Автор: Рындина Н.В. Дегтярева А.Д.
Теги: археология история металлургия учебное пособие археологические материалы энеолит
Год: 2002
Текст
МОСКОВСКИМ ГОСУДАРСТВЕННЫМ УНИВЕРСИТЕТ
им. М.В. ЛОМОНОСОВА
Н.В. РЫНДИНА, А.Д. ДЕГТЯРЕВА
ЭНЕОЛИТ
И БРОНЗОВЫЙ ВЕК
УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ
ПО КУРСУ
«ОСНОВЫ АРХЕОЛОГИИ»
ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2002
01 вей,Iвенный редак юр
, и1'Юр ис юрических наук, профессор
Н Я Мерперт
Рецензенты
'-андидат исторических наук А.Н. Гей
, 1 ок 1 о с и с' то р и ч е ски х наук Л В Ко н ько ва
К н и I а и зд а н а з а сч ет программы
Меч дисциплинарные научные проекты Московского
* ' с •/;: а р с 1 вс н но s о у н и ве реи тета и м. М. В. Л о мо н осо ва 2001 г.»
и средств Департамента образования и науки
администрации Тюменской области
Рындина Н В., Дегтярева А.Д,
Энеолит и бронзовый век: Учеб, пособие. - М. - Изд-во
ГТ V. "ТКУ; 22G С
ISBH 5 ^11-0^585-8
h .Чио ;iac-n ч -арак;еристика наиболее ярких культур знео-
• .и;, и Г| -мгшо1'; века Евразии Археологические материалы рас-
, , н'и.-’ не изолированно, а в рамках металлургических про-
ы.нщи, • -юан «вающих огромные территории. Население провин-
ции ьпзгь.с едиными традициями развития металлургии, сходными
фю •; с'чин льно-культурной и хозяйственной жизни.
s им адресована студентам, преподавателям вузов, коллед-
и <• tr и всем интересующимся археологией.
УДК 902
ББК 63.4
>вэ
< Т,8
© Рындина НВ.,
Дегтярева А.Д., 2002
© Исторический факультет
МГУ, 2002
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие ............................................4
Глава 1. Эпоха раннего металла
и проблемы ее изучения..................................9
Глава 2. Значение металлургии в развитии
человеческой культуры и общества......................20
Глава 3. Вопросы хронологии...........................26
Глава 4. Металлургические провинции,
очаги металлургии и металлообработки .................40
Глава 5. Энеолит .....................................50
Глава 6. Ранний бронзовый век ........................82
Глава 7. Средний бронзовый век ......................116
Глава 8. Поздний бронзовый век ......................151
Примечания...........................................207
Литература ..........................................209
Список сокращений....................................225
3
ПРЕДИСЛОВИЕ
Энеолит и бронзовый век -- особые хозяйственно-техничес-
кие периоды в истории человечества, часто объединяемые в эпо-
ху раннего металла (далее ЭРМ). Ее начало знаменует финал ка-
менной) века, на протяжении которого люди пользовались для из-
готовления орудий только камнем, костью и деревом. Время ког-
а они освоили медь, а затем и бронзу, связано с наступлением
<1охи металлов.
Вопрос о критериях выделения энеолита и бронзового века
, <» снх пор дискуссионен. Некоторые ученые считают, что первые,
даже единичные металлические предметы могут считаться показа-
телем наступления эпохи палеометаллов. Другие полагают, что
нопько с момента массового производства медных орудий и укра-
шении. с момента появления их устойчивых серий, можно начинать
отсчет истории. Оправданной кажется последняя точка зрения:
помимо чисто классификационного, археологического критерия вы-
деления эпох по мгттериалу главенствующих орудий она несет в се-
ле важное историческое содержание. Этот вопрос мы специально
•ассмеприм в дальнейшем. Но уже сейчас важно подчеркнуть, что
/л сменой .материала для изготовления орудий следуют значитель-
ные изменения р хозяйстве, социальной организации, мировоззре-
нии древних обществ.
Ди сих пор вызывает дискуссию и использование самого тер-
мина «энеолит» Название «энеолит» -- смешанное латино-грече-
зкое (ново, в русском переводе означающее «меднокаменный»
:'лсЯ. «тэнеус» - медный, греч. «литое» - камень). Этот термин
удачно подчеркивает, что на заре использования металла появля-
ются медные орудия, но еще долго сохраняются каменные.
Из камня даже в последующем, бронзовом веке продолжают де-
лать ножи, стрелы, скребки, вкладыши серпов и даже топоры.
Но общая тенденция развития производства сводится к их посте-
пенному исчезновению и замене изделиями из металла. Термин
очес -г о > поэтому наиболее оправдан и распространен в научной
пигерэпюн Между гем наряду с ним часто фигурируют для опре-
долг<!iщ т-то же периода в археологии термины «халколит»
и гм.сцр'чч веч» Первый является прямым синонимом энеолита,
ур-я и енг'ичаэг 'я ел него своей одноязычностью (греч. «халкус» -
медный. «Р’гчхю - камень). Что касается термина «медный век»,
л? он мшюе удачен, чем «энеолит», так как не учитывает основную
ику периода: существование двух индустрий - камен-
ной И М v; i,H С И.
4
В настоящее время существует множество общих рукосюдсгв
и монографических исследований по энеолиту и бронзовому веку
отдельных культур и регионов. Они приносили и будут приносить
специалистам-археологам немалую пользу. Но наше издание име
ет специфическую окраску, т.к. оно предназначено для студентов-
историков первого года обучения и потому является только введе-
нием в археологию ранних металлоносных культур. Мы хотим под-
вести в краткой и наиболее доступной форме итоги тем сведениям,
которыми должен располагать каждый начинающий изучать исто-
рию студент вне зависимости от того, станет он в дальнейшем ар -
хеологом или будет заниматься далекими от археологии историче-
скими дисциплинами. Итак, настоящая книга - всего лишь учебное
пособие и, как всякий учебник, она схематична. Мы не стремимся
поэтому охватить в ней весь научный материал, который получен
в археологии. Технически это невыполнимо да и вряд ли целесооб-
разно, поскольку учебник служит лишь общим ориентиром, набо-
ром начальных знаний, которые можно расширять, самостоятельно
работая над приводимой в нем литературой.
Любознательный студент несомненно спросит, в какой мере
новое учебное пособие дополняет учебник Д.А. Авдусина «Основы
археологии» (М., 1989) в его разделе бронзового века (раздел II)? От-
ветить на этот вопрос просто, поскольку археология - это динамиче-
ски развивающаяся дисциплина. За пятнадцатилетний период, про-
шедший со времени последнего издания книги Д.А. Авдусина, были
произведены новые раскопки и новые исследования, давшие важ-
ные результаты и открывшие многие новые замечательные находки
в памятниках энеолита и бронзового века. Кроме того, прогресс ар-
хеологической науки - это также введение в научный оборот новых
методов исследования находок, как и усовершенствованных мето-
дов их датировки. Они позволяют получить новые впечатляющие
результаты по сравнению с доступными прежде. Таким образом,
на протяжении последних пятнадцати лет наше понимание природы
исторических процессов, протекавших на фоне эпохи палеометалла,
продолжало меняться; в рамках существовавших прежде концепций
возникали новые вопросы, и прежде всего вопросы историко-метал-
лургического характера, раскрытие которых принципиально меняло
прежние представления. Иными словами, за прошедшие пятнадцать
лет и теория, и практика археологии эпохи палеометалла достигли
большей зрелости, расширили горизонты наших знаний о прошлом
человечества. Подготавливая эту книгу, мы пытались равномерно
уделить внимание достижениям во всех этих областях.
Полагая, что раздел бронзового века в учебнике Д.А. Авдуси-
на требует существенных дополнений и изменений, мы не отверга-
5
ем его вовсе: в части, предваряющей конкретные факты археоло-
гии палеометаллов, он очень полезен. Особенно важен он в части
вводной, в которой дается представление о предмете археологии,
ее источниках и задачах. Пристальное внимание при работе с ним
следует обратить на сумму важнейших археологических понятий,
которыми мы будем пользоваться в расчете на то, что студенты уже
с ними знакомы (культурный слой, археологическая культура, куль-
турно-историческая общность, локальный вариант культуры или
общности и т.д.). Будут рассмотрены специально лишь вновь вво-
димые методы исследования материала и новые понятия в его ин-
терпретации, отсутствующие в тексте Д.А. Авдусина.
Среди новых понятий, используемых в дальнейшем для груп-
пировки конкретного материала, находятся «металлургические про-
винции» и составляющие их «очаги» металлургии и металлообра-
ботки. Введенные в научный оборот Е.Н. Черных (Черных Е.Н.,
19786; Chernykh E.N., 1992), металлургические провинции получили
широкое признание в отечественной и зарубежной археологии. Ме-
таллургическая провинция - это крупная производственная система,
объединенная сходными традициями развития металлургии, своего
рода «федерация» родственных производственных центров, имену-
емых очагами, территория которых часто совпадает с ареалом кон-
кретных археологических культур. В культурологическом смысле оча-
ги представляют собой зону тесного общения мастеров-металлургов,
район единого коллективного технологического опыта, который по-
рождает изготовление сходных по типу металлических изделий, ис-
пользование общих технологий металлопроизводства, а также раз-
работку одних и тех же источников металла. Выделение множества
очагов на территории Евразии позволило установить, что среди них
находятся очаги весьма близкие между собой по ряду основных при-
знаков. Е.Н.Черных удалось подметить географические границы
между такими родственными производственными образованиями
или же их объединениями, эти границы и породили контуры метал-
лургических провинций. Для нас чрезвычайно важно, что металлур-
гические провинции, иногда гигантские по территориальному охвату,
характеризовались не только общностью металлургических знаний.
Общность эта касалась и многих других явлений, обусловленных не
только развитием металлопроизводства, но и развитием сходных со-
циально-культурных и хозяйственных форм. Это и технические до-
стижения населения во всех сферах деятельности, это и культурные
и торговые его контакты, а порою и особенности его этноязыковой
истории. Итак, группировка материала ЭРМ в рамках металлургиче-
ских провинций позволяет объединить археологические культуры
и сопряженные с ними очаги металлургии в крупные синхронные
6
блоки, отличающиеся общими закономерностями историчен кого раз-
вития. Для правильной оценки исторического процесса в рамках
ЭРМ чрезвычайно важны еще два обстоятельства. 1) каждая из рас
сматриваемых далее провинций охватывает, как правило, не только
археологические культуры России, но и культуры сопредельных
стран, где памятники энеолита и бронзового века часто выступаю)
в наиболее яркой и исторически важной форме. 2) смена одной
металлургической провинции другой почти всегда обозначает смену
генерального хронологического периода ЭРМ.
Предлагая в качестве центрального понятия дальнейшего из-
ложения «металлургическую провинцию», мы будем уделять самое
пристальное внимание рассмотрению конкретных археоло*ичеиких
культур, в рамках которых действовали ее очаги металлургии и ме-
таллообработки. Так, специальные разделы будут посвящены куль-
турам Балкано-Карпатской металлургической провинции энеолита
Циркумпонтийской провинции раннего и среднего бронзового ве
ков, Евразийской провинции позднего бронзового века.
Процессы, связывавшие в единые производственные систе-
мы различные культуры и культурно-исторические общности, име-
ют специфические особенности в разных регионах и в разные от
резки времени. Чтобы объяснить особенности сложения взаимо-
связей в пределах провинции, будут привлечены археологические
данные, которые покажут действие различных механизмов - таких
как торговля и обмен, продвижение странствующих купцов, воен-
ные столкновения, миграции и вторжения целых народов.
Авторы не предполагают уделять особое внимание историо-
графии культур энеолита и бронзового века. Этим проблемам по
священ ряд специальных изданий. Тем не менее мы считаем целе-
сообразным показать, как и трудами каких исследователей оформ-
лялось само понятие «энеолита» и «бронзового века», какие исход-
ные методические принципы предлагались для выяснения их гра
ниц. Учитывая неравномерность развития человеческого общества
на протяжении ЭРМ, особый раздел будет посвящен принципам
хронологической атрибуции культур энеолита и бронзового века.
В нем будет подробно аргументирован подход авторов к хронологи-
ческой оценке радиоуглеродных дат в их традиционном и калибро-
ванном вариантах. Сразу заметим, что при определении абсолют-
ных дат для памятников и культур энеолита и бронзового века (ран-
него, среднего и позднего) будет использована система традицион-
ных радиоуглеродных определений (без калибровочной поправки).
Совершенно необходимым в общей структуре учебного материала
представляется также раздел, раскрывающий роль металла в раз-
витии человеческой культуры и общества.
7
Фундамент наших сегодняшних знаний об истории горно-ме-
таллургического дела в ЭРМ складывался благодаря трудам самых
различных исследователей, работающих как в российских лабора-
ториях и научных центрах, так и в лабораториях других стран. Ме-
тодические принципы их подходов к решению историко-металлур-
гических проблем мы также предполагаем раскрыть на страницах
этого пособия.
Его создание потребовало консультаций со множеством уче-
ных. Хотим выразить признательность всем, кто откликнулся на на-
шу просьбу обсудить поднимаемые в нем дискуссионные пробле-
мы. Хотелось бы с благодарностью вспомнить советы В.Г Збенови-
ча, Н.Я. Мерперта, ПА.Федорова-Давыдова, Е.Е. Кузьминой,
Е.Н. Черных, С.В. Кузьминых, И.Г. Равич, А.Н. Гея, М.В. Андреевой,
С.Н. Кореневского, Ю.Я. Рассамакина, П.М. Кожина, Н.Б. Леоно-
вой, А.В. Энговатовой, А.Р Конторовича, Е.И. Гака и многих других
коллег.
В основе пособия лежат лекции, читаемые по разделу «Эне-
олит и бронзовый век» в системе курса «Основы археологии» на
историческом факультете Московского государственного универси-
тета им. М.В. Ломоносова. Задача авторов будет решена, если по-
собие получит столь же благоприятный отклик у студентов, сколь
одобрительны и благоприятны их отзывы о лекционных занятиях.
Учебное пособие подготовлено двумя авторами: Н.В. Рын-
диной, профессором кафедры археологии исторического факуль-
тета МГУ, и А.Д. Дегтяревой, старшим научным сотрудником Инсти-
тута проблем освоения Севера СО РАН (г. Тюмень). Н.В. Рындиной
написаны предисловие и первые семь глав издания, А.Д. Дегтяре-
вой - восьмая глава.
8
ГЛАВА I
ЭПОХА РАННЕГО МЕТАЛЛА
И ПРОБЛЕМЫ ЕЕ ИЗУЧЕНИЯ
Первыми металлами, известными людям, стали те, которые
встречаются в природе в самородном виде, - золото и медь. Но зо-
лото, несравненно более редкое, находило применение только в из-
готовлении украшений. Медь, вскоре после открытия, стала важным
материалом для изготовления не только украшений, но и орудий.
Греческий эпос рассказывает о временах, когда люди «использова-
ли орудия и оружие только из меди и воевали медью, поскольку чер-
ное железо не было известно». Античные авторы не только отдают
дань уважения этой далекой медной эпохе, но с предельной ясно-
стью определяют основные этапы развития человечества по веду-
щим рабочим материалам древности - камню, меди и железу. Вели-
кий философ Древнего Рима Тит Лукреций Кар в своем сочинении
«О природе вещей» (Тит Лукреций Кар, 1904) писал в I в. до н.э.:
«Прежде служили оружием руки могучие, когти,
Зубы, каменья, обломки ветвей от деревьев и пламя,
После того, как последнее стало людям известно.
После того была найдена медь и порода железа.
Все-таки в употребленье вошла прежде медь, чем железо,
Так как была она мягче, притом изобильней гораздо.
Медным орудием почва пахалась, и медь приводила
Битву в смятенье, тяжкие раны везде рассевая.
Скот и поля похищались при помощи меди, легко ведь
Все безоружное, голое повиновалось оружью.
Начали мало-помалу мечи из железа коваться,
Вид же оружья из меди в людях возбуждать стал презренье.
В это же время и землю возделывать стали железом,
И при войне с неизвестным исходом равнять свои силы».
Сразу возникает вопрос, каким образом в столь раннее вре-
мя могли появиться представления о последовательной смене
в истории орудий из камня, меди и железа? Наиболее естественно
предположить, что их донесла до античных писателей и мыслите-
лей передаваемая из поколения в поколение память предков.
Но потом эта память померкла, а идеи античных авторов были
прочно забыты. Человечеству понадобились почти два тысячеле-
тия, чтобы вновь возродить их, но уже на научной основе.
9
Гипотезу о трех веках - каменном, бронзовом (ведь бронзу
получали на основе меди) и железном поддержали на рубеже XVIII
и XIX вв. отдельные ученые в разных странах, но доказать ее при
помощи многочисленных археологических находок удалось лишь
в Дании, где сбор этих находок был налажен лучше, чем в других
странах. Это сделал Христиан Томпсен - хранитель коллекций Ко-
пенгагенского музея В 20-х гг. XIX в. в процессе построения музей-
ной экспозиции у X. Томпсена родилась идея о трех веках. В 1836 г.
он отразил ее в составленном им путеводителе к экспозиции музея,
в котором он расположил археологические материалы согласно
разработанной хронологической схеме. В дальнейшем, в 1876 г.,
между веком камня и бронзы был введен век меди. Приоритет в на-
учной разработке этого вопроса принадлежит венгерскому архео-
логу Ф. Пульскому (Pulszky F. von, 1884). Чуть позднее итальянские
археологи (Л. Пигорини, Д. Колини, П. Орси) в своих работах при-
менили новый термин для обозначения медного века - «энеолит»,
который получил сегодня всеобщее научное признание (Монгайт
А.Л., 1973). Они подчеркнули переходный характер энеолита меж-
ду неолитом и бронзовым веком и сочетание в нем зарождающей-
ся обработки меди с каменной индустрией. Однако все эти культур-
но-хронологические построения обрели прочную научную поддерж-
ку, а энеолит был окончательно признан как стадия в технологиче-
ском развитии человеческой истории лишь после того, как в конце
XIX в. были введены в научный оборот результаты первых химиче-
ских исследований массового археологического материала. Их
опубликовал в 1889 г. великий французский химик Марселей Берт-
ло в книге «Введение в изучение химии древних и средних веков»
(Berthelot М., 1889). Изучая тексты алхимиков и обобщая результа-
ты собственных химических анализов древних вещей, Бертло при-
шел к выводу, что период производства медных изделий предшест-
вует по времени периоду изделий бронзовых.
Сейчас уже ни у кого не вызывает сомнения, что за веком
камня следовал век меди (энеолит), а затем и бронзы. Такое разви-
тие, в значительной степени связанное с успехами химического,
спектрального, металлографического исследования древних нахо-
док, проверено для значительной части Старого Света. Зона куль-
тур эпохи раннего металла охватывала огромное большинство ре-
гионов Евразийского континента, а также северную, присредизем-
номорскую часть Африки и долину Нила (вплоть до Судана). И все-
таки, в отличие от каменного века, ЭРМ не имела глобального ха-
рактера: ее развития миновало население Экваториальной и Юж-
ной Африки, Юго-Восточной Азии, крайнего северо-востока Азии,
российской части Дальнего Востока. В этих регионах позднему по-
10
явлению железа (около середины I тыс. до н.э.) не предшествова-
ло знакомство с медью и бронзой (Chernykh E.N., 1992).
При исследовании ЭРМ на обширных территориях прежде
всего возникает вопрос, как систематизировать те историко-куль-
турные и металлургические явления, которые позволяют разграни-
чить неолит и энеолит, энеолит и бронзовый век? Несмотря на кажу-
щуюся простоту в определении этих этапов, в археологической ли-
тературе до сих пор не существует единой, всеми признанной схе-
мы распределения ранних металлоносных культур между неолитом,
энеолитом и бронзой. Многие считают, и, видимо, справедливо, что
при господстве каменной индустрии появление металла в незначи-
тельном количестве можно не принимать в расчет и культуры с ма-
лым числом находок из меди следует относить к каменному веку
(Равдоникас В.И., 1947; Bogna'r-Kutzian I., 1963). Другие исследова-
тели полагают, что неолит оканчивается вместе с первыми находка-
ми из меди: невзирая на их единичность, они служат показателем
наступления ЭРМ (Фосс М.Е., 1949; Васильев И.Б., 1981).
Столь же разноречивы мнения и относительно установления
границы между энеолитом и бронзовым веком. Большинство специ-
алистов исходит при характеристике этих эпох из металлургических
показателей: степени использования металла, его состава, общего
комплекса известных металлургических знаний. И это кажется оп-
равданным, поскольку без учета металлургических признаков поте-
ряют свой смысл сами термины «энеолит», «халколит», «медный
век», «бронзовый век». Из этого не следует, что эпоху меди и бронзы
можно определить только уровнем металлургических достижений.
Прогресс металлургии являлся лишь одной из сторон производст-
венной деятельности древнего человека. Поэтому, отдавая предпо-
чтение при разделении культур между энеолитом и бронзой метал-
лургическим достижениям, исследователи, как правило, учитывают
всю сумму сопутствующих им хозяйственных и культурно-историчес-
ких признаков. Но даже при таком комплексном подходе существова-
ние различных определений энеолита и бронзового века связано
с расхождением археологов в оценке технологии древнейшей метал-
лургии и металлообработки. Естественно поэтому затронуть вопрос
о закономерностях развития металлургии в древнейших центрах ее
возникновения. Где и когда возникла металлургия?
Долгое время этот вопрос вызывал у археологов дискуссию.
Одни исследователи помещали первичный центр зарождения зна-
ний о металле в Иран; другие полагали, что его следует искать в Дву-
речье; третьи настаивали на его локализации в горных районах, вы-
тянувшихся от Анатолии до восточного Афганистана (Рындина Н.В.,
1978; 1983). И только сравнительно недавние исследования памят-
11
ников «докерамического неолита» юго-восточной Анатолии, запад-
ной Сирии, Месопотамии и юго-западного Ирана положили конец
этим спорам. В этих памятниках, датируемых от второй половины VIII
до начала VI тыс. до н.э. собрана коллекция, насчитывающая около
двухсот мелких медных бусин, трубчатых пронизок, пластинчатых
подвесок, единичных шильев и рыболовных крючков. Всемирную из-
вестность получили находки из Чатал Гуюка, Кан Хасана, Ашикли Гу-
юка и Хаджилара на юге Анатолии; Чайеню-Тепеси на востоке Ана-
толии; Телль Рамада в Сирии, Телль Магзалии на севере Месопота-
мии; Али-Кош на юго-западе Ирана (рис.1, 2). Обитатели названных
\
I
Рис. 1. Медные изделия VII
тыс. до н.э. с территории
Ближнего Востока.
1 - подвеска из Али Кош; 2 буси-
на из Телль Рамад; 3 - шило из :
Телль Магзалия. i
поселений не знали керамики
и пользовались лишь каменными,
деревянными или плетенными из
лозы сосудами, обмазанными для
водонепроницаемости битумом.
Но они уже сделали первые шаги по
пути овладения земледелием и ско-
товодством: выращивали злаки
и пасли скот Культура их, в целом
связанная с каменным веком, со-
вершенно неожиданно обнаружила
того человека, который первым на
нашей планете держал в руках об-
работанную медь. Поначалу это бы-
ла медь самородная, которую кова-
ли только вхолодную, используя
привычные для обработки камня
ударные действия, но очень скоро
ее стали нагревать (отжигать) между циклами холодной ковки. Это
произошло тогда, когда человек понял, что при холодной деформа-
ции медь становится твердой и хрупкой и предотвратить образова-
ние трещин в ней можно только подвергнув ее нагреву до темпера-
туры в несколько сот градусов. По-видимому, открытие разупрочня-
ющего нагрева последовало вскоре после первых опытов холодной
ковки самородков, т.к. в Чайеню-Тепези с помощью металлографиче-
ского исследования находок удалось обнаружить оба способа куз-
нечной формовки меди (Перницка Е., 1993; Maddin R. et aL, 1999).
Появление меди, выплавленной из простейших окисленных
руд (малахита, азурита, куприта) приурочено к той же зоне Ближне-
го Востока. И данные, косвенно указывающие на это, вновь связа-
ны с уже названными поселениями (позднейшие напластования).
Австрийский археолог Р.Питтиони исследовал микроскопические
кусочки медной руды, извлеченные из домов VI слоя Чатал Гуюка
12
Рис. 2. Медные находки конца VIII - первой четверти VII тыс. до н.э.
из поселения Чайеню Тепези (по M.Ozdogan и др., 1999).
(середина VI тыс. до н.э.), и обнаружил в одном из них спекшиеся
шлаковые скопления. По заключению исследователя, такого рода
шлак мог быть получен только при преднамеренной плавке меди из
рудных окислов (Neuninger Н. et al., 1964). Имеется подобный шлак
и из верхних слоев Чайеню Тепези (Перницка Е., 1993).
13
Открытие металла в хассунском неолитическом поселении
Ярыш Тепе I на севере Месопотамии показало, что металлургические
эксперименты VI тыс. до н.э., проиллюстрированные находками шла-
ков в Чатал Гуюке и Чайеню Тепези, не уникальны. В 12 горизонте па-
мятника, связанном с серединой VI тыс. до н.э., обнаружен массивный
круглопроволочный браслет из свинца (Мунчаев Р.М., Мерперт Н.Я.,
1981). Свинец не встречается в природе в самородном виде, он мог
быть получен только при восстановлении руды (галенита?).
Итак, находками VII—VI тыс. до н.э. отмечена зона, в пределах
которой зародилась древнейшая металлургия. Она охватывает зна-
чительный район Ближнего Востока от Анатолии и Восточного Сре-
диземноморья на западе до Иранского Хузистана на востоке (рис.З).
На протяжении второй половины VI-V тыс. до н.э. знание
свойств меди распространяется на еще более обширной террито-
рии, включающей всю Переднюю Азию, Египет, юг Средней Азии,
Закавказье, Балканскую Европу. В IV тыс. до н.э. медь уже широко
расходится по Европе; на территории Восточной Европы она, к при-
Рис. 3. Зона распространения металлических находок Vll-V тыс. до н.э.
на Ближнем Востоке (по Е.Перницка, 1993).
1 - Чатал Гуюк; 2 - Кан Хасан; 3 - Ашикли Гуюк; 4 - Мерсин; 5 - Амук;
6 - Телль Рамад; 7 - Невали Чори; 8 - Чайеню Тепези; 9-12 - Телль Магзалия,Телль
Сотто,Ярым Тепе I; 13 - Телул ет Телатат; 14 - Телль Эс-Савван; 15 - Чога Сефид;
16 - Али Кош; 17 - Тепе Сиалк.
14
Рис. 4. Динамика распространения медных и бронзовых изделий по территории Старого Света (по Е N.Chernykh. 1992).
1 - VII—VI тыс. до н.э.; 2 - V - первая половина IV тыс. до н.э.; 3 - вторая половина IV - первая половина III тыс. до н э.: 4 -• втора?
половина 111 тыс. до н.э. - XVIII/XVII вв. до н.э.; 5 - XVI-XV -• IX/VIII вв. до н.э.: 6 - периферийное рассеивание
.1 и 1.1 в < HHiHon и лесостепной ее зонах. Значительно по-
..... । < 1 nine III 1 ыс. до н.э., она появляется в лесной зоне Ев-
। .< ин чк ।«.,1 ч.к ।и i{синей страны и в отдельных районах Сибири. Тер-
I :и । < >| )и< и и .1 и и * расширение зоны культур ЭРМ показано на рис.4.
К< и 1 >н, 1 (-(лцая схема развития металлургических знаний в слу-
чае? их жчавие имого возникновения? Сейчас существует несколько
таких схем. но наиболее удачна схема видного английского истори-
ка металлургии Г. Коглена (Coghlan Н.. 1954). Он выделяет четыре
фазы в развитии древнейшей металлургии и металлообработки.
Фаза «А» характеризуется применением самородной меди, к кото-
рой относятся как к разновидности камня. Вначале единственным
методом ее обработки была холодная деформация, позднее - горя-
чая деформация во всех ее разновидностях. Фаза «В» начинается
с открытия плавления самородной меди и появления первых изде-
лий, отлитых в открытых формах. Фаза «С» связана с открытием вы-
плавки меди из руд и началом действительной металлургии. Услож-
няется литейная техника, впервые появляется литье в разъемные
и составные формы. Фаза «D» знаменуется переходом к бронзам
(любым искусственным сплавам на медной основе).
Установленная закономерность совершенствования знаний
о металле помогает оценить значимость тех металлургических при-
знаков, которые принимаются во внимание разными археологами
при классификационном членении культур ЭРМ.
Когда в 1876 г. на Международном конгрессе по археологии
и антропологии венгерский археолог Ф. Пульский предложил ввес-
ти медный век между неолитом и бронзовым веком, он имел в виду
период использования первобытным человеком самородной меди
как разновидности камня (Pulszky Е, 1884). Открыв эмпирическим
путем самородную медь и ее основное свойство - ковкость, перво-
бытный человек с помощью имевшихся у него к тому времени бога-
тых навыков обработки камня начал изготавливать из нее первые
металлические предметы. Ограниченные возможности получения
и обработки самородного металла предопределили, по мнению
Ф. Пульского, во-первых, преобладание камня над металлом; во-
вторых, использование металла преимущественно в производстве
мелких орудий и украшений. Эпоха бронзы, по Ф. Пульскому, харак-
теризуется открытием действительной металлургии, т.е. производ-
ством меди из руд и получением искусственных сплавов. Только
с этого момента металл получает полное техническое преимущест-
во над камнем. Это отражается на увеличении ассортимента метал-
лических орудий, которые постепенно вытесняют каменные. Точка
зрения Ф. Пульского до сих пор очень популярна и в российской,
и в зарубежной археологии.
16
Столь же популярна среди археологов другая концепция
членения древнейших металлоносных культур. Ее сторонники ис-
ходят из состава используемого носителями той или иной культу-
ры металла, а не из обобщенной характеристики их металлургиче-
ских знаний. В наиболее полном виде эта концепция обоснована
в одной из работ Е.Н. Черных. Медный век, по мнению Е.Н. Чер-
ных, следует связывать с использованием орудий и украшений из
чистой меди, вне зависимости от того, самородная она или метал-
лургическая. Бронзовый век следует начинать с появления устой-
чивой и значительной серии изделий из искусственных сплавов на
медной основе. Культуры, которые отличаются смешанным по со-
ставу медно-бронзовым инвентарем, Е.Н. Черных предлагает рас-
сматривать с точки зрения основного металлургического влияния,
в орбиту которого они втянуты. Например, ямная культура имеет
больше орудий из чистой меди по сравнению с орудиями медно-
мышьяковыми, явно импортными с Кавказа. Но Е.Н. Черных отно-
сит ее к этапу бронзы, учитывая, что она, несомненно, подчинена
влиянию бронзовой металлургии Кавказа (Черных Е.Н., 1965).
В последнее время, разрабатывая идею металлургических
провинций, исследователь соотносит данные им ранее определе-
ния с археологическими культурами, входящими в их систему. Так,
к медному веку он относит культуры, объединенные в металлурги-
ческую провинцию, все очаги которой производят орудия и оружие
из металлургически «чистой» меди. С бронзовым веком он связы-
вает культуры, входящие в металлургическую провинцию, основ-
ные очаги которой производят исключительно или преимущест-
венно изделия из искусственных сплавов на основе меди
(Chernykh E.N., 1992).
С иных, но также металлургических, позиций предлагал опре-
делять границы эпохи раннего металла А.Я. Брюсов. Отстаиваемая
им точка зрения является, пожалуй, наиболее распространенной.
По убеждению А.Я. Брюсова, эпоха бронзы начинается лишь с мас-
сового местного производства литых металлических орудий. В слу-
чае, если в орудийном комплексе культуры оказываются привозные
изделия или изделия местные, но не получающие дальнейшего
развития, эта культура должна считаться добронзовой или, по тер-
минологии А.Я. Брюсова, неолитической (Брюсов А.Я., 1947; 1952).
Таким образом, даже наиболее популярные на сегодняшний
день концепции «металлургического» разграничения ЭРМ весьма
противоречивы.
Совершенно ясно, что для древнего человека, взявшего в ру-
ки металлический топор, было безразлично, где и кем он сделан:
в местных мастерских или чужих, удаленных от него на сотни кило-
17
метров. Ему важны были технические преимущества нового орудия
в сравнении со старым, каменным. Преимущества же эти, и прежде
всего твердость, определялись составом исходного металла в такой
же степени, как и всеми операциями его обработки при формовке
изделия. Уже давно ученые обратили внимание на то, что чистая
медь, упроченная холодной ковкой, получает высокую твердость.
Г.Коглен на опыте доказал, что литую медь с исходной твердостью
35-40 ед. (по шкале Бринеля) можно одной лишь ковкой довести до
твердости 130 ед. Максимальная твердость упроченной оловянной
бронзы еще выше: с 10% олова - 228 ед., а с 5% - 176-186 ед.
(Coghlan Н., 1951). Эти цифры приобретут особую значимость, если
вспомнить, что твердость железа составляет 70-80 ед.
Таким образом, с момента открытия упрочняющего характе-
ра ковки даже чистая медь получила твердость, достаточную для
успешного соперничества с камнем во всех отраслях производст-
ва. Видимо, именно этот этап развития металлообработки, кото-
рый, согласно новейшим металлографическим исследованиям,
следует вскоре после освоения литья и металлургического плав-
ления меди из руды, но предшествует изобретению бронзы (фаза
«С» по Коглену), наиболее естественно считать рубежом между
неолитом и энеолитом.
Комплексное аналитическое исследование большой серии
древнейших медных изделий, проведенное в лаборатории струк-
турного анализа при кафедре археологии МГУ, позволяет заклю-
чить, что в непосредственной зависимости от уровня металлурги-
ческих знаний человека находится набор используемых им пред-
метов из металла. В ранних металлоносных культурах, носители
которых делают первые шаги в освоении металла и не знают спо-
собов его сложного литья и упрочения, медь находит применение
только в производстве украшений и в меньшей степени орудий ко-
лющего и режущего действия - шильев, рыболовных крючков, но-
жей. Топоры и другие орудия рубящего и ударного действия (тес-
ла, долота, мотыги, молотки) получают распространение только
в связи с открытием эффекта упрочения меди ковкой и сложных
видов литья.
Исходя из этих наблюдений кажется наиболее оправданным
считать неолитическими культуры, в инвентаре которых на фоне
господства кремневой индустрии зафиксировано спорадическое
появление меди в форме украшений и колюще-режущих орудий.
С энеолитом наиболее естественно связывать культуры, которым
присуще регулярное распространение медных изделий, в том чис-
ле орудий и оружия ударного действия. В их инвентаре металл про-
должает сосуществовать с камнем, но область его применения рас-
18
ширяется Для характеристики большинства культур бронзового ве-
ка, видимо, решающим действительно оказывается состав исполь-
зуемого их носителями металла. С момента массового освоения из-
делий из искусственных сплавов открываются новые возможности
существенного повышения эффективности орудий, увеличения
производительности труда.
При использовании выработанных критериев периодизации
культур ЭРМ следует иметь в виду возможные, хотя и редкие от них
отступления. Дело в том, что для некоторых районов, лишенных ис-
точников легирующего сырья, иногда трудно вычленить период ис-
ключительного применения изделий из бронзы. Население этих
районов длительное время использует медь, хотя делает из нее
орудия, форма которых заставляет рассматривать их историю
в рамках бронзового века. Обычно связанные с этим населением
культуры занимают периферийное положение по отношению к пе-
редовым центрам развития бронзовой металлургии, хотя и втянуты
в орбиту их влияния. Такие исключения из общего правила не мо-
гут изменить приведенную историко-металлургическую оценку
большинства культур энеолита и бронзового века.
Итак, рассмотренные металлургические критерии являются
основными при определении энеолита и бронзового века. Террито-
риально они характеризуют не только центры собственного метал-
лопроизводства, но и зоны импорта изделий этих центров. Необхо-
димо, однако, иметь в виду, что экономическое содержание энеоли-
та и бронзового века на всей территории распространения метал-
лургических знаний отнюдь не однозначно. Уже давно замечено,
что оно отличается своеобразием в различных экологических зонах
и разных исторических условиях (Мерперт Н.Я., 1981; Массон В.М.,
Мунчаев Р.М., 1977).
Наиболее яркие комплексы энеолита и бронзового века пред-
ставлены в южной зоне Евразии: на Ближнем Востоке, в Средизем-
номорье, на юге Европы, в Средней Азии, на Кавказе. Здесь цент-
ры металлургии и металлообработки, как правило, сопряжены с яр-
чайшими очагами земледелия и скотоводства, достижения которых
во всех сферах производства получают мощное развитие в связи
с внедрением металла. Иная картина наблюдается в северной час-
ти Евразии, где появление орудий из металла не вызвало столь яр-
ких хозяйственных изменений и явно имело меньшее значение,
чем на юге. На севере на фоне энеолита и бронзового века идет
процесс совершенствования и интенсификации традиционных
форм присваивающей экономики (охоты и рыболовства), делаются
первые шаги на пути восприятия производящих форм хозяйства
(земледелия и скотоводства).
19
ГЛАВА 2
ЗНАЧЕНИЕ МЕТАЛЛУРГИИ В РАЗВИТИИ
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ И ОБЩЕСТВА
Эпоха раннего металла, к изучению которой мы приступаем,
включает памятники, поразительные по великолепию своих мате-
риалов. Среди этих памятников можно назвать основные напласто-
вания Трои на северо-западе Анатолии, нижние отложения Урука
и царские гробницы Ура в южной Месопотамии, курганные погребе-
ния Майкопа, Триалети, Лчашена на Кавказе, знаменитый Варнен-
ский некрополь в Болгарии, сейминско-турбинские памятники се-
верной Евразии и многие, многие другие. Собранные в них наход-
ки получили всемирную известность и служат блистательным укра-
шением многих музейных собраний. Но интерес к эпохе раннего
металла предопределен не только яркостью ее материалов,
но и важностью исторических процессов, которые протекают в ее
рамках. Правы те исследователи, которые утверждают, что судьбы
древних народов определило не только развитие земледелия
и скотоводства, но и развитие металлургии.
Металл оказался для человека важным прежде всего как
материал для изготовления прочных и удобных орудий. И это про-
явилось уже на уровне открытия меди, которое считают одним из
величайших достижений древности. Действительно ли это так?
В чем состояло преимущество меди? Отчего она быстро завоева-
ла признание наших далеких предков?
Благодаря пластичности меди одной ковкой из нее можно бы-
ло получить очень тонкие и острые лезвия. Поэтому такие важные
для древнего человека изделия, как иглы, шилья, рыболовные
крючки, ножи, изготовленные из металла, оказались более совер-
шенными, чем сделанные из камня и кости. Благодаря плавкости
меди оказалось возможным придать ей такую сложную форму, ко-
торая в камне была недостижимой. Поэтому появление плавления
и литья определило появление многих новых, неизвестных ранее
орудий - сложных проушных топоров, мотыг, комбинированных то-
поров-молотков, топоров-тесел. Высокие рабочие качества этих
орудий определялись не только сложностью их формы, но в равной
мере и твердостью их лезвий. А повышать твердость металла
у лезвий человек очень скоро научился путем его преднамеренной
проковки (наклепа).
Опыты, проделанные в специальной археологической лабо-
ратории, показали, что медный топор в рубке дерева эффективнее
20
близкого по форме каменного шлифованного топора в 3-4 раза,
а медный строгальный нож производительнее каменного в 6-8 раз
(Семенов С.А., 1963).
Но сразу следует отметить, что не только высокий коэффи-
циент полезного действия предоставил металлу столь прочное ме-
сто в быту древнего человека. Переход к использованию орудий из
металла, кроме общего роста производительности труда, привел
к расширению технических возможностей многих отраслей произ-
водства. К примеру, стала доступна более совершенная обработ-
ка дерева. Медные проушные топоры, тесла, долота, а позднее пи-
лы, гвозди, скобы позволили выполнить такие сложные работы по
дереву, которые ранее были просто неосуществимы. Эти работы
способствовали улучшению приемов домостроительства, услож-
нению интерьера жилищ за счет появления деревянной мебели,
освоению способов изготовления цельнодеревянной сохи и колеса
(Рындина Н.В., 1971; 1983).
Действительно, массовые свидетельства использования ко-
леса и колесного транспорта обнаружены только там, где уже ста-
ли доступными орудия из металла. Колесо открыло эру мобильно-
го передвижения и транспортировки. Оно нашло успешное приме-
нение в конструкции ворота. И, наконец, от открытия колеса был
один шаг к изобретению гончарного круга.
Трудно переоценить значение металла в развитии земледе-
лия. Синхронность появления медных орудий, с одной стороны,
и цельнодеревянных сохи и ярма, с другой, позволяет думать, что
становление сложных форм плужного земледелия также находится
в связи с открытием меди.
Производство медных и бронзовых топоров способствовало
освоению новых площадей под посевы в лесостепной полосе.
Лесной характер земледелия требовал больших предваритель-
ных работ по подготовке земель, и прежде всего освобождению
их от леса. Орудия из металла значительно ускоряли и упрощали
эти процессы.
Удобные инструменты из металла позволили быстрее рыть
оросительные каналы в южных, засушливых зонах Евразии. Они
имели большое значение в развитии горного дела, поскольку поз-
воляли быстрее и продуктивнее добывать руду из древних шахт.
Неслучайно медные топоры - молотки и «кайла» находят в древ-
нейших энеолитических рудниках Европы (Аи Бунар и др.).
Таким образом, многие вполне реальные свидетельства рас-
ширения человеческого контроля над природой могут быть постав-
лены в связь с достижениями металлургии. Это, конечно, не значит,
что появление меди сразу и повсюду вызвало перечисленные вы-
21
ше последствия: в различных исторических условиях развитие зна-
ний по металлургии и металлообработке давало конкретные и под-
час очень разные результаты. Но повсюду с появлением меди и ус-
ложнением приемов ее обработки возникают потенциальные воз-
можности для ускоренного развития производства, какие бы кон-
кретные формы ни принимал этот процесс.
Однако сам по себе факт освоения металлургии не опреде-
ляет исторического содержания ЭРМ. Попробуем обрисовать это
содержание, ориентируясь на археологические материалы культур
южной зоны, связанных территориально с Ближним Востоком, Кав-
казом, Средней Азией, южной частью Европы. Определенные эпо-
хальные закономерности проявляются здесь прежде всего на при-
мере развития производящего хозяйства. В литературе было пред-
ложено стадию архаической производящей экономики, связанную
со становлением земледелия и скотоводства, именовать неолити-
ческой, а период сложившихся земледельческо-скотоводческих
культур, отмеченных ее высочайшим расцветом, - энеолитическим
(Массон В.М., 1964).
Действительно, в период энеолита складываются системы
специализированного земледелия и скотоводства, которые в дан-
ной природной среде и при данном уровне развития орудий труда
дают наибольшую продуктивность (Массон В.М., 1976). К примеру,
в аридной, засушливой зоне именно в энеолите впервые зарожда-
ется ирригационное земледелие. Ярким подтверждением его суще-
ствования служат древнейшие оросительные системы конца VI
тыс. до н.э., открытые английскими археологами у поселения Чога
Мамми (Oates D., Oates J., 1976). В лесостепной зоне Европы рас-
пространяется подсечно-огневое, а возможно, и переложное зем-
леделие. Освоение гор Кавказа приводит к появлению уже во вто-
рой половине IV тыс. до н.э. террасного земледелия. В значитель-
ном многообразии форм выступает скотоводство. У носителей эне-
олитических культур Юго-Восточной Европы отчетливо прослежи-
ваются следы придомного, мясо-молочного хозяйства с преоблада-
нием в стаде крупного рогатого скота и свиньи. В Загросской зоне
Ближнего Востока (Загрос и его предгорья в Месопотамии) в энео-
лите формируется отгонная форма скотоводства. С поселений, где
велось оседлое хозяйство, пастухи проводили отгон скота в высо-
когорную зону. Традиционными животными отгонного скотоводства
считаются овца и коза. Специфическая форма подвижного ското-
водства сложилась в степях Восточной Европы. Здесь у пастушес-
кого населения энеолита сформировалось стадо, в котором были
представлены одомашненные кони, крупный и мелкий рогатый скот.
Некоторые исследователи полагают, что скотоводство местных
22
племен могло базироваться на сезонных передвижениях отдель-
ных небольших коллективов вместе со стадами в рамках освоен-
ной территории. Е.Н.Черных считает возможным говорить даже
о формировании в евразийских степях эпохи энеолита кочевого
скотоводства (Chernykh E.N., 1992). Однако этот вопрос дискусси-
онный и его решение в предложенном аспекте имеет как привер-
женцев, так и противников (Rassamakin Y.Y., 1994, 1999).
К энеолиту приурочен расцвет общинных ремесел, зарожде-
ние которых относится еще к эпохе неолита. Развитие общинного
ремесла предполагает появление мастеров-профессионалов, кото-
рые распространяли свою продукцию среди членов своей общины
и близлежащих общин. В обмен на нее они получали готовые про-
дукты земледелия и скотоводства. Слабое развитие обмена не поз-
воляет в данном случае говорить об отделении ремесла от земле-
делия. В энеолите развиваются многие отрасли общинного ремес-
ла: гончарство, обработка камня, ткачество, деревообработка и др
Совсем иная форма организации производства свойственна энео-
литической металлургии, которая в регионах ее наиболее интен-
сивного расцвета выступает уже в виде специализированного ре-
месла. Решающим условием развития такого ремесла можно счи-
тать его товарность, то есть изготовление продукции для продажи
или дальнего обмена на значительных территориях.
В энеолите усложняется социальная структура общества.
Социальное расслоение прослеживается и по материалам могиль-
ников, и по материалам поселений. В могильниках социальные
различия просматриваются в количестве и качестве погребальных
даров и особенностях погребальных обрядов. В поселениях южной
зоны Евразии выделяются богатые многокомнатные дома с четко
продуманной планировкой. Здесь прослеживается кустовое, груп-
повое размещение поселений с главным, центральным поселком
среди них. Такая структура поселений как бы отражает сложную ие-
рархию возникающих общественных групп (Массон В.М., 1976).
В бронзовом веке земледельческо-скотоводческие и ското-
водческо-земледельческие культуры получают широкое территори-
альное распространение. Земледелие перестает быть монополией
небольшой группы племен. Широкое использование твердых и ост-
рых орудий из искусственных сплавов расширяет возможности для
освоения новых посевных площадей, делает доступными для обра-
ботки не только мягкие, но и твердые почвы степной и лесостепной
зон Евразии. Прибавочный продукт, получаемый в земледелии
и скотоводстве, способствует все большему развитию ремеслен-
ных производств. Неслучайно эпоху бронзы часто называют «пери-
одом ремесел» (Массон В.М., 1976). Процесс специализации ре-
23
месла и отделения его от земледелия и скотоводства охватывает
уже не только металлургию, но и гончарство, камне- и кремнеобра-
ботку, а местами и другие его отрасли. Поэтому мы с полным осно-
ванием можем констатировать, что в эпоху бронзы происходит вто-
рое крупное общественное разделение труда.
Активизация дальнего обмена ремесленной продукцией при-
водит к возникновению регулярной торговли. Причем направление
торговых связей в эпоху бронзы определяется уже не родственны-
ми узами и культурным традиционализмом, как в энеолите, а сооб-
ражениями экономической целесообразности.
В эпоху бронзы приобретают особую популярность «перво-
бытные деньги», появившиеся еще в неолите-энеолите. По функ-
ции и сущности они не имеют значения всеобщего товарного экви-
валента. В отличие от денег классового общества, в качестве пла-
тежного средства часто выступает продукция ремесленных цент-
ров (слитки, проволока, полуфабрикаты изделий). Особенностью
таких «первобытных денег» является то, что меновая и потреби-
тельская стоимость выражена в них совокупно (слитки в форме
«бычьей шкуры» Крита).
Эпоха бронзы отмечена возникновением первых городов -
центров ремесленной и торговой деятельности. Неслучайно в за-
рождающихся городах Передней Азии III тыс. до н.э. - Хафадже,
Угарите, Уре, Уруке мы одновременно находим и археологические
следы развитого ремесла, и материальные свидетельства развито-
го обмена, перерастающего в торговлю, в виде импортных товаров.
Развитие городов сопровождается появлением письменности, сло-
жением цивилизаций бронзового века.
Раньше всего цивилизации бронзового века дают себя
знать в долинах великих рек субтропиков Старого Света. Соответ-
ствующий период характеризуют археологические материалы
Египта в долине Нила начиная со второго додинастического пе-
риода; Сузы С и D в Эламе в долине Каруна и Керхе; поздний Урук
и Джемдет-Наср в долинах Тигра и Евфрата в Месопотамии
(XXXVI-XXIX вв. до н.э.); Хараппа в долине Инда в Индостане
(XXIII-XVIII вв. до н.э.); позднее Шань-Инь в Китае (долина Хуан-
хэ, XIV-XI вв. до н.э.). Среди внеречных цивилизаций бронзового
века можно назвать лишь Хеттское царство в Малой Азии
(XVIII—XIII вв. до н.э.), крито-микенскую цивилизацию Эгейского
бассейна Европы (XXI I—XIII вв. до н.э.) и цивилизацию Эблы в Си-
рии (XXV—XVIII вв. до н.э.).1
Даже вне пределов сложения цивилизаций в бронзовом веке
идут активные процессы социальной дифференциации и усложне-
ния внутренней структуры общества. Приметами его социального
24
расслоения и выделения вождеской верхушки служат богатейшие
могилы Аладжа-Гуюк и Хорозтепе в Анатолии, Марткопи-Бедени
и Сачхере на Кавказе и др. На поселениях возрастает количество
драгоценного металла, из которого выделывали массу украшений,
сосудов и крупных культовых предметов (Авилова Л.И., Черных Е.Н.,
1989). И здесь обнаруживается картина неравномерности развития
человеческого общества в различных регионах.
Вне зоны великих рек субтропиков Евразии период энеолита
оказался весьма затяжным. К примеру, трипольское общество ед-
ва вышло за его пределы. И хотя в ареале Триполья (на грани
среднего и позднего периодов) стали возникать поселения-гиган-
ты, часто именуемые протогородами, но городами в полном смыс-
ле этого слова они так и не стали. С другой стороны, процессы раз-
вития городской жизни более активно протекали в Закавказье,
Средней Азии, в обширном регионе между Месопотамией и Инди-
ей. Здесь формирование цивилизаций хотя и не завершилось
в бронзовом веке в полном виде, но шло более интенсивно, по-
скольку было стимулировано со стороны соседних высокоразви-
тых обществ (Массон В.М., 1976; 1989).
Процесс разложения первобытнообщинного строя на основ-
ной части Европы фиксируется в еще более сложных и многообраз-
ных формах. Он привел к сложению цивилизации лишь в пределах
крито-микенского общества. Вне пределов крито-микенского мира
местом наивысших культурных достижений и социальных сдвигов
был юг Европы (Балканский, Апеннинский и Пиренейский полуост-
рова, юг Франции, нижнее и среднее Подунавье, степи Восточной
Европы). Отсюда достижения бронзовой металлургии и производя-
щего хозяйства проникали на север - в верхнее Подунавье, Сред-
нюю Европу, Англию, Бретань, Нормандию. На крайний север Евро-
пы изделия из бронзы проникли очень поздно, и неолит местами
удерживался здесь вплоть до середины I тыс. до н.э. (Lichardus I.,
Lichardus-ltten М., 1985).
Современные исследования ЭРМ безусловно подтверждают,
что с началом металлургии все процессы культурно-исторического
развития оказались намного более взаимосвязанными и взаимо-
обусловленными. По всей видимости, именно это определило цеп-
ную реакцию распространения передовых достижений из регионов,
которые находились в авангарде исторических инноваций ранней
металлоносной эпохи, в регионы периферийные, отстающие.
25
ГЛАВА 3
ВОПРОСЫ ХРОНОЛОГИИ
Проблемы хронологии культур эпохи энеолита и бронзового
века чрезвычайно сложны С одной стороны, установить четкие
хронологические пределы этих периодов затруднительно из-за не-
равномерности развития человеческого общества в разных стра-
нах и на разных территориях. С другой стороны, сам характер ис-
ходных памятников ЭРМ в различных экологических зонах Европы
и Азии столь многообразен, что методы их относительной и абсо-
лютной хронологии опираются на разные основания.
Методы относительной датировки позволяют нам установить,
что один археологический объект или один этап археологической
культуры старше или моложе другого. Методы абсолютной дати-
ровки позволяют выяснить возраст объекта в годах; они помогают
определить, насколько быстро происходило развитие культуры,
когда внедрялись в быт ее носителей те или иные культурные и тех-
нические достижения. Обычно создание системы хронологии вклю-
чает в себя три стадии исследования: две первые связаны с отно-
сительным датированием, третья - с абсолютным. Первая стадия
намечает периодизацию развития конкретной культуры в каждой
отдельной области. Такого рода периодизация подразумевает де-
ление культуры на ступени или этапы в ее развитии. Вторая стадия
сводится к установлению относительной хронологии для более об-
ширного региона, то есть к выявлению связи данной культуры
с другими культурными областями. И, наконец, третья стадия за-
ключается в абсолютном датировании установленных археологиче-
ских периодов. Без этих ступеней исследования нельзя уверенно
выделить и датировать горизонты массового распространения ме-
таллических изделий.
И периодизация каждой конкретной культуры, и ее относи-
тельное датирование невозможны без знакомства с типологическим
и стратиграфическим методами археологического исследования.
Типологический метод стал использоваться в конце XIX в.
почти одновременно в разных странах для классификации изо-
бильных материалов, и прежде всего изделий из бронзы, скопив-
шихся в музейных хранениях Европы. Создание этого метода нахо-
дилось в непосредственной связи с идеями эволюционной биоло-
гии, открытия в области которой во второй половине XIX в. приоб-
рели огромное общественное значение. Наблюдения над комплек-
сами музейных находок привели археологов к мысли о том, что
26
в вещах можно наблюдать эволюцию их форм, которая созвучна
эволюции в генетическом развитии живых организмов. А именно:
в них наблюдается переход признаков, имевших первоначально
конструктивное значение, в их рудименты, остаточные явления,
то есть в те, которые по отношению к живым организмам называют-
ся атавизмами. Этот вывод открыл широкие возможности для изу-
чения последовательности развития вещей.
Хотя типологический метод не был изобретением какого-то
одного археолога, часто его родоначальником называют шведско-
го ученого Оскара Монтелиуса, в работах которого он получил на-
иболее подробное обоснование (Montelius О., 1903). Все древние
вещи О.Монтелиус распределял по типам исходя из представле-
ния о том, что тип - это совокупность вещей, однородных по фор-
ме, назначению, материалу, но отличающихся друг от друга в де-
талях. Вещи одного типа О.Монтелиус объединял в типологичес-
кие ряды, в пределах которых, по его мысли, можно проследить
следы их «развития», т.е. наблюдать появление, совершенствова-
ние и вырождение отдельных признаков, постепенное превраще-
ние их в «рудименты». Анализ вещей различных типов убедил его
в том, что предмет сложной конструкции должен предшествовать
по времени предмету конструктивно-упрощенному, но сохраняю-
щему те же или иные реликтовые детали сложного предмета.
В качестве примера можно привести кинжалы бронзового века Ев-
ропы (рис. 5). Вначале они состояли из двух конструктивных дета-
лей: бронзового клинка и крепившейся к нему с помощью закле-
пок рукояти из кости или дерева. Заклепки продевались в отвер-
стия, находившиеся в пяточной части клинка. Дальнейшие поис-
ки оптимальной конструкции кинжалов привели к тому, что руко-
ять слилась с клинком за счет получения монолитной отливки из-
делия. Но на литых образцах в месте сочленения рукояти с клин-
ком еще долго сохранялись округлые бугорки, воспроизводящие
шляпки уже ненужных заклепок. Изучение таких реликтовых при-
знаков позволило О.Монтелиусу расположить кинжалы в хроноло-
гической последовательности.
Построенные типологические ряды исследователь подвер-
гал проверке с помощью анализа «закрытых комплексов» (Мон-
гайт А.Л., 1973). Такими комплексами он называл те, которые по-
пали в землю одновременно и были составлены близкими по вре-
мени вещами. Вслед за О. Монтелиусом, археологи и сейчас рас-
сматривают в качестве наиболее очевидного закрытого комплекса
одиночное захоронение: основные предметы из такого захороне-
ния по времени своего бытования, как правило, не выходят за пре-
делы жизни того человека, с которым они погребены. К закрытым
27
Рис. 5. Типологический ряд бронзовых кинжалов, показывающий
превращение функционально значимого признака в рудиментарный
(по O.Montelius,1903). Заклепки на рукоятях кинжалов
в реальном (1-6) и орнаментальном (7—11) вариантах.
28
комплексам относят также клады, инвентари жилищ, погибших
единовременно от какой-либо катастрофы.
Сравнивая между собой множество закрытых комплексов,
О.Монтелиус распределил их в соответствии с эволюционными ти-
пологическими рядами составляющих их бронзовых предметов. Та-
ким способом ему удалось проследить хронологическую последо-
вательность комплексов, обозначить основной костяк их относи-
тельного датирования. На основе своих типологических разработок
он создал периодизацию культур бронзового века Европы, которая
сохранила свое значение до сих пор. Фактически О.Монтелиус
впервые доказал, что формально-типологический метод служит
важнейшим инструментом выяснения относительной хронологии
древностей. В настоящее время этот метод, освободившийся от
вульгарно-биологических наслоений, присущих ему на начальном
этапе использования в археологии, повсеместно применяется при
решении хронологических проблем.
Особую роль играет типология в изучении относительной
хронологии европейских памятников эпохи энеолита и бронзового
века. И это вполне естественно, поскольку в Европе преобладают
однослойные поселения ЭРМ. Из-за этого на европейских матери-
алах было затруднительно разрабатывать другое направление ис-
следований относительной хронологии, связанное со стратиграфи-
ческими наблюдениями. Стратиграфические методы исследования
несомненно обязаны своим возникновением археологии Ближнего
Востока и Средиземноморья. Огромную роль в их формировании
сыграли раскопки А. Эванса в Кноссе, на Крите, и раскопки преем-
ника Г. Шлимана - В. Дерпфельда в древней Трое на холме Гиссар-
лык в северо-западной Анатолии. Эти раскопки конца XIX - начала
XX в. показали значение стратиграфических наблюдений при ис-
следовании многослойных поселений. Однако научное обоснова-
ние стратиграфического метода и возможностей его использования
в археологии было дано позднее, в работах европейских и амери-
канских археологов 20-х гг. XX в.
Стратиграфия - это изучение последовательности залегания
слоев (или отложений) археологического памятника. С точки зре-
ния относительной датировки первостепенное значение имеет вы-
вод о том, что нижние его слои относятся к более раннему време-
ни, чем верхние, если они не нарушены вторичными перекопами
(ямами, например). Находки, связанные с ненарушенным слоем,
должны быть идентичны ему по возрасту и не могут датироваться
раньше или позже ого возникновения. Таким образом, последова-
тельность отложений археологического памятника отражает отно-
сительную хронологию заключенных в нем находок.
29
Вся периодизация культур эпохи энеолита и бронзы Ближне-
го и Среднего Востока, а также Балкан строится прежде всего
на стратиграфической основе. Преимущественное использование
этого метода объясняется тем, что основным памятником, с кото-
рым здесь приходится иметь дело археологам, является так назы-
ваемый «телль» - многометровый жилой холм, возникший на посе-
лении, существовавшем длительное время на одном месте.2 Сама
возможность такого стационарного существования была предопре-
делена системой земледельческого хозяйства в условиях южных
регионов, где господствовали свободные от леса плодородные поч-
вы, не требовавшие специальной сложной обработки. Дома в таких
поселках строились из недолговечного сырцового кирпича. Через
несколько десятилетий они разрушались, и площадки под новое
строительство просто выравнивались. Материал построек, а также
процесс накопления отходов доводили некоторые телли до высоты
20 метров и более. К примеру, некоторые знаменитые телли Болга-
рии - Караново, Эзеро достигают значительной высоты и охватыва-
ют напластования от неолита до ранней бронзы (рис.6). Извлекая
и анализируя находки, зажатые в телле, как в слоеном пироге, ар-
хеолог получает возможность судить о последовательности их раз-
вития во времени, так же как и о связи с конкретными отложениями
культур, представленными в выше- или нижележащих напласто-
ваниях. На принципах анализа стратиграфии теллей построены
различные системы периодизаций бронзового века. Это и миной-
ская система критских древностей А. Эванса, и элладская система
греческих древностей А. Вейса и К. Блейгена и многие другие.
В Западной и Восточной Европе телли отсутствуют, поэтому
здесь, как мы уже установили, периодизация памятников ЭРМ стро-
ится в большей мере на основе типологического метода.
Применяя указанные методы исследования, можно выяснить
не только относительную хронологию разных культур конкретного
региона, но и представить общую схему их развития в эпоху энео-
лита и бронзы. Однако для отдельных культур и явлений даже
в пределах намеченной схемы временные колебания могут дости-
гать нескольких столетий. Естественно поэтому, что археологи
ищут методы перехода от относительных датировок к абсолютной
хронологии.
Целям абсолютного датирования памятников энеолита
и бронзового века служат, с одной стороны, классические историко-
археологические методы, а с другой стороны - естественно-научные
методы. Хронология культур 111-11 тыс. до н.э., существовавших в ос-
новном в бронзовом веке, до сих пор в значительной степени бази-
руется на исторических датах древнейших письменных источников.
30
Для периодов, предшествующих III тыс до н.э., единственным кри-
терием хронологической оценки можно считать даты радиоуглерод-
ных анализов (Титов В.С.. 1965).
Мы не станем подробно останавливаться на системах пись-
менных дат египетской, месопотамской или какой-либо иной древ-
Рис. 6. Стратиграфический разрез болгарского телля Эзеро
(по Эзеро..., 1979).
1 - гумус; 2 - нарушенный культурный слой; 3 - слои бронзовой эпохи (I пласт);
4 - слои энеолита (II пласт); 5 - слои позднего неолита (III пласт); 6 - слои средне-
го неолита (IV пласт); 7 - границы между слоями I,II, III,IV пластов; 8 - яма; 9 - ям-
ки от деревянных кольев; 10 - камни; 11 - полы жилищ; 12,13 - остатки сгоревших
жилищ различной окраски; 14 - угли; 15 - угли с керамическими фрагментами.
31
нейшей хронологии: способы их реконструкции вы детально рас-
сматриваете в курсе истории Древнего Востока. Считаем необходи-
мым только подчеркнуть, что разработка этих систем ведется до
сих пор и многие даты, казавшиеся еще недавно неоспоримыми,
теперь подвергаются пересмотру. Документы древнего Египта
и Месопотамии порою таят в себе спорные даты потому, что в этих
странах отсутствовала строгая система летоисчисления. Так,
в Египте история фиксировалась в годах правления сменявших
друг друга фараонов, а в Месопотамии годы указывались по выда-
ющимся событиям, смысл которых для нас сегодня не всегда ясен.
Поэтому выяснение хронологии древневосточных государств все-
гда сопряжено с кропотливой источниковедческой работой, цель ко-
торой сводится к определению списков реальных и легендарных
царей и фараонов, к выяснению длительности их правления, к ус-
тановлению отдельных календарно-астрономических дат и т.д.
Работая с ранними историческими хронологиями, археолог
руководствуется двумя важнейшими моментами. Во-первых, лю-
бую хронологическую систему, полученную из письменных источни-
ков, он подвергает тщательной оценке с точки зрения ее достовер-
ности. Во-вторых, археологические материалы, подлежащие дати-
ровке, он подвергает не менее тщательной привязке к проверен-
ным историческим датам. В странах, где существовала письмен-
ность в ЭРМ, такая привязка, как правило, не составляет особой
сложности. Здесь в археологических памятниках находят надписи,
относящиеся к царствованию того или иного правителя, его печати,
а иногда уникальные предметы, изображения которых фигурируют
на четко датированных каменных рельефах или стелах.
Сложнее решаются задачи абсолютного датирования памят-
ников и археологических материалов, удаленных от центров древ-
нейших цивилизаций, владевших письменностью. Для выяснения
времени их существования приходится применять метод датирова-
ния по импортным вещам, завезенным из стран, где уже была пись-
менность. Яркий пример продвижения импортных вещей по Европе
приводит немецкий археолог ЕЮ. Эггерс (Eggers H.J., 1959). В по-
зднем бронзовом веке в южной Европе распространилась мода на
использование кувшинов с высокими ручками на плечиках и с попе-
речными линиями раскраски, которые, по-видимому, были завезе-
ны из Египта. Они известны по раскопкам в Микенах и в Греции,
а также в Египте - в Телль-Эль-Амарне и в гробнице Рамзеса III
(рис. 7). В Египте эти кувшины датируются в пределах XII-XIV вв.
до н.э. В Микенах в период распространения таких кувшинов появ-
ляется характерная фибула (застежка), форма которой близка к со-
временной английской булавке. В погребении в Мюлау в Северном
32
Рис. 7. Датировка памятников бронзового века по продвижению
импортных вещей (по Н. Eggers, 1959).
33
Тироле такие фибулы найдены в сочетании с керамическими урна-
ми с тремя вертикальными ручками. Сходные урны характерны для
курганных погребений южного берега Балтийского моря. Здесь они
встречаются в комплексе с фибулами из двух круглых пластинок,
соединенных перемычкой. Такие фибулы составляют типичную на-
ходку позднего бронзового века Северной Европы. В частности,
они оказались среди находок, сделанных при раскопках кургана
близ Хага в Уиланде (Швеция). Установленная ЕЮ. Эггерсом це-
почка сопоставлений между Египтом, югом и севером Европы поз-
воляет ему датировать северные могильники бронзового века вре-
менем XIV—XII вв. до н.э.
Сорок-пятьдесят лет назад хронология памятников ЭРМ
в Европе опиралась исключительно на обрисованный метод, осно-
ванный на установлении последовательных связей между соседни-
ми территориями. Даже памятники в самых отдаленных от юга ев-
ропейских регионах получали абсолютную датировку с использова-
нием в конечном счете системы письменной хронологии. Только
в 50-х годах XX века традиционные методы историко-археологиче-
ского датирования были дополнены радиоуглеродной хронологией,
которая предоставила науке объективные средства определения
времени в интервале от сотен лет до 40-60 тысяч лет тому назад.
Метод датирования по радиоуглероду был открыт профес-
сором Чикагского университета радиохимиком В.Ф. Либби
в 1947 г., за что в 1960 г. он был удостоен Нобелевской премии.
Сущность радиоуглеродного метода заключается в следующем.
Под воздействием космического излучения, постоянно бомбарди-
рующего Землю, в атмосфере образуются нейтроны с высоким
энергетическим зарядом. Эти нейтроны, вступая в реакцию с ато-
мами азота, образуют радиоактивный углерод (изотоп 14С). Изо-
топ 14С оказывается неустойчивым из-за наличия восьми нейтро-
нов в ядре вместо шести-семи, как у обычных изотопов углерода
(12С и 13С). Такая неустойчивость ведет к радиоактивному распа-
ду 14С, который протекает с регулярной скоростью, характеризуе-
мой «периодом полураспада». Согласно современным исследо-
ваниям этот период составляет 5730 лет, обозначающих время,
в течение которого распадается половина первоначального коли-
чества атомов (рис.8).
Распад радиоуглерода с постоянной скоростью уравновеши-
вается его постоянным образованием под действием космического
излучения. Возникший радиоуглерод, реагируя с кислородом возду-
ха, превращается в углекислый газ (СО2). С помощью воздушных
течений он перемешивается с СО2 нерадиоактивного происхожде-
ния. Растения через фотосинтез поглощают и стабильный, и радио-
34
100
a so
22920
5730
11460
17190
125
625
3125
О
28650
Возраст в годах
Рис. 8. Кривая распада радиоактивного углерода.
активный углерод; последний передается травоядным животным,
а через них и плотоядным (рис.9). Со смертью растения или живот-
ного прекращается процесс получения 14С извне и его концентра-
Рис. 9. Схема образования радиоугле-
рода в ископаемых органических
остатках (по С.Renfrew. 1998).
ция начинает уменьшать-
ся вследствие радиоактив-
ного распада. Таким обра-
зом, зная период полурас-
пада, можно определить,
сколько лет прошло со
времени гибели организ-
ма. Для этого следует из-
мерить его радиоактив-
ность (Либби В.Ф., 1954;
Дергачев В.А., 1994). Ма-
териалами, пригодными
для определения радиоуг-
леродного возраста, явля-
ются дерево, злаки, уголь,
кость, раковины, рога, тка-
ни, торф. Наиболее на-
дежными в смысле полу-
чаемых результатов счита-
ются дерево и уголь.
Пользуясь радиоуг-
леродными датами, следу-
35
ет помнить, что они дают не календарную точку во времени, а ве-
роятный диапазон этой точки. Именно поэтому все радиоуглерод-
ные даты в научных публикациях приводятся с величиной статисти-
ческой ошибки измерения активности 14С, называемой стандарт-
ным огклонением. Поясним на примере. Поселение эпохи бронзы
по найденному в нем углю получило радиоуглеродную дату, выра-
женную в форме 27001100 лет до н.э. (100 лет - величина статис-
тической ошибки). Это значит, что существует 68% вероятности (то
есть два шанса из трех) того, что истинный возраст расположен
в интервале 2800-2600 гг. до н э. Если давать радиоуглеродные да-
ты поселения с удвоенной статистической ошибкой, то вероятность
правильности даты возрастет до 95%, но искомый временной ин-
тервал расширится вдвое (2900-2500 гг. до н.э.).
Кроме статистической ошибки измерения, на точность радио-
углеродных дат влияет множество разных причин, которые можно
разделить на две группы - причины объективные и субъективные.
Объективными являются те, которые связаны с определенными при-
родными явлениями. Например, проникновение даже мельчайших
корешков сслзременной растительности в уголь, лежащий в культур-
ном слое, приводит к засорению пробы и существенному омоложе-
нию даты ЧС. Подпочвенные воды являются носителями различных
и разновременных радиоуглеродных компонентов и могут сущест-
венно влиять на деформацию дат. Появление субъективных ошибок
обычно предопределено действиями самого археолога. Скажем,
в культурном слое оказалась древесина, попавшая в него задолго до
того, как ее использовал человек. Полученная по ней дата может вы-
звать неоправданное удревнение слоя. В задачу археолога поэтому
входит не только определить четко стратиграфическую позицию об-
разца, но и попытаться вписать его, сопоставив с другими датирую-
щими находками, в общую динамику развития археологического па-
мятника. Значительные ошибки могут возникнуть из-за неправильно-
го взятия образца на анализ (касание рук) или хранение его в совре-
менных углеродосодержащих материалах (в вате, стружке, картоне).
Учитывая многообразие факторов, влияющих на точность радиоуг-
леродной датировки, можно сделать вывод, предельно точно сфор-
мулированный X. Вотерболком: «Одна дата 14С из одного места или
культуры - это еще не дата; только серия дат... может быть испопь-
зованп для хронологических целей» (Waterbolk H.J., 1960).
Сложность работы с радиоуглеродными определениями воз-
раста предопределена еще и тем, что в литературе в настоящее
время фигурируют две разные их системы. Одна связана с тради-
ционными радиоуглеродными датами, полученными по методике
В.Ф. Либби, другая - с датами «калиброванными».
36
В.Ф. Либби в основу методики радиоуглеродного датирова-
ния положил допущение о том, что содержание 14С во внешней
среде земли одинаково во все времена. Однако в дальнейшем об-
наружилось, что концентрация радиоуглерода в атмосфере под-
вержена колебаниям, которые зависят от изменений геомагнитного
поля Земли, от вариаций солнечной активности и других физичес-
ких явлений. Источником этих сведений стала дендрохронология,
которая позволяет определять возраст деревьев по кольцам годич-
ного прироста. Параллельное исследование одних и тех же годич-
ных колец с помощью дендрохронологических и радиоуглеродных
измерений позволило а) составить представление о содержании
14С в земной атмосфере в прошлые времена; б) уточнить радиоуг-
леродные даты, подвергнув их калибровке.
Идеальным материалом для таких реконструкций стали ве-
ликовозрастные деревья нашей планеты. Наилучшие их образцы
связаны с флорой Северной Америки. В ряду растительных долго-
жителей здесь находится секвойя (sequoia), которая живет до 3000
лет, а также калифорнийская сосна остистая (pinus aristata), воз-
раст отдельных экземпляров которой достигает 4900 лет. Сравни-
вая толщину годичного прироста колец этих живых деревьев
с кольцами погибших, прекрасно сохранившихся благодаря засуш-
ливому климату региона, американские ученые построили хроно-
логическую дендрошкалу, удаленную от наших дней более чем на
9000 лет (приблизительно до 6700 г. до н.э.) (Черных Е.Н., 2000).
Исследования, проведенные в Америке, в настоящее время
дополнены изучением годичных колец дуба в Европе, который хо-
рошо сохраняется в заболоченных местах и порою достигает воз-
раста 400-500 лет. Две независимые дендрохронологические шка-
лы годичных колец дуба построены для Северной Ирландии и За-
падной Германии. Первая проникает в отдаленное прошлое до
5300 г. до н.э., вторая - до 8000 г. до н.э. (Дергачев В.А., 2000). Ве-
личайшим достижением европейских ученых стало совмещение
этих изолированных шкал. В итоге была создана кривая, позволив-
шая осуществлять калибровку радиоуглеродных дат по измерен-
ным на 14С кольцам дуба.
Итак, в связи с успехами дендрохронологии началась провер-
ка традиционных радиоуглеродных дат. Наиболее наглядно итоги
такой проверки иллюстрирует график соотношения возрастов, ко-
торые определены дендрохронологическим и радиоуглеродным
методами для образцов древесины, взятых из различных возраст-
ных зон великовозрастных деревьев (рис.10). На графике хорошо
видны отклонения показателей радиоуглеродного возраста (вибри-
рующая кривая) от диагонали, отражающей полное совпадение дат
37
7000
Н.З. —...» , дон.э.
Дендрохронологические дать/
Рис. 10. Соотношение между радиоуглеродными
и дендрохронологическими датами (по Б.А.Колчину,А.Я.Шеру, 1972).
по годичным кольцам и по 14С. Считается, что они предопределены
изменениями концентрации 14С в атмосфере земли, не учтенными
В.Ф.Либби. До 1000 г. до н.э. эти отклонения невелики, но по мере
углубления в древность они приобретают все более регулярный ха-
рактер, показывающий «омоложение» радиоуглеродных дат. Физи-
ки полагают, что для получения истинного возраста их нужно испра-
вить по калибровочной шкале. Различные варианты таких шкал
сейчас широко известны. Существуют ныне и особые компьютер-
ные программы, по которым можно проводить калибровку.
Замена традиционных радиоуглеродных дат калиброванны-
ми ведет к значительному удревнению археологических культур
ЭРМ. Так, все культуры, традиционно датируемые II тыс. до н.э.,
становятся старше на 300-500 лет, III тысячелетием - на 500-800
лет, IV тысячелетием - на 800-1000 лет.
Несмотря на постоянное совершенствование методики
дендрохронологической коррекции радиоуглеродных определе-
ний, многие археологи справедливо указывают на противоречи-
вость и чрезмерную древность калиброванных дат. Установлено,
например, что они существенно расходятся с историческими
38
хронологиями Египта и Древнего Востока (Meliaart J 19 79
Черных Е.Н., 19976). Очевидные несоответствия с археологи-
ческими реалиями вносит их использование в хронологические
системы степных и лесостепных памятников эпохи энеолита Се-
верного Причерноморья, памятников типа Алтын-депе бронзово-
го века Средней Азии, синташтинских памятников позднею брон
зового века Приуралья и т.д. (Рындина Н.В . 1998а; Кирчо Л .Б..
Попов С.Г., 1999; Кузьмина Е.Е., 2000).Эти расхождения не позво-
ляют нам пока однозначно оценивать преимущество калиброван-
ных дат. Представления о правомерности их использования не ус-
тоялись в отечественной археологии, поэтому в дальнейшем из-
ложении мы будем придерживаться дат традиционных. В значи-
тельной мере это предопределено и тем, что именно на них бази-
руются обобщающие русскоязычные публикации по культурам
ЭРМ, к которым мы предполагаем постоянно отсылать читателей.
В заключение отметим, что и «низкая» традиционная, и «вы-
сокая» калиброванная хронология имеет и сторонников, и против-
ников среди специалистов по археологии ЭРМ. В условиях продол-
жающейся дискуссии очевидно, что не следует делать далеко иду-
щих хронологических выводов, ориентированных только на даты
14С. Они отражают объективную реальность тогда, когда не проти
воречат археологическим фактам и вписываются в общую картину
накопленных наблюдений по относительной хронологии памятни-
ков и культур ЭРМ.
Используя сумму естественно-научных и археологических
данных по датированию этих культур, можно указать их хронологи-
ческие рамки применительно к разным территориям Старого Све-
та. На Ближнем Востоке они соотносятся со временем V-Н тыс.
до н.э., в Средиземноморье и на юге Европы - со временем IV—II
тыс. до н.э., в Центральной Европе и Центральной Азии - со вре-
менем III-II тыс. до н.э. Если вы встретите в литературе иные, бо-
лее древние даты, то они опираются на использование калибро-
ванных значений радиоуглеродного возраста.
39
ГЛАВА 4
МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИЕ ПРОВИНЦИИ,
ОЧАГИ МЕТАЛЛУРГИИ И МЕТАЛЛООБРАБОТКИ
В материалах, собранных археологами на памятниках энео-
лита и бронзы, представлена масса разновидностей культурной
и хозяйственной жизни древнего населения. Естественно поэтому,
что исследователи неоднократно пытались установить принципы
их макрорайонирования. Не останавливаясь на истории вопроса,
отмечу, что наиболее удачным представляется принцип группиров-
ки материалов ранней металлоносной эпохи, предложенный срав-
нительно недавно Е.Н. Черных. Он основан на выделении таких
крупных производственных подразделений, как «металлургические
провинции» и составляющие их «очаги металлургии» и «очаги ме-
таллообработки» (Черных Е.Н., 19786; Chernykh E.N., 1992).
Действительно, когда начинаешь просматривать археологиче-
ские находки, и прежде всего коллекции металлических изделий из
разных памятников, то возникает отчетливое представление о том,
что разные по характеру медные месторождения одной или не-
скольких горнорудных областей порождают вокруг себя огромные
хозяйственно-производственные округи, которые и принято назы-
вать провинциями. Каждая такая провинция образует внутреннее,
замкнутое единство, развивающееся независимо. Причем это раз-
витие может порождать сходные социально-культурные и хозяйст-
венные формы, связанные с производственной деятельностью на-
селения, его языком, культурными и торговыми контактами, техни-
ческими достижениями. И все-таки производственный, металлурги-
ческий признак оказывается решающим в определении провинции.
Металлургическая провинция - это единая производственная систе-
ма, часто охватывающая огромные территории, объединенная сход-
ными традициями развития металлургии. Такая система, как прави-
ло, возникала на основе активных торгово-обменных контактов меж-
ду народами, владевшими рудными богатствами, и народами, ли-
шенными их. Потребители металла получали от его производителей
не только сырье, стимулировавшее зарождение собственной метал-
лообработки, но и технические идеи, необходимые для ее развития.
В зоне распространения этих идей возникали многочисленные цен-
тры металлопроизводства, именуемые очагами. Они оказывались
родственными по ряду основных признаков, и прежде всего по со-
ставу используемого металла. Конгломерат этих родственных обра-
зований и составлял металлургическую провинцию.
40
Характеристика производства в любом очаге провинции,
по Е.Н.Черных, определяется тремя основными признаками: 1) сход-
ным набором категорий и типов выпускаемых изделий: 2) сходными
технологическими приемами металлообработки; 3) сходным соста-
вом используемого металла (Черных Е.Н . 19786).
Следует помнить, что в пределах любой провинции действо
вали и очаги металлообработки, и очаги металлургии. В чем их раз-
личие? В металлургическом очаге представлен полный цикл метал-
лопроизводства: горное дело, выплавка металла из руд, металло-
обработка. В очаге металлообработки работают на привозном сы-
рье, поэтому цикл урезан, он ограничен только производством из-
делий из металла. Именно поэтому при характеристике очага ме-
таллургии нужно учитывать дополнительные показатели: способы
добычи и переработки сырья.
Во всех очагах металлообработка развивается в виде само-
стоятельной ремесленной отрасли, главной фигурой которой ста-
новится мастер-профессионал. В пределах обычного поселка -- это
общинный мастер, который целиком посвящает себя специальным
занятиям и освобождается от полевых работ. Готовые продукты
земледелия и скотоводства он получает от сородичей, для которых
отливает металлическую утварь, оружие и украшения. Накоплен-
ные технические навыки он передает по цепочке наследственных
связей, поэтому такую форму организации ремесла часто называ-
ют индивидуально-семейной. Другая форма его организации име-
нуется кланово-производственной. Она предполагает функциони-
рование крупных объединений мастеров - кланов, в рамках кото-
рых они находятся в постоянном взаимодействии Это обусловле-
но их компактным проживанием в отдельных поселках и наличием
крупных мастерских, в которых операции по обработке металла
производятся совместно, на базе узкой профессиональной специа-
лизации. Клановые мастера, в отличие от общинных, выпускают
массовую продукцию, предназначенную для дальнего обмена
(Рындина Н.В., 1998а). Тесное общение мастеров приводит к уни-
фикации выпускаемых изделий, стандартизации приемов их ковки
и литья. В этом кроется причина формирования в очаге единого
коллективного технологического опыта.
Очаг металлопроизводства чаще всего связан с одной архе-
ологической культурой или с ее локальным вариантом. Но иногда
он включает территорию сразу нескольких культур. Особенно это
характерно для позднего бронзового века.
Существование очагов и провинций всегда ограничено опре-
деленными хронологическими и географическими рамками. К при-
меру, провинции могут охватывать по времени период от 400-500
41
до полутора тысяч лет, их территория в некоторых случаях может
достигать нескольких миллионов квадратных километров (рис. 11).
О грандиозности их пространственных и временных границ свиде-
тельствует тот факт, что на протяжении четырехтысячелетней исто-
рии ЭРМ в Старом Свете известно всего около десяти подразделе-
ний такого рода (Chernykh E.N., 1992).
Установлено, что основные археологические периоды в раз-
витии ранней металлоносной эпохи связаны с историей одной или
нескольких провинций Евразии (рис. 11). Энеолит отмечен сложе-
нием Балкано-Карпатской металлургической провинции - самой
ранней и наиболее яркой в Старом Свете. В раннем и среднем
бронзовом веке наиболее значительными металлургическими до-
стижениями выделяется Циркумпонтииская металлургическая про-
винция. Она охватывает обширные территории, примыкающие
к бассейну Черного моря. В позднем бронзовом веке возникают но-
вые высокоразвитые производственные системы: Евразийская,
Кавказская, Европейская и др. Металлургические провинции каж-
дого хронологического периода характеризуются распространени-
ем новых технических достижений в горном деле, металлургии
и металлообработке. Производственные новшества сопровожда-
ются заметными историческими переменами, формируются новые
Рис. 11. Ареалы Балкано-Карпатской металлургической провинции
энеолита (1).а также Циркумпонтийской провинции раннего (2)
и среднего (3) бронзовых веков (по Е.Н.Черных).
42
культуры и культурно-исторические общности, меняется характер
этнических и культурных контактов между народами, трансформи-
руются структуры их экономических систем и идеологических пред-
ставлений (Авилова Л.И., Черных Е.Н., 1989). В дальнейшем,
при изложении конкретных материалов энеолита и бронзового
века, мы положим в основу их подразделения металлургические
провинции и связанные с ними археологические культуры и очаги
металлопроизводства. Однако прежде остановимся на методичес-
ких приемах, которыми руководствуются археологи при выделении
и характеристике очагов и провинций.
На первом этапе исследования границы очага определяются
с помощью типологического и картографического методов. Снача-
ла проводят типологический анализ металлического инвентаря.
Для этого многочисленные серии предметов, близких по террито-
рии и хронологии, распределяют по типам, отличающимся устойчи-
вым сочетанием признаков. Находки, составляющие типы, наносят
на карту, таким образом устанавливают районы их массового скоп-
ления. Эти районы, обычно отличные от соседних по типологичес-
кому набору вещей, намечают предварительные контуры очага.
В предварительной форме обозначают они и морфологические
особенности выпускаемой очагом продукции. Подобная привязка
различных категорий металлических предметов к предполагаемым
центрам их производства с помощью типологии и картографирова-
ния применяется в практике археологических исследований уже
очень давно и практически повсеместно.
В последние десятилетия приемы изучения древнего метал-
ла вступили в период нововведений, вызванных открывшимися
возможностями широкого применения методов физических наук
в археологии. Они обозначили новые подходы к изучению проис-
хождения вещей. Стало очевидным, что анализ их типологии сле-
дует дополнять изучением состава металла и технологии его обра-
ботки. Триединство признаков, определяющих очаг металлопроиз-
водства, в значительной мере вытекает из подобного комплексного
подхода к решению проблемы.
Технологическое родство предметов, произведенных в пре-
делах одного очага, устанавливается с помощью методов металло-
графии. Наиболее эффективные результаты дает использование
микроструктурного метода. Он заключается в том, что специально
подготовленный с помощью полировки образец металла рассмат-
ривается в отраженном свете с использованием особого металло-
графического микроскопа. Это позволяет увидеть его структуру,
состоящую из различных по характеру кристаллов, неразличимых
невооруженным глазом. Известно, что строение металла зависит
43
не только от его состава и природных свойств, оно определяется
в значительной степени способом его обработки (литье в открытую
или закрытую форму, с быстрым или медленным охлаждением ме-
талла, ковка горячая или холодная, сварка, закалка и т.д ). Таким
образом, непосредственная задача микроструктурного анализа
сводится к установлению приемов изготовления древней вещи, ее
технологии. Работа с результатами массовых анализов открывает
широкие возможности для решения важных проблем, связанных
с историей древнего металлопроизводства. В их ряду выявление
технологически сходных предметов, вышедших из одной мастер-
ской или очага; установление характерных видов литья и ковки ме-
талла, свойственных продукции очага или провинции; определение
зоны действия технических традиций их металлообработки: изуче-
ние как общих тенденций ее развития в ЭРМ, так и локальных осо-
бенностей и др.
Аналитические исследования изделий ЭРМ, основанные на
использовании методов металлографии, проводились в ряде архе-
ологических лабораторий России и стран СНГ. Грузинские специа-
листы применили их для анализа изделий из металла IV-II тыс.
до н.э , связанного с памятниками энеолита и бронзового века За-
кавказья (Тавадзе Ф.Н., Сакварелидзе Т.Н., 1959). Сотрудники мос-
ковской лаборатории Института археологии РАН провели значи-
тельную работу по исследованию древнейшего металла Средней
Азии (Черных Е.Н., 1962; Терехова Н.Н., 1975). Находки бронзового
века Южной Сибири изучены в археологической лаборатории
Санкт-Петербурга (Наумов Д.В., 1963; 1972).
Наиболее значительный вклад в развитие «археологической
металлографии» внесла лаборатория микроструктурного анализа
кафедры археологии Московского университета. В настоящее вре-
мя ею проведен металлографический анализ более чем 5000 мед-
ных и бронзовых изделий, датируемых по преимуществу эпохой
раннего металла. Вначале в центре внимания лаборатории находи-
лись коллекции древнейшего металла степной и лесостепной зоны
Восточной Европы (Рындина Н.В., 1969; 1970; 1971; 1980; 1984).
В дальнейшем исследования были продолжены на болгарских эне-
олитических материалах. Микроструктурный анализ выявил не
предполагавшуюся ранее сложность и совершенство кузнечного
и литейного дела мастеров Балкано-Карпатской металлургической
провинции эпохи энеолита (Рындина Н.В., 1992; 1998а; 19986;
Ryndina N.N., 1993). Накопленные данные оказались достаточными
для полной характеристики технологии металлообрабатывающего
производства в гумельницком, трипольском и других очагах ее юго-
восточной зоны.
44
Продукция очагов и провинций бронзового века пока подвер-
галась лишь спорадическому изучению с помощью металлогра-
фии. Так, в рамках Циркумпонтийской провинции исследованы по-
ка небольшие серии металла ямной. катакомбной, майкопской
и северокавказской культур (Каменский А.Г. 1990; Равич И.Г., Рын-
дина Н.В., 1999; Гак Е.И., 2000). Только начато рассмотрение тех-
нологии абашевского, срубного и раннеандроновского металла Ев-
разийской провинции (Рындина Н.В., Дегтярева А.Д., 1989; Дегтя-
рева А.Д., 1999, Дегтярева А.Д. и др., 2001). Недостаток техноло-
гической информации по развитию приемов металлообработки
в этИхХ провинциях отчасти восполняется сведениями, полученны-
ми специалистами в процессе поверхностного осмотра находок
с точки зрения следов их обработки. Все эти сведения, и визуаль-
ные, и аналитические, будут учтены нами в фактической части
учебного пособия.
Важнейший этап исследования металлургических провинций
и охваченных ими очагов связан с определением состава металла,
имевшего хождение в их пределах.
В настоящее время для изучения состава древних металлов
используются разнообразные физические методы. Но наиболее из-
вестным и апробированным с точки зрения полученных результа-
тов является оптический (эмиссионный) спектральный анализ. Рас-
смотрим самый общий принцип его действия. Образец для анали-
за в виде стружки или кусочка металла весом 5-10 мг сжигают
в пламени вольтовой дуги. Горение сопровождается излучением
света. Если пучок параллельных лучей этого света пропустить че-
рез призму, то он разделится на отдельные пучки, каждому из кото-
рых свойственна своя длина волны. Спроецировав пучки на фото-
пластинку, получают спектр анализируемого вещества, в котором
конкретный элемент занимает свое, строго определенное место.
Интенсивность излучения элемента с данной длиной волны опре-
деляют по степени почернения фотопластинки в месте расположе-
ния соответствующей линии спектра. Сравнивая найденные интен-
сивности со стандартными, полученными при изучении спектра
эталона с известным химическим составом, находят концентрации
элементов в сожженной пробе.
Эмиссионный спектральный анализ обычно считается полу-
количественным, поскольку его точность при определении различ-
ных элементов колеблется в пределах 10-20%. Наименьшая кон-
центрация элементов, которая может быть обнаружена, меняется
от элемента к элементу и колеблется от десятитысячных до деся-
тых долей процента. Главное преимущество метода состоит в том,
что по очень малой навеске металла, изъятие которой не разруша-
45
ет древнюю вещь, он может дать ответ о концентрации в ней боль-
шинства элементов (до сорока).
Исследуя состав древних металлических предметов и обра-
батывая данные их спектрального анализа с помощью методов ма-
тематической статистики (частотный, корреляционный, кластерный
анализы), можно выделить в массе материала группы предметов,
одинаковых или близких по своему составу. Эти группы по сущест-
ву определяют различные сорта металлов и их сплавов, использу-
емых в металлургии провинций и очагов. Региональные скопления
различных по составу химических групп металла служат важней-
шими показателями их связи с месторождениями определенных
горнорудных областей, таких как Балкано-Карпатье, Кавказ, Урал,
Алтай и пр.
Результаты массовых спектральных анализов позволяют
в ряде случаев поставить вопрос не только о крупных горноруд-
ных регионах, но и о конкретных рудниках, из которых происходит
тот или иной тип металла. Дело в том, что медные руды разного
происхождения могут отличаться разным химическим составом:
кроме основного компонента - меди - они содержат множество со-
путствующих ей примесей, составляющих разнообразные количе-
ственные и качественные комбинации. При плавке руды состав
этих примесей может несколько меняться, но характер перемен
поддается учету благодаря известным коэффициентам их распре-
деления между готовым металлом и шлаком. Таким образом, при-
меси, попавшие в металл, становятся опознавательными знаками
его происхождения (Chernykh E.N., 1992). Однако данные теоре-
тические постулаты не всегда удается реализовать на практике,
которая показывает, что близкие по генезису медные месторожде-
ния часто оказываются сходными по своей геохимии. Особенно
это относится к монометаллическим рудопроявлениям, в которых
представлены лишь чистые минералы меди без заметных приме-
сей иных элементов. Например, мы не в состоянии различить
медь, выплавленную из медистых песчаников Приуралья, сотни
выходов которых охватывают огромные территории Волго-Камско-
го бассейна и Приуралья.
Установить рудный источник меди удается тогда, когда руда
сильно насыщенна посторонними примесями. Наиболее вероятна
привязка археологических объектов из металла к так называемым
полиметаллическим месторождениям, в которых минералы меди
соседствуют с минералами других металлов (мышьяка, сурьмы,
свинца, олова и т.д.). Но и здесь возникают трудности, поскольку
дают себя знать вариации их соотношения друг с другом в преде-
лах рудного тела. Тем не менее именно в этих случаях таится за-
46
манчивая для исследователя перспектива решения проблемы, осо-
бенно если рудники разрабатывались в древности. Археологичес-
кое обследование древних шахт со взятием образцов руды на ана-
лиз позволяет, как правило, произвести надежную идентификацию
между рудой и металлом из раскопанных поблизости памятников.
Результаты массового спектрального анализа древних изде-
лий из металла являются неоценимым историческим источником.
Они дают общую картину соотношения химических групп меди и ее
сплавов, типичных для данной археологической культуры и очагов ее
металлопроизводства; они показывают отличие этих соотношений
в пределах других культур и очагов; они определяют древние торго-
вые пути, по которым двигались разные сорта меди из источников их
получения; они позволяют синхронизировать различные археологи-
ческие культуры ЭРМ; выявить зону исходных импульсов для зарож-
дения металлургии в той или иной провинции или ее очаге.
Эмиссионный спектральный анализ стал широко применять-
ся в археологии начиная с середины XX в., хотя первые анализы
изделий бронзового века Европы были выполнены еще в предвоен-
ные годы немецкими учеными Г.Отто и В.Виттером (Otto Н., Witter
W., 1952).
В конце 50-х годов спектральный анализ для решения про-
блем происхождения изделий энеолита и бронзового века Европы
был использован австрийским археологом Р.Питтиони (Pittioni R.,
1959). Возглавляемая им Венская историко-металлургическая груп-
па занималась по преимуществу изучением руд Восточных Альп
и коллекций древнего металла Австрии. На основе этих исследова-
ний ему удалось доказать местное производство большинства ав-
стрийских металлических изделий раннего бронзового века.
В 50-х - 60-х годах были проведены первые работы по изу-
чению состава меди и бронз с территории Закавказья. Их выпол-
нили ученые аналитических лабораторий Грузинской и Азербай-
джанской ССР (Тавадзе Ф.Н., Сакварелидзе Т.Н., 1959; Селим-
ханов И.Р., 1960). Параллельно начались исследования в ленин-
градской лаборатории спектрального анализа, созданной при
местном отделении Института археологии АН СССР. В центре
внимания ее сотрудников находились коллекции из памятников
III-I тыс. до н.э. с территории азиатской части СССР (Богданова-
Березовская И.В., Наумов Д.В., 1963).
Особо следует отметить деятельность Штутгартской истори-
ко-металлургической группы, которая активно развернулась
в 50-х - 70-х годах при музее Вюртемберга (Германия) под руковод-
ством З.Юнгханса и Е.Зангмайстера. Она внесла значительный
вклад в изучение состава меди, золота и бронзы первобытной Ев-
47
ропы. Авторы опубликовали огромную серию количественных спе-
ктральных анализов изделий энеолита и бронзового века. Обрабо-
тав результаты 22000 анализов с помощью методов математичес-
кой статистики, они выделили 29 химических групп европейской ме-
ди. Для выяснения их происхождения ими произведено картогра-
фирование находок каждой группы. Таким образом, установлена
картина используемых в древности рудных месторождений
(Junghans S. et al., 1960; 1968: 1974). Однако в науке существуют
большие разногласия по поводу оценки выводов Штутгартской
группы, правильности предложенной ею классификации химичес-
кого состава меди, а также исторической обоснованности ее идей
относительно миграций европейских народов в поисках медного
сырья в ЭРМ (Рындина Н.В., 1998а).
В разработке узловых проблем спектроаналитического на-
правления истории металлургии особое место принадлежит
Е.Н.Черных и возглавляемой им московской лаборатории Инсти-
тута археологии РАН. Исследования Е.Н.Черных базируются на
всестороннем рассмотрении как состава руд, применявшихся
в пределах различных производственных подразделений ЭРМ,
так и состава готового металла. Источник, из которого происхо-
дит металл, определяется с учетом многих факторов: историко-
культурных, географических, металлургических, статистических.
Это существенно отличает подход исследователя к решению во-
просов генезиса древней металлургии, делает более достовер-
ными получаемые им выводы. Лаборатория Института археоло-
гии провела к настоящему времени более 50 000 спектральных
анализов, большая часть которых связана с коллекциями ЭРМ.
Примечательно, что в этой огромной базе данных представлены
не только результаты изучения готовых изделий, но и образцов
шлаков и медной руды, происходящих из древних медных рудни-
ков и медеплавилен. Они происходят с обширных территорий от
Болгарии на западе вплоть до Дальнего Востока, от полярной зо-
ны на севере вплоть до Ирана и Афганистана на юге (Chernykh
E.N., 1992). Значимость спектроаналитических работ Е.Н.Чер-
ных, посвященных истории металлургии Урала, Поволжья, юго-
запада Восточной Европы, Болгарии, определяется тем, что ме-
таллургические проблемы показаны в них на фоне широких исто-
рических обобщений и совершенно новых общеисторических по-
нятий (Черных Е.Н., 1966; 1970; 1976; 1978а). Автор впервые
ввел в научный оборот понятия металлургических провинций
и очагов металлопроизводства, дал теоретическое их обоснова-
ние, обрисовал границы провинций эпохи энеолита, раннего,
среднего и позднего бронзового века, показал общие закономер-
48
ности их развития на фоне деятельности конкретных очагов ме-
таллургии и металлообработки, предложил общую периодиза-
цию ЭРМ с точки зрения истории выделенных производственных
подразделений (Черных Е.Н., 19786; 1999; Cernych E.N., 1982;
Chernykh E.N., 1992). Диапазон обсуждаемых вопросов велик
и источником их решения служат прежде всего результаты мас-
совых спектральных анализов.
Завершая рассказ о принципах выделения производствен-
ных образований ЭРМ и вкладе различных лабораторий (прямом
и косвенном) в их разработку, хотим еще раз подчеркнуть, что на-
илучшие результаты достигаются при комплексном применении
различных методов исследования. Только органическое сочетание
1) морфологического анализа древних изделий из металла; 2) дан-
ных их химического состава; 3) результатов технологического изу-
чения позволяет получить достоверную картину истории древнего
металлопроизводства. Такой комплексный подход и будет поло-
жен нами в основу дальнейшего изложения.
49
ГЛАВА 5
ЭНЕОЛИТ
К числу важнейших областей эпохи энеолита относится
Юго-Восточная Европа, и это объясняется целым рядом причин.
Во-первых, этот богатый медными месторождениями регион от-
личался стабильным заселением, содействовавшим длительно-
му. автохтонному развитию археологических культур с устойчи-
вой производственной деятельностью их носителей. Во-вторых,
в его пределах очень рано, на протяжении VI-V тыс. до н.э., на-
метился переход от присваивающей экономики к производящей,
способствующей интенсивному росту населения и неуклонному
развитию техники. В-третьих, в IV тыс. до н.э. здесь наблюдался
невиданный по мощности подъем горно-металлургического про-
изводства, часто именуемый «металлургической революцией».
При всей условности этот термин правильно отражает революци-
онный характер многосторонних изменений в жизни энеолитиче-
ских племен Балкано-Карпатья под влиянием их металлургии. В-
четвертых, здесь сложилась самая ранняя в Старом Свете
и единственная в энеолите металлургическая провинция, назван-
ная Балкано-Карпатской (далее БКМП). В ее пределах отмечает-
ся необычайно высокий уровень технологии металлургии и ме-
таллообработки, достижения которых отразились в массовой от-
ливке тяжелых медных орудий.
БКМП энеолита территориально охватывала север Балкан-
ского полуострова, Нижнее и Среднее Подунавье, Карпатский бас-
сейн, а также юг Восточной Европы от Передних Карпат до течения
Средней Волги (рис. 12). На всей этой территории мы находим сход-
ные по химическим характеристикам группы «чистой меди», микро-
примеси которых отвечают в целом месторождениям Балкано-Кар-
патской рудной области. В безрудные регионы Северного Причер-
номорья эта медь попадала не только в форме готовых изделий,
но и в виде слитков и кованых полосовых полуфабрикатов, которые
стимулировали зарождение здесь собственных очагов металлопро-
изводства. Результаты спектральных анализов позволяют уверенно
говорить о том, что торговцы металлом преодолевали пространст-
ва в 1,5 -2 тысячи километров; они двигались от Южной Болгарии
и Трансильвании вплоть до Приазовья и даже Среднего Поволжья
(Chernykh E.N., 1992). Итак, внутреннее единство провинции опре-
деляется прежде всего единообразием химических групп меди,
которые имели хождение в ее пределах.
50
Рис. 12. Балкано-Карпатская
металлургическая провинция
эпохи энеолита
(по Е.Н. Черных
с дополнениями Н.В. Рынди-
ной). Схема расположения
археологических памятников
и очагов
металлопроизводства:
1 - культура Лендьел; 2 - культура
Тисаполгар-Бодрогкерестур; 3 -
культура Винча Д; 4 ~ культура Кри-
водол-Сэлкуца; 5 - культура Гу-
мельница (очаг металлургии); 6 -
культура Кукутени-Триполье (очаг
металлообработки); 7 - памятники
новоданиловского типа (очаг ме-
таллообработки); 8 - культура
Средний Стог II (очаг 9); 9 - Хва-
лынске могильники (очаг метал-
лообработки); 10 границы БКМП,
11 предполагаемые границы.
сл
С очагами, действовавшими в системе БКМП, связана много-
образная и массовая продукция из металла (свыше 4000 медных
орудий и украшений). Наиболее характерными считаются три основ-
ных вида тяжелых ударных орудий труда: «крестообразные» втуль-
чатые топоры-тесла или топоры-мотыги, топоры-молотки и уплощен-
ные (клинообразные) тесла-долота. Их насчитывается в настоящее
холин
крестур сендре секей-
-надудвар
мезёкерештес
ТОПОРЫ - ТЁСЛА
ариушд ясладани ноградмар- кладари тыргу-окна
-кал
Рис. 13. Типы крупных ударных орудий Балкано-Карпатья.
52
время свыше тысячи. Эта внушительная коллекция включает более
сорока типов изделий, названных по наиболее известным местам на-
ходок. Часть из них показана на рис. 13. Впечатляет не только коли-
чество известных крупных топоров, но и их вес: он колеблется от 500
граммов до нескольких килограммов (Рындина Н.В., 1998). Самыми
многочисленными типами колющих орудий повсеместно были шилья
и рыболовные крючки. Значительной серией представлены украше-
ния: булавки, браслеты, перстни, височные кольца, бусы, подвески
и др. Однако реальное соотношение различных видов перечислен-
ных изделий в разных очагах провинции было своеобразным.
Общие черты в развитии металлопроизводства БКМП прояв-
ляют себя и на уровне анализа кузнечных и литейных приемов, ос-
военных ее мастерами. Так, установлено, что для всех очагов про-
винции характерна устойчивая традиция горячей ковки металла;
неизменно представлена в них и кузнечная сварка, которая высту-
пает как способ соединения полосовой меди, имевшей здесь по-
всеместное хождение. В очагах, в которых фиксируется развитие
литейной технологии, она выступает в весьма совершенных фор-
мах. Используется 9 разновидностей литейных форм - одноствор-
чатых, двустворчатых и даже трехстворчатых (рис. 14). В качестве
Рис. 14. Двустворчатые литейные формы, используемые мастерами
БКМП (реконструкции по готовым отливкам).
материала литейных форм часто использовали графит. Достаточно
сказать, что открытые в энеолите Балкан и потом утраченные на-
выки производства литейных форм из графита были вновь освое-
ны только в XX в. (Рындина Н.В., 1998а).
История БКМП охватывает период от начала IV до начала
III тыс. до н.э. Местами период ее существования можно про-
длить до конца первой четверти III тыс. до н.э. Об этом говорят
многочисленные серии радиоуглеродных дат.
В пределах БКМП можно обозначить западный и восточный
ареалы, различающиеся по облику хозяйства и уровню развития
металлургии. Западный ареал провинции, составляющий ее основ-
ное ядро, включает север Балкан, Карпатский бассейн, Карпато-
53
Поднепровье. Именно здесь сосредоточена большая часть крупных
медных орудий, которые связаны с металлопроизводством ярчай-
ших культур - Гумельница, Винча, Тисаполгар, Бодрогкерестур,
Криводол-Сэлкуца, Кукутени-Триполье и др. (рис.12). Вместе с не-
бывалым подъемом металлургии история их носителей отмечена
интенсивным развитием земледельческо-скотоводческого хозяйст-
ва, обмена, становлением специализированного металлургическо-
го ремесла, активными процессами социального и имущественного
расслоения. Земледелие мотыжного типа (а местами и плужного)
основано на возделывании пшеницы, ячменя, проса, вики; для при-
домного скотоводства характерно разведение крупного рогатого
скота, а также свиней, коз, овец.
Восточный ареал БКМП охватывает степные и лесостеп-
ные районы Северного Причерноморья, Приазовья и Среднего
Поволжья, освоенные племенами новоданиловского типа, носи-
телями среднестоговской и хвалынской культур (рис. 12). В кол-
лекциях медных изделий этого ареала орудия труда известны ма-
ло, зато украшения представлены большим многообразием
форм. Химический состав их металла обнаруживает связь с руд-
ными источниками западного ареала БКМП. Хозяйственное раз-
витие идет здесь преимущественно по скотоводческому пути
(разведение овец, коз, лошадей), а обработка металла остается
на архаическом, а порою и примитивном уровне. Вместе с тем
именно в среде скотоводов активно осваиваются транспортные
средства на основе животной тяги, что усиливает подвижность
племен, активизирует их контакты с миром земледельцев запад-
ного ареала провинции.
В истории БКМП ведущая роль принадлежала Гумельницко-
му металлургическому очагу, связанному с ареалом ярчайшей гу-
мельницкой культуры. Так археологи называют культуру первой по-
ловины - середины IV тыс. до н.э., распространенную на террито-
рии Восточной Болгарии, юго-западной Румынии, южной Молдовы
(левобережье нижнего Дуная). С пластом гумельницкой металло-
обработки связывается свыше 800 изделий, среди которых пред-
ставлены массивные топоры, как плоские, так и проушные, шилья,
пробойники, сверла (рис. 15). Впервые в гумельницких коллекциях
мы встречаемся с оружием из меди. Это наконечники копий и то-
пор-клевец. В ряду характерных изделий могут быть названы неко-
торые типы украшений: булавки с биспиральной или роговидной го-
ловками, браслеты поперечно- и продольнопластинчатые и др.
Формы этих находок сильно отличаются от синхронных ближневос-
точных. Это говорит о самостоятельном развитии Балкано-Карпат-
ской металлургии энеолита (Рындина Н.В., 1998).
54
Рис. 15. Медные изделия гумельницкого металлургического очага.
Обследование древних рудников Болгарии позволило уста-
новить, что гумельницкие металлурги широко освоили местную
меднорудную базу. Огромный масштаб добычи руды выявлен на
Рис. 16. Топоры, извлеченные из карье
ров энеолитического рудника Аи Бунар
руднике Аи Бунар непода-
леку от болгарского города
Стара Загора (Черных Е.Н.,
1978а). Здесь обнаружено
11 горных выработок общей
длиной около 400 м. Выра-
ботки имели вид щелевид-
ных карьеров глубиной
15-20 м, длиной до 10 м.
Были, видимо, и шахты.
Рядом с выработка-
ми и в их заполнении най-
дены гумельницкая кера-
мика, многочисленные ору-
дия древних горняков --
кирки, МОЛОТЫ. МОТЫГИ >13
оленьего рога, медные то-
поры-тесла и топоры-мо-
лотки (рис. 16). Общие мас-
штабы добычи руды в
древнейшем руднике Ев-
ропы - Аи Бунаре - порази-
55
тельны. Специальные исследования показали, что из его руд вы-
плавлена не только значительная часть гумельницкой меди,
но и часть металла, имевшего распространение в Северном При-
черноморье и Поволжье.
Металлографическое исследование находок Гумельницы об-
наружило удивительное техническое совершенство приемов их из-
готовления. Сложность и многообразие кузнечного и литейного ма-
стерства в ареале гумельницкого очага, безусловно, указывает на
раздельное существование здесь металлообработки, металлургии
и горного дела По-видимому, мастера-профессионалы имели
очень высокую социальную организацию. Возможно, они работали
в крупных кланово-производственных объединениях, занимавших
особые поселки.
Металл Гумельницы в изобилии представлен как на поселени-
ях, так и в могильниках. Для гумельницкой культуры характерны
«жилые холмы», то есть крупные поселения, весьма напоминающие
азиатские телли. Они располагались у берегов рек или на болотис-
тых равнинах. Это Караново (вернее, VI слой памятника), Хотница,
Азмашка могила и др. Иногда поселения окружались деревянной
стеной или валом и рвом. В пределах поселков обнаружены назем-
ные прямоугольные дома и реже полуземлянки. Наземные построй-
ки имели столбовую конструкцию; столбовой каркас дома оплетали
плетнем из лозы и обмазывали глиной. Сохранились следы раскра-
ски стен желтой, красной и белой красками, образующими сложные
ленты и волюты. Внутри домов находят квадратные или округлые
в плане глиняные печи со сводчатым перекрытием. Интерьер дома
дополняют вкопанные в землю сосуды для хранения зерна, камен-
ные зернотерки, возвышающиеся над уровнем пола глинобитные
«столики» для сушки зерна (Тодорова X., 1979).
Раскопки гумельницких поселений позволили археологам со-
брать великолепную коллекцию посуды, украшенной врезанными
по сырой глине бороздами, разного рода налепами. Но наиболее
эффектны сосуды, расписанные графитом и разноцветными крас-
ками (рис. 17). Роспись состоит из ритмично повторяющихся геоме-
трических мотивов: вписанных углов, волнообразных и подковооб-
разных линий, меандра.
Весьма интересную группу керамических изделий представ-
ляют собой антропоморфные статуэтки. В подавляющем большин-
стве случаев это стоящие женские изображения с подчеркнутыми
признаками пола (рис. 18). Фигурки покрыты резным орнаментом,
спиральным или меандровым. Очевидно, что они служили олице-
творением местных божеств, среди которых особо почитаемой бы-
ла Богиня-мать, хранительница домашнего очага.
56
Рис. 17. Керамика гумельницкой культуры. Темными зонами
на поверхности посуды показана роспись графитом (по H.Vajsova,1969).
57
Рис. 18. Гумельницкие статуэтки.
Кремневые орудия представлены концевыми скребками,
крупными ножевидными пластинами, вкладышами серпов. Из осо-
бых пород камня - сланца, серпентина - делались клиновидные
тесла, долота, проушные топоры. Из оленьего рога изготавлива-
лись мотыги.
Могильники гумельницкой культуры относятся к типу грунто-
вых (Балбунар, Русенска могила, Голямо Делчево). Покойников по-
мещали в ямы в скорченном на боку или вытянутом на спине поло-
жении. Иногда костяк перед погребением расчленяли. Инвентарь
погребений скромный и, как правило, состоит из одного орудия (ка-
менного или медного) и двух-трех сосудов.
Особняком стоит Варненский могильник, уникальный по бо-
гатству погребального инвентаря. Его раскопки дали огромную кол-
лекцию изделий из меди, мрамора, кости, глины, разнообразных
пород редкого камня, которые в других памятниках Гумельницы
редки или вовсе неизвестны. Но особенно поражает великолепием
золотая сокровищница Варны, открытие которой стало настоящей
археологической сенсацией. Она насчитывает около 3000 золотых
изделий общим весом более 6 кг. В нее входят изумительные по со-
58
О О
Рис. 19. Золотые украшения Варненского некрополя.
1-7,9-13,15-17 - детали костюма; 8 - ожерелье; 14 - браслет; 18,19 - височные
кольца.
вершенству обработки золотые украшения, включающие до 60 раз-
новидностей (рис.19). Среди них всевозможные браслеты, подвес-
ки, кольца, пронизки, спирали, нашивавшиеся на одежду бляшки,
изображающие козлов и быков, и т. д. (Иванов И.С., 1976; 1978).
59
Погребения Варненского мошльника, никак не обозначенные
на поверхности, были обнаружены в 1972 г. случайно, при земля-
ных работах. Благодаря планомерным раскопкам к 1986 г. стало из-
вестно 281 захоронение. По числу и составу находок они четко под-
разделяются на богатые и бедные. В бедных могилах присутствует
весьма скромный набор погребальных даров Обычно это глиня-
ные сосуды, кремневые ножи и пластинки, иногда медные шилья,
очень редко золотые украшения. Они сопровождают покойников,
погребенных в прямоугольных могильных ямах на спине вытянуто
или на боку с подогнутыми ногами. Рядовые, бедные погребения
Варненского могильника практически ничем не отличаются от уже
рассмотренных грунтовых захоронений гумельницкой культуры, об-
наруженных в других некрополях Болгарии и Румынии.
Богатые могилы Варны, напротив, не имеют себе равных не
только среди погребальных комплексов БКМП, но и всей Евразии.
До их открытия сходные явления материальной и духовной культу-
ры народов эпохи раннего металла не были известны археологам.
Часто их называют «символическими»: при наличии многочислен-
ных вещей человеческие скелеты здесь отсутствуют. В могильные
ямы, форма и размеры которых обычны для всех погребений Вар-
ненского некрополя, помещены огромные скопления медных, золо-
тых, костяных и роговых изделий. Именно в символических могилах
найдено и подавляющее количество вещей из варненского золота.
Особое внимание исследователей привлекли три символиче-
ские могилы. В каждой из них кроме вещей обнаружены глиняные
маски, воспроизводящие человеческие лица. Маски инкрустирова-
ны золотом, которым отмечены отдельные черты лица: на лбу ук-
реплены золотые диадемы, глаза обозначены двумя крупными
круглыми бляшками, рот и зубы -- мелкими бляшками. В погребения
с масками положены костяные антропоморфные фигурки - стили-
зованные идолы, отсутствующие в других погребениях.
Загадочный ритуал символических могил до сих пор до конца
не ясен. Он ставит перед исследователями массу пока не решенных
вопросов. Как объяснить невиданное великолепие и богатство этих
могил? Что таит в себе сам обряд их сооружения? Можно ли считать
их кенотафами, то есть поминальными погребениями в память
умерших на чужбине или погибших в море людей? Или более оп-
равданно расценивать их как своеобразный дар божеству, как жерт-
ву, приносимую в его честь? Все это остается пока загадкой, кото-
рую расшифруют лишь дальнейшие полевые исследования архео-
логов. Ясно только, что раскопки Варненского некрополя приоткры-
ли для нас неведомые до сих пор стороны жизни балканских племен
энеолита Европы, показав высочайший уровень их хозяйственного
60
и культурного развитие на заре использования металлов. Некото-
рые ученые полагают даже, что материалы Варны позволяют ста-
вить вопрос о том, что Юго-Восточная Европа в середине IV тыс.
до н.э. стояла на пороге сложения цивилизации (Черных Е.Н.,
19766). Ее вероятным провозвестником служат факты огромного на-
копления богатств, говорящие о далеко зашедшем процессе имуще-
ственного и социального расслоения гумельницкого общества.
Сложная структура этого общества находит отражение и в высокой
профессиональной организации гумельницких ремесел, и прежде
всего металлургии.
К востоку от Гумельницы расположены памятники родствен-
ной ей культуры Кукуяени Триполье металлопроизводство которой
также связано с засадным ареалом БКМП. Двойственность назва-
ния культуры определяется ее параллельным изучением на терри-
тории Румынии, где ее именуют «Кукутени», с одной стороны, и на
Украине и Молдове - с другой, где наиболее часто она фигурирует
как культура Трипопья.
Культура Кукугени-Триполья зародилась в западной части
румынской Молдовы, где в ее генезисе участвовало несколько по-
здненеолитических культур нижнедунайского региона (культура Бо-
ян, линейно-ленточной керамики и др.). Из исходной зоны обитания
племена начали продвижение на восток и за сравнительно корот-
кий промежуток времени освоили обширную территорию от Восточ-
ных Карпат на западе до Среднего Поднепровья на востоке. Об-
ласть распространения трипольских памятников - Румынское При-
карпатье, Молдова, лесостепная правобережная Украина
(Zbenovich V.G., 1996).
Т.С.Пассек подразделила развитие культуры, датируемой от
начала IV до третьей четверти III тыс. до н.э., на три больших пе-
риода: раннее, среднее и позднее Триполье (Пассек Т.С.. 1949).
Однако с историей БКМП связаны лишь первые два этапа; что ка-
сается позднего Триполья, то его памятники относятся уже к эпохе
ранней бронзы и вписываются в Циркумпонтийскую металлургиче-
скую провинцию.
Самостоятельный очаг металлообработки складывается
в Триполье синхронно с гумельницким и именуется обычно раннет-
рипольским очагом, хотя включает материалы конца раннего - на-
чала среднего этапов культуры. Химический состав металла ран-
них трипольских находок весьма близок Гумельнице. Однако тех-
нология его обработки резко отлична. Она ориентирована на ис-
пользование ковки и сварки металла. Литые изделия встречаются
очень редко (Рындина Н.В., 1998). Мастера использовали медь
Аи Бунара и в меньшей степени месторождения Трансильвании.
61
Рис. 20. Основной набор продукции раннетрипольского
очага металлообработки (раннее - начало среднего Триполья).
1,2 - топоры-молотки; 3,4 - тесла-долота; 5,26 - пробойники; 6,14,21,22,27 -
браслеты; 7 - височное кольцо; 8-13,15,16 - шилья; 17-20 - рыболовные крючки;
23 - подвеска; 24,25 - булавки; 28,29,31 - полосовые заготовки; 30,34-36 - ант-
ропоморфные бляхи; 32 - бусы; 33 - пронизки.
62
Несмотря на то, что ориентация металлургических связей
на раннем этапе функционирования трипольского очага направ-
лена по преимуществу на юго-запад, в сторону Гумельницы, мор-
фологические отличия его продукции от гумельницких мастер-
ских также существенны. Они проявляются прежде всего в рез-
ком преобладании украшений над весьма немногочисленными
орудиями (рис. 20). Крупных медных орудий - тесел-долот, топо-
ров-молотков, пробойников - известно мало, но их формы типич-
ны для центральных производственных мастерских БКМП
(рис.20- 1-5, 26).
Рис. 21. Карбунский клад (по Д.А.Авдусину, 1989).
1-2 - сосуды, в которых находились вещи; 3-4 - медные топоры; 5-6 - медные
браслеты; 7 - топор из мрамора; 8 - топор из сланца.
Коллекция металла раннетрипольского очага насчитывает
в настоящее время более 600 предметов. Причем большая их
часть обнаружена в кладе, найденном у села Карбуна на юге Мол-
довы (рис. 21). В типичном для конца раннего Триполья грушевид-
ном сосуде, прикрытом сверху небольшим горшочком, находилось
более 850 вещей, из них 444 были медными (Сергеев Г.П., 1963).
Среди них можно выделить два топора - проушной топор-молоток
и клиновидный топор-тесло. В кладе есть спиральные браслеты,
многочисленные бусы, пронизки, антропоморфные бляшки. Из ка-
63
менных вещей привлекает внимание массивный топор, сделанный
из хрупкого средиземноморского мрамора (см. рис. 21, 7). Видимо,
он был парадным, церемониальным оружием.
Поздний этап развития трипольского очага приурочен по вре-
мени ко второй половине среднего периода культуры, что позволяет
называть его среднетрипольским очагом (последняя треть IV - нача-
ло III тыс. до н.э.). В это время затухают контакты с Гумельницей. Те-
перь металлургические связи трипольских мастеров перемещаются
на запад, в сторону Трансильвании, где господствовала исключи-
тельно чистая в химическом отношении медь, отличная от гумель-
ницкого металла, как правило, насыщенного примесями. В коллек-
циях трипольского металла (170 предметов) появляются изготовлен-
ные из такой меди новые виды изделий: крестообразные топоры-
тесла, относительно плоские тесла-долота, ножи-кинжалы (рис. 22).
Подобные типы орудий и оружия хорошо известны в ареале культу-
ры Бодрогкерестур, в тисско-трансильванском регионе (Рындина
Н.В., 1998а, Chernykh E.N., 1992). Металлографический анализ по-
казал, что они изготовлены методом отливки с использованием
сложных разъемных форм. Однако полагать, что они попали к три-
польцам в готовом виде из Трансильвании, мы не можем. Дело
в том, что трипольские находки отличаются от западных кузнечны-
ми приемами, использовавшимися для доработки литых заготовок
орудий (упрочнение ковкой их лезвийной части и выхода втулок).
Несмотря на технологические новшества, связанные с осво-
ением сложного литья и упрочняющего наклепа орудий, в целом на
этапе среднего Триполья по-прежнему распространены методы
ковки металла, восходящие еще к ранней фазе трипольского очага.
Таким образом, в развитии ранне- и среднетрипольских очагов, не-
смотря на переориентацию их металлургических связей, мы наблю-
даем очевидную преемственность технических традиций металло-
производства.
Обратимся к характеристике памятников культуры Кукутени-
Триполье. В отличие от Гумельницы, в ареале культуры отсутству-
ют многослойные телли. Типичны однослойные поселки, количест-
во которых в настоящее время исчисляется многими сотнями. Од-
нослойность поселков объясняется тем, что люди не могли долго
жить на одном месте: реки не наносили здесь плодородный ил на
поля, как было в более южной зоне, и плодородие обрабатывае-
мых участков быстро снижалось. Поэтому места обитания три-
польцы часто меняли. По подсчетам археологов, трипольские по-
селения могли существовать на одном месте лишь 50-70 лет. По-
селения обычно располагались вблизи источников воды, вначале
в поймах рек, а позже, в средний период, на высоких террасах,
64
9
Рис. 22. Металлические изделия,маркирующие специфику
среднетрипольского очага металлообработки
(вторая половина среднего Триполья).
1-5 - топоры-тесла; 6-9,14,15,20,21 - ножи-кинжалы; 10-13,16-19 - тесла-долота.
65
холмах, мысах 11екоторые из них имели оборонительные валы
и рвы (например, поселение Поливанов Яр на среднем Днестре).
Планировка поселков различна: жилища могли располагаться па-
раллельными рядами, группами, концентрическими кругами. На
поселении Владимировка (на Уманьщине) площадью 76 га жили-
ща размещались пятые концентрическими кругами в них жили до
3000 человек Подобная планировка была приспособлена к нуж-
дам обороны. Еще более грандиозные по размерам поселки, кото-
рые часто именуют «протогородами», появляются позднее, на гра-
ни среднего и позднего Триполья, когда местные племена активно
обживают междуречье Буга и Днепра и глубоко вклиниваются
в территорию соседних скотоводческих культур. С помощью аэро-
фотосъемки установлено, например, что самое крупное триполь-
ское поселение у с.Тальянки Черкасской области Украины имело
площадь 450 гектаров: здесь было около 2700 построек, сплани-
рованных в систему трех дуговидных опоясывающих рядов, окру-
жающих центральную свободную площадь. Число жителей посе-
ления оценивается в 14000 человек. Но такие крупные поселения
характерны только для восточной периферии Триполья и появля-
ются они в завершающий период истории БКМП. На раннем этапе
Триполья они не известны; размеры поселений этого времени
обычно не превышают нескольких гектаров.
На большинстве трипольских поселков выявлены жилища
двух типов: землянки (или полуземлянки) и наземные глинобитные
постройки. Конструкция наземных жилищ близка к гумельницким.
Интересно отметить, что некоторые глинобитные дома трипольцев
Рис. 23. Реконструкция трипольского жилища
с поселения Владимировка (по Т.С.Пассек, 1949).
66
были двухэтажными и даже трехэтажными, при этом их длина мог-
ла достигать нескольких десятков метров. Поперечными перего-
родками они делились на отдельные помещения Каждое помеще-
ние занимала парная семья, а весь дом населяла большесемей-
ная община. В каждой комнате находились печь, глинобитные сто-
лики для помола зерна, крупные сосуды для его хранения, зерно-
терки; иногда в центре комнаты стоял глиняный алтарь округлой
или крестовидной формы с расставленными на нем статуэтками
женских божеств (рис. 23).
На территории трипольской культуры вплоть до позднего эта-
па ее развития не известны могильники. Открыты лишь отдельные
погребения людей под полами домов. Такие погребения найдены
в Луке Врублевецкой, Незвиско и др. Погребения этого типа связы-
вают обычно с культом плодородия матери-земли. Они характерны
для многих раннеземледельческих культур Юго-Восточной Европы
и Ближнего Востока.
Экономика трипольцев базировалась на земледелии и ското-
водстве. Земледелие было связано с вырубкой и выжиганием лесов
и достаточно частой сменой возделываемых полей. Обработку полей
вели мотыгами из камня и рога, а возможно, и примитивными сохами
с использованием тягловой силы быков. Массивная роговая соха най-
дена на раннетрипольском поселении Новые Русешты, а в районе
другого поселения - Флорешты - обнаружена парная глиняная фигур-
ка быков в упряжке. Анализ обугленных семян и отпечатков зерен на
керамике позволяет заключить, что трипольцы возделывали различ-
ные виды пшеницы, ячменей, а также просо, вику и горох. В южных
регионах они занимались садоводством, выращивали абрикосы, сли-
вы и виноград. Урожай зерновых убирали серпами с кремневыми
вкладышами. Зерно размалывали зернотерками.
Земледелие дополнялось придомным скотоводством. В ста-
де преобладал крупный рогатый скот, второстепенное значение
имели свиньи, козы, овцы. В ряде поселений найдены кости лоша-
ди, однако полной ясности в вопросе ее одомашнивания нет.
По мнению некоторых исследователей, она была объектом охоты
(Zbenovich V.G., 1996). В целом роль охоты в хозяйстве трипольцев
была еще велика. Мясо диких животных - оленя, косули, кабана за-
нимало значительное место в пищевом рационе населения. В неко-
торых раннетрипольских поселениях, таких как Бернашевка, Лука
Врублевецкая, Берново, кости диких животных преобладали над
домашними. В поселениях среднего периода костные остатки диких
видов резко сокращаются (15-20%).
Многообразию хозяйственной жизни трипольцев соответству-
ет большой по набору типов и функциональному назначению крем-
67
невыи и каменный инвентарь. Широко распространены каменные
топоры, тесла, долота, есть орудия из кремневых пластин и отще-
пов. скребки, скобели, вкладыши серпов, резцы, сверла, наконечни-
ки стрел и пр (рис. 24). Однако к позднему периоду Триполья коли-
чество каменных орудий заметно сокращается
Рис. 24. Трипольские каменные орудия (по V.G.Zbenovich, 1996).
1 - нуклеус-отбойник; 2-4 - скребки; 5,10 - проколки; 6,7,13,16 - вкладыши серпов;
9 - скобель; 12 - нож; 14 - топор; 15,18.20 - тесла; 16,17,21 - наконечники стрел.
68
Наиболее ярким элементом трипольской культуры являеюя
расписная керамика (рис. 25). Однако на раннем ее этапе роспись
почти не применялась. Столовая керамика этого времени имеет
углубленно прочерченный орнамент, иногда каннелированный
(желобчатый). Чаще всего в этой технике на посуде изображены
зигзаги, спираль, «бегущая волна», иногда дракон, многократно
оплетающий своим змееобразным туловом поверхность сосуда.
Более грубой была кухонная посуда, украшенная разного рода
ямками, защипами, полукруглыми налепами.
Расписная посуда входит в употребление в период среднею
Триполья. Сосуды украшаются росписью, выполненной красной,
белой и черной красками, нередко нанесенными по желтому фону.
Орнамент состоит из меандров, спиралей, кругов, дуговидных
лент, иногда имеются изображения людей и животных (оис. 25V
Рис. 25. Сосуды трипольской культуры и мотивы их росписи
(по Д.А.Авдусину, 1989).
1 - сосуд с каннелированным орнаментом; 2 - сосуд с углубленно-прочерченным
орнаментом; 3-10 - расписные сосуды; 11,12 - мотивы росписи.
69
Характерными находками трипольской культуры являются
антропоморфные статуэтки, по преимуществу женские. В глине
фигурок обнаружены зерна, это говорит о том, что они связаны
с культом плодородия, культом Богини-матери. Статуэтки раннего
периода обычно изображены в полулежачем или в стоячем поло-
жении (Погожева А.П., 1983). Они схематичны, имеют конусооб-
разную шею. маленькую головку, плоский торс, переходящий
в подчеркнуто массивные бедра. Эти статуэтки либо лишены орна-
мента, либо украшены выгравированным рисунком змея-дракона.
Некоторые фигурки посажены на глиняный стул с головой быка на
его спинке (рис.26). Статуэтки среднего периода обычно показаны
в стоячем положении Они отличаются естественными пропорция-
Рис. 26. Антропоморфные статуэтки трипольской культуры
(по V.G. Zbenovich,1996).
1-4 - раннее Триполье; 5,6 - среднее Триполье.
70
ми, тонкими ногами, округлой головой с ожерелиями таз и мас-
сивным носом Впервые появляются реалист плоские, «портрет-
ные» скульптурки.
Прочие культуры западного ареала Б К МП - Сэлкуца, Вин-
на, Лендьел, Тисапопгар-Бодрогкересгур. как отмечалось, очень
близки Гумельнице и Триполью, хотя и отличаются некоторой
спецификой в характере памятников керамическою производст-
ва и даже металлообработки. Но эы различия не отрицают их
принадлежности к единым производственным и общекультурным
традициям БКМП.
Теперь обратимся к анализу очагов металлообработки и свя-
занных с ними культур восточного скотоводческого ареала БКМП
Все они также питались медным сырьем, поступавшим с Балкан,
из Среднего Подунавья, Карпатского бассейна
Наиболее представительная коллекция из металла получена
при раскопках могильников и отдельных погребений новоданилов-
ского типа, которые распространены в степной полосе Причерномо-
рья от Нижнего Дуная до Нижнего Дона (рис. 12) Намеченная об-
ширная зона бытования памятников дает картину их крайней разроз-
ненности, которая очевидна на фоне их концентрации на Нижнем
Днепре, Северском Донце и в Приазовье, с одной стороны, и в низо-
вьях Дуная, с другой. Разобщенность находок, с ними связанных, за-
ставляет задуматься над проблемой правомерности их совместного
изучения в рамках единого культурного явления. Однако единообра-
зие погребального обряда и инвентаря не оставляет сомнений з оп-
равданности их объединения (Телегин Д.Я., 1985; 1991).
Все могильники новоданиловского типа, а их насчитывается
сейчас около 40, отличаются небольшими размерами. Они включа-
ют одну-две могилы, редко пять-шесть. Погребения чаще всего
одиночные или парные. Обычно они помещены в яму овальной
формы, иногда - в каменный ящик. Преобладают грунтовые захо-
ронения, подкурганные - единичны. Погребенные всегда лежат на
спине с подогнутыми в коленях ногами, чаще всего головой на вос-
ток или северо-восток. Скелеты и дно могильной ямы обильно по-
сыпаны охрой.
Погребальный инвентарь разнообразен и сравнительно богат
(Збенович В.Г., 1987). Повсеместно встречаются кремневые изде-
лия: нуклеусы, крупные ножевидные пластины длиной до 20 см,
массивные наконечники дротиков и стрел, тесла, ножи (рис. 27).
Распространены украшения из створок раковин Unio в виде кружоч-
ков с отверстиями, из которых составляли целые низки, использо-
вавшиеся как браслеты и пояса. Особого внимания заслуживают
сделанные из камня стилизованные скипетры в форме головы ло-
71
Рис. 27. Погребальный инвентарь могильников новоданиловского типа
(по Д.Я.Телегину, 1985).
1 -5,8 - орудия труда и оружие из кремня и камня; 6 - зооморфное навершие из ко-
сти; 7,9,10,12,13,15 - украшения из меди; 11 - украшение из кости; 14,16 - сосуды.
шади, а также навершия булав из камня (рис. 28). Во многих погре-
бениях найдены изделия из меди: проволочные спиральные брас-
леты, трубчатые пронизи, грушевидные подвески, подвески в фор-
ме раковины, шилья и один небольшой молоток, служивший, ско-
рее всего, символом власти. Наиболее интересные медные коллек-
ции собраны при раскопках у с.Кайнары на юге Молдовы, у с.Чап-
ли в Надпорожье и в Александровске в Донбассе. Особенно впе-
чатляют обилием металлических находок недавно раскопанные по-
гребения в г. Кривой Рог (Будников А.Б., Рассамакин Ю.Я., 1993).
72
Рис. 28. Новоданиловские скипетры (по Y.Y.Rassamakin,1999).
1-3,5 - скипетры из камня в форме головы лошади; 7 -- зооморфный скипетр
из кости; 4,6 - каменные булавы; 8 - каменный топор-скипетр.
В них обнаружены две нити медных бус, имевшие 1400 и 900 бусин,
золотое навершие жезла варненского типа, два спиральных височ-
ных кольца, спиральные медные браслеты, шило и 2 стержнеоб-
разные медные заготовки.
73
Готовые медные изделия, полусонные сл мастеров Гумельни-
цы и Триполья, и привозной сырьевой металл стимулировали ста-
новление местного Новоданиловского очага металлообработки. Как
показали металлографические исследования, его производство
оформилось в результате сложного переплетения и гумельницких.
и трипольских, и местных весьма специфических приемов и тради-
ций. К примеру, новоданиновокие мастера предпочитали лить ме-
талл в холодные (ненагретые) литейные формы, что нигде более
в пределах БКМП не практиковалось (Рындина Н.В., 1998).
Интересно отметить, что до сих пор не известно ни одно до-
стоверное поселение, которое бы в культ урно-хронологическом
плане соответствовало могильникам новоданиловского типа.3 ЕЗи-
димо, новоданиловские племена вели довольно подвижный образ
жизни и постоянных поселений не основывали.
Прямую связь с могильниками новоданиловского типа обна-
руживают клады кремневых изделий на Северском Донце и Днепре.
Типологический состав кремня в этих кладах часто тождественен
находкам в новоданиловских погребениях. Обзор кладов каменных
орудий позволил исследователям выделить Донетчину с известны-
ми месторождениями кремня и мастерскими по его обработке в ка-
честве исходной зоны их распространения (Формозов А.А., 1958).
Исходя из характера кладов, состоявших из ножевидных пластин,
копий и дротиков, нуклеусов, они, скорее всего, были оставлены но-
воданиловским населением, включавшим высококвалифицирован-
ных мастеров кремнеобработки. Они работали на донецком сырье
и предназначали свои изделия для обмена на медь (Телегин Д.Я.,
1985; 1991). Миграции новоданиловских мастеров-менял на запад
привели к появлению их могильников в Закарпатье, а также в нижне-
дунайском регионе Болгарии и Румынии (Чонград, Дечия-Мурешу-
луй, Касимча, Река Девня). Некоторые думают, что это движение
было вызвано не только стремлением наладить обмен с земледель-
ческим населением Балкано-Карпатья, но и желанием завладеть
богатыми рудниками Юго-Восточной Европы (Тодорова X., 1979).
Носители культуры новоданиловского типа, по-видимому, бы-
ли потомками неолитического населения юга Украины, которое вхо-
дило в так называемую мариупольскую общность. Это подтвержда-
ют антропологические данные. Некоторые считают, что исходной
зоной сложения новоданиловцев была территория нижней части
Днепро-Донского междуречья, откуда они расселились в Северо-
Западном Причерноморье (Давня югория YnpaiHi, 1997). Мобиль-
ность новоданиловских племен, дальность их походов позволяют
предполагать становление подвижных форм скотоводства. По ряду
косвенных данных (скипетры в виде головы лошади, роговые «пса-
74
лии» с отверстием для прикрепления поводьев) можно предпола-
гать, что в их среде уже началось приручение лошади и ее исполь-
зование в транспортных целях. Однако подобная гипотеза требует
дополнительных археологических, а главное - палеозоологических
подтверждений, которые пока отсутствуют.
Новоданиловские памятники принято датировать второй-трегь-
ей четвертью IV тыс. до н.э. Около середины IV тыс. до н.э. начинает
свое развитие еще одна скотоводческая культура восточного ареала
БКМП, именуемая по одноименному поселению среднестоговской
культурой. Она доживает до конца первой четверти HI тыс. до н.э.
Среднестоговские племена освоили Среднее Поднепровье, степное
междуречье Днепра и Дона, а также южную часть лесостепной Лево-
бережной Украины (Телегин Д.Я., 1973). Они оставили в этом регионе
около 100 памятников - поселений и грунтовых могильников, причем
последние часто располагались вблизи или на окраине поселений
Наиболее известные поселения - Средний Стог II, Дереивка (вместе
с могильником) в бассейне Днепра; поселение и могильник Алек-
сандрия на р.Оскол. На поселении Дереивка открыты прямоугольные
в плане постройки, основания стен которых были облицованы круп-
ными камнями. На полах жилищ, слегка углубленных в землю, нахо-
дились открытые очаги.
Важнейшие черты погре-
бального обряда близки но-
воданиловским. Но инвен-
тарь могил крайне беден,
встречаются и вовсе безын-
вентарные захоронения.
Весьма характерна
посуда среднестоговской
культуры, маркирующая
местные неолитические ее
корни. Она представлена
остродонными и кругло-
донными горшками с высо-
кими расширяющимися
горловинами, край которых
иногда загнут внутрь
(рис. 29). Орнамент сосу-
дов геометрический (поло-
ски, зигзаги, треугольники);
он выполнен отпечатками
зубчатого штампа и так на-
зываемым «гусеничным»
75
Рис. 29. Типичные формы сосудов сред-
нестоговской культуры
(по «Давня 1стор!я Укра1ни»,1997).
штампом. Последний получали с помощью оттисков веревочки, на-
мотанной на округлую кость или палку. На поздних памятниках по-
являются и плоскодонные сосуды, чаще всего миски, становится
характерным орнамент в виде негативов шнура.
На среднестоговских памятниках находят много кремневых,
каменных, костяных и роговых орудий. Встречаются ножи на отще-
пах, скребки, плоские клиновидные топоры, наконечники стрел
и копий. Из кости и рога делали боевые молоты, мотыги, тесла, ры-
боловные крючки и псалии. Наличие роговых псалий на поселении
Дереивка и в могильнике на острове Виноградном служит свиде-
тельством использования лошади для верховой езды: их помеща-
ли на конце удил для прикрепления поводьев (рис 30).
Рис.30. Псалии среднестоговской культуры (по Д.Я.Телегину, 1973).
Хозяйство населения среднестоговской культуры было ското-
водческим. Среди домашних животных ведущее место занимала
лошадь. Ей принадлежит до 50% костей, находимых на поселени-
ях (Телегин Д.Я., 1973). Иные виды занятий - охота, рыболовство,
земледелие играли второстепенную роль.
Уже в начальный период своей истории среднестоговские
племена налаживают активные контакты с трипольцами. Свиде-
тельством этих контактов служат находки трипольской расписной
76
керамики на ранних среднестоговских поселениях Надпорожья на
Украине. Среднестоговское население восприняло от трипольцев
некоторые навыки земледелия, и даже культовые идеи; в его среде
отмечено появление глиняной антропоморфной пластики, чуждой
скотоводческим культурам. Металла в среднестоговских памятни-
ках пока открыто очень мало. По существу это лишь несколько ши-
льев и несколько кольцевых пронизок По-видимому, и с металлом
среднестоговское население познакомилось благодаря связям
с трипольцами. Во всяком случае, по химическому составу средне-
стоговские металлические изделия неотличимы от трипольских
и гумельницких находок Вряд ли можно сейчас всерьез говорить
о выделении самостоятельного среднестоговского очага металло-
обработки в системе БКМП: слишком ограничен для этого исход-
ный материал. Однако прогнозировать его дальнейшее накопление
можно уже и сегодня. Дело в том, что на основе косвенных наблю-
дений удалось установить широкое использование в среднестогов-
ской среде ударных орудий из металла: следы их в виде глубоких
зарубок сохранились на поверхности ряда роговых изделий и заго-
товок Дереивского поселения.
Более определенно вырисовывается сейчас деятельность
Хвалынском очага металлообработки восточной периферии БКМП.
Связанная с ним хвалынская культура по многим своим чертам об-
наруживает сходство со среднеегоговской культурой. Это породило
мнение, что их можно рассматривать в рамках единой хвалынско-
среднестоговской общности (Васильев И.Б., 1981).
Памятники хвалынской энеолитической культуры представ-
лены грунтовыми могильниками и отдельными кратковременными
стоянками (Васильев И.Б., 1981). Они сосредоточены в степном
и лесостепном Поволжье от устья Камы на севере до Прикаспия
на юге. Наиболее восточные местонахождения с керамикой Хва-
лынском типа известны в южной части Волго-Уральского междуре-
чья и в восточном Прикаспии, на полуострове Мангышлак (Барын-
кин П.П., 1989; Астафьев А.Е., Баландина Г.В., 1998).
Обосновать особенности культуры удалось после раскопок
двух Хвалынских могильников под Саратовом, из которых опубли-
кован лишь первых могильник (Агапов С.А. и др., 1990). Среди от-
крытых в нем 158 погребений представлены одиночные захороне-
ния; коллективные одноярусные могилы, содержащие от двух до
пяти человек; коллективные многоярусные («многоэтажные») по-
гребения. Большинство погребенных находилось в скорченном по-
ложении на спине с подогнутыми ногами, поставленными коленями
вверх. Несколько покойников были положены скорченно на бок,
встречены также единичные захоронения в положении сидя
77
(рис. 31 - 1-3) Часто скелеты были засыпаны красной охрой.
В ряде случаев могильные ямы были перекрыты камнями. На тер-
ритории могильника встречено большое количество жертвенников
с костяками крупного и мелкого рогатого скота, лошади. Кости этих
животных найдены и в ряде погребений.
Рис. 31. Первый Хвалынский могильник.
1-3 - погребения; 4-6 - сосуды; 7-9 - скипетры (по Y.Y.Rassamakin,1999).
78
Некоторые могилы оказались безынвенгарными, но другие
отличались богатыми находками. Основную их массу составля-
ли украшения: бусы из кости и раковин, пронизи из трубчатых ко-
стей животных, подвески из клыков кабана, браслеты из камня.
Встречены также кремневые стрелы, ножевидные пластины, ка-
менные тесла, костяные гарпуны. Особое внимание археологов
привлекли два уникальных каменных изделия: каменный топор-
молот с полукруглыми выступами на боковинах втулки и «ски-
петр» с изображением головы лошади (рис. 31 -• 7. 8). Подобные,
весьма схематичные скипетры известны и по другим памятникам
х валы некой кул ьту ры
В Хвалынском некрополе обнаружено около 50 глиняных со-
судов. которые типичны для культуры в целом Они круглодонные,
чаще всего отличаются мешковидной формой. Кроме подобных
горшков встречаются приземистые, полукруглые чаши (рис.31 -- 4,
5, 6). Орнамент покрывает весь сосуд или его верхнюю половину.
Как правило, он состоит из горизонтальных рядов насечек, разде-
ленных волнообразной прочерченной линией.
Все известные ныне медные находки (около 320 экз.) были
получены раскопками Хвалынских некрополей. В других памятни-
ках Хвалынском культуры они пока не зафиксированы. Коллекция
медных предметов включает разного рода украшения: колечки,
височные кольца, подвески-цепочки из нескольких соединенных
колец, бусы, трубчатые пронизки. браслеты (рис. 32). Привлекают
внимание изделия, имеющие точные параллели в трипольской
культуре. Это две массивные свальные бляхи с пуансонным орна-
ментом по краю, они находят аналогии среди украшений Карбун-
ского клада. Очевидно, что трипольские воздействия, как показы-
вают результаты аналитического изучения хвалынских изделий,
играли решающую роль в сложении хвалынского очага металло-
производства. Как и в раннетрипольском очаге местная металло-
обработка имела кузнечный характер и основывалась на исполь-
зовании холодной и горячей ковки меди, а также ее сварки. И на-
бор кузнечных приемов, и температурные режимы обработки ме-
талла очень близки трипольскому производству. Отличие наблю-
дается лишь в качестве исполнения: высочайшем у трипольцев
и крайне низко у хвалынских мастеров (небрежность ковки и
сварки) (Рындина Н.В., 1998а; 19986).
Итак, Балкано-Карпатская металпургическая провинция - это
единая производственная система, объединенная высоким техни-
ческим потенциалом внутреннего развития, который постепенно
и в разной степени реализуется в деятельности конкретных очагов
металлургии и металлообработки, тесно связанных друг с другом.
79
Рис. 32. Металлические изделия из первого (1-26)
и второго (27-31) Хвалынских могильников.
Система единства формируется в результате стабилизации насе-
ления, имеющего сходный традиционный образ жизни и устойчи-
вые формы производящего хозяйства; в результате традиционного
использования определенных рудных месторождений; в результате
равномерного контактирования всех групп населения, а также ста-
бильной организации его торгово-обменных и культурных связей,
позволяющих беспрепятственно осваивать на перифериях региона
достижения, сложившиеся в исходных центрах. Достижения эти
имели многоплановый характер и касались не только металлургии,
но и керамики, производящих форм хозяйственной деятельности,
идеологических воззрений.
Балкано-Карпатская металлургическая провинция - явле-
ние феноменальное на территории Евразии. Выделить подобные
80
системы в других ее регионах в эпоху энеолита не удается. При-
чиной тому служит весьма вялое развитие древнейшего горноме-
таллургического производства на обширных пространствах
Ближнего и Среднего Востока, Закавказья. Средней Азии, Эгей-
ского бассейна. Однако даже при невыразительности металлур-
гии меди и здесь может быть обозначен целый комплекс энеоли-
тических культур. Пять общих признаков объединяют их: 1) гос-
подство мотыжного земледелия, дополняемого иногда скотовод-
ством; 2) появление единичных медных орудий при преоблада-
нии кремневых; 3) глинобитные дома, округлые или прямоуголь-
ные в плане; 4) глиняные женские статуэтки богинь плодородия;
5) расписная керамика. Близость социально-экономической об-
становки приводит к формированию сходных форм материаль-
ной культуры и прикладного искусства (Арциховский А.В., 1954).
Поселения с подобным набором археологических признаков мы
находим в обширной зоне от Афганистана до Дуная. Они есть
в дошумерской Месопотамии (культуры Халафа и Убейда),
в Иране (культуры ранних Суз, Сиалка, Тали-Бакуна и др.),
на юге Средней Азии (культура Анау в Туркмении) и т.д. Здесь
энеолит возникает раньше, чем в других странах и его начало
связывают обычно с V тыс. до н.э. Однако дальнейшее его раз-
витие протекает вяло и замедленно по сравнению с Балкано-
Карпатским регионом.
81
ГЛАВА 6
РАННИЙ БРОНЗОВЫЙ ВЕК
С наступлением раннего бронзового века на рубеже IV и III
тыс. до н.э. наблюдаются значительные культурные перемены. Они
прослеживаются на обширных пространствах Евразии, но особен-
но очевидно дают себя знать в Юго-Восточной Европе. Здесь бес-
следно исчезают яркие энеолитические культуры с расписной кера-
микой, а вместе с ними уходят в прошлое металлургические дости-
жения Балкано-Карпатской металлургической провинции. Предпо-
лагают, что разрушение провинции было связано с первой мощной
миграцией древнейших индоевропейских племен, переселение ко-
торых охватило обширную зону вокруг Черного моря (Тодорова X.,
1979; Черных Е.Н., 1988).
Локализация индоевропейской прародины до сих пор являет-
ся объектом острых дискуссий. Одни исследователи помещают ее
в Карпато-Дунайской области, другие - в западной части степного
региона Евразии (Прикаспийская область, Северное Причерномо-
рье), третьи - в Передней и Малой Азии (Дьяконов И.М., 1982; Гам-
крелидзе Т.В., Иванов В.В., 1984). Однако многие предпочитают ви-
деть в роли древнейших индоевропейцев носителей северопричер-
номорских курганных культур бронзового века. В их ряду обращают
особое внимание на ямную культуру, а точнее, историческую общ-
ность, которая несет в себе многие черты, выделяемые на основе
анализа индоевропейского «праязыка» (Петрухин В.Я., Раевский
Д.С., 1998). Этот анализ свидетельствует, что он зародился и раз-
вивался в среде подвижных скотоводов и коневодов, знавших коле-
со и колесный транспорт, использовавших фургоны на колесах, ос-
воивших начатки земледелия, развивавших навыки обработки ме-
ди и бронзы. Образ жизни ямных племен в наибольшей мере соот-
ветствует предложенной картине, поэтому их связь с древнейшими
индоевропейцами выглядит вполне вероятной.
По данным археологии известно, что ямные племена совер-
шали дальние миграционные броски из Северного Причерноморья
на запад и юго-запад. Возможно, именно они уничтожили балкано-
карпатское население энеолита. Как бы то ни было, первые ямные
погребения со скорченными и окрашенными костяками появляются
на юго-востоке Европы (в Румынии, Болгарии, нижнем и среднем
Подунавье) именно на рубеже энеолита и бронзового века.
По-видимому, ямные племена во время своих дальних похо-
дов не только разносили индоевропейскую речь, но и распростра-
82
няли в северо-западной части Циркумпонтийского региона новые
технологии обработки металла и новые типы орудий труда и ору-
жия, отличные от энеолита. Неизвестный ранее стереотип метал-
лургического производства связан с формированием Циркумпон-
тийской металлургической провинции (далее ЦМП), существовав-
шей на протяжении раннего и среднего бронзового века на огром-
ной территории, расположенной преимущественно вокруг Черного
моря. Она охватывала Балкано-Карпатье, юг Восточной Европы
вплоть до Приуралья. Кавказ, Месопотамию, юго-западный Иран.
Анатолию, Эгею. Левант (рис. 11). Таким образом, бывшие области
Балкано-Карпатской провинции полностью вошли в пределы ЦМП.
образовав ее северо-западную периферию (Chernykh E.N., 1992).
Циркумпонтийская провинция объединяла культуры, сильно
различающиеся и по географическому положению, и по характеру
производящего хозяйства, и по специфике мест обитания населе-
ния. В северной зоне провинции сложились предпосылки для ут-
верждения пастушества как господствующей формы экономики.
Здесь преобладали культуры (рис.33), практиковавшие подвижные
формы скотоводства (новотитаровская культура Прикубанья, ям-
ная культурно-историческая общность юга Восточной Европы, уса-
товская культура северо-западного Причерноморья). Скотоводчес-
кое население этой зоны оставило нам множество могильников,
преимущественно курганных, и крайне мало поселений, как прави-
ло, с очень тонкими культурными напластованиями.
В южной зоне провинции, напротив, преобладали культуры,
племена которых занимались преимущественно земледелием,
лишь дополнявшимся скотоводством. Места обитания их носите-
лей представлены долговременными, мощными по культурным от-
ложениям жилыми холмами - теллями. Они представлены в ареа-
ле культуры Эзеро на Балканах, культуры Трои I в Анатолии, куро-
аракской культуры Закавказья и т.д. (рис. 33). Степень социального
развития населения южных, оседло-земледельческих культур в це-
лом была более высокой. Это дает себя знать в появлении на их
территории уже в раннем бронзовом веке объединений государст-
венного типа с развитой городской структурой и письменностью
(Месопотамия, юго-западный Иран).
При различиях в укладе хозяйства и уровне социального раз-
вития обе зоны обнаруживают много черт сходства. Сходство это,
кроме металлических изделий и отчасти керамики, о которых речь
пойдет дальше, проявляется в близости погребальных обрядов: за-
хоронения совершаются, как правило, в прямоугольных ямах, погре-
бенные в которых лежат скорченно на спине или на боку. Сходство
можно увидеть и в том, что вдоль всего причерноморского кольца
83
в раннем бронзовом веке появляются укрепленные поселения с ва-
нами и рвами и даже каменные крепости. Они были известны здесь
и в более раннее, и в более позднее время. Но никогда они не пред-
ставляли собой столь массового и регулярного явления. По-видимо-
му, военные столкновения входивших в состав провинции племен-
ных групп имели регулярный характер и сыграли немалую роль
в оформлении стереотипа ее материальной культуры и производст-
ва (Черных Е.Н., 1989) Но модель ее сложения, по-видимому, сле-
Рис. 33. Северная часть Циркумпонтийской металлургической
провинции в раннем бронзовом веке (по Е.Н.Черных с дополнениями
Н.В Рындиной). Схема расположения археологических памятников
и очагов металлопроизводства:
1 - культура Трои I (очаг металлургии); 2 - культура Эзеро (очаг металлообработ-
ки); 3 - трансильванский очаг; 4 - культура Брно-Лишни-Евизовице; 5 - ямная общ-
ность (очаг металлургии и очаг металлообработки); 6 - усатовская культура (очаг
металлообработки); 7 - софиевская культура (очаг металлообработки); 8 - новоти-
таровская культура; 9 - майкопская культура (очаг металлургии); 10 - куро-аракс-
кая культура (очаг металлургии); 11 - границы ЦМП; 12 - предполагаемые границы.
84
дует связывать и с мирным взаимодействием составляющего ее на
селения. Его согласованное развитие, мноюкратное перемешива-
ние, тесное взаимодействие развивалось не только за счет военных
стычек, но и за счет тесных обменных и культурных контактов
В истории ЦМП можно выделить две основные фазы. Первая
датируется преимущественно III тыс. до н.э., не заходя в пределы
его последней трети, вторая - последней третью III - первой поло
виной II тыс. до н э. С первой фазой можно связывать раннии брон-
зовый век, тогда как со второй, поздней фазой ассоциируется сред
ний бронзовый век.
Для большинства производственных очагов ЦМП характерна i
пять основных видов орудий труда и оружия: 1) топоры втульчгпые
2) ножи и кинжалы двулезвийные, по преимуществу черенковые 3)
четырехгранные шилья с упором-утолщением на тыльной части
орудия; 4) долота - четырехгранные или округлые в сечении, также
с упором-утолщением; 5) тесла - плоские, сравнительно широкие
и тонкие (рис.34). Такой набор диагностических изделий мог варьи-
ровать в различных очагах как по количественному соотношению
друг с другом, так и по некоторым деталям формы. Этот набор кро
ме того, мог выступать в различных очагах не только в стандартной
форме, но и в обогащенной или обедненной. К примеру, втульчагые
топоры, почти повсеместно распространенные в очагах северной
Рис. 34. Набор изделий,характерных для раннего бронзового века
в пределах Циркумпонтийской металлургической провинции.
1-5 - топоры втульчатые и форма для их отливки, открытая со стороны «брюшка»
топора; 6-7 - тесла плоские; 8-10,15, 16 - ножи-кинжалы двулезвийные: 11, 12.
17-19 - долота с упором-утолщением; 13,14 - шилья с упором-утолщением.
85
зоны, на юге встречаются гораздо реже. Для очагов южной зоны,
наоборот, типичны четырехгранные «штыки» с упором и листовид-
ные копья с упором, практически отсутствующие в северной части
провинции (Черных Е.Н., 19786).
Как уже отмечалось, технология металлопроизводства
в очагах ЦМП пока изучена мало. В этих условиях особое значе-
ние приобретают находки литейных форм из глины и камня, ана-
лиз которых позволяет установить особенности литейных техно-
логий. Специфика литейного дела раннего бронзового века на-
глядно выступает при изучении форм, в которых получали
втульчатые топоры, самые крупные и функционально самые
важные орудия ЦМП. Оказалось, что на всей обширной террито-
рии провинции в раннем бронзовом веке господствовала сход-
ная традиция их получения с помощью двух основных их видов:
1) двустворчатых, полностью открытых со стороны «брюшка» то-
пора; 2) двустворчатых, полностью открытых со стороны «спин-
ки» топора (Chernykh E.N., 1992). «Брюшком» топора считается
та его грань, которая обращена вниз при его насадке на рукоять;
«спинка» соотносится с гранью, обращенной вверх.
В рамках ЦМП уже на ранней фазе ее развития начинается
массовое распространение первых искусственных бронз. Они
представлены по преимуществу медно-мышьяковыми сплавами.
Мышьяковые бронзы доминируют в раннем бронзовом веке на Кав-
казе, в Анатолии, в Эгейском бассейне. На северо-востоке Балкан
и в степной зоне юга Восточной Европы наряду со сплавами меди
с мышьяком продолжали использовать чистую медь. В северных,
периферийных районах ЦМП (северо-запад Балкан, Поволжье,
Южный Урал) орудия еще долго отливались из чистой меди, искус-
ственные сплавы в раннем бронзовом веке здесь освоены не были.
Рудные источники, с которыми связаны металлы раннего бронзово-
го века, не всегда ясны. Однако считается, что основными горно-
рудными областями, сырьем которых питались очаги ЦМП, были
Кавказ, Анатолия, Балкано-Карпатье и Приуралье.
В чем заключается преимущество медно-мышьяковых спла-
вов в сравнении с медью? Добавление даже небольшого количест-
ва As в медь (0,5-1 %) значительно повышает ее жидкотекучесть,
то есть способность заполнять без преждевременного застывания
все, даже мельчайшие, полости литейной формы. Присутствие мы-
шьяка в сплаве препятствует образованию в нем целого ряда хруп-
ких составляющих, крайне нежелательных при ковке. Основная
трудность при работе с мышьяковой бронзой состояла в том, что
даже при незначительном ее нагреве (например, при ковке) проис-
ходило улетучивание мышьяка, которое было заметно любому, да-
86
же не искушенному в металлургии, человеку. Из сплава мышьяк
удалялся в виде белых паров, образованных окислами этого метал-
ла. Ядовитые пары мышьяка, делавшие металлургов смертниками,
отличались характерным чесночным запахом, позволявшим безо-
шибочно отличать этот вредоносный сплав от чистой меди По мне-
нию большинства исследователей, именно летучесть и токсичность
мышьяковых паров послужили причиной того, что мышьяк как до-
бавка к меди постепенно уступает место олову. И все-таки, невзи-
рая на недостатки и сложность работы с мышьяковыми бронзами,
их открытие было гигантским шагом вперед в техническом прогрес-
се первобытных обществ (Равич И.Г., Рындина Н.В., 1984).
По-видимому, раньше всего искусственные сплавы на основе
меди и мышьяка были открыты в Анатолии и на Кавказе. В обоих
регионах свидетельства их использования восходят еще к неоэне-
олитическому периоду. Без сомнения, этим регионам принадлежит
приоритетная роль в зарождении и развитии металлургии ЦМП.
Приступая к характеристике конкретных очагов ЦМП, сразу
следует отметить неравномерность их изучения в сравнении с оча-
гами БКМП. Она проявляется и в аналитическом охвате материала,
и в территориальном. Лучше всего изучены Кавказ, Северное При-
черноморье, Балканы, отчасти Малая Азия. Более южные регионы
еще ждут своего детального анализа. Учитывая реальное состоя-
ние изученности материалов, мы сконцентрируем внимание на рас-
смотрении культур и связанных с ними очагов, тяготеющих в геогра-
фическом плане к бассейну Черного моря.
Обратимся прежде всего к Анатолии. В ее пределах в раннем
бронзовом веке, по-видимому, особая роль принадлежала западно-
му или троянскому очагу металлопроизводства (см. рис. 33). Его про-
дукция представлена коллекциями металла Трои I и ряда остров-
ных поселений Эгейского моря (Полиохни, Терми, Эмпорио и др.).
Она состоит из втульчатых топоров, вогнутолезвийных кинжалов,
ножей, плоских тесел-долот. Все эти изделия отлиты из мышьяко-
вых бронз. Источник их получения не вполне ясен; скорее всего,
они связаны с месторождениями Центральной Анатолии.
Прежде чем перейти к более подробной характеристике
культуры Трои I, несколько слов об истории исследования и стра-
тиграфии троянского телля, получившего название Гиссарлыкский
холм. Вначале, в 1870-1890 гг., раскопки памятника вел Г. Шлиман.
Затем их продолжил, внеся большой вклад в систематизацию на-
ходок, В. Дерпфельд. С 1932 по 1938 гг. в Трое работала американ-
ская археологическая экспедиция под руководствам К.Блегена.
В настоящее время раскопки возобновились под руководством не-
мецкого археолога М. Корфмана. В воспетой Гомером Трое выяв-
87
Рис. 35. Керамика культуры Троя I.
лено 9 слоев («городов»), относящихся ко времени от III тыс.
до н.э. до римской эпохи. С бронзовым веком связано 6 нижних по-
селков Трои. Материалы первого поселка и были использованы
при выделении культуры Трои I.
Жители Трои I возводили из крупных блоков камня прямо-
угольные дома, так называемые «мегароны». Они состояли из
длинного зала с примыкающим к нему открытым во двор портиком.
В главной комнате располагался округлый очаг, а вдоль стен устра-
ивались каменные сидения, покрывавшиеся глиной или гипсом.
Поселок окружала каменная стена с башнями и узкими воротными
въездами, часто именуемыми «входными коридорами».
В жилых домах культуры Трои I зерно и другие пищевые за-
пасы хранились в крупных сосудах. Определение зерен показало,
что местное население выращивало пшеницу, ячмень, просо. Кро-
ме того, оно занималось садоводством: в Полиохни найдены обго-
ревшие плоды инжира и косточки винограда. Заметную роль в хо-
зяйстве играло скотоводство, основанное на разведении коров,
коз, овец и свиней. Все еще использовались орудия труда и ору-
жие из кремня, обсидиана и различных пород камня. Это ножи,
вкладыши серпов, клиновидные топоры, тесла, сверленые боевые
88
топоры, молоты, навершия булав. Множество пряслиц и грузил
для ткацкого станка свидетельствуют о развитии ткачества
(Mellaart J., 1965; 1966).
Керамика ручной лепки имеет темно-серый, коричневый или
красный цвет. Ее поверхность тщательно залощена, иногда укра-
шена резным геометрическим орнаментом, заполненным белой па-
стой (рис.35). Типичны сосуды на кольцевом поддоне, кувшины
с наискось срезанным горлом, кувшины с клювовидным сливом,
грехногие кувшины и горшки, а также цилиндрические крышки
к ним с рогообразными ручками (Blegen С . 1950: 1951).
Хозяйственные и торговые связи троянского очага метал-
лургии ведут в основном в сторону Балканского полуострова в пре-
делы очага типа Эзеро (Черных Е.Н., 1978а). Этот очаг металлооб-
работки, сопряженный с территорией одноименной культуры, ох-
ватывал в III тыс. до н. э. области северо-востока Балканского по-
луострова и долину Нижнего Дуная в пределах Северной Болгарии
и Южной Румынии. Западный, или троянский, очаг Анатолии и очаг
типа Эзеро Юго-Восточной Европы роднят сходные по составу мы-
шьяковые бронзы, а также аналогичные типы орудий, и прежде
всего тесла различных видов, большие и малые долота, кинжалы.
Однако местная металлообработка имеет и свои отличительные
черты. Они проявляются в спорадическом применении наряду
с мышьяковым металлом «чистой» меди для отливки орудий. Кро-
ме того, в ареале очага типа Эзеро представлены в значительных
сериях втульчатые топоры с длинным клинком, в Анатолии они
встречаются весьма редко (рис. 36). Примечательно, что в коллек-
ции находок культуры Эзеро имеются и литейные формы для изго-
товления таких топоров. К сожалению, в настоящее время мы не
можем сказать ничего определенного о рудных источниках меди
и мышьяка, которыми пользовались местные мастера. Скорее все-
го, мастера работали на привозном сырье, из которого отковывали
и отливали готовые изделия. Выплавкой металла они не занима-
лись (Черных Е.Н., 1978а).
Типологические параллели между Анатолией и северо-вос-
точными Балканами в раннем бронзовом веке не ограничиваются
металлическими изделиями. В телле Эзеро у болгарского города
Нова Загора, особенно в верхних его напластованиях, встречена
керамика, сходная с посудой Трои I (одни и те же формы чаш, кув-
шинов, крышек). Значительную близость с троянскими коллекция-
ми обнаруживают орудия труда и оружие культуры Эзеро, изготов-
ленные из камня, кремня, кости и рога: украшения из этих памятни-
ков полностью идентичны троянским (Мерперт Н.Я., 1983). Все эти
материалы позволяют предположить, что на территории Балкано-
89
/I
Рис. 36. Металлические находки культуры Эзеро,
маркирующие специфику одноименного очага
металлообработки.
1,2 - тесла; 3-8,11,12 - кинжалы; 9,10 - долота; 13-16 - втульчатые топоры.
Дунайского региона, северо-западной Анатолии и некоторых эгей-
ских островов развивалась близкая культура, носителей которой,
вероятно, можно считать этнически родственными племенами.
Специфическим характером отличается лишь топография по-
селков и характер строительства жилищ (Эзеро..., 1979). Телли куль-
90
туры Эзеро располагаются преимущественно возле рек, озер или дру-
гих водных источников. Установлено, что большая часть поселений по-
строена на остатках теллей эпохи энеолита. Но никакой связи с пред-
шествующей эпохой новая культура не обнаруживает. Некоторые теп-
ли были обнесены каменными стенами. Эзеро, например, в поздний
период своего существования имело двойную линию обороны: одна
стена ограждала верхнюю площадку холма, другая была вынесена за
пределы его основания (V горизонт). Жилые дома построены из пере-
плетенных лозой деревянных стоек, обмазанных глиной Все они пря-
моугольные с входом с торцовой стороны. Противолежащая входу сте-
на часто завершается апсидообразным закруглением В большинстве
домов найдены подковообразные в плане массивные печи, открытые
очаги, площадки для сушки зерна, зернотерки.
Жители поселков занимались земледелием, основанном на
возделывании ячменя, пшеницы, вики, гороха, винограда, а также
разводили мелкий рогатый скот и свиней. Типичный для энеолита
крупный рогатый скот утрачивает свое численное превосходство.
Таким образом, формирование культуры Эзеро и других куль-
тур Балкано-Карпатского региона в раннем бронзовом веке свиде-
тельствует о резком разрыве с традициями местного энеолита
и БКМП. По-видимому, местное население было вытеснено племе-
нами, продвинувшимися сюда из степной зоны Восточной Европы.
В истории южной зоны ЦМП на фазе раннего бронзового века
заметно выделяется куро-аракский металлургический очаг Закавка-
зья. Племена куро-аракской культуры занимали территорию южного
и центрального Закавказья, восточной Анатолии, северо-западного
Ирана, Дагестана, Чечни, Ингушетии, отчасти северной Осетии (рис.
33). Точно локализовать в пределах этой огромной зоны производ-
ственные центры по выплавке и переработке металла затрудни-
тельно. Но, по-видимому, они тяготели к богатым медным месторож-
дениям Малого Кавказа. На реальность такого предположения ука-
зывают данные о некоторых меднорудных выходах с древними вы-
работками типа штолен и штреков. Примером этого являются мес-
торождения Кафанского рудного поля Армении (Геворкян А.Т.,
1980). По данным химического состава Кафанских руд, они могли
служить источником меди для металлургов куро-аракской культуры.
На двух поселениях куро-аракской культуры (Амиранис-Гора
в Грузии и Баба-Дервиш в Азербайджане) найдены печи, связанные
с процессом металлопроизводства (Махмудов Ф.Р. и др., 1968;
Кушнарева К.Х., Чубинишвили Т.Н., 1970). Однако вопрос о том, яв-
ляются ли они металлургическими, т.е. предназначенными для вы-
плавки металла из руд, или литейными, т.е. связанными с расплав-
лением готовой меди, до сих пор не решен. Не вызывает сомнений
91
Рис. 36. Металлические находки культуры Эзеро,
маркирующие специфику одноименного очага
металлообработки.
1,2 - тесла; 3-8,11,12 - кинжалы; 9,10 - долога; 13-16 - втульчатые топоры.
Дунайского региона, северо-западной Анатолии и некоторых Эгей-
ских островов развивалась близкая культура, носителей которой,
вероятно, можно считать этнически родственными племенами.
Специфическим характером отличается лишь топография по-
селков и характер строительства жилищ (Эзеро..., 1979). Телли куль-
90
туры Эзеро располагаются преимущественно возле рек, озер или дру-
гих водных источников. Установлено, что большая часть поселений по-
строена на остатках теллей эпохи энеолита. Но никакой связи с пред-
шествующей эпохой новая культура не обнаруживает Некоторые тел-
ли были обнесены каменными стенами. Эзеро, например, в поздний
период своего существования имело двойную линию обороны: одна
стена ограждала верхнюю площадку холма, другая была вынесена за
пределы его основания (V горизонт). Жилые дома построены из пере-
плетенных лозой деревянных стоек, обмазанных глиной Все они пря-
моугольные с входом с торцовой стороны. Противолежащая входу сте-
на часто завершается апсидообразным закруглением В большинстве
домов найдены подковообразные в плане массивные печи, открытые
очаги, площадки для сушки зерна, зернотерки.
Жители поселков занимались земледелием, основанном на
возделывании ячменя, пшеницы, вики, гороха, винограда, а также
разводили мелкий рогатый скот и свиней. Типичный для энеолита
крупный рогатый скот утрачивает свое численное превосходство.
Таким образом, формирование культуры Эзеро и других куль-
тур Балкано-Карпатского региона в раннем бронзовом веке свиде-
тельствует о резком разрыве с традициями местного энеолита
и БКМП. По-видимому, местное население было вытеснено племе-
нами, продвинувшимися сюда из степной зоны Восточной Европы.
В истории южной зоны ЦМП на фазе раннего бронзового века
заметно выделяется куро-аракский металлургический очаг Закавка-
зья. Племена куро-аракской культуры занимали территорию южного
и центрального Закавказья, восточной Анатолии, северо-западного
Ирана, Дагестана, Чечни, Ингушетии, отчасти северной Осетии (рис.
33). Точно локализовать в пределах этой огромной зоны производ-
ственные центры по выплавке и переработке металла затрудни-
тельно. Но, по-видимому, они тяготели к богатым медным месторож-
дениям Малого Кавказа. На реальность такого предположения ука-
зывают данные о некоторых меднорудных выходах с древними вы-
работками типа штолен и штреков. Примером этого являются мес-
торождения Кафанского рудного поля Армении (Геворкян А.Т.,
1980). По данным химического состава Кафанских руд, они могли
служить источником меди для металлургов куро-аракской культуры.
На двух поселениях куро-аракской культуры (Амиранис-Гора
в Грузии и Баба-Дервиш в Азербайджане) найдены печи, связанные
с процессом металлопроизводства (Махмудов Ф.Р. и др., 1968;
Кушнарева К.Х., Чубинишвили Т.Н., 1970). Однако вопрос о том, яв-
ляются ли они металлургическими, т.е. предназначенными для вы-
плавки металла из руд, или литейными, т.е. связанными с расплав-
лением готовой меди, до сих пор не решен. Не вызывает сомнений
91
наличие собственной металлообработки, хотя овладение метал-
лургическими процессами по ряду косвенных наблюдений также
весьма вероятно. На ряде поселений найдены не только готовые
бронзовые изделия, но и орудия их производства: сопла, тигли,
льячки, литеиные формы (рис. 37). Открыто множество шлаков.
Рис. 37. Остатки литейного производства с поселений
куро-аракской культуры (по К.Х.Кушнаревой. 1993).
1,2,11,12 -- сопла из глины; 3 - форма для отливки плоского топора; 4,5,9 - фор-
мы для отливки втульчатых топоров; 6 -8,16 - формы для отливки брусков-загото-
вок; 10 ~ плавильная печь: 13 форма для отливки копья: 14,15 - медные бруски-
заготовки и слиток в форме топора; 17 - льячки
92
к сожалению до сих пор не изученных специальными, естественно-
научными методами (Кушнарева К.Х., 1994).
Металлические коллекции куро-аракской культуры включают
изделия в целом характерные для ранней фазы ЦМП. Среди них
многочисленные шилья с утолщением-упором, ножи и кинжалы,
плоские тесла, втульчатые топоры (рис. 38). К числу редких находок
Рис. 38. Металлические изделия и литейные формы, найденные в посе-
лениях и могильниках куро-аракской культуры (по E.N.Chernykh, 1992).
93
относятся бронзовые долотовидные орудия (Глонти МТ., 1982). Зна-
чительна и многообразна группа украшений. Она включает бусы,
спиральные височные кольца, спиральные браслеты, булавки с по-
лукруглой, двуспиральной. Т-образной головками. Уникальна брон-
зовая диадема. На образующей ее пластине пуансонным орнамен-
том выбиты фигуры оленя и птицы (рис.38-25). Морфологическое
своеобразие куро-аракской металлопродукции выражено достаточ-
но отчетливо. К числу специфических форм изделий относятся топо-
ры-клевцы, штыки, черенковые наконечники копий, серпы (рис. 38 -
3, 4, 9, 23, 24). Большинство металлического инвентаря куро-аракс-
кой культуры изготовлено из сплавов меди с мышьяком.
Рис. 39. Керамика куро-аракской культуры из Шенгавита (1,15)
и эчмиадзинских поселений Армении (2-14) (по Р.М.Мунчаеву,1975).
94
Среди куро-аракских памятников преобладают поселения,
хотя могильников также известно немало Поселения расположены
не только в равнинных, но и в предгорных и даже горных районах.
Плотность населения была очень высокой (Кушнарева К.Х., 1993).
Дома на поселениях куро-аракской культуры, как правило,
круглые, иногда обстроенные дополнительными прямоугольными
помещениями, сложенными из сырцового кирпича Круглые цент-
ральные комнаты, перекрытые коническими крышами, были вымо-
щены галькой концентрическими кругами На вымостке помещался
круглый глиняный очаг со сложными лепестковыми вырезами, на-
висающими над его центральной частью. Толстые стенки-лепестки
украшались налепными рельефными спиралями Иногда рядом
с круглыми очагами помещались очажные подставки (мангалы), на-
поминающие по форме подковы (Мунчаев Р.М., 1975). Яркие образ-
цы подобных построек открыты на поселении Шенгавит, раскопан-
ном на территории Еревана. Круглые постройки Шенгавита окруже-
ны каменной стеной с башнями и рвами.
На поселениях куро-аракской культуры найдено много темно-
серой или черной посуды, нередко залощенной до зеркального
блеска (Кушнарева К.Х., 1994а; Мунчаев Р.М., 1975). Наряду с не-
орнаментированными сосудами встречается керамика с рельеф-
ным, а позже нарезным орнаментом. Чаще всего это закрученные
спирали, концентрические круги, ромбы, треугольники; известны
изображения людей и животных (рис.39). Формы посуды многооб-
разны: кувшины яйцевидной формы, крупные широкогорлые сосу-
ды с округлым туловом, горшки биконической формы.
Материалы, полученные на поселениях, говорят о том, что
люди куро-аракской культуры были искусными земледельцами
и скотоводами. Они сеяли различные виды пшениц, ячменей, про-
са. Культивировали также лен, который использовался для изготов-
ления тканей. Даже в высокогорных поселениях находят запасы
зерна, исчисляемые десятками килограммов (Галгалатли в Дагес-
тане). Очевидно, что посевы пшеницы и ячменя доходят до отмет-
ки 2500 м над уровнем моря. В горной зоне осваиваются сложные
системы ирригации, начинает развиваться террасное земледелие
(Кушнарева К.Х., 1993). Находка роговой сохи в грузинском поселе-
нии Квацхелеби свидетельствует о применении тягловой силы жи-
вотных в землепашестве (Кушнарева К.Х., Лисицына Г.Н., 1997).
Скотоводство, вероятно, играло второстепенную роль. В ста-
де преобладал мелкий рогатый скот, крупный представлен незначи-
тельным числом особей. В ряде памятников зафиксированы остат-
ки костей лошади. Скорее всего, она попала на Кавказ от восточно-
европейских степных народов.
95
Люди куро-аракской культуры хоронили своих соплеменни-
ков, как правило, в грунтовых могильниках, иногда под курганными
насыпями. Могильники часто располагались вблизи поселений. По-
за погребенных чаще всего была скорченной, ориентация покойни-
ка - произвольной. Отсутствие строгих канонов в погребальном об-
ряде иллюстрирует и многообразие погребальных ям. Встречают-
ся, порою даже в одном могильнике, ямы подковообразные, прямо-
угольные, ямы с обкладкой стен сырцовым кирпичом или плитами
камня (каменный ящик).
74 16
Рис. 40. Основные типы бронзовых орудий и оружия,составляющие
продукцию майкопского металлургического очага.
1,2 - втульчатые топоры; 3,7,9 - тесла; 4-6,10 - кинжалы; 8,11 - шилья; 12,13,
16 - долота; 14 - втульчатая вилка; 15 - псалий.
96
Происхождение куро-аракской культуры до сих пор вызывает
споры, но большинство исследователей признает ее местные, за-
кавказские корни (Мунчаев Р.М., 1975; Кушнарева К.Х., 1994а).
Полученные для куро-аракской культуры радиоуглеродные
даты укладываются в пределы XXIX-XXIII вв. до н.э. Однако ниж-
ний хронологический рубеж, по-видимому, в дальнейшем будет
опущен в IV тыс. до н.э. (Кушнарева К.Х., 1994а).
На Северном Кавказе одновременно с куро-аракским очагом
развертывалась деятельность майкопского металлургического
очага. Его история охватывала время от конца IV до третьей чет-
верти III тыс. до н.э. (Мунчаев Р.М., 1994). Большая часть майкоп-
ского металла получена раскопками погребальных памятников,
распространение которых очерчивает ареал этой интереснейшей
культуры. Она занимает предгорную и степную зону Северного
Кавказа от Прикубанья до Чечни и Ингушетии (рис. 33). И повсюду
на этой территории встречаются изделия из мышьяковых бронз,
типичные для начала бронзового века (рис. 40). Среди массовых
категорий орудий представлены втульчатые топоры, отлитые в от-
крытых двустворчатых формах; плоские тесла; долота с желобча-
тым лезвием и утолщением на тыльной части орудия; четырех-
гранные шилья. Весьма характерными формами представлены че-
ренковые ножи-кинжалы. Чаще всего на их клинке имеется не-
сколько выступающих параллельных ребер жесткости. Таких ре-
бер может быть от двух до пяти (рис. 40 - 4, 5, 10). Стандартный
набор «циркумпонтийских» изделий дополняется кроме того весь-
ма специфическими по форме втульчатыми двузубыми «вилками»
(рис. 40 - 14), металлическими псалиями (рис. 40 - 15), котлами
и черпаками. Таким образом, типологическая обособленность не-
которых видов майкопского металлического инвентаря позволяет
говорить о местном его производстве.
Долгое время считалось, что майкопские племена только об-
рабатывали металл, пользуясь привозной куро-аракской медью
(Chernykh, 1992). Сейчас стало ясно, что они и добывали, и плави-
ли его самостоятельно. Об этом свидетельствует обогащенность
значительной части майкопского металла никелем (от 0,1 до 3% Ni).
Никель попадал в медно-мышьяковую бронзу естественным путем
не вместе с медью, а вместе с мышьяком (Галибин В.А., 1991). Те-
перь удалось выяснить, что многие из известных на Северном Кав-
казе месторождений мышьяковых минералов содержат никелин
(NiAs). Значит, не только морфологическая оригинальность местно-
го металла, но и его состав уверенно говорят о существовании май-
копского металлургического очага. Его продукция включала не
только орудия и оружие из бронзы, но и изделия из драгоценных
97
Рис. 41. Находки в погребении большого Майкопского кургана
(составлено С.Н.Кореневским).
1,2 - серебряные сосуды, 3-6 - керамика; 7 - долото; 8 - топор; 9 -- мотыга;
10 - нож-бргпва: 11 - тесло; 12 - бесчеренковый нож; 13 - топор-мотыга.
металлов - золота и серебра. Их набор многообразен и состоит из
разного рода украшений и великолепных сосудов, полученных вы-
колоткой из тонкого листа-заготовки.
В истории майкопской культуры выделяют два этапа - ранний
и поздний. Основная часть металлических находок собрана в позд-
них памятниках.
98
Майкопская культура представлена редкими поселениями
и многочисленными погребениями под курганами с большими мо-
гильными ямами. На позднем этапе появляются подкурганные
дольмены. Так называют сооружения из тяжелых каменных гпыб,
четыре из которых поставлены вертикально, а пятая, перекрываю-
щая их, лежит горизонтально.
К раннему этапу майкопской культуры, относится курган,
раскопанный в Майкопе, на реке Белой, притоке Кубани (Веселов-
ский Н.И., 1897). Под насыпью высотой 11м находилась глубокая
яма, разделенная деревянной перегородкой пополам на две ка-
меры - северную и южную. Северная камера еще раз была поде-
лена на два отсека: северо-западный и северо-восточный В каж-
дой камере находилось захоронение. Все покойники лежали на
боку с подогнутыми ногами и были окрашены в красный цвет.
В большой, южной камере находился мужчина; он буквально был
усыпан золотыми украшениями. Среди них выделялись бляшки
с изображениями львов и быков, многолепестковые розетки.
Бляшки и розетки имели отверстия для нашивания на ткань. Ря-
дом с костяком лежало 6 серебряных стержней, длина которых
достигала более 1 м. На четырех из них были насажены скульп-
турные фигурки быков, две золотые и две серебряные По-види-
мому, стержни поддерживали балдахин, на который и были наши-
ты золотые бляшки. У восточной стенки ямы стояли золотые и се-
ребряные сосуды. На двух серебряных сосудах имелись чеканные
изображения (рис. 41-1, 2). На одном сосуде изображен целый
пейзаж с горами, деревьями, реками и животными: на другом со-
суде показаны только вереницы животных. Ломаная, неправиль-
ная линия горных вершин, изображенная на первом сосуде, по-
видимому, соответствует очертаниям Кавказского хребта, как он
виден из Майкопа, и это позволяет говорить о его местном произ-
водстве (рис. 41 - 2). Анализ изображений на втором сосуде
(рис. 41-1) позволил установить их значительную близость месо-
потамской торевтике эпохи Джемдет-Наср (Андреева М.В., 1979),
что может свидетельствовать о его ближневосточном происхож-
дении. Кроме серебряных и золотых сосудов покойника сопро-
вождали сосуды из бронзы и глины, а также великолепный набор
бронзового оружия и орудий труда: втульчатые топоры, топор-тес-
ло, мотыга, нож-бритва и т.д. (рис. 41 - 7-13). Некоторые из этих
находок (мотыга, втульчатый топор-тесло) вновь свидетельствуют
о южных связях майкопских племен.
Покойники в двух северных отделениях могилы были почти
лишены вещей; очевидно, что они имели подчиненное по отноше-
нию к основному погребенному положение.
99
Нет сомнений, что курган в Майкопе был насыпан над пра-
хом вождя. Он свидетельствует о значительном накоплении бо-
гатств у племенной верхушки майкопского общества. Колоссальная
имущественная и, по-видимому, социальная дифференциация ука-
зывают на начавшийся процесс классообразования в среде май-
копских племен. Очень близкие Майкопскому кургану по обряду,
но бедные по инвентарю погребения известны на Северном Кав-
казе повсюду (Мунчаев Р.М.. 1975).
Чрезвычайно богатые курганы позднего этапа майкопской
культуры сосредоточены в Закубанье у станицы Новосвободной.
Здесь погребения совершены в дольменах, скрытых курганной на-
сыпью (Попова ТБ., 1963; Резепкин А.Д., 1991). Инвентарь приоб-
ретает более многообразный характер. Он включает сверленые ка-
менные топоры, вкладыши серпов, асимметричные наконечники
стрел, чернолощеную посуду с орнаментом в виде налепных ши-
шечек, разного рода сакральные предметы. Более внушительным
становится число изделий из металла, хотя набор их категорий
в целом близок раннему времени.
В позднем периоде развития культуры, как, впрочем, и в ран-
нем, преобладали рядовые, скромные погребения, с небольшим
количеством инвентаря. Богатые захоронения, подобные открытым
у станицы Новосвободной, единичны.
Поселения майкопской культуры известны значительно хуже
погребальных памятников. Наиболее изучено Галюгаевское поселе-
ние на среднем Тереке (Кореневский С.Н., 1993). Его культурный
слой залегает в толще невысокого холма, вытянутого вдоль древней
поймы Терека. При раскопках этого поселения вскрыто три назем-
ных жилища овально-округлой формы. Стены жилищ сделаны из
вертикальных столбиков, досок, прутьев, обмазанных глиной.
На земляном полу обнаружены остатки нескольких открытых очагов.
В жилищах найдено много посуды: пифосов, кувшинов, горшков, ми-
сок, чанов (рис. 42). Часть этой посуды изготовлена с помощью гон-
чарного круга - древнейшего устройства такого рода на всей терри-
тории Восточной Европы. Кроме посуды, найдены грузики к ткацким
станкам, зернотерки, терочники, вкладыши серпов. Изделия из ме-
талла представлены бронзовой мотыгой и обломками кинжала.
Хозяйство майкопских племен основывалось на сочетании
мотыжного земледелия (мотыги, зернотерки) и придомного ското-
водства. Реальных злаков не найдено, но многочисленные костные
остатки выразительно фиксируют состав стада. Оно состояло из
мелкого и крупного рогатого скота, свиней, лошадей.
Майкопская культура имеет двуприродный, северокавказ-
ско-переднеазиатский характер. В ее генезисе приняли участие
100
Рис. 42. Керамика Галюгаевского
поселения (по С.Н.Кореневскому, 1993).
носители южных кулыур.
продвинувшиеся на Север
ный Кавказ и смешавшиеся
с предшествующим май-
копскому местным населе-
нием эпохи энеолита. Ме-
стные корни культуры ил-
люстрируют в наибольшей
мере поселенческие мате-
риалы. Богатейшие захоро-
нения с драгоценными ве-
щами, имеющими ближне-
восточные параллели, ука-
зывают на пришлый компо-
нент ее формирования
(Мунчаев Р.М.. 1975, 1994).
* * *
Соседями позднемай-
копского населения в степ-
ной части правобережной
Кубани были племена не
давно выделенной новоти-
таровской культуры (Гей
А.Н., 1991; 2000). Она изве-
стна по курганным могиль-
никам, тяготеющим к пойме
Кубани и степных речек,
впадающих в восточную часть Азовского моря. Число захоронений
в кургане колеблется от 1 до 10-15. Характерной чертой является
наличие под насыпью двух-трех основных могил, расположенных
в ряд по линии север-юг. Впускные захоронения, т.е. вырытые в го-
товой курганной насыпи, располагаются либо в ряд. либо по коль-
цу вокруг ее центра. Могилы представлены простыми прямоуголь-
ными ямами и ямами с уступами и ступеньками, приближающими-
ся по форме к катакомбам. Таким образом, мы сталкиваемся здесь
с чрезвычайно ранними случаями сооружения катакомб, переход
к которым повсеместно наблюдается в степной зоне позднее,
в эпоху среднего бронзового века. В такого рода катакомбы костяк
помещался, как правило, в скорченной позе на боку. Он засыпал-
ся охрой и сопровождался погребальным инвентарем, несущим
в себе черты позднемайкопских влияний. Так, близки по форме
101
Рис. 43. Литейные формы из погребения кузнеца-литейщика
новотитаровской культуры (курганная группа Лебеди I).
к новосвободненским образцам отдельные разновидности глиня-
ной посуды. Металлические изделия и некоторые элементы позы
погребенных также имеют черты, свойственные новосвободнен-
ским комплексам.
Ярчайшей особенностью новотитаровской культуры явля-
ется широкое употребление в погребальной практике колесного
транспорта в виде массивных деревянных четырехколесных по-
возок с дисковидными, обычно трехчастными колесами. Эти по-
102
возки устанавливались на краю могилы в целом или разобран-
ном виде и служили, видимо, для доставки тела умершего к мес-
ту захоронения. Такие повозки-фургоны, запряженные быками
или волами, по-видимому, широко использовались и в быту ново-
гитаровских племен. При подвижных формах скотоводства, когда
часть населения передвигалась за стадами, они служили жили-
щами на колесах. Скотоводство базировалось на разведении
крупного и мелкого рогатого скота, лошадей В приморских райо-
нах оно дополнялось земледелием. О его существовании говорят
находки в погребениях крупных зернотерок, пифосообразных со-
судов для хранения зерна. Известно даже изображение рала, на-
несенное красной краской на циновку, обнаруженную в одной из
могил (Гей А.Н., 1991).
Наличие собственной металлообработки иллюстрирует по-
гребение кузнеца-литейщика в курганной группе Лебеди I (Гей А.Н..
1986). В инвентаре погребения представлены каменная наковаль-
ня, каменные кузнечные молотки, глиняный тигель для плавки
и две льячки для разлива металла, простые и составные формы
для отливки втульчатых топоров и плоских тесел (рис. 43). По-види-
мому местное металлопроизводство возникло благодаря связям
новотитаровского населения с Кавказом.
Следует иметь в виду, что металлургические влияния Кавка-
за в раннем бронзовом веке простирались далеко за пределы При-
кубанья. Они оказали решающее воздействие на становление ме-
таллообработки в северной зоне ЦМП. Под влиянием кавказских
мастеров на юге Восточной Европы возникают самостоятельные
производственные центры и очаги, усвоившие все основные харак-
теристики металлургических достижений майкопских и куро-аракс-
ких племен (Черных Е.Н., 19786).
В начале II! тыс. до н.э. кавказский медно-мышьяковый ме-
талл в виде слитков и готовых изделий появляется в степи и лесо-
степи Северного Причерноморья, где обитало ямное и усатовское,
а позднее катакомбное и полтавкинское население. Е.Н.Черных ус-
тановил, что кавказский металл, переносчиком традиций обработ-
ки которого, по-видимому, были странствующие мастера, быстро
завоевывает огромные области от Правобережья Днепра на запа-
де до Заволжья на востоке. Как показывают результаты спектраль-
ных анализов, особой популярностью он пользовался в среде ям-
ной культурно-исторической общности, история которой охватыва-
ет время от начала III тыс. до н.э. до его последней четверти. Сле-
дует помнить, однако, что местами ямные племена доживают
до начала II тыс. до н.э. и существуют рядом с населением
катакомбных культур среднего бронзового века.
103
Ямные племена освоили гигантские пространства Каспий-
ско-Причерноморских степей. Их памятники известны от Южного
Приуралья и Заволжья на востоке до Молдавии, Северных Бал-
кан и даже Среднего Подунавья на западе (рис.33). На этой ог-
ромной территории, единой по типам керамики и погребальному
обряду, выделяется более десяти локальных вариантов ямной
общности
Культура ямных племен известна нам преимущественно по
раскопкам курганных погребений. Их исследовано в настоящее
время около десяти тысяч. Первые курганные насыпи в виде зем-
ляных холмов над захоронениями древних людей появляются
в степной зоне еще в энеолите. Но только ямные племена придали
их распространению всеобщий характер. По-видимому, это связано
с изменением представлений населения о потустороннем мире,
предполагавшим возвеличивание предков с помощью особо слож-
ного погребального ритуала. Ритуал этот достаточно единообразен
на всей территории, освоенной ямными племенами. Земляные на-
сыпи перекрывают могильные ямы преимущественно прямоуголь-
ной формы (рис. 44). Чаще всего в яме лежит один покойник скор-
ченно - на спине или на боку, но иногда встречается и вытянутое
положение погребенного. Яма порою перекрыта деревом или ка-
менными плитами. Днища могил и сами тела, как правило, густо по-
сыпаны охрой (Мерперт Н.Я., 1974).
Подавляющее число ямных погребений безынвентарно, а из-
вестные в редких случаях находки ограничиваются сосудами, крем-
невыми стрелами, скребками, ножами, костяными шильями и рыбо-
ловными крючками, костяными булавками с молоточковидными го-
ловками (см. рис. 44). Иногда в могилах встречаются изделия из
меди и медно-мышьяковых сплавов. Как правило, они приурочены
к богатым погребениям. Такие погребения известны в Поднепро-
вье. В последнее время они открыты в южном Приуралье. Особен-
но интересны находки, обнаруженные недавно в Болдыревском I
могильнике, раскопанном в Оренбургской области (Моргунова Н.Л.,
2000). Здесь под одним из самых крупных курганов покоилось тело
мужчины, уложенное на правый бок. Оно было покрыто циновкой
из органических волокон, украшенной аппликацией из белой коры
в виде развернутых крыльев птицы. Голова покойного была увенча-
на «короной» из белой коры. Инвентарь, помещенный в могилу,
был уложен вокруг диска из метеоритного железа, посыпанного ох-
рой и имевшего, скорее всего, сакральный характер. В его состав
входили многочисленные металлические предметы: тесло-рубанок
из меди с приваренным лезвием из метеоритного железа, долото,
шило, нож, втульчатый наконечник копья и кинжал. Пышный погре-
104
бальный ритуал, богатство сопутствующего инвентаря указывают
на высокий социальный статус захороненного мужчины Возможно,
он был вождем племени или союза племен.
Ямная керамика чаще всего круглодонна, сосуды отлича-
ются яйцевидными очертаниями Орнаментация их проста и со-
стоит из расположенных горизонтальными зонами насечек, отпе-
Рис. 44. Инвентарь памятников ямной
культурно-исторической общности.
1 - схема погребального сооружения; 2 - костяная булавка с молоточковидной
головкой; 3,4 - кремневые кинжалы; 5 - наконечник копья; 6 - кремневый нож; 7 -
роговой амулет; 8,10 - каменные топоры-молоты; 9 - ожерелье из костяных прони-
зок и подвесок из клыков животных.
105
чатков гребенчатого штампа, отпечатков перевитого шнура.
На заключительных этапах развития общности появляется плос-
кодонная посуда (рис. 45).
Рис. 45. Основные керамические формы ямных племен
(по О.[^.Шапошниковой и др., 1986).
О подвижности ямного населения говорят погребения с дере-
вянными повозками. Особенно много открыто их в степях Украины
(Аккермень, Сторожевая Могила), хотя известны они и в Калмыкии.
Повозки выступают в двух типах: 1) повозка кузовом в виде ящи-
ка на двух или четырех колесах; 2) повозка с фургонным перекры-
тием. Повозка второго типа, как и у новотитаровского населения,
могла служить подвижным жилищем. В повозки, как правило, за-
прягались быки. В последнее десятилетие в курганах Украины бы-
ли открыты костяные предметы, некоторыми исследователями счи-
тающиеся псалиями (Ковалева И.Ф., 1993). Тем самым признается
существование у ямного населения запряженных лошадей, кото-
рые могли использоваться для верховой езды.
106
Распространение повозок и всадничества положило начало
более широкому, чем в энеолите, распространению подвижных, ко-
чевых форм скотоводства. О его конкретных формах идут споры
(Rassamakin Y.Y., 1994; Шишлина Н.И., Булатов В.Э., 2000). Кажет-
ся наиболее вероятным, что ямное кочевничество было основано
на сезонных перемещениях населения вместе со стадами в преде-
лах территорий, тяготеющих к речным долинам. В стаде преобла-
дали овцы, козы и крупный рогатый скот; скромное место принад-
лежало лошади (Rassamakin Y.Y., 1994).
Поселения на территории ямной культурно-исторической общ-
ности встречаются редко. На востоке, в древнейшем ареале ямных
племен, известны только временные, сезонные стоянки. Их культур-
ный слой беден и в подавляющем большинстве случаев перемешан
(Мерперт Н.Я., 1974). Единичные стационарные поселки со следами
длительного обитания известны преимущественно в Поднепровье.
Здесь, в зоне контактов ямных племен с раннеземледельческим на-
селением, они оседали на землю и переходили к смешанным земле-
дельческо-скотоводческим формам хозяйства. Наибольшую извест-
ность получило Михайловское поселение на Нижнем Днепре (Лаго-
довська О.Ф. и др., 1962). В поселении открыто три слоя: первый
слой связан с доямным временем, второй - с раннеямным, третий -
с позднеямным. Наиболее интересны находки и архитектурные со-
оружения позднего слоя. Поселок в этот период имел сложные обо-
ронительные сооружения. Они состояли из каменных стен высотой
до трех метров и рвов. Внутри ограды размещались жилища двух ти-
пов: полуземлянки овальной формы и наземные глинобитные пря-
моугольные постройки на каменном цоколе. В культурном слое най-
дены кремневые изделия (скребки, ножи, наконечники стрел) и мно-
жество медных предметов (шилья, ножи, долота, тесло). Наряду с ко-
стными остатками домашнего скота в Михайловском поселении вы-
явлены мотыги, вкладыши серпов. Земледелие здесь, безусловно,
существовало, хотя и играло второстепенную роль. Многие исследо-
ватели полагают, что генетические корни ямного населения следует
связывать с хвалынско-среднестоговскими племенами энеолита (Ва-
сильев И.Б., 1979; Турецкий М.А., 1992). В их представлении основ-
ной импульс, который привел к широкому распространению ямных
племен на юге Восточной Европы шел с востока на запад. Однако
процесс формирования ямной общности, этнически неоднородной
по составу, включал в себя и сложное взаимодействие других групп
населения каспийско-черноморских степей (Мерперт Н.Я., 1974).
Для выделения очагов металлопроизводства на территории,
занятой ямными племенами, большое значение имеет картографи-
рование металлических изделий с учетом химического состава ис-
107
ходного сырья, из которого они изготовлены. Сейчас очевидно, что
в ямном ареале функционировали по крайней мере два очага: при-
днепровский - металлообрабатывающий и волго-уральский - ме-
таллургический (Chernykh E.N., 1992). Первый размещался в Под-
непровье и, возможно, охватывал значительную часть Правобе-
режной Украины и Молдовы, второй действовал на Южном Урале,
в среднем и нижнем Поволжье.
Приднепровский очаг возник под влиянием перекрестных им-
пульсов, идущих с Балкан и Северного Кавказа, хотя роль послед-
него была решающей. Здесь господствовали в производстве мышь-
яковые бронзы, по составу обнаруживающие большое сходство
с металлом позднего этапа майкопской культуры (Черных Е.Н.,
1966). Однако, наряду с этим, есть металл, близкий культуре Эзе-
ро. Металлическая продукция этого очага представлена двулезвий-
ными кинжалами, ножами-бритвами, теслами, втульчатыми топора-
ми, шильями (рис 46). В этом традиционном для ЦМП наборе
Рис. 46. Продукция приднепровского металлообрабатывающего очага,
действовавшего в ареале ямных племен {по E.N.Chernykh, 1992).
1-4 - шилья; 5-9, 13. 14 - кинжалы; 10-12 - ножи-бритвы; 15, 16 - украшения;
17,18 - тесла; 19-22 - втульчатые топоры; 23 - литейная форма для отливки топоров.
108
предметов отсутствую! только долота. Большинство ямных изде-
лий Приднепровья перекликается по форме с находками поздних
памятников майкопской культуры. Однако их местное производство
не вызывает сомнений по трем причинам. Во-первых, металлогра-
фическое исследование выявило весьма специфические способы
обработки их металла, заметно отличные от майкопских. Наиболее
популярная у ямных мастеров Приднепровья технологическая схе-
ма холодной формующей ковки литых заготовок орудий в майкоп-
ской среде неизвестна совсем (Рындина Н.В., 1998). Во-вторых,
в поздних культурных напластованиях Михайловского поселения
кроме готовых изделий из металла обнаружены инструменты и при-
способления. связанные с процессом их обработки. Так, здесь най-
дено большое количество каменных молотков и наковален для ков-
ки металла. Особенно существенной находкой можно считать соп-
ло; его глиняную трубку вставляли в кожаные меха для нагнетания
воздуха в медеплавильный горн (Лагодовська О.Ф. и др., 1962). В-
третьих, наличие местного металлопроизводства подтверждают от-
крытия погребений литейщиков под курганами на острове Самар-
ском близ Днепропетровска и у с.Верхняя Маевка в междуречье
Орели и Самары - левых притоков Днепра (Ковалева И.Ф. и др.,
1977; Ковалева И.Ф., 1979). В обоих погребениях обнаружены кро-
ме кузнечных инструментов глиняные двустворчатые литейные
формы для отливки заготовок втульчатых топоров.
Территория другого, волго-уральского очага практически сов-
падала с одноименным локальным вариантом ямной общности.
Коллекция его металлических изделий связана с памятниками
степного и лесостепного Заволжья и южного Приуралья (рис. 47).
Шилья и долота этой коллекции отмечены морфологическим свое-
образием. В отличие от приднепровских орудий утолщение-упор на
их черенках присутствует не всегда. Печатью своеобразия отмече-
ны и втульчатые топоры: они имеют самое короткое лезвие из всех
известных в ЦМП орудий этой категории (Chernykh E.N., 1992).
О высокоразвитом местном металлургическом производстве
говорят и уникальные изделия из могильников южного Приуралья,
не имеющие аналогов в других ареалах ямной общности (рис. 47).
Это втульчатое долото, топорик-клевец, двуобушковый молоток,
массивное копье с разомкнутой втулкой, тесло-рубанок, изготов-
ленный из медного стержня с железным лезвием в одном из концов
(Моргунова Н.Л., Кравцов А.Ю., 1994).
Мастера волго-уральского металлургического очага очень
редко используют в своей производственной практике привозные
с Кавказа мышьяковые бронзы. Изделия из нее единичны. Основ-
ная часть местной продукции откована и отлита из чистой меди. Ее
109
Рис. 47. Продукция волго-уральского металлургического очага,
действовавшего в ареале ямных племен.
1-6 - шилья; 7,16 - долота; 8-15,20,32 - ножи и кинжалы; 17-19 - тесла; 21 -
молоток; 22-28 - втульчатые топоры; 29 - топорик-клевец; 30 - тесло-рубанок
с деревянной рукоятью; 31 - наконечник копья; 33 - браслет.
химический состав соответствует окисленным медным рудам мес-
торождения Каргалы, расположенного в 50 км от Оренбурга. Иссле-
дования, проведенные на огромном Каргалинском рудном поле,
размерами 50x10 км, зафиксировали здесь многие тысячи древних
шахт, штолен, отвалов «пустой породы» (Черных Е.Н., 1997в). Этот
древнейший для всей северной Евразии горно-металлургический
комплекс начал функционировать уже в ямное время (Черных Е.Н.,
2001). Доказательством этого служат не только геохимические дан-
110
ные, но и археологические. Так, в погребальном инвентаре ряда
ямных курганов Волго-Уралья найдены куски каргалинской руды.
Аргументом, хотя и косвенным, в пользу ее активного использова-
ния в местном металлопроизводстве служит погребение юноши-ли-
тейщика в Першинском кургане на Каргалах (Черных Е.Н. и др.,
2000). По-видимому, исходный импульс для развития местной ме-
таллургической активности был также получен с Кавказа. Дело
в том, что некоторые выпускаемые в волго-уральских мастерских
ножи и топоры имеют вполне кавказский облик.
В степной зоне Северо-Западного Причерноморья в раннем
бронзовом веке действовал еще один - усатовский - очаг металло-
обработки (рис. 33). Он сопоставляется с одноименной, усатовской
культурой, хотя, видимо, более оправданно говорить не об особой
культуре, а об усатовском локальном варианте позднего Триполья,
испытавшем сильное влияние племен кавказского происхождения
и носителей ямной культуры (Збенович В.П, 1974).
Поселения и могильники усатовского типа рассеяны между
низовьями Прута и Дуная на западе и низовьем Южного Буга на
востоке (южная зона Украины, юг Молдовы, юго-восток Румынии).
Поселения (Усатово, Маяки под Одессой и др.) расположены на
краях высоких плато, по берегам рек и лиманов. Иногда они укреп-
лены рвами. Раскопками выявлены полуземлянки и легкие назем-
ные жилища. Глинобитные дома, столь характерные для раннего
и среднего Триполья, на усатовских поселениях не выявлены (Дер-
гачев В.А., 1980).
Намного чаще поселений встречаются могильники усатовско-
го типа - курганные и грунтовые (Патокова Э.Ф., 1979; Дергачев
В.А., Манзура И.В., 1991). Часто в одном месте сосредоточено не-
сколько могильников. В Усатово находятся два курганных и два
грунтовых могильника, в Маяках - один курганный и один грунто-
вый. Курганы высотой до 2,0-2,5 м опоясаны по основанию кромле-
хами, которые представляют из себя кольца из каменных плит.
В кромлехи часто вставлены вертикальные каменные плиты, укра-
шенные рельефными или прочерченными изображениями людей
и животных. Считается, что эти сооружения связаны с культом
солнца. Внутри кромлеха располагались прямоугольные могиль-
ные ямы (от одной до пяти), которые часто перекрывались камен-
ными блоками. Обычно они содержат скорченные трупоположения
на левом боку. Иногда на черепе или костях ног погребенных замет-
ны следы красной охры. В курганных захоронениях присутствует
довольно богатый инвентарь: столовая посуда с росписями, выпол-
ненными черной, коричневой, красной красками; кухонная посуда
со шнуровыми орнаментами; металлические орудия, оружие и ук-
111
рашения, орудия из кремня и кости (рис. 48). Особенно интересны
глиняные антропоморфные изображения в виде фигурок с кубичес-
кими телами, увенчанными длинной, вытянутой вперед шеей со
сплющенной головкой.
Грунтовые могильники сооружались одновременно с кургана-
ми. Погребальный ритуал здесь такой же, как и в курганах, однако,
инвентарь крайне беден. Отсутствие сложных каменных и земля-
Рис. 48. Находки из усатовских поселений и могильников
(по В.Г.Збеновичу,1971).
1-7 - сосуды; 8-10 - орудия из кремня; 11-13 - орудия и украшения из металла;
15-17 - глиняная скульптура; 18,19 - орудия из кости.
112
ных сооружений, скромный набор погребальных даров заставляют
думать, что в грунтовых могилах хоронили рядовых членов общи-
ны, в то время как курганы предназначались для погребения элиты
родоплеменных коллективов - вождей, военачальников, родовых
старейшин (Zbenovich V.G., 1996).
В экономике усатовских племен доминировало скотоводство.
Оно, по-видимому, имело полукочевой характер и базировалось на
разведении овец и лошадей. Земледелие было известно, но не иг-
рало существенной роли в хозяйстве (Збенович В.Г. 1974). Произ-
водство продукции, не связанной с земледелием и скотоводством,
осуществлялось на базе домашних промыслов. Тенденция к возник-
новению специализированного ремесла проявилась только в разви-
тии металлообработки. Прямым свидетельством ее существования
служит находка на Усатовском поселении тигля со следами медной
плавки, а также орудий из камня для ковки и дробления руды
(Zbenovich V.G., 1996).
Для реконструкции в рамках усатовской культуры очага ме-
таллообработки важную роль играет изучение типологического сво-
еобразия местных изделий из металла. В ряду традиционного для
ЦМП набора орудий (четырехгранные шилья, плоские тесла, доло-
та с расширением-упором) здесь отсутствуют втульчатые топоры
и ножи с черенком. Ножи и кинжалы в пяточной части имеют трапе-
циевидный выступ с небольшими отверстиями для крепления на-
кладной рукояти из кости или дерева (рис. 48).
Мышьяковые бронзы, из которых изготовлены усатовские из-
делия, связаны уже не с кавказскими, а, скорее всего, с балкански-
ми и Эгейскими источниками (Chernykh E.N., 1992). Существуют от-
дельные примеры использования «чистой» меди, которая, по-види-
мому, также восходит к рудным районам Балкано-Карпатья. Кроме
орудий и оружия в усатовских коллекциях представлена значитель-
ная серия украшений - колечек, спиральных подвесок, трубчатых
пронизок. Многих из них сделаны из серебряной проволоки.
Металлографическое исследование усатовских бронзовых
предметов показало, что они исполнены в технике литья в двусто-
ронних формах, а затем доработаны ковкой. Ковка не только при-
давала орудиям окончательный облик, но и, как правило, упрочня-
ла их рабочие края (Рындина Н.В., 1971; Конькова Л.В., 1979). От-
личную от основной массы находок технологию обнаружили боль-
шие усатовские кинжалы. Долгое время считалось, что после литья
они покрывались серебряной фольгой, поскольку их поверхность
отличалась серебристым цветом. Металлографическое исследова-
ние установило, что иллюзию «серебрения» создавал мышьяк,
концентрация которого в приповерхностном слое тонких отливок
113
повышалась за счет расслаивания (ликвации) медно-мышьякового
сплава, отлитого в холодную форму. Сходная технология получе-
ния серебристых покрытий была освоена анатолийскими мастера-
ми раннего бронзового века (Eaton E.R., McKerrel Н., 1976). Впол-
не вероятно, что крупные усаговские кинжалы попали в Северо-
Западное Причерноморье из Малой Азии (Рындина Н.В , Конькова
Л.В., 1982).
Интеграция позднетрипольского населения с чуждыми ему
племенами раннего бронзового века привела к образованию еще
одной культурной группировки, которая получила название софиев-
ской по могильнику, раскопанному под Киевом. Софиевские памят-
ники привлекают наше внимание набором металлических вещей,
которые также принято рассматривать в рамках ЦМП. Известны по-
селения на правом и левом берегах Среднего Днепра и четыре мо-
гильника (Софиевка, Чернин, Красный Хутор, Заваловка). Поселе-
ния небольшие, расположенные в основном на мысах днепровских
лессовых террас. Для них характерны углубленные овальные жи-
лища (Круц В.А., 1977). Грунтовые могильники резко отличаются по
обряду от южных, усатовских некрополей. Они содержат трупосож-
жения- обожженные костные остатки помещены в глиняные сосу-
ды-урны или высыпаны на дно небольших ям. Рядом с ними распо-
ложен погребальный инвентарь: горшки и амфоры, покрытые ко-
ричневым или красным ангобом; кремневые серпы на крупных изо-
гнутых пластинах; каменные боевые топоры-молоты; медные ору-
дия и украшения (рис. 49). Своеобразие медных находок заставля-
ет думать, что и в Среднем Поднепровье действовал особый очаг
металлообработки ЦМП. Набор орудий включает плоские тесла,
долота, шилья, как округлого, так и четырехгранного сечения. Но-
жи-кинжалы представлены как черенковыми, так и бесчеренковыми
изделиями. К числу украшений относятся трубчатые пронизки, бу-
сы, пластинчатые браслеты. В софиевском очаге доминируют изде-
лия из металлургически «чистой» меди, источник которой не впол-
не ясен. Е.Н.Черных считает вероятной ее привязку к рудным мес-
торождениям Карпатского региона (Chernykh E.N., 1992).
Завершая характеристику раннего бронзового века в преде-
лах ЦМП, следует еще раз подчеркнуть, что в системе ее очагов на
территории Восточной Европы наблюдалось разное по силе воз-
действие трех горно-металлургических областей: Кавказа, Балка-
но-Карпатья и Урала. Распространение кавказских влияний четко
прослеживается по путям движения металла и отчасти готовых из-
делий: один путь шел вдоль побережий Азовского и Черного морей
в Северное Причерноморье, другой, менее интенсивный - по Вол-
ге до Южного Урала. Воздействие Балкано-Карпатского региона
114
Рис. 49. Находки из софиевских памятников (по Ю.М.Захаруку,1971).
1,6,9,10 - сосуды; 2-4 - орудия из металла; 5,7,8,11 - орудия из кремня и камня.
выражено слабее, хотя его металлическое сырье доходило до Се-
веро-Западного Причерноморья и Среднего Поднепровья. Роль
Южного Урала в развитии металлургии раннего бронзового века
выглядит еще скромнее. Уральская медь, связанная с Каргалин-
ским рудным комплексом, расходилась только в пределах Повол-
жья и Приуралья. Таким образом, направление и протяженность
торгово-обменных контактов III тыс. до н.э. на юге Восточной Евро-
пы в значительной степени определялись движением металла раз-
ных рудных источников.
115
ГЛАВА 7
СРЕДНИЙ БРОНЗОВЫЙ ВЕК
Средний бронзовый век связан со второй фазой в истории
Циркумпонтийской металлургической провинции и датируется в ее
пределах последней третью III - первой половиной II тыс. до н.э.
Однако, раздельная обработка материалов разных регионов обна-
руживает «плавающий» характер его верхней границы. К примеру,
в степях Северного Причерноморья он завершает свое развитие
уже в конце первой трети II тыс. до н.э.
Рис. 50. Набор изделий,характерных для среднего бронзового века
в пределах Циркумпонтийской металлургической провинции.
1,2 - закрытые литейные формы для отливки топоров; 3 - топор трубчатообушный;
4,5,15,31,32 - ножи-кинжалы двулезвийные; 6,7,9,10,16-19 - топоры вислообуш-
ные; 8 - тесла плоские; 11 - долота втульчатые; 12,14 - шилья; 13 - крюк; 20,21 -
наконечники копий; 22-30,33-37 - украшения.
116
На протяжении второй фазы территория провинции рас-
ширяется в северном направлении, захватывая верхневолж-
• жий регион Восточной Европы (рис. 11). Южные пределы ЦМП
остаются прежними.
В начале среднего бронзового века в центральных оча-
гах провинции сохраняется набор ведущих типов орудий
|руда и оружия, характерный для раннего бронзового века. Этот
набор по-прежнему включает втульчатые топоры, черенковые
ножи, шилья с упором-утолщением, долота с упором, плоские
юсла (Chernykh E.N., 1992). Правда теперь каждая из кате-
>орий может иметь варианты исходной формы, связанные с не-
которыми ее изменениями (рис. 50). К концу среднего бронзо-
вого века разнообразие форм инвентаря заметно возрастает,
что приводит к утрате его морфологической однородности
В этом проступают черты близящегося распада ЦМП (Чер-
ных Е.Н., 1977).
Больше всего перемен наблюдается в типах втульчатых топо-
ров. Они вызваны появлением новых технологий их отливки.
На смену открытым двустворчатым формам со вставным стержнем
для отливки втулки топора приходят двустворчатые формы полуза-
крытого и закрытого типов (Кореневский С.Н., 1976). Они заполня-
ются металлом через узкую щель или литник - особый канал, вы-
резавшийся в форме над спинкой клина топора или над хвостовой
частью его втулки (рис. 50, 63 - 16).
Особенно совершенной, хотя и сложной, была технология
литья в закрытые формы. Пузырьки воздуха и кусочки шлака, за-
хватываемые струей металла в момент его продвижения из тигля
в форму, оставались в литнике и легко удалялись вместе с ним
с поверхности отливки. Кроме того, литник изолировал отливку от
соприкосновения с воздухом, что давало возможность избежать
ее окисления. И, наконец, закрытая литейная форма позволяла
получать очень сложные по конфигурации объемные изделия.
Именно поэтому переход к их использованию привел к увеличе-
нию ассортимента втульчатых топоров, выпускаемых мастерами
разных очагов ЦМП.
Вариабельность орудий возрастает, прежде всего, за счет
изменения формы их втулок и обухов. Опускание вниз обуха то-
пора по отношению к его корпусу приводит к появлению орудий
«вислообушного» типа. Кроме того, втулка часто удлиняется по
сравнению с клином и получает своеобразное трубчатое завер-
шение (рис. 50). Заметны изменения и у клина топоров: иногда
он приобретает по краям характерную «лопасть» а порою
и многогранное сечение.
117
Скачок в развитии литейной технологии дает себя знать
и в широком освоении литья по восковой модели. Точную копию
задуманной вещи делали из воска и заливали полужидкой гли-
ной. Когда глина высыхала, форму обжигали. При этом воск
расплавлялся и удалялся через специально оставленное отвер-
стие Затем, в него наливали металл. Чтобы вынуть готовое из-
делие форму разбивали, поэтому получить в ней новую отливку
было нельзя. Впрочем, в конце среднего бронзового века
мастера научились делать двусторонние, разъемные формы
по утрачиваемой модели.
Литье украшений со сложным рельефным орнаментом
в формах, исполненных по восковой модели, было, по-видимому,
освоено в очагах восточной зоны ЦМП. Эта технология характерна
для кавказских, а также степных восточноевропейских центров ме-
таллопроизводства. Не случайно разнообразные виды украшений
составляли здесь основной массив находок в погребениях средне-
го бронзового века.
Весьма существенными оказались изменения в технологии
получения медных сплавов среднего бронзового века. В это время
начинается употребление в ЦМП оловянных бронз. Оловянные
бронзы, а также сложные многокомпонентные сплавы на основе
меди с добавками Sn, As и Sb получают распространение на Кав-
казе, отчасти в Малой Азии, в Балкано-Карпатье. Однако местами
они продолжают сосуществовать с мышьяковыми бронзами,
а в некоторых очагах мышьяковые сплавы сохраняют доминирую-
щее положение в металлообработке. Так случилось в степной
зоне Северного Причерноморья. На Южном Урале, Среднем и
Нижнем Поволжье чрезвычайно живучими оказались изделия
из чистой меди (Chernykh E.N., 1992).
Внедрение в производство оловянных бронз явилось важ-
ным техническим достижением. Эти бронзы отличались прекрас-
ными литейными свойствами в сочетании с высокой ковкостью.
Они обладали явными преимуществами перед бронзами мышья-
ковыми, поскольку не меняли исходный состав при нагреве и по-
этому оказывались прочнее и тверже их. Кроме того, они не были
токсичными, что и предопределило основную причину их популяр-
ности (Равич И.Г., Рындина Н.В., 1984).
Еще одним важным событием второй фазы в истории ЦМП
стал скачкообразный рост масштабов горно-металлургического
производства. Некоторые исследователи говорят даже о «метал-
лургической революции» среднего бронзового века (Renfrew С.,
1972; Branigan К., 1974). В самом деле, масштабы производства
металлических изделий при переходе от раннего к среднему
118
бронзовому веку возрастают в среднем в 4-5 раз. хотя и по-раз-
ному в разных областях: в Малой Азии и на Северном Кавказе -
в 5-6 раз, в Закавказье и Восточной Европе - в 3 раза и т.д. (Ави-
лова Л.И., Черных Е.Н., 1989).
Перемены производсд венные и историко-технологические
совпали в истории ЦМГ1 с этнокультурными изменениями. На терри-
тории Северного Причерноморья исчезают памятники ямной общ-
ности, усатовской, софиевской культур. На территории их распрост-
ранения формируется новый массив культур катакомбного типа
(рис. 51). На Северном Кавказе яркие майкопские памятники сменя-
ются скромными могильниками, оставленными населением северо-
кавказской общности. В Карпатском бассейне ранний бронзовый век
также завершается исчезновением старых и возникновением на их
месте целой свиты новых культур. Однако, невзирая на культурную
трансформацию, экономическое и социальное развитие в северной
зоне провинции на протяжении среднего бронзового века продолжа-
ет традиции, наметившиеся в предшествующий период.
Совсем иная картина наблюдается в южной зоне провин-
ции. Здесь на смену культурам с относительно нерасчлененной
социальной структурой приходят культуры «социально-ранжиро-
ванные», демонстрирующие активно идущие процессы классооб-
разования (Авилова Л.И., Черных Е.Н., 1989). Ярким свидетель-
ством этому служат «царские» могилы Аладжа и Хороз-тепе
в центральной Анатолии, богатейшие клады, зарытые в момент
гибели Трои II-III, содержащие огромное количество золотых
и серебряных сосудов, украшений. Те же явления наблюдаются
в Закавказье, где сооружаются огромные курганы типа Кировока-
на - Триалети, содержащие уникальные по богатству погребаль-
ные дары. Перестройка политических структур отчетливо про-
слеживается по материалам среднеминойского периода на Кри-
те. Свидетельством огромной концентрации силы и богатства
здесь служат изумительные по совершенству архитектурной
мысли монументальные дворцовые постройки Кносса, Маллии,
Феста; поражающие богатством гробницы; храмовые сооруже-
ния. Как известно, дворцовый период Крита дал Европе первую
цивилизацию бронзового века. Таким образом, в южной зоне
ЦМП намечается крупный регион - Эгейский бассейн, Малая
Азия, Закавказье, - где социокультурные процессы приобрели,
хотя бы в частичном выражении, сходную направленность. Имен-
но этим, по-видимому, объясняется и существенная близость
здесь металлического инвентаря среднего бронзового века.
Начнем с очагов, действовавших в среднем бронзовом веке
в Малой Азии. По-прежнему мощный металлургический очаг разви-
119
вается на западе, в Троаде (рис. 51). По времени он охватывает пе-
риод Трои II-III4. Поселение Троя II возникло после разрушения
Трои I. Следы какой-то катастрофы и появления новой культуры ти-
па Троя II зафиксированы по всему западному и юго-западному по-
бережью Анатолии, даже в тех районах, где культура Трои I была
неизвестна (Mellaart J., 1965; 1966). Неясна причина этой катастро-
фы, - связана она с военным нашествием племен, продвигавших-
ся с Балкан, как думает Д. Мелларт, или с крупным землетрясени-
▼ -1 |-2 е-з <-4 0-5 0-6 е-7 Ф-8 ®-9 ф-ю —п —-12
Рис. 51. Северная часть Циркумпонтийской металлургической
провинции в среднем бронзовом веке (по Е.Н.Черных с дополнениями
Н.В.Рындиной). Схема расположения археологических памятников
и очагов металлопроизводства.
1 - культура Трои II-III (очаг металлургии); 2 - центральноанатолийские памятники
(очаг металлургии); 3 - североболгарский очаг; 4 - Карпато-Трансильванский очаг;
5 - среднедунайский очаг; 6 - катакомбная общность (два очага металлообработ-
ки); 7 - северокавказская общность (два очага металлообработки); 8 - триалетская
культура (очаг металлургии); 9 - полтавкинская культура (очаг металлургии); 10 -
фатьяновская общность (очаг металлургии); 11 - границы ЦМП; 12 - предполагае-
мые границы ЦМП.
120
ем. охватившим все восточное Средиземноморье? Как бы то ни бы-
ло, новая культура по многим своим показателям заметно отлича-
ется от предшествующей.
Прежде всего сама Троя II превращается в город, окружен-
ный мощными каменными стенами, за которыми располагались
и небольшие постройки, и комплекс сооружений дворцового типа.
В центре города находился огромный мегарон длиной 35 м. по сто-
ронам которого размещались мегароны меньшего размера. Види-
мо, большой мегарон был резиденцией местного правителя. Ма-
лые могли выполнять роль храмовых комплексов (Blegen C.W.,
1963). Некоторые исследователи полагают что Троя второю гори-
зонта представляла собой царскую крепость в государстве, в со-
став которого входили кроме Троады Галлипольский полуостров
и часть прибрежных островов Эгейского моря (Mellaart J., 1966)
Блестящий расцвет бронзовой металлургии на западе Анато-
лии в период Трои II-III имеет множество доказательств. Среди на-
ходок этого времени представлены огромные серии бронзового
оружия (рис. 52), орудий труда, украшений, явно связанных с про-
дукцией самостоятельного очага металлопроизводства. В ряду но-
вых форм, неизвестных ранее, можно назвать копья с двумя проре-
зями на клинке для обвязывания ремнями и скрепления с древком.
Рис. 52. Бронзовое оружие времени Троя IHII.
121
Широко представлены кинжалы, боевые гопоры, секиры и скипет-
ры, плоские тесла, ножи с дуговидно-изогнутыми лезвиями. В каче-
стве материала для их изготовления впервые используются не
только мышьяковые, но и оловянные бронзы (Muhly J.D., 1993).
Не вызывает сомнения местное изготовление этих изделий, в куль-
турном слое Трои II-III найдено множество литейных форм из гли-
ны и камня, в том числе с разносторонними, множественными мат-
рицами. Это говорит о высокоразвитом серийном их изготовлении.
Высокого уровня достигло ювелирное искусство. Об этом
свидетельствуют великолепные наборы украшений, известные по
знаменитым троянским кладам. Во время раскопок конца XIX в.
Г. Шлиманом было обнаружено 19 кладов, содержащих около
10000 предметов, в основном золотых. Английскому ученому
Д. Истону удалось воссоздать археологический контекст находок
кладов и доказать, что основная их часть связана с заключитель-
ным периодом существования Трои II (слой llg) (Easton D., 1994).
Клады включают массу сосудов и золотых украшений, среди кото-
рых представлены диадемы, серьги в виде корзиночек, серьги-
лунницы, височные кольца, различные бусы, браслеты, булавки
(Сокровища Трои..., 1996). Имеются в составе кладов и предме-
ты, которые можно расценивать как полуфабрикаты и заготовки:
золотые стержни с насечками, пластины с регулярно пробитыми
отверстиями (заготовки бус?), мелкие золотые глобули, слитки
и пр. Многочисленные изделия из троянских кладов демонстриру-
ют совершенство технологии местного
Рис. 53. Керамика культуры Троя II-III.
ювелирного дела: троян-
ские мастера достигли
значительных успехов
в технике изготовления
проволоки, тонкой золо-
той фольги, а также ук-
рашении изделий напа-
янными проволочками
(филигрань) и мельчай-
шими золотыми шари-
ками (зернь). Развитие
металлопроизводства
базировалось на разра-
ботке собственного руд-
ного сырья: на террито-
рии Троады имелись до-
ступные источники зо-
лота, серебра, свинца
и меди (Pernicka Е.,
122
1984). Олово доставляли скорее всего из Афганистана (Stech Т.,
Pigott V.C., 1986). Однако недавно возникли предположения о воз-
можной эксплуатации в 111 тыс. до н.э. и местных месторождений
олова в связи с открытиями древних разработок на руднике Кес-
тель на юго-востоке Малой Азии (Willies L.. 1993).
Керамика культуры Троя II-III уже частично изготовлена на
гончарном круге. Формы посуды разнообразны, антропоморфные
сосуды («лицевые урны»); кувшины с гонкой шейкой и носиком, по-
хожим на птичий клюв; узкие длинные кубки с двумя петельчатыми
ручками, упирающимися в дно сосуда; полукруглые миски с одной
или двумя ручками; сосуды в виде животных (рис 53). Сосуды эги
обычно покрыты красной облицовкой.
Еще один очаг метал-
лургии действовал в среднем
бронзовом веке в централь-
ной Анатолии. Здесь в излу-
чине реки Кызыл Ирмак обна-
ружены богатейшие погребе-
ния, которые часть исследо-
вателей считают царскими.
Наибольшую известность по-
лучил могильник в местеч-
ке Аладжа Хейюк около Бо-
газкея (Ко§ау H.Z., 1944;
1951). Его могилы имели вид
огромных прямоугольных ям
(3,5x6-8 м), края которых бы-
ли обложены крупными кам-
нями. Поверх ям лежал накат
из деревянных балок, на ко-
торых были помещены ряды
бычьих голов и ног - остатки
погребальных пиршеств. Ря-
дом с погребенным в каждой
Рис. 54. Бронзовые фигурки оленя
и быка из могильника Аладжа
(по J.Mellaart, 1966).
могиле найдены скульптурные изображения быков и оленей, укра-
шенные инкрустациями из золота и серебра (рис. 54). Они, по-ви-
димому, помещались на конце деревянных штандартов, которые
несли перед погребальными носилками. Кроме того, в каждом по-
гребении находились ритуальные предметы, назначение которых
окончательно не установлено. Это ажурные «солнечные диски»,
сделанные из бронзы, по краям украшенные шумящими привеска-
ми в виде фигур птиц и животных. В могилах Аладжи найдены
и другие богатые погребальные дары: два кинжала из метеоритно-
123
го железа с позолоченными рукоятями, серебряные боевые топо-
ры и секиры с зубчатым рабочим краем, диадемы из листового зо-
лота с ажурными прорезными узорами, золотые фибулы различ-
ной формы, браслеты, тысячи золотых бусин, а также масса сосу-
дов из бронзы, меди, золота и серебра (рис. 55).
Рис. 55. Золотые и серебряные сосуды из могильников Аладжа
и Махматлар (по J.Mellaart, 1966).
Наборы утилитарных бронзовых орудий состоят из плоских
тесел, желобчатых долот с упором, шильев с упором, черенковых
ножей. Они вполне соответствуют обычным для ЦМП находкам.
В могилах Аладжи не обнаружены только бронзовые вислообуш-
ные топоры. Некоторые украшения памятника - молоточковидные
булавки из эолита, различные медальоны и подвески - сходны
124
с юми, чю известны из могильников среднего бронзового века
Закавказья и даже Северного Причерноморья.
Близки по времени и по характеру материалов к Аладжа Хей-
юк погребения, открытые случайно в Хорозтепе и Махматларе, не-
подалеку ог турецкого города Ербаа (Ко;ау H.Z , Akok М., 1950).
В них находились золотые кувшины и вазы, разного рода ритуаль-
ные предметы (ажурные шгандаргы, £>игурки быков), музыкальные
инструменты - систрумы, великолепные украшения наборы цере-
мониального оружия. Нет сомнений, что все эти изделия вышли из
пук мастеров, объединенных близкими традициями обработки ме-
талла. Многообразие и обилие драгоценных погребальных даров
говорят о далеко зашедшем процессе имущественною я социаль-
ного расслоения центральноанатолийскою общества.
Сходные явления мы застаем и в Закавказье, где в среднем
бронзовом веке развивалась триалетская культура (рис 51) Она
датируется ог последней трети III - до середины II тыс. до н.э. В ис-
юрии триалетской культуры намечаются два хронологических эта-
па: ранний беденский (XXIII-XVIll вв. до н.э ) и поздний, кировока-
но-триалегский (XVII-XV вв до н.э.). Памятники беденского этапа
в наибольшей степени изучены на территории Южной Грузии (Ши-
да Картли, Кахетия) Однако уже сейчас очевидно, что в дальней-
шем их ареал будет расширен; об этом говорят пока единичные на-
ходки беденской керамики в погребениях Дагестана и Карабаха
(Джапаридзе О.М., 1994).
Богатые курганы ранней стадии триалетской культуры обыч-
но содержат захоронения на деревянных ложах, сопровождаемые
многочисленным инвентарем, колесницами, жертвенными живот-
ными, а иногда и человеческими жертвоприношениями (Кушнаре-
ва К.Х., 1983). Среди них особое место занимают два огромных
кургана у села Цнори в Алазанской долине (Дедабришвили Ш.Ш.,
1979). Гигантская насыпь наиболее крупного кургана имела диа-
метр 140 м, высоту 11 м. Основание насыпи было укреплено ка-
менным «панцирем» 30-метровой ширины, опоясывающим весь
курган. В центральной части кургана находилась насыпь из булыж-
ника высотой в 2 м, рядом с которой располагалась погребальная
камера площадью 166 кв.м. В середине камеры стояло деревян-
ное ложе, состоявшее из вертикальных столбов, перекрытых бре-
венчатым накатом. Здесь находилось четыре погребения, из кото-
рых одно было основным. Прочие три явно носили подчиненный
характер. Судить в полном объеме о характере сопровождающего
инвентаря невозможно: гробницу разграбили еще в древности. Ос-
тались лишь глиняные сосуды, отдельные экземпляры бронзового
оружия, мелкие золотые украшения.
125
Неподалеку располагался другой курган высотой 2,5 м, диаме-
тром 80-90 м, оказавшийся неограбленным. На его сооружение так-
же был затрачен колоссальный труд. Вдоль земляной насыпи и здесь
шел мощный каменный «панцирь». Квадратная могила (10x10 м) глу-
биной 2,5 м была перекрыта бревнами, которые поддерживали де-
вять столбов, зарытых в основание ямы. Бревна были обмазаны
сверху глиной и заложены циновками. Также было оформлено дно
могилы, на котором покоились останки двух людей: мужчины 40 лет
и молодой женщины Оба находились в скорченном положении в не-
скольких метрах друг от друга. Основным было погребение мужчины:
рядом с ним лежал погребальный инвентарь и разобранная по час-
тям деревянная повозка. Инвентарь состоял из 40 сосудов, фигурки
льва, отлитой из золота, двух булавок из золота и серебра, золотых
бусин, остатков кожаного щита с бронзовыми обкладками и пр.
В Апазанской долине исследованы и рядовые погребения бе-
денского этапа триалетской культуры. Их инвентарь состоит преиму-
щественно из керамики. Крупные и мелкие сосуды с яйцевидным или
округлым корпусом имеют чернолощеную поверхность. Главным их ук-
рашением служат резные геометрические узоры. В некоторые могилы
помещена также деревянная утварь: миски, чаши, блюда, шкатулки.
Единственное поселение беденского времени носит название
Бериклдееби. Оно открыто близ г. Гори (Глонти Л.И., Джавахишвили
А.И., 1987). Веденский слой толщиной в 1 м находился под наплас-
тованиями куро-аракской культуры и перекрывался культурными ос-
татками позднебронзового периода, В нем расчищены прямоуголь-
ные основания жилищ, сложенные из камней на глиняном растворе,
вокруг которых лежала керамика, предметы быта и культа.
Формирование самостоятельного металлургического очага
в ареале триалетской культуры восходит к беденскому времени.
Бронзовые находки из беденских курганов в основном отве-
чают морфологическим и технологическим стереотипам ЦМП
(рис. 56). Они представлены вислообушными топорами, отлиты-
ми в закрытых формах, а также традиционными формами черен-
ковых ножей, долот, шильев, тесел. Сохраняется куро-аракская
традиция изготовления наконечников копий с граненым черен-
ком (рис. 56-13, 14). К числу специфических изделий относят-
ся булавки с двуволютной или ракетообразной головками, плас-
тинчатые бляхи с пуансонным орнаментом (украшения пово-
зок?), округлые плоские предметы (рис. 56-15-18), снабжен-
ные рукоятью (Гобеджишвили Г.Ф., 1980). Функция этих предме-
тов не вполне ясна. Некоторые их считают зеркалами, другие
принимают за ножи, третьи расценивают как детали погребаль-
ных лож, на которые помещали покойников.
126
Для беденского металлургического очага характерно резкое
усложнение рецептуры бронз. Наряду с преобладающей мышьяко-
вой бронзой, появляется бронза оловянная, а также сложные мно-
гокомпонентные сплавы с добавками мышьяка, сурьмы и даже цин-
ка (Chernykh E.N., 1992). Вряд ли древние металлурги умели вы-
плавлять цинк из руды. Скорее всего, он попадал в металл естест-
венным путем, в процессе металлургической переработки полиме-
таллических руд. Мышьяковые бронзы по набору примесей повто-
ряют куро-аракский металл эпохи раннего бронзового века По-ви-
Рис. 56, Металлические изделия из беденских памятников триалетской
культуры (по E.N.Chernykh, 1992).
1-10- ножи; 11,12 - шилья; 13,14 - наконечники копий; 15-18 - изделия неяс-
ного назначения; 19 - долото с упором-утолщением; 20 - вислообушный топор;
21 - тесло
127
димому. продолжается начатая ранее эксплуатация на медь и мы-
шьяк месторождений Малого Кавказа. Что касается оловянных
и многокомпонентных сплавов, то их источники до сих пор не ясны.
И металл, и посуда беденских памятников имеют много об-
щею с куро-аракскими находками, однако погребальный обряд пе-
рекликается с рядом степных культур бронзового века (курганы, за-
хоронения с повозками). По-видимому, в конце III тыс. до н.э. часть
степною населения проникла через перевалы в Закавказье, где
смешалась с поздними куро-аракскими племенами, положив нача-
ло беденской культуре. Некоторые полагают, что степной компо-
нент, принявший участие в ее сложении, был представлен носите-
лями новотитаровской культуры Прикубанья (Гей А.Н., 2000).
Дальнейшее развитие беденских традиций наблюдается в па-
мятниках второго этапа триалетской культуры, часто именуемого по
наиболее значительным курганам «триалетско-кировоканским». Он
датируется второй четвертью II тыс. до н.э. Охватив большую часть
Закавказья, триалетские племена в этот период достигли на севере
Большого Кавказа, а на юге освоили правобережье реки Аракса
вплоть до озер Ван и Урмия (Кушнарева К.Х., 19946).
Поселения позднего этапа триалетской культуры известны
мало; скромные могилы рядовых общинников также изучены сла-
бо. Наиболее исследованы погребения представителей родопле-
менной знати. Они перекрыты огромными курганами с каменными
насыпями, под которыми находятся большие могильные ямы или
обширные погребальные залы со стенами, выложенными из кам-
ня насухо, без применения скрепляющего раствора. К наземным
погребальным залам вел специальный коридорообразный ход,
а в могильные ямы - наклонный дромос (Триалети, Месхети, Лори
Берд и др.). Иногда человеческих останков в подобных сооружени-
ях нет совсем: предполагают, что трупы могли сжигать на стороне
или хоронить в ином месте. Но чаще под курганами находят остат-
ки кремации или трупоположения (Кушнарева К.Х., 19946; Джапа-
ридзе О.М., 1994, Куфтин Б.А., 1941). Прах покойного помещали
в центре ямы или каменной камеры на деревянном ложе, иногда
на колеснице. Вдоль краев или стен могильного сооружения стави-
ли роскошные глиняные сосуды: крупные вытянутые или округлые
«гидрии» с невысокой шейкой, переходящей в красиво отогнутый
венчик. Они представлены как чернолощеными, так и расписными
образцами. На чернолощеной посуде орнамент нанесен нарезкой
или гребенчатым штампом. Он имеет вид ленточных углов, знаков
креста, свастики. Среди расписных сосудов наиболее традицион-
ными являются красноангобированные с черной росписью, кото-
рой чаще всего прорисованы треугольники, заполненные волнис-
128
129
Рис. 57. Красноангобированные сосуды с черной росписью из триалетских могильников Армении
(по К.Х. Кушнаревой, 19946).
1ыми линиями («схема воды») в сочетании с фигурками птиц (рис.
57). Реже роспись исполнена черной краской по беловатой поверх-
ности и состоит из иных узоров: округлого меандра, спиральных
волют, сиахматных полей (рис. 58 - 3). Кроме керамики в погре-
бальном инвентаре обычны также каменные стрелы, булавы,
бронзовые котлы, серебряные и золотые украшения, кости жерт-
венных животных (быков, овец).
Рис. 58. Вещи из курганов Триалети на юге Грузии
(по ДА Авдусину, 1989).
1 - золотой кубок со вставками из сердолика и бирюзы; 2 - серебряный кубок
с чеканными изображениями; 3 - глиняный сосуд, украшенный черной росписью
по белому фону; 4 - серебряное ведерко.
Мировую известность приобрели сосуды из драгоценных ме-
таллов (рис. 58 - 1, 2, 4). К примеру, в богатом кургане № XVII,
открытом в Триалети на юге Грузии, обнаружено серебряное ведер-
ко с чеканным изображением сцен охоты. Здесь же найден и золо-
той кубок, украшенный вставками из сердолика и бирюзы, окружен-
130
ними тонкой филигранью и зернью (Куфтин Б.В., 1941). Специалис-
ты полагают, что он был изготовлен на примитивном токарном стан-
ке путем выдавливания и многократного изгибания исходной плас-
тинчатой заготовки (Тавадзе Ф.Н., Баркая В.Ф., 1954). Но самой ин-
тересной находкой является серебряный кубок на невысокой ножке
со сложными двурядными композициями из Триалетского кургана
№ V (рис. 58 - 2). В нижнем ряду показаны идущие друг за другом
олени. В верхнем представлена ритуальная сцена: процессия ряже-
ных мужских фигур с кубками в руках движется к божеству, сидяще-
му на троне рядом со священным «древом жизни». Стиль изображе-
ний несомненно связан с хеттской традицией (Меликишвили Г.А.,
1965). Связи с Малой и Передней Азией документируются и други-
ми находками второго этапа триалетской культуры.
Роскошные сосуды и драгоценные предметы триалетского ти-
па сейчас известны во многих местах Закавказья: в Узунларе на тер-
ритории Азербайджана, в местечке Карашамб и в Кировокане в Ар-
мении и др. К сожалению, гораздо хуже представлен в них массовый
металлический инвентарь из бронзы. Но даже при ограниченности
коллекций очевидно, что и в позднюю пору существования культуры
сохраняется целый ряд форм, обычных для ЦМП: черенковые ножи,
шилья с упором-утолщением, двулезвийные кинжальные клинки, ар-
хаические вислообушные топоры (Кушнарева К.Х., 19946). Поздние
триалетские кинжалы являются дальнейшим развитием местного
оружия предшествующего времени. Относительно часто встречают-
ся наконечники копий со втулкой для насадки древка. Эти копья за-
меняют ранние черенковые, известные в куро-аракских и беденских
комплексах. Изучение химического состава бронз из поздних триа-
летских курганов показывает, что в это время сохраняются сложные
и весьма разнообразные сплавы на основе меди: с мышьяком, с оло-
вом, одновременно и с оловом, и с мышьяком. В сплавах исчезает
цинк, но нередко они обогащаются сурьмой. Иногда при отливке ук-
рашений концентрации мышьяка и сурьмы в бронзе достигают
15-20% (Chernykh E.N., 1992). Рудные источники сурьмы, хорошо из-
вестные в Закавказье, эксплуатировались уже в среднем бронзовом
веке. Об этом говорят радиоуглеродные даты, полученные для угля,
извлеченного из древних штолен в Горной Раче, расположенных
в верховьях реки Риони (Тавадзе Ф.Н., Сакварелидзе Т.Н., 1959).
Информацию о среднем бронзовом веке Северного Кавказа
дают погребальные памятники, распространенные от Прикубанья
до западных границ Дагестана, которые обычно объединяют в рам-
ках северокавказской культурно-исторической области (общности).
В ее пределах выделяют несколько вариантов или даже самостоя-
тельных культур (Марковин В.И., 1994). Однако критерии их вычле-
131
нения до сих пор должным образом не аргументированы. Учитывая
это, мы будем характеризовать лишь самые общие черты, объеди-
няющие это историко-культурное явление.
Северокавказские погребальные памятники представлены
как нодкурганными захоронениями, так и грунтовыми могилами.
Курганные некрополи открыты преимущественно в степных и пред-
горных районах, грунтовые кладбища - в горных районах Захоро-
нения оичичаюгся заметной скромностью в сравнении с предшест-
вующей майкопской культурой. Покойников помещали в простые
ямы или небольшие каменные ящики, перекрытые плитами. Изред-
ка в< гречающиеся курганные насыпи имеют незначительную высо-
ту и не могут идти ни в какое сравнение с майкопскими. Для более
ранних северокавказских погребений характерно скорченное поло-
жение костяков, обильно окрашенных красной охрой. В поздних мо-
гилах появляются вытянутые захоронения, количество красящего
вещества на них сокращается (Маркович В.И., 1960).
Погребальный инвентарь состоит из сосудов, бронзовых
предметов (орудий труда, оружия, украшений) и изделий из камня
।топооьк булавы). Посуда представлена плоскодонными горшками
округлой, яйиевидной или биконической формы. Нередко они име-
ют ручки Сосуды украшены оттисками шнура, вдавлениями раз-
личных штампов, налепами. Едва ли ни самой типичной находкой
являются топоры так называемого «кабардино-пятигорского» типа
(Кореневский С.Н., 1990). Как правило, они изготовлены из особых
пород камня - змеевика, серпентинита, базальта; отличаются вис-
лым обухом цилиндрической формы, который отделен поперечным
ребром от лезвийного клина. В меньшем количестве встречаются
выточенные из камня грушевидной формы булавы.
К сожалению, до сих пор почти не исследованы поселения
племен северокавказской общности, поэтому судить об их хозяйст-
ве приходится по фрагментарным материалам могильников. Нали-
чие скотоводства документируется отдельными находками костей
мелкого и крупного рогатого скота в погребениях. Свидетельства
развития земледелия также представлены материалами захороне-
ний, среди которых известны зернотерки, кремневые вкладыши
серпов, каменные мотыжки (Маркович В.И., 1960; 1994). Огромчую
роль в хозяйстве играло металлообрабатывающее производство.
Проблема выделения очагов металлопроизводства в пределах
северокавказской общности окончательно не решена и находится
в стадии разработки. В предварительном плане можно говорить о на-
личии двух очагов - Прикубанского и терского. Характеристика этих
производственных образований дана Е.Н. Черных (Chernykh E.N.,
1992). Терский очаг охватывает бассейн Терека на территории
132
Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Чечни и Ингушетии. При-
кубанский связан с предгорным левобережьем Кубани и ее притоков.
Терский очаг отличается значительно большей мощностью,
нежели кубанский. Его продукция представлена большими сериями
орудий, оружия, огромным количеством украшений (рис 59, 60)
Они происходят в основной своей части из нескольких грунтовых
некрополей Северной Осетии, среди которых особую известность
приобрели Рутха, Фаскау, Кумбульта. Коллекции кубанскою метал-
ла получены раскопками курганных могильников, расположенных
у станиц Суворовской, Костромской. Константиновской и др.
Рис. 59. Бронзовые орудия и оружие терского очага металлообработки
(по E.N. Chernykh, 1992).
1,2,4-6 - вислообушные топоры; 3,7,8 - трубчатообушные топоры: 9 15 ножи
и кинжалы; 16 - крюк.
Среди орудий и оружия обоих очагов (рис. 59, 61) самыми вы-
разительными формами отличаются втульчатые топоры (Коренев-
ский С.Н., 1981). Наиболее ранними считаются массивные топоры
почти клиновидной формы, близкие по конфигурации к майкопским.
В дальнейшем появляются сильно изогнутые, вислообушные топо-
133
Рис. 60. Бронзовые украшения,
связанные с продукцией терского очага.
1-4,14,21 - булавки; 5-10 - бусы; 11,12 - височные кольца; 13 - подвеска-коло-
кольчик: 15-17 - медальоны; 18 - браслет; 19, 20 - бляхи.
ры. К числу позднейших принадлежат топоры трубчатообушного ти-
па весьма сложных, вычурных очертаний. Они характерны только
для терского очага (рис. 59 - 3, 7, 8). Среди Прикубанских топоров
превалируют вислообушные типы (рис. 61 - 13, 15, 17, 18).
Характер выпускаемых в очагах украшений также отличен.
Их номенклатура в терском очаге богаче (рис. 60), чем в очаге При-
кубанском. В могилах Центрального Предкавказья представлены
ожерелья, составленные из сотен различных бусин, медальонов,
подвесок. В большом многообразии форм выступают украшения го-
ловы (височные кольца, серьги), рук (браслеты), детали костюма
(пронизки, кулоны, бляхи, булавки). Особое внимание привлекают
булавки (рис. 60 - 1—4, 14, 21). Есть среди них булавки в виде «по-
соха», экземпляры со щитками, спиралями, молоточками на голо-
вке, булавки с поперечной перекладиной, с У-образным заверше-
нием и др. Основная их часть отлита по восковой модели с воспро-
изведением сложного шнурового или рельефного геометрического
134
орнамента. Более всего характерны для Прикубанья изогнутые бу-
лавки в виде «посоха» (рис. 60 - 14), другие типы чаще всего при -
урочены к памятникам терского региона. Не следует забывать, од-
нако, что в пределах каждого из двух очагов вырабатывалось
и много общих типов декоративных предметов, сопровождающих
специфические образцы их продукции.
Рис. 61. Бронзовые орудия и оружие Прикубанского очага
металлообработки (по E.N. Chernykh, 1992).
1-4 - ножи и кинжалы; 5,6 - шилья; 7 - крюк; 8,19 - долота; 9.10 -• наконечники
копий; 11, 12 - серпы; 13, 15-18 - вислообушные топоры; 14 топоо-молотоь;
20 - тесло.
135
Общность очагов проявляется и в том, что прочий набор их
изделий представлен орудиями, типичными в целом для ЦМП сред-
него бронзового века. Это шилья с упором, ножи и кинжалы с че-
ренком, плоские тесла, желобчатые долота. Иногда встречаются
наконечники копий и однозубые крюки с разомкнутой втулкой, похо-
жие на триалетские образцы (рис. 59 - 16; 61 - 7, 9, 10). Среди При-
кубанских орудий специфичны только серпы, неизвестные в Цент-
ральном Предкавказье (рис. 61 - 11, 12).
И в терском, и в Прикубанском очагах доминируют мышья-
ковые бронзы, но в незначительном количестве известны изде-
лия из оловянных и оловянно-мышьяковых бронз. В терском оча-
ге, кроме того, зафиксированы предметы из бронз мышьяково-
сурьмяных.
До сих пор отсутствуют прямые свидетельства наличия гор-
но-металлургического производства на Северном Кавказе в эпоху
средней бронзы. Возможно, основное металлическое сырье в это
время доставлялось из Закавказья. Если это так, то северокавказ-
ские очаги осторожнее пока причислять к категории металлообра-
батывающих (Chernykh E.N., 1992).
Металлографическое изучение северокавказских орудий
и украшений установило наличие трех важнейших технологичес-
ких приемов, использовавшихся в практике местных мастеров:
литье, ковка, термическая обработка металла (Каменский А.Г.,
19906). Наиболее популярными были технологические схемы ли-
тья заготовок изделий, окончательная форма которым придава-
лась затем ковкой. По такой схеме исполнена основная часть то-
поров, ножей, шильев, тесел и долот. У отлитых вначале топоров
проковке, как правило, подвергался клин. Сначала он вытягивал-
ся, а затем упрочнялся с помощью наклепа. Следы наклепа обна-
ружены на рабочей части большинства местных орудий и оружия.
В производстве украшений ведущая роль отводилась литью по
восковой модели. Однако в изготовлении простейших по форме
бус, медальонов и подвесок большой популярностью пользова-
лась холодная ковка, сопровождаемая промежуточными отжига-
ми для снятия возникающих при деформации напряжений. Масте-
ра широко пользовались и финальным отжигом кованых украше-
ний для возврата пластичности их металлу. Это было особенно
важным для многовитковых спиральных браслетов: получение
ими «пружинных» свойств становилось необходимым условием
их использования.
Многообразие и совершенство освоенных приемов позволя-
ет заключить, что металлообработка у северокавказских племен
выступает в виде самостоятельной ремесленной отрасли, главной
136
фигурой которой является мастер-профессионал Такой вывод
имеет и археологические подтверждения. В станице Костромской
в Прикубанье найден клад литейщика, содержавший слитки неис-
пользованной меди, заготовленной впрок (Черных Е.Н., 1966). Из-
вестно и погребение литейщика, которое обнаружено близ г. Пяти-
горска у станции Скачки, на западной периферии терского очага
(Нечитайло А.Л., Рунич А.П., 1984). В каменном ящике, перекрытом
курганом, лежал человек, погребальный инвентарь которого состо-
ял из набора инструментов профессионала-ремесленника зани-
мавшегося литейным делом. Он состоял из грех льячек, трех ка-
менных пестов-молоточков, обломков нескольких литейных форм
и двух сопел, служивших для нагнетания воздуха в печь Одна ли-
тейная форма связана с отливкой втульчатого топора. Встречаются
и погребения кузнецов. Так, в ряде курганов Центрального Пред-
кавказья учтены случаи находок в могилах каменных наковален
в виде круглых каменных дисков. Они использовались как подстав-
ки под обработку листового металла (Кореневский С.Н.. 1990).
Хронологические рамки деятельности обоих очагов северо-
кавказской общности, по-видимому, соответствуют по времени три-
алетскому очагу Закавказья.
* * *
Сильное северокавказское влияние сказалось на изделиях
из металла Северного Причерноморья, где в среднем бронзовом
веке обитали катакомбные племена. Их памятники принято рассма-
тривать в рамках катакомбной культурно-исторической общности,
датируемой последней третью III - первой третью II тыс. до н.э.5
В пределах общности выделяют более десяти самостоятельных ка-
такомбных культур. Различия между ними проявляются прежде
всего в керамике, в некоторых категориях погребальных вещей,
а также элементах погребального обряда. Но есть у них и общая
черта: повсюду распространяются захоронения в катакомбах
(рис. 62-1). Так именуют особый вид погребального сооружения
в виде ямы с боковым ответвлением в сторону. Наряду с катаком-
бами местами встречаются и иные формы могильных ям, которые
были унаследованы от предшествующего времени. Например,
в степном Поднепровье обычный ямный обряд погребений сохра-
няется у катакомбного населения вплоть до конца среднего бронзо-
вого века (Шапошникова О.Г., 1971).
Основным источником по изучению катакомбной культурно-
исторической общности являются многочисленные курганные по-
гребения, распространение которых и очерчивает ее границы
137
Рис. 62. Материалы донецкой катакомбной культуры.
1 - схема катакомбного погребения; 2-6 - сосуды.
(рис. 51). На западе они достигают Прута, на востоке простираются
до Волги, хотя отдельные захоронения сейчас известны и в Завол-
жье и даже в Южном Приуралье (Ткачев В.В., Гуцалов С.Ю., 2000).
На севере границы приближаются к южной окраине лесной зоны,
на юге они захватывают все Предкавказье, побережье Черного мо-
ря, степной Крым. В отличие от погребений поселения катакомбных
племен крайне редки. В степной зоне это временные стоянки у бе-
регов крупных рек с нерегулярным культурным слоем и отсутстви-
ем явных следов жилых построек (Черных Л.А., 1997). У лесостеп-
ных групп населения (среднее Подонье, Подонцовье) поселки име-
ют стационарный характер, но все они относятся к позднекатакомб-
ному времени (Пряхин А.Д., 1982).
Центральное место в катакомбной общности занимает до-
нецкая катакомбная культура. Ее памятники приурочены к бассей-
ну среднего и нижнего течения реки Северский Донец, а также
138
к правобережной части Нижнего Дона. Большинство донецких за-
хоронений «впущено» в курганы ямного времени. Обычно в курга-
не насчитывается от двух до десяти катакомб, реже до двадцати-
тридцати (Братченко С.Н., Шапошникова О.Г., 1985). Впускные по-
гребения занимают преимущественно восточную половину курга-
на и расположены вдоль его края по дуге, при этом погребальные
камеры (катакомбы) обращены к центру насыпи. В катакомбу по-
койника чаще всего помещали в скорченном положении на пра-
вом боку лицом ко входу (рис. 62-1). Его останки зачастую посы-
пались красной охрой. Вход в катакомбу закрывался камнями,
деревом или дерном (Смирнов А.М., 1996; Братченко С.Н., 1976).
Большинство захоронений одиночные, но встречаются и кол-
лективные.
Инвентарь погребений разнообразен. Наиболее многочис-
ленна керамика. Основными формами посуды являются округлобо-
кие горшки с прямой шейкой и кубки (рис. 62). Они богато орнамен-
тированы отпечатками шнура и гребенчатого штампа, образующи-
ми круги, сложные спирали, полукруглые фестоны, горизонтальные
полосы, «елочку» и пр. Гораздо реже попадаются курильницы -
уплощенные чаши с внутренним отделением на крестовидной нож-
ке-подставке (рис. 62 - 6). Внутри чаш обычно видны следы нагара,
свидетельствующие об их назначении: они использовались для
сожжения благовоний.
В погребениях встречаются также изделия из кремня и камня:
скребки, наконечники стрел и копий, навершия булав, топоры-мо-
лотки, песты, терочники. Богатым набором представлены украше-
ния: медальоны, подвески, височные кольца, бусы. Основная их
часть отлита из бронзы и серебра. Однако известны также подвес-
ки из янтаря и бусы из стекловидной пасты.
Донецкие курганные могильники отличаются явным богатст-
вом орудий из металла. Их коллекция включает характерный набор
типов ЦМП среднебронзового времени: шилья, плоские тесла, же-
лобчатые долота с упором, разнообразные по форме ножи-кинжа-
лы, втульчатые топоры (рис. 63). Известны также крюки с раскован-
ными втулками.
Металл донецкой катакомбной культуры, без сомнения, свя-
зан с деятельностью местного очага металлообработки, основная
линия контактов которого вела на Северный Кавказ. Наиболее яр-
ко северокавказские черты проступают в морфологии изделий из
металла. Это относится к большинству типов донецких орудий
и особенно украшений, многие из которых практически копируют
кавказские образцы. Сильное влияние Кавказа было обусловлено
потребностью местных мастеров в привозном металлическом сы-
139
Рис. 63. Металлические изделия и литейная форма из погребений
донецкой катакомбной культуры
(по С.Н.Братченко, О.Г. Шапошниковой, 1985).
1-3, 5-7, 11,12 - ножи-кинжалы; 4 - крюк; 8. 9 - шилья, 10 - вислообушный топор;
13,15 - тесла; 14 - долото; 16 - литейная форма для отливки топора.
рье: значительная часть донецких изделий отлита из мышьяковых
бронз кавказского происхождения (Chernykh E.N., 1992). Однако на-
личие в донецкой катакомбной культуре собственной весьма разви-
той и яркой металлообработки документируется целым рядом фак-
тов. Во-первых, наряду с кавказскими типами изделий донецкими
мастерами вырабатываются местные оригинальные типы орудий.
К ним относятся втульчатые топоры с укороченным лезвием так на-
зываемого колонтаевского типа (рис. 63 - 10). Они представлены
преимущественно в комплексах катакомбного времени Донецкого
бассейна (Кореневский С.Н., 1976). Их местная отливка не вызыва-
140
Рис. 64. Ножи, характерные
для манычского (1-5) и донецкого (6-7)
очагов металлообработки катакомбной
культурно-исторической общности
(составлено Е.И. Гаком).
ет сомнений и по другой
причине: существуют по-
гребения литейщиков
с матрицами для их полу-
чения (курганы у с. При-
шиб. в г. Краматорск и др ;
рис. 63 - 16). Отличаются
спецификой и некоторые
разновидности ножей
(рис. 64 - 6, 7): ножи с пя-
тиугольным клинком, но-
жи с нервюрой на клинке,
края которого заметно су-
жаются к его окончанию
(Гак Е.И.. 2002).
Во-вторых, анализ
технологических харак-
теристик металлических
изделий донецкой куль-
туры приводит к выводу
о существовании устой-
чивых производственных
традиций местной обра-
ботки металла, заметно
отличных от северокав-
казских. Все операции
его формовки сводятся
к трем основным разно-
видностям: литью, ковке, сварке (Гак Е.И., 2000). Литые изделия
иногда не требовали дальнейшей проковки, но чаще предпола-
гали существенную доработку. Донецкие мастера предпочитали
вести ее при низких температурах, в то время как на Северном
Кавказе, как правило, практиковалась ковка с нагревом металла
до высоких температур. Чисто донецкой традицией можно счи-
тать и использование сварки, практически не применявшейся ни
в терском, ни в Прикубанском очагах Северного Кавказа. В-тре-
тьих, именно с донецкой зоной катакомбной общности связана
большая часть известных ныне находок литейного и кузнечного
инструментария ЦМП среднего бронзового века. Этот специали-
зированный инвентарь приурочен к шестнадцати погребениям
литейщиков и кузнецов, открытых в междуречье Нижнего Дона
и Северского Донца. Сопровождающие их производственные
комплексы включают сопла, тигли, льячки, формы для отливки
141
топоров и заготовок-брусков, каменные наковальни, шлифо-
вальные бруски и пр. (Кубышев А.И., Нечитайло А.Л., 1991;
Нечитайло А.Л., 1997).
Приведенных данных достаточно, чтобы оценить особеннос-
ти донецкого очага металлообработки. Предполагать существова-
ние в его пределах горно-металлургического производства пока нет
серьезных оснований. Правда, незначительная доля донецкого ме-
талла относится к группе «чистой» меди, неизвестной кавказским
мастерам. Она могла продвигаться с территории Приуралья, где
в это время уже разрабатывались Каргалинские руды. Вероятна е
е связь и с местными медистыми песчаниками Донбасса. Однако
достоверные следы их эксплуатации относятся к более позднему
времени (Татаринов С.И., 1977; 1978).
В пределах катакомбной общности выделяется еще один
очаг металлообработки - манычский. Он связан с ареалом ма-
нычской (предкавказской) катакомбной культуры. Памятники этой
культуры распространены в Калмыкии, степном Ставрополье
и частично в Ростовской области (левобережье Нижнего Дона,
долины рек Маныча и Сала). Основной массив погребений пред-
ставлен захоронениями в катакомбах, но встречаются и ямы.
В курганах они могут быть основными, но чаще представлены
впускные погребения. Основная их масса сосредоточена в вос-
точной половине кургана и меньшая - в западной. В насыпях, где
насчитывается от трех и более погребений, иногда наблюдается
тенденция их размещения по окружности вокруг основного захо-
ронения (Державин В.Л., 1991). В отличие от донецкой культуры
камеры впускных катакомб обращены в сторону, противополож-
ную центру кургана. Характерной чертой самих курганных насы-
пей является их сложная структура: они включают перемежаю-
щиеся слои обмазок и подсыпок разного грунта. Положение умер-
ших различается в западноманычских погребениях (западный
ареал культуры) и в восточноманычских (восточный ареал). В за-
падных погребенные лежат скорченно на правом боку, в восточ-
ных - на левом боку в той же позе. В ряде случаев костяки окра-
шены охрой, иногда на них прослеживаются следы меловой по-
сыпки. Достаточно заметный элемент в погребальном обряде со-
ставляют находимые в погребениях повозки. Так, в одном из кур-
ганов Калмыкии (близ г. Элисты) обнаружены сразу две могилы
с повозками. В одной могиле повозка сопровождала останки жен-
щины с ребенком. В другой могиле, в которой не было реальных
останков умершего (кенотаф), была помещена повозка типа кры-
той кибитки. В ней лежали большие свертки циновки и бронзовое
шило (Синицин И.В., Эрдниев У.Э., 1966).
142
2
Э
Рис. 65. Керамика из погребений
манычской катакомбной культуры.
Традиционным атри-
бутом манычских погребе-
ний являются большие ши-
рокие сосуды, напоминаю-
щие по форме репу
(рис. 65 - 1 - 3). Кроме ре-
повидных сосудов, извест-
ны горшки, кубки, кружки
разных форм и так называ-
емые керамические ворон-
ки (Державин В.Л., 1991;
Братченко С.Н., 1976). Счи-
тается, что воронки служи-
ли для приготовления тво-
рога или сыра. Редкие в до-
нецких катакомбах куриль-
ницы, в манычских памят-
никах встречаются очень часто. Большинство из них орнаментирова-
но по внешней поверхности оттисками шнура, образующими сложные
геометрические композиции (рис. 65 - 8). На прочих формах посуды
орнамент встречается редко (Андреева М.В., 1989).
Каменные предметы представлены в погребениях пестами,
ступками, проушными топорами, булавами.
Набор украшений (рис. 66-1-11) состоит из бронзовых
и пастовых бус, бронзовых медальончиков, разного рода подвесок
(подвески-ложечки, подвески-колокольчики).
Наиболее богатую группу находок составляют бронзовые ору-
дия. Среди них превалируют ножи различных форм, шилья с упо-
ром-утолщением и без него, пластинчатые тесла (рис. 66). Редкими
«престижными» предметами можно считать долота и однозубые
крюки, чьи втулки украшены иногда чеканными выпуклостями. Изве-
стна и одна двузубая «вилка» с кованой втулкой, отдаленно напоми-
нающая майкопские вилообразные изделия (рис. 66 - 37).
Отличительной чертой коллекций манычского металла явля-
ется редкая представленность в ней втульчатых топоров. Практи-
чески известны лишь два топора из катакомбных погребений Кал-
мыкии. Неполнота наших сведений о степени их использования на-
селением манычской культуры стала очевидной после открытия по-
гребения «литейщика» в могильнике Веселая Роща I в Ставрополь-
ском крае (Державин В.Л., Тихонов Б.Г, 1981). В этом захоронении
с типично манычским набором сосудов обнаружены две пары гли-
няных литейных форм для отливки втульчатых топоров вместе с ка-
менными наковаленками и молотками.
143
Рис. 66. Бронзовые орудия и украшения манычской катакомбной
культуры (по E.N.Chernykh, 1992).
1,2 - бусы; 3-6 - медальоны; 7 - височное кольцо; 8, 12 - бляхи; 9 - булавка;
10.11 - подвески-ложечки; 13-17 - шилья; 18-31 - ножи-кинжалы; 32,33 - тесла;
34 - долото: 35,36 - крюки; 37 - «вилка»; 38 - вислообушный топор.
Своеобразие морфологии некоторых ножей (ножи с лопато-
образным клинком; ножи с длинным черенком и коротким треуголь-
ным клинком, рис. 64 - 1 - 5), отсутствующих на сопредельных тер-
риториях катакомбной общности, позволяет уверенно реконструи-
ровать в степном Предкавказье манычский очаг металлообработки
эпохи среднего бронзового века (Гак Е.И., 2002). Он работал на
привозных мышьяковых бронзах Кавказа. Тесные связи с Север-
ным Кавказом дают себя знать и в традиции их использования
в производстве разных категорий вещей. Отливка украшений
(бусин, подвесок, медальонов) производилась, как и на Кавказе,
144
из высокомышьяковых бронз; изготовление орудий и оружия -
из бронз с меньшей добавкой мышьяка (Chernykh E.N., 1992).
Это позволило избежать нежелательной для орудий хрупкости.
Таким образом, локальная специфика металлообработки,
выраженная в типо-технологических и химических особенностях
металлической продукции, четко проявляет себя пока только в двух
очагах катакомбной общности - донецкой и манычской. Можно
предположить, однако, что дальнейшее накопление материала
позволит аргументировать деятельность еще одного очага, связан-
ного с ареалом днепро-азовской катакомбной культуры.
Сложнейшей проблемой в изучении катакомбной культурно-
исторической общности остается вопрос о путях ее сложения. Дис-
куссия между исследователями идет в основном по линии отстаива-
ния автохтонной и, в противоположность ей, миграционной теории
возникновения общности. Гипотезы, связывающие происхождение
катакомбных культур с миграцией в Северное Причерноморье насе-
ления из различных районов Европы, Кавказа и даже Ближнего Вос-
тока представляются неоправданными. Более вероятной кажется
точка зрения, согласно которой генетической основой их формирова-
ния явились ямные племена, испытавшие сильное влияние культур-
ных групп Предкавказья (Братченко С.Н., 2001). Не исключено, что
особая роль в их ряду принадлежала новотитаровской культуре При-
кубанья. В ее курганах представлены могильные сооружения, кото-
рые могут быть названы «протокатакомбами» (Гей А.Н., 2000).
Модели хозяйства катакомбных племен заметно отличались
в степной и лесостепной зоне их распространения. В степи основу
их экономики составляло подвижное скотоводство кочевого типа.
Находки костей жертвенных животных в степных погребениях гово-
рят о том, что оно базировалось на разведении мелкого и крупного
рогатого скота. В различных районах соотношение этих видов мог-
ло быть различным. По сравнению с ямным временем возрастает
размах сезонных перекочевок населения: они охватывают уже не
только пойменные, но и водораздельные пастбища, удаленные от
речных долин (Шишлина Н.И., 2000). Черты большей оседлости
свойственны лесостепным группам населения, обитавшим на се-
верной окраине катакомбного ареала (Пряхин А.Д., 1982). Преобла-
дание в стаде свиньи и крупного рогатого скота говорит о придом-
ных формах скотоводства. Есть и свидетельства развития земледе-
лия, которое имело подсобный характер (находки вкладышей сер-
пов, серповидных ножей, роговых мотыг).
К северу от области распространения катакомбных племен
в среднем бронзовом веке складывается фатьяновская культурно-
историческая общность. Фатьяновские племена в первой половине
145
II тыс. до н.э. занимали почти всю центральную часть Европейской
России: на западе граница их территории достигала Псковского озе-
ра, на востоке - Камы и Вятки, на юго-западе - Десны и верховьев
Оки, на юго-востоке она проходила по Суре и Средней Волге
(рис. 51). Фатьяновская общность делится на несколько локальных
групп, которые отличаются друг от друга не только зоной концентра-
ции памятников, но и особенностями деталей погребального обряда
и инвентаря. Наиболее крупные локальные группы представлены па-
мятниками Московско-Клязьминского, Верхневолжского, Средне-
волжского регионов (Крайнов Д.А., 1972). Средневолжскую группу
некоторые археологи отождествляют с особой балановской культу-
рой (Бадер О.Н . 1961; Бадер О.Н., Халиков А.X., 1976), родственной
фатьяновской. Но многие исследователи считают, что различия фа-
тьяновских и балановских племен не выходят за рамки своеобразия
локальных вариантов одной культурной общности (Кожин П.М., 1963;
Крайнов Д.А., 1972; Никитин АЛ., 1973; Соловьев Б.С., 2000).
Фатьяновские памятники обычно включают в пределы огром-
ной области так называемых культур шнуровой керамики (Свешников
I.K., 1974). Она охватывала Центральную Европу, часть Северной
Европы и лесную полосу Восточной Европы. Многочисленные па-
раллели указывают, что основные связи фатьяновского населения
уходят в западные и юго-западные районы этой области, в южную
Прибалтику. Поднепровье, Карпаты (Крайнов Д.А., 1972; 1987;
Chernykh E.N., 1992). По всей видимости, на рубеже III и II тыс. до н.э.
именно отсюда начинают двигаться в восточном направлении значи-
тельные группы населения, составившие основу фатьяновской общ-
ности. Проникая в среднерусские леса, они занимают территорию
обитавших здесь поздневолосовских неолитических племен. На во-
лосовских поселениях иногда обнаруживают тонкий культурный
слой, который связывают с пребыванием на них фатьяновцев. Одна-
ко западные районы фатьяновской территории лишены селищ с ре-
гулярными культурными напластованиями. Их находят лишь в вос-
точном ареале, в пределах средневолжско-балановского варианта
культуры. Здесь на ряде поселений, датируемых преимущественно
поздним временем, вскрыты остатки жилых, хозяйственных и оборо-
нительных сооружений (Бадер О.Н., Халиков А.Х., 1987).
Основными источниками по изучению фатьяновской культур-
но-исторической общности до сих пор остаются грунтовые могильни-
ки. Подкурганные захоронения известны лишь в восточных районах,
в бассейне Средней Волги (Чурачинский могильник в Чувашии и др.).
Могильники, как правило, располагаются на холмах, тяготею-
щих к водоемам (рекам, озерам, болотам). Они не равноценны по чис-
лу погребений. Многие состоят из одного или нескольких захоронений.
146
Но есть и крупные кладбища. Например, у с. Волосово-Данилово на
Верхней Волге насчитывается 125 погребений; 117 погребений откры-
то в могильнике у с. Баланово в Чувашии (Крайнов ДА, 1987).
Фатьяновцы хоронили своих умерших соплеменников, как
правило, в крупных по размерам прямоугольных ямах, стены кото-
рых обкладывались деревом, а дно выстилалось березовой корой
(Крайнов ДА., 1963; 1964а,б). Покойника, завернутого в шкуру или
бересту, клали в готовое сооружение, иногда его обсыпали порош-
ком охры. Мужчин чаще всего помещали скорченно на правом бо-
ку, женщин - скорченно на левом боку.
Мужские погребения (гораздо реже женские и детские) сопро-
вождались каменными полированными топорами с высверленными
в них отверстиями-втулками (рис. 67 - 4 - 6). Часть топоров отли-
чается ладьевидными очертаниями: их профиль напоминает по
Рис. 67. Инвентарь фатьяновских могильников (по Д.А. Авдусину).
1-3 - сосуды; 4-6 - каменные проушные топоры; 7 - ожерелье из костяных бусин;
8 - каменный клиновидный топор; 9-11 - кремневые наконечники стрел; 12 - крем-
невый нож; 13 - костяная проколка; 14-16 - янтарные привески; 17-20 - амулеты
из клыков медведя; 21 - пронизки из кости.
147
форме ладью (рис. 67 - 4). Среди прочих находок наиболее харак-
терны клиновидные кремневые топоры, ножи, прекрасно отретуши-
рованные наконечники стрел и копий, костяные острия, проколки,
подвески из янтаря и речных раковин, амулеты, сделанные из клы-
ков медведя и кабана (рис. 67).
Фатьяновская посуда отличалась, как правило, шаровидным
туловом и имела выделенное или слегка намеченное горло. Встре-
чаются также крупные реповидные сосуды, форму которых иногда
сопоставляют с манычскими катакомбными «репами». Керамика
украшалась орнаментом, состоящим из разнообразных геометри-
ческих элементов, ромбов, треугольников, косой штриховки. Орна-
менты наносились зубчатым или гладким штампом, а также оттис-
кивались шнуром (Волкова Е.В., 1996).
Во многих фатьяновских погребениях присутствуют кости до-
машних животных, свиней, овец, коров, лошадей. Очевидно, что
в хозяйстве доминирующую роль играло скотоводство. Вероятно,
оно было придомным, связанным с летними выпасами скота и зим-
ним стойловым его содержанием. Скотоводство дополнялось охо-
той и рыболовством.
Металлические изделия начинают широко использоваться
фатьяновскими племенами только в поздний период их развития
(ближе ко второй четверти II тыс. до н.э.). Основная часть извест-
ных орудий и украшений изготовлена из «чистой» меди и приуроче-
на к верхневолжским и средневолжским памятникам (Крайнов Д.А.,
1971; 1972). Поэтому местный металлургический очаг именуют
обычно фатьяновско-балановским (Chernykh E.N., 1992). По-види-
мому, именно в пределах восточной, балановской ветви культуры
наиболее активно развивалось горно-металлургическое производ-
ство. Дело в том, что в районе Нижнего Прикамья и Вятско-Камско-
го междуречья сосредоточены поверхностные выходы медистых
песчаников, геохимия которых в наибольшей степени соответству-
ет фатьяновской меди (Черных Е.Н., 1966). В пределы ЦМП фатья-
новско-балановский очаг включается условно, поскольку многие ха-
рактерные формы циркумпонтийских изделий здесь отсутствуют.
К примеру, среди фатьяновских находок вовсе нет ножей, долот,
а шилья лишены упора-утолщения (рис. 68). К числу характерных
металлических изделий ЦМП относятся только втульчатые висло-
обушные топоры (рис. 68-1, 2). Технология их отливки в основном
стандартна для очагов среднего бронзового века. Об этом свиде-
тельствуют двустворчатые литейные формы из глины, обнаружен-
ные в Волосово-Даниловском и Чурачикском могильниках. Они от-
носятся к полузакрытому типу, поскольку заполнялись металлом
через узкую щель со стороны брюшка орудий (Крайнов Д.А., 1972).
148
Кроме втульчатых топоров фатьяновские мастера изготавли-
вали путем отковки наконечники копий с искусно моделированной
незамкнутой втулкой. Кузнечная технология их формовки требова-
ла незаурядного мастерства.
Рис. 68. Медные орудия и украшения фатьяновского-балановского
металлургического очага (по E.N.Chernykh, 1992).
1,2 - вислообушные топоры; 3 - манжетовидный браслет; 4. 5 - проволочные
привески; 6 - очковидная привеска; 7, 9 - привески с расклепанными концами;
8 - спиральная пронизка; 10-12 - втульчатые копья; 13 - шило
149
Продукция фатьяновско-балановского очага включала также
различные виды украшений: подвески в 1,5 оборота, согнутые из
круглой медной проволоки; очковидные привески; привески с широ-
ко расклепанными концами; манжетовидные пластинчатые брасле-
ты, украшенные гравировкой; спиральные пронизки (рис. 68 - 3 - 9).
Многие из этих изделий находят аналогии в западных и центрально-
европейских культурах шнуровой керамики.
Финал фатьяновско-балановского очага металлургии, види-
мо, совпал с распадом ЦМП, которая завершает свою историю око-
ло середины II тыс. до н.э. В это время складываются новые про-
винции, уже связанные с поздним бронзовым веком.
В заключение хотелось бы подчеркнуть причины, побудив-
шие авторов иллюстрировать развитие эпохи ранней и средней
бронзы именно материалами ЦМП. Во-первых, в ее пределах был
достигнут высочайший уровень развития металлургии и других про-
изводств. Во-вторых, ее производственные очаги и археологичес-
кие культуры оказались достаточно обширно исследованными.
При этом не следует забывать, что все те процессы, которые про-
текали в ЦМП, имели место и на других территориях, в других про-
винциях и очагах, которые еще ждут своего изучения. Сегодня их
контуры могут быть намечены в самом предварительном плане, ис-
ходя из общего представления об их экономическом потенциале
и особенностях металлических находок. К примеру, в дальнейшем
более четко обозначится Центральноевропейская металлургичес-
кая провинция с ее ярчайшими культурами шнуровой керамики
и боевых топоров, а также унетицкой культурой и ее дериватами;
Центральноазиатская провинция, включающая культуры эпохи
бронзы юга Средней Азии, горных и отчасти степных областей Па-
мире--Тянь-Шаня, Северного Ирана, Афганистана; Восточноазиат-
ская провинция, связанная с культурами бассейна Хуанхэ; Юговос-
точноазиатская, охватывающая культуры, развивавшиеся в Бирме,
Вьетнаме, Южном Китае.
150
Глава 8
ПОЗДНИЙ БРОНЗОВЫЙ ВЕК
Во второй - третьей четверти II тыс. до н.э. происходит посте-
пенный распад очагов циркумпонтийской металлургической про-
винции. в результате чего образуется новый блок степных и лесо-
степных культур, связанных с формированием группы индоиран-
ских языков. В этот переломный период в XVIII-XVI вв. до н.э.
на территории Евразии протекали активные миграционные процес-
сы, вызвавшие переселение части индоиранцев в Переднюю Азию,
Иран, Индию. Отголоски этих событий были зафиксированы в хетт-
ских документах, иранской Авесте, ведийских текстах, содержащих
первые письменные сведения о древнейших индоиранцах. Извест-
но два древневосточных документа середины II тыс. до н.э. - дого-
вор хеттского царя с правителем государства Митанни и коневодче-
ский трактат, - в которых содержатся слова арийского происхожде-
ния. В первом упомянуты имена богов древнеиндийского пантеона,
во втором упоминаются термины, связанные с практикой конского
тренинга и восходящие к системе индоиранских числительных Эти
лингвистические данные были использованы историками и архео-
логами для реконструкции материальной и духовной культуры пле-
мен эпохи поздней бронзы. Большинство археологов связывает
древнейших индоиранцев с населением андроновской и срубной
культурно-исторических общностей евразийской степной и лесо-
степной зоны (Кузьмина Е.Е., 1994). Именно к носителям языков
индоиранской группы применим термин «арии, арийцы», который
служил самоназванием определенной индоиранской группы индо-
европейских племен, впоследствии разделившейся на две ветви -
индоарийскую и иранскую. Согласно этноисторической теории,
обоснованной в работах В.И. Абаева и Э.А. Грантовского, с югом
Восточной Европы, включая Южный Урал, в конце ill - I тыс. до н.э.
связан ряд этапов истории индоиранских народов (Петрухин В.Я.,
Раевский Д.С., 1998). Большое значение для определения исконно-
го ареала индоиранцев до их разделения имело исследование их
отношений с носителями языков финно-угорской группы. Культур-
ные контакты финно-угров по лингвистическим данным установле-
ны не только с носителями индоиранских языков, но и с общеарий-
ским и, возможно, протоиндийским населением. Таким образом, ин-
доиранские народы существовали на юге Восточной Европы как оп-
ределенное единство, выделившееся из индоевропейской, а затем
из арийско-греко-армянской общности. Далее здесь произошло
151
разделение арийского единства на индоарийскую и иранскую вет-
ви, а затем деление иранцев на западных и восточных. Отсюда
и началось движение сначала в середине II тыс. до н.э. индоарий-
ских племен, затем на рубеже II - I тыс. до н.э. - переселение за-
падных иранцев на территорию Иранского нагорья. Восточноиран-
ские народы по языку еще долго составляли основную массу насе-
ления степей Восточной Европы. Кстати, именно восточноирански-
ми являются языки древних среднеазиатских народов - бактрий-
цев, согдийцев, хорезмийцев.
Привлечение письменных данных для реконструкции соци-
ально-политической жизни древних племен стало возможным
благодаря использованию одного из самых ярких письменных
источников древности - Ригведы. Поскольку, по мнению боль-
шинства исследователей, зарождение основных мифологических
сюжетов, религиозной обрядности, мировоззренческих моделей
индоариев происходило на территории Восточной Европы
до вторжения в Индию, постольку правомерным стало и исполь-
зование этого источника.
Индоиранские племена занимались скотоводством и земле-
делием, особое значение придавалось коневодству с использова-
нием колесниц. Они имели развитую металлургию, сложную соци-
ально-иерархическую структуру общества вплоть до понятия
«царь». Титул правителя обозначал буквально «управляющий ко-
нями», по отношению к привилегированной военной знати исполь-
зовался термин «стоящий на колеснице». Знать имела стандарт-
ный набор снаряжения - копье, кинжал, колчан со стрелами, тесло,
боевой топор. При погребении ее представителей был распростра-
нен обычай класть в могилу коня или же его шкуру с черепом и но-
гами. Одним из первых выделилось в качестве консолидирующего
начала сословие жрецов, осуществлявшего через сложные обряды
и ритуалы регулирование правовых, нравственно-этических норм.
Переселение носителей индоиранских диалектов было длитель-
ным и долговременным процессом, не сопровождавшимся сменой
аборигенного населения. При этом пришлые племена усваивали
местный культурный комплекс, приспособленный к окружающей
природной среде. Пути миграции археологически фиксируются от-
дельными инновациями в материальной культуре местных племен,
являвшимися этническими индикаторами - появлением лепной ан-
дроновской, срубной керамики, характерных металлических изде-
лий, распространением колесного транспорта и культа коня.
В позднем бронзовом веке большинство упомянутых выше
провинций продолжает существовать. Так, в частности, отдельные
очаги Циркумпонтийской провинции функционировали до середи-
152
153
Рис. 69. Границы металлургических провинций позднего бронзового века (по Е.Н Черных с изменениями).
1 - Европейская, 2 - Евразийская: 3 - Центральноазиатская; 4 - Ирано-Афганская. 5 - Кавказская; А - границы провинций
ны II тыс. до н.э. Среди возникших впервые металлургических сис-
тем позднего бронзового века можно назвать Кавказскую, обосо-
бившуюся от северных восточноевропейских очагов, и Евразий-
скую провинции позднего бронзового века. На юге Восточной Сиби-
ри образовались очаги Центральноазиатской металлургической
провинции.
Евразийская металлургическая провинция
Особое место в истории культуры и производства позднего
бронзового века отводится Евразийской провинции: ее существова-
ние датируется в пределах от XVIII--XV! до X-IX вв. до н. э. В пери-
од расцвета ее территория простиралась от левобережной Украи-
ны на западе до Саяно-Алтая и Среднего Енисея на востоке,
от Причерноморья, Северного Кавказа и Средней Азии на юге до
глубинных таежных районов Сибири на севере (рис 69; Черных
Е.Н., Кузьминых С.В., 1989). На этой огромной территории действо-
вали многие родственные металлургические и металлообрабаты-
вающие очаги. Среди них можно назвать ~ абашевский, сейминско-
турбинский, синташтинский, петровский, алакульский, федоров-
ский, срубный и др.
Под воздействием достижений обитателей этих культур в об-
ласти металлургии в лесостепной и лесной зонах Евразии возника-
ет серия вторичных пограничных очагов - еловский, ирменский,
черкаскульский, приказанский, поздняковский. Все эти очаги впря-
мую или опосредованно связаны с ареалом огромных культурно-
исторических общностей позднего бронзового века - срубной и
андроновсжой.
Евразийская металлургическая провинция складывалась под
воздействием импульсов, исходивших из восточноевропейских оча-
гов Циркумпонтийской провинции, которые могли выражаться в пе-
реселении групп населения вместе с горняками и металлургами,
принесшими в западную азиатскую зону на территорию Западной
Сибири и Казахстана традиции и навыки горно-металлургического
производства. Вместе с тем, исследователям удалось выявить
и противоположный восточный импульс распространения передо-
вых технологий металлопроизводства, связанный с активизацией
и продвижением на запад из Алтайских степей сейминско-турбин-
ских групп населения, которые в совершенстве освоили производ-
ство оловянных бронз. Причины создания такой колоссальной сис-
темы как Евразийская провинция (далее ЕАМП) кроются в культур-
но-хозяйственной консолидации подвижных скотоводческих пле-
мен. Родственный характер их хозяйства, активные многосторон-
ние связи привели к заметной интеграции производства позднего
154
бронзового века, которая особенно четко проявилась во второй по-
ловине II тыс. до н. э.
Общими и наиболее употребительными в ряде очагов ЕАМП
становятся следующие категории изделий: 1) ножи черенковые
с плоским упором и углублением-перехватом; 2) серпы изогнутые;
3) топоры вислообушные втульчатые; 4) долота втульчатые; 5) на-
конечники копий, кованые и литые; 6) различные желобчатые укра-
шения - подвески, браслеты: массивные браслеты из толстого пру-
та (рис. 70; Chernykh E.N., 1992). Преобладающим типом сплавов
стали оловянные бронзы, хотя на западе в европейской зоне в ос-
новном по-прежнему доминировали изделия из «чистой» меди,
а также использовались сурьмяно-мышьяковые бронзы. Характер-
ным технологическим новшеством, используемым мастерами
ЕАМП явилось тонкостенное литье в двусторонних и многосторон-
них формах со вставным сердечником, при помощи которого отли-
вались орудия с полой «слепой» втулкой (копья, кельты, долота,
наконечники стрел). Изобретение этого технологического приема
принадлежит сейминско-турбинским мастерам.
Рис. 70. Основные типы металлических изделий очагов Евразийской
металлургической провинции.
155
Е.Н. Черных в развитии ЕАМГ1 выделил дна крупных хроно-
логических периода раннии, сейминскии и иозднмй, гюстсеймин-
скии хронологические горизонты ЕВ рамках первого существовали
три крупнейшие культурно исторические общности -- абашевская,
срубная, андроновская. а также сейминско-турбинские популяции,
со вторым связана кож.олидания гигантской общности культур
с гак называемой валиковой керамикой (Черных Е.Н., 1970,
Chernykh E.N . 1992)
Очаги ЕАМП базировались на многочисленных рудопроявле-
ниях меди Урала, казахе..п-тжой юрно металлургической области,
Алтая, Тянь-Шаня В ряд\ итненсиЕЗно разрабатывавшихся в эпоху
поздней бронзы рудников следует назвать Каргалинский горно-ме-
таллургический центр Южншо vpana, Джезказганский. Кенказган-
ский рудники Центральною Казахстана на которых вес выплавлен-
ной меди достигал десятков сотен гысяч тонн. Медные месторож-
дения разрабатывались и но таких крупных рудниках, как Таш-Каз-
ган, Еленовка, Уш-Катта в Приуралье и Зауралье (Черных Е.Н.,
1970). Разработки касситерита (оловянного камня - SnO2) на цент-
ральноказахс.анских и алтаисмгх месторождениях свидетельству-
ют об активном исиользивании олова в этот период I la западе Руд-
ного Алтая в районе Кандинского и Нарымского хребтов обнаруже-
ны рудники оловорудных месторождений, датируемых эпохой брон-
зы, от которых на запад протянулись тысячекилометровые пути
торговли оловом.
Абашевская культурно-историческая общность
В истории Евразийской металлургической провинции веду-
щая роль, особенно на фазе сложения, принадлежит ее европей-
ской зоне. С ней связан один из исходных импульсов для возник-
новения провинции, исходивший из среды абашевской культур-
но-исторической общности. В ее ареале существовало, по-види-
мому, несколько очагов металлопроизводства, которые наследу-
ют морфологические стереотипы и основные приемы металлооб-
работки от предшествующей Циркумпонтийской металлургичес-
кой провинции.
Абашевская общность охватывала преимущественно лесо-
степные пространства Восточной Европы. Исследователи выделя-
ют в ее рамках доно-волжскую (бассейн Дона, правобережье Вол-
ги), средневолжскую (бассейн Средней и Верхней Волги) и ураль-
скую (Южный Урал) культуры (Пряхин АД., 1976; Пряхин А.Д., Ха-
ликов А.Х., 1987). В развитии купыур намечены три этапа - прото-
абашевский (по материалам поселений Среднего Дона, до распро-
странения абашевских намят ников в Чувашском Поволжье и на
156
Южном Урале), раннеабашевскии. маркируемый отсутствием ши-
роких контактов со срубным миром, позднеабашевсжий. связанный
со значительными контактами со срубным населением
Формирование абашевской куль гуры Среднего П одонья, где
были выявлены наиболее ранние так называемые «протоабашев-
ские» памятники, происходило на местной энеолитической подо-
снове (Пряхин А.Д., 1976 Синюк А.Т, 1996). Нижний хронологичес-
кий горизонт ранних памятников уходит в пределы III гыс. до н.э .
верхний рубеж устанавливается временем появления покровско-
абашевских памятников, концом XVI11 - XVII - началом XVI в до н э.
(Синюк А Г . 1996).
Население абашевской общности селилось обычно по бере-
там рек, на возвышенных мысах. Жилые и производственные со-
оружения наземного и полуземляночного типов были прямоуголь-
ной формы со входом с торцевой стороны. Погребения соверша-
лись в курганных могильниках с небольшими круглыми или оваль-
ными уплощенными насыпями. Преимущественное положение по-
гребенных - на спине в вытянутом положении или с приподнятыми
ногами и согнутыми в локтях руками. Иногда на дне прямоугольных
могильных ям встречаются следы органических подстилок и охры.
Инвентарь представлен колоколовидными, острореберными сосу-
дами, горшками, банками с ракушечной примесью в тесте, медны-
ми ножами, шильями, украшениями, костяными и кремневыми на-
конечниками стрел, каменными изделиями.
В результате раскопок поселений Среднего Дона была выяв-
лена эволюция абашевских поселков от небольших, дюнных стоя-
нок с незначительным культурным слоем до крупных поселений.
Поселения в подавляющем большинстве были неукрепленными,
с мощным культуоным слоем, довольно большие по площади. Жи-
лые сооружения прямоугольной формы наземного и полуземляноч-
ного типов имели вход с торцевой стороны, двускатную крышу, ча-
сто несимметричную, и деревянную облицовку стен. Стены постро-
ек, как правило, слабо углублены в материк. Они представляли со-
бой однокамерные помещения размерами от 18 до 170 кв. м. На
Шиловском поселении под г. Воронежем удалось проследить со
стороны плато и по южному склону мыса ров шириной 2,5-2,8 м.
С внутренней стороны рва обнаружены следы опорных столбов
двусторонних деревянных конструкций.
Абашевский инвентарь доно-волжской культуры представ-
лен керамикой, украшениями, орудиями труда (рис. 71). Сосуды
изготавливались ленточным способом с добавлением в глину тол-
ченой ракушки. Керамика представлена плоскодонными горшка-
ми, банками, острореберными сосудами, мисками, чашками. Чаще
157
лиях из IV шахтной гробницы Микен. Погребения сопровождались
жертвоприношениями коней, овец, останки которых находились
у края ям, на перекрытиях камер. Керамика представлена боль-
шей частью абашевскими сосудами, но в то же время в некоторых
формах и стиле орнаментации прослежены петровские, синташ-
тинские, позднекатакомбные, федоровские традиции. Донские по-
гребения, относимые к довольно узкому промежутку времени -
XVIII—XVI вв. до н.э., скорее всего отражают - по мнению А.Т. Си-
нюка. процесс возвратного движения потомков абашевских пле-
мен, некогда мигрировавших на территорию Урала и Казахстана
к рудным месторождениям и испытавшим при этом инокультурные
влияния (Синюк А.Т, 1996).
Памятники средневолжской культуры представлены кратко-
временными дюнными стоянками и могильниками, в том числе та-
кими известными, как Абашевский, Алгаши и др. (Мерперт Н.Я.,
1961; Халиков А.Х., 1969; Пряхин А.Д., 1976; Пряхин А.Д., Халиков
А.Х., 1987). Обычно могильники насчитывают несколько десятков
насыпей, компактно расположенных. Насыпи - небольшие упло-
Рис. 72. Погребальный инвентарь Кондрашкинского кургана
(по А.Д. Пряхину, В.И. Беседину, Г.А. Левых, Ю.П. Матвееву, 1989).
1 - медный наконечник копья; 2 - медный вислообушный топор; 3-5 - медные
скобы; 6 - костяная пряжка; 7 - медный нож; 8 - медное тесло; 9 - шиппсалия;
10 - псалий; 11 - сосуд.
160
Рис. 73. Изделия средневолжской абашевской культуры
(по А.Д. Пряхину, А.Х. Халикову, 1987).
1-3 -• костяной и кремневые наконечники стрел; 4, 6, 9 - медные подвески; 5 •
медное кольцо; 7 - женский головной убор; 8, 10, 11 - медные браслеты; 12 гли-
няная литейная форма; 13-21 - керамика.
щенные, круглые или овальные. Под большинством насыпей нахо-
дилось от 1 до 3, иногда до 15 могильных ям. Захоронения совер-
шались в прямоугольных или овальных ямах небольших размеров.
Довольно часто на дне ям встречаются следы органических подсти-
лок. В редких случаях дно ям было посыпано песком, мелом или
161
Рис. 74. План и материалы Пепкинского кургана
1 - план и разрез кургана; 2 - реконструкция лица погребенного мужчины; 3 - керамика; 4 - план коллективного погребения 1.
известью. Преимущественное положение погребенных - на спине,
с приподнятыми ногами и согнутыми в локтях руками, положенны-
ми на туловище, реже - вытянутое на спине. Для этой группы насе-
ления характерен культ огня. Следы ритуальных кострищ находили
на площади могильных ям, в заполнении, под насыпью и в насыпи.
Чаще всего в могилы ставилась посуда - колоколовидные горшки,
острореберные сосуды, чаши (рис. 73). Погребенные обычно со-
провождались многочисленными медными украшениями - брасле-
тами, бляшками-розетками, очковидными подвесками, височными
подвесками в 1,5 оборота, нашивными круглыми бляшками, разно-
образными многовитковыми пронизками. По материалам отдель-
ных погребений произведена реконструкция женских сложносос-
тавных головных уборов.
Среди абашевских памятников выделяется одиночный Пеп-
кинский курган в Поволжье (Халиков А.Х., Лебединская Г.В., Гера-
симова М.М., 1966; Медникова М.Б., Лебединская Г.В., 1999).
В кургане с насыпью овальной формы высотой 1,4 м вскрыто три
погребения - одно коллективное и два одиночных (рис. 74). Наи-
больший интерес представляет коллективное захоронение, совер-
шенное в прямоугольной яме 10,2x1,6 м, с деревянными перекры-
тием и стенами, с берестяным покрытием дна ямы. В яме на глу-
бине 70 см находилось 27 мужских скелетов, лежавших на спине
с подогнутыми ногами и два черепа. Об одновременном захороне-
нии свидетельствуют общая для всех яма, инвентарь^ примерно
одинаковый возраст мужчин. Почти на каждом костяке обнаруже-
ны следы смертельных ран - рубленные повреждения, нанесен-
ные боевым топором, стреляные раны, полученные в результате
попадания кремневыми черешковыми с шипами наконечниками
стрел. Один из убитых мужчин сопровождался набором инстру-
ментария литейщика - створками глиняной литейной формы для
получения вислообушных топоров, плавильными тиглями на нож-
ках, каменными молотами, наковальней. Подобные братские по-
гребения со следами насильственной смерти были обнаружены
также при раскопках нескольких курганов Абашевского могильника
и курганов у с. Катергино.
Поселения уральской абашевской культуры были неболь-
шими по площади, с наземными и полуземляночными жилищами,
прямоугольными в плане, с двускатной асимметричной крышей.
Население поселков Урняк, Баланбаш, Береговское I, II и ряда
других, содержавших свидетельства металлургии и металлообра-
ботки, видимо, специализировались в этой отрасли экономики
(Сальников К.В., 1967; Пряхин А.Д., 1976; Горбунов В.С, 1989;
1992). На Береговском I поселении были исследованы остатки
163
большого общинного дома, разделенного внутренними перего-
родками на отдельные помещения и, судя по остаткам металло-
производства, предназначенного для обработки металла. Балан-
башское поселение, располагавшееся на крутом склоне мыса
р. Белой, неудобном для сооружения значительных по площади
построек, имело также производственный характер. Об этом сви-
детельствуют многочисленные материалы, связанные с металло-
производством, которые включают куски руды, слитки, шлаки, мо-
лот, наковальню, вкладыши для литейных форм, а также около 70
плавильных чаш. Чаши имели округлую форму, высокие полые,
реже монолитные ножки. У некоторых экземпляров фиксировался
носик для слива.
К числу наиболее известных могильников уральской аба-
шевской культуры относятся, такие как Нижне-Чуракаевский,
Тавпыкаевский, Никифоровский и др. В основном они имеют не-
высокие уплощенные насыпи. Под курганами чаще всего име-
лось по одной, реже - по две, три или четыре могильные ямы.
Захоронения совершены в неглубокие прямоугольные ямы.
Стенки ям иногда облицовывались деревом или каменными пли-
тами. Умершие находились на спине с приподнятыми ногами
или в вытянутом положении на спине. Отмечены расчлененные
и частичные захоронения. Инвентарь представлен сосудами, ук-
рашениями, костяными наконечниками стрел, каменными
и кремневыми изделиями.
У абашевских племен доминировала скотоводческая направ-
ленность хозяйственной деятельности. Состав стада в различных
зонах распространения памятников варьировался. У носителей
доно-волжской культуры преобладал крупный рогатый скот и сви-
нья (пастушеское скотоводство). Население средневолжской куль-
туры разводило преимущественно мелкий рогатый скот, что свиде-
тельствует о большей подвижности этих племен. Скотоводство
уральской (баланбашской) культуры являлось, так же как и доно-
волжской, пастушеским, но с менее выраженными тенденциями
развития оседлости населения. Уровень развития скотоводства
предоставил возможности использования скота в транспортных
и военных целях, с чем связано появление и распространение кос-
тяных дисковидных псалиев с монолитными и вставными шипами.
Земледелие имело подчиненный характер. С обработкой земли
и уборкой урожая связаны находки роговых мотыг, серповидных
медных и кремневых орудий труда.
С абашевской общностью связана деятельность двух очагов
металлопроизводства - донского и южноуральского (Chernykh
E.N., 1992). Донской относился к числу металлообрабатывающих:
164
он работал на привозном с Урала сырье, южноуральский Meian-
лургический очаг обеспечивал металлом население всей общнос-
ти. Рудной базой служили медистые песчаники Приуралья в бас-
сейне р. Белой, медно-мышьяковый рудник Таш-Казган в верховья
р. Уй и находящееся недалеко от него медно-серебряное место-
рождение Никольское. На поселениях Урняк и Баланбаш обнару-
жены куски руды, идентичные медно-мышьяковым минералам
Таш-Казган. Плавка этой руды, поданным Е.Н. Черных, приводила
к получению сплавов естественного характера с разбросом кон-
центраций мышьяка от десятых долей процента до 5-7%. По мере
удаления от Урала на запад наблюдается постепенное уменьше-
ние изделий из мышьяковой меди, хотя орудия из нее встречаются
в донских абашевских памятниках. Уральский абашевский металл
почти полностью изготовлен из мышьяковой меди. Из Никольских
руд выплавляли биллон, в котором основу сплава составляло ли-
бо серебро, либо медь. Из серебра производили преимуществен-
но украшения. Изделий из оловянной бронзы в абашевских памят-
никах нет. В химическом отношении металл абашевской общности
распадается на три группы: чистая медь, мышьяковая бронза, бил-
лон. Преобладающую роль в производстве металла играла чистая
медь (до 90% изделий).
Для абашевской металлообработки были характерны такие
специфические формы медных изделий, как топоры грацильные
узковислообушные с овальной в сечении втулкой, тесла плоские
с параллельными гранями и относительно широкой пяткой, нако-
нечники копий с разомкнутой втулкой, ножи двулезвийные с пере-
хватом и ромбическим черенком, серповидные орудия, слабо изо-
гнутые (рис. 75). Абашевские женщины носили нарядную одежду,
украшая ее, а также головные уборы мелкими нашивными полу-
круглыми бляшками, очковидными подвесками, пронизками, бляш-
ками-розетками. Бляшка-розетка являлась своеобразным этничес-
ким знаком абашевцев, поскольку в памятниках иных культур они
не встречались. Они носили браслеты, подвески в полтора оборо-
та, перстни, гривны. Наиболее тесные металлургические контакты
у абашевцев обнаруживаются с популяцией, оставившей Турбин-
ский могильник.
Определение абсолютной хронологии абашевской культуры
является сложной проблемой.6 К настоящему времени получена
лишь одна дата по 14С по образцам костей из погребения 2 Пеп-
кинского кургана, радиоуглеродные данные по донским памятни-
кам, включая ранние абашевские, отсутствуют (Кузнецов П.Ф.,
2001). Наиболее вероятная датировка абашевских древностей -
I-II четверти II тыс. до н.э.
165
Рис. 75. Продукция очагов абашевской
культурно-исторической общности
(по E.N. Chernykh, 1992).
1-4 - подвески; 5 - кольцо; 6-13 - браслеты: 14,15 - гривны; 16,17 - шилья;
18,19 - крючки; 20-24 - ножи; 25-27 - серповидные изделия; 28 - долото-пробой-
ник; 29, 30 - долота; 31 - тесло; 32-34 - наконечники копий; 35 - гарпун; 36 - вис-
лообушный топор; 37 - глиняная литейная форма.
Сейминско-турбинские памятники
Другой, восточный импульс сложения ЕАМП связан с сеймин-
ско-турбинскими племенами, зона миграций которых отмечена
многочисленными, разрозненными находками металлических ору-
166
дий и оружия своеобразных типов на бескрайних просторах
Евразии от Монголии и Саянских гор до Финляндии и Молдавии.
С сейминско-турбинскими племенами связаны кардинальные изме-
нения в металлургии позднего бронзового века. Именно они при-
несли в Восточную Европу оловянные бронзы алтайских рудных ис-
точников, именно они распространили на гигантских территориях
технологию сложного тонкостенного литья, позволяющего получать
изделия со слепой втулкой (Черных Е.Н., Кузьминых С.В , 1987;
1989). Первые металлические находки сейминско-турбинских пле-
мен стали известны еще в конце XIX в. В 1912 г. был открыт Сей-
минский могильник в низовьях Оки и обнаружен знаменитый Боро-
динский клад на территории Одесской области Украины. Тогда же
В.А. Городцов впервые ввел понятие «сейминская культура» и
высказался в пользу восточных - сибирских корней этой культуры
(Городцов В.А., 1916).
Сейминско-турбинские поселения до сих пор не открыты. Ос-
новная масса вещевого инвентаря этих племен обнаружена в четы-
рех крупных некрополях: Турбино (под Пермью), Сейма, Решное
(на р. Оке), Ростовка (под Омском). Помимо них в число памятни-
ков сейминско-турбинского типа включаются малые, условные мо-
гильники, разрушенные одиночные погребения, а также единичные
случайные находки бронзовых кельтов, наконечников копий, ножей
(Черных Е.Н., Кузьминых С.В., 1987; 1989).
Распространенность памятников на огромной территории
и в то же время отсутствие своего четко очерченного ареала, оче-
видное своеобразие сейминско-турбинских некрополей не позволя-
ет применить к ним термин «археологическая культура». Е.Н. Чер-
ных и С.В. Кузьминых для обозначения этих памятников предложи-
ли использовать понятие «сейминско-турбинский транскультурный
феномен». Погребения не имели курганных насыпей и других над-
могильных сооружений. В большинстве могил отсутствуют челове-
ческие останки. В них редко ставили керамику. Сопровождающий
инвентарь состоял преимущественно из бронзового, каменного, ко-
стяного оружия, костяных защитных доспехов и имел ярко выра-
женный воинский характер. Бронзовое оружие нередко втыкалось
в дно, стенки или края могил. В некрополях найдены многочислен-
ные нефритовые украшения - кольца, браслеты, бусины, не харак-
терные для культур Евразийской провинции.
Турбинский могильник, расположенный в пределах г. Перми,
состоял из двух некрополей: основного крупного - Турбино 1 и ма-
лого - Турбино 2 (Бадер О.Н., 1964). В первом вскрыто 10 могил, ко-
торые представлены кенотафами, т.к. ни в одном случае не обнару-
жено останков людей. Здесь найдены в основном кремневые (1085
167
предметов) и металлические (137 предметов) изделия (рис. 76).
В числе металлических орудий и оружия - кельты, ножи, кинжалы,
наконечники копий, чеканы, браслеты. Среди кремневых предме-
тов- наконечники стрел, вкладышевые ножи, скребки, скобели, но-
жевидные пластины. Найдено также 36 нефритовых колец.
Рис. 76. Инвентарь Турбинского могильника
(по Е.Н. Черных, С.В. Кузьминых, 1987).
1-4 - браслеты; 5-7 - кольца; 8 - крючок; 9 - стержень; 10-12,14 - кельты; 13,
20-22,24,25,28-31,33,42-45 - ножи и кинжалы; 15 - втульчатый топор; 16 - ка-
менный топор; 17-19,23,26 - наконечники стрел; 32 - подвеска; 34 - тесло; 35 -
нож-пилка; 36-39; 41 - наконечники копий; 40 - чекан; 2,37,39 - биллон; 5-7 -
нефрит; 17-31 - кремень; остальное - медь и бронза.
168
Сейминский могильник находится на берегу р. Оки при ее
слиянии с Волгой. Памятник с момента открытия в 1912 г. раска-
пывался в течение 18 лет хаотично, отчеты о проведении иссле-
дований отсутствуют. О.Н. Бадер предполагает, что всего было
вскрыто около 50 погребений (Бадер ОН . 1970) В некоторых
могилах были обнаружены небольшие керамические сосуды.
По литературным и архивным данным, в погребениях содержа-
лось 112 металлических изделий, до нашего времени сохрани-
лось не более 70 предметов.
Могильник Решное находится в Горьковской области.
В нем погребения располагались тремя рядами вдоль берега
р. Оки и ориентированы параллельно ее руслу. Останки людей
здесь также отсутствуют. Количественно преобладают кремне-
вые и металлические изделия, но в отличие от прочих памятни-
ков в Решном обнаружены керамические сосуды - шесть целых
и три фрагмента.
Наиболее крупный сибирский могильник Ростовка располо-
жен на южной окраине г. Омска (Матющенко В.И., Синицына Г.В.,
1988; Матющенко В.И., 1999). На его площади обнаружено 38 грун-
товых могил, а также ряд скоплений вещей вне погребений В мо-
гильных ямах подпрямоугольной формы с ориентацией восток-за-
пад с отклонениями к югу и северу найдены человеческие останки.
Погребения совершены по различным обрядам - трупоположение,
иногда в сочетании с частичным трупосожжением; трупосожжение
на стороне с помещением обгорелых костей в могильную яму; за-
хоронения без черепов; захоронение черепа. Многие погребения
были подвергнуты осквернению и разрушению, очевидно, с целью
нанесения врагу непоправимого урона - разбивались черепа, раз-
рушалась верхняя часть туловища, в то время как сам инвентарь,
включая золотые и нефритовые изделия, оставался нетронутым.
В числе находок бронзовые предметы вооружения, орудия труда,
каменные наконечники стрел, ножи, пластины, скребки, нефрито-
вые и хрустальные бусы, золотые кольца (рис. 77). В двух могилах
обнаружены тальковые и глиняные литейные формы.
Определенный интерес вызывает погребение литейщика
в кургане 25 могильника Сопка 2 (Молодин В.И., 1983). В яме, ори-
ентированной по линии северо-восток - юго-запад, захоронен муж-
чина на спине с согнутыми в коленях ногами и согнутыми в локтях
руками. На груди находился кельт, на тазовых костях - костяной на-
конечник стрелы. У ног умершего лежали, видимо в мешке или
в корзине, литейные формы для отливки трех кельтов, шильев, че-
тыре тигля, каменные бруски, молотки, костяные накладки на лук,
наконечники стрел.
169
Рис. 77. Инвентарь могильника Ростовка
(по Е.Н. Черных, С.В. Кузьминых с изменениями)
1,4-6,15 - ножи и кинжалы; 2,17 - шилья; 3 - долото; 7-9 - керамика; 10,16,18 -
кельты; 11-14 - наконечники копий; 7-9 - глина; остальное - медь и бронза.
Всемирную известность получили серебряные (биллоновые)
наконечники копий из знаменитого Бородинского клада (найден
в Одесской области Украины; Кривцова-Гракова О.А., 1949). Связь
сейминско-турбинских древностей и бородинских изделий не вызы-
вает сомнений, т.к. одно из копий с вильчатым стержнем, согласно
данным спектрального анализа и типологического сходства, счита-
ется импортным из турбинской группы памятников Приуралья
(Chernykh E.N., 1992). Оружие несомненно являлось парадным, по-
скольку биллон с низким значением твердости не мог иметь серьез-
ного практического значения для изготовления оружия. Нижняя
часть втулок была покрыта золотыми накладками, по которым
нанесен орнамент в виде заштрихованных треугольников, зигзаго-
170
s 0 $
Рис. 78. Изделия Бородинского клада.
1-3 - биллоновые наконечники копий и обломок втулки; 4-5 - серебряные (биллоновые) булавка и кинжал; 6. 7 - каменные топоры;
8-9 - алебастровые булавы; 10 - орнамент на втулках наконечников копий; 11 - бляхи из микенских шахтных гробниц.
образных линий, ромбов также характерных для сейминско-турбин-
ских орудий Вместе с тем орнаментальные мотивы, покрывающие
головку булавки и верхнюю часть лезвия кинжала в виде спиралей,
трискелий, лилиеобразных побегов, практически идентичны сюже-
там, нанесенным на бляхи из микенских шахтных гробниц (рис. 78).
Анализ ритуально-культового комплекта предметов Галич-
ского клада, найденного на стоянке на берегу Галичского озера,
позволил его отнести к сеиминско-гурбинским комплексам (Студ-
зицкая С.В.. Кузьминых С В. 2001). Клад содержал, наряду с ору-
диями (вислообушный топор, кинжал, ножи), уникальные, отлитые
по восковым утрачиваемым моделям фигурки животных и идолов.
К культовым изделиям относились две мужские статуэтки в танцу-
ющей позе. Головной убор одного идола увенчан тремя отростка-
ми-лунницами, другою - 1ремя вертикальными лучами. У послед-
него отростки отходят также от висков, плеч, предплечья и, возмож-
но, имитируют птичьи перья пришитые не только к головному убо-
ру, но и к рукавам костюма Эти культовые предметы употребля-
лись при проведении религиозных обрядов и по предположению
исследователей возможно, связаны с зарождением шаманизма.
Безусловной основой сейминско-турбинских комплексов яв-
ляется металл, который разделяется на три ведущие категории: на-
конечники копий литые втульчатые топоры-кельты ножи-кинжалы
(рис. 79). Важнейшим индикатором сейминско-турбинсжого метал-
лопроизводства являются «вильчатые» наконечники копий. Они на-
званы так потому, что стержень их пера в нижней части образует
как бы трехзубую вилку. Литые кельты также являлись типичными
орудиями сейминско-турбинских племен. Они, как правило, имели
трапециевидные очертания, шестигранное сечение, овальную
втулку. Большинство кельтов было орнаментировано литыми рель-
ефными поясками сопровождающимися треугольниками и ромба-
ми, часто заштрихованными косыми линиями. Меньшая часть ору-
дий имела ушки, служившие для крепления кельтов к рукояти.
Для сейминско-турбинской металлообработки характерны ножи
двулезвийные пластинчатые без выделенного черенка и с массив-
ным черенком прямоугольной формы, ножи с фигурными ромбиче-
скими завершениями черенков, ножи-пилки. Кинжалы относятся
к оружию княжеского ранга - каждый из них, в сущности, неповто-
рим и уникален, особенно в оформлении рукояти, тогда как в кон-
струкции клинков сходство очевидное. Эти изделия отливались
в несколько этапов с использованием утрачиваемых восковых мо-
делей для доливки к верху рукояти фигурок животных и людей. Они
распределяются на три основные группы -- двулезвииные пластин-
чатые, двулезвийные с ребром и перехватом у черенка, однолез-
172
нийные изогнутые. Навершия таких рукоятей часто завершались
Фигурками животных - лошади, горных баранов, головы лося голо-
вки змеи На ноже из Ростовки изображен лыжник, следующий за
лошадью и держащийся за вожжи. По мнению зоологов, такая по-
рода лошадей была распространена только в области Западного
и Южного Алтая и Восточного Тянь-Шаня
Рис 79. Основные типы металлических изделий
сейминско-турбинских племен
Кроме изделий, типичных для всей сейминско-турбинской обла-
сти, выделяются еще две совокупности предметов: 1) орудия, прису-
щие только сибирской зоне; 2) орудия, распространенные исключи-
тельно в европейской зоне. В сибирской зоне преобладают кельты,
пышно орнаментированные треугольниками и ромбами, кельты-лопат-
ки с так называемыми «крыльями» по бокам орудий. Здесь гораздо
больше наконечников копий с «вильчатым» стержнем и меньше но-
жей, чем в европейской зоне В западной европейской области зафик-
сированы почти все наконечники копий с ромбическим стержнем пера,
втульчатые топоры, плоские тесла, ножи с перекрестьем и перехва-
том, желобчатые украшения. Для этой зоны характерны неорнаменти-
рованные или же орнаментированные лишь «поясками» кельты.
173
Исходным районом формирования сейминско-турбинских по-
пуляций могли быть Рудный Алтай, бассейн Верхнего Иртыша.
На это указывают изображения типичных для этого района живот-
ных - лошадей, архаров, барса, козла на кинжалах, кельте. Об этом
же свидетельствует химический состав их металла. Таким образом,
с Алтаем связан первый и основной компонент сложения сеймин-
ско-турбинских племен (Черных Е.Н., Кузьминых С.В., 1989). Вто-
рой компонент, сопрягающийся с кремневым и нефритовым инвен-
тарем, костяными орудиями и защитными доспехами, связан с юж-
ной зоной восточносибирской тайги. Так, аналогии кремневым из-
делиям, пластинчатым доспехам обнаружены в материалах неоли-
тических и постнеолитических культур Прибайкалья, бассейна Ан-
гары, Восточных Саян. К югу от Байкала известны источники неф-
рита. В определенный период произошло органическое слияние
двух слагающих компонентов в достаточно однородную исходную
культуру.
Из районов Верхней Оби, где предположительно могло про-
изойти слияние, новые консолидированные группы населения
стремительно двинулись на запад. В сравнительно короткий срок
в XVII-XVI вв. до н.э. сейминско-турбинские племена прошли путь
в 4 000 км. Такому продвижению способствовало использование
коня как верхового животного, а также совершенное оружие и воен-
ная организация. Скорее всего, уже первые столкновения с петров-
скими племенами заставили сейминско-турбинских воинов придер-
живаться при передвижении северного, таежного пути, в междуре-
чье Иртыша и Оби, ведущего на Урал. Вблизи Урала пути племен
расходятся по трем основным направлениям: северному (в бас-
сейн Печоры), центральному (бассейн Средней Камы), южному
(в низовья Камы и Оки).7
Мигрировав на территорию Восточной Европы, сейминско-
турбинские племена вскоре исчезли. Часть их погибла в сраже-
ниях, часть растворилась в чужеродной среде. Однако метал-
лургические новации, принесенные их мастерами, оказались
очень устойчивыми. Уже после их исчезновения с исторической
арены в середине II тыс. до н.э. в Северной Евразии началась
отливка копий, кельтов, а также производство высококачествен-
ных оловянных бронз.
Синташтинские памятники
Памятники синташтинского типа, распространенные преиму-
щественно на Южном Урале, хотя и вызывали самые оживленные
дискуссии по части этнокультурной атрибуции в связи с необычной
для ареала поселенческой архитектурой и своеобразным погре-
174
бальным обрядом, в то же время еще не стали предметом систем-
ного анализа с точки зрения выделения культуры. Проблема проис-
хождения синташтинских памятников до сих пор является объектом
острых споров. Наиболее убедительной кажется гипотеза, согласно
которой памятники синташтинского типа появляются на Южном
Урале в результате миграции групп индоевропейского населения из
степной восточноевропейской зоны в период распада культур ям-
но-катакомбного ареала. Несомненное участие в этих миграциях
принимало абашевское и катакомбное население (Виноградов
Н.Б., 1995; 2001). Абашевское влияние прослеживается в погре-
бальном обряде (трупоположение на спине, коллективные погребе-
ния), в керамике (примесь раковины в тесте, наличие колоколовид-
ных и острореберных сосудов, орнаментальные мотивы), в метал-
лических изделиях (ножи с перекрестием и подромбическим че-
решком, тесла с параллельными лезвиями, височные подвески
в полтора оборота) синташтинских племен. Катакомбные черты
просматриваются в присутствии в синташтинском инвентаре сосу-
дов с жемчужинами, пастовых бусин, каменных булав, а также в на-
личии подбойных погребений (Кузьмина Е.Е., 2000а).
В настоящее время известно около 20 укрепленных синташ-
тинских поселений вдоль восточных склонов Уральского горного
хребта. Поселения имеют в плане овальную, округлую или прямо-
угольную форму. Наиболее известные из них - Синташта и Аркаим
в Челябинской области.
На р. Синташта - левом притоке Тобола обнаружен целый
комплекс памятников Он включает укрепленное поселение, грунто-
вые, курганные могильники, храмовое сооружение (Генинг В.Ф., Зда-
нович Г.Б., Генинг В.В., 1992). Поселение защищали оборонительная
стена и ров, которые опоясывали жилую площадку диаметром
136-140 м (рис. 80). Центральная часть площадки также была защи-
щена глинобитной стеной, в значительной степени уничтоженной ре-
кой. В поселок вело два въезда - южный, обращенный к реке, и се-
верный, направленный к храмовому комплексу. Южный въезд имел
сложную систему оборонительных сооружений в виде стен из дере-
ва и грунта. Узкие проходы были защищены частоколами. Между
внешней и внутренней стенами располагались жилища и кольцевая
улица. Жилища наземного типа были сложены из глины, кровля опи-
ралась на стены и две линии столбовых конструкций. Для жилищ бы-
ла характерна радиальная планировка. Площадь постройки разбита
поперечными перегородками на два-три помещения. В глубине жи-
лища находились колодец, очаг, хозяйственные ямы. Мощный слой
прокала, угля, обгоревших плах практически во всех постройках сви-
детельствует о том, что поселение погибло в результате пожара.
175
CD
Рис. 80. Реконструкция оборонительной стены (А) и жилища (Б) Синташтинского поселения
(по В.Ф. Генингу, Г.Б. Здановичу, В.В. Генингу, 1992).
Большой грунтовый могильник располагался в 200 м от посе-
ления. На поверхности он был обозначен незначительной - до 20 см
насыпью, под которой был обнаружен слой прокаленной глины. Ис-
следованные 40 погребений были сосредоточены на овальной пло-
щадке размером 24x33 м. Погребения совершены в больших грун-
товых ямах, облицованных деревянными досками. Сверху камеры
были перекрыты плахами, в двух случаях над перекрытиями могил
были возведены небольшие ~ до 50 см - насыпи (рис. 81). В каме-
!
!
Рис. 81. Реконструкция погребального сооружения
Синташтинского могильника
(по В.Ф. Генингу, Г Б. Здановичу, В.В. Генингу, 1992).
177
pax находились индивидуальные или коллективные погребения,
которые чаще всего содержали парные захоронения детей или
взрослых. Преобладало слабо скорченное положение на боку с со-
гнутыми в локтях руками, кисти перед лицом. Зафиксировано также
вытянутое положение на спине с согнутыми в коленях ногами. Были
обнаружены и расчлененные захоронения.
Большинство погребенных сопровождалось жертвоприноше-
ниями животных - лошадей, коров, баранов, собак. В могилах бы-
ли обнаружены как целые костяки, так и отдельные части - головы,
челюсти, конечности животных. В нескольких погребениях были об-
наружены две головы и конечности лошадей, псалии. а также ос-
татки боевых колесниц. На деревянном перекрытии камер часто
находились останки двух или четырех коней (в одном случае - ше-
сти), лежавших на боку с подогнутыми ногами После совершения
жертвоприношений могила засыпалась до уровня дневной поверх-
ности, затем над насыпью разводился мощный костер.
Севернее большого грунтового могильника располагались
дополнительные комплексы грунтовых и курганных захоронений.
Они содержали погребения, иногда сопровождавшиеся сооружени-
ем очень сложных конструкций из глины и сырцовых блоков.
В состав Синташтинского комплекса входил также храм-свя-
тилище, построенный над остатками погребения после его частич-
ного разрушения. Храм имел вид девятиступенчатой усеченной пи-
рамиды с основанием 72 м и высотой более 9 м, которая была
увенчана куполом. На его вершине совершались обряды, разводи-
лись ритуальные костры.
Могильный инвентарь находился как в самих гробницах, так
и поверх перекрытий, вместе с конями. Среди вещей преобладают
глиняные сосуды, по 2-3 в погребении, обнаружены и берестяные
сосуды (рис. 82). Керамика представлена горшками с широкой гор-
ловиной, короткой шейкой, иногда внутренним ребром при перехо-
де к плечику. Обнаружены также острореберные сосуды, банки
с желобками или с валиками в верхней части тулова. Орнамент
в виде желобков, треугольников, ромбов, меандров покрывал весь
сосуд или его большую часть. В синташтинских могильниках погре-
бенных сопровождал необычайно разнообразный и богатый метал-
лический инвентарь - оружие и орудия труда ~ бронзовые двулез-
вийные ножи, вислообушные топоры, втульчатые наконечники ко-
пий, наконечники стрел, тесла, серпы, долота, гарпуны, шилья,
крючки (рис. 83). Украшения представлены височными подвесками,
обернутыми золотой фольгой, кольцами, браслетами. К числу осо-
бо уникальных изделий относится нагрудник умершей женщины,
который был нашит на хорошо сохранившуюся кожаную полосу. Он
178
Рис. 82. Керамика Синташтинских могильников.
179
Рис. 83. Инвентарь Синташтинских могильников.
1 2 топоры; 3 - наконечник копья; 4 -7 - наконечники стрел; 8-13 - ножи; 14,15 -
тесла; 16,18 серповидные орудия; 17 - крючок; 19 - женский убор; 20-22 - коль-
ца. 23 30 - наконечники стрел; 31,32 - псалии; 33 - костяная лопатка: 34 - камен-
ная булава; 35 - каменный пест (1-17,20-22 - бронза,медь; 19 - серебро; 23-30 ~
кремень: 31 33 - кость; 34,35 - камень).
180
представлял собой сложносоставной набор из серебряных подве-
сок, обойм, бусин в сочетании с бисером из цветной пасты. В погре-
бениях обнаружены также кремневые наконечники стрел, камен-
ные булавы, большое количество дисковидных псалиев, каменные
изделия, связанные с металлопроизводством - точильные бруски,
песты, глиняные воздуходувные сопла. В пяти ямах обнаружены
следы боевых колесниц. Диаметр колес составлял 90-100 см. рас-
стояние между колесами примерно 120 см.
Металлические изделия по форме отчасти аналогичны продук-
ции уральского абашевского очага - плоские тесла, ножи с ромбиче-
ским завершением черенка, серповидные изделия (Chernykh E.N..
1992). Наконечники копий близки сейминско-турбинским изделиям,
копьям из абашевско-срубных погребений Поволжья, позднеабашев-
ских Подонья. Топоры похожи на сейминско-турбинские, петровские
типы, но отличаются от них наличием бойка на обушной части. Уни-
кальны наконечники стрел с черешком и ребристым стержнем пера,
которые встречены только в материалах синташтинских памятников.
Металлические изделия изготовлены в основном из мышьяковой
бронзы, сходной с металлом уральского абашевского очага, связан-
ной с месторождениями рудника Таш-Казган. Незначительная часть
предметов - преимущественно украшения и ножи - отлита из оло-
вянной бронзы. На украшения - подвески в 1,5 оборота и ромбо-
видные подвески - использовали биллон. Из чистой меди изго-
тавливали только скрепки, шедшие на ремонт керамических и
деревянных сосудов.
Комплекс Аркаим, расположенный на юге Челябинской об-
ласти, включает укрепленное поселение, могильник и ряд неук-
репленных селищ (Зданович ГБ., 1995; 1997; Зданович Г.Б., Ба-
танина И.М., 1995; Зданович Д.Г., 1995). Поселение окружено
двумя кольцами оборонительных стен, сделанных из сырцовых
блоков, грунта и дерева. Их ширина достигала у основания 4-5 м,
высота не менее 3-5 м. Поселение опоясано также рвом глуби-
ной 1,5-2 м. Четыре входа на территорию поселка ориентирова-
ны с небольшими отклонениями по сторонам света. Большие
трапециевидные жилища располагались по кругу. Стены постро-
ек сооружались из бревенчатых каркасов и грунта. Кольцевая
внутренняя магистраль связывала между собой все жилища
и центральную площадь. Вдоль нее проходил ровик, перекрытый
деревянной мостовой, служивший в качестве канализационного
стока. Сложное поселенческое хозяйство включало систему во-
доснабжения, дренажных стоков, водоотстойников. На поселе-
нии найдены керамика, металлические, каменные изделия. О ме-
стной металлургии в Аркаиме говорят находки в виде скоплений
181
.' ' L форм Зафиксированы здесь и остатки
t..i чж-рые возможно связаны с металлургическими
; Ь комплексов Синташта и Аркаим, исследованы также
> : •!-' 1л г. /и положенные преимущественно на Урале, среди ко-
х известны Каменный Амбар, Кривое Озеро, Тана-
• >’г н ’.aw» и грунтовые синташтинские могильники обычно
и )р • на । раю червой надпойменной террасы, либо на во-
‘р.:\ ' v слияния небольших рек. Для синташтинских племен
• < н' -а юадичия совершения впускных захоронений в более
s oi ’шю ыи kvpjаг- ив. Погребения в курганах характеризуются
I ни кольцевым размещением погребений. При этом пре-
= ы ы: ' .ор ‘иония иногда занимали периферийное место. В ря-
....> ; - *' го; реоенгя перекрывают друг друга, образуя ярусные
оы ! онотрукции могильных ям отличаются разнообрази-
ы о. .росения совершены ев подбоях, катакомбах, грунтовых
-нп’лч ч деревянных камерах, перекрытых бревнами. Наибо-
• г. л'от «раненными являлись могильные ямы с перекрытиями,
с<-' ( ’лк.ис я на столбы в углах или на ее края, реже обнаружены
рамы на дне могил Преобладающее положение по-
.,ы'<лных шшбо огорченное на левом боку, обнаружены также
. - г не или (порченные костяки на спине, а также расчленен-
.....ахоронения. В синташтинских могильниках обычно захороне-
на пара коней колесничей запряжки в самой могиле или в специ-
•« -лом отсеке на перекрытии или на площадке под насыпью сим-
м-и лично на боку спинами или головами друг к другу.
Сходство ключевых характеристик погребального обряда
|юзн?ляег отнести к синташтинским позднюю группу захоронений
! фетовского могильника в Самарской области, появившихся на
Ноше в результате миграции населения на запад из Южного Заура-
лья (Васильев И В., Кузнецов П.Ф., Семенова А.П., 1994).
Характер укрепленных поселений указывает на прочную осед-
тл гь Основу хозяйства составляли скотоводство, металлургия; до-
стоверных данных о земледелии нет. Разводили крупный и мелкий ро-
г чл. !й скот, важную роль играло коневодство, свиноводство развито
незначительно. Синташтинские племена широко использовали лег-
ню одноосные колесницы с колесами с 8-12 спицами, кожаными ши-
н Ч1И} запрягавшиеся парой лошадей с помощью щитковых псалиев
с 1ШЯЮМИ Остатки колесниц выявлены в могильниках Синташта, Ка-
менный Амбар, Кривое Озеро. Появление облегченных колесниц ста-
не аозм ужным после изобретения колеса со спицами в европейских
степях, где имелись длительные традиции коневодства в отличие от
Ннссдяя/ Азии, где лошадь практически не использовалась.
180
Анализ погребального обряда рчз: а о. ч мм . л ,-с
пастве сопровождающего инвентаря жертве.-к-с'< хм. -.
и рядовых членов общины, наличие сложны- цел '
сооружений, храмовых комплексов позволяю; щ .ю-:. . .
(.инташтинские племена имели развитую соски-.
По всей видимости, выделились три социагт. м с м
Риг веде и Авесте - «стоящий на копсюмииех • - * • ; -
сгвом воин»), жрецы и рядовые общинипн; брс ' . *
татств общины в ее рамках наметилось нсраюю? , *
ление в пользу воинской знати и жрецов. В о. —.
большое значение имело заклание живот:м. ни
представители сопровождались принесошы/'ю в
Очевидно значительным был купы си ня вытун.^ю.
средника между мирами людей и божеств.
Полученные радиоуглеродные дагировю ц л > -
памятников позволяю! отнести их ко времени v /|« \ j ,
Андроновская культурно^ исторически сбыы
Другой крупный блок металлурничщ'5 ич с- а- « . .
металлургической провинции обязан своим «о.и к .
роновской культурно-исторической общности Мысн. 1
ритория андроповской общности простирается )*, р <; s
ладе до Енисея на востоке, от таежных лесов Зэса.з... •
на севере до долин Тянь-Шаня и Памира н<л ю э Н » •' ,
туре дал могильник у д. Андронове в Минусинск».-л > •
По всей видимости, племена андроновс кс-т обы*ю
зовались на основе развития родственных по ю,лн\ре > я, .
дению племен северной полосы казахстанских стсаей о н.,.н • . .
щих районов Зауралья эпохи неолита и энеолита. I 1о и?) г
рико-культурного соотношения, хронологии и страна риф?- <п= ,
ных типов памятников андроповского ареала до сих пол
спорными. Большинство исследователей до недавнего щюм
выделяло в пределах общности петровскую. агюкулыж?г’ ы>..,
ровскую культуры.
Петровская культура
Памятники петровского типа занимают западне./ <
ральные районы андроповского культурного алсаю. а . ..с,
жены на территории Южного Урала, ю-а Зап ./л-за < ,
падного, Центрального, Северного Казахе^ яс. г? н а <
мя большинством исследователей признасщя <с и -• ю.л .• г
емственность петровских и алакульгжих нам я i -тике >..
ствуют серьезные расхождения ею взглядах при в.. : <
мой петровской культуры.9 По всей видимости, ядро петровского
населения локализовалось на территории Южного Урала и при-
легающих районов с последующим расширением ареала в За-
падную Сибирь, Северный и Центральный Казахстан. Процесс
расселения сопровождался освоением многочисленных место-
рождений меди в Зауралье и Казахстане.
К наиболее известным поселениям относятся Петровка 2,
Новоникольское 1 в Приишимье, Кулевчи 3 в Зауралье. Первые два
памятника окружали оборонительные сооружения в виде рва ши-
риной до 2,5 м, глубиной до 1,8 м. На поселении Новоникольском 1
местами сохранились участки глиняного вала с шириной основания
до 1.7 м. Жилые помещения были наземными, прямоугольной фор-
мы, с бревенчатыми стенами, иногда с тамбуром-выступом у входа.
В полу некоторых жилищ в ямках овальной формы обнаружены по-
гребения детей грудного возраста, которые сопровождались сосу-
дами (Зданович Г.Б., 1983; 1988).
На поселении Кулевчи 3 обнаружены жилища полуземляноч-
ного и наземного типов, прямоугольной формы, довольно большие
по площади, с глиняной обмазкой пола и очагами (рис. 84). На по-
лу одного из жилищ был расчищен жертвенник, содержавший голо-
ву и кости жеребенка, голову коровы, кости крупных животных.
Под тремя стенами другого жилища были найдены детские погре-
бения с петровскими сосудами (Виноградов Н.Б., 1983). Для пет-
ровских поселений характерна выраженная металлургическая спе-
циализация, т.к. в слое памятников обнаружены многочисленные
металлургические шлаки, слитки, сплески металла, льячки, сопла,
тигли, обломки каменных и глиняных литейных форм, а также гото-
вые металлические орудия и украшения.
К числу наиболее известных петровских могильников, иссле-
дованных в бассейнах рек Илек, Тобол, Ишим, Центральном Казах-
стане, относятся Петровка, Верхняя Алабуга, Сатан и др. Погребе-
ния совершались по нескольким типам обряда. В могильнике Пет-
ровка были изучены детские сепаратные грунтовые захоронения.
Ко второму типу относятся курганные погребения с невысокими до
0,5 м земляными насыпями диаметром 16-19 м. В центре подкурган-
ной площадки сооружалась одна могила больших размеров с муж-
ским погребением, сопровождаемым богатым инвентарем - оружи-
ем, остатками боевых колесниц, скелетами лошадей. Третий тип
представлял собой также курганные захоронения с одной или двумя
центральными ямами, содержащими взрослые погребения, вокруг
которых располагались периферийные кольцевые детские захороне-
ния. Стены могильных ям облицовывались сырцом, пол обмазывали
глиной. Иногда в основании ямы клали бревна в 2-3 венца.
184
Рис. 84. Керамика и типы орудий труда петровских памятников
(по Г. Б. Здановичу, 1988).
1 - план поселения Петровка 2; 2-4 - планы жилищ поселений Петровка 2 Кулевчи
3; 5-7 - планы и разрез кургана, погребений, отпечатков колес могильников Бер-
лик 2, Кенес; 8-10 - костяные псалии; 11-12 - кремневые наконечники стрел
13-18 - медные и бронзовые ножи; 19-20 - бронзовые серповидные орудия 21
каменная булава; 22-26 - керамика.
185
В приуральских могильниках (Увак, Восточно-Курайли 1, Жа-
ман-Каргала 2 и др.) размеры насыпей также незначительны - в ди-
аметре достигают от 8 до 20 м, высотой - 0,15-1,0 м (Ткачев В.В.,
2000). Вокруг центральной площадки погребений сооружались ро-
вики, оградки из деревянных столбов, редко - каменные конструк-
ции Курганы содержали как единичные погребения так и многомо-
гильные численностью до 30. В последних прослежена тенденция
кольцевого расположения периферийных захоронений по отноше-
нию к центральным престижным могилам Могильные ямы - прямо-
угольной формы, иногда овальных очертаний, в некоторых случаях
отмечены уступы и подбойные конструкции, часто перекрыты дере-
вянными плахами или каменными плитами. Плиты иногда исполь-
зовались и для облицовки стен погребальных камер В погребени-
ях и за их пределами часто располагались жертвенники, на которых
обнаружены черепа и конечности животных. Погребенные уклады-
вались на левом, реже правом боку, в единичных случаях - в вытя-
нутом на спине положении. Обнаружены также расчлененные по-
гребения. Помимо индивидуальных погребений, встречены пар-
ные, коллективные захоронения, размещающиеся иногда ярусами
(Ткачев В В., 2000).
В редких случаях в больших центральных ямах погребали
женщин с разнообразными украшениями, среди которых выделяет-
ся группа роскошных накосников на кожаной основе. Такие накос-
ники состоящие из бронзовых накладок, пронизей, листовидных
подвесок, были обнаружены в могильниках Северного и Централь-
ного Казахстана. Эти уборы, сходные с синташтинскими женскими
украшениями, символизировали статус девушки, достигшей брач-
ного возраста или же статус девушки-невесты в обрядах перехода
жизненного цикла (Усманова Э.Р, Логвин В.Н., 1998).
Керамика представлена горшками с невысокой шейкой и ре-
бром в верхней части, а также баночными формами, плавно профи-
лированными сосудами. Для петровской керамики характерно зо-
нальное расположение орнамента на шейке, плечиках, в верхней
части тулова и у дна, выполненного гладким или гребенчатым
штампом. Около 45% сосудов полностью покрыто орнаментом.
Преобладающими орнаментальными элементами являются про-
черченные линии, заштрихованные равнобедренные треугольники,
ромбы, горизонтальные зигзаги, вдавления. К числу каменных из-
делий относятся булава, топор, наконечники стрел, костяных - сег-
ментовидные, дисковидные, прямоугольные псалии с шипами,
пряслица, наконечники стрел.
Население, оставившее поселения и захоронения петров-
ского типа, скорее всего можно рассматривать как создателей од-
186
него из очагов производства металлических изделии i щшзиисюм
металлургической провинции. Продукция металлисбра1)О1 ки со-
стояла из топоров вислообушных, копий с литои втулкой, тесел
плоских, серпов пластинчатых, слегка изогнутых, ножей одно*
и двулезвийных, долот черешковых и втульчатых с разомкнутой
втулкой, втульчатых крюков, пилочек, восходящих t тем или иным
стереотипам Циркумпонтийской или даже более ранней Г.алка-
но-Карпатской металлургической провинции. Един' твинными ыю
цифическими петровскими типами являются лишь немно!счислен-
ные украшения - крестовидные подвески, пронизи житное на-
правление металлургических контактов, технологических оо-
типов и импульсов, приведших к возникновению nt-гр ?[<кои mgkiji-
лургии, связано с западными культурами - уральской аиашзвекои
и синташтинской. Спектроаналитическое исследованию мснаили-
ческих изделий выявило геохимическую однородность или бли-
зость металла петровских памятников Изделия из!отапливались
преимущественно из чистой меди, хотя доля оловянных бронз до-
стигала 15-20%. В сравнении с металлообработкой очагов ЦМП
у петровских племен произошли определенные про»сессивные из
менения в развитии литейной технологии связанные с лошл-ени-
ем отливок в полностью закрытых формал, начином испэльзова
ния оловянных бронз, применением - пока в единичных случаях -
специальных видов термообработки бронз (Дегтярева А.Д., Кузь-
миных С.В., Орловская Л.Б., 2001).
Петровские памятники датируются по находкам псалиев,
аналогичным микенским, а также по ме1аллическим изделиям
евразийских типов XVII-XVI вв. до н э. (СИегпукп Е N., 1992,
Кузьмина Е.Е.. 1994).
Алакульская культура
Петровская культура на протяжении своего развития претер-
певает значительные изменения и далее трансформируется в ала
кульскую, зона охвата которой значительно расширена по сравне-
нию с петровской. Алакульские памятники распространены от Ура-
ла на западе до Иртыша на востоке, на юге до Южного Казахстана
и севера Средней Азии. В алакульскую эпоху исчезают оборони-
тельные сооружения вокруг поселений, увеличиваются размеры
жилищ (до 100-200 кв. м). Однако основные конструктивные прин-
ципы строительства домов остаются прежними. На поселениях
Алексеевское, Камышное 1, Явленка 1, в Гоболо-Ишимском реги-
оне исследованы полуземлянки с каркасными бревенчатыми кон-
струкциями (Кривцова-Гракова О.А., 1948; Потемкина ЕМ.. 1985,
Зданович Г.Б., 1988).
187
Рис. 85. Керамика и типы орудий труда алакульских памятников
(по Г. Б. Здановичу, 1988).
1, 2, 6 - планы,разрезы курганов и погребений могильников Семипалатное и Алып-
каш, 3-4 - планы жилищ поселений Кулевчи 3, Петровка 2; 5 - костяной псалий; 7,
9 - бронзовые браслеты; 8,10-14 - бронзовые подвески; 15,17 - бронзовые ножи;
16 - бронзовый наконечник стрелы; 18 - бронзовый топор; 19 - бронзовый кинжал;
20-24 - керамика.
188
Погребальные сооружения в могильниках (Алакуль, Кулевчи
6, Чистолебяжье, Шет и др.) становятся более многообразными -
встречаются земляные и каменные курганы, каменные оградки,
земляные курганы в сочетании с каменными кольцами (Виноградов
Н.Б., 1984; Потемкина Т.М., 1985; Зданович Г.Б., 1988; Кадырбаев
М.К., Курманкулов Ж., 1992; Матвеев А.В., 1998). Могилы прямо-
угольные, внутри ямы - сруб или облицовка стен плахами с пере-
крытием в виде деревянного наката (рис. 85). В степной зоне иссле-
дованы каменные ящики, которые перекрыты плитами. Погребен-
ные лежат на левом боку в скорченном положении, в случае пар-
ных погребений - мужчина лежит на левом боку, женщина - на пра-
вом. Преобладает западная ориентировка умерших. В насыпи най-
дены остатки жертвоприношений в виде черепов, конечностей ко-
ней, реже - быка, барана. Известны захоронения пары коней с пса-
лиями, а также собак. В центральных могилах обнаружены погре-
бения мужчин или парные - мужчины и женщины, вокруг которых
располагались детские, подростковые, женские захоронения.
В мужских погребениях находили преимущественно нож
и оружие - кремневые, костяные, бронзовые наконечники стрел,
каменные топоры, булавы. Погребения женщин сопровождались
множеством украшений - бляшками, нашитыми на одежду, брасле-
тами, перстнями, серьгами, браслетами из бронзовых бус на щико-
лотках, роскошными накосниками. Преобладают сосуды типа горш-
ков с выраженной профилировкой. Орнамент покрывает сосуды зо-
нально - на шейке, в верхней части тулова и у дна. Узоры, так же
как и на петровской керамике, - прочерченные, в основном это
геометрические фигуры: меандры, треугольники, зигзагообразные
ленты, опоясывающие горшок.
Алакульский металлургический очаг (или целая группа оча-
гов) был наиболее мощным в ЕАМП. Если петровские металлурги
использовали при изготовлении изделий медь и в меньшей мере
оловянную бронзу, то алакульские мастера перешли на употребле-
ние почти исключительно оловянной бронзы. К специфическим
формам металлообработки можно отнести втульчатые наконечники
стрел, бесчеренковые серпы, двулезвийные ножи. Наиболее ориги-
нальными вещами являются украшения - выпукло-вогнутые круг-
лые бляшки с крестовидным орнаментом, концентрическими ок-
ружностями, вписанными друг в друга; желобчатые браслеты со
спиралевидными завершениями, кольца со спиральными щитками,
крестовидные подвески, листовидные нашивные пластины.
Алакульские памятники чаще всего датируются XV-XIV вв.
до н.э. на основании аналогий дисковидным псалиям, некоторым
типам блях, кинжалов, которые зафиксированы в восточноевропей-
189
ских культурах и Подунаы-е (Тлен, Вжина). выверенных на евро-
пейскую хронологическую шкалу ц<у.>ьминч Ел , и?94) В послед-
нее время появились работы в которых предпринимаются попытки
удревнения алакульских памятников на основании серии радиоуг-
леродных датировок западносибирских могильников до XX-XVIII
вв до н.э (Матвеев А В. 1998).
Федоровская куны ура
Федоровские памятники не образуют сплошного массива.
Они распространены hi Урале. в Юнахсганц. в Прииртышье,
на Оби, Енисее. О i дельные могильник., известны на Тянь-Шане
Памире В Зауралье федоровские обьекгы открыты как на алакуль-
ских поселениях, таг. и в памятник иных культур (Нзево 1. Ново-
никольское 1. Бугулы 2 Атасу) Основной принцип планировки по-
селков -- линейный. дома расположены в 1-2 линии вдоль берего-
вой кромки реки Дня федоровских поселений характерно возведе-
ние небольших каркасных наземных построек и крупных прямо-
угольных многокамерных сооружений лолуземляночмого типа пло-
щадью от 30 до ?ни кв м (Малюгина ТС , ю90).
Погребальные комплексы бопььытклве шьчаез располага-
ются на территории алакульских некрополей, образуя на них ком-
пактные группы. Для федоровских погребений (Федоровский, Уреф-
ты I, Путиловская Заимка и др.) характерны более крупные в сравне-
нии с алакульскими надмогильные сооружения небольшое количе-
ство могил под насыпью (от одной до трех) расположение ям в один
ряд, глубокие могильные ямы. использование камня в обкладке стен
погребальной камеры (рис 86). Могильники имеют невысокие насы-
пи. которые по основанию окружены круглыми или квадратными ог-
радками, образованными цисговой кладкой или врьпыми каменны-
ми плитами. Встречаются курганы с досыпкой, смыкающиеся огра-
ды, а также грунтовые могильники Погребальные камеры внутри
имеют деревянную обкладку, срубы или каменные ящики. В Цент-
ральном Казахстане распространены каменные цисты - своеобраз-
ные склепы, облицованные внутри горизонтально уложенными ка-
менными плитами. У федоровцев фиксируется устойчивый обряд
кремации, иногда в ямах отсутствуют останки умерших. Исключение
составляют енисейские могильники, где кремация фиксировалась
редко (Максименков Г.А.. 1978). В погребениях найдено значитель-
ное количество изделий из металла -- двулезвииные кинжалы с вы-
емками у прямоугольного черенка, массивные литые браслеты
с рожками, серьги с раструбом, бляш ,и с пэте’.ькой, К числу специ-
фически федоровских типов изделий отнеся; и вислообушные топо-
ры с валиковым утолщением по краям обушного отверстия.
190
Рис. 86, Погребальный инвентарь енисейских федоровски/ могильников
(по Э.Б. Вадецкой, 1986).
1,2 - план ограды и виды noi ре сальных сооружений, 3-5 - бронзовые бляшки;
6 - бронзовые бусы* 7 8 - каменка. и костяная подвески, 9 деревянная бадей-
ка; 10- берестяной г\пг/?к, -1,12 бронзовые (еры и 13 орнамент на стенах
погребальных ащик'нг М - кег .м-'кл
Федоровская керамика представлена ппавнопрофилирован-
ными горшками с отогнутым венчиком, а также четырехугольными
и овальными блюдами Поверхность сосудов украшена сложным
геометрическим орнаментом, выполненным оттисками мелкозубча-
того, гребенчатого или гладкого штампов в виде косых треугольни-
ков. ромбов, меандров, образующими сложные ковровые узоры.
Хронологическая позиция федоровских памятников в систе-
ме андроновской общности вызывает споры и до сих пор не явля-
ется общепризнанной Скорее всего, федоровские памятники су-
ществовали синхронно с алакульскими. Е.Е. Кузьмина датирует
раннефедоровские памятники XV-XIV вв. до н.э. Позднефедоров-
ские комплексе! она относит к XIII в. до н.э. и вплоть до конца эпо-
хи бронзы (Кузьмина Е Е., 1994).
Система хозяйства андроповских племен отличалась едино-
образием. ЕЗедущей формой хозяйственной деятельности было
191
скотоводство, которое носило подвижный, отгонный характер.
В зависимости от природной среды в одних районах преобладал
крупный рогатый скот, в других стада состояли из мелкого рогато-
го скота. Повсеместно на андроновских памятниках встречаются
кости одомашненных лошадей. Лошади представлены нескольки-
ми породами, среди которых выделяются высокопородные кони,
легкие, грациозные, с тонкими ногами и высоко поднятой головой.
Эти лошади развивали большую скорость и были идеально при-
способлены для колесничной упряжки. Известны также собаки,
двугорбые верблюды.
Подсобную роль по сравнению со скотоводством играло зем-
леделие, которое выступало в мотыжной пойменной форме.
На жертвенном холме Алексеевского могильника (Притоболье) бы-
ли открыты ямы, где найдены обугленные стебли и зерна пшеницы.
Отпечатки стеблей злаков обнаружены на бронзовом серпе с посе-
ления Мало-Красноярка в Восточном Казахстане. К числу земле-
дельческих орудий относятся каменные, костяные мотыги, бронзо-
вые серповидные орудия, каменные зернотерки.
Главное направление технического прогресса в ареале всех
андроновских культур было связано с развитием металлургии.
Во второй половине II тыс. до н.э. андроновские племена перешли
к массовому бронзолитейному производству, широкому освоению
рудных месторождений, изготовлению самобытных типов орудий
и оружия из оловянных бронз.
В пределах каждой из названных андроновских культур дей-
ствовали собственные очаги металлургии. Их деятельность ха-
рактеризуется чрезвычайно выразительным единообразием
в технологии металлообработки и морфологии продукции типич-
ной для ЕАМП в целом. Отличия в формах орудий и украшений
носят лишь характер морфологических вариаций. Пожалуй, выде-
ляется выраженным своеобразием лишь петровский очаг метал-
лопроизводства, который унаследовал морфологические стерео-
типы от предшествующей Циркумпонтийской металлургической
провинции. Явным наследием металлургических традиций про-
шлого стала практиковавшаяся здесь отливка втульчатых топо-
ров, тесел, а также тенденция использования мышьяковых бронз
наряду с оловянными бронзами.
Металлургическое производство андроновских очагов (пет-
ровского, алакульского, федоровского) по своей обеспеченности
сырьевыми ресурсами являлось наиболее богатым в Евразийской
провинции. Экономика основывалась на собственных сырьевых ис-
точниках: уральских, казахстанских залежах медной руды, а также
богатых оловорудных месторождений Центрального и Восточного
192
Казахстана (район Атасу, Калбинский и Нарымский хребты).
Для добычи руды применяли глубокие подземные выработки. Анд-
роновские металлургические очаги оказали огромное влияние на
развитие производства металла более западных территорий. Из их
ареала передавался на запад, в срубную среду, сырьевой металл.
Особенно драгоценным объектом торговли было олово, которое
переправляли с востока на запад тысячекилометровыми путями.
Кроме меди и олова, разрабатывались месторождения золота в Се-
верном Казахстане в районе г. Степняк, на Алтае.
Наиболее значительными по объему добытой руды и вы-
плавленного металла следует считать рудники Центрального Ка-
захстана. Подсчеты показали, что объем добытой руды на рудниках
Джезказгана достигает примерно 1 миллиона тонн, а вес выплав-
ленной меди из кенказганской руды оценивается примерно в 30-50
тысяч тонн. Рядом с рудниками на Южном Урале, в Северном
и Центральном Казахстане известны и поселения горняков, метал-
лургов. Наиболее интересным является поселение Атасу, располо-
женное в 80 км от Кенказганского рудника. На его территории обна-
ружены печи для плавки руды достаточно сложной конструкции,
снабженные воздуходувными каналами для подачи кислорода
в плавильную камеру. Поселение Атасу являлось одним из самых
крупных в Евразии центров по переработке руды, выплавке меди,
отливке бронзовых орудий.
Подавляющее большинство изделий андроновских очагов
представляют собой высококачественную оловянную бронзу.
Незначительную долю орудий составляют предметы, изготов-
ленные из чистой меди и сплавов меди с мышьяком и сурьмой.
Изредка встречались сурьмяные подвески, использовалось лис-
товое золото в качестве обкладки бронзовых украшений.
Срубная культурно-историческая общность
В западной части Евразийской металлургической провинции
в пределах ее европейской зоны развивалась срубная культурно-
историческая общность, хронологические пределы которой также
в значительной степени укладываются во вторую половину II тыс.
до н.э. Ареал культурно-исторической общности простирается от
левобережья нижнего и среднего течения Днепра на западе до
верхнего течения р. Урал на востоке в степной и лесостепной зоне.
Формирование первоначального ядра племен срубной общности
происходило в Волго-Уралье, где сосредоточен основной массив
ранних срубных памятников. В этом процессе существенное учас-
тие принимали позднеямные (так называемые полтавкинские) пле-
мена, определенный вклад в формирование срубной культуры был
193
снесен (акже абашевскими и катакомбными массивами населения
(Агапов С.А , Васильев И Б. и др., 1983, Мерперт Н.Я., 1985; Памят-
ники срубной культуры. 1993) Эта точка зрения подтверждается
сходством элементов погребальной обрядности, керамических тра-
диций, морфологии металлических изделий. Поздний период суще-
ствования абашевской культуры совпал по времени с началом
функционирования срубной общности. Этот период отмечен интен-
сивными абашевско-срубными контактами, что подтвердилось на-
личием комплексов синкретического облика, сочетающих абашев-
ские и срубные черты К числу таких относится подавляющее боль-
шинство (31 из 39 захоронений) юго-восточной группы известного
Покровского мо!ильника под г. Саратовом.
Срубная культура впервые была выделена выдающимся рус-
ским археологом В.А. Городцовым, который одним из первых в ев-
ропейской археологии использовал элементы статистики для ана-
лиза массового археологического материала. В работе «Культуры
бронзовой эпохи Средней России» на материалах донецких погре-
бений им были выделены, помимо ямной и катакомбной культур,
погребения в срубах (Городцов В.А., 1916). Разделение погребений
было произведено с помощью сопоставления стратиграфических
наблюдений с изменением типов могильных ям и динамикой изме-
нения инвентаря. Таким образом, свое название культура получила
по типу подкурганных погребений, в которых могильная яма вмеща-
ла камеру, выложенную деревом в виде сруба жилого дома. Толь-
ко позднее выяснилось, что этот тип погребений составляет всего
2-5 % от общего количества срубных захоронений.
Анализ элементов материальной культуры срубников выявил
специфические отличия в ее ареале в степной и лесостепной зо-
нах, обусловленные природно-климатическими особенностями
и хозяйственным укладом. Исследователями были выделены ло-
кальные варианты в пределах Нижнего, Среднего Поволжья, При-
уралья, Среднего Дона, Приднепровья.
Срубные памятники представлены большей частью курган-
ными и грунтовыми могильниками. Курганные могильники, в числе
которых такие, как Бережновский, Ягодное, Хрящевский и др., раз-
мещаются на террасах или возвышенностях по берегам рек. Они
включают небольшое число курганных насыпей, под которыми про-
слеживаются большие прямоугольные могильные ямы. Насыпь по-
крывала сразу несколько могил, по всей видимости представите-
лей одного клана. Такие насыпи возводились над несколькими за-
хоронениями практически одновременно. Часто могилы были пере-
крыты мощным бревенчатым накатом или деревянными плахами,
во внутренней полости имелись опорные столбы. Погребенные ле-
194
Рис. 87. Раннесрубные погребения Среднего Дона
(по А.Т. Синюку, 1986).
1-6,8-12 - планы и инвентарь могильника Пасеково (2,4,6,9.11 - керамика; 7 -
медная игла); 13-16 - план и инвентарь могильника Верхняя Маза (14-16 - кера-
мика; 17 - бронзовый кинжал): а - органическая подстилка; б - дерево; в -- охра;
г - уголь; д - сосуд
195
жали скорченно на левом боку, голова направлена в северный сек-
тор кургана. В ряде могил зафиксированы следы органической под-
стилки, а также охры и мела (рис. 87). В погребениях раннего пери-
ода отмечены следы жертвоприношений животных - лошадей,
овец, размещавшихся на специально сооруженных площадках
или в могильной яме. В раннесрубных погребениях обнаружены
и следы проявления культа огня, зафиксированные в виде зольни-
ков от костров, горевших на поверхности около ямы. Золой и угля-
ми посыпали также дно ямы у головы и ног умершего. Обнаружены
также и случаи кремации с остатками кальцинированных костей
на коре с охристой подсыпкой. Обычно в могилу ставили 1-2,
редко 3 сосуда у кистей рук и колен умершего, иногда помещали
бронзовый нож, шилья, бусины и подвески (Семенова А.П., 1983).
В грунтовых могильниках (Алексеевский, Съезжинский) по-
гребения располагались рядами. Простота погребального обряда,
отсутствие свидетельств ритуальных церемоний, скудость сопро-
вождающего инвентаря производят впечатление, что в них хорони-
ли людей с более низким социальным статусом, нежели в курганах.
Поселения, расположенные на первых надпойменных терра-
сах рек, состоят из прямоугольных полуземлянок больших по пло-
щади, иногда до 150 кв. м и более (поселения Суруш, Сусканские 1,
2, Мосоловское; Горбунов В.С., 1989, Обыденнов М.Ф., Обыденно-
ва Г.Т., 1992; Пряхин А.Д., 1993; 1996). Стены этих жилищ укрепле-
ны бревнами. Внутри жилища располагалось несколько очагов. Ви-
димо, здесь жило несколько парных семей.
В погребениях и на поселениях найдено большое количество
керамики, металлических изделий, инструментов и приспособле-
ний, связанных с металлургическим производством. Керамика
срубной культуры плоскодонная, преобладают баночные, почти ци-
линдрические и острореберные сосуды, как бы состоящие из двух
сложенных основаниями усеченных конусов. Орнамент наносился
среднезубчатым или гладким штампом. Мелкозубчатый штамп ис-
пользовался для украшения острореберных сосудов. Орнамен-
тальные узоры состояли из прямых линий, прямоугольников, ром-
бов, зигзага, уточки, горизонтальной елочки. Изделия из камня
представлены топорами, кремневыми наконечниками стрел. Из ко-
сти сделаны трех- и четырехгранные наконечники стрел, псалии
с шипами, втоки древков стрел, кольца, пряжки, пронизи.
У населения срубной общности функционировало несколько
металлургических и металлообрабатывающих очагов, дифферен-
циация которых затруднительна по причине монотонности культу-
ры, отразившейся и на металлопроизводстве (Chernykh E.N., 1992).
Безусловно, существовал приуральский металлургический очаг,
196
базировавшийся на разработке каргалинских руд. Очаги металло-
обработки функционировали также в Поволжье и на Дону, о чем
свидетельствуют многочисленные производственные мастерские,
питейные формы, тигли, льячки. По данным Е.Н. Черных, в сруб-
ном металле незначительна доля оловянных бронз - всего 25-30%.
большинство предметов представлено изделиями из чистой меди
и сурьмяно-мышьяковой бронзы. Производящие центры срубной
общности, несмотря на активную разработку каргалинских медис-
тых песчаников Приуралья и Донецкого бассейна, функционирова-
ли в основном на привозном восточном сырье, связанным с место-
рождениями Казахстана, Южного Урала. Доставляли это сырье ма-
стера андроновских племен. Высокая степень типологической бли-
зости металлического инвентаря срубной и андроновской культур
объясняется именно этими контактами.
Металлических вещей в срубное время очень много. Эго то-
поры вислообушные массивные, ножи черенковые с расширением-
упором или же перехватом, с прямоугольной или ромбической пят-
кой черенка, кинжалы с металлической рукоятью, наконечники ко-
пий литые и кованые, долота желобчатые с несомкнутой втулкой,
серпы с крюком, сильно изогнутые (рис 88). Характерным издели-
ем срубной культуры можно считать также кельты, которые появля-
ются с того времени, когда вислообушные топоры ранних срубни-
ков выходят из употребления. Эти кельты имеют втулку, перпенди-
кулярную лезвию, отчего рукоять орудия была коленчатой. В погре-
бениях встречена большая серия украшений: браслетов, подвесок.
В срубном сообществе существовало несколько производ-
ственно-металлургических центров с определенной специализа-
цией - Каргалы, Мосоловка, Береговское, Тюбяк, Усово Озеро,
Капитаново.
Племена срубной общности продолжали эксплуатацию Кар-
галинского меднорудного горно-металлургического центра - круп-
нейшего и древнейшего в северной зоне Евразии памятника горно-
го дела. Здесь открыты следы двух десятков поселков горняков
и металлургов срубного времени с яркими следами их производст-
венной деятельности в виде устьев шахт, штолен, карьеров (Чер-
ных Е.Н., 1997в; Черных Е.Н., Кузьминых С.В. и др., 1999). Общая
длина горных подземных разработок достигает нескольких сотен
километров при глубине до 40-42 метров. На Каргалах преоблада-
ла так называемая хуторская система организации производства
и жизнедеятельности, когда обитатели одного жилого и производст-
венного комплекса обладали преимущественным правом разработ-
ки участка выходов руды. Практически все поселения располага-
лись на высоких берегах оврагов, на холмах, далеко от источников
197
Рис, 88- Продукция срубного металлургического очага Волго-Уралья
(по Е. N .Chernykh, 1992).
; -3 - шилья 4--8 - подвески; 9-15 - браслеты; 16-26 - ножи и кинжалы; 27 -
долото, 28-30 - наконечники копий; 31-33 - вислообушные топоры; 34 - серпо-
видное орудие. 35- 37 серпы.
198
воды На селище Горном был исследован жилой и производствен-
ный комплекс, состоящий из жилого помещения, плавильного дво-
ра с его центральной частью в виде металлургического очага, руд-
ного двора, сакральной ямы-штольни, ямы для отходов производ-
ства. Плавка руды велась в очаге с использованием открытого огня
и угольной засыпки в глиняном сосуде или чаше из песчаника
с применением искусственного дутья. На территории рудного дво-
ра сохранился мощный пласт специально отобранных кусков окис-
ленных минералов - малахита и азурита. Сакральная яма-штоль-
ня, проходившая под основаниями стен и полом жилища, содер-
жавшая утрамбованную руду, представляла собой редкий случай
имитации рудной залежи - богатой и неглубокой, отражение одно-
го из профессиональных способов мольбы рудокопов подземным
духам. С территории поселения происходит разнообразный мате-
риал - керамика, металлургические шлаки, литейные формы, ка-
менные молоты и молотки, готовые металлические изделия.
У племен срубной общности можно наблюдать процессы обо-
собления и специализации мастеров-литейщиков. Об этом свиде-
тельствуют материалы специализированного поселения металлур-
гов-литейщиков Мосоловка на Дону в Воронежской области (Пряхин
А.Д., 1993; 1996). Основная продукция мастеров Мосоловки была
ориентирована на внешний товарный обмен. На территории памятни-
ка раскопано несколько больших производственных помещений, в ко-
торых обнаружено огромное количество глиняных литейных форм -
до 700 створок, несколько сотен плавильных чаш (рис. 89). Резко до-
минируют негативы для отливки втульчатых топоров, найдены створ-
ки форм для отливки серпов, наконечников копий, ножей, втульчатых
долот, шильев. Формы для отливки серпов были односторонними
с плоскими крышками. На створке вырезался негатив изделия, а на
крышках сохранились следы расплавленного металла, повторяющие
форму серпа. Отливались также круглые слитки-диски диаметром до
20 см. На этом поселении осуществлялись операции не только метал-
лообрабатывающего цикла, но. по всей видимости, и металлургичес-
кого, связанного с выплавкой металла из привозной руды.
На поселении Липовый Овраг в Поволжье была изучена ме-
таллообрабатывающая мастерская, из которой происходит ком-
плекс глиняных и каменных литейных форм для отливки ножей,
кинжалов, долот, шильев, льячки, тигли. На поселении Усово Озеро
на р. Северский Донец выявлены пиротехнические сооружения,
связанные с металлургическим циклом, а также значительная кол-
лекция литейных форм.
Основу хозяйства племен срубной общности составляло
скотоводство, придомное в лесостепи, а в степи - подвижное, воз-
199
Рис. 89. Глиняные литейные формы Мосоловского поселения
200
можно, полукочевое. В составе стада - крупный и мепкии рогатый
скот, лошади. Большое количество разнообразных земледельчес-
ких орудий - серпов, зернотерок, топоров, которые могли служить
для корчевки леса, указывают на значительный объем земледель-
ческих работ.
В конце 50-х годов Н Я. Мерпертом предложена схема пери-
одизации срубных памятников, которая основана на комплексном
анализе стратиграфии, планиграфии, черт погребальной обрядно-
сти и морфологии инвентаря срубных курганов Среднего Поволжья
(Мерперт Н.Я., 1958). Им были выделены четыре блока памятни-
ков, которые последовательно датировались, начиная с XVI в.
до н.э. до первой четверти I тыс до н.э. Хронологическая шкапа
Н.Я. Мерперта явилась основой периодизации и хронологии сруб-
ных памятников на других территориях Восточной Европы. Так,
в конце 70-х годов Н.К. Качалова на материалах Волго-Уральского
междуречья также выделила 4 этапа истории срубных племен на
основе взаимовстречаемости изделий в комплексах, имеющих
обоснование в системе относительной хронологии: первый береж-
новский этап датирован XVI-XV вв. до н.э., второй - XV-XIV вв.
до н.э., третий - XIII-XII вв. до н.э., четвертый - XI-X вв. до н.э. (Ка-
чалова Н.К., 1978; 1985). В конце первого периода срубные племе-
на расселяются в лесостепное Подонье, в Приднепровье, бассейн
Оки, междуречье Суры и Волги, Приуралье, левобережье Камы
(Березанская С.С., Отрощенко В.В. и др., 1986; Горбунов В.С.,
1989; 1992; Обыденнов М.Ф., Обыденнова Г.Т., 1992). В керамике
и металле на втором этапе культуры прослеживаются следы влия-
ния восточных алакульских племен. Имеющиеся некалиброванные
радиоуглеродные даты срубных приуральских поселений относят-
ся к интервалу конец XVI-XV вв. до н.э. для раннесрубной стадии
и конец XV - начало XIII в. до н.э. для развитого этапа культуры.
На позднем этапе существования срубной общности появля-
ются первые изделия из железа (ножи, шилья), а также некоторые
формы вещей, развившиеся впоследствии у скифов. Это дает ос-
нования полагать, что между скифской культурой железного века
и срубной культурой позднего бронзового века нет резкой грани.
Не исключено, что потомки срубных племен стали местной основой
формирования последующей скифской культуры.
* * *
Во второй половине II тыс. до н.э. бронзовые орудия широ-
ко распространяются на севере в лесостепной и лесной зонах,
где возникают собственная металлургия и металлообработка.
201
202
Рис. 90. Погребальный инвентарь кротовской культуры (по В.И. Молодину. 1985).
1-8 - керамика могильника Сопка 2; 9-18 - бронзовые ножи могильника Сопка 2.
В последние десятилетия исследовано большое количество ; л
мятников в лесной зоне с выявлением так называемых конь о -
ных культур. В Волго-Окском междуречье располагаются памчт
ники поздняковской культуры (Бадер О.Н., 1970) В Среднем Г]п
волжье, в бассейнах Камы, Белой в Приуралье открыть! пост л*-
ния и могильники приказанской культурно-исторической общно-
сти (Халиков А.Х., 1969). На территории Приуралья, на Южн^м
Урале и в Зауралье изучены памятники черкаскульской куш-,
туры, в Западной Сибири так называемые «андроноидьы • >;
культуры (Сальников КВ., 1967. Косарев М.Ф , 1981). В лесо-
степных пространствах Верхнего Приобья и Прииртышья
включая Барабинскую лесостепь, выделена кротовская kv;s^-
тура с богатым и своеобразным инвентарем, датируемая XiV
XII вв. до н.э. (рис. 90; Молодин В.И.. 1985). В Сибири в бас-
сейне Средней Оби и Томи исследованы курганные и грунтовые
могильники ирменской культуры (Вадецкая Э.Б., 1986 Мат
веев А.В., 1993).
Общность культур валиковой керамики
На заключительной стадии позднего бронзового века в пе-
риод XI—IX вв. до н.э. складывается новая, еще более обширная
общность евразийских культур, получившая название общности
культур валиковой керамики в связи с наличием сосудов, укра-
шенных под венчиком, по горлу или по плечику валиком, иногда
со свисающими концами в виде «усов» (Chernykh F.N , 19921
Культуры валиковой керамики охватили обширную территорию,
от Алтая на востоке до Нижнего Дуная и Восточных Карпат на
западе. В ней выделены две основные зоны - западная (фра-
кийская) и восточная. Граница между ними проходит в Подне-
провье и Левобережной Украине. Восточная зона общности про-
стиралась от Алтая до Дона, на юге до северных полупустынь
Средней Азии. К ней относят памятники позднего этапа срубной
общности, саргаринской культуры Зауралья и Казахстана, труш-
никовского типа Западного Алтая и Восточного Казахстана, бега
зы-дандыбаевской культуры Центрального Казахстана. Обшие
черты в культурах общности проявляются, помимо керамических
традиций, в отказе от подкурганного обряда погребения, в при-
емах домостроительства, структуре скотоводческого хозяйства.
Весьма сходным оказался и морфологический состав металли-
ческого инвентаря - ножи-кинжалы с кольцевым упором у осно-
вания черенка, косари сосновомазинского типа, долота втульча
тые желобчатые, ножи однолезвийные со слабо выделенной
рукоятью, бритвы с фигурным лезвием.
203
К позднему этапу срубной общности относится несколько кла-
дов бронзовых изделий, в состав которых входили в основном сер-
пы, не встречающиеся в погребениях. В Сосновой Мазе (г. Хвалынск)
на Волге открыт клад, состоявший из множества бронзовых предме-
тов. Среди них выделяются массивные косари, служившие для вы-
рубки кустарников в поймах рек. Вещи из клада не отделаны, они со-
хранили питейные швы и заусеницы. На изготовление орудий клада
пошло два слитка весом по 7-8 кг каждый. Перелюбский клад состо-
ял из 16 серпов с крюками. Клады конца эпохи бронзы известны так-
же на территории Семиречья (среди них многообразием форм выде-
ляется Шамшинский комплекс предметов), Восточного Казахстана.
Клады свидетельствуют о накоплении значительных богатств у от-
дельных лиц, главным образом вождей племен. В азиатской зоне
общности валиковой керамики крупнейшим металлургическим оча-
гом являлся казахстанский, базировавшийся на мощных рудных ис-
точниках. Волго-донский очаг, по мнению Е.Н. Черных, следует отне-
сти к числу металлообрабатывающих, работавших на привозном сы-
рье из районов Урала, Казахстана и Карпат (Chernykh E.N., 1992).
Центральноазиатская металлургическая провинция охва-
тывала территорию Саяно-Алтая, Монголии, Северо-Западного
и Северного Китая. В северо-западной зоне провинции наиболее
широко известным был карасукский металлургический очаг, ареал
которого охватывал Минусинскую котловину на Среднем Енисее
и Алтай (Вадецкая Э.Б., 1986). Карасукские памятники известны
также и на территории Тувы и Монголии. Карасукская культура изу-
чена в основном по материалам бескурганных могильников (Малые
Копены 3, Карасук 1, 4). Могилы обозначались на поверхности ка-
менными квадратными или округлыми оградками. Могильные ямы
облицовывались тонкими плитами, реже встречались цисты. Свер-
ху они также перекрывались плитами. Преобладают погребения
в вытянутом положении на спине или левом боку со слегка согну-
тыми ногами (рис. 91). Слева у головы ставили 1-2 сосуда, в ноги
на деревянном подносе - часть туши барана, коровы, редко лоша-
ди. Сосуды большей частью круглодонные с бомбовидным туло-
вом, украшены ромбами, треугольниками, вдавлениями, прочер-
ченными линиями. Поверх костей животных помещали лезвие но-
жа, реже - целые однолезвийные коленчатые ножи, кельты, нако-
нечники стрел. Особенно часто встречались металлические укра-
шения - бляшки, серьги, кольца, подвески, а также гребни. Наибо-
лее характерным типом украшений были так называемые «лапча-
тые» подвески, кольца со спиральными завитками, округлые или
квадратные бляшки, иногда с круглыми выступами. Основным ви-
204
Рис. 91. Погребальный инвентарь карасукских могильников
(по Э.Б. Вадецкой, 1986).
1,2 - планы оград и виды погребальных сооружений; 3 - керамика; 4-6 - бронзо-
вые заклепки и пронизки; 7 - раковины каури; 8.9 - бронзовые кольца: 10,17,21 -
бронзовые подвески; 11-13,20,26 - бронзовые бляшки; 14,15 - лапчатые подвески;
16 - бронзовый браслет; 18,19 - костяные гребни; 22 - бронзовые бусы; 23-25 -
бронзовые ножи; 27 - бронзовый кельт, 28,29 - костяные проколки; 30 - каменный
точильный брусок; 31,32 - кремневые наконечники стрел.
дом сплавов являются мышьяковые бронзы, оловянных бронз не
более 10-15% проанализированных предметов Металлопроизвод-
ство карасукских племен основывалось на эксплуатации медно-
мышьяковых месторождений Тувы, а также рудников Минусинской
котловины, где было обнаружено большое количество древних вы-
работок. Древнейшие металлические изделия датируются XIV в.
до н.э., основная часть материалов относится к более позднему
времени - XII—IX вв. до н.э.
* * *
В эпоху поздней бронзы, охватывающей период XVIII-XVII -
X-IX вв. до н.э. происходят новые качественные изменения в мате-
риальной культуре, развитии земледелия и скотоводства. Возра-
205
стает оседлость населения, на что указывает увеличение количест-
ва поселений, в том числе и укрепленных. Однако наиболее карди-
нальные инновационные процессы охватили сферу металлопроиз-
водства. Для этого периода характерно скачкообразное распрост-
ранение зоны металлоносных культур, особенно в восточном на-
правлении. Культурами этого типа были охвачены обширные обла-
сти Западной Сибири, Казахстана, Центральной, Восточной и Юго-
Западной Азии. За пределами зоны металлоносных культур оста-
лись неолитические культуры Северо-Восточной Азии и племена,
обитавшие к югу от Сахары (Черных Е.Н., Кузьминых С.В., 1989;
Chernykh E.N., 1992; Черных Е.Н., 2000). Именно в этот период бы-
ли открыты практически все известные ныне медно- и оловорудные
месторождения на Урале, Алтае, Казахстане, Прибайкалье. Наряду
со значительным увеличением объема добытой руды и выплавки
меди, олова и других металлов, в этот период повсеместно осваи-
вается и новый сульфидный тип месторождений. При литье орудий
варьирует рецептура сплавов с определением оптимальных соста-
вов. В большинстве очагов ведущим искусственным сплавом явил-
ся сплав меди с оловом - классические оловянные бронзы. Широ-
кое распространение получают новые литейные технологии - полу-
чение наконечников копий, кельтов, долот с так называемой слепой
втулкой. Зона металлоносных культур расширяется в северном
и восточном направлениях, достигая границ лесотундры и Даль-
него Востока.
206
ПРИМЕЧАНИЯ
1 В этом учебном пособии мы не будем специально останав-
ливаться на проблемах археологии цивилизаций бронзового века:
их история и археологические материалы, на которых она базиру-
ется, подробно представлены в курсе истории древнего Востока,
а также в курсе истории стран Азии и Африки.
2 Оплывшие, многометровые руины поселений южной зоны
в разных странах называются по-разному: на тюркских языках это
«тепе», «депе». на арабском - «телль», на грузинском - «гора»,
на армянском - «блур» и т.д. Но международное признание в архе-
ологии получил арабский вариант термина - «телль».
3 Предпринятые недавно попытки выделить такие поселения
и объединить с ними погребальные комплексы в рамках единой
«скелянской» культуры не представляются убедительными, т.к. они
не подкреплены детальным анализом археологического материала
(Rassamakin Y.Y., 1994; 1999).
4 Несмотря на столетнюю историю исследования троянской
хронологии, проблема эта остается дискуссионной и по сей день.
Причем не только в аспекте хронологии абсолютной, но и хроноло-
гии относительной, учитывающей соотношение выделенных в Трое
периодов с близкими культурами смежных территорий. Здесь не ме-
сто вникать в суть всех зачастую противоречивых построений. Счи-
таем необходимым отметить только, что амплитуда хронологичес-
ких колебаний в оценке дат Трои II—III достигает у разных исследо-
вателей не менее 300 лет. В этой ситуации мы склонны опираться
на жесткую селекцию свидетельств и конкретных находок из слоя
Трои II и привязку их к культурно-родственным явлениям. Такой под-
ход к проблеме делает, на наш взгляд, наиболее вероятной линию
синхронизации, предложенную М. Меллинком: Троя II = Таре РБ-И1а
= Амук J = «царские гробницы» Аладжа = Аккадская династия Месо-
потамии (Mellink М., 1965). Она хорошо согласуется с радиоуглерод-
ными датами Трои II: все они укладываются в интервал времени
2350-2000 гг. до н.э. Не противоречит она и радиоуглеродной хроно-
логии Трои III: 2000-1800 гг. до н.э. (Korfmann М., Kromer В., 1993).
5 В Предкавказье катакомбные племена доживают до середи-
ны II тыс. до н.э. (Державин В.Л., 1991; Трифонов В.А., 1991).
6 Основой абсолютной хронологии древностей позднего
бронзового века является синхронизация с выявлением круга ана-
логий и импортных изделий, при этом опорными датирующими па-
мятниками служат микенские, имеющие выход на хронологию
Египта и Передней Азии. Е.Е. Кузьмина, К.Ф. Смирнов датировали
памятники с остатками колесниц или псалиями XVII-XVI вв. до н.э.
по датировке шахтных гробниц Микен XVI в. до н.э. В Микенах
207
были обнаружены аналогичные дисковидные псапии с орнамен-
тальными мотивами, исходной формой для которых служили вос-
точноевропейские степные изделия (Смирнов К.Ф., Кузьмина Е.Е.,
1977). В последние десятилетия пересматривается датировка ми-
кенских комплексов, которые удревняются на один век по получен-
ным датировкам по 14С извержения вулкана на острове Санторин,
синхронизации с египетскими и переднеазиатскими памятниками,
где обнаружены микенские изделия. Как считаег Е.Е. Кузьмина,
хотя эти предположения и спорны, но если микенская датировка
будет пересмотрена, то горизонт погребений с колесницами также
будет удревнен до XVIII—XVII вв до н.э. (Кузьмина Е.Е., 1994,
с. 171-180).
7 Хронологические позиции сейминско-турбинских памятни-
ков определены балкано-микенскими линиями параллелей, в числе
которых наиболее значимыми являются Бородинский клад и аба-
шевские. синташтинские, петровские дисковидные псалии. Послед-
ние не обнаружены непосредственно в сейминско-турбинских ком-
плексах. Однако достаточно тесные контакты сейминско-турбин-
ского населения с абашевскими, синташтинскими. в меньшей сте-
пени с петровскими племенами указывают на синхронность этих
групп населения. Подтверждение датировки XVII в. до н.э. получе-
но двумя радиоуглеродными определениями комплексов елунин-
ского типа погребения 2 Елунинского могильника, поселения Коро-
вья Пристань, которые прямо или косвенно связаны с сейминско-
турбинскими древностями. Даты соответствовали 1610±30;
1680±75 гг. до н.э. (Черных Е.Н.. Кузьминых СВ., 1989).
8 Некалиброванные радиоуглеродные даты памятников пота-
повского типа определены в интервале 1760±80-1520±80 лет назад
(лаборатория Оксфорда, 5 дат), могильника Кривое Озеро -
1790±50-1560±80 лет назад (лаборатооия Аризонского универси-
тета, 4 даты), поселения Аркаим - соответствует XVIII—XVI вв.
до н.э., часть дат относится к XXI-XX вв. до н.э. (8 дат, лаборатория
ГИН РАН, Аризонский университет; Виноградов Н.Б., 1995; Здано-
вич Г.Б., 1997; Кузьмина Е.Е., 2001).
9 Часть исследователей, выделяя петровскую культуру и рас-
сматривая ее как основу алакульской, связывает генезис культуры
с местным (постботайским, постсуртандинским^ населением при ак-
тивном участии абашевских, катакомбных племен (Зданович Г.Б.,
1988; Зданович Г.Б., 1995). Другие ученые считают, что петровские
памятники следует рассматривать в рамках раннего этапа алакуль-
ской культуры (Виноградов Н.Б., 1995; Ткачев В.В., 1998; Матвеев
А.В., 1998). Н.Б. Виноградов полагает, что формирование петров-
ских (раннеалакульских) памятников происходило в процессе пере-
стройки местного постэнеолитического населения при активном
влиянии синташтинского населения.
208
ЛИТЕРАТУРА
Авдусин Д.А., 1989. Основы археологии. М.
Авилова Л.И., Черных ЕЛ . 1989. Малая Азия в системе метал-
лургических провинций // Естественнонаучные методы
в археологии. М.
Агапов С А., Васильев И.Ь.. Пестрикова В.И., 1990. Хвалынский
энеолитический могильник. Саратов.
Агапов С.А., Васильев И.Б , Кузьмина О.В.. Семенова А П., 1983.
Срубная культура лесостепного Поволжья // Культуры
боонзового вока Восточной Европы Куйбышев.
Андреева М.В., 1979. Об изображениях на серебряных майкопских
сосудах // СА. № 1.
Андреева М.В., 1989. Курганы у Чогрзйского водохранилища
(материалы раскопок экспедиции 1979 г.) // Древности
Ставрополья. М.
Арциховский А.В., 1954. Основы археологии. М.
Астафьев А.Е.. Баландина Г.В., 1998. Энеолитические памятники
хвалы некого типа полуострова Мангышлак /I Проблемы
древней истории Северного Прикаспия. Самара.
Бадер О.Н.. 1961. Балановская культура // СА. № 4.
Бадер О.Н., 1964. Древнейшие металлурги Приуралья. М.
Бадер О.Н., 1970 Бассейн Оки в эпоху бронзы. М.
Бадер О.Н.; Халиков А.Х., 1976. Памятники балановской культуры
// САИ. Вып. В1-25. М.
Бадер О.Н., Халиков А.Х., 1987. Балановская культура /7 Археоло-
гия СССР. Эпоха бронзы лесной полосы СССР М.
Барынкин П.П., 1989. Энеолитический памятник Каир-Шак VI из
южной части Волго-Уральского междуречья // Неолит
и энеолит Северного Прикаспия. Куйбышев.
Березанская С. С., Отрощенко В.В.: Чередниченко Н.Н., Шара-
футдинова И.Н., 1986. Культуры эпохи бронзы на террито-
рии Украины. Киев.
Березанская С.С., Чередниченко Н.Н., 1985. Срубная культура //
Археология Украинской CCR Т. I. Киев.
Богданова-Березовская И.В., Наумов Д.В., 1963. О применении
количественного спектрального анализа при исследовании
археологических бронзовых изделий /7 Новые методы
в археологических исследованиях. М.-Л.
* Звездочкой отмечены работы, рекомендуемые для дальнейшего
изучения истории энеолита и бронзового века.
209
Братченко С.Н., 1976. Нижнее Подонье в эпоху средней бронзы.
Киев.
Братченко С.Н., 2001. Донецька катакомбна культура раннього
етапу. 4.I. Луганськ.
* Братченко С.Н., Шапошникова О.Г, 1985. Катакомбная культур-
но-историческая общность И Археология Украинской ССР.
Том I. Киев.
Брюсов А.Я., 1947. Белевская неолитическая культура // КСИИМК.
Выл. XVI. М.-Л.
Брюсов А.Я., 1952. Очерки по истории племен европейской
части СССР в неолитическую эпоху. М.
Будников А.Б., Рассамакин Ю.А., 1993. Энеолитический могильник
в г. Кривой Рог и его место в системе степных древностей
// The Fourth Millennium В.С. Sofia
Вадецкая Э.Б., 1986. Археологические памятники в степях Средне-
го Енисея. Л.
Васильев И.Б.. 1979. Лесостепное Поволжье в эпоху энеолита
и ранней бронзы // Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М.
Васильев И.Б., 1980. Могильник ямно-полтавкинского времени
у с. Утевка в Среднем Поволжье // Археология восточно-
европейской лесостепи. Воронеж.
* Васильев И.Б., 1981. Энеолит Поволжья. Степь и лесостепь. Куй-
бышев.
* Васильев И.Б., Кузнецов П.Ф., Семенова АЛ., 1994. Потаповский
курганный могильник индоиранских племен на Волге. Са-
мара.
Веселовский Н.И., 1897. Отчеты Археологической комиссии за
1897 г. СПб., 1898.
Виноградов Н.Б., 1983. Кулевчи III - памятник петровского типа
в Южном Зауралье // КСИА. Выл. 169.
Виноградов Н.Б., 1984. Кулевчи VI - новый алакульский могильник
в лесостепях Южного Зауралья // СА. № 3.
Виноградов Н.Б., 1995. Хронологическое содержание и культурная
принадлежность памятников синташтинского типа в Юж-
ном Зауралье // Исторические науки. № 1. Челябинск.
Виноградов Н.Б., 2001. Парадоксы Синташты // Бронзовый век Вос-
точной Европы: характеристика культур, хронология и пе-
риодизация. Самара.
Волкова Е.В., 1996. Гончарство фатьяновских племен. М.
Гак Е.И., 2000. О металлообрабатывающем производстве ката-
комбных племен бассейна Северского Донца // Сезонный
экономический цикл населения северо-западного Прикас-
пия в бронзовом веке. Труды ГИМ. Вып. 120. М.
210
Гак Е.И., 2002. Металлические ножи восточных регионов катакомб-
ной культурно-исторической области (к вопросу о локаль-
ных особенностях производства) // Конференция к 100-ле-
тию со дня рождения М.П. Грязнова. Тезисы. СПб.
Галибин В.А., 1991. Изделия из цветного и благородного металла
памятников эпохи ранней и средней бронзы Северного
Кавказа И Древние культуры Прикубанья. Л.
Гамкрелидзе ТВ., Иванов В.В., 1984. Индоевропейский язык и ин-
доевропейцы. Т. I-II. Тбилиси.
Геворкян А.Т, 1980. Из истории древнейшей металлургии Армян-
ского нагорья. Ереван.
Гей АН., 1986. Погребение литейщика новотитаровской культуры
из Нижнего Прикубанья // Археологические открытия на но-
востройках. Древности Северного Кавказа. Вып. I. М.
Гей А.Н., 1991. Новотитаровская культура (предварительная харак-
теристика) /7 СА. № 1.
Гей А.Н., 2000. Новотитаровская кулыура. М.
* Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В., 1992. Синташта. Архео-
логические памятники арийских племен Урало-казахстан-
ских степей. Ч. 1. Челябинск.
Глонти Л.И., Джавахишвили А.И., 1987. Новые данные о много-
слойном памятнике эпох энеолита - поздней бронзы в Ши-
да Картли - Бериклдееби // КСИА. Вып. 192.
Глонти М.Г, 1982. Раскопки поселения Квемо Араниси // АО
1981 г. М.
Гобеджишвили Г.Ф., 1980. Бедени - культура курганных погребе-
ний. Тбилиси. (На груз. яз.).
Горбунов В.С., 1989. Поселенческие памятники бронзового века
в лесостепном Зауралье. Куйбышев.
* Горбунов В.С.. 1992. Бронзовый век Волго-Уральской лесостепи.
Уфа.
Горобцов В.А.. 1916. Культуры бронзовой эпохи в Средней России.
М.
* Давня кжпория Укран-ш, 1997. Том I. КиТв.
Дегтярева А.Д., 1999. Металл Кондрашкинского кургана эпохи
бронзы // Вестник археологии, антропологии и этнографии.
Вып. 2. Тюмень.
Дегтярева А.Д., Кузьминых С.В., Орловская Л.Б., 2001. Металло-
производство петровских племен (по материалам поселе-
ния Кулевчи III) // Вестник археологии, антропологии и
этнографии. Вып. 3. Тюмень.
Дедабришвили Ш.Ш., 1979. Курганы Алазанской долины. Тбилиси.
★Дергачев В.А., 1980. Памятники позднего Триполья. Кишинев.
211
Дергачев В.А., Манзура И.В.. 1991. Погребальные комплексы позд-
него Триполья. Кишинев.
Дергачев В.А., 1994 Радиоуглеродный хронометр // Природа. № 1.
Дергачев В.А , 2000 Точные хронологические шкалы протяженнос-
тью свыше 10 тысяч лет и «статистическая хронология»
А.Т. Фоменко // История и антиистория. Критика «новой хро-
нологии» академика А.Т. Фоменко. М.
Державин ВЛ. 1991. Степное Ставрополье в эпоху ранней и сред-
ней бронзы. М.
Державин ВЛ. Тихонов Б.Г, 1981. Погребение литейщика эпохи
средней бронзы на Ставрополье И СА. № 3.
"'Джапаридзе О М.. 1994. Триалетская культура // Археология. Эпо-
ха бронзы Кавказа и Средней Азии. Ранняя и средняя
бронза Кавказа. М.
Дьяконов И.М.. 1982. О прародине носителей индоевропейских
диалектов. Ч. I, II // ВДИ. №№ 3,4.
Захарук Ю.М.. 1971. Пам’ятки софпвського типу // Археолопя
Укра’1нсько! РСР Т. I. КиТв.
Збенович В.Г. 1971. Пам’ятки усалвського типу И Археолопя
УкраГнськой РСР. T.I. КиТв.
Збенович В.Г. 1974. Позднетрипольские племена Северного При-
черноморья. Киев.
Збенович В.Г, 1985. До проблеми становления енеолпу // Архе-
олопя. Т. 51. КиТв.
Збенович В.Г., 1987. Место трипольской культуры в энеолите
Причерноморья // Кавказ в системе палеометаллических
культур Евразии. Материалы I Симпозиума «Кавказ и Юго-
Восточная Европа в эпоху раннего металла». Тбилиси.
Зданович ГБ., 1983. Основные характеристики петровских ком-
плексов Урало-казахстанских степей (к вопросу о выделе-
нии петровской культуры) // Бронзовый век степной полосы
Урало-Иртышского междуречья. Челябинск.
* Зданович ГБ., 1988. Бронзовый век урало-казахстанских степей.
Свердловск.
Зданович Г.Б., 1995. Аркаим. Арии на Урале или несостоявшаяся
цивилизация // Аркаим: исследования, поиски, открытия.
Челябинск.
* Зданович ГБ., 1997. Аркаим - культурный комплекс эпохи сред-
ней бронзы Южного Зауралья // РА. № 2.
Зданович ГБ., Батанина И.М., 1995. «Страна городов» - укреп-
ленные поселения эпохи бронзы XVIII—XVI вв. до н.э.
на Южном Урале // Аркаим: исследования, поиски, откры-
тия. Челябинск.
212
Зданович Д.Г., 1995. Могильник Большекараганский (Аркаим)
и мир древних индоевропейцев урало-казахстанских
степей // Аркаим: исследования, поиски, открытия.
Челябинск.
* Иванов И.С., 1976. «Золотой» некрополь Варны // Природа. № 2.
Иванов И.С., 1978. Съкровищата на Варненския халколитен некро-
пол. София.
Кадырбаев М.К., Курманкулов Ж., 1992. Культура древних скотово-
дов и металлургов Сары-Арки. Алма-Ата.
Каменский А.Г., 1990а. Результаты спектрального и металлографи-
ческого исследований металлических предметов из памят-
ников эпохи бронзы с территории Молдовы И В кн.: Яровой
Е.В. Курганы энеолита - эпохи бронзы Нижнего Поднестро-
вья. Кишинев.
Каменский А.Г., 19906. Металлопроизводство племен Северо-Вос-
точного Кавказа в период средней бронзы // Автореф.
дис. ... канд. ист. наук. М.
Каховский В.Ф., 1963. Чурачикский курган в Чувашии // СА. № 3.
Качалова Н.К., 1978. Ранний горизонт срубных погребений Нижнего
Поволжья // СА. № 3.
Качалова Н.К., 1985. Периодизация срубных памятников Нижнего
Поволжья // Срубная культурно-историческая общность.
Куйбышев.
Кирчо Л.Б., Попов С.Г., 1999. К вопросу о радиоуглеродной хроно-
логии древнейших цивилизаций Средней Азии // Stratum
plus. № 2.
Ковалева И.Ф., 1979. Вытянутые погребения Днепровского
ареала Волго-Днепровской культурно-исторической
общности эпохи энеолита // Курганные древности
степного Поднепровья III-I тыс. до н.э. Вып. 3. Днепро-
петровск.
Ковалева И.Ф., 1993. Погребения всадников и возничих в курганах
Надпорожья // Проблемы археологии Поднепровья. Дне-
пропетровск.
Ковалева И.Ф., Волкобой С.С., Марина З.П., Лихачев В.А., Попцов
В.А., 1977. Исследование курганных могильников у с. Верх-
няя Маевка в степном междуречье рек Орели и Самары //
Курганные древности степного Поднепровья II-I тыс.
до н.э. Вып. 1. Днепропетровск.
Кожин П.М., 1963. Хронология шаровидных амфор фатьяновских
могильников // СА. № 3.
Козенкова В.И., 1996. Культурно-исторические процессы на Север-
ном Кавказе в эпоху поздней бронзы и в раннем железном
213
веке (Узловые проблемы происхождения и развития кобан-
ской культуры). М.
* Колчин Б А Шер Я А . 1972. Абсолютное датирование в археоло-
гии // Проблемы абсолютного датирования в археологии. М.
К(шькова Л.В.. 1979 Металлографическое исследование металличе-
ских изделий из памятников усатовского типа // В кн.: Патоко-
ва Э.Ф.. Усатовское поселение и могильники. Киев. 1979.
Кореневский С.Н . 1976. О металлических топорах Северного При-
черноморья. Среднего и Нижнего Поволжья эпохи средней
бронзы // СА № 4.
Кореневский С.Н.. 1981 Втульчатые топоры ~ оружие ближнего боя
эпохи средней бронзы Северного Кавказа // Кавказ и Сред-
няя Азия в древности и средневековье. М.
Кореневский С.Н.. 1984 Новые данные по металлообработке доко-
банского периода в Кабардино-Балкарии // Археологичес-
кие исследования на новостройках Кабардино-Балкарии
в 1972 1979 гг. Т. I. Нальчик.
Кореневский С.Н.. 1990. Памятники населения бронзового века
Центрального Предкавказья. М.
Кореневский С.Н. 1993. Древнейшее оседлое население на сред-
нем Тереке. М.
Косарев М Ф.. 1981. Бронзовый век Западной Сибири. М.
Крайнов Д.А.. 1963. Памятники фатьяновской культуры. Москов-
ская группа // САИ. Вып. В1-19. М.
Крайнов Д.А , 1964а. Памятники фатьяновской культуры. Ярослав-
ско-Калининская группа И САИ. Вып. В1-20. М.
Крайнов Д.А.. 19646. Волосово-Даниловский могильник фатьянов-
ской культуры // СА. № 4.
Крайнов Д.А.. 1971. Металлургия у племен фатьяновской культуры
// КСИА. Вып. 127.
Крайнов Д.А., 1972. Древнейшая история Волго-Окского междуре-
чья. Фатьяновская культура II тыс. до н.э. М.
* Крайнов Д.А., 1987. Фатьяновская культура // Археология СССР.
Эпоха бронзы лесной полосы СССР М.
Кривцова-Гракова О.А., 1948. Алексеевское поселение и могильник
// Археологический сборник. Труды ГИМ. Вып. XVII. М.
Кривцова-Гракова О.А., 1949. Бессарабский клад. М.
* Кубышев А И.. Нечитайло А.Л., 1991. Центры металлообрабаты-
вающего производства Азово-Черноморской зоны (к по-
становке проблемы) // Катакомбные культуры Северного
Причерноморья. Киев.
Кузнецов П.Ф., 2001. Территориальные особенности и времен-
ные рамки переходного периода к эпохе поздней бронзы
214
Восточной Европы // Бронзовый век Восточной Европы:
характеристика культур, хронология и периодизация.
Самара.
* Кузьмина Е.Е., 1994. Откуда пришли индоарии? М.
Кузьмина Е.Е., 2000а. Кони и колесницы Южного Урала и индоев-
ропейские мифы // Проблемы изучения энеолита и бронзо-
вого века Южного Урала. Орск.
Кузьмина Е.Е., 20006. Первая волна миграции индоиранцев на юг П
ВДИ. № 4 (235).
Кузьмина Е.Е., 2001. Время истории Волго-Уралья // Бронзовый век
Восточной Европы: характеристика культур, хронология
и периодизация. Самара.
Куфтин Б.В., 1941. Археологические раскопки в Триалети. Тбилиси.
* Кушнарева К.Х., 1983. К проблеме выделения археологических
культур периода средней бронзы // КСИА. Вып. 176.
Кушнарева К.Х., 1993. Южный Кавказ в IX-II тыс. до н.э. СПб.
* Кушнарева К.Х., 1994а. Куро-аракская культура // Археология.
Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. Ранняя и средняя
бронза Кавказа. М.
* Кушнарева К.Х., 19946. Памятники триалетской культуры на
территории Южного Закавказья // Археология. Эпоха
бронзы Кавказа и Средней Азии. Ранняя и средняя брон-
за Кавказа. М.
Кушнарева К.Х., Лисицына ГН., 1979. О возникновении пашенного
земледелия в Закавказье: к постановке проблемы // СА. № 3.
Кушнарева К.Х., Чубинишвили Т.Н., 1968. Древние культуры южно-
го Кавказа. Л.
Лагодовська О.Ф., Шапошникова О.Г, Макаревич М.Л., 1962.
Михайл!вське поселения. КиТв.
Либби В.Ф., 1954. Определение возраста по радиоуглероду //
Изотопы в геологии. М.
Максименков Г.А., 1978. Андроновская культура на Енисее. Л.
Малютина Т.С., 1990. Поселения и жилища федоровской культуры
урало-казахстанских степей // Археология Волго-Уральских
степей. Челябинск.
Марковин В.И., 1960. Культура племен Северного Кавказа в эпоху
бронзы (II тыс. до н.э.) // МИА. № 93.
Марковин В.И., 1994. Северокавказская культурно-историческая
общность // Археология. Эпоха бронзы Кавказа и Средней
Азии. Ранняя и средняя бронза Кавказа. М.
Массон В.М., 1964. Средняя Азия и Древний Восток. М.-Л.
* Массон В.М., 1976. Экономика и социальный строй древних
обществ. Л.
215
' Массон В М , 1989. Первые цивилизации. М.
Массон В М., Мунчаев Р.М, 1977. Энеолит СССР // Всесоюзная
конференция «Новейшие достижения советских археоло-
гов». Тезисы пленарных докладов. М.
Матвеев А.В.. 1993. Ирменская культура в лесостепном Приобье.
Новосибирск
Матвеев А.В.. 1998. Первые андроновцы в лесах Зауралья. Ново-
сибирск.
‘ Матющенко В.И., 1999 Древняя история Сибири. Омск.
Матющенко В.И., Синицына Г.В., 1988. Могильник у деревни Пос-
тавка вблизи Омска. Томск.
Махмудов Ф.Р.. Мунчаев РМ . Нариманов И.Г., 1968. О древнейшей
металлургии Кавказа // СА. № 4.
Медникова М.Б. Лебединская ГБ., 1999. Пепкинский курган: дан-
ные антропологии к интерпретации погребений // Погре-
бальный обряд1 реконструкция и интепретация древних
идеологических представлений. М.
Меликишвили Г.А.. 1965 Возникновение Хеттского царства и про-
блема древнейшего населения Закавказья и Малой Азии //
ВДИ. № 1.
Мерперт Н Я. 1958. Из древнейшей истории Среднего Поволжья //
МИА № 61.
Мерперт Н.Я.. 1961. Абашевские курганы Северной Чувашии //
МИА. № 97.
Мерперт Н.Я., 1985. Срубная культурно-историческая область
(К постановке вопроса) // Срубная культурно-историческая
общность. Куйбышев.
* Мерперт Н.Я., 1981. К вопросу о термине «энеолит» и его крите-
риях И Эпоха бронзы Волго-Уральской лесостепи. Воронеж.
Мерперт Н.Я., 1983. Эзеро и Троада // Троя и Фракия. Каталог вы-
ставки. М.
Мерперт Н.Я., Пряхин А.Д., 1979. Срубная культурно-историческая
общность эпохи бронзы Восточной Европы и лесостепь //
Археология восточноевропейской лесостепи. Воронеж.
Моподин В.И., 1983. Погребение литейщика из могильника Сопка 2
// Древние горняки и металлурги Сибири. Барнаул.
* Молодин В.И.. 1985. Бараба в эпоху бронзы. Новосибирск.
Монгайт А.П., 1973. Археология Западной Европы. Каменный
век. М.
Моргунова Н.Л., 2000. Большой Болдыревский курган // АПО. Вып.
IV. Оренбург.
Моргунова Н.Л., Кравцов А.Ю., 1994. Памятники древнеямной
культуры на Илеке. Екатеринбург.
2 I6
Мунчаев PM., 1975. Кавказ на заре бронзового века М
4 Мунчаев Р.М., 1994. Майкопская культура // Археология Эпоха
бронзы Кавказа и Средней Азии. Ранняя и средняя бронза
Кавказа. М.
Мунчаев Р.М.. Мерперт Н.Я., 1981. Раннеземледельческие поселе-
ния Северной Месопотамии. М.
Наумов Д.В., 1963. Производство и обработка древних медных
и бронзовых изделий Минусинской котловины // Новые ме-
тоды в археологических исследованиях. М.-Л.
Наумов Д.В., 1972. Производство и обработка карасукских ножей '/
В кн.: Членова Н.Л. Хронология памятников карасукскои
культуры. МИА. № 182. М.
Нечитайло А.Л., 1997. Средства и приемы металлообработки эпо-
хи средней бронзы (по материалам Украины и Северного
Кавказа) // Историко-археологический альманах Вып. о
Армавир, М.
Нечитайло А.Л., Рунич А.П., 1984. Погребение литейщика у стан-
ции Скачки близ Пятигорска // Тезисы докладов XIII Крупно-
вских чтений. Майкоп.
Никитин А.Л., 1973. Могильник Дикариха на Плещеевом озере
(раскопки 1961 и 1964 гг.) // СА. № 2.
Обыденное М.Ф., Обыденнова ГТ, 1992. Северо-восточная пери-
ферия срубной культурно-исторической общности. Самара
* Памятники срубной культуры. Волго-Уральское междуречье.
1993. САИ. В1-10. Т.1. Саратов.
Пассек ТС., 1949. Периодизация трипольских поселений /7 МИА.
№ 10.
Патокова Э.Ф., 1979. Усатовское поселение и могильники Киев
Перницка Е., 1993. Състояние на природонаучните изследвания
върху найдревните метали // Проблеми на найранната ме-
талургия. София.
Петрухин В.Я., Раевский Д.С., 1998. Очерки истории народов Рос-
сии в древности и раннем средневековье. М.
Погожева А.П., 1983. Антропоморфная пластика Триполья. Ново-
сибирск.
Попова Т.Б., 1963. Дольмены станицы Новосвободной. М.
Потемкина Т.М., 1985. Бронзовый век лесостепного Притоболья. М.
Пряхин А.Д., 1976. Поселения абашевской общности. Воронеж
Пряхин А.Д., 1977. Погребальные абашевские памятники. Воронеж.
Пряхин А.Д., 1982. Поселения катакомбного времени лесостепного
Подонья. Воронеж.
* Пряхин А.Д., 1993. Мосоловский поселок эпохи поздней бронзы
Книга 1. Воронеж.
217
* Пряхин А.Д., 1996. Мосоловское поселение металлургов-литей-
щиков эпохи поздней бронзы. Книга 2. Воронеж.
Пряхин А.Д., Беседин В.И., Левых ГА., Матвеев Ю.П., 1989. Кон-
драшкинский курган. Воронеж.
Пряхин А.Д., Моисеев Н.Б., Беседин В.И., 1998. Селезни 2. Курган
доно-волжской абашевской культуры. Воронеж.
* Пряхин А.Д., Халиков А.Х., 1987. Абашевская культура // Археоло-
гия СССР. Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М.
Равдоникас В.И., 1947. История первобытного общества. Т. II. Л.
Равич И.Г, Рындина Н.В., 1984. Изучение свойств и микрострукту-
ры сплавов медь-мышьяк в связи с их использованием
в древности // Художественное наследие. № 9 (39). М.
* Равич И.Г, Рындина Н.В., 1999. Древние сплавы медь-мышьяк
и проблемы их использования в бронзовом веке Северно-
го Кавказа И ВМУ. Серия 8. История. № 4.
Резепкин А.Д., 1991. Курган 31 могильника Клады. Проблемы гене-
зиса и хронологии майкопской культуры // Древние культу-
ры Прикубанья. Л.
Рындина Н.В., 1969. Раннетрипольская обработка меди // СА. № 3.
Рындина Н.В., 1970. Медный импорт эпохи развитого Триполья //
КСИА. Вып. 123.
Рындина Н.В., 1971. Древнейшее металлообрабатывающее произ-
водство Восточной Европы. М.
* Рындина Н.В., 1978. К проблеме классификационного члене-
ния культур медно-бронзовой эпохи // ВМУ. Серия 8. Ис-
тория. № 6.
Рындина Н.В., 1980. Металл в культурах шнуровой керамики укра-
инского Предкарпатья, Подолии и Волыни // СА. № 3.
* Рындина Н.В., 1983. Человек у истоков металлургических знаний
// Путешествия в древность. М.
Рындина Н.В., 1984. Опыт химико-технологического исследования
древнейшего металла Поволжья И Комплексные методы
в изучении истории с древнейших времен до наших дней. М.
Рындина Н.В., 1992. О периодизации древнейшего металлообраба-
тывающего производства Юго-Восточной Европы (неолит-
энеолит) // ВМУ. Серия 8. История. № 6.
★Рындина Н.В., 1998а. Древнейшее металлообрабатывающее про-
изводство Юго-Восточной Европы (истоки и развитие в не-
олите-энеолите). М.
Рындина Н.В., 19986. О развитии металлообрабатывающего произ-
водства в системе Балкано-Карпатской металлургической
провинции // Историческая археология. Традиции и пер-
спективы. М.
218
Рындина Н.В., Дегтярева А.Д., 1989. Результаты техноло!ичс<.'л:-'’,
исследования металлических изделий Мосоловскоч- : с. с
ления // Поселения срубной общности. Воронеж.
Рындина Н.В.. Конькова Л.В., 1982. О происхождении больших д j-
товских кинжалов И СА. № 2.
Сальников К.В., 1967. Очерки древней истории Южного Урапи М
Свешыков I.K.. 1974. Iciopin населения Передкарпат гя Псдллил
Волин! в К1НЦ1 III - на початку II тисячол1пя до нашот -чч
КиТв.
Селимханов И.Р, 1960. Историко-химические и ан тримчегчи'
исследования древних предметов из медных сплело.
Баку.
Семенов С.А., 1963. Изучение первобытной техники методом экс-
перимента // Новые методы в археологических
ниях. М.-Л.
Семенова А.П.. 1983. Погребальный обряд срубных племен лесо-
степного Заволжья // Культуры бронзового века Восточнее
Европы. Куйбышев.
Сергеев Т.П., 1963. Раннетрипольский клад у села Карбуна .. С А
№ 1.
Синицин И.В., Эрдниев У.Э., 1966. Новью археологические памят-
ники на территории Калмыцкой АССР (по раскопкам
1962-1963 гг.). Элиста.
Синюк А.Т, 1986. О раннесрубных погребениях на Среднем Дону
// Археологические памятники эпохи бронзы восточно-
европейской лесостепи. Воронеж.
Синюк А. Т., 1996. Бронзовый век бассейна Дона. Воронеж.
Синюк А.Т., Козмирчук И.А., 1995. Некоторые аспекты изучения
абашевской культуры в бассейне Дона (по материалам по
гребений)// Древние индоиранские культуры Волго-Уралья
(II тыс. до н.э.). Самара.
Смирнов А.М., 1996. Курганы и катакомбы эпохи бронзы на Север-
ском Донце. М.
Смирнов К.Ф., Кузьмина Е.Е., 1977. Происхождение индоираннев
в свете новейших археологических данных. М.
* Сокровища Трои из раскопок Генриха Шлимана, 1996. Каталот
выставки. Венеция.
Соловьев Б.С., 2000. Бронзовый век Марийского Поволжья
Йошкар-Ола.
Студзицкая С.В., Кузьминых С.В.. 2001. Галичский «кладл (К
проблеме становления шаманизма в бронзовом веке
Северной Евразии) // Мировоззрение древнего населе-
ния Евразии. М.
219
Тавадзе Ф.Н., Баркая В.Ф., 1954. Из истории обработки метал-
лов давлением по археологическим материалам Грузии
// СА. № 20.
Тавадзе Ф.Н., Сакварелизде Т.Н., 1959. Бронзы древней Грузии.
Тбилиси.
Татаринов С.И., 1977. О горно-металлургическом центре эпохи
бронзы в Донбассе // СА. № 4.
Татаринов С.И., 1978. Древний медный рудник «Выскривский»
в Донецкой области И СА. № 4.
Телегин Д.Я., 1973. Середньостопвська культура епохи м!д1. КиТв.
* Телегин Д.Я., 1985. Памятники новоданиловского типа //Археоло-
гия Украинской ССР. Т. I. Киев.
Телегин Д.Я., 1991. Еще раз о выделении памятников новодани-
ловского типа эпохи меди // Древнейшие общности зем-
ледельцев и скотоводов Северного Причерноморья (V тыс.
до н.э. - V в. н.э.). Материалы международной конферен-
ции. Киев.
Терехова Н.Н., 1975. Металлообрабатывающее производство
у древнейших земледельцев Туркмении // Очерки техно-
логии древнейших производств. М.
Тит Лукреций Кар, 1904. О природе вещей. Перевод И. Рачин-
ского. М.
Титов В.С., 1965. Роль радиоуглеродных дат в системе хронологии
неолита и бронзового века Передней Азии и Юго-Восточ-
ной Европы // Археология и естественные науки. М.
Ткачев В.В., 1998. К проблеме происхождения петровской культуры
// АПО. Вып. II. Оренбург.
Ткачев В.В., 2000. Начальный этап позднего бронзового века
в степном Приуралье // Культурное наследие степей
Северной Евразии. Вып. I. Оренбург.
Ткачев В.В., Гуцалов С.Ю., 2000. Погребения энеолита - средней
бронзы Восточного Оренбужья и Северного Казахстана //
АПО. Вып. IV. Оренбург.
* Тодорова X., 1979. Энеолит Болгарии. София.
Трифонов В.А., 1991. Степное Прикубанье в эпоху энеолита -
средней бронзы (периодизация) // Древние культуры
Прикубанья. Л.
Турецкий М.А., 1992. Ямная культура Волго-Уральского региона //
Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М.
Усманова Э.Р., Логвин В.Н., 1998. Женские накосные украшения
Казахстана эпохи бронзы. Лисаковск.
Формозов А.А., 1958. Этнокультурные области на территории Евро-
пейской части СССР в каменном веке. М.
220
Фосс М.Е., 1949. О терминах «неолит», «бронза», «культура» //
КСИИМК. Вып. XXIX.
Халиков А.Х., 1969. Древняя история Среднего Поволжья. М.
Халиков А.Х., Лебединская Г.В., Герасимова М.М., 1966. Пепкин-
ский курган (абашевский человек). Йошкар-Ола.
Черных Е.Н., 1962. Некоторые результаты изучения анаусского ме-
талла // КСИА. Вып.91.
Черных Е.Н.. 1965. Спектральный анализ и изучение древнейшей
металлургии Восточной Европы // Археология и естествен-
ные науки. М.
Черных Е.Н., 1966. История древнейшей металлургии Восточной
Европы. М.
* Черных Е.Н., 1970. Древнейшая металлургия Урала и Поволжья //
МИА. № 172. М.
Черных Е.Н., 1976а. Древнейшая металлообработка на юго-западе
СССР. М.
* Черных Е.Н., 19766. На пороге несостоявшейся цивилизации И
Природа. № 2.
Черных Е.Н., 1977. Об европейской зоне Циркумпонтийской метал-
лургической провинции // Acta Archaeologica Carpathica.
Tom XVII.
Черных E.H., 1978a. Горное дело и металлургия в древнейшей Бол-
гарии. София.
* Черных Е.Н., 19786. Металлургические провинции и периоди-
зация эпохи раннего металла на территории СССР И
СА. № 4.
* Черных Е.Н., 1988. Циркумпонтийская провинция и древней-
шие индоевропейцы И Древний Восток: этнокультурные
связи. М.
Черных Е.Н., 1989. Металл и древние культуры: узловые пробле-
мы исследования // Естественнонаучные методы в архео-
логии. М.
* Черных Е.Н., 1997а. Изотопные часы человечества//Природа. № 2.
Черных Е.Н., 19976. Каргалы - крупнейший горно-металлургичес-
кий комплекс Северной Евразии в древности И РА. № 1.
* Черных Е.Н., 1997в. Каргалы. Забытый мир. М.
Черных Е.Н., 1999. Некоторые важнейшие аспекты и проблемы
изучения эпохи раннего металла в Евразии И Археология
в России в XX веке: итоги и перспективы. Тезисы докладов
конференции, посвященной 275-летию РАН и 80-летию Ин-
ститута археологии. М.
Черных Е.Н., 2000. Эпоха раннего металла: темп и ритм кардиналь-
ных инноваций // Современные концепции первобытной
221
истории. Проблемы интерпретации памятников археологии
в экспозициях исторических, краеведческих и археологиче-
ских музеев. Труды ГИМ. Вып. 113. М.
Черных Е.Н., 2001. Каргалинский комплекс в системе металлурги-
ческих провинций Евразии // XV Уральское археологичес-
кое совещание. Оренбург.
Черных Е.Н., Кузьминых С.В., 1987. Памятники сейминско-турбин-
ского типа в Евразии // Археология СССР. Эпоха бронзы
лесной полосы СССР. М.
* Черных Е.Н., Кузьминых С.В., 1989. Древняя металлургия Север-
ной Евразии (сейминско-турбинский феномен). М.
Черных Е.Н.. Кузьминых С.В., Лебедева Е.Ю., Агапов С.А., Лунь-
ков В.Ю., Орловская Л.Б., Тенейшвили Т.О., Вальков Д.В.,
1999. Археологические памятники эпохи бронзы на Карга-
лах И РА. № 1.
Черных Е.Н., Кузьминых С.В., Лебедева Е.Ю., Луньков В.Ю.. 2000.
Исследование курганного могильника у с. Першин И АПО.
Вып. IV. Оренбург.
Черных Л.А., 1997. Проблемы изучения первобытного ремесла
в археологии (социально-исторический аспект). // Автореф.
дис. ... канд. ист. наук. М.
Шапошникова О.Г., 1968. Про пам’ятки часу катакомбноТ культури
в Степовому Поднтров! // Археолопя. Т. 21.
Шапошникова О.Г, 1971. Катакомбна культурна область // Архео-
лопя УкраТнськоТ РСР. Т. I. КиТв.
Шапошникова О.Г., Фоменко В.Н., Довженко Н.Д., 1986. Ямная
культурно-историческая область (южнобугский вариант) И
САИ. Вып. В 1-3. Киев.
Шишлина Н.И., 2000. Потенциальный сезонно-хозяйственный цикл но-
сителей катакомбной культуры Северо-Западного Прикаспия:
проблемы реконструкции // Сезонный экономический цикл на-
селения Северо-Западного Прикаспия в бронзовом веке. М.
Шишлина Н.И., Булатов В.Э., 2000. К вопросу о сезонной системе
использования пастбищ носителями ямной культуры При-
каспийских степей в III тыс. до н.э. // Сезонный экономиче-
ский цикл населения Северо-Западного Прикаспия в брон-
зовом веке. М.
Эзеро раннобронзовото селище, 1979. София.
Berthelot М., 1889. Introduction a Г etude de la chimie de anciens et du
moyen age. Paris.
Blegen C.W., 1950-1951. Troy Excavations conducted by the University
of Cincinnati 1932-1938. Vol.l-ll. Princeton.
Blegen C.W., 1963. Troy and the Troyans. New York.
222
Bognar-Kutzian I., 1963. The Copper Age Cemetry of Tiszapolgar-
Basatanya. Budapest.
Branigan K., 1974. Aegean Metalwork of the Early and Middle Bronze
Age. Lund.
Cernych E.N., 1982. Periodisierung der Friihmetallzeit: allgemein Oder
regional? // Estratto dagli Atti del X Simposio Internazionale
sulla fine del Neolitico e gli inizi dell’ Eta del Bronzo in Europa.
Verona.
Chernykh E.N., 1980. Metallurgical Provinces of the 5th - 2nd
Millennia in Eastern Europe in Relation to the Process of
Judo-Europeanizations H Indo-European Studies. Vol. 8.
№ 3, 4.
* Chernykh E.N., 1992. Ancient Metallurgy in the USSR. The Early
Metal Age. Cambridge.
Coghlan H.H., 1951. Notes on the Prehistoric Metallurgy of Copper and
Bronze in the Old World // Occasional Papers of Technology.
№ 4. Oxford.
Easton D., 1994. Priam’s Gold: the Full Story // Anatolian Studies.
№ 44.
Eaton E.R., McKerrel H., 1976. Near Eastern Alloying and some Textual
Evidence for the Early Use of Arsenical Copper // World
Archaeology. Vol. 8. № 2.
Eggers H.J., 1959. Einfuhrung in die Vorgeschichte. Munchen.
Junghans S., Sangmeister E., Schroder M., 1960. Metallanalysen
kupferzeitlicher und fruhbronzezeitlicher Bodenfunde aus
Europa. Berlin (SAM - 1).
Junghans S., Sangmeister E., Schroder M., 1968. Kupfer und Bronze in
der friihen Metallzeit Europas. Berlin (SAM - 2).
Junghans S., Sangmeister E., Schroder M., 1974. Kupfer und Bronze in
der friihen Metallzeit Europas. Katalog der Analysen. Berlin
(SAM - 2,4).
Korfmann M., Kromer B., 1993. Demircihiiyijk, Be§ik-tepe, Troja - eine
Zwischenbilanz zur Chronologie dreier Orte in Westanatolien //
Studia Troica. Bd.3.
Ko$ay H.Z., 1944. Ausgrabungen von Alaca Hoyiik, Vorbericht 1936 //
Tiirk tarih kurumu yayinlari. Ankara. Ser.V. № 2a.
Ko$ay H.Z., 1951. Les fouilles d’Alaca Hoyiik: Rapport preliminaire sur
les travaux en 1937-1939 // Tiirk tarih kurumu yayinlari.
Ankara. Ser.V. № 5.
Ko$ay H.Z., Akok M., 1950. Amasya Mahmatlar koyu definest //
Belleten. Ankara. V. 14.
* Lichardus J., Lichardus-ltten M., 1985. La Protohistoire de I’Europe.
Paris.
223
Maddin R , Muhly D., Stech T.. 1999 Early metalworking at Сауопй
// The Beginning of Metallurgy. Der Anschnitt. Beiheft 9.
Bochum.
Mellaart J.. 1965. Anatolia s.4000-2300 B.C. Cambrige.
* Mellaart J.. 1966. The Chalcolithic and early Bronze Age in the Near
East and Anatolia. Beirut.
Mellaart J.. 1979 Egyptian and Near Eastern Chronology: a Dilemma?
// Antiquity. Vol.53.
Mellink M.. 1965. Anatolian Chronology 11 Chronologies in Old World
Archaeology. London.
Montelius O., 1903. Die Methode. Die alteren Kulturperioden im Orient
und in Europa, I. Stockholm.
Muhly J.D.. 1993. Early Bronze Age Tin and the Taurus // AJA. № 97.
Neumnger H., Pittioni R., Siegl W., 1964. Fruhkeramikzeitliche
Kupfergewinnung in Anatolien // ArchA. Heft 35.
Oates D., Oates J.. 1976. The Rise of Civilisation. Oxford.
Otto H., Witter W., 1952. Handbuch der altesten vorgeschichtlichen
Metallurgie in Mitteleuropa. Berlin.
Ozdogan M., Ozdogan A., 1999. Archaeological Evidence on the early
Metallurgy at Caydnu Tepesi // The Beginning of Metallurgy.
Der Anschnitt. Beiheft 9. Bochum.
Pernicka E., 1984. Archaometallurgische Untersuchungen in
Nordwestanatolien // Jahrbuch des Romisch-Germanischen
Zentralmuseums. № 31. Mainz.
Pittioni R., 1959. Zweck und Ziel spektralanalytischer Untersuchun-
gen fOr die Urgeschichte des Kupferbergwesens // ArchA.
Heft 26.
Pulszky T. von., 1884. Die Kupferzeit Ungarn. Budapest.
Rassamakin Y, 1994. The main Directions of the Development of Early
Pastoral Societies of Northern Pontic Zone: 4500-2450 BC
(pre-Yamnaya Cultures and Yamnaya Culture) // Baltic-Pontic
Studies. V.2.
★Rassamakin Y, 1999. The Eneolithic of the Black Sea Steppe: Dynamics
of Cultural and Economic Development: 4500-2300 BC // Late
Prehistoric Exploitation of the Eurasian Steppe. Kambridge.
Renfrew C., 1972. The Emergence of Civilization. London.
* Renfrew C., 1998. Archaeology. Theories, Methods and Practice.
London.
Ryndina N.V., 1993. Die Technologie der Kupfergerate aus dem Grab
von Reka Devnja // Saarbriicker Studien und Materialen zur
Altertumskunde. № 2. Bonn.
Stech T, Pigott V.C., 1986. The Metals Trade in Southwest Asia in the
Third Millennium BC // Iraq. № 48.
224
Vajsova H., 1969. Einige Fragen uber der Chronologie der Gumelnija-
kultur // Studijne zvesti. № 17. Nitra.
Waterbolk H.T, 1960. The 1959 Carbon-14 Symposium at Groningen //
Antiquity. V.XXXIV. № 133
Willies L., 1993. Early Bronze Age Tin Working at Kestel // AJA. № 97.
Zbenovich V.G., 1996. The Tripolye Culture: Centenary of Research //
Journal of World Prehistory Vol.10 № 2.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АО АПО ВМУ вди КС ИА - Археологические открытия - Археологические памятники Оренбуржья - Вестник Московского университета - Вестник древней истории - Краткие сообщения о докладах и полевых иссле- дованиях Института археологии АН СССР
ксиимк - Краткие сообщения о докладах и полевых исследо- ваниях Института истории материальной культуры АН СССР
МИА РА СА САИ AJA ArchA - Материалы и исследования по археологии СССР - Российская археология - Советская археология - Свод археологических источников - American Journal of Archaeology - Archaeologia Austriaca
225
Учебное издание
Наталия Вадимовна Рындина
Анна Давыдовна Дегтярева
ЭНЕОЛИТ И БРОНЗОВЫЙ ВЕК
Компьютерная верстка В.В. Горбунов
Подписано в печать 24.05.2002.
Печать офсетная. Бумага офсетная № 1.
Формат 60 х 90 1/16. Усл.печ.л. 14,0.
Уч.-изд.л. 14,9. Гарнитура «Arial». Тираж 1000 экз.
Заказ № 1582.
Ордена «Знак Почета» издательство Московского университета
103009, Москва, ул. Б. Никитская, 5/7.
Отпечатано в типографии МГУ им. В.М. Ломоносова.
119992, Москва, ул. Ак. Хохлова, 11.
226