^огдтыП'
gjenttKtit
vk.com/wean books
MMUMIIIIHIIl


БОЙ НА КАЛИНОВОМ МОСТУ
В некотором царстве, в некотором государстве жили-
были царь с царицей. Всем хорошо жили, только не
было у них детей.
Вот раз царице приснилось, что недалеко от дворца
есть тихий пруд, в том пруде ёрш с золотым хво-
стом. Снится царице, что если она этого ерша съест,
то родится у неё сын.
На утро рассказала она царю про свой сон. Позвал
царь рыбаков, велел разыскать тихий пруд, закинуть
в него шёлковый невод. Закинули рыбаки невод,
и попался им ёрш с золотым хвостом. Обрадовалась
царица, кликнула свою любимую подружку, попову
дочь, и говорит:
— Вели, подружка, приготовить ерша к обеду, да
смотри, чтобы никто к нему не притронулся.
1»
3
Стала девушка-чернавка ерша варить, а попова дочь
всё у печки вертится.
„Что за рыба такая диковинная?"—думает. Ото-
рвала золотое пёрышко с левого боку, да и съела.
Тут и девушка-чернавушка не вытерпела — оторвала
пёрышко с правого боку, да и в рот. А потом царица
ерша съела, тарелочку почистила.
Вот, скоро ли, долго ли, родился у каждой сын-
молодец. У царицы — Иван-царевич, у поповны — Иван-
попович, у чернавки — Иван-крестьянский сын.
Стали ребятки расти не по дням, а по часам. Как
хорошее тесто на дрожжах поднимается, так они вверх
тянутся. К десяти годам богатырями стали — никому с
ними не управиться. Силушка по жилушкам бежит мо-
гучая: кого за руку хватят — рука прочь, кого за ногу потя-
нут—нога вон. Только друг с другом играть и могли.
Вот пошли они раз гулять по саду, увидали громад-
ный камень. Упёрся в него руками Иван-царевич — чуть
пошевелил. Взялся за него Иван-попович — на палец
приподнял. Ухватился Иван-крестьянский сын —загудел
камень, покатился, деревья в саду поломал.
Под тем камнем —дверь железная, за семью замками,
за десятью печатями, а за дверью —подвал. В подвале—
три коня богатырских, по стенам оружие ратное разве-
шано. Вывели молодцы коней, стали себе оружие выби-
рать. Каждый себе по сердцу оружье взял. У Ивана-
царевича у коня сбруя золочёная, в руках меч золотой.
У Ивана-поповича у коня сбруя посеребренная, в руках
копьё серебряное. А у Ванюшки-крестьянского сына
сбруя у коня мочальная, в руках дубинка железная.
Только подъехали они ко дворцу, ко тесовому
крыльцу, — выбежала царица из горенки, слезами зали-
вается.
— Сыны мои милые, напали на нашу страну страш-
ные вороги, змеи лютые, идут на нас через речку Смо-
родину, через чистый Калинов мост. Всех людей окрест
полонили, землю разорили, ближние царства огнём
пожгли.
— Не плачь, матушка, — говорит Иван-царевич,—от-
стоим мы речку Смородину, не пустим змея через Кали-
нов мост.
Словом-делом, собрались — поехали. Приезжают к
реке Смородиной, видят—по всему берегу кости лежат
человечьи, всё кругом огнём сожжено, вся земля рус-
ской кровью полита. У Калинового моста стоит избушка
на курьих ножках.
— Ну, братцы, —говорит Иван-царевич,— тут нам
жить и дозор нести, не пускать ворогов через Калинов
мост; давайте по очереди караул держать.
Кинули жребий. Доставалось первую ночь сторожить
Ивану-царевичу, вторую — Ивану-поповичу, а третью —
Ванюшке.
Вот ночь настала. Надел Иван-царевич золотые
доспехи, взял меч, в дозор отправился.
Ждёт-пождёт — тихо на речке Смородиной. Лёг
Иван-царевич под ракитовый куст, да и заснул богатыр-
ским сном. А Ванюшке в избушке не спится, не лежится,
седло под головой вертится. Встал Ванюшка, взял
дубинку железную, вышел к речке Смородиной. А у Кали-
нового моста, под кустом, Иван-царевич спит-храпит,
как лес шумит.
Вдруг в реке воды взволновались, на дубах орлы
раскричались, — выезжает Чудо-юдо-шестиглавый змей.
Как дыхнёт на все стороны — на три версты огнём всё
пожёг! Приступил его конь ногой на Калинов мост.
Рассердился тут Иван-крестьянский сын.
— Ты куда со своей лапой на чистый Калинов
мост!
5
Выскочил Ванюшка, размахнулся дубинкой желез-
ной— три головы, как кочаны, снёс; размахнулся ещё
разок, —ещё три сшиб. Головы собрал, под мост поло-
жил, туловище в реку столкнул. Пошёл в избушку,
да и спать лёг.
Утром-светом вернулся с дозора Иван-царевич.
Братья его и спрашивают:
— А что, царевич, как ночь прошла?
— Тихо, братцы, мимо меня и муха не пролетела.
Сидит Ванюшка, помалкивает.
На другую ночь пошёл в дозор Иван-попович.
Ждёт-пождёт —тихо на речке Смородиной. Лёг Иван-
попович под ракитов куст и заснул богатырским сном.
Среди ночи взял Ванюшка железную палицу, пошёл на
речку Смородину. А у Калинового моста, под кустом,
Иван-попович спит-храпит, как лес шумит.
Вдруг в реке воды взволновались, на дубах орлы
раскричались,— выезжает Чудо-юдо-девятиглавый змей.
Под ним конь спотыкнулся, ворон на плече встрепе-
нулся, сзади пёс ощетинился. Рассердился девятиглавый
змей.
— Что ты, собачье мясо, спотыкаешься, ты, воронье
перо, трепещешься, ты, пёсья шерсть, щетинишься? Нет
для меня во всём свете противника.
Отвечает ему ворон с правого плеча:
— Есть тебе на свете противник—русский богатырь
Иван-крестьянский сын!
— Иван-крестьянский сын не родился, а если
родился, то на войну не сгодился, я его на ладонь
посажу, другой прихлопну, только мокренько станет.
Рассердился Ванюшка.
— Не хвались, вражья сила! Не поймав ясного
сокола, рано перья щипать, не побившись с добрым
молодцем, рано хвастаться!
6
Тут нам жить и дозор н£сти.

Вот сошлись они, ударились — только земля кругом
застонала. Чудо-юдо-девятиглавый змей Ивана по щико-
лотку в землю вбил. Разгорячился Ванюшка, разошёлся,
размахнулся дубинкою —три головы змея, как кочаны,
снёс.
— Стой, Иван-крестьянский сын, дай мне, Чуду-юду»
роздыху.
— Какой тебе роздых, вражья сила, у тебя девять
голов, у меня одна.
Размахнулся Иванушка, ещё три головы снёс, а Чудо-
юдо ударил по колено Иванушку в землю вогнал. Тут
Ванюшка изловчился, захватил горсть земли и бросил
змею в глаза.
Пока змей глаза протирал, брови прочищал, Иван-
крестьянский сын сшиб ему ещё три головы. Головы
собрал, под мост положил, туловище в воду бросил.
Утром-светом вернулся с дозора Иван-попович, спра-
шивают его братья:
— А что, попович, как ночь прошла?
— Тихо, братцы, только комар над ухом пищал.
Тут Ванюшка повёл их на Калинов мост, показал
на змеиные головы.
— Эх вы, сони непробудные, разве вам воевать,
вам бы дома на печи лежать.
На третью ночь собирается в дозор Ванюшка.
Обувает сапоги яловые, надевает рукавицы пеньковые,
старшим братьям наказывает:
— Братцы милые, я на страшный бой иду, лежите —
не спите, моего крика слушайте.
Вот стоит Ванюшка у Калинового моста, за ним
земля русская. Пошло время за полночь, на реке воды
взволновались, на дубах орлы раскричались. Выезжает
Змей Горыныч, Чудо-юдо-двенадцатиглавое. Каждая
голова своим напевом поёт, из ноздрей пламя пышет,
8
изо рта дым валит. Конь под ним о двенадцати крылах,
шерсть у коня железная, хвост и грива огненные.
Въехал змей на Калинов мост.
Тут конь под ним спотыкнулся, ворон на плече
встрепенулся, сзади пёс ощетинился. Чудо-юдо коня
плёткой по бёдрам, ворона —по перьям, пса—по ушам.
— Что ты, собачье мясо, спотыкаешься, ты, воронье
перо, трепещешься, ты, пёсья шерсть, щетинишься? Али,
вы думаете, Иван-крестьянский сын здесь? Да если он
народился, да и на войну сгодился, я только дуну, от
него прах останется!
Рассердился тут Ванюшка, выскочил.
— Не побившись с добрым молодцем, рано, Чудо-
юдо, хвастаешь!
Размахнулся Ванюшка, сбил змею три головы,
а змей его по щиколотку в землю вогнал, подхватил
свои три головы, чиркнул по ним огненным пальцем —
все головы приросли, будто век не падали. Дыхнул
на Русь огнём — на три версты всё пожёг кругом.
Видит Ванюшка — плохо дело, схватил камешек, бро-
сил в избушку— братьям знак подать. Все окошечки
вылетели, ставенки в щепы разнеслись —спят братья,
не слышат.
Собрал силы Ванюшка, размахнулся дубинкой —сбил
змею шесть голов. Змей огненным пальцем чиркнул —
приросли головы, будто век не падали, а сам Ванюшку
повыше колен в землю вбил. Дыхнул огнём —на шесть
вёрст русскую землю сжёг.
Снял Ванюшка пояс кованый, бросил в избушку —
братьям знак подать. Разошлась крыша тесовая, пока-
тились ступеньки дубовые—спят братья, храпят, как
лес шумит.
Собрал Ванюшка последние силы, размахнулся
дубинкой, сшиб змею девять голов. Вся сыра земля
9
дрогнула, вода всколебалася, орлы с дубов попадали.
Змей Горыныч подхватил свои головы, чиркнул огнен-
ным пальцем — приросли головы, будто век не падали,
а Ванюшку по пояс в землю вогнал. Дыхнул огнём —
на девять вёрст русскую землю сжёг.
Снял Ванюшка рукавицу пеньковую, бросил в избуш-
ку—братьям знак подать. Раскатилась избушка по брёв-
нышку. Проснулись братья, выскочили. Видят — взды-
билась речка Смородина, с Калинового моста кровь
бежит, на русской земле стон стоит, на чужой земле
ворон каркает. Бросились братья на помощь Ванюшке.
Пошёл тут богатырский бой. Чудо-юдо огнём палит,
дымом душит. Иван-царевич мечом бьёт. Иван-попович
кольём колет. Земля стонет, вода кипит, ворон каркает,
пёс воет...
Изловчился Ванюшка и отсек змею огненный палец.
Тут уж стали братья бить-колотить, отсекли змею все
двенадцать голов, туловище разрубили, в воду бросили.
Отстояли Калинов мост.
Утром рано-ранёшенько вышел Иван-крестьянский
сын в чисто поле, оземь грянулся, обернулся мушкой
и полетел в змеиное царство. Долетел Иванушка до
змеиного дворца, опустился на окошечко. Сидят в бело-
каменной палате три змеиных жены, слёзы льют.
— Убил Иван наших любимых мужей, осиротил малых
сыновей. Как Ивану-крестьянскому сыну с братьями
мстить будем?
Старшая жена золотые волосы чешет, громким голо-
сом говорит:
— Напущу я голод, сама выйду на дорогу, сделаюсь
яблоней, —кто моё яблочко сорвёт, враз умрёт.
Средняя жена серебряные волосы чешет, громким
голосом говорит:
— А я напущу сушь, жажду великую, сама сде-
ю
7
ПошЛл тут богатырский бой
лаюсь колодцем с ключевой водой. — кто моей воды
попьёт, враз умрёт.
Третья жена медные волосы чешет, громким голо-
сом говорит:
— А я сон да дрёму напущу на глаза, обернусь
сама тесовой кроватью, пуховой периной, — кто на кро-
вать ляжет, огнём сгорит.
Всё Иванушка выслушал, всё на сердце сложил.
Полетел в чисто поле, оземь грянулся, добрым молод-
цем стал. Пошёл в дозорную избу, разбудил братцев
и говорит:
— Братья мои милые, убили мы змеев, остались
змеёныши, — надо самое гнездо разорить, пепел раз-
веять, а то не будет на Калиновом мосту покоя.
Вот собрались, мост переехали, по змеиному царству
поехали. Едут, едут, кругом ни кола, ни двора, ни сада,
ни поля,— всё огнём сожжено. Стали братья на голод
жаловаться. А Иванушка помалкивает. Вдруг видят —
стоит яблоня, а на яблоне золотые яблоки. Обрадова-
лись братья, коней погоняют, к яблоне поспешают,
а Ванюшка поскакал вперёд и давай рубить яблоню,
топтать, давить яблоки,—только стон да треск пошёл.
Братья сердятся, а Иванушка помалкивает.
Едут дальше. Долго ли, коротко, пала жара страш-
ная, а кругом ни речки, ни ключа. Вдруг видят—на
жёлтом песке, на крутом угорье стоит колодец золотой
с ключевой водой, на воде чарочка золотая плавает.
Бросились братья к колодцу, а Иванушка впереди. Стал
он рубить колодец, воду мутить, чарочку топтать,—
только стон да треск по степи пошёл. Братья злобятся,
а Иванушка помалкивает.
Ну, поехали дальше. Долго ли, коротко, напал на
братьев сон, накатила дрёма. Глаза сами закрываются,
богатыри в сёдлах качаются, на гривы коням падают.
12
Вдруг видят —стоит кровать тесовая, перина пуховая.
Братья к кровати поспешают, а Иванушка впереди всех,
им лечь не даёт.
Рассердились братья, за мечи схватились, на Ива-
нушку бросились, а Иванушка им и говорит:
— Эх, братцы любимые, я вас от смерти спас, а вы
на меня злобитесь. Ну-ка, гляньте сюда, богатыри рус-
ские.
Схватил Иванушка сокола с правого плеча, на кро-
вать бросил, —сокол огнём сгорел. Братья так и ахнули.
Вот они ту кровать в мелкие щепочки изрубили, золо-
тым песком засыпали.
Доехали богатыри русские до змеиного дворца,
убили змеёнышей, дворец сожгли, пепел по ветру раз-
веяли да со славой домой возвратились.
Задал царь пир на весь мир. Я на том пиру была,
мёд и пиво пила, по подбородку текло, а в рот
не попало.
НИКИТА КОЖЕМЯКА
Жили-поживали в Киеве-городе люди русские. Дома
строили, огороды городили, землю пахали, песни пели.
Вдруг из неведомых краёв налетел на Киев Змей
Горыныч. Сам зелёный, глаза красные, крылья железные,
когти .медные, на змеиных шеях —десять голов, десять
хоботов.
Засвистел Змей Горыныч, зашипел Змей Горыныч —
с деревьев лист посыпался.
Я ваш город Киев огнём спалю, всех людей
погублю, всю землю изрою. А хотите живыми быть,
давайте мне каждый месяц по красной девице, мне на
съеденье, вам на спасенье!
Ну что тут сделаешь? Как с ним справишься? Как
с таким чудищем совладаешь? Горько плакали, горе-
вали, да пришлось каждый месяц Змею Горынычу
девушку отдавать.
н
Выведут красную девицу на высокую гору, к дубу
цепями прикуют. Налетит Змей Горыныч, вырвет столет-
ний дуб с корнем, утащит к себе в берлогу, цепи разо-
рвёт, девушку сожрёт.
Вот уж он всех девушек в городе съел. Осталась
одна царская дочь. Пришло время и ей итти к Змею
Горынычу на съедение.
Царь плачет, царица рыдает, в городе чёрные флаги
повесили, по всей стране стон стоит.
Привели царевну на высокую гору, золотыми цепями
к дубу приковали. Стоит царевна ни жива ни мертва,
распустилась русая коса, до колен вьётся. Налетел тут
Змей Горыныч. Увидел такую красавицу неописан-
ную и не стал её есть. Оборвал с неё цепи, посадил
себе на железное крыло, уволок в свою берлогу.
— Будешь у меня в дому, — говорит он ей, — хозяй-
кой жить.
Ну, а ей это тошнее смерти.
Вот день проходит, другой настаёт.
Собрался Змей на свои промыслы, а царевну в пещере
завалил дубами столетними и, чтобы уйти не могла,
ветви с ветвями сплёл, стволы со стволами свил, — ни
человеку не пройти, ни зверю не проползти.
А у царевны в тереме был сизокрылый, голубой
голубок. Вот он по полям, по лесам летал, тосковал —
всё царевну искал. Пролетел он мимо пещеры, а царевна
в ту пору грустную песню пела. Услыхал её голос
голубок, подлетел к пещере, малую щёлку среди зелё-
ных ветвей нашёл, в берлогу протиснулся. Хоть и кры-
лышки помял, а к царевне попал. Уж как она ему обра-
довалась! Никак досыта наговориться не могла. Всё
расспрашивала: „Как отец с матерью живут, да что
в Киеве-городе делается, да цветут ли на лугах цветы,
да растут ли на полях хлеба, да поют ли в небе жаво-
15
ронки*. Ей ведь в тёмной пещере ничего не видно,
ничего не слышно, — вольным ветерком не повеет, крас-
ным солнышком не обогреет. Всё ей голубок рассказал,
а к вечеру прочь улетел.
Стал он каждый день прилетать, весточки от царя
с царицей приносить, про весь белый свет расска-
зывать.
Вот раз голубок и говорит:
— Царь-батюшка велел тебе, царевна, у Змея выпы-
тать—нет ли кого на свете сильнее его.
Вот к вечеру прилетел Змей и стал дубы столетние
у пещеры раскидывать. Толстые ветви как нитки рвёт,
стволы как соломинки гнёт.
А царевна ему и говорит:
— Ох, и силён же ты, Змей Горыныч! Нету, верно,
на свете никого сильнее тебя!
А Змей Горыныч ей в ответ:
— Есть в Киеве человек сильнее меня — Никита
Кожемяка, что в Кожевенной слободе живёт. Станет
Никита печь топить —дым под тучами стелется, выйдет
Никита на Днепр бычьи кожи мочить —не одну несёт,
а двенадцать разом.
„Как набрякнут кожи водой, я возьму да уцеплюсь
за них. Ну, думаю, теперь он кожи из воды не вытя-
нет—больно тяжелы стали. А ему и всё нипочём. Рукава
засучит, ноги расставит —только-только меня на берег
не вытянет.
„Вот Никиту Кожемяку мне во всём свете одного
и страшно*.
Ничего царевна Змею не сказала, будто и не слу-
шала его.
А на другой день, как прилетел голубок, она ему
и говорит:
— Сизокрылый мой голубой голубок, скажи царю-
16
Царевну золотыми цепями к дубу приковали.
батюшке, что живёт в Киеве, в Кожевенной слободе,
Никита Кожемяка, он сильнее Змея Горыныча.
Как услышал царь про Никиту Кожемяку, сам пошёл
в Кожевенную слободу.
В то время Никита бычьи кожи мял. Увидел Никита
царя, испугался, от страху задрожал. Руки у него
затряслись, и разорвал он двенадцать бычьих кож на
мелкие куски, на тонкие полоски.
Увидел это царь, удивился — не слыхал он никогда
о такой силище.
— Ну, Никита Кожемяка, —говорит ему царь,—
и силён же ты! Только ты один можешь со Змеем
справиться. Освободи ты землю русскую от Змея
Горыныча, спаси ты дочь мою, царевну Марьюшку.
А Никита Кожемяка стоит-дрожит. колени у него
от страха подгибаются.
— Я» —говорит, — царь-батюшка, человек пугливый,
где мне Змея одолеть...
Царь его и так, и сяк уговаривал, никак Никита не
соглашается, ни за серебро, ни за золото, ни за скат-
ный жемчуг.
Собрал тогда царь пять тысяч маленьких девочек.
Стали девочки перед Никитой на коленки, плачут,
рыдают, слёзы льют:
— Пожалей нас, Никитушка, —год пройдёт, другой
пролетит, ведь и нас всех прижрёт проклятущий Змей.
Пожалей, освободи нас, Никитушка.
Пожалел их Никита и согласье дал.
Стал он к бою готовиться.
Взял Никита триста пудов пеньки, насмолил смолой,
с ног до головы обмотался, бычьими кожами покрылся
и пошёл ко Змею Горынычу.
Услыхал Змей, что Никита идёт, и в берлоге заперся,
стал зубы точить, стал когти вострить.
18
По;*ал Никита Змея на середину моря Каспийскою
Закричал Никита громким голосом:
— Выходи в чистое поле, гадина, на честный бой,
а не то я твою берлогу размечу и тебя в дому убью.
И стал Никита дубы столетние в щепочки размёты-
вать.
Тут Змей Горыныч как выскочит! И стали они
биться, —только земля гудит, лес на корню качается.
Разбежится Змей, хватит зубами Никиту, кусок кожи
бычьей вырвет, в смоляной пеньке зубы завязит,—
а Никита цел.
Бьёт Никита Змея палицей в десять пудов. Как уда-
рит— на ладонь в землю вгонит. Бил-бил, повалил на
землю, ногой на спину наступил...
Тут стал Змей Никиту молить, плакаться:
— Не бей меня до смерти, Никита Кожемяка! Силь-
нее нас с тобой на свете нет. Разделим всю землю,
весь свет поровну, — ты в одной половине царствуй,
я в другой жить-поживать стану.
— Хорошо, —говорит Кожемяка,— только надо ме-
жду нами межу проложить.
Сковал Никита соху в триста пудов, запряг в неё
Змея, да и стал от Киева межу пропахивать. Волочит
Змей соху, покряхтывает, а Никита на соху налегает,
хворостиной Змея подгоняет:
— Но-но, Змей, ровней борозду веди!
Провёл Никита межу от Киева до моря Каспийского.
— Ну, — говорит Змей, —теперь мы с тобой всю
землю разделили.
— Землю-то разделили, — Никита говорит, — давай
теперь море делить. А то ты скажешь, что я твою воду
беру, в твоей воде кожи мочу.
Погнал Никита Змея на середину моря Каспийского.
Соха в триста пудов Змея на дно тянет, а Никита
Кожемяка ещё железной палицей бьёт, приговаривает:
20
— Веди, Змей, борозду прямей, паши воду глубже.
Бился-бился Змей Горыныч, да и утонул среди моря
Каспийского.
Ну, Никита Кожемяка его на берег выволок, чтобы
гадина моря не позорила.
Сжёг Никита Змея огнём, пепел по ветру развеял.
А надо бы Никите пепел в землю зарыть. Только пепел
по ветру от земли поднялся, развелись из него мухи,
комары, мошки, змеёныши... Разжужжались, распища-
лись, по всему свету разлетелись, до сих пор людей
летом мучают. А зарыл бы Никита пепел в землю, не
было бы того гнуса на свете белом.
Так и освободил Никита Кожемяка русскую землю
от Змея. Развалил он берлогу змеиную, выпустил царевну
Марьюшку, отвел её к отцу с матерью. Царь и царица
от радости плачут, в городе Киеве люди песни поют,
радуются, Никиту славят. Натащили Никите серебра,
золота, скатного жемчуга, драгоценной одежды, вкусной
еды...
От всего Никита отказывается, взял себе только
хлеба краюху да луковку и пошёл в Кожевенную сло-
боду бычьи кожи мять.
Честь ему и хвала!
СКАЗКА ОБ ИЛЬЕ МУРОМЦЕ И КАЛИНЕ-ЦАРЕ
Был в славном городе Киеве, у ласкового князя
Владимира, большой и весёлый пир.
Собрались на пир . русские могучие богатыри. Тут
и молодой Алёша Попович, и Добрынюшка обходитель-
ный, и старый казак Илья Муромец.
Гости пили-ели, гусляров слушали. Князю да княги-
нюшке о своих боях рассказывали. Вдруг слышат —
по дороге скачет кто-то, —копыта бьют, будто гром
гремит. Повалились ворота тесовые, задрожала вся гор-
ница, половицы в сенях подпрыгнули. Сорвались двери
с петель кованых, и вошёл в горницу татарин — посол
от самого царя татарского Калина.
22
Сам гонец ростом со старый дуб, голова —как пив-
ной котёл.
Подаёт гонец князю грамоту, а в той грамоте писано:
„Я — царь Калин, татарами правил, татар мне мало,
я Русь захотел. Ты сдавайся мне, князь Киевский, не то
всю Русь я огнём сожгу, конями потопчу, запрягу
в телеги мужиков, порублю детей и стариков, тебя,
князь, заставлю коней стеречь, княгиню на кухне
лепёшки печь".
Прочитал князь эту грамоту — пригорюнился, кня-
гиня заплакала, гости заохали. Ведь страшная сила
у Калина-царя, — тридцать царств он прошёл, двадцать
княжеств сжёг, кто ему смеет противиться?!
Вдруг встал старый казак Илья Муромец, взял татар-
скую грамоту, в клочки разорвал, ногами потоптал:
— Ты не плачь, —говорит,— княгинюшка, не печаль-
ся, князь-батюшка, постою я за родную Русь, про-
гоню от Киева Калина-царя.
Тут Владимир-князь обрадовался, княгинюшка слёзы
вытерла, а татарский посол нахмурился.
Вышел Илья Муромец из горенки, сел на Бурушку-
косматушку, поскакал в татарский стан. Ехал-ехал, до
татарского войска доехал. Взглянул И.чья Муромец,
головой покачал: войска татарского видимо-невидимо,
серой птице вокруг в день не облететь, быстрому коню
в неделю не объехать.
Среди войска татарского стоит золотой шатёр. В том
шатре сидит Калин-царь. Сам царь —как столетний дуб,
ноги —брёвна кленовые, руки — грабли еловые, голова —
как медный котёл, один ус золотой, другой серебряный.
Увидал царь Илью Муромца, стал смеяться, бородой
трясти:
— Налетает щенок на больших собак! Где тебе со мной
справиться, я тебя на ладонь посажу, другой хлопну,
23
только мокрое место останется! Ты откуда такой выско-
чил, что на Калина-царя тявкаешь?
Говорит ему Илья Муромец:
— Раньше времени ты, Калин-царь, хвастаешь! Не
велик я богатырь, старый казак Илья Муромец, а по-
жалуй, и я не боюсь тебя.
Услыхал это Калин-царь, вскочил на ноги:
— Слухом о тебе земля полнится. Коли ты тот
славный богатырь Илья Муромец, так садись со мной
за дубовый стол, ешь мои кушанья сладкие, пей мои
вина заморские, —не служи только князю русскому,
служи мне царю татарскому!
Рассердился тут Илья Муромец:
— Не бывало на Руси изменников! Я не пировать
с тобой пришёл, а с Руси тебя гнать долой!
Снова начал его царь уговаривать:
— Отавный русский богатырь Илья Муромец, есть
у меня две дочери, у них косы —как вороное крыло,
у них глазки— словно щёлочки, платье шито яхонтом
да жемчугом. Я любую за тебя замуж отдам, будешь
ты мне любимым зятюшкой.
Ещё пуще рассердился Илья Муромец:
*	— Ах ты, чучело заморское, испугался духа русского!
Выходи скорей на смертный бой, выну я свой богатыр-
ский меч, на твоей шее посватаюсь.
Тут взъярился и Калин-царь. Вскочил на ноги кле-
новые, кривым мечом помахивает, громким голосом
покрикивает:
— Я тебя, деревенщина, мечом порублю, копьём
поколю, из твоих костей похлёбку сварю!
Стал у них тут великий бой. Они мечами рубятся,—
только искры из-под мечей прыскают. Изломали мечи
и бросили.
Они копьями колются, — только ветер шумит да гром
24
Выходи, чучело заморское, на смертный бой.
гремит. Изломали копья и бросили. Стали биться они
руками голыми.
Калин-царь Ильюшеньку бьёт и гнёт, белые руки
его ломает, резвые ноги его подгибает. Бросил царь
Илью на сырой песок, сел ему на грудь, вынул острый
нож.
— Распорю я тебе грудь могучую, посмотрю в твоё
сердце русское.
Говорит ему Илья Муромец:
— В русском сердце прямая честь да любовь к Руси-
матушке.
Калин-царь ножом грозит, издевается.
— А и впрямь невелик ты богатырь, Илья Муромец, —
верно, мало хлеба кушаешь.
— А я съем калач, да и сыт с того.
Рассмеялся татарский царь:
— А я ем три печи калачей, в щах съедаю быка
целого.
— Ничего, — говорит Ильюшенька, —была у моего
батюшки корова-обжорища; она много ела-пила, да
и лопнула.
Говорит Илья, а сам тесней к русской земле прижи-
мается. От русской земли к нему сила идёт, по жилуш-
кам Ильи перекатывается, крепит ему руки богатыр-
ские.
Замахнулся на него ножом Калин-царь, а Илью-
шенька как двинется... Слетел с него Калин-царь, словно
пёрышко.
— Мне, —Илья кричит,— от русской земли силы
втрое прибыло!
Да как схватит он Калина-царя за ноги ' кленовые,
стал крутом татарином помахивать, бить-крутить им
войско татарское! Где махнёт —там станет улица, отмах-
нётся — переулочек.
2ь
Бьёт-крушит Илья, приговаривает:
—. Это вам за малых детушек! Это вам за кровь
крестьянскую! За обиды злые, за поля пустые! За грабёж
лихой, за разбой, за всю землю русскую!
Тут татаре на убег пошли.
Через поле бегут, громким голосом кричат:
— Ай, не дай нам бог видеть русских людей, не
встречать бы больше русских богатырей!
Да и убежали с Руси-матушки.
Полно с тех пор на Русь ходить!
Бросил Илья Калина-царя, словно ветошку негодную,
в золотой шатёр зашёл, налил чару крепкого вина, не
малую чару, в полтора ведра. Выпил он чару за единый
дух. Выпил он за Русь-матушку, за её поля широкие
крестьянские, за её города торговые, за леса зелёные,
за моря синие, за лебедей на заводях.
Слава, слава родной Руси, не летать ворогам над
нашей землёй, не топтать их коням землю русскую, не
затмить им солнце наше красное!

СОДЕРЖАНИЕ
Бой на Калиновом мосту.......................................  3
Ннгита Кожемяка.............................................  14
Сказка об Илье Муромце и Калине-царе..........................22
Дли <еш«*л»нн« ааарааааа
Отаатт-папы* раваатеу В. Лете*. Худема. уеаавтар М. П а л а * а а. Таим. рад. N Сус а а  а  а а  а
Маууаатар О. О * а а а а. Паа. л. 4. Уч. авт. д. 4. Тарам 100.0QC. МХ04.Т7 Лож  асчата МИ 1МТ г. Заа. )Ш.
J-a ф«4р«м мтсааС амага Лигам Мжпгеггрстм Просаешсааа РСФСР Лсапград. 1-а Сааетсваа, 7