Б. Т. Лакути
ЗАПИСКИ
ДИРЕКТОРА ЗАВОДА

Записки директора завода / Автор Б.Т. Лакути - М.
2003. -192 с, 32 стр. с илл.
ЗАПИСКИ ДИРЕКТОРА ЗАВОДА
Подписано в печать 15.04.2003
Формат 84 х 108/32
Бумага мелованная 115 г/м кв„
Печать офсетная.
Усл. печ листов 6. Тираж 1000 экз.
Заказ № 4414
Отпечатано в ФГУП Экспериментальная
типография
127051, Москва, Цветной бул., д. 30.

ПРЕДИСЛОВИЕ
Борис Тимофеевич Лакути - один из выдающихся
организаторов производства советского периода.
Человек, который всю свою сознательную жизнь
посвятил развитию промышленности. Он родился в
селении Чикола (Магометановское) в большой
крестьянской семье. В семи-восьмилетнем возрасте он уже познал
тяжелый труд крестьянина. И наверняка поэтому тяга
к учебе стала смыслом его жизни, что красноречиво
подтверждают строки из его воспоминаний. После
окончания рабфака Ленинградского горного института в июле
1930 года осуществилась его мечта - он поступил в
Московское высшее техническое училище имени Баумана,
которое с отличием окончил в 1935 году, и был
направлен технологом цеха на один из московских заводов
тяжелой промышленности. Однако, проработав некоторое
время, Борис Тимофеевич убедился в том, что одних
теоретических знаний для технолога недостаточно, чтобы
руководить - необходим практический опыт; поэтому
после долгих уговоров руководства завода он перешел на
рабочее место. Тогда же категорически запрещалось
дипломированных специалистов (инженеров) переводить на
рабочие должности. Подкрепив теоретические знания
непосредственной производственной практикой, познав
жизнь рабочих на своем личном опыте, Лакути стал
высококвалифицированным
инженером-производственником, что вскоре сказалось на повышении
производительности труда цеха и завода в целом. В годы Великой
Отечественной войны, когда он работал начальником цеха
завода «КИМ» (Завод малолитражных автомобилей),
руководителем группы вооружения военного отдела и
главным инженером завода «Красный Октябрь», особенно
проявился его талант организатора производства.
3

Б, Т. Лакути
Борис Тимофеевич, по его словам, прошел хорошую
управленческую школу под руководством выдающихся
наркомов В. А. Малышева, И. А. Лихачева, С. А. Акопова,
Шокина. Они высоко ценили его труд, знали его как
принципиального руководителя, как честного и
добросовестного человека, который не щадил себя на
производстве, всегда отстаивал интересы рабочих. Работая
в Москве, Борис Тимофеевич оставался патриотом
своей родной Осетии.
В 1947 году Совет министров СССР решил
построить на Кавказе крупное промышленное предприятие по
производству электрооборудования для автомобилей
и тракторов. Для определения конкретного места
строительства была создана комиссия, в состав которой был
включен и Б. Лакути - как крупный специалист,
непревзойденный знаток своего дела. По его предложению
местом строительства этого предприятия был выбран
город Орджоникидзе. Его же назначили директором этого
вновь строящегося завода, который вскоре, уже в первой
половине 50-х годов, стал выпускать продукцию.
Благодаря организаторским способностям Бориса
Тимофеевича район, где возводился завод, был социально
благоустроен: построены жилые дома для рабочих, детские
учреждения, стадион, проложена асфальтовая дорога,
более двух тысяч человек получили работу. Долгое время
занимая должность директора электронных
предприятий, ОЗАТЭ, Борис Тимофеевич показал себя не только
талантливым руководителем, но самое главное -
доступным и простым в общении с людьми, заботящимся о
коллективе человеком. Он не только требовал, но и своим
примером увлекал рабочих, у которых пользовался
большим авторитетом. Под его руководством ОЗАТЭ стал
одним из ведущих предприятий СССР. В 1957 году
Борис Тимофеевич Лакути был назначен заместителем
председателя вновь созданного Совнархоза СОАССР,
и здесь он также продемонстрировал свой талант
многоопытного руководителя и организатора. По его
инициативе и при его непосредственном участии в республике
были построены восемнадцать новых промышленных
4

Предисловие
предприятий и крупных цехов. Также были созданы
пионерские лагеря для отдыха детей заводчан.
...Прошли годы. Нет сегодня с нами Бориса
Тимофеевича, но мы уверены, что его труд будут с
благодарностью вспоминать те, кто его знал, его имя и память
о нем будет переходить из поколения в поколение.
Деяния этого кристально честного человека, достигшего
славных вершин в своей профессии, будут оставаться
примером не только для инженерно-технических
работников, но и для тысяч рабочих Северной Осетии. Где бы
он ни работал, каким бы предприятием ни руководил,
всегда заботливо, по-отцовски относился к
подчиненным, с государственным подходом готовил
высококвалифицированных инженеров и вожаков промышленного
производства. Самые светлые воспоминания будит он
в памяти всех, кому пришлось работать с этим
Человеком, человеком с большой, искренней душой, человеком,
всего себя посвятившим людям и делу своей большой
жизни. Ратный труд Бориса Тимофеевича заслуженно
был отмечен многими высокими наградами Родины.
...Должен Признаться, что я с большим
удовольствием прочитал рукопись воспоминаний Бориса
Тимофеевича Лакути, с которым мне пришлось работать
более тридцати лет, столько же я близко знал его
прекрасную семью. До последних дней своей яркой, насыщенной
жизни он оставался весомой личностью,
высоконравственным интеллектуалом, незаменимым в кругу друзей,
товарищей и в семье человеком. Принципиальный,
добросовестный, правдивый, он никогда никому не льстил,
к каждому делу относился исходя из интересов
трудового человека, для которого Б. Т. Лакути оставался
дорогим кумиром. Поэтому издание книги воспоминаний
о Борисе Тимофеевиче, как мне кажется, будет служить
примером для подрастающего поколения, а читатель
будет благодарен издателю.
Б. Е. Кабалоев, I секретарь Северо-Осетинского
обкома КПСС
5

ЗАПИСКИ
ДИРЕКТОРА ЗАВОДА
Еще до установления советской власти
североосетинское селение Чикола считалось
крупным населенным пунктом. В нем проживало
не менее шести тысяч человек и имелось около
полутора тысяч дворов. Если бы в наше время кто-
нибудь сказал, что в таком селе может не быть ни
одного учреждения просвещения или
здравоохранения, - ему бы никто не поверил. Однако до
революции в Чиколе действительно не было ни
одной школы и ни одного медицинского пункта.
Одного этого факта достаточно, чтобы показать
пренебрежительное отношение к самым
жизненно важным вопросам населения Осетии со
стороны царского правительства. Отсутствие
медицинского обслуживания приводило к высокой
смертности среди населения. Особенно часто умирали
дети. И наша семья не являлась исключением. В
нашей семье, например, было двенадцать детей, из
которых семеро умерли еще в юном возрасте.
Не лучше обстояло дело и с грамотностью.
В начале двадцатых годов в Чиколе самым
грамотным человеком был, пожалуй, Хаджиомар Гацалов.
Когда надо было где-то представлять чиколинскую
общественность, обращались к Хаджиомару Гаца-
лову. Он обладал завидным природным умом, имел
семь классов образования и неплохо справлялся
7

Б. Т. Лакути
с поручениями. Добрая память о нем в поселке
сохранилась до сих пор.
После окончания Гражданской войны и
установления советской власти в Чиколе был
организован фельдшерский пункт с аптекой при нем.
Возглавил этот медицинский пункт фельдшер Данел
Скитский, сумевший вскоре завоевать всеобщее
признание и уважение. Была организована и начальная
пятилетняя школа. Разместилась она в бывшем доме
местного кулака Габули Цориева, в центре села, и
желающих учиться в этой школе оказалось гораздо
больше, чем она вмещала. Видимо, поэтому было
принято решение принимать в школу не более
одного ученика с каждого двора. Девочек тогда и
вовсе не принимали в школу: дело здесь было не
только в отсутствии мест, а в основном в том, что
родители считали посещение школы грубым
нарушением адата. Из нашей семьи в школу приняли
старшего брата, а для меня места не оказалось. Смириться
с таким положением я не мог и решил бороться.
Каждое утро я приходил в школу вместе с братом
и садился на свободное место на задней парте.
Много раз меня прогоняли из класса, но я упорно стоял
на своем. В конце концов на меня махнули рукой:
видимо, надоел учителю. Через полгода мой
старший брат умер от тифа, и только после такого горя
в нашей семье я был зачислен учеником школы
и посещал занятия уже на законных правах.
Нашим учителем и одновременно
заведующим школой был Гришин. Был он худощавым,
роста высокого, строгим и в тоже время
справедливым. Жил Гришин в здании школы, и, пожалуй,
у него не было другой жизни, кроме ежеминутной
8

Записки директора завода
заботы о школе и воспитании нас, детей, с таким
желанием пришедших учиться. У нашего учителя
была привычка все время держать в руке
металлическую линейку. Ею он нас иногда попугивал, но
никогда не прикладывал. Линейка ему шла, она как
бы служила в его руках орудием строгости. Без
линейки его было представить себе так же трудно,
как боевого офицера без оружия. По крайней
мере, так нам казалось. Своего первого и строгого
учителя мы побаивались и любили. Последнее
проистекало еще и из того, что он был скромным
и порядочным человеком.
Вспоминается такой случай. Как-то раз
придя домой из школы, я вспомнил слова матери о
целебных свойствах сметаны. Она говорила: кто ест
много сметаны, тот всегда здоров, а кто не ест
ее - всегда худой и в конце концов заболеет
чахоткой и умрет. Недолго думая я взял глиняную
кринку сметаны, пошел в школу и вручил ее сестре
учителя. Когда она меня спросила, кому и зачем
принес сметану, я ответил, что принес учителю: он
худой, надо его кормить сметаной, а то заболеет
чахоткой, умрет и не станет у нас учителя. На
следующий день учитель неодобрительно рассказал
о моем поступке, просил этого больше не делать.
Он сказал, что он худой, но вполне здоров и
просил не беспокоиться. А через несколько дней меня
позвала после занятий к себе сестра учителя и
вручила ту же крынку - но уже с медом, сказав: «Вы,
говорят, любите мед, так ешьте его и будете еще
лучше учиться». Надо полагать, что учитель
Гришин не любил оставаться в долгу.
Большое влияние на чиколинскую молодежь
оказал приезд летом 1924 года группы студентов
9

Б. Т. Лакути
Коммунистического университета трудящихся
Востока (КУТВ) во главе со Степаном Галаовым,
впоследствии Первым секретарем Северо-Осетин-
ского обкома комсомола. Вместе с ним
находились, помню, брат Косироти Сармата и одна
красивая девушка, кажется, из села Зилги. Под
руководством этой группы создали первый, одетый по
всей форме, пионерский отряд в Чиколе. Был
организован первый поход этого отряда в селения
Хазнидон и Лескен, с ночевкой. Активное участие
в организации и обмундировании чиколинско-
го пионерского отряда принял старый партизан
Губа Тандуев. Степан Галаов был атлетически
сложен, высок и красив. Юноша был одет просто,
но аккуратно и красиво; он показал нам много
гимнастических упражнений, которые мы видели
впервые, в том числе упражнения на турнике. Всем
нам очень хотелось подражать этим студентам
КУТВ во всем - и в учебе, и в спорте, и во
внешнем облике.
В это же время небольшая группа чиколинцев
училась в больших городах: Минкий Золоев и
Авдий Гулуев - на рабфаке во Владикавказе; Дапан
Татаонов, Магомет Тахоев, Осман Гуцунаев,
Магомет Батыров - на рабфаках Ленинграда. Их
пример тоже имел на нас большое влияние и звал к
активной учебе. Таким образом, появилась
громадная тяга к учебе среди молодежи Чиколы. Однако
поддержать, материализовать эту тягу к учебе
было делом весьма сложным. Нужны были годы
и большие материальные затраты.
Опережая события, отмечу, что в
последовавшие за Великой Отечественной войной годы
возникли поразительные перемены в деле
просвещения и здравоохранения в Чиколе, которые мог-
10

Записки директора завода
ли осуществить только наша Ленинская партия
и торжество ее национальной политики. Теперь
в Чиколе работает большая районная больница и
поликлиника при ней, с десятком
квалифицированных врачей разных профессий, несколько
аптек и здравпунктов. Действуют три средние и две
восьмилетние школы, где в одну смену учатся все
дети Чиколы.
Возвратимся, однако, в двадцатые годы.
В 1925 году пятилетнюю начальную школу в
Чиколе закончили пятнадцать детей. Это был первый
выпуск школы. Некоторые из выпускников решили
ехать во Владикавказ, чтобы продолжить учебу. Был
среди них и я. В то время нам было примерно по
четырнадцать лет. Я говорю «примерно», потому
что в Чиколе никто раньше регистрацией
рождаемости и гражданских браков не занимался.
Родители эти даты также не записывали - из-за
неграмотности. На учебу во Владикавказ, помимо меня,
собрались мои одноклассники Джибаг Цаголов
и Исса Хуадонов. Взяли мы справки об окончании
начальной школы, удостоверения в сельсовете и
двинулись в путь пешком в селение Эльхотово.
В то время дорог, кроме проселочных, между
населенными пунктами в Осетии не было.
Ближайший железнодорожный вокзал находился в
Эльхотово, что в тридцати километрах от Чиколы.
Когда мы добрались до Эльхотово, а затем поездом до
Владикавказа, перед нами встал вопрос ночлега.
Мы знали, что у нафего богатого односельчанина
Габули Цориева есть в городе большой
собственный дом. Решили разыскать его и попросить
ночлега на время устройства на учебу. Дома оказалась
дочь Габули, она впустила нас в дом и предложила
11

Б. Т. Лакути
одну маленькую пустую комнатку. Расположились
мы на полу (дело было летом), а перед сном
явился хозяин дома и, узнав о нашем приходе, устроил
скандал. Всю ночь мы, конечно, не спали, а рано
утром покинули этот дом, ставший, как и его
хозяин, с тех пор ненавистным.
Но еще большие неприятности ждали нас
впереди. Явились в Оспедтехникум, где у нас не
приняли документы и к экзаменам не допустили.
Сказали, что в техникум принимают с
образованием семь классов, и посоветовали возвращаться
домой. Потолкались в городе еще несколько дней,
израсходовали свои скудные средства и уехали
домой. В Чиколе наше возвращение расценили очень
просто: учились в школе плохо, экзамены не
выдержали и с позором вернулись домой. Эти
суждения местная гармонистка Боркизга переложила
на гармошку, после чего оставаться в Чиколе
было трудно. Переживали за нас и учитель, и наши
родители, которые стали все реже появляться на
людях. Создавшееся положение срочно
обсуждалось на совещании «тройки». Было решено
немедленно ехать обратно во Владикавказ, любыми
путями поступить на учебу и таким образом
избавиться от позора и одновременно избавить
своего учителя и родителей от насмешек людей. Собрав
необходимые средства, мы двинулись в путь.
Во Владикавказе мы стали обивать пороги
различных учреждений - облоно, обкома
комсомола. Однако учебный год уже начался, и устроить
нас никуда не могли. Скоро не осталось и средств
для дальнейшего пребывания в городе. Мы,
однако, упорно стояли на своем, надоедая, обивали
пороги различных организаций. Сначала добились
прикрепления к детскому дому, что находился на
12

Записки директора завода
улице Советов. В этом доме потом разместился
Северо-Осетинский научно-исследовательский
институт истории, экономики, языка и литературы.
Там нам давали бесплатные обеды, и это крепко нас
поддержало. Сначала мы спали у знакомых
студентов валетом, а потом разыскали пустой
полуразрушенный дом рядом с Клубом декабристов, где
в настоящее время находится детский сад. В этом
темном, уже холодном доме мы втроем спали на
полу. Ночью часто приходили разные люди,
но взять с нас было нечего, и они уходили. Однако
после таких посещений спать до утра уже не
могли. В конце концов меня послали учеником ФЗУ
на завод «Кавцинк», а моих друзей - в
профтехшколу, что на улице Маркова. В ФЗУ меня
приняли «условно», так как я еще не владел русским
языком. Таким образом, наши усилия и настойчивость
увенчались первым успехом. Все остальное
зависело от нашего упорства и трудолюбия.
Оказавшись среди русских в основном ребят,
я вскоре продвинулся в знании русского языка и
стал полноправным учеником ФЗУ. Получил место
в общежитии, которое находилось в частном доме
Тамаевых на Курской Слободке, потому что завод
своего общежития тогда не имел. Стал получать
зарплату - тринадцать рублей в месяц, а также
поллитра молока, так как работал в химическом цехе,
где производили серную кислоту. Питались мы где
попало, поскольку завод своей столовой еще не
имел. И все же после стольких лишений и
страданий мы чувствовали себя на седьмом небе.
Откровенно говоря, когда я вспоминаю
период до поступления в ФЗУ «Кавцинка», мне уже не
верится, что можно было перенести такие нечело-
13

Б. Т. Лакути
веческие страдания. Расстояние в семьдесят
километров от Владикавказа до Чиколы мы нередко
покрывали пешком за один световой день. Иногда,
правда, встречались попутные брички, и их
добрые хозяева подвозили нас на десять-пятнадцать
километров, но большую часть пути мы
проходили в основном пешком. До чего приятными были
часы пребывания в родном доме! Недаром
говорят: «Хорошо в гостях, а дома лучше». Обычно мы
мало надеялись когда-нибудь еще досыта поесть.
Но дома мама возвращала эту надежду и досыта
кормила любимыми блюдами. До чего это было
приятно! Однако в далекий путь, особенно в
первое время, мы нередко отправлялись не только за
этим. Нам было очень приятно показаться в селе,
на людях - мол, смотрите, мы студенты! В то
время всех обучающихся в городе в Чиколе называли
студентами. Будучи в селе, мы смело проходили
и мимо гармонистки Борказга, которая осенью
1925 года высмеяла ,н€с со своей гармошкой. Но,
что и говорить, эти пешие переходы по сто сорок
километров в оба конца были очень
утомительными. В один из таких пеших рейсов в родное село
летом 1928 года случилось событие, которое
сыграло значительную роль в моей жизни.
Догоняя своих друзей в один из теплых
солнечных дней, я свернул у моста через реку Ардон
и решил искупаться. В одной из низин на берегу
Ардона я обнаружил кожаный чемодан, в котором
лежали пачки денег - двенадцать с половиной
тысяч рублей. Разумеется, я был поражен этой
находкой, так как мне, получавшему тринадцать рублей
в месяц, никогда видеть не приходилось такой
большой суммы, не говоря уже о том, чтобы
держать их в руках. Не найдя хозяина чемодана, я
14

Записки директора завода
взял его, вышел на дорогу и сел в одну из бричек,
следовавших на станцию Архонскую. Хозяин
брички был, видимо, в гостях в Ардоне, хорошо
«угостился» и ехал навеселе. Трудно сказать,
сохранилось бы это его веселье, если бы он узнал, что
подсевший в его бричку мальчик держит в руках
чемодан с целым состоянием. Он довез меня до
Архонской станицы, ничего с меня не взял, и
дальше до города я шел уже пешком.
Придя вечером на проходную завода, я
рассказал, в чем дело, и попросил вызвать
управляющего делами Джанаева. В этот вечерний час
субботнего дня на заводе его уже не было, и
пришлось его вызвать из дома. Управделами приехал,
в присутствии нескольких лиц (в том числе и
меня) пересчитал деньги и составил акт. Мне было
велено с утра из общежития никуда не
отлучаться, пока не вызовут. Откровенно говоря, всю ночь
я плохо спал. Все думал, как бы меня в чем не
обвинили. Больше всего я боялся недостачи. Утром
меня вызвали к директору завода Тогузову.
Никогда в кабинете директора я не-бывал, и показался
он мне чересчур большим, просто длиннющим.
Тогузов был рябоватым человеком среднего роста
или чуть ниже. До этого я видел его раза два в
Клубе декабристов, когда он выступал с докладами.
Вышел он мне навстречу, крепко меня обнял,
похвалил и рассказал о том, какую находку я
обнаружил. Оказывается, кассир и охранник одного
предприятия получили деньги в банке, видимо,
крепко выпили и после купания забыли свой
чемодан с деньгами. Люди эти оказались честными,
пили на свои деньги и из чемодана ничего не
взяли. После приема у директора меня премировали
и расхвалили по всему заводу. Завком подарил мне
15

Б. Т. Лакути
скороходовские ботинки стоимостью
четырнадцать рублей, которые у меня через два дня
украли в заводской душевой. Жалко было, до сих пор
жалею! Парторганизация химического цеха
приняла меня кандидатом в члены ВКП(б). За меня
поручились секретарь парторганизации цеха Катин,
мастер цеха Кувшинов и ветеран завода, член
пленума обкома партии Сардион Тотиев. В июле 1928
года, то есть через месяц после этого события, я
закончил учебу в фабзавуче, и мне оказали еще
одну честь - послали на учебу в Ростов-на-Дону на
Донской рабфак.
Что же сталось с моими друзьями, с
которыми вместе учились и пережили столько лишений,
перед тем как поступить на учебу?
Хуадонов Иоса (мы его все звали Исса), не
закончив профтехшколу, уехал в Ленинград, где в то
время учился его старший брат Тазе, и поступил
на рабфак Ленинградского технологического
института. Будучи студентом, Исса увлекся
литературой, стал писать рассказы на родном языке. После
окончания рабфака в 1930 году он поступил в
Ленинградский электротехнический институт имени
В. И. Ульянова. Спустя некоторое время, о чем
будет сказано ниже, я жил на 15-й линии
Васильевского острова, где в большом восьмиэтажном
доме размещалось общежитие рабфака Горного
института. Исса жил рядом с Технологическим
институтом, в общежитии своего рабфака. Очень часто
мы ночевали с субботы на воскресенье друг у
друга и выходной день тоже проводили вместе. После
моего отъезда в Москву на учебу в МВТУ имени
Баумана наша связь прекратилась, и я не знал, что
с ним. Много лет спустя я узнал, что в начале вой-
16

Записки директора завода
ны он ушел на фронт и в 1942 году погиб. Исса был
очень рассудительным, критически мыслящим
парнем. Он был страстным борцом за правду,
крепко любил свои родные места и все, что было
связано с ними. Был очень добр, всегда делился
с нами последним куском хлеба. Бывало, пришлют
из Чиколы продукты, так он не дотрагивался до
них, пока мы все не соберемся.
Джибаг Цагонов был очень красивым и
веселым парнем, весьма покладистым и чистоплотным.
Мы с Иссой его очень уважали, а девушки по нему
просто сохли. Тоже не закончив профтехшколу,
Джибаг уехал на Дальний Восток, поступил на
рабфак, потом закончил Институт рыбной
промышленности. Через несколько лет после окончания
института он стал директором
рыбоперерабатывающего завода и после долгих лет работы в этой
должности вернулся на родину и вскоре умер.
Вот так распорядилась судьба с моими
ближайшими друзьями детства. Завод «Кавцинк»
(ныне «Электроцинк») стал с тех пор для меня
родным, ибо первую закалку и путевку в жизнь я
получил в этом замечательном коллективе.
Работа в химическом цехе и особенно в
обжиговом отделении, у старых печей «Малетра», была
исключительно трудной и сопровождалась
невыносимой жарой и большой концентрацией
сернистого газа. Проработав на «Кавцинке» три года, потом,
находясь на учебе в Ростове-на-Дону и
Ленинграде, я в течение двух лет «отхаркивал» все то
вредное, что впитал организм на заводе. Мы, «фабзай-
чата», жили очень дружно. До обеда учились в ФЗУ,
а после обеда работали в цеху. В цеху было три
отделения - обжиговое, камерное и концентрацион-
,Г^~^>*ЛХ

Б. Г. Лакути
ное. В первом отделении получали сернистый газ,
а обожженная руда шла в другие цеха, где из нее
извлекали цветные металлы. В камерном отделении
получали серную кислоту, а в концентрационном
доводили крепость кислоты до нужной кондиции.
При цехе была и химическая лаборатория, она же
была и общезаводской химической лабораторией.
Работали мы во всех отделениях цеха в порядке их
технологической последовательности.
Свободное время мы проводили в основном
в заводском Клубе декабристов. Работало
правление клуба хорошо и активно: кроме спектаклей,
концертов и кружков художественной
самодеятельности в клубе организовали большую работу
по физическому воспитанию молодежи. Отсюда
вышли многие видные работники культуры и
спортсмены. Среди них режиссер Антонов,
заслуженный артист республики Кокаев, известный
тяжеловес Петя Андиев - отец прославленного на
весь мир борца вольного стиля в тяжелом весе,
многократного чемпиона СССР, Европы и мира
и Олимпийских игр Сослана Андиева. Летом мы
активно занимались футболом на площадке
напротив заводоуправления, там, где сейчас
расположена заводская столовая. Лучшими футболистами
нашей команды «Металлист» были Леонид
Антонов, Вася Терновой, Володя Тотиев. Команда наша
была сильнейшей в городе, и мы за нее крепко
болели. Основными ее соперниками были команды
ВРЗ и 8-го артполка.
Жили мы в фабзавуче, как уже было сказано,
очень дружно. Вспоминается такой случай. Во
время одного из перерывов мы играли в снежки,
и мой одноклассник Корягин влепил мне в лицо
18

Записки директора завода
большой снежок и успел убежать. Я, разумеется,
приготовил такой же снежок, но раздался звонок,
и я со снежком в руке вошел в класс, ожидая Ко-
рягина. Однако все уже заняли свои места, а его
еще не было. Открылась дверь, и я бросил свой
комок в лицо вошедшему, которым оказался учитель
по черчению Сахаров. Сахаров походил на
Беликова из чеховского рассказа «Человек в футляре»
в исполнении Хмелева. Очки у него разбились,
папка упала, а он сам повернулся и поспешно
удалился. Через минуту явился директор школы
Белоусов и начал допрашивать, кто это сделал.
Никто меня не выдал, а у меня самого не хватило
смелости признаться. Тогда директор отпустил
класс - с угрозой об исключении из ФЗУ всех нас.
На следующий день, однако, занятия шли
нормально, хотя - безуспешно - продолжались
попытки выявить виновника. С Корягиным я в этот же
день рассчитался, а перед учителем Сахаровым
свою вину я искупил много лет спустя.
В 1937 году, работая в отделе
научно-исследовательских институтов Наркомтяжпрома СССР,
я встретился с группой работников
Северо-Кавказского горно-металлургического института, в
одном из которых опознал своего бывшего учителя
Сахарова. Их было трое, приехали они за
лабораторным оборудованием. Как они рассказали, уже
пять дней как занимаются поручением, но
безрезультатно. Ничем не выдав себя - в качестве
знакомого или земляка, - я переговорил с начальником
отдела Армандом (сыном известной
революционерки Инессы Арманд, похороненной на Красной
площади), и их просьбу полностью
удовлетворили. Товарищи из Владикавказа были тронуты
вниманием и очень меня благодарили. Я им ответил,
19

Б. Г. Лакути
что меня незачем благодарить, так как всем
оказанным вниманием они обязаны Сахарову, и здесь
же рассказал им историю со снежком в фабзавуче
«Кавцинка». Разумеется, мы с Сахаровым крепко
обнялись, и я был прощен за свой давнишний
мальчишеский проступок.
На Донском рабфаке при Северо-Кавказском
государственном университете было два отделения:
основное, с трехлетним сроком обучения, и
горное - с четырехлетним. Я, естественно, был
направлен в горное отделение, где и сдавал вступительный
экзамен на первый курс. Выдержал экзамен и был
зачислен студентом рабфака. Начались занятия.
Меня сначала устроили в общежитие на Большом
проспекте, а потом ближе к рабфаку, в общежитие на
Красноармейской улице. Примерно через полтора
месяца несколько преподавателей предложили мне
держать экзамены на второй курс. Я согласился
и после сдачи экзаменов был зачислен студентом
второго курса. Таким образом, за один 1928/29
учебный год сдал за два курса рабфака.
В начале сентября 1929 года, после каникул,
я по какому-то вопросу зашел в канцелярию и там
узнал о том, что студент рабфака Ленинградского
горного института по фамилии Ленинградский
меняется на Ростов-на-Дону. Я предложил ему свое
согласие на обмен - и через несколько дней был
уже в Ленинграде. На рабфаке Ленинградского
горного института меня, конечно, зачислили в одну из
групп второго курса, так как кроме основного
отделения с трехлетним обучением других отделений
там не было. Примерно через месяц учебы
преподаватель химии предложил мне держать экзамен
на третий курс. Я согласился и после сдачи был за-
20

Записки директора завода
числен студентом в одну из групп третьего,
последнего курса рабфака.
Надо полагать, что в ФЗУ нам дали неплохую
подготовку. В ноябре 1929 года бюро Василе-
островского РК ВКП(б) приняло меня в члены
ВКП(б). В июле 1930 года я закончил учебу на
рабфаке и получил путевку в Московское высшее
техническое училище имени Баумана, чему был очень
и очень рад. Собственно говоря, это было моей
мечтой. В МВТУ было одно место, на это место
могли претендовать те, у кого были лучшие
оценки по математике и физике, а таких было немало.
Когда я узнал, что выбор пал на меня, моей
радости не было предела. Вскоре я покинул Ленинград
и сдал свои документы в Бауманское. Экзамен
после окончания рабфака по действующему тогда
положению я не сдавал и стал студентом МВТУ
имени Баумана.
Прошло более пятидесяти лет, но я до сих
пор горжусь тем, что в члены нашей великой
партии был принят славной ленинградской партийной
организацией, горжусь, что находился в ее рядах.
Мне полюбился великий город Ленина, один из
красивейших городов мира. Этот город
неповторим своими архитектурными решениями и
историческими памятниками. Но больше всего он
славен своими людьми, первыми поднявшими знамя
Великого Октября и показавшими пример
неповторимого, ни с чем не сравнимого мужества и
героизма в годы блокады Ленинграда.
Учеба в МВТУ, как известно, тяжела, но
вместе с тем и интересна. Не все студенты
выдерживают требования, предъявляемые к ним в учили-
21

Б. Т. Лакути
ще. Несмотря на то что в МВТУ поступают в
основном медалисты, процент отсева в течение
учебы здесь самый высокий, а оценочный бал,
наоборот, самый низкий. Многое из этого я испытал на
себе. Если на рабфаке я учился успешно, то в МВТУ
мой средний оценочный бал не превышал трех
и шести десятых. Невольно вспоминается случай,
который стал событием не только в академической
группе, но и на факультете. Знаменитому
профессору Ивану Ивановичу Куколевскому я сдал зачет
по гидравлике с оценкой «хорошо».
В 1931 году торжественно отмечалось
столетие Московского высшего технического училища.
Особо подчеркивалось, что методы обучения в нем
получили мировое признание. Большие заслуги
училище имело перед страной в деле подготовки
инженерных кадров высокой квалификации. Его
ведущая роль в советской высшей технической
школе во многом объясняется тем, что ему везло
с профессорско-преподавательскими кадрами.
Приведу только один пример. В тридцатых годах
началась ломка высшей школы. Переходили на
трех-четырехлетнее обучение, внедряли бригадный
метод обучения и прочее. Все это ускоряло
подготовку кадров, но это ускорение шло за счет
качества. В связи с тем, что такая ломка могла весьма
отрицательно отразиться на качестве подготовки
инженерных кадров, МВТУ имени Баумана,
тридцать его виднейших профессоров, обратились
к Сталину с просьбой сохранить получившие
мировое признание сроки и методы обучения
в МВТУ. Вскоре по поручению Сталина в МВТУ
приехал председатель Совета народных
комиссаров СССР Молотов, который в актовом зале в
присутствии профессорско-преподавательского соста-
22

Записки директора завода
ва, парторгов, комсоргов и старост групп
сообщил, что ЦК ВКП(б) и Совет народных
комиссаров СССР решили сохранить в МВТУ сроки и
методы обучения. Это сообщение главы советского
правительства было встречено бурной овацией
всего зала. Как видно,
профессорско-преподавательский состав сумел отстоять честь и славу
своего училища!
Надо отметить, МВТУ имени Баумана
пользовалось большим вниманием со стороны партии
и правительства. В 1935 году на наш выпускной
вечер приехал Серго Орджоникидзе, который от
имени ЦК ВКП(б), СНК СССР и Наркомтяжпро-
ма горячо приветствовал нас и пожелал больших
успехов в осуществлении планов
индустриализации нашей страны, а также личного счастья.
Прошло почти полвека, а глубокосодержательную речь
Серго я помню до сих пор.
Оглядываясь на период учебы с 1925 по 1935
год, не могу не восхищаться той титанической
работой, которую наша партия провела в области
подготовки кадров, способных возглавить и
осуществить грандиозную программу
индустриализации и коллективизации нашей страны. Была
организована широкая сеть фабрично-заводских уче-
ничеств и профессионально-технических школ для
пополнения рядов рабочего класса новыми
молодыми квалифицированными рабочими кадрами,
с учетом обеспечения запланированных высоких
темпов развития народного хозяйства страны.
Были созданы рабочие факультеты (рабфаки), куда
отбирались лучшие, наиболее перспективные
молодые представители рабочего класса и
крестьянства, из них готовили будущих студентов вузов,
23

Б. Т. Лакути
сеть которых была также расширена. Повторяю,
это была изумительно хорошо продуманная,
масштабная и целенаправленная система подготовки
преданных советской власти кадров, каких история
еще не знала. Впоследствии из лучших
представителей рабоче-крестьянской молодежи, прошедших
учебу на рабфаках, выросли прославленные
руководители социалистического народного хозяйства.
Опыт создания рабфаков следует использовать
и в наше время, применительно к изменившимся
условиям, с таким расчетом, чтобы в вузы
попадали лучшие представители рабочей и колхозно-
совхозной молодежи.
Следует также широко использовать опыт
МВТУ имени Баумана в деле подготовки
высококвалифицированных инженерных кадров. В
настоящее время в стране вузы выпускают большое
количество молодых специалистов, может быть,
даже больше чем требуется. Однако качество этой
подготовки страдает, и значительный процент
окончивших вузы или не работают по
специальности, или работают без должной отдачи. Многие
годы мне приходилось участвовать в заседаниях
совета директоров, где все чаще раздавались
голоса об уменьшении числа направляемых к ним
молодых специалистов, кроме выпускников МВТУ.
Наряду с улучшением качества подготовки
инженерных кадров на уровне МВТУ имени Баумана
следует продумать и такой вопрос, как
правильное, оптимальное соотношение в подготовке
специалистов в вузах и техникумах. Мне думается,
что это соотношение должно быть в районе два
к одному в пользу техникумов, потому что
фактически выполняемая работа специалистами
подтверждает это. Решение данного вопроса даст
24

Записки директора завода
ускоренное получение конечных результатов
и сбережет значительные средства. На качество
подготовки кадров, а также на процент отсева
в процессе учебы в вузах огромное влияние
имеют степень подготовленности поступающих в
вузы молодых людей и их моральные качества.
Поэтому следует установить такой порядок,
чтобы в высшие учебные заведения попадали только
одаренные и достойные с моральной точки зрения
люди, чтобы ни один «мамин» или «папин» сынок
нечестным образом не оказался в рядах
советского студенчества.
После окончания МВТУ мне предстоял
большой и сложный путь инженерной деятельности
в промышленности. При распределении молодых
специалистов управление кадрами Наркомтяжпро-
ма направило меня на завод №37, чему я был очень
рад. Завод находился в Москве и выпускал танки-
амфибии. Он был оснащен современным
технологическим оборудованием и укомплектован
квалифицированными рабочими и ИТР. Отдел кадров
завода направил меня технологом цеха №1.
Вскоре мне предоставили и жилую площадь - в новом
доме завода на Преображенской площади.
Ознакомившись с работой, я почувствовал
у себя недостаток практических знаний. Чтобы не
опростоволоситься перед коллективом цеха, я
решил обратиться к начальнику цеха Бабенко
с просьбой перевести меня временно на рабочую
должность. И хотя Бабенко мое намерение
одобрил, но удовлетворить просьбу не смог. Он сказал,
что дипломированного инженера, да еще «из
Бауманского», как он выразился, перевести на
рабочее место не имеет права и посоветовал
обратиться к руководству завода. Побывал я у главного ин-
25

Б. Г. Лакути
женера, но он по тем же мотивам отказал мне
в просьбе. Директором завода в то время работал
Гутнов Батырбек Каурбекович. В 1930-м он
заканчивал металлургический факультет
Ленинградского горного института и был одним из
руководителей Осетинского землячества. Поскольку на
собраниях землячества я бывал, то сразу узнал в
директоре земляка. Как мне показалось, и он узнал
меня. Просьба моя была удовлетворена, и на
следующий день я начал свою «практику на рабочих
местах» и в течение пяти месяцев трудился над
освоением всех видов металлорежущего и метал-
лодавящего оборудования.
При завершении своей «практики» я работал
над изготовлением одной детали сложной
конфигурации, по которой с начала ее запуска в
производство шел брак до сорока процентов.
Проанализировав причины брака, я предложил
новую технологическую оснастку. Ее срочно
изготовили и испытали. Результаты оказались
отличными, и брак был полностью ликвидирован. После
этого первого успеха я был вызван к начальнику
цеха и назначен начальником технологического
бюро цеха.
Батырбек Каурбекович Гутнов был еще
сравнительно молодым человеком. Роста он был
высокого и крепкого телосложения. Был волевым
руководителем и пользовался большим авторитетом
у коллектива завода и в вышестоящих органах.
Большое уважение к нему питал сам Серго
Орджоникидзе, который в одной из своих статей в
газете «Правда» тепло отзывался о Гутнове. В 1937
году его наградили орденом Ленина. Это был первый
сын осетинского народа, удостоенный столь
высокой награды Родины.
26

Записки директора завода
Полученная в течение пяти месяцев
практика непосредственной работы в цеху стала для
меня тем прочным фундаментом, на который я
опирался в своей последующей руководящей
инженерно-технической работе. Благодаря этому
опыту я пришел к глубокому убеждению, что
молодого специалиста сразу после окончания института
надо посылать на рабочие места, в производство,
сроком до шести месяцев, и пусть он начинает
свое восхождение по инженерной лестнице
именно оттуда. Разумеется, шестимесячная
деятельность на рабочих местах должна быть продумана
с учетом наилучшего получения практических
знаний, необходимых специалисту. Ни один
изобретатель ничего путного изобрести не может без
предварительного и глубокого изучения дела,
которого касается его предложение. Об этом я пишу
потому, что, к сожалению, многие инженеры
после получения дипломов на производство не идут,
и через некоторое время их уже трудно отличить
не только от техников, но и от людей, имеющих
общее среднее образование.
После нескольких лет работы на танковом
заводе я был переведен в отдел
научно-исследовательских институтов Наркомтяжпрома, где
руководил группой машиностроения. После деления
Наркомтяжпрома на ряд отраслевых наркоматов
был переведен во вновь организованный
Наркомат машиностроения СССР, который разместился
в доме СНК, напротив гостиницы «Москва».
В этом наркомате я руководил сектором такого же
отдела, как и в НКТП.
Вскоре было принято решение об
образовании на базе Наркоммаша наркоматов тяжелого,
среднего и общего машиностроения. Наркомами,
27

Б. Г. Лакути
соответственно, были назначены В. А. Малышев,
И. А. Лихачев и П. И. Паршин. В один из тех дней
председатель Госплана СССР, заместитель
председателя СНК СССР А. Н. Вознесенский вызвал к
себе директора Центрального
научно-исследовательского института технологии машиностроения
(ЦНИИТМаш) С. И. Мозголова и меня -
начальника сектора Наркоммаша, для того чтобы
окончательно отредактировать проект Решения
правительства «О внедрении поверхностной
электрозакалки». Когда проект решения был
отредактирован, Вознесенский спросил нас, как решается
вопрос о подчиненности ЦНИИТМаш. Мы
ответили, что вопрос этот еще не решен, так как
наркомы Малышев и Лихачев еще не пришли к
согласию по этому вопросу. Вознесенский сразу
позвонил по «кремлевке» обоим наркомам и пригласил
их к себе. Одновременно он поинтересовался
нашим мнением по этому вопросу. Мы оба
ответили, что институт нужен обоим наркоматам и
другого ответа при нашем еще неопределенном
положении мы дать не можем. Он усмехнулся и что-то
хотел сказать, но в этот момент появились
Малышев и Акопов (первый заместитель Малышева),
а затем и Лихачев. Разговор пошел с ними.
Отношения между Малышевым и Лихачевым были,
видимо, не совсем теплыми, и поэтому, несмотря на
все старания Вознесенского, говорили на высоких
тонах. Так и не придя к согласию, решили делить
институт на НИИТяжмаш и НИИСредмаш.
После разделения аппарата я попал в Нар-
комсредмаш, к И. А. Лихачеву, в качестве
заместителя начальника отдела научно-исследовательских
институтов. Наркомат был размещен на Новоря-
зкнской улице, недалеко от Казанского вокзала.
28

Записки директора завода
Своего наркома мы все давно знали и относились
к нему с глубоким уважением.
И. А. Лихачев по природе своей был очень
одаренным и обаятельным человеком. Роста был
среднего, коренаст и черняв. До своего назначения
наркомом работал директором Московского
автозавода имени Сталина почти с его основания.
Пользовался у рабочих завода, да и москвичей
вообще, большим авторитетом, о нем ходили
легенды. Он был страстным болельщиком футбольной
команды ЗИСа «Торпедо», которую опекал лично.
Был такой эпизод. Шла коллегия Наркомсредма-
ша, на которой среди других вопросов слушался
доклад директора Всесоюзного
научно-исследовательского института сельхозмашиностроения
(ВИСХоМ) Н. И. Колотушкина. Я должен был
сделать содоклад. В этот день, как назло, на стадионе
«Динамо» должна была состояться игра на
первенство страны по футболу между московским
«Спартаком» и тбилисским «Динамо». Я был
болельщиком тбилисского «Динамо», и пропустить эту
игру мне было очень трудно. Я хорошо знал таких
игроков «Динамо», как Борис Пойчадзе, Гаиоз Дже-
желава, Фролов, Гагуа и другие. Расчеты
показывали, что с футбола я мог опоздать на обсуждение.
Тем не менее, рассчитывая на обычную задержку
обсуждения вопросов, я поехал на футбол. И все
же опоздал. Нарком меня, говорят, ругал, а вопрос
отодвинул на конец заседания. Когда я явился на
коллегию, Лихачев остановил докладчика по
очередному вопросу повестки дня - директора Ново-
Тагильского вагоностроительного завода
Александрова, велел мне пройти вперед и, пока я шел
к первому ряду, крепко меня изругал. Обсуждение
нашего вопроса прошло гладко. После коллегии
29

Б. Г. Лакути
нарком пригласил меня к себе в кабинет, и я
подумал, что сейчас будет расправа. Однако он
спросил: «Ну как сыграли?» Я ответил, что тбилисцы
победили со счетом «три-один». Это его
обрадовало, так как отвечало интересам команды
«Торпедо», и он сказал мне: «Очень хорошо! А
тебя прощаю».
Как-то Лихачев мне рассказал, что в
Гражданскую войну он воевал в Северной Осетии, и назвал
такие населенные пункты, как Алагир, Ардон и
другие. Он говорил, что бывал во многих домах и был
приятно поражен не только гостеприимством,
но чистотой и порядком, царившим в этих домах.
Все это мне было, разумеется, очень приятно.
Работая заместителем начальника отдела
научно-исследовательских институтов, я часто
рассматривал многопрофильную тематику научных
работ, бывал в институтах и их лабораториях,
беседовал с крупными научными работниками
и чувствовал, что слишком рано поднялся на
такой пост. Я чувствовал свою неподготовленность
для этого места, потому что хотел на равных
принимать участие в обсуждении многих научных
проблем той большой тематики, которую
утверждал наркомат. В этой связи у меня
возникло желание перейти на один из вновь
строящихся заводов. Я рассуждал просто: мне только
двадцать семь лет, и я пока еще не отяжелел, не
привык к кабинетной работе - значит, надо перейти
на такую активную творческую работу, как
участие в создании современного крупного
предприятия машиностроения. Своими мыслями я
поделился с наркомом Лихачевым, но
поддержки не встретил, несмотря на то что с моими до-
30

Записки директора завода
водами он был согласен. А через несколько
месяцев, в конце 1939 года, московская партийная
организация объявила кампанию о направлении
специалистов на производство. В это время
начался монтаж оборудования на Заводе
малолитражных автомобилей имени КИМ, над которым
взял шефство комсомол. Воспользовавшись этим,
я обратился с официальным заявлением на имя
наркома и парткома наркомата с просьбой
направить меня на этот завод. На этот раз просьба
была удовлетворена, и приказом наркома я был
назначен первым начальником прессового цеха
Автозавода имени КИМ (ныне Московский завод
малолитражных автомобилей имени Ленинского
комсомола).
С большим удовольствием приступил к новой
работе, которой ежедневно отдавал время с утра до
ночи. Уже начало поступать оборудование из США,
из Ново-Краматорска, Воронежа. По мере запуска
оборудования немедленно начиналась наладка,
а затем изготовление деталей и узлов автомобиля.
Завод должен был выпускать малолитражку типа
«Форд-Префект»: были получены из США пятьсот
штамповок кузова указанной машины. За
сравнительно короткий срок был создан хороший,
спаянный коллектив цеха. Скоро в основном было
смонтировано и пущено оборудование первой очереди,
освоено производство основных деталей и узлов
автомобиля. Были собраны первые три машины,
выкрашенные в ярко-красный цвет. Эти машины
1 мая 1940 года, после парада, перед началом
демонстрации трудящихся быстро прошли по
Красной площади мимо трибун, что вызвало большое
оживление присутствующих, и Сталин велел после
праздника показать машины в Кремле. Одновре-
31

Б. Г. Яакути
менно он предложил пригнать другие имеющиеся
в Москве иномарки для сравнения.
Смотр состоялся в Кремле сразу же после
праздника. На нем вместе со Сталиным
присутствовали другие руководители партии и
правительства. Сталин осмотрел наши малолитражки, потом
другие иномарки, затем вернулся опять к нашим
и сделал ряд замечаний. Больше всего Сталину
понравилась малолитражка немецкого производства
«Опель-Кадет», поэтому его замечания были
соответствующими. Он предложил выпускать машину
с учетом замечаний. На осмотре не присутствовал
нарком Лихачев, он был в отъезде, и о результатах
смотра машин на следующий день подробно
рассказал руководящим работникам завода директор
завода Кузнецов. Вернувшись в Москву и
ознакомившись с замечаниями Сталина, нарком Лихачев
внес в правительство предложение, которое было
вполне обоснованно и целесообразно. В чем
заключалось предложение наркома? Освоение деталей
и узлов с выпуском пятисот комплектов машины
КИМ-10 было в основном завершено. В наличии
имелось пятьсот штамповок кузова, закупленных
в Америке. Основная технологическая оснастка для
сборочно-испытательных операций была тоже
в основном готова. В этих условиях, чтобы не
выбрасывать добро на ветер, было внесено
предложение разрешить заводу выпустить пятьсот
машин. Одновременно начать подготовку
производства, по существу, новой машины, согласно
указаниям Сталина.
Предложение это было одобрено, и
соответствующее распоряжение подписано председателем
Совета народных комиссаров СССР Молотовым.
Подписанное распоряжение было настолько ра-
32

Записки директора завода
зумным, что ни нарком Лихачев, ни предсовмина
Молотов не считали нужным согласовать его со
Сталиным. Распоряжение, подписанное
Молотовым, было уже в действии. В отделах главного
конструктора, главного технолога и других
службах подготовки производства началась работа над
новой машиной. Цеха основного производства,
в свою очередь, заканчивали подготовку
производства машины КИМ-10, с тем чтобы выпустить
пятьсот машин. Уже в сентябре 1940 года
зашевелился главный конвейер, на нем начали
отрабатываться все операции. В эти дни на заводе побывал
корреспондент газеты «Известия», и через день-
два на первой странице этой газеты крупными
буквами появилось сообщение о том, что «вчера
с главного конвейера Московского завода
малолитражных автомобилей имени КИМ начали
сходить первые советские малолитражки».
Чтобы лучше понять последующие события,
следует отметить, что подписанное Молотовым
распоряжение отдельные сверхбдительные люди
расценили как невыполнение указаний Сталина, о
чем, надо полагать, направляли ему
соответствующую информацию. Располагая подобной, прямо
скажем, неверной информацией и прочитав
сообщение газеты «Известия», Сталин позвонил
наркому Лихачеву и спросил, читал ли тот
сегодняшний номер газеты «Известия». Лихачев ответил,
что еще нет. «Завод КИМ начал выпуск
малолитражек?» - спросил далее Сталин. Лихачев ответил,
что еще нет. «Так какой же вы нарком, когда ваши
директора хулиганствуют, а вы ничего не
знаете?» - сказал Сталин и велел через два часа
прибыть с руководством завода в Кремль, вместе с
машиной, сошедшей с конвейера.
33

Б. Т. Лакути
Лихачев немедленно позвонил директору
завода Кузнецову и отдал ему соответствующие
распоряжения. Однако машина с конвейера не
сходила из-за неполадок. Нарком приехал на завод, и,
таким образом, епе-елеу с опозданием на час,
прибыли в назначенное для осмотра место. Сталин не
терпел, чтобы его указания не выполнялись. Он не
переносил недисциплинированности. В таких
условиях начался осмотр машины. Сталин задал
несколько вопросов (почему нет того, почему нет
другого), вытекавших из его прежних замечаний.
Нарком пытался отвечать, но Сталин его не
слушал, повернулся и направился к себе. За ним
последовали другие руководители, стоявшие на
несколько отдаленном расстоянии и
непосредственного участия в осмотре не принимавшие. На
следующий день в газетах появилось сообщение об
освобождении Лихачева от обязанностей наркома
за допущенные грубые нарушения при выпуске
малолитражных автомобилей. По этой же причине
директор завода Кузнецов был отдан под суд.
Вскоре Лихачев возвратился на ЗИС директором, а
Кузнецов специальным судом был осужден на шесть
лет заключения. Так, ни за что ни про что,
пострадали Лихачев и Василий Васильевич Кузнецов, а те,
кто был повинен в неверной информации,
остались безнаказанными. А зря.
В то же время стремительно ухудшалось
международное положение. Гитлеровская Германия
проглатывала одну страну Европы за другой и на
всех парах готовилась к нападению на СССР. В этих
условиях подготовка производства новой машины
и выпуск пятисот машин КИМ-10 были
прекращены, и весь завод переключился на выпуск сугубо
34

Записки директора завода
оборонной продукции. Это было примерно за шесть
месяцев до начала войны.
Иногда слышишь разговоры отдельных
несведущих людей о том, что о надвигающейся военной
опасности руководство страны не знало, поэтому
мы к войне своевременно не готовились. На
примере нашего завода видно, что подобные
рассуждения никакой почвы под собой не имеют. К
сожалению, несмотря на героическую работу нашего
народа в годы первых пятилеток и индустриализации
страны, наш промышленный потенциал был еще
сравнительно недостаточным. В этих условиях мы
не могли встретить внезапное нападение
фашистской Германии достаточным количеством
современных самолетов, танков, автоматического
оружия. Во всем этом превосходство врага было
заметным, если еще учесть тот факт, что к этому
времени враг дополнительно располагал всем
промышленным потенциалом и вооружением всей Европы.
Только этим можно было объяснить
первоначальные успехи врага.
Война застала меня на посту начальника цеха
Московского завода малолитражных автомобилей.
Рано утром 22 июня 1941 года я был вызван к
директору завода Виктору Васильевичу Ефремову,
у которого находился первый секретарь Таганского
РК ВКП(б) Волошин. Виктор Васильевич объявил
мне, что «сегодня рано утром фашистская Германия
напала на нашу страну, началась война». Помню,
как при этих словах по всему телу прошла дрожь.
Получив соответствующие указания, я немедленно
возвратился в цех, и началась работа уже в
условиях войны, да еще какой войны, самой страшной
войны, которую когда-либо видело человечество.
35

Б. Т. Яакути
Многие сразу ушли на фронт, в цех пришли
сотни новых рабочих, в основном студентки.
Работали - как все - день и ночь, а многие
квалифицированные рабочие, наладчики, технологи,
мастера, начальники участков работали сутками, без
выходных. Работа не прекращалась и тогда, когда
в цех попадали зажигательные бомбы. Мы
научились их быстро и без паники гасить. Когда враг
подходил к Москве, мы получили новое
задание - давать ежемесячно деталей на девятьсот
тысяч противотанковых гранат. При выполнении
ответственного задания мы столкнулись со сложной
деталью под №10 для гранаты, которая имела до
тринадцати лекальных измерений высокой
точности. Учитывая необходимость в большом
количестве этих деталей, надо было научиться получать
их методом холодной штамповки, что затрудняло
достижение точных размеров. Но конструктор
Сердюков не шел на расширение допусков, так как
от точности изготовления детали №10 зависела
нормальная работа гранаты в действии. Несмотря
на все усилия отдела главного технолога и цеховых
служб, получить эту деталь без
пятидесятипроцентного брака не удавалось. Дело дошло до того,
что стали ежечасно подавать сводки о выпуске
этой детали в МГК и в Кремль. Но дело не
улучшилось, и брак шел в таком же количестве, так что
мы уже задолжали заводу снаряжения сотни
тысяч комплектов деталей.
Главного инженера Г. С. Хламова
(впоследствии он стал министром автотракторной
промышленности) и меня (как непосредственно
отвечавшего за выпуск детали №10) вызвали в Кремль, где
высокое начальство заявило, что «мы льем воду на
мельницу врага своим срывом задания», и нам
36

Записки директора завода
предложили в десятидневный срок войти в
график, иначе с нами поступят круто. Мы с отделом
главного технолога провели ряд экспериментов,
но положительных результатов так и не получили.
На одиннадцатый день к нам приехал заместитель
председателя СНК, член политбюро Сабуров.
Увидев его на пороге кабинета вместе с директором
и главным инженером завода, я посчитал, что час
расплаты уже настал, так как задание Комитета
обороны мы не выполнили. Сабуров был
квалифицированным инженером школы МВТУ имени
Баумана, и в первую очередь он решил
ознакомиться с технологией изготовления детали. Я его
провел по всей цепочке и подробно рассказал, что
мы сделали за последнее время и что еще
собираемся делать в ближайшие день-два. Он согласился
с нашими вариантами и просил максимально
ускорить производство, учитывая тяжелую
обстановку под Москвой. Никаких угроз в его словах не
было. Это нас подбодрило. Мы направились в
сторону заводоуправления. Пол в корпусе был выложен
брусчаткой и был довольно ровным. Однако я
почему-то споткнулся и растянулся на полу. Главный
инженер Хламов объяснил Сабурову, что я уже
пятые сутки не сплю. Сабуров возмутился, приказал
мне немедленно ехать домой и выспаться как
следует. Он сказал, что проблема детали №10 чисто
техническая и ее нельзя решать без свежей,
отдохнувшей головы.
Жил я тогда недалеко от завода, на
Шарикоподшипниковой улице, в здании ЦНИИТМаш.
В квартире уже никого не было, сестры и брат
уехали к родителям в Северную Осетию, жены
тогда у меня еще не было, я был холостяком. Лег
и проспал пятнадцать часов. Проснулся после то-
37

Б. Т. Лакути
го, как фугасная бомба упала на рядом стоявший
жилой дом. Под воздействием воздушной волны
все стекла в моей квартире разбились.
Проснувшись, я немедленно сделал необходимые записи,
быстро оделся и бросился бежать к заводу, держа
в руке ночной пропуск. И вот теперь, когда я
отдохнул и стал думать над проблемой «десятой»
детали свежей головой, вдруг нашлось правильное
решение. Явившись в три часа ночи в цех, я
приказал остановить шестую операцию, потому что
все зло заключалось, как я предполагал, именно
в ней. Одновременно я вызвал начальника штам-
повочно-инструментального хозяйства Ульяниц-
кого, передал ему эскиз и велел немедленно
внести соответствующие изменения в
технологическую оснастку шестой операции. Под личным
руководством Ульяницкого через три часа оснастка
была готова. Мы ее испытали и проверили по
выходной, конечной операции, и она дала отличный
результат.
Через неделю проблема детали №10 с
повестки дня была окончательно снята, и таким образом
мы с Хламовым избежали наказания.
Теперь несколько слов об Ульяницком. Его
прислали ко мне в цех на должность заместителя
начальника цеха - начальником ШИХа. После
того как он рассказал о себе, я с удовольствием
согласился его взять, и он был оформлен в
вышеназванной должности. Ульяницкому было уже за
пятьдесят. В свое время он уехал на заработки
в США и работал на заводах Форда слесарем-
инструментальщиком. Со временем он стал
весьма квалифицированным инструментальщиком,
который своими руками мог выполнить самые
точные и сложные работы. Потом он организовал
38

Записки директора завода
свою небольшую мастерскую, и она выросла до
небольшого предприятия. Однако жизнь у него так
сложилась, что он остался без семьи и стал
мечтать о возвращении на родину, в Россию. Во
время поездки Лихачева в США Ульяницкий
обратился к нему с просьбой дать ему возможность
остаток жизни посвятить развитию автомобильной
промышленности на родине. Одновременно он
предложил свое предприятие в дар стране.
Патриотический поступок Ульяницкого был одобрен,
ему предоставили работу на Горьковском
автозаводе, а когда началась работа на Заводе
малолитражных машин, его перекинули туда. Это был
очень трудолюбивый и скромный человек, мастер
высочайшего класса. Думаю, что проблему детали
№10 не смогли бы разрешить без точного
изготовления Ульяницким предложенной оснастки.
Невольно вспоминаешь некоторые факты тех
времен: вокруг автозавода и 1-го ГПЗ была
установлена дальнобойная морская артиллерия,
обеспечивающая во время воздушных тревог огневую
завесу против вражеской авиации. Во время воздушной
тревоги пять человек из вспомогательной службы
цеха немедленно поднимались на крышу и
занимали свои места, неся дежурство по обезвреживанию
зажигательных бомб. Нередко и мне приходилось
подниматься в каске на крышу, чтобы проверить
дежурных. Вид на Москву, особенно ночью, был
потрясающим. Тысячи прожекторов и трассирующих
пуль рыскали в небе, отыскивая вражеские
самолеты. Видны были и многочисленные аэростаты
воздушного заграждения. В общем, хотя Москва
была полностью затемнена светомаскировкой, в небе
над ней было «очень весело». Позже, когда на да-
39

Б. Г. Яакути
леких подступах к Москве были установлены
радарные установки и была усилена
противовоздушная оборона, фашистские стервятники
пробиваться к Москве уже не могли, и в московском небе
стало «скучно». В это время я невольно задумывался:
до чего же человек привыкает ко всему, даже
к смертельной опасности.
Никогда не забудется и другое. Когда после
16 октября 1941 года наркоматы стали переезжать
в Куйбышев, а многие предприятия
эвакуировались на восток, в Москве начались случаи паники
и мародерства. Все это было на руку врагу,
рвущемуся к столице. В один из таких дней я со своим
товарищем по работе проходил через Заставу
Ильича и с горечью наблюдал, как
переворачивались «эмки», двигавшиеся в горьковском
направлении, - их грабили. В этот момент Левитан
передал по радио приказ Сталина: паникеров и
мародеров расстреливать на месте без суда и следствия.
И, удивительно, все немедленно встало на свои
места. В столице сразу был наведен строжайший
порядок. Авторитет и решительность Сталина
сыграли в те тяжелые дни огромную роль в защите
столицы от врага.
В ноябре 1941 года началась эвакуация и
нашего завода. Все квалифицированные инженерно-
технические работники и рабочие с семьями
отправлялись на Урал, туда же отправлялось и
демонтированное оборудование - с целью быстрейшего
увеличения мощностей для выпуска танков Т-34,
зарекомендовавших себя к тому времени с самой
лучшей стороны. Эвакуация проходила
нормально. Людей отправили, ушло мелкое и среднее
оборудование, но на тяжелых прессах нашего цеха все
40

Записки директора завода
затормозилось. Дело в том, что разобрать и
погрузить прессы, каждая из основных частей которых
весит десятки тонн, крайне сложно. В цеху не
было крана большой грузоподъемности - только
обычный мостовой кран грузоподъемностью в
десять тонн. В то время у нас не было и машин
большой грузоподъемности - только пятитонная
автомашина Ярославского завода. Как же в таком
случае перевезли и смонтировали эти прессы?
Возили специальной платформой с железнодорожной
станции и монтировали специальной бригадой
«БИТЮГ», была в то время в Москве такая
знаменитая бригада. Сейчас, разумеется, прессы возят
и монтируют в течение нескольких месяцев. Тогда
это было невозможно: работу надлежало
выполнить в считанные часы.
На завод приехал зампред Совнаркома СССР
Вячеслав Александрович Малышев, который в эти
дни был одновременно назначен наркомом вновь
образованного Наркомата танковой
промышленности. Малышева я знал еще по учебе в МВТУ
имени Баумана. Он учился на факультете
транспортного машиностроения, был парттысячником,
до учебы работал на Коломенском
паровозостроительном заводе. После окончания Бауманского
вернулся работать на родной завод и вскоре, пройдя
через должности главного конструктора и главного
инженера, стал директором этого крупного завода.
С этой должности Малышев и был выдвинут на
должность наркома тяжелого машиностроения.
Вячеслава Александровича отличала
исключительная работоспособность и требовательность
к себе и людям. Именно такой человек нужен был
в этот момент для руководства танковой
промышленностью. Приехав с заместителем наркома путей
41

Б. Т. Лакути
сообщения Белоусовым прямо в цех, он осмотрел
оборудование, узнал вес каждого из прессов,
выяснил также расстояние от цеха до ближайшей
железнодорожной ветки на территории завода и
возможность подводки ветки в цех. В результате он
предложил за сутки подвести в цех
железнодорожную ветку, затем подать с Московской окружной
дороги шестидесятитонный кран и в течение
следующего дня погрузить в вагоны и отправить все
оборудование. Заместитель наркома путей
сообщения с этим согласился. Я сказал, что работники
цехов также готовы выполнить все от них
зависящее. Через два дня все оборудование цеха ушло
на восток!
Кстати, в тот момент, когда Малышев звонил
по телефону в Кремль и согласовывал вопрос о
подаче шестидесятитонного крана, на мой служебный
стол, за которым он сидел, упал осколок снаряда
и пробил его. Это было в полуметре от
Малышева и примерно в полутора метрах от нас с
Белоусовым. Посмотрев друг на друга, мы, разумеется,
увидели хмурые лица. А дело было в том, что мы
сидели в кабинете во время воздушной тревоги
и на землю падали осколки от разрыва снарядов
огневой завесы вокруг нашего завода.
По просьбе Малышева после отправки
оборудования я был командирован на Урал для
оказания технической помощи в пуске оборудования
на новом месте. На Урале в невероятно тяжелых
условиях надо было смонтировать
оборудование и в кратчайшие сроки наладить производство.
Стояли сильные морозы, доходившие до
тридцати градусов, а помещение корпуса не
отапливалось. Почва под фундаментами прессов оказалась
плывуном, и до изготовления бетонных фундамен-
42

Записки директора завода
тов в их основание пришлось вручную забивать
сваи - деревянные «бабы».
Подъемно-транспортные сооружения отсутствовали, а за полтора-два
месяца надо было запустить оборудование в
эксплуатацию.
Трудясь день и ночь и привлекая резервные
войска к тяжелым ручным работам, мы все-таки
выполнили задание! Здесь же, рядом с нами, в
течение нескольких месяцев (октябрь-декабрь 1941
года) по приказу Сталина был построен
двадцатитысячный деревянный корпус. В этом корпусе были
установлены тысячи станков, которые
заработали в указанный выше срок. Уже в начале 1942 года
фронт начал получать с каждым днем все больше
машин Т-34, а вскоре наступило время, когда в
танковых сражениях наши войска имели явное
превосходство, и уже никакие «Тигры» и «Пантеры»
Гитлеру помочь не могли.
Прошло много десятков лет, а память о
славной работе нашего народа в тылу никогда не
померкнет. История не знает другого примера такого
массового трудового героизма миллионов людей.
Новый, 1942 год я встречал в Челябинске, куда
был эвакуирован наш наркомат и куда я приехал
после выполнения задания. Но скоро был отозван
в Москву, где находился военный отдел
наркомата. Я был назначен руководителем группы
вооружения военного отдела и немедленно приступил
к работе. В тот момент, когда я принял группу
вооружения, основной ее задачей было
осуществление строгого контроля за выполнением заданий
Госкомиссии о выпуске ППШ
(пистолетов-пулеметов Шпагина), круглых и плоских магазинов к ним,
43

Б. Г. Лакути
пятидесяти- и восьмидесятидвухмиллиметровых
минометов и другого вооружения.
Лучше всего дела шли на ЗИСе, где задания
перевыполнялись. Там в начале 1942 года
выдавали несколько тысяч автоматов и сотни минометов
в день. Хуже было с автоматами на Ярославском
автозаводе, куда П. С. Кучумов и я выехали и где
работали вместе с заводчанами и военпредами,
пока не наладили производство. Выпуск магазинов
к ППШ не был налажен на заводе «Красный
Октябрь» - «Глававтоприбора», который
находился недалеко от Москвы, близ города Киржач
Владимирской области. И по выпуску боеприпасов на
этом заводе хуже, чем на других, обстояли дела.
В августе 1942 года нарком С. А. Акопов назначил
меня главным инженером завода «Красный
Октябрь», приказал срочно разобраться в причинах
нестабильной работы завода и в недельный срок
доложить о результатах ему лично.
По долгу службы на этом заводе я бывал и до
своего назначения главным инженером, поэтому
поверхностно был с ним знаком. Будучи главным
инженером, я знакомился с заводом более
подробно и придирчиво. Стало ясно, что у завода
имеются все объективные условия для успешного
выполнения задания ГКО по всем видам военной
продукции. Надо было только улучшить организацию
производства и технологию на ряде участков,
улучшить работу технических служб, к которым
отсутствовала достаточная требовательность. Через
пять дней я доложил наркому о своих
впечатлениях и предложениях. Попросил, как всегда это
делается, помощи по линии переоснащения
завода - необходимо оборудование, изготовление
44

Записки директора завода
пресс-форм. Нарком немедленно оказал эту
помощь через автозаводы.
Первым делом мы разработали план
ликвидации наиболее узких мест на заводе. Большинство
этих мероприятий не требовало значительных
затрат, а эффект был ощутимым. Понадобилось
около месяца, чтобы мероприятия были выполнены.
Правда, в тех условиях понятие «около месяца»
имело другое значение. Вслед за этим были
разработаны и осуществлены более капитальные
мероприятия, по каждому цеху, сначала
вспомогательного, а потом и основного производства.
Например, за счет помощи, оказанной наркомом, были
значительно укреплены инструментальный и ре-
монтно-механический цеха. То же было сделано
и по некоторым участкам основного производства.
В части улучшения организации производства и
внедрения более совершенной технологии нам
пришлось перенять многое с автозаводов, и это
сразу себя оправдало. Уже к концу 1942 года завод
работал уверенно и ритмично.
В проделанной работе большая заслуга
принадлежала таким замечательным работникам завода,
как главный конструктор Суслов, главный технолог
Супонев, начальник прессового цеха Полозов,
слесарь-инструментальщик высокого класса Шерша-
ков, главный механик Лисаков, отец и сыновья Руч-
новы и многие другие. Среди командного состава
завода было еще немало практиков, которые своими
природными данными и большим опытом работы
во многом восполняли недостаток в образовании
и неплохо справлялись с порученными им
участками, - начальник цеха металлопокрытий Куприянов,
начальник цеха лакопокрытий Еремеев, начальник
прессового цеха Полозов и многие другие.
45

Б. Т. Лакути
С И. Г. Полозовым, помню, произошел такой
курьез. Проходя по цеху, он заметил, как один
рабочий нарушает правила техники безопасности.
Он подошел к этому рабочему, отстранил его, а сам
сел на его место и говорит: «Вот как надо
работать». При этом нажал на педаль пресса... и
отрубил себе два пальца.
Кстати, примерно такой же случай, но с
лучшим исходом, произошел и со мной. Во время
весеннего паводка плывущий лед угрожал
находящемуся рядом с заводом мосту через реку Киржач.
Поскольку этот мост имел для завода большое
значение, немедленно была организована
спасательная команда, которая и приступила к работе.
Подъехал к мосту и я. Наблюдая, как один спасатель
неудачно рубит у «бычка» лед, я бросился вниз,
схватил у него железный лом и говорю: «Вот как надо
рубить лед». Или лед оказался уже надломленным,
или сильный удар пришелся по слабому месту,
но он неожиданно легко раскололся - и я вместе
с ломом полетел в ледяную воду. Оказавшись в
воде, я чудом ухватился за кусок льда, а затем и за
спасательную веревку, которую мне бросили, и был
спасен. Меня на машине быстро доставили на
завод, заставили выпить много спирта, и все
обошлось, я не простудился.
Как известно, в войну все работали
круглосуточно, двумя рабочими сменами и без выходных
дней. Оперативные совещания мы проводили
в полночь, после запуска в работу первой смены.
По окончании оперативки мы расходились по
цехам и каждый раз с тяжелым чувством
наблюдали, как за станками или на конвейерах работали де-
т^[. Но, пожалуй, тяжелее всего приходилось работ-
46

Записки директора завода
ницам-матерям. Они работали по одиннадцать
часов на заводе, а после смены обихаживали и
воспитывали малышей.
В этой связи вспоминается такой эпизод.
Первое время так называемая директорская
столовая помещалась в одной из комнат большой
рабочей столовой, расположенной за его воротами,
в заводском поселке. Как-то зимой, проходя в
столовую мимо первого жилого дома от завода, я
заметил одного белокурого мальчика лет трех,
одетого в одну ночную рубашонку, несмотря на то
что стояли морозы. После обеда я
поинтересовался, кто этот мальчик, и узнал, что зовут его Вовой
и он сын работницы цеха металлопокрытий
Макаровой, у которой кроме Вовы было еще трое
детей. Муж Макаровой погиб на фронте. Работала
она на шлифовке и полировке деталей перед
покрытием их никелем, медью и хромом. Считалась
одной из самых лучших, передовых работниц
цеха. Надо было обладать огромной энергией,
чтобы так много и хорошо работать на производстве
и в то же время воспитывать четверых малых
детей! Когда я все это узнал, мне стало не по себе.
В самом деле, быть одним из главных
руководителей завода и быть таким невнимательным к этой
замечательной работнице и ее сиротам - разве
это подобает настоящему советскому
руководителю? Вызвал заместителя директора завода по
рабочему снабжению (на заводе в то время
существовал отдел рабочего снабжения) Николаева
и попросил его одеть мальчика Вову с ног до
головы и одновременно помочь Макаровой
питанием и мануфактурой для других ее детей. Указание
было выполнено, и через несколько дней Вова был
хорошо одет и обут.
47

Б. Г. Лакути
В другой раз, идя в столовую и увидев Вову, я
подозвал его и повел в столовую. Посадил за свой
стол и попросил официантку, чтобы нам с Вовой
подали два хороших обеда. После этого Вова
каждый день ждал, пока я выйду с завода, брал меня
за руку, и мы с ним шли в директорскую столовую.
Скоро, однако, Вова разочаровался в моей
дисциплинированности - ведь я часто выходил с
опозданием. Из этого положения он, однако, тоже нашел
выход. Он, видимо, подумал: зачем мне каждый
день ждать дядю Борю, когда я и сам знаю дорогу
в столовую? С тех пор он стал ходить в столовую
сам, кормили его так же, как и со мной, было
дано такое указание. Правда, я старался встречаться
с ним за столом чаще, потому что уже привязался
к нему, как к сыну. С тех пор в столовой, а потом
по всему заводу и заводскому городку Вову
прозвали Лакутенком.
Я старался помогать Вове и материально, и он
тоже ко мне очень привязался. В январе 1948 года
я был назначен директором завода в
Орджоникидзе, но каждый раз, когда приезжал в Москву,
обязательно бывал на «Красном Октябре» с
подарком для Вовы. В один из таких приездов на завод
Вова мне пожаловался, что его не принимают на
завод, говорят, что он еще мал, а мать уже старая
и больная. Я, конечно, договорился с директором
завода Багаевым, и Вову зачислили на работу.
Впоследствии Вова отслужил в армии и стал одним
из лучших хоккеистов Владимирской области. Что
же касается данного ему прозвища в детстве, то
оно сохранилось и по сей день.
По окончании Великой Отечественной войны
началась огромная работа по переводу завода на
48

Записки директора завода
мирную продукцию. Во-первых, пересмотрели
номенклатуру выпускаемой продукции с учетом
последних достижений техники. Во-вторых, мы
получили по репарации из Германии современное
оборудование для целого завода и произвели его
переоснащение. Уже в 1947 году процесс вышел на
нормальные рельсы, и технические службы
завода начали свою работу над коренной
реконструкцией завода в свете новых больших задач,
поставленных перед автотракторной промышленностью.
Волею судьбы я скоро должен был расстаться с
заводом «Красный Октябрь». В нем я оставил
частицу своего сердца.
Позднее, бывая на заводе, в его цехах и в
городке, я все так же чувствовал теплоту сердец тех
людей, с которыми почти всю войну день и ночь
мы трудились над тем, чтобы обеспечить армию
вооружением и боеприпасами. С большой
теплотой вспоминаю совместную работу с директором
завода Василием Иосифовичем Потаповым,
который пришел на завод извозчиком, дошел до
директора завода и в этой должности проработал
много лет, в том числе все годы войны.
В соответствии с планом развития отрасли
и с учетом размещения репарационного
оборудования было намечено строительство завода
автотракторного электрооборудования на Кавказе.
В конце октября 1947 года была назначена
комиссия по выбору места и площадки нового завода.
Вскоре комиссия, председателем которой был
назначен я, собралась и выработала свой маршрут по
городам Кавказа: Дзауджикау (ныне
Орджоникидзе), Кутаиси, Ставрополь, Краснодар. К моменту
отъезда члены комиссии заболели, и 30 октября
49

Б. Т. Лакути
поездом №20 Москва-Баку я выехал в Дзауджикау
один. В первых числах ноября меня принял первый
секретарь Северо-Осетинского обкома ВКП(б)
Кубади Дмитриевич Кулов, которому я предъявил
свой мандат и рассказал о цели приезда. Он вызвал
заведующего отделом промышленности и
транспорта Коста Габлиевича Габеева и поручил ему
оказать мне всяческое содействие в выборе
площадки для завода. Кулов сказал, что республика
заинтересована иметь у себя такой завод и в случае
положительного решения обком партии окажет
всяческое содействие в его организации.
К. Г. Габеев первым долгом повез меня в
город Алагир и показал мне площадку, здания и
сооружения, где в настоящее время расположено
автотранспортное предприятие. Вслед за этим он
мне показал площадку и здание, где впоследствии
была организована Даргкохская лентоткацкая
фабрика. В столице республики мне показали в
районе Шалдона площадку, где еще перед войной
началось строительство здания (размером
восемнадцать на шестьдесят метров), но было
законсервировано. В итоге первого дня нашей работы
я заявил Габееву, что ни одна из увиденных мною
площадок для строительства предполагаемого
крупного завода не подходит. На второй день мы
были у К. Д. Кулова и доложили ему о
результатах. Я доложил, в частности, что ни одна из
показанных площадок для будущего завода не
подходит, ибо не удовлетворяет следующим основным
требованиям.
Первое. Наличие вокруг населенного пункта.
Второе. Площадка - не менее десяти гектаров,
с возможностью последующего расширения.
Третье. Наличие коммуникаций - высоковольтная ли-
50

Записки директора завода
ния электропередачи, водопровод и канализация.
Четвертое. Близость железнодорожных путей.
Приняли решение осмотреть еще несколько
точек в городе, одной из которых была площадка
бывшего гаража «Интуриста» по Тбилисской
улице. Вот на этой точке я и решил остановиться.
Почему? Во-первых, площадка находилась в городе
и к ней непосредственно примыкала Молоканская
слободка с населением в несколько тысяч человек.
Во-вторых, к площадке подходил трамвайный
путь, а в городе проживало около двухсот тысяч
человек - и это при слабо развитой
промышленности. Таким образом, завод в перспективе
обеспечивался рабочей силой. В-третьих, в наличии
была хорошая площадка и возможность
значительного расширения завода в южном и западном
направлениях. В-четвертых, мимо завода по
Тбилисской улице проходил главный Редантский
водовод, рядом проходила и высоковольтная линия
электропередачи. В-пятых, город расположен
в центре Кавказа. Отсюда начинается знаменитая
Военно-Грузинская дорога, связывающая
Северный Кавказ с Закавказьем. Отсюда расходятся
дороги и в других направлениях Северного Кавказа.
Недаром город при его основании был назван
Владикавказом. Единственным слабым местом
можно было считать отсутствие железнодорожной
ветки. Однако при этом учитывались
смягчающие обстоятельства. Во-первых,
железнодорожная станция Орджоникидзе находилась
примерно в пяти-шести километрах от площадки.
Во-вторых, от площадки до станции вела хорошая
асфальтированная дорога. В-третьих, характер
работы будущего завода был таковым, что он мог
обходиться и автомобильным транспортом, тем
51

Б. Г. Лакути
более что в перспективе планировалось выпускать
автомобили большой грузоподъемности.
Учитывая изложенное, я решил остановиться на
указанной площадке и больше ни в какой другой город
не ездить.
На следующий день мы с Габеевым были
опять у Кулова и доложили о принятом решении.
После этой встречи обкомом партии были даны
соответствующие задания о подготовке
материалов по поставленным мной вопросам.
5 ноября, перед праздником, я выехал в Чи-
колу, к своим родителям, с тем чтобы после
праздника вернуться в город и продолжить работу по
подготовке материалов. 6 ноября в Чиколе выпал
обильный снег, а 7 ноября с председателем
райисполкома Хушином Тадеевым мы были в гостях
на местном кирпичном заводе. Кстати, в октябре
1981 года, то есть через 35 лет, я снова побывал на
этом кирпичном заводе и был неприятно удивлен,
увидев полуразвалившиеся сооружения и следы
полной бесхозяйственности.
После ноябрьских праздников все
необходимые материалы были собраны, подготовлены, и я
выехал в Москву для доклада руководству. На имя
министра автотракторной промышленности
СССР Степана Акоповича Акопова была
подготовлена обстоятельная докладная записка, с
приложением материалов, характеризующих
выбранную площадку. Начальник Глававтоприбора
Владимир Ефимович Шкадрецов передал документы
министру. Степан Акопович наше предложение
одобрил и велел подготовить представление в
правительство. Оно было подготовлено и скоро ушло
в Кремль. Одновременно С. А. Акопов предложил
,мне довести начатое дело до конца.
52

Записки директора завода
Перед тем как продолжить рассказ о будущем
заводе в Дзауджикау, следует коротко рассказать
о министре. С. А. Акопов в 30-х годах закончил
МВТУ имени Баумана. Впоследствии работал
директором Уразмашзавода, первым заместителем
наркома тяжелого машиностроения и затем
наркомом среднего машиностроения. После
реорганизации и этого наркомата стал министром
автотракторной промышленности СССР. Степан Ако-
пович был грамотным, опытным и волевым
инженером, и на всех постах, куда его ставила партия,
он с успехом справлялся с поручением. Еще в
военное время на одном из заседаний Сталин
говорил об Акопове так: «Вот нарком, который все
дает и ничего не просит».
В аппарате Совета министров СССР с нашим
участием был подготовлен проект распоряжения
Совмина об организации завода автотракторного
электрооборудования в городе Дзауджикау.
Необходимо было согласовать проект с рядом
руководителей и в первую очередь - с министром
внешней торговли А. И. Микояном, ибо гараж
«Интуриста» находился на балансе этого министерства.
Первым проект распоряжения Совмина
завизировал, конечно, С. А. Акопов. Одновременно он
велел мне получить визу А. И. Микояна, которому
обещал позвонить по «кремлевке». Микоян принял
меня сразу. Судя по всему, настроение у него
было хорошее, принял меня он довольно тепло. Он
сказал, что, по крайней мере, лет десять
иностранным туристам на Кавказе делать нечего, и
завизировал проект распоряжение Совета министров
СССР. Как известно, А. И. Микоян в то время был
заместителем председателя Совмина СССР и
одновременно министром внешней торговли СССР.
53

Б. Т. Лакути
Таким образом, виза его была решающей. С
визами С. А. Акопова и А. И. Микояна проект
указанного распоряжения я отнес в Кремль, и 31
декабря 1947 года распоряжение было подписано
И. В. Сталиным. Так выглядела формальная
сторона создания Дзауджикауского завода
автотракторного электрооборудования (ДЗАТЭ) в Северо-
Осетинской АССР.
При решении вопроса о кандидатуре
директора завода министерство и обком ВКП(б)
остановились на моей кандидатуре, и приказом от 9
января 1948 года я был назначен директором ДЗАТЭ.
Пришлось снова начать очень тяжелую и сложную
работу по созданию современного
промышленного предприятия на пустом месте, при полном
отсутствии рабочих и инженерно-технических
кадров - металлистов.
В создании завода в его начальной стадии
большую помощь оказали министр С. А. Акопов,
начальник главка В. Е. Шкадрецов, заведующий
промышленно-транспортным отделом обкома
партии К. Б. Габеев, первый секретарь Затеречно-
го райкома партии Г. С. Бирагов, начальник
технического отдела главка Согомонян и другие.
С чего началась работа по созданию нового
завода? Первым делом было подготовлено
штатное расписание
административно-управленческого персонала, которое по представлению
министерства было рассмотрено и утверждено
Государственной штатной комиссией Минфина СССР. В те
времена ни одна штатная единица в
государственных учреждениях и на предприятиях не вводилась
и не оплачивалась без утверждения ГШК. Это
было очень правильно, ибо не позволяло
бесконтрольного разбухания АУП и расходования фондов
54

Записки директора завода
зарплаты. Второе. Имея распоряжение
правительства, приказ министра об исполнении этого
распоряжения по организации завода ДЗАТЭ, приказ
министра о назначении директором завода и
приказ главка о назначении старшим бухгалтером Бе-
риева, а также утвержденное штатное расписание
АУП завода, мы зарегистрировали счета в банках,
оформили и получили гербовую печать и бланки.
Таким образом, рождение нового завода было
оформлено во всех инстанциях, после чего можно
было начать практическую деятельность.
Следующим важным вопросом организации
завода был подбор руководителей основных
функциональных отделов. Эта работа с помощью парт-
органов была в основном завершена. Плановиком-
экономистом стал Н. А. Гусалов, бывший
председатель Госплана республики, начальником ОКСа
стал Харитон Доев - опытный инженер-строитель,
заместителем директора по снабжению назначили
Г. Г. Калантарова, работавшего до этого в той же
должности на Владимирском заводе «Автоприбор»
нашего главка. Главным механиком был назначен
В. X. Гериев, начальником отдела кадров - Д. И. Да-
триев.
Кстати, с Датриевым произошел такой случай.
Я был членом бюро Затеречного РК ВКП(б). Как-
то на бюро заведующий одним из отделов говорит
мне, что на заводе у нас нет порядка. Почему,
спрашиваю. «Звоню вчера в отдел кадров и спрашиваю:
ДЗАТЭ? Мне девушка отвечает, что ДЗАТЭ ушел
в райком партии. Как же завод ушел в райком?»
Я ему говорю, что ответили правильно, и он зря
возмущается. «Как это?» - спрашивает он. «Очень
просто, - отвечаю я. - Начальника отдела кадров
Датриева зовут Дзате. Вам ответила инспектор от-
55

Б. Т. Яакути
дела Паршина, что Датриев, то есть Дзатэ, ушел
в райком партии. Что здесь неясного?» Тут он все
понял, побежал к секретарю райкома и свою
жалобу на завод отозвал.
После решения указанных выше
организационных вопросов мы могли уже приступить к
конкретным делам. В те времена в городе
строительно-монтажных организаций не было, только через
год-два возник трест «Кавказсвинецстрой»
Министерства цветной металлургии, который
занимался только «Электроцинком» и «Победитом». Нам
же все приходилось выполнять своими силами.
Пока проектировали завод, мы срочно решили создать
ремонтно-строительный цех. В то время в городе
почти ничего не строилось, а рабочей силы по
строительным специальностям было достаточно.
Поэтому набрать каменщиков, плотников,
кровельщиков, штукатуров и маляров было сравнительно
легко. Таким образом, понадобилось немного
времени, чтобы укомплектовать цех людьми.
Прежде всего построили каменную ограду
вокруг территории завода, соорудили ворота и
выставили охрану. Одновременно приступили к
восстановлению полуразрушенного здания гаража
«Интуриста». В подвальном помещении бытовок
вмонтировали водогрейные котлы и обеспечили
теплом помещения. Построили
трансформаторный киоск, установили трансформатор на триста
шестьдесят киловатт и смонтировали разводки.
Все эти работы были выполнены по
документации, разработанной и утвержденной дирекцией
завода.
Одновременно мы договорились с местными
советскими органами о передаче заводу
индивидуальных жилых домов на 1-м Реданте, которые бы-
56

Записки директора завода
ли оставлены их жильцами во время войны. Таких
полуразрушенных домов было около десятка. Они
были отремонтированы и использовались как
общежития для приезжих специалистов из Москвы,
Киржача, Рубцовска и других городов.
После этого возник вопрос организации
первой производственной ячейки на заводе. На
восстановленных и несколько расширенных
площадях общей площадью в две тысячи квадратных
метров мы организовали небольшие участки:
инструментальный, ремонтно-механический,
энергетический, прессово-механический,
металлопокрытий (оцинковка и лакировка), сборочный.
Организовали ЦЗЛ в миниатюре и многое другое.
Руководителями этих производственных
подразделений стали: инструментального - Реинталь из
Тюмени, ремонтно-механического - Г. Г. Гериев,
сборочного - Бутаев. ЦЗЛ возглавил Н. Н. Амани, он
же руководил участком металлопокрытий.
Как это обычно бывает, свою
производственную деятельность мы решили начать с выпуска
самых простых изделий автотракторного
электрооборудования. Первым таким изделием оказался
задний фонарь грузового автомобиля ГАЗ-2А,
производившийся до этого на заводе «Красный
Октябрь» в Киржаче. Подобрали группу рабочих
и ИТР и послали ее на этот завод для освоения
производства заднего фонаря. На «Красном
Октябре» не только обучили наших людей, но
прислали своих наладчиков, а также техническую
оснастку и недостающее оборудование. Таким образом,
вскоре начался выпуск этих изделий на ДЗАТЭ.
Вслед за этим мы решили освоить на тех же
площадях и более сложное изделие - тракторный
генератор, производившийся на Рубцовском заво-
57

Б. Т. Лакути
де АТЭ нашего главка. Таким же образом, как
и с задним фонарем, мы освоили производство
тракторных генераторов - с большой технической
помощью рубцовских товарищей.
В 1949 году началась производственная
деятельность нового молодого коллектива Дзауджика-
уского завода автотракторного
электрооборудования. Наряду с ремонтно-строительными работами
и организацией первой производственной ячейки
шла работа по проектированию завода, были
разработаны и утверждены плановое, а вслед за ним
и проектное задание в Москве. Генеральным
проектировщиком был утвержден Харьковский
проектный институт нашего министерства, который
сравнительно быстро разработал проектно-смет-
ную документацию. За счет репарационных
поставок из Германии металлоконструкций заводу был
выделен производственный корпус в шесть тысяч
квадратных метров, который был учтен проектом.
Также по репарационным поставкам из Германии
было выделено оборудование завода «Берке-Верке»,
что тоже было учтено проектно-сметной
документацией в ее технологической части. За
сравнительно короткий срок силами заводских строителей
и монтажников из полученных
металлоконструкций был построен шеститысячный корпус.
Дело с этим производственным корпусом,
однако, осложнилось. До этого был зафиксирован
случай на одном из заводов системы, когда
металлоконструкции подобного корпуса не выдержали
нагрузки снегом и ветром. В связи с этим
проектный институт выдал документацию на его
усиление, с учетом чего работа и была выполнена.
Существовавший и восстановленный корпус
бывшего гаража «Интурист» был удлинен в два ра-
58

Записки директора завода
за - на длину главного шеститысячного корпуса.
Была построена котельная завода с тремя котлами,
перерабатывающими по шесть тонн пара в час
каждый. Был построен третий корпус, где
расположились кузницы, гальваника, литейный цех для
отливки магнитов мотогенераторов. Кроме того,
были построены столярный цех и гараж. На
указанных площадях, помимо задних фонарей и
тракторных генераторов, было организовано
производство тракторных фар и велофар - при
активной помощи завода «Красный Октябрь».
На первый взгляд освоение тракторных и
велосипедных фар особой сложности не
представляло, ибо изделия сами по себе действительно
несложные. Однако в технологическом смысле фары
являются сложным изделиями. Во-первых, надо
было освоить весьма глубокую вытяжку корпусов
фар и рефлекторов, для чего нужны были прессы
второго (двойного) действия и сложные штампы;
во-вторых, необходимо было освоить такие
электрохимические процессы, как никелирование,
меднение и хромирование, с промежуточными
шлифовкой и полировкой. В-третьих, был необходим
лист холодного проката, который поставлял
только что начавший работать после восстановления
завод «Запорожсталь». Большим и сложным делом
для завода было освоение мотоциклетных
генераторов. Эти изделия являлись весьма сложными
и с точки зрения точной механической обработки,
и намотки катушек, и - главное - отливки и
обработки их сердцевин - магнитов.
В освоении массового производства
указанных изделий активное участие принимали сотни
замечательных передовиков производства, и все
они достойны того, чтобы их упомянуть. Я ;ау-
59

Б. Г. Лакути
маю, что при написании истории завода это
будет сделано. Здесь же хотелось отметить
отдельных из них: главные инженеры Травников и Яри-
ков, заместитель директора Калантаров,
начальник прессового цеха Кодзасов, начальник
сборочного цеха Бутаев, наладчики Гутнов и Гагкаев,
начальник ЦЗЛ Амани, жена и муж Калатозовы,
пришедшие на завод из ремесленного училища,
слесарь и токарь братья Бесплеменновы, Кавта-
радзе, главный механик Гериев, энергетик Шутов,
мастер Базров, начальник транспорта Бязыров,
начальник снабжения Егоров,
слесарь-инструментальщик Борис Агузаров, технолог Зоя Зленко
и многие другие.
Говоря о производственной деятельности
молодого завода, следует подчеркнуть, что начиная
с 1949 года, когда началась эта деятельность,
коллектив четко выполнял все
технико-экономические показатели, все месяцы, кварталы и годы
работал уверенно и ритмично. Наряду с
промышленным строительством, хозяйственным способом
были построены заводской жилой поселок,
детский сад, столовая при сорокавосьмиквартирном
жилом доме в поселке и стадион «Торпедо»
напротив завода. Кстати, стадион этот проектом завода
не предусматривался, но надо было создать какое-
нибудь спортивное сооружение для молодежи
завода и жителей поселка, ибо тогда никаких
стадионов в городе еще не было вовсе. Своими силами,
при широком участии молодежи завода во время
субботников, стадион на три тысячи человек был
построен. Здесь же предусматривалось
строительство Дворца культуры завода, а также небольшая
йарковая часть с тиром.
60

Записки директора завода
Стадион полюбился коллективу завода. Уже
через год заводская футбольная команда «Торпедо»
стала чемпионом города, республики, профсоюзов,
а также обладателем кубков города, республики
и профсоюзов. Я договорился с Центральным
советом клуба «Торпедо», и московская команда
после встречи с тбилисским «Динамо» заехала по
Военно-Грузинской дороге к нам. И состоялась
встреча: «Торпедо» (Москва) - «Торпедо»
(Орджоникидзе). Москвичей я просил, чтобы они не жалели
наших и играли как умели. Игра закончилась со
счетом «пятнадцать-два» в пользу москвичей, но для
наших ребят это была большая школа.
Однако за самовольное строительство
заводского стадиона, по жалобе контрольных
органов, министр автотракторной промышленности
Г. С. Хламов объявил мне выговор. При этом он
приказал выдать мне месячный оклад за
проявленную заботу о нуждах молодого коллектива завода.
Григория Сергеевича я знал еще по совместной
работе на Автозаводе имени КИМ. Он был
грамотным и волевым инженером, все мы, работавшие
с ним и под его руководством, уважали его не
только за его деловые качества, но и за
исключительную душевность. Впоследствии, после образования
Совнархозов, он работал заместителем
председателя Госплана СССР, а затем председателем
Государственного комитета материальных резервов при
Совмине СССР.
Как уже указывалось, одной из главных
трудностей при организации нормальной
деятельности завода было отсутствие нужного количества
квалифицированных кадров. В связи с этим
вопросом их подготовки из местного населения мы
61

Б. Т. Лакути
уделяли особое внимание. Для этой цели мы
широко практиковали обмен опытом, отправляя
людей на учебу на родственные заводы - «Красный
Октябрь», Алтайский завод АТЭ, московские
заводы АТЭ-1 и АТЭ-2, с одной стороны, и принимая
командированных с этих заводов большого
количество опытных кадров к нам, с другой.
Вместе с тем все наши люди проходили
тяжелый и сложный курс практической учебы на
новостройке, начиная с земляных и других
общестроительных работ, заканчивая монтажом и пуском
оборудования, освоением технологических операций.
Все это позволило нам не только сравнительно
быстро освоить технику и технологию производства,
но и закалить, спаять коллектив, которому уже
были по плечу новые, более сложные задачи.
К середине 50-х годов первая очередь завода
была пущена и завод нормально работал. Во
второй половине 50-х годов ОЗАТЭ превратился в одно
из передовых предприятий города и республики.
По приезде в Дзауджикау первые шесть
месяцев я проживал в гостинице, а затем мне дали
одну комнату с прихожей, но без удобств. Бывал я,
однако, в этой неудобной квартире редко. Я был
еще холостяком и ночевал в маленькой комнатке
рядом с кабинетом. Это было очень удобно для
работы. День и ночь я проводил на заводе и был
в курсе всех событий.
Когда построили заводской жилой поселок,
я решил забрать престарелых родителей и
поселиться в нем. Однако нуждающихся в жилье
было очень много, и я решил отдать свою квартиру
одной рабочей семье. Такой же случай со мной
цроизошел позже, когда сдавали сорокавосьми-
62

Записки директора завода
квартирный жилой дом на Тбилисской улице,
рядом с заводом. В последний момент свою
квартиру уступил одной очень уважаемой и
заслуженной семье, а сам остался жить в своей
неблагополучной квартире. Забегая вперед, скажу, что
только в 1958 году, уже не работая на ОЗАТЭ, я
получил благоустроенную двухкомнатную квартиру,
в которой проживал с семьей из пяти человек до
1981 года.
С давних пор я был привязан к детям, и это
меня нередко подводило. Эта привязанность к
детям, возможно, объясняется тем, что в нашей
семье после меня было еще восемь детей. Трое
моих старших братьев умерли еще в детском
возрасте, поэтому я остался старшим среди других
детей, из которых четверо тоже умерли совсем
юными. Видимо, это породило во мне жалость и
любовь к детям.
Вспоминаются такие факты тех времен. Как-
то на завод пришли цыгане и попросили у меня
упаковочного железа. Этого железа у нас было
много, с завода «Запорожсталь» пачки с листами
холодного проката приходили упакованными этим
же листом. Но я отказался отпускать цыганам этот
лист. Однако кто-то на заводе или вне его сказал
им, что директор очень любит детей и его можно
взять только этим. На следующий день на завод
пришли трое цыганят. Я в это время работал на
строительстве главного входа стадиона, и на
проходной цыганятам сказали об этом. Они пришли
к стадиону, посмотрели, как рабочие бетонируют
основание фигуры трех футболистов, и
директора не обнаружили. Снова ушли к проходной
завода и стали проситься к директору. Им снова объ-
63

Б. Г. Яакути
яснили, что директор завода работает вместе с
бетонщиками, и пусть идут снова к стадиону.
Придя снова туда, они хором начали кричать:
«Товарищ директор, пихай революция!» Я вынужден
был спуститься к ним и подписать указание об
отпуске упаковочного железа. Одновременно
предложил дать им грузовую машину, погрузить железо
и отправить детей к своим родителям.
Другой факт. В 1955 году я был на приеме
у министра автомобильной промышленности
Н. Н. Гарбузова и, помимо других вопросов,
попросил легковую машину «Победа» - вместо
устаревшей ЗИС-101, которая была на заводе. Министр
спросил меня: «Может быть, дать вам с ГАЗа
машину «бьюик»?» Я согласился, и мы ее получили.
Машина производила сильное впечатление на
людей, особенно на детей заводского поселка, которые
каждое утро ждали ее у ворот. Даже родилось
правило, когда дети от завода и до Реданта по Военно-
Грузинской дороге каждое утро катались по два
рейса. В наши дни я нередко встречаю взрослых
людей, отцов семейств, которые признаются в том,
что они были в числе этих детей, любивших
кататься на «бьюике».
У директора завода (особенно у того, кто
строит) бывает много приятных, радостных
моментов, связанных с ростом завода и творческими
успехами коллектива. Но вместе с тем у него
бывают и неприятности, и подчас большие. Так
бывало и у меня. Помнится, какую большую работу
мы проводили на заводе по линии благоустройства
территории завода, прилегающих к нему улиц,
а также в заводском поселке. При этом одним из
^основных методов этой работы были субботники,
64

Записки директора завода
которые мы обычно устраивали после работы,
в течение двух часов. Руководил работами на
субботниках директор завода, и сам работал, так как,
не имея еще проектной документации, только он
знал что к чему, и, с другой стороны, его
непосредственный труд с людьми положительно влиял на
их работу.
В один из таких субботников вечером, после
работы, позвонили из горкома партии и велели
приехать к секретарю по промышленности Бтеми-
рову. Трудились в жилпоселке, куда и пришла
секретарь-машинистка. Оставалось еще тридцать
минут работы, и я попросил позвонить в горком
и сообщить, что буду через полчаса. Таким
образом, приехал позже чем велели. Выяснилось, что
вопрос был второстепенный, по нему можно
было и не вызывать, а решить его по телефону, и
притом через несколько дней. Однако на следующий
день было созвано экстренное заседание бюро, где
Бтемиров потребовал перевести меня в
кандидаты в члены партии. Кстати, в это время я был
членом бюро Затеречного РК ВКП(б) и членом
Пленума Северо-Осетинского обкома партии.
Конечно, ничего из этих сумасбродных амбиций Бтеми-
рова не получилось, но нервы мне потрепали ни
за что. По непонятным причинам этот
ограниченный и самовлюбленный «деятель», еще будучи
студентом заочного отделения педагогического
института, работал секретарем Орджоникидзевского
горкома партии по промышленности. С таким
«знатоком» промышленности нелегко было
находить общий язык.
Была и еще большая неприятность. На
заводе не было начальника технического отдела, и я
просил главк помочь нам таким специалистом. Че-
65

Б. Г. Лакути
рез некоторое время из главка прислали на
переговоры одну кандидатуру, по фамилии Коврыгин.
По всем анкетным данным он подходил для
указанной выше должности. Как он рассказывал,
закончил МВТУ имени Баумана, под руководством
академика Бардина подготовил диссертацию,
последнее время работал начальником технического
отдела Сталинабадского завода нашего
министерства и т.д. Коврыгин был утвержден в указанной
выше должности, которая являлась
номенклатурой директора завода. Через несколько месяцев
работы его подчиненные и главный инженер
завода убедились в его странном поведении,
граничившем с технической неграмотностью. Доложили
мне, и я решил к нему присмотреться. На
очередном оперативном совещании возникла срочная
необходимость расшить узкое место с
изготовлением одной детали в автоматно-механическом
цехе. Если это не будет сделано сегодня-завтра,
конвейер будет стоять. При обходе цехов перед
оперативкой я на месте ознакомился с этим узким
местом, и у меня уже созрело решение, с которым
согласились наладчик и технолог цеха.
На оперативном совещании, когда очередь
дошла до этой детали, я предложил начальнику
техотдела Коврыгину к концу первой смены спустить
чертежи приспособления, а начальнику
инструментального цеха к двадцати двум часам
изготовить приспособление с таким расчетом, чтобы ав-
томатно-механический цех мог к утру подать
сборке первую партию деталей. При этом я рассказал,
что собой представляет это простое
приспособление. Коврыгин сказал, что ему для выполнения
этого задания требуется два дня. Тогда спрашиваю
начальника инструментального цеха, сумеет ли он
66

Записки директора завода
без помощи Коврыгина изготовить в указанный
срок это приспособление. Он ответил, что
приспособление будет готово сегодня к восемнадцати
часам. Оперативка закончилась, я задержал
Коврыгина и в присутствии главного инженера и
секретаря парткома объявил, что он освобождается от
обязанностей начальника техотдела - как не
справляющийся с порученным участком работы и
переводится на нижеоплачиваемую работу. Он
ответил, что я «зажимщик критики», и «согласно
решению XIX Партсъезда, он будет жаловаться». Ему
ответили, что принятое директором завода
решение партком, завком и главный инженер считают
правильным, а жаловаться он может куда хочет
и когда хочет - это его право.
Через два-три дня Коврыгин направил
жалобу в ЦК, горком и министру. В Орджоникидзев-
ском горкоме немедленно отреагировали на
жалобу Коврыгина, на завод приехала инструктор
горкома некто Сербинова, которая со слов
Коврыгина составила справку, и через несколько дней
состоялось внеочередное заседание бюро горкома,
на котором меня даже не стали слушать и
объявили строгий выговор с последним
предупреждением и занесением в учетную карточку. Коврыгин
выехал в Москву, где добился приема у министра
и в ЦК партии. Во время приема у министра
Г. С. Хламов задал ему вопрос, в чем же
заключалось задание директора. На этот вопрос жалобщик
грамотного ответа дать не смог, сведя свой ответ
на общие рассуждения вокруг зажима критики.
Все это- вызвало у министра сомнения в его
профессиональном соответствии занимаемой
должности. Он сказал, что разберется лично и
Коврыгин получит ответ. Одновременно министр пору-
67

Б. Т. Лакути
чил начальнику главка и начальнику управления
кадрами проверить личность Коврыгина, ибо тот
у него вызывает сомнения. Одновременно он
вызвал в Москву меня и подробно выслушал, что
еще более укрепило его сомнения. Проверка
показала, что в Бауманском он никогда не учился и,
стало быть, закончить его не мог, академик
Бардин его не знает и знать не хочет, выдав при этом
соответствующую справку. По соответствующим
каналам было также выяснено, что он бежал из
ссылки и остановился у жены ссыльного,
проживавшей в Сталинабаде, и с ее помощью устроился
на завод, а далее уже известно. Так был
разоблачен этот подлец. Сомнения министра оказались
верными.
Здесь опять проявились великолепные
человеческие качества Григория Сергеевича. Он снова
вызвал меня и сказал: «Тебя земляки
незаслуженно потрепали, но не обижайся, есть еще у нас
формалисты». Сказал еще, что говорил с секретарем
обкома партии. «Все будет в порядке. А теперь
отдохни недельку, успокой свои потрепанные нервы.
Походи по театрам и никакими делами в это
время не занимайся». После приема у Министра мне
вручили пакет с деньгами в размере месячного
оклада, согласно его же указанию. Хорошо помню,
как в этот вечер по-настоящему заснул и проспал
до десяти часов утра! Так закончилась эта большая
неприятность в моей жизни.
Директору завода ежедневно, более того -
ежечасно, приходится решать массу вопросов, и
немудрено при этом ошибиться, ибо, как говорят,
не ошибается тот, кто не работает. Но нередко его
таскают, ругают, даже наказывают, и тогда, когда он
68

Записки директора завода
не виноват, не входят в его сложное положение.
Надо с него строго спрашивать за порученное
дело, за справедливое и внимательное отношение
к подчиненным ему людям. Он должен быть
честным и скромным, никогда не путать свой карман
с государственным. Но вместе с этим к нему тоже
должно быть человеческое отношение, о нем тоже
надо проявлять заботу, когда требуется, его надо
и защищать, ибо чем принципиальнее и
требовательнее он в работе, тем больше неприятностей
встречает со стороны многих несознательных и
нечестных людей.
Мне думается, что в наше время уже почти все
знают, что там, где хороший директор завода, успех
дела обеспечен - и наоборот. Из этого еще
вытекает и то, что директора надо выращивать, долго
готовить. Он должен пройти такие ступени, как
технолог, начальник цеха, главный инженер, проявив
при этом помимо знания техники и технологии
производства организаторские и волевые качества.
Последние качества, как правило, даются от
природы или, как говорят, папой и мамой. Если бы
партийные органы таких людей замечали еще в
молодые годы, где-то в среднем возрасте их начинали
готовить к директорской работе - было бы хорошо.
Я об здесь этом говорю потому, что на практике
у нас так не получается и когда встает вопрос о
назначении директора завода, в резерве нужной
кандидатуры не оказывается, и начинают искать и
выбирать его из ряда незнакомых, неизученных
людей, что во многих случаях приводит к ошибкам.
Может быть, следует выработать здесь конкретные
рекомендации, утвердить их после обсуждения
и ими руководствоваться. Разумеется, на все случаи
жизни рекомендаций не выработаешь, но они ока-
69

Б. Г. Лакути
жут помощь партийным органам в правильном
решении указанного выше вопроса.
Летом 1957 года заканчивалось строительство
Зеленого театра у водной станции города
Орджоникидзе. Работы велись методами народной стройки.
Наш завод имел свое задание, выполнение
которого досрочно завершалось. Строительство Зеленого
театра, так же как и открытых летних кинотеатров
в городе Орджоникидзе, было делом
непродуманным - из-за частых дождей. Это подтвердилось
позже, когда и Зеленый театр, и летние кинотеатры
были заброшены. Сколько летит у нас в трубу
народных средств из-за подобных непродуманных
волевых решений отдельных руководителей, и как
легко они открещиваются от этого!
На строительство Зеленого театра, где я
руководил работами на порученном участке, приехала
председатель Президиума Верховного Совета
республики Т. С. Хетагурова, которая сообщила мне
об образовании Северо-Осетинского Совнархоза
и о предложении руководства назначить меня
заместителем председателя Совнархоза. Через
несколько дней мы с К. Б. Габеевым были в ЦК
КПСС, у Баскакова. Так я расстался с родным
заводом ОЗАТЭ и начал работать заместителем
председателя Северо-Осетинского Совнархоза. На мое
место директором ОЗАТЭ был назначен бывший
секретарь обкома партии Кирилл Бимбулатович
Бураев, которому я по акту сдал завод.
Председателем Совнархоза был назначен
бывший начальник главка в Минцветмете Перевод-
кин. Работа с ним с первых же дней показала, что
е^о послали на работу в Осетию, видимо, против
70

Записки директора завода
его воли. При этом дело усугублялось еще и тем,
что секретарем обкома партии по
промышленности в то время работала некая Джериева,
незаслуженно оказавшаяся на этом ответственном посту.
Она работала начальником ОТК завода
«Электроцинк» и за год-полтора сделала
головокружительную карьеру, дойдя до секретаря райкома, потом
горкома, а затем и обкома партии. Партработу она
не знала, к людям относилась высокомерно, была
самолюбива и часто информировала первого
секретаря обкома партии В. М. Агкацева весьма
тенденциозно. Переводкин ее не переносил. Мы - его
заместители - также были ею недовольны, и не без
оснований.
Вспоминается такой факт, который
характеризовал стиль работы Джериевой. Летом 1958
года на один из установленных дней было
назначено заседание Совнархоза. Пригласили много
ответственных работников, в том числе и с
периферии. Заседание начиналось в четырнадцать часов,
а в одиннадцать утра Переводкин позвал нас к
себе и сказал, что звонила Джериева и велела
членам Совета явиться к ней сегодня в четырнадцать
часов с проектом плана на 1959 год. Мы хором
спросили, а как быть с заседанием? Переводкин
пожал плечами и говорит: «Что я могу сделать?
Договориться с ней невозможно». Отменили,
таким образом, заседание Совета и к
четырнадцати часам явились в приемную Джериевой.
Однако ее на месте не оказалось. Прождали мы
напрасно минут сорок, и все вернулись обратно
в Совнархоз, кроме меня. Я же уехал на ОЗАТЭ,
где в это время было очень тяжелое положение
с отливкой магнитов для мотоциклетных
генераторов.
71

Б. Т. Лакути
Джериева вернулась с обеда минут через
двадцать после нашего ухода из обкома и опять через
технического секретаря велела руководству
Совнархоза явиться к ней. Пять членов Совета, кроме
меня, пришли к ней. Джериева не извинилась за
свое нетактичное поведение, а спросила, где же я?
Однако меня сразу найти не смогли, ибо был я
в цехах завода, и она, рассердившись, не стала
рассматривать проект плана и отпустила членов
Совета. Таким образом, она сорвала и заседание
Совнархоза, и рассмотрение плана. Кроме того, на весь
день всем испортила настроение.
Для размещения Совнархоза было решено
выделить здание МВД на углу улиц Ленина и Буты-
рина, а МВД переселить в здание Управления
милиции, что находилось на площади Свободы. В
настоящее время этого дома уже не существует,
на его месте построены здания территориального
управления «Промстрой» и проектного института
«Кавказгипроцветмет». Вопрос размещения
аппарата Совнархоза был поручен мне, и я стал
наседать на тогдашнего министра внутренних дел Ого-
ева. Министру такое решение было не по душе,
и у нас с ним сразу произошли стычки.
Здание, однако, было освобождено, и вскоре
Совнархоз разместился в нем и начал свою
деятельность. Первым долгом надо было
организовать аппарат управления. Были рассмотрены и
утверждены структура и штатное расписание
в Госплане РСФСР. В то время Совнархозы на
территории РСФСР подчинялись Госплану
Федерации, председателем которого был Н. К. Байбаков.
Кроме обычных функциональных подразделений
были созданы:
72

Записки директора завода
- производственно-технический отдел;
- управление материально-технического
снабжения;
- управление капитального строительства;
- управление пищевой промышленности;
- управление легкой промышленности
и другие.
Были подобраны руководители этих
подразделений:
- начальник ПТО - Д. Ф. Кодзаев
- начальник УМТС - М. К. Мамиев
- начальник УКСа - Аваков
- начальник управления ЛП - Меликов.
При распределении обязанностей Переводки-
ну вменялся контроль за предприятиями цветной
металлургии; К. Б. Габеев отвечал за управление
МТС и УКС; Б. Т. Лакути контролировал заводы
машиностроения, электротехнической и электронной
промышленности, управление пищевой
промышленности, управление легкой промышленности.
Впоследствии в этом распределении
обязанностей произошли изменения, так как были
введены еще должности двух зампредов. В первую
очередь началась очень активная работа по
созданию новых предприятий. Рассмотрим, насколько
это утверждение соответствует действительности.
До 1957 года, то есть к моменту образования
Совнархозов, в республике действовали следующие
сравнительно крупные предприятия:
«Электроцинк», БМК, «Победит», Ардонский консервный
завод, Садонское РУ, Черменский консервный
завод, ОЗАТЭ, Чулочная фабрика, ВРЗ, Осетинский
крахмальный завод, Швейная фабрика имени
Кирова, Спиртзавод. Во времена Совнархозов были
73

Б. Т. Лаку ты
созданы промышленные предприятия: «Янтарь»,
«Бином», «Гран», «Топаз», Газоразрядный завод,
Машиностроительный завод, «Электроконтактор»,
мебельное объединение «Казбек»,
Электроламповый завод, Приборостроительный завод,
«Газоаппарат», Бесланский завод «Гаражсбор», «Кристалл»,
Бесланский щебеночно-шпальный завод, Алагир-
ский 3. С, Орджоникидзевский ЗЖБК, НИИЭМ
и другие.
Во времена Совнархозов в республике заново
были созданы и такие новые отрасли, как
электротехническая, электронная и мебельная. О
масштабах этих отраслей можно судить хотя бы по
такому показателю, как трудоемкость. В этих отраслях
было занято больше людей, чем во всех остальных
вместе взятых. Особое развитие получила
электронная отрасль промышленности. Среди
некоторых руководящих работников были иногда
слышны рассуждения о том, что, мол, зря развиваем
в республике предприятия электронной
промышленности. При этом обычно ссылались на
сравнительно малую «валоемкость» этой отрасли.
Подобные рассуждения не выдерживают
критики: во-первых, электронная промышленность
принесла в республику высокую техническую
культуру; во-вторых, она принесла высокую
занятость населения, особенно его женской части;
в-третьих, и объемы производства в таком
показателе, как валовая продукция, в настоящее время
превышают самую старую и валоемкую отрасль,
как цветная металлургия. Если же учесть самый
высокий процент прироста объемов в
электронной промышленности, то в свете упомянутых вы-
74

Записки директора завода
ше рассуждений, мне кажется, что в наше время
трудно себе представить промышленность
республики без этой отрасли. Мы живем в век
электроники, поэтому у электронной отрасли - большое
будущее.
Будучи заместителем председателя
Совнархоза, я по долгу службы непосредственно
руководил работами по созданию заводов
«Газоаппарат», «Электроконтактор», Приборостроительного
и других, в том числе и в электронной отрасли.
Не останавливаясь на истории становления
каждого из этих предприятий (это в каждом
случае - отдельная тема), ограничимся короткими
замечаниями.
При создании новых предприятий мы
постарались использовать некоторые преимущества
Совнархоза, которыми располагали. В наших руках
были строители и монтажники, материальные
и людские ресурсы всех предприятий республики.
Кроме того, мы хорошо знали о трудностях на
местах. Это давало нам возможность быстрее и
оперативнее завершать работы на важнейших
пусковых объектах.
Пожалуй, больше всего в обеспечении
кадрами, а также в изготовлении технологической
оснастки новостройкам помощь оказывал
коллектив ОЗАТЭ. На заводе «Газоаппарат» была
освоена газовая плита образца московского
завода, которая в то время считалась лучшей, и
назвали ее «Терек». На заводе был построен большой
современный цех, где впервые в республике было
освоено эмалирование. Был построен большой
литейный цех и освоено литье деталей газовой
плиты из чугуна и цветных сплавов, которые до
75

Б. Т. Лакути
этого получали по кооперации из других
экономических районов. Следует отметить большую
роль в создании завода, его дальнейшем развитии
и стабильной работе, которую сыграл М. Тако-
ев - бывший начальник литейного цеха, затем
директор завода и в настоящее время министр
местной промышленности.
Создание Приборостроительного завода
началось с организации производства точных
технических камней из агата. Были отремонтированы
небольшие полуразрушенные помещения,
принадлежавшие местной промышленности, и на их
базе начали осваивать указанные выше камни для
часовой и приборостроительной
промышленности. До этого камни производились на
Угличском часовом, и, таким образом, их производство
было освоено с технической помощью
специалистов этого завода. После освоения производства
камней из агата, получаемого из Грузии, в
Госплане РСФСР был решен вопрос о передаче
производства электрочасов с Петродворецкого завода, из-
под Ленинграда.
Началось строительство завода по
Московской улице - на базе артели слепых,
выпускавших ночные фонари «летучая мышь».
Впоследствии новую площадку забрали под другой завод
и проект был пересмотрен с учетом
расположения Электрочасового завода рядом с Заводом
точных технический камней. Одновременно
было принято решение объединить два завода,
Электрочасовой и Точных технический камней,
в один - Орджоникидзевский
приборостроительный завод, так как помимо общей
площадки они оба входили в одну часовую отрасль
промышленности. Орджоникидзевский приборо-
76

Записки директора завода
строительный завод в наши дни является
единственным в стране по выпуску электрочасов
разных марок и размеров, так же как и точных
технических камней для часовой промышленности
и нужд приборостроения.
Много хлопот доставил нам завод
«Электроконтактор», в частности - его механический цех.
Он состоял в основном из токарных автоматов,
в том числе и продольного точения. Не хватало,
однако, наладчиков и автоматчиков-операционни-
ков. Станки часто ломались или расстраивались,
и нормальная выдача деталей из этого цеха не
получалась. Единственным заводом, откуда можно
было в то время позаимствовать
квалифицированных рабочих, был ОЗАТЭ, но и там они были в
дефиците. На заводе «Электроконтактор» уже
появились технологи в механическом цехе, но ни
один из них еще не умел помочь делу, не мог еще
рассчитать кривые под освоение новых деталей.
В этой связи многим наладчикам и автоматчикам
приходилось в то время работать по
совместительству на двух заводах. Такое же положение
с квалифицированными
слесарями-инструментальщиками и токарями-универсалами было
и в инструментальном цехе этого завода.
В момент пуска котельной мы столкнулись
еще с одной неприятностью. Мощности водовода
оказались явно недостаточными, и поэтому
срочно пришлось строить водохранилище большой
мощности, чтобы за ночь набрать запас воды и от
этого резервуара проложить вторую линию
водопровода до завода. Эти и многие другие трудности
при активной помощи Совнархоза были
сравнительно быстро устранены, и выпуск контакторов
на заводе начался.
77

Б. Т. Лакути
Большую работу на заводе провели главный
инженер завода Циммерман, заместитель
директора по коммерческим вопросам Шейнин и другие.
В начале 1958 года в отделе электронной
промышленности я узнал, что в следующей пятилетке
запланировано строительство завода по
производству специальных низковольтных ламп в
Ташкенте. Я стал доказывать заместителю начальника
отдела Никитину, что такой завод нужен в Осетии,
потому что в Орджоникидзе действует Завод
автотракторного электрооборудования, который
потребляет десятки миллионов низковольтных
специальных ламп для тракторных и велосипедных фар.
В то время эти лампы входили в номенклатуру
отдела электронной, а не электротехнической
промышленности. Никитин согласился с доводами, но
сказал, что этот вопрос может решить только
председатель Госплана Байбаков. На следующий день я
добился приема у него и повторил свою просьбу.
Байбаков позвонил Никитину и велел переставить
место строительства завода - с Ташкента на
Орджоникидзе. Так впоследствии возник Орджоникид-
зевский электроламповый завод - одно из
передовых предприятий республики в наши дни.
Справедливости ради следует отметить, что
этому заводу повезло с руководством. Почти с
самого начала работы завода его возглавляет С. М. Ца-
гараев - большой организатор производства и
воспитатель коллектива. После решения вопроса о
местонахождении электролампового завода Н. К.
Байбаков сказал мне, что страна испытывает большую
нужду в швейных машинах, и рекомендовал
взяться за это дело, при этом обещал свою активную
поддержку. На следующий день я уже был на
знаменитом Подольском механическом заводе, кото-
78

Записки директора завода
рый первым в России начал выпускать швейные
машины «Зингер» и остался единственным
заводом, выпускавшим эти машины в стране.
Завод был мощным, в то время на нем
работало более двадцати тысяч человек. С директором
завода Капраловым мы оказались старыми
знакомыми и быстро договорились о мерах помощи
нам, если возьмемся за это дело. Скоро решение
было принято, и мы немедленно приступили к
организации завода на площадке, где в настоящее
время расположен Орджоникидзевский
машиностроительный завод.
В то время существовал один пустовавший
одноэтажный корпус площадью в тысячу двести
квадратных метров. На этой площадке решили
организовать прессово-механический и сборочный
цеха. Они находились там, где в настоящее время
размещаются двухэтажное здание
заводоуправления машиностроительного завода и
примыкающее к нему одноэтажное здание. Здания были
заново построены для мебельного цеха завода
швейных машин.
Первая очередь завода состояла из прессово-
механического, мебельного и сборочного цехов.
Основную массу деталей и узлов поставлял ПМЗ,
свой прессово-механический цех должен был
начать выпуск простых деталей и постепенно
осваивать другие, более сложные детали, с тем чтобы
со временем освободить ПМЗ от поставок.
Мебельный цех должен был освоить изготовление
деревянного стола к машине, ибо с Подольского
завода возить его было нецелесообразно. Таким
образом, при большой помощи наших заводов
и ПМЗ первая очередь швейных машин была
пущена. Начался выпуск швейных машин.
79

Б. Г. Лакути
Одновременно было запроектировано
строительство большого завода на территории,
которую в настоящее время занимает завод
«Кристалл». Дело в том, что на базе новой площадки
и выстроенных до этого производственных
площадей было решено создать завод чистых
металлов Минэлектронпрома. На базе мебельного цеха
завода швейных машин была создана мебельная
фабрика, которая впоследствии перебазировалась
на южную окраину Орджоникидзе и превратилась
в крупное мебельное объединение «Казбек».
На старой площадке вместо завода швейных
машин первой очереди был создан
машиностроительный завод той же отрасли.
Следует отметить, что мебельной фабрике
повезло с руководством. С самого начала ее
возглавил Касполат Харитонович Карсанов, который
благодаря своим большим организаторским данным,
завидному трудолюбию и патриотизму возглавил
организацию крупного мебельного объединения
«Казбек», ставшего передовым предприятием
республики. Что же касается машиностроительного
завода, хотя он и хорошо работает, но заметного
увеличения мощностей добиться не удалось.
Видимо, делу здесь помешала установленная заводу
специализация.
Выше упоминалось о некоторых
положительных сторонах в работе Совнархозов. Однако в их
работе, особенно таких малых, как наш и ему
подобные, были и отрицательные стороны. Очень
коротко их можно было сформулировать двумя
словами: некомпетентность и местничество.
Чтобы не быть голословным, приведу примеры.
Весной 1959 года мне в Совнархоз позвонил
второй секретарь обкома КПСС Василий Ильич
80

Записки директора завода
Черный и говорит: скоро в республике будет
столько птицы, что негде ее будет перерабатывать;
давайте поедем сейчас на мясокомбинат и обсудим
этот вопрос. В то время Управление пищевой
промышленности подчинялось мне, я позвонил
начальнику Управления Г. Ф. Толоконникову, и мы
вместе с Василием Ильичом выехали на
мясокомбинат. Мы с группой работников комбината
стояли в главном зале, где висят обработанные туши
мелкого рогатого скота. Среди этих туш я заметил
живого козла и был удивлен. Когда спросил
директора комбината Кесаева, что это такое, он мне
ответил: это же «провокатор», он заводит баранту на
убой, а сам отходит в сторону за подачкой. Так
стало ясно, что руководитель пищевой
промышленности Совнархоза не знал элементарных азов.
Или другой пример. Руководством
республики и Совнархоза было решено построить в городе
Дигоре сахарный завод. Его запроектировали и
начали возводить методами народной стройки. Меня
в это время в Совнархозе уже не было. От Ардона
до Дигоры проложили и железнодорожную ветку
протяженностью двенадцать километров. В
составе посевных площадей районов республики была
запланирована сахарная свекла. Завод был
выстроен, были затрачены миллионы рублей. Свеклу
начали сеять на значительных площадях. А
результат? Он оказался плачевным. Дело в том, что
сахаристость свеклы оказалась очень низкой. Через
несколько лет мучений и колоссальных убытков
завод пришлось закрыть, оборудование
выбросить, а сеять свеклу прекратить. Это было
безответственное местничество.
Упомянутый факт заслуживает того, чтобы
о нем сказать еще несколько слов. Если бы какой-
81

Б. Т. Лакути
нибудь капиталист вложил свои миллионы в
подобное неразумное предприятие, он оказался бы
банкротом и за это поплатился бы, может быть,
даже жизнью. У нас же никто за это не поплатился,
кроме, конечно, государства!
К лету 1959 года был поднят большой шум
вокруг работы ОЗАТЭ в связи с тем, что он стал
серьезной помехой в работе тракторных,
мотоциклетных и велосипедных заводов страны. Дело
дошло до тогдашнего бюро ЦК РСФСР, которое
потребовало ответа руководства обкома партии.
Было созвано специальное узкое совещание по
этому вопросу - у первого секретаря обкома
КПСС В. М. Агкацева, где присутствовали
председатель Совнархоза, заместитель секретаря про-
мышленно-транспортного отдела обкома партии,
я и другие. Агкацев поставил вопрос о
немедленном укреплении руководства завода. При этом он
предложил направить на завод Дмитриева или
меня. Предложил высказаться. Дмитриев упорно
молчал, было видно, что никакого желания
покидать обком партии и идти на трудный завод у
него не было. Я заявил, что в создавшихся
условиях на завод из нас двоих идти мне, ибо завод я
знаю, знаю и людей, и мне легче и быстрее
поправить дело.
В этот же день я снова был на ОЗАТЭ - в
качестве директора завода. Дело было быстро
поправлено, и уже через месяц к заводу претензий не
было. Что же произошло на заводе? Если говорить
коротко, то ничего особенного - кроме снижения
спроса с руководителей служб завода. К. Б. Бураев
по складу характера был мягкотелым и
доверчивым человеком. Кроме того, он в свое время окон-
82

Записки директора завода
чил институт по специальности, не имеющей
прямого отношения к профилю ОЗАТЭ. Более того,
на производстве он работал мало и почти весь
период до прихода на завод провел на работе в
партийном аппарате. Учитывая все это, в цехах
завода и на рабочих местах он бывал редко и
положения дел не знал. Руководство же только на
основании информации начальников служб, без
знания дела самим руководителем может привести
к ошибкам. Почему? Да потому, что правильность
указаний и распоряжений директора завода всегда
находится в прямой зависимости от
достоверности получаемой информации. Известно также и то,
что нижестоящие руководители боятся
предоставлять неправильную информацию начальнику,
который знает дело и все время питается
дополнительной информацией непосредственно в цехах
и на рабочих местах.
Проработав директором завода более
тридцати лет, я всегда старался придерживаться такого
порядка. С утра, не позднее начала первой
рабочей смены, я уже был на заводе и, обойдя
интересующие участки, поднимался в кабинет не раньше
чем через два часа. В месяц несколько раз бывал
на заводе в конце второй смены, и притом
неожиданно, ночью. Все это я считал необходимым для
того, чтобы люди знали и чувствовали контроль со
стороны директора завода, с одной стороны, и для
того, чтобы знать действительное положение
вещей - с другой. Возвращаясь из отпуска или
командировки, я никогда не проводил в первый день
оперативное совещание сам, его проводил
главный инженер, который заменял меня. Почему? Да
потому, что при моем незнании на этот момент
положения дел на заводе такое совещание было бы
83

Б. Г. Лакути
неконкретным, растянутым по времени и вместо
пользы принесло бы вред. Людей оторвал бы от
работы и подал бы им плохой пример.
Работая на ОЗАТЭ, я вскоре опять влился
в привычную обстановку в коллективе, где почти
каждого знал. Летом 1961 года меня снова
вызвали в обком КПСС, где находилось и руководство
Совнархоза, и мне сообщили, что на заводе
«Рубин» дела неважные, выпуск продукции не начат,
и объясняется это, как заявили, отсутствием
должного руководства. Заменили директора Цогоева
другим, но и у того ничего не получается. «Мы
посоветовались и решили просить вас принять этот
завод. Принимая такое решение, мы учитываем
ваш опыт, волевые и организаторские данные. Мы
разговаривали и с товарищами из
Совнархоза РСФСР - они придерживаются такого же
мнения». Я ответил, что принять предложение не
могу, так как заводу «Рубин» требуется специалист по
электронной технике, а я инженер-механик.
Однако обком есть обком, и я в конце концов должен
был согласиться с предложением, но с одним
условием. Условие это заключалось в том, что я
остаюсь на посту директора ОЗАТЭ, а на заводе
«Рубин» работаю в той же должности по
совместительству - до тех пор, пока завод не заработает
нормально и не подберут директора.
В тот же день мы с заместителем
председателя Совнархоза Г. В. Рыкиным были уже на новом
заводе, собрали руководителей служб и объявили
о принятом решении. Так началась моя работа на
этом заводе, вернее, на этом будущем заводе.
! Поскольку на ОЗАТЭ дела шли нормально,
завод работал стабильно и ритмично, я принял
решение несколько догрузить своих замов, а самому
84

Записки директора завода
основное внимание уделить новому заводу.
Для этого с семи часов утра и до вечера
находился на новом заводе, а вечером начинал свой
рабочий день на ОЗАТЭ, который заканчивался
примерно в двадцать два часа. Здоровье мое в то
время было крепким и такую нагрузку выдерживало.
Перед тем, однако, как перейти к описанию работ
на новом заводе, я бы хотел рассказать еще об
одном инциденте, который произошел у меня с Дже-
риевой.
В один из осенних дней 1961 года на ОЗАТЭ
было назначено общее отчетно-выборное
партийное собрание. Буквально в этот же день за час до
начала собрания меня вызвала к себе секретарь
обкома партии Джериева и в присутствии секретаря
горкома партии С. С. Гугкаева предложила мне
выдвинуть в состав парткома ОЗАТЭ Никитченко,
работавшего до этого на железной дороге. Я
сказал ей, что поскольку я Никитченко не знаю, то это
надо сделать кому-нибудь из райкома или
горкома. Она раскричалась и стала угрожать вызовом на
бюро обкома партии. Я не сдавался, и тогда она
начала искать В. М. Агкацева, но не нашла. В. И.
Черного тоже не нашла, а нашла Б. Е. Кабалоева,
который оказался у себя в кабинете, и вместе с С. С. Гуг-
каевым повела меня к нему. У Кабалоева разговор
продолжался на высоких тонах, и тогда Б. Е. Каба-
лоев говорит мне, что секретариат обкома,
«учитывая ваше влияние в парторганизации завода,
просит вас это сделать». Это был другой разговор,
я встал и вместе с Гугкаевым уехал на завод.
Задание было выполнено. Кстати, Никитченко
оказался хорошим, солидным секретарем парткома. Этот
случай еще раз продемонстрировал, насколько
случайной была Джериева на партийной работе.
85

Б. Г. Лакути
Чем же располагал новый завод к моему
приходу? Площадями корпуса №1 - и практически
больше ничем, ибо второй и третий корпуса
производственными назвать было нельзя. Это были
временные, скорее складские помещения, где в свое
время находилась артель слепых, выпускающая
ночные фонари «летучая мышь». На базе этой
артели было решено организовать завод по выпуску
электрических часов. Был разработан проект,
построили первый корпус площадью в три тысячи
квадратных метров для инструментального цеха,
начали строить главный корпус.
В 1959 году на этой стадии все это хозяйство
решением Совнархоза, было передано под
организацию нового завода «Рубин» электронной
отрасли промышленности. Совнархоз РСФСР
запланировал на новом месте выпуск изделий Х-1,
переданных с Ленинградского завода имени Энгельса.
Набрали людей и послали их в Ленинград на
учебу, сроком до трех месяцев. Учили на наладчиков
ЭВО, монтажников, откатчиков, испытателей
и контролеров. Вернувшиеся с учебы получали
зарплату, а многие и спецмолоко, так как
числились на вредных участках. Работа, однако, еще не
была подготовлена, и люди, видя положение,
в котором находится предприятие, уходили домой.
Я спросил у руководящих товарищей, в чем дело,
почему люди не загружены? Никто не мог дать мне
вразумительного ответа. Бывший директор, из
Саратова, переведенный с моим приходом на завод
на должность главного инженера, оказался
пьяницей, и через неделю с ним пришлось расстаться.
Разобравшись в положении дел, я немедленно выехал
в Ленинград, где с директором Завода имени
Энгельса Сергеевым мы быстро договорились об от-
86

Записки директора завода
правке к нам комплексной бригады.
Незамедлительно был выслан и комплект деталей для
изделия. Что же касается незагруженных работой
людей, то все они немедленно были переданы
строителям, и еще до моего отъезда в Ленинград
каждый получил свое задание.
Ленинградские товарищи оказались не
только весьма квалифицированными, но
трудолюбивыми и честными. Они буквально не выходили
с завода до позднего вечера, и уже через два
месяца выпуск Х-1 начался. Праздноболтающихся на
заводе уже не наблюдалось. Главным инженером
был назначен Нариман Турмецович Каиров,
знающий инженер-электронщик, оперативный и
трудолюбивый работник. Вслед за Х-1 на тех же
площадях началось освоение целой серии электронных
приборов, так называемой стеклянной серии,
взятой с того же Завода имени Энгельса. Несколько
лет спустя Н. Т. Каиров, к сожалению, ушел с
завода по семейным обстоятельствам и в настоящее
время успешно работает директором
предприятия в городе Кисловодске. Справедливости ради
должен сказать, что после ухода Каирова с завода
его отсутствие чувствовалось, технические
службы не успевали выполнять предъявленные к ним
требования.
Через несколько месяцев, когда новый завод
начал функционировать со своим намеченным
размахом, я втянулся в новое дело - меня
освободили от работы на ОЗАТЭ. Я целиком
переключился на создание нового завода «Янтарь». Вместо
себя на ОЗАТЭ порекомендовал П. В. Вевиорского,
ранее работавшего начальником
планово-производственного отдела этого завода, а затем
заместителем начальника планово-экономического от-
87

Б. Г. Лакути
дела Совнархоза. Несмотря на сопротивление Дже-
риевой и Дмитриева, назначение Вевиорского
состоялось, и он с присущей ему энергией и
трудолюбием взялся за дело. Проработав ряд лет на
посту директора завода, он много сделал для
дальнейшего его развития, и о нем на заводе
сохранилась добрая память.
Проектирование завода было поручено
Саратовскому проектному институту, а
строительство - Минпромстрою. Завод быстро рос и
развивался, был построен и пущен в эксплуатацию
главный корпус. В основном сформировался
работоспособный коллектив, стабильно выполнявший
планы производства. По рекомендации бывшего
председателя Совнархоза РСФСР С. А. Афанасьева
заводу были переданы приемно-усилительные
телевизионные лампы с Завода имени Энгельса
(Ленинград) и Саратовского завода, производство
которых было освоено, и мы начали выпускать их до
пятнадцати миллионов штук в год.
В феврале 1963 года на базе семи
Совнархозов Северного Кавказа (Ростовского,
Краснодарского, Ставропольского, Кабардино-Балкарского,
Северо-Осетинского, Чечено-Ингушского и
Дагестанского) был образован Северо-Кавказский
Совнархоз (с пребыванием в Ростове-на-Дону).
Председателем СК СНХ был назначен Н. К. Байбаков,
до этого работавший председателем
Краснодарского СНХ. При формировании аппарата
Управления СК СНХ вызвали и меня, предложив
должность начальника Управления радиоэлектронной
промышленности и члена совета Совнархоза. Так
пришлось расстаться с заводом в городе
Орджоникидзе и взяться за новое, сложное и
ответственное дело.
88

Записки директора завода
При активной помощи Ростовского обкома
КПСС Управление вскоре было укомплектовано
квалифицированными кадрами. Все заводы
отрасли были приняты нами по балансу на 1 февраля
1963 года, а затем руководящие работники
Управления разъехались по заводам, и перед тем как
начать свою работу, мы уже более или менее
представляли себе каждое предприятие, входившее
в состав СК СНХ. Это сразу придало работе
Управления конкретный, деловой характер. Хорошие
связи у нас установились с местными
партийными и советскими органами. Этому
способствовало и то, что руководство Совнархоза почти в
каждом крае или автономной республике провело
заседание совета Совнархоза с рассмотрением,
разумеется, вопросов, связанных с деятельностью
местных предприятий. В работе советов принимали
активное участие руководители местных
предприятий, партийных и советских органов.
Не касаясь здесь работы отдельных
предприятий ввиду их специфики, должен все же отметить,
что мы старались использовать преимущества
большого Совнархоза перед малыми. Во-первых,
в составе СК СНХ были мощные и хорошо
оснащенные передовой техникой и технологией
заводы. Мы старались использовать их опыт и
материальные возможности для подтягивания более
слабых предприятий, расположенных, как
правило, в автономных республиках. Во-вторых, нам
удалось решить ряд вопросов, связанных со
специализацией и кооперированием. В частности,
пришлось усилить отдельные участки и цеха по
производству пластмассовых деталей и пресс-форм
для них, метизов, цветного и чугунного литья,
а также отдельных стандартных радиоблоков. Рас-
89

Б. Г. Лакути
смотрели и устранили нерациональное
дублирование в выпуске отдельных однотипных изделий на
ряде предприятий. Это было очень важно в том
плане, что на предприятиях уменьшалась
номенклатура, увеличивался объем выпуска отдельных
изделий. Все это приводило к улучшению технико-
экономических показателей работы предприятий.
В-третьих, мы широко организовали обучение
кадров на местных предприятиях за счет выезда
лучших специалистов разных профилей с других
предприятий. Одновременно эти специалисты
привлекались на местах к «расшивке узких мест»,
давали грамотные советы по интересующим
вопросам. В-четвертых, Управлением была
проведена значительная работа по капитальному
строительству. Заключалась она в том, что увеличение
объемов СМР в обязательном порядке
сопровождалось уменьшением числа одновременно
строящихся объектов, а также объемов
незавершенного производства. Отчетные данные на 1.01.1964
и на 1.01.1965 показали значительное улучшение
этих показателей в капстроительстве. В-пятых,
уже во втором квартале 1963 года все
предприятия получили задание в двухмесячный срок
разработать подробный и обоснованный план
переоснащения предприятий новым, более
прогрессивным оборудованием и представить
предложения о замене устаревшего оборудования.
Одновременно по каждому заводу была образована
специальная комиссия по приемке у заводов этой
работы. На заводах к работе подошли серьезно,
и в результате совместных усилий с комиссиями
Управления по каждому заводу руководители
и мы знали, что нам предстоит сделать в этом
в'ажном деле.
90

Записки директора завода
Следует отметить, что уже к 1965 году
предприятия нашего Управления возглавлялись в
основном опытными руководителями, которые
работали с инициативой и глубоким знанием дела.
К ним можно было отнести директора
Ростовского завода В. Д. Загребаева, директора
Таганрогского завода Передельского, директора Нальчикского
завода полупроводников Н. К. Шогенова,
директора Нальчикского электровакуумного завода Рад-
ченко, директоров Каспийского и Дербенского
заводов Гассанова и Гаджиева, директора Алагирско-
го завода А. Г. Бессолова, директора Орджоникид-
зевского завода газоразрядных приборов Б. Д. Зан-
гиева и других.
Большинство этих товарищей возглавили
заводы буквально с закладки первых камней, что
было весьма ценно. Однако были среди них и
такие, которых рост предприятий уже обогнал, и,
таким образом, они плелись в хвосте событий.
Одним из таких директоров был Денщиков в
Ростове-на-Дону. Возглавлял он один из самых
больших и сложных заводов Управления. Завод
работал крайне напряженно и неуверенно, часто
срывал производственные планы. Мы
проанализировали деятельность завода, как говорят, вдоль
и поперек и пришли к выводу, что основная
причина кроется в том, что на заводе нет
«настоящего хозяина». В обкоме партии с нами согласились,
имели с Денщиковым обстоятельную беседу,
но он не понимал нас и все сводил к
«объективным причинам». Решили заслушать его на бюро
Ростовского горкома партии. Здесь он выдвинул
новую причину: оказывается, Совнархоз не
уделяет заводу внимания, так как занят
предприятиями в автономных республиках. Однако он ничем
91

Б. Г. Лакути
не мог подтвердить это, а мы доказали, что из всех
заводов Управления как раз больше всего
внимания и помощи оказывается тому, который
возглавляет Денщиков. Бюро горкома партии приняло
правильное решение - об укреплении
руководства завода, после чего дела на заводе пошли
гораздо лучше.
Большое беспокойство нам доставлял и Орд-
жоникидзевский завод «Янтарь». Во-первых, он
никак не выходил из списка убыточных. Во-вторых,
работал очень неустойчиво, неритмично. По всему
было видно, что бывший заместитель
председателя горисполкома Возинов, пришедший к
руководству заводом после моего перехода в Совнархоз,
не справлялся с порученным участком. Кроме того,
он любил иногда выпить, и этим отдельные люди
пользовались. В один из праздников в 1964 году на
территории завода организовали праздничный
стол и напоили его до потери равновесия.
Пьяного директора вынесли с завода и сейчас же
написали в Совнархоз на него жалобу.
Следует при этом признать и тот бесспорный
факт, что завод по своему профилю был не из
легких и к тому же специалистов было мало.
Сложная технология по производству электронных
приборов требовала строжайшего соблюдения
технологии, что часто нарушалось. В результате
весьма частыми были провалы типовых
испытаний и недопустимо низкий процент выхода
годных приборов. По всему было видно, что между
сложностью технологии и капризностью техники
на заводе и квалификацией, а также дисциплиной
работающих на нем людей существовал еще
значительный разрыв, который нередко чувствуется
и 'до сих пор.
92

Записки директора завода
В первой половине 1965 года были
образованы министерства оборонных отраслей
промышленности, и мы начали передавать им свои
предприятия. Должен при этом отметить, что
предприятия были переданы новым министерствам
оборонной промышленности в гораздо лучшем
состоянии, чем приняты в феврале 1963 году от «малых
Совнархозов».
В Северо-Кавказском Совнархозе был создан
хороший и спаянный коллектив руководящих
работников. Я с большой теплотой вспоминаю
период своей работы в его составе. Большая заслуга
в создании этого коллектива принадлежит
Ростовскому обкому КПСС и первому председателю СК
СНХ Николаю Константиновичу Байбакову. После
выдвижения его председателем Госкомитета по
нефтехимии председателем СК СНХ был назначен
Иван Александрович Иванов, работавший первым
заместителем председателя СНХ. До этого он
работал директором «Ростсельмаша», а затем
председателем Ростовского СНХ. С И. А. Ивановым
меня связывало давнишнее знакомство. Мы с ним
работали начальниками цехов Московского завода
малолитражных автомобилей имени КИМ. Он был
опытным и душевным руководителем, с которым
работалось легко и без оглядки. После
упразднения Совнархозов он был назначен начальником
«Главкомбайна», а затем по просьбе Ростовского
обкома КПСС был снова назначен директором
«Ростсельмаша», который был тогда в прорыве.
Поправив положение дел на этом крупнейшем
заводе страны, Иван Александрович ушел на
заслуженных отдых в качестве персонального
пенсионера союзного значения.
93

Б. Т. Лакути
Самые лучшие воспоминания остались у
меня и от работы с заместителем председателя
Н. В. Давыдовым, Г. Т. Куликом, Джавидом Давлет-
хановым, М. Е. Михлиным, начальником
управления А. А. Агнаевым, Абубакировым и многими
другими.
После упразднения Управления
радиоэлектронной промышленности и передачи
предприятий министерствам я был вызван в Москву, где
министр электронной промышленности СССР
А. И. Шокин предложил мне должность
начальника одного из главков. Посоветавшись с семьей
и руководством СК Совнархоза, который
существовал еще до конца 1965 года, я решил
возвратиться в Орджоникидзе, на свою прежнюю
работу - директором завода, с тем чтобы довести его
«до ума». Много раз впоследствии я слышал от
друзей упреки в том, что поступил тогда
неправильно. Однако я не жалею о принятом тогда
решении, и вот почему.
Мне доводилось работать, как указано выше,
в аппаратах Наркоматов и Совнархозов, пришлось
работать и директором разных заводов. В роли
директора завода я чувствовал себя лучше, более
удовлетворенным морально, чем в аппарате
управления. На заводе я был хозяином положения,
активно, творчески участвовал в создании или
расширении завода, в освоении новых производств
и в другой многогранной инженерно-технической
работе, это было интересно. Из чего я делаю
вывод о том, что на заводе мне было интереснее?
Хотя бы из того, что, работая на заводе с утра до
ночи, а подчас и без выходных дней, я не замечал, как
летит время! Деятельность же в аппарате
управления в основном была построена на составлении
94

Записки директора завода
и изучении справок, подготовке бумаг и на
телефонных разговорах. В этом отношении работа
начальником главка в Москве - особенно тяжелая.
Только что закончил подготовку материалов к
коллегии, немедленно начинай готовить справки к
следующей коллегии. Кроме того, ежедневные
справки руководству министерства, в МГК, в ЦК КПСС
и т.д. Начальнику главка практически некогда
заниматься творческой работой, бывать на заводах,
в институтах и лабораториях, он все время занят
справками, бумагами. Может быть, я здесь
несколько сгущаю краски, но, думаю, - не намного.
Возвратившись в Орджоникидзе, на завод,
первым долгом обратил внимание на тяжелое
финансовое положение, хотя наряду с ним этих «первым
долгом» было предостаточно. Дело в том, что завод
не выдерживал плановых процентов выхода годной
продукции, что приводило к большим убыткам - за
счет увеличения затрат на производство. Таким
образом, путь к улучшению финансового положения
завода лежал через уменьшение материальных
и трудовых затрат на единицу товарной продукции,
а это, в свою очередь, зависело от повышения
процента выхода качественных продуктов до плановых,
а затем и до уровня достигнутого процента
выхода на головных заводах к моменту передачи
приборов в Орджоникидзе. Последнее обстоятельство
имело большое значение потому, что разница
между достигнутым на головных заводах и плановым
в Орджоникидзе колебалась в пределах пяти-деся-
ти процентов. Таким образом, первостепенным стал
вопрос быстрейшего достижения уровня,
достигнутого головными заводами. Уже в третьем квартале
1965 года средний плановый процент выхода год-
95

Б. Г. Лакути
ной к эксплуатации продукции завода был
достигнут, а концу года - и средний процент головных
предприятий. Все это позволило нам уже в
четвертом квартале 1965 года избежать плановой
убыточности, и с тех пор завод не знает, не испытывает
тяжелого финансового положения. Более того,
начиная с 1966 года и вплоть до 1980 года
включительно завод получил прибыль, намного
превышающую затраты на создание завода.
За счет чего завод достиг такого успеха? Во-
первых, за счет активной работы всего
коллектива по резкому увеличению процента выхода
годной продукции и - как следствие этого -
соответствующего снижения затрат на производство. Во-
вторых, за счет принятия в производство
пальчиковых приемно-усилительных ламп. На втором
факторе следует остановиться подробно.
Главный корпус завода строился по проекту
бывшего часового завода. На втором этаже этого
корпуса новым проектом предусматривалось
размещение инструментального цеха. Когда
практически встал вопрос размещения
металлорежущего оборудования по проекту, то у меня возникли
сомнения, выдержат ли перекрытия
запроектированные нагрузки? Проверка показала, что
перекрытия слабы и могут не выдержать
запланированных нагрузок. В это время (в конце 1962 года)
на заводе побывал председатель Совнархоза
РСФСР С. А. Афанасьев, к которому я обратился
с этим вопросом. Ознакомившись с проектными
и исполнительскими данными, Сергей
Афанасьевич немедленно созвонился со своим заместителем
Кузьмой Лаврентьевичем Куракиным, и ими было
принято решение организовать в этом корпусе
производство пальчиковых приемно-усилитель-
96

Записки директора завода
ных ламп за счет вывода их с Ленинградского
завода имени Энгельса и Саратовского завода
электровакуумных приборов. Почему С. А. Афанасьев
принял такое решение? Я думаю, что он этим
решил сразу ряд вопросов. Во-первых, загрузил
площади главного корпуса, которые без капитальной
перестройки нельзя было использовать для
основного направления деятельности. Проектировщики
и промстроевцы допустили ошибки. Первые не
должны были использовать этот корпус под
основное направление, а вторые допустили явное
ухудшение качества СМР. К тому же и
проектировщики, и мы, заказчики, не обеспечили надлежащего
контроля за качеством производимых промстроев-
цами работ. Правда, этому «помогало» то
обстоятельство, что, не имея площадей, мы по мере
готовности хватались за любой кусочек и тут же
организовывали участки производства.
Во-вторых, при выведении из Ленинграда
и Саратова производства ПУЛ освобождались
площади и квалифицированные людские ресурсы для
немедленной организации производства многих
важнейших, сложных изделий, в том числе по
профилю нашего завода, которые мы не могли
организовать из-за отсутствия площадей и
квалифицированных кадров. В-третьих, организация
массового производства нескольких сравнительно
простых ПУЛ создавала хорошую «кормушку» на
нашем заводе, а также учебно-производственную
базу, на которой можно было, помимо больших
объемов производства ПУЛ (до пятнадцати
миллионов штук), подготовить значительное
количество квалифицированных монтажниц, заварщи-
ков, откатчиц, испытателей, наладчиков, мастеров
и технологов электровакуумного производства.
97

Б. Т. Лакути
Имея большое количество таких подготовленных
и «обстрелянных» кадров, можно было по мере
ввода соответствующих новых площадей
сравнительно быстро организовать выпуск приборов
основного направления. Так, видимо, думали
С. А. Афанасьев и К. Л. Куракин, принимая свое
решение. Такое решение в тогдашних условиях
было совершенно правильным. За короткое время
при активной помощи Афанасьева и Куракина,
а также коллективов Ленинградского и
Саратовского заводов производство ПУЛ в
Орджоникидзе было налажено до удовлетворения полной
потребности страны в таких радиолампах, как ЩИП,
ЗЦ18П, 6ЩОП, 6Д14П, 6Д19П, 6Д20П и ЗЦ2Ш.
Следует подчеркнуть, что в то время эти лампы были
в большом дефиците и удовлетворение массового
спроса населения было делом проявления большой
заботы о нуждах трудящихся. Указанные выше
лампы завод давал на комплектацию
радиозаводам, а также в торговлю по линии товаров
культурно-бытового назначения.
Впоследствии, когда завод перешел в
подчинение Министерству электронной
промышленности, заместителю министра Захарову показалось,
что на нашем заводе нельзя выпускать ПУЛ,
поскольку эти изделия относятся к профилю
другого, Третьего, главка. Он предложил главку и
руководству завода заменить их другой продукцией,
соответствующей основному профилю нашего
завода. Я решительно возразил против этого
предложения Захарова. Заявил, в частности, что в
объеме завода выпуск радиоламп занимает более
восьмидесяти процентов, что на этих изделиях заняты
полторы тысячи человек, что главный корпус,
занятый ПУЛ, для выпуска основной продукции
98

Записки директора завода
использовать нельзя. Если прекратить выпуск этих
ламп, то заменить их объемы другими в
ближайшие годы не представляется возможным, ибо нет
еще соответствующих площадей. Сколько же
времени уйдет на подготовку нового направления
производства, являющегося, как правило,
мелкосерийным? Вообще нет смысла осваивать на заводе
старые мелкосерийные изделия, ибо к моменту их
освоения нужда в них практически отпадет, и,
таким образом, кроме траты драгоценного времени
и миллионов рублей, мы ничего не получим. Что,
наконец, принятие указанного предложения
означает разгром завода. И в этом случае я снимал
с себя всякую ответственность. После моего
доклада министру А. И. Шокину и обкому КПСС, а
также обсуждения моего доклада на коллегии
Министерства отстоять свою точку зрения Захарову не
удалось. В связи с тем, что производство этих
изделий сохранилось и до сего времени, можно
утверждать, что и сама жизнь подтвердила
нелепость предложения Захарова.
После своего поражения с выводом ПУЛ
Захаров делал все, чтобы навредить заводу и его
«непослушному» директору. По его инициативе, в
частности, было принято решение о включении завода
в Московское объединение. С его же помощью был
отклонен мой протест против самого
существования этого объединения. Правда, позднее министр
пришел к выводу о нецелесообразности
существования такого объединения, и оно было упразднено.
Однако ввод завода в состав объединения сыграл
отрицательную роль и задержал его развитие.
Тем не менее завод успешно развивался,
объемы производства возросли в несколько раз, были
созданы значительные производственные мощно-
99

Б. Т. Лакути
сти. При этом опережающее развитие получила
энергетика: понизительная подстанция, мощная
котельная, мощные водородная и азотно-кисло-
родная станция, очистные сооружения, оборотное
водоснабжение с мощными водохранилищами
и насосной станцией. Был построен филиал в Чи-
коле. По линии улучшения социально-бытовых
условий также было сделано многое: построены
два своих детских сада и третий на паях,
общежитие для холостяков на пятьсот человек,
малосемейное общежитие на восемьдесят квартир,
пионерский лагерь «Ираф» , пионерский лагерь «Осетия»
в Гудаутах. Завод располагает хорошим Дворцом
культуры «Электрон», который находится рядом
с заводом. Построено подсобное мясо-молочное
хозяйство. Сделано многое, но предстоит сделать
еще больше. Необходимо достроить корпус «В»,
построить корпуса «Г» и «Д», а также произвести
коренную реконструкцию четвертого корпуса.
Особое внимание следует уделить жилищному
строительству, которое по ряду причин отставало от
насущных требований коллектива. Большое
внимание следует уделить реконструкции всех
производственных и бытовых помещений с учетом
современных эстетических требований. Завод должен
быть самым благоустроенным и красивым
предприятием в республике. И при этом красота
внешняя и внутренняя должны вполне сочетаться.
В ноябре 1980 года мне установили
персональную пенсию союзного значения, а в феврале
1981 года я вышел на пенсию. Конечно, тяжело
было расставаться с родным заводом - столько труда
вложено, столько сохранилось воспоминаний! Но,
как говорят, всему есть предел. Много, очень мно-
100

Записки директора завода
го мне хочется сказать о заводе, о его
замечательных людях! Скажу лишь, что оставил я на этом
заводе частицу своего сердца. И наилучшие
пожелания коллективу завода в работе и личной жизни!
Особо хотелось бы выделить из
великолепного коллектива завода таких людей, как слесарь
энергоцеха Валентин Икоев, слесарь РМЦ
Василенко, слесарь инструментального цеха Дейнека,
токарь инструментального цеха Джанаев,
начальник энергоцеха Чамоков, начальник РМЦ Семен-
ченко, наладчик цеха №1 Казаков, мастер цеха №6
Феликс Кокаев, столяр тарного участка Андрей Ха-
лаев, заместитель начальника инструментального
цеха Кутаров, бывший секретарь парткома
Субботин, рабочая ХОЗО Л. Чиносова, начальник БНТИ
Эмма Яновская, начальник ПЭО И.Дзугаева,
заместитель предзавкома Л.Швыдко и многие другие.
В этих воспоминаниях вскользь, как говорят,
галопом, затронуты некоторые страницы из
истории заводов ОЗАТЭ, «Янтарь» и еще нескольких.
Я думаю, что настоящая и глубоко
аргументированная история этих заводов будет написана, и ее
с волнением будут читать не только действующие
лица, но и те, кто перенял эстафету и двигал
славные дела заводов к новым высотам трудовой и
научно-технической славы!
За долгие годы работы в промышленности
у меня сложились свои взгляды по некоторым
вопросам. Коротко хотелось бы высказаться по
отдельным из них.
Вопрос первый. Около десяти лет тому назад,
выступая на отчетно-выборной Северо-Осетин-
ской областной партийной конференции, а также
на сессии Верховного Совета республики, я вносил
101

Б. Т. Яакути
свои предложения, связанные с повышением
производительности труда в народном хозяйстве.
При этом я целиком и полностью опирался на
известные высказывания Великого Ленина по этому
вопросу. Магистральной линией на пути
повышения производительности общественного труда
является, конечно, технический прогресс, которому
наше государство уделяет большое внимание.
Однако я говорил не об этом главном направлении.
Есть еще ряд путей, использование которых не
требует людских и материальных затрат, но также
способствует значительному повышению
производительности труда нашего общества.
Одним из этих путей является уменьшение
административно-управленческого аппарата. В АУП,
как известно, заняты в наши дни миллионы людей,
и сокращение этого аппарата хотя бы на один
процент высвобождает для работы в сфере
материального производства десятки тысяч людей. Между
тем АУП имеет тенденцию к дальнейшему росту.
Одной из причин разбухания аппаратов управления
стало отсутствие препятствия, которое
существовало раньше в виде Государственной штатной
комиссии при Минфине СССР. Без утверждения ГШК ни
одна штатная единица в АУП не вводилась и не
оплачивалась. Когда ликвидировали эту комиссию,
пошла вольготная жизнь! Каждое ведомство
устанавливало себе и своим предприятиям и учреждениям
такие штаты АУП, лимиты по труду, а также
фонды зарплаты, какие считало нужным. Ежегодные
сокращения АУП превратились в обычную детскую
игру в бумажки и, таким образом, ничего ровным
счетом не дают. Одно время дошло даже до того,
что такой важнейший показатель, как
производительность труда, был отменен и стал восстанавли-
102

Записки директора завода
ваться только в последние годы, когда поняли
нелепость этого волевого решения.
Основным исходным пунктом планирования
стал базовый подход, что облегчало аппарату
управления планирование, но в то же время
приводило к отрицательным фактам. Будучи
директором завода, я не сразу понял, что к началу
будущего хозяйственного года надо подготовить первым
долгом хорошую базу по всем основным
показателям. Без этого нельзя был получить «хорошие»
плановые показатели на следующий год. Помню,
как меня однажды ругали в главке и Министерстве
за то, что допустил значительную экономию
фондов зарплаты и вышел к Новому году с плохой
базой. Выходит, надо было сдерживать,
нивелировать показатели работы завода. Все это и многое
другое привело к огромному раздутию штатов
и подвело нас практически под мудрую русскую
народную поговорку «Семеро с ложкой и один
с сошкой». В этой связи на упомянутой выше
партконференции я вносил предложение: «В стране
не должно быть ни одного ненужного учреждения,
а в нужном учреждении - ни одной ненужной
штатной единицы». Я также вносил предложение
о более бережном отношении к расходованию
фондов зарплаты, о том, что заработную плату
надо зарабатывать, а не просто получать, ибо само
слово «зарплата» говорит об этом. Наличие у
людей огромных денежных сумм, полученных подчас
нечестным путем и не покрываемых товарными
массами, говорит о неблагополучии на этом
участке и порождает инфляционные явления. Я
думаю, что можно привести массу примеров в
подтверждение указанных выше соображений.
Приведу лишь несколько.
103

Б. Г. Яакути
Первое. В свое время, когда в Северо-Осетин-
ской Республике еще не было хороших
асфальтированных дорог и автотранспорта, не было густой
сети радио, телефонной связи, административных
районов было меньше. Вместо Дигорского и Ираф-
ского районов существовал Дигорский округ,
вместо Алагирского и Ардонского районов
существовал Алагиро-Ардонский округ, вместо
Правобережного и Кировского районов существовал
Правобережный. Другими словами, в настоящее
время, когда в любом направлении, из конца в конец
республики можно проехать на автомобиле за один
час, когда республика покрыта густой сетью
хороших дорог, когда почти в каждом доме или семье
имеется автомобиль, когда в любую точку
республики можно позвонить в любое время, -
административных районов стало в два раза больше, чем
раньше. Зачем? Для чего? Из всех сельских
районов самый большой - Моздокский, который в три-
четыре раза больше других. Есть районы, и их
большинство, где всего несколько колхозов и
совхозов и население составляет менее двадцати
пяти тысяч человек. Есть сельские районы, где
колхозников и механизаторов меньше, чем занято
людей в районных аппаратах управления. Но если
и дальше идти по линии сравнения, то можно
напомнить и такой факт: многие районы в соседних
Ставропольском и Краснодарском краях по
территории больше, чем вся наша республика. И при
этом никто в этих районах не жалуется на
отсутствие руководства со стороны райцентров!
Второе. В городе Орджоникидзе раньше
районного деления не было. В настоящее время, при
населении в двести семьдесят тысяч человек, в
городе имеется три района - Ленинский, Промышлен-
104

Записки директора завода
ный и Советский. И это создает дополнительные
трудности в работе промышленных предприятий
и учреждений. Почему? Потому, что город
Орджоникидзе является центром республики, где
размещаются обком КПСС, Совет министров и другие
республиканские органы, здесь же находятся горком
КПСС, горсовет и другие городские организации,
здесь же находятся райкомы КПСС, райисполкомы
и другие районные организации. Все это приводит
к дублированию в работе этих органов, к мелкой
опеке над работой предприятий и учреждений
и к другим отрицательным фактам, не говоря уже
о громадных людских и материальных расходах на
содержание излишнего аппарата управления.
В крупных городах СССР существуют
районы с населением до пятисот тысяч человек, но на
отсутствие руководства со стороны их райцентров
никто не жалуется. Представим себе ликвидацию
районного деления в Орджоникидзе, а также
уменьшение числа сельских районов с восьми до
пяти - и при этом сокращение численности
аппарата управления в оставшихся. Думаю, что, кроме
сокращения больших расходов на содержание
районного звена, направления тысяч людей в сферу
материального производства, увеличения
ответственности работников аппарата за порученное
дело, ничего отрицательного не случится. За чем
и за кем же в таком случае остановка? Говорят, что
несолидно автономной республике и ее столице
иметь мало районов, что скажут, что подумают? Но
ведь такой ответ скорее напоминает карлика с
поднятой головой! Известно, однако, что карлик при
этом все же остается карликом.
Третье. Делу разбухания АУП способствует
и такое обстоятельство. РСФСР является великим
105

Б. Т. Лакути
государством, и наличие в нем ряда специальных
министерств и ведомств оправданно. Однако
повторять, дублировать их в такой маленькой
республике, как Северо-Осетинская, не всегда
целесообразно и, если хотите, даже смешно. Конечно,
на каждом шагу можно создавать
административные районы, в каждой области и республике
дублировать Госкомитеты и ведомства, заполнять
их тысячами людей, обеспечив их загрузку по
принципу «переливай из пустого в порожнее».
Но, спрашивается, какой толк от этого? Дело,
однако, заключается не только в сокращении
административно-управленческого аппарата. На
промышленных, транспортных,
сельскохозяйственных и других предприятиях содержится и
огромное количество людей в группе вспомогательных
и подсобных рабочих, что также подлежит
строгому контролю.
В настоящее время повсеместно не хватает
трудовых ресурсов. В связи с этим стало труднее
управлять дисциплиной труда, резко повысилась
текучесть кадров, люди меньше стали дорожить
своими рабочими местами, стало труднее
обеспечивать качество работы. Эти негативные явления
весьма отрицательно отражаются на темпах роста
национального дохода, сдерживают рост
производительности труда нашего общества и повышение
качества выпускаемой продукции. Если бы нам
удалось направить «управленческие кадры» в
сферу материального производства, положение с
обеспеченностью народного хозяйства рабочей силой
значительно бы улучшилось. И, что не менее
важно, изменилось бы отношение людей к порученной
работе. Однако нельзя ограничиться только этим,
надо использовать и другие возможности увеличе-
106

Записки директора завода
ния трудовых ресурсов в сфере материального
производства.
Во-первых, в стране имеются сотни тысяч
персональных машин, обслуживающих
руководящих работников не только по служебным делам,
но и их семьи, загородные поездки, рыбалки,
охоту. Практически персональные и так называемые
спецмашины под различными предлогами имеют
также тысячи и тысячи людей. Все это обходится
государству очень дорого и отвлекает десятки
тысяч трудоспособных людей из сферы
материального производства. Если мы действительно хотим,
чтобы экономика была экономной, то нам
следует самым тщательным образом рассмотреть этот
вопрос и резко сократить непроизводственные
расходы. Необходимо утвердить список
должностных лиц, коим положено иметь персональные
машины, необходимо утвердить список
предприятий и учреждений, коим также положено иметь
легковые машины или лимит на использование
такси. И чтобы без официального разрешения
правительственного органа никто не мог
пользоваться легковым автотранспортом бесплатно.
Во-вторых, ни одна страна в мире не
располагает такой сетью учебных заведений, как наша.
И это, конечно, огромная победа нашего
общественного, социалистического строя. Но в каждом
деле есть предел разумного. Так и здесь. Следует
продумать и вопрос оптимального
количественного состава студентов в вузах. Этот вопрос
возникает потому, что после окончания вуза (особенно
сельскохозяйственных и педагогических) многие
работать по специальности не идут, а работают
в торговле, всякого рода учреждениях, к
полученной специальности отношения не имеющих.
107

Б. Г. Лакути
На заводе, где до последнего времени я работал
директором, на рабочих местах трудились около ста
пятидесяти выпускников сельхозинститута и
университета. Такое же положение и на ряде других
предприятий. Государству очень дорого обходится
положение, когда десятки тысяч студентов учатся
в течение пяти лет в институтах, получают
стипендию, а потом работают не по специальности. А ведь
эти люди, работая в сфере материального
производства, могли выработать продукции на
миллиарды рублей - вместо расходов в сотни миллионов
рублей на их бесплатное обучение!
В-третьих, большое внимание уделяется
в стране научно-техническому прогрессу. И это
правильно, ибо главное условие подъема
производительности общественного труда заложено в нем.
Однако и здесь мы часто допускаем
бесхозяйственность, которая заключается в том, что под флагом
науки «кормятся» десятки тысяч людей, отдачи от
которых нет. Еще лет семь назад один из
выдающихся руководителей нашей оборонной
промышленности, дважды Герой Социалистического Труда,
министр электронной промышленности А. И. Шо-
кин в своем докладе на активе министерства,
критикуя работу научно-исследовательских
институтов отрасли заявил примерно так: «На одного
умного, творчески способного научного работника
часто приходится несколько десятков людей,
ничего науке не дающих». Я думаю, что такое
положение, кроме больших затрат, ничего не дает,
поэтому его надо менять. Почему бы этих
«примкнувших» к науке людей не направить туда, где они
могут принести пользу? Это ведь тоже большой
резерв трудовых ресурсов для направления в сферу
материального производства.
108

Записки директора завода
В-четвертых, большим резервом пополнения
трудовых ресурсов в сфере промышленного и
сельскохозяйственного производства можно считать
и сокращение численности торговых работников.
Дело в том, что в стране создана такая сеть
торговых точек, которая не вызывается необходимостью,
особенно по линии торговли промтоварами. Вместе
с тем чуть ли не в каждом новом жилом доме
строятся и оборудуются новые магазины, набираются
новые штаты. Каждый из нас хорошо знает, какова
загрузка торговых работников, особенно в
промтоварных магазинах. Были бы добротные
промтовары, а съездить, скажем, в универмаг труда не
составит. Необходимо пересмотреть численность
торговых точек, а также установить нормы загрузки
торговых работников. Думаю, что и здесь можно
высвободить значительные трудовые ресурсы, которые
можно будет направить на производство.
Совершенно непонятным является наличие в наши дни
так называемых толкучек, где десятки тысяч
спекулянтов перепродают товары повышенного спроса
и на этом наживаются за счет трудящихся.
В-пятых, после известного указа Президиума
Верховного Совета СССР 60-х годов об оплате
больничных, когда при сравнительно небольшом
трудовом стаже они стали оплачиваться в размере
ста процентов среднего заработка, потери
трудодней по больничным значительно увеличились.
Думаю, что такое решение, кроме вреда, ничего
хорошего не принесло. Ведь когда человек, имея стаж
работы в двадцать пять лет и выше, уходит на
пенсию, ему же не выплачивается пенсия в размере ста
процентов его среднего заработка. Почему же здесь
такое растранжиривание средств? Выходит, что
человеку болеть, находиться чаще на больничном,
109

Б. Г. Лакути
выгоднее, чем работать? Пересмотр этого указа
значительно уменьшит потери рабочего времени в
народном хозяйстве, уменьшит расходы по оплате
больничных.
Кроме приведенных примеров
высвобождения людей для работы в сфере материального
производства можно привести еще много других. Их
использование значительно поднимет
производительность общественного труда и поможет
ускорить наше поступательное движение вперед. Нам
надо производительно трудиться, чтобы, в
частности, в кратчайший срок обеспечить в стране
изобилие продуктов питания и добротных товаров.
Можно, однако, утверждать, что без резкого
повышения производительности общественного
труда эти задачи не решить. Не повысить без
этого условия и эффективности общественного
производства, а также качества работ. В решениях
XXI Съезда были даны совершенно правильные
принципиальные решения по указанным выше
вопросам. Однако резко отстает практическая
работа по их осуществлению. В результате такого
положения миллионы работоспособных людей
у нас в стране не заняты производительным
трудом или работают по принципу «переливай из
пустого в порожнее». В то же время в стране
повсеместно не хватает рабочей силы, некому убирать
даже выращенный урожай, многое пропадает
и гниет на корню, во время уборки,
транспортировки и хранения. При таком недопустимом
положении никакие правильные лозунги не помогут
выполнению продовольственной программы.
Следующий вопрос. Повышение
производительности труда должно быть непосредственно
ПО

Записки директора завода
связано с улучшением качества выпускаемой
продукции, повышением качества работ. Оба эти
вопроса - две стороны одной и той же медали.
Можно производить много всякого рода продукции,
тратить на это колоссальные людские и
материальные ресурсы, а спроса на эту продукцию не
будет - и что же тогда? Остаются ежегодные уценки
и списания товарно-материальных ценностей на
миллиарды рублей. Кому тогда нужна высокая
производительность такого труда? Наша партия
уделяет большое внимание улучшению качества
работы, которое является одним из главных
лозунгов партии. Скажем, однако, прямо: дело с места
двигается очень медленно. Видимо, одних лозунгов
здесь мало. Нужны меры продуманные и
решительные. На упомянутой выше областной
партийной конференции я вносил по этому вопросу
предложение, на котором твердо стою и до сих пор.
За последние годы в центральной печати
несколько раз появлялись статьи, в которых содержатся
подобного рода предложения. В чем их суть?
Как известно, вся оборонная продукция на
всех предприятиях, вне зависимости от их
ведомственной подчиненности, принимается
представителями Министерства обороны. С этими
представителями предприятия согласовывают
технические условия на изделия, а также весь
технологический процесс изготовления; утверждают, если
требуется, и эталоны. Затем представители МО,
строго руководствуясь указанными документами,
осуществляют бескомпромиссную приемку
продукции, а также контроль соблюдения технологий.
Руководство завода на этих представителей не
влияет, они у него не числятся, заработную плату
и премиальные у него не получают и, таким обра-
111

Б. Г. Лакути
зом, осуществляют объективную приемку. Все
знают, что качество продукции, поставляемой МО,
хорошее, претензий у потребителя нет. Так по
образцу и подобию этой приемки необходимо всю
приемку готовой продукции у заводов и фабрик
передать Государственному комитету стандартов.
Откуда взять штаты? Поскольку вся приемка готовой
продукции будет производиться этими
представителями - заводы и фабрики часть людей из ОТК
с фондами зарплаты должны передать им. Могут
сказать, такое решение будет радикальным, но оно
может затормозить работу предприятий. Да, это
будет для многих предприятий трудно, но
миновать этих трудностей нельзя, если мы
действительно хотим решить этот вопрос. Очевидно,
предприятиям будет дано время на подготовку, могут быть
даны отдельные допустимые временные
отклонения, но без этих решительных мер, одними
лозунгами или призывами дело не поднять, вопрос
повышения качества не решить. Разумеется, для
резкого повышения качества выпускаемой продукции
нужен комплекс мероприятий, но предлагаемое
повышение требовательности к нему заставит
выполнять этот комплекс мер.
Далее. Роль аппаратов управления всех
ступеней велика. От их работы зависит многое в деле
выполнения задач, поставленных нашей партией.
Между тем мы встречаемся с рядом негативных
явлений в их работе. Во-первых, часты случаи,
когда в аппараты управления попадают люди явно
некомпетентные. Происходит это потому, что не
всегда производится тщательный отбор людей в
аппарат, с соблюдением партийного принципа. Во-
вторых, многие, работая в аппарате управления
долгие годы, отстают от жизни, их уровень стано-
112

Записки директора завода
вится гораздо ниже, чем у тех, кем им приходится
руководить. В-третьих, в аппарат попадают
отдельные недобросовестные люди, карьеристы, а подчас
и проходимцы, в работе которых взяточничество,
коррупция и использование служебного
положения стали обычным явлением. Причины здесь
кроются, видимо, в отсутствии должного и
своевременного контроля, в том, что аппарат управления
практически систематически не отчитывается за
свою работу.
Одним из действенных рычагов борьбы с
негативными явлениями в работе государственных
учреждений, аппарата промышленных и
сельскохозяйственных предприятий является
систематический, бескомпромиссный государственный
контроль. Такого контроля пока нет, хотя контрольных
органов у нас много. В стране все - или почти
все - учреждения и предприятия подвергаются
плановому ведомственному контролю. По
приезде такой комиссии на предприятие или
учреждение ревизуемые службы предприятия или
учреждения окружают ее вниманием и заботой, а
комиссия, в свою очередь, на проявленное
гостеприимство отвечает вполне подходящим актом ревизии.
Ничего хорошего, кроме вреда, такая ревизия не
дает. Она часто прикрывает серьезные недостатки
и даже злоупотребления в ревизуемом учреждении
и стоит государству очень дорого. Нужен единый
строгий государственный контроль, который бы,
помимо разовых и внезапных проверок, обеспечил
ежегодную документальную ревизию работы
аппаратов управлений всех учреждений и предприятий.
Таким контрольным органом мог бы быть
Комитет государственного контроля Совета Министров
СССР с органами на местах. Думается, что имею-
113

Б. Г. Лакути
щиеся ныне контрольные органы должны быть
заменены указанным выше Комитетом
государственного контроля, располагающим
соответствующими правами.
Большое положительное влияние на
улучшение работы аппарата управления было бы и
установление определенных сроков сменяемости
кадров. Если работник в одной и той же должности
служит в аппарате управления многие годы, он
обрастает «накипью», подчас отрывается от людей,
профессионально отстает. Очень важно, чтобы
в сжатых по численности аппаратах управления
у нас работали люди знающие, честные,
трудолюбивые и предприимчивые. Нельзя признать
нормальным, когда партийные и советские
учреждения часто дублируют друг друга и от этого
появляется безликость и безответственность!
В работе аппарата управления большим
недостатком надо считать заседательскую суетню.
Нескончаемый поток собраний и заседаний не дает
возможности нормально выполнять свои функции
работникам аппарата управления, к тому же
отвлекает массу людей от непосредственной работы.
Будучи директором завода, я это крепко чувствовал
на себе. Если бы я являлся на все собрания,
заседания и совещания в районе, городе и
республике - работать на заводе было бы некогда. Это,
конечно, ненормально. Собрания и совещания
нужны, но проводить их надо именно тогда, когда они
необходимы. В этом случае они будут помогать
в работе. Однако они часто проводятся «для
галочки», для того, чтобы уйти от последующих упреков.
Мне кажется, что надо решительно покончить
и с тем, когда на деловых собраниях люди
выступают по заранее заготовленным текстам. Послед-
114

Записки директора завода
нее допустимо при официальных докладах. Время
стоит дорого, и надо им дорожить. В этой связи не
следует давать для выступлений по пятнадцать-
двадцать минут, как это у нас принято. Вполне
достаточно пяти-семи минут, чтобы высказаться
«своими словами». Желательно также, чтобы
собрания и совещания, как правило, проводились в
нерабочее время, а подчас и в субботние дни.
Чтобы понять смысл данного предложения
достаточно на мгновение представить себе, какое
количество людей в стране, каждый отдельно взятый
час рабочего времени отвлечено на эти собрания!
Совещания проводятся тогда, когда надо с людьми
посоветоваться по какому-то вопросу, чтобы
решить его правильно. Но для этого не надо
вызывать большое количество людей. Надо вызвать тех,
с кем нужно посоветоваться. Тех, от кого можно
ожидать разумных предложений и советов.
115

ВОСПОМИНАНИЯ О
Б. Т. ЛАКУТИ
Об известных командирах производства,
прославленных руководителях предприятий
и организаций, о людях, которые в нелегких
условиях успешно создавали
материально-техническую базу республики, сегодня вспоминают
нечасто. Между тем среди этой категории технической
интеллигенции часто встречаются неординарные
личности, подлинные таланты. Знакомство с их
деяниями обогащает. Они могли бы стать добрым
примером для новых поколений. Об одном из
наиболее ярких представителей этой когорты
руководителей, с кем мне пришлось долгие годы работать
вместе, хочу рассказать читателям.
Борис Тимофеевич Лакути (Батарбек Татар-
канович Лагкуев) родился в 1912 году в селении
Чикола Ирафского района. После окончания
сельской начальной школы в 1925 году он
поступил в школу фабрично-заводского обучения при
заводе «Кавцинк». Затем был студентом рабфака
Ленинградского горного института. В те годы
прошлого столетия в осетинских селах родители
рано приобщали мальчиков и девочек к
физическому труду, что, бесспорно, закаляло их,
помогало им в будущем. Стремясь к знаниям, Борис
в 1930 году поступил еще и в Московское
высшее техническое училище имени Баумана, кото-
117

Из газеты «Северная Осетия»
рое с отличием окончил в апреле 1935 года.
Пригодилась ему и привычка к труду, приобретенная
в семье.
Став инженером, Борис Лакути с апреля
1935 года в течение полутора лет работал
технологом цеха завода №37 в Москве, затем его перевели
в отдел научно-исследовательских институтов
Наркомтяжпрома. После разделения этого
сверхведомства на ряд самостоятельных наркоматов
был назначен начальником сектора такого же
отдела в Наркомате машиностроения. Однако через
два года и этот наркомат разделили на три
ведомства - Наркоматы общего, тяжелого и среднего
машиностроения. В Наркомсредмаше Борис
Тимофеевич начал работать заместителем начальника
отдела научно-исследовательских институтов. Как
молодого специалиста его тянуло к научным
исследованиям, к разработке новых технологических
процессов.
Но в начале 1940 года наркомом
автомобильной промышленности И. А. Лихачевым
Лакути был назначен первым начальником прессового
цеха строящегося Завода малолитражных
автомобилей в Москве (в последующем - Автозавод
имени Ленинского комсомола). В 1942 году, после
эвакуации оборудования уже действующего к тому
времени цеха на Урал, Б. Лакути стал начальником
сектора вооружения военного отдела Наркомсред-
маш СССР. В августе 1942 года его перевели на
завод «Красный Октябрь» (город Киржач
Владимирской области) того же наркомата - на должность
главного инженера предприятия.
Его незаурядные организаторские
способности были оценены по достоинству, и в 1948 году
о*н был назначен директором строящегося Завода
118

Воспоминания о Б. Г. Лакути
автотракторного электрооборудования в городе
Орджоникидзе. Завод, являющийся первенцем
машиностроительной отрасли в республике и
построенный с нуля менее чем за три года, стал
крупным предприятием региона. В светлых и
просторных цехах его работали почти три тысячи человек.
Именно на этом предприятии наиболее ярко
проявились присущие Борису Лакути талант
администратора и глубокие знания техники и технологии
дела. Знаю точно, ибо наша производственная
деятельность пересекалась не раз, - у рабочих и
инженерно-технических работников завода он
пользовался непререкаемым авторитетом. Он умел
найти точное решение проблемы, подыскать нужный
аргумент. Он понимал, что молодым рабочим
и специалистам нужно создавать и условия для
плодотворной работы. Поэтому по его
инициативе были построены заводской стадион, столовые
и бытовые помещения для рабочих, а также
жилые дома.
Авторитет его как руководителя был замечен
в верхах, и в 1957 году, в период образования
Советов народного хозяйства в республиках и
областях страны, Борис Лакути был назначен
заместителем председателя Северо-Осетинского
Совнархоза и одновременно куратором
машиностроительной отрасли.
В республике как раз начиналось
строительство завода машиностроительного профиля. В
городе Владикавказе появились новые предприятия -
завод «Электроконтакт», Машиностроительный
завод, Завод газовой аппаратуры, несколько
позже - Электроламповый завод и ряд других. Когда
в 1959 году на ОЗАТЭ создалось тяжелое
положение с выполнением производственной программы,
119

Из газеты «Северная Осетия»
Б. Лакути без единого колебания вернулся на
предприятие, возглавил его и снова выправил
состояние дел.
В 1961 году по рекомендации руководителей
республики он был назначен директором
строящегося предприятия «п/я №17» во Владикавказе -
первенца электронной отрасли в Северной
Осетии. В 1962 году, еще на посту руководителя
этого завода, весьма важного для ракетной и
космической техники страны, Лакути постановлением
Совета министров РСФСР утверждается
неосвобожденным членом Совета по координации
работы совнархозов Северо-Кавказского
экономического района. Не каждому директору предприятия
оказывалось такое высокое доверие. А ровно через
год был создан так называемый большой Северо-
Кавказский Совнархоз на базе ликвидированных
семи советов народного хозяйства
экономического района и Б. Т. Лакути назначили начальником
Управления радиоэлектронной промышленности
всего Северного Кавказа и членом совета этого
Совнархоза.
При непосредственном его участии и
поддержке его инициатив со стороны руководства
республики в городе Владикавказе возникли заводы
«Гран» и «Разряд» (бывшие «72-е» и «92-е»
номерные предприятия), на базе машинно-тракторной
станции в Алагире развернулось предприятие по
производству проволочных резисторов (Алагир-
ский завод сопротивлений). В последующем были
также введены в действие заводы «Кристалл»
и «Магнит», «Бином», НИИЭМ с опытным
заводом и некоторые другие. Построенная и
работающая группа предприятий электронной
промышленности востребовала открытие факультета элек-
120

Воспоминания о Б. Т. Лакути
тронной техники в Северо-Кавказском
горнометаллургическом институте и открытие
Техникума электронных приборов во Владикавказе.
Именно в период развития электронной
промышленности машиностроения в республике
полностью была решена проблема занятости
населения, в том числе и среди женщин. Построенный
и работающий до начала девяностых годов
прошлого столетия мощный куст предприятий
электронной отрасли Республики Северная Осетия -
Алания оказался самым крупным не только на
Северном Кавказе, но и в Закавказье. И, безусловно,
заметная роль в этом важном для нашей
экономики деле принадлежит Борису Тимофеевичу
Лакути. Завод «Янтарь», где он трудился в последние
годы, после ликвидации Северо-Кавказского
Совнархоза, успешно разрастался, продукция его
поставлялась на оборонные предприятия.
Борис Тимофеевич не был простым в
обращении человеком, он обладал сильным характером
и волей. Мог, если был прав, настоять на своем, был
жестким и требовательным, но не жестоким
руководителем. Те, кто работал с ним или был хорошо
знаком, говорят, что он был строгим в коллективе
и на производстве, но с такой же мерой строгости
он относился к самому себе. Надо отдать ему
должное - он был и справедливым руководителем.
И уж, конечно, поддерживал творческие
начинания молодых специалистов, многим из них
помогал в профессиональном росте.
За выдающиеся достижения в развитии
экономики страны и, разумеется, республики Б. Т.
Лакути был награжден орденами Ленина и
Октябрьской Революции, двумя орденами Трудового
Красного Знамени и двумя - «Знак Почета», медалями.
121

Из газеты «Северная Осетия»
Он неоднократно избирался в высшие партийные
и советские органы республики.
Спросите сегодня у представителей нашей
инженерской элиты, каким им запомнился Борис Ла-
кути, и подавляющее большинство скажет:
профессионалом.
Александр Чельдиев, II секретарь Сев ер о-Осетинского
обкома КПСС
Статья из газеты «Северная Осетия»
к 90-летию со дня рождения Бориса Лакути
122

Валерий Гергиев
Мне очень жаль, что книга не могла выйти
сразу по ее написании. Изложенные в ней
мысли о преодолении недостатков
социалистической системы по тем временам были
совершенно сенсационными. Это были очень
мудрые мысли, по существу, они предрекали
фактический распад советской экономики и были
продиктованы огромным опытом Батарбека Лакути
и той огромной энергией, которая была вложена
им в становление советской экономики. Многие
могли это предполагать, но в то время редко кто
из крупных коммунистов с таким, как у моего
дяди, стажем (а его стаж был более пятидесяти лет),
мог доверить свои мысли бумаге. И мало кто
взялся бы писать такую книгу, заранее зная, что она
будет пылиться в партийном архиве.
К счастью, эта книга хранилась в семейном
архиве, мы о ней знали. Но это были сложные
годы, и все мы тогда не много могли сделать, чтобы
улучшить положение Осетии. Я могу сказать
лично о себе: что бы я ни делал в 90-х годах, не
смогло бы существенно повлиять на общую
экономическую ситуацию в Осетии. Видимо, республика
тогда еще недостаточно созрела, а может, мы и
сами еще не умели поставить дело в отдельно
взятых условиях в Осетии, даже привлекая к этому
огромные транснациональные компании, с
руководством которых я хорошо знаком. В то время это
не получилось у меня лично, и я рад бы винить
123

Валерий Гергиев
в этом себя одного, но это было бы неправдой -
потому что слишком по-разному думают о
республике те люди, которые принимают решения на
местах. В 90-х годах в руководстве республики -
политическом и тем более экономическом - очень
сильно не хватало руководителей масштаба Батар-
бека Лакути: неподкупных, бескорыстных,
непогрешимых с точки зрения личной этики людей.
Невозможно даже представить, чтобы эта
книга появилась в 1982 году, когда она писалась.
Случившиеся в том году волнения, связанные
с убийством человека в Пригородном районе,
были прелюдией к возобновлению
осетино-ингушского конфликта - и это была первая ласточка, уже
тогда возвестившая о том, что в такой прочной на
первой взгляд системе, которой являлась
советская государственная машина, появились
трещины. Другой такой трещиной был уход Кабалоева
с поста Первого секретаря Северо-Осетинского
обкома КПСС - как следствие тех первых
волнений. Уже тогда проявлялось и то, что затем
окончательно восторжествовало, когда любая критика,
высказанная с партийной трибуны, звучала в
корыстных интересах. Но и эти интересы, и
связанные с ними и влиявшие на судьбу республики
перемещения людей с должности на должность
были понятны только узкому кругу посвященных
людей. Одним из таких людей был мой дядя.
Надо сказать, что Осетия была малой, но
показательной частью советского государства.
Сталин, будучи руководителем огромного государства,
ясно отдавал себе отчет, что не укреплять военную
мощь государства было бы равносильно гибели
социалистической системы, а может быть, и
распаду государства в целом. Поэтому Сталин прида-
124

Воспоминания о Б. Т. Лакугпи
вал огромное значение созданию стратегической
важности военных и оборонных объектов. И
возникновение на территории Осетии огромного
количества таких объектов, значительных и по их
местоположению, и по количеству занятых на них
рабочих, а главное, по стратегической важности
того, что на них изготавливалось, было связано с
деятельностью Батарбека Лакути.
Без описания тех событий, о которых говорит
в своей книге мой дядя, трудно себе представить,
чем жил в 10-20-х годах двадцатого столетия
народ Осетии и самые способные и честолюбивые
его представители. Один из них, Батарбек Лакути,
был выдающимся инженером и крупным
руководителем, прирожденным лидером, хозяином, у
которого заводы поднимались и производили
лучшую продукцию, и на заводах никто дурака не
валял, и строились детские сады и футбольные
стадионы, и улицы моментально становились
чистыми. Все это - включая создание филиала завода
«Янтарь» в его родной Чиколе - делалось не по
директиве, а волевым решением директора завода.
Сегодня бы он назывался генеральным
директором и возглавлял бы целый ряд предприятий, будь
то военная промышленность, высокие
технологии, телекоммуникации и то, над чем сейчас
работают самые передовые технические умы.
Моя деятельность не связана с тем, чем
занимался дядя, я не работал, как он, под началом
Сталина, не поднимал, как он, заводы, в условиях
послевоенной разрухи. Мой опыт формировался
в другое время, в конце 80-х - начале 90-х, когда
все дружно кинулись удирать из СССР, спасая
свою шкуру или надеясь на лучшее будущее для
своих детей. А мне хотелось удержать Кировский
125

Валерий Гергиев
театр (потом он вернул себе историческое
название - Мариинский) как коллектив мирового
класса и единый организм. Я больше всего боялся, что
этот организм распадется на путешествующие
бродячие группы артистов балета и музыкантов,
которые будут спекулировать тем, что они
представляют знаменитый театр. Действительно,
некогда он был знаменит бегством Нуриева,
Барышникова, Макаровой. Но он знаменит еще и тем, что
пережил блокаду. И я помнил именно об этом,
когда принимал усилия по удержанию театра в его
целостности.
Всю свою жизнь - сначала школьником, затем
учащимся музыкального училища, затем, попав
в Ленинградскую консерваторию, пытаясь освоить
профессию дирижера, - я жил с осознанием того,
чего смог добиться мой дядя на разнообразных
позициях, которые ему доверяли в стране. Но
тогда у меня еще не было почти никакого
представления о том, с чем ему приходилось сталкиваться
и с чем еще только предстояло столкнуться мне
самому. Я имею в виду монстров двадцатого
столетия, мощь которых даже Сталину не удалось бы
перевесить в одиночку, не говоря уже об
остальных лидерах.
Я не имею возможности поговорить сегодня
со своим дядей, но я думаю, что у нас нашлось бы
много тем для обсуждения - и с точки зрения его
опыта и понимания, и с точки зрения моего
опыта, приобретенного уже в постсоветском
пространстве. За последние пятнадцать лет, в течение
которых я руковожу крупнейшим театром страны,
мне тоже приходилось сталкиваться с
чиновниками разных масштабов и всех мастей. Среди них
бьши и прохиндеи, и далеко не глупые товарищи,
126

Воспоминания о Б. Т. Лакути
которые, не овладев никакой профессией,
владеют виртуозным мастерством потопления
хороших идей и не менее виртуозным умением
кормиться, находясь в соседстве с какими-нибудь
проектами, будь то государственные стройки,
укрепление образования и уж тем более
укрепление экономики и промышленности. И вот об этом
из «Записок бывшего директора завода»
нынешнему поколению можно позаимствовать мысли,
остающиеся злободневными и теперь.
Но я очень обязан старшему брату своей
матери не только за эти мысли, но в первую очередь
за те бесценные часы общения, которые на нас, его
племянниках и детях, сказывались самым
естественным, натуральным образом.
Он нес ответственность за большую семью -
не только за свою собственную, но и за семью
своей сестры. На долю моей мамы выпало много
испытаний. Мой отец рано умер, и она осталась
одна с тремя маленькими детьми. Это были трудные
годы, но воспоминания о них остались очень
яркими. Я никогда не забуду, когда мы вместе с
дядей отдыхали в выходные дни в Тарском или
Ирафском районе, и как-то раз я даже принял
участие в строительстве лагеря. Я тогда пробовал
стать пионервожатым, хотя сам был едва старше
тех, кого мне доверили. Это был мой первый
в жизни опыт руководителя.
Дядя отдыхал так же активно, как и работал,
увлекая других. Он был подтянут, стремителен и не
любил ждать. Его стремительность сказывалась во
всем - особенно в принятии решений на работе
и в семье. Каждый раз, когда мне приходилось
принимать крупные решения, такие как поступление
в Ленинградскую консерваторию или мое участие
127

Валерий Гергиев
во Всесоюзном конкурсе дирижеров в Москве
в 1976 году, это происходило при участии дяди.
Выступление на Всесоюзном конкурсе дирижеров
было моей первой творческой заявкой, мне было
тогда 23 года, и я помню, как моя победа обрадовала
родных. Новый год тогда я встречал дома, потом
несколько раз приезжал в Осетию с концертами,
и мой дядя всякий раз принимал самое активное
участие в моей судьбе, заставляя меня всякий раз
убеждаться, что, независимо от того, чем
занимается человек - ракетостроением ли,
дирижированием или политикой, - приоритетом оказываются
его личные качества, его ум и энергия.
Я не ошибусь, если скажу, что очень часто,
даже невольно, неосознанно, я поступал, как
поступил бы мой дядя. Особенно важны для меня
встречи и беседы с ним в последние месяцы его жизни.
Я тогда разрывался между работой в Ереване
и продолжал исполнять обязанности очередного
дирижера в Кировском театре. Руководство
Республики Армении в ту пору очень настойчиво
звало меня переехать в Ереван. Мне могли дать
квартиру, что тогда было немаловажным; были и
другие возможности, которыми меня привлекало это
предложение. Но опыт дяди и его мудрый совет не
позволили мне небрежно отнестись к моей
работе в Ленинграде.
Я помню очень откровенный разговор с ним
в конце 1984 года, в последний месяц его жизни.
Разговор произошел в Ясеневе, в московском
доме моего двоюродного брата, и речь шла о том, что
в Ереване, Минске и даже в Москве для меня как
дирижера могут открыться немалые возможности,
и тем не менее Театр Кирова - важнее. Дядя тогда
рчень мудро советовал мне не горячиться и про-
128

Воспоминания о Б. Т. Лакути
должать работать в Кировском театре. Его слова
оказались пророческими. Через два с половиной
года после ухода дяди из жизни коллектив
Кировского театра выбрал меня художественным
руководителем.
Но я снова возвращаюсь к книге: мне бы
очень хотелось, чтобы сегодня в Осетии
появлялись лидеры, подобные Батарбеку Лакути.
Появлялись - вопреки общей неорганизованности
экономики нашей сравнительно бедной республики, где
большинство людей относительно независимо,
а весьма сытое и самодовольное меньшинство
зарабатывает деньги в хаотических и трудноконтро-
лируемых условиях непрекращающихся войн на
Кавказе. Быть лидером в этих условиях непросто,
поэтому сегодня на первые позиции вышло так
много горлохватов, больше всех кричавших о
величии своей нации.
Кричать о величии просто - гораздо труднее
накормить народ, труднее создать ту справедливую
модель государства, ту форму жизни народа,
которая позволила бы населению реализовать свои
способности и возможности. В этом смысле
заслуги моего дяди оцениваются не количеством его
наград, орденов и грамот (их у него немало), а той
светлой памятью, что он оставил о себе на родной
земле. То, что было им создано, до сих пор
позволяет народу республики хоть как-то быть
причастными к экономическому процессу, держать на
плаву экономику Осетии и удерживать
республику от превращения в край, целиком зависящий от
производства водки. Эта зависимость была одним
из самых отрезвляющих моментов в истории
Осетии 90-х годов. Но я надеюсь, что мы еще не раз
129

Валерий Гергиев
станем очевидцами новых успехов представителей
осетинского народа - людей, которые смогли бы
реализовать свой талант и изменить в лучшую
сторону жизнь и в Осетии, и в стране в целом.
I
130

Фатима Султановна Лакути
Мы с Борисом Тимофеевичем познакомились
в начале 50-х годов и потом несколько лет
не виделись. Я тогда еще училась в
педагогическом институте, а он работал директором
ОЗАТЭ. Осенью 1955 года судьба снова свела нас,
и в конце этого же года состоялась наша свадьба.
Выйдя замуж, я попала в большую, красивую
и дружную семью. Родители, свекор и свекровь,
о которых я вспоминаю с глубокой
благодарностью, приняли меня как родную. Свекрови моей
было уже за семьдесят, но выглядела она
значительно моложе своих лет. Это была умная,
интересная, с необыкновенно белым и холеным для ее
возраста лицом и удивительно молодыми темно-
карими глазами женщина. Она была
жизнерадостна, остроумна и очень музыкальна: хорошо
танцевала и прекрасно играла на осетинской
гармошке. Отец Бориса Тимофеевича прожил сто два года,
даже в почтенном возрасте сохранив
исключительную память и острое зрение. Его авторитет в
семье был непререкаем. Дедушка был от природы
наделен живым и острым умом. Он был честным,
правдивым и порядочным человеком. От него,
да и от своего отца, я часто слышала одну
осетинскую поговорку, в дословном переводе она звучит
так: «Вот солома лежит, если солома не твоя -
проходи мимо».
В своих записках Борис Тимофеевич
рассказывает о том, как тринадцатилетним мальчиком он
131

Фатима Султановна Лакути
нашел чемодан с деньгами и отнес их заводскому
начальству. Я думаю, далеко не каждый бы
поступил на его месте таким образом. Ведь, по сути, он
нашел неизвестно чей чемодан с огромным
количеством денег, которыми он мог бы совсем иначе
распорядиться. Но впитанные в сердце и разум
отцовские слова о том, что «чужое добро - не твое
добро, его нельзя трогать и брать»,
предопределили его поступок. А этот поступок, как считал сам
Борис Тимофеевич, предопределил его судьбу.
После учебы я два года поработала в школе,
но после рождения детей всю себя посвятила их
воспитанию. На этом настаивал и Борис - он
становился настоящим фанатиком, когда речь шла
о его детях. Он их очень (и это слабо сказано)
любил и очень сердился на меня, когда я их при нем
наказывала.
Дети, и не только свои, были его слабостью.
Он всячески старался помочь нуждающимся в
помощи людям, у которых были дети. Я помню, как
Борис переживал за одну молодую женщину с
тремя маленькими детьми и мужем, больным
туберкулезом. Она нуждалась в жилье, и кто-то
посоветовал ей поступить на завод именно к Борису
Тимофеевичу: «У тебя дети - он тебе поможет». Он
тут же принял ее на работу, а через три месяца она
уже получила квартиру. И этот случай далеко не
единственный. Мы часто вечером выходили на
прогулку, и если нам встречались родители с
ребенком, он останавливал их и заводил разговор
с малышом. Когда я говорила ему: «Это
неудобно» - он отвечал мне: «Да ты что, посмотри какой
он хорошенький, разве я могу пройти мимо?»
Он очень любил детей - и дети отвечали ему
взаимностью. Он мог найти подход к любому ре-
132

Воспоминания о Б. Г. Лакути
бенку, он говорил с детьми на их языке, в общении
с детьми он сам становился ребенком. Он сочинял
и рассказывал детям великолепные сказки. И как
рассказывал! Наши дети, его и мои племянники,
соседские ребятишки могли часами, не отрываясь,
слушать их. Я и сама часто заслушивалась этими
сказками. До сих пор жалею, что не записывала их:
рассказывала бы сейчас своим внукам.
«Моей главной соперницей, - как шутила я, -
была его работа». Он работал на износ. Очень мало
отдыхал. Обычно брал отпуск в сентябре и уезжал
в санаторий. И никогда не выдерживал до конца
отпуска - приезжал на пять дней раньше времени.
И не домой шел первым делом, а на свои заводы.
Он был невероятно трудолюбив и работоспособен.
И до шестидесяти пяти лет, как он говорил, не знал,
что такое усталость. Я очень переживала за его
здоровье и поэтому ворчала на него: «Отдохни, разве
можно так себя нагружать. Наверное, ты хочешь
всю Россию сам поставить на ноги».
Он был строгим, требовательным к себе и
другим руководителем. Не выносил халатного
и недобросовестного отношения к работе, делу.
Поощрял в своих сотрудниках инициативность.
Радовался, когда на работу принимал
квалифицированных, грамотных и болеющих за дело
работников. «Толковый, профессионал» - было лучшей
похвалой деловых качеств его подчиненных.
Терпеть не мог людей, которые залезали в карман
государства. Таких он тотчас же выгонял с
работы. Он никогда не воспользовался имеющимися
у него возможностями для пополнения своего
материального благосостояния.
Приведу один эпизод, который говорит
о многом. На заводе «Янтарь» был великолепный
133

Фатима Султановна Лакути
фруктовый сад. Новый начальник охраны, видимо,
не зная еще характера своего директора и
стараясь угодить ему, прислал два ящика вишни к нам
домой. О реакции Бориса говорит следующее:
начальник охраны получил выговор, а вишню
отправили в подведомственный заводу детский сад.
Он помог многим семьям улучшить
жилищные условия, получить квартиры, а сам со своей
семьей из пяти человек жил в двухкомнатной
квартире, в то время как его водитель проживал
в трехкомнатной. Но когда я ворчала на Бориса, он
говорил: «Ты не представляешь, как живут люди.
По крайней мере, на тебя не течет с потолка».
Он был сильной личностью. Никогда не
поступался своими принципами, отстаивал свои
взгляды и убеждения, был честен перед собой
и своей совестью.
Вот характеризующий Бориса Тимофеевича
эпизод. Когда стало известно, что он сделал мне
предложение, его вызвали в органы и пытались
заставить отречься от меня. Мой отец был
репрессирован, и я считалась дочерью врага народа.
Борису Тимофеевичу грозили исключением из
партии, на что он ответил: «Что ж, выгоняйте...»
Тогда его оставили в покое.
Дело в том, что мой отец в молодости был
в Америке - провел там полтора года, повидал всю
страну и вернулся домой. А через несколько лет его
посадили, хотя к тому времени он был заслуженным
человеком, работал в системе связи - большинство
телефонов, все радио в Осетии в двадцатые-сороко-
вые годы были делом его рук. Мой отец умер где-то
в Казахстане, я даже не знаю, где он похоронен.
Борис Тимофеевич никогда не льстил
начальству. Я помню такой случай. На завод приехал за-
134

Воспоминания о Б, Т. Лакути
меститель министра электронной
промышленности Захаров. Завод был в ту пору - как парк: и
вишня в нем росла, и черешня, и розы, идеальная
чистота была, идеальный порядок в цехах. Захаров
был доволен заводом и тем, как он работает.
Обойдя завод, цеха и двор, он позволил себе сказать:
«Ну а теперь - поедем обедать?» Осетия
гостеприимна, гостей у нас умеют встречать, но этот гость
первым сказал об обеде, и Борис Тимофеевич ему
ответил: «А у нас ведь великолепная рабочая
столовая!» После этого Захаров отправлял на завод
комиссию за комиссией, так ничего при этом не
добившись.
Борис Тимофеевич недолюбливал
карьеристов. Сам отказывался от многих заманчивых
предложений о повышении. «Я не кабинетный
работник, - говорил он, - мне не нужен портфель».
Того, что Борис Тимофеевич рассказал о себе
в записках, недостаточно, чтобы понять, каким он
был человеком. У него была очень интересная и
насыщенная событиями жизнь, но насколько
скромным он был в жизни, настолько скромным
остался и в своей книге. Свои записки он писал для
одного из наших научно-исследовательских
институтов. Основной целью записок было - отразить
историю становления промышленного комплекса
нашей республики, поделиться богатым опытом
производственника и взглядами по
совершенствованию системы производства, а также другими
соображениями. В записках не нашли отражения
личные отношения со многими известными
людьми, с которыми сталкивала его жизнь.
Я помню, как он писал эту книгу. Сколько
интересного он рассказывал, но не отразил в своих
записях. «Борис, напиши и это тоже», - просила я
135

Фатима Султановна Яакути
его. «Не надо, нескромно», - отвечал он. И со
временем многое из рассказанного им забылось,
стерлось из моей памяти. С Лихачевым его связывали
теплые личные отношения. Тот был намного
старше Бориса Тимофеевича и по-отечески опекал его.
В неформальной обстановке он называл его:
«Борька» или «красавец-осетин». Часто брал его
с собой на футбол. «Со мной», бывало, скажет
охранникам - и этого было вполне достаточно,
чтобы Бориса Тимофеевича пустили на
правительственную трибуну.
Тесные теплые отношения связывали Бориса
Тимофеевича с Миха Цхакая - заместителем
председателя Коминтерна и его женой Шарлоттой.
У Цхакая не было собственных детей, и Бориса он
считал своим названым сыном. Однажды он
находился на даче у Цхакая, и его попросили
спуститься к гостям. Гостями были Сталин, Орджоникидзе,
Ворошилов и кто-то еще из членов правительства.
Борису было тогда года двадцать три, не больше,
и, естественно, очутившись в такой компании, он
чувствовал себя очень скованно. От волнения не
мог есть и только пил компот из сухофруктов.
Серго Орджоникидзе сидел напротив него и,
чувствуя его состояние, предлагал ему те или иные
блюда, в том числе черную икру. Борис отказался,
на что Сталин изрек: «Что ты пристал к парню,
молодец он! Не нравится ему твоя буржуйская икра!»
Моего свекра на основании доноса признали
«врагом народа» и посадили в тюрьму. В доносе
указывалось, что старик якобы хвастался, что «сын
у него большой начальник в Москве», он
собирается к нему переехать жить и поэтому
отказывается работать в колхозе. Борис написал письмо на
имя Сталина и был принят им. «Это же огромный
136

Воспоминания о Б. Т. Лакути
плюс Советской власти, что сын простого
крестьянина стал начальником. Старику есть чем
гордиться», - сделал свое заключение Сталин. И
наложил резолюцию: «Освободить».
Борис Тимофеевич был государственным
человеком, он мыслил в государственном масштабе.
Меня поражала его способность видеть далеко
вперед. Приведу пример. Когда Жуков по
приглашению Тито уезжал в Югославию, супруг сказал: «Что
он делает! Вернется оттуда без регалий». И точно,
примерно через неделю объявили, что Хрущев снял
Жукова с должности министра обороны.
Борис Тимофеевич вышел на пенсию в
семьдесят лет и недолго после этого прожил. Можно
предположить, что работа на износ подорвала его
здоровье, но скорее всего - отсутствие поля для
активной деятельности предрешили его уход из
жизни. Он достойно прошел свой жизненный путь,
прожил красивую и яркую жизнь. Не только его
дети и внуки, но и потомки вправе гордиться им.
137

Тамара Тимофеевна Гергиева
(урожденная Лакути)
Мы родились в большой и дружной семье.
Наши родители прожили долгую и
счастливую жизнь, вызывая восхищение всей
родни. Их брак длился шестьдесят три года и не
был неожиданностью, поскольку семьи Гацаловых
и Лакути жили по соседству и были очень
дружны. В семье Басила Лакути было четверо сыновей
и три дочери. Мой отец - Татаркан - был третьим
ребенком. Характером он пошел в отца, был
строгим, решительным, но в то же время очень
вдумчивым и справедливым. Его отличала
необыкновенная доброта и любовь к близким, сострадание
к чужой беде. Будучи очень требовательным к
себе и окружающим, он никогда не проявлял
жестокости и несправедливости, и люди это ценили,
тянулись к нему, часто обращались за советом
и помощью.
Отец был очень волевым и
целеустремленным, обладал большой физической силой и
выносливостью. Он не любил сидеть без дела и с
детства приучал детей к тому же. Мама же, напротив,
была более мягким и дипломатичным человеком,
поэтому они прекрасно дополняли друг друга.
Мама была прекрасной хозяйкой, любила и умела
принимать гостей. Обе семьи питали большие
обоюдные симпатии, поэтому свадьба Татаркана
й Далу связала их еще более тесными узами.
138

Воспоминания о Б. Т. Лакути
У них родились двенадцать детей: Омар,
Темуркан, Куджий, Борис, Фатима, Зоя, Зайратхан,
Мурат, Царай, Тамара, Магомет и Духа. Семеро
умерли в младенческом и детском возрасте.
Старшая из сестер, Фатима, отличалась
необыкновенной красотой и была всеобщей любимицей. Она
умерла в 1943 году, в Чиколе, во время оккупации,
прожив всего двадцать семь лет. Моя сестра Зоя
с детства была первой помощницей мамы во всех
хозяйственных делах и заботах по дому, была
очень веселой и жизнерадостной, хотя личная
жизнь складывалась нелегко. Пришлось одной
воспитывать троих детей. Работала она директором
школы в Чиколе и при большой занятости всегда
заботилась о родителях и очень много помогала
им. Когда вся семья переехала в город, Зоя пошла
работать на завод, где всегда была в числе
передовиков производства, получила звание ветерана
труда, вырастила прекрасных детей и внуков.
Пожалуй, самые близкие и теплые
взаимоотношения сложились у меня с моим братом
Магометом. Мы были погодки, вместе учились в школе,
участвовали в школьных спектаклях, солировали
в струнном кружке. Вместе играли и росли. По
характеру он не был похож ни на кого из нас. От
природы был человеком необыкновенно острого
и глубокого ума, очень проницательным и
чрезвычайно добрым. С детских лет поражал окружающих
феноменальной памятью и необыкновенной
логикой своих рассуждений. Наверное, все эти качества
и определили выбор его профессии: он стал
юристом, в 1949 году с отличием окончив Первый
московский юридический институт, и был направлен
по распределению в прокуратуру республики,
получив должность прокурора уголовного отдела.
139

Тамара Тимофеевна Гергиева
Спустя несколько лет он был избран в Верховный
суд и был назначен председателем уголовной
коллегии Верховного суда и одновременно был
заместителем председателя Верховного суда по уголовным
делам республики. С 1969 по 1971 год он работал
первым заместителем прокурора республики.
Поскольку у него не было своей семьи, всю свою
душевную теплоту и щедрость он дарил своим
племянникам и оказал огромное влияние на их
формирование. Хорошо помню, как дети любили
собираться у него, часами обсуждая прочитанную
книгу, ранее рекомендованную им для чтения, или
просто слушая его рассказы о любимых писателях,
поэтах. Иногда он просто читал им что-то из
Некрасова или Пушкина, очень любил
Достоевского, Толстого и сумел привить эту любовь нашим
детям. Его внезапная и ранняя смерть оказалась
для всех нас большим, непоправимым горем.
Я всегда очень гордилась и восхищалась
обоими своими братьями, чувствовала их внимание
и заботу. Когда же я вышла замуж, они приняли
моего мужа Абисала как брата и относились друг
к другу с удивительным теплом и привязанностью.
Мой брат Борис был очень красивым
человеком с яркой, запоминающейся внешностью. Он
получил блистательное образование в Московском
высшем техническом училище имени Баумана.
Еще в годы учебы он поражал выдающимися
математическими способностями и необыкновенной
памятью. В студенческие годы с удовольствием
проводил свой досуг на спектаклях Большого
театра и симфонических концертах Большого зала
Консерватории. Борис очень любил оперу, хорошо
разбирался в голосах, особенно любил слушать
Лемешева и Веру Давыдову, Козловского и Михайло-
140

Воспоминания о Б. Т. Лакути
ва. В доме было много пластинок с русской и
зарубежной классикой. Он часто напевал любимые
арии из опер Чайковского и Верди.
Мне бы особенно хотелось отметить его
необыкновенное отношение к родителям: нежную
любовь к матери, особенное почтение к отцу. При
любой возможности он навещал родителей в Чи-
коле, всегда привозил подарки не только родителям
и нам, но и многочисленным родственникам. Борис
очень любил бывать на природе, особенно его
тянуло к родным местам. Ему хотелось сделать Чи-
колу более благоустроенной и уютной. Поэтому он
построил там филиал завода «Янтарь», что дало
новые рабочие места, асфальтировал дороги, провел
электричество, построил великолепный
пионерский лагерь неподалеку от Чиколы, на берегу реки
Ираф. Дети со всей республики имели
возможность прекрасно отдохнуть во время летних
каникул, для этого были созданы все условия:
прекрасный бассейн, великолепное питание. Причем Борис
сам внимательно следил за тем, чтобы в рацион
детей включали свежие фрукты и овощи.
Место для строительства лагеря Борис выбрал
сам: в детстве отец часто вывозил семью именно
сюда, на берег чистой горной реки Ираф, где мы
провели так много времени, любуясь прекрасным
горным пейзажем. Рядом с лагерем расположен
богатый фруктовый сад. А на его территории
возвышается великолепный лесопарк, посаженный его
руками. Прекрасно помню, как накануне открытия
лагеря наши дети помогали сажать молоденькие
голубые ели, туи, кипарисы, привезенные из разных
мест специально для пионерского лагеря.
Мы старались, чтобы наши дети больше
времени проводили вместе, были преданны друг
141

Тамара Тимофеевна Гергиева
к другу так же, как и мы. Все праздники мы всегда
встречали вместе - одной дружной семьей:
родители, дети и внуки. А какие мы устраивали
новогодние вечера! Наряжали огромную елку,
готовили угощение, танцевали. Кто-то из взрослых
наряжался Дедом Морозом и раздавал подарки. Борис
очень любил, когда приходили соседские дети,
всегда заранее готовил для них угощение: конфеты,
орехи, разные сладости, и сам угощал их...
Сейчас, много лет спустя, когда наши дети
сами стали родителями и воспитывают своих детей,
я вижу, как те зернышки, которые мы в них
заронили, проросли и кроме огромной привязанности
друг к другу их связывает и большая дружба. Мы
и сейчас стараемся видеться как можно чаще,
хотя живем в разных городах; стремимся отдыхать
вместе, когда есть такая возможность. Все это
радует меня, потому что традиции семьи
передаются из поколения в поколение.
Мне бы хотелось описать несколько эпизодов
из жизни моего старшего брата, в которых как
нельзя лучше раскрываются разные грани его
характера.
До революции наш отец владел довольно
крупной коммерческой компанией. Дела шли
успешно. По делам своей фирмы ему часто
приходилось выезжать в страны Восточной и Западной
Европы. Так как бизнес отца процветал, мы жили,
не зная нужды и лишений. Но в революцию
первыми пострадали именно те, кто имел частную
собственность: владел крупным поголовьем скота,
отарами овец, табунами коней, имел большие
запасы зерна. Национализации подлежало
буквально все, включая личное имущество. Двадцатые
годы были очень тяжелыми, однако, опасаясь за
142

Воспоминания о Б, Г. Лакути
судьбу близких, отец, не дожидаясь репрессий,
решил сам, добровольно сдать государству большие
запасы зерна, стройматериалов, которые пошли на
строительство районной больницы и Дигорского
водоканала. В годы коллективизации одним из
первых он вступил в колхоз и до 1937 года был
членом правления колхоза, посвятив работе всю свою
энергию и организаторский талант.
К десятилетию образования Осетии он был
награжден Почетной грамотой как передовик
сельского хозяйства. Он получил ее прямо из рук
«Всесоюзного старосты» М. И. Калинина. К середине
тридцатых годов Борис работал в Наркомате
тяжелого, а затем среднего машиностроения - в
Москве, начальником одного из отделов. Жил он тогда
в Первомайском районе, по адресу шоссе
Энтузиастов, дом 102. Вместе с ним находилась наша сестра
Фатима, которая учлась в КУВТ
(Коммунистический университет трудящихся Востока). Вторая
сестра, Зоя, училась в педагогическом институте.
Я и младший брат Магомет учились в это время
в шестом классе Чиколинской средней школы. Я
хорошо помню, как однажды ночью к нам явились
вооруженные люди и забрали отца. Вместе с ним
были арестованы еще несколько человек. Это было
в 1937 году. Отцу было предъявлено обвинение
в агитации против советской власти и нежелании
работать в колхозе. Вскоре он был осужден сроком
на десять лет лишения свободы и дожидался
этапирования во Владикавказской тюрьме.
Как только Борис узнал об аресте отца, он
сразу же обратился в особый отдел Наркомата
с просьбой о краткосрочном отпуске. Отпуск ему
был предоставлен, однако его предупредили о том,
что эта поездка может стоить ему не только карье-
143

Тамара Тимофеевна Гергиева
ры, но и жизни. В обкоме партии и Совнаркоме
Северной Осетии Бориса, естественно, хорошо
знали, так как к нему часто обращались за помощью
в получении лимитов на приобретение
сельскохозяйственной техники и горючего для республики.
Каким-то чудом в НКВД разрешили свидание с
отцом, у которого Борис узнал подробности дела.
А они были таковы: на одном из допросов
начальник Ирафского райотдела милиции Асланбек Мам-
суров, приставив дуло пистолета к виску отца,
силой заставил его подписать признание
несуществующей вины. Борис рассказывал нам, что
нашел отца сильно осунувшимся, поседевшим. Он
старался ободрить и поддержать его, твердо
пообещав сделать все возможное, чтобы добиться
освобождения. Самым главным было - отсрочить
этапирование, так как Борис знал, что многие из тех,
кого арестовали вместе с отцом, были сосланы.
Впоследствии все они пропали без вести...
На следующий день брат приехал к нам в Чи-
колу и сразу же объявил маме о своем решении
забрать нас с Магометом в Москву. Сам же
направился к начальнику НКВД Ирафского района Кай-
тукову. Их разговор был напряженным, но в
результате Борису удалось выяснить обстоятельства
дела и взять необходимые ему документы. Утром
следующего дня, забрав нас с Магометом, он
выехал в Москву. Москва поразила нас своей мощью,
величием и красотой. Нам нравилось буквально
все: и школа, в которой мы учились, и сверстники,
которые отнеслись к нам с большим теплом, и
дома, и улицы, музеи и театры. Борис старался
показывать нам достопримечательности города,
знакомил нас с театральной жизнью Москвы, часто брал
нас с собой в театры. Мне навсегда запомнились
144

Воспоминания о Б. Т. Лакути
эти первые походы в театр - на детский спектакль
«Буратино», на «Евгения Онегина» с участием
Лемешева и на «Ивана Сусанина» в Большом.
А 4 января 1938 года мы побывали на
новогодней елке в Доме Союзов. Каждое воскресенье
нас возили в Парк культуры и отдыха имени
Горького, где всегда было очень много детей,
устраивались всевозможные игры и развлечения,
проводились шахматные турниры, в которых участвовал
наш брат Магомет. Интересно было наблюдать за
прыжками с парашютом, которые тоже
проходили в парке по выходным и праздничным дням.
Все это Борис делал для того, чтобы отвлечь
нас от грустных мыслей об отце и тоски по
матери. Через некоторое время мы переехали в новую
квартиру по Шарикоподшипниковской улице,
дом 2, в здание ЦНИИТмаша, пятый этаж
которого был отдан под квартиры для сотрудников
Наркомата, военпредов и ученых, работавших в
институте. Пришлось поменять и школу. Появились
новые друзья, они часто приходили к нам. Наша
жизнь в Москве была очень интересной и
наполненной. Борис же продолжал хлопотать об отце: он
писал Сталину. Вскоре Сталин принял его.
Пообещал разобраться. Спустя несколько месяцев
совсем неожиданно мы получили телеграмму об
освобождении отца. Сестра Фатима в то время
работала старшим инспектором района и одновременно
инструктором парткабинета Ирафского райкома
партии в Чиколе. Она первой встречала отца
и привезла его домой. Очень скоро вся семья
собралась в Москве. Радости нашей не было границ,
и каждый из нас понимал, что радость эта стала
возможной лишь благодаря мужеству,
настойчивости и смелости нашего старшего брата.
145

Тамара Тимофеевна Гергиева
Для нас, младших в семье, Борис был
примером во всем, мы обожали его, и он был самым
большим авторитетом для нас после отца. Он
всегда заботился о нас, уделял нам столько внимания,
а ведь он был так занят на работе! Всегда
доброжелательный и уважительный по отношению
к старшим, он являлся примером для подражания.
Когда началась война, Зоя, Магомет и я
эвакуировались домой, в Осетию, а Борис был
направлен в Куйбышев, а затем в город Киржач
Владимирской области, на завод «Красный Октябрь».
После окончания войны, в конце 1945 года, мы
с Зоей получили приглашение от Бориса о выезде
в город Киржач по специальному пропуску
Совета министров Осетии. Мы пробыли там полгода.
Эта поездка стала хорошей поддержкой для всей
семьи. Борис так тревожился за семью во время
вынужденной разлуки, очень тяжело пережил
смерть сестры Фатимы, которую очень нежно
любил, что наш с Зоей приезд использовал как
возможность выразить всем родным свою любовь
и заботу. Очень близко к сердцу Борис воспринял
наши с Зоей рассказы о гибели многих близких
родственников, двоюродных братьев на фронтах
Великой Отечественной войны. Их семьи остались
без кормильцев. Борис старался помогать родным
еще в студенческие годы, присылая из Москвы
в Чиколу не только посылки с вещами,
продуктами и сладостями, которых чиколинские дети
никогда не видели. Теперь он полностью взял на
себя заботу о них. По поручению Бориса мы с Зоей
приобретали на текстильных предприятиях
области хлопчатобумажные и шерстяные ткани,
верхнюю одежду, обувь и другие предметы первой
цеобходимости, в которых остро нуждались по-
146

Воспоминания о Б. Т. Лакути
страдавшие семьи. Можно себе представить их
радость, когда из рук нашей мамы они получали
необходимые вещи. А позже, приехав в Осетию
поднимать промышленность республики, Борис
стал тем человеком, к которому постоянно
обращались за помощью и советом.
Скольким людям он помог устроиться на
работу, получить жилье! А скольким ветеранам
войны и труда он уделял внимание, обеспечив их
путевками в санатории, дома отдыха! Оглядываясь
назад, могу с уверенностью сказать, что мой
старший брат прожил удивительно яркую, полную
интересных событий жизнь, оставив о себе самую
благодарную память - как о самом бескорыстном,
честном, светлом и благородном человеке.
147

Воспоминания детей
Говорят, со временем все забывается.
Неправда. Прошло уже много лет, как нет рядом с
нами нашего отца. Острая боль невосполнимой
потери притупилась, но не ушла из наших сердец
и временами очень сильно дает о себе знать.
Память о нем и любовь к нему всегда будут жить
и согревать наши сердца.
У нас был замечательный отец. Лучшего, как
нам кажется, просто быть не может. Все наше
детство было заполнено им. Все самые яркие
события нашего детства, воспоминания так или иначе
связаны с ним. Он нас очень любил и, самое
главное, он мог подать, выразить эту любовь. Может
быть, потому что мы были у него «поздними»
детьми, как он нас в шутку называл: «мой поздний
выводок». Несмотря на свою занятость, все
свободное от работы время он старался проводить с
нами. А как он умел доставить нам радость! Какие
праздники он нам устраивал! А как мы встречали
Новый год! С подарками, обязательно с большой,
под самый потолок, пушистой елкой, в
разноцветных и мигающих гирляндах. А для пущей нашей
радости - она кружилась! Мы всегда с
нетерпением ждали его прихода с работы. И по тому, как
хлопала парадная дверь в подъезде, по быстрым
и энергичным шагам мы уже точно знали, что это
поднимается папа. Совсем маленькими мы
наперегонки, стараясь опередить друг друга, бежали
его встречать и сходу набрасывались на него с по-
148

Воспоминания о Б. Г. Лакути
целуями прямо у входной двери. А затем что
только он с нами - или мы с ним - ни делали: и
скакали, и ездили на нем верхом, играли в страшилки,
прятки, догонялки, лазали под столом, наряжались
в бабаешку, невесту... в общем - во все, что
только нам или ему приходило в голову. Откуда у него
на это брались силы - ведь он был не так молод
и наверняка уставал на работе.
А с каким нетерпением мы ждали его
возвращения из командировок. Из-за поздних рейсов
(самолет прилетал тогда в аэропорт города
Минеральные Воды) он приезжал обычно к ночи, и мы
очень старались не заснуть и дождаться его. Но не
всегда нам это удавалось. Зато утром мы
получали с нетерпением ожидаемый сюрприз, подарок.
Какую это доставляло нам радость! Зная это, он
никогда не приезжал с пустыми руками.
В выходные дни, если только позволяла
погода, он вывозил нас на природу. Мы объездили
с ним, наверное, все самые красивые места Осетии.
Он организовывал «семейные выезды» в Москву,
Ленинград, Тбилиси, Минеральные Воды и другие
города Северного Кавказа. Мы исколесили с ним
все Черноморское побережье Кавказа. Бывали
в Крыму. Не только массу приятных впечатлений,
но сколько интересного и познавательного мы
выносили из этих поездок!
Он очень любил Осетию и свое родное село
Чиколу. В красивейшем месте на берегу Уруха
(Ираф) заводом был построен пионерлагерь и
база отдыха «Ираф». Живописная природа,
чистейший воздух - да и близость к его родным местам -
сыграли в пользу того, что именно это место
было выбрано под строительство. Последние годы
своей жизни все свое свободное время он с нами
149

Воспоминания детей
проводил там. Сколько впечатлений, сколько
добрых и приятных воспоминаний связано с этими
местами!
Всем известно, что на работе он был строгим
и требовательным руководителем. Дома же - куда
все это с него слетало?! Дома он был добрым,
мягким и внимательным отцом. Но в тоже время
никогда не баловал нас. Учил ценить то, что мы
имеем, чужой труд, не потакал нашим капризам,
прихотям, приучал нас к порядку в доме. Он никогда
не поднимал на нас руку, да и ругал редко: по
пальцам пересчитать можно, да и то когда мы очень на
это сами напрашивались. Может, потому, что мы
его сильно любили или это происходило очень
редко, но мы очень переживали, что расстроили
отца, а он сожалел о случившемся наверняка еще
больше нашего. Обычно он спокойным тоном,
не повышая голоса, давал нам понять, что мы
поступили неправильно. Или посмотрит строго из-
под густых бровей своими умными глазами - нам
этого бывало вполне достаточно. Выдержать его
чуть прищуренный пристальный взгляд было
очень трудно: создавалось ощущение, что он
просверливает им человека насквозь. К примеру,
задержишься с друзьями на улице после школы
дольше обычного и сочинишь какую-нибудь
историю в свое оправдание, только ее начнешь
излагать... но, увидев его сканирующий, с хитринкой
взгляд, только и произнесешь: «Пап, прости, тебя
и обмануть нельзя...» или что-то в этом роде.
Сейчас, когда мы и сами уже стали родителями, нам
только можно удивляться его выдержке на наши
иногда и «недетские шалости» и поступки.
Папа был замечательный рассказчик. Его
было интересно слушать. Своим рассказом он заин-
150

Воспоминания о Б. Г. Лакути
триговывал собеседника. А каким чувством
юмора он был наделен! Он мог довести людей в
буквальном смысле до слез от смеха. При этом, в то
время как все вокруг давились от смеха, его лицо
оставалось абсолютно серьезным и спокойным,
и только глаза, если приглядеться, лукаво
поблескивали. И сказанное им казалось от этого еще
более смешным. В кругу своих близких он часто
шутил. Многим доставалось от его шуток и
розыгрышей. Но больше всех - маме. Она редко могла
определить, когда он шутит, а когда говорит
серьезно. А какие он сочинял сказки! При этом он так
интересно их рассказывал, так живописно подавал
им же придуманных персонажей. И всегда кого-то
из нас он помещал в центр своего повествования
и назначал главным героем. И, как это бывает
в сказках, добро в нашем лице или в лице добрых
фей, львов, медведей, белочек, кроликов, зайчиков
и других добрых зверюшек побеждало зло - злых
волшебников и великанов, страшных деревянных
дровосеков с топорами на голове, голодных
серых волков, саблезубых тигров. И сказки эти по
своей сути были смешными и добрыми, потому
что злые герои в большинстве из них
перевоспитывались и становились нашими друзьями. Мы
могли часами завороженно слушать эти сказки,
а ему, видя наши внимательные и
заинтригованные лица, доставляло удовольствие их
рассказывать. И даже когда мы выросли из «сказочного»
возраста, у его сказок всегда находились
слушатели: соседские дети, дети его племянников. Они
с таким же интересом, как и мы, поглощали его
сказки.
Он часто с нами беседовал, интересовался
нашим мнением, взглядами. О чем только он ни
151

Воспоминания детей
говорил с нами: о своей работе, литературе,
дружбе, любви, музыке, о многом другом, даже о
политике.
Он очень любил русскую оперу, неплохо
разбирался в ней и много нам о ней рассказывал.
В свое время, живя в Москве, он не пропускал ни
одной премьеры в Большом театре. Бывал на
концертах Собинова, Козловского, Лемешева,
Неждановой, Обуховой. Из последних больше
симпатизировал, как нам казалось, Лемешеву. Восторгался
его Ленским. Рассказывал о его обаянии, огромной
популярности у народа, о том, как любила и
встречала его публика. И в то же время не любил, когда
Козловского и Лемешева сравнивали. «Они
разные», - говорил он. Голос Козловского он считал
более академичным, а Лемешева - более народным.
У него был очень хороший слух, несильный,
но приятный, с хрипотцой, голос. «Как у Утесова», -
любил шутить он. Многие арии он знал наизусть
и часто напевал их. Особенно Гремина из «Евгения
Онегина», Ивана Сусанина, - он очень любил эту
оперу Чайковского, а также «Пиковую даму».
Папа всегда говорил с нами как со
взрослыми, даже когда мы были еще совсем маленькими.
Он так выстроил отношения с нами, что мы
никогда не чувствовали разницу в годах и относились
к нему скорее не как к отцу, а как старшему
товарищу, брату. Он знал и поощрял такие отношения
и часто шутил о том, чтобы мы не забывали, что
он нам к тому же «еще и самый близкий
родственник». Мы с ним советовались и всегда обращались
со своими проблемами, просьбами, вопросами. Он
всегда мог дать правильный и дельный совет,
помочь в любом деле и ситуации, предостеречь от
необдуманных поступков.
152

Воспоминания о Б. Т. Лакути
Став взрослыми, мы удивлялись его
дальновидности. И очень жалеем, что в свое время не во
всем к нему прислушались. Он давал нам
ощущение защищенности, поддержки, крепкого локтя.
Став взрослыми, мы поняли, что он таким образом
учил, воспитывал и где-то контролировал нас.
Через свой жизненный опыт, свое отношение к тем
или иным вещам, своим или чужим поступкам, он
прививал нам определенные понятия и взгляды,
направлял и ориентировал нас в жизненных
ситуациях. Так он учил нас жить, воспитывал не словами,
а собственным примером. Своим отношением к
родителям, сестрам и брату, племянникам, другим
родственникам, примерами из своей жизни учил нас
уважать, любить старших и близких нам людей.
Он часто приводил один неприятный эпизод
из своей жизни. Папа уже жил и работал в
Москве, и к нему приехал погостить его отец. Зная об
этом, папины товарищи решили уважить старика
(дедушке было тогда где-то за восемьдесят) и
пришли навестить его. Как это бывает, сели за стол.
Во время обеда папа позволил себе чрезмерную
вольность. Дедушка, ничего не говоря, с
достоинством встал и залепил отцу прилюдно пощечину.
Какие чувства испытал в эти мгновения папа -
трудно передать. Но самым главным, как он
говорил, было чувство неистребимого стыда и
сожаления о своем поступке, ему хотелось
провалиться сквозь землю. И отец, как маленький ребенок,
встал и не поднимая глаз извинился перед дедом.
По словам папы, это было самое большое
огорчение, которое он в жизни доставил дедушке. До
конца своих дней папа не мог простить себе этого.
Вместе с тем он говорил: «Я горжусь тем, что отец,
уходя из жизни, был мною доволен».
153

Воспоминания детей
В людях он ценил честность, прямоту,
добросовестность, трудолюбие, целеустремленность.
Из человеческих пороков худшими считал
лживость, праздность и лень. «У человека должна быть
в жизни цель, без нее жизнь бессмысленна», -
считал он. И вся его жизнь - наглядное
подтверждение этому. Он был человеком, которому, как бы
пафосно это ни звучало, такие вещи, как совесть,
любовь к своему делу и стране, принципы
общего блага, честность, порядочность, были не
отвлеченными понятиями, а жизненным кредо. И это
неудивительно: он принадлежал другому времени,
другой эпохе, поколению чище и лучше нашего. Он
был сильной, цельной натурой. И он прожил
интересную и насыщенную жизнь. Будучи тяжело
больным, незадолго до своей кончины, наверное, уже
чувствуя себя у края жизни, он сказал: «Я прожил
интересную и полную жизнь. Я доволен ею».
Достойный итог. Можно только позавидовать.
Татьяна, Георгий, Казбек Лакути
154

Григорий Моисеевич
Галковский
Я учился в Москве, в Автомеханическом
институте. Закончив его, четыре года работал
на Урале, после чего решил вернуться на
рдину, во Владикавказ (тогда он назывался
Орджоникидзе). Это был 1954 год. Прежде в городе
предприятий не было, более того, я знал, что во
Владикавказе нет специалистов, и вдруг приехал -
и обнаружил в городе машиностроительный завод,
завод автотракторного электрооборудования.
В поисках работы я отправился в заводской
отдел кадров. Там меня охотно выслушали и тут же
доложили директору завода Лакути, что пришел
товарищ устраиваться на работу. Директор
пригласил меня в кабинет и стал расспрашивать, причем
первым делом он спросил, какое учебное
заведение я окончил. Я говорю: «Автомеханический
институт». - «А я, - говорит Борис Тимофеевич, -
Бауманский заканчивал». Дело в том, что
Автомеханический институт в свое время отделился от
Бауманского, и родство наших институтов нас сразу
сблизило. Он стал выяснять: «А вот такого
знаете?» - «А этот вам знаком?» И нашелся один
общий знакомый профессор, который преподавал
и в Бауманском, и в Автомеханическом. Между
нами завязалась доверительная беседа. Лакути
сказал, что хочет предложить мне должность
технолога прессового цеха. А я как раз по специально-
155

Григорий Моисеевич Галковский
сти был технологом по обработке металла, так что
без долгих размышлений согласился.
Завод сразу поразил меня своей чистотой.
Аллеи, деревья, цветы на заводской территории -
тогда это было редкостью. Два больших цеха
находились в прекрасном состоянии, а один из цехов
был очень современно оснащен по тем временам.
Оказалось, что у завода есть свой жилой поселок,
вдобавок в поселке строился большой
пятиэтажный дом - во Владикавказе в то время он был
единственным зданием такой высоты. Меня
просто поразило, как за небольшой срок сумел
вырасти этот замечательный городок. Там был даже
стадион!
Оказалось, Борис Тимофеевич - футбольный
болельщик. Футбол он любил страстно.
Организовал на заводе команду «Торпедо», которая
неоднократно становилась чемпионом республики.
Иногда даже, когда где-то шла серьезная игра, он
организовывал туда командировку. А однажды
пригласил во Владикавказ сыграть московское
«Торпедо», возвращавшееся домой из Тбилиси.
Команда «Торпедо» тогда блистала, а так как мы
тоже относились к «торпедовцам» и все знали, что
Лакути - ярый болельщик, то председатель
комитета «Торпедо» часто помогал нам снаряжением,
футболками, мячами.
Футбольную команду Борис Тимофеевич ога-
низовал, как я понимаю, из патриотических
побуждений - он любил завод и прививал всем
работникам такое же отношение. Когда команда
играла, весь завод, все, кто был свободен,
приходили на стадион и болели за «Торпедо». Да и вообще -
у завода была такая хорошая репутация, что
устроиться туда на работу было очень трудно, хотя Бо-
156

Воспоминания о Б. Т. Лакути
рис Тимофеевич был очень строгим начальником,
требовательным к себе и к подчиненным.
Завод в ту пору работал очень напряженно.
Дело в том, что поставка материалов шла с
большими перебоями, бывало, завод простаивал неделю-
две из-за несвоевременных поставок. Но Борис
Тимофеевич не признавал невыполнения плана,
поэтому зачастую мы не уходили с завода круглыми
сутками, пока не завершали программу.
Он был человеком очень твердых убеждений
и по пустякам не спорил, но вот по вопросам
технического плана мог спорить бесконечно, и в
большинстве случаев он бывал прав. Единственный
раз у нас вышел конфликт. Случилось это на
одном из собраний. Я вышел, оставив ему заявление
об уходе, и ушел в отпуск. Моя жена тоже
работала на заводе, в лаборатории. Через неделю жена
приходит и говорит, что Борис Тимофеевич
спрашивает: «Чем Гриша занят?» - «Да лежит, книги
читает». - «Скажи ему, пусть идет на работу». Ну я,
естественно, пошел на работу.
Это был чисто производственный конфликт,
и надо отдать должное директору завода - он был
свободен от личных привязанностей. Какие бы
отношения ни складывались у него с человеком,
когда дело касалось работы, он был справедлив.
Позже я стал главным инженером и многое
сумел сделать за счет рационализации
производства. Но наши теплые отношения со временем
распространились и за пределы завода. Борис
Тимофеевич любил рыбалку, и мы часто ездили в одно
заветное место, где ловилась отличная форель.
В воскресенье, когда Борис Тимофеевич обычно не
работал, он выходил с племянниками на прогулку.
Он очень любил своих племянников - Лару, Вале-
157

Григорий Моисеевич Галковский
ру и Свету Гергиевых. Когда родились собственные
дети - дочь, а потом и сыновья, он перенес всю
свою любовь на них. Но и чужих детей он любил
страстно. У него, например, был автомобиль,
красный «бьюик» - редкая модель. Когда
замдиректора Колонтаров пригнал его во Владикавказ, весь
город смотреть собрался - это было что-то
необыкновенное по тем временам; да и позже, если
машина где-то останавливалась, сразу вокруг
образовывалась толпа. Так вот, Борис Тимофеевич решил
возить на «бьюике» детей. Среди тех даже драки
случались - кто будет первым кататься.
Он был настоящим патриотом Осетии.
Однажды ему предлагали переехать в Серпухов и
организовать там машиностроительный завод. А он,
когда стал председателем Совнархоза, поехал
в Москву и благодаря своим знакомствам привез
сразу пять заводов в Орджоникидзе. Привез в
буквальном смысле: завод электроконтактов, из
Подольска завод по строительству швейных машин,
завод электронно-оптических преобразователей,
«17-й», «93-й». Кадров в городе не было, и здесь
началась чехарда. Ему давали советы люди, которые
ничего в этом деле не понимали. Каждый хотел
проявить себя, особенно обкомовские работники,
которые были на голову ниже его по уровню
образования, но давали свысока некомпетентные
советы. А он был чистый практик и прекрасно
понимал, к чему это приведет. Он всегда был против
необдуманных решений и не боялся отстаивать
свою точку зрения, даже если это грозило
выговором по партийной линии.
При этом он был необыкновенно предан
советской власти. Борис Тимофеевич был
рабфаковцем, человеком, получившим благодаря советской
158

Воспоминания о Б. Т. Лакути
власти хорошее образование и потому сумевшим
реализовать свой талант. Я помню, кто-то из
знакомых возмущался нашей ролью в чешских
событиях, а он в этом споре всегда был на стороне
Советского Союза. Всегда прерывал, говорил:
«Хватит болтать!» Не сомневаюсь, проживи он дольше,
то, что произошло с Советским Союзом, он
воспринял бы как трагедию.
Я хорошо помню нашу последнюю встречу.
Борис Тимофеевич к тому времени уже вышел на
пенсию - было плохо со здоровьем. И он приехал
в Москву. Позвонил, говорит: «Гриша, хочу с тобой
повидаться». Я был очень рад. Договорились
встретиться около Большого театра. Встретились и
отправились в ресторан «Будапешт». Настроение
в тот день у него было немного подавленное, и я
тогда подумал, что, видимо, не совсем ладно со
здоровьем. Мы долго сидели, о многом говорили. Он
уехал перед Седьмым ноября. А 7 ноября он
присылает мне поздравительную телеграмму. Он был
скуп на такие проявления дружбы, а тут прислал
очень теплую телеграмму. Я разволновался и
сразу позвонил ему, сказал, что к Новому году
приеду. А перед тем как ехать, случайно встретил на
стадионе его племянника, который сказал мне, что
Борис Тимофеевич умер. Так что, приехав во
Владикавказ, я попал уже на сорок дней.
Что я могу сказать об этом человеке? Для
меня отец - это святое, а Борис Тимофеевич был для
меня как второй отец. Он сыграл в моей жизни
огромную роль. Учил меня, как жить, чем
заниматься; тянул меня за собой с одного предприятия
на другое, с другого на третье (если в мою
трудовую книжку посмотреть, у меня в ней десяток
штампов). Но самое главное - он научил меня
159

Григорий Моисеевич Галковский
честно трудиться и всего добиваться своим
трудом. Потому что только в этом случае можно
чувствовать себя человеком.
160

Страницы жизни
Отец Татаркан Лакути

Б. Т. Лакути
Мать Далу
Отец и мать, Татаркан и Далу Лакути

Страницы жизни
С сестрой Зоей и отцом
С братом Магометом и сестрой Тамарой

Б. Г. Лакути
Супруга Фатима и мать
Сестра Фатима
Брат Магомет

Страницы жизни
С племянниками Ларисой и Валерием Гергиевыми

Б. Г. Лакути
С женой и детьми Георгием и Татьяной
С детьми Георгием, Казбеком и Татьяной

Страницы жизни
С супругой Фатимой
С сыновьями Георгием и Казбеком

Б. Т. Лакути
На прогулке в парке с дочерью Татьяной, внуком Казбеком,
зятем Георгием и его отцом Б. Д. Хуадоновым

Страницы жизни
В пионерском лагере «Ираф». Встреча с Вероникой Дударовой

Б. Т. Лакути
С племянником Валерием Гергиевым и Вероникой Дударовой
в лагере «Ираф»
На демонстрации

Страницы жизни
На демонстрации

Б. Т. Лакути
С детьми на демонстрации. 7 ноября 1967 года

Страницы жизни
На демонстрации с племянниками
Димой Лагкуевым и Султаном Кокаевым

Б. Г. Лакути
На демонстрации

Страницы жизни
Беседа с коллегой
Открытие стадиона «Торпедо» в городе Орджоникидзе

Б. Т. Лакути
Администрация поселка Чикола. На берегу реки Ираф
Москва. В командировке

Страницы жизни
па электроламповом завоое горооа ирожоникиозе
На открытии подземного перехода завода «Янтарь».
26 марта 1979 года

Б. Т. Лакути
Слева направо: Б. Т. Лакути (первый), министр электронной
промышленности СССР Шокин (третий), Первый секретарь
Северо-Осетинского обкома КПСС Б. Е. Кабалоев (четвертый),
Председатель Совета министров Цагараев (шестой)
Заседание райкома партии

Страницы жизни
На партийном собрании
Доклад на конференции

Б. Г. Лакути
Среди участников IV Съезда ЦК профсоюзов. Москва, 1977 год
У знания Облсовпрофа города Орджоникидзе

Страницы жизни
На торжественном собрании в честь 1 Мая
На областной партийной конференции в обкоме партии.
Орджоникидзе, 1979 год

Б. Т. Лакути
С друзьями в Кисловодске, 1952 год

Страницы жизни
Прогулка на катере. Озеро Рица, 1954 год
Крым, Алушта, 1955 год

Б. Г. Лакути
Боржоми. На отдыхе в санатории, 1957 год

Страницы жизни
Боржоми. На отдыхе в санатории, 1957 год

Б. Г. Лакути
Боржоми. На отдыхе в санатории, 1957 год

Страницы жизни
Военно-Грузинская дорога. Остановка в горах
С сотрудниками

Б. Г. Лакути
С другом Костой Баблиевичем Габеевым

Страницы жизни
Киев. Прогулка по Днепру
Ираф

Б. Г. Лакути
С коллективом ОЗАТЭ
Встреча со студентами

Страницы жизни
Поздравление с 70-летним юбилеем
Юбиляр получает награду

Б. Т. Лакути
Орджоникидзе. Прогулка в Парке им. Коста Хетагурова