, самой захватывать чужую землю сомне-
ний также не вызывают.
Однако источники не содержат сколько-нибудь значимого
свидетельства в поддержку версии историков. Одно дело —
официально объявить о введении новых порядков, как в «Ни-
зовской земле», и реализовать политическое решение на прак-
тике силами существовавшего исполнительного аппарата. Дру-
гое — отрефлексировать это событие и попытаться воспользо-
ваться ситуацией с выгодой для себя. Говорить об этом вслух
точно уж не стоило.
Вслух, как фиксирует актовый материал, черносотенные
крестьяне упорно твердят о том, что объект спора — это земля
«черная великого князя» либо — «земля волостная, тяглая, чер-
ная», «волостная, черная, тяглая из старины», «земля черная
великого князя моей деревни», «наши деревни черные земли
великого князя» и т. п.333 Расшифровка смыслов, скрытых в этих
«заклинаниях», является неотъемлемой частью многих исследо-
ваний, посвященных вопросам крестьянского права на землю.
Представляется, что ближе к истине мнение ученых, которые
считают собственность на черные земли разделенной собствен-
ностью волости и государства.334 Не углубляясь, впрочем, в су-
332 Милое Л. В. Природно-климатический фактор и менталитет русского
крестьянина // Общественные науки и современность. 1995. № 1. С. 87.
333 См., напр.: АСЭИ. Т. 1. № 523, 525, 583; Т. 2. № 370; АСЗ. Т. 1. № 146.
334 См., напр.: Сергеевич В. И. Время возникновения крестьянской позе-
мельной общины. СПб., 1908; Богословский M. M. Земское самоуправление на
русском севере в XVII веке. Т. 1. С. 53-61; Кочин Г. Е. Сельское хозяйство на
Руси в период образования Русского централизованного государства... С. 370,
371; Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства...
С. 263-294; Смирнов И. И. Заметки о феодальной Руси XIV-XV вв. (По поводу
исследования Л. В. Черепнина «Образование Русского централизованного
государства в XIV-XV вв.») // История СССР. 1962. № 2. С. 138-161; № 3.
С. 137-162; Раскин Д. К, Фроянов И. Я., Шапиро А. Л. О формах черного кре-
стьянского землевладения // Проблемы крестьянского землевладения и внут-
ренней политики России. Л., 1972. С. 5-44; Покровский H. H. Актовые источ-
ники по истории черносошного землевладения в России... С. 94-95; Копа-
нев А. И. 1) Крестьянство Русского Севера в XVI в. Л., 1978. С. 45, 61; 2) Кре-
стьяне Русского Севера в XVII в. Л., 1984. С. 16-18, 66; Шапиро А. Л. Русское
146

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
щество дискуссии по этому поводу, ограничимся здесь указани-
ем на наиболее, как кажется, важные в целях настоящего иссле-
дования очевидности.
Ссылки спорщиков на «старину» лишний раз напоминают,
насколько сильны были в сознании основной массы населения
представления о традиции как об исчерпывающем обосновании
местоположения межей и граней. Не всуе упоминался и великий
князь. Кто, как не основной бенефициар тягла, должен стоять за
свою землю и своих людей? И это тоже устоявшаяся традиция.335
Однако верховная власть, кажется, не видела большой про-
блемы в том, что отдельные ее подданные судились друг с дру-
гом за землю, как они ее называли, «великого князя», «черную»,
«тяглую». Никакой внятной идеологической позиции по этому
поводу, кроме требования соблюдать известные судебные нор-
мативы (как бы они ни представлялись участникам событий),
в рассматриваемых документах не содержится. Какие бы сра-
жения сторонников и противников монастырского землевладе-
ния ни происходили на идеологическом фронте, в судебной
практике их явного влияния не заметно.
Похоже, что великий князь и в самом деле не считал себя
вотчинником-землевладельцем в том смысле, как это, возмож-
но, представляли себе его подданные. В соответствии с новой
концепцией власти государя всея Руси собственность, как пола-
гают некоторые исследователи, становилась функцией власти,
ее следствием.336
Видимо, в том числе и поэтому верховному властителю не
было никакого резона активно вмешиваться в споры на мест-
ном уровне, кому на самом деле «принадлежит» тот или иной
участок земли или угодий. В конечном счете все в государстве
принадлежало великому князю. Да и само государство тоже.
крестьянство перед закрепощением (XIV-XVI вв.). Л., 1987. С. 41-47; Швей-
ковская Е. Н. Государство и крестьяне России... С. 48-90, 278-281.
335 Кочин Г. Е. Сельское хозяйство на Руси в период образования Русского
централизованного государства... С. 372, 373.
336 См. подробнее, напр.: Успенский Б. А. Царь и патриарх: Харизма власти
в Росии: (Византийская модель и ее русское переосмысление). М., 1998. С. 8;
Васильев Л. С. Феномен власти-собственности. К проблеме типологии докапи-
талистических структур // Типы общественных отношений на Востоке в сред-
ние века. М., 1982. С. 82; Патов Ю. В. Власть-собственность в средневековой
России // Экономический вестник Ростовского гос. ун-та. 2004. Т. 2. № 4.
С. 111-133.
147

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
Таким образом, решение вопросов о праве собственности на
землю и угодья (на самом деле, о праве их эксплуатации) было
предоставлено местным обывателям — частным лицам, корпо-
рациям и «общественным объединениям». Очевидно, что местная
активность в этом деле явно доминировала над инициативой
и правотворчеством центра, уполномоченные представители ко-
торого, по сути, лишь фиксировали результат взаимодействия
заинтересованных лиц. И это кажется вполне естественным.
Представляется важным и своевременным привести здесь
мнение выдающегося медиевиста Н. П. Павлова-Сильванского
для того, чтобы выразить полную с ним солидарность. «Суще-
ство средневековой общины, ...мира, волости заключается не
в общинном землевладении, а в самоуправлении, — утверждал
историк. — В основе этого мирского самоуправления лежит
территориальная власть мира на землю, связывающая несколь-
ко собственников в одно сплоченное целое и обуславливающая
все их права и обязанности по отношению к миру. ...Эта власть
не исключает частного права собственности на землю отдель-
ных членов». Отсюда проистекают права общины на тех, кто
владеет участками общинной земли в отношении дани, суда
и управления.337
Утверждение автора «о существе» русской волостной общи-
ны в принципе совпадает с выводами дореволюционного ис-
следователя западнорусской общины М. В. Довнар-Запольско-
го. Собственно о самоуправлении историк писал, что его преде-
лы определялись всеми вопросами внутреннего распорядка,
тяглых отношений к государству и частью в деле суда. Населе-
ние прочно держалось за свою традиционную «старину». Впро-
чем, и правительство также всюду и везде ссылалось не на за-
кон, а на пошлину и обычай как источник права.338
А. И. Копанев увидел «главный порок» теории Н. П. Павло-
ва-Сильванского вовсе не в той ее части, что касалась существа
общины — самоуправления. Это основное положение вообще
337 Павлов-Силъванский Н. П. Феодализм в России М., 1988. С. 200, 201.
338 Довнар-Заполъский М. В. Очерки по организации западнорусского кре-
стьянства в XVI в. Киев, 1905. С. 288, 289. Ср.: Ясинский M. H. Уставные зем-
ские грамоты Литовско-Русского государства. Киев, 1889. С. 4; Любавский М. К.
Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко
времени издания первого литовского статута: Исторические очерки. М., 1892.
С. 443-445.
148

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
не привлекло внимания советского историка. Замечание А. И. Ко-
панева заключалось в том, что дореволюционный историк не
мог понять, что общинное распоряжение и зоркий надзор во-
лости за всеми землями являлись пережитками древнего об-
щинного владения всей землей, что именно эти пережитки пер-
вобытно-общинного строя и были основой волостного мира.339
Однако, как бы ни была «порочна» теория дореволюционного
историка, аргументированных возражений «по существу» об-
щинного самоуправления советский историк не выдвинул.340
Как выразился современный историк А. Ю. Дворниченко,
архаичное общество конца XV в. лишь недавно «вырвалось из
оков первобытности, вернее говоря словами А. И. Неусыхина:
общинности без первобытности».341 Думается, что не совсем
еще вырвалось. Другой вопрос — куда и каким образом оно
могло бы «вырваться» до того времени, как на Русской земле
стало формироваться единое централизованное национальное
государство?
Тем не менее можно сказать, что «процесс пошел». Уже ско-
ро системы государственного управления утилизируют и при-
способят к новым условиям выработанные в социуме традиции
общинного и общественного самоуправления.
Но сможет ли логос нового государства окончательно вы-
рвать общество из мифоса общинной архаики или имеет смысл
339 Копанев А. И. История землевладения Белозерского края XV-XVI вв. С. 189.
340 «Исследования Павлова-Сильванского, когда они появились, опроки-
дывали, казалось, все существующие представления о русской истории, —
вспоминал времена своего студенчества С. В. Бахрушин. — После того основа-
тельного разгрома, какому в свое время Чичерин подверг общину Беляева,
Павлову-Сильванскому предстояло начать дело ее воссоздания совершенно
заново. ...Он отказывается от мысли доказать существование в древности
"переделов" общинной земли, в которых до него видели основной признак
поземельной общины, и выдвигает на первый план общинное самоуправле-
ние». Далее в своей статье, посвященной различным теориям русского феода-
лизма, критически анализируя мнения исследователей по этому поводу, со-
ветский историк не указал нам ни единого возражения по существу (даже со
стороны M. H. Покровского) «новому» взгляду на «существо средневековой
общины» Н. П. Павлова-Сильванского. См.: Бахрушин С. В. Вопрос о русском
феодализме в научной литературе // Труды по источниковедению, историо-
графии и истории России эпохи феодализма. М., 1987. С. 53-80.
341 Дворниченко А. Ю. Уголовное право западнорусских земель и Судебник
1497 г. // Судебник Ивана III. Становление самодержавного государства на
Руси. СПб., 2004. С. 133.
149

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
говорить только о той или иной степени ее модуляции? При-
близиться к ответу на этот вопрос мы попытаемся в следующих
главах.
Для характеристики же в целом политики в сфере местного
управления, осуществляемой в рамках пожалований342 великого
князя, с конца XV в. до 1530-1540-х гг., «провокационный»343
тезис американского слависта Э. Кинана — «Политика в Мос-
ковии была политикой статуса, а не функции»344 представляется
вполне подходящим. Московские государи придерживались
принципов консерватизма и автохтонной самодостаточности,345
сельское население — крестьянство, консервативное уже по своей
сути,346 осознавало, что его интересам больше отвечают «старое
право», «обычаи»,347 все общество в целом страшилось новизны
и все изменения воспринимало с оглядкой на прошлое. Поли-
тическая «элита» устами Берсень-Беклемишева заявляла: «кото-
рая земля переставливает обычьи свои, и та земля недолго сто-
ит... лучше старых обычаев держатися».348 Идеи построения
идеального государства — Православного Царства, имея целью
недостижимый, по сути, идеал, постепенно овладевали умами,
поскольку замыкались на вопросы отношения между правите-
лем и его подвластными.
Рассмотренные источники не дают серьезных оснований
приписывать центральной власти складывающегося единого
Русского государства начала XVI в. активное участие во внут-
реннем управлении провинциями. Все попытки повлиять из Мо-
342 Словами «пожаловал» и «благословил» решались главные проблемы
юрисдикции Русского государства, отношения верховной власти и человека.
См.: Юрганов А. Л. Категории русской средневековой культуры. С. 26. См.
также: Сергеевич В. И. Русские юридические древности. СПб., 1890. Т. 1. С. 330;
Павлов-Силъванский Н. П. Иммунитеты в удельной Руси // ЖМНП. 1900.
Ч. СССХХХН, нояб. С. 341-349.
343 КромМ. М. Историческая антропология. СПб., 2004. С. 101.
344 Кеепап Е. L. Muscovite political folkways // The Russian review. 1986.
Vol. 45. P. 138 (цит. по: КромМ. М. Историческая антропология. С. 101).
345 Каравашкин А. В. Русская средневековая публицистика... С. 145.
346 Полухин О. Я. Таинственный путь гражданственности: крестьянское
наследие. Белгород, 2000. С. 64.
347 Мамут Л. С. Политические и правовые учения Западной Европы // Ис-
тория политических и правовых учений. Средние века и Возрождение / Отв.
ред. проф. В. С. Нерсесянц. М., 1986. С. 12.
348ААЭ.Т. 1.№172. С. 142.
150

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
сквы на повседневную жизнь людей и на местные сообщества
выглядят лишь как декларации о защите местного населения от
любого внешнего негативного воздействия и предписания уча-
стия в суде наместника представителей земства. Мотивация та-
кой заботы о простых людях, как показано выше, может быть
объяснима меркантильным интересом, духовной (религиозной)
или патримониальной традицией.
Не менее справедливо будет предположить, что строгий рег-
ламент фискальных вопросов в грамотах, имеющих отношение
к вопросам местного управления, свидетельствует скорее о силе
местных общин, о признании центральной властью их высокого
статуса. Это свидетельство подтверждается и рассмотренными
выше документами, в которых, как было показано, нет и намека
на какую-либо дискриминацию организации волостных крестьян
в лице их представителей, например, на суде у великого князя.
Интерпретация источников позволяет также утверждать,
что «законодатель» знал, одобрял и защищал известный ему
способ сбора платежей в казну силами самостоятельной и само-
деятельной организации местных жителей. Вероятно, понимая,
что адекватной альтернативы этому способу нет, центральная
власть пыталась оградить тяглое население не только от явных
дестабилизирующих его обычную жизнь факторов, но даже от
контактов, которые потенциально могли создать угрозу плате-
жеспособности, традиционному укладу и ведению хозяйства.
Эта «привилегия» означала признание центральной властью
высокого статуса и потенциала будущего партнера по «земско-
му устроению». Таким образом, представляется возможным
заключить: уровень самоорганизации и самодеятельности насе-
ления был настолько высок, а сила его «горизонтальных» струк-
тур349 настолько очевидна, что центральная власть не могла с этим
не считаться.
В то же самое время институты центральной власти государ-
ства были еще довольно слабы. Правительство не имело воз-
можности содержать сколько-нибудь достаточный штат своих
«агентов» для нужд администрирования и, уже в силу этой при-
чины, вынуждено было опираться на местные сообщества, учи-
тывая их интересы.
349 Дворниченко А. Ю. Русские земли Великого княжества Литовского. (До
начала XVI в.): Очерки истории общины, сословий, государственности. СПб.,
1993. С. 25.
151

Глава III. Земля и государство до реформ управления 1530-1550-х гг.
В. В. Колесов, справедливо указывая на «многие степени вла-
сти» в средневековой иерархии, где «царь-государь со своей
державой только самая важная из них», полагает тем не менее,
что на самом деле в быту все было несколько иначе. «Мир древ-
них руководящих лиц, — пишет ученый, — может показаться
многочисленным. Но это — книжный мир перевода, результат
страстного желания достичь в описании такой же разветвлен-
ной иерархии должностей, какая существовала в Византийском
государстве. На самом деле в быту, в разговорах и в княжьем
устройстве было только две степени: князь, т. е. абсолютный
верх, вершина, — и все остальное».350 С такой трактовкой поло-
жения дел в сфере управления и распределения власти в сред-
невековой России, по крайней мере применительно к исследуе-
мому периоду, невозможно согласиться.
В условиях, когда суд оставался едва ли не единственным ме-
стом встречи представителей центральной власти и ее поддан-
ных, не могло не возникнуть определенной проблемы комму-
никации.351 Местные же сообщества, кроме установленной им
«сверху» судебной опеки (ясно, что они, по возможности, и ее
игнорировали, воспринимая как «неизбежное зло»,352 «стихий-
ную силу, против которой одно средство спасения — все отри-
цать, терпеливо и упорно»353), в принципе, были предоставлены
сами себе в решении всех своих вопросов.354
350 Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. С. 278, 285.
351 Аксаков К. С. Замечания на акты Археографической Экспедиции //
Поли. собр. соч. Константина Сергеевича Аксакова. Т. 1: Сочинения истори-
ческие / Изд. под ред. И. С. Алексеева. М., 1861. С. 551; см. также: Тогоева О. И.
«Истинная правда»: языки средневекового правосудия. М., 2006. С. 3.
352 Кузьмин А. Г. Мародеры на дорогах истории. М., 2005. С. 58. Ср.: Акса-
ков К. С. Краткий исторический очерк земских соборов // Поли. собр. соч.
Константина Сергеевича Аксакова. Т. 1. С. 300.
353 Афанасьев М. Н. Клиентелизм и российская государственность. М.,
2000. С. 123; Кони А. Ф. Воспоминания о писателях. М., 1989. С. 274.
354 Покровский H. H. Актовые источники по истории черносошного земле-
владения в России... С. 104-107.

Глава IV
Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
§ 1. Предпосылки реформы
Взаимоотношения земства и государства в конце XV-нача-
ле XVI в., как видим, были подчинены сложившейся традиции,
в рамках которой происходили, в том числе, разбирательства по
уголовным и гражданским делам. Судебная процедура, риту-
альная по форме и формальная по содержанию, в которой уча-
ствовали уполномоченные представители центральной власти
и местного населения, не заключала в себе сколько-нибудь зна-
чимых следственных действий. Свидетельские показания и «по-
ле» («Божий суд», как его называли сами участники событий)
определяли в конечном счете исход дела.
Невозможно точно установить, с какого момента механизм
устоявшихся отношений перестал удовлетворять обе стороны
или когда мысль о «порочности и гнилости существующей сис-
темы местного управления пришла в голову господствующего
класса».1 Более определенно можно говорить о том, каковы бы-
ли отношения, и привести в качестве примера летописные из-
вестия, красноречиво эти отношения характеризующие.
«Многие грады и волости пусты учинили наместникы и волосте-
ли, из многих лет, презрев страх Божий и государьскые уставы
и много злокозненных дел на них учиниша; не быша им пастыри
и учители, но сотворишася им гонители и разорители. Такоже тех
градов и волостей мужичья многие коварства содеяша и убийства
их людем: и как едут с кормленей, и мужики многими искы отъи-
скивают, и много в том кровопролития и осквернения душам со-
деяша, и многие наместникы и волостели и старого своего стяжания
избыша, животов и вотчин», — сообщает Никоновская летопись.2
1 Носов H. E. Очерки по истории местного управления Русского государст-
ва первой половины XVI века. М.; Л., 1957. С. 235.
2 ПСРЛ. Т. 13: Летописный сборник, именуемый Патриаршей, или Нико-
новской летописью. (Продолжение.) М., 2000. С. 267.
153

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
По мнению некоторых исследователей, автором летописи
был или А. Ф. Адашев, или человек из его окружения,3 и, если
так, это дает возможность ознакомиться с точкой зрения на
происходящие события самой верховной власти, без посредни-
чества или интерпретации книжника-летописца. Впрочем, в данном
конкретном случае вопрос с приведенным летописным сообще-
нием потребует более внимательного рассмотрения, поэтому
вернемся к нему позже.
Псковская первая летопись, как обычно, в крайней степени
эмоциональна: «За умножение грех ради наших, быша намест-
ники на Пскове свирепы аки лвове и люди их аки зверие дивии
до крестьян, и начаши поклепцы добрых людей клепати, и раз-
бегошася добрые люди по иным городом... нетокмо Псковичи
разыдошася от лихих наместников, но и пригорожане не смели
ездити в Псков». Но как только государь стал давать грамоты по
всем большим городам и волостям с разрешением отыскивать
и казнить лихих людей самим крестьянам, продолжал летопи-
сец, «бысть наместником по городом нелюбка велика на хри-
стиян... что у них как зерцало государева грамота; и бысть кре-
стьяном радость и лгота велика от лихих людей и от поклепцов,
и от наместников, и от их неделщиков, и от ездоков, кои по во-
лостем ездят».4
Учитывая оппозиционную, если не враждебную,5 Москве
традицию псковского летописания, можно предположить, ка-
кие чувства испытывали провинциальные книжники-летопис-
цы (а в их лице и местные элиты) к политике центра в сфере
местного управления и, в данном случае, к так называемой губ-
ной реформе.
Как представляется, можно констатировать устойчивую тра-
дицию, имея в виду уже приведенные примеры из нарративных
источников, в области взаимоотношений местного населения
и представительных органов центральной власти на местах. Ни-
где в летописях и других нарративах не встречается никакой
другой оценки таких отношений, кроме как негативной. В от-
3 Зимин А. А. И. С. Пересветов и его современники: Очерки по истории
русской общественно-политической мысли середины XVI в. М., 1958. С. 41;
БуланинД. М. Адашев // СККДР. Вып. 2: (Вторая половина XIV-XVI в.), ч. 1.
Л., 1988. С. 9.
4ПЛ. Вып. 1.С. ПО.
5 ПЛ. Вып. 2. С. 6.
154

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
личие, надо сказать, от представлений о взаимоотношениях
простого народа с верховным правителем.
Грамоты, подписанные в Москве 23 октября 1539 г. и адре-
сованные всему населению Белозерского и Каргопольского уез-
дов, — первые из сохранившихся до нашего времени губных
грамот. Сам факт такой адресации: «князем и детям боярским,
отчинником и помесчиком и всем служилым людем, и старос-
там, сотцким, и десятцким и всем крестьяном моим Великого
Князя, и митрополичим, княжим и боярским, и помесчиковым,
и монастырским, и черным, и псарем, и осочником, и перевест-
ником, и бортником, и рыболовлем, и бобровником, и оброч-
ником и всем безомены, чей кто нибуди» — дело необычное
и новое в практике выдачи грамот от имени великого князя.
Как необычно и ново для центральной власти дело, которое она
санкционировала.
Невозможно с полной уверенностью утверждать, что имен-
но эти грамоты положили начало преобразований в сфере ме-
стного управления единого Русского государства XVI в. Как
следует из текста памятников, к моменту их подписания в дру-
гих городах уже функционировали соответствующие органы
управления — «дети боярские у того дела в головах», и в Моск-
ве уже были назначены на соответствующие должности бояре,
«которым розбойные дела приказаны». Судя же по совокупно-
сти сохранившегося актового материала, конец 30-х гг. XVI в.
можно отнести к периоду появления первых, подобных Бело-
зерской6 и Каргопольской7, губных грамот, что и является об-
щепринятым в исторической литературе мнением о времени
начала губной реформы.
Эта реформа и сам процесс губного управления (самоуправ-
ления) многократно становились предметом исследования в ис-
ториографии XIX-начала XX столетия. А. Д. Градовский, Ф. М. Дмит-
риев, В. И. Кудриновский, Н. П. Ретвих, Б. Н. Чичерин, Н. П. Шал-
феев, С. А. Шумаков в своих работах,8 как верно отметил позд-
6 См.: ААЭ. Т. 1. № 187; РЗ. Т. 2. С. 213-215.
7ДАИ. Т. 1.№31.
8 Градовский А. Д. История местного управления в России. Т. 1: Введение.
Уезд Московского государства. СПб., 1868. С. 89-126; Дмитриев Ф. М. Исто-
рия судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства
от Судебника до Учреждения о губерниях. М., 1859. С. 51-67; Кудринов-
ский В. И. Губные учреждения Московского государства // ЖМНП. 1895.
155

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
нее H. E. Носов, уделяли внимание в основном изучению во-
просов истории права и в меньшей степени — политической
истории реформы.9 Как дань уважения, отдельно следует отме-
тить едва ли не первую научную работу по данной теме (сопо-
ставление текстов различных губных грамот), выполненную
студентом юридического факультета Московского университета
В. Ерлыковым в 1846 г.10
Говоря о предпосылках губной реформы, H. E. Носов, чьи
работы о местном управлении и самоуправлении в Русском го-
сударстве XVI в. занимают центральное место в историографии
советского периода, особое внимание обратил на несколько
факторов. В первую очередь, это резко усилившаяся эксплуата-
ция, закрепощение и обезземеливание крестьян. Кроме того,
ученый считал, что и денежная реформа 1535 г., в результате
которой покрытие разницы между старым и новым курсом на-
циональной валюты произошло за счет крестьянства и посад-
ских низов, привела к разорению и панике среди населения.
Неблагоприятные погодные условия — засухи и пожары и, как
следствие, неурожаи и голод, мор в новгородской и псковской
земле также оказали свое негативное воздействие на общую си-
туацию в стране.
Из людей, выбитых из привычной жизненной колеи и ли-
шенных средств к существованию, по мнению H. E. Носова, фор-
мировались многочисленные категории «лихих» людей. Сущест-
вовавшая же система местного управления в лице наместников,
волостелей и их аппарата не имела реальной силы и материаль-
ной заинтересованности вести активную борьбу с разбоями.
Более того, историк видел в источниках указание на то, что
рост уголовных преступлений, в известной мере, был выгоден
Ч. 301, окт. С. 280-318; Ч. 302, дек. С. 309-342; РетвихН.П. Термин «губа»,
определение «губной грамоты», причины возникновения «губного института»
и передачи высшей уголовной юрисдикции в руки народа: реферат, читанный
в Археол. ин-те 23 янв. 1892 г. СПб., 1892; Чичерин Б. Н. Областные учрежде-
ния России в XVII веке. М., 1856. С. 440-503; Шалфеев Н. П. Об Уставной кни-
ге Разбойного приказа: исследование Николая Шалфеева. СПб., 1868. С. 3-46;
Шумаков С. А. 1) Губные и земские грамоты Московского государства. М.,
1895; 2) Новые губные и земские грамоты // ЖМНП. 1909. Ч. XXIII, окт. Отд. 2.
С. 344-391.
9 Носов H. E. Очерки по истории местного управления... С. 201.
10 Ерлыков В. Сличенный текст всех доселе напечатанных губных грамот
XVI и XVII века. М., 1846.
156

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
кормленщикам, великокняжеским тиунам и дворским, которые
получали от этого лишние доходы. Но, в конце концов, сделал
вывод исследователь, мысль о порочности и гнилости сущест-
вующей системы местного управления проникла в среду гос-
подствующего класса.11
Интересной точки зрения на исследуемую здесь проблему
придерживается В. А. Рогов, который считает, что для совре-
менников событий именно ослабление власти монарха выгля-
дело причиной анархии и роста преступности. Новое состояние
общества, в котором почувствовали вкус к богатству, и стрем-
ление овладеть собственностью любыми путями, по мнению
автора, было связано с кризисом идеологии национального
единства, а усиление государства противоречило народному
благосостоянию, привело к истощению духовных и материальных
ресурсов. Основной слабостью государственного карательного
аппарата была его неотлаженность, что, как полагает исследова-
тель, было обусловлено ускоренной централизацией государст-
ва. Привлечение же населения к реализации карательной функ-
ции было явлением уникальным, заключает ученый.12
Петербургский историк Ю. Г. Алексеев не видит оснований
говорить ни об усилении классовой борьбы в рассматриваемый
период, ни тем более о массовом ее характере. Задачей власти,
по мнению исследователя, было не подавление «эксплуатируе-
мых масс», а обеспечение права и справедливости, охрана обще-
ственной безопасности, осуществление правосудия, основанно-
го на нравственном законе христианства.13
С точки зрения Т. И. Пашковой, коренные причины губной
реформы были тесно связаны с процессом создания единого
государства без внутренних границ, где, в новых для них усло-
виях, органы местного управления не могли уже преследовать
лихих людей. Основной же смысл преобразований 30-40-х гг.
XVI в. автор находит в создании карательных структур, замкну-
тых на Москву.14
11 Носов H. E. Очерки по истории местного управления... С. 206-235.
12 Рогов В. А. История уголовного права, террора и репрессий в русском
государстве XV-XVII вв. М., 1995. С. 61-63, 125.
13 Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III: традиция и реформа. СПб., 2001.
С. 224.
14 Пашкова Т. И. К вопросу о причинах губной реформы 30-40-х гг. XVI в. //
Феодальная Россия: новые исследования. СПб., 1993. С. 30-31.
157

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
Несколько иной взгляд на проблему имеет В. А. Аракчеев,
которому причины губной реформы видятся общими с моти-
вами других преобразований середины XVI в.15
M. M. Кром, оценивая новейшую историографию вопроса,
фиксирует, что современные исследователи отрицают какую-
либо связь губных преобразований с классовой борьбой, оспа-
ривают «антинаместническую направленность» института губ-
ных старост, представляют развитие губных учреждений скорее
эволюционнным процессом, нежели радикальной реформой.16
Невозможно обойти стороной мнения некоторых ученых
о социальных предпосылках (в самом широком их смысле) тех
событий, которые вызвали (или могли вызвать) к жизни губ-
ные учреждения в Русском государстве. Так, современный ис-
торик Н. С. Борисов и «мастер западноевропейской историо-
графии» Ж. Мишле (1798-1874), похоже, единодушно поста-
вили «диагноз» средневековому крестьянству. «Из-за вечной
нищеты и долгов, — цитирует российский историк француз-
ского, — крестьянин ожесточается, характер его портится;
в наболевшем сердце не остается места для доброжелательно-
сти. Он ненавидит богачей, ненавидит своих соседей, ненави-
дит всех и каждого».17
Интересными в этой связи представляются рассуждения
Н. Я. Аристова о социальных предпосылках и обстоятельствах
разбойного промысла, приведенные им еще в 1875 г. в иссле-
довании, посвященном русским разбойничьим песням. Автор
писал: «Большая часть разбойников бежали из общества, вы-
нужденные необходимостью, от разных невзгод, недоразуме-
ний и безнарядья жизни. Права свободного житья, сложив-
шиеся издавна и вошедшие в плоть и кровь русского человека,
просили не тех обычных порядков, которые вводились сплеча
и часто насильно... а уклонявшийся от них становился пре-
ступником перед законом. Интересы администрации часто
шли вразрез с нуждами и желаниями народа; живучие и упор-
15 Аракчеев В. А. Наместники в России XVI века // Вопросы истории. 2010.
№ 1. С. 7.
16 Кром M. M. Творческое наследие H. E. Носова и проблемы изучения губ-
ной реформы XVI в. // Государство и общество в России XV-начала XX века:
Сб. ст. памяти H. E. Носова. СПб., 2007. С. 53.
17 Мишле Ж. Народ. М., 1965. С. 28; Борисов Н. С. Повседневная жизнь
средневековой Руси накануне конца света. М., 2004. С. 346.
158

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
ные предания старины не ладили с административными ново-
введениями».18
Что касается отношения властей к разбоям, то историю бес-
компромиссной борьбы с этим антисоциальным явлением от-
крывает сообщение Повести временных лет о том, как Владимир
Святославович в 996 г. внял уговорам и стал казнить разбойни-
ков, отказавшись от традиционного взимания виры за преступ-
ления подобного рода. Суровые меры, впрочем, применялись не
долго. Казна оскудела — решили вернуть все, как было.
Следует все же сказать, что разбойничество, как преступление
особой категории опасности, всегда находилось в сфере повы-
шенного внимания и, надо полагать, вызывало особую озабо-
ченность «законодателя». Комплекс правоустанавливающих до-
кументов древней и средневековой Руси, начиная с Русской
Правды, демонстрирует крайнюю степень нетерпимости власти
и общества к разбойникам и их промыслу.
§ 2. Состояние общества накануне реформы
Приведем здесь несколько документов, которые, на наш взгляд,
помогут составить мнение о состоянии проблемы в стране на-
кануне реформы, призванной эту проблему разрешить.
В числе немногих сохранившихся памятников — правые гра-
моты от 11 июля 1521 г. и 19 марта 1525 г., выданные митропо-
личьим крестьянам в Юрьевском уезде по их делам в бое, грабеже
и земельном споре с Павлином Чудиновым сыном Анкифова, его
людьми и крестьянами.19
Как следует из текста первой грамоты, несколько митропо-
личьих крестьян под предводительством («в товарищев своих
место») Клима Насонова подали иск против соседского, скорее
всего, вотчинника Павлина и его подручных. Истцы указали
персонально, кроме самого Павлина, на Никольского попа Ива-
на, крестьян Андрея, Кузьму и Никиту и на одного, вероятно,
холопа (или дворового человека).
Обвиняемые не согласились с иском, но, в свою очередь, вы-
двинули встречные аналогичные претензии. Стороны взаимно
18 Аристов Н. Я. Об историческом значении русских разбойничьих песен.
Воронеж, 1875. С. 106, 107.
19 АФЗХ. М., 1951. Ч. 1. № 1а, 2а. С. 13-22.
159

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
обвиняли друг друга в разбойных нападениях, открытом хище-
нии имущества, нанесении тяжких телесных повреждений, по-
хищении человека, покушении на убийство, даче ложных пока-
заний, клевете.
Клим Насонов и Павлин уличали друг друга крестным цело-
ванием, требовали «Божьей правды» и «лезли на поле битись»
за свое правое дело, что и было им назначено судьями «по вели-
кого князя слову». Самого Павлина Чудинова судьи «от поля
отставили». Остальным же участникам спора (в том числе, ка-
жется, и попу) было велено «стоять у поля и биться на поле».
До судебного боя дело, однако, не дошло. Один из «бойцов»
со стороны Павлина, как доложил суду неделыцик Гаврила Во-
ронцов, «от поля сбежал». Ордалия не состоялась. В соответст-
вии с действующим законодательством (и, очевидно, по внут-
реннему убеждению), суд выдал правую грамоту 11 июля 1521 г.
митрополичьим крестьянам, а другую сторону обвинил со все-
ми вытекающими последствиями: неделыцик «доправил» на
проигравшей стороне денежные иски и отдал «ищеям».
Ни о каком примирении сторон, конечно, и речи быть не
могло. Спустя несколько лет дело о новом грабеже и разбое
с участием старых знакомых рассматривалось уже в суде выс-
шей инстанции — «суд судил князь великий Василий Иванович
всеа Руси».
К взаимным обвинениям в грабежах и разбое прибавились
обвинения в убийстве одного из митрополичьих крестьян и по-
хищении человека — того бойца, который исчез (сбежал, по од-
ной из версий) непосредственно перед судебным боем на поле
несколько лет назад. Люди Чудинова выдвинули обвинения про-
тив митрополичьих детей боярских в захвате земли и деревень.
Спорщики требовали: «Дай нам, государь, с ними Божию
правду, целовав крест, да лезем с ними на поле битись». Но на
этот раз такой возможности доказать свою правоту спорщикам
не предоставили. Великий князь рассудил дело в пользу митро-
поличьих крестьян и детей боярских, поскольку противная сто-
рона не обеспечила явку на суд некоторых участников кон-
фликта, которых Василий Иванович в итоге «присудил в бег-
лые». Кроме выплаты возмещения за разграбленное имущество
проигравшей суд стороне присудили уплатить 4 руб. «за убитую
голову» (при том, что тела не нашли) — как в случае, если бы
тело нашли, а конкретного душегубца не выявили.
160

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
Следует обратить внимание на упоминание в правых грамотах
большого количества участников разбоя и грабежей. Истцы по-
именно указали многих из них. Можно предположить, что все
эти люди были хорошо знакомы (что вполне естественно для со-
седей). Как кажется, потерпевшие знали не только самих разбой-
ников, но и их родителей — отцов. Соседство, стало быть, давнее.
Кроме этих — знакомых, упоминались еще и другие — «мно-
гие», которых истцы не узнали. Можно предположить, что не-
знакомые люди не были соседями пострадавших (иначе их бы
опознали). Следовательно, они вряд ли могли иметь споры
о земле с митрополичьими крестьянами.
Если все же предположить, что такие споры были, например,
если пахали или косили «наездом», «сильно» крестьяне из даль-
них деревень, то проблемы опознать их в этом случае также не
возникает. Значит, люди были пришлые из совсем уж дальних
мест, где они, возможно, и занимались крестьянским трудом, но
в чужой для них земле предпочли обогатиться «по-быстрому».
Все расследование целого клубка преступлений, среди кото-
рых были и самые серьезные, относимые к компетенции бояр-
ского суда, свелось к выслушиванию показаний конфликтую-
щих сторон, целованию креста и «полю» — судебному бою,
в данном случае как доказательству правоты при помощи
«Божьей правды». Кажется, судьи использовали неявку некото-
рых (не ключевых, второстепенных) участников конфликта на
судебное заседание как законный предлог для того, чтобы не
дать «поля» спорщикам и присудить поражение в судебной
тяжбе той стороне, которая была им менее симпатична, показа-
ния которой казались верховному судье менее убедительными.
Впрочем, вполне возможно, что обе стороны были виновны
в разбоях, грабежах и захватах земли, как возможно и то, что
факт душегубства остался недоказанным, поскольку в грамоте
ничего не говорилось о теле (а нет тела — нет и дела). Чтобы
доказать все это и в результате обвинить или оправдать кого-
либо из участников конфликта, нужно было провести тщатель-
ное расследование и обыски с целью выемки поличного, поиски
улик, тела убитого и похищенного человека.
По всей видимости, одного неделыцика только и хватило на
то, чтобы «подавать на поруки», «доправлять» на одном и отда-
вать другому истцу «грабеж». Два дьяка только и смогли, что
осмотреть и допросить пострадавшего с целью выяснить, кто
161

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
его бил. Никаких других следственных действий в грамоте не
описано. Обвинения в захвате земли, в разбое и грабеже одной
из сторон фактически остались без ответа. Никаких других
официальных решений по организации расследования не по-
следовало.
Даже персональный состав высокого суда не помогает изба-
виться от ощущения, что Судебник 1497 г. был написан не для
этого случая либо члены суда не знают его содержания.
Не помог в суде и довод пострадавшей стороны о невозмож-
ности в частном порядке «решить вопрос» на фактически «вра-
жеской» территории. По словам одного из истцов, ему не хва-
тило сил отстоять своего человека от насильственного захвата,
а искать по этому поводу справедливости на «чужой» террито-
рии (волость была за митрополитом) он счел невозможным.
Кажется, суд с пониманием воспринял этот довод. Сил и средств
у центральной власти организовать следственные мероприятия, по
всей видимости, не было. Очевидно, не было и желания.
Как в этом конкретном случае, так и в случае, если бы только
одна сторона была виновата, целование креста и «поле», как
«Божья правда», превращались в фарс, если не в святотатство
с возможным последующим убийством, что еще больше усугуб-
ляло ситуацию. Участие в таком сомнительном мероприятии в
качестве высшей судебной инстанции, можно предположить,
вряд ли могло доставить удовольствие великому князю. Нару-
шение крестного целования, как известно, являлось тягчайшим
преступлением.20
На глазах верховного судьи или с его ведома либо истец, ли-
бо ответчик, либо обе стороны судебного процесса совершают
грех — целуют крест и призывают Бога в свидетели своей пра-
воты (обманывая при этом и Бога, и государя). Затем они обра-
щаются к воле великого князя — назначить им судебный бой —
«Божий суд», тем самым делая его причастным к, возможно,
неправому делу, заставляя вступиться в промысел Божий. От-
сюда понятны причины негативного отношения церковного
руководства к такому способу решения судебных споров.21
20 ЗАРГ. [Ч. 2]: Комментарии. Л., 1987. С. 22.
21 Стоглав: сб. постановлений церковно-земского собора 1551 г. // РЗ. М.,
1985. Т. 2. С. 307-308; Русский феодальный архив XIV-первой трети XVI в. М.,
1987. Т. 3. № 127. С. 463.
162

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
Чтобы изменить отношение властей и общества в целом
к судебным поединкам, которые были не просто традицией рус-
ского судопроизводства, но и его действенным инструментом,
с закрепленным в судебниках регламентом, потребовалось мно-
го времени. Во всяком случае, требование, заявленное законо-
дателем в Приговоре о губных делах от 22 августа 1556 г. «суди-
ям... поль не присуждати... и вершити без поля и без целова-
ния», при определенных обстоятельствах расследования,22 было,
по-видимому, лишь постановлением «ad hoc» (для данного, кон-
кретного случая). Но, можно предположить, что мысли и идеи по
этому поводу уже напрашивались, «вертелись на языке».23
Не менее интересные факты для нашего исследования при-
ведены в правой грамоте, выданной 2 июня 1528 г. митропо-
личьему сыну боярскому Б. Г. Рагозину с братом и товарищем
по их делу в бое и грабеже с «человеком» В. Неронова — А. Ла-
пиным с товарищами.
В показаниях истца поименно были названы более 20 чело-
век — разбойников, грабителей и поджигателей, очевидно, со-
седей. Кроме них было много и людей незнакомых, которых
потерпевшая сторона не опознала. Неделыцик с понятыми су-
мели доставить в суд только одного подозреваемого, да и того
едва не отбили товарищи по дороге. Остальные же «поутекали
в очех».
Подозреваемый Лапин, которого силой доставили в суд, от-
казался признать факт грабежа, зато признался в поджоге ми-
трополичьего двора по приказу своих государей — детей Неро-
нова. На вопрос суда потерпевшей стороне: «Чем вы их уличае-
те в своем бою и грабежу и кому то у вас ведомо?» был получен
характерный ответ: «Целовав, господине, крест, лезем с ними
в том на поле битись».
Ответчик отказался от поля, но признал, что отвечает за не-
которых своих товарищей. Ухватившись за это признание, су-
дья предложил Лапину обеспечить явку на суд хотя бы тех лю-
дей, за которых он взялся отвечать. Предложение оказалось
бесперспективным. По совокупности показаний ответчик был
22 ЗАРГ. [Ч. 1]. № 16. С. 39-40.
23 Пахман С. В. О судебных доказательствах по древнему русскому праву,
преимущественно гражданскому, в историческом их развитии. М., 1851.
С. 178-187.
163

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
обвинен и, поскольку не мог заплатить исковые требования,
«а поруки и перевода... ему... в тех деньгах» не было, был выдан
истцам «головою до искупа».
Казалось, поимка остальных налетчиков останется частным
делом истцов и нелегкой обязанностью неделыцика Данилы
Трофимова, которому было предписано «их, поймав, да привес-
ти с собою вместе». Но судья боярин Михаил Юрьевич решил,
видимо, на этот раз принять экстраординарные меры для по-
имки преступников. «В волость в Сенег... к сотским и десят-
ским и к всем христианом» в разные деревни было велено по-
слать грамоту, «чтобы они с неделыциком» всех поименован-
ных в его списке подозреваемых лиц «имали да выдавали их
неделыцику».
А более того власть не участвовала ни в розыске подозревае-
мых лиц, ни в профилактике преступности, оставляя это делом
фактически частной инициативы. Получалось так, что «ведо-
мых татей» и разбойников истцам разрешали (или поручали)
ловить самостоятельно, без приставов, но тем не менее их необ-
ходимо было доставить на суд великого князя.
Тридцать пять дней понадобилось Даниле Трофимову, что-
бы объехать деревни, где могли скрываться подозреваемые ли-
ца, и попытаться «с тутошними волостными христианы имати
да привести с собою вместе» этих людей на суд в Москву. По-
ездка не принесла нужного результата. Подозреваемые были
в бегах. С момента преступления и до вынесения приговора на
суде прошло более полугода.24
Отдельно стоит отметить время совершения преступле-
ния — Страстная неделя Великого поста. Пострадавшая сторо-
на — митрополичий сын боярский. Объект преступления —
разграблению и поджогу подверглось имущество, принадле-
жавшее митрополиту. Может ли совокупность этих фактов:
грабеж, поджог и «бой» имущества и людей митрополита, да
еще и в Страстную неделю свидетельствовать о борьбе христи-
анства и язычества?25 Могло ли это происшествие быть целена-
правленной акцией протеста крестьян против жестокой экс-
24 АФЗХ. Ч. 1. № 222. С. 194-197.
25 Петров А. В. От язычества к Святой Руси. Новгородские усобицы:
К изучению древнерусского вечевого уклада. СПб., 2003. С. 7. Ср.: Галъков-
ский H. M. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. Харь-
ков, 1916. Т. 1. С. 131-142.
164

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
плуатации?26 Можно ли сделать вывод о популярности «нестя-
жательских» настроений в обществе и способах «наведения по-
рядка» в соответствии с этим или о враждебном настроении
«общества против монастырского имущества»?27
Вопросы, конечно, риторические. Представляется, что дать
однозначные ответы на них было бы крайне затруднительно.
Концепция классовой (или внутриклассовой) борьбы в самом
широком смысле, применительно к данному случаю, кажется,
более всего удовлетворила бы советского историка.28 Б. А. Ус-
пенский усмотрел бы в случившемся мотивы «антиповедения»,
В. М. Живов — парадигму русского юридического сознания.29
Но, принимая во внимание и такие гипотезы, остановимся
здесь на самом простом объяснении. То, что случилось, это —
уголовное преступление с корыстной мотивацией на фоне яв-
ной неспособности властей быстро и жестко отреагировать,
обеспечить неотвратимость наказания.
Еще более значительное происшествие случилось в Кашир-
ском уезде на Покров Святой Богородицы в 1534 г.30 Под руко-
водством местного «аристократа» — князя Ивана Андреевича
Лапина был совершен налет на монастырскую деревню, сопро-
вождавшийся ограблением и убийством.
Крики о помощи и шум побоища услышали в соседней де-
ревне. При участии подоспевших оттуда на помощь людей была
организована погоня за налетчиками, и один из них был схва-
чен с поличным — награбленным. Князь с остальными разбой-
никами «поутекали».
Победители вызвали пристава и привлекли понятых (в роли
которых выступали сотский и десятский, мобилизованные при-
26 Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV-
XVI вв.: (по житиям святых). М., 1966. С. 357-362.
27 Архангельский А. С. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев. Их литератур-
ные труды и идеи в древней Руси. Ч. 1: Преподобный Нил Сорский. СПб.,
1882. С. 37.
28 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии. Изыскания о земской реформе Ивана Грозного. Л., 1969. С. 90.
29 Успенский Б. А. Антиповедение в культуре древней Руси // Успенский Б. А.
Избранные труды. Т. 1: Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1994.
С. 329-331; Живов В. М. История русского права как лингвосемиотическая
проблема // Из истории русской литературы. Т. 2, кн. 1: Киевская и Москов-
ская Русь. М., 2002. С. 716.
30АГР.Т. 1.№45.С47-52.
165

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
ставом для участия в деле). Прихватили с собой тело убитого
грабителями, привязали к его ноге пленного лихого человека
и все вместе отправились на суд к тиуну каширского наместни-
ка в уездный город.
По дороге произошло еще одно сражение. Около вотчинного
села организатора налета разбойники попытались отбить своего
плененного товарища, но неудачно. Пристав, понятые, мона-
стырские и дворцовые крестьяне — все вместе отбили атаку и по-
вязали еще одного злодея.
В итоге истцы доставили на суд двух захваченных в плен
разбойников, поличное (награбленное), многочисленных сви-
детелей грабежа, убийства, разбойного нападения и неподчине-
ния властям, тело убитого.
Грамота описывает в деталях перекрестные допросы, очные
ставки, опознание поличного и установление личностей пре-
ступников на суде у тиуна и на суде великого князя. В ходе след-
ствия выяснилось, что князь Иван Андреевич, организатор гра-
бежа и разбоя, укрывал у себя «ведомых татей» и «лихих людей
разбойников». Некоторые из них уже были ранее судимы и от-
сидели срок в тюрьме.
Однако главный ответчик и его люди все отрицали: «В мона-
стырскую деревню не приезжали, не били, не грабили, не уби-
вали, ...не знаем, не ведаем». Обе стороны выразили желание
прояснить вопрос на «поле». Князь-разбойник, очевидно, тянул
время и несколько раз просил отсрочить суд для поиска «своих»
свидетелей.
Суд неоднократно шел на уступки князю и три раза назначал
новый срок для явки, но спустя полгода вынужден был вынести
приговор и заставить признанного виновным Ивана Андрееви-
ча оплатить ущерб пострадавшим. Более никаких судебных
санкций или следственных мероприятий по отношению к по-
дозреваемым, далее — обвиняемым и, в итоге, по решению суда,
преступникам, не применялось.
Предводитель и его шайка, по всей видимости, профессио-
нальных разбойников («ведомых лихих людей»), фактически
остались «при своих». Забота о поимке объявленных «в беглые»
«кажненых людей» осталась за истцами, которым было предос-
тавлено право ловить беглых самостоятельно, без пристава, но
вменялось в обязанность, в случае поимки, «поставить» перед
великим князем или перед наместником.
166

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
Стоит обратить внимание на описанный в грамоте эпизод об
активном участии жителей соседней деревни, относящейся к «дру-
гому ведомству» («великого князя», как сказано в грамоте),
дворцовой или черносотенной. К сожалению, документ содер-
жит немного информации по этому поводу, но некоторые
обоснованные предположения сделать можно.
Реакция местных жителей на происходящее — оперативная
организация погони говорит о том, что соседям монастырской
деревни все было понятно и без особых объяснений — знако-
мая ситуация. Участие в опасном преследовании и вооруженном
столкновении с грабителями и убийцами говорит о высокой
степени солидарности соседей в экстремальной ситуации. Участие
в длительном судебном процессе, притом что суд проводился
в «открытом» режиме, а все участники суда были предоставле-
ны сами себе, требовало от них определенной «гражданской
позиции» и принципиальности.
Видимо, обстоятельства просто не оставляли другого выбо-
ра. Договориться с князем, скорее всего, было невозможно, вое-
вать с ним не хватало сил и воинского навыка (другая специа-
лизация и другие навыки), да и запросто можно было самим
«превратиться» в разбойников по решению такого суда. Оста-
валось одно — стоять за «правду».
Губные грамоты с конца 30-х гг. XVI в. таким образом опи-
сывали положение дел на местах: «Били естя нам челом о том,
что у вас в тех ваших волостях многия села и деревни розбива-
ют и животы ваши грабят... и убивают многих людей до смерти;
а иные многие люди у вас в волостях розбойников у собя держат,
а к иным людем розбойники с розбоем приезжают и розбойную
рухлядь к ним привозят».31 Составители грамот ссылались, как
видно из текста, на челобитные волостного происхождения,
поступавшие в Москву от заинтересованных лиц из местного
населения.
«От наших де обыщиков и от неделыциков чинятся вам
убытки великие, а вы деи с нашими обыщики лихих людей роз-
бойников не имаете для того, что вам волокита велика»32 — этот
отрывок из текста грамоты вполне может ввести в заблуждение
современного читателя. Существует вероятность, что он начнет
31 ААЭ. Т. 1. № 187; РЗ. Т. 2. С. 213-215; ДАИ. Т. 1. № 31.
32ААЭ.Т. 1.№187.
167

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
развивать предположения о всеобщей коррумпированности
и запредельной бюрократизации судебного аппарата, но на этом
и остановится.
Рассмотренные же выше примеры говорят лишь о том, что
сама организация процесса великокняжеского суда не содержа-
ла в себе соответствующего требованиям действительности
обеспечительного инструмента для осуществления настоящего
правосудия. Убытки же и волокита только и могли быть «вели-
кими», и никак не меньше. Тем более в челобитных и судебных
исках. Смеем предположить, что нигде в источниках мы не
найдем упоминаний о малых убытках и «невеликой» волоките.
Гиперболизация — неотъемлемая характеристика не только
публицистики позднего русского средневековья, но и «деловой»
литературы.
Впрочем, встать на защиту недельщиков, обыщиков и других
лиц, назначенных в Москве ответственными за поимку «лихих
людей розбойников», от обвинений в вымогательстве взяток
для себя (и/или для «вышестоящего начальства») у населения не
дает Судебник 1550 г., где в статьях 32, 53, 54, видимо неспроста,
были указаны санкции за такого рода действия.33 Много внима-
ния уделял Судебник 1550 г. вопросам профилактики «мздоим-
ства» и других злоупотреблений «должностных лиц»; ниже бу-
дут рассмотрены некоторые из них.
Определенно, собрав под свое начало огромную страну, Мо-
сква оказалась не готова к суду-управлению по-новому, в усло-
виях, отличных от старой, традиционной схемы управления
большой княжеской вотчиной-государством. Слабость власти
центра благоприятным образом сказалась на росте региональ-
ной преступности. Прежний государь — удельный князь и его
репрессивный судебно-полицейский аппарат оказались не у дел.
Наместники, волостели и другие кормленщики хотя и имели
право суда по разбойным делам и душегубству, но и только. Ло-
вить преступников не входило в их обязанности.
Актовый материал и нарративные источники XVI в. могут
создать впечатление, что перед страной в полный рост замаячи-
ла угроза войны всех против всех, угроза смуты, порождаемая,
в немалой степени, неготовностью центральной власти управ-
лять незнакомым ей, уже отличным от привычной вотчины, но
33 РЗ. Т. 2. С. 102, 107.
168

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
все еще протогосударственным образованием. Настоящую го-
сударственность, следом за политическими декларациями, еще
только предстояло создать из первых ее набросков.34
Осложняющим это созидание фактором, как кажется, было
наличие сверхмощной, мобилизующей все внутренние ресурсы
на внешнюю экспансию идеи. Такая мобилизация лишила цен-
тральную власть и политическую элиту страны возможности
в должной мере заниматься внутренним государственным строи-
тельством.
Процесс объединения русских земель вокруг Москвы — по-
следнего, после крушения Византии, оплота православия на
Земле не способствовал сосредоточению необходимых духов-
ных и материальных ресурсов на практическое внутреннее обу-
стройство. Непрекращающиеся порубежные конфликты, вра-
жеские набеги с юга и востока также отвлекали от решения
проблем благоустройства лучшие креативные силы.35
Подтверждением тому, как кажется, могут служить и резуль-
таты исследования И. И. Вернера «О времени и причинах обра-
зования московских приказов». Автор писал: «Если оставить
в стороне территориальные приказы, возникшие по мере при-
соединения соответствующих областей, то можно сказать, что
первая половина царствования Грозного — ЗО-е-40-е годы и на-
чало 50-х гг. — является временем образования приказов воен-
ных, дипломатических и судебных со специальным кругом ве-
домства по роду судебных дел,.. .а вторая — 50-е-70-е годы (и поз-
же до царствования Бориса Годунова) — приказов по областно-
му управлению — преимущественно финансовых, но отчасти
и судебных... Другими словами, первая половина царствования
Грозного была посвящена образованию центральных органов
внешнего управления (военных и дипломатических), а вто-
34 Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. М., 2006. С. 248.
35 По мнению И. Е. Энгельмана, «главный предмет, к которому стремилась
политика московских государей, была централизация власти в руках великих
князей. Стремление к единодержавию поглощало всю правительственную их
деятельность, поэтому внутреннее устройство государства упускалось из виду
и оставалось в руках и на произвол низших властей». См.: Энгелъман И. Е.
О приобретении права собственности на землю по русскому праву. СПб., 1859.
С. 50. Ср.: Дмитриев Ф. М. Разбор сочинения Энгельмана «О приобретении
права собственности на землю по русскому праву» // Сочинения Ф. М. Дмит-
риева. Т. 2: Статьи и исследования. М., 1900. С. 282.
169

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
рая — органов внутреннего управления (которые в ту эпоху
почти все сводилось к суду, заботам о безопасности и сбору до-
ходов)».36
Центральная власть оказалась неспособной своевременно
обуздать преступность и заняться ее профилактикой. Эта не-
способность, в какой-то мере определенно, порождала ощуще-
ние безнаказанности одних и ожесточения других слоев населе-
ния. Зло порождало зло. Жертва преступления превращалась
в преступника.
На масштабы назревшей проблемы может указать следую-
щий пример. В Каширском уезде осенью 1543 г. местное обще-
ство оказалось расколото на две половины. Причиной раздора
был спор о том, кому принадлежит участок земли. Спор сопро-
вождался насильственными действиями. Около сотни местных
жителей разрушили монастырскую мельницу, избили и ограби-
ли множество монастырских людей, угрожали убить игумена.
На суде у тиуна каширского наместника, как обычно, ответчики
все отрицали — «не знаем, не ведаем, до их мельницы нам дела
нет» — и требовали «поле».37
Актовый материал свидетельствует о том, что практически
все слои населения участвовали в земельных тяжбах друг с дру-
гом. Не только указные, духовные и жалованные грамоты, по-
казания старожильцев и старост, свидетельства писцов о раз-
межевании были аргументами в спорах. Насилие как бытовой
инструмент для решения, например, «земельного вопроса» в пов-
седневной жизни и «поле» как инструмент судебной практики
дополняли друг друга в деле поддержки и укрепления домини-
рующей в обществе того времени идеологии и политики силы.
36 Вернер И. И. О времени и причинах образования московских приказов.
М., 1907. С. 54. Н. А. Рожков, как кажется, в целом не возражает против такого
вывода, но делает существенное замечание. «В нашей исторической литерату-
ре... большим кредитом... пользуется мнение о первостепенном значении
внешней политики и войн для утверждения самодержавия в России», — писал
автор, настаивая все же на том, что «первенство... в процессе происхождения
самодержавной власти русских государей... принадлежит внутренним, глав-
ным образом хозяйственным условиям. ...Войны и внешняя политика лишь
постольку укрепляли самодержавие, поскольку они сами являлись результа-
том соотношения социальных сил, выдвигаемых в известной перспективе
процессом хозяйственного развития». Подробнее см.: Рожков Н. А. Происхо-
ждение самодержавия в России. М., 1906. С. 90, 205-213.
37АГР. Т. 1.№57.
170

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
Не последнюю роль, видимо, играла и твердая вера, как сви-
детельствует «иностранец-доброжелатель», русского человека
в то, что он «рожден с правом — рано или поздно за себя отом-
стить».38 Активно противостоять такой методологии решения
спорных вопросов в XVI в., по-видимому, было непросто. Вполне
очевидно, что для правящей элиты выбор идеологии для новых
органов местного управления был предопределен и этим об-
стоятельством тоже.
Проблема региональной преступности вставала в полный
рост перед центральным правительством и по другим причинам.
Дело в конце концов было не просто в контроле над ситуацией
в стране — «ведать и судить», ради утверждения собственного
статуса.
Проблема была и в обеспечении безопасной доставки дани
и пошлин, собранных на периферии, в Москву, торговых путей,
разбойная блокада которых, в принципе, могла привести к про-
блемам в снабжении целых регионов. Исследователям известна,
например, зависимость Новгородской земли от подвоза зерна
или зависимость рыбных промыслов в районе верхней Волги
и столицы от своевременного подвоза соли. Безопасность ком-
муникаций — не последнее условие надлежащего управления
и реализации власти.
Очевидец происходящих на Руси событий итальянский ар-
хитектор Петр Фрязин засвидетельствовал: «нынеча... как Ве-
ликого Князя Василья не стало и Великой Княгини, а Государь
нынешний мал остался, а бояре живут по своей воле, а от них
великое насилие, а управы в земле никому нет, а промеж бояр
великая рознь, того деля есми мыслил отъехати прочь, что
в земле в Руской великая мятеж и безгосударьство...».39 «Свиде-
тельство», надо сказать, было обусловлено обстоятельствами,
если верить данным из «Розыскного дела о побеге за границу
Петра Фрязина», затрудняющими полное к нему доверие.
Не будем скидывать со счетов и мнение самодержца о при-
чинах неурядиц, которые, конечно же, способствовали росту
38 Лихачев Н. П. Иностранец-доброжелатель России в XVII столетии [пас-
тор Иоганн-Готфрид Грегори]. СПб., 1898. С. 7.
39 АИ. Т. 1. С. 203. Пробыв 11 лет на великокняжеской службе, Петр Фря-
зин сбежал в 1538 г. в Ливонию, где, однако, был арестован. На допросах
у дерптского епископа был изобличен во лжи. Весьма вероятно, был выдан
обратно. См.: Там же. С. 202-204.
171

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
преступности. Так писал о ближних своих боярах Иван IV,
вспоминая времена своего детства: «Потом напали на города
и села, мучили различными способами жителей, без милости
грабили их имения. ...Всех подданных считали своими рабами,
своих же рабов сделали вельможами, делали вид, что правят
и распоряжаются, а сами устраивали неправды и беспорядки, от
всех брали безмерную мзду и за мзду все только и делали».40
Впрочем, как еще мог писать Грозный царь о своих боярах-
изменниках?
Приведем в дополнение к сказанному известия о времени
правления Елены Глинской купца и дипломата Исаака Массы,
прожившего в Москве 8 лет и, возможно, получившего инфор-
мацию о не совсем далеком прошлом от источников, близких
к царскому дому: «Многие из вельмож оказались весьма неспра-
ведливыми, повсюду притесняли невинных, грабили и разоряли
все, до чего могли добраться, и мало заботились об общей пользе.
Следовало ожидать дурного конца... гибели всего государства.
Заметив это, духовенство и некоторые умнейшие и знатнейшие
лица стали совещаться о средствах спасти отечество, полагая за
лучшее отнять власть у вельмож, возведя принца на отцовский
престол».41 Таким образом, представляется возможным зафик-
сировать сложившуюся к началу XVII в. тенденциозность в пред-
ставлениях и описаниях периода «боярского правления».
Как бы то ни было, центральная власть, очевидно, недолго
пребывала в неведении относительно путей реформы местного
управления. Скорее всего, правящая верхушка выбрала путь и спо-
соб «реформ», требующий от нее наименьших затрат и усилий
в данной ситуации. Вероятно, именно такому практическому
решению задачи способствовала и организация высшей власти
в период правления Елены Глинской и после ее смерти вплоть
до начала 50-х гг. XVI в.
Идеология и дух губной реформы, с которой, собственно,
и началось целенаправленное реформирование местного управ-
ления, как кажется, должны были корреспондировать с тем, что
представляла собой центральная власть. Форма и способ ее ор-
40 Первое послание Курбскому (1564) // Послания Ивана Грозного. СПб.,
2005. С. 304-305.
41 Масса И. Краткое известие о Московии в начале XVII в. / Пер. с гол.,
предисл. и примеч. А. А. Морозова. М., 1937. С. 19-20.
172

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
ганизации как бы репродуцировали сами себя на нижние уров-
ни власти и управления, транслируя туда идеологию и дух. Субъ-
ективный фактор — представление о проблеме и отношение к ней
со стороны правительства, наличие политической воли и жела-
ния — в значительной степени должен был определять темпы
и масштабы реформы. Другое дело, как эта идеология адаптиро-
валась и видоизменялась на нижних этажах власти, на местах.
§ 3. Намерения центральной власти
При первой попытке прочтения губных грамот может сло-
житься впечатление, что центральное правительство не испове-
довало никакой внятной идеологии для подготовки и осущест-
вления затеянной им губной реформы. Обоснованно звучит,
впрочем, идея Д. И. Иловайского о попытках реформаторов
«оживить древний общинный дух Русского народа».42 Можно
было бы согласиться и с мнением современных исследователей
о том, что «пошлина и старина» довлели как идеологическое
начало, как принцип в каких бы то ни было преобразованиях,
осмысленно проводимых центральным правительством.43
Никакого обсуждения, никакого даже намека на договор, ни-
какого идеологического обоснования (если не считать за тако-
вое преамбулу почти всех губных грамот о росте преступности
и челобитных от населения) реформ невозможно отыскать в до-
кументах XVI в. Приоритет был отдан практическому результа-
ту решения задачи, поставленной верховной властью перед
подданными.
Для успешного решения этой задачи, как представляется,
в первую очередь в жертву была принесена «священная коро-
ва» средневекового права, один из важнейших атрибутов вла-
сти — суд. Чрезвычайные обстоятельства обусловили и чрез-
вычайные меры.
42 Иловайский Д. И. История России. Т. 3: Московско-царский период.
Первая половина или XVI век. М., 1890. С. 437.
43 Шапошник В. В. Церковно-государственные отношения в России в 30-
80-е годы XVI в. СПб., 2006. С. 434; Крои M. M. Хронология губной реформы
и некоторые особенности административных преобразований в России
XVI века // Исторические записки. 2007. № 10. С. 391; КаравашкинА. В. Рус-
ская средневековая публицистика: Иван Пересветов, Иван Грозный, Андрей
Курбский. М., 2000. С. 145.
173

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
В принципе, отмена судебного разбирательства в некоторых
случаях не была новостью в юридической практике конца XV-
начала XVI в. Судебник 1497 г., например, разрешал взять без
суда с человека возмещение краденого в пользу истца на осно-
вании одного лишь оговора — обвинения этого человека в во-
ровстве со стороны пяти или шести добрых людей. Но, отме-
тим, — пойманного с поличным на воровстве, при условии, что
на него так же «взмолвят человек пять или шесть по великого
князя по крестному целованию, что он тать ведомый и преж
того не единова крадывал». Казнить преступника Судебник
1497 г. предписывал все же по суду.44
Исследователям известны грамоты XV и XVI вв., которые
свидетельствуют о практике делегирования права суда даже в тать-
бе, душегубстве и разбое «должностным лицам» монастырей, а в
случае «сместного» суда — «судебной коллегии» во главе, на-
пример, с наместником и игуменом монастыря. Но (и это важ-
но) ни игумен, ни наместник не должны были «вступаться в лю-
дей» друг друга — «монастырский человек в правде и в вине
игумену... городской человек или волостной... в правде и в ви-
не городским судьям и волостным».45
«Нередко, — писал правовед Д. Г. Тальберг, — суд о разбое
и татьбе предоставляется монастырю с известными ограниче-
ниями, в чем следует видеть признак того, что общественный
характер этих преступлений все более и более выясняется». Ав-
тор полагал, что данный вид преступлений осознавался уже
преступлением общественным, в преследовании которого было
заинтересовано государство.46
В губных грамотах конца 30-х-начала 40-х гг. XVI в.: Бело-
зерской, Каргопольской, Вельской, Устюжской, Соль-Галицкой,
Слободской, на Вятку отсутствовало какое-либо упоминание
или напоминание о суде по разбойным делам вообще. Местно-
му населению предлагался простой механизм контроля и борь-
бы с преступностью вместо привычного суда наместника или
44 РЗ. Т. 2. С. 5S.
45 См., напр.: ААЭ. Т. 1. № 35, 36, 37, 38, 39, 41, 45, 47, 53, 56, 79, 88, 95, 102,
122, 124, 131, 135, 136, 154, 159, 164, 166, 171, 175, 179, 200, 208, 217; АСЭИ. Т. 3.
№ 269.
46 Тальберг Д. Г. Насильственное похищение имущества по русскому праву.
(Разбой и грабеж). СПб., 1880. С. 49, 77.
174

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
его тиуна (с боярским судом или без такового) или суда самого
великого князя (или «по его слову»).47
Грамоты предписывали «обыскивать промеж себя лихих лю-
дей розбойников» либо ловить их в погоне. Далее следовало
«имать тех розбойников и обыскивать», потом: «пытать накреп-
ко, и допытаться у них, что они розбивают», и, наконец «бить
кнутьем да казнить смертию».
Делегируя местному населению право без суда вершить рас-
праву с разбойниками, верховная власть и себе оставляла право
без суда «имать на всех» (грамота адресована всему местному
населению) иски потерпевших от разбойников в волости в двой-
ном размере. В дополнение к материальному «стимулу» надле-
жащего исполнения повеления следовали ритуальные и тради-
ционные угрозы «быти в казни и в продаже» за ослушание. На-
прашивается вывод, что законодатель умышленно исключил из
грамот упоминание суда, предписывая при этом совершенно
определенные действия для местного населения и его выборных
лиц в борьбе с преступностью.
В Губных грамотах селам и деревням Троицкого Сергиева
монастыря от 23 и 25 ноября 1541 г. судебное разбирательство
по «разбойным делам» подразумевалось только для «вобчих
дел» — «разбойных дел» с участием не только монастырских
крестьян, но и «с княжими и боярскими и с кем ни буди... и с
городскими людьми и с волостными...». В этом случае грамота
указывала монастырским приказчикам и крестьянам «без го-
родских и без волостных людей и без митрополичьих и без вла-
дычных не судити же вобчих дел никаких». Соответственно
и другая сторона обязывалась в подобной же ситуации «по губ-
ским грамотам» без монастырских приказчиков, сотских и де-
сятских «не судити ни в какове деле».48
В так называемом «Губном наказе» селам Кириллова мона-
стыря от 27 сентября 1549 г. предписывалось вершить совмест-
47 Воробьев А. В., Черкасова М. С. «А которых разбойников или татей
где поймайте, доведчи на них, да и казните...». Вельская губная грамота
1539/1540 года // Исторический архив. 2011. № 3. С. 174-183; Леонтьев А. К.
Устюжская губная грамота 1540 г. // Исторический архив. 1960. № 4. С. 218-
222; Акты феодального землевладения и хозяйства: Акты московского Симо-
нова монастыря (1506-1613 гг.). Л., 1983. № 64. С. 75-77; Шумаков С. А. Новые
губные и земские грамоты. С. 332-340.
48ААЭ.Т. 1.№194.
175

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
ный суд над татями, пойманными в волостях и оказавшимися
в руках губных старост, с волостелями или их тиунами. В этом
конкретном случае при вынесении решения о наказании пре-
ступников следовало руководствоваться более «гуманными»
соображениями — казнить вора только после третьей кражи.
Ведомых же разбойников казнить смертной казнью следовало
сразу после допроса и пытки.49
Пределы внесудебного способа решения проблемы были, та-
ким образом, установлены. Дореволюционный правовед-
криминалист Д. Г. Тальберг имел еще более категоричное суж-
дение по этому поводу. «Можно думать, — писал исследова-
тель, — что случаи, когда разбой ведался судом, были очень
редким явлением в судебной практике, как бы исключением из
общего порядка подсудности».50
«А которые старосты нашу службу служат, а от службы их
отставить не мочно, и те бы старосты нашу службу служили,
а товарищи их, которые не служат, с целовальниками разбой-
ные дела делали», — устанавливал приоритеты «Наказ». Служба
московскому государю ставилась выше, чем исполнение обя-
занностей местного «шерифа» в монастырских селах. Для ис-
правления должности губного старосты требовалось, видимо,
особое разрешение правительства. Если такового не было, губ-
ной староста «оставался при дворе».51
Еще несколько интересных формулировок в губных грамо-
тах обращают на себя внимание. Розыск «лихих людей розбой-
ников» или содержателей разбойничьих притонов, скупщиков
краденого и других пособников преступного промысла следо-
вало производить «меж собя», «промеж бы есте собя в станех
и в волостях». Налицо, как видим, совпадение границ террито-
рий, традиционно находящихся в «юрисдикции» самодеятель-
ных, самоорганизованных территориальных сообществ местно-
го населения.
Представители этих местных сообществ, формальные и не-
формальные лидеры, авторитетные вожаки — старосты, сот-
49 Там же. № 224.
50 Талъберг Д. Г. Насильственное похищение имущества по русскому праву.
(Разбой и грабеж). С. 72.
51 См.: Градовский А. Д. История местного управления в России. Т. 1. С. 109.
Ср.: Зимин А. А. Предисловие // Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь
50-х годов XVI в. / Подгот. А. А. Зимин. М.; Л., 1950. С. 13.
176

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
ские, десятские, лучшие люди традиционно представляли инте-
ресы местного населения как полноправные и абсолютно при-
знаваемые другими участниками политической, экономической
и духовной жизни институтами, в том числе институтами свет-
ской и духовной власти в центре и на местах. Как писал С. А. Шу-
маков, каждая провинция приспособляла новую функцию к своим
существующим органам самоуправления.52
§ 4. Совпадение интересов центральной власти
и общества
О том, что такие органы (самоуправления) существовали за-
долго до «реформы», и, вполне возможно, именно они дали
жизнь новой терминологии, свидетельствует Псковская судная
грамота. В ней упоминаются «губские старосты» и кратко опи-
сан один из видов их «служебной» или общественной деятель-
ности — участие в процессе описания и продажи имущества
отсутствующего должника для покрытия его кредиторской за-
долженности перед заимодавцем. Другие свидетельства активно-
сти этих «должностных лиц» представляет Псковская летопись,
указывая на их сношения с наместниками великого князя.53
«Привычка к самодеятельности и общественной инициати-
ве, — писал С. А. Шумаков, — всего больше была развита в Нов-
городе и Пскове». Поэтому, считал автор, не было ничего неве-
роятного в том, что губные учреждения впервые появились
именно в Новгородской и Псковской землях и «были приуроче-
ны к существовавшим здесь уже ранее губам-волостям». Отсюда
они, вероятно, и распространились по всей России, предполагал
исследователь, характеризуя эти учреждения как «очень удачные»
и «народные».54 Предположение ученого, как кажется, вполне
актуально и в современной историографии не оспаривается.
Реакцию местного населения на такие, скажем, революцион-
ные изменения законодательства можно узнать едва ли только
не из одного нарративного источника псковского происхожде-
ния. Псковская Первая летопись (продолжение Погодинского
52 Шумаков С. А. Новые губные и земские грамоты. С. 344.
53 ПРП. Вып. 2. С. 296; ПЛ. Вып. 2. С. 208.
54 Шумаков С. А. Губные и земские грамоты Московского государства.
С. 15.
177

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
списка) сообщает о «великом жаловании государя нашего до
всей Русской земли».
Несмотря на малый возраст, государь проявил мудрость и ми-
лосердие, показал милость и начал грамоты давать по всем го-
родам, пригородам и волостям «лихих людей обыскивать самим
крестьянам промеж себя по крестному целованию, и их казнить
смертной казнью, а не водя к наместникам и их тиунам лихих
людей, разбойников и татей». «И бысть крестьяном радость
и лгота велика от лихих людей и от поклепов и от наместников
и от их неделыциков и от ездоков, кои по волостем ездят, —
ликовал летописец, — и начата Псковичи за государя Бога мо-
лити о его жалованьи до своея отчины, что показал милость до
сирот своих».55
Псковская Третья летопись (по Строевскому списку) несколько
иначе описывала реакцию на радостные известия: «Князь вели-
кий Иоан Васильевич пожаловал свою отчину Псков дал грамо-
ту судити и пытати и казнити псковичам разбойников и лихих
людей; и бысть Пскову радость, а злыа люди разбегошася, и бысть
тишина, но на не много, и паки наместницы премогоша, а то
было добро велми по всей земле».56
Судя по приведенным летописным сообщениям, можно ска-
зать, что местное население положительно отреагировало на
изменения в законодательстве. Не представляется, впрочем,
почему бы местное население вообще могло быть недовольно
такой реформой, если не принимать во внимание мнение пре-
ступных элементов — местных жителей.
Как следует из текста губных грамот, почти все они выдава-
лись в ответ на жалобы о разбоях, грабежах, поджогах, убийст-
вах, пособничестве этим преступлениям — скупке и хранении
краденого, содержании разбойничьих притонов (воровских
«малин»). Законодатель с видимым безразличием к проблеме
как бы цитирует челобитные и судебные иски: констатирует
неэффективность деятельности посыльщиков и неделыциков,
не оспаривая «волокиты великой» и «великих убытков» от них.
Ни единого слова не сказано в грамотах о наместниках, во-
лостелях, их тиунах — лицах, вообще-то ответственных де-юре
за суд-управление в уездах и волостях государства. Практически
55 ПЛ. Вып. 1.С. ПО.
56 ПЛ. Вып. 2. С. 229, 230.
178

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
весь исполнительный механизм местной власти, а точнее ска-
зать (поскольку речь идет о государственной власти, а не о вла-
сти помещика или вотчинника), представителей центральной
власти оставлен «за скобками», без внимания. Очевидно, текст
указывает на понимание его составителем полной ничтожности
и непригодности этого механизма для решения проблем борьбы
с преступностью.
Показания источников, приведенные выше, свидетельствуют
о том, что не только первые лица государства вполне могли бы
рассматривать этот самый исполнительный механизм как одну
из причин преступности. Приведем другой пример, который
и подтверждает последнее предположение, и свидетельствует
о переменах в процессе организации местного управления,
предваряющем реформы конца 30-х гг. XVI в.
24 ноября 1528 г. от имени Василия III была выдана указная
«с прочетом» грамота наместнику в Верхний Слободской горо-
док, что в Вятской земле. Грамота была послана в ответ на чело-
битную местных жителей («ото всех людей Слобоцкого городка,
и волосных людей»), которые жаловались великому князю на
наместников.
Дело заключалось в том, что ранее выданной уставной гра-
мотой среди прочего слободским людям было пожаловано пра-
во самим «лихих людей обыскав и довед перед наместником
целовальники и людьми добрыми... того лихого человека вы-
слать вон жити». Процесс, однако, не пошел. «Лихие люди» не
уходили, но слободских людей «клепали поклажием», как писа-
ли челобитчики.
«А вы-деи, Слоботцкие наместники, — продолжала переска-
зывать жалобу грамота, — лихим людем наровите, а тех-деи
слободцких людей продаете с ними с одново». Не только лихие
люди, если верить документу, но и «скоморохи тех слободских
людей клеплют бои и грабежи и поклажием». Наместники и тут
не упускали своего: «А вы-де их с ними в том судите», — свиде-
тельствовала грамота.
Далее следовало строгое указание наместнику: «Которого
лихово человека те слоботцкие люди целовальники и люди доб-
рые у себя перед тобой обыщут, и взмолвят на него целоваль-
ники и лудчие люди человек десять или боле и по нашему вели-
кому князя крестному целованию да и доведут на него перед
тобою, что он лихой человек, и ты б того лихово человека из
179

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
Слобоцково городка и из волостей выслал от них вон жити...
и ты 6 скоморохом на слобоцких людей и на волосных в покла-
жех ни в каких суда не давал».57
Совершенно очевидно, что, как только в столице было при-
нято решение дозволить народу самостоятельно выявлять пре-
ступный элемент в своей местности и решать вопрос с предста-
вителями центральной власти о насильственном выселении
этих людей из соответствующих городов и волостей, инициати-
ва населения не заставила себя долго ждать. Напор преступно-
сти встретил соответствующий отпор. Здоровая часть общества
смогла самоорганизоваться, понятно, что на базе и по опыту
уже существующей «на общественных началах» организацион-
ной структуры, куда входили упомянутые в грамоте «целоваль-
ники», «лудчие люди», «люди добрые».
Неизвестно, какому «сословию» принадлежали Алешка Куз-
мин, Сенька Городилов, Ивашко Митин, бившие челом вели-
кому князю «ото всех людей Слобоцкого городка и волосных
людей», какие «должности» они могли занимать в самоуправ-
ляющейся организации местного общества. В данном случае это
не так важно. Но что стоит отметить, эти челобитчики активно,
принципиально и смело противостояли и местному преступно-
му миру, и коррумпированным представителям центральной
власти. Такая позиция лидеров местного общества характеризу-
ет и само общество, по крайней мере здоровую его часть.
Это противостояние могло плохо кончиться для вожаков
местного сообщества. Однако вполне возможно, что и им было
чем ответить на угрозу возможного насилия со стороны наме-
стников, их «силовых структур» и преступных сообществ —
«лихих людей» и «скоморохов».
Скорее всего, эти смелые люди были «купеческого сословия»
и располагали соответствующими материальными ресурсами,
что, конечно, привлекало внимание скоморохов, лихих людей
и наместников, но в то же время давало возможность оперативно
«организовать» отпор преступным посягательствам и уверенно
себя чувствовать, подавая челобитную в Москву. В Москве им,
несомненно, понадобилась бы соответствующая «поддержка».
Можно предположить, что они жаловались на представителя
центральной власти (у которого, вполне возможно, тоже были
57 АСЗ. Т. 4. № 172. С. 132-133.
180

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
московские «знакомства»), имея как минимум связи в москов-
ских торговых кругах.
В ином случае они могли принадлежать к кругу служилых
людей, детей боярских — опытных бойцов, владеющих ратным
делом, которых не запутать «полем», угрозами физической рас-
правы. При этом они могли иметь наряду с общественным
и свой частный интерес, возможно, обусловленный связями
с торговой или ремесленной частью посада Слободского город-
ка. Также не исключено, что и в этом случае у них были свои
знакомства в московских «служилых кругах» на том уровне, ко-
торый мог обеспечить необходимую «поддержку», например,
для ускорения движения челобитной или даже для «организа-
ции» «нужной» грамоты от имени великого князя наместнику
в Слободской городок.
При достаточно широкой палитре предположений, лишь
часть которых приведена выше, общей чертой для них будет
являться один атрибут — сила. Слабый человек или слабая ор-
ганизация (общественный институт), неспособные за себя по-
стоять или не имеющие надежной защиты или покровителя,
имели немного шансов выжить в то время и никаких шансов
добиться доминирования в кругу себе подобных.
Предложение законодателя «учинить в головах» новых орга-
нов местной власти детей боярских, таким образом, должно
свидетельствовать о понимании московским «законодателем»
значимости фактора силы в обществе. Оно демонстрирует же-
лание центральной власти обеспечить устойчивость нового ин-
ститута, его «конкурентоспособность». В этом желании отчет-
ливо просматривается покровительство и защита — «краеуголь-
ный камень всего здания феодализма»58 — местного сообщества
со стороны центральной власти.
Исполнительный аппарат вновь создаваемых губных органов
и его структура копировали, как можно предположить, традици-
онную общественную самодеятельную структуру волостного
и городского — посадского населения. В грамотах употреблялась,
конечно же, старая, хорошо знакомая и привычная терминоло-
гия для обозначения новых, на этот раз уже скорее «должност-
ных» лиц — староста, сотский, десятский, лучшие люди.
58 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевла-
дельцев. М., 1969. С. 472.
181

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
Староста, сотский, десятский в традиционном смысле, который
могли бы придавать этим квалификациям участники общест-
венно-политической жизни XVI в., означали скорее не долж-
ность, а статус. Делегирование местным обществом такого своего
представителя, наделенного соответствующим статусом, напри-
мер, на суд наместника или с челобитной в Москву, дальнейший
процесс их взаимодействия, обратной связи, вероятнее всего, не
был закреплен в каком-либо регламентирующем документе.
Выбор своего старосты, сотского, других «излюбленных голов»,
выстраивание соответствующей иерархии в обществе и среди
его лидеров было составной частью процесса самоорганизации
местного населения, проявление его самодеятельности и само-
стоятельности.
Не обладая опытом и не имея практики внутреннего госу-
дарственного строительства, исключая возможность заимство-
вания идей на Западе или на Востоке, по всей видимости, из-за
конфессиональных разногласий, центральная власть вынужде-
на была обратиться к национальной традиции. Потенциал об-
щества с его древними традициями самоуправления был вос-
требован.
Ни в одной губной грамоте мы не увидим сколько-нибудь
внятных инструкций, которым должны были следовать много-
численные адресаты (Белозерская и Каргопольская грамоты)
или выборные/должностные лица, «все городские люди и сло-
божане» и «все крестьяне тех сел» (Соль-Галицкая, Троицкого
Сергиева и Кириллова монастырей грамоты) в организации
губного дела. Немногим более подробно была расписана, собст-
венно, практическая сторона вопроса.
Законодателю, по-видимому, совершенно нечего было ска-
зать по этому поводу, и он всю организационную, прикладную
и практическую часть дела отдал на откуп местной инициати-
ве — не царское это дело. За Москвой оставалось главное —
право изменять правила игры в любое время и возможность
практически реализовывать это право — руководящие и кон-
тролирующие функции, чем и должна обладать центральная
власть.
Обращает на себя внимание еще одна фраза в грамотах, ко-
торую можно истолковать как ритуальное «самообольщение»59
59 См.: Настоящее исследование. С. 43.
182

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
властью (которая есть ценность сама по себе, истина в послед-
ней инстанции): «а сами деи вы розбойников меж собя, без на-
шего ведома, обыскивати и имати розбойников не смеете».
Можно было и согласиться с подобным истолкованием, если бы
эта фраза была написана не в документе, определяющем прак-
тическую, прикладную сторону решения вопроса борьбы с пре-
ступностью на местах.
Выше уже были рассмотрены некоторые примеры из судеб-
ной практики, в которых повествовалось об активных действи-
ях местного населения против преступного элемента, когда
времени на то, чтобы уведомить великого князя о своих наме-
рениях, просто не было. «Без нашего ведома» — формула, в дан-
ном случае означающая не просто обязанность местных испол-
нителей информировать государя или какая-то согласователь-
ная процедура для получения определенной санкции. Это, по
сути, благословление, гарантия оказания моральной и силовой,
при необходимости и возможности, поддержки, декларация
намерения и демонстрация силы, противостоять которой —
преступление и самоубийство.
Вот именно такой поддержки не просто от центральной вла-
сти, а лично от государя и хотели челобитчики. Хотели, чтобы
их «ведал и судил» сам самодержец, а не кто-либо другой (нега-
тивного опыта уже хватало с избытком). Именно такого «ведо-
ма-благословления» желали волости и уезды, села и города, где
проблема разбоев заставляла местных жителей, их светских
и духовных лидеров искать поддержки в столице для организа-
ции отпора «силам зла». Ибо твердо верили, что «народ думает,
а царь ведает».60
Каковым бы ни было понимание этой проблемы юным ве-
ликим князем, степень его влияния на принятие управленче-
ских решений в юности или более зрелом возрасте,61 использо-
60 Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. М., 2006. С. 228.
61 «Мы не имеем никаких оснований приписывать реформы 1547-1556 гг.
Ивану, — писал С. Б. Веселовский, — они совершались от его имени, с его
одобрения, но ссылаться на них в доказательство мудрости и государственных
талантов Ивана не оснований. Ведь нам хорошо известно, что после 1560 г.,
когда Иван освободился от опеки непрошенных советников, и до последних
лет его жизни сколько-нибудь значительных реформ не было». См.: Веселов-
ский С. Б. Московское государство XV-XVII вв.: Из научного наследия. М.,
2008. С. 147.
183

Глава IV. Губная реформа конца 1530-1540-х гг.
вание его имени в какой-то мере должно было придать губной
реформе сакральный характер. Новый механизм был запущен
и работал длительное время, что, на наш взгляд, свидетельству-
ет о его сбалансированности (если говорить о новом институте
самоуправления как о механизме). Центральная власть скорее
интуитивно угадала необходимую меру делегируемых местным
сообществам полномочий и свободы в борьбе с преступностью.
Можно говорить и о рациональном в некоторой степени
подходе правительства к данному вопросу, как мы можем за-
ключить на основании информации из источников. Но скорее
этот фактор будет оказывать свое влияние на развитие соответ-
ствующего законодательства и взаимодействие центральной
власти и местного самоуправления позднее, по мере накопле-
ния и осмысления правительством эмпирических данных.
Было бы наивно предполагать, что только подобными мето-
дами, реорганизацией местного управления можно было ре-
шить проблему преступности как в XVI в., так и в любое другое
время. Источники полны сообщений о разбоях, убийствах, гра-
бежах в разных регионах страны, вне зависимости от наличия
там губных органов.
Весьма характерна в этом отношении челобитная новгород-
ского архиепископа Феодосия на имя царя, в которой он про-
сил принять меры против производства спиртного и торговли
им в Великом Новгороде, поскольку, как кажется из текста,
именно эти действия, по мнению церковника, должны способ-
ствовать снижению уровня насилия. Вполне возможно, что об
этом хлопотали священники, старосты и «все люди», подавшие
архиепископу свои «жалобницы о своих о земских делех».62
2ДАИ. Т. 1.

Глава V
Начало земской реформы
§ 1. Земское самоуправление накануне реформы
Взаимный интерес центральной власти и населения разных
регионов страны к сотрудничеству в деле «земского устроения»,
подкрепленный первым опытом реформ 30-40-х гг. XVI в.
(имеется в виду губная реформа), представляется совершенно
очевидным. В подтверждение сказанного приведем следующие
данные исследований H. E. Носова. «Из известных нам устав-
ных грамот первой половины XVI в., — писал историк, — обя-
зательность присутствия "добрых людей" на суде кормленщика
не отмечена лишь двумя великокняжескими грамотами: грамо-
той от 26 января 1536 г., выданной "черносотенным" крестья-
нам села Высоцкого Коломенского уезда,1 и грамотой от
16 июня 1537 г., выданной бобровникам Ильмехотского стана
Владимирского уезда».2
Эти сведения были опубликованы в 1986 г. в статье, подго-
товленной по материалам, собранным для первой главы моно-
графии «Земское самоуправление в России XVI в.», которую
ученый не успел закончить. Исследователь ставил себе задачу
«сконцентрировать внимание на характеристике тех приводных
ремней, которые связывали государство и общество, земство
и приказной строй, центр и провинцию в период зарождения
сословно-представительных учреждений в России». Ту же зада-
чу — сконцентрировать внимание на узловых вопросах и «при-
водных ремнях» реформы — H. E. Носов формулировал и в сво-
ей монографии 1969 г.3
1 АИ. Т. 1.№ 137.
2ААЭ.Т. 1.№183.
3 Носов H. E. 1) Становление сословного представительства в России в пер-
вой половине XVI в.// Исторические записки. 1986. Вып. 114. С. 149, 176;
2) Становление сословно-представительных учреждений в России. Изыскания
о земской реформе Ивана Грозного. Л., 1969. С. 4.
185

Глава V. Начало земской реформы
Замечательная метафора историка — «приводные ремни»,
связывающие государство, общество и земство, столь же заме-
чательным образом может охарактеризовать и предмет настоя-
щего исследования, помочь в постановке и решении задачи —
показать взаимную заинтересованность Русского государства
и Русской земли в реформах местного управления середины
1550-х гг.
Не будем повторяться здесь о губном самоуправлении (ко-
торое фактически носило характер земского), систематически
«вводимом» центральной властью по просьбам местного насе-
ления в разных провинциях страны. Кроме губных грамот, наи-
более соответствующих «реформаторскому» настрою законода-
теля, в Москве выписывали и другие.
Так, например, 24 апреля 1524 г. была выдана жалованная
грамота Наумке Кобелю с товарищами по случаю открытия ими
соляных ключей. Среди прочего грамота давала гарантии в том,
что «ведают и судят тех своих людей Наумко и его товарищи
сами во всем», а в случае «сместного» суда они назначались не-
пременными участниками судебной процедуры. «Губного пра-
ва» Наумке не дозволили, как и суда по душегубству и разбою
с поличным, оставив прерогативу по этой части наместникам,
зато и наместникам, и их людям запретили брать поборы с На-
умки, вмешиваться в какие-либо внутренние отношения. Гра-
мота была подтверждена в 1535 г.4
Еще один показательный пример. В октябре 1546 г. крестья-
не, поставившие на заемные деньги Шестаковский городок, по-
лучили освобождение от тягла, дани, корма и суда наместника,
кроме случаев душегубства и татьбы с поличным. Кроме этого,
грамота предписывала: «ведает и судит тех крестьян их слобод-
чик, кого они себе в слободчики выберут».5
Выборное начало в местном управлении-суде не было чем-то
новым в юридической практике и обычае взаимоотношений
центра и провинции на тот момент. Практика делегирования
права «ведать и судить... сам или кому прикажет» была доста-
точно широко распространена. Светские и духовные землевла-
дельцы получали это право от имени великого князя по его жа-
4 ААЭ. Т. 1. № 385; Акты Холмогорской и Устюжской епархий. СПб., 1894.
Ч. 2. № 10.
5 ААЭ. Т. 1. № 210. С. 199-200.
186

Глава V. Начало земской реформы
лованной грамоте. Такое же право могли получать в определен-
ных обстоятельствах целые местные сообщества, с условием
«ведать и судить» сами себя, в том числе и выбрав для руко-
водства этим процессом из своей среды «ответственных испол-
нителей от общества».6
В 1549 г. по просьбе жителей Рыльского уезда им была выда-
на жалованная грамота взамен утраченной — «была де у них
отца нашего великого князя Василья Ивановича всеа Русии
и наша жалованная грамота уставная от наших рылских наме-
стников и от их пошлинников для насилства и продажи и та де
у них грамота згорела». Преамбула свидетельствовала как о вре-
мени выдачи старой жалованной грамоты, так и о причине, по
которой она была нужна местным жителям.
Как уверял составитель новой грамоты, она соответствовала
и старой («такова ж, какова у них наша старая грамота жало-
ванная была»), и другим, имеющим на тот момент законную
силу («такова ж... каковы наши жалованные грамоты уставные
в иных Северских городах»). Получается, что в течение уже до-
вольно длительного времени на обширной территории дейст-
вовали унифицированные правила, можно сказать, местный
закон, которому должно было подчиняться все население.
«Кто у них в Рыльску наши наместники будут, и они ходят
по сей нашей грамоте» — знакомая формулировка. Стандарт-
но — наместник «у них» «ходит», а не они у наместника.
«Въезжего корму у них наместником нет. И хто что принесет,
то ему взяти» — регламентировалось далее. Похожие правоус-
танавливающие нормы в уставной грамоте старосте и крестья-
нам Марининской трети Артемовского стана Переславского
уезда7 были уже рассмотрены выше.
Следующие установления настолько замечательны, что при-
дется процитировать их целиком. «Держати у них наместнику
в городе и в уезде... городников и целовальников, кого выберут
всею землею. А записывати у наместника или у его тиуна на су-
де всякие дела дьяку земскому, кого всею землею выберут. А без
старост и без целовальников наместнику и его тиуну суда не
судити и списков судных у наместника и у его тиуна мимо зем-
6 Ключевский В. О. Курс русской истории // Соч.: В 8 т. М., 1957. Т. 2.
С. 383-391.
7АРГ.№18.
187

Глава V. Начало земской реформы
ского дьяка на писати никому. А к списком судном старосты
и целовальником руки свои прикладывать, а у собя им держати
списков судных противни слово в слово».8
Через некоторое время эти, как здесь выясняется, уже апро-
бированные многолетней практикой положения лягут в основу
нового общерусского законодательства о порядке организации
и осуществления местного суда-управления. Нечто очень похо-
жее мы увидим в статьях Судебника 1550 г. и постановлениях
Стоглавого собора 1551 г.
Замечательно, что всех перечисленных в новой грамоте вы-
борных от общества «должностных лиц»: старосту, целовальни-
ков, земского дьяка можно наблюдать в качестве участников
комиссии на «розъезде», случившемся в Чудской волости Га-
личского уезда примерно в то же время, когда могла быть вы-
дана старая жалованная грамота в Рыльск. Если быть точным,
то в документе написано так: «А на розъезде были... галицкой
староста Миня Тарасов, да целовальники Григорей Драницын,
...дьяк земской».9
На размежевании земли «великого князя Чуцкие волости» от
владений светского вотчинника присутствовало самое высокое
общественное представительство. Значит, возможности к само-
организации в территориальных пределах волостей и всего Га-
личского уезда, который эти волости составляли, позволяли
населению иметь свой представительный орган для надзора, как
в данном случае, над разрешением земельных споров.
Другая грамота «от великаго князя Ивана Васильевича», да-
тированная 10 июля 1534 г., как нельзя лучше свидетельствует
о наличии таких возможностей. Крестьяне одной из волостей
«искали... деревенского разводу и тягла всего на двести на де-
сять рублев» на соседе — помещике Третьяке Котенине. Тяжба
должна была закончиться судебным поединком, что и практи-
ковалось в подобных случаях. Однако противостоять истцам
было решительно некому. Людям ответчика оказалось «на поле
битися немошно», а сам помещик не спешил отвечать таким
образом.
В сложившейся ситуации зять Котенина вынужден был про-
сить помощи у дворецкого великого князя. Наконец вмешалась
8 АСЗ. Т. 4. № 504.
9 Там же. Т. 1. № 64.
188

Глава V. Начало земской реформы
высшая инстанция, и за подписью «Князь великий всея Руси»
в уезд была послана грамота, которая, наверное, спасла Третья-
ка от бесчестия (как минимум). Высочайшим распоряжением
тому же писцу, который межевал земли в Чудской волости, бы-
ло приказано: «Ты Третьяку и его детям самим на поле битись
не велел бы...».10
Третьяк Иванович Котенин пригодился вскоре в качестве
лица, ответственного за сбор корма в половине Галичского на-
местничества в пользу великого князя. Если верить наказному
списку, Котенину было велено «корм... имать на великого кня-
зя со всех грамотчиков» и с черных деревень. «А в волостях Га-
лицких, которые были за кормленщики, — сказано в докумен-
те, — ...и те приданы к обеим половинам Галича в душегубстве
и в татбе с поличным и в разбое, да с докладом в судных делех,
да и петном, ведати их во всем слободчикам, по грамотам, оп-
ричь того, чем придано к городу». Можно подумать, что «корм-
ленный откуп за наместнич доход» генетически обязан своим
происхождением в том числе и подобной практике.
Слободчикам, согласно предписанию из Москвы, предстояло
выполнять «работу» кормленщиков в более чем 20 волостях
уезда, «ведать во всем» местное население, кроме производства
суда по особо тяжким преступлениям. Каким образом «ведать»,
было указано в отдельных грамотах.
В черных деревнях вводился (или получал подтверждение)
точно такой же порядок. Слободчики «по грамотам» должны
были «ведать во всем» эти деревни, «опричь того, что придано
к городу».11 Конечно, слободчики — это местные жители. Во-
прос о том, выборные они или нет, остается открытым.
10 Там же. № 122. С. 96, 97.
11 Там же. № 123. С. 97, 98. Современный исследователь В. А. Аракчеев
уверенно полагает, что Котенин, сосредоточив в своих руках полномочия
наместника с боярским судом (душегубство, татьба с поличным, разбой),
передавал другие дела в ведение слободчиков, которых он контролировал
только через процедуру доклада. «Этот аспект рассматриваемого документа
побуждает отдать должное проницательности С. Б. Веселовского, отмечав-
шего однородность податных и судебных пожалований слободчикам XV-
первой половины XVI в. и земским мирам в середине XVI в.», — справедли-
во замечает историк. См.: Аракчеев В. А. Кормления и земские миры: к во-
просу о географии и хронологии реформы 1551-1556 годов // Отечественная
история. 2006. № 6. С. 48.
189

Глава V. Начало земской реформы
Апофеозом превосходства солидарности местного сообще-
ства галичан, возглавляемых городским старостой Миной Та-
расьевым, над своим соперником — местным вотчинником в спо-
ре о земле стала победа в долгом судебном процессе, описанном
в правой грамоте от «лета 7045» г. Двадцать человек «по све-
щенству» и 156 человек «по крестному целованью» свидетельст-
вовали в пользу городской общины и ее лидера. В их числе и зна-
комый уже нам член комиссии по размежеванию в Чудской во-
лости Гридя (Григорий) Драницын.12
Какое же дело было городскому старосте и целовальнику до
земельного спора в одной из волостей уезда? Ведь, судя по опи-
санию местности в разъезжей грамоте, конфликт случился на
довольно значительном удалении от Галича, около 20-30 кило-
метров. В этой черной волости могли быть и свои выборные
лица, слободчик, наконец, для освидетельствования того, как
писец Семен Соловцов «землю розъехал и межи учинил и грани
поклал и ямы покопал».13
Ответ на этот вопрос отыскивать больше негде, кроме как
в грамотах, выданных от имени великого князя активным уча-
стникам описываемых выше событий. Интерес галичского ста-
росты «со товарищи» мог быть в немалой степени обусловлен
справедливой раскладкой посошного корма, посошной службы
и «всяких пошлин» с обрабатываемой земли в волостях уезда.
Вряд ли мы ошибемся, если предположим, что льготы местным
помещикам (которым великий князь «с черными есми людьми
им ни городоваго дела и посошной службы и всякия пошлины
тенути не велел»)14 мотивировали «налогоплательщиков» сле-
дить за размежеванием.
Таким образом, Мина Тарасов был не только городским ста-
ростой, но, в определенном смысле, и уездным. Возможно даже,
что никто его в таком качестве не избирал, ни на каком всеуезд-
ном собрании или посредством коллегии выборщиков от волос-
тей. Он вполне мог сам себя таковым «назначить», будучи уже
действительно авторитетным выборным человеком в Галиче.
Кто бы мог ему запретить? Весь уезд «тянул» данью и судом
к городу. Именно про такого старосту народ вполне обоснован-
12АСЗ.Т. 1.№314.
13 Там же. № 64.
14 Там же. № 120.
190

Глава V. Начало земской реформы
но сложил поговорку: «Нашего Мины не проймешь и в три ду-
бины».15
§ 2. Намерения правительства
Летописи, с учетом их официального, «промосковского» ха-
рактера, становятся важным свидетельством о взглядах само-
держца и правящей элиты на интересующие нас события. Одно
из таких свидетельств — известие о выступлении царя Ивана
Васильевича перед всем освященным собором 27 февраля
1549 г. открыло собой историю земских соборов на Руси.
Речь царя на соборе была адресована боярам, окольничим,
дворецким, казначеям и заключала в себе критику их действий
по отношению к крестьянам и детям боярским — «силы и про-
дажи и обиды великие». В ответ на царевы обличения бояре били
челом и просили: «дать им и их людям с теми детьми боярскими
и со крестьяны суд», если те «учнут бити челом о каких делах ни
буди» с боярами и их людьми.
На другой день все вместе постановили: «Во всех городах
Московские земли наместникам детей боярских не судити ни
в чем, оприч душегубства, татьбы и разбоя с поличным». Под-
судность «крестьян», заметим, осталась прежней.16
Краткое известие летописи о соборе и его повестке дня не
могло не оказать влияния на формирование в исторической
литературе мнения о том, что земские соборы на Руси возникли
в связи с реформами местного управления.17 А так называемый
Собор «примирения» 1549 г. рассматривается в историографии
как явление знаковое, предваряющее собой земскую реформу
и положившее начало учреждению на местах органов земского
1 8
самоуправления.
15 Даль В. И. Пословицы русского народа: В 2 т. 2-е изд. без перемен. М.;
СПб., 1879. Т. 1. С. 240.
16 ПСРЛ. Т. 22: Русский хронограф. СПб., 1911. Ч. 1. С. 528-529.
17 Ключевский В. О. Курс русской истории. С. 391.
18 См., напр.: Носов H. E. 1) Становление сословно-представительных уч-
реждений в России... С. 14-53; 2) Социальная борьба и «Земское устроение»
в России в 30-40-х годах XVI в. // Генезис и развитие феодализма в России.
Проблемы социальной и классовой борьбы: Межвуз. сб. / Под ред. проф.
И. Я. Фроянова. Л., 1985. Вып. 9. С. 143; Янов А. Л. Россия: у истоков трагедии.
1462-1584: Заметки о природе и происхождении русской государственности.
М., 2001. С. 161.
191

Глава V. Начало земской реформы
Как видим, летописец подтвердил, мягко говоря, традици-
онное отсутствие взаимопонимания между местными жителя-
ми разных областей страны и представителями центральной
власти. Вместе с тем странно, что он ничего не сообщил о ка-
ких-либо предыдущих мероприятиях центрального правитель-
ства в области местного управления. И это — несмотря на то
что уже в течение длительного времени провинция получала из
центра грамоты, определяющие новый порядок управления,
основанный на самоуправлении, именуемый в литературе «губ-
ным самоуправлением», которое фактически носило тот же
земский характер. А ведь эти мероприятия, безусловно, способ-
ствовали «взаимопониманию», в котором так нуждались обе
стороны.
Апофеозом же самодержавного мнения о своей роли и уча-
стии в деле внутригосударственного строительства явился
«Приговор о кормлениях и службе», известия о котором сохра-
нила Никоновская летопись. А. А. Зимин считал текст «Приго-
вора», который носит характер вставки, разрывающей последо-
вательное изложение событий в летописи, публицистическим
обобщением многочисленных практических мероприятий в сфе-
ре местного управления — отмене кормлений в период 1551-
1556 гг.19 Такой же точки зрения придерживался и американ-
ский славист H. Dewey.20
С. О. Шмидт разделял мнение А. А. Зимина о том, что
«Приговор» вклинен в основной текст летописи, и это мешает
определению точной даты событий, излагаемых в летописной
вставке. Форма изложения «Приговора», по мнению исследо-
вателя, позволяет предполагать, что речь здесь шла не только
об отмене кормлений, но и губной реформе.21 H. E. Носов, по
его словам, был согласен с мнением С. О. Шмидта в том, что
в основе летописной вставки лежат подлинные законодатель-
ные материалы.22
19 Зимин А. А. «Приговор» 1555-56 г. и ликвидация системы кормлений
в русском государстве // История СССР. 1958. № 1. С. 178-182.
20 Dewey Horace. The decline of the Muscovite namestnik // Oxford Slavonic
papers. 1965. Vol. 12. P. 38.
21 Шмидт С. О. К истории земской реформы. (Собор 1555/56 г.) // Города
феодальной России: Сб. ст. памяти Н. В. Устюгова. М., 1966. С. 125-134.
22 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 376.
192

Глава V. Начало земской реформы
Судя по заголовку летописного сообщения, его автор считал,
что правительство посредством этого законодательного уста-
новления намеревалось решить двуединую задачу — организа-
цию кормлений и службы. Дело касалось «всех людей» — «как
им впредь служить».
Летописец не был точен в дефинициях. Отрефлексировал ли
он впоследствии то, что записал? Интересно, как отнеслись со-
временники к такой постановке задачи, внезапно (?) вышедшей
из-под пера летописца? Мы-то ведь точно знаем, что идея по-
становки на службу государству всех и всякого в конце концов
была реализована.
Суть проблемы, которую государю надлежало решить, за-
ключалась в следующем. До сих пор бояре, князья и дети бояр-
ские «сидели» по кормлениям в городах и волостях для «рас-
правы людям и всякого устроения землям и себе от службы для
покоя и прокормления». Благостная картина седой старины.
В тех же городах и волостях в те же годы были наместники
и волостели «и тем городам и волостям расправу и устрой дела-
ли и от всякого их лиха обращали на благое», а сами были до-
вольны оброками своими и пошлинами указными, что им госу-
дарь «уложил». Допустим, так и было когда-то.
Но вот государь каким-то образом узнал, что уже много
лет наместники и волостели разоряют города и волости, де-
лают их «пусты», чинят многие неприятности местному насе-
лению, «не быша им пастыри и учители, но сотворишася им
гонители и разорители». О причинах такого изменения в по-
ведении наместников и волостелей летопись не сообщает, но
действия представителей центральной власти осуждаются
однозначно, поскольку они «презрели и страх Божий, и госу-
дарьские уставы».
Жители же городов и волостей, в свою очередь, не остава-
лись в долгу перед наместниками и волостелями, а «многие ко-
варства содеяли и убийства их людям». Как только наместники
и волостели съезжали со своих кормлений, им тут же вчинялись
«многие иски».
«Коварное мужичье» не проявляло ни малейшей почтитель-
ности к вышедшему в отставку «начальству». Дело доходило и до
судебных поединков — поля, где «много кровопролития и оск-
вернения душам» происходило. Таким образом, многие намест-
ники и волостели и свои старые накопления-стяжания-животы
193

Глава V. Начало земской реформы
теряли, бывало, что и вотчин лишались, если суд был на стороне
истцов.
Царю же благочестивому обычай таков: начало его премуд-
рости — страх Господень. Во всем перед Богом себя блюдет —
в службе церковной и в уединенной молитве. Суд и правду вер-
шит нелицемерно. Потехи отставил в сторону, главное — «по
Христе волю Его сотворить во всем», и порученные ему госу-
дарства (царства) соблюсти и устроить во всем, защитить от
всех иноверных бусурман и Латын. О том печется, как утвер-
дить закон и веру во всех порученных ему государствах. Любовь
же его ко всем, кто под его властью, «к вельможам, и к средним,
и к малым», равна: по достоянию всех любит, всех жалует
и удовлетворяет «уроки вправду, против их трудов, и мзды им
воздает по их отечеству и службе». Никого не хочет обделить
жалованьем, никого не хочет обидеть.
Таковым его Бог сотворил, и потому старается он и своих
подручных отвратить от недобрых дел. Не наемник он, а истин-
ный пастырь.
И в день страшного второго пришествия хочет он на правед-
ный глас Бога: «Ты еси царь правде» ответить без стыда: «Гос-
поди! се аз и люди, яже ми еси дал». Кажется, вполне справед-
ливо утверждение И. Я. Фроянова, что Иван Грозный строил
Святорусское царство — как служил Богу.23
И вот какие указания последовали: «Повелел государь в го-
родах и волостях разчинити старосты и сотские и пятидесят-
ские и десятские и с страшным и грозным запрещением запо-
ведь положил, чтоб им рассуждать промеж собой разбои
и татьбы и всякие дела, отнюдь бы никоторая вражда не имено-
валася, так же ни мзда неправедная, ни лживое послушество;
а кого промеж собою такова лиха найдут, таковых велел казни
предавать». Можно подумать, что царское повеление, как пере-
дал его летописец, касается устройства «губного дела».
Но в таком случае соборному обсуждению «Приговора»
(H. E. Носов и С. О. Шмидт полагали такое событие возмож-
ным) подлежал фактически уже апробированный опыт борьбы
с разбоями силами местных сообществ с упрощенной процеду-
рой судебного разбирательства. Если такое обсуждение все-таки
23 Фроянов И. Я. Драма русской истории: На путях к Опричнине. М., 2007.
С. 927.
194

Глава V. Начало земской реформы
было проведено, это означает, что «общество» и столичное,
и провинциальное было вовлечено, так или иначе, в дискуссию
по, возможно, одному из самых злободневных вопросов. А это,
в свою очередь, означает, что дальнейшее развитие законода-
тельства в указанном направлении проходило под сильнейшим
давлением «общественности».
Активность представителей местных сообществ в поисках
«Правды», как они ее понимали, приводила правдоискателей
не только на суд высшей инстанции, но, в конечном счете,
к смертельному судебному поединку. «Правда» была дороже
жизни и денег. Так что сомневаться в заинтересованности
«общества» в решении наболевших вопросов местной жизни,
да еще при обстоятельствах, когда высшая власть вступила
с ним в диалог, не приходится. Отметим, что и царь, как это
изложил летописец, отвечал за «Правду» не только перед ли-
цом Бога в день «страшного второго пришествия», но и как
верховный законодатель, по темпераменту не отличающийся
от своих подданных, считал казнь должной мерой за указан-
ные преступления, поэтому и предостерегал от лжесвидетель-
ства и мздоимства.
«Повелел государь... на грады и на волости положити обро-
кы по их промыслом и по землям, а те оброкы збирати к царь-
скым казнам своим диаком», — повествует далее летопись.
Данное сообщение может быть прояснено при помощи устав-
ных земских грамот, к которым мы обратимся ниже. Если сле-
довать общему контексту летописного известия, то, как кажет-
ся, составитель текста имел в виду уже земскую реформу, и речь
здесь пошла о так называемом «кормленом откупе» — оброке,
собираемом с населения, вместо кормов и судебных пошлин
наместников и волостелей.
В общих же чертах ясно и то, что эта часть царского повеле-
ния касается другого насущного вопроса — налогов. Представ-
ляется очевидным желание законодателя убрать посредников
между казной и «рядовым налогоплательщиком» по совершен-
но понятным причинам.
По тем же причинам следовало организовать хоть в какой-то
степени упорядоченный и подконтрольный центральной вла-
сти процесс расходования государственного бюджета. И такая
попытка была сделана: «Бояр же и вельмож и всех воинов уст-
роил кормлением, праведными уроками... по отечеству и по
195

Глава V. Начало земской реформы
дородству, а городовых в четвертый год, а иных в третий год
денежным жалованием».
Вельможи и воины, завладевшие «многими землями», а служ-
бой «оскудеша», т. е. не служившие в той степени, в какой их
обязывает служить уровень землевладения, будут впредь урав-
нены в своих возможностях с неимущими служилыми людьми.
«В поместьях землемерие им учинил» государь. Теперь на тех,
кто землю держит, а службы с нее не платит, на самих будут
«имать деньги за люди».24
Изначальная мотивация правительства на проведение зем-
ской реформы, таким образом, в существенной степени заклю-
чалась в обеспечении финансовой базы «внешнеполитических»
задач, стоящих перед страной. Эта сфера государственной дея-
тельности имела приоритет перед сферой внутреннего управле-
ния в московском политическом дискурсе.25
Сравнивая текст «Приговора», как он изложен в летописи,
с земскими уставными грамотами 1555-1556 гг., Н.Е.Носов
привел любопытные особенности и различия в подаче законо-
дательного материала летописцем и составителями грамот. Уче-
ный обратил внимание на летописное «от мужичья многое ко-
варства... многие наместники и волостели и старого своего
стяжания избыша, животов и вотчин». В грамотах же о намест-
ничьих животах и вотчинах не было сказано ни слова, а конста-
тировалось только бедственное положение населения.
Таким образом, как считал H. E. Носов, становится понятна
причина, по которой феодалы были вынуждены согласиться на
проведение земской реформы. Очевидно, что именно их мнение
отражал придворный летописец, поскольку «писал, рассчиты-
вая на московские правящие круги».
«Крестьянолюбие», а на самом деле — явная «политическая
демагогия», рассуждал историк, позволила раскрыть в земских
грамотах «сам нерв земской реформы — тот тяжелый урон, ко-
торый наносила система кормлений посадскому и волостному
24 ПСРЛ. Т. 13: Летописный сборник, именуемый Патриаршей, или Нико-
новской летописью. (Продолжение.) М., 2000. С. 267-268.
25 Хорошкевич А. Л. Задачи внешней политики и реформы Ивана Грозно-
го // Реформы и реформаторы в истории России. М., 1996. С. 23-32; Кром M. M.
К пониманию московской «политики» XVI века: дискурс и практика россий-
ской позднесредневековой монархии // Время и пространство памяти. М.,
2005. С. 290, 295.
196

Глава V. Начало земской реформы
крестьянскому хозяйству, а следовательно, и всей экономике
страны в целом». В соответствии с «Приговором», кормления
отменялись окончательно, но организация управления на мес-
тах, по мнению автора, выглядела явно по-другому, чем это, ви-
димо, замышлялось первоначально.26
С. О. Шмидт считал, что в основу летописного сочинения
о «Приговоре» были положены материалы царского архива,
и указывал на идейную и стилистическую близость «сочинения»
и царских речей на соборах конца 1540-х-начала 1550-х гг.27
H. E. Носов находил это мнение С. О. Шмидта любопытным
и называл предположение ученого о «соборном» характере при-
нятия приговора о кормлениях не лишенным известных реаль-
ных оснований.28 Идейная и стилистическая схожесть речи царя
на Стоглавом соборе,29 сообщения хронографа 1512 г. о событиях
1549г., текст Стоглава — «Царь глаголет к собору...» дают нам
основания присоединиться к позиции ученых по этому вопросу.
Таким образом, напрашивается вывод о том, что мысль отме-
нить систему кормлений и, следовательно, отказаться от «старой»
традиции в пользу «новой» (на самом деле, еще более старой?)
идеи вполне могла прийти в голову кому-то из правящей элиты
на рубеже 1540-1550-х гг. или даже раньше. Пафосные царские
речи о примирении бояр, приказных людей и кормленщиков со
всеми землями во всех делах, при таком подходе, вполне могут
быть расценены как наивная политическая демагогия такого же
наивного и незрелого политического руководителя страны.
Как бы то ни было, в царском окружении было достаточно
управленцев с большим опытом духовной и практической ра-
боты, «в военных и в земских вещах по всему искусных»,30
и людей молодых, активно участвовавших в жизни царского
двора, политической жизни страны «все строения и утвержде-
ния по своей воле и своих советников хотение творяще».31 Это
26 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 378.
27 Шмидт С. О. К истории земской реформы. (Собор 1555/56 г.). С. 125-126.
28 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 375.
29 Платонов С. Ф. Иван Грозный (1530-1584). Пг., 1923. С. 61-62.
30 Курбский А. История о великом князе Московском // ПЛДР. Вторая по-
ловина XVI века. М., 1986. С. 226.
31 Первое послание Курбскому (1564) // Послания Ивана Грозного. СПб.,
2005. С. 38.
197

Глава V. Начало земской реформы
обстоятельство позволяет предполагать наличие у правительст-
ва новых идей, прикрытых ширмой политической демагогии
и фигурой царя от преждевременного, по разным причинам, их
опубликования.
Только наивный человек, не сведущий в вопросах внутрен-
него управления, традиций и истории этого управления, мог
поверить в примирение всех классов общества. «Правящий
класс», во всяком случае, должен был это понимать. И. И. Смир-
нов, например, считал, что формула «примирения» лишь при-
крывала суть политики правительства Ивана IV — защиту ин-
тересов помещиков-дворян и борьбу против родовой феодальной
знати.32
Рассуждая о новизне идей, не следует забывать, однако, о том,
что локальные «сословные группы» и местные сообщества едва ли
воспринимали «нововведения» (институализацию/конституи-
рование земского самоуправления) как действительно новации,
скорее уж — как возвращение к правильному устройству обще-
ства и власти, как было при прежних государях.33 Подобные же
представления имела и политическая элита страны: не рефор-
мы, а «исправления по старине».
Современный исследователь В. И. Карпец, посчитав воз-
можным сослаться на мнение В. И. Ленина: «Монархия вообще
не единообразное и неизменное, а очень гибкое и способное
приспосабливаться к различным классовым отношениям гос-
подства, учреждение»,34 утверждает, что именно эта «гибкость»
и позволила создать систему самоуправления. Именно потреб-
ность в дальнейшей централизации, по его мнению, обусловила
передоверие значительной части функций местного управления
местным жителям. В русской культуре того времени единство
самодержавия и самоуправления осмысливалось как образ
единства мира.35
32 Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского государства 30-
50-х годов XVI века. М., 1958. С. 298-299.
33 Назаров В. Д. Государство, сословия и реформы середины XVI в. в Рос-
сии // Реформы и реформаторы в истории России. М., 1996. С. 10-21.
34 Ленин В. И. Об избирательной кампании и избирательной платформе //
Поли. собр. соч. М., 1967. Т. 20. С. 359.
35 Карпец В. И. 1) Становление и развитие государственных учреждений //
Развитие русского права в XV-первой половине XVII в. / Отв. ред. В. С. Нер-
сесянц. М., 1986. С. 106-107; 2) Самоуправление в России в XVT-середине XVII в. //
198

Глава V. Начало земской реформы
Следует продолжить цитирование вождя мирового пролета-
риата дальше и обнаружить его другое замечательное утвер-
ждение: «Могут быть и бывали исторические условия, когда
монархия оказывалась в состоянии уживаться с серьезными
демократическими реформами».36 И это вполне «могло быть»
сказано как раз о событиях начала 1550-х гг.
§ 3. Стоглав и Судебник: концептуальные решения
«Бояре мои, все приказные люди, и кормленщики со всеми
землями помирилися во всех делах», — подвел итоги Собора
«примирения» молодой царь Иван Васильевич в своем выступ-
лении на Стоглавом соборе. «Да благословилися есми у вас то-
гды же судебник исправити по старине и утвердити...» —
следовательно, история нового Судебника 1550 г. берет начало
от Собора «примирения».
«И по вашему благословлению судебник исправил и великие
заповеди написал. ...Да устроил по всем землям моего государ-
ства старосты и целовальники, и сотские, и пятидесятские по
всем градом и по пригородом, и по волостем и по погостам, и у
детей боярских и уставные грамоты пописал». Выходит, задолго
до летописного известия 1556 г. о царском «Приговоре о корм-
лениях и службе» вопрос, как мы понимаем, о «земском устрое-
нии» в масштабе всей страны уже был решен — «устроен»?
«Се и судебник перед вами и уставные грамоты прочтите
и рассудите чтобы было наше дело по Бозе в род и род не под-
вижимо по вашему благословлению, аще достойно сие дело на
святом соборе утвердив и вечное благословление получив и под-
писати на судебнике и на уставной грамоте, которой в казне быти».
Неужели царь просит Собор действительно обсудить содержа-
ние Судебника и уставных грамот, определяющих порядок ме-
стного управления, или эта просьба — лишь ритуал?
Во всяком случае, мы понимаем, что «контрольный экземп-
ляр» Судебника и уставной грамоты царь просил подписать
(всем Собором?) и после этого положить на хранение в свой
Институты самоуправления: историко-правовое исследование. М., 1995.
С. 147-158.
36 Ленин В. И. Об избирательной кампании и избирательной платфор-
ме. С. 359.
199

Глава V. Начало земской реформы
архив — казну.37 Нигде больше в материалах Стоглава или тек-
сте Судебника 1550 г. не упоминалось о рассмотрении или ут-
верждении Стоглавым собором законодательных актов, пред-
ставленных царем.
«Да с нами соборне, попрося у Бога помощи во всех нужах,
посоветуйте и рассудите и умножите, и утвердите по правилом
святых апостол и святых отец и всякие обычаи строилися по
Бозе в нашем царствии и при вашем святительском пастырстве,
а при нашей державе, а которые обычаи в прежние времена по-
сле отца нашего великого князя Василия Ивановича всеа Русии
и до сего настоящего времени поизшаталися или в самовластии
учинено по своим волям или прежние законы которые поруше-
ны или ослабно дело небрегомо Божиих заповедей, что твори-
лося и о всяких земских строениях и о наших душах заблужде-
ния о всем о сем довольно себе духовно посоветуйте. И на среди
собора сие нам возвестите, и мы вашего святительского совета
и дела требуем и советовати с вами желаем о Бозе утверждати
нестройное во благо. А что наши нужи или которые земские
нестроения, и мы вам о сем возвещаем, и вы, разсудя по прави-
лом святых апостолов и святых отец, утверждайте во общем
согласии вкупе. А яз вам отцем своим и с братиею и с своими
бояры челом бью».38
Обычаи, прежние законы и «земские строения» — их со-
хранность и соблюдение заботило царя не меньше, чем заблуж-
дение душ и небережение Божьих заповедей. Проигнорировать
такую просьбу было совершенно невозможно. Не каждый день
царь бьет челом. Уже само наличие в материалах Стоглава об-
ращения Ивана IV говорит в пользу версии, что церковные ие-
рархи, как минимум, «уделили внимание» царскому челобитью.
В материалах Стоглава (гл. 67, 68) находится и подтвержде-
ние того, что участники Стоглавого собора не просто ознако-
мились с новым Судебником и уставной грамотой. Соборные
постановления прямо ссылались на эти акты, формулируя пред-
писания духовенству о суде в «сместных» делах с мирскими
людьми или о суде митрополичьих или епископских бояр.
37 Термин «казна» в смысле великокняжеского архива фиксируется в ис-
точниках с XV в. См., напр.: Лихачев Н. П. Библиотека и архив Московских
государей в XVI столетии. СПб., 1894. С. 50-60, 62 и др.
38 РЗ. Т. 2. С. 267.
200

Глава V. Начало земской реформы
Согласно главе 68, на митрополичьих и епископских землях
мирян и духовенство в определенных делах «повелевают святи-
тели бояром своим судити». При этом у бояр надлежит «сидети
старостам поповским и пятидесятником и десяцким... да град-
ским старостом и целовальником, и земским дьяком, которым
царь прикажет». Таким образом, отныне дела церковного суда
установлено производить с участием представителей от земст-
ва. Им же предписывается копировать материалы дела, заве-
рять их должным образом и хранить у себя.39
Функции делегатов от местного населения на этом суде по
описанию Стоглава практически идентичны тому, что написано
в Судебнике 1550 г. Следует отметить, что в исторической науке
с середины XIX в. сложилось единодушное убеждение, коррект-
но и осторожно сформулированное Н. Ф. Каптеревым. «Нельзя
не видеть в... постановлениях Стоглавого собора, — писал ис-
торик, — параллели с реформами Грозного относительно зем-
ства».40
Н. Е. Носов считал, что таким образом — через земство осу-
ществлялся надзор со стороны правительства за митрополичь-
им и епископским боярским судом. Данный факт, по мнению
историка, говорит о большом доверии власти, в лице великого
князя, к земству и недоверии к церковным иерархам.
Но если так обстояло дело в этом случае, то, естественно,
пришел к заключению исследователь, значение земского пред-
ставительства в их местном гражданском суде было еще силь-
нее. Более того, ученый сделал вывод о том, что источником
предписаний главы 68 являлся не только Судебник, но и устав-
ная грамота, а значит, она не просто дополняла Судебник в во-
просах местного управления, а шла значительно дальше его,
и именно в вопросе о расширении на местах прав и обязанно-
стей широкого сословного представительства.41
Действительно, в главе 68 Стоглава находим то, чего нет в Су-
дебнике, — истории, знакомой уже по стилю, которую мы встре-
чаем в качестве преамбулы в уставных грамотах, определяющих
порядок местного самоуправления. «А преж всего в митрополии
39 Там же. С. 340-344.
40 Каптерев К Ф. Светские архиерейские чиновники в древней Руси. М.,
1874. С. 124.
41 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 78, 80.
201

Глава V. Начало земской реформы
и во архиепископьях, и в епископьях ездили о грады и по деся-
тинам десетинники и заезщики и збирали на светителей дань по
книгам, и свои пошлины по грамотам и по книгам, по старине
и в том священником и дьяконом от десятильников и от заещи-
ков была нужда и продажа великая».
Кто бы ни приехал «наводить порядок» и собирать дань
к местному населению, следовала одна реакция — неприязнь по
причине «убытков» и «продаж» не менее как «великих». Следо-
вательно, с большой степенью вероятности можно предполо-
жить, что население активно жаловалось в самую «вышестоя-
щую» инстанцию. Было не только жалко отдавать нажитое, са-
мо вторжение извне порождало протест.
Центральная власть пошла навстречу жалобщикам: «И от-
ныне, и вперед по цареву совету и соборному уложению... десе-
тинником и заещиком по тем городом и по десетином не ез-
дить, а ставити по тем городом по всем и по десетинам десяцких
священников да старост земских и целовальников, которым
царь прикажет».42 Все вышеперечисленные — новые действую-
щие лица были должны теперь дань и пошлины собирать по
старому же принципу и отдавать один раз в году кому положе-
но. Недостачу было велено покрывать за счет этих новых ис-
полнителей Соборного постановления, в том числе и вновь из-
бранных «должностных лиц». Заметим, «нововведения» были
сделаны «по цареву совету» (вероятно, имелась в виду «уставная
грамота»).
Выборным представителям от населения было доверено сле-
дить за моральным обликом духовенства, «чтобы священники
и дьяконы сами жили по священству, в чистоте и в покаянии,
и в прочих добродетелях...». На них же возлагался и контроль
над наличием у попов и дьяконов надлежащим образом оформ-
ленных «ставленых и благословенных и отпустных грамот». Если
у кого-то грамот не окажется, того новые земские власти до служ-
бы не допускали и отсылали его «ко святителем за порукою».
Церковный инспектор — десятинник вообще не имел боль-
ше права проверять грамоты у сельских попов и дьяконов, по-
скольку «десятские священники и старосты земские грамот до-
зирают, которые дань берут». В городе ситуация должна была
выглядеть несколько иначе. Проверка документов у местного
42 РЗ. Т. 2. С. 343, 344.
202

Глава V. Начало земской реформы
духовенства десятинником происходила теперь в присутствии
старост и целовальников, которые «у десятинников в суде сидят».
Разбирательства по жалобам мирян десятинникам отныне
было велено производить, согласовывая свои действия с зем-
скими старостами и десятскими. Протоколы расследований
надлежало писать земским или церковным дьякам в присутст-
вии тех же лиц «крепости для и бережения земского». «А кото-
рый боярин или дворецкой, или десятинник, или дьяк через
Судебник лишнее и посулов возьмет: и о том обыскав без суда
теми же старостами и священники, которые с ним в суде сидят,
и иными добрыми людьми, да втрое взяти и отдати исцу». Ре-
цидив влек за собой еще более суровое наказание.43
Монастырским же руководителям — архимандритам, игуме-
нам, строителям Стоглав практически запрещал лично зани-
маться земскими делами. Только в случае, если «будут каковы
великие дела нужные земские или управы для крестьянские»
(не чаще двух раз в году), им разрешалось «самим дозирати
и управляти», но недолго. Для того чтобы «хлеба монастырско-
го дозрети или управы для христианские», рекомендовалось
посылать «старцев добрых на время, а не в посельские». Место
посельского было предписано для «слуг добрых».44
В практическом плане царю и его ближайшему окружению —
«Избранной раде», боярам и «братии», вместе с которыми 8 июня
1550г. «царь... судебник уложил», совсем не обязательно было
ждать восемь месяцев для ознакомления не подготовленных к это-
му людей с новыми законодательными актами. Можно сказать,
что новый Судебник и уставные грамоты, будучи и сами по себе
феноменом публичного права, получили свою долю «соборно-
сти» в 1551 г. Для настоящего исследования этот фактор важен.
Правовыми ориентирами или источниками новых законода-
тельных актов, как видно из речи царя, были «правила святых
апостол и святых отец» и «обычаи». Намеком на государствен-
ную идеологию, которой еще только предстояло быть осмыс-
ленной и сформулированной в будущем, прозвучало желание
царя «о Бозе утверждати нестройное во благо».45 Историческое
достоинство Стоглава, по мнению В. С. Иконникова, было лишь
43 Там же. С. 345-347.
44 Там же. С. 323.
45 Хлебников Н. И. О влиянии общества на организацию государства в цар-
ский период русской истории. СПб., 1869. С. 94
203

Глава V. Начало земской реформы
в том, что «он не скрыл под риторическими фразами общест-
венного зла, так часто закрываемого у предыдущих обличителей
одними воззваниями к покаянию». Жить по преданиям от-
цов — вот девиз стремлений отцов Собора в общественной ре-
форме.46
Исследователи не пришли к единому мнению о составе уча-
стников заседаний Собора 1551 г. Тем не менее широкое пред-
ставительство от регионов страны и столицы не вызывает со-
мнения. В первой главе сборника решений этого собрания пе-
речислены поименно архиепископы и епископы. В четвертой
главе указано на присутствие архимандритов, игуменов, пус-
тынников, духовных старцев, протопопов, попов и всего освя-
щенного собора. Считается также, что в работе Стоглавого со-
бора принимало участие белое духовенство из Москвы и городов
провинции, могли присутствовать настоятели крупных мона-
стырей.
Вопрос об участии в работе Собора (не обязательно на его
заседаниях, но в части подготовки постановлений, решений
Собора) Боярской думы и, возможно, других мирян, светских
представителей власти, также не должен вызывать особых спо-
ров,47 поскольку значительная часть постановлений Собора ка-
салась вопросов земского устроения. Таким образом, имеется
еще один повод предположить настоящую законодательную
работу — ознакомление, обсуждение, возможно, внесения пред-
ложений, даже совсем не обязательно на заседаниях Собора,
над интересующими нас документами — уставной грамотой
и Судебником.
Как минимум участники Собора, а в принципе и все те, кому
удалось ознакомиться с его материалами, могли и сами, и, во-
влекая других, принять участие в этой работе. Не исключено,
что обратная связь, которая могла возникнуть при желании не-
равнодушных к вопросу людей, каким-то образом повлияла на
дальнейший ход преобразований в сфере местного управления.
Посмотрим теперь на документы, разработанные правитель-
ством для согласования и обсуждения на Соборе «примирения»
и/или Стоглавом соборе. В этих документах нас интересуют
46 Иконников В. С. Русские общественные деятели XVI века. Киев, 1866. С. 6.
47 См.: Шапошник В. В. Церковно-государственные отношения в России
в 30-80-е годы XVI в. СПб., 2006. С. 155, 158-163, 184-189; Емченко Е. Б. Сто-
глав: исследование и текст. М., 2000. С. 7.
204

Глава V. Начало земской реформы
только вопросы, связанные с местным управлением, и только
в одном аспекте — заинтересованности и взаимодействия цен-
тральной власти и местных сообществ в деле организации ме-
стного самоуправления. Уставная грамота, которой надлежало
«в казне быти», до нас не дошла, но можно попытаться осуще-
ствить попытку ее реконструкции по тексту Судебника 1550 г.,
под который она и была «подписана».48
Как отметил H. E. Носов, основная идея переработки норм
Судебника 1497 г. о наместничьем суде заключалась в определе-
нии роли и места в этом суде земского представительства в лице
старост и лучших людей с целью «нормализации отношений
между кормленщиками и местным населением». Следует отме-
тить, что для этого правительство прибегло к более категорич-
ным формулировкам, нежели в старом Судебнике, переимено-
вало присутствующих на суде «лучших людей» в судных цело-
вальников (по аналогии с губными целовальниками), установи-
ло строгий регламент взаимных прав и обязанностей. Регламент
заключался в установлении единого размера судебных пошлин,
протоколировании судебных дел: один протокол для наместни-
ка, другой — старосте и целовальнику «спору для», в катего-
ричном повторении требования Судебника 1497 г. о присутст-
вии на суде представителей местного населения. Следует также
обратить внимание на замечание H. E. Носова о том, что в Су-
дебнике мы находим единственное дошедшее до нас упомина-
ние о постановлении Собора 1549 г. о неподсудности наместни-
кам детей боярских.49
Рассмотрим подробнее некоторые статьи Судебника, кото-
рые наиболее других касаются исследуемого здесь вопроса.
Статьи 2 и 3 устанавливают, что в случае обвинения не по
суду «безхитростно» или из корыстных побуждений следует по-
вторное рассмотрение дела. Похожую норму содержал и Судебник
1497 г. Таким образом, возможно предположение, что отсутст-
вие на суде представителей земства могло в принципе послу-
жить причиной признания приговора (правой грамоты) недей-
ствительным.
Статьи 4, 5, 28, 29 предписывают строгую ответственность
исполнителей (дьяка или подьячего) за соответствие судебного
48 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 53.
49 Там же. С. 56, 70.
205

Глава V. Начало земской реформы
списка (протокола заседания) фактическим результатам рас-
смотрения дела. Установления свидетельствуют о понимании
«законодателем» значения текста, отчужденного от его «автора».
Статья 12 гласит: «Побьются на поле в пожеге, или в душе-
губьстве, или в розбое, или в тадбе, ино на убитом исцово до-
править, да околничему на убитом полтина... а дьяку четверть
рубля а неделщику полтина, да неделщику ж вязчего четыре
алтыны, а подячему две денги. А убитого дати на поруку: как его
государь попытает... а не будет по нему поруки, ино его вкину-
ти в тюрму, доколе по нем порука будет». Статья регламентиру-
ет суд окольничего с указанием всех остальных участников суда.
Из приведенной нормы видно, что не все разбойные дела были
в компетенции губных старост, как органа местного самоуправ-
ления, и не все преступники карались смертью. Более того, пре-
ступник мог вообще остаться безнаказанным, выиграв «поле»,
а жертва, проиграв «поле», рискует оказаться в тюрьме, «доколе
по нем порука будет».
Данная статья, как видим, вступает в противоречие со статьей
62, в которой предписано на проигравшем «поле» ответчике в деле
о разбое «исцово доправити», «а сам убитый в казни и продажи
наместнику и его тиуну». Справедливость попрана окончатель-
но дальнейшим предписанием «а убьют на поле ищею в пожеге,
или душегубстве, или в розбое, или в татбе и наместнику на нем
имати сего иску четвертная пошлина».
Обе эти статьи противоречат указанию статьи 60: «А приве-
дут кого в разбое или кого в суде доведут, что он ведомой лихой
человек розбойник, и наместником тех отдавали губным ста-
ростам. А старостам губным, опричь ведомых разбойников,
у наместников не вступатись ни во что».
Если же дело о разбое попадало под суд боярина, смертная
казнь для разбойника была неминуема, как предписывала ста-
тья 59, но об участии губного старосты в деле речь уже не шла.
Статьи 52-58, 71 также не предусматривали участие губного
старосты в делах о разбоях.50
Противоречащие друг другу нормы Судебника, как может
показаться, свидетельствуют о том, что мероприятия прави-
тельства, в которых исследователь склонен видеть реформы
управления, являлись на деле импровизацией, подчиненной
50 РЗ. Т. 2. С. 99, 108, 109.
206

Глава V. Начало земской реформы
желанию законодателя удовлетворить руководством все из-
вестные ему случаи из практики. В то же время, как мы уже ви-
дели, регламент, предписываемый губными или уставными
грамотами, видимо, ввиду узкого правового сектора их приме-
нения, обладал более выраженным, чем требования Судебника,
системным характером, отчетливее выражал волю законодате-
ля, не содержал видимых внутренних противоречий.
Приведенные примеры, по нашему мнению, свидетельству-
ют о бедности авторского, творческого начала в попытках зако-
нодателя сконструировать на свой лад практическое руковод-
ство там, где давняя традиция многое уже расставила по местам.
Потребностью местных обществ было не привнесение новых
правил, а систематизация и признание Москвой сложившихся
традиций общежития и самоорганизации населения провинции.
Но обратимся вновь к Судебнику.
Статья 22 указывала на ответственность наместников и во-
лостелей за «их людей» перед истцом в размере всего иска даже
в том случае, если наместники и волостели «не за всех учнут от-
вечати».51 Этой мерой законодатель, видимо, пытался дать ме-
стному населению дополнительную защиту от «людей» намест-
ников и волостелей, возлагая на них ответственность за дейст-
вия своих, по сути, подчиненных. «Отвечать» за кого-то, как
следует из актового материала, это — традиционная мера кол-
лективной ответственности на суде. Судебник, похоже, призна-
вал эту традицию и придал ей статус «закона».
Статья 23 свидетельствует о том, что волостные и городские
жители иногда становились соответчиками вместе с людьми
из «администрации» наместников или волостелей по искам по-
терпевших от их действий. Что это были за действия, вполне
возможно предположить. Однако если наместничьи или волос-
телины люди отказывались «отвечать» за своих якобы «сообщ-
ников», истцам ничего не оставалось, как предъявлять им раз-
дельные иски.
Статья 24 давала «эксклюзивные» права иногородцам «бити
челом на наместников или на волостелей об обидных делах» по
сравнению с правами горожан и волощан, где кормленщики
были «на жалованье». Срок давности для жалобщиков, впро-
чем, тоже был установлен — «до году».
51 Там же. С. 100.
207

Глава V. Начало земской реформы
Лицам, выдвигающим какие-либо обвинения против наме-
стников и волостелей, однако, следовало иметь в виду, что ряд
статей Судебника защищал ответчиков от необоснованных ис-
ков. Так статья 26 устанавливала штраф «за бесчестье детем бо-
ярским, за которыми кормлениа» в размере «против доходу, что
на том кормление по книгам доходу». Статья 7 гарантировала
жалобщику, который «бъет челом не по делу и бояре ему отка-
жут, и тот жалобник учнет бити челом и докучати государю»,
заключение в тюрьму на неопределенный срок. Несколько ста-
тей гарантировали «поле» — судебный поединок ищеи с ответ-
чиком (либо их представителей — наемных бойцов) со всеми
вытекающими отсюда негативными последствиями для проиг-
равшей стороны.
Статью 43, гласящую: «Торханных грамот впредь не давати
никому, а старые тарханные грамоты поимати у всех», следова-
ло бы прокомментировать следующим образом: «строгость за-
конов смягчается необязательностью их исполнения». Стрем-
ление центральной власти к ограничению судебного и податного
иммунитета любого их бенефициара в стране, столь категорич-
но задекларированное в Судебнике, не получило своей полной
реализации. Установление же это, как мы могли уже убедиться
и дополнительно покажем ниже, вполне отвечало настрою ор-
ганов черносошенного земского самоуправления раскинуть
тягло на всех волостных налогоплательщиков, вотчинных и по-
местных.
Статьи 52-58 свидетельствовали о возросшем доверии со сто-
роны высшей власти, со времен Судебника 1497 г., к институту
поручительства — традиционной форме «гарантии» общест-
венного порядка, исполнения решения суда и профилактики
преступности. Статья 58 еще раз повторила норму старого Су-
дебника о взыскании без суда исковых требований в случае
простого «оговора» со стороны 10-20 человек.
Статья 60 закрепила за губным старостой прерогативу его
исключительной власти над дальнейшей судьбой человека, если
«приведут кого в розбое или кого в суде доведут что он ведомой
лихой человек розбойник». Разграничивая сферы влияния ме-
стных властей, Судебник запрещал губным старостам «отнимать
хлеб» у наместников, предписывая, «опричь ведомых розбой-
ников, у наместников не вступатись ни во что». И на то были,
видимо, основания. Преступления, квалифицируемые как «тать-
208

Глава V. Начало земской реформы
ба», и соответственно, преступников «татей» судить предписы-
валось по «царевым великого князя губным грамотам».52
Очень интересна статья 62. Здесь следует обратить внимание
на следующее указание: «Судные дела у наместников и у их тиу-
нов писати земским дьяком, а дворскому да старосте да цело-
вальником к тем судным делом руки свои прикладывати». Дья-
ку наместника следовало составлять копию — «противень слово
в слово» с протокола, составленного земским дьяком, и давать
его наместнику для приложения печати и подписи. Следова-
тельно, законодатель давал преимущество земству в протоко-
лировании «судного дела».53
Версия происходящего на судебном процессе в интерпрета-
ции земского дьяка и, следовательно, стоящих за ним старосты
и целовальников была превалирующей. Этот своего рода карт-
бланш мог сыграть решающую роль в случае оспаривания в даль-
нейшем судебного решения. Перо в суде — что топор в лесу.54
Далее по процедуре следовал обмен протоколами, с тем ус-
ловием, чтобы «противень» хранился у тех старост и целоваль-
ников «которые... грамоте не умеют». Перестраховка, кажущаяся
избыточной, выдает понимание законодателя, а нам сообщает
о практике подделок подобных документов спорящими сторо-
нами, о коррупции, и, вероятнее всего, не только в наместничь-
ем аппарате. Как заклинание несколько раз повторяется уже
привычное: «без старост и без целовальников суда не судити».
Эта мысль определенно очень занимала законодателя.
Статья 64 напоминала, что детей боярских следует судить
только «по нынешним царевым государевым жалованным воп-
чим грамотам». Как отмечал H. E. Носов, это единственное до-
шедшее до нас постановление Собора 1549 г. о неподсудности
наместникам детей боярских,55 что косвенно еще раз подтвер-
ждает предположение о «соборном характере», видимо, не толь-
ко «Приговора о кормлениях и службе».
52 Там же. С. 107-108.
53 В постановлениях Стоглава указан иной порядок составления копии
протокола судебного разбирательства «во всех делех опричь духовных». Ста-
росте, целовальникам и земскому дьяку предписано «с судных дел списывать
противни слово в слово». См.: Там же. С. 342.
54 Далъ В. И. Пословицы русского народа. Т. 1. С. 189.
55 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 70.
209

Глава V. Начало земской реформы
Совершенно замечательная статья 68 гласит: «А которому
наместнику дан в кормление город с волостьми, или ему даны
в кормление волости, а в которых волостех наперед сего старост
и целовальников не было, и ныне в тех волостех быти старостам
и целовальникам во всех». Вполне понятно, что при отсутствии
вообще какого-либо писаного регламента или государственного
установления о самодеятельности и самоорганизации местного
населения наличие старост или целовальников в таких сообще-
ствах — дело свободного выбора, при наличии желания.
Это «вольготное» положение, по всей видимости, должно
было осложниться после вмешательства центральной власти
в жизнь провинции. Наместничий суд-управление требовал
присутствия представителей местного населения — так решила
центральная власть по уже известным нам основаниям. Прак-
тические действия на местах по реализации этого высочайшего
решения к 1550 г. сами уже стали традицией.
Законодатель просто и категорично (уже в который раз) вы-
сказался: «А без старосты и без целовальников наместником
и волостелем... не судити». Не будет старосты и целовальни-
ков — не будет вообще никакого института местного суда-
управления, не говоря уже о судебных пошлинах. Кормов, ско-
рее всего, тоже никто не даст. Нет суда — нет (в глазах местного
населения) и местного «управителя» с «его людьми», которых
предписано кормить, вместо них есть «сильные люди», но на
каждую силу найдется другая сила.
«И в суде... быти тех волостей старостам и целовальником,
ис которые кто волости ищет или отвечает. А судебные дела пи-
сати земскому дьяку тое же волости»,56 — предпринял попытку
законодатель построить защиту от возможного подлога и жела-
ния нарушить предыдущее требование статьи.
Заявление царя «ныне быти старостам и целовальником» во
всех волостях, как оно звучит в Судебнике, свидетельствует, по
нашему мнению, ни о чем ином, как о желании верховной вла-
сти повысить статус «партнера», с кем вместе предстояло «ис-
править земские нестроения». Повысить статус — прописать
в законодательных актах права и обязанности представителей
местного населения на суде у представителя центральной вла-
сти или на святительском боярском суде, местном суде церков-
56 РЗ. Т. 2. С. 112.
210

Глава V. Начало земской реформы
ных землевладельцев, не говоря уже о «сместном» суде. Повы-
сить статус — придать системный характер нижнему уровню
внутреннего, фактического управления в стране. «Быти... во
всех волостех», чтобы никто не мог сказать впредь: «не знаем,
не ведаем».57
Выражаясь современным языком, речь шла о конституиро-
вании — правовом закреплении с целью дальнейшего воплоще-
ния в практике внутреннего управления принципов, на кото-
рые традиционно опиралось местное население в границах во-
лости. Смысл слов Ивана IV на Стоглавом соборе «устроил по
всем землям моего государства старосты и целовальники и сот-
ские и пятидесятские», или смысл слов «Приговора о кормле-
ниях и службе»: «И повеле государь в градех и волостях розчи-
нити старосты и сотцкие и пятидесяцкие и десяцкие» об этом
же и свидетельствует. Не об организации принципиально но-
вых структур, а, как совершенно верно считают некоторые со-
временные исследователи, о приведении к желаемому качеству
старого, традиционного феномена, подчинении нового старому
идеалу.58
Неспроста в конце статьи, которая целиком посвящена уча-
стию представителей местного населения в суде, звучит: «И по-
сула в суде наместником и волостелем и их тиуном не имати».
Не указание даже, а констатация — вот как оно теперь будет. Не
позволят староста и целовальники взятки в суде брать (давать).
Статья 69 регламентировала участие старосты и целовальни-
ков в суде высшей инстанции. В случае если истец или ответчик
оспаривал судный список, посланный к докладу, показания
«общественных представителей» становились определяющими
для окончательного утверждения приговора. Большие пробле-
мы грозили судье, если судные мужи говорили: «Суд был, да не
57 Характерное выражение «не знаем, не ведаем» часто встречается в ак-
товом материале. Оно, как кажется, вполне характеризует, по выражению
M. H. Афанасьева, «тип массового восприятия и отношения к власти», кото-
рый «представлял собой, по меткому выражению А. Ф. Кони, "систему запи-
рательства"». См.: Афанасьев M. H. Клиентелизм и российская государствен-
ность. 2-е изд. доп. М., 2000. С. 122, 123 и далее; Кони А. Ф. Воспоминания
о писателях. М., 1989. С. 274.
58 См., напр.: Семенов О. В. Становление и эволюция системы местного
управления на Урале во второй половине XV-первой половине XVII в. Екате-
ринбург, 2006. С. 113; ЮргановА.Л. Идеи И. С. Пересветова в контексте ми-
ровой истории и культуры // Вопросы истории. 1996. № 2. С. 20.
211

Глава V. Начало земской реформы
таков, и список не земского дьяка рука...».59 Это ли не свиде-
тельствует о статусе?
Как носящую «антинаместничий» характер,60 характеризовал
H. E. Носов статью 70 Судебника о запрете «ковать в железо»,
в случае отсутствия поруки до суда или после, кого-либо, не
явив его приказчику, дворскому и старосте с целовальниками.
В противном случае наместнику мог быть предъявлен иск за
бесчестие в двойном размере.
Такую же «антинаместничью» направленность носила и ста-
тья 71, запрещавшая казнить или отпускать преступника без
доклада. В противном случае мог последовать иск в двойном
размере и заключение в тюрьму.
В статье 72 была введена новая норма: «Посадских всех лю-
дей промеж их судити, обыскивая по их животом и по промыс-
лом и по розмету: сколке рублев кто цареву и великого князя
подать дает, по тому их, обыскивая, и управу чинити». Смысл
установления заключался в том, чтобы заявители не предъяв-
ляли иски выше реальной стоимости их имущества.
В целях контроля посадскому населению вменили в обязан-
ность составлять специальные «розметные книги». Один экзем-
пляр такой книги посылался в Москву в соответствующий при-
каз. Другой экземпляр предписывалось «старостам и соцким
и десяцким тех городов, где кто живет, отдавати тех городов
старостам и целовальникам, которые у наместников в суде си-
дят». В волостях составлять такие книги было не обязательно, но,
в случае жалоб, выборные лучшие люди и целовальники прове-
ряли, было ли у истца «живота ево столко, на колко ищет».
В качестве стимула к составлению этой своеобразной имуще-
ственной декларации предусматривалось не давать хода судеб-
ным искам старост и целовальников к наместникам в том году,
в котором «розметные книги» не будут предоставлены в выше-
стоящую инстанцию. Нет книги — нет и суда над наместником.
В статье 75 была переработана норма старого Судебника
1497 г., обязывающая наместников и волостелей являться по
вызовам истцов в московский суд. Во всех случаях, кроме ведо-
мых разбойных и приказных дел по особому указанию государя
59РЗ.Т.2. С. 112, 113.
60 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 60.
212

Глава V. Начало земской реформы
или коллективному приговору бояр, срок явки на суд в Моск-
ву устанавливался «как съедет з жалованиа». Явка была обяза-
тельной. В противном случае следовало безусловное удовле-
творение иска.61
Статья 84 повторяла установления Судебника 1497 г. о сро-
ках исковой давности в спорах по земельным искам. Дополни-
тельно утверждался порядок назначения «независимого» судьи,
«не по ищеину челомбитью».
H. E. Носов считал, что Иван IV в своей речи на Стоглавом
соборе, всего вероятнее, имел в виду новую категорию земских
старост и целовальников, которых он «устроил... по всем зем-
лям» — «денежных сборщиков». По логике историка, поскольку
судные старосты и целовальники уже давно существовали
в большинстве городов и волостей, «составители нового Судеб-
ника лишь требовали неуклонного и повсеместного введения
этого земского института».62
Добавим свое наблюдение, возможно, не в пользу этой вер-
сии. Царь напоминает Собору, что «благословилися есьми у вас
тогдыже судебник исправити по старине и утвердити».63 Ис-
правлением «по старине», кажется, вполне можно объяснить
отсутствие подробностей в Судебнике о том, каких именно ста-
рост и целовальников «устроил» Иван IV. Всматриваясь же
в высокий слог пафосной речи царя к Собору, трудно себе пред-
ставить, чтобы он опустился до рассуждений о каких-то «де-
нежных сборщиках».
Утверждая новый правовой статус старосты, целовальника,
сотского, десятского, царь пока мало и лишь в общих чертах
говорил об их функциях, что на первый взгляд выражало его
безразличие ко всему многообразию практик самодеятельности
местных обществ. Описать все эти практики в Судебнике или
в грамотах, определяющих порядок местного управления, у пра-
вительственных писцов не хватило бы чернил. Да и задачи та-
кой вообще, похоже, не стояло. В законодательных актах были
записаны, по-видимому, только те права и обязанности местного
населения в лице их представителей, на которые была вынуж-
дена обратить внимание центральная власть под воздействием
61 РЗ. Т. 2. С. 113-115.
62 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 81.
63 РЗ. Т. 2. С. 267.
213

Глава V. Начало земской реформы
потока информации из уездов и волостей страны, в том числе
и челобитных от населения.
Между центральной властью и Русской землей в рассматри-
ваемый период никогда не прекращался своеобразный диалог.
Земства не отсиживались в сельской и лесной глуши, Москва
регулярно принимала гостей из самых отдаленных уголков стра-
ны, и сама засылала во все «медвежьи углы» огромной страны
столичных людей. Даже политика переселений — выводов, ап-
робированная Иваном III, «волей-неволей» способствовала на-
лаживанию коммуникаций между центром и периферией, не
говоря уже о мероприятиях по переписи земель.
С ростом территории, подконтрольной Москве, рос не толь-
ко товарооборот межрегиональной торговли, но вместе с ним
усиливался и информационный обмен. Еще в 1510, как и в
1478 г., летописец — достаточно образованный по понятиям
своего времени человек — устами великого князя не мог внятно
сформулировать ничего, сколько-нибудь похожего на идею го-
сударства. Судебник 1497 г., актовый материал (грамоты вели-
кого князя середины XV-начала XVI в.) до крайности лаконич-
ны и даже как бы безразличны к тем процессам и явлениям, ре-
гулировать которые они и были предназначены.
Иное являют собой Судебник 1550 г., постановления Стогла-
вого собора, губные и земские уставные грамоты. Перечислен-
ные памятники объединены одним признаком, на который
нельзя не обратить внимание. Их содержание и стиль указыва-
ют на рабочую обратную связь между центральной властью
(в том числе и в лице великого князя) и населением местностей,
в лице их выборных (а возможно, даже и невыборных) предста-
вителей и лидеров. В этой связи, кажется, и скрывался источник
идей для реализуемого на практике проекта реформ местного
управления середины XVI в.
§ 4. Первые земские грамоты
Историография, посвященная так называемой «земской
реформе» 1550-х гг., включает в себя очень большое количест-
во трудов. Иначе обстоит дело с источниками. Одним из не-
многих в их числе является комплекс жалованных уставных
грамот, получивших в историографии название «земские ус-
тавные грамоты».
214

Глава V. Начало земской реформы
Первые из известных нам таких грамот — уставная грамота
Плесской волости Владимирского уезда от 28 февраля 1551 г.,64
уставная грамота крестьянам трех волостей Двинского уезда от
25 февраля 1552 г.,65 уставная Важская грамота от 21 марта
1552 г.,66 уставная грамота посадским людям Соли Переславской
от 11 августа 1555 г.,67 уставная грамота переславским рыболо-
вам от 15 августа 1555 г.,68 уставная грамота крестьянам Усецких
и Заецких волостей Устюжского уезда от 15 октября 1555 г.69
Крайняя недостаточность источников побудила H. E. Носова
провести сплошное исследование всех актовых материалов
XVI в., писцовых книг, разрядов и летописей в целях выявления
сведений о земской реформе. Проведенная работа позволила
изучить не только политическую историю земской реформы,
но, как полагал ученый, главное — ее социальную сущность, ее
место и значение среди экономических и политических перемен
в России в XVI в., ее связи с другими реформами середины ве-
ка.70 Работа Н. Е. Носова «Становление сословно-представитель-
ных учреждений в России» считается одним из самых значимых
и фундаментальных исследований земской реформы Ивана
Грозного и заслуженно занимает центральное место в историо-
графии, посвященной этому вопросу.
Итак, наиболее ранняя из земских грамот — жалованная гра-
мота крестьянам Плесской волости Владимирского уезда датиро-
вана 28 февраля 1551г. Впервые опубликовавший ее в 1894 г.
М. А. Дьяконов считал, что приведение этой грамоты в действие
еще до утверждения Судебника 1550 г. на Стоглавом соборе сви-
детельствует о том, что правительство действовало по вполне
определенному плану в упорядочении местного управления,
имея своей целью постепенную отмену кормлений.71
64 Дьяконов М. А. Дополнительные сведения о московских реформах поло-
вины XVI века // ЖМНП. 1894. Ч. 292, апр. С. 190-191.
65 Копанев А. И. Уставная земская грамота крестьянам трех волостей Двин-
ского уезда. 25 февраля 1552 г. // Исторический архив. 1953. № 8. С. 5-20.
66ААЭ.Т. 1.№234.
67 Шумаков С. А. Губные и земские грамоты Московского государства. М.,
1895. С. 110-113.
68ААЭ.Т. 1.№242.
69 Там же. № 243.
70 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 8,9.
71 Дьяконов М. А. Дополнительные сведения о московских реформах... С. 191-193.
215

Глава V. Начало земской реформы
H. E. Носов отмечал, что Плесская уставная грамота как бы
фиксировала момент рождения новой системы земского само-
управления и представляла собой образец творческой перера-
ботки наместничьих уставных грамот и той уставной грамоты,
которой «в казне быти», для потребностей земского самоуправ-
ления. В грамоте не содержалось объяснения причин изменения
системы управления, суда и сбора налогов в волости. Версия
H. E. Носова о том, как развивались события, связана с датой
смерти владимирского наместника боярина Д. Ф. Вельского (11 ян-
варя 1551 г.). «Потом (в грамоте, опубликованной М. А. Дьяконо-
вым, написано: «а ныне») "велена была та волость ведати на ме-
ня царя и великого князя кормы брати, и крестьян тое волости
судити володимерскому городовому прикащику"», — передал
текст грамоты H. E. Носов.72
Справедливости ради, следует указать, что запятая в выше-
приведенной цитате из грамоты в работе H. E. Носова разделяет
фразы таким образом: «а ныне велена была та волость ведати на
меня царя и великого князя кормы брати, и крестьян тое волос-
ти судити володимерскому городовому прикащику». В тексте
грамоты, опубликованной М. А. Дьяконовым, запятая стоит в дру-
гом месте: «а ныне велена была та волость ведати на меня царя
и великого князя, кормы брати и крестьян тое волости судити
володимерскому городовому прикащику».73
Таким образом, даже постановка запятой в разных местах
текста придавала ему и разный смысл. Кому все-таки надлежало
«кормы брати» с Плесской волости?
Текст грамоты в том виде, как он был опубликован
М. А. Дьяконовым, по нашему мнению, свидетельствует об от-
сутствии в арсенале ее составителя четкой терминологии для
обозначения статуса и действий «субъектов права», говоря со-
временным языком. В конце концов понятно, что, перечисляя
события, как они следовали — одно за другим, составитель гра-
моты в качестве последнего события, связанного с изменения-
ми в суде-управлении и сборе податей в волости, представил
некое новшество. Оно состояло в том, что «крестьяне тое во-
лости у Угрима Лвова пооброчились» и получили предписание,
72 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С 84, 88.
73 Дьяконов М. А. Дополнительные сведения о московских реформах... С. 190.
216

Глава V. Начало земской реформы
по-видимому, согласованное с ними, дать в казну, вместо всех
кормов и пошлин, причитавшихся ранее наместнику и его по-
шлинным людям, за год 15 руб.
Кроме того, царь, повелев отныне волость «ведати на» себя,
назначил в помощь крестьянам своего пристава для осуществ-
ления различных судебно-процессуальных действий, касаю-
щихся местного сообщества. Кроме этого пристава, никто
больше не имел права требовать от крестьян поруки, наметы-
вать на них сроки и требовать «ездить к ответу». Волость обрела
себе сильного покровителя.
«Меж себя, ино им управу чинят их же волости староста и цело-
вальники, кого себе изберут всею волостью», — регламентировала
далее грамота новый порядок.74 H. E. Носов считал, что здесь речь
идет об учреждении, как и на церковных землях, нового земского
выборного органа, а не о наделении судебными правами обычных
волостных старост.75 Это новое положение для крестьян Плесской
волости было не таким уж и новым в практике взаимодействия
центральной власти и местного населения, как и в практике без-
различия к внутренним вопросам самоорганизации и самодея-
тельности (в рамках «закона», конечно) местного общества.
Что действительно было в новинку для жителей Плесской
волости — это возможность «пооброчиться» на уплату в казну
фиксированной суммы, вместо сбора наместнику кормов и по-
шлин. Судя по тому, что на будущий год крестьяне «пооброчи-
лись» уже на 30 руб., скрытые от чужих глаз, «внутренние ре-
зервы» у них были.
В грамоте не говорится о каком-либо расчете оброка в пер-
вый и во второй годы. Из чего вытекала эта договоренность
крестьян с Угримом Львовым, если она вообще была, из грамо-
ты не видно. Расчет кормов и пошлин за год мог дать цифру
в 15 руб., что, возможно, и определило величину оброка. Но чем
тогда обосновывался оброк в 30 руб. на другой год? H. E. Носов
считал, что новая система волостного управления была на-
столько выгодна, что крестьяне готовы были платить двойной
оброк, лишь бы сохранить эту систему.76
74 Там же. С. 191.
75 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 87.
76 Там же. С. 88.
217

Глава V. Начало земской реформы
Нам представляется, что удвоение оброка было как-то свя-
зано с отставкой данного пристава, который, по-видимому, был
из местных детей боярских, и новыми возможностями обога-
щения местного сообщества. Привилегированное, по сути, по-
ложение крестьян Плесской волости во Владимирском уезде,
уже в силу одного того, что «ведает» их сам царь, давало воло-
щанам преимущества в спорных делах (особенно земельных)
с соседями.
При фиксированном «налоговом» платеже с волости, не ог-
раничивая при этом приток новых земледельцев из других во-
лостей и вотчин, можно было существенно повысить валовой
доход местного крестьянского сообщества. Осознание этих
преимуществ и крестьянами, и приставом, вероятно, пришло
очень быстро. Изыскать дополнительные 15 руб., пользуясь та-
ким привилегированным статусом, не составило большой про-
блемы, но с приставом из местных пришлось расстаться — царь
указал «дати пристава... не их города», но зато в этот раз —
«кого они себе излюбят».
Крестьянин в XVI в., по убедительным свидетельствам акто-
вого материала, совершенно не был похож на безвольную овцу,
запросто позволяющую себя стричь, как это показалось заезже-
му англичанину.77 Пахать и косить «сильно», «наездом» было
устоявшейся земледельческой практикой. Зазывать новых по-
селенцев, новые рабочие руки на земли волости и покрывать
тех, кто, возможно, не совсем законно покинул старое место
жительства, было в традиции земледельческого сообщества.
Невозможно себе представить, чтобы, получив шанс, крестья-
нин им не воспользовался. Нового пристава, похоже, очень бы-
стро «излюбили» — время дорого, а оброк уже удвоен.
Грамота предписывала также «разбойничи и татины дела
Плесские волости старосте и целовальником судити и управля-
ти по губной грамоте».78 Больше никаких пояснений. Имея уже
представление о неопределенности терминологии, которой
пользовался законодатель в XVI в., трудно наверняка утвер-
ждать факт делегирования полномочий губного старосты и губ-
ных целовальников, как мы знаем этот процесс по губным гра-
77 Флетчер Джильс. О государстве Русском. СПб., 1905. С. 48.
78 Дьяконов М. А. Дополнительные сведения о московских реформах...
С. 191.
218

Глава V. Начало земской реформы
мотам, земскому старосте и земским целовальникам. Предпо-
ложим, что это так, как, кстати, считал и H. E. Носов.79
Губная грамота, о которой идет речь, видимо, была выдана
Плесской волости отдельно. Таким образом, в руках органов
местного самоуправления сосредоточилась реальная власть и,
следовательно, возможность управления всеми, попадающими
под эту власть. Невнятный текст грамоты о владимирском го-
родовом приказчике и ключнике, которым предписывалось
«кормы брати и крестьян той волости судити», придется спи-
сать на квалификацию составителя документа.
Уставная земская грамота крестьянам трех волостей Двин-
ского уезда была обнаружена А. И. Копаневым в составе руко-
писного сборника середины XVII в., куда кроме данной грамо-
ты входили Судебник 1550г., Судебник 1589г. и «Заповедь...
о крестном целовании». Археографическое окружение, таким
образом, позволяет рассматривать рукопись как своего рода
юридический сборник.
Историк считал именно эту грамоту, выданную 25 февраля
1552 г., первой до сих пор обнаруженной уставной земской гра-
мотой. H. E. Носов обращал внимание на то, что она являлась
одной из тех земских грамот, которые составлялись на основе
утвержденного Стоглавом и хранящегося в казне образца для
рассылки по посадам и черным волостям. Иначе говоря, на-
стоящая уставная земская грамота есть пересказ соборной ус-
тавной грамоты, а не порождение специфики Поморья.80
Невозможно переоценить такой вывод ученых, столь важный
для настоящего исследования. По сути, он во многом освобожда-
ет от предварительной работы по выяснению, отражает ли эта
грамота идеи и намерения центральной власти по реорганизации
внутреннего управления в масштабе страны, либо она имеет от-
ношение только к конкретной местности. Если H. E. Носов был
прав, и эта грамота есть пересказ уставной грамоты, «которой
в казне быти», наша задача во многом упрощается.
Генеалогические наблюдения по фамилиям, упомянутым
в этой и уставной Важской грамотах от 21 марта 1552 г., родо-
словные опосредования, выполненные Н. Е. Носовым, позво-
79 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С 87.
80 Там же. С. 297, 307.
219

Глава V. Начало земской реформы
лили ученому сделать вывод о пробуржуазной тенденции в со-
циальном развитии посадской и крестьянской верхушки Помо-
рья XVI в. Именно эта верхушка — устойчиво богатые кресть-
янские фамилии и взяла в свои руки бразды местного само-
управления, заключил автор.81
Логика этих наблюдений, приведенные факты и вывод уче-
ного также подтверждают уже высказанное здесь предположе-
ние о том, что центральная власть, прописывая статус местного
представительства в органах власти, хотела в конечном счете не
просто определить «правила игры», но и поднять уровень сво-
его «партнера» по земскому устроению.
Никогда бы центральная власть не стала строить партнер-
ских отношений с людьми зависимыми, холопами, с маргина-
лами от общества, «казаками». Поэтому не было никакой нуж-
ды заботиться о поднятии их статуса, организовывать для этой
цели соборы, укладывать судебники, составлять уставные гра-
моты. Центральной власти нужны были не просто вменяемые
респонденты, а структуры, способные вписаться в «мэйнст-
рим»82 проводимой ею внутренней пока еще «протополитики».83
Центральной власти нужен был партнер, «коммутирующий»
с ней, так сказать, на одной частоте. Ни в коем случае не холо-
пы. Самовластная аристократия доставляла свои, особенные
заботы, но ее, в конце концов, «уговорят» служить другим спо-
собом, нежели земство.
Заставить же служить землю можно было, только организо-
вав все свободное местное население волостей и городов в са-
моуправляющиеся структуры. «Организация» в данном случае
может быть сравнима с огранкой алмаза, в результате которой
алмаз становится бриллиантом. Огранка может быть и неудач-
ной, тогда алмаз утратит и первоначальную свою ценность.
Прежде всего, нужно было просто назвать вещи своими, воз-
можно слегка подзабытыми, именами. При этом не требовалось
буквально проверять на соответствие смутным и архаичным
81 Там же. С. 316, 326-327.
82 Юрганов А. Л., Данилевский И. Н. «Правда» и «вера» русского средневе-
ковья // Одиссей, 1997. Человек в истории: Культурная история социального:
Сб. ст. М., 1998. С. 166.
83 Якунин В. И. Инварианты политики: некоторые цивилизационные ас-
пекты. 2009. URL: http:// www.rusrand.ru/results/invarianty.pdf. Дата обраще-
ния: 20.11.2010 г.
220

Глава V. Начало земской реформы
определениям старины новые формулы Судебника и уставных
грамот. Достаточно было соответствия духа. Царь должен был
сказать «Слово».84 Он сказал, и его услышали.
Едва прошли заседания Стоглавого собора, как, судя по да-
тировке двух рассматриваемых здесь грамот, государю стали
бить челом из самых удаленных уголков страны. Доводы чело-
битчиков нам уже вполне знакомы: «Многие деревни запустели
от... волостелей, и от их тиунов, и от доводчиков, и от обыск-
ных, и от лихих людей, от татей и от розбойников». А волосте-
лей и их «пошлинных людей впред прокормити немочно», по-
тому что многие крестьяне «от того насильства и продажи...
разошлись по иным волостем и за монастыри безсрочно и без
отказу, а иные... безвестно разбрелися нарознь», а поборы и кор-
мы в полном объеме взыскиваются с оставшегося населения.85
Местные мужики, скорее всего, тоже «многие коварства содея-
ша»,86 чтобы не отдавать последнее, но в грамотах об этом не
упоминалось — не к месту.
Посмотрим, о чем просили царя Мишка Пинега, Ермолка
Клементьев и Степанка Дементьев («двинские богатеи», как их
назвал H. E. Носов) «во всех крестьян место тех волостей». Все
их просьбы, кстати, нам стали известны из пересказа составителя
грамоты, и мы не можем быть уверены, что он ничего не «за-
был». H. E. Носов, например, считал, что сама эта земская гра-
мота представляет собой список с «образца», а пересказ содер-
жания челобитной в грамоте противоречит фактическому со-
стоянию дел в регионе в 50-е гг. XVI в.87
Челобитчики просили убрать от них волостеля и его тиуна
и «велеть... учинити по их челобитью из их же волостных крестьян
выборных лутчих людей, кого они излюбят... кому у них меж...
волостными и в душегубстве, и в розбое с поличным и во вся-
ких делех земских управа чинити по нашему судебнику». Спи-
84 См.: Загоскин Н. П. Уставные грамоты XIV-XVI вв., определяющие по-
рядок местного правительственного управления. Казань, 1875. Вып. 1. С. 60;
Hunt P. Ivan IV's personal mythology of kingship // Slavic review. 1993. Vol. 52.
No. 4. P. 772-774.
85 Копанев А. И. Уставная земская грамота крестьянам трех волостей Двин-
ского уезда... С. 7-20.
86ПСРЛ.Т. 13. С.267.
87 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 245, 246, 308, 366.
221

Глава V. Начало земской реформы
сок уже «излюбленных голов» прилагался. «А розбойные дела
им делати и судити, и обыскивая, и виновных по обыску казни-
ти, а исцем управа с разбойники чинити безволокитно, по на-
шему судебнику», — определяла грамота функции выборных
лучших людей. За все кормы волостеля и тиуна и судебные по-
шлины, как просили челобитчики, «велеть положить на них
деньгами... на один срок в году».
Заметим, в оброк не входили пошлины, взыскиваемые в поль-
зу царской казны, уплата их оставалась обязательной. Еще по-
просили «излюбленные головы» разрешения брать пошлины
с приезжих купцов в том же размере, что и волостели раньше
брали, и право зазывать крестьян на пустые деревни.
Иван Васильевич пожаловал челобитчиков и удовлетворил
их просьбы. «Впредь волостелю быти не велел, а велел... быти...
излюбленным головам, которых все волостные крестьяне себе
излюбили... меж собя управа чинити во всяких земских делех».
Таким образом, вопрос — кому принадлежит местная власть,
а следовательно, кто будет осуществлять местное управление, —
был решен. Кроме того, «оброк на них по их челобитью... по-
ложил деньгами за все волостелины кормы и за все пошлиные
поборы, опричь царя и великого князя оброку и иных наших
пошлин». Можно сказать, «покупка» права на осуществление
властных полномочий состоялась.
Кажется, были согласованы и вопросы о пошлинах с приез-
жих купцов, челобитчикам разрешили собрать и включать эти
платежи в «волостелин оброк» — 100 руб. Туда же вошли и ос-
татки от «разбойничьих и татиных животов» после оплаты ис-
ков и казни преступников. Было велено и оброк, и «гостину явку
с приезжих гостей», и все, что, кроме оброка, причиталось «по
старине» царю и великому князю, привозить в Москву для
уплаты в казну один раз в году. Доставку денег предписано бы-
ло осуществлять всем «излюбленным головам» лично. В случае
нарушения срока платежа или «недостачи» царь грозил «те об-
роки доправливать вдвое».
А пока остальные деньги за «волостелин откуп» было «реко-
мендовано» «меж себя разводити по пашням и по животам и по
сохам и по промыслам». Такой механизм распределения «обя-
зательных платежей» в казну, да и не только, давно уже был из-
вестен и функционировал без вмешательства центральной вла-
сти в этот процесс. Как видим, фиксированный обязательный
222

Глава V. Начало земской реформы
платеж в казну должен был способствовать не только развитию
хозяйств и торговли в регионе.
Судя по тексту, выборные головы уже были приведены
к крестному целованию и теперь могли «ведать и судить» своих
«избирателей» по Судебнику. В случае если почему-либо в во-
лости «управити не мочно», грамота предписывала съезжаться
всем «излюбленным головам» из всех трех волостей и «судити
всякие наши земские дела и управа чинити заедино всем».88 Ес-
ли и такая мера не помогала в решении проблем, предлагалось
«с суда своего списки и обыски о всяких делех» присылать
в Москву казначеям и дьякам, которые должны были «указ чи-
нить» после доклада царю.
Что касается «губных дел», грамота немного уделяла этому
внимания, предписывая судить и казнить по Судебнику. «Отде-
лываясь» общими фразами, грамота, по-видимому, оставляла
разработку мер профилактики преступности на усмотрение ме-
стных жителей. Ни о каких губных грамотах и речи не шло, но
напоминание о неизбежности суровой кары — смертной казни
с конфискацией имущества за укрывательство лихих людей бы-
ло сделано.
Заметим, на момент подписания документа институт губных
старост был известен Двинской земле уже более 10 лет. В 1542 г.
в жалованной несудимой грамоте Корельскому Николаевскому
монастырю на деревни в Двинском уезде было сделано четкое
разграничение подсудности. В душегубстве и татбе с поличным
должны были судить двинские наместники и их тиуны, а в «роз-
бойном деле про розбойников» обыск должны были чинить
губные старосты по губным грамотам, «да обыску своего спи-
сок» присылать в Москву.89 В 1545 г. в жалованной грамоте Ан-
тониеву Сийскому монастырю почти дословно повторялось это
же определение.90
Не забыл законодатель и о старинной традиции присутствия
на суде «добрых людей». Не стал исключением суд и «всякие
дела» у излюбленных голов, где велено было присутствовать
«волостным людем добрым, колкими будет пригоже, чтоб от
88 Копанев А. И. Уставная земская грамота крестьянам трех волостей Двин-
ского уезда... С. 12-15.
89 АИ. Т. 1.№ 141. С. 206.
90 Сборник грамот Коллегии экономии. Т. 1: Грамоты Двинского уезда. Пг.,
1922. № 109.
223

Глава V. Начало земской реформы
них никому ни в чем силы и обиды и продажи безлипичной не
было».91
Несмотря ни на какую «демократию», потенциальная угроза
«неправды» от новой «излюбленной» власти могла быть сдер-
жана только другой властью. В деле этого сдерживания соеди-
нение в союз высшей власти монарха и власти «избирателей» —
традиционная практика. В случае же, если эта практика не по-
может и «учнут излюбленные головы сами волостным, кому ни
буди, силы и обиды и продажи чинити и посулы и поминки
в каких делах имати», то следует, как гласила грамота, смертная
казнь виновных и конфискация их имущества в пользу истцов.
«Выборные головы» сами должны были ездить вместе с ист-
цами «на поличное», никакого пристава вместо себя посылать,
надо понимать, не разрешалось. В случае изъятия «поличного»
следовало всем вместе обыскивать и судить. Следовательно,
пристав здесь был лишним посредническим звеном и, возмож-
но, рассматривался как предпосылка к злоупотреблениям.
В случае если поймать преступника не удавалось, «излюб-
ленные головы» имели право «наметывати на тех людей, хто
с кем в одной деревне живет и велети им добывать перед собой
ставити». Хочешь, не хочешь, а соседи должны были отвечать
друг за друга.
Как «поощрительная» мера для местного населения, наряду
с ответственностью для данного случая, выглядит разрешение
на конфискацию остатков имущества казненного преступника
в пользу волости в целях возможной его продажи и уплаты вы-
ручки в счет оброка. Попытка материально заинтересовать на-
селение бороться с преступностью налицо.
Отдельная история — с оформлением «судных, обыскных
и всяких дел». Грамота предписывала вести их протоколирова-
ние, для чего было необходимо выбрать земского дьяка. Состав-
ление протокола — дело настолько серьезное, что «излюбленные
головы» и «лутчие люди волостные крестьяне» должны были при-
сутствовать при этом процессе («всякие дела записывать перед
собою»). Протоколы следовало хранить «за своими печатями».
А если «учнет земской дьяк судные и обыскные всякие дела
записывати один, не при излюбленных головах, или которые
91 Копанев А. И. Уставная земская грамота крестьянам трех волостей Двин-
ского уезда... С. 17.
224

Глава V. Начало земской реформы
дела учнет земской дьяк держати у себя», то за это следовала
смертная казнь и конфискация имущества нарушителя предпи-
сания. Наказанию должны были подвергнуться и дьяк, и «из-
любленные головы». Конфискованное имущество отходило тому,
кто укажет на это злоупотребление. Материальная заинтересо-
ванность, как фактор борьбы с преступностью, похоже, начинала
приобретать системный характер.
Подобный же вывод напрашивается при рассмотрении ста-
тьи грамоты о запрете винокурения и продаже спиртного.
В случае нарушения запрета с нарушителей предписывалось
брать штраф, половина которого шла в уплату того же оброка,
а половина — в пользу царя. «С питухов» тоже предписывалось
брать штраф, который весь шел в счет оброка.
Бесконечно, впрочем, наживаться на торговле спиртным ни
держателям корчмы, ни местным властям было нельзя. За, надо
понимать, повторное нарушение запрета («а которые люди учнут
впредь корчму держать») следовала уже «от царя» казнь. Был
«отрегулирован» и процесс личного потребления спиртного. По
особым поводам потребителям разрешалось изготавливать и пить
алкогольные напитки, но не более пяти дней или недели, надо
понимать, подряд. За нарушение «регламента» спиртное подле-
жало конфискации, а нарушители подвергались штрафу.92
Примечательная особенность, на которую поневоле прихо-
дится обращать внимание, — жесткая риторика законодателя,
угрозы смертной казнью «выборным головам» за укрывательст-
во местным населением «лихих людей», за взятки, за «силы,
обиды и продажи», за нарушение порядка составления прото-
колов судебных и обыскных дел. Как совершенно верно подме-
тил Н. Ё. Носов, кормленщикам правительство так никогда не
угрожало.93
Получается, что традиционная формула «быти в казне и опа-
ле», повторяемая во многих грамотах по адресу тех, кто вздума-
ет нарушить предписания или пожалования, перестала быть
«общим местом», просто напоминанием о том, «кто в доме хо-
зяин». Новые права порождали не только новые обязанности,
но и новую ответственность. В то же время в некотором смысле
92 Там же. С 17-19.
93 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 304.
225

Глава V. Начало земской реформы
«нагнетание напряженности» центральной властью от имени
царя — явление довольно естественное и традиционное.
Мало того, что традиция такая, но и альтернативы пока нет.
На фактор материальной заинтересованности, по-видимому,
полностью полагаться было нельзя. Общество — очевидно не
законопослушно — на «сознательность» надеяться и рассчиты-
вать не приходилось.
Однако же какие еще по характеру и стилю царские угрозы
могли быть выставлены на всеобщее обозрение? Если царь жа-
лует, то это «великое» пожалование. Если царь оказывает ми-
лость, то это «великая» милость. Какова же должна быть царская
угроза, как не повеление «страшным и грозным запрещением...
заповедь положити».94
А кроме того, монарх сам себя назначил судьей в делах, где
«кому будет чего искати» на жителях региона, и которые долж-
ны решаться только в Москве и только по его указу. Какой
смысл после этого говорить о «страшных и грозных запрещени-
ях» или о «неравном положении игроков на историческом по-
ле» и «повелительно-распорядительном» характере диалога.95
Есть смысл говорить вот о чем. Удовлетворяя просьбу чело-
битчиков «на пустые деревни крестьян называти», грамота идет
дальше и предлагает не только «крестьян называти», но и ста-
рых тяглецов крестьян, которые разбрелись по другим волос-
тям и монастырям, «вывозити безсрочно и безпошлинно» на-
зад, в те деревни, где эти люди жили ранее.
Как мы понимаем, предписание фактически толкало новые
волостные власти на конфликт с соседними черными волостя-
ми, монастырями, светскими землевладельцами. Вывезти своих
бывших земляков «безсрочно и безпошлинно», не применяя
силу, надо было еще как-то умудриться. Придумать, как это
сделать практически, грамота оставляет за волостным «началь-
ством». Материальный стимул при фиксированном оброке
в 100 руб. и традиционных пошлинах налицо. Осталось полу-
чить «силовую» поддержку.96 И она фактически гарантирова-
лась царем, который взял на себя роль верховного судьи.
94ПСРЛ.Т. 13. С. 268.
95 Швейковская Е. Н. Государство и крестьяне России XVI-начала XVIII в.:
к характеру диалога // Народ и власть: исторические источники и методы ис-
следования: Материалы XVI науч. конф. М., 2004. С. 62.
96 См., напр.: ДАИ. Т. 1. № 56, 57.
226

Глава V. Начало земской реформы
И покровителя. «А как поедут к нам к Москве... излюблен-
ные головы... с товарищи, а с ними земские люди с теми день-
гами, с нашим оброком», мыта, явки и перевозу с них не брать,
пропускать везде «без зацепки», не задерживая. А когда приедут
в Москву, «посулов и поминков не давати никому ничего»97
(обычное, видимо, дело).
Уставная Важская грамота от 21 марта 1552 г. повторяла по-
ложения рассмотренной выше уставной грамоты крестьянам
трех волостей Двинского уезда от 25 февраля 1552 г. За одним
существенным исключением.
В Важской грамоте было установлено, что при исках по ка-
бальным договорам заемных денег «с росты» или хлеба «с на-
спы», в случае признания ответчиком своей несостоятельности
ответить по договору, истец мог получить «истину» и только
20 % интереса. Так центральная власть вторгалась в частные
взаимоотношения, ограничивая ростовщичество и закабаление
крестьян. В этих целях правительство установило, можно ска-
зать, обязательную «кредитную учетную ставку», соответствую-
щую, видимо, существующим тогда представлениям о возможно-
стях товарного воспроизводства в крестьянском хозяйстве.98
На оборотной стороне Важской грамоты приписано, что
8 марта 1556 г. царю били челом от имени всех крестьянян Важ-
ского, Шенкурского и Вельского станов Гараско Павлов, Илей-
ко Фенютин и Ивашка Иевлев. Далее сообщалось о том, как че-
лобитчики писали, что по их «жалованной откупной грамоте»
(прямо называют вещи своими именами) перед выборными
судьями «ищут по кабалам и по записям и безкабално, заемного
хлеба и денег». Однако на ответчиках иски «доправити немоч-
97 Копанев А. И. Уставная земская грамота крестьянам трех волостей Двин-
ского уезда... С. 14, 19.
98 По мнению Е. И. Колычевой, «на нормы эксплуатации земледельцев ока-
зала влияние обычно-правовая традиция при всевозможных расчетах брать
двадцать процентов от общего числа («на пятый шестой»)». См.: Колычева Е. И.
Аграрный строй России XVI века. М., 1987. С. 203. Сам по себе факт такого
расчета без какого-либо его обоснования встречается в источниках довольно
часто. Двадцать процентов годовых — ставка очень высокая и применение
ее в «зоне рискованного земледелия» для сельскохозяйственных производи-
телей гарантирует целый клубок экономических (и, как следствие, социаль-
ных) проблем для участников сделки. Трудно предположить, что договари-
вающиеся стороны не осознавали перспективы и последствия неблагоприят-
ного исхода.
227

Глава V. Начало земской реформы
но», а «выдать головой до искупа» ответчиков выборные судьи
«не смеют». Как быть, самим вопрос решать, или в Москву «к док-
ладу посылати», спрашивали «излюбленные головы» от лица
всех посадских, становых и волостных людей.
Им велено было поступить следующим образом. В случае если
в течение шести недель после суда ответчик будет не в состоя-
нии удовлетворить иск, выборным судьям следует «выдавать
его ищеям головой до искупа». Дальше весь процесс оплаты
долга должен был происходить под тотальным контролем вы-
борных судей и при их посредничестве. Кроме того, возврат
долга истцам должен был производиться «без росту», т. е. без
процентов."
Стремление ростовщика навязать буквально кабальные ус-
ловия договора займа с высокой процентной ставкой, и, надо
полагать, по разным обстоятельствам, стремление заемщика
согласиться с такими условиями договора, как видим, не зави-
сит от эпохи. Центральная власть в XVI в., очевидно, пыталась
регулировать этот вопрос, который местные органы самоуправ-
ления — не менее очевидно — были неспособны решить.
Одну интересную деталь о событиях в Важском уезде, слу-
чившихся незадолго до реформы управления по грамоте от
21 марта 1552 г., сообщает другая грамота, выданная Важскому
Богословскому монастырю 25 августа 1548 г. Дело было в том,
что еще со времен правления Василия III монастырь обладал
жалованной несудимой грамотой. Но, как выяснилось, «важане
и волостные многие люди ту их грамоту жалованную облыгают
и емлют... на них с Москвы к важским наместникам судимые
грамоты, что их судити на Ваге наместникам важским и по тем
грамотам важские наместники их судят и приставы их на пору-
ку дают во всяких делах и в том им чинятца продажи и убытки
великие». Решено было пожаловать челобитчиков новой грамо-
той от имени Ивана IV, где и прописали: «Наместником важ-
ским по судимым грамотам не судити. А кто на игумена с брать-
ею возмет в Москве к важским наместникам судимую грамоту...
так та судимая грамота не в судимую».100
"ААЭ.Т. 1.№234.
100 ДАИ. Т. 1. № 44; Сборник грамот Коллегии экономии. Т. 2: Грамоты
Двинского, Кольского, Кеврольского-Мезенского и Важского уездов. Л., 1929.
№203. Стб. 651-653.
228

Глава V. Начало земской реформы
В грамотах подобного рода часто обнаруживается пожелание
законодателя типа «а на сю грамоту иные грамоты нет», «и та
безсудная не в безсудную».101 Как и подобная же формулировка
из грамоты Богословскому монастырю — «та судимая грамота
не в судимую», эти указания могут быть расценены как попытки
установить приоритет законодательного акта. Попытки, конеч-
но, были обусловлены не только корыстными действиями заин-
тересованных лиц, но также, надо полагать, зачаточным со-
стоянием делопроизводства в сфере внутреннего управления.
Заметим, что подобные формулы могли быть, в принципе, во
всех грамотах, и тогда любая из них могла бы претендовать на
приоритетный статус, по крайней мере до следующего приори-
тетного акта.
В данном конкретном случае, возможно, «важане и волост-
ные люди», полагая, что старая монастырская грамота должна
быть подписана наследником Василия III, просто воспользова-
лись ситуацией. Наместник тоже был «не в накладе», очевидно.
Пример — характерный и не единственный — свидетельство
активного «неравнодушия» местного населения к обладателям
тарханных привилегий.102
Историк Л. А. Черная в монографии, посвященной древне-
русской культуре, как кажется, не очень удачно делает ссылку
на Н. А. Бердяева, приводя тезис философа в качестве характе-
ристики ситуации, складывающейся в России к середине XVI в.
Исследовательница цитирует: «...русский народ в своей рели-
гиозной жизни возлагается на святых, на старцев, на мужей,
в отношении к которым подобает лишь преклонение. ...Русский
народ хочет не столько святости, сколько преклонения и благо-
говения перед святостью, подобно тому, как он хочет не власти,
а отдания себя власти, перенесения на власть всего бремени».103
Но проследим далее за ходом мысли писателя начала XX в.
«Русский народ в массе своей ленив в религиозном восхожде-
нии... коллективное смирение дается ему легче, чем религиоз-
ный закал личности, чем жертва теплом и уютом национальной
101 См., напр.: АИ. Т. 1. № 119, 147, 149; ААЭ. Т. 1. № 179, 183, 189 200, 215;
ДАИ.Т. 1.№46,48.
102 См., напр.: АИ. Т. 1. № 148,166; ДАИ. Т. 1. № 48, 54.
103 Бердяев К А. Судьба России: Сочинения. М., 2001. С. 280. Цит. по: Чер-
ная Л. А. Антропологический код древнерусской культуры. М., 2008. С. 289.
229

Глава V. Начало земской реформы
стихийной жизни. За смирение свое получает русский народ
в награду этот уют и тепло коллективной жизни».
Работа философа, посвященная психологии русского народа
и его национальному самосознанию, представляет собой интел-
лектуальные упражнения (интеллектуальную провокацию)
с целью продемонстрировать, что «можно установить неисчис-
лимое количество тезисов и антитезисов о русском националь-
ном характере».104 Демонстрация удалась блестяще. Что же ка-
сается источников, то они свидетельствуют, как было показано
в этой главе, скорее об обратном, нежели о желании русского
народа в XVI в. отдать себя власти и «перенесения на власть
всего бремени».
104 Там же. С. 280, 281.

Глава VI
Местная специфика земской реформы
§ 1. Север: Двинская земля, Устьянские волости,
Усольский уезд
H. E. Носов привел убедительные доводы в пользу того, что
и в Центре страны, и на Севере отмена кормлений происходила
в два этапа. С 1551/52 г. до начала 1555 г. черные волости и по-
сады передавались на откуп их жителям — посадским и кресть-
янским тяглым мирам. Делалось это не иначе, как только по
ходатайствам самого населения (в лице своих органов земского
самоуправления). В случае удовлетворения таких ходатайств
(о случаях отказа нам ничего не известно) откуп должен был по-
ступать прямо в казну и уже оттуда распределяться между лица-
ми, претендующими и стоящими в очереди на кормления. Откуп
мог быть выплачен и напрямую кормленщику, но по особой до-
говоренности, чему есть подтверждения из источников.
«Это были, — писал Н. Е. Носов, — как бы подготовитель-
ные меры к общей отмене кормлений». После одобрения по-
добной практики Стоглавым собором 1551 г. судьба начатой
в 1551 г. реформы была решена и начало завершающего ее этапа
может быть датировано (если полагаться на сведения Боярской
книги 1556/57 г.) весной 1555 г.
Во исполнение царского приговора («уложения») началась
массовая рассылка по городам и волостям грамот, предписы-
вающих выбирать новые земские власти и конкретные сроки
передачи соответствующих кормлений на откуп. В течение 1555
и 1556 гг. такая рассылка была завершена. Таким образом, пра-
вительственные постановления были проведены в сжатые сро-
ки по заранее намеченному плану и имели вид единого законо-
дательного акта.1
1 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии. Изыскания о земской реформе Ивана Грозного. Л., 1969. С. 525, 526.
231

Глава VI. Местная специфика земской реформы
В предыдущей главе была подробно рассмотрена уставная
земская грамота крестьянам трех волостей Двинского уезда от
25 февраля 1552 г. Судя по всему, на момент подписания в Мо-
скве этой грамоты в Двинском уезде действовала (обладала за-
конной силой) и другая грамота, адресованная жителям Ниж-
ней половины Двинской земли, которая регламентировала дея-
тельность двинского наместника.2 Вполне возможно, как считал
H. E. Носов, именно о ней упоминает Двинская летопись в со-
общении от 1549/50 г.3
Публикация этого документа в 1815 г. в журнале «Русские
достопамятности» завершается словами «окончания недостает
в подлиннике». В грамоте отсутствуют дата подписания и под-
пись дьяка, на основании которой эту дату можно было попы-
таться установить. Следовательно, временные рамки подписа-
ния грамоты могут быть достаточно широкими — с 1547 г.
(венчание на царство Ивана IV) по 1556 г. (дата подписания Ус-
тавной земской грамоты Нижней половине Двинской земли).
Неизвестно, каким еще волостям в Двинском уезде, кроме
Пенежки, Выи и Суры, в начале 50-х гг. XVI в. были выданы ус-
тавные земские грамоты. Тем не менее совершенно очевидно,
что в границах одного региона, в течение некоторого времени,
по прямому предписанию центральной власти действовали
разные режимы управления.
Очевидно также и то, что уставная грамота, посвященная
деятельности двинского наместника и его отношениям с мест-
ными жителями, качественно несколько иначе, нежели другие,
более ранние, известные нам уставные грамоты, определяющие
порядок наместничьего управления, регламентирует эти отно-
шения. Особое внимание, по сравнению с другими подобными
законодательными актами, в грамоте уделено вопросам органи-
зации суда и той роли, которую должны были исполнять пред-
ставители местного населения на этом суде.
Прежде всего, следует отметить, что порядок проведения су-
да, составления и хранения «судных списков», в соответствии
2 Уставная грамота царя Ивана Васильевича, данная Двинским тиуном
и их наместником о доходах их и о прочем // Русские достопамятности, из-
даваемые Обществом истории и древностей российских... М., 1815. Ч. 1.
С. 125-139.
3 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 329.
232

Глава VI. Местная специфика земской реформы
с указаниями грамоты, схож с процедурами, предписанными
Судебником 1550 г. Схожа и терминология в описании судебно-
го процесса в Судебнике 1550 г. и грамоте.
Исследователя вопроса о том, насколько правовым был ха-
рактер реформ, конечно, должно заинтересовать совершенно
новое указание из центра, касающееся гарантий исполнения
своих обязанностей представителями местного населения на
суде у наместника. «Целовальников, которым в суде сидети,
и дьяка земского наместнику и его тиуну не судити ни в чем оп-
рич душегубства и розбоя и татбы с поличным, докуды которые
целовальники в целовальниках и дьяк земской будут». Так зву-
чит это постановление, нигде в актах подобного рода ранее не
встречавшееся.
Для сравнения, на двинских наместников жители Двинского
уезда могут жаловаться раз в году (получается, что назначенца
из центра, в принципе, можно было привлекать к ответственно-
сти чаще, чем ответственных выборных лиц) — на Средокрест-
ной неделе Великого поста. Как справедливо отмечают
Г. В. Семенченко4 и В. А. Аракчеев,5 выборные посадские и во-
лостные люди здесь получили ту же привилегию, которую в со-
ответствии с решением февральского собора 1549 г. имели дети
боярские.
Трудно указать источники этой новой (или не новой?) «нор-
мы», напоминающей принцип современного депутатского им-
мунитета или иммунитета судьи. Традиция и практика выдачи
несудных тарханных грамот светским и духовным землевла-
дельцам, дипломатический иммунитет как признанный право-
вой институт, регламент защиты кормленщиков от судебных
исков вполне могли подготовить рождение этой «законода-
тельной инициативы» в центральном правительстве.
Казалось бы, вполне закономерный и рациональный шаг
центра в сторону намеченной цели — земского устроения в го-
сударстве, внятно и однозначно зафиксированный в законода-
тельном акте, не получил подтверждения или дальнейшего раз-
вития в более поздних грамотах. Тем не менее, имея уже пред-
4 Семенченко Г. В. Посад и волость в правительственной политике в сере-
дине XVI в. // Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы истории
города: [Сб. ст.] / Под ред. проф. И. Я. Фроянова. Л., 1988. С. 178-183.
5 Аракчеев В. А. Средневековый Псков: власть, общество, повседневная
жизнь в XV-XVII веках. Псков, 2004. С. 124.
233

Глава VI. Местная специфика земской реформы
ставление о стиле, методике и форме составления указных и жа-
лованных грамот и не забывая о дошедшем до нас малом их ко-
личестве, смеем предположить, что «новая норма» практиковалась
и в других местностях страны.
Ни словом не было упомянуто в грамоте «губное дело», хотя
законодатель уже делал попытку регулировать этот вопрос в Двин-
ской земле в 1542 г. в грамоте Никольскому Корельскому мона-
стырю6 и в грамоте 1545 г. Антониеву Сийскому монастырю7
(в обоих случаях упоминались губные старосты как ответствен-
ные за борьбу с разбоями). Здесь же, наоборот, несколько раз
было указано на ведущую роль наместника в суде по разбойным
делам: «А побьются на поле... в розбое с поличным ино на уби-
том истцово доправити, а наместнику... имати на виноватом
противень против истцова».
Еще более прямое указание на судебные полномочия пред-
ставителя центральной власти по разбойным делам можно уви-
деть в уже приводимой цитате о «неподсудности» наместнику
и его тиунам целовальников и земского дьяка, «опричь разбоя
и татбы с поличным». В случае «разбойных и татебных дел» по
искам местных жителей на приезжих торговых людей намест-
нику поручалось «дать тех на поруку, да учинить срок обоим
истцом стати передо мной царем и великим князем на их срок».
Даже принимая во внимание отсутствие окончания этой грамо-
ты, где могли проясниться кажущиеся противоречия, мы вы-
нуждены отметить своеобразие логики «законодателя», совер-
шенно не соответствующей современным представлениям о том,
каким должен быть процесс законотворчества.
Большое внимание в грамоте было уделено вопросам орга-
низации торговли в регионе. Двинские жители, очевидно желая
защитить свою исключительную позицию на местных рынках,
просили царя, чтобы он запретил всем приезжим купцам вести
торг где бы то ни было, кроме как на Гостином берегу в Холмо-
горах. Царь согласился с просьбой, по всей видимости, местных
купцов и под угрозой конфискации товара повелел, чтобы все
пришлые торговые люди не ездили торговать «никуда ниже
Холмогор».
6 АИ. Т. 1.№141.
7 Сборник грамот Коллегии экономии. Т. 1: Грамоты Двинского уезда. Пг.,
1922. № 109. Стб. 110-112.
234

Глава VI. Местная специфика земской реформы
За такой протекционизм деловым людям пришлось заплатить
свою цену. Царь, несмотря на просьбу местного купечества, отка-
зал им в старинном праве использовать свой «земский пуз» — тра-
диционную мерную тару для соли, с которой платилась пошлина
наместнику по таможенной грамоте. Отныне надлежало мерить
соль только «в пуз царя и великого князя в Колмогорской», с кото-
рого и надлежало платить пошлину, но теперь уже не наместнику,
как следует из грамоты, а таможенникам царя и великого князя.
К слову сказать, в декабре 1552 г., если верить списку с гра-
моты на Двину «слово в слово», старостам, сотским, целоваль-
никам и всем земским людям была послана с нарочным новая
медная мера. Было велено изготовить по эталону рабочие дере-
вянные меры «всякое жито мерити». В грамоте подробно изла-
гались правила утилизации старого мерного эталона и ввода
в обращение нового. Вся ответственность и инициатива по при-
менению указанных правил была предоставлена старостам, сот-
ским и целовальникам. Никакие другие «должностные лица» не
упоминались вообще.8
Вернемся к рассматриваемой Двинской уставной грамоте. До-
кумент повторил известный уже принцип сбора кормов и побо-
ров в пользу наместника, его тиунов и доводчиков: «кормы наме-
стничи и тиуни и доводчиковы поборы берут старосты по деревням,
да платят наместнику и его тиуном и доводчиком». Доводчикам
прямо запрещалось самим брать свои поборы по деревням, но
только «в своем стану у старосты». Деятельность доводчика во-
обще была очень жестко регламентирована, а его контакты с на-
селением максимально ограничивались.
Грамота предписывала старостам самим приезжать в Холмого-
ры на раскладку повинностей — «земской размет», надо понимать,
на общее совещание. Раскладка повинностей уже среди населе-
ния — «земской розруб»9 была объявлена единственным поводом,
по которому наместник может послать своего пристава в случае,
когда есть необходимость вмешаться своей судебной властью.
8 ДАИ. Т. 1.№45.
9 Получить представление о том, каким образом происходил «разруб»,
можно из опубликованных А. И. Копаневым приговоров волостных сходов
о раскладке между волощанами государственных налогов и расходов на воло-
стные нужды. См.: Копанев А. И. Куростровские столбцы XVI в. // Материалы
по истории Европейского Севера СССР: Северный археографический сбор-
ник. Вологда, 1970. Вып. 1. С. 401-404, 406, 407.
235

Глава VI. Местная специфика земской реформы
В остальных случаях жителей волостей должны были «давать на
поруку» доводчики, а судить тиуны, проживающие в тех волостях.
Сам великий князь декларировал принцип невмешательства в дела
двинского наместника и жителей волостей и обещал вообще не
посылать своего недельщика по какому-либо поводу в Двинскую
землю, за исключением особых случаев.
На этом стремление «законодателя» максимально «развести»
население и представителей центральной власти не заканчива-
лось. Дело дошло до подробнейшей инструкции (рекоменда-
ции) двинянам по строительству жилья и подсобных помещений
для наместника, тиунов и доводчиков, с указанием размеров
строений и количества дров на отопление и напоминанием
«а более того наш наместник и его тиуны... дров у них не ем-
лют». Наместнику же и его людям вменялось в обязанность «на
каковы дворы наедут, таковы ж дворы им и отдадут со всеми
чепми и с пробои и с замки».10
H. E. Носов отметил «основные особенности» этой грамоты,
отказавшись от подробного ее рассмотрения притом, что она
была «крайне любопытна», как пишет историк. Внимание ис-
следователя было сосредоточено на сведениях, позволяющих
оценить источники дохода кормленщиков. Судебные пошлины,
идущие в пользу наместников, как считал автор, были их глав-
ной доходной статьей. Несколько десятков судебных дел могли
принести им больше доходов, чем весь годовой посошный
корм. Следовательно, по мнению историка, рост преступно-
сти — «золотое дно» для кормленщика, а право надзора за ме-
стной торговлей — важнейший источник дохода наместничьей
администрации, «заинтересованной не в бездоходном порядке,
в доходном беспорядке».
Интересным и важным представляется мнение ученого о по-
литической тенденции, отчетливо прослеживаемой в Двинской
уставной грамоте и «вряд ли только двинской ориентации
и происхождения». Это тенденция заключалась в расширении
прав и обязанностей земского представительства в наместничь-
ем суде и во все большем ограждении населения от произвола
и притеснений со стороны наместников и их людей.11
10 Уставная грамота царя Ивана Васильевича... С. 125-139.
11 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 330, 336-338.
236

Глава VI. Местная специфика земской реформы
Выше уже упоминалась уставная Важская грамота от 21 марта
1552 г., которая по содержанию очень близка уставной земской
грамоте крестьянам трех волостей Двинского уезда от 25 февраля
1552 г. Важский уезд, Шенкурский и Вельский станы, получившие
по грамоте от 21 марта 1552 г. свободу от суда наместника и право
избирать себе «излюбленных голов» для суда во всех земских де-
лах, граничат с землями так называемых Устьянских волостей.
В актовом материале эти волости — «волостки» называются
по-разному, но все они расположены по реке Устья и ее притокам
Пежме, Кокшеньге, Заячьей. Актовый материал, которым мы рас-
полагаем, как и в случае с Нижней половиной Двинской земли,
дает возможность сравнить разные режимы управления, действо-
вавшие одновременно в границах фактически одного региона.
По уставной грамоте от 11 сентября 1539 г., выданной по
просьбе крестьян Устьянских волостей, уже в знакомом нам ключе
регламентировались взаимоотношения волостеля, его исполни-
тельного аппарата и местных жителей. Отметим традиционное:
«А без старост и без лучших людей волостелю и его тиуну суда не
судити», «а самосуд тот кто поймает татя с поличным да отпутит
его прочь, а волостелю и его тиуну не явит», «волостелины люди
и боярские на пиры и на братчины незваны не ходят», «а учинится
у них в волости душегубство, а не доищутся душегубца, и они волос-
телю дадут и его тиуну за голову веры четыре рубли московскую».
На обороте грамоты была сделана приписка от 5 марта
1553 г., подтверждающая право волостеля на корм «по стари-
не». Что же касается суда, то волостель, по воле «законодателя»,
«о суде... ходит по приговору и новому судебнику». Кроме со-
блюдения строгого регламента документом предписывалось
хранить копию судного списка «у того старосты и целовальни-
ков, которые грамоте не умеют». Предполагаемая мотивация
последнего распоряжения нам уже знакома.
Ни слова не говорилось в грамоте о «губном деле», зато тра-
диционно упоминалось о судебных пошлинах волостелю от су-
дебного поединка «ищеи» и ответчика по делам о разбое, душе-
губстве и татьбе. В 1594 г. 22 февраля грамота получила под-
тверждение царя и великого князя Федора Ивановича, что сви-
детельствовало о смене режима местного управления.12
12 Уставная грамота Устьянским волостям 1539 г.// ЧОИДР. 1907. Кн. 1.
С. 47-51.
237

Глава VI. Местная специфика земской реформы
В мае 1555 г. в Устьянские волости была направлена новая
грамота за подписью царя и великого князя, адресованная ста-
ростам, сотским, десятским и «всем крестьянам моим царя и ве-
ликого князя черным и оброчным и владычным и монастыр-
ским и всем без омены чей кто ни буди». Преамбула грамоты
знакома по стилю и содержанию: царю от крестьян поступают
жалобы на наместников и волостелей, что они «чинят... прода-
жи и убытки великие», а наместники и волостели жалуются ца-
рю, что «им многие люди под суд и на поруки не даются и кор-
мов не платят». «Взаимопонимание», как видим, традиционное.
Царь принял решение: «Жалуючи для тех ваших продаж
и убытков... за наместничьи и волостелины доходы и за их по-
шлинных людей поборы... пооброчить вас деньгами». «А наме-
стникам и волостелям впредь у вас не быти, — продолжает гра-
мота, — чтобы вам от наместников и волостелей и от их по-
шлинных людей продаж и убытков не было, а нам бы в том от
вас на наместников и от наместников на вас челобитья и докуки
не было».
Далее сообщалось, что царем принято решение во всех горо-
дах и волостях «учинити старост излюбленных вам меж себя
управу чинить и волостелин доход сбирати и к нам на срок во-
зити». Были даны и более конкретные рекомендации: избирать
из волости по три или четыре человека лучших людей, «кото-
рые бы душою прямы и меж вами разсудити и управа учинити
и волостелины доходы собирати умели и к нам бы на срок при-
возили и продаж бы и убытков вам от них не было никоторых».
Уровень ответственности и исполнения обязанностей для
крестьян Устьянских волостей поднимался на небывалую дото-
ле высоту. Путь назад отрезан: «...а учнете ослушатися, тех ста-
рост не выберете часа того... быть от меня в великой продаже
и в казни». И в качестве дополнительного стимула: «А доколе
выберете и пришлете, вы бы нашим волостелям и их тиуном на
поруки и под суд давались и доходы платили им без ослушанья
по указу».13
С этого момента начинался новый этап в жизни местного
сообщества. Особо актуальным для местной власти становилось
13 Богословский M. M. Земское самоуправление на русском севере в XVII веке:
В 2 т. Т. 1: Областное деление Поморья, землевладение и общественный строй.
Органы самоуправления. М., 1909. С. 287-289.
238

Глава VI. Местная специфика земской реформы
умение «выстраивать отношения» с центром, пребывая уже
в новом качестве. За свободу от волостеля и его тиуна устьян-
ским крестьянам пришлось дорого заплатить. Свобода эта,
впрочем, показала свою изнанку уже очень скоро.
Неизвестно, что больше подействовало — угрозы царя или
искреннее желание крестьян изменить жизнь к лучшему. Но
уже 15 октября 1555 г. «царь и великий князь Иван Васильевич
всея Русии пожаловал есми» всех крестьян Устьянских волос-
тей в том, о чем и писал в грамоте от 23 мая 1555 г. Излюблен-
ных судей привели к крестному целованию в Москве, снабдили
их Судебником и уставной грамотой.
Первым, в порядке перечисления в грамоте, было право, кото-
рое получили «излюбленные судьи», давать человеку, опознав-
шему поличное, пристава на того, у кого это поличное обнару-
жится. Далее следовало «чинить меж их управу» по Судебнику
и уставной грамоте. Касаясь разбойных дел, грамота предписы-
вала старостам организовать выборы целовальников, земских
дьяков, доводчиков для формирования губных органов. Далее
необходимо было привести выбранных к крестному целованию
на месте по данной записи, а списки с подписями этих лиц по-
слать в Москву к уже знакомому нам дьяку Угриму Лвову. «А в
розбойных делех волостных людей судити их и управляти губ-
ным старостам, по их губным уставным грамотам и по наказ-
ным списком», — расставила приоритеты грамота.
Из такого указания невозможно сделать вывод о наличии
или отсутствии губных органов именно в Устьянских волостях.
Но из текста совершенно очевидно, что местным жителям суть
«губного дела» была понятна, хотя, вполне возможно, губная
реформа не так давно стартовала в этой местности. Очевидно
и другое — все «должности» в «рабочем аппарате» губной ад-
министрации предписывалось занять выборным, «кого меж се-
бя излюбят все волостные люди».
Устанавливала грамота и величину оброка «за волостелины
доходы и за присуд и за всех волостелиных пошлинных людей
пошлины», и срок доставки его в Москву все к тому же дьяку —
Угриму Лвову. Рекомендовано было собирать этот оброк «по
животом и по промыслом, как иные тягла меж собя розводят»,
как, видимо, и было «преж сего».
В заключение, грамота по традиции сыпала угрозами по адре-
су выборных судей на тот случай, если «нашего царского и зем-
239

Глава VI. Местная специфика земской реформы
ского дела... не учнут беречи». Можно предположить, что под
своим, т. е. «царским делом» эта же царская власть подразуме-
вает одну лишь фискальную составляющую. Внешняя экспан-
сия и соответствующее этому «царскому делу» материальное
обеспечение оставались для Москвы приоритетом.
Однако в этот раз одними угрозами дело не закончилось.
Неожиданно тон грамоты изменился, и царь стал сулить льготу
выборным судьям в случае, если «нам и земле управа их будет
люба».14 Выглядит ли это как проявление слабости и неуверен-
ности центральной власти в том, что задуманное дело получит-
ся, что отказ от системы кормлений не приведет к развалу ар-
мии, а значит, к краху всего государства, не успевшего еще даже
до конца осознать себя таковым? Вряд ли возможен совершен-
но определенный ответ на этот вопрос. Тут очевидно другое —
есть у царя нечто общее с «землей». Очень хочет царь, чтобы
управление, осуществляемое новой властью, было любо и ему,
и «земле».
Сама центральная или царская власть, как можно понять
из текста, по-прежнему отличала свои интересы — «царское
дело» от интересов «земли» — «земского дела». По мнению
автора «Истории судебных инстанций» Ф. М. Дмитриева, «ос-
новной план Ивана Грозного состоял в отделении царских дел
от общинных». Правовед считал, что «в эпоху от Грозного до
междуцарствия управление было большей частью разделено
между приказными людьми, губными старостами и земскими
судьями».15
«Дело Земское и дело Государево, — писал К. С. Аксаков
о времени до событий середины XVI в., — это два дела, раз-
ные по существу, не смешивались между собой, и потому-то
самому, может быть, они велись согласно и дружно». Едва
Иван IV венчался на царство, как созвал выборных с разных
сторон России в Москву, где «встретились друг с другом на
Соборе единая Русская Земля и единое Русское Государство».
«Но прежний союз не был нарушен, — заключил выдающий-
ся мыслитель XIX в., — и Земля и Государство, в своем новом
14ААЭ.Т. 1.№243.
15 Дмитриев Ф. М. История судебных инстанций и гражданского апелля-
ционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. М.,
1859. С. 76, 77.
240

Глава VI. Местная специфика земской реформы
виде, оставались в своих пределах и не смешивались друг
с другом».16
В дореволюционной историографии высказывалась и другая
точка зрения на предмет. Например, правовед В. В. Сокольский
считал, что «государи московские не отличали своего государе-
ва дела от дела земского».17 Представляется, что вполне отлича-
ли, но не обособляли, не отделяли и поэтому пытались «изо-
брести» механизмы взаимодействия.
Л. В. Черепнин, возможно, оказался несколько ближе к ис-
тине в своих рассуждениях. Историк уравнял «значение этих
терминов» («земское дело» и «государево дело»). Это все, по
мнению исследователя, были государственные дела, а их совме-
стное употребление для обозначения одного понятия объясня-
ется двойственным содержанием, которое в это понятие вкла-
дывалось. Государственное дело, как совершенно справедливо
заключал Л. В. Черепнин, было делом одновременно и царя
и «земли».18
Вот здесь-то и обнаруживает себя тот самый «приводной ре-
мень», связывающий местное сообщество — «землю», государ-
ство и центральную власть, о котором писал H. E. Носов.19 Ис-
торик, употребив столь удачную метафору в своем фундамен-
тальном исследовании 1969 г., не указал прямо на ее объект. Не
сделал этого ученый и в статье, написанной по материалам, со-
бранным для первой главы новой монографии. А наводящая
мысль была высказана еще А. Д. Градовским и Н. П. Павловым-
Сильванским.
Завершим наконец: «приводной ремень» — это местное са-
моуправление, «существо средневековой общины»,20 «самостоя-
тельный правительственный орган, представляющий личность
16 Аксаков К. С. Краткий исторический очерк земских соборов // Поли,
собр. соч. Константина Сергеевича Аксакова. Т. 1: Сочинения исторические.
М., 1861. С. 301-303.
17 Сокольский В. В. Очерк истории русского права. СПб., 1911. С. 57.
18 Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI-XVII вв. М.,
1978. С. 64.
19 Носов H. E. 1) Становление сословно-представительных учрежде-
ний в России... С. 4; 2) Становление сословного представительства
в России в первой половине XVI в. // Исторические записки. 1986.
Вып. 114. С С. 176.
20 Павлов-Силъванский К П. Феодализм в России. М., 1988. С. 200.
241

Глава VI. Местная специфика земской реформы
государства в провинции и личность провинции перед государ-
ством».21
Прошло совсем немного времени после пожалования Усть-
янским волостям новых установлений, как в сентябре 1556 г.
в Нижнюю половину Двинской земли была направлена жало-
ванная грамота, аналогичная той, что получили в Верхней по-
ловине. Двинским наместникам и их тиунам было запрещено
судить местных жителей, собирать с них корм и другие доходы.
Вместо наместничьих доходов и пошлин устанавливался об-
рок, который вместе с другими пошлинами следовало приво-
зить раз в году в московскую казну. Распределять эти платежи
меж собой должны были сами посадские и волостные люди,
смотря «по животам и по промыслом и по угодьям». За достав-
ку в Москву оброка отвечали избранные «излюбленные голо-
вы» — выборные судьи С. Окулов и И. Поплевин (Клементьев)
«с товарищи».
Они же должны были «колмогорцев посадских людей и во-
лостных во всяких делех судити и управа меж их чинити» по
царскому указу и новому Судебнику. «Да выборным же судь-
ям... выбрати соцких и пятидесяцких и десяцких, которые б
были добры и прямы и всем крестьянам любы», — предписыва-
ла грамота основные критерии кадровой политики и организа-
ции исполнительного органа по охране общественного порядка.
Сами судьи должны были ездить вместо пристава «на полич-
ное». На суде и при обысках должны были присутствовать по-
садские и волостные «лутчие люди, чтоб у них сил и обид и про-
даж безлепичных не было». Запрещено было выдавать истцам
«людей головой» без доклада в Москву.
В борьбе с «лихими людьми» особую роль играли сотские,
пятидесятские и десятские. Они должны были доставлять в суд
подозреваемых, живущих «в которой сотной», если те «учнут
бегати». Если же «вправду» выяснялось, что подозреваемый
«крал и розбивал», то в этом случае следовало «доправити ист-
цовы иски на тех соцких и на пятидесяцких и на десяцких в ко-
торой сотне тот лихой человек жил», в пользу истца. Кроме то-
го, от выборных лиц требовалось «дати им в поруку... чтобы
у них в их сотной впредь лихих людей не было».
21 Градовский А. Д. История местного управления в России. Т. 1: Введение.
Уезд Московского государства. СПб., 1871. С. 126.
242

Глава VI. Местная специфика земской реформы
В случае судебных тяжб двинских жителей Нижней полови-
ны с иными волостными людьми грамота предписывала соби-
раться вместе выборным судьям и лучшим людям и «управу
чинить» — судить по новому Судебнику. В особо сложных слу-
чаях предлагалось прибегнуть к помощи Москвы. Судебные
и обыскные списки этих дел, за всеми необходимыми подпи-
сями, надлежало высылать в Москву, что замечательно, вместе
с «казной».
«А учнут выборные судьи сами крестьяном, кому нибуди, си-
лы и обиды и продажи безлепичные чинити, и посулы и поминки
на крестьянах имати: и им в том от меня Царя и Великого Князя
быть кажненым смертною казнью и животы их и статки велети
мне имати да отдавати тем людем, кому от них продажи и обиды
учинятся», — напоминал судьям об ответственности (надо ска-
зать, небезосновательно) московский законодатель.22
Едва ли прошел год после вступления в должность излюб-
ленных судей, как все они оказался в крайне непростой ситуа-
ции. По каким-то причинам С. Окулов и его коллеги не смогли
(или не захотели) рассудить на месте несколько, казалось, не-
сложных дел. Истцов и ответчиков отправили продолжать спо-
ры в Москву. Вместе с ними в Москву же поехал и судья П. Не-
годяев с судными списками.
Однако накануне разбирательства П. Негодяев исчез из Мо-
сквы вместе с документацией (судными списками). Истцы были
уверены, что он сделал это «норовя» ответчикам (те тоже, по
словам истцов, сбежали от московского суда), о чем и подали
челобитную на имя государя, обвинив судей П. Негодяева,
С. Окулова и прочих в должностных, по сути, преступлениях.
Реакция московского начальства на челобитную была, как
и следовало ожидать, достаточно сдержанной. 25 апреля 1558 г.
от царя и великого князя всея Руси в Нижнюю половину Двин-
ской земли земскому судье М. Григорьеву была послана грамота
с предписанием разобраться в ситуации. Для чего новому судье
надлежало «старых судей, Степанка Окулова с товарищи и тех
судей, с кем их те судьи в тех делех... судили... поставить перед
собою с очей на очи».
По результатам разбирательства и очной ставки ответчиков
и старых судей, обвиненных в волоките и причинении убытков
22ААЭ.Т. 1.№250.
243

Глава VI. Местная специфика земской реформы
истцам, их предлагалось осудить и управу им учинить. «А в чем
будет вам меж ими управы учинити не мощно и вы б с суда сво-
его и обыску список... прислали к нам к Москве... и мы им
в том указ учиним», — заключала грамота.23
Как видим, С. Окулов и его коллеги довольно быстро лиши-
лись и доверия населения, и связанного с этим высокого поло-
жения в локальной общественной иерархии. Вместе с прежним
статусом они утратили и прежний иммунитет. Настало время
отвечать за свои прошлые действия (или бездействия) на общих
основаниях.
Из-за их нерешительности или некомпетентности, корыстно-
го умысла или полного безразличия к должностным обязанно-
стям, простого стечения обстоятельств или целенаправленной
интриги истцов — какие бы ни были причины неудовольствия
избирателей — отставка состоялась, и к делам приступили вновь
избранные земские судьи. Они обладали правом вынести при-
говор по старому, незавершенному делу и разобраться с дейст-
виями своих предшественников. Центральная власть, делегируя
всю полноту действий органам местного самоуправления, не
оставалась в стороне и была готова оказать всемерную под-
держку в случае, если по каким-либо причинам дело застопо-
рится. В Москве решительно гарантировали осуществление
правосудия, если у местной выборной власти вдруг не хватит
сил его свершить.
Заметим, угрозы смертной казнью выборным судьям пока
так и остались угрозами. Дело надлежало, прежде всего, рассле-
довать на месте, на месте же надлежало и управу делу учинить.
Говорить же, применительно к данному случаю, в первую оче-
редь о волоките, взяточничестве и злоупотреблениях, как о ти-
пичных чертах делопроизводства той эпохи в центре и на мес-
тах, кажется, не совсем справедливо.
Земская уставная грамота Усольского уезда отписной сошки
Луцкой Пермцы, по мнению некоторых исследователей, впер-
вые была выдана от имени Ивана IV около 1556 г. Содержание
этой грамоты отличает ее от уже известных нам документов по-
добного рода. Похожая по идеологии и по духу на другие гра-
моты, она изобилует подробностями судебного исполнительно-
23 Шмидт С. О. Неизвестные документы XVI в. // Исторический архив.
1961. № 3. С. 154, 155.
244

Глава VI. Местная специфика земской реформы
го производства. Более богатая по содержанию, она отличается
и стилем изложения.
В памятнике обращают на себя внимание новые положения,
которых мы не встречали в уже известных нам грамотах. На-
пример, такое: «Исцов и ответчиков, ставя перед собою к суду,
спрашивати, нет ли им в судейках и в целовальниках... друзей
или недрузей или роду и племяни», и про кого истец или ответ-
чик так скажет, тем судьям и целовальникам «в суде не сидеть».
Право отвода судей истцом или ответчиком, по указанным
причинам, практически ничем не ограничивается. Судьи, полу-
чившие отвод, заменяются на новых — тех, которые «добры
и душею прямы».
В случае сложных дел, «которых вершить немочно», в том
числе «татиных и разбойных», было велено посылать доклад
в Москву, «а к Соли Вычегодской тех дел не посылати, чтоб...
в том... от приказных людей продажи и убытков не было».
В любом случае грамота запрещала назначать срок рассмотре-
ния в Москве любых дел в «пашенное и промышленное время»,
но только тогда, «как поедут с данью и оброком зимою».24
Нелицеприятная характеристика «приказных людей» из Со-
ли Вычегодской, как источника «продажи» и «убытков», таким
образом, несколько объясняет мотивацию распоряжений, со-
держащихся в грамоте, составленной в Москве 18 апреля 1558 г.
и адресованной в этот регион сразу нескольким посадским и
сельским старостам. Как видно из текста, Григорию Строганову
было выдано разрешение сварить здесь 30 пудов селитры ис-
ключительно для себя, а не на продажу. Местным органам са-
моуправления в лице старост поручалось отследить, чтобы раз-
решенная квота не была превышена, а крестьянам не было бы
обид и продаж от Строганова «никоторыми делы».25 Приказные
люди (кто бы они ни были), похоже, осознанно исключались
центральной властью из взаимодействий подобного рода. Став-
ка делалась на земство и его органы управления.
24 Земская уставная грамота Усольского уезда отписной сошки Луцкой
Пермцы, данная царем Иваном Васильевичем и подтвержденная Розстригой,
в 124 г. царем Михаилом Федоровичем, в 160 и 184 годах царем Алексеем Ми-
хайловичем и 186 году Федором Алексеевичем / Сообщ. С. Б. Веселовский //
ЧОИДР. 1907. Кн. 1. С. 40-47.
25ААЭ. Т. 1.№254.
245

Глава VI. Местная специфика земской реформы
Мы рассмотрели в основных и характерных своих чертах
грамоты, определяющие порядок местного управления на Се-
вере страны — в Нижней половине Двинского уезда в целом,
в отдельных его волостях, в Важском уезде, в некоторых волос-
тях Устьянской земли (позднее Устюжского уезда). Замечатель-
ный факт — исследователь имеет возможность изучать земское
устроение в отдельно взятом регионе (Двинская земля) не толь-
ко по грамотам, освещающим саму реформу управления в этой
местности.
Наряду с земскими уставными грамотами сохранились и дру-
гие законодательные акты, судя по всему, действовавшие в то
же самое время. Сохранившийся актовый материал дает воз-
можность оценить готовность местного общества и централь-
ной власти к изменениям в сфере местного управления.
Проведению земской реформы в Двинской земле предше-
ствовали традиция и опыт самостоятельного внутреннего
управления силами сложившейся своей мирской, как вполне
обоснованно считал H. E. Носов, общеуездной организации.
Двинские крестьяне, по мнению историка, «откупились» от
феодального государства и его органов, заплатив высокую
цену за широкую судебно-административную автономию.
Автор настаивал, что внушительные размеры этой цены и «ку-
пили» правительство. При этом «двинских богатеев» высокая
цена тоже не отпугнула, поскольку выгоды при «освобождении
от корыстной опеки феодалов-кормленщиков торговой и про-
мышленной деятельности, а главное, в эксплуатации не толь-
ко всех северных богатств, но и двинской бедноты», перекрыва-
ли все издержки.
Что касается Важской земли, ученый полагал, что главной
причиной предоставления Ваге земского самоуправления было
страшное ее запустение. Запустение, в свою очередь, было вы-
звано ростом пошлин, злоупотреблений наместников, грабежей
и разорений со стороны «лихих людей». Способствовала этому
процессу и церковь, переманивая посадских, волостных людей
и крестьян «без срочно и без отказу». Да и сами крестьяне про-
сто убегали — «безвестно разбрелись нарознь».
Выводы H. E. Носова, казалось бы верные по существу, по
нашему мнению, страдают «однобокостью» и «перегружены»
значимостью материального, корыстного фактора как целепо-
лагания реформы. Историк-марксист ставил себе задачу рас-
246

Глава VI. Местная специфика земской реформы
крыть тему с позиций исторического материализма и сделал это
блестяще.26
А. А. Зимин имел несколько иную точку зрения на причины
преобразования местного управления в стране. Земская рефор-
ма, по мнению ученого, родилась из практики получения мест-
ным населением откупа у кормленщиков. С централизацией
аппарата откуп стало выдавать центральное финансовое ведом-
ство — Большой дворец. Поскольку финансовые прерогативы
кормленщиков не распространялись на иммунистов-вотчин-
ников, помещиков и монастыри, постольку и земская реформа
коснулась главным образом территорий с черносотенным зем-
левладением и посадов. Феодальная аристократия поступилась
некоторыми своими привилегиями, утверждал автор, но острие
реформы было направлено по преимуществу против трудящих-
ся масс в деревне и городе.27
Технически, в общем, верные замечания ученого заключа-
лись крайне спорным утверждением про направленность «ост-
рия реформы». Нам оно представляется опять-таки «однобо-
ким» и идеологически «перегруженным». Мы думаем, что это —
следствие все той же методологии.28
§ 2. Замосковный край. Переславский уезд
Ценным источником, освещающим реформы 50-х гг. XVI в.
в другом, на этот раз значительно меньшем по территории ре-
гионе, являются несколько грамот, адресованных в Переслав-
ский уезд. Уставная грамота Соли Переславской посадским
людям от 11 августа 1555 г.,29 уставная грамота переславским
рыболовам от 15 августа 1555 г.,30 уставная грамота Переслав-
26 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 5, 9-11,319, 365.
27 Зимин А. А. 1) «Приговор» 1555-56 гг. и ликвидация системы кормлений
в русском государстве // История СССР. 1958. № 1. С. 181; 2) Реформы Ивана
Грозного: очерки социально-экономической и политической истории России
середины XVI в. М., 1960. С. 401, 433, 434.
28 Зимин А. А. О методике актового источниковедения в работах по исто-
рии местного управления России первой половины XVI в. // Вопросы архиво-
ведения. 1962. № 1. С. 34-45.
29 Шумаков С. А. Губные и земские грамоты Московского государства. М.,
1895. С. 110-113.
30ААЭ.Т. 1.№242.
247

Глава VI. Местная специфика земской реформы
ского уезда крестьянам царских подклетных сел от 29 апреля
1556 г.31 вполне позволяют исследователю составить впечатле-
ние о реформаторской деятельности центрального правитель-
ства как о системных мероприятиях.
Сопоставление комплексов грамот, в данном случае для Пе-
реславского уезда и Двинской земли (включая грамоты для от-
дельных уездов и волостей этого региона), также дает веские
основания для предположения о системном характере деятель-
ности правительства. При этом было бы резонно заметить, что
традиции и опыт самоорганизации и самодеятельности мест-
ных сообществ в разных районах Двинской земли и в Переслав-
ском уезде имели как общие черты, так и свои особенности.
Различия могли быть обусловлены, прежде всего, средой
обитания (природные и климатические условия в этих регионах
существенно отличаются) и антропогенным фактором (полити-
ческая, экономическая и духовная активность всех местных
субъектов исторического процесса в целом). Кроме того, Пере-
славский уезд расположен намного ближе к столице, чем Двин-
ская земля (особенно ее Нижняя половина), и, следовательно,
в большей степени был подвержен столичному «политическо-
му» влиянию.
Есть еще одно весьма интригующее обстоятельство. В грамо-
те посадским людям Соли Переславской наряду с Судебником
упоминается какая-то уставная грамота, «как есмя уложили во
всей земле о суде». В земских же грамотах 1551 и 1552 гг. подоб-
ных ссылок нет. Хотя, как кажется, мы были бы вправе ожидать
упоминания той самой грамоты, о которой в материалах Сто-
глава сказано, что ей «в казне быти».
«Здесь мы сталкиваемся с очевидным парадоксом», — пишет
В. А. Аракчеев. И в самом деле, согласимся с автором, удиви-
тельно, почему H. E. Носов «не фокусировал внимание» на этой
детали? По мнению новейшего исследователя, речь здесь следу-
ет вести о двух разных уставных грамотах. Той, что упомянута
в Стоглаве, регламентировавшей участие в наместничьем суде
земских целовальников, и той, что была издана не позднее 29 ап-
реля 1556 г. Позднейшая уставная грамота, как считает историк,
обобщала судебную практику по гражданским делам и неква-
лифицированным уголовным преступлениям преимущественно
31 АИ. Т. 1.№ 165.
248

Глава VI. Местная специфика земской реформы
для уездов Центра и Северо-Запада страны.32 Столь замечатель-
ные утверждения и выводы В. А. Аракчеева еще более подкреп-
ляют выдвинутые здесь предположения не только о системном
характере деятельности центральной власти в области местного
самоуправления.
Уставные грамоты посадским людям Соли Переславской и ры-
боловам «столнича пути» Переславского посада не выдают ни
единой местной особенности. Немногим отличаясь по содер-
жанию от рассмотренных нами «северных» грамот — Важской
и Устьянских волостей, законодательные акты, предназначен-
ные двум различным адресатам в Переславском уезде, схожи
между собой по форме и духу. Больше отличий мы можем об-
наружить здесь по сравнению с комплексом грамот в Нижнюю
половину Двинской земли не только по содержанию, но, преж-
де всего, по форме. Суть же остается неизменной.
Отметим несколько деталей, не столько значимых, сущест-
венных, сколько характерных. Законодатель в преамбуле к по-
желанию «а посады бы и волости от того не пустели» демонст-
рирует и свою мотивацию — «наши дани и оброки сходятся не-
сполна». В отличие от Важской и Двинской (Нижней полови-
ны) грамот, в грамотах Переславского уезда были упомянуты
губные старосты, которые в «разбойных делах» судят и управ-
ляют волостных крестьян. Весь остальной губной аппарат —
целовальников, дьяков и «человека, кому у них на поруки дава-
ти» должны выбирать («кого меж себя излюбят») все местные
жители.
Грамота крестьянам царских подклетных сел в Переславском
уезде имела некоторые отличия по форме и содержанию от двух
других грамот в этот же уезд, поскольку царские села находи-
лись вне юрисдикции наместника или волостелей. В этом случае
царь пожаловал старост и всех крестьян тех сел — «от ключника
и от поселнича суда и от их пошлинных людей отставил». Их
«должности» заняли, как и в других местах, выборные судьи.
Спустя полгода после выдачи грамоты на Рыболовлеву сло-
боду Переславского посада, 2 марта 1556 г. власти вынуждены
были отреагировать на попытки недобросовестных истцов за-
32 Аракчеев А. В. Правительственная политика в отношении тяглых сосло-
вий в России второй половины XVI-начала XVII в.: Автореф. дис. ... д-ра ист.
наук. М., 2011. С. 28, 29.
249

Глава VI. Местная специфика земской реформы
валить судебными исками выборных старост. «Многие люди»,
практически не рискуя ничем, пользовались указанием грамоты
«пошлин с судных дел не имати никоторых» и подавали свои
иски по, возможно, сфабрикованным делам. В целях пресече-
ния «безлепичных поклепов» исключалась сама возможность
судебного разбирательства без уплаты пошлин. Старостам раз-
решили брать пошлины с виновных (тех, кто проиграл в суде)
и включать их «в тот же оброк в волостелин». Тут же было
и предписание «самим теми пошлинами не корыствоватись, не
дружить в том никому... писать в книги счету для».33
И. Б. Михайлова, исследуя текст грамоты переславским ры-
боловам 1555 г., очевидно, обратила внимание на некоторую
невнятность описания процесса организации выборных орга-
нов местного самоуправления в Рыболовлей слободе. Начать
с того, что царь «пожаловал... старосту Ушака Семенова сына...
и всех рыболовлей». Далее грамота гласила: «И Переславские
рыболовле... меж себе выбрали излюбленных старост, кому
меж их управа чинити и... волостелины доходы собирати...
Семена Юрьева сына Щепина, да Якушка Никонова... да Дани-
ла Иванова».
Историк предположила, что из этих трех кандидатур в Мо-
скве утвердили только Семена Щепина. «В уставной грамоте
1555 г., требовавшей избрания целовальников, земского дьяка,
доводчика... московские власти обращались к "старосте Семену
Ушакову сыну", — пишет исследовательница,— вероятно, это
был утвержденный несколькими годами ранее С. Щепин». На
основе ошибочного предположения далее последовал ошибоч-
ный вывод: «На примере переславской артели отчетливо про-
слеживается тенденция замены общинных выборных управите-
лей старостами, назначенными в Москве и действовавшими по
указанию княжеских властей».34
Невозможно согласиться с такой интерпретацией событий
и последующими выводами. Как видно из текста грамоты, царь
«пожаловал... старосту рыболовля Ушака Семенова сына». В до-
кументе нет никаких указаний на то, что «Ушак Семенов сын»
и «Семен Юрьев сын Щепина» (он же Семен Щепин, по всей
33ААЭ.Т. 1.№242.
34 Михайлова И. Б. Служилые люди Северо-Восточной Руси в XIV-первой
половине XVI века: Очерки социальной истории. СПб., 2003. С. 437.
250

Глава VI. Местная специфика земской реформы
видимости) — это одно и то же лицо, как, видимо, предполагает
И. Б. Михайлова. Соответственно, и дальнейший вывод истори-
ка о назначении старост в Москве представляется ошибочным.
Скорее всего, Ушак Семенов сын — это «обычный» староста
в своей слободе, лидер местной общины, под руководством ко-
торого прошли выборы «излюбленных судей». Вероятно, «пред-
варительная челобитная», если таковая была, и, совершенно
очевидно, список имен «излюбленных судей» («старост») были
подписаны Ушаком и, возможно, другими жителями слободы.
Далее в грамоте прямо говорится, что «тех излюбленных
судей велели к целованию привести, чтоб им в Переславле на
посаде в Рыболовлей слободе, стольнича пути крестьян судити и уп-
рава чинити по судебнику и уставной грамоте, как есмя уложи-
ли о суде во всей земле...». Таким образом, к присяге были при-
ведены все трое, в том числе и Семен Щепин. Не перечисляя
еще раз всех «утвержденных в должности», грамота предписы-
вала «старосте Семену Щепину с товарищи» (т. е. с двумя другими
«излюбленными судьями»), при участии всех слободчан-рыбо-
ловов, выбрать у себя в слободе земского дьяка, целовальников
и доводчика.
К слову сказать, очевидно, что законодатель не придержива-
ется строгих дефиниций в обозначении «должностей» местного
самоуправления. «Излюбленные судьи», «старосты», «выборные
старосты», «излюбленные старосты», по сути, одни и те же лица,
избранные на свои «должности» в слободе. В грамоте нет и на-
мека на «назначение», как считает И. Б. Михайлова, судей-
старост для Рыболовлей слободы, но говорится лишь о приве-
дении их к присяге — крестному целованию.35
Еще меньше дела было столичным властям до целовальни-
ков, земского дьяка и других выборных лиц для местного судо-
35 «Целуем крест своему государю царю и великому князю Ивану Василье-
вичи) всеа Русии и его детем... и их землям на том, что меня... по государеве
Цареве и великого князя грамоте в... волости выбрали в выборные излюблен-
ные судьи. Мне, будучи в судьях, крестьян судити всякой суд в правду, безо
всякое хитрости, другу не дружити, а недругу не мстити, и посулов мне в суде не
имати, ни у кого ничего никоторыми делы, и государев оброк с крестьян збира-
ти без приборов, и ходить мне о всем по тому, как в уставной грамоте писано по
сему крестному целованью». См.: РИБ. Пг., 1915. Т. 32. Стб. 427, 428. Приведен-
ный текст крестоприводной записи выборного судьи Тавренской волости впол-
не мог быть идентичен тексту присяги старост Рыболовлей слободы.
251

Глава VI. Местная специфика земской реформы
производства. Дьяку Угриму Львову необходимо было лишь
предоставить список этих людей, а к крестному целованию сле-
довало «их у собя в Рыболовлей слободе привести по записи».
Предположим, что даже и этот список дьяку был нужен только
«спору для», на случай «поклепов», «ябедничества» и «подделки
рук». Остается добавить, что 25 мая 1602 г. царь и великий
князь Борис Федорович «по сей грамоте Переславских посад-
ских рыболовей стольнича пути, старосту Богдана Филипова
сына Щепина и всех рыболовей пожаловал: сее грамоты рудити
у них не велел ни кому ни в чем».
История о самоуправлении Рыболовлей слободы на Пере-
славском посаде будет далеко не полной, если мы не упомянем
здесь еще об одной грамоте, выданной задолго до реформы 50-х гг.
XVI в. В 1506 г. великий князь Василий Иванович пожаловал «в
Переславле, в городе, на посаде, старосту Гридку и всех рыболо-
вей переславских столнича пути: кто у них наш волостель не
будет, и он ходит по сей нашей грамоте».
Уставная грамота 1506 г. определяла порядок судопроизвод-
ства: «судит их во всем волостель столнича пути», а «наместни-
цы переславские не судят их ни в чем, опричь одного душегуб-
ства и вобчих дел... а без старосты и без лучших людей... суда
не судити никакого». Был определен порядок обложения тяг-
лом: рыболовам было выдана гарантия, что они «с черными
людьми с городскими не тянут ни в какие проторы ни в роз-
меты... а дают великому князю оброк». Были определены су-
дебные пошлины, кормы наместникам и волостелю. Посторон-
ним запрещалось без приглашения ездить на пиры и братчины
в слободу.
В 1539г. великий князь Иван Васильевич «пожаловал... во
всем по тому, как в сей грамоте написано, сее у них в грамоте
рушити не велел никому ни в чем». В 1584 г. царь и великий
князь Федор Иванович пожаловал старосту Савинка Никифо-
рова сына Щепина «с товарищи» и переславских рыболовов,
«велел им сю грамоту подписати на свое имя и сее у них грамо-
ты рушати не велел никому ничем». В 1601 г. царь и великий
князь Борис Федорович пожаловал старосту «и всех рыболовей,
сее у них жалованные грамоты рудити не велел ни в чем нико-
му, а велели их ходити во всем по сей жалованной грамоте».36
36 АСЭИ. Т. 3. № 25.
252

Глава VI. Местная специфика земской реформы
Таким образом, слобода, как самоуправляющаяся община
рыболовов под юрисдикцией великих князей московских, по
всей видимости, должна была подчиняться регламенту двух
грамот: 1506 г. и 1555 г., принципиальное различие установле-
ний которых, как мы видели, заключалось в порядке организа-
ции судопроизводства.
Способность и желание местного населения избрать себе
«излюбленных судей» и согласовать этот вопрос в Москве опре-
деляли режим местного управления. Если у земства хватало на
это сил и средств, местное самоуправление с 1555 г. могло при-
обрести в свой актив и судебную функцию. В случае если по какой-
либо причине вопрос с «излюбленными судьями» не решался
(например, не было желающих или достойных кандидатур),
действовал судебный порядок, установленный в грамоте 1506 г.
Почему же на грамоте 1555 г. мы не видим подтверждения
ранее 1602 г., при том, что грамота 1506 г. подписана и от имени
Федора Ивановича в 1584 г., и от имени Бориса Федоровича в
1601 г.?
С. А. Шумаков, кажется, одним из первых обратил внимание
на то, что ни в царствование Федора (время наибольшего рас-
цвета и силы земских учреждений), ни в царствование Ивана IV
(за одним исключением) «мы не имеем ни одного подтвержде-
ния на земских уставных грамотах». «При Борисе начинается
уже эпоха упадка земских учреждений, — писал ученый, — но
и его мы имеем лишь одно подтверждение на земской грамоте».
Как уверенно полагал исследователь, эти детали свидетельство-
вали о том, что с 1556 г. и до Смутного времени земские учреж-
дения были общим правилом на Руси, и поэтому земские гра-
моты в это время в подтверждении не нуждались, «да и дейст-
вительно не имели их».37
Таким образом, напрашивается предположение, что в слу-
чае, если местное сообщество попросту не хотело или не могло
взять на себя организацию местного суда, центральной власти
не оставалось ничего другого, как прибегнуть к старому поряд-
ку. Для этого, видимо, и утверждалась старая жалованная гра-
мота 1506 г.
В сотной с переславских книг письма И. Б. Ромодановского
и И. И. Пушкина от 1562 г. содержатся дополнительные указа-
37 Шумаков С. А. Губные и земские грамоты Московского государства. С. 31.
253

Глава VI. Местная специфика земской реформы
ния, подтвержающие выдвинутое предположение. В списке ме-
стных жителей встречаются знакомые уже (по грамоте от 15 ав-
густа 1555 г.) фамилии. Замечательно, что староста у них, ка-
жется, новый. Писцы зафиксировали на посаде рыболовской
волости два волостелиных двора, надо полагать, пригодных
к эксплуатации (не указав, впрочем, наличие волостелей на те-
кущий момент), и сделали приписку: «С рыболовских же со всех
дворов дают на въезд волостелю полтину денег». И тут же доба-
вили: «Да рыболове же дают царю и великому князю откупу за
волостелины и за их пошлинных людей по откупным жалован-
ным грамотам». Как видим, самоуправление переславских ры-
боловов могло существовать в разных режимах.
Кстати сказать, те же писцы полгода спустя, инспектируя по-
сад Соли Переславской, установили, что «двор волостелин
пуст». Вполне логично поэтому, что староста Б. Лавров сам пла-
тил оброк в сумме 5 руб. и пошлины «по десяти денег с рубля»
в Большой Дворец раз в году на Рождество Христово.38
Что касается платежей в казну или волостелю с наместника-
ми (за исключением судебных пошлин), обе грамоты, в прин-
ципе, не затрагивали механизм раскладки и сбора средств. «Раз-
водка тягла» всегда была и пока оставалась прерогативой само-
го местного сообщества и его выборных органов. Грамота
1555 г. так и предписывала: «А сбирати им тот оброк со всего
присуда, по животам и по промыслам, как у них тяглы меж себя
розводят». Как «розводили» и в 1506 г., и ранее.
Очевидно, что грамота 1506 г. в той ее части, которая не про-
тиворечила постановлениям грамоты 1555 г. (а также, напри-
мер, Судебнику 1550 г. и губному законодательству), являлась
«правоустанавливающим документом» в течение всей второй
половины XVI в. Отношение центральной власти к сообществу
переславских рыболовов характерно проявлено в заключении
грамоты и, следовательно, законодательно закреплено: «А через
сию мою грамоту кто что на них возмет, или чем их изобидит,
быти ему от меня от великого князя в казни».39 Заметим, без
всякой оговорки про уплату оброка и податей. Впрочем, за это
следует своя ответственность.
38 Города России XVI века: Материалы писцовых описаний. М., 2002.
С. 93-99.
39 АСЭИ. Т. 3. № 25. С. 46.
254

Глава VI. Местная специфика земской реформы
Поставив в одной из своих ранних работ задачу по исследо-
ванию исторических судеб двух основных социальных ячеек
средневековой Руси: крестьянской общины-волости и феодаль-
ной вотчины, Ю. Г. Алексеев предоставил нам возможность
воспользоваться результатами своей работы в целях настояще-
го исследования. В фокусе внимания историка — Переславский
уезд. В подтверждение ранее сказанного находим в работе
Ю. Г. Алексеева ценные выводы и замечания о самоуправлении
волости как территориальной организации.
«Все христиане, — пишет историк, — это не только миролю-
бивый институт, ищущий у великого князя защиты от притес-
нений соседа-феодала, но и боевая организация, способная ре-
шать спорные вопросы на месте своими силами». В админист-
ративно-судебном отношении волость подчиняется волостелю,
однако автор не нашел в источниках указаний на то, чтобы во-
лостель распоряжался землею волости. Это естественно, по-
скольку, как считает ученый, кормленщик был чужд поземельным
интересам волости и представлял главным образом судебную
инстанцию.
В условиях конца XV-начала XVI в., по мнению историка,
волость — достаточно жизнеспособная организация. Вместе
с тем невозможно отрицать вмешательство дворцовой админи-
страции во внутренние дела волости, но выражалось оно преж-
де всего в установлении порядка сбора и размера повинностей.
Введение «вытной» раскладки, как считает Ю. Г. Алексеев,
было заметным шагом в сторону подчинения волости Дворцу.
Естественно, что регламентация повинностей с каждой выти
изменяла прежнюю роль крестьянской волостной организа-
ции в деле раскладки податей. В результате, исходя из того,
что на первый план в центре всегда ставились задачи по уси-
лению фискальной функции, Ю. Г. Алексеев сделал вывод
о неизменной точке зрения феодального государства в XV-
XVI вв. на волость прежде всего как на организацию тяглого
населения.40
40 Алексеев Ю. Г. 1) Аграрная и социальная история Северо-Восточной Ру-
си XV-XVIbb. Переславский уезд. М.; Л., 1966. С. 4, 27, 28, 32, 170, 176;
2) Крестьянская волость в центре феодальной Руси XV века // Проблемы кре-
стьянского землевладения и внутренней политики России. Дореволюционный
период. Л., 1972. С. 81.
255

Глава VI. Местная специфика земской реформы
§ 3. Замосковный край. Удел В. А. Старицкого
Реформаторские процессы коснулись не только черных во-
лостей и царских сел, затронули они и земли удельного князя
Владимира Андреевича Старицкого. До нас дошли его грамоты
крестьянам бобровничей полусохи Замосковной Вохонской во-
лости, которые вполне соответствуют по форме и по духу цар-
ским грамотам, предписывающим новый порядок местного
управления, суда, уплату оброка и податей.
В одной грамоте читаем, как «по государеву... слову... дво-
рецкий... дал на оброк... всем крестьяном... в Замосковской
волости в Вохне полусохи бобровничей» девять деревень. Одна
из этих деревень была уже ранее на оброке за неким Бернятою.
Разница между тем, что попадало в казну князя Владимира
Андреевича, и тем, что Бернята «имал с той деревни оброку»,
видимо, показалась государю и дворецкому довольно значи-
тельной. Кроме того, крестьяне и сами проявили инициативу и
«наддали» сверх прежних дани, посошного корма, волостелина
присуда, поборов доводчика, тиуна, праветчика и прочих по-
шлин более 30 руб.
Материальные преимущества новой формы организации хо-
зяйственного управления полусохи сподвигли удельного князя
и на изменения в области политической. Было дано указание:
«А с Вохонские волости со крестьяны им не тянути ни в розме-
ты, ни во что, ни в которые подати; никоторого дела с ними не
делати и не пособляти им ни во что». В судьи велено выбрать
«той же полусохи крестьяном, кого они сами себе излюбят все-
ми крестьяны». Порядок осуществления судебной процедуры
и уплаты пошлин следовало производить по отдельной устав-
ной грамоте.41 Как кажется, на землях удельного князя, в от-
дельно взятом территориальном образовании была установлена
полная хозяйственная и политическая автономия.
Спустя всего 10 дней после первого пожалования последова-
ло и второе — грамота, где был изложен порядок судопроиз-
водства для новых выборных судей и всех крестьян бобровни-
чей полусохи. Удельный князь еще раз констатировал, что он
всех местных крестьян «от суда волостелина, и от его ловчего,
и от его пошлинных людей отставил». Был утвержден в долж-
41ААЭ.Т. 1.№256.
256

Глава VI. Местная специфика земской реформы
ности излюбленный судья, указаны его полномочия «судить по
сей нашей грамоте».
Обращает на себя внимание указание выборным судьям взаи-
модействовать с губными старостами в расследовании преступ-
лений, связанных с поджогом, душегубством, разбоем и татьбой.
Установление состава преступления, его субъетивной и объек-
тивной части надлежало делать «меж себя всеми людми... сыскива-
ти всеми людми вправду». Если розыскные мероприятия не дали
результата, следовало «присуживати целованья». В случае если
подозреваемым (обвиняемым) в ябедничестве, подделке докумен-
тов или «ином каком лихом деле» окажется «ведомой лихой чело-
век», выборным судьям вместе с губными старостами надлежало
«тех людей судити и управа им чинити по губным... грамотам».
Противодействие коррупции в новом органе власти выра-
жалось в установлении смертной казни для виновных судей
и конфискации их имущества в пользу тех, «кто на них дове-
дет». Вероятно, с той же целью грамота предписывала: «А в суде
и у записки, и у всяких дел у губных и у излюбленных судей си-
дети волостным лутчим крестьяном».
Особую роль в процессе судопроизводства играла фигура
земского дьяка. Ему под угрозой смертной казни было указано
составлять документацию только в присутствии всех членов
судебной коллегии и ни в коем случае не держать у себя «суд-
ные обыски и списки и всякие дела». Столь же суровая кара
ожидала все новое выборное начальство, если дьяк будет ули-
чен в должностных преступлениях.
Упоминался в грамоте и Судебник, указаниям которого не-
обходимо было следовать в случае, если «о которых делех в сей
грамоте указу не написано». В крайнем случае списки дел следо-
вало привозить в Москву к докладу к дворцовым дьякам. Нако-
нец, сам Владимир Андреевич вызвался быть судьей в делах по
искам к выборным судьям и целовальникам. Поводом для таких
исков, например, могло быть их нежелание (или неумение) чи-
нить управу по кабальным делам.42
Стоит отметить, что порядок судопроизводства по этому
вопросу в Вохонской волости был весьма похож на предписа-
ния Важской грамоты, рассмотренной выше.43 Очевидно, что
42 Там же. № 257.
43 Там же. № 234.
257

Глава VI. Местная специфика земской реформы
проблема существовала, и власти уделяли ей повышенное
внимание.
Удельный князь попытался разрешить эту проблему сле-
дующим образом. Выборным судьям было предписано прини-
мать меры по взысканию с должников исковых требований
в течение шести недель после суда, если ответчик признает свою
вину, но заявит, что вернуть долг он не в состоянии.
По истечении этого срока следовало отдавать ответчиков
истцам «головою до искупа». Долг же надлежало фиксировать
без процентов, о чем делать запись в правых грамотах, которые
выдавались истцу. Кабальные записи изымались и должны бы-
ли храниться у выборных судей «в земском ларце за своими пе-
чатьми докуды ответчики по своим кабалам и бескабално и по
записем истцем своих исков искупятся».
Под их тотальным контролем должник должен был испол-
нить свои обязательства перед заимодавцем. Судья играл во
всем этом процессе роль гаранта, что истец получит обратно
предмет займа (хлеб или деньги), а ответчик отдаст лишь «ис-
тину» без процентов («без росту» и «без наспу»). Возврат хлеба
или денег происходил через судей, которые, получив от ответ-
чика все сполна, отдавали полученное истцу. После чего проис-
ходило «погашение» долговых расписок и правых грамот.
Универсальный регламент, предназначенный регулировать
отношения заимодавца и должника, свидетельствует об особой
актуальности этого вопроса в стране вне зависимости от каких-
либо территориальных особенностей. Очевидно, что для его
решения у «законодателя» не нашлось под рукой иного испол-
нительного механизма, кроме выборного органа местного само-
управления.
Вместе с тем можно предположить, что удельный князь про-
сто следовал в фарватере реформаторской деятельности царя
и с его одобрения.44 Во всяком случае в грамоте Владимира Ан-
дреевича нет ссылок на челобитные или на другие обстоятель-
ства принятия решения о реформе управления в его землях.
44 Дополнительным подтверждением тому может служить приписка на
грамоте: «Царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, по сей грамоте
пожаловал... всех крестьян бобровничих деревень полусохи, сее грамоты ру-
шати у них не велел никому ничем; а велел у них излюбленным судьям, кото-
рых излюбят, о суде ходити о всем по тому, как в сей их грамоте писано». См.:
ААЭ. Т. 1.С. 283.
258

Глава VI. Местная специфика земской реформы
Можно сделать и такое предположение: процессы реформи-
рования местного управления уже к середине 50-х гг. XVI в.
охватили все земли страны в большей или меньшей степени. Сам
дух «эпохи реформ» (так можно было бы назвать период около
середины XVI в.) открыл к тому все возможности. Вот только
возможностями нужно было уметь и желать воспользоваться.
В Вохне, видимо, желали и умели. В результате сами стали как
бы коллективным вотчинником, откупившим себе право быть
таковым у государя — Старицкого князя.45
Однако могло быть и по-другому. Менее чем за два года до
описанных выше событий, 27 июля 1559 г., Владимир Андрее-
вич пожаловал поместьем в Алексинском уезде некоего Сума-
рокова. В жалованной грамоте записали: «И хто в тех деревнях
у него живут... наши... наместницы и волостели и их тиуны тех
его людей и крестьян не судят ни в чем, опричь душегубства
и разбоя и татьбы с поличным». В остальных вопросах право
суда было предоставлено самому Сумарокову или «кому при-
кажет».46
Смена местной власти в процессе реформ местного управле-
ния не могла произойти мгновенно. Скорость и качество пере-
мен зависели от многих факторов, а не только от предписаний
центра. Власть, делегированная в слабые, не готовые к ее бре-
мени руки, долго в этих руках удержаться не могла.
§ 4. Порубежные города, Запад, Северо-Запад
Северные территории, в силу сложившихся здесь традиций
самоуправления и хозяйственного уклада, оказались не просто
благодатной почвой для посева реформаторских идей Кремля,
но и сами служили источником таких идей. Иначе дело обстоя-
ло в порубежных городах. Такие, как, например, Казань, Астра-
45 Аксаков К. С. Замечания на акты Археографической Экспедиции //
Поли. собр. соч. Константина Сергеевича Аксакова. Т. 1: Сочинения истори-
ческие / Изд. под ред. И. С. Алексеева. М., 1861. С. 573.
46 АСЗ. Т. 1. № 272. Через 6 лет по указанию Ивана IV Сумарокову «обме-
няли» его алексинское поместье на поместье в Каширском уезде, бывшее ра-
нее за неким Яковом Черным. По этому поводу в грамоте написали: «И вы б
крестьяне... Якова... Черного слушали до тех мест, докуды его инде испоме-
стят, а как Якова инде испоместят, и вы б тогда слушали... Сумарокова, паш-
ню на него пахали и оброк ему помещиков платили». См.: Там же. № 273.
259

Глава VI. Местная специфика земской реформы
хань, Полоцк, Смоленск, Свияжск с их особым, в силу уже дру-
гих причин, режимом местного управления скорее напоминали
военные гарнизоны. Общественное местное самоуправление
в них находилось как бы «под спудом» военной администрации.
Так же обстояло дело и в пограничных городах Запада и Севе-
ро-Запада страны. Институт наместничества, плавно трансфор-
мирующийся в институт воеводского управления, сохранялся
там до самого конца XVI в.47
Наказная память, выданная 26 февраля 1563 г. полоцким
воеводам, в числе прочего предписывала «о всяких делех о зем-
ских, и о городовом строенье, о... крепостях, о селах, о тамгах,
и о всяких земских и ратных делех дела Царя и Великого князя
беречи... и посмотря по тамошнему делу, как будет пригоже
и как Бог вразумит». Что касается судоустройства, управу мест-
ному населению было велено давать «расспрося прежде про ме-
стные обычаи и обиходы».
Похожий алгоритм предписывался и для решения фискаль-
ных вопросов. Судебную администрацию было указано выби-
рать из дворян и земских людей, кому можно доверить дело,
однако организовать за ними надзор — «чтоб посулов и помин-
ков не имали... и... чтоб земским людем и черным от судей...
обиды и насилства не было».48 Таким образом, воеводам, появ-
ление которых в роли «местных управителей»49 в источниках
отмечается со второй половины XVI в.,50 вменялось в обязан-
ность осуществлять контроль над организацией и работой ме-
стного самоуправления.
В Великом Новгороде, где управление в силу разных при-
чин немногим отличалось от воеводского, дьяки и наместник
регулярно получали указания из Москвы по тому же вопро-
47 См., напр.: Разрядная книга 1475-1598 гг. М., 1989. Т. 3, ч. 3.
48 АИ. Т. 1.№ 169.
49 «Воевода не был тип такого должностного лица, которое бы создало са-
мо Московское правительство, — писал И. Е. Андреевский, — воевода являл-
ся должностным лицом, к которому правительство прибегло от крайности, от
невозможности создать что-либо совершенно новое по отношению к местно-
му управлению». Подробнее см.: Андреевский И. Е. О наместниках, воеводах
и губернаторах. СПб., 1864. С. 37.
50 Павлов А. П. О начальном этапе становления воеводского управления
в России // Спорные вопросы отечественной истории XI-XVIII веков: Тез.
докл. и сообщ. Первых чтений, посвящ. памяти А. А. Зимина. Москва 13-18 мая
1990 г. М., 1990. С. 208-211.
260

Глава VI. Местная специфика земской реформы
су.51 Следует помнить, что должность наместника в Новгороде
отменена не была, но его деятельность была как бы под надзо-
ром дьяков — тоже ставленников Москвы, но статусом повыше.
Они же осуществляли не только общий надзор за всеми корм-
ленщиками на территории Новгородской земли, но и несли оп-
ределенную ответственность за реализацию реформаторских
установлений центрального правительства.
Замечательна в этом отношении грамота от 5 сентября 1555 г.
новгородским дьякам «о пособии выборным головам Пусто-
ржевских черных деревень».
Не в силах противостоять своеволию и беззаконию детей бо-
ярских, которые крестьян — «отказщиков бьют и в железа ку-
ют... из за себя не выпущают, да поймав деи их мучат и грабят
и в железа куют, и пожилое деи на них емлют не по судебнику»,
жители «обеих половин Ржевы пустые» обратились с жалобой
на произвол в высшую инстанцию. В ответ на челобитную «от
царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии» в Новго-
род дьякам Федору Сыркову и Казарину Дубровскому было да-
но указание оказать помощь выборным головам «с товарищи».52
В другом случае выборные излюбленные головы «Протаско
Федоров... и во всех крестьян место» озаботились соответстви-
ем уплачиваемых ими податей праву раскладывать эти подати
на деревни и починки, которые в писцовых книгах «поставле-
ны... в черные», но фактически находились в руках земцев
и ямщиков. Высочайшим указанием тем же новгородским дья-
кам было велено «про то сыскати, чтоб...» выборным излюб-
ленным головам и в их лице всем черносотенным крестьянам
«в том продажи напрасные не было».
Если спорные деревни и починки по писцовым книгам «на-
писаны в сошном и в четвертном письме в их волости, под один
верх», разъяснялось в документе, «вы б с тех деревень и почин-
ков велели всякое тягло тянути, по книгам, с черными деревня-
ми». В случае же если эти земли не черные и всякое тягло тянут
отдельно, надлежало «доправить» на них то, что «с тех деревень
Протаско со товарищи в прошлые лета заплатили». Нужно сле-
дить за порядком, чтобы подобные недоразумения больше не
случались, кажется, выговаривал царь своим дьякам, чтобы
51 См., напр.: ДАИ. Т. 1. № 51. С. 77, 79, 80, 81; № 59, 71, 86, 93.
52 Там же. № 56.
261

Глава VI. Местная специфика земской реформы
«впредь бы нам о том Протаско со товарищы не бил челом».53
Через какое-то время за подобное «небрежение» к выполнению
своих обязанностей на территории, вверенной в управление, не
говоря уже о других «проступках», можно будет потерять голову.54
«И вы то чините негораздо», — слал в Новгород упрек «от ца-
ря и великого князя» знакомый уже нам дьяк Угрим Львов, по-
скольку, по его мнению, дело по сбору податей поставлено из рук
вон плохо. Угрим напоминал адресатам: «Во все пятины, и на
Луки, и во Ржеву, и в Пуповичи» были разосланы грамоты, «что-
бы князи и дети боярские, и все служивые люди, и игумены,
и попы, и дьяконы, и старосты, и сотцкие, и пятидесятцкие,
и десятцкие, и все крестьяне выбрали из пятин по сыну по бояр-
скому, по доброму, да из пятин же человека по три и по четыре
лутчих людей, да из погоста по человеку, а из малых погостов из
дву или из трех по человеку, а велено тем старостам выборным
сбирати ... всякие подати по писцовым книгам». Срок доставки
положенного в казну уже миновал, но вместо денег в Москву от-
сылались только отписки, хотя там было известно, что некото-
рые выборные старосты уже заплатили свое в Новгороде.
Не лучше обстояло дело и с организацией описания пустых
земель. В этой сфере вообще царила большая неразбериха. На
«пустые места» просили дать льготы, «попы и старосты и со-
тцкие и десятцкие и крестьяне... сказывали в обыску обжи пус-
ты», однако, кажется, едва сдерживал гнев Угрим, проверки по-
казали, что «многие пустые обжи паханы и кошены»!
Кто же саботировал постановления Стоглавого собора и ука-
зания с самого верха — приказная администрация или населе-
ние? Опытного администратора Угрима Львовича Пивова55 не
проведешь — новгородские «чиновники» прежде всех и более
других были нерадивы к исполнению своих обязанностей.
«В вашей же грамоте написано, — упрекал он новгородских
дьяков и дворецкого, — собирати... подати по писцовым кни-
гам». И задавал резонный вопрос: «И тем старостам... книги где
взяти?». Как после этого хватает дерзости (или глупости) объ-
53 Там же. № 57.
54 Казарин Дубровский и Федор Сырков были казнены в годы Опричнины.
См. подробнее: Зимин А. А. Опричнина. М., 2001. С. 175, 176; Скрынников Р. Г.
Царство террора. СПб., 1992. С. 370, 371.
55 Подробнее о деятельности Угрима Львова см.: Садиков П. А. Очерки по
истории Опричнины. М.; Л., 1950. С. 239-246.
262

Глава VI. Местная специфика земской реформы
яснять московскому начальству, что без его ведома «дати им
платежных книг не смеете»? Все установленные сроки истекли,
а дело не сделано. Похоже, не верил лукавым объяснениям мос-
ковский дьяк и правильно делал. Немедленно принять все не-
обходимые меры для исправления ситуации — последовало
строгое указание.56
Еще одна грамота в Новгород от 1 февраля 1556 г.57 заставля-
ет предположить, что подобная волокита с доставкой собран-
ных (или, возможно, собранных частично) податей в Москву
была явлением регулярным. Помогли ли на самом деле угрозы
«доправити втрое», «быти в великой опале и продаже» — труд-
но сказать.
В другом случае бил челом царю некто Чюнейко Левонтьев
«во всех крестян место тех станов черных деревень» и жаловал-
ся на детей боярских, назвав их поименно, которые «получили
на льготу» в свое время пустые деревни. После окончания же
льготного периода они отказались от участия в общей уплате
дани, оброка, посошной, мостовщины, наместничьего корма
и городового дела. Все налоговое бремя легло на Чюнейку
«с товарыщи», отчего они понесли убытки и «продажи» вели-
кие. Как можно понять из текста документа, причиной этого
послужили недостоверные сведения писцовых книг. В связи
с чем и последовало распоряжение Федору Сыркову и Казарину
Дубровскому: «И вы б, дьяки наши, того б сыскали и управу им
учинили безволокитно, чтоб нам о том впредь Чюнейко с това-
рыщи не бил челом».58
Из приведенных грамот не видно, что у центра на тот мо-
мент были такие же серьезные отношения с местными структу-
рами самоуправления, какие, например, мы видели в грамотах,
адресованных в Двинскую землю или в Переславский уезд. В то
же время очевидно, что организационные структуры, возглав-
ляемые старостами и земскими судьями, в состав которых, ви-
димо, входило множество избранных по разному поводу детей
боярских, лучших людей и крестьян, как свидетельствуют ис-
точники, не просто существовали «на бумаге», а вели активную
деятельность.59
56ДАИ.Т. 1.№93.
57 Там же. № 94.
58 АЮБ. Т. 3. № 286.
59 См., напр.: ДАИ. Т. 1. № 71,113,114.
263

Глава VI. Местная специфика земской реформы
Электоральная база этих структур, можно предположить,
охватывала все категории населения: местную «аристократию»,
служилых людей, духовенство, крестьянство. Тем не менее в Москве
предпочитали иметь дело, например, в сфере сбора налогов
с новгородской приказной администрацией. Весьма вероятно,
знали (или подозревали), что те воруют, но схему взаимодейст-
вия не меняли.
Отдельные документы, впрочем, дают некоторые свидетель-
ства об активном участии новгородцев в откупе таможенных
пошлин. Деятельность это, видимо, была прибыльной, хотя и рис-
кованной.60
Идентично новгородскому, скорее всего, было положение ин-
тересующих нас дел на Псковщине в начале реформ. Однако на-
местники в Пскове в 1558 г., как свидетельствует Разрядная книга
1475-1605 гг., остались (это были Ю. М. Булгаков и П. И. Шуй-
ский).61 Как и новгородские, псковские пригороды были пере-
ведены на откуп в 1555/56 г.
Некоторые из них вскоре вновь отдаются в кормление. Так
3 февраля 1557 г. Василий Сухово-Кобылин был пожалован Ко-
быльим городищем в кормление с корчмой, пятном и со всем
тем, «как было за прежними наместниками». Грамота была под-
тверждена и на другой год. Тому же Василию Константиновичу
21 февраля 1561 г. в кормление был пожалован город Гдов. Гра-
моту подтвердили в 1563 г. В 1572 г. в кормление Мамышу Одо-
дурову был отдан город Опочка «со всем тем, как было за преж-
ними наместниками».62 По мнению H. E. Носова, на реставрации
в ряде псковских городов наместничьего управления сказалось
общее разорение в результате военных действий псковских по-
садов, которое подорвало экономическую базу земского само-
управления.63
60 См.: Великий Новгород во второй половине XVI в.: Сб. документов.
СПб., 2001. С 17-35.
61 Разрядная книга 1475-1605 гг. М., 1982. Т. 2, ч. 1. С. 11.
62 Акты Юшкова. М., 1898. № 181,189, 200.
63 Носов Я. Е. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии ... С.509.
264

Глава VI. Местная специфика земской реформы
§ 5. Земское самоуправление в поместных
и вотчинных владениях
Немногим позднее указанных выше отправлений в Новго-
род, 18 июля 1558 г. была составлена царская грамота во Влади-
мир выборному старосте Ивану Аргамакову. Несмотря на то
что в этом уездном городе, как мы уже знаем, был городовой
приказчик, так или иначе имеющий отношение к сбору пода-
тей,64 высочайшим вниманием в связи с решением данного во-
проса был удостоен именно «глава» местного самоуправления.
Как видно из текста, староста переусердствовал в сборе кор-
мовых денег «за наместнич корм». С монастырских сел, дере-
вень и починков, если верить тому, что написала царю игуменья
Суздальского Покровского монастыря Василиса, Иван Аргама-
ков брал кормовые деньги «вдвое». Точно так же, как с помест-
ных (и/или вотчинных) сел.
У монастыря была жалованная тарханная грамота, но это не
остановило старосту. Деньги были взысканы. И никакая власть
в уезде этому помешать не смогла (или не захотела).
Но теперь, в соответствии с новыми указаниями «от царя
и великого князя», все взятое предстояло вернуть обратно игу-
менье с сестрами «или их приказщиком». Контроль над выпол-
нением распоряжения по умолчанию, надо понимать, был деле-
гирован игуменье.65
64 См.: Дьяконов М. А. Дополнительные сведения о московских реформах
половины XVI века // ЖМНП. 1894. Ч. 292, апр. Отд. 2. С. 190-191; Носов К E.
Становление сословно-представительных учреждений в России... С. 84. Гра-
мота от 14 марта 1547 г. в Суздаль городовым приказчикам свидетельствовала
об их исключительной роли в очень похожем деле. Несмотря на то что у мо-
настыря была царская грамота, освобождающая его слободку от участия
в общем тягле, городовые приказчики заставили ее «тянуть к посаду», чем
вызвали высочайшее неудовольствие. См. подробнее: АССМ. № 65.
65 По аналогичному поводу 6 июля 1548 г. грамота из Москвы от дворецко-
го Данилы Романовича была послана во Владимир к посельскому дворцовых
сел Федору Иванчину. Как видно из текста, крестьяне Борисовского села Вла-
димирского уезда во главе со своим старостой, игнорируя решение суда,
«сильно» косили на монастырских лугах на территории Суздальского уезда.
В связи с чем посельскому было велено дать им управу. См. подробнее:
АССМ. № 70. Восемь лет спустя, как можно заключить из сведений правой
грамоты от 1 июня 1556 г., все тот же староста Фома Андреев судился с мона-
стырем все по тому же поводу. Страсти накалились до такой степени, что
«священники тако рекли: Велит нам государь святитель с ними крест целовати
265

Глава VI. Местная специфика земской реформы
В монастыре к старой тарханной грамоте прибавилась но-
вая — «иных для наших выборных старост», как было в ней на-
писано.66 Нам же остается только уверенно предположить, что
местное самоуправление, в какой бы институализации оно ни
было представлено, под руководством таких старост, как Иван
Аргамаков, пользовалось заслуженным авторитетом у населе-
ния и приказной администрации.67
Сравнения ради рассмотрим, как взаимодействовала адми-
нистрация монастыря с крестьянским самоуправлением в своих
владениях. Некоторое представление о состоянии вопроса дает
Уставная грамота Соловецкого монастыря крестьянам села Ни-
кольское Пузырево Бежецкого Верха от 2 мая 1561 г. Крестьяне
били челом игумену на монастырских приказчиков, что те «ем-
лют оброк и пошлины» не по жалованным грамотам и не по
окладу, дают хлеб «в заем» и требуют за это грабительский про-
цент — «насоп на две третью».
Игумен Филипп в ответ на жалобу отдал распоряжение
«имать» впредь только строго установленный оброк, регламен-
тировал и другие повинности. Кроме того, иерарх «благословил
и пожаловал... судити приказчику, а с ним быти в суде священ-
нику да крестьяном пятма или шестмя добрым и середним».
В случае же если приказчик не сможет или не захочет выпол-
нять свои обязанности, крестьянам рекомендовалось писать об
этом игумену. «И мы вам управу дадим на приказчиков», —
обещал крестьянскому сообществу Филипп.68
и на поле битись, и мы, господине, крест целуем и на поле с ними битись ле-
зем». Поле, однако, не состоялось. В обысках участвовали со стороны истца —
Спасо-Евфимьева монастыря и ответчика — крестьян Борисовского села все-
го около 300 человек. См. подробнее: АССМ. № 91.
66 АИ. Т. 1.№166.
67 Насколько изменилось привилегированное положение монастыря спус-
тя много лет и как перераспределились роли институтов самоуправления
в сборе пошлин, дает представление грамота от 17 января 1585 г., адресован-
ная губным старостам, городовым приказчикам и денежным сборщикам
в разных уездах страны. Как видно из текста, губные старосты при первой же
возможности в «монастырскую вотчину учали въезжати и к денежным збором
и к тамгам учали их монастырских крестьян выбирати». См. подробнее: Опи-
сание актов собрания графа А. С. Уварова. Акты исторические, описанные
И. М. Катаевым и А. К. Кабановым, под ред. проф. М. В. Донвар-Запольского.
М., 1905. № 57, 62, 63.
68ААЭ.Т. 1.№258.
266

Глава VI. Местная специфика земской реформы
Другая грамота от 30 сентября 1564 г. из Соловецкого мона-
стыря старосте, целовальникам и всем крестьянам Сумской во-
лости весьма подробно и конкретно описывала права местных
жителей на самостоятельные волостные разрубы и правила их
производства. Не меньше внимания в документе было уделено
вопросу «о всяких тяглах».
Обращает на себя внимание указание игумена Филиппа
о том, что каждый волощанин старше 15 лет должен платить
сумскому старосте определенную сумму. Кого судит тиун, те
платят по «московке», кого судят монастырские приказчики, те
«давали бы есте Сумскому старосте со всякие головы на год по
полуденьге».69
Нечто подобное обнаруживается в грамоте от 21 февраля
1565 г. «в Рузский уезд, в Вышковский стан, старостам и цело-
вальникам, и сотцким и пятидесятцким и десятцким и всем
крестьяном». Высочайшим указанием всем, кому адресована
грамота, велено обеспечить нового выборного губного цело-
вальника «подмогой» «с сохи по полтине» на текущий год
и впредь «доколе он у наших у татиных и у розбойных дел в но-
вых губных целовальниках побудет».70 «Общественная» работа
идентифицировалась царем, как «наша». За нее необходимо бы-
ло платить. Естественно, за счет местного населения, поскольку
это по-прежнему «земское дело».
В общих чертах характерную картину взаимоотношений мо-
настырской администрации и крестьянской общины монастыр-
ского села дает правая (разъезжая) грамота от 24 июня 1556 г.
Пятьдесят ямщиков «Целагинского яму» во главе со своим ста-
ростой подали жалобу на приказчика Омутского села Спасо-
Евфимьева монастыря, «да на старосту... и на всех крестьян»
того села. Суть жалобы заключалась в том, что монастырские
крестьяне «луг косят сильно и лес секут» в оброчных угодьях
ямщиков. Монастырь подал встречный иск с аналогичными
претензиями. Дело было сложное и запутанное. «Целагинского
яму охотники» проиграли процесс не в последнюю очередь по
той причине, что им противостоял сплоченный, организован-
ный коллектив сельчан, действующий в данных обстоятельст-
вах заодно с монастырским приказчиком.
69 Там же. № 268.
70 АИ. T. 1.NM75.
267

Глава VI. Местная специфика земской реформы
«Отвечаю, — свидетельствовал на суде монастырский при-
казчик Ждан Сурин, — и за себя и за старосту... и за всех кре-
стьян Омутского села». После чего функционер попросил при-
влечь к делу в качестве свидетелей, «сверх... старожильцев»,
старост, священников, крестьян и одного приказчика из полу-
тора десятка окрестных сел. Из текста четко видно, что некото-
рые села были во владении четырех разных монастырей. Упо-
минались в показаниях также волощане и сельчане князя Ивана
Федоровича Мстиславского. Все они, как один, были на стороне
Спасо-Евфимьева монастыря и приказчика Ждана Сурина. Бла-
годаря их коллективному участию ямщики были изобличены
в том, что «лживили» ранее составленный судный список.
Остается добавить, что пять месяцев спустя на разъезде при-
сутствовали суздальские губные старосты, суздальские градские
целовальники, староста «из князя Александра Борисовича Гор-
батого... села» и множество крестьян из окрестных сел и дере-
вень. Правую и разъезжую грамоты писал владимирский зем-
ской губной дьяк.
Таким образом, настоящий документ свидетельствует не
только о «патрон-клиентских» отношениях духовного земле-
владельца — монастыря и «его» крестьян. В нем нашла отраже-
ние практика решения наиболее насущного вопроса в жизни
общества, экономика которого целиком строится на земледе-
лии. Ни один сколько-нибудь значимый общественный элемент
в округе не остался в стороне от сложной задачи установить
право на эксплуатацию угодий и пашни.
Понятно, что жители села Омутского решали совершенно
конкретные вопросы своего жизнеобеспечения и даже выжива-
ния. Губные старосты, целовальники и земский губной дьяк
скорее по долгу службы (однако не факт) присутствовали на
суде. А вот то, что подвигло соседских старост, попов и крестьян
активно участвовать в расследовании, в суде и межевании, не
найдет, наверное, своего удовлетворительного объяснения в рам-
ках того же подхода, что был сделан выше.
Мотивация здесь, как кажется, будет лежать не только в об-
ласти объяснений материального характера, но и в сфере ду-
ховной. Поскольку «не хлебом одним...» (Мф. 4:4).
Население вотчинных и поместных земель, конечно, находи-
лось под властью «собственника», его тиунов и приказчиков.
Вряд ли те были готовы уступить свое место в управлении вы-
268

Глава VI. Местная специфика земской реформы
борным старостам и судьям. Тем более, если эти старосты и су-
дьи выбирались местным населением, в значительной степени
зависимым от «хозяина» и еще более зависимым, если у него
был судебный или налоговый иммунитет.
В таких условиях местное самоуправление, подавляемое во-
лей вотчинника и помещика с их аппаратом суда-управления,
чаще оставалось в своих зачаточных формах самоорганизации
и самодеятельности. Баланс сил, впрочем, зависел от многих
факторов.
По мнению В. Б. Кобрина, поместье воспринималось кресть-
янами как часть волостной земли, которая только находилась
«за помещиком». При передаче черной земли в поместье статус
владения менялся не полностью и не сразу. Становясь адреса-
том повинностей, которые раньше поступали государству, по-
мещик должен был «стоять» за волостную землю, был уверен
историк.
В самом деле, черная земля, розданная в поместья, по сути,
не меняла своего верховного собственника — государя. И юри-
дически и психологически она по-прежнему могла осознаваться
местным населением как волостная.71
Профессор Стенфордского университета, историк Нэнси Колл-
манн продолжила мысль В. Б. Кобрина: «Помещики нередко
управляли посредством крестьянских общин и их старейшин,
и лишь самые богатые из них нанимали управляющих».72 И в этом
случае они, по мнению И. И. Полосина, «разбивая крестьянский
мир, ...своей поместной администрацией» закрывали своих кре-
стьян от воздействия государственной власти. Таким образом,
как считал ученый, происходило усвоение роли «крестьянского
опекуна и попечителя о крестьянских интересах и нуждах».73
«Известно, — заметил В. А. Александров, — что в XVI в. на
Северо-Западе, в Новгородских землях, крестьяне разных по-
мещиков совместно избирали свои мирские власти и тем самым
71 Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России (XV-
XVI вв.). М., 1985. С. 107, 108.
72 Коллманн Н. Ш. Соединенные честью: Государство и общество в России
раннего и нового времени. М„ 2001. С. 33. Ср.: Градовский А. Д. История мест-
ного управления в России. Т. 1. С. 59, 60; Блюменфелъд Г. Ф. О формах земле-
владения в древней России. Одесса, 1884. С. 248, 314, 318, 319-321.
73 Полосин И. И. Поместное право и крестьянская крепость // Полосин И. И.
Социально-политическая история России XVI-начала XVII в. М., 1963. С. 35.
269

Глава VI. Местная специфика земской реформы
пытались поддерживать единство старых территориальных об-
щинных объединений (погостов), которые разрушались феода-
лами». В то же самое время, отмечал исследователь, в средней
полосе России по мере того, как там разрушались волостные
общины, границы новых частнофеодальных владений стали
определять размеры и отдельных сельских общин. Традицион-
ность же мирского управления в поместных владениях более
позднего периода не вызывает сомнений. «Нет оснований ду-
мать о затухании традиционного распорядка общинной жизни
в крепостной деревне», — сделал вывод ученый.74
Подтверждением сказанному может служить грамота от царя
и великого князя Ивана Васильевича всея Руси в Суздальский
уезд, в Опольский стан, старостам, сотским, десятским и всем
крестьянам, которые «жили за» несколькими помещиками. Как
написано в документе, одна из деревень Спасо-Евфимьева мона-
стыря была «взята» к дворцовым селам. В обмен царь пожаловал
спасского архимандрита «третью села Констентиновского да
трема жеребьи селца Григорева», которые находились во владе-
нии тех самых нескольких местных помещиков. «И вы б старос-
ты и сотцкие, и десятцкие, и все крестьяне... архимандрита Ав-
рамья слушали и пашню на него пахали, где себе учинит, и оброк
платили, чем вас изоброчит», — было сделано указание местным
земледельцам, внезапно поменявшим свой статус.
Податная неопределенность для адресатов грамоты, впро-
чем, должна была длиться лишь до тех пор, «доколе» ту землю
не опишут и не измерят «писцы и большие мерщики». После
чего предполагалось издать указ о земельных правах монастыря
на совершенно конкретные участки пашни, лесных, сенокосных
«и всяких угодий». Это и должно было определить в конечном
счете конкретный размер оброка и степень трудовой повинно-
сти крестьян.75
74 Александров В. А. 1) Типы сельской общины в позднефеодальной России
(XVII-начало XIX в.) // Проблемы типологии в этнографии. М., 1979. С. 94; 2)
Общинное управление в помещичьих имениях XVIII-начала XIX в. // Обще-
ство и государство феодальной России: Сб. ст., посвящ. 70-летию акад. Л. В. Че-
репнина. М., 1975. С. 112.
75 АССМ. № 118. Другая грамота от 17 мая 1566 г. «всем крестьянам», жив-
шим в поместье Телегина, которое по указу отходило новому помещику Оку-
линину, содержала на то прямое подтверждение: «И вы б крестьяне, которые
в том Истомкине Телегина поместье живут Сенки Окулинина слушали, паш-
270

Глава VI. Местная специфика земской реформы
Аналогичный порядок эксплуатации сельского населения
практиковался и в случае перехода поместья из рук в руки.
В тот же Опольский стан Суздалького уезда несколько лет спус-
тя, в 1565 г., «от царя и великого князя всеа Русии... всем кре-
стьяном», живущим на землях помещика Федора Бутурлина,
была послана грамота. А в той грамоте было сказано, что высо-
чайшим повелением села, деревни и починки, бывшие «за Фе-
дором... сыном Бутурлина», пожалованы ныне в поместье дру-
гому лицу — Матвею Болдыреву, сыну Молвянинова. «И вы б,
все крестьяне, которые в том селце и в деревнях и в починках
живут, Матвея Молвянинова слушали, пашню на него пахали
и доход ему помещиков платили, докуды за ним то поместье
новые писцы и наши болшие мерщики опишут и учинят за ним
пашни по нашему указу», — заключала грамота.76
Жалованные грамоты, выдаваемые служилому сословию
и монастырям, по мнению А. Д. Градовского, никогда не имели
в виду превратить их обладателей в постоянную администра-
тивно-судебную власть относительно местного населения, но
«служили для ограничения власти местной администрации».
«Землевладельцы получали право суда и пошлин в своей вотчи-
не как слуги центрального правительства, — был уверен иссле-
дователь, — а не как части организованного местного класса,
которым они никогда не были».77
И. А. Стратонов считал, что на владельческих землях в круг
дел самой общины не входили только дела, касающиеся непо-
средственно владения землей.78 По мнению А. С. Лаппо-Дани-
левского, различие между черносотенными и владельческими
крестьянами в политическом отношении было особенно замет-
но не столько в области самоуправления, сколько в соборном
представительстве.79
ню на него пахали до тех мест, доколе за всеми... помесщики... писцы наши
илк болшие мерщики поместья опишут и измерят и учинят за ними пашни
с ряду по нашему наказу. А до того ему поместья не опустошить, и крестьян не разо-
гнать, и доходов своих до наших писцов на них не имати». См.: АСЗ. Т. 3. № 299.
76 АСЗ. Т. 1. № 176. См. также: Там же. Т. 3. № 250, 251.
77 Градовский А. Д. История местного управления в России. Т. 1. С. 26-27.
78 Стратонов И. А. Заметки по истории земских соборов Московской Ру-
си. Казань, 1905. С. 47.
79 Лаппо-Данилевский А. С. Очерк истории образования главнейших раз-
рядов крестьянского населения в России. СПб., 1905. С. 76.
271

Глава VI. Местная специфика земской реформы
Как пишет Ю. Г. Алексеев, основное различие вотчинного
крестьянина от волощанина заключалось в порядке отбывания
тягла. Этот особый порядок приводил на практике к усилению
власти феодала над населением его вотчины. Более серьезный
фактор влияния на жизнеспособность общины и ее самоуправ-
ление — это потеря права распоряжения землей. «Негативный
заряд» по отношению к самоуправлению местной крестьянской
общины нес в себе и «холоп на пашне».80
Хотя феодал-землевладелец, по выражению Л. В. Даниловой,
«отторгал общину от непосредственной включенности в цело-
стную общественную систему», мирская организация была на-
столько жизнеспособна, что сохранялась и при отходе черной
волости в частное владение. Старосты, «добрые люди», старо-
жильцы представляли общину и перед господином, и (во мно-
гих отношениях) перед внешним миром.81
«При отводе в вотчину церковным учреждениям крестьян-
ская волость сохраняла свое самоуправление, подвергаясь толь-
ко верховному контролю в нем со стороны владельца», — писа-
ла М. А. Островская в своем фундаментальном труде. Несмотря
на «вотчинное давление», монастырские крестьяне могли всту-
пать независимо от вотчинника в хозяйственные сделки (на-
пример, брать и сдавать землю на оброк). Более того, они могли,
как справедливо утверждает исследовательница, «вступать в склад-
ство со своими же вотчинниками». Оставалась, по мнению ав-
тора, в неприкосновенности и тяглая организация волости.82
Ю. А. Жуков подтверждает выводы М. А. Островской: мона-
стырские крестьяне обладали правами самоуправления под
присмотром игумена и старцев своих обителей, а не государст-
венной администрации, как черносотенные крестьяне.83 Выра-
80 Алексеев Ю. Г. Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси
XV-XVI вв. ...С. 118-128.
81 См.: Данилова Л. В. Сельская община в средневековой Руси. М., 1994.
С. 196, 291; Кривошеее Ю. В. Русь и монголы: Исследование по истории Севе-
ро-Восточной Руси XII-XIV вв. СПб., 2003. С. 387.
82 Островская М. А. Земельный быт сельского населения русского севера
в XVI-XVIII веках. СПб., 1913. С. 164-184. См., напр., также: Блюменфелъд Г. Ф.
О формах землевладения в древней России. Одесса, 1884. С. 245,246, 321-323.
83 Жуков Ю. А. Управление и самоуправление в Карелии в XVII в. Великий
Новгород, 2003. С. 56. См. также: Шмелев Г. Н. Собор-вотчинник // ЖМНП.
1907. Ч. VII, янв. С. 207, 218, 221, 225; Хлебников Н. И. О влиянии общества на
272

Глава VI. Местная специфика земской реформы
ботанные веками традиции местного самоуправления сохраня-
лись даже и в неблагоприятных условиях, когда центральная
власть вроде бы «отказывалась» их поддерживать.
Однако, как ни парадоксально это выглядит, источники од-
нозначно свидетельствуют о том, что государь, одной рукой да-
вая возможность земству развивать свои самоуправленческие
начала, другой рукой эту возможность ослаблял массовой раз-
дачей черных земель в поместья и вотчины. Таким образом,
получается, что, ограничивая права на свободу и на землю, цен-
тральное правительство, не имея повода уничтожать, по выра-
жению А. С. Лаппо-Данилевского, «зародыши общинной орга-
низации», вместе с тем «не покровительствовало их разви-
тию».84 В то же время служилое землевладение меняло весь
строй социальных отношений и местного управления; оно, по
выражению И. И. Полосина, «разбивало силу старинного все-
уездного мира».85
И тем не менее, как справедливо отмечал А. Д. Градовский,
крестьяне духовных и светских землевладельцев нередко со-
ставляли одну волость с черными крестьянами, следовательно,
и «тянули» вместе, и осуществляли другие действия, свойствен-
ные самоуправляющейся «организации» (если, конечно, не имели
иммунитета). В случае, когда владельческие крестьяне составляли
особую волость, самостоятельность их общины не отличалась от
общины черносошенной «в том смысле, что и правительство,
и владельцы сносились с крестьянами через их собственное на-
чальство, ими выбранное».
«Признание за общинами правительственного значения
в сфере суда не могло... продолжаться долго, — был убежден
дореволюционный исследователь, — напротив, в области фи-
нансового управления общины пользовались большими пра-
вами. ...Нельзя не заметить, что черные крестьяне не отлича-
лись и в этом отношении от крестьян, живших на владельче-
ских землях, так резко, как обыкновенно утверждают».86
организацию государства в царский период русской истории. СПб., 1869.
С. 61-63, 96,123,129.
84 Лаппо-Данилевский А. С. Очерк истории образования главнейших раз-
рядов крестьянского населения в России. С. 27.
85 Полосин И. И. Поместное право и крестьянская крепость. С. 35.
86 Градовский А. Д. История местного управления в России. Т. 1. С. 97-116.
273

Глава VI. Местная специфика земской реформы
Некоторые современные исследователи считают, что трудно
понять, была ли у центральной власти определенная идеология
государственного устроения, свободная от влияния религиозно-
духовной концепции.87 Представляется, однако, что строитель-
ство институтов местного самоуправления если и не происхо-
дило в рамках какой-либо концепции, то уж точно совсем не
было импровизацией. Сами же институты не были новым изо-
бретением.
«Так называемая реформа земского самоуправления, —
справедливо отметил С. Б. Веселовский, — не казалась бы ни
столь резкой, ни столь значительной, т. е. получила бы более
правильную оценку, если бы надлежащим образом была уста-
новлена ее связь с предшествующими явлениями».88
Современный исследователь В. А. Аракчеев, отмечая суще-
ствующее в науке понимание общей картины земской реформы,
кажется, вполне поддерживает точку зрения С. Б. Веселовского,
опираясь уже на собственные изыскания.
Земская реформа, по его мнению, не выглядит антитезой мо-
нархическому государству, чей аппарат по мере проникновения
в «толщу земских миров» ставил под контроль и отчет усилия
по самоорганизации местного населения. Осуществляя «закре-
постительные мероприятия» во второй половине XVI в., госу-
дарство тем самым законодательно укрепляло попытки пере-
шедших на откуп волостей и посадов вернуть назад своих тяг-
лецов. Таким образом, заключает ученый, закрепощение и при-
влечение земских учреждений к административному и фис-
кальному управлению на местном уровне — суть два синхронных
и глубоко взаимосвязанных процесса.89
И с этим трудно не согласиться.
87 Рогов В. А., Рогов В. В. Древнерусская правовая терминология в отноше-
нии к теории права: очерки 1Х-середины XVII вв. М., 2006. С. 259.
88 Веселовский С. Б. К вопросу о происхождении вотчинного режима. М.,
1926. С. 73.
89 Аракчеев В. А. 1) Кормления и земские миры: к вопросу о географии
и хронологии реформы 1551-1556 годов // Отечественная история. 2007. № 6.
С. 47, 48; 2) Правительственная политика в отношении тяглых сословий
в России... С. 29, 30,45.

Глава VII
Губное дело во второй половине XVI в.
§ 1. Вторая губная реформа 1555-1556 гг.
Одновременно с выдачей земских уставных грамот в разные
регионы страны в середине 50-х гг. XVI в. продолжался процесс
устроения и губных органов. Царский приговор «з бояры о раз-
бойном деле» от 18 января 1555 г.,1 как считают некоторые ис-
следователи, лег в основу губной реформы 1555-1556 гг.2 Другие
сохранившиеся документы свидетельствуют о повышенном
внимании центра к проблеме региональной преступности и ак-
тивной деятельности по конструированию уголовного законо-
дательства.
Перечислим важнейшие из них. Губные наказы 1555 г. Ме-
дынскому,3 Владимирскому, Переяславль-Рязанскому уездам и Ста-
рой Рязани,4 царский указ от 28 ноября 1555 г. «о татебных де-
лах»,5 приговор «со всеми бояры» «о губных делах» 22 августа
1556 г.,6 Наказная память Разбойной избы губным старостам
Бреху Константинову и Василию Григорьеву от 3 февраля 1556 г.
о сыске и суде разбойников и татей в Зубцовском уезде,7 губной
наказ Новгородской земле от 6 мая 1559 г.8
Практика губного самоуправления с конца 30-х гг. XVI в.,
накопленный опыт подтвердили не только жизнеспособность
нового института, но и потребовали от центральной власти
Г. [Ч. 1].С. 33-34.
2ЗАРГ. [Ч.2].С. 19.
3 РЗ. Т. 2. С. 218-223; ПРП. Вып. 4. С. 179-185.
4 Зимин А. А. Губные грамоты XVI века из музейного собрания // Записки
Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина. 1956.
Вып. 18. С. 210-229.
5ЗАРГ. [Ч. 1]. С. 36-37.
6 Там же. С. 39-42.
7АСЗ.Т.4.№411.
8 Носов Н. Е. Губной наказ Новгородской земле 1559 г. // Исторический ар-
хив. 1959. № 4. С. 212-217.
275

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
вмешательства в его работу. Насколько активно и регулярно
шел процесс взаимодействия центра и провинции в этих вопро-
сах до середины 50-х гг. XVI в., сказать трудно по причине де-
фицита источников. А. А. Зимин, обратив внимание на тот
факт, что нам не известно ни одной губной грамоты с 1543 по
1548 г., посчитал, что причиной «задержки реформы» было гос-
подство боярской олигархии.9
Выдавая в 30-40-е гг. XVI в. своеобразный карт-бланш мест-
ным сообществам на борьбу с разбоями, центральная власть
предписывала, в случае сложных дел, обращаться за помощью
в Москву к боярам, «которым разбойные дела приказаны». Ни-
какой другой обратной связи, никакого механизма, который мы
могли бы условно обозначить современным термином «проку-
рорский надзор», в изученных нами документах не обнаружи-
вается. Только информация с мест от непосредственных участ-
ников «губного процесса», по-видимому, и могла служить осно-
вой для принятия решений в столице.
Одной из самых важных проблем, судя по текстам источни-
ков, являлась проблема установления и доказательства вины
человека, на которого нет «поличного», а он сам не хочет при-
знаваться в преступлении. Именно к такому выводу можно
прийти в результате обобщения информации из большинства
документов. Вероятно, количество таких случаев было доста-
точно велико, а сами разбирательства, можно себе представить,
превращались в хлопотные и затратные мероприятия и для
центра, и для провинциальных участников действия.
Необходимость выработки хоть какого-то подобия унифи-
цированного регламента стала актуальной задачей. Местные
губные власти, несмотря на все полномочия, не могли или не
хотели сами решать эту проблему, видимо, стараясь переложить
ответственность за принятие решений по каждому конкретно-
му случаю на «вышестоящую инстанцию».
В конце концов из Москвы были даны разъяснения по поводу
наиболее часто возникавших в «губной практике» к середине
1550-х гг. вопросов. «Новое губное право»10 стало практически
полностью базироваться на сыскном процессе. Не забыли, ко-
нечно, и традиционные способы установления вины — личное
9 Зимин А. А. Губные грамоты XVI века из музейного собрания. С. 211-212.
10ЗАРГ. [Ч.2].С.2О.
276

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
признание и пытка (не говоря уже о «поличном»). Методика уст-
рашения, судя по риторике законодателя, получила однозначное
подтверждение и дальнейшее развитие в сторону ужесточения.
Следование этой методике и само ожесточение центральной
власти против преступности (что просматривается в совокуп-
ности всех правительственных постановлений), видимо, приве-
ли законодателя к мысли о необходимости связать все местное
население и губной аппарат круговой ответственностью за по-
имку и расправу над «лихими людьми».11 Мысль эта, в принци-
пе, была далеко не нова, но, судя по тому вниманию, которое
уделено ей в губном законодательстве 1550-х гг., именно на кру-
говую ответственность всего населения правительство возлага-
ло особые надежды.
Совершенно очевидно, что надежды (допустим, они были)
в своем идеальном виде не осуществлялись полностью. Губные
старосты, по мнению правительства, саботировали свои долж-
ностные обязанности, вероятно, с корыстным умыслом вмеши-
вались в «чужие дела», а целовальники сами становились граби-
телями «разбойничьих и татиных животов». Не было секретом
для центра и то, что «в обысках многие люди лжут семьями»
и ездить «к обыску» не хотят.12 Разбойным же промыслом не
брезговали даже особы, «приближенные ко двору» государя, за
что, впрочем, получали по заслугам (виселицу).13 Такие пробле-
мы, судя по сообщениям источников, стояли во главе повестки
дня на совещаниях царя и бояр.
Решения, которые принимались на этих совещаниях, трудно
логически соотнести с действительными интересами местных
сообществ. Нигде не встречаем мы упоминаний о какой-либо
инициативе с мест по указанному поводу. Правительство, оче-
видно, самостоятельно приняло решение идти по пути ужесто-
чения наказаний за сами преступления, твердо настаивая на
участии всего населения в профилактике и борьбе с преступно-
стью, возводя в абсолют принцип круговой ответственности.
ИЗАРГ. [Ч. 2]. С. 27.
12 Акты Юшкова. М., 1898. № 142; АСЗ. Т. 4. № 141; ЗАРГ. [Ч. 1]. С. 34, 36, 39.
13 Замечательные в этом отношении сведения дает Дворовая тетрадь, в ко-
торой «писаны бояре и дьяки, князья и дети боярские дворовые московской
земли и приказные люди... при царе и великом князе Иване Васильевиче».
См.: Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI в. / Подгот.
А. А. Зимин. М.; Л., 1950. С. 124, 153, 196.
277

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
Особое звучание в связи с этим приобрела адресация соот-
ветствующих пожалований — «князей, и детей боярских, и всех
служилых людей, и старост, и соцких, и пятидесяцких, и всех
крестьян, и царя, и великого князя дворцовых сел, и митропо-
личьих, и владычних, и княжих, и боярских, и монастырских,
и черных, и оброчных, и вотчинниковых, и помещиковых,
и бортников, и бобровников, и перевесников, и рыболовей,
и всех без омены, чей хто нибуди». Духовенство, не упомянутое
выше, тем не менее не было исключено из общего дела. Губным
старостам предписывалось «велети... у себя быти на съезде изо
всее губы... и игуменом, и попом, и дьяконом».
Как видно из текста грамот, кандидатуры губных старост на
тот момент были уже утверждены, и «назначение» на долж-
ность состоялось. «И яз, царь великий князь Иван Васильевич
всеа Росии, по их челобитью пожаловал, велел есми у них быть
в Зубцовском уезде в тех волостях у разбойных и татиных дел
в губных старостах Бреху... Садыкову да Василью... Рогозину
да с ними губным целовальником», — фиксировала новый по-
рядок наказная память Разбойной избы.14
Трудно предположить, что инициатива увеличить подведом-
ственную губным властям территорию до размеров уезда исхо-
дила от населения волостей этого же уезда. Скорее уж это во-
площение в жизнь планов по оптимизации управления, исхо-
дящих из центрального органа — Разбойной избы.
Весьма характерно, что в данном случае в Зубцовском уезде
на должность были утверждены местные служилые люди —
дети боярские. Про одного из них, Бреха Садыкова, можно
точно сказать, что он — местный помещик. За два с половиной
года до утверждения в должности губного старосты, 8 октября
1553 г., братьям Садыковым была выдана жалованная и несу-
димая грамота на «отца их старинное поместье». В соответствии
с пожалованием жители села Хохлово и 28 «того же села» дере-
вень и починков не подлежали суду зубцовских наместников
и волостелей, «опричь душегубства и разбоя с поличным».
Следует еще добавить, что кроме поместья Брех и его брат
Иван были пожалованы кормленой грамотой от 6 октября 1553 г.
«на поворотное» в Ярославле. Судя по датировкам, обе грамоты
были выданы в связи с одним и тем же событием — гибелью
14АСЗ. Т. 4. №411.
278

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
в Казанском походе троих старших (по всей видимости) братьев
Садыковых.15
Следующее, чем царь и великий князь «жаловал» губное на-
чальство и всех местных жителей в губных грамотах середины
1550-х гг.: «Розбойные и татиные дела делати по сему списку,
съехався в одно место... всем без омены... с выти по человеку».
«Делегаты съезда» должны «под присягой» рассказать губным
старостам, кто у них в губе лихие люди, тати, разбойники и их
пособники. Таковых было велено допрашивать, пытать и, в слу-
чае признания, казнить. В неопределенной ситуации, когда по-
дозреваемый ни в чем не признается, старостам предписыва-
лось «обыскивати многими людми».
«Обыск» — основа правоохранительного процесса становился
опасным и рискованным занятием. Законодатель, похоже, не ос-
тавлял местным жителям возможности остаться в стороне и тре-
бовал высказывать определенное мнение о подозреваемых лицах.
«Обыскные люди» были должны одобрить или «облиховать»
тех, кто попал под подозрение. Ошибка стоила очень дорого
даже для «обыскных людей лучших» — штраф и кнут. Соседи
преступника «назначались» материально ответственными уже
за один факт его местонахождения по соседству. Даже если в
результате «обыска выяснялось, что «подозреваемые» — «люди
добрые», старостам было велено «тех людей давати на чистую
поруку за обыскных людей, которые их одобрили».
Жить в обществе и быть свободным от него всегда было
практически невозможно. Отныне же сложившийся уклад был
узаконен; все оказались связаны круговой ответственностью и пе-
ред государством, и друг перед другом. Степень ответственно-
сти — жизнь или смерть любого «без омены кто чей ни буди»,
не говоря уже о коллективной материальной ответственности
за результаты обыска.
Центральная власть, похоже, считала, что переоценила воз-
можности губного самоуправления как института, способного
обуздать преступность самостоятельно без вмешательства свер-
ху. Завышенные ожидания, возможно, сменились разочарова-
нием и, как следствие, ужесточением законодательства.
15 Там же. № 407-410. В 1490/91 г. один из предков Садыковых, Иван Са-
дыка Старый, был пожалован волостью Покровской в Зубовском уезде «с прав-
дою в кормление». Кроме того, известно, что у Ивана Садыкова была кормле-
ная грамота на «полавочное» в Костроме от 6 марта 1555 г.
279

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
И вместе с тем в то же самое время происходило делегирова-
ние на места еще больше власти, прав и связанных с этим ответ-
ственности и обязанностей. «То есми положил на ваших душах,
а вам от царя великого князя опалы нет, и от намесников наших
и от волостелей и от их тиунов продажи нет», — заверял госу-
дарь в своей поддержке и защите «исполнителей от общества».
«А списков розбойных и татиных делех старостам и цело-
вальникам на Москву к бояром к докладу не присылати, а вер-
шити розбойные и татиные дела по сему наказному списку.
А судити старостам и целовальником ведомые розбойные и та-
тиные дела по сему наказному списку. А опричь розбойных
и татиных дел, старостам и целовальником в ыные дела одно-
лично не вступатись», — говорилось в заключении.16 У Москвы,
видимо, не оставалось другого выбора, кроме как полностью
доверить (делегировать) губное дело на местах местным же ор-
ганам власти и местным жителям.
Следует отметить не только подтверждение полномочий
губных старост в разбойных и в татиных делах, но и указание на
новую зону ответственности — «во всяких других делех». Какие
это дела, видно из следующих установлений.
Совершенное новшество в «законодательстве», но явно не
изобретение последних времен — работа с агентурой. Духовен-
ство и женщины определенного поведения, в соответствии со
«всякими обычаи», должны быть используемы в качестве ис-
точников информации «о государевых делех, и о земских, и о
всяких росправах». Губным старостам надлежало теперь «о том
писати к царю... или к тем бояром, у кого те города в приказе».
«Да и того старостам беречи накрепко, чтоб у них пустых
мест и насилства християном от силных людей не было» —
запустение населенных пунктов и земли правительство одно-
значно связывало с разгулом и насилием отнюдь не банальных
разбойников. От губных старост требовалось вести расследова-
ния «от кого оне запустели» и информировать о результатах
Москву, в противном случае им самим придется платить по-
шлины, «что с тех пустошей имали» ранее.
Определенно, центральная власть хотела превратить губного
старосту в своего надежного представителя, а губное ведомство
16 ПРП. Вып. 4. С. 181, 185; Зимин А. А. Губные грамоты XVI века из музей-
ного собрания. С. 217-229; ЗАРГ. [Ч. 1]. С. 33, 34.
280

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
сделать наиболее авторитетным органом местного управления.
В этих целях им делегировалось еще больше властных полно-
мочий, расширялась сфера их деятельности. Регламент уголов-
но-процессуальных действий и строгая ответственность перед
вышестоящим руководством были предназначены для того,
чтобы предотвратить «звездную болезнь» и «опьянение вла-
стью», что так свойственно человеку.
Видимо, и по этой причине губных старост на подведомст-
венной им территории (в уезде) обязательно должно быть двое.
Подчиненность их друг другу в документах специально не ого-
варивалась. Тем самым, и это очевидно, нарушался принцип
единоначалия. Не приходится сомневаться в том, что этот
принцип вполне осознавался как важнейший в «теории управ-
ления» того времени. Кроме того, два человека на «эквивалент-
ных» и высших должностях в одном и том же учреждении не
решат задачи настоящей коллегиальности в управлении. Более
того, управление может быть попросту парализовано в случае
разногласий по тому или иному вопросу. Формула «пятьдесят
на пятьдесят» вообще не годится для принятия управленческих
решений. Представляется, что и это не было новостью в XVI в.
Ответ, видимо, кроется в следующем пассаже. «А меж себя
старостам и целовалником другу на другом того смотрить, чтоб
посулов и поминков никто ни у кого однолично не имал. А ко-
торый староста и целовалник учнет посулы имать... и им на то-
го сказати царю... или его бояром, которым приказаны розбой-
ные дела».17 Недоверие легко объяснимо. В центральном ведом-
стве «примерили» новые должности на себя и сделали выводы.
Не говоря уже о хорошо известных в столице «традициях» на-
местничьего суда.
Единственный известный нам формуляр крестоцеловальной
записи губных старост 1550-х гг. раскрывает круг их обязанностей,
которые практически совпадают с обязанностями, предусмотрен-
ными указанными выше губными грамотами. Заступая на долж-
ность, губной староста присягал в том, что будет добросовестно
бороться с преступностью, «как в сей записи писано: ...до своего
живота по сему крестному целованию». Что кажется важным:
присягая, он целовал крест не только своему государю Ивану Ва-
сильевичу всея Руси, царице и их детям, но и «их землям».
7 См., напр.: АСЗ. Т. 4. С. 305.
281

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
Как следует из текста, «ответственному исполнителю от об-
щества», назначенному повелением государя быть «губным ста-
ростой... у разбойных дел», полагалось «хотеть... государю...
царице... и их детям и их землям добра во всем в правду безо
всякие хитрости... и лиха не хотеть, ни думать, ни делать нико-
торыми делы, никоторою хитростью».18 Составитель текста
присяги, надо полагать, не без умысла включил в него упомина-
ние о «земле», принадлежность которой царю и великому кня-
зю определена в документе вполне конкретно.
Очевидно, что у Москвы не было практической возмож-
ности организовать контроль исполнения своих собственных
предписаний. Механизм обратной связи оставался традици-
онным — челобитья самого населения. Можно себе предста-
вить, какие возможности открывались для злоупотреблений
со стороны новой «местной администрации», облеченной та-
кой властью и не очень обремененной отчетностью перед
центром.
В этой связи невозможно пройти мимо одной истории, слу-
чившейся в Пошехонье и получившей известность благодаря
сохранившейся челобитной игумена «Успения Пречистые Ки-
рилова монастыря» Козьмы. Жалоба Козьмы Ивану Грозному
не осталась незамеченной в историографии и позволила иссле-
дователям сформировать, как кажется, довольно однобокое су-
ждение по поводу ее содержания.
«Губной староста вымогатель поминков...» — так озаглавле-
на в одном издании XIX в. челобитная игумена Козьмы царю
Ивану Васильевичу на пошехонского губного старосту Павлина
Ощерина. Со слов игумена, губной староста сначала «описал»
монастырские незаселенные деревни и села в «живущых», а за-
тем заставил монастырь уплачивать «государевы дани и оброки,
и всякие подати» с пустоши, как с населенной деревни. Старос-
та действовал жестко, «метал в тюрьму» и «мучил на правеже»
и монастырских приказчиков, и крестьян. Видимо, понимая,
что аргументации для наказания Павлина маловато, Козьма до-
нес царю о покушении старосты на должностное преступление.
По его словам, Павлин говорил монастырским людям: «игумен
ваш и старцы передо мной не вежливы, поминков ко мне не
посылают». В заключение игумен попросил царя приказать
18 ПРП. Вып. 4. С. 186-188.
282

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
провести новую опись монастырских земель, а про «Павлина
воровство сыскати».19
Издатели, видимо, люди либеральных взглядов, не могли ос-
тавить эту челобитную без названия, по сути, отражающего
только их собственные представления об участниках действия
в Пошехонье. К слову сказать, все остальные материалы в раз-
деле издания озаглавлены совершенно нейтрально, без всякой ав-
торской смысловой нагрузки. Советский историк уже в XX столе-
тии, приведя полностью текст челобитья в своей монографии,
высказал мнение, что Павлин «корысти ради» обирал мона-
стырских крестьян.20
Попробуем хотя бы в некоторой степени оправдать жесто-
кость губного старосты. Предложим свою версию описанных
событий, поскольку вышеупомянутые исследователи допусти-
ли, как кажется, ошибки в своих рассуждениях про «Павлина
воровство» и не учли нескольких существенных факторов.
Первое, всю эту историю мы знаем только со слов игумена,
целью которого, вполне возможно, было — как можно меньше
платить «всяких податей». Второе, поскольку даже сам игумен
признает, что губной староста сделал опись монастырских зе-
мель по поручению государя, то почему надо предполагать в дейст-
виях Павлина личные корыстные побуждения, вместо заботы
о государевом прибытке?
«Приговор о губных делах» 1556 г., как мы уже знаем, пред-
писывал старосте следить за тем, чтобы «у них в губах... пустых
мест не было». Какое же это «воровство»? Павлин мог записать
в разряд «населенных» деревни, когда они еще были действи-
тельно населенными (в том случае, если игумен вообще не лука-
вил). Аргумент Козьмы про то, что кто-то слышал, будто Пав-
лин «причитал» про вежливость и поминки, — вообще не аргу-
мент, а, вполне возможно, попытка оклеветать ревностного
«службиста».
Не стоит, как кажется, и принимать близко к сердцу увере-
ния законодателя, что «в обысках многие люди лжут семьями
и заговоры великие... за лживыми обыски... дела не вершат -
19 Акты, относящиеся к истории Белозерского края: (из рукоп. Е. В. Барсо-
ва) // ЧОИДР. 1883. Кн. 2. С. 15.
20 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии. Изыскания о земской реформе Ивана Грозного. Л., 1969. С. 536.
283

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
ца... в обысках в одном деле двои речи говорят... пишут... иски
великие не по делу, с прибавкою».21 В жизни всякое бывает.
Описание событий не всегда соответствует тому, как оно было
на самом деле. В конце концов при кодификации невозможно
избежать обобщений.
Возвращаясь же к губным грамотам середины 1550-х гг., ос-
тается добавить, что некоторые из них были подписаны дьяком
Борисом Щекиным. Его же подпись была и под наказным спи-
ском селам Кириллова монастыря от 27 сентября 1549 г.22 Эта,
как кажется, незначительная деталь все же положительным об-
разом может быть истолкована в пользу предположения о суще-
ствовании специализированного центрального органа, в опреде-
ленной мере ответственного за работу местных губных властей.
Более серьезные аргументы по этому поводу следует искать
в текстах самих грамот. К ним еще раз и обратимся. В Медын-
ском губном наказе старостам было предписано сообщать «боя-
ром в Губную избу» о результатах конфискаций и продаж иму-
щества казненных разбойников в случаях, если «не будет исцов».
«Бояром в Розбойную избу» велено было «отписывати» обо
всех случаях взаимодействия губных старост разных губных
округов («губ») по установлению татей и разбойников. При
этом было необходимо указывать имя губного целовальника
и членов сопровождающей его делегации понятых-свидетелей,
направляющихся в «иные губы» за содействием тамошнего губ-
ного старосты в расследовании. Кроме того, «бояром, которым
приказаны розбойные дела» следовало доносить о фактах кор-
рупции.23
Можно подумать, что речь в документах шла о трех разных
инстанциях.
Инстанция 1 — «Губная изба». Ее функция заключалась в том,
чтобы курировать вопросы материального характера и следить
за удовлетворением исковых требований.
Инстанция 2 — «Разбойная изба» решала задачи межрегио-
нального (межгубного) взаимодействия и координировала ра-
боту губных органов из разных округов.
Инстанция 3 — «Бояре, которым приказаны разбойные де-
ла». Судя по тому, что этот «орган управления» был, кажется,
21ЗАРГ. [Ч. 1]. С. 39-42.
22ААЭ.Т. 1.№224.
23 ПРП. Вып. 4. С. 184, 185.
284

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
приравнен как адресат челобитий к царю, «бояре...» занимали
в этой системе особое положение. С одной стороны, они, воз-
можно, составляли в своем роде «антикоррупционный коми-
тет», куда следовало писать в случае, если губные старосты и це-
ловальники «учнут посулы имати в розбойных и татиных де-
лех». С другой стороны, можно предположить, они являлись
более высокой инстанцией, нежели «избы», и занимались ско-
рее идеологическим и политическим аспектом вопроса.
§ 2. Центральное ведомство по губным делам
Необходимость перестроить центральное ведомство по губ-
ным делам, как считал А. А. Зимин, привела к тому, что на месте
«старой временной комиссии бояр, "которой разбойные дела
приказаны", было создано постоянное учреждение — Разбой-
ная изба».24 Однако сами бояре (составляли они что-то наподо-
бие «комиссии» или нет) от работы не устранялись.
Вместе с ними 18 января 1555 г. Иван IV и «приговорил...
о разбойном деле». Поименно бояре перечислены в том же При-
говоре: Д. И. Курлятев, Ю. М. Булгаков, В. М. Юрьев, И. И. Прон-
ский, И. М. Воронцов, В. С. Серебряный, И. В. Шереметев.25 Как
минимум двое из них, Курлятев и Воронцов, по мнению А. А. Зи-
мина, стояли во главе Разбойной избы в мае того же года. Пра-
вительственный акт, датируемый 18 января 1555 г., производит
впечатление хорошо подготовленного руководства к действию
и, очевидно, представлял собой сборник ответов на вполне кон-
кретные вопросы, исходящие из органа исполнительного, под
коим предполагается Разбойная (Губная) изба.
В другой раз уже другой боярин — И. А. Булгаков в ноябре
1555 г. докладывал Ивану Васильевичу о том, что «по городам
и волостям чинятца татбы великие» и как «губные старосты про
24 Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного: очерки социально-экономичес-
кой и политической истории России середины XVI в. М., 1960. С. 421. Автор,
видимо, намеренно переиначил название «боярской комиссии», которое
в оригинале писалось так: «Бояре... которым розбойные дела приказаны».
Речь в источниках идет, естественно, о боярах, а не о комиссии. Этот своего
рода литературный прием был, видимо, использован для того, чтобы закре-
пить в сознании читателя авторскую версию о деятельности некоего коллеги-
ального боярского органа в данной сфере внутреннего управления.
25ЗАРГ. [Ч. 1].С. 33,34.
285

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
те татбы обыскивают». По результатам доклада был учинен
Указ о татебных делах с учетом конструктивных предложений
докладчика.26
Стоит отметить, что в тексте документа нет ни слова о боярах.
А между тем предложения И. А. Булгакова требовали тщатель-
ного обсуждения, поскольку затрагивали интересы не одних
губных старост, на которых возлагались совершенно новые для
них обязанности. Новые установления самым серьезным обра-
зом задевали материальные интересы наместников и волосте-
лей, многочисленную армию кормленщиков. Поэтому позволим
себе усомниться в том, что царь единолично мог принять столь
важные решения.
Итак, один из ответственных за губное дело бояр докладывал
о состоянии проблемы и по ходу доклада вносил предложения
по организации работы своего ведомства. Не все из этих пред-
ложений получили статус царского указа, однако не были и от-
клонены, следовательно, допустим, были утверждены по умол-
чанию.
Наместники и волостели не упоминались ни в докладе, ни
в Указе вообще, как и доходы, которые раньше шли в их пользу
от суда. Можно подумать, что отныне сыск и расправа над та-
тями — прерогатива одних только губных органов.
Был установлен новый порядок, по которому местное насе-
ление отвечало своим имуществом за татьбу, совершенную в дан-
ной местности — губе. Половину от суммы иска они должны
были заплатить пострадавшему в случае, если «татей имянно не
скажут». Если же татя потом поймают, то платить ту же сумму
(половину иска) должны те, «за кем тати жили, или в той волос-
ти, в которой жил». Следует отметить, что докладчик предлагал
«все убытки взяти на той сохе, в которой сохе татя имут».
Учет сделок с лошадьми предполагалось возложить также на
губных старост (серьезный удар по материальному благосос-
тоянию наместников и волостелей). Пошлины за это установ-
лены не были, но штраф за «неявку» объявлен в размере 2 руб.
в пользу казны. Нарушителей порядка ожидало расследование,
«какие они люди». Звучит очень угрожающе.
Отметим, что докладчик озвучивал несколько иную мысль.
Имея в виду, что целовальник, который избран «з дву сох», по-
26 Там же. С. 36, 37.
286

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
лучает (возможно, в виде «подмоги») «с сохи... по полтине
в год», И. А. Булгаков предложил «тех бы денег с сох им не имати,
а имати им, что указати петна, а татю бы было не столь сладко».
Неясно, как давно практиковалась именно такая форма фи-
нансирования деятельности целовальников (видимо, и старост
тоже). Но то, что она ставила выборное лицо в материальную
зависимость от избирателей, совершенно очевидно. Не явля-
лось ли предложение боярина об изменении способа оплаты
труда местных блюстителей порядка, кроме всего прочего, по-
пыткой избавить исполнительный орган самоуправления от
такой зависимости?
Установление фиксированного платежа с каждой сделки ку-
пли-продажи лошадей в пользу губного целовальника (старос-
ты) в разной степени, но способствовало бы решению несколь-
ких задач одновременно. Во-первых, организации надлежащего
государственного контроля одного из важнейших рынков (во-
прос стратегического значения в его транспортном, военном
и сельскохозяйственном аспектах). Во-вторых, усилению борь-
бы с конокрадством (преступление, тяжесть которого в аграр-
ном обществе XVI в. трудно переоценить). В-третьих, повыше-
нию уровня сознательности, ответственности и исполнитель-
ской дисциплины местного губного начальства. Актуальность
указанных задач, как мы смогли уже убедиться, засвидетельст-
вована в источниках.
Однако предложение И. А. Булгакова изменить принцип
финансирования деятельности губного целовальника (старос-
ты) осталось без комментария в законодательном акте. Видимо,
менять сложившийся порядок не захотели. Выборные должно-
стные лица со своими избирателями должны были сами разо-
браться — кто, кому и за что должен. Кажется, и монопольное
право на пятнание лошадей губным старостам в конце концов
не «доверили».
Ужесточался надзор за всеми вновь прибывающими в дан-
ную местность. Старостам и целовальникам было указано рас-
следовать — откуда и по какой причине переселенцы «пошли ис
тое губы в ыную губу жити». Лица, у которых пришлые люди
жили без регистрации и «явки» губным властям, сильно риско-
вали. В лучшем случае риск был равен половине стоимости ис-
ка, если в пришлых людях кто-то опознает татей и разбойников.
При этом местным, предоставившим кров, надо будет еще
287

Глава VIL Губное дело во второй половине XVI в.
и доказать свою непричастность к преступлениям пришлых
разбойников. Указная формулировка в целом не противоречила
первоначальному предложению, но основательно развивала его
и конкретизировала.
В конце доклада боярин задал интересный вопрос, суть ко-
торого сводилась к следующему. Видимо, нередки были случаи,
когда целовальник сам становился татем, отпускал преступника
и/или крал его имущество. Возможно, не всегда в действиях це-
ловальника был злой умысел, но всегда возникала проблема —
«на ком те выти разбойничьи имати: на том, за кем жил, или на
тех людех, которые его... в губные целовальники выбрали».
Кто-то должен был отвечать в любом случае. Таковыми в Указе
были «назначены» выборщики. Их обязали не только доплачи-
вать по иску сумму, которой будет не хватать после продажи
имущества изменившего своей присяге целовальника, но и обес-
печить, в случае побега, розыск преступника.
Картина совещания, проходившего 28 ноября 1555 г., таким
образом, все более проясняется. Один из, возможно, непосред-
ственных руководителей Разбойной избы доложил царю и бо-
ярскому совету о некоторых результатах практики губных органов
на местах. Уровень обобщения информации, представленной
в докладе, кажется достаточно высоким.
Сообщение наполнено конкретикой и носило характер ско-
рее технический. Не имея соответствующих полномочий или
действительно нуждаясь в общем совете, И. А. Булгаков вынес
на обсуждение компетентного круга лиц вопросы и предложе-
ния, затрагивающие как частные интересы, так и интерес госу-
дарства в целом.
Наконец, еще один аргумент в пользу предположения о па-
раллельном сосуществовании исполнительного органа — Раз-
бойной избы и боярского совета («комиссии») по губным делам.
В 1558 г. И. А. Булгаков «велел записать в тетрадь памяти ради»
распоряжение царя, адресованное «им бояром», чтобы те не
вызывали в Москву свидетелей и понятых, а ограничились рас-
смотрением судебных протоколов от губных старост и доверяли
бы тому, что в них написано.27 Следовательно, вполне можно
27 АИ. Т. 1. № 154. С. 263. Текст, записанный, видимо, под диктовку И. А. Бул-
гакова, свидетельствует как о самом непосредственном участии царя в работе
боярской комиссии по губным делам, так и о его компетентности в обсуждае-
мых вопросах.
288

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
предположить, что боярская «комиссия» вовсе не уступала свое
место новому «учреждению» в 1550-е гг., а продолжала функ-
ционировать и далее.
В некоторых наказных списках, составленных в том же 1555 г.
и по тому же поводу, Губная изба вовсе не упоминается. Вместо
нее фигурирует Разбойная изба.28 Возможно, новая терминоло-
гия еще не устоялась, и речь фактически шла об одном и том же
специализированном органе.
Подтверждение такому предположению можно отыскать в Ус-
тавной книге Разбойного приказа, датируемой 1616-1617 гг., где
этот орган так и назван — Разбойный приказ. Составитель до-
кумента засвидетельствовал: «При государе царе и великом
князе Иване Васильевиче всея Руси в уставной книге написано,
которая книга была в Разбойном приказе...». Именно туда
и при Иване Грозном, и «при государе... Федоре Ивановиче»,
и «при государе Борисе Федоровиче» поступали боярские при-
говоры.
В Разбойную избу (приказ) кроме распоряжений-пригово-
ров из царских палат должна была стекаться вся информация
соответствующего характера с просторов необъятной страны,
от сотен территориально-административных субъектов. Объем
этой информации, если внимательно вчитываться в упомяну-
тый доклад И. А. Булгакова, последующий Указ о татебных де-
лах и текст Приговора о разбойных делах 1555 г., надо полагать,
был колоссальный (по меркам того времени и тех обстоя-
тельств). Следовательно, неминуемо должен был возникнуть
вопрос: что со всем этим делать?
Ответ напрашивался сам собой — пытаться кодифициро-
вать. Приговор царя «со всеми бояры» от 22 августа 1556 г.
и был одной из таких попыток, предпринятых центральным
губным ведомством. Кодификации подверглись прежде всего
(и в основном) действия процессуального характера.29
Устанавливались единые для всех «правила игры». Роль, ко-
торую в этом установлении сыграло центральное ведомство по
губным (разбойным) делам, была уникальна.
28 Зимин А. А. Губные грамоты XVI века из музейного собрания. С. 219,
224, 228.
29ЗАРГ. [Ч.2].№16. С. 43.
289

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
§ 3. Эволюция института губных старост
H. E. Носов утверждал, что земская реформа и окончатель-
ная отмена системы кормлений решительно изменили роль
губных старост в местном управлении. «И в этом-то был новый
замысел правительства», — писал ученый.
В 1555-1556 гг. была проведена крупнейшая, как ее оценивал
историк, реформа губного управления, и в руки губных старост
перешли почти все уголовные дела и надзор за общественным
порядком на местах. Эта реформа в значительной степени, по
мнению исследователя, «обескровила» проведение земской ре-
формы.
С тех самых пор главной судебно-административной вла-
стью на местах, кроме сугубо черносошных районов, преимуще-
ственно Поморья, стали выступать губные старосты, которые
были, по характеристике H. E. Носова, прямыми ставленниками
местных помещиков и вотчинников. Земские же органы, уверял
автор, были подконтрольны новым дворянским властям: губ-
ным старостам по линии судебно-полицейской и городовым
приказчикам по линии тяглой и военно-административной.
Именно так, по мнению историка, выглядел результат догово-
ренностей о завершении земской реформы между правительст-
вом, боярством и верхами дворянства при участии купечества
(лучших посадских и волостных людей).30
Действительно, с 50-х гг. XVI в. судебно-административные
функции губных старост стали распространяться не только на
дела о разбоях, как это было в 1530-1540-х гг. Кроме собственно
уголовных дел и мероприятий по профилактике преступности
под юрисдикцию губных старост попал в той или иной степени
надзор за основными ресурсными угодьями — водой, землей
и лесом.
Так, например, в грамоте от 11 июня 1559 г., адресованной
ярославскому губному старосте Коптю Горину, ему было нака-
зано обеспечить монопольное право на «рыбные ловли» Спас-
ского монастыря на участке в 11 верст по берегу Волги и в месте
впадения в Волгу одного из ее притоков. «И как тебе ся наша
грамота придет, и ты-б у архимандрита у Ефрема с братиею в те
ловли вступатись не велел никому ничем, а прочет сю нашу
30 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 376-385, 527.
290

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
грамоту отдал бы еси архимандриту Ефрему с братиею...», —
предписал новые обязанности губному старосте царь и великий
князь всея Руси.31
«А что у них в губах пустых мест, и старостам о тех пустошах,
сыскав, отписывати ко государю, от кого оне запустели», —
гласил «Приговор о губных делах». На тот случай, если губной
староста проявит халатность и не станет выяснять причин за-
пустения земли, велено было взять с него пошлины, «что с тех
пустошей имали» ранее.32
Более того, губных старост стали привлекать к решению зе-
мельных споров. Об одном таком случае свидетельствует со-
хранившаяся грамота от 13 марта 1558 г. Губные старосты Бе-
жецкого Верха были назначены судьями в старом споре о земле
между монастырем и местными вотчинниками. Дело долго «во-
лочилось», доходило до «поля», а в «обысках» участвовало
множество людей. Наконец, под руководством новых местных
властей-судей все было закончено приговором — правой гра-
мотой и межеванием.33
В отдельной выписи губного старосты Бежецкого Верха
И. И. Воронина Троице-Сергиеву монастырю от 3 марта 1582 г.
приводятся сведения о его действиях, а также о действиях дру-
гих губных старост уезда начиная с 1565 г. Документ содержит
описание того, как выполнялось отделение земли великого кня-
зя взамен монастырской земли в другом уезде, которую припи-
сали к дворцовому селу.34 Подобного рода распоряжения мож-
но встретить в других грамотах.35
Поручения, такие как: «переписать дворы пашенные и непа-
шенные оброчные и во всех дворех людей по имяном, и пашню
измерять в десятины, и всякие угодья сметив...», можно ска-
зать, регулярно давались губным властям с конца 50-х-начала
60-х гг. XVI в. Документы, свидетельствующие об исполнении
губными властями высочайших указов по размежеванию зем-
ли — разъезжие грамоты, указывают на массовый характер этих
31 Исторические акты Ярославского Спасского монастыря. М., 1896. Т. 1. № 25.
32ЗАРГ. [Ч. 1].С41.
33АГР.Т. 1.№71.
34 Шумаков С. А. Сотницы (1537-1597 гг.), грамоты и записи (1561—
1696 гг.). М., 1902. С. 88-89.
35 Садиков П. А. Из истории опричнины XVI в. // Исторический архив. 1940.
Кн. 3. С. 186; Исторические акты Ярославского Спасского монастыря. №21.
291

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
мероприятий. В соответствующих процедурах принимали уча-
стие земские и губные целовальники, старосты, сотские, духо-
венство.36
«И ты б взяв с собою тутошних и сторонних попов и дьяко-
нов, и старост, и целовальников, и крестьян лутчих, сколько
пригож, — повелевают в указной грамоте губному старосте Бо-
боедову, — да в те села ехал...». Неспроста, видимо, потребова-
лось такое широкое земское представительство в простом, каза-
лось, деле, которое поручили Бобоедову: «отказать» пустошь
и села архимандриту Спасо-Евфимьева монастыря и «велеть»
ему «тою вотчиною владети».37 Не сумел бы монастырь вос-
пользоваться своими правами на вновь обретенную вотчину
в полной мере при отсутствии взаимопонимания с земством.
Посредником в достижении компромисса и должен был высту-
пить глава губного самоуправления.
Иногда губного старосту могли заставить исполнять функ-
ции судебного пристава. Например, 7 ноября 1558 г. по грамоте
«от царя и великого князя Ивана Васильевича» бежецкому вы-
борному губному старосте велено было ехать в деревню Труби-
ху и выполнять решение московского суда о выселении проиг-
равших суд князей Микиты и Федора Мещерских «и с людьми
и со всеми их животы». Сроку на исполнение решения суда и
высочайшей воли дали неделю.38 Учитывая обстоятельства, на-
до сказать, времени на исполнение приказа было в обрез. Позд-
нее сроки сделались еще более сжатыми.
Рассмотрим подробнее одну грамоту, направленную в Бело-
зерский уезд 27 марта 1566 г. Она была адресована губным ста-
ростам и содержала предписание взять с собой старост, цело-
вальников и лучших людей «сколько будет пригоже», ехать в се-
ло и деревни, отданные в поместье, и выслать вон «перед собою
часа того» всех ныне там живущих. Акцию депортации было
велено возглавить именно губным старостам. «Освобожден-
ные» таким образом сельцо и деревни было приказано отдать
игумену Кириллу «с братией или их приказщику».39
Эту грамоту H. E. Носов комментировал следующим обра-
зом: «Дело в том, что именно в это время на Белоозере началась
36 См., напр.: АССМ. № 117, 159, 249; АСЗ. Т. 3. № 430.
37 АССМ. № 254.
38АГР.Т. 1.№73.
39 Там же. № 79.
292

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
сравнительно широкая конфискация вотчин белозерских бояр
и князей... и раздача отобранных земель вновь испомещенным
на Белоозере детям боярским. Спасая свои земли, местные вот-
чинники начали усиленно передавать их монастырям под ви-
дом духовных вкладов».40
Как бы оно ни было, но, исходя из текста, можно сделать вы-
вод и о том, что в государстве не устоялись, не закрепились
в «деловом обороте» законодательные нормы на сделки с зем-
лей. Согласимся и с тем, что не приходится говорить о каких-
либо законодательных нормах, регулировавших деятельность
монарха или лиц, прикрывающихся его именем, в проведении
конфискаций земли и имущества.
Установленные грамотой предписания предварялись сле-
дующими событиями. Село и тянущие к нему деревни были от-
даны в монастырь по духовной отца вотчинников — князей
Андрея и Василия. Сделка не была зафиксирована в книге по-
местной избы, «в которой записывают вотчинные крепости».
Видимо, это обстоятельство и навело H. E. Носова на мысль
о притворной сделке вотчинников и монастыря. Возможно,
конфискация этих вотчинных земель и была проведена (об этом
в грамоте ни слова) с дальнейшей раздачей их в поместья детям
боярским по государеву указу (об этом сказано). Дальше, види-
мо, после ходатайства монастыря и разъяснения ситуации, по-
следовал указ (несмотря на, допустим, конфискацию), выпол-
нять который и поручили губным старостам.
Грамота от имени царя, и это обращает на себя внимание, не
просто отдает указание на проведение акции по выселению жи-
вущих в селе и деревнях помещиков и их людей. Указание со-
провождается объяснением его причины. Насколько это важно
было для составителя грамоты — объяснить причины исполни-
телям поручения, губным старостам, целовальникам, лучшим
людям, которым предстояло заняться насильственным выселе-
нием людей на улицу, в снег в марте (фактически зимой) —
сказать трудно. Лучше, конечно, чтобы такое объяснение было.
Поскольку выселять придется своих соседей, видимо, знако-
мых — таких же крестьян и детей боярских.
40 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 533.
293

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
Губные власти в деятельности подобного рода становились
исполнителем воли власти центральной, московской, ее инст-
рументом в провинции, без оглядки на какие бы то ни было ме-
стные условности. Складывается впечатление, что уже несколь-
ко в другом смысле и иной интонации стали звучать указания
из Москвы: «И как к тебе ся наша грамота придет, и ты б взяв
с собою тутошних и сторонних попов, и дьяконов, и старост,
и целовальников, и крестьян сколько пригоже...».
«Бил нам челом, — писал в Мещеру губному старосте Ивану
Окинину дьяк Поместного приказа Иван Греков, — Ивашко
Леонтьев сын Тимашев». Жаловался Иван Тимашев, что обде-
лили их с братом на десять четей. Старое поместье у них было
«взято и отдано нововыезжему татарину». «А против того...
дано» было новое поместье, но гораздо меньшего размера. Оки-
нину было предложено произвести расследование, переписать
села, деревни, починки, пустоши и селища «и в них дворы, а во
дворех людей по имяном». Особое внимание следовало обра-
тить на пашню, «выспрашивая тутошних и сторонних игуменов
и попов и дьяконов по священству, а старост и целовальников
по нашему крестному целованию, сколько в том поместьи паш-
ни в одном поле, а в двух по тому ж». Необходимо было собрать
исчерпывающие сведения о сенокосных, водных и лесных
угодьях, выяснить все о рыбных и бобровых ловлях, «бортных
ухожаев». Следовало также выяснить, «какова где земля, добра
ли или средняя или худа, и сколько вытей и по чему с выти по-
мещику и его приказчику в год какова доходу денгами и хлебом,
и медом, и иным всяким каким доходом». Кажется, в Москве
ничего не забыли.
Трудно разобраться в логике указаний дьяка Грекова губно-
му старосте по отделению Ивану Тимашеву пашни, дворов
и «во всех дворех людей, и сена, и лесу, и всяких угодей... по
пашне». Кажется, челобитчик получил не то, что хотел. Но
главное не в этом.
Все, что останется после отдела, Иван Окинин должен был
отписать на царя и великого князя, приказать «ведати и беречи
и доходы збирати» приказчику дворцовых сел, или «сыну бояр-
скому неслужилому, и старостам, и целовальноком, и кому бу-
дет пригож» до особого указа. На того, кому староста прикажет
«ведати и беречи», необходимо взять поручительство. Всю ин-
формацию, полученную в ходе расследования и изучения си-
294

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
туации на месте, велено было «написати в книги подлинно по-
рознь земскому и церковному дьячку». Книги, заверенные под-
писями понятых и свидетелей, бывших «на отделе и выпросе»,
следовало прислать в Москву в Поместную избу, «не дожида-
ясь... пристава из прогонов».41
Даже если за всей этой историей стояла какая-то интрига
личного характера, по поводу которой можно было бы сказать
в адрес челобитчика: «сам напросился», очень важный вывод
напрашивается так же сам собой. Губные власти в последнюю
очередь могут быть опознаны в таких случаях как органы мест-
ного самоуправления. Это скорее походит на силовой «инстру-
мент» для решения государственных или частных, но под при-
крытием государства (уж как придется), задач на местах.
Ничего общего с местным самоуправлением, кажется, не
имели и действия губного старосты Григория Яковлева, совер-
шенные им в 1590-х гг. в Козельском уезде. Вмешательство этого
человека в процесс размежевания монастырских и поместных
земель усилило и без того застарелый и серьезный конфликт
между местными землевладельцами.
Сын боярский Федор Захарьевич Богданов, видимо получив
от монастыря документ — царское указание на разъезд, отвез
его своему брату — губному старосте. Как писал в своей чело-
битной монастырский приказчик Назарец Перхуров, вместо
того, чтобы устанавливать грани, староста два года «держал» ту
грамоту у себя. Челобитчик предполагал за этими действиями
братьев преступный умысел: «Как бы им, умысля ябиднечею
строкою отнять монастырский лес и земли».
Наконец губной староста выехал на дело, но, как писал жа-
лобщик: «Без старост и без целовальников и без сторонних лю-
дей и без старожильцев». Вместо них присутствовали крестьяне
«сумежных недрузей». Лес и землю, естественно, эти люди отве-
ли «без сыску, норовя брату» местного «начальника». Та же
судьба постигла и «большой лес вопчей». Как ни хлопотал при-
казчик перед Григорием Яковлевым, тот «лесу дозирать не по-
ехал».
Опасную игру затеял губной староста. Наивно было бы с его
стороны предполагать, что монастырь оставит это дело без по-
следствий и не учнет бить челом государю на умышленный за-
41 АСЗ. Т. 3. № 430.
295

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
говор «запустошити... государево жалованье, монастырскую
вотчинку». Кроме того, доподлинно известно, что и к нему са-
мому высылалась грамота с поручением отмежевать земли по-
мещика Богданова от вотчинных земель монастыря. Но «Григо-
рей Яковлев межевания своего книг к Москве» не присылал.
Значит, чувствовал за собой силу или верил в свою безнаказан-
ность. Солидарная поддержка со стороны местных помещиков
действий (или бездействий) старосты, похоже, сыграла не по-
следнюю роль в этом деле. «Они, государь, городом все в заго-
воре», — уверял царя Назарец Перхуров.
Совершенно иначе описывал события в своей челобитной
помещик Федор Захарьевич Богданов. Челобитчик искренне
полагал, что межи «по старине» должны соблюдаться. Однако,
по словам Богданова, крестьяне одной из вотчинных монастыр-
ских деревень «его крестьян на том его лесу бьют и на явку лес
отдают». В связи с чем последовала просьба еще раз размеже-
ваться с ними. В ответ на челобитную были выданы соответст-
вующие поручения, которые вроде бы были выполнены. «Про-
ложена межа... Иосифова монастыря села... и деревни... с по-
местьем Богданова... полюбовна», — свидетельствовала выпись
из межевых книг.
Не все в данном деле зависело от губного старосты. Как не
всегда свидетельство писцовых книг о полюбовном разъезде
означает межевание по обоюдному согласию.
Отдельный вопрос: почему такие напряженные отношения
сложились между землевладельцами в Козельском уезде? Не
связан ли земельный конфликт Иосифо-Волоколамского мона-
стыря и детей боярских Козличей с тем, каким образом и у кого
монастырь «перехватил» землю и угодья? Одни имена участни-
ков предыстории конфликта чего стоят: старец Михаил Без-
нин,42 боярин Иван Васильевич Годунов,43 Иван (Петрович)
Шуйский.44
42 См. о нем: Кобрин В. Б. Опричнина. Генеалогия. Антропонимика: Избр.
труды. М., 2008. С. 152-155; Володихин Д. М. Опричнина и «псы государевы».
М., 2010. С. 223-242.
43 Двоюродный брат фактического правителя государства и будущего царя
Бориса Годунова.
44 Владел тем самым поместьем, которое перешло монастырю. Воевода, ге-
рой обороны Пскова от войск Стефана Батория в Ливонскую войну. Член
регентского совета при будущем царе Федоре Ивановиче. Попал в опалу
296

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
Не переоценивая роль Григория Яковлева в драматических
событиях, нашедших свое отражение в нескольких грамотах,
челобитных и выписях из межевых книг,45 стоит признать за
ним определенный авторитет в кругах местных служилых зем-
левладельцев. В Москве, кажется, даже и не пытались найти на
него управу, как это сделали, например, по отношению к губ-
ным старостам Переславского уезда в 1591 г.46
Из документа видно, что поручение, выданное в Поместном
приказе 15 мая 1591 г. губным старостам Переславского уезда
Мордвину Болыыеву и Ивану Олферьеву на 9 июля того же го-
да, осталось невыполненным. Суть поручения была в следую-
щем: отделить и размежевать землю для нескольких помещиков,
результаты работы «написать в книги, да те книги... прислать
к Москве». Ответственные же исполнители «отделу своего книг
и межеванья к Москве не присылывали». В связи с этим и была
составлена указная грамота их коллегам, губным старостам
в Юрьев-Польский. В ней предписывалось одному из должно-
стных лиц ехать в Переславль, завершить работу по оформле-
нию необходимых документов и, «доправя, те книги... на пере-
славских губных старостах», немедленно выслать в Москву в По-
местный приказ.
Сохранилось еще несколько подлинников указных грамот из
приказа Большого прихода в Переславский уезд на имя губного
старосты Мордвина Большева.47 Хорошо видно, что руководи-
тель местного антиразбойничего ведомства регулярно получал из
Москвы задания, никак не связанные с борьбой с преступностью.
Задания эти касались оформления пустошей и «порозжих»
земель на оброк по челобитьям заинтересованных лиц. Кажет-
ся, на старосту накладывали обязанность проверять, что земля,
которую челобитчики просили на оброк, не была поместной
или вотчинной, не приписана к дворцовым селам или черным
волостям. Кроме того, необходимо было еще раз убедиться, что
даней, оброков и иных податей с той земли в казну «не идет ни-
чего». Надо полагать, только после выяснения этих вопросов
Мордвин Болыиев мог зарегистрировать в соответствующих
и арестован в 1586 г., сослан на Белоозеро и пострижен там в монахи. Скон-
чался «нужною смертию» в 1587 г. См.: ПСРЛ. М., 1978. Т. 34. С. 196.
45 АФЗХ. Ч. 2. № 396, 397, 399, 400, 402, 403.
46 АСЗ. Т. 2. № 448.
47 Там же. № 54, 55, 56.
297

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
(оброчных) книгах факт отдачи земли на оброк. С указной гра-
моты губной староста должен был снять копию и отдать новому
владельцу пустоши.
Пример того, как губной староста становился просто неза-
менимым исполнителем очень непростых поручений, дает на-
казная память новгородских воевод от 12 октября 1589 г. Как
видно из документа, мобилизованные на службу дети боярские
Шелонской пятины дезертировали, а иные и просто не явились
ко времени в Новгород. Воеводы командировали на розыски
дезертиров уполномоченных на то лиц.
Предвидя осложнения в работе с таким неустойчивым в мо-
ральном плане контингентом, военные руководители предписа-
ли привлечь к делу губных старост, старост погостов, целоваль-
ников и «волостных многих людей». Остается добавить, что
в случае, если детей боярских в их поместьях не окажется, на-
чальством предписывалось «имати людей и крестьян да метати
их по станом в тюрму». Только после того, как «призывники»
объявятся, тех крестьян из тюрем можно будет отпустить.48
Другой пример. Целое село взбунтовалось. Крестьяне отка-
зались подчиняться и платить оброк своему помещику. Мало
того, написали царю жалобу на «хозяина», обвинив его в «на-
сильстве». Заставить их повиноваться — непростая задача. Едва
ли кто другой способен был с ней справиться, кроме кашинско-
го губного старосты Посника Кувшинова. Именно в его адрес
пришло указание от царя и великого князя ехать к крестьянам
села Славкова и велеть им заплатить наконец оброк, впредь па-
хать пашню и слушать во всем своего помещика Арслана Алей
Кайбулина. Жалобе крестьян хода не дали. Однако ж наказали
губному старосте, чтобы тот «есми берег, чтоб от сторонних лю-
дей кретьяном обид и насильства и продаж не было».49
Понятно, что татарский царевич, получив в поместье село,
не нашел общего языка с местной общиной, и те устроили ему
обструкцию. Кайбулин, видимо, посчитал, что решит проблему
силой при помощи своих подручных. Не получилось. Сельчане
знали, конечно, кто инициировал «насильство» по отношению
к ним, о чем и написали жалобу царю. Сложно сказать, почему
48 АСЗ. Т. 4. № 18. См. также: Там же. № 136.
49 Народное движение в России в эпоху Смуты начала XVII века, 1601-
1608: Сб. документов. М., 2003. С. 35.
298

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
челобитчикам не поверили (или сделали вид, что не поверили).
Тем не менее сделали все же в конце грамоты, адресованной
губному старосте, приписку, чтобы тот отдал подлинник доку-
мента «царевичевым людем». На «всякий» случай?
«По государеве цареве и великого князя Ивана Васильевича
всеа Русии грамоте, отделил костромской губной староста Онд-
рей Михайлов сын Аргамаков... поместья Наполского детям...
и как они будут в пятнадцать лет, и им с того поместья служить
и мать свою кормить... и вы б крестьяне все... помещиков слу-
шали, пашню на них пахали и помещиков доход платили». При-
веденная выдержка из отдельной грамоты 1579/80 г. и ее атри-
бутика (подпись и личная печать губного старосты) характери-
зуют документ совершенно определенным образом.
Это редуцированная форма исходящего постановления пра-
вительственного учреждения (указная грамота, наказная па-
мять). Андрей Аргамаков уже в тот момент, когда подписывал
и запечатывал грамоту-указ или даже еще раньше, когда получил
грамоту из Москвы, в полной мере мог ощутить себя чиновни-
ком правительства с немалыми полномочиями, вне всякой за-
висимости от своих «избирателей».50
Сохранившиеся документы времен опричного переустрой-
ства содержат убедительные свидетельства о стабильности пра-
вительственного курса в деле организации борьбы с преступно-
стью с середины 50-х гг. XVI в. Таков, например, наказ белозер-
ским губным старостам и целовальникам от 12 марта 1571 г.51
И по форме, и по содержаниию он аналогичен губным грамотам
середины XVI в. Генеральная линия центральной власти в этой
сфере, таким образом, оставалась без существенных изменений.
Интересную деталь тем не менее стоит отметить. «А кого в тат-
бах или в розбое изымут опришнинца в земском и земским губ-
ным старостам с теми опришнинцы, кого изымут, ехать в оп-
ришнину к губным старостам да судити в опришнине...»,—
устанавливала грамота. Тот же принцип должен был действо-
вать и в случае, если «изымут в татбах и в розбоех в опришнине
земских». Управу в любом случае предписывалось «чинити без-
волокитно». Остатки имущества осужденных следовало воз-
50 АСЗ. Т. 1. № 185. См. также, напр.: Там же. Т. 3. № 42, 67, 377; Т. 4. № 103,
120, 423.
51ААЭ.Т. 1.№281.
299

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
вращать, руководствуясь тем же территориальным принци-
пом — «опришнинцов в опришнину... земских в земское».
В разделенном на Опричнину и Земщину государстве был
предусмотрен один центральный орган, куда следовало присы-
лать пошлины «с розбойных и татиных дел с суда». «Те пошли-
ны, — написано в самом конце грамоты, — присылати на Мо-
скву, в Розбойной приказ к дьяком».
Между тем в документе четыре раза упоминается Разбойная
изба, в которую надлежало «отписывати к бояром» об имущест-
ве преступников, его остатках после продажи и по некоторым
организационным вопросам. Что это — намек на существова-
ние двух разных центральных органов, старого (Изба с бояра-
ми) и нового (Приказ с дьяками)? Или все можно объяснить
неустойчивой терминологией? Или это — небрежность соста-
вителя, формально переписавшего текст с губных наказов сере-
дины века?
Весьма характерным документом подобного рода из того же
временного периода представляется указная грамота в Нижний
Новгород губному старосте Фоме Палицыну от 30 марта 1571 г.52
Ему было поручено разрешить земельный конфликт между
двумя помещиками, причиной которого послужило отсутствие
четкой межи. В качестве руководства к действиям по размеже-
ванию из Поместного приказа в адрес старосты была послана
«выпись с нижегороцких с отделных книг».
Скорее всего, Палицын и так знал, что делать в такой ситуа-
ции. Составитель грамоты, однако ж, тоже хорошо знал свою
работу и не посчитал излишним проинструктировать: «И как
к тебе ся наша грамота и выпись с книг придет, и ты б, взяв с
собой старост и целовальников и людей добрых сколко будет
пригож...». Для московского дьяка было просто немыслимо
представить себе, что осуществление подобных мероприятий
может происходить без участия в них местного населения и ру-
ководителей самоуправления.
Далее следовало указание, как именно нужно межевать, как
копать ямы — «широки и глубоки» и тесать грани — «частый».
Особое внимание в инструкции старосте уделялось порядку
письменного оформления произведенных действий. Ему необ-
ходимо было выполнить самое подробное описание границы
52АСЗ.Т. 1.№132.
300

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
поместий и нарисовать чертеж. Протоколы предварительного
обыска и описания должны были составляться земским дьяком,
после чего их необходимо было заверить подписями лиц, «ко-
торые. .. на межеванье будут».
Составителю грамоты, видимо, казалось, что нужно обяза-
тельно описать все точно, что едва ли не от каждой буквы в его
инструкции зависит ширина и глубина ямы на меже. Он как
будто сделал уже всю основную работу, решил вопрос. Нужно
только, чтобы губной староста правильно следовал его указаниям.
Обольщен своей властью, грозит из Москвы приказной человек
грозе нижегородских разбойников и татей Фоме Палицыну:
«А учнешь межевати и в споре судити и на чертеж ложить не
прямо... или учнешь посулы и поминки имать и тебе в том...
быти в опале и кажнену». Воистину, велика сила чиновничьей
Москвы!
Еще один документ — губная грамота Троицкому Сергиеву
монастырю от 2 февраля 1586 г.53 требует рассмотреть подроб-
нее его содержание. Как следует из текста, царь Федор Ивано-
вич пожаловал троицкого архимандрита Митрофана «по тому
ж как у них в их селах и в деревнях», в 20 уездах!54 страны «на-
перед того было»: всем крестьянам выбрать у себя приказчиков,
старост, целовальников, сотских, пятидесятских и десятских.
«Да им же учинити в тех селах у себя приказчиков, губных це-
ловальников и дьячков», — следовало далее предписание. Ука-
занные лица были должны явиться «для крестного целования»
(принятия присяги) в Москву в Разбойный приказ. В тех же се-
лах было велено «тюрьмы поделати и сторожей к тюрьмам вы-
брати».
Документ акцентировал внимание на обязательном взаимо-
действии всех категорий местного населения и выборных лиц
53 ААЭ. Т. 1. № 330.
54 В грамоте 1586 г. упомянуто всего 20 уездов. В своем исследовании Н. А. Рож-
ков перечислил 27 уездов, где Троице-Сергиев монастырь владел в конце XVI в.
более 200 тысячами десятин земли в трех полях. Между тем, как писал автор,
это были далеко не все вотчины монастыря. См. подробнее: Рожков Н. А.
Сельское хозяйство Московской Руси в XVI веке. М., 1899. С. 402-409. Совре-
менный исследователь М. С. Черкасова уточнила масштабы монастырской
собственности, указав на 40 уездов, где к 1590-м гг. Троице-Сергиев мона-
стырь имел около 200 сел и селец. См.: Черкасова М. С. Землевладение Трои-
це-Сергиева монастыря в XV-XVI вв. М., 1996. С. 198.
301

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
в деле борьбы с преступностью. Если случится «разбойное или
татиное дело вобче с городскими людьми, или дворцовых сел
и черных волостей, с приказчиками и со крестьяны, и со кня-
жими и с боярскими и с митрополичьи и с монастырскими при-
казчики и крестьяны», то следовало «о тех делех меж себя ссы-
латися с приказщики, и судити и сыскивати тех дел вместе;
а одним Сергиевским приказщиком и старостам и целовальником
в обчих татиных и розбойных делех не судити и не сыскива-
ти».55 В целом, грамота, можно сказать, вполне соответствовала
духу губного законодательства середины 50-х гг. XVI в.
Впечатляет, конечно же, масштаб «губного управления»
Троицкого Сергиева монастыря. В 20 уездах государства на вы-
борных началах, как это было предписано центральной властью
по ходатайству самого архимандрита, должны были действо-
вать свои, монастырские органы губного самоуправления. Судя
по тому, что грамота была одобрена и подписана без изменений
в 1601 г., именно такая форма организации местного само-
управления по борьбе с преступностью устраивала и высшую
власть в Москве, и монастырское руководство в течение всей
второй половины XVI в.
Одно обстоятельство, впрочем, озаботило архимандрита
позднее. Монастырь не мог какое-то время подтвердить старую
грамоту у нового царя после смерти Федора Ивановича. Уезд-
ные губные старосты воспользовались ситуацией и стали требо-
вать от монастырских сел и деревень губных целовальников,
дьячков, тюремных сторожей и «подможных денег».
Их действия были вполне легитимны «по новому уложе-
нию».56 Монастырские приказчики и крестьяне не могли отка-
заться от законных требований. Архимандрит ударил челом
новому царю и попросил подтвердить старую грамоту —
пожалование права на губное самоуправление. На что и полу-
чил согласие. Губные старосты в разных уездах страны также
получили соответственные предписания не требовать более ни-
чего с монастырских сел и деревень.57
55 ААЭ. Т. 1.С. 391-394.
56 См.: Воробьев А. В. Уложение по организации губного дела 1600/01 г.
о делопроизводстве московских приказов и фискальной политике Бориса
Годунова // Отечественные архивы. 2012. № 1. С. 45-54.
57 См., напр.: ААЭ. Т. 2. № 19; ЧОИДР. 1902. Кн. 2. С. 1-3.
302

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
Сохранился и наказ губному старосте — служке монастыря
Измиру Амосову. В наказе отсутствует начало текста, но и по
тому, что сохранилось, можно с уверенностью предположить,
что в данном случае говорить о губном старосте отдельно для
монастырских земель на территории даже одного уезда не при-
ходится. Похоже, что Амосов был губным старостой как мини-
мум в трех уездах, «во всей Троецкой Сергиева монастыря в вот-
чине в селах и в деревнях».58
Трудно себе представить, как все население, проживающее
в необъятных монастырских владениях, могло бы избирать ста-
росту. Возможно, дело обстояло бы гораздо проще, если выбо-
ры, предположим, производились только в тех уездах, указания
на которые сохранились в документе. И тем не менее вряд ли
мы ошибемся, если предположим, что служку Амосова попро-
сту «назначили» на должность, даже если территория его ответ-
ственности и ограничивалась монастырскими вотчинами (всего
лишь) в трех соседних уездах. Представляется, что монастыр-
скому руководству так было удобнее и надежней.
На то, каким образом могло происходить подобное назна-
чение, указывает другое пожалование: «И яз царь и великий
князь Федор Иванович... велел быти в губных старостах вы-
бранным головам и губным целовальником, кого велит вы-
брать боярин наш Дмитрей Иванович».59 По мнению H. E. Но-
сова, фактически губных старост выбирали верхи местного
общества: дети боярские и лучшие представители посада и чер-
ных волостей.60
Выборы губных целовальников и остального исполнитель-
ного аппарата производились на местах. Утверждение же из-
бранных в должности целовальников происходило в Москве.
Иногда оно сопровождалось особыми грамотами, гарантирую-
щими определенный иммунитет их адресатам.
Примером тому может служить жалованная несудимая гра-
мота от 21 августа 1580 г., выданная белозерскому губному це-
ловальнику Ширяю Иванову сыну Чернцову. Он сам и его семья
освобождались от суда наместников, волостелей и их тиунов,
58ААЭ. Т. 1.№330.
59 Шумаков С. А. Губные и земские грамоты Московского государства.
С 119.
60ЗАРГ. [Ч.2].С. 130.
303

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
кроме душегубства, татьбы и разбоя с поличным. Предусматри-
вались и некоторые налоговые послабления.61
Возвращаясь к Троице-Сергиеву монастырю, невозможно
обойти стороной историю, приключившуюся через три года
после того, как по челобитью архимандрита Кирилла мона-
стырь восстановил свое право на губное самоуправление. По
государеву цареву и великого князя Бориса Федоровича слову
18 марта 1605 г. владимирскому губному старосте Зловидову
была направлена грамота с указанием: навести порядок в отно-
шениях между крестьянами Аргуновской волости и админист-
рацией монастыря.
Как ясно из текста грамоты, волостные крестьяне во главе со
своим (земским) старостой и целовальником отказались вы-
полнять решение суда о разделе спорной земли, подняли воо-
руженный мятеж и «убили» губного целовальника (как кажется,
монастырского), который был в составе комиссии по расследо-
ванию земельного спора. От уездного губного старосты требо-
валось наказать виновных: «старосту Петрушку с товарищи,
трех человек, передо всеми волостными людьми... бить батога-
ми нещадно, чтоб неповадно было так воровать иным крестья-
ном, государевых грамот ослушиватца, и приказных людей
и старожильцов и окольных людей бить». Кроме того, Зловидов
должен был обеспечить впредь мирное сосуществование воло-
стных крестьян с монастырскими и нерушимость земельной
межи.62 Судя по накалу страстей, дело предстояло нелегкое.
«Земское по происхождению, губное управление, с течением
времени, все более представляло собой смешение элементов
приказного и верного, — резонно отметил еще в 1856 г. один из
первых российских исследователей институтов местного управ-
ления Б. Н. Чичерин, — общины отвечали государству за всех
живущих в них людей». На них же, как писал автор, была воз-
ложена и обязанность по выявлению преступников, обязан-
ность преследовать их и ловить. Материальное обеспечение
губного дела, как справедливо указывал ученый, также входило
в состав обязанностей общин.
«Губное управление возникло в то время, когда крестьяне
и посадские люди не были еще прикреплены к местам, когда
61АСЗ.Т. 1.№299.
62 Народное движение в России в эпоху Смуты начала XVII века... С. 42.
304

Глава VIL Губное дело во второй половине XVI в.
еще не определились обязанности сословий, — подводил итоги
своего исследования правовед, — выбор губных старост сделал-
ся странностью, ...когда в Московском государстве сделалось
уже ясным, что сошные люди должны нести повинности и вер-
ную службу, а служилое сословие — службу приказную».63 А вот
тут, кажется, вопрос спорный.
Следует отметить, что законодатель высказывал несколько
иное мнение в Уставной книге разбойного приказа 1616/17 г.:
«Губным старостам по городам и по губам быти по выбором
всяких людей. Губным целовальником з губными старосты
у дела быть по выбором сошных людей. Губным дьячком у губ-
ных дел быти по выбором всяких людей. В губной избе тю-
ремным сторожам быти по поручным записям сошных лю-
дей».64 Как кажется, центральная власть все еще желала иметь
дело с выборными людьми на местах, не считаясь с возмож-
ными организационными трудностями. Открытым тем не ме-
нее остается вопрос, какой же была процедура «выбора» (или
«выборов»).
«Книга розбойного приказу уставная», датированная 1616/17 г.,
содержит указания на боярские приговоры, попавшие в Разбой-
ный приказ при царях Иване Васильевиче, Федоре Ивановиче
и Борисе Федоровиче. Эти приговоры, видимо, и составляли ос-
нову уголовного законодательства второй половины XVI в.65
Можно утверждать, что спустя полвека после вынесения
«Приговора о губных делах» 1556 г. это законодательство со-
хранило, в основном, тот же дух и идеологию. «Обыск», «пору-
ка», «язычная молка», круговая материальная (и не только) от-
ветственность всех и каждого оставались действенным инстру-
мент, как и прежде. Даже покупая вещь в личное пользование,
нужно было позаботиться о «поруке» за нее, дабы, случайно ку-
пив «разбойную рухлядь», не нести за это материальной ответ-
ственности.
Были, впрочем, и веяния нового времени — законодательная
новелла 1584-1598 гг., отменявшая круговую поруку в татьбе
и разбое. По мнению H. E. Носова, это — признак ослабления
63 Чичерин Б. Н. Областные учреждения России в XVII веке. М., 1856.
С. 502-504.
64ЗАРГ. [Ч. 1].С91.
65 См.: ПРП. Вып. 5. С. 185, 239; ЗАРГ. [Ч. 2]. С. 126,131.
305

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
территориально-общинных связей в местных мирах и роста ми-
грации населения.66
Обращает на себя внимание также новое положение о том,
что если сторонние люди «слышачи крик и воп розбитых лю-
дей, как их розбойники розбивали... на крик и на воп не пой-
дут... или в погоню за розбойниками не пойдут... на тех людех
имати выть».67 Случай, уже рассмотренный выше, так красноре-
чиво характеризующий способность местного сообщества к са-
моорганизации и солидарности, был признан и утвержден в ка-
честве правовой нормы. Традиционная круговая порука полу-
чила законодательное закрепление и материальную меру ответ-
ственности — «выть».
«Здесь мы встречаемся с одним своеобразным явлением
в Московском праве, когда сам законодатель, создавши новый
институт в праве, оставил за ним название другого института,
взятого им в основание при своей творческой деятельности», —
писал С. П. Никонов. По мнению правоведа, правительство
в целях прикрепления всех сословий к земле, обеспечения по-
рядка и благоустройства в государстве воспользовалось выра-
ботавшимся в быту институтом поручительства в государствен-
но-административных целях. При этом, делал вывод ученый,
созданный народом институт подвергся переработке, в резуль-
тате которой он лишился своего прежнего договорного харак-
тера, изменилось и содержание ответственности поручителей.68
«А которые люди приведут в губу татя или разбойника,
а те... учнут на тех людей говорить... разбой или татбу или иное
воровство, и такому взговору не верить, для того чтобы всяким
людем безстрашно было воров имая в губу приводить», —
предписывало новое постановление, по-своему стимулируя
борьбу с преступностью. Очередное подтверждение беском-
промиссного подхода к искоренению разбоев выразил и запрет
истцам мириться с разбойниками под страхом материального
взыскания — «пени».69
66ЗАРГ. [Ч. 2]. С 129.
67ЗАРГ. [Ч. 1].С. 88.
68 Никонов С. П. Поручительство в его историческом развитии по русско-
му праву. СПб., 1895. С. 67-71. См. также: Капустин С. Я. Древнее русское
поручительство. Казань, 1855; Беляев И. Д. О круговой поруке на Руси // Рус-
ская беседа. 1860. Т. 2, кн. 20. С. 1-100.
69ЗАРГ. [Ч. 1].С89.
306

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
В соответствии с «новым» законодательством «должностные
лица» губного самоуправления — губные старосты, губные це-
ловальники и губные дьяки подлежали суду только в Разбойном
приказе. От недобросовестных истцов выстраивалась «корпо-
ративная» защита: «А учнут исцы бити челом на губного ста-
росту недружбою или поноровкою к своему иску, и у того дела
с тем губным старостою, на которого бьет челом, велети быть
иного города губному старосте».70 Последнее слово в спорных
делах местного самоуправления центральная власть решитель-
но оставляла за собой. Такого рода меры, по всей видимости,
закрепляли определенные гарантии и местному населению от
предвзятых действий губных властей, и губным властям от не-
обоснованных претензий.
Возвращаясь к утверждению H. E. Носова о «новом замысле
правительства»71 по поводу изменения роли губных старост
в местном управлении, попробуем сделать свое предположение
в развитие идеи историка. Губной институт оказался (или пока-
зался) наиболее стабильным и сильным среди других «кандида-
тов» на роль «партнера» центральной власти в местном управ-
лении и земском устроении. Во всяком случае очевидно, что так
считала сама центральная власть, ставя все новые и новые зада-
чи губным старостам.
Эти задачи зачастую вообще не касались собственно местно-
го самоуправления, но они, наделяя все большей властью губ-
ные органы, повышали их статус в обществе, поднимали на бо-
лее высокий уровень социальной иерархии. А это, в свою оче-
редь, способствовало успешному решению таких важнейших
вопросов местного самоуправления, как поддержание общест-
венного порядка и борьба с преступностью.72
70 Там же. С. 91.
71 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 527.
72 «До повсеместного введения в России после 1613 г. воевод, — писал
H. E. Носов, — основная судебная и полицейская власть на местах была со-
средоточена в руках губных старост, которые осуществляли не только сыск
и расправу над "лихими людьми, разбойниками и татями", но и надзирали за
общим порядком в уездах, начиная от регистрации кабальных сделок на холо-
пов, кончая регистрацией всех "пришлых" людей в уезд». См.: Носов H. Е. Бе-
лозерская губная изба в начале XVII в. (К вопросу о составе и формировании
губного аппарата) // Вопросы социально-экономической истории и источни-
307

Глава VII. Губное дело во второй половине XVI в.
Выше уже говорилось о несостоятельности института наме-
стников и волостелей как органа местного управления и о том,
что свои дела местные сообщества решали самостоятельно.
ЦеР1тральная власть всячески оберегала эти сообщества от
«сильных людей», вплоть до запрета приезжать кому бы то ни
было на местные праздники, пиры и братчины. Сбор податей
был делом выборных лиц — старост. Контакты с представите-
лями наместника или волостеля были максимально ограниче-
ны. Наконец, земская реформа 50-х гг. XVI в. законодательно
переоформила отношения центральной власти и местных со-
обществ.
Наряду с губным самоуправлением были, по сути, консти-
туированы (институционализованы)73 некоторые другие функции
местного самоуправления. Формировались как бы несколько
организационных структур местного сообщества (институтов
местного самоуправления), обреченных на конкуренцию и столк-
новение в борьбе за влияние на местах. Формы власти, которой
центр наделял эти институты, качественно отличались, как от-
личались и их руководящие кадры.
«Силовое» ведомство губных старост попросту не могло не
подавить своих земских «конкурентов». Находясь «над схват-
кой», правительство имело возможность сравнивать разные
ветви местной власти, их потенциал, определять, какая из них
в большей степени соответствовала его представлениям о долж-
ной организации местного управления.74
Именно институт губных старост — «твердая рука» в мест-
ном управлении75 получил от центральной власти более высо-
кую оценку, чем его «земские конкуренты». И это в значитель-
ной степени определило весь ход дальнейшего развития мест-
ного самоуправления.
коведения периода феодализма в России: Сб. ст. к 70-летию А. А. Новосель-
ского. М., 1961. С. 5.
73 Stevens Carol. Banditry and provincial order in sixteenth century Russia //
Culture and identity in Muscovy, 1359-1584 / [The 1994 Conf. on «Cultural iden-
tity in a multicultural state: Muscovy 1358-1584» Los Angeles]; Ed. By
A. M. Kleimola, G. D. Lenhoff. Moscow: ITZ-Garant, 1997. P. 583.
74 Bogatyrev Sergei. Localism and integration in Muscovy // Russia takes shape:
Patterns of integration from the Middle Ages to the present. Helsinki: Distributor
book store tiedekirja, 2005. P. 104.
75 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии... С. 527.

Глава VIII
Земское самоуправление во второй половине XVI в.
§ 1. Ликвидация института наместничества и кормлений
Отмена кормлений по всей земле и упразднение института
наместников и волостелей являлись составной частью всего
комплекса реформ середины XVI в. Трудно со всей определен-
ностью утверждать, что с переводом на откуп городов и волос-
тей дети боярские, князья и бояре были избавлены от забот, не
связанных непосредственно с исполнением ими своих прямых
обязанностей перед государством. Тем не менее следует при-
знать, что преобразования в области местного управления были
нацелены именно на достижение этого результата.
Как свидетельствует Боярская книга 1556/57 г., массовый
«съезд» служилых людей с «бражного», «поворотного», «меха»,
«ключа» и других «целевых» кормленых откупов, наместничеств
и волостельств по всей стране случился осенью-зимой 1555/56 г.
Некоторые из них даже не успели полноценно реализовать свои
права.
Например, Семен Неплюев — наехал было на Усть-реку в Верб-
ное воскресенье, а уже с Прокрова Усть-реку отдали «в откуп».
Князь Федор Волконский был поставлен в «лист ожидания» на
Соль Большую — покормиться, но не дождался — 1 сентября
1555 г. (на Семенов день) отдали доходное место в откуп. Были,
впрочем, и весьма энергичные деятели вроде Нелюба Зачеслом-
ского, которые умудрялись с уже отданных в откуп волостей
получить свой «доход» напрямую, минуя казну.1
Как мы уже знаем, практически в то же время повсюду рас-
сылались грамоты, фиксирующие делегирование новых управ-
ленческих функций выборным земским властям. Функций, как
1 Боярская книга 1556 г. // Архив историко-юридических сведений, отно-
сящихся до России, издаваемый Ник. Калачовым. М., 1861. Кн. 3. Отд. 2. С. 32,
66, 68.
309

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
правило, было немного — право самим вершить суд и собирать
налоги в царскую казну.
Проявлением политического компромисса феодальных вер-
хов с верхами крестьянского и торгово-промышленного город-
ского населения считает факт отдачи феодальным государством
своей власти на местах на откуп «лучшим людям» волостей
и городов Д. Н. Альшиц.2 Несколько шире смотрит на проблему
согласования интересов разных социальных групп в ходе пре-
образовательных мероприятий XVI столетия А. П. Павлов. «По
существу, — пишет историк, — реформы середины XVI в. были
направлены на достижение компромисса интересов государства
и поднимающихся сословий». По мнению исследователя, «пре-
доставление... широких прав самоуправления» было уступкой
правительства нарождавшимся сословиям.3
В то же самое время грамоты о пожалованиях кормлением
с непременным «и вы, все люди того города (волости), чтите ево
и слушайте, а он вас ведает и судит, и ходит у вас о всем по тому,
как было преж сего»4 по-прежнему продолжали выдаваться в
столице. Переход к новой системе управления не препятствовал
сохранению наместничества в Новгороде, Пскове, Смоленске,
Казани, Нижнем Новгороде и Москве. Раздача кормлений так-
же окончательно не исчезла из практики.
Жалованная грамота Кириллову Белозерскому монастырю
на все владения, приобретенные им в XV и первой половине
XVI в., от 20 марта 1556 г. запрещала брать кормы вологодским
и белозерским наместникам, волостелям и их тиунам. Зато «о суде
и о всяких пошлинах у них наместники и волостели... ходят
о всем по прежним... грамотам».5
В жалованной грамоте царя и великого князя Федора Ива-
новича Горицкому Воскресенскому монастырю на села и дерев-
2 Альшиц Д. Н. Начало самодержавия в России: государство Ивана Грозно-
го. Л., 1988. С. 57.
3 Павлов А. П. Эволюция государства и общества в России во второй поло-
вине XVI в. (к вопросу о сословно-представительной монархии) // Russische
und Ukrainische Geschichte. Wiesbaden, 2001. Vol. 16-18. P. 31, 32 (Forschungen
zur osteuropäischen Geschiche; Bd 58).
4 См., напр.: Акты Юшкова. M., 1898. Ч. 1. № 181,189, 190, 194, 200, 210, 212,
213, 215, 216, 229, 233, 239; АСЗ. Т. 1. № 103, 136, 182, 183, 202, 203, 204, 267, 297,
298; Там же. Т. 4. № 1, 3, 20, 169, 193, 194, 198, 199; АССМ. № 212, 262, 263, 264.
5АСЭИ.Т.2.№316.
310

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
ни в Белозерском уезде от 16 мая 1586 г. читаем: «Также и наме-
стницы наши Белозерские и их тиуны тех их людей и крестьян
не судят ни в чем, опричь душегубства и татьбы с поличным, ни
кормов у них своих не емлют», а в случае смесного суда с воло-
стными людьми — судить тиунам наместника и игуменье («или
кому прикажет»).
Спустя 14 лет царь и великий князь Борис Федорович «сее
грамоты слушал... велел сю грамоту подписать на свое... имя...
и сие у них грамоты рушати не велел никому ничем».
16 февраля 1608 г. царь и великий князь Василий Иванович по-
ступил аналогично.6 Получается, что даже в Белозерском уезде,
несмотря ни на какие реформы, весь суд-управление и кормле-
ние в каждом конкретном случае определялся конкретной цар-
ской грамотой.
Подобную же историю могли наблюдать в 1589 г. в Суздаль-
ском уезде. Здесь наместники-кормленщики судили и разбой
с поличным (вместо губных старост), и «смесный» суд монастыр-
ских крестьян с волостными или городскими людьми. Что каса-
ется кормов, то наместникам и волостелям запрещалось брать их
с крестьян и других людей, живущих в вотчине монастыря.7
Выдавая доходный список князю И. Ю. Морткину на пожа-
лованные ему Федором Ивановичем в кормление города Чернь
и Новосиль с уездами с 25 декабря 1585 г., дьяк В. Я. Щелкалов
отметил непременное: «А на суде у намесника и у его тиуна бы-
ти старосте и целовальником». Пошлины с суда велено было
взимать по уставной грамоте, которую предполагалось в даль-
нейшем выдать. Если же грамота не придет, наместнику следо-
вало ориентироваться на указания Судебника — «с рубля по
гривне...». Аналогичен по характерному своему содержанию
доходный список, выданный тем же дьяком Н. П. Клементьеву
на пожалованный ему в кормление г. Арзамас с уездом с 25 мар-
та 1585 г.8
Интересные сведения о трансформации органов местной
власти в порубежных украинных городах содержатся в Разряд-
ной книге 1475-1605 гг. С начала 1570-х гг. все больше назначе-
ний происходит на «должность» воеводы. В некоторых случаях
6 АИ. Т. 1.№217.
7 Там же. № 226.
8АСЗ.Т. 1.№183,№298.
311

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
«должность» была совмещенной: «наместник и воевода» в од-
ном лице. Так, например, в 1573 г. Кобяка Линева государь по-
жаловал г. Орешком «в кормление на два года наместником
и воеводой». К концу 1570-х гг. упоминания о назначении наме-
стниками единичны.9
Подобного рода свидетельства источников поддерживали
в исторической науке дискуссию о характере изменений в по-
ложении кормленщиков как местных управителей с момента
реформ 1550-х гг.
Еще в середине XIX столетия И. Д. Беляев писал о постре-
форменном периоде XVI в.: «Русское общество к этому времени
так уже было испорчено... опекою наместников и волостелей,
что, кажется, многие общины, вдруг освобожденные волей го-
сударя от этой пагубной опеки, не нашли в себе достаточных
сил к самоуправлению и стали просить государя о присылке по-
прежнему наместников и волостелей».10
В. О. Ключевский имел несколько иное мнение по этому по-
воду: «Кормление служилых управителей как земская повин-
ность признано было подлежащим выкупу на счет земства. Но
переход к управлению выборных земских властей как право
земства не был сделан для всех обязательным, а предоставлен
был воле каждого земского мира». Таким образом, по мнению
историка, если местное сообщество хотело освободиться от не-
посредственного гнета корыстных и часто самовольных упра-
вителей, оно имело на это право.11
Современный исследователь И. Г. Шишкин в своей моно-
графии, посвященной истории управления в России конца XV-
XVI в., отмечает, что в историографии рассмотрены практиче-
ски все вопросы функционирования института наместников
и волостелей в средневековом Русском государстве. Исследова-
тели фиксируют существование этого института и во время оп-
ричнины, и в постопричный период.12
9 Разрядная книга 1475-1605 гг.: В 4 т. М., 1982. Т. 2, ч. 2. С. 14, 103, 116,
131, 164, 174 и др.
10 Беляев И. Д. 1) О круговой поруке на Руси // Русская беседа. 1860. Т. 2,
кн. 20. С. 41; 2) Лекции по истории русского законодательства. М., 1879. С. 505.
11 Ключевский В. О. Состав представительства на Земских соборах Древней
Руси. (Посвящается Б. Н. Чичерину) // Соч.: В 9 т. М., 1990. Т. 8. С. 355-356.
12 Шишкин И. Г. Отечественная историография истории управления в Россий-
ском государстве конца XV-XVI вв. (1917 г.-начало XXI в.). Тюмень, 2009. С. 437.
312

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
Что касается института кормлений, американский историк
В. Davies (Брайан Дэвис), например, объясняет его существова-
ние в России вплоть до XVIII в. не только тем, что государство
не всегда могло платить за службу деньгами, но и заинтересо-
ванностью местных сообществ (в некоторых случаях) именно
в таком способе взаимоотношений с центральной властью.13
Г. П. Енин в монографии, посвященной воеводскому корм-
лению в XVII в., довольно убедительно аргументирует свое
мнение о слабости многих положений работы американского
исследователя. «Особенно необоснованной» представляется
Г. П. Енину «основополагающая идея» Б. Дэвиса о заинтересо-
ванности местных миров в сохранении кормления. Это поло-
жение, как считает отечественный исследователь, не может
быть доказано, поскольку не соответствует содержанию необо-
зримого массива источников.14
Действительно, прямых указаний в источниках на такую за-
интересованность отыскать будет сложно. Едва ли подобная
практика могла быть запротоколирована в официальном доку-
менте в XVI в. Однако, как кажется, мысль довольно интересна
и требует дальнейшей разработки.15
П. В. Чеченков в работе, посвященной времени и процессу
становления порядков единого Русского государства в Нижего-
родском крае, обращает внимание на следующий интересный
факт. «Нижегородские волости, — пишет исследователь, — дос-
13 Davies Brian. The Politics of Give and Take: Kormlenie as Service Remunera-
tion and Generalized Exchange, 1488-1726// Culture and Identity in Muscovy,
1359-1584/ [The 1994 Conf. on «Cultural identity in a multicultural state: Mus-
covy 1358-1584» Los Angeles]; Ed. By A. M. Kleimola, G. D. Lenhoff. Moscow:
ITZ-Garant, 1997. P. 42.
14 Енин Г. П. Воеводское кормление в России в XVII веке. (Содержание на-
селением уезда государственного органа власти). СПб., 2000. С. 16-19.
15 «Как свидетельствует опыт многих стран, — пишет M. H. Афанасьев, —
самоуправление не только способствует привычке цивилизованного общежи-
тия, самоорганизации крестьянства и удовлетворению его нужд, но, как пра-
вило, связывает местных "нотаблей", "уважаемых людей" с обширной клиен-
телой в среде местных обывателей многообразными отношениями взаимных
услуг, обязательсв и выгод. ...Подобные патрон-клиентные отношения игра-
ют весьма противоречивую роль, нередко превращаясь в фактор коррупции
институтов самоуправления; однако эти же связи, укрепляя местную солидар-
ность, доверие между представителями разных социальных страт, зачастую
смягчают межсословные и межклассовые противоречия». См.: Афанасьев М. К
Клиентелизм и российская государственность. 2-е из., доп. М., 2000. С. 123.
313

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
тавались в кормление, как правило, местным детям боярским
Муромского и Нижегородского уездов, чьи служилые корпора-
ции были тесно связаны в служебном и владельческом отноше-
нии. Такое положение не было обязательным. Никаких офици-
альных установлений на этот счет неизвестно. К тому же и сами
дворяне, прошедшие через нижегородские волостельства, полу-
чали кормления по всей стране. В нижегородских волостях
"чужаков" мы не находим». Из этого наблюдения историк вы-
водит следующее предположение: «Волостели из местных зем-
левладельцев были теснее связаны с заботами и проблемами
повседневной жизни края».
В то же время, противопоставляя нижегородских наместни-
ков волостелям, указывая на различие в их социальном проис-
хождении, исследователь подтверждает обоснованность неко-
торых предположений, сделанных здесь ранее. Отсутствие ука-
заний в источниках на исполнение наместниками каких-либо
административных или хозяйственных функций, по мнению
историка, свидетельствует о том, что основная задача этих лиц
была «подкормиться, ...в минимальной степени обременяя себя
сиюминутными местными вопросами».16
Отнюдь не кажется странным, что в некоторых случаях ме-
стные сообщества вполне осознанно предпочитали видеть у се-
бя в «управителях» человека, назначенного из Москвы, хотя
и имели право на свое выборное начальство. Другое дело, что
назначение на должность происходило в рамках традиционного
института кормления, который, конечно же, «исторически
древнее наместничьей системы управления». «Неоспоримое
господство... феодальных формационных признаков», как пи-
шет и сам Г. П. Енин, не исключает возможности предполагать
«сложнейшую гамму истинных отношений в российском обще-
стве XV-XVIII вв.».17
Традиционный аппарат наместничьего управления устоял
перед реформами, о радикализме которых, таким образом, го-
ворить не приходится, и это нашло отражение в законодатель-
стве. Да и ликвидация кормлений была проведена не повсеме-
16 Чеченков П. В. Нижегородский край в конце XIV-третьей четверти
XVI в.: Внутреннее устройство и система управления. Нижний Новгород,
2004. С. 78.
17 Енин Г. П. Воеводское кормление в России в XVII веке. С. 19, 275.
314

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
стно, и в отдельных землях практика выдачи кормлений воз-
вращалась уже после реформ. H. H. Покровский верно подметил:
«Вековая традиция так или иначе "кормиться" за счет подвла-
стного населения оказалась поистине неистребимой в чинов-
ничьей орде».18
Декларации правительства, сделанные в середине XVI в. об
упразднении института наместников и волостелей, отнюдь не
повлекли отмены практики кормлений как способа содержания
«должностных лиц» и не получили окончательного практиче-
ского воплощения.19 Но кормлениям как способу управления
действительно приходил конец.
Позиции кормленщиков в роли местных управителей все
более слабели. Процесс реорганизации института наместников
в третьей четверти XVI в., как замечает В. А. Аракчеев, протекал
одновременно с процессом становления центральных прика-
зов — четвертей. Мало того, что эти ведомства занимались
фискальными вопросами, они еще и оттягивали на себя судеб-
ные дела, которые не могли (или не хотели) разрешить местные
власти. Таким образом, эволюция центрального приказного
аппарата разрушительным образом влияла на самые основы
существования старой системы местного управления.20
Что касается земских миров, то они старались извлечь (и из-
влекали) максимум возможной для себя выгоды от реформ, за-
теянных центральной властью, как мы уже знаем, не без участия
18 Покровский H. H. Правительственная административная вертикаль и ор-
ганы местного сибирского самоуправления // Муниципальное право. 2001.
№ 3. С. 60-64.
19 Последние упоминания о наместниках, как пишет А. П. Павлов, отно-
сятся к 1593/94 г. См.: Павлов А. П. Государев двор и политическая борьба при
Борисе Годунове (1584-1605). СПб., 1992. С. 244. Разрядная книга 1475-1605 гг.
содержит запись о том, как некий И. В. Милюков-Гусь собирал в 1594 г. в Ря-
зани «намесничей корм», а в Переславле-Рязанском — «намесничей доход»,
«а грамоты к ним указные приходили от государя». В том же году в украинном
Волхове сидел «наместник и голова» М. Кульнев. См.: Разрядная книга 1475-
1605 гг. М., 1989. Т. 3, ч. 3. С. 39-41. В Разрядной книге упоминается и некто
Петр Сотницын, собирающий вместе с двумя губными старостами «намесни-
чей доход» в Переславле-Рязанском в 1598 г. См.: Разрядная книга 1475-1605 гг.
М., 1994. Т. 4, ч. 1. С. 51, 52. Позднейшие упоминания о И. О. Безобразове как
о наместнике «трети московские» относятся к 1600 и 1601 гг. См.: АСЗ. Т. 4.
№ 34, 35.
20 Аракчеев В. А. Наместники в России XVI века // Вопросы истории. 2010.
№ 1. С. 16,17.
315

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
земств. Замечательные сведения в этой связи обнаруживаются
в нескольких царских грамотах, адресованных руководителям
местного самоуправления выборному старосте и целовальнику.
Дело заключалось в следующем. 17 мая 1551 г. Иван Гроз-
ный продлил действие льготной и несудимой грамоты, выдан-
ной еще его дедом Спасскому Ярославскому монастырю. Этим
документом монастырские владения в Ярославском уезде, по-
мимо прочего, освобождались от подсудности наместникам
и обязанности давать им «кормы». Никаких вопросов с реали-
зацией высочайшей воли, кажется, не возникало в течение не-
скольких лет.
Проблема возникла как раз во времена начала практического
осуществления «Приговора о кормлениях...». Получив соответ-
ствующие полномочия из Москвы, выборные староста и цело-
вальник самостоятельно «отменили» льготы для своих соседей
и стали взимать с них, надо полагать, в «общий котел» деньги «за
наместничь корм и за просуд и за пятной и за поголовщину».
Архимандрит не согласился с таким положением дел и по-
просил укоротить инициативу земских деятелей. 3 февраля 1556 г.
в ответ на его челобитную на имя выборного старосты и цело-
вальника была составлена грамота от имени царя. Ее состави-
тель весьма деликатно, надо сказать, пытался урезонить глав
местного самоуправления, предлагал оставить в покое льготные
анклавы и вернуть ранее изъятые у них деньги.
Судя по всему, у земского руководства были свои представ-
ления о реализации местного управления вообще и раскладке
налогового бремени в частности, и они явно не соответствовали
представлениям и пожеланиям монастырского начальства. Этот
факт, видимо, и побудил заинтересованных лиц хлопотать о вы-
даче повторного указания из центра избавить монастырских
крестьян от поборов в пользу «местного бюджета».
25 января 1557 г. была составлена новая грамота от имени
царя и великого князя, почти дословно соответствующая ста-
рой. Как видно из ее текста, выборное местное начальство
в обоснование своих действий предъявило монастырским
функционерам царскую грамоту, ослушаться которой было не-
возможно. Конфликт двух руководящих указаний мог быть
разрешен только органом, их выдавшим. Что, как видим, и бы-
ло сделано. Приоритетным был объявлен документ, удостове-
рявший льготы Спасского монастыря, которые, надо сказать,
316

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
требовалось постоянно подтверждать, поскольку желающих их
«отменить» было предостаточно.21
§ 2. Неоконченный спор в историографии
M. M. Богословский в предисловии к первому тому своего
фундаментального труда, посвященного земскому самоуправ-
лению на Русском Севере в XVII в., написал, что он «отказался
от мысли познакомиться с ним в эпоху его расцвета» (во второй
половине XVI в.). Состояние источников, по мнению историка,
не позволяло «дать сколько-нибудь полную картину устройства
и деятельности местного земского самоуправления за этот век».
В то же время исследователь, по его словам, не смог обнару-
жить в XVII в. самоуправления в том виде, в котором оно «вво-
дилось грамотами» Ивана IV. «Самоуправляющиеся крестьян-
ские миры исчезают в центральной области Московского госу-
дарства вместе с исчезновением государственных черных земель
и свободного крестьянства», — таково заключение ученого.22
С. Ф. Платонов в своей рецензии на «Земское самоуправление»
M. M. Богословского несколько иначе сформулировал послед-
нюю мысль. «В центре государства самоуправление по многим
причинам не могло не только укрепиться, но даже и уцелеть».23
Очевидно, тут есть с чем поспорить, если предварительно опре-
делиться в терминологии.
Более того, исследование M. M. Богословского, как кажется,
не содержит в себе достаточно убедительного материала для
столь категоричного вывода о судьбе самоуправления в центре
России. Проблема здесь заключается в том, что историкам сле-
довало бы разделить два понятия — «самоуправление» как им-
манентное свойство любого организованного социального ор-
21 Исторические акты Ярославского Спасского монастыря / Изд. И. А. Ва-
хромеевым. М., 1896. Т. 1. № 22, 24, 28, 34, 36 и др.
22 Богословский M. M. Земское самоуправление на русском севере в XVII веке:
В 2 т. Т. 1: Областное деление Поморья, землевладение и общественный строй.
Органы самоуправления. М., 1909. С. [III]; ср.: Куплеваский Н. О. Состояние
сельской общины в XVII веке на дворцовых землях и землях духовных и свет-
ских владельцев. Киев, 1877. С. 4, 5,10.
23 Платонов С. Ф. M. M. Богословский. Земское самоуправление на рус-
ском севере в XVII веке. Рецензия проф. СПб. ун-та С. Ф. Платонова. М.,
1914. С. 2.
317

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
ганизма и «самоуправление» как государственный институт ме-
стного управления.
Крестьянские миры не могли никуда исчезнуть. Это могло
случиться разве только с исчезновением самих крестьян. Соот-
ветственно, никуда не могло исчезнуть и самоуправление кре-
стьянских миров. Более того, уцелело «самоуправление» и как
институт местного управления (о степени его «государственно-
сти» или «институализации» можно, конечно, поспорить).
M. M. Богословский полагал, что, закрепощаясь, крестьянст-
во выходило из земства. Вследствие этого процесса происходи-
ла трансформация «всесословного земства»24 в отчужденные
друг от друга сословные самоуправления — дворянскую корпо-
рацию в уезде и торгово-промышленную на посаде, в городе.
В другой части Московского государства, на Поморском Севере,
где не было ни служилого землевладения, ни крепостного пра-
ва, состав общества был гораздо более однородным, нежели
в центре страны. Такое положение дел немало способствовало
тому, что самоуправление здесь оказалось более долговечным и
закрепилось надолго. «Земские учреждения Грозного» нашли
себе в Поморье благоприятную, родную почву. Таким образом,
сделал вывод исследователь, «не требуется особых усилий вооб-
ражения», чтобы от практики самоуправления XVII в. сделать
заключение о его состоянии в XVI в.25
Следует сказать, что выводы M. M. Богословского представ-
ляются вполне справедливыми не только в отношении Севера.
Ровно по тем же основаниям, по которым историк «отказался
от мысли познакомиться» с земским самоуправлением XVI в. —
состояние источников, вполне возможно оценить отношения
центральной власти и местного самоуправления в стране —
в целом, как и на Севере.
«В государстве не было систематического взгляда на управле-
ние, не было и точного разграничения сословных обязанностей,
все ограничивалось попытками и частными мерами», — писал
Б. Н. Чичерин более чем за полвека до публикации М. М. Бого-
24 Употребление M. M. Богословским понятия «всесословное земство» вы-
звало ряд критических замечаний со стороны М. К. Любавского. См.: Любав-
ский М. К. М. Богословский. Земское самоуправление на русском севере
в XVII веке. Т. 1. М., 1909 // ЖМНП. 1910. Ч. 26. Август С. 417-419.
25 Богословский M. M. Земское самоуправление на русском севере в XVII веке.
Т. 1. С. [III], [IV].
318

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
словским «Земского самоуправления».26 Спорное утверждение
ученого не раз становилось предметом критики в историогра-
фии. Исследователь, как кажется, излишне упрощал ситуацию.
Тем не менее стоит признать, что данное высказывание не-
которым образом может характеризовать отношение централь-
ной власти с ее «законодательными инициативами» к местным
сообществам. Но, как мы уже знаем, последствия этих «инициа-
тив», «попыток» и «частных мер» зависели как от самого мест-
ного сообщества, волей или неволей получившего право-обя-
занность самоуправляться, так и от эволюции правительствен-
ного «взгляда на управление». Вправе ли мы предполагать эво-
люцию взгляда исследователей на изучаемый предмет?
Уже во втором томе «Земского самоуправления» M. M. Бого-
словский писал: «Московское законодательство не знало общих
норм, общих уставов и положений; оно не развивало логиче-
ским путем каких-либо основных принципов и не исходило из
каких-либо теорий». Разработка законодательства, по мнению
историка, происходила под давлением практических нужд, пу-
тем издания отдельных указов, «казуистически». Указы не со-
держали в себе общих норм, обязательных для всей страны, но
заключали в себе ответы на частные вопросы, издавались по
просьбе той или иной местности, той или иной общественной
группы и только для этой местности и группы.27
Б. Н. Чичерин и М. М. Богословский — авторы самых капи-
тальных, научных трудов середины XIX и начала XX столетий
о местном управлении и самоуправлении в Русском государстве
XVII в. Б. Н. Чичерин фактически инициировал в середине XIX в.
широкую дискуссию по вопросам местного самоуправления
в эпоху Московской Руси. M. M. Богословский своей работой
1909-1912 гг. как бы подвел итог всего «дореволюционного эта-
па» споров по теме. Переоценить вклад ученых в разработку
вопроса невозможно.
Однако представляется, что исследователь начала XX в.,
имея в руках богатейший актовый материал, так сказать, «не
увидел за деревьями леса» и/или предпочел не делать более ши-
26 Чичерин Б. Н. Областные учреждения России в XVII веке. М., 1856.
С. 504.
27 Богословский M. M. Земское самоуправление на русском севере в XVII ве-
ке: В 2 т. Т. 2: Деятельность земского мира. Земство и государство. М., 1912.
С. 103.
319

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
роких и смелых обобщений. Исследователь середины XIX в.,
наоборот, имел слишком мало источников как материала для
обобщений. Отсюда — его весьма интересные, но все же спор-
ные выводы о состоянии проблемы в XVI в.28
Ни в «реформаторских» актах середины XVI в. и летописном
приговоре об отмене кормлений, ни в другой «публицистике»29
и актовом материале середины и всей второй половины XVI в.
мы не встречаем даже и намека на какой-нибудь особый подход
правительства к задачам местного управления, в зависимости
от особенностей территории. «Великий князь достиг того, что
по всей Русской земле — одна вера, один вес, одна мера», — пи-
сал Генрих Штаден.30 Рискнем продолжить: следовательно —
один «закон».
Такое положение дел, видимо, производило впечатление на
иностранцев, в частности на барона Сигизмунда Герберштейна.
Высокопоставленный дипломат и ученый не зря обратил самое
пристальное внимание на Судебник. Как кажется, причина
здесь кроется в том, что «относительно кодификации законов
наше отечество шло в старину впереди тогдашней Европы».31
Да, можно с уверенностью говорить об отсутствии какого-
либо опыта кодификации в практике законотворчества цен-
тральной власти. Но само законотворчество в области местного
управления свидетельствует всем комплексом своих актов о дву-
едином источнике, его питающем.
С одной стороны, вера в ответственность перед Богом за
свой народ, как говорит это летописец устами государя. С дру-
гой стороны (мы рассмотрели достаточно актов, чтобы убе-
диться в этом), меркантильный интерес и центрального прави-
тельства, и земства. Никакого разброса мнений в источниках по
этому поводу нет. Отсутствие же «общих норм, обязательных
для всей страны» в каждом указе (по сути, писаное право —
28 См.: Бовыкин В. В. Местное самоуправление в Русском государстве XVI в.
СПб., 2012. С. 22-32.
29 Карпец В. И. Соотношение централизации и местного управления в Рус-
ском государстве XVI-начала XVII веков// Закономерности возникновения
и развития политико-юридических идей и институтов. М., 1986. С. 65-66.
30 Штаден Генрих. Записки немца-опричника / Сост. и коммент. С. Ю. Шо-
карева. М., 2002. С. 72-73.
31 Ланге К И. Древнее русское уголовное судопроизводство (XIV, XV, XVI
и половины XVII веков). СПб., 1884. С. 242.
320

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
законы), не является доказательством отсутствия таких норм
в жизни (неписаное, обычное право).
Современник происходящих в Московском государстве в XVI в.
событий посчитал необходимым заявить, что «законы во всем
царстве у них просты и основаны на величайшем правосудии
государей и самых справедливых людей, а потому весьма спаси-
тельны для народов, так как их нельзя истолковать или извра-
тить никаким крючкотворством стряпчих».32 Современные же
нам исследователи, как правило, более осторожно высказывают
мнение о развитии законодательства в интересующий нас пери-
од. С. Н. Богатырев, например, считает, что создатели управ-
ленческих структур в то время часто действовали без какой-
либо системы, подчиняясь, на первый взгляд, случайным событи-
ям и обстоятельствам, поэтому процесс формирования админи-
страции мог показаться исследователям хаотичным явлением.33
Но обратимся еще раз к сочинению M. M. Богословского
и отметим, как изменялось мнение ученого о предмете исследо-
вания по мере все возрастающего уровня обобщения материала.
Кажется, нижеследующие рассуждения привели историка к ин-
тересным и вполне справедливым выводам.
Отправление суда и сбор разного рода дани, сопряженные
с ответственностью перед государством, по мнению автора, изме-
няли значение самоуправляющегося публично-правового общест-
венного союза — мира. «Из самодовлеющего верховного целого»
мир становился государственной местной организацией, однако это
не мешало взаимным влияниям государства и тяглого мира.
Выборные земские власти становились государственными по
источнику своих полномочий, даваемых им государственной
властью, и по тем целям, во имя которых они должны были
действовать. Такие заключения сделал историк в первом томе
своей работы — «анатомии земских учреждений».34
Второй том исследования по теме увидел свет спустя три го-
да после первого. В этом издании ученый уделил особое внима-
32 Огородников В. И. Донесение о Московии второй половины XVI века /
Пер. с итал. с предисл., примеч. и прил. М., 1913. С. 40.
33 Богатырев С. Н. Администрация Тюдоров и Рюриковичей: Сравнитель-
ный анализ // Зеркало истории: Двадцать лет Кружку истории древности
и средневековья: Сб. статей. М., 1992. С. 74.
34 Богословский M. M. Земское самоуправление на русском севере в XVII ве-
ке. Т. 1. С. [IV], 192-200, 321.
321

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
ние обязанностям, «наложенным на мир» государством, изме-
нению их взаимоотношений, в связи с вмешательством власти
в дела самоуправления — исполнение финансовых и судебных
казенных повинностей. Растущее казенное тягло, в своих «неук-
люжих формах», стало причиной обострения социальной роз-
ни, вызывая вмешательство правительственной власти. Эконо-
мическое разорение и юридическое принижение крестьянства,
как писал автор, лишало его свободы — основного и необходи-
мого условия самоуправления.
Наблюдения историка над процессами взаимовлияния цен-
тральной власти и органами (структурами) местного само-
управления в рамках XVII в. в конце концов привели ученого
к заключению о состоянии предмета исследования в XVI в. и не
только на Севере России. «Временем наибольшей самостоя-
тельности и расцвета земского самоуправления в Московском
государстве надо считать столетие... с половины XVI до поло-
вины XVII века», — зафиксировал свою позицию автор.35
Таким образом, M. M. Богословский, кажется, несколько
уточнил и скорректировал свое первоначальное отношение
к предмету исследования. Попытаемся поддержать выводы ис-
торика новыми доказательствами, которые не придут в проти-
воречие с мнением современного исследователя о том, что ре-
формы 50-х гг. XVI в. — это только начало долгого и тяжелого
пути «врастания» общины с имманентным ей самоуправлением
в Российское государство.36
§ 3. Свидетельства от Ивана Грозного
В поиске дополнительных аргументов обратимся вначале
к работам самого авторитетного (в вопросах государственного
и земского устроения в том числе) «публициста» второй поло-
вины XVI в. Мы не отыщем здесь теорий или концепций, ка-
сающихся самоуправления. Зато, например, обнаружим инте-
35 Богословский M. M. Земское самоуправление на русском севере в XVII ве-
ке. Т. 2. С. [II], 260. Ср.: Шумаков С. Л. Губные и земские грамоты Московско-
го государства. М., 1895. С. 31.
36 Дворниченко А. Ю. Центр и регионы в России при «старом режиме»:
Диалектика развития взаимоотношений // Центр и регионы в истории Рос-
сии: Проблемы экономического, политического и социокультурного взаимо-
действия: Сб. науч. ст. / Под ред. А. Ю. Дворниченко. СПб., 2010. С. 14.
322

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
ресную деталь, которая дает некоторое представление о том, как
сам Иван IV понимал статус лидера местной общины — мира,
волостного старосты.
Как ни странно, но эта информация содержится в послании
русского царя шведскому королю Иоганну III. В своем письме
Иван Васильевич сравнивал отца шведского монарха с волост-
ным старостой — «отец твой у них в головах, кабы староста
в волости».37 Попытаемся при помощи «метода» деконструкции
преодолеть заданные рамки этого и других исходных текстов,
сочиненных Иваном Грозным.
«А что писал еси о брате своем Ирике короле, будто нам его
для было с тобой война начати, и то смеху подобно...» — на эту
строчку из письма царя Д. С. Лихачев обратил особое внимание.
Исследователь считал, что высмеять оппонента или объявить
его положение смешным означало для Грозного уничтожить
противника духовно.38 «Осмеянию» подвергся не только повод
для войны, но и весь род новой династии Ваз «как подозри-
тельных проходимцев "мужичьего" происхождения».39
Если не принимать во внимание общий издевательски-
насмешливый тон послания, то рассуждения русского царя
о том, почему шведский король был похож на волостного ста-
росту, можно посчитать за вольное изложение общего форму-
ляра из местнической (разрядной) книги, куда записывались
члены органов земского (волостного) самоуправления (разуме-
ется, если бы таковая существовала). Статус «должностного ли-
ца» по отношению к его окружению определен Иваном IV ла-
конично, но, в целом, достаточно понятно.
Староста возглавляет («в головах») уполномоченных или из-
бранных («послы», «советники») от своей местности («земля»).
Староста и группа возглавляемых им людей делают некое общее
дело «заодно» («товарищи»). Присяга («целовати крест»)40 —
37 Второе послание шведскому королю Иоганну III // Послания Ивана
Грозного. СПб., 2005. С. 156.
38 Лихачев Д. С. Лицедейство Грозного (к вопросу о смеховом стиле его
произведений) // Лихачев Д. С, Панченко А. М., Понырко Н. В. Смех в Древ-
ней Руси. Л., 1984. С. 33.
39 Лурье Я. С. Вопросы внутренней и внешней политики в посланиях Ивана IV //
Послания Ивана Грозного. С. 498.
40 Договор на Руси лишен ореола культурной ценности, считал Ю. М. Лот-
ман, поскольку воспринимается как дело чисто человеческое в значении «че-
323

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
необходимый атрибут исполнения должности и одновременно
поручительство за «товарищей» перед внешним контрагентом.
В свою очередь, есть поручительство и за старосту от автори-
тетного духовного лица41 («арцыбискупу Апсалимскому на том
рука дати на грамоте»), который и сам «у него в товарищах».
«Если бы у вас было настоящее королевство, то отцу твоему
архиепископ и советники и вся земля не считались бы за това-
рищей, и землю к именам великих государей не приписыва-
ют», — считал царь. Наконец, совершенно невозможно назвать
избранного шведского короля великим государем и признать
его равным себе, поскольку тот должен «целовати крест за всю
Свейскую державу» и иметь этому подтверждение, поруку от
главы церкви архиепископа Упсальского.42
Стоящий во главе земской избы староста был настолько при-
вычным явлением в России в 1570-х гг.,43 что царь Иван Василье-
вич даже не помыслил о том, что его адресат в Швеции может не
понять насмешки и не оценить по «достоинству» сравнение своего
отца с волостным старостой. Возможно также, что автор попросту
не счел нужным пояснить что-либо по этому поводу, поскольку
шведы должны были иметь представление — о чем идет речь.
Во всяком случае, прямого доступа к первому лицу в Москве
у шведских королей никогда не было. Все сношения происходи-
ли через новгородских наместников.44
ловеческое» как противоположное «божественному». Следовательно, в дан-
ном случае крестное целование свидетельствует о том, что «без безусловного и
внедоговорного божественного авторитета» договоренности не могут быть
достаточно гарантированы. См.: Лотман Ю. М. «Договор» и «вручение себя»
как архетипические модели культуры // Лотман Ю. М. Избр. статьи: В 3 т.
Таллин, 1993. Т. 3. С. 347. Я. С. Лурье высказал, кажется, несколько иное мне-
ние по этому поводу, утверждая факт проникновения «договорного созна-
ния», как правовой концепции, в общерусский летописный свод XV в. См.:
Лурье Я. С. Русские современники Возрождения: Книгописец Ефросин, дьяк
Федор Курицын. Л., 1988. С. 27, 28, 36, 37.
41 «А порука на них в том оброке и в пошлинах архангильской протопоп,
что на Туле в соборе...», как, например, зафиксировано в писцовых книгах по
г. Туле. См.: Города России XVI века: Материалы писцовых описаний. М.,
2002. № 29. С. 290.
42 Второе послание шведскому королю Иоганну III. С. 344-345.
43 Аракчеев В. А. Кормления и земские миры: к вопросу о географии и хро-
нологии реформы 1551-1556 годов // Отечественная история. 2007. № 6. С. 49.
44 См. подробнее: Лурье Я. С. Комментарии // Послания Ивана Грозного.
С.622.
324

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
«На нашей вотчине в великом Новгороде сидят наши бояре
и намесники извечных прирожденных государей дети и внуча-
та, а иные ордынских царей дети, а иные Полские короны и ве-
ликого князя Литовского братья, а иные великих княжеств
Тверского и Рязанского и Суздальского и иных великих госу-
дарств прироженцы и внучата, а не простые люди», — «утешал»
русский царь шведского короля. Однако шведы настаивали:
«Государь наш король Ирик на Свейской земле король пома-
занный и со всеми короли с ближними и з дальними в братстве
и одиначестве».45 В ответ на претензии сравняться «по достоин-
ству» с русским царем шведскому королю указали соответст-
вующее его статусу место в иерархии чинов Русского государст-
ва — староста в волости.
«Ссылатися» с царем напрямую, «мимо наместников», «того
не выкупя у нас, чем пригоже, не видать будет», — предупреж-
дал автор послания. Что это, как не отсылка к практике «наме-
стничьего откупа»?
То ли лицедействуя, то ли всерьез Иван Васильевич предла-
гал Иоганну III: «Будет тебе любо ссылатися с нами мимо наме-
стников, и ты нам покорися и поддайся, и что будет пригоже,
тем нас почти, и мы тебя пожалуем, от намесников отведем;
а даром тебе с нами ссылатися не пригоже и по государьству
и по отечеству... и коли поддашься, ино земля и владение и пе-
чать наша, и мы тебя жалуем и ссылаемся с тобою, как своим;
а с чюжим с молодым, как ты, ссылатися нам не пригоже».46
Как-то само собой получилось так, что, предприняв попытку
«высмеять» низкое происхождение новой королевской дина-
стии, Иван IV одновременно вознес и в их глазах, и в своих соб-
ственных, и перед всеми, кто имел удовольствие прочитать по-
слание, достоинство волостного старосты. Сравнение шведско-
го короля с русским старостой, конечно, оскорбляло честь пер-
вого, чего нельзя, как кажется, сказать о втором.
Надо полагать, работая над текстом послания, его автор
имел возможность воспользоваться этим конкретным приемом
сравнения и развить тему.47 Чего, однако, не случилось. Руково-
45 Сб. РИО. СПб., 1910. Т. 129. С. 20, 91.
46 Второе послание шведскому королю Иоганну III. С. 158.
47 С. О. Шмидт считал, что «Грозный полагал излишним литературное ре-
дактирование своих сочинений («занеже слово мимошественно, а непостоя-
325

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
дитель местного самоуправления, занимающий соответствую-
щее (достойное и уважительное) положение в русском обществе
XVI в., не стал объектом интеллектуальных манипуляций веду-
щего публициста страны. Грозный, единожды прибегнув к упо-
минанию в совершенно конкретном контексте фигуры лидера
местной крестьянской общины, предпочел духовно уничтожать
Иоганна иными риторическими приемами.
В другом своем письме Иван IV «раскритиковал» королеву
Англии Елизавету (1533-1603) за неправильное, на его взгляд,
построение властных отношений. Следует сказать, однако, что
эта «критика» отражает лишь представления самого царя о ее
предмете, но не совсем корректна по отношению к адресату.48
«И мы чаяли того, что ты на своем государьстве государыня
и сама владееш и своей государьской чести смотриш и своему
государьству прибытка, — с сарказмом писал Грозный Елизаве-
те, — ажио у тебя мимо тебя люди владеют, и не токмо люди, но
мужики торговые, и о наших о государских головах и о честех и
о землех прибытка не смотрят, а ищут своих торговых прибыт-
ков». Надо сказать, раздражение царя во многом было вызвано
тельно»), а ближайшие его сотрудники не рисковали вносить в эти сочинения
даже стилистические поправки. Отсюда неряшливость формы, многочислен-
ные повторы и отступления, растянутость изложения, нагромождение плохо
соединенных между собой цитат». См.: Шмидт С. О. Заметки о языке посла-
ний Ивана Грозного // Шмидт С. О. Памятники письменности в культуре
познания истории России. Т. 1: Допетровская Русь, кн. 1. М., 2007. С. 353. Уче-
ный, как кажется, недостаточно аргументировал свое предположение. Все те,
надо понимать, недостатки, на которые указал С. О. Шмидт, на самом деле —
фирменный, неповторимый стиль писателя, интеллектуальный эпатаж.
48 Как видно из текста послания Елизаветы «Imperatori Moscouitarum» от
16 сентября 1568 г., королева не меньше царя была озабочена относительно
своего «величия и достоинства». «Злонамеренная дерзость» английских под-
данных, нарушителей монополии на торговлю в Московии, должна быть
«строго обуздана благоразумием государственной власти», — писала Елизаве-
та Грозному. Но ему ли было не знать, что такое торговая монополия? Замеча-
тельна, впрочем, аргументация автора письма. Частный проект «об учрежде-
нии торговли в Московии», после обсуждения его в парламенте, получил ста-
тус закона, нарушение которого — «оскорбление», как уверяла Елизавета,
и оно не пройдет безнаказанно. «Не могут они, однако, быть столь невежест-
венны, — свидетельствует королева о своих «ничтожных» подданных, — что-
бы не понимать, что этот поступок их сделан вопреки постановлений закона,
вопреки достоинства их отечества, вопреки воле их государыни». См.: Тол-
стой Ю. В. Первые сорок лет сношений между Россиею и Англиею. 1553-1593.
СПб., 1875. № 16. С. 57-59.
326

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
поведением английского посла, который никак не хотел обсуж-
дать действительно «государьские дела», но все разговоры сво-
дил к «торговле».
Догадывался ли государь, что посол просто выполнял сек-
ретное поручение короны не обсуждать вопросы «высокой по-
литики», неизвестно. Но в своей державе царь с таким пред-
ставлением о государственных делах категорически был не со-
гласен.
«Люди» и другие «мужики торговые»», которые «мимо» го-
сударя «владеют», должны кроме своих интересов, по мнению
Грозного, блюсти интересы «государские» и «земли». В против-
ном случае «они посмотрят, как учнут торговати» — слышится
глухая угроза в словах самодержца.49 Надо сказать, не пустая
угроза. Новгородские купцы немногим ранее даты составления
письма королеве имели возможность убедиться, как грозен не
на словах, а на деле может быть русский самодержец.
«Никакие купцы не управляют у нас государством и дела-
ми, — возмутилась в ответ Елизавета, — мы сами печемся о ве-
дении дел, как приличествует деве и королевне, поставленной
преблагим и превысочайшим Богом... никакому государю не
оказывается более повиновения его подданными, чем нашим
народом».50 Кажется, царь действительно не был извещен
должным образом с самого начала (или только делал вид?)
о том, что переговоры с его послом Андреем Совиным о «госу-
дарьских делах» вели члены королевского тайного совета, а не
просто «мужики торговые».
«И будет у тебя радные люди ино то так пригож. Будет жо
торговые мужики ино было про их писати не пригоже той они
почести недостойны», — несколько смягчил свою, казалось, не-
примиримую позицию относительно «людей» Иван IV.51 И до-
49 Послание английской королеве Елизавете (1570) // Послания Ивана
Грозного. С. 142, 143.
50 Толстой Ю. В. Первые сорок лет сношений... № 31. С. 120.
51 Там же. № 32. С. 122. Здесь следует отметить интересную деталь. Опреде-
ление «радные люди» в русском варианте грамоты соответствуют «men of
warre» в английском тексте. Кажется, грамоты из Англии оперируют более
подходящими аналогами для «радных» людей. Например, «nobles» (вельможи)
или «councellors» (советники). См.: Там же. № 26. С. 98, 100. «Израдцами» на-
зывает Грозный Курбского, Заболоцкого, Тетерина в письме Стефану Бато-
рию. «И нашу вотчину город Полоцко израдою взял еси...», — тут же пишет
царь польскому королю. См.: Послание польскому королю Стефану Баторию
327

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
бавил уже позднее в устной беседе с Антоном Дженкинсоном:
«Мы знаем, что нужно выслушивать речи о купеческих делах,
так как они опора нашей государственной казны; но сперва
нужно установить дела государей, а потом уже купцов».
«Дела», как могло показаться коронованным особам, двига-
лись в нужном направлении, к общему удовлетворению. В мае
1572 г. царь отписал королеве-девственнице: «А в кое время...
о укреплении к Н. Ц. В-ву не писала, а писала об одной торгов-
ле. ...И то делаеш гораздо что нашего жалованья и братские
любви ищеш. И Н. Ц. В-во тебя в любви держати хотим».
Любовью за любовь ответил Елизавете Грозный царь. А анг-
лийским купцам была выдана жалованная грамота, «какове
грамоте быти пригоже».
В августе 1574 г. Иван Васильевич не преминул еще раз уко-
лоть «сестру», напомнив, как он пытался в свое время обсудить
с ней вопросы действительно государственной важности, наме-
кая на участие подданных ее величества в боевых действиях
против русской армии, о чем, кажется, Елизавета не подозрева-
ла (или только делала вид?). «И ты то дело положила на своих
бояр а сама еси для девического чину того дела не делала.
А бояре твои оставя то дело болшое да делали мужицкие дела
торговые», — пенял он ей «по-братски».52
С иронией поминал царь о торговых мужиках и в послании
польскому королю Стефану Баторию. Автор разъяснил адресату
свою позицию по спорному вопросу при помощи такого инте-
ресного сравнения: «Ино та земля была особная, а у нас была
наша вотчина в прикладе, и жили в ней все немецкие люди,
а писали перемирные грамоты с нашими вотчинами Великим
Новым городом и со Псковом по нашему жалованью, как мы им
велим, по тому как мужики волостныя меж себя записы пишут,
как им торговати, а не по тому, как государи меж себе перемир-
ные пишут».53
(1581) // Послания Ивана Грозного. С. 218. Я. С. Лурье предложил такой пере-
вод: «Израдцы» - изменники, «израда» - измена. См.: Там же. С. 395. Семантика
слова «радный», следовательно, во второй половине XVI в. понималась как
«служилый» (человек), находящийся под присягой. «Men of warre», таким обра-
зом, в значении «служилые люди», по мнению дипломатов XVI в., более соот-
ветствовало «радным людям», нежели «nobles» и « councilors ».
52 Толстой Ю. В. Первые сорок лет сношений... С. 135, 146, 150.
53 Послание польскому королю Стефану Баторию (1581). С. 227.
328

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
Не будем поднимать здесь вопрос о том, насколько действи-
тельность в «политических» взаимоотношениях таких субъек-
тов — московского великого князя, новгородской и псковской
администрации и спорной территории с особым режимом
управления («в прикладе») соответствовала написанному. Важ-
но, что эти «высокие» взаимоотношения приравнены царем
к порядку, в соответствии с которым «мужики волостные меж
себя записы пишут, как им торговати». И то и другое делается
по высочайшему пожалованию и повелению. Статус же объек-
тов управления («перемирные грамоты» и «записи... как торго-
вати») в данном случае, как это презентовал один верховный
управитель другому, ничем не отличается.
И в то же время отношение царя к практике управления «го-
родами и областями» представителями того класса, к которому
принадлежал, например, Андрей Курбский, крайне негативное.
«Тако же убо и ваше хотение, еже вам на градех и властях сов-
ладети, иде же вам быти не подобает. И чего от сего случишася
в Росии, егда быша в коеждом граде градоначяльницы и место-
блюстители, и какова разорения быша от сего и сам беззакон-
ными очима видел еси, и отселе можеши разумети, что сие
есть», — напоминал Иван Грозный бывшему своему воеводе.
И подкреплял свою мысль ссылкой на Святое Писание: «К сему
же и пророк рече: Горе дому, им же жена обладает; горе граду,
им же мнози обладают». «Во царьстве многих владение», как
писал Грозный, если и возможно, то «только под единой вла-
стью».54
54 Первое послание Курбскому (1564) // Послания Ивана Грозного. С. 27,
28. Интересным, но небесспорным представляется комментарий Я. С. Лурье
по этому поводу. «Это место, впервые опубликованное в настоящем издании
(в списках комментируемого послания, известных до настоящего времени,
оно было пропущено), затрагивает один из самых острых вопросов в борьбе
между царем и боярством», — писал исследователь. Историк считал, что речь
здесь идет о наместнической системе управления. «Злоупотребления намест-
ников достигли наибольших размеров в период "боярского правления", когда
Курбский и мог наблюдать их...», — продолжает автор. И заключает: «Биб-
лейская цитата: "горе граду, им же многие овладеют" относится именно к это-
му предполагаемому стремлению Курбского восстановить наместническое
управление». См. подробнее: Лурье Я. С. Комментарии. С. 591. Предполагать
стремление Курбского «восстановить наместническое управление» на основа-
нии библейской цитаты крайне рискованно. Других данных в пользу этой
версии, кажется, нет. Сам же царь, как видно из текста, рассуждая о претензиях
329

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
Ничего подобного про волостных мужиков или старост не
исходило из уст самодержца. Предмет, конечно, не совсем при-
гожий для государьского дела, но, если не хватает аргументов
в споре, вполне мог бы сгодиться.
И вот оказывается, что волостной староста по своему функ-
ционалу и положению в обществе походит на шведского короля
и едва ли статусом не приравнен к новгородскому наместнику.
В то же время волостные мужики владеют ровно теми же про-
фессионально-бюрократическими приемами в торговом деле,
как и их английские коллеги, как и высокая администрация
царских вотчин в своих не менее высоких делах.
Вообще, сама идея равенства, как кажется, была симпатична
Ивану IV. И то, что совершенно было невозможно в миру,
вполне могло быть реализовано в общежитийном монастыре.
И как же пишет об этом предмете Грозный царь «в пречестную
обитель... преподобному игумену Козьме... з братиею»?
«Ино то ли путь спасения, что в чернецах боярин боярства
не сострижет, а холоп холопства не избудет? ...А в здешних мо-
настырях равенство и по се время держалося — холопем и боя-
ром и мужиком торговым. ...А князя доброва сын с страдники
сверстан. ...Ведь, коли ровно, ино то и братьство».55
Представляется, что импровизации самодержца в переписке
не преследовали своей целью оставить потомкам или выставить
на всеобщее обозрение его мысли относительно задач государ-
ственного устройства. Вопросы в письмах решались сиюминут-
ные, рабочие. Определенная поза, конечно, принималась, но
лицедейство не вторгалось в область «между строк». А именно
там и находится интересующая нас фактура, и тем достовернее
она представляется.
Оговаривая условия своего избрания на польско-литовский
трон и союза с Речью Посполитой, Грозный потребовал, чтобы
сенаторы и шляхта взяли на себя обязательство, если «по гре-
хом для которого случая учинится какой мятеж промеж госуда-
рем и землею и вражда, а будет по грехом то уставитися на сми-
ренье не возможет», отпустить царя и его детей «на Московское
«партии Курбского» на власть, говорит о государстве и государственной вла-
сти в стране в целом. И уж скорее в этой связи не совсем корректно выглядят
ссылки на «градоначальников» и «местоблюстителей».
55 Послание в Крилло-Белозерский монастырь (1573) // Послания Ивана
Грозного. С. 179, 180.
330

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
государство без всякой зачепки и израды».56 Послание в Литву,
содержащее это требование, было составлено в 1573 г., в дни,
как пишет Р. Г. Скрынников, когда «промеж государем и зем-
лею» опять учинилась вражда.57
§ 4. Одиначество земского самоуправления
в разделенном царстве
«И вы б пожаловали, ныне и впредь, пели в церкви во вся
дни молебны соборне и по кельям молили всесильнаго Бога
и пречистую Богородицу, и небесных Сил, и великого Иоана
Предтечу, и великих Чудотворцев, и всех Святых о устроении
земском...», — писал игумену Кириллова монастыря митропо-
лит Филипп 24 ноября 1567 г.58 Так правящая элита устами
своего духовного лидера озвучила главную проблему разде-
ленного на Опричнину и Земщину царства. Думается, что ми-
трополит, молясь и призывая молиться за устроение земское,
не разделял Россию на части, но скорбел о состоянии всей Рус-
ской земли.
Вся Русская земля, кажется, пребывала в полном недоумении
от действий государя как в зиму 1564/65 г., так и позднее,
вплоть до «отмены» Опричнины. Выдавая своеобразный карт-
бланш на реализацию самодержавных замыслов, широкое пред-
ставительство от земли как бы делегировало царю и часть своих
полномочий в деле государственного строительства, заранее
одобряло мероприятия по «наведению порядка» в стране. Но
и не более того.
«У государя нашего, — писал самодержец от имени своего
боярина М. И. Воротынского «пану» Г. А. Ходкевичу, — оприч-
нины и земского нет; вся его царьская держава в его царьской
деснице».59 Как не было никакого разделения «народу христи-
янского» (на опричнину и земщину), так и в мыслях у Грозного
56 Флоря Б. Н. Русско-польские отношения и политическое развитие Вос-
точной Европы во второй половине XVI-начале XVII в. М., 1978. С. 63, 64.
57 Скрынников Р. Г. Царство террора: [Об опричнине Ивана Грозного].
СПб., 1992. С. 475.
58ААЭ.Т. 1.№275.С313.
59 Послание Гр. Ходкевичу от имени Воротынского // Послания Ивана
Грозного. С. 271.
331

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
не было вмешиваться в существующий порядок местного суда-
управления. Он ставил себе задачи другие — космического (эс-
хатологического) масштаба. Другое дело, что практическая реа-
лизация этих задач в совокупности с иными обстоятельствами
привели страну к катастрофическим последствиям.
Инструмент («опричный двор») и механизм воздействия
(террор), с помощью которых Грозный вознамерился провести
задуманные им очередные «реформы» или подготовиться ко
дню Страшного суда (да, собственно, и манифестировать насту-
пление этого дня), кому как нравится, оказали свое воздействие
не только на тот объект («крамола» и «измена»), под который
были «заточены». Выпущенные на волю «бесы» самовластья
свели на нет саму возможность устроения Русской земли в том
направлении, которое ей, казалось, задали государственные ре-
формы середины 1550-х гг.
Статус земства и земского представительства, поднятый го-
сударством на небывалую прежде высоту, сам по себе ничего не
стоил. Оказалось, что без поддержки государства земство не
могло защититься от самовластья «сильных людей», могущест-
венного временщика Михаила Темрюковича Черкасского или
родовитого аристократа Игнатия Борисовича Блудова и многих
им подобным.
Тем не менее, как верно отмечал А. А. Зимин, проверка жиз-
неспособности органов местного управления, созданных в ходе
реформ середины XVI в., происходила не только в годы Оприч-
нины, но всю вторую половину XVI в. Опричнина как «особая
форма правления», по определению А. А. Зимина, не являлась
единственным испытанием на выживание местного самоуправ-
ления,60 функционирование которого, заметим, обеспечивало
сбор «кормленного откупа» за «наместнич доход»61 в качестве
главного источника доходов нового «особого двора».62
60 Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964. С. 386-388; См. также:
Bogatyrev Sergei. Administration as a means of integration in early modern Rus-
sia // Abstracts of papers read at the SEEMSG meeting, 8-th November 2003. URL:
http//www.seemsg.org.uk. Дата обращения 20.10.2010 г.
61 См., напр.: ААЭ. Т. 1. № 277.
62 Садиков П. А. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950. С. 307; ПСРЛ.
Т. 13: Летописный сборник, именуемый Патриаршей, или Никоновской лето-
писью. (Продолжение.) М., 2000. С. 395.
332

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
«Опричный террор, — считают В. А. Александров и H. H. Покров-
ский, — не смог на сколько-нибудь длительное время устранить
из жизни национальные традиции земского самоуправления,
хотя и привел к возникновению противного их духу крепостни-
чества. ...Эксперимент Ивана IV был настолько чужд государ-
ственным традициям страны, что мог сыграть лишь деструк-
тивную роль ».63
Серьезная деформация органов сословного самоуправления
в городах, отмечает А. П. Павлов, произошла в результате поли-
тики переселений «лучших», наиболее зажиточных и влиятель-
ных жителей посада. Участие губных органов в осуществлении
разорительной для дворянства политики опричных земельных
переделов трансформировало их суть как органов дворянского
самоуправления.
Проводимая опричным правительством политика массовых
раздач помещикам черных и дворцовых земель оказала сильное
разрушительное воздействие на судьбы земского крестьянского
самоуправления. «Упадок системы сословных органов само-
управления на местах сопровождался заметным усилением кон-
троля центральной власти над уездами», — пишет историк.
И заключает: в опричный и постопричный период правления
Ивана Грозного государственная власть смогла значительно
возвыситься над обществом, что обеспечило окончательную
победу самодержавных начал над началами сословного пред-
ставительства.64
Вместе с тем, как справедливо отмечает А. В. Аракчеев, в указе
о введении Опричнины результаты земской реформы не только
не ставились царем под сомнение, но были включены в новую
систему управления. В источниках нет прямых указаний на ка-
кие-либо действия по ликвидации земского самоуправления
как учреждения, конституированного в ходе реформ 1550-х гг.
Зато есть обратные тому свидетельства.
Жалованная грамота от 25 марта 1568 г. Якову Строганову на
владение землями по реке Чусовой наряду с дозволением «лю-
дей называти неписменных и нетяглых» запрещала принимать
63 Александров В. А., Покровский H. H. Власть и общество. Сибирь в XVII в.
Новосибирск, 1991. С. 17, 354.
64Павлов А. И 1) Эволюция государства и общества в России... Р. 34, 35;
2) Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове... С. 239, 243,
245, 246.
333

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
«тяглых людей и письменных». «Нашей бы казне в том убытка
не было», — беспокоился государь. Податные льготы, дарован-
ные Строганову, позволяли не обременять налогами вновь при-
бывших переселенцев, что не могло не привлекать последних.
Потеряв «своих» налогоплательщиков, сбежавших (по сути)
к таким как Строганов, городские и сельские общины вынуж-
дены были раскладывать тягло на меньшее число людей, что,
в свою очередь, стимулировало последних к «переселению» и при-
водило в конечном счете к запустению земли и полной потере
дохода казны. В попытке предотвратить такой вариант разви-
тия событий центральная власть вступалась за право земства
отзывать обратно таких переселенцев.
«А придет кто к Якову из иных городов нашего государства,
или из волостей тяглые люди... и станут о тех тяглых людех
присылати наши наместники или волостели или выборные го-
ловы, и Якову тех людей... от себя отсылати в те ж городы из
которого города о которых людех отпишут имянно».65 Выбор-
ное земское руководство (безотносительно его принадлежности
к Земщине или Опричнине), как видим, было уравнено в правах
с отживающими свой век институтами представительства цен-
тральной власти на местах и могущественной фамилией. Другое
дело — практическая реализация этих прав.
Прямые адресаты царской грамоты от 20 июня 1570 г. в Ус-
тюжну-Железопольскую — старосты, сотские, пятидесятские,
десятские и все посадские люди могли, например, приехать за
поддержкой для решения вопросов о всяких делах и управах
в Москву. Федор Ильич Челищев — служилый человек хотя
и невысокого ранга, но, судя по «рабочему стажу», достаточно
опытный, чтобы по царскому приказу устюжанам «о всяких де-
лех... указ чинить».66
В другом случае мелкий вотчинник Ф. Готовцев вынужден
был договариваться «на полюбовной разход» в споре о земле
с крестьянами Чудской волости Галичского уезда в 1570/71 г.
Многое в этом споре, кажется, зависело от показаний волостно-
го крестьянина Шестака Власьего сына.67 Если же мы заглянем
в разъезжую грамоту от 1533/34 г. галичского писца С. Г. Со-
65 ДАИ. Т. 1. № 119. Ср.: Там же. № 117. См. также: Там же. № 118.
66ААЭ.Т. 1.№279.
67АСЗ.Т. 1.№65.
334

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
ловцева черной крестьянской земли с вотчинной землей Готов-
цевых в той же волости того же уезда, то увидим некоего П. Вла-
сова (возможно, отца Шестака), выступающего в роли истца.
Спор тогда закончился установлением границ на спорной земле
«как было изстари», полюбовно, без суда.68 В деле участвовал,
кстати, уже известный нам галицкий староста Мина Тарасов —
опытный, как мы уже знаем, спорщик и борец за интересы зем-
ства. Таким образом, в данном случае можно вести речь о впол-
не самостоятельной деятельности земства в опричном уезде
и сохранении там традиций самоуправления.
Выборному старосте Василию Гунцеву и целовальнику Ми-
хаилу Бутырину в Торокманов стан Московского уезда была
адресована царская грамота от 12 мая 1567 г. Адресатам надле-
жало снять с документа копию, а подлинник отдать приказчику
боярина И. В. Шереметева для «иных наших выборных старост,
которые учнут с Московского уезда с сох нашу дань сбирати».
«Земский» боярин Шереметев Большой в ту пору «ведал»
Москву и обладал, надо понимать, достаточными возможно-
стями для того, чтобы подать на имя царя челобитную с просьбой
повлиять на руководителей местного самоуправления, умерить
их рвение в деле налогообложения его подмосковных владений.
В свое время он приобрел их в собственность — запустевшие
и обезлюдевшие по разным причинам, что было отражено соот-
ветствующим образом в разных писцовых книгах. Замечатель-
ный факт — выборный староста В. Гунцев, кажется, по высо-
чайшему указанию принимал участие в оформлении сделки
купли-продажи и «про пустоту обыскивал... и написал де те
деревни пусты же».
В Семенов день 1567 г. Шереметев Большой выхлопотал ос-
вобождение от уплаты податей со своих новых «пустых» вотчин
на пять лет, с условием землю распахать и деревни заселить.
Земство отреагировало практически сразу, принялось «править
оброк за дань и за посошный корм, и за ямские деньги, и за го-
родовое дело», как уверял боярин, «с пусто».
Неизвестно, что там приключилось на самом деле, но, кажет-
ся, что у «вельможи» не нашлось управы на земских деятелей.
Ничуть не сомневаясь в собственной правоте (надо понимать,
небезосновательно), они принялись осуществлять податную
68 Там же. № 64.
335

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
раскладку по своему усмотрению, невзирая на статус вотчинни-
ка. Потребовалось вмешательство царя.
И оно последовало. Выборный староста и целовальник «с то-
варищи» получили указание «не трогать» Шереметева в течение
пяти урочных льготных лет. По истечении этого срока им раз-
решалось взыскивать сполна «всякие подати по книгам». Если
же льготник не удосужится заселить деревни и распахать пус-
тоши, с него надлежало взыскать подати и за все льготные го-
ды.69 Эксклюзивный карт-бланш, выданный земству от высо-
чайшего имени, свидетельствует как о доверии центральной
власти к способности старост и целовальников решать возло-
женные на них обязанности, так и о некоторой стабильности
правительственного взгляда на земское самоуправление со вре-
мен реформ 1550-х гг.
В обеих частях разделенного царства отношения властей
с земскими мирами строились принципиально одинаково. Фис-
кальный террор по отношению к населению волостей и посадов
во главе со своими старостами, всевозрастающие требования
к ним по уплате налогов и других поборов в пользу государства
были характерны и для Опричнины, и для Земщины. «Оприч-
нина не была антитезой "земле", но опиралась на нее», — пола-
гает А. В. Аракчеев.70
Летописное сообщение,71 как кажется, позволяет предполо-
жить нечто большее. «Земля» (в ее московской ипостаси) не
только санкционировала Опричнину, но не искючено, что в ка-
ком-то смысле отработала повивальной бабкой при ее рожде-
нии.72 Царь не предъявлял претензий земле и земству, но поло-
жил свой гнев и опалу на тех, кто «его государства людям многие
убытки делали и казну его государскую тощили, а прибытков
его казне государской никоторой не прибавляли». Претензии
выдвигались вельможам, кто «земли его государьские себе розои-
69 РИБ. СПб., 1875. Т. 2. Стб. 41-45.
70 Аракчеев А. В. Правительственная политика в отношении тяглых сосло-
вий в России второй половины XVI-начала XVII в.: Автореф. дис. ... д-ра ист.
наук. М., 2011. С. 40,41.
71 ПСРЛ. Т. 13. С. 392-395.
72 Вопрос о том, был ли «Указ как государь приехал из Слободы о оприш-
нине» утвержден на земском соборе, по мнению Л. В. Черепнина, дискуссион-
ный. См.: Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства XVI-XVII вв.
М., 1978. С. 100.
336

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
мали», имеет поместья, вотчины, жалования и кормления, но «о
государе и его государьстве и о всем православном христианст-
ве не хотят радети... не хотят крестиянство обороняти», но чи-
нят «крестияном» насилие и от службы уклоняются.
Угроза царя «отставить» свое «государьство» привела мос-
ковский люд в ужас. Такого еще не было. Измены и казнокрад-
ство были всегда, но всегда в государстве находились на них
средства сдерживания и управы.
На этот же раз самодержец затеял нечто невообразимое —
«учинить... на своем государьстве себе опришнину... двор...
себе на весь свой обиход учинить особный». А «государьство же
свое Московское, воинство и суд, и управу, и всякие дела зем-
ские приказал ведать и делать боярам своим, которым велел
быть в земских». Лишь в случае, если «ратные каковы будут вес-
ти или великие земские дела», боярам следовало обращаться
к государю, во всем же остальном им велено было «управу чи-
нить по старине». Государь, таким образом, и в мыслях не дер-
жал пересматривать или отменять результаты реформ середины
1550-х гг., по крайней мере в той их части, которая касалась но-
вых земских органов власти.
Необходимость принять решение по военным и стратегиче-
ским земским вопросам вскоре актуализировалась. «Литовские
послы... без Ливонские земли на перемирие делати не хотят», —
сообщил царь делегатам Земского собора 28 июня 1566 г.73 Со-
бравшиеся на Высокое совещание духовенство, купечество, дети
боярские и поместные дворяне основных русских земель (из 42
городов), среди которых не было ни одного опричника,74 едино-
душно приговорили: «Земли не уступать и за то крепко стоять».
Впереди была долгая и тяжелая война. В Кремле не могли
этого не понимать. Без поддержки всей земли нечего было
и думать ввязываться. «Всем нам... государю своему... служить
правдой... и против его недругов стоять... кто во что пригодит-
ся, и до своего живота», — присягнули 374 человека после пре-
ний по обсуждаемому вопросу.75
73 ПСРЛ. Т. 13. С. 402, 403.
74 Зимин А. А. Земский собор 1566 г. // Исторические записки. М., 1961.
Т. 71. С. 211; Кобрин В. Б. Состав опричного двора Ивана Грозного // Архео-
графический ежегодник за 1959 г. М., 1960. С. 18; Черепнин Л. В. Земские со-
боры Русского государства XVI-XVII вв. С. 109.
75 ОТД. Т. 1.№192.
337

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
В нашем распоряжении есть несколько грамот, связанных
с деятельностью местного самоуправления на землях Шелон-
ской пятины в двух разных погостах. События, упомянутые
в документах, происходили как накануне, так и в период оп-
ричного переустройства страны, не коснувшегося, впрочем, на-
прямую этой области.
Как свидетельствует указная грамота писцов Ф. И. Бутурли-
на и А. В. Дятлова от 1 августа 1563 г.,76 Пажеревитского погоста
староста Гриша Иванов около года «ведает» на царя несколько
деревень. После того как писцы «по цареве государеве грамо-
те... те деревни отдали в поместье», старосте было предписано,
чтобы он «впредь... в те деревни ни входил, ни вступался».
«А что с тех деревень на царя и великого князя собрал доходу
хлебного и денежного... ты б тот доход привез к нам, писцом,
часа того», — не забыли о главном Бутурлин и Дятлов, о чем
и «печяти свои приложили».
Затем грамоту отдали новоявленному помещику Ивану На-
зимову. А тот ее бережно хранил и предоставил для обозрения,
видимо, по требованию новых писцов в 1572/73 г. Причина
столь трепетного отношения помещика Назимова к документу
подобного рода вполне понятна. С декабря 1554 г. он сам и его
родственники владели поместьями в разных погостах Шелон-
ской пятины.77 Видимо, опыт подсказывал, что для лучшего
взаимопонимания с органами самоуправления и местным насе-
лением просто необходимо иметь письменное установление,
способное умерить рвение выборных лиц «поделиться» с сосе-
дом налоговыми обязательствами перед государством. Сдержи-
вающий фактор.
Несколько по-иному выстраивали отношения с новым по-
мещиком выборные от местной общины в Петровском погосте
Шелонской пятины. В 1563/64 г. случилось, что «запустели... от
государева тягла» земли поместья Алексея Курицына. Во вся-
ком случае именно так показали при обыске в 1569 г. местные
жители. Совместным решением дьяков А. В. Безносова и К. В. Ру-
мянцева, естественно, «по цареву государеву и великого князя
Ивана Васильевича всеа Руси слову», и «Шелонские пятины За-
леские половины» выборного головы Ивана Глотова с выбор-
76АСЗ.Т.4.№301.
77 Там же. № 299, 300.
338

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
ными целовальниками решено было дать льготу сыну Курицы-
на на «отца его на пустые деревни».
Андрею Алексеевичу было предписано «на тех пустых обжах
во льготные леты дворы поставити и пашню роспахати, и пож-
ни росчести, и около поль огороды огородити, и крестьян на-
звати, а наездом не пахати и впредь не пустошити и лготы не
просити». В течение четырех лет льготного периода владелец
земли был освобожден от «всяких государевых податей» и «во-
лостных розметов с погоскими людми».
Поручителями за Андрея Курицына выступили, по всей ви-
димости, крестьяне из его же поместья. В случае невыполнения
предписаний по обустройству запустевшей земли поручителям
грозили крупные материальные взыскания — «пеня... что госу-
дарь укажет» и уплата всех положенных податей за четыре года
«по книгам».
Заключительная часть грамоты дает дополнительные ар-
гументы в пользу предположения о том, кому принадлежит
право власти и ее реализации в управлении. Во всяком слу-
чае, атрибут, указанный в заключении, выдает желание лю-
дей, его пользующих, полагать именно за собой, как за орга-
ном местного самоуправления, всю полноту власти в реше-
нии данного конкретного вопроса: «К сей лготной грамоте
выборная голова Иван Андреев сын Глотов печать свою при-
ложил».78
Еще больших «налоговых каникул» добились Микула и Ти-
мофей Симанские в Быстреевском погосте Шелонской пятины
в июне 1570 г.79 Выяснив в обыске, что несколько деревень сто-
ят «пусты» с 1550 г., выборный голова и целовальники «дали
лготы» помещикам сроком на девять лет.
Замечателен тот факт, что в «должности» «Шелонские пяти-
ны Залесские половины» выборного головы в 1570 г. фигуриро-
вал некто Истома Княжнин. Он и «к сей лготной грамоте... пе-
чать свое приложил» (печать, очевидно, именная, личная).
В деле принимали участие целовальники, которые не участво-
вали в аналогичном мероприятии в Петровском погосте в июле
1569 г. Можно предположить, что выборными головами, как
и целовальниками, могли быть одновременно несколько чело-
78 Там же. № 253.
79 Там же. №430,431.
339

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
век. Законодательство, кажется, вообще не регламентировало
эту сторону жизнедеятельности земств.
Удивительно, что в грамоте не указано, была ли в том деле
порука, но все «штрафные санкции», в случае невыполнения
обязательств по обустройству земли, ложились на бенефициа-
ров «налоговых каникул» — новоявленных помещиков.
Обоснованный интерес вызывает и упоминание наказа госу-
даря и великого князя Ивана Васильевича, на который ссылался
выборный голова, предоставляя льготы Микуле и Тимофею
Симанским. На первый взгляд, кажется, что Симанские сами
должны были хлопотать о налоговых поблажках для своих но-
вых владений. Раньше эти деревни были за помещиками, у ко-
торых, по всей видимости, не было льгот. Но один из них (ви-
димо, родственник Микулы и Тимофея) «постригся», а другого
«не стало». Когда поместья остались без хозяев, неизвестно. Од-
нако не следует полагать, что период их «бесхозного» существо-
вания был значительным. За этим, известно, зорко следили.
Если верить результатам обыска, деревни и, соответственно,
пашня «пусты дватцать лет». Так ли это было на самом деле,
неизвестно. Во ввозной грамоте, выданной Микуле в мае 1570 г.,
нет ни единого намека на запустение. Наоборот, приводятся
сведения о размерах пашни по старому и новому письму, что
свидетельствует о действенном контроле над землей (чтобы
«в пусте не было»). Переписаны дворы, «а во дворех люди по
именом и пашня, и сено, и лес, и всякие угодья писаны подлин-
но». Сделано и традиционное обращение к местным жителям:
«И вы бы, все крестьяне, которые в тех деревнях живут, Никулу
Симанского слушали и пашню на него пахали и доход ему хлеб-
ный платили, чем вас изоброчит».
Трудно поверить, что эти земли действительно не использо-
вались под пашню или сенокос целых 20 лет хотя бы «наездом».
Практика такая, как мы уже знаем, была весьма распространен-
ной. Кроме того, быть «пустой» в течение 20 лет для деревни
означает ее физическую гибель. Поэтому в данном случае стоит
различать результаты обыска (тем более, если они служат, как
кажется, основанием для предоставления налоговых льгот) от
фактического состояния дел.
Как бы то ни было, точка зрения выборного головы стала
вполне легитимной. Никула Симанский бережно хранил льгот-
ную грамоту и по требованию, надо понимать, уполномоченных
340

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
на то лиц «того же дни положил лготную» перед ними. С нее
и был сделан список, датируемый 1570-ми гг. Выгоды Симан-
ского вполне очевидны, хотя и были сопряжены с некоторым
(представляется, что несущественным по сравнению с выгода-
ми) риском. Осталось понять мотивацию выборного головы,
целовальников и остального населения в тот момент, когда они
свидетельствовали в обыске о двадцатилетнем (надо понимать,
с 1550 г.) запустении деревень и земли.
Сиюминутной выгоды для них от того, что Симанские зай-
мутся обустройством своего поместья, не просматривается.
Только спустя девять лет появится возможность возложить
часть общего тягла на поместные земли (и то, если ничего не
изменится).
Наказ государя, на который ссылался выборный голова, ка-
жется, тот же самый, на который ссылался месяцем ранее и Ми-
хаил Шишелов, выдавая ввозную грамоту за своей печатью Ми-
куле Симанскому. Представляется, что если и были в том наказе
распоряжения царя о льготах, то давались они в общей форме,
не конкретно. В противном случае их бы наверняка транслиро-
вали исполнители наказа в документах своего изготовления.
А вероятнее же всего, не давал Иван Васильевич никаких побла-
жек Симанским. Так что ситуация значительно упрощается
и разгадка поведения участников действа лежит на поверхности.
Выборные органы местного самоуправления — голова и це-
ловальники при поддержке своих избирателей вступили в сго-
вор с новоявленными помещиками. С крестьянами, жившими
в помещичьих деревнях, хорошие отношения был установлены
уже давно. Поэтому не было и поручителей.
Общими, надо полагать, усилиями поместье, превращенное
в налоговый оазис (выражаясь современным языком, офшор-
ную зону) должно было «отработать» девять лет на общий ин-
терес. Технология достижения поставленной цели достаточно
проста и представляет собой регулирование (для этого и нужны
органы самоуправления) перетока рабочей силы в нужное вре-
мя (в страду, например).
Конечно же, такая тактика была достаточно рискованной.
Но риск был оправдан80 и, в принципе, минимален. Более серь-
80 «По расчетам Г. В. Абрамовича, сделанным на основе изучения ком-
плекса новгородских писцовых книг середины-второй половины XVI века,
341

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
езная проблема: для осуществления задуманного требовался
определенный избыток рабочих рук на близлежащей террито-
рии. Мало того, этот избыток нужен был именно в страду.
Исследователи же отмечают, что в 1570 г. в Шелонской пя-
тине запустело 65 % облагаемой запашки. И это было только
начало кризиса.81 Остается предположить, что инициаторы
авантюры в 1570 г. не подозревали о наступающих тяжелых
временах, поскольку в данной местности в XVI в. проблема, ви-
димо, не выглядела столь ужасающе, как это представляется
нам спустя 500 лет.
В архивах одной из крупнейших духовных корпораций XVI в.,
Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря, сохранилось не-
сколько документов, содержание которых также позволяет по-
лучить определенное впечатление о состоянии исследуемого
здесь предмета во времена Опричнины и постопричный период.
Одним из таких документов является правая грамота от 15 мая
1585 г.82
Как видно из ее текста, целовальник Иванко Никонов и кре-
стьяне дворцового села оспаривали владение монастырем сено-
косных угодий. В качестве свидетелей Никонов и его товарищи
привлекли к делу соседей — старост, целовальников, духовен-
ство, крестьян. Монастырь, естественно, отстаивал свои интере-
сы, опираясь не только на свидетельские показания, но и на со-
ответствующие документы, в частности, на писцовые межевые
книги Игнатия Борисовича Блудова «с товарыщи».
В ответ на последний аргумент оппонента целовальник и его
товарищи в один голос заявили: «Молчали мы по ся места, того
лугу... не искали, потому что Суздальский уезд был в опрични-
не, а наше село... было в земском, и мы ждали времяни, как го-
сударю побити челом, да не лучилося. ...А как Игнатей Блудов
писал и отмежевал в опришнину, и ему тогда была воля, что
хотел, то писал».
Суд, однако, не принял во внимание заявление дворцовых
крестьян о преступном своеволии Блудова. Наоборот, обвинил
в 70-е годы XVI века реальная тяжесть податей в 3,2 раза превышала уровень
50-х годов». Цит. по: Флоря Б. К Иван Грозный. М., 2009. С. 267.
81 См., напр.: Дегтярев А. Я. Русская деревня в XV-XVII веках: Очерки ис-
тории сельского расселения // Избранные труды по русской истории: В 2 т. М.,
2008. Т. 1.С. 72,73.
82АССМ.№221.
342

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
их в том, что «на Москве... не бивали челом, а молчали шест-
натцать лет». Но не это бездействие послужило причиной при-
говора в пользу монастыря, а документальное подтверждение
его прав, старейшее из которых сохранилось со времен велико-
го князя Василия Васильевича.
Немаловажную роль в спорном деле сыграл, кажется, и обыск.
Почти 300 человек — крестьяне, духовенство, старосты, цело-
вальники из помещиковых, митрополичьих, монастырских сел
и деревень встали на сторону Спасо-Евфимьева монастыря.
Около 200 человек свидетельствовали в пользу противной сто-
роны. Объем работы по установлению истины был проделан
колоссальный.
Тщательный разбор содержания настоящей правой грамоты
показывает, что обвинения Блудова в самовластии были столь
же обоснованны, как и другие претензии сторон друг к другу.
Монастырский приказчик не соглашался с показаниями много-
численных свидетелей в пользу дворцовых крестьян: «Те люди
с ними живут на суседстве и пьют и едят с ними вместе». Анало-
гичное мнение по тому же поводу высказывает и Иванко Нико-
нов: «Спасской Еуфимьев монастырь в Суздале на посаде, и у
них всякие люди на посаде и в монастыре удружены, потому
что монастырь силной, всяких людей поят и кормят, а иные
люди у них угрожены». Обе стороны были готовы и крест цело-
вать, и на поле выйти за свою правду. Доказывает ли это что-
нибудь современному исследователю?
Тем не менее стоит обратить внимание на то, в какой связи
упоминали Опричнину дворцовые крестьяне из земской части
царства. Никонов «с товарыщи» говорили на суде, что не иска-
ли своего луга 16 лет, поскольку сами они из Земщины, а луг
оказался в Опричнине. Никаких дополнительных пояснений,
видимо, не требовалось.
Все участники процесса как будто должны были понимать,
почему стоило подождать перемен в стране. В худшем случае
у челобитчиков могли возникнуть проблемы, в лучшем — все
было бесполезно. Случая «государю побити челом... не лучило-
ся». Опять вроде бы всем должно было быть понятно — почему.
Действия Игнатия Блудова охарактеризованы кратко и емко:
«писал и межевал в опришнину». Если раньше произвол подоб-
ного рода со стороны писцов или других лиц, ответственных за
межевание, объяснялся челобитчиками, как мы могли убедиться
343

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
выше, корыстью, то ныне ключевым словом в объяснении ста-
ло — Опричнина.
Комплекс из трех документов: грамоты от 4 сентября 1589 г.,
отводной от 3 октября 1589 г. и правой грамоты от 11 декабря
1589 г.83 содержит информацию о деле, в котором в роли истца
выступал уже монастырь, а в роли ответчика староста и волост-
ные крестьяне. Суть обвинения состояла в том, что «завладели
де они при князе Михаиле Темрюковиче Черкаском монастыр-
ским починком» Малые Овинища, избили и выгнали его жите-
лей, «стан сожгли, да поставили на том месте деревню, а назвали
ее Мостищи». Надо признать, гениальный ход — с переимено-
ванием деревни.
Конечно же, в ходе судебного разбирательства всплыл во-
прос: «почему о том деле... молчали и о вершеньи не били че-
лом» восемь лет?». «При прежнем государе царе и великом кня-
зе Иване Васильевиче всеа Руси о том починке мы государевым
боярам бивали челом много раз, и бояре нам указу не учинили,
потому что князь Михайло Темрюкович Черкаской тогда был
человек великой и временной, управы было на него добитися
немочно», — последовал ответ.
Монастырские челобитные в свой адрес могущественный
временщик не то чтобы совсем игнорировал. В указной грамоте
от 15 ноября 1568 г. он требовал от своих слуг — приказчиков
Р. Черткова и С. Славного «уважать» права монастыря на мо-
нопольную эксплуатацию собственных угодий.
«А учнете вы, или кто вперед будут в Гороховце иные мои
приказщики, в монастырские воды в рыбные ловли, и в лесные
угодья, и бортные ухожаи вступатись, или крестьяне мои учнут
в монастырских водах рыбу ловити, и в лесные угодья, и в борт-
ные ухожаи ходити, или у мыта старцов и слуг и крестьян учнете
держати, или монастырским крестьянам на моих крестьян упра-
вы не дадите, или с монастырских крестьян в моих податех учне-
те лишек, и посулы, и поминки имати, и вперед мне архимандрит
з братьею о том учнут докучати и вам быти от меня в великой
опале, а крестьянам быти в великой продаже», — урезонивал
князь своих людей.84 Видимо, не особенно его слушались.
83 Там же. № 242, 243, 244.
84 Из истории аграрной политики царизма в XVI в. // Советские архивы.
С СС
М., 1968. № 3. С. 106-114; АССМ. № 151.
344

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
«И нам было тогда как против князя Михаила Темрюковича
стоять», — задавал вопрос и одновременно просил войти в по-
ложение монастырский старец.
После казни Чекасского в 1571 г. монахи снова принялись за
разрешение спорного вопроса. Но теперь проблема возникла
уже с боярами. Они никак не хотели учинить указ в пользу мо-
настыря. «Норовил» волостным крестьянам, по словам ходатаев,
и писец Матвей Борисов, к суду которого обратились истцы.
Наконец, боярин и дворецкий Г. В. Годунов решил дать делу
управу.
В обыске 192 человека — поп, дети боярские, приказчики
и крестьяне показали в пользу монастыря. Из них 158 человек
«сказали, ведомо ж, что тот стан Овинища разорил княж Ми-
хайлов приказчик... а на том месте велел поставить деревню...
и слывет ныне та деревня Мостище». Г. В. Годунову была
предъявлена жалованная грамота Ивана III на спорную землю.
Этого оказалось вполне достаточно, чтобы оправить «ищею из
Суздаля Спасского Еуфимьева монастыря» и обвинить ответ-
чиков — старосту Земца Прокофьева «с товарыщи».
Месяц спустя после вынесения приговора,85 3 октября 1589 г.,
приказчик дворцовых сел Владимирского уезда Путило Мичу-
рин «отказал» монастырю «деревню Мостища и Малые Овини-
ща тож... и отмежевал по старым межам от государевы Куп-
линские волости от Копосовские деревни». На «отказе и на ме-
же» присутствовали представители окрестных волостей, старос-
ты, земские дьяки, духовенство. Странно, однако ж, что в гра-
моте нет указаний на участие в деле представителей Куплин-
ской волости.
Объяснение этого казуса, кажется, можно вывести из другого
документа — полюбовной межевой записи крестьян Куплин-
ской волости и келаря монастыря.86 Грамота по форме напоми-
нает собой расписку, основное содержание которой предваряется
очень кратким описанием более чем двадцатилетнего конфлик-
та: «был нам спор в земле с Спаским Еуфимиева монастыря го-
судареве деревне Колосове с монастырскою деревнею с Мости-
85 Приговор был вынесен 4 сентября 1589 г. В срок между 4 сентября и
3 октября была издана царская грамота «за печатью боярина и дворецкого
Григория Васильевича Годунова», на которую ссылался приказчик Мичурин.
86 АССМ. № 245.
345

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
щами». Далее следует: «Се аз... староста Микита Федотов сын
Селезнев, да яз, целовальник Иван Спиридонов сын Межакова
и все Купленские волости крестьяне... с спаским келарем...
в той земле помирились и межу есми учинили полюбовно».
Как видим, староста сменился. Новый руководитель земства,
возможно, проявил большую гибкость в решении давно на-
зревшего вопроса. «И нам, государевым крестьянам... старосте
и целовальнику вперед через ту межу... не вступатися» — обя-
зательство, заметим, одностороннее. Гарантии исполнения обя-
зательства — круговая материальная ответственность в размере
30 руб. Нельзя не отдать должное краткости и пафосу заключи-
тельной клятвы: «А межа в межу вовеки».
Несколько озадачивает поначалу датировка записи 1590/91 г.
Основана она, надо полагать, на указании — «А полюбовную
запись писал Купленские волости земской дьячек... лета 7099-го».
Еще большее недоумение может вызвать иное, нежели в отвод-
ной грамоте приказчика Мичурина, описание межевых ориен-
тиров. «Грань на сосне, — написано в грамоте приказчика, —
а в сосне борть спасского крестьянина Кузьмы Спиридонова».
Грань на сосне есть — единственный, кажется, раз согласи-
лись староста и волостные крестьяне с мнением приказчика об
отметках, но борть в сосне принадлежит Мите Семенову сыну
Кудрина. Надо думать, сын Кудрина — это свой, волостной кре-
стьянин. Однако всему можно найти объяснение.
Итак, двадцатилетнее противостояние, надо полагать, сто-
ившее монастырю немало духовных и материальных издержек,
закончилось полюбовным размежеванием и составлением рас-
писки. Истец был вынужден договариваться. Без этого оконча-
тельного действа, похоже, ситуация так и осталась бы до конца
не разрешенной. И никакой бы суд не помог. Известно, мира не
перетянешь.87
Неизвестно, какие доводы в конце концов были приведены
монастырским начальством местной волостной общине. Воз-
можно, да и скорее всего, пришлось уступить. Отсюда и разли-
чие в описании границ, и та видимая легкость, с которой во-
лость пообещала уплатить 30 руб. за нарушения установленной
87 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. 3-е изд.,
испр. и знач. доп. под ред. проф. И. А. Бодуэна-де-Куртенэ. М.; СПб., 1905.
Т. 2: И-О. Стб. 863.
346

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
межи (которую больше нет смысла, да и бессовестно было бы
нарушать, поскольку прошла она по старой меже).
Еще один индикатор монастырской «победы» — спорный
населенный пункт Малые Овинища не упоминается вовсе. До-
говор заключен, конечно, по поводу (теперь уже) монастырской
деревни. Но называется она, как и прежде, Мостищи!
Закон был целиком и полностью на стороне монастыря. Но,
видимо, добиться его исполнения в полной мере без участия
в этом местной общины было нереально. В конце концов про-
блема была осознана заинтересованной стороной, которая,
видимо, предложила рассмотреть какие-то дополнительные
«аргументы». Результат не заставил себя ждать. Земство пошло
навстречу монастырю.
Возвращаясь к временам Опричнины, следует отметить, что
в рассмотренном комплексе грамот о действиях князя Михаила
Черкасского и его приказчиков нет ничего, что позволило бы
характеризовать их произвол каким-то особенным образом.
Кого можно было удивить своеволием и жестокостью? А эти
даже и не убили никого, просто помогли «своим» земледельцам
удержать захваченные ими угодья. Мало ли таких случаев было.
После опричного режима страна снова встала на путь, который
вел ее к построению государственности в форме «сословно-
представительной монархии». Хотя сословия и не превратились,
по выражению Б. Н. Флори, в сложные самоуправляющиеся
структуры с функциями, принадлежавшими традиционно госу-
дарственному аппарату,88 тем не менее институты (сословно-
го/местного) самоуправления были «обречены» на выживание.
§ 5. Земская деятельность на исходе XVI в.
«Государево и земское дело снова соединились», — так оха-
рактеризовал государственность России постопричного перио-
да К. С. Аксаков.89
И наглядное тому подтверждение — царская грамота от
10 августа 1580 г., адресованная в Чердынь старостам, цело-
88 Флоря Б. Н. Иван Грозный. С. 220.
89 Аксаков К. С. Об основных началах русской истории // Поли. собр.
соч. Константина Сергеевича Аксакова. Т. 1: Сочинения исторические. М.,
1861. С. 11.
347

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
вальникам и «всем... людем». А в грамоте, кроме всего прочего,
предписание беречь монахов и крестьян Богословского мона-
стыря от обид и насилия со стороны пермских наместников
и их людей.90 Определенно, позиции чердынского земства были
очень сильны.
Еще в 1553 г. в ответ на жалобы о бесчинствах наместника
и его людей была выдана пермякам новая (взамен сгоревшей
при пожаре) уставная грамота, в которой самым подробным
образом был расписан регламент взаимоотношений кормлен-
щика и местного населения. Вернее сказать, регламент, по кото-
рому практически полностью эти взаимоотношения исключа-
лись. Единственный легитимный орган для «связи» населения
с наместником — выборные старосты, целовальники и «люди
добрые».91
Как видно из писцовых книг, составленных И. И. Яхонтовым
и его подручными уже в 1578/79 г., на чердынском посаде было
290 тяглых пашенных и непашенных дворов, а во дворах людей
326 человек. На городской площади торговали в 67 лавках,
с которых платили оброк, «казначеевы» и «дьячьи» пошлины.
Недалеко от города располагались соляные варницы посадских
и волостных крестьян, плативших самостоятельно оброк в го-
судареву казну и пошлины. Не забыли упомянуть и чердынско-
го наместника, которому крестьяне были должны давать «по
старине» по 20 пудов соли с варницы в год.
Разверстка государевых податей, как обычно, производилась
самостоятельно совместными усилиями посадских и волостных
крестьян — «меж собя... по своим животом, и по промыслом,
и по пашням, и по всяким угодьям». С тяглых же дворов надле-
жало платить и наместнику. Его доход, зафиксированный в де-
нежном выражении, собирали чердынский староста и цело-
вальники. На въезжий корм норматива установлено не было —
«хто что принесет, то ему и взять». Зато разрешалось своими
силами (тиун и три доводчика на посад и уезд) в реке рыбу ло-
вить без ограничений и сено косить на выделенном участке.
Впрочем, на эту работу можно было (разрешалось) и нанять
кого-то из местных.
90 АИ. Т. 1. № 207. С. 397-398. Грамоту подтверждали в Москве в 1586,
1600,1615,1624 гг.
91 Наместничьи, губные и земские уставные грамоты Московского госу-
дарства. М., 1909. № 12.
348

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
Очевидно, что наместник был председателем судебной кол-
легии, в его же пользу по нормативам, оговоренным в уставной
грамоте, надлежало уплачивать среди прочих и судебную по-
шлину. По той же уставной грамоте 1553 г. местному населению
дозволялось варить пиво или «медку разсытити» для собствен-
ного потребления несколько раз в году «по праздникам» или
«родителей помянути». Таким образом, право наместника дер-
жать на посаде кабак для продажи вина, меда и пива92 не выгля-
дит как будто такой уж значимой привилегией. Расклад сил
в 1580, как и в 1553 г., кажется, был не в пользу наместника и
его людей.
Другой замечательный пример сосуществования разных ме-
стных властей привел А. П. Павлов в одной из своих работ.
В конце XVI в. в крепость-городок Орел в Закамье были посла-
ны две царские грамоты. Одна грамота была адресована осад-
ному голове А. М. Акинфову, а другая — всем посадским лю-
дям. Обе грамоты касались одного и того же вопроса — охраны
местного монастыря. Акинфову предписывалось оберегать мо-
настырь от противоправных действий посадских людей, а по-
садским людям — беречь монастырь от посягательств осадного
головы.93 Кажется, этот случай весьма убедительно подкрепляет
тезис о вполне рациональном подходе государства к различным
институтам местного управления (самоуправления).
Центральная власть не сделала основную ставку во внутри-
политической сфере на местное самоуправление (земское и губ-
ное), но и не отказывала в поддержке этим (теперь уже) общест-
венно-государственным институтам. Признание собором 1560 г.
деятельности Адашева и Сильвестра, Избранной Рады «ерети-
ческой»,94 как и методы правления в опричный период, подор-
вали, но не смогли окончательно прекратить сотрудничество
центра и периферии в деле земского устроения.
В ситуации, когда разные по степени и качеству своего влия-
ния структуры местной власти-управления (намеренно или са-
мопроизвольно) «сталкивались лбами» в борьбе за контроль
92 Города России XVI века: Материалы писцовых описаний. М., 2002. № 35.
С. 395-400. Похожее состояние взаимоотношений наместника и земства на-
блюдается в те же годы в Соликамском уезде. См.: Там же. № 36. С. 401-404.
93 Павлов А. П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годуно-
ве.., С. 246.
94 Фроянов И. Я. Грозная опричнина. М., 2009. С. 559.
349

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
над разными сферами жизни, экзистенциализировалась макси-
ма «разделяй и властвуй», появлялась возможность отбора —
с кем иметь дело в будущем. Что, собственно, и определило
судьбу института губного самоуправления, получившего наи-
большую поддержку от центральной власти и государства.
Основные сферы деятельности органов местного самоуправ-
ления — губное дело, сбор тягла, отправление правосудия уже
не менялись в течение всей второй половины XVI в. К ним до-
бавлялись другие правительственные поручения, связанные,
например, с отводами земли и поддержанием правопорядка.95
Случалось, что привлекали к проведению мобилизации и рат-
ным делам.
Грамота от царя и великого князя в Пермь Великую от 6 но-
ября 1581 г. предписывала пермскому наместнику: «И ты б ве-
лел собрати земским старостам и целовальником с Пермских
волостей и с Камские Соли ратных людей... а головы бы у них
были земские ж люди... а мы к земским людем писали ж о сборе
людцком». Участие земства в боевых действиях против вогули-
чей, впрочем, было крайней необходимостью. Важнее было
«вместе стояти» с «людми» Семена, Максима и Никиты Строга-
новых сообща «заодин» против пелымского князя, чтобы не
давать тому воевать, чтобы, как писано в грамоте, «вам всем от
войны уберечись».96
Соучастие населения, как верно отметил профессор Мичи-
ганского университета историк Kivelson Velerie, по-прежнему
играло ключевую роль в местном управлении.97 Организацион-
ные же структуры как самоуправления, так и местного управле-
ния претерпевали определенные метаморфозы или меняли, как
любой социальный организм, степень своей активности. Эти
процессы не остались незамеченными. В. А. Аракчеев, напри-
мер, отмечает, что еще в 1570-е гг. на пашенных землях на тер-
ритории новгородских пятин обыскные книги фиксировали
разветвленный аппарат земского управления — сотских, ста-
рост, десятских, а уже в 1580-1590-е гг. вместо сотенно-деся-
тинной организации в большинстве обысков в качестве свиде-
95 См., напр.: АИ. Т. 1. № 207; АСЗ. Т. 1. № 34, 89, 132, 144, 148, 185, 190, 235,
236, 258, 259; Т. 3. № 131, 176, 430; Т. 4. № 120.
96ДАИ.Т. 1.№126.
97Kivelson Velerie. Muscovite «Citizenship»: Rights without freedom// The
Journal of modern history. 2002. No. 74. P. 475.
350

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
телей фигурировали приказчики и крестьяне разных помещи-
ков.98
Замечательные сведения по этому поводу содержатся в ком-
плексе материалов за 1595-1602 гг. четвертого тома дел Тайного
приказа о сдаче на оброк дворцовых земель и сборе денег в пя-
тинах Новгородского уезда, Поручные записи, отписки губных
старост, челобитные крестьян и помещиков, памяти губным
старостам от новгородских воевод и дьяков, другие грамоты
содержат ценные свидетельства о состоянии системы местного
управления и самоуправления на огромной территории — от
Тверской половины Бежецкой пятины до Заонежской полови-
ны Обонежской пятины.
Прочтение этих документов может создать впечатление, что
у губных старост к концу XVI в. не осталось иных дел, кроме
обеспечения сдачи на оброк пустующей земли, выявления не-
плательщиков и сбора денег. В зоне их ответственности —
сотни населенных пунктов, пустошей и угодий. Проконтроли-
ровать все — дело едва ли возможное.
Из докладов губных старост следует, что местные жители со-
трудничать не хотят, пустоши и угодья не показывают. Даже
пойманные за руку при распашке и сенозаготовке, они отказы-
ваются платить, апеллируя к ранее выданным оброчным и мыт-
ным грамотам. Помещики покрывают своих крестьян и так же
ссылаются на ранее установленные им нормы оброка, обвиняют
составителей дозорных книг во лжи и просят направить для
землеописания других дозорщиков.
Новгородское начальство, однако, постоянно напоминает
губным старостам о персональной ответственности, угрожает
санкциями за невыполнение финансового «плана». Никакие
объяснения не принимаются, но порождают обвинения в кор-
рупции и корыстном сговоре с заинтересованными лицами.
Не успел до снега губной староста Тверской половины Бе-
жецкой пятины Степан Парской проинспектировать два погос-
та из 52 ему поднадзорных — получил от воеводы Д. А. Ногтева
выговор за нераденье: «А в которую было пору вам в погостах
государевых пустых порозжих земель дозирать и государю при-
98 Аракчеев В. А. Аграрная и социальная история Великолукского и Пусто-
ржевского уездов во второй половине XVI-XVII в.: Автореф. дис. ... канд. ист.
наук. СПб., 1994. С. 10.
351

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
были искати, и вы в ту пору... бражничали и искали себе при-
бытков». И новый план: «Перед прошлым годом... казне при-
быль учинити большую». На «помощь» С. Парскому послали
двух, уже знакомых ему по совместной деятельности (бражни-
честву, по версии воеводы) агентов — подьячих Невера Игнать-
ева и Семена Михайлова.
Приказным людям было установлено задание: ехать в те два
погоста, взять в окрестных населенных пунктах в понятые игу-
менов, попов, дьяконов, старост, целовальников, старожильцев
и произвести необходимое расследование. Результаты сыска
надлежало задокументировать.
«Помощь» из Новгорода и участие земства, очевидно, были
необходимы, поскольку даже собранные деньги (к счастью, не
все), по словам С. Парского, похитил его ближайший подчи-
ненный/помощник — губной целовальник Г. Васильев. Но зем-
ство подчиняться не собиралось; крестьяне не пускали «въезжа-
ти дозирати», а земские целовальники сами «мытили» пустоши
разным людям — и местным и приезжим. Более 100 пустошей
раздали «и оброк збирали и мытные им давали от собя», —
жаловался С. Парской. Сам же губной староста попал под по-
дозрение в сговоре с «пахотниками» и взяточничестве. У новго-
родского воеводы, кажется, не было большого выбора.
Н. Игнатьев и С. Михайлов, по всей видимости, уже имели
скверную репутацию у местных помещиков и крестьян. Не при-
бавила авторитета и данная командировка.
На дозорщиков посыпались жалобы и обвинения в припис-
ках «без дозору», других формальных нарушениях, манипули-
ровании мнением понятых — волостных людей. Последние,
кажется, знали, с кем имеют дело, и, по словам самого Н. Иг-
натьева, отказывали ему в помощи. «И Вышнего Волочка с по-
саду попы и староста посадцкой Леша Ильен с товарищи... по-
нятых мне не дали», — зафиксировал подьячий в своей отписке
в Новгород.
Хитроумный делец, он, однако ж, сумел привлечь к ответст-
венности (и тем самым в некоторой степени понизил градус
обвинений по своему адресу, но, естественно, еще в большей
степени настроил против себя земство) простодушного попа
Федора, который при свидетелях отказался участвовать в заве-
домо бесполезных «мероприятиях». Новгородского воеводу
Д. А. Ногтева в первую очередь интересовали деньги.
352

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
Под давлением жалобщиков в апреле следующего года, как
сошел снег, в Тверскую половину Бежецкой пятины был отко-
мандирован подьячий О. Иванов для проверки жалоб и работы
предыдущей инспекции. Он должен был взять у губного старос-
ты дозорные книги и ехать на место дозирать/описывать те
земли вновь. Ему также надлежало привлечь к делу широкое
земское представительство в лице старост, целовальников, ду-
ховенства, старожильцев «сколько будет пригоже, которые те
погосты знают», в качестве понятых-свидетелей.
Уже в мае 1597 г. последовала очередная инспекционная по-
ездка О. Иванова с целью проверить информацию, поступив-
шую от С. Парского, который уверял, что никак не может найти
охотников разрабатывать пустые земли и угодья по указанным
расценкам. По мнению воеводы, Парской просто «отписывает-
ся бездельем и для своей корысти». Очевидно же, что пустоши
и сенокосы разрабатывают крестьяне окрестных помещиков.
А платить оброк кто будет? Необходимо опять привлекать к рас-
следованию земство.
Как свидетельствует одна из отписок О. Иванова, ему уда-
лось частично решить поставленные перед ним задачи при по-
мощи земских деятелей. Волей-неволей, но ответственные за
освоение сенокосов и пашни были назначены. Однако оброч-
ные расценки действительно показались всем завышенными.
Поскольку, как засвидетельствовали крестьяне, новгородский
государев дьяк Д. Алябьев фактически «демпинговал», выдавал
грамоты, платить по которым было выгоднее, чем по воевод-
ским тарифам. «Там деи мы емлем дешевле», — резонно заявля-
ли земледельцы-арендаторы ревизору-подьячему.
На всей территории поместного землевладения в Новгород-
ском уезде во всех пятинах можно было наблюдать одну и ту же
картину. Помещики и земство, объединенные общим интере-
сом, пытались во всем противостоять губным старостам. Не
так-то просто было навязать им для освоения пустоши и угодья
или взыскать оброчные деньги.
Помещики действительно стояли во всем за своих кресть-
ян. Те же, чувствуя поддержку, кажется, питали определенную
надежду заслониться сильной фигурой своего «патрона» от
фискального натиска государства. Помещик волей-неволей
был вынужден и далее брать на себя те функции, которые
раньше исполняли выборные земские органы, и сам, таким
353

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
образом, становился членом земства, интегрированным в его
среду.
Дело доходило до того, что, как свидетельствовал губной
староста Деревской пятины М. Мельницкой, люди в погостах
«про татьбу, и про разбой, и про всякое воровство обысков не
дают», отказываются выбирать старост, сотских, пяти десятских
и вообще не хотят ему помогать в губном деле. Неоднократно
жаловался староста и на местного помещика, что тот отказыва-
ется платить в полной мере оброк. Покрывал помещик своих
крестьян, конечно, и защищал.
Из Бежецкой пятины П. Куликов бил челом государю, что
собрался он было «оброчных и пищальных денег править»,
а старосты, сотские, пятидесятские, и посадские люди, и при-
казчики детей боярских отказали ему, не дали ничего. И управы
на них не нашлось никакой. Прежние доклады новгородским
дьякам Д. Алябьеву и В. Поздееву о сложной ситуации со сбо-
ром денег результата не дали.
В аналогичной ситуации оказался и губной староста Вотцкой
пятины Б. Вельяшев. «Не дослал ты в государеву... казну... де-
нежных доходов, — пеняли ему Д. Алябьев и В. Поздеев, угро-
жая, — а не пришлешь тех денег и платежных книг... те деньги
и книги доправити на тебе и прогоны взяти вдвое».
Грамота с точно такими же угрозами ушла и в Бежецкую пя-
тину С. Парскому. Но едва ли угрозы что-то решали. Не в со-
стоянии был губной староста справиться со всем миром в оди-
ночку, без поддержки из центра."
Казалось бы, большего успеха в борьбе за пахотные угодья
с земством Оштинского стана Обонежской пятины смог до-
биться Александровский Свирский монастырь. Но, во-первых,
это стоило ему весьма существенных временных и, надо пони-
мать, материальных издержек. Во-вторых, монастырь сумел
справиться с ситуацией, лишь подписав мировое соглашение
с земскими людьми. В-третьих, мировое соглашение было тут
же ими нарушено. В-четвертых, спустя много лет земство вчи-
нило монастырю судебный иск за незаконное владение дворцо-
выми угодьями.
В 1590 г. после высочайшего пожалования монастырю 200 че-
тей дворцовых пустых земель новгородский воевода В. Ф. Шуй-
99 См.: РИБ. Л., 1926. Т. 38. Стб. 3-267.
354

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
ский-Скопин выдал предписание подьячему Т. Сергееву осуще-
ствить мероприятия по отделению той земли, с непременным
участием в них широкого земского представительства: попов,
дьяконов, старост, целовальников и лучших крестьян. Однако
на месте проведения работ Т. Сергеев столкнулся с прямым са-
ботажем со стороны местного населения, возглавляемого ста-
ростой М. Заветным.
Крестьяне засомневались в легитимности самого предписа-
ния. Документ на этот счет, по их мнению, должен был исхо-
дить из Дворцового ведомства, «за дворцового дьяка рукою»,
а не «за поместных дьяков приписми». Кроме того, не понрави-
лось крестьянам и намерение подьячего отвести монастырю
землю, руководствуясь ее описанием в книгах. На самом деле,
не вся она была «в пусте»; крестьяне, конечно же, частично ее
распахали. Платили они за нее или нет — неизвестно, но уверя-
ли, что платили.
Что было делать подьячему? Он, по словам старосты, пред-
ложил крестьянам за «поминок» в 20 руб. отделить землю так,
как им было бы удобно. В итоге крестьяне «в деревни с ним не
поехали и ис погоста его выслали».
Разбираться в конфликте пришлось новгородскому воеводе
В. Ф. Шуйскому «с товарыщи». Было назначено расследование.
Обыскному человеку Г. Стромилову поручили собрать местный
земский актив и разузнать, что же все-таки произошло на са-
мом деле. Он так и поступил, опросив десятки людей в радиусе
30 верст от места событий.
В результате информация о вымогательстве взятки не нашла
своего подтверждения. И что важно, Т. Сергеев запротоколиро-
вал (дал «явку») факты саботажа и оскорблений со стороны
крестьян, а староста свои обвинения в вымогательстве и руко-
прикладстве со стороны подьячего документально не подтвер-
дил («явок... в том... ручных и писменных» ни у кого не оказа-
лось). Все указывало на то, что крестьяне потерпят поражение
в споре. Руководителю земства грозили судебные издержки
и другие неприятности.
Но, как говорится, нашла коса на камень. Земство и не соби-
ралось сдаваться. Лишь два года спустя у монастырских функ-
ционеров, как тогда им казалось, появилась возможность разре-
шить конфликт. 20 марта 1592 г. они подписали с земскими дея-
телями грамоту о полюбовном размежевании спорной земли.
355

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
А уже летом того же года игумен Дионисий бил челом госуда-
рю о нарушении крестьянами ими же подписанного соглашения.
Пойманные фактически за руку пахотники не сочли за труд
покаяться (а кто Богу не грешен, царю не виноват?),100 свалили
всю вину на своего старосту и обещали сдать в пользу монасты-
ря урожай, выращенный на отмежеванной земле. Чем кончи-
лось дело в тот раз — неизвестно, но следует сказать, что в 1610 г.
волостные крестьяне все же привлекли своего давнего оппонен-
та и соседа к суду по делу о незаконном, по их мнению, владе-
нии дворцовыми землями.101
Несколько иным видится положение дел на северных и севе-
ро-восточных территориях. Устойчивое упоминание о разного
рода земских деятелях: старостах, судьях, целовальниках можно
обнаружить во множестве документов конца XVI в.
Складывается впечатление, что ни один вопрос внутренней
политики, проводимой центральным правительством, не оста-
вался без внимания и участия с их стороны. Будь то землеотво-
ды, как для строительства города Архангельска,102 охрана мест-
ного монастыря, его крестьян и чернецов от насилия и обид103
или ликвидация питейного заведения, как, например, в Вель-
ске,104 — до всего доходили руки.
Не возвращаясь к уже достаточно подробно здесь рассмот-
ренным сферам сотрудничества земств и центральной власти,
укажем на некоторые примеры, весьма красноречиво характе-
ризующие проблемы, которые им приходилось совместно ре-
шать, и уровень решений. Актовый материал свидетельствует,
что одним из острых вопросов, который требовал непременно-
го вмешательства центра в местные дела, был вопрос о превы-
шении земскими властями своих полномочий в деле раскладки
и сбора налогов, привлечения населения («кто чей ни буди»)
к несению общественных и государственных повинностей.
Льготные грамоты, освобождавшие от участия в тягле и общем
деле, кто бы ими ни обладал, вызывали раздражение у земства и
100 Даль В. И. Пословицы русского народа: В 2 т. 2-е изд. без перемен. М.;
СПб., 1879. Т. 1.С. 287.
101 Анпилогов Г. Н. Новые документы о России конца XVI-начала XVII в.
М., 1967. С. 404-494.
102ААЭ.Т. 1.№318.
103 Там же. № 364.
104 Там же. №361.
356

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
желание восстановить справедливость — привлечь тарханщика
к общему делу.
Нетерпимость земства в целом, губных и земских органов
к иммунистам не была особенностью конца XVI в. Выше было
рассмотрено изрядное количество документов более раннего
времени, где эта проблема выглядела как вполне осознанная
участниками событий. Насколько центральная власть придер-
живалась практики раздачи льгот, настолько же власть местно-
го самоуправления не оставляла попыток вторгнуться и реаль-
но вторгалась в эти установления.
В 1590 г. на имя старост, целовальников и, как обычно, всех
крестьян Усольского уезда пришла царская грамота с предписа-
нием выбрать «в Сибирь на житье» 30 человек пашенных людей
и выдать им подъемные 25 руб. на семью. Земство посчитало,
что этой суммы недостаточно, поскольку «тою подмогою, что
было им указано, подняться до Сибири никому не мочно»,
и решило выплатить каждому переселенцу по ПО руб. Коря-
жемский монастырь был обязан участвовать в формировании
и финансировании сибирской экспедиции, но посчитал, что не
обязан подчиняться решениям земского руководства «по роз-
воду» бремени оплаты.
Игумен сослался на жалованную льготную грамоту, выданную
ему ранее на некоторые свои слободки, и ни людей с них не дал,
ни денег. Переселенцев же, избранных от своих дворов на посаде
и из волостей, не освобожденных от уплаты дани и оброков, он
согласен был финансировать в размере не более той суммы, что
была изначально установлена. Никакой более аргументации.
«Это он поступил не гораздо», — решило, видимо, уездное
земство и силой взыскало с монастырских волостей деньги, ис-
ходя из своего расчета, выдав, впрочем, казначею и игумену со-
ответствующую расписку. В Москву были направлены ходоки
от обеих конфликтующих сторон с жалобами друг на друга.
В ответ на их челобитные от царя и великого князя последо-
вали следующие указания. Монастырю — увеличить сумму сво-
их субсидий до 50 руб. на каждого пашенного человека, избран-
ного в «Сибирские жилцы». Земству — учесть взысканные (не-
законно) с монастыря деньги «за слободки» (освобожденные от
тягла), исходя из того же расчета (50 руб.), и более никаких пре-
тензий к игумену и крестьянам монастырских волостей и на
посаде не предъявлять.
357

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
Центральная власть, таким образом, фактически подтверди-
ла приоритет жалованной льготной грамоты, действие которой
распространялось на монастырские земли в Усольском уезде,
перед своим же указом о снаряжении «в Сибирь на житье»
уездных землепашцев. Никто из крестьян этих «обельных» вла-
дений, надо понимать, в Сибирь не поехал. Значительную часть
«подмоги» переселенцам (в том числе из монастырских волос-
тей) земство вынуждено было оплатить за свой счет.
Попробуем теперь взглянуть на тех же участников (земство,
монастырь-вотчинник, центральная власть) в их взаимодейст-
вии под несколько иным утлом. Такую возможность предостав-
ляет комплекс документов Успенского Трифонова монастыря,
также датируемых концом XVI в.
Выборным судьям, старостам, целовальникам и «всем зем-
ским людям» города Хлынова была адресована царская грамота
от 2 июня 1580 г. Как ясно из ее текста, местные жители били
челом государю, что во всей Вятской земле нет монастыря,
«а сверстным и увечным людем постригатися негде». Есть, ска-
зывали они, и запустевшие земли, которые можно было бы от-
дать монастырю, и кандидатура монастырского строителя —
старца Трифона люба всем. Дело оставалась за главным — вы-
сочайшим повелением «монастырь устроить на Вятке, в Хлыно-
ве, Успенья Пречистой». «Житие» преподобного подтверждает,
что сам Трифон доставил челобитную царю и хлопотал перед
митрополитом о своем новом назначении.
Нет необходимости еще раз повторять, какую важную в со-
циальном отношении задачу выполнял в средневековой Руси
общежитийный монастырь. Не было в этом нужды и в XVI в.
По царскому распоряжению «к Успенью Пречистой» должны
были отойти наместничьи земельные угодья. Их требовалось
осмотреть, переписать и произвести соответствующие регист-
рационные действия. Что и было в конечном счете проделано
земством.105
Через два года хлыновскому городовому приказчику Афана-
сию Лобанову пришла от царя и великого князя грамота. В ней
сообщалось, что выборные судьи, целовальники и все земские
105 ААЭ. Т. 1. № 305. См. также: Трифонова И. О. Культ прп. Трифона Вят-
ского и деятельность первых вятских епископов (к 350-летию Вятской епар-
хии) // Вестн. Удмурт, ун-та. Сер. 5: История и филология. 2007. Вып. 7. С. 41-54.
358

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
люди Хлынова обращались с просьбой «велеть дати» монасты-
рю два близлежащих озерка. «Да бил нам челом из Хлынова Ус-
пенья Пречистые Богородицы строитель Трифан с братьею», —
уведомил городового приказчика составитель грамоты и пере-
сказал далее содержание его челобитной, похожей в чем-то на
донос (вопрос — на кого?).
Случилось так, что местный житель Иван Медведев «дал»
монастырю участок земли (пожню), на котором он заготавливал
сено. Никаких правоустанавливающих документов у Медведева
на этот участок не было, поскольку, как выяснилось, пожня
в писцовых книгах была «не написана». Видимо, это обстоя-
тельство и сподвигнуло Трифона на интригу, которую он затеял.
Ему, конечно, не составляло особых проблем установить, что
в окрестностях Хлынова есть множество неучтенных в писцо-
вых книгах сенокосных угодий, которые земство сдавало на об-
рок «охочим людем». Деньги, вырученные таким образом, шли,
как информировал автор челобитной, «на земские харчи», т. е.
в казну не попадали.
Трифон просил царя «пожаловати, велети те поженки... да-
ти в дом к Успенью Пречистые Богородицы для монастырьско-
го обиходу безоброчно». Просьба была удовлетворена. Афана-
сию Лобанову приказали, чтобы он теми пожнями «земским
людем владети не велел, и из оброку их косить охочим людем не
давал; а велели есмя теми пожнями... и озерки владеть строите-
лю Трифану с братьею». Что же касается оброка, который «с тех
пожен и с озерок в нашу казну... идет», как с видимым раздра-
жением писал хлыновскому городовому приказчику москов-
ский дьяк А. Щелкалов: «Ты б того дозрил и сыскал накрепко,
да дозору своего и сыску писмо прислал к нам».106 Приказчик,
что называется, попал под подозрение. Невозможно поверить,
что он ничего не знал о происходящем.
Так монастырь стал законным владельцем угодий, освоен-
ных ранее земством, «присвоив» и налоговые льготы, которыми
земские люди фактически (хотя и нелегально) «пользовались».
Но Трифон не собирался останавливаться на достигнутом. Мо-
настырь действительно был необходим, многие желали по-
стричься. Нужны были деньги на обиход и содержание.
106 Грамоты и акты Вятскаго Успенскаго Трифонова монастыря / Собр.
и изд. А. В. Верещагин. Вятка, 1907. С. 4-6.
359

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
Спустя шесть лет на имя уже знакомого нам городового
приказчика Афанасия Лобанова, земским старостам, целоваль-
никам и лучшим людям Хлынова была адресована очередная
указная грамота. Как видно из ее текста, старец обращался за
помощью для обустройства монастыря и в своей челобитной
убедительно аргументировал свою просьбу.
Дело касалось небольшой деревеньки с прилегающими
угодьями. В свое время она была в монастырском владении, но,
руководствуясь царским указом, земство отдало ее местным
жителям Елизару и Федору Балезиным «для сибирские служ-
бы». Трифон установил, что вышеупомянутые лица уже «не на
службе» и, по выражению московского дьяка, «нашего запасу
хлеба в Сибирь не возят, а возят в Сибирь запас наш хлеб зем-
лею всем миром». Кроме того, Балезины бросили свою старую
деревню («покинули пусту») для того чтобы не принимать уча-
стия в общеволостном тягле.
Закономерный финал истории заключался в указании руко-
водителям земства и городовому приказчику расследовать то
дело и, в случае если сведения подтвердятся, удовлетворить
просьбу старца, отдать ему указанную деревню со всеми угодь-
ями «на монастырское строенье» на льготных условиях. Бале-
зиных надлежало обязать владеть своей старой деревней и «во-
лостные розметы давати с своей же деревни с волостными людми
ровно и вместе».
Руководствуясь высочайшим указанием, представительство
от земства совместно с А. Лобановым произвели расследование,
установили подлинность информации, приведенной в царской
грамоте, и «отдали ту деревню... в новый монастырь».107
Еще через год на имя хлыновских городового приказчика,
старост и целовальников пришла еще одна грамота от царя
и великого князя Федора Ивановича. Из ее текста видим, что
неугомонная деятельность Трифона по монастырскому уст-
роению продолжалась. На этот раз объектом его внимания
стали водные угодья, отданные ранее на оброк частному ли-
цу. Пользователь угодий умер, и в казну платить за них было
некому. Адресаты грамоты получили указание отдать мона-
стырю «впрок безоброчно» озеро и речную заводь для рыб-
ной ловли.
107 Там же. С. 6-10.
360

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
В 1590 г. дьяк А. Щелкалов дал строителю Трифону сотную
грамоту с писцовых книг Богдана и Саввы Григорьевых. В до-
кументе были зафиксированы все вновь приобретенные мона-
стырем угодья, подтверждался льготный режим налогообложе-
ния, упоминалось и о том, что «оброк с тех деревень и пожен
с хлыновцев и слобожан и з деревень сложен».
В 1595 г. вятский воевода В. А. Овцын, по распоряжению из
Москвы, «отдал» монастырю несколько угодий в Хлыновском
уезде, указав на «упущение» в работе Григорьевых. Умышленно
или нет, но они не записали в книги некоторые участки, кото-
рые, по словам воеводы, «таили бобыли». Имея уже представле-
ние о способностях и возможностях Трифона, смело можно
предполагать, что это он добыл и донес до московского «на-
чальства» информацию о «бобылях» и ошибках в писцовых
книгах. Благодаря его же стараниям хлыновское земство совме-
стно с другими местными властями и позднее принимало уча-
стие в наделении монастыря все новыми угодьями.108
Казалось, скудные сведения из источников, на основании
которых стала возможна реконструкция событий, имевших ме-
сто в Хлынове и его окрестностях в конце XVI в., на самом деле
достаточно красноречиво описали взаимоотношения централь-
ной власти (ее представителей) и хлыновского земства.
Как видим, желания центра контролировать в провинции
все, что возможно, и его действия в этом направлении неиз-
менно наталкивались на противодействие местного населения.
Сколько бы раз писцы ни переписывали землю и угодья, ее по-
стоянно недоставало (и в книгах, и в челобитных). Земство все-
гда находило способ «утаить» от московских контролеров то,
что считало нужным. Кажется, никто принципиально не воз-
ражал против уплаты «государьских» оброков, пошлин и пода-
тей в далекую Москву, но при первой же возможности утаить
хотя бы часть налогооблагаемого дохода непременно так и по-
ступали. Писцы или городовой приказчик не могли не знать
о происходящем и, очевидно, были в сговоре (и в доле) с земством.
Иное дело — строительство «своего» монастыря. Здесь, ка-
жется, интересы центра и местных жителей совпадали. Поэтому
они сами хлопотали о наделении монастыря угодьями, с кото-
рых наверняка имели доход «на харчи», и, кажется, совершенно
J Там же. С. 10-19.
361

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
не возражали против того, чтобы уступить разработанные пож-
ни. Цель была рядом и была понятна.
Конечно же, дело не обходилось совсем без конфликтов, как
в случае с «отщепенцами» от общего тягла Балезиными. Непо-
нятно почему земство не могло заставить их «тянуть» вместе со
всеми, и для этого понадобилась помощь старца. Возможно,
какую-то негативную роль здесь играл городовой приказчик
(покрывал Балезиных?), которого просто необходимо было на-
значить прямым указанием из Москвы одним из ответственных
лиц за решение проблемы. Как бы оно ни было, у московского
дьяка нашлось время вникнуть в суть дела и отписать соответ-
ствующую грамоту.
Замечателен и тот факт, что именно пришлый издалека чер-
норизец стал той осью, вокруг которой завертелась карусель со-
бытий, связанных и с монастырским, и с земским устроением.
В данном конкретном случае именно его активная позиция при-
звала к объединению усилий выборных органов самоуправления
и «казенной» администрации для движения в нужном ему на-
правлении. И нисколько не странно, что направление этого дви-
жения совпадало с направлением в сторону земского устроения.
Можно ли признать, таким образом, в фигуре преподобного
Трифона неформального земского лидера? Конечно, но и не
только. Такие, как он, пробуждали в земле (в народе) ее силу
и осознание себя в качестве субъекта истории.
Действия соседей «вдохновили»109 жителей Слободского го-
родка, и они поручили земскому старосте Осипу Федорову «во
всех посадских людей и волостных крестьян место» бить челом
патриарху Московскому и всея Руси, испросить благословения
на устроение своего монастыря. Между тем земство — «посадом
и уездом» уже и храм построили, и «приговорили» служить в
том храме черному попу Иосафу, и место для других построек,
кажется, отвели.
Дело оставалось за «малым», и соответствующая грамота бы-
ла выдана в Москве 4 января 1599 г. Желающие принять по-
стриг в Богоявленском монастыре получили возможность «бес-
пенно» осуществить свое желание.110
109 Архимандрит Трифон установил минимальный тариф за постриг в Ус-
пенском монастыре в размере 5 руб., что не каждому было по карману.
110ААЭ.Т.2. №11.
362

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
«Земское дело», как видим, действительно неотделимое от
«государьского дела», всем своим весом лежало на плечах сель-
ского и посадского люда. Ни раздача земли в поместья и вотчи-
ны, ни процессы закрепощения не смогли уничтожить его воз-
можность, способность и волю к самоуправлению.
Центральная власть, кажется, и не мыслила себе ни разби-
раться, ни, тем более, пытаться управиться с делами в провин-
ции без участия тамошнего населения. Множество документов,
изданных ею по разным поводам и адресованных за многие
сотни верст от Москвы, не всуе содержали упоминания о зем-
ских выборных органах — старостах, целовальниках и прочих
«людях добрых».
Структуры местной власти, таким образом, оказались безус-
ловно вплетены в «общее дело», рекрутированы на «государь-
скую» службу. Осознанно по необходимости и/или естествен-
ным ходом вещей они были включены (отчасти, можно сказать,
и самовключились) в состав государственного исполнительного
механизма. Благодаря и сообразно такому их положению пра-
вительство не стесняло и не ограничивало себя в круге выда-
ваемых им поручений.
Рассмотренный выше материал если и дает повод усомнить-
ся в доверии центральной власти институтам земского само-
управления, благодаря употребляемой в нем риторике и внут-
ренней логике нарратива, то другой его аспект — свидетельство
о безальтернативности состава «команды» — сомнений не вы-
зывает. Но чтобы уж окончательно закрыть этот вопрос и заодно
попытаться прояснить, насколько в центре принятия решений
вообще задумывались о земской власти и статусе ее органов,
насколько важным и значимым представлялась в столице про-
блема их взаимоотношений, следует обратиться к надлежащему
историческому материалу конца XVI-начала XVII в.
Кодифицированное законодательство — судебники и устав-
ные грамоты, как мы уже знаем из опыта исследования соответ-
ствующих источников 1550-х гг., должны содержать концепту-
альные идеи по этому поводу. Выявить их — наша задача.
363

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
§ 6. Земское самоуправление в законодательстве
конца XVI в.
Прежде всего следует обратить внимание на Судебник 1589 г.
Этот важнейший источник стал известен в русской историче-
ской науке в 1899 г. Многие исследователи были уверены, что
Судебник 1589 г. не был утвержден центральной властью и не
обладал официальным статусом.
М. Ф. Владимирский-Буданов, например, считал, что это па-
мятник литературный, «не имеющий никакого официального
значения (ни проект, ни закон), частная работа человека мало-
образованного из простонародья... интересен, как голос из на-
рода».111 Другие ученые предполагали все же, что данный Су-
дебник был законом локального действия, руководством для
земских судей в северных черносотенных волостях.112
Б. А. Успенский, убедительно аргументируя свою точку зре-
ния, считает скептицизм в отношении этого памятника некри-
тическим. Один из его аргументов представляется особенно
важным — Судебник 1589 г. применялся в судебной практике.
Современный исследователь, среди прочих доказательств, ссы-
лается на мнение А. И. Копанева,113 работы M. M. Богословско-
го,114 где приводятся примеры такой практики. Судя по всему,
ученый предполагает распространение юрисдикции Судебника
не только на черносотенные крестьянские общины Северной
Руси.115
По общепринятому мнению, источниками Судебника 1589 г.
были правительственные указы и Судебник 1550 г. В преамбуле
кодекса записано, что в его основе — законодательство периода
правления Ивана IV, а также «прежних князей и бояр». В свете
исследуемого здесь вопроса следует обратить внимание как на
111 Владимирский-Буданов М. Ф. Судебник 1589 г. Его значение и источни-
ки. Киев, 1902. С. 65.
112 См.: Судебники XV-XVI веков. М.; Л., 1952. С. 7, 343, 440, 442; Успен-
ский Б. А. Право и религия в Московской Руси // Факты и знаки: исследования
по семиотике истории. М., 2008. Вып. 1. С. 136-138.
113 Судебники XV-XVI веков. С. 423.
114 См.: Богословский М. М. 1) К вопросу о Судебнике 1589 года: (об изд.
С. К. Богоявленского) // ЖМНП. 1905. Ч. 362, дек. С. 265-275; 2) Еще к вопро-
су о Судебнике 1589 г.: [о новом изд. М. Ф. Владимирского-Буданова] //
ЖМНП. 1915. Ч. 60, дек. С. 353-379.
115 Успенский Б. А. Право и религия в Московской Руси. С. 132, 136-138.
364

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
особо важные старые установления, так и на новшества, кото-
рые, по мнению законодателя, следовало применять.
Итак, по каким бы критериям ни судили современные иссле-
дователи о системности законодательства XVI в., один крите-
рий будет универсальный — стремление к суду «в правду», «без
посулов». Во всяком случае такое требование прописано в пер-
вых статьях всех известных нам Судебников с конца XV по на-
чало XVII в.116
Теперь (в Судебнике 1589 г.) это требование касалось и зем-
ских судей, которым надлежало в волостях «суд царя и великого
князя судити» наряду с боярами, окольничими, дворецкими,
казначеями, дьяками «и по городам намесником». Местные
«управители», конечно же, знали о наипервейшей своей обя-
занности. Но составитель нового кодекса, очевидно, следуя
принципам системного подхода к законотворчеству, как бы он
себе это ни представлял, стремился прописать общие положе-
ния еще раз, закрепляя тем самым их исключительное значение
в общественном правосознании.
Статус земских судей четко зафиксирован в первой статье
Судебника, юрисдикция которого распространялась «по всей...
государеве Руской земли», похоже, что без учета провинциаль-
ных особенностей. Наместник, как видно из преамбулы, вершил
суд в городах, очевидно, что по всей стране; волость — это тер-
ритория юрисдикции земских судей, не менее очевидно, что по
всей стране.117 Нигде в документе не обнаруживается воли зако-
нодателя ограничить эту юрисдикцию только, например, север-
ными землями.
В Судебнике нет прямого запрета на участие выборных судей
в процессах, связанных с судебным поединком. Тем не менее
здесь можно увидеть список тех, кто принимает решения и по-
лучает пошлины в таких случаях. Среди перечисленных нет
земских судей.
Следовательно, напрашивается вывод: поле — судебная пре-
рогатива других «должностных лиц».118 Можно предположить,
что, если бы законодатель точно имел в виду какие-либо терри-
116 РЗ. Т. 2. С. 54, 97; ПРП. Вып. 4. С. 413, 483.
117 ПРП. Вып. 4. С. 413. См. также: Там же. С. 423, 424. В статье 95 указана
стоимость «езду от Москвы» до многих городов страны, что также косвенным
образом свидетельствует о территории юрисдикции Судебника.
118 Там же. С. 415-417.
365

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
ториальные особенности в юрисдикции земских судей, мы бы
аналогичным образом узнали об этом из текста.
На всех без исключения судей распространялось действие им-
мунитета, но только на то время, когда они были «при исполне-
нии». Статья 38 предписывала «на судей давати суд после его году,
доколе и жив будет, кроме того, кого государь пожалует, не велит
на кого суда дата». Подсудность по этой статье, как видим, универ-
сальна, но решающее слово все же оставалось за государем.
Статьи ПО и 111 определяли порядок установления за обви-
няемым преступлений. 10 или 15 человек детей боярских или
«в волосте добрых хрестян» или целовальников имели право
указать на человека, что он тать и грабитель. На основании
только одного этого оговора в случае, если претензия была на
сумму до 10 руб., дозволялось на нем «иск доправити без суда».
Если больше 10 руб., то — по суду.
Однако «оговорщики» и сами могли попасть под суд. Но на
сей раз «про них и про их речи» надлежало вести расследование
всем миром — «добрыми християны черными, опричь миро-
продавцев».
В соответствии со статьей 133 выходило, что как в городе
могло быть два наместника, так и в волости могло быть двое
земских судей. Они независимо друг от друга выполняли свою
работу, но если было так, что «суд у них не в розделе», судебные
пошлины взимались ими «за один человек». Надо понимать,
населению иногда приходилось иметь дело и с дуумвиратом.
Для любой из этих ситуаций статья 157 регламентировала «по
государеву приговору двум судьям на землю не ехати». Доста-
точно было присутствия одного из них, но только в сопровож-
дении целовальника, волостного старосты и людей добрых.
Статья 135 устанавливала правила подсудности среди членов
волостной судебной коллегии и дополнительно закрепляла им-
мунитет земского судьи, который «перед товарищем» (цело-
вальником и сотским) «не отвечает», пока пребывает в своей
должности. «А судным товарищем, целовальнику и сотскому,
опричь дьяка, всем отвечати перед тем судиею...» даже во вре-
мя исполнения своих обязанностей. «А не учнут отвечати, —
гласило установление, — и их винити; а судье в то место садити
людей добрых».119
119 Там же. С. 427-431.
366

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
Несколько статей уделяло внимание «безчестию». Кормлен-
щик (как правило, судья у себя в городе или волости) имел
«безчестия... противо доходу». Аппарат кормленщика получал
«удовлетворение» также «против их доходу». Судья (кстати,
в тексте не указано, какой именно это судья, но по контексту
ясно, что — из волости) имел право на «возмещение морально-
го ущерба» в размере 5 руб. «Целовальнику судецкому» и губ-
ному старосте полагалось также 5 руб. Дьяку земскому — как
и «аппаратчикам» кормленщика. Для сравнения укажем, что
«молодшему человеку боярскому, и посадскому и волостному»,
и «крестьянину пашенному» бесчестия — один рубль; «бояр-
скому человеку доброму», «торговым людям посадским и всем
средним людям» — 5 руб. Сотскому бесчестия — 2 руб., пятиде-
сятскому и десятскому — всего полтина.
Таковы были представления законодателя о статусе членов
современного ему общества. Как видим, судьи и все выборные
от земского самоуправления выделены в отдельные категории.
Причина, мы думаем, все та же: обозначение и закрепление осо-
бого статуса лица, наделенного властью.
Статьи 107, 108, 109, ПО, 111, 205-218 свидетельствуют о со-
хранении традиций круговой ответственности и поруки — важ-
нейшего показателя участия местных сообществ в данном слу-
чае в уголовном делопроизводстве. Особенно впечатляет статья
213, по которой наказанию кнутом должны быть подвержены
пять или шесть человек, выбранные «ис тех людей изо ста», кото-
рые «в одном обыску двои речи говорят». Выборный принцип,
надо заметить, широко использовался в общественной жизни.
Сфера коллективной ответственности, впрочем, охватывала
и другие стороны жизнедеятельности. Как кажется, статьи 223
и 224 обещали нешуточные хлопоты и материальную ответст-
венность «без суда по обыску» целой волости или деревне, «на
которых дорогах мосты не починиваны». Мосты и дороги были
объявлены объектом надзора со стороны волости. Их следовало
содержать в порядке, вовремя расчищать, ставить вехи.120
Отдельно в статьях 151, 153, 154 оговаривалась роль и уча-
стие старожильцев, кто знает межу или «преж сего ту землю
пахивал и живал», в земельных спорах. Законодательная норма,
как мы знаем, широко использовалась на практике и раньше.
120 Там же. С. 419-442.
367

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
Новостью стала статья 161, установившая запрет пахать «на-
ездом» участок земли более трех лет. Земледелец должен был
его выкупить. В любом случае такой участок подлежал продаже.
Зато, по установлению статьи 175, «черной лес в суземке пахати
просто, без делу, где не молодь, хто сколко может: то лес воп-
чей, царев и великага князя».
Как ни удивительно, но Судебник едва уделил внимание
наиболее общественно опасным уголовным преступлениям.
«Татиные дела... и разбойные» предписано расследовать ста-
ростам и целовальникам. Больше никаких конкретных указа-
ний. Очевидно, что местные власти были достаточно компе-
тентны в этих вопросах.
Статья 116 обязывала, в соответствии с традицией, быть на
суде у кормленщика старосте, целовальнику и лучшим людям.
Судные списки могли составлять только земские дьяки в при-
сутствии старост и целовальников. Последние должны были
в обязательном порядке «к тем спискам руки прикладывати».
В тех местах, где раньше не было старост и целовальников,
законодатель, теперь уже традиционно, предписал им «быть»
и в суде с наместником и судьей «сидети». В конце этой же статьи
записано: «А посулов им от того не имати».121 Насколько крепка
была традиция борьбы с коррупцией, настолько же, судя по
всему, сильна была и противоположная линия поведения уча-
стников судебных процессов.
В «апелляционной инстанции», если ищея или ответчик
«полживят» судный список, решающее слово оставалось за чле-
нами судебной коллегии. Окончательный приговор утверждал-
ся в зависимости от показаний судных мужей — старосты и це-
ловальника.
Повторял Судебник 1589 г. и норму Судебника 1550 г. о запре-
те «ковать» в железо и «у себя держать» людей, «по ком поруки
не будет», без «явки» выборным от земства. Повторен запрет для
наместников, волостелей, их тиунов, тиунов великого князя каз-
нить, налагать материальное взыскание или отпускать преступ-
ника без доклада. Повторяется норма о соответствии исковых
сумм «розметным книгам» в городе и данным «обыска» в волос-
ти. Остались прежними сроки исковой давности в спорах о зем-
ле — 3 года и 6 лет (в зависимости от того, кто на ком взыщет).
121 Там же. С. 428-441.
368

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
Опыт кодификации законодательства в 1589 г., как он про-
являет себя в Судебнике, подтверждает, как кажется, устойчи-
вую тенденцию (учитывая законодательную деятельность цен-
трального правительства с конца XV в.) в развитии права на
установление равенства населения перед законом. Равенства —
в смысле равной для всех неизбежности ответственности, но,
конечно же, не ее степени.
Движение мысли законодателя в этом направлении прояв-
ляло себя в исчезновении из употребления оборотов и форму-
лировок, какие мы привыкли видеть в старших памятниках.
Исчезли и отдельные нормы.
Не видим мы в Судебнике, например, запрета «въезжать»
к крестьянам посторонним людям. Отсутствует регламент процес-
са сбора податей людьми кормленщика. Нет упоминаний «губного
института». Тем не менее, как видно из другого сохранившегося
актового материала, все это существовало в реальной жизни.
Законодательная мысль как бы предугадывала развитие со-
бытий, опережала их. В государственном устройстве она не на-
ходила места привилегированным общественным институтам,
в том числе институтам выборного земского самоуправления,
так, казалось, заботливо опекаемым ранее. Все и всех по воз-
можности предполагалось поставить на службу государству.
«А где кого застанет дань, — гласила последняя 231-я статья, —
тут с него имати... чем мир осудит».122
Около 1606-1607 гг. был составлен Судебник, в основу кото-
рого был положен Судебник 1550 г., так называемые «дополни-
тельные статьи» в редакции 1606 г., многочисленные указы
и другие постановления второй половины XVI в. По мнению
исследователей, в этом Судебнике сведено воедино русское за-
конодательство второй половины XVI-начала XVII в.
Ряд законов, вошедших в состав Сводного Судебника, как
принято считать, поднимает значение центральных органов
управления и его должностных лиц (приказов и дьяков), усили-
вая их контроль над органами местного управления. Возможно,
как и Судебник 1589 г., Сводный Судебник 1606/07 г. оконча-
тельного утверждения не получил и остался лишь опытом ко-
дификационной работы.123
122 Там же. С. 429-443.
123 Там же. С. 479-481.
369

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
В Судебник вошли многие установления, касающиеся взаи-
моотношений центральной власти и органов земского само-
управления, которые встречались нам в законодательных актах
середины и второй половины XVI в. Например, полностью за-
имствовано постановление из Приговора от 22 августа 1556 г.
о соблюдении мер безопасности при пересылке корреспонден-
ции губным старостам.
«А к старостам и к целовальником посылати грамоты, с не-
делыцики, запечатав» — опасались утечки информации в Мо-
скве. Старостам запрещалось с этим неделыциком не только
«обыскивать» по грамоте, но и вообще «никоторого дела с ними
не делать». Ответ старосты, видимо, на полученную грамоту
необходимо было не только подписать, но и отметить печатью
или «запечатать», описав в тексте послания, как именно выгля-
дит его печать. Недельщику указывалось отдать ответ в ту же
«избу ис которые пошлют».
Составителям кодекса, видимо, казались одинаково важны-
ми как традиционные положения о запрете судопроизводства
без старост и целовальников и указания «быти» старостам и це-
ловальникам во всех волостях, так и подобного рода регламен-
тации.124 Местное же население, как это отчетливо видно из
других сохранившихся документов, придерживалось несколько
иных приоритетов.
В этой связи особый интерес представляют уставные грамоты,
определяющие порядок местного самоуправления для посадско-
го населения двух разных городов — Шуи и Торопца. Разных —
не только по причине территориальной отдаленности друг от
друга, но и по истории организации там местной власти.
В начале XVII в. была «переписана» на имя нового великого
князя и царя Василия Ивановича старая уставная грамота посад-
ским людям города Шуи, выданная в свое время еще Иваном IV.125
Новый царь пожаловал шуйских челобитчиков — сотского,
земских целовальников и «всех шуян посадских людей» правом
«судитися... меж собя самим по прежнему».
Итак, история местного самоуправления в статусе общест-
венно-государственного института в Шуе берет свое начало,
124 Там же. С. 498, 508.
125 Шумаков С. А. Губные и земские грамоты Московского государства.
С. 100-106.
370

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
предположим, с середины XVI в. В документе нет упоминания
царей Федора Ивановича и Бориса Годунова, зато сказано, что
грамота была «переписана на Ростригино имя». Следовательно,
можно вести речь об устоявшейся в течение нескольких десяти-
летий правовой традиции.
Выборный принцип исполнительных органов местного са-
моуправления был закреплен установлением: «А кому их судити
и управа меж их чинити и наши четвертные доходы собирати
по книгам сполна, и шуяне посадские люди всем посадом выби-
рают меж собя в излюбленные земские судьи по годом посад-
ских же лутчих и средних людей в просужих, которые б были
душею прямы и всех им посадским людем были любы». После
выборов земским судьям необходимо было приехать в Москву
в Четвертной приказ, где их должны были привести к прися-
ге — крестному целованию.
В грамоте изложены все те же правила суда, сбора податей,
охраны общественного порядка и взаимодействия с губными
органами, некоторые из которых подробно рассматривались
выше. Кажется, ничего принципиально нового законодатель не
изобрел. Тем не менее стоит отметить несколько интересных
деталей.
Все иски сторонних людей к шуянам, кроме обвинений
в татьбе и разбое с поличным (сфера деятельности губных ста-
рост и целовальников), должны были подаваться, надо пони-
мать, на царское имя. Судебные разбирательства по этим делам
предписано проводить «в четверти, где Шуя будет в приказе».
В ту же инстанцию следовало обращаться, когда излюблен-
ным судьям будет «крестьяном управы учинити не мочно». По-
хожий алгоритм предписан и для случаев, когда «шуяне учнут
искати на своих же посадских людех боев и грабежов, ябеднече-
ством дважды и трижды, и доведут на них в том и в ином каком
воровстве всем посадом и сторонними».
Таким образом, центр не оставлял выборную местную власть
без своей поддержки и внимания. Надо понимать, что во всех
случаях, когда авторитета, сил и квалификации органов местно-
го самоуправления не хватало для осуществления своих полно-
мочий, в дело вступалась верховная власть. Для этого требова-
лось лишь обратиться за помощью в Москву.
Что и сделали в свое время жители Торопца. Челобитье «то-
ропчан посадцких людей, старост, и соцких, и пятидесяцких,
371

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
и всех лутчих и средних и молотчих городцких людей» послу-
жило поводом для выдачи им в 1590 г. новой уставной грамоты.
Горожане — жители посада жаловались царю на то, что они
одни собирают на государя наместничьи доходы и «на кобаке
сидят одним посадом», а дети боярские, их приказчики и кре-
стьяне нисколько в процессе не участвуют и «во всякие намес-
ничьи доходы не пособляют». Это кажется тем более обидным,
поскольку судят их посадских воеводы, «и на поруки их дают
приставы воеводские ж». Разумеется, убытки и продажи в том
чинятся великие. Неудивительно, что по этой причине все
«бредут розно».
Аргументация оказалась вполне весомая для того, чтобы вы-
хлопотать себе право «выбирать всем городом» земских цело-
вальников, которые бы ведали, судили и управу чинили «по-
садцким людем в городе и на посаде... во всех земских делах по
Судебнику». Была согласована и другая просьба челобитчи-
ков — установить им фиксированный платеж за все виды кор-
мов, поборов и податей на уровне того, что собрали в предыду-
щем (по отношению к дате выдачи уставной грамоты) «отчетном
периоде» верные целовальники. Подтверждалось право тороп-
чан (думается, существовавшее и ранее) в сборе денег «верстатца
меж себя самим, по своим животам и по промыслом».
В грамоте встречаются знакомые уже установления о том, что
все претензии сторонних людей к посадским жителям рассмат-
риваются только в Москве. Решение по каждому случаю прини-
мается лично государем по докладу из четверти. Туда же следует
посылать все материалы по сложным делам, которые выборным
судьям — земским целовальникам самим «вершить не мочно».
Серьезные преступления земские целовальники должны бы-
ли расследовать совместно с губными старостами, удовлетворяя
иски потерпевших за счет имущества преступника, «а что у ос-
татка останетца... отписывати на государя». Смертную казнь
следовало применять только по государеву указу. Бережно со-
хранила грамота старое установление о том, что самосуд — это
«хто поймает татя с поличным да отпустит его прочь, а выбор-
ным целовальником не явит, а его в том уличат».
Пятнание лошадей, явка с торговых людей, деньги за присуд,
за наместничьи поборы и кормы стали источником дохода ме-
стных властей за вычетом суммы фиксированного оброка.
Брачные пошлины также шли в пользу «местного бюджета».
372

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
А вот и пожалование особого рода, можно сказать, эксклю-
зивное: «На пустые им места старинных своих тяглецов из-за
князей и из-за детей боярских, из-за моностырей и из волостей,
которые у них с посаду разошлись, в заповедные лета вывозить
назад на старинные их места, — где хто жил наперед того, —
безпошлинно и безоброчно».126
Подобного рода постановление уже встречалось нам в ус-
тавной грамоте крестьянам трех волостей Двинского уезда от
25 февраля 1552 г. и было отмечено должным образом. Тем не
менее есть смысл повторить еще раз.
Это то ли распоряжение, то ли разрешение определенно тол-
кало (провоцировало) новые выборные власти на конфликт
с соседями — землевладельцами. Вывезти своих бывших земля-
ков «безпошлинно и безоброчно», не применяя силу, надо пола-
гать, было непросто. Придумать, как это сделать практически,
грамота оставляла за исполнителями. Материальный стимул
при фиксированном платеже — налицо. Силовая же поддержка
фактически гарантирована царем, который взял на себя роль
верховного судьи во всех исках против торопчан.
«Да того земским целовальником меж себя беречи накреп-
ко, чтоб от них самих и от сторонних ни от кого городцким
людем обиды и продаж безлепишных не было ж; и посулу
и поминков ни в каких делах... не имали», — предостерегали
от возможного соблазна выборных руководителей земства.
Пригрозили, что, если начнут взятки брать, быть им «кажне-
ным смертною казнию».
Понимая, что одних увещеваний и угроз мало, в целях обес-
печения объективного судопроизводства, в судебную коллегию
включили еще нескольких участников. Один из них — земский
дьяк, «которого они всем городом выберут», должен был «суд-
ные и обыскные дела всякие выборных земских целовальни-
ков... записывать перед собою». Другие — «лучшие люди», ко-
торые должны были «у записки у всяких дел сидети».
После составления документа целовальники должны были
его подписать по стыкам листов, проставить печати и обеспе-
чить сохранность. «А учнет земский дьячек судные и обыскные
всякие дела записывати один, не перед земскими целовальники,
или которые дела учнет земский дьячек держати у себя, а цело-
126 ЧОИДР. 1902. Кн. 2. Отд. 3. С. 353-359.
373

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
вальниковых у тех дел по сставом рук не будет, — а хто его
в том уличит, — и дьячку земскому... быти кажнену, а животы
его и статки велети поимати да отдавати тому, кто на него дове-
дет» — мера ответственности за должностное преступление
гармонично сочеталась с материальным стимулом обществен-
ного надзора за соблюдением законности.
К категории посадского населения можно отнести и промы-
словиков-рыболовов, живших в Борисоглебской слободе, «про-
тив Романова городка», что в Ярославском уезде. В 1599 г., по
ходатайству старосты И. Аникеева, действовавшего от имени
всех крестьян и оброчников, живших в той слободе, Б. Годунов
подписал на свое имя уставную грамоту, выданную слободчи-
кам еще в 1584 г.
Как следует из текста документа, в 1584 г. слободской старос-
та П. Григорьев приложил к своей челобитной несколько жало-
ванных грамот, выданных в свое время от имени Василия III
и Ивана IV. По причине ветхости писчего материала в Москве
было принято решение «старые их жаловалные грамоты напи-
сати в одну грамоту».
Итак, несколько поколений жителей слободы, как видим, по
их просьбе были освобождены высочайшим указанием от
кормления и суда наместников/волостелей («опричь одного
душегубства») и от участия в общеземской раскладке податей
(не тянули с городскими и волостными людьми в «проторы»
и «розметы»). Последнее обстоятельство, очевидно, определило
еще одну льготу: «в земские целовальники рыболовей имати»
было не велено. Слобода основательно обособилась от волост-
ного и уездного мира.
Освобождение (и, вероятно, обособление), впрочем, в любой
момент могли отменить, передав слободу в кормление. Но на
этот случай для кормленщика были установлены особые прави-
ла поведения и судопроизводства: «Кто у них наш волостель ни
будет, ино у них ходити по сей моей грамоте».
Возможные перемены во «внешнем управлении» не влияли,
однако, на род занятий слободчиков и не влекли отмены оброка
«за дань и за все пошлины». Кто бы ни исполнял роль судьи,
дворецкий, наместник или волостель, слобода, очевидно, жила
и самоуправлялась в соответствии с многолетней традицией. Об
этом же свидетельствует и упоминание в грамоте запрета на
посещения пиров и братчин (архаичных, но тем не менее впол-
374

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
не действенных, как мы уже знаем, институтов самоуправления)
сторонними людьми.
То ли по своей воле, то ли по иным обстоятельствам, но ме-
стная община, кажется, и не настаивала на предоставлении ей
в письменном виде права самостоятельного вершения суда сре-
ди своих членов. Вполне возможно, эта проблема была вообще
не актуальна. С «мелочевкой», конечно же, сами управлялись
(в крайнем случае, при помощи дворецкого). Совершение же
серьезных преступлений (разбой, душегубство, поджог), дума-
ется, не стоит уверенно предполагать в коллективе, занятом
ловлей рыбы на царский «обиход». Что осталось в грамоте за
волостелем — «суд о рубле»?
Актуальной была другая проблема — оброк. Его величина
и своевременность уплаты обусловили свободу оброчников от
«посохи», «городового дела», «зелейного дела», «ямского дела»
и т. п. Слобода занималась (видимо, очень хорошо занималась)
своим «делом», что, кажется, вполне устраивало Дворец. Какой
был резон центральной власти вмешиваться в устоявшийся по-
рядок вещей? По челобитной слободского старосты М. Данило-
ва («и всех крестьян Борисоглебской слободы и оброчников»)
14 мая 1613 г. государь Михаил Федорович «сее грамоты слу-
шал» и «велел подписати... на свое имя».127
Удовлетворить правосудием спорные ситуации, возникав-
шие в быту, в процессе взаимодействия разных субъектов —
участников «земского устроения», представителей власти и об-
щества — вот та цель, на которую, казалось бы, стоило напра-
вить законодательную инициативу государства. Однако, на-
сколько это возможно оценить по Судебникам и уставным гра-
мотам конца XVI в., центральная власть такой задачи себе не
ставила, более доверяя в этих вопросах самому обществу и его
институтам власти и самоуправления, конституированным в ре-
зультате реформ середины XVI в., нежели кодифицированному
писаному праву.
По этой ли или иной причине, но конфликты и споры в зем-
ле не утихали. Не рискуя взять на себя смелость изложить здесь
окончательное объяснение растущему в обществе напряжению,
отрицать очевидность необходимости вмешательства государ-
ства в земские дела на исходе XVI в. не приходится.
127ААЭ.Т. 1.№324.
375

Глава VIII. Земское самоуправление во второй половине XVI в.
Возможно, да и, скорее всего, так бы и случилось, и цен-
тральная власть занялась бы известным ей способом (как было
в годы губной реформы или в 1550-е гг.) проблемой «земского
устроения». Однако на рубеже XVI-XVII вв. на Русское госу-
дарство и Русскую землю одна за другой свалились ужасные на-
пасти — неурожай, вызванный природными катаклизмами, го-
лод и мор, династический кризис и ложный государь. Наступа-
ло Смутное время.

Заключение
Конец XV в. ознаменовал собой перелом в жизни всей Рус-
ской земли. Она, кажется, впервые получила возможность по-
настоящему почувствовать себя единым телом под властью мо-
гущественного государя — великого князя всея Руси Ивана III.
Рост территории, при том что степень централизации аппа-
рата власти была невелика, обусловливал необходимость каче-
ственных изменений в сфере местного управления. В модерни-
зации нуждалась и политика центра по отношению к перифе-
рии. Традиционная модель их взаимодействий не содержала
в себе сколько-нибудь значимого стимула для развития архаич-
ных институтов местной власти и управления в структуры, спо-
собные ответить на новые вызовы.
Деятельность представителей центральной власти по приве-
дению населения провинций в связь с государством фактически
сохраняла лишь финансовый, фискальный характер. Что каса-
ется собственно управления, то можно сказать, все оно заклю-
чалось в исполнении представителями центральной власти
функций председателя местной судебной коллегии, при том что
проведение досудебных (подготовительных) мероприятий, уча-
стие в самом процессе и выполнение решений суда в значи-
тельной степени зависело от земства.
Уровень самоорганизации и самодеятельности местных со-
обществ был настолько высок, что центральная власть просто
не могла с этим не считаться. Сбор податей в казну и обеспече-
ние внутренней безопасности практически целиком лежали на
плечах земств. От надлежащего функционирования их органи-
зационных структур зависела успешная внешняя экспансия Ве-
ликого княжества Московского, на которую были направлены
все материальные и духовные ресурсы центральной власти.
Откликаясь на требования и ожидания населения из разных
регионов страны, центр постепенно «поворачивался лицом»
к вопросу внутреннего обустройства государства, к проблеме
земского устроения. Актуализировались и требовали своего
разрешения вопросы о статусе институтов представительства
377

Заключение
местного населения и надлежащего делегирования власти этим
институтам.
В первую очередь «в жертву» была принесена традиция
средневекового права, один из важнейших атрибутов власти —
суд. Для организации борьбы с разбоями в условиях дефицита
средств центральной власти ничего не оставалось, кроме как
делегировать право суда и расправы местному населению в ли-
це его выборных представителей. И даже более того. Законода-
тель умышленно исключил из губных грамот конца 1530-х-
начала 1540-х гг. упоминание о суде над «лихими людьми», сво-
дя процедуру борьбы с разбоями к алгоритму: «обыск (пого-
ня) — пытка — казнь».
Идеология и дух губной реформы, с которой началось целе-
направленное реформирование местного управления, коррес-
пондировали с тем, что представляла собой центральная власть.
Форма и способ организации высшей власти и управления как
бы репродуцировали сами себя на нижние уровни власти и управ-
ления, транслируя туда идеологию и дух. Субъективный фак-
тор — представление о проблеме и отношение к ней, наличие
политической воли и желания — в значительной степени дол-
жен был определять темпы и масштабы реформы. Другое де-
ло — как эта идеология адаптировалась и видоизменялась на
нижних этажах власти.
Предписания губных грамот и сама их адресация свидетель-
ствуют о совпадении границ территорий «юрисдикции» указа-
ний из центра и местных сообществ. Использование в этих до-
кументах привычной, общеупотребительной терминологии для
обозначения новых «должностных лиц» указывает на устояв-
шиеся традиции самоуправленческих практик на местах и гово-
рит о полном понимании проблемы в центре принятия решений.
Указания из Москвы не заключали в себе каких-либо инст-
рукций для выборных лиц вновь образованных органов и для
других многочисленных адресатов. Местные сообщества фак-
тически были самостоятельны в принятии решений и действиях,
надо полагать, имели достаточный опыт в одной из важнейших
практик местного самоуправления. Последним обстоятельст-
вом можно объяснить и бедное творческое начало в «законода-
тельстве» по местному управлению — попытке сконструиро-
вать проект руководства там, где традиция и опыт многое уже
расставили по своим местам.
378

Заключение
Предложение законодателя «учинить в головах» губных ор-
ганов детей боярских свидетельствует как о значимости фактора
силы в обществе, так и о желании центральной власти обеспе-
чить устойчивость, жизнеспособность нового института власти-
управления. Другой, не менее влиятельный фактор — матери-
альная заинтересованность земства в результатах своей работы
стал играть особую роль не только в борьбе с преступностью, но
и в хозяйственной деятельности, и в связанных с ней фискаль-
ных вопросах. И это тоже «творчество» центра.
Потенциал и способности русского общества с его древними
традициями самоуправления оказались востребованы государ-
ством. Вся организационная, прикладная и практическая часть
дела была отдана на откуп местной инициативе. За Москвой же
оставалось право на руководящие и контролирующие функции.
К началу 1550-х гг. земское самоуправление в масштабах
страны — системное явление, продукт совместного творчества
масс и властной элиты. Идеология строительства этой системы
была вполне осознана и правящим классом, и земством, а на-
полнение ее содержательной части происходило под воздейст-
вием традиций и опыта в различных практиках народной само-
организации и самодеятельности. Подготовка и эволюция за-
конодательства в этой сфере происходили под сильнейшим
давлением провинциальных сообществ.
Делегируя им новые властные полномочия, одновременно
конституируя традиционные, устойчивые институты самоорга-
низации и самодеятельности, центральная власть пыталась
сформировать из этих архаичных структур адекватного «парт-
нера-соправителя». Цель «партнерства» — внутреннее устрое-
ние государства. Методы — поддержка «законодательной ини-
циативы» местных сообществ по вопросам самоуправления,
судебная и силовая защита.
Рассмотренный в настоящей работе актовый материал сви-
детельствует о «зрелости» как местных сообществ, так и высшей
власти, где бы фактически ни находился центр принятия реше-
ний по внутреннему государственному строительству от ее
имени, для совместной деятельности. Совершенно очевидно,
что никакой альтернативы таковому альянсу не было, посколь-
ку и при том, что способности местных сообществ в этой сфере
предвосхищали и, в потенциале, превосходили законодатель-
ные инициативы центра.
379

Заключение
Мероприятия по реформированию местного управления
в 1550-е гг. представляются осознанными как необходимость
системными действиями правительства. В результате комплекса
реформ местное самоуправление фактически получило призна-
ние центральной власти как своего alter ego. Удержать это «alter
ego-власть» — для местного сообщества означало гарантиро-
вать: для себя — возможность самоуправляться, а для цен-
тральной власти — свое партнерство в деле внутреннего госу-
дарственного строительства.1
Делегирование новых властных полномочий местным сооб-
ществам обусловило процесс переформатирования отношений
внутри земства. Наряду с губной были, по сути, конституирова-
ны и некоторые другие его (земства) самодеятельные практики.
Формировалось как бы несколько организационных структур
(институтов местного самоуправления), обреченных на конку-
ренцию между собой и столкновения в борьбе за влияние на
местах. Власть, которой центр «наделял» эти институты, качест-
венно отличалась, как отличались и их руководящие кадры.
Уже по этой причине «силовое» ведомство губных старост по-
просту не могло не «подавлять» своих земских «конкурентов».
Находясь «над схваткой», правительство имело возможность
сравнивать разные ветви местной власти, их потенциал, опре-
делить, какая из них в большей степени соответствует его пред-
ставлениям о должной организации местного управления.
Именно институт губных старост — «твердая рука в местном
управлении»2 получил от центральной власти более высокую
1 Д. Н. Алыниц таким образом высказался о земской реформе: «Власть на
местах, отданная на откуп... как бы изымалась из царских рук» (см.: Аль-
шицД.Н. Реформы государственного управления в начале царствования
Ивана Грозного: в помощь изучению истории Отечества. СПб., 2000. С. 97).
Что касается губной реформы, историк полагал, что «со стороны центральной
власти это был шаг в направлении отчуждения доли своей власти в пользу
выборного дворянского самоуправления» (см.: АлъшицД.Н. Начало само-
державия в России: государство Ивана Грозного. Л., 1988. С. 57). Не оспаривая
весьма осторожных формулировок ученого, приведем здесь «в ответ» «контр-
довод» К. Д. Кавелина: «А где сам человек за себя не стоит, там какие уставы
и регламенты самоуправления ни дать, все силою вещей придет к тому же
чиновничьему произволу» (см.: Кавелин К. Д. Крестьянский вопрос// Собр.
соч.: В 4 т. Т. 2: Публицистика. СПб., 1898. Стб. 507).
2 Носов H. E. Становление сословно-представительных учреждений в Рос-
сии. Изыскания о земской реформе Ивана Грозного. Л., 1969. С. 527.
380

Заключение
оценку. И это в значительной степени определило ход даль-
нейшего развития местного самоуправления.
Практика подтвердила не только жизнеспособность новых
структур местной власти, но и вызвала необходимость вме-
шательства в их работу со стороны центра. Правительство
все более активно пыталось регулировать деятельность орга-
нов самоуправления, одновременно делегируя им все больше
властных полномочий и повышая, в связи с этим, ответст-
венность и обязанности новых местных властей и населения
как по отношению друг к другу, так и по отношению к го-
сударству.
Невозможно уверенно сказать о какой-либо целенаправлен-
ной политике по реформированию земского самоуправления
в зависимости от особенностей региона страны. Источники не
содержат указаний на какой-нибудь особый подход правитель-
ства к задачам местного управления в зависимости от особен-
ностей территории. «Одна вера, один вес, одна мера»,3 продол-
жим: один государь — следовательно — один закон.
С большей уверенностью можно говорить об отсутствии
опыта кодификации в практике законотворчества центральной
власти. Но само законотворчество в области местного управле-
ния свидетельствует всем комплексом своих актов об источни-
ках, его питающих.
С одной стороны, это — вера в ответственность перед Богом
за свой народ. С другой стороны — материальная заинтересо-
ванность правительства и подвластного ему населения в ре-
зультатах деятельности органов самоуправления. Последний
фактор приобретает особую значимость не только в мероприя-
тиях по борьбе с преступностью, но и в хозяйственной деятель-
ности, и в связанных с ней фискальных вопросах.
Профилактика преступности и организация борьбы с ее
наиболее общественно опасным проявлением — разбоями, от-
правление правосудия, раскладка и сбор податей — чрезвычай-
но сложные вопросы внутренней государственной политики.
Эффективно решать эти вопросы в государстве было под силу
лишь местному самоуправлению, в лице своих органов, наде-
ленных соответствующим статусом.
3 Штаден Генрих. Записки немца-опричника / Сост. и коммент. С. Ю. Шо-
карева. М., 2002. С. 72-73.
381

Заключение
Не меняя основного профиля деятельности в течение всей
второй половины XVI в., они приобретали в свой арсенал но-
вые, ранее не свойственные им функции. Центральная власть,
укрепляясь в осознании себя доминирующим фактором госу-
дарственности, пыталась таким образом определить баланс ин-
тересов государства и земли.
Насилия в средневековом мире было предостаточно, но не
на нем одном строилось государство и структурировалось об-
щество. Никакая власть не может держаться только на одном
насилии и подавлении. Есть и был более значимый фактор —
консенсус власти и общества, земли и государства.
Синхронность процессов централизации и преобразования
самобытного земского самоуправления в формальные государ-
ственные институты местной власти об этом факторе и свиде-
тельствует. Сближение земли и государства, их взаимопроник-
новение в значительной мере обусловили спасение России
в Смуту. Но это уже совсем другая история.

Список источников и литературы
Источники
Акты исторические, собранные и изданные Археографиче-
скою комиссиею. Т. 1: 1334-1598. СПб.: Тип. Экспедиции заго-
товления гос. бумаг, 1841. [VIII], 551, [44] с.
Акты, относящиеся до гражданской расправы древней Рос-
сии / Собр. и изд. А. Федотов-Чеховский. Киев: Тип. Давиденко,
1860. Т. 1.500 с.
Акты, относящиеся до юридического быта древней России.
Т. 1: Выборы, выписи, грамоты, данные, доклады, допросы,
досмотры, доезды, духовные дела, дельные записи, записи изве-
ты / Изд. Археогр. комис; Под ред. Николая Калачова. СПб.:
Тип. Имп. Акад. наук, 1857. Хс, 776 стб.; Т. 2: Кабалы, книги,
купчие, межевые, мировые, меновные, наемные, наказы оброч-
ные, отводные, откупная, отписи, оттиски, отписные, отпуск-
ные, отсрочные, памяти, писания, письма, платежные, подо-
рожные, подписи, подписки, подрядные, поручные / Изд. Ар-
хеогр. комис; Под ред. Николая Калачова. СПб.: Тип. Имп.
Акад. наук, 1864. X с, 874 стб.
Акты, относящиеся к истории Белозерского края: (из ру-
коп.Е. В. Барсова) // ЧОИДР. 1883. Кн. 2. С. 15.
Акты Русского государства 1505-1526 гг. / АН СССР, Ин-т
истории СССР. М.: Наука, 1975. 435 с.
Акты служилых землевладельцев XV-начала XVII века /
РГАДА; [Сост. А. В. Антонов.] М.: Памятники ист. мысли, 1997.
Т. 1. 432 с; М., 2002. Т. 3. 678 с; М.: Древлехранилище, 2008. Т. 4.
632 с.
Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской импе-
рии Археографическою экспедициею Императорской Академии
наук/ Доп. и изд. вые. утвержд. Комис. Т. 1: 1294-1598. СПб.:
Тип. II Отд-ния Собств. е. и. в. канцелярии, 1836. 548 с; Т. 2:
1598-1613. СПб.: Тип. II Отд-ния Собств. е. и. в. канцелярии,
1836. 394, [3], [15] с.
383

Список источников и литературы
Акты социально-экономической истории Северо-Восточной
Руси конца XIV-начала XVI в.: [В 3 т.]. [Сост. И. А. Голубцов].
М.: Изд-во АН СССР, 1958. Т. 2. 727 с; [Сост. И. А. Голубцов].
М.: Изд-во АН СССР, 1964. Т. 3. 687 с.
Акты Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря 1506-1608 гг. /
Сост. С. Н. Кистерев, Л. А. Тимошина; Ред. С. Н. Кистерев. М.:
Памятники ист. мысли, 1998.
Акты XIII-XVII вв., представленные в Разрядный приказ
представителями служилых фамилий после отмены местниче-
ства. Ч. 1: 1257-1613 гг. / Собр. и изд. Александр Юшков. М.:
Унив.тип., 1898. [XV], 416 с.
Акты феодального землевладения и хозяйства: Акты москов-
ского Симонова монастыря (1506-1613 гг.) / Сост. Л. И. Ивина.
Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1983. 352 с.
Акты феодального землевладения и хозяйства XIV-XVI ве-
ков: [В 3 ч.]. М.: Изд-во АН СССР, 1951. Ч. 1. 400 с.
Акты Холмогорской и Устюжской епархий. СПб.: Археогр.
комис, 1894. Ч. 2. 34 с, 1286, [150] стб.
Акты юридические, или Собрание форм старинного дело-
производства. СПб.: Археогр. комис, 1838. [VII], 465, [39] с.
Боярская книга 1556 г. // Архив историко-юридических све-
дений, относящихся до России, издаваемый Ник. Калачовым.
М.: Тип. А. Семена, 1861. Кн. 3. Отд. 2. С. 25-88.
Великий Новгород во второй половине XVI в.: Сб. докумен-
тов / Сост. К. В. Баранов. СПб.: Дмитрий Буланин, 2001. 276 с.
Герберштейн С. Московия. М.: ACT: Астрель, 2007. 703 с.
Города России XVI века: Материалы писцовых описаний /
Отв. ред. М. Я. Волков, 3. В. Дмитриева. М.: Древлехранилище,
2002. 472 с.
Домострой // ПЛДР. Середина XVI века. М.: Худож. лит.,
1985. С. 70-173.
Дополнения к Актам историческим, собранным и изданным
Археографическою комиссиею. СПб.: Тип. Собств. е. и. в. кан-
целярии, 1846. Т. 1. [III], 400, [33] с.
Древнерусские иноческие уставы. М.: Северный паломник,
2001.304 с.
Ермолай-Еразм. Правительница // ПЛДР. Конец XV-первая
половина XVI века. М.: Худож. лит., 1984. С. 652-663.
Житие и пребывание вкратце преподобного отца нашего
игумена Иосифа, града Волока Ламского //Великия Минеи Че-
384

Список источников и литературы
тии, собранные всероссийским митрополитом Макарием. Сен-
тябрь дни 1-13 / Изд. Археогр. комис. СПб.: Тип. Имп. Акад.
наук, 1868. Ст. 453-499.
Законодательные акты Русского государства второй полови-
ны XVI-первой половины XVII века: [4.1]: Тексты / АН СССР,
Ин-т истории СССР, Ленингр. отд-ние; Подгот. текстов
Р. Б. Мюллер; Под ред. [и с предисл.] H. E. Носова. Л.: Наука.
Ленингр. отд-ние, 1986. 261, [3] с; [Ч. 2]: Комментарии/ АН
СССР, Ин-т истории СССР, Ленингр. отд-ние; Авт. коммент.
Ю. Г. Алексеев и др.; Под ред. Н. Е. Носова, В. М. Панеяха. Л.:
Наука, Ленингр. отд-ние, 1987. 260, [2] с.
Земская уставная грамота Усольского уезда отписной сошки
Луцкой Пермцы, данная царем Иваном Васильевичем и под-
твержденная Розстригой, в 124 г. царем Михаилом Федорови-
чем, в 160 и 184 годах царем Алексеем Михайловичем и 186 году
Федором Алексеевичем / Сообщ. С. Б. Веселовский // ЧОИДР.
1907. Кн. 1.
Зиновий Отенский. Истины показание вопросившим о но-
вом учении. Соч. инока Зиновия. Казань: Унив. тип., 1863. [XII],
1006 с.
Зиновий Отенский. Послание многословное к вопросившим
о известии благочестиа на зломудрие Косого и иже с ним. Соч.
инока Зиновия по рукописи XVI в. Труд Андрея Попова. М.:
О-во истории и древностей росс, при Моск. ун-те, 1880. [XX],
306, [VI] с.
Инока Фомы «Слово похвальное» // ПЛДР. Вторая половина
XV века. М.: Худож. лит., 1982. С. 268-333.
Иосиф Волоцкий. Просветитель. М.: Спасо-Преображ. мона-
стырь, 1993. 381, [1] с.
Исторические акты Ярославского Спасского монастыря /
Изданы И. А. Вахромеевым. М.: Синодальная тип., 1896. Т. 1.
215, [10] с.
Карпов Ф. И. Послание митрополиту Даниилу // ПЛДР.
Конец XV-первая половина XVI века. М.: Худож. лит., 1984.
С.504-519.
Курбский А. М. История о великом князе Московском //
ПЛДР. Вторая половина XVI века. М., 1986. С. 218-399.
Курбский А. М. История о великом князе Московском: (из-
влеч. из «Сочинений князя Курбского»). СПб.: Имп. Археогр.
комис, 1913.[VIII], 194 стб.
385

Список источников и литературы
Лаодикийское послание Федора Курицына // БЛДР. Т. 7.
Вторая половина XV века. СПб.: Наука, 1999. С. 445-444.
Максим Грек. Сочинения преподобного Максима Грека, из-
данные при Казанской духовной академии. 2-е изд. Казань: Ти-
политогр. имп. ун-та, 1894-1897. Ч. 1. 435 с. [IV]; Ч. 3. 460, [V] с.
Максим Грек. Сочинения преподобного Максима Грека, из-
данные при Казанской духовной академии. (Из православного
собеседника 1860 года). Казань: Тип. губ. правл., 1860. 460 с.
Масса И. Краткое известие о Московии в начале XVII в. /
Пер. с гол., предисл. и примеч. А. А. Морозова. М.: Соцэк-
гиз, 1937.207 с.
Наместничьи, губные и земские уставные грамоты Москов-
ского государства / Под ред. А. И. Яковлева. М.: Ист.-филол.
фак. Имп. Моск. ун-та, 1909. [IV], 208 с.
Народное движение в России в эпоху Смуты начала XVII ве-
ка, 1601-1608: Сб. документов / Отв. ред. Н. М. Рогожин. М.:
Наука, 2003. 491 с.
Новгородские писцовые книги, изданные Археографическою
комиссиею. Т. 1: Переписная оброчная книга Деревской пятины,
около 1495 г., первая половина. СПб., 1859; Т. 2: Переписная об-
рочная книга Деревской пятины, около 1495 г., вторая половина.
СПб., 1862; Т. 3: Переписная оброчная книга Вотской пятины,
1550 г., первая половина. СПб., 1866; Т. 4: Переписные оброчные
книги Шелонской пятины. СПб., 1885; Т. 5: Книги Шелонской
пятины. СПб., 1905; Т. 6: Книги Бежецкой пятины. СПб., 1910.
Новый список «Слова ответна» Вассиана Патрикеева //
ТОДРЛ. М.; Л., 1957. Т. 13. С. 455-466.
Огородников В. И. Донесения о Московии второй половины
XVI века / Пер. с итал. с предисл., примеч. и прил. М.: О-во ис-
тории и древностей росс, при Моск. ун-те, 1913. [XX], 44 с.
Олеарий Адам. Описание путешествия в Московию / Пер.
с нем. А. М. Ловягина. Смоленск: Русич, 2003. 480 с.
Описание актов собрания графа А. С. Уварова. Акты исто-
рические, описанные И. М. Катаевым и А. К. Кабановым / Под
ред. проф. М. В. Донвар-Запольского. М.: Тип. Г. Лисснера и
Д. Совко, 1905. [VII], 668 с.
Памятники русского права / Под ред. С. В. Юшкова М.: Гос-
юриздат, 1953. Вып. 2. 442 с; Под ред. Л. В. Черепнина. М.: Гос-
юриздат, 1956. Вып. 4. 632 с; Под ред. Л. В. Черепнина. М.: Гос-
юриздат, 1959. Вып. 5. 667 с.
386

Список источников и литературы
Пересветов И. С. Большая челобитная // ПЛДР. Конец XV-
первая половина XVI века. М.: Худож. лит., 1984. С. 602-625.
Писцовые материалы дворцовых владений второй половины
XVI века / Отв. ред. д. и. н. Н. А. Горская; Сост. д. и. н. Е. И. Ко-
лычева, к.и.н. Н. П. Воскобойникова. М.: Ин-т росс, истории
РАН, 1997. 309 с.
Послание Зиновия Отенского дьяку Я. В. Шишкину // ТОДРЛ.
М.; Л., 1961. Т. 17. С. 219-224.
Послание на Угру Вассиана Рыло // ПЛДР. Вторая половина
XV века. М.: Худож. лит., 1982. С. 522-537.
Послания Ивана Грозного / Подгот. текста Д. С. Лихачева
и Я. С. Лурье; Пер. и коммент. Я. С. Лурье; Под ред. чл.-кор. АН
СССР В. П. Адриановой-Перетц. СПб.: Наука, 2005. 715 с.
Послания Иосифа Волоцкого. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959.390 с.
Преподобный Нил Сорский. Устав о скитской жизни (новый
русский перевод). Екатеринбург: Изд-во Ново-Тихвинского жен.
монастыря, 2002. 91с.
Псковская писцовая книга 1585-1587 гг. // Сборник Москов-
ского архива Министерства юстиции. М., 1913. Т. 5. [3], [XI], 502 с.
Псковские летописи. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941. Вып. 1.
[LXIV], 148 с; М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1955. Вып. 2. 364 с.
ПСРЛ. Т. 4: Новгородские и псковские летописи: [Новгород-
ская четвертая летопись; Псковская первая летопись]. СПб.:
Археогр. комис, 1848. [VIII], 362 с.
ПСРЛ. Т. 6, вып. 2: Софийская вторая летопись. М.: Языки
рус. культуры, 2001. [VIII], 240 с.
ПСРЛ. Т. 12: Летописный сборник, именуемый Патриаршей,
или Никоновской летописью. (Продолжение.) М.: Языки рус.
культуры, 2000. 272 с.
ПСРЛ. Т. 13: Летописный сборник, именуемый Патриаршей,
или Никоновской летописью. (Продолжение.) М.: Языки рус.
культуры, 2000. 544 с.
ПСРЛ. Т. 20: Львовская летопись. СПб.: Археогр. комис,
1910. Ч. 1. [IV], 418 с.
ПСРЛ. Т. 20: Львовская летопись. СПб.: Археогр. комис,
1914. 4.2. 419-686 с
ПСРЛ. Т. 21. Половина 2: Книга Степенная царского родо-
словия. Ч. 2. СПб.: Археогр. комис, 1913. 708 с
ПСРЛ. Т. 22: Русский хронограф. Ч. 1: Хронограф редакции
1512 г. СПб.: Тип. М. А. Александрова, 1911. [VII], 570 с.
387

Список источников и литературы
ПСРЛ. Т. 43: Новгородская летопись по списку П. П. Дубров-
ского. М.: Языки славян, культур: А. Кошелев, 2004. 367 с.
Разрядная книга 1475-1605 гг.: В 4 т. М.: Наука, 1977-1994.
Российское законодательство Х-ХХ веков: [тексты и ком-
мент.]: В 9 т. Т. 2: Законодательство периода образования и ук-
репления Русского централизованного государства [XIV-XVI вв.] /
Отв. ред. А. Д. Горский. М.: Юрид. лит., 1985. 519 с.
Русская историческая библиотека. СПб., 1875. Т. 2; СПб.,
1878. Т. 4; Пг., 1915. Т. 32; Л., 1926. Т. 38.
Русский феодальный архив XIV-первой трети XVI века:
[Сборник] / Под ред. В. И. Буганова. М.: Ин-т истории, 1986.
Т. 1-4. 942 с.
Сборник грамот Коллегии экономии. Т. 1: Грамоты Двинско-
го уезда. Пг.: Росс. гос. акад. тип., 1922. [XIV], 968 стб.; Т. 2: Гра-
моты Двинского, Кольского, Кеврольского-Мезенского и Важ-
ского уездов. Л.: Изд-во АН СССР, 1929. 11 с, 396 стб.
Сказание о Дракуле // БЛДР. Т. 7. Вторая половина XV века.
СПб.: Наука, 1999. С. 460-471.
Сказание о князьях владимирских // БЛДР. Т. 9. Конец XIV-
первая половина XVI века. СПб.: Наука, 2000. С. 279-289.
Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся
в Государственной коллегии иностранных дел. М.: Тип. Н. С. Все-
воложского, 1813. Ч. 1. [VI], 643, [20] с.
Судебники XV-XVI веков / АН СССР, Ин-т истории; Подгот.
текстов Р. Б. Мюллер и Л. В. Черепнина; Коммент. А. И. Копа-
нева [и др.]. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952. 619 с.
Толстой Ю. В. Первые сорок лет сношений между Россиею
и Англиею. 1553-1593. Грамоты, собранные, переписанные
и изд. Юрием Толстым. СПб.: Тип. и хромолитогр. А. Траншеля,
1875. 563 с.
Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI в. /
Подгот. к печати А. А. Зимин. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950.456 с.
Уставная грамота Устьянским волостям 1539 г./ Сообщ.
М. М. Богословским // ЧОИДР. 1907. Кн. 1. С. 47-51.
Уставная грамота царя Ивана Васильевича, данная Двин-
ским тиуном и их наместником о доходах их и о прочем // Рус-
ские достопамятности, издаваемые О-вом истории и древно-
стей росс, учрежденным при Моск. ун-те. М., 1815. Ч. 1. С. 125-139.
Феофан (Говоров Г. В.). Древние иноческие уставы пр. Пахо-
мия великого, св. Василия великого, пр. Иоанна Кассина и пр.
388

Список источников и литературы
Венедикта, собр. еп. Феофаном. Изд. Афон. Рус. Пантелеймонова
монастыря. М.: типолитогр. И. Ефимова, 1892. 653, [XVIII], [2] с.
Флетчер Джилъс. О государстве Русском. СПб.: А. С. Суво-
рин, 1905. [XXII], 123 с.
Штаден Генрих. Записки немца-опричника / Сост. и ком-
мент. С. Ю. Шокарева. М.: РОССПЭН, 2002. 238 с.
Шумаков С. А. Сотницы (1537-1597 гг.), грамоты и записи
(1561-1696 гг.) // Сотницы, грамоты и записи. М.: О-во истории
и древностей росс, при Моск. ун-те, 1902. Вып. 1. [VIII], 272 с.
Литература
Адрианова-Перетц В. П. Крестьянская тема в литературе
XVI века // ТОДРЛ. М.; Л., 1954. Т. 10. С. 200-211.
Аксаков К. С. Замечания на акты Археографической Экспе-
диции // Поли. собр. соч. Константина Сергеевича Аксакова.
Т. 1: Сочинения исторические/ Изд. под ред. И.С.Алексеева.
М.: Унив. тип., 1861. С. 545-584.
Аксаков К. С Краткий исторический очерк земских соборов //
Там же. С. 291-306.
Аксаков К. С. Об основных началах русской истории // Там
же. С. 1-16.
Александров В. А. Общинное управление в помещичьих име-
ниях XVIII-начала XIX в. // Общество и государство феодаль-
ной России: Сб. ст., посвящ. 70-летию акад. Л. В. Черепнина. М.:
Наука, 1975. С. 104-113.
Александров В. А. Типы сельской общины в позднефеодаль-
ной России (XVII-XIX в.) // Проблемы типологии в этногра-
фии: [Сб. ст.]. М.: Наука, 1979. С. 92-104.
Александров В. А., Покровский H. H. Власть и общество. Си-
бирь в XVII в. Новосибирск: Наука, 1991. 401 с.
Алексеев А. И. О симонии, Псковских спорах XV в. и «Три-
фоновском сборнике» // «В кратких словесах многой разум за-
мыкающее...» / Отв. ред. А. Ю. Дворниченко. СПб.: Изд-во
С.-Петерб. ун-та, 2008. С. 242-265 (Труды кафедры истории
России с древнейших времен до XX века. Т. 2).
Алексеев А. И. Под знаком конца времени. Очерки русской
религиозности конца XIV-начала XVI вв. СПб.: Алетейя, 2002.
352 с.
389

Список источников и литературы
Алексеев А. И. Религиозные движения на Руси последней
трети XIV-начала XVI в.: стригольники и жидовствующие. М.:
Индрик, 2012. 560 с.
Алексеев А. И. Сочинения Иосифа Волоцкого в контексте
полемики 1480-1510 гг. СПб.: Изд-во «Российская националь-
ная библиотека», 2010. 390 с.
Алексеев Ю. Г. Аграрная и социальная история Северо-
Восточной Руси XV-XVI вв. Переяславский уезд. М.; Л.: Наука,
Ленингр. отд-ние, 1966. 267 с.
Алексеев Ю. Г. Белозерская Уставная Грамота 1488 г. — закон
Русского государства о местном управлении // Вестн. С.-Петерб.
гос. ун-та. Сер. 2: История, языкознание, литературоведение.
1998. Вып. 2. С. 3-17.
Алексеев Ю. Г. Историческая концепция русской земли и по-
литическая доктрина централизованного государства // Генезис
и развитие феодализма в России. Проблемы идеологии и куль-
туры: [Сб. ст.] / Под ред. проф. И. Я. Фроянова. Л.: Изд-во Ле-
нингр. ун-та, 1988. С. 140-154.
Алексеев Ю. Г. Крестьянская волость в центре феодальной
Руси XV века // Проблемы крестьянского землевладения и внут-
ренней политики России. Дореволюционный период. Л.: Наука,
Ленингр. отд-ние, 1972. С. 71-102.
Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота и ее время: разви-
тие феодальных отношений на Руси XIV-XV вв. Л.: Наука, Ле-
нингр. отд-ние, 1980. 243 с.
Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III: традиция и реформа.
СПб.: Дмитрий Буланин, 2001. 446 с.
Алексеев Ю. Г. Черная волость Костромского уезда XV в. //
Крестьянство и классовая борьба в феодальной России. Л.: Нау-
ка, Ленингр. отд-ние, 1967. С. 72-84.
Алексеев Ю. Г., КопаневА. И. Развитие поместной системы в XVI в. //
Дворянство и крепостной строй России XVI-XVIII вв.: Сб. ст.,
посвящ. памяти А. А. Новосельского. М.: Наука, 1975. С. 57-69.
Алыииц Д. Я. Начало самодержавия в России: государство
Ивана Грозного. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1988. 241 с.
Алыииц Д. Н. Реформы государственного управления в на-
чале царствования Ивана Грозного: в помощь изучению исто-
рии Отечества. СПб.: Изд-во СПбГУКИ, 2000. 128 с.
Амальрик А. А. Просуществует ли Советский Союз до 1984
году? Амстердам: Фонд им. Герцена, 1970. [2], 71 с.
390

Список источников и литературы
Андреевский И. Е. О наместниках, воеводах и губернато-
рах. Рассуждение магистра гос. права Ивана Андреевского,
представленное в Юрид. фак. Имп. С.-Петерб. ун-та для по-
лучения степени доктора гос. права. СПб.: Тип. Э. Праца,
1864. [4], 156 с.
Анпилогов Г. Н. Новые документы о России конца XVI-
начала XVII в. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1967. 541 с.
Антонов А. В. Из истории великокняжеской канцелярии:
Кормленные грамоты XV-середины XVI в. // Русский диплома-
тарий. М., 1998. Вып. 3. С. 91-155.
Аракчеев В. А. Аграрная и социальная история Великолук-
ского и Пусторжевского уездов во второй половине XVI-XVII в.:
Автореф. дис. ... канд. ист. наук. СПб., 1994. 19 с.
Аракчеев В. А. Земская реформа XVI века: общероссийские
тенденции и региональные особенности // Отечественная исто-
рия. 2006. № 4. С. 3-11.
Аракчеев В. А. Земские миры и земское движение в России
в годы смутного времени (1606-1614) // Известия Росс. пед. ун-
та им. А. И. Герцена. СПб., 2008. № 11 (78). С. 27-34 (Обществ,
и гуманит. науки).
Аракчеев В. А. Кормления и земские миры: к вопросу о гео-
графии и хронологии реформы 1551-1556 годов // Отечествен-
ная история. 2007. № 6. С. 39-50.
Аракчеев В. А. Местное управление в Псковской земле XVI в. //
Государственная власть и местное самоуправление в России.
Северо-Западный регион: Материалы науч.-практ. семинара,
25-27 марта 2004 г. Великий Новгород: Изд.-полигр. центр Нов-
городского гос. ун-та, 2006. С. 31-41.
Аракчеев В. А. Наместники в России XVI века // Вопросы ис-
тории. 2010. № 1. С. 3-19.
Аракчеев В. А. Правительственная политика в отношении
тяглых сословий в России второй половины XVI-начала XVII в.:
Автореф. дис. ... д-ра. ист. наук. М., 2011. 51 с.
Аракчеев В. А. Средневековый Псков: власть, общество, по-
вседневная жизнь в XV-XVII веках. Псков: Псков, обл. тип.,
2004. 357 с.
Аристов Н. Я. Об историческом значении русских разбой-
ничьих песен. Воронеж: Тип. Н. Д. Гольдштейн, 1875. [4], 165 с.
Архангельский А. С. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев. Их
литературные труды и идеи в древней Руси. Историко-литера-
391

Список источников и литературы
турный очерк. Ч. 1: Преподобный Нил Сорский. СПб.: Тип.
И. Вощинскаго, 1882. [2], XII, 284, 21 ,[5] с.
Архангельский А. С. Образование и литература в Москов-
ском государстве кон. XV-XVII вв. Из лекций по истории рус-
ской литературы. Казань: Типолитогр. Имп. ун-та, 1898. Вып. 1.
480 с.
Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государствен-
ность. 2-е изд., доп. М.: Моск. Обществ, науч. фонд, 2000. 298 с.
Барабашев Г. В. Самоуправление // БСЭ. 3-е изд. М., 1975.
Т. 22. С. 549.
Бахрушин С. В. Вопрос о русском феодализме в научной ли-
тературе // Труды по источниковедению, историографии и ис-
тории России эпохи феодализма: (Научное наследие) / Отв. ред.
Б. В. Левшин. М.: Наука, 1987. С. 53-80.
Безобразов В. П. Земские учреждения и самоуправление. М.:
Унив. тип. (Катков и К°), 1874. 52 с.
Белоновский В. Н., Белоновский А. В. Представительство и вы-
боры в России: с древнейших времен до XVII века: (Теория, ис-
тория, практика). М.: ПРИОР, 1999. 268 с.
Беляев И. Д. Крестьяне на Руси: исследование о постепенном
изменении значения крестьян в русском обществе. 4-е изд., без
изм. против 1-го. М.: А. Д. Ступин, 1903. [XII], 306 с.
Беляев И. Д. Лекции по истории русского законодательства.
И. Д. Беляева, орд. проф. Имп. моек, ун-та. М.: Типолитогр.
С. А. Петровского и Н. П. Панина, 1879. [VIII], 728 с.
Беляев И. Д. О круговой поруке на Руси // Русская беседа.
1860. Т. 2, кн. 20. С. 1-100.
Беляев И. Д. О суде наместническом на Руси в старину //
Юридический журнал. 1861. № 9. С. 388-396.
Беляев И. Д. Обзор исторического развития сельской общи-
ны в России. Соч. Б. Чичерина: разбор И. Д. Беляева. М.: Тип.
А. Семена, 1856. 47 с.
Беляев И. Д. Судьбы земщины и выборного начала на Руси //
Беляев И. Д. Земский строй на Руси. СПб.: Наука, 2004. С. 21-154.
Бердяев Н. А. Судьба России: Сочинения. М.: Изд-во ЭКС-
МО-Пресс,2001.736с.
Бернадский В. Н. Новгород и новгородская земля в XV веке.
М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1961. 397 с.
Блок М. Феодальное общество. М.: Изд-во им. Сабашнико-
вых, 2003. 504 с.
392

Список источников и литературы
Бпюменфельд Г. Ф. О формах землевладения в древней Рос-
сии. Одесса: тип. П. А. Зеленого, 1884. [X], 346 с.
Бовыкин В. В. Местное самоуправление в Русском государст-
ве XVI в. СПб.: Дмитрий Буланин, 2012. 421 с.
Богатырев С. Н. Администрация Тюдоров и Рюриковичей:
Сравнительный анализ // Зеркало истории: Двадцать лет Круж-
ку истории древности и средневековья: Сб. ст. М.: РГГУ, 1992.
С.74-84.
Богословский M. M. Еще к вопросу о Судебнике 1589 г.: [о но-
вом изд. проф. М. Ф. Владимирского-Буданова] // ЖМНП. 1915.
Ч. 60, дек. С. 353-379.
Богословский M. M. Земское самоуправление на русском се-
вере в XVII веке: В 2 т. М.: Имп. О-во истории и древностей
росс, при Моск. ун-те, 1909-1912. Т. 1: Областное деление По-
морья, землевладение и общественный строй. Органы само-
управления. 1909. [VIII], 322, [105] с; Т. 2: Деятельность земско-
го мира. Земство и государство. 1912. [II], 311, [75] с.
Богословский M. M. К вопросу о Судебнике 1589 года: (об изд.
С. К. Богоявленского) // ЖМНП. 1905. Ч. 362, дек. С. 265-275.
Богословский M. M. Кредит в земском хозяйстве XVII века //
Сб. ст., посвящ. В. О. Ключевскому... ко дню тридцатилетия его
профессорской деятельности в Московском университете
(1879-1909). М., 1909. Ч. 1. С. 29-42.
Бойцов М. А. Величие и смирение. Очерки политического
символизма в средневековой Европе. М.: Росс, полит, энцикло-
педия, 2009. 552 с.
Борисов К С. Иван III. [3-е изд.]. М.: Молодая гвардия, 2006.642 с.
Борисов Н. С. Повседневная жизнь средневековой Руси на-
кануне конца света: Россия в 1492 году от Рождества Христова,
или в 7000 году от Сотворения мира. М.: Молодая гвардия,
2004. 530, [14] с.
Бочаров В. В. Иррациональность и власть в политической
культуре России // Антропология власти: Хрестоматия по поли-
тической антропологии: В 2 т. / Сост. и отв. ред. В. В. Бочаров.
Т. 2: Политическая культура и политические процессы. СПб.:
Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007. С. 203-217.
Будовниц И. У Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян
в XIV-XVII вв.: (по житиям святых). М.: Наука, 1966. 392 с.
Будовниц И. У. Русская публицистика XVI века. М.; Л.: Изд-
во АН СССР, 1947. 308 [4] с.
393

Список источников и литературы
Буланин Д. М. Адашев //СККДР. Вып. 2: Вторая половина
XIV-XVI в., ч. 1. Л.: Наука, 1988. С. 8-10.
Буланин Д. М. Зиновий Отенский// СККДР. Вып. 2: Вторая
половина XIV-XVI в., ч. 1. Л.: Наука, 1989. С. 354-358.
Буланин Д. М. Стоглав // СККДР. Вып. 2: Вторая половина
XIV-XVI в., ч. 2. Л.: Наука, 1989. С. 423-427.
Буланин Д. М., Колосов В. В. Сильвестр. // СККДР. Вып. 2:
Вторая половина XIV-XVI в., ч. 2. Л.: Наука, 1989. С. 323-333.
Буланина Т. В. Валаамская беседа // СККДР. Вып. 2: Вторая
половина XIV-XVI в., ч. 1. Л.: Наука, 1988. С. 104-105.
Бурейченко И. И. Монастырское землевладение и хозяйство
Северо-Восточной Руси во второй половине XIV века: Автореф.
дис. ... канд. ист. наук. М., 1966. 20 с.
Бутузкина Е. Н. Религиозно-этические взгляды Нила Сор-
ского // Философская мысль на Руси в позднее средневековье:
[Сб. ст.] / АН СССР, Ин-т философии; Отв. ред. А. Д. Сухов. М.,
1985. С. 68-76.
Валаамский монастырь и его подвижники. 2-е изд., испр.
и доп. Издано иждивением Валаамского монастыря. СПб.: Тип.
Н. А. Лебедева, 1889. [IX], 335 с.
Вальденберг В. Е. Древнерусские учения о пределах царской
власти: Очерки русской политической литературы от Влади-
мира Святого до конца XVII в. Пг.: Тип. А. Бенке, 1916. [X],
463 с.
Васильев П. С. Феномен власти-собственности. К проблеме
типологии докапиталистических структур // Типы обществен-
ных отношений на Востоке в средние века: [Сб. ст.] / Отв. ред.
Л. Б. Алаев. М.: Наука, 1982. С. 60-99.
Васильчиков А. И. О самоуправлении: сравнительный обзор
русских и иностранных земских и общественных учреждений.
3-е. изд. СПб.: Тип. В. В. Пратц, 1872. Т. 1. [XLII], 460 с.
Введенский А. А. Классовая борьба и «Одиначество» в Помо-
рье в XVI-XVII веках // Вопросы истории. 1955. № 5. С. 116-123.
Велихов Л. А. Основы городского хозяйства: общее учение
о городе, его управлении, финансах и методах хозяйства. М.; Л.:
Госиздат, 1928. [XII], 467 с.
Вернер И. И. О времени и причинах образования московских
приказов. М.: Унив. тип., 1907. 199 с.
Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых
землевладельцев. М.: Наука, 1969. 583 с.
394

Список источников и литературы
Веселовский С. Б. К вопросу о происхождении вотчинного
режима. М.: Росс, ассоциация науч.-исслед. ин-тов обществ, наук,
1926. 128 с.
Веселовский С. Б. Московское государство: XV-XVII вв. Из
научного наследия. М.: АИРО-ХХ1, 2008. 384 с.
Веселовский С. Б. Село и деревня в северо-восточной Руси
XIV-XVI вв.: Историко-социол. исследование о типах внего-
родских поселений. М.; Л.: Гос. соц.-экон. изд-во «Печатный
двор» в Ленинграде, 1936. 166 с.
Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в северо-вос-
точной Руси. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947. Т. 1. 496 с.
Виленский Б. В. Белозерская уставная грамота. Комментарий //
РЗ. Т. 2. С. 195-200.
Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права.
3-е изд., с доп. СПб.; Киев: Н. Я. Оглоблин, 1900. 674 с.
Владимирский-Буданов М. Ф. Судебник 1589 года. Его значе-
ние и источники. Киев: Тип. Имп. ун-та св. Владимира, 1902.
[2], 65 с.
Владимирский-Буданов М. Ф. Хрестоматия по истории рус-
ского права / Сост. М. Владимирский-Буданов. 2-е изд., доп. Ки-
ев: Тип. ун-та св. Владимира (И. Завадского), 1876. Вып. 1. [II],
331с.
Володихин Д. М. Опричнина и «псы государевы». М.: Вече,
2010. 304 с.
Воробьев А. В. Уложение по организации губного дела
1600/01 г. о делопроизводстве московских приказов и фискаль-
ной политике Бориса Годунова // Отечественные архивы. 2012.
№ 1. С. 45-54.
Воробьев А. В., Черкасова М. С. «А которых разбойников или
татей где поймайте, доведчи на них, да и казните...». Вельская
губная грамота 1539/1540 года // Исторический архив. 2011. № 3.
С.174-183.
Гайдар Е. Т. Государство и эволюция. М.: Евразия, 1995. 207 с.
Гакстгаузен А. Исследования внутренних отношений народ-
ной жизни и в особенности сельских учреждений России. Бар.
Августа Гастгаузена / Пер. с нем. и изд. Л. И. Рагозин. М., 1870.
Т. 1. [XXII], 490 с.
Гальковский H. M. Борьба христианства с остатками языче-
ства в древней Руси. Харьков: Епархиальная тип., 1916. Т. 1. [8],
[IV], 376 с.
395

Список источников и литературы
Геръе В. И., Чичерин Б. Н. Русский дилетантизм и общинное
землевладение: разбор книги А. Васильчикова «Землевладение
и земледелие». М.: Тип. А. И. Мамонтова и К°, 1878. 250 с.
Гирц К. Интерпретация культур / Пер. с англ. М.: РОССПЭН,
2004. 560 с.
Гнейст Р. Г. Правовое государство и административные суды
Германии / Под ред. прив. доц. М. И. Свешникова. 2-е изд.,
испр. и доб. СПб.: Тип. В. Безобразова и К°, 1896. [VIII], 371 с.
Голубинский Е. Е. История русской церкви. М.: Крутиц, пат-
риаршеее подворье: О-во любителей церков. истории, 1997. Т. 1:
Период первый. Киевский или Домонгольский. Вторая полови-
на тома. 926, [XVII] с.
Горчаков М. И. О земельных владениях всероссийских ми-
трополитов, патриархов и Св. Синода. (988-1738 гг.). Из опытов
исследования в истории русского права. СПб.: Тип. А. Транше-
ля, 1871. [4], 558, 252 с.
Градовский А. Д. История местного управления в России.
Т. 1: Введение. Уезд Московского государства. СПб.: Печ. В. Го-
ловина, 1868. 527 с.
Градовский А. Д. Начала русского государственного права.
Т. 3: Органы местного управления. Ч. 1: Введение. Историче-
ский очерк местных учреждений в России. Учреждения прави-
тельственные и дворянские. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Тип.
M. M. Стасюлевича, 1883. [VIII], 384 с.
Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII
века. 2-е изд., испр. и доп. М.: Изд-во АН СССР, 1954. Кн. 2. 471 с.
Григоренко А. Ю. «Лаодикийское послание» и его литератур-
ное окружение // ТОДРЛ. Л., 1990. Т. 43. С. 324-329.
Гронский П. П. Теории самоуправления в русской науке //
Юбилейный земский сборник, 1864-1914. СПб.: Т-во О. Н. По-
повой, 1914. С. 76-85.
Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. 2-е изд.,
испр. и доп. М.: Искусство, 1984. 350 с.
Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры.
М.: Искусство, 1981. 359 с.
Гуревич А. Я. Средневековый мир: Культура безмолвствую-
щего большинства. М.: Искусство, 1990. 395 с.
Гуревич А. Я. «Феодальное средневековье»: что это такое? //
Одиссей, 2002. Человек в истории: Слово и образ в средневеко-
вой культуре: [Сб. ст.]. М.: Наука, 2002. С. 261-293.
396

Список источников и литературы
Даль В. И. Пословицы русского народа. Сборник пословиц,
поговорок, речений, присловий, чистоговорок, прибауток, зага-
док, поверий и пр. Владимира Даля: В 2 т. 2-е изд. без перемен.
М.; СПб., 1879. Т. 1.
Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка:
В 4 т. 3-е изд., испр. и знач. доп. изд. под ред. проф. И. А. Боду-
эна-де-Куртенэ. Т. 1: А-3. М.; СПб., 1903; Т. 2: И-О. М.; СПб.,
1905; Т. 3: П-Р. М.; СПб, 1907.
Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка:
В 4 т. 2-е изд., испр. и знач. умнож. по рукоп. автора. Т. 4: P-V.
М.; СПб., 1882.
Данилова Л. В. Сельская община в средневековой Руси. М.:
Наука, 1994. 316 с.
Дворниченко А. Ю. Время Ивана III и становление россий-
ской государственности // Труды кафедры истории России
с древнейших времен до XX века / Отв. ред. А. Ю. Дворниченко.
СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. С. 9-26.
Дворниченко А. Ю. Российская история с древнейших вре-
мен до падения самодержавия: Учеб. пособие. М.: Изд-во «Весь
Мир», 2010. 944 с.
Дворниченко А. Ю. Русские земли Великого княжества Ли-
товского. (До начала XVI в.). Очерки истории общины, сосло-
вий, государственности. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1993.
240 с.
Дворниченко А. Ю. Уголовное право западнорусских земель
и Судебник 1497 г. // Судебник Ивана III. Становление само-
державного государства на Руси : Сб. ст. / Под ред. И. Я. Фроя-
нова. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. С. 120-136.
Дворниченко А. Ю. Центр и регионы в России при «старом
режиме»: Диалектика развития взаимоотношений // Центр
и регионы в истории России: Проблемы экономического, по-
литического и социокультурного взаимодействия: Сб. науч.
ст. / Под ред. А. Ю. Дворниченко. СПб.: Скифия-принт, 2010.
С. 8-61.
Дебольский H. H. Гражданская дееспособность по русскому
праву до конца XVII века. СПб.: Тип. M. M. Стасюлевича, 1903.
[XVI], 440 с.
Дегтярев А. Я. Русская деревня в XV-XVII веках // Избран-
ные труды по русской истории: В 2 т. / Александр Дегтярев. М.:
Издательский дом «Парад», 2008. Т. 1. С. 7-164.
397

Список источников и литературы
Дементьев А. Н. Местное самоуправление в Российской Фе-
дерации: краткий учеб. курс. М.: Норма, 2007. 319 с.
Дмитриев Ф. М. История судебных инстанций и граждан-
ского апелляционного судопроизводства от Судебника до Уч-
реждения о губерниях. М.: Унив. тип., 1859. 580 с.
Дмитриев Ф. М. Разбор сочинения Энгельмана «О приобре-
тении права собственности на землю по русскому праву» // Со-
чинения Ф. М. Дмитриева. Т. 2: Статьи и исследования. М.: т-во
тип. А. И. Мамонтова, 1900. С. 247-292.
Довбыш Т. Э. Соловецкий монастырь и черносотенная кре-
стьянская волость в XV-XVI вв. // Феодальная Россия: Новые
исследования: Сб. науч. ст. / Под ред. М. Б. Свердлова. СПб.:
Изд. Группа «Третья Россия», 1993. С. 25-31.
Довнар-Заполъский М. В. Западно-Русская сельская община
в XVI веке // ЖМНП. 1897, июль. Ч. СССХИ. С. 73-128.
Довнар-Заполъский М. В. Очерки по организации западно-
русского крестьянства в XVI в. Киев: Киевск. 1-я Артель печат-
ного дела, 1905. [VI], 308, [VIII], 168 с.
Домников С. Д. Мать-земля и Царь-город. Россия как тради-
ционное общество. М.: Алетейя, 2002. 672 с.
Древнерусская литература: Изображение общества / [В. К. Бы-
линин, А. С. Демин, А. С. Елеонская и др.; Отв. ред. А. С. Де-
мин]. М.: Наука, 1991. 241 [4] с.
Дугин А. Г. В поисках темного Логоса (философско-бого-
словские очерки). М.: Академический Проект, 2013. 515 с.
Дугин А. Г. Логос и мифос. Социология глубин. М.: Академи-
ческий Проект; Трикста, 2010. 364 с.
Дугин А. Г. Мартин Хайдеггер: возможность русской фило-
софии. 2-е изд. М.: Академический Проект; Альма Матер, 2013.
500 с.
Дьяконов М. А. Дополнительные сведения о московских ре-
формах половины XVI века // ЖМНП. 1894. Ч. 292, апр. Отд. 2.
С.189-198.
Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного
строя древней Руси. 2-е изд. СПб.: Право, 1908. XVI, 509, [2] с.
Емченко Е. Б. Стоглав: исследование и текст. М.: Изд-во «Ин-
дрик», 2000. 504 с.
Енин Г. П. Воеводское кормление в России в XVII веке. (Со-
держание населением уезда государственного органа власти).
СПб.: Изд-во Российской национальной библиотеки, 2000. 352 с.
398

Список источников и литературы
Еремин И. П. Иосиф Волоцкий как писатель // Послания Иоси-
фа Волоцкого. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959. С. 3-18.
Еремин И. П. Литературное наследие Феодосия Печерского //
ТОДРЛ. М.; Л., 1947. Т. 5. С. 159-184.
Ерлыков В. Сличенный текст всех доселе напечатанных губ-
ных грамот XVI и XVII века / Сост. студент Юрид. фак. В. Ерлы-
ков. М.: Имп. О-во истории и древностей росс, 1846. [2], II, 44 с.
Ефименко А. Я. Исследования народной жизни. М.: В. И. Кас-
перов, 1884. Вып. 1. [XIV], [2], 380 с.
Жданов И. Н. Материалы для истории Стоглавого собора //
ЖМНП. 1876. Ч. 186, июль. Отд. 2. С. 50-89; Ч. 186, авг. Отд. 2.
С.173-225.
Живов В. М. История русского права как лингвосемиотиче-
ская проблема // Из истории русской культуры. Т. 2, кн. 1: Киев-
ская и Московская Русь / Сост. А. Ф. Литвина, Ф. Б. Успенский.
М.: Языки славян, культур, 2002. С. 652-738.
Жуков Ю. А. Управление и самоуправление в Карелии в XVII в.
Великий Новгород: НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2003. 256 с.
Забелин И. Е. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст.
М.: Тип. Грачева, 1869. [VIII] 848 с.
Загоскин Н. П. Обзор уставных грамот XIV-ro-XVI-го вв.,
определяющих порядок местного правительственного управле-
ния // Учен. Зап. Имп. Казанского ун-та. 1875. Т. 11. С. 346-405.
Загоскин Н. П. Уставные грамоты XIV-XVI вв., определяю-
щие порядок местного правительственного управления. Казань:
Унив. тип., 1875. Вып. 1. 67 с.
Зимин А. А. «Беседа Валаамских чудотворцев» как памятник
позднего нестяжательства // ТОДРЛ. М.; Л., 1955. Т. 11. С. 198-208.
Зимин А. А. Губные грамоты XVI века из музейного собра-
ния // Записки Отдела рукописей Государственной библиотеки
СССР им. В. И. Ленина. 1956. Вып. 18. С. 210-229.
Зимин А. А. Из истории центрального и местного управле-
ния в первой половине XVI века // Исторический архив. 1960.
№3. С. 143-150.
Зимин А. А. И. С. Пересветов и его современники: Очерки по
истории русской общественно-политической мысли середины
XVI в. М.: Изд-во АН СССР, 1958. 498 с.
Зимин А. А. О методике актового источниковедения в рабо-
тах по истории местного управления России первой половины
XVI в. // Вопросы архивоведения. 1962. № 1. С. 33-45.
399

Список источников и литературы
Зимин А. А. Общественно-политические взгляды Федора Кар-
пова // ТОДРЛ. М.; Л., 1956. Т. 12. С. 160-173.
Зимин А. А. Опричнина. М.: Территория, 2001. 448 с.
Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М.: Мысль, 1964. 535 с.
Зимин А. А. Предисловие // Тысячная книга 1550 г. и Дворо-
вая тетрадь 50-х годов XVI в. / Подгот. к печати А. А. Зимин. М.;
Л.: Изд-во АН СССР, 1950. С. 3-19.
Зимин А. А. «Приговор» 1555-56 гг. и ликвидация системы
кормлений в русском государстве // История СССР. 1958. № 1.
С.178-182.
Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного: очерки социально-
экономической и политической истории России середины XVI в.
М.: Соцэкгиз, 1960. 511 с.
Зимин А. А. Россия на пороге нового времени. (Очерки по-
литической истории России первой трети XVI в.). М.: Мысль,
1972. 452 с.
Знаменский П. В. Приходское духовенство на Руси // При-
ходское духовенство в России со времени реформы Петра. СПб.:
Коло, 2003. 800 с.
Золотухина Н. М. Раздел IV, гл. 1 // История политических
и правовых учений. Средние века и Возрождение / Отв. ред.
д. ю. н. проф. В. С. Нерсесянц. М.: Наука, 1986. С. 188-236.
Иконников В. С. Русские общественные деятели XVI века.
Киев: Унив. тип., 1866. [2], 83 с.
Иловайский Д. И. История России. Т. 3: Московско-царский
период. Первая половина или XVI век. М.: Тип. М. Г. Волчани-
нова, 1890. [VIII], 717 с.
Кавелин К. Д. Крестьянский вопрос // Собр. соч.: В 4 т. Т. 2:
Публицистика. СПб., 1898. Стб. 500-510.
Казакова К А. Вассиан Патрикеев // СККДР. Вып. 2: Вторая поло-
вина XIV-XVI в., ч. 1. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1989. С 120-123.
Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. М.; Л.:
Изд-во АН СССР, 1960. 363 с.
Казакова Н. А. Новый список «Слова ответна» Вассиана
Патрикеева // ТОДРЛ. М.; Л., 1957. Т. 13. С. 446-466.
Казакова Н. А. Очерки по истории русской общественной
мысли. Первая треть XVI в. Л.: Наука, 1970. 300 с.
Казанский П. С. История православного русского монашест-
ва от основания Печерской обители преподобным Антонием до
основания Лавры св. Троицы преподобным Сергием. Соч. экст-
400

Список источников и литературы
раорд. проф. Моск. духовной академии Петра Казанского. М.:
Тип. А. Семена, 1855. 205 с.
Каптерев Н.Ф. Светские архиерейские чиновники в древней
Руси. М.: Тип. «Совр. известия», 1874. 239 с.
Капустин С. Я. Древнее русское поручительство. Казань:
И. Дубровин, 1855. [2], 62 с.
Каравашкин А. В. Мифы Московской Руси: жизнь и борьба
идей в XVI веке (Иван Пересветов, Иван Грозный, Андрей
Курбский) // Россия XXI. 1999. № 1. С. 134-166.
Каравашкин А. В. Московская Русь и «Ромейское царство».
Историософия династической богоизбранности в публицистике
XVI столетия// Россия XXI. 1999. № 3. С. 86-123.
Каравашкин А. В. Русская средневековая публицистика:
Иван Пересветов, Иван Грозный, Андрей Курбский. М.: Проме-
тей, 2000. 417 с.
Карпец В. И. Самоуправление в России в XVI-середине
XVII в. // Институты самоуправления: историко-правовое ис-
следование. М.: Наука, 1995. С. 146-158.
Карпец В. И. Соборное государство. 2008. URL: http://www.pra-
vaya.ru/govern/392/15538 (дата обращения: 04.09.2010).
Карпец В. И. Соотношение централизации и местного управ-
ления в Русском государстве XVI-начала XVII веков // Законо-
мерности возникновения и развития политико-юридических
идей и институтов. М.: ИГПАН, 1986. С. 61-69.
Карпец В. И. Становление и развитие государственных уч-
реждений // Развитие русского права в XV-первой половине
XVII в. / Отв. ред. В. С. Нерсесянц. М.: Наука, 1986. С. 83-110.
Катков М. Н. Земля и государство // Имперское слово: [сб.
ст.] / Сост. М. Б. Смолин. М.: Москва, 2002. С. 393-395.
Каштанов С. М. Из истории русского средневекового ис-
точника (Акты X-XVI вв.). М.: Наука, 1996. 265 с.
Каштанов С. М. К проблеме местного управления в России
первой половины XVI в. // История СССР. 1959. № 6. С. 134-
148.
Каштанов С. М. Русская дипломатика. М.: Высшая школа,
1988.229
Каштанов С. М. Финансы средневековой Руси [XIV-XVI вв.] /
Отв. ред. А. А. Зимин, В. Л. Янин. М.: Наука, 1988. 246 с.
Кимеева Е. Н. «Послание митрополита Даниила» Федора
Карпова // ТОДРЛ. М.; Л., 1953. Т. 9. С. 220-234.
401

Список источников и литературы
Кистерев С. Н. Великокняжеский Судебник 1497 г. и судеб-
ная практика первой половины XVI в. // Очерки феодальной
России / Ред. С. Н. Кистерев. М.; СПб.: Альянс-Архео, 2007.
Вып. 11. С. 444-461.
Кистерев С. Н. Закон и порядок в средневековой Руси (От-
вет К. В. Петрову) // Очерки феодальной России. / Ред. С. Н. Кис-
терев. М.; СПб.: Альянс-Архео, 2008. Вып. 12. С. 383-406.
Клибанов А. И. Духовная культура средневековой Руси. М.:
Аспект Пресс, 1996. 368 с.
Клибанов А. И. Духовная культура средневековой Руси: ма-
териалы к курсу «Культура Древней Руси»: пособие для студен-
тов вузов М.: Аспект Пресс, 1994. 366 с.
Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России: Пе-
риод феодализма. М.: Наука, 1977. 335 с.
Клибанов А. И. Реформационные движения в России в XIV-
первой половине XVI вв. М.: Изд-во АН СССР, 1960. 411 с.
Клибанов А. И. Сборник сочинений Ермолая-Еразма //
ТОДРЛ. М.; Л., 1960. Т. 16. С. 178-207.
Клибанов А. И.у Корецкий В. И. Послание Зиновия Отенского
дьяку Я. В. Шишкину// ТОДРЛ. М.; Л., 1961. Т. 17. С. 201-224.
Клосс Б. М. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII ве-
ков. М.: Наука, 1980. 312 с.
Ключевский В. О. Курс русской истории // Соч.: В 8 т. М.: Гос.
изд-во полит, лит., 1957. Т. 2, ч. 2. 467 с.
Ключевский В. О. Состав представительства на Земских со-
борах Древней Руси. (Посвящается Б. Н. Чичерину) // Соч.:
В 9 т. Т. 8: Статьи. М.: Мысль, 1990. С. 277-374.
Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России
(XV-XVI вв.). М.: Мысль, 1985. 279 с.
Кобрин В. Б. К вопросу о репрезентативности источников по
истории феодального землевладения в Русском государстве
XV-XVI вв. // Источниковедение отечественной истории: Сб.
ст. М.: Наука, 1973. Вып. 1. С. 171-186.
Кобрин В. Б. Опричнина. Генеалогия. Антропонимика: Избр.
труды. М.: Росс. гос. гуманит. ун-т, 2008. 369 с.
Кобрин В. В. Состав опричного двора Ивана Грозного // Ар-
хеографический ежегодник за 1959 г. М., 1960. С. 16-91.
Кобрин В. Б., Хорошкевич А. Л. Введение // Спорные вопросы
отечественной истории XI-XVIII веков: Тез. докл. и сообщ.
Первых чтений, посвящ. памяти А. А. Зимина. Москва 13-18 мая
402

Список источников и литературы
1990 г. / Отв. ред. Ю. Н. Афанасьев, А. П. Новосельцев. М.: Ин-т
истории СССР, 1990. Ч. 1. С. 3-4.
Козеллек Р. Социальная история и история понятий // Исто-
рические понятия и политические идеи в России. XVI-XX века:
Сб. науч. ст. / Отв. ред. H. E. Колосов. СПб.: Изд-во Европейско-
го ун-та в С.-Петербурге; Алетейя, 2006. Вып. 5. С. 33-53.
Колесникова Т. А. Общественно-политические взгляды Ер-
молая-Еразма // ТОДРЛ. М.; Л., 1953. Т. 9. С. 251-265.
Колесов В. В. Домострой без домостроевщины // Домострой /
Сост., вступ. ст., пер., подгот. текстов, коммент. В. В. Колесова.
М.: Эксмо, 2007. С. 5-39.
Колесов В. В. Древняя Русь: наследие в слове: [В 5 кн.] Кн. 3:
Бытие и быт. СПб.: Филол. фак. СПбГУ, 2004. 396, [3] с.
Колесов В. В. Древняя Русь: наследие в слове: [В 5 кн.] Кн. 4:
Мудрость слова. СПб.: Филол. фак. СПбГУ, 2011. 476, [1] с.
Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. Л.: Изд-во
ЛГУ, 1986.312 с.
Коллманн Н. Ш. Соединенные честью. Государство и обще-
ство в России раннего и нового времени. М.: Древлехранилище,
2001.464 с.
Колычева Е. И. Аграрный строй России XVI века. М.: Наука,
1987. 230 с.
Конституция Российской Федерации: принята всенар. голо-
сованием 12 дек. 1993 г. М.: Юрид. лит., 1993. 61 с.
Копанев А. И. История землевладения Белозерского края
XV-XVI вв. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. 255 с.
Копанев А. И. История крестьян русского Севера в XVI в.:
Автореф. дис. ... д-ра. ист. наук. Л., 1974. 34 с.
Копанев А. И. Крестьяне Русского Севера в XVII в. Л.: Наука,
1984. 244 с.
Копанев А. И. Куростровские столбцы XVI в. // Материалы
по истории Европейского Севера СССР: Северный археогр. сб.
Вологда, 1970. Вып. 1. С. 398-431.
Копанев А. И. Уставная земская грамота крестьянам трех во-
лостей Двинского уезда. 25 февраля 1552 г. // Исторический ар-
хив. 1953. № 8. С. 5-20.
Корецкий В. И. Вновь найденное противоеретическое произве-
дение Зиновия Отенского // ТОДРЛ. М.; Л., 1965. Т. 21. С. 166-182.
Корзинин А. Л. Земский собор 1566 г. в отечественной исто-
риографии // Вестн. СПбГУ. Сер. 2. 2011. Вып. 3. С. 11-23.
403

Список источников и литературы
Конин Г. Е. Сельское хозяйство на Руси в период образова-
ния Русского централизованного государства. Конец ХШ-на-
чало XVI в. М.; Л.: Наука, 1960. 463 с.
Кошелев А. И. Общинное поземельное владение. Ответ Ф. Г. Тер-
неру// Самодержавие и Земская дума. М.: Институт русской ци-
вилизации, 2011. С. 308-343.
Кошелев А. И. По поводу журнальных статей о замене обя-
занной работы и о поземельной общинной собственности //
Там же. С. 240-308.
Коялович М. О. История русского самосознания по истори-
ческим памятникам и научным сочинениям. 3-е изд., без пере-
мен. СПб.: Тип. А. С. Суворина, 1901. [XLV], 593 с.
Красовский А. В. Что делать // Gentelmen's quarterly (GQ).
2010. No. 10(111).
Кривошеее Ю. В. О самоуправлении на Руси // Историческое
познание: Традиции и новации: Материалы Междунар. теор.
конф., Ижевск, 26-28 окт. 1993 г. Ижевск: Изд-во У дм. ун-та,
1993. Ч. 1.С. 179-182.
Кривошеее Ю. В. Русская средневековая государственность.
СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008. 129 с.
Кривошеее Ю. В. Русь и монголы: Исследование по истории
Северо-Восточной Руси XII-XIV вв. СПб.: Изд-во С.-Петерб.
ун-та., 2003. 468 с.
КромМ.М. «Вдовствующее царство»: Политический кризис
в России 30-40-х годов XVI века. М.: Новое лит. обозрение,
2010. 888 с.
КромМ. М. Историческая антропология. СПб.: Дмитрий Бу-
ланин, 2004. 75 с.
Крои M. M. К пониманию московской «политики» XVI ве-
ка: дискурс и практика российской позднесредневековой мо-
нархии // Время и пространство памяти. М.: Наука, 2005.
С.283-303.
Кром M. M. Меж Русью и Литвой. Пограничные земли в сис-
теме русско-литовских отношений конца XV-первой трети XVI в.
М.: Квадрига, 2010. 320 с.
Кром M. M. Рождение «государства»: из истории московско-
го политического дискурса XVI в. // Исторические понятия
и политические идеи в России. XVI-XX века: Сб. науч. ст. / Отв.
ред. H. E. Колосов. СПб.: Изд-во Европейского ун-та в С.-Пе-
тербурге; Алетейя, 2006. Вып. 5. С. 54-69.
404

Список источников и литературы
Кром M. M. Творческое наследие H. E. Носова и проблемы
изучения губной реформы XVI в. // Государство и общество
в России XV-начала XX века: Сб. статей памяти H. E. Носова.
СПб.: Наука, 2007. С. 45-57.
Кром M. M. Хронология губной реформы и некоторые осо-
бенности административных преобразований в России XVI ве-
ка // Исторические записки. 2007. Вып. 10. С. 373-397.
Кудриновский В. И. Губные учреждения Московского госу-
дарства// ЖМНП. 1895. Ч. 301, окт. С. 280-318; Ч. 302, дек.
С.309-342.
Кудрявцев Матвей. История православного монашества в Се-
веро-Восточной России со времен преподобного Сергея Радо-
нежского: В 2 ч. / Сост. дьякон Матвей Кудрявцев. М.: Тип.
М. Н. Лаврова и К°, 1881. Ч. 1. 254, [IV] с.
Кузьмин А. Г. Мародеры на дорогах истории. М.: Русская па-
норама, 2005. 334, [1] с.
Куплеваский Н. О. Состояние сельской общины в XVII веке
на дворцовых землях и землях духовных и светских владельцев:
Историко-юридический очерк. Соч. Николая Куплеваского. Ки-
ев: Тип. С. Т. Еремеева, 1877. [2], 44 с.
Лазаревский Н. И. Самоуправление // Мелкая земская еди-
ница: сб. статей. СПб., 1902. Вып. 1. С. 1-61.
Ланге Н. И. Древнее русское уголовное судопроизводство
(XIV, XV, XVI и половины XVII веков). Соч. Николая Ланге.
СПб.: Тип. и хромолитогр. А. Траншеля, 1884. [4], 248 с.
Ланге Н. И. Древние русские смесные или вобчие суды /
Сост. Н. Ланге. М.: Тип. А. И. Мамонтова и К°, 1882. [IV], 234 с.
Лаппо-Данилевский А. С. Очерк истории образования глав-
нейших разрядов крестьянского населения в России. СПб.: Тип.
т-ва «Общественная польза», 1905. [4], 156 с.
Лапшина Р. Г. Феодосии Косой - идеолог крестьянства XVI в. //
ТОДРЛ. М.; Л., 1953. Т. 9. С. 235-250.
Латкин В. Н. Земские соборы Древней Руси, их история и ор-
ганизация сравнительно с западноевропейскими представи-
тельными учреждениями: Историко-юридическое исследова-
ние. СПб.: Л. Ф. Пантелеев, 1885. [II], 441 с.
Латов Ю.В. Власть-собственность в средневековой России //
Эконом, вестн. Ростовского гос. ун-та. 2004. Т. 2. № 4. С. 111-133.
Ледяев В. Г. Власть: концептуальный анализ. М.: РОССПЭН,
2001.380 с.
405

Список источников и литературы
Ледяев В. Г. Понятие власти // Антропология власти: Хре-
стоматия по политической антропологии: В 2 т. / Сост. и отв.
ред. В. В. Бочаров. Т. 1: Власть в антропологическом дискурсе.
СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. С. 91-102.
Ленин В. И. Об избирательной программе и избирательной
платформе // Поли. собр. соч. 5-е изд. М.: Политиздат, 1968. Т. 20.
С. 355-364.
Леонтьев А. К. Устюжская губная грамота 1540 г. // Истори-
ческий архив. 1960. № 4. С. 218-222.
Летков В. Н. О праве самостоятельности, как основе для са-
моуправления // Юрид. вестн. 1872. Кн. 1. С. 49-73.
Летков В. Н. О самоуправлении. Сравнительный обзор рус-
ских и иностранных земских и общественных учреждений.
Князя А. Васильчикова. СПб., 1869-71. Три тома, I—III. M.:
Унив. тип., 1872. 18 с.
Либера А.у де. Средневековое мышление / Пер. с фр. О. В. Го-
ловой, А. М. Руткевича. М.: Праксис, 2004. 368 с.
Лихачев Д. С. Движение русской литературы XI-XVII вв.
к реалистическому изображению действительности. М.: Ин-т
мировой литературы им. А. М. Горького АН СССР. Материалы
к дискуссии о реализме в мировой литературе, 1956. 19 с.
Лихачев Д. С. Литература «государственного устройства»
(XVI в.) // ПЛДР. Середина XVI века. М.: Худож. лит., 1985. С. 5-16.
Лихачев Д. С. Лицедейство Грозного (к вопросу о смеховом
стиле его произведений) // Лихачев Д. С, Паненко А. М., По-
нырко Я. В. Смех в Древней Руси. Л.: Наука, 1984. С. 25-35.
Лихачев Д. С. Эпоха решительного подъема общественного
значения литературы // ПЛДР. Конец XV-середина XVI века.
М.: Худож. лит., 1984. С. 5-16.
Лихачев Н. П. Библиотека и архив московских государей в
XVI столетии. СПб.: тип. С. В. Балашева и К°, 1894. [4], 152,81, [3] с.
Лихачев Н. П. Иностранец-доброжелатель России в XVII
столетии [пастор Иоганн-Готфрид Грегори]. СПб.: Тип. А. С. Су-
ворина, 1898. 16 с.
Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек — текст —
семиосфера — история. М.: Языки рус. культуры, 1996.464 с.
Лотман Ю. М. «Договор» и «вручение себя» как архетипиче-
ские модели культуры // Проблемы литературной типологии
и исторической преемственности: Сб. ст. / Отв. ред. Ю. М. Лот-
ман. Тарту: Тарт. гос. ун-т, 1981. С. 3-16.
406

Список источников и литературы
Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. Таллин: Александра,
1993. Т. 3. 494 с.
Лурье Я. С. Вопросы внутренней и внешней политики в по-
сланиях Ивана IV // Послания Ивана Грозного. М.; Л.: Изд-во
АН СССР, 1951. С. 468-519.
Лурье Я. С. Две истории Руси XV века: Ранние и поздние, не-
зависимые и официальные летописи об образовании Москов-
ского государства. СПб.: Дмитрий Буланин, 1994. 238, [2] с.
Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике
конца XV-начала XVI в. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1960. 532 с.
Лурье Я. С. К изучению классового характера древнерусской
литературы // ТОДРЛ. М.; Л., 1964. Т. 20. С. 100-119.
Лурье Я. С. Комментарии // Послания Ивана Грозного. СПб.:
Наука, 2005. С. 583-676.
Лурье Я. С. Краткая редакция «Устава» Иосифа Волоцкого —
памятник идеологии раннего иосифлянства // ТОДРЛ. М.; Л.,
1956. Т. 12. С. 116-140.
Лурье Я. С. Лаодикийское послание Федора Курицына //
БЛДР. Т. 7: Вторая половина XV в. СПб., 1999. С. 567-568.
Лурье Я. С. Летопись Софийская II // СККДР. Вып. 2: Вторая
половина XIV-XVI в., ч. 2. Л.: Наука, 1989. С. 60-61.
Лурье Я. С. Россия древняя и Россия новая: Избранное. СПб.:
Дмитрий Буланин, 1997. 403 с.
Лурье Я. С. Русские современники Возрождения: Книгописец
Ефросин, дьяк Федор Курицын. Л.: Наука, 1988. 159 [2] с.
Любавский М. К. M. M. Богословский. Земское самоуправле-
ние на русском севере в XVII веке. Т. 1. М., 1909 // ЖМНП. 1910.
Ч. 26. С. 395-419.
Любавский М. К. Областное деление и местное управление
Литовско-Русского государства ко времени издания первого
литовского статута: Ист. очерки. М.: Унив. тип., 1892. 998 с.
Макарий (Булгаков М. П.). История русской церкви Мака-
рия, архиеп. Литовского и Виленского. СПб.: Тип. Ю. А. Бокра-
ма, 1874. Т. 7, кн. 2. [4], VIII, 529 с.
Макарий (Булгаков М. П.). История русской церкви Макария,
митр. Московского. 3-е изд. СПб.: Тип. Р. Голике, 1888. Т. 3.322, [V] с.
Мальцев В. П. Борьба за Смоленск. (XVI-XVII вв.). Смо-
ленск: Смолгиз, 1940. 424 с.
Мальцев Г. В. Крестьянская община в истории и судьбе Рос-
сии. М.: Изд-во РГТЭУ, 2010. 216 с.
407

Список источников и литературы
Мальцев Г. В. Очерк теории обычая и обычного права //
Обычное право в России: проблемы теории, истории и практи-
ки. Ростов н/Д: Изд-во СКАГС, 1999. С. 7-93.
Мамут Л. С. Анализ правогенеза и правопонимания // Учен,
зап. Тарт. гос. ун-та. Историческое в теории права. Тарту, 1989.
С. 5-26.
Мамут Л. С. Политические и правовые учения Западной Ев-
ропы // История политических и правовых учений. Средние
века и Возрождение / Отв. ред. проф. В. С. Нерсесянц. М.: Нау-
ка, 1986. С. 5-14.
Марасинова Л. М. Новые псковские грамоты XIV-XV веков.
М.: Изд-во Моск. ун-та, 1966. 211с.
Масленникова H. Н. Присоединение Пскова к Русскому цен-
трализованному государству. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2010. 260 с.
Милое Л. В. Природно-климатический фактор и менталитет
русского крестьянина // Общественные науки и современность.
1995. № 1. С. 76-87.
Михайлова И. Б. Земной бог // «В кратких словесах многой
разум замыкающее...» / Отв. ред. А. Ю. Дворниченко. СПб.:
Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008. С. 115-146 (Труды кафедры исто-
рии России с древнейших времен до XX века. Т. 2).
Михайлова И. Б. Служилые люди Северо-Восточной Руси
в XIV-первой половине XVI века: Очерки социальной истории.
СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та, 2003. 639 с.
МишлеЖ. Народ / [Пер. В. Г. Дмитриева]. Изд. подгот. В. Г. Дмит-
риев и Ф. А. Коган-Бернштейн. М.: Наука, 1965. 207 с.
Моисеева Г. Н. «Валаамская беседа» — памятник русской
публицистики середины XVI века. [Исследования и тексты]. М.;
Л.: Изд-во АН СССР, 1958. 199 с.
Морозова Л. Е. Иван Грозный и публицисты XVI века о пре-
делах и характере царской власти // Римско-константинополь-
ское наследие на Руси: идея власти и политическая практика.
М.:РАН, 1995. С. 236-251.
Морозова Л. Е. Сочинения Зиновия Отенского. М.: Ин-т ис-
тории СССР АН СССР, 1990. 320 с.
Назаров В. Д. Государство, сословия и реформы середины
XVI в. в России // Реформы и реформаторы в истории России.
М.: Изд. центр Института росс, истории, 1996. С. 10-22.
Насонов А. Н. Из истории псковского летописания // Исто-
рические записки. 1946. Вып. 18. С. 255-294.
408

Список источников и литературы
Никитский А. И. Очерк внутренней истории церкви в Вели-
ком Новгороде // ЖМНП. 1879, март. Ч. ССП. С. 1-66.
Никитский А. И. Очерк внутренней истории церкви во
Пскове // ЖМНП. 1871, май. Ч. CLV. С. 1-70.
Никольский Н. К. Кирилло-Белозерский монастырь и его
устройство до второй четверти XVII в. (1397-1625). Т. 1, вып. 1:
Об основании и строениях монастыря. СПб.: Синодальная тип.,
1897. 423 с; Вып. 2: О средствах содержания монастыря. СПб.:
Синодальная тип., 1910. 696 с.
Никольский H M. История русской церкви. М.: Изд-во ACT,
2004. 604, [4] с.
Никонов С. П. Поручительство в его историческом развитии
по русскому праву. Исследование Сергея Никонова. СПб.: Т-во
эконом, типолитогр. Панфилова и Палибина, 1895. 216 с.
Носов H Е. Белозерская губная изба в начале XVII в. (К во-
просу о составе и формировании губного аппарата) // Вопросы
социально-экономической истории и источниковедения перио-
да феодализма в России: Сб. ст. к 70-летию А. А. Новосельского.
М.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 50-53.
Носов H. Е. Губной наказ Новгородской земле 1559 г. // Ис-
торический архив. 1959. № 4. С. 212-217.
Носов H. E. Губные наказы селам Кирилло-Белозерского мо-
настыря 1549-1550 гг.// Исследования по отечественному ис-
точниковедению: Сб. ст., посвящ. 75-летию проф. С. Н. Валка.
М.; Л.: Наука, 1964. С. 347-404.
Носов H E. «Новое» направление в актовом источниковеде-
нии // Проблемы источниковедения. М., 1962. Т. 10. С. 261-348.
Носов H E. О статистическом методе в актовом источнико-
ведении: (по поводу статьи А. А. Зимина) // Вопросы архивове-
дения. 1962. №4. С. 41-56.
Носов H. E. Очерки по истории местного управления Русско-
го государства первой половины XVI века. М.; Л.: Изд-во АН
СССР, 1957. 408 с.
Носов H E. Социальная борьба и «Земское устроение» в России
в 30-40-х годах XVI в. // Генезис и развитие феодализма в России.
Проблемы социальной и классовой борьбы: Межвуз. сб. под ред.
проф. И. Я. Фроянова Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1985. Вып. 9. С. 131-145.
Носов H E. Становление сословного представительства в Рос-
сии в первой половине XVI в. // Исторические записки. 1986.
Вып. 114. С. 148-179.
409

Список источников и литературы
Носов H. E. Становление сословно-представительных учреж-
дений в России. Изыскания о земской реформе Ивана Грозного.
Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1969. 602 с.
Островская М. А. Земельный быт сельского населения рус-
ского севера в XVI-XVIII веках. СПб.: Тип. Гл. упр. уделов, 1913.
[X], 370, 96 с.
Островская М. А. О древнерусском одиначестве. Архан-
гельск: Губ. тип., 1911. 15 с.
Охотина Н. А. «Сказание о Валаамском монастыре» - неиз-
вестное сочинение второй половины XVI в. // ТОДРЛ. СПб.,
1993. Т. 47. С. 121-147.
Павлов А. П. Государев двор и политическая борьба при Бо-
рисе Годунове (1584-1605). СПб.: Наука, 1992. 279 с.
Павлов А. П. H. E. Носов как исследователь проблем русской
истории XVI в. // Государство и общество в России XV-начала
XX века: Сб. статей памяти H. E. Носова. СПб.: Наука, 2007.
С. 33-44.
Павлов А. П. О начальном этапе становления воеводского
управления в России // Спорные вопросы отечественной исто-
рии XI-XVIII веков: Тез. докл. и сообщ. Первых чтений, по-
свящ. памяти А. А. Зимина. Москва 13-18 мая. 1990 г. / Отв. ред.
Ю. Н. Афанасьев, А. П. Новосельцев. М.: Ин-т истории СССР,
1990. 4.1. С. 208-211.
Павлов А. П. Судьбы самодержавия и земства в России XVI ве-
ка: (опричнина Ивана Грозного) // История России. Народ
и власть. СПб.: Лань, 1997. С. 203-244.
Павлов А. П. Эволюция государства и общества в России во
второй половине XVI в. (К вопросу о сословно-представитель-
ной монархии) // Forschungen zur osteuropäischen Geschichte.
Bd 58: Russische und Ukrainische Geschichte. Wiesbaden, 2001.Vol.
16-18. P. 29-39.
Павлов-Силъванский H. П. Иммунитеты в удельной Руси //
ЖМНП. 1900. Ч. СССХХХИ, нояб. С. 318-365.
Павлов-Сильванский Н. П. Феодализм в России. М.: Нау-
ка, 1988. 690 с.
ПайпсР. Россия при старом режиме. М.: Независимая газ.,
1993. 421 с.
Панченко А. М.} Успенский Б. А. Иван Грозный и Петр Пер-
вый: концепции первого монарха // ТОДРЛ. Л., 1983. Т. 37.
С. 54-78.
410

Список источников и литературы
Пахман С. Б. О судебных доказательствах по древнему рус-
скому праву, преимущественно гражданскому, в историческом
их развитии. М.: Унив. тип., 1851. [6], [VI], 212 с.
Пашкова Т. И. К вопросу о причинах губной реформы 30-
40-х гг. XVI в. // Феодальная Россия: Новые исследования: Сб.
науч. ст. / Под ред. М. Б. Свердлова. СПб.: Изд. Группа «Третья
Россия», 1993. С. 30-34.
Пашкова Т. И. Местное управление в Русском государстве
первой половины XVI века: Наместники и волостели. М.: Древ-
лехранилище, 2000. 218 с.
Петров А. В. От язычества к Святой Руси. Новгородские
усобицы: К изучению древнерусского вечевого уклада. СПб.:
Олег Абышко, 2003. 351 с.
Петров К. В. Значение «закона» в средневековом русском
праве (XVI-XVII вв.) // Cahiers du Monde Russe. Paris, 2005. Vol.
46. Pt. 1/2. P. 167-174.
Петров К. В. Имел ли Судебник 1497 г. значение закона в со-
временном понимании? (По поводу статьи С. Н. Кистерева «Ве-
ликокняжеский Судебник 1497 г. и судебная практика первой
половины XVI в.») // Очерки феодальной России / Ред. С. Н. Кис-
терев. М.; СПб.: Альянс-Архео, 2008. Вып. 12. С. 365-382.
Платонов С. Ф. Иван Грозный (1530-1584). Пг.: Брокгауз-
Ефрон, 1923. 160 с.
Платонов С. Ф. M. M. Богословский. Земское самоуправле-
ние на русском Севере в XVII веке. Рец. проф. СПб. ун-та С. Ф. Пла-
тонова. М.: Печатня А. И. Снегиревой, 1914. 15 с.
Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты в Московском го-
сударстве XVI-XVII в. (Опыт изучения общественного строя
и сословных отношений в Смутное время). СПб.: Тип. И. Н.
Скороходова, 1899. [XIV], 665 с.
Плигузов А. И. Полемика в русской церкви первой трети XVI
столетия. М.: Индрик, 2002. 424 с.
Плюханова М. Б. Сюжеты и символы Московского царства.
СПб.: Акрополь, 1995. 334, [1] с.
Покровский H. H. Актовые источники по истории черно-
сошного землевладения в России XIV-начала XVI в. Новоси-
бирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1973. 281 с.
Покровский Н. К Афанасий (в миру Андрей) // СККДР. Вып. 2:
Вторая половина XIV-XVI в., ч. 1. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние,
1988. С. 73-79.
411

Список источников и литературы
Покровский H. H. Правительственная административная
вертикаль и органы местного сибирского самоуправления //
Муниципальное право. 2001. № 3. С. 60-64.
Полосин И. И. Поместное право и крестьянская крепость //
Полосин И. И. Социально-политическая история России XVI-
начала XVII в.: Сб. ст. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 22-38.
ПолухинО. Н. Таинственный путь гражданственности: кре-
стьянское наследие. Белгород, 2000. 105 с.
Помяловский М. И. Очерки из истории Новгорода в первый
век московского владычества // ЖМНП. 1904. Ч. CCCLIV, июль.
С.94-135.
Помяловский М. И. По вопросу о московско-новгородских
отношениях XV и XVI веков // ЖМНП. 1898. Ч. CCCXV, янв.
С. 40-61.
Попов А. Н. Пиры и братчины // Архив историко-юриди-
ческих сведений, относящихся до России, издаваемый Ник. Ка-
лачовым. М., 1854. Кн. 2, половина 2. С. 19-41.
Прыжов И. Г. История кабаков в России в связи с историей
русского народа. 2-е изд. Казань: Молодые силы, 1914. 282, [2] с.
Пузанов В. В. Древнерусская государственность: генезис, эт-
нокультурная среда, идеологические конструкты. Ижевск: Изд.
дом «Удмуртский университет», 2007. 624 с.
Раскин Д. И.у Фроянов И. Я., Шапиро А. Л. О формах черного
крестьянского землевладения XIV-XVII вв. // Проблемы кре-
стьянского землевладения и внутренней политики России. До-
октябрьский период. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1972. С. 5-44.
Ретвих Н. П. Термин «губа», определение «губной грамоты»,
причины возникновения «губного института» и передача
высшей уголовной юрисдикции в руки народа: реферат, чи-
танный в Археол. ин-те 23 января 1892 г. СПб.: Тип. Акад.
наук, 1892. 22 с.
Ржига В.Ф. Опыты по истории русской публицистики XVI ве-
ка // ТОДРЛ. М.; Л., 1934. Т. 1. С. 5-120.
Риттих А. А. Зависимость крестьян от общины и мира.
СПб.: Тип. В. Ф. Киршбаума, 1903. [4], 217 с.
Рогов В. А. История уголовного права, террора и репрессий
в русском государстве XV-XVII вв. М.: Юристъ, 1995. 288 с.
Рогов В. А., Рогов В. В. Древнерусская правовая терминоло-
гия в отношении к теории права: очерки 1Х-середины XVII вв.
М.: МГИУ, 2006. 268 с.
412

Список источников и литературы
Рожков Н. А. Город и деревня в русской истории. (Краткий
очерк экономической истории России). СПб.: Тип. И. Н. Скоро-
ходова, 1902. [2], 84 с.
Рожков Н. А. Происхождение самодержавия в России. М.:
Т-во тип. А. И. Мамонтова, 1906. [4], 213 с.
Рожков Н. А. Сельское хозяйство Московской Руси в XVI ве-
ке. М.: Унив. тип., 1899. [2], [IV], 511 с.
Рыбаков Б. А. Воинствующие церковники // Антирелигиоз-
ник. 1934. № 3. С. 21-31.
Савич А. А. Соловецкая вотчина XV-XVII в. (Опыт изучения
хозяйства и социальных отношений на крайнем русском севере
в древней Руси). Пермь: О-во ист., филос. и соц. наук при
Пермск. гос. ун-те, 1927. 280 с.
Садиков П. А. Из истории опричнины XVI в. // Историче-
ский архив. 1940. Кн. 3. С. 113-303.
Садиков П. А. Очерки по истории опричнины. М.; Л.: Изд-во
АН СССР, 1950. 594 с.
Самоквасов Д. Я. Заметки по истории государственного уст-
ройства и управления // ЖМНП. 1869. № 11. С. 5-105.
Самоквасов Д. Я. Происхождение поместного права и об-
щинного крестьянского землевладения Московского государст-
ва. М.: Унив. тип., 1904. 68 с.
Самоуправление // БСЭ. 2-е изд. М., 1955. Т. 38. С. 27-28.
Свешников М. И. Основы и пределы самоуправления: опыт
критического разбора основных вопросов местного самоуправ-
ления в законодательстве важнейших европейских государств.
СПб.: Тип. В. Безобразова и К° и Ефрона, 1892. [XXXVI], [230],
299 с.
Свиридова Т. А. Местное (земское) самоуправление в XIX ве-
ке в России и в Западной Европе // Муниципальное право. 2001.
№ 5. С. 52-65.
Семенов О. В. Становление и эволюция системы местного
управления на Урале во второй половине XV-первой половине
XVII в. Екатеринбург: Банк культурной информации, 2006. 292 с.
Семенченко Г. В. Посад и волость в правительственной поли-
тике в середине XVI в. // Генезис и развитие феодализма в Рос-
сии: Проблемы истории города: [Сб. ст.] / Под ред. проф. И. Я. Фроя-
нова. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1988. С. 178-183.
Сенигов И. П. Памятники земской старины. 2-е изд. Пг.: О-во
нравственного и умственного просвещения народа, 1918. 372 с.
413

Список источников и литературы
Сергеевич В. И. Время возникновения крестьянской позе-
мельной общины / Сообщ. члена Гос. совета В. И. Сергеевича
в С.-Петерб. клубе обществ, деятелей 7 февр. 1908 г. СПб.:
Книж. изд-во «Сельск. вестника», 1908. 15 с.
Сергеевич В. И. Древности русского права: [В 3 т.]. Т. 2: Вече
и князь. Советники князя. 3-изд. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича,
1908. [XII], 659 с.
Сергеевич В. И. Лекции и исследования по истории русского
права. СПб.: Тип. хромолитогр. А. Траншеля, 1883. [VIII], 997 с.
Сергеевич В. И. Русские юридические древности. Т. 1: Терри-
тория и население. СПб.: Тип. Н. А. Лебедева, 1890. [XII], 517 с.
Серебрянский Н. И. Очерки по истории монастырской жизни
в Псковской земле. С критико-библиогр. обзором литературы
и источников по истории псковск. монашества. М.: О-во исто-
рии и древностей росс, при Моск. ун-те, 1908. [2], [IV], 580, [VI] с.
Синицына Н. В. Этический и социальный аспекты нестяжа-
тельских воззрений Максима Грека // Общество и государство
феодальной России: Сб. ст., посвящ. 70-летию акад. Л. В. Череп-
нина. М.: Наука, 1975. С. 159-170.
Сиренов А. В. Степенная книга: история текста. М.: Языки
славян, культур, 2007. 544 с.
Скрынников Р. Г. Государство и церковь на Руси XIV-XVI вв.:
Подвижники русской церкви. Новосибирск: Наука, 1991. 397 с.
Скрынников Р. Г. Царство террора: [Об опричнине Ивана
Грозного]. СПб.: Наука, 1992. 571, [2] с.
Словарь Академии российской. [Сост. при участии Д. И. Фон-
визина, Г. Р. Державина, И. Н. Болтина, И. И. Лепехина, С. Я. Ру-
мовского, Н. Я. Озерецковского и др.]. СПб., при Император-
ской Академии наук, 1792. Ч. 3.
Смирнов И. И. «Беседа валаамских чудотворцев» и ее место
в русской публицистике XVI в. // Исторические записки. 1945.
Вып. 15. С. 247-261.
Смирнов И. И. Восстание Болотникова. 1606-1607. Л.: Лениз-
дат, 1949. 528 с.
Смирнов И. И. Заметки о феодальной Руси XIV-XV вв. (По
поводу исследования Л. В. Черепнина «Образование русского
централизованного государства в XIV-XV вв.») // История
СССР. 1962. № 2. С. 138-161; №3. С. 137-162.
Смирнов И. И. От редакции // Веселовский С. Б. Село и де-
ревня в северо-восточной Руси XIV-XVI вв.: Историко-соц. ис-
414

Список источников и литературы
следование о типах внегородских поселений. М.; Л.: Гос. соц.-
экон. изд-во «Печатный двор» в Ленинграде, 1936. С. 3-9.
Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского госу-
дарства 30-50-х годов XVI века. М.: Изд-во АН СССР, 1958.
516 с.
Согомонов А. Ю., Уваров П. Ю. Открытие социального (пара-
докс XVI века) // Одиссей, 2001. Человек в истории: Русская
культура как исследовательская проблема: [Сб. ст.]. М.: Наука,
2001. С. 199-215.
Сокольский В. В. Очерк истории русского права. СПб.: Типо-
литогр. А. Ф. Маркова, 1911. Ч. 1, вып. 1. 70 с.
Соловьев С. М. Об отношениях Новгорода к великим князь-
ям. Историческое исследование С. Соловьева. М.: Унив. тип.,
1846. 162 с.
Соловьев С. М. Спор о сельской общине // Русский вестник.
1856. Т. 6. Нояб., кн. 2. С. 286-304.
Стратонов И. А. Заметки по истории земских соборов Мос-
ковской Руси. Казань: Типолитогр. Имп. ун-та, 1905. 162, [2],
[VI], [III] с.
Тальберг Д. Г. Насильственное похищение имущества по рус-
скому праву. (Разбой и грабеж): Историко-догматич. исследова-
ние Дм. Тальберга. СПб.: Тип. В. С. Балашева, 1880. [2], [4], 200 с.
Таубе М. Ересь «жидовствующих» и переводы с еврейского
в средневековой Руси (Пер. с англ. Б. Рашковского) // История
еврейского народа в России. Т. 1: От древности до раннего Но-
вого времени. М.: Мосты культуры/Гешарим, 2010. С. 367-397.
Тиандер К. О. Культовое пьянство и древнейший алкоголь-
ный напиток человечества // ЖМНП. 1908. Ч. XVIII, дек.
С. 203-257.
Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. М.: Ай-
рис-пресс, 2006. 618 с.
Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М.: Изд-во АН СССР,
1962. 583 с.
Тихомиров M. H. Сословно-представительные учреждения
(земские соборы) России XVI в. // Вопросы истории. 1958. № 5.
С. 3-22.
Тихомиров Ю. А. Диалектика управления и самоуправления //
Вопросы философии. 1983. № 8. С. 18-30.
Тогоева О. И. «Истинная правда»: Языки средневекового
правосудия. М.: Наука, 2006. 333 с.
415

Список источников и литературы
Толстиков А. В. Представление о государе и государстве
в России второй половины XVI-первой половины XVII века //
Одиссей, 2002. Человек в истории: Слово и образ в средневеко-
вой культуре: [Сб. ст.]. М.: Наука, 2002. С. 294-310.
Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культу-
ре. Т. 2: Три века христианства на Руси (XII-XIV вв.). М.: Школа
«Языки русской культуры», 1998. 864 с.
Трифонова И. О. Культ прп. Трифона Вятского и деятель-
ность первых вятских епископов (к 350-летию Вятской епар-
хии) // Вестн. Удмурт, ун-та. Сер. 5: История и филология. 2007.
Вып. 7. С. 41-54.
Успенский Б. А. Антиповедение в культуре древней Руси //
Успенский Б. А. Избранные труды: [В 2 т.]. Т. 1: Семиотика ис-
тории. Семиотика культуры. М.: Гнозис, 1994. С. 320-332.
Успенский Б. А. Краткий очерк истории русского литератур-
ного языка (XI-XIX вв.). М.: Гнозис, 1994. 239 с.
Успенский Б. А. Право и религия в Московской Руси // Фак-
ты и знаки: исследования по семиотике истории / Под ред.
Б. А. Успенского и Ф. Б. Успенского. М.: Языки славян, культур:
Издатель А. Кошелев, 2008. Вып. 1. С. 122-179.
Успенский Б. А. Царь и патриарх: Харизма власти в России:
(Византийская модель и ее русское переосмысление). М.: Школа
«Языки русской культуры», 1998. 680 с.
Устрялов Н. Г. Разбор сочинения г. Беляева «Крестьяне на
Руси», составленный Н. Г. Устряловым. СПб.: Тип. Акад. наук,
1860.9 с.
Федотов Г. П. Святые древней Руси. М.: Моск. рабочий, 1990.121 с.
Федотов Г. П. Собр. соч.: В 12 т. Т. 11: Русская религиоз-
ность. Ч. 2: Средние века. XIII-XVbb. M.: Мартис, 2004. 367 с.
Филюшкин А. И. Московская неонатальная империя: к во-
просу о категориях политической практики // Вестник С. -Пе-
терб. ун-та. Сер. 2: История. 2009. Вып. 2. С. 5-20.
Филюшкин А. И. Смертельные судороги или родовые муки? :
споры о конце исторической науки в начале XXI в. // Россия
XXI. 2002. № 4. С. 64-99.
Флоровский Г. В. Пути русского богословия. М.: Ин-т русской
цивилизации, 2009. 848 с.
Флоря Б. Н. Иван Грозный. М.: Молодая гвардия, 2009. 441 с.
Флоря Б. К О путях политической централизации Русского
государства: на примере Тверской земли // Общество и государ-
416

Список источников и литературы
ство феодальной России: Сб. ст., посвящ. 70-летию акад.
Л. В. Черепнина. М.: Наука, 1975. С. 281-290.
Фпоря Б. Н. Отношения государства и церкви у восточных
и западных славян (эпоха средневековья). М.: Ин-т славянове-
дения и балканистики РАН, 1992. 158 с.
Фпоря Б. Н. Русско-польские отношения и политическое
развитие Восточной Европы во второй половине XVI-начале
XVII в. М.: Наука, 1978. 302 с.
Фпоря Б. Н. Центр и провинция в системе управления Рос-
сии (XVI-XVII вв.) // Государство и общество в России XV-
начала XX века: Сб. ст. памяти H. E. Носова. СПб.: Наука, 2007.
С.189-194.
Фроянов И. Я. Грозная опричнина. М.: Эксмо: Алгоритм,
2009. 560 с.
Фроянов И. Я. Драма русской истории: На путях к Опрични-
не. М.: Парад, 2007. 952 с.
Хартупари К. Ф. Право суда и помилования как прерогати-
вы российской державности. (Сравнительное историко-законо-
дательное исследование). Общ. и особенная части. СПб.: Тип.
М-ва внутр. дел, 1899. 498 с.
Хархордин О. В. Что такое «государство»? Русский термин
в европейском контексте // Понятие государства в четырех язы-
ках: Сб. ст. / Под ред. О. Хархордина. СПб.; М.: Европ. ун-т:
Летний сад, 2002. С. 152-217.
Хпебников Н. И. О влиянии общества на организацию госу-
дарства в царский период русской истории. СПб.: Тип. А. М. Ко-
томина, 1869. XVI, 384, II с.
Хорошкевич А. Л. Задачи внешней политики и реформы
Ивана Грозного // Реформы и реформаторы в истории России.
М.: Изд. центр Ин-та росс, истории, 1996. С. 23-34.
Хоскинг Дж. Россия: народ и империя (1552-1917) / Пер.
с англ. С. Н. Самуилова. Смоленск: Русич, 2000. 512 с.
Цвик М. В. Социалистическая демократия и самоуправле-
ние // Советское государство и право. 1985. № 4. С. 3-11.
Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI-
XVII вв. М.: Наука, 1978.417 с.
Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного го-
сударства в XIV-XV веках. Очерки социально-экономической
и политической истории Руси. М.: Изд-во социально-эконом.
лит., 1960.900 с.
417

Список источников и литературы
Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV-XV веков.
М.: Изд-во АН СССР, 1951. Т. 2. 428 с.
Черкасова М. С. Землевладение Троице-Сергиева монастыря
в XV-XVI в. М.: Археографический центр, 1996. 336 с.
Черная Л. А. Антропологический код древнерусской культу-
ры. М.: Языки славян, культур, 2008. 464 с.
Чененков П. В. Нижегородский край в конце XIV-третьей
четверти XVI в.: внутреннее устройство и система управления.
Нижний Новгород: Комитет по делам архивов Нижегородской
обл., 2004. 140 с.
Чичерин Б. К Областные учреждения России в XVII веке.
М.: Тип. А. Семена, 1856. IV, 592 с.
Шалфеев К П. Об Уставной книге Разбойного приказа: ис-
следование Николая Шалфеева. СПб.: Тип. Мор. м-ва, 1868. 76 с.
Шапиро А. Л. Русское крестьянство перед закрепощением
(XIV-XVI вв.). Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1987. 256 с.
Шапошник В. В. Иван Грозный. Первый русский царь. СПб.:
Вита Нова, 2006. 492 с.
Шапошник В. В. Семья как модель государственного устрой-
ства в Московской Руси XVI в. (по памятникам письменности) //
Труды кафедры истории России с древнейших времен до XX века /
Отв. ред. А. Ю. Дворниченко. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та,
2006. С. 538-556.
Шапошник В. В. Церковно-государственные отношения в Рос-
сии в 30-80-е годы XVI века. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та,
2006. 568 с.
Швейковская Е. Н. Государство и крестьяне России. Поморье
в XVII веке. М.: Археографический центр, 1997. 285 с.
Швейковская Е. Н. Государство и крестьяне России XVI-
начала XVIII в.: к характеру диалога // Народ и власть: истори-
ческие источники и методы исследования: Материалы XVI на-
уч. конф., Москва, 30-31 янв. 2004 г. М.: Росс. гос. гуманит. ун-т,
2004. С. 43-64.
Шеков А. В. Верховские княжества. Середина ХШ-середина
XVI в. М.: Квадрига, Русская панорама, 2012. 364 с.
Шишкин И. Г. Отечественная историография истории управ-
ления в Российском государстве конца XV-XVI вв. (1917 г.-на-
чало XXI в.). Тюмень: Изд-во Тюменского гос. ун-та, 2009. 595 с.
Шмелев Г. Я. Собор-вотчинник // ЖМНП. 1907. Ч. VII, янв.
С.65-109.
418

Список источников и литературы
Шмидт С. О. Заметки о языке посланий Ивана Грозного //
Памятники письменности в культуре познания истории России.
Т. 1: Допетровская Русь. Кн. 1. М.: Языки славян, культур, 2007.
С.352-363.
Шмидт С. О, К истории земской реформы: (Собор 1555/56 г.) //
Города феодальной России: сб. ст. памяти Н. В. Устюгова. М.:
Наука, 1966. С. 125-134.
Шмидт С. О. Неизвестные документы XVI в. // Историче-
ский архив. 1961. № 3. С. 150-157.
Шмидт С. О. Становление российского самодержавства. Ис-
следование социально-политической истории времени Ивана
Грозного. М.: Мысль, 1973. 359 с.
Штамм С. И. Судебник 1497 г. Комментарий // РЗ: В 9 т.
Т. 2: Законодательство периода образования и укрепления Рус-
ского централизованного государства [XIV-XVI вв.] / Отв. ред.
А. Д. Горский. М.: Юрид. лит., 1985. С. 62-97.
Шумаков С. А. Губные и земские грамоты Московского госу-
дарства. М.: Унив. тип., 1895. 247 с.
Шумаков С. А. Новые губные и земские грамоты // ЖМНП.
1909. Ч. XXIII, окт. Отд. 2. С. 329-416
Шумилов M. М. Торговля и таможенное дело в России: Ста-
новление, основные этапы развития. СПб.: Дмитрий Буланин,
2006. 471 с.
Шустова Ю. Э. Упсальский список русского перевода хро-
ники Мачея Стрыйковского // Очерки феодальной России /
Ред. С. Н. Кистерев. М.; СПб.: Альянс-Архео, 2008. Вып. 12.
С. 181-204.
Щапов А. П. Сельская община // Соч.: В 3 т. СПб.: М. В. Пи-
рожков, 1905. Т. 1. С. 760-767.
Щапов А. П. Сельский мир и мирской сход // Там же.
С. 768-782.
Щапов Я. Н. Государство и церковь Древней Руси Х-ХШ вв.
М.: Наука, 1989. 232 с.
Энгельман И. Е. О приобретении права собственности на
землю по русскому праву. СПб.: Тип. Н. Тиблена и К°, 1859. [2],
[XXXII], 187 с.
Юрганов А. Л. Идеи И. С. Пересветова в контексте мировой
истории и культуры // Вопросы истории. 1996. № 2. С. 20.
Юрганов А. Л. Категории русской средневековой культуры.
М.: Ин-т «Открытое общество»: МИРОС, 1998. 447 с.
419

Список источников и литературы
Юрганов А. Л., Данилевский И. Н. «Правда» и «вера» русского
средневековья // Одиссей, 1997. Человек в истории: Культурная
история социального: [Сб. ст.]. М.: Наука, 1998. С 144-170.
Якунин В. И. Инварианты политики: некоторые цивилиза-
ционные аспекты. 2009. URL: http://www.rusrand.ru/results/-
invarianty.pdf. (дата обращения: 20.11.2010).
Янин В. Л. Падение Новгорода // Государство и общество
в России XV-начала XX века: Сб. ст. памяти H. E. Носова. СПб.:
Наука, 2007. С. 58-64.
Янов А. Л. Россия: у истоков трагедии. 1462-1584. Заметки
о природе и происхождении русской государственности. М.:
Прогресс-Традиция, 2001. 559 с.
Ясинский M. Н. Уставные земские грамоты Литовско-
Русского государства. Исследование канд. прав Михаила Ясин-
ского. Киев: Унив. тип., 1889. VIII, 210 с.
Bogatyrev Sergei. Administration as a means of integration in
early modern Russia // Abstracts of papers read at the SEEMSG
meeting, 8-th November 2003. URL: http//www.seemsg.org.uk (дата
обращения 20.10.2010).
Bogatyrev Sergei. Localism and integration in Muscovy // Russia
takes shape: Patterns of integration from the Middle Ages to the pre-
sent. Helsinki: Distributor bookstore tiedekirja, 2005. P. 59-127.
Davies Brian. The politics of give and take: Kormlenie as service
remuneration and generalized exchange 1488-1726// Culture and
identity in Muscovy, 1359-1584/ [The 1994 Conf. on «Cultural
identity in a multicultural state: Muscovy 1358-1584» Los Angeles];
Ed. ByA. M. Kleimola, G. D. Lenhoff. Moscow: ITZ-Garant, 1997.
P. 39-67.
Dewey Horace. The decline of the Muscovite namestnik // Oxford
Slavonic papers. 1965. Vol. XII. P. 21-39.
Hunt Priscilla. Ivan IV's personal mythology of kingship // Slavic
review. 1993. Vol. 52. No. 4. P. 769-809.
Kivelson Velerie. Muscovite «Citizenship»: Rights without free-
dom // The Journal of modern history. 2002. No. 74. P. 465-489.
Stevens Carol. Banditry and provincial order in sixteenth century
Russia// Culture and identity in Muscovy, 1359-1584 / [The 1994
Conf. on «Cultural identity in a multicultural state: Muscovy 1358-
1584» Los Angeles]; Ed. ByA. M. Kleimola, G. D. Lenhoff. Moscow:
ITZ-Garant, 1997. P. 578-599.

Список сокращений
ААЭ — Акты, собранные в библиотеках и архивах Рос-
сийской империи Археографическою экспеди-
циею Императорской Академии наук / Доп. и изд.
вые. утвержд. комис. СПб., 1836. Т. 1-2.
АГР — Акты, относящиеся до гражданской расправы
древней России / Соб. и изд. А. Федотов-Чехов-
ский. Киев, 1860. Т. 1.
АИ — Акты исторические, собранные и изданные Ар-
хеографическою комиссиею. Т. 1: 1334-1598. СПб.,
1841.
Акты — Акты XIII-XVII вв., представленные в Разряд-
Юшкова ный приказ представителями служилых фами-
лий после отмены местничества / Соб. и изд.
Александр Юшков. Ч. 1: 1257-1613 гг. М., 1898.
АММС — Акты Российского государства. Архивы москов-
ских монастырей и соборов XV-начала XVII в.
М.: Янус-К, 1998.
АРГ — Акты Русского государства 1505-1526 гг. М.: Нау-
ка, 1975.
АСЗ — Акты служилых землевладельцев XV-начала
XVII века. М.: Археогр. центр, 1997-2008. Т. 1-4.
АССМ — Акты Суздальского Спасо-Евфимьева монасты-
ря 1506-1608 гг. / Сост. С. Н. Кистерев, Л. А. Ти-
мошина; Ред. С. Н. Кистерев. М.: Памятники ис-
торической мысли, 1998.
АСЭИ — Акты социально-экономической истории Севе-
ро-Восточной Руси конца XIV-начала XVI в. М.:
Изд-во АН СССР, 1952-1964. Т. 1-3.
АФЗХ — Акты феодального землевладения и хозяйства
XIV-XVI веков. М.: Изд-во АН СССР, 1951. Ч. 1.
АЮ — Акты юридические, или Собрание форм старин-
ного делопроизводства. СПб.: Археогр. комис,
1838.
421

Список сокращений
АЮБ —
БЛДР
БСЭ
ДАИ
ЖМНП
ЗАРГ
НПК —
ОИДР
ПЛ
ПЛДР
ПРП
ПСРЛ
РЗ
РИБ
РИО
Акты относящиеся до юридического быта древ-
ней России / Изд. Археогр. комис; Под ред. Ни-
колая Калачова. СПб., 1857-1864. Т. 1-2.
Библиотека литературы Древней Руси.
Большая советская энциклопедия.
Дополнения к Актам историческим, собранным
и изданным Археографическою комиссиею. СПб.,
1846. Т. 1.
Журнал Министерства народного просвещения.
Законодательные акты Русского государства
второй половины XVI-первой половины XVII вв.
[Ч. 1]: Тексты. Л.: Наука, 1986; [Ч. 2]: Коммента-
рии. Л.: Наука, 1987.
Новгородские писцовые книги, изданные Архео-
графическою комиссиею. Т. 1: Переписная об-
рочная книга Деревской пятины, около 1495 г.,
первая половина. СПб., 1859; Т. 2: Переписная
оброчная книга Деревской пятины, около 1495 г.,
вторая половина. СПб., 1862; Т. 3: Переписная
оброчная книга Вотской пятины, 1550 г., первая
половина. СПб., 1866; Т. 4: Переписные оброч-
ные книги Шелонской пятины. СПб., 1885; Т. 5:
Книги Шелонской пятины. СПб., 1905; Т. 6: Кни-
ги Бежецкой пятины. СПб., 1910.
Общество истории и древностей российских при
Московском университете.
Псковские летописи. М.; Л.: Изд-во АН СССР,
1941-1955. Вып. 1-2.
Памятники литературы Древней Руси.
Памятники русского права. М.: Госюриздат,
1952-1959. Вып. 1-5.
Полное собрание русских летописей.
Российское законодательство Х-ХХ вв.: В 9 т.:
[тексты и коммент.]. Т. 1: Законодательство
Древней Руси; Т. 2: Законодательство периода
образования и укрепления Русского централизо-
ванного государства. М.: Юрид. лит., 1985.
Русская историческая библиотека.
Русское историческое общество.
422

Список сокращений
СГГД — Собрание государственных грамот и договоров,
хранящихся в Государственной коллегии ино-
странных дел. М., 1813. Ч. 1.
СККДР — Словарь книжников и книжности Древней Руси.
ТОДРЛ — Труды Отдела древнерусской литературы / РАН,
Институт русской литературы (Пушкинский
Дом).
ЧОИДР — Чтения в Обществе истории и древностей рос-
сийских при Московском университете.

Указатель имен
Адрианова-Перетц В. П. 97
Аксаков К. С. 22, 152, 240, 241, 259, 347
Александров В. А. 269, 333
Алексеев А. И. 71, 82, 98,103, 105, 106, 108, 116, 126
Алексеев Ю. Г. 31, 38, 50, 61, 64, 73, 75,144, 157, 255, 272
Альшиц Д. Н. 34, 310, 380
Амальрик А. А. 8
Андреевский И. Е. 260
Анпилогов Г. Н. 356
Антонов А. В. 30, 69
Аракчеев В. А. 55, 158, 189, 233, 248, 249, 274, 315, 324, 333,
336,350,351
АристовН. Я. 158
Архангельский А. С. 36, 165
Афанасьев M. H. 152, 211, 313
Бахрушин С. В. 149
Безобразов В. П. 13
Беляев И. Д. 22, 64, 306, 312
Бердяев Н. А. 16, 229
Вернадский В. Н. 41
БлокМ. 61
Блюменфельд Г. Ф. 269, 272
Бовыкин В. В. 6, 320
Богатырев С. Н. 321
Богословский M. M. 29,82, 83,135,146,238, 317-319, 321, 322,364
Бойцов М. А. 70
Борисовы. С. 41,158
Бочаров В. В. 16, 17
БудовницИ.У. 107,119,165
БуланинД.М. 119,123, 154
БуланинаТ. В. 126
Бурейченко И. И. 82
Бутузкина Е. Н. 107
424

Указатель имен
Вальденберг В. Е. 104
Васильев Л. С. 147
Васильчиков А. И. 12
Введенский А. А. 50
Велихов Л. А. 14
Вернер И. И. 169
Веселовский С. Б. 71, 93,144, 181, 183, 189, 245, 274
Виленский Б. В. 64
Владимирский-Буданов М. Ф. 29, 33, 56, 59, 364
Володихин Д. М. 296
Воробьев А. В. 175,302
Гайдар Е. Т. 8
Гакстгаузен А. 10,11
Гальковский H. M. 164
Гирц К. 9
Гнейст Р. Г. 12,13
Голубинский Е. Е. 85-88, 90
Горчаков М. И. 92, 93, 138
Градовский А. Д. 13, 27, 57, 155, 176, 241, 242, 269, 271, 273
Греков Б. Д. 36, 97, 115, 118, 120
Григоренко А. Ю. 101
Тройский П. П. 13
Гуревич А. Я. 72, 73, 78, 98, 131, 133
Даль В. И. 11, 23, 62, 77, 138, 191, 209, 346, 356
Данилова Л. В. 77, 272
Дворниченко А. Ю. 21, 28, 53, 71, 77, 122, 149, 151, 322
Дебольский H. H. 75
Дегтярев А. Я. 342
Дементьев А. Н. 15
Дмитриев Ф. М. 49, 56, 155, 169, 240
Довбыш Т. Э. 68
Довнар-Запольский М. В. 148
Домников С. Д. 85
Дугин А. Г. 6, 9, 25, 77, 124, 133
Дьяконов М. А. 20, 29,46, 48, 215, 216, 218, 265
Емченко Е. Б. 204
ЕнинГ. П. 313,314
425

Указатель имен
Еремин И. П. 87, 88, 103
Ерлыков В. 156
Ефименко А. Я. 49, 135
Жданов И. Н. 33
Живов В. М. 53, 165
Жуков Ю. А. 272
Забелин И. Е. 102
Загоскин Н. П. 29,60,221
Зимин А. А. 29, 30, 52, 55, 61, 109, ПО, 119, 126, 127, 154, 176,
192, 247, 260, 262, 275, 276, 277, 280, 285, 289, 332, 337
Знаменский П. В. 67
Золотухина Н. М. ПО
Иконников В. С. 203, 204
Иловайский Д. И. 173
Кавелин К. Д. 380
Казакова H.A. 106,115-117
Казанский П. С. 88
КаптеревН.Ф. 117,201
Капустин С. Я. 306
Каравашкин А. В. 95, 109,131, 150, 173
Карпец В. И. 50, 56, 198, 320
Катков M. H. 5
Каштанов С. М. 29, 30, 32, 71, 72, 92
КимееваЕ. Н. ПО
Кистерев С. Н. 54, 101
Клибанов А. И. 103, 108-110, 115, 119-121, 135, 136
Клосс Б. М. 35
Ключевский В. О. 37, 56, 57, 187, 191, 312
Кобрин В. Б. 31, 32, 53, 88, 269, 296, 337
Козеллек Р. 73
Колесникова Т. А. 119
Колесов В. В. 17, 20, 24, 25, 62, 80, 123-126,152
Коллманн Н. Ш. 269
Колычева Е. И. 227
КопаневА.И. 29, 144-146, 148, 149, 215, 219, 221, 223, 224,
227, 235, 364
426

Указатель имен
КорецкийВ. И. 121
Корзинин А. Л. 130
Кочин Г. Е. 50, 146, 147
Кошелев А. И. 11
КояловичМ. О. 11,12
Красовский А. В. 8
Кривошеев Ю. В. 28,272
Кром M. M. 9, 31, 32, 33, 38, 46, 47, 51, 52, 150, 158, 173, 196
Кудриновский В. И. 155
Кудрявцев Матвей 88
Кузьмин А. Г. 152
Куплеваский Н. О. 317
Лазаревский Н. И. 13
Ланге Н. И. 49, 320
Лаппо-Данилевский А. С. 271, 273
Лапшина Р. Г. 119
Латов Ю. В. 147
Ледяев В. Г. 16
Ленин В. И. 29, 198, 199,275
Леонтьев А. К. 29, 30, 175
Лешков В. Н. 12
Либера А., де 9
Лихачев Д. С. 95, 131,323
Лотман Ю. М. 122, 324
Лурье Я. С. 34, 35, 38, 89, 90, 102, 103, 107, 116, 120, 132, 142-
144, 323, 324, 328, 329
Любавский М. К. 148, 318
Макарий (Булгаков М. П.) 87, 91
Мальцев В. П. 52
Мальцев Г. В. 15, 53, 67
Мамут Л. С. 9, 150
Марасинова Л. М. 50
Масленникова H. H. 59
Милов Л. В. 146
Михайлова И. Б. 77, 250, 251
МишлеЖ. 158
Моисеева Г. Н. 126,127,130
Морозова Л. Е. 95, 96,121
427

Указатель имен
Назаров В. Д. 198
Насонов А. Н. 35,47
Никитский А. И. 90
Никольский Н. К. 82
Никольский H. M. 76
Никонов С. П. 306
Носов Н. К 9, 27, 29-31, 37, 41, 156-158, 165, 185, 191, 192,
194, 196, 197, 201, 205, 209, 212, 213, 215-217, 219, 221, 225, 231,
232, 236, 241, 246-248, 264, 265, 275, 283, 290, 292, 293, 305, 307,
308
Островская М. А. 49, 50, 83,135, 272
ОхотинаН. А. 91
Павлов А. П. 27, 260, 310, 315, 333, 349
Павлов-Сильванский Н. П. 148-150, 241
Пайпс Р. 8, 20,46
Панченко А. М. 121, 323
Пахман С. В. 163
Пашкова Т. И. 54-56, 157
Петров А. В. 50,164
Петров К. В. 53, 54
ПлатоновС. Ф. 48, 317
ПлигузовА. И. 117,126
Плюханова М. Б. 96
Покровский H. H. 35, 145,146, 152, 315, 333
Полосин И. И. 269, 273
Полухин О. Н. 150
Помяловский М. И. 42, 43
Попов А. Н. 75, 76
Прыжов И. Г. 76, 77
Пузанов В. В. 17
Раскин Д. И. 146
РетвихН.П. 155,156
РжигаВ.Ф. 113,114
РиттихА.А. 10,11
Рогов В. А. 43,157,274
Рогов В. В. 43, 274
Рожков H.A. 39,170,301
428

Указатель имен
Рыбаков Б. А. 90, 91
СавичА.А. 91, 137
Садиков П. А. 29, 30, 262, 291, 332
Самоквасов Д. Я. 49, 50
Свешников М. И. 13
Свиридова Т. А. 15
Семенов О. В. 211
Семенченко Г. В. 233
Сенигов И. П. 83
Сергеевич В. И. 53, 61, 146, 150
Серебрянский Н. И. 89
Синицына Н. В. 112,113
Сиренов А. В. 35
Скрынников Р. Г. 91,108,115, 262, 331
Смирнов И. И. 119, 126, 127, 144, 146, 198
Согомонов А. Ю. 132
Сокольский В. В. 241
Соловьев С. М. 40
Стратонов И. А. 126, 271
ТальбергД.Г. 174, 176
Таубе М. 102
Тиандер К. О. 76
Тихомиров Л. А. 169,183
Тихомиров M. H. 27, 52, 53
Тихомиров Ю. А. 14
ТогоеваО. И. 152
Толстиков А. В. 46
Топоров В. Н. 88, 89, 108
Трифонова И. О. 358
Уваров П. Ю. 132,266
Успенский Б. А. 34, 87, 121, 147, 165, 364
Федотов Г. П. 86, 109
Филюшкин А. И. 8, 9, 37, 144
Флоровский Г. В. 105,106,108
Флоря Б. Н. 37, 51, 69, 76, 331, 342, 347
Фроянов И. Я. 107, 116, 126, 128, 129, 146, 191, 194, 233, 349
429

Указатель имен
Хартулари К. Ф. 103
Хархордин О. В. 20, 45, 46
Хлебников Н. И. 203, 272
Хорошкевич А. Л. 196
Хоскинг Дж. 53
Цвик М. В. 14
Черепнин Л. В. 23, 33, 41,68, 134-137, 146, 241, 270, 336, 337
Черкасова М. С. 175, 301
Черная Л. А. 229
ЧеченковП. В. 313, 314
Чичерин Б. Н. 27, 57, 149, 155, 156, 304, 305, 312, 318, 319
Шалфеев Н. П. 155,156
Шапиро А. Л. 146
Шапошник В. В. 28, 97, 98,100, 122, 131, 173, 204
Швейковская Е. Н. 67, 147, 226
Шеков А. В. 52
Шишкин И. Г. 27,28,312
Шмелев Г. Н. 272
Шмидт С. О. 31, 33, 192, 194, 197, 244, 325, 326
Штамм С. И. 69
Шумаков С. А. 29, 155, 156, 175, 177, 215, 247, 253, 291, 303
322, 370
Шумилов M. M. 39
Шустова Ю. Э. 101
Щапов Я. Н. 84
Энгельман И. Е. 49,169
Юрганов А. Л. 8, 33, 98, 99, 150, 211, 220
Якунин В. И. 220
Янин В. Л. 41
Янов А. Л. 191
Ясинский M. H. 148
Bogatyrev Sergei 308, 332
430

Указатель имен
Davies Brian 313
Dewey Horace 192
Hunt Priscilla 221
Kivelson Velerie 350
Stevens Carol 308

Научное издание
Бовыкин Владимир Валентинович
РУССКАЯ ЗЕМЛЯ И ГОСУДАРСТВО
В ЭПОХУ ИВАНА ГРОЗНОГО
Очерки по истории местного самоуправления в XVI в.
Согласно Федеральному закону от 29.12.2010 № 436-ФЗ
«О защите детей от информации, причиняющей вред
их здоровью и развитию»
книга предназначена «для детей старше 16 лет»
Редактор Е. А. Гольдич
Корректор Е. А. Гольдин
Компьютерная верстка Н. В. Коробовой
Художественное оформление А. П. Баклановой
Налоговая льгота — общероссийский классификатор продукции ОК-005-93;
95 3001 — книги, 95 3150 — литература по истории и историческим Ш1укам
Подписано в печать 10.07.2014.
Формат 60 х 90/16. Гарнитура Minion.
Бумага офсетная. Печать офсетная.
Уч.-изд. л. 22,4. Усл.-печ. л. 27.
Тираж 500 экз. Заказ 325
ООО «ДМИТРИЙ БУЛАНИН»
197110, С.-Петербург, ул. Петрозаводская, 9, лит. А, пом. 1Н
Телефон/факс: (812) 230-97-87
sales@dbulanin.ru (отдел реализации)
postbook@dbulanin.ru (книга-почтой)
redaktor@dbulanin.ru (издательский отдел)
http://www.dbulanin.ru
Отпечатано в ООО «Издательско-полиграфическая компания «КОСТА»
191014, С.-Петербург, ул. Жуковского, д. 3, лит. А, тел. 445-10-02