РЫБОЛОВ-СПОРТСМЕН
РАССКАЗЫ, ОЧЕРКИ И СТАТЬИ
О СПОРТИВНОЙ РЫБНОЙ ЛОВЛЕ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
» ФИЗКУЛ ЬТУ РА И СПОРТ»
MOCKDA 4955

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Авторы, желающие поместить статьи в следующих книгах
сборника «Рыболов-спортсмен», могут направлять свои
рукописи в адрес издательства.
Рукописи должны быть напечатаны на машинке через
два интервала в двух экземплярах. Принятые рукописи
оплачиваются, непринятые — возвращаются авторам.
Редакционная коллегия: В. В. Архангельский,
A.M. Волков, Д. И. Еремин, А. А. Клыков, Д. А.
Самарин, X. Н. Херсонский, А. А. Шахов.
Составитель Д. А. Самарин
«Рыболов-спортсмен»
Редактор Л. 3. Кашин
Технический редактор А. А. Доценко
Художественный редактор А. Е. Золотарева
Оформление художника Д. П. Мощевитина
Корректор А. О. Нагорова
Сдано в набор 28/1 1955 г. Подписано к печати 15/VI 1955 г. Формат
60 X92Vi6. Объем 11,125 бум. л. 22,25 печ. л. 21,06 уч.-изд. л. 22,25 ф1*з. л.
37 860 зн. в 1 п. л. Л 40774. Тираж 90 000. Цена 7 р. 30 к. Заказ 213.
Издательство «Физкультура и спорт», Москва, М. Гнездниковский, 3.
3-я типография «Красный пролетарий» Главполиграфпрома Министерстве
культуры СССР. Москва, Краснопролетарская, 16,

ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ ТРУДЯЩИХСЯ
Все советские рыболовы-спортсмены горячо приветствуют
принятое в конце 1954 г. решение Комитета по физической культуре
и спорту при Совете Министров СССР о дальнейшем развитии
рыболовного спорта в нашей стране.
«Занятия рыболовным спортом,— говорится в приказе
председателя Комитета,— связанные с длительным пребыванием на
воздухе, имеют большое оздоровительное значение и в то же время
являются одним из распространенных активных форм отдыха
трудящихся. Этим видом спорта повсеместно занимаются
трудящиеся различных профессий и возрастов... Однако,—
отмечает приказ,— за последние годы в ряде мест стали проводить
состязания по забросу спиннингом на дальность на площадках
и стадионах. Такие соревнования, в отрыве от естественных
условий, от водоемов, привели к извращениям, выразившимся в погоне
за формальными показателями, стремлении насадить так
называемый «стендовый» спиннинг, который не имеет никакого отношения
к спортивному рыболовству... Вместе с тем другие виды
спортивного рыболовства, в занятия которыми вовлечена подавляющая
масса трудящихся из числа проводящих свой досуг на водоемах,
оставались вне влияния органов физической культуры и спорта
и об их нуждах не проявлялось необходимой заботы».
Комитет по физической культуре и спорту при Совете
Министров СССР признал необходимым:
Считать целесообразной организацию в коллективах физической
культуры секций спортивного рыболовства, задачей которых
должна быть практическая работа по вовлечению в занятия
рыболовным спортом трудящихся и организация отдыха трудящихся
в выходные дни.
Рекомендовать комитетам по физической культуре и спорту
организовать, где культивируется рыболовный спорт, при
республиканских, областных (краевых), городских и районных комите-
тетах секции спортивного рыболовства, включив в их состав
представителей всех видов спортивного рыболовства (спиннинг, на-
хлыст, удочки, кружки и др.).
3

Переименовать Всесоюзную секцию спиннингоиого спорта и
секции на местах в секции спортивного рыболовства.
Считать основными задачами Всесоюзной, рсепуол и капских,
краевых, областных и городских секций спортишют рыболовства
пропаганду занятий рыболовным спортом, организацию обмена
опытом, разработку методических вопросов спортивного
рыболовства, содействие в вопросах производства и распределения
спортивного инвентаря.
В связи с тем, что проводимые соревнования и регистрируемые
рекорды по стендовому спиннингу не имеют никакого практического
значения, прекратить регистрацию рекордов городов, областей,
краев, республик и СССР по спиннинговому спорту. Исключить из
Всесоюзной спортивной классификации раздел, относящийся
к спиннинговому спорту.
Управлению водных видов спорта совместно с Всесоюзной
секцией спортивного рыболовства подготовить предложения о
возможности проведения соревнований по некоторым видам
спортивного рыболовства.
Отделу спортивного инвентаря Комитета предусматривать в
заявках на производство спортивного инвентаря также изделия и
инвентарь, необходимые для нужд спортивного рыболовства.
Приветствуя эти решения, мы призываем наших читателей —
рыболовов-спортсменов своим личным участием активно помогать
скорейшему проведению в жизнь мероприятий, намеченных в
приказе.
Общими усилиями сделаем советский рыболовный спорт
действительно культурным, массовым видом спорта и активного отдыха
трудящихся всех профессий и возрастов!

П. Филимонов
ЕДИНСТВЕННОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ
Это рассказ о том, как многоопытный рыболов Борис
Федорович Левицкий за целый день не поймал ни одной рыбы.
Покажется странным, но, несмотря на такой плачевный
результат, знакомые хвалили его, горячо пожимали руку, называли
молодцом и настоящим рыболовом. А один сослуживец Левицкого,
некто Макаренко, рьяный любитель, который всегда тяжело
переживал рыбацкие неудачи, искренне сказал:
— Мне жаль, Борис Федорович, что я не был на вашем месте.
И уж если такой рыболов, как Макаренко, готов был поставить
себя на место вернувшегося «пустым» Левицкого, значит, Борис
Федорович действительно совершил что-то необыкновенное.
Прежде чем объяснить, почему Левицкий ничего не поймал
в тот день, обращаем внимание на то, что августовское воскресенье,
о котором мы рассказываем, было единственным за лето, когда
Борису Федоровичу удалось вырваться на рыбалку. Дело в том,
что он работал ведущим конструктором крупцого завода и в
горячую пору рождения своего технического детища даже в выходные
дни сидел над чертежами. О степени занятости Бориса Федоровича
можно судить хотя бы по тому, что сугубо ответственное дело —
осмотр и подготовку снасти, добывание червей, поджаривание
льняного семени и прочие хлопоты по подготовке к рыбалке ему с
опаской пришлось передоверить шестнадцатилетней дочери.
7

...Село, где Борис Федорович сошел с автобуса, находится
в тридцати километрах от города. До озера отсюда еще десять
километров. Лесными тропами, пролысинами среди кустарников,
потом по степной целине Борис Федорович отшагал это расстояние
за два часа.
«Ну, тут я отыграюсь за весь год»,— думал Левицкий, выбирая
удобную засидку и на ходу сбрасывая сумку.
Надежды на улов были обоснованы. Эти озера он знал хорошо.
Глухие, редко посещаемые, они были богаты рыбой, и Борис
Федорович всегда возвращался отсюда с хорошим уловом.
Быстро разостлана старенькая плащ-палатка, разобраны и
уложены в тень свертки, наживлен на крючок червь, красно-синяя
пробочка прыгнула в воду и пристроилась возле широких кожистых
листьев кувшинки.
Борис Федорович не успел протянуть руку за второй удочкой,
как неподалеку что-то приглушенно загремело. Серебряным
фейерверком брызнула над водой перепуганная рыбья молодь. Одна из
рыбешек упала на лист кувшинки, запрыгала, тщетно стараясь
добраться до края, и замерла.
Борис Федорович невольно глянул вверх. Небо было чистое.
Да и звук не похож на раскатистое урчание грома.
«Что же это может быть? Взрыв? Все возможно,— подумал
Левицкий.— Здешние места были полем жарких сражений с
гитлеровцами. Не дождалась ли своего часа затаившаяся и не
замеченная саперами мина?»
Левицкий вскочил и напрямик, продираясь через чащобу
кустарника, цепляясь одеждой за репейник, побежал на звук.
Метрах в двухстах внезапно появилось похожее на вправленное
в широкую зеленую раму продолговатое зеркало озера. На
надувной резиновой лодке по озеру плавал человек в трусах,
подбирая сачком всплывшую глушеную рыбу. Трое его товарищей,
стоя на высокой стороне берега, кричали и жестикулировали,
наперебой указывая туда, где виднелось белое рыбье брюхо:
— Давай прямо, Вова! Дальше, дальше...
— Брось, не возись с маленькой! Загребай левее,, там крупная
всплыла!
— Бери скорее! А то оживет и уйдет!
Поодаль, укрытая от солнца тенью дерева, стояла синяя
«Победа». На капоте лежали «орудия лова».
Борис Федорович решительно шагнул вперед. Удушающая
волна гнева захлестнула сердце, прилила к лицу.
— Что вы дел.аете? Зачем рыбу губите? Предъявите ваши
документы!
В первый момент браконьеры опешили и замолчали, не зная,
как поступить. Раньше других опомнился долговязый лысый
детина в пенсне с квадратными стеклами. Маленькими глазками-
пуговками, почти сошедшимися на переносице, он воровски
обшарил Левицкого и грубо спросил:
8

— А ты что за птица? Откуда такой взялся?
— Не имеет значения, кто я. Просто советский человек.
Выбрался на берег четвертый соучастник. Подкрепление
придало браконьерам смелости. Борис Федорович все больше
горячился:
— Не стыдно ли вам так по-варварски поступать? Разве вы не
знаете, что глушить и травить рыбу запрещено законом!
— Нечего поучать, ученые...
В спор вмешался багроволицый толстяк в серой соломенной
шляпе, судя по всему,— главный в компании. Он взял
примиряющий тон:
— Видите ли, дорогой товарищ, мы люди ответственные,
занятые. Нам недосуг ожидать, пока рыбка соизволит клюнуть.
Ничего особенного не случилось, и вы напрасно кипятитесь. А рыбы
па всех хватит, в данном случае и вам...
— Во-первых, я преступникам не товарищ,— перебил Борис
Федорович, во-вторых, я вижу, на истребление тысяч мальков у
вас времени и ума хватило.
Левицкий показал на озеро. Масса издохших рыбешек усеяла
воду.
Борис Федорович вспомнил, как бежал сюда, думая помочь
попавшему в беду человеку. Теперь он готов был избить
самоуверенных наглых браконьеров.
— Давайте документы,— наступал он на толстяка.
— Вот документ, извольте,— огрызнулась соломенная шляпа,
протягивая сжатый кулак с торчащим кончиком большого пальца.
Яркий галстук толстяка затрепыхал на колыхающемся от смеха
выпяченном животе. Окружающие угодливо подхихикнули.
Не в состоянии больше сдерживаться, Левицкий рванулся к
толстяку, но три пары рук схватили его. Молчавший до сих пор
человек в трусах угрожающе задышал перегаром в лицо:
— Ты, милый, не купался сегодня? Можем искупать. День
предстоит жаркий, окунуться одно удовольствие...
— Сразу подсчитаешь дохлую рыбешку. Тысяча там или
больше,— добавил низкорослый, коренастый, судя по комбинезону,—
шофер.
Резким движением Борис Федорович вырвался и пошел к
машине посмотреть на номер. Но жестяная бляха с цифрами,
вероятно умышленно, была перемазана черным месивом земли.
Левицкий отломил ветку вербы, намереваясь счистить грязь, но шофер
загородил дорогу:
—- Тише. Без пожара.
Он выразительно помахал увесистой заводной ручкой. Силы
были явно неравными. Левицкий подумал и зашагал прочь,
буркнув через плечо:
— Жаль, тороплюсь на хутор. Если бы меня не дожидался
больной отец, отучил бы я вас рыбу глушить.
— Так-то лучше! Скатертью дорога,— издевательски расшар-
9

кался шофер.— Может, рыбки отпустить для больного? Так
сказать, диетическое питание...
Вернувшись к удочкам, Борис Федорович наскоро связал их
и почти бегом направился обратно в село. Неподатливые стебли
густой травы путали, тормозили шаг, нещадно жгло солнце.
Отвыкнув от таких форсированных маршей, Левицкий скоро устал,
лицо усыпал блестящий бисер пота. Но, преодолевая желание
остановиться и отдохнуть, он продолжал идти. Беспокоила мысль:
«Поверят ли моей хитрости, не сбегут?»
В сельсовете никого не оказалось. У запертой двери на
ступеньках крыльца девчата щелкали семячки.
— Где найти председателя сельсовета?
— Идите прямо по шоссе в самый край села. Там и увидите
его хату под зеленым железом.
Легко сказать — в край села! Село-то растянулось на три ки:
лометра.
...На стук вышла женщина и сообщила:
— Нема председателя, вин у батькив.
Оказалось, родители председателя живут в другом конце села.
Борис Федорович зашагал обратно.
Нужный дом отыскался легко. Левицкий не стал заходить в него,
боясь пропустить машину браконьеров, и заглянул во двор с
дороги. В тени яблони, сидя на детских плетеных стульчиках,
мужчина в сером костюме и подросток играли в шахматы.
— Председатель сельсовета здесь?
Играющие оглянулись. Мужчина сделал приглашающий жест.
— Это я. Заходите.
— Не могу. Прошу выйти сюда.
Выслушав рассказ Левицкого, председатель крикнул
мальчику:
— Ивась! Живо слетай к Гавриленко, пусть к сельсовету
выйдет, мы его там ждать будем. Без милиции нам не обойтись.
Когда пришел сельский милиционер, положение обсудили и
решили не идти на озера.
— Зря-прогуляемся,— сказал председатель. — Озер много: мы
туда — они сюда. Разминемся — и улизнут злодеи. Лучше
выйдем за село к шлагбауму, там и задержим. Раз машина из города,
другой дороги нет.
Пришлось Борису Федоровичу в третий раз пройти через все
село. Ноги налились тяжелой усталостью. «Шутка ли сразу столько
отшагать. Никак не меньше двадцати километров»,— думал он,
стараясь не отставать от спутников.
У будки шлагбаума удалось отдохнуть: машина не появлялась.
Борис Федорович с наслаждением вытянулся на обочине
недалеко от будки. Беседовали о браконьерстве, о жадности и
несознательности некоторых людей.
— И почему не каждый понимает красоту природы? —
пожимал плечами автоинспектор.— Человеку леса и реки служат,
10

птицей, рыбой сердце веселят. А браконьер того не
ценит—глушит, травит...
— Законы наши по таким делам слабоваты. Чем нарушитель
рискует? Удочки или, скажем, сетку отберут, оштрафуют. Да и то
если на месте поймают с большим количеством рыбы,— со вздохом
сказал милиционер.
— Мало,— пожалел инспектор.— Я бы судил, как за
расхищение социалистической собственности. Со всей строгостью. Оно
же так и есть: природные наши угодья — это государственное
достояние.
На шоссе показалась синяя «Победа». Опустилась перекладина
шлагбаума. Инспектор потребовал у шофера путевку, милиционер
открыл заднюю дверцу.
— Прошу предъявить документы.
— Что за причина? Зачем? — взъерошенно запротестовал
толстяк в соломенной шляпе.
— Намерены познакомиться с теми, кто по-разбойничьи
уничтожает рыбу,— спокойно отрезал председатель сельсовета.
— Какую рыбу? Что вы мелете.
— Вот эту самую,— Борис Федорович откинул коврик,
которым был накрыт большой оцинкованный бак, доверху
наполненный линями, карасями, щуками, красноперкой.
— Ну и что? Рыбу мы в деревне купили,— будто не узнав
Левицкого, соврал толстяк.
— Очень хорошо! Я подъеду с вами, и вы покажете, у кого
куплена рыба,— сказал Гавриленко, делая вид, что собирается
сесть в машину.
Наступило замешательство. Толстяк не знал, что ответить.
В разговор вступил четвертый пассажир.
— Допустим, рыбу мы поймали в озерах.
— В таком случае покажите, чем вы ловили.
Браконьеры переглянулись. В машине никаких рыболовных
снастей не было. Тогда толстяк повысил тон, решив взять напором:
— Да, мы действительно немного поглушили рыбу. Только
лишь в одном озерце бросили маленькую бутылочку. Не вижу
в этом преступления. Тем более для меня. Впрочем,, я забыл вам
представиться. Я — Кравчук. Вот мое удостоверение.
Заметив, что его фамилия не произвела того впечатления, на
которое он рассчитывал, Кравчук назвал занимаемую им
должность, стал перечислять свои заслуги, указывать на влиятельных
знакомых...
— Это они — ваши влиятельные знакомые? — милиционер,
иронически улыбнувшись, кивнул на спутников толстяка.
— Нет. Это просто мои сослуживцы из министерства.
Когда акт был составлен, милиционер с инспектором
выгрузили конфискованную рыбу и отпустили машину. В сельской
чайной, куда передали «улов» браконьеров, выяснилось, что зло:
умышлениики наглушили около 50 килограммов рыбы.
и

...На следующий день сотрудники Бориса Федоровича
поинтересовались, удачно ли съездил он на рыбалку:
— Поймали?
— Поймал.
— Много?
— Четырех хищников.
— Крупных?
— Судя по их служебному положению, довольно крупных,—
засмеялся Левицкий и рассказал, как он провел единственное
свободное воскресенье.

Хрис. Херсонский
ВОЗВРАЩЕНИЕ ЮНОСТИ
Ветер подталкивал их в спину. Идти легко. Но заманчивая
легкость движения была предательской. Ступни скользили по
льду, и чтобы удержаться на ногах, приходилось быстро
переступать, семенить мелкими шажками. И порой, как на бегу,
невозможно было сразу остановиться. А чем дальше от берега, тем больше
грозила на каждом шагу непоправимая беда.
Перейти Волгу они решились в этом году одними из первых.
Разгоряченное мальчишеским азартом, сердце у Григория
Матвеевича громко стучало... Опасность была действительно немалой.
Она неотступно подстерегала рядом... Еще одно движение ног,
может быть, полшага — и всему конец...
Река в одну из предыдущих ночей дружно встала, как говорят
здесь, «резцом»: без ветра и без снега. Гладкое и ничем еще не
замутненное стекло молодого ледка, казалось, не имеет толщины.
Впечатление такое, что ступаешь по неведомому, призрачному
мосту над черной бездной. Вот-вот бездна разверзнется и поглотит
тебя. Неразличимый ледок и сам кажется черным, настолько он
бестелесен и прозрачен.
Через каждые три-четыре шага путники легонько ударяли
перед собой остриями пешен. Из дырки булькала вода, и во все
стороны разбегались серебряные трещинки,— ими лед выдавал свое
присутствие.
13

Никогда позже лед не бывает так прозрачен, а река вблизи так
таинственно черна, как в первые дни ледостава. Что кроется там,
в мрачных потемках, в двенадцатиметровой толще воды?
Начавшийся ветер поднял с берегов и несет над рекой сухую
порошу. Снежная крупа то кружится быстрой стайкой, то густым
дымом льнет к ледяной груди Волги.
Путников так и тянет свернуть на белые поляны, где снежинки
начинают примерзать к слегка влажному льду, как будто
вспотевшему под лучами невидимого солнца. Инстинкт человека,
привыкшего ходить по земле, подсказывает, что под снегом нога должна
найти более или менее прочную опору. Обманчивые надежды!
Согретый снежным покровом, лед'может оказаться слишком тонким.
Наступишь на хрустящую корочку и ухнешь в прорву. Ведь
еще вчера на стрежне Волги, где течение посильнее, виднелись
открытые полыньи.
В рюкзаке за спиной у Григория Матвеевича моток длинной
бечевы на случай, если придется вытаскивать людей из воды.
Следовало бы взяться вдвоем за бечеву и разойтись как можно
дальше друг от друга. Но Григорию Матвеевичу не хочется в
глазах спутника, которого он видит впервые, показаться трусом.
Что это? Безрассудная мальчишеская стыдливость? Может быть...
«Достаточно того, что мы идем не ближе чем в семи-восьми шагах
один от другого и не создаем большого давления на лед»,—
думает он.
Путь не близок. Волга, подпертая снизу Рыбинским морем,
разлилась здесь в ширину на добрых полкилометра. Да к тому же
они взяли путь наискось, вниз от устья речушки Приги до устья
Каменки на том берегу. Так ближе к цели.
Ветер, гуляя между наметенными за ночь курящимися легкими
покровами снега и подозрительно бугристыми желтоватыми
наледями, проложил широкую чистую полосу. По ней они и шагают.
Григорий Матвеевич оглянулся на оставленный берег. Позади
уже больше полдороги,— стало быть, вышли на тихое течение.
Впереди мели. Лед тут безопасней. Теперь можно отдаться
воспоминаниям...
Осенью 1915 года, тридцать восемь зим назад, Волга против
Самары встала также «резцом» — внезапно, в одну ночь. Под
городом, вверх к Жигулевским воротам и вниз, насколько хватало
глаз, раскинулась небывалая, неправдоподобная гладь чистого
льда. Мороз схватил реку при полном безветрии и ясном небе.
Утром взошло солнце, ударили по льду потоки света. Но мороз
не сдавался, делался злее, и лед устоял. Привязав коньки, Гриша
робко, неуверенно спустился на реку. Но едва только возле самого
берега он пробежал без помехи два, три круга, возвращаясь
каждый раз к спасительным камням, как его охватило необычное
состояние.
«Бывают в жизни человека минуты такого душевного подъема,—
вспоминал с удивительной ясностью Григорий Матвеевич.— Не-
14

ведомо почему, но я просто знал, что смогу в этот день перебежать
на коньках Волгу... Это чувство, как бывает только в юности,
делало меня необыкновенно уверенным и счастливым. И очертя
голову, забыв все на свете, я ринулся вперед...»
Одна за другой вставали в памяти Григория Матвеевича
подробности рискованного бега.
Вера в упругую силу ног и в прочность льда росла вместе с
резким, смелым движением, с каждой новой пядью этого бега. Это
даже был не бег, а отчаянный полет... Чувствуя себя невесомым,
быстрым как ветер, юноша слышал неизвестно откуда
доносившееся потрескивание. Потом до его сознания дошло, что это
надламываются под ним ледяные поляны. Но он не испугался. Только
сердце отсчитывало секунды... Он видел, как лед прогибается,
словно лист бумаги. Видел, как невдалеке бегут слева и справа
вперед вместе с ним и вот-вот догонят и вплотную его обступят
тонкие трещинки. Каждую секунду из них готова хлынуть вода.
Понял: все спасение в быстроте. Только не упасть и не остановиться!
Гриша задыхался от бега и волнения. Верста с четвертью до
того берега казалась бесконечной. Но юноша не разрешал ногам
сбавлять силу движения. Не позволял себе ослабить напряжение
воли. Это и стало для него спасением. Уже на том берегу он понял,
что произошло чудо... Как победитель, Гриша оглянулся на Волгу.
И тут его внезапно охватил страх. Страх все-таки пришел. Смешно!
Он пришел с опозданием, когда человек стоял уже на земле. Чтобы
успокоиться, пришлось даже притопнуть ногой, убеждаясь, что
почва незыблема. У него отлегло от сердца. Но предстоял
обратный путь. И, еще раз оглянувшись на Волгу, юноша понял, что
теперь страх, раз уж напомнив о себе, продолжал оставаться
где-то совсем рядом и каждую минуту мог вернуться и сжать
сердце. И Гриша почувствовал, что с грузом этого страха в душе
нельзя сделать обратно по льду и десяти шагов. Постояв в
нерешительности, глубоко вздохнул и... покорился. Присел на снег,
снял коньки и, вместо того чтобы вернуться в город, зашагал
в село Рождествено. Там у него жили друзья...
Теперь Григорий Матвеевич знает, что бег на коньках едва ли
не самый опасный из всех способов передвижения по первому
льду. Впрочем, люди, выходящие на лед, случается, тонут и без
коньков...
Григорий Матвеевич не раз спрашивал себя: что же приводит
на лед к омутам немолодых, занятых людей? Неужели только
страсть рыболова, честолюбивые надежды, желание потешить себя
поимкой судака и щуки?.. И только недавно он нашел, как ему
показалось, верный ответ: приводит их сюда возвращение юности,
увлечение ее радостями. Не эта ли могучая и нежная любовь
к жизни, с ее ребяческим азартом и всегда новыми и милыми
сердцу открытиями, хотя бы они и были уже сделаны до этого тысячу
раз, заставляет инженеров, ученых, писателей на два-три дня,
а то и на месяц-другой предпочесть домашнему теплу неуютные
15

ночевки и полные мальчишеских волнений скитания по рекам и
озерам?..
И в самом деле, приходилось ли вам обращать внимание, что
на льду у лунок встречаются чаще всего люди с седыми висками
и паутинкой вокруг усталых глаз? Но там, на морозном воздухе,
в их глазах начинает светиться ясный, ласковый огонек
возвращенной юности.
С нечаянным спутником на Волге свели Григория Матвеевича
безуспешные поиски окуня в устье" речонки с шутливым названием
Прига. Такие узенькие речушки — собственно говоря, и не речки
вовсе, а попросту ручьи — сохранились только вдали от городов.
Летом Прига то накапливает силы в глубоком бочажке, где в
корягах прячутся налимы, то мчится веселая по песчаному перекату,
то прячется в камышах, будто ее нет вовсе. И вода в ней так чиста,
что издали видно на дне каждого пескарика. А при впадении
в Волгу Прига промыла затейливый овражек и разлилась
прозрачными, глубокими заводями. Берега их густо заросли
склонившимися над водой березами, липами, соснами, ольхой, орешником.
Слева — старое кладбище и церковь на холме над Волгой.
Справа — лес. На той стороне Волги легли заливные луга.
А в устье игривой Приги безветрие, тишина, дрема... И на песчаном
дне подо льдом и снегом, должно быть, уйма ершей и окуней!..
Григорий Матвеевич был здесь впервые. Речушка до весны
оделась в хрусталь и закуталась от морозов в пуховые белые
полушалки. Но по множеству примет можно было догадаться обо всем,
что тут происходило весной, и летом, и осенью...
Григорий Матвеевич пробил с десяток лунок у коряг,
посреди заводей и на отмелях. Пробовал блеснить на всех
глубинах — от пяти метров до тридцати сантиметров. Переменил не одну
блесну. Дразнил рыбу мормышкой и красным, живым мотылем.
Все напрасно! Окуни как вымерли!
Навстречу неудачливому рыболову шел, так же поминутно
останавливаясь у лунок, местный рыбачок. Не сговариваясь, они еще
раз прошли вдвоем все заводи Приги, но так и не сумели блесен-
ками и мормышками возбудить аппетит у окуневых стай. Даже
ерши не подавали признаков жизни. Тогда местный рыбачок
предложил переправиться на другой берег Волги.
— Там,— рассказывал он, заманивая Григория Матвеевича,—
пониже впадает другая лесная речушка, пошире этой,— Каменка.
Очень рыбная!
И вот их отважное путешествие подходило к концу.
Местный рыбак, державшийся немного позади, заторопился
теперь в сторону леса, где вдалеке, как пеньки на вырубке, торчали
сидящие над лунками рыболовы. А Григорий Матвеевич решил
попытать счастья, не уходя далеко. Он пробил лунку на выходе
Каменки в Волгу, уселся на свой ящичек, начал блеснить, но
вскоре понял, что все это путешествие проделал совершенно
бесполезно. Каменка так же не принесет ничего нового, как и все
16

скитания по рекам сегодня с утра, как и поиски рыбы вчера и
позавчера. Время для поездки на перволедок выбрано неудачно.
Рыба была всюду, но она просто не хотела брать.
С каждой минутой усиливался резкий ветер. Пороша
завивалась метелью-поземкой. Когда Григорий Матвеевич расставался
с ушедшим вперед местным рыбачком, они условились, что если
тот увидит у сидящих около леса людей удачный лов, то поднимет
руку (голоса оттуда не услышишь, его отнесет ветром).
Григорий Матвеевич не спускал глаз с удаляющейся фигуры
своего спутника. Вот тот подошел к согнувшимся рыболовам,
постоял возле одного, возле другого, потом лениво отошел от них
в сторону, не спеша продолбил лунку и стал блеснить. Но руки
так и не поднял. Весь его понурый вид говорил о безнадежности.
Он как будто засыпал, стоя среди дремлющих на ведрах и ящичках
рыболовов, полузасыпанных метелью.
Григорий Матвеевич поежился от пронизывающего холода и
посмотрел вокруг.
Ноябрьский ветер гнал над широким плесом низкие,
напоминающие паклю облака. Наступил полдень, но снег и небо не
меняли унылых, полусумеречных красок.
«Нет, решительно незачем оставаться здесь больше»,—
решил он.
Сюда из Москвы он уезжал, оставив на столе незаконченную
работу. Она почему-то долго не давалась... Но недостающая мысль,
как это бывало и раньше, пришла вдали от книг. Она
вынашивалась им сегодня с утра. И вот теперь, когда она созрела, его
переполняли чувства и образы... Стало ясно: нужно скорее
возвращаться домой, к столу. И за работу!
«И не за этим ли еще мы часто ездим на рыбалку? — спросил
он себя.— За ясностью мысли, за ее свежестью и остротой? Ездим,
чтобы, как говорится, проветрить душу. Удивительно помогает
этому общение с природой».
Сложив свое несложное рыбацкое хозяйство, он двинулся
обратно.
Вот когда довелось ему узнать всю упрямую силу ветра!
Налетая шквалом, ветер откидывал назад. Ноги скользили на льду.
Чтобы двигаться вперед, приходилось наваливаться на ветер
грудью. Каждый шаг стоил усилий, как будто ноги передвигали
предельную тяжесть. До деревни Коровино, куда он торопился,
было километра четыре. Он решил шагать, не останавливаясь, не
отдыхая, надеясь застать дома своего приятеля, художника
Георгия Владимировича. Тот торопился к открытию выставки, и один
из всей компании, приехавшей сюда на перволедок, должен был
сегодня возвращаться в Москву. Остальные собирались остаться
еще на два-три дня.
Ветер забивал глаза снегом, вызывая слезы. Сердце — ему
далеко не семнадцать — заявляло о себе все громче. Но сдаваться
не хотелось. Григорий Матвеевич подбадривал себя тем, что с каж-
2 Рыболов-спортсмен, кн. V
17

дым шагом Коровино ближе. Через полчаса он перешел Волгу и,
не поднимаясь на берег, зашагал вдоль него по льду. Влево, позади,
на изгибе реки, осталась знакомая церквушка на холме —
памятник русской старины. Как определил Григорий Матвеевич по
характерным особенностям архитектуры, ей уже лет полтораста
или двести. И кто бы ни плыл вверх или вниз по реке, высокая
звонница церкви и ее купола издалека встречают и провожают
каждого. Григорию Матвеевичу даже почудилось, что в гуле ветра,
который неумолчно стоял в ушах, он слышит печальные,
заунывные звуки колокола.
Вдруг его остановил причудливый вид льда. Как будто мороз,
шутки ради, нарезал стеклянных ледяных полосок одинаковой
толщины и принялся мастерить из них мозаичные картины —
«витражи». Словно глазурью покрытая, неровная, как волнистое стекло,
поверхность этой мозаики страшила своей непрочностью... Но
легкие удары пешней подтвердили, что мороз поработал
добросовестно. И Григорий Матвеевич, удивляясь необыкновенным
узорам, по которым он ступает, двинулся дальше. Он представил
себе всю картину... Как затянул сперва всю Волгу легкий лед, как
потом налетел ветер-северяк, поднялась волна и начал крошиться
лед, прижимаясь к берегу. Эти полоски — на самом деле ребра
льдинок, поставленных в давке стоймя,— потому-то они
одинаковой толщины. Сверху их заливали волны, которые тут же были
схвачены морозом.
Успокоенный прочностью льда, Григорий Матвеевич перестал
испытывать его пешней и пустил ее волочиться сзади.
Вдруг река покачнулась, небо и лес на берегу отпрянули куда-то
в сторону и перед глазами совсем близко зарябили снег, лед и вода.
«Откуда вода?» — успел подумать он, и в то же мгновение
сообразил, что тонет. Ноги стало относить куда-то вперед. Повинуясь
инстинкту, он, хотя было уже поздно, откинулся всем туловищем
назад и широко разбросил руки. В правой он продолжал судорожно
сжимать ручку деревянного рыбачьего ящичка. Самым неприятным
оказалось то, что отталкиваться не от чего. И не за что схватиться.
Мысль работала с бешеной быстротой.
Первое, что Григорий Матвеевич понял и принял как ниточку
к спасению, это то, что он больше не погружается, а плечами и
частью спины лежит на кромке льда и течение несет ноги вперед,
а не назад, где их неминуемо затянуло бы под лед. Очевидно, в этом
месте была, на его счастье, береговая суводь. Григорий Матвеевич
инстинктивно понял, что единственное его спасение в том, чтобы
выползти спиной на лед. Выползти осторожно, не торопясь, не
делая резких движений, так, чтобы лед, наконец, перестал ломаться
под ним.
И он полз, напрягая все силы, помогая широко раскинутыми
на льду руками, откинутой назад головой и, может быть, больше
всего помогая себе тем, что в нем поднялось могучее желание жить!
Жить! Это желание делало его разум ясным, его движения муд-
18

рыми. Но лед все еще подламывался, а валенки на ногах и ватные
брюки у поясницы все больше наполнялись водой. Григорий
Матвеевич понимал, что спасение в секундах. Но в то же время нельзя
было торопиться. Наконец, ящичек, который он все еще не
выпускал из руки, зацепился за какую-то неровность на льду и
благодаря этому Григорий Матвеевич подтянулся на целых пятнадцать-
двадцать сантиметров. Теперь он отчетливо учитывал все. Ветер
гнал его ящичек и его самого назад на лед, помогая ему. Пешня,
которую он вначале оттолкнул подальше, насколько позволяла
веревка, теперь тоже словно примерзла ко льду и тоже помогала
ему: он осторожно натягивал веревку.
Секунды растянулись на целую вечность. Григорий Матвеевич
ни тогда, ни после не мог отдать себе полного отчета в том, что он
делал для спасения жизни. Но, наконец, он выполз из воды на
лед, осторожно повернулся на бок, потом на живот, снова на спину
и, уже не останавливаясь, чюкатился дальше и дальше от полыньи
к берегу, оставив на льду ящичек и пешню.
«Как хороша жизнь!» — было его первой мыслью, когда он встал
на четвереньки, оглянулся вокруг и затем поднялся на ноги.
Отдышавшись и придя в себя, он побежал что было силы по
береговым камням. Споткнулся. Упал. Лежал, успокаивая сердце,
пока холод не пронизал до костей. Снова побежал, чтобы согреться,
но тут же заставил себя идти ровнее, спокойнее.
На мгновение остановился и прислушался: кто это рядом
мычит, как пьяный?
Громко рассмеялся над собой. Он не узнал своего голоса. Берег
был пустынен.
«Люди, как хороша жизнь!»
Он шел по залитым лугам, половьям,— как говорят здесь.
Дальше — по кочкам окоченевшего болота («не бывает дороги
хуже этой!»). За ноги хватали стебли сухого репейника и острые,
как ножи, листья осоки. Только бы больше не падать, а то, кажется,
не будет сил подняться. Ветер, налетая порывами, на какие-то
мгновения вставал перед ним неодолимой стеной. Он прошел,
проваливаясь в снег, у опушки соснового бора. Тут уже рукой подать
до Коровина. Еще немного, и он увидел художника, не спеша
шагающего по шоссе под окнами дома.
«Аварийный» запас спирта, крепкий чай, с утра натопленная
печь, горячее высушенное белье, сухие валенки, брюки — какое
все это богатство для человека, возвращенного к жизни!..
Позже он с художником на мосту через речку Юхоть ждал
попутной машины.
С деревянного просторного моста, искусно выстроенного
русскими северными умельцами, далеко открывается долина Юхоти.
Еще до утренней зари вверх по этой реке ушли товарищи. Не
видно ли где-нибудь на снегу вдали у леса четырех людей с
деревенскими санками?,.
После всего, что сегодня было пережито, Григорий Матвеевич
2*
19

с особенным волнением почувствовал, как необычайно дороги ему
эти люди.
И вместе с чувством радости и полноты жизни, возвращенной
сегодня, росло в нем веселье от того, что существуют эти люди,
и от того, что вдали синеет лес на бесконечно родной и милой
земле, и от того, что кто-то своими руками построил этот высокий
мост, на котором он стоит, и от того, что на берегах реки
раскинулась деревня и султанами поднимается то тут, то там дымок над
очагами, и от того, что над головой несутся облака и в разрывах
между ними виднеется яркоголубое небо, и вот-вот солнце прольет
горячий свет на холодные снежные поля.
И позже каждый час и каждую минуту возвращались в этот
день к нему все новые и новые сокровища и радости... Он
заново понял, какую чудесную цену имеет вокруг все, что он
видит, слышит, в чем сам является соучастником.
Вскоре, полуторка, груженная бочками и ящиками, уносила
обоих друзей на Углич.
Путь вился по-над берегом Волги, то отступая от ее излучин,
то подходя к реке вплотную. Машина плавно покачивалась. Над
головой Григория Матвеевича проплывали кроны могучих сосен...
Если бы не пронизывающий душу встречный ветер, можно было
задремать...
Выше всех на горе ящиков сидела открытая ветру молчаливая
старушка в жидковатом зипуне. Георгий Владимирович снял ее
с ящиков, усадил вниз и загородил собою от ветра. На спине
художника привязан плоский ящичек-этюдник. В нем он увозил домой еще
не высохшие на листах картона впечатления о зимнем лесе, о тихих
полянах, о березовых рощах, о голубоватой от мороза зелени
молодых сосен.
«Всегда-то этот человек сделает что-нибудь хорошее. И
возвращается он хоть и не с уловом, но и не с пустыми руками»,— подумал
Григорий Матвеевич, ловя себя на том, что сидит в немыслимой
позе и черт знает на чем, и ничего,— едет, примостившись кое-как,
и рад-радехонек, что его везут. И его нисколько не тревожат толчки
на поворотах и близость борта, за которым мелькают камни, снег,
колеи дороги...
Вот низко склонились над ним ветви сосен и унеслись
кружась... Подбежало молодое войско мелколесья, укрытое от ветра
высокой отеческой стеной соснового бора. Здесь все искрится
в пушистом инее. Березки будто выкупались в мыльной пене,
выскочили на мороз и замерли неподвижно. Вот гуртом высыпали из
лесу тонкие подростки-елочки в пышных шапках снега и тоже
пронеслись мимо... Вспомнились чудесные строки, так
полюбившиеся с юных лет: «Друг милый, предадимся бегу нетерпеливого
коня и навестим поля пустые, леса, недавно столь густые, и берег,
милый для меня...»
— Долго ли ездили?.. Куда?..— спросила старушка, нарушая
тишину.
20

— Да вот думали рыбку половить... А так, в общем, погуляли
на чистом воздухе... Не ловится почему-то рыбка.
— Что же вы, милые, времечко выбрали некстати?.. Ведь
известно: введеньё ломает леденьё.
Она сказала «введенье» неожиданно с «етом» и ударением на
последнем слоге.
— Почему введеньё?.. И разве к этому дню каждый год
обязательно быть оттепели?—спросил Григорий Матвеевич.
21

— А как же?.. Вестимо, каждый год... А что введенье, что
введеньё — одно и то же. У нас, кто искорню волжские, бают:
в веденье... —и для убедительности бабушка еще раз подтвердила
рифмой,— ломает леденьё...
Она говорила с удивительной уверенностью в волшебной силе
ритма и рифмы и была убеждена, что после ее слов ни у кого не
должно оставаться сомнений в правильности того, что она
говорила.
Возвращение к жизни делало для Григория Матвеевича
многозначительной и радостной каждую мелочь... Какое это счастье
жить на земле! И оказывается, все вокруг пронизано
неизъяснимым смыслом и поэзией...
Вот, наконец, и Углич.
История этого городка уходит в древнюю русскую старину
более чем на тысячу лет. Здесь каждый кирпич, положенный руками
русского человека, согрет его теплом, освящен высокой земной
мечтой. Все эти гордые шатры теремов и церквей поражают той
детской простодушной непосредственностью, с какой раскрылась
в их линиях и в искусной кладке стен добрая, щедрая, поэтическая
душа народа.
Изумительные по чувству пропорций, взлетающие вверх, как
песня, стены «Дивной» выложены в один кирпич. Но они стоят
века. Эти стены говорят о могучей любви народа к красоте.
«Здесь русский дух, здесь Русью пахнет»,— вспомнилось
Григорию Матвеевичу.
И все эти башни, шатры, оконца, главки как бы пели
многоголосым хором в вечернем небе об одном и том же — о любви
к жизни, о вере в силы человека...
— Нет, в Москву мы возвращаемся хоть и без улова, но
не с пустыми руками...— сказал Григорий Матвеевич, когда они
ожидали поезда на вокзале Углича. И тут же он вспомнил, какие
иногда все-таки бывают и необыкновенные уловы...
Он рассказал другу о случае, который произошел с ним в
зеленом городке Чистополе, что на берегу Камы. Может быть, там
впервые и состоялась на реке встреча с юностью?..«— Вставай
скорее! Пошли!» — разбудил меня перед рассветом старик, у
которого я снимал комнату,— неторопливо рассказывал Григорий
Матвеевич.— Я выскочил за ним,во двор. Чуть брезжило. По
нашей окраинной улочке, переговариваясь и перекликаясь,
торопливо спускались к реке такие же старички, как мой хозяин.
Особенно хорошо помню одного, с рыжеватой бороденкой. Он не
шел, а бежал как-то вприсядку и вприпрыжку, размахивал руками
и кричал:
— «Эй, паря!.. Давай! Гони!.. Минька, орел, Fie отставай!
Сашка, голубь, давай, сыпь, коза тебя задери!..»
Хозяин сунул мне в руку коротышку-удочку, и мы ринулись
вслед за «парями» Миньками и Сашками, которым наверняка
можно было дать по 60—65 лет.
22

Никто не хотел отставать, все подбадривали друг друга хорошо
знакомыми кличками и вели себя так, будто все это происходило
с ними не сегодня, а полвека назад. Вместе с годами они сбросили
с плеч всякую степенность, оставили дома стариковские пересуды,
унылые жалобы.
Затон и Кама под городом блистали, как старинное темное
зеркало, отливающее медью. Издали нельзя было догадаться, лед
перед нами или вода.
Река встала этой ночью «резцом». Я неуверенно ступил на
нее и впервые начал познавать манящие тайны зимнего подледного
блеснения.
Часа через два ослепительно ударило солнце. У нас уже было
у кого пять, у кого семь окуньков, а кому-то повезло и на полтора
десятка. Но окунишки были мелковаты, и я отчетливо помню, как
меня начала одолевать скука.
Если бы не желание не нарушать компанию, непременно ушел
бы назад в город вместе с краснолицым безусым мужичком, моим
соседом по лунке. Он как-то неуверенно бросил, будто
оправдываясь:
— Ну, я пошел. У меня дела. Да и ловли никакой нет. Пустое
дело.
Все промолчали в ответ и даже сделали вид, что не заметили,
как он уходил.
Спустя немного времени мы услышали схвативший за сердце
крик. Никогда его не забуду. Пожилой мужчина кричал над
затоном во весь голос, и в звуках этого крика нет вопля:
«А-а-а-а!..» — были одновременно беспредельный восторг и
горестное отчаяние, жалобный призыв на выручку и гордое
торжество.
Мы все разом оглянулись... Оказывается, рыболов, пошедший от
нас к городу, не утерпел и пробил еще одну, всего одну, лунку
метрах в трехстах от нас, у впадения в затон небольшого ручейка.
Сейчас этот человек, сгибаясь и разгибаясь, странным образом
размахивал в воздухе удочкой, и при каждом взмахе он выбрасывал
на лед по окуню. Красноперые красавцы, граммов от двухсот и до
четырехсот каждый, трепеща бились десятками вокруг него на льду.
Схваченные морозом, они застывали, изогнувшись радужной
дугой.
Подхватив удочки, мы побежали к счастливцу и мигом
окружили его своими лунками. Он не протестовал.
Через час, а он пролетел, как одна минута, гурьбой
возвращались мы в город. Шли веселые, с рыбой на уху и на поджарку.
А мужичок, открывший окуневое место, набил добычей доверху
два припасенных мешка и, связав их вместе, попросил перекинуть
ему через плечо. Сгибаясь под тяжестью, он поплелся к городу.
В глазах у него сияло блаженство.
— Чего ты кричал? — спросили мы его, остановившись по
дороге передохнуть.
23

— Чувствую, окуней еще пропасть. А мне — конец. Поясницу
схватило — нету сил!.. Что было делать?
Он похлопал ласково по мешку:
— А окуньки один к одному, мерные... Красота!.. Ну, голуби,
пошли что ли?
Мы дружной ватагой стали подниматься в гору.
Зто было больше десяти лет назад. Но ведь каждый год это
может повториться,— закончил Григорий Матвеевич.— Как вы
думаете, голуби? — добавил он, хотя на лавочке, кроме их двоих,
никого не было.

В л. Архангельский
НИКОЛКИНЫ РАДОСТИ
Я приехал в деревню Коровино во второй половине июня.
Николка встретил меня радушно и сейчас же стал
рассказывать рыболовные новости.
— Всякая рыба брала с весны, а сейчас словно вымерла, да
вы не огорчайтесь. Слух есть хороший: дня через два плот
пригонят, будем с него ловить, и начнется тогда расчудесная рыбалка:
закинул, клюнуло — на крючке лещ! А пока — пустое дело.
Он откинул назад русые, выцветшие волосы, провел по ним
пятерней и улыбнулся.
— Эх, июнь, июнь! Пора цветов, последних соловьев и первых
ягод. А с рыбалкой плохо.
Конечно, мы наладили снасти и подолгу сиживали на реке,
но даже самый ранний выход на рыбалку — в часы угасания
звезд — не приносил успеха.
Щуки не оказалось: то ли обсохли места ее нерестилищ, то ли
выжил ее судак. А он на блесну не брал, и мой спиннинг часто
оставался дома. Пробовали ловить на «подергушу» — старинную
снасть угличских рыболовов, проезжали за утро на лодке не
меньше пяти километров, но в садке у- нас редко оказывалось больше
двух маленьких судачков.
Лещ как будто пропал, и даже самые аппетитные прикормки
25

не вынуждали его искать встречи с нашими крючками. Зато везде-
сущий ерш совершал на наши насадки такие нападения, что
приходилось сматывать удочки и до времени уходить домой.
Николка нервничал: он любил свою Юхоть, верил в нее и очень
жалел, что первые выезды на рыбалку не дают результатов.
— Карася что ли половить? — сказал он как-то утром.— Тут
вот деревенька Неверово в лесу, рукой подать, там пруд есть.
Хорошие попадаются карасики! Только * старухи там вредные,
гонят нашего брата.
Мы направились в Неверово, провели на пруду не меньше
часа, поймали трех карасиков, которые легко умещались на ни-
колкиной ладони, да еще вытащили какое-то краснобрюхое чудо
с кривыми лапками. Оказалось, что это иеверовский тритон,
который с большой охотой берет на червя.
Но тут из крайней избы высунула нос древняя старушка и
заскрипела:
— Вот, понаехали всякие, выловят теперь всех карасей, а они
у нас запретные, полезные.
И начала сердито доказывать, что караси в пруду особенные,
они, мол, поедают личинок, от которых болеют овцы.
— Да не бывает таких карасей,— шепнул Николка, прячась
за мою спину,— врет она, честное слово, врет! Просто жадничает:
сама хочет по осени наметкой ловить, я ее знаю!
Мы не стали спорить со старухой, выбросили карасиков в пруд
и ушли в лес.
Соловьи уже заканчивали свои песни, земляника была еще
незрелая, первые грибы — лисички — только начали вылезать из
земли и сидели на узких лесных тропах мелкими желтыми
пуговицами. Словом, в лесу делать было нечего. И оставалось нам с Ни-
колкой поваляться на влажном мху да подышать чудесным
хвойным воздухом бора.
— Вот плоты придут, тогда — да! — снова размечтался
Николка, очищая ножичком кору с гибкого, тонкого можжевелового
прута.— А сейчас знаете что?-—он вдруг вскочил, встряхнув
волосами, как молодой жеребенок гривой.— Давайте махнем в одно
местечко! Пень там есть в воде. Ис-то-ри-чес-кий! — Николка
поднял пожелтевший от можжевельника указательный палец.
Мы выбрались опушкой к Юхоти, сели в лодку и за мостом,
чуть выше его бетонных устоев, долго искали у правого берега
скрытую небольшой глубиной отполированную поверхность очень
толстого пня.
Осторожно опустили якорь, наскоро размотали лески и
забросили их в просветы между разлапистыми корнями.
Клюнуло у нас мгновенно, и за какие-нибудь пять минут мы
поймали по четыре хороших окуня. Но глубина была небольшая,
начались зацепы, и возней мы отпугнули стайку окуней.
Наступило скучное безклевье.
Жарясь на солнце и тихо разговаривая, мы подождали, пока
26

в подводную засаду у пня не зашла новая стая. Опять минутное
оживление, а за ним — томительный перерыв.
— Как в театре! — пошутил Николка.— Действие и антракт.
Только антракт затягивается, аж терпения не хватает!
— А нет ли еще такого пня? Было бы чем заняться в перерыв.
— На всей реке только один. Правда, вон там,— Николка
показал на левый берег, где на каменистом холмике у самой воды
тесной кучкой стояли чахлые березки,— тоже клюет, да пока туда
съездишь, здесь упустишь...
Вечером с небольшим уловом мы вернулись домой.
Потянулись обычные дачные дни: то в Юхоти искупаемся, то
сходим на Волгу.
Подоспела пора сенокоса, две зари работали на колхозном
лугу, ворошили, возили сено. К вечеру, когда спадала жара,
ходили в лес за хворостом.
Сделали перед домом столик и длинными вечерами «гоняли чаи»
за самоваром, любуясь, как отблески июньских зорь ложатся на
спокойной глади воды. А когда на оранжевом зеркале воды
плавился лещ, мы переглядывались и вздыхали.
Наконец, наступил тот день, когда пришел долгожданный плот.
Чуть свет Николка тронул меня за плечо и дыхнул прямо в ухо:
— Подъем! Начинается рыбацкий праздник!
Мы взяли удочки, червей, мешочек с отрубями и ходко
зашагали к плоту. Намесили отруби с глиной в виде больших голов,
спустили их на дно, положили возле себя подсачек и замерли в
ожидании поклевок.
Но праздник, о котором шепнул мне на заре Николка, так и не
начался. Правда, мы успели поймать по маленькому судачку да
по два-три подлещика, но потом навалились ерши. Мы рассердились
на них и ушли домой.
Сделали мы и некоторые наблюдения, но не нашли правильных
выводов. Плот, пока мы ловили на нем рыбу, передвинулся ближе
к берегу, а канат, которым он был привязан к толстому столбу,
ослаб и погрузился в воду. Да и с течением происходили какие-то
странные перемены.
На другое утро, когда мы шли домой вовсе без рыбы,
встретился нам рыболов с охапкой коротких зимних удочек.
— Дядя Толя,— успел мне шепнуть Николка.— Вот
провалиться мне на этом месте, если он без лещей вернется! Такой
дока, поискать — не найдешь!
Мы познакомились, поговорили немного и разошлись: рыболов
только что приехал, торопился на плот и не был расположен к
длинным разговорам.
Николке не пришлось проваливаться сквозь землю: часа через
два дядя Толя пронес мимо нашего дома двух лещей, которые так
и отливали золотом на солнце.
А утром дядя Толя уселся на плоту раньше нас. И странное
дело: он вытаскивал леща за лещом, тогда как мы, сидя рядом
27

с ним, пробавлялись ершами и считали удачей, егли попадался
некрупный подлещик.
— На червя ловите?—спросил Николка, который хотел
доискаться до причины, мешающей нам поймать леща.
— Как видишь! — улыбнулся дядя Толя и показал коробку
с червями.
Николка не вытерпел:
— Шестой год ловите один за всех! Не обидно что ли?
Научили бы!
— А ты примечай! Своим умом не дойдешь, объясню, конечно.
Вот он! — и удачливый рыболов снова начал борьбу с лещом.
Когда мы шли домой, Николка морщил лоб и, теребя
непослушные волосы, строил разные догадки:
— Ребята говорят да и сам я так думаю, что он рыбу маслом
привораживает. К примеру, анис добавляет.
— Что ж, сбегай в город, попроси аптекаря, глядишь, будем
и мы с анисом.
Николка быстро слетал в Мышкин, благо город был совсем
рядом, прямо за Волгой, и, как драгоценный груз, принес
скляночку с анисовым маслом. Но и это не помогло.
На следующее утро мы решили не идти на плот, который
приносил пока одни разочарования, и устроились неподалеку от него
на берегу, чтобы наловить живцов и выехать на судаков с «по-
дергушей».
Легкий ветер дул в лицо, и когда я ненароком взглянул на
плот, то заметил, что вся масса бревен медленно прибивалась к
берегу.
Еще не осознав мелькнувшей догадки, я почувствовал вдруг,
как мне стало легко, словно сняли с меня груз, который я нес за
последние дни.
— А ведь плот не стоит на месте! — сказал я своему юному
другу.
Николка мигом насторожился, вскочил:
— Елки-палки! Приманку-то мы кинули, а где она? Выходит,
ушел от нее плот. И ловили мы тут на голом месте. Но что же
придумать?
— А вот что: мешок из ряднины сошьем, всякой всячины туда
набухаем, к бревну привяжем — и на дно! Качайся тогда плот по
волнам, хоть куда, а приманка все равно будет под нами. Значит,
и рыба никуда не денется.
— Эх, ловко! А «подергушу» побоку!
Сшили мы мешок из ряднины, и получился он на славу.
Дорожная пыль, жмыхи, отруби и даже склянка с остатками анисовых
капель — все было щедро брошено в мешок.
Еще не погасли звезды, когда мы привязали к плоту свою
ряднину и оснастили короткие зимние удочки.
Лещи стали брать у нас, и дядя Толя сказал, что мы правильно
разгадали его «секрет». Начался настоящий рыбацкий праздник...
28

Дня через два пришел катер и угнал плот на Волгу. Огорчениям
Николки не было меры — все пришлось начинать сначала.
Мы снова сели в лодку. Ездили на ней то на Волгу, то вверх по
Юхоти до второй или третьей деревни.
Рыба ловилась плохо.
И когда в Коровине показался Семен Титыч — заядлый
рыболов из Москвы, каждый год приезжающий сюда в последних числах
июня, мы с Никол кой временно предпочли рыбалке ароматную
землянику, которая только что появилась по открытым обочинам
шоссе и лесных дорог.
Лодка у Семена Титыча оказалась неисправной. Старый
рыболов пришел к нам в гости, надев для этого случая белый
полотняный костюм, такой широкий, что его худое тело помещалось в этом
костюме, как усохшее зерно в большой скорлупе ореха.
— Дайте на день вашу лодчонку. Хочется окуньками
побаловаться, а посудина моя рассохлась,— попрооил Семен Титыч.
Мы дали ему лодку. А часа через три запыхавшийся Николка
прибежал с речки и выпалил скороговоркой:
— Титыч-то половину кормы забил крупными окунями!
Пойдемте посмотрим!
Окуни у старика действительно были красивы: одни с золотым
отливом, другие с фиолетовым, словно их поймали в двух разных
реках.
— Где ловили-то, Семен Титыч? — вырвалось у Никол ки,
который слишком пристально рассматривал улов старика.
— Да там,— махнул он рукой в сторону моста,— против
часовенки. Берет, знаешь, так жадно, просто душу отвел.
Мы с Николкой переглянулись. Может быть, старик и не думал
обидеть нас, но это заявление задело нас за живое.
— Если бы на денек еще дали лодочку, я бы и вас окуньками
угостил,— усмехнулся Семен Титыч.—Можно?
— Пожалуйста,—ответил я,, чтобы поскорее закончить разговор.
Правда, обижаться на удачливого рыболова было просто глупо.
Николка понимал это отлично, но все же не вытерпел и сказал:
— Для хорошего рыбака лодки не жалко! Берите! Нам все
равно не везет
— Ловить надо уметь, милый мальчик! Голова помогать
должна,—добродушно рассмеялся старик и длинным жилистым пальцем
дотронулся до николкииых вихров.— Знаю я вас, молодых да
горячих: спать не будете, планов всяких понастроете, как бы
обловить старого, а?
— Ник чему все эти ваши слова! Не первый год с вами на реке:
у вас да у дяди Толи все секреты и намеки. От жадности что ли?
— Какая там жадность! Рыбы-то сколько! Лови, не ленись!
А вот что ни рыболов, то своя сноровка. Что же, по-твоему, должен
я собрать ребят со всей деревни —Славку, Кольку, Шурку — да
и конференцию устроить? А я считаю, что куда интереснее до всего
самому дойти, понять, шишек набить, но выучиться.
29

Старик поднял корзинку с окунями.
— Так-то, Николка! А за лодочку спасибо: вот уж я сегодня
ушицы отведаю! Жирна получится, а? — обратился он к Николке
и, не дождавшись ответа, пошел домой, на край деревни.
— Хитрый старик! — буркнул Николка.— Все шуточками
разговаривает. Это он перед вами рисуется. А с нами без стеснения:
найдешь хорошее местечко, так он непременно сгонит. Да еще и
философию подпустит: вы, мол, только пугаете рыбу, так вам
можно сидеть и на другом месте, а тут хороший рыболов должен
удить. Справедливо это, а?
На другое утро мы с Никол кой отправились по грибы, захватили
по дороге дядю Толю и скоро напали на хорошую колонию лисичек.
Увлеченные сбором грибов, мы незаметно выбрались на опушку,
повыше часовенки, где когда-то, до затопления, была деревушка
с красивыми березами у околицы. Березы и сейчас стояли веселой
рощицей, шелестя листьями у самого берега широкого залива.
Выйдя из полумрака леса на залитую солнцем луговину, мы
даже глаза зажмурили: так нестерпим, а вместе с тем и приятен
был слепящий свет летнего солнца, отраженного в спокойной и
очень широкой глади воды.
Дядя Толя раньше нас осмотрелся и сказал:
— Что это наш Титыч делает?
В светлой рубахе, сдвинув на затылок парусиновый картуз,
старик на лодке пронесся по поливу, бросил весла, схватил
удилище и ловко стегнул им по воде.
Почти мгновенно он дернул удилище к себе, и в воздухе
мелькнула рыба.
Старик тотчас же снова забросил леску, и опять рыба полетела
к лодке. И еще! И еще! А потом рыба перестала клевать, и Семен
Титыч спокойно положил удочку на нос лодки. Но не прошло и
трех минут, как старый рыболов снова оживился. Он глянул влево,
потом вправо.
— Крикнуть, что ли? — спросил у нас Николка.— Как бы
голову не открутил, леший секретный!
— Обожди,— сказал дядя Толя.— Это какая-то рыбацкая
новинка. Давайте посмотрим!
Мы уселись под березкой и стали глядеть на Семена Титыча.
Старик между тем уставился в одну точку. Потом быстро
схватился за весла и помчался вверх по реке, все время оглядываясь,
чтобы не сбиться с курса.
Проехав метров сорок, он бросил весла, размахнулся
удилищам и начал таскать рыбу за рыбой.
— Понял, Николка? — спросил дядя Толя.
Николка наморщил лоб:
— Кажется, догадываюсь. А все-таки надо бы спросить у него.
— Так он тебе и скажет!
...Семен Титыч вернулся домой к полудню с полным садком
крупных окуней и, конечно, сказал, что ловил против часовенки:
30

— Местечко-то какое расчудесное! И как это Николка про него
не разведал, а? Сразу видно молодо-зелено! А за услугу спасибо;
пойду юшку варить. Вкусна она из свеженьких окуньков. Ведь
мечтал о ней с прошлого лета. Отбери и ты себе, Николка, мне
хватит.
Николка отказался:
— Спасибо, сами наловим!
Когда мы сидели возле столика перед домом, пришел дядя Толя.
— Давайте-ка наладим по одной длинной удочке, будем и мы
с хорошим уловом,— сказал он.— Титыч ловит на «всплеск»: где
бушует окуневая стая, туда он и мчится. Все дело — внимание и
быстрота!
Николка погрозил пальцем в ту сторону, куда удалялся Семен
Титыч, и, подтянув брюки, побежал копать червей...
ЧасоЪ в семь утра мы проехали часовенку и выбрались на
широкий полив левого берега против купы берез.
Ветра не было, и солнце отражалось в воде пылающим золотым
диском. Лес смотрелся в воду острыми вершинками берез и осин.
Листья кувшинок на длинных тонких ножках лежали спокойно
на голубой воде, а в окнах между ними крохотными челночками
сновали мальки.
Мы настроили удочки, и дядя Толя сказал Николке:
— Зорче гляди за кормой! Закипит вода, туда и гони изо всех
сил!
— А подпустит нас окуневая стая?
— Титыча подпускала, а чем мы хуже?
Не прошло и пяти минут, как слева забулькало, заплескалось:
окуни вышли гонять мальков.
От большой стаи вода закипела, золотой диск солнца
закачался, листья кувшинок заплясали.
— Гони,— шепнул дядя Толя.
Николка налег на весла. И лишь только наши крючки коснулись
воды, словно по уговору, три окуня дернули у нас удочки из рук
и сейчас же запрыгали на дне лодки.
— Эге! Манит! — успел тихо сказать Николка и снова
забросил леску. Мигом — поклевка, и полосатый гуляка уже тычет
носом в борта лодки, задевает хвостом за ноги, гремит банкой,
которой мы вычерпываем воду. За ним еще, еще...
Стайка разбойников отходит в сторону, опускается на дно
реки, забивается в подводную чащу. Наступает перерыв.
— Так тебе, секретный Титыч! — не унимается Николка,
складывая рыбу в садок.— Подсмотрели мы твою тайну!
— А может быть, дошли бы и своим умом,— сказал дядя
Толя.— Ведь раскусили же вы мой орешек.
— Так-то оно так! Да пришлось бы не один день кумекать. Эх!
Кипит! Полундра!
Николка схватился за весла и покраснел от натуги: лодка
неслась, как под парусом.
31

Минуту спустя он выхватывал окуня за окунем и был безмерно
счастлив, что новое узнавание на рыбалке несет столько радостей...
Когда мы возвращались домой, под мостом увидели Семена
Титыча- Он сидел возле быка и сосредоточенно глядел на поз
плавки.
— Как дела, Титыч? — крикнул Николка.
Старик молча нагнулся, пошарил в лодке и показал нам
большого леща,
— Это четвертый, Николка! Не чета твоим окунькам! Хочешь
старика обловить? Не выйдет!..

Михаил Заборский
НОЧНАЯ ВСТРЕЧА
Наша дружба была крепка общностью взглядов, взаимным
уважением привычек, близостью профессий и непоколебимой
уверенностью друг в друга.
И еще связывало нас то, что не понятно для тех, кто не познал
неуемной охотничьей страсти.
Мы с детства были охотники и рыболовы, а поэтому немного
мечтатели и бродяги.
Разъединила нас война.
Три года я не видел Петра, и вот теперь он сидел передо мной
похудевший, подтянутый и, как всегда, моложавый. Приятно
было отмечать в друге прежнее: заразительный смех, легкий тик
глаза, постукивание по столу суставами пальцев. Много узнал я
в тот вечер о пережитом старым моим другом, и когда Петя,
закончив один из своих фронтовых рассказов, вдруг предложил
отправиться утром на рыбалку, я был приятно удивлен: сильна,
значит, в человеке страсть рыболова, раз ни годы, ни испытания
не погасили ее.
— А сможешь? — сказал я, показывая глазами на изуродоз
ванные осколком снаряда пальцы правой руки.
— Мелочь! — улыбнулся он.— На рыбалке не отразится!
Утро застало нас на вокзале. Быстро получив билеты, мы
расположились в вагоне на смежных полках «третьего этажа», вблизи
3 Рыболов-спортсмен, кн. V 33

слезящегося вентилятора, куда тянулись голубоватые струи
табачного дыма.
Под головой у нас лежали рюкзаки. Бесчисленные коробочки
с блеснами, грузами, крючками, жгуты веревок и все те мелочи,
которых в запасе у любителя всегда в пять раз больше, чем нужно,
никак не хотели укладываться ровно. Тщетно наши головы искали
удобного положения. Но мы не заснули бы, наверное, и на пуховой
подушке. Уминая в газетную бумагу желтое крошево махорки,
свертывали толстенные неуклюжие самокрутки и говорили,
говорили... Короток показался нам долгий путь.
Сошли на тихой маленькой станции. Солнце клонилось к закату.
До мелочей была знакома эта дорога. Вскоре миновали небольшую
малолюдную деревушку. За ней, на бугре, виднелся домик
бакенщика. Мы подошли к избушке. В крохотном огороде копалась
в грядках пожилая сухопарая женщина.
— А где же дядя Семен? — спросил я.— Неужто перевели на
другой участок? Нам бы лодочку — порыбачить...
Она удивленно посмотрела на нас.
— Знать, давно не бывали, граждане. Воюет дядя Семен. С
сынком вместе. Сын у него, Анатолий, полком нынче командует.
А батька в этом же полку старшиной. Добровольно ушел. Я,
говорит, за ним там, в случае чего, присмотрю. Это за сынком, значит.
Она пожевала беззубым ртом...
— А ялик, что же, возьмите, раз вы ему знакомые.
Петр вытащил из рюкзака выгоревший свитер и надел поверх
гимнастерки, снял фуражку, заменив ее слежавшейся мягкой
кепкой.
— Ну, вот я и опять рыболов,— улыбнулся он.
Спустившись по узенькой тропке к воде и увидев лодки, мы
покачали головой: плохие были лодки.
— Смолы нет,— конфузливо пробормотала бакенщица.—
Трудно сейчас со всяким припасом — война. Так вот кое-чем и
затыкаю, где вода шибко бежит.
Солнце село. По затихшей прочерни воды у дальнего берега
заскользила лодка, как бы теряя за собой веселые разноцветные
огни. Кто-то зажигал бакены.
Выбрав лодку получше, мы выехали. Наступало самое темное
время короткой майской ночи. Гребли не спеша, ориентируясь на
приветливые светляки бакенов. Лишь глухой стук уключин да
тихие всплески воды, потревоженной веслами, нарушали безмолвие
ночи,
— Вон на островах костер,— сказал Петр.— Давай подъедем!
— Давай! — согласился я.— Нам ведь в ту сторону и надо!
Лодка пошла быстрее. Огонь приближался. Он становился
краснее, ярче. Вскоре пахнуло дымком.
— Сергей! — послышался с берега резкий женский голос.—
Шевелись! Заждалась бригада-то.
— Ошибка! — крикнул я в ответ.— Это не Сергей...
34

Ялик ткнулся в берег рядом с двумя втащенными на песок
большими промысловыми лодками. Они стояли вплотную,
казалось, у них одна корма, на которой темной кучей громоздился
собранный невод. Как иглы гигантских ежей, торчали рукоятки
деревянных лебедок.
— Чьи это, Клавдия? — спросил полусонный женский голос.
— А кто их знает. Мало ли тут ездят!..
3*
35

Мы вышли, подтянули лодку. Около костра, привалясь друг
к другу, кучей полулежали пять девушек. Шестая, с которой мы
начали разговор, ушла к лодкам. Две девушки, маленькие,
коренастые, курносые, были похожи на сестер. Две другие,
голубоглазые блондинки, были покрупнее. Пятая, смуглая, худая,
черноволосая, чуть-чуть косенькая, со сбившейся набок красной
косынкой, сидела немного поодаль и, охватив колени руками, безучастно
смотрела на пламя костра, к нам она даже головы не повернула.
— Рыбачкам привет! — подойдя к огню, сказал Петр.
— Здравствуйте! — ответила одна из маленьких.
Из-за костра пахнуло ароматом цветов. Я шагнул в сторону
и увидел неподалеку ведро с большим букетом сирени.
— Девушки — всегда девушки,— засмеялся я.— На бал
собрались или, может, с бала?
Никто не ответил. К костру возвратилась Клавдия. Была она
собой очень хороша: высокая, статная, золотоволосая. Только ее
резкий сорочий голос мало соответствовал внешности.
— Мать-бригадирша! — с шутливым полупоклоном обратился
к ней Петр.— Чего ж это у тебя бригада какая невеселая?
— А радоваться чему? — раздраженно выкрикнула она.—
Нечего насмешничать! Нету бригадира. Как с вечера уехал за хлебом,
так и след простыл «Вы, говорит, езжайте, девчата, не
сомневайтесь, я вам пайки следом доставлю, прямо на рабочее место, чтобы,
значит, без потери времени». Вот и сидим теперь — ни хлеба, ни
работы! И проездной 1 нету,— закончила она, кивнув в сторону
берега.
— А зачем такое неаккуратное начальство держите? — опять
усмехнулся Петр.
— Черт его держит, а не мы,— вскипела вдруг одна из
маленьких.— Была бы наша воля...
— Все девкам не верят,— перебила ее Клавдия.— Молоды,
говорят, опыта еще у вас нет. Вот и дали мужичка. С опытом.
А с ним одна морока.
— Что нашего старичка хаять,— с ехидцей продолжала
маленькая.— У нас бригадир — отец родной. Заботится о девчатах,
навестить не побрезгует. Позавчера пришел к нам. Вроде с визитом.
Выпивши, конечно. Сел, разахался. У меня, говорит, хозяйка
в Калязин уехала, обеда дома нету. Ну, мать собрала ему, что
было — у самих сейчас не густо. Все подобрал. А знаешь, что
потом сказал? — обратилась она к Клавдии.
— Что?
— Ну, спасибо, говорит, за угощеньице! А все-таки бедно вы
живете...
1 Рыбацкая бригада выезжает на промысел на трех лодках. Две являются
рабочими—с них тянут невод. Назначение третьей, носящей в районе Каля-
зина название «проездной»,— контроль за проведением лова. С нее обычно
оправляют или отцепляют снасть, в нее же складывают пойманную рыбу.
36

— Вот паразит,— как-то равнодушно произнесла вдруг
черноволосая, не отводя глаз от огня.
— Почему такая сердитая? — обратился к ней Петр.
— Ты ее не тронь,— вдруг тихо, но очень строго сказала
Клавдия.— Она третьего дня извещение получила из военкомата.
Все замолчали.
— А сами вы чьи будете? — поинтересовалась маленькая.
— Московские, любители. Отдохнуть приехали. Хотим на
блесну половить.
— Знаем мы этот отдых,— заговорила черноволосая.— Тут
недавно двое таких же ездили, а потом, глядим, пропали.
Оказалось, рыбу глушили. Нам сначала и невдомек, откуда это рыбы
дохлой сверху столько плывет. Лещи с поднос — в печку не
всунешь; щуки — что поленья! А уж мелочи этой, мелочи! Не столько
добра возьмут, сколько сгубят! — и, обернувшись к подругам, она
закончила:— Надо бы в лодку к ним поглядеть. Корзины есть —
значит, из той же породы.
— Нет у нас корзин. Видишь, рюкзаки одни! — буркнул
Петр.
— Не рановато ли москвичам отпуска давать стали? —
протянула одна из блондинок.— Люди на фронте, а они уж, эвона,—
на отдых!
Разговор принимал плохой оборот. Я опасался за характер
друга.
— Та-ак! — снизив голос, протянул Петр.— Девушки русские,
дорогие, приветливые. А я-то слова ласкового ждал от них!
— Не связывайся, Петя,— пробовал я успокоить друга. —
Сейчас им все равно ничего не втолкуешь!
Мы поднялись и направились к лодке.
Все смолкли, только птичий гомон разрастался в прибрежных
кустах. Еще больше засветлело вокруг. Стало особенно свежо,
как всегда перед восходом солнца. Из воды вырисовывался
длинный ряд островов. Заиграла рыба. Казалось, будто через
тончайшее сито моросил мелкий дождь — это мириады рыбьих ртов
смаковали живительный кислород утреннего воздуха.
А немного спустя на середину протока вышел косяк леща.
В розоватом свете наступающей зари игра рыбы была удивительно
эффектной. Лещи перекатывались в воде, подобно дельфинам,
выставляя наверх крутые черные спины.
Мы занялись подготовкой снастей.
— Девчата! подымайтесь! Неужто так и будем этого дармоеда
ждать! — послышался голос Клавдии.— Вон леща сколько
играет!
— А как же без проездной? — возражал кто-то.— Вдруг
невод зацепим. Греха потом не оберешься. На чем отцеплять
поедешь?
— Авось, не зацепим,— негромко проговорила черноволосая.-—
Тут прошлой весной всегда удача бывала.
37

— С характером девушки,— ворчал уже несколько остывший
Петр.— За проходимцев каких-то приняли! Могли бы, кажется,
разобраться...
Он не докончил фразы: неподалеку от незатушенного красного
бакена вскипела поверхность воды, и внезапно появились
чайки.
Это жировала стая окуней. Не сговариваясь, мы бросились
к лодке.
— Скорее, скорее! — не в силах сдержать волнения,
выкрикивал Петр.
Но вряд ли надо было меня подгонять. Я греб изо всех сил.
Остановившись на расстоянии заброса от окуневого косяка, я
резко затормозил, опустил груз и вопросительно посмотрел на
друга: как же с рукой? Но он уже сделал безукоризненный бросок
левой. Забросил и я, и едва успел взяться за ручки катушки, как
ощутил характерные толчки схватившего блесну хищника. Есть!
А Петр уже освобождал полосатого разбойника от цепкого
занозистого крючка.
Через минуту «сел» другой, третий...
— Мечтал об этом! — жадно, захлебываясь, говорил друг.—
Сколько раз во сне видел. И вот оно — ощущаю!
Стая рыбы была огромной. То здесь, то там слышалось
характерное окуневое чавканье, похожее на громкие сочные поцелуи. То
сходились, то расходились по воде круги. От спасающейся мелюзги
фонтаном летели сверкающие на солнце брызги. Раза два косяк
внезапно исчезал, но вскоре опять показывался. Я подгребал
к нему, и мы вновь принимались за успешную ловлю. Чувство
времени покинуло нас
— Э-эй! — вдруг донесся слабый крик.
Около места нашей странной встречи с рыбачками мы заметили
фигурку человека, размахивающего руками.
— Перевезти просит, что ли? — удивился я.— Чудно! С
островов. Как туда человек попал? Да ведь там же бригада!
— Может, лодку с бригадиром заметили,— сказал Петр.—
Сигнал дают.
Но лодки нигде не было видно.
— Э-эй! — повторился крик.
Мы решили не обращать внимания на крик и продолжать ловлю.
Петр развернулся, леска со свистом разрезала воздух, далеко
легла в воду блесна. Еще момент — и закивал конец удилища.
Живой пружиной гнулось оно, туго укладывалась между щеками
катушки влажная леса. Неожиданно натянутый шнур повело
вверх. Петр быстро опустил вниз кончик удилища. Но, будто
предупреждая этот момент, из воды сверкающим бумерангом
выскочила большая щука, выпрямилась и затрясла широко разинутой
пастью. Как камень, пущенный из пращи, далеко вылетела из
зубастой глотки выплюнутая блесна, и рыба мгновенно исчезла,
оставив после себя большой пузырчатый бурун.
38

— Эх! — с нескрываемой горечью воскликнул Петр.— Хороша
была рыбина. Верных два килограмма...
— Э-эй! — уже много явственнее донеслось с берега.
— Ей-богу, это нам,— сказал Петр.— И чего им понадобилось?
Теперь мы увидели, как человек начал размахивать палкой,
к которой была прикреплена какая-то белая тряпка.
— Знаешь, это кто? — Та самая черноволосая, что в огонь
смотрела. Я ее по ватнику приметил.— Петр прищурился.— Точно,
она! Может, у них пропало что —на нас грешат,— внезапно
засуетился он.— И разговор этот ночной нехорошо получился. Надо
ехать!
— Куда ехать? — взмолился я.— Смотри, как рыба
берет!
Но, увидев, что решение друга было непреклонным, я начал
молча вытаскивать груз. Спустя минуту лодка быстро пошла к
берегу.
Заметив наше приближение, девушка перестала кричать и
только продолжала махать рукой.
— Ну, в чем дело? — громко спросил Петр, выскакивая на
берег.
Мы взглянули на ее лицо. Оно было мокрым и опухшим от
слез, большая тревога отражалась в глазах рыбачки. Она заго;
ворила не сразу, сбивчиво, смотря в сторону:
— Извините, граждане! Пришла от бригады помощи просить.
Дайте лодочку невод отцепить. Задело крыло за кочку. Рыбы-то
с весны столько не видали. Не знаем, удержим ли. Бригадир так
и не привел лодку, проклятый! — вдруг злобно загорелась она.—
Как без рук оставил!
Она судорожно вздохнула и, как бы боясь, что ей помешают
говорить, быстро продолжала:
— Девчата все Клавдию посылали вас покликать. А я говорю:
не надо, сама пойду. Обиды от меня всех больше приняли, ну я и
в ответе. Срамить начнете — лучше уж меня. И так я судьбой
убитая!
Она всхлипнула.
— Рыбу-то в Кимру сдаем, в заводскую столовую. Не за себя,
за народ ведь болеем! Может, вы не так уж озлобились? Дайте
лодочку, сердечно просим! — она скорбно, по-старушечьи,
опустила голову
Худые, потрескавшиеся от воды и солнца руки рыбачки нервно
перебирали полу ватника.
У меня перехватило в горле.
— Давай скорей в ялик! — резко махнув рукой, каким-то
чужим голосом заорал Петр.
Минут через десять мы обогнули угол острова и подъехали
к месту тони.
По краям большого залива стояли рыбацкие лодки.
Наклонившись над деревянными лебедками, сидели в них девушки.
39

Вера (так звали нашу спутницу) забралась на корму, легла ничком
и, опустив обе руки в воду, стала перебирать ими по веревке невода.
— Вот держит где! Ой крепко, боюсь, не отцеплю!
— Пропусти-ка! — подымаясь с весел, сказал я Петру. Но он
в ответ рявкнул что-то нечленораздельное и уже сунул обе руки
в воду.
— Давай, Вера, давай! — натужно хрипел он.
И вдруг поднялся бледный, с закушенной от боли губой.
— Готово!
— Девчата! — радостно закричала Вера.— Тяните, отошел!
Заскрипели лебедки. Заколебались, стронулись с места
поплавки, обозначая захваченное снастью пространство. Вскоре
девушки быстро выскочили из лодок и ухватились за веревки
невода.
И вот, трепыхаясь, покатился по наклонному, плотно
прижатому к берегу крылу невода первый лещ.
Все быстрее двигались огрубелые красные руки рыбачек.
Зарябила поверхность воды в сузившемся полукольце невода. Через
поплавки вымахнул из невода чуть не метровый жерех. Тащить
стало очень тяжело.
Это был улов!.. Рыбы оказалось так много, что девушки не
могли поднять конец мотни, чтобы развязать ее.
Как из огромного живорыбного садка, стали они выбирать
скользких кровавобрюхих лещей. Уже по самые лавочки была
полна первая лодка, а рыбе, казалось, не было конца...
Спустя час все сидели около большого рыбацкого котла, в
котором бурлила жирная лещовая уха.
Девушки, затаив дыхание, слушали рассказ Петра о
Сталинграде, о подвигах советских воинов, а рядом, будто
прислушиваясь к нашей беседе, плескалась Волга.
Все старательно обходили в разговоре события прошедшей
ночи. Только одна из маленьких, не выдержав, бросила вскользь:
— Ах, девчата, какой же конфуз получился!
— Конфуз-то, пожалуй, центнеров в пятнадцать обернулся,
не меньше! — усмехнулся Петр, показав на лодки, заботливо
укрытые от солнца ветками молодой ольхи.
Было очень весело. Перебивая друг друга, девушки
рассказывали занятные истории, припоминали интересные случаи. Шутки
встречали дружным смехом. Даже Вера иногда улыбалась.
— Ну, пора ехать,— сказал Петр, вставая.— А жалко.
Хорошо-то как здесь! Скоро ли еще удастся сюда приехать? — Лицо
затуманилось: — Ну, давайте прощаться. На фронт вернусь —
будет, что ребятам рассказать. Разве с такими, как вы, пропадешь?!
Девчата сдвинулись друг к другу и о чем-то зашушукались.
Потом встала Вера.
— Спасибо за помощь,— хрипловато сказала она.— От всей
бригады! — тут голос ее немного сорвался.— А нас извините.
Ошиблись. Погорячились. И наша жизнь тоже сейчас нелегкая!
40

И вдруг рывком бросилась на шею к Петру, крепко обняла
его, поцеловала и быстро вернулась в круг смущенно улыбавшихся
подруг.
— От всей бригады! — неожиданно мягко повторила Клавдия.
Девушки подошли к ялику и, несмотря на наши возражения,
положили в корму двух крупных лещей и букет сирени, той, что
ночью так удивила меня.
Рыбачки дружно оттолкнули лодку. Мы отплывали с зарядкой
большого счастья. С берега еще долгогдолго махали нам наши новые
друзья.

Остап Вишня
СОМ
Вы были когда-нибудь на реке Осколе, что течет по нашей
Харьковщине в самую реку Северный Донец? Не были? Побьь
вайте!
...Оскол за славным городом Энском течет мимо совхоза, и
совхозный садик буквально купается в реке.
Пойма реки Оскола, где он в этом месте разбивается на
несколько нешироких рукавов, заросла камышами, кугою, ивняком
и густой зеленой сочной травой. Как взойдешь, головы не видно!
Шумит пойма в мае и июне...
Среди ивняка и камышей видимо-невидимо маленьких озерец,
скрытых густой зеленой ряской, кувшинками с желто-золотыми
цветочками-чашечками на длинных-длинных зеленых стеблях!
А сколько там водяных лилий!
Озерца соединяются узенькими ериками, такими узенькими,
что по ним еле-еле можно пробиться на небольших
лодочках-плоскодонках из одного озерца в другое.
Девушки бывало сядут в лодочку и поедут по тем озерцам и
по заводям, нарвут водяных лилий и едут домой — все в белых
венках, и лодка их уже не лодка, а большой продолговатый белый
цветок, плывущий по реке.
Девушки едут и поют и «Човника» и «Тихо-тихо», в общем,
разные чудесные песни поют.
42

Подходит вечер, в саду заливаются соловьи, к Осколу с
пастбища спускается колхозное стадо, а с речки доносится игривое
«Човник гойдаеться серед води...» или взволнованно-нежное
«Тихо-тихо Дунай воду несе, а ще тихше дивка косу чеше»...
Чудесная река Оскол...
А сколько там диких уток!
Если вам, чего доброго, посчастливится побывать в тех местах
весною или летом, садитесь в лодку-плоскодонку и плывите по ерику
тихо-тихо, чтоб вода под веслецом не плеснула, не булькнула...
И углубляйтесь в камыш. Вы обязательно увидите, как между
густыми камышами мелькнет головка чирка-мамы, а вокруг нее
малюсенькие чирсчки шмыгают, словно мышенята...
А вон дальше пробирается утка-крыжень с крыженятами...
А сколько там болотных курочек! Как на солидной колхозной
птицеферме. Только дикие курочки не белые, а рыжевато-черно-
вато-пятнистенькие, на длинненьких ноженьках. И ноженьками
этими они бегают по зеленым кувшинкам, как по паркету.
Зеленые листья кувшинок под ними даже не прогибаются, такие они
легонькие, болотные курочки...
К плесу или к озерцу подплывайте еще тише — чтоб ни звука,
ни шороха! На самое озерцо не выплывайте, а остановитесь около
него и глядите. Обязательно увидите белолобую лысуху с детками
или выводки чирков, крыженят, широконосок...
Гуляют утята, купаясь в теплой воде...
Внезапно тревожный мамин голос, тихое «ках!» — и утяток
нет! Их точно слизнуло. Они либо нырнули, либо к куге, к
камышам, к кувшинкам прильнули. И не дышат! Опасность миновала,
успокоительное мамино «ках!» — и снова веселая игра — купание
посреди озерца.
Чудесные места на Осколе.
*
Тихо, тихо Оскол несет воду.
Как раз против совхоза река разливается шире, вода чистая*
чистая. Чуть левее — огромная колдобина, просто настоящий
обрыв.
— Там такая глубина, что и дна не достанешь! Там никто еще
дна не доставал. Там так глубоко, что наша колокольня нырнет!
Ей-бо, правда! Нырнет с крестом! Вот такая там глубина! — это
мне дед Панько так рассказал.— Боже вас сохрани, там купаться!
Втягивает, вглубь втягивает1 Закрутит тебя, завертит... Бульк —
и нет человека!
— А почему оно, дедушка, закрутит и завертит? Сверху ж будто
и тихо.
— Да сверху оно вроде тихо, а под водою крутит. И крутит,
п вертит! Да это еще ничего! Там сомы живут! Там один такой сом
43

жил, что, сохрани, господи, и помилуй! Это еще при господах
было. Сидим мы С паном вот тут на берегу... Нет, не так: пан сидит
вот тут на берегу, а я стою подле пана. Уже темнело... Плывут
гуси. Большой табун господских гусей плывет! Как вдруг гусак
закричит: «Ге-ге-ге-ге!» — и по воде крыльями ляп-ляп-ляп! Гуси
с криком — врассыпную. Гусак еще раз: «Ге!»—и крыльями
ляп! — и нет гусака! Нырнул под воду! А на том месте, где плыл
гусак, что-то как вдарит по воде, точно черной лопатой! Лясь!
Только волны по воде пошли. Я с перепугу: «Свят, свят, свят!
черт, пан, черт!» А пан в крик: «Давай ружье! Сом гусака
проглотил!» Где там давай, разве ружье туда дострелит, на такую
глубину?! Про-о-опал гусак! Вот какие сомы бывают!
— Неужели-таки сом проглотил гусака?
— Не верите? А вы разве книжки Сабанеева не читали? Мне
пан ее читал.
— А кто это Сабанеев?
— Охотник знаменитый когда-то был и рыболов. Он и книжки
понаписал: и про рыбную ловлю, и про охоту, и про охотничьих
собак. Пан говорил, что Сабанеев написал даже хорошие книжки.
Профессор он был или еще кто... Так в тех книжках сказано,
что когда-то поймали сома весом в четыреста килограммов! Вот
какой сом! двадцать пять пудов в соме! Не сом, а корова! Так что
жы вы думаете, что он гусака не проглотит? Да вы послушайте, что
дальше с тем сомом было. Да... Решили мы с паном, или вернее пан
со мною, поймать того клятого сома! Вот приказал пан кузнецу
изготовить огромнейший крюк. Изготовил кузнец крюк. Закалил
его, заострил, принес к пану.
«Ну, Панько,— спрашивает меня пан,— а чем мы тот крюк
наживлять будем?!»— «Не иначе,— говорю,— паночек, как гусаком.
Сом,— говорю,— уже полакомился гусиным мясом, и на гусака
он пойдет обязательно!» Приказал пан зарезать гусака или
гусыню (я уж не припомню). Общипали ту гусыню, не распотрошили,
а так целиком едва на огне поджарили (гусыня упитанная
была!) и нацепили ее на крючок. А к крючку тому привязали две
веревки, и прикрепили к осокорю, и поздно вечером закинули
в Оскол. Сомы, как вы знаете, охотятся за добычей ночью. Днем
сом может зацепиться на крючок только случайно. Закинули,
значит, мы гусыню в Оскол и сели на бережок, над колдобиной.
Сидим, ждем. Ночь теплая, лунная. Тихо-тихо вокруг. Только
слышно за садиком, как Христя, что господских коров пасла,
громко выводит-
Якби ж таки того пана чорти були узяли,
Мы з тобою мий коханий не такэ б утяли! *
Сидим. Я вроде той песни не расслышал, а пан так и вовсе не
слышит. Только спрашивает: «Кто это так выводит?» — «Не знаю,—
* Если бы того пана черти взяли,
Мы с тобой, мой ласковый, и не такое сделали б.,%
44

говорю,— пане, это не из наших, это кто-то из хутора насело
через леваду идет». Сидим, дремлем. Пан веревку в руке держит.
Вдру1г ка-а-ак дернет! Пан повода не выпускает. А оно пана тащит!
Ну тащит с берега в воду, в колдобину тащит — и все! Пан держит
веревку, а я держу пана. «Пускайте,— кричу я пану,— веревка
к осокорю привязана. Не оторвет! Пускайте!» А пан: «Э,—
говорит,— пускайте! Поводить его нужно, чтоб устал!» Водим мы,
значит, да и водим. А оно как мотанет, как мотанет, а затем и
отпустит. Тихо вроде. А потом снова как мотанет, как мотанет! А
потом снова отпустит. А мы водим! Водим себе, да и водим!
— А дальше что? — не выдержал я.— Ну водите, а дальше?
— Дальше? А дальше мы водим себе, да и водим. А оно как
мотанет, как мотанет, а затем и отпустит. Водили мы себе, водили...
— Да скорей уж, дед! Ну водили... А вытащили вы, в конце
концов, того сома или не вытащили?
— Да вытащили. Только ж долго, очень долго водили...
Водим ото себе, да и водим...
— Ну, славу богу, вытащили дед! Ну, а дальше?..
— Ох, и сом же был! Величиною, как тебе сказать, ну, не
меньше, отсюда — до той вербы! Ей-бо, правда! Вчетвером несли
домой! Пудов на пять, если не больше! Распотрошили его. И что
же вы думаете, у того сома в середине было? В животе?
— Гусак?
— Если бы гусак! Мы, как увидели, перепугались!
— А чего же там такое страшное было?
— Было.... Да вы послушайте. Пропала как-то у пана
охотничья собака, сетер-гордон Джой. Разыскивал его пан везде
и повсюду: и письма писал и телеграммы рассылал — нет Джоя.
Долго ходил пан, чуть не плакал: «Пропал мой дорогой Джой!
Не найдется мой дорогой Джой!» А Джой, видите, любил купаться
в Осколе. Вот, когда он купался, сом его и проглотил. Того сома
мы и поймали.
—А вы, дед Панько, часом того... не бре... что сом собаку
проглотил?
— Не веришь? А вот у Сабанеева в книге написано, что в
Уфимской губернии сом проглотил медведя, когда тот переплывал реку.
А медведь это тебе не собака! Вот какие сомы бывают! А ты не
веришь...
— А вы не слышали, чтоб сом проглотил паровой катер?
— Такого не слышал. Чего не слышал, того не слышал! А чему
ты смеешься? Ты думаешь, что для сома катер чересчур уж велик
по размеру? Есть такие сомы, что и катер проглотили бы, да им
боязно.
— А чего они боятся?
— Очень тарахтит катер, когда по реке плывет. А если бы тихо
плавал, то и катеру быть бы там, где тот Джой! И не заметил бы,
как у сома в желудке очутился! Сомы — они такие!
45

*
Сом очень сильная рыба, мощная.
— Как-то,— рассказал мне один заядлый, но правдивый
рыболов,— стою я на лодке с удочками на Днепре, чуть пониже Плю-
това, ловлю лещей, язей, краснопёрое. Добре тогда клевало...
Вдруг вижу посредине Днепра мчится против течения лодка.
Быстро мчится, а мотора не слышно. «Что за фокус-покус,—
думаю себе,— и мотора на лодке нет, и паруса нет, и веслами никто
не взмахивает, а лодка, словно глиссер, мчится». И вдруг как раз
против меня лодка как закрутится на месте, как завертится, а
потом прыг вперед, а потом снова закрутится-завертится на месте и
то нырнет будто, то вынырнет, то нырнет, то вынырнет. Потом так
нырнула, что с лодки отчаянно закричали: «Спасайте! Спасайте!»
Тихо... и снова: «Спасайте!» Я за весла и к лодке. На лодке
перепуганный дедуся, одной рукой за лодку уцепился, а другая рука
почему-то в воду свесилась. «Что такое!» — спрашиваю. «Сом!
Спасайте!» — «Где сом, какой сом!» — «На крючке сом» — «Так
отцепите,— кричу,— а то утопит!» — «Затянуло на руке петлей, не
отцеплю!» — «Рубите веревку».— «Нечем рубить. Подплывите,
может, вдвоем что сделаем».— «И давно он вас возит?» — «Из-под
Канева мчусь!». Едва успел я ухватиться за дедушкину лодку,
а оно как потащило, как поперло, как поперло! Куда там глиссеру!
Дотащило нас оттуда чуть ли не до Вишенок, а тут, слава богу,
пошел сом вдоль берега, и я успел ухватиться за куст на берегу...
Дергает, дергает оно—не возьмет. Я за куст крепко держусь,
а оно, видно, устало... Да как не утомиться против течения столько
лодку протащить... «Веревка ослабла, слава богу!»—говорит
дедушка. «Тяните»,— говорю.— «Не подтяну»,— отвечает он. Так
мы и мучились, пока сом, наконец, сам не выплыл и не
перевернулся брюхом вверх. Усы шевелятся, и пузыри изо рта булькают.
Вот-вот скажет: «Ох и устал же я, товарищи рыболовы! Дайте
отдышусь, и я вас до Киеву довезу!» Вытащили мы сома на берег.
Я и говорю: «Не верь — это зверь! Бей веслом по голове». Дед
как бабахнул сома по голове веслом и произнес: «Аминь!»
Показывает руку, а она у запястья веревкой словно перерезана, пальцы
вспухли и стали синими-синими... Ну и сом, я вам скажу! С лодку
величиной...— «Так как же,— спрашиваю,— оно, это
страшилище, вас подхватило?» — «Выехал я на сома,— отвечает дедусь,—
плыву себе на лодке, а под ней, знаете, крюк с наживою. А веревку
с петлею я за руку привязал. Сом как ухватит, как изо всей силы
дернет. Ну и пошло! Если бы я не ухватился за лодку, лазили бы
по мне раки. Удержался все-таки. А как мы теперь домой
доберемся? Не близко!»
Сильная, как видите, рыба сом.
46

*
Сом — рыба оседлая. Живет сом в одной какой-нибудь яме
н почти никогда ее не покидает. Это — великовозрастный сом.
Молодые сомята, те попроворнее: они бродят по всей реке, на
чужие «улицы» заплывают.
Чем питаются сомы, что они едят? Сомы едят рыбу, жаб, утят,
гусят...
Лучше всего сом ловится теплыми летними месяцами, ночью.
Ловят сомов удочками, берет он и на спиннинг, а большой
сом — на специальные огромные крюки.
Чем наживлять крюк на сома? Червяками, живцами, лягушками,
можно нацеплять куски мяса...
На больших сомов на крюк, как вы имели возможность
убедиться из нашего рассказа, лучше всего нацеплять гусака или
гусыню, собаку сетера-гордона, бурого или гималайского медведя.
На белого медведя сом не берет, так как белый медведь —зверь
полярный, а сом любит теплые воды и не очень холодных зверей.
Как ловить сома?
Очень просто: наживляйте крюк, сидите и ждите. Начнет
клевать — подсекайте. Подсекли — вытаскивайте. Вытащили — сразу
же берите нож и потрошите сома, так как были случаи, когда у сома
в желудке находили всякие интересные вещи: копченую колбасу,
вареного рака и парочку целеньких шпрот. Вот почему иногда сом
принесет вам не только самого себя (а это очень вкусная рыба,
если ее зажарить), но еще и какую-нибудь закуску.
Интересная рыба сом!
Раньше, как свидетельствуют дореволюционные рыболовы-
спортсмены, сом весил до 400 килограммов, глотал собак и
медведей. Возможно, что с развитием рыболовства сом будет весить
тонну и будет глотать симментальских бугаев и небольшие
буксирные пароходы...
Все возможно, хотя мы лично, рыболовы-писатели, в это не
очень-то верим. Нам не к лицу, мягко выражаясь,
преувеличивать.
А сома... Сома мне самому доводилось видеть такой величины,
как комбайн... Только чуть длиннее.
Это, дорогие товарищи, серьезно и без всякого преувеличения.

Вас. Сидоров
РЫБОЛОВЫ
(ШУТКА)
Мы идем, на странников похожие,
Тут и там интересуются прохожие:
— Рыболовы!
Как здоровы? —
Мы недоуменно улыбаемся:
— На здоровье, мол, не обижаемся! —
Людям мало наших искренних улыбок.
Вопрошают:
—- Ну, а где же рыба? —
Отвечаем, не смутясь нимало:
— Ветер северный, и рыба не клевала.
Вот повеет ветер теплый, южный,
Думаем, и жор начнется дружный.—-
Вышла женщина с ребенком на крылечко,
Уколола, взвесив каждое словечко:
— Рыболовы,
вы могли бы
В гастрономе купить рыбы
И сидели б в воскресенье дома,
Уделили бы вниманье женам..*
48

Совершенно ясно, шутка эта
Не могла остаться без ответа:
— Мы поймаем!
Не уроним нашу марку,
Сами на уху и на поджарку! —
Но на критику ничуть не обижаемся,
Уделить вниманье женам обещаемся.
4 Рыболов-спортсмен, кн. V

Александр Волков
«РОДИМОЕ ПЯТНО»
Московские рыболовы всегда нетерпеливо ждут конца марта.
В эту пору выпадают чудесные деньки. С чистого неба по-весеннему
светит солнце. По льду ходить становится нелегко,
полурастаявший снег превращается в кашицу из воды и ледяных зерен, по
которой можно пробираться только в резиновых сапогах. Но весна
берет свое. С полей стекают в реки бесчисленные ручейки, вода
идет на прибыль и поднимает лед. Огромные лужи, покрывшие
его поверхность, уходят в закраины и проруби, лед становится
гладким, как паркет.
Ясные, теплые дни грозят и неожиданностями. Утром рыболов
беззаботно перепрыгивает через узкую полоску воды, отделяющую
лед от берега, а вечером после ловли, подойдя к берегу,
останавливается в изумлении. Перед ним шумит темный стремительный
поток в несколько метров шириной, и долго иногда приходится
ходить по реке, чтобы выбраться на берег.
Но ни глубокие лужи на льду, ни трудности переправ не
смущают завзятого рыболова-зимника: уженье по последнему льду —
праздник, который бывает раз в году.
Посмотрели бы вы, что делается в конце марта и начале апреля
на Волге, пониже Калинина!
На реке вырастает целый многолюдный городок. Три-четыре
50

тысячи человек блеснят одновременно на волжском льду у Мел-
кова, Слободки, Городни. Деревенские улицы забиты
автомашинами: тут и простые грузовики, накрытые березентом, и
заводские автобусы, и юркие «Москвичи», и солидные «Победы»...
Машины жмутся к обочинам шоссе, а их хозяева сидят у лунок и
сосредоточенно машут короткими удилищами.
В том году, о котором я рассказываю, весенний праздник
рыболовов на Волге сорвался, как говорится, по не зависящим от них
обстоя тел ьствам.
Мы с приятелем отправились на Волгу 10 апреля.
Рассчитывали ловить на блесны, но Владимир Гаврилыч, человек
предусмотрительный, достал мотыля, хотя и с большим трудом.
— Блесна — вещь капитальная,— сказал Гаврилыч, бережно
упрятывая в грудной карман полушубка коробочку с мотылем,—
а случается, на рыбалке лучшую блесенку рад отдать за щепотку
мотыля...
— И приходилось вам идти на такой обмен? —
полюбопытствовал я.
— Дураков нет мотыля отдавать, когда лов идет,— почему-то
рассердился мой спутник.— Но мы бьем наверняка: если на Волге
клева нет, на Добице станем ловить на мотыля...
Гаврилыч оказался пророком. Уже в Клину, устроившись на
грузовик, мы узнали от попутчиков, что на Волге поверх льда
сплошь идет вода, лова нет никакого и все рыболовы перебираются
с Волги на Добицу.
— Что я вам говорил? — Гаврилыч торжествующе похлопал
по карману, где хранился драгоценный мотыль.
Мы сошли с машины в селе Безбородове, где Ленинградское
шоссе пересекает реку Шошу, и, так как идти к месту рыбалки
было поздно, остановились здесь на ночлег.
Ранним утром, еще далеко до свету, мы бодро шагали по берегу
Шоши, направляясь к устью Добицы. Дорогу перегородил
глубокий овраг, по дну которого бежала речушка, уже сбросившая
лед. Пришлось сойти на Шошу, чтобы по ее льду обойти обширную
полынью, промытую бойкой речонкой.
— Гиблое место,— озабоченно пробормотал Гаврилыч.— Не
стоило бы на лед-лезть, да обходить далеко. Ну уж ладно... Я
полегче вас, да и попроворнее, пустите меня вперед...
Мой спутник, прежде чем сделать шаг, выстукивал пешней
лед так же тщательно, как опытный врач выстукивает грудь
больного, и лишь убедившись, что опасности нет, переставлял ногу.
За ним, шага на три позади, след в след шел я, затаив дыхание.
Перебрались благополучно.
— Ох, вечером здесь жутковато будет,— заметил Гаврилыч,
когда мы уже стояли на берегу
Придя к месту ловли, мы с огорчением убедились, что хотя мы
встали и очень рано, но нашлись люди, поднявшиеся раньше нас.
На льду уже сидело около тридцати рыболовов. Знакомые, полу-
51

знакомые и совсем незнакомые люди встретили нас ироническими
улыбками.
— Хорошо ли спалось-почивалось? — спросил один.
— Сны удалось досмотреть? — тут же включился другой.
А третий при общем смехе добавил:
— Тут не в снах дело, а им хозяйка больно долго картошку
жарила...
— Ладно, ладно, цыплят по осени считают,— пытались мы
отразить насмешки.
Знаменитую «окуневую яму»,расположенную в устье Добицы,
вблизи берега, плотно заселили удильщики. Гаврилыч сразу же
ушел вверх по Добице — ловить плотву на поплавочные удочки.
Мне удалось устроиться на краю ямки, но место мало обещало
хорошего.
Надо сказать, что зимой я ловлю исключительно на блесну и
на мормышку мне пришлось удить впервые.
Как хотите, дело это малоприятное и хлопотливое. Да и денек
выдался неважный: с ветерком, со снежной крупой, больно
резавшей лицо. Те, кто оделись легко, по-весеннему, отплясывали на
льду, чтобы согреться.
Часа за три я вытащил три небольших окуня. А рыболовы,
спозаранку захватившие лучшие места на ямке, то и дело
вытаскивали крупных, ярко расцвеченных окуней и нарочито
небрежными жестами бросали их в кошелки.
Особенно хвастал успехами низенький старичок в потертом
пальто, в облезлой шапке. Он и сам был какой-то облезлый: с
трепаными усиками и бородкой, точно изъеденной молью. Надо
признаться, что старик знал дело хорошо: у него чаще, чем у других,
вылетали из лунки крупные красавцы-окуни.
Истинные рыболовы независтливы: в их душе живет
неувядающая надежда, что вот-вот повернется и к ним счастье и упущенное
будет наверстано.
Не завидовали и мы старику, но в его повадках было что-то
раздражающее, такое, что и терпеливого способно вывести из
себя.
Старик делал неуловимые движения над лункой, как-то по-
особенному шевелил удилищем и вдруг резким движением
выкидывал на снег крупного окуня.
— Вымучил! — восклицал он, торжествующе смотрел на нас,
неудачников, выцветшими зелеными глазками и добавлял потише,
но достаточно громко, чтобы слышали все: «Ездят тоже рыбачить...
сапоги!»
Да, мало приятного в поведении «старого специалиста по
мормышке», как горделиво рекомендовал себя старик. 'Он захватил
две лучшие лунки и, пока таскал рыбу из одной, никому не
разрешал ловить из другой, хотя она пустовала по полчаса и более.
— Как тебе не стыдно, старина, так жадничать! — пытались
усовестить мормышечника другие рыболовы.
52

— Кто рано встает, тому бог подает! — огрызался старик.
— Я рядом с тобой новую лунку пробью! — сунулся к старику
бойкий паренек, но дед зарычал на него по-звериному.
Я попробовал подействовать на честолюбие старика.
— Вот ты, дедушка, говоришь, что мы все — никудышные
рыболовы, а ты один — хороший. Поменяемся лунками, покажи
нам свое искусство, доставай рыбу там, где я ничего не могу
выловить.
— У тебя там зацеп здоровый,— завилял старик.
— Какой зацеп, я три часа ловлю и ни разу не задел.
— Не буду я меняться!
— Ну, не сердись, дедушка, давай познакомимся. Тебя как
звать-то?
Рыболов угрюмо молчал.
— Где живешь? — продолжал я настойчиво.
Мужчина, сидевший по соседству со стариком, видимо, хорошо
знал его. Он подмигнул мне и насмешливо сказал:
— Это у нас, видишь, пережиток прошлого, так сказать,
«родимое пятно» капитализма...
Должно быть, старика не впервые наделяли таким прозвищем:
он сразу разъярился.
— Ты, Степка, смотри у меня...— прошипел он.— Я тебе
припомню....
Но Степан, не смущаясь, продолжал:
— А ищите его по воскресеньям на Птичьем рынке. Он там,
видишь, разным шурум-бурумом подторговывает.
Родимое пятно, как метко окрестили старика, рассвирепел до
крайности, и кто знает, чтобы он выкинул, если бы в это время
один из рыболовов не крикнул, что за поворотом реки открылся
замечательный клев и там едва успевают вытаскивать крупных
окуней.
Старик вскочил, откуда только проворство взялось, собрался
в две минуты, закинул за плечи торбу, набитую рыбой, вытащил
удочки и зашагал по льду, волоча за собой пешню на веревке.
— Коли там клева не будет, вернусь, лунки свои отберу,—
угрожающе прохрипел он, обернувшись к нам.
— Ладно, ладно, там увидим,— отвечали рыболовы, быстро
пересаживаясь на оставленные Родимым пятном лунки.
Общее передвижение приблизило и меня к центру окуневой ямки.
И тут-то я начал ловить.
Я как-то инстинктивно чувствовал прикосновение окуня к
мормышке; неуловимое натяжение лески заставляло меня невольно
подсекать, и на лед вылетал окунь.
— Что ж, сосед, не хвалишься умением? — обратился ко мне
Степан.
— Вижу, что умение — умением, а хорошее место важнее,—
весело отозвался я, довольный удачей.— А из пустой лунки и
чемпион мира по мормышке ничего не вытащит...
53

Часам к пяти вечера моя сумка доверху наполнилась хорошими
окунями, и я стал собираться на базу. Тут подошел и Гаврилыч
с полным ведром плотвы. Мы распрощались с Добицей.
Подходя к оврагу, который нам пришлось утром с такими
предосторожностями обходить, мы услышали глухие крики. Кто-то
тонул.
Выскочив на пригорок, мы увидели в промоине человека;
ухватившись за кромку льда, он звал на помощь слабеющим
голосом. Это был Родимое пятно!
— Держись! — заорал Гаврилыч, мгновенно сбросил с плеч
ношу и спустился на лед, разматывая клубок бечевки, которую
всегда носил при себе во время рыбалки по первому и последнему
льду.
Я тоже сунулся на лед, но всегда тихий Гаврилыч рявкнул на
меня страшным голосом:
— Назад! Вы что, хотите, чтобы мы все трое потонули?
Бечевка есть?
— Есть...
— Привязывайте к моему поясу и держите конец крепко да
с берега ни шагу!
— Держись, держись! —то и дело повторял Гаврилыч,
подползая к старику, и когда расстояние между ними сократилось
настолько, что веревку можно было добросить до старика,
Гаврилыч ловко метнул тяжелый болтик, привязанный к концу
бечевки. Болт упал возле тонувшего, тот судорожно уцепился за
бечевку окостеневшими руками.
— Осторожно, осторожно! — кричал Гаврилыч.— Не рви
смаху! Теперь только не спеши...
Натянув веревку, мой спутник стал отползать в сторону берега,
и Родимое пятно выкатился на кромку льда.
— Не вставай! — отчаянно завопил Гаврилыч, когда старик
попытался подняться.— Лед обломится! Ползи, ползи...
Изнемогающий рыболов кое-как добрался до берега.
Запасливый Гаврилыч влил ему в горло порядочную порцию
коньяку, и старик немного ожил.
— А теперь бегом! — скомандовал Гаврилыч, и мы втроем
рысцой пустились вверх по оврагу к мосту.
Когда к Родимому пятну вернулась способность говорить, он
сказал,- лязгая зубами:
— В-всю рыбу к черту п-потопил! Р-рублей на т-триста!
— Так много? — удивился Гаврилыч.
— Т-там, небось, п-пуда полтора б-было!
— И тебя с такой ношей на лед понесло? — упрекнул я
старика.
— Ч-что ж, думал, п-пронесет... Ут-тром прошел...
— «Утром!» — передразнил Гаврилыч.— Мы тут и утром еле-
еле пробрались. А теперь за целый день, знаешь, что вода
делает?
54

— Д-да уж не кори! — рассердился Родимое пятно.—И б-без
тебя д-досадно: п-пешня пропала, удочки п-пропали, а с-сколько
рыбы п-погубил!
— Что ж, теперь высушить одежду да в Москву! После холодт
ной ванны отлеживаться! — заметил я.
— К-как бы не т-так! — гневно возразил Родимое пятно.—
Удочки у м-меня на б-базе есть, п-пешню у хозяйки достану
и з-завтра опять те же лунки р-раиьше всех з-займу!
Мы с Гаврилычем удивленно переглянулись: трудно, как видно,
изживать человеку родимые пятна!

В. Фоминев
ЧКАЛОВСКАЯ РЫБОЛОВНАЯ «ЭПОПЕЯ»
Появление неизвестной рыбы
Рыболовы города Чкалова до сих пор помнят 14 июля 1946 года.
В этот день произошли необычайные события.
Было жаркое воскресенье.
Ища прохлады, жители с утра потянулись в рощу на левом
берегу Урала, как раз против города. По узенькому мостику
бесконечно двигались за реку люди с кошелками, наполненными
продуктами, с велосипедами, удочками, патефонами.
Солнце начинало уже довольно сильно припекать. Купающихся
становилось все больше и больше. Появились лодки. В роще
заиграл оркестр.
Какая тут может быть рыбалка? Рыболовы, пришедшие сюда
на заре половить окуньков и подлещиков, не торопясь, стали
сматывать удочки.
Пониже пешеходного мостика мальчик, стоя по колени в воде,
удил на червячка рыбу. Неожиданно коротенькое удилище выр:
валось у него из рук и исчезло в глубине. Это произошло так быстро
и бесшумно, что, пораженный, он все еще продолжал стоять с
вытянутой правой рукой. Опомнившись, мальчик закричал
приятелям:
56

— Ребята, сом! Честное слово! Вот такой... Удочку стащил!..
Ему не поверили. Для убедительности он прибавил:
— Ка-ак ударит хвостом! Потом ка-ак хватит!
Началось шумное обсуждение события.
Дедушка Илья Егорыч, сидевший неподалеку под крутым
берегом, собирался уходить и разорил «веер» из удилищ, свисавших
над водой. Оставались только два длинных березовых удилища.
Прислушиваясь к голосам ребят, Егорыч недоверчиво посмотрел
на реку, но сматывать оставшиеся удочки не стал. Посидел немного.
Потом поднялся и не спеша, прихрамывая и растирая на ходу
поясницу, заковылял к месту происшествия.
— Смотрите теперь по воде кругом,— поучал он ребятишек.—
Она непременно выплыть на поверх должна. Леска-то у тебя
длинная?
— Да нет, дедушка, не очень длинная.
— Ну все равно, гляди дальше на середину.
Но сколько ни смотрели зоркие ребячьи глаза, нигде ничего
не было, хотя, впрочем, каждому казалось, что будто то там, то
тут плывет что-то черное, похожее на пропавшее удилище.
Илья Егорыч, махнув рукой, отправился к своей сиже. Не
дойдя до нее, он вдруг остановился и раскрыл рот. Верить или не
верить глазам? Вместо двух удилищ над водой свисало только
одно, второго не было.
Дед огляделся по сторонам. Не утащили ли удилище
мальчишки? Но мальчишки были тут ни при чем.
Метрах в пятнадцати от берега, отсвечивая на солнце
перебегающими бриллиантовыми искорками, колыхалось на слабой
волне пропавшее удилище. И странно: несмотря на сильное тече?
ние, оно держалось на одном месте.
57

Илья Егорыч после рассказывал, что по его ногам пробежала
дрожь и затряслись колени. Надо было срочно принимать решение
и действовать.
Люди с лодки, проезжавшей мимо, согласились помочь деду.
Но как только человек, лежавший на носу лодки, протянул к
удилищу руку, оно скрылось под водой.
Это вызвало восторг на берегу. Около деда уже собралось
человек двадцать.
Но больше всех волновался сам дедушка Илья Егорыч. Его
ноги топтались в каком-то странном танце. Он не переставал
давать приказания:
— Не смей трогать! Не смей! Я сам... Сам сяду в лодку. Давай
сюда! Давай, тебе говорят!
Но люди на лодке, увлеченные погоней, его не слушали и уже
устремились на середину реки, где снова выплыло удилище/
— Есть! — закричали они.
С берега было видно, как паренек, стоя на коленях в лодке,
поднял над водою удилище. Леса вдруг натянулась, несколько
секунд... и она бессильно повисла в воздухе.
Рывком принимая удилище с подъехавшей лодки, Илья
Егорыч, вместо благодарности, сердито ворчал на неумелых
помощников. Он внимательно осмотрел снасть: леска была как будто
перепилена ножовкой... Грузила не было.
Трясущимися руками старик Егорыч стал разматывать
остальные удочки, у него вдруг появились энергия и вера в удачу. Да
и к тому же прибежал однорукий рыболов Федор и рассказал, что
у его брата Степана тоже взяла какая-то крупная рыба, порвала
лесу и ушла.
К полудню купающихся стало еще больше, шум над рекой
усилился, но Илья Егорыч не уходил. У него за этот день было еще
семь поклевок и каждая заканчивалась обрывом снасти. А рыбы
он так и не видел.
Дед, как и обычно, ловил со дна с тяжелым грузом,
прикрепленным на отдельном поводке. Он внимательно следил за кончиком
удилища: не дрогнет ли от клева рыбы? Окуньки, подлещики,
плотичка сами как бы предупреждали, что надо приготовиться и
выбрать момент для подсечки. Сегодня же сумасшедший день! Рыболов
никак не может уследить за клевом и во-время схватить нужное
удилище, потому что, собственно, клева, к какому он привык, и не
было. Рыба брала без всякого предупреждения — молниеносно.
От неожиданного резкого рывка удилище шлепалось в воду, леса
вытягивалась в одну линию с ним и лопалась. Когда старик
спохватывался, было уже поздно. И что удивительнее всего, это
случалось именно тогда, когда дед отвлекался: или начнет свертывать
самокрутку, или вздумает закусить, или оглянется назад, где по
краю обрыва сидели любопытные мальчишки. Был момент, когда,
казалось, ему повезло.
Илья Егорыч наладил новую снасть из припасенного прочного
58

шнура, закинул крючок с наживкой в воду, поставил удилище на
рогатку, а комель его прижал к земле ногой и стал ждать.
Клева не было.
Дедушка проверил насадку.
Закинул снова, потом еще раз... И вот, наконец, только он успел
поставить удилище на развилку, как вершинку властно потянуло
в воду.
Илья Егорыч вскочил и, стараясь поднять удилище как можно
выше, стал водить им в воздухе то вправо, то влево, отступая от
воды на крутой берег.
Рыба, сидевшая на крючке, вдруг стала трясти всю снасть
порывистыми дробными толчками. После нескольких таких толчков
леса ослабла, кончик удилища выпрямился. Рыба ушла.
Старик отчаянно выругался.
Вытащив из воды леску, он осмотрел снасть. Крючок был цел,
но разогнут и походил на кривой гвоздь.
Рыболовами становятся все
В это воскресенье не один Илья Егорыч, многие рыболовы
принесли домой обрывки лесок, поломанные и разогнутые крючки,
удилища без вершинок и... необыкновенные переживания.
Не слышно было, чтобы кто-нибудь выудил загадочную рыбу,
неожиданно появившуюся у города, но опытные рыбаки сразу
определили: сазан!
Разнесся слух, что сазан пришел с Каспия большими стаями,
чего в прежние годы не наблюдалось. До этого бывали редкие
случаи, когда какому-нибудь опытному рыболову удавалось вдали
от города поймать одного-двух сазанов за лето. На такого
счастливца смотрели с особенным любопытством, он становился
знаменитостью.
Теперь же казалось, что эта рыба всем доступна и вовсе не так
осторожна, как о ней говорят.
59

То ли, поднимаясь по реке, сазаны сильно проголодались, то
ли, когда они ходят крупной стаей, каждый из них торопится
схватить пищу, пока ее не перехватили другие, но в первые дни
сазаны брали всякую насадку, какую им предлагали рыболовы,
причем не пугались даже самой грубой снасти.
Общество рыболовов на Урале стало непрерывно расти.
В магазине «Динамо» постоянно толпились покупатели,
стараясь приобрести крючки, прочные лески, сачки большого
диаметра, катушки...
Рыболовами становились и те, кто никогда в жизни не держал-
в руках удочку.
Ловили с берега, ловили с лодок, ловили с пешеходного мостика.
Ловили люди всех профессий и возрастов.
* *
*
На том месте, где в знаменательное воскресенье Илья Егорыч
познал сладость и горечь первой «встречи» с сазаном, теперь
каждый день сидело с десяток рыболовов.
В центре восседал бородатый Илья Егорыч, который, как
говорили, проводил здесь и день и ночь. Снасть свою он
усовершенствовал. К удилищам прикрепил колечки из алюминиевой
проволоки и пропустил через них лесу. Запас лесы дедушка наматывал
на рогатку, подвязанную близ комля удилища. Сазан, взявший
неожиданно насадку, бешено стаскивал лесу с рогатки, и за это
время рыболов успевал поднять удилище и вступить в борьбу с
сазаном. Запас лесы частенько оказывался недостаточным, но
выручала прочная снасть.
Ежедневно старик отправлял домой до шести сазанов и вдвое
больше упускал.
Лучшие места на берегу занимали с вечера, и вскоре не только
Илья Егорыч, но и многие другие перешли на круглосуточную
«работу» в две смены. Уходя утром на производство, рыболов
оставлял дежурить кого-либо из членов семьи или друзей.
Наиболее добычливой оказалась рыбалка с лодки.
Одни привязывали лодку к кольям, вбитым в дно реки, другие
отмечали избранное место установкой буя. Один из наиболее
страстных рыболовов преподаватель музыкального училища Мажаров
проводил день и ночь в лодке, сообщаясь с берегом подъездной
лодчонкой, специально сделанной для этой цели. До начала
учебного года он поймал двести сорок сазанов.
Скоро пенсионеры, инвалиды и отпускники, которым не нужно
было ежедневно ходить на работу, из-за тесноты на реке стали ры*
бачить за городом вверх и вниз по Уралу. Там тоже появились
торчащие из воды колья, плавали на якорях буи-бревна. Прохо*
дящие катера цеплялись винтами за тросы и натыкались ночью на
колья. Вскоре было запрещено строить подобные заграждения.
Но все же наиболее добычливо сазан ловился у самого города,
близ пешеходного мостика.
60

Рыба здесь постоянно прикармливалась. Пшеница, рожь, овес,
ячмень, горох и разные каши — все это щедро сыпалось в Урал.
За день на дне набирались пуды прикормки.
«Колдун» побеждает сазана
День и ночь на реке у мостика стоит флотилия лодок. Ловят
в проводку, ловят и со дна.
Многих рыболовов здесь хорошо знают. Среди них Ратманов, по
прозвищу Колдун. У него чаще, чем у других, берет сазан. То
и дело у Колдуна взвизгивает катушка. Все с завистью
посматривают, а он только ухмыляется себе в бороду. Вот опять у него
схватил сазан. Идет борьба.
По мостику бежит милиционер разгонять хлынувших к перил-
кам людей. Свистит. Зрелище настолько интересно, что и сам
милиционер забывает о своих обязанностях и увлекается
происходящим на воде.
К каким только маневрам не прибегает сазан, чтобы спасти
свою жизнь! Каждый раз замирает сердце рыболова, когда сазан,
вытянув метров двадцать — двадцать пять лесы, вдруг выходит
на поверхность и, с шумом поднимая буруны, начинает делать
кульбиты. Тяжелый груз на поводке, описывая круги, развивает
центробежную силу. Рывок назад... и груз вырывает крючок изо
рта. Так бывает окончена борьба.
Рыболов кладет на лодку удилище и долго после этого сидит
не двигаясь, приходит в себя.
Тяжелый груз на прочном поводке — спасение сазана. Но
у Колдуна на все увертки рыбы готов ответ. Утомив ее и подведя
к лодке, он выводит пленника на поверхность воды и дает ему
глотнуть немного воздуха. Сазан как бы теряет на время «сознание».
61

Рыболов, держа высоко правой рукой удилище, левой
подводит под рыбину большой круг подсачка и втаскивает сазана в
лодку.
Широкий, красивый, с оранжевым отливом хвост вздрагивает
мелкой дрожью. Круглый рот широко раскрывается и
закрывается.
Рыболов освобождает крючок и сажает рыбу на кукан, вводя
ей в рот конец парашютного шнура. Набрав силы, рыбина вдруг
начинает сильно колотиться. Со стуком падает лежащее на борту
весло. Летит на дно лодки банка с горохом.
Испугавшись шума, спущенные на куканах пойманные сазаны
поднимают бунт. Вода вдруг вспенивается, высоко летят брызги.
Лодка приходит в движение.
— Смотри, Гаврилыч, утопят тебя...— шутят с мостика.
Милиционер просит граждан проходить, но не все его
слушаются...
К вечеру поток проходящих по мосту увеличивается. Чкаловцы,
закончив трудовой день, идут на реку и в рощу подышать чистым
воздухом* Идут и специально посмотреть, как ловят сазанов.
На реке часы коротки. Давно ли солнце было высоко над голо?
вой, а вот оно уже клонится к горизонту, спускается за решетку
железнодорожного моста. Мост пламенеет в солнечном свете.
Ослепительно горят его переплеты. Еще короткие минуты — и солнце
тонет в Урале, обещая прохладу. Вечер медленно переходит в ночь.
Темнеет.
Перерезая Урал, повисает над пешеходным мостиком гирлянда
из огней. Яркий свет слепит глаза, и от этого еще чернее кажется
62

вода на месте недавней схватки человека с сазаном. Где-то журчит
течение. В лодках тихо разговаривают рыболовы.
Ночь.
Сазан становится осторожнее
Прошел год. Второй. Третий.
Рыболовов стало больше, они приобрели опыт и лучше
оснастились, перестали быть редкостью спиннинговые катушки.
Появилась у всех жилковая леса —сатурн. Многие научились сами
делать тонкие кованые крючки, которые были лучше фабричных.
Но и сазан стал не тот: годы научили его осторожности. Теперь
немногие из любителей могли «взять» сазана весом восемь-девять
килограммов.
Но находились еще «профессора» рыбной ловли, которым
удавалось перехитрить даже самую умную рыбу.
Одним из таких «профессоров» в 1949 году был пойман сазан,
во рту которого засело семь крючков. Это означает, что семерых
рыболовов сумел обвести этот сазан.
Чаще всего он делал это так. После бесплодных попыток
спастись бегством или порвать лесу сазан применял новый
маневр — поворачивался и бросался к рыболову. Не успеет тот
подобрать провисающую лесу, как рыба получит возможность
подцепить ее пилкой спинного плавника и крепко прижать к себе.
Сазан останавливается и как бы ждет. Потянет рыболов к себе
рыбину и... обрежет лесу на острой зубчатой пилке. Сазан уходит
с крючком во рту.
Реже стали наблюдаться молниеносные хватки сазана. Рыболов
иногда мучительно долго определяет, кто теребит насадку: долбит
ли мелочь или ее осматривает осторожный сазан? А может быть
обсасывает?
Не хватит у рыболова терпения, и он резко подсечет. Точно за
бревно заденет... и вытаскивает на крючке чешую величиною
значительно больше пятикопеечной монеты.
Ясно, что сюда явился «Сазан Сазаныч», разогнал всю мелочь,
сам не берет и другим не дает.
*
Рыболов-любитель доктор Г. М. Перегуд, поселившись на весь
отпуск в двадцати километрах от Чкалова, без конца
экспериментировал. Он тщательно изучал профиль дна, пробовал новые
насадки, неутомимо изобретал хитроумные сверхчувствительные
снасти и приспособления, учитывая при этом поле зрения сазана, его
подозрительность ко всему непривычному, вкус, повадки...
Результаты сказывались.
Во время жора Перегуд выуживал до тридцати сазанов за одну
ночь (днем он отдыхал и не ловил, так как считал, что сазан ночью
63

берет смелее). Положит доктор на лодку деревянный щит, устроит
мягкую постель и лежит, как дома на подушке.
Над ним чудесная тихая ночь. В небе — круглый диск луны.
Ее свет отражается на воде серебряными переливами.
Фантастически сказочным становится большой темный лес по обеим сто:
ронам Урала.
Белеет палатка на берегу. Спиннинг, как ружье, лежит рядом.
От не1ч> уходит в темную глубину к кормушке тонкая жилка,
которую рыболов придерживает на указательном пальце.
В одну из таких ночей Перегуд допустил ошибку и был
жестоко наказан. Клева не было. Боясь задремать и выпустить
с пальца лесу, рыболов сделал на пальце один оборот жилки —
всего один. Тут же молниеносно хватил сазан. Страшная сила резко
потянула рыболова за руку с лодки. Сорвалась с пальца жилка,
а с ней и кожа.
Долго не мог простить себе доктор, что он так
опростоволосился. До самой зимы ходил он с бинтовой куколкой на пальце,
вспоминая этот случай.
Секрет насадки
Слухи об успехах Перегуда подогревали спортивную страсть
чкаловских рыболовов. Многие переходили на ночную рыбалку.
Разуверившись в испытанной пшенной каше и галушках из
манной крупы, искали новую насадку, считая, что секрет успеха
заключается именно в том, чтобы соблазнить сазана каким-нибудь
особенным лакомством. Но и изысканные «блюда» не всегда
привлекали сазана.
Один из неудачников, просидев семь дней безрезультатно,
разводил руками и жаловался:
— Уж я ли не старался ему угодить? Все предлагал: сыр,
малину, свиное сало, опарыш, конопляный жмых и даже конфеты —
от всего воротит морду. Остается купить шоколаду.
Затем проходило какое-то время и сазан опять начинал
ловиться.
Не плохо брал он на короеда. Перегуд одно время успешно
использовал для насадки ос. Они сами набирались к нему в ведро
с остатками ухи. Нередко соблазнялся сазан и невзрачной лесной
вишней «казаркой», но хуже брал на крупную, садовую. Иногда
удавалось поймать сазана на конфету — подушечку с начинкой, на
окрашенные в красный цвет галушки. Но все же лучшие
результаты давал мотыль (так называют здесь личинку поденки).
Для приманки сазана к месту ловли клали в кормушку
подсолнечный жмых, но особенно хорошо привлекал рыбу жмых
конопляный.
Насадку и прикорм смачивали мятными, анисовыми,
лавровишневыми каплями, валерьянкой, камфорой и даже керосином...
Один начинающий рыболов положил немало труда, времени
и денег для изготовления особой «сильнодействующей» насадки.
64

-Во избежание разглашения секрета он высылал жену и дочь из
квартиры, а сам, оставшись один, «священнодействовал»,
приготовляя галушки по рецепту, полученному от знакомого рыбака.
Наступил долгожданный час испытания насадки. Развернув на
прибрежном камне чистую салфетку с галушками, он принялся
разматывать удилище,, переговариваясь в это время с рыболовом,
сидящим в лодке.
— Я, Яков Федорович, все поставил на карту: быть мне
рыболовом или не быть! Сейчас мы позовем сазана к ответу. А явится —
значит, и возьмет. Не может не взять! Хе-хе-хе! Состава я тебе,
конечно, не открою, но насадкой поделюсь. Ты для меня человек
можно сказать...
Вдруг лицо его перекосилось от злобы.
— Убью!!—дико закричал он на большую лохматую собаку,
которая, неизвестно откуда взявшись, мгновенно съела все
галушки с белоснежной салфетки.
Два пескаря и мелочь
Но время шло. Год от года сазаний клев ослабевал.
Не помогали уж никакие приманки, перестали действовать
и секреты, ревниво охраняемые рыболовами.
Сазанов стало мало, и повыловили их главным образом не
любители, а промысловые рыболовецкие артели. Молодь же сазана
в зимнее время гибла в озерах от отсутствия кислорода.
Уцелевший жировой сазан ходил теперь в одиночку, не
приближаясь к подозрительным местам, где обнаруживал признаки
присутствия человека.
Прошло то время, когда сазан подходил стайкой к лодке и
начинал «шуровать» спущенную на дно кормушку с зерном. Теперь он
предпочитал держаться на безопасном расстоянии от лодок.
5 Рыболов-спортсмен, кн. V
65

Угас пыл у случайных рыболовов. Истые же
рыболовы-спортсмены, такие, как доктор Перегуд, стали уезжать далеко от города
в тихие места и там часами, а иногда и днями терпеливо ждали
сазаньего клева.
Некоторые рыболовы, потеряв надежду поймать сазана,
переключились на ловлю сомов, которые в Урале никогда не
переводились.
* *
*
Осень.
Желтый лист, сорванный ветром с дерева, плывет по воде.
Шуршит под ногами высохшая рыжая трава. Не видно на берегу
рыболовов, не слышно их возбужденных разговоров о рыбалке.
Пониже пешеходного мостика стоит на якоре недалеко от берега
одинокая лодка. В ней полулежит человек с рыжей бородой — Илья
Егорыч.
— Ну, как улов, Илья Егорыч? — спрашивают его иногда
прохожие.
— Плохо.
— А все-таки, есть что-нибудь?
— Есть. Два пескаря и мелочь..,
— А сазан?
— Да вы что?! Смеетесь? Какой сазан? Весь изничтожили
неводами. Я уж позабыл, какой он бывает-то...
— Чего же ты сидишь?
— А привык... Вот и сижу.
И долго еще будет сидеть в лодке Илья Егорыч, поглядывая
мечтательно на закат.
О чем он думает? Может быть, старается определить по закату,
какая завтра будет погода? А может быть, думает: не порыбачить
ли ему завтра с утра под водокачкой?..
Вечер наступит быстро.
Пристанет Илья Егорыч к берегу, не спеша прикует лодку и
медленно потащится домой с уловом в «два пескаря и мелочь».

А. Шахов
НА КУБАНСКОЙ РЕКЕ
Мне расхвалили реку Кубань — до чего там хорошо ловится
рыба! — и я, поддавшись соблазну, поехал туда на отдых.
В Краснодар я попал во время цветения белой акации. Это
великолепное зрелище! Большие деревья под ярким солнцем
осыпаны цветами, как снегом! И густой, пряный дух на весь город.
Но бурная, серая Кубань не привлекла меня, и я зашел в
крайисполком, чтобы узнать, где можно вдоволь половить рыбу и
насладиться кубанской природой.
Один из работников крайисполкома долго и с восторгом говорил
о богатстве и красоте своего края и посоветовал поехать на овощно-
ягодную селекционную станцию в устье Псекупса — левого
притока Кубани, всего в восемнадцати километрах от Краснодара.
— Там всего хватает: и рыбы, и диких коз, и кабанов.
— Это под городом-то кабаны? — усмехнулся я.
Мой собеседник обиделся: он знает, что говорит. Тогда я лестно
отозвался о заботах крайисполкома по охране природы. Ведь редко
где можно встретить, чтобы под большим городом водились дикие
звери.
Сотрудник крайисполкома смутился и перевел разговор на
пшеницу. Причина смущения для меня тогда была непонятна.
Дорога привела меня на селекционную станцию. К ней с одной
стороны примыкали поля, с другой — в деревьях Псекупс.
Б*
67

Мне захотелось поскорее взглянуть на реку, а также подыскать
место для рыбалки на утренней заре. Через час со спиннингом
в руке я шел вверх по течению и удивлялся, что у быстрой, мутной
Кубани может быть приток с такой светлой, тихой водой.
В те дни на Псекупсе не было течения: в верховьях Кубани
прошли дожди, она поднялась и подперла Псекупс.
Я шел с легкой душой и с тем ощущением довольства и любо-
пытстба, которое всегда приходит, когда попадаешь в новый,
незнакомый край. От цветов, травы, леса и воды шло множество
разнообразных и замечательных запахов. Я упивался ими до легкого
головокружения, слушал пение птиц, урчание лягушек, жужжание
насекомых и понимал, что вокруг таится большая, очень большая
жизнь, глядел во все глаза направо, налево и несказанно
радовался, что попал на такую замечательную реку.
Кончилось поле, лужок, и тропинка пошла лесом направо и
увела меня далеко от реки. Решив свернуть к Псекупсу, я стал
пробираться через густые кустарники, порвал рубашку,
измучился, но когда, наконец, появилась светлая лента реки, вся
усталость прошла.
Под кустом крушины удил древний высокий согбенный
человек. Он обернулся на шорох и посмотрел на меня блеклыми
глазами.
Рыбак, встречая рыбака, обязательно справится об улове.
Спросил и я.
— Да как сказать...— дед запнулся.— С весны сазан брал
весело — до десятка в день, а сейчас он сытый дюже — от насадки
морду воротит. Сижу целый день — ничего!
— Та-ак,— сказал я мрачно и зашагал опять берегом. Я уже
не восхищался пением птиц и не опьянялся весенним воздухом.
Среди глухого леса на противоположной стороне Псекупса
блеснул приток его. Уходя в чащу и маня таинственностью, он
светился между деревьями. Такие речки встречаются только
в сказках. Должно быть, и рыбы там!.. Я решил побывать на этой
речке во что бы то ни стало.
А дальше, под кручей, показался еще рыболов, человек
средних лет в шляпе, с длинным лицом и большими, задумчивыми
глазами. Он дымил махоркой так, что вокруг него стояло
сизое облако. Поздоровавшись, я поинтересовался, как ловится
рыба.
— Раньше было плохо, а в последние дни не нарадуюсь:
позавчера взял шесть сазанов, вчера трех, сегодня четырех.
Полюбуйтесь! — показал он на кукан.
— А ваш сосед, скрючившийся старик, говорит, что рыба совсем
не клюет.
— Хитрит старый. Должно быть, испугался вашего спиннинга.
Думает, что вывею рыбу выловите. Он сегодня больше меня поймал.
Я сразу повеселел, раскрыл перед ним портсигар и сказал,
как говорили в старину;
68

— Одолжайтесь.
Рыболов деликатно взял папиросу. Я сунул ему в карман еще
десяток. За такие сведения можно и портсигар отдать.
И снова я пошел берегом. Впереди послышался шум: в тени
дуба, наклонившись над водой, тонкогубый, маленький плечистый
старик, лет около семидесяти, держал в правой руке удилище
и левой, хватаясь за шнур, не спеша вываживал сазана. Посадив
его на кукан, он отер кулаком рот, погладил бороду и, мельком
взглянув на меня, застыл над удочками.
Рядом с ним тлели гнилушки, сизый дымок отгонял комаров.
Рыболов напряженно наблюдал за поплавками. Его спокойствие
и необыкновенно медлительные движения меня удивили. Минуты
две я простоял около него, а он не повернул ко мне головы.
Поблизости я заметил лодку. На ней можно исследовать
понравившуюся мне речку. Надо только завести знакомство со
стариком.
— Здравствуйте! — сказал я.— Клюет?
Он не ответил. Глухой? Нет. Движением плеч и головы он дал
понять, что слышит меня, но удивляется, какой может быть
разговор, когда клюет рыба?
Я ушел от него несолоно хлебавши.
Стежка повела меня опять лесом, и я встретил еще речушку,
над которой зеленым сводом нависли ветви деревьев.
Залюбовавшись зеркальной гладью воды, я подумал, что таких живописных
уголков должно быть немало на Псекупсе, и мне захотелось во что
бы то ни стало осмотреть его до самых предгорий.
Неподалеку от этой речушки стояла пасека в полтора десятка
ульев, а у воды сидел широкоплечий, медвежьего склада старик-
пасечник. Я спросил его, что представляет собой река за
ближайшим поворотом.
— Пес ее знает. Три года тут летую, а не был там. Некогда: то
за пчелами присматриваешь, то рыбу ловишь. Сазан, знаешь, он,
как магнит: притянет, не оторвешься.
Незаметно подошел вечер, в реке появилось ослепительное
отражение солнца. В тишине раздался не очень сильный всплеск,
отражение закачалось, раскололось, и на его месте показалась
рыба метра два длиной.
— Сом,— произнес равнодушно старик, но, как и я, не спускал
глаз с переливчатых волн от всплеска.
— Да-а...— сказал я протяжно.
Рыболовы поймут это «да-а»... В нем было и удивление, и
надежда на большую удачу .
Солнце и его отражение исчезли, небо на западе зарделось. Над
оливковой водой заклубился реденький, легкий туман. Завтра
день будет погожий.
Звонко на всю реку ударила блестящая белая рыба.
— Белизна гуляет,— пояснил старик, не поворачивая головы.—
Хитра! На удочку не пымаешь. Да мы ее и не ловим.
69

Я взмахнул спиннингом. Блесна упала удачно: беззвучно и
рядом со всплеском. Прыгая, она побежала по воде.
*
Утро я просидел неподалеку от медлительного старика —
владельца лодки. Ни одной поклевки.
Обескураженный, подошел к рыболову и пожаловался на
неудачу.
— Место у вас неплохое, но рыбу требуется прикормить,—
сказал он.— Нынче и мне не везет. Вода прибывает. Вчера в горах
дожди прошли.
Старик говорил врастяжку и не очень внятно. Попрежнему он
был необычайно медлителен, однако на этот раз приветлив.
Разглядывая меня добрыми, но бесстрастными глазами, он пригласил
меня похлебать с ним ухи. За завтраком старик дал мне много
полезных сведений и предложил ловить рыбу рядом с ним, на его
прикормленном месте — случай среди рыболовов довольно редкий.
Размышляя об удивительном спокойствии, медлительности и
бесстрастности этого человека, я невольно сравнил их с пеплом,
оставшимся после большой поленницы дров. Они сгорели, после
них долго рдели уголья, и, наконец, остался пепел...
Беседуя, я высказал предположение, что Кузьма Никифорович
Пустоедов (так звали старика) на своем веку, должно быть,
поймал немало крупных сазанов.
— Врать не стану, более как по девяти килограммов брать не
приходилось, а вот лет тридцать назад на этом самом месте мой
сосед взял большого сазана. Сколько весу в нем было, не знаю, но,
когда сосед положил его в куль, хвост выглядывал на четверть.
Да-а-а. Такое приходит не всем рыболовам. Сосед удачливый был
человек, но счастья своего не умел удержать. Поймает
громаднейшую рыбу и через час забудет о ней. Мне бы такого
сазана!
Глаза Пустоедова, к моему удивлению, на мгновение ярко
блеснули. Не хранится ли еще под пеплом огонь?
Я попросил рассказать про этот случай.
— Как было де-ело?—спросил Кузьма Никифорович,
растягивая слова.— Очень просто-о. Сазан раз, Прохор Иванович его
раз. и через час выволок.
В это время один из поплавков поднялся и тотчас скрклся под
водой. Пустоедов хладнокровно подсек, вытащил небольшого
соменка и, переваливаясь, побрел, к кукану. Тем временем
задвигался другой поплавок. Старик, попросив меня посадить соменка
на кукан, не спеша вернулся к удочкам.
На кукане находилось шесть сазанов. Я подтянул их к берегу,
они зашумели, рванулись, и оборванный шнур заболтался в руке.
Рыбы, шевеля плавниками, медленно уходили вглубь.
Я опешил, долго смотрел на сазанов, потом со страхом
повернулся к старику. Мы встретились глазами. Блеснувший было злой
70

огонек в его зрачках мгновенно погас. Кузьма Никифорович молча
подошел ко мне, взял из моих рук обрывок бечевки.
— Может быть, их можно поймать? — спросил я и тотчас
смутился от глупого вопроса.
— Поймаешь их! Нехай плывут. Вы тут ни при чем. Сгнила
бечевка. Надо было ее во-время сменить.
Пустоедов безмятежно возвратился на свою сидку.
— Спокойный вы человек,— заметил я, завидуя его выдержке.
— Разнохарактерный,— поправил он, но увидя на моем лице
недоумение, пояснил:— Ныне я, действительно, спокойный, а
ранее какой был! Раз у меня заартачилась лошадь, поднялась на
дыбки, да как шарахнется в сторону, воз и набок, а на возу том
посуда была — со станции вез лавочнику нашему товар. Упала
телега — звон на все поле! Я взял шворень да кобыле меж глаз.
Упала и ногами не дрыгнула.
— После, конечно, жалели?
— Опомнился, да поздно. Подошла пора сеять, а лошади нет.
После того случая и пришлось мне помаяться.
Я принес свои удочки и, продолжая беседу, сел рядом со
стариком. Рассказывая, он следил за поплавками. Вот в прошлом году
на Псекупсе, километрах в двадцати от селекционной станции,
он довольно удачно ловил сазанов. А приятель его там же поймал
на перемет трехпудового сома. Я загорелся и предложил поплыть
туда на лодке.
— От добра добра не ищут,— сказал старик.— Рыба и тут
Хорошо ловится. Ежели утром незадача, вечером успевай
вытаскивать. Завтра будем с рыбой.
Но он ошибся. За два следующих дня Пустоедов поймал лишь
шарана — небольшого сазана, а мне со дня приезда на
селекционную станцию не попалось ни одной рыбы. Даже тот заброс
спиннингом на всплеск белезны, казавшийся мне удачным, был пустым.
Возвратившись на селекционную станцию, я тотчас уснул с
невеселыми мыслями, а среди ночи вскочил с постели в испуге. Мне
почудилось, что на железную крышу дома упало что-то тяжелое.
В окнах задребезжали стекла. Темноту на мгновение прорезал
сйльный-свет, и снова раздался оглушительный удар.
Сухая, беспрерывная и очень страшная гроза длилась до утра.
На рассвете хлынул ливень, перешедший затем в теплый, мелкий
дождик. Он продолжался трое суток. Серая и густая вода прибы:
вала в реке безостановочно. Прибрежные деревья были затоплены.
Рыба не ловилась.
Когда появилось солнце, я навестил Пустоедова. Он сидел
перед веером удочек и с отчаянием отмахивался от комаров.
— Жизни не дают,— пожаловался старик,— а уходить не
хочется. Думаешь, не сядет ли ненароком на крючок какой-нибудь
чудак.
Взяв с позволения Кузьмы Никифоровича лодку, я поплыл на
ту «сказочную» речку, которая влекла меня с первого дня приезда;
71

Речка текла густым лесом. Огромные тополи, ракиты и клены
купали в ней ветви. Здесь даже при безоблачном небе сумеречно
На длинной полоске не залитого водой высокого берега среди
зеленых кустарников и травы протянулись заросли цветущего
ириса. Полоска ярко-ярко желтая, очень красивая, на нее не
насмотришься!
Всюду шорох, птичьи голоса, трепетание листьев, всюду
движение — в лесу большая жизнь. Между деревьями снуют пестрые
дятлы, порхают бабочки, похожие на птиц. От сладкого
воркования горлинок разнеживается душа. Кукует кукушка, и ей то по
очереди, то разом отзываются другие. Они будто дразнят друг
друга. Где-то поблизости с треском сломался сухой сучок,
зашумели ветви... Кто-то бежал.
Соловей, сидящий на затопленном кусту, уронил трель, но,
услышав шум в лесу и шуршание лодки о ветви, замолк и
перелетел на молодой дуб.
Сырость, запах прелых листьев и вдруг душистая,
необыкновенно приятная волна воздуха. Откуда она? В недоумении я
долго вертел головой и понял лишь после того, как поднялся. Из-за
молодых дубков выглядывала цветущая липа.
Еще два речных изгиба, и сбоку зашуршало, а затем в ветвях
промелькнуло что-то красное. Шорох удалялся вдоль реки.
Наконец, он прекратился, и на мысу из куста выглянула изящная
косуля. Увидев меня, она тотчас повернулась и исчезла. Из-под ног
ее метнулась и поплыла по реке тонкая, длинная змея.
Слева, на иле, виднелись глубокие, совсем свежие следы
кабанов. Возможно, что они переплывали реку несколько минут назад.
Путь был не из легких. Толстые сухие сучья, лежавшие на
воде, мешали плыть. Иногда приходилось раздвигать или
поднимать лианы, которые опускались с деревьев до самой воды.
На глубоком омуте, привязав лодку к осокорю в два обхвата,
я размотал удочки и целый час, рассеянно следя за поплавками,
наблюдал и слушал лес.
Хотя я ровным счетом ничего не делал и сидел неподвижно, но
жил полной жизнью: на каждый звук, на каждое движение, на
каждый запах мой мозг отзывался мыслью, сердце — чувством.
Запрыгавший неожиданно один из поплавков не взволновал меня.
Я спокойно положил на удилище руку. Поплавок замер и после
небольшой паузы снова закачался. Иногда так клюет крупный
сазан, о котором мечтал Пустоедов.
* *
Однажды я пришел к Кузьме Никифоровичу и справился о его
успехах.
— Кормлю комаров,— ответил он мрачно.— После дождей их
сила тут.
— Если не ловится, чего же даром сидеть? Поплывем туда,
где трехпудового сома поймали.
72

— Сейчас не ловится, а к вечеру, глядишь, и пошло... Бывали
случаи.— Помолчав, он рассказал, что ночью к самой палатке
подходил кабан.
Я выразил приятное удивление: под самым городом кабаны?
Повидимому, их охраняют, а браконьеров строго наказывают.
— Да, строго, — усмехнулся Пустоедов.— За нынешнюю зиму
один охотник девятнадцать свиней и трех косуль убил, а ему хоть
бы пальцем погрозили. Хорошо, что лес с ежевикой — не
продерешься, а то давно бы всю живность перебили.
Я вспомнил разговор с работником крайисполкома и понял
причину его смущения.
Снова закрапал дождь. Мы залезли в палатку. От нечего делать
Кузьма Никифорович стал рассказывать о себе. Живет он в
Краснодаре вместе с одинокой дочерью — техником консервного завода,
получает пенсию, зимой работает сторожем, а с весны на все лето
уходит на Псекупс ловить рыбу.
— Без рыбалки жить, должно быть, трудно,— вставил я.
— Что и говорить! Пристрастился к рыбке, удовольствие
получаю и кормлюсь ею. А раньше ловил только для интересу и чтобы
характер свой сломать. Говорю, разнохарактерный я человек.
— Так что ж, сломали вы свой характер? — спросил я.
В это время послышался всплеск.
— Рыба играет. Должно быть, к ведру,— сказал старик.—
Как раз на этом месте года четыре тому назад со мной произошла
интересная история. Выплеснулся у берега метровый судачина,
пронесся как птица над водой, не угадал, вдарился вон в ту сухую
корягу и повернулся вверх брюхом. Вода понесла его. Не
пропадать же, думаю, добру. Разделся, поплыл наперекоски судаку и
хвать его рукой. Он жабры раскрыл, закачался и выскользнул из
пальцев. Я опять его схватил, сунул одну руку в жабры, а другой
подгребаю. Вдруг он как завозится, ну прямо настоящий мерин,
и потянул меня за собой, а рука в жабрах завязла, я и так и сяк,
вытащить не могу. Ну, думаю, каюк мне, пузыри уже стал пускать,
да скоро на мель попал. Да-а... А ведь взаправду будет вёдро.
Смотрите-ка!
Серые облака разошлись, и в голубую дыру над нами хлынул
поток солнечных лучей. На деревьях засверкали дождевые капли.
— Дождя теперь долго не жди, вода пойдет на убыль, но мутная
будет еще с неделю. А в верховьях уже завтра посветлеет,—
заявил старик.— Пожалуй, с утра можно поехать туда, где летось мы
трехпудового сома взяли.
— С удовольствием! — воскликнул я.
— Тогда идите домой и собирайтесь в дорогу.
*
Как хорош путь! День солнечный, вода зеркальная, берега
зеленые. Лес перемежается с садами, полями, среди тополей
краснеют черепитчатые крыши адыгейских аулов. Взмах веслами —
73

и гладь разбивается, позади остается длинный след. А впереди
все новые и новые картины.
Вылезешь на обрывистый, безлесный берег, окинешь вокруг
взглядом: то там, то тут буйные хлеба, перелески, сенокосы,
станицы, аулы, на юге холмы, лесные предгорья, дымчатые горные
цепи.
Приятно постоять на пахучем ветру, пожмуриться под солнцем,
полюбоваться богатым, красивым краем. На душе весело, и
поговорить хочется.
— Так как же, Кузьма Никифорович, сломили вы характер?
— Благодать-то какая! — не отвечая на вопрос и щуря глаза
от солнца, сказал Пустоедов.— Ишь, трава почти до пояса.
Нынешний год колхозы с сеном будут.
И вдруг, повертываясь всем корпусом и заглядывая мне в глаза,
он с обидой спросил:
— А разве не видно, что со мной жить можно?
— Да, вы спокойный человек.
Пустоедов удовлетворенно улыбнулся.
— Двадцать с лишним годков, милый человек, трудился я над
собой. Так-то. Теперь, чтобы зазря обидеть человека аль
накричать на кого, ни-ни! Да и разве нашему брату-рыбаку это нужно?
В какой красе мы живем! Счастливые мы люди! От этой красы я и
спокойным-то стал.
...Мы сменялись на веслах каждый час Река, попрежнему
красивая, становилась уже, извилистее, берега круче. Вот она
течет среди холмов по небольшому ущелью. На крутых склонах
густой лес. Ветви ракит и могучих белолистных тополей клонятся
к воде, вершины их закрывают омут. Между деревьями — зеленые
лопухи в рост человека. Поперек реки лежит сухое дерево с
широким — хоть лезгинку танцуй! — стволом, сучья его упираются
в дно. Около них должна стоять рыба. Мы решаем порыбачить
здесь на обратном пути.
Потом пошли перекаты, ямы, мели — продвигаться стало
трудно. Переночевав близ станицы Полтавской, мы повернули
обратно.
И вот мы снова в живописном ущелье у толстого дерева. Надо
ставить палатку, но где? Берега отвесные, на них лес. Цепляясь
руками за ветви и стволы деревьев, я взобрался на середину
крутояра, нашел подходящую площадку, лопатой расчистил ее от
ежевики, сделал к воде ступеньки, по ним мы втащили наше имущество
и на площадке поставили палатку. Потом я примял у воды лопухи,
устроил из них мягкое сиденье и положил на рогульки пять
удочек с разными насадками: горохом, кукурузой, червяком,
живцом и кузнечиком. Бери, рыба, что хочешь!
Кузьма Никифорович расположился на мертвом дереве.
Прошло не меньше часа. Наши поплавки лежали без движения.
От нечего делать я разглядывал берега, прислушивался к звукам,
и это было не менее интересным, чем ужение. Я даже не жалел,
74

что рыба не берет: вэ время хорошего клева рыболов ничего не
слышит, не видит и забывает обо всем на свете.
Позади крикнул чудом уцелевший от охотников фазан.
В кусту у палатки засвистел соловей, сделал два колена и умолк.
Над водой реяли и садились на поплавки синие стрекозы. Между
ветвями пробивались солнечные лучи, пятнами золотили воду.
С тополей на реку лениво сыпался серый пух, заметая далекую
песчаную косу.
Разглядывая черные точки на прозрачных синих крыльях
стрекоз, я слушал соловья. Какой он старательный!
— «Чио-чио-чио... »—твердил он долго, затем чокал, а после
переходил на трель, на посвист...
Я забыл об удочках и только после шестого соловьиного колена
повел глазами на то место, где должен был быть крайний
поплавок, и не увидел его. Сердце застучало немного сильнее, но после
небольшого и приятного волнения я успокоился: ложная
тревога, поплавок занесло тополевым пухом.
И снова я отдался соловьиному пению. Слушал его и Кузьма
Никифорович, закрыв от удовольствия глаза. Вдруг старик,
показывая на мои удочки, предупреждающе крикнул:
— Эй!
Одного из поплавков не было. Впопыхах я резко поднял одно
удилище, другое...
— Левое,— подсказал Пустоедов.— Да уж, должно быть,
поздно.
Я все-таки подсек. Тяжелая упорная рыба пошла вправо, долго
водила и; зацепив леску за что-то, оборвала ее. Я зачертыхался,
встал, потом сел, опять встал.
— Спокойнее,— посоветовал Кузьма Никифорович. — Сердце
горячить попустому, что воду лить в решето. Послушайте лучше
соловья.
Хорошо старику наставлять, когда его ничем не проберешь!
Да и жизнь без волнений — разве это жизнь? Но я все-таки
прислушался к соловьиному «тии... тии... тии». Какое оно длинное
и успокаивающее. Поначалу свист мелодичный и тонкий едва был
слышен, потом усилился, достиг вершины и полились звуки
удивительной чистоты. Они волновали, у меня было такое состояние, что
казалось, я поднимался над землей. И вдруг звуки сразу
оборвались, и вместе с ними будто упал и я. Хорошо, черт возьми!
Я повернул голову к Пустоедову. Он сидел неподвижно, его
тонкие г^бы стали еще тоньше.
— Птаха невелика, а как за сердце берет,— сказал он мягко,
но бесстрастно.
Над белоствольными тополями гулял ветер. Листья с белой
изнанкой переливались, играли, сверкали. И все время с тополей
летел пух, льнул к воде и заметал песчаную косу. Пробежал вихрь,
закрутил пушинки в серый столб, он пересек реку и на глаза*
исчез на берегу. Потом пух долго падал с ясного неба.
75

Соловьем мы наслаждались бы долго, если бы не сорока.
Пролетая мимо, она увидела нас, села на дуб и давай измьшаться над
нами. Сначала она, предупреждая птиц об опасности, стрекотала
громко и часто, как пулемет, потом реже и с оглядкой: нет ли с
нашей стороны какого-нибудь подвоха. Но мы не подкрадывались
к ней, а главное, не таились, как это делают при виде сороки звери.
Это, повидимому, рассердило белобокую прыгунью, она принялась
браниться крикливо и бестолково и совсем 'заглушила соловья.
Я бросил в крикунью ком сухой земли. Не долетев до нее, он
рассыпался. А сорока застрекотала пуще прежнего. Но тут стало уже
не до нее. Исчезли сразу два поплавка.
Я вытащил судака килограмма на полтора. Другую поклевку
прозевал. Вскоре и Пустоедов поймал сазана, затем соменка. Для
почину это было очень хорошо. Наши дела пошли на лад.
*
Мы провели у мертвого дерева три дня.
Два дня нам везло, на третий рыбацкое счастье изменило, мы
сложили палатку и поплыли вниз по реке на длинный, с голыми
глинистыми берегами омут, где был пойман трехпудовый сом.
Приплыли мы туда на закате, пожалели, что прозевали
вечернюю зарю, тотчас легли спать и встали, как только засветился
восток.
Омут оказался глубоким, до десяти метров, с деревьями на дне,
за которые все время цеплялись крючки. Оборвав шесть крючков,
я с досады бросил удилище на берег. Пустоедов, оставивший на
дне крючков не меньше, чем я, сохранял невозмутимое
спокойствие. Меня восхищала его выдержка.
Где коряга, там и рыба. С таким местом рыболов не расстанется,
но я все-таки уговорил старика перебраться немного ниже по
течению. На этот раз мы с ним разделились. Он высадился на
отлогом берегу, а я переехал на противоположный крутой берег,
сделал ступеньку, сел на нее, спустил ноги в теплую воду и воткнул
удочки в землю. Сбоку находились небольшие заросли белого
донника. Аромат его заглушал другие запахи, и я не раз, жмурясь
от удовольствия, повертывался к цветам.
Утро было пасмурное и прохладное. Будет или не будет дождь?
Серенькая, пахучая тишина. На реке — белые пузыри от
впадающего ручья. Береговые ласточки носятся не над водой, а высоко
над полями. Значит, не будет дождя. Да и облака редеют,
поднимаются выше. Вот и окошко в них появилось, оно растет, голубеет,
и в него хлынул поток веселых лучей. Солнце, оказывается, уже
высоко! И серенькое утро в миг превратилось в ярко-ярко золотистый
день. Сразу стало жарко. Зажужжали пчелы. Одна из них
прильнула к белой ветке донника, обследовала ее снизу доверху,
перелетела на другую, третью... Хлопотунья старательно обыскала все
соцветия и набрала благоуханного нектара так много, что еле
поднялась.
76

А быстрый, грациозный щур в нарядной одежде — зеленой
с желтыми полосами — пронизывал голубой воздух во всех
направлениях. Когда сборщица нектара поднялась над берегом, щур
скользнул вниз, с налета проглотил ее и, со звонким криком
взлетев над рекой, исчез в слепящих лучах солнца.
На прибрежный куст села сизоворонка — красивая, яркопест-
рая, величиной с галку птица. Следя за ней, я не заметил, как
воткнутое в берег короткое удилище мелькнуло над водой и утонуло.
— Не зевай! — весело крикнул Кузьма Никифорович и
захохотал.— Вот какие тут водятся озорники.
Удочка не долго скрывалась в воде. Показавшись наполовину,
она поплыла к противоположному берегу. Я второпях бросился
в реку, саженками перемахнул ее наискось и был уже близко от
удилища, когда оно вновь утонуло. Я спохватился: надо было
плыть на лодке, а то, пожалуй, получится то же, что у Пустоедова,
когда судак заставил его пускать пузыри.
Но вот удилище вынырнуло, я взял его зубами и поплыл
обратно. Тяжести не чувствовалось, казалось, рыба сошла. Но вскоре
она дала о себе знать. После небольшой борьбы я вытащил
килограммового сазана. Вскоре на мой кукан попали еще шесть таких
же шаранов. У Пустоедова поклевки не было.
— Досадуете, небось? — спросил я.
— На кого же досадовать? — удивился спокойный человек.—
Стоит ли беситься из-за каких-то сазанов.
Кузьма Никифорович хотел еще что-то сказать, но вдруг встал
и ухватился за среднюю удочку обеими руками.
Рыба рвалась на середину реки и вытягивала лесу в одну
линию с удилищем. При таком положении легко рвется леса. Но
Пустоедов был опытным рыболовом. Он не только поднял конец
удилища вверх,, но спустил с мотовильцев несколько метров
толстого шнура и пошел берегом вслед за рыбой, то придерживая, то
отпуская ее. Чувствовалось, что рыба необычайно крупная.
Глядя на это волнующее зрелище, я от нетерпения ерзал,
несколько раз порывался сесть в лодку. На мое предложение помочь
Кузьма Никифорович каждый раз хладнокровно отвечал: «Сам
управляюсь» — и продолжал пыхтеть и топтаться на берегу.
Прошло больше получаса. Запас шнура вышел, и старик, впервые
за время нашего знакомства, засуетился, забегал и не раз уже
входил в воду по пояс Наконец, он вытащил свою добычу в
илистый, мелкий заливчик. Серо-золотистый бок большого сазана
блеснул на солнце. Рыба ударила хвостом, обдала грязью лицо
Пустоедова и начала подпрыгивать. Кузьма Никифорович лег на
сазана плашмя и радостно крикнул:
— Шалишь, теперь не уйдешь!
Посадив великана на кукан, старик выпрямился, расправил
плечи и с торжеством воскликнул:
— Теперь и я именинник. Наконец-то привалило счастье!
Пуд в рыбе, а может, и с гаком.
77

Сазан вдруг выскочил из воды. К моему берегу пошла волна.
— Слабоват колышек,— заметил старик.— Как бы рыба не
выдернула его. Пожалуй, лучше сменить.
Кузьма Никифорович срезал в орешнике толстый прут и,
возвратившись, остановился у воды.
— Где я привязал рыбу? — спросил он.— Кажись, тут.
Запамятовал. Староват стал.
— Да, где-то в этом месте,— подтвердил я.
Старик заметался по берегу. Куда девалась его медлительность,
спокойствие!
Наконец, он уставился себе под ноги.
— Вот ямка от колышка,— произнес он упавшим голосом так
глухо, что я еле расслышал его. На щеках старика, забрызганных
илом, заблестели слезы.
Растерянный, не слыша моих утешений и забыв обо мне, он
долго стоял неподвижно, потом повел глазами и, увидев меня,
пришел в ярость.
— Пое-едем, пое-дем туда, где трехпудового сома поймали,—
передразнивал он меня.—Это ты, пропади ты пропадом, растравил
меня. Сколько годов я был спокойный...
Ну и разошелся тут старик! И куда девалась его почтительность
и степенность. Он топал ногами, размахивал руками и сыпал
бранными словами.
— Будь ты неладен, комолый дьявол! — заключил он и, плюнув
в мою сторону, скорым шагом пошел вниз по реке.
Удил я до полудня, рыба больше не ловилась, и старик не
приходил. Мне ничего не оставалось, как возвратиться домой.
Привязав лодку под той ракитой, где всегда сидел Пустоедов, я пошел
берегом на селекционную станцию. По пути мне встретился
древний, согбенный старик. Он снова плакался на неудачу и уверял
меня, что хорошего улова не будет до осени.
...Через три дня, когда подошло мне время покидать
селекционную станцию, я пошел на Псекупс проститься со своим
«разнохарактерным» приятелем. Его не было. Рыболовы сказали, что он
не появлялся с тех пор, как мы уехали с ним на лодке.

А. Балашов
ВЕСНА НА ДУБНЕ
Дорога благотворно действует на человека, и особенно это
действие целительно для тех, в ком горит огонек рыболовной страсти
и неотделимая от нее горячая, всепокоряющая любовь к природе.
На эту тему мы и вели разговор, стоя в поезде у окна вагона.
Были последние дни апреля. За окном проплывали
подмосковные поля, перелески, овраги, холмы. Еще необсохшие после
стаявшего снега, но омытые первыми весенними дождями, они
выглядели обновленными под теплыми лучами солнца. День за днем
расцветала во всей своей чудной прелести русская весна, ее вестники —
тысячи пролетных птиц оглашали поля песнями весны и солнца.
За Дмитровом, миновав обширную пойменную равнину, на
которой среди зазеленевших кустов ивняка блестели зеркальца
полой воды, поезд въезжал в леса. То смешанные, то чисто хвойные,
они так близко подступают к полотну, что кажется, будто поезд
идет по зеленому коридору. И только посмотрев из окна вверх,
можно увидеть голубую ленту неба.
Сошли мы с поезда еще при светлых весенних сумерках. Поезд,
обогнав нас, прогрохотал далеко впереди по мосту через реку, шум
его скоро затих в чутком весеннем воздухе, и только красный
глазок заднего вагона долго еще угасал в лесной расщелине, куда
уходили тускло поблескивающие стальные рельсы. Мы свернули
с полотна влево на дорогу. Она шла в сторону гаснущей зари, на
алом фоне которой четко вырисовывались и слабо розовели вер-
79

шины деревьев. В светящихся лужах воды появились отражения
первых вечерних звезд. Высокий лес скоро перешел в мелколесье.
В зарослях деревьев по берегам веселого журчащего ручейка
щелкали и рассыпали трели соловьи. Низко над вершинами деревьев
резко очерченный и увеличенный дрожащим светом зари
протянул вальдшнеп и скрылся в вечерней мгле.
Направо, внизу, угадывалась по поднимающемуся над ней
белому пару река. Пропадали, сливаясь с небом, маковки дальних
елей. Далеко впереди засветились огоньки деревни.
...Приятель разбудил меня рано. Когда мы умывались у
крыльца обжигающей колодезной водой, над нами, на старом
тополе, в лучах восходящего солнца ухарски пел черный, с синим
отливом скворец. Из старого парка доносился неумолчный гомон
хлопотливых грачей, с поля лились песни жаворонка. Весна звала,
тянула в поле, к реке, в лес.
Наскоро съев по два стакана холодной простокваши, мы
поспешили к реке. Быстро набежавшая тучка закрыла солнце. Брызнул
крупный теплый дождь и вынудил нас укрыться в пустом сарае на
окраине деревни. Из его открытых ворот сквозь редкую сетку дождя
был виден зазеленевший луг, отлого спускавшийся к реке. Саму
реку закрывала сплошная стена прибрежного кустарника.
Противоположный правый берег, крутой и высокий, заросший лесом,
террасами спадал к воде и закрывал горизонт на всем видимом
пространстве. Вскоре из-за тучи выглянуло солнце, и все кругом
заискрилось под его лучами. Вымытый дождем луг изумрудно
заблестел каждой травинкой, стволы берез на том берегу засветились,
как полированный мрамор, лесные пади закурились легким паром.
Мы вышли на берег Дубны. Река еще не очистилась после
весеннего паводка, и ее уровень был намного выше, чем в межень. С
прибрежных кустов свисали бурые космы прошлогоднего камыша и
тины, указывая уровень полой воды. На берегу, в молодой и редкой
травке, пробивающейся из осевшего песка, хрустели под ногами
белые ракушки. На воде ярко вспыхивали солнечные зайчики.
Есть в наших реках средней полосы, в больших и малых,
какая-то пленительная и покоряющая прелесть. Невольно
любуешься их темными и тихими омутами в ожерельях белых лилий
или широкими плесами и быстрыми перекатами со стеной темно-
зеленого камыша. В летний погожий день воздух, насыщенный
до предела запахами цветущих лугов, звенит от стрекота
кузнечиков. Вечером в закате тают легкие лиловые облачка, и над
прибрежными кустами встают колеблющиеся столбы комаров. В
лугах, затягивающихся сизой пеленой росы, начинают кричать
перепела, от реки идет освежающая прохлада.
А бывали ли вы на Дубне в середине мая, когда берега ее тонут
в белой пене цветущей черемухи, когда из ее прозрачных струй
начинает показываться щетка молодого камыша, а на перекатах
развертывается из трубки молодой лист кувшинки? Это — лучшее
время для ловли спиннингом!..
80

Сейчас была еще ранняя весна. Но все же с каким волнением
мы собирали удочки, залежавшиеся в бездействии зимой!
Три километра спускались вниз по Дубне, обходя омуты и
тщательно обуживая памятные по лету перекаты и отмели. Лишь
небольшой шереспер, щучка и окунь стали нашей добычей.
Чудесное место у моста в деревне Вотря!
Широкая река, вырываясь из-под свай и ледорезов, шумит
в камнях, покрывающих русло ниже моста. Сильная струя,
крутясь, ударяет в подмытый ею левый берег. Порадовал нас песчаный
перекат на повороте реки. Здесь летом мы ловили на мух ельцов
для снасточек. Сейчас перекат покрывала толща воды, бурно
стремившейся под нависшие кусты левого берега.
Двухкилограммовый шереспер взял с первого заброса и,
подсеченный, мгновенно взвился в воздух, как лосось. На наших глазах
он умудрился выбить из заводного кольца лепесток блесны и,
обессиленный после бурного сопротивления, принес к нашим ногам
в своей пасти лишь голые крючки.
— Только из-за этой одной поклевки и то стоило бы приезжать
сюда,— сказал приятель, зажигая папиросу слегка дрожащими
от волнения руками.
День клонился к вечеру. Мы прекратили ловлю и перед
возвращением в деревню сели отдохнуть на берегу. И тут мы стали
свидетелями теперь уже не редкого под Москвой великолепного
зрелища. Шагах в ста от нас реку переплывал огромный лось. Он
выбрался на противоположный берег и, обнюхав землю, гордо встал
на точеных ногах. Высоко подняв красивую, с тяжелыми ветвями
рогов голову, он застыл, как чудесное изваяние, на фоне небесной
синевы. Только большие стоячие уши его беспрерывно двигались,
струйки воды, стекающие с его гладкой шерсти, поблескивали на
солнце. Скоро, как будто испугавшись чего-то, он быстро скрылся
за бугром, оставив в наших сердцах благоговейный трепет от
встречи с этим могучим красавцем русских лесов.
Два дня бродили мы по берегам Дубны. К нашему улову
прибавился еще лишь один крупный шереспер. Результаты скромные.
Но они не огорчали нас. Мы часто довольствуемся в рыбной ловле
немногим, но для нас ведь за этим «немногим» открывается то
огромное и прекрасное, имя которому — природа.
6 Рыболов-спортсмен, кн. V

Ник. Сидоров
НА БЕРЕГУ РЕКИ
Тиха заросшая река,
Кусты на солнце спят.
На юг стадами облака
По глади вод скользят.
Сидит и смотрит рыболов
На зеркало реки,
Дрожат у края облаков
Цветные поплавки.
И только слышно, как в тиши
Лист с ветки упадет,
И над водою покружит,
И тихо поплывет,
Как легкий челн — без парусов...
Но что это?.. Клюет?
Насторожился рыболов,
Как снайпер, чутко ждет.
И вот качнулся поплавок...
Дрожит... Всплеснулся вдруг...
И где он был,
Лишь легкий круг
На гладь речную лег.
Еще мгновенье — и рывок,
82

Еще момент — и вот
Хвостом пружинистым у ног
О землю щука бьет.
На серых скользких плавниках
Сверкает синь реки...
И вновь зарылись в облаках
Цветные поплавки.

Л. Толстиков
ЗА ЛЕНКАМИ
Когда я пришел к своему другу Михаилу, он сидел, согнувшись
под низким верстаком, и усердно работал напильником.
— Ну, когда едем? У тебя все готово? —обратился я к приятелю.
— Готово. Завтра можно отправляться,—ответил он и подал мне
якорек, спаянный из трех жерличных крючков.— С такого, думаю,
не сорвется.
— На этом якоре можно груженую лодку в перекате держать.
— Вот такой и нужен! Помнишь, как у меня сходили ленки,
ломая или разгибая крючки?
Перед моими глазами живо встали волнующие картины. Вот
Михаил после долгой борьбы с рыбой держит в дрожащих руках
блесну с поломанным якорем и чертыхается. Нажимом мощных
челюстей ленок сломал хрупкий крючок и освободился. И я,
наверное, имел растерянный вид, когда с упавшим сердцем внимательно
осматривал невыдержавшее заводное кольцо.
— У тебя сейчас кольца-то надежные? — с усмешкой спросил
Михаил.— Я вот якоря делаю покрепче... Надо, чтобы снасть была
по рыбе...
Мы с Михаилом уже давно собирались за ленками. Отпуск
решили взять в конце сентября и со спиннингами и ружьями
подняться по Усьве километров на семьдесят до Бревна — ровной
84

скалы, отвесно падающей в воду, где в большом плесе, как мы
слышали, ленков множество. А чуть подальше — Столбы — пять
гигантских, причудливой формы колонн из выветренного серого
известняка. Здесь тоже леневый плес.
Порыбачить там, потешить душу борьбой с багряными
красавцами, а на обратном пути пострелять перелетных уток — таков был
наш план.
— Знаешь, Михаил, у меня появилась идея новой приманки
на ленка. Думаю, что она оправдает себя,— сказал я другу.
Он сразу заинтересовался:
— Новая приманка... Что же это такое? Девоны у нас есть,
трехгранники есть, блесны, качающиеся и вращающиеся, разных
форм и размеров, есть. Что еще можно?
— Предлагаю испробовать соску.
— Вот так идея!.. Ну, брат, лень не младенец, соской его не
купишь,— друг недоверчиво покачал головой.
— А ты послушай. Сегодня утром встретился я с одним
старичком-рыболовом. Разговорились с ним. Бывал он на Вишере. Ленков,
говорит, там больше, чем здесь ельцов. Оно и понятно: место
глухое, малонаселенное. И лучше всего ловится ленок на мышь и белку.
На них надевают нитяной ошейник, под него просовывают большой
крючок так, чтобы он лежал на затылке. Поводок пускают по спине
и у основания хвоста привязывают ниткой. Такую приманку
забрасывают на прочном шнурке с лодки. И ленок берет без
промаха.
— Ничего удивительного в этом нет,— перебил меня Михаил,—
ловил же я хариусов на ящерицу. На лесных речках замечательно
берет, и всегда только крупный, не меньше двух фунтов. Как-то
с Вашкура принес девятнадцать штук. Ящериц-то наловить пустяк,
а с мышами дело канительное.
— Думал я об этом. И решил, что можно заменить мышь
надутой соской. Берут же ленки на блестящую железку, принимая ее
за рыбку. Так неужели они способны отличить соску от мышки?
— А ведь и в самом деле идея! — воскликнул Михаил.—
Обязательно надо испробовать такую штуковину. Но как ее сделать?
У меня было все обдумано и я рассказал:
— Надуем соску до размеров мыши и привяжем, несколько
растянув, к проволочному стержню, припаянному к тройнику.
На стержне — свинцовое грузило, чтобы приманкой можно было
пользоваться не только при ловле с лодки, но и при забросах с
берега, как обычной блесной. Петли для соединения с поводком —через
заводное кольцо. Вот и все. А сейчас ты припаивай к тройникам
стерженьки, оснащай их грузом, а я пойду за сосками.
Я обошел все магазины и аптеки в городе, но везде мне
предлагали только красные соски, а нужны были черные. Пришлось взять
красные. «Обернем черной или серой суконной тряпочкой. Вполне
сойдет за мышь»,— решил я.
85

На другой день, на рассвете, сложив в лодку все снаряжение,
мы отплыли. Утренняя прохлада заставляла энергично работать
шестами. Наша плоскодонка, идя у берега, с шумом рассекала
прозрачную воду. На перекатах, которые на Усьве, как на любой
уральской реке, встречались очень часто, передвигаться было
трудновато. Приходилось прикладывать немало усилий, чтобы, не
дав сильной струе повернуть лодку, подняться на следующий плес,
расположенный значительно выше пройденного.
Часам к одиннадцати начало пригревать солнце. Обильный
иней, покрывший в это утро землю белой коркой, остался на
прибрежной гальке лишь в затененных местах. Мы сняли ватные
фуфайки, а затем сбросили и рубашки...
Мерно похрустывает галька под железными наконечниками
шестов. Журчит вода под носом лодки. Миновали Звездинский
кордон, что километрах в двадцати от города, и через час у
Черемуховой горы сделали привал. Михаил решил наловить рыбы на уху,
а я отправился в лес добыть рябчиков.
Тихо в лесу в конце сентября. Нет того неугомонного щебета
и птичьей суетни, которые наполняют его весной и летом. Лишь
в замшелых елях и пихтах попискивают маленькие синички. Но
тишина радует охотника больше, чем беспокойная птичья возня:
он знает, что пустота леса лишь кажущаяся. Достаю свой лучший
пищик и маню. Рябчик сразу же отзывается.
... Через час, убив шесть рябчиков, я возвратился к реке.
Михаил уже варил уху. Он поймал пару щурят и полосатого
горбача — окуня.
Хороша уха, сваренная на костре, пахнущая дымом, но суп из
рябчика еще лучше. И аппетит после шестичасовой работы шестами
не может быть плохим.
Отдохнув после сытного обеда, мы отправились дальше,
намереваясь засветло добраться до Супыча — лесной речушки,
впадающей в Усьву в сорока километрах от города. В устье Супыча
заночевали.
На следующее утро двинулись в дальнейший путь и в пять
часов дня загнали лодку в речку Зверинку, впадающую в Усьву
чуть ниже Бревна. Здесь — конечный пункт нашего похода. До
Столбов отсюда километров пять. Туда можно при желании
подняться за час.
Было заранее решено, что мы остановимся на колхозной пасеке,
расположенной у края большой поляны, метрах в двухстах от устья
Зверинки. Пчеловод Алексей Кузьмич был знаком Михаилу: прит
езжая сюда, мой друг всегда останавливался на пасеке.
Отогнав рослую серую лайку, которая яростными наскоками
встретила нас, и поздоровавшись с нами за руку, Алексей Кузьмич
заговорил ласковым тенорком:
— Ты, Михаил Александрович, и вы — не знаю, как вас по
86

имени-отчеству — за ленями, наверное? Есть, есть лени. Иной раз
на зорьке разыграются... Ну, будь ты не ладен, что делают! Так
бухаются, так бухаются!.. Ух ты! В общем, с рыбой будете! Это уж
истинно вам говорю. Имущество-то у вас в лодке? Ну, несите в
избушку. А лодку в кусты затащите.
И лицо, и голос, и вся фигура Алексея Кузьмича выражали
неподдельную радость. Людей ему приходилось встречать здесь
редко — кто сюда забредет? — а старик он был, как видно,
общительный. Вот и обрадовался нечаянным гостям.
* *
*
Утром чуть свет мы сели в лодку и выехали из Зверинки на
Усьву. Плес под Бревном тянется километра полтора. Глубина
у левого берега под скалой достигает в некоторых местах пяти
метров, что на Усьве встречается очень редко. Здесь далеко не
каждый год ловят с мережами и неводами. Поэтому рыба водится,
и ей есть, где разгуляться. Михаил уверял меня, что ленка тут
больше, чем щуки. Я предвкушал предстоящую радость ловли.
Пробравшись по отмели возле правого берега в верхний конец
плеса, мы поставили лодку на якорь в бурном перекате рядом
с глубокой бороздой. Спиннинги наши были настроены. Михаил
прицепил излюбленную вращающуюся блесну, оснащенную
громадным тройником, а я сразу же решил испробовать изобретенную
нами приманку.
Взмах удилища. Катушка бесшумно метр за метром сбрасывает
прозрачную сатурновую лесу. Михаил первый сделал заброс.
Всплеск тяжелого грузила заглушён шумом от переката. Блесна
упала там, где струя у плеса замедлила свой стремительный бег.
Я бросил поперек переката. «Мышь» серым комочком,
подпрыгивая на мелких волнах переката, описывая дугу, приближается
к лодке. Вот она уже в самой струе. Вдруг раздался сильный
всплеск, мелькнул, как яркая вспышка, широкий красный хвост.
Я почувствовал резкий рывок, передавшийся по лесе, удилище
тотчас согнулось в дугу. Я быстро включил трещотку и крикнул
Михаилу:
— Снимайся с якоря!
Пока Михаил подмотал блесну и поднял якорь, рыба двумя по*
тяжками взяла у меня метров тридцать шнура. Его на катушке
осталось уже немного, и я захватил шпульку рукой. Шнур
натянулся как струна. Почувствовав сильное сопротивление или боль
от вонзившегося крючка, ленок свечкой вылетел из воды, в
воздухе согнулся колесом и выпрямился, как стальная пружина.
Было это на расстоянии метров шестидесяти от лодки, и рыбина
показалась не очець уж большой. Чтобы она не перебила лесу ударом
хвоста при падении, я опустил конец удилища к воде. Шнур вдруг
повис.
— Сошел?.. Оборвал?! — с тревогой спросил Михаил, глядя
туда, где несколько секунд назад показался ленок.
87

— Не знаю...
Лихорадочно быстро сматываю шнур, он идет так же легко, как
после обрыва блесны и грузила. Но вот шнур натянулся. Рывок.
И снова ленок вынырнул из воды, но уже ближе, метрах в
двадцати от лодки. Теперь мы хорошо его видели.
— Ого! Хорош, чертяка! — воскликнул Михаил.
После прыжка ленок устремляется вниз. Шнур со звоном
рассекает воду. Трещит тормоз. Следуют подряд четыре яростных прыжка
и новый бросок вверх по течению. Пытаюсь подтянуть этого
«скакуна» к лодке. Он упорно сопротивляется. Снова прыжок за
прыжком, броски то вверх, то вниз. Я не особенно препятствую им,
но когда рыба устремляется поперек реки к скале, включаю тормоз,
прилагаю все усилия, чтобы повернуть ленка назад. Сколько
энергии, сколько мощи в этом красавце! Ловил я десятикилограммовых
щук, они сильно, упрямо тянули шнур, но нет в них такой резвости.
Напряжение физическое и нервное привело к потере чувства
времени. Пять минут прошло после поклевки или двадцать пять —
не помню. А может быть, всего несколько секунд?
Реже становятся прыжки, слабее и короче броски. Рыба теряет
силу. Вот она уже идет к лодке. Не дойдя метров пять,
стремительно разворачивается и с новой силой мчится под скалу,
опускается там на дно. Не даю ей отдыха, подтягиваю к себе. На этот
раз, подойдя почти вплотную, ленок стремительно бросается под
лодку и, вынырнув с другой ее стороны, делает последний прыжок.
Ослабляю шнур, потом осторожно подтягиваю.
Ленок идет поверху без сопротивления, раскрыв пасть. У лодки
он снова начинает биться, поднимая фонтаны брызг, но Михаил
ловко подцепляет его багориком и переваливает через борт лодки.
Укол ножом в позвоночник около головы прекращает биение ленка.
— Хороша рыбина! — восторженно говорит Михаил и меняет
блесну на соску. Мне тоже пришлось заменить приманку: ленок
сильно мял соску, и она, в конце концов, лопнула.
С час мы махали удилищами, поднимались выше переката,
спускались туда, где перекат переходит в плес,— поклевок не было.
— Нет, все-таки, я не верю в твою соску! — воскликнул
Михаил и снова прицепил блесну. А я рассуждал иначе: «Если
один ленок взял на эту приманку, должен взять и другой. Они тут
есть. Покапризничают и возьмут».
— Что я говорил! — громким шепотом произнес друг, когда
вскоре кто-то схватил его блесну.
Мы ожидали, что вот сейчас из быстрой струи выскочит большая
рыбина, начнутся ее бешеные прыжки, и снова мы переживем то
же, что было час назад. Но рыба вела себя как-то странно. Взяв
после поклевки метров десять шнура, она остановилась и не
подавалась ни назад, ни вперед. Михаил тянул, удилище сгибалось,
но шнур не подтягивался ни на сантиметр. Михаил растерянно
взглянул на меня. Глаза его спрашивали: «Да уж поклевка ли это?
Может, зацеп?»
88

— Давай, подъедем,— сказал я.
Течение подхватило лодку и погнало к тому месту, где на дне
что-то держало Михайлову блесну. Вот мы над этим местом. Михаил
стал с усилием тянуть шнур. И тут стало ясно, что была все-таки
поклевка, а не зацеп: шнур не быстро, но упрямо пошел в сторону.
Мы снова подплыли, переместилась и рыбина, держась все время
в глубине. Несколько раз повторялся этот маневр. И когда мы
оказались под самой скалой, при натяжении шнура блесна
отцепилась.
— Ты посмотри, что он сделал подлец! — показывает мне
Михаил блесну. Тройник превратился в двойник: один из крючков
был выворочен.
Мы опять на перекате. Михаил ловит на блесну, я настойчиво
кидаю соску. У меня поклевка. Без особых хлопот вываживаю
небольшого ленка и помещаю его рядом с первым. Когда я поймал
третьего ленка, Михаил снова сменил блесну на соску и вскоре взял
трехкилограммовую рыбину, которая изрядно побуянила, прежде
чем успокоилась в лодке. Вскоре мы с другом поймали еще по два
ленка.
Алексей Кузьмич подивился нашей добыче:
— Столько рыбы за утро... Неплохо! На какую насадку
ловили-то?
— На соску.
— На соску?.. Вот не слыхал, что можно на такую насадку рыбу
ловить..,— в голосе его слышалось недоверие.
Мы показали ему наше изобретение.
— Так это же мышь будет! Ловко придумано, будь ты не ладен!
На мышь ловят. Это слыхал... Слыхал!..
Вечером клев был хуже. Мы вернулись в избушку с тремя
небольшими ленками.
Ночью с севера подул холодный ветер. На рассвете он утих, но
из пригнанных серо-синих туч начал падать снег. Для Среднего
Урала это явление в конце сентября обычно.
Бывает, что первый снег выпадает и в первых числах
сентября, хотя настоящая зима устанавливается здесь, как правило,
в начале ноября.
На следующее утро был наилучший клев Мы поймали
четырнадцать ленков. Все они взяли на нашу оригинальную
насадку. Пришлось пожалеть, что сосок захватили мало: почти после
каждой поклевки соска оказывалась порванной.
Третий день рыбалки провели на плесе у Столбов. Лодку
поставили на перекате и ловили снова на «мышь».
Улов был хороший: из семи ленков три весили по пять
килограммов.
К вечеру налетел резкий порывистый ветер. Низко над землей,
казалось задевая верхушки деревьев на перевалах, понеслись
лохматые тучи. Быстро стемнело. Началась сильная пурга, такая,
какие бывают здесь зимой.
89

В избушке у Алексея Кузьмича, попивая чай с липовым медом,
мы решили на следующий день возвращаться домой. Рыбы поймали
достаточно; за эти три дня пережито много радостных, волнующих
минут, которые на всю жизнь останутся в памяти. Учитывали мы
также и то, что непогода стронула уток с мест гнездовий, и они
сейчас пойдут с севера на юг, держась рек. Значит, можно
пострелять по непуганой птице.
Утром, распрощавшись с гостеприимным Алексеем Кузьмичом,
мы тронулись в обратный путь.

Юрий Смирнов
САМОДУР
Я хочу рассказать о том, как мы с приятелем Вадимом
рыбачили в Ялте, куда приехали осенью в санаторий, как мы
познакомились и поссорились с Петром Михайловичем — знаменитым
ялтинским рыболовом.
В первый же день приезда, взяв спиннинги, мы отправились
«на разведку боем», как говорил Вадим.
Дойдя до мола, спустились на камни, о которые разбивались
морские волны. Трое мальчишек ловили «на палец», опуская
снасть в расщелины между камнями. Мы подошли к ним.
Небогатый был у них улов — несколько не знакомых нам мелких рыбешек.
— Это зеленуха. Вот барабулька,— охотно объяснили нам
ребята и, увидев, что мы собираемся ловить рыбу, предостерегающе
сказали:—Дяди, когда будете ловить, смотрите, чтобы вас
ядовитая рыба не уколола. Если уколет — хуже нет! Витька две недели
с опухшей рукой ходил. И больно — ужас! Правда, Вить?
Витька, вихрастый мальчуган лет двенадцати, гордый
привлеченным к себе вниманием, кивнул головой и после некоторой паузы
сказал:
— Дракон называется. Даже умереть можно.— Посмотрев на
наши спиннинги, он добавил солидно: — С такой удочкой здесь
ничего не поймаете;. Приезжал сюда один, стегал, стегал, потом
плюнул... Не верите? Вот дядю Петро спросите.
91

С мола спускался высокий человек в необыкновенном для
курорта костюме: в резиновых сапогах, в ватнике, в кепке. Так мы
познакомились с Петром Михайловичем.
Критически осмотрев нашу снасть и поняв, что мы не какие-
нибудь новички, дядя Петро напустил на себя важность и не без
прикрас начал раскрывать нам тайны местной любительской
рыбалки. Мы узнали, что с берега ловят здесь на закидушки,
по-нашему донки. Лучшая наживка — морской червь или селезенка.
Почему именно селезенка, дядя Петро нам растолковать не мог.
«Селезенка, и все. Берет». Морского червя достать довольно сложно.
Нужно знать места и обладать еще сноровкой. Селезенку достать
проще: на рынке или неподалеку на бойне. Ловятся здесь кефаль,
скумбрия, ставрида. Не дай бог, схватит катран — оборвет всю
снасть. Иногда попадается горбуль. В общем, дядя Петро не
обрадовал нас. Особенно был огорчен Вадим: ни спиннингового лова,
ни блеснения не предвиделось.
Невеселые вернулись мы в санаторий.
Не буду рассказывать о том, как Вадим, тайком от меня и
санаторных врачей, ходил на зорьке к молу, пытаясь опровергнуть
мнение дяди Петро о безнадежности спиннинговой ловли; о том,
как встретили мы одного знакомого, который, как он говорил, на
обыкновенную удочку прямо с лодочной пристани ловил в иной день
больше сотни кефали и ставридок; как эта цифра взволновала нас
и как вскоре выяснилось, что весь, даже самый удачный, улов
нашего нового знакомого хотя по количеству пойманных рыб и
превышал сотню, но рыбки были настолько малы, что на них и
смотреть-то не хотелось.
Все это было нерадостно. Быть на Черном море, славящемся
рыбными богатствами, и не порыбачить всласть!..
Наконец, дядя Петро, сжалившись над нами, поведал нам о
самом главном черноморском способе ловли — ловле на «самодур».
Мрачное настроение Вадима как рукой сняло. Тут не нужно было
ни наживки, ни поплавков, ничего! Ловля была похожа на
подледное блеснение, а лучше этого Вадиму нечего было и желать.
— Что же вы раньше молчали! — обрадованно сказал он.
— А тут сноровка нужна, и получиться вам не мешает,—
назидательно пояснил дядя Петро и добавил: — Приходите сегодня
ко мне, посмотрите.
Когда мы пришли к нашему знакомому, он мастерил самодур.
— А нельзя ли как-нибудь ускорить этот процесс? —
обратился к нему Вадим.
Дядя Петро зажал между зубами красную шелковинку, туго
затянул петлю и, осмотрев со всех сторон крючок с серым перышком,
важно ответил:
— Это зависит от ловкости рук...
— Руки руками, но и голова должна работать,— сдвинув
брови, произнес Вадим.— Нельзя ли перышки приклеивать, а не
привязывать?
92

Петр Михайлович посмотрел на Вадима презрительным взглядом.
— Во-первых, держать не будет: морская вода разъест.
А, Ео-вторых, рыба клей учует...
Утверждения дяди Петро принимал на веру я, но не Вадим. Не
такой у него был характер. Это я знал давно, столько же, сколько
был знаком с Вадимом. На заводе, где мы работали, моего друга
прозвали «Выдумщик». Звали его так с любовью, даже с гордостью:
«Это Выдумщик сделает!», «Наш Выдумщик придумает что-нибудь!»
Действительно, рационализаторские способности Вадима были всем
известны. Вечно он предлагал всякие усовершенствования,
упрощения, приспособления, всегда что-то пилил, строгал, чертил.
Даже то, что на фронте он потерял четыре пальца на правой руке,
не умерило его изобретательского пыла. Правда, с рыбалкой ему
стало труднее. Попробуйте, например, одной рукой нацепить червя
на крючок! Одним словом, Вадиму приходилось при ловле рыбы
ограничиваться спиннингом и блеснением. Вот почему он
помрачнел, когда дядя Петро упомянул о «ловкости рук».
Рационализаторское предложение Вадима дядя Петро не
принял, так как твердо верил в один, раз установленный и освященный
годами способ ловли. Тут, так сказать, столкнулись представители
двух диаметрально противоположных взглядов — консерватор и
новатор.
Не думайте, что так уж просто сделать самодур, особенно под
руководством такого придирчивого инструктора, как дядя Петро.
Крючки обязательно нужны белые и определенных размеров;
грузила должны быть раз, навсегда установленной формы и веса;
поводки точно такой длины, как сказал дядя Петро,— ни длиннее,
ни короче.
Наконец, все было готово, и мы отправились на рыбалку.
Море довольно сильно качало маленькую лодку, и дядя Петро
испытующе поглядывал на нас: выдержат ли рыбачки, не ука*
чаются ли? Но он напрасно беспокоился.
Хуже было с ловлей рыбы. Мы макали наши самодуры в воду,
но безрезультатно. Только дядя Петро вытащил тройку став»
ридок.
— Искать надо,— говорил он.— Рыбка косяком ходит.
Попадешь на косячок и... ликуй!
Но ликовать нам не приходилось. Правда, Вадим один раз
с азартом начал подтягивать снасть, но тут же крикнул: «Сошла!»
Как выяснилось, рыба не только сошла, но прихватила с собой
грузило и три нижних крючка.
— Катран,— объяснил дядя Петро.— Он на грузила кидается,
думает поживиться...
Когда после ловли мы вернулись на берег, земля еще долго
колебалась под нашими ногами. Придя в санаторий, мы сели
прикручивать перышки к крючкам и отливать грузила. Было ясно,
что при такой ловле, да еще в случае удачи, их нужно брать с собой
как можно больше.
93

Прикреплять шелковинкой перышко к крючку, да не к
одному — дело нудное и кропотливое.
— Черт знает что!.. Рабский труд какой-то... Врет этот дядя
Петро!..— ворчал Вадим.— Не может быть, чтобы рыба клей
чуяла. Не до того ей! Это тебе не какой-нибудь карась-бездельник,
у которого времени хоть отбавляй, а хищник, торопыга! Он с лету
берет. Ему некогда принюхиваться да примериваться... Пусть дядя
Петро сердится, а я все-таки попробую.
Вадим достал из чемодана тюбик клея БФ-2, которым можно
клеить все что угодно, и пока я прикручивал одно перышко, перед
Вадимом лежало уже больше десятка хорошо оснащенных
крючков.
— Вот,— удовлетворенно сказал он.— Посмотрим, кто из нас
прав!..
Но выяснить это удалось не скоро. Очередная рыбалка опять
была неудачной. Дядя Петро поймал несколько ставридок. Мы —
ничего.
— Снова не нашли,— объяснял наш учитель.— А ты и вообще
не надейся... Не пойдет рыба на твой клей... Это тебе не караси...
Как видите, даже отношение к карасям у дяди Петро и у Вадима
было различное. Но, обратите внимание, дядя Петро уже не
говорил, что «клей не будет держать — морская вода разъест».
Перышки превосходно держались на крючках.
Неизвестно, чем бы закончился этот спор, если бы однажды
вечером к нам в санаторий не приехали давать концерт
гастролирующие в Крыму артисты.
Во время выступления акробатической пары Вадим сжал мне
руку и, кивнув на сцену, шепнул:
— Гляди!
Я поглядел. Но ничего особенного не заметил.
— Вот бы на крючки! — снова шепнул Вадим, и я понял, что
привлекло его внимание. На костюме акробатов сверкали, блестели,
переливались, словно бриллианты, сотни маленьких граненых
стеклышек.
Я уже рассказывал о характере Вадима. На следующее утро
он пошел в филармонию, узнал, где остановились артисты, и явился
к ним прямо в гостиницу. Какой разговор был у них, не знаю, но
вернулся Вадим с двумя десятками сверкающих стеклышек,
вделанных в металлическую оправу. Развертывая передо мной носовой
платок, в котором хранились эти «сокровища», он сказал:
— Посмотрим, что теперь скажет дядя Петро!..
По идее Вадима эти шлифованные стеклышки должны были
привлекать внимание рыб. Но как прикрепить их к крючку?
Привязывать рискованно. Вдруг оборвутся? А попробуй достать еще!
Жди, когда в Ялту приедет следующая акробатическая пара...
И вновь на выручку пришел БФ-2. Вадим приклеил стеклышки
к крючкам, и они держались превосходно. Оставалось лишь
испытать эту приманку.
94

На следующий день в условленное время дядя Петро уже ждал
нас на пристани. Увидев самодур Вадима, он только пожал
плечами и скривил рот: «Дескать, учишь вас, учишь, а вы все по-
своему! Нечего тогда и беспокоить человека, коли так!» Он был
явно оскорблен. В молчании сели мы в лодку. Только когда вышли
за бон, дядя Петро раскрыл рот:
— Говорил я тебе, Вадим, говорил, да видно, ты и сам ученый!
Больше меня ни о чем не спрашивай! И скажу тебе: ничего ты в
нашем море не поймаешь. Не получится из тебя настоящий рыболов!..
Все по-своему ловчишь, а тут люди поумнее тебя думали...
Дядя Петро замолк и налег на весла. В полукилометре от нас
сгрудились лодки. Видимо, там напали на рыбу.
Вскоре мы подъехали туда. Дядя Петро подгреб к крайней лодке
и спросил, как дела. Вопрос был излишним.
Раз за разом вытаскивали рыболовы по две, а то и по три
серебристые рыбы.
Мы не стали тратить времени даром и начали разматывать наши
снасти.
— А что это у вас? — спросил кто-то из рыболовов, увидев
сверкающие стеклышки на самодуре Вадима.
— Это москвич решил, что он умнее всех. По-своему хочет
ловить! Видал, что придумал!..— ответил дядя Петро и
презрительно хмыкнул.
— А что,— сказал рыболов,— очень интересно!
Дядя Петро и вовсе разозлился.
— Интересно...— буркнул он и, не глядя в нашу сторону,
кинул снасть за борт. Мы последовали его примеру. Ловля началась.
И тогда мы поняли, что подразумевал дядя Петро под своим
«ликуй!» Не успевало грузило утащить на дно леску с крючками,
как слышалось настойчивое «тук, тук, тук...» Подсечка —и тугая
сильная скумбрия билась в руке рыболова, а через мгновение
трепетала на дне лодки. И снова снасть закидывалась в воду, и тут
же вновь раздавался стук... Я вытаскивал по две, иногда по три
рыбы, а один раз вытащил даже четыре. Мы ликовали: под нами
гулял косяк скумбрии...
Дядя Петро, не скрывая своей радости, ловко перебирал руками
леску, быстро снимал с крючков рыбу и вновь забрасывал. Но
когда он горделиво, с видом победителя, посмотрел на корму, где
сидел Вадим, то выражение его лица изменилось. Вадим за каждый
заброс вытаскивал пять рыб — ровно столько, сколько на его
самодуре было крючков.
Уже возвратившись на берег и подведя итог ловле, мы
убедились, что рыбы у Вадима было больше, чем у нас с дядей Петром
вместе.
Вадима окружили рыболовы, с любопытством рассматривая
невиданную снасть. Только дядя Петро оставался в стороне, с хмурым
видом запирая лодку на замок. Затем он взял свой улов и, не
попрощавшись , ушел.
95

На утро, когда мы пришли на пристань, Петра Михайловича
там не было. Он так и не появился. Только на следующий день
мы узйали, что он уехал куда-то.
Ключа Петр Михайлович от своей лодки нам не оставил. Нас
это только рассмешило. Хотя достать лодку в Ялте было трудно,
но оставшиеся до конца отпуска дни мы не сидели без дела.
Рыболовы наперебой предлагали нам разделить с ними компанию.
С уважением глядя на Вадима, они говорили:
— Спасибо, друг, уважил! Сбил с нашего Петро спесь! А то
он нас совсем заел... Чуть не академиком себя выставлял... Вот
тебе и «академик»!..

А. Синельников
ВОДОЛАЗ
(из воспоминаний старого рыболова)
Мне было четырнадцать лет, когда я поймал первого сома.
В этом событии, конечно, не было бы ничего удивительного, если
бы мой сом был таким, какие обычно попадаются юным рыболовам.
Но мой первый сом, по крайней мере, в двадцать раз превышал
размеры и вес первых сомов моих товарищей. Длина его достигала
ста шестидесяти сантиметров, а весил он полтора пуда.
Далеко не всякому начинающему рыболову выпадает счастье
поймать такую рыбу.
Поэтому я и хочу рассказать об этом знаменательном событии
в моей жизни.
Инициатива и главная роль в этом событии принадлежат не
мне, а моему младшему брату Юрию, но сом был пойман на мою
снасть, и это, как мне кажется, дает мне неотъемлемое право
считать его своим.
Справедливость, однако, побуждает меня сознаться в том,
что если бы не брат Юрий, который в свои тринадцать лет
отличался исключительной смелостью и решимостью, то не видать мне
этого сома как своих ушей.
Мы часто рыбачили с братом на речке Луганке, а иногда
добирались и до Донца. Ловили окуней, ершей, голавлей, густеру и
прочую некрупную рыбу. Но каждый из нас втайне питал надежду
поймать большого сома. Это было нашей заветной мечтой. Большой
7 Рыболов-с порт с мен, кн. V
97

и усатый, он часто являлся нам во сне, но на удочки не попадался:
сом — рыба ночная и днем ловится в исключительных
случаях.
Юрию надоело ждать редкого случая, и он с видом заговорщика
предложил мне «махнуть» в ночное на Донец, на знаменитый
сомовий омут Хомутки.
Я в ту пору особой храбростью не отличался. Наслушавшись
всяких небылиц и страхов о сомах-великанах, которые будто бы
хватали за ноги купающихся ребят и затаскивали их в темные
подводные пещеры, я боялся сомовьих омутов. Черные, глубокие,
с высунувшимися из воды темными замшелыми корягами,
похожими на гигантские рога, они и днем устрашали меня, а мысль
о ночной рыбалке на этих омутах приводила меня в трепет.
Я, конечно, не говорил брату о своем страхе и под разными
предлогами отклонял его предложение. Однако перехитрить Юрия
было не так-то легко.
— Эх ты, горе-рыбак, сома испугался! — глумился он надо
мною.
Я крепился до тех пор, пока Юрий однажды не сказал мне:
— Слушай, брат, если ты не пойдешь со мной в ночное, я
расскажу всем ребятам, что ты жалкий трус Понял?
Это была страшная для меня угроза. Я готов был ринуться
в омут головою вниз и ловить там сома голыми руками, лишь бы
только не прослыть среди товарищей жалким трусом: что могло
быть хуже и отвратительнее для парня в четырнадцать лет,
мечтающего о геройских подвигах?
— Когда идем? — спросил я Юрия.
Он был чуткий парень и сделал вид, что не заметил
происшедшей во мне перемены.
— Давай завтра! — сказал он.— Но тогда сегодня надо
хорошенько подготовиться: закидушек наделать, червей накопать
побольше, ну и... что там еще?
— Воробьев надо наловить да нажарить.
— Можно и воробьев!
Весь этот день мы провели в лихорадочной подготовке к первой
ночной рыбалке. Крутили из суровых ниток крепкие закидушки,
копали червей, налаживали удочки, только с воробьями дело
несколько затормозилось. Молодые давно повылетали из гнезд,
а старого воробья пойди-ка поймай.
— Обойдемся и без них! — сказал Юрий.
— Дед Еремей говорит, что большие сомы только на жареных
воробьев ловятся,— робко заметил я.
— Интересно, кто это им жарит воробьев в
омутах?—улыбаясь, воскликнул Юрий. Но не желая меня огорчать,
добавил:— Ладно, что-нибудь придумаем.
И он, действительно, придумал оригинальный способ ловли
воробьев при помощи большого ящика, палочки и длинной нитки.
На другой день мы отправились на Донец.
98

Было начало августа. Дни стояли душные, безветренные, ночи
теплые, темные.
До Хомутков мы не дошли, а остановились в другом месте,
называемом «Тубо».
— Чего нас нелегкая понесет в Хомутки по такой жаре. Сомов
и здесь хватит! — сказал Юрий.
Между нами давно установились такие отношения, при
которых брат всегда и во всем верховодил, а я соглашался с ним.
— Ладно, останемся в Тубо! — сказал я.
Немного выше устья Луганки Северный Донец делал резкий
поворот. Его высокий и крутой правый берег в этом месте мысом
вдавался в реку. За мысом полая вода создавала сильные
водовороты, они вымыли здесь огромную, очень глубокую яму,
завалили ее корягами, образовали под яром глубокие пещеры. С
крутого берега свисали толстые корни столетних дубов, которые росли
на краю обрыва.
Это и было знаменитое Тубо — вотчина сомов.
До вечера мы ловили рыбу не в самом Тубо, а поодаль от него.
Поймали дюжину окуней, несколько голавликов и десяток
драгоценных бубырей (пескарей). Последних мы держали в
специальной загородке — для наживы закидушек.
Перед заходом солнца наладили в Тубо восемь закидушек —
четыре на жареного воробья, а четыре на бубыря.
Юрий восхищался красотой омута, мне же он внушал только
опасение и страх.
Пока было светло, я храбрился и подолгу вертелся возле своих
закидушек.
Перед заходом солнца я заметил, что одну из моих закидушек,
стоявших на бубыря, кто-то дергает Взявшись за шнур, я
почувствовал, что на крючке сидит большая рыба.
«Сом»,— радуясь удаче, подумал я и стал выбирать шнур.
— Что там такое? — спросил Юрий.
— Сом!
— Дай я его вытяну!
— Я сам, сам!
— Упустишь!
— Не упущу!
— Большой?
— Бо-льшой! — выдохнул я, рывком выбрасывая рыбу на
берег.
— И не сом это! — воскликнул брат.
Я уже и сам увидел, что рыба оказалась не сомом, а крупным
полосатым окунем.
— Как же я достану из него крючок? — сказал я, заглядывая
рыбе в рот.— Посмотри, как он его заглотнул
— Дай сюда!
Не успел я опомниться, как Юрий вырвал у меня окуня и с
силой дернул sa шнур закидушки.
7*
99

На крючке остались бледнорозовые внутренности и яркокрасные
жабры окуня.
— Что ты сделал? — воскликнул я с укором.
— Ничего особенного, что надо, то и сделал! — спокойно
ответил Юрий.— Ты думаешь, что ему приятнее умирать
постепенно, чем сразу? — спросил он меня.
— Жалости в тебе нет! Ты жестокий! — укорил я брата.
— Не сердись, Саша, разве я виноват, что он такая жадина! —
примирительно сказал Юрий.— Идея! — вскричал он вдруг,
хлопнув себя ладонью по лбу.— Знаешь что? Забрасывай закидушку
с этим окуневым «ливером»! Посмотри, как привлекательно и
аппетитно он выглядит!
— А возьмет?
— Головой ручаюсь!
Я размотал в воздухе тяжелый груз закидушки и вместе с
окуневыми потрохами забросил ее на середину омута.
— Порядок! — резюмировал Юрий.— Жди теперь сома.
Ночью мне не спалось, а когда усталость смыкала отяжелевшие
веки, перед глазами в каком-то мареве появлялись большие усатые
сомы. Один за другим они выходили из мрачных пещер и,
заглатывая насадки наших закидушек, «садились» на крючки.
Я часто просыпался и чувствовал, что решимость,
проявленная мною после угрозы брата прославить меня трусом, оставляла
меня. Мне очень хотелось проверить свои закидушки, но омут
пугал своей загадочностью, и подойти к нему я не решался.
Юрий возился со своими закидушками в другом конце омута
и спать не ложился... Возле него сильно плескалась какая-то рыба.
— Не уйдешь! — послышался голос брата.
Снова плеск воды, какое-то невнятное ворчание Юрия, и все
стихло.
«Наверно, поймал сома,— с завистью подумал я.— Везет
же ему».
— Эй ты-ы, соня! Иди посмотри, какого я сома поймал! —
крикнул Юрий.
Когда я подошел к нему, сом-аршинник был уже на кукане.
— Пойдем к твоим закидушкам,— сказал брат, крепко
привязывая кукан к торчавшему из воды корню.
— Пускай стоят до утра. Не стоит рыбу пугать,— уклонился я.
Перед зарей я крепко уснул и проснулся, когда было уже
светло.
Над омутом клубился жидкий туман. С противоположной
стороны Донца, где находилась станица, доносились звуки
пастушьего рога, скрип ворот, мычание коров и громкий лай собак.
В лесу щебетали синички. Красноголовый дятел хлопотливо
долбил кору сухого дуба.
Юрий крепко спал.
Я поспешил к своим закидушкам. «Вытащу сома, тогда и
разбужу Юрия,— думал я.— Не все ему первому».
100

Жареные воробьи на крючках двух моих закидушек оказались
нетронутыми. Но, взявшись за шнур третьей закидушки, стоявшей
на бубыря, я ощутил сильные рывки крупной рыбы.
«Сом»! — радостно подумал я, вытаскивая закидушку.
Вода у берега забурлила, что-то белое, большое ворочалось
в ней и бросалось в стороны. Сильным рывком выдергиваю
тяжелую рыбу. На песке забился крупный голавль.
— И это дело! — хватая голавля, прошептал я в восторге
Посадив пойманную рыбу на кукан, я подошел к последней
закидушке, которая стояла на окуневые потроха. Я хорошо
помнил, что шнур этой закидушки уходил в воду прямо и внатяжку,
а теперь он отодвинулся в сторону и как-то обвис.
Мурашки забегали у меня по телу, и руки затряслись, когда
я взялся за шнур.
Метра три закидушки выбрал, не ощущая даже тяжести и
толчков грузила, но потом закидушка как будто за что-то
зацепилась. Приблизившись к воде, дернул за шнур.
В глубине омута что-то тяжелое ворохнулось, и не успел я
сообразить, что происходит, как шнур рванулся у меня из рук с такой
силой, что я потерял равновесие и бултыхнулся в омут.
— Что ты там делаешь? — спросил проснувшийся Юрий.
— Со-о-ом! — простонал я, на четвереньках вылезая из омута.
— Где сом? — сразу вскочив на ноги, крикнул брат.
— Там! — указал я на омут.
— Там их много,— сказал Юрий, с трудом удерживаясь от
смеха.— Чего же ты, чудак, полез в омут?
— Он меня втя... втян-у-л!—ответил я. стуча зубами от
холода и пережитого страха.
— Как же это он тебя втянул? За ногу схватил или как?
— Нне-ет! Он на закидушке, которая с этим... как его?
— С ливером, что ли?
—- Аг-га!
—- Ври еще!
— Ей-богу! Ка-гк ддерну-ул!..
— Ну и врешь же ты! — все еще не веря, сказал Юрий и
направился ко мне.
— На бу-бу-бу-быря я голавля по-пой-мал,— трясясь всем
телом, с трудом выговорил я, когда подошел Юрий.
— Покажи!
—- В-во-от! — приподнял я кукан с голавлем.
— Ого! Пойдем к моим закидушкам, может, и у меня поймался
голавль,— заторопился он.
— А сом?
— Какой еще... тот, что ли, который тебя за ногу схватил?..
Ну, где он, твой сом?
Юрий решительно взялся за шнур моей закидушки.
— Ох, ты-ы! Дьявол! — с трудом удерживаясь, чтобы не
полететь в омут, вскрикнул он.
101

— Ну не-е-т, не уйдешь, голубчик! — побледнев, сказал Юрий
и снова схватился за шнур обеими руками.— Помоги! — крикнул
он мне.
Вдвоем мы потянули сома к берегу. Тяжело ворочаясь в глубине
омута, он медленно продвигался вперед, потом вдруг уперся, и мы
не могли сдвинуть его с места.
— Давай отпустим шнур,— сказал Юрий.
Мы отпустили метра три шнура, а потом снова потянули его на
себя.
Сом опять подался немного вперед и стал.
— Коряга! — с досадой воскликнул Юрий.
— Нет! Это не коряга, это сом!
— У тебя хорошо привязан шнур?
— Хорошо!
— На, держи! Да держи же, тебе говорят! — видя мою
нерешительность, прикрикнул на меня Юрий и, передав мне шнур, быстро
снял с себя штаны и рубаху.
— Что ты хочешь делать? — спросил я, предчувствуя что-то
недоброе.
— Ничего особенного. Ты только крепче держи шнур,—
спокойно ответил Юрий.
Он, не торопясь, зашел в воду и, взявшись левой рукой за шнур
закидушки, поплыл на середину омута.
— Вернись! Куда ты!? — крикнул я в отчаянии.
— Отпусти шнур! — отозвался Юрий и, не выпуская
закидушки из рук, нырнул в глубину омута.
Наступила жуткая тишина. Секунды казались мне вечностью.
Испуганное воображение рисовало мне страшную картину схватки
Юрия с чудовищным сомом.
Слезы ручьями лились из моих глаз. Я готов был на весь мир
кричать от страха и жалости к брату.
«Наверное, проклятый сом утопил его. А может быть, он
запутался в корягах и не может из них выбраться?» — подумал я и
в ужасе закричал:
— Юра-а!
В этот момент брат вынырнул и, крикнув мне: «Тяни, не давай
ему уйти под корягу!» — сильными саженками поплыл к
берегу.
Сом упорно сопротивлялся, но я, зарывшись ногами в песок,
изо всех сил тянул его к берегу. Ужасная мысль, что если сом
уйдет под корягу, то Юрий снова нырнет за ним в омут, удваивала
мои силы.
— Тяни, тяни! Не давай ему останавливаться! — кричал брат,
подбегая ко мне и хватаясь за шнур.
Вода вскипела у берега, снопы брызг и тина полетели во все
стороны.
Полутораметровая туша сома поползла по песку, разгребая
и разбрасывая его могучим хвостом.
102

* *
Через час мы с триумфом возвращались домой.
Я нес удочки и кукан с рыбой, а Юрий, сгибаясь под тяжестью,
тащил на себе сома, огромная голова которого лежала у него на
плече, а хвост почти волочился по земле.
— Что ты делал там... на дне омута? — глядя на брата с
любовью и восхищением, спросил я.
— Да ничего особенного, шнур из-под коряги выводил! —
улыбаясь, ответил он.

И. Толоконников
«ЩУЧЬЕ СЛОВО»
Хорошо в ясный зимний день на водоеме! Полной грудью
вдыхаешь морозный, пьянящий воздух! Под голубым куполом неба —
родные русские перелески, сверкающие на солнце снега, темная
кайма береговых камышей.
Повсюду на ровной глади широкого русла реки — темные
фигуры рыболовов. Но сегодня для нас незадачливый день. Еще не
кончилось глухое время сезона, когда рыба «хандрит». И даже
буяны-окуньки, стайками кочующие по водоему, почти не берут,
а только «вхолостую» стучат по блесне. Редко-редко какой-нибудь
из этих озорников зацепится краем губы за острое жало крючка
и попадет на лед.
Да и погода беспокоит: ветер как будто усиливается. А если
подует зимарь — северный ветер,— клев может и совсем
прекратиться.
Но уезжать домой в такой ясный день, а тем более без рыбы,
конечно, не хотелось. И вот началось «великое переселение
народов», как в шутку называлось у нас передвижение рыболовов
по водоему в поисках уловистого места.
Многим из москвичей-домоседов, не выезжавшим дальше
Сокольников и Измайлова, кажется непонятным, что же такого
увлекательного в зимней рыбалке? Провести весь день на льду с корот-
104

кой удочкой в руках, разве это не скучно? Унылые скептики
вообще ставят под сомнение спортивность этой ловли.
Сюда бы их, на лед! Заставить поработать пешней, пробивая
десятки лунок! Глотнуть хорошенько морозцу! Покочевать по
водоему в поисках рыбьих троп! Побегать от одной жерлицы к другой,
выхватывая на лед крупных щук! Тогда бы другое заговорили. Да,
это спорт! С присущей ему упорной борьбой, риском проигрыша и
волнующим торжеством победы! Здоровый, интересный спорт,
хорошая зарядка к новому творческому труду!
... Однако, хотя сегодня и неудачный день, нужно хоть сколько-
нибудь поймать. Я пошел вверх по течению реки, время от времени
прорубая лунки и спуская снасть под лед. Но результаты были
неважные.
«А не попробовать ли половить у старой мельничной плотины,
про которую говорил мне товарищ».— подумал я. Кто знает, где
оно, наше капризное рыбацкое счастье? Сколько раз бывало
полдня ловишь почти впустую, а потом за какой-нибудь час сразу все
наверстаешь!» И я решительно тронулся в дальний рейс.
Идти было нелегко. За февраль снегу навалило выше колен.
Ничего! Пусть еще лютует пурга и крепки утренние морозцы! Уже
ясно, что зима переломилась! Солнце .только встало, но заметно
чувствуется тепло.
Ослепительно яркие лучи бьют золотыми стрелами сквозь
опушенные порошей ветви, алмазами сверкают капли от тающего на
солнце снега.
Потемнели стволы деревьев, и у корневищ образовались
глубокие лунки. Снег пахнет какой-то особой весенней свежестью. И
это сейчас! А что будет через две недели, когда зазвенит певучая
капель, появятся проталины, зажурчат первые ручьи. И придет
наше время, праздник рыболова-подледника,— жадный
преднерестовый весенний жор!
...Но вот и мельничный омут. Вокруг на холмах высится
засыпанный снегом высокий хвойный лес. Мельница, видно, давно уже
не работает. Постройки развалились, плотина размыта. Да и
к чему она теперь колхозникам, когда неподалеку от села на другой
речке поставлена мощная гидростанция, подперт плотиной
огромный водоем, который я видел из окна поезда! Но широкие плесы
реки и этот заброшенный омут, окруженный величавым сосновым
бором, очень живописны.
К удивлению своему, я увидел на омуте несколько рыболовов.
С хорошим уловом был только один из них, стоящий посредине
омута,— широкоплечий пожилой мужчина с седеющей бородой,
пышными усами и раскрасневшимся загорелым лицом. По выправке,
фронтовому офицерскому полушубку и армейской шапке-ушанке
в нем угадывался бывший военный. Воротник у него был расстегнут,
шапка сдвинута на затылок, рукавицы брошены на лед. Рыболову
этому, видно, не приходилось скучать: около его лунки виднелись
две щуки и несколько крупных окуней. У остальных же удилыци:
105

ков была только мелкая рыбешка, гывалявшаяся в снегу, как
в сахарной пудре.
«Эге, да тут, видно, один специалист, а остальные
—начинающие,— усмехнулся я, налаживая снасть.— Ну что ж,
посоревнуемся!»
Однако самонадеянность моя была очень скоро наказана. Клева
почти не было, хотя я и перепробовал весь арсенал блесен и самых
«неотразимых» мормышек.
— В чем тут дело? — обратился я с вопросом к рыболову,
подошедшему попросить спички.— Почему у одного клюет, а все
сидят впустую! Снасть что ли у него особенная или ловить большой
мастак?
— Ничего не могу понять! «Борода» ловит, как обычно, на
простого малька и блесну,— ответил рыбачок, закуривая.
— Может быть, он попал на зимовальную яму, где держится
вся рыба? А мы удим не на месте?
— Нет, дно здесь везде одинаковое, у берегов даже глубже.
Я этот омут хорошо знаю.
— А не выясняли у самого умельца, в чем секрет?
— Неудобно как-то лезть с расспросами к пожилому
незнакомому человеку, когда у него клюет. Но двое наших ребят не
выдержали: прорубили лунки поближе. Однако все впустую: «не обрыби-
лись». Бородач-военный им и снасть свою показал и их же высмеял:
«Надо,— говорит,— знать особое «щучье слово»! Тогда и будет
удача!»
Прошел еще час такой же незадачливой ловли. Начало
темнеть, и рыболовы стали один за другим расходиться. Я же твердо
решил подождать, может удастся выяснить эту странную,
загадочную историю. Наконец, мы остались только вдвоем с удачливым
рыболовом.
— Вас не пересидишь! — услышал я вдруг веселый звучный
голос.— Идите сюда, увидите нечто интересное. Не считайте меня
плохим товарищем,— продолжал он, когда я подошел ближе.—
Не такой уж страшный грех иметь в рыбалке свои небольшие
секреты! А главное — я просто обиделся на этих развязных парней
и решил их высмеять, ничего не разъяснив. Рубят лунки чуть ли
не рядом и мешают ловле. От вас я таиться не буду. Смотрите, в чем
дело.
Взяв рукой замаскированный снегом шнур, который был
спущен в широкую лунку, он стал быстро выбирать его на лед. Через
несколько секунд в темной воде показалась большая стеклянная
банка. В ней, сверкая серебристой чешуей, бойко сновали
небольшие рыбешки, а у дна копошился, причудливо извиваясь, крупный
мотыль. Внутри банки горела электрическая лампочка, провод от
которой шел к чемоданчику, где, очевидно, находился аккумулятор.
— Вот и весь секрет! — сказал рыболов.— В конце зимы,
когда лед достигает чуть не метровой толщины, да и снегу навалит
сверху достаточно, совсем темно делается на большой глубине в под-
106

водных хоромах. И свет лампочки издали привлекает к себе рыбу.
Способ этот внедряется для ночной промысловой ловли на море.
Я же применил его для спортивного ужения. Можно, конечно,
опустить на дно и мотыльницу с прикормкой для небольшой рыбы
Но как привадить крупного хищника? Ведь мальки сейчас же
«брызнут» в стороны при его приближении. А мой светящийся
«аквариум» подманивает к себе всякую рыбу: и бель, и окуня, и
крупного хищника. Правда, тут «видит око, да зуб неймет». Но
аппетит у рыбы разгорается, а я подбрасываю ей под нос всякие
вкусные вещи. Ну и начинается клев.
Вот и все мое «щучье слово»! — смеясь, закончил рыболов,
укладывая свой улов и снасти в чемоданчик.

Вл. Догонов
У РЕКИ
Хороши реки и озера в наших краях! Приятно полежать у
лесной речки, покупаться в холодной воде и позагорать под жаркими
лучами солнца на прибрежном песке. Чистый воздух, лесная
тишина, нарушаемая только разноголосым пением птиц, живительной
струей вливает в организм бодрость и жизнерадостность.
Но еще лучше провести день на реке с удочкой в руках. Какой
трепет ощущаешь, когда насаживаешь первого червя на крючок
и забрасываешь насадку в еще темную глубь омута!
Начинается рассвет. На востоке заалела полоска утренней
зари. Над рекою повисла молочная пелена тумана. Лес на
противоположном берегу вырисовывается причудливыми тенями.
То тут, то там раздаются всплески рыбы, и по зеркальной
поверхности воды расходятся широкие круги: это хищники гоняются
за мелкой рыбешкой. Спасаясь от зубастой пасти, обезумевшие от
страха мальки выпрыгивают из воды.
У прибрежных кустов раздался всполошенный крик уток. Они,
распустив крылья, кинулись к берегу и мгновенно поднялись в
воздух. На том месте, где только что плавали утки, по воде расходятся
во все стороны круги и плавает пух. Кто знает — может быть,
щука схватила зазевавшуюся утку, утащила ее в глубокий омут
и там теперь расправляется с ней, а может быть, промахнулась
речная разбойница и только перепугала птицу. А вот что-то похо-
108

жее на усики быстро бежит по поверхности воды. Это голавль,
выставив плавник, плывет вдоль реки, высматривая себе пищу.
На берегу пышно растут травы. Поют свою песню кузнечики,
и бойко порхают над рекой стрекозы. По веточке ивового куста,
нависшей над водою, тихо ползет зеленый червячок. Вот он хочет
перебраться с одного листка на другой и, сорвавшись, падает в воду.
В то же мгновение под ним раскрывается мясистая, с толстыми
губами пасть голавля, и червячок скрылся во рту рыбы.
Я сижу не шелохнувшись на самом краю обрывистого берега
и наблюдаю, как просыпается от ночного забвения природа. Вдали,
за бугром, раздался звук пастушьего рожка, созывающего скот на
широкое прибрежное раздолье. Стараясь перекричать друг друга,
в деревне горланят петухи. Над рекою пролетела стайка чирков и
опустилась в прибрежном заливчике, в заросли осоки. Не знают
они, что где-то поблизости зорко подстерегает добычу зубастая
щука. Высоко в небе кружат ласточки, собирая насекомых для
своих птенцов.
Недалеко от меня ярко сверкают огни колхозной
электростанции. От нее через реку перекинулись на высоких металлических
мачтах провода, несущие энергию к сельским постройкам и домам
колхозников. Советские люди обуздали реку и заставили ее
работать на человека.
Всллески воды стали чаще. Все сильнее разгоралась утренняя
заря. Края темного облачка, тихо плывущего в вышине,
окрасились ярким оранжевым светом. Самое время для хорошего
клева!
Около берега, где я устроился,— глубокая яма со спокойным
течением. В ней всегда много окуней, плотвы, частые гости здесь
язи и голавли.
Еще вчера я накопал хороших, красноголовых земляных
червей в кучах старой листвы. Смочив их водой, посадил на ночь в
деревянный ящик с землей и обрывками старой рогожи. Полил землю
мясным бульоном, чтобы черви ночью питались и утром не были
вялыми. Хорошо берет на такого червя окунь, любят его
красноперка, плотва, а если насадить несколько червей на крючок
«мочкой», то возьмут и крупный язь и голавль.
Забрасываю насадку в воду. Глубина более двух метров. Вода
в яме кажется еще темной, и трудно разглядеть, что творится на
дне, но я знаю, что там уже гуляет стайка окуней, разыскивая
пищу,
Поплавок из гусиного пера почти весь погружен в воду и только
верх его, окрашенный в яркокрасный цвет, резко выделяется над
поверхностью воды.
Проходит минута, вторая, третья... Вдруг поплавок ныряет
в воду. Делаю резкую, но короткую подсечку. Окунь! Его сразу
отличишь от других рыб по сильным, тупым толчкам, которыми он
старается освободиться от крючка, но боль, причиненная крючком,
заставляет окуня подчиниться моему желанию. Упираясь, он
109

идет к берегу. Еще секунда — и рыба забилась в подсачке. Крючок
глубоко зацепился в пасти. Для извлечения его приходится
воспользоваться хирургическим пинцетом, который я всегда ношу
с собою,
Посадив окуня на кукан, насаживаю на крючок нового червя
и забрасываю его в воду. Как только опустилась насадка до дна,
юркнул в воду поплавок. Делаю подсечку и опять те же приемы:
снова взял окунь. Этот порезвей: видимо, крючок зацепился только
за губу. Начинает водить леску в одну сторону, в другую, но где
можно набрать столько силы, чтобы порвать сатурновую леску?
После непродолжительного сопротивления окунь сдается, и вторая
рыба у меня на кукане.
Лучи солнца осветили вершины деревьев. Еще минута-две,
и они нежно лизнут водную гладь.
Всплески воды раздаются все чаще. Каскады брызг взлетают
в воздух. Мальки, спасаясь от своих преследователей, то и дело
выпрыгивают из воды.
Сегодня у меня день удачи. Идет интенсивный клев окуня.
Вторая удочка так и лежит на берегу: я еле-еле управляюсь с одной.
Окуни как будто пошли «в наступление;) на меня. Не успеешь
забросить, как поплавок ныряет в воду.
Поймав около двух десятков крупных окуней, решаю
прекратить ловлю. Зачем жадничать? Ведь сегодня еще предстоит.ловля
голавлей в проводку на личинку майского жука у самой
электростанции-
Сматываю лески на мотовильца, вынимаю из воды рыбу и,
уложив ее в мешок, направляюсь к омуту у плотины.
Солнце только что поднялось над горизонтом и ярко освещает
окрестность, но утренняя прохлада еще не ушла из прибрежных
кустов, и трава покрыта росой. Капли росы, преломляя в себе
солнечные лучи, блестят, как бриллианты.
Стараясь не замочиться о мокрую траву, тихо иду вдоль берега
по тропинке, ведущей к плотине. Подойдя к омуту, выбираю
удобное место между кустами ивы и готовлю удочку.
Удочек я ношу с собою только две, но в большинстве случаев
пользуюсь одной: всегда успеешь сделать подсечку в нужный
момент и, как правило, рыбы налавливаешь на одну удочку больше,
чем на две.
Около берега, где я устроился, глубина не превышает двух
метров. Течение довольно быстрое. Монотонно шумит вода,
вытекающая из-под турбины и, пенясь, бежит вдоль омута к перекату.
Дно реки здесь ровное. Место очень удобное для ловли в проводку
с берега. Можно пускать насадку на расстояние свыше десяти
метров.
Не выдавая ничем своего присутствия, насаживаю на крючок
личинку. При ловле голавля я пользуюсь двойником из крючков № 7.
Насадка личинки на такой крючок отнимает много времени, но
оправдывает себя тем. что рыба не может сорвать насадку. К крючку
НО

прикрепляю металлический поводок длиною в десять сантиметров,
который продеваю сквозь личинку, а затем надвигаю ее на стержень
крючка. Жала крючков остаются свободными и плотно прилегают
к личинке.
...Опускаю насадку в воду. Течение тотчас же подхватывает
ее и уносит от берега. Через две-три секунды делаю плавную
подсечку. Поклевки не последовало. Подтянув насадку к себе, снова
пускаю ее по течению. Сильный рывок, и леса быстро побежала
с катушки. Палец левой руки машинально ставит катушку на
тормоз, но все же рыба успела смотать метров десять лесы. Удилище
гнется, но хорошо выдерживает порывы рыбы.
Попавшийся на крючок голавль пытается уйти вниз по
течению. Маневрируя удилищем, начинаю подматывать лесу.
Упираясь, рыба идет к берегу. Вдруг леса провисает. Неужели рыба
сошла? Новый рывок — и голавль повернул на середину. Снова
трещит тормоз катушки, и леса метр за метром бежит в воду. Опять
сдерживаю рыбу и поворачиваю ее к себе.
Пот струйками катится по лицу. Руки дрожат от волнения.
Окружающее забыто. Все внимание сосредоточено только .на борьбе
с рыбой. На этот раз голавль идет ко мне легче, хотя и делает
несколько бросков в сторону. Вскоре в воде показалась темная
толстая спина рыбы. Рукою ищу около себя подсачек, но его нигде
нет. Оглянувшись вижу, что он стоит метрах в двух от меня,
прислоненный к кусту ивы. Что делать? Если попытаться взять рыбу
руками, она порвет снасть и уйдет. Решаю отдать лесу рыбе, отойти
назад и, взяв подсачек, снова подводить голавля к берегу. Мой
маневр удался, и вот крупный полуторакилограммовый голавль
бьется в подсачке.
Шум борьбы, конечно, напугал других рыб,- и они наверняка
ушли вниз по течению. Да и достаточно мне сегодняшнего улова.
Собираю снасти, укладываю рыбу в мешок и выхожу на
прибрежный луг. Солнце уже сильно пригревает, росы нет. Кидаюсь
в траву и, полный только что пережитых волнений, лежу среди
цветов. Впереди еще he одна такая ловля. Какого же отдыха можно
желать лучше?
Горьковская область, 1954 год.

Василий Алферов
ВСТРЕЧА НА ПЕРЕПРАВЕ
Старые рыболовы обычно сторонятся маленьких шумливых
Удильщиков. Когда ребята подходят и спрашивают: «Нет ли,
Дяденька, лишнего крючка, а то у меня нечем рыбачить — щука
отгрызла» — или просят «два-три червячка» — это еще полбеды.
Но вот когда они начинают бегать вдоль берега, срываться в воду,
кричать друг другу: «Валерик! Принеси мне муху, у меня все
вышли»— или «Славка!.. Сюда!.. Эх, и клев —закинуть не дает»,—
тут уж сматывай удочки и уходи на другое место.
Но так обычно ведут себя начинающие рыболовы, ловят они
преимущественно уклеек или пескарей — это для них тренировка,
подготовка к «большой» рыбалке.
Более опытные юные удильщики во всем стараются подражать
старым заправским рыболовам. Вот о двух таких юных рыболовах
я и хочу рассказать.
Был конец июля. Под выходной день я решил поехать на
рыбалку с ночевкой. Но получилось так, что меня задержали дела
и я опоздал к последнему парому. Сижу на пристани и, глядя
на удаляющийся паром с рыболовами-«ночевщиками», думаю, что
же теперь делать. Смотрю, к мосткам подходят два паренька,
одному лет четырнадцать, второму лет двенадцать. И, как говорится,
рыбак рыбака видит издалека,— прямо ко мне.
112

— Здравствуйте, дядя! — проговорили они враз.— Вы не
заметили тут троих ребят с удочками и с овчаркой?
— Нет, не заметил. Наверное, уехали вон с тем паромом.
Ребята переглянулись, однако обратно уходить не собирались.
Они положили аккуратно связанные длинные бамбуковые удилища,
поставили корзинку, в которой виднелся плетеный садок для рыбы,
сняли с плеч рюкзаки. По виду ребят, по их снасти нетрудно было
догадаться, что это не уклейщики, а довольно опытные рыболовы.
Говорю им:
— Я тоже вот один остался, опоздал к парому. А вам, видно,
не хочется домой возвращаться?
— Не хочется,— проговорил один из мальчиков.
— Тогда давайте возьмем лодку и поедем вместе. Втроем
веселее будет.
Мы познакомились поближе. Одного из них, повзрослее, звали
Сашей, второго — Гришей. Они, как оказалось, были родными
братьями.
Когда переехали Волгу, я предложил:
— Ну, друзья, пойдемте на Мякотное озеро. Знаете
та кое?
— Знаем! — в один голос ответили ребята.— Там и Банное
озеро рядом,— добавил Саша,— и Студеное недалеко. Мы туда
с дедушкой много раз ходили. В Мякотном и Банном линь крупный
клюет.
Вечер стоял теплый, тихий. По всем признакам завтра должен
быть «клевный день». Путь был не ближний, но мы, оживленно
разговаривая, не заметили, как дошли до места.
Солнце медленно склонялось к горизонту. В озере, как в
огромном зеркале, отражались прибрежные деревья и кустарники.
Из камышей вылетела кряква, немного покружилась над водой,
потом опять опустилась в камыши, к утятам.
Мы облюбовали место, положили на берег наше снаряжение.
— Вот что, ребята,— сказал я.— До темна остается два часа.
За это время мы должны наловить рыбы на уху, набрать дров,
подготовить место для костра и ночлега. Успеем?
— Успеем,— уверенно сказал Гриша, вынимая из корзины
маленький топорик.— Я у них с дедушкой,— показал он на Сашу,—
всегда за кострового. Вы рыбачьте, а я дрова соберу и место
подготовлю к ночлегу.
— А может быть, тебе на вечерней зорьке порыбачить хочется?—
спросил я. Но Гриша ничего не ответил, махнул рукой и побежал
в кустарник.
— Он любит рыбачить только по утрам,— сказал Саша,
разматывая удочку.— А потом купается, делает зарисовки. Он у нас
художник.
Я сидел метрах в десяти от Саши. Однако видеть друг друга
мы не могли, потому что нас разделял кудрявый куст тальника,
росший у самого берега. Мне интересно было знать, как Саша за-
3 Рыболов- спорт смен, кн. V
113

брасывает лесу — по-настоящему или с шумом, и я все время
прислушивался. Шума не было слышно.
Прошло около часа. У меня в садке плескались три окуня и один
карась. Однако хотелось поймать линя, а он как нарочно не
попадался.
Но вот на крайней удочке поплавок дрогнул, лег набок, потом
немного покачался и пошел в сторону. «Наверное, линь»,— подумал
я и сделал подсечку. Леса натянулась, удалище пружинило.
Недалеко от берега рыба еще раз попробовала избавиться от крючка,
сильно взметнулась вверх, подняв брызги, но тут же угодила в
подставленный мною сачок. Это был. действительно, линь. Саша,
конечно, слышал всплески рыбы, и я думал, что он сейчас же
прибежит ко мне и станет восторгаться. Но он не пришел, и тут я
окончательно убедился, что Саша — настоящий рыболов.
Настала пора готовить уху. Кончив рыбачить, я поднялся на
высокий берег и сказал Саше:
— Время ужинать... Всю не переловишь.
— Да, надо кончать,— согласился со мной Саша и добавил,
улыбаясь: — А то утром нечего будет ловить.
Он вынул из воды свой садок и тоже поднялся наверх. В садке
бились две плотвы, окунь и небольшой линек. Гриша похвалил
наш улов и сказал, что должна получиться хорошая уха. Он уже
наносил дров и свежего сена, приготовил место для костра, набрал
кружку ежевики к чаю и даже успел выкупаться.
Ели мы с большим аппетитом. Да и уха, надо сказать, была
очень вкусная! А когда поужинали, попили чаю,—- улеглись спать.
Пожелав мне спокойной ночи, мои юные приятели тут же крепко
заснули на душистом сене.
Костер догорел и погас, а я лежал и не спал. Была чудесная
ночь, где-то совсем близко шелестела недокошеиная трава,
перешептывались листья осокоря, резко кричал коростель. А рядом —
озеро, отражающее в спокойной прозрачной воде золотую
россыпь звезд. Ночью озеро кажется безбрежным,
таинственно-сказочным и бездонным. Разве заснешь в такую ночь!.. Я встал,
прошелся вдоль озера. Легкий ветерок приятным холодком обдавал
лицо, доносил запахи луговых цветов. Полной грудью вдыхал я
предутреннюю свежесть.
Мои новые друзья хотя и крепко спали, однако на зорьке
проснулись, как по команде.
— Молодцы, не проспали зорьки,— похвалил я их.
— Раньше мы просыпали и дедушка нас всегда будил „— сказал
Гриша.— А когда однажды попробовали ловить на зорьке., то потом
сами стали просыпаться.
Умывшись, мы доели оставшуюся с вечера уху и пошли на свои
сижи.
— Ну,, как у нас дедушка всегда говорит, ни пуху, ни пера,
ни рыбьего хвоста! — сказал Саша, осторожно спускаясь
вниз.
114

— Такие рыболовы, как мы с вами, без рыбы домой не
приходят,— шутливо заметил я.
Все было под руками — и приманка, и садок, и запасные лесы.
Насадив на крючки свежих червяков, я закинул три удочки,
положив веером удилища на рогульки. Усевшись поудобнее, закурил.
Над озером низко-низко пролетели два кулика и скрылись за
камышами. У берегов было тихо. Но вот на самой середине водоема
появилась еле заметная предрассветная рябь. Ранее плохо
видимые поплавки начали обозначаться на воде. Зорька! Это самые
напряженные, самые торжественные минуты ожидания клева.
Опытный рыболов наперед знает, какая рыба первой будет
брать — крупная или мелкая. Если около поплавков на
поверхности начинает «закипать» вода и появляются небольшие круги —
значит, насадку будет беспрестанно теребить мелочь, и зорька
тогда пропала. Однако по всему было видно, что сегодня лов
начнется с крупной рыбы.
Так оно и получилось. Первой пойманной мной рыбой оказался
матерый полосатый окунь. Он взял насадку с налету, и поплавок
мгновенно скрылся под водой. А вслед за окунем на мякиш ржаного
хлеба я подсек одну за другой двух крупных сорожек.
У ребят, наверное, дело обстояло тоже неплохо. Но вот
неожиданно я услышал тревожный негромкий голос Саши:
— Гриша, быстрей давай мне сачок!
Ответа не последовало. Саша крикнул громче и требовательнее:
— Сачок давай, сачок!
Однако Гриша опять не отозвался. Пришлось мне взять свой
сачок и бежать к Саше на выручку. Он с трудом удерживал в руках
удилище: наверное, попалась крупная рыбина.
— Кто тут кого водит — рыбак рыбку или рыбка рыбака? —
подойдя к Саше, пошутил я.— Держись, а то утащит в воду. Потяни
лесу немного на себя. Смелее, смелее... Так... Ну, вот и все!
Бронзовый, с темным отливом линь — в сачке. Да какой линь —
около килограмма весом!
Когда Саша снимал рыбу с крючка, руки у него дрожали, но
он улыбался и говорил:
— Глубоко забрал. Если бы зацепил за губу, ушел бы. Спасибо
вам, что помогли!
— А что же с Гришей случилось? — вспомнил я.— Ну-ка,
пойдем, посмотрим.
Однако на гришиной сиже мы обнаружили только одну удочку
на рогульке. Саша окликнул брата сначала негромко, потом изо
всей силы:
— Гри-и-ша-а, где ты?!.
— Здесь, на новом месте! — ответил Гриша издалека.
Мы направились к нему. Каково же было наше удивление, когда
мы увидели, что Гриша выходит из воды, держа в руках сачок и
удочку. Глаза у него были полны Слез.
— Это ты что — в воду за рыбой нырял? — спросил я.
8*
115

— Линя упустил. Эх, и крупный! — с досадой проговорил он.
— Как же это ты так сплоховал?
— Сделал подсечку, потянул, а леса за куст зацепилась. Я и
туда и сюда — никак. И сачком не достану — далеко. Пришлось
прямо в тапочках в воду лезть... А линь ка-а-к рванется и ушел.
Губу прорвал...
— Ну не тужи. До вечера еще долго, поймаешь другого,—
успокоил я Гришу.— Пошли на свои места, а то самое хорошее время
упускаем.
Это был исключительно удачный день! Хотя мы и делали
трехчасовой перерыв (варили уху, обедали, пили чай, отдыхали,
купались), все же наши садки оказались доверху набитыми рыбой.
Саша и Гриша одних только крупных линей четыре штуки поймали,
не считая окуней и сорожек. У меня рыбы было в два раза больше.
Мы вычистили рыбу и уложили ее в корзины, чуть-чуть
присыпав солью и переложив мокрой травой.
На переправу шли знакомой луговой тропинкой. Было часов
семь вечера. По пути я и Саша подшучивали над Гришей, вспоминая,
как его «затащил» в воду линь. Гриша обещал никогда больше не
уходить далеко от брата, чтобы при случае можно было помочь друг
другу.
В городе уже зажигались первые огни, когда мы на пароме,
переполненном возвращающимися с пляжа людьми, подъезжали
к пристани.
Выйдя на берег и прощаясь с юными друзьями, я сказал:
— Если надумаете ехать на рыбалку в следующую субботу,
приходите на паром часа в четыре дня. Поедем опять втроем.
Хорошо?
— Хорошо! — радостно ответили ребята.
Между мной и юными рыболовами Сашей и Гришей завязалась
тесная дружба. В то лето я с ними не одно воскресенье провел на
рыбалке.

Вл. Холостое
ОБМАНУТЫЕ НАДЕЖДЫ
Александр Владимирович собирался в деревню. Месяц отпуска
рисовался ему месяцем рекордов и триумфа.
— Покажу-ка я моим друзьям детства, как ловят, на что ловят
и по скольку ловят настоящие рыболовы! — горделиво улыбался
он, старательно подтачивая острия крючков, подвязывая к блеснам
красные шерстинки.
О поездке на реку Светлую мечтал он уже давно. Сколько раз
рисовались ему родные с детства места, заветные заводи, воскресала
в памяти старенькая отцовская лодчонка, скользкие верши с
трепещущими в них серебряными рыбами.
Река Светлая, глубокая и порожистая, славилась отменно
чистой, студеной водой. Старики говорили, что некогда в ее омутах
и на пенистых перекатах резвилась форель. А сколько щук,
красноперых голавлей и забившихся под коряги налимов лавливали на
Светлой! Ловил их в верховьях реки, под деревней Покровкой,
лет пятнадцать назад и Александр Владимирович... Никогда не
забудутся ему рассветы на реке. А как хороша Светлая в сумерки!
Золотист и прозрачен на закате воздух. Колхозное стадо лениво
спускается на водопой к заросшему кувшинками плесу. Женщины
на дощатых мостках колотят вальками и полощут белье. Но вот
солнце село, пришли с Покровской бумажной фабрики шумные
балагуры-парни и, быстро раздевшись, бросились в речку: после
рабочего дня так хорошо окунуться в свежую речную воду!
117

...Днем доставили с городской станции железнодорожный билет,
а двое суток спустя утро застгло Александра Владимировича уже
на берегу реки. Голубой туман клубился над широким речным
плесом. Заря только занималась. Еще не было слышно всплесков
рыбы, не чавкал жирный лещ. Поплавки медленно сносило к
берегу. Иногда к ним приставали плывшие откуда-то сверху пенистые
желтые хлопья. Из.-за деревни слышался гул: там день и ночь
работала большая фабрика.
Когда рассвело и туман рассеялся, безотрадная картина
представилась глазам рыболова. Как не похожа была она на ту,
которую, как сокровище, хранил он в памяти все эти годы! Ни
кувшинок, ни мостков для полоскания белья не было видно на этом,
некогда таком прекрасном, плесе. По всей ширине реки плыли
пузыристые хлопья отходов бумажного производства. Когда-то чистые,
прозрачные воды были теперь ржаЕого цвета.
Словно окаменев, сидел на берегу Александр Владимирович.
Потом медленно встал, смотал удочки: поймать здесь хоть какую-
нибудь рыбешку нечего было и думать.
К рыболову подошел старичок в замасленных брюках и такой
же фуражке. Из-под маленьких старомодных очков в серебряной
оправе дружелюбно поблескивали веселые глаза.
— Никак дед Капитон? — поднялся навстречу подошедшему
Александр Владимирович.
Старик внимательно пригляделся к рыболову, и улыбка
тронула его лицо:
— Я и есть. А ты не Владимиров ли сынок будешь, Сашка?
— Я и есть,— в тон ему отозвался Александр Владимирович
и протянул руку.— В родные места приехал, да изменения здесь
большие.— Александр Владимирович кивнул на реку.
Старик достал кисет, свернул козью ножку и присел рядом
с приезжим.
— Ты, небось, позабыл уже, а я вот помню. Юношей ты тогда
был, мальчонкой совсем. Сидел я как-то под тем кустом,—- дед
Капитон махнул козьей ножкой в сторону склонившегося над
водой деревца,— а ты на этом вот самом месте. И вдруг, слышу,
кричишь- Гляжу, держишь жерлицу, ножонками в берег
упираешься. «Тащи,— кричу,— Санька, не бойся!» А ты еще пуще
кричать. Поспешаю, а рыба тебя помаленьку в воду тащит.
Подбежал, схватил шнур, вдвоем держим. А она, окаянная, обмотала
леску вокруг корней и — ни тпру ни ну. «Лезь,— говорю,—
Санька, разматывай». А ты боишься. Так и пришлось мне в воду
лезть. Ты рыбу после, как бревно, по земле волок. А теперь и
глядеть-то на Светлую больно. Куда что делось.
Он поднялся и безнадежно махнул незажженной цыгаркой
в сторону реки.— Пойдем потихоньку, что ли?
— Пойдем, дед Капитон.
Они двинулись узкой стежкой, вившейся по берегу возле самой
воды.
118

— Совсем недавно еще сколько рыбы тут было! Как в садок
напихано! — старый рабочий обернулся, склонил набок голову и
поверх очков поглядел на Александра Владимировича.— Под тем
обрывом окуни какие брали, помнишь?
— Еще бы не помнить!
— Лет пять назад испортились на нашей бумажной фабрике
фильтры, а там и отстойники переполнились. Отработанная —
неочищенная и ядовитая — вода пошла прямо в реку. У дирекции
фабрики, должно быть, свой расчет был. Идут отходы в реку —
и ладно; к чему фильтры ремонтировать, отстойники строить?
Чистая экономия, снижение себестоимости, словом.
Дед Капитон снял фуражку, подставив свежему утреннему
ветерку седую голову.
— Мы, конечно, в санитарную инспекцию написали.
Оштрафовали фабрику раз, оштрафовали два. Так шестой год и штрафуют.—
Дед Капитон сплюнул и снова надел фуражку.— Сперва до Меты
отрава дошла, а потом и до Ильмень-озера. И думаешь, только
рыбу перевели? По всей реке дышать нечем, белье стирать нельзя.
В огородах и то все погибло. Пионеры на лето к реке приехали —
так ребят к воде не подпускают: искупаешься — глаза
заболят...
Дед всердцах бросил цыгарку, так и не закурив ее. Александр
Владимирович предложил ему папиросу. Из-за Покровки донесся
протяжный гудок: фабрика торопила рабочих к началу утренней
смены.
— Долго погостишь у нас?—дед Капитон протянул
приезжему широкую, но уже старчески морщинистую руку.
— Да нет,— ответил, прощаясь, Александр Владимирович.—
Сегодня к секретарю райкома партии съезжу, а там видно будет.
Он долго смотрел вслед старику, шагавшему по извилистой
береговой тропинке.
Через два дня дед Капитон был вызван в райком. На повестке
дня совещания стоял всего один, и притом необычный вопрос:
о рыбе. Открывая совещание, секретарь райкома так и сказал:
о рыбе, дальней и ближней.
Повестка дня ничего не говорила директорам фабрик и
представителям местной власти. Они недоуменно поглядывали на
деда Капитона и приезжего: эти-то зачем вызваны?
— Для своих заводских магазинов, товарищи директора, вы
откуда рыбу получате? — секретарь райкома в упор посмотрел на
директора бумажной фабрики, словно этот вопрос относился к нему
одному.
— От облрыбтреста,— глухо отозвался тот.— Из Архаи:
гельса, иногда из Астрахани...
— А какую рыбу получаете?
— Известно какую: и мороженую, и соленую, и копченую.
— Да,— кивнул головой секретарь райкома.— И сушеную,
и вяленую. А почему свежей не хотите рабочих побаловать?
11Э

Или руки не доходят? Или, может быть, рек и озер у нас в районе
мало?
— Рек хватает, товарищ секретарь,— буркнул директор,—
но рыбу ловить в наши обязанности не входит.
— Пусть сами рабочие да колхозники ловят, ты только не
мешай им. Знаешь, какой это отдых — на берегу реки утро посидеть?
Потом целую неделю по две нормы давать будут!
— У меня и так показатели неплохие.
Директор достал из массивного портфеля испещренный
цифрами лист и протянул его секретарю райкома. Но тот отстранил
бумажку и обратился к представителю джутовой фабрики:
— А у тебя какие показатели за май? Почему простои были?
— План на один процент не натянули. Простояли два дня,
потому что конденсаторы в котлах засорились отходами его
предприятий,— представитель джутовой фабрики зло кивнул в сторону
директора бумажной фабрики.
— Понятно,— перебил секретарь райкома.— Теперь
попросим высказаться старого кадровика Покровской фабрики Капи-
тона Никифоровича.
Поднялся дед Капитон. Был он в новом костюме, рукой все
время поправлял туго завязанный галстук. Седые волосы его были
аккуратно зачесаны назад. Из-за тонкой оправы очков глаза
глядели пытливо и внимательно. Вначале медленно, словно подбирая
слова, а потом все увереннее и громче он рассказал совещанию все
то, о чем недавно с такой тоской и обидой рассказывал приезжему
рыболову. Он говорил о стадах, которые не хотят пить вонючую
коричневую воду, о ребятах-пионерах, которым запрещено
купаться в реке, и об уснувшей рыбе, которая плывет по Мете в
былинное Ильмень-озеро...
Поднялся высокий человек в синей гимнастерке —
представитель райисполкома.
— Мы взимали с бумажной фабрики штраф до десяти копеек
за каждый кубометр сточных вод, спущенных в реку. Эти штрафы
должны были расходоваться на устройство отстойников,
биологических установок, полей фильтрации, полей орошения...— он
захлопнул записную книжку и обвел взглядом собравшихся.— В
порядке самокритики надо сознаться, что деньги были
израсходованы на другие коммунальные нужды. Не воспользовались мы и
правом взимать персональные штрафы с руководителей
предприятий, если они не предпринимают мер для ликвидации загрязнения
водоема.
Секретарь райкома предоставил слово Александру
Владимировичу.
— Мне, собственно, нечего добавить к сказанному Капитоном
Никифоровичем. Товарищи с бумажной фабрики, действительно,
должны отвечать за загрязнение реки, за уничтожение рыбы в
районе. Я приехал сюда провести отпуск, половить, как бывало,
голавлей, язей, лещей. Жаль, конечно, что из этого у меня ничего
120

не вышло. Но я все же доволен, что приехал к вам, что
присутствовал на этом совещании. Вопрос о рыбе, об охране природных
богатств нашей страны —- вопрос немаловажный, и губить эти
богатства никому права не дано...
Александр Владимирович отошел к распахнутому окну и
закурил. Он думал о своем неудавшемся отпуске, о людях, которые
наплевательски относятся к природным богатствам страны, о том
времени, когда родная река снова оживится всплесками рыбы, на
тихих плесах зацветут кувшинки, колхозное стадо опять придет
на водопой к прозрачному перекату.
И словно угадав его мысли, секретарь райкома, закрывая
совещание, обратился к Александру Владимировичу:
— А вас мы приглашаем приехать к нам в отпуск будущим
летом. Весной, в половодье, рыба из Ильмень-озера, из маленьких
притоков зайдет в Светлую и, будем надеяться, реакклиматизи-
руется здесь по всем законам биологии. И не забудьте обещания
написать о рыбе дальней и ближней, пусть все подумают об этом,
слышите, рыболов?
— Слышу, товарищ секретарь райкома,— откликнулся
Александр Владимирович.— Обязательно напишу!

Валентина Потемкина
«БЛАГОДАРЮ ЗА ВНИМАНИЕ!..»
Стемнело. На пригородном теплоходе вспыхнули лампочки,
и от этого он стал еще более белым в охватившем его мраке. Темные
массивы берегов уходили назад к Москве. А над ними низко плыла
багровая луна, разгораясь все ярче, отодвигая и без того далекие
и бледные звезды.
На корме ехали рыболовы. Сначала сидели все порознь,
но когда, подходя к Лесной, теплоход опустел и на палубе осталось
только трое, они как-то очень быстро разговорились и вскоре
уже знали, что длинный молодой человек в богинках, похожих
на бутсы, Олег Сергеевич — вовсе не футболист, а научный
работник сельскохозяйственной академии, и большая веревка,
обматывающая его ведро, не просто веревка, а подпуск; что толстяк в
странной войлочной шляпе, напоминающей кастрюлю,—
драматический актер, а седеющий полковник, вот уже два года
как в отставке, пишет воспоминания и занимается рыбной лов^
лей.
На берегах зажглись огни — по одну сторону канала зеленые,
по другую — красные. Они напоминали цветы, сказочно распух
стившиеся этой ночью.
Зеленые и красные лучи их падали в воду, дрожали и плави*
лись, а ровная лента водной глади уходила куда-то к горизонту,
в бесконечность,..
122

— Ведь здесь я родился,— неожиданно сказал полковник, и
обветренное лицо его осветилось лукавой ребяческой улыбкой.
— Вот как? — отозвался актер и обвел взглядом пустынный
берег. — Но где же?..
— Вот тут,— полковник показал вниз на темную воду.
— Что же вы, как Нептун, родились на дне морском?
— Вот именно! —глаза полковника озорно блеснули.— Здесь
как раз и была наша деревня. А при сооружении канала это место
залили водой.
— Уже Лесная? —спросил Олег Сергеевич, показывая на
видневшиеся вдали огоньки. Он ехал сюда впервые.
— Нет, это рыбзавод. А вот за тем мысом — пристань, —
полковник здесь все знал и охотно начал рассказывать, в каком заливе
держатся крупные окуни, где лещовые ямы и против какого куста
непременно берет судак.
Актер тоже тут бывал,но его знания местных условий оказались
значительно слабее.
— Наверно, Петрович дежурит,— сказал он, стараясь не
отставать от всезнающего полковника.
— А кто это?—заинтересовался Олег Сергеевич.— Директор
базы?
— Нет, директор здесь Назаров. А Петрович вахтер.
Любопытная личность. Страшный пьяница. Рожа всегда красная. На
вид просто злодей.
— Пьяница-то пьяница, а ведь когда трезв — добрейший
человек,— сказал полковник.— И дело свое хорошо знает: чалку
примет во-время, лодки всем выпишет, живцов отсчитает.
Освещенная пристань быстро приближалась.
— И подумать только, что все это сделано руками человека...—
задумчиво произнес Олег Сергеевич.
— Простите, вы о чем?..— спросил актер.
— Да вот, все это,..— Олег Сергеевич широким жестом обвел
водный простор, строгие берега, белые маяки.
Теплоход сбавил ход и боком пошел к причалу.
— Приветствую вас, товарищ Назаров! — актер патетически
потряс над головой шляпой.
Чалку поймал на лету молодой широкоплечий парень и ловко,
словно то была невесомая бечевка, закрутил ее на приколе.
—- Вот, товарищ Назаров, принимайте новых рыболовов! —
покровительственно рокотал актер.
— Ну какие же они новые, — улыбался Назаров, очень
загорелый человек в полувоенной форме.— Здравствуйте, товарищ
полковник! Давно, давно у нас не были!..
Теплоход отошел. Широкоплечий парень лихо сдернул с головы
кепку и помахал вслед.
— Анд рюша,— сказал ему Назаров.— Выпиши товарищам
лодки.
Андрей обернулся. Бывают люди, на которых взглянешь и тут
123

же порадуешься щедрости природы. Все в нем было крепко, ладно.
Небрежно накинутый пиджак словно был тесен могучим плечам.
Казалось, что стоит ему потянуть к себе канат, и теплоход
послушно пойдет назад, как легкая лодчонка.
— А где же Петрович? — спросил полковник, когда с лодками
все было улажено и Назаров вел гостей мимо темных изб к
освещенной базе «Рыболов-спортсмен».
—- Уволил я Петровича. Совсем спился. Два раза дежурство
пропустил. Жаль, но ничего не сделаешь: конченый человек.
— Ужасно! — воскликнул актер.— Этакая дикость!
—- Запретить водку надо,— с юношеской резкостью отозвался
Олег Сергеевич.
— Запретить — невыход,— возразил полковник.
— Нет, это дело тонкое...—вздохнул актер.
— Точно! — подхватил полковник.— Пить надо с умом. Я вот,
например, всегда беру с собой на рыбалку четвертинку. И за грех
не считаю!
— Это просто необходимо!—обрадовался актер.— Ноги
промочил, скажем. Разве можно без согревающего? Но я лично
предпочитаю коньяк. Изумительная вещь!
Пришли на базу. Каждый выбрал себе койку. Актер устроился
за ситцевым пологом в углу, за печкой. Полковник сбросил свой
рюкзак на койку возле окна.
— По-походному. С ветерком,— улыбнулся он каким-то
воспоминаниям.
Все уже развертывали за столом свои кульки и свертки, когда
вошел Андрей.
— А-а, Андрюша! Присаживайся к нам. Просим, просим! —
закричал актер*
— Спасибо.
— Да ты не стесняйся! — полковник хлопнул его по плечу.—
Бери, вот тут у меня ветчина, огурчик...
— Спасибо, сыт. Зачем вы мне налили, товарищ полковник?
Вот уж это лишнее.
— Для аппетита,— подмигнул актер,
— И для компании. Что ты будто девица? — в голосе
полковника послышалась ирония, и Андрей нерешительно взял стопку.
Он выпил, закашлялся, на больших глазах его выступили
слезы.
— Благодарю за внимание! Что-то крепкая очень,—сказал он,
как бы извиняясь,
Все рассмеялись.
— Ничего! — ободрил полковник.—- Первая стопка всегда ко*
лом, вторая соколом, а остальные мелкими пташками,
— Ты закусывай, закусывай скорей.
— Прошу! — Олег Сергеевич извлек из заплечного мешка
огромный яркокрасный помидор. У Андрея по-детски широко
раскрылся рот,
124

— Это что же такое?
— Грандиозно! — воскликнул актер и, не веря глазам,
потрогал помидор руками.
— Мичуринские? — спросил полковник.— Что же вы их с
тыквой или с арбузами скрещиваете?
Олег Сергеевич довольный рассмеялся.
— Уход и соответствующая подкормка. Вот и все.
— Ведь что делают внимание и забота, а?..— полковник
восхищенно взвешивал на ладони помидор.— Вот бы прежде в деревне
показать такое!..
Шужинав, сразу легли спать. Только актер вышел вслед за
Андреем на крыльцо. Луна зашла, и теперь на черном небе ярко
горели звезды. Вдали за поселком смутно поблескивала река.
Тянуло ночной сыростью. Откуда-то с другого конца улицы
доносились звуки гармони и голоса девушек.
— Ночь-то какая, а? Чудо! А звезды! Совсем, как у Гоголя!
— Свежеет,— сказал Андрей.
— А ты куда?
— Живца ловить.
— Да, кстати! —актер взял Андрея за пуговицу пиджака.—
Ты мне, Андрюша, не давай окуньков или там ершей, потому что
я знаю, здесь судак на них все равно не берет. Ты мне, друг, отбери
плотвички десятка два да помельче. Ладно?
— Можно,— охотно согласился Андрей.
— Ну вот большущее спасибо! Да, что-то свежеет. Ты вот
прихвати это с собой. Четыре звездочки. Изумительная вещь, когда
промерзнешь,— он сунул парню бутылку.
Тот смущенно отодвинулся.
— Зачем? Не надо.
— И слушать не хочу! Возьми, возьми!
... На заре пустили кружки. Утро было безветренное. По воде
стлался молочный туман. Кружки слегка несло по течению.
Олега Сергеевича вдруг одолевала дремота. Он открывал глаза,
обводил медленным взглядом одинаковые красные кружки, и веки
сами собой непреодолимо закрывались. Так, в полусне, он слегка
греб, чтобы лодку далеко не отнесло, и снова с трудом раскрывал
веки.
Вдруг что-то случилось. Он еще сам не понял, что же именно,
но сон мгновенно отлетел. Олег Сергеевич оглядел кружки. Среди
красных один бросался в глаза яркой белизной.
— Перевертка! — закричал рыболов каким-то чужим тонким
голосом и усиленно стал грести по направлению к белому кружку.
Полковник услышал. Он был на другой лодке возле своих
кружков. Приложив руку козырьком, хотя солнце еще не мешало
смотреть, он издали наблюдал, как Олег Сергеевич схватил кружок,
как стал выбирать леску.
— Подсачек! — закричал Олег Сергеевич, видимо пораженный
тем, что увидел в воде.
125

«Неужто подсачка не взял?»— подумал полковник и уже
схватился было за весла, чтобы ехать на выручку, но в это время
подсачек мелькнул в руках Олега Сергеевича.
«По молодости шумит. Без привычки»,— решил полковник и
стал спокойно ждать.
Вскоре подъехал счастливый рыболов. В лодке у него лежал
серебристо-серый судак, который зубастой пастью судорожно
ловил воздух.
— Хорош? — Олег Сергеевич поднял рыбу за жабры.
— Кило два с половиной, а то и все три будет,— полковник
доброжелательно прибавил судаку вес.— А у меня покамест ничего
нет.
Олег Сергеевич с еще не остывшим возбуждением начал
рассказывать, как он тащил судака и как тот сопротивлялся. Но в это
время один за другим перевернулись два кружка полковника.
— Начался жор,— тихо сказал он и не спеша поехал вынимать
рыбу.
Днем немного отдохнули, а к вечеру Олег Сергеевич отправился
на канал половить на удочку.
Он привязал лодку к кусту, на корме укрепил три удилища.
Ветер стих. Поплавки встали неподвижно, и казалось, что
поклевка вообще невозможна, что сроду здесь не было рыбы. Олег
Сергеевич наслаждался тишиной, и хотя было немного досадно, что
даже ерши не тревожат, все же он не жалел о потерянном вечере:
можно было спокойно размышлять, а это в сутолоке города
удается так редко.
Он не услышал, как на берег вышел Андрей,
— Не берет?
— Нет. Даже не стукнула ни разу.
— Оттого, что ветер меняется. На восток повернул,
— Да ветра-то совсем нет.
— Есть. Только он поверху идет,— Андрей показал на чуть
двигающиеся облака.
Но Олег Сергеевич смотрел на парня. Уж очень хорош он был
здесь, среди кустов бузины, в своей вышитой русской рубашке,
с золотыми волосами и мягкой улыбкой на еще пухлых губах.
— Давно вы сюда приехали?
— А я всю жизнь тут, вот уж двадцать первый год. Только
раньше на рыбзаводе работал,
— И семья здесь?
— А как же! Вон там наш дом. Мать, братишка...
— В город не тянет?
— Нет, я воду люблю. Рыбу ловить люблю.
— Кстати! — вспомнил Олег Сергеевич.— Вы вчера помогали
подпуск ставить... Вот возьмите. Нет, нет прошу вас! Я ведь все
равно не пью, а взял так, на всякий случай. Да и не тащить же
назад!
Подошел полковник.
126

— Нет, ребятки, сейчас клева не будет,— он сел на пенек, снял
старенькую фуражку и закурил.— Да и не на месте встали. Если
уж испытывать счастье, то вон у бакена. Там русло речки раньше
было. Я в детстве частенько рыбу на том месте ловил. К рыбалке
сызмальства пристрастие питаю. Но только прежде, конечно,
возможности мало было.
— Возможности? — удивился Олег Сергеевич.
— А как же! Скажем, крючок. Это для вас, молодежи, крючок
пустяки. А прежде он стоил копейку. Ну, а копейка — деньги. Где
ее взять? Бывало клянчу, клянчу: «Маманя, дай копейку!» А у
матери и самой ничего нет. Работник — один отец, а детей десять
человек. По-теперешнему, конечно, мать-героиня, а тогда просто
несчастная женщина. Но детей она жалела. Помню, дала мне как-то
яйцо. «Вот, продай,— говорит,— Ваня, и купи себе крючок».
Да... Радости-то сколько было!..
Солнце коснулось воды, облило ее кроваво-красным светом.
Папироса у полковника погасла, но он не замечал этого.
— Вам, молодым, это непонятно,— продолжал полковник,
взглянув на Андрея. Тот лежал на траве, широко раскинув руки,
и смотрел на вечернюю даль. Неясная улыбка бродила по
его лицу.— У вас все есть, что надо человеку,— закончил
полковник и почему-то вздохнул.
На востоке небо потемнело, на нем повисла крупная
немигающая звезда.
— Юпитер или Сириус? — спросил Андрей.
Ему никто не ответил.
На горизонте показался теплоход. Андрей поднялся, поправил
бутылку в кармане и легко зашагал к пристани.
Когда поздно вечером рыболовы уезжали, у Андрея как-то
особенно блестели глаза. Он долго и несколько громче обычного
рассказывал, как весной поймал подъёмкой соменка и потянул его
за усы, а сом зарычал. При этом Андрей громко смеялся, а
слушателям почему-то было неловко.
После того как теплоход отошел, полковник сказал, глядя на
удаляющийся берег, на машущего кепкой Андрея:
— Хорош парень!
— Чудный мальчик,— отозвался актер.
—- Такой пойдет в гору,— продолжал полковник.— Пожалуй,
мы приедем на будущий год, а Андрюша наш уже директор базы.
Назаров-то, кажется, о переводе хлопочет.
— Молодым везде у нас дорога!..— пропел актер и помахал уже
чуть видному Андрею своей шляпой.
Приближались к маяку, когда навстречу вышел сверкающий
огнями большой двухэтажный теплоход. Огни от него
расплавленным золотом падали в воду, с палубы доносились звуки радио.
Передавали концерт народного артиста Казахской ССР. Олег
Сергеевич узнал его голос.
— По-французски, что ли, поет? — спросил полковник.
12?

— По-итальянски. Ария Каварадосси.
— По-итальянски... Скажи, пожалуйста! Казах и вдруг... Это
же было когда-то кочевое племя. Я ездил в Казахстан еще до войны.
Не до этой, а до империалистической., Кибитки грязные, запах,
извините, черт знает, какой. Дети золотухой покрыты, и, конечно,
грамоте никто не обучался. Дикость, нищета, горе. И вдруг —
пожалуйста: по-итальянски.
Большой корабль прошел совсем близко. Маленький теплоход
сильно подняло на волнах. А голос все лился в ночь, уходил в
вышину и смолкал где-то за звездами.
*
На берегу Назаров подошел к парню. На пристани было уже
темно. Глухая тишина надвигалась со всех сторон. Назаров
поежился от ночной сырости.
— Уехали. Ну, ладно! — он тряхнул седеющей головой.—
Пойдем, Андрюша, ко мне. Посидим, поговорим.
Сегодня, когда директор базы зажег в своей комнате свет, она
показалась ему особенно неприглядной. Узкая железная кровать
с серым байковым, как в больнице, одеялом. Несвежая наволочка.
На столе, застланном газетой, стакан с недопитым чаем, в блюдце
окурок.
С тех пор, как в войну погибли жена и девочка, Назаров мало
заботился о своем жилье.
— Ничего, садись прямо на постель. Тут вот у меня давно уже
стоит... Выпьем, что ли, по маленькой? Да... Вот так и идет наша
жизнь!..
Назаров считал, что лишь горькие пьяницы пьют в одиночку.
Он же, Назаров, выпивал редко и мало, только когда подступала
тоска, и то никогда не пил один. Ему нужна была не столько
выпивка, сколько живой человек, дружественное участие, теплое слово...
— Осень наступает, Андрюша, Понимаешь? Осень...
— Обычное дело, товарищ Назаров. После лета осень. Стало
быть, щука начнет брать. А вот как похолодает маленько, и налим
пойдет на подпуск. Настоящая-то рыбалка вся впереди, товарищ
Назаров.
— Впереди?.. Да, у тебя, конечно. Что ж, давай за все то, что
у тебя впереди! — Назаров чокнулся и отставил свою стопку. Пить
ему не хотелось. Хотелось только говорить.
— Много у тебя еще будет хорошего, того, что люди называют
счастьем. Ведь вся жизнь сейчас перед тобой — бери самое лучшее.
Умей только выбрать.
— Да уж не просчитаемся! — Андрей залпом опрокинул
стопку, Конечно, ничего нет невыполнимого, раз он, Андрей,
такой сильный, ловкий, способный на любое дело.
Он хотел небрежным жестом поставить стопку на стол, но рука
почему-то вильнула в сторону, пальцы бессильно разжались, и
стопка с жалобным звоном разбилась на полу.
128

*
Прошло два года. Олег Сергеевич вернулся из длительной
командировки и решил сразу же съездить на рыбалку.
Теперь уже он, как знаток, показывал впервые ехавшим в
Лесную рыболовам местные достопримечательности.
— А на пристани вы увидите чудесного парня, этакого Илью
Муромца о золотой шевелюрой. Хотя, может быть, его здесь уже
нет: не стал ли он за эти годы каким-нибудь стахановцем или
студентом университета... Кто знает!
Чалку приняла пожилая женщина с темным усталым лицом.
Она же и выписала приехавшим лодки.
— Здесь был директором базы Назаров...— начал Олег
Сергеевич.
— Он и сейчас директор,— сказала женщина.—Товарищ
Назаров нынче большое хозяйство задумал.
— Вот как? Скажите, а вы не знали тут Андрюшу, вахтера?
Женщина опустила глаза, нахмурилась. Ответила не сразу.
— Как же мне не знать. Сын он мне.
— Ваш сын? — обрадовался Олег Сергеевич.— Вот счастливая
мать! Такого сына вырастила. Где он сейчас?
— Не знаю. Может, дома... Значит, весла в палатке возьмете.
Там же и груз, если кому надо.
— Хорошо. А что Андрюша?.. Уж не болен ли?
— Здоров,— нехотя сказала женщина и отошла в сторону.
С пригорка спускался Назаров. Несмотря на седину, выглядел
он молодым, подтянутым и как-то увереннее, чем раньше, шагал
по земле.
— Говорят, у вас тут большие планы? — спросил Олег
Сергеевич, когда они вдвоем медленно шли по косогору.
— Да, кое-что делаем. Вот пристань старая сгнила. Будем
строить новую. И базу расширяем. Тесновато до сих пор жили.
Всюду строительство идет, ну и мы не хуже других.
На берегу кверху днищами лежали свежеокрашенные лодки.
— Ремонтируем,— он рассмеялся.— Делать нечего, так я сам
их все промазал, чтобы не гнили зимой.
Некоторое время шли молча. Потом Олег Сергеевич спросил:
— Скажите, что с Андрюшей?
— Андрюша? А вот он.
В стороне под кустом бузины лежал Андрей. Он недавно
проснулся. Пухлые губы его кривились, словно во рту была несносная
горечь. Лицо стало одутловатым, будто он проспал несколько суток
кряду. Тяжелый взгляд из-под красных воспаленных век
бессмысленно блуждал по синей глади воды.
— Вот так спит по целым дням, а мать за него на пристани
дежурит.
Андрей почувствовал, что говорят о нем, нехотя поднялся и не
очень уверенным шагом направился к пристани. Пиджак на пле-
9 Рыболов-спортсмен, кн. V
129

чах болтался, походка стала развинченной, словно из его
могучего тела был вынут какой-то стержень.
— Пьет,— со вздохом сказал Назаров.— Мать ко мне
приходила. Плачет. Увольте, говорит, его, сделайте милость. Может,
обратно на завод пойдет, может еще поправится...
— Да ведь он совсем не пил! Отчего же это?
— Просто понять не могу,— развел руками Назаров.—
Берешь человека — кажется, лучшего и желать нельзя. А пройдет
время и... все пропало.
Вечером Олег Сергеевич решил погулять, подышать воздухом.
Солнце закатывалось. В воде густо разлился багрянец. Лес
стоял недвижим. Строгая величественная тишина охватила землю.
Олег Сергеевич присел на берегу. Хотелось ничем не нарушать
этот великолепный покой.
Хрустнула ветка. С пристани по тропинке нетвердой
походкой шел Андрей. Воспаленные глаза его щурились.
— Гражданин! — громко окликнул он Олега Сергеевича, не
узнавая его.— Гражданин, вы, конечно, извините меня... Не
найдется ли у вас пятерки, а? Потом будете живцов брать,
разочтемся.
«Опохмелиться хочет»,— понял Олег Сергеевич. Он был в
затруднении. Отлично сознавая, что нельзя давать деньги, он
стеснялся отказать парню. И мучительно краснея, чувствуя, что
поступает малодушно, Олег Сергеевич порылся в карманах и
протянул пять рублей.
— Благодарю за внимание! — сказал Андрей и привычным
жестом взял бумажку.
«Почему я дал ему деньги? — думал Олег Сергеевич.—
Испугался, что он заподозрит меня в скупости? Ну и пусть бы! Да...
Сидит еще в нас всякая мещанская чепуха! Строим каналы,
выращиваем невиданные урожаи, а вот в отношениях людей есть еще
старенькое, неизжитое!..»
Олег Сергеевич с досадой толкнул ногой камень. Тот покатился
вниз и упал в воду.
Небо на закате уже не было золотым. Его закрыла тяжелая
свинцовая туча. Вода потемнела, стала мутнозеленой, а возле
берега, как плесенью, покрывалась опавшими сухими листьями.
«Благодарю за внимание!» — почему-то вспомнилось Олегу
Сергеевичу. На душе у него было скверно.

Андрей Шманкевич
АМУРСКИЕ РАССКАЗЫ
Караси
На Дальнем Востоке говорят:
— У нас сто верст — не расстояние...
Это я услышал еще по дороге на Дальний Восток от одного
хабаровчанина. Тогда мне это показалось бахвальством, но,
прожив на Амуре четыре года, я сам теперь могу утверждать, что сто
километров там, действительно, расстояние небольшое. В
командировку за тысячу километров мы ездили запросто, как из Москвы
в Орел, и не только поездом или пароходом, а бывало и на собаках,
и на оленях. В этом далеком краю все грандиозных размеров. Если
река—то тысячи километров длиной, если мост через реку—то
собьешься со счета, считая пролеты. Леса — без конца и края,
в траве на амурских лугах заблудиться можно, рыбы — сто три
породы, карась —весом килограмм, а то и больше.
Вот с этих карасей мне и хочется начать рассказывать о рыбалке
на Амуре.
Я приехал на Амур весной, когда только что прошел лед. На
самой реке еще никто не ловил, так что мне не сразу удалось
познакомиться с кем-нибудь из местных любителей, а познакомиться
было необходимо, чтобы узнать об особенностях здешней рыбалки.
Но «кто ищет, тот всегда найдет...» Нашел и я. Иван Петрович —
9*
131

в прошлом моряк, теперь пенсионер — оказался как раз тем
человеком, который был мне нужен. Потом я убедился, что он не только
прекрасный рыболов, но и отличный краевед, способный дать
любую справку о крае.
— Bo-время прибыли,— сказал он.— Карась, однако, пошел.
Правда, рыба эта не первый сорт, но ловля веселая.
Примитивная ловля, скажу вам...
После я догадался, что у Петровича слово «примитивный»
означало «хороший». Примитивная снасть — хорошая снасть,
примитивный клев — отличный клев.
Ловить карасей я люблю, этим и в Москве всегда увлекался,
поэтому предложил не откладывать дела в долгий ящик.
— Да хоть завтра поедем,— согласился Петрович.— Снасть
имеешь? Ну и отлично. Здесь не далеко, километров сорок, не
больше, будет. Поедем на попутке. Червей там накопаем...
Я с вечера приготовил удочки, оснастил их, как и полагается
при ловле карася, тонкими лесками, небольшими крючками,
чувствительнейшими поплавками. Утром, еще до света, мы
встретились с Петровичем на выезде из города и вскоре сели на попутную
машину.
Проехали не сорок, а все шестьдесят километров, а когда
сошли, то выяснилось, что до заливных лугов еще топать и топать...
На луга мы пришли только часам к девяти.
— Надо было с вечера выезжать...— ворчал я.— Что теперь
поймаешь?
— Однако чего-нибудь поймаем...— пробасил Петрович и
принялся колом ворочать пласты дерна.— Вот наберем червячков
и начнем ловить.
Московские карасятники, я уверен, сразу догадаются о том,
что я подумал о старике, когда он предложил мне собирать в банку
червей-железняков длиной каждый сантиметров двадцать,
толщиной в палец и необыкновенно крепких.
— У ваших карасей, вероятно, лошадиные зубы? — спросил
я с подковыркой.
— Да нет, бог миловал, зубатых не лавливал...— ответил
Петрович, отдирая новый пласт дерна.
Он посадил меня на берегу небольшого болотца, которое было
сплошь усеяно кочками, покрытыми пучками молодой осоки.
— Да ведь тут воробью по колено!..— запротестовал я.— Что
тут поймать можно? Мелочь будет теребить...
— Будет мелочь, перейдешь на другое место... Вон тут сколько
озерков...
Озерков, действительно, было много. Еще спускаясь с горы на
луга, я был очарован открывшейся картиной. До самого горизонта
лежала зеленая ширь поймы, а на ней сверкали тысячи озерков,
проток и болот.
Казалось, что кто-то небрежно набросил на зелень лугов
кружевное покрывало из серебра... Но почему же нам было
132

не поискать озерка поглубже, побольше? Однако спорить со
стариком я не стал и принялся налаживать удочки. Петрович тоже
сбросил рюкзак и начал разматывать клеенку, в которой
хранились у него снасти, вернее всего одна удочка солидной длины и
толщины.
«Ну и ну! — подумал я,— не много карасей поймаешь на такую
снасть...» Леска у Петровича была 0,6 или 0,7, крючок не меньше
№ 10, а поплавок — пробка от шампанского.
Удивился и Петрович, увидав у меня на удилище тонкую леску
и крючок-невидимку.
— Это ты что, паря, собрался ловить на такую леску? Синя-
вок? Ежели у тебя толще нет, возьми у меня, я взял запасную.
— А вы не волнуйтесь, Петрович. Я и на ноль пятнадцать
любого карася выведу...— ответил я с гонором.
— Да оно, конечно... Бывают специалисты...— сказал старик
и, как мне показалось, усмехнулся. Но у него была такая буйная
растительность на лице, что усмешку можно было приметить только
по искоркам в глазах. Больше он не сказал мне ни слова и пошел
к соседнему болотцу, а я размотал леску, с трудом разорвал червя
(крючок мне пришлось сменить на более крупный), наживил и
забросил.
Забросил первую, стал разматывать вторую, а когда
повернулся, чтобы и ее забросить... первой удочки на берегу уже не
было: она довольно резво пересекала болотце, направляясь к
противоположному берегу. Поймать ее при помощи второй удочки мне
уже не удалось, и я бросился со всех ног огибать водоем по берегу.
Но скоро я убедился, что это совершенно напрасный труд: удилище
мое с ходу уперлось концом в кочку, дрогнуло и перестало
двигаться. Что поделаешь, пришлось мне «открывать купальный
сезон», хотя Амур только недавно вскрылся.
«Или сазан, или сом...» — решил я, мысленно поругивая
Петровича за то, что он не предупредил меня о возможности таких
сюрпризов.
Достав удочку, я привязал новый крючок, наладил новый
поплавок и забросил насадку на старое место. Удочку, как и в первый
раз, я положил на молодую травку, однако теперь уже за ней
приглядывал. Это и дало мне возможность увидеть, как она, проворнее
ящерицы, соскользнула с берега болотца и понеслась на
середину...
Пришлось опять стаскивать штаны и, заранее стуча зубами,
лезть в болото. Хорошо еще, что было мелко. На этот раз мне
пришлось шесть или семь раз промерить болото вдоль и поперек.
Только подойду, только руку протяну, как остановившееся было
удилище опять срывалось с места и неслось в новом направлении.
Наконец, когда я уже посинел от холода, мне удалось завладеть
снастью.
— Не уйдешь! — рычал я рыбе, пятясь к берегу. Однако рычал
я недолго, пока не споткнулся о кочку...
133

Запасной рубашки, пиджака и шапки у меня не было, пришлось
после купания еще и «позагорать», пока одежда сохла на ветерке и
солнышке. Не было у меня и запасной лески, так что первую удочку
я отложил в сторону. На второй сначала хотел было спешно свить
леску вдвое, но потом решил снова попробовать счастья на
прежнюю леску. Рассуждал я при этом, как мне казалось, вполне
логично: ну один раз случайно крупная схватила, ну второй раз...
А теперь и караси начнут ловиться.
Рискнул. Забросил. Держу удочку в руках...
Вы знаете, как щелкает леска, лопаясь при вываживании
крупной рыбы? Очень противный звук получается...
Теперь я уже не мог свить леску: не из чего было! Она лопнула
у самого кончика удилища. Пришлось идти к Петровичу на поклон.
Еще издали я заметил, как Петрович орудовал своим
увесистым удилищем. Пока я шел к нему, он трижды снимал что-то с
крючка.
Мне показалось, что это были лещи. «Неужели и у меня были
они?» — подумал я и тут же решил сыграть на этом, чтобы не
стыдно было просить леску.
— Что же это вы меня обманули,— крикнул я, подходя к
Петровичу.— Позвали на карасей и не предупредили, что могут и
лещи быть. Конечно, леща на ноль пятнадцать не вытащишь...
— Где ты, паря, лещей, однако, видал? — перебил меня
Петрович, щуря глаза.
— Как где? А вы что ловите?
— Карасей, однако...
— Ка-ка-карасей?! — переспросил я.
— Смотри сам...— невозмутимо ответил старик и протянул мне
только что снятую с крючка увесистую рыбину. Рядом в траве
билось еще десятка полтора таких же карасей.
Я взял рыбу и принялся ее изучать. Да, несмотря на то, что
она мало походила на нашего подмосковного карася, несмотря на
то, что первое перо спинного плавника было все в грозных
зазубринах, это, без сомнения, был карась. Весил он килограмма
полтора, не меньше...
— Наша амурская порода...— пояснил Петрович.— Говорят,
она от карася и сазана происходит. Гибрид, стало быть... Ну что,
примитивная рыбка? А ты, поди, уже наловился...
— Не на что ловить...— буркнул я.
— А-а-а...— протянул Петрович. На этот раз ему не удалось
спрятать усмешечку в бороду.— Бери вон запасную. Я ее сразу
же для тебя приготовил... А телешом чего ходишь? Вроде еще
не сезон.
— Сушится...
— Так, так... Ну что ж, будем считать это крещением...—
засмеялся Петрович.— То ли еще повидать тебе придется на нашем
Амуре-батюшке. Только всезнаек и неслухов он, паря, не
уважает...
134

Хитрый Митрий
Был у меня в Хабаровске еще один приятель —Митя Иванов.
Ему шел всего тринадцатый год, мне перевалило за тридцать пять,
но дружба у нас была крепкая. Объединяла нас страсть к
рыболовству. В субботу Митя червей копал, я снасти налаживал, а в
воскресенье чуть свет садились мы в лодку и отправлялись куда глаза
глядят. На Амуре везде рыбы много.
Со мной Митя никогда и ни в чем не хитрил, а ребята почему-то
называли его «хитрым Митрием». Он на это не обижался, и я все
не мог понять, почему у него такое прозвище. Но однажды я это
понял.
В одно из воскресений выбрали мы подходящее местечко,
расположились, и сразу же стало у меня клевать. И часа не прошло,
как наловил я полведра разной мелочи, а потом и соменка выудил.
У Мити на этот раз дело не ладилось. Ловил он невнимательно, за
поплавками почти не следил и все к чему-то прислушивался. Я даже
ворчать на него стал:
— Если так будешь ловить, с пустым ведром домой уедешь.
Смотри, какого я красавца-соменка выудил. Ловить надо уметь...
Однако это Митю не задело. Он все продолжал прислушиваться
к чему-то. И я прислушался. Ничего особенного не услышал,
просто за кустами, наверное, паслись свиньи и громко чавкали.
«Ну и пускай пасутся...— подумал я.— Они нам не мешают». Так
я и Мите сказал.
Но ему они, видно, мешали. Поднялся он, подобрал длинную
толстую хворостину и пошел по берегу за тальник. Я ему вслед
сказал с усмешкой:
— Что, рыбачок, решил полезным делом заняться. Ну иди,
иди, погоняй поросят... А я за это время еще сомят поддену...
Так и получилось. Не успел он за кустами скрыться, как я
вытащил на берег еще одного соменка, крупнее первого. Он мне
чуть удочку не сломал. Порадовался удаче, посадил добычу на
кукан, опять забросил. Тут подходит мой Митя и не с пустыми
руками. Он тоже соменка притащил. Поменьше моего второго, но
побольше первого.
— Хорош,— говорю,— но мой лучше.
А он улыбается:
— Ладно... Я сейчас побольше вашего притащу.
Я думал, что он шутит, а он появляется через несколько минут
и опять с сомом в руках. Да еще с каким! На целую голову больше
моего...
Перестал было я смеяться. Но тут мне снова повезло: взял
я еще одного соменка. Выходило, что я все-таки остался победит
телем. А Митя опять говорит:
— Разве это рыбалка — по одному таскать. Я сейчас трех
принесу...
И что вы думаете? Пошел и принес сразу трех...
135

Я даже ущипнул себя украдкой, может, думаю, мне все это
снится. А хитрый Митрий смеется надо мной и отправляется за
четырьмя сомами. Но тут я не выдержал и, крадучись, пошел за
ним. Удивило меня то, что за кустами никакого свиного стада не
было, а чавкать кто-то все продолжал. Митя мой тихонько
подошел к береговым кустам, поднял свою хворостину, на ней уже была
прилажена.леска, наживил крючок кусочком рыбы, потом
приподнял удочку над кустами, прицелился, как будто хотел положить
наживку прямо в пасть сому, и забросил. Я вздохнуть не успел,
как белобрюхий соменок шлепнулся на траву.
Не замечая меня, Митя забросил второй раз, потом третий,
четвертый... И каждый раз над кустами немедленно взлетал
соменок., Тут я не выдержал и закричал:
— Ты что же, мошенник, делаешь? Из чужого садка
воруешь?
А он спокойно отвечает:
— Я таким делом .сроду не занимался... Никакого садка тут
нет. Просто Амур, как и у вас. Ловить надо уметь, дядя Андрей...
— Не верю! Так не бывает!— кричу и бегу к нему.
Оказалось, что бывает. Подошел я к кустам, заглянул в воду,
и все стало мне ясно. В этом месте был маленький заливчик, в него
впадал ручеек, а вытекал тот ручеек из большого пойменного озера.
Вода в реке падала, и по ручейку из озера в Амур скатывалась
разная рыбья молодь, чтобы не остаться на сухом месте. Живым
потоком лилась. Но от одной беды мелочь избавлялась и тут же
попадала в другую: в заливчике рыбешку поджидала целая стая
прожорливых сомят. Немудрено было поймать их тут хоть сотню...
— А вы смеялись, говорили, что я не рыбак, что я свиней
гонять отправился... Да откуда здесь могут быть свиньи, когда ни
одного домика на двадцать километров вокруг нет? Вот какие
здесь поросята... это они чавкают. Я сразу понял, кто здесь
«пасется». Наблюдать надо уметь...
Вот тут я и понял, почему его прозвали ребята «хитрый
Митрий», а он на них не обижался.
С почтением они так его называли, хотя лучше было бы
назвать «смекалистый Митя». Но это было бы не в рифму...

Анатолий Волков
КАК БЫЛ ПОЙМАН БРАКОНЬЕР
Этот рассказ — правдивая история о том, как два рыболова
поймали браконьера на... донную удочку. Да, да, я не
оговорился,— на обыкновенную донную удочку.
Я лишь изменил фамилии действующих лиц, поскольку
браконьер с тех пор оставил свое неблаговидное занятие.
Началось с того, что, выдавая членам нашей рыболовной
секции Ивану Петровичу Сидорчуку и Андрею Федоровичу Бочка-
реву удостоверения нештатных инспекторов рыбнадзора,
председатель секции Василий Иванович сказал:
— На первый взгляд, ваша задача простая: бороться со
всякого рода браконьерством и хищническим истреблением рыбы.
А на деле вам порой придется трудновато. Кое-где глушат рыбу
известковыми «бомбами», а то и толовыми шашками. На небольших
реках ставят сплошные заколы и вылавливают рыбу подчистую.
Немало случаев употребления сетей и неводов с мелкой ячеей,
боя рыбы острогой, стрельбы ее из ружей во время нереста... Что
от вас требуется? Спокойненько, без драки и скандала, уличить
нарушителя в преступлении и составить акт. Вы предъявляете
удостоверения и...
— А если он не обратит на них внимания?
— Действуйте по обстановке. Найдите свидетелей, которые
знают браконьера, и составляйте акт без него. До точки кипения
137

дело не доводите. Снастей, конечно, не отбирайте, это будет
превышение ваших полномочий. Акт — вот что от вас требуется. И еще
помните: нередко нарушители—это люди, которые «не ведают,
что творят». С ними проведите разъяснительную работу, и то уже
будет польза. При каждом удобном случае старайтесь разоблачать
вред излюбленных браконьерских поговорок: «Рыба — божий дар»
и «На наш век рыбки хватит».
Заканчивая, председатель спросил:
— Вопросы есть? Все ясно?
Андрей Федорович сказал: «Ясно»,— а Иван Петрович храбро
произнес:
— Пусть он мне только попадется, тот браконьер! Живого не
отпущу, а без акта дела не оставлю!
Василий Иванович критически взглянул на щуплую фигурку
смельчака, но ничем не выразил своего сомнения.
— Ну что ж, товарищи, действуйте! Ни пуха вам, ни пера!
Через час наши вновь испеченные инспектора, «проголосовав»
на Сибирском тракте, восседали в пустом кузове самосвала, а еще
через два часа оказались на берегу реки Сыры.
До конечного пункта их путешествия —места впадения Сыры
в реку Сылву — оставалось семь километров. Этот путь приятели
намеревались пройти пешком, «с рыбалкой», в надежде поймать
хариуса, а ниже последней мельницы, может быть, и крупного
голавля.
Пригревало неяркое осеннее солнце. Слабый ветерок увлекал
к северу длинные нити паутины.
— Будем завтра с хорошей погодой! — произнес Андрей
Федорович.
Тропинка привела рыболовов на край высокого глинистого
яра. Под ним текла Сыра. В ее прозрачной воде извивались
натягиваемые течением, еще не отмершие длинные плети водорослей.
Впереди шумел перекат.
— Здесь попробуем. Очень хорош омут! — понизив голос,
сказал Андрей Федорович.— Вы устраивайтесь тут,— обратился
он к Ивану Петровичу,— а я пройду к нижнему концу омута.
Иван Петрович спустился к воде и увидел на перекате
пересекающий речку плетень, над которым возвышались два длинных
кола.
«Мостик? Не похоже. Очевидно, закол»,— подумал он и
огорчился: самое удобное место для ловли оказалось занято
браконьерским приспособлением.
Пришлось спуститься ниже и расположиться на узком,
покрытом травой мысике, ниже которого в раме из нависших над водой
тополей раскинулся обширный глубокий омут.
Размотав удочку и насадив червя, рыболов осторожно опустил
насадку в прозрачную воду. Было хорошо видно, как червяк,
извиваясь, медленно шел ко дну около растущих по краю омута
водорослей.
138

«Вот бы теперь набежать хариусу»,— мелькнула мысль.
Но не тут-то было. Из глубины поднялась стайка гольянов, или,
как их называют на Каме, вандышей, и в один миг раздергала
червя на части. Самый смелый из них, схвативший остатки червяка,
был, однако, извлечен рыболовом.
«Незавидная добыча!» — проворчал про себя Иван Петрович
и снова забросил удочку.
Снова налетели гольяны, и от толстого и жирного червя
остались одни лохмотья. Как видно, омут был населен одними только
гольянами. Через десять минут рыбалка так надоела Ивану
Петровичу, что он смотал удочку и пошел к Андрею Федоровичу.
«Может быть, у него клев, а я здесь время теряю»,—думал он
сердито, шагая по тропинке.
Но и у приятеля дела шли не лучше: тоже одни гольяны.
— Смотрите-ка! — воскликнул Иван Петрович.— И здесь закол!
Действительно, перекат, через который вытекала вода из омута,
тоже был перегорожен плетнем.
Бросив удочку, Иван Петрович забрался на плетень и, рискуя
свалиться в воду, потянул один из кольев. Кол подался, и вскоре
над водой появилась горловина плетенной из лозняка морды.
— Так! — сказал Иван Петрович, возвратившись на берег и
с усилием вытаскивая изводы морду, покрытую слизью.— Теперь
все ясно. Загородят омут с обеих сторон, а потом шуруют в нем
шестами. Мимо этих ловушек не проскользнет ни одна крупная
рыба.
— Может быть, подождем хозяина морд?
— Ну, это длинная история! — Иван Петрович разделся и,
забравшись по шею в воду, с помощью друга вытащил на берег
вторую морду, а загородку вместе с кольями пустил вниз потечению.
— А теперь идем к моему месту! —скомандовал Иван
Петрович.
Через пять минут на берегу омута на самом видном месте
красовались построенные в ряд четыре морды. Андрей Федорович,
сидя на пеньке, писал на клочке бумаги под диктовку товарища:
Гражданин хозяин морд! Мы, инспектора рыбнадзора,
сообщаем, что вы нарушаете правила ловли рыбы. Речку от
берега до берега перегораживать нельзя.
Морды мы хотели изрубить, но раздумали, считая, что вы
поймете вред, нанесенный вами. Если, когда мы придем в
следующий раз, речка опять будет перегорожена заколом, то
составим акт, и тогда будете отвечать по закону.
Инспектора И. П. Сидорчук
Д. Ф. Бочкарев
Расписавшись в бумаге, друзья аккуратно свернули ее в
трубочку и сунули в горловину крайней морды.
139

— Пусть сидит наш «налим» да ждет хозяина! Ну, а теперь
пошли. Тут, понятно, ничего не поймаем.
Но и у следующего омута они обнаружили такие же заколы.
— Какое безобразие! — окончательно возмутился Иван
Петрович.— Где же здесь быть рыбе! — и он начал раздеваться.
Через полчаса друзья шли дальше, а на берегу снова лежали
четыре морды, и в горловине одной из них белела бумага с
очередным «приказом» рыбной инспекции.
В общем, пока добирались до Сылвы, они сняли шесть заколов,
а могли бы убрать и целый десяток, если бы, по выражению Андрея
Федоровича, не устали как собаки и не боялись опоздать на Сылву
к вечерней зорьке.
— Нет, вы подумайте! — продолжал негодовать Иван
Петрович.— Дочиста вылавливают рыбу. Недавно на рыбалке я
разговаривал с одним хищником-рыболовом. Понимаете, он
жаловался! Да-да, сидел около такого же закола и чуть не плакал:
«Удивляюсь,— говорит,— куда рыба девается! Раньше бывало
вытащишь морду, столько в ней налимов, что не поднять. И все
такие икряные! А теперь хорошо, если за ночь десяток попадется,
да и то мелкие, смотреть не на что!» Не знаешь, чего больше в этих
жалобах — лицемерия или наивности.
Андрей Федорович молча курил, глядя на широкое
открывшееся перед ними зеркало Сылвы. Он был полностью согласен
с товарищем, но не умел так горячо выражать свои чувства.
Солнце давно уже скрылось за береговыми кручами.
Надвигались вечерние сумерки. Пройдя еще немного вниз по течению,
друзья выбрали место для ночлега.
— На ночь забросим донки,— сказал Андрей Федорович.—
Должны клевать налимы, да и голавль может схватить.
— Вы знаете, я себе донки сделал новые,— отозвался Иван
Петрович.— Мне удалось достать миллиметровый капрон. Вот
донки получились! Трактор можно остановить...
Не прошло и часу, как донки, снабженные самой лакомой
насадкой в виде выползков, гольянов, лягушат, были расставлены,
а друзья сидели у костра, закусывали и пили чай.
Тихая, пасмурная ночь окутала берег. Было тепло. Откуда-
то из-за реки доносилось гудение трактора, напевавшего свою
трудовую песнь.
На обоих берегах реки зажигались костры. Вдруг какой-то
необычный свет привлек внимание друзей.
— На мотоцикле, что ли, едут? Видите, яркий такой огонь
движется к нам,— сказал Иван Петрович.
— Ну что вы,— ответил Андрей Федорович.— Я здешний
берег знаю. По нему на мотоцикле не проедешь.
— Может быть, моторка?
— Не похоже. Звука мотора не слышно.
Разговор замер. А огонь все ползал по реке, пока Андрей
Федорович не догадался, что это такое.
140

— Да ведь это лучилыцики! Точно. Поставили на лодку
автомобильную фару и бьют рыбу острогой.
— Опять нарушение! Давайте-ка пригласим этих лучилыци-
ков для составления акта.
— Ждите, когда подъедут...
Глядя на приближающийся свет фары, друзья вспомнили
проходившее весной собрание коллектива, на котором стоял один
вопрос — о рыболовной этике. Сколько горячих слов сказано
было по поводу незаконных способов добычи рыбы! Резко
критиковали тогда двух членов коллектива — Фурсова и Тудыкина,
которые каждую осень ездили лучить рыбу на Сылву или на Очер.
Один из них работал в гараже, у другого был собственный
«Москвич». Как говорится, все необходимое «снаряжение» под
руками.
— Тудыкин в отъезде,— негромко сказал Андрей Федорович.—
А Фурсов... Не он ли?
— Может быть, и он. На собрании недаром отмолчался...
Свет фары приближался, и вскоре наши рыболовы увидели
силуэт стоящего в лодке человека с острогой.
Иван Петрович громко крикнул:
— Эй, на лодке, подъезжайте-ка сюда, поговорим!
В ответ послышалось:
— Некогда нам с вами разговаривать!
Лодка въехала в залив. Иван Петрович закричал снова:
— А ну, объезжайте затон. Здесь удочки заброшены!
— Не кричите, не испугаете!
— А я говорю, объезжайте! Должны понять, что место занято.
Мало того, что законы нарушаете, да еще другим рыбалку
портите!
На лодке заговорили вполголоса:
— Слышь, дядя Сережа, может быть, и вправду объедем?
— Так это же точно Фурсов! То-то голос знакомый. Его
Сергеем зовут. Редкий забияка! И не подумает свернуть.
И как бы в подтверждение человек в лодке зло ответил своему
напарнику:
— Ни в какую! Плевал я на них. Правь прямо. Здесь большие
налимы водятся!
Иван Петрович схватился за булыжник. Андрей Федорович
остановил товарища.
— Что вы! Пробьете кому-нибудь голову.
Тут как раз .лодка поравнялась с донками Ивана Петровича.
В это время колокольчик на одной из них зазвенел. Иван Петрович
поспешил к берегу.
Человек с острогой наклонился, раздался плеск и послышался
приглушенный голос.
— Ого! Знатный налим. Снимай!
— Дядя Сережа, а ведь он с леской...
— Вынимай крючок!
141

— Заглотал далеко!
— Режь!
— А, может, не стоит, дядя Сережа. Бросим его в реку.
— Режь, тебе говорю!
Наши друзья от негодования потеряли дар речи.
Но в тот момент, когда фигура на корме щелкнула перочинным
ножом, Иван Петрович не выдержал. Крепко вцепившись в свой
миллиметровый капрон он потянул его изо всех сил. Человек с
острогой качнулся и с плеском упал в воду. Лодка накренилась,
горевшая на носу автомобильная фара также отправилась за борт. Стало
темно.
— А-а-а! — захлебываясь, вопил барахтавшийся в воде
браконьер.
— Держись за острогу! — крикнул нерастерявшийся Андрей
Федорович.— Сейчас вытащим,— и вместе с Иваном Петровичем
начал торопливо выбирать шнур донки, приговаривая: — изрядную
щуку зацепили. Наделает она нам тут хлопот.
Притянутый к берегу браконьер вылезал из воды.
Андрей Федорович решил завладеть острогой и потянул ее за
конец, на котором еще извивался не снятый налим. Браконьер
упал, но не отпустил острогу. Оказалось, что к ней была
привязана веревочная петля, и рука браконьера запуталась в этой петле.
Остальное сделал миллиметровый капрон Ивана Петровича.
— Какого вы черта...— начал Фурсов, вставая и угрожающе
поднимая острогу. Но тут его перебил Андрей Федорович:
— А ну-ка, Сергей, взгляни на нас! Узнаешь?
— Бочкарев! Сидорчук!
* *
*
Через несколько дней после этого события было созвано
специальное собрание членов рыболовной секции. Иван Петрович
зачитал акт и рассказал все подробности поимки браконьера на
донную удочку, вызвавшие гомерический хохот присутствующих.
Баня, которую Фурсову устроили на собрании, окончательно
излечила его от пристрастия к остроге.

М. Ши ль никое
АНАНЬЕВ ОМУТ
Я хочу рассказать о случае, который произошел со мной лет
тридцать назад. Было это в конце лета. По окраинам пустошей
и в перелесках становилось все меньше и меньше головок
сибирского пористого василька, засыхал погремок, почернели синие
цветы горечавки, налились ягоды черемухи. По лугам стояли
стога сена, на полях убирали рожь. Все заметнее становилось
приближение осени.
Я с ружьем бродил по озерам. Всюду встречались выводки
уток, попадались бекасы и дупели, но все это был молодняк, и
стрелять в него не хотелось.
Я вышел к реке Аеву и расположился на берегу Ананьева омута,
от которого вверх и вниз тянулись плесы, сплошь заросшие с
берегов водными растениями — «лопушками», в середине же лишь
кое-где виднелись белые кувшинки.
Почему омут назывался Ананьевым, никто не знал, но
пользовался он дурной славой. Говорили, что нигде на реке нет столько
рыбы, сколько в этом омуте, однако поймать ее невозможно.
Коряжистое дно захватило немало неводов, сети же здесь никогда не
ставились, а на плесах рыба ловилась плохо. Только удочками кое-кто
добывал окуней, да и то редко.
Распространялись слухи о крупных щуках, головы которых от
старости поросли серовато-зеленым мхом, необыкновенно сильных,
ИЗ

хищных и до такой степени «хитрых», что поймать их не удавалось
никакими снастями. На жерлицы не брали, в сетях, поставленных
на плесах, пробивали дыры и безнаказанно уходили.
Ловить на омуте избегали.
Все эти рассказы я вспомнил, глядя на гладкую поверхность
еоды, по которой местами расходились круги от всплесков рыбы.
В это время на верхнем плесе появилась маленькая долбленая
лодка с рыболовом. Умело нужно ездить на такой скорлупке:
малейшая неосторожность — и выкупаешься.
Дальше, видно, рыболов ехать не собирался, пристал к берегу
выше омута, легко вытащил лодку и подошел ко мне.
Это был Григорий, знакомый парень лет семнадцати из
соседней деревни, сын старого рыбака.
Разговорились. Он сказал, что направился по реке с
дорожкой, но лов был плохой. Ловить же ниже омута ему не хотелось:
места «неудобные», к тому же омут не такой, как другие; хотел
возвращаться домой, да увидел меня.
Я попытался уговорить его проехать с дорожкой под берегом
омута и по нижнему плесу. Парень не отказывался наотрез, но и
не соглашался.
— Не боишься ли чего? Нас двое.
— Нет. Чего бояться? Просто так, нет охоты.
Наконец, после моих настойчивых уговоров Григорий сел
в лодку и, распустив дорожку, направился омутом.
Я вскинул на плечо ружье и тоже медленно пошел вдоль берега.
Так мы миновали омут и весь плес, но дорожка шла спокойно:
или щук не было, или брать не хотели.
Григорий выбрал в лодку дорожку и пристал к берегу.
— Знал, что ничего не будет. Здесь никогда не ловится.
— Почему? Щук нет?
— Как им не быть. Они везде есть. Просто место такое,
неудобное.
Нам. оставалось распроститься и двигаться домой. Григорий
отъехал на середину плеса и, пустив на шнуре медную рыбку,
направился обратно. Я медленно пошел в свою сторону.
Вдруг позади послышался крик. Потом он повторился.
Меня встревожило предчувствие чего-то недоброго, и я
поспешил на крик.
Вскоре я увидел Григория: ехал он медленно, и что самое
странное, лодка шла сама собой и не носом вперед, а кормой.
Григорий держал шнур, то подбирая, то пуская его, лодку же кто-то
тянул, как на буксире.
— Ты кричал? В чем дело?
— Закричишь поневоле. Какой-то черт попал, рвется, тащит,
не могу справиться, а бросить — жалко снасть.
— Зачем бросать! Не ослабляй шнура, чтобы щука не
сорвалась, вытащим!
— Хорошо, если щука...
144

— Кто же, кроме щуки, может быть?
— Не знаю. Не бывало у меня такого... Все ехали ладно, а
потом как рванет шнур, я и весло выронил из рук. Лодка еще
такая, ч^го вот-вот вывалишься.
В голосе и движениях Григория заметна была растерянность.
А шнур между тем то уходил вглубь, то вытягивался на
поверхность, то круто направлялся к берегу и снова возвращался
на середину.
Раздумывать времени не было, я забрел в воду и протянул
Григорию длинную таловую палку:
— Держись, подтяну к берегу.
Парень уже овладел собой и, как только лодка приблизилась
к берегу, выскочил в воду. Щука заходила сильнее, и нам
пришлось то подбирать шнур, то постепенно отпускать. Так прошло
минут пятнадцать. Наконец, «чудовище» начало уставать и
медленно пошло к берегу. Вскоре огромная щука, напоминавшая
осиновый обрубок, показалась у поверхности воды.
— Подбирай осторожно, а я ей в голову заряд всыплю,— сказал
я Григорию и тут же выстрелил.
Словно от падения тяжелого камня, взволновалась вода,
взмутилось все кругом, перемешалось, нас обдало брызгами, но скоро
шнур ослабел — со щукой было покончено.
Не без усилий выволокли мы добычу на берег, осмотрели.
Никакого мха на голове рыбы, конечно, не было.
— Крупная щука. Пожалуй, пуда полтора будет. Никогда не
думал даже, что есть такие,— сказал Григорий.
— Если бы ушла щука, что бы ты рассказал дома?
— Известно что: «черт водил на поводу по Ананьеву омуту».
— И поверили бы?
— Еще прибавили бы к этому, и пошли бы по деревне гулять
рассказы о чертях в Ананьевом омуте.
10 Рыболов-спортсмен, кн. V

Н. Ловцов
В БУХТЕ КАНГАУЗ
Это было много лет назад. Меня вместе с группой специалистов
командировали на Дальний Восток на строительство новой желез:
ной дороги.
Когда мы прибыли к месту назначения, там по всей трассе уже
стояли бараки, склады, мастерские...
Неожиданно начались перебои с питанием. Девственные леса
уссурийской тайги изобиловали диким зверем и птицей, а в
реках, заливах и бухтах Тихого океана водилось много рыбы. В
начале апреля меня вызвали в управление строительства.
— Нам известно, что вы любитель—рыболов и охотник,—
сказали мне.— Поезжайте в ближайший рыболовецкий колхоз,
осмотрите рыболовные снасти, суда и прочий инвентарь, который не
нужен колхозу. Составьте акт, договоритесь о приобретении, а орс
займется ловлей. Специалисты выедут в ближайшее время.
Я никогда не видел ставных неводов и ивасевой дели, не видел
морских рыболовных судов и парусных шаланд. Но приказ есть
приказ, и я выехал в неведомую бухту Кангауз.
...Утром, когда солнце заиграло на вершинах прибрежных
сопок, я оказался на разъезде, окруженном глухой стеной
уссурийской тайги. К бухте поехал на телеге. Колеса вязли в глубоких
колеях, наст звенел под копытами коня. Мы медленно продвига-
146

лись к морскому берегу, скрытому за грядами сопок. С предгорий
снег уже сошел, и розовые поляны богульника цвели под весенними
лучами на черной земле.
Через три километра лошадь встала, и возница-женщина
объявила, что дальше не поедет. Закинув рюкзак с продуктами за спину,
я волей-неволей пошел пешком. Обогнув крутую сопку, увидел
бухту с широкими льдинами у берега. Дул легкий ветер, поднимая
на горизонте волны. Из-за моря выплывало солнце, оно золотило
гребни волн и ослепительно горело на зеркале льда.
Я шагал мимо кряжистых дубов, высоченных ильм, корявых
диких яблонь и пышных кустов орешника. На дубах трепетали
прошлогодние бурые листья и, скрываясь, как подбитые птицы,
падали на снег. Я присел на поваленный ствол ильмы и
залюбовался морем. Вдруг рядом на вершине дуба застрекотали голубые
сороки. Они радовались весне, солнцу, а может быть, волновались,
заметив незнакомого человека. За моей спиной хрустнул сучок.
Сороки умолкли, я обернулся. Недалеко проходил пожилой
кореец. Он повернул в сторону и зашагал по чуть заметной тропинке
прямо к морю. За плечами корейца болталась котомка, в руках
он держал палку длиной метра полтора. На конце ее были вбиты
один против другого два гвоздя, расплющенные и заершенные.
Сейчас к берегу моря шла камбала, значит, кореец направился на
ее ловлю. Как он мог ловить камбалу палкой с гвоздями? Меня это
заинтересовало, я поднялся и зашагал по той же тропинке за
необычным рыбаком.
Следуя за ним, я увидел, как он ступил на лед и осторожно,
прощупывая палкой крепость льдины, пошел к ее краю. Здесь
снял котомку и присел на корточки, взяв в руки свое
удилище.
Я дошел до берега и сел на большой плоский камень. Кореец
минут десять всматривался в воду, потом вдруг взмахнул своей
палкой, и на гвоздях затрепыхалась камбала. Он сбросил ее на лед
и опять насторожился. Вскоре опять вскинул вверх свое
примитивное орудие лова, и на льду забилась новая камбала. Эта ловля
походила на запрещенное багрение. Но на Дальнем Востоке такой
лов разрешен, и весной местное население обеспечивает себя
камбаловым мясом.
Вскоре к корейцу присоединилось еще несколько рыболовов.
У них были удилища длиной метра два с лишним, лески из
конского волоса и блесны, сделанные из чайных ложек. Без наплава
они закинули блесны в море и стали подергивать удилищами,
изредка водя блесной вправо и влево. Вскоре один вытащил камбалу,
затем второй, и ловля пошла.
— Любуетесь рыбалкой?
Я повернулся. Передо мной стоял высокий русый парень с се-:
рыми добрыми глазами.
— Кто вы? — спросил я.
— Сендо,— ответил он не без гордости.
10*
Н7

Я знал, что сендо — это старший мастер, командир лова на
судне.
— А вы что делаете на нашем пограничном берегу? — спросил
он строго.
Я объяснил, зачем приехал и добавил:
— А сейчас, как видите, интересуюсь ловлей камбалы.
— Это забава, а не ловля,— сказал он.— А вот насчет
рыболовного инвентаря необходимо сначала поговорить со мной. У нас
добрый колхоз, снастей навязали множество, а плотники и
механики такие кораблики понастроили — залюбуетесь! И участок для
рыбной ловли дадим. Вы для нас железную дорогу проводите, а мы
научим вас рыбку ловить! — уже мягко закончил он и предложил
пойти с ним.
Он повел меня тропинкой вдоль берега, и вскоре мы вошли в его
домик. Внутри стены были побелены известью, наличники и
подоконники покрашены свежей краской. Вдоль стен развешены образцы
сетей. В углу на полке — разные стеклянные поплавки,
применяемые на ставных неводах при ловле рыбы в море. У стола
висел большой барометр, а над ним помещалась полка с
книгами.
Мне было приятно сидеть и разговаривать с русским сендо,
знающим секреты рыбной ловли на Тихом океане. Кажется, что
проще: закинь в море невод, и рыба сама пойдет в него. Но дело
обстоит не так! При постановке невода нужно знать морское дно,
особенности морских течений, преобладающие направления ветров
и, главное, любимые пути рыбных косяков. И это еще не все! Нужно
уметь выбрать сети, приспособить их к лову. В рыболовецком
занятии много мелочей. Если ими пренебречь, будешь без рыбы.
Сколько нужно упорства, ловкости, смекалки, труда, чтобы
разгадать все секретьГрыбной ловли! Да, этот простой русый парень был
достоин похвалы.
Мы так заболтались, что не заметили, как барометр резко упал,
предвещая шторм. На дворе с воем рванулся ветер, взвил
прошлогодние листья дуба, взметнул на дороге подсохшие соломинки,
закружил какие-то тряпки, сорванные с веревок.
Сендо вскочил, накинул бушлат и, выбегая из дома, крикнул:
— Аврал!..
Я бросился за ним. На берегу толпился народ. Все молча
смотрели на бухту, в которой бушевали большие волны. Льдину с
рыбаками оторвало от берега, и она плыла в море. Рыболовы что-то
кричали, махали шапками. Лицо у сендо стало суровым,
решительным.
В один прыжок он очутился у воды, перевернул небольшую
лодку, ловко прыгнул в нее и взялся за весла.
Лодка то взлетала над волнами, то'пропадала за их гребнями.
Вскоре сендо пристал к льдине, посадил трех рыбаков и
направился к берегу. Потом снова съездил к льдине и привез еще трех
человек. Теперь там, на качающейся льдине, оставался только один
148

старик-кореец, который вышел первым ловить камбалу. Он был
уверен, что его не оставят, и, сидя на корточках, курил свою
трубочку.
Сендо ловко подъехал к льдине, принял котомку с рыбой, палку
с гвоздями. Едва кореец поднял ногу, чтобы пересесть в
лодку, как порывом ветра льдину резко повернуло, лодку откинуло,
и рыбак исчез.
Казалось, мы перестали дышать.
— Утонул! — крикнула какая-то женщина.
Но сендо ловко веслами удержал лодку, порывисто наклонился
и вытащил мокрого рыбака.
— Молодец! Молодец! — закричали на берегу.
...Доставив старика на берег, сендо повел его к себе.
— Иди, иди просушись! Смотри, простынешь — заболеешь!
До дому ведь шагать не близко. Иди!
В своей комнате он помог раздеться корейцу, дал ему теплую
одежду. Вечером под окнами домика заскрипели колеса Сендо
подал корейцу его уже высохшую одежду, взял котомку и вышел
в сени. Я заметил, как он наполнил ее свежей иваси и
скумбрией.
— Твоя моя спаси, моя надо деньги тебе плати! —
запротестовал кореец, увидев свою сумку, полную рыбы.— Зачем твоя еще
рыба давай?
— Эх, Пак. Мы обязаны без денег помогать друг другу. Это
моя собственная рыба! Мне хватит. Бери!
Позднее, прощаясь со мной, сендо сказал:
— Не забывайте нашу бухту Кангауз! Приезжайте!
Приехать я не смог, но бухту Кангауз не забыл. Не забыл и
сендо — русского парня с большим сердцем настоящего советского
человека.

Валентина Потемкина
РЫБЬИ ЖАЛОБЫ
Гидростанции и плотины на реках преграждают ценнейшим породам
рыб пути из зимовальных ям на естественные нерестилища. Задача
сохранения и увеличения рыбных запасов возложена на вновь создаваемые
рыбоводные заводы. Но строительство этих заводов трестами Союзрыбстрой,
Укррыбстрой и Росрыбстрой идет черепашьими темпами.
Ох, с нерестом нынче туго!
И ревмя ревет белуга,
И белугой лещ ревет:
— Где ты, где ты, рыбзавод?!
С горных рек кричат лососи:
— Год проходит! Скоро осень!
Плачет семга, стонет кета:
— Ходим мы с икрой все лето!
...Сладко спят Союзрыбстрой,
Укррыбстрой и Росрыбстрой
В зимовальных теплых ямах,
Позабыв о рыбьих драмах.
*
Видно, будут не спеша
Делать тешку... из ерша?
150

А. Цитович
ЗА ШЕМАЕЙ В ЛОК-БОТАН
Во время поездки из Бузовнов в Баку я, как всегда, из окна
вагона электрички любовался бирюзовым простором Каспия.
После станции Загульба море исчезло из виду, я достал газету, но
в это время внимание мое привлек разговор двух пассажиров,
которые только что сели на скамью рядом со мной. Говорили о
рыбной ловле.
— Когда отцветут абрикосы и начинает отцветать алыча,
бывает несколько дней очень сильного клева шемаи,— сказал
пожилой пассажир.
— Нет, по моему мнению, сильный клев шемаи бывает в то
время, когда начинают цвести тутовые деревья,— возразил его
молодой собеседник.— То есть не в первых числах апреля, как
считаете вы, а в начале мая, причем попадается только мелкая
шемая. В начале апреля я и не пробовал ловить шемаю, в это время
бывает жор жереха — раздолье для спиннингиста.
Заметив, что я прислушиваюсь к их разговору, пожилой
пассажир обратился ко мне:
— Вы, случайно, не рыболов? Может быть, поможете нам
решить этот спор?
Мы разговорились...
Эта случайная встреча и беседа в вагоне явились началом моего
знакомства, а затем и рыбацкой дружбы с Ильей Григорьевичем
и Иваном Петровичем, дружбы, которая на почве увлечения общим
151

спортом объединяет людей различных возрастов и профессий.
Тогда же в вагоне мы обменялись адресами, телефонами и
условились сообщить друг другу первую полученную весть о весеннем
жоре шемаи.
В середине марта, когда абрикос и алыча были в полном цвету
и скоро следовало ожидать подхода шемаи, в выходной день я
поехал на Биби-Эйбатк Илье Григорьевичу. По соседству с ним жило
несколько завзятых рыболовов, больших любителей ловли шемаи,
и, конечно, новости с морского берега Илья Григорьевич мог скорее
узнать, чем мы, живущие в центре города.
Своего приятеля я застал за изготовлением лесы для шемайной
удочки. К толстому кордсвому шнуру он привязывал на
расстоянии шестидесяти-семидесяти сантиметров друг от друга небольшие
кусочки куги. Такая леска длиною в двадцать пять-тридцать метров
с пробковым поплавком применяется многими бакинскими
рыболовами не только для ловли шемаи, но и жереха, кутума, сельди
и даже воблы в тех случаях, когда рыба ходит на значительном
расстоянии от берега, а ловить ее можно лишь с поплавком. Способ
заброса такой лески следующий: сперва рыболов рукою бросает
как можно дальше поплавок с поводком, затем берет в руки гибкое
удилище, метров около четырех, и делает два-три коротких взмаха.
Толчок от взмаха легко передается по леске, которая благодаря
ряду поплавочков из куги лежит на поверхности воды, и леса
выхлестывается по направлению заброса. Последний взмах — и
переданный по выпрямленной лесе толчок подхватывает поплавок и
перебрасывает его вперед метров на десять. Таким способом
забрасывают снасть на всю длину лесы. Искусные рыболовы могут
забросить даже дальше тридцати метров...
— Илья Григорьевич, слышно что-нибудь о подходе шемаи?
— Она уже около месяца гуляет недалеко от берега, но клева
не было. Вот вчера ребята бегали на Шихову косу ловить бычков,
и один, кроме бычков, принес шемайку. Теперь надо глаз да глаз.
Первый подход к берегу делает самая крупная.
— Жду с нетерпением вашего сигнала. Иван Петрович тоже.
Едем тогда компанией в Лок-Ботан.
В первых числах апреля звонок Ильи Григорьевича заставил
меня и Ивана Петровича приготовиться к поездке. Весь вечер
ушел на то, чтобы собрать нужные для завтрашнего лова снасти.
Наконец, все собрано и уложено в сумку, удилища в чехлы. «Какие
неожиданности могут случиться завтра на рыбалке,— спрашиваю
себя.— Что, если, вместо шемаи, схватит насадку хороший жерех?
Подсечешь, поводишь на кругах, а как его вытащить, если леска
0,2 мм?»
Решаю взять с собой на всякий случай багорчик.
Уже поздно вечером мне позвонил Иван Петрович:
— Ну как, готов? Я приготовил парочку новых поплавков из
хорошо распаренных пробок от бутылок из-под шампанского и
каждый поплавок снабдил двадцатью пятью граммами свинца. Форма
152

обтекаемая, и заброс с таким поплавком можно делать метров
на шестьдесят.
Какое прекрасное настроение у рыболовов в ранний утренний
час в ожидании машины, которая перебросит к месту лова! Впереди
целый день на вольном воздухе, погода подходящая, и можно
ожидать удачи. Дышится привольно, бодрит утренний холодок, и чья-
нибудь добрая шутка, меткое словечко вызывают хороший
добродушный смех. Как будто во всем этом нет ничего особенного, а вот
каждый раз, переживая сборы на рыбалку, поездку и самую ловлю,
думаешь, что вся прелесть этого понятна только
любителям-рыболовам.
Раньше чем пришел лок-ботанский автобус, нашему
«голосованию» внял шофер автомашины, шедшей в Умбаки. Не доезжая до
Лок-Ботана, недалеко от моря мы сошли с машины.
— Ни рыбы, ни чешуи,— сказал нам на прощание шофер.
Через десять минут мы были уже на берегу Моря и ловили
сачками креветок: это лучшая насадка для шемай.
Дул легкий северный ветер, наката не было, только небольшой
прибой, вода была прозрачной, следы мазута, обычные в
окрестностях Баку, угнало ветром. Все это радовало: нет препятствий шемае
подойти поближе к берегу, и если весеннее солнце пробудит в ней
издревне сложившиеся привычки сбиваться в крупные стаи и
вереницами прогуливаться вдоль, берега,— у нас сегодня может быть
удачная ловля.
Илья Григорьевич приехал раньше нас, и когда мы подходили
к нему, он забрасывал донную, или, как ее называют, «закидную»,
удочку.
— Что же вы не пользуетесь своей бамбуковой снастью с
бородавками?— спросил я, здороваясь с ним.
«Снастью с бородавками» бакинские спиннингисты в шутку
называют шемайные удочки с длинной лесой, на которой
прикреплены маленькие поплавочки.
— Шемая ранней весной солнышко любит, а оно еще не взошло.
Впрочем, у меня закидная с подвесными крючками.
Подвесные крючки —это с десяток крючков на поводках,
прикрепленных к шнуру донной удочки метрах в двадцати-тридати от
грузила. Таким образом, рыболов обуживает тремя-пятью
крючками, укрепленными вблизи грузила, придонные слои, а
подвесными крючками, в начале и в конце прикрепления которых
имеются пробки, обуживает верхние слои воды.
Такая «закидная» в руках умельца — очень добычливая снасть.
Я любуюсь Ильей Григорьевичем, когда он, аккуратно
разложив на берегу свою стометровую донку и взяв в руки довольно
толстую веревку, к которой привязан двухсотграммовый груз,
описывает ею два круга над головой и под углом в сорок-сорок пять
градусов посылает с большой силой в море. Ровной линией метров
на восемьдесят, а то и больше вытягивается и ложится на воду про-
парафиненный шнур.
153

Надо сказать, что несколько лет назад Илья Григорьевич
обзавелся спиннингом. Сам сделал очень жесткое бамбуковое
удилище, изготовил катушку, купил стометровую жилковую лесу
в 0,6 мм и с грузом в восемьдесят-девяносто граммов начал
пользоваться спиннингом как донной удочкой. Заброс он делает не
боковой, а через плечо метров на восемьдесят, что дает возможность
облавливать расположенные вдали от берега рыбные пути. Часто
бывало, что он возвращался с хорошим уловом, в то время когда
его сосед, забрасывающий не дальше пятидесяти-шестидесяти
метров, ловил только мелкую воблу.
Сегодня Илья Григорьевич спиннинга не взял, а предпочел
закидную донку, так как на спиннинге подвесные крючки не
применишь.
Впрочем, в последние годы бакинские рыболовы начали
использовать заброс спиннингом донной удочки и для ловли в верхних
слоях воды. Для этого к обычной донке с тремя-пятью крючками
прикрепляется грузило на расстоянии около трех метров от крючков,
и чтобы далеко отставленное грузило не мешало забросу,
применяется небольшое приспособление. Грузило, помимо колечка, к
которому прикрепляется шнур, имеет на противоположной стороне
впаянную в него толстую проволоку. Конец этой проволоки
изгибается под прямым углом. Перед забросом этот конец вдевается
в маленькую петельку, сделанную в леске в том месте, где
полагается обычно прикреплять грузило. В результате получается, что
при забросе грузило находится на обычном месте. После заброса,
когда грузило падает в воду, конец проволоки выскальзывает из
петельки и грузило опускается на дно. Крючки оказываются в
более высоких слоях воды.
Такое приспособление удобно применять, когда невозможно
ловить на поплавок из-за сильного бокового ветра или течения.
Хотя у меня в сумке лежала парочка таких грузил, но в них не
было надобности. Легкий северный ветер дул в спину, сильного
бокового течения не было, наката тоже. В таких условиях можно
прекрасно ловить на поплавок.
Иван Петрович сделал заброс раньше меня. Его поплавок упал
от берега метрах в шестидесяти. Мой заброс оказался не таким
удачным; я притормозил сильнее, чем следовало, и поплавок лег
метрах в сорока, но я решил не делать нового заброса, а спустить
немного лесу с катушки, надеясь, что попутный ветер отгонит
поплавок дальше от берега.
Солнце взошло и начало пригревать. Поклевок не было. Так
прошло более часа. Мы решили попить чаю и, найдя подходящий
плоский камень, расположились около него с термосами, изредка
поглядывая на чуть заметные вдали на морской глади поплавки.
Не успели выпить по второй чашке, как Иван Петрович сорвался
с места и побежал к спиннингу.
— Да, его поплавка не видно,— сказал Илья Григорьевич,
допил чай и спокойно пошел к своей закидной.
154

Мой поплавок спокойно плавал, но все же и я пошел к своему
спиннингу.
— Попалась,— услышал я возглас Ивана Петровича, который
подсек и начал подмотку. Через минуту он снял с крючка
хорошую, граммов на триста, шемаю.
Взглянув в сторону Ильи Григорьевича, вижу, что он выбирает
свою закидную и аккуратно раскладывает шнур по камню. Вскоре
и он вытащил шемаю.
У меня нет поклевки. Может быть, сделать новый заброс? Пока
я раздумывал, Иван Петрович снова забросил и его поплавок лег
возле моего. Сейчас же последовала поклевка, поплавок нырнул,
а вслед за ним исчез и мой поплавок...
Хороший клев шемаи продолжался около полутора часов, затем
наступило затишье.
Перерыв оказался более длительным, чем мы предполагали.
Только через час после полудня подошла другая стая шемаи, и клев
возобновился. Был он сильнее утреннего и продолжался до трех
часов дня.
Улов был богатый: у Ивана Петровича восемьдесят четыре
шемаи, у меня — семьдесят две. Илья Григорьевич поймал меньше:
сказалось преимущество спиннинга перед закидной донкой.
Слишком много времени приходится тратить «закидонщику» на
вытаскивание и раскладывание шнура в самую горячую пору клева.
Мы с Иваном Петровичем стали собираться в обратную дорогу,
а Илья Григорьевич со своими соседями из Биби-Эйбата решил
остаться на вечернюю зорю.
Идем по рыбацкой тропинке к шоссе. Горячее апрельское
солнышко разогрело жалкую растительность солончаковой степи,
воздух попахивает полынью. А дышится как хорошо! Лицо, схваченное
загаром, горит, но усталость совершенно не чувствуется, идешь
легко, хотя заплечный мешок с уловом довольно тяжел.
Но вот и шоссе. На наше счастье подходит автобус, и мы
направляемся в город, полные незабываемых впечатлений после ловли
шемаи.

Хрис. Херсонский
О ПРАВЕ И ДОЛГЕ РЫБОЛОВА-СПОРТСМЕНА
С каждым годом рыболовный спорт в нашей стране становится
все более и более распространенным.
Сотни тысяч людей, объединенных в спортивные коллективы на
заводах, фабриках, в учебных заведениях, в клубах и в специальные
секции спортивных обществ, отдают свободное время этому
увлекательному занятию, укрепляющему здоровье и развивающему
многие полезные навыки. Рыболовный спорт превратился у нас
в своеобразный активный вид отдыха, после которого люди любых
профессий — рабочие и ученые, инженеры и деятели искусств —
возвращаются к своей работе со свежими силами. Источник этого
постоянного обновления сил лежит прежде всего в общении с
природой.
Все лучшее, что есть в сердце человека, будят пытливые
разведки на реках и озерах, встречи с людьми, беседы в часы перед
восходом солнца или в тихие минуты пылающего заката, и сколько
необходимых знаний о жизни родного края получает рыболов!
Природа поднимает в человеке силы, вдохновение, мечты, постоянную
потребность в творчестве — необходимые в труде и борьбе. Тот,
кто раз испытал это, вспоминает с благодарностью минуты,
проведенные с удочкой у воды и освежающую силу природы, и он вновь
возвращается к рыболовному спорту, черпая в нем гораздо больше,
чем полагает тот, кто, глядя со стороны, пожимает плечами: «вот,
мол, чудак... старается поймать рыбу».
И чем больше становится в нашей стране любителей
рыболовного спорта, тем более необходимо определить, в чем состоят право
и долг каждого рыболова-спортсмена. Поговорим раньше всего
о нашем долге перед родной природой. Это тем самым будет,
думается мне, разговор и о нашем долге перед народом.
Одно из первых условий для того, чтобы с честью носить звание
советского рыболова-спортсмена, должно, мне кажется, быть таким:
если ты действительно любишь свою Родину, если тебе дороги ее
природные дары, ты должен энергично бороться с теми, кто хищ-
159

нически истребляет в наших реках и озерах рыбу, сознательно или
по лености мысли, по равнодушию превращает их в
ихтиологическую пустыню.
Бороться надо путем разъяснений и пропаганды
социалистического отношения к природе и ее дарам. А там, где этого
недостаточно,— бороться, опираясь на советские законы, с помощью
милиции и органов прокуратуры, неустанно разоблачая браконьеров
в печати, организуя над ними показательные общественные суды.
Но прежде всего надо на месте уличать браконьера, не давать
варварски уничтожать рыбу.
Советское правительство в интересах всего народа издает
разумные законы об охране рыбы. Так, в прошлом году вышло
в свет «Положение об охране рыбных запасов и регулировании
рыболовства в водоемах СССР». В соответствии с этим положением
в каждом районе страны действуют свои правила рыболовства,
также имеющие силу закона. Но даже в Московской области, возле
столицы, далеко не всегда рыболовы соблюдают, скажем,
правило, запрещающее ловить судака меньше 26 сантиметров длиной,
леща меньше 20, язя и голавля — 16, карася — 12. Если вам
попадется одна из этих рыб меньше указанной длины, вы обязаны
отпустить ее живой обратно в воду, чтобы живое поголовье рыбы не
уничтожалось, что называется, «на корню».
Как ни странно, но, например, даже среди многих образованных
людей еще распространено мнение, что раз, мол, щука — хищник,
то ее поголовное истребление принесет только пользу. И выезжают
такие охотники за «водяным волком» весной с ружьями на реки,
когда щука в дни нереста становится совсем беззащитной и добыть
ее не составляет никакого труда: для этого не нужно ни хитрости,
ни спортивной находчивости, ни умения.
Знают ли такие горе-рыболовы, что вместе со щукой-самкой,
убитой во время нереста, гибнет до 150 тысяч и больше икринок
будущих мальков? А ведь щуку вряд ли можно сравнивать с
вреднейшим лесным хищником — волком. Щука — одна из ценных
промысловых рыб, она прочно входит у нас, так сказать, в рацион
народного питания, а в самих водоемах выполняет немаловажную
работу «санитара».
Распространению браконьерства помогает прежде всего
невежество. И поэтому с невежеством надо бороться в первую очередь.
Но только ли невежды эти браконьеры? Или, может быть, люди
с нечистой совестью?
В прошлом году в один из весенних дней московская милиция
отобрала несколько десятков ружей у браконьеров-«охотников».
Когда владельцы ружей явились потом в милицию, легко было
убедиться, что они отлично знали о запрете охотиться за щукой
во время ее нереста. Надо бы почаще привлекать таких людей
к прямой судебной ответственности и устраивать над ними
товарищеские суды на предприятиях, где они работают. И почему бы в
самом деле людям, замеченным в сознательном браконьерстве, не
160

запрещать по суду на год или больше после этого приближаться
к воде с удочкой или сетью? Это было бы естественно. Ведь орудия
лова в их руках превращаются в орудия варварского уничтожения
народного добра!
Но борьба с любителями уничтожать рыбью молодь и бить рыбу
во время нереста—это еще далеко не все!.. Советские рыболовы-
спортсмены должны вести энергичную агитационную работу и
широкую пропаганду среди населения и рыбаков, разъясняя все
государственные правила рыбной ловли. Поэтому мы считаем не
лишним еще раз напомнить некоторые правила, которые запрещают:
применять для лова рыбы взрывчатые или одуряющие вещества;
устраивать завалы и заграждения протоков, соединяющих
лиманы, ильмени, озера и полой с основными водоемами и спускать
из них воду;
при сплаве леса — засорять нерестовые реки и проходные пути
к ним;
бить рыбу острогой, ловить шашковой и самоловной крючковой
снастью, мягким тралом и накидкой.
Наше государство, заботясь об условиях, необходимых для
постоянного воспроизводства рыбных запасов, запретило на всех
реках, ручьях, протоках и канавах полное перегораживание их
завалами, заколами, сетями. Одна треть ширины реки или протока
по фарватеру должна оставаться свободной для прохода рыбы на
нерест и кормежку.
И в каждой области нашей страны, как мы уже сказали,
существуют свои особенности в жизни рыб, и поэтому в каждой области
есть местные правила и исключения. Советский рыболов-спортсмен
должен хорошо знать и эти правила и знакомить с ними других
рыболовов.
Но прежде всего он обязан следить за соблюдением
общегосударственных правил.
Насколько легко они нарушаются, свидетельствуют многие
сведения, которыми мы располагаем. И что самое удивительное, кое-
где при попустительстве местных органов власти браконьерство
приняло массовый характер. Чем иначе можно объяснить, что в
течение ряда лет на красивейшей лесной речке Жиздре, впадающей
в Оку, местные жители и днем и ночью глушили взрывчаткой рыбу?
Происходило это открыто и беззастенчиво.
Может быть, жители прилегающих к Жиздре районов
оправдываются тем, что река у них, дескать, «малая» и сама по себе особого
веса в рыбном хозяйстве страны почти не имеет?
Но так называемые «малые» реки имеют для рыб огромное
жизненное значение, и едва ли не с объяснения роли таких рек мы и
должны начинать свою пропаганду защиты природы. Ведь именно
в «малые» реки поднимаются многие виды рыб на нерест и там же
кормится и подрастает рыбья молодь.
Можно привести множество примеров, тысячи сигналов из
разных краев и областей страны: рыбы во всех реках становится из
11 Рыболов-спортсмен, кн. V
161

года в год меньше. Возможно, что это покажется странным. Ведь
общая длина рек в СССР, по неполным данным, намного
превышает миллион километров. Озер, прудов и зарыбленных карьеров
у нас сотни тысяч. С каждым годом растет число государственных
и местных водохранилищ. Рождаются новые, созданные руками
советского человека моря. Есть, где разгуляться рыбе на
просторе! Плодись и размножайся! Эти водоемы, как своего рода
внутренние государственные рыбные амбары, могут всегда снабжать всю
страну рыбой. Но именно плодиться и размножаться рыбе здесь
мешают злостные браконьеры, а также те, кто становятся
браконьерами по недомыслию или равнодушию. И особенно страдают от
них обитатели «малых» рек.
По самым последним сведениям 1954 года, глушат рыбу на реке
Ветлуге (в Горьковской области), глушат на притоках Сейма (в
Курской области), не перестают глушить на Алазани — притоке Куры.
Впрочем, понятие «малая» река весьма относительно. Приток
Камы или Оки, Мологи или Днепра, Волхова или Урала считается
уже «малой» рекой. А ведь длина многих из притоков этих рек
превышает не десятки, а добрую сотню-вторую километров. И вот на
этих реках рыба оказалась совершенно беззащитной.
Некоторые «малые» реки рыбы выбрали для постоянного
пребывания. Река Сура, например, искони знаменита стерлядями.
Кату нь — тайменями, а лесные притоки Унжи — чудесной рыбой
хариусом.
А что касается нереста и нагула молоди многих разнообразных
пород рыб, то часто не только малая, а и совсем маленькая речка
играет в этом первостепенную роль. И вот тут-то беззащитную
нерестящуюся рыбу и ее молодь уничтожают самыми разнообразными
орудиями: сетями и мережами, мелкоячейными бреднями и
неводами, острогами и из ружей и даже неведомо откуда добываемой
взрывчаткой.
Впрочем, любители глушения рыбы, от которого погибают
тысячи мальков, встречаются не только на «малых» реках.
Так, например, по сведениям Госрыбнадзора и показаниям
многих людей, на реке Уфе систематически глушили рыбу
некоторые работники взрывной, партии № 11 Вельского технического
участка пути Министерства речного флота СССР. Эта компания
хищников-браконьеров, потерявших всякий стыд и совесть,
орудовала на запретных ямах, где залегает белорыбица. Свой «улов»
они продавали на рынках.
Разоблачать таких людей — прямое наше дело, долг каждого
рыболова-спортсмена. И тут уже мало разъяснений. Злостных на:
рушителей закона надо привлекать к судебной ответственности.
К сожалению, не всегда оказываются на высоте и народные
судьи. Из многих случаев, вызывающих удивление, укажем хотя
бы на один, произошедший однажды в народном суде города Ким-
барка, что на Каме. Здесь разбиралось дело группы уличенных
и сознавшихся расхитителей рыбных богатств Камы. Однако судья
162

оправдал преступников и объяснил свое решение тем, что
пойманная рыба была еще «не заприходована» ни на одном складе и
поэтому не являлась «государственной собственностью...»
Нужно ли напоминать, что социалистическая революция
передала леса и реки на вечное владение самому народу?!.
И чем, как не систематическим браконьерством, является
отравление наших рек химическими отбросами производства?
Так была погублена рыба во многих реках Подмосковья.
В реку Уфу сбрасывают стоки местный машиностроительный,
металлургический, гвоздильный заводы, бумажная фабрика. В
стоках содержится соляная и серная кислоты, щелочи, фосфор,
минеральные масла, хлорная известь, краски. Рыба погибает...
В некоторых случаях отравление речных вод принимает
катастрофические размеры. Так, по сведениям Госрыбнадзора, лучшие
виды рыбы в Волге у города Горького отсутствуют на много
километров от места спуска промышленных отбросов.
В Калининской области отравляют Волгу свыше двух десятков
предприятий. А ведь на этих фабриках и заводах, вероятно,
работает немало любителей рыболовного спорта!
Как ни странно, но не по-государственному относятся к рыбному
хозяйству даже некоторые рыбопромысловые организации. Подходя
с узковедомственной точки зрения к выполнению плана, не
заботясь об общегосударственных интересах, они вылавливают рыбью
молодь, лишь бы только рапортовать о высоких процентах
выполнения плана.
В периодической печати неоднократно отмечалось, что из-за
таких хищнических способов ловли во многих крупных водоемах
страны начинают исчезать ценные породы рыб: камбала, сельдь,
судак, осетр, лещ и др.
Так с каждым годом уменьшаются рыбные стада в ценнейшей
рыбной кормовой базе нашей страны — в Азовском море. Это
происходит потому, что план здесь с некоторых пор принялись
выполнять за счет малоценной рыбки хамсы. Для ее отлова употребляются
огромные невода с самой малой ячеей. И вместе с хамсой
вылавливаются мальки судака, севрюги, осетра, леща, сельди, кефали,
ставриды, шемаи, рыбца, которых становится поэтому все меньше
и меньше. Кто же тормозит инициативу научных учреждений,
самих рыбаков и, наконец, печати, указывающих на это упущение
и предлагающих превратить Азовское море в питомник лучших
пород рыб?
Сигналы о необходимости принять срочные меры для сохранения
и восстановления рыбных запасов приходят с Дальнего Востока,
где неисчислимые рыбные богатства края из-за неправильного,
беспечного отношения к ним, заметно иссякают, а некоторые породы
рыб теряют свое промысловое значение и близки к полному
исчезновению. Там нужно, в частности, бороться с хищническим отловом
молоди камбалы, скумбрии и сельди. Там же из-за беспечности
рыбоохраны многие реки, речки и ключи, являющиеся нерестилп-
11*
163

щами лососевых, стали мало пригодными для этого. Их устья
заплыли песком и галькой, русла засорены затонувшими бревнами,
корьем... И везде культурный, грамотный советский рыболов-
спортсмен может принести большую пользу, если он, не
успокаиваясь, будет вести необходимую пропаганду в краевых и районных
организациях, в колхозах и на заводах, среди рыбаков и всего
населения. Еще больше смогут сделать объединенными усилиями
коллективы авторитетных людей, любящих и знающих родную
природу и заботящихся о народном благе.
Такими авторитетными коллективами должны стать секции
рыболовного спорта.
Вспоминается выступление перед рыбаками участкового
инспектора рыболовного надзора Василия Зубова в романе Виталия За-
круткина «Пловучая станица»:
— Нам с вами надо не просто ловить рыбу и не только ловить
рыбу, но надо вести рыбное хозяйство, управлять им,
совершенствовать его, повышать урожайность рыбы... Да, да! Ежегодно
повышать урожайность рыбы и обеспечивать самые высокие уловы.
Это можно сделать только в том случае, если мы будем твердо
соблюдать правила рыболовства, будем по-настоящему спасать
миллионы мальков и займемся активным рыборазведением. Закинуть
невод и вытащить рыбу легче всего. Так хозяйничали на реке наши
деды, но мы не можем так хозяйничать, потому что мы с вами уже
другие люди... советские люди... Мы должны научиться сеять рыбу,
выращивать ее и ловить столько, сколько нам нужно.
Побольше таких выступлений в жизни! И побольше дел,
конкретных полезных дел на местах!..
Инспектора рыбнадзора выполняют большую, важную работу.
Однако в их работе есть трудности. Нам кажется, что нужно
полностью освободить инспектора от какого бы то ни было давления со
стороны рыбозаготовительных организаций, порой стремящихся
различными путями обходить государственные правила рыбной
ловли. Кроме того, для инспекторов следует ввести премиальную
систему за поимку браконьеров. И вообще надо бы найти форму
какого-то премирования каждого советского гражданина, еоли он
активно и успешно борется с браконьерами. Одни работники
рыбнадзора без помощи всего населения хорошо свою задачу
выполнять не могут. А первыми их помощниками должны быть все
советские рыболовы-спортсмены.
Любить Родину и спокойно смотреть, как ее воды кто-то
превращает в пустыню — недостойно советского человека. Нужно
объединить все усилия, чтобы социалистическое отношение к природе
глубоко вошло в сознание всех советских людей.
Думается, первое право и первый долг советского рыболова-
спортсмена— быть всегда застрельщиком в этом общенародном
деле! Это должно стать нормой его поведения, той обязательной
нормой, без выполнения которой он не может с достоинством
носить свое звание.

Андрей Шманкевич,
Юрий Смирнов
ПОЕЗДКА НА АЗОВСКОЕ МОРЕ
Мы знали, что Азовское море богато рыбой и именно поэтому
решили провести там свой отпуск — отдохнуть и вдосталь поудить.
Небольшой городок Ейск, куда мы приехали, расположен на
высоком южном берегу Таганрогского залива. Единственное место
здесь, где можно удить рыбу без лодки,— это порт и его два мола.
На молах почти всегда можно видеть рыболовов. Одни сидят с
бамбуковыми обрубками или просто с сосновыми палками, другие с
«посудой» (всякая крючковая снасть, закидываемая без удилища,
попросту говоря, закидушка, или донка, на Азовском море
называется «посудой»).
Мы столько слышали об Азовском море, что ожидали увидеть
у каждого рыболова полный садок или кукан рыбы. Но не тут-то
было! У одного — десяток бычков и две-три таранки, причем не
крупные; у другого, который забрасывал свою удочку поближе
к травянистым зарослям,— пяток-другой мелких шаранов (сазанов),
изредка ему попадается кутум, иногда чехонь и чаще тарань; у
особенно везучих плавает на кукане «чоб» (небольшой судак) и совсем
как редкость — рыбец или селява (шемая). У стариков улов лучше.
Они, как мы узнали, имеют свои сижи, постоянные места. Иногда
они даже прикармливают рыбу, но делают это в великой тайне, чтобы
наутро не застать на своей сиже другого, более молодого и
проворного рыболова.
Мы очень скоро поняли, что в самом Ейске нам делать нечего.
Ловить бычков и мелких ласкирей — занятие не такое интересное,
чтобы ради него приезжать сюда из Москвы. Поэтому мы начали
расспрашивать местных рыболовов, где можно отвести душу по-
настоящему. Видно, у каждого рыболова было свое заветное место.
Один говорил:
— В Должанку поезжайте. Обязательно в Должанку! Там уйма
всякой рыбы и условия для ловли хорошие. На самом конце Дол-
жанской косы есть перебоины, узкие проливы, и этими проливами
165

всякая рыба идет, только успевай забрасывать. Но наживку
заготовляйте в Ейске: с червями и рачками там трудно.
— Чепуха все это, Должанка!—говорил другой.— До этих
самых перебоин от станицы, где жить можно, семь километров!
Вы лучше в Камышеватку поезжайте: станица почти рядом с
заливом. Там и рыбца можно взять, и тарань, и шемаю, а бывает, что
и кефаль подойдет.
— Перестаньте вы людям голову морочить,— вступал третий.—
Был я в Камышеватке. Где они лодку возьмут? А без байды там
делать нечего: с берега ничего не поймаешь... Ловите здесь. Достаньте
лодку, да поезжайте вон, на сваи, там и кутум, и рыбец, и чехонь!
После этих разговоров мы убедились, что хотя Азовское море
и одно из богатейших в мире по обилию рыбы, но и здесь, как на
самой рыбной реке или озере, надо знать места, характер местной
рыбы, а главное — надо иметь такую снасть, на которую в данных
условиях лучше всего ловить.
Из расспросов выяснилось, что не во всех местах можно,
например, ловить тарань или рыбца, что там, где хорошо берет бычок,—
не надейтесь поймать судака, хотя для него в Азовском море бычок
является основным питанием. Потом мы узнали интересную вещь:
в связи с уменьшением судаков увеличилось количество бычков,
и на мелях возле Должанки за несколько суток осенней путины
рыбаки взяли семнадцать тысяч центнеров бычка.
В устье Кубани, в районе Темрюка, и в прилегающих к этому
району лиманах, Ахтанизовском например, ловят сомов и сазанов
на переметы. Наживкой является обыкновенная медицинская
пиявка, разрезанная вдоль и насаженная на крючок так, чтобы
внутренняя, красная сторона привлекала внимание рыбы. За Темрю-
ком — на Пересыпи, за станицей Голубицкой — по осени
немногочисленные рыболовы-любители ловят в нешироком, но довольно
глубоком проливе Ахтанизовского лимана сомов и сазанов на
обыкновенные донные удочки, используя самую разнообразную
наживку: червя, кусочки рыбы, полусырую картошку, хлеб. Но чтобы
попасть из Ейска в Темрюк, надо ехать через Краснодар с
пересадками. Такое путешествие заняло бы двое, а то и трое суток.
Расходовать же драгоценное время отпуска на переезды мы не хотели.
Рассказывали нам сказочные вещи о Протоке (северном рукаве
Кубани), впадающей в море у рыбацкого поселка Ачуева. Поселок
этот затерялся в плавнях, имеет совсем еще необъезженные
подъездные пути, и попасть туда еще труднее, чем в Темрюк.
В конце концов, мы выбрали рыбацкий поселок Переправу,
добрались до него сравнительно легко на попутных машинах.
На любителей пышной природы Переправа может произвести
удручающее впечатление. Растений в поселке мало, и озеленению
его не благоприятствует почва — ракушка на несколько метров
вглубь. В поселке, кроме главной улицы, вытянувшейся вдоль
пролива, есть несколько боковых улочек. Аккуратные белые хатки и
домики, в основном саманные, крыты камышом.
166

С большим трудом удалось достать байду. Она показалась
нам громадной по сравнению с теми лодочками, к которым мы
привыкли в Подмосковье: в ней могло усесться человек двадцать пять,
и мы думали, что без мотора байда с места не сдвинется. Но эти
опасения были напрасными: байда-«темрючка», как оказалось,
довольно легко слушается весел.
В первый же вечер нам представился случай убедиться, что мы
выбрали неплохое место. Здешние рыболовы прямо с берега на
примитивные закидушки, некоторые даже на самодельные крючки
успешно ловили судаков. Тут же у берега небольшими драчками,
сделанными из старых тюлечных сетей, у которых ячея равняется ше-
сти-семи миллиметрам, таскали мелких бычков для наживки.
Вместе с бычками попадались рачки (креветки). На рачков берет тарань,
рыбец, изредка шемая и судак. Мы тут же одолжили драчку и
наловили бычков. Потом мы быстро смастерили себе закидушки, и когда
появились с нашими снастями на берегу, все рыбаки сбежались к
нам. Дело в том, что редко кто из них имел поводки из жилки. В
основном их снасти были из обыкновенной хлопчатобумажной, слегка
продубленной нити в полтора-два миллиметра толщиной. Эта нить
имеет достаточную прочность, но вся беда в том, что при забросах
очень путаегся, и поводки так наматываются на основную леску,
что рыбе просто трудно взять наживку. Для того, чтобы избежать
этого, некоторые рыболовы обвивают поводки тонкой медной
проволочкой. Казалось бы, что можно поймать на такую грубую снасть?
Нас, москвичей, выискивающих тончайшие лески и
крючки-невидимки, вид этих снастей приводил в смущение. И все же на такие
снасти местные рыболовы-любители за вечер ловили порой два-три
десятка судаков, тарани. Правда, судак шел небольшой,—«чоб»,
как его здесь называют, граммов на триста-четыреста, но для нас,
москвичей, и такой улов казался необыкновенным.
Вместо легких свинцовых грузил, к которым привыкли мы,
местные любители, применяли разные тяжелые предметы: гайки, болты,
просто куски железа. Мы, однако, решили пользоваться
привезенными с собой грузилами от спиннинга по двадцать пять-тридцать
граммов. Но при первых же забросах пришлось убедиться, что с
такими грузилами вряд ли что-либо поймаешь: в проливе постоянно
меняется течение — или из лимана в море или из моря в лиман.
Наши снасти немедленно снесло, и они перепутались с соседними.
На первый раз нам простили, но все же посоветовали грузила
увеличить. Мы навязали на концы своих закидушек почти весь запас
наших грузил. И вот тут сказалось преимущество «тонкой» снасти.
Мы начали таскать судаков рдного за другим. И снова к нам сбежа-:
лись все любители.
— Хорошо вам, москвичам,— говорили они.— У вас жилки,
крючки фабричные, а попробуйте достать их здесь! Даже в Ейске
это редкость...
Забегая вперед, скажем, что в Москву мы вернулись без единого
крючка и без единого метра жилки: все отдали здешним рыболовам.
167

Местные любители ловят не только с берега, но и с байд в
основном у противоположного берега пролива. И у каждого есть свои
излюбленные места: одни предпочитают Замануху, другие ездят в
Бабинник, третьи, переправившись ка Ахтарскую косу, сидят на
Рожке.
Обзаведясь драчкой, сачком и садками и спустив свою байду
на воду, мы отправились, по совету одного страстного рыболова,
на Рожок. Там, как он уверял, хорошо берет тарань, рыбец и шемая.
Однако в первый же выезд нас постигла неудача, и опять-таки
потому, что мы хотели ловить по-своему, на удочки, на нашу
московскую тонкую снасть. При первой же поклевке тарань оборвала
у одного из нас леску, у второго рыбец сломал верхнее колено
удилища. Пришлось быстро перестроиться и сноЕа пустить в ход
закидушки. Там мы ловили, и небезуспешно, первые два-три дня,
закидывая снасть поперек течения, как это делали местные рыбаки.
Но вскоре мы пришли к убеждению, что такой способ ловли
имеет и свои недостатки. Снасть, заброшенную поперек течения,
очень скоро заносило камкой, той самой морской травой, которой
набивают подушки кресел и диванов и которой в Бейсугском 'лимане
растет великое множество. Тогда мы решили забрасывать «посуду»
не поперек, а по течению, чтобы камки цеплялось меньше.
Сначала местные рыболовы посмотрели на нас, как на чудаков,
но мы очень скоро убедительно доказали им преимущества нашего
способа: там, где они ловили десяток тарани, мы за то же время
брали три десятка.
Еще через неделю местные любители снова нам позавидовали.
Для ловли тарани мы применили одноручные спиннинги. Оснастка
была очень простой: на конце лески — тридцати-сорокаграммовый
груз, выше него на коротких поводках (1,5—2 см)—три крючка
№ 6—9. Вот и все. Преимущество было в том, что леска не путалась
при забросе, а это особенно важно в вечернее и ночное время.
Попробуй, распутай ее в темноте! Кроме того, делать засечку удилищем
гораздо лучше, чем рукой, и вываживать рыбу с помощью катушки
легче,
Через неделю мы безошибочно научились определять, какая рыба
клюет. Рыбец хватает наживку, тянет ее, шемая хватает на лету
и «на потяжку», как принято говорить у москвичей, тарань клюет
приблизительно, как плотва.
Для ловли судака мы использовали спиннинговые удилища.
Оснастку сделали такую же, как и на тарань, только вместо крючков
подвесили тройники и увеличили грузило до двухсот граммов.
Наживляли бычками. Один спиннинг забрасывали с кормы,
другой с носа. Были случаи, когда только забросишь, а катушка уже
трещит. Крупные судаки — на два-три килограмма —
попадались pe^i<o, зато до килограмма — очень часто.
Вскоре мы настолько освоились с водоемом, что когда в поселке
появилась еще одна пара неразлучных рыболовов-москвичей —
Миша и Нина, которые в шутку были названы нами Мишанина,
163

мы безошибочно указывали им уловистые места, давали нужные
советы. Кружки, которые они прихватили с собой, им пришлось
сложить и отправить посылкой в Москву: с этой снастью здесь
делать было нечего.
Однако Мишанина уже через несколько дней начали
«обставлять» своих советчиков. Им посчастливилось достать у одного
местного любителя-охотника легкую байду, всего на два человека, и на
этой посудине они смело отправлялись за два-три километра на так
называемый Бабинник. Мы же на своей большой байде из-за течения
не всегда могли добраться до этого небольшого песчаного островка,
чуть-чуть выдающегося над поверхностью моря и расположенного
между двумя руслами пролива, или, как называют их местные
рыбаки, гирлами.
Так вот именно там, у Бабинника, Мишанина нашли «золотое
дно». Каждый вечер они удивляли нас своими уловами и больше
всего шемаей, по-местному селявой. Порой они привозили по
десятку шемаек граммов по триста-четыреста каждая.
Тарань — прекрасная рыба, рыбец еще лучше, но шемаю,
особенно азовскую, сравнивать ни с чем нельзя. Недаром свое имя
шемая получила от персидского «шах-маи», что означает «царская
рыба».
Удивительные перемены произошли с Мишаниной. В первый
день приезда, увидев Переправу с ее голыми берегами, не найдя
цветных переливов в самом море (в тот день оно было особенно
каким-то серым, скучным), они заявили, что едва ли пробудут здесь
до вечера, а не то что до конца отпуска. Но уже через несколько дней
Мишанина по часам подсчитывали время, которое им осталось
провести на этих «скучных» берегах, боялись, чтобы не пропала ни
одна минута отдыха. Им хотелось ловить сразу и на Рожке, и на
Бабиннике, и в проливе, и в лимане. Иногда за день они несколько
раз стремительно проносились мимо нашей рыбацкой посудины на
своей легкой байде.
— Куда, Мишанина? — кричали мы.— Неужели на Бабиннике
все выловили?!
— Там одна шемая, а нам она уже приелась,— отшучивались
они.— Поедем на Рожок, половим рыбца.
Рожок — это конец Ахтарской косы. Он с одной стороны
омывается морем, с другой — проливом. Почему-то это место
облюбовали судак, шемая и особенно рыбец. Объясняется это, видимо, тем,
что течение выносит сюда из лимана или несет из моря огромное
количество креветок — любимого лакомства рыбца.
Но Рожок привлекал не только рыбцом. Здесь был
изумительный золотой пляж и хорошая глубина у самого берега. Ныряй,
плавай, загорай на песке, сколько хочешь!
Особенно хорошо на Рожке вечером, когда солнце садится прямо
в море. Скучное море вдруг оживает и начинает светиться чудесными
красками, в воде отражаются плывущие по небу облака. Линия
горизонта исчезает, и небо сливается с морем. Появляются первые
169

крупные звезды, зажигаются огни в поселке, в рыбацких станах,
раскинувшихся по косе. Вспыхивают далеко в море крохотные
огоньки — это сейнера возвращаются с промысла. На краю поселка
зажигается маяк. Стая уток и гусей летите моря кормиться на поля.
Тихо кругом. С легким шепотом накатываются на берег невидимые
волны. Пора бы, кажется, домой, а уходить не хочется... Да и стоит
ли уходить? Не лучше ли наладить удочки на рыбца? Ночью он
особенно хорошо берет!
...С каждым днем наши уловы становились все богаче, и,
наконец, перед нами встал вопрос: что делать с пойманной рыбой?
День, два, ну неделю можно есть уху, печеную, соленую,
жареную, вареную рыбу, потом она начинает приедаться.
Заготовлять ее впрок было трудно: еще стояли жаркие дни, в такую погоду
солить рыбу «на колоду», то есть целиком, нельзя. Тогда мы решили
пластовать ее, иначе говоря, разрезать вдоль спины,
разворачивать, выбрасывать внутренности и в таком виде засаливать. После
трех-четырех дней засолки (для рыбца и шемаи — после пяти-шести
дней) рыбу отмачивали два-три часа и развешивали для вялки.
К концу месяца погода слегка испортилась, похолодало, и мы
получили возможность засолить немного рыбы целиком. Узнали мы и
еще один способ посола. Заключается он в том, что рыбу очищают
от чешуи и солят, предварительно сделав вдоль спины надрезы с
одной и другой сторон. Засоленная таким образом рыба
сохраняется долго.
Восхищало нас то, что клев не прекращался даже в скверную
погоду: столько в проливе стояло рыбы. Правда, за день-два до
шторма или северного ветра клев ослабевал, но все равно без улова
мы не возвращались. И вдруг, за несколько дней до нашего отъезда,
рыба исчезла. Мы просидели на проверенном месте целое утро, и
никто ни разу не свистнул (у нас было заведено правило —
свистеть при первой поклевке, чтобы дать знать остальным, что рыба
есть). Начали мы менять места. Кинулись на Рожок — нет рыбы.
Выехали в море — ни одной поклевки. Воспользовались течением
и проплыли до самого Бабинника. Нет ничего! Подплыли к
Мишанине — и у них садки пусты. Что такое? Куда девалась рыба?
Переправились на другое гирло, подальше в лиман. Здесь нам
удалось поймать несколько стограммовых таранок. Так и вернулись
мы в тот день с этим жалким уловом.
А вечером узнали от опытных рыбаков, что при резком
похолодании тарань начинает собираться в косяки и отыскивать места
для зимней стоянки. Один из таких косяков прошел из моря в лиман,
и к нему присоединилась вся тарань в проливе, а заодно рыбец и
шемая. Это подтвердилось на другой же день: лиманная бригада
рыбколхоза обнаружила большой косяк у восточного берега и
сдала на рыбзавод больше ста центнеров отборной тарани.
Клева не было и на другой день. Тогда мы переключились на
судаков — безуспешно. Решили ловить бычков. Ловля
неинтересная, хотя рыба эта весьма вкусная.
170

В последние дни нашего пребывания в Переправе погода
улучшилась. Тарань, видно поняв, что она ошиблась в своем прогнозе
погоды, снова разбилась на мелкие косячки, и опять мы
возвращались на берег с хорошим уловом. Даже жалко было уезжать, но
наш отпуск кончился. Впереди была трудная дорога, трудная еще
и потому, что багаж наш изрядно пополнился: нам очень хотелось
угостить московских друзей такой редкой рыбой, как вяленая
тарань, рыбец и шемая.

А. Авилов
НА ГРАНИ ДВУХ СЕЗОНОВ
Вторая половина апреля...
Теплое весеннее солнце согнало остатки снега с полей. «Прошли»
малые речки. Недавно прошуршал о гранитные набережные Москвы-
реки последний мелкобитый сероватый «можайский» лед.
Сухо на тротуарах столицы.
И кажется, что от зимы давно не осталось и следа.
Но на некоторых закрытых водоемах Подмосковья — озерах
Сенеж, Белое, Круглое и других — стоит еще толстый, хотя и
изъеденный солнцем, но довольно прочный лед.
Вода поломала его у берегов, образовав закраины, подняла лед,
поэтому его поверхность сухая. В эти дни на льду десятки, а иногда
и сотни по-зимнему снаряженных рыболовов долбят пешнями лед,
выгребают его из лунок черпаками и, быстро размотав лески с
мормышкой или блесной, опускают их в воду.
Поклевка. И вот у лунки бьется, сверкая своим весенним
нарядом, большущий сенежский ерш, красноперый красавец окунь или
серебристая плотва.
Соблазнительно попасть на последний лед, на закрытие зимнего
сезона. Пройдет несколько дней, жарче пригреет солнышко, подует
теплый южный ветер, а то вдруг брызнет первый весенний дождь —
и покроется сплошными полыньями ледяное поле, а там, глядишь,
плавают только отдельные льдинки, и вот уже озеро сверкает
водяной гладью, а у берегов тихо шевелятся поломанные льдом
прошлогодние камыши.
Нет, нельзя пропустить последнего льда!
Но в то же время хочется скорее увидеть первую в сезоне
поклевку быстрой плотвы или зацепить язя на изящную снасть про-
водочной летней удочки!
Куда же все-таки отправиться?
Посовещавшись, решаем ехать «по-зимнему».
И вот временно поставлены в угол налаженные уже
проволочные удочки, извлечены убранные было до нового первого льда пеш-
172

ни, просматриваются и сортируются всевозможные мормышки,
и через несколько часов мы уже сидим в вагоне ночного поезда
Клин — Москва, который мчит нас к Солнечногорску, на озеро
Сенеж.
В поезде сегодня людно. Здесь много рыболовов — и с зимним
снаряжением и с летними удочками, а есть и такие, которые на
всякий случай захватили и то и другое. Многие оживленно обсуждали
предстоящую ловлю, жарко спорили, будет ли держать лед.
Но если у «зимников» есть какая-то информация о состоянии
льда и ловле в предыдущие дни, то проводочники едут почти «на
ура». Никто в этом году по-летнему еще не ловил...
К утру прихватил легкий весенний морозец. Тонкий ледок
затянул закраины. Однако на лед приходится перебираться с мостков
лодочной пристани.
Десятки рыболовов, устремляясь на свои излюбленные места,
рассыпаются по всему озеру. Большинство направляется к
Малиновому острову или располагается на коряжнике напротив Дома
рыбака: в этих местах весной обычно держится крупный сенежский
ерш — предмет мечтаний большинства приехавших сюда рыболовов.
Отошла в прошлое былая слава Сенежа как «щучьего» озера.
Редко можно здесь наткнуться на крупного горбача-окуня. Почти
перевелись гигантские лини и караси,— но это почти единственный
водоем в Московской области *, где водятся необыкновенно
крупные колючие, как ежи, «сенежские» ерши.
Летом они здесь попадаются не часто, да и зимой их можно
поймать только случайно. Но вот наступает апрель и большие косяки
ерша приходят сюда со своих неизвестных стоянок, и начинается
незабываемый весенний жор ерша на Сенеже.
...Мы идем навстречу загорающейся заре в район Малинового
острова — благо идти легко, как по паркету: ночной мороз
подсушил поверхность льда.
Вот мы и на месте. Можно начинать поиски. Впереди нас, справа
и слева также останавливаются группы рыболовов. Одни, пробив
выгребалкой тонкий лед, пробуют счастья в старых лунках (их
очень много на озере), другие спешат пробить новые. Мы долго
ищем уловистого места, и вот, наконец, один из нас засуетился: он
беспрерывно вытаскивает рыбу из лунки.
Спешим к товарищу. Около него уже бьется десятка полтора
крупных ершей. Не теряя времени, пробиваем лед по-соседству,
и скоро начинаем таскать ершей.
Возиться с насадкой мотыля некогда, насаживаем на крючок
мормышки глаз окуня или плотвы. Он держится очень прочно и
дает возможность вытащить на одну насадку до двадцати-тридцати
рыб (глаз ерша для насадки не годится, так как прорывается на
крючке). Временами клев настолько интенсивен, что буквально не
успеваешь опускать мормышку в воду.
* Очень крупный ерш, но в меньших количествах ловится весной
также на озере Круглое в 10 км от ст. Лобня, Савеловской ж. д.
173

Когда косяк ерша отходит, начинает клевать мелкий окунь и
плотичка.
Все же до семи-восьми часов утра почти каждому из нас удалось
поймать несколько килограммов крупного ерша. Все наши
дальнейшие попытки найти что-нибудь интересное были безрезультатны.
Днем на Сенеже только иногда в пасмурную погоду берет ерш.
Сегодня же ярко светит солнце.
Однако мы твердо уверены, что вечером клев возобновится в тех
же местах, где мы ловили утром. И действительно, часов с четырех
начинаются поклевки. Проходит час, другой, и около наших
лунок снова лежат десятки крупных ершей.
Такие удачные уловы на Сенеже в апреле — не редкость.
...Довольные уловом, поздним апрельским вечером мы садимся
в поезд на Москву и здесь, в кругу товарищей-рыболовов, снова и
снова переживаем все перипетии прошедшего дня.
Хочется дать несколько советов любителям подледной ловли
в апреле на подмосковных водоехМах.
При ловле ерша, особенно с насадкой рыбьего глаза,
целесообразно употреблять крупную свинцовую мормышку с крючком не
меньше № 4. На таком крючке глаз держится лучше, а тяжелая
мормышка тонет быстрее, что значительно ускоряет процесс ловли.
Надо сказать, что иногда ерш клюет довольно устойчиво в течение
нескольких дней в одних и тех же местах, а потом словно исчезает
из данного района.
Чтобы легче обнаружить ерша при слабом клеве, можно
расставить несколько поплавочных зимних удочек в разных лунках. При
этом надо чем-нибудь укрепить короткое удилище (положить сверху
кусок льда и т. п.), так как крупный ерш может утащить удочку
в воду.
В лунке, где будет обнаружен ерш, необходимо попробовать
половить на мормышку. При интенсивном клеве ерша ловить его
на поплавочную удочку нецелесообразно.
Кроме Сенежа, успешно ловится рыба по последнему льду на
малопроточных озерах, лежащих к северу от Москвы.
На озере Тростенском (Волоколамское шоссе) в это время хорошо
ловится (главным образом на мормышку) крупный окунь, а на
поплавочные удочки крупная плотва, иногда язь.
На подходах к озеру надо быть очень осторожным, так как в
прибрежных камышах лед обычно уже не держит.
На громадном озере Плещеево у Переяславль-Залесского
(Ярославское шоссе) в прибрежной зоне хорошо берет плотва и
подлещик— лучше на поплавочные удочки, оснащенные мормышкой
и мотыльным крючком на отдельном поводке (выше мормышки).
Попадаются крупный окунь и ерш.
Закраины на озере Плещеево достигают иногда пятисот-тысячи
метров, и на лед приходится перебираться с помощью лодки.
Успешная ловля по последнему льду окуня, крупной плотвы,
щуки бывает на озере Усад (около Кимр). При запаздывающем
174

вскрытии Волги на разливах Московского моря выше
Иваньковской плотины ловится окунь на мормышку и блесну.
На всех указанных водоемах зимний сезон обычно оканчивается
на десять-пятнадцать дней раньше, чем на озере Сенеж, где лед
стоит часто до последних чисел апреля.
* *
*
Но не каждый год мы отправляемся в апреле на зимнюю
рыбалку. Иногда побеждает «летнее» настроение. Тогда в том же клинском
поезде мы едем на весеннюю ловлю плотвы в проводку. И хотя у
большинства наших соседей по вагону зимнее снаряжение, это нас
не смущает, и мы оживленно обсуждаем маршрут нашего похода—
именно похода, потому что весенняя ловля в проводку на малых
реках — это в основном ходовая ловля. Вооруженный одной
удочкой, рыболов обычно в течение длинного апрельского дня прошагает
вдоль реки в поисках мест хорошей ловли пять-семь километров.
В 1940 году мы пришли ранней весной на Клязьму в районе
Подрезково. Хорошее утро, уровень воды, степень ее прозрачности
(чуть мутноватая, с желтизной) — все, казалось, предвещало удачу,
однако в течение всего утра мы вчетвером не имели ни одной
поклевки. За это время мы медленно продвигались вниз по реке и,
облавливая каждую заводинку, каждое удобное местечко около
куста, прошли километра два. Вдруг совершенно неожиданно
ушедший вперед товарищ вытащил приличного язя.
Небольшой, довольно глубокий омуток, поросший с одной
стороны кустами, казался ничем не примечательным; такие места
встречались нам и раньше. Однако в этом омуте почти при каждой
проводке следовала поклевка плотвы. В течение нескольких дней мы
посещали «заветный» куст и брали около него по семьдесят-сто
плотиц.
Весной 1944 года мне снова удалось попасть на это место. Ивы,
росшие на берегу омутка, были срублены, но я его довольно быстро
нашел.
Размотана удочка, насажен на крючок червяк, и вот уже
небольшой поплавок совершает свой первый проплыв.
Все оказалось по-старому: не прошло и минуты, как последовала
поклевка, и первая крупная плотва уже билась у моих ног.
Но, повидимому, в режиме реки, рельефе дна и в рыбьих
повадках происходят со временем какие-то изменения: в следующем году
омут у куста не оправдал моих надежд — рыба в нем не брала.
Таких примеров можно привести много, они одинаково харак?
терны для ряда мест весенней ловли на Пехорке, Быстрянке, Истре,
Катыше.
Даже при массовом ходе плотвы из озера Плещеево, когда ее
ловят пудами, выбор места имеет первостепенное значение. Так, при
ловле весной 1950 года в этих местах один из моих товарищей пой-
175

мал свыше двадцати пяти килограммов крупной плотвы за день,
а другой, ловивший недалеко от него, всего три-четыре
килограмма.
Очень удачны выезды ранней весной в верховье реки Катыш,
в район деревни Троицкое. Здесь есть плотина, и плотва,
поднимающаяся вверх по реке из Истринского водохранилища, скапливается
перед плотиной.
Вспоминается первая поездка в эти места.
...Темная весенняя ночь. Мы сходим с поезда на станции Фро-
ловская и, ориентируясь по карте, направляемся к намеченной
цели.
Хорошо идти в апреле весенним лесом ночью! Правда, тяжела
местами дорога: низины полны воды, скользят по глинистым колеям
дороги тяжелые резиновые сапоги. Порой из грязи ног не вытащишь.
Но радостно встречать весенний рассвет в лесу и слушать
доносящуюся издалека любовную песню краснобрового тетерева. Над
головой слышишь свист крыльев торопящихся на север пролетных
утиных стай.
Большая часть пути пройдена. Стало совсем светло, начинают
попадаться встречные пешеходы. Они с удивлением поглядывают
на наше рыболовное снаряжение, а одна женщина с твердым
убеждением сказала, что мы идем ловить рыбу совершенно напрасно,
так как в Катыше курице по колено и, кроме водяных крыс, в ней
ничего не водится.
Настроение падает, но возвращаться никому не хочется.
Отмерив километров девять по тяжелой весенней дороге, мы
остановились на берегу небольшого мельничного омута под деревней
Троицкое.
...С нетерпением -слежу за поплавком, который быстро плывет
вдоль кустов протоки к выходу из омута. Первая проводка, вторая—
и вдруг поплавок скрывается под водой. Подсечка! Крупная плотва
сильно ходит на леске, и через несколько секунд у меня в руках
трофей открытия летнего сезона.
Клев плотвы в верховьях Катыша продолжался в тот год около
недели. В первых числах мая, когда вода окончательно очистилась
и .рыба скатилась обратно в* водохранилище, речка обмелела,
и всякая ловля прекратилась.
На успех весенней ловли влияет не только правильный выбор
времени и места; иногда по разным причинам рыба почему-то не
заходит во время весеннего паводка в речки, в которых раньше наблк>
дался ее массовый ход.
Когда мы в следующем году поехали на открытые нами «верные»
места в верховье Катыша, мы поймали лишь двух маленьких
плотичек, хотя прошли вниз по реке километров восемь.
Бывали годы, когда в реки, где раньше ловилась только плотва,
в больших количествах заходил язь, а плотва там почти не
появлялась.
Весной 1950 года московский рыболов Д. А. Самарин на реке
176

Скалбе, возле деревни Левково, поймал за день двадцать девять
язей. На этом месте москвичи-проводочники в течение нескольких
последующих дней выловили около пятисот язей. Через четыре дня
клев прекратился. Язь ушел.
Поэтому даже на свежую информацию о весенней ловле
рассчитывать нельзя.
Капризна и коротка весенняя ловля в проводку на малых
реках: дней десять — вот и весь ее срок. Не всегда балует и погода.
Приходится совершать длительные походы по тяжелой дороге.
И все-таки эта ловля привлекает многих заядлых
рыболовов-спортсменов.
Вблизи от Москвы очень много мест весенней проводочной ловли:
реки Пехорка и Быстрянка (ближе к впадению их в Москву-реку),
река Нерская (ст. Фаустово),Клязьма (в районе
Алабушево—Планерная), Уча и Клязьма (в районе Болшево-Соколовская), река Ро-
жайка (ст. Ленинская), верховья реки Пахры (в районе Красной
Пахры), река Истра (ст. Подсолнечная), река Сестра (ст. Фролов-
ская), река Воря (ст. Монино), река Десна (ст. Силикатная), река
Каширка (ближе к впадению ее в Оку), река Гряда (в районе
Волоколамска) и река Озерна (недалеко от выхода из Тростенского озера),
речки Веленка, Северка и ряд безымянных ручьев по Рязанскому
шоссе в районе Бронницы — Коломна, впадающих в Москву-реку.
Хорошо ловится крупная плотва (до 250—300 г) в ручьях,
впадающих в озеро Плещеево, в реке Трубеж (выше Переяславля-
Залесского), а также в Вексе, связывающей озеро Плещеево с озером
Сомино, и в реке Нерле, вытекающей из этого озера.
Иногда наряду с плотвой берут подлещик и небольшой голавль.
Язь попадается примерно в тех же местах. Он, как правило,
«открывает сезон», начиная брать дня на три-четыре раньше
массового выхода плотвы.
Весенняя проводочная удочка отличается от летней более
длинным удилищем—до трех-четырех метров. Такое удилище
позволяет ловить между кустами и производить в необходимых
случаях дальнюю закидку (например, на глубину со стороны мелкого
берега).
Жилковая леса—0,15—0,2 мм. Оснастка (поплавок, грузило)
меняется в зависимости от силы течения и глубины места ловли.
Поэтому нужно заранее заготовить набор поводков с крючками и
грузом разной величины.
Крючок—мотыльный№ 3—3,5. Если ловля производится на
навозного червя, надо брать № 4. Хотя подсачек сильно облегчает
вытаскивание рыбы, большинство рыболовов, учитывая ходовой
характер ловли, от него отказываются. Крупную рыбу в этом
случае приходится брать руками.
Крайне необходим отцеп: он часто выручает при ловле. Одежда,
как и при спиннинговой ловле, должна быть легкой и удобной:
короткая теплая куртка, резиновые сапоги, непромокаемая
накидка (в рюкзаке).
12 Рыболов-спортсмен, кн. V
177

Я. Павлов
ДВА ПУТЕШЕСТВИЯ ПО РЕКЕ УРАЛУ
В период Великой Отечественной войны я в составе научной
экспедиции изучал речные долины всех наиболее значительных рек
Казахстана. В 1944 году наступила очередь и долины реки Урала,
по которой я проплыл в течение августа — сентября от Чкалова до
Уральска.
Местность эта оказалась для нас настоящей terra incognita *
и целым рядом своих оригинальных и неповторимых особенностей
возбудила такой живой интерес, что в 1947 году было решено
продол ж ить иссл едова ни е.
Богатейшая фауна долины почти первобытна и нетронута. Здесь
множество волков, еще больше лисиц, среди птиц обычен такой
редкий в Казахстане европейский гость, как вальдшнеп, очень много
тетеревов, серых куропаток, уток, куликов; немало хищников:
орлов, соколов, кобчиков...
Но всего интереснее оригинальнейшая и малоизвестная
растительность долины. Начиная от Чкалова и почти до Уральска по
берегам реки простираются огромные и необычные в Казахстане
лесные насаждения из дуба и вяза.
К сожалению, большое количество леса во время сильных
весенних паводков периодически валилось в реку. В результате вдоль
обоих берегов образовались сплошные полосы корчей, по которым,
переходя от ствола на ствол, можно кое-где гулять в десяти-пятна-
дцати метрах от берега.
Само собой понятно, что рыбе, предохраненной затонувшим лесом
от сетей и неводов, исключительное раздолье в Урале. Известно,
что под Уральском во время безраздельного господства
реакционного уральского казачества, запрещавшего «иногородним» ловить
рыбу в реке даже удочкой, был устроен поперечный закол через
русло, чтобы не давать хода красной осетровой рыбе в верхний
плес. Ныне этот закол уничтожен, и знаменитое зимнее «багрение»,
* terra incognita (лат.) — неизвестная земля.
173

художественно описанное К. Фединым в романе «Братья», отошло
в область преданий. Однако то ли эта постоянная преграда отучила
красную рыбу стремиться в верхний плес, то ли вода и глубины
последнего не соответствуют ее привычкам, но осетровые породы здесь
очень редки. Нашей добычей была исключительно всякого рода
белая рыба, разнообразие которой в Урале необычайно: сом,
щука, окунь, судак, жерех, язь, лещ, сазан, подуст, густера, синец,
плотва, чехонь, уклейка, пескарь, губач и много других. Все эти
виды встречаются в полновозрастных особях: судаки и жерехи — до
десяти-двенадцати килограммов, щука — до пятнадцати
килограммов, сомы — до сорока-пятидесяти килограммов, сазаны — до
восемнадцати-двадцати килограммов.
Нужно сказать, что во время первого путешествия в 1944 году
мы оказались мало подготовленными к ловле уральской рыбы. Через
сутки после отплытия из Чкалова мы остановились на лесистом
песчаном островке и поставили на ночь четыре обычные
«подмосковные» закидные удочки. На каждой было по три-пять крючков,
наживленных лягушатами и ракушкой — беззубкой (они массами
встречаются у берега). Каково же было наше удивление, когда
утром почти все крючки оказались оборванными на разной длине
поводков, то ближе, то дальше от бечевы. Наше недоумение рассеял
подошедший к нам местный рыболов, который сказал, что лески
оборвал сазан, и посоветовал заменить жилковые поводки на
проволочные.
Между тем «поводковое хозяйство» как раз было самым слабым
местом в нашем снаряжении. Сплетенные из мягкой медной
проволоки поводки были приспособлены только для ловли дорожкой.
Пришлось спешно использовать весьма ограниченный запас тонкой
медной проволоки и сплести более прочные гибкие поводки для
нескольких удочек и закидных подпусков.
Однако и в следующие дни ужение у нас не ладилось. На обычные
лески из сатурна мы весьма успешно ловили мелких окуньков,
подустов, подлещиков и голавлей, а как только забрасывали «тяжелые»
удочки с медными поводками и крупными надежными крючками,
так безрезультатно сидели часами.
Но вскоре одному из моих спутников — Мише Феньковскому —
удалось найти способ ловить уральских щук и жерехов. На стоянке
ниже впадения реки Илека он попросил у меня блесну, навязал
ее на толстую пеньковую лесу без поводка, прикрепил все это на
длиннейшее и прочное ивовое удилище и с корчей принялся
блеснить самым примитивным способом. Он забрасывал блесну
возможно дальше, давал течению ее снести, а затем медленно
подтягивал ее против воды, описывая дугу в десять-двенадцать метров.
И все же не прошло и десяти минут, как у него взяла щука и,
перекусив лесу, ушла с приманкой...
Миша навязал другую блесну, но уже на полуметровый медный
поводок. Вскоре он вытащил ту же самую трехкилограммовую
щуку, которая брала у него в первый раз, и в щеке у нее, снаружи,
12*
179

сидел якорек от первой блесны, свободно болтающейся с обрывком
лесы.
После этого события Миша прочно превратился в «кормильца»
экспедиции. Обычно он блеснил утром до отплытия и вечером, когда
становились на ночевку, облавливая главным образом полосу
между корчами и берегом. Щука ловилась в пределах от одного до
четырех килограммов. Иногда брали и жерехи примерно такого же веса.
Однажды с Мишей произошел интересный случай. Не успел он
забросить блесну, как последовал сильнейший рывок, и наш
рыболов чуть-чуть не свалился с корчей в воду. Он повел удилище в
сторону, и мы, подбежав к нему, на мгновение увидели голову
огромной щуки, не меньше десяти-двенадцати килограммов весом.
В следующее мгновение она опять рванулась и, как ниточку,
перекусила двойной поводок из медной мягкой проволоки. Всего же
интереснее было то, что не далее десяти шагов от места происшествия
в реке шумно купалась компания молодых людей.
Внимательно присматривались мы к тому, как ловят местные
жители, и вскоре после отплытия освоились со всеми лучшими
приемами уральского рыболовства. В особенности помог нам опыт
одного старого рыболова из поселка Илека, который в течение двух
вечеров успешно удил крупных сазанов рядом с нашим лагерем.
Старик был неразговорчив, но нам было достаточно и одних
наблюдений...
Начнем с поставушек. В первое время мы наживляли их
червями, ракушками, лягушатами, кусочками резаной рыбы и т. п. На
самом же деле на Урале универсальной и единственной наживкой,
или, как там говорят, «животкой», служит так называемая
«косыночка»— обыкновенная уклейка. Как только мы стали ловить на
этих изящных рыбок, безразлично живых или снулых, на наших
подпусках появились крупные, до шести килограммов, судаки,
изредка жерехи, язи и сазаны. Вечера проходили теперь таким
образом. Еще подплывая к намеченному по карте месту ночлега, кто-
нибудь из нас с тоненьким прутиком начинал на ходу таскать
ровную, точно мереную, «косыночку». Ловилась она без грузила,
вместо поплавка была спичка, от которой шел кусок лесы сантиметров
десять-двенадцать длиной с мельчайшим крючком на конце. На
обрывок тонкого червяка удавалось выловить до десятка рыбок, а
всего запасали их штук пятьдесят-шестьдесят. Если там,где мы
останавливались, не было крутых и с большими глубинами яров, и
поэтому нельзя было удить сазана, то мы на песчаном берегу
ставили переметы. Устройство их было самое примитивное: к прочной
бечеве метров сорок-пятьдесят длиной подвязывали полуметровые
или метровые поводки с крупными крючками в числе дяти-шести
штук, на которые наживляли за спинку уклейку. На конце бечевы
был тяжелый груз (0,5—1 кг) в виде гайки или болта, а береговой
конец у земли подвязывали к колышку. Разложив аккуратно
перемет на песке, мы раскачивали груз и бросали снасть
перпендикулярно берегу, причем на песках ее сносило течением очень слабо.
180

Ловля эта была безошибочной, и нередко утром судаки висели на
всех без исключения крючках.
Мало-помалу наладилась ловля сазанов. И здесь обнаружились
некоторые особенности ужения, сильно отличающиеся, например,
от ужения на Волге, где сазана ловят обычно на ставные донные
удочки. На Урале сазан попадается на поставушки только в
период июньского жора, когда его ловят все— от мала до велика. В иное
же время его ловят только на удочки без поплавка, и, что самое
примечательное, тяжелое конусовидное или призматическое грузило
не сажается на лесу, а подвязывается в полуметре от крючка на
отдельном коротком (10—12 см) подлеске. Бамбуковые, а тем более
складные удилища для борьбы с сазаном — этой могучей и
подвижной рыбой — абсолютно непригодны. Лучше всего использовать
ивовый хлыст (3—4 м), равномерно утончающийся кверху. Впрочем,
особенно гнаться за тонкой вершинкой не следует, ибо сазан
рывком мгновенно ее обломает, и лучше, чтобы верхушка была чуть
тоньше мизинца. В качестве лесы у нас был плетеный «английский»
шнур, несколько толще спички, а по длине примерно на полметра
больше удилища. На конце шнура помещалось подвесное, как
описано выше, грузило и полуметровый двухколенный медный поводок
с крупным крючком круглого загиба. Насадкой служили красные
живые черви, причем одет ими должен быть весь крючок, включая
и колечко; если хоть часть стерженька и колечко не покрыты
червями, то премудрый сазан не берет...
Первый раз мне удалось взять сазана на такую снасть немного
ниже Илека. Мы остановились в очень уютном месте у поворота
реки, над которым высился довольно крутой обрыв, наверху
поросший лесом, а у берега образовавший узенькую бровку. Утром
пошел частый теплый дождь, и мы решили не двигаться дальше.
После полудня он перестал, мои спутники разошлись с блеснами, а я
устроился на бровке с целью половить сазанов. Закидывал почти
до середины, но из-за большой глубины леса опускалась и
опускалась, пока не вставала почти вертикально. Прошло минут пятна-
дцать-двадцать, и вот леса слабо качнулась несколько раз, а затем
плавно пошла в глубину, сильно нагибая к воде конец удилища.
Я подсек, и тут началось... Сперва последовал мощный рывок на
середину реки, затем леса начала резать воду вправо и влево, потом
блестящая, как золото, рыба раза два-три выскочила из воды и с
молниеносной быстротой бросилась к берегу, чтобы тотчас же снова
со всей силой устремиться в обратную сторону. Только
пружинящая сила свежего, неокоренного и гибкого удилища позволяла мне
сдерживать и парализовывать все эти хитрейшие попытки
освободиться от крючка или порвать снасть. Эта первая моя схватка с
сазаном заняла не меньше пятнадцати-двадцати минут, пока, наконец,
утомленный сазан не всплыл на боку. Перехватив лесу, я подвел
его к берегу и вцепился дрожащими пальцами под жабры. И нельзя
сказать, чтобы сазан был очень велик — он вытянул всего два с
половиной килограмма (у нас был безмен, на котором мы вывешивали
181

каждую пойманную рыбу) — но сколько усилий и наслаждения
доставила мне борьба с ним!
Теперь секрет ужения сазанов был раскрыт, и вскоре мои
спутники, отказавшись от блеснения, предались захватывающей ловле
сазанов. Только Миша, и притом по нашей просьбе, время от
времени продолжал подкармливать нас щуками. До конца путешествия
каждый из нас поймал по нескольку сазанов. Экземпляры меньше
полутора килограммов и не попадались.
Наилучший клев наблюдался под снежно-белыми меловыми
обрывами, где и дно было одето мелом. То ли здесь особенно ясно
видна наживка, то ли глубины привлекают сюда сазана, но под
одним из таких яров как-то рано утром я поймал подряд трех сазанов,
больший из которых весил четыре килограмма.
*
Второе путешествие по Уралу мы предприняли, как я уже
говорил, в 1947 году. На этот раз мы выезжали из Уральска, причем
сборы и снаряжение заняли гораздо меньше времени. Будучи перед
этим в Москве, я сделал изрядный запас крючков, великолепного
сатурна для лесок, а главное — приобрел специальные сазаньи
поводки. Это была не та топорная снасть, которой мы пользовались
в первом путешествии. Гибкие и тончайшие пружинистые
двухколенные поводки, вдвое сплетенные из стальной проволоки,
вызывали просто восхищение.
К сожалению, на этот раз мы отплыли лишь в начале сентября.
Частые холодные дожди и начавшиеся вскоре ночные заморозки
немало портили нам настроение.
В рыболовном отношении отрезок от Уральска до Калмыкова,
насчитывающий по реке около четырехсот километров, бесспорно,
еще богаче, чем верхний плес. К перечисленным выше видам рыб
следует прибавить нередкую красную рыбу в виде осетров,
попадающихся местным рыболовам на ночные поставушки.
Надо сказать, что и рыбная ловля у нас в 1947 году значительно
отличалась от той, которой мы занимались вовремя первой поездки.
Во-первых, теперь в Урале почти совсем отсутствовала щука,
и тщетно Миша бороздил воду отменными блеснами. Как нам
говорили, весною этого года устье Урала в районе Гурьева чрезвычайно
обмелело из-за ничтожного паводка, и щука не поднялась по реке.
Только однажды Мише удалось поймать в небольшом пойменном
озерке, в пятидесяти метрах от берега, шесть щук, но на этом его
успехи в блеснении закончились, и ему пришлось переключиться
на подпуски и ужение сазанов, которых было еще больше, чем в
1944 году.
Правда, вначале ловля этой рыбы нам никак не удавалась.
Июньский жор, когда сазан ловится в любом месте и круглые сутки,
давно прошел. Крупный сазан, повидимому, сбился в косяки и
18j

прочно сидел в самых глубоких ямах под крутыми обрывами
или в непролазных корчах. Несколько первых дней мы никак не
могли определить время его клева. Просыпались с зарей и сидели
до восхода солнца — клева не было. Ловили, как в 1944 году, в
самое жаркое время дня — та же картина.
Секрет открылся совершенно случайно. Однажды мы
остановились на ночлег довольно рано, задолго до захода солнца, под
крутым песчаным яром. Поставили палатку, подвесили кипятить
чайник. Чтобы скоротать время, я взял легкую удочку с сатурновой
леской и невдалеке от остановки принялся таскать подлещиков и
подустов. Время шло, я поймал уже штук восемь мелких рыбок и
вдруг при очередном робком «подлещичьем» поклеве почувствовал,
что на крючок села крупная рыба. Заходила леса, разрезая воду
во всех направлениях, удилище согнулось почти в кольцо. Я начал
водить рыбу и постепенно перешел на такое место, где берег был
более отлогим. Минут через двадцать сазан, наконец, лег на бок и
пассивно поплыл к берегу. Когда я выволок его подальше от воды,
то ахнул: почти на катушечную нитку вытащил великана в четыре
килограмма весом.
Таким образом, обнаружилось, что клев сазана этой глубокой
уральской осенью происходит перед самым заходом солнца и
продолжается всего тридцать-сорок минут. Теперь мы за час до захода
солнца причаливали к какому-нибудь отвесному глинистому или
песчаному яру и, разобрав лежащие на носу лодки удочки,
разбегались по берегу, каждый в приглянувшееся ему место.
Непередаваема поэзия этого «волшебного получаса», как мы
называли время клева сазана. Обычно к вечеру утихал
раздражительный каспийский ветер, вода становилась гладкой и масляной, а под
обрывами чернела загадочной глубиной. Нельзя терять ни одной
минуты этого драгоценного времени. Спешно разматываешь лесу,
насаживаешь на крючок обильный «букет» червяков, и после
заброса тяжелое грузило почти отвесно погружается в воду. Сначала
слабо трепещет леса и дрожит кончик удилища. Это мелочь: подле-:
щики, подусты и густерки, еще не угомонившиеся за день,—
щиплет насадку. Два-три раза приходится вытаскивать удочку и менять
испорченную наживку. Наконец, наступает тишина, леса стоит
неподвижно, а малиновый круг солнца уже касается горизонта
нижним краем. Вот леска задвигалась, но совсем по-другому: после
нескольких сильных потяжек она пошла в глубину, увлекая за
собой гибкий конец удилища. Подсечка... и начинается
увлекательнейшая и напряженная борьба с сильной и умной рыбой. Прежде
всего крупный сазан старается забросить лесу на зазубренное
жесткое перо спинного плавника, и вы явственно слышите, как тренькает
об него стальной поводок. Затем рыба выбрасывается из воды,
давая увидеть, какой величины добычу вы подцепили, потом
бросается к берегу, чтобы ослабить лесу и рывком оборвать ее.
И надо сказать, что хотя в этом году снасть у меня была прочна
и надежна, все же два крючка с изрядными кусками лесы и грузилом
183

я потерял. Были такие же потери и у моих спутников. Да и
немудрено: все время брал сазан не менее двух-двух с половиной
килограммов весом, а однажды я выудил пятикилограммового
гиганта.
За вечер попадалось два-три сазана. Вероятно, ловля была бы
добычливее, если бы мы использовали не одну, а, как местные
рыболовы, четыре-пять. удочек. Но, попробовав однажды ловить на две
удочки, я закаялся в этом: первый же взявший сазан сильно
перепутал снасти.
Великолепно ловились также на подпуски крупные судаки.
Нередко все до одного крючка на этой снасти были заняты ими.
Наибольший судак, пойманный нами, вытянул около шести
килограммов.
Нельзя не упомянуть еще о специфическом способе уральского
ужения жерехов, с которым мы познакомились около Чапаевска.
Особенности этого способа заключаются в следующем. К прочному
трехметровому удилищу привязывают леску длиною всего в метр-
полтора. На конце ее помещают маленькую дуговидную плоскую
и узкую блесну с впаянным в нее прочным одинарным крючков.
Ловят этой блесной с отлогого песчаного берега, около которого
быстрое течение, а глубина не превышает одного метра. Опускают
блесенку по течению и плавным полукругом медленно ведут кверху.
Поклевка жереха очень резкая и сильная, подсечка
производится сразу же и мгновенным рывком. Удилищем выбрасывают рыбу
на берег. Очень редко жерех повисает на крючке, чаще он просто
вылетает на песок, уже в воздухе сорвавшись с крючка.
На наши «городские» блесны эта ловля не удавалась главным
образом потому, что у них подвесные якорьки. Но когда Миша,
попрежнему предпочитавший блеснение всем другим приемам ловли,
выменял на крючки две местные незатейливые блесенки, то у него
дело пошло нисколько не хуже, чем у здешних рыболовов. Иногда
за утро он вытаскивал четыре-пять крупных жерехов по два-четыре
килограмма каждый.
Словом, рыбы у нас было столько, что поневоле пришлось
организовать в носу лодки засолочное отделение, где обезглавленная
и распластованная рыба просаливалась сутки по «японскому»
способу, просто друг на друге. Затем на ближайшей стоянке мы
вялили ее на солнце и ветре, а потом складывали в один из
экспедиционных ящиков.
Общий улов в 1947 году был гораздо больше, чем в первую
поездку. Достаточно сказать, что я за месяц плавания поймал
девяносто семь килограммов рыбы. Причем ловили мы только на
участке от Уральска до Калмыкова.
К сведению тех, кто захочет познакомиться с Уралом и получить
незабываемые впечатления от ужения огромных сазанов, мы
расскажем о некоторых маршрутах путешествия по этой древней
русской реке. Проще всего попасть на Урал, если ехать по магистрали
Москва — Алма-Ата до большой станции Казахстан. Здесь желез-
184

ная дорога ближе всего подходит к реке, и сошедший с поезда
пассажир попадает на попутной машине или конным транспортом
в прекрасный пункт верхнего доуральского плеса. Останавливаться
придется у бакенщиков, так как поселки расположены довольно
далеко от реки. Поэтому хорошо иметь с собою палатку, чтобы не
искать жилья, да и летом на воздухе несравненно лучше, чем в
тесной будке. В июне и июле на Урале много комаров, и хотя это не
малярийные комары, все-таки лучше брать с собой марлевый полог
для сна на открытом воздухе. О продуктах питания говорить
нечего: молоко, масло, яйца найдутся в каждом поселке, а через
короткое время рыболову некуда будет девать рыбу, всегда
разнообразную и свежую.
Если же путешественник пожелает отправиться в нижний плес,
тогда сойти с поезда нужно в Уральске и на пароходе добраться до
Горяченского, Январцево или Чапаевска. Расстояния между этими
пунктами большие, и приглядных мест для житья, охоты и рыбной
ловли множество...
Особого упоминания заслуживает проблема насадки, в
особенности добывания червей. Если в верхнем плесе червей можно накопать
в любом поселке, то в нижнем плесе это довольно трудная задача.
Земляные черви водятся здесь только в так называемых «зеленых»
затонах, то есть в^ выемчатых береговых понижениях, заливаемых
водой даже при самых низких и маловодных паводках. Иногда
такие затоны не легко заметить с реки, но, бродя вдоль берега, их
можно узнать по растительности. Днища таких затонов сыры,
зарастают снытью, хиновником и ежевикой, иногда редкими старыми
ветлами. Вот здесь и следует копать червей. Подобные затоны
встречаются, хотя и не часто, на всем протяжении от Уральска до
Калмыкова. Насколько нам известно, ниже Калмыкова и в Гурьеве в связи
с распространением засоленных почв червей абсолютно нет и
наилучшей насадкой на сазана там считается ракушка, то есть мякоть
беззубки. В описанных же нами местах основной наживкой являются
черви.
Итак, товарищи, запасайтесь крепкой надежной снастью и
приезжайте на Урал. Жалеть не будете!

В. Ласточкин
НА КОВДОЗЕРЕ
Далеко на севере, за Полярным кругом, среди гор и глухих
лесов широко раскинулось необыкновенно живописное озеро с
многочисленными островами. Местные жители уверяют, что на Ковд-
озере столько островов, сколько дней в году. Большинство
острогов не велико по размерам, но некоторые из них, например остров
Великий, занимают площадь в десятки квадратных километров.
Берега их, скалистые и высокие, поросли лесом, преимущественно
сосновым. Даже на самых маленьких островах, площадь которых
подчас не превышает размеров комнаты, растут одинокие деревья.
В сочетании с грудами огромных валунов и скал темная зелень
деревьев придает островам особый северный колорит.
Обилие островов не дает возможности разгуляться на
продолжительное время большой волне, которая быстро успокаивается,
как только стихает ветер.
Через озеро проходит большая семужья река Ковда, которая
в самом Ковдозере почти не ощущается, но у деревни Лягкомины
рождается вновь и через мощные пороги с глухим рокотом мчит
свои чистые воды к недалекому Белому морю. Береговая линия озера
очень извилиста и образует много заливов — губ.
Каменистость открытых ветрам побережий, подвергающихся
постоянному воздействию прибоя, не способствует развитию водной
растительности. Лишь в наиболее мелководных и хорошо
защищенных от ветров губах встречаются реденькие заросли тростника и
других трав.
Ковдозеро — глубокий и холодный водоем, рыбное население
его представлено в основном породами из благородного семейства
лососевых — рыб, требующих чистой среды, хорошей насыщенности
ее кислородом и постоянной низкой температуры воды на глубинах.
Из восемнадцати пород рыб, населяющих Ковдозеро,
наибольшего внимания со стороны рыболова-спортсмена заслуживает
озерная форель — кумжа и палья.
Кумжа исключительно красивая, хорошо сложенная и вместе
186

с тем тяжеловесная рыба. Надо сказать, что окраска ее и даже
форма тела в разных водоемах далеко не одинаковы. Так, например,
кумжа из Пявозера кажется очень светлой и серебристой не только
с брюшной стороны, но и с боков, тогда как ковдозерская кумжа
значительно темнее, и даже брюшко у нее не белое, а серое,
пятнистость выражена ярче, спина почти черная, а само тело более
вытянуто в длину.
Кроме местной озерной форели, в Ковдозеро вместе с семгой
заходит по реке Ковде и проходная морская кумжа, которая
отличается большей округлостью тела, меньшей головой, лучшей
упитанностью и общей.светлой окраской.
Ковдозерская кумжа довольно крупная рыба. Средний вес
добываемых экземпляров равен двум-трем килограммам, но нередко
попадаются особи на четыре-пять килограммов и даже больше. Мясо
у кумжи яркокрасное, сочное и по вкусовым качествам не уступает
мясу семги.
Кумжа ведет хищный образ жизни, но, как все форели, не
брезгует и насекомыми, которых ветер заносит от берегов. Держится
кумжа в верхних слоях воды над глубинами в открытом озере, а
также в проливах между островами, но в поисках пищи
приближается и к берегам, особенно к крутым.
В конце мая — начале июня, как только разойдется на озере
лед, кумжа подходит к устьям рек и начинает подниматься в их
верховья. Ход заканчивается в конце июня — начале июля.
Вторично кумжа подходит к устьям рек в октябре, но в реки не
заходит, а держится в предустьевых пространствах до ледостава,
после чего снова уходит в открытое озеро.
Июнь является наиболее добычливым периодом ловли кумжи
на блесну, причем эта ловля производится не только перед устьями
рек, но и в самих реках перед порогами, где рыба скапливается
в значительных количествах. В отличие от лосося кумжа в реке не
перестает питаться, поэтому она чаще, чем ее ближайший сородич —
семга, делается добычей рыболова-спортсмена.
Свою крупную оранжевого цвета икру кумжа откладывает
на мелких, порожистых участках реки примерно в середине
сентября. После нереста рыба долго держится в реке и скатывается
в озеро обычно только на следующий год весной. Из рек, впадающих
в Ковдозеро, особенно изобилуют кумжой Иова и Толвант.
Будучи хищником, кумжа азартно охотится за своим
излюбленным кормом — мелкой ряпушкой, стайки которой в ясные летние
зори тихо играют на гладкой поверхности озера, приближаясь
довольно близко к берегам. Местные жители давно подметили
повадки кумжи и успешно ловят ее на блесну дорожкой. Применяют
блесны кустарного изготовления типа Шведен и Норвега, размерами
около восьми-десяти сантиметров, с разноцветными сторонами —
одна белая луженая, другая — красная или желтая из
натуральной меди. Вертящиеся блесны не употребляют. Блесна с помощью
карабина пристегивается к поводку, который обычно представляет
187

собой толстую медную проволоку до тридцати сантиметров длиной.
Шнур берут толстый, преимущественно хлопчатобумажный длиной
до тридцати-сорока метров. Его наматывают на деревянное мотовило,
так называемую «келатку». Ловят-без груза. Для подхватывания из
воды пойманной рыбы используют «ляп» — железный крюк на
короткой деревянной ручке.
Лучшей снастью для ловли кумжи и других рыб на дорожку все
же следует считать катушечную снасть. Обычное спиннинговое, а
еще лучше специальное дорожечное удилище оснащается крупной
катушкой (диаметр не менее 10 см) с достаточным запасом тонкого,
но прочного шнура. В качестве удилища я употребляю
двухметровый цельный бамбуковый хлыст, который по всей длине обматываю
изоляционной лентой и покрываю поверх обмотки толстым слоем
масляной краски и лака. Это — гибкое, прочное и неприхотливое
в работе удилище. Катушку я беру спиннинговую высшего
качества, имеющую, помимо тормоза-трещотки, еще и дополнительный
тормоз в виде зажимного винта на верхней щечке барабана. Этот
тормоз позволяет создавать очень значительное сопротивление
порывам рыбы, для преодоления которого ей приходится затрачивать
много энергии. Тормоз-трещотку я считаю совершенно необходимой
деталью катушки при ловле рыбы на дорожку, особенно если ловишь
в одиночку, когда приходится одновременно управлять лодкой и
следить за снастью. Настороженное (поставленное на тормоз) удилище
лежит в корме лодки и не отвлекает внимания рыболова от
управления лодкой. Бросок рыбы на блесну немедленно сигнализируется
звуком трещотки. Рыболов резко тормозит ход лодки веслами
(лучше, если они в уключинах) и, взяв в руки удилище, начинает
вываживать севшего на якорек блесны хищника. Подсечки для кумжи
и пальи не требуется, так как эти рыбы сами себя подсекают.
Лучшим материалом для шнура дорожки является нейлон, или,
как называют его рыболовы, «жилка», длиною до шестидесяти-семи-
десяти метров при толщине 0,6—0,8 мм. Жилковая леса легка,
прозрачна, тонка, но, несмотря на это, чрезвычайно прочна. В то же
время этот материал совершенно неподвержен гниению и при
бережном обращении может служить безотказно в течение многих лет.
Вместо металлического поводка (на случай встречи со щукой)
я употребляю двойной спаренный карабин, что, с одной стороны,
способствует лучшей игре блесны, а с другой — делает всю снасть
еще менее заметной для рыбы и, следовательно, более уловистой.
Груз при ловле кумжи и пальи я не употребляю, и сама блесна
идет близко к поверхности воды. Ускоряя или замедляя ход лодки,
а также выпуская на ту или иную длину шнур, глубину погружения
блесны можно в небольших пределах регулировать.
Я применял блесны в основном двух типов — «Женева» и Гейнца
размерами 65—85 мм, раскрашенные в разные цвета и рисунки.
Эти блесны хорошо играют в воде и зарекомендовали себя с самой
лучшей стороны. Особенно уловиста 65-миллиметровая «Женева»,
на обе стороны которой нанесен рисунок ракушки (по золотисто-
188

красному фону белые, серебряные лучи). Самые крупные
экземпляры кумжи были пойманы на эту блесну.
Ловля кумжи начинается сразу же после освобождения озера от
ледяного плена, в котором оно находится свыше полугода, и
продолжается до глубокой осени. Однако наиболее жадный ее клев
продолжается недолго (конец мая — середина июня). Лучшим
временем суток для ловли озерной форели является утро с трех до семи
часов. Несколько хуже клев вечером с семнадцати до двадцати трех
часов. Отдельные экземпляры рыб попадаются и днем, а также в
светлые июньские ночи.
Заметно влияет на клев погода. В ветер поклевки более часты,
нежели в штиль, однако при свежем ветре выезд в открытое озеро
труден и не всегда безопасен. Поэтому нужно особое внимание
обращать на выбор лодки. Она должна быть легкой на ходу, поворотливой
и в то же время достаточно устойчивой. Следует помнить, что
рыболову, отправляющемуся в озеро в одиночку, приходится много
работать веслами, и тяжелая неповоротливая лодка может вконец
измучить его и испортить удовольствие от увлекательной ловли.
Техника ловли кумжи на дорожку имеет свои особенности.
Плавно и бесшумно лодка с распущенной за кормой дорожкой
направляется по определенному маршруту, который устанавливается
рыболовом после ознакомления его с водоемом. На Ковдозере
хорошие для ловли кумжи места имеются между истоком реки Ковды
и проливом Лайдосалма, около острова Большой Петик и у Слудя-
ного берега.
Поклевка кумжи решительная и резкая. Почувствовав себя
пойманной, рыба делает отчаянные усилия, чтобы освободиться от
крючка. Она то свечкой выбрасывается из воды, то стремительно
уносится в глубину. Это продолжается до самого последнего
момента борьбы. Даже попав в подсачек, необузданная дикая
красавица поднимает там целую бурю и иногда выскакивает из подсачка
обратно в воду. Поимка такой сильной и бойкой рыбы доставляет
большое наслаждение рыболову-спортсмену.
На блесну нередко попадается другой представитель из
семейства лососевых — палья, которая мало уступает кумже по вкусу
и по своим спортивным качествам.
Палья из Ковдозера по величине приближается к палье из
Онежского озера и по весу достигает пяти-шести килограммов. Окрашена
она темнее кумжи, тело отливает металлическим блеском и имеет
белые или бледнофиолетовые пятнышки. Чешуя у пальи мелкая,
хвостовой плавник развит слабее, чем у кумжи, и имеет глубокую
выемку. Икру палья мечет в октябре, для чего из глубин выходит
на подводные кряжи-луды.
Мясо у пальи не яркокрасное, как у кумжи, а
желтовато-оранжевое, с отличным вкусом, но для посола оно мало пригодно.
В отличие от кумжи палья является жительницей глубин, но,
преследуя ряпушку и корюшку (это ее основной корм), она нередко
выходит на мелководные участки и даже приближается к берегам.
189

Обычно это бывает в самом начале лета, когда вода еще достаточно
холодна.
По жадности палья превосходит кумжу, упорно преследует
блесну и садится на крючок очень прочно, причем поведение ее на
крючке несколько напоминает поведение щуки. Сначала чувствуется
нечто похожее на задев, но так как при ловле без груза на больших
глубинах задев невозможен, рыболов понимает, что на крючок села
крупная рыба. После энергичного нажима на ручку катушки рыба
трогается с места, но идет вперед неохотно, дергается, иногда
выбрасывается из воды, чаще же пытается уйти в глубину, где держится
долго и упорно. Таким образом, по силе сопротивления палья мало
уступает кумже, но поведение ее на крючке несколько иное.
Ловля пальи на дорожку начинается сразу после распада льда
(последняя декада мая). К середине июня, когда вода начинает
прогреваться, палья уходит на глубину в несколько десятков метров,
где держится низкая и ровная температура. Здесь рыба чувствует
себя лучше и продолжает отлично ловиться на донные переметы
(продольники), наживленные корюшкой или ряпушкой.
Блесны для ловли пальи употребляются те же, что и для ловли
кумжи. Применение груза или тяжелой блесны увеличивает
количество поклевок.
*
Тихое июньское утро. Легкий ветерок порывами набегает из-за
гор, и зеркальная поверхность озера то здесь, то там начинает
морщиниться, потом снова становится гладкой, отражая белые пышные
облака. Еще нет и четырех часов, а незаходящее северное солнце
уже поднялось над высоким лесом, который растет на
противоположном берегу залива.
В истоках реки перед порогом бойко играют сиги, ловко хватая
вьющуюся над водой мошкару. Круги от всплесков рыбы следуют
один за другим, и кажется, что в реку падают крупные капли
редкого дождя.
Я сталкиваю на воду свою легкую лодочку и, не торопясь, гребу
в открытые просторы Ковдозера к виднеющимся далеко на горизонте
островам. Пройдя мелководье, выбрасываю за борт шнур дорожки
с «Женевой» и, продолжая грести, смотрю, как убегает в воду
прозрачная жилка. Быстро вертится белый диск катушки. Двадцать,
тридцать, сорок метров — стоп! Ставлю барабан катушки на оба
тормоза и снова берусь за весла.
В губе у перевоза пронзительно на все озеро кричат гагары.
Тройка этих крупных птиц пролетает надо мной и идет на снижение,
напоминая своей характерной посадкой звено миниатюрных
гидросамолетов.
Еще выше поднялось над горой солнце, все ближе и ближе
острова, уже можно рассмотреть цвет скал, поднимающихся над
водой. Белоснежная чайка снялась с прибрежного камня и, петороп-
190

ливо махая поблескивающими в лучах солнца крыльями, летит
навстречу лодке.
«Тррр»,— звучит в тихом воздухе знакомый и всегда волнующий
голос катушки. Это на дальнем конце невидимого шнура в
таинственной глубине рыба схватила блесну. Какой хищник соблазнился
блестящим кусочком металла и, набросившись на «добычу»,
неожиданно для себя ощутил в пасти острое жало крючка?
Бросаю весла и хватаю удилище. После потяжки далеко от
лодки свечкой взлетела над водой крупная серебристая рыба,
розоватая в лучах утреннего солнца. Кумжа!
За первым прыжком сразу последовал второй, третий,
четвертый... Потом, вероятно убедившись в бесцельности своих
попыток освободиться от крючка в воздухе, рыба ушла в
глубину.
Слегка волнуясь, медленно вращаю рукоятку катушки.
У лодки кумжа снова попыталась повторить свой излюбленный
прием: сначала выбросилась из воды у одного борта лодки, потом
стремительно переметнулась на другую сторону и сделала вторую
свечку, после чего снова умчалась в глубину..
Но все слабее и слабее порывы обессиленной рыбы, и вот я уже
плавно подвожу ее к расправленному в воде сачку. Всплеск, буря
брызг — и серебристо-пестрая красавица-кумжа в сетке.
Немного усталый и возбужденный от непродолжительной, но
полной незабываемых переживаний борьбы продолжаю путь к
островам.
Через четверть часа подхожу к Пуп-острову. Я люблю
останавливаться здесь для отдыха, собирать растущую под деревьями
бруснику. Она сейчас только что зацвела, но среди бе'ло-розовых нежных
лепестков попадаются прошлогодние ягоды, вялые и неказистые на
вид, но на вкус превосходные.
После короткого отдыха плыву к следующему острову, носящему
название Большой Петик. Высоко поднимается этот остров над
озером и по своим размерам во много раз превосходит Пуп-остров.
Те же низкорослые сосны настойчиво лезут вверх по крутым
склонам; некоторые деревья не выдержали напряжения и повалились
вниз, повиснув над бездной и держась каким-то чудом своими
корнями-щупальцами за трещины в скалах.
На полпути к Большому Петику резко и настойчиво
затрещал тормоз катушки. В ответ на потяжку прыжков не
последовало, и первые два десятка метров шнура были приняты на
барабан катушки без особого напряжения. Мой «противник» пока
не делает попыток показать себя во всю силу: идет к лодке
медленно, иногда останавливается и дергается на месте, стараясь
освободиться от блесны.
Через некоторое время на поверхности воды показался
огромный хвост и спинной плавник. Вскипела вода. Рыба заметила
опасность и решительно пошла в спасительные глубины, пригнув
к самой воде удилище и срывая с катушки только что отвое-
191

ванные метры шнура. Однако мне вскоре удалось остановить
хищника и повернуть его в обратный путь.
Все ближе и ближе петелька поводка. Я всматриваюсь в темную,
кажущуюся бездонной водную пучину, но ничего не замечаю:
прозрачная жилка будто растворилась в воде. Наконец, какая-то тень
мелькнула глубоко подлодкой. Леса натянулась и пошла в сторону.
Теперь я вижу силуэт крупной рыбы, которая кажется почти
черной, и только молочно-белые полоски на ее боках четко
вырисовываются на темном фоне. Конечно, это палья! Я уже праздную
победу и приготовляю сачок. Однако мой «противник» еще несобирался
сдаваться. Неожиданно он так рванулся от лодки, что я едва успел
освободить шпульку катушки, чтобы предотвратить разрыв лесы.
И вдруг из воды во всем своем великолепии с распущенными белыми
плавниками выскочила огромная рыба и, подняв брызги, тяжело
шлепнулась обратно.
Неужели обрыв? Нет, рука опять почувствовала натяжение.
Рыба устала: движения ее становятся вялыми, она начинает ложиться
на бок. Еще усилие — и палья медленно проходит у самого борта
лодки, где ее уже ждет сачок.
Вот теперь можно праздновать победу, которая тем более
приятна, что пойманная палья весит не менее пяти килограммов!
Из-за дальних гор налетел ветерок и поднял на озере небольшую
волну, которая с ворчливым плеском заколотилась в борта лодки.
Я выбрасываю за борт шнур дорожки и продолжаю свой путь к
Большому Петику.

Г. Пирогов
СО СПИННИНГОМ НА... САЗАНА
Конец марта. На улицах Москвы идет бойкая торговля
мимозами. В редкие ясные дни ветер приносит запахи приближающейся
весны. Радио лаконично передает сводки сева, медленно
двигающегося с юга на север. Реки все еще покрыты толстым слоем льда, а
мною уже овладело острое нетерпение рыболова. Давно
пересмотрен и пополнен набор блесен, грузов и поводков, проверен
спиннинг, изготовлены снасточки, а до ближайшего выезда на рыбалку
еще верных полтора месяца.
Как-то в выходной попробовал я поблеснить окуньков, поймал
их десятка полтора... Нет, не то! Разве можно сравнить эту тихую
бестрепетную ловлю с блеснением крупной рыбы, рвущей
спиннинг из рук.
И вдруг неожиданная командировка в Тбилиси.
...В первых числах апреля я вышел из поезда в столице Грузии,
полный радостного нетерпения и самых радужных надежд. Увы,
горькое разочарование ожидало меня. Кура шла многоводная,
быстрая... но необыкновенно грязная. Ни о какой ловле спиннингом
нечего было и думать. К тому же местные рыболовы сообщили мне,
что одиночные лососи до Тбилиси доходят чрезвычайно редко, а их-
то я главным образом и хотел половить. Однако судьба сжалилась
надо мной и подготовила мне неожиданный сюрприз.
Километрах в пятидесяти от города, невдалеке от
железнодорожной линии Тбилиси — Баку есть большое озеро Джандаргёль, или,
как его называют здесь, «Кара-Язы». По свидетельству рыбаков, ни
щуки, ни окуня в озере нет, но я все же в ближайшее воскресенье
взял удочки и поехал на Джандаргёль.
В поезде нашлось много попутчиков, с которыми я добрался до
небольшой базы рыболовно-спортивного общества, имеющей
десятка два лодок и домик для ночлега.
Накрапывал небольшой дождь, было тихо, и в туманной дали
скрывались далекие очертания заросших камышами берегов озера.
Взяв лодку и переплыв на противоположную сторону, я выбрал не-
13 Рыболов-сп орте мен, кн. V
193

большую прогалину среди густых зарослей камыша и забросил
удочки. Клева не было, все попытки менять наживки (вареную
картошку, тесто и червя) ни к чему не привели. Притаившись, я
стал с интересом наблюдать новую для меня жизнь южного озера.
Невдалеке от лодки всплескивались какие-то крупные рыбы, и
стены густого камыша порой раздвигались при их движении.
Черепахи то и дело высовывали из воды свои змеиные головы и
карабкались на пловучие груды старого камыша. Вскоре подул легкий
ветерок, дождь перестал, и выглянуло солнце. Увлекшись
наблюдением за большой змеей, плывшей мимо с мальком в пасти, я
прозевал начало поклевки и едва успел ухватить удилище,
соскользнувшее в воду. На червя попался небольшой, граммов в двести,
сазанчик. Клюнуло на второй удочке. Через два часа в моем садке было
килограмма четыре рыбы. Правда, клевала исключительно мелочь,
и первый пойманный сазанчик оказался самым крупным.
Клев прекратился так же неожиданно, как и начался, и я рещил
переменить место. Выплыв из камышей, я увидел, что вдоль всего
берега возвышались какие-то странные сооружения, на которых
сидели рыболовы. Один из них окликнул меня, попросив спичек, и
я подъехал к нему. Необычайное сооружение оказалось хитроумно
сделанной раздвижной деревянной лестницей с небольшой
площадкой для сидения.
Я дал рыболову спички, и мы разговорились.
Оказалось, что большинство рыболовов предпочитают ездить
сюда на автомашинах, так как и вечерние и утренние поезда по
времени очень неудобны. Дорога к базе в большее время года
непригодна для езды из-за множества оросительных арыков и
плохих мостов, а более или менее хорошая дорога подходит к
противоположному от базы берегу озера, куда и приезжают
рыболовы на автомашинах.
Берега у озера очень отлогие, и чтобы добраться без лодки до
глубокого места, пришлось бы отойти от берега метров на
шестьдесят и стоять все время в воде. Этим-то и вызвано применение
портативных разборных стремянок, перевозка которых не представляет
трудности.
Рыболов очень удивился, увидев мой улов:
— Да вы на что ловите?
— На червя.
— Ну, тогда все понятно. Вы, наверное, не здешний? Видите
ли, дело в том, что сазан в этом озере хищный и предпочитает брать
на малька.
Он приподнял из воды привязанную к лестнице проволочную
корзину, напоминавшую большую крысоловку, и я увидел десятка
полтора сазанчиков весом от трехсот до семисот граммов, а одного —
килограмма на полтора. Он показал мне свою снасть, и все мои
познания о ловле сазанов перевернулись вверх ногами.
Леска у него была жилковая диаметром 0,8 мм, а чистое
окно в камыше, куда он забрасывал Свою акулью снасть, находи-
194

лось в трех метрах от его ничем не замаскированной лестницы.
Камыш между лестницей и окном был изломан под корень и примят.
— А эту вашу паутинку,— он показал на мою леску толщиной
0,3 мм, — первый же приличный сазан заведет в камыш и оборвет.
Я дипломатично умолчал о трех уже оторванных крючках,
отнесенных мною на счет черепах:.
— А малек, вот смотрите,— он зачерпнул у себя под ногами
небольшим сачком и вытащил несколько рыбок, напоминающих
больших головастиков.— У нас их называют пузанками. Только не
цепляйте их за спинку, а нанизывайте на крючок. На живого малька
сазан берет редко, а почему — не сумею вам сказать.
Я попросил у него сачок, наловил штук шестьдесят мальков,
поблагодарил за науку и распрощался.
Клев, правда очень вялый, возобновился лишь к заходу солнца,
но я все же успел поймать на малька четыре хороших сазанчика.
Хищный сазан! Это никак не укладывалось в моем сознании, а
к тому же я привык считать эту рыбу очень осторожной, при ловле
ее маскироваться и применять самую тонкую снасть.
«Век живи,— век учись...» — вспомнил я, и в этот же миг у меня
возникла мысль попробовать ловить сазана спиннингом на мерт-
вукЬ рыбку. Понедельник был у меня свободным, и я решил утром
еще кое-что попробовать и проверить.
На ночевке местные рыбаки рассказали мне вкратце историю
этого озера. В 1913 году какие-то предприимчивые бельгийцы,
орудовавшие в этих краях, решили, повидимому для целей
орошения, заполнить куринской водой глубокую котловину,
находящуюся у подножия невысоких гор. Восьмикилометровый канал
соединил котловину с Курой, и через несколько лет образовалось
громадное проточное озеро глубиною до пятнадцати метров. В
1929 году озеро было по каким-то причинам спущено, большая
часть пришедшей из Куры рыбы выловлена, а остальная погибла.
Потом озеро вновь наполнили водой и заселили рыбами. Было
очень много сазана и сома. Некоторые сазаны до двадцати
килограммов весом попадаются еще и сейчас, есть и многопудовые сомы.
Изредка берут некрупные усачи и голавли.
Отсутствие кормовой базы в первые годы существования озера,
повидимому, и сделало сазана хищным. Недавно в озеро был
запущен зеркальный карп, но приживется ли он здесь, может показать
только будущее.
...Ночью поднялся сильный ветер, пошел дождь, и я уехал в
Тбилиси.
Только в конце апреля я вновь выбрался на озеро, захватив с
собой и спиннинг и удочки. Спиннинг многим любителям известен
здесь только понаслышке и распространения не имеет, так как
хищные рыбы встречаются в местных водоемах сравнительно редко.
Погода стояла замечательная, и такой буйной игры сазанов, как
в то утро, я никогда и нигде больше не видел. Надев на снасточку
небольшого пузанка, я около часа безрезультатно бороздил воду
13*
195

на разных глубинах, но, наконец, последовала поклевка, и на
крючке заходила какая-то крупная рыба.
Она кинулась к близлежащим камышам, я ее туда не пустил,
и тогда-то красавец-сазан, сверкнув золотой чешуей, выпрыгнул из
воды и заметался на ее поверхности. Вывел я его без особых
приключений, но, судя по сопротивлению, думал, что моя добыча будет
значительно крупней. Сазан оказался весом всего в один килограмм
триста граммов.
Больше в этот день я ничего не поймал, но чувствовал себя
героем. Сазана и вдруг... спиннингом.
Местные рыбаки, которым я похвастался небывалой удачей,
отнеслись к моему рассказу недоверчиво. К сожалению, мне больше
не пришлось побывать в Тбилиси, и этот интересный опыт не был
проверен.
Несомненно одно: озеро Джандаргёль представляет
исключительный спортивный интерес. Тем более непонятно, почему не
предпринимается никаких мер к охране его богатств от расхищения.
Несмотря на наличие представителя рыбнадзора, рыболовная артель,
не считаясь ни с какими ограничениями и сроками лова,
километровым неводом буквально процеживает озеро. Вода озера расходуется
на зимний полив хлопковых полей, и убыль ее ввиду зимнего
понижения уровня Куры не балансируется. Уровень воды в озере падает
на полтора-два метра, камыши оголяются, и рыбе буквально
некуда спрятаться от ненасытного невода. Рыболовы-любители не
без основания опасаются, что при таком порядке через несколько
лет в озере останутся одни лягушки.
Если же расширить базы спортивных обществ и подправить
дороги, ведущие к озеру, то оно может стать одним из популярнейших
мест отдыха трудящихся Тбилиси и Рустави.

Ф. Кунилов
ЕЛЬЦЫ
Река Вятка мерно катит свои желтоватые воды на юг, подмывая
правый гористый берег с каменистыми осыпями и галечным дном.
Нас трое: я и мои двоюродные братья Миша и Федя. Засучив
штанишки, мы заходим в воду по колено и с азартом ловим на
комнатных мух серебристых ельцов.
Течение реки здесь быстрое, глубина около берега не больше
двух аршин. Мы бросаем в воду небольшие, величиной с кулак,
шары из смеси глины с овсяными отрубями. Ельцы пристаиваются
у корма и хватают плывущую насадку.
День хотя и облачный, но жаркий. Юго-западный ветерок чуть-
чуть рябит поверхность реки. Мы ловим без поплавка с маленьким
грузильцем в виде дробинки. Удилища у нас березовые, лески
волосяные собственного изготовления, а крючки «аглицкие» — мелких
номеров.
Ельцы попадаются дородные — четверть аршина длиной. Иногда
берут более крупные подъязки и плотички, а также ловятся бойкие
вездесущие уклейки, которые с налета хватают мушку,
опускающуюся ко дну.
Мы недовольны поведением уклеек, которые частенько срывают
насадку, не садясь на крючок. Эти верховодные рыбки летом
нагуливают жир и, зажаренные на сковородке с яйцом, представляют
хорошее блюдо. Но ельцы во всех отношениях более ценная добыча:
они крупнее уклеи, мясо их нежнее и вкуснее и берут они насадку
«без обмана».
Иногда мушку хватает чехонь, которую мы называем саблей за ее
изогнутую спину и острое брюхо. Эта бойкая рыбка имеет жирное, но
очень костлявое мясо. Изредка попадается чехонь до полуаршина
длиной. Она отчаянно сопротивляется, но мы ловко вытягиваем ее
на берег и опускаем в прутяную корзинку, поставленную в воду у
берега и прикрытую каменной плиткой.
Поимка крупной рыбы вызывает у нас радостные восклицания:
— Во какого ельчину подцепил! Как подуст!..
197

— Ay меня язик взял!
— Я саблю вытянул...
Крупные рыбы часто срываются с крючка. Но это нас не очень
огорчает. Насаженная на крючок, живая муха приносит новую
добычу.
Рыбы, привлекаемые кормом, плывущим по дну, ловятся весь
день. Мы забываем даже об обеде, увлеченные интересной ловлей,
и только дядя Демьян, приехавший с бочкой на реку за водой,
напоминает нам, что пора кончать рыбалку и возвращаться домой.
Мы с большой неохотой свертываем удочки, забираем корзинку,
которая почти доверху наполнена трепещущими серебристыми
ельцами.
Подцепив корзинку на палку, поднимаемся по крутой горе в
деревню усталые, проголодавшиеся, но довольные хорошим уловом,
который и вручаем нашей бабушке.
* *
*
Осень в северо-восточных областях наступает рано. После теплых
и ясных дней еще в середине сентября начинаются холодные, иногда
затяжные дожди вперемежку со снегопадом. В конце сентября и
начале октября с появлением устойчивых холодов большинство рыб
уходит на свои зимние стоянки. В это скучное время поневоле
остаешься дома, подводишь итоги быстро прошедшего лета, мечтаешь
о новом рыболовном сезоне.
Однако и поздней осенью бывает время, когда хмурая и
дождливая погода вдруг сменяется хорошими солнечными днями.
Увядающая природа как-то сразу оживает, а рыболова снова неудержимо
тянет на реку.
Поэтому, когда в конце сентября в первое же солнечное
воскресенье ко мне явился с удочкой и корзинкой в руках мой товарищ по
рыболовным экскурсиям, я нисколько не удивился.
— Феопемп Парамонович! Денек-то какой выдался! —
восхищенно говорил он, здороваясь со мной.— Был сейчас на реке — как
зеркало сверкает. Неужто останемся дома в этот чудный день?
Я крепко пожал ему руку и поспешил ответить:
— Ну, разумеется, поедем куда-нибудь.
— Не «куда-нибудь», а определенно за ельцами,— заявил
товарищ.
Мы решили ехать в Старую воложку у озера Борового, где на
гальке все лето держатся ельцы.
Сборы были недолгими. Запасы земляных червей хранились в
корчаге., поставленной в подвале, конопляные жмыхи для
прикормки тоже имелись в достаточном количестве.
...Мы остановились в самом узком протоке Старой воложки,
поставили лодку поперек течения на два якоря и опустили в воду
жмыхи в сетках.
198

Глубина здесь была всего полтора метра, течение быстрое, дно
галечное. Вооружены мы были довольно длинными и тяжелыми
бамбуковыми удилищами с катушкой, шелковыми лесками с жилковым
поводком и крючками № 9, имеющими прямой загиб.
Как мы и ожидали, ельцы скоро потянулись на корм, уносимый
течением. У самой лодки ловились мелкие рыбки, более крупные
ельцы держались в конце тони, схватывали плывущую им
навстречу приманку. Елец берет насадку «добросовестно», срывы его
с крючка бывают редко.
Сначала мы наживляли крючки целыми червями с вьющимся
кончиком, но потом стали ловить на обрывки. К вечеру клев
усилился, и мы закончили рыбалку уже в сумерках.
— У меня рука устала таскать этих рыбок,— сказал приятель,
свертывая удочку.
Вернувшись домой уже ночью, я взвесил свой улов; рыбы
оказалось одиннадцать фунтов, и все одни ельцы.
Это была наша последняя рыбалка в том году.
* *
Несколько лет назад в одно из июльских воскресений на реке
Вуоксе проходили соревнования на первенство Ленинграда полову
рыбы спиннингом. Мне пришлось быть судьей на этих
соревнованиях.
На Вуоксу спиннингисты приехали рано утром и разбрелись
по правому берегу реки выше Большого порога, находящегося в
восьми километрах от места впадения Вуоксы в Ладожское озеро.
День выдался жаркий и маловетренный. Лососей на плесе уже
не было видно. Весенний ход их закончился, а осенний еще не
начинался, но юзерная форель, которая все лето держалась выше
порога, должна была ловиться на лососевые приманки.
Спиннингисты усердно начали хлестать воду различными
блеснами. Но результаты соревнования оказались весьма скромными.
До двух часов дня только одному спиннингисту удалось поймать
форель на два с половиной килограмма. У остальных рыболовов
даже поклевки не было.
После окончания соревнования некоторые спиннингисты ушли
на нижние яры в надежде подцепить там щучку или судачка, другие
продолжали ловлю выше порога, но успеха не имели.
Я вооружился поплавочной удочкой и решил до отъезда в
город половить в плесе ниже Большого порога окуньков, плотичек
и ельцов.
Течение реки здесь небыстрое, глубина — метра полтора, дно
песчано-дресвяное. В этих местах за линией прибрежных трав
держались разные некрупные рыбы и в том числе мой любимец —
елец.
Настроив удочку, я забросил приманку подальше от берега
на струю. Сразу последовала поклевка.
199

— Ельцы на месте! — обрадовался я, выбрасывая рыбу на берег.
Запас червей у меня был небольшой, а расходовались они
быстро. Пришлось надевать на крючок уже не целого червя, а делить
его на части. Ельцы клевали беспрерывно, и моя корзинка быстро
наполнилась ими.
Ко мне подошли спиннингисты, возвращавшиеся на базу, и,
заглянув в корзинку, начали шутить:
— Мы хлестали воду целый день, засадили не один десяток
блесен, а рыбы не поймали. А наш судья обловил нас на
простую удочку...
— Ему и присудить звание чемпиона...
К этому времени у меня израсходовались все черви, я смотал
удочку и, обращаясь к рыболовам, сказал:
— Вот вы, товарищи, увлекаетесь спиннингом, а между тем,
как видите, можно получить удовольствие и от ловли на простую
удочку. Советую вам: когда нет ловли на спиннинг, займитесь
малым спортом и ловите ельцов, хариусов, форелей, пеструшек,
окуньков и многих других наших речных и озерных рыб...
Останетесь довольны!
* *
*
В южной части Ленинградской области протекает
малосудоходная рыбная река Луга. Она несет свои чистые и холодные воды в
Финский залив. Берега реки, то высокие, то низкие, покрыты
местами густым хвойным и лиственным лесом, местами сплошной
зарослью ольховника, ивы и других кустарников.
На реке ниже Хилковских порогов и до Кингисеппа на
протяжении десятков километров не встречается ни одного селения. Здесь
река течет по каменистому руслу, образуя иногда каменные гряды,
не проходимые для крупных судов. Кое-где деревья нависают
кронами над водой, привлекая под свою тень красавцев-голавлей.
В нижнем течении Луга принимает ряд притоков — холодных
речек и ручьев, в которые заходят форель и хариус.
Рыбное население самой Луги очень разнообразно. Из хищников
здесь водятся: щука (весом до 20 кг), сом (до 32 кг), жерех до (15 кг),
налим, угорь и окунь. «Мирные» породы представлены лещом,
язем, голавлем (до 5 кг), хариусом, плотвой, ельцом, уклейкой и
пескарем. Весной иногда приходят вверх через Кингисеппскую
плотину морские рыбы — лосось, кумжа и сырть.
Ниже Хилковских порогов река не облавливается промысловыми
снастями. Поэтому рыбе здесь большое раздолье.
По Луге до половины лета сплавляют лес. По окончании сплава
река становится чистой, а берега пустынными. Только по
воскресеньям здесь иногда увидишь рыболовов с дорожкой да изредка
проедут в город на рынок колхозницы из соседнего селения.
Перед Кингисеппом Луга перегорожена плотиной, течение ее
замедляется, она становится шире (до 190 м) и глубже (до 4 м).
В восьми километрах вверх по реке от Кингисеппа на левом вы-
200

соком берегу в живописном сосновом бору находится охотничье-
рыболовная база с лодками Всеармейского военно-охотничьего
общества. Последние два лета я жил на этой базе и ловил рыбу
удочками.
Лето 1953 года было очень дождливое. И хотя Луга, как все
северные реки, от беспрерывных дождей не мутнела, но ловить рыбу
можно было только по утрам, когда не было дождя и большого
волнения на реке.
Обитающие в Луге рыбы выходят на кормежку строго «по
расписанию». В июне и июле оживленный клев обычно начинался в
шесть и кончался в восемь часов утра. В сентябре рыба брала уже
с восьми до десяти часов утра. В более поздние часы поклевки были
редки да и волны мешали следить за поплавком. После полудня
я ловил в это лето только два раза. Клев продолжался с двух до
пяти часов дня, но столь же оживленно, как и утром. Голавли
ловились под крутым берегом, под нависшими над водой деревьями. Они
охотно хватали хлебный мякиш и кузнечиков.
Моей главной добычей ловли в проводку был елец. Попадались
только крупные рыбки длиной от восемнадцати до двадцати двух
сантиметров и весом до ста двадцати граммов. Ельцы держались
буквально по всей реке, где есть хоть какое-либо течение.
Вместе с ельцом попадались, конечно, и другие, более крупные
рыбы: лещ, плотва, голавль, окунь и очень редко язь, который
держится больше в верхнем течении реки. Но мои ежедневные уловы
состояли на две трети из ельцов. На спиннинг я ловил щук и
голавлей.
Оснастка моих удочек стандартная: бамбуковое трехколенное
удилище 4,2 м длины, маленькая катушка «Эксперт», леса жилковая
0,3 мм, поводок толщиной 0,2 мм, окрашенный в зеленый цвет.
Крючок № 6 кованый, с коротким стержнем и боковым жалом.
Поплавок— куговый, легкий. Насадка — земляной и навозный черви,
обязательно с вьющимся хвостиком. На обрывки червя клева не
было.
Знатоки ловли в проводку пишут в книгах, что насадку
необходимо пускать выше дна. Я пускал ее по дну, и рыба ловилась
хорошо. Дно в Луге (там, где я рыбачил) твердое и ровное, с редкой
растительностью, не мешающей ужению.
Все лето я ловил рыбу без подкормки. Но в последний день перед
возвращением в город (это было в конце сентября) я решил
использовать для прикормки оставшуюся от обеда овсяную кашу. Кашу
сложил в сетную кормушку, которую спустил ближе ко дну на
шнурке, и время от времени потряхивал ее. Как и следовало ожидать,
корм привлек всех рыб, каких мне приходилось здесь ловить. Но
больше всего подошло ельцов, желудки которых по вскрытии
оказались полны овсяной кашей.
Вероятно, мой улов в тот день был бы весьма значителен.
Но начавшийся дождь заставил меня прекратить ловлю, и я про^
стился с моими любимцами-ельцами до следующего лета.

Г. Кулькин
ЛОВЛЯ ЯЗЯ
(Под Сталинградом)
В разлив
Половодье. Вода на самом высоком уровне. Рыба сейчас вся
в пойме, она усиленно питается и жиреет после икрометания.
На мелкой лодочке я направляюсь в сторону затопленного
старого сада, надеясь наловить там язей. В лодке лежит длинное
удилище с двухметровой жилковой лесой. Наживки не взял никакой:
ее в достаточном количестве можно найти на месте.
Проплывая между деревьями, замечаю, как с некоторых из них
опускаются на паутинках гусеницы. Лишь только они касались
воды, их сразу же схватывали язи.
Соблюдая тишину, направляю лодку к яблоне, снимаю гусеницу
и наживляю ею крючок. Не торопясь, спускаю насадку на воду над
гуляющим язем, и гусеница немедленно исчезает во рту рыбы.
Вода чистая, прозрачная, рыбу видно хорошо, и я, переезжая от
дерева к дереву, высматриваю язей покрупнее.
Нельзя сказать, что это очень добычливый способ ловли, но он
довольно интересен и развивает у рыболова внимательность,
приучает его бесшумно передвигаться на лодке, что очень важно при
любой ловле.
Ловля на саранчу
Однажды после рыбалки я возвращался на лодке домой. Солнце
стояло в зените и нещадно припекало. Было душно и тихо, точно все
звуки растаяли от этой жары. Вдруг мое внимание привлек какой-
то шум, будто ветер пронесся над лесом и прошелестел листвой.
Я оглянулся: туча саранчи летела через реку Ахтубу. Сотни этих
крупных насекомых падали в воду, видимо обессилев в полете.
На реке все чаще и чаще возникали всплески. Это поднялась
из глубины рыба и начала свою охоту за саранчой. Тотчас же решаю
половить на саранчу. Насадки-то ведь сколько хочешь! Размотав
202

одну из лесок с крупным крючком, я снял с нее поплавок и грузиль-
це, оставив небольшой кусочек свинца для удобства забрасывания.
Подплыв к тому месту, где чаще были всплески, начал ловить.
Вот это была ловля! Только забросишь насадку — сразу же
поклевка. Чаще брал язь, изредка голавль. К вечеру было поймано
около тридцати рыб.
На следующий день я выловил в том же месте более полусотни
язей, и все были крупные как на подбор. То, что мелкий язь
саранчу не брал, неудивительно. Саранча — насекомое крупное, и
схватить ее может только рыба с большим ртом.
Ловля ночью на кузнечика
Я много слышал, что ночью язь ловится на нахлыстовую удочку,
но ловить самому таким способом мне долгое время не
приходилось.
И вот такой случай представился.
Как-то в августе я вместе с приятелями отправился на охоту
вверх по Волге километров за семьдесят от Сталинграда. Приехав
на место, мы расположились прямо на берегу. Солнце уже село, но
было еще светло. Спать не хотелось. Мы лежали на теплом,
нагретом солнцем песке и вели разговоры об охоте.
Мимо нас шел старик с удилищем и пустой корзиной. Кто-то
из приятелей крикнул ему:
— Дедушка, почему с рыбалки без улова идешь? Клева что ли
не было?
— Нет, дорогой, ты ошибся: я еще только иду на рыбалку.
Ночью буду ловить.
Мне сразу стало не до сна. Упустить этот случай я не мог и
пошел вместе с дедом, чтобы посмотреть, как он ловит.
Когда стемнело, старик, наживив удочку кузнечиком, тихо
подошел к воде, предупредив меня, чтобы я не топтался по берегу.
«Язи тишину любят»,— пояснил он.
Вначале рыба ловилась плохо, но после одиннадцати часов
поклевки участились, и дед одного за другим выбрасывал язей на
берег.
Вот очередная поклевка. На этот раз рыба, как видно, попала
большая, и старик никак не может вывести ее на берег. Вдруг
удилище взвилось кверху — рыба сорвалась. «Это жерех крупный.
Сейчас он берет редко, а осенью часто попадается,— сказал дед и
с досадой добавил: — Крючок и половину лески унес. Отловился
я, а настоящий клев только начинается».
К счастью, у меня нашелся кусок жилковой лески и крючок.
Мы снова наладили удочку. Дед предлагает мне попробовать
половить самому. Я беру удочку и стараюсь в точности воспроизводить
его приемы: забрасывая насадку, даю ей несколько отплыть и
медленно подвожу к берегу. Через несколько забросов чувствую толчок.
Подсекаю и вытаскиваю язя. Потом второго, третьего...
203

Ловля захватывает меня. Она по своей привлекательности
не хуже дневной, а особенность ее в том, что ночью не видишь
поклевки, а ощущаешь ее.
Мы не заметили, как начало светать. Клев прекратился. Дед
сказал, что язь на кузнечика больше брать не будет. Результат
ловли — полкорзины прекрасных язей.
Дед рассказал, что он ловит здесь почти каждую ночь.
Применяет прикормку, разбрасывая вдоль берега пареную пшеницу и
ячмень.
С тех пор я не упускал ни одной возможности половить язей
ночью нахлыстом. Этот вид ловли очень добычлив и широко
распространен в некоторых районах Сталинградской области.
Хороший клев язя начинается с июля и продолжается до тех
пор, пока можно найти в поле кузнечика.
Следует отметить, что под осень язь ловится крупнее и часто
попадается жерех. Поэтому для осенней ночной ловли надо иметь
прочную жилковую леску.
Ловля зимой
Прошло лето, да и осень уже на исходе. Приближается зима.
Резкий холодный ветер сбивает с деревьев последние листья.
Потемнела и нахмурилась река, суровые волны, ударяясь о берег,
взмутили воду.
Рыболовов-удильщиков на Волге уже нет. Кое-где на озере или
в узком ерике под защитой крутого берега можно встретить
одиночку-рыболова, но в такую погоду рыба на удочку почти не берет.
День ото дня холоднее. Появились закрайки, а через несколько
дней, глядишь, озера и небольшие речки затянуло льдом.
Как только лед окрепнет настолько, что выдерживает тяжесть
человека, рыболовы устремляются на водоемы. Хорошо по перво-
ледью берут на блесну окунь, щука, судак! Но Волга еще не стала.
Наконец, и Волга стала,— иди рыбак в любую сторону, кругом тебе
дорога открыта!
Этого только и ждет любитель ловли язя. С блесной он идет к
тем местам, где стояли плоты. Затонувшие бревна и корье
привлекают рыбу. Здесь надо искать язя на глубине трех-четырех метров.
Прорубает рыболов несколько лунок и начинает блеснить,
переходя от одной лунки к другой.
Вот в одной из лунок стукнуло по блесне, через один-два взмаха
еще толчок, блесна как будто за что-то зацепилась, но рыболов знает:
на крючке сидит рыба. Вытаскивает одного окуня, за ним второго,
третьего. Начало есть, но где же язи? Наконец, в одной из лунок
поймал одного за другим двух язей. Поклевок больше нет. В
других лунках тоже ничего нет. Не беда. Рыба сейчас на месте не стоит,
и очень часто бывает так, что при вторичном облове попадаются язи
и окуни в тех лунках, в которых ничего не было поймано вначале.
Но лучше всего немедля прорубить несколько лунок вокруг той,
204

в которой поймал язя, на расстоянии полутора-двух метров от нее.
Блесна для ловли язя применяется маленькая — длина 25 мм,
ширина 8 мм, толщина в середине 4 мм. Изготовляется она из
латуни в виде ложечки, с вогнутой стороны которой припаивается
крючок и вровень с краями заливается оловом. Полученная блесна,
несмотря на малые размеры, тяжеловесна. Лесу берут тонкую,
капроновую, но лучше жилковую. Удилище — не длиннее 75—80 см
с мотовильцами для лесы.
Техника блеснения язя несколько отлична от блеснения щук
и окуней. Рыболов делает быстрый, короткий, похожий на
вздрагивание взмах удилищем и, не задерживая, опускает блесну.
Короткая пауза — и движение повторяется. При такой технике лова
блесна почти отвесно падает вниз, лишь слегка переворачиваясь
при падении. Этому способствуют короткий взмах удилищем и
тяжесть блесны. Подмечено, что на блесны более крупные и имеющие
хорошую игру язь не берет. Чем вызывается такое поведение язя,
объяснить трудно.
Более добычливый способ ловли зимой — на подледники. На эту
снасть попадается не только язь, но и лещ, ширман, густера, налим.
Берет рыба с начала ледостава до января и с первых чисел марта до
окончательного таяния льда. Лучшим временем лова надо считать
последние две-три недели перед вскрытием рек.
Ловить на подледники можно только на течении. Лучшим местом
для ловли считается сторона песчаного берега при глубине, не
превышающей трех метров.
На выбранном месте надо прорубить в два ряда лунки в
направлении от глубины к берегу и поставить подледники. На второй день
при проверке уже нетрудно установить, в какую сторону надо
продвигать подледники. Если же окажется, что на подледники ничего
не попало, то надо прорубить новые лунки не в сторону глубины, а
в сторону берега. Задача заключается в том, чтобы найти ход рыбы.
Ближе к весне рыба подходит к берегам. Старики говорят: «Рыба
на солнышке икру греет». Мне несколько раз приходилось видеть
большие стаи язей под льдом у самого берега.Чем активнее будут
поиски, тем добычливее ловля.
В начале марта подледники проверяют не более двух раз в
сутки, оставляя их на ночь в реке, но ближе к весне их приходится
проверять чаще, потому что рыба берет лучше.
Устройство подледника несложно. Берется шнур длиной около
трех метров. На одном его конце привязывают груз (свинец, гайку
или просто кусок кирпича), который, ложась на дно, удерживает
шнур в вертикальном положении. На втором конце —палочка,
которая при ловле кладется поперек лунки. Шнур должен быть не
слишком тонок, чтобы не путался. Выше груза на десять сантиметров
привязывают жилковую лесу длиной 1,5—2 м, на которой на
отдельных поводках располагают пять небольших крючков № 4—6.
На леске никакого груза прикреплять не надо: она с поводками
должна свободно выноситься течением. Поводки вяжутся таким об-
205

разом, чтобы они смотрели вверх, если поднять лесу за тот конец,
который должен быть привязан к шнуру. Тогда течение будет
отводить их от лесы, а не прижимать к ней, что очень важно. Лесу и
поводки можно брать и волосяные. Мягкими лесой и поводками
пользоваться не рекомендуется, так как они очень путаются, а поводки
течением прижимаются к леске и закручиваются.
Так как на подледник рыба засекается сама, крючки должны
быть остро оточены.
Наживляются подледники навозным червем так, чтобы жало
крючка обязательно было закрыто и чтобы оставался свободный
небольшой хвостик червя, который шевелится в воде, привлекая
внимание рыбы.
Черви заготовляются с осени и хранятся в подвале или погребе
в плотно сбитом ящике, открытом сверху. Хорошо ящик зарыть
наполовину в землю, если пол земляной. Засыпать ящик надо не
слишком сырым навозом или перегноем сена, лучше — смесью
навоза с перегноем. Если при сжатии в горсти из смеси выступает
жидкость, такая засыпка не годится: слишком сыра. Очень сухая
тоже не годится. Надо сделать засыпку такой влажности, в какой
живут черви на воле. По мере высыхания навоза его необходимо
увлажнять.

П. Максимов
НА РЕКЕ ВОРКУТЕ
Река Воркута берет начало в отрогах гор Северного Урала.
Десятки километров до впадения в реку Усу ее путь пролегает по
Болыпеземельной тундре среди холмов, болот, оврагов. Свои воды
она несет то тихими плесами, разливающимися по тундре, то
стремительными потоками на порогах и перекатах, где русло реки
загромождено большими валунами.
Можно долго идти по ее берегам и не встретить ни одного
человека. Кругом лишь скудная растительность: ивняк, чахлая трава,
мох. А над головой хмурое небо, всегда затянутое тучами.
Но нигде так не ценятся все прелести короткого лета, как здесь,
в тундре, когда после десятимесячной зимы с жестокими морозами,
злыми снежными вьюгами оживает природа, освобождается от
ледяного покрова река и наступает долгожданная для рыболова пора.
На тысячах озерков и ручьев, окружающих Воркуту,
бесчисленное множество птиц: гусей, лебедей, уток, куликов, куропаток, чаек.
Они совершенно не боятся человека, и поэтому пропадает всякое
желание охотиться на них: слишком просто, легко и доверчиво
дичь попадает под выстрел.
Мой приятель, Александр Степанович, бодрый и крепкий старик,
страстно любящий рыбную ловлю, сидит у меня в комнате с полным
снаряжением для похода и ждет с нетерпением, когда я закончу
сборы.
Сегодня мы сговорились с ним пойти вверх по Воркуте
километров за двадцать от поселка Хановей, туда, где рыболовы бывают
очень редко. Там можно половить крупных хариусов, которые до
августа держатся в верховьях реки, а с наступлением заморозков
скатываются вниз — в Усу и Печору.
Хариус почти единственная рыба в Воркуте. Вероятно, жить
здесь другим рыбам не дает холодная, почти ледяная вода и
отсутствие корма. Но хариусы чувствуют себя в этих условиях прекрасно.
Особенно много в реке некрупных хариусов, а экземпляры до двух
килограммов встречаются реже, и их надо терпеливо искать.
207

...Наконец, сборы окончены. Рюкзаки за плечами, удилища
в руках, и мы бодро шагаем по берегу реки. Прошли много
километров, преодолели десятки препятствий: ручьев, трясин, крутых
оврагов, однако подходящего для ловли места нет и нет. Но вот за
поворотом открылась впадина, поросшая густым ивняком. Здесь
река, сжатая крутыми берегами, бурно бьется на двух перекатах,
встречая на своем пути беспорядочно разбросанные валуны. По
приметам моего друга, место должно быть рыбное. Действительно,
над водой большое скопление разной мошкары, в реке видны частые
всплески рыб.
На небольшой полянке ставим палатку и начинаем ловить
мошкару. Пойманных насекомых раскладываем на листе чистой бумаги,
чтобы отобрать мушек, которых больше всего вьется над водой.
Затем достаем наборы ниток всех цветов и начинаем приготовлять
искусственные мушки, добиваясь полного сходства с натурой,
лежащей на бумаге.
Должен оговориться, что в июне, когда Воркута вскрывается
ото льда и еще нет мошкары, хариус неплохо клюет и на червя.
Но в тундре червей не найдешь, их приходится привозить за сотни
километров с берегов Печоры.
В июле и августе, когда появляются мушки и комары, хариус
клюет только на них. Однако северные насекомые настолько малы
и нежны, что насадить их на крючок совершенно невозможно,
приходится изготовлять мушки самому.
Сделав из ниток тельце и головку, подвязываем крылышки из
волоса, взятого из пучка волос на задней ноге лошади у копыта.
Крылья пристраиваем к тельцу распущенными. Изготавливаем три
мушки — одну надо поместить на конце лесы, другую — на 20 см
выше, третью — еще на 20 см ближе к удилищу.
Наблюдением проверено, что первая мушка при проводке идет,
скрываясь, в воде. Ее обычно хватает крупный хариус. Вторая
мушка (средняя) идет по воде, третья висит и прыгает на поводке
над водой; на эти мушки берет средний и мелкий хариус.
Когда, наконец, мушки были готовы и подвязаны к лескам,
Александр Степанович, быстро подхватив свой спиннинг, затрусил
к перекату. Чтобы не мешать друг другу, мы договорились, что
я буду ловить на зеркале перед первым перекатом, а он — в
водовороте второго переката.
Голый берег реки не давал возможности укрыться, и пришлось
войти в воду, чтобы распустить лесу по течению как можно дальше.
С первых же забросов хариусы начали засекаться на крючки,
иногда по два сразу.
К закату солнца у меня в садке плескались до двадцати рыбок по
двести—пятьсот граммов. Рыбы было много, и, вероятно, где-то за
валунами стояли и крупные хариусы. Но день уже кончился, искать
их поздно. Я пошел к Александру Степановичу. У него, как всегда,
улов богаче моего.
Остаток вечера ушел на сбор топлива и варку ухи.
208

На следующее утро снова ловим и собираем насекомых. Тех, что
были вчера, уже нет, появилась другая мошкара. Опять
кропотливый труд над изготовлением мушек.
На этот раз решили ловить за валунами. На втором забросе
последовал рывок, и хариус в полтора килограмма стал моей добычей.
Клев продолжался с небольшими перерывами. Меньше
килограмма весом рыба не попадалась.
Мой друг, заметив у противоположного берега большие всплески
рыб, по камням, рискуя упасть в воду, перебрался туда. Его
смелость была вознаграждена. С первых забросов он начал вытягивать
одного за другим крупных хариусов.
К вечеру, хорошо отдохнув, довольные своим походом, мы
отправились обратно в поселок.
14 Рыболов-спортсмен, кн. V

Вл. Холостое
ВКУС И ЦВЕТ
Пахучие приманки для рыбы вызывают у нас, рыболовов,
справедливое недоверие, и прославленные анисовые капли отсутствуют
в аптеках вовсе не потому, что их расхватывают маститые
удильщики.
В то же время мы охотно признаем влияние цвета насадки на
аппетит обитателей подводного мира. Любой спиннингист
подтвердит вам, что иногда стоит лишь сменить белунЭ блесну на
«позолоченную» или приладить к никелированной железке хвост из красных
шерстинок, выдранных из старой варежки, и хватки хищников
заметно участятся. Желтый деревянный девон, похожий чем-то на
только что вылупившегося из яйца цыпленка, кажется речному
хищнику гораздо вкуснее, нежели такая же болванка, окрашенная
в зеленый цвет лягушки.
Бывают годы, когда мерная сенежская плотва азартнее всего
клюет не на мотыля, опарыша или крошечного навозничка, а на
белый хлеб... сдобренный губной помадой! Кому из столичных
«обольстителей» первому пришло в голову предложить капризной
подводной красавице это испытанное наземное средство? Что
больше пленило обитательницу голубых глубин: цвет или аромат
помады? Где здесь кончаются искания натуралиста и начинается
рыбацкая смекалка?
...В ранний августовский вечер на берегу одной из речек
Карельского перешейка под Выборгом сидели два рыболова. Один —
белокурый голубоглазый финн, расположившись на седом валуне, то
и дело выхватывал из воды трепещущих, красиво поблескивающих
на солнце красноперок. Изредка он открывал клапан своей
клеенчатой рыбацкой сумки и, достав горстку какой-то трухи, бросал
ее в воду. И снова, растопырив алые крылышки-плавники, мелькали
в воздухе бойкие серебристые рыбешки.
Другому — старому пенсионеру Владимиру Кузьмичу — не
везло. Он несколько раз менял насадку и спуск, но, вместо желанных
красноперок, на крючок попрежнему мгновенно вешались ерши того
210

популярного калибра, когда вместо рыбы на крючке видны один
хвостишко да глаза, и все это ужасно колется.
Между тем Владимир Кузьмич еще сорок лет назад лавливал
в среднеазиатских арыках сокрушающих снасти сазанов, его
морской спиннинг со стальным стержнем и мощная катушка в кожаном
футляре являются для многих рыболовов пока еще несбыточной
мечтой. И вот сейчас этот седой, умудренный опытом, настойчивый
человек не может поймать ни одной двухсотграммовой плотицы!
Чтобы не быть назойливым, превозмогая желание подсмотреть,
на что ловит сосед, Владимир Кузьмич не только не приблизился
к нему, но и отодвинулся на подобающее расстояние.
Лишь перед закатом солнца, по достоинству оценив редкую
тактичность приезжего, суровый финн подошел к Владимиру Кузьмичу
и раскрыл ему свой секрет.
Вскоре Владимир Кузьмич стал обладателем целой горстки той
самой прикормки, которой пользовался местный рыболов.
Смешав щепотку приманки с песком, он бросил ее на поплавки.
Прошло каких-нибудь три минуты, и прожорливые ерши оставили
крючки нашего друга в покое. А пять минут спустя Владимир
Кузьмич заметил трепетное подергивание поплавка (плотва, должно
быть, клюет одинаково на всех континентах земного шара).
Уже в вагоне дачного поезда, возвращаясь домой, Владимир
Кузьмич внимательно исследовал остатки чудодейственной
приманки. Собственно, это была даже не приманка: она не привлекала
красноперку, но своим запахом отпугивала жадных ершей, и
робкая красноперка получала возможность отведать насаженную на
крючок наживку.
Приманка пахла постным маслом. А после того как Владимир
Кузьмич рискнул положить ее на язык, отпали и последние
сомнения: да, это были слегка пережаренные и истолченные в порошок
зерна подсолнуха, самые простые семечки!
14*

Н. Леонтьев
ЛОВЛЯ НАХЛЫСТОМ НОЧЬЮ
В один из погожих августовских дней мы отправились из
Мурманска вверх по заливу на Вензинские озера половить рыбу и
попутно поохотиться на молодых глухарей. Озера эти связаны между
собой небольшими речушками, в которых водится много некрупной,
до полу килограмма, кумжи.
К вечеру мы прибыли на место.
Товарищи занялись подготовкой дров и разжиганием костра,
а я направился к узкой части озера, поставил парочку
обыкновенных поплавочных удочек, наживленных червями, и вернулся к
костру.
Ночь была теплая и тихая. Ни малейшего дуновения ветерка
не ощущалось. Строгая тишина нарушалась только шумом крыльев
какой-то пролетающей птицы да резкими, пронзительными криками
пеструшки, попавшей в когти четвероного или пернатого хищника.
Минут через двадцать, попив чая, я пошел проверить удочки.
Откровенно говоря, я мало надеялся на успех: кумжа в темное
время почти не берет. Каково же было мое удивление, когда я увидел,
что на каждой удочке сидит по хорошей (около килограмма) кумже.
Снимая рыб с крючков, я заметил, что на темной и блестящей,
как вороненая сталь, поверхности озера периодически появлялись
крупные, имеющие разное направление волны. Не было сомнения,
что они порождались какой-то большой рыбой, проходящей близко
к поверхности воды.
Я взял свой нахлыст и решил попробовать ловить на
искусственную мушку. Ввиду темноты и окружающего невысокого
кустарника лесу можно было выпустить самое большое на полторы-две
длины удилища.
После нескольких перекидок я услышал всплеск воды и в этот
же момент ощутил поклевку. Подсек и почувствовал, что взяла
крупная рыба. Она вела себя довольно спокойно, но упорно не
желала подойти к берегу на мелкое место. После нескольких минут
сопротивления мне удалось подвести рыбу к берегу и взять ее баго-
212

риком. Оказалась крупная кумжа — более трех килограммов
весом.
При дневном свете такая кумжа не скоро далась бы в руки. Даже
килограммовая рыба днем сопротивляется весьма энергично, делая
молниеносные броски в разные стороны, свечой вылетая из воды и
до предела натягивая лесу.
Мои товарищи оставили чаепитие и, взяв удочки,
присоединились ко мне. Результаты ночного лова превзошли все наши
ожидания.
Должен сказать, что на червя и на кусочки кумжи попадалась
некрупная рыба — от трехсот граммов до килограмма, на мушку же
ловилась более крупная.
С наступлением рассвета клев прекратился. Мы очень жалели,
что мурманская августовская ночь коротка.
* *
В сентябре 1935 года мне пришлось рыбачить на реке Туломе и
ее притоке Гремяке. К порогу «Кривец» мы с приятелем приехали
рано утром и решили первый день посвятить охоте на глухарей,
которых немало в этих местах. Вечером после удачной охоты
возвратились к нашему лагерю. Когда стало совершенно темно, я
оснастил при свете костра свой нахлыст и пошел к воде «помочить»
лесу. У меня на поводке было прикреплено четыре мушки, из них
три светлосерых и одна, концевая, темная. При первом же забросе
насадку схватил крупный хариус. После этого было поймано еще
до десятка хариусов. Брали только на одну концевую — темную
мушку.
Искусственная хариусовая мушка делается с кисточкой из
твердых волосков (лучше из щетины — 7—8 волосков), обращенных
от колечка к поводку. Кисточка на течении заставляет мушку
вибрировать, это и возбуждает аппетит рыбы.
Насадку нужно вести глубоко. Мушку, ведомую поверху,
хариус берет очень осторожно и обычно только за перо, не захватывая
крючка в рот. При ловле на несколько мушек, особенно на быстром
течении, выводить нужно не торопясь. При наличии хорошего жора
будет попадаться сразу по нескольку хариусов. Но более четырех
мушек к одному поводку прикреплять не следует, так как могут
быть частые случаи обрыва поводков. Если хариусы попадаются
крупные, более килограмма, то лучше ловить на одну-две мушки.
Ловля хариусов ночью нисколько не хуже, чем днем, и имеет
даже свои преимущества: ночью берет более крупная рыба, и при
вываживании она ведет себя спокойнее.
В ночное время берет на мушку и семга, но выводить эту
крупную и сильную рыбу в темноте, не видя лесы, очень трудно. В
большинстве случаев семга подрезает лесу под камнем щш заводит
в кусты. В результате—потеря поводка, мушки, а то и части лесы.
Рыба в темноте плохо видит рыболова, сидящего на берегу. По-
213

этому она близко подходит к берегу, особенно если хам глубоко.
В ветреную ночь пойманная рыба ведет себя спокойнее, чем в
безветренную.
Наблюдения над поведением рыбы ночью дают основание
предполагать, что рыба, обладая весьма чувствительным слуховым
органом, бросается к подвижной приманке по слуху, а приманки,
находящиеся в состоянии покоя, она берет, видимо, по запаху.
Трудно разгадать, почему хариуса ночью больше привлекает
темная искусственная мушка и светлая естественная. Возможно,
это также связано со зрением, слухом и обонянием рыбы.

Ф. Кунилов
НА ВУОКСЕ
Река Вуокса протекает в северной части Карельского
перешейка. Она выходит из озера Сайма (Финляндия), пробегает ряд
больших и малых озер и вливается в Ладожское озеро под названием
реки Тайполе.
До 1818 года Вуокса несла свои холодные воды через большие
озера Вирта, Торхон и Вуоксы и вливалась двумя рукавами в
Ладожское озеро у г. Приозерска (б. Кексгольм).
На восток от озера Вирта находится другое большое озеро—Су-
ванта, длиной до сорока километров, которое ранее отделялось от
Ладожского озера песчаной косой. Свои воды озеро Суванта
отдавало озеру Вирта через узкий и короткий проток у местечка Киви-
ниеми и таким образом составляло одну водную систему с рекой
Вуоксой.
В мае 1818 года небольшой песчаный перешеек, разъединявший
Суванта и Ладожское озеро, размыло водой. Появился новый проток,
через который воды озера Суванта ринулись в Ладожское озеро и
потянули за собой реку Вуоксу. Уровень озера Суванта понизился
на семь метров. Огромные массы воды, которую несла Вуокса,
теперь устремились по узкому протоку у Кивиниеми в озеро Суванта
и далее пошли в Ладожское озеро. Течение Вуоксы в районе
селения Титовки прервалось. Река к Приозерску больше не пошла.
На новом русле Вуоксы, в восьми километрах от впадения в
Ладожское озеро, образовался Большой порог, на котором
ленинградские спиннингисты изощряются в ловле ладожских лососей.
Вуокса на всем своем протяжении богато населена разными
рыбами. Она имеет ряд порогов, или водосливов, ниже которых при-
стаиваются рыбы, местами разливается в широкие плесы озерного
типа, заросшие вдоль берегов камышом и тростником. На реке много
каменистых островов, берега покрыты лесами и скалами. Это одна
из красивейших рек Ленинградской области, привлекающая
туристов и рыболовов.
В реке водятся: щука, судак, налим, угорь, окунь, жерех, лещ,
215

язь, голавль, хариус, плотва, красноперка, карась, елец и другие.
Кроме того, в Вуоксу ежегодно заходят для икрометания
ладожский лосось, форель, сиг и сырть. В лесных речках, впадающих в
реку, водятся ручьевая форель и хариус.
Ленинградские рыболовы охотно посещают Вуоксу, до которой
можно добраться по железной дороге или проехать на машине.
Шоссейные дороги на Карельском перешейке состоят из хорошо
утрамбованного гравия и песка и везде легко проходимы для автомобилей.
Рыболовы больше всего посещают Вуоксу у ст. Лосево (101 км
от Ленинграда), где река из верхнего озера Вирта протекает по
узкому протоку в нижнее озеро Суванта. Стесненная каменистыми
берегами, река с шумом несется через валуны и гряды, затрудняя
даже пропуск лодок через проток. Однако лососи, форели, сиги
и даже лещи поднимаются по протоку в верховья реки на свои
нерестилища.
Оснастка бегучей донки
В этом протоке у ст. Лосево ленинградские спиннингисты за
последние годы выловили много лососей и форели и оставили на
дне не одну тысячу блесен с грузами и лесами...
У ст. Лосево на озере Вирта находится база с лодками
Ленинградского общества охотников и рыболовов, на нижнем озере
Суванта — база и лодки Всеармейского военно-охотничьего общества.
В озере Вирта выше протока ленинградцы ловят в проводку
язя, леща, плотву и других рыб. Попадают на червя изредка
форели и лососи. Спиннингисты вылавливают щук, судаков, голавлей,
жерехов.
Река Вуокса, вырвавшись из узкого протока, бурно пересекает
большой и глубокий залив, поворачивает у противоположного
берега влево и сливается с водами озера Суванта.
Любители лещовой ловли, как только устанавливается в апреле
теплая погода, выезжают на залив, в котором обитает много лещей.
Течение вокруг главной струи, пересекающей залив, круговорот-
ное. Глубина в некоторых местах достигает 8—12 м.
Для ловли леща в заливе применяют так называемую бегучую
донку. Удилище берут короткое, например одноручный спиннинг,
лесу ставят жилковую толщиной 0,5 мм и длиной до 50 м,
наматывают ее на большую катушку. К рабочему концу лесы привязывают
тройной карабинчик, а к нему два жилковых поводка толщиной
0,3 мм с крючками на концах. Один поводок делают длиною до 75 см,
другой — короче. На короткий поводок, отступая от карабина на
15—20 см, надевают скользящий груз весом до сорока граммов, ко-
216

торый задерживается на поводке карабинчиком или узлом. Груз
отливают из свинца или делают из латуни. Крючки ставят очень
крупные — № 10 и 12. Некоторые рыболовы ограничиваются
одним поводком и крючком.
Насадка — несколько жирных червей, нанизанных на крючок
в виде мочки.
Лодку ставят на якорь (обычно спускают тяжелый камень на
веревке), опускают груз с крючком на дно и затем начинают него
подергивать, стягивая в то же время лесу с катушки. Груз,
подхватываемый быстрым течением, катится по дну, а впереди его плывут
крючки с насадкой навстречу рыбе. Некоторые лещатники, ловко
орудуя удилищем, опускают груз с насадкой вниз по струе на два-
дцать-тридцать метров и далее.
Лещи в этом заливе собираются в большом количестве. Они
держатся на разных глубинах и весьма охотно схватывают плывущую
над дном мочку червей. Уловы лещей иногда бывают весьма
значительны, так как ловятся рыбы весом до трех килограммов и более.
Ловля леща на бегучую донку применяется и на других быстрых
течениях Вуоксы, где можно удержать лодку на якоре, причем
наиболее удобной для этой ловли считается глубина от четырех до пяти
метров.
Много рыбных мест находится на Вуоксе в среднем и верхнем
ее течении. Ленинградские рыболовы почти всегда возвращаются
оттуда с хорошим уловом.

П. Максимов
УЖЕНИЕ НА ОЗЕРАХ РАННЕЙ ВЕСНОЙ
Наступили последние дни апреля. Все ласковее и теплее
пригревает весеннее солнце. Большинство рек и озер под Ленинградом
освободилось ото льда. Можно начинать ловлю, но с грустью
убеждаешься, что рыболовов, едущих в это время на реки и озера, еди*
ницы. Лишь в конце мая или в первых числах июня начинается
массовая ловля рыбы на удочки в ленинградских озерах и реках.
Когда я задавал рыболовам вопрос: почему не ловите ранней
весной? Ведь озера и реки-свободны ото льда,—то в большинстве
случаев мне отвечали: «Мутная и высокая вода, от паводка к берегу не
подойдешь. Рыба сейчас гуляет по всему озеру. Трудно ее ловить.
Ни на какие наживки она не берет. Напрасно только промерзнешь,
ничего не поймав».
К сожалению, такое ошибочное мнение еще широко
распространено среди ленинградских рыболовов.
Моя практика рыболова-любителя подтверждает, что ловля на
удочки ранней весной весьма добычлива и приятна.
Несмотря на мутную, высокую и холодную воду и северные ветры,
рыба в это время так же отлично клюет, как и летом.
Вот об этом мне и хотелось бы рассказать товарищам по
любительскому рыболовству.
Вблизи Ленинграда есть озеро Разлив, образовавшееся в
результате запруды двух речек — Сестры и Черной.
Берега озера разнообразны: сухие, песчаные, болотистые и
глинистые, с сосной, березой, рябиной и ивой. Глубина водоема—
от одного до шести метров. Примерно на одной трети озера растет
тростник и камыш. Дно глинистое, местами встречаются песчаные
отмели, много на дне пней от вырубленного в прошлом леса.
Большую часть весны, лета и осени поверхность озера
неспокойна от ветра. Преобладают северо-восточный, западный и южный
ветры. Разлив свободен ото льда с апреля до середины ноября.
На западной стороне озера раскинулся город Сестрорецк. На
восточном незаселенном берегу стоит шалаш В. И. Ленина. Здесь
218

в 1917 году Ильич скрывался от ищеек Временного правительства.
В озере много рыбы: ерша, плотвы, уклейки, окуня, щуки,
судака, налима, язя и в большом количестве подлещика и леща.
Не веря в то, что ранней весной рыба в озере не клюет, я на
протяжении нескольких лет, как только разойдется лед, приезжал
на Разлив и тщательно наблюдал на различных глубинах и около
берега за поверхностью воды, испытывал различные снасти и
наживки.
Много километров было изъезжено на лодке, и все тщетно. И вот
несколько лет назад, в начале мая, на восходе солнца, около
большого болота при тихой погоде заметил я броски рыб. При проверке
оказалось — щука. «Если здесь жирует щука, то должна быть и
какая-то другая рыба»,— подумал я. Мое предположение
подтвердилось: в этом месте оказалось много плотвы.
Десятки насадок, начиная от земляного червя и кончая тестом,
были испробованы. Но все напрасно. Того улова и темпов клева,
каких хотелось бы, не было.
Однажды на охоте я промочил ноги и решил разжечь костер,
чтобы высушить портянки. Выбрав сосновый пень, начал рубить
его, и вдруг из расколотого пня посыпались отличные белые
короеды различной величины. Мгновенно мелькнула мысль: «Ведь это
наживка, а я ее еще не пробовал».
Следующее утро застало меня уже на берегу озера, у болота.
Щука попрежнему гоняла плотву. Волнуясь, я насадил
короедов на крючки, забросил и... о, радость! Поплавки быстро пошли
в стороны. Не прошло и минуты, как три крупные плотвы оказались
в лодке.
В дальнейшем я только успевал насаживать короедов. Из пяти
удилищ три пришлось убрать, так как клев продолжался
безостановочно. В это утро я поймал килограммов девять рыбы.
В следующие дни я насаживал по два короеда на удочку. Один
крючок ложился на дно, а другой висел над дном на расстоянии
15—20 см. Стал брать крупный подлещик и лещ. В течение апреля
и мая я вылавливал в день до двух десятков лещей и до сотни
подлещиков.
Плотва, подлещик и лещ клевали при любом ветре, но
значительно лучше брала рыба при затишье около берега. Лучшее время
клева — с четырех до десяти часов утра.
Так мой труд не пропал даром, и я еще раз убедился, что нет
такого сезона, когда нельзя было бы поймать рыбу.
Не лишне сказать несколько слов и о подготовке к ловле.
Прежде всего нужна лодка с двумя якорями — носовым и
кормовым. Лучше, если удастся достать «финку» — легкую на ходу,
устойчивую лодочку.
Удилище надо брать длиной от трех до пяти метров, лесу жил-
ковую — 0,3 мм, поводок — 0,15—0,20 мм, крючок № 4—5.
Обязательно на поводке подвязывать два крючка, как сказано выше.
Поплавок самый легкий из любого материала.
219

Насаживать короеда на крючок нужно так: проткнуть жало
в затылок, в середине выпустить и затем опять убрать жало в
хвост личинки. Если короеда насадить по-другому, то рыба быстро
сорвет его с крючка; так как эта насадка намного нежнее
обыкновенного червя. Большим преимуществом при ловле на короеда
является то, что его не берут ерши.
Короедов нужно хранить в трухе того дерева, откуда они были
взяты. Ни в коем случае не следует их держать на солнце и даже
на свету: они быстро чернеют и портятся.
Искать короедов нужно в сухом сосновом бору. Жук-дровосек
свои личинки (короеды) откладывает исключительно в старых
прелых пнях сосны и ели.
Любой рыболов легко определит, подойдя к пню, есть ли в нем
короеды: если на поверхности пня видны отверстия — ходы жука,
смело начинайте рубить. Мне приходилось с одного пня и его
корней собирать до ста пятидесяти личинок, а это вполне достаточный
запас на дневную ловлю.
В конце апреля в три часа ночи весьма холодно, вся лодка
покрывается инеем. Поэтому одеваться приходится теплее:
полушубок, шапка, ватные брюки, валенки с резиновыми галошами
и теплые рукавицы.
Итак, товарищи, не пренебрегайте ловлей рыбы на озерах
ранней весной. Интересная, захватывающая ловля!

Л. Медокс
БЕЛЫЙ ДЕВОН
Приближалось время моего отпуска. Стояли светлые июньские
дни, и меня из Москвы потянуло на Волгу, где я провел свои юные
годы, на простор родной реки, к широким плесам и перекатам.
Я списался со своим другом, собрал незатейливые рыболовные
снасти, спиннинг, запасные лесы и ящик с девонами и блеснами,
сел в поезд и поехал в Сардтов.
На вокзале меня встретил мой друг и постоянный спутник в дни
моей юности на охоте и на рыбной ловле Герман Вячеславович.
От него я узнал, что жор жереха уже начался и что моторная
лодка к моему приезду была подготовлена для дальней поездки.
— Может быть, отдохнешь с дороги,— сказал мне Герман
Вячеславович.
— На рыбалке отдыхать буду,— решительно ответил я.
— Тогда куда же мы поедем?
— Поедем к Усовке, на перекат.
Село Усовка расположено на правом высоком живописном
берегу Волги в пятидесяти километрах выше Саратова. В этом месте
на Волге есть большой остров, покрытый лесом и напоминающий по
форме треугольник. По левую сторону от острова проходит протока
шириной в двести пятьдесят-триста метров, называемая местными
рыбаками «Черные воды». Левый берег острова обрывистый,
местами к нему невозможно подъехать из-за деревьев, свалившихся
с подмытого берега в протоку. В верхней части, напротив его
острого угла, поперек протоки идет перекат, доходящий до ее середины.
Протока очень глубокая, и только со стороны противоположного
берега в нее вдается песчаная отмель. Эта отмель временами
буквально кишит жерехами.
Жерех, как известно, рыба очень осторожная, быстрая,
получившая за свою стремительность названия «конь», «гонец», «хват», а за
серебристо-серую окраску чешуи — «белизна».
Трудность поимки жереха, его большая величина (жерехи на
Волге нередко достигают длины свыше 80 см и веса 11—12 кг)
221

делают ловлю этой рыбы исключительно спортивной. Поэтому
многие спиннингисты предпочитают ловлю жерехов ловле таких рыб,
как голавль и щука.
...Под однообразный стук мотора я задремал и проснулся
от легкого толчка лодки о пологий песчаный берег.
На востоке начинала алеть заря, окрашивая причудливыми
красками неподвижную гладь реки. Деревья бросали на нее
тень. Только временами тишину нарушали всплески крупной
рыбы.
После каждого всплеска по глади протоки далеко разносилось
шумное эхо. Кое-где над рекой еще дымился туман. Но вот взошло
солнце, и перекат ожил.
Начался «бой» жереха. То здесь, то там из воды выскакивали
в диком испуге стайки мелких рыбок, спасаясь от хищников.
Удары могучих хвостов раздавались по всему перекату, и,
казалось, что одновременно бьет более сотни жерехов.
С восходом солнца вода начала отливать серебром, воздух стал
чист и прозрачен, от большого количества света и блеска реки
невольно щурились глаза.
Закончив разбивку лагеря, я взял спиннинг, оснастил его
девоном желтого цвета, подошел вплотную к перекату и сделал
несколько забросов с берега. Несмотря на то, что блесна попадала в те
места, где были всплески, жерехи не хватали ее. Я зашел в воду,
повторил забросы, но... безрезультатно. Перепробовал несколько
блесен («универсалку», «успех», «Женеву», «пластинку», «трехгранку»).
Жерехи продолжали бить на перекате, но поклевок не было. Ловить
на снасточку не пришлось, так как у меня не было мертвых рыбок.
Очевидно, надо было предпринимать что-то другое.
Оснастив спиннинг перламутровым девоном, сделанным из
цинка, и антикинкером, я снова зашел в воду по колени. Рыба попреж-
нему билась от меня метрах в сорока, беспрерывно выскакивая из
воды. При первом же забросе девон был схвачен жерехом. Сильным
рывком он сорвал с катушки метров десять-двенадцать лески, а
затем послушно пошел ко мне. На третьем забросе снова последовал
удар, я притормозил катушку, рыба бросилась поперек струи,
затем в сторону. Подбагрил я и этого жереха.
После одного из забросов я подвел девон к себе на расстояние,
не превышающее длины удилища. Жерех резким ударом чуть не
вырвал удилища из рук, закувыркался у самых ног и окатил меня
фонтаном. Леска со звоном лопнула, огромный жерех метнулся
в сторону и ушел вместе с перламутровым девоном.
Пока я ловил жерехов на перекате, Герман Вячеславович на
подпуска поймал три крупных стерляди и одного судака весом
килограмма на два.
Поев стерляжьей ухи, мы вздремнули. Часов около четырех
дня я снова пошел к перекату. На спиннинге у меня был девон
цвета слоновой кости. Как и утащенный жерехом девон, эта
приманка была покрыта мелкими красными крапинками. Длина дево-
222

на 4 см, вес 25 г. Решил ловить, как и в предыдущий раз, без
металлического поводка.
Теперь я зашел в воду примерно метров на тридцать-тридцать
пять и, как плащом, закрылся маскировочной сеткой зеленого цвета
с серыми пятнами. Несколько минут стоял неподвижно, чтобы рыба
привыкла к моему присутствию. При первом же забросе в бурун
после всплеска жерех жадно схватил девон и начал бешено метаться
из стороны в сторону, натянул лесу струной и бросился вверх по
течению. После небольшого сопротивления рыба послушно пошла
ко мне.
Ловля становилась интересной. Через несколько забросов
следовал удар, короткая борьба, и рыба оказывалась в ягдташе.
Жерехи попадались небольшие, до одного килограмма.
Следующий день выдался также необычайно ясный, без ветерка.
Бой жерехов на перекате с каждой минутой усиливался. Я
оснастил спиннинг прославленной «несравненной» блесной Жигалкина.
Приманка шла из стороны в сторону под большим напором, но
жерехи ее не брали, а некоторые даже убегали от нее.
Несмотря на то, что испытание этой блесны меня увлекло, я все
же решил вновь надеть белый девон с красными крапинками.
Результат сказался сразу. Пробовал я ловить на ныряющие
насадки типа «Пингвин», окрашенные в белый цвет. Жерехи хватали их,
но значительно хуже, чем белый девон.
Ловить мы могли лишь утренними часами, так как все остальное
время уходило на копчение пойманной рыбы.
В течение семи дней на белую блесну с красными крапинками
я поймал сорок два жереха, из них один весом более шести
килограммов. Это говорит о том, что при определенных условиях девон,
окрашенный в перламутровый или белый цвет, является
незаменимой приманкой при ловле жерехов.
Для того, чтобы получить девон, напоминающий по окраске
перламутр, его сначала густо окрашивают в белый цвет (одним или
двумя покрытиями), а затем, пока девон еще не высох, на него
наносят различные колера красок в такой последовательности, чтобы
светлые тона находились под более темными. При этом способе
окраски получаются тонкие переходы от одного цвета к другому.
Красные крапинки наносятся после того, как окрашенный девон
окончательно высохнет.

И. Шубин
МОИ ПЕРВЫЕ ОХОТЫ СО СПИННИНГОМ
...Началось это в 1913 году, в Прикамье, в одном захолустном
местечке, куда судьба забросила меня совершенно случайно. Будучи
с юных лет страстным любителем ловли рыбы на спортивную
снасть, я в то время уже хорошо ловил в проводку с лодки и на-
хлыстом на искусственные мушки.
Мне тогда казалось, что «проводка» и «нахлыст» — это самое
последнее слово рыболовной техники и что в этом спорте ничего уже
более нового и занимательного быть не может.
Каково же было мое изумление, когда однажды, просматривая
у своего товарища журнал «Рыболов-охотник», я обнаружил статью
известного в прошлом спиннингиста И. П. Комарова и узнал, что
есть еще один, не знакомый мне способ ловли рыбы — ловля на
спиннинг.
Нужно ли говорить о том, что журнал этот, рыболовные каталоги,
прейскуранты, а также спиннинговое удилище, катушки, лесы и
комплект блесен были мной выписаны на второй же день после
моего «открытия».
Трудно описать, с каким нетерпением я ожидал прибытия
посылки.
Наконец, в один из апрельских дней посылка прибыла, и вскоре
я отправился за село и приступил к практической учебе по
забросам спиннингом.
Сейчас я знаю, что под руководством опытного спиннингиста
можно за два-три часа научиться кидать приманки на тридцать—
сорок метров. Но тогда, в 1913 году, во всей Пермской губернии
я был, вероятно, единственным спиннингистом, учиться было не
у кого, и наука эта давалась мне с величайшим трудом. Как сейчас
помню, за неделю напряженной и настойчивой тренировки я
научился бросать с деревянной ноттингемской катушки груз среднего
веса и полуторадюймовый байкальчик только на двадцать пять—
тридцать метров.
Не обошлось и без курьезов.
224

Дело в том, что свои тренировочные занятия за селом я
проводил недалеко от проселочной дороги, по которой на пасхальной
неделе все время проходили толпы праздничной публики. Необычайное
мое поведение — размахивание удилищем на сухом берегу —
заставило многих усомниться в здравости моего рассудка.
Слух о том, что с учителем случилась беда, что он «средь бела
дня», когда все порядочные люди справляют праздник, «ловит»
рыбу на сухом берегу, быстро распространился по всему селу, и я
скоро заметил, что многие стали ко мне относиться как-то
настороженно...
Прошел апрель, наступил май. Река Обва, приток Камы в ее
верховьях, отшумела, пронесла по своей полой высокой воде
сплавной лес и начала входить в берега.
Я нетерпеливо ждал дня, когда вода прояснится настолько, что
можно будет выйти на первую охоту со спиннингом. Но потом из-за
загруженности работой в школе я перестал заглядывать на реку и
забыл о спиннинге. Заставили меня вспомнить о нем вездесущие,
шумливые мальчишки.
Возвращаясь однажды из школы домой, я столкнулся с группой
ребят, которые наперебой начали рассказывать, что на Ильинском
перекате появилась какая-то крупная хищная рыба. Ее там так
много, говорили ребята, что мелкая рыбешка, спасаясь от хищников,
выпрыгивала даже на берег.
Наскоро пообедав, я схватил давно уже собранный спиннинг,
сунул в карман коробку с запасными блеснами, прихватил подсачек
и чуть не бегом устремился к перекату.
То, что я увидел в тот день на Ильинском перекате, было
неожиданным для меня, видавшего виды рыболова. Вода буквально
кипела от разбушевавшихся хищников, удары и броски какой-то
крупной рыбы за мелочью происходили беспрерывно. Стоял
необычный шум. С замиранием сердца подошел я к берегу и сделал первый
бросок. Блесна упала не далее двадцати пяти метров от берега и
быстрым потоком воды стала сноситься вправо. Не успел я сделать
и одного оборота катушки, как последовала мощная и резкая хватка.
Рыба сорвала до шести метров лесы, остановилась, снова сделала
бросок и, наконец, начала ходить на кругах, Отойдя вправо и
пустив рыбу в залив, я с помощью добровольных помощников
подсачил первую пойманную мной на спиннинг рыбу. Это был шере-
спер около четырех фунтов весом.
После второго заброса у меня получился «парик». Распутывая
его, я сделал для себя первый практический вывод: когда видишь
хорошую рыбу, не теряй головы и не спеши. Все последующие
броски я делал уже с расчетом и обдуманно. Путанок-перебежек было
уже мало.
Особенно эффектной была поклевка самого крупного шереспера
из пойманных в тот день. Произошло это на глазах многочисленной
публики, полукольцом стоявшей в стороне от меня.
Я удачно забросил блесну в то место, где вода, свалившись с пе-
"15 Рыболов-спортсмен, кн. V
225

реката, ударяет в мыс противоположного берега. Вследствие того,
что вода здесь немного замедляла свой стремительный бег, это место
являлось самым удобным для засад хищников, и всякий удачный
заброс сюда обязательно давал мне поклевку. И случилось так, что
на этот раз блесна была схвачена шереспером в тот момент, когда
она прикоснулась к воде. И у меня, и у зрителей создалось такое
впечатление, что рыба схватила блесну в воздухе.
В общем, если бы не было в тот день частых и непонятных для
меня сходов крупной рыбы, которые всякий раз вызывали чувство
горечи и досады, то мой первый улов на спиннинг оказался бы еще
полновеснее. Но он и так был довольно солиден: не более чем за два
часа на полуторадюймовую блесенку «Байкал» мною было взято
семь шересперов средним весом по пяти фунтов каждый. Таких
результатов при ужении в проводку у меня ранее не бывало никогда
даже при самом сильном жоре рыбы. Это был в моей рыболовной
практике первый и последний такой обильный улов шересперов на
спиннинг.
Позднее, когда я уже в совершенстве овладел этим видом
рыболовного спорта, у меня были уловы значительно большие, но
попадалась разнообразная рыба: щуки, окуни, судаки, голавли, язи.
Такого же боя uiepecnepa, какой я наблюдал 23 мая 1913 года на реке
Обве у Ильинского переката, мне никогда и нигде больше не
приходилось встречать.
В тот день я понял, что спиннинг — высокоспортивное
орудие и что я еще очень плохой спиннингист. Это могли подтвердить
и те многочисленные свидетели, которые с захватывающим
интересом наблюдали за моей борьбой с шересперами. Кстати, я был рад,
что ловил при свидетелях: теперь уже всем стало ясно, для чего я
на сухом берегу во время пасхальных каникул махал удилищем.
Что же касается непонятных сходов рыбы, то причину этого
явления я открыл позднее на том же перекате. Когда бой
шересперов закончился и они уже разбились по плесам, поклевки их на
перекате стали редки.
Через неделю после описанного случая в шесть часов утра я
безуспешно пытался обмануть хотя бы одного шереспера. Не добившись
никакого результата на правом берегу, я перебрел на островок и
стал ловить с левого берега протоки. Ловил также на маленький
полуторадюймовый байкальчик.
С первых же забросов начались одна за другой резкие и мощные
схватки, но неизменно... рыба сходила. Опять повторялось то же
непонятное для меня явление, что и при ловле шересперов, только
на этот раз поклевки следовали одна за другой при отсутствии
какого-либо видимого боя рыбы.
Мне долго не удавалось определить, какая рыба хватает
приманку. Но скоро судьба сжалилась надо мной: после одного из
забросов рыба зацепила по-настоящему. С большой осторожностью я
ее умаял, выволок на песчаную отмель островка и обнаружил, что
на этот раз я имею дело с крупными голавлями, которые только что
226

закончили свой нерест. Голавль-молочник оказался весом около
двух фунтов.
Но радоваться мне пришлось недолго: все последующие забросы
заканчивались пустыми поклевками. Сходы следовали один за
другим. От нервного возбуждения и досады мои зубы начали отбивать
«дробь». Я не находил себе места, ломал голову, искал причину
этих непонятных сходов и не находил. Готовый бросить ловлю и
уйти домой, я все же решил проделать еще одну операцию: зайти
как можно дальше в воду к тому месту, где происходят поклевки,
и попытаться разглядеть, почему рыба сходит.
Забравшись по пояс в воду, я сделал заброс и начал медленно
подматывать лесу. Вдруг в тот момент, когда я вынимал из воды груз,
конец удилища резко нырнул в воду, а еще через мгновение взвился
кверху вместе с грузом и блесной. Рыбы опять не было. Но на этот
раз я был доволен: мне удалось рассмотреть, как крупная рыба
схватила не блесну, а свинцовый груз и несколько мгновений
держалась за него. Так мною была впервые найдена причина пустых
поклевок и сходов рыбы.
Быстро оснастив груз «Фильду» небольшим тройничком, я вновь
приступил к забросам блесны. На этот раз пустых поклевок не было,
и я начал чуть ли не с каждым забросом вынимать из воды крупных
голавлей.
После этого «открытия» мне стали понятны пустые поклевки при
ловле шереспера. Сходы рыбы, конечно, у меня бывали и
позднее, но в таких случаях я всегда довольно быстро находил их
причину. Это были сходы из-за плохой подсечки, особенно при ловле
щук и судаков, из-за тупых крючков, из-за обрыва поводка при его
перехлесте, из-за обрыва лесы, поломки тройников и разных
других причин. Но у меня не было больше непонятных сходов, так
как я, наученный опытом, при ловле на спиннинг всегда применял
две приманки: блесну и оснащенный тройником груз.
Почему рыба хватала груз?
Объясняю это явление так: хищник инстинктивно бросается за
движущейся в поле его зрения приманкой-грузом. Заметив, что за
этой приманкой сзади гонится кто-то «другой» (блесна), он еще
азартней бросается вперед. В этих случаях действует инстинкт
перехватить добычу у «противника».
Хочется рассказать еще об одном хорошо сохранившемся в моей
памяти случае — поимке на спиннинг в том же 1913 году крупной
щуки около полуразрушенной Дмитриевской мельницы.
Слух о какой-то новой замечательной снасти, на которую начал
ловить рыбу ильинский учитель, проник и в окрестные селения.
Как-то в одно из воскресений в моей квартире появился мельник
из села Дмитриевского. Он пришел на Ильинский базар по своим
делам и решил зайти ко мне, чтобы рассказать о крупной щуке,
которая появилась в омуте ниже мельницы.
После того как прорвало плотину Дмитриевской мельницы и
река образовала другой ход ниже мельницы, омут превратился в
15^
227

небольшое, но глубокое озерко. Выход из него пересох, и вся рыба,
не успевшая скатиться вниз, оказалась в яме запертой до
следующей весны. Осталось в этом омуте и несколько крупных щук.
Когда шуки поели всю мелкую рыбешку, они начали хватать
плавающих на поверхности маленьких утят и скоро уничтожили весь
утиный выводок мельника. Он рассказал мне, что сколько ни
пытался поймать злодеек-щук, это ему не удавалось, поэтому и
решил обратиться с просьбой ко мне.
— Пожалуйста, не сочтите за большой труд, пройдитесь до нас
и избавьте от этой напасти! — взмолился мельник.
Были летние каникулы, я имел много свободного времени и
обещал мельнику, что в один из ближайших дней воспользуюсь его
приглашением.
Компанию в этом походе мне составил мой приятель по
рыбалкам — врач Александр Иванович Пестов. До Дмитриевского было
верст двенадцать. Прогулка по красивой местности, то заливными
лугами, то сосновым лесом, доставила нам большое удовольствие.
Мы не заметили, как очутились у запущенной мельницы.
Омут ниже нее настолько пересох, что представлял собой
небольшое мертвое озерко диаметром не больше шестидесяти метров.
Первое впечатление было такое, что в омуте нет не только крупной
рыбы, но даже и мелкой рыбешки. По отлогому берегу всюду лежали
замоченные груды лубка. От водоема несло гнилостным запахом
застойной воды.
— Ну, кажется, мы с вами, Александр Иванович, прошагали
впустую,— сказал я.
— Да...— нерешительно произнес мой товарищ.— А вы все-
таки попробуйте, может быть, что-нибудь и выйдет.
Нехотя развернул я спиннинг, собрал его и, медленно подойдя
к воде, сделал первый заброс. Блесна упала около отмели
противоположного берега. Я быстро начал крутить катушку, чтобы сделать
второй заброс на более глубокое место. Когда блесна приближалась
уже к берегу, мы вдруг заметили какое-то необыкновенное волнение
на поверхности воды. От неожиданности мы переглянулись, и
Александр Иванович почему-то сказал шепотом:
— Видели?
— Да, да!.. Сейчас я заброшу на глубокое место, а вы
приготовьте подсачек.
Я сделал заброс на глубокое место, дал блесне погрузиться и
начал подматывать леску. Не успел я сделать и десятка оборотов
катушки, как почувствовал, что намертво зацепил за корягу. Крепко
выругавшись про себя и приготовившись уже обходить озерко
кругом, чтобы подтянуть лесу в обратную сторону, я вдруг ощутил по
натяжению лесы, что моя «коряга» тронулась. Нервная дрожь
пробежала по телу, и я инстинктивно сделал вторую подсечку.
Дальнейшие события развертывались бурно. После сильной
подсечки рыба неожиданно для меня бросилась к противоположному
берегу. Оказавшись на мелком месте, она начала биться. В первое
228

время я растерялся и не мог сообразить, что надо делать. Приятель
мой был обескуражен не менее меня. Тут совершенно неожиданно
для нас появился мельник с большим саком в руках. Он влез в воду
и ловко выгреб рыбу на отлогий берег. Мы подошли к добыче. Это
была огромная щука весом до двенадцати килограммов.
— Ага, наконец-то, попалась, обжора!.. Так тебе и надо,— со
злобой говорил мельник.
Решили сделать еще несколько забросов, чтобы проверить, нет
ли тут еще какой-нибудь рыбы, кроме пойманной щуки.
На втором или третьем забросе произошла новая хватка. На
этот раз добыча была значительно меньше, и я скоро вытянул ее
на берег. Это была щучка весом около четырех килограммов. Она
уже побывала в пасти первой хищницы, вдоль всей хвостовой ее
части наискось шел глубокий рубец с незажившими ранами.
Очевидно, пожрав в омуте всю мелкую рыбешку и прочую живность,
крупная щука набросилась на своего собрата, но осилить его не
смогла...
Расскажу далее и о некоторых своих ошибках.
Мои первые и весьма удачные охоты на шереспера и голавля
наложили определенный отпечаток на все последующие охоты со
спиннингом: я стал ловить на спиннинг преимущественно белую, верховую
рыбу — шереспера, головля и язя. Щука попадалась редко. Я
ошибочно искал ее в самых глубоких местах, не зная еще того, что летом
щука больше держится около травы (водорослей) и там, где
кормится маленькая рыбешка, то есть на мелких прогреваемых
местах.
В своей ошибке я убедился только на втором году ловли на
спиннинг.
Произошло это утром одного погожего июньского дня. Поймав
всего лишь двух голавликов и несколько небольших окуньков, я
раздумывал, куда можно еще пойти, чтобы пополнить свой улов.
Случайно взглянув вверх, я совершенно неожиданно для себя
увидел там спиннингиста, делающего забросы блесны в воду, и
немедленно направился к своему коллеге. Это оказался мой ученик —
старшеклассник Петя Одинцов.
Мое изумление стало еще больше, когда Петя показал мне свой
улов. На веревочном кукане плескалось не менее десятка крупных
щук. Вся рыба была поймана за одно утро и на расстоянии не более
полукилометра под правым крутым берегом реки, делающей здесь
небольшой поворот. Место средней глубины, с сильным течением.
Забросы отсюда можно было делать только недалекие. Сколько раз
я проходил по этому берегу и ни разу не сделал ни одного заброса,
считая это место малорыбным. А вот юнец, всего только месяц назад
взявший спиннинг в руки, сумел обловить меня, «опытного»
спиннингиста!
Это был хороший урок для меня: я крепко усвоил правило,
которого придерживаюсь и поныне,— при ловле на спиннинг никогда
не говори, что ты знаешь уже все, а внимательно изучай водоем, на
229

котором ловишь, изучай опыт других спиннингистов и помни, что
возможности спиннингиста неограниченны.
Расскажу еще об одном «открытии», которое я сделал в те
времена. Просматривая как-то комплект журнала «Вестник рыболовов-
удильщиков», я натолкнулся на описание поплавка-груза, который
в прошлом столетии был изобретен старейшим рыболовом П. Г.
Черкасовым и рекомендован им для забросов легких насадок на
далекие расстояния с удилища, оснащенного кольцами. Я быстро
сделал себе из пробки черкасовский поплавок-груз и решил применить
его при забросах со спиннингового удилища во время ловли
голавлей на насекомых.
Оснастив поплавок-груз метровым жилковым поводком и
одинарным крючком № 1 и наловив сачком крупных стрекоз, я в одно
прекрасное летнее утро двинулся к излюбленному своему месту, к
Ильинскому перекату, где в водовороте правого протока держалось
много крупных голавлей.
Насадив на крючок стрекозу, я забросил поплавок-груз в струю
переката метров на тридцать. Вот поплавок дошел уже до того
места, где струя, замедлив движение, раздваивалась, и его начало
затягивать течением в левый проток. В этот момент я совершенно
отчетливо разглядел поклевку: поплавок-груз ни с того ни с сего
пошел быстро в правый проток, а в следующее мгновение и
совершенно исчез под водой. Последовала плавная затяжная подсечка, и
на лесе заходила крупная рыба, оказывая упорное сопротивление.
Подмотав лесу на катушку, я подхватил сачком двухфунтового
красавца-голавля. Быстро сияв добычу с крючка, я сделал второй
заброс.
Вторая поклевка последовала уже в водовороте — суводи
правого протока. Не успел поплавок сделать в этом месте и одного
круга, как плававшая поверху приманка — стрекоза исчезла под
водой. После подсечки и упорной борьбы с рыбой в моем рюкзаке
появился второй крупный голавль. В тот день я возвратился домой
с хорошим уловом.
Так, спиннинг в сочетании с поплавком-грузом превратился
в моих руках в своеобразную снасть для ловли рыбы методом на-
хлыста.
Позднее я убедился, что в середине лета, в так называемый
«глухой» сезон, в июле, когда хищники не хотят брать ни на какие
блесны, хорошую рыбу можно взять только методом нахлыста со
специального нахлыстового удилища или со спиннинга с применением
поплавка-груза.
Особенно обильными у меня стали уловы голавля и язей при
ловле этим способом, когда я применил еще одно ухищрение. На
крутом высоком берегу выше Ильинского переката росли крупные
растения, па которых всегда держалось много насекомых. Заметив
как-то, что некоторые из них при падении в воду быстро
подхватываются рыбой, я решил нарвать и набросать этих растений в воду.
Расчет оказался правильным: голавли поднялись к самой поверх-
230

ности воды и, охотясь за насекомыми, вместе с травой спустились
ниже переката в суводь правого протока реки.
По всей поверхности водоворота в прогалах между травой
виднелись всплески крупной рыбы и раздавалось характерное чавканье.
В этот день я выловил столько крупных голавлей, сколько мне
удалось поймать стрекоз и больших зеленых кузнечиков.
Заканчивая описание первых своих охот со спиннингом, я хотел
бы дать несколько советов начинающим спиннингистам.
Приобретая спиннинг, не забывайте, что он, как и хорошее
ружье, покупается не на год и не на два, а минимум на десять лет.
Следовательно, это должна быть хорошая и прочная вещь. Спиннин-
говое удилище с простыми фарфоровыми кольцами можно сделать
и самому из неклееного бамбукового шестика. Такое удилище
прослужит вам несколько лет. Катушку приобретайте сразу же
хорошую. Лучше всего, если при покупке или изготовлении спиниин-
говой снасти вам сможет оказать помощь опытный спиннингист.
Когда вы приступите к практическим забросам приманки, ни
в коем случае не делайте первых забросов далеко. Старайтесь плавно
забросить груз на пять-пятнадцать метров и, главное, в
определенную, намеченную вами цель. К дальним забросам переходите
только тогда, когда овладеете забросами на короткие дистанции.
Первые забросы делайте, не отнимая большого пальца правой руки
от диска катушки. Хорошо овладев забросами с легким подтормажи-
ванием катушки, попробуйте сделать заброс с выключением под-
тормаживания. Делается это так: в тот момент, когда груз после
плавного взмаха устремляется в полет, палец, которым вы чуть-
чуть тормозите шпульку катушки, на одно мгновение отнимают и
тотчас же вновь прикладывают к шпульке, задерживая вращение
катушки. При соблюдении этого правила сравнительно легко можно
овладеть забросами блесны со спиннингового удилища.
Важно знать, как и где ловить рыбу. На спиннинг ловятся
главным образом хищные рыбы: судак, щука, окунь, голавль, язь, шере-
спер и все виды лососевых рыб. Искать их надо там, где держатся
стайки мелкой рыбешки — основного корма хищников.
Эти места и присутствие в них хищников определить легко:
если вы увидите веером рассыпающуюся и убегающую в разные
стороны мелкую рыбешку и необычное волнение на поверхности воды,
смело кидайте туда блесну.
При ловле шереспера блесну ведите как можно быстрее, так,
чтобы она делала прыжки на поверхности воды.
При ловле щуки и судака рекомендую придерживаться
следующего правила: первый заброс на всяком незнакомом вам месте
делайте с блесной «Уралкой», оснащенной одним крючком. Как
только блесна упадет в воду, начинайте отсчитывать про себя
секунды и отсчитывайте до тех пор, пока блесна не ляжет на дно
(этот момент вы определите по провису лесы). Предположим, вы
остановились на счете двенадцать. Нетрудно догадаться, что для
того, чтобы при следующих забросах уже не класть блесну на дно,
231

надо начинать обратное подматывание тогда, когда вы досчитаете
до десяти. При соблюдении этого правила во время ловли
придонной рыбы — щуки и судака блесна Есегда будет идти на
расстоянии не более метра ото дна, и если на пути ее движения окажется
хищник, он неизбежно бросится и схватит приманку. Подсечку
делайте сильную, так как слабо засеченная рыба часто сходит с крючка.
При вываживании рыбы строго следите за тем, чтобы верхний
конец удилища все время был в напряжении и согнут в дугу. Всяким
ослаблением лесы хищники мгновенно пользуются и выбивают
блесну изо рта.
И последний совет, от соблюдения которого зависит половина
успеха лова: следите чаще за тем, чтобы крючки ваших блесен и
снасточек были идеально острыми. Только при этом условии они
будут впиваться в пасть хищника так, что никакие его ухищрения
не дадут ему возможности выбить блесну из пасти.
В настоящее время рыболовный спорт получил в нашей стране
широкое распространение и начинающий спиннингист всегда
сможет получить помощь от опытного мастера. Другое время было
сорок лет назад. По сути дела, единственным моим учителем в то
время был издаваемый в г. Вятке журнал «Рыболов-охотник»,
который я, начиная с 1913 года, регулярно выписывал. Журнал
этот выходил под редакцией страстного рыболова-любителя Ф.П. Ку-
нилова. Этот редкой отзывчивости человек, внесший большой
вклад в дело развития рыболовства в России, никогда и никому
не отказывал в совете. Он всегда аккуратно и обстоятельно отвечал
в печати и в письмах на все вопросы начинающих рыболовов.
Журнал «Рыболов-охотник», просуществовавший до 1919 года,
сделал исключительно много для пропаганды и развития
отечественного рыболовного спорта. Если кому-либо из начинающих
спиннингистов удастся найти этот журнал, настойчиво рекомендую
прочесть в нем все статьи таких мастеров рыболовного спорта, как
Клавикордов, Комаров, Жуковский, Набатов и Кунилов.

Е. Данилов
ЧАКАНКА
Среди рыболовов-любителей на Дону распространена удочка,
называемая чаканкой. Это — миниатюрная удочка длиною 30—
35 см с удобной ручкой и общим весом 100 —150 г. Будучи
вполне современной снастью любительской ловли, чаканка
представляет собой и самую древнюю снасть, созданную неистощимой
изобретательностью русских рыболовов.
Всякий, кто испытает чаканку в работе, освоится с ней, тот
убедится, что она является совершенным и чувствительным
продолжением искусных рук рыболова. Она проста в устройстве и обращении,
является одновременно и зимней и летней удочкой, обеспечивает
лов и как донная и как поплавочная удочка. Рыба любого размера
легко вываживается на чаканку.
Достаточный запас лесы, свободно отпускаемый при сильной
потяжке рыбы, заменяет дорогостоящую, а подчас и неудобную
в обращении катушку.
Выбираемая пальцами леса находится на границе свободного
скольжения и устраняет как обрыв лесы при сильной потяжке
рыбы, так и сход рыбы из-за отрыва губы.
Если рыболов прозевал поклевку и самозасекшаяся рыба
выдернет чаканку и утащит ее в воду, беды нет: с удочки леса
размотается сама, и чаканка всплывет.
Каждому известно красивое с саблевидными листьями водное
растение, обрамляющее берега наших водоемов изумрудно-зеленой
канвой. В июне — августе у этих растений на одиночном стебле
развивается бархатистый чернобурый цилиндрический початок. Это
растение имеет несколько разновидностей, мало различающихся
между собой. На Дону оно называется чаканом. Это растение в
высушенном виде и служит основным материалом для изготовления ча-
канки.
Используется наиболее пористая часть растения, которую режут
на куски длиною 19—20 см. Эти куски разбирают на отдельные
части, составлявшие сложный стебель, кладут в воду, где они мок-
233

пут 5—10 минут. Размачивать необходимо для того, чтобы при
перевязке чакан не ломался и плотнее стягивался. Размоченный чакан
набирают в плотный пучок диаметром 3,5—4 см. Пучок на
расстоянии примерно 2 см от его конца обвивают два-три раза крепкой
бечевой.
Бечева натягивается рукой, другой рукой пучок вращается. Не
ослабляя бечевы, образовавшуюся стяжку на пучке чакана
обматывают тремя-четырьмя витками прочной дратвы и завязывают
дратву мертвым узлом. Бечева освобождается, концы дратвы
отрезают. После этого пучок обжимают и выравнивают рукой по всей
длине. Таким же образом производят увязку и другого его конца.
После того как будут стянуты оба конца пучка, нужно сделать
третью обвязку, ближе к одному из концов.
Размеры в мм
Рис. 1. Чаканка
Затем берут прутик из неломкого материала (лоза,
можжевельник, орех и т. п.) толщиною 8—10 мм, длиною около 40 см и
очищают от коры. С тонкого конца прутик заостряют, как карандаш,
и втыкают в торцовую часть точно в середине пучка чакана с того
конца, где расстояние между крайней и средней обвязками
наибольшее. Затем, взяв пучок чакана в одну руку, другой рукой
придерживают прутик и ударами свободного конца прута обо что-либо
твердое прогоняют прут насквозь через пучок.
Заостренный конец прута обрезают, также подрезают и второй
конец до размеров, указанных на рис. 1. После этого, отступя 8—
10 мм от обвязок, осторожно обрезают ножом чакан на
притуплённый конус.
Потом нужно изготовить две палочки длиною по 8 см, толщиною
5 мм, заострить их с одного конца и вогнать в торцы чаканки
примерно по одной линии под небольшим углом к пруту, проходящему
через середину пучка. Снаружи оставляют концы по 25 мм — это
будут мотовильца. Конец прута расщепляют на глубину 1,5—2 см.
При ловле сильной рыбы, вроде сазана, рекомендуется вставлять
в расщеп нитку толщиной в миллиметр и этой же ниткой несколькими
витками обмотать продолжение расщепа ниже вставленной нитки.
Нитку закрепить. Таким путем создается постоянная щель в
расщепе, в которую очень легко, но не совсем свободно должна входить
234

леса. Если этого не сделать, то при сильном рывке рыбы леса
защемится в расщепе, не будет разматываться, и утащенная рыбой
чаканка не всплывет.
Чаканка оснащается жилковой лесой длиной двадцать-тридцать
метров. Конец лесы закрепляется на средней обвязке вокруг ча-
канки. Так как рабочая часть лесы при ловле с лодки составляет
всего три-пять метров, весь излишек лесы наматывают в
углубление, образованное средней обвязкой (не на мотовильца!).
При намотке чаканку зажимают в левой руке, лесу удерживают
и направляют большим и указательным пальцами, а правой рукой
производят вращение чаканки. Направление намотки зависит от
того, какой рукой рыболов привык подсекать рыбу: при подсечке
левой рукой намотка производится вращением чаканки в правую
сторону, при подсечке правой рукой — в левую сторону. Вообще
это важно только в том случае, если возможна поклевка крупной
и сильной рыбы. При резкой потяжке рыбы чаканка, если леса
будет намотана так, как указано выше, наиболее легко вращается
в руке, легко сбегает леса и чаканка не стремится «выпрыгнуть»
из руки.
После намотки свободный конец лесы наискось обвивается
одним витком по чаканке, опирается на переднее мотовильце, делает
один-два оборота вокруг прутика и зажимается в расщеп (см. рис. 1).
Если насадку взяла крупная рыба, леса выдергивается из расщепа,
чаканка свободно вращается в руке, сдавая лесу, которая сбегает,
находясь обычно между средним и безымянным пальцами. При
поклевке сазана стоит наклонить чаканку, и рыба сама выдергивает
лесу из расщепа, а порой и чаканку из руки.
Торможение вращения чаканки, а значит, и скорость сдавания
лесы регулируются сжиманием чаканки рукой. Обычно это делается
в первый момент подсечки, а затем леса берется в обе руки (чаканка
кладется в лодку).
Степень сжатия лесы пальцами регулируется по потяжке рыбы:
рыба потянула — леса скользит между пальцами, и одновременно
рыболов перехватывает лесу, подтягивая ее к себе, но не препятствуя
потяжкам рыбы.
Мотовильца при ловле всегда должны быть свободными от лесы.
По окончании ловли леса «восьмеркой» наматывается на мотовильца,
крючок втыкается в чакан.
При ловле со дна на лесу подвешивают грузило. Грузило можно
применять как с глухим креплением, так и скользящее в
ограниченных пределах. Вес и размер его зависят от скорости течения, На
расстоянии 20—30 см от конца прутика на лесе зажимают второй
груз — «подвеску». Назначение его — натяжение лесы и
сигнализация о поклевках (рис. 2).
Грузило своим поводком-петлей надевается на лесу. Затянутая
петля после намокания прочно держится на лесе и с небольшим
усилием передвигается в любую сторону.
Для ловли в полводы или на желаемой глубине применяется
235

скользящий поплавок любой конструкции. При забросе поплавок
находится у грузила (в 20—30см от крючка), после заброса поплавок,
скользя по лесе, всплывает до установленного на заданную глубину
упора на лесе. В качестве такого упора применяется просверленный
кусочек пробки, который заклинивается на лесе спичкой. При
ловле на течении с лодки можно применять лесу любой толщины. В
стоячей воде толстая леса подтягивает поплавок к лодке или берегу,
и поэтому толщина лесы ограничивается размером 0,4 мм.
Грузило и петля
Рис. 2. Оснастка чаканки
Техника ловли с чаканкой проста. Лесу разматывают в воду на
нужную длину. Затем чаканку кладут рядом, лесу выбирают обеими
руками попеременно. Наживив крючок, правой рукой лесу берут
Бозле грузила (лучше за поводок грузила в месте крепления на лесе),
в левую руку берут чаканку. Потом производят заброс в намеченное
место. Одновременно вытягивают левую руку с чаканкой по линии
заброса и ждут, когда грузило ляжет на дно (для этого нужно
следить за подвеской). Затем осторожно, чтобы не стянуть на дно
грузило, относят чаканку к месту ее установки. При таком приеме леса
всегда будет хорошо натянута и поклевки очень хорошо заметны.
Устанавливается чаканка нижним концом прута в отверстие в борту
лодки или в специально прибитой планке, или просто кладется на
борт лодки. Если ловят с берега, чаканку втыкают в землю или
в доску с отверстиями.
На Дону обычно ловят на три-пять чаканок одновременно.

Е. Данилов
СЕКРЕТ НИКОЛАЯ САЛЬНИКОВА
Выше Ростова в Дон впадает речка Аксайка. На берегу ее почти
всегда можно видеть множество рыболовов-любителей,
приезжающих сюда не только из Ростова, но также из Новочеркасска и
других мест. Проезд от Ростова до станицы Аксайской занимает в
среднем один час. Транспорт — речной трамвай, пригородные поезда
и автобусы. Речка Аксайка в районе станицы имеет глубину до
десяти метров. Много здесь мест с постепенным понижением профиля
дна.
Выше станицы Аксайка имеет ширину сто—сто пятьдесят метров
при средней глубине три метра. Берега покрыты кустарниками,
вода у берегов — разнообразной водной растительностью.
Дно Аксайки в районе станицы довольно захламлено и не
позволяет рыболовецким организациям производить лов снастями. К тому
же весь участок речки используется здесь как затон для стоянки
и ремонта водотранспортных средств.
В верховьях Аксайки прекрасные условия для жирующей рыбы.
Консервный завод «Смычка», попросту именуемый «томаткой»,
обильно снабжает рыбу кормом — отходами производства.
Вода в Аксайке светлее и теплее, чем в Дону. Все это привлекает
рыбу, а где водится рыба, там никогда не переводятся и рыболовы.
Течение речки слабое, иногда оно поворачивает вспять («вода
наливается»,— говорят на Дону).
Достаточно выйти на крутой правый берег в устье Аксайки и
взглянуть на речку, чтобы безошибочно определить, куда она течет:
течения нет — нет и каек (лодок); течение обратное — каек три-
пять; течение нормальное — на речке целая флотилия каек самых
разнообразных размеров и форм.
При обратном течении лов плохой; если течения нет, нет и лова.
Только при нормальном течении рыба ловится хорошо. Такое
явление объясняется, повидимому, следующими причинами: когда вода
«наливается», рыба идет в верховья на места жировок; когда вода
стоит, рыба жирует в верховьях речки; когда начинается спад воды,
237

она устремляется в Дон; рыба, как говорят местные рыболовы,
«скатывается» и держится в устье Аксайки. Такое поведение
особенно характерно для сазана, который любит жировать, а также
проводить нерест по полоям, заходя при подъеме воды по
всевозможным ерикам в озера и панически убегая из этих временных
водоемов при малейшем спаде воды. Подъем и спад воды в Аксайке
зависят от «низового» и «верхового» ветров, которые или
задерживают воды Дона или сгоняют их в море.
Ловят в Аксайке главным образом сазана. Шум, стук и грохот
на ремонтируемых баржах и пароходах сазана не пугают. Не
влияют на клев этой рыбы и купальщики, ныряющие в воду с
трамплина в десяти метрах от лодки рыболова.
А теперь о «секрете» Николая Сальникова.
Было это летом 1953 года. Большинство рыболовов, как всегда,
ловили с лодок на своих излюбленных и проверенных местах. Там
у каждого рыболова поперек реки лежал «бурундук» — стальная
проволока длиной метров тридцать, закрепленная концами на
затопленных камнях. Рыболов кошкой вылавливал проволоку, крепил
ее на борта поперек лодки-кайки, а нос лодки крепил на «оттяжку»
завезенной против ветра и течения кошкой. Кайка в таких случаях
стоит мертво, а при необходимости легко освобождается от
«бурундука». Ловили, как принято, на донные удочки-чаканки,
забрасывая лесу с грузилом от лодки на пять-десять метров при глубине
три-пять метров. Стройно торчали воткнутые в борта каек чаканки,
неподвижно висели подвески. Клев был плохой. Утренняя заря
давала всего лишь два-три сазана.
Моему другу, известному в станице Аксайской
рыболову-любителю Николаю Сальникову, тоже не везло: сазан брал плохо на
любые насадки. Но неистощимы терпение и энергия моего друга в
поисках нового. И рыболовы вскоре стали замечать, что, когда они
брали три-пять сазанов, у Николая их было пятнадцать-двадцать.
Заинтригованные таким явлением рыболовы пытались узнать,
на какую насадку ловит Николай, подъезжали ближе к его лодке,
меняли множество насадок, но все напрасно: клева у них не было.
Любители-сазанятники, зная непостоянство вкуса сазана,
старались угадать, на что ловит Николай, и совершенно не
интересовались, как он ловит. А лов был поистине захватывающим.
Выдавались отдельные дни, когда мы с Николаем ловили не на пять ча-
канок, а на одну и едва успевали управляться с нею. Всегда наши
уловы были в несколько раз больше, чем у других любителей.
В чем же заключался секрет Николая?
Однажды мой друг, как и все, ловил с лодки на донные чаканки.
Клева не было. «Раз нет сазана, половлю кошке ласкиря»,—подумал
он. Взял чаканку с тонкой жилкой, снял с нее грузило и подвеску
и решил попробовать половить, как на зимние удочки, с
пружинкой (сторожком). Укрепил легкое грузильце, насадил на крючок
хлебный шарик и опустил леску возле лодки. Отмерив глубину так,
чтобы грузило было у самого дна, а крючок с насадкой лежал на
238

дне, Николай закрепил леску в расщеп чаканки вместе с отрезком
жилки, навязанной на лесу. Получилась на конце чаканки жилко-
вая пружинка, по которой легко заметить клев рыбы. Велико же
было удивление Николая, когда он почувствовал, что вместо ласки-
ря подсек крупного сазана. Хотя леска была тонкой, опыт и
сноровка помогли Николаю взять сазана в подсачек. Когда же вновь
опущенная леса через две минуты опять принесла сазана, Николай
срочно переделал все свои чаканки для ловли в отвес. В этот день
Епервые за сезон мой друг возвратился домой с обильным уловом.
Так был открыт новый способ лова, секрет которого тщетно
пытались разгадать рыболовы.
Мои дальнейшие наблюдения привели к следующим выводам
и предположениям.
Для ловли на донные удочки насадка делается обычно величиной
с фасоль и крупнее. Найдя такую насадку, сазан, как правило, не
забирая ее в рот, осторожно сосет до тех пор, пока она развалится,
после чего рыба спокойно всасывает крошки. Если же сазан и взял
такую насадку в рот, то он, стоя на месте, обсасывает хлеб и
выплевывает крючок. Такую «поклевку» не заметишь при ловле на
донную удочку с грузилом. Надо сказать также, что крупная насадка
привлекает раков, и они сбивают ее.
При ловле в отвес применяется маленькая насадка, не крупнее
средней горошины. Крупную насадку и при такой ловле сазан
берет в рот, а сосет. Подсечка при крупной насадке обычно ничего
не дает и редко дает сазана, засеченного снаружи рта. Другое дело
при маленькой насадке: ее сазан всегда берет в рот и так же,
обсосав, выплевывает голый крючок. Но дело в том, что при ловле в
отвес малейшее прикосновение к насадке обнаруживается по чуть
заметному дрожанию пружинки. И, несмотря на то, что сазан на
такую снасть клюет осторожнее ласкиря, подсечка его обеспечивается
во всех случаях клева.
Лучше всего сазан клюет утром и вечером при слабом течении.
Хорошо и смело берет насадку в волну, но при большой волне трудно
следить за клевом по пружинкам. Хорошо ловится в пасмурную
погоду при малом ветре, хуже всего — в тихие, ясные, солнечные
дни.
При ловле в отвес хорошо заметно присутствие сазана возле
лодки по своеобразным толчкам, которые передаются по леске.
Бывает и так, что сазан крутится возле насадок, но не берет их.
Однажды мы с Николаем ловили на отвесные удочки. Клев был
плохой, несмотря на то, что сазан ходил около лодки (это мы видели
по толчкам, передававшимся по лескам). Я в это утро не взял ни
одного сазана. Николай вел себя активнее. Он не выжидал клева,
а подсекал в тот момент, когда сазан толкался об леску корпусом.
Мой приятель поймал девять сазанов, причем только двух изг них
подсек нормально — за рот, а остальных—за плавники, хвост,
брюшко. Одна рыба попала даже в петлю, образованную захлест:
нувшимся за лесу крючком.
23Э

Установлено, что при ловле в отвес сазан собирается под лодкой
в тени, где и стоит. То, что рыба не видит рыболова и его тени, имеет
большое значение для успеха ловли.
Что еще нужно знать о лове этим способом?
Становиться на реке с лодкой надо затемно, до рассвета. На
рассвете сазан отходит от берегов, где он жирует, в глубину и
собирается в тень под лодкой.
Важно с вечера бросать приваду. Во время ловли необходимо
опускать на дно кусок жмыха. Крючок с насадкой должен
опускаться рядом со жмыхом, лучше со стороны по течению. Обычно
Оснастка чаканки при ловле в отвес
ловят на три-пять чаканок одновременно, но бывает и так, что и
одной чаканкой не успеваешь вытаскивать рыбу.
Чем тоньше леса и меньше крючок, тем лучше клев. Сазан
берет и на обнаженные крючки с насадкой величиной с конопляное
семя. Если подсечь сазана и сразу отпустить лесу, он сделает бросок
в сторону метра на три, а затем позволяет подводить себя к лодке.
В это время он поднимается к поверхности воды и можно видеть,
как сазан, пока он не замечает человека, идет вверх и одновременно
пытается бросками тела захватить лесу пилкой спинного плавника.
Но как только сазан замечает рыболова, он сразу бросается вглубь
и тогда уже оказывает большое сопротивление.
Иногда бывает одновременный клев на две-три чаканки. Мы в
таких случаях быстро делаем подсечки на всех чаканках и,
определив, где подсечена более крупная рыба, вываживаем только ее.
Другие чаканки бросаем в лодку и придерживаем ногами. На
лесках удерживаемых чаканок рыба идет по большому кругу, если
же проявляет стремление оборвать лесу, приходится отпускать
чаканку и позже вылавливать ее из воды.
240

При ловле в отвес нужно очень внимательно наблюдать за
пружинками, на которых висят лески, так как сазан клюет очень
осторожно, причем чем светлее над водой, тем осторожнее клев. При
ловле на хлеб нужно подсекать сразу же, как только задрожала
пружинка; подсечка через тридцать-сорок секунд после дрожания
пружинки результата не дает: насадка съедена сазаном.
Лучший хлеб для насадки —серый пшеничный свежий.
При ловле на червя нельзя подсекать, как только задрожит
пружинка: будет сход рыбы. Нужно наклонить чаканку,то есть ослабить
лесу на двадцать-тридцать секунд, и тогда подсечка будет верная.
При ловле на кукурузу поклевка иная: пружинка не дрожит, а
качается вниз и вверх два-три раза, после чего в большинстве
случаев сазан энергично тянет лесу. Бывает, что, взяв кукурузу, сазан
спокойно идет на лесе по большому кругу и только, когда его резко
подсечешь, оказывает сильное сопротивление. Кукурузу берет
крупный сазан, но клев его редкий.
Важно иметь разные насадки и пробовать их все время, так как
вкус сазана непостоянен.
При ловле в отвес мы пользовались крючками № 5—7 с
укороченным до 7—8 мм стержнем. Леску брали жилковую 0,3—0,5 мм, она
обеспечивала вываживание рыбы до пяти-восьми килограммов
весом. Ловили на глубине три-пять метров. Грузильце применяли
такого веса, чтобы течение не выносило лесу.
Грузило крепится на таком расстоянии от крючка, которое равно
расстоянию от воды до пружинки на чаканке (см. рисунок — а).
Тогда при наклоне чаканки к воде будет видно по изогнувшейся
лесе, что грузило касается дна, а после установления чаканки на
место грузило приподнимется над дном, а крючок ляжет на дно.
Пружинка делается так. Отрезок жилки диаметром 0,4—0,8 мм
завязывают вокруг лески одинарным узлом, узел затягивают до
отказа, но так, чтобы леса при небольшом усилии могла передвигаться
в узле. Оставив жилку длиной 5—7 см, излишек обрезают. Такая
жилка свободным концом зажимается в расщеп чаканки вместе с
лесой и служит своеобразной пружинкой — указателем клева.
Чувствительность ее регулируется в зависимости от веса грузила
зажиманием в расщеп большей или меньшей части длины отрезка жилки.
Чтобы эту пружинку лучше видеть на фоне воды, ее надо окрасить
в белый цвет. Длина пружинки подбирается так, чтобы при
имеющемся грузиле она торчала почти горизонтально, чуть прогнувшись
под весом грузила. Чем меньше грузило и тоньше пружинка, тем
чувствительнее этот указатель клева. При борьбе с рыбой пружинка
не мешает отпускать лесу (она проходит через узелок), а также
наматывать ее на чаканку.
Надо сказать, что в отвес ловится не только сазан, но и ласкирь
и чебак (лещ) и нередко засекается судак и щука.
Оснащение чаканки при ловле в отвес показано на рисунке.
15 Рыболов-спортсмен, кн. V

Б. Ильин
УЖЕНИЕ В ЧЕРНОМ МОРЕ*
В литературе встречаются высказывания, что морское ужение
не может идти в сравнение с пресноводным, так как оно якобы не
дает спортивного удовлетворения. Это глубоко ошибочное мнение.
Ужение в море— интересный, увлекательный спорт, доставляющий
большое наслаждение.
Море представляет для рыболовного спорта не меньше
возможностей, чем пресные воды, хотя бы уже потому, что оно гораздо
богаче рыбой, чем реки и озера.
Малая популярность морского ужения объясняется
незнакомством с этим видом спорта вследствие почти полного отсутствия
необходимой литературы.
Ужение в море отличается от речного своей обстановкой.
Находясь в прозрачной воде моря, рыба хорошо видит не только насадку,
но в тихую погоду и самого рыболова. Всякое движение на берегу
привлекает ее внимание, настораживает или пугает. Но уже
небольшая рябь настолько искажает для рыбы изображение надводного
мира, что она в состоянии различать- только подвижные предметы.
Море редко бывает спокойным, поэтому насадка почти всегда
подвижна, однако рыба прекрасно отличает мертвую насадку от
живой.
На различных грунтах дна живет разное население. Поэтому
чтобы выбрать способ лова и правильно настроить удочку, надо
знать, как располагаются грунты у берега моря.
Пески пляжей уходят в море обычно до глубины около десяти
метров. Затем начинается иловатый песок, переходящий в ил. Здесь
лежат массы устриц или синих ракушек — мидий, обросших
водорослями, в которых много рачков, червей и других животных.
Если пляж состоит из гальки, то, уходя в море, она примерно
с двухметровой глубины часто бывает присыпана песком. Дальше
* В настоящем сборнике мы помещаем первую статью проф. Б. Ильина
об ужении в Черном море.
242

идет чистый песок, постепенно переходящий в иловатый песок.
Ширина полосы песка в бухтах уменьшается, а ил подходит ближе
к берегу.
Скалистое дно на большой глубине встречается лишь в немногих
районах, и прежде всего у берегов Тарханкутского полуострова и
вдоль южного берега Крыма. У северного берега Крыма, в районе
Анапы, под водой продолжаются выходы твердых пород, и дно
состоит из каменистых полос, перемежающихся с песчаными
участками.
Подводные камни обычно покрыты бурой
водорослью—камкой. Иловатый песок обрастает зеленой морской травой.
Подобно остальным морским организмам, рыбы живут в разных
областях моря. Каждая хорошо чувствует себя только в той
среде, к которой приспособлена. Одни рыбы любят каменистые берега,
другие предпочитают заросли морской травы, третьи прячутся
в песке, четвертые обитают на дне, покрытом мидиями, пятые
плавают стаями у поверхности. У берегов обычно держатся донные
и придонные рыбы. Многие рыбы предпочитают открытое море, но
при этом не очень удаляются от берегов.
Толщина теплого слоя воды в Черном море обычно не превышает
тридцати метров. Зимой вода до глубины почти в сто метров имеет
одинаковую температуру. Весной поверхность моря начинает
согреваться солнцем, и в течение всего лета тепло проникает все глубже.
Граница теплого и холодного слоев, начиная с весны, постепенно
опускается. Эта граница разделяет холодноводных рыб от тепловод-
ных. Зимой холодноводные рыбы,вроде катрана, шпрота имерлянки,
поднимаются к поверхности и подходят к берегам, а летом
опускаются в глубину и откочевывают от берегов. Тепловодные рыбы
весной собираются у берега, потому что в это время ширина теплой
зоны меньше, чем летом. Зная распределение температур в воде на
разных глубинах моря, можно выбирать места для лова различных
рыб.
Общеизвестно, что температура влияет на аппетит рыб и тепло-
водные рыбы (а их в Черном море большинство) в холодной воде
берут плохо или вовсе перестают питаться.
Снаряжение удильщика
Удилище. Несмотря на удобства, которые дает удилище
при морском ужении, им пользуются далеко не всегда. Лучшее
удилище— это бамбуковый прут длиной два-шесть метров. Он легок,
крепок, прям и правильно гнется. Обычно приходится несколько
обрезать конец удилища, так как он чересчур гибок, а должен быть
полужестким (последнее междоузлие не тоньше 4 мм).
Исключением является удилище для лова нахлыстом. Этот вид ужения в
последнее время пробуют применить в Черном море для лова
скумбрии, саргана и других рыб.
При ужении с берега, мола или пристани удобнее пользоваться
243

длинным удилищем, при ужении с камней — удилищем длиной
2,5—3 метра, а при ужении с лодки—0,5—1,5 метра.
На всяком удилище полезна катушка, которая позволяет далеко
забрасывать наживку и которой можно регулировать длину
свободного конца лесы, отпуская или собирая ее. Можно использовать
простые деревянные или пластмассовые катушки диаметром не
больше 8 см. Алюминиевые катушки от морской воды быстро
портятся.
Леса. В море удят часто на гораздо большей глубине, чем в
реках и озерах. Но обычно в море меньше всяких задевов, чем в
пресных водах. Наконец, в море никогда нет гарантии от неожиданной
поклевки крупной рыбы. Все это нужно учитывать при подборе лесы.
Леса должна быть крепкой, тонкой, упругой, незаметной и гладкой,
а кроме того, не крутиться и не намокать.
Для ручной удочки без удилища лучше брать лесу из толстого
материала: ее удобнее выбирать и меньше опасности порезать руки,
если попадется крупная рыба.
Очень важно, чтобы леса была способна удлиняться (пружинить).
Этим качеством особенно отличаются конский волос и жилковые
лесы. Поводок для ужения рыб, держащихся в верхних слоях воды,
берется длинный, а для ужения донных рыб он может быть короче.
Для изготовления поводка можно использовать тонкую латунную
проволоку или из нержавеющей стали, одинарную или сученую.
Окраска лесы в море не имеет значения. Морские рыбы не
обращают внимания на цвет лески и поводка. Если лесу составляют из
капроновой жилки, рекомендуется для самых мелких рыб делать
основную часть толщиной 0,2 мм, середину — 0,18 мм, а конец
(поводок) —0,15 мм; для рыб средней величины соответственно: 0,33 мм,
0,28 мм и 0,25 мм; для крупных рыб: 0,45 мм, 0,40 мм и 0,35 мм,
а для самых крупных: 0,60 мм, 0,55 мм и 0,53 мм.
В морских удочках вертлужки (карабины) весьма полезны для
соединения лесы с другими ее частями. Вводить в лесу
промежуточные ржавеющие части, например заводные колечки, не следует, так
как малейшая ржавчина быстро разъедает всякую нитку.
Вертлужки необходимы: при ловле на живца, который вертится
искручивает лесу; при ловле на дорожку, когда наживка или блесна должна
вертеться или качаться, чтобы приманивать рыбу; для
амортизации произвольного или вынужденного верчения рыбы (например,
в прибое).
Для сложных удочек с концевым грузилом (типа подпуска)
необходимы выносные подвески, или коромысла. Они делаются из
деревянных палочек, но лучше всего их изготовлять из тонкой стальной
нержавеющей проволоки.-
Лески (кроме волосяных, жилковых и капроновых) после ловли
желательно споласкивать пресной водой, высушивать на ветру в тени
и протирать вазелином (не борным!). Спиннинговые лески нужно
сматывать с катушки и сушить на мотовиле или собранными в
свободный моток.
244

От многократного намокания и высыхания, а также от
постоянной влажности, зависящей от гигроскопичности соли, остающейся
на леске после высыхания морской воды, лески теряют свою
прочность, а волосяные и жилковые лохматятся, ломаются и секутся.
Поэтому время от времени следует проверять их прочность и
заменять износившиеся части.
Крючок. Большая часть морских рыб имеет довольно
большой рот, поэтому надо пользоваться двугибыми крючками. Для
ловли донных рыб удобнее крючки с
длинным цевьем (бычковые, мотылевые), для
ловли остальных рыб — с нормальным
цевьем. Совсем не употребляются крючки
с коротким цевьем. Крючки с длинным
цевьем лучше вкалываются, и их легче
освобождать изо рта рыбы.
При ловле в Черном море крючок 13 мм
годен для крупной белорыбицы и камбалы;
12 мм—для белорыбицы, камбалы, мер-
ланки, крупных зеленушек; 11 мм — для
скумбрии, крупных зеленушек, мерланки,
ставриды; 9—10 мм — для ставриды,
бычков, зеленушек, мелкой белорыбицы,
кефали; 6—7 мм — для зеленушек, бычков,
ставриды, кефали; 4—5 мм—для атерины,
мелких бычков, ставриды, кефали; 3 мм —
для атерины и молоди кефали.
Существует более двадцати форм загиба
крючка, но* лучшие — приближающиеся к
плавному круглому. Морские рыбы, как
правило, берут так стремительно, что
маленькие изменения изгиба крючка не имеют
значения. В морском ужении двойные и
тройные крючки не применяются даже
для снаряжения блесен.
Для лова хищных рыб и для прочного
удерживания наживки соединяют
несколько крючков, располагая их друг над другом
снасточкой. К крючкам прикрепляют
птичьи перья, металлические пластинки, деревянные и металлические
фигурки и т. п.
Для морского ужения предпочтительны крючки луженые, но
пригодны и лакированные.
Крючок всегда должен быть острым настолько, чтобы его жало
царапало ноготь даже при легком прикосновении. Поэтому полезно
иметь при себе плоский кусочек твердого бруска для подтачивания
жала на случай, если крючок затупится.
Поплавок в морском ужении употребляется редко. Вода
в море обычно волнуется, поэтому, если и пользуются поплавком, то
Рис 1. Морская удочка
с двумя поплавками:
а — поплавок-указатель, б —
поплавок-амортизатор
245

длинным, например из гусиного пера. Такие поплавки
сигнализируют о поклевке даже на волне. Для смягчения толчков пользуются
двухэтажным поплавком, который состоит из двух перяных. Один
из них, несколько больший (амортизатор), тонет в воде от
соответствующей загрузки, он помещается в одном-полуторе метре от
верхнего поплавка (указателя) (рис. 1).
Грузила. Форма и вес грузила определяются способом лова.
Обычно это пирамидальные куски свинца весом от тридцати пяти
граммов до двух килограммов.
Для лова рыбы на каменистом дне берутся грузила
удлиненной, сердцевидной, плоской формы; для вертикальных удочек,
вроде самодура или патерностера,— каплеобразной или
пирамидальной формы; для дорожек и поплавочных удочек — четкообразной
формы. При лове на песчаных грунтах грузило снабжают
латунными лапками, что придает ему сходство с якорьком. Самые
легкие грузила применяются для удочек с удилищем и поплавком, а
самые тяжелые —для вертикальных удочек без удилищ, а также
для дорожек. Средний вес имеют грузила для закидных удочек.
Свинцовые грузила не красят, так как они и без того тусклы.
Грузило крепится неподвижно на конец лесы или подлесок, реже
на поводок. Кроме того, применяют иногда и скользящие грузила.
Способы прикрепления грузил различны, но обычно их привязывают
за специальное ушко или зажимают на подлеске.
Прочий инвентарь. Чтобы подхватить пойманную
рыбу, пользуются сачками или темляками (багориками)разныхформ.
Для временного сохранения рыбы живой надо иметь при себе
кукан или же садок, который представляет собой простой мешок
из сети, натянутый на один-три тонких деревянных обруча.
Чтобы отделить глубоко заглотанный рыбой крючок, пользуются
специальной вилочкой.
Во время ужения в море хорошо иметь поляроидные очки. Они
почти вдвое улучшают видимость в воде, ослабляя или уничтожая
блеск ее поверхности от солнца и от волнения.
Общая техника
В море применяются три разных способа заброса: опускание,
закидывание и волочение.
Опускание используют при отвесном ужении на глубоких
местах. Если ловят без удилища, то шнур опускают просто с руки,
предварительно размотав его с мотушки. Если же ловят с удилищем,
то раскачивают грузило и забрасывают его так, чтобы конец
удилища приходился приблизительно над грузилом. Тогда при
вытаскивании удочки грузило не будет волочиться по дну.
Закидывание (заброс) производится по-разному, в
зависимости от обстановки. При ловле без удилища лесу сначала
разматывают с могушки и аккуратно раскладывают на песке или на
гладком камне, чюбы она не спуталась. Затем, закрепив мотушку
246

(можно наложить на нее два-три плоских камня), лесу раскладывают
зигзагами или спиральными оборотами, накладывая каждый
следующий оборот на предыдущий. После этого наживляют крючки,
захватывают лесу над поводками и, раскачав грузило, сильно
бросают его в море (рис. 3).
Для заброса «вилкой» удочка снабжается грузилом в двести пять-
десят-триста граммов. К нему на метровом шнуре прикрепляется
большая пуговица. Для заброса пользуются палкой, один конец
которой представляет собой вилку, а другой заострен, чтобы можно
было его втыкать в песок. Леса раскладывается на песке, и мотушка
Рис. 2. Ловля с лодки
закрепляется, как обычно. Крючки наживляют, и после этого
пуговицу поддевают вилкой так, чтобы грузило оказалось на весу, а
затем, отмахнув его назад, сильно бросают вперед и несколько
вверх. Впрочем, не всегда необходимо забрасывать очень далеко,
так как рыба часто ходит близко от берега. Забросив, лесу
немного натягивают, чтобы лучше ощущать поклевку.
Спиннинговым забросом пользуются, имея удилище с катушкой.
Волочение. Волочат удочку во время лова на дорожку.
В этом случае ее выпускают за борт или за корму лодки, а конец
держат в руке (рис. 4).
*
В течение суток клев на Черном море неравномерен. Большинство
морских рыб кормится в три периода: в четыре часа, восемь-две-
иадцать часов и в шестнадцать-двадцать часов.
Забросив удочку тем или другим способом, рыболов должен
заметить момент, когда рыба клюнет. Разные рыбы делают это раз-
247

лично. В Черном море мало рыб, которые процеживают воду или
грунт через свои жаберные фильтры и съедают остающихся во рту
мелких животных и растения. К таким рыбам-«цедилыцикам»
относятся хамса и кефаль.
Подавляющее большинство
черноморских рыб раньше чем
отправить пищу в рот, ее
отыскивают и хватают. Этих рыб
можно назвать «хватателями»;
их принято разделять на
«мирных» и «хищных». Одни
хищники во время своей охоты
руководствуются зрением и
кормятся преимущественно днем
(сел я ва, зелен у шки, ставр и да),
другие (морской налим,
султанка, акула) пользуются
обонянием и питаются
главным образом ночью. Однако
значительное количество рыб
(бычки, петухи, камбалы и
др.) при отыскивании пищи пользуются всеми органами чувств.
Большинство рыб, в том числе все хищники, хватают свою пищу
широко открытым ртом и вместе с водой целиком втягивают добычу
в пасть. Зубы им служат лишь для удержания добычи. Рыбы, обла-
Рис. 3. Закидывание (заброс) при ловле
без удилища
Рис. 4. Ловля на дорожку
дающие маленьким ртом и крепкими режущими зубами (например,
собачки, зеленушки, карась, гиена, смаридка и др.) откусывают
наживку по частям.
Одни рыбы (скумбрия, паламида, сарган, белорыбица, сельдь,
ставрида) хватают наживку сразу, с налета, другие ее подстерегают,
248

вертятся вокруг нее и как бы обнюхивают, прежде чем схватить.
В море мало рыб, которые, сев на крючок, бросаются в заросли
или камни. Обычно рыба сначала стремится уйти куда-нибудь в
щель, а если это не удается, то бросается в открытую воду.
Когда рыба берет насадку с налета или броском, то удильщик
чувствует резкий рывок и рыба сама накалывается на крючок. Ее
остается только вывести. Однако большинство рыб требует
своевременной подсечки. Для этого надо быстро поддернуть лесу удилищем
или потянуть рукой. Но если потяжка сделана рано, то наживка
вырывается изо рта рыбы, если поздно, то или крючок оказывается
глубоко заглотанным, или рыба успевает его выплюнуть.
Удильщик должен правильно определять момент подсечки. На
небольшой глубине при прозрачной воде, когда нет волны, особенно
в портах и закрытых бухтах, можно хорошо видеть рыбу и наживку.
В этом случае момент подсечки определяют «на глаз». Когда же
удят «на палец» или с удилищем без поплавка, определить поклевку
значительно труднее. Она передается обычно толчками или рывками
разной силы. При первом же толчке надо подать лесу к рыбе, а
затем быстро подсечь. Чем длиннее леса, тем сильнее должна быть
подсечка. Капроновая леса, особенно если она длинная, значительно
смягчает своей упругостью как поклевку рыбы, так и рывок
подсечки, который не сразу доходит до рыбы. Поэтому после подсечки
приходится на некоторое время задерживать руку или удилище
в поднятом положении.
Если рыба попалась крупная и она может оборвать лесу, то ее
нужно сначала утомить, а потом уже вытаскивать. Ловля без
удилища дает для этого мало возможности, но все же, не вынимая рыбы
из воды, нужно стремиться не дать ей забиться в камни или нырнуть
под какие-нибудь лежащие на дне предметы. При ловле с удилищем
можно выводить рыбу па кругах. Когда она утомится, стараются
дать ей «глотнуть воздуха», то есть держат ее голову над водой. После
этого большинство рыб заметно слабеет и позволяет подвести себя
к ногам удильщика.
Чтобы предотвратить обрыв лесы в момент, когда рыбу
вытаскивают из воды, надо подхватывать ее сачком или багорчиком. Если
их нет, то остается схватить рыбу руками, но не поперек тела и не
за хвост (рыба в этом случае обязательно выскользнет), а снизу под
жабры или сильно вжимая пальцы в глазницы.
Пойманную рыбу или убивают ударом по темени между глазами
и верхним концом жаберной щели, или сохраняют живой,
посадив на кукан или в садок.

А. Красильников
СУДАКИ
Число пойманных на блесны судаков отнюдь не выражает их
действительного количества в водоеме, а указывает только на их
относительную осторожность. В одном озере, например, было
поймано за лето очень много щук и не выловлен ни один судак. Зимой
в этом водоеме был поголовный замор, и среди погибших рыб
преобладали судаки. Следовательно, эта рыба настолько скрытная и
осторожная, что в водоеме ее оказывается всегда больше, нежели
предполагаешь.
В последние годы я часто ловил судаков, изучал их повадки и
пришел к выводу, что многие распространенные взгляды на судака
не всегда правильны. Верно ли, например, что эта рыба ловится
успешно только на зорях?
Однажды летом, возвращаясь домой после ловли окуней на
Ветлуге, я заметил, что впереди лодки какие-то большие рыбы
поднимают волну. Вытащив лодку на узкую песчаную косу, отделявшую
реку от затона, я собрал спиннинг и сделал около десяти
безуспешных забросов с девоном и «Байкалом». Вспомнив, что, кроме окуней,
у меня было несколько белых рыбок, я отыскал одну и посадил ее
на снасточку «успех».
Насадку подхватило течение, и когда, по моему расчету, она
зашла метров на двадцать-тридцать за острие косы, я затормозил
катушку. И только насадку стало заворачивать течением за косу, на
стыке суводи и быстряка бельчонка схватила большая рыба.
Вспенивая воду, она бросилась от берега и, проплыв метров
двадцать против сильного течения, повернула и довольно легко пошла
на меня. Вскоре я благополучно вывел приблизительно
четырехкилограммового судака.
Было два часа дня, дул юго-западный ветерок, над водой
кружились и кричали чайки.
Рыбка на снасточке оказалась измятой, непригодной для ловли.
Насадив вторую плотичку, я опять сделал заброс, и снова на том же
месте насадку схватил судак. Был он не отличим от первого. Третья
250

плотичка была взята хищником так же скоро, но судак, видимо,
плохо засекся и ушел.
Я был ошеломлен: три такие поклевки за полчаса! Вытряхнув
из корзины окуней, я отыскал среди них еще одну сильно помятую
плотичку и вскоре вытащил судака, как-две капли воды похожего
на первых двух.
Белых рыбок у меня больше не было, а окуней судаки брать
отказывались: возможно, эта насадка была великовата для них.
На другой день, в теплый, но пасмурный полдень, я решил там
же испробовать блесны. Раскрыл коробочки: сколько тут зимних
вече'ров, мечты, старания, выдумки!.. В чем же дело? Ведь блесны
так похожи на беленькую рыбешку, а играют в воде они, по-моему,
даже лучше. И я кидаю, кидаю, но все тщетно.
Меняя блесны, я нашел на дне коробочки два белоперых «паль-
мера» и, забросив один, сейчас же почувствовал знакомый удар.
Подведенный к берегу судак снялся с одинарного крючка сам, но я
успел выбросить его на берег руками. Перо «пальмера» было измято
и походило на серенькую косичку: ловить на него безнадежно,
Второй «пальмер» я оснастил тройничком и поймал на него одного за
другим двух одинаковых судаков.
Многолетний опыт ловли судаков блеснами на десятках рек
показывал, что клев их более постоянен утром и вечером, нежели
днем. Но на этих реках я был путешественником и, конечно, мог
делать только поверхностные наблюдения.
Но вот я на реке, которую наблюдаю годами, изо дня в день.
В Ветлуге много судаков. И я, и другие рыболовы ловили их блеснами
только на зорях вне их дневных стоянок, обычно глубоких,
каменистых, коряжистых. Днем судаки в них не ловятся. Почему?
Может быть, все судаки возвращаются с жировки настолько сытыми,
что весь день отказываются от пищи, или они так утомляются,
делая значительные проплывы, преследуя добычу, что весь день им
необходимо отдыхать в спокойном и тихом месте, за камнями и
колодами? А что, если это проверить?
Самой лучшей приманкой для судаков считают пескаря или пес-
козоба — очень распространенную рыбку из семейства вьюновых,
невероятно живучую, способную сутками ходить на крючке.
Запасшись живцами, часов с десяти-одиинадцати утра я ставил
лодку на якорь и спускал по центру ямы жилковый подпуск с шестью
рыбками и так ловил несколько ночей и дней. С небольшими
отклонениями во времени все происходило примерно так, как записано
в моем дневнике: «...первый судак пойман в 12.30, второй — через
час; около 16 час.— два, почти одновременно. С 17 час. спадает
жара, река оживляется, около лодки всплескивается верховая, иногда
крупная рыба. В 18 час. взяла какая-то большая рыба,
наверное щука, запутала второй подпуск (вначале я ловил на
два подпуска одновременно, что оказалось неудобным) и, порвав
снасть, ушла... Наступают теплые сумерки. Потом ночь. На восходе
одолевают щуки и окуни. Судаков больше не было».
251

Когда я ловлю на перекате или под берегом выше ямы, судаки
начинают брать, едва зайдет солнце, редко ночью, почти
наверное на восходе и никогда днем.
Стержневые подпуски я не убираю все лето и выезжаю к ним,
в зависимости от клева и погоды, через два-три часа, чтобы снять
рыбу и обновить живцов.
Если не считать щук, окуней, а также стерляди, всегда
попадающейся на пескозобов, на яме днем ловятся в среднем два-три
разновозрастных судака.
Это, конечно, немного, если принять во внимание густоту
заселения ямы судаками, о чем я знаю по уловам судаков рыбаками -
сетевиками или по случаю, произошедшему со мною. Как-то
ранним утром я шел по берегу со спиннингом и обратил внимание на
частые всплески больших рыб. Оказалось, что из лугового озера
вытекает ручей, и по нему скатываются сеголетки-щурята и
окуньки. Окуньки, попадая в реку, ложатся на дно, встают головами к
течению и, видно, сразу обживаются, а щурята плывут поверху,
«мерцают» перышками, сносятся течением и вскоре становятся
добычей поджидающих их судаков.
Что тут творилось! Укрывшись на берегу, я бросал судакам прямо
в пасть блесну и видел, как они с разбега останавливались перед
ней, точно уколовшись. Бывало, что к блесне устремлялись с
разных сторон несколько судаков, гнались за ней и... отходили прочь
от довольно крупной «уралки», которой я облавливал в это утро
с берега травянистые и задевистые места.
Итак, с судаками была явная неувязка: днем они все-таки
ловились на живца, на червя, а блесной не соблазнялись. А ведь лучше
этого омута, кажется, и не придумаешь: хрящеватое дно с большими
валунами, топляками, вздутиями и впадинами. Неудачи с ходовой
блесной и спиннингом, пожалуй, можно объяснить невозможностью
вести блесну близко ко дну из-за задевов, так как в случае ловли
спиннингом с лодки получаются очень «тупые» углы. Но ведь также
безнадежно ловить с глубинной блесной и с пулькой-зеркальцем!
Среди очень опытных и культурных рыболовов я знаю двух блес-
нильщиков-глубинников. Один ловит много щук и окуней в озерах
и терпит постоянные неудачи на реке, хотя облавливает ямы с
редким упорством. Ловит он на крупные блесны и держится твердого
убеждения, что судаки днем на блесну не берут. Другой рыболов
дневной клев судаков считает обычным, и все неудачи приписывает
неправильно выбранной блесне, ее размерам и форме. В
подтверждение он приводит следующий случай. Все утро блеснил он в
хорошем плесе крупной щучьей блесной, но щуки не брали. Намереваясь
наловить на уху окуней, он сменил щучью блесну на маленькую бле-
сенку и вместо ожидаемого окуня поднял судака, второго,
третьего... За два часа он потерял все мелкие блесны, а когда снова
перешел на прежнюю большую, судаки перестали ловиться. Случаев,
когда судаки охотно берут небольшие блесны и упорно отказываются
о г больших, можно привести много.
252

Несколько лет назад Ф. П. Кунилов прислал мне чертежик
сконструированной им блесны-«пульки». Я сделал по нему блесны из
нержавеющей стали и на самые малые из них поймал порядочно
судаков.
Это уже был успех: судаки брали особенно хорошо при
небольшом ветерке, начиная с полдня в не очень жаркие дни. Я совсем
забросил снасточки с пескарями, неудобные из-за их нежности.
Но и у этой блесны оказались недостатки. Во-первых, она легка
сама по себе, а оснащенная приманкой из рыбки—тем более: такую
блесну может сносить течением. Во-вторых, при ловле на маленькую
блесну приходится пользоваться тонкой жилкой, чтобы получить
наиболее живую игру приманки. Щуки уже не в счет, это, так
сказать, накладной расход: они будут часто рвать леску, но и судака
в два-четыре килограмма на наилучшую жилковую леску 0,15 мм
не всегда и не всякому удастся вывести.
Нельзя ли ловить на маленькую аппетитную блесенку без всякой
наживки и какая получается разница? Кажется, что никакой.
При глубинной ловле хорошая блесна больше похожа на живую
рыбу, чем сцепленная с ней «живая» насадка. А судаки удивительно
разборчивы. Однажды на реке Урал мы проудили все блесны и
поневоле ловили на пряжки от поясов и на лезвия безопасных бритв,
привязывая к ним тройники. Попадалось немало щук. Но и бритвы
кончились. У одной из наших спутниц была приколка — узенькая
лодочка с оксидировкой по серебру: «Привет из Ялты». После
долгих уговоров владелица поступилась сувениром и принесла его
в жертву общим интересам. На «привет», к нашему удивлению, шли
почти исключительно судаки, до сих пор игнорировавшие блесны,
пряжки и лезвия.
Для всякого хищника важны не только внешние, но и какие-то
другие, хорошо известные ему признаки и качества преследуемой
рыбки. Казалось бы, уж чего проще заглотать без хлопот
засыпающего и вялого пескаря, но судак даже внимания на него не обратит,
а мгновенно бросится за бегающим на поводке бойким пескариком.
Маленькую блесну судак предпочитает крупной. Это бесспорно,
но это вовсе не та блесна, которую судаки берут так же охотно, как
живого пескаря.
Возможна ли такая искусственная рыбка? Конечно, возможна.
Это, по-моему, должна быть плетенная из металла или специального,
допустим стеклянного, волокна, приманка, обязательно мягкая,
внешностью и движениями похожая на живую рыбку. Не следует
проходить мимо пристрастия судаков к перышкам и «приветам».
Где-то тут разгадка секрета успешной ловли этой рыбы в любое
время суток.

М. Леонов
РЕКА МСТА
Река Мета берет свое начало на Валдайской возвышенности из
озера Мстино, находящегося у города Вышний Волочек,
Калининской области. Впадает Мета в озеро Ильмень в Новгородской
области. Длина реки четыреста сорок километров.
Долина Меты, сначала узкая, дальше вниз расширяется, а
крутые обрывистые берега постепенно переходят в равнину с заливными
лугами.
Русло реки довольно извилисто. Ширина Меты — сто-двести
метров, в нижнем течении—до четырехсот метров. Глубина по
фарватеру от 0,6 метра в верхнем течении до четырех метров в нижнем
течении. Попадаются ямы до пяти-шести метров и омуты до восьми
метров глубиной. На реке много порогов. Изредка встречаются
одиночные островки, поросшие ивняком или камышом.
Мета то спокойно течет по широким песчаным плесам, то,
встретив каменную гряду, с шумом пробегает ее и вновь успокаивается,
проходя над ямами и омутами — приютом лещей и сомов.
Вода в реке с каждым годом становится все темнее, что
объясняется большим количеством топляка, осевшего на дно. Уровень реки
во время дождей сильно меняется.
Природа по берегам Меты красива и разнообразна. Леса
смешанные богаты дичью, ягодами, грибами.
Заливные луга, пойма реки с зарослями ивняка, орешника и
черемухи и прибрежные кусты являются приютом многочисленного
пернатого населения.
В рыболовном отношении Мету можно отнести к средним
водоемам. В этой реке водятся: сом, щука, судак, жерех, голавль, язь,
лещ, налим, окунь, густера, ерш, плотва, сырть, елец, чехонь,
пескарь, уклейка. Реже встречаются линь, ручьевая форель-пеструшка,
подкаменщик.
Способы ловли рыбы на Мете самые разнообразные.
Весной со спадом воды местное население ловит на донки,
жерлицы и небольшие переметы. Наживка — пескарь, плотички или
личинки речной миноги.
254

Летом главным объектом ловли становятся жерех, язь и голавль,
которых ловят нахлыстом. Ужение в проводку развито слабо, хотя
для этого имеются все данные.
Ловля на дорожку здесь также не распространена и дорожечни-
ков — единицы. Настоящих «аксаковцев»-поплавочников мало.
К ним принадлежат одиночки-колхозники—энтузиасты этой ловли
и дачники, отдыхающие на Мете. Редко здесь можно встретить и
рыболова со спиннингом. Правда, летом количество спиннингистов
увеличивается за счет дачников.
К сожалению, многие мстинские рыболовы из местного
населения не знают существующих правил рыболовства. В результате
этого кое-где на Мете ловят рыбу запрещенными способами. К ним
относятся лов жереха и другой рыбы поездом, принадлежащим к
числу тралящих орудий лова.
Зная хорошо места стоянок рыбы, поездом можно почти начисто
вылавливать целые косяки жереха, готовящегося к зимнему
залеганию. Этот способ ловли был широко развит на Мете в
дореволюционное время и сейчас является тяжелым наследием прошлого.
К числу запрещенных способов ловли относится также «коко-
тение» — багрение налима на его нерестовых местах.В результате
очень большое количество нерестующего налима ранится, калечится,
бесполезно погибая.
Кое-где еще занимаются и глушением рыбы.
К сожалению, борьба с браконьерскими способами ловли рыбы
на Мете пока еще ведется недостаточно эффективно.
Серьезно мешает рыболовству и установление на реке, ниже
деревни Плашкино, запаней, задерживающих сплавляемый лес и дрова.
Здесь лесоматериалов иногда скапливается так много, что
поднимающийся с низовьев реки жерех с трудом проходит это препятствие.
Этим и объясняются ссадины и раны на некоторых жерехах,
пойманных выше Плашкина.
В среднем и нижнем течении Меты наиболее интересные в
рыболовном отношении места расположены от ст. Мстинский мост
Октябрьской ж. д. до деревни Холынья, что недалеко от устья
Меты.
Поскольку хорошие места в нижнем течении лежат вдали от
железных дорог, от автомобильных путей, добраться до них довольно
трудно, так как пароходы и катера по Мете не ходят. Средством
сообщения может служить здесь челн, на котором можно спуститься
от станции Мстинский мост. В район Морозовичи — в нижнем
течении — можно проехать на попутной машине отхтанции Бурга
Октябрьской ж. д.
Легче попасть на рыбные места в среднем и верхнем течении Меты.
К таким местам относятся, например, Боровичские пороги. Чтобы
добраться до Боровичей, надо проехать поездом по Октябрьской ж. д.
до станции Угловка, далее по ветке до Боровичей; в район Любы-
тино — также поездом по Октябрьской ж. д. до станции Акуловка
и далее по ветке до станции Любытино.
255

Надо сказать, что усилившееся за последние годы вследствие
дождей помутнение реки, а также установление на реке запаней, ловля
рыбы поездом, мережами, глушение ее (особенно во время войны)
привели к тому, что некогда богатая рыбой Мета теперь заметно
обеднела. Будем надеяться, что это явление временное. Прекратятся
дождливые периоды, залечатся раны, нанесенные войной рыбонасе-
лению Меты, упорядочится рыболовство. Вновь можно будет
хорошо отдохнуть на Мете, насладившись в полной мере любимым
спортом — рыбной ловлей.

А. Клыков
НЕОБЫКНОВЕННЫЕ РЫБЫ
Рыболовам-спортсменам известно, что семга, заходя летом в
быстротекущие речки и встречая на своем пути водопады, может
делать прыжки из воды до четырех метров.
Нередки случаи, когда та же рыба, будучи поймана на
спиннинг, также поднимается в воздух. Вот как это бывает.
«...Леса вновь зазвенела после рывка,—пишет опытный
спиннингист,—и большая серебристая семга метрах в двадцати от меня
взлетела над водой. Изгибаясь в воздухе, она плашмя упала на воду...
Тормоз на катушке, быстрое встречное течение реки препятствовали
ее движению, и, пройдя метров сорок, она вновь взлетела над
поверхностью, упала на воду, мгновенно отделилась от нее и еще раз
пронеслась по воздуху».
Что же является основной движущей силой, позволяющей рыбе
делать такие взлеты?
Рыба с сильноразвитыми хвостовыми мышцами, резко двигая
хвостом и действуя им, как гребным винтом, преодолевает
сопротивление воды и приводит свое тело в движение. Выпрыгивая и уже
находясь в воздухе, рыба с силой ударяет хвостом по воде и... летит.
Наши пресноводные рыбы (сазан, карп, щука, уклейка и
некоторые другие) совершают прыжки, чтобы вырваться из
окружившего их невода, или схватить летящее над водой насекомое, или
самим спастись от погони хищника.
Существуют морские рыбы, которые могут подниматься в
воздух и пролетать некоторое время над водой благодаря большой
длине и ширине плавников-крыльев. Отсюда их название «летучие
рыбы».
В борьбе за существование в течение веков, наверное, очень
много поколений летучих рыб погибло, пока их грудные плавники
не стали длиной в три четверти всего размера рыбы, не развились
в своеобразные крылья.
Общеизвестно, что наши птицы передвигаются в воздухе, ударяя
по нему своими крыльями. И чем больше и длиннее крыло птицы,
17 Рыболов-спортсмен, кн. V
257

тем она лучше и быстрее летает. Достаточно назвать стрижа или
ласточку.
Но летучие рыбы не могут летать, как птицы. Они, с силой
выпрыгнув из воды, не машут своими крыловидными плавниками,
а летят планируя. Этим рыбам, как безмоторному планеру, парящему
в воздухе, помогают держаться и лететь короткое время восходящие
от поверхности моря воздушные потоки и встречный ветер.
Однажды летним вечером, сидя с удочками на берегу
Уссурийского залива, я увидел, как из воды с плеском выпрыгнула какая-то
длинная рыбина. Пролетев метров тридцать на растопыренных,
вытянутых вдоль всего тела плавниках, она грузно шлепнулась
в воду. «Порхающий долгопер»,— сказал сидящий рядом со мной
местный житель.
Этот долгопер летел, как летит кинутая в воздух бумажная
стрела. Грудные плавники его были очень темного цвета, а
брюшные— почти белого. Долгопер, напоминающий по внешнему виду
крупную сельдь, ловится на удочку, если наживкой служит живец.
Летучие рыбы, как это давно подмечено, выпрыгивают из воды
чаще всего в ясную погоду в конце первой половины дня, иногда
в сумерки.
Летучие рыбы встречаются у нас и в Черном море. Тот, кто
занимался рыболовным спортом на побережье Черного моря,
наверное, знает морского петуха и морскую ласточку.
Длина морского, или, как его называют рыбаки, летучего, петуха
немного более метра. А его грудные плавники доходят до хвостового
плавника! Они окрашены в синевато-серый цвет и имеют красную
каемку по краям. Голова морского петуха очень большая по
сравнению с туловищем, резко уменьшающимся к хвосту. Спина и бока
этой рыбы ярко кирпично-красного цвета. Мясо морского петуха
удильщики считают вкуснее мяса других черноморских рыб.
Довольно красива и другая наша летучая рыба — морская
ласточка. Спина ее буровато-красная, а широкие плавники как бы
разрисованы черной тушью и оторочены яркой синей каймой.
Хвостовой же плавник морской ласточки малинового цвета.
Летучие рыбы довольно часто встречаются в южных частях
Атлантического океана и в Средиземном море. Эти рыбы совершенно
неожиданно появляются в воздухе, мчатся над поверхностью
океана и падают в воду, а иногда и на палубу проходящего
корабля.
Было замечено, что за летучими рыбами в момент их взлета
показывались головы тунцов — больших (до 3 м длиной) хищных
рыб открытых морей. Вот почему летучки, спасаясь от тунца, и
выскакивают из воды. Но долго находиться в воздухе они не могут:
воздух сушит их жабры, а кроме того, на них нападают альбатросы,
чайки — птицы, питающиеся рыбой. Возможно, что существуют
и другие причины, заставляющие летучих рыб выскакивать из
воды.
Тот, кто удил или купался в Черном море, знает, что надо опа-
258

саться наступить на морского кота — шилохвостого ската. Это —
плоская, как камбала, рыба с вытянутой вперед мордой и обычно
круглым тонким хвостом. Уколы, производимые этим скатом,
весьма болезненны.
Бывают случаи, что в Черное море заплывает из Средиземного
электрический скат. Это тоже почти круглая, как лепешка, и голая
(без чешуи и шипов) рыба с коротким и крепким хвостовым
плавником и четырьмя плавниками по бокам тела. Эта рыба обладает
очень сильным электрическим органом, который находится по
бокам головы и состоит из особых маленьких клеточек и электрических
«батареек»-пластинок, вырабатывающих «животное электричество».
Здесь как бы соединено несколько источников электрической
энергии, получаемой за счет физиологического процесса, совершающегося
в теле рыбы. Своим разрядом скат может мгновенно умертвить
такую крупную рыбу, как севрюга, или сбить с ног удильщика, если
он случайно коснется лежащего на дне «Торпедо» (так
современные ученые называют электрического ската; такое прозвище
электрический скат получил за свою удивительную способность
производить в одну секунду до ста пятидесяти разрядов большой силы).
Другая опасная рыба — электрический сом — обитает в Ниле
и других реках Африки. Он весьма похож на нашего сома бассейнов
южных морей: и длина его до метра, и такие же маленькие глазки, и
длинные усищи, только хвостовой плавник электрического сома
закруглен. Электрический орган у него имеет вид желатина и
расположен нетолстым слоем под кожей всего туловища.
Но всего сильнее разряды другой жирной и очень вкусной рыбы—
электрического угря. Он обитает в теплых болотистых водоемах
Бразилии, Гвинеи и Венесуэлы.
Эта рыба обладает наиболее сильным электрическим органом.
Ученые выяснили, что большая часть очень длинной (4/5 всей длины
рыбы) боковой мышцы превращена у этого угря в электрический
орган. Иногда этот орган очень велик, потому что встречаются угри
длиной в два метра и весом до двадцати килограммов. Днем
угорь почти без движения лежит на дне водоема. Но как только
наступают сумерки, проголодавшийся хищник начинает охотиться.
Он молниеносно приближается к стайке рыб, производит сильный
разряд, и все ближайшие к нему рыбешки остаются недвижимыми.
Угорь может хватать их и проглатывать. Мелкие водяные животные
(лягушки, крысы, куторы и другие) часто поражаются этой рыбой
сразу насмерть.
«Бродя как-то в болоте, где жили электрические угри,— пишет
один путешественник,—я получил такой удар от угря, что, точно
сраженный молнией, упал в воду и едва был в состоянии удержаться
за корень дерева. Мои ноги в течение нескольких минут были как
будто парализованы».
17*

Д. Колганов
О СМЕНЕ ЗУБОВ У ЩУКИ
Вопрос о смене зубов у щуки и о влиянии этого процесса на успех
ловли давно интересует рыболовов-любителей.
Многие рыболовы объясняют неудачную охоту за щукой
отсутствием клева щуки из-за периодической смены зубов у нее, которая
продолжается одну-две недели. Во время этого она якобы не
питается, так как не может схватить и удержать добычу. Лишь после
того как у щуки вновь вырастут и окрепнут зубы, она начинает
хорошо брать и ловиться.
Попытаемся ответить на вопросы:
1. Как протекает процесс смены зубов у щуки?
2. Верно ли, что во время смены зубов щука не питается, а
поэтому и не хватает приманку?
В учебниках ихтиологии, рыболовно-промысловой и спортивной
литературе сколько-нибудь достоверных сведений по этим вопросам
нет, встречающиеся же высказывания не подтверждаются какими-
либо обоснованными данными.Обычно авторы ссылаются на рассказы
рыболовов или чаще всего на книгу Л. П. Сабанеева «Рыбы России».
В этой книге сказано: «Крупная добыча успевает вырваться из
пасти хищника, когда у него происходит смена зубов: старые
отваливаются и заменяются новыми, еще мягкими... В это время щуки,
ловя относительно крупную рыбу, нередко только портят ее, но
удержать по слабости зубов не могут, почему и насадка на жерлицах
часто бывает тогда только измята и даже не прокушена до крови, что
хорошо известно каждому рыбаку». Сабанеев говорит далее, что
«...щука сменяет зубы не один раз в год, именно в мае, а
ежемесячно при новолунии: в это время зубы ее начинают шататься,
часто выкрашиваются и лишают ее возможности нападения».
Зубное вооружение щуки удивительно мощное, ее пасть уснащена
сотнями зубов, расположенных на челюстях, небе и языке. Зубы
щуки не являются жевательным аппаратом, их расположение и
построение гарантируют ей лишь безукоризненное удержание
схваченной добычи.
Зубы хищницы опасны и для рыболова. Рука, случайно попавшая
в пасть, получает глубокие раны от прокола зубами, в лучшем
случае — царапины. Раны эти болезненны и долго не заживают.
260

Рис. 1. Нижняя челюсть щуки:
м — расположение клыков, б — новый зуб
Необходимо отметить, что наблюдение за сменой зубов у щуки
представляет большую сложность, особенно наблюдение за
мелкими зубами, стоящими на передней части нижней и верхней
челюстей. Еще более сложно установить смену мелких зубов неба и
зубов на языке.
Эти зубы так многочисленны и плотно расположены один от
другого, что напоминают четыре зубные щеточки, прикрепленные к
пасти щуки. Каждая «щеточка» состоит из нескольких рядов
однородных по устройству,
мелких бело-блестящих,
очень острых и прочных
зубов с загнутыми
остриями. Три «щеточки»
расположены вдоль по небу
на небольшом
расстоянии одна от другой.
Устройство их таково, что
при поглаживании по
ним пальцами по направлению к глотке зубы подгибаются, а при
поглаживании от глотки поднимаются и своими остриями
втыкаются в пальцы. Точно такого же устройства, но меньших размеров
«щеточка» зубов на языке.
Зубы, стоящие на передней части нижней и верхней челюстей,
неподвижны, острия их загнуты внутрь пасти.
Сравнительно свободному наблюдению доступны лишь клыкооб-
разные зубы щуки, стоящие по бокам нижней челюсти (рис. 1, а).
За время с 1939 по 1954 год мне удалось осмотреть зубы нижней
челюсти у 522 щук, вес которых колебался от 0,5 до 8,4 кг. Эти щуки
были пойманы в разное время года и в разных водоемах:
Московской, Калининской, Ярославской, Смоленской областей,
Башкирской АССР, Карело-Финской ССР По времени осмотра они
распределились так:
в январе (за все годы) осмотрено . , 26
» феврале 15
» марте . 26
» апреле ........ 18
» мае , , 48
» июне 24
» июле 29
» августе 43
» сентябре 92
» октябре , . 163
» ноябре , , . . , , 15 »
» декабре 23 »
Расположение клыков на нижней челюсти щуки в любое время
года было почти одинаковым (рис. 3).
У щуки весом 4,8 кг, пойманной спиннингом в октябре 1945
года на Истринском водохранилище (Московская обл.),
расположение клыков было таково: по бокам нижней челюсти, с левой ее
стороны, находилось 7 прочно стоящих старых зубов (клыков), 2—
щук
»
»
»
»
»
»
»
»
»
261

новых, шатающихся и недоставало 7 зубов (количество недостающих
аубов определялось приблизительно). На правой стороне
челюсти — 6 прочно стоящих старых зубов, 3 — новых, шатающихся,
недоставало — 8. По краям челюсти, как правило, клыки были
небольшие, к середине размер их увеличивался. Нижняя челюсть
этой щуки была препарирована, после чего установлено: а) новые
бело-блестящие зубы, твердые и очень прочные. Это дает основание
поставить под сомнение указание Л.. П. Сабанеева о том, что зубы
у щуки: «заменяются новыми, еще мягкими»; б) зубы старые разной
величины, блекложелтовато-розоватого оттенка, стоят на
утолщенном ложе. Чем крупнее зуб, тем массивнее утолщение.. Соединяется
оно с зубом и челюстью очень прочно. Зуб, стоящий на нем, не
отклоняется в сторону от сильного нажима, а
сламывается с ложа. Строение старого зуба, прочно
стоящего в челюсти, показано на рис. 2.
Наблюдения дают основание предполагать, что сме-
йа зубов нижней челюсти у щуки происходит так: зуб
(клык), простоявший положенный срок, потускнев и
пожелтев, отмирает, отстает от челюсти,
разъединяется с окружающей его тканью и выпадает. На его месте
или рядом с ним появляется один из новых зубов.
Новые зубы укрепляются на новом месте, выходя
из-под ткани, находящейся.на челюсти, на ее
внутренней стороне. Появившийся зуб вначале принимает
произвольное положение, наклоняясь своим острием
(вершиной) чаще всего внутрь полости рта. Держится
новый зуб на челюсти только за счет сжатия его бу-
Рис.2.Строе- ГОрКОМ окружающей ткани, вследствие чего при на-
зуба,СТироч^ жиме на него пальцем он свободно отклоняется в
но стоящего любую сторону. Затем зуб постепенно укрепляется,
в челюсти между ним и челюстью образуется небольшая
(сходная с хрящом) прослойка. При нажиме на зуб уже
чувствуется некоторое противодействие: зуб, слегка отжатый в
сторону, принимает первоначальное положение, если нажим
прекратить. Через определенный промежуток времени основание зуба
утолщается, покрываясь добавочной массой (сходной с костью),
которая, нарастая на основание зуба и под него, плотно и прочно
соединяет его с челюстью. После этого зуб уже не отклоняется при
нажиме в сторону.
Зубы у щуки сменяются не все сразу: часть из них выпадает, часть
остается на месте до тех пор, пока вновь прорезавшиеся зубы прочно
не укрепятся на челюсти. Процесс смены зубов беспрерывен. Мои
наблюдения показали, что только у 11 щук на нижних челюстях
все наличные зубы (клыки) стояли прочно, однако и у этих щук
некоторых зубов недоставало. У остальных 51J щук наблюдалось
следующее: 1) часть новых зубов стояла на челюсти прочно; 2) часть
новых зубов шаталась? 3) часть старых зубов стояла прочно и 4)
части зубов недоставало. Количество зубов каждой категории у раз-
262

ных щук непостоянно, как и общее количество наличных (видимых)
зубов, которых при подсчете оказалось 11—22 штуки.
Шатающиеся старые зубы встречались очень редко, а щук со
всеми выпавшими или же всеми шатающимися зубами (старыми или
новыми) не встречалось вовсе.
Беспрерывность смены зубов подтверждается наличием у щуки
большого «запаса» вполне сформировавшихся зубов (клыков),
лежащих под тканью по обеим сторонам нижней челюсти. Так, на
препарированной челюсти обнаружено: на левой стороне — 25
таких зубов, на правой — 27, не считая 5 новых зубов, уже вставших
Рис 3. Рентгеновский снимок нижней челюсти щуки:
а — старые зубы, прочно стоящие в челюсти, б — новые зубы, вышедшие
из ткани, в—зубы, лежащие в ткани
на челюсть, но еще шатающихся. Общее количество клыков этой
челюсти равно 70.
Таким образом, запас зубов у щуки значительно превосходил
потребность для полного комплекта челюсти. Величина их была
различна и колебалась от 2,4 до 11,9 мм, причем мелкие зубы
находились ближе к краю челюсти, крупные — к середине.
Проведенные наблюдения дают основание ответить на
поставленные вопросы так: К Процесс смены зубов у щуки протекает
беспрерывно, а не периодически и не при новолунии, как указывается
в книге «Рыбы России». 2. Щука, несомненно, питается и во время
смены зубов, поэтому никаких перерывов в ловле делать не следует.
Отсутствие клева и, следовательно, неудачная ловля щуки,
видимо, объясняются другими причинами, в частности состоянием
горизонта воды и ее температурой, неудачно выбранным местом ловли,
неподходящей приманкой, полным насыщением щуки после
усиленного жора и т. п.
Пока еще не удалось выяснить, сменяются ли все зубы щуки или
же только клыки нижней челюсти и какие причины вызывают
смену зубов у щуки.

А. Лимонов
О ГОЛАВЛЯХ
Повадки голавля
Голавль предпочитает жить в реках, имеющих среднее и быстрое
течение. В замкнутых водоемах эта рыба, как правило, не живет.
Особенно изобилуют голавлями притоки больших рек.
Обычно голавли держатся небольшими стайками. Перед
нерестом они собираются в косяки преимущественно на каменных
перекатах. Во время нереста икрянки (самки) сосредоточиваются в яме
ниже переката возле лежащих на дне камней, затонувших бревен
и коряг; молошники (самцы) выходят на перекат. Энергичными
движениями и толчками о камни, сваи и другие предметы голавли
освобождаются от икры и молок Во время нереста они жадно берут
насадку.
Многих начинающих удильщиков пугают встречающиеся в
литературе указания, что голавля можно поймать только, если он не
видит рыболова. Но наблюдения показали, что голавли ведут себя
осторожно лишь у поверхности воды на тихом течении. На быстрых
мелких перекатах, у мостов они, как правило, стоят спокойно и не
пугаются шума. Днем крупные голавли любят укрываться от жары
в ямы под пролетами моста. Ловля этой рыбы у мостов и плотин
очень добычлива.
Хороший жор голавля наблюдается в середине лета, особенно
при прибыли воды и ее спаде. В большую иоду жор почти
отсутствует.
Перед грозовым дождем, за 2—3 часа, голавль обычно перестает
брать насадку. Жор начинается к концу дождя и после него. При
теплом, еле моросящем дожде голавль усиленно кормится весь день.
В холодные утренние зори он начинает брать насадку после
.обогрева воды солнцем. В жаркое время голавль кормится в утренние
и вечерние зори, а также ночью Ночью, как правило, берет крупный
голавль, который в дневное время держится в фарватере рек
и в омутах.
264

Рыболову необходимо также помнить:
Если голавль не берет насадку, то надо сменить ее на другую.
Практика показала, что почти всегда можно подобрать насадку,
которую голавли будут брать охотно.
Рис, 1. Характерные места стоянок голавлей (очерчены пунктиром)
При мелкой зыби голавль берет лучше, чем при спокойной
зеркальной поверхности реки. Поэтому ловить лучше с берега, у
которого зыбит.
Рыболова, стоящего в воде, голавль почти не боится. Стоя
в воде, удобнее забрасывать насадку на струю.
Голавлей, как и прочую рыбу, можно прикармливать. Для этого
265

используют мелко нарезанные бараньи кишки, свернувшуюся кровь
и кусочки нутряного сала. Прикорм следует бросать выше переката
на грани быстрого и тихого течения. Иногда голавли, поедая
прикорм, подплывают очень близко к рыболову. В это время их можно
с успехом ловить на кусочки нутряного сала.
Какие места привлекают голавлей?
Обычное местопребывание голавля — это песчаные мели с
быстрым течением, перекаты, грани быстрин и обратного течения; очень
часто он встречается у мостов, водоворотов, у вбитых среди реки
свай, завалов камней, около которых течение достаточно быстрое.
Особенно много его в сильных струях ниже плотин.
Типичные голавлиные места изображены на рис. 1.
Ужение голавля
Апрель. Когда после весеннего половодья начинается спад
воды и ее очищение от мути, стаи голавлей выходят из зимовальных
ям на жировку в места со средним течением, хрящеватым дном и
глубиною воды от 1,5 до 3 метров.
Такие места бывают на выходах из ям выше перекатов (см.
рис. 1, Л).
В апреле голавли кормятся почти в течение всего дня. Лучшее
время ,цля ловли — от рассвета до часу дня и часов с четырех
до захода солнца. Обычно держится голавль в полводы или ближе
к поверхности.
Ловить в этот период следует на поплавочную снасть в
проводку с лодки или в проходку с берега.
При ловле в проходку необходимо устранить лежащие на
берегу камни и коряги, чтобы беспрепятственно ходить по берегу.
Размотав 10—12 метров лесы, рыболов закрепляет ее наглухо на
конце удилища. Если оно оснащено кольцами и катушкой, то лесу
закреплять следует тормозом катушки. Поплавок (лучше всего из
гусиного пера) устанавливается на расстоянии 1,5—2 метров от крючка.
Как уже было сказано, голавль хорошо клюет в период
икрометания.
Наиболее интенсивно нерест протекает при температуре воды
не ниже+14 °С, по приметам, когда «зацветает черемуха». Сроки
зацветания черемухи для различных областей колеблются в
пределах 25—30 дней и падают обычно на конец апреля и первую
половину мая.
Но нерест голавля может проходить весь май и продолжаться
в первую половину июня. Это зависит от температуры воды, от
состояния погоды и возраста нерестующих голавлей.
Насадками при ловле голавля в апреле служат: черный таракан,
синий шмель (фиолетовый древогнезд), полевые шмели, перлянки,
называемые в Орловской области «козявкой», в Московской —
«мошкарой», а также черные жучки, именуемые хлебницами (рис. 2).
Ослабление клева на какую-нибудь насадку означает, что появи-
266

лись новые насекомые, которых голавль ест охотнее. Поэтому
всегда важно знать перемену вкуса у рыбы.
После ловли на черного таракана голавлей ловят на перлянку,
а затем на хлебниц до появления майских жуков.
Перлянки (веснянки) — это мухи размером до 1,5 см, пепельного
цвета, с мягкими крылышками и очень мясистые. Появляются они
после спада полой воды. Собирают их в местах, где дно у берега
илистое и растет лозняк, а поблизости имеются каменные карьеры.
Крючки для ловли на перлянку берут № 6 и 7. Надевают на
крючок по 5—6 мух, прокалывая голову и пропуская крючок внутри
брюшка каждой мухи. (Вообще надо сказать, что голавль любит
Перлянки Хлебница Свний шмель
(фиолетовый древогнезд!
Рис. 2. Насадки для ловли голавля
насадки крупные и поэтому на крючок всегда следует надевать по
нескольку насекомых.) Перлянка на крючке держится хорошо и
позволяет делать забросы на 12—15 метров. Хранят ее в прохладном
месте, в железных банках с небольшими отверстиями, пересыпав
предварительно сухой травой.
Хлебниц собирают под камнями, неплотно прилегающими к
земле, в садах, у разрушенных каменных зданий и на берегу реки.
Хлебницы — это черные проворные жучки длиною до 1 см с
жесткими надкрыльями и запахом, напоминающим запах уксуса. * Крючки
для ловли на хлебницу берут № 7 и 8. Надевают на крючок по
3—4 жучка.
В апреле насадкой служат также выползки, мясо
ракушки-перловицы, пескари, личинки майского и навозного жуков.
Лучшими местами для ловли на донную удочку в течение
весеннего, летнего и осеннего сезонов являются ямы под крутоярами
ниже и выше перекатов с каменистым или кочковатым дном.
267

Май. Голавли держатся на перекатах с сильным течением и
ниже перекатов, на мелях, образующихся возле мостов и у
поворотов реки (рис. 1, Б, В).
Ловля на перекатах, в отличие от ловли на среднем течении,
имеет свои особенности и осуществляется с моста или плотины, с
береговой косы или «взабродку». Способ ловли —по типу нахлыстового.
С лесы снимают поплавок, грузик оставляют.
При ловле с моста или плотины насадку сбрасывают в воду, и
рукой подают лесу, длина которой должна быть 10—15 метров.
Когда течением выбросит насадку на поверхность, то взмахом уди-
лиип возвращают ее в исходное пложение.
Поклевка рыбы при этом способе ловли может быть двух видов.
Первый вид поклевки — голавль берет насадку на исходе лесы.
Рыболов ощущает сильный рывок. В этом случае удилище
необходимо подать вперед на вытянутую руку и через 5—6 секунд сделать
плавную энергичную подсечку. При резком рывке можно оборвать
лесу. У неопытных рыболовов бывает инстинктивный рывок
удилищем в сторону, противоположную поклевке. В результате этого
голавль не успевает проглотить насадку и срывается с крючка.
Второй вид поклевки — голавль берет насадку на расстоянии
меньшем, чем длина лесы. Рыболов ощущает ее перемещение в
стороны и слабое подергивание. Подсечку следует производить рукой,
предварительно несколько ослабив лесу.
При ловле с моста может быть также не поклевка, а зацеп. При
этом по удилищу от лесы передается вибрация, напоминающая
вибрацию струны. Для ликвидации зацепа лесу следует осторожно
выбирать на мост обеими руками попеременно.
Надо, однако, иметь в виду, что указанные ощущения поклевок
бывают только на течении быстром, на тихом же течении насадка
может просто лечь на дно, а леса не будет относиться водой.
Неосторожность при выборе провиса лесы может привести к
тому, что рыба, почувствовав натяжение лесы, выбросит насадку изо
рта. Пускать насадку по течению надо с таким расчетом, чтобы она
плыла на камни и бревна, лежащие в воде.
Иногда голавли не стоят на перекате, а находятся в ямах ниже
его. Поэтому при отсутствии клева на мели надо лесу постепенно
удлинять, чтобы облавливать ямы. Наиболее интенсивный клев на
перекате бывает с рассвета до полудня.
Добычлива ловля ночью. При ночной ловле надо пользоваться
удилищем, оборудованным катушкой. Рыболов, выключив тормоз,
дает катушке вращаться произвольно по мере сноса насадки водой.
Поклевка голавля очень хорошо ощущается на рывке катушки.
Дав рыбе смотать 1—2 метра лесы, катушку надо притормозить
и произвести подсечку. Если удочка не оснащена катушкой, то
ловят лесой без удилища, отпуская ее попеременно руками.
Для того, чтобы надеть насадку в темноте, с собой надо брать
какой-либо фонарик.
Можно ловить на перекатах не с самого моста, а под его проле-
268

тами, с мостовых опор и ледорезов. При такой ловле с лесы снимают
поплавок. Насадку забрасывают в 2—3 метрах от моста по центру
пролета и дают ей свободно сноситься течением под мост.
Забросы под каждым из пролетов моста надо производить в
течение 5—7 минут. Этого времени достаточно, чтобы стоящий там
голавль схватил насадку. В остальном способ этой ловли выглядит
так же, как и ловля с моста.
Если мост не имеет опор или ледорезов, то ловят, стоя в воде
возле свай моста ниже по течению. Для этой ловли применяют
тонкий коцец складного удилища. Пролеты облавливаются такие, где
не особенно быстрое течение. Ловят с поплавком, Насадка должна
находиться в 10—15 см от поверхности дна, а леса разматывается
так, чтобы можно было забросить насадку почти на всю длину
пролета (3—5 метров).
Ловля голавля с береговой косы и «взабродку» мало чем
отличается от способа ловли на поплавочную снасть, хотя производится
без поплавка. Заброшенная насадка произвольно перекатывается
течением по дну. Поклевка рыбы передается небольшими толчками
или потягиванием лесы вперед, а иногда и резким рывком. При этом
надо немедленно подать удилище вперед, а затем производить
подсечку.
При ловле «взабродку» рекомендуется, прежде чем всплывет
насадка, отводить ее от главной струи на затон, откуда удобнее
перекидывать лесу снова вперед на течение.
Длина лесы при ловле с косы и «взабродку» устанавливается
в зависимости от способности рыболова к забросам, но не менее
6—8 метров Короткая леса очень быстро будет сноситься течением
и не позволит эффективно обловить перекат.
В связи с появлением в мае обильного количества разных
насекомых голавль становится прихотливее. Поэтому следует чаще
менять насадку.
Одной из лучших насадок,в мае является майский жук. Вылет
майских жуков начинается обычно с развертыванием листьев на
березах и осинах. Для ловли на эту насадку надо иметь лесу из
Сатурна до 50 метров длиною с сечением 0,4—0,5 мм. Крючки
употребляются № 8 и 9. В 10—15 см от крючка прикрепляют груз —
дробинку № 1 или 0. Насаживают на крючок по два жука, выпуская
жало наружу.
Майских жуков лучше всего собирать рано утром, до восхода
солнца, на опушках осиновых и березовых лесов. От легкого удара
каким-нибудь предметов по стволу дерева жуки обильнЬ сыпятся
на землю. С восходом солнца и началом утреннего ветра майские
жуки выходят из состояния оцепенения и на землю не падают. На
низких молодых деревцах жуков бывает больше, чем на высоких
и старых.
Хранят жуков, как и перлянку, в прохладном месте в железной
банке или в специальной ивовой корзиночке. В банку кладут
небольшие веточки с листьями осинок и березок. При выходе на
269

ловлю часть жуков (50—60 штук) перекладывают в деревянную или
ивовую коробочку. Коробку с жуками во время ловли необходимо
держать в тени.
Очень хорошими насадками в мае считаются также гусеницы
всех пород, личинки поденки и стрекоз.
В этот период можно снова ловить голавлей на поплавочную
снасть в местах со средним течением, используя перечисленные
выше насадки, а также водяную зелень (нитчатые водоросли). При
ловле на донку насаживают хлебные шарики и раковые шейки.
Так как раковая шейка — насадка слабая, ее следует
дополнительно прикреплять ниткой к крючку. Твердую скорлупу с шейки надо
снимать осторожно, чтобы не разорвать мякоть, насаживаемую на
крючок.
Июнь. Ловля голавля продолжается всеми перечисленными
способами.
Лучшей насадкой в этот период является саранча, кобылки,
кузнечики и особенно баёочки-сумеречницы. Эти ночные очень мясистые
бабочки появляются примерно в конце первой декады июня. Самки
их размером с капустницу, желтого цвета, толщиной до 10 мм
в диаметре. Самец несколько меньшего размера, покрыт белой
пыльцой. Ловят их с наступлением сумерек в зарослях крапивы. На
крючок надеваются одна-две бабочки. Особенно хорошо берет
голавль на эту насадку с наступлением вечерней зари и ночью. Ловить
лучше с мостов и плотин на быстрине.
Кобылки и кузнечики достигают нормальных размеров во
второй половине июня. К этому времени реки начинают зарастать
водорослями и осокой, камни на перекатах покрываются тиной.
Поэтому на кузнечиков ловят с поплавком. Голавль любит
кормиться в «окнах» между кустами водорослей. В таких местах голавль
хорошо берет с восхода солнца до полудня. Вечером клев
неустойчив. К концу июня голавли часто ловятся и на неглубоких песчаных
местах у берегов, заросших лозняком (рис. 1,Г).
Лучше всего в это время ловить «взабродку» с поплавком.
Кузнечиков-скачков надевают на крючок по 2—3 штуки. Насадка
пускается на расстоянии 10—15 см ото дна или в полводы.
Можно в июне ловить на крупных синих мясных мух, надевая
на крючок также не менее 3—4 штук.
При ловле на донные удочки ловить следует, как и в мае, на
хлебные шарики и раковые шейки, ночью — на мелкого лягушонка.
Июль. В этом месяце рыба от жары становится вялой,
уходит к берегам, заросшим кустами, или плавает у поверхности воды
стаями и очень слабо берет насадку. Особенно же слабым
становится жор после массового пролета береговой поденки («метелицы»),
так как рыба наедается ею. По приметам массовый вылет
«метелицы» — когда начинают косить рожь.
Голавлей в июле лучше всего ловить рано утром или поздно
вечером. Насадкой служат кузнечики и гусеницы (тополевые),
жуки «кузьки», опарыш, крыска и «метелица».
270

На кузнечика и прочие насадки продолжают ловить «взаброд-
ку». С появлением «метелицы» лучше ловить в местах со средним
течением и глубиною до 2—3 метров с песчаным или кочковатым
глинистым дном. Крючок берут № 5, по возможности наиболее тонкий
и прочный. Надевают по 2—3 «метелицы». Ловят с поплавком,
пуская насадку на 15—20 см ото дна. При забросах «метелица» может
соскочить с крючка, поэтому лесу нужно брать не длиннее 10 метров.
Попрежнему хорошо ловится голавль ночью на раковые шейки,
крупного кузнечика и хлебные шарики (при ловле на донную
удочку).
Август. К концу июля и началу августа крупный голавль
уходит на глубокие места со средним течением, глинистым, песчаным
или каменистым дном, в ямы у плотин или ниже и выше перекатов.
Держится голавль и у обрывистых берегов, где значительная
глубина, а там, где берега отлогие,— в русле реки. В таких местах
можно ловить на поплавочную снасть, пуская насадку на глубину
до 1,5 метров от поверхности воды. Насадкой служат гусеницы,
кузнечики, а также шарики из ржаного хлеба (при ловле на донку).
В августе насекомых становится меньше, поэтому жор голавля
усиливается. Но надо учитывать, что в это время начинается
похолодание воды, и чем она холоднее, тем реже голавль появляется
у поверхности воды и на мелях. Поэтому к концу августа и началу
сентября голавля лучше ловить после обогрева воды солнцем. С
усилением похолодания голавль идет на зимовальные ямы, где в
полусонном состоянии стоит до весны.
На поплавочную снасть голавль ловится примерно до половины
сентября, на донные удочки — до появления у берегов кромок
льда.
Голавля можно ловить и по перволедью на куриные кишки в
местах со средним течением и каменистым дном. При этом
необходима прикормка. Однако подледная ловля голавля не очень
добычлива.

А. Л any тин
ДЕВОНЫ И ИХ ПРИМЕНЕНИЕ
Одним из видов искусственных приманок при ловле рыбы
спиннингом являются девоны. Обычно девон представляет собой
пустотелый металлический корпус сигарообразной формы, снабженный
двумя боковыми лопастями, расположенными ближе к его головной
части. Нормальный угол посадки лопастей к оси корпуса равен
45° (рис. 1).
Бусинка Карабин
^Стержень
. Длина девона
Рис. 1. Общий вид
девона без оснастки
Рис 2. Простейшая оснастка для девона
При проводке девона в воде лопасти придают корпусу
вращательное движение, которое может быть правым или левым (это
определяется посадкой лопастей). Скорость вращения девона зависит
от размера и формы лопастей, от угла их посадки (чем больше угол,
тем быстрее будет вращаться девон), от быстроты течения и от
скорости проводки.
Простейшая оснастка девона состоит из одного
крючка-тройника, металлического стерженька и карабина (вертлюжка). Для
облегчения вращения девона на стерженек возле крючка надевают
металлическую бусинку (рис. 2). Стерженек с карабином
вставляется внутрь девона с расчетом, чтобы из головной части девона
выступало только колечко карабина, а в хвостовой части оставался
крючок. Размеры крючка выбираются в соответствии с размерами
девона.
Иногда девон оснащают тремя якорными крючками: один, наи-
272

более крупный крючок размещают в хвостовой части, а два
мелких — по бокам девона (рис. 3).
Такой девон вращается вместе с якорьками.
Рис. 3. Оснастка пустотелого девона с
боковыми прорезями и тремя якорьками
При оснастке девона тремя якорьками корпус его должен иметь
две боковые прорези.
Для ловли крупной рыбы чаще всего оснащают девон двумя
якорьками, закрепленными один позади другого на общем метал-
Рис. 4. Вариант оснастки девона двумя
якорьками на общем поводке
лическом поводке (рис. 4). Как показала практика, при оснастке
девона двумя якорьками их целесообразнее закреплять на
отдельных поводках, из которых один длиннее другого (рис. 5).
Рис. 5. Вариант оснастки девона двумя
якорьками на двух отдельных поводках
Такая оснастка более надежна, так как крючки на отдельных
поводках в процессе вываживания часто дополнительно
подхватывают голову рыбы снаружи.
Правильной оснасткой девона следует считать такую, при кото-
"18 Рыболов-спортсмен, кн V 273

рой девон свободно может сползать с оснастки на шнур или поводок,
поэтому отверстие внутри девона делается такое, чтобы карабин
свободно входил и выходил из его тела.
Девон как приманка обладает тем
преимуществом перед блесной, что при
одинаковом их весе он, благодаря обтекаемой
форме, может быть заброшен на более
далекое расстояние.
При пользовании девоном без груза
Рис. 6. Противозакру- для предотвращения закручивания шнура
чиватель, или антикин- на место обычного грузила ставится про-
кеР тивозакручиватель (антикинкер), который
представляет собой согнутую вдвое
металлическую или целлулоидовую пластинку с двумя петельками.
Так как один антикинкер обычно не гарантирует шнур от
закручивания, то на конце поводка у антикинкера ставят еще один
дополнительный карабин (рис. 6). Девон в оснащенном виде с по-
Антикиниер
Карабин J /Шнур
Рис. 7. Девон с полной оснасткой, поводком и антикинкером
Т d
- I -
Разм
в;
еры
ям
Вес
d
1
г
7.5
28
8
в
38
13
8,5
AS
16
водком, карабинами и антикинкером показан на рис. 7. В том
случае, когда вес девона недостаточен для его заброса, на место
антикинкера ставят дополнительный грузик.
Наилучшая форма
грузика трех размеров
показана на рис. 8. Такой
грузик часто хватают рыбы,
поэтому рекомендуется на
него ставить якорек.
Для заброса легких
насадок применяется гибкое,
длинное (3—3,5 м), но
упругое удилище, катушка с
легким барабаном (весом 30—40 г) и с тонким шнуром из
капрона-щетины — 0,3 мм. На такую снасть легко можно вываживать
рыбу весом до 8—10 кг, а при навыке и больше, так как гибкое
удилище смягчает резкие рывки рыбы, а запас шнура позволяет
ее утомить.
Девон при движении в воде может напоминать не рыбку, а
насекомое, все зависит от того, как рыболов будет вести приманку.
Ловля на искусственную приманку основана на том, чтобы скрыть
Рис. 8. Форма, размеры и веса грузиков
при ловле на девоны
274

от хищника ее сущность, не дать ему возможности разглядеть ее.
При быстрой проводке девон как нельзя лучше маскирует
себя исходящим из-под лопастей бурлящим потоком воды,
напоминая что-то живое, убегающее от хищника, и тем самым
вызывает его хватку. Поэтому одним из признаков хорошего качества
девона следует считать достаточно мощные лопасти.
Наилучшая форма лопастей — почкообразная. Такая форма
позволяет увеличить площадь лопастей, сохранив малый габарит
по ширине девона.
В зависимости от величины и способа проводки девона на него
можно ловить ту или иную хищную рыбу. Но особую ценность он
представляет при ловле жереха. Дело в том, что такие рыбы, как
жерех, голавль, язь и другие хищники карповых пород, не имеют
в пасти зубов для удерживания добычи, они снабжены только
глоточными зубами и обладают сравнительно узкой глоткой. Питаются
эти хищники главным образом мелкой рыбешкой и насекомыми,
которых девон и напоминает при движении в воде.
Жерех отличается особо острым зрением и в тихой воде, даже
при быстрой проводке, хорошо видит девон и не всегда
соблазняется приманкой.
Значительно успешнее ловится эта рыба на быстром течении
или в бурлящей пеной струе, где обычно жерех охотится за мелкой
рыбешкой.
Чтобы понять, как следует вести насадку при ловле жереха,
достаточно немного понаблюдать за охотой этого хищника. Держась
обычно в верхних слоях воды, жерех налетает из-за какого-либо
укрытия на стаю рыбешек, делает один за другим два-три удара
мощным хвостовым плавником, стараясь подбить или оглушить
зазевавшихся рыбешек, после чего преследует и хватает свою добычу.
Рыбешки, спасаясь от хищника, стремительно бросаются в разные
стороны и при этом часто совершают прыжки по воде. Поэтому при
ловле жереха девон проводится так быстро, что он, едва затонув
в воде, иногда делает прыжки по ее поверхности.
Чтобы достичь такой проводки, необходимо после заброса
приманки начинать обратную подмотку шнура заранее, в тот момент,
когда девон близок к поверхности воды, но еще не упал на воду.
Кончик удилища при подмотке держат высоко.
Для ловли жереха в настоящее время используют самые
разнообразные девоны, отличающиеся по величине и форме.
Девоны старого московского рыболова И. М. Власова (рис. 9)
с успехом применялись им при ловле жереха на Москве-реке и на
Оке. Они отлиты из олова и снабжены латунными лопастями,
посажанными ближе к головной части корпуса под углом более 45°.
Такие девоны могут быть изготовлены и из целого куска латуни.
Видоизмененные девоны инженера Жуковского (рис. 10) имеют
лопасти почкообразной формы и бывают двух размеров — 40 мм
(вес 15 г) и 45 мм (вес 25 г).
На эти девоны с успехом ловил крупных жерехов на Оке возле
18*
275

г. Озеры И. Н. Карташев. При ловле с одноручного
металлического спиннинга девоны применялись без груза с одним ацтикин-
кером, давая хорошие далекие забросы.
Интересен по форме и прост в изготовлении плоский девон
известного московского мастера по нахлысту В. Н. Литвинцева
(рис. 11). Этот девон изготовляется путем пайки из листовой латуни
и может быть сделан как с одним, так и с тремя крючками; а
последнем случае с боков девона делают прорези.
Рис. 9. Девоны Власова. Формы Рис. 10. Шестигранный девон Жуков-
аиб—литые из олова с латун- ского двух размеров сделан из куска
ными лопастями латуни, а и б — общий вид, виг —
форма и размеры лопастей
Двояковогнутый девон Кузнецова (рис. 12) представляет
разновидность девона Литвинцева с той лишь разницей, что боковые
стенки девона имеют форму узкой вогнутой ложечки.
Двояковыпуклый девон московского спиннингиста и нахлысто-
вика В. И. Макарова (рис. 13) изготовляется путем пайки из
листовой латуни. Боковые стороны девона имеют форму узкой ложечки
с выпуклостью наружу. Для простоты изготовления девона и
придания ему большего веса Макаров рекомендует боковые стенки
девона не штамповать, а придавать им выпуклость посредством
напайки на них олова (рис. 13, разрез /—/, вариант //).
Этот девон с большим успехом применялся Макаровым при ловле
жереха на многих реках.
Голавль, как и жерех, часто жирует на поверхности воды. Ловля
голавля и язя успешнее протекает в средних слоях воды на быстром
течении. Девон проводят с необходимой для его вращения ско-
276

ростью. Вращение девона, так же как и игру блесны, рыболов
должен всегда ощущать по колебаниям шнура, пропускаемого
через пальцы при его подмотке, или по вибрации кончика удилища.
При попадании девона на
сильную струю полезно
остановить подмотку шнура и дать
возможность приманке
задержаться на струе; выйдя из
струи, она начнет
погружаться на дно, в этот момент
обычно и бывает поклевка.
При ловле голавля под
плотинами с лодки
рекомендуется такой прием: после
заброса девону дают
возможность погрузиться, затем вы- Рис. И. Плоский девон Литвинцева,
водят на полводы и прекра- спаянный из листовой латуни
щают или замедляют
подмотку, переводя его посредством разворота удилища вправо и
влево с одной струи на другую. В зависимости от силы
течения девон будет то подниматься, то опускаться ближе ко дну,
облавливая все слои воды.
Рис. 12. Двояковогнутый де- Рис. 13. Двояковыгнутый девон Мака-
вон Кузнецова, спаянный из оова, спаянный из листовой латуни
листовой латуни
При ловле жереха и голавля на Оке и Волхове с большим
успехом применялся девон, предложенный спиннингистом С. Г.
Скворцовым (рис.. 14). Этот девон легко изготовляется из резиновой
толстостенной трубки, в отверстие которой вставляется латунная
трубочка или свернутая в несколько слоев тонкая листовая латунь.
Резиновая трубка обрабатывается по форме девона, а для крепления
лопастей сначала делается каркас из проволоки, пропускаемой
через резину. К каркасу припаивают латунные лопасти, и девон готов.
277

Окрашивать такой девон можно разведенным на жидком
резиновом клее порошком бронзы или краски.
Резиновый девон легок, в воде находится во взвешенном
состоянии.
Среди рыболовов распространено мнение, что лучшей приманкой
для судака является только мертвая рыбка. Однако в последнее
время В. П. Клавикордов и И. М. Карманов при ловле судака на
Волге с неменьшим успехом применяли и девон.
Как известно, любимым «блюдом» судака является пескарь,
который обитает обычно на отмелях с чистым песчаным дном. При на-
Рис. 14. Резиновый девон Рис. 15. Девон Клавикордова,
Скворцова литой из олова с латунными
лопастями:
а — сбщий вид, б — форма и размер
лопастей
падении хищника пескарь не может укрыться в траве, как это
делает окунь или другая рыбешка, и поэтому спасается тем, что.
шмыгнув по дну и замутив воду, затаивается от глаз хищника.
Клавикордов и сконструировал девон, учитывая эту повадку пескаря.
При ловле судака этот девон проводился близко ко дну, часто
опускался на дно, создавая муть, затем опять поднимался и т. д.
В общем он напоминал повадку пескаря, чем и вызывал хватку
хищника. Девон Клавикордова (рис. 15) отлит из олова, лопасти
латунные.
Недостатком этого девона является то, что оснастка не позволяет
ему сползать на поводок. Однако при малых размерах приманки
с этим недостатком можно примириться.
278

Девоны для ловли семги более значительны по размеру и весу
и окрашены в светложелтый цвет с коричневыми или фиолетовыми
боковыми полосами, напоминающими окраску молодой кумжи.
Кумжа любит полакомиться икрою семги, поэтому семга
набрасывается на нее, как на своего врага, и рвет ее зубами. Особую ярость
у семги вызывает девон, который пикирует на нее, напоминая
движения кумжи, ищущей на дне икру. Поэтому при ловле семги девон
очень медленно проводят возле дна с едва заметной подмоткой или
вовсе без подмотки, оставляя его играть на течении. В некоторых
случаях даже спускают с катушки шнур или, как говорят, «травят
шнур», особенно тогда, когда приманка проходит над ямой, чтобы
она могла опуститься ближе ко дну. Для того, чтобы девон
пикировал, в его головной части ставят дополнительный груз, по форме
напоминающий голову рыбки (рис. 16).
Голова девона неподвижна, вращается только корпус,
насаженный на медную трубочку. Оснастка состоит из двух якорей,
размещенных в «затылок» на одном или двух отдельных проволочках.
Вес девона от 35 до 45 г.
Для ловли семги в реках Кольского полуострова местные
жители применяют деревянные девоны с одной лопастью. Такие
приманки хорошо себя зарекомендовали и часто применяются
московскими рыболовами.
Находясь в воде во взвешенном состоянии, девон хорошо
обходит задевы, дает хороший выброс и достаточно уловист.
Окрашивается он в светложелтый цвет.
Конструкция такого девона дана Е. В. Павловым (рис. 17).
Здесь, как и в ранее описанном девоне, груз в виде свинца заложен
в головной части. Вес девона 25—30 г. Заброс делается с обычным
грузом весом 25—30 г.
Необходимо заметить, что недостатком этих девонов является
то, что при забросах они часто летят головкой вперед и крючки,
цепляясь за шнур, лишают рыболова возможности делать
нормальную проводку.
Деревянный девон легко изготовить самому. Из куска сухой ли-
— 76
44
-60 - -
Рис. 16. Лососевый девон. Вращается только
корпус; голова (груз) не вращается
279

пы или осины делают тело девона, затем в его головной части
буравчиком просверливают осевое отверстие диаметром 6 мм для заливки
туда свинца. Потом делают продольный пропил А—А (рис. 18)
длиною 20—22 мм, куда вставляется лопасть. После этого в девон встав-
70
Рис. 17. Деревянный однолопастный девон:
/ — дерево, 2 — свинец, 3 — медная лопасть, 4 — проволока
латунная (диаметр 1 мм), 5 — стальной витой поводок, 6 —застежка
(медная проволочка)
ляют сквозной стержень (латунная проволока диаметром 1 мм),
и девон заливают свинцом. Для закрепления свинца в теле девона
предварительно, до заливки, делаюг сквозное поперечное отверстие
диаметром 2,5 мм, и в лопасти, в концевой ее части,— два отверстия
диаметром 2,5—3 мм. Для того, чтобы при заливке свинец не
вытекал из поперечных отверстий,
последние закрывают путем
обертки девона бумагой. Под
лопастью делают на теле
девона срез по линии АБ, как
указано на рис. 18. После
этого девон окрашивают
масляной краской и оснащают.
Лопасть прижимают ближе к
телу и один из углов лопасти
отгибают.
Крючок крепится на
отдельном стальном поводке,
который удерживается
петелькой (рис. 17). При выважива-
нии рыбы поводок из петельки освобождается, составляя одно цег
лое со шнуром.
Особыйспортивный интерес представляют девоны мелких размеров
(20 ммчи меньше). Крючки их обильно маскируются цветной шерстью
или перьями (рис. 19). Такие девоны (их называют мухо-блеснами) с
успехом применяются при ловле жереха, голавля, язя, форели и
хариуса. Дополнительные грузы у этих девонов не ставятся, и ввиду
легкости этой приманки ловят на нее с нахлыстового удилища, луч-
Срез на дереве по линии АБ
под лопастью девона
Рис. 18.
Лопасть
и его
деревянного
посадка
девона
280

ше «взабродку», по типу нахлыстовой ловли на мушку. Игру дево-
нов обеспечивает течение реки и легкое подергивание удилищем.
На рис. 20 показаны два предельно малых девона, которые
могут быть использованы для спиннинговой ловли, но с применением
б в
Рис. 19, Мухо-блесны:
а — девон Литвинцева с боковыми перьями сойки и утки,
б — девон Гордеева из листа латуни и зенковкой точек, а —
девон-пропеллер с дробинкой и рыжей шерстью
безинерционной катушки, то есть такой катушки, с которой
сбрасывание шнура производится без вращения барабана.
Все описанные выше девоны могут легко изготовляться в
домашних условиях. Проще и лучше всего делать литые девоны.
Материалом могут служить олово, цинк и белое кровельное железо (шпиа-
тер), который легко плавится на
газовой плитке. Свинец брать не
рекомендуется, так как он имеет
большой удельный вес.
Формы для отливки девона делают
из гипса или вырезают из шифера.
Крылья девонов (лопасти)
изготовляют из латуни и заранее вставляют
в форму. Перед заливкой в форму
вставляется и стерженек, слегка
спиленный на конус для будущего
отверстия в теле девона. Вынимать
стерженек из отливки следует вскоре
после заливки, когда деталь еще не остыла. После остывания и
усадки материала стерженек крепко зажимается в отливке и вынуть
его будет невозможно. Место посадки лопастей и линия баланса
для девонов находятся в пределах х/4 — 1/3 длины девона, считая
от головной части (все зависит от формы девона). Для
ориентировки можно руководствоваться приведенными выше рисунками.
В заключение приношу благодарность всем товарищам, любезно
предоставившим в мое распоряжение образцы описанных мною
девонов.
Рис. 20.
Литые
латуни.
Формы а и б
девоны из

Ф. Кунилов
ЛОВЛЯ ГЛУБОКОВОДНЫХ ХИЩНИКОВ
Одни хищные рыбы, населяющие наши реки и озера, обитают
постоянно на больших глубинах, другие — уходят на глубокие
места лишь на отдых после икрометания или возвращения с
утренней охоты от берегов и с мелей.
Глубокие ямы и омуты постоянно занимает великан наших
водоемов — многопудовый сом. В глубоких плесах и ярах живут старые
донные щуки, налимы, судаки и крупные окуни. На спокойных
глубинах между порогами отдыхают лососи, поднимающиеся в
реки на свои постоянные нерестилища.
Рыболовы-спортсмены ловят глубоководных хищников разными
способами, известными с давних времен и усовершенствованными
новейшей практикой.
Наиболее простой и в то же время вполне спортивный способ
ловли донных хищников — отвесное блеснение. Этот способ
получил широкое распространение на Оби и других сибирских реках.
Для ловли в отвес применяются вылитые из олова или сделанные
из других цветных металлов блесны разных форм, обычно в виде
изогнутой, утяжеленной к крючку узкой ложечки длиной от 1
до 7 см (рис 1).
Блесну привязывают к лесе, а лесу к коротенькому пруту-удиль-
нику. С этой снастью садятся в челн и плывут по тихому плесу вниз
по течению, спустив блесну ко дну. Приманка плывет над дном
навстречу рыбе. При этом рыболов все время потряхивает блесной,
опуская и поднимая ее. Небольшими блеснами соблазняются не
только хищные, но и многие мирные рыбы — язь, плотва, елец и
другие.
Отвесное блеснение с успехом применяется и в озерах, особенно
под осень, на окуневых ямах. На лодке выезжают на глубокие
места и «играют» блесной под самой лодкой и вокруг нее.
Глубоководных хищников ловят также на живца. К прочному
шнуру привязывают груз весом 200—300 г, а выше груза на шнур
надевают особый прибор — треугольник из толстой проволоки.
285

К острому углу треугольника подвешивают живую рыбку,
посаженную на одинарный крючок или на особую снасточку. Рыбка служит
приманкой для хищника (рис. 2). Рыболовы применяют и другие
приспособления, при помощи которых живца опускают ко дну.
На живцовую снасть ловят таким образом. Выезжают в лодке
на яму и опускают груз до дна, рыбка на снасточке будет плавать
выше дна. Живца надо держать на одном месте или медленно тянуть
за лодкой, причем груз тянется по дну или над самым дном. Ловят
хищников и плавом, опуская ко дну живца, насаженного на
крючок. Плывут с живцом по течению или же на ямах, водят его вокруг
лодки, поднимая или опуская ко дну.
Указанные выше способы ловли глубоководных хищников,
однако, мало распространены среди любителей рыболовного спорта.
Рыболовы стремятся обзавестись более спортивной снастью —
спиннингом, которым с успехом можно ловить разных хищных рыб,
обитающих на различных глубинах.
Рис. 1. Блесны для отвесного блеснения
При ловле спиннингом блесну забрасывают на дно и затем тянут
к себе, наматывая шнур на катушку. Но блесна, подтягиваемая
вершиной удилища, постепенно будет подниматься к поверхности
и таким образом выйдет из поля зрения рыбы, стоящей на дне.
Чтобы избежать этого, блесну после заброса на дно тянут к себе,
потом останавливают вращение катушки на 2—3 секунды, и блесна
будет опускаться ко дну, затем снова вращают катушку, и блесна
пойдет к берегу. Таким приемом можно добиться ведения блесны
над дном. Однако этот способ ведения блесны, как его называют
рыболовы,— «уступами», даже при хорошем знании водоема, не
каждый раз удается и опытному спиннингисту. Чаще всего рыболов,
боясь посадить блесну на дно, ведет ее чересчур высоко, хищник не
замечает приманки, и заброс не достигает цели. Между тем хищники
с большей охотой бросаются за приманкой, имеющей вид как бы
больной рыбки, борющейся с течением.
При ловле с лодки на глубоких местах такого осторожного
хищника, как судака, с успехом применяют ведение блесны с
опусканием ее на самое дно. Поставив лодку вблизи ямы или на самой яме,
где держится рыба, забрасывают блесну на дно. Затем вершиной
286

удилища отрывают ее от дна и тянут к себе, сделав катушкой 5—6
оборотов. Блесна пройдет над дном 3/4 метра, вращение катушки
останавливают и рукой стягивают со шпульки полметра шнура.
Остановленная в своем движении, блесна падает на дно. Вершинкой
удилища блесну отрывают от дна, ведут ее к себе и снова опускают
на дно. При таком ведении блесны — скачками она все время идет
над дном, и хищник успевает ее
схватить. Само собой разумеется,
при ловле тех или иных хищников
следует применять подходящие
для них блесны и другие
приманки. Судака и окуня можно ловить
на мелкие вертящиеся блесны
красного или желтого цвета, щук — на
«Байкал», «Кеми» и другие блесны.
На больших глубинах можно
ловить спиннингом, подвесив груз
к шнуру на отдельном поводке или
особой снасточке, показанной на
рис. 3. Заброшенный в глубину груз
тянут по дну, а блесна идет выше
дна, не задевая его. Но ведение
блесны с подвесным грузом удается
лишь при ловле с лодки, плотины
или в глубоких ярах, под крутыми
берегами. Блесна может свободно
идти за грузом в том случае,
если груз висит отвесно на
поводке или немного отклоняется к
идущей сзади блесне. Лучше
удается ловля с отвесным грузом, когда
его медленно ведут за лодкой:
шнур вместе с грузом идет почти
вертикально, и блесна тянется
выше дна. При забросах же с
отлогого берега груз вместе с блесной
тащится по самому дну.
С отвесным грузом ловят также на перекатах и быстрых течениях.
Груз тянут по дну, а блесна, относимая течением вниз, играет на
струе. Если перекат задевный, с галечным дном, могут быть случаи
обрыва блесны. Но при этой ловле чаще обрывается груз,
завалившийся между камнями. Его обычно привязывают на более слабом
поводке.
Самый распространенный, простой и достаточно добычливый
способ ловли хищников — на блесну-дорожку. С блесной ездят по
водоему, пуская ее сзади лодки на шнуре, который держат в руке,
на мотовиле или на удилище. Лучшей оснасткой для дорожки
считается спиннинговое удилище с катушкой.
Снасточка для
живца
ловли на
287

Для ловли на дорожку употребляются разные вертящиеся и
ложкообразные блесны и другие приманки. Все эти блесны
оснащены в хвостовой части тройником, который при ведении блесны близко
ко дну часто цепляется за подводные коряги и за траву. В этом
случае приходится возвращаться к месту задева и отцеплять блесну.
При ведении же блесны слишком высоко над дном она проходит
в таких слоях воды, где хищник не держится.
Сами рыболовы изобрели несколько видов так называемых не-
зацепляющихся блесен, которые свободно проходят через траву и
в то же время могут вызвать хватку хищника. Однако не все эти
блесны на практике оправдывают себя.
Рис. 3. Подвесные грузы для ловли по дну
Блесной, которая с наибольшим успехом применяется для ловли
в травянистых и задевных местах, является «уральская» с
одинарным крючком в хвостовой части.
Среди любителей ловли на дорожку распространены разные
типы североуральских блесен-дорожек, которые изготовляются
обычно самими рыболовами. Высоко ценятся такие «уралки», которые
идут в воде, покачиваясь с боку на бок, как виляющие хвостом
живые серебристые рыбки. Североуральскую блесну делают из
желтой и красной меди или отливают из олова. В хвостовой части
она имеет прочный кованый крючок, крепко припаянный к
пластинке. Североуральские блесны размером до 15 см применяют
для ловли крупных щук, которые водятся в уральских озерах.
Спиннингисты более знакомы с блесной «уральской»,
сконструированной инженером С. М. Муравлевым. Эта блесна встречается
в продаже, но ее выпускают теперь не с одинарным крючком, как
следовало бы, а с тройником в хвосте, надетым на колечко.
Понятное дело, такая «уральская» перестает быть незацепляющейся
блесной. Она становится обыкновенной блесной, причем ход ее
значительно ухудшается. Настоящая «уральская» с одинарным крюч-
288

ком, правильно сконструированная, легко проходит через траву,
перескакивает через коряги, давая при колебаниях весьма
небольшие отклонения крючка в стороны. Я много раз с успехом ловил
спиннингом на такую «уральскую» в травянистых озерах и на
глубоких ямах и всегда с успехом.
Помню один коллективный выезд на карьеры близ станции Шу-
шары в окрестностях Ленингр'ада. Все ловили на свои
излюбленные «Байкалы», «ленинградки» и другие вертящиеся блесны, а я
нацепил «уральскую» с одинарным крючком. Товарищи
отнеслись к моей приманке с некоторым недоверием. Но когда мы окончили
ловлю, они должны были признать преимущества «уральской» при
ловле в травянистых местах. Забрасывая свою блесну в траву и
камыши, я выловил столько щучек, сколько они поймали все
вместе. При этом они потеряли на зацепах до десятка блесен, а я не
потерял ни одной.
«Уральская» показала себя с еще лучшей стороны при ловле
на дорожку глубоководных хищников, когда я стал привязывать
к ней мертвую рыбку. Для прикрепления рыбки я делаю
напильником надрезы на ребрах блесны в головной и хвостовой частях.
Рыбку кладу к вогнутой стороне блесны хвостом к крючку и затем
привязываю по надрезам ниткой или тонкой медной
проволокой.
В воде «уральская» с рыбкой всегда идет за шнуром крючком
кверху с немного приподнятой головой и легко покачиваясь с боку
на бок. Стоящий на дне хищник, заметив проходящую мимо живую
рыбку, безбоязненно бросается за ней и садится на крючок.
Эту комбинированную приманку можно пускать по средней
глубине и мелким местам без дополнительного груза. В более
глубоких местах, а также при езде против течения приходится ставить
груз такого веса, чтобы приманка шла над дном. Иногда груз может
касаться дна, это передается по шнуру руке, и тогда вершинкой
удилища надо поднимать груз выше.
Ловля на «уральскую», как показала многолетняя практика,
дает хорошие результаты. В реках Вятке, Волхове, Луге, на Вуок-
синских и других озерах мне удавалось вылавливать на эту
приманку крупных щук, судаков и окуней. На «уральскую»
размером 5,9 см с привязанной к ней плотичкой были пойманы также два
жереха по 4 кг и один голавль — 2,6 кг. Голавль был пойман в
Луге в августе 1952 года.
На «уральскую» и некоторые другие узкие блесны типа «Гейнца»
с привязанной рыбкой размером 6—7 см ловят спиннингом всех
наших пресноводных хищников.
К «уральской», оснащенной тройником, можно приделать
одинарный крючок № 4. Тройник снять, а в пластинке, кроме
отверстия, в которое входило заводное колечко, просверлить еще два
отверстия в том месте, где будет находиться колечко или лопаточка
крючка Крючок приложить к блесне, выдвинуть загиб на 1,5 см
от хвоста и иезье прикрутить проволочкой, пропущенной в отвер-
19 Рыболоь-спортсмен, кн. V
289

Рис
4. «Уральская» с одинарным
крючком
стия. Можно припаять крючок оловом. Для ловли дорожкой блесну
ставить размером от 8 до 10 см (рис. 4).
Однако не каждую глубину, особенно на местах с задевным дном,
можно облавливать блесной-дорожкой, хотя бы и привязанной выше
висячего груза. Более удобна для ловли в глубоких местах пулька-
зеркальце. Эта снасть лет семьдесят назад была завезена из
Финляндии на реку Неву для ловли
невского лосося. Незадолго до
Великой Отечественной войны
ленинградские рыболовы
приспособили пульку для ловли на
глубоких местах крупных щук.
судаков и других хищников.
После войны пулька
появилась в продаже в ленинградских
магазинах и стала появляться в других районах страны.
В оснастку пульки, предназначенной для ловли речных рыб,
пришлось внести некоторые изменения. Прежде всего оказалось
совершенно излишним зеркальце, вставляемое в лицевую сторону
пульки. Вместо него целесообразнее накладывать на пульку
жестяную пластинку (например, вырезанную из консервной банки) с
загибом с двух сторон в головной части пульки в виде колпачка.
Рыбку, предназначенную для
наживки, вставляют головой в
колпачок, хвостом к загибу
крючка. Зажатая головой в
колпачке рыбка хорошо держится
на пульке. Кроме того, тело
рыбки привязывают ниткой по
зарубкам, сделанным в хвостовой
части пульки. Самую хвостовую
часть пульки следует делать
лопаткой, чтобы было удобнее
привязывать рыбку (рис. 5).
Судак имеет обыкновение
хватать рыбку сбоку и часто
срывает ее. Поэтому пульке
дают дополнительное
вооружение — тройничок, прикрепив
его на проволочном поводке к
ушку, Тройничок вонзают одним рожком в рыбку позади головы.
Можно прикреплять рыбку к пульке и другими способами, не
покрывая ее жестянкой. Через оба глаза рыбки просовывают
проволочку и голову прикручивают к ушку, а тело в двух местах
привязывают нитками или мягкой проволочкой в хвостовой части
пульки по зарубкам. Наконец, самую пульку можно сделать более
плоской в нижней части и весом 40—50 г, если приходится ловить в
тиховодье. Важно придать ей такую форму, чтобы она при посад-
Рис. 5. Пулька:
/ — с зеркальцем (для ловлн лосося), 2 —
без зеркальца (для ловли щук и судаков),
3 — с жестяным колпачком и привязанной
рыбкой
290

ке на дно не падала боком, а всегда держала острие крючка
кверху. К хвостовой части пульки прикрепляют крючок
прямого загиба на поводке, сплетенном косичкой из шести тонких
стальных проволочек. Общая длина пульки вместе с крючком не
более 9—12 см. Крючок на стальном плетеном поводке всегда
держится острием кверху, составляя продолжение пульки. Пулька,
вылитая из олова, блестит лучше свинцовой, которую перед ловлей
следует натирать гладкой вязальной спицей или обушком ножика.
Рыбка для наживки берется такого размера, чтобы она
умещалась на пульке и хвост ее не выходил за изгиб крючка. В случае
необходимости можно голову рыбки отрезать или даже всю рыбку
разрезать по хребту и пустить на наживку одну половину. Вполне
пригодны для наживки плотва, елец, густера, уклея, окунь, а
также салака и соленые сельди.
Пульку прицепляют к обыкновенному спиниинговому поводку,
а поводок к шнуру достаточной прочности, по возможности не
толще 1 мм. Лучшим шнуром, конечно, является жилковый толщиной
0,5—0,7 мм. Длина шнура, зависящая от глубины водоема, где
предполагается ловля, обычно не превышает 12—15 м.
Вести пульку можно, держа шнур в руке, но лучше привязывать
его к небольшой палочке с развилкой в вершинке и с мотовильцами
для намотки запасного конца. Еще более удобен удильник с
катушкой, поставленной в нижней части ручки удильника.
На пульку хорошо ловить на спокойном течении, чтобы вести ее
позади лодки. На быстринах приходится пускать ее впереди лодки,
навстречу рыбе. Так именно ловят на быстринах лососей.
Пульку, пущенную позади лодки, ведут «скачками», поднимая
со дна на 10—12 см. При этом рука все время чувствует удары
пульки о дно. Если этих ударов не будет, значит, лодка зашла на
глубокое место, необходимо шнур удлинить, чтобы спустить пульку
на дно. По тихому плесу или озеру лодка движется очень медленно.
Плывя по течению, ее приходится сдерживать веслами. При езде
против сильного течения пулька отбивается струей от дна и
начинает вращаться вокруг себя, идет сзади, как обыкновенная дорожка..
Поэтому за пулькой нужно внимательно следить, чтобы она все
время шла скачками по дну.
Применяя пульку на практике, рыболовы, несомненно, будут
вносить в ее оснастку изменения и усовершенствования и добиваться
еще лучших результатов в ловле глубоководных хищников.
19*

К. Фарутин
ЛОВЛЯ ЩУК ПЕРЕТЯГОЙ
Как-то, будучи в Сухуми, я отправился со спиннингом за город
на небольшое озеро, расположенное в лесу, недалеко от моря.
Пришел я туда очень рано, солнце только всходило, однако на берегу
уже сидел какой-то человек и ловил рыбу. В руках у него был
толстый шнур, который он тянул из воды, рядом, в двух шагах, с берега
петлями уходил в воду другой такой же шнур. Вскоре, подведя
поближе пойманную рыбу, рыболов подхватил ее сачком.
Я, как приезжий человек, рад был познакомиться с местным
рыболовом. Мы разговорились.
— Скажите,— спросил я,— что это у вас за шнуры?
— Так это же перемет поставлен!
— Не понимаю.
— Не понимаете? Ну, тогда смотрите!
Он взял оба шнура, выходящие из воды, и натянул их, как
вожжи.
— Видите? Я потяну левый шнур, а правый уходит в воду,
потяну правый — левый уходит в воду. Как будто лошадью
управляю,— засмеялся он,— знай, потягивай. Поэтому такой перемет
и называется перетягой. А шнур перекинут через те два кола, что
забиты в воде.
Действительно, метрах в двадцати от берега и метрах в двух
друг от друга стояли в воде два кола.
— На кольях сделаны петли проволочные, и в них пропущен
шнур, вот почему он и вниз не сползает и вверх не сбегает,—
пояснил мой новый знакомый.— Лодки на озере нет, а щук много, вот
и придумали люди: разденешься, забьешь колышки, пропустишь
шнур и сиди да потягивай. Справа-то у меня на шнуре живцы на
поводках, а левый шнур свободный. Вот и вся премудрость,—
закончил он и попросил меня помочь ему поставить выбранный перемет.
Я начал выбирать из воды левый шнур, правый с живцами
уходил в воду.
292

— Хитро придумано,— воскликнул я,— и живцы поставлены,
и ноги сухие, и лодка не нужна.
Прошло немного времени, и одного из живцов схватила шука,
— Сбросьте скорее шнур! — услышал я приказ и, освободив
прижатый камнем шнур, взял его в руки.
— Подсекаю! — крикнул рыболов и дернул. Я отпустил шнур,
и он стал быстро сбегать в воду. Вскоре метровая щука, широко
разевая зубастую пасть, упруго подскакивала на гальке.
Пробыл я на озере несколько часов. За это время местный
рыболов поймал немало крупных щук.

Л. Федулов
БЛЕСНА ДЛЯ КОРЯЖИСТЫХ И ТРАВЯНИСТЫХ МЕСТ
Обычно во всех водоемах рыба держится в коряжистых и
травянистых местах. Щука, как известно, поджидая добычу, затаивается
среди водорослей, шереспер нередко бьет на плесе, окруженном
густыми зарослями, голавль прячется между сваями старого моста.
Но часто даже самый опытный спиннингист не решается забросить
приманку в такие места, боясь потерять блесну.
Зацепы — досадные моменты при рыбной ловле. Много времени
они отнимают у спортсмена, а иногда и портят снасть.
Харьковские спиннингисты делали немало попыток создать
блесну, пригодную для ловли в коряжистых местах. В такой блесне
крючки должны быть скрытыми и только при хватке рыбы
обнаруживать себя. Когда появились первые образцы такой блесны,
выяснилось, что они имеют недостатки: в них не вращались крючки, что
снижало их уловистость. Наконец, блесна была
усовершенствована. Крючки в ней не только вращались, но и выдвигались вперед,
И уже не одна сотня щук и других рыб поймана на эту
оригинальную приманку.
Автора первых образцов блесны установить не удалось.
Усовершенствована же она не одним спортсменом.
Поскольку такая блесна у нас уже широко применяется, я
решил коротко описать ее с тем, чтобы способ изготовления ее не был
«секретом» харьковских рыболовов, а стал достоянием всех
рыболовов нашей страны.
Такая блесна изготовляется из красной меди, латуни или
мельхиора. Толщина металла должна быть не меньше 1 мм и не
превышать 1,3 мм. Тыльная сторона блесны лудится.
Внешне приманка напоминает рыбку (см. рисунок). Длина
блесны—80 мм, максимальная ширина—24 мм и минимальная —
23 мм.
В изготовленной форме просверливают четыре отверстия: два
вверху, одно в середине и одно внизу. Диаметр отверстий под
заклепки — 2 мм, под карабин и средний крючок — 3 мм. Потом
294

блесну выгибают, придавая ей форму, показанную на рисунке.
Высота изгиба не должна превышать 14 мм.
В первое отверстие вводят карабин и продевают стальную
проволочку толщиной 0,7—0,8 мм, которую закрепляют во втором
отверстии. Потом берут двойник и к внутренней стороне его
припаивают латунную трубочку, диаметр которой равен диаметру
проволочки. После этого двойники надевают на проволочку и конец
ее загибают. В таком положении
двойник плотно передвигается
вдоль по проволочке.
Третий крючок пропускают
через нижнее отверстие и концом
стержня вводят в держатель,
сделанный из стальной пружинки.
Все три крючка вращаются вокруг
оси, что очень важно при хватке
рыбы. Крючки можно применять
крупные, в зависимости от
величины блесны.
В закрытом виде жала крючков
двойника укладываются в канавки,
выдавленные в нижней части
блесны. В рабочем положении
центральный крючок расположен между
двумя крючками. Стержень
должен быть слегка вогнут внутрь. Усик на проволочке двойника при
ходе блесны дополнительно ограждает крючки.
При хватке рыба надавливает на проволочку, крючки оголяются
и при последующей подсечке выдвигаются вперед, впиваясь в пасть
хищника.
К спаренным крючкам прикрепляются красного цвета
шерстинки или перышки. Шерстинки служат не только приманкой, но и
регулятором хода блесны. От их количества и длины зависит игра
блесны.
При нормальной игре блесна плавно колеблется по оси влево
и вправо.
Блесна для коряжистых и
травянистых мест

А. Князев
О МОИХ БЛЕСНАХ
Каждому рыболову известно, что удачный лов во многом зависит
от игры блесны. Как усовершенствовать блесну так, чтобы она
больше походила на живую рыбку и лучше играла, привлекая хищника?
После довольно продолжительных исканий я начал применять
самодельную тяжелую вращающуюся блесну, конструкция которой
показана на рис. 1.
Для изготовления такой блесны требуются: пластинка
латунная толщиной 1 мм, небольшой (около 2 см) отрезок тонкой
трубки диаметром 1 мм и кусок тонкой проволоки (она служит
осью, на которой вращается блесна).
Изготовляется блесна так. Из латуни вырезают заготовку
будущей блесны и молотком придают ей нужную форму. Нижний конец
блесны с небольшим захватом боковой части слегка отгибают
наружу, а в передней части, около самого края, делают отверстие,
в которое вставляют трубку. После этого трубку припаивают оловом
Заготовка Общий вид Paapi
Рис 1. Самодельная вращающаяся блесна
Разрез
296

к блесне с внутренней стороны, причем для придания блесне
большего веса часть олова напаивают вокруг трубки.
Когда трубка будет припаяна, берут проволоку, делают на
ее концах застежки и пропускают через трубку так, как указано
на рис. 1.
После этого с блесны следует аккуратно снять напильником
неровности, тщательно зачистить ее наждачной бумагой, и блесна
готова. К нижней застежке присоединяют тройник. Верхняя застежка
служит для присоединения поводка.
Обилий вид
Застежка,
пропущенная через
припаянную
к блесне трубку
Крючок,
припаянный
к пружитг
Крючок,
припаянный
к блесне
Положение
после хватки
Рис. 2. Блесна с двумя раздвигающимися крючками
Необходимо следить, чтобы блесна при вращении не касалась
нижней застежки и тройника, так как при таком касании будет
тормозиться вращение.
Блесна описанной конструкции меня полностью удовлетворяет
как своей игрой в воде, так и добычливостью. Кроме того, при
пользовании ею значительно облегчаются забросы, так как
благодаря отсутствию груза исключается возможность захлестывания
блесны за поводок или лесу. Упрощается и маневрирование
блесною в воде.
При ловле в неглубоких, сильно закоряжеиных или заросших
травою местах я применяю блесну с двумя раздвигающимися
крючками. Такая блесна не зацепляется даже при проводке в сплошной
траве и среди коряг.
Конструкция такой блесны показана на рис. 2.
Изготовляется блесна из тонкой латуни толщиной 0,5 мм.
Внешние контуры приманки могут быть несколько изменены. Важно
только, чтобы конечная часть ее имела винтообразную форму,
способствующую вращению приманки.

В. Кдвтун
НЕСИММЕТРИЧНЫЕ БЛЕСНЫ
Для ловли хищной рыбы изобретено много разнообразных
блесен, и почти все эти блесны построены по принципу симметрии.
Игра таких блесен бывает обычно равномерной, и только
маневрируя удилищем и подмоткой шнура на катушку, можно
разнообразить игру. Мне удалось сконструировать несколько типов
несимметричных блесен, которые при равномерной подмотке шнура на
катушку дают разнообразные движения. Вращаясь вокруг своей
оси, они делают броски в сторону, напоминая мечущуюся
испуганную рыбку. Такая вращательно-колеблющаяся игра блесен больше
привлекает внимание хищной рыбы, сильнее раздражает ее, чем
однообразное прямолинейное движение симметричных блесен.
Изменяя несимметричность блесны в ту или другую сторону
от оси по контуру, а также изменяя изгиб, можно изготовить блесны
самых разнообразных движений в воде, чего нельзя достигнуть
симметричными блеснами, вращающимися на стержне.
Немаловажное значение имеет и отверстие в блесне, сделанное
для крепления карабина: стоит только снести его в ту или другую
сторону от оси, как блесна изменит свое движение. Вращаясь на
карабинчике, эти блесны дают игру двух сторон, что важно для
блесны, изготовленной, скажем, из латуни, где одна сторона
натуральная, а другая посеребренная, луженая, никелированная или
оксидированная. Такие блесны, как показала практика, несомненно,
более добычливы, чем симметричные. Кроме того, к этому виду
блесен хищные рыбы еще не присмотрелись, что очень важно при ловле
на местах, часто посещаемых спиннингистами.
Изготовляются эти блесны так же просто, как и симметричные:
из пластинки латуни, меди и других материалов.
Толщина пластинки зависит от размера блесны и от водоема,
в котором блесна будет применяться. Для ловли на озере я
рекомендую изготовлять подобные блесны из пластинки толщиной от
0,5 до 0,8 мм, а для ловли на течении — из пластинки толщиной от
0,8 до 1,2 мм. Оснащаются блесны карабинчиком, на котором они
293

Несимметричные блесны

вращаются в воде; крючок крепится с помощью заводного кольца
непосредственно к блесне так же, как это делается в блесне типа
ложки.
Несимметричную блесну хорошо оснащать стержнем, имеющим
с двух концов застежки; одним концом стержень надевается на
кольцо карабинчика, а к другому концу подвешивается тройник.
Еще лучше оснащать эту блесну стержнем с двумя двойниками.
Один двойник надевается на кольцо в середине стержня, а другой
укрепляется на застежку стержня. Весь стержень с двумя
двойниками укрепляется на маленький стерженек, который специально
для этого делают в блесне.
Несколько способов оснастки несимметричных блесен показано
на рисунке (стр. 299).

С. Швецов
НЕЗАДЕВАЮЩИЕ БЛЕСНЫ
В течение трех лет я успешно применяю при ловле щук в
захламленных и травянистых местах две сконструированные мной иеза-
девающие блесны.
Блесны эти и их оснастка были изготовлены при помощи
несложных инструментов. Как видно из рисунков, крепление крючков
и пружин (часовых) сделано на заклепках без припайки.
Рис 1. Блесна с од- Рис. 2, Блесна с двумя
ним крючком крючками
/ — пружинка, 2 — ло- / — пружинка, 2 — ложечки
жечка
У блесны с одним крючком пружина прикреплена по линии
продольной оси блесны, к нижнему концу ее припаяна тонкая латунная
ложечка, которая и предохраняет жало крючка от задевов. При
хватке пружина прижимается, и крючок вонзается в пасть щуки.
Бывали случаи, когда крючок захватывал хищника за края
челюсти, пружина защелкивалась, и щука уже никак не могла
освободиться от крючка.

Ф. Кунилов
ЗАМЕТКИ СТАРОГО РЫБОЛОВА
Поплавки
В оснастке поплавочной удочки важное место занимает поплавок.
Он должен быть достаточно грузоподъемным, небольшим по объему,
легким и удобным для прикрепления к лесе.
Самые ходовые поплавки, распространенные среди удильщиков
с давних времен, вырезаются из осокоря — коры черного тополя,
растущего по Среднему Поволжью и по реке Оби. Эти поплавки
долговечны и могут быть сделаны любой формы и грузоподъемности.
Удильщики широко пользуются также поплавками из гусиного
пера, главным образом для ловли на легкие удочки. Из нескольких
гусинок, связанных вместе, можно сделать хорошей
грузоподъемности поплавок для ловли на больших глубинах и сильном течении.
Бутылочная пробка дает поплавки шарообразной, грушевидной
и удлиненной формы с перяным или деревянным стерженьком
внутри. Пробковые поплавки, хорошо сделанные и окрашенные в
разные цвета, привлекают внимание начинающих рыболовов и детворы.
На мой взгляд, они годятся только для ловли окуня, когда вода
в озере волнуется и поплавок захлестывает волной.
Опытные удильщики применяют поплавки из куги — круглого
камыша, растущего повсеместно по берегам морей, озер и рек.
Такие поплавки, имеющие внутри гусинковый или деревянный
стержень, отличаются легкостью и водонепроницаемостью.
Однако следует отметить, что не из всякого камыша можно
сделать хорошие поплавки. Растущие в северных областях камыши
мало пригодны для этой цели. Стебли их, наполненные воздушными
камерами, имеют шероховатую, покрытую темными бугорками
поверхность. При легком сжимании пальцами камышинка ломается.
И хотя поплавки покрывают краской, прочность их от этого не
увеличивается. Между тем именно из этого вида камыша изготовляются
поплавки, которые продаются в магазинах.
Камыш, растущий в южных областях нашей страны,
совершенно непроницаем для воды. Ствол его внутри плотно заполнен
мякотью, которая делает поплавок упругим, не поддающимся излому
302

даже при сильном нажиме. Поверхность стеблей южной куги
желтоватая и оранжевая, совершенно гладкая и блестящая. Из такой
куги получаются поплавки разной толщины, не нуждающиеся даже
в окраске.
Простейший поплавок из куги не трудно сделать самому.
Вырежьте из камышинки цилиндрик нужной толщины и длины с
неповрежденной поверхностью. В один конец цилиндрика вставьте верхний
отрезок пера, в другой — нижний отрезок толщиной в самом конце
не менее 3 мм. Затем концы цилиндрика нагрейте над паром, чтобы
придать им мягкость, и туго перевяжите ниткой. Лезвием безопасной
бритвы аккуратно оправьте
обрезы на конус, а потом
покройте клеем БФ-2,
«Рапидом» или каким-либо
нитролаком (цапоном, эмали-
том). Верхний гусинковый
стерженек можно покрыть
красным лаком или
масляной краской, нижний
кончик загнуть и надеть на
него колечко из той же гу-
синки.
Весь поплавок можно
покрыть краской или
лаком, но можно оставить и
без окраски.
Очень прочные поплавки
получаются из стеблей
сорго, которые можно взять
из обычного домашнего
веника. Но они будут
несколько тяжелее куговых.
Поплавки из пластмассы тяжелы и мало пригодны для ловли.
Весьма существенной частью поплавка является
приспособление для прикрепления к лесе.
Осокоревый поплавок привязывают за шейку двойной
рыбацкой петлей. Если вам нужно переставить поплавок на другое место
на лесе (а это иногда приходится повторять несколько раз, пока не
будет установлена глубина), вы должны развязать узел и закрепить
поплавок на новом месте. Гораздо удобнее прикреплять поплавок
к лесе при помощи резинового колечка, надетого на шейку поплавка.
Колечко позволяет передвигать поплавок по лесе в любую сторону.
Пробковые поплавки надевают на лесу и закрепляют
стерженьком. Изготовляются поплавки со стержнем, к нижнему концу
которого примотано проволочное колечко. Лесу закрепляют, как
показано на рисунке, захлестывают за поплавок и затягивают на колечке.
Однако и в этом поплавке удобнее пользоваться резиновым колечком,
надетым на стерженек.
е
Поплавки;
а — осокоревый с резиновым колечком, б —
пробковый, в, г, д — куговый с петелькой и
резиновым колечком, е — куга северная, ж — куга
южная, э — гусинковый с перяным зажимом, и — из
нескольких гусшгок, к — из нескольких куговых
цилиндриков с гусинкой внутри
303

Существуют и другие способы прикрепления поплавка к лесе,
удобные для его перестановки на другое место.
Сделать из проволоки продолговатую петельку длиною 12 мм,
как показано на рисунке, с загнутыми под прямым углом кончиками.
Петельку приложить к концу нижнего стерженька и вонзить ее
кончики с двух сторон в стерженек. Затем петельку посредине
примотать к стерженьку ниткой и залакировать. Из резиновой
трубки, подходящей по диаметру к стерженьку, отрезать колечко
и надеть его на стерженек выше петельки.
Когда нужно прикрепить поплавок, лесу складывают вдвое,
просовывают в нижнюю петельку и затем захлестывают за верхнюю.
После этого на верхнюю петлю надвигают колечко, и поплавок
будет прочно сидеть на лесе. Он в два приема освобождается от лесы
и так же быстро прикрепляется к ней.
Можно прикрепить поплавок и без резинового колечка.
Сложенную вдвое лесу пропустить через оба колечка и захлестнуть за весь
поплавок. Лесу легко снять с поплавка, так как она свободно
захватывается пальцами, не будучи туго затянута, как на поплавке,
показанном на рисунке — б.
Перяные поплавки обычно прикрепляют к лесе путем зажима
ее кончиком гусинки, на который туго надвигается перяное же
колечко (рисунок — з).
Зимний удильник
Простейший удильник каждый рыболов может сделать сам.
Взять отрезок бамбука, например из старой лыжной палки или из
вышедшего из употребления удилища, длиной хотя бы 30 см.
Примерно в середине отрезка запилить ствол до противоположного
верхнего слоя. Затем при помощи ножа отпиленную часть сколоть, а
оставшуюся выстругать и сделать удильник желаемой толщины
и упругости. На концах рукоятки вырезать выемки для намотки
запаса лесы, на кончик удильника надеть резиновое колечко для
закрепления лесы, и удильник готов.
Можно к комлевой части хлыстика или к рукоятке примотать
мотовильца для запаса лесы. Пустотелую часть рукоятки можно
использовать для хранения блесен, заткнув концы пробкой.
По берегам рек и озер растет пустотелый тростник, стебель
которого имеет гладкую и довольно прочную поверхность. Осенью,
когда тростник пожелтеет, его также можно использовать для
изготовления зимнего удильника. Вырезать две трубки с междуузлиями
на концах: одну тонкую с диаметром 5—7 мм, другую такого
диаметра, чтобы первая трубка могла быть вдвинута во вторую до
конца. По концам верхней трубки сделать обмотки ниткой и
залакировать. Затем вырезать по длине трубки круглую палочку из
какого-либо дерева, высушить ее и примотать к тростниковой трубке
на концах нитками. Палочка может быть толще самой трубки, так
как служит рукояткой. Кроме' того, к ней необходимо примотать
два мотовильца.
304

Самый удильник выстругать из бамбука или другой древесины
требуемой гибкости. Удильник вставляется в трубочку комлевой
частью, а по окончании ловли — тонким концом. Удильник из
тростника в сложенном виде можно носить в боковом кармане пиджака.
Несмотря на кажущуюся легкость материала, такой удильник может
поднимать тяжесть до 2 кг и более. Изготовляют его при помощи
осколка стекла, ниток и лака.
Прикормочница
Рыболовы пользуются для опускания корма на дно разными
металлическими прикормочницами конусообразной формы, с
отверстиями в стенке и отъемным дном. Одно время в ходу была складная
прикормочница, сделанная из цинка. Она удобна тем, что в
сложенном виде занимала очень мало места в корзинке или рюкзаке. В
настоящее время прикормочница в продаже не встречается. Сделать
же самому металлическую прикормочницу дело не легкое.
Между тем опускать корм на дно с лодки или со льда можно в
самой обыкновенной сетной кормушке или просто в мешочке из
тюля, марли или из любой материи. Сетную кормушку или мешочек,
сшитый на конус, привязать за узкую часть к шнуру, а по кромке
широкой части сделать дырочки или пришить проволочные колечки
на расстоянии 5 см друг от друга. В эти колечки или дырочки
продеть отрезок жилковои лесы, который должен быть в 2 раза длиннее
шнурка. В сетку или мешочек заложить корм и затянуть жилкой,
оба конца которой надо держать в одной руке, а шнурок — в
другой. Прикормочницу опустить на дно, один конец жилки выпустить
из руки, а другой вытянуть из мешочка. После этого остается только
потрясти за шнурок и вытянуть мешочек на поверхность. Корм
останется на дне.
Можно в мешочек вставить консервную банку и дно ее
прикрепить к узкому концу мешочка. Банку наполнить кормом,
мешочек затянуть жилкой и опустить на дно, а затем жилку вытянуть
к себе.
20 Рыболов-спортсмен, кн. V

М. С ему шин
СПИННИНГОВАЯ КАТУШКА С АВТОМАТИЧЕСКИМ ТОРМОЗОМ*
В третьей книге «Рыболов-спортсмен» была напечатана статья
«Спиннинговая катушка с автоматическим тормозом». Ниже даются
дополнительные сведения по изготовлению и сборке тормозного
механизма, описанного в этой статье.
1. Тормозной шкив должен быть хорошо сцентрирован
относительно оси вращения барабана катушки. Допустимо биение не
более 0,03 мм. Большое биение при быстром вращении барабана
катушки (во время заброса число оборотов барабана достигает 3000
в минуту и более) приводит к тому, что тормозная колодка будет
отбиваться от шкива и нарушать автоматическое торможение. Шкив
и втулка (3) выполняются заодно, что дает возможность легче
достичь их соосности.
2. Упор (29) приклепывается к рычагу (27) двумя заклепками
(47) впотай диаметром 2 мм.
3. Ось (26) припаивается к рычагу (22). Дополнительный рычаг
(27) должен иметь свободное вращение относительно оси (26).
4. Пружина (32) должна слабо прижимать колодку (28) 'к
тормозному шкиву. Величину силы пружины (32) можно установить,
укрепив груз весом 150 г к рычагу (22) у корпуса (/). С подвешенным
грузом рычаги должны занять положение Л, а без груза —
положение В.
5. Шайба (41) прижимается гайкой (40) к заплечику оси (26)
и удерживает рычаг (27) слабо прижатым к рычагу (22).
6. Собранный тормозной механизм должен иметь легкий ход
без заедания, боковую качку рычагов незначительной.
7. Регулировка тормозной колодки (28) производится
прокладками (43) толщиною 0,2 мм. Кожаная колодка должна входить
в карман (42) туго, без качки.
* Заметка печатается в связи с поступившими в издательство много-
численными запросами наших читателей о деталях устройства катушки.
306

8. Уплотнительное кольцо (39) изготовляется из целлулоида
толщиною 0,8 мм, устанавливается на ось свободно, не мешая
вращению подшипника (14).
9. Каждый шариковый подшипник должен быть смазан
капелькой жидкого масла. Все шарниры, кроме 36, оси рукояток (11),
кольцо (39) слегка смазываются маслом.
Попадание масла на тормозной шкив и колодку недопустимо.
Для деталей катушки можно применить следующие материалы:
а) дюралюмин (марки Д1, Д16)—для изготовления щечек
(4,5), лапки (2), угольника (43) и корпуса (/), втулки (3), крышки
(18), кнопки (16), двенадцати спиц (8) и восьми заклепок (17)
диаметром 2 мм.;
б) латунь (марки Л62, Л68) — для изготовления рычагов
(22,27), упора (29) (толщиною 1,5 мм), шайб (35,41), кармана (42),
осей (23, 36, 26), шайб (9), осей ручек (10);
в) сталь (марки ст. 6, ст. 35) — для изготовления оси (12).
Гайка №(21), гайка МЗ (24, 30, 37, 40), винт МЗ х 4(33), винты
М2 х 5 (19) 3 штуки — стальные. Для изготовления пружин (32,
34) используется стальная струнная проволока диаметром 0,35
и 0,6 мм. Трубка (38) подбирается готовая или сворачивается из
листа и спаивается по шву.
Можно заменить материал некоторых деталей, но нужно
стремиться изготовить катушку легкой и красивой.

А. Устюжанинов
ТОРЦОВАЯ КАТУШКА ДЛЯ СПИННИНГА
До сих пор принято было делать такие катушки для спиннинга,
которые при забросе приманки, вращаясь, развивали большую
скорость в силу инерции, что и приводило к образованию излишне
спущенных витков лесы и иногда к безнадежному ее запутыванию.
В предлагаемой ниже конструкции катушка не вращается, а
стоит своей осью параллельно удилищу (торцовая) .и только двигается
немного вперед и назад при сматывании лесы для равномерной ее
укладки. Это необычное положение катушки дает то преимущество,
что во время заброса приманки леса свободно «сбегает» с торца
катушки в строгой очередности, виток за витком, и при этом никогда
не «сбегает» лишних витков.
Катушка эта состоит из трех основных частей: корпуса (Л),
наматывателя лесы (Б), собственно катушки (В) (см. рис. 1).
Корпус катушки, содержащий механизм вращения, имеет ножку
(/) для крепления на удилище и по окружности бортик, который
заходит в выемку крышки (4) для предохранения механизма от
загрязнения. Крышка привинчивается к корпусу тремя винтами.
В передней части корпуса выточено углубление (2) для
помещения малой конической шестеренки (3), приклепанной фланцем
к наматывателю лесы. В крышке корпуса имеется выточенное
помещение для большой конической шестерни с осью (5), на конец
которой насаживается ручка (6) и крепится винтом с шайбой.
Коническая шестерня (5) имеет 62 зубца, а другая коническая
шестеренка (3) имеет 20 зубцов, что дает ускорение вращения более
чем в 3 раза. Практика показала, что этого вполне достаточно при
длине рукоятки в 6 см.
Наматыватель лесы (Б) вкладывается приклепанной к нему
шестеренкой (3) в гнездо (2) корпуса (Л).
В отверстие конической шестеренки (3) и в высверленное
отверстие корпуса плотно вставляется направляющая трубка (7),
которая имеет прорезь (15) для водителя оси катушки (8) и кулачка
309

(9), который вводит в действие проволочную дугу иаматывателя
(10).
Трубка крепится винтом с утопленной головкой через отверстие
корпуса (//). В эту трубку вставляется ось катушки (12) с
храповиком (13). Ось на конце имеет выемку (16) для водителя оси катушки
(8)у который вставляется имеющимся снизу ребром через прорезь
корпуса (14), через прорезь направляющей трубки (15) в выемку
оси (16) и крепится на оси винтом с утопленной головкой. Затем
надевается на ось шайба (17) и катушка (В). После нее
надеваются пружинящая неподвижная шайба (18) и латунная uenojfr
Рис. 1. Детали торцовой катушки для спиннинга
вижная шайба (19). Сверх них на конец оси навинчивается
фигурная гайка (20).
При закрывании крышки корпуса (4) с вложенной в нее
конической шестерней (5) нужно так повернуть шестерню, чтобы
имеющийся внутри ее в выточенном углублении ролик (21) вошел в паз
водителя оси (8). Тогда при вращении большой шестерни ручкой
ось вместе с катушкой будет двигаться вперед и назад на 14 мм, что
обеспечит равномерное наматывание лесы на катушку.
Наматыватель лесы (Б) представляет собой штампованную из
топкого алюминия (или выточенную) коробку с вдавленным дном.
Внутри коробки имеется подвижной рычаг (22) с роликом на
конце, а второй конец проходит через сквозное отверстие в боковой
стенке иаматывателя (23). Этот конец опирается о круглую обойму,
в которую впаян конец проволочной дуги (10). В этом положении
рычаг удерживается спиральной пружинкой (25), но если
проволочную дугу (10) перевести на другую сторону иаматывателя через
310

переднюю часть катушки, то конец рычага (22) войдет в выемку
круглой обоймы (24) и будет удерживать проволочную дугу в этом
положении до тех пор, пока рукояткой не будет сделана некоторая
часть поворота иаматывателя. В этом случае кулачок (9) толкает
по ролику рычаг (22), конец его выйдет из выемки обоймы (24)
и проволочная дуга (10), увлекаемая спиральной пружиной,
заключенной в колпачке (26), стремительно вернется в свое
первоначальное положение, как изображено на рис. 1.
Работа с этой катушкой сводится к следующим действиям.
Укрепив катушку на удилище, надо отвести проволочную дугу
до того положения, при котором конец рычага зацепит за выемку
в обойме дуги. После этого продеть лесу в кольца удилища,
прикрепить к лесе блесну или другую приманку
и забросить ее в воду. Как только
приманка упала, надо сделать одну треть
оборота рукояткой в любую сторону, отчего
проволочная дуга встанет в свое
первоначальное положение, и леса окажется внутри
изгиба (27) проволочной дуги (10). При
дальнейшем вращении рукоятки наматыва-
тель (Б) будет укладывать лесу,
распределяя ее по всей катушке. С тыльной стороны
катушки укреплен кусочек стальной
пластинки (28) (очень удобны кусочки
пружины от карманных часов). Когда
катушка надевается на ось, то эта
пластинка входит между зубцами храповика
(13) и находится в бездействующем состоянии до тех пор, пока
не будет соответствующей силы потяжки за лесу. Если
потянуть с достаточной силой за лесу, то катушка будет
проворачиваться с трением на своей оси. Стальная пластинка будет
цепляться за зубцы храповика и даст знать о силе потяжки лесы
пойманной рыбой. Трение катушки на оси регулируется фигурной
гайкой (20). Гайка эта в виде изображенной на рис. 1
трехлучевой фигуры наиболее удобна при обращении с нею, так как она
легко закручивается пальцами и способна удержать катушку в
неподвижном состоянии.
Несколько слов о материале: ручка (6), корпус (А), крышка (4),
наматыватель (Б) — алюминиевые; направляющая трубка (7)
может быть железной или латунной; ось (12) — стальная;
проволочная дуга — стальная; ее обоймы, конические шестерни, храповик,
рычаг (22), шайбы (17 и 19) — латунные; пружинящая шайба
(18) — стальная; фигурная гайка (20) — латунная или
алюминиевая; катушка (В) — пластмассовая или алюминиевая и обязательно
с хорошо полированной кромкой, чтобы леса совершенно свободно
скользила по краю катушки.
Рис. 2. Общий вид
торцовой катушки

А. Балашов
ЛЕГКАЯ КАТУШКА В СПИННИНГЕ
Совершенствование современной спиннинговой снасти, дающее
увеличение дальности заброса, должно идти по пути облегчения
барабана катушки, улучшения ходовой ее части, выбора наиболее
выгодных габаритов и профиля барабана и соответственного
подбора спиннингового удилища, позволяющего добиться строгой
пропорциональности всей системы в целом.
Многие спортсмены, применяющие вместо тяжелых весьма
легкие катушки, часто терпят неудачи. Они с трудом управляют
снастью при забросе, много делают «париков», а ожидаемого
увеличения дальности заброса не получают. В чем причины этого?
Следует иметь в виду, что динамика заброса и техника
управления катушкой и удилищем при забросе различны при различных
катушках и зависят от величины инерции их барабанов.
Тяжелый барабан при забросе медленнее набирает скорость
вращения, чем легкий, поэтому и нарастание как скорости движения
удилища, так и скорости его распружинивания (посыла) должны
быть соответственно замедленными, согласованными с разворотом
барабана. Для таких барабанов следует выбирать удилище менее
жесткое. При легком же барабане катушки динамика заброса
должна видоизменяться, приближаясь по своему характеру к динамике
толчка, поэтому удилище необходимо иметь в этом случае более
жесткое. Оно сообщает бросаемому грузу наибольшую скорость
только в том случае, если момент начала его распружинивания
(посыла) совпадает или незначительно опережает момент растормажи-
вания катушки.
Какого же характера изменения должны быть внесены в
технику выполнения заброса при переходе с относительно тяжелых
на легкие катушки?
1. Возрастание скорости движения удилища непосредственно
перед моментом снятия торможения с катушки должно быть
исключительно резким, образно выражаясь, следует как бы
«выхлестывать груз». На рисунке схематически показан характер движения
312

Направление
заброса
удилища при забросе, обеспечивающий приведенные выше условия.
2. Занос удилища на замах может быть короче.
Из сказанного ясно, что спортсмен при забросе должен
энергичнее работать корпусом, локтевыми суставами и кистями рук.
Проводка же удилища на почти вытянутых руках (широкая), как это до
сих пор практикуется многими, не годится при легких
катушках.
Несколько слов о том, что нужно учитывать при изготовлении
легких катушек.
Идеальной по управляемости и наиболее результативной
катушкой при данном весе ее барабана будет такая, у которой затухание
скорости вращения барабана .
строго согласовано с затуханием
скорости полета бросаемого
груза. Такие барабаны не требуют
подтормаживания на протяжении
всего времени полета груза.
Этого положения можно достичь
введением постоянно
действующего механического подтормажи-
вателя, когда инерция барабана
достаточно велика. С другой
стороны, можно изготовить такой
барабан, у которого сила трения на
оси и сила воздушного
торможения воздействуют на его
вращение. Поэтому эти силы сами
по себе являются строгими под-
тормаживателями Катушки,
удовлетворяющие последнему
условию, уже встречаются на
практике. В некоторых случаях
профиль барабана легкой
катушки бывает выполнен так, что
силы воздушного и осевого трения
настолько велики для данного веса барабана, что останавливают
его, когда груз находится еще в полете. Shro отрицательно
сказывается на дальности заброса.
Поэтому у легких катушек вращение барабана должно
осуществляться на системе, гарантирующей наименьшее трение на оси
Профиль барабана должен быть выполнен так, чтобы при вращении
его тормозящие воздушные вихри не препятствовали свободному
ходу барабана на все время полета груза. Прочность барабана
должна быть такова, чтобы она исключала возможность его
деформации при выполнении самых сильных забросов.
Хотелось бы еще отметить, что многие спиннингисты почему-то
пренебрегают безынерционными катушками. А ведь эти катушки
имеют свои преимущества. Во-первых, обучение забросу с безинер-
Схема заброса с легкой катушки
313

циониой катушки намного легче, чем с обычной. Во-вторых, с нее
возможно произвести хороший заброс в условиях, в которых
невозможно это сделать с обычной катушки. И, наконец, в третьих,
безинерционная катушка дает возможность далеко забрасывать очень
легкую приманку, чего нельзя сделать при обычной катушке. А в
большинстве случаев только легкая приманка, тонкая снасть и
умение обловить почти недоступное место и решают успех ловли.

М. Леонов
ИЗГОТОВЛЕНИЕ ИСКУССТВЕННЫХ РЫБОК И НАСЕКОМЫХ
Наверное, у каждого спиннингиста бывали случаи, когда он
жалел, что не имел под рукой ни одной приманки, которую надо было
пустить плавом.
Бывали такие случаи и у меня. К сожалению, имеющиеся в
продаже искусственные приманки этого типа недостаточно совершенны.
Это заставило меня попробовать изготовить их самому. Проба
оказалась удачной: испытав несколько образцов, я получил вполне
удовлетворительные результаты.
Расскажу о наиболее себя зарекомендовавших приманках. К ним
относятся: искусственные приманки типа «Орено» (ныряющие),
искусственная рыбка для дорожки, искусственные насекомые.
Для изготовления их употребляют березу с плотной, чистой,
хорошо поддающейся обработке древесиной. Болванки для первых
двух делают на токарном станке, можно их сделать и в домашних
условиях из любого бруска березы Болванки для искусственных
рыбок делаются вчерне ножом и доводятся до нужных размеров
напильниками.
Для изготовления приманок нужны следующие инструменты и
материалы.
Инструменты. Напильник плоский, грубый для черновой
отделки; средний и мелкий —для окончательной отделки.
Напильники круглые: грубый и средний, диаметром 12—15 мм,
чтобы сделать выемки в головной части ныряющей приманки и для
отделки кривых линий у искусственной рыбки; мелкий, диаметром
5 мм—для изготовления отверстий у «углубителя».
Ручные или маленькие настольные тиски для удерживания
болванок при обработке. Чтобы не портить болванку при зажиме в
тиски, по бокам ее вкладываются куски резины.
Ручная дрель с набором сверл от1 до Змм, плоскогубцы,
круглогубцы, кусачки и отвертка.
Материалы. Стеклянная бумага для окончательной отделки
болванок перед раскраской.
315

Набор акварельных красок с кисточками.
Баночка белой гуаши для окраски брюшка болванок.
Пакетик алюминиевого порошка для нанесения общего
серебристого фона.
Плитка столярного клея, на котором разводится алюминиевый
порошок.
Обрезки латуни толщиной 0,2—0,4 мм для изготовления
«углубителя» у искусственных рыбок.
Мелкие шурупы для крепления «углубителя».
Медная или железная проволока толщиной 2,5 мм для
изготовления петель.
Масляно-смоляной лак 4с МХП — СССР завода «Защита» —
Москва (продается в химических магазинах).
Нитролак или цапон-лак — 0,5 л. Найти в продаже чистый,
прозрачный нитролак, который бы не менял окраску рыбки,
трудно. Его можно сделать самому взять кино- или фотопленку со
смытым горячей водой эмульсионным слоем, мелко нарезать и
растворить в ацетоне. Когда пленка растворится, взболтать раствор и дать
ему отстояться. В отдельный чистый раствор (он расположится
наверху, внизу хлопьями осядут нерастворимые части пленки)
добавить 20—25% бутилацетата. Бутилацетат можно заменить
амилацетатом или этилацетатом в том же соотношении.
Покрывать болванку можно также лаком для ногтей.
Для ускорения изготовления приманок и упрощения работы
подготовленная к окраске болванка не грунтуется.
«О р е н о малое» (рис. 1) — длина 60 мм, диаметр 15 мм.
Длина скоса, углубление в передней части — 18 мм.
Хорошо отшкуренную болванку, чтобы краска ложилась ровнее,
раза два не сильно смочить водой при помощи большой акварельной
кисточки. После каждого смачивания дать хорошо просохнуть и
снова прошкурить самой мелкой стеклянной бумагой. После этой
операции поверхность болванки станет совершенно гладкой.
Чтобы при раскраске не касаться раскрашенных мест руками,
в месте будущих петель сверлом делают отверстия диаметром 1 мм
и глубиной 10—15 мм. В него вставляют проволоку, за которую и
держат болванку при работе.
Расцветку делают двух образцов. Спина синего или оливкового
цвета Брюшко белое. Границы соприкосновения красок
размывают водой до мягкого перехода из одного цвета в другой. Глаза:
зрачок черный, радужная оболочка красная или желтая Плавники
голубоватые или красные с черной окантовкой. Жаберные крышки
делают красной и желтой линией шириной 2 мм. Переднее
углубление красного цвета.
Раскрашенную болванку покрывают 5—6 раз нитролаком путем
погружения, поочередно меняя погруженные концы Чтобы лак
хорошо осел, сушат 2—3 дня,
Сам по себе нитролак не особенно водостоек. Для придания
болванке большей зеркальности и водостойкости покрывают ее еще два
316

раза лаком 4с. Покрытие лаком производят также попеременным
погружением в лак, предварительно подогретый до 18—20°. Сушка
после покрытия — 3—4 дня.
Оснащается «Орено малое» одним хвостовым якорьком.
Якорек держится на петле, стержень которой имеет шурупную
нарезку. Петля делается из медной или железной проволоки
диаметром 2,5 мм. Стержень ее нарезают на станке со специальным
приспособлением. В домашних условиях, потренировавшись, нарезку
Рис. 1 «Орено малое»
можно сделать самому, пользуясь надфилем. Петли из железа во
избежание заржавения необходимо никелировать, при
невозможности этого — покрыть лаком 4с.
Петлю можно заменить медным шурупом, расплющив его
головку, округлив ее напильником и сделав в ней отверстие для
заводного кольца.
В углубление, находящееся в передней части болванки,
ввинчивают петлю с карабином, стержень которой предварительно
смазывают лаком 4с. Им же производят и заделку входа стержня.
Рис. 2. Юрено большое»
«Орено большое» (рис 2) — длина 73 мм, диаметр 21 мм.
Раскраска та же, что и у «Орено малого». Кроме этого, хороша
раскраска полосатая — с чешуей по общему серебристому
(алюминиевый порошок) фону. Оснащается двумя якорьками — хвостовым и
брюшным.
Искусственная рыбка для дорожки (рис. 3).
Длина 100 мм, ширина 30 мм. Раскраска полосатая с чешуей
по общему серебристому фону. Глаза стеклянные (как у чучел)
или рисованые. Оснастка — два якорька: большой — хвостовой,
меньший — брюшной.
В углах рта крепится углубитель, сообщающий рыбке колеба-
317

тельные по горизонту движения. Углубитель из латуни в 0,2—0,4 мм
представляет собой эллипсоид с вертикальным диаметром 30 мм
и горизонтальным —28 мм, согнутый посередине под углом 120°.
Для спиннинговой ловли — та же рыбка, но меньшего размера.
Искусственных насекомых делают из пробки,
раскрашивают также акварелью, покрывают нитролаком и лаком 4с.
Рис. 3. Искусственная рыбка для дорожки
В подготовленную тушку насекомого вводится колечком или
лопаточкой крючок. Чтобы тушка не раскололась при этом, в ней
предварительно делают проход тонкой расплющенной иголкой или
проволокой в 1 мм. Стержень крючка вводят в тушку, перед этим
смазанной лаком 4с Им же заделывают вход и выход крючка.
Голову насекомого — жука, мухи и т. п. — делают из черной
катушечной нитки № 40. Ноги — из черного петельного шелка,
предварительно смоченного 2 раза в нитролаке и высушенного.
Нарезав шелк отрезками в 30—40 мм, вставляют их с лаком в тушку
насекомого, в сделанные иглой места. Усики изготовляют из
обрезков капроновой жилки, сяжки — органы осязания — из перьев,
крылья — из крепкого тонкого целлофана.

Н. Костомаров
ПОДВОДНЫЙ ФОНАРЬ
Назначение фонаря. Подводным фонарем (рис. 1) мы назвали
электроосветительный прибор, который можно опускать под воду
Рис 1, Подводный фонарь (общий вид)
на желательную глубину, освещать им дно и наблюдать, что
происходит в воде, какие рыбы в данном месте водятся. Меняя окраску
319

излучаемого света, можно установить, как реагируют на него
различные обитатели подводного мира.
Изготовленный фонарь можно опускать в Еоду
непосредственно с лодки или со специального поплавка, на котором
укрепляют батарею и к которому привязывают провода, установленные
на определенную глубину погружения. Последний способ
предпочтительнее, так как, установив прибор на нужном месте и включив
свет, можно на лодке отплыть от этого места для удобства
наблюдений.
Световой узел. Предположим, нужно изготовить прибор для
опускания в воду на глубину 10—12 метров. Источник электротока,
питающий лампочки фонаря, будет находиться или в лодке, или на
Рис. 2. Световой узел (1-й вариант)
поплавке, поэтому соединять его с прибором следует
водонепроницаемыми проводами. Сделать это можно различными способами, из
них два показаны на наших рисунках.
Размеры светового узла определяются размерами стеклянной
банки. Подобрав подходящую банку, надо вымыть ее теплой водой
с мылом и содой.
В состав светового узла входят: электропроводка, крышка,
осветительный патрон и лампочки.
Первый вариант светового узла получится, если взять два 15-
метровых отрезка многожильного провода с толстой резиновой
изоляцией.
Из толстой (10—12 мм) фанеры вырезают кружок, который с
легким трением входил бы в горловину банки, и просверливают в нем
два отверстия для проводов. Продевают провода сквозь отверстия
в кружке так, чтобы выпустить их концы на 10—12 см, и
закрепляют их в крышке деревянными клиньями (рис. 2). Изготовленный,
как указано на рис. 4, осветительный патрон прислоняют лапками
к крышке и прикрепляют винтами; один кончик провода
подключают к центральному контакту патрона, а другой — к его лапке.
320

В гнезда патрона ввертывают лампочки и, подключив провода к
батарее, испытывают готовность светового узла к работе.
Второй вариант светового узла, показанный на рис. 1,
используют в том случае, если применяют провода с тонкой резиновой
изоляцией или вовсе без нее, например при обычном осветительном
шнуре. В этом случае провода после снятия с них верхнего слоя
хлопчатобумажной изоляции вкладывают внутрь резиновой трубки;
такую трубку (диаметром 8—10 мм, длиной 15 м) можно купить в
аптеке. Если не будет цельного куска, то трубку можно составить из
отрезков, но после укладки в нее проводов стыки надо склеить
резиновым клеем, наложить заплату, а потом обвязать изоляционной
лентой. Другой особенностью второго варианта является штуцер
из медной трубки диаметром 10 мм; его изготовление ясно из рис. 3.
Концы проводов, на 10 см выведенные из трубки, продевают в
штуцер, трубку надевают на штуцер и привязывают покрепче
шпагатом. Затем провода и штуцер вставляют в отверстие,
просверленное в крышке, и закрепляют гайкой. Подключив к патрону провода
и укрепив его на крышке, испытывают готовность светового узла.
Осветительный патрон. На рис. 4 изображены части патрона,
работающего сразу пятью лампочками от карманного фонаря при
напряжении тока 4,5 вольта. Так как лампочки включаются
параллельно, то при необходимости патрон может быть заряжен даже
одной лампочкой, но пять лампочек дают больше света, и, кроме того,
при порче одной-двух лампочек можно продолжать наблюдения.
Патрон состоит из небольшого числа деталей, которые делаются
из листовой латуни, резины и трехслойной фанеры.
Деталь / — держатель (рис. 5) служит для ввинчивания
в нее пяти лампочек и подводки электротока к их цоколям.
На плите выправляют кусочек латуни или жести и острым
шилом и циркулем помечают контур детали р центры отверстий; прд»
о
^ Болтик МА
для провода
Рис. 3. Штуцер
Рис. 4. Осветительный патрон (общий вид)
21 Рыболов-спорте мен, кн. V 321

сверливают отверстия диаметром 9 и 4,5 мм. У отверстий
диаметром 9 мм делают зубильцем усики; деталь обрезают по контуру
ножницами, напильником зачищают заусенцы, уголки усиков отгибают,
как показано на рисунке, и пробуют ввертывать лампочку в
отверстия. Лампочка должна плотно входить в отверстие
перпендикулярно плоскости детали; распрямляя и отгибая уголки усиков, можно
достигнуть хорошего сопряжения держателя с лампочкой.
Деталь 2 — кольцо с лапками (рис. 6). Оно служит
в патроне для упора контактов лампочек и проводит в них ток.
Лапки служат для установки патрона на месте работы, а к одной
из них крепится провод от батареи. Изготовление кольца понятно
из рисунка.
Рис. 5. Деталь 1—дер- Рис. 6 Деталь 2—ко- Рис 7 Детали; 3 — про-
жатель льцо с лапками кладка, 4 — основание
Деталь 3 — прокладка (рис. 7) служит для поддерживания
и изоляции детали /; ее надо вырезать из подошвенной резины,
пробить отверстие диаметром 4,5 мм и зачистить напильником.
Деталь 4 — основание (рис. 7) служит для сборки всего
патрона. Деталь выпиливается из трехслойной фанеры, подгоняется
в деталь 2 и парафинится.
Деталь 5 (см. рис. 4) — обыкновенный стальной
болтик М4 с двумя гайками; он служит для скрепления всех частей
патрона и подводки тока к детали /, поэтому и называется
центральным контактом. Первой гайкой болт стягивает части патрона, а
второй зажимает конец провода от батареи.
Сборку патрона (рис. 4) начинают с привинчивания мелкими
шурупами детали 2 к детали 4У а потом на центральный контакт
собирают последовательно детали 7, 3 и 4 с 2 и стягивают их гайкой.
Посде этого подключают провода от батареи и ввертывают в гнезда
322

лампочки. Если какая-нибудь лампочка не горит, исправляют ее
контакт с кольцом 2, засовывая нож между деталями 2 и 4.
Источник электротока. Наиболее удобным источником
электроэнергии для подводного фонаря будет батарея, составленная из
сухих элементов; она не требует специального ухода, как
аккумулятор, не проливается, работая в любом положении, легка и
портативна. Чтобы составить батарею, надо приобрести три сухих
элемента марки ЗС-Л-30 и соединить их последовательно. Сухой
элемент ЗС-Л-30 имеет напряжение 1,5 вольта и емкость 30—24 ампер-
часа при сохранности в течение 18 месяцев. Такая батарея будет
иметь напряжение 4,5 вольта и емкость в конце срока хранения —
24 ампер-часа.
Элемент ЗС-Л-30 имеет форму прямоугольного параллелепипеда
размерами 55 X 55 X 130 мм.
Для батареи надо сделать деревянный ящичек с внутренними
размерами 170Х 135X60 мм, укрепить на нем выключатель и две
клеммы, которыми соединить провода батареи; к клеммам
подключают провода фонаря при подготовке его к спуску под воду, а
выключателем дают в фонарь ток от батареи.
Сборка фонаря. Для того, чтобы фонарь погрузился в воду,
банку надо утяжелить. Кусок проволоки диаметром 8—10 мм
сгибают в виде дуги, как показано на рис. 1, надевают на нее несколько
старых гаек и при помощи закрутки из тонкой проволоки
прикрепляют дугу к шейке стеклянной банки.
Протерев тщательно банку с внутренней стороны, в ее горловину
закладывают крышку осветительного узла и заливают ее
расплавленным варом или смолой, а потом засыпают сухим песком, чтобы
заливка не прилипала к рукам и платью.
За закрутку укрепляют дужку из проволоки, к которой
накрепко привязывают провода, чтобы при опускании и вынимании фонаря
за провода не повредить соединения крышки с банкой.
Теперь фонарь готов. Опустив его со всеми проводами в ванну
или таз с водой, надо проверить его пригодность к работе.
Чтоб£>1 свет фонаря не мешал наблюдению, сверху фонаря к
проводам можно прикрепить железный абажур.
21*

Г. Перегуд
ВАРИАНТ ПРОВОЛОЧНОГО ПОПЛАВКА
И СПОСОБ ЕГО КРЕПЛЕНИЯ
Известно, что лучшим поплавком для проводки является
поплавок с наименьшей общей поверхностью при сохранении конической
формы, с наименьшим весом при наибольшей его грузоподъемности
и при соединении его с лесой лишь в одной точке*
При ловле на быстром течении эти требования к поплавку
особенно важны.
Из большого ряда примененных мною различных поплавков
в условиях ловли на Урале я остановился на сконструированном
мною поплавке, изготовленном из тонкой рентгеновской пленки
(или фотопленки). Такой поплавок удовлетворяет всем указанным
требованиям.
Техника его изготовления сравнительно проста.
Отрезок рентгеновской пленки, предварительно отмытой в
горячей воде или лучше в растворе хлорной извести и просушенной,
в один оборот склеивается ацетоном (2—3 каплями) на ровной
цилиндрической оправе нужной толщины. Перед этим оправа
обматывается бумагой, чтобы пленка не приклеилась к оправке. Шов на
пленке нужно делать шириной 3—4 мм.
Во избежание деформации склеенной пленки необходимо
продержать ее несколько дней на оправке. После снятия с оправки
целлулоидного цилиндра в середину его плотно вставляется круг
из корковой пробки толщиной 2—3 мм для придания цилиндру
жесткости.
В верхнюю и нижнюю части цилиндра на глубину 3 мм вводят
(на эмалите) две бархатные корковые пробки конической формы.
Одна пробка снабжается окрашенным перышком, другая —
обычным колечком из нержавеющей (никелиновой) проволоки диаметром
0,3 мм (см. рис 1). Во избежание течи в отверстие, образованное
стержнем колечка, можно вставить деревянный штырь или лучше
самую верхушку стянуть тонкой шелковой нитью и покрыть эмали?
том.
324

Деталь, которой поплавок прикрепляют к лесе, состоит из
никелированной проволоки с тремя кольцами и пробковой оправы
с муфтой.
Первое, большее, кольцо служит для соединения с кольцом
поплавка, а два других — для пропуска лесы.
Леса фиксируется муфтой из гусиного пера, плотно надеваемой
на пробковую оправу, находящуюся между двумя нижними
кольцами. Оба конца пробкового цилиндрика, после того как через него
будет пропущена проволочка, обматывают для прочности разволок-
ненным шелком и промазывают эмалитом или копаловым лаком.
Рис. 1. Поплавок из рентгеновской пленки:
а — целлулоидный цилиндр, б — пробковый круг, в — шов цилиндра,
г — пробка с кольцом, д — пробка с перышком, е — детали для
крепления поплавка, ж — общий вид поплавка с лесой
Указанный способ крепления поплавка имеет тот недостаток,
что хотя и редко, но все же он может скользить вниз по лесе при
стремительных и резких подсечках.
Во избежание пустых проводок выше места крепления поплавка
следует поставить надежный контрольный знак в виде туго
завязанной на лесс тонкой цветной нитки, не мешающей передвижению
поплавка на любое новое место.
Долголетнее применение поплавка с предлагаемым мною
способом крепления позволяет сказать, что способ этот обеспечивает
хорошую сохранность лесы, быстрое беспрепятственное передвижение
поплавка, предельную чуткость его при поклевке.
ЗАЖИМНЫЙ ГРУЗ ПРИ ЛОВЛЕ САЗАНОВ
Идея применения зажимного груза возникла у меня в связи
с резко уменьшившимся количеством сазанов в Урале.
Если с 1945 по 1950 год сазанов в Урале (в пределах Чкаловской
области) было очень много, то с каждым последующим годом по ряду
причин их становилось все меньше и меньше.
22 Рыболов-спортсмен, кн. V
325

Феноменально жадный и повсеместный клев сазана в годы обилия
его в Урале сменился самым осторожным и в самых редких местах,
большей частью в тех, которые являлись и ранее постоянным местом
его обитания.
По приезде на одно из таких мест уже в период обычного резкого
снижения клева (2-я половина августа) я заметил игру сазанов, что
говорило об их большом количестве здесь.
Из разговора с двумя местными любителями выяснилось, что
в период «боя» им удалось поймать лишь одного сазана, да и то
ночью. Днем рыба не ловилась.
Видя интенсивную игру сазана и ознакомившись со снастями
местных любителей, я склонен был объяснить бесклевье их грубой,
примитивной снастью.
Рис. 2. Зажимный груз и его применение
Однако этот взгляд оказался ошибочным. В течение трех дней я
обильно прикармливал сазана, потом удил самыми совершенными
снастями, но не видел ни одной поклевки, тогда как игра сазана резко
усилилась. Она происходила в значительном отдалении от лодки,
хотя лодка стояла на том месте, где была игра рыбы до
прикармливания.
Все это навело меня на мысль об исключительной
осторожности сазана, который не подходит к лодке на расстояние, досягаемее
обычным забросом донной удочки.
Нужно было решить задачу, как забросить насадку на далекое
расстояние, соблюдая при этом необходимую для успеха
абсолютную тишину. Никакой закрепленный на лесе груз не давал
правильного решения этой задачи, так как после подсечки сазана такой груз
препятствовал прохождению лесы по кольцам спиннингового
удилища. Убедившись в необходимости освободить лесу от всякого
груза, я применил зажимный груз, создавший все предпосылки
для успешного ужения сазанов.
Описываю один из вариантов зажимного груза,
326

Отливается кусок свинца граммов на 150—200 в форме
четырехгранной пирамиды с широким основанием, с впаянным медным
ушком на верхушке, как у лота, и со сквозным отверстием у основания
пирамиды диаметром 0,4—0,6 см. Ушко служит для прикрепления
сатурна (можно и нитки). Отверстие нужно для вкладывания
деревянного 10-сантиметрового прутика, расщепленного на конце.
В этот конец зажимают швейную нитку длиной 8—10 см,
укрепленную на лесе в любом месте. На свободном конце нитки делают узел,
создающий возможность выскальзывания ее вместе с лесой при
некотором усилии. Почти неизменно при подсечке нитка с узелком
выскальзывает.
Таким образом, техника ловли с зажимным грузом позволяет
при наличии среднего течения отпустить лесу на любое расстояние
от лодки. Оптимальное расстояние при этом, как показал опыт,—
25—30 метров.
Унесенная течением леса погружается на дно после соединения
нитки, имеющей узелок, с прутиком, вставленным в груз. Груз
опускают на отрезке шнура, который позволяет ему лечь на дно у
лодки. Разумеется, что каждый раз для новой зарядки необходимо
поднять груз в лодку и повторить операцию соединения нитки с
грузом.
Результат при ловле с зажимным грузом сказался сразу.
В первое же утро (с 8 до 11 часов) я имел шесть характерных
поклевок сазана.
Успешное ужение сазана этим методом обеспечивается мягкой
насадкой, при которой сходы рыбы с крючка бывают очень редко.
Из мягких насадок я предпочитаю манную кашу, окрашенную в
красный цвет и сваренную особым способом для каждого из
различных периодов сезона.
Добавлю, что контрольные забросы обычной донной удочки во
время успешного лова с зажимным грузом результата не давали.
Это указывает на ценность данного метода при ловле необычайно
осторожной рыбы.
Считаю уместным отметить, что, повидимому, важную роль в
этом методе играет также то, что насадка благодаря течению
попадает на место концентрации зерна, уносимого течением от кормушки,
привязанной к лодке,
•22*

П. Миклашевский
ИЗОГНУТОЕ УДИЛИЩЕ ДЛЯ ГЛУБИННОЙ ЛОВЛИ
Практика ловли на глубоких местах в челябинских озерах
показала, что рыба на глубине 5—12 метров безбоязненно берет
приманку под самой лодкой, и поэтому нет необходимости забрасывать
приманку далеко от лодки, а следовательно, нет нужды применять
а
Изогнутое удилище:
а — вид сбоку, б — вид сверху, в — конец удилища с развилкой
длинное удилище. При глубинной ловле с лодки я применяю ко*
роткое (55—60 см) изогнутое удилище, имеющее на конце изгиб
в сторону и снабженное рукояткой из пробки, камыша или бересты.
Преимущество такого удилища перед прямым заключается в
том, что, будучи положено серединой на борт, а рукояткой на
скамейку лодки, оно даже при слабой поклевке легко выводится из
состояния равновесия, что позволяет сделать своевременную
подсечку.
328

Безусловно, при хорошем клеве, когда, держа удочку в руках,
то и дело вытаскиваешь рыбу, нет необходимости ловить с изогнутым
удилищем. Но в случаях слабого клева, когда есть возможность
ловли одновременно на несколько удочек, преимущество изогнутого
удилища неоспоримо.
Сигнализируя о поклевке, такое удилище с успехом заменяет
поплавок, от которого во многих случаях ловли на глубине
приходится отказываться. При активной ловле на одну удочку, когда
рыболов потряхивает насадкой, поплавок не позволяет опускать ее
ниже определенной глубины. Кроме того, расстояние между концом
удилища и поверхностью воды всегда незначительное, и поплавок,
помещенный на таком коротком отрезке лесы в волну, периодически
повисает в воздухе. Удлинение же лесы между концом удилища
и поплавком приводит к тому, что или поплавок подходит вплотную
к борту лодки, скрывается из глаз рыболова, или вследствие
недостаточной натянутости лесы между поплавком и удилищем не удается
сделать хорошую подсечку.
Желательно, чтобы удилище имело на конце развилку, что
позволяет экономить время на намотку лесы при перемене места лова,
когда можно и нужно наматывать лесу на одно мотовильце и
развилку.
Хорошее изогнутое удилище можно сделать из можжевельника,
вяза или рябины.
Снасть с изогнутым удилищем монтируется, как зимняя удочка.
Леса на конце удилища удерживается стопором из пробки или
резиновой трубочки.
КАРТОФЕЛЬНАЯ НАСАДКА ПРИ ЛОВЛЕ КАРПА
Картофель «в мундире» варится в круто посоленной воде до
готовности к употреблению в пищу. Затем горячую воду сливают
и картофель заливают холодной водой, причем холодную воду
сменяют до тех пор, пока она не перестанет нагреваться от горячего
картофеля. После этого картофель разрезают на куски примерно
1 X 1 X 1 см.
Рекомендуется применять молодой картофель, как менее
разваривающийся.
Ловля на недоваренный картофель дает значительно худшие
результаты, чем на вполне сваренный.

Н. Костарев
ШТАМПИК ДЛЯ НАСЕЧКИ БЛЕСЕН
Многие любители-спиннингисты изготовляют блесны сами.
Чтобы придать блесне более привлекательный и законченный вид, а
может быть, и уловистость, на ней хорошо насечь чешуйки.
Для этого рекомендуется сделать штампики-насечки трех
разных размеров: для крупных, средних и мелких блесен.
В качестве материала можно взять обломок большого
напильника. Его надо отпустить, накалив до свечения. Потом следует
произвести слесарную обработку по прилагаемым рисункам и в
соответствии с указанными в таблице размерами.
Штамп
Размер
а
ь
ФС
Количе
ство
чешуек
Большой
3
5
4,5
8
Средний
2,5
3,5
3
12
Малый
2
2,5
2
16
Центры сверлений надо разметить с максимально возможной
точностью и обязательно глубоко накернить (чтобы сверло не
уводило).
После сверления штампик скашивается до размера «а». С
противоположной скосу стороны чешуйки обрабатываются надфилем
с таким расчетом, чтобы рабочая поверхность М штампика
представляла собой волнистую полоску одинаковой ширины.
После слесарной обработки штампик калится: металл нагревается
до белого каления и быстро опускается в холодную воду. После кал-
ки необходимо дать металлу отпуск для придания ему некоторой
вязкости. Для этого штампик нагревают в песчаной ванне до
появления соломенного цвета побежалости.
330

Рабочую поверхность штампа М надо отполировать.
Насечку блесны производить следующим образом.
Взять в левую руку штамп (см.
рис. 1), а в правую молоток и
достаточно сильными ударами насечь
блесну, передвигая штампик после
каждого удара на один ход (высоту
чешуйки) по направлению стрелки N.
При насечке между заготовкой
Глубина сзерления 0,5мм
Рис. 1. Штампик для насечки блесен
блесны и наковальней надо класть дюралевую пластинку.
На насечку одной блесны при известном навыке идет от 0,5 до
1 минуты.
УПРОЩЕННЫЙ СПОСОБ ИЗГОТОВЛЕНИЯ спиннинговых
ГРУЗИЛ
Форма, которая представляет собой дужку из листовой латуни
с прорезями под петельку, зажимается в тисках (рис. 2). После этого
в прорези вкладывается петелька и производится заливка формы
свинцом. Не вынимая из тисков грузила, ножом срезают неровный
верхний край.
Размеры формы и петельки выбираются в зависимости от веса
грузила.
ПОЛОГ
На многодневной рыбалке удобно иметь с собой полог,
спасающий от комаров во время ночевок и дневного отдыха.
На полог идет 12 м обычной медицинской марли шириной 70
см (марля продается в аптеках).
На рис 3 показан сшитый полог и его раскрой. Небольшой при:
пуск на шов на рисунке не учтен.
331

Во всех верхних углах полога закладываются деревянные
шарики диаметром 10 мм и обвязываются снаружи петлями, за которые
и подвешивается полог с помощью шпагата.
Тиски
Рис. 2. Упрощенный способ
изготовления спиннинговых грузил
Сшитый полог
Петли
Раскрой полога
Мешочек
700^
Рис. 3. Полог
Рекомендуется обращаться с пологом аккуратно, во избежание
его разрывов, и убирать в мешочек с затягивающимся верхом.
ПАЙКА ЯКОРЕЙ
Часто любителю-спиннингисту приходится паять якорьки
самому из одинарных крючков. Если крючки с ушками, то у двух
крючков из трех их откусывают. Если же крючки с лопаточками,
332

Жало не отпускается и не
опаивается дате при
глубоком погружены
то их отламывают и заменяют специально сделанной петелькой
(рис. 4, а).
Перед пайкой одинарные крючки соединяются медным волоском,
взятым от электрошнура. Это делается так: щепотью левой руки
берется волосок и 3 крючка (рис.
4,6)
Свободный конец волоска
продевается в ушко и закручивается
4—5 раз вокруг стержней до
начала загиба крючков, где он
скручивается с первым концом
волоска в жгутик до обрыва
последнего (оставшийся конец жгутика
пригнуть).
После этого крючки
разворачиваются под углом 120°,
выравниваются по высоте и осторожно
устанавливаются на досочку в ряд
перед пайкой.
Паять рекомендуется в
ванночке предлагаемой конструкции
(рис. 4, в).
Ванночка очень устойчива.
Большая масса ванночки служит
аккумулятором тепла, и температура
припоя колеблется мало.
Если крючки вороненые или
покрыты лаком или маслом, то нет
надобности их специально
зачищать перед пайкой. ЭтЪ
исключается двукратным, попеременным
погружением якорька в крепкую
паяльную кислоту (травленую) и в припой. После пайки якорьку
придается окончательная форма аккуратным выгибанием крючков.
Для скручивания волоска и держания якорька при пайке очень
удобны хирургические «иглодержатели», которые продаются в
медицинских магазинах.
Ванночка из черного металла
Рис. 4. Пайка якорей:
а — петелька, б — продевание в крючки
медного поводка, в—ванночка для пайки
ЩУЧЬЯ ГОЛОВА
Голова щуки, будучи соответствующим образом препарирована
и повешена на стену, может служить украшением жилища.
Для препарирования рекомендуется использовать головы
крупных щук, так как головы мелких щук выглядят менее эффектно.
Технологический процесс препарирования заключается в
следующем.
Голову пойманной щуки отделяют от туловища по линии
наибольшего схождения жаберных крышек наверху. Потом ее засаливают
333

в подходящем сосуде сухим способом (не в рассоле). Соль засыпают
обильно в пасть, жабры и снаружи. В таком виде голова может
храниться месяцами.
По прошествии некоторого времени, но не ранее чем через 6 дней,
можно продолжить препарирование. Просоленную голову
промывают в чистой воде. Удаляют слизь, рванины, глаза. После этого
Рис. 5. Чучело щучьей головы разрывы пасти, если они
имеются. Пасть и жаберные крышки
распирают колышками до придания им естественного вида.
Голову вялят, желательно на открытом воздухе, в обтянутом
марлей сквозном ящике. Вялить надо до полного высыхания мякоти.
Вставленные деревянные глаза после этого плотно удерживаются во
впадинах усохшими веками.
Голову прикрепляют к панели крупным шурупом, который
проводят через доску с задней стороны и ввертывают в позвоночник,
притягивая таким образом голову к доске.
После очистки головы мягкой щеткой глаза раскрашивают
масляной краской и всю голову покрывают 2 раза масляным лаком.
голову смачивают 10%
раствором формалина. В глазные
впадины закладывают вату,
смоченную формалином, а поверх нее
деревянные глаза, сделанные за-
-s. ранее из какой-нибудь твердой
^ породы дерева: березы, бука.
После этого зашивают ниткой

В, Васильев
ЗАСТЕЖКА ДЛЯ УДИЛИЩ
При перевозке удилищ или переноске их во время ловли лучше
всего не связывать их веревками или шнурами, а применять
полоски резины, на концах которой имеются петля и крючок.
Эластичная резина плотно стягивает удилища одним-двумя
оборотами, а петлю с крючка легко снять даже в темноте.
О ПОВОДКАХ ДЛЯ ЩУК
До сих пор некоторые рыболовы применяют для спиннинга
длинные стальные поводки.
Между тем при ловле многих рыб (жереха, язя, голавля и т. д )
применение такого поводка только снижает успех ловли и не
вызывается никакой необходимостью.
Стальной поводок при длине его 60—75 см может сломаться
даже во время заброса блесны. И если уж применять его при ловле
щук, то нужно брать короткий (10—15 см) поводок с карабином или
колечком на конце. Такой поводок предохраняет лесу от перекуса
при самом яростном жоре.
При желании груз можно ставить в 70 см от блесны, прямо на
лесу.
С появлением жилксвых лес для спиннинга я полиостью
отказался от остальных поводков даже при ловле щук. Случаи потери
блесен при перекусе лесы не превышают 2% от числа поклевок.
Обычно блесна попадает хищнику в рот так, что до лесы зубы не
достают. Зато прозрачная незаметная жилка эластична, не ломается.
Отсутствие стального поводка особенно желательно при
осторожном клеве.
КОНСЕРВИРОВАНИЕ МЕЛКОЙ РЫБЫ
Когда рыболов-любитель возвращается домой с мелкой рыбой
(ершом, густерой, мелким окунем, пескарем и т. п.), его встречают
весьма недружелюбно. Начинаются споры о том, кто будет чистить
335

«этакую мелочь». Жена вежливо советует: «Сам ловил, сам чисти».—
соседи ехидно подсовывают кота в дверь.
Между тем решение вопроса о чистке и приготовлении мелкой
рыбы весьма просто.
Рыбу потрошат, внутренности удаляют, икру и молоки
оставляют. Больше никакой чистке рыба не подвергается. Ее следует
только промыть в воде.
Рис 1—4. Коробка для мелких рыболовных принадлежностей
В эмалированную кастрюлю укладывают один ряд рыбы, а сверху
него — немного соли, перца, ломтики лука, лавровый лист и
поливают одной-двумя ложками подсолнечного масла.
Затем кладут второй ряд рыбы, та же приправа и порция масла.
Так укладывают всю рыбу, сверху заливают немного уксусом. После
этого кастрюлю, не наливая туда воды, плотно закрывают крышкой
и ставят на 31/2—4 часа на небольшой огонь. Рыбу не перемешивают.
Кости, чешуя и плавники полностью размягчаются.
После указанного срока в кастрюлю сверху добавляют
томатную пасту и снова ставят на самый маленький огонь на 30—40
минут при закрытой крышке. Одновременно рыбу можно
перемешивать или сохранять цельной.
336

После этого рыба в консервированном виде готова к
употреблению. Она хорошо сохраняется в прохладном месте в стеклянной
банке, слегка залитой сверху слоем подсолнечного масла.
КОРОБКА ДЛЯ МЕЛКИХ РЫБОЛОВНЫХ
ПРИНАДЛЕЖНОСТЕЙ
Немало неприятностей доставляет рыболову потеря крючков,
мормышек, карабинов, застежек и другой нужной на рыбалке
«мелочи». Чтобы избежать этого, можно использовать для хранения
мелких рыболовных принадлежностей очень простую и удобную
коробку, которую легко изготовить самому.
Возьмите небольшой кусок картона или плотной бумаги, пустые
спичечные коробки и немного клею.
Порядок изготовления коробки следующий:
1) выдвижную часть спичечной коробки оклейте внутри белой
бумагой, вырезанной по форме, указанной на рис 1;
2) четыре спичечных коробка поставьте друг на друга и склейте
их между собой (рис. 2);
3) две колонки по четыре коробки склейте между собой и оклейте
снаружи картоном или плотной бумагой (рис. 3, 4);
4) на коробках сделайте соответствующие надписи (рис. 4).
Каждая коробочка выдвигается нажатием пальца с задней
стороны.

В. Колгин
НАСАДКИ ДЛЯ САЗАНА
Сазан любит насадки, сдобренные растительными маслами:
конопляным и хлопковым. Вареное масло предпочитают сырому.
Крупный сазан лучше всего ловится на хлеб, умятый с маслом
и опущенный на полминуты в кипящую воду. Такая насадка
ароматна, мягка, имеет вязкую консистенцию и хорошо держится на крючке.
Любит сазан и тесто, замешанное с маслом и медом, хлеб, умятый
с медом и маслом и заваренный в кипящей воде.
Хорошо берут сазаны и сомики на дождевого червя,
подкормленного растительным маслом. За 2—3 дня до ловли помещают червей
в небольшую посуду вместе с землей. Земля сверху поливается 1—2
ложками масла и ежедневно обрызгивается водой. Для сохранения
червей во время лова рыбы хорошо иметь корзиночку, сделанную
из парусины наподобие хозяйственной сумки с ручками. В эту сумку
червей кладут в мешочке из ткани вместе с землей, которую по мере
высыхания следует обрызгивать водой. Чтобы не образовывались
комки (они могут перетереть червей), в землю хорошо положить
влажных отрубей.
САДОК ДЛЯ РЫБЫ
В условиях сухого жаркого климата, когда рыбу при
пятидесятиградусной жаре приходится сохранять в течение
продолжительного летнего дня, хороший садок приобретает исключительно
важное значение. Практичным, дешевым и удобным для переноски
садком является мешок из редкой мешочной ткани. Преимущество
мешка перед сеткой состоит в том, что при переходах он не высыхает
и предохраняет от высыхания рыбу. Сделанный на затягивающемся
шнурке, он опускается на самое дно. Редкая ткань обеспечивает
приток свежей воды.
В таком садке при условии частых переходов с места на место
удается сохранить пойманную рыбу живой в течение суток.
338

М. Орлов
ХОРОШАЯ НАСАДКА
Рыболовы Ивановской области вот уже несколько лет с успехом
применяют насадку, приготовленную из хлеба и картофеля. На вид
эта насадка молочно-белая с чуть заметным желтым оттенком, на
ощупь — мягкая. На крючке шарик из такого теста сидит хорошо
и даже на течении не смывается водой.
Насадка изготовляется так. Берут мякоть пшеничного хлеба,
смачивают в воде и отжимают. После этого крошат в тарелку, куда
кладут горячий, только что сваренный и очищенный от кожуры
картофель (хлеб и картофель нужно брать примерно в одинаковом
количестве). Толкачом растирают хлеб и картофель до однородной массы.
Затем получившееся тесто мнут ладонями, одновременно добавляя
растительного масла (любого) и при желании — пахучих веществ.
Насадка готова.
Такая насадка, если ее положить во влажную тряпку, может
сохраняться несколько суток и даже в самые жаркие дни, благодаря
маслу, не сохнуть.
Берут на нее плотва, красноперка, язь, карась, густера, подле:
щик, карп.
Вместо пшеничного хлеба можно использовать ржаной, но в этом
случае насадка получается серого цвета. Картофель желательно
брать «рассыпчатый».

Н. Климов
К ЭКИПИРОВКЕ РЫБОЛОВА-ЗИМНИКА
В прошедшую зиму некоторые ленинградские рыболовы для
обогревания рук стали употреблять муфту, сшитую из меха. Во
время ловли, работая одной рукой с удилищем, другую обогревают
в муфте, поочередно меняя руки. Это позволяет лучше чувствовать
поклевку, удобнее вытаскивать рыбу из лунки.
Муфта надевается на ремень, которым подпоясан полушубок,
что не мешает при рубке лунок. На муфту нашит карман для
хранения носового платка, курящему удобно положить туда папиросы
и спички.
На льду, особенно в предвесенний период, часто под снегом
бывает вода, и через обычные галоши и чуни промокают валенки. Для
избежания этого на валенки можно надевать чулки, склеенные
из тонких листов каучука. Чулки клеят по валенку, на подошву
ставят два слоя каучука. Надевать чулки нужно только на водоеме.
Такие чулки очень прочны, сохраняют надолго валенки и служат
в течение нескольких лет.

А. Афанасьев
КРЮЧОК ДЛЯ ПОДВЕСКИ КОТЕЛКОВ НАД КОСТРОМ
В бивуачной обстановке на рыбалке я в течение ряда лет
успешно применяю крючок для подвески над костром котелков,
чайников и прочей посуды при варке пищи (форма и размер крючка
показаны на рисунке).
Основное преимущество этого приспособления заключается в
том, что, применяя его, можно каждую посуду в отдельности снять
с огня и вновь повесить, не трогая остальных подвешенных
предметов. Можно приподнять котелок, чтобы не пригорела или не
сбежала приготовляемая пища.
Для изготовления крючка пригодна проволока толщиной от
4 до 6 мм, в зависимости от размера посуды.
23 Рыболов-спортсмен, кн. V
Ы
Крючок для подвески котелков над костром

Николай Коляструк, Булька-рыболов, Куйбышевское книжное
издательство, 1953, 72 стр. Тираж 75 ООО, цена 95 коп.
Задача рыболова-литератора, пишущего для детей, заключается в том,
чтобы живо и интересно рассказать юным читателям о рыбалке — одном из
увлекательных видов спорта, познакомить их с передовыми, культурными
способами лова рыбы, правдиво, художественно ярко отобразить богатство
нашей природы. Удалось ли автору рецензируемой книги справиться с этой
задачей?
Книга открывается рассказом «Дедушка Бат». Это длинное,
композиционно рыхлое жизнеописание старика с нечеловеческим именем — Бат.
Автор подробно описывает свою «закадычную» дружбу с дедушкой Батом,
приводит рыбацкие анекдоты, рассказывает о ловле крупных икряных щук
в весеннюю «ледяную воду» и т. д.
Пропагандировать среди детей браконьерство — лов рыбы в запретные
сроки и запретными снастями во время ее миграции к местам нерестилищ —
не только недопустимо, но и вредно.
В рассказе «Жадная стерлядь» автор пишет: «Бат взял подпуск, длинный—
метров на полтораста. Крючков на нем и не счесть...»
Как известно, лов на многокрючковые снасти запрещен, а
пропагандировать его, это значит игнорировать существующий закон.
Автор не знает, как правильно называется подпусковая снасть.
Хребтину или шнур он именует лесой, а поводки — бечевой.
Эти неточности вводят в заблуждение не только ребенка, но и взрослого.
А наши маленькие любознательные читатели многому учатся по книгам,
поэтому литератор обязан в совершенстве знать все то, о чем рассказывает.
Писать для детей надо языком точным, чистым, ясным.
Не представляют никакого интереса зарисовки: «Под яблонькой», «Как
сом в крыгу попал», «Глуп ли язь?» В первых двух речь идет о ловле рыбы
крыгой во время весеннего паводка, тогда как этой снастью ловить рыбу в
период нереста тоже не разрешается. Причем на 12-й странице сообщается
о несуществующей рыбе-веселке. Дедушка Бат, конечно, может любую рыбу
называть по-своему, по-местному, но писатель не должен оставлять юного
читателя в недоумении.
В реалистическом произведении нелепостью кажется сравнение усов
сома с пастушьими кнутами (стр. 14) А то, что ерши «свирепо раскрывали
колючие пасти» (стр. 31), совсем неправильно. У ерша колючки на спинном
плавнике, а «пасть» у него совсем не колючая.
Третья зарисовка построена на опровержении выдуманной дедушкой
Батом пословицы «Глуп, как язь». Но, как впоследствии убеждает автор,
язь совсем не глуп. Таков «идейный» смысл этой зарисовки.
Нельзя признать интересными и такие рассказы, как «Сазаний бой» и
«Рыбий жор». На стр. 16 читаем: «В августе начинается лов сазана на удочку.
345

Рыбаки готовятся к этому тщательно. Нужно запастись длинными,
толстыми удилищами, которые больше похожи на жерди, чем на удилища — так
велики они, нужно свить крепчайшие лески, способные поросенка удержать,
не то что сазана...» Все это, конечно, ненужное преувеличение. Ошибочно
и утверждение, что лов сазана начинается только в августе. Сазан клюет
и в весенний паводок, и в июне.
Все советы или сведения об ужении, содержащиеся в этих рассказах,
или неверны, или давно устарели.
Плохо и то, что глубокие речные омуты автор называет «колдобинами»,
удилище — «проказливым», а сазана перекрашивает в «красный цвет!»
«Напасть на стаю рыб, когда у них бывает жор, не так-то просто»,— пишет
автор (стр. 50). Обычно бывает наоборот. Во время жора гораздо легче напасть
на стаи рыб, потому что они непрерывно мигрируют недалеко от берегов
водоема.
Из 13 рассказов, составляющих рецензируемый сборник, могли бы в
какой-то мере заинтересовать юного читателя только пять: «Булька-рыболов»,
«Золотая рыбка», «Кто это?», «Чудесный аквариум» и «Малек». Но и они,
к сожалению, не лишены скучных рассуждений, фактических неточностей,
языковых и стилистических погрешностей. Вот несколько примеров:
«Я всегда держусь такого мнения, что человеку полезно больше ходить
там, куда меньше всего заглядывает нелюбопытный... Наши приволжские
места, кстати, располагают к таким хождениям» (стр. 64).
А вот автор описывает окуней* «...красные огненные плавники, которые
топорщатся, как загривки у злых собак» (стр 70). Красными у окуней
являются только грудные и подхвостовой плавники. А они-то никак не могут
быть похожи на собачьи «загривки».
На стр. 70—71 сказано: «...щуренок, насаженный на животку (?),
становится добычей щуки».
По меньшей мере, странным является сравнение щуки с маскировочным
халатом (стр. 56).
Иллюстрации в тексте сделаны плохо, невыразительно. Например,
рисунок на странице 69 вместо резвых и красивых окуней изображает
какие-то «чудовища морские».
На всей книжке лежит печать спешки и непродуманности. В таком виде
ее, безусловно, не следовало бы издавать.
Василий Алферов
В. Рыжаков, На рыбалке, Горьковское книжное издательство, 1954,
64 стр. Тираж 15 ООО экз., цена 1 руб. 05 коп.
Юные любители рыбной ловли предполагали найти в этой книжке
занимательные рассказы, пропагандирующие прекрасный рыболовный спорт,
воспитывающие у ребят чувство любовного и бережного отношения к
природе, и в частности к рыбе — природному богатству страны.
На деле же юные читатели прочли книжку, призывающую к...
браконьерству, обучающую молодежь хищническим приемам ловли, истреблению
подводных обитателей. Уже сам рисунок на обложке книги должен насторожить
квалифицированного читателя. Полная луна, молчаливая пособница двух
молодых браконьеров, освещает реку, перегороженную частоколом.
Посередине частокола дощатый настил; на нем виднеются герои книжки — Федя
и Коля. Пользуясь отсутствием свидетелей и безответственностью автора,
ребята перегораживают проход большой треугольной сетью.
На рыболовном языке описанное нами сооружение, перекрывающее реку
от берега до берега, называется «езом», а сеть — «сежей».
Сплошное перегораживание рек (хотя бы и самых малых) в целях
рыболовства всегда запрещалось законом. А ловля «сежей», да еще в период нереста
рыбы (действие происходит в мае, когда большинство рыб нерестится), не
может быть названо иначе, как хищнической. Любые правила Госрыбнадзора
заставят согласиться с этой формулировкой.
346

В рассказе «Ночью» очень подробно описывается постройка «еза», на что
ребята затратили около двух дней, а автор — около двух страниц текста.
В следующем рассказе «Вода прибывает» описывается техника ловли
«сежей». Правда, к концу повествования «ез» вместе с «сежей» сносит вода.
Но в общем все заканчивается благополучно, и «спортсмены» возвращаются
домой с завидной добычей и твердым намерением и впредь продолжать
истребление рыбы на родной реке.
Рассказ «С наметкой» уже самим заголовком рекомендует себя. Недалеко
ушла «наметка» от орудий браконьерского промысла. Кстати, в рассказе
описывается случай с ястребом, который пытался поднять в воздух большую
щуку, но завяз в рыбе когтями и пал таким образом жертвой собственной
неосмотрительности. Эта «крылатая щука» и вылавливается изумленными
рыбачками. Случай, может быть, и любопытный, но... описанный еще в начале
нашего века известным ихтиологом Л. П. Сабанеевым.
Заключает этот достойный удивления сборник рассказ «С острогой»,
где жертвой ребят становится феноменальной величины зеркальный карп,
который, по резонному замечанию автора, «неохотно повалился на бок»,
после того как в него воткнули острогу.
Здесь уместно вспомнить о том, что применение остроги — один из
злейших видов браконьерства. Острога калечит большое количество рыбы, которая
затем снет, разлагается и зачастую служит причиной эпидемических
заболеваний среди подводных обитателей. О недопустимости использования остроги
сейчас известно настолько широко, что остается только удивляться
«неведению» автора и редактора книги...
Язык книжки «гармонирует» с ее содержанием.
Вот, к примеру, такая картинка;
«Уж лежал, растянувшись на траве, широко раскрыв рот, а перед ним
стоял сгорбленный, с вытаращенными глазами лягушонок...»
Дальше «таращить глаза» приходится уже читателю. В самом деле,
достаточно ясное слово «стадо» заменяется пышной фразой «пестрое рогатое
шествие». Промочил Федя ноги — автор уточняет: «сапоги заполнил холод».
Грозовое облако в книжке «бурлит». У попавшего, на свою беду, в один из
рассказов председателя колхоза мы обнаруживаем «рвущиеся на ветру волосы».
Но это лишь часть содержащихся в книге литературных «перлов».
Неинтересная получилась книга, невежественная, безграмотная и просто
вредная. Дурной подарок преподнесли горьковские издатели юным
любителям рыбной ловли.
Михаил Заборский
В. Смирнов, Радости глухой поры. (Из второй книги повести «Открытие
мира».) «Огонек», № 40, 1954.
Как известно, «Огонек» выходит тиражом в 850 ООО экземпляров.
Прибавьте к этому не десятки, а сотни рук, через которые проходит
каждый библиотечный и клубный номер. Учтите при этом, что журнал — не
однодневная газета, он заботливо сохраняется, лежит годами на полке, и к
нему возвращаются, его перечитывают... Какое могучее оружие, источник
знаний, средство пропаганды и воспитания людей, особенно юношества,
в руках у редколлегии «Огонька»! А между тем мы читаем на его страницах,
обращенные к юным читателям, следующие строки:
«Ах, кажется, и в самом деле доведется нынче Шурке и Яшке подержать
в руках эти рыбацкие заманчивые вилы! Доведется поцелиться и ударить по
окуням, щукам и налимам, да так, что добыча будет проткнута насквозь,—
с костями, мясом и потрохами. Хороша саженная вилочка, поддевай ею рыбу,
ровно со сковороды!.. Да, будут радости невиданные и неслыханные.. »
Почему В. Смирнов пишет о налимах и окунях так, будто речь идет о
врагах рода человеческого? Откуда такое отношение у писателя к рыбе,
непонятно. Еще труднее нам ответить на вопрос: как описание такого хищнического
отношения к дарам природы нашло место на страницах «Огонька». Не будем
здесь касаться и тонкостей воспитания, вопросов формирования психологии
347

человека... Но о каком же, собственно, источнике «невиданных и неслыханных
радостей» идет речь?.. В. Смирнов с увлечением рассказывает о ночном бое
рыбы острогой с подсветом на Волге, близ впадения в нее реки Юхоти.
Как известно, раненная острогой рыба с развороченными потрохами,
костями, истекая кровью, во множестве попадает не на сковороду, а остается
в реке, и если не издыхает там, то покрывается струпьями и болеет.. Может
быть, писатель далее покажет вред, наносимый этой злодейской «вилкой»?
Не тут-то было!
Не унимаясь, он описывает дальнейшие события так, что, повидимому,
его единственная цель — передать увлечение героев читателям, заразить их
страстью к хищническому лову рыбы.
«...вновь испеченные рыбаки (речь идет о хороших в общем ребятах,
подростках, героях рассказа — X. В.) с трепетом разглядывали на дне
завозни две грозные остроги на длинных шестах, с частыми, острыми
зубьями — на мелкую рыбу и с редкими, по пальцу, что у бороны,— на крупную».
И дальше во время ночного боя рыбы:
«Шурка... не дышал, не мог открыть рта, онемев от восторга».
«Полосатый, с прозеленью, горбатый, медленно раздувая жабры и поводя
красноватым хвостищем, окунь спокойно стоял головой против течения. Пять
темных полос так и просились, чтобы острога проткнула их зубьями...
— Бей! — в одном страстном вздохе взмолились Шурка и Яшка»,
«...страсти рыбацкие разгорались. Уже не раз Шурка и Яшка без слов,
жадными, нетерпеливыми знаками просили Леньку дать им на минуточку
острогу. Но хозяин безжалостно не понимал их, пока невидимый Карапуля
(бакенщик — X. В.) не сказал с кормы:
— Хватит тебе. Дай другим побаловаться».
«...Яшка четыре раза подряд промахнулся, потом забил дрянненького го-
лавлишку, на которого и смотреть было неохота, и опять дал маху, да еще по
золотому красноглазому линю, высунувшему мохнатый хвост из травы...»
Бакенщик поучает:
— «Наводи зубья под водой. Не торопись...»
«...Шурка вытащил небывалого ерша, в четверть величиной, с темноси-
ними навыкате глазищами, рябого, истекавшего кровью и икрой. Он не
позволил никому снять, сам с наслаждением и жестокостью сорвал рыбину с
зубьев...»
И, наконец, сам бакенщик—«Карапуля неслышным прыжком очутился на
носу лодки. Бороньи зубищи большой остроги блеснули над жаровней и как
бы оскалились. И у самого Карапули разверзлась косматая борода и хищно
блеснули редкие острые щучьи клыки».
Цитаты можно не продолжать. Основная беда, повторяю, в том, что все
это—и жестокость, и какое-то мамаево истребление рыбы, и воспевание
остроги дано прямо-таки с упоением.
Вернемся к тиражу «Огонька», к цифрам. Они убедительно говорят, что
отрывок из повести В. Смирнова прочли и еще прочтут тысячи людей. Многие
из них понятия не имеют о правилах рыбной ловли.
Я предвижу возражение В. Смирнова. Он, мол, написал о делах давно
минувших дней. Но разве это что-нибудь меняет, когда хищнический бой
рыбы описан как увлекательнейшее занятие?
«А почему бы этим не заняться?» — вот вывод, который может делать
читатель. Ведь это, как уверяет В. Смирнов, обещает такие «невиданные и
неслыханные радости!»
А ведь бой рыбы острогой запрещен советскими законами, как один из
злостных видов браконьерства.
Действительно, не пора ли перестать нам «баловаться» с вопросами
охраны природы и как следует подумать о социалистической заботе о ней? Не
пора ли добиться, чтобы повсюду у нас было вдоволь рыбы и чтобы она
попадала «на сковороду» без жестокостей пещерного времени?
X. Веселовский

Дм. Головин «На рыбалке», Издательство «Орловская правда», 1954,
110 стр. Тираж 20 000 экз., цена 2 руб.
Книга Дм. Головина состоит из двух разделов. В первом —«В годы детства
далекого», помещено 8 рассказов — воспоминаний автора. Два из этих
рассказов («Дяденька Евсей» и «У костра») знакомы нашим читателям: они
были помещены в 4-й книге сборника «Рыболов-спортсмен».
Во втором разделе книги — «Знакомые берега» — 6 рассказов. В них
описаны случаи на рыбалке, происшедшие с автором, который, будучи взрослым
человеком, посетил знакомые с детства места.
С большой теплотой рисует автор друзей юношеских лет, деревенских
подростков и их первое увлечение рыбной ловлей. Запоминается рассказ
«Сазаны» о поимке во время Великой Отечественной войны трех фашистов,
неосмотрительно увлекшихся рыбной ловлей. Интересен рассказ «В ледостав»,
где описана ловля в незамерзших местах реки на обычные летние удочки.
К сожалению, автор не указал, какая насадка была им применена при этой
ловле.
Издана книга неплохо, однако следует отметить несоответствие
отдельных рисунков тексту. Например, на стр. 53 говорится о большом карпе,
прорвавшем сетку подсачка. На рисунке же изображен рыболов не с
прорванным, а сломанным подсачком.
В общем же книга Дм. Головина читается с интересом.
Ф. П. Кунилов «Рыболовный спорт», Ленинградское газетно-жур-
нальное и книжное издательство, 1954, 240 стр. Тираж 100 000 экз., цена
5 руб.
Книга «Рыболовный спорт» издается вторично тем же издательством.
Впервые она появилась в 1952 г. Во втором издании из книги изъяты
специальные главы «Спортивные рыбы Ленинградской области» и «Рыболовные
водоемы в окрестностях Ленинграда». В остальной части содержание книги
несколько переработано и дополнено. С большим знанием дела, простым,
доступным языком автор описывает отдельные виды спортивной ловли рыбы.
Следовало бы более подробно рассказать о ловле в проводку и ужении рыбы зимой,
а также о правилах рыболовства.
Книга Ф. П. Кунилова, одного из наших старейших рыболовов с
многолетним богатым опытом, является хорошим пособием не только для
начинающих, но и для многих опытных рыболовов.
Издана книга хорошо: красивая обложка, четкая печать, интересные
иллюстрации и продуманные технические рисунки. Издание такой книги
массовым тиражом — нужное и полезное дело.
Вл. Архангельский «С ружьем и с удочкой». Издательство
«Физкультура и спорт», 1954, 46 стр., Тираж 75 000 экз., цена 65 коп.
Вл. Архангельский просто и красочно в небольшой по объему книжке
рассказывает об охоте и рыбной ловле, об их привлекательности, доступности,
их многообразии в условиях нашей великой Родины.
Автор знакомит читателей с различными видами охоты и рыболовства,
интересно и увлекательно описывает отдельные эпизоды.
Издание такой книги, пропагандирующей охотничий и рыболовный спорт,
можно только приветствовать.
Д. Самарин

ПЕРВЫЙ ПЛЕНУМ ВСЕСОЮЗНОЙ СЕКЦИИ СПОРТИВНОГО РЫБОЛОВСТВА
По одному, по двое, небольшими группами сходились рыболовы. Не на
рыбную ловлю собирались они, однако волновались не меньше, чем если бы
приехали на Истринское водохранилище, или на Дон, или на Большую
Волгу. И как было не волноваться! Они собирались на Первый Пленум
Всесоюзной секции спортивного рыболовства Комитета по физической культуре
и спорту при Совете Министров СССР.
Рыболовный спорт существует у нас с незапамятных времен и уже давно
начал приобретать «права гражданства», а ныне узаконен, как спорт
полезный и нужный для широких масс трудящихся. Пожалуй, трудно назвать
другой вид спорта, которым бы занималось такое количество людей. Рыбу ловят
дети и старики, мужчины и женщины. Вот уж, действительно, чему «все
возрасты покорны», так это рыбной ловле...
Почему же появилась настоятельная необходимость созывать этот
пленум?
При Всесоюзном Комитете по физической культуре и спорту, как
известно, существовала секция спиннингового спорта и не было секции
спортивного рыболовства. Спиннинг, как известно, отличная снасть. Однако
это не единственное и не самое распространенное орудие рыбной ловли. Кроме
спиннинга, существуют удочки (зимние и летние), кружки, жерлицы, нахлыст
и др. А за последнее время получилось так, что только спиннингисты
признавались настоящими спортсменами, а остальные миллионы рыболовов были
на положении неорганизованных любителей. А в секции спиннингистов,
в итоге долголетних извращений, все свелось к искусственному
рекордсменству.
Конечно, для спиннингистов очень важно уметь отлично владеть снастью,
делать далекие забросы, уметь положить блесну точно «на пятачок», где-то
под куст или на струю возле камня. Спору нет, занятия на стадионах полезны
и для тренировки и для обучения новичков, но во что это выродилось на деле?
В пустопорожнее занятие. Объявлялись соревнования по спиннингу не на
воде, а на стадионе!
С особыми сверхоблегченными и сверхходкими катушками выходили
спиннингисты на стадионы разных обществ, соревнуясь на дальность и
меткость забросов. Нельзя, конечно, утверждать, что все эти товарищи,
появляясь потом на водоеме, плохо владели спиннингом Нет, среди них немало и
опытных мастеров-рыболовов, но ведь на настоящую рыбалку они
приезжают не с катушками без ручек и не пытаются охотиться на щуку и судака,
на семгу и тайменя с леской сечением в 0,2 мм! Нет, на рыбалку они
приезжают с нормальным удильником, с нормальной катушкой, на которой
намотана леска покрепче.
Как анекдот звучат слова одного из защитников стендового спиннинга:
«Без стенда и соответствующей (т. е стендовой.— Ред.) спортивной
классификации спиннинговый спорт потеряет свой основной и естественный
признак спорта и превратится в обычный любительский лов...»
350

Вот уж поистине Тартарен из Тараскона, который свою славу охотника
завоевал, стреляя по подброшенным в воздух фуражкам!
Что бы мы сказали, если бы у нас, например, пловцы получали звания
мастеров спорта и чемпионов не по умению плавать, а по тому, как они ловко
демонстрировали бы движения кроля или брасса, находясь на суше?
Соответствует ли это принципам советского спорта? Ведь наш спорт
прежде всего является средством укрепления здоровья и сил трудящихся.
Именно поэтому советский спорт должен быть массовым, и он требует
естественных условий. А надо ли говорить, что в бывшей секции спиннингистов
забыли об этом, отгородились от жизни!
Приказ председателя Всесоюзного комитета по физической культуре и
спорту дал правильную критическую оценку стендовому спиннингу и,
ликвидировав секции спиннингового спорта, положил начало секциям массового
спортивного рыболовства. В связи с этим в марте 1955 г. и собрался в Москве
Всесоюзный пленум, на который с таким волнением сходились и съезжались
рыболовы — делегаты и гости.
Делегаты знали, что на пленуме предстоит обсудить вопросы
государственной важности. Первый из них, как мы уже сказали,— забота о здоровье
трудящихся. Рыбная ловля ныне является одной из самых популярных
форм отдыха и укрепления здоровья. Не менее важным является вопрос об
охране рыбных богатств нашей страны.
С каким жаром и горечью многие делегаты пленума в своих
выступлениях приводили различные факты безответственного, граничащего.с
преступлением отношения к нашим рыбным богатствам! Рассказывали о
вылавливании рыбной молоди, о сознательном браконьерстве. Что греха таить, даже
в среде рыболовов-спортсменов порой появляются, не встречая достаточного
сопротивления, люди, которые пытаются пожинать то, чего никогда не
сеяли. Под личиной рыболова-любителя они занимаются промысловой
рыбной ловлей, не брезгуя при этом ничем Сколько сигналов о подобных случаях
уже было в нашей печати! Немало фактов хищнического лова рыбы
приводилось и на страницах сборника «Рыболов-спортсмен».
На помощь Рыбнадзору в его борьбе с нарушителями правил рыбной
ловли должны прийти коллективы рыболовов-спортсменов, которым дороги
интересы государства.
Много и горячо говорили об этом все выступавшие на пленуме.
Повсеместно существуют небольшие рыболовецкие артели или
рыболовные бригады при рыбзаводах — так называемое «малое рыболовство».
И невозможно понять, чего больше приносит сегодня государству это «малое
рыболовство» — пользы или вреда. Представитель Главрыбвода тов. Тара-
сюк говорил на пленуме о том, что государство затрачивает миллионы рублей
на разведение рыбы. Мероприятие нужное, огромной важности. И,
действительно, советскому государству под силу восстанавливать рыбные запасы.
Но если дело будет продолжаться так, как оно поставлено сейчас, то
миллионы эти будут расходоваться на ветер. Есть рыболовецкие бригады, для
которых народный закон будто не писан. От берега до берега ставят они
закол, используют невод с недопустимо малой ячеей. В результате из рек
вылавливаются десятки, сотни центнеров... двадцатиграммового судачка.
Такими же артелями уничтожалась молодь леща, язя и других пород рыб.
А когда отдельные рыболовы-спортсмены пытались помешать этому, их
останавливали: «Не суйтесь. Мы выполняем государственный план!»
Государственный план чего? Уничтожения рыбных запасов?
Делегат пленума тов. Крундышев сказал:
— Мы ничего не могли с этим поделать, потому что были безлики и
бесправны А теперь мы организовались по-серьезному и свое слово скажем.
Поскольку Главрыбвод находится в ведении Министерства рыбной
промышленности СССР, инспектора Главрыбвода иной раз получали прямое
указание от некоторых «деятелей» из министерства не препятствовать
уничтожению молоди. В связи с этим делегат пленума тов. Херсонский высказал
мысль, что, может быть, пора органы рыбнадзора передать в систему
Госконтроля. Делегаты единодушно поддержали это предложение.
351

Следует отметить, что присутствие на пленуме представителей Главрыб-
вода — факт знаменательный Работники Главрыбвода и
рыболовы-спортсмены поняли, что их интересы общи. Вот что сказал по этому поводу тов. Та-
расюк: «Я не буду касаться спортивной стороны дела. Я только хочу
подчеркнуть связь между органами Главрыбвода и организациями рыболовов-
спортсменов в работе по охране рыбных запасов и их увеличения... На
пленуме я слышал принципиальные, критические выступления, выступления
взволнованные, в которых сквозила искренняя забота о сохранении рыбных
богатств. Успешная борьба с нарушителями правил рыболовства невозможна
без широкого участия общественности. Огромную помощь нам могут оказать
спортивные организации рыболовов-любителей во всех районах...»
Далее от имени Главрыбвода тов. Тарасюк сказал:
— Мы будем давать удостоверения общественным инструкторам, и такие
удостоверения дадут право задерживать нарушителей. Мы будем поощрять
премиями особенно активных общественных инспекторов. Но они должны
не только преследовать всякого рода нарушителей, но и вести большую
разъяснительную работу среди населения. Они должны быть
пропагандистами, агитаторами за сохранение и увеличение рыбных богатств. Особенно
важно, чтобы общественных инспекторов было побольше в тех районах,
где нет штатных инспекторов. Здесь спортивным рыболовным организациям
следует взять дело охраны водоемов в свои руки.
Нужен хозяйский глаз и громкий голос всех рыболовов-спортсменов
и еще в одном деле — в борьбе с загрязнением водоемов.
И об этом говорили на пленуме с фактами в руках горячо и страстно.
Делегаты высказывали мнение, что Всесоюзный комитет по физической
культуре и спорту и, в частности, секция спортивного рыболовства должна
собирать подобные факты, обобщать их и докладывать в Министерство рыбной
промышленности СССР, даже в Совет Министров СССР.
Такие задачи под силу организующейся новой армии, которая
насчитывает миллионы любителей рыболовного спорта.
Пленум уделил также много внимания организационным формам вновь
создающихся секций спортивного рыболовства. Выступавшие делились
опытом своей работы, обменивались мнениями, строили планы на будущее.
Так, например, коллектив рыболовов Воронежского завода
сельскохозяйственного машиностроения устроил небольшую базу. Об этом сообщил
тов. Бучнев — председатель заводской секции рыболовов-спортсменов:
«Секция созвала собрание, на котором было решено просить директора об
изготовлении павильона и лодок. Директор завода пошел навстречу пожеланиям
спортсменов. База была устроена на Дону, у излюбленных рыболовами мест.
Сколько радости это доставило всем рыболовам — рабочим завода,
которые проводили на новой базе не только выходные дни, но даже отпуск!»
Тов. Титов рассказал делегатам об успехах рыболовов-спортсменов
Свердловска. Там на одной рыболовной станции имеется 460 лодок, из них
160 моторных. На другой базе 120 лодок. На одной из баз имеется даже
биллиард, не говоря уже о шахматах, шашках, домино.
Формы организации и работы секций могут быть самые разнообразные,
важно лишь одно: чтобы рыболовы-спортсмены были организованы и
чувствовали, что их нуждами интересуются, что им помогают, что они больше не
одиночки, а члены многомиллионного коллектива.
Кроме этих вопросов, которых касались почти все выступавшие, много
говорилось на пленуме и о других насущных нуждах рыболовного спорта.
Особенно настойчиво говорили об этом делегаты из республик, краев и
областей. У них нет тех десятков магазинов, торгующих рыболовными и
охотничьими принадлежностями, которые есть в Москве. И если московские
рыболовы единодушно жалуются на то, что в этих магазинах не всегда можно
купить нужный инвентарь, то у товарищей из провинции дела обстоят порой
совсем туго.
Комбинаты ДСО «Рыболов-спортсмен» (Москва) и военно-охотничьих
обществ показали делегатам и гостям пленума свою продукцию. На
выставочных стендах были представлены одноручные и двуручные спиннинговые
352

удилища, катушки, блесны, мормышки, крючки, лески, удочки, кружки,
жерлицы, разборные лодки, рюкзаки... Но надо оговориться (и это мнение
всех присутствовавших), что хотя образцы продукции были представлены
полно, не всегда то, что было показано на выставке, можно приобрести в
магазинах и далеко не все хорошего качества. Возьмем самую примитивную
снасть — обыкновенную удочку. Что необходимо? Удильник, леска,
поплавок, грузик, крючок. Вот и все. В Москве это еще можно купить, так что
молодые рыболовы, так сказать «призывники» в нашу армию, могут, хотя и
не очень дешево, приобрести все это перед выездом на дачу или накануне
первого выходного дня, который намереваются провести на реке. А товарищи на
периферии, как правило, лишены этой возможности.
Выступившие на пленуме представители промкомбинатов не могли
опровергнуть правильности критических замечаний в их адрес. Конечно,
трудности в производстве рыболовного инвентаря большие. Но они преодолимы.
Три дня продолжался пленум Итоги коллективных предложений нашли
свое выражение в принятых решениях.
Несмотря на то, что это было, повторяем, только первым,
по-настоящему серьезным собранием руководителей коллективов
рыболовов-спортсменов, несмотря на то, что опыта проведения таких собраний до сих пор не
было, пленум прошел в духе полного понимания важности задач,
поставленных перед ним.
Во вступительной части резолюции, принятой пленумом, прежде всего
отмечается, что в последнее время несколько улучшилась пропаганда
рыболовного спорта как средства активного отдыхай укрепления здоровья
трудящихся. Больше стало издаваться литературы, чаще стали печататься статьи
и очерки в газетах и журналах. В пропаганду рыболовного спорта включились
также и киностудии. Увеличился и ассортимент выпускаемого рыболовного
снаряжения.
В резолюции также записано, что в бывшей секции спиннингового
спорта с большой медлительностью рассматривались различные предложения
по вопросам рыболовного спорта. Руководство секции не пресекало вредных
тенденций, имевших место в последние годы в спиннинговом спорте. Почти
не уделялось внимания вопросам воспитательной работы. Дисциплина среди
рыболовов-спортсменов была низкой. Многие члены секции фактически не
проводили никакой работы.
Учитывая все недостатки прежней работы, пленум в своем
постановлении обязывает новое руководство Всесоюзной секции спортивного
рыболовства провести целый ряд мероприятий и прежде всего улучшить связь с
республиканскими секциями, шире практиковать обследование их работы, чаще
заслушивать отчеты и намечать меры по улучшению практической
деятельности секций на местах.
Пленум потребовал проводить широкую воспитательную работу среди
рыболовов-спортсменов. Необходимо, чтобы в республиках, областях, краях,
в городских секциях создавались из квалифицированных и пользующихся
авторитетом рыболовов-спортсменов лекционные бригады, задача которых
в живой и занимательной форме, с приведением примеров и фактов разъяснять
всю важность занятия рыболовным спортом и ту ответственность, которую
налагает звание рыболова-спортсмена.
На пленуме был поднят и нашел свое отражение в резолюции вопрос об
обмене спортивно-рыболовной литературой с национальными спортивными
федерациями других стран. Решено систематически следить за состоянием
рыболовного спорта за рубежом и периодически информировать об этом
республиканские и местные секции.
Учтя все пожелания выступавших, их критические замечания,
резолюция рекомендует подготовить проект правил соревнований по спортивному
рыболовству и ввести их в действие для проверки в качестве временных.
Рекомендовано (что, несомненно, является шагом вперед в развитии рыболовного
спорта) предусмотреть в этих правилах, в зависимости от времени года и
местных условий, соревнования по гребле, плаванию, управлению парусом
и мотором.
353

Пленум постановил подготовить предложения о новых нормах спортивной
классификации рыболовов-спортсменов.
Пленум счел целесообразным рекомендовать секциям в тех городах,
где в этом ощущается необходимость, ставить вопрос о создании запретных
для промыслового лова рыбы зон и предоставлении этих зон в распоряжение
трудящихся для спортивного рыболовства
В городах, где в силу распыленности рыболовов-спортсменов по
отдельным небольшим организациям, не представляется возможным организовать
базы, дома рыбаков, лодочные станции и т. п., считать целесообразной
организацию объединенных секций спортивного рыболовства, а также создание
местных клубов рыболовов-спортсменов. Для организации таких клубов
секциям необходимо возбуждать вопрос об объединении материальных и
денежных средств.
Пленум обязал президиум Всесоюзной секции спортивного рыболовства
наладить постоянную связь со спортивным отделом ВЦСПС и поставить
перед ним вопрос об издании письма, содержащего указания о материальной
поддержке и развертывании на местах работы по развитию спортивного
рыболовства, которое теперь стало равноправным видом спорта.
Особенно подчеркивается в резолюции важность задачи бережного
отношения к природным богатствам нашей Родины. Резолюция обязывает все
секции активно содействовать органам Рыбнадзора и Госсанинспекции в их
борьбе с браконьерством, хищническим выловом рыбы, загрязнением
водоемов, ведущими к уничтожению рыбных запасов. В этих целях пленум
рекомендует выделять Вопомощь инспекторам Рыбнадзора общественных
инспекторов из числа активных рыболовов-спортсменов. Рекомендуется для лучшей
связи и взаимной помощи в работе органов Рыбнадзора и организаций
рыболовов-спортсменов включить в состав Всесоюзной, республиканских,
областных, краевых и городских секций представителей Главрыбвода.
Пожелаем же вновь избранному президиуму Всесоюзной секции большой
настойчивости и деловой оперативности в проведении в жизнь поставленных
перед ним задач А от всех местных секций и низовых коллективов рыболовов-
спортсменов будем ждать энергичного проявления коллективной инициативы
с тем, чтобы наше организованное спортивно-рыболовное движение заняло
в жизни трудящихся достойное место и внесло свой, пусть скромный, но
необходимый вклад в борьбу советских людей за построение
коммунистического общества, за счастье своей Родины.

СОДЕРЖАНИЕ
Для здоровья трудящихся 3
Рассказы и очерки
П. Филимонов. Единственное воскресенье . 7
Хрис. Херсонский. Возвращение юности 13
Вл. Архангельский. Никол к и ны радости 25
Михаил Заборский. Ночная встреча 33
Остап Вишня. Сом 42
Вас. Сидоров. Рыболовы 48
Александр Волков. «Родимое пятно» 50
В. Фомичев. Чкаловская рыболовная «эпопея» . 56
А. Шахов. На кубанской реке 67
А. Балашов. Весна на Дубне 79
Ник. Сидоров. На берегу реки 82
А. Толстиков. За ленками 84
Юрий Смирнов. Самодур 91
A. Синельников. Водолаз (из воспоминаний старого рыболова) ... 97
И. Толоконников. «Щучье слово» 104
В л. Догонов, У реки 108
Василий Алферов. Встреча на переправе 112
B. Холостое Обманутые надежды 117
Валентина Потемкина. «Благодарю за внимание!..» 122
Андрей Шманкевич. Амурские рассказы . 331
Анатолий Волков. Как был пойман браконьер 137
М. Шильников Ананьев омут 143
Н. Ловцов В бухте Кангауз . ... 146
Валентина Потемкина. Рыбьи жалобы 150
А. Цитович. За шемаей в Лок-Ботан 151
Статьи и заметки
Хрис. Херсонский. О праве и долге рыболова-спортсмена .... 159
Андрей Шманкевич, Юрий Смирнов. Поездка на Азовское море . . . 165
A. Авилов. На грани двух сезонов . 172
Н. Павлов. Два путешествия по реке Уралу 178
B. Ласточкин. На Ковдозере 186
Г, Пирогов. Со спиннингом на... сазана 193
Ф. Кунилов. Ельцы f 197
Г. Кулькин. Ловля язя (под Сталинградом) 202
П. Максимов. На реке Воркуте . . . , 207
В л. Холостое. Вкус и цвет 210
Н. Леонтьев. Ловля нахлыстом ночью 212
Ф. Кунилов. На Вуоксе , , 215
355

П. Максимов. Ужение на озерах ранней весной 218
Л. Медокс. Белый девон 221
И. Шубин. Мои первые охоты со спиннингом 224
Е. Данилов. Чаканка 233
Е. Данилов. Секрет Николая Сальникова 237
Б. Ильин. Ужение в Черном море 242
А. Красильников. Судаки 250
М. Леонов. Река Мета 254
А. Клыков. Необыкновенные рыбы 257
Д. Колганов. О смене зубов у щуки 260
А. Лимонов. О голавлях 264
А. Лапутин. Девоны и их применение 272
Обмен опытом
Ф. Кунилов. Ловля глубоководных хищников 285
/С. Фарутин. Ловля щук перетягой 292
Л. Федулов. Блесна для коряжистых и травянистых мест 294
A. Князев. О моих блеснах 296
B. Ковтун. Несимметричные блесны 298
C. Швецов. Незадевающие блесны 301
Ф. Кунилов. Заметки старого рыболова 302
М. Семушин. Спиннинговая катушка с автоматическим тормозом . . . 306
А. Устюжанинов. Торцовая катушка для спиннинга 309
A. Балашов. Легкая катушка в спиннинге 312
М. Леонов. Изготовление искусственных рыбок и насекомых .... 315
Н. Костомаров. Подводный фонарь 319
Г. Перегуд. Вариант проводочного поплавка и способ его крепления. . 324
Зажимный груз при ловле сазанов 325
П. Миклашевский. Изогнутое удилище для глубинной ловли .... 328
Картофельная насадка при ловле карпа .... 329
Н. Костарев. Штампик для насечки блесен 330
Упрощенный способ изготовления спиннинговых грузил 331
Полог —
Пайка якорей 332
Щучья голова 333
B. Васильев. Застежка для удилищ 335
О поводках для щук —
Консервирование мелкой рыбы —
Коробка для мелких рыболовных принадлежностей . . 337
В. Колгин. Насадки для сазана 338
Садок для рыбы —
М. Орлов. Хорошая насадка 339
Н. Климов. К экипировке рыболова-зимника 340
А. Афанасьев. Крючок для подвески котелков над костром 341
Критика и библиография
Первый пленум Всесоюзной секции спортивного рыболовства .... 350