Карл Маркс. Его жизнь и деятельность - Меринг Ф.

I. Отношение Маркса и Энгельса к лассальянству
$III. О \$
IV. Вопрос о материалистической диалектики
ГЛАВА ШЕСТАЯ. Революция и контрреволюция
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Крымская война и кризис
1. Европейская политика
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. Начало Интернационала
2. Учредительное воззвание и устав Интернационала
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. Интернационал на высоте
8. Ирландская амнистия и французский плебисцит
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. Падение Интернационала
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. Последнее десятилетие
$III. О \$
Автор: Меринг Ф.
Теги: биографии марксизм
Год: 1934
Похожие
Карл Маркс. Биография
«Мы прожили не напрасно...» Биография Карла Маркса и Фридриха Энгельса
Карл Маркс
Текст
                    Ф. МЕРИНГ
КАРЛ МАРКС
ЕГО ЖИЗНЬ
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
ПОД РЕДАКЦИЕЙ
СО ВСТУПИТЕЛЬНОЙ СТАТЬЕЙ
И ПРИМЕЧАНИЯМИ
А. И. В А Р Ь Я Шогиз
ГОСУДАРСТВЕННОЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА	1 9 3 4	ЛЕНИНРАД

Редактор В. ДОМРАЧЕВ
Лит. редактор М. ЗАМАХOBСКАЯ
Техн. редактор Р. ШАПИРО
Соцэкгиз	Выход в свет май
3-я тип. ОНТИ им. Бухарина. Ленинград, ул. Моисеенко, 10
1934 г.

ПОСВЯЩАЕТСЯ
КЛАРЕ ЦЕТКИН
НАСЛЕДНИЦЕ
МАРКСИСТСКОГО ДУХА

ПРЕДИСЛОВИЕ
Второе издание перевода биографии Карла Маркса, написанной
знаменитым немецким марксистом Францем Мерингом, значительно
отличается от первого русского издания как в смысле точности перево¬
да, правильной передачи терминологии Маркса, так и в смысле полноты
текста. Редактор надеется, что и высокая художественность стиля
Ф. Меринга, одного из лучших стилистов среди марксистских писателей,
в этом новом издании нашла более адекватное выражение. Книга Ме¬
ринга страдает многими крупными недостатками, а также ошибками
принципиального характера. Поэтому оказалось абсолютно необходи¬
мым предпослать ей более подробное введение, где хотя бы главные
из этих ошибок были подвергнуты суровой критике, которой требует
от нас всех метод наших учителей — Маркса, Энгельса, Ленина и Ста¬
лина. Помимо этого ввиду огромного количества имен, научных, фило¬
софских понятий и ссылок на самые разнообразные философские и
другие системы пришлось снабдить настоящее издание биографически¬
ми и иными данными, главным образом кратким изложением основных
мыслей, встречающихся в тексте политиков, экономистов, философов и
др. Эти сведения даны ради удобства в приложении в алфавитном по¬
рядке с указанием, где в тексте упоминаются фамилии отдельных лиц.
Само собой разумеется, что в тех случаях, когда Меринг сам дает та¬
кие сведения, они в целях экономии (книга и так громоздка) в прило¬
жении не повторяются.
Необходимо указать, что стилистическая правка перевода сделана
М. М Замаховской. Работа эта выполнена ею весьма добросовестно,
за что я выражаю ей свою благодарность.
14/VII 1933 г.
А. Варьяш

НЕКОТОРЫЕ
ПРИНЦИПИАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ МАРКСИЗМА—ЛЕНИНИЗМА
И КРИТИКА ИX ПОНИМАНИЯ ФР. МЕРИНГОМ
Книга Франца Mepинга «Карл Маркс. Его жизнь и деятельность»
вышла первым заданием в 1918 г. В 1920 г. она была переведена на рус¬
ский язык Зинаидой Венгеровой. Это первое русское издание давно
уже сделалось библиографической редкостью. К тому же перевод книги
страдает многими серьезными недостатками.
Переводчица придерживалась, повидимому, принципа не столько
дать точный перевод, сколько сохранить общее впечатление, получае¬
мое при чтении оригинала. Следуя такому правилу, она в своем пе¬
реводе допустила заметные отступления от текста, а кое-где и грубые
искажения его. Кроме того она дала приблизительно или совсем воль¬
ный перевод некоторых трудно переводимых мест, а иногда и вовсе
опускала такие места. Философские, а также политические и экономи¬
ческие формулировки в ее переводе сильно грешат неточностью смысла
и незнанием марксистской терминологии. Наконец она значительно
обесцветила язык Меринга, этого первоклассного стилиста. Своеобраз¬
ный стиль Меринга, нередко архаичный, нередко допускающий народ¬
ные, но весьма красочные и образные выражения, отличается высокой
художественностью. Причесать его под одну гребенку, «сгладить» эти
«шероховатости» значит снизить стиль автора. Именно это и сделала
Венгерова.
В своем труде о Марксе знаменитый немецкий марксист больше
чем когда-либо старался найти достойные своей великой задачи стиль
и тон, и надо признать, что это ему в значительной степени удалось.
Сам Меринг вполне сознавая, что художественная форма является
единственно возможной для осуществления высокой цели — вылепить
исполинский образ Маркса, показать его во всем его неисчерпаемом
богатстве, со всех сторон его деятельности и мысли. По этому вопросу,
так же как и по другим принципиальным вопросам, Меринг резко рас¬
ходился с Каутским. «История. — пишет Меринг в своем предисловии
к настоящему труду, — всегда одновременно и искусство и наука, и
это в особенности применимо к жизнеописаниям. Не помню, какой
ученый сухарь родил «бессмертную» идею, что в храме исторической
науки эстетике делать нечего. Но я должен, быть может, и к сты-
VI

ду моему, откровенно сознаться, что даже буржуазию я не так глу¬
боко ненавижу, как те более строгие мыслители, которые лишь бы
лягнуть старика Вольтера, объявляют скучную манеру писать един¬
ственно дозволенной. Сам Маркс был в этом отношении тоже на дур¬
ном счету: вместе с древними греками он причислял Клио к девяти му¬
зам. В действительности муз презирает лишь тот, кем они сами пре¬
небрегли» 1.
Надо признать, что с этой частью своей задачи старик Меринг
отравился блестяще. Его биография Маркса и до настоящего времени
все еще является не только наиболее подробной, но и наиболее худо¬
жественной из всех.
Это — положительные стороны книги Меринга. Но наряду с ними
она имеет и значительные недостатки. О некоторых из них говорит
сам автор. «Не скрою однако, — пишет он, — что я не чувствовал
себя призванным более, чем других охватить до предельных границ ко¬
лоссальную область знаний, которыми владел Маркс» 2. И, сознавая
это, Меринг обратился к своей подруге и соратнице Люксембург с
просьбой дать для его труда изложение II и III томов «Капитала». С
какой серьезностью относился он к своей задаче, показывает и то, что
хотя у него была помощница такого ранга, как Роза Люксембург, он
все же, «чтоб заранее устранить всякие недоразумения, вычеркнул из
обычного подзаголовка биографии великих писателей «История его
жизни и его сочинений» вторую половину 3.
Но помимо отмеченных им самим недостатков мы находим у Ме¬
ринга и серьезные ошибки, ошибки принципиального характера,
которых он за собой не признавал. О них необходимо сказать совер¬
шенно ясно и определенно, ибо в противном случае читатель получил
бы неправильное представление о целом ряде крупнейших моментов
теоретической и политической деятельности Маркса.
Эти ошибки тесно связаны между собой, их общим источником яв¬
ляются те же недостатки, которыми страдали бывшие немецкие левые
социал-демократы, ставшие впоследствии коммунистами, во главе с
Розой Люксембург, К. Либкнехтом и Мерингом, вождями спартаковцев,
основоположниками Германской коммунистической партии.
Меринг сам отдает себе отчет в том, что в раде важнейших вопро¬
сов он расходился со взглядами Маркса и Энгельса. «Я обрисовал, —
писал он, — в моей книге отношения Лассаля и Бакунина к Марксу со¬
гласно требованиям истерической правды и совершенно не считаясь с
партийной легендой. При этом я, конечно, опять воздержался от вся¬
кой полемики, но в примечаниях несколько вышутил главные обвине¬
ния Каутского и Рязанова».
«Эти два сионских стража марксизма» (так называет Меринг Ка¬
утского и Рязанова — А. В.) обвинили Меринга во вражде к марксизму и
в злоупотреблении доверием Лауры Лафарг, дочери Маркса.
Здесь придется сказать несколько слов об истории этого спора.
Меринг задолго до написания биографии Маркса, еще в 1910 г., дал со¬
1 Предисловие
2 Там же.
3 Там же.
'41

гласие участвовать в редактировании переписки Маркса и Энгельса.
Сделал он это, идя навстречу решительному желанию Лауры Лафарг и
по ее формальной доверенности. Кроме того дочь Маркса хотела, что¬
бы именно Меринг написал биографию ее отца, так как она считала,
что он «глубже всех понял его (Маркса) как человека и вернее всех
умел изображать его с этой стороны» 1.
Иначе смотрели на это дело Каутский и его друг Рязанов.
Последний по поручению Каутского напечатал в «Нейе Цейт» пам¬
флет против Меринга 2 в ответ на одну статью, опубликованную Ме¬
рингом в том же журнале 3, которую Меринг считал как бы началом
осуществления своего замысла. В этой статье Меринг высказал свой
взгляд на отношение Маркса к Лассалю и Бакунину. По его мнению
Рязанов в своем памфлете хотел уличить его в предательстве по отно¬
шению к Марксу.
Таковы основные моменты этого конфликта.
В этом споре, имевшем принципиальное значение в истории марк¬
сизма и революционного рабочего движения, необходимо тщательно
разобраться.
Спор между Мерингом и Каутским—Рязановым полностью подтвер¬
ждает правильность анализа, данного т. Сталиным в его имеющем ис¬
торическое значение письме «О некоторых вопросах истории больше¬
визма».
Каутский и Рязанов, ставшие впоследствии врагами пролетарской
революции, люди, изменившие революционному марксизму, выступают
в роли «сионских стражей», в роди защитников ортодоксального мар¬
ксизма. В этой борьбе Меринга с Каутским находят свое отражение
как разногласия, возникшие между левым крылом и центристами в
германской социал-демократической партии, так и идеологическая и
организационная слабость германских левых. Эта слабость, характер¬
ная не только для довоенного периода, но и для периода мировой
войны, не была преодолена германскими левыми и в период после войны.
Меринг безусловно ошибся в своей оценке как Лассаля, так и Ба¬
кунина, подобно тому, как он ошибался и в других важных вопросах.
Несмотря на это, надо отдать справедливость дочери Маркса, Лауре,
выбравшей доверенным лицом для редактирования издания переписки
отца именно Меринга 4, а не Каутского или Рязанова. Теперь и этот
вопрос решен историей окончательно.
Меринг допустил много крупнейших ошибок, а также множество
неясностей как в теоретических, так и в тактических вопросах клас¬
совой борьбы пролетариата. Об этих ошибках, нашедших свое яркое от¬
ражение и в настоящем его сочинении, мы и будем говорить. Не надо
однако забывать, что в довоенный период, а также во время войны Ме¬
ринг и группа левых социал-демократов, во главе которых он стоял
вместе с Р. Люксембург и К. Лмбкнехтом, была единственной группой
1 Предисловие.
2 Рязанов, Sozialdemokratische Flagge und anarchistische Ware. «Die
Neue Zeit», 32, т l, № 5. 7. 8, 9, 10, 13.
3 Mehring. «Die Neue Zeit», 31, т. II, стр. 592 и сл.
4 Хотя он фактически не участвовал в нем: переписка редактировалась
Бернштейном.
VIII

в германской социал-демократии, которая хотя и с крупными прин¬
ципильными ошибками, но все же защищала линию марксизма.
Меринг допустил грубейшую ошибку, защищая Лассаля и др. про¬
тив справедливой критики Маркса и Энгельса. Но у него есть и заслуги.
Приведу хотя бы два примера того, как он сумеет отстаивать линию
марксизма.
1. В чем видит Меринг величие Маркса как истинно револю¬
ционного политика пролетариата? «Конечно, несравненное величие
Маркса в значительной степени обусловливается тем, что в нем нераз¬
рывно слиты человек мысли и человек дела, взаимно дополняя и под¬
держивая один другого» 1. Вот одна из основных принципиальных черт,
одно из основных требований марксизма: единство теории и практики.
«Без революционной теории нет и действительного революционного дви¬
жения», — учил Ленин. В развитие определения Ленина мы имеем указа¬
ние т. Сталина: «Теория, если она является действительно теорией,
дает практикам силу ориентировки, ясность перспективы, уверенность в
работе, веру в победу нашего дела».
2. В противовес этому марксистскому подходу к единству теории
и практики, что мы видим сейчас (во время мировой войны. — A. В.) —
спрашивает Меринг, — у Каутского и других филистеров, рекламировав¬
ших себя «ортодоксальными марксистами»? «Мы видим, что серьезные
исследователи, по три по четыре десятка лет высиживавшие каждую
запятую в сочинениях Маркса, теперь, в тот исторический момент,
когда они могли бы и должны были бы действовать, как Маркс, на са¬
мом деле лишь вертятся вокруг своей оси подобию скрипучим флюге¬
рам» 2.
Если сравнить отношение к империалистической войне Меринга и
Каутского, то борьба между ними представляет вполне понятное и
неизбежное явление. Меринг в этом вопросе стоял ближе к позиции
Ленина, Каутский же с этого времени уже окончательно переходил на
сторону империалистической буржуазии. Вот почему Ленин, несмотря
на все весьма серьезные ошибки Меринга, характеризует его как «че¬
ловека, не только желающего, но и умеющего быть марксистом» 3.
Однако, чтобы исправить ошибки Меринга и его соратников, необ¬
ходимо пропустить его книгу о Марксе через огонь критики. Но кри¬
тика критике рознь: одно дело критика Меринга Каутским—Рязано¬
вым, а другое село критика его большевиками, в основе которой дол¬
жно лежать глубокое указание Ленина о двоякой критике. Дюринга и
Канта критиковал Энгельс и их же критиковали идеалисты, махисты
и т. п., писал Ленин. Но Энгельс критиковал их «с диаметрально про¬
тивоположной стороны по отношению к той, с которой критикуют его
(Канта) Мах и Авенариус» 4, а Дюринга — Леклер и другие махисты.
Каутский критиковал Меринга, но критиковал его с позиции диаме-
1 Продисловие.
2 Предисловие.
3 Ленин. Материализм и эмпириокритицизм, т. XIII, изд. 2-е, стр. 290.
(В дальнейшем все ссылки на собр. соч. Ленина относятся к этому изданию.)
4 Там же, стр. 293.
IX

трально противоположной той, с которой его нужно критиковать и с
которой его критикуют большевики.
Ошибки Меринга представляют собой составную часть ошибок ле¬
вых немецких социалистов, с исчерпывающей полнотой раскритико¬
ванных Лениным и Сталиным. «Организационная и идеологическая сла¬
бость была характерной чертой левых с.-д.», — пишет т. Сталин в ука¬
занном выше письме. — Эта организационная и идеологическая слабость
была тесно связана с тем, что немецкие левые были опутаны, по сло¬
вам Ленина, «со всех сторон гнусной сетью «каутскианского лицемерия,
педантства, «дружелюбия» к оппортунистам», что левые боялись рас¬
кола, боялись договаривать до конца революционные лозунги. Остается
фактом, писал т. Сталин, что «из всех группировок II Интернационала
русские большевики были тогда единственной группировкой, способной
по своему организационному опыту и идеологической подкованности
предпринять что-либо серьезное в смысле прямого разрыва, раскола со
своими оппортунистами в своей российской социал-демократии... Не
вина Ленина и русских большевиков, если левые с.-д. на Западе ока¬
зались несозревшими к тому, чтобы итти по стопам большевиков» 1. Из
всего этого т. Сталин делает тот вывод, что «большевики не могли
поддерживать левых Германии, то и дело колебавшихся между больше¬
визмом и меньшевизмом, без серьезных оговорок, без серьезной кри¬
тики их ошибок, не изменяя рабочему классу и его революции» 2.
Ошибки левых с.-д. в Германии, перечисленные и разъясненные
т. Сталиным, лежат в основе и тех ошибок, которые допустил Меринг в
оценке борьбы Маркса со всеми видами оппортунизма в рабочем дви¬
жении еще до основания I Интернационала, а также во время Интерна¬
ционала и в период после него.
Все эти ошибки Меринга проистекают по преимуществу из того же
источника: из организационной и идеологической слабости движения
левых с.-д. на Западе вообще и в Германии в частности; вследствие
этой своей слабости они боялись раскола, боялись порвать с оппорту¬
нистами.
В чем заключается идеологическая слабость движения германских
левых (Р. Люксембург, К. Либкнехта, Меринга и др.)? Вот некоторые
наиболее важные пункты их идеологической слабости: колебание
между большевизмом и меньшевизмом, непонимание значения союза
пролетариата и крестьянства при гегемонии пролетариата в революции
1905 г., непонимание организационных принципов большевизма, недо¬
оценка роли революционной партии для пролетарской революции,
ошибка Р. Люксембург и других левых в национальном вопросе, теория
«перманентной революции», ее противопоставление лозунгу большеви¬
ков революционно-демократической диктатуры пролетариата и кресть¬
янства в революции 1905 г. и т. д и т. п.
Эти и подобные ошибки и объясняют тот факт, что Меринг не ока¬
зался в состоянии до конца понять и оценить движущие причины, по¬
будившие Маркса и Энгельса вести ожесточенную борьбу против
Прудона, Бакунина, Лассаля и других. Меринг считал, что Маркс и Эн-
1 Сталин, О некоторых вопросах истории большевизма.
2 Там же
X

гельс, хотя и были правы в основном, в принципиальных вопросах, но
заходили в своей борьбе слишком далеко, что, дескать, можно было бы
при желании найти общий язык со своими противниками и рассеять
путаницу или недоразумения, обнаруживавшиеся между ними.
Надо ли доказывать неправоту Меринга в этом вопросе сегодня,
после опыта мировой войны, посте измены социал-демократии делу
революции, после ее перехода в лагерь контрреволюции, после превра¬
щения в социал-фашизм, после открытого перехода немецкой с.-д
в лагерь фашизма? Когда Меринг окончил свою биографию Маркса
(1916 — 1918 гг.), перед его глазами уже свершилась измена немецкой
с.-д. партии и социал-демократии вообще, ее открытый переход в ла¬
герь «своей» национальной буржуазии. Меринг говорит об этом в сво¬
ем предисловии, клеймя позором Каутского и каутскианцев. Но ему
не приходит в голову искать здесь связь между настоящим и прошлым.
Он не думает о том, что предательство с.-д. было подготовлено тем
внутренним глубоким изменением, которое произошло в германской
с.-д. примерно после смерти Энгельса, хотя германским с.-д. руковод¬
ством и до этого было сделано немало оппортунистических ошибок, ко¬
торые Марксу и Энгельсу приходилось резко критиковать и исправ¬
лять. Такие ошибки умножились особенно с той поры, когда ревизи¬
онизм, открыто выступавшим в лице Бернштейна, не получил от руко¬
водства с.-д. решительного и действительного отпора: несмотря на фор¬
мальное осуждение ревизионистов на штутгартском, ганноверском и лю¬
бегском конгрессах, их не исключили из партии, не вели с ними дей¬
ствительной, уничтожающей их борьбы. Правда, Р. Люксембург требо¬
вала исключенияам Бернштейна из партии, но организационная слабость
левых помешала провести решительную линию на раскол с бернштей¬
нианцами и теми, кто фактически поддерживал их. Лидеры партии.
Бебель, Каутский, В. Либкнехт, были настроены против исключения.
Ревизионисты оказались сильнее левых. Они имели в своих руках ряд
газет и журнал («Социалистический ежемесячник»); многие из парла¬
ментских депутатов, а также профбюрократии, были их сторонниками.
Левые, в том числе и Меринг, ошибались в следующем: во-первых,
они недооценивали значения правильной, до конца революционной
теории для успеха пролетарской революции, в деле захвата власти, за¬
воевания и укрепления диктатуры пролетариата., во-вторых, они не до¬
оценивали роли революционной партии в руководстве движением проле¬
тариата. Они имели лишь абстрактное, неполное, даже смутное пред¬
ставление о революции: суть дела они видели о пропаганде. Значения
же организационной подготовки пролетариата, выковывания железной
дисциплины партии, ставившей своей задачей подготовку и организа¬
цию революции, партии, способной создать, укрепить и защищать про¬
тив всех врагов диктатуру пролетариата, они не поняли. Отсюда ста¬
новится понятной и грубая, непростительная ошибка в оценке Мерин¬
гом расхождений между Марксом и Энгельсом, с одной стороны, и Ба¬
куниным и Лассалем — с другой (не говоря о других, менее значитель¬
ных ошибках Меринга в оценке разных течений I Интернационала). Все
эти принципиальные ошибки, допущенные Мерингом в трактовке отно¬
шения Маркса и Энгельса к Лассалю и Бакунину, весьма поверхност¬
ная, абсолютно неудовлетворительная трактовка таких вопросов как
XI

проблема диктатуры пролетариата, данная Марксом в его «Критике
Готской программы», делают необходимым предпослать книге Ме¬
ринга критику ошибок, допущенных им в биографии Маркса. Необхо¬
димо также в пределах введения заполнить и тот пробел, который име¬
ется у Меринга в отношении метода Маркса, метода материалистиче¬
ской диалектики, ибо об этом коренном вопросе Меринг говорит чрез¬
вычайно мало. Это — лишь самые важные пробелы и ошибки Меринга,
на которых необходимо остановиться.

I. ОТНОШЕНИЕ МАРКСА И ЭНГЕЛЬСА К ЛАССАЛЬЯНСТВУ
Рассмотреть ошибки Меринга необходимо не только потому, что
они имеют большое значение для понимания истории революционного
движения пролетариата, но и потому, что именно заблуждения такого
революционера-марксиста, каким был Меринг, должны служить пре¬
дупреждением. Его заблуждения характерны и типичны не для него
одного, а для целого направления социалистической мысли на Западе и
в частности в Германии, как «результат слабости немецких левых»
(Ленин). Неосознанная и неисправленная ошибка приносит движению
громадный пред.
Меринг до конца жизни упорно отстаивал свой ошибочный взгляд
на борьбу Маркса и Энгельса с лассальянством. Он видел в этой борьбе
нечто вроде недоразумения, он думал, что нашел ее причину в необос¬
нованном недоверии Маркса и Энгельса к Лассалю, и оставался глух к
их указаниям на подозрительное отношение Лассаля к Бисмарку. При
жизни Лассаля эти подозрения еще не могли быть подтверждены доку¬
ментально. Но ошибочная тактика Лассаля, его односторонняя борьба
с либералами, не сопровождавшаяся борьбой против правительства юн¬
керов, против Бисмарка, его расшаркивание перед прусским королем в
своей речи в Ронсдорфе и т. п., — все это в связи с его же теорети¬
ческими ошибками привело Маркса к убеждению, что Лассаль попал на
скользкий путь измены партии.
Подозрения Маркса оправданись. В письме к Кугельнану от 23 фев¬
раля 1865 г. Маркс пишет: «Несмотря на все это 1, я признавал его
агитационные заслуги, хотя к концу его короткой жизненной стези эта
агитация представлялась мне самому во все более двойственном свете.
После же смерти Лассаля скоро обнаружилось — доказательства этого
попали в наши руки, — что на деле Лассаль изменил партии. Он за¬
ключил формальный договор с Бисмарком (при этом, конечно, без вся¬
ких гарантий с его стороны). В конце сентября 1864 г. он должен был
отправиться в Гамбург и там (совместно с сумасбродным Шраммом и
прусским полицейским шпионом Maрром) «принудить» Бисмарка ан¬
нексировать Шлезвиг-Голштинию, т. е. провозгласить это от имени
«рабочих», за что Бисмарк обещал всеобщее избирательное право и
некоторые социалистические шарлатанства».
1 Речь идет о пунктах разногласий между Марксом и Лассалем. — А. В.
XIII

В настоящее время имеется документальное доказательство
письма Лассаля к Бисмарку и несколько ответных писем последнего,
полностью подтверждающие основательность подозрений Маркса и Эн¬
гельса. В кабинете Отто Брауна, социал-демократического прусского
премьер-министра, в 1928 г. треснул старый сундук, стоявший там мно¬
го десятков лет. Среди различных бумаг, обнаруженных в этом сун¬
дуке, оказались и упомянутые письма. Писем Бисмарка мало, так как
он свои письма и записки к Лассалю не оставил у него, а потребовал
обратно, очевидно из боязни скомпрометировать себя. Из этих пи¬
сем выясняется, что Лассаль через Бисмарка предложил прусскому ко¬
ролю, преедставителю помещичье-юнкерского государства, формальный
договор. Ссылаясь на «недавний разговор», Лассаль представляет Бис¬
марку свой проект конституции и пишет в своем сопроводительном
письме к нему от 23 октября 1863 г.: «Эта миниатюра послужит для
вас убедительным доказательством, что рабочее сословие в самом де¬
ле инстинктивно чувствует себя склонным к диктатуре, если только
его можню будет настоящим образом убедить, что эта диктатура будет
осуществляемая в его интересах, и до какой степени оно было бы ввиду
этого склонно, несмотря на республиканские убеждения, или, лучше
сказать, именно в силу последних, видеть в короне естественного но¬
сителя социальной диктатуры, в противоположность эгоизму буржуаз¬
ного общества, если бы корона, со своей стороны, когда-либо могла ре¬
шиться на, конечно, маловероятный шаг, а именно, если бы она пошла
воистину революционным и национальным путем и превратилась из
монархии привилегированных сословий в социальную и революционную
монархию». Тот же Лассаль кроме того в телеграмме к Бисмарку жа¬
луется на «прогрессистского бургомистра» Золингена за то, что тот
распустил созванное им рабочее собрание. В письме от 19 ноября
1863 г. он просит защиты Бисмарка против прокурора, угрожавшего
ему, Лассалю, арестом по обвинению в государственной измене. В вы¬
работанный и посланный им Бисмарку проект избирательного права
Лассаль вносит пункт (п. 2а) о наложении предварительного ареста на
газеты и брошюры «за непосредственный призыв к государственной из¬
мене или насильственному сопротивлению распоряжениям правитель¬
ства». В другом обращении к Бисмарку Лассаль настойчиво советует
ему «даровать всеобщее и прямое избирательное право». просит его
защищать его только что вышедшую в свет «книгу от наложения на
нее ареста»... считает своим долгом «настойчиво предупредить ваше
превосходительство» 1 об интригах министра двора фон-Шлейница!
«На словах подробнее!» (письма от концаа января 1864 г. и от 5 февра¬
ля 1864 г.).
Как видно уже из этих немногих цитат. Лассаль вступил на весьма
опасный и скользкий путь. Маркс дает в своем замечательно прозор¬
ливом письме к Кугельману от 23 февраля 1865 г. объяснение этого
странного заблуждения и падения Лассаля ради эфемерного успеха.
«Для такой тщеславной, театральной натуры, как Лассаль (которого
однако нельзя было подкупать разными подачками вроде звезды, дол¬
жности бургомистра и т. д.), была очень соблазнительна мысль о завое-
1 Т. е Бисмарка А. В.
XIV

вании, самостоятельно сделанном для пролетариата им, Фердинандом
Лассалем. Но фактически он был слишком невежествен в вопросах, ка¬
сающихся «истинных экономических условий такого дела, для того,
чтобы критически отнестись к себе самому».
С другой стороны, вслед за поражением революции 1848 г. пятнад¬
цатилетняя подлейшая реакция и самый оголтелый террор против орга¬
низации рабочих, трусливая «реальная политика» германской буржуа¬
зии, лизание сапог полицейски-феодального режима сделали свое дело.
Германские рабочие не могли не приветствовать столь широкове¬
щательного избавителя, который одним прыжком сулил перенести их в
обетованную землю».
Маркс в кратких словах дает здесь уничтожающую критику поли¬
тики Лассаля, «желавшего ризыгрывать маркиза Позу пролетариата с
бранденбургским Филиппом II» (Маркс). Такого рода «реальная поли¬
тика» не к лицу пролетариату и его вождям. Пусть ею занимаются бур¬
жуазные партии и буржуазные политики. «Те господа буржуи имели
больше оснований за собой, чем Лассаль, поскольку буржуа привык
просматривать лежащие под самим носом интересы как «реалист» и
поскольку этот класс фактически везде заключал компромисс, даже с
феодализмом, в то время как по самой природе вещей рабочий класс
необходимо должен быть честно революционным».
Меринг не знал, конечно, о письмах Лассаля к Бисмарку и считал,
что их союз — легенда. «В письмах к Энгельсу, — писал Меринг, —
Маркс критиковал их (агитационные труды Лассаля. — А. В.) с необы¬
чайной резкостью, доходившей в некоторых случаях до ожесточенной
несправедливости». Меринг считал, что Маркс и Энгельс «не сумели оце¬
нить истopическое дело Лассаля».
«Если Лассаль как экономист, — пишет дальше Меринг, — стоят
далеко позади Маркса, то как революционер он человек того же ранга
(ebenbürtig)». Источник «ошибки» и «несправедливости» Маркса и Эн¬
гельса Меринг видит в том, что «хотя с 1859 г. Маркс и Энгельс стали
уделять повышенное внимание немецкому делу, но все же в настоящий
контакт с этим делом... не вошли... Они все еще рассчитывали на
возможность буржуазной... революции».
В чем обвинял Маркс Лассаля и лассальянцев? В настоящее время
мы обладаем очень богатым материалом по этому вопросу, ибо Маркс
и Энгельс часто возвращались к этой теме как до, так и после смерти
Лассаля, возвращалисъ тем более, что Швейцер, преемник Лассаля во
Всеобщем германском рабочем союзе, продолжал его политику.
            Об отношении Маркса к Швейцеру речь впереди. Но его вкратце
можно характеризовать одним местом из письма Маркса к Энгельсу
«Я считаю, — пишет Маркс в письме от 18/II 1865 г., — что Швейцер
неисправим (вероятно в тайном соглашении с Бисмарком)». И он не
ошибся. Но в то время Маркс не мог знать этого достоверно. Поэтому
он старался убедить Швейцера в неправильности линии редактируемой
им газеты «Социал-демократ» — линии, являющейся продолжением
политики Лассаля.
Маркс делал это тем более настойчиво, что он считал Швейцера
«безусловно самым интеллигентным и энергичным из всех современ¬
ных рабочих вождей в Германии» (письмо к Энгельсу от 10/Х 1868 г.).
XV

В письме к Швейцеру от 13/X 1868 г. Маркс дал развернутую ха¬
рактеристику и замечательно прозорливую критику лассальянства.
Маркс резюмирует свой взгляд ня Лассаля следующим образом:
Лассаль совершил крупные ошибки:
1. «Он слишком поддался влиянию наличных условий того времени.
Мелкую исходную точку — свою противоположность ничтожному
Шульце-Деличу — он сделал центральным пунктом своей агитации, го¬
сударственную помощь в противоположность самопомощи» рабочего
класса 1. Он фактически лишь подогревал лозунг, выдвинутый в 1843 г.
французским попом Бюше, главой католического социализма. Лассаль
знал, конечно, что организация производительных обществ есть лишь
переходное мероприятие. Он оправдывал этот лозунг тем, что он
практичен и актуален. Однако так как он надеялся на осуществление
своего кооперативного плана при помощи прусского государства, то
«он был вынужден делать уступки прусской монархии, прусской реак¬
ции (феодальной партии) и даже клерикалам».
Все это показывает, что Лассаль имел совершенно неправильное
представление о сущности прусского государства: он считал возмож¬
ным (хотя и маловероятным, как он пишет в письме к Бисмарку от
23/Х 1863 г.) перехитрить прусское самодержавно-феодальное госу¬
дарство и убедить прусского короля, Бисмарка и Ко в «выгодности»
для них рабочей политики, хотя бы в форме помощи рабочим произ¬
водительным объединениям. Мало того, Лассаль дошел до такой утопии,
что считал возможным «превратить монархию привилегированных со¬
словий в социальную и революционную монархию» (Лассаль). Поэтому
Маркс и после смерти Лассаля не устает доказывать Швейцеру губи¬
тельность этой политики, поскольку и тот допускает ту же роковую
ошибку. «Они (Маркс и Энгельс) снова и снова требовали, чтобы газета
говорила против правительства и против самодержавно-феодальной
партии сталь же смелым языком, как и против либералов» 2.
В письме к Швейцеру от 13/II 1865 г. Маркс, желая исправить его
(заигрывание с правительством и открытая поддержка его), подчерки¬
вает громадное значение рабочих союзов, особенно профессиональных,
которыми Лассаль и лассальянцы пренебрегали не только как средством
и органами борьбы рабочего класса с буржуазией вообще, а в Германии
и особенности, но еще и как средством нарушения господства полиции
и бюрократизма. Тут же Маркс просвещает Швейцера, указывая на
то, что «всякая прогрессивная партия, т. е. всякая буржуазная оппо¬
зиционная партия в Пруссии, если она не сошла с ума, допустит эту
меру (право союзов — А. В.) в тысячу раз скорее, чем прусское прави-
1 Лассаль вел отчаянную борьбу против Шульце-Делича, буржуазного
организатора потребительских обществ, в которых рабочие должны были
подчиняться буржуазному руководству. Это движение Маркс («Капитал»,
т. I) характеризует словами: «прикрытие реакционного шарлатанства».
2 Из заявлений Маркса и Энгельса в редакцию «Социал-демократ» от
18/II 1865 г., в котором они сообщают о своем выходе из редакции. Тут же
они указывают на свою политику, проводимую в революционные 1847—
1848 годы, когда правительственный орган в Кельне («Reinischer Beobachter»)
предложил им союз «пролетариата» с правительством против либеральной
буржуазии, и ссылаются на свой ответ этому органу в «Немецко-брюссель¬
ской газете» от 12/IX 1847 г.
XVI

тельство и даже правительство Бисмарка. Наоборот, королевско-прус¬
ская помощь кооперативным обществам... как экономическая мера —
ничто, а в то же время благодаря ей расширяется система опеки, часть
рабочего класса будет подкуплена и движение будет выхолощено!».
2. Если Лассаль заимствовал лозунг государственной помощи ра¬
бочим кооперативным обществам от французского реакционера —
попа Бюше, то другой лозунг — лозунг всеобщего избирательного
права — он заимствовал из чартистского движения. Но он забыл о
различных условиях Германии и Англии, а также об уроках Франции
по этому вопросу. Лассаль надеялся, что благодаря услугам, оказанным
им Бисмарку, последний «дарует» всеобщее избирательное право.
Тактику Лассаля Маркс и Энгельс решительно осудили 1.3. Лассаль «с самого начала придал своей агитации религиозный
сектантский характер». Сектантство характеризуется тем, а) что ор¬
ганизатор секты провозглашает открытие им всеспасающего средства
против всех народных бедствий; б) что «всякая секта религиозна»; и
в) что всякий учредитель секты, о там числе и Лассаль, отрицал какую
бы то ни было связь с прежним движением». То обстоятельство,
что Лассаль это сделал якобы и потому, что он не хотел вызвать подо¬
зрения правительства, которое он надеялся перехитрить и получить
даже от него помощь для осуществления кооперативных обществ, дела
не меняло. История подтвердила, насколько прав был Маркс, указывая
как на одну из характерных черт Лассаля на его сектантство наряду с
отрицательным отношением его к предыдущему движению. Это и не
может быть иначе. Поскольку предыдущее движение не привело к той
непосредственной цели, которую ставили ему его приверженцы и к ко¬
торой оно — по мнению сектантов — должно было бы привести, по¬
стольку, ясное дело, сектантское шарлатанство, если оно хочет иметь
успех, вынуждено утверждать, что оно обладает непогрешимым, от¬
крытым им впервые чудотворным средством для всеобщего спасения.
Само собой разумеется, что успех такой агитации возможен лишь при
условии незрелости рабочего движении.
«Секты имеют свое историческое право на существованию лишь до
тех пор, пока рабочий класс не созрел для самостоятельного истори¬
ческого движения» (письмо Маркса к Ф. Больте, 23/ХI 1871 г.).
4. Лассаль «впал в ошибку Прудона. Он не искал реальной основы
для своей агитации в действительных элементах классового движения,
но хотел направить ход этого последнего по известному определен¬
ному доктринерскому рецепту» (Маркс Швейцеру от 13/X 1868 г.).
Маркс еще добавляет, что обо всем этом он предупреждал Лассаля
уже в 1862 г. в Лондоне (когда Лассаль приезжал к нему в гости).
Меринг допустил огромную ошибку, защищая Лассаля против Мар¬
кса и Энгельса или по крайней мере оправдывая его ошибки. В общем
Меринг, правда, признает, хотя далеко не во всем, и видимо с большой
неохотой, правоту Маркса в отношении Лассаля. Читатель должен
учесть этот громадный промах Меринга при чтении гл. X, § 7 (О Лас¬
сале) и других мест биографии, чтобы не власть в заблуждение по этому
1 См письмо Маркса к Энгельсу от 18/11 1866 г., в котором Маркс приво¬
дит дословную выдержку из своего письма к Швейцеру от 13/11 того же года.
II ф. Меринг, Карл Маркс.	XVII

вопросу. Меринг не знал о переписке Лассаля и Бисмарка, хотя кое-
что он мог бы подозревать, как это видно из его собственных слов:
«Конечно, когда он (Лассаль. — А. В.) уже в своих переговорах с Бисмар¬
ком хотел заманить великопрусскую политику на скользкий путь, то
этим он нарушил требования, правда, еще не принципа, но уже полити¬
ческого такта. В этом Маркс и Энгельс справедливо обвиняли его».1
Но дело было, конечно, вовсе не в отсутствии политического такта
у Лассаля, а именно в том, что он допустил принципиальную ошибку.
Меринг здесь закрывает глаза на факты, казалось бы, очевидные для
марксиста. По мнению Меринга, Лассаль предвидел национальное объе¬
динение Германии как дело династического переворота, в котором ра¬
бочая партия будет выталкивающим клином; из этого Меринг сделал
тот вывод, что «Лассаль стоял ближе к действительности и вернее
судил о ней»,8 чем Маркс. Лассаль был убежден, что немецкая бур¬
жуазия никогда не сделает революции, и таким образом остается, дес¬
кать, один выход: революция сверху, бисмарковская революция.
Маркс был по этому поводу другого мнения. Он писал Швейцеру:
«Нет никакого сомнения в том, что разочарование в несчастном за¬
блуждении относительно социалистического вмешательства прусского
правительства непременно наступит. Логика вещей сделает свое. Но честь
рабочей партии требует, чтобы она отказывалась от таких иллюзий
прежде, чем опыт их разрушит. Рабочий класс революционен или он
ничто» (письмо от 13/II 1865 г.).
В приведенном выше письме к Кугельману по поводу договора Лас¬
саля с Бисмарком о выступлении Лассаля с «требованием» по адресу
Бисмарка об аннексии Шлезвиг-Голштинии (за что Бисмарк должен
«даровать» всеобщее избирательнее право) Маркс делает замечание:
«Жаль, что Лассаль не мог разыграть этой комедии (он пал на дуэли
как раз в это времяю — A. В.)! Она представила бы его в смешном и
глупом виде и навсегда положила бы этим конец всем попыткам подоб¬
ного рода!».
Маркс был совершенно прав, противопоставляя тактике Лассаля
долг рабочего класса бороться за завоевание своих прав. Дело не ме¬
няется от того, что оно (избирательное право) не было завоевано про¬
летариатом в открытом бою с классовыми врагами, а было введено
«сверху», т. е., что Лассаль повидимости оказался «прав». Как бы Ме¬
ринг ни считал Лассаля реальным политиком по сравнению с Марксом
и Энгельсом, в действительности на деле реальными политиками ока¬
зались Маркс и Энгельс, а не Лассаль, скатившийся ради мнимой «ре¬
альной политики» до союза с Бисмаркам и вступивший таким образом
на путь измены делу партии рабочего класса.
В корне противоположны взгляды Маркса и Энгельса, с одной сто¬
роны, и Лассаля, с другой, и на национальный вопрос, на вопросы объе¬
динения Германии, Италии. Маркс и Энгельс исходили из интересов ре¬
волюции, интересов развития революционного натиска пролетариата.
Они стремились всеми способами к осуществлению национального объ¬
единения силами революционных масс снизу, в то время как Лассаль
1 Меринг, К. Маркс, стр. 263.
2 Там же.
XVIII

ориентировался на объединие сверху, — в Германии при помощи прус¬
ского военно-феодального государства, в Италии — при помощи войск
Наполеона III. Меринг и в этом вопросе принимает неправильную по¬
зицию, защищая и выпораживая «реального политика» Лассаля против
Маркса и Энгельса. По мнению Меринга, между ними не было разно¬
гласий принципиального характера, а лишь противоположная оценка
действительного положения, а в решающем вопросе — об освобождении
пролетариата от капиталистического рабства — между Марксом, Эн¬
гельсом и Лассалем, по уверению Меринга, не было никакого расхожде¬
ния. При этом Меринг спешит прибавить, что «действительное положе¬
ние вещей Лассаль в сущности понял правильнее, чем Энгельс и Маркс».
По вопросу об оценке положения вещей 1859 г. Ленин писал:
«Мы думаем, что прав был (вопреки Мерингу) Маркс, а Лассаль был
и тогда, как и в своих заигрываниях с Бисмарком, оппортунистом. Лас¬
саль приспособлялся к победе Прусами и Бисмарка, к отсутствию до¬
статочной силы у демократических национальных движений Италии
и Германии. Тем самым Лассаль шатался в сторону национально-либе¬
ральной рабочей политики. Маркс же развивал самостоятельную, по¬
следовательно-демократическую, враждебную национально-либеральной
трусости политику (вмешательство Пруссии против Наполеона в 1859 г.
подтолкнуло бы народное движение в Германии). Лассаль поглядывал
больше не вниз, а вверх, заглядывался на Бисмарка. «Успех» Бисмарка
нисколько не оправдывает оппортунизма Лассаля» (Ленин, т. XVIII,
стр. 104. Курсив наш. — A. В.).
Меринг признает, что «альфы и омеги их (Маркса и Энгельса) но¬
вого мировоззрения — исторического материализма — он (Лассаль)
(никогда не усвоил себе с полной ясностью» 1. И, прибавим мы, он не
мог усвоить его, так как был и остался мелкобуржуазным демократом
и гегелианцем-идеалистом. Меринг признает также и то, что Лассаль
и по части экономической теории Маркса тоже не оказался на высоте
положения, что он в сущности не понял этой теории. О «железном за¬
коне» заработной платы Лассаля речь будет позже, — в связи с «Кри¬
тикой Готской программы», этим гениальным произведением Маркса,
имеющим фундаментальное значение. А по поводу этого «за¬
кона» Меринг делает замечание, что Лассаль-де заимствовал его не
у Мальтуса и Рикардо, как думал Маркс, а у Маркса. По мнению Ме¬
ринга, он, Лассаль, как этот «закон», так и идею производительных
обществ в лассалевском смысле «взял то «Коммунистического манифе¬
ста».
Маркс, оказывается, плохо знал содержание своего «Манифеста» —
так выходит у Меринга.
Точно так же неуместен упрек Меринга, брошенный Энгельсу в том,
что Энгельс будто бы сам себе противоречил, когда советовал своему
старому другу Зорге, руководителю переведенного в то времяя в Америку
Генерального совета Интернационала, то же самое, за что он упрекал
Лассаля. «Первым крупным шагом, необходимым во всякой стране,
впервые вступающей в движение, является образование рабочими само¬
стоятельной политической партии, — все равно, как, — лишь бы это
1 Меринг, К. Марксс, стр 259.
XIX

была особая рабочая партия» (Курсив наш. — А. В.). Таков был совет
Энгельса в отношении Соединенных штатов Северной Америки в 1887 г.
А Лассаль как раз создал такую партию в Германии, аргументирует
Меринг, — правда, со всевозможными ошибками, но все же он создал
рабочую партию. Однако Меринг забыл, что Энгельс писал «о само¬
стоятельной политической партии» имея в виду партию самостоятель¬
ную не только от либеральной буржуазии, но и от юнкеров и всякого
рода Бисмарков. Уверенность Лассаля о том, что не Бисмарк будет ис¬
пользовать его и его партию, а наоборот, не оправдывает его заблуж¬
дения, ибо речь идет не о том, каково было у него намерение, а о том,
что из этого на самом деле вышло.
В 1865 г. Энгельс пишет Марксу (письмо от 27/1): «Мы ни¬
когда не исходили в своих суждениях о людях из того, что они сами
о себе воображали, а из того, чем они были, и я не вижу причин, по¬
чему нам для Лассаля надо делать исключение».
Меринг оправдывает Лассаля тем, что тот-де в полном согласии с
требованием Маркса примыкал «к элементам действительности и во¬
все не исходил, как считал Маркс, из доктринерских рецептов, т. е.
что он лишь организовал уже нарастающее движение рабочих за все¬
общее избирательное право и за создание производительных обществ.
На это можно лишь ответить, что Маркс и Энгельс осудили не эти
лозунги, а политическую линию Лассаля, в том числе и методы осу¬
ществления этих лозунгов. Что же касается государственной поддержки
рабочих кооперированных фабрик, то Меринг опять извращает мысль
Маркса, приводя для подтверждения слова последнего: «Кооператив¬
ный труд для того, чтобы оказаться спасительным для рабочих масс,
должен разрастись до национальных размеров и, следовательно, его
необходимо поддерживать государственными средствами» 1. Тут Ме¬
ринг упускает из виду одну малость, а именно, что Маркс имеет в виду
средства не буржуазного, а пролетарского государства. В том-то и
заключается вся несостоятельность Лассаля, что он недостаточно по¬
нял и никогда не уяснил себе во всем его значении учение Маркса
о классовой борьбе и в частности о роли «государства в этой борьбе
и принципиального различия между буржуазным и пролетарским го¬
сударством. «У Лассаля, — писал Маркс 2/XII 1861 г., — силен пред¬
рассудок. Он все еще крепко верит в «правовую идею», в абсолютное
право».
После смерти Лассаля и после отстранения от должности предсе¬
дателя Союза Б. Беккера его преемник Швейцер продолжал политику
Лассаля. Меринг часто не одобряет позиции Маркса и в отношении
Швейцера и, наоборот, одобряет поведение Швейцера как редактора
газеты «Социал-демократ», якобы по той причине, что Швейцер-де по
существу проводил политическую линию Маркса. Но на деле в письме
к Марксу Швейцер только обещал, что он примет к сведению всякое
теоретическое разъяснение Маркса и Энгельса, подчеркнув при этом,
что для того, чтобы правильно судить о практических вопросах так¬
тики, нужно стоять в центре движения и в точности знать все об¬
Меринг, К. Маркс, стр. 262. У Маркса написано: национальными
средствами.
XX

стоятельства. Действительное отношение Швейцера к политике Мар¬
кса и Энгельса ясно уже из этих слов. Вслед за этим ответом произо¬
шел разрыв Маркса и Энгельса со Швейцером.
Тут Меринг опять допускает большую ошибку, а к тому же еще
и непоследовательность. Он, с одной стороны, признает, что прогнозы
Маркса и Энгельса оправдались и в отношении Германии, а с другой
стороны, все же пишет: «Одно преимущество Швейцар все же имел
перед Марксам и Энгельсом: оно заключалось в его точном знании
прусской действительности». Еще более странно, что Меринг, столь
талантливый марксист, «который, — по словам Ленина, — в филосо¬
фии и в марксизме кое-что понимает» и которого Ленин на¬
зывает «социалистическим авторитетом» 1, находит все эти перипетии
«полностью» объяснимыми лишь роковыми происками графини Гатц¬
фельд, старой приятельницы Лассаля: последняя, как это явствует из
письма Энгельса к Вейдемейеру от 10/11 1865 г., рассказала Либкнехту
(в целях привлечения его в сторону лассальянства), что Лассаль заклю¬
чил с Бисмарком формальный союз. Все, что она сказала, потом под¬
твердилось. Но Меринг не хочет верить в то, что может в какой-либо
мере представить личность Лассаля в некрасивом освещении. «Трудно
понять, каким образом Маркс, Энгельс и Либкнехт, которые все знали
Лассаля и все читали «Социал-демократ», поверили басням графини
Гатцфельд», — говорит Меринг. Правда, он все же добавляет: «Но если
они поверили им, то вполне понятно, что отстранились от движения,
начатого Лассалем» 2. Швейцер хотя и был способным и деятельным по¬
литиком, но для пролетариата оказался человеком ненадежным. И это
ясно видели Маркс и Энгельс. Впоследствии выяснилось, что Швейцер
получил от Бисмарка денежную поддержку для своей газеты.
Обвинение Марксом лассальянцев в сектантстве тоже по существу
не одобряется Мерингом. По этому поводу он пишет, что виноват
здесь не непосредственно сам Лассаль, а скорее чрезмерное преклоне¬
ние перед ним его приверженцев. Но дальше он как бы cам опровергает
высказанное им выше мнение: «Лассаль развил свою агитацию на ши¬
рокой почве пролетарской классовой борьбы, закрыв этим наглухо
двери для всякого сектанства» (курсив наш. — А. В.). Ему, видимо,
причиняет громадную боль то, что Маркс и Энгельс называли лассаль¬
янское движение «королевско-прусским социализмом» (см. также
письмо Маркса к Энгельсу от 11/II 1865 г., в котором Маркс соглаша¬
ется с ним, что «в сущности теперешнее движение существует лишь
по милости полиции»).
1 Ленин, Материализм и эмпириокритицизм, т. XIII, изд. 2-е, стр. 204.
2 Меринг, К. Маркс, стр. 280.

II. ОТНОШЕНИЕ МАРКСА К БАКУНИНУ
Перейдем теперь к выяснению отношения Маркса к Бакунину. Из¬
ложение Меринга в этой части также страдает многими недостатками.
В своей книге Меринг отводит много места мнению Бакунина о
Марксе, развитию и изменению этого мнения, но значительно меньше
внимания он уделяет точному анализу причин их расхождения на ос¬
новании того, что по этому поводу было высказано самими Марксом и
Энгельсом.
Уже самый факт вступления Бакунина, а потом и руководимого
им Альянса в Интернационал получает у Маркса и Энгельса несколько
иное освещение, чем у Меринга. Маркс высказывает совершенно опре¬
деленные сомнения по вопросу о вступлении Бакунина в Интернацио¬
нал. «Для нас было бы гораздо лучше, если бы они оставили при себе
свои «неисчислимые легионы» во Франции, Испании и Италии» 1. По¬
том Маркс разъясняет эту свою мысль. Если Генеральный совет одо¬
брит программу Бакунина, внешне очень радикальную, то Бакунин,
конечно, будет проповедывать ее с колокольным звоном и до извест¬
ной степени скомпрометирует Интернационал. Если же Генеральный
совет отклонит его программу, «то бакунисты нас назовут контрре¬
волюционерами». Затем Маркс в этом же письме указывает на одну
фразу программы, представленной Бакуниным в Интернационал, где
говорится («пункт 2): «Она (программа) хочет прежде всего политиче¬
ского, экономического и общественного уравнения классов». Это же
есть «не что иное, — пишет Маркс, — как другими словами выражен¬
ная мысль — о «гармонии между капиталом к трудом». «Не «уравнение
классов», что логически невозможно, а исторически необходимое
«уничтожение классов» составляет конечную цель международного
общества рабочих» (Интернационала). Потом Маркс выражает надеж¬
ду, что эта фраза будет удалена из программы, так как из контекста
ясно, что это просто описка. Но мы сейчас увидим, что эта фраза во¬
все не была простой опиской, хотя бакунисты и согласились удалить
ее из своей программы. Более подробно свою позицию в отношении
программы Бакунина высказывает Маркс о письме к Ф. Больте от
23/XI 1871 г.
1 Письмо Маркса к Энгельсу от 5/III 1869 г.
XXII

«Его (Бакунина) программа — это понадерганная отовсюду меша¬
нина; членам Интернационала диктуется равенство классов (!), отмена
наследственного права, как исходный пункт социального движения
(сен-симонистские бредни), атеизм, как догма; а главной догмой выстав¬
ляется воздержание от участия в политике (по Прудону). Эта детская
азбука нашла себе распространение... в Италии и Испании, где мало
развиты реальные основания рабочего движения».
Далее Маркс указывает на недостатки самого Бакунина: «Он (Ба¬
кунин) человек без всяких теоретических знаний». «Бакунин в теоре¬
тическом смысле нуль, но зато он как интриган на высоте своего при¬
звания».
«Его (Бакунина) доктрина — белиберда, составленная по кусочкам
из прудоновских, сен-симонистских и других теорий».
Энгельс в письме к Куно от 24/I 1872 г. дает особенно острую и
развернутую характеристику позиции Бакунина. Взгляды Бакунина —
это «смесь bз прудонизма и коммунизмf... он считает главным злом,
подлежащим устранению, не капитал, не классовое противоречие ме¬
жду капилалистами и рабочими, возникшее благодаря общественному
развитию, а государство». Марксисты же считают, что «государствен¬
ная власть есть не что иное, как организация, которую создали себе
господствующие классы — землевладельцы и капиталисты — для того,
чтобы защищать свои общественные привилегии».
«Бакунин утверждает: государство создало капитал, капиталист
обладает своим капиталом только благодаря милости государства. Так
как, следовательно, государство является главным злом, то нужно
прежде всего уничтожить государство, тогда и капитал сам собой по¬
гибнет. Мы же говорим наоборот: уничтожьте капитал — сосредо¬
точение всех средств произвотства в руках немногих, — тогда само
собой отпадет государство... Отмена государства без социального пе¬
реворота — бессмыслица».
«Бакунин же, — продолжает Энгельс, — требует: 1) «безусловного
воздержания от какой бы то ни было политики... 2) вести пропаганду
против государства, поносить его, 3) организоваться, 4) когда, нако¬
нец, будешь иметь на своей стороне всех рабочих, следовательно, боль¬
шинство, тогда уничтожаются, наконец, все государственные учрежде¬
ния и на их место становится организация Интернационала. Это
великое действие... называется социальной ликвидацией».
«Все это, — говорит Энгельс, — звучит необыкновенно радикаль¬
но... Но проповедывать рабочим воздержание от политики при всяких
обстоятельствах — это значит загонять их прямо в руки попам или
буржуазным республиканцам». По Бакунину «Интернационал должен
быть создан не для политической борьбы, а для того, чтобы он был
в состоянии при социальной ликвидации тотчас же заступить место ста¬
рой государственной организации... он должен, насколько возможно,
более приблизиться к бакунинскому идеалу будущего общества. В этом
обществе прежде всего не существует никакой власти... Прекращается
также и существование власти большинства над меньшинством».
Осветить отношение Маркса и Энгельса к бакунизму несколько
подробнее необходимо еще и потому, что Меринг так же, как в отно¬
шении Лассаля, старается смягчить критику Маркса и Энгельса. Ленин

в статье по поводу русского перевода писем Маркса и Энгельса к Зорге
и другим в 1907 г. при всем своем уважении к Мерингу считал
необходимым подчеркнуть: «Франц Меринг в своей статье «Переписка
Зорге» старается смягчить нападки Маркса, как и позднейшие нападки
Энгельса на оппортунистов, — старается, по нашему мнению, не¬
сколько чрезмерно».
Известно, какое большое значение придавал Бакунин программно¬
му пункту о праве наследования, представляющем собой один из важ¬
нейших элементов его мировоззрения. Он ставил этот вопрос на обсуж¬
дение на Базельском конгрессе Интернационала (5—6 IX 1869 г.), тре¬
буя, как исходного пункта социальной революция, уничтожения права
наследования.
Тем не менее Меринг называет «капризом мысли» («К. Маркс»)
взгляды Бакунина на право наследования, несомненно представляю¬
щие собой органическую составную часть его программы революции.
И это безусловно ошибка Меринга. Ведь он сам подтверждает,
что «Бакунин ни на минуту не отрицал глубокого различия взглядов,
которое отделяло его от Маркса и от «государственного коммунизма»
(выражение Бакунина. — А. В.) последнего». Мало того, сам Меринг
приводит место из одного письма Бакунина к Герцену. В этом
письме Бакунин, с одной стороны, подчеркивает «громадные за¬
слуги Маркса», «как несомненно главного учредителя Интерна¬
ционала». Но он понимает, что ему безусловно придется вступить
с Марксом в спор по принципиальному вопросу о государственном
коммунизме... «Это будет, — добавил он, — борьба не на жизнь, а
на смерть».
При самороспуске Альянса, организации, созданной Бакуниным,
сам Бакунин был против его упразднения. Он взялся за работу, в ко¬
торой хотел изложить «действительные» причины смуты в его органи¬
зации. В этой незаконченной работе Бакунин пишет: «Признавая их
(Маркса, Энгельса, Ф. Беккера и др. — А. В.) огромные заслуги перед
Интернационалом в прошлом и настоящем, мы все же будем не на жи¬
вот, а на смерть бороться с их ложными теориями, с их диктаторскими
замашками и манерой вести подпольные интриги» и т. д. и т. д. Как
можно после этого утверждать то, что утверждает Меринг? А он пи¬
шет: «Если проследить бакунинскую оппозицию, как она развивалась
внутри Интернационала после падения Парижской коммуны, то при¬
дется установить, что у Бакунина она взяла только имя и то потому,
что надеялась найти в его взглядах разрешение тех социальных проти¬
воречий и того напряженного состояния, из которых эта оппозиция
фактически проистекала».
Сущность борьбы между Марксом и Бакуниным, как они оба это
подчеркивали, заключалась не в их личной неприязни друг к другу.
Правда, Маркс и Энгельс иногда сомневались и в революционной чести
Бакунина. Но суть дела была, как они сами говорили по этому поводу,
и как это было четко и ясно сформулировано ими, в принципиальном
расхождении их взглядов. Что тут примешались и личные моменты у Ба¬
кунина, это факт. В истории борьбы направлений в рабочем движении
это случалось часто. Но не в этом заключалась причина борьбы и не
из этого можно ее понять. Поэтому вопрос: было ли исключение Баку-
XXIV

нина из Интернационала (в сентябре 1872 г. на Гаагском, последнем
конгрессе) правильно или неправильно, не решается тем, обоснованно
или необоснованно было обвинение следственной комиссией Бакунина
в там, что он или кто-либо из его приверженцев (Нечаев), в целях ос¬
вобождения Бакунина от денежных обязательств, прибегал к запугива¬
нию кредиторов. Верно, что не было фактических доказательств того,
что Бакунин знал о такого рода авантюрах Нечаева. Да и комиссия
не утверждала, что у нее имелись такие доказательства. Она судила —
как сама вьразилась — «по моральному убеждению».
Но дело в том, — и это было очевидно, — что организация Бакуни¬
на не разделяла коренных принципов марксизма, лежавших в основе
I Интернационала и провозглашенных им при самом его основании.
Меринг, конечно, об этом говорит совершенно определенно. Но
беда в том, что у него основной вопрос слишком обволакивается гру¬
дой повествований о личных моментах, причем приводится ряд неле¬
пых и глупых личных выпадов против Бакунина со стороны Боркгейма 1,
Гесса и др., и хотя Морис вовсе не одобрял такого рода выпадов, полу¬
чается впечатление, как будто частично и он тоже ответственен за
них.
1 В начале 1870 г. Боркгейм написал статью против Бакунина, но «Бу¬
дущность», газета, издававшаяся И. Якоби, отказалась ее печатать. По
поводу этой статьи Маркс писал Энгельсу следующее: «Чудовищное письмо
о русских делах — невыразимая чепуха, перескакивающая с пятого на деся¬
тое». Боркгейм был другом Маркса, оказавшим ему особенные услуги во
время его борьбы с Фохтом, тайным агентом Луи Наполеона. Но это не
мешало Марксу в письме к Кугельману сказать: «Между нами — и в инте¬
ресах партии — я должен сказать Вам всю правду. Боркгейм — дельный
человек и даже остроумный. Но когда он берет в руки перо — увы! —
у него нет ни такта, ни вкуса. К тому же у него нет необходимого образо¬
вания... Почти каждая фраза невольно наряжается у него в дурацкий
колпак... С другой стороны... я считаю его своим личным другом. В его
речи есть некоторые фразы, в которых он излагает мои взгляды прямо
в юмористическом виде» (11/Х 1867 г.). Таких и подобных им мест много
в переписке Маркса с Энгельсом и другими. Они показывают, что личные
отношения не затемняли ясности их суждений о людях.

III. «О КРИТИКЕ ГОТСКОЙ ПРОГРАММЫ»Наиболее удивительна та печальная участь, которая постигла в би¬
огрофии написанной Мерингом, одну из самых замечательных работ
Маркса — «Kpитику Готской программы». Она была послана Марксом
5 мая 1875 г. в Германию партийному товарищу, одному из вождей эй¬
зенахцев, Бракке, с сопроводительным письмом, в котором он просил
его передать ее по прочтении Гейбу, Ауэру, Бебелю и Либкнехту 1.В Германии в 60-х годах организованное рабочее движение, как в из¬
вестно, было расколото на два лагеря. Одна партия была основана Лас¬
салем в 1863—1864 гг., — это так называемый «Всеобщий германский
рабочий союз». Другая — руководимая Либкнехтам и Бебелем — «Соци-
aл-демократтическая рабочая партия Германии», так называемые эйзе¬
нахцы.
Проект программы двух объединяемых партий и побудил Маркса
написать свой труд, имеющий огромное принципиальное, именно, про¬
граммное значение — наряду с «Коммунистическим манифестом».
Однако эта работа Маркса получила в труде Меринга наиболее блед¬
ное освещение. Главные стрелы критики Маркса были направлены про¬
тив лассальянства — и поделом, ибо львиная доля оппортунистических
ошибок программы объединения должна быть отнесена за счет старой
лассалевской программы, хотя в ней были и всякого рода иные, вуль¬
гарно-демократические пункты. По поводу 4-го пункта программы,
где говорится, что в отношении рабочего класса «все остальные клас¬
сы составляют лишь одну реакционную массу», Маркс указывает, что
это — лассалевское искажение «Коммунистического манифеста». Лас¬
саль знал наизусть, пишет Маркс, «Коммунистический манифест». Если
он все же так грубо исказил его, «то сделал он это лишь для того,
чтобы тем оправдать свой союз с абсолютистическими и феодальными
противниками буржуазии».
1 Об отношении вождей немецкой с.-д. партии к «Критике Готской
программы», о борьбе Энгельса с ними и о гнусливой роли Каутского, ко¬
торого как редактора журнала «Нейе Цейт» Энгельсу пришлось, по его же
словам, вынудить напечатать «Критику» в этом главном научном органе не¬
мецкой с.-д партии (в 1891 г.), см. «Критику Готской программы», издание
Института Маркса—Энгельса—Ленина, предисловие и примечания 4-го изд.,
1933 г.
XXVI

«Если оставить в стороне эту в высшей степени неприглядную сто¬
рону программного письма, — возражает Меринг Марксу, — то оно
является весьма поучительной статьей об основных принципах науч¬
ного социализма. Оно, конечно, не оставляло камня на камне от коали¬
ционной программы». Ничего большего о собственном содержании
этого, огромной важности, документа мы в биографии не найдем. Един¬
ственное, о чем Меринг еще говорит, это то, что критика Маркса не
побудила объединяющиеся стороны ни к каким существенным с измене¬
ниям программы.
Причина этого, как объяснял главный автор программы, Либ¬
кнехт, 20 лет спустя, состояла не в том, что большинство было не¬
согласно с Марксам. «Но все же осталось бы недовольным меньшин¬
ство, — добавляет Либкнехт, — а этого следовало избежать, так как
дело шло... о практическом объединении обеих фракций».
По мнению же Меринга, причина невнимания к критике Маркса
«состоит в тосм, что оно превосходила умственный горизонт эйзенах¬
цев даже больше, чем лассальянцев».
По существу самого содержания критики Меринг не говорит ничего.
Центральный пункт всей работы Маркса состоит в критике II раз¬
дела проекта программы. Здесь говорится следующее: «Германская ра¬
бочая партия добивается всеми легальными средствами свободного го¬
сударства и... социалистического общества, устранения системы зар¬
платы с ее железным законом и... экоплоатации во всех ее формах,
устранения всякого социального и политического неравенства».
В разделе же IV указывается, чего требует германская рабочая
партия для обеспечения основ так называемого свободного государ¬
ства.
Что такое свободное государство? — спрашивает Маркс, — подвер¬
гая идею «свободного государства» уничтожающей критике. Целью ра¬
бочих не может быть освобождение государства. Эта фраза лишь дока¬
зывает, насколько еще мало проникнута социалистическими идеями
германская рабочая партия. В самом деле. Вместо того чтобы рассма¬
тривать общество как основу государства, причем под этим углом
зрения ставится также вопрос о будущем обществе как основе буду¬
щего государства, государство рассматривается, наоборот, как некая
самостоятельная сущность.
В связи с IV разделом Маркс говорит о том, что именно должно
быть осуществлено пролетариатом для завоевания социалистического
общества. На это можно ответить, пишет Маркс, лишь ставя во¬
прос: «какому превращению подвергается государственность в комму¬
нистическом обществе?» «Какие общественные функции остаются
тогда, аналогичные теперешним государственным функциям?».
И Маркс дает свой всемирноисторический ответ:
«Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит
период революционного превращения первого во второе. Этому периоду
соответствует и политический переходный период; и государство этого
периода не может быть ничем иным, кроме как революционной дикта¬
турой пролетариата».
Далее Маркс добавляет: «Программа не занимается ни этой послед¬
ней, ни будущей государственностью коммунистического общества».

К этим чрезвычайно важным программным пунктам марксовой кри¬
тики необходимо прибавить еще то, что по этому же вопросу писал
Энгельс в своем письме к Бебелю от 18—28/III 1875 г. еще до посылки
«Критики» к Бракке 1.
Свободное государство дословно означало бы государство свобод¬
ное «по отношению к своим гражданам, т. е. государство с деспоти¬
ческим правительством. Следовало бы бросить всю эту болтовню о го¬
сударстве, особенно после Коммуны, которая не была уже государством
в собственном смысле. «Народным государством» анархисты кололи
нам глаза более, чем достаточно, хотя уже сочинение Маркса против
Прудона, а затем «Коммунистический манифест» говорят прямо, что с
введением социалистического общественного строя государство само
собой распускается и исчезает. Так как государство есть лишь прехо¬
дящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в рево¬
люции, чтобы насильственно подавить своих противников, то говорить
о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока про¬
летариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в инте¬
ресах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда
становится возможным говорить о свободе, тогда государство, как та¬
ковое, перестает существовать».
Еще в «Нищете философии» (1847) Маркс писал, что новая, идущая
взамен буржуазного общества «ассоциация... исключает классы и их
противоположность; не будет уже никакой собственно политической
власти, ибо именно политическая власть есть официальное выражение
противоположности классов внутри буржуазного общества».
«Коммунистический манифест» говорит по этому вопросу следую¬
щее:
«Более или менее скрытая гражданская война... разражается от¬
крытой революцией, и пролетариат путем насильственного низверже¬
ния буржуазии устанавливает свое господство» (конец 1 гл.).
А в конце II главы дается такое определение: «государство, т. е.
организованный в господствующий класс пролетариат». Ленин (см.
Ленинский сборник, т. XIV, стр. 283), приводя это важнейшее, изуми¬
тельно четкое и краткое определение, тут же приводит его разъясне¬
ние, данное в «Koммунистическом манифесте».
«После экспроприации буржуазии, когда в ходе развития исчезнут
классовые различия и все производство сосредоточится в руках объ¬
единенных в коллектив индивидов, публичная власть утратит свой по¬
литический характер. Политическая власть... это — организованная
сила одного класса для подавления другого... Пролетариат... путем
революции... превращает себя в господствующий класс... и силой
упраздняет старые производственные отношения... ликвидирует классы
вообще, а тем самым и свое собственное господство как класса».
«Современная государственная власть — это только Комитет, упра-
1 См. анализ, данный Лениным всему комплексу относящихся сюда во¬
просов в своей книге «Государство и революция», гл. V. Об этом ниже бу¬
дет сказано особо.
XXVIII

вляюший общими делами всего класса буржуазии». Ленин в своих за¬
метках к «Коммунистическому манифесту» по вопросу о государстве
делает примечания к приведенным здесь местам. Самое важное из этих
примечаний:
«Государство, т. е. пролетариат, организованный в господствующий
класс, — это и есть диктатура пролетариата» (Ленинский сборник,
т. XIV, стр. 283).
Маркс (и Энгельс) жестоко обрушивается на II раздел проекта, где
уже открыто протаскивается пресловутый «железный закон» заработ¬
ной платы, отмена которого требуется вместе с самой заработной пла¬
той. Вскоре после смерти Лассаля Ланге указал с одобрениям, что этот
«железный закон» есть не что иное, как проповедуемая самим Ланге
теория Мальтуса о народонаселении. Понятие «железный закон» зар¬
платы неправильно не только потому, что оно означает возврат от
марксова понимания общественных закономерностей к буржуазному
антиисторизму. Но «железный закон» ошибочен еще и потому, что
означает шаг назад, означает отказ от понимания заработной платы
как стоимости рабочей силы. Это же в свою очередь означает отказ
от одной из самых существенных истин марксистской теории. Ове¬
ществленный прибавочный труд рабочих образует прибавочную стои¬
мость, т. е. стоимость, созданную рабочими и присвоенную капитали¬
стами. 1 Стремление капиталистов заключается в том, чтобы увеличить
этот бесплатный труд за счет удлинения рабочего дня и поднятия про¬
изводительности труда рабочих и т. д. Из этого же следует, что «си¬
стема наемного труда — это система рабства, и притом тем более
сурового, чем более развиваются общественные производительные
силы труда, независимо от того, лучше или хуже оплачивается труд
рабочего» 2. Из этих разъяснений Маркса видно, какое огромное зна¬
чение имеет правильное понимание категории зарплаты. Вот почему
понятно его возмущение по поводу того, что после упорной просвети¬
тельной работы, которую он и Энгельс в течение многих десятилетий
вели среди пролетариата, особенно среди немецкого пролетариата,
Либкнехт и другие авторы проекта стали углублять старую ошибку
Лассаля, принимающего «вслед за буржуазными экономистами види¬
мость за сущность дела», говоря о стоимости труда вместо стоимости
рабочей силы.
Третий пункт I раздела проекта говорит о том, что обобществление
средств труда «требует товарищеского регулирования общественного
труда справедливым распределением трудового дохода».
По этому разделу Маркс, критикуя неправильность формулировок,
дает свою знаменитую теорию о двух фазах коммунистического об¬
щества, теорию, которая, как и вся «Критика» Маркса, замалчивалась
II Интернационалом и которая была впервые восстановлена и гениаль¬
но развита Лениным.
Маркс прежде всего указывает на то, что здесь опять выплывает
лассалевский мелкобуржуазный «принцип неурезанного трудового до¬
хода». В противовес этому «принципу» на самом деле из совокупного
* Маркс, Калитал т. I, изд. 1931 г., стр. 169.
• Маркс, Критика Готской программы, стр. 11.
XXIX

общественного продукта нужно вычесть: 1) расходы по восстановле¬
нию потребленных средств производства, 2) средства для расширения
производства, 3) резервный, или страховой фонд на случай бедствий.
Сверх этого из средств потребления надо вычесть: а) издержки упра¬
вления (эта часть при коммунизме будет все больше сокращаться);
б) расходы на покрытие общественных потребностей (школы, больни¬
цы и т. д.), — эта доля сразу же возрастает; в) фонды для нетрудоспо¬
собных.
Только после всех этих вычетов можно подходить к распределению
между отдельными производителями. Энгельс указывает на то, что
«полный продукт труда» имеет смысл лишь как продукт общества
производителей, которое часть этого совокупного продукта распреде¬
ляет непосредственно среди своих членев, часть же накопляет как за¬
пасной фонд, как фона для расширения производства и т. д.
Если исходить из мелкобуржуазной, мелкособственнической идео¬
логии, как это и сделал Лассаль, то окажется, что «неурезанный тру¬
довой доход незаметно превратился в урезанный», — говорит Маркс.
Ограниченное представление мелкого буржуа, будучи последователь¬
ным самому себе, желает соединить кусочек капитализма с кусочком
«социализма». Все фразы о неурезанном трудовом доходе есть не что
иное, как утопия мелкого хозяйчика, который ненавидит, грабящих
его капиталистов, с одной стороны, и хотел бы сохранить систему экс¬
плоатации рабочих, с другой (рабочий, мол, в зарплате получает «стои¬
мость своего труда»). Мелкий буржуа ухитряется «смешивать» уравни¬
ловку с социализмом между прочим и для того, чтобы срывать поднятие
производительности труда в рабочем государстве.
Коммунисты всегда ставили и ставят этот вопрос иначе. При со¬
циализме как первойой фазе коммунизма, — говорит т. Сталин, — «раз¬
ница между трудом квалифицированным и трудом неквалифицирован¬
ным будет существовать... Кто строит теперь тарифную систему на
«принципах» уравниловки без учета разницы между трудом квалифи¬
цированным и трудом неквалифицированным, тот рвет с марксизмом,
рвет с ленинизмом» (из речи на совещании хозяйственников). И даль¬
ше: «Прочтите, как Маркс критиковал Штирнера за его тенденцию к
уравниловке, прочтите «Критику Готской программы» 1875 г., проч¬
тите последующие труды Маркса, Энгельса, Ленина, и вы увидите, с ка¬
кой резкостью они напасают на уравниловку» 1.
С точки зрения марксизма коммунизм и после свержения капита¬
лизма создается не сразу. «Коммунистическое общество, которое толь¬
ко что вышло на свет божий из недр капитализма, которое носит во
всех отношениях отпечаток старого общества, Маркс и называет «пер¬
вой», или низшей, фазой коммунистического общества». Так разъяс¬
няет мысль Маркса Ленин в своей книге «Государство и революция»
(гл. V) 2. «За вычетам того количества труда, которое идет на общест¬
венный фонд, каждый рабочий... получает от общества столько же,
сколько он ему дал» 3.
1 Сталин, Беседа с Э. Людвигом.
2 Ленин. Государство и революция, т. XXI, стр. 433.
3 Там же.
XXX

Здесь однако господствует принцип, регулирующий товарообмен:
обмен равноценностей. Конечно, произошло решающее изменение:
упразднение частной собствениюсти на средства производства. Каждый
может дать только свой труд, в собственности могут быть лишь пред¬
мет и потребления.
Однако «равное право» есть право буржуазное. А всякое право
означает применение одинакового масштаба к различным людям, на
деле не равным друг другу (один в состоянии работать больше или бо¬
лее одарен, чем другой, один холостой, другой семейный и т. д.). По¬
этому лозунг: равное право за равный труд в действительности озна¬
чает: «неравное право для неравного труда» (Маркс). Таким образом
«справедливости и равенства — первая фаза коммунизма дать еще не
может... Невозможна будет эксплоатация человека человеком, ибо
нельзя захватить средства производства». Маркс разбивает мелкобур¬
жуазную неясную фразу Лассаля о «равенстве» и «справедливости»
вообще, ибо сначала уничтожится «лишь» та несправедливость, что
средства производства в капитализме захвачены отдельными лицами:
но первая фаза «коммунизма «не в состоянии сразу уничтожить и
дальнейшую несправедливость, состоящую в распределении предметов
потребления «по работе» (а не по потребностям)» 1. Причина этого
в том, что право, по словам Маркса, никогда не может быть выше, чем
экономический строй и обусловленное им культурное развитие обще¬
ства. Принцип этой первой фазы коммунизма поэтому может быть
лишь таков: за равное количество труда — равное количество про¬
дукта. Вот почему остается еще и необходимость в государстве для
охранения общей собственности и этого принципа распределения труда
и продуктов.
«Государство, — говорит Ленин, — отмирает, поскольку капита¬
листов уже нет, классов уже нет, подавлять поэтому какой бы то ни
было класс нельзя. Но государство еще не отмерло совсем, ибо остает¬
ся еще охрана «буржуазного права», освящающего фактическое не¬
равенство. Для полного отмирания гасударства нужен полный ком¬
мунизм».
Только на высшей фазе коммунизма, когда исчезнут 1) подчине¬
ние человека разделению труда, 2) а вместе с этим и противополож¬
ность умственного и физического труда. 3) когда труд будет не только
средством для жизни, а первой потребностью ее, 4) когда с всесторон¬
ним развитием индивидов гигантски вырастут и производительные си¬
лы и «все источники общественного богатства польются полным пото¬
ком», тогда можно будет написать а знамени этого полностью ком¬
мунистического общества: «Каждый по способностям, каждому по по¬
требностям» (Маркс).
Тов. Сталин следующим образом резюмирует общую характери¬
стику коммунистического общества: «Если дать вкратце анатомию
коммутистического общества, то это будет такое общество: а) где не
будет частной собственности на орудия и средства производства, а бу¬
дет собственность общественная, коллективная; б) где не будет клас¬
сов и государственной власти, а будут труженики индустрии и сель-
1 Ленин, Государство и революция, т. XXI, ч. V, стр 434.
XXXI

ского хозяйства, экономически управляющиеся как свободная ассоциа¬
ция трудящихся; в) где народное хозяйство, организованное по плану,
будет базироваться на высшей технике как в области индустрии, так
и в области сельского хозяйства; г) где не будет противоположности
между городом и деревней, между индустрией и сельским хозяйством;
д) где продукты будут распределяться по принципу старых француз¬
ских коммунистов: «от каждого по способностям, каждому по потреб¬
ности«»; е) где наука и искусство будут пользоваться условиями до¬
статочно благоприятными для того, чтобы добиться полного расцве¬
та; ж) где личность, свободная от забот о куске хлеба и необходимо¬
сти подлаживаться к «сильным мира», станет действительно свобод¬
ной» («Вопросы ленинизма», IX изд., стр. 286—287).
В первой фазе коммунистического общества управление, учет и
контроль имеют решающее значение, во второй же фазе коммунизма
отпадают органы и аппараты принуждения, ибо люди привыкают
работать добровольно по своим способностям, т. е. без всякого при¬
нуждения. Только тогда сможет отмереть и отомрет государство,
этот огромный аппарат принуждения, только тогда отойдет в веч¬
ность и «узкий горизонт буржуазного права» (Маркс), который
еще не может быть преодолен полностью в первой фазе коммунизма.
«Всякое распределение средств потребления есть всегда лишь след¬
ствие распределения самих условий производства. Последнее же рас¬
пределение составляет характерную черту самого способа производ¬
ства» («Критика Готской программы», стр. 29). Вот великий принцип,
лежащий в основе этих выводов.
При изложении теории государства мы не можем ограничиться тем
что писали по этому поводу Маркс и Энгельс, но считаем необходи¬
мым указать на то, что прибавили к ней Ленин и Сталин, развивая
марксизм в условиях новой эпохи — эпохи империализма и пролетар¬
ских революций.
Необходимо в кратких чертах напомнить прежде всего то, что
Ленин писал о диктатуре пролетариата. Ленин не только извлек из
забвения и возродил эту самую существенную часть революционного
марксизма, забытую, замалчиваемую, выхолощенную и высмеиваемую
буржуазией и ее слугами социал-фашистами, но и развил ее, допол¬
нив новыми выводами на основании всего всемирноисторического
опыта революционной борьбы пролетариата всех стран за последние
50 лет. Необходимо добавить также и то, чем т. Сталин обогатил
в этом вопросе учение Маркса и Ленина.
Ленин указывает на то, что развитому капиталистическому обще¬
ству при наиболее благоприятных, «мирных», условиях развития больше
всего соответствует политическая демократия в форме демократиче¬
ского республиканского государства. Ленин показал также, насколько
узок горизонт буржуазного демокртизма. Ибо основа капитализма —
классы капиталистов и рабочих и эксплуатация последних первыми —
сохраняется и в демократической республике. Последняя остается де¬
мократией для капиталистического меньшинства. Наемные рабы в силу
условий их экоплоатации, в силу нужды, невежества и нищеты громад¬
ных масс трудящихся не могут пользоваться этой демократией.
От этой лживой, узкой демократии вовсе не ведет прямой и глад-
XXXII

кий путь «ко все большей и большей демократии», как об этом лице¬
мерно болтают либералы и социал-фашисты. Маркс указал на ту госу¬
дарственную форму, которая идет на смену государственному строю
капитализма. Государство переходного от капитализма к коммунизму
периода не может быть не чем иным, кроме как революционной дик¬
татурой пролетариата, «ибо сломить сопротивление эксплоататоров
капиталистов больше некому и иным путем нельзя» (Ленин). Дикта¬
тура пролетариата есть не только расширение демократии (демокра¬
тия для бедных, для большинства народа), но в то же время и ограни¬
чение, изъятие из свободы по отношению к капиталистам, эксплоата¬
торам. Мы должны их подавить, сломить силой их сопротивление.
Государство буржуазии, даже буржуазная демократическая республика,
само собой не отмирает. Отмирать будет лишь диктатура пролета¬
риата после длительного переходного периода, когда уже торжествует
полный коммунистический общественный строй. «Явно, что полное
отмирание государства возможно лишь на этой высшей ступени» 1.Только тогда будет обеспечено действительное, а не формальное
равенство. Буржуазная демократия играет очень крупную роль в борь¬
бе рабочего класса против буржуазии. Она есть, «как и всякое госу¬
дарство, организованное систематическое применение насилия к лю¬
дям». Но она же представляет собою «формальное признание равен¬
ства между гражданами, равного права всех на определение устройства
государства и управление им... А это, в свою очередь, связано с тем,
что на известной ступени развития демократии она сплачивает рево¬
люционный против капитализма класс, пролетариат, и дает ему воз¬
можность разбить, сломать вдребезги, стереть с лица земли буржуаз¬
ную, хотя бы и республикански буржуазную, государственную машину,
постоянную армию, полицию, чиновничество, заменить их более демо¬
кратической, но все еще государственной машиной в виде воору¬
женных рабочих масс, переходящих к поголовному участию народа в
милиции». Здесь «количество переходит в качество» 2. Здесь таким
образом имеется скачок — пролетарская революция. Никакого дру¬
гого пути от буржуазного господства к господству пролетариата не су¬
ществует.
Особое внимание Ленин уделяет тому, что Маркс говорит о «бу¬
дущей государственности коммунистического общества». Нет ли тут
противоречия? — спрашивает Ленин и доказывает, что нет ника¬
кого противоречия. При этом он различает три периода:
I. Капиталистическое общество. Здесь налицо государство в соб¬
ственном смысле слова. Оно нужно буржуазии. Демократия здесь лишь
исключение, — это демократия неполная, ибо она демократия только
для богатых и для маленькой прослойки пролетариата.
II. Диктатура пролетариата. Государство переходного типа. Это
уже не есть государство в собственном смысле слова. Государство
нужно пролетариату. Демократия здесь почти полная, для населе¬
ния, но сопротивление богатых подавляется силой.
1 Ленин. Маркс, «Критика Готской программы». Ленинский сборник,
т. XIV. стр 273.
2 Ленин, Собр. соч. т. XXI, стр. 439.
III Ф. Меринг. Карл Маркс	XXXIII

III. Коммунистическое общество. Отмирание государства. Государ¬
ство не нужно вовсе, оно отмирает. Демократия — действительно пол¬
ная, ставшая привычной и поэтому отмирающая. Полная демокра¬
тия — это отсутствие демократии. Вместо демократического принципа
(за равное количество труда равное количество продуктов) высту¬
пает новый принцип: от каждого по способностям, каждому по потреб¬
ностям (Ленинский сборник, т. XIV, стр. 267).
В другом месте Ленин пишет по этому же вопросу; свобода и демо¬
кратия не тождественны. «На деле демократия исключает свободу.
Диалектика (ход) развития такова: от абсолютизма к демократии
буржуазной; от буржуазной демократии к пролетарской; от проле¬
тарской к «никакой» (Ленинский сборнмк, т. XIV, стр. 255).
Большое значение имеет еще подробный анализ, данный Энгельсом,
Лениным и Сталиным по вопросу о «разбитии» буржуазной государствен¬
ной машины. Ленин здесь уделяет особенно большое внимание знамени¬
тому письму Энгельса к Бебелю от 18—28/III 1875 г., которое было
написано еще до посылки письма Маркса к Бракке с критикой
программы. Энгельс, так же как и Маркс, «подвергает резкой кри¬
тике лассалевскую фразу о там, что «по отношению к рабочему классу
все остальные классы составляют одну реакционную массу». Это по¬
ложение верно только в отдельных, исключительных случаях. Маркс
в свою очередь возражает авторам лассалевской рецидивы (главным
образом Либкнехту) тем, что, как «известно, существуют средние слои:
«Они бывают революционны лишь постольку, поскольку им предстоит
переход в ряды пролетариата... поскольку они покидают свою соб¬
ственную точку зрения, чтобы стать на точку зрения пролетариата»
(«Коммунистический манифест»). Поэтому бессмысленно утверждать,
что эти слои — мелкий промышленник, мелкий торговец, ремесленник,
крестьянин — вместе с буржуазией да еще с феодалами составляют
лишь одну реакционную массу.
Ленин резюмирует по пунктам сказанное Энгельсом о государстве.
Вот эти пункты:
1—2. «Бросить надо всю болтовню о государстве», — писал Эн¬
гельс, — поскольку проект программы имеет в виду коммунистическое
общество, особенно после Коммуны, которая, по словам Энгель¬
са, «не была уже государством в собственном смысле». Ленин добавля¬
ет: «Очевидно, она была переходной фермой от государства к негосу¬
дарству». Но отмирание диктатуры пролетариата идет через еще боль¬
шее ее усиление и укрепление (см. речь тов. Сталина на пленуме ЦК и
ЦКК 1933 г. Дальше об этом вопросе более -подробно).
3. Анархисты беспощадно использовали против партии фразу о
«народном государстве». «Маркс и Энгельс,— пишет Ленин, — стыди¬
лись этой явной ошибки своих немецких друзей, — однако они считали
ее, и разумеется «по тогдашним обстоятельствам правильно считали, не¬
сравненно менее важной ошибкой, чем ошибка анархистов. Это N.B.!!».
4. «Государство само собой разлагается, распускается (Nota Веnе)
и исчезает... отмирает с ведением социалистического общественного
строя».
5—6—7. Государство есть временное учреждение, которое необ¬
ходимо пролетариату в его борьбе против капитализма, т. е. государ-
XXXIV

ство нужно ему не для свободы, а для подавления своих врагов. По¬
этому, когда будет свобода, не будет государства.
8. Вместо слова «государство» лучше везде говорить в программе
об общине, коммуне 1.Ленин при пунктах 3—4 добавляет «Nota bene» или сокращенно
N. В. Адресовала эта фраза т. Бухарину. Дело заключается в следую¬
щем. За подписью «Nota bene» в журнале «Интернационал молодежи»
в 1916 г. появилась статья т. Бухарина, где он допускает «полуанар¬
хические ошибки» (Сталин). В этой статье т. Бухарин писал: «Для
социалл-демократии. . . необходимо подчеркивать свою принципиальную
враждебность к государству».
Ленин в своей статье: «Интернационал молодежи» 2 разъясняет
Бухарину его ошибку. «Анархисты хотят «отменить» государство,
«взорвать» его, как выражается в одном месте т. Nота-Бене, ошибочно
приписывая этот взгляд социалистам». И Ленин опять разъясняет: «Со¬
циалисты признают отмирание, «постепенное» «засыпание» государ¬
ства после экоплоатации буржуазии». Мы теперь еще не можем опре¬
делить момента будущего «отмирания», тем более, что оно представля¬
ет собой процесс длительный.
Дальше Ленин указывает, что от анархиктов нас отличает исполь¬
зование государства как до, так и во время революции пролетариата,
и добавляет: «Их-то (перечленные Лениным пункты) и забыл Буха¬
рин». От оппортунистов же отличает нас: 1) признание временного
характера государства, 2) вред болтовни о нем теперь, 3) не совсем
государственный характер диктатуры пролетариата, 4) противоречие
государства и свободы, 5) более правильная идея (чем государство)
общины, 6) «разбитие бюрократически-военной машины». Диктатуру
пролетариата оппортунисты во главе с Каутским прямо отрицают или
молчат о ней. Ленин еще добавляет: Бухарин «вместо разоблачения
каутскианцев помог им своими ошибками. А по сути дела Бухарин
ближе к истине, чем Каутский» 3.
Тов. Сталин исправляет ошибки т. Бухарина, идущие в направлении
анархизма. Это стало необходимым, так как Бухарин и после критики
его Лениным продолжал настаивать на своем прежнем взгляде и даже
высказался в том смысле, что Ленин «тогда неправильно относился к
положению о взрыве государства (разумеется, буржуазного), смеши¬
вая этот вопрос с вопросом об отмирании диктатуры пролетариата».
Но потом (очевидно, в течение 1-й половины 1917 г.), по мнению Бу¬
харина, Ленин «пришел к тем же выводам относительно «взрыва», но
он развил эту тему, а затем и учение о диктатуре настолько, что сде¬
лал целую эпоху в развитии теоретической мысли в этом направлении 4.
Но во всяком случае Ленин развил эту теорию не потому, что он «при¬
шел к тем же выводам относительно взрыва» буржуазного государства.
«Нельзя смешивать анархическую теорию «взрыва» государства с марк¬
систской теорией «слома», «разбития» буржуазно-государственной ма¬
1 Ленинский сборник, т. XIV, стр. 253—255.
2 Ленин, Собр. соч., т. XIX, стр. 296.
3 Ленинский сборник, т. XIV, стр. 259.
4 Бухарин, К теории империалистического государства, статья в сбор¬
нике «Революция права», сб. I, 1925 г.
*	XXXV

шины» 1. Таков ответ т. Сталина на этот вопрос, запутанный т. Бу¬
хариным.
Что касается главного расхождения социалистов и анархистов в
вопросе о государстве, то, по мнению т. Бухарина, разница между ними
заключается не в том, в чем ее видит Ленин,, ибо социал-демократы,
так же, как и анархисты, должны «подчеркивать свою принципиаль¬
ную враждебность к государству» (Бухарин). В этом отношении, стало
быть, по Бухарину, между ними нет разногласия. В противоположность
этому мнению т. Бухарина Ленин в ответ ему ясно говорит о том, что
«социалисты стоят за использование современного государства и его
учреждений в борьбе за освобождению рабочего класса, а равно за не¬
обходимость использовать государство для своеобразной переходной
формы от капитализма к социализму. Такой переходной формой, тоже
государством, является диктатура пролетариата» 2. Анархисты хотят
«отменить», «взорвать» государство, социалисты же хотят разбить
буржуазно-бюрократическую государственную машину, но не для того,
чтобы не оставить никакого государства на месте старого — этого до¬
биваются анархисты, — а социалисты ставят вместо него диктатуру
пролетариата, «тоже государство», хотя уже «не в собственном смысле
слова».
Только это государство, т. е. государство пролетариата — его дик¬
татура, — будет отмирать постепенно, в результате «длительного про¬
цесса» во второй фазе коммунизма, ибо «явно, что полное отмирание
государства возможно лишь на этой высшей ступени» 3.Тов. Сталин дает такую характеристику позиции т. Бухарина о
«принципиальной враждебности к государству». «Позиция Бухарина...
есть позиция отрицания государства в период переходный от капи¬
тализма к социализму. Тов. Бухарин проглядел здесь «мелочь», а
именно — он проглядел целый переходный период, когда рабочий класс
не может обойтись без своего собственного государства, если он дей¬
ствительно хочет подавлять буржуазию и строить социализм. Это —
во-первых. Во-вторых, неверно, что т. Ленин не касался тогда в своей
критике теории «взрыва», «отмены» государства вообще. Ленин не
только касался этой теории..., но он еще раскритиковал ее как тео¬
рию анархическую, противопоставив ей теорию создания нового госу¬
дарства после свержения буржуазии, а именно — государства проле¬
тарской «диктатуры» 4.
Конечно, Маркс «и Энгельс в 1875 г. не могли предвидеть все де¬
тали, все условия классовой борьбы как внутри страны пролетарской
диктатуры, так и с окружающим капиталистическим миром. Повто¬
ряем: марксизм есть наука и как наука он развивается.
Как марксизм в целом нашел свое дальнейшее развитие в работах
Ленина и Сталина, так и это классическое произведение — «Критика
Готской программы» — «нашло свое развитие и конкретизацию в работах
Ленина («Государство и революция», «Пролетарская революция и ре-
1 Сталин, Вопросы ленинизма, изд. IX, стр. 418
' Ленин, Собр. соч., т. XIX, стр. 296.
• Ленинский сборник, т. XIV, стр. 273.
' Сталин. Вопросы ленинизма, изд. IX, стр. 418
XXXVI

негат Каутский» и т. д.) и Сталина («Новая обстановка и новые за¬
дачи», «О работе в деревне», «Речь на слете колхозников-ударни¬
ков» и т. д.).
Шесть условий т. Сталина являются, выражаясь фигурально, де¬
тальными рабочими чертежами к выполнению архитектурного плана,
данного Марксом в «Критике Готской программы». Но и они не исчер¬
пывают еще всего этого вопроса. Тов. Сталин постоянно развивал и
развивает этот план — как до, так и после своей речи перед хозяй¬
ственниками, постоянно работает над ним. В своей речи «О задачах
хозяйственников» (4/II 1931 г.) он поставил с исключительной
остротой вопрос об овладении техникой во что бы то ни стало
как вопрос решающий в данный период, развернув при этом
грандиозную историческую и политическую картину объективных и
субъективных условий, обеспечивающих осуществление нашего хозяй¬
ственного плана.
Прямым продолжением конкретизации задач и «путей строительства
в первую фазу коммунизма, данной т. Сталиным в его речи на сове¬
щании хозяйственников, является его выступление по вопросам о ра¬
боте в деревне и на I Всесоюзном съезде колхозников-ударников. Это
выступление т. Сталина произошло на рубеже двух этапов развитая
колхозов, двух этапов, которые в его речи получили блестящую ха¬
рактеристику. Это выступление — пример того, как человек, стоящий по
праву во главе нашей эпохи. умеет с потрясающей «простотой» объ¬
яснить колхозным крестьянам всю грандиозность того, что делается
им самим, рабочим классом и этими крестьянами.
«Развернув колхозное строительство, — сказал Сталин, — мы до¬
бились того, что уничтожили эту кутерьму и несправедливость («бо¬
гатели кулаки», «разорялись бедняки, попадая в кабалу к кулакам»),
разбили кулацкую кабалу, всю эту массу бедняков вовлекли в кол¬
хозы, дали им там обеспеченное существование и подняли их до уров¬
ня середняков» 1. Но, — продолжал дальше т. Сталин, — «мы не мо¬
жем остановиться на этом достижении. Чтобы двинуться дальше и
окончательно 2 укрепить колхозы, мы должны сделать второй шаг, мы
должны обиться нового достижения. В чем состоит этот второй шаг?
Он состоит в том, чтобы поднять колхозников, — и бывших бедняков,
и бывших середняков, — еще выше. Он состоит в том, чтобы сделать
всех колхозников зажиточными. Да, товарищи, зажиточными».
Постановка Сталиным шести условий, разработка теории колхоз¬
ного строительства, проведение ее в жизни, дальше указание пяти не¬
достатков нашего колхозного строительства и их причин, (успешное
выполнение первых и устранение вторых представляют собой
на длительный период необходимые внутренние условия построе¬
ния социалистического общества) — являются продолжением, кон¬
кретизацией и выводом из данного Марксом анализа по решаю¬
щему вопросу о диктатуре пролетариата и программных статей Ле¬
нина («О продналоге», «О кооперации», «О нашей революции» и т. д.).
Какие недостатки в промышленности, на уничтожение которых и
1 Курсив наш — А. В.
2 Сталин, Вопросы ленинизма изд. IX, стр. 527.

направлены его удары в речи 23/VI 1931 г., и каковы пути их пре¬
одоления? Это: самотек в организации рабочей силы, ее текучесть,
обезличка в производстве, уравниловка в области заработной платы;
необходимость создания собственной производственно-технической ин¬
теллигенции; забота о советски настроенной части старых специали¬
стов, технико-инженерских сил; создание новых источников накопления
для промышленности, внедрение в нее хозрасчета. Далее, какие причины
наших недостатков отмечены им в области сельского хозяйства?
1) Непонимание двухсторонности колхозной торговли, т. е. того,
что кроме ее положительных сторон существуют еще и ее отрица¬
тельные стороны (государственная и рыночная цена на хлеб и т. д.);
2) непонимание того, что в связи с переходом преобладающей
массы крестьянства на колхозную форму производства наши заботы
и наша ответственность не уменьшаются, а увеличиваются (чего
однако очень многие коммунисты еще не поняли); 3) непонимание
того, что колхозы как социалистическая форма хозяйственной орга¬
низации есть лишь форма (как и советы), окончательный же успех
зависит от того, какое содержание вливают в эту ферму, кто руково¬
дит в них, коммунисты ли или кулаки и другие контрреволюционеры.
«Колхозы без коммунистов», так же как в свое время «советы без
коммунистов», есть лозунг контрреволюции, лозунг старых и новых
Милюковых; 4) неумение многих местных работников перестроить
фронт борьбы с кулачеством, сорвать маску с кулачества, часто вкра¬
дывающегося в колхозы и старающегося всячески вредить там; 5) недо¬
оценка ответственности коммунистов в колхозном строительстве и
хлебозаготовках, стремление сваливать ответственность за недостатки
на крестьян.
Нетрудно понять, насколько все эти указания на наши недостатки,
а следовательно, и все вытекающие из них абсолютно необходимые
мероприятия, так ясно, кратко и четко разъясненные т. Сталиным,
являются прямым продолжением, выводом и конкретизацией того, что
предначертали Маркс, Энгельс и Ленин в своих писаниях по вопросу
о пролетарском государстве, т. е. о диктатуре пролетариата и его не¬
обходимых основных мероприятиях для строительства социалистиче¬
ского общества.
На основе указаний Ленина, на гранитной почве теории Маркса и
Ленина т. Сталин в своих роботах развернул грандиозную картину
строительства, дал точные указания способа претворения в жизнь
хозяйственной программы социализма. Метод Маркса и Ленина дал ему
орудие для предвидения. В декабре 1926 г., когда не закончился даже
восстановительный период нашего хозяйственного строительства,
т. Сталин ставит вновь, в совершенно конкретной форме, вопрос
о возможности победы социализма в одной стране — именно в такой
гигантской стране, как СССР, где уже завоевана диктатура пролета¬
риата как политическая база для продвижения к социализму. Тов.
Сталин ставит вопрос: «Можем ли мы создать собственными силами
экономическую базу социализма, новый экономический фундамент,
необходимый для построения социализма?» И он дает такое решение
этой задачи: «Создать экономическую базу социализма — это значит
сомкнуть сельское хозяйство с социалистической индустрией в одно
XXXVIII

целостное хозяйство, подчинить сельское хозяйство руководству
социалистической индустрии, наладить отношения между городом и
деревней на основе прямого обмена продуктов сельского хозяйства
и индустрии, закрыть и ликвидировать все те каналы, при помощи
которых рождаются классы и рождается, прежде всего, капитал,
создать, в конце концов, такие условия производства и распределения,
которые ведут прямо и непосредственно к уничтожению классов» 1.
Мы уже осуществили и осуществляем многое из того, что содер¬
жится в этом грандиозном предвидении, многое, но еще далеко не все.
Многое, что еще не осуществлено из него, является теперь задачей
второй пятилетки, как это было решено XVII партконференцией.
Нам необходимо теперь освоение и дальнейшее развитие крупной
техники. «Техника, — сказал т. Сталин, — в период реконструкции
решает все... Самое важное с точки зрения строительства мы уже
сделали. Нам осталось немного: изучить технику, овладеть наукой.
И когда мы сделаем это, у нас пойдут такие темпы, о которых сейчас
мы не смеем и мечтать». Как известно, с того времени партия, рабочий
класс и колхозники под ее руководством с честью работают на пре¬
творении в жизнь и этой поставленной т. Сталиным решающей на дан¬
ном этапе задачи.
Способность диалектического перехода от общих свойств всякого
процесса к особенным его свойствам является признаком и доказатель¬
ствам конкретности данного учения. Только метод материалистиче¬
ской диалектики может дать оружие предвидения в сложной обста¬
новке противоречивых процессов действительности.
Умение владеть на деле подлинной диалектикой означает также и
способность быстрой ориентации, способность понимания крутой
ломки и необходимости крутого поворота, когда это нужно,
способность давать оценку изменению соотношений классовых сил.
Обладание этой особенностью марксистской диалектики есть одна из
самых характерных черт личности т. Сталина.
Но как обстоит дело с вопросам о дальнейшем развитей дикта¬
туры пролетариата в новых условиях борьбы за социализм в период
всеобщего наступления пролетариата по всему фронту, последней ста¬
дии нэпа, ликвидации кулачества, победоносного окончания первой «пя¬
тилетки, когда мы уже вступили в эру социализма? Тов. Сталин и в
этом вопросе дал партии, рабочему классу и колхозникам подлинно
марксистскую линию. Его анализ развития пролетарского государства
в этой фазе является образцом применения диалектики. «Некоторые
товарищи, — сказал он на январском объединенном пленуме, — поняли
тезис об уничтожении классов, создании бесклассового общества и от¬
мирании государства, как оправдание лени и благодушия, оправдание
контрреволюционной теории потухания классовой борьбы и ослабле¬
ния государственной власти. Нечего и говорить, что такие люди не мо¬
гут иметь ничего общего с нашей партией. Это — перерожденцы, либо
двурушники, которых надо гнать вон из партии. Уничтожение классов
достигается не путем потухания классовой борьбы, а путем ее усиле¬
ния. Отмирание государства придет не через ослабление государствен¬
1 «Еще раз о соц.-дем. уклоне в нашей партии» изд. 1927 г.. стр. 27-28.
XXXIX

ной власти, а через ее максимальное усиление, необходимое для того,
чтобы добить остатки умирающих классов и организовать оборону
против капиталистического окружения, которое далеко еще не унич¬
тожено и не скоро еще будет уничтожено»... «Сильная и мощная
диктатура пролетариата — вот что нам нужно теперь для того, чтобы
развеять впрах последние остатки умирающих классов и разбить их
воровские махинации».
Мощным рычагом усиления пролетарского государства является
изданный ЦК партии и правительством закон об охране обществен¬
ной собственности, имеющий огромное принципиальное значение. Этот
закон представляет собой грозное орудие против воров, вредителей,
хулиганов и расхитителей общественной собственности. Бывшие люди
(бывшие промышленники, торговцы, белогвардейцы—офицеры, попы,
кулаки и подкулачники и т. д.) организовывают массовое воровство
и хищение колхозного и государственного добра. Они «используют ча¬
стнособственнические навыки и пережитки колхозников, вчерашних
единоличников, а ныне членов колхоза. Вы, как марксисты, должны
знать, что сознание людей отстает в своем развитии от фактического
их положения. Колхозники по положению уже не единоличники, а
коллективисты, но сознание у них пока еще старое, частнособственни¬
ческое. И вот бывшие люди из рядов эксплоататорских классов ис¬
пользуют частнособственнические привычки колхозников, чтобы орга¬
низовать расхищение общественного имущества и тем поколебать
основу советского строя — общественную собственность» 1.В этих строках т. Сталин дает основные линии и необходимое на¬
правление развития диктатуры пролетариата на настоящей стадии
классовой борьбы. Он дает одновременно и превосходное применение
в настоящих условиях очень важной марксистской истины — отста¬
вания сознания людей от их действительного объективного положения.
Эта истина имеет большое значение для понимания массы явлений,
внутренне связанных между собой, связь которых, однако, для невоору¬
женного глаза — в марксистском смысле — не сразу ясна, как это
у нас часто наблюдается.
Марксимм-ленинизм, и только ом, может осветить правильный путь
пролетариата, борющегося за свое освобождение из-под ига капитала,
за социализм. Только он может дать действительное объяснение, а не
фразы, действительных, глубоких, т. е. классовых пружин тех или
иных уклонов от этой линии, дать объяснение социальной базы союза
или слияния этих уклонов в условиях обострения классовой борьбы. Он
дает также возможность предвидеть мероприятия и вероятное дей¬
ствие его классовых врагов, словом, он есть метод, способный — пере¬
фразируя известное выражение Спинозы — показать не только свою
правоту, но и ложность противоречащих ему теорий. Партия под ру¬
ководством своего ЦК во главе с т. Сталиным одержала решающие
победы, разбила наголову контрреволюционный троцкизм и правых
оппортунистов, завершила победоносно первую пятилетку и осуще¬
ствляет вторую. Все это стало возможным лишь при условии непоко¬
* Доклад т. Сталина на пленуме ЦК и ЦKK 7/I 1933 г. Курсив
наш — А. В.
XL

лебимой большевистской энергии в претворении в жизнь заветов Ле¬
нина. Огромная заслуга т. Сталина в этой грандиозной победе никам
не может быть оспариваема. Это все знают. Он наш вождь и учитель.
Его труды являются продолжением, конкретизацией и развитием уме¬
ния Маркса—Энгельса—Ленина применительно к эпохе упадка и разло¬
жения в период империализма, надвигающейся пролетарской револю¬
ции в странах капитализма и колониальных революций, уничтожения
классов и победоносного строительства социализма в СССР. Совер¬
шенно естественно поэтому, что труды эти представляют собой, как
мы видели, исключительную ценность и с точки зрения дальнейшего
развития марксизма-ленинизма, марксистской методологии, диалекти¬
ческого материализма.

IV. ВOПРOC О МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ДИАЛЕКТИКЕ
Остается указать еще на один существенный пробел В мерингов¬
ской биографии Маркса: Меринг уделяет совершенно недостаточно
внимания вопросам материалистической диалектики Маркса и Эн¬
гельса. Речь идет, конечно, не о том, что Меринг довольно редко упо¬
требляет это выражение, а о том, что он не дает сколько-нибудь си¬
стематического представления о материалистической диалектике. Но
в других сочинениях (в «Истории германской социал-демократии», в
введениях к изданному им литературному наследству Маркса—Эн¬
гельса и др.) Меринг довольно много писал об отдельных проблемах
марксовой диалектики. В его понимании этого кардинального вопроса
марксизма, однако, имеются весьма существенные пробелы.
По этому поводу нужно сказать, что Мерингу никогда не удава¬
лось дойти до полного понимания всего значения метода материали¬
стической диалектики, а вследствие этого и до понимания необходи¬
мости бороться до конца за чистоту этого величайшего оружия про¬
летарской революции. Здесь сказалось его прошлое мелкобуржуазного
демократа 70—80-х годов XIX столетия (до его вступления в ряды
революционного пролетариата) и в связи с этим остатки вульгарно-
материалистического мировоззрения. Преодолеть эти остатки пол¬
ностью ему не удалось до конца его жизни.
Было бы, конечно, совершенно несправедливо сказать, что Меринг
не боролся против извращений и фальсификаций метода Маркса—
Энгельса. Но все же Меринг боролся против них не так энергично и
последовательно, как следовало бы и как он был способен по силе
сноего могучего темперамента и ума. Он боролся против «дополнения»
марксизма махизмом, это так. Но в то же время были случаи, когда
он старался избежать острых углов. В полемике с Фридрихом Адле¬
ром, борясь в общем правильно и с большим литературным блеском,
он все же сделал совершенно недопустимые уступки махизму. «Сам
Мах, — возражал он Фр. Адлеру, — является совершенно невиновным
в этом «махизме», и он (Мах) никогда и не чувствовал необходимо¬
сти «дополнить» исторический .материализм, о котором он, может
быть, вообще и ничего не слыхал» 1.1 «Die Neue Zeit». XXVIII, т I. стр 173.
XLII

Здесь помимо недостаточно последовательной принципиальной по¬
зиции в области философии Меринг допустил ошибку еще и потому,
что он, по собственному его признанию, не был достаточно сведущ в
области физики. Он отступает перед Адлером, заявляя, что: «Против
«дополнения» в том смысле, что Мах в области физики совершил та¬
кого же значения дело, как Маркс в области истории, возражать я
вовсе не собираюсь» 1.
В своей «Истории германской социал-демократии», указывая на
недостатки Фейербаховского материализма, Меринг пишет: «Он (Маркс)
внес в материализм непреходящее содержание идеализма, подобно
тому, как Кант некогда внес в идеализм непреходящее содержание
материализма» 2. Такая оценка Мерингом значения дела Маркса и
Канта тем более удивительна, что не кто иной, как Меринг писал
о кантианстве: Слава Канта состоит в том, что он якобы опреде¬
лил границы способности человеческого познания. Наша же задача:
«исследовать границы его способности познания» 3. В этой же связи
Меринг указывает, что имя Канта будет больше всего сохранено
в истории науки благодаря его «Теории Неба», т. е. благодаря наи¬
более материалистическому из всех сочинений Канта. Особенно
ожесточенно и успешно борется Меринг против этики Канта, став¬
шей идолом социал-демократических филистеров, М. Адлера, Форлен¬
дера и др. Тот же Меринг по поводу этой этики пишет следующие по¬
разительно глубокие строки: «Он (Кант) поднимал обывательское
умонастроение (die philiströse Gesinnug) на высоту категорического
императива» 4.
В то же время Меринг допустил большую ошибку и тем, что он
хотя и боролся против ревизионизма, все же недостаточно оценивал
его значение, не понял его роковую опасность для судеб социал-демо¬
кратии. «То, что в своих «Предпосылках» Бернштейн умеет выдви¬
нуть против исторического материализма, — пишет Меринг, — ли¬
шено всякого значения, и не стоит терять хоть одного слова по этому
поводу» 5.Известно и то, что Энгельс в своей, в общем, хвалебной критике
работы Меринга об историческом материализме указывает ему на
тот недостаток, что Меринг не выполнил очередной задачи: не раз¬
работал вопроса о том, каким образом политические, правовые и про¬
чие идеологические представления возникают из экономических основ.
Диалектический материализм борется против обоих видов оши¬
бок, — как против идеалистических извращений, так и против вуль¬
гарно-материалистических искажений.
В условиях диктатуры пролетариата в СССР, когда им завоевана
власть в одной стране, когда необходимы железная дисциплина и пол¬
ное идеологическое единство в рядах партии, эти искажения особенно
опасны и недопустимы, как это показал опыт борьбы партии с мень¬
шевиствующим идеализмом, с одной стороны, и механизмом — с дру-
1 Там же, стр. 682.
2 Меринг, История германской соц.-дем . т. II, стр. 202.
3 Меринг, Philosophische Aussätze, стр. 59
4 Там же, стр. 62.
5 «Die Neue Zeit», XXVIII т. I, стр. 173.
XLIII

гой. Оба направления по существу являются выражением буржуазного
влияния на отдельные звенья партии в условиях диктатуры пролета¬
риата. Борьба против обоих направлений является продолжением
той борьбы, которую вели в свое время Маркс, Энгельс, Ленин, ко¬
торые боролись беспощадно на два фронта. Здесь необходимо еще
учитывать и то очень важное обстоятельство, что борьба в наше время
ведется при новых, особых условиях: именно в условиях, когда откры¬
тое выступление против политики партии, правящей на одной шестой
части земного шара, не имеет никаких шансов на успех.
Ленин определил диалектику, как душу марксизма. Вот почему
жизнеописание Маркса без изложения этого кардинального вопроса
нельзя считать полным и удовлетворительным.
Меринг показывает этапы духовного развития Маркса, его младо¬
гегельянский период, появление Фейербаха на его философском гори¬
зонте, затем влияние материализма XVIII века; он говорит о «Святом
семействе», о «Немецкой идеологии, о «Нищете философии» и т. д.,
но о теоретическом содержании зарождающегося диалектического ме¬
тода Маркса Меринг говорит слишком мало для того, чтобы у чита¬
теля, не занимавшегося специально этим вопросом, могло создаться
конкретное представление об этом методе.
Наша цель дать в кратком изложении лишь самые важные этапы
развития морсовой диалектики.
Прежде всего Маркс указывает на главный недостаток всего ста¬
рого, предшествовавшего ему материализма — до Фейербаховского
включительно: действительность рассматривается только в форме
объекта, как объект созерцания, а не как чувственно-человеческая
деятельность, не как революционная практически-критическая дея¬
тельность. Фейербах, как и прежние материалисты, считал истинно
человеческой деятельностью лишь деятельность теоретическую. Дей¬
ственная же сторона развивалась идеализмом. Но недостаток идеа¬
лизма состоит в том, что он по самой своей сущности не может знать
о действительной, происходящей не только в голове человека, но и в
самом мире чувственной деятельности.
Вопрос философии: соответствуют ли наши понятия объектив¬
ной внешней природе, реальным объектам, существующим незави¬
симо и вне нашего сознания, но отражающимся в нем, — это
не есть вопрос теории, это вопрос практики. Практика решает истин¬
ность мышления. Философы до Маркса тшетно искали ответ на этот
вопрос, потому что там, где они искали — в области чистой
мысли — вообще не может быть его решения. Критерием истины
является практика в смысле борьбы человечества, его передового
класса за господство над природой и за свое освобождение, за все то,
что может способствовать этому великому делу, т. е. практика, осно¬
ванная на науке, приобретенная опытом классовой борьбы в продол¬
жение всей истории человечества, словом, революционная практика.
Идеализм и религия удваивают мир, делят его на мир идей, ре¬
лигии, и на мир земной, на действительный мир. Фейербах открыл
заново ту истину, что первый необходимо объяснить из второго. Но
самый факт, что сознание людей до сих пор совершало это удвоение,
нуждается в объяснении и объясняется только саморазорванностью иXLIV

саvопротиворечивостью его земной основы. Этот земной мир, во-пер¬
вых, должен быть понят из себя самого со всеми его противоречиями.
во-вторых, должен быть и практически революционизирован. Фейер¬
бах сводит религию к «сущности человека», но эту сущность он
понимал, как сущность неизменную. Вопреки Фейербаху сущность
человечества не есть род биологический, не есть естественная связь
между изолированными индивидами, а совокупность общественных от¬
ношений. Поэтому Фейербах не понял, что «религиозное чувство», как
и чувствующий индивид — это общественный продукт, продукт
определенного исторического развития, который может возникать
лишь в определенной общественной формации, а вовсе не дан неиз¬
менно, раз навсегда «с самого начала». Общественная жизнь есть по
существу жизнь практическая. Мистицизм в теории находит свое ра¬
циональное решение и упразднение в человеческой практике, по¬
скольку теория создается на основе этой практики.
Диалектический материализм действенен, практически революцио¬
нен, поэтому его задача иная, чем задача старой философии. Фило¬
софы до сих тор лишь различным образом объясняли мир, но дело
заключается в том, чтобы изменить, революционизировать его, чтобы
создать бесклассовое общество, чтобы создать коммунизм.
Ленин дал анализ вопроса об источниках марксизма. Эти источ¬
ники: немецкий идеализм, французский утопический социализм и ан¬
глийская классическая политэкономия. Из классиков немецкого идеа¬
лизма наибольшее влияние имел на Маркса Гегель. Его диалектика
была материалистически переработана Марксом. Он создал диалек¬
тику материалистическую — это самое всестороннее и глубокое уче¬
ние о развитии (Ленин).
В чем основная идея диалектики? «Великая основная мысль диа¬
лектики заключается в том, что мир состоит не из готовых, закон¬
ченных предметов, а представляет собой совокупность процессов, в ко¬
торой предметы, кажущиеся неизменными, равно как и делаемые го¬
ловой мысленные их снимки, понятия, находятся о беспрерывном из¬
менении, то возникают, то уничтожаются». «Непрерывное возникно¬
вение и уничтожение, восхождение от низшего к высшему» — вот
объективная диалектика мира. А диалектическая философия является
лишь «простым отражением этого процесса в мыслящем мозгу» (Эн¬
гельс, «Л. Фейербах»).
Диалектика Маркса есть «наука об обишх законах движения как
внешнего мира, так и человеческого мышления»» (там же). По Марксу,
существует только одна наука — история, которая разделяется на
историю природы и на историю общества. По, говоря о развитии,
марксизм понимает этот всеобъемлющий факт не в ходячем, плоском
смысле слова, не в смысле механицизма вульгарных эволюционистов.
Последний рассматривает все изменения как количественное увели¬
чение или уменьшение. Это взгляд метафизический. Марксистская кон¬
цепция развития является наиболее богатой и всесторонней из всех
учений о развитии, ибо она «дает ключ к «самодвижению» всего
сущего; только она дает ключ к «скачкам», к «перерыву постепенно¬
сти», к «превращению в противоположность», к уничтожению старого
и возникновению нового» (Ленин).
XLV

Мир есть совокупность процессов, т. е. изменяющихся явлений,
представляющих собой единство противоположностей. Все явления со¬
стоят из противоречивых моментов и сторон. Благодаря этому всякое
явление как единое внутренне раздвоено; оно раздваивает себя на про¬
тиворечащие элементы и стороны. Но процессы развиваются не по¬
тому, что они получают внешний толчок, а наоборот, потому, что
внутреннее противоречие, взаимное исключение противоположных
тенденций ведет к движению, ведет к «самодвижению»; внешнее же
воздействие есть не что иное, как частный случай последнего. Метафи¬
зик рассматривает взаимодействующие моменты или вещи как изоли¬
рованные и самостоятельные, каковыми однако они в действительно¬
сти никогда не бывают. В природе и обществе нет вполне самостоя¬
тельных друг от друга процессов, а есть взаимозависимость и тесней¬
шая неразрывная «связь всех сторон каждого явления (причем история
открывает вое новые и новые стороны), связь, дающая единый, законо¬
мерный, мировой процесс движения» (Ленин).
На определенной ступени увеличения или уменьшения, т. е. количе¬
ственного изменения, возникает новое качество. Почему и как проис-
ходит возникновение нового качества? На этот вопрос дает ответ за¬
кон единства противоположностей, центральный закон диалектики.
Он говорит о том; что всякое явление есть результат изменения и пе¬
рехода одного процесса в другой вследствие борьбы внутренних проти¬
воречивых моментов. Это реальное, внутреннее противоречие, возра¬
стая до определенной ступени, и есть то, что заставляет всякий про¬
цесс изменяться, и изменяться скачками.
Откуда возникает необходимость скачков при переходе? Не
может быть непрерывного перехода от одного качества к другому,
если оно действительно новое качество. Непрерывный переход
возможен только от одного количества к другому количеству, т. е. к
большему или меньшему в пределах того же качества. Переход же к
новому качеству возможен лишь разрывный, скачкообразный, как раз
вследствие внутренней противоречивости всякого явления, качественно
отличного от других. Механистическая же концепция одного только
количественного изменения не в состоянии объяснить как раз са¬
мое важное: почему получается нечто новое? Его объясняют лишь
«внутренние импульсы к развитию, даваемые противоречием» (Ленин).
Таким образом «всякий процесс рано или поздно — вследствие
его противоречий — переходит, путем скачков, в новый процесс, ка¬
чественно отличный от прежнего. Спрашивается: «когда происходит
такой переход? На этот вопрос можно ответить в каждом конкретном
случае, конечно, только на основе знания причин, обуславливающих
данный конкретный переход. Дальше и всякая новая система проделы¬
вает процесс самоотрицания и нового перехода. Это и есть закон
отрицание отрицания, который не ведет к повторению старого и по¬
этому является не возвратом, а переходом в нечто новое, высшее,
является новым синтезом противоположностей на новой и высшей
базе. Этот закон выражает развитие по спирали (Ленин).
Связь этих трех законов диалектики заключается в следующем:
Основа, исходный пункт: внутренняя противоречивость всех явле¬
ний, всех процессов. Эти противоречия данного процесса взаимоисклю-
XLVI

чают друг друга и взаимно предполагают друг друга. Всякое действи¬
тельное развитие происходит вследствие внутренних противоречий. В
этом заключается смысл центрального закона диалектики, закона
единства противоположностей. Общественный способ производства и
частный способ присвоения являются основным противоречием капи¬
талистического строя. Но эти же противоположности только
вместе характеризуют капитализм, они неотделимы друг от друга
при капиталистическом строе, и капитализм неотделим от них. Ни¬
какое другое разрешение этого противоречия невозможно кроме
уничтожения капитализма и создания пролетариатом, этой основной и
решающей движущей силой революции, нового коммунистического об¬
щества. Закон перехода количества в качество на основе закона един¬
ства противоположностей дает объяснение того факта, что этот переход
идет скачкообразно, что он совершается при помощи революции, а не
путем мирной эволюции, как хотелось бы меньшевистским болтунам
и предателям. Всякое количественное изменение, происходящее не¬
прерывно, на определенной ступени, при определенных условиях при¬
водит к скачку, т. е. к новому качеству. Механическое движение пере¬
ходит в тепло, это последнее переходит в химическую и электриче¬
скую энергию.
Но на этом дело не останавливается. Новое качество опять скры¬
вает в себе противоречия; эти последние не являются просто повто¬
рениями старых; новое качество потому и ново, что оно раздваивает
себя в своем дальнейшем движении на новые противоречивые моменты.
Оно, как и предшествовавшие ему процессы, перерастает, переходит
скачками в нечто новое. Это и есть отрицание отрицания.
Следовательно единство противоположностей дает ключ к понима¬
нию самодвижения, возникновения нового явления из внутренней про¬
тиворечивости данного процесса. Закон перехода количества в каче¬
ство объясняет, как происходит прерывный процесс качественного из¬
менения на основе непрерывного количественного изменения. Закон же
отрицания отрицания объясняет, что этот процесс вечен и все же
никогда не повторяется; таким образом процессы необходимо подни¬
маются на высшую ступень. Все три закона поэтому только вместе мо¬
гут существовать, они неразрывны друг от друга, а в их единстве за¬
кон единства противоположностей занимает центральное место.
Таким образом эти три закона связаны между собой самым тес¬
ным образам и дополняют друг друга. Маркс всегда подчеркивал ко¬
ренное различие и противоположность своих взглядов взглядам Гегеля
на диалектику. Диалектика Гегеля является диалектикой идеалисти¬
ческой.
Вот что Маркс говорит по этому поводу:
«Мой диалектический метод не только в корне отличен от геге¬
левского, но представляет его прямую противоположность. Для Ге¬
геля процесс мысли, который он под названием идеи превращает даже
в самостоятельный субъект, есть демиург (творец) действительности,
представляющей лишь его внешнее проявление. Для меня, наоборот,
идеальное есть не что иное, как переведенное и переработанное в че¬
ловеческой голове материальное. Мистифицирующую сторону гегелев¬
ской диалектики я подверг критике почти 30 лет тому назад, в то
XLVII

время, когда она была еще в моде». Потом Гегеля стали третировать,
как некогда Спинозу, именно как «мертвую собаку». «Та мистифи¬
кация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, отнюдь не ме¬
шала тому, что именно Гегель первый дал исчерпывающую и созна¬
тельную картину ее общих форм движения. У Гегеля диалектика
стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть рацио¬
нальное зерно под мистической оболочкой». Мистифицированная диа¬
лектика Гегеля стала модной в Германии, так как она освящала,
оправдывала существующий общественный строй. «В своей рациональ¬
ной форме диалектика внушает буржуазии и ее доктринерам-идеоло¬
гам лишь злобу и ужас, так как в позитивное понимание существую¬
щего она включает в то же время понимание его отрицания, его не¬
обходимой гибели, каждую осуществленную форму рассматривает в
движении, следовательно, также и с ее преходящем стороны, так как
она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему кри¬
тична и революционна» 1.1 Маркс. Капитал, т I. послесловие ко 2-му изд.

Ф. МЕРИНГ
КАРЛ МАРКС
ЕГО ЖИЗНЬ
ИДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

ПРЕДИСЛОВИЕ
Эта книга имеет свою небольшую историю. Когда зашла речь об
издании переписки Маркса с Энгельсом, г-жа Лаура Лафарг обусло¬
вила свое согласие, поскольку оно было необходимо, моим участием
в качестве ее доверенного лица в редактировании переписки. В формаль¬
ной доверенности, выданной на мое имя в Дравейле 10 ноября 1910 г.,
она поручила мне сделать все примечания, разъяснения и сокращения,
какие я сочту необходимыми.
Фактически мне однако не пришлось использовать этих полномо¬
чий. Между издателями, или, вернее, издателем Бернштейном — так
как Бебель дал только свое имя — и мною не возникало сколько-ни¬
будь существенных разногласий. Тормозить же его работу без особой
надобности я, разумеется, не имел ни повода, ни права, ни охоты, да
это и не соответствовало бы духу поручения, возложенного на меня
моей доверительницей.
Но во время долгой работы над этой перепиской образ Карла Марк¬
са, сложившийся в моем уме на основании многолетнего изучения,
стал для меня более выпуклым, и у меня невольно возникло желание
запечатлеть этот образ в биографии. Я знал к тому же, что это чрез¬
вычайно обрадует г-жу Лафарг. Я приобрел ее доверие и дружбу не по¬
тому, что она считала меня самым умным или самым ученым среди по¬
следователей ее отца, но потому, что я по ее мнению глубже всех по¬
нял его как человека и вернее всех умел изображать его с этой сторо¬
ны. Не раз письменно и устно она уверяла меня, что многие полуза¬
бытые воспоминания о жизни в родительским доме оживали в ней толь-

ко благодаря описаниям, которые содержит моя история партии и осо¬
бенно мое издание литературного наследства Маркса, и что многие
имена, часто слышанные ею от родителей, лишь благодаря мне облек¬
лись плотью и кровью.
К сожалению эта благородная женщина умерла гораздо раньше,
чем удалось издать переписку ее отца с Энгельсом. За несколько ча¬
сов до того как наложить на себя руки, она еще послала мне друже¬
ский привет. Она унаследовала великий дух своего отца, и я до конца
своей жизни буду ей благодарен за то, что она доверила мне для изда¬
ния многие сокровища из оставленного им литературного наследия, не
сделав при этом ни малейшей попытки повлиять на свободу моих суж¬
дений. Так, я получил от нее письма Лассаля к Марксу, хотя из моей
истории партии она знала, как часто и решительно я отстаивал пра¬
воту Лассаля в споре с ее отцом.
Между тем ни тени благородства, присущего этой женщине, не об¬
наружили два сионских стража марксизма. Когда я приступил к осу¬
ществлению своего замысла — написать биографию Маркса, — они под¬
няли вопль добродетельного негодования, так как в «Нейе цейт» я по¬
зволил себе высказать несколько замечаний об отношении к Марксу
Лассаля и Бакунина, недостаточно расшаркиваясь при этом перед офи¬
циальной партийной легендой. К. Каутский обвинил меня во «вражде
к Марксу» вообще и в «злоупотреблении доверием», якобы допущен¬
ным мною в отношении г-жи Лафорг, — в частности. А так как я все
же упорствовал, то из драгоценного места на столбцах «Heйe цейт»
уделено было ни более ни менее как целых шестьдесят страниц пам¬
флету, в котором Рязанов пытался уличить меня в постыднейшем
предательстве по отношению к Марксу. Он осыпал меня при этом обви¬
нениями, недобросовестность которых может сравниться разве только
с их бессмысленностью. Я оставил последнее слово за этими господами
под влиянием чувства, которое из вежливости не назову надлежащим
именем; но долг перед самим собой обязывает меня заявить, что я не
сделал ни малейшей уступки их моральному терроризму. Я обрисовал
в моей книге отношения Лассаля и Бакунина к Марксу, согласно тре¬
бованиям исторической правды, совершенно не считаясь с партийной
легендой. При этом я конечно опять воздержался от всякой полемики,
но в примечаниях слегка вышутил главные обвинения Каутского и Ря¬
занова — в назидание и на пользу более молодым работникам в этой
области, которым необходимо как можно раньше привить полное рав¬
нодушие к припадкам попов марксистского прихода.
Если бы Маркс был в действительности тем скучным примерным
мальчиком, каким восторженно изображают его попы марксистского
прихода, я не увлекся бы мыслью написать его биографию. Мое восхи-
4

щение, как и моя критика, — а для хорошей биографии необходимо в
равной мере и то и другое, — относятся к великому человеку, который
всего чаще и охотнее говорил о себе, что ничто человеческое ему не
чуждо. Воссоздать образ Маркса во всем его мощно-суровом вели¬
чии — вот задача, которую я ставил себе.
Цель сама собой определяла и путь к ее достижению. История —
всегда одновременно и искусство и наука, и это в особенности приме¬
нимо к жизнеописаниям. Не помню, какой ученый сухарь родил эту
«бессмертную» идею, что в храме исторической науки эстетике делать
нечего. Но я должен, быть сможет, и к стыду моему, откровенно со¬
знаться, что даже буржуазию «я не так глубоко» ненавижу, как те бо¬
лее строгие мыслители, которые, лишь бы лягнуть старика Вольтера,
объявляют скучную манеру писать — единственно дозволенной. Сам
Маркс был в этом смысле тоже на дурном счету: вместе с древними гре¬
ками он причислял Клио к девяти музам. В действительности муз пре¬
зирает лишь тот, кем они сами пренебрегли.
Предполагая, что читатель одобрит избранную мной форму, я тем
более должен просить его о снисхождении к содержанию. Я вынужден
был считаться с неумолимой необходимостью не слишком перегружать
книгу. Нужно сделать ее доступной и понятной хотя бы для развитых
рабочих; а она и без того в полтора раза превзошла первоначально
предполагавшийся объем. Как часто приходилось мне поэтому до¬
вольствоваться одним словом вместо целой строки, строкой вместо
страницы и страницей вместо листа! Особенно пострадал от этого раз¬
бор научных произведений Маркса. Для того чтобы заранее устранить
всякие недоразумения, я вычеркнул из обычного подзаголовка биогра¬
фии великого писателя: — «История его жизни и его сочинений», —
вторую полоинуу.
Конечно несравненное величие Маркса в значительной степени обу¬
словливается тем, что в нем неразрывно слиты человек мысли и чело¬
век дела, взаимно дополняя и поддерживая один другого. Но столь же
несомненно и то, что борец всегда брал в нем перевес над мыслителем.
В этом отношении все великие основоположники марксизма мысли¬
ли одинаково. Лассаль сказал однажды, что охотно оставил бы нена¬
писанным то, что знал, лишь бы наступил наконец час практического
действия. «И они были глубоко правы, как мы с ужасом убедились в
наши дни; мы видим, что серьезные исследователи, по три, по четыре
десятка лет высиживавшие каждую запятую в сочинениях Маркса,
теперь, в тот исторический момент, когда они могли бы и должны были
бы действовать, как Маркс, на самом деле лишь вертятся вокруг своей
оси подобно скрипучим флюгерам.
Не скрою однако, что я не чувствовал себя призванным более
5

других, охватить до предельных границ колоссальную область знаний,
которыми владел Маркс. Даже для того чтобы дать в узких рамках
моего изложения вполне ясное представление о II и III томах «Капи¬
тала», я призвал на помощь моего друга Розу Люксембург. Читатели
будут не менее меня признательны ей за готовность, с какой она по¬
шла навстречу моему желанию; третий отдел XII главы написан ею.
Я счастлив, что украсил мою книгу этой жемчужиной, вышедшей
из-под ее пера. И не менее счастлив, что наш общий друг Клара Цеткин-
Цундель разрешила мне выпустить мой кораблик в открытое море под
ее флагом. Дружба этих двух женщин была для меня неоценимым
утешением в годину, когда стольких «мужественных и стойких пе¬
редовых борцов» социализма умчало бурей, как сухие листья, гони¬
мые осенним ветром.
ФРАНЦ МЕРИНГ
Штеглиц—Берлин, март 1918.

1
юность
I. ДОМА И В ШКОЛЕ
Карл Гейнрих Маркс родился 5 мая 1818 г. в Трире. Родослов¬
ная его мало известна вследствие путаницы в сословных списках, вы¬
званной военным положением в рейнских провинциях в начале XIX ве¬
ка. Ведь и посейчас спорят о том, в каком году родился Гейнрих Гейне.
Относительно Маркса дело обстоит л*е так «плохо, ибо он родился в
более спокойное время. Но все же, когца «пятьдесят лет тому назад
умерла одна из сестер его отца и оставила завещание, которое было
признано недействительным, то суду при розыске законных наслед-
шгков по праву родства уже не удалось установить в точности день
рождения и смерти ое родителей, следовательно, деда « бабки Карла
Маркса.
Фамилия его деда была Маркс Леви, «о потом он стал имено¬
ваться просто Марксом. Он быт |риыо*мом в Трире и умер, повтмому,
в 1798 г.; в 1810 «г. его во всяком случае уже не было в живых. Бго
жена Ева, урожденная Мозес, в 1810 г была еше жива и скончалась,
как утверждают, в 1825 г.

Из многочисленных детей, доведенных от этого брака, двое — Гир-
игель -и Самуил — посвятив себя ученым професси-ям, Самуил унас¬
ледовал после смерти отца должность раввина в Трире. Сын ею Мозес
в качестве кандидата на 1юст рааална попал в Глейвиц, в Силезии.
Самуил родился ß 1781 г. и умер в 1829 г. Гиршель, отец Карла Маркса,
родился в 1782 г. Он занялся изучен чем права, был адвокатом, затем
советником юстиции в Т]М?ре. В 1824 г. он крестился, приняв имя
Гейириха Маркса, .и скончался в 1838 г. Он был 'женат на Генриетте
Пресбург, 1Го.гландс1соП еврейке. По сведениям ее внучки, Элеоноры
Маркс, предки ее во многих поколев :ия\ бьпи раввинами. Генриетта
умерла 8 1863 г. Они оставив после себя многочислен ioe поточчепю;
но ко времени ввода в наследство — из бумаг этого дела мы и по¬
черпнули генеалогические даттгые о семье Маркса — из детей остава¬
лись в живых всего лишь четверо: Карл Маркс и три дочери: София —
вдова с:рялчего Шчадьгаузена в Мастркхте, Эмилия — замужем за
икженерсм К-онрчд^ и Трире и Л\иза — жена купца Юта в Кап-
штадте.
Брак ролстелей Карла Маркса был на редкость о»гастл:шым, и бла¬
годаря этому юность его, как и его старшей сестры Софии, протекала
весело и беззаботно. «Блестящею природные даровал-тм» Карла будили
у стда' надежгту, что со временем они послужат на благо человечеству,
а мать называла сына счастливчиком, которому удается нее, за что
бы он ни взялся. Однагко Карл Маркс не вырос под исключительным
влиянием ни матери, как Гете, ни отца, как Шиллер и Лессинг. Мать
его, хотя и окружавшая нежной заботой мужа и детей, была всецело
занята домаштитти делами. Она до конца жизни не научилась даже
пражглыю говорить по-немецки и не принимала никлюого участия в
духоиной борьбе сына — тодыоо иногда 1Ю-матер:¥кски сокрушалась
о споем Карле, думая о там, чего бы он достиг, если бы пошел
надлежащей дерогой. В позднейшие поды Карл Маркс, повидпмому,
сблизился со своими голландскими родственникалж по MarepmiCKOii
линии, в особенности с одним из «дцдей», Филипсом- Он неодно¬
кратно отзывается с большой симпатией об этом «слаоном старике»,
который оказывал ему и материальную помощь в трудные м&нуты
жизни.
Но и отец Маркса B3i*pan уже порою с тайным страхом на «демона»
r дуню тобичиа-сьпна. Но он умер вскоре после того, как Карлу ис¬
полнялось двадцать лет. Бпо мучили не мелкие заботы .и тренот ма-
тсри-наседки, мечтавшей об удачной кэрьеое для сына, а смутный страх
перед гранитной твердостью характера Карла, чуждой его собствен¬
ной мягкой душе. Еврей, уроженец рейнских иромтгций, юрист, ка¬
залось бы, он был трижды забронирован от всех соблазнов юнкерства
восточ1ЮГо берега Эльбы. Однако Гейнрих Маркс был ттрусским патрио¬
том — «ев том безвкусном смысле, каткой теперь тлеет это слово, —
он был прусским *кггриотам старого закала, каких старейшие из нас
еще плавали о лнце Вальдека и Циглера. Он был «насквозь пропитан
буржуазной культурой, искренно верил в просветмте.тьные реформы с
духе «старого Фрипа», словом, был одттч из тех «»идеологов», кото¬
рых не без основания ненавидел Наполеон. А то. что Наполеон называл
«ндеолотчеоасчи бредая.ми». разжигало «енавнеть еггиа Маркса к за-
8

воеватслю. И это несмотря на то, что последний даровал рейнскшч
евреям (рожданское раинопршние, а 'рейнской rrpo^mnict» 1 — коцекс На-
полеона, .их ревную о.\р;ыяе;уюе ои крошите, на которое непрерывно
посягала старопрусская реакция.
Вера Гейнрих а Маркса в «тений» прусской монархии не <5и.та по¬
колеблена и тем», что гг русское правительство, помин маму. вы улило
его »переменить религию ради службы. Это «еоднокрлтно утверждали
даже лица, в общем ооведомлеймьве,-очевидно, с целыо о: (ршдать или
хотя бы изменить то, что не нуждается ни в извинении, ни в оправ¬
дании. Даже с узко религиозной точки зрения человеку, который вме¬
сте с Локком, Лейбницем и Лессингом «словеоыяшт «чистую веру
в бога», нечего б1яло делаггь в аинагоге. Он скорее мог об,тести себе
приют под сенью прусской госгюдствуюшей цорпсви, ибо в ней в то
время царил довольно терпкмый рационализм, так называемая религия
раэуча, енггавишвая некоторой отпечатеж и на прусском цензурно.м
законе 1819 г.
Но отречение от еврейства при тогдашних обстоятельствах было
актом не только религиозной, «он — главным образам — обществен¬
ной эмансипации. В великой умственной работе наших лучших мысли¬
телей и поэтов еврейство не принимало участи«. Осро»миый светоч
Моисея Мендельсона тщетно силился осветить своему «народу» путь
в область немецкой духовной жизни. Как раз в те годы, когда Гейн¬
рих Маркс принял христианство, в Берите образовался кружок еврей¬
ской молодежи, которая носила по стопам Мендельсона. Но и ее попыт¬
ки кончились неудачей, хотя среди этой .молодежи были такие люди,
как Эдуард Гаме и Гейнрих Гейне. Ганс, руленой этого небольшого
судна, первый спустит флаг и принял христианство. Гейне, пршца, по¬
едал ему »вслед суровое проклятие — «Еще *$че;х1 ты был герой, сего¬
дня — негодяй», — одкажо и сам вскоре был вынужден заплатить ту
же цену за «»входной билет в европейскую культуру». Оба сылрали исто¬
рическую роль в творчестве гер.мрнекого духа своего столетия. Имена
же их прежних товарищей, сомранивших верность еврейству, давно
забыты.
Вот почему в течение многих десятков лет переход в хрисл*апство
был культурна шагом для свободамьклящда в еэрействе. Именно в
гаком, а не ином смысле, следует понимать крещение Гейнрих а Маркса
и его семьи в 1824 г. Возможно «прочем, что и некоторые внешние
обстоятельства обусловили собой если не самый переход, то время,
когда ом свершился. Скупка евреями поместий и земель, чрезвычайно
усилившаяся в двадцать« годы, в период кризиса в сельском хозяйстве,
вызвала в рейнской провинции сильную немаюкть к евреям. Человек
стать безупречной честности, как старый Маркс, г«- только не счи¬
тал своим долгам подвергаться этой ненависти, но даже полагал, что
не имеет на это права из-за своих ле:ей. А может быть, тут сыграла
рать и смерть »его матери. Она умерла как -раз в это время, освободив
его от необходимости блюсти тот пиэтет по отношению к родителям,
который вло*тне соответствовал его характеру. Возможно также, что на
решение Геинрвгха Маркса отмаст повлияло и то обстоятельство, что
в там году, когда он перешел в христианство, его старший сын достиг
школьного возраста.
о

Так «или иначе, нет оомнения, что Гейнрих Маркс воспитывал в
себе современный гуманизм, освободивший его от воей узости еврей¬
ства, и эту свободу он оставил мак ценное наследие своему Карлу.
В письмах его к сыну-студенту, довольно многочисленных, нет и следа
особенностей или недостатков еврейского характера. Письма эти по-
старомодному сантиментальны, пространны и написаны в стиле XVIII
века: как истый немец он «восторжен в любви и шумлив в гневе. Да-
лекий от мещанской узости взглядов, отец охотно касается в пись¬
мах умственных интересов сына и восстает решительно — и вполне
основательно — только -против его влечения сделаться «заурядными
рифмоплетом». Тешась мечтами о будущем своего Карла, старик «с
поблекшими волосами и несколько подавленным духом» не м-ог ко¬
нечно, не задавать себе порой вопроса, соответствует ли сердце Карла
его голове, присущи ли ему зелпгые, более 1бежные чувства, которые
приносят столько утешения в этой юдоли скорби.
Go своей точки зрения сн имел право сомневаться в этом: истин¬
ная любовь, которую он «лелеял к сыну в глубинах сердца», делала
его не слепым, а ясновидящим. Но человеку не дано предвидеть ко¬
нечных результатов своих действий. И Гейнрих Маркс не думал я не
мог предположить, что са»м он, богато надесиив сына наследием бур¬
жуазного воспитания, развязывал крылья «демону», относительно ко¬
торого сомневался, «небесного» ли он или же «фаустовского» проис¬
хождения. Карл Маркс уже в отцовском доме преодолел шутя много
такого, что стоило Лассалю или Гейне первых и тягчайших жизненных
битв, раны от которых у обоих не зарубцевались вполне за всю жгнэнь.
Труднее выяснить, что дала подраставшему Марксу школа. Карл
Маркс никогда впоследствии не упоминал ни об одном из своих ижшь-
ных товарищей, и мы также не располагаем воспоминания ми кого-
либо из них о Марксе. Гигснаэию он окончил рано в своем родном го¬
роде; его выпускное свидетельство помечено 25 августа 1835 г. Как
водится, оно напутствует даровитого юношу благословением и добрыми
пожеланиями и содержит шаблонные отзывы об его успехах в отдель¬
ных отраслях знания. Всё же в школьном CHcuete.ibCTBe отмечено, что
Карт Маркс хорошо переводил и объяснял труднейшие'места в древ¬
них классиках, особенно такие, где трудность заключается не столько
в своеюб|дазии языиа, сколько в содержании и логической связи мыслей.
Его латинское сочинение обнаруживает богатство мысли и глубокое
проникновение в сущность предмета, но перегружено не относящи¬
мися к предмету замечаниями*.
На экзаменах у него не ладилось дето с законом божиим и отчасти
с историей. Зато в немецком сочинении он высказал мысль, которая
показалась «интересной» и экзаменаторам, а нам должна казаться
еще щггереснее. Темой этого сочинения были «размышления юноши о
выборе жизненного призвания». От:ялв экзалщнаторов гласил, что ра¬
бота Карла Маркса обращает на себя внимание богатством мыслей в
хорошим, планомерным распределением материала, но wto автор снова
проявляет присущий ему недостаток — чрезмерное стремление к изы¬
сканности, образности выражений Затем дословно приведена од»га
фраз»: «Мы не всегда можем достигнуть положения, к которому счи¬
таем себя призванными: наши отношения к обществу в известной с тс
ю

пени нзча.тлсь раньше, чем мы сасш могли определить «тх». Так уже
о детском >t\ve Маркса мелькните зарнице«« мысль, всестороннее раз¬
витие которой составляет бессмертную* заслугу его зрелых лет.
2. ЖЕН 1111 ФОН-ВЕСТФАЛЕИ
Осенью 1835 г. Карл Маркс поступил в Боннский университет,
где в первый .год, ловидимюму, не столько изучал юридические науки,
сколько просто «пребывал в упиждракете».
Непосредственен ы.мм сведениями о боннском периоде жизни Карла
л'.ы не располагаем, но, судя по том-у, как это отразилось в письмах
отца Маркса, молодая кровь заявляла о соонх правах. О «безрассуд¬
ствах» и «беспутстве» отец писал позднее и под сердитую руку. Тогда
же он только жаловался, что сьш присылает ему «бчета ä 1а Карл, без
связи и без подведенного итога». Счета впрочем it впоследствии не
сходились у этого классического теоретика денежного обращения.
По истечении первого веселого года в Бонне Маркс ® благословен¬
ном возрасте — восемнадцати лет — сделался женихом своей подруги
детских «гр, близкой »приятельницы его старшей сестры Софии, кото¬
рая содействовала союзу юных сердец. Помолвка Маркса казалась
тоже сумасбродной студенческой выходкой, но была на самом деле
первой и самой прекрасной победой, одержанной прирожденным власти¬
телем. Отец Маркса находил вначале победу сына совершенно «непо¬
нятной» и лишь тогда уразумел ее, когда открыл, что и в невесте Карла
есть «нечто гениальное» и что вна способна приносить жертвы не »
пример заурядным девушкам.
Жен ни фан-Вастфа-кн отличалась, действительно, не только не¬
обыкновенной красотой, но и столь же необыкиоэениым умом и ха¬
рактером. Она была на четыре года старше Карла Маркса, «о все же
ей было немногим более двадцати лет, она достигла полного расцвета
юной красоты, ее окружали ткжтошгик'и, и как дочери высокопостав¬
ленного чиновника ей было обеспечено блестящее будущее. И всем
этим она пожертвовала, как выражался старик Маркс, ради «невер¬
ного и полного опасностей будущего». Отцу иногда даже казалось, что
и в ее душе живут страх и тревога, и это его беспокоило. Но он глу¬
боко верил в этого «ангела» и «»волшебницу» и пророчил сьшу, что
о«на не щкхменяет его ни на какого князя.
Будущее оказалось на деле еще более неверным и опасным', чем
оно рисовалось Гейнриху Марксу в минуты самых тяжелых предчув¬
ствий. Однако Женни фон-Вестфален, сияющая детской прелестью на
своем юношеском портрете, с непоколебимым, геройским мужеством
хранила верность своему избраннику среди самых тяжких жизненных
страданий. В заурядном смысле слоеа она, может быть, и не облегчала
ему тяжелого бремени жизни, ибо была избалована с детства и не
всегда умела оправляться с мелмилш житейскими невзгодами, как спра¬
вилась бы на ее месте закаленная пролетарка. Но в другом, более
высоком смысле: в отношении понимания его творчества она стада до¬
стойной подругой своего мужа. Все ее письма, сколько их ни сохра-
11

н:«лось, льтгат неподдельной женственностью. Это бмлп натура в духе
Гете, одинаково искренняя и правдивая во всех своих душенных про¬
явлениях — от очаровательной общительности в радостньх* дни до тра-
mческой скорби Ннобеи, когда нужда отт.та у нее ребенка и она не
имела денег даже на скромную могилу для него. Красота Женнн была
гордостью ее мужа, и после того кик они прожили вместе почти целый
человеческий эек, он писал ей в 1863 т. из Трира, куда ездил на похо¬
роны своей матери: «Ежедневно паломничаю к старому вестфальскому
Дому (на Римской улице). Он меня интересует больше асех римских
древностей, вместе взятых, потому что напоминает мне счастливые
времена молодости, а также петому, что хранил в себе лучшее мое со¬
кроемте. .. Ежедневно меня со всех сторон спрашивают, как пожи¬
вает бывшая здешняя «первая красавица» и «царипа балов». Для муж¬
чины дьявольски лестно, что жена продолжает жить «заколдованной
принцессой» в воображении целого города». И уже умирая, этот че¬
ловек, совершенно чуждый сантиментаяьност. с потрясающей скорбью
говорил о лучшей части своей жизни. заключенной для «его в этой
женщине.
Молодые люди обручились, не спросясъ родителей невесты, что не¬
мало смущало совестливого Гейнриха Маркса. Но очень скоро после¬
довало « согласие Вестфаленсв. Тарный советник Людвиг фси-Всст-
Ф-ален, несмотря на свое имя и эвамие, не принадлежал ни к восточ-
нозльбекому юнкерству, ни к стпроптчхэкой бюршдагши. Отец ею,
Филипп Вестфаюен, был одной из замечательных фигур германской
военной истории. Он состоял тайным секретарем пра келиком герале
Фердинанпе Бра у нш вейгеюом. Последний во время евмилетней войны
командовал сбсрной армией самого пестрого состава, нанятой на ан-
плг'йские деньги, и успешно защищал Западную Германию от злчзоеаа-
тельоких аппетитов Людовика XV и маркизы Помпадур. Назлб всем
немецким « английским генералам Фи лит Вестфалец добился того, что
стал во главе генера льного штаба герцога, и так вьовмнулся своими
заслугами, что английский король хотел назначить «о генерал-адъю¬
тантам армии. Вестфаоен однако отклонит это предложение. Он лишь
настолько укротил свой бюргерский дух, что принял пожалованное ему
дворянство; сделал он это однако только из тех соображений, которые
вынудили и Гердера и Шиллера пойти на такое же унижение: Филипп
Вест фа лен пошел на этот компромисс для того, чтобы иметь возмож¬
ность жениться на дочери шотландского барона, гостившей в лагере
герцога Фердинацяа у своей сестры, жены генерала английских вспомо¬
гательных войск.
Сыном этой четы был Людвиг фон-Вестфален Бели он унаследо¬
вал историческое »гмя от отца, то имена предков ело матери тоже бу¬
дили великие исторические воспоминания: один из этих предков по
прямой восходящей линии *6цл сожжен на костре в борьбе за ре¬
формацию в Шотландии; другой, граф Арчибальд Аргайль, был обезглав¬
лен как бунтовщик ка рыночной площади в Эдинбурге во время осво¬
бодите.лыюй борьбы против Иакова И. Подобные семейные традиции
сами по себе выверили Людвига фон-Весгфапена из узкого круга огра¬
ниченного юнкерства, одновременно нищего н гордою, и юичливой бю¬
рократии. Вначале он состоя/» на службе при герцоге Ефауншиейгском
12

и «нисколько не помышлял оставить эту службу и тогда, когда это ма¬
ленькое герцогство было превращено Наполеоном в Вестфальское ко¬
ролевство. Он, очевицгно, менее дорожил службой у прирожденных Вель-
фов, чем реформами, которым« эавоевате.ги-французы пытались исце¬
лить язьы ею родины. Но и по отношению к иноземному владычеству
он держался так же недружелюбно. Вот почему в 1813 t. он изведал на
себе тяжелую руку маршала Дову. Затем ом служил ландра го.м в Зальц-
веделе, где у нею 12 февраля 1814 1. родилась дочь Женки, а дна года
спустя был перееден в качестве правительственного совепликл в Трир.
Усердствуя на первых порах, прусский государственный канцлер Гарден-
берг понял, что во вновь приобретению реыгскую провинцию, сердцем
еще приверженную к Франиш, следует сажать дельных работники«
чуждых юнкерским предрассудкам.
Карл Маркс з течение всей своей жизни отзывался о Людвиге фон-
Вестфа.гене с большой признательностью и сердечностью. Не только
потому, что он был женагг на его дочери, называл он Вестфалена
«доропим другом, заменившим ему отца» и уверял его в своей «сыновней
любил». Вечггфазен декламафовал от первой до последней строчки це¬
лые песни из Гомера, знал наизусть ббльшукЛчасть драм Шекспира
как по-немецки, так и по-английски. В «старом вестфа ленском доме»
Карл Маркс находил духовную пищу, которой не мог дать ему роди¬
тельский дам и еще гсенее того шкала". «Сам он был с даанпх пор лю¬
бимцем старика Вестфолена, который, может быть, и потому еще дал
согласие на помолвку, что помнил о счастливом браке собственных
родителей. Ведь в глазах общества девушка из старшворянскосо ба¬
ронского роил тоже сделала лея год ходящую партию, выйдя замуж за
граис дане кого тайного секретаря, бедняка ci притом не дворянина.
Старший сын Люде;га фон-Вестфэ. зека отнюдь не унаследовал вы¬
соких душевных качеств отца. Он был тогвгчный бюрократ «и карьерист.
Мало того: в эпоху реакции 50-х газов, занимая пост прусского ми¬
нистра внутренних дел, он быт представителем феодальных полол знаме¬
нии самое о закостенелого прекчагинальнопо юнкерства и даже проти¬
востоял мянисфу-пргэияентг Мантейфелю, куда более уяному и хит¬
рому бюрократу. С сестрой Женни Фердинанд фоп-Вестфопсн, который
был на пятнадцать лет старше ее, не поддерживал близких отношений.
Он ей приходился сводным братом от первого брака ее отца.
Истинным ее братом был Эдгар фон-Вестфален, который по своим
убеждениям был .левее отца, «как Фердинанд — правее. Ему приходи, юс ь
подписывать коммунист]»ческие воззвания своего шурцна. Он не сде¬
лался однако постоянным товарищем Карею Маркса, а, перекочевав
за океан, испытал зам много превратностей судьбы, возвращался и
снова уезжал, появлялся неожиданно в разных местах и вообще, судя
1Ю всему, что о нем рассказы;«ают, не уживался в рамках размерен¬
ной будничной м<изни. Но сестре своей Жазвпи и ее мужу Карлу Марксу
он был верным другом, горячо любил их, и своего первенца-сына они
назвали его именем.

9
УЧЕНИК ГЕГЕЛЯ
I.	IlEPKl.lft ГОД R ПЕРЛИНЕ
К те ло помолвки Карла Маркса отец его решил, что свои
научные занятия Карл будет продолжать в Берлине: сохранилась
официальная бумага, помеченная 1 июля 1836 г., в которой Гейн¬
рих Маркс не только разрешает, но и выражает желаете, чтобы
сьан его Карл перешел на ближайший семестр в Берлинский уни¬
верситет и слушал пам начатый а Бонне курс юридических и финансо¬
вых наук.
Помолвка Карда скорее укрепила, чем поколебала, это решение
старика Маркса: он был человек осмотрительный и, так как свадьба
отложена была надолго, считал более благоразумным держать влюб¬
ленных подальше др>т от друга. Быть может, он выбрал Бертин из
прусского патриотизма и еще потому, что Берлинский университет
не знал разгульной жизни старого студенчества, которую Карл Маркс
по мнению заботлиэсго отца достаточно изведал в Бонне: «В сравне¬
нии с здешним дглюм труда другие университеты — сущие кабаки-»,—
говорил Людвиг Фейербах.
14

Во всяком случае юный студии не сам выбрал Вердин для продол¬
жения университетских занятий. Карл Маркс любил тот солнечный
край, где родился, а прусская столица была ему противна всю жизнь.
Не могла привлечь его туда и философия Гегеля, которая после смерти
своею осношпеля еще более неограниченно господствовала в Берлин¬
ском университете, чем при его жизни: Гегель был ему совершенно чужд.
К этому (Присоединялась разлука с любимой девушкой. Правда, он обе¬
щал, что удовольствуется ее согласием выйти за него впоследствии за¬
муж, а пока воздержится от всяких внешних проявлений своих чувств.
Но клятвы вообще «писаны на воде», а клятвы влюбленных в особен¬
ности: Маркс рассказывал впоследствии своим детям, что в любзн к их
матери он был в те годы подлинно неистовым Роландом и его юный
пыл не знал покоя, пока он не добился разрешения переписываться с
невестой.
Однако первое письмо от нее ом получил только через год после
приезда в Берлин. Об этом годе мы имеем в некоторых отношениях
более точные н подробные сведения, чем о каком бы то ни было из
более ранних или более поздних лет жизни Маркса. Сведения эти дает
пространное письмо, которое Маркс написал родителям 10 ноября
1837 г., чтобы дать им представление «в конце прожитого здесь года
о том», как он был проведен». Этот замечательный документ отражает
уже цельного человека, борющегося за истину до полного истощения
душевных и телесных сил. Он обнаруживает ненасытную жажду знания,
неиссякаемую энергию, беспощадную самокритику и тот воинствен¬
ный дух, который умеет заглушать голос серцца, когда сию заблуж*
дается.
22 октября 1836 г. Карл Маркс был внесен в списки студентов. Но
лекции его, понидимому, мало интересовали: в течение девяти семе¬
стров он записался не более чем на двенадцать курсов, главным об¬
разом обязательных, по юридическим наукам, да и из них, надо по¬
лагать, слушал немногие. Из официальных преподавателей, пожалуй,
только один Эдуард Ганс имел некоторое влияние на умственное раз¬
витие Карла Маркса. У Ганса он прослушал уголовное и прусское го¬
сударственное право, и сам Ганс засвидетельствовал «исключительное
прилежание», с которым Маркс посещал его лекции. Убедительнее по¬
добных аттестаций яаляется та беспощадная полемика, которую Маркс
вел в своих первых сочинениях с представителями исторической школы
права. Против ее узости и тутпоспи, против ее вредного влияния на
развитие права и законодательства направил свое красноречие и фи¬
лософски образованный юрист Ганс.
Однако, (К> собственным словам Маркса, юриспруденция каж специ¬
альность стояла для него в университете на вторам плане: главным«
предметам« он считал историю и философию, »но и по этим двум дис-
цлп.тша'м он «мало посещал лекции и записался лишь на обязательный
icypc логояси у Габлера, официа л него преемника Гегеля, — самого по¬
средственного -из всех его посредственных подголосков. И в универси¬
тете Марже уже работал салюспоятелыно; в »два семестра с« овладел за¬
пасом знаний, которые нельзя было бы усвоить и в течение двадцати
семестров, если бы «воспринимать их маленькими порциями, на лекциях,
но системе академической кормежки.
15

По приезде в Берлин Маркса прежде всего захватил «новый мир
любви». «Опьяпеиный любовью и бедный надеждами», он излил свои
чувства и трех тетрадях стихов, которые осе были посвящены «моей
дорогой, вечно .юСнююй Женни фон-Вест *1>а.тел». К ней в руки эти
стихи попали уже в декабре 1836 г., и с»га читала их, обливаясь сле¬
зами блаженства и печали», как шкала в Берлин сестра Маркса София.
Сам автор год спустя в большом письме к родителям отзывался очень
непочтительно об этом детище своей музы: «Чувство выражено бес¬
форменно и расплывчато; никакой естественное™, все вымышленно,
no.moe несоответствие того, что сказано, тому, что должно было быть
выражено; риторические размышления шесто поэтических мыслей».
Весь этот список прегрешений развертывает сам юный 1юэт. Правда,
он оговаривается, что «пожалуй, в стихах есть нечооторая теплота
чувства и подъем», но если эти похвальные качества и могут с ту ж ить
смягчающим обстоятельством, то лишь в том смысле и в той мере,
как относительно «Песен к Л ал ре» Шиллера.
В общем эти юношеские стихотворения дышат тривиальной ро¬
мантикой, сквозь котору ю редко •пробивается искренний тон. При этом
техтса стиха тяжела и неуклюжа, что пекле Гейне и Платена уже
не было извинительно. Такими сбивчивыми путями рагашалось вна¬
чале художественное дарование Маркса, которым он обладал в вы¬
сокой .мере и которое проявлял именно в своих научных сочинениях.
Силой и образностью своею языка Маркс мог поспорить с лучшими
мастерами германской литературы. Он придавал также большое зна¬
чение эстетическому чувстту меры в своих проиэоедечт.гях — не в
пример скудным умам, считающем скучное изложение основным усло¬
вием творчества ученою. Но среди жюгочисленных даров, положенных
музами в колыбель Маркса, все же не было дара ритмической речи.
Впрочем в своем большом письме к родителям от 10 нояб|>я 1837 г.
салм Маркс отводил поэзии лишь рать одканладемента в своей жизни.
Он считал споен обязанностью изучать юрьвещтуденцню и прежде всего
чувствовал потребность испробовать сваи силы в философии. Он изу¬
чил Геинекциуса, Тшо и первоисточники, перевел на немецкий язык
две первые нниги Пондект К>стин;кша и пытался обоснозать фило¬
софию права. Этот «злосчастный opus» был им доведен, как си утверж¬
дал, почти до трехсот листоз, хотя это вероятно только описка. В
коице концов Маркс убедился в «ложности всего этого» и бросился в
объятья философии с целью создать новую метафизику, но потом снова
убедился в тщетности этих старамий. При этам ан имел привычку де¬
лать выписки из всех книг, которые прочитывал — из «Лжжоона»
Лессинга, «Эрвина» Залъгора, «Истории искусств» Винкельмяна, «Исто¬
рии немецкого народа» Лудена — и «на полях набрасывал сваи раз¬
мышления по поведу «прочитанного. Одновременно с этим он пере¬
валил «Германию* Тацггга, «Элегии* О кии я и без ут.ггеля, по грам¬
матике, — (Правда, пока безуспешно, — изучал итальянский «и англий¬
ский языки. иптш1 «Уполосное право» Клейна и его «Анналы», а также
на досуге и новейшую литературу. Конец семестра снова' посвящен был
Марксам «пляскам муз и музыке сатиров», причем внезапно перед ним
засверкаю, как далекий заколдованный замок, царство истинной поэ¬
зии, и его собст венное творчество рассыпалось в прах.
16

Дом в Трире, па Брюкенгассе, № 664 (ныпе Врюксиштрассе, М 91). R атом
доме, ь семье трирского адсоката Генриха Маркса, родился Карл Маркс.
Вид дома со двора.

FCLI1 pausturkiub ose iubeat
SUMMDM NtJMKN
AUCTOIITATB
HUIC LJTTUIABL'M UNIVERSITÄT!
FERDINANDO I
IMPER4TUHE HOMAVO CERMANICO
ANNO M 11L V II COKCItiS А
SEnB4|8SIM0Rt}»l
ШСМ DUC1S CT DUCUM ЯАХОМЛЕ
NUTR1T0RUM ACADKHIAR (ENENS1S
ml MKKK.NTi.vsnunu м
ПЕГТ11ПЕ ACADE.HI AE M ACM E ICE NT 1881 MO
4UCCATII KT «VTLSTDSUHt FfUSOPt Af UOMLNO
CAROLO FRIDERICO
PKORICTOHK ACADBMIAE NACNIPICO
EBNEST O R eT N H О L D 0
CAROLO FRIDERICO BACHMANN»
OBOU PHILO.tOPIIURUM
CAROLO H EN R ICO ПДВХ
DOCTOIUS PIULOKOPIIIAE HONOIIES
Kuimi nti vt iimuei
ihi'u M<m«a tr ii»tltt* irtcr-ru »k«iu rro»>*«vri
• l«»LIT
PIBLICO HOC DIPLOMAT ^
AHt MB IV ж Д-ЯО0 JL «Ctnu
Диплом па звание доктора философии, выданный К. Марксу
Иенским университетом 15 апреля 1840 г. после представления
им диссертации на тему: .Различие между демокритовоП и
эпикурейской натурфилософией*.

В итоге этот первый семестр дал «ьчмего ночей, проведенных без
сна, много спорое, много внешних и внутренних стимулов», но мало
приобретений. Маркс пренебрегал в этот период природой, искусством,
светом, оттолкнул от себя друз«). К тому же его юный организм пе-
реутамился, и по совету врача Маркс переехал в LLIтрасту, в то время
еще тихую рыбачью деревушку. Гам он скоро поправился, и аюоа
начаътась напряженная духоиная борьба. Во втором семестре он тоже
поглощал массу самых разнообразных знаний, но все определеннее вы¬
ступала «в его занятиях философия Гегеля как точка опоры среди
смены явлений. Когда Маркс впервые знакомимся с нею 1Ю отрывкам,
ему не нравилась эта «фантастическая песня утесоа»; но во время но¬
вого заболевания он проштудировал ее с начала до конца и кроме того
записался членом в клуб младогегельянцев. Там, среди -одеймых спсрюв,
он все теснее примыкал к «теперешней метровой философии», причем,
правда, в нем самом замолкло все богатство звуков и его охватило
«подлинное неистовство иронии после стольких отрицаний».
Все это Карл раскрыл своим родителям и закончил <н кгьмю прось¬
бой о разрешении верну лъся домой сейчас же, а не на пасху с.те дующе¬
го года, как ему раньше дозволил отец. Ему хотелось потолковать с от¬
цом о «разбросанности» своего ума. Только «милая близость» роди¬
телей помогла бы ему умиротворить «взволнованные призраке!».
Письмо это теперь драгоценно для нас, ибо в нам, »как в зеркале,
отразился Марже, каким си был в молодые годы; но на родителей оно
произвело неблагоприятное впечатление. Отец, уже прихварывавший
в то .время, вновь уыидел перед собой «демона», которого издавна бо¬
ялся в сыне. Он стал вдвойне страшиться этого призрака, с тех пор
как полюбил «некую оообу», как свое дитя, с тех пор как весьма поч¬
тенное семейство одобрило союз, гкилгтлмюму, суливший любимому су¬
ществу жизнь, полную опасностей, -и весьма туманное будущее. Он ни¬
когда не был до такой степени упрям, чтобы предписывать сыну жиз¬
ненный путь, .лишь бы Карл избрал такой, который даст ему возмож¬
ность выполнить «священный долг». Но отец видел перед ообой только
взбаламученное море без надежного дна, куда можно было бы бросить
якорь.	'
И »потому, несмотря «а «слабость^, которую он сознавал в себе
больше чем кто-либо, Гейнрих Маркс решил «раз в жизни выказать су¬
ровость», и его ответ от 1 декабря, «суровый» в свойственной ему ма¬
нере, написан в чрезоычаГтно преувеличенных выражениях вперемежку
с горестными вздохами. Отец »спрашивал Карла, выполнил ли он воз¬
ложенную на него задачу и как выполнил, причем тут же отвечал сам:
«Из «рук вон л.юхо!!! Беспорядочное метанье из одной области знания
в другую, тупое высиживаиие мыслей гири туск.том свете ночника; оди¬
чалость в ученом колпаке и с нечеезнными во.юсами вместо ^одичало¬
сти за кружкой пива; отталкивающее нелюдимство и забвение всякого
приличия, даже уважения к отцу. Искусство светского общения с людь¬
ми ограничено стенами грязной комнаты. Здесь, ореди классического
беспорядка любовные письма Женни и доброжелательные, быть может,
слезами писанное увещания отца служат »вероятно для раскуривамия
трубки, хотя и это лучше, чем если бы они по небрежности попали в
руки третьих лиц». Тут печаль обессиливала отца, чтобы оставаться
2 Ф. Меринг, Карл Марка.	1?

беспощадным, ом вынужден был лосгфвпргпься пиетюляин, пропнсамньми
ему доктором. Далее Карпу делается строгий «ыгчжюр эи неумение рас¬
поряжаться деньгами: «Можно подумать, что мы крезы: за	год
сынок иээопкл истратить чуть не 700 таперов, тогда как богачи не тра¬
тят и 500». Конечно Карл не мот и не «кутила, «о разве может человек,
который чуп> не каждую неделю изобретает новые оистемы и разру¬
шает старые, заниматься такими пустяками? Его наверное надувают на
каждом шагу, и иаякй1й, кому только не лень, за*|ускает руку в его
карман.
Дальше следуют «не рассуждения в такам же духе, и пиемию захан-
чиваегеч неумолимым «отказам © разрешении приехать догмой.
«Ехать сюда в данный момент нелепо. Я знаю, что ты вое равно не¬
аккуратно посещаешь лекции, хотя вероятно платишь за них; «о я хо¬
чу -по крайней мере соблюсти «н«1гнее приличие. Я не раб обществен¬
ного мнения, ею не люблю злословия «а мой счет». «На пасхальные ка¬
никулы— «гилости просим, или даже дней «а десять раньше, так как
отец твой не педант».
Во всех этих жалобах звучал укор сыну в бессердечности. И впо¬
следствии Маркса не'.раз в этом укоряли, а так как здесь этот упрек
<5*чл брошен © первый раз и, пожалуй, с наибольшим основанием, то
лучше сразу сказать по этому отводу то немногое, что необходимо ска¬
зать. Модный лозунг «право изживать себя» изобретен нашей ИЗОЩреН-
НОЙ КуЛЬТурОЙ, ЧТОбЫ ПрИЧфЬПЪ ТРУСЛИВЫЙ ЭГОИЗМ. ЭТОТ ЛООутеГ. IKO-
нечно, не является удовлетвср»гтелъным ответом, так же как более ста¬
ринного происхождения слова о «правах гения», который может позво¬
лить себе больше, чем обмоновенные смертные. Источником неутомимой
6ор1*бы за высшее поэнаяие являлась у Карла Маркса его глубочайшая
восприимчивость. Он 6« л л «недостаточно глуп», как он сам» однажды
резко выразился, чтобы «повернуться спиной к страдаюи*ему челове¬
честву», или, как высказал ту же мысль Гуттен, «бог для того обреме-
тл его душой, чтобы каждая боль 6o.ie.ia v него сил»-нее, чтобы каждое
горе он принимал ближе к сердцу, чем другие люда!». Никто не сделал
так много, как Карл Маркс, для того чтобы вьчрдать с корнем « муки
человечества». Его плавание в открытом море было сплошь бурным: ко¬
рабль его вечно страдал от непогоды, от ураганного олю неприятеля,
и хотя флаг его воет да гордо развевался -на мачте, «о жизнь на борту
этого корабли не была легкой и спокойной ни для команды* ни для
капитана.
Отнюдь нельзя сказать, что Маркс был ратнодутпе« к горю своих
близких. Боевой дух иногда заглушая в нем на время голос сердпа. но
не мог подавить его окончательно. Часто, уже в зрелом возрасте, Маркс
горько жаловался, что «под гнетом его сурового жизненного удела
те, которые ему всех ближе, страдают больше, чем он сам И молодой
студент Ае остается плух к жалобам «отца: он отказался не только от
»гемедленной поездки в Трнр, но не пр^ехая и на пасхальные каникулы,
что огорчило его мшь, но «весыма гюредовапо отца, птев м досада ко¬
торого скоро «улеглись. Правда, жалобы слышатся и в последующих пись¬
мах от!р, но преувеличений уже нет. Отец сам призвал, что я искус-
сгве отвлеченных рассуждений ему не по силам состязаться с Карлом;
для того же, чтобы изучать терштнаюгню, грежде чем гро«жнуть в
18

святтяпе, он слтшаит стар. Только 6 о,тнлм пункте, писал ом, но /Ю-
может никакая лранец сндеитмость, а как раз ь лам вопросе—в во¬
просе о греэренном металле — сын благоразумно храм»гг гордое мол-
ча*вгх Ценности денет для семейною человека Карл все еще, гтовиди-
юочу, не понимал. Но, заявляет отец, из-за усталости он «готов сло-
жмть оружие». Смысл этих слое был более серьезен, чем можно было
предположить по легкому юмору, который »юоь сквозил в строках его
письма.
Письмо помечено 10 февраля 1838 г.; Гейнрих Маркс только что
понялоя .после болезни, пролежав пить недель в постели. Но улучшение
было непродолжительное: недуг—повиданному, болезнь печени — вер-
ну.хя снова, и три месяца спустя, '10 мая 1838 г., отец Карла Маркса
скончался. Смерть пришла во-вр^емя и избавила сразу родительское
сердце от огорчений и разочарований, которые разбивали бы его по ча¬
стям.
Кзрл Маркс всегда с нежной признательностью вспоминал об отце.
И как отец хрюши любовь к сыну глубоко о> сердце, так м у сына ос-{шз
отца жил и душе до самой моголы.
2.	МЛАДОГЕГЕЛДАДЦЫ
С весны 1838 г. посте Смерти оггца Карл Маркс прожил в Берлине
еще при года, вращался среди членов докторского клуба, умственная
жизнь которого открыла ему дорогу к гегелевской философии.
Учение Гегеля тогда считалось еще прусской jxx у дарственной фи¬
лософией. Министр народного просвещения Альтенштейн и его ла11ный
советник Иоганн Шульце взяли ее под свое высокое покрозительстгао.
Гегель возвеличивал государство как воплощение нравственной идэи,
как абсолютно разумное и абсолютную самоцель. Этим он присваивал
ему высшие права по отношению к отдельным личностям, для которых
верховный долг—быть членами государства. Это учение о государстве
прсюооднлось чрезвычайно по душе с »русской бюрократии; оно бросало
озаряющий свет даже на грехи такого рода, кик тратя «демшгюов».
Гегель в своей философии «овсе не занимался лицемерием. Тот факт,
что монархию, в которой государственные ягулии* трудятся каждый по
мере своих сил, казалась ему идеальнейшей формой правления, объ¬
ясняется уровнем его политического развития. Все же он считал необ¬
ходимым некоторое косвенное участие господствующих классов я делах
правления, однако со строгом сословным ограничением. О всеобщее«
народном представительстве в современном конститчциевгнам смысле
он так ‘же не (допускал и мысли, как прусский корагь и его оракул
Мегер них.	^
Но система, которую Гегель смастерил лично для себя, находилась
в непримиримом противоречии с диалектическим -методом, который он
проводил как философ. Вместе с понятием бытия даию и понятие не¬
бытия, а из борьбы обоих возникает высшее понятие становления. Все
существует и в то же время не сутцестэует, ибо все течет, осе постоян¬
но сменяется, непрерывно возникает и проходит. История для Гегеля
ю

есть также .непрерывно преобразующийся, восходящий от низшего к
высшему дтроиесс развития. И этот процесс Гегель с его универсальной
образовал костью пытался выявить в самых различных областях исто¬
рической науки, правда, лишь в форме, соответствующей его идеали¬
стическому <\в!рсеоззрен*яо: с точки зрения Гегеля исторические собы¬
тия представляют собой разные ступени абсолютной идеи; ее он счи¬
тал жжютэорящей душой всего .мира, ничем другим ее не определяя.
^ Таким образом союз между философией Гегеля и государством
Фридрихов Вильгельмов был оксрее браком по расчету. Он длился лишь
до тех пор, пока обе стороны признавали его целесообразность. Так
дело приблизите. ьно и обстояло в дни клрлсбадских резолюций и пре¬
следования демагсаов. Но уже икхтьская резолюция 1830 г. дала такой
сильный толчок разлггню Европы, что метод Гегеля оказался -несрав¬
ненно состоятельнее (waschecht) его системы. Как только даже те сла¬
бые а 1 голоски июльской революции, которые вообще возникли в Гер¬
мании, были задушены и над страной поэтоз и мыслителей сь\ иа навис
покой кладбищ, прусское юнкерство поспешило еще раз сыграть про¬
тив современной философии на старом хламе средневековой романтики.
Это было тем ленче для него, что восхищение Гегелем исходило не
столько от него, сколько от более или менее просвещенной бюрокра¬
тии. В самом деле, Гегель, при всем возвеличении чиновничьего госу¬
дарства нисколько не способствовал подоеромее религиозных верований
в народе — этой альфе и омеге феодальной традиции и в конечном
счоте всех эксплоатирующих классов.
На религиозной почве и произошло первое столкновение. Гегель по¬
лагал, что рассказы из священного писания следует рассматривать как
светскую литературу и что знание реальных фактов ид дейстаитеЛ1 ной
жизни ничего общего с верой не имеет. Ученик же его, молодой шваб
Давид Штраус, со своей стороны, принял (всерьез слова учителя: он тре¬
бовал, чтобы евангельские рассказы были подвергнуты исторической
критике. Правомерность этою требования он доказал своей книгой
«Жизнь Иисуса». Она вышла в свет и 1835 г. и произвела огромное
впечатление. Этой »книгой Штраус примыкает к буржуазному просве¬
щению, о действительном «свате» которого Гегель отзывался гак цре-
зрительно. Но дар диалектического мышления помог Штраусу поставить
вопрос несравненно глубже чем ставил его старик Реймарус, лессингоз-
екпп «Неназвасяный». -Штраух: не усматривал в христианстве простого
обмана и в апостолах — шайки шарлатанов, а объяснят (мифическую
часть евангелия бессознательным творчествам первых христианских
общин. Но все же миогое в еванпалии он еще признавал историческим
повествованием о жизни И*исуоа, а самого Иисуса—систорстческоп лич¬
ностью. Во всех крупнейших событиях жизни Христа Штраух: сматри¬
вал зерно исторической правды.
В политическом смысле Штраус был совершенно безобиден и оста¬
вался вне политики до конца жизни. Несколько резче звучала полити¬
ческая нота в органе м лэдогегесз танце в «Галльские ежегодники», осно¬
ванном Арнольдам Руте и Теодорам Э.хтермеЙером в 1838 г. Журнал
этот, правда, тоже посвящен был литературе и философии и являлся
вначале только протпявовесом берлинским «Ежегодникам научной кри¬
тики», заржавленному органу старюгегелзайцев. Но Арнольд Руге, пе-
*20

рел нестарым скоро отступил на
еторой план рано умерший Эх-
те>;лмейер, притекал участие уже
в студенческом движении и в го¬
дину безумной травли демагогов
попштался шестилетием тюрем¬
ным заключением в Кепенике и
Колъберге. Он «щточем не отнес¬
ся к своей судьбе трагично. По-
луч-ш приват-доцентутру в Галле,
он выгодно женился и обеспечил
себе полный достаток, что побу¬
дило его, несмотря на все, при¬
знать «русский государственный
строй справедливым и свободным.
Руте в сущности ничего не имел
против того, чтобы на нем ол-
рисаалась злая шутка crapo ipvc-
скпх мандаринов, уверявших,
будто в Пруса« «икто таж быст¬
ро не делает карьеры, как обра-
Гегель
щенный демагог. Этого однако не случилось.
Руге не был самостоятельным мыслителем, а тем более революцио¬
нером; но он был честолюбив, образован, трудолюбив и обладал боевым
задором как раз в той море, какая требуется для хорошего руковод¬
ства научным периодическим органом Он сам однажды не баз меткости
назвал себя оптовым торговцем в области духа. «ГалльсЛие ежегодники»
сделались под его редакторством сборным пунктом для всех беспокой¬
ных умов, которые обладали мало приятным с точки эргния госу¬
даре вычислю порядка умением вносить жгюость в прессу. Давид Штраус
привлекал читататей несравненно больше, чем все богословы, с пеной
у рта отстаивавшие божественную неаюлреиднмость евангелия. Правда,
сам Руге уверял, что его журнал остается «слеге лздеюкм • хректмэд Юк 11 м
и г стелиансюи-прусским». Но министр народного просвещения Аль геи-
штейн, и без того прижатый к стене романтической реакцией, не ве¬
рил в сто М1фо.тюбие и не внял неотстутгтной просьбе Руте о зачислении
его на государственную службу © знак признания его заслуг. Тогда муд¬
рые «Галльские ежегодники» сноза прсжотклись сознанием необходи¬
мости разбить оковы, которые держали в плену прусскую свободу и
правосудие.
К числу сотрудников «Галльских ежегодников» принадлежали и бер¬
линские младогеге.ччанцы, среди которых Карт Маркс провел три года
своей молодости. Докторский клуб состоял из. доцентов, уч irre лей и пи¬
сателей. Все это были люди в расцвете лет <и сил. Рутенберг, которого
Карл Маркс в одном из писем к отцу, называл «самым близким«» ша м
друтом в Берлине, преподавал географию в берлинском кадетском кор¬
пусе. Pro увоглши буцто бы за то, что он однажды утром быт гюдобргон
пьяньт в канаве, а на еоу.ам деле потому, что его заггодоэрсьти в аха-
Н.1И сьеб.таинамеранных» ста гей е лейпцз я сылх или гамбургских газетах.
21

Эдуард Мейен сотрудничал в одном недолго просуществовавшем журна¬
ле, где Маркс помести и два своих стихотворения, к счастью единствен¬
ных >«:а2ТШ1 их свет. Не выяснено в точности, входил ли в состав этого
кружка уже в те годы, когда Маркс был студентом Берлинского уни¬
верситета, также к Макс Штирнер, преподав аний в женской школе.
Прямых доказательств личного знакомства Маркса с Штириерач не
имеется, но вопрос этот и не представляет большого интереса: какой-
либо духовной близости между ними никогда не было. Действительно
же большое ахгянне оказали на Маркса наиболее выдающиеся члены
докторского клуба; Бруно Бауэр, приват-доцент Бер.ьзнского унщюр-
сшета, \л Карл Фридрих Kennen, преподаватель реального училища в
Доротеенштадте.
Карлу Ма;жсу едва исполнилось двадцать лет, когда он примкнул к
доктпрскчгму клубу. Но, как это часто бываю и в позднейшие годы его
жизни, вступив в ноэый крут людей, он сразу сделался умственным цен*
лром его. Бауэр и Kennen оба были старше его лет на десять, но они
скоро признали умственное превосходство Маркса и не желали себе
лучшего боевого товарища, чем этот юноша, который еще многому мог
научиться м действительно научился у них. «Своему другу, Карлу Гейн-
риху Марксу из Трира», посвятил Кеппен неистовый памфлет, выпу-
мюнный им н 18*10 г. по поводу столетней годовщины рождения короля
фрщриха Прусского.
Кеппен был на редкость талантливый историк, о чем и ныне свиде¬
тельствуют его статьи в «Галльских ежегодниках»: ему мы обязаны
перчвой истинно «исторической оценкой эпохи красного террора в Вен¬
кой французской революции. Он очень верно и удачно критиковал со¬
временных ему Нстор;жов — Лео, «Ранке, Payweipa, Шлоссера. Он и сам
пробовал аилы в различных отраслях исторического исследования, от
литературного введения в северную мифолошю, достойного занять меото
•рядам с исследованиями Якова Гримгш м Людвига Улаида, до большой
книги о Будде; ее хвалил и Шопенгауэр, вообще не жаловавший старо¬
го гегелианца. Если такой умный человек, как Кеппен, жаждал, чтоб л
«возродился дух» злейшего деспота прусской истории и «огненным ме¬
чом истребвп всех противников, препятствующих нам войти в страну
обетованную», то это помазывает, в каком странном мире переверну¬
тых понятий жили берлинские дмадогегелианцы.
При этом, однако, не следует забывать о двух обстоятельствах.
Романтическая реакция и все, что примыкало к ней, всячески ста м-
лпкгь очернить память «старого Фрица». Это был, как выражался Кеп¬
пен, «ужасающий кошачий концерт: старо- и иооосзаветшле трубы, на¬
зидательные варганы и нравоучительные волынки, исторические фаготы
и прочая дрянь, в том числе гимны свободе, распеваемые древнетезл ом¬
ским тьвным басам». А кроме того тогда eure не существовало критиче-
аки-научного исследования, которое хотя бы попыталось дать справед¬
ливую ouefwey жизни и деятельности этого прусского короля. Впрочем
такого исследования я не могло быть, тек как главнейшие исто*,*; гики,
по которым можвю было бы воссоздать его историю, еще не быпч от¬
крыты для пользования. Фридриха оиггали «просвещенным» государем,
и поэтому аг*и ненавидели его, а другие восхищались им.
Действительной целью, которую преследовал Кеппен в своем памф-
U

лете, был возврат к г^юоветмте.'п иоП гторе XVIII столетия. Руге говорил
о Бауэре, Кеппене и Мдрксе, что отличительный их признак — связь с
буржуазным npocaetnewte.M. Они представляли собой философскую пар¬
тию Горы и чертили грозное «Мене, теюел, фэрес» га германском гро¬
зовом небе. Кеппен опровергал «(пошлые тирады» против философии
XV111 века, доказывал, что хотя немецкие деятели просвещения и скуч¬
ны, но мы вое же многим обязаны им; беда лишь в том, что они были
недостаточно просвещенным.*. Кеппен старался втолковать это паю ним
образом тупым почитателям Гегеля, «кающимся идеологам», «ста¬
рым браманам логики-», которые, поджав под себя ноги, восседали в
вечной неподвижности, одпооОраогю бормотал,! себе под нос, перечи¬
тывав снова и снова три священные кляли Веа, « лишь от opemewf до
времени бросали гюхот/вгвые взгляды в сторону пляшущих баядерок.
Неудивительно, что в органе старогегелнанцез Варнхаиен назвал паи*-
флет К-ешпена «омерзительным». Его особойк> задел грубый отзыв Кел¬
ле на о «болотных кротах», этих червях без религии, без отечества, без
убеждений, без совести, без сердца, ни теплых, ни холодных, не умею¬
щих ни скорбеть, ни радоваться, тзи любить, ни ненавидеть, не верую¬
щих ни в бога, пи в чорта, о жалких людишках, которые бродят пе;х*д
враталш ада, ибо шх не хотят впустить даже в ад, до такой степени они
ничтожны.
Кчят>ен прославлял «великого монарха» только как «великого фи-
лосг<:>л», то при этом попал впросак—в большей степени, чем было
допустимо даже при тогдашней малой сюведамленнасти. Он ткал:
«Фрищрих не обладал, подобно Ка-нгу, двойным разумом: теоретиче¬
ским, —выступавшим довольно искренно и смело со всеми своими сом¬
нениями, вопросами и отрицаниями, и практическими,—играющим ;ххть
как бы официально поставленного над первым опекун», который загла¬
живает его грехи и утаивает его студеическг.к -проказы. Только самый
незрелый ученик способен утверждать, что теоретическт-философокнй
разум Фридриха крайне траленсидентен по сравнению с коро ле во: и -
грактичесюнч и что старый Фриц нередко хвбынол об отшельнике из
Сан-Суси \ В нем, напротив, король шакогда не отставал от фияосо-
фа». В настоящее -тремя всякий, кто рискнул бы -повторить это утвер¬
ждение Kenne на, улгчил бы себя этом в ученической незрелости даже
с точки зрения прусской исторической науки. Но -и для 1840 г было
большим промахом поставить просвет*гтельную работу целой жизни
такого человека, кок Кэнт, ниже просветительских забав деспота Бо-
руссзп»3, которым стн предавался при- участии французских эстетов,
унижакшлхая до рот#! ею прилюрных шутов.
В этом промахе Келлека сказались разобщенность, скужюсть и пу¬
стота берлинской жизни, вообще плгуб»к> отражавшейся на тхчоилшк
младогегелианшх. Это особенно заметно на Каллене и обнаружилось в
его написанном с глубокою нскренй»остью боевом -памфлете, хотя он,
казалось бы, до лжен был проявить бблыную ухггойчивость, *юм о таль-
ние. В Leip’iane сур.куазное сагчососе;а§а»е »te -имело еще ixxi могучей
опоры, какую в реннской прсияеаъя! ему оказывала уже сильно раэви
‘ Название, данное Фридрихом 1! з-^мчу, где он отдыхал. — A. В
* Боруссия — латинское название Пруссии. — А. В
23

тая промышленность. И когда борьба перешла на практическую почву,
прусская стюжща оказалась на заднем плане по сравнению не только
с Кельном, но и с Лейпцигом и Кенигсбергом. «Они воображают, будто
пользуются невесть какой сюсбоаой, — глсал о тогдашних берлинцах
уроженец Восточной Пр>юсии, Валесроде,—позволяя себе на манер ро-
гозеео, вьют учи ват» о кафэ видных санооннков, короля, текущие собы¬
тия и т. л.». Берлин был «прежде всего городом военных и резиденцией
монарха, и его .мелкобуржуазное население мстило «мелочно-злобными
сплетнями за свос труслпзое раболепство при виде придворной кареты.
Очагом такого рода оппозиции был, сплетнический салон того самого
Варнхй гена, который открещивался даже от такого 'Просвещения, ка-
кмм- являлось просветительство Фридриха, как ею понимал Кеппен.
Нет никаких сомнений, что юный Маркс разделял взгляды, выска¬
занные в памфлете, >в котором шюриые с почетом названо было его имя.
С Кегюеном он был очень близок и заимствовал многие писательские
прг.омы у старшего товарища. Они и впоследствии остались добрылии
друзьями, хотя пути их скоро разошлись. Когда Маркс двадцать лет
спустя посетил Бертон, о« напел Кеттпена «все тем же старым Копле¬
ном», 1И они весело отпраздновали встречу. Вскоре после того, в 1863 г.,
Кеппен умер.
3.	ФИЛОСОФИЯ САМОСОЗНАНИИ
Подлинным главой берлинских младогегелиаицев был однако «е Ken¬
nen, а Бруно Бауэр. Как самый выдающийся ученик Гегеля он и поль¬
зовался соответственным почетом, «особенно когда с высокомерием
умозрительного философ:! ополчился на швабскую манеру Штрауса в
«Жизни Иисуса» и получил от Штрауса резкий отпор. Министр народ¬
ного просвещения Альтенштейн взял под свою защиту его стюгообещав-
ший талант.
При всем том Бруно Бауэр не был честолюбцем, и Штраус оши¬
бается, пророча ему, что он кончит «окостенелой схоластикой» ортодок¬
сального вождя Гекгстемберга. Напротив, летчхм 1839 г. у Бруно Бауэра
завязалась литературная полемика с Генгстенберюм, который хотел
возвести ветхозаветного бога мести и гнева в бога христиан. Спор их,
правда, не выходил за пределы академической полемики; все же осла¬
бевший под старость и загг>тайный Алътенштейн предпочел убрлгь
своего любимца подальше от подозрительных, столь же мстительных,
сколь и правоверных, ортодоксов. Осенью 1839 г. сн послал Бруно Ба-
уэга в Боннский университет приват-доценто.ч с намерением не далее
чем через год произвести его в профессора.
Но Бруно Бауэр, как это видно из его писем к Марксу, пережмзал
в то гремя идейную эволюцию, которая завела его гораздо дальше, чем
Штрауса. Он триступкл к воришке евангелия и смел с лица земли по¬
следние развалины здания, еще сохраненные Штраусом. Бруно Бауэр
утверждал, что во всех чепърех евангелиях нет ни еднуюго атома исто¬
рической правда»! и что вое описанное в них—вольное литературное
творчество евангелистов. Далее он доказывал, что христианство, стаз-
24

шее мировой религией, не было навязано древнему греко-римскому лтиру,
а были подлинным его созданием. Этим Бауэр проложил единственно
возможный путь тучного исследован:«? возникновения христианства.
Недаром .модный и салонный придворный богослов Гарнак, причесывая
и »стоящее црелш евангелие а интересах господствующих классов, не
постеснялся обозвать «мизерабельным» прогресс, достигнутый на ука¬
занном Бруно Бауэром пути.
В то время как эти мысли созревали в голове Бруно Бауэра, Карл
Маркс был его неразлучным спутником. Сам Бауэр видел в друге, ко¬
торый был моложе его на девять лег, на редкость даровитого боевого
товарища. Не успел он обжиться в Бонне, как начал настойчикю звать
туда и Маркса. Профессорский «луб в Бонне, — писал Бауэр, — «чи¬
стейшей воды филистерля» а сравнении с берлинским докторским клу¬
бом, и котором все же больше духовных интерес эз. И в Бонне он мно¬
го смеется, но еще ни разу не смеялся так, как в Берлине, когда про¬
сто ходил с Мдокоом по улицам. Бауэр торопил Маркса сдать скорее
свой «пустячный экзамен», для которого нужно только прочесть Ари¬
стотеля, Спинозу, Лейбница и больше ничего. Не стоит долго вкхзлгтъея
с таким вздором и относиться серьезно к су щей комедии. С боннскими
философами, писал он, Маркс опраиггся шутя, а главное—необходимо
теперь же, не откладывая, начать издашть едиоем радикальный журнал.
Берии некое пустословие и пресность «Галльских ежегодников» стано¬
вятся невыносимы; жаль Руге, но почему он не вьалзырвет из своего
журнала всю эту мелюзгу.
Тон этих писем—иногда довольно революционный, во Бауэр всег¬
да со.мел в «виду только философскую революцию и рассчитывал скорее
на содейств*»е, «ежели на противодействие государственной алвсти.
Еще в декабре 1839 г. он писал Марксу, что Пруссии, поводимому, суж-
дено и тли «перед лишь при помощи (иенскик битв, причем тиковые не
оолжны непременно -происходить на полях, усеянных трупами. Не¬
сколько месяцев спустя, когда умер его покровитель Альтенштейн и
почти оанаэременно с ним старый король, Бауэр стал взывать к выс¬
шей идее германской государственности, к семейный традициям Гоген-
цоллернаэ, которые уже в течение четырех столетий, не щадя сил, ста¬
раются установить надлежащие отношения между церковью и государ¬
ством. Бауэр заяши, что наука будет неустанно отстаивать идею госу¬
дарства от посягательства церкви: государство может иногда заблу¬
ждаться и относиться к науке поде зрительно, далее прибегать к насиль-
ств-знным мерам, но ему присуще быть разумным, и заблуждения его
длятся недолго. На это изъявление преданности новый -король ответил
тем, что назначил преемником Альтеиштейма правоверного реакционера
Эйхгорна; последний же поспешил пожертвовать свободой науки, го-
скальку сна зависит от государства, т. е. академической свободой,
чтобы удовлетворить домогательства церкви.
Политическая беспочвенность была (присуща Бауэру гораздо более,
чем Кегоену, который жг оштхЗаться относительно ооного Гогегтюл-
лерна, переросшего мерку своей семьи, но никак не относительно «се¬
мейных традиций» этой рпнастим. Кеппен не завяз так атубохо в ге¬
гелевской идеологии, как Бауэр. Не следует однако упускать из виду,
что политическая близорукость Бауз-ра является лишь оборотной сто¬
2*

роной его фмлоссх^юкой прозорливости. Он видел ь еианге.тии духовный
осадок той эпохи, в которую оно возникло. С чисто идеологической
точки зрения он был лишь последователен, полагая, что если христи¬
анство с его мутью грекю-р»4Мской философии могло преодолеть антич¬
ную культуру, то легче будет стряхать с себя бремя христианско-гер¬
манской культуры при гюмощи ясной и свободной критики представлен¬
ной ноьейирей диалектикой.
Эту в ну иште льную уверенность в себе давала ему философия само¬
сознания. Под таким- названием сплотились некогда греческие философ¬
ские школы, возникшие в период национального упадка Греции и наибо¬
лее способе л ю'-хи* ине оплодотворению христианской религии: скептики,
эпикурейцы и стоики. По умозрительной глубине они не .могли состя¬
заться с Платонам, а гю ужш^рсалынюспи своих знаний с Аристотелем,
и Гегель относился к ним с презрением. Их общей це.тъю было освободить
единичную личность, оторванную катастрофой от всего, что ее раньше
связывало и поддерживало, дать ей независимость и от всего внешнего
и сосредоточив ее интересы на собственной внутренней жизни, научить
ее искать счастья в умственном и душевном спокойствии, незыблемом
даже если целый мир обрушится ей на голову.
По на рвзвалвшах погибшего мв«ра, говорит Бауэр, измученное *я»
как ед.шетвенная сила испугалось самого себя и выделило свое самосо¬
знание, i »ротивопосташтв его себе как чуждое всемогущество. Повели¬
телю .мира в Риме, присвоившему себе все права, властелину жизни
и смерти, оно дало брата, правда, враждебного, в евангельском господе,
который од}**м дуновением своим побеждает законы природы и уже на
земле провозглашает себя царем «и судатей мира. Однако человечество
воспиталось под игом христианства лишь затем, чтобы» еше основатель-
нее уготсы.пъ путь к свободе и глубже объять ее, когда от наконец
будет завоевана: вернувшееся к самому себе, аиж> себя понявшее и по¬
стигшее свою сучиюсть, бесконечное салюсозиание имеет власть над со¬
зданиями своего салюотчуждения.
v Отбросл* иносказательность тогдашней философской речи, можно
понятнее и проще объяснить, что именно привлекало Бауэра, Кеппена и
Маркса в греческой философе«« самосознания. В сущности они и через
нее примыкали к буржуазному просвещению. Старопреческ.ве шкоды са¬
мосознания нетели далеко не таквос гениальных представителей, как древ¬
нейшие шчурфилософы в лице Демокрита и Г срок пгга или позднее пред¬
ставители умозрительной фмлоах1мн в Аристотеле и Платоне. Но все же
они сыграли крупную лсгорическую роль. Они открыто •человеческому
пуху мление горизонты, сломали нашюнааъш,к* ралиои эллинизма, раз¬
бито оощельные грани рабства, в уах которого еще находились и Ари¬
стотель и Питон. Сни оплодоглворнлт первобытное христианство, рели¬
гию страдающих и угнетенных; которая, лань переминайись в церковь
BMCMKKiTaToptm и угнетателей, прмлиота авторитет Платежа и Аристо-
теля. Квк im отрицательно относится Гегель к фитософии сигооодпаним.
но я он признавал большое эилиюыне «нутр«»тей аюбоды ли«игхт» среди
беспросвепюпо гнета. римского етщюиото пларичес!«, когда грубой ру¬
кой было сметено все прекрасное и блапородакч.» в духовной индивиду алъ-
ност Поэтому уже буржуазное просвещение XVIII века мобилизовало

греческую философию самосознания, сомнении скептиков, в га жду к ре¬
лигии эпикурейцев и республаикаяские взгляды стоиков.
Кегтпен берет ту же ноту, говоря о своем герое просветгтельиой
эпохи, короле Фридрихе:	«Эпикурейство, стоицизм и скептицизм —
нервы, мускулы и внутренности античного организма; их естественное,
непосрелоп'вешюе единство обусловливало красоту и нравственность
древности, и они раагааись, когда распался этот организм. Все эти три
ученп«я Фридрих воспринял и претворил « себе с »тзумительной силой. Они
легли в основу ею мировоззрения, его характера и жизни». И тому, что
Kennen говоре гг здесь о связи этих трех философских систем с греческой
жизнью, Маркс придавал «более глубоктгй смысл». Сам он, конечно,
иначе подходам к проблеме» занимавшей его не меньше, чем ею стар¬
ших друзей. Он не искал «человеческого самосознания» как ^верховно¬
го бсжествп». кроме же него да не будет иного, ни в искажающем во¬
гнутом зеркале релями, ни в досужем философствовании деспота. Он
предпочел обратиться к исторпрческим источникам этой философии, в
которой и он видел ключ к подлинной истории греческого ду ха.
4.	ДОКТОРСКАЯ ДИССЕРТАЦИЯ
Когда осенью 1839 г. Бруно Бауэр убеждал Маркса сдать наконец
«пустячный экзамен», он имел некоторое основание выражать нетер¬
пение, .ибо Маркс пробыл в университете уже восемь семестров. Но «вряд
ли он предполагал, что Маркс дейетшггелию бсштся этого эк замени:
иначе он не был бы утерей, что его юный друг с налета равобьет в пух
и прах ботикsa»х профессоров философии.
Характерной чертой Маркса до конца жизни было то, что неутоли¬
мая жажда знания заставляла ею быстро набрасываться на самые труд¬
ные проблемы, а неумолимая самокритика мешала е-му так же быстро
преодолевать их. Работая таким образам, он, лааиаимаму, окунулся в
самую глубь греческой философии. Уяснить же себе вполне хотя бы
только три системы самосознания было не таж легко, чтобы сгцхьшп ься
с этим в несколько семестров. Бауэр, сам работавший необычайно
быстро — слишком быстро для долговечности его произведений,—не¬
достаточно оценил это. Но даже Энгельс, более чуткий в этом отноше¬
нью. все же впоследствии выражал подчас нетерпение, когда Маркс по¬
гружайся в беспредельную криттгку.
И помимо того о «тгуоттимм экзамене* оказалась другого рода
сложность — еаи »te для Бауэра, то для Маркса. Еще при жизни отца
Маркс решил посвятить себя науке, что 1« ‘устранн'.то полностью необ
ходимость пр*юбпести грак гичеокую профессию. СХлнако со смертью
Лихтенштейна исчезла самая замалчивая сторона «професоорства», бо¬
лее всею искупавшая многочисленные теневые стороны ее. т. е. сравни^
тегдигая свобода <1*тлоо*|>ст«>вания с университете кой квфвдоы. А как
гало друг нос upeiwvinecTB давал акаде^нпеокий парик, об этол» весьма
Kpacmrjpe i. с jo писал и Бауер из Бома.
Вакс*}ч* Бауэру пришлось изведать саамом у «незатиклямость» прус¬
скою профессора в ибласш научных исследований. После смерти Аль-
27

тенштеГна в л ае 1840 г. »»гнистерстэом народного просвещения управлял
в течение нескольких месяцев заведующий делами '.неыс.зстерства av»рек¬
тор Ладенберг. Он настолько уважал ли мять своего старого начальника,
что хотел исполнить данное и.м обещание и пытался провести Бауэра в
профессора Боннского университета. Но затем министром народного
проозеше-ния был назначен Э их горн, и беженский богословский факуль¬
тет отказался принять в свою среду Бауэра, ссылаясь на то, что это на¬
рушило бы его единство. Отказ был предъявлен с той «геройской» отва¬
гой, которую немецкие профессора всегда готовы прояв;гть. коеща они
могут быть уверены в том, что высшее начальство втайне одобряет их.
Бауэру сообщили об этом решен.м факультета как раз перед его
возвращением в Бонн *из Берлина, где он проводил осенние каникулы
Тогда в iwpyry его друзей стали обсуждать вопрос, не знаменует ли это
непоправимый разрыв между релипнею и наукой и сотмесгнча ли с со¬
вестью служителя науки принадлежность к богословскому факультету.
Но сам Баулр упорствовал е снюем оптпл» тэмг по отношению к прусско¬
му государственному строю и отклонит официозное предложение за¬
няться литературным трудам и принимать поддержку из государстаен-
ных средств. Он вернулся в Бонн полный боевого задора и надеялся, что
совместно с Марксом, который вскоре должен был последовать за «нм,
ему удастся вызвать кризис.
Своего намерения 1тэдавать радикальную газету оба они не оставили,
но виды Маркса «а академическую карьеру в реГлкгксм университете
были весьма плохи. Ему заранее приходилось считаться с тем, что бонн¬
ские -профессора -встретят его враждебно, имя в нем -друга и единомыш¬
ленника Бауэра, а замок «ванне перед Ладенбергам или Эйхгорнач, ре¬
комендуемое ему Бауэрам, было совершенно не по -нем. В таикх вопро¬
сах Маркс всегда прояатял особую строгость. Но если бы даже он и
склонен был вступить на этот скользкий путь, то -можно было заранее
предллдеть, что он поскользнется на «ем. Зйхгорн скоро обнаружил себя
во всей своей красе: чтобы окончательно добить одряхлевших и окосте¬
нелых гегелла-нцез. он пр;тзвал в Берлинский у-нимероитет старжа Шел¬
линга, тем временем уверовавшего в откровение, и проучил галльо:сих
студентов, которые подали всеподданнейшую петицию на .imя короля
как своего ректора с ходатайствам о назначении Штрауса профессо¬
рам в Галле.
При таких пе-рспектизах Маркс со своими младогегелианскимл эоз-
эр старями (вообще отказался от мысли сда-вать экзамен при прусском
университете. Но если он не желал, чтобы над пени измывались послуш¬
ные креатуры какого-нибудь Эйхгорка, то это не значило, что он скла¬
дывал сружпе и отказывался от борьбы. Он, напротив, решил 1х>лучитъ
докторский диплом в одно» if3 маленьких ужгаерелтетое, одновременно
с том напечатать диссертацию в доказательство сэспх способностей и
прилежания, снабдить ее вызывающе смелым предисловием, а затем по¬
селиться в Бс:тне и вместе с Бауэром излазать задуманную «ими газету.
При этом ij университет не был бы совершенно за.к.р»>гт для него; по учи-
eepcHTöGKOwy уста ту ему достаточно было в (качестве Doctor promotns
«иностранного» университета выполнить еще некоторые формальности,
чтобы получить право читать лекцти в ушкворситете -в качестве приват-
доцента.
28

Этот пла* Маркс <и привел в исполнение. 15 апреля 1841 г. ему за¬
очно был присужден в Иене доктороюнй диплом на основании десерта -
um* о различил .между лсокжритокюй и эпикурейской натурфятооофпей.
То бьпа лишь первая часть более крупного труда, а котором Марче хо¬
тел предста-внть весь цикл философ)!»! стоиков, эпикутрейиев и скептичс*
в связи со всем греческим фидхефикмм мышлением. Пока же он пока¬
за-! эту суязь лв'.шь ш сшам примере и притом на более древних си¬
стемах мышления.
Из дзаанейших натурфилософов Греиии Дсхмскргт наиболее после -
доиа телшоороэодил материализм. Из ничего ничего не бу дет; ничто из
того, что есть, не .может быть уничтожено. Всякая перемена есть лишь
соединение <или же разделение частей. Ничто не происходит случайно;
все имеет причину и вытекает из нее по необходимости. Ничто не су¬
ществует кроме атомов и пустого пространства; все прочее есть мнение.
Атомы неисчислимы и бесконечно разнообразны по форме. В вечном па¬
дении в бео1«»1ечмом пространстве более крупные атомы, падающие
быстрее, ста долгоюгся с меньшими; возникающие отсюда движения в
стороны, а также вихри полагают начало образованию миров. Несчет¬
ные миры образуются и распадаются то |ря&м сдан с другим, то сменяя
один другой.
Эпикур перенял у Демократа его взгляд на гтр;прозу, по с некоторыми
изменениями. Наиболее известное из этих изменений заключалось в тео¬
рии так называемой «деклинации», т. е. уклона атомехз. Эпикур утвер¬
ждал, что а гомы падают не вертикально, а несколько отклоняясь от пря¬
мой линии. За такое утверждение физически невоэможтного Эпикура
жестоко вышучивали нее критики от Маадерсна и Плутарха до Лейб¬
ница и Канта; они видели в нем подголосок Демокрита, исказившего
облик учителя.
Но наряду с этим было и другое течение. Оно усматривало в фило¬
софии Эпикура законченнейшую материалистическую систему древно¬
сти благодаря тому обстоятельству, что сна сохранилась в дидакттгче-
ской лооме Лукреция; от философа же Демокрита бури веков донесли
до нас лишь немногие облюадюи. Тспг же Кант, обозвав деклинацию ато¬
ме® «бесстыдной» выдумкой, видел в Эпикуре выдающегося представи¬
теля сенсуализма е противоположность Платону — выдающемуся фи¬
лософу I:нтеллектуал1л:кж) начата.
Маркс не оспаривал неразумия Эпикура в физике. Он признавал до¬
пущенную им «безграничную оплошность в объяснении физических яв¬
лений», но разъяснил, что для Эпнкутра одно только чувственное вос¬
приятие является пробным камнем истины. Эпикур например считал, что
солнце—вельгчиной в две ляди, потому что ггамой его величина пред¬
ставляется взорам. Но Маркс не отделывался от таких очевидных неле¬
постей каким-нибудь малопочтительным отзывом, а старался нащупать
философский разум «в неразумии его физической овстемы. Он поступал
по своему собственному прекрасному совету в применении к трактату,
написанному им для чествования его учителя Гегеле. В этом примечачяш
он говср гг, что гослодователи философа, допускавшего кочпраж!Ссы,
должны не об вспять учителя, а объяснять его приспособляемость *ге-
совершемстиач принципа, в котором она коренится, и таким образом
превратить в з&зеевыние науки, что кажется компромиссом совести.
1 2»

То, что m Дечоктпгга было г*етью, для Эпикура оделялось только
средством к цели. Для него важно было не познание природы, а такой
взгляд «а природу, «который мог служить опорой для его философской
системы. Если философия самосознания, какою ее знала древность, рас¬
падается на три школы, то по Гегелю эпикурейцы являются представи¬
телями отатече**ю-индивиД)а лъгюсо, стоики же — оттеченно-оби:его
самосознания; те и другие — односторонние догматики, против одно¬
сторонности которых и ополчился скептицизм. Или, аса« определил эту
связь один в«з новейших историков гречеокой философии: в стоицизме
и эпикурействе непримиримо противостоит друт другу кчдешдуальная и
общая стороны субъективного разума — атомзгстичеокая изоляция ин¬
дивида и ei’o^пантеистическое растворение <в целом, — предъявляя оди¬
наковые притязания; в скептицизме .же эта противоположность ней-
трализуется.
Несмотря на общую цель, эпикурейцы и стоики далеко расходились
вследствие различия своих «исходных точек. Растворение в целом делало
cixiikов в философском отношении детермг.»цистами, шя которых сама
собою разумелась необходимость всего существующего; ло.тгппеасн же
спи были ресшггельными республикanцами. В области религиозной од¬
нако они еще не освободились от суеверной мистики. Оки примыкали к
Гера»клиту, у которого растворение в целом вылилось в форму самого
резкого самосознания, но обходились с ним так же бесцеремонно, как
эпикурейцы с Демокритом. Эпикурейцев же, напротив, «их принцип
обюсо&тенного индивида делал о философском отношении индетермпни-
слами. Они признавали за отдельной шгчностью свободу воли, а в поли¬
тическом отношении были весьма терпимы: библейское оаречение «эся-
ка душа властям предержащим »та повинуется» есть наследие Эпикура;
зато в области религии они уже сбросили с себя все путы.
Маркс в ряде блестящих исследований изложил «разл1гчие между на¬
турфилософией Демокрита и Эпикура». Для Демокрита по толкованию
Маркса «важно только материальное сущестоованне атомов; Эпикур же
выясняет и самое лонягтпе атома — как его материю, так и его форму,
наряд>’ с его бытием и сущность его. В атоме он видел не только мате¬
риальную основу мира явлений, но и символ обособленного индивида,
формальный np.nar.in отвлеченного самооозваания. Если из вертикалного
плдензгя атома Де>юкр1гг выводит необходимость всего сущего, то по
Эпикуру атомы несколько отклоняются от прямой линии падения, «ибо
иначе где же будет — как говорил в своей дидаастической поэме Лукре¬
ций, лучший истолкователь эпикурейской философии, — свободная
воля, вырванная у судьбы воля живых существ. Это противореча ie между
атомом как явлепяюм и атомом как сущностью проходит через всю фи¬
лософию Эпикура и npHWWTT к тому безпрадпгчно гроизвопьному объ¬
яснению физических явлений, которое вызывало насмешки уже и древ¬
ности. Лишь в небесных телах разрешаются все противоречия эпикуров-
ской философии, но об их всеобщее н вечное существо*к»г к? разбивает¬
ся и гчмпитп сггвлеченно-обособленного самосознания. А потому Эпж-
кур сбрасывает с себя всякую «материалыгуто личину и в качестве «ве¬
личайшего греческого вплннолумца«», как назь*вает его Маркс, борется
против религ.аи, которая пугает смертных грозные взглядами с не¬
бесных высот.
$0

Уже в этом первом труде сказался творческий ум Маркса даже и
там. и -в особенности там, где в частностях можно оспаривать ело толко¬
вание Эпикура. Ибо эоэражатъ можно, собстэечюо, только против того,
что Марюс глубже продумал основной принцип Згагкуре и сделал из него
более ясные выводы, чел» сам Эпикур. Гегель называл эпикурейскую фи¬
лософию принципиальным недомыслием Ее родоначальник, кок всякий
самоучка, придавал большое значение обычной жизненной речи и не
прибегал, конечно, к спекулятивным ухищрениям гегелевской филосо¬
фии, при помощи которых разъяснял эпикуреизм» Маркс. Диссертация
Маркса — аттестат зрелости, выданный учеником Гете.л самому себе;
он уверенно пользовался диалектвжеокнм методом, и его язык обнару¬
живает ту итрон>ж«аве«ную aw, кото(хия все же была присуща Г отелю,
но которую давно утратили его ученики.
Однако в этом своем труде Маркс стоит еще цел жом на «ицеалисти-
ской почве гегелевской философии. Читателя наньгх дней с первого
взгляда наиболее поражает иеодобртггельное суждение Маркса о Дето-
крите. Маркс говорит о нем, что он .тгшь выдвинул гипотезу, которая
является результатом опыта, а не действенной его силой и потому оста¬
ется без осуществления и в дальнейшем не определяет собою реального
исследования природы. В противооаюжтюсть своему отмгчиен&яо к Де¬
мокриту Маркс восхваляет Эпикура, говоря, что он создал наужу об
атомах, несмотря на его произвольное толкова*яге физическвгх явлений
и несмотря на его отвлеченно-единичное самосознание; оно, как при¬
знает »I сам Маркс, уничтожает подлинную науку, поскольку единич¬
ность не является 10сгюдствующим началом в прЕлроде вещей.
В наши дни уже нет надобности доказывать, что, поскольку атоми¬
стика как учение о неделимых элементах « о вооничноваю™ всех явле¬
ний путем движения их легла в основу современзюго научного исследо¬
вания, поскольку ею объясняются законы распростронвгия звука, света,
тепла, химические и физические изменения -в вещах, постольку осново-
гюл ожинком этой науюи был Демокрит, а не Эпикур. Но для тогдашнего
Маркса философия, или вернее умозрительная философ» гя, была в такой
мере »наукой, что привела его к взгляду, которого мы теперь даже не по¬
няли бы, если бы в «ем не сказалась также важнейшая черта характера
Маркса.
Жить всегда значило для Маркса работать, а работать всегда значи¬
ло бороться. От Демокрита его отталкивало отсутствие «действенного
на чада»; а этом, как ом говорил впоследствии, — «славный недостаток
всего доныне существовавшего материализма». Последний рассматривал
предмет, действительность, чувственность лишь «в ферме объекта со-
эе;>1гания, а не субт^мстивно, не кок ттрпктику, не как чувственную
деятельность человека. В Эпикуре же Маркса лрютятвапо именно
«действенное надшх>», побуждайяцее этого философа восставать против
пнетущей ск.»ы религии и дерзостно прсгпмпъся ей,«
«Не пугаясь ни молний, ни гнева богов,
Ни ворчанья сердитых небес..
Огневым и -необузданным боевым задором вышит прехкиювие, ко¬
торым Маркс намеревался снабдить свою диссертацию, гюсвятив ее
тестю: «Философия, пока хоть одна капля крови бьется в ее вселокоряю-
31

тем, абсолютно свободном сердце, всегда будет взывать вместе с Эпи¬
куром к своим противникам, гпворя им: «Безбожен не тот, кто прези-^
рает богов толпы, а тот, кто держится слжде^гия толпы о богах». Фило¬
софия открыто разделяет пр.генами Прометея:
«Говоря проще, я ненавижу всех богов»
Тем же, которые жалуются «а изменившееся, видимо, к худшему по¬
ложение философии в обществе, она отвечает, как Прометей послан*
кику богов, Гермесу:
«Уверен будь, я свой несчастный жребий
Нл б.фиишу твою не променял Си».
«Прометей — величайший святой и мученик в философском кален¬
даре», — так заключает Маркс cjoe задорное предисловие, испугавшее
даже ею друга, Бруно Бауэра. Но то, что казалось Бауэру «ивдшиним
задором», было на самом деле «споэедью человека, которому суждено
было стать вторым Прометеем но своим спрааанимм, так же как и по
своей борьбе.
5 «АНЕКДОТЫ» II «РЕЙНСКАЯ ГАЗЕТА»
Не успел Маркс положить в карман свой университетский диплом,
как его жизненные планы, связанные с получением этого диплома, ру¬
шились вследствие -новых насилий, учиненных романтической реакцией.
Летом 1841 г: тюа давлением Эйхгорна Оогос^ооа>сие факультета
принялись постыдно править Бруно Бауэра за его критику евангелия.
Кроме университетов в Галле и Кенигсберге, все другие (изменили прин¬
ципу протестамтчжой свобо1ды irpencoaiaafm«!, м Бауэру пришлось сдаться.
Но этим закрывалась и для Маркса всякая возможность обосноваться
при Боннском университете.
Одновременно провалился н план издания раджалыной (газеты. Новый
король слыл «сторонником» свободы прессы; по его требованию выра¬
ботан был смягченный цензурный устав, опубликованный в конце 1841 г.
Но при этом король стадии! условием, чтоб свобода печати не выходила
за (пределы, предоставленные ей (романтическим капризом. Тем же .летом
1841 г. он показан, как он понимает свободу прессы. По его распоряже¬
нию Руге предписывалось (издавать его «Ежегодники», печатавшиеся в
Лейпциге у Взгаида, под прусской цензурой; и противном стучае ему
грозило запрещение журнала в прусских владениях. Это настолько про¬
светило Руге насчет «свободной н спраеешнвой Пруса w», что он пере¬
селился в Дрезден м там с июля 1841 г. стал издавать оной журнал под
названием «Немецкие ежегодники». С этого времени тон его -издания
сделался более резким, чем прежде. Тогда Бауэр и Маркс, которым
раньше -имекпо этой резкости в нем недоставало, решили сотрудничать
в его журнале вместо того, чтобы основывать свой собственный.
Одою докторскую диссертацию Маркс <не напечатал. Непосредствен¬
ная цель ее отпала, и по позднейшему заявлению автора печатанье
откладывалось до того времени, когда эта работа займет надлежащее
8t	•

.Сковгннын Прометей" — агитационный рисунок против запрета прус¬
ским правительством «Рейнской Газеты". В верхнем углу слева изо¬
бражена белка — карикатура на немецкого министра просвещения
Эйхгорна (.Эйхгорн** по немеикн означает .белка"). Внизу у ног ско¬
ванного Прометея изображены города Рейнской области: Кельн, Аахен,
Дюссельдорф, Эдьберфельд, Трир н Кобленц, требующие отмены запре¬
щения .Рейнской Газеты"

Жена К. Маркса — Женив фоц-Вестфааен. Родилась а 1814 г.,
jmcjuj в 1881 г.

место в общем наложении философии эпикурейцев, стоиков и скептиков
Но выполнению замысла Маркса помешали «политические и философ¬
ские занятая совсем иного рода».
К э тим эаяятмлм относилась прежде всего попытка доказать, что не
только старик Эпикур, но и старше Гегель был завзятым атеистом. В
ноябре 1841 г. Внганд издал «Ультиматум», озаглавленный «Трубы
страшного суда «над Гегелем-атеистом и антихристам». Под -маской
oc-mjрблтниио в своих правоверных чувствах автора этот анонимный
памфлет оплакивал ib тоне библейских пророков атеизм Гегеля, доказы¬
вая весьма убедительно -выдержками из его сочинений, что он дейстни-
сгельно был атеист. Памфлет произвел сенсацию, тем более что вна¬
чале никто, даже Руге, не догадывается, кто скрывается за маоюой. Ока¬
залось, что «Страшный суд» был написан Бруно Бауэрам, который вме¬
сте с Марксам намеревался продолжить свой «ритчеоюий разбор Ге¬
геля и доказать наглядно на его «Эстетике», «Философии права» и дру-
гих праоведениях, чгго не старо*, а (дшадотегеиианцы унаследовали ис гин-
ный дух учителя.
Тем временем памфлет быт запрещен ос продаже, и издатель создавал
затруднения для выпуска второго номера. Вдобавок Маркс заболел, а
тесть его уже три месяца не вставал с постели и 3 марта. 1842 г. скон¬
чался. В виду всех этих обстоятельств Марксу не удавалось «написать
ничего путного». Однако 10 февраля 1842 г. он все же послал Руге «ма¬
ленькую статейку» и предоставил себя по мере сил в распоряжение
«Немецких ежегодников». Темой статьи был обновленный и смягчемгый
по королевскому приказу цензурный устав. Этой статьей Маркс начал
свою политическую карьеру. Он подверг новый устав уничтожающей
критике, шаг за шагам доказывая его логическую бессмыслонноагь под
оболочкой романттгчеоюой напыщенности. Это резко противоречило
ликованию «мнимолибералыных» филистеров и даже многих «мпадогеге-
дианцев, уже «вообразивших, будто солнце споит высоко «а -небе», так
они обрадовались «королевскому умонастроению», выраженному в
уставе.
В приложенном к рукописи письме Марже просил поспешить печата¬
нием, «если цензура «не зарежет моей цензуры». (Предчувствие не обма¬
нуло его. 25 февраля Руге ответил ему, что «Немецкие ежегоап:ахи» от¬
даны под строжайшую цанзуру: «ваша статья стала «©возможностью».
Руге писал далее, что у него много таких поневоле «непринятых статей
и он даже намерен эту коллекцию «отборпю юрвеиоых и пикантных ве¬
щей» выпустить в овет в Швейцаров* под »названием «Anecdota philo*
sophica». Маркс в письме от 5 марта чрезвычайно одобрил этот план:
«При внезапном возрождении сакханокой цензуры, — писал о«, — за¬
ранее следовало предвидеть невозможность «напечатать мою статью о
христианском искусстве, которая должна была появиться как продолже¬
ние «Страшного суда». Он предложил паместить статью в измененной
редакции в «Анекдотах» «и обещал для того же сборника критику геге¬
левского естественного права, поскольку оно касается внутренней поли¬
тики, направленную против «конституционной монархии как противоре¬
чивого строя, свьмоупраадняющегося по своему двойственному существу.
Руге ooqpTMo принял все его (предложения, но кроме статьи о цензурном
уставе ничего не получил.
8 В.	Ktp«	Мари	Й

ß rmn.'Vt? (гг 29 napra Маркс гово^жгг, что ему бы хотелось освоЛ>
ди-- ь статью о лрсусгланоком искусстве от библейски нглпмщеиного то*м
и докуч*юй связанности изложения по Гегелю и заменить его изложе¬
нием более свободным и осповатепьньвм. Он обещал сделать это к пато¬
вине апреля. 27 апреля он ««нет, что статья «почти готова», и просит
Руне подождать несколько дней; сн прибавляет eine, что пришлет ста¬
тью в извлечении, так как в работе сипа разрослась чуть не в целую
книг>’. Залем 9 июля Маркс пишет, что не пытался бы оправдаться,
если бы за него не говорили «неприятные внешние ообытмя»; при этом
он дает слово не браться ни за какое дело, покат не окончит статьи для
«Анекдотов». Наконец в письме от 21 октября Руге пишет, что
«Анекдоты» готовы и выйдут в издании «Литературного бюро» в Цю¬
рихе; для статьи Маркса он асе же приберег месте чко, хотя Маркс до
сих стср кормил его больше надеждами, чем mx выполнением; но о« от¬
лично поитиал, что Маркс может сделать очень много, если только
возьмется за дело.
Подобно Кеш пену и Бруио Бауэру, Руге, который был на шестнад¬
цать лет старше Маркса, питал глубокое уважение к его **>лодому та¬
ланту, хотя Маркс и подвергал жестоким испытаниям его редакторское
терпение. Удобным авторам Маркс не был никогда ни для своих сотруд¬
ников, ни для издателей; но никому из ник о, голову не приходило отно¬
сить задержки за счет его небрежности ши лени. Объяснились они* лишь
чрезвычайным обилием мыслей и ненасытной самокритикой Маркса.
В данном случае висту пало новое обстоятельство, оправдывавшее
Маркса и в глазах Руге: Маркс захвачен был интересами, несравненно
более волнующими, чем философия. Своей статьей о цензурном уставе
эн .иступил на путь политической борьбы и продолжал ее теперь а «Рейн¬
ской газете», вместо того чтобы прясть < «прежнему философскую нить
в «Анекдотах».
«Рейнская газета» стала выходить в Кельне с 1 января 1842 г. Вна¬
чале она была не оплоонщюнньпм, а скорее прашгьельстветдтлм органом.
Со ереме«*) епископских волнений в Кельне в 30-х годах «Кельнская га¬
зета», имевшая восемь тысяч подписчиков, защищала притязания уль-
трн мс»поиск ой гарпии, чрезвычайно могущественной на Рейне и до¬
ставлявшей немало хлопот жандармской паи шике правительства, Дела¬
лось это не ив священного воодушевления « преданности католицизму, а
га коммерческих соображений в угоду читателям, которые ничего не
хотели и знать о благодати «берпьявского провидении». Монополия
«Кельнской газеты» держалась очень крепко; податель устранял всех
конкурентов, покупая их газеты даже когда их субсндарсеа;и из Бер¬
лина. Та же участь грозила и «Рейнской всеобщей газете». Она полу¬
чила разрешение на издание в декабре 1839 г., причем разрешение было
дано именно с целью подорвать единодержавие «Кельнской газеты».
В последнюю минуту однако образовалось акционерное общество зажи¬
точных обывателей Кельна для коренного преобразования газеты.
Власт этому покропительствооапи и временно сохранили за газетой,
переименованной в просто «Рейнскую», разрешение выданное ее пред¬
шественнице*
К аданская буржуазия отнюдь не имела в опту члнвггъ какие-либо не¬
приятности Iрусским властям, которые для населения рейнской проаин-
94

wui все eure -остатолкъ чужевластием. Де/и шли хорошо, «t буржуазия
забыла о своих ф>ранцуэских ««мтофиях, а когда основался Таможен¬
ный ооюз, о#и даже стала требоаать господства 1 tpycc*m над ooet'l Герма¬
нией. Политические притязания ее были крайне умеренны. На первом
плане стояли экономические требования, клонившиеся к облегчению раз¬
вития казпггалистического производства «а Рейне, уже тогда высоко
развитого: бережливость в управлении «смгударствемнылт финансами,
развитие железнодорожной сети, понижение судебных пошлин и почто¬
вого тарифа, общий флаг и общие консулы для государств, входящих в
состав Талюокенного союза, -и прочие обычные пожелания буржуазии.
Оказалось однако, что двое молодых людей, которым поручено было
составить редакцию, реферэндарий Георг Юнг и асессор Дагоберт Ол-
пентейм, были ярыми илапагеге;манцами и находились под влиянием
Моисея Геосо, также рейнского купеческого сына. Последний помимо
геге.гевской философии был знаком и с французски ям социализмом.
Сотрудников сии вербовали среди ожжх единомышленников, в ixam чи¬
сле и среди берлинских младосегелпсинцев. Из них Рутеиберг вошел
даже в состав редакции, и* ему поручено было заведьвание отделом
внутренней политики. Его рекомендовал Маркс, которому эта реко¬
мендация не принесла много чести.
Маркс, «повддимому, стоял с самого начала очень близко к «Рейн¬
ской газете». В конце марта он собирался переселиться из Трира в
Кельи, но тамошняя жизнь казалась ему слишком шумной, и он обосно¬
вался в Бонне, откуда Бруно Бауэр тем временем уехал: «Жаль, если бы
su-есъ никто не остался досаждать праоед«мкам». Из Бонна Маркс
начал посылать статьи в «Рейнскую газету» и вскоре затмил всех про¬
чих сотрудников.
Газета* сделаюсь орудием младогегелнанцев, первоначально,
поял’рлмому, благодаря личным связягм iOitra и Олпенгейча. Все
же трудно допустить, что это произошло помимо согласия, а тем бо¬
лее без ведома владельцев предприятия. Последние, нужно думать, были
достаточно хитры для того, чтобы сообразить, что более дароссггых со¬
трудников в тогдашней Германии им не найти. Младого гсл:юнц ы увлека¬
лись прусоофнльством. А то, что в их статьях могло казаться непонят¬
ным дни же подозрительным кельнской буржуазии, сна, ito всей вероят¬
ности, объясняла невинным чудачеством. Как бы то ни было, но .пай¬
щики не заявляли юткакик протестов, когда о первые же недели суще¬
ствования газеты из Берлина стали сыпаться жалобы на «разрушитель¬
ное направление» газеты, а в конце первой четверти года ей пригрозили
запрещением. Берлинское провидение особенно испугалось, когда в га¬
зете пояипся Рутенберг. Он олыл опасным регюсжхю онерссм и состоял
под строгим политическим иаозором. Еще 8 мартовские дни 1848 г.
Фридрих Вильгельм IV дрожа:! перед ним, считая его плавным зачинщи¬
ком революции. И если сокрушительный удар был на время отложен, то
этим газета была прежде всего обязана министру народного просвеще¬
ния: при всей своей реакционности Эйхгорн стоял за необходимость
противодействовать у1ътрамснтгинсккм тенденциям «Кельнише Цей-
тун!>. Направление «Рейнской газеты» он считал, пожалуй, «еще более
ненадежным», но попагат, что она играет идеями, которые не могут
соблазнить людей, стоящих на твердой почве в жизнь.
^	35

В этом конечно, меньше всего мгокмо было упрекнуть
стзтт>и, которые писал для «Рейнской газеты» Маркс. Его практи¬
ческое отношение к каждому вопросу, ловидимому, более мирило гпай-
щикоо газеты с младогегелиапкггвом, чем статьи Бруно Бауэра или
Макса Шнгрнера. Иначе непонятою было бы, почему уже через несколь¬
ко чмесянеи после появления стервой ело статьи в октябре 1842 г. они
предложили ему стать во главе газеты.
Здесь Маркс впервые проявил свое несравненное уменье исходить из
реа-тыюго положения вещей я ажхпгть движение в окаменелую жизнь,
заставляя всех плясать под свою дудку.
в.	ГЕЙИСКПЙ ЛАНДТАГ
В ряде больших статей (всего числом пять) Маркс взялся осветить
деятельное гь рейнского 1Р]Х>ш пинал ьтю го лап и тага, ровно за год «до того
засела: !него девять недель в Дюссельдорфе. Провинциальные /ганцтаги
были бесс1льные, фикпяаные представительные учрежцения, которыми
прусский король пытался прчгкрыть тот факт, что 041 нарушил обещание
1815 г. и не дал стране констит уции. Заседали «ни при закрытых дверях
и имели некоторое весьма скрскннюе влияние разве толыоо в обсуждении
мелких общинных дел. С тех пор как в 1837 г. начались о Кельне и
Познани стоокпаэеютя с католической церкхизью, ландтаги вообще
больше не созывались; от рейнского и поо панского ландтаит© можно
бы.то еще скорее, чем от других, ждать оппозиции, хотя бы н в ультра-
монтанском направлении.
От всяких либеральных «вожделений эти почтенные учреждения были
застраховав уже тем, что несемейным условием избрания в лашгаг
было владение землей. При этом половину всего состава ландтага со¬
ставляли дворше-землевлвдельцы, треть — городское население, имев¬
шее земельный ценз, и сану шестую — крестьяне. Впрочем этот до¬
стойный принцип не прослоился в гкхиюй своей красе во всех провинци¬
ях, и как раз во вновь завоеванной рейнской провинции пришлось сде¬
лать некоторые уступки духу времени. Все же и там всегда сказывалось,
что дэорянспю владело больше чем третью всех голосов © лаштаге, а
так как решения обязательно принимались лишь большинством двух
третей всего состава, то нельзя было ничего провести против волн дэо-
ркнетва. Городской земельный ценз был еще ограничен условием, чтобы
земля находилась не менее десяти лет во владении избираемого; кроме
того правительство «мело право не утвердить выбор любого городского
служащего.
Эти ландтаги заслужили всеобщее презрение; все же Фридрих Виль¬
гельм IV*, ©стуши «а престол, вновь созвал их на 1841 г. Он даже не¬
сколько расширил «х права — впрочем лишь с целью надуть кредито¬
ре* государства, которым еще в 1820 г. дано было обязательство заклю¬
чать новые займы лишь с сюгхьсия и под гарантией сословных собраний
дальнейшего созыва. В своей знаменитой брошюре Йога пн Якоби обра¬
тился к прошшциальным ландтапам, убеждая их присвоить себе (фшг
16

гтровозгтюггъ обещанную королем канспггутгию. Но лаястгапи остава-
лись глух»t к его призыву.
Даже рейнский лаштаг бездействовал, и притом как раз по цер-
кошю-гюлитическому вопросу, внушавшему правительству наибагъшне
опасения. Большинсгэам двух Tpeieii голосов он отклонял предложение,
вполне естественное и разумное как с либеральной, так и с ультромон-
танской точки зрения, — либо предать суду мезакошю арестованного
кельнского архиепископа, либо вернуть его и свою егархню. Вопрос о
конституции вообще не затрагивался. Из Кельна поступила в лаадтаг
петиция, покрытая более чем тысячью подписей и требовавшая свобод¬
ного доступа публики на заседания ландтага, ежедневных и несокра¬
щенных газетных отчетов о заседаниях, свободного обсуждения в газе¬
тах трактуемых на ландтаге и вообще всех внутриполитических вопро¬
сов и наконец закона о печати вместо цензур. С этой петицией ландтаг
поступил самым жалким образом: он ходетайствош л перед ксропзм
день о разрешении назьаэалъ имена ораторов в отчетах о заседаниях
ландтага, но не об упразднении цензуры с заменою ее законам о печа¬
ти, а лишь о цензурном законе, который бы обуздал лроизэол цензо¬
ров. Трусость ландтага «олучила заслуженную кару—юероль огкоэдл
даже в этом.	/
Ландтаг ожзгзал лишь тоги, когда дело касалось интересов землевла¬
дения. Увы, о ©осстш «зелени» '|>еоаальиого величия нечего было и думать.
Всякие «попытки в этом направлении были ненавистны населяемо рейн¬
ских еров» аж шй: оно nix не потерпело бы, как доносили о там в Берлин
чиновники, присылаемые на Рейн из восточных провоняй. Особенно
крепко держалось население рейнских провинций за право свободного
дележа земли, не поступаясь им нм в гкхтьэу десрягвгта, ни в пользу
«офесплнского сословия», хотя это дробление до бесконечности и
угрожало привести, как не без основания rpcqociepera о прлвигельелво,
к распылению земельного фс»ш. Предложение правительства* *юсш-
шгть известные пределы дележу земли в «целях сохранения сильного
крестьянского сословия» было отклонено большинством 49 голосов
против 8. Зато ландтаг вознаградил себя на внесшных пршяггельством
законах о самовольной рубке леса и браконьерстве («злоупотребле¬
ния» на охоте, с лесу м на луяу). Гут уж законе «.тле лы«м1 власть без
стьтза и совести служила частным интересам крупного замлевладечии.
Маркс начал опою тяжбу с рейнским ландтагом по aapaatec вырабо¬
танному обиюфному пласту. Первая серия — из шести больших ста¬
тей — была посвящена прениям о свободе печати и об опуб/мкочшгги
прений ландтага. Разрешение оглашать их в печати, не называя имен
оратор а. было олной .из маленьких реформ, которыми король «пробовал
подбодрить ландтаги. Но он натолкнулся njxt этом па сильнейшее со¬
противление в самих ландтагах. Правда, рейнский ландтаг не заходил
так далеко, как бранденбургский и «померанский, просто отказами’:сся
печатать протоколы своих заседаний. Однако он тоже обнаружил не-
Ьюесмш ипиие и уомггрймм в мпуяшх оуоцвства вывшего порядки,
не подлежа urte прежде всего критике собственных избирателей. с Лап ад-
таг «не тыно^ит дневного света. Во мраке частной жизни нам удобнее и
уютнее. Раз вся протекция выказывает полное доверие отдельным лич¬
ностям, авеояя нм защиту своих прав, то само ообой разуиеетия, что
47

эти ОФделытые лтвюсги лгилостиво урюстаивают принять доверие про¬
винции. Но было бы поистине уже чересчур требовать, чтобы они пяалпи-
ли той же монетой и доиер^пю отдавали самих себя, свою личность и
жизнь на суд провинции». Маркс с великолепным юмором вышучивал
этот «парламентский кретинизм», как он его называл «последе г?»«*, ко¬
торого он не выносил с самого момента его вооникмсоеиня к всю свою
жизнь.
Шпага, обнаженная Марксом в защиту свободы печати, быта свер¬
кающей и острой, как ни у одного публициста до и после него. Руте без
всякой зависли признавал, что «никогда еще не было и даже не
может быть сказано ничего батее глубокого и ничего более основа¬
тельного о свободе печати « s ее защиту. Мы должны поездразить себя с
появлением в нашей публицистике статьи, свидетельствующей о столь
основательном образовании, размахе и уменье превосходно разбираться
в обычной путаете понятой». В одном месте Мармс между прочем го-
есрит о привольном, ласковом юлимвгге своей родины, и »на этих статьях
о ландтаге до сих пор лежвгг светлый отблеск точно от игры солнечных
лучей на гфирейносих холмах, покрытых шноградкикалш. Если Гегель
говорит о «жаткой, ©се разлагающей субъективности дурной прессы»,
то Маркс возвращался назад к буржуазному просвещен:по, доказывая в
«Рейнской газете», что философия Канта — это немецкая теория
французской революции. Маркс возвращался еще к этому вопро¬
су, сб гащепный всеми политическими и социальными перспективами,
которые ему открывала историческая диалектика Гегеля. Достаточно
сравнить его статьи в «РеГтнокой газете» с «Четырьмя вопросами» Яко¬
би, чтобы уоодеть, как далеко ©пород ушел Маркс. О королевском обе¬
щании кевкгтотуции в 1815 г., о котором твердит Якоби как о краеуголь¬
ном камне всего вопроса о конституции, Маркс не счет нужным даже
упомянуть.
Как бы Маркс «и превозносил свободную печать — эти зоркие глаза
народа, © протиэопо.тожность подцензурной печати с ее основным по¬
роком — лицемерием, «о которого вытекают все прочие недостатки, в
том числе и отвратительный даже с эстетической точки зрения порок
пассигнссти, — сн однако не обманывал себя относительно опасности,
грозившей и свободной печати.
Один оратор, из продетанителей городов, требовал слободы печати
как составной часто свободы промыслов. Маркс писал, возражая ему:
«Разле печать, унизившуюся до положения ремесла, можно считать сво¬
бодной? Правда, писателю нужно зарабатывать, чтобы иметь возмож¬
ность существовать и писать, но он должен суиюстэошть и писать во¬
все не для того, чтобы зарабатывать... Первое услооие свободы пе¬
чати — не быть ремеслом. Если писатель * поводит ее на степень мате¬
риального средства к жизни, то в наказааше за внутреннюю несвободу
он заслуживает и внешней кары в .виде цензуры, или, вернее, уже самое
существование его становится для него карой»- Всею своею жизнью
Маркс подтвердил то, чего он требует от писателя: чтобы труд писателя
всегда был самоцелью и менее всего средством к жизни для него и дру¬
гих — настолько, что, если понадобится, писатель обязан жертвовать
собственным существованием во имя споего труда.
Вторая серия статей о рейнском ландтаге была посвящена гархметтн-

осстпской истории» по выражению Маркса в письме к Юнгу. Вся серяя
целшоом быта зарезана цензурой и «не иояыыась в печати и «последствии,
хотя Руте и предлагал поместить ее в «Анекдотах». 9 мюля 1842 г.
Маркс пишет Руте: «Не думайте, что мы машем в политическом Эльдо¬
радо. Нужно «много упорства и выдержки, чтобы издавать такую газету,
как «Рейнская». Моя вторая стать» о ландтаге, касающаяся церковных
смут, вычеркнута цензурой. Я доказал в ней, что защитники государ¬
ства стали на точку зрения церкви, а защитники церкви — на государ¬
ственную точку зрения. Инцидент этот тем более непрютен «Рейнской
газете», что глупые кельнские католики попатнсь бы в ловушку и за
щита архиепископа могла поднять подписку. Вы не можете себе пред¬
ставить, какие ч-пгзости проделывали эти насильмлми и как вместе с тем
глупо они вели себя по отношению к правоверному твердолобому архи¬
епископу. Но и «успешно» же завершили они эту историю! Дело кситчи-
лось тем, что Пруссия на глазах всего света облобызала папскую туфлю
и наши правительственгные марионетаси ходят по улицам, не краснея».
Эта заключительная фраза относится к тому факту, что Фродркх Виль¬
гельм IV, обладавший романттчеасилш тклснностями, вступил в мир¬
ные переговоры с римской курией, а та в благодарность оставила его в
дураках по «всем правилам вапжанского искусства.
Это письмо Маркса к Руте не следует однако толковать в том смы¬
сле, что он серьезно защищал архиеяккжопа с целью заманить в запад¬
ню кельнских католиков. Он только был послеооодтелен, объясняя бес¬
спорно незаконный арест архиепископа за действия, относящиеся к де¬
лам церкви, а также требование католиков предать суду /их незаконно
арестованного пастыря тем, что защитник;i государства заняли »позицию
церкви, а защитники церкви стала* на государственную точку зрения.
Занять правильную позицию а мм ре путаницы было вопросом жизни,
для «Рейнской гаоеты» и потому, — как это Маркс объяснял далее в
тем же письме к Руте, — что улътрамонтанская партия, с которой га¬
зета яростно боролась, была на Рейне самая влиятельная и опасная:
оппов»щня слишком привыкла вест борьбу, оставаясь в пределах
церкви.
Третья серия, заключавшая в себе пять больияик статей, освещала
прегшгя ландтага по поводу закона о лесных порубках. В этих статьях
Марксу пришлось «спуститься на землю»; он попал .по его собственному
Признанию в затруднительное положение, будучи вынужден говорить о
Материальных интересах, не предусмотренных в идеод гической систе¬
ме Гегеля. Проблему, выдвинутую этим законом, пн тогда еще не по¬
ставил так остро, как сделал бы в поздоейгшве годы. Дело шло о борьбе
гл двигавшейся эры капитализма с последы»vxi остатками общинного зе-
млевладен&тя и о жестокой войне, вызванной отчуждением собствен¬
ности у народных .масс. Из 207478 уголовных дел, прошедших через
суд за 1836 г. в прусском государстве, около 150 000, т. е. приблизи¬
тельно три четверти, составляли дела о .лесных порубках, о захвате
выгонов, нарушении законов об охоте и о неприкосз***я:ности лессе.
При обсуждении закона о лесных порубках частное землевладение
самым бесстьзаныи обраоом проводило в рейнском ландтаге свои экс-
плоататороюие планы и шло даже дальше ппазите тлтвенного законо¬
проект. Маркс выступил тогда с резкой 1ф*гаасой и защиту псьвпи
89

»соки и социально обездоленной массы бедняков», «о рассуждал етце на
основании не экомоммческиих, а правовых соображений. Он требовал со¬
хранения за бедняками их обычного права и усматривал основу его в
неустойчивом характере некоторых видов ообственмаст»*, не составляю¬
щих «и исключительно частного, ни исключительно общего владения;
они представляют собой то соединение частного права с общим, которое
мы видим во всех средневековых учреждениях. Разум упразднил эти про¬
межуточные, неустойчивые виды собственности, применив ж ним взятые
из рпмакого права Kareropim отвеченного фаждаиокопо прада. Но в
обычном праве, которою держатся беднейшие классы населения, жи¬
вет инстинктивное правовое чувство. Корни ело — гюлооки тельные и
законные.
Если в смысле исторического понимания эта серия статей Маркса
нсогг еще «несколько неустойчивый характер», то все же, несмотря
на это, иши, вернее, »именно энюи она показывает чтб в конечном сче¬
те пробудило в Марксе великого борца за «бледнейшие классы». В его
описании подлости лесовладельнее, попиравших логику и раоум», закон
и Прато, а также в значительной степени интересы государства, в его
рассказах о там, как они наживались за счет бедняков, чувствуется
глубокое возмущение. «Чтобы обеспечить пошжу браконьера, лащтиаг
не только переломал у закона руки и ноги, но и -пробуравил ему серд¬
це». На этом гтритсре Маркс хотел показать, чего можно ожидать от
сослооного ттрехта емгте льстта частных интересов, если бы ело серьезно
етриэвалн к делу зак оно да тельст ва.
При злом Маркс все еще крепко держался гегелевской философти
права и государства. Но <хн не уподоблялся правоверным последовате¬
лям Гегеля, не восхвалял русское государство, возводя его в идеал.
Гегелпанстэо его заключалось в том, что он .применял к прусскому го¬
сударству мерку идеального государства, которое вытекало из фило¬
софских предпосылок Гегеля. Маркс рассматривал государство как
большой организм, в котором осуществляется правовая, полилгческая
и нравственная свобода и в котором огпделышй гражданин, повинуясь
законам государства, пснлхгуется лишь естественным законам собствен¬
ного человеческого разума. При «помощи этого прввщила Меркс ока¬
зался еще в состоянии справиться с прениями ландтага о лесных по¬
рубках; он отразился бы в там же духе и с четвертой статьей, обсуж¬
давшей закон против браконьерства. Но в пятой статье, которая
должна была- венчать все здание и поставить земельный вопрос — во¬
прос о парцелляции (дроблении земельной собственности), эту «проб¬
лему жизни во всем ее естественном величии»,'—такая точка зрения
оказалась бы неприменимой.
Вместе с буржуазией рейакклх прооинщй Маркс стоял за свобод¬
ный дележ земли. Ограничить свободу крестьянина в дележе земли зна¬
чило бы присоединить к его физической н’.гщете еще и шрешовую. Но
правовая лх>чка зрения не решала вопроса. Французский социализм
давно указывал »и то, что неограничен гное дроблена земельных участ¬
ков создает беспомощный пролетариат, я ставил такое дроблена на
одну доосу с аткхмскгигческим обособтеммем ремесл. Поскольку Маркс
хотел заниматься этим вопросом, он нелрелиенно должен был выяснить
«люе orn*xue»te к социализму.
40

Он неоогмиенто соонтгаал эту необходимость и, разумеется, не укло¬
нялся бы от нее, если бы выполнил полностью весь план ованх работ
в «Рейнской газете». Но это не осуществилось. Ксгда печаталась
трешя серия его сгатей е «Рейнской газете», Маркс был уже ее редак¬
тором и столкну.хя лицом к /шцу о самой яатэнн с загадкою социализ¬
ма, хрежде чем успел разрешил ъ ее теоретически.
7.	ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ БОРЬБЫ
О течи в я? лета «РеЙнсдсая газета» лредшрпгняла несколько неболь¬
ших экскурсов в область социальных осмцросов— по всей верая »мости
по инициативе Моисея Гресса. Одш раз она перепечатала, относя ее
«к важному злободнеаюму вопросу», статью о берлинских ж:тлжцах
из журнала Вейтлинга. В другой раз, печатая отчет о съезде ученых
в Страсбурге, на катером также обсуждались социалистлческие во¬
просы, газета прибавила 'ничего «е значащее примечание, что есы не¬
имущие долюпаюгея богатств, которыми владеет среднее сословие, то
это можно сравнить с борьбой средних классов против дворянства
в 1789 г.; но на этот раз вопрос будет разрешен мирным путем.
Но и этих несхишых поводов достаточно было «для «Аугсбургской
всеобщей газеты», чтобы обп;лсггь «Рейнскую газету» в заигрывал пи
с коммунизмом. У нее самой совесть была нечиста по этой, час пи. О га
подавала гораздо более сюлшительные блюда, приготовленные Гейне
о фрамцузеиохи ооцлзоапзме и ютч уныаме. «А\тсб>ргская гаоета» была
едлпстаемньгм немецким органом, имеишпм национальное и даже между¬
народное значение, а «Рейнская гаоета» являлась >троэой ее господ¬
ствующему положению. 11 хотя мотивы ее резких naiuuoix были далеко
не возвышенные, все же нападение сделано было зло и довольно
искусно. Наряду с разнилиi намеками насчет богатых купеческих сын¬
ков, которые в простоте души мпрают а соиттиспическше идеи, отнюдь
однако не собираясь .разделить свое имущество с кельнскими ремесле« -
инками и грузчиками, был выдвинут и более серьез»гый козырь:
«Аугсбургская газета» доказывала, что надо иметь ребяческое предста¬
вление о вещах, чтобы в столь отсталой стране, как Германия, грозить
среднему классу, едва называющему свободно дышать, судьбой фран¬
цузскою дворянства 1789 г.
Дать оппор этим злостным нападкам было первой задачей Маркса,
когда он сделался редактором, и задачей довольно затруднительной.
У него не было никакого желания прикрывать писашея, которые ему са¬
мому казались «6лайхэс/.у постами». Но в то же врцмя ему еще нечего
было сказать о коммунизме по существу. Поэтому сн старался по мере
есоможности переиесги войну в лагерь противника, указывая на ком¬
мунистические поползновения самой «Аугсбургской газеты». Но он при
этом честно сознавался, что «Рейнской газете» не дано одной фразой
одолеть задачи, «аа разрешением которых трудятся два народа. За ком*
мунис пичеокзюш идеями в их теперешнее« виде, тесал он, газета не при¬
знает даже теоретической реальности и, следовательно, не только не
катает, но лаже не считает вооможшм практическое их осущестае-
41

нис. Но iv.m не менее она намерена подвигнуть их продуманному кри¬
тическому разбору «а*а основе глубокого и продатаогтелъмого «зуче-
мня», ибо та каш «я Леру, Консидерана и прежде всего остроумное произ-
ведея«ие Прудона не таковы, чтобы судить о них на основа«™ первых,
поверхностных впечатлений.
Правда, впоследствии Маркс тоэсхрнл, что эта no.ie.wtKa отбила
у него охоту к работе в «Рейнской газете» и он «с жадностью» ухва¬
тился за возможность вновь вернуться к своей кабинетной деятельно¬
сти. Но цри этом он, как это часто бывает с doctxxmj**аш^ями, слишком
приблизил причину к следствию. В то время Маркс был еще всей душой
продан своей редакторской .работе, и она казалась ему настолько важ¬
ной, что ради нее ему пришлось даже порвать со всеми старыми бер¬
линскими товарищами. С ними не стоило уже много возиться с тех пор
как благодаря смягчению цензурного устава докторский клуб, где все же
«процветали умственные интересы», превратился с общество гак назы¬
ваемых «свободных». Там собирались чуть не осе домартовские .тггера-
торы, прожтавошге в прусасой столице. Эти взбесившиеся филистеры
разыгрывали там роль политических и социальных революционеров. То,
что происходило в докторском клубе. тревожило Маркса еще летам;
он говорим, что провозгласить себя свобод*шэм — эго ооно: это есть
требование совести; но трубить о своей свободе на весь мир, значит
искать дешевой славы, а это уже иное дело. К счастью, думал он, в Бер¬
лине Бруно Бауэр; он позаботится о там, чтобы по крайней мере не
делали «глупостей».
Маркс к сожалежпо ошибся. Кеппен, поводимому, держался в сто¬
роне о г бесчмаггва «свободных». Но Бруно Бауэр б* а л заодно с мим и и
даже не стеснялся »«трать роль знаменосца в их аколюрошествах. У .печ¬
ные процессии нищих, которые они устрантвали, скандал ыиче выходки
в кабаках и притонах, негрвктойное чсаевательспю «ид беззаииггным
священником, котораму Бруно Бауэр во время венчания Штирнера по¬
дал медные кольца от своего вязаного кошелька и сказал, что опги от¬
лично могут заменить обручальные кольца,—все это делало «свобод¬
ных» предметом отчасти удивления, отчасти ужаса для пугливых фили¬
стеров. Но вместе с тем это непоправимо вредило делу, (которому они
будто бы служили.
Такого ipoaa проказы, достойные уличных мальчишек, отражались,
конечно, самым губителыплч образом га умственной работе «свобод¬
ных», »i Марксу приходилось много возиться с их статьями, предназна¬
ченными для «Рейнской газеты». Многие из этих статей чиркал красный
карандаш цензора, *ю, — как писал Маркс Руге, — «не меньше цензора
вычеркивал и я, ибо вместо статей Мейен и его сотоварищи засыпали
нас безмозглой болтовней о мировом перевороте, в неряшливом стиле,
с приправою атеизма «и коммунизма (которого это господа ж когда не
изучали). При Рутенберге, совершенно лишенном критического чутья и
самостоятельности, они привыкли смотреть на «Реймакую газету» как
Bia свой собственна безвольный орган. Но я «л? считал себя вправе по¬
ощрять долее это водолейство ка старый лад». Такова была первая
причина, по которой «нахмурилось бери «некое небо», кик выразился
Маркс.
Оканчаталыный разрыв промвонны • ноябре 1842 г., когда Гяря»- и
42

Руге приехали в Берлин. Гервег совершил в то время свой триум<ТстльныА
объезд Германии. В Кельне юн познакомился и быстро подружился
с Марксом; в Дрездене встретился с Руге и с ним имеете поехал в Бер¬
лин. Тшм нм, вполне естественно, пришлись не по душе бесчинстве
«свободных». Руге рассорился со своим сотрудником Бруно Бауэром,
который хотел убедить его в «величайших нелепостях» вроде того, что
государство, собственность и семью следует считать упраздненными
как понятия, причем совершенно неважно, что с ними будет в действи¬
тельности. Не покрасились «свободные» и Гервегу, и за его неуважи¬
тельное к ним отношение они отомстили поэту тем, что всячески вы¬
шучивали его известную аудиенцию у короля и полю лак у с богатой
наследницей.
Обе стороны пытались перенести свой спор в «Рейнскую газету».
Гервег с ведома и согласия Руге просил поместить заметку, в которой
гтриэнсквал, что «свободные», каждый в отдельности,—большей частью
отличные- люди. Но он прибавлял, что они, как он сам и Руте откровенно
сказали им, своей политической романтикой, притязаниями на гениаль¬
ность и бесцеремонным реклеим&ропаннем себя врецят делу и партии
свободы. Маркс црместнл эту загметку в своей газете, после чего Мейен
от лица «свобсрньгх» стал засыпать его грубыми письмами.
Маркс оюечаш вначале по существу, стараясь шоравить сотруth i-
чесгво «свободных» в газете на -надлежащий путь: «Я требовал, чтобы
в их статьях было меньше туманных рассуждений, громких фраз и
самолюбования и больше определенности, знания дела и проникновения
в его конкретную сущность. Я заявил ним, что считаю неудобным, даже
безнравственным, контрабаииное подсовывание ком.мунжггическигх и
социалистических догм, т. е. нового мировоззрения, ь случайных
театральных рецензиях и т. п., и требовал совсем иного, более серьез¬
ного отношения к коммунизму, если они хотят обсуждать его. Далее я
выразил гюжелин;«, чтобы от пи критиковал* религию больше в форме
критики (Политических условий, а не наоборот, — чем политические
условия в форме критики религии: первое бооее соответствует сущно¬
сти газеты <и целям образования читателей. Религия, сама по себе ли¬
шенная содержания, живет не небом, а землей, и рушится сама собой с
распадом извращенной действительности, теорию которой она представ¬
ляет. И наконец я хотел, чтобы, говоря о философ;:«, сотрудника наши
не столько заигрьюали с атеизмом (как дети, которые уверяог всех
и каждого, что ни капельки не боятся «буки»), сколько старались озна¬
комить массы с содержанием этого учения». Из этих объяснений
виязно, какими принципами руководился Маркс, редактируя «Рейнскую
газету».
Однако, прежде чем его советы дошли по назначенло, Маркс полу¬
чил «нахальное письмо» от Мейена с требованием не бсилее, не менее,
как того, чтобы газета не «позволила затыкать себе рот», а шла «на
все «крайности»—.иными словами, на закрытие в угсиу «свободным».
Это маканец вывело Маркса из терпения, и он написал Руте: «Во всем
этом просвечивает ужасающее тщеславие; оно не желает попять, что
ради спасе»гия политического органа не грех пожертвовать несколькими
берлинскими фокусами, да и вообще ни о чем не думает, кроме своей
клики . А мы здесь с утра до ночи терпим жесточайшие грвгпеслення
Я

от цензуры, принуждеттм огтисываться в iwmeimejxrmo, давать ответы
на обвинения оберпрезиднут, на жалобы ландтага и оол:ти пайщиков.
Я остаюсь «а своем посту лишь полому, что считаю долгом, поскольку
это от меня зависит, мешать властям в осуществлении их замыслю, и
не удивительно, что я несколько раздражен и ответил Мейену довольно
резко». Фактически это был разрыв с «свободными», которые в поли¬
тическом смысле все кончили более или менее печально — начиная от
Бруно Бауэра, сделавшегося впоследствии с отрули» жом «Крестовой
газеты», по сХдуарда Сейена: последний умер рескжтором «Данциг-
а<ой газеты» и caiM убого лодтружгзал шд своей загубленной жизнью,
по» оря, что ему дозволено надеваться только над протес татскими
ортодоксами (игра слов — orthod — oxen:	orthod — правоверный,
Ochs — бык), ибо критиковать папские буллы запрещает либеральный
владелец газеты, щадя чувства катотиков-подписчинов. Прочие «сво¬
бодные» пргжгтроились в официозах или даже в официальных органах,
как нашример Рутенберг, который несколько десятков лет спустя умер
редактором «Прусского государегеенною вестника».
Но в это время, осеопио 1842 г., Рутенберга еще боялись, и прапи-
ге/*>стоо требовало его удаления. Все лето газету терзали цензурными
прптиркаоти, но еще не закрывали се в надежда, что она умрет есте¬
ственной смертью. 8 августа рейнский обер-презадент фон-Шалер пред¬
ставил в Бертин сведения, что число подписчиков «Рейнской газеты»
упало до 885. Но 1 5 октября редактирование «Рейнской газеты» пере¬
шло к Марксу, и 10 ноября Шал ер уже сообщает, что число подписчи¬
ков неудержимо растет: с 885 оно повысилось до 1 820, а направление
газеты станошгтся осе более дерзким и враждебным правительству. Вдо¬
бавок в редакцию «Рейнской газеты» был доставлен крайне реакцион¬
ный заксякхтрое-кт о браке, и она ею напечатали. Король был чрезвы¬
чайно озлоблен преждевременным оглашением законопроекта, тем бо¬
лее что предполагавшееся затруднетте развода вызывало большое не¬
довольство в населении. Король потребовал, чтобы газете пригрозили
закрытием, если она не назовет лицо, доставившее ей законопроект.
Но м-инистры знали заранее, что она не пойдет на такое унижение, и не
желали доставить ненавистной газете венец мученичества. Они удоволь¬
ствовались тем, что выслали из Кельна Рутенберга и в виде наказания
потребовали назначения ответственного редактора, который бы подпи¬
сывал газету вместо издателя Ремара. Одновременно с этим на место
цензора Доллешалля, известного своей ограниченностью, назначен был
асессор Витхаус.
30 ноября Маркс пипгет Руге: «Рутенберг, которого мы уже отста¬
вили от заведывания немецюим отделам (где его деятедшюстъ заключа¬
лась главным образом в расстановке знаков препинания) и которому
только по моему ходатайству дали фраигузскнй отдел,—этот самый
Рутенберг бгагодаря чудовищной глупости наших государственных вла¬
стей .имел счастье прослыть опасным, хотя на caiMOw деле он не был
опасен ни для кого, кроме «Рейнской газеты» и себя самого. Власти
потребовали его удаления во что бы то ни стало. Заботливое прусское
проведение, этот despotisme prussien, le plus hypocrite, ie plus fourbe
(лруеккй деспотинм, самый лицемерный, самый лживый), избавил из а-
•пьзя Реиара сет неприятной сцены. и теперь новый чучезмк, уже разы-

Срывающий сваю рать с некоторым .искусе гэом, усвоив себе осютвет-
сгвующие 4кхзы, язык и выражение лица, старается повлечь всевозмож¬
ные выкды из oooeix) мученичества. Он пишет в Берлин и во все концы
света, что с ним уходит но «Рейнской газеты» самый дух ее, ибо газета
теперь займет иную позицию по отношению к лрадаггельстоу. Маркс
говорит об этом -инциденте в связи с тем, что его разлад с берлинскими
«свободными» обострился. Насмешки «ад «мучеником» Рутенбергом
однако кажутся, пожалуй, чуть преувеличенными.
Слова Маркса о том, что удаления Рутенберга требовали «so что бы
го ни стало» и что издатель был избавлен благодаря этому от «неприят¬
ной сцены», можно понять только о том смысле, что редакция подчини¬
лась «насилию» и воздержалась от всякой попытки сохранить Рутен-
6q^ra. Такая попытка не «мела, конечно, никаких шансов на успех, и
вполне разумно было избавить издателя от «неприятной сиены»: этот
книгото;чоо ец, чуждый политике, был неподходящим человеком для
протокольного допроса. И письменный протест против угрозы закры¬
тия газеты только подписал им, соотавил же его Маркс, как видно по
рукописному черновику, хранящемуся в кельнском городском архиве-
В этом документе сказано, что газета, «подчиняясь наоилию», со¬
глашается на временное удаление Рутенберга и (назначение ответствен¬
ного редактора и готова сделать все возможное, чтобы спасти себя от
гибели, — поскольку это совместимо с достоинствам независимого ор-
гачза печати. Она обещает соблюдать больше сдержэшюсти в формах
изложения, поскатьку это будет допускать содержание. Протест со¬
ставлен с осторожностью м жпломатичностью, второго примера кото¬
рых не найти в жизни автора. Но если несправедливо придираться к
каждому слсву, то не менее неагравешмао было бы утверждать, что,
составляя протест, (.молодой Маркс особенно насиловал тогдашние свои
убеждения, ^того не было даже в его словах о пруософильском настрое¬
нии газеты. Помимо полемики с враждебной Пруссии «Аугсбургской
всеобщей газетой» и агитащж «Рейнской газеты» за включение в Та¬
моженный союз и северо-западной Германии, прусские симпатии* ска¬
зывались прежде всего в постояшюм упоминании заслуг северогерман¬
ской науки в нротивоноаожлюсть поверхностному характеру с|уранцуз-
оклх и южногерманских теорий. «Рейнская газета», говорсггся в про¬
тесте, — первый рейнский и вообще южное ермоиокий орган печати,
«который силился привить на юсе северсперманакий дух и тем содей¬
ствует духовному объединению разделенных племен».
Ответ обер-презнлента Шал ара был довольно немилостивый: даже
если Рутенберг немедленно же будет удален, заявил он, и -на место его
будет посажен более подходящий редактор, то окончательное разреше¬
ние на издание зависит от дальнейшего поведения газеты. Для прмиска-
ния нового редактора срок был дан до 12 декабря, ню до этого дело не
Дошло, ибо (В половине декабря возгорелась новая война. Две коррес-
лошенции из Бернкастеля о плачевном положении .мозельских кре¬
стьян вызвали со стороны Шапера грубые по форме и ничтожные по
содержанию опровержения. «Рейнская газета» попыталась еще раз
встретит ь невзгоду с веселым лицам и похвалила опровержения за «спо¬
койно достойный тон», посрамляющий агентов полицейского государ¬
ства н столь же способный «рассеять недоверие, «как и укрепить дазе-
45

рие». Но, собрав прегтирипельно необходимый материал, газета поме¬
стила в гюжхшане января одну за другой пять статей, где «приводились
неопровержимые доказательства жестокого отношения правительства,
которым оно подавило жалобные крдеи лтоэелъоких крестьян. Высший
чиновнтк, стояь'шяй во главе рейнской провинции, был этим совершенно
посрамлен. В утешение ему совет министров в присутствии короля уже
21 января 1843 г. постановил закрыть газету. Под конец года про¬
изошло несколько инциденте», окончательно разгневавших коратя:
елктнмеагталэнендерзкое письмо, присланное ему Гервегач из Ken:tr-
оберга и напечатанное в «Лейпцигской газете» без ведома и «против
воли ашггора, оправда ние Иоганна Якоби верховным* судам по обвине¬
нию в гсуд: рственной измене и оскорблении величества и «наконец но-
вого.2*ее заявление «Немецких ежегоднпжов», что они стоят за «дежь
кратко и ее практические зада!Ч1Ь>. «Ежегодники» тотчас же были за¬
прещены, так же как запрещена была в Пруссии «Лейпцчгская всеоб¬
щая газета». А затем peuntrot заодно «прикрыть и «блудную сестру ее
на Рейне», тем более, что она высказалась очень резко по поводу за-
кяытия первых двух газет.
Формально газету закрыли под предлогом, что у нее нет концес-
osi — «как будто в Пруссии, где ни одна собака не может жить без
полицейского номера, «Рейв*ска<я газета» могла просуществовать хоть
день без наличности официальных условий жизни», как говорил Маркс.
«Фактической же причиной» послужили те же старо- и ноеопруссюие
пеош о возмутительном направлен!*«, «старый вздор о вредном образе
мыслей, пустых теориях и т. д.», как издевался Маркс. В интересах
пайщиков газете разрешено было все-таки выходить до истечения чет¬
верти года. «Смертная казнь отсрочена, но газета отдана ттса двойную
цензуру», — писал Маркс Руге. «Наш цензор, человек весьма почтен¬
ный, в свою очередь подчинен цензуре здешнего статс-президента фон-
Герляха, болвана, пассивно выполняющего пр&жазания начальства. Та¬
ким образом паша газета препровождается в полицию уже в готовом
виде* и если полицейский нюх все же учует в номере что-нибудь нехри¬
стианское или недостаточно прусское, то газету не выпускают». Асес¬
сор Витхлус был человек очень порядочный и отказался от обязанию-
стей цензора, за что кельнский певчеокий кружок почтил его cepeira-
дой. На место его был приела» из Берлина секретарь министерства Сен-
Поль, и он с таким усердием выполнял обязанности палача, 1гто уже
18 февраля двойная цензура оказалась излишней и была уп¬
разднена.
Запрещение газеты было принято «кале оскорбление, «нагтесенное
всей рейнской провинции. Число подписчиков сразу возгюсло до 3 200,
и в Берлин полетели петиции, покрытые тысячами пехдшкен, с ходатай¬
ствами об отвращении грозящего удара. Отпраоилвсь в Беллин и депу¬
тация от пайщиков, но она не была принята королем. Точно так же
бесследно исчезли бы в мусорных корзинах м»1нисгерстаа nermnw насе¬
ления, если бы они не вызвали выговоров чиновникам, которые имели
смелость их подписать. Но печа.ии^ее воего было то обстоятельство,
что пайщик«« снижением иона газеты надеялись достичь того, чего им
не уд: ’Ллось добиться cooitMßi петициями. Это главным образом и побу¬
дило Маркса уже 17 марта сложить с себя обязанности редактора, что,
4Ü

рвэучмеето», не помешало ^wy до пос.геЛ минуты отравлять жизнь
цензуре
Сев »-Поль был молодой человек — богема по своему образу жизни.
В Берлее ои кутил с «свободными», а * Кельне ввязывался в дракм
с ночными сторожами у дэерей притоном. Но он был тертый калач и
скоро докопался ди «доктринерского центра» «Рейнской газеты» и «жи¬
вительного источника» ее теорий. В езобех донесениях в Бердан он с не¬
вольным уважением отзывался о Марксе. Ум и характер Маркса, ви¬
димо, внушали ему большое почтение, несмотря на* ту «глубокую
ошибку мышления», которую он якюбы открыл у Маркса. 2 марта Сен
Поль уже сообщил в Берлин, что Маркс решит «в виду теперешних
обстоятельств» порвать с «Рейнской газетой» и покинуть Пруссию.
Берлчпгсюие 1кхтицейскме мудрецы на своих актах -отметили, что это —■
небольшая потеря для Прусаки, так как «ультрадолюкратические
взгляды Ма/ркса совершенно несовместимы с основными принципа >уи
прусскхэго государства»», что, действительно, невозможно было оспари¬
вать. И 18 марта достойный цензор торжествовал победу: «Spiritus
rector всего предприятия, д-р Маркс, вчера окончательно вышел из со¬
става редакции, и .место его занял Оппенгейм, весьма умеренный и
впрочем заурядный человек... Я очень рад этому, так как теперь у меня
уходит на цензурование газеты вчетверо меньше времени, че.м прежде».
Он даже написал в Берлин, делая этим лестный комплимент ушедшему
редактору, 1гто теперь, когда ушел Маркс, можно спокойно предоста¬
вить газете выходить попрежнему. Начальство Сен-Поля оказалось
однако еще трусливее, чем он сам: ему предложено было тайно подку¬
пить редактора «Кельнской газеты», &юкоего Гермеса, и запугать ее
издателя, которому успех «Рейнской газеты» грозил серьезной конку¬
рентней; и эта коварная проделка удалась.
CatM Маркс уже 25 января — день, -когда с Кельне получено было из¬
вестие о закрытии «Рейнской газеты»,—пишет Руте: «Меня это не
уд? ißt по. Вы знаете не с сегодняшнего дня мое мнение насчет прави¬
тельственной инструкции о цензуре. Я считаю закрытое «Рейнской га¬
зеты» епо.т^е лослерсштельным шагам, «гжу в нем прогресс гюдитигчес-
кого сознания и нахожу в этсм некоторое утешение. Кроме того атмос¬
фера в газете была елвшгкам душной для л-.енч. Тяжело холопствовать
даже ради сосбоды и бороться булавкалти вместо лр»я«лэдоа. Я устал от
лицемерия, глупости, грубост властей, устал «подлаживаться, гнуть
сгину и придумыввть безопасные слова. Итак, правительство снова от¬
пустило меня на свободу. В Германии мне больше делать нечеш. Здесь
только фшжусифицируешь самого себя.
8.	ЛЮДВИГ ФЕЙЕРБАХ
В этом же письме Маркс извещал о получении сбтршяса, в котором
он ломесг I - стою первую поитиггическую статью. Сборник этот вышел
в двух томах и носил заглавие: «Ашекдегты «с »новейшей гер.чаиской фи¬
лософ, ш л лу6.ыц;к:тике». Они изданы • «ачале марта 1843 г. «Литера-
47

турной KOHTopnrfS в Цюрихе. «Из/»*
тельслю это было основано Юлиусом
Ф{>е6елем в качестве приюта для бе¬
жавших от немецкой цензуры.
В этом сборнике еще раз прохо¬
дит пе[хад, читателем старая гиардия
младогегедешцев, хотя уже не строй¬
ными рядами. И среди «их выступает
смелый мыслитель, похоронивший всю
фи лософию Гегеля. Он объявил «абсо¬
лютный разум» отжнштдм духом бо¬
гословия и, следовательно, чистейшей
верой в привидения и видел раэреше-
кие всех тайн философ, st е созерцании
человека и природы. «Предваритель¬
ные тезисы к реформе философии»
Людвига Фейербаха, напечатанные в
«Анекдотах», бы.-w открооевшем и
для Маркса.
Фейербах имел несомненно огроаиюе влияние «а умственное разви-
тае Маркса в мо.радости, и Энгельс впоследствии вел начало этого атия-
ния от знаменитой книги Фейербаха «Сущность хр&зстианства», вышед¬
шей в сйет еще в 1841 г. Об «освободительном влиянии» этой книги,
которое надо было пережить самому, чтобы составить себе предстаале-
|л?е о H€vm, Энгельс говорит в следующих славах: «Мы все были в во¬
сторге, и все стали на время последователями Фейербаха». Но в тех
статьях, которые Маркс помещал в «Рейнской газете», еще не чув¬
ствуется (влияние Фейербаха. Маркс «восторженно npiroerc гвует» новое
миропонимание, несмотря на все критически оговорки, впервые только
в «Неметко-французских ежегодниках», которые вышли в фезрале
1841 г. и уже в своем заглавии обнаруживали некоторую связь с ходом
мыслей Фейербаха.
«Предварительные тезисы» несомненно уже содержатся в «Сущно¬
сти христианства», и в этом» ома.зеле несущественно, если Энгельс и
ошибся в своих воспоминаниях. Но не безразлична его ошибка тем,
что она заггу мат тает духовную связь «межцу Фейербахом и Марксом.
ФеГжрбах не переставал быть борцам оттого, что чувствовал себя хо¬
рошо лишь в одиночестве и на лгпге гдороды. Псцсбчю Галилею он по¬
лагал, что город —* тюрыма для шггур, склонных к сооерцянию, налро
тнв, жизнь в деревне, па сообсое, развертывает книгу пркрпдм перед
глазами всякого, кто >1меет чтггать ее. Подобными словами Фейербах
защищался всопяа от напаиок на его уединенную жизнь а Брут.<зберге.
Сн /побит сельское уединение не в стсрххиюднам' смысле этого елзза —
счаст/вов тот, кто живет в тиши, — а потому, что в отзточестве и ти-
ик:«е черпал силы для борьбы. Как 'мыслитель ал чувствовал потреб¬
ность ссюрелоггочнться, уйти от uivmwoH жтггейской суеты, для того
ч». ou 1/.М4 ».* сл «лекала его от созерцания природы — великого перво¬
источника жизни и ее тайн.
Живя в сельской тиши, Фейербах все же в первых рядах принимал
участие в великой борьбе своего времени. Ьго статьи в журнале Руге
48
Людвиг Фейербах.

придавали этму журналу настоящую остроту. В «Сущности христиан¬
ина» он доказывал, что не религия создает человека, а человек рели¬
гию, что существа высшего порядка, созданные нашей фантазией,.—
лишь призрачное отражожю нашего собственного существа. Как раз
в IX) время, когда эта кшта вышла в свет, Маркс выступ ы .на арену
политической борьбы; эта борьба бросила его в гущу житейской суеты.
Но ее нельзя было вести там оружием, какое выкюоал Фейербах в своей
книге о христианстве. И в то время когда гелелевская философия ока¬
залась неспособной разрешить материальные вопросы, с которыми
столкнулся Маркс в «Рейнской ыизете», ui>ur.xi фейербахоескме «Пред¬
варительные тезисы к реформе философии». Oiл нанесли смертельный
удар гегелевской философии — этому последнему прибежищу, полюд¬
ней рациональной опоре бстослошл. Эти тезисы произвели глубокое
впечатление на Маркса, хотя он тогда же оставил за собой право кри¬
тического отношения к ним.
В письме от 13 марта он пишет Руге: сФейербахевсюие афоризмы
мне только тем не нравятся, что он слишком миого говор:гг о ггр.?роде
и слишком .мало о политике. А между тем это единственный союз, при
посредстве которого нынешняя фплосюф:гя может стать истиной. Но
вероятно произойдет то же, что было в XVI веке, когда наряду с во¬
сторженными поклонниками природы были восторженные поклонники
гсударства». И действительно, Фейербах в своих «Тезисах» лишь ми¬
моходом касается по.гптгкн, притом скорее идет пссьцди, чем впереди
Гегеля. За это взялся Маркс. Он исследовал гегелечюкую философию
прана <и государства так же основательно, как Фейербах исследовал его
философию пр;роды и религии.
И еще в одном месте письмо Маркса к Руте от 13 марта показы¬
вает, как сильно было в то время влияние Фейербаха на Маркса. Как
только для него стало ясно, что он не может писать под гнетом прусской
цензуры и дышать прусским воздухом, он сразу же решил не уезжать
из Гермаши без невесты. Уже 25 января Маркс запрашивает Руге, мо¬
жет ли он .рассчитывать на участие в «Немецком вести.же», »который
Гервег в то премя собира лся издавать в Цюрихе- Но этот план не осу¬
ществился. так как Гервета выслали из Цюриха. Руге предложил тогда
другие планы совместной работы, -в там числе общее ре дак ти ротанг к
преобразованных и переменивших название «Ежегодников», и звал
Маркса пр»иехать в Лейпциг по оконгчапин его «редакционной пытки»
для личных переговоров о «..месте нашего возрождения».
В письме от 13 марта Маркс прштлмает предложение приехать,
а спока» высказывается о «нашем плане» следующим образом: «Когда
Париж был взят, некоторые предлагали посадить на престол сына На-
полоо!га, учредив регентст!ю, другие — Борнадотта, третьи наконец
Луи Филиппа. Но Талейран ответил: или Людовик XVfll «тли Наполеон.
Это — принцип, а все остальное — интрига. Так и для меня; кроме
Страсбурга или в крайнем случае Швейцарии, почти все другое не прин¬
цип, а интрлта. Книги больше чем в двадцать листов пишутся не для
народа. Самое большое, на что еще можно было бы рисионуть, — это
издание ежемесячного журнала. Ес.ти даже наш и разрешат с-нога из¬
давать «Немецкие ежегодники», они будут в лучшем сиучае слабым от¬
голоском покойного ж у рвы та: а для наших дней этого недостаточно.
4 Ф. Меринг, Кард Марко
4J

Наоборот, «!leweiнео-фра»шуэскме ежегодники» — это был бы принцип,
это бы	крупное	событие,	предприятие.	которым	можно увлечься».
Тут чу нет пуется отголосок «Предпосылок» Фейербаха — его стсю
о том, что истинный философ, сливающийся с жизнью, с человеком,
должен быть гал-то-сермянской крови. Нужно, чтобы сердце у него (жгло
французское, а голова немецкая. Голова реформирует, сердце револю¬
ционизирует. Только там, где есть движение, порыв, страсть, кровь и
чувственность,—там и дух. Только живой ум Лейбшмш, его сангвини¬
ческий, материажктически-пдеа.листическин дух »первые вырвал (нем¬
цев из-под «ласти одолевших их педантизма и схоластики.
В своем ответе от 19 .марта Руге высказывает полное согласие
с этим «галло-германским принципом», «о устройство деловой стороны
предприятия все же затянулось еще на несколько месяце«.
9.	ЖЕНИТЬБА II ИЗГНАНИЕ
В бурный год своих первых битв на арене общественной борьбы
Марксу приходилось бороться и с некоторыми домашними трудностями.
Он говорил об этсм неохотно и всегда лшиь а случаях крайней необхо¬
димости. В противоположность жалкому жребию филистера, для кото-
|Ю1Г0 его мелкие делишки заслоняют мир, ему было дано возвышаться
над самыми горькими бедствиями в служении «великим целям челове¬
чества». Жизнь предоставляла ему в избытке стуча и упражняться
в этой способности.
Уже в первом дошедшем до нас упо.м»ана<нии о «частных пустяках»
чрезвычайно характерно отразился взгляд Маркса на все касающееся
его личной жизни. Извиняясь перед Руге в письме от 9 июля 1842 г. за
неприсы.тку некоторых статей, обещанных для «Анекдотов», Маркс
перечисляет разные помехи и пото«м прибавляет: «Остальное время я
был занят и расстроен несноснейшими семейными -распрями. Мои род-
мые устраивали мне всяческие затруднения,^, несмотря na то, что они
люди состоятельные, я в данный момент оказался в очень стесненных
обстоятельствах. Я, разумеется, не стану докучать вам рассказом об
этих частных пустяках. Положительно счастье, что человеку с харак¬
тером становится невозможно раздражаться из-за личных неприятно¬
стей, когда столько гадостей творится в общественной жизни». Фили¬
стеры, столь близко принимающие к сердцу все личное, издавна выста¬
вляли именно это проявление необычайной силы характера как дока-
зател1,ство «бессердечности» Маркса.
Мы не знаем точно, в чем заключались эти «несноснейняне семей¬
ные распри»; Маркс только еще один раз, и опять лшиь в общих сло¬
вах, упоминает о них при переговорах об издании «Немецко-француз-
ских ежегодников». Он пишет Руте, что как только план »издания
твердо определится, он поедет в Крейннах, где живет \ипъ его невесты
со времени смерти мужа, и там женится; после свадьбы о« собирался
пожить еще несколько времени у своей тещи, так как «надо же нам
иметь в запасе несколько готовых работ, прежде чем приступать
к делу... Без всякой (романтики, могу заверить «ас, что я влюблен по
уши и не на шутку. Я уже семь лет как помолвлен, и моя невеста аьь
60

держала из-за .меня немало жестоких битв, почти подточивших ее здо¬
ровье. Ей приходился бороться со своими ниэтпстичесчи-аристократиче-
скими родственниками, для которых «властитель на небе» и «властитель
в Берлине» — предметы одинакового религиозного «поклонения, а также
и с моею семьей, в которую »гнездилось несколько полов и других
моих врагов. Таким образом мне <и моей левее ге годами пришлось ве¬
сти больше ненужной и утомительной борьбы, чем многим другим,
втрое старшим нас и постоянно кричащим о своем «жизненном опыте».
Кроме этого намека нам ничего неизвестно о той оорьбе, которую
Марксу пришлось выдержать до жежггьбы.
Издание нового журнала на ладилось *не без труда, но все же сравни¬
тельно быстро: Марксу даже не пришлось ездить в Лейпциг. Фребель
решился принять на себя издательство, после того как довольно со¬
стоятельный Руге вошел компаньонам в «Литературную контору» и
внес 6 ООО талеров. Марксу назначили редакторское жалованье в 500
талеров в тд. С такими видалш на будущее ан обвел чаше я со своей
Женин 19 июня 1843 г.*
Место издания «Немецко-французских ежегодников» все еще не
было установлено. Выбор колебался -между Брюсселем, Парижем и
Страсбургом. Эльзасский город больше всего улыбался молодой чете,
но в конце концов, посте того как Фребель и Руге предварительно по¬
бывали в Париже и Брюсселе, решено было перенести издание в Париж.
Правда, в Брюсселе печать была более свободна, че.м в Париже, где дей¬
ствовали система ‘залогов и сентябрьские законы. Но зато в столице
Франции редакция была ближе к немецкой жизни, чем в Брюсселе.
Подбадривая Маркса, Руте писал ему, что в Париже он отлично про¬
живет на 3 ООО «{ринков или немного больше.
Согласно своему намерению Маркс провел первые -месяцы своего
брака в доме тещи, а в ноябре молодые -переехали в Париж. Последний
отголосок его -пребывания на родине — письмо от 23 октября 1843 г.
из Крейцнаха Фейербаху, которого он прейил написать для первого
номера «Ежегодника» критическую статью о Шеллинге. «Из вашего
предисловия ко второму изданию «Сущности христианства» я вижу,
что у вас есть что оказать об этом вертопрахе. И это было бы превос¬
ходное начало. Г. Шеллинг необычайно ловко поймал на свою удочку
фра}щузов — сначала слабого, эклектичного Кузена, а затем даже
гениального Леру. Для Пьера Леру и подобных ему Шеллинг все еще
тот, .кто заменил трансцендентный идеализм разум-нич реализмом и
отвлеченное мышление живой (мыслью, облеченной -плотью и -кровью,
кто «а место специальной философии поставил философию как миро¬
воззрению ... И поэтому вы окажете великую услугу не только нашему
изданию, но еще больше истине, если дадите в первом же номере жур¬
нала характеристику Шеллинга. Вы самый подходящий для этого чело¬
век, потому члх) вы — противоположность Шеллингу. Юношеская
идея Шеллинга, скажем, даже искренняя — .лучше предполагать хоро¬
шее о своем противнике, — но для ее осуществления у исто не было
иных данных, кроме воображения, иной энергии, краме тщеславия,
иных возбудителей, кроме опиума, иного органа, кроме женской вос¬
приимчивости, — эта искренная юношеская идея Шеллинга, — остав¬
шаяся у него фантастической юношеской .мечтой, — стала для вас исти-
•	51

юн, действительностью, сделалась мужественно гюдли игрой. . . Я по¬
этому считаю вас необходимым, естественна противникам Шеллинга;
вас призвали противопостаыгтъ ему их отчества: природа- и исто¬
рия. ..». Как приветливо наткано эго письмо и как ярко горит в нем
радостная надежда на великую борьбу!
Но Фейербах колебался. Он сначала выражал Рупе свое сочувствие
его нонаму журналу, по почом отказался от сотрудничества; даже
ссылка на его же «галло-гермапский принцип» не убедила его. Его «пи¬
сания более всех других возбудили гнев сильных мира сего; и полицей¬
ская дубинка убивала свободу философской мысли, поскольку она
еще существовала в Германии. Философская оппозиция принуждена
была потому спасаться бегством за границу, если не хотела трусливо
сдаться.
Сдаваться Фейербах конечно не хотел, «о не решался и на сме¬
лый прыжок в волны, омывавшие немецкую мертоию землю. День, когда
Фейербах дал хотя дружественный -и участливый, но все же очрмнатечь-
ный ответ на пламенный приспев Маркса был его черным днем. С этого
дня он «обрек себя и на -духовное одиночество.

3
ПАРИЖСКОЕ ИЗГНАНИЕ
I.	«IIЕМЕЦКО ФРАНЦУЗСКИЕ ЕЖЕГОДНИКИ*
Новый журнал родился не /под счастливой звездой: только один
двойной выгтуск его вышел в конце февраля 1844 г.
« Галло-сер.мапскмй принцип», или, как его переименовал Руге, «ин¬
теллектуальный союз лтежду немцам« и французам», не осуществлялся
на деле.
^Политический принцип Франции» пренебрегал немецким при¬
даным — «логической .проницательностью» гегелевской философии, —
вместо того чтобы пользоваться им как надежным компасом п сферах
четафгазсяш, и Ру-ге видел, как французы носились -по ним без руля,
по ноле ветра и волн.
По свидетельству Руге предполагалось привлечь прежде всего
Ламартина, Ламенэ, Луи Блана, Леру « Прудона. Уже этот список
был сам «то себе достаточно пестрый. Некоторое прецставление о не¬
мецкой философии имели из них только Леру и Прудон, из которых
первый жнтл в провинции, а второй временно забросил писательство и
углубился в изобретение наборной машины. Другие же отказались от
v «

сотрудничества по те™ или иным ре¬
лигиозным причуда™. Отказался даже
Лун Блан, считая, что атеизм в филосо¬
фии порождает анархизм в политике.
Зато журнал приобрел очень вид¬
ный штаб немецких сотрудников: вме¬
сте с издателями в него вошли Гейне,
Гервег, Иоганн Якоби—из имен пер¬
вого ранга, а также люди из числа ме¬
нее известных, как например Моисей
Геос <и Ф. К. Бернаме, молодой
пфальцосий юрист, заслуживающий
внимания, не говоря о самом юном из
сотрудников, Фридрихе Энгельсе. По¬
сле нескольких литературных разбе-
гов он вышел здесь впервые в бой с
открытым забралом и в сверкающих
дсспехах. Но и эта группа была доста¬
точно пестра. Многие из сотрудников
весьма мало смыслили в гегелевской философии и еще менее в ее «ло¬
гической проницательности». И прежде .всего -между друмя издателями
вскоре произошел раскол, сделавший невозможной всякую дальнейшую
совместную работу.
ПерЕ*ый двойной выпуск журнала, -оставшийся единственным, от¬
крылся «ПерегЕккой» между Марксам, Руте, Фейербахом и Бакуни¬
ным, молодым русским, который примкнул в Дрездене к Руте и по¬
местил в «Немецких ежегодниках» статью, обратившую на себя боль¬
шое внимание. «Переписка» состояла из восьми писем, подписанных
инициалами авторов: здесь было три письма Маркса, три Руте, одно
Фейербаха и одно Бакунина. Руге назвал впоследствии эту «Перепуску»
драматической сценой, принадлежащей его «перу, добавив, что он поль¬
зовался для нее «отчасти отрывками подлинных писем». Он включил
«Переписку» даже в собрание своих сочинений, но характерным для
него образом: со алыми искажениями и опустив последнее письмо за
гюдписью Маркса, хотя ® «ем содержится вся соль «Переписки». Со¬
держание писем не ославляет никаких сомнений в подлинном автор¬
стве тех, чьи инициалы значатся в подписях. Поскольку «Переписка»
представляет собой нечто цельное, первая скрипка в этом концерте
•принадлежала Марксу. Бесспорно сднаюо, что Руге обработал по-сво¬
ему и его «письма, как письма Бакунина и Фейербаха.
Марксу принадлежит в «Переписке» заключительное слово, и он же
начинает ее очень «внушительным аккордом. Романтическая реакция, го¬
ворит он, ведет к -революции; государство есть нечто слишком значи¬
тельное, чтобы превращать его в арлекинаду. Корабль, нагруженный
глупцами, быть может, <и продержится некоторое время, предоставлен¬
ный воле ветра, но будет неизбежно настигнут шоей судьбой именно
потому, что глупцы об этом не думают. Руге ответил ему длинной
иеремиадой о ьоеиэбьгоюм овечьем терпении немецких филистеров.
Письмо его, «как ом сам говорил о нем, «полно обвинений -и безнадеж¬
ности», или, как ему более вежливо тотчас же ответил Маркс: «Ваше
54
Гейжрих Гейне.

лисымю —прекрасная элегия, захватывающая дух похоронная песнь, но
ото совершенно не политическое». Если филистеру принадлежит мир,
то стоит изучить этого господина мира. Филистер однако господин
мира лишь .постольку, поскольку он заполняет его своим присутствием,
как череп заполняют труп; и до тех пор, пока филистер представляет
собою (материал монархах*, .монарх тоже является лсгшь королем фили¬
стеров. Новый прусский (король, более |розвитой и живой, чем его
отеп. хотел снять филистерское государство, оставаясь на его же осно¬
ве. iHo тюка пруссаки оставались тем, что они есть, owy не удалялось
превратить ты себя, ни оэотх подданных в настоящих свободных людей.
Таким образом получился лишь во«врат к старому окостенелому госу¬
дарству <луг и рабов. Но столь отчаянное положение рождает новые
надежды. »Маркс указывает на бездарность господ .и на косность слуг
и подданных, которые предоставили все на валю бажию. Однако уже
этих даух обстоятельств достаточно, чтобы вызвать катастрофу. Он
указывает та врагов фгилыстерства, на всех мыслящих и страдающих
людей, которые пришли к соглашению лкежду собой, и даже на ощтему
пассивного размножения подданных старото образца, так как она вер¬
бует с каждым днем рекрутов для нового человечества. Еще быстрее
приводит система наживы и торговли, собственности и эксплоатацин к
ломке внутри современного общества; старый строй не имеет воомож-
костн оздоровить жизнь, ибо вообще не исцеляет и не созидает, а
только существует и наслаждается. Задача сводится к тому, чтобы
окончательно разоблачить спорый лкзр и созидать основы нового.
Бакунин и Фейербах тоже писали Руте, каждый по-своему в обод¬
ряющем тоне. Руте заявляет в ответном письме, что «Нозый Ашхар-
зис и новый философ» убедили его. Фейербах сравнил гибель «Немец¬
ких ежегодников» с падением Польши, когда усилия немногих оказа¬
лись тщетны в болоте разлаж**вшетч>ся общества. В ответ на это Руте
говорит .в одном писыуе к Марксу: «Да! Подобно тому как «е спасет
Польшу католическая вера и дворянская свобода, и нас не могла осво¬
бодить богословская философия и аристократическая наука. Мы не
можем продолжать наше прошлое иным лугом, как решительно по¬
рвав с ним. «Ежегодники» погибли, гегелевская философии прхАнадле-
яоит прошлому. Мы хотим основать свой орган в Париже и будем
судить в «ем самих себя и всю Гермадапо с полной свободой и неумоли¬
мой искренностью». Он обещает позаботиться о материальной стороне
издания, «и просит Маркса высказаться о плане журнала.
Марксу (Принадлежит как первое, так и последнее слово г «Пере¬
писке». Совершенно ясно, поварит он, что нужно создать новый сбор¬
ный пункт для дайстиителнно мыслящих и независимых людей. Но если
для всех очевидно, откуда шет движепше, то тем больше путаницы воз¬
никает относительно того, куда оно направляется. «Не в том только
дело, что замечается общая анархия среди реформаторов, но каждый
должен сознаться и перед самим собой, что не имеет точного представ¬
ления о том, к чо,му нужно стремиться. В том однако и заключается
преимущество .нового направления, что у нас нет догматических пред¬
решений о мире и что мы хотим* обрести новый мир, исходя из критики
старого. До сих пор разрешение всех загадок лежало в .портфелях у фи¬
лософов, и глупому эзотерическому миру стоило только разинуть пасть,

чтобы evtiy летели © рот жареные утки абсолютного знания. Филосо¬
фия приобщалась к митру; это «aitöoinee убедителыю явствует из того,
что фй*.тософокое ооочьиаче iре толы<о внешним образом, wo и вну¬
тренне, гю существу, втянуто © мучения борьбы.
Если -не наше дело лрецначертать на вечные времена будущее и
решать все, то тем спределепнее выступает наша непосредственная за¬
дача. Она заключается в беопо[цадной кр.гтике эссго существующего,
беспощадной в том амысле, что она не должна бояться конечных выво¬
дов, к которым приходит, та« же как не должна страшиться и столкно¬
вений с существующими властями». Он не намеревается, п.кал Маркс,
водружать камсой бы то «и было догматический стяг. Коммунизм в том
смысле, как его излагали Кабэ, Дезами, Вейтлинг, был тоже догмати¬
ческой абстракцией в его глазах. Главный интерес современной Гер.ма-
№ш заключается в религии и затем в политике, и не следует противо¬
поставлять 1>гм вымышленный строй, капе в «Путешесгвяи о Мкарию»,1
а нужно исходить из ытх, каковы они ни на есть.
Маркс отбрасывает мнение «рьяных со* г га листов», которые счи¬
тают занятие политическими вопросами ниже их достоинства. Из столк¬
новений политатческой госулалственности, нз противоречия между
идеальным назначением государства и его реальными предпосылками и
вырабатывается ©сюду социальная истина- «Ничто поэтому не мешает
нам исход.ггь © нашей критике из критики политики, из партийности
в потггсже, и тем самым «примкнуть к подлинной борьбе. Тогда мы,
предлагающие меодг новый принцип, выступим» не как доктринеры: вот,
мол, истина, и преклехеи перед нею колени. Мы раскрываем миру новые
принципы, исходя из принципов самого мира. Мы не говорим миру:
оставь спою борьбу—она ни к чему не ведет; мы дадим тебе истинные
лозунги борьбы. Мы тозько выясняет миру, из-за чего он в сущности
борется, а сознание есть нечто такое, что неизбежно усваивается, хотя
бы против желания». Маркс сводит таким' образом «лрапрагмгму нового
журнала к сладтощей формуле: шмовразммление (критическая фило¬
софия) времени для уяснения свотх стремлений и желаний.
К «са.мювразумлению» пришел о-дноко только Маркс, а не Руге. Уже
«Переписка» показала, что вожаком был Маркс, а Руте только шел,
куда его вели. К тому же Руге, приехав в Париж, заболел и не мог при¬
нимать деятельного участия в редактировании журнала. Это парад:юо-
ва.ло его редлкто1[х:»чТ1!е способности, «наиболее существенные для дела,
так как Маркса он считал «слишком тяжеловесным» для редакторства.
Руте не имел возможности придать журналу тот вид и то направление,
которое ечтгал магрболее подходящим, и даже не мог поместить п нем
свою статью. Все же при выходе первого выпуска он еще не относился
к журналу совсем отрицательно. Он находил, что «многое в нем заме¬
чательно « наверное вызовет большой интерес в Гермян;«и», ко прибав¬
лял с упреком, что наряду с этим преподнесено втеоколыко «необтесан¬
ных ос щ eil», он бы нопрставно внес в них поправки, а их взя/ti о: i о пы¬
хах. Журнал повеем вероятиям т^ххдолжал бы выходить, если бы этому
не -по мешали внешние обето«яте;ъства.
Прежде всего очень быстро истощились средства «Литературной
* См. прнмечаянс о Кабэ. — А. В.
5«

конторы». и Фребель заявит, что не может продолжать дело. Затем
пр.ч первом известии о выоооде в соer « Н omknжо-фраащу эск их ежегод
iiriKOв» прусское пропительстik> начато «поход против журнала.
Оно, правда, не встретило при этом сочувствия доже у Меттерниха,
не говоря о Гпзо, и вынужцепо было orpaniшиться смюшнг.еяеггм обер-
гтрезспдентов «тех провинций циркуляром от 18 апреля 1844 г. о том,
что «Ежегодники» пределсшляют собою пскушенгге на государственную
намету 41 оскорбление величества. Обер-пре^идшгшм предгогсывалось
отдатл» конфиденциальные распоряжения полицейским властям, чтобы
ант, избегая всякого шута, задержали Руте, Маркса, Гейне и Бершйса
при их вступлении на прусскую территорию и захватили их бумаги.
Элю было еще довольно невинно, ибо нюрнбергцы никого не вешают,
прежце чем не захвалит его в свои руки. Но (нечистая совесть прусского
короля стала опасна тем, что он со злобным страхом охранял границы.
На одном реннежххм пароходе захвачено было сто экземпляров «Ежегод¬
ников», у Бергцаберна на французеко-лфальцокой границе — значи¬
тельно более двухсот. Это были очень чувств:*тельные подзаты.тдшюи,
если принять во внимание сравтгтельно аграничетюе количество эк¬
земпляров.
Раз возникнув, внутренние трения всегда легко обостряются из-за
внешних ослоглдгевтнй. По свцдетел1»стпу Руге даешние затруднения и ус¬
корил! или дагже вызвали его разрыв с Марксом. В этом вероятно есть
доля истины, е вату того что Маркс отягчался величественным равно¬
душием к денежным вопросам, а Руге был подозрителен, как лавоямк,
Он не стеснялся выплачивать Марксу жалованье, которое ему полага-
лось, по трековой системе 1 — экземплярами «Ежегодников», но сам
приходил в величайшее раздражение при одпечм толыюо ашпашсмся ему
предположении, что он рискнет своим состоянием, взяв на себя даль¬
нейшее издание журнала при по*лнЛй неопытности, как он выражался,
в книжном деле. К самому себе Маркс действительно предъявлял такое
требовадше в подобных обстоятельствах, но от Руге он едва ли этого
ожидал. Возможно, что он советовал не бросать ружье в кусты после
первого же промахвг, но Руге, которого выводило из себя уже о/но
предложение пожертвовать тру франков на издание сочинений Вейт-
линга, почуял в совете Маркса опасное посягательство на свой кошелек.
Краме того Руге сам объяснил главную причину разрыва, указав,
что нетюсратствемным поводом послужил спор о Гервеге. Руге, «быть
может, действительно, с излишней горячностью», по его словам, назвал
Гереега «‘негодяем», а Маркс настойчиво говорил о «великом будущем»
Героета. Руге оказался прав: «великого будущего» Гервег не доспг, а
его тогдаи»в»й образ жизни в Париже был вес имя сомнителен. Даже
Гейне очень рестоо его осуждал, и Руге признает, что Марксу он тоже
не логглвлялл большой радости. Все же лучше ошибаться в благородном
смысле, ка?< «запальчивый» и «едкий» Маркс, «ежели гордиться своей
инстдоктжмэй тудооэрпггедьноегью, кок «добродетельный» Руге. Для
Маркса дело шло о рево.жчлюнном гюоте, а для Руге — о мещанской
безупречности.
Такова была более глубокая основа незначительного инцидента, на-
» Trucksystem — система выдачи заработной платы товарами.
67

всегда f>a3i»ecjHWinnniiero этих двух людей. Ятя Маркса разрыв с Руте не
имел такого существенного зна-чемия, как например его позднейшие
разногласия с Бруно Бауэрсхи или Прудоном. Как ренолюижннер он ве¬
роятно еще задолго до того был раздражен прогни Руте, а а юр о Г ер-
веге, если cai произошел действительно так, как описывает Руте, привел
лишь к тому, что его терпение лопнуло.
Для того чтобы узнать Руге с его наилучшей стороны, следует про¬
честь его «Вослсг>1сача»гия», изданные сим двадцать лет спустя. Четыре
тома их доходя!' до гибе.и «Немецких ежегодников», до того времени,
когда жизнь Руге была образцом ятя литературсюго авангарда школь¬
ных учителей и студептов, предстазителей буржуазии, жившей мелким
торгашеством *т большими иллюзиями, воспоминания содержат много
очарпнательных жанровых картинок детских лет Руге, выросшего в
равнинах Рюгена- и Передней Померании. Они воссоздают также бокрэе
время стутленчеоксях союзов и жестокой троали демагогов и отбывают
эту эпоху с живостью, непревзойденной в немецкой лсггерапуре. Но
фатальным ятя Руте было то, что «Воспоминания» вышли в свет уже
тогда, когда немецкая буржуазия распрощалась с великими иллюзиями,
чтобы открыть эру великого «яешефглиахерства». Книга Руге прошла
поэтому почтит тезами сенной!, в то арелтя как другое произведен те в
том же рсце, но гораздо менее значительное не только в историческом,
но и в литерапурном отношении, «Festungstid» Рейтера, вызвало бур¬
ные восторги. Руге был подлинный участник студенческих союзов, а
Рейтер лишь случайно затесался туда в качестве веселъчака-бурша. Но
буржуазия уже зал игрывала © то цремя с прусскими штыками, и ей по¬
этому чрезвычайно нравился «золотой юмор» рейтеровских шуток о
гнусном 'произволе в травле демагогов. Она предпочи-гала шутки Рей¬
тера «дерзкому юмору» Руге. Последний, по меткому выражению Фрей-
Л1ярата, умел хорошо рассказывать о тсхм, что негодяи не одолели его,
а казематы дали ему свободу.
Но именно в живых описаниях Руге и чувствуется, что предмартов-
скнй либерализм, несмотря на высокие фразы, был все же чистым фили¬
стерством и (глашатаи его в конце концов оставались фитпстерхни.
Руте среде них обладал еще наиболее живым темпераментом, и в доступ¬
ных ему шепяошческих пределах он боролся с достаточным мужеством.
Но тем стремительнее этот схмый темпер;!мент отшвырнул ею назад,
когда в Паримое перед ним предстали великие противоречия современ¬
ной жизни.
Бели он я примирился с социализмом, поскольку ©шел в нем забаву
философствующих филантропов, то коммунизм парижских ремеслеI-
кмков вызвал в нем панический мещанский ужас — даже не за свою
шкуру, а лишь за свой кошелек. В самом деле, ом, который в « Немец-
ко-фронцузекмх ежегодниках» прочел отходную философии Гегеля,
еше в течение того же 1844 г. приветегвовал самое причудливое порож¬
дение этой фс!пооофг.х1 — книгу Штиярчера—как освобождение от
комму.: ?иома—эгой глупейшей нз яоех глупостей, по-мнению Руге, от
нового христианства, проповедуемого глупца мм, осуществление кото¬
рого привело бы к гнусной жизни в овечьих загонах.
Маркс и Руге расстхтись 'навсегда.

г.	ДАЛЬППЙ ПРИДЕЛ В ФИЛОСОФИИ
«Начецко-ф[хин11узога!е ежегодники» оказались таким образом
мертворожденным ребенком. Та* как издатели все равно никак не могли
долго иттм рука об^руку, то было безралично, когда и как «ни разой¬
дутся. Лучше даже, что это произошло скоро. Это было полезно в том
отношении, что Маркс сделал большой шаг «перед о своем «самовра-
зу млении».	I
Он напечатал « журнале две статьи — введение к критике гегелев¬
ской фглтооофим гтраита и разбор двух книг Бруно Бауэра по еврейскому
вопросу. Статьи эти, затрагивая*иие весьма различные области интере¬
сов, все же связаны между собой идейным содержанием. Озою критику
гегелевской философии права Маркс резюмировал впоследствии в том,
что ключ к пониманию исторического развития лежит не в восхваля¬
емом Гегелем государстве, а в пренебрегаемом мм обществе, и об этом
говорится даже более обстоятельно во второй статье, нежели в первой.
В иной перспективе эти две статьи относятся одна к друтой, как
средства и цель. Первая дает философский очерк пролетарской классо¬
вой борьбы, вторая —философский очерк со^адистического общества.
Но обе статьи не выпалены как из ружья, а свидетельствуют о строгой
логической иоследооагтель&рости в духовном развитии автора. Первая
статья примыкает непосредственно к Фейербаху, который в сущности
завершил критику религии, являющуюся предпосылкой всякой другой
критики. Человек создает релзтпио, а не религия человека. Но чело¬
век— так приступает Макс к собственному рассуждению — не есть
отвлечет гое, гонящееся вне мира существо. Человек — это мир чело¬
века, государство, общество, и оагн оосэрают реляцию как перевернутое
кмроооонание, ибо они сами представляют собой перевернутый мир.
Борьба против религии таким образом является косвенно борьбой про¬
тив того мира, духовным ароматом которого является религия. И зада¬
ча истории, после того как исчезла потусторонность истины, заключа¬
ется в том, чтобы установить истину посюсторонности. Критика неба
превращается тем самым в критику земли, критика религии—в кри¬
тику права, критика теологии в критику политики.
В Германии эту историческую задачу может разрешить только ф?г-
лософспя. Бели отрицать состоите, существующее в Германии в 1843 г.,
то мы находимся по французскому летосчислению едва ли даже еще в
1789 г. и уж никак не в фокусе современности. Если подвергнуть кри¬
тике современную политическ*t-ооциплtjHyro деГтсткггельность, то «рити-
ке придется быть «те немецкой действительности, ih6o иначе она заня¬
лась бы объектом, стоящим ниже ее дейстнгггельного современного пред¬
мета. В качестве примера того, что задачей немецкой истории, как не¬
умелого рекрута, было пока еще проходить устаревшие нсторичеомие
упражнении, Маркс указывает яга одеу .из «главных задач настоящего
времени» — на опношение промышленности и вообще мира богатства
к политике.
Этот вопрос интересует немцев лишь я форме (Покр^лгте.тственных
пошлин, залркгп гте лън ы х тара1фов, национальной экономии. В Германе «и
только начинают приступать к тому, что во Франции и Англии уже за¬
канчивают. Старые гнилые условия, против которых и этих странах
5t>

уже ведется теоретический ткхход, 'которые там еще терпят только так,
как терпят цели, а Германии приветствуются как восходящая заря пре¬
красного будущего. В то время кая^ во Франции и Англии основной
задачей является политическая экономия, или господство общества над
богатством, задача эта в Германии гласит: национальная гжоаючия, «или
господство частной собственности «ад шц ^дальностью. Там узел уже
распутывается, а тут еще только затягивается.
Но если не в историческом, то в философском смысле слова немцы
все же являются современниками настоящей эпох«. Критика немецкой
философии права и государства наиболее последовательно раэработан-
ной Гегелем, вводит в са1мый центр жгуч1гх современных вопросов. Млрч«с
устанавливает в своей статье огтределечжое отношеиг.ге как к двум на¬
правлениям, которые шли рядом в «Рейнской газете», так и с< Фейер¬
баху. Последний швырнул философию в старый хлам. Но, говорит
Маркс, для того чтобы в дальнейшем развитее прекмкнуть к подлинным
жизненным началам, «е следует забывать, что истинный зародыш жизс+и
немецкого народа гнездился до сих пор только пса оболочкой его че¬
репа. « Хлопчатобумажным же рыцарям и героям железа», он говорит:
«Вы совершенно правы, упраздняя философию, но ее нельзя уничтооиить
иначе, чем лретгаормв в действительность»; шпротин, старому своему
другу Бауэру и его последователям- о« сказал: «Вы совершенно правы,
что осуществляете философию, но нельзя осуществить ее без того, что¬
бы ее «е упразднить».
Критика философии права приходит к задачам, для разрешения ко¬
торых есть только орно средство; осуществление их на деле. Сможет
ли Германия прийти к практическому осуществлению, соответствутоще-
му высоте принципа, т. е. к революции, которая поднимет ее не только
на рамную высоту с передовыми нарордан, но и на человеческую вы¬
соту ближайшего будущего этих наросюв? Каким сальтомортале пере¬
скочить ей не только через свои собственные преграды, но « через
преграды, поставленные даже передовым народам, когда Германия на
самом деле должна еще воспринять н добиться их как освобождения от
своих действительных преград?
Оружие критики не может, конечно, заменить критику оружия; ма-
териальная сила должна Сыть свергнута материальной же силой. Но
теория становится материальной силой, когда она захватывает массы. А
теория захватывает массы, когда становится радикальной. Однако ради-
калыная революция нуждается все же в пассивном элементе, в матери¬
альной осоюэе: теория осуществляется народной массой, лишь посколь¬
ку она осуществляет потребности массы. Недостаточно того, чтобы
мысль ткала к осуществлению, —нужно, чтобы действительность
сама устремлялась к мысли. Но это, лов ид имаму, отсутствует в Герма¬
нии, пде различные сферы находятся не в драматических, а в эпических
отношениях. Даже нравственное самочувствие германского среднего
класса осих)вамо на сознании, что он представляет собой общую фили¬
стерскую посредственность всех других классов И каждая сфера бур¬
жуазного общества в Германии уже терпит поражение, прежде чем
праздновать победу, проявляет свою душевную узость, не проявив
высоты духа. Таким образом каждый класс, «е успев еще начать борьбу'
во	.	,

с классам, стоящим выше его, сам уже оказывается вовлеченным в борь*
бу с классом, стоящим ниже ею.
Эю однако не доказывает еще. что в Германии невозможна ради¬
кальная, общечеловеческая революция. Невозможна в -ней лишь поло¬
винчатая, исключи гельно политическая революция, в которой остхисп ся
нетронутым« столбы здания. Для такой революции в Германия нет не¬
обходимых предпосылок: с одной стораш.1. нет класса, который, :к:ходя
из о но ею особого положения, .предпринял бы эмансипацию общества и
освободил бы псе общество хотя бы и в -преапо-ложвнигл, что все обще¬
ство находится в ус.юаиях этого класса, т. е. например имеет деньги,
владеет образован:юм или .может свобод! ю шжпгеаться; с другой сто¬
роны, в Германии нет класса, в котором были бы сосредоточены все
недостатки общества, нет социальной среды, составляющей своим суще¬
ствованием явное преступление всего общества, так что освобождение
от этой среды ощущаелся как общее са-моосвобаиедение. Отрицательно
всеобщее значение французского дворянсгза и французского духовен¬
ства вызвано ткхлоокительно всеобщее эначен»*е граничащей с ними и вы¬
ступившей против «их буржуазии.
Из невозможности половинчатой револгсшги Маркс заключает
о «положительной возможгюслви» революции радикальной. На вопрос,
в чем эта возможность состоит, он отвечает: «В образовали™ класса
с радикальными целями, класса буржшзното общества, который **е есть
класс буржуазного общества, ib образова»»™ сословия, юофрхх? представ¬
ляет разложение всех сосюигй, общественного опоя, который имеет уни¬
версальный характер вследсшме универсальности его страданий, кото¬
рый не требует для себя никаких особых прав, ибо по отношению к
нему попраны не его особые права, си всеобщая справедливость, который
призывает к борьбе во имя человеческих, а не ислоричеекмх прав и
стоит не в одаостсроннем противоречии к последствиям, а <во всесторон¬
нем противоречии к предпосылкам германской государе гвенности —сло¬
вом, такого обшесл венного слоя, который, для того, чтобы освободиться
самому, должен непременно освободиться от все« других общественных
слоев и тем самым освободить все остальные слои и, язляя собою полную
потерю человека, лишь при условии полного воссл-ановления челове<а в
себе может приобрести себя. Этот распад общества и есть пролетариат».
Он только начинает нарождаться ® Германии как следствие развиваю¬
щегося промышленного движения, ибо не естественно возникающая, а
искусственно насажденная бедность, м не механически придавленная
тяжестью общества человеческая масса, а порожденная бурным разло¬
жением общества и главным образом разложением среднего сословия
создают оролетарйют. Салю собой разумеется однако, что и естествен¬
но нарастающая бедность et христианско-герлкшское крепостничество
тоже постепенно пополняют рчдн пролетариата.
Так же как философия обретает в пропетариате свое физическое
орудие, так и пролетариат обретает в философии духовное орудие, и как
только 1ЖХ1НИЯ мысли глубоко западет в эту но:иную народную почву,
совершится эмансипация немца и превращение его в человека. Эманси¬
пация немцев есть и эмансипация человека. Философе*я не может осу¬
ществиться в дейстдаталъности без упразднения пролетариата, пролета¬
риат не может упразднить себя без осуществления философии. Когда
61

все внутренние условия осуществотся, то немецкий лень воскрес ечвтя
будет «совещен кринкой галльского лету ха.
По форме и содержанию эта статья стоит о первом ряду сохранив¬
шихся юношеских произведений Ма^жса. Беглый очерк основного ее
содержания не может дать и отдаленного понятия о переливающем че¬
рез край обилии мыслей, которые Маркс умеет укладывать в эпиграмма¬
тически сжатую форм/у. Немецкие профессора усматривали в этом гри¬
масы стиля и крайнее безвкусие, но таким суждением они доказали
лишь свое собственное уродстэо и безвкусие. Праша, и Руте уже счи¬
тал «эпиграммы» этой статьи слишком «1кжусственньми» и упрекал
Маркса в «бесформенности и чрезвычайной ухищренности стуФя». Но
все же он открыл е статье «критический талант, который иногда пере-
хоаит в чреамерный задор диалектами». Это суждение не лишено осно¬
вания: пюлодой Маркс подчас сам ‘наслаждался звоном своею острого
и тяжело разящею оружия. Задср — свойство ген: па ль ной молодости-
Статья раскрывает только философский дальний rrpniteT. Никто бо¬
лее логично, чем Маркс в иоазнейише годы, «не доказал, что ни один на¬
род не может перескочить отчаянным прыжком через необходимые сту¬
пени своего исторического развития. Его твердая рука выводят в этой
статье не неверные, а лишь проясняющиеся очертания будущего. В
частностях события складывались по-иному, но в общем все происхо¬
дило так, как он предсказал. Об этом свидетельствует история нечец-
кой буржуазии и история немецкого пролетариата.
3.	О ЕВРЕЙСКОМ ВОПРОСЕ
Не такой захватывающей по форме, но, пожалуй, еще более значи¬
тельной 1Ю шле критического анализа была вторая статья Маркса в
«Немецко-фраииузачих ежегодцлжах». В этой статье Маркс исследует
различие между человеческой и политической эмансипацией гю поводу
двух работ Бруно Бауэра по еврейскому вопросу.
Этот вопрос не свгустился еще тогда до низин юдофобских и юдофиль¬
ских толкоы нашего времени. Целый класс населения, приобретавший все
большую силу как влиятельный представитель торгового и ростовщиче¬
ского капитала, лишен был из-за своей .религии всех гражданских прав
или же пользовался только благодаря своему ростовщичеству особыми
привилегиями. Знаменитейший представитель «просвещенного абсолю¬
тизма», философ из Сан-Суси,1 подал в этом смысле назидательный при¬
мер: он предоставил денежным евреям, которые помогали ему в подделке
денег и других сомнительных финансовых операциях, «свободу банки¬
ров-христиан». В то же время философа Момсея Мендельсона он только
терпел в своих еладешшх, и то не «потому, что Мепдел^он был философ
и стремился «вест свою ««нацию» в духовную жизнь Германии, а потому,
что -он служил бухгалтером у привилетрованного денежного еврея. Ли¬
шившись этого места, Мендельсон оказался бы вне покровительства
закона.
Но и буржуазные просветители, за немногими исключениями, не
1 Фридрих II, прусский король (1740—17 >6). — А. В.
62

слишком возмущались преследованием целого класса насе.ттня за его
релипюзные убеждения. Иудейская вера внушала им отвращение как
образец ре?лиы»оэ«нюй нетерпимости, научившей и христиан «править
людей». Оа>*и же евреи не обнаружите ала ни малейяпего интереса ас бур¬
жуазному просвещению. Они восхищал:к:ь просветительской критикой
христианского вероучения, которое сами издревле щкжлинадо, но обви¬
няли в измене идтм человечества всякого, кто подходил с такой же
критикой к еврейской религии. Они требовали политической эмансипа¬
ции еврейства, но не в смысле равноправия, не с намерением отказаться
от своего обособленного положения, а скорее с намерением укрепить
это положение, л были всегда готовы поступиться либеральными прин¬
ципами, если таковые противоречили какзим-мибуць обособленным еврей¬
ским интересам.
Критика религии, начатая младогегельшнпами, естественным обра¬
зом ра-сщмхтранялаа» и на иудейство, к которому они относились как
к лодготошггелыгой ступени христианства. Фейербах видел в еврействе
религию эгоизма. «Евр^и сохранились в своей особенности: и по ны¬
нешний день. Их оснаэной принцип, их баг — са*юый практик jurt прин¬
цип в мире; это — эгоизм о форме религии. Эгоизм собглрает, сосредо¬
точивает человека «а самом себе, «о ведет к идейной ограниченности,
ибо человек становится равнодушным ко всему, 1гто не относится не¬
посредственно« его ообстве^юму благооостояпззю». В том же духе рас¬
суждает' Бруно Баузр, когда говорит, что евреи вгнездились в щели н
рассе.тшы буржуазного общества для эксллоатафш его шатких эле¬
ментов подобно богам Этажу ра, которые жили о промежуточных про¬
странствах мира, цде они были избавлены от определенаюй работы.
Еврейская «религия, по словам Бруно Бауэра, — это животное лукав¬
ство и хитрость, которыми удовлетворяются чувственные потребности.
Евреи ,искони веков противились лгсторичоокюму прогрессу и в своей
ненависти ко всем пародам создали себе самую превратную и самую
бесперспективную народную жизнь.
Но если Фейербах в своем тюлксшкли еврейской религии исходил из
сущности евреев, то Бруно Бауэр рассматривал этот «опрос все же
еще сквозь богословские очки, хотя с другой стороны Маркс и хвалил
сюноштетыность, смелость и проникнавёггность его исследований по ев¬
рейскому вопросу. Как и христиане, евреи обретут свободу лишь тогда,
когда преодолеют свою религию. Христианское государство не может
по своей религиозной сущности эманоигакровать евреев, ою и релипиоз-
нан сущность евреев препятствует их эмансипации. Христиане и евреи
должны перестать быть христианами и евреями, если хотят быть сво¬
бодны:ии. Но так как иудейство как религия отстало от опередившего
его © религиозном отношении xpi^cTirancTna, то путь еврея к освобож¬
дению более труден и длинен, нежели путь христианина. По мнению
Бауэра евреи должны сначала проделать опыт христшнства и пройти
через гегелевскую философию, и тогда только им откроется путь к
свободе.
Маркс возражает «а это, что недостаточно исследовать, Лому над¬
лежит освобождать и ком/у быть освобо&кдеиным. Критика должна за¬
даться »опросом, о какой эмансипации шет речь—о политической и.ти
о человеческой. Евреи, как и христиане, обрели в некоторых госу-

царствах полную по:вт1чеокую эмансипацию, что не значит однако,
что они эма1но;яв!рооаны в человеческом смысле. Отсюда следует, что
есть разница между латггической и человючесьсоЛ эмансипацией.
Сущность политической эмансипации представлена полным разви¬
тием современного государства, и это государство есть »месте с тем и
совершенное христианское государство, «ибо хриспюноко-терманское
государство, государство гщг,ib1t легированных, еще несовершенно: оно
есть еще богословское, не выявившееся в своей политической чистоте
государство. Политическое же 1ххударство в своем высшем развит»»! не
требует ни от еврея упразднения еврейства, ни от человека вообще
упразднения религии. Оно эмазоипирооапэ евреев и по существу своему
до.т/юно их эмансипировать. Тем не менее и там, где государственный
строй определенно устанавлзтеает независимость политических прав от
религиозных убеждений, человека, не имеющего религиозных убеждений,
не опта ют породонным человеком. Таким образом религия не противо¬
речит завершенности государства. Политическая эмансипации еврея,
христианина, вообще человека религиозных убеждений, является эман¬
сипацией государства от еврейства, от христианства—вообще от ре¬
лигии. Государство .может освободиться от определенного ограничения,
в то время как человек еще не будет от него свободен, и в этом — пре¬
дел политической эмансипации.
Маркс разливает эту мысль еще дальше. Государство как государ¬
ство отрицает частную собственность. Отмена ценза для активного и
пасслтеного .избирательного права, имевшая место во .многих североаме¬
риканских штатах, означает политически (провозглашение упразднения
частной собственности. Государство как таковое снимает раатгтчне рож¬
дения, сословий, образования и заняли ft, за тля я, что все это — не по¬
литические различия, и провозглашая каокдого гражданка, невзирая на
эти разлттся, рац» юл равным участником .народной власти. И тем не
менее государство предоставляет частной собственности, образованию и
роду занятий существовать по-своему, т. е. существовать как частная
собственность, .koik образование, как занятие и проявлять свои особен¬
ности. Государство <не только не снимает эти фактические различия,
но само жнвет тишь .при условии их существования. Оно ощущает себя
политическим государством «и проявляет свою всеобщность только в
противоположность к этим своим составным частям. Совершенное «поли¬
тическое государство представляет по своему существу родовую жтшь
человечества в противаполоокзтюсть его .матермальной жизни. Все пред¬
посылки этой эгоистической жизни продолжают существовать вне сфе¬
ры госуда/рствешюй жизни в гражданском обществе, но как свойства
гражданского общества-. Отношение политического государства к его
предпосылкам, будь они материального спюйства, как частная собствен¬
ность, или духовного, как религия, заключается в столкновении общих
и частных интересов. Столкновение человека, как исповедующего осо¬
бую религию, с его принадлежностью к государству, как гражданина, с
другими людьми, как членами общины, сводится к расколу между поли¬
тическим государством и гражданским обществом.
Гражданское общество—основа современного государства, как
древнее рабство было основой -древнего государства. Современное госу¬
дарство подтвердило свое происхождение там, что провозгласило обще-
U

человеческие права, пользование которыми должно быть предоставлено
евреям, тах же хек пользование полггичесюими правиллг?. Сбщечелозе-
ческие праса признают эгстктичеокую гражданокую /ичиость и безу¬
держное движешь? -духозных -и .материальных элементов, составляющих
содержание се житиюкого положения, содержание современной граж¬
данской жизни. Эти общечеловеческие права не освобождают человека
от религии. а дают ему свободу религии; они не освобождают его от
собственности, а -дают ему свободу собственности, он»! не освобоокдают
его от грязи наживы, а предоставляют ему свободу нниспиыи Политиче-с-
кая революция создала! гражданское общество, разрушив пестроту фео¬
дального быта, все сословия, корпорации, цехи, в которых сказывалась
оторванность (народа от своего собственного общества. Она создала
политическое государство как общее дело, как действительное госу¬
дарство.
Маркс следующим образом фор.мулирует свою мысль: «Политическая
эмансипация сводагг человека, с сыной стороны, к члену гражданского
общества, к эгоистически независимой отдельной личности, с другой
стороны — к гражданину государства как моральной личности. Только
тогда, когда действительный индивидуальный человек снимет в себе
отвлечен»зало гражданина государства и как индивидуальная личность
сделается воплощением человеческого (рода в своей эмпирической жиз¬
ни, в своей 1яндавшуаль*юй работе, в своих i«едивиауалыных обстоятель¬
ствах, только когда человек воспримет свои собственные си;*л как свилы
общественные, органе язует их соответствующим образом и не будет
более отделять от себя общественную au у в образе опы политиче¬
ской, — только тогда осуществится человеческая эма«шпац»1я.
Оставалось еще рассмотреть утверждение, что христианин воспри-
кмчиэее к эмансипации, нежели еврей. Это утверждение Бауэр пытался
объяснить из сущности еврейской религии. Маркс же примыкает :< Фейер¬
баху, который объяснял еврейскую религию свойствами евреев, а не
выводил свойства евреев из еврейской религии. Но он идет дальше
Фейербаха, поскольку выясняет* тот особый общественный элемент, ко¬
торый отражается в еврейской религии. В чем реальная основа еорей-
ства. В практических потребностях, в своекорыстии. В чем мзфоюой
культ епрея? В купле-продаже. Что его божество в действалельпосто?
Деньги. «Значит, эмансипация от кугтыгродажн и денег, т. е. от прак¬
тического реального еврейства, была бы сгмозмснснпашюй нашего вре-
меегт. Такая сргачзиватт’етсбщестпа. которая уничтожила бы предгпосыжм
купли-продажи и тем самья» возможность ее, сделала бы существование
еврея как еэрея невозможным. Его релтюзное сознание растворилось
бы, как пар, в жизненной радости общественности. С другой стороны,
когда сознанию еврея раскрывается ничтожество его практического су¬
щества- и он стремится упразднить его, то этим он содействует, исходя
из своего прежнего развития, абщечвлевечеачой зсианс тталгзи от обра¬
щается против высшего лракгического вьраженедя челсоечесмсго carwo
сггчужд:г т пя». Мар ос emvrr в езрейстэе обшггй осорелтгкмый антисо¬
циальный элемент. Историческое гвзаоттгле, в которого серея усердию со¬
участвовали в дорюм смысле, возпе.то еврейстаэ на сто топерештою
высоту, где оно неизбежно должно распасться. >
Своей статьей Маркс достиг део«мссх> результата: он заглянул о
& ф. М»ранг, Кира М рис.	1)0

основу соотоюшемий между обществом и государслтххч. Государство не
есть, как думал Гегель, йейслтпггельностъ нротзственр-юй в цеп, абсолюте ю
разумное и абсолютная самоцель. Оно должно, **mponrv®, дооольство-
ваться «есраьненно более скромной задачей — оградить анархию бур¬
жуазного общества, поставлявшего государство свсмтм стражем. В этом
обществе господствует всеобщая борьба человека трети человека, лич¬
ности против Л1ГЧЦЯОС1И, война между собой всех отдельных «личнюстей,
еще более отделениях одна от друтой своей индивидуальностью. В нем
господствует ебщее безуаоржпюе движение стихийных жизненных ап,
освобожденный от феодальных тисков, гоахиет&ует фактическое ira6-
стэо, лишь кажущееся свободой и независимостью личности, приии-
мающей безудержное движение своих отчужденных элементов, таких,
как собственность, промышленность, религия, за свою собственную сюо-
бо-ду, в то ьремя как это скорее полное рабство и бесчеловечие.
- Затем Маркс выяснил, что религиозные злобы дня имеют лить об-
идествежюе знач-емю. Развитие еврейства он усматривает не в его ре¬
лигиозном ученш, а -в промышленной и коммерческой практике, и
видит в еерейокой религии фантастическое ее отражение. Еврейство в
практике есть we что вяюе, как завершены й христианский .мир. Так
как буржуазное сбщсспэо всецело проникнуто коммерческой еврей¬
ской сущностью, то енреи — неотъемлемая часть этого общества и
могут претендовать «на пехтлтичеохое ратюпраедге, так же кс«к на обще¬
человечески права. Но человеческая эмансипация — это совершенно
новая организация общественных сил, такая, при которой человек стано¬
вится господином слсссх жггочников жизни. Тут* в еще не отчетливых
очертаниях вырисошлвается картина социалистического общества.
В «Н емецко-фра m {уэсдо *х ежегодна как* Маркс все еще вспахивал
философское ноле; но в бороздах, котср»^е он проводил плутом кри¬
тики!, взошли зародыши «.матер;« тиегаческого понимания истории, и они
быстро заколосились в лучах французской культуры.
4.	ФРАНЦУЗСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Весьма перо тлю. судя по обычным приемам работы Маркса, что
обе своп статьи — о философии npaiti Гегеля и об езрейасом вопросе —
он, в общ*ах чертах по крайней мере, «набросал, еще когда жил в Герма¬
нии, в первые месяцы своего счастливого брака. Если статьи эти
касались великой французской резолюция, то тем настоятельнее стала
для Маркса необходимость погрузиться « «историю злой револкхяяи, как
только пребывание в Париже дало ему возможность »»следовать источ¬
ники ее, так же как источники предшествовавшей исторсии, т. е. фран-
цуэокого материвлизгма, и источюаси последующей истсрсти — фран¬
цузского ссит.пктлзма.
Париж того времени был вправе гордиться тем, что идет во главе
буржуазной культуры. В «польской резолюции 1830 г. французская бур¬
жуазия после ряда Лавровых иллюзий и катастроф упрочила наконец то,
что начала в Великую революц;ао 1789 г. Ее таланты продавались по¬
кою. Но в то время, когда еще далеко не было сломлено цротиэодей-
§6

стпгие старых сип, уже выступили новые степы, а бушееа та непрерывная
волна идейной борьбы как mr.iiue в друтгисм месте «в Ьвропе—всего менее
в могильной т»шм«е Герлинпи.
Маркс ринулся исхиой грудью в эти закаляющие его волны. В мае
1844 г. Руге писал Фейербаху—без намерения сказать этим лея го
похвальное, что делает его свидетельство тем батес достоверным,—
что Маркс очень мьюго читает и работает с огромным напряжением, но
ничего не заканчивает, все обрывает и лотом наново погружается в
безбрежное мере мнит. Он пишет далее, что Маркс раздражителен и
вспыльчив, в особенности после того как дарабапъвается до болезни и
по три-четыре ночи не ложится елвлгъ. Он оылза отложил критику фи¬
лософт Гегеля и хочет воспользоваться пребывай;тем в Париже, чтобы
написать историю конвента. Р>те говорит одобрительно об этом плане
н соображает, что Маркс собрал для своей истории «наго матергкт ia и
установил весьма плодотворные (исходные пункты.
Маркс не нагтисал истории конвента, «о это не опровергает показа¬
ний Руте, а напротив, придает им еще больше достовеокости. Чем глуб¬
же Маркс и вжал в историческую сущность революции 1789 г., тем
легче ому было отказаться от критики гегелевской философии как
средства «самоеразумдения» относительно ссоресменных стремлений и
борьбы. Том более он ire мог ограничиться изучением истории конвен¬
та, который хотя и представляет собой нагавысшее проявление полити¬
ческий энергии, политической силы и полиггорческооо разума, но зыка-
зал себя бессильным по отношению к обществешюй анархии.
Кроме скудных упоминаний Руге не сохранилось к сожалению ни¬
каких указаний на ход занятий Маркса весной «и летом 1844 г. В общем
однако легко себе нрескгпшнть, как эти занятия складывались. Изучетге
Французской революции натолкнуло Маркса на ту историческую лите¬
ратуру «третьего сословия», которая возникла в эпоху реставрации
Бурбонов. Она представлена была очень крупными талантами. Их целью
было проследигь историческое существование своего класса до X! века,
чтобы «изобразить историю Франции, начиная от среднеях веков, как не-
прерьюный ряд классовых оттжмовешгй. Этим историка«—он называет
из них глааньгч образом Гноо и Тьерри — Маркс обязан был своим
знанием пстсрптческой сущности ктласооз и классовой борьбы. С эконо¬
мической анатомией этой борьбы он познакомился по сочинению бур¬
жуазных экономистов, из которых указывает на Рикардо. Марче сам
всегда отрицал, ч то именно он открыл теорию классовой борьбы. Он
претендовал лишь на доказательство того, что существование сслаосоо
связано с определенной истерической борьбой па основе развития про¬
изводства, что классовая борьба неминуемо проводит к диктатуре про¬
летариата, а эта диктатура составляет переход к уничтожению всех
классов и образованию бесклассового обшестза. Этот ход лиыолей раз¬
вивался у Маркса во время его парижского -изгмаття.
Самым блестящем и отточенным оружием, которым «третье сосло¬
вие» боролось в XVIII веке прстаз господствующих ::ласос©, была мате¬
риалистическая философия. И ее Маркс усердно изучал во время своего
парижского иэпнания не столько в том из ее двух течений, которое с ис¬
ходило от Декарта и уходило а естествознание, сколько а другом, при-
мыкасшем к Локку и шгвазшемся в общественные науки- И
•	«7

Гельвеций и Гольбах, которые были звез-
досш, с вел такими молсрому Марксу в ого
падпжоких работах, перенесли учащие о ма¬
териализме в сб.ххтъ общественной жизни
и положили в осипну своей системы естест¬
венное равеистао умственных способ»кхтей
всех людей, единой от уежду успехами ра¬
зума и успехами промышленности, природ¬
ную склсдассть человека к добру и всемо¬
гущество воспитания. Марже окрестил их
учемпе «реальным гумакяэжхм». Это же на¬
звание он дап <н философии Фейербаха с
той разжгцей, что материализм Гельвеция
и Гольбаха, как устасюшп Маркс, сделался
Ceu-Снмон	«социальным	баэпхом коммунизма».
Для изучено* комм утл 13 ма и сгугтязти-
ш, — о сроетм калкренни изучать <fx как Маркс осзвестил еще в
«Рейнской газете», — в Париже лредстгатгась самые широкие возмож¬
ности. Есо вгорат предстала там картина почти ошеломляющего
обилия .мыслей и людей. Духовная атж>сфгрв была насыщена еоциалисти-
чеофми зародышей, *и даже «Journal des D£bats»—классический ор¬
ган правящей денежной аристократии!, получавший солидную поддержку
от правительства,—не смог остаться осооем в стороне от зтего течения,
гхщазаяс^ ему хотя бы лхиь в форме печатаизня так называемых соци-
алистьгчеокггх бульварных романсо Эжена Сю. Противоположный полюс
преазтааляли такие печальные мыслители, как Леру, уже порожден¬
ие п хшетар гптегм. Между юти находилась: сбстт’см сон-е.тисх гистов
и деятетьная секта фурьер гстов во главе с Консщег<шо»м, нм евшая езий
орган «Мирная делкжратгя», далее — хрехтиаишх^'е социалисты, как
напргиер католический елгнт: тпк Ламснэ илп бывший карбонарий
Бушэ, меязобуржуаэные ссц: а. сты, Сисмседи, Бюре, Покер, Видаль, а
затеем игравшие не последнюю 1Хл*а> тредсташтели изящной литера¬
туры, во многих выдающихся 'проиэседениях которой, нашрихср в
песнях Беранже или в ром: :fax Жорж Саид, перелетались социалисти¬
ческие светотени.
Но оосбетя+ссть ссех этих со*, алисгогtecacix реформаторов заключа¬
лась в том, что они рассчитывали на понимание и благоволение имущих
класссв и хоте/m путем мерной пропаганды убедить их в необходимости
общественных реферм или переворотах Содиалисттескме системы по-
рожщены были раэочшрссх: н ш Валткой реоолюцш; поэтому протю-
ве;г а к и стх оФказызалхь пт. и тон полтпячссхой дорогой, которая при¬
вела к зтигм раэопараааниям. Нужтю было гтоокхчь страдающим массам,
не уме икгм постоять за себя. Рабочие посстанггя 30-х годов потерпели
поражеадгя, <и действительно, «их сд'мые решительные ©ожгли, такие люди,
как Барбес м Бланки, не стели выработанной со1Г*а.тисти‘геа<ой теории
и не энали спреде/очных лрактачсюсих путей к перевороту.
Но рабочее движение разрасталось tce сильнее, и Гейне провидя¬
щим вз^ро.ч поэта определил порожденную такими условиями рробле-

му следующими словами: «Кссчмуни-
сты единственная гтарпгя во Франции,
заслуживающая серьезного вшамаькгя.
Я бы уделил такое же внимание сб-
лзмкам о: нчшмсс j oma,	j лроюси i 1ы
которого все еще живы под странны¬
ми вывесками, а также фурьеристам,
которые еще проявляют большую бод¬
рость и энергию. Но эти гючтеынгае
господа движимы линь словами, и со¬
циальный вопрос дли них только во¬
прос, только традиционное понятие.
Ими не владеет демоническая сила не¬
обходимо ли; они—не те предопре¬
деленные судьбой слуги, при посред¬
стве которых высшая мировая воля
прсеолит гигантские решения. Рано
или псшно рассеявшаяся семья сем-
CHLMOhitCТО В И BwCb ГС^рЛЛЬЬЫИ Ш1 аб
фурьеристсв перейдут в 1рсстущ:е воГоко юсптиуспэма, найдут созида¬
тельное слово для грубых насущных потреб: сетей и примут «а себя роль
отцов церкви». Так писал ГеГ.изе 15 меня 1843 г. Не пришло t» пода, «ок
явился в Париж таг человек» который от сенсиюошхтео и фурьеристов,
т. е. сказал созидательное слово для определения «грубо несун ной по¬
требности».
Вероятно еще в пределах Германии и во всикоэд случае рассуждая
еще с фгглссофской точки зрения, Маркс высказался прот:га спекуля¬
ции о будущем, против решения вопросов .раз навсегда, против и ■ v*
жегпя догматтичеекопд знамени и опровергал «ярых» соцналкгтскз, утвер¬
ждавших, что ниже их достоинстза заниматься тто.ттическгirni еооро-
сш!и. Он доказывал, что нсосстаточно, чтобы вяьсль устреп-пялась к
действительности. Необходимо, чтобы -и дейстаггельиость устреш^ятась
к мысли. И это псставлен'кюе сам условие осущестииюсь. После того
как быта подавлено последнее рабочее восстание в 1830 г.. рабочее дви¬
жение и социализм стали сбгхпжаться в трех направлениях.
Прежое всего— а демократически-сои талиной партии. С соцчалг га¬
мом делю в ней обстояло довольно слабо, ибо сш оостаггтась из мелко¬
буржуазных и пролета рок^их элементов. Лозунги. стоявшие vn ее э<п-
меми—организация труда и право то труд, — являлись мелкобуржуаз¬
ным! утопиями, которые нельзя было осуществить в чапчталчетпгчеохом
обществе. В нем труд организован так, как этого требуют условия су-
щестэссатга этого общества, т. е. в итдде наемного труда, который пред¬
полагает капитал и укнчтсокчггся только с уничтожением капитал «ома.
Не вжаче обстоит дело м с прагом на труд. Оно может осуществиться
ЛИШЬ При уСЛОЕГТ! общеСТЕСДОЮЙ СОбСТПОЗНОСП! m оругня iTlpO‘ !3»~ОД*
ства, т. е. путеец уничтожении буржуазного общества. Во гк^дпубать
корни этого строя главари партии — Луи Блан, Ледрю Ролей, Ферди¬
нанд Фпокон — торжественно отказались. Они не хотели быть ш ком¬
мунистами, виги социалистами.
Однако при соен утопичыосчц социальных целей этой партии она
 	Ü9...
Шарль Фурье.

все ж«е сделала реилгге.имъгй шаг вперед благодаря тому, что выбрала
путь политической борьбы. Сна заявила, что никакая социальная ре¬
форма невозможна без гкхлгтычеокмх реформ. Завоевание политической
власти стрвиаюшггмн массам — едвшс таенный рычаг для их спасения.
Она требовала общего 'избирательного праш, и это требование вс л>е-
тило живой отголосок в пролетариате: ему надоели мятежи кучки за-
гссюрщ гков, и он нскаУ более дейсттпельного оружия для своей клас¬
совой борьбы.
Еще ббльшие массы объединились вокруг знамени рабочего ком¬
мунизма, поднятого Кабэ. Сн был первоначально якобнмцел!, но через
литературу, главным образом под в.тшнлем «Уто:ши» Томаса Mojxi,
перешел к коммунизму. Сн испсведъшал коммутпиз.м столь же открыто,
как его отрицала демократическая согвталисттнческая партия, но схо¬
дился с нею в том, что гсгогэнешл политическую демократию необхо¬
димой переходной стадией. Благодаря этому «Путешесиш*? в Икарию»,
в (котором Кабо пытался обрисозатъ общество будущего, сделалось
несравненно популярнее пеггиальных фантазии Фурье о будущем, хотя
в остальном книга Кабо несравнима с ними вследствие узости своего
горизонта.
Наконец раздаетгсь громмие паюса из лона пролетариата и ясно
возвестили о том, что клаос этот начинал достигать зрелости. Маркс
знал Леру и Пруоона, которые как наборщиц оба прситадпеокалл к ра¬
бочему классу, еще по «Рейнской газете» и уже тогда заявил, что он
основательно изучит их правоведения. Послестае его тем более инте¬
ресовали, что Леру и Прудон старались связать свои теорвга с немец¬
кой фг,глоюофией. Правда, вышло это у ник весыма путас-к>. О Притоне
Маркс сам олиетельствоеал, что он старался просвещать его (Прудона)
в гегелевской философии во время их длинных бесед, часто просиживая
с нстм целые »очи. Они сошлись с тем, чтобы ескбре после того вновь
разойпись. Но после смерти Прудона Маркес охотно признавал, что
первое выступление Прудона было мощным толчком, и сам он несомнен¬
но псчувсносвад этот толчек на себе. Первое праоэедение Прудона,
в котором автор, отказавшись от «сяких утопий, называл частную соб¬
ственность пр гминой всех общественных зол и подверг ее основатетъ-
ной и бешощшной критике, Маркс считал 1>ервьам научным »манифестом
со(врсг*епнюго пролетариата.
Все эти направления подготовили путь к слиетюво рабочего движе¬
ния с социализмом; «о так как многое с этих течениях противоречило
одно другому, то каждое после первых шагов наталкивалось на новые
противоречия. Марксу прежде всего важно было после изучетю социа¬
лизма перейти к изучению лратета^юта. В .июле 1844 г. Руте писал
одному общему их другу в Германии: «Мгрюс тюгруз!пся в здешний не¬
мецкий коммунизм — конечно, только в емьчле непосредствен*н>по об-
щене я с прсдставспел ял.н его, ибо немьтслимо, чтобы он приписывал
политшесксе значение этому а-ажому дзижению. Такхто v.aлет/ ую
рану, какую Германец* могут нанести мастеровые, да еще эти завоеван¬
ные стм здесь полтора человека, она перенесет, даже не тратясь на
лечение». Вскоре однако Русе понял, почему Маркс предавал такое
большое зиаченн-е начинаниям «полутора мастеровых».
ТО

5.	«ФОРПЕРТО» П ВЫСЫЛКА
О личной жпюнл Маркса во время парижского изгнания имеется лишь
очень намного сведений. Жена его родила первую дочь и уехала на ро-
д:тиу -показать ее родным. С друзьями о Кельме продолжи т«:ь тг>ежпие
отношения. Они -прислали тысячу талеров, чем существенно содейство¬
вали плодотворности парижского года для Маркса.
Мармс сос;«оял в близких отношениях с Гег^рихом Гейне, и отчасти
благодаря Марксу 1844 г. ознаменовал собой -вершину в творческой жиз-
|ги поота. Меркс был от: ям из вооприео;«!псов от купели «Зигшей
сказкгн» и «Песни тосачей», а также бесам ерлных сат&гр на германских
десгтотсв. Он шгест сбщааме с поэтом всего нссж>.ъко месяцев, но
остался верен ему, даже когда возмущение фит«:торов обрушилось на
Гейие еще в большей степени, чем да Гetpnesra. Маркс вел-жолушно мол¬
чал, когда Гейне уж во время своей батезжт наперекор иггине призвал
его в ах глете ли невинности той пенсии, которую ему выплачивало миня-
стерстео Гизо. Маркс еще почти мальчиком тщетно стремился к поэ-
тическнм' лаврам. И он сохранил навсегда живые симпатии к поэтом,
снисходите Л1*к> относясь к их -маленьким слабостям. Он считал, что
позты — чудаки, «которым нужно предоставить итог собственными пу¬
тями. и что к wfM нельзя прилагать мерку обыкновенных или даже не¬
обыкновенных людей. Их нужно задабривать лестью для того, чтобы
они пели, и нельзя «подступать к ним с резкой критикой.
В Гейне Маркс видел к тому же не только поэта, но и борца. Спор
между Берне и Гейне сделался © то «время своего рала пробным камнем
воззрений, и Маркс слал рештелыню «а сторону Гейне. По мнению
Маркса ж» в сект лер::од вгсгорпси немецкой литературы не было при¬
мера более глупого непанимамия, чем то, какое обнаружили христи¬
анско-германские ослы по отношению к оочпнежио Гейне о Берне, хотя
болванов было достаточно во осе ее периоды. Шум, поднятый «по поводу
Mwwiofo предательства Гейне, повлиявший даже на Энгатыга и Лас¬
саля, правда, в их сочень молодые годы, 1Гл<отда не мог ввести в заблу¬
ждение Маркса. «Нам -нужно «елигого знаков, чтобы понять друг друга»,
писал ому однажды Гейне, извиняясь за «каракули» своего письма. И
слова его -имеют более глубокий смысл, чем это могло казаться.
Маркс сплел еще на школьной скамье, к«огда Гейне уже в 1834 г.
открыл, что «свободолюбивый дух» нашей классической литературы
проявляется «гораздо менее в среде ученых, поэтов и литераторов», чем
в «огромной активной массе, сред:! ремесленников и кустарей». Десять
лет спустя, в то Е«ре»мя когда Маркс жил в Париже, Гейне открыл^что
«во глаие -пропетаргев в чгх борьбе против существующего строя стоят
са«мые передовые умы м круп-ные философы». Чтобы вполне оценить
свободу и твердость этого суждения, нужно .пом«пить, что Гейне в то
же время язо:ггелито высмеивал нескончаемую болтовню в маленьких
эмечрздггокмх кемьентиках, я которых Берае играл «роль великого не*
даэистннка тиранов. Гейне понял, что совсем шгое дело, общается ли
с «-по v тора -мс!«гтетч1»яым’!» Берме или Маркс.
С Марксам Гейне объединил дух немецкой философии и дуг. фран¬
цузского ссииалиэта, большое отвращение к христианско-германскому
тунеядству, к ложному теетонству, которое в саос«х радикальных ло
71

зумпах перекраиваю на несколько более современный лад одежду ста¬
рой немецкой глупости. Масманы и Венедеи, которых обессмертила са¬
йра Гейне, шли все же по следам Берне, как бы сн пи стоят выше их
по уму и остроумию. Берне был чужд искусству «и философии, судя по
его же часто приводимым словам, что Гете — холоп в стихах, а Ге¬
гель — холоп в прозе. Но, порвав с великими традициями немецкой
испарим, Берне пе вступил в духовное рорство с новыми силами запад-
ню-европегюкюй культуры.
Гейне, напротив, те мог отказаться от Гете и Гегеля, ибо это зна¬
чило отказаться от самого себя, и вместе с тем с пламенной жаждой
погрузится эо фрамгузснсий социализм как в новый «источник духовной
жизни. Его произведения сохраняют неувядаемую жизнь; сил еще воз¬
буждают инее внуков, «е менее чем «ообуждалм онев дедов, в то время
как сочинения Берне забыты, и ©иной этому не сголько «мелкая рысь»
их стиля, сколько самое их содержание.
Маркс, по его собственным словам, осе же не предполагал в Берне
такого безвкусия и мелочности, какие он обнаружил в сплетнях, рас¬
пространяемых пм иопгдтишка про ГеЙ^е уже тогда, когда они еще
стояли пые*юм к плечу. У литературных наследников Берне хватаю
глупости огласить эти* сплетни, найдя «их в его наследстве. И все же
Маркс не усолшится бы в бесспорной честности сплетника, если бы
последний выполнил свое намерение и высказался об этом опоре в
печати. В общественной жизни нет худших .иезуитов, чем ограничен -
ные доктринеры-радикалы, которые, завернувшись в потертый плащ
своей добродетели, не останаатшаются ни перед какими наветами на
людей утонченного и свободного ума только потому, что им дано хю-
стазгнуть более глубокие осотнсшегзия жизни. Маркс бьчл. «сеида «а
стороне последних, там более, что хороию знал по собственному опыту
породу «добродетельных» людей.
В позднейшие годы Маркс рассказывал о «русских аристократах»,
которые нооыи его на руках во время его парижского изгндетмя, при¬
чем, правда, прибавлял, что это не имеет большой цены. Он пояснял,
что русские аристократы учатся в немецких университетах и проводят
юношеские годы в Париже. Они всегда жадно хватаются за ©се самое
крайнее в западаой жизни, что сснсжо не мешает им превращаться
в негодяев, как только они поступают на государственную службу. По-
видимому, эти с.таза Маркса относились либо к некоему графу Тол¬
стому, шп.гону на службе русского правительства, либо к кому-нибудь
другому. Ыо сн во всяком случае не имел и не мог иметь в виду, гоооря
это, того русского аристократа, на духовное развитие которого в те
дни си тмел большое влияние, т. е. Михаила Бакунина. Влияние Ма-рссса
Бакунин призношап даже тогда, когда их пути далеко разошлись. И я
опоре между Марксом и Руге Бакунин стал реняггелыно на сторону
Маркса лтротега Руте, который до того был защткжом Бакунина.
Спор этот снова ослыхтгул летом 1844 г., и на сей раз публично.
В Париже с января 1844 г. стал выходить два раза в неделю «Форэсртс»,
ошоБакньф с далеко не воовьивенными целями. Издателем был некий
Генрих Бернштейн, занимавшийся театральными и иными .рекламными
делами. Газета служила его коммерческим .интересам и существовала
на щедрую подачку ком.пооиггара Мейербера. Из сочинений Гейне из-

весгно, что этот королевоко-лрусасий генеральный директор музыки,
отдававшим предгкнч i «оние Парсвку, был помешан на широко раслро
строиаьной рекласче «и к тому же нуждался в ней. Как пронырливый
делец Бернштейн нацепил на «Форвертс» патриотгческмй плащ а по¬
ставил редактором газеты Адальберта фан-Борнштсдта , бывшего прус¬
ского офицера, который сделался универсальным iнеясном, был «(пове¬
ренным» Меттернмха и ® то же время получал деньги от берлинского
правительства. Действительно, «Нем^гко-фронцузсмие ежегоан т<и»
встречены были «при их появлении ругательным салютом «Фораертса»,
примем трудно сказать, что в нем преобладало: нелепость ругани turn
ее грубост ь.
П<рн всем том однако «гешефт» не налаживался. В интересах целой
фабрики переводов, устроенной Бернштейнам для того, чтебы чрезвы¬
чайной быстротой сплавлять новые -«пьесы французских театров не¬
мецким театральным дирекциям, ему нужно было вытеснить драма¬
тургов молодой Германии. Чтобы достичь этой цели у филистеров, ко¬
торых обуяли слятежные настроена, Бернштейн вынужден был лопотать
что-то про «умеренный прсгресс» «и отказаться от «крайностей» не
только левых, но и правых. В том же духе должен был дейстесшнъ и
Бсрнштедт аля того, чтобы не отпугнуть эмтигрантсгспе кружки; об¬
щаться же с ними, не «навлекая «а себя .подозрений, было условием, под
которым ему (платили жалсвалгле за его предательство. Но глрусооое
правительство было так слегло, что не понимало даже смысла спасатель¬
ных мероприятий его же гссударстоенных интересов. Оно запретило
«Форвертс~ в своих пределах, после чего и другие немецкие правитель¬
ства последовали его примеру.	k	#
В начале мая Борнштеат отказался от редакторства, считая полэ-
жетгие газеты безнадежным. Однако Бернштейн не отчаивался. Ему
нужвб было лтк или иначе обделывать сш«аи аелшлкн, и <пн решил с
хладнокровием «преотыртогюго спекулянта, что раз «Форвертс» в Ппус-
сии запрещен, то необходимо придать (газете всю пряппсть запрещен¬
ного издания; тогда прусскому филистеру интересно будет добытоТь
его контрабандным путем. Бернштейн обрадовался поэтому, кюода тпа-
менный юный Бернайс — горячая голова — предложил ему для «Фор-
вертса» очень острую статью, и ткг.те кратка перепалки Бернайс сде¬
лался редактором газеты, заменив Борнштедта. После этого к «Фор-
вертсу» пг&т«кнули еще некоторые эммранты в виду отсутстш:я вся¬
кого другого органа ; но они стояли «не всякой зависимости от редак¬
ции и отвечали каждый сам за себя.
Оз!ги»м ив первых был Руге. Он тоже затеял перепалку с Бернштей¬
ном —-сначала за сеоей подписью, причем даже, «как будто еше вполне
соглашаясь с Марксом, защищал его статьи в «Немецчо-французасих
ежегодниках». Несколько месяцев спустя о« начинал еще две статни,
ряд кюротк.’/Пх заметок о прусской политике и длинную статью со сплет¬
нями о «прусской .дагнастиг!: о «пьянице короле», «хромой королеое»,
об их «чисто духовном браке» и т. д. Но сбе статьи напечатаны были
уже не под его именем, а за подписью «Пруссак», что давало повед
приписать авторство статей Марксу. Руге схим« быт гласный дрезденской
городской думы и чехлился как таксоом в списках саксонского посоль¬
ства в Парс еже. Бернайс был бааарец из Пфальца, а Бернштейн— уро-
75

ж елец Гамбурга. Ом жил впоследствии nooojry в Аистрии, но никогда
не в Пруосик.
Теперь трудно установить, с какой целью Руге ткхтпвкал сели статьи
псевдонимам, наводившие на лсшный шел. Тем временем, как ни но
из его o;iceM к друзьям и родным, он договорился до бешеной ненависти
к Марксу, ругал его «подлым человеком», «наглым жидом». Неопровер¬
жимо также, что два вода спустя он написал «кающееся прошение прус¬
скому министру енутретогсих дел м выдал а этом прошен;»* своих това¬
рищей по парижскому изгнанию, вэвалпз «на плечи этих «ужасных
молодых лк5дей» спои собственные «прегреиктя в «Форвертсе». Воз¬
можно однако, что Руге приписал свои статьи уроженцу Пруссии с чем,
чтобы придать больше веса статьям, в которых речь шла о пруса<г>й
политике. Но в такам ат/чае он поступил кгайле легкомысленно, -и
вполне понятно, что Маркс поспешил отразить удар мнимого ««Прус¬
сака».
Сделал см это, конечно, достойным ело образом. В своем возраже¬
нии он использовал несколько, так сказать, фактических замечаний
Руге о прусской политике et отмежевался от этой длинной статьи со
сплетням о прусской династии следующим пощсрочным «примечанием:
«Особые причины побуждают меня заяыгтъ, что эта статья является
первой данной мною в «Фореертс» статьей». Она была впрочем и по¬
следней.
Гк> существу «дело касалось восстания ткачей в Силезии в 1844 г.
Руге не придавал ему значения, так как в этом восстании не было по¬
литической души, а по его мнению социальная революция невозможна
без подогичеоюой души. То, что Маркс ему возражал, он уже в сущ¬
ности «высказал в статье по еврейскому вопросу, Политическая власть
не моокет исцелить никакое общественное зло, ибо государство бес¬
сильно устранить обстоятельства, результатом которвлх оно само явля¬
ется. Маркс резко ополчился лрошо утопизма, доказывая, что социа-
твм нельзя осуществить без революции, но столь же резко «нападал
и па бяанкгам. Он доказывал, что «политический разум обманывает
ооциалып.гй инстинкт, еоли пытается продвинуться вперед при помощи
мелких бесцельных путчей.1 Маркс разъяснял сущность революции с
эгишралшат«ческ«ой меткостью: «Каждая революция,—говорит он,—
устраняет старое общество, и посполыку она «революция соцдалщая. Ка¬
ждая «революция caepiaer старую власть, и постольку ода реоолюцда
полигГ/wеская». Ооциалшая революция с политической душой, «какой
1 Меринг передает адесь мысли Маркса в очень сокращенном виге н по¬
этому неясно. Речь идет о неправильном, еще неразвитом политическом* созна¬
нии пролетариата, коюрый, .по крайней мере в начале движения рас очаст свои
силы в бессмысленных, бссиельных н затопляемых кровью вспышках. Эгот ра¬
зум мыслит в форме политики, видит основу всех зол в воле и все средства
избавления от них — в насилии и упразднении определенной государственной
формы. Доказатсльс1вом этого являются первые вспышки французского проле¬
тариата. Л «онские рабочие полагали, что они преследуют лишь политические
цели, что они лишь солдаты республики, в то время как в действитеаьности
они были солдатами социализма. Так затмил их политический разум корни
их социлльн Й нужды; он фальенфнцмров.ш понимание ими их действительной
цели: их политический разум обманывал их социальный инстинкт* (Nachbass)
том U, стр. 57).—А. У
74

требует Руге, есть бессмыслица, но разумна политическая революция с
социальной душой. Революция вообще, т. е. свержет* существующей
власти и упраздните ста рык условий, является актом политическим.
Социализм нуждается в этом политическом акте, поскольку он пред¬
полагает 4! раэрушемие и уничтожение. Но когда начинается его сози¬
дающая деятельность, когда выступает его самоцель, «о душа, социа¬
лизм отбрасывает стою политическую оболочку.
Если этими мьюлялш Маркс пршшкал к шоей статье по еврейскому
вопросу, то смлеэское воостамие ткачей быстро •тюртаердпло ело слова
о вялости KiToccobo« борьбы .в Германии. В «Кельнской газете», говорил
он, теперь больше юсжмутвюма, чем в «блаженной памяти» «Рейнской»,
как шкал ему об этап его приятель Юнг из Кельна. «Кельнская газе-#
та» открыла пшписку в пользу семей шешихили £5>естоиапных ткачей.
Для той же цели собрано было сто талеров у высших чиноон асов и са¬
мых богатых купцов города на прощальном обеде в честь правитель¬
ственною греэкдонта. Везде у буржуаз1»1 пробуждается оямлатия к
оттаем 1лм мятежникам. «То, что у вас немного месяцев тому назад счи¬
талось смелой и совершенно новой постановкой вопроса, оказывается
теперь уже бесспорным общим «местом». MaipKC указышя гга общее уча¬
стие к ткачам как на до вор против пренебрежительного отношения к
восстанию со стороны Руге. Но его все же не обманывало «слабое про¬
тиводействие буржуазии соцчпильнъвм устремлениям и идеям». Он пред¬
видел, что рабочее движение смоет политтгческие антипатии и противо¬
речия внутри господствующих классов и обратит на себя всю вражду в
области нолигпшь, как только оно добьется решительной силы. Маркс
раскрыл глубочайшее различие между освободительным движением бур¬
жуазии и освободительным .движением пролетариата, доказав, что пер¬
вое есть продукт общестье!жого благополучия, а второе — обществен¬
ной нужды. Преграды к участию в политической жизни—причина бур¬
жуазной революции, преграды к участию в человеческой жизни, в истин¬
ной общей сущности человека — причина революции пролетарской. На¬
сколько оторвачАносгь от человеческой жизнсг безусловно общее, невы¬
носимее. страшнее, больше полна противоречий, чем отогнанность от
по/вготческой жизни, настолько и упразднение ее — даже кок частный
случай, как силезское восстание ткачей — тем более необъятно, чем
человек необъятно больше гражданина и человеческая жизнь не¬
объятно больше жизни ткхитичеасой.
Отсюда следует, что Маркс совершенно иначе судил об этом пос¬
ели яви, .нежели Руге. «Вопомвиом прежде всего песню ткачей, этот сме¬
лый лозунг борьбы. Пролетариат резко, остро, беспощадно и насиль¬
ственно правозглашает в ней свою противоположность обществу, осно¬
ванному на частной собственности. Силезское восстание начинается
как раз с того, чем кончались восстания французские и английские:
с оезкшвад пролета ро и тх>м своей сущности. Эю превосходство оказа¬
лось в самом способе действия. Уничтожали не только машины, этих
соперников рабочего, но и торговые книги — документы собственности.
И а то аромя как все другие движения обращены были прежде всею
nptmm хозяев предприятии, т. е. против видимого врага, это движение
обратилось также против скрытого врага — против башкира. Наконец
75

нл одно английское рабочее восстание не было npceenewo с таким му¬
жеством, с такой рассудительностью «и выдержкой, как это».
В связи с силезским бунтом Маркс налтомшсает о гениальных про¬
изведениях Вейтлинга, который о теоретическом отпюшешин иногда
тел дальше Прудона, хотя и уступал ему в деталях. «Разве у буржуа¬
зии, включая ее филоссфсо и ученых, есть нечто равнее «Гарантиям
гармонии и свободы» Вейт.тнга по вопросу об эмансипации буржуазии,
ее политтеосой эмансипации? Если сравнить сухую боязлтоую по¬
средственность немецкой политической л;гтературы с этим широким по
своему охвату и блестящим литературным выступлением немецких ра¬
бочих, если сравнить исполинские детские сагах и пролет: «р. га та со ст п-
тянными карликовыми политическими сапогами немецкой буржуазии,
то можно предсказать немецкой Золушке, что она достигнет богатыр¬
ского телосложения». Маркс называет не4мецкий пролетариат теорети¬
ком европейского пролетариата, английский пролетариат — его поли-
тико-экономом, а французский — политиком.
То, что Маркс говорил о произведениях Вейпинга, подтвердилось
суждением потомства. Оки были гениальны для своего времени, тем
более гениальны, что немецкий портняжный подмастерье, вькггуговший
еще до Луи Блана, Кабэ и Прудсна и гораздо более эффективно, чем
оми, — подготовил союз рабочего ди5женмя с социализмом. Более стран¬
но то, что Маркс говорит сб историческом значении ооссшсття силез¬
ских ткачей. Он пр игах?.тает ему стремления, несом иен ио совершенно
чуждые ему. Позиои.мому, Руте вернее оценил мятеж ткачей, увидав
в нем только голодный б\нт, ляненный более глубокого значения. 1 Од¬
нако, как и в прежнем их споре о Гервете, в этом случае еще ярче
сказалось, что обыватель, даже когда си прав перед гениальным чело¬
веком, в конце ооонцго «все же оказьоается неправым. И в конечном
счете великое сердце побеждает кар.тжовый ум.
«Полтора подмастерья», па которых Руте презрггге.тпю смотрел
сверху вниз в противоположность Марксу, усердно их изучавшему', ор¬
ганизовали «Союз спраеедшвых». Он разросся в 30-х годах, примкнув к
французским тайным союзам, и был разгромлен тгиесте с н мл в 1839 г.
Но это послужило ему на пользу в том отношен*.»«, что раопаешиеся
элементы не только «новь сообщились в своем старом центре — Парггже,
но и перенесли ооюз в Англию и Швейцарию. Свобода союзов и собра¬
ний открывала км там большее поле действия, и нсоые побеги раззи-
лись мощнее, чем старый стеол. Руководителем парижской орнаниоа-
цип был Герман Эвсрбек из Данцига. Он перевел «Утгтаю» Кабэ на не¬
мецкий язык и сам был еще в плену у морализирующего утопизма Кабэ.
Гораздо более его был развит Ветл тнг, который шел агитацию в Швей¬
царии. Эвербека превосходи ли, по крайней мере -по реголюц- хлыной ре¬
шимости, и лоадогажие пожди союза — часовщик Иосиф Молль, са>-
пежких Гейнрих Бауэр и Карл Шаппер. Последний был студент, изучал
лессводство, а потом пробивался в жизни то наборидиксм, по препода¬
вателем ЯЗЫлОВ.
О «внушительном впечатлении», которое производили эти «три на¬
1 Эго одно их тех абсурдны* утверждений Меринга, которые ов ничем пе
может докамть ограни ивлясь пустьш нареканием. — А. В.

стоящих человека», Маркс вероятно еперзые услышал от Ф|)пдрихл Эн¬
гельса, посетившего его в сентябре 1844 г. проездам мерса Партж. <3«и
тогда отдалясь в течение десяти дней, ei тщм этого wro/wie подтвердилась
общность их гзглялое, которая сказывалась уже в ггх статьях в «Не-
мецко-фраяятузскжх ежегодниках». Против, их ьоззремли -высказался тем
временем их старый друт Брупго Бауэр в основанном им .тгтературнам
журнале. Маркс и Энгельс узнали об его отзыве (как раз во время саз-
местного оьосго пребывания в Париже. Они сразу решили ответить ему,
и Энгельс тотчас же написал то, что хотел сказать. Маркс же но сво¬
ему обыкновению глубже в никнул в «с втрое, чем предполагалось сна¬
чала, и, работая очень напряженно, написал в течение последующих
месяцев дпадцать печатных лхтоа. Сн завегниогл сплю работу в январе
1845 г. Тогда же завоончи.тось и его •пребытоггие в Париже.
Сделавшись редакторам «Фарвертса», Бернайс очень резко опол¬
чился против «христвзааккотер-мая к: кт гх простаков» о Бер т -не и не сте¬
снялся также по части «оскорблений его величества». Гейне в особен¬
ности пускал одну за другой сват зажигательные стрелы против «но-
вего Александра» о бзр.лжексм зегоке. Легитимная королевская власть
обратилась тогда к полицейской дубинке нелвгитиммого французскою
буржуазного королевства с просьбой примять насильственные .меры
против «Фороертса». Но Гизо уклеится от этого требеоамия. При осей
своей реакционности он был образованный человек и знал к то,му же,
какую радость он достакгт отечественной оппозиции, если выступит
сыщиком прусского деспота. Сн сделался «эскслько податд еее, когда
«Форьертс» напечатал «подлую статью» о искушении бургомистра
Чеха на Фрлацжха Еильселыт IV. После совещания в совете министров
Гизо изъял лл готооность пре пять меры пролсаа «Форзертса» н даже
меры двоякого рода: «вдрааительно-лолицейекме, накладывавшие взы¬
скание на ответственного редактора за иеесчесение залога, а затем —
и уголевне м порядке, путем привлечения редактора к суду присяжных
за подстрекательство к убийству короля.
Первое предложение было принято о Берлине, wo оно ни к чему не
привело: Бернайса гвроятхгорили к двум месяцам пор; .мы и штрафу в
трясла франков за неснесенне требуемого законом залога. Но «Фор*
оертс» тотчас же заявил, что будет выходить в «где ежемесячника,
для чего не требуется залога. А о втором предложении Гизо в Бересте
и энать не хсгге;з1, спасаясь, и не без основания, что парижский суд
присяжных вряд ял будет каауюватъ стою совесть го д» прусского ко¬
раля. Таким сбгаэсго прусское граептгельстоо провожало свою ламен¬
тацию перед Гизо, чтобы он выслал ч*з Парижа редакторов и сотруд¬
ников «Форзертса».
После долшх оерерсоорбчз французский министр устугпгл наконец
давлению, молорсе оказывали на него. Случилось это, -как тогда iред-
пола!-а л и fli как это повторил Энгельс в слоем надгробном слове жене
Маркса, при очень иекраск-’есм посредничестве Александра фин-Гум¬
больдта, который пряхе. ;глся шурлч ом прусскому мтпетру <иностг?ач-
ных дел. В «еда нее гремя были сде^ины попытки очисл лть .память Гум¬
больдта егг злого ебзгнентя на том ос: <ованим, что в лрусских архивах
нет ничего, .подтверждающего его «зну. Ыо это н 'чего не опрозергает.
Документы по этому печальному делу оохрааквллсь лишь в очень не-
77

гкхтном гееде, а кроме того такие сделки никогда не совершаются пись¬
менно. То, что почерпнуто действительно «нового из архивов, дока¬
зывает скорее, что некоторое решительное действие разыгралось за
кулисами. В Берт дне были более -всего взбешены против Гейне, который
напечатал в «Фороертсе» одтгнадцать самых резких своих сатир на
прусскую внутреннюю политику и на короля. Но, с другой стороны,
вопрос о Гейне был для Гизо самым щекотливым во всем этом щекотли¬
вом дате: Гейне был поэт с европейским именем и считался у францу¬
зов почти национальным поэтом.
Об этом главнейшем преткновении — е вшу неудобства ятя Гизо го¬
ворить о нем самому — напала вероятно какая-нибудь птица «на ухо
прусскому посланнику в Париже, так как 4 октября посланник вне¬
запно отправит в Берлин донесение о том, что Гейне, напечатавший
будто бы только два стихотворечюя в «Фопсертсе», едва ли был членом
редакпсти. И смысл этого допесе«кия был гюстят в Берлшге.
Гей»ре поэтому «не тронули; «но целый ряд других эмигрантов, писав¬
ших в «Фораертсе» или подозреваемых в сотрудничестве, по луч: ».та
11 января 1845 г. предписание локвгнуть пределы Франции. В число
высланных вошли Маркс, Руле, Бакунин, Бернштейн и Бернайс. Часть
их спаслась от высылки: Бёрнштейн тем, что отказался от «иодатеть-
ства «Форэертса», Руге тем, что наносил сапоги, бегая к саксонскому
посланнику *т к французским депутатам, чтобы доказать нм, «какой он
вернопо.гтлгный граждан!«». Маркс, конечно, im за что не пошел бы на
подобный шаг. Он переселился в Брюссель.
Его парчгжское изгнание длилось немногим более года, но это была
самая значительная пора его учения и скитаний. Год этот обогатив
его впечатлениями и опытом и главное дал ему товар'тша по оружию,
в котором он чем« далее, тем больше нуждался ятя того, чтобы свер¬
шить ее.ъжое дело своей жизни.

4
ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС
1 КОНТОРА П КАЗАРМА
Фридрих Энгельс рпрился 28 «спбпя 1820 г. п Бармене. Так же
как Маркс, он не iо рсдогтельскою доьга вынес ши революционные
взгляды. Как и Маркса, его толкнула на революикюнный путь не денная
нужда, а возвышенный ум. Отец его, состоятельный фабрикант, был
loxtccipBaiTcp, првгоерженец церкви, и в религиозном опношекни Эн¬
гельсу пятилось преодолеть больше, чем Марксу.
Энгельс учился в гммдоэни в Эльберфельде, но оставил ее за год до
окончательных экзаменов и посвятил себя торговому делу. Подобно
Фрейл*трату Энгельс сделался хорошим купцом, хотя у него нгжопда
не лежало сердце к «прсмслятой коммерции». Лич1юстъ его впервые об¬
рисовывается в письмах, которые он писал оосемноацатилетнтм юношей,
учеником в конторе консула Лейпольда в Бремене, братьям Греберам;
они были ею товарищи по гимназии и »поступили на бсхослоаскмй фа¬
культет. В этих письмах мало говорится о торговле и торговых делах,
но ос пи содержат шутливые намеки на товар,нцеокле попойки. Энгельс
любил выпить в веселой компании уже в юные годы, как потом и в ста¬
рости; и хотя он не предавался грезам, как Гауф, е бременском годаном
79

доребе городской ратуши ft не воспе-аал его, как Гейне, но с грубова¬
тым юмором рассказывал о «здоровой попойке» « ъъж стенах, схж»
щ«~!ых славными предам: гями.
Подобно Марксу Энгельс пробовал сэо»и силы прежде всего на поэти¬
ческом (поприще, но, как и Маркс, очень скоро убедился, что не пожнет
лавров на этом пути. В письме, помеченном 17 сентября 1838 г., т. е.
когда ему еще не .испалнглюсь восемнадцати лет. Энгельс сообщает, что
отрешился от :ьеры в свое лоотическое призвание под влиянием гетев-
ских советов «молодым поэтам». Он имеет ттрм этом в вицу две неболь¬
шие статьи Гете, в которых великий старец объясняет, что немецкий
изытк достиг такой вьсокой ступени развития, что каждому дано изъ¬
ясняться не без приятности в стихах; не следует однеако придавать
этаму большое значение.
Гете заканчивает свои советы четверостишием:
Кажзый юноша пусть знает;
Где у мл высок полет.
Муза лншь сопровождает,
Но вперед не [ыведет.
Советы Гете молодой Энгельс нашел чрезвычайно применимыми к
себе; они ому показали, что его стихи ничего не вносят в искусство. Он
решил поэтому смотреть «а свое поэтическое тиорчестоо л ниь как па
сгтргияТный придаток», по выражению Геле, и все же печатать иногда в
журналах свои стихи: «Печатаются же другие юалодчнпси, такие же
ослы, как и я, если не больше, и я знаю, что сеоичм стихами не под¬
ниму и не унижу немецкую литературу». Развязный тон немецких бур¬
шей, е котором Энгс.'ах всегда любил выражаться, не быт у него при¬
знаком легковесности даже и в юности: в том же письме сп просил
своих друзей прислать ему из Кельна коронные книги — «Зигфрида»,
«Уленшпигеля», «Eaeeiy», «Октавьшми», «Шсгльдбюргерое», «Сыновей
Гайтона», «Доктора Фауста», — а также писал, что изучает? Якоаа
Беме. «У него темная, но, глубокая душа. Во многое приходится очень
напряженно вчитываться, чтебы хоть что-нибудь помять».
Именно это искан*; ге г.тубггны скоро отвратило молодого Эшельса от
плоасой литературы молодой Германии. В немногим гюзже написанном
письме от 10 января 1839 г. сн обрушивается на этих «молодчиков»
гласным образом за то, что у них асе выдуманное. «Вот этот Теодор
Мукнт несет вздор про девицу Тальсни, будто бы исполняющую Гете на
язьаке танцез. Он нахватал словечек у Гете, Гейне, Рахили и у Штиглиц
и гочеркт опгчаяннке нелепости тцю Беттину — но в столь модном вку¬
се, столь людном, что для какого-н;«будь вертопраха или тщеславной,
похотливой молодой бабенки читать его — потное улоентк?... А Генрих
Лаубе! Этот молодец марает 6vwny без конца, сочиняя то характеры,
каких не бьгзает на свете, то новеллы -из -путовых впечатлений, ничего
общего не имеющие с путевыми впечатления.мм, словом, полный вэдор.
Прямо ужас». «Новый дух» в литературе начался для люлодого Энгельса
с «громсосно удара июльской революции», «прекраснейшепо выявления
народной воли оо времени освободительной .войны». К представителям
этого духа он причислял Бока, Прюна и Ленау, И.ммермана и Плате на,
Берне и Гейне, а также Гуцхсва, которого сн так метко ставил выше
8Э

других светил молодой Германист. Энгельс, как вялю по письму от
1 мая 1839 г., дал статью в «Телеграф», журнал, «подаваемый этим «от
личным и честным парнем» (Гуцковыч), но просил строго хранить тай¬
ну ето сотрудничества, потому что иначе он попадет в «адскую пе¬
релягу».
Сиободолзсб жые тирады молодой Ге(рмании eie обманывали Энгельса
относительно малой художественной ценности ее литературы. Но это
отнюдь <не вызывало с нем более снз«гход1Ттелижто отношения к налад¬
кам на молодую Германию до реакционного и ортодокса л ьаюго лагеря.
В этих случаях он становится всецело на сторону преследуемых, сюигм-
сыэался представителем аюлодой Германии и грозил своему другу: «Го¬
ворю тебе, Фрпц,—писал он, — если ты сделаешься когдачн^-збудь па¬
стором, держись каких тебе утодно будет ортодоксальных воззрений;
но если ты сделаешься пиот петом, то ты будешь (иметь дело оо мной».
С такого же рода чувствами связано было его особое расположение к
Берне. Книгу Берне пропив доносчика Менцеля молодой Энгельс считал
в стилистическом отношении лучшим немецким произведением, а Гейне
одновременно с этим он обзывал иногда «поросенком». То было, правда,
время сильного возмущения против тюота, когда и молодой Лассаль пи¬
сал -в своем днеемике: «И этот человек изменил делу свободы! Он сор¬
вал с половы якобинский колпак и надел шляпу с галуна/ми «а благо¬
родные кудри!»
Но не Берне, не Г ейне и не какой-нибудь другой поэт направили мо¬
лодого Энгельса на его жизненный путь, ибо сама жизнь сделала его тем,
чем он стал. Энгельс был (родам из Бармена и жмл в Бремене. Оба эти
горсда были цитаделями северогермамокого ппготиача. Его избавление
от окоо готэттэма полоокгисю начало великой борьбе за освобождение,
которая заполнила елгавную жизнь Энгельса. Когда он говорит о
борьбе с верой детских лег, в тоне ело звучит несвойственная ему обыч¬
но мягкость. «Я молюсь ежедневно,—пишет он,—молюсь почти це¬
лый день об ncivupe. И всегда молился, когда на .меня «днададо сомне¬
ния; а все же я не .могу вернуться к вашей вере. .. У меня подступают
слезы к глазам в то время, как я тебе пишу, я глубоко взволнован, но
чувствую, что не погибну; я приду к богу, -ибо всем сердцем стремлюсь
к нему. И это тоже сиидетел1.ст1ю о духе святом, так я уповаю и в этом
уповавши живу и умру, хотя бы библия деся1ъ тысяч раз говорила дру¬
гое». С тачими душевными муками молодой Энгельс отошел от Генг-
стенберга и Круммахера, главарей тогдашнего ортодоксалыного течения,
«а мгновение задержался, скорее всего в недсугменип, на Шлейермахере
и пришел наконец к Даниду Штраусу; и тогда си гтр^онался друзьям,
что для него нег больше 1юзврата. «Рационалист обычного типа,—пи¬
сал Энгельс, — мог бы конечно, отвернуться от штраусовскнх объясне¬
ний чудес естественным путем и от его пресной мераьти и полезть обрат¬
но в смирителып-ю рубашку ортодоксальности; но философское умозре¬
ние не .может вновь спуститься с «высот, озаренных лучами зари», в «ту¬
манные низины» ортодоксальноати». «Я нахожусь на пути к тому, что¬
бы стать гегелианцем. Сделаюсь ли я им действительно — не знаю, но
Штраус дал такое освещение Гегелю, которое делает ело -для меня впол¬
не приемлемым. Гегелевская философия истории и так кажется мне на¬
тканной из моей души». Разрыв с церковностью пришел непоерэделвен-
0 ф Мера»г, Кара Маркс.	81

но к поигпгческой ереси. По поводу одного поповского дафпрамба
топдалжелуу прусскому королю, яиновнику травли демагогов, Энгельс
восклицает с пылсси неистового Перси: «Я жду хорошего только от то¬
го монарха, у которого звенит в голове от пощечин, полученных им от
«арода, и у которого разбиты окна «о дворце камнями революции».
Этими своими взглядами Энгельс перерос «Телеграф» Гуцкова и соз¬
рел для «Немецких ежегодников» и «Рейнской газеты». Он работал
швдчас в обоих этих «зданьтях, когда служил— с октября 1841 г. по
октябрь 1842 г.—долшоюпределяющимся в гвардейской артиллерии в
Берлине, в казарме у Купферпрвбена, неподалеку от дама, где жил и
умер Гегель. Спой писательский псевдоним, Фридрих Освальд, принятый
им вначале, чтобы не смущать консервативных и ортодоксальных род¬
ных, Энгельс выиужшн был сохранить по еще более веским пр;рч.гнам<,
когда надел «королевский муняср». 6 декабря 1842 г. Гуцкоз, желая
утешить одного писателя, которого Энгельс резко раскритиковал
в «Немецких ежегодниках», писал ему: «Печальная заслуга введения
Ф. Освальда в литературу к сожалению принадлежит мне. Несколько лет
тому назад один торговый служащий по фалсилии Энгельс прислал мне
из Бремена письма о Вуппертале. Я исправил их и напечатал, вычеркнув
слишком penjevte личные нападки. С тех пор он присылал еще кое-что,
причем мне регулярно приходилось все переделывать. Потом он вдруг
запротестовал против поправок, принялся изучать Гегеля « стал писать
в других журналах. Еще незадолго до появления рецензии о вас я послал
ему в Берлин (пятнадцать талеров. Новички почти все таковы. Они обя¬
заны наго тем. что научились думать и писать, а первое же их само¬
стоятельное выступление—духовное отцеубийство. Эта черствость не
привела бы, конечно, «и к чему страшному, если бы ей не пошли на¬
встречу «Рейнская газета» и издание Руге». В этих словах Гуцкова
слышится, ясное дело, не плач старика Моора в голодном заточении, а
скорее кудахтание курицы, которая видит, как высиженный ею утенок
уплывает от нее.
Так же как конторская служба сделала Энгельса дельным купцом,
выучка в казарме выработала 1тз него хорошего солдата. Go времени
военного обучения л до конца жизни военная наука была для Энгельса
одним из любимых предметов его занятий. Тесным и постоянным обще¬
нием с действительной жизнью счастливо восполнились возможные про¬
белы умозрительней глубины в его философском сознании. Во время
службы волъноапредедяюиивмея Энгельс нередко принимал участие в по¬
пойках берлимаюи'х «свободных», а также отчасти н в их борьбе, напи¬
сав для них несколько брошюр. Это относилось к тому времени, правда,
юогда это движение еще не разложилось. Уже в апреле 1842 г. в одном
лейпцигском издательстве появилась анонимная брошюра Энгельса в
пятьдесят пять страниц под заглавием «Шеллннг и откровение». В ней
ом критиковал «новейшее реакционное покушение на свободную фило¬
софию». Так он называл попытку Шеллинга, получившего кафедру в
Берлинском уншкчраггете, шггесиить гегелевскую философию своим
учением об откровении. Руге думал, что брошюра написана Бакуниным,
И приветствовал ее лестной похвалой: «Этот привлекательный юноша
заткнет за пояс всех берлинских старых ослов», — писал он. В дейст-
»стельности брошюра Энгельса представляла философию младогегельян¬
ца

ствп в его са«мы\ «крпйштх выводах Но и другие критики не совсем не¬
правы, усматривая в ней не столько резкую критику, сколько поо ииче-
скз^-философскгте излияния.
Приблизительно в то же время под свежим впечатлением увольнения
Бруно Бау:^ра Энгельс «напечатал, тоже под псевдонимом, в Неймюнстере
близ Цюриха «Христианскую героическую поэму» в четырех песнях —
сатиру на «торжество веры» над «верховным чортом», ‘который «пр »шел
в великий ужас». В этой гкю.ме Энгельс иырежо пользуется правом
юности презирать прегтирчивую критику. Образец его труда дают те
стихи, где сн сетпсьтяет себя, а также Маркса, с которым еще тогда не
был лично знаком. Он саго нэобшгжен в «поэме как «Освальд — крайне
левый, в сером сюртуке и брюках перечного цвета, внутри тоже приправ¬
ленный перцем, самый рьяный до всех с головы до -пят. Он играет на
инструменте, что эолется гильотиной, «и акпоампамирует на ней всегда
одной и той же каватине. Неустанно раздается адская песня, «вечно он
рышгг припев: «Formez vos bataillons! Aux armes, citoyens!».. . А кто
несется за ним так непстсео? Черномазый шрень из Трира, мощное
чудовище (Маркс). Он скачет, преисполненный бенкиства, точно хочет
ухватиться за небосклон и стащить его «л землю. Он широко прости¬
рает сваи руки в воздух, сжимает гаевно свой кулак; так неистовствует
он без передышки, атопно его хватают за загривок десять тысяч чер¬
тей».
По окончании военной службы, в конце сентября 1842 г., Энгельс
вернулся в родительский дом и оттуда отправился два месяца спустя а
Манчестер в качестве цршаэчика крупной бумлгопрярильни «Эру.ен и
Энгельс», фир*ми, в которой отец сто был компаньоном. Проездом через
Кельн Энгельс зашел в редакцию «Рейнской газеты» и там« вперзые
встретился с Марксов!. Встреча их была довольна холодная, так как она
произошла как раз в дни разрыва Маркса с «свободными». Энгельс был
настроен протиз Маркса письма сш братьев Бауэров, а Маркс ваиел в
Энгельсе елгнамьаш.ленника берлинских «свободных».
2.	АНГЛИЙСКАЯ ЦНИИ ШЗАЦПЯ
Энгельс прожил тогда двадцать один месяц в Алгглни, и это «время
имело для нею такое же значение, как парижский год в жизни Маркса.
Оба они «вышли «из шкоды «немецкой философии и, исходя из «нее, при¬
шли за «границей к одинаковым «результатам. Но Маркс уяснил себе
борьбу и стремления своего времени путем изучения Французской речяь
лоции, а Энгельс — благодаря знакомству с английской промышлен¬
ностью.
Англия-тоже пережила буржуазную революцию, даже «на целое сто¬
летие »раньше Франции, но «эменно поэтому — в гораздо м-епее раопм-
тых условиях. Революция села на мель «вследствие компромисса между
■ристахратиеи и буржуазией, которые сообща оспскхилн монархию. Ан¬
глийскому «среднему классу» не пришлось вести такую упорную и дли¬
тельную войну пролив королевской власти и аристократии, как фран¬
цузскому «третьему сословию». Во Франции историческая наука, «ишь

озираясь на прошлое, поняла что борь¬
ба «третьего сословия» была в дейст¬
вительности классовой борьбой, в Ан¬
глы же мысль о классовой борьбе за¬
била. так сказать, заново из свежего
источника, когда пролетариат во вре¬
мя билля о рефсрме 1832 г. вступил в
борьбу с господству ющисш классами.
Это различнее объясняется тем, что
крупная промышленность гораздо глуб¬
же взрыла почоу в Англии, чем во
Франции. Она уничтожила старые
классы и создала новые в почти ося¬
зательном процессе развтия. Внут¬
ренний строй современного буржуаз¬
ного общества был в Англии шраздо
бехлее прозрачный, чем во Франции,
Адам Смит	Энгельс	понял из вторим, а также из
знакомства с сущность^ английской
промышленности, что экономические явления, — роторым до тогомсто-
рическая наука не придавала никакого значения или даже относилась
с презрением, — представляют собою, по крайней мере в современном
обществе, решительную историческую опту. Ош являются основой
столкновения современных классовых интересов. Противоречия классо¬
вых i*iтересcs, «нашестью раэв тииеся благодаря рехту промышлен¬
ности, в свою очередь образуют основу возникновения политических
партий, партийной борьбы и тем самым всей политической истории.
К гаму же и деловые интересы Энгельса направляли его внимание
прежде всего на область экономических отношений. Свое сотрудниче¬
ство в «HevetKo-французских ежеюджжах» он начал с критики поли¬
тической экснамии, как Маркс — с критики философии права. Его ма¬
ленькая статья написана еще с юношеским задором, *но уже свидетель¬
ствует о редкой зрелости суждений. Нужно было быть немецким про¬
фессором, чтобы назвать эту статью «чрезвычайно путанным пустяч¬
ком». Маркс очень верно назвал ее «гениальным эскизом». Это был
именно «эскиз», ибо то, что Энгельс говорит об экономических теориях
Адама Смита и Рикардо, л- гежо не имеет •исчерпывающего характера и
даже ке «всегда верно, а ммс«ие его возражения npoirwi «их были уже,
быть .может, отчасти высказаны английскими и французскими социали¬
стами. Но действительно гениальной была попытка вывести все протпво-
речия буржуазной экономии из истинного ее источника — частной соб¬
ственности. Этим Энгельс пошел дальше Прудона, который пытался бо¬
роться против частной собственности, оставаясь на ее же почве. Эн¬
гельс же говорил про обесчеловечивающее влияние капиталистической
конкуренции, про мальтусооокую теорию народонаселения, неустанно
растущую лихорсиэочность кап.ггалнетичеокого производства, кризисы
промышленности, закон о заработной плате, про успехи науки, которые
при господстве частной собственности превращаются из средства осво¬
бождения человечества в средства все большего порабощения рабочего
класса, и т. д. Сказанное väm содержало плодотворные »корни научного

коматпома о области зконоттческой,
и Энгельс действительно первый от¬
крыл эти корны.
Он сам с.мидком скромно судил о
своих заслугах. Однажды ом сказал,
что окончательная, точная выработка
его эковнампчеокмх положений принад¬
лежит Марксу. Он говорил также:
«Маркс стоял выше нас всех, обладал
большей дальновидностью и быстрее и
больше охватывал своим взором, чем
все мы прочие», и находил, что Маркс
в конце концов сам бы открыл все,
что сказано было им, Энгельсом. На
самом же деле, в nix молодые годы в
той области, в которой должна бы л
произойти и денств:гтельно произошел
решительный бой, Энгельс был тем,
кто давал, а М^-ркс там, кто воспри¬
нял от него. Маркс был несомненно более одарен в философском ттю-
шен*си и прети ел более систематическую шхолу мышления. Из желания
псссбатиться дгтокксчи гаданиями на тому «если бы да кабы», ничего
общего впрочем не имеющими с историческими ис с ледоосшг v-r vjh можно
была бы задаться вопросом, опроенлея ли бы Энгели* с их ебшей зада¬
чей в ее более сложном фрежцл зекам виде так, как с нею сплавился
Меркс. Но ту же згдочу е боже qpoc-гай английской ферме Энгельс
разрешил не мзме уда-чно, чем Мартсс, и эта заслуга его недостаточно
оценена. Впрочем, как рва, если -рассматривать ого критику потитичес-
1сой экс(ноу*>и с агцастсрлнней эосвгауичаакой тонки эренчя, то кое-
что может вызвать возражения. Тем, чем она выделяется и что знаме¬
новало * в «ей существенный прогресс, автср обязан диалектической
школе Гегеля.
Философская исходная точка выступает и с внешней осязатель¬
ностью во второй статье, напечатанной Энгельсом *в «Немецко-француз-
ских ежегодниках». Он изображал в «ей положение Англия. пазбфая
одно произведение Карлейля, которое о« отметил как единственную
достойную внимания книгу из литературной жат вы це.цгпо гсса. Такая
бедность была характерной протоюсгтолсжностью французского богат¬
ства. Энгельс писал по этемту поводу о духовном истощении анг.тийской
аристократии и буржуазии. Он утверждал, что образованный ангтгча-
нин, по которому «а «континенте судят об английском национальном
характере, — сал*.ый презренный раб пса солнцем, утопающий в овомк
Предрассудках — глазным образом религиозных. «Только неизвестная на
континенте часть английской нанят, только рабочие, парии Англии,
бедняки, действительно добропорядочны и достойны уважения, невзм-
рая на их грубость и демерализацию. От них идет спасение Англии,
только в «их есть творческое начало; у «тих нет образования, но «ет и
предрассудков; только у irerx есть силы «а свершение великого наци«
опального дела; только они имеют будущее». Энгельс указывал «а то.
как, выражаясь по Марксу, философия начинает пускать корни на этой
к •

«намоиой народной гточве»: агграуооеская «Жиэю» Hitcyca», которую ки
один достсхючтекшя! писатель не решался переводить и ни один поль¬
зующийся авторитетом издатель — печатать, вышла в переводе одного
comtaлистичесого лектсра, и ее распространяли выпусками ценою в
один пенс среди рабочих в Лондоне, Бирмингеме и Манчестере.
Энгельс перевел «прекраснейшие» из «местами догапо прекрасных»
страниц юннпи Карлейля, 1р»»сующей положение Англии в самых мрачных
красках. Но он возражал против метода опасения, который предлагал
Карлейль: против новой религии, пантеистического культа герое» и
тому подобного, ссылаясь на Бруно Бауэра и Фейербаха. Он доказывал,
что вое возможности религии исчерпаны —в том числе и пантеизм, с ко¬
торым тезисы Фейербаха в «Анекдотах» покончили навсегда. «До сих
пор всегда ставился вопрос: что такое бог?—«и немецкая философия
ответила на это: бог еоъ человек. Человеку нужно только познать
себя, намерить все жизненные отношения собственной меркой, судить о
них по своей сущности, устроить мпр истинно по-человечески, согласно
требованиям своей натуры; тогда он разрешогг загадку нашего времени.
И как Маркс истолковал фейербахюэокого человека как существо чело¬
века. как государство, общество, так Энгельс увидел <в человеческой
сущности исторвш кок «наше одно и осе», которое споит выше для нас,
чем для всех прежних ф<лософсмих направлений, выше, чем для Гегеля,
ибо для него в конце концов она служила только проверкой его логиче¬
ской задачи.
Чрезвычайно интересно проследить в тех статьях, которые Энгельс
и Мар ос напечатали каждый по две в «Не«чецко-французских ежегодни¬
ках», как у «их обоих зарождались одинаковые мысли, только сю-иному
окрашенные: у одного — в свете Французской революции, у другого —
в слете английской промышленности, этих доух великих исторических
переворотов, с которых начинается история1 современного буржуазного
общества. При таком различим окраски мысли их все же по существу
одинаковы. Если Маркс -вычитывал из человеческих прав анархическую
сущность гражданок ого общества, то Энгельс следующим образом тол¬
ковал конкуренцию, «основную категорию экономиста, его любимей-
шую дочь»: «Что оказать о законе, который может утвердиться только
путем периодических революций — путем кризисов? Это естественный
закон, основывающийся на бессоэнаггелыюсти участвующих в этой
борьбе людей». Если Маркс пришел к выводу, что человеческая эманси¬
пация осуществится только тогда, когда человек пуп ем организации
своих оял в свплы общественные сделается родовым существом, то
Энгельс соответственно этому говорит следующее: производите созна-
I ельно, как люди, а не бессознательно, как разрозненные атомы, и тог¬
да вы покончите со всеми искусственньгми •л беспочвенными противоре¬
чиями Тождество их «шели доходит до совпадения словесного выра¬
жения.
3.*СВЯТ0Е СЕМЕЙСТВО»
Первой совместной работой Маркса и Энгельса было сведение сче¬
тов с их философской совестью. Оно облеклось в форму полемики -про¬
ще «Всеобщей легературыой газеты», которую Брупю Бауэр «издавал о
вя

Шарлот! ei гбурге с декабря 1843 г. вместе со своими братьями Эдгаром
и ЭнЗерто м.
В злом органе берлинские «свободные» пытались обосновать свое
миросозерцание, или то, что они называли таковым. Фребель пригла¬
шал Бруно Бауэра работать в «Не.чецко-фршшуэскил ежегодниках», но
он в конце концов не решатся прайммнуть к этому .изданию и гтродат
жал твердо держался своего философского самосознания. Упорство
Бауэра объясняется в сущности не только тем, что его личное чувство
было очень больно задето Марксам и Руге- Его едкие замечания о бла¬
женной памяти «Рейнсюой газете», о «(радожалах», об «умниках 1842 г.»
имели с его точки зрения свою реальную основу. Быстрота, с которой
романтическая реакция уничтожила «Немецкие ежегодники» и «Рейн¬
скую газету» как только они повернули от философии к политике, и
латное равнодушие «vwacc» к такой «резне» «духа» убедили Бауэра, что
этот «путь никуда не ведет. Он видел ед;*нствешое спасение в во31?ратс к
чистой философии, к ч-истой теории, к чистой критике, и в области
Идеологической за облачности ему нетрудно было возвести философ;«)
и всемогущего властелина мира.
Программу «Всеобщей литературной газеты», поскольку вообще эта
программа представляла нечто осязательное, Бруно Бауэр изложил в
следующих ставах: «Все оелпжие дела прежней viCTOpvvii были ошибочны
с самого начала и не «мели настоящего успеха, потому что ими инте¬
ресовались и восторгались массы. Или же опт» кончались самый жалким
образом, потому что их руководящая идея была такого рода, что ей
суждено было довольствоваться поверхностным пониманием и таким
образам (рассчитывать на одобрение масс». Противоположность между
«ду хooi» и «змассой» проходила красной нитью через все, что писалась
в «Литературной газете»; «на поверила, что дух знает теперь, где обре¬
тается его единственный противник; и самообмане и бессодержатель¬
ности массы.
В соответствии с этим газета Бауэра относилась с осуждающей пре¬
небрежительностью ко всем «(массовым» движении« времени, к христи¬
анству и еврейству, к пауперизму и социализму, к Французской револю¬
ции и английской промышленности. Энгельс выражался еще не слишком
невежливо, написав о «направлении газеты: «Она старуха, эта увядшая и
выветрившаяся гегелевская философия, которая наряжается и прыуюра-
шивает свое высохшее до отвратительной отвлеченности тело и косится
вовсе стороны, прюискивая себе жениха по всей Германии». Гегелевская
философия била действительно доведена Ба узрев ми -до абсурда. У Гегеля
абсолютный дух всегда лишь Звоним числом проявляется в сознании фи-
лософа как творческий мировой л ух, и этим» он в сущности говорил,
что абсапютный дух и делает историю только в воображении. Гегель
поэтому очень настойчиво остерегал от ложного иредгтложеччя, что
фклооофстоую щий «индивид и является сам абсолютным духом. Бауэры
же и их приверженцы, капротии, считали себя .самих воплощением кри¬
тики, абсолютного духа, который с сознанием выполняет свою роль ми¬
рового духа через них в противоположность к остальному че гсвечеству.
Эти грезы должны были скоро испариться даже и философской атмо¬
сфере Германии, ибо у самих «свободных» «-Всеобщая литературная га-
та» встретила довольно холодный прием. Hit Кеппен, который и без того
»7

иержался в стороне, ни Штирнер не примкнули < неП. Последний даже,
напротив, итпхамо.тку готовился разделаться с ней. Помимо ник не уда¬
валось залучить также Мейвна и Рутенберга, и Бауэрам пришлось за
единстве! шмм исключением Фаухера довольствовать*:я третьестепен¬
ным составам «свободна» — неким Юнгницом и псевдонимам Зели-
га—прусским лейтенантом фом-Змхлныакмм. Он умер *в 1900 г. в чине
гонерала-от-кнфат ер;»т. Вся эта фаталюргона бесследно рассеялась в
течение одною года, никем не оплаканная. «Литературная газета» не
только унмерла, но уже была забыта, когда Маркс и Энгельс выступили
против нее в своей книге.
Это обстоятельство было весьма неблагоприятно для их первого
общего «произведения — «Критики критической критики», как они сами
его окрестили, или «Свяггсго семейства»; это заглавие дано было книге
по .предложению издателя. Противники сейчас же стали вышучивать
авторов, понюря, что они ломятся в открытую дверь. Да и Энгельс сам.
гкхтучнв книгу в готовом виде, высказался в том смысле, что она пре¬
восходна, но сгашжюы объемиста. Величественное пренебрежение, с
которым в ней трактовалась критическая критика, находилось в досад¬
ного противоречии с размером книги — ее двадцатью двумя листами.
Энгельс к тому же считал, что большая часть содержания будет не¬
понятна! широкой публике «f не преоставит общего интереса. В настоя¬
щее время это мнение еще гораздо вернее, чем тогда. Но зато книга
приобрело очарование, которое не ощущалось, или по крайней мере не
в такой -степени ощущалось, при ее появлении.
Один поеднейший критик, отметив осе ее недостатки, придирки к
словам, пустые споры и даже чудовищные изгибы мысли, говорит, что
книга эгга содержит несколько прекраснейших откровений гения Марк¬
са; эти страницы, по его «мнению, и по мастерству формы, по железной
выконанкости языка принадлежит к лучшему, что Маркс когда-либо
писал.
Маркс проявляет себя в этих сиестах книги -мастером плодотворной
критики, «которая побивает идеологическое всюбраже«ние фактами. Она
творит -разрушая и созидает «извергая. Критической болтовне Бпуно
Бауэра о французском материализме м Французской революции Маркс
лрсгппвопоста»ш1! блестящие очерки этих исторических явлений. На
разглагольствование Бруно Бауэра О противоположности между «духом»
и «массой», «идеей» и «интересом/» Маркс холодно возражает: «Идея
всегда оказывалась несостоятельной, когда она отделялась от «интереса.
Всяким массовый интерес, который отстаивал себя в истории, переходил
обыкновенно -при выступлении «а мировую арену' в форме дядей далеко
за свои действительные пределы и отождествлялся с всеобщем человече¬
ским интересом. Это иллюзии, которые Фурье «называет томом каждой
исторической эпохи. «Интерес буржуазии в революции 1789 г. не толь¬
ко не дал осечки, новее «выиграл» и имел «решительный успех», хотя
<.пафос» рассеялся и увяли «цветы восторга», которыми этот интерес
венчал ее колыбель. Интерес этот был настолько мощный, что победо¬
носно преодолел перо Марата, гильотину террористов, шпагу Наполе¬
она и распятие, так же как и чистокровность Бурбонов». R 1830 г.
буржуазия осуществила свои желания 1789 г. с той только разницей,
что закончилось ее политическое просвещение. В констнтуцнонмо-пар-
ь8

ламеьггско.м строе она не стремилась больше к осуществлению идеаль¬
ного государства, блага всего мира и и< достижению общечеловеческих
целей, а видела в нем официальное выражение своей исключительной
власти и политическое признание сэоею обособленного интереса. Ошм-
бочной революция была только для той массы, политическая идея кото¬
рой не являлась идеей ее действительного интереса. Истинный жизнен¬
ный принцип ее не совпадал поэтому с жизненным принципом .револю¬
ции. Реальные условия освобождения маосы существенно отличались от
условий, в ртмках которых буржуазия могла добиться освобождения
для себя и для общества вообще.
Бруно Бауэр утверждал, что государство оплачивает атомы граж¬
данского общества, Маркс, возрагжая ему, объяснял сплоченность этого
общества тем, что они являются атомами только в представлении, на
небе своего воображения; в действительности же они —существа, чрез¬
вычайно отличающиеся от атомов, т. е. не божественные эгоисты, а
эгоистичные люди. «Только политическое суеверие воображает еще в
наши дни, что гражданская жизнь должна сплачиваться посуда рс-пэо.м;
на салго.м деле происходит обратное: гражданское общество является
оплотом для государства». На пренебрежительные слава Бауэра о зна¬
чении прсогышланности и «рироды для исторического познания Маркс
отвечает «опросом: полагает ли критическая крягпжа, что она в .позна¬
нии исторической действительности подошла хотя бы к началу, пока она
исключает из исторического движения теоретагчеокое и практутческое
отношение человека к природе, естественные науки и промышленность?
«Так же как критическая критика отделяет мышление от чувств, душу
от тела, так она отделяет и исторшо от естественных наук и промыш¬
ленности ,и аидлт .место зарождения истории не в грубо материального
производстве на зеголе, а в заоблачных высотах на небесах».
Как Маркс заступился перед критической критикой за Французскую
революцию, так Энгельс вступился за английскую промышленность. Б,му
пришлось -при этом иметь дело с молодым Фаухерам, который из всех
сотрудников «Всеобщей литературной газеты» еще более других счи¬
тался с зев'нюй действительностью. Любопытно читать, как .метко Эн¬
гельс разъяснял тогда капиталистический заксн о заработной плате,
который двадцать лет спустя при выступлением Лассаля он посылал в
преисподнюю, называя его «гнилым ржсяраовскит законом». При всех
грубых ошибках, в которых его уличил Энгельс — Фаухер в 1844 г. не
знал, что английские коалиционные запреты были уничтожены в
1824 г.,—со стороны Энгельса имели иногда место и придирки к сло¬
вам. Ошибался и Энгельс в одном существенном пункте, правда, в иную
сторону, чем Фаухер. Последний .вышучивал билль о десятичасового ра¬
бочем дне лорда Ашли, гогаоря. что это — «ничтожная срединная мера»,
которая не с корнем вырывает зло; Энгельс же принимал ого за выра¬
жению— правая, возможно более мягкое—безусловно радикального
принципа, ибо он не только в состоянии занести топор нал внешней
торговлей и тем самым над фа бри* гной системой, но »и глубоко подрубить
ее .корни. Энгельс, а вместе с ним и Маркс, видели тогда; в билле лорда
Ашли попытку -наложить на крупную промышленность реакционные
оковы, которые будут неадйнуеюо снова и снова разбиваться при системе
капиталистического общества.
а*

От своего философского прошлого Энгельс и Маркс освободить
euie не вполне. С первой же строки гредислсоия они выдвигают «(реаль¬
ный гуманизм» Фейербаха против умозг*ттелыюго идеализма Брумо
Бауэра. Они безусловно признают гениальные выводы Фейербаха, при-
эзгают за ним заслугу создания великих и мастерских основных положе¬
ний для критики всякой метафизики, признают, что он поставил чело¬
века на место старого филооофсюопо суррогата, в том числе и беско¬
нечного самосознания. Но через гуманизм Фейербаха они идут дальше
к оосдиализму, через абстрактного человека —к историческому и с шву-
мительной промицател1/ностью разбираются в стожнеГ4ш:ях допросах,
соииалгама. Они раскрывают тайну игры в социализм, которой те¬
шилась сытая буржуазия. Даже человеческая нужда и самое глубокое
пален; зе, вынужденное принимать милостьгню, служат на лоте« у денеж¬
ной и культурной аристократии, принося удовлетворение ее эгоизму,
приятно возбуждая ее высокомерие. В этом весь смысл многочисленных
благотворительных обществ во Франции, в Германии, многочисленных
донкихотских затей с блапоггаорительн»л\т целями в Англии, всяческих
концертов, балов, спектаклей, кухонь для бедных, даже общественных
гюигггсок Д1Я пострадавших при разных катастрофах.
Из великих утопистов «Святое семейство» больше всего заимство¬
вало в идейном отношении у Фурье. Но Энгельс отдалял Фурье от
фурьеризма; он говорил, что разбавленный водой фурьеризм, тот, кото¬
рый дроповедывала «Мирная демократия», есть не что иное, как соци¬
альное учекпе части филантроп;гческой буржуазии. Он и Маркс настой¬
чиво поверили всегда о том, чего не понимали и великие утописты: об
историческом развитии, самостоятельном движении рабочего класса.
Возражая Элгару Бауэру, Энгельс писал: «Критическая крмгтнка нечего
не создает, а рабочий ооодпет все, настолько все, что в состоянии npib-
стыдить всю критику и в своем духовном творчестве; это .могут засви-
детАтъствгоать своим примерам английские и французские рабочие». А
преотсктутую, якобы взаимоисключающую протмвопатожтнссть между
«духом» «и «массой» Маркс устранял, между прочим, замечанием, что
фактически коммунистической критике утс-ггоктов тотчас же ответила
огромная масса своим .движением. Нужд го ознакомиться с любознатель¬
ностью, умственной работой, духовной энергией, неутомимой жаждой
умственного развит.«, проявляемыми французскими и английскими ра¬
бочими, чтобы составить себе прецстциленпе о человеческом благород¬
стве этого движения.
Понятно поэтому, что Маркс особенно сильно возмущался безвку¬
сием перевода и в особенности комментариев, которыми Эдгар Бауэр
согрешил ibo «Всеобщей литературной газете» против Прудона. Конечно,
утверждение, что Маркс возвеличивал в «Святом семействе» того же
Прудона, которого несколько лет спустя та< резко критиковал, есть
лишь академическая уловка. Маркс только восставал против ттустых
разглагольствований, которыми Эдгар Бауэр затемнял истинные заслуги
Прудона. Маркс признавал, что Прудон открыл новые пути в области
национальной экономии, ток же как сн признавал такие же заслуги
Бруно Бау эра в области критики богословия. Но вместе с тем ом напа¬
дал па узость Бруно Бауэра в боиааловмн, а также и на узость Прудона
в области национальной экюномшь
оо '

Прудон рассматривал собственность как тягутоечнее противоречие с
точки эремия буржуазной экономии, а Маркс творил, отрож.|{>гая его:
«Собственность как частная собственность, как богатство вынуждена
сохранять себя и тем самым сохранять и свою противоположность—
пролетариат. Это—«положительная сторона противоположности, удо¬
влетворенная собою частная собственность- Пролетарсгат же, напротив,
вынужден, как таксвой, упразднить себя и тем самым свою противопо¬
ложность, делающую его пролетариатом. Он (пролетариат) есть отри¬
цательная сторона прст гное юл о жнос ти, его беспокойство в себе, упраз¬
дненная и упраздняющая себя частная собственность. Внутри противо¬
положности поэтому частный собственник является .консервативной,
пролетарий же — разрушающей стороной. От -первого исходит стрем-
Jtemie к сохранению лротивололожмости, от второго — к уничтоокечто
ее. Правда, частная собственность и своем социально-экономическом
движении устремляется к упразднению самой себя. Но ома идет лишь
путем, не заносящим от нее, путем бессознательного развития, прайс
ходящего против ее воли, обусловленного природой вещей: только тем,
что она создает пролетариат как воплощение нужды, сознающей свою
духовную и физическую нужду, как воплощение нечеловечное™, со¬
знающей и потому упраздняющей свою нечеловечность. Пролетариат
пря-водит в исполнение -приговор, который выносит сама себе частная
собственность 'порождением на свет пролетариата, так же как он при¬
водит в исполнение -приговор, который выносит сам себе наемный труд
порождением чужого богатства и собственной нужды. Одержав победу,
пролетариат ни в коем случае не становится абсолютным элементом
общества, ибо он адержлгилет победу, только упраздняя себя и свою
противоположность. С победой пролетариата исчезает как сам проле
тариат, так и обусловливающая его противопатож:ность — частная соб¬
ственность».
В то же время Маркс решительно отвергает ттреапалажение, что он
возводит пролета pitaT в богов, приписывая пм эту всемирмо-^историче-
скую роль. «Скорее наоборот! Именно потому, что отрешенность от
всякой человечности, даже от .подобия человечности, фактически совер¬
шенна в разлившемся пролетариате, потому что в жизненных условиях
пролетариата все жизненные условия современного общества сведены
к высшей точке бесчеловечности, потому что человек в нем потерял
себя, но вместе с тем не только приобрел теоретическое сознание этой
потери, но и непосредственно вынужден восстать против этой бесчело¬
вечности велением неотвратимой, абсолютно властной нужды — этого
практического выражения необходимости—.именью поэтому пролета¬
риат дюжет чл должен сам себя освободить. Но он не может освободит»
себя, не уничтожив свои жизненные условия. Он не может уничтожить
свои собственные жизненные условия, не уничтожив все бесчеловечные
общественные условия, которые сведены воедино в его положении. Он не
напрасно .проходит через тяжелую, но закаляющую школу труда. Дело
не в том, каково в данный момент представление о своей цели у того
или другого пролетария или -даже у всего пролетариата. Дело в том,
чем является пролетариат в своей сущности и как он согласно этой своей
сущности исторически вынужден поступать. Его цель и его историче¬
ская миссия очеаадю и нсотв^иамо предначертаны его собственным
91

жизненным положением, fxieno как и всей организацией современного
буржуазного общества». И Маркс псе снова и снова повторял, что зна¬
чительная часть английского и французского пролетариата уже сознает
свою историческую задачу л неустанно работает над том, чтобы довести
это сознание до полной ясности.
Наряду со многими свежими источниками, из которых бьет струя
жизни, в «Святом семействе» встречаются, правда, и бесплодные про¬
странства. К таковым относятся две длинные главы, посвященные нево¬
образимой мудрости почтенного Зеюзли, и они составляют тяжкое испы¬
тание для терпения читателя. Чтобы наиболее справедливо судить о
кншх; Маркса и Энгельса, следует рассматривать ее как имгггров»!зацию,
и таково*! она, повиаишхчу, была. Как раз в те дни, когда состоялось
личное знакомство Энгельса и Маркса, получен был в Париже восьмой
номер «Всеобщей литературной газеты», и в нем Бруно Бауэр, правда,
скрытым образам, wo вместе с тем очень едко оспаривал взгляды,
к которым пришли Маркс и Энгельс в «'Немецко-французскйгх еже¬
годниках».
Тогда, Оьггь может, и зародилась у них «мысль ответить прежнему
фугу в задорно веселом тоне маленьким памфлетом, который предпола¬
галось издать как можно скорее. Энгельс дейспмгтспьно тотчас же на¬
писал сжло часть, занимающую немного» больше листа, и очень уди¬
вился, узнав, что Маркс ростягндает «нигу на двадцать печатных листов.
Ему казалось «курьезным» и «комичным», что при столь незначитель¬
ном объеме его вклада в книгу mv.« его тоже стояло на заглавном листе
и даже на первом -месте. Маркс взялся очевидно за paöoiyxo свойствен¬
ной ему обстоятельностью, и при этом по известному и очень Верному
определению у «его вероятно нехватшю времени, чтобы быть крат к гм:
бьггь может, впрочем сн растянул материал, чтобы воспользоваться
цензурной свободой, (гдэедоставля&чой книгам объемом более чем о
дзадцать лктоз.
Авторы «Святого семейства» оповещали в «дальнейшем читателей,
что их полемическая книга есть лишь п|ч?двестнпк салтостоятельных
трудов, в которых они — каждый в отделы гас тм — выясняют свое отно¬
шение к новейшим философским и социальным учениям. Что намерение
это было серьезно, видно ив того факта, что Энгеак уже закончил в
рукописи .первый из этих самостоятельных трудов, когда илолучил пер¬
вый .печатный экземпляр «Святого шмейстаа».
4.	ОБОСНОВАНИЕ СОЦИАЛИЗМА
Этот труд носил заглавие «Наложение рабочего класса в Ангглизг» и
вышел летам 1845 г. в Лейпциге у Виганда, бывшего издателя «Немец¬
ких ежегодников»; за теоктхлыкю месяцев до того Оиганд издал« «Един¬
ственного» Штирнера. В то время как Штирнер, этот «последний oi-
прыск гегелианелва, стал отголоскам плоской мудрости капиталистиче¬
ской конкуренции, Энгельс установил в своей книге основные положе¬
ния для тех немецких теоретиков, которые — а это были почти все —
npmii.iri '»срез Фейе^хЗаха н ево упразднение (ст-киской умозрительной
П

философии к коммунизму u социализму. Он изобразил положение а»ь
глийокого рабочего класса во всей ею ужасающей, но характерной для
господства буржуазии правде.
Когда Энгельс переедал эту свою книгу почти через -пятьдесят лет,
он -назвал ее одним из фазисом я эмбр'.юнальном развитии современного
международного социализма. Он прибавил к этому: так же, как челоее-
чеокий зародыш (воспроизводит на самых ранних ступенях своего раз¬
вития жабры машмх преиков—.рыб, — так и книга ею обнаруживает
на bcqm -протяжешяи следы происхождения современного социализма от
одного из его предков—егг немецкой классической философии. Это
однако -верно -лишь с 'тем ограничением, что следы эти еще менее за¬
метны в «Положении рабочего класса», чем в статьях напечатанных
Энгельсом в «Немецко-француэскИХ ежетеднг,п<ах». Тут нет больше речи
ни о Бруно Бауэрс, ни о Фейербахе; а о «друге Штирнере» Энгельс
лишь упоминает несколько раз, чтобы его слегка подразнить. О суще¬
ственном елиг.«ии немецкой филсссф-ги на эту книгу »можно гоооргпъ
никак не в смысле отсталости, а лишь в неоспоримо -прогрессивно«»
смысле.
Главное значение книги — не изображение пролетарской нуж»ды
создавшегося © Анг.тд* при господстве капиталистического способа про¬
изводства. В этом отношении у Энгельса были предшественшнои—Бюре,
Гаек ель и другие,—на которых он часто ссылается. Но и подлинное
возмущение против социального строя, обрекающего рабочие массы на
самые страшные страдания, -и -потрясающее правдивое описание этих
страданий, глубокое и истинное сочувствие жертвам — все это еще не
составляет самого характерного « книге Энгельса. Наиболее (рораэи-
тельна и вместе с тем исторически зна-чиггет на в ней та проницатель¬
ность, с которой два дцатичетырех летний автор постиг дух капитали¬
стического апсооба производства и объяснил, исходя из него, не только
возвышение, но и неминуемое падение буржуазии, не только нужяу, но
и гряду щее спасение пролетариата. Цель книги заключалась в том, что
бы показать, каким образом крупная -промышленность создает совре¬
менный рабочий класс, делая »но «его обесчеловеченную умственно и
нравственно, приниженную до ж« вот нос т. физически» расшатанную
расу. Вместе с тем Энгельс оаказьта-ет, как современный рабочий класс
в силу -исторической д иалектики, законы которой -выяснены каждый в
отдельности, .развивается и должен развиваться для того, чтобы быть в
состоянии ниспровергнуть своею творца. Путь к господству пролета¬
риата над Ангдаей Энгельс усматривал в слиянии рабочего движения с
социализмом.
Дать такое исследование однако способен был лишь тггг, у кого ди¬
алектика Гегеля вошла в плоть « кровь -и кто сумел -перевернуть ее с
головы на ноги. Тем самым в книге Энгельса дшна б>ыла основа соци¬
ализма, что «и составляло намерение автора. То большое впечатление
однако, которое книга Энгельса произвела при своем появлении, вызвано
было не этим, а ее чисто фактическим содержанием. Если —как с ко¬
мичным самомнением выразился один академический педант — книга
Энгельса сделала социализм «допустимым в университете», то лишь в
том смысле, что не один -профессор обломал об «ее свое ржавое копье.
Прежде 'всего ученая критика очень торжествовала по по волу того, что
Oft

все же революция, которую Энгельс гадал уже у ворот Англии. не насту-
пали. Он сам однако с полным правам утверждал пятьдесят лет спустя,
чю его не удивляет, если и не сбылись многие пророчества, сделанные
нм с «юношеским1 лъиюм». Поразительно, напротив, что столь многое
но его иредоказгкний сбылась хотя и не в таком «сливкам близком бу¬
дущем», как он предполагал.
В настоящее время «юношеский пыл», ожидавший .многого «в слиш¬
ком близком будущем», составляет одно из наибольших очсфоааний
кнг.пн Энгельса. Вез этой тени не было бы и проливаемого его кни¬
гой света. Гениальное прозрение, угадывая будудоее в настоящем, ви-
днт грядущее острее и тем самым более близким, чем «здравомысля¬
щий» человеческий ум; последнему труднее лрсизыкнуть к мысли, что
не обязательно ровно в латдень подавать суп на стол. С другой сторо¬
ны, тогда и кроме Энгельса многие считали, что в Англии революция
уже у дверей. Об этом говорил и «Таймс», главный орган английской
буржуазен. Но нечистая совесть боялась в революции татыко разбоев
и поджогов, пророческому же взору социалиста опкрыва-лось зарожде-
ние новой ж ни ни из развалин.
«Юношеский пыл» Энгельса проявлялся в течение эымы 1844/1845 г.
не только в этой книге. В то время как он ковал ее на наковальне, у
него раскалялось на огне новое железо: наряду с продолжением этой
же книги (по замыслу Энгельса она являлась лишь отдельной глалюй
(Затее обширной работы о социальной истории Англии) Энгельс соби¬
рался издавать социа^тистический ежемесячный журнал совместно с
Моисеем Гессом и затем также библиот еку иностранных социалистиче¬
ских писателей, написать критический разбор Листа и многое другое.
Он неустанно призывал к работе и Маркса, с которым у него было
много общих планов. «Постарайся, — писал он ему, — закончить по¬
скорее твою книгу гго политической экономии; если даже ты многим
будешь неудовлетворен, то это ничего. Разум людской ооорел, и нужно
ковать железо, пока оно горячо.. . Время не терпит. Кончай книгу к
апрелю. Сделай, как я: назначь себе срок, к которому ты непременно
должен закончить работу, и постарайся напечатать книгу как .можно
скорее. Если тебе нельзя будет еюдать ее на месте, напечатай в Ман¬
гейме, Дармштадте или каком-нибудь другом городе. Но необходимо,
чтобы книга скорее вышла в свет». Даже относительно «удивившей
его» растянутости «Святого семейства» Энгельс утешался тем, что п
это не беда: «Многое такглм образом уже теперь дойдет до читате¬
лей, — писал он, — что, неизвестно сколько времени, пролежало бы у
тебя в письменном столе». Как часто пднходилось ему в течение даль¬
нейших десятилетий обращаться к Марксу с такими же речами!
Но нетерпеливый в своих призывах к работе, Энгельс вместе с
тем с величайшим терпением помогал Марксу, когда его гений тяжело
боролся с самим собой и когда его теснили житейские 1гевзгоды. Как
только АО Бармена дошло известие, что Маркса выслали из Парижа.,
Энгельс счел необходимым открыть подписку, «чтобы коммунистиче¬
ски раз:юж1гть на нас всех экстренные расходы, вызванные твоим из¬
гнанием». Сообщая Марксу, что подписка «идет хпооню». он прибав¬
ляет: «Так как я не знаю, достаточно ли этого будет для твоего уст¬
ройства в Брюсселе, то, конечно, с величайшим удовольствием предо-
»4

ставляю в твое распоряжение мой гонорар за первую английскую шту¬
ку. Надеюсь, что скоро «выплатят «но крайней .мере часть этого го¬
норара, а я теперь могу обойтись без него: мой старик мне не от¬
кажет в кредите. Пусть не радуются собаки, что своей гнусностью до¬
ставили тебе денежные затруднения». И в течение целой человеческой
жизни Энгельс неутомимо защищал своего друга от такого рода «ра¬
дости ообак».
Несмотря на легкий то«н Энгельса в его юношеских письмах, он
отнюдь не был легкомыслен «по существу. Той первой «английской
штуке», о которой он так пренебрежительно писал, придают весьма
большой вес семь десятков лет, минучвише с тех пюр; это было произ¬
ведение, делавшее эпоху, сию—первый великий документ научного
социализма. Энгельсу было' двадцать четыре года, когда он написал
свою кнму, вытряхни ею столбы пыли «даже из алсадемичеоких пари¬
ков. Но Энгельс не был скороспелым талантам, который быстро расцве¬
тает в душном тепличном воздухе и потом также быстро увядает. Его
«юношеский пыл» исходил из подлинного солнечного пламени высоких
мыслей, согревавшего старость его так же, как оно согревало его мо¬
лодость.
Он жил тем «временем «в доме своих «родителей «тихой спокойной
жизнью, благодушной и добропорядочной», как только мог желать
себе «завоятейшнй филистер». Однако скоро ему это надоело, и толь¬
ко «огорченные лица» стариков родителей побудили его еще раз вер¬
нуться к (коммерции. Но он решил во всяком случае уехать весной и
прежде всего направиться в Брюссель. «Семейные нелады» еше боле«
осложнились вследствие коммут мстич еско* i пропаганды в Бармене-Эль-
берфельде, так как Энгельс принимал в ней деятельное участие. Он
писал Марксу' о трех кпммун:встических собраниях, из которых на
первом присутствовало 40 человек, на втором — 130, на третьем —
200. «Успех пропаганды очень большой,—писал он. — Все только с
коммунизме и поварят, и у нас с каждым днем все больше сторонни¬
ков. Вуппертальский коммунизм — факт, une verit6 («истина), даже по¬
чти что сила». Эта «сила», прагада, рассеялась по простоту приказу
полиции и вообще имела довольно странный вид. Энгельс сам сообщал,
что «только пролетариат держался в стороне от коммунистического
движения, которым самый глупый народ, самый равнодушный, филис¬
терский, не интересующийся гьгчам на свете, начинает почти увле¬
каться».
Это плохо мирилось с тем, что Энгельс писал в то же время о ви¬
дах английского пролетариата. Но таков он и был: чудесный человек
с головы до пят, всегда впереди других, бодрый, зоркий, неутомимый
и не без той привлекательной наивности, которая столь к лицу вос-
таржешюй и мужественной молодости.

1.Г iurt.14«..
SLV-Г
•Wirr
g2
'тг;ж/
’ <
еШЗ»^зэ^
■
Cj
i-: :!££/£&-:
5
БРЮССЕЛЬСКОЕ ПЗГНАППЕ
1. НЕМЕЦКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
IT осте изгнания из Парижа Маркс переселился со своей семьей в
Брюссель. Энгельс выразил опасеигле, что ему будут чинить неприят¬
ности и в Брюсселе; и Марксу дейсттггагъно пришлось испытать стес¬
нения с первых же дней.
В ттисьме к Гейнриху Гейне Маркс сообщал, что сейчас же по при¬
бытии в Брюссель он был приглашен в «ведомство общественной безо¬
пасности», где от него потребовали письменного обязательства не пе¬
чатать ни одной строчки по вопросам текущей бельгийской поли¬
тики. Такое обязательство Маркс выдал со спокойной совестью, ибо у
него не было ни намерению, ни возможности заняться этими вопро¬
сами. Прусское правительство продолжало однако делать бельгийскому
министерству представления о прямой оысылке Маркса. В виду эфого
Маркс еще о том же году, 1 декабря 1845 г., вышел из прусского под¬
данства.
Однако ни тогда, ни посте Маркс не принял подданства ни в ка¬
ком чужом государстве, хотя временное правительство французской
96

республики в знак своего уважения
сделало ему такое предложение вес¬
ною 1848 г. Как и Гейне, Маркс не
пожелал перейти в иностранное под¬
данство, между тем как Фрейлиграт,
миечкий патриотизм которого сю ль
часто ставили в пример этим «людям
без отечества», сделавшись эмигран¬
том ии на минуту не поколебался на¬
турализоваться в Англии.
Весною 1845 г. в Брюссе.иь приехал
и Энгельс. Оба друга отправились в
Англию, где они в течение шести не¬
дель путешествовали и целях ее изуче-
чения Во время этого пребывания в
Анплии Маркс, который уже в Пари¬
же начал изучать Мак-Куилоха и Ри¬
кардо, ближе познакомился с англий¬
ской экономической литературой. Но,
по собственным словам Маркса, он на этот раз уел ел заглянуть только
в те книги, которые можно было достать в Манчестере, и познако¬
миться только с теми сочинениями, заметками и конспектами, которые
были у Энгельса.
Энгельс работал уже ®о время irepaoro пребывания а Англии в ор¬
гане Роберта Оуэна «Новый нравственный .мир» («New Moral World»)
и в газете чартистов «Северная звезда» («Northern Star»). Своей вто¬
рой поездкой он воспользовался для того, чтобы возобновить старые
знакомства. И таким образом оба друга завязали новые связи как с
чартистами, так и с социалистами.
Поел? этой поездки Маркс и Энгельс приступили .вновь к одной
общей работе. «Мы решит, — лаконически писал об этом потом
Маркс,—вместе написать книгу, чтобы показать, насколько наши
взгляды противоположны идеологическим воззрел;«гм немецкой фило¬
софии, фактически же для того, чтобы покончить счеты с нашей преж¬
ней философской совестью. Это намерение мы выполнили в форме*кри¬
тики лослегегелевоюой фююоофии. Рукопись, рассчитанная на спа тол¬
стых гтама in octavo, даияю уже находилось о Вестфкыжаи, где ее предпо¬
лагалось издать, когда мы получили изоесшг, что иэмемжимеся об-
стоятел1*стш помешали печатанию. Мы предоставили рукопись грыэу-
щей критике мышей и сделали это том» охотнее, что наша главная цель
была достигнута: выяснение деда самим себе». Мыши вмпо.жсг.1 слое
дело в буквальном смысле слова, но уцелевшие обрывки рукоттхп
объясняют, почему сами авторы были не слишком скорчены своей
неудачей.1
Если уже их гярежтгая чересчур громоздкая работ, посвященная спе-
ленню счетов с Бауэрами, была довольно непереварима для чита-петей,
то эти два толстых тома, объемом в пятьдесят печатных листов,
» Нгмепкля идеология полпостью была из лапа недагно ивст тутом Маркса-
Энгельса— Ленина на неыецкоы и русском языках.—/!. В.
7 Ф. Маранг, Кар* Марке	07

<жазал!1сь бы ореолосян еще пт верже. Работа была озаглавлена: «Не¬
мецкая идеология. Критика новейшей лемецмой философии в лице ее
представителей, Фейербаха, Бруно Бауэра «и Штирнери, равно как и
крпти«са немецкого социализма в .х?це различных его пророков». Эн¬
гельс устанавливал впоследствии по памяти, что одш только критика
Штнрне|Х! «равнялась по объему всей книге гюслетнего. И те отрыв¬
ки, которые бы;ы изданы ипоследста«, доказывают, что память не
обманывала Энгельса. Это была еще более громоздкая сверхподемика,
чем «Святое семейство» в самых его сухих частях. А кроме того и
оазисы в ггус на к? встречались здесь гсраедо реже, хотя все же иногда
попадались. Но дюлектическая острота отдельных мест слишком, бы¬
стро сменялась мел kl г чи	и	спором	из-за	слов.
Конечно, наш вкус теперь более требователен, чем в то время.
Но этом еще не все объясняется. Своими более ранними, как и батее
поздними работами и даже работами того же самого времени, Маркс и
Энгельс показали с достал очной убедительностью, что обладают бле¬
стящей способностью запчхтматичеекм острой мритикн. Меньше всего
их стиль страдал расплывчатостью. Дело объяснялось там, что вся
тогдашняя идейная борьба разьмрьазалпсь в очень маленьком кругу
лиц, из которых к тому же (многие были еире в весьма юном возрасте.
Тут наблюдается такое же явление, какое ол.мече»ю в истории литера¬
туры отпоелтелыю Шекспира и современных ему драматургов. У про¬
тивника берут какчж-нибудь одно «.место и начинают на него охотиться,
как на д.жепо эзеря. Буквальным шли произвольным истолкованием
мысли противника ей стараются придать возможно более глупый смысл.
Все эти «приемы, равно кдк и склонность к безграничным преувеличе¬
ния, бы.ы рассчитаны не на болыную пуб.тлку, а на утонченное пони¬
мание профессионалов. То, что в шекспировском остроумш кажется
нам иногда неприемлемым или даже непонятным, объясняется тем, что
Шекспир сознательно или бессознательно руководствовался в своем
творчестве соображением: а что скажут на это Грин и Марлоу, Джон¬
сон, Флетчер и Вомон.
Приблизительно так же объясняется тон, в который на мере.то или
бессознательно впадали Маркс и Энгельс, когда имели дело с Бауэром,
Штирнеро.ч и другими старыми рыцарями бесплодных упражне«гий
чистой мысли- Поучительнее без счумоклвгя было бы знать, что сказали
Маркс и Энгелы: в «.Немецкой идеологии» о Фейербахе, ибо в да»гноч
случае дело не сиратхтчивалосъ бы одной отршгателъной критикой. К
сожалению этот отдел книги остался незаконченным. Некоторые афо¬
ризмы о Фейербахе, написанные Маркизом в 1843 г. и напечатанные
Энгельсом спустя несколько десятилетий, дают однако достаточно яс¬
ные указания на этот счет. Маркс усматривает в материализме Фейер¬
баха тот же недостаток, какой -в студенческие годы он находит л у Де¬
мокрита, основоположника материализма:	отсутствие	«действенного
пр!жци¥та». Гланный недостаток всего прежнего материализма состоял
по мнению М:мркса в том, что чувственность и действительность рас¬
сматриваюсь линь в форме объекта, в форме созерцания, а не как че¬
ловеческая чувственная деятельность, не кок практика, не субъективна
Деятельную же сторону в противоположность «материализму разд«гол
поэтому по сих пор тоъкл чдвдлмзм. Но он раявмввл ее оггвлечедно,
88

так кок идеагглзм не npjfamer ксчлсретной чувственной действенности.
Другими словами, откинув всего Гегеля, Фейербах откинул и то, от¬
чего не слецовало отказываться. Зал а» га состояла в том, .чтобы воере-
волкчтио! г вирукнцую диалектику Гегеля перенести из мира идей в мзр
действительности.
Еще из Бармена Энгельс со свойственным ему стре%шгтельным на¬
тиском натекал письмо Фейербаху, побуждая его встать за комму¬
низм. Фейербах ответил о дружественном тоне, но предложение — по
крайней мере для да лзого времени — отклонил. Он обещал, — если ему
удастся, — приехать на Рейн ближайшим летом, и Энгельс надеялся, что
«уговорит» тогда Фейербаха в необходимости переселиться и ему в
Брюссель. Пока же Энгельс направил к Марксу я качестве «прекхход-
ного агитатора» ученика Oeiiepöaxa, Германа Крите.
Фейербах однако не гтриехал на Рейн, а его ближайшие работы по¬
казали, что он так и не расставался со своими «старыми стопта/нными
сапогами». И ученик Фейербаха, Кгрсге, тоже не оправдал надежд. Он,
правда, перевез коммунистическое учение через океан в Америку, но
так бесчинствовал »в Нью-Йорке, что это пагубно отразилось и на ком¬
мунистической колонии в Брюсселе, которая к тому времени начала
группироваться вокруг Маркса.
2 ИСТИННЫЙ СОЦИАЛИЗМ
Предполагалось, что вторая часть запутанного труда будет посвя¬
щена немецкому социализму в лице его различных пророков и подверг¬
нет утгчтожающей критике «всю нелепую и безвкусную литературу
немецкого социализма».
Дело шло о Моисее Гессе, Карте Грюне, Отто Люнинге, Германе
Путманне и других писателях, создавших дооолыю объемистую лите¬
ратуру, в том числе и ряд журналов. Эти журналы били: «Зеркало об¬
щества», ежемесячный журнал, выходивший с лета 1845 г. по лето
1846 г.; затем «Рейнские ежегодники» и «Журнал немецкого бюргера»,
вышедшие оба в 1845 <и в 1846 годах двумя годовыми комдтектами;
далее — ежемесячник «Вестфальский пароход», журнал, который начал
выходить в 1845 г. и существовал до самой германской революции, и на¬
конец отдельные ежеднетые органы, как например «Грирская газета».
Чудачество, которое Карл Грюн окрестил однажды «истинным со¬
циализмом», просуществовало недолго. Но Маркс и Энгельс насмешли¬
во подхватили это определение и увековечили его. Уже в 1848 г. он
испарился бесследно; с первым выстрелом революции направление это
исчез.ю само собой. На умственное развитие Маркса оно не оказало
никакого влияния, ибо с самого «начала обнаружилось большое превос¬
ходство Маркса над «нм. Но резкий приговор, который он вынес «ис¬
тинному социализму» в «Коммунистическим манифесте», все же не
дает исчерпывающего представления об отношении к нему Маркса.
Порой Марксу казалось, что из «истинного социалгзма», несмотря на
%се его неикякхггя. ««ге-токм может, когда оно перебродит. *сах мово
•	09

люе вино, выйти некоторый толк. Такого же мнения держался и Эн¬
гельс.
Энгельс издавал вместе с Моисеем Гессом журнал «Зеркало обще¬
ства», в котором одну статью напечатал и Маркс. В брюссельскую эпоху
оба она «работали вместе с Гессом, и одно время могло казаться, будто
Гессу удалось вжиться в мтровоззрен;« Маркса и Энгельса. Маркс не¬
сколько раз пытался лр;евлечь Гейнриха Гейне к сотрудничеству в
«Рейнских ежегодниках». И если не сам Маркс, то во осякбм случае
Энгельс печатался ei в «Рейнских ежегодниках» « в «Журнале немец¬
кого бюргера», которые издавались Путманном; а в «Вестфальском
пароходе» сотрудничали и Маркс и Энгельс. Здесь Маркс напечатал тот
е.тткгпвенный отрывок из второй части «Немецкой идеологии», кото¬
рый до сих пор увидел свет: основательную резкую критику одной
фельетон июй рабогы Карла Грюна о социальном движении во Франции
и Бельгии.
«Истинный социализм» также родился из разложения гегелевской
философии, и в виду этого иногда утверждают, будто Маркс п Энгельс
сами вначале принадлежали к лагерю «истинного социализма» и по¬
тому критиковали его «последствии с такой резкостью. Но это не со¬
ответствует истине. Совершенно верно, что обе стороны пришли к
социализму от Гегеля и Фейербаха. Но в то время как Маркс и Эн¬
гельс научали социализм, руководствуясь историей Французской рево¬
люции и развития английской промышленности, «истинные социа¬
листы» довольствовались тем, что переводили на «тухлый, немецко-ге-
гелевоюий язык» социалистические формулы и ходячие словечки. Маркс
и Энгельс лыта." сь поднять «истинных социалистов» выше такого
уровня и проявили оба достаточно справедливости, чтобы рассматри¬
вать все это Ш'правиенме как продукт германской истории. Маркс и
Энгельс несомненно оказали большую честь Гркжу «и его товарищам,
солостамлчя их толкование социализма — эту пустую спекуляцию об
осуществлении сущности человека — со взглядами Каита. Кант тоже
понимал волеизъявления Великой французской революцш только как
законы истинно человеческой воли.
Маркс и Энгельс проявляли много долготерпения, но также и стро¬
гости а своих педагогических заботах об «.истинных социалистах». В
«Зеркале общества» 1845 г. Энгельс как соиздатель позволял еще
доброму Гессу многое, что ему самому было наверное крайне не по
душе. Но уже -в 1846 г. в «Журнале немецкого бюргера» Энгельс пор¬
тил немало крови «истинным социалистам»: «Немного человечности»,
как принято выражаться в новейшее время, немного «реализации» этой
человечности, или вернее чудовищности, очень немного о собственно¬
сти из третшх или четвертых <рук, немного ламентаций о страданиях
про тета';>иата, кое-что об организации труда, о насажиении ферейиов
по борьбе с нуждой для поднятия низших классов. И наряду с этим —
безграничное невежество в вопросах политической экономии и дей¬
ствительного обисества. Таково содержание всей их литературы. На¬
конец теоретическая беспартийность и «абсолютное беспристрастие»
мысли лишает ее последних следов энергии и действенности. И такой
скукой хотят реваиоциошяировать Германию, поднять пролетариат,
100

заставить массы думать и действовать!». Так писал Энгельс о литера¬
туре «истинных социалистов».
Интересы пролетариата и масс определи ли в первую очередь отно¬
шение М-аркса и Энгельса к «истинному социализму». Если из всех
представит елей «истинного социализма» они наиболее резко нападали
на Карла Прюна, то не только потому, что у Грюна было больше всего
слабых мест, но и потому, что, живя в Париже, Грюн вносил вредней¬
шую смуту в ряды рабочих и оказывал роковое влияние на Прудона. 11
если в «Коммунистическом манифесте» Маркс и Энгельс с крайней рез¬
костью и с недвусмысленным намеком на своего вчерашнего друга Гесса
расправились с «истинным социализмом», то с детали они это для того,
чтобы пустить в ход свою практическую агитащио среди международ¬
ного пролетариата.
Ма.ркс и Энгельс еще могли простить «истинным социалистам» их
«невинный педантизм», с которым они «принимали всерьез свои бес¬
помощные упражнения, столь торжественно трубя о mix на весь
свет», но она ne прощали ш яксбы оказываемую ими поддержку пра¬
вительствам. Борьбу буржуазаи против дечч ар тое скоро аСсчхнотэма и
феодализма «истинные социалисты» собирались использовать коде «же¬
ланный повод» для нападения на либеральную огоктаадию с тып. «Ис¬
тинный социализм» послужил дтя германских абсолютистских прави¬
тельств с их свитой попов, школьных учителей, захолустных дворян и
бюрократов желанным пугалом против грозно подымающейся буржуа-
зии. Он являлся слащавым дополнением к тому граду пуль и ударам на¬
гаек, которыми эти правительства обрушивались на восстающих не¬
мецких рабочих». Вое это было сильно преувеличено по существу и
совершенно несправедливо по оггношению к определенным лицам.
Сам Маркс указал в «Немецко-французских ежегодниках» па свое¬
образное положение, создавшееся а Германии: буржуазия не могла вос¬
стать против пршштельщад, не вызвав в то же время восстания рабочих
цротнв самой себя. Задача социализма состояла поэтому в поддержке
либерализма таец где он еще выступал -революционно, и в бгрьбе про¬
тив него там, где он становился уже реокщкжным. В отдельных слу¬
чаях задача эта была нелегка. Маркс и Энгельс тоже иногда защи¬
щали либерализм, считая его еще реэолюцжжным, в то врг.мя как он
уже стал реакционным. «Истинные социалисты» часто увлекались в
обратную сторону, осуждгыу либерализм огульно, а это могло быть
только прият»го 'правительствам. Болыпе всех грешил в этом отноше¬
нии Карл Грюн, почти наравне с ним Моиоей Гесс, а меньше всех Отто
Люнинг, редактор «Вестфальского парохода». Но как ни виновны в
этом отношении «истинные социалисты», все же их вина заключалась
в глупости и непонимании, а отнюдь не в желанны оказать поддержку
правительствам. Во время революции, которая обрекла на смерть все
их измышления, «истинные социалисты» вое, как один, стояли на ле¬
вом крыле буржуазии. Не говоря уже о Гессе, боровшемся в
рядах германской социал-демократии, ни один из представителей «ис¬
тинного социализма» не перебежал на сторону правительства. В этом
оггношеюш у iBtx совесть горошо чище, чем у представителей всех
друтлх оттенков буржуазною соцалиэма как тогддшдихо, так л ны¬
нешнего.	'■*-
101

«Испитые социалисты» питали также большое уважение к Марксу
и Энгельсу, они охотно предостаеляли в их распоряжение свои qpr.mu
печати, даже 'когда Ма-ркс и Энгельс гладили их при этом против шер¬
сти. Не элобным коварством, а путамностью мысли объясняется то, что
они не могли вылезть из своей собственной ииоуры. Они любили ста¬
рую песенку фшюстеров всего wapa: Медленный шагом, робким зиг¬
загом. .. Молодая партия не должна быть слишком строга. Ec»t (поле¬
мика -неизбежна, то следует по крайней мере соблюдать хороший тон,
избегать чрезмерной резкости, не отталкивать противника. Людей с
таки см и имена-щ, как Бауэр, Руге, Шт.эрнер, необходимо иы.вгть и т. п.
Все это конечно не л-огло 1>рав»ггъся Марксу. «Характерен) Д1Я этих
старых баб,—заметил однажды Маркс »по этому поводу,— что им хо¬
телось бы затушевать и подсластить всякую настоящую партийную
борьбу». Однако в отдельны« случаях эти здравые взгляды Маркса
встречали сочувствие у «истинных социалистов»; нагтрнмер в лице
Иосифа Вейдемекера, который состоял 8 родстве с Люнпнгом и прини¬
мал участие в реда-ктгрооании «Всхтфалккого парохода», Маркс и
Энгельс приобрели одного из сал1ых верных сторонников.
Вейдемейер был сначала артиллерийским офицером в прусской ар¬
мии. В cit?y своих .политических убеждений он вышел в отставку, по¬
лучил место помощника редактора «Трирской газеты», которая нахо¬
дилась под идейным влиянелг» Карла Грюна, и втянутся в крут «истин¬
ных социалистов». Неизвестно, приехал ли Вейдемейер весною 1846 г.
в Брюссель специально с мелью познакомиться с Марксом и Энгельсом
и.тт же по какому-нибудь другому поводу. Во всяком случае он бытро
сблизился с ними *и сделался решительным противником общего воя по
поводу резк1гх выступлений Маркса и Энгельса, хотя в этом вое прини¬
мал участие и его шурин Дюнинг. Вейдемейер был уроженец Вестфа¬
лии; человек уравновешенный и несколько тяжеловесный, он отличал¬
ся верностью и устойчивостью—свойства, которыми славятся вест¬
фальцы. Значительным литературным дарованием Вейдемейер ге обла¬
дал. Верну вшись в Гермсиитю, он служил земчлемером при постройке же¬
лезной дороги Кельн — Минден, а в «Всстфа'тьс.<ом пароходе» работа-1
только между делом-. Но, будучи практиком по натуре, он стара-кя
притти на помощь Марксу и Энгельсу в другой нужде, которая стано¬
вилась осе более чувствительной: он пытался подыскать для них изда¬
теля.	*
«Литературная Контора» в Цюрихе благодаря проиока-м Р\те была
закрыта для Маркса м Энгельса. Руге признавал, что Маркс едва лч на¬
пишет что-либо плохое; но имеете с тем, приставая с носком к горлу,
он гклребовал от своего компаньона Ф ребе ля, чтобы тот ттоер^ат все
эноикдт.тч с Марксом. Лейпцигский кмнпопродачец В^ганд, глагогый изда¬
тель ,м.тадогегелиа»г1>е®, уже раньше отказался печатать марксгеу кри¬
тику Бауэров, Фейербаха и Штейнера. Маркс и Энгельс поэтому чреб^
вы-кшно обрадовались, когда ВеГгдсвчейер нашел у себя на prvrrte, в
Вестфалии, двух богатых коммунистов (их имена б1Д*и Юлиус Мейер и
Релше.ть), которые согласились дать нужные деньги -для органитатвги
юннгоиздательства. 'Дело сразу предполагалось поставить на широких
началах. Имелось в виду немедленно приступить к выпуску не менее
трех изданий: «Яемецкой ииеологип», библюпеки социалистических
L02.

гатсаггелей трех-месячного журнала под редакигей Маркса, Энгельса, а
также Гесса.
Оахака, когда дело дошло до платежей, оба капиталжта отступи¬
лись вопреки устному сопли сию, данному не только Вейдемейеру, но и
Гессу. В надлежащий	налились	«внешние обстоятельства», ко-
торье помешали им доказать свою коммунистическую щедрость на
деле. Таким образам Вейдамейер, сам того, конечно, не желая, доста¬
вил Марксу и Энгельсу большое разочаросханле. Оно усугубилось еще
тем, что Вейдемейер безуспешно предлагал «Немегкую идеологию» це¬
лому ряду других издателей, а чтобы притти на помощь Марксу в его
острой нужде, собхьл несколько сотен франков сре i е;мг кхчышлемни¬
ков в Вестфалии. В пользу его честности и добропорядочности говорит
впрочем то, что Маркс и Энгелы: в дальнейшем общении с ним очень
скоро забыли об этих медвежьих услугах.
Но во вс якам случае рукопись «Немецкой идеологии» теперь окон*
чательиЮ лред-сютавлана была «грызущей критике мышей».
Л. ВЕЙТЛИПГ II ПРУДОН
1Чтраздо больший Драматизм и более значительный обтествечгный
интерес, чем критика философов сюслегегелскжого периода и «истин¬
ных социалистов», предстздшиот собой столкновения Маркса с двумя
гениальными пралетарицмн*, сказавшими на него батыиое слияние в
начале его деятельности.
Вейтлинг и Прудон вышли из недр рабочего класса; это были здо¬
ровые, сильные и богато одаренные натуры. Внешние обстоятельства
очень благоприятствовали обот. Им вороялно было бы нетрудно япить
пример тех редких исключений, которые питают филистерскую уверен¬
ность в том, что, мол. каждому таланту из рабочей среды открыта до¬
рога в ряды имущих. Но п Вейтлинг и Прудон отвергли этот путь и до
бровольно избрали удел нищеты, чтобы бороться за своих товарищей
по классу и по страданиям.
Дородные, п[^е:ь:танительные, жизнерадостные, полные сил, оба они
были как бы созданы для того, чтобы пользоваться всеми наслажде¬
ниями жизни. Но они сознательно обрекл.ти себя на самые жестокие
лишения, чтобы следовать своим целям. «Узенькая постель, часто одна
комнатушка «а троих, грубая доска вместо письменного стала и иногда
чашка черного кофе» — ток жил Вейт.тинг и в то время, когда его
имя уже внушало страх сильным мира сего. И подобный же образ жиз¬
ни вел Прудон в своей каморке в Париже: «Он «ооил вязаную шерстя¬
ную фуфайку и стучащие деревянные башмаки», когда его имя приоб¬
рело уже европейскую известность.
У обспгх текла в жилах смешанная немецкая и фрпшгузосая кровь.
Вейтлюя был сын французского офицера и когда возмужал, поспешил
в Пар*-ж, чтобы черпать из историков французского со«ща‘лиз<ма. Пру¬
дон родился в старом графстве бургупдеюпм; кютпрюе во времена Дюдо-
вика XIV присоединено было к Франции. Прудону всегда ставили на
нид, что у мао мешещсая о плит, или немецким пулины*ы голова. Вс
103

асяком случае Прудон, как только оп¬
ределилось его духовное сшмосозна-
#Hie, .всегда тяготел к (немецкой фило¬
софии, в предстаиителях которой
Вейтлинг, напротив, видел только
«сеятелей тумана». С датой стороны,
Прудон не находил достаточно рез-
1каох слов, чтобы выразить свое отри¬
цательное отношение к великим уто¬
пистам, а Вейтлинг, «^оборот считал
себя обязанным им всем, что у неги
было лучшего.
На долю Нейт/поггл .и Прудона вы¬
шин одинаковая слаш и одинаковая
оудоба». Они были первыми пролета-
Вильгсльм Вейтлинг.	рюш) современности, которые дали
ли фу историческое доказательство
гмеокого духа и силы, присущих рабочему классу, историческое дока¬
зательство того, что современный рабочий класс может сам ©зять в
руки дело своего освобождения. Оки первые прорвали заколдованный
крут, замыкавший до того ер вмени рабочее движение и социализм*. В
этом смысле их деятельность составляет эпоху; в этом смысле их твор¬
чество и их борьба остались образцами для следующих поколений бор¬
це©; © этом смысле они оказали плодотворное влияние к» зарождав¬
шийся научный социализм. Маркс больше чем кто-либо осыпал похва¬
лами Вейтлшнга и Прудона *в начале irx деятельности. Прудон и Вейт¬
линг были для него живым воплощением тех шей, к которым он при¬
шел умозрительным путем, преодолев гегелевскую философию.
Но, как оказано выше, Вейтлшгу и Прудону выпали на долю не
только одинаковая става, но и одинакцво печальный «рок. ГГеоютря на
их проницательность и дальновидность, Вейтлинг не пошел дальше кру¬
гозора 'немецкого ремесленника, а Прудон—дальше кругозора фраи
цузсксго мелкого буржуа. И поэтому они разошлись с человеком, ко¬
торый блестяще завершил то, что они славно начали. Причиной рас¬
хождения было не личное самолюбие, не капризное упрямство, хотя,
может быть, впоследствии — по мере того как Вейтлинг и Прудон на¬
чинали чувствовать, что волна исторического развития относит их на
мель, — выступили и такие мотивы. Столкновения Вейт.тинпа и Пру¬
дона с Марксом показывают, что огни просто не понимали, куда стре¬
мился последний. Они были во власти ограниченного классового созна-
}шя, и эта органиченностъ проявлялась там сильнее, что жита в «гх
бессознательно.
В начале 1846 г. Вейтлинг приехал в Брюссель. Его агитация н
Швейцарии вследствие внутренних противоречии остановились на
мертвой точке, а потом навлекла на себя дикие преследования. Тогда
он отправится в Лондон, но не мог там ладить с деятелями Союза
справедливых. Он сделался жертвой жестокой судьбы именно по там у,
что, спасаясь" от нее, возомнил себя пророком. Волна чартистской аги¬
тации подымалась в это время в Англии все выше и выше. Но Вейтлинг,
104	,

иместп того чтобы с головой бросить¬
ся в это движенце, занялся (разработ¬
кой своей системы «мышления -и речи
и носился с планом создания всемпф-
ного языка. Эта затея становилась
его излюбленной причудой. Сн легко¬
мысленно брался за такие задачи, ко¬
торые сплошь и рядом были ему не
потнлечу. Благодаря этому он все
больше замыкался в себе м отказался
от подлинного уточника своей си¬
лы — реальной жизни своего класса.
Переселение в Брюссель было еще
(наиболее разумным шагом Вейтлинга.
Если кто-нибудь лют спасти его в
идейном стюшендо, то это был	п- Прудон.
Маркс. Что Маркс принял его самым
радушным образам, известно не только от Энгельса, но и от самого
Вейтлинга. Идейное единогласие между ними оказалось однако невоз¬
можным. На одном из собраний брюссельских коммунистов 30 марта
1846 г. между Марксам и Вейтлингом произошло чрезвычайно резкое
столкновение. Оно бьа/ю вызвано обидными напайками Вейтлинга, как
он сам сообщает об этом о письме к Гессу. В то время велись пере¬
говоры об организации нового 'книгоиэдательсп а, и ВеГгглинг вздумал
утверждать, что Маркс хочет отрезать его от «денежных источников»
чтобы самому воспользоваться «хорошо оплачишемыдии переводит».
Маркс однако и после этого продолжал помогать Вейтлингу, чом мог.
6 мая Гесс тоже ira основании слов самого Вейтлинга писал Марксу из
Вервье: «Как я и ожидал от тебя, ты, несмотря на столкновения с
Вейгглкнго.ч, не закрываешь перед ним кошелька, пока у тебя есть в
нем что-нибудь». А у самого Маркса в кошельке было до нельзя -мало.
Но спустя несколько дней Вейтлинг довел дело до непоправимого
разрыва. Американская пропаганда Гермацр Крите не оправдала на¬
дежд ни эмиграции, ни Маркса и Энгельса. В еженедельнике «Народ¬
ный трибун», который Крите издавав в Нью-Исрке, не было ничего,
кроме ребячески пышного и фантастического сантимснтальничания.
Еженедельник, конечно, не имел ничего общего с принцитами комму¬
низма н вносил прямую деморализацию в ряды рабочих. Еще хуже
было то, что Kjpwre писал нелепые просительные гпгсымз, выклянчивая у
американских миллионеров по нескольку долларов для своего журна¬
ла. При этом он выдавал себя за литературного представителя н. мец-
кого коммунизма в Америке. Естественно, что действительные пред¬
ставители коммунизма сочли необходимым протестовать против ком¬
прометировавшего их сообщества.
16 мая Маркс и Энгельс, а также их друзья решили выразить такой
мотивированный протест в форме циркулярного письма к товарищам
и хотели послать прежде всего это письмо для опубликования в самом
орлане К»рмге. Од:ш только Вейтлинг не пожелал подписать протест,
*	105

прикрываясь нзтчтожнымм предлогами. «Народный трибун»,—заявил
о*1, — коммунистической орган, вполне соответсravюlibw американским
услов»гим. У коммунистической лортии столько могущественных np.iroo
ь схимой Бнропе, что ей незачем направлять свое оружие на Америку, и
меньше всею следует разж»юать та-v. братоубийственную во*»ту. И
Вейтлинг не удовольстьовалея отказам от участия в протесте: он от¬
правил еще письмо Герману Крите, предостерегая его от «отъявлен¬
ных ингрзтчиюв». «Пресловутая лига,— писал он, — состоит из две¬
надцати или двадцати человек и распоряжается весьма толстой мош¬
ной; v них одна, пр!кчоть: вести борьбу npmw меня как реакционера.
Сначала им надо снять голову у меня, лотом у других, потом у соб-
стненны-х друзей; а затем уж эти господа начнут перирезытать горло
друг другу. .. Для этих интриг у них есть теперь громадные деньги,
а я нигде не нахожу издателя. Мы с Гессом стоим совершенно особня¬
ком от этой компании: но Гесс, как и я, в опале». После такого письма
и Гесс отрекся от этого ослепленного человека.
i Крнге напечатал протест брюссельских, коммунистов, который был
затем перепечатан и Вепдемейером -в «Вестфальском пароходе». Но в
качестве -противоядия Криге присоединил к iwvrrecry и письмо Вейт-
линга или по крайней мере его наиболее резкие места. Кроме того
Криге убедил Ассоциацию социальных реформ—немецкую рабочую
организацию, котора-я признала еженедельник Крмге obckim органом, —
пригласить Вейтлинга в редакторы и послать ему деньги на проезд в
Алкрику. Таким образ™* Вейтлпнг исчез из Еирогты.
В те же майские дни подготовлялся также разрыв между Марксом
и Прудоном. Не имея собственного органа, Маркс и его друзья стара¬
лись по мере возможности заполнить этот пробел, прибегая к печат¬
ным или литографированным циркулярным письмам, как и в случае с
Крите. Вместе с тем они старались заручиться постоямными корреспон¬
дентами» в тех крупных центрах, где жми» коммунисты. Такие коррес¬
пондентски бюро существовали в Брюсселе и Лондоне; предполагалось
учредить бюро и в Париже. Маркс напекал Пруаону, прося ее» о со*
Tpsvjn»f4ecr»e. В письме из Лиона от 17 мая 1846 г. Прудя* ответит со-
глисием и только оговорился, »по не может обещать -писать часто и
много. Но при этом он воспользовался случаем, чтобы прощттать
своему а*дресату длиннейшее наставление, которое показало Ма;жсу,
какая пропасть -раскрылась между нт» и Прудонов.
«Я (юповепгую теперь почти абсолютный антнаонматиэм в экопо-
мтгческих вопросах»,—тянет Прудон. Он настоятельно советует
Марксу не впадать в то противоречие, в какое апал его земляк Марлин
Лютер, когда после низвержения католической теологии немедленно же
стал усердно водружать зна\*я теологии протестантской и прибегал при
этом в изобилии к анафемам и отлучениям. «Не нужно создавать но¬
вые хлопоты человеческому роду нооой идейной путаницей; дадим
миру образец мудрой и дальновидной терпимости; не будем разыгры¬
вать из себя апостолов новой религии, хотя бы это была религия то¬
пки и разума». Повобно «истинным социалистам» Прудон беспечно
относился к теоретической путалюе, доя Маркса же устранение ее
бы то первейшем предлог и якай успешной кхтмомушн. iживавов прилж*
ганды.
юс

О революции, в которую он долгое время верил, Прудон теперь не
хотел и слышат*. «Я предпочитаю лучше сжечь институт собствеано-
стн на медленною огне, чем дать ему новую силу, устроив Варфоло¬
мееву ночь для собственннкое». О том, какими средствами разрешается
эта проблема, ГТрудои обещает обстоятельно поведать в сочинении,
которое наполовину уже готово. По выходе в сеет этого сочинения
пусть Маркс обр>шит на него громы и молнии, и Прудон обещает при¬
нять их со смирением, утешаясь надеждой на скорый реванш. «Попут¬
но и должен сказать -вам, что намерения с11рамцузск»ого рабочего клас¬
са, ловидимому, мю:ине совпадают с моими взгляда/а; жажда знаний
так велика у наших пролетариев, что они окажут очень плохую встре¬
чу всякому, кто не предложит **м иного напитка, кроме юроои». В за-
ключекие Прудон счел долгом взять под свою защиту Kap-ia Грюна.
Это сделано было -в ответ ма -письмо Маркса, в котором последний пре¬
достерегал Прудона про. ив плохо перс©, ренного Гркягам гегелиинстаа..
Не зная немецкого языка, пишет Прудон, он вынужден пользоваться
Грюном и Эвербеком при изучении Гегеля и Фейербаха, как и Маркса—
Энгельса. Грюн намерен перевести его новейшее сочинение на немец¬
кий язык. Пусть Маркс окажет содействие распространению немецкого
издания. Это будет почетно для всех.
Конец прудоновского письма звучит как прлмое издевательство,
хотя Прудон вероятно не хотел обидеть Маркса. Во всяком случае
Марксу едва ли было приятно, когда Прудон высокопарно иэоб[>ажал
его кровопийцей. А подвиги Карла Грюка только учаливали это недо¬
вольство.
В связи с этим, а также еще по некоторым другим причинам, Эн¬
гельс решил в ааяусте 1846 г. временно переселиться в Париж и взять
на себя корг*сгкжд|фовамие из этого города, котс»;)ый все еще оста¬
вался важнейшим- центрам коммунистической пропаганды. Парижских
коммунистов к тому же надо было осэедо>?ить о разрыве с Вейтлин-
гом, о попытках наладить издательство в Вестфалии и о »прочих то¬
гдашних злободневных делах, тем более что ни Эвербек, ни Боргайс не
могли б*»гть их надежными и твердыми руководителями.
На первых »порах сообикяюя Энгельса, которые он направлял частью
в брюссельское бюро, частью лично Марксу, про»гжтгуты были боль¬
шим олтляизмом, но ма.то-почиалу для Энгельса стаею ясно, что Грюн
«напакостил» весьма основательно. Осенью вышла новая работа Пру¬
дона; она, как и следовало ожидать после его письма, показала, что ав¬
тор окончательно застрял в болоте. Марксовы «грозы и молнии» со¬
гласно высказанному Прудоном пожеланию не застани-.ти себя ждать.
Но обещанного реванша не последовало, если не считать ответных. гру-
бых ругательств Прудона.
4.	ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
Прудон озаглавил слою книгу «Системы экономнческик противо¬
речий» с подзаголовком «Философия нищеты». Марюс же в отвел ему
назвал свою клигу «Нищета фшюсофии» и, чтобы веунее нанесли удар
107

противнику, вагтисап ее по-французски. Своей ншосредстветюП цели
Маркс однако не достиг; влияние Прудона на французских рабочих и
на пролетариев романских стран -вообще не только «е лало, а продол¬
жало расти, и Марксу пришлось иметь дело с ггрудонизлюм егце в про¬
должение целого ряда лет.
Но ценность, а также историческое значение «Нищеты философии»
от этого нисколько не пострадали. Эта книга является вехой не толь¬
ко « жизни Маркса, но и в истории науки. В ней впервые научно разра¬
ботать важнейшие пункты ^гсторашо-митермалистическсьо мироеозэре-
1ия. Эти положения встречаются иногда и в лреммях сочинениях Мар¬
кса, но там он»» сгх^жали лишь отдельными искрами. Впоследствии он
дал и систематическое, сжатое изложение своих взглядов. Но о ра¬
боте, направленной против Прудона, его положения развертываются с
убедительной ясностью победоносной полемики. Обоснование же
исторического материализма было самой крупной научной заслу¬
гой Маркса. Он сделал этим для исторической науки то же, что Дар¬
вин для естествознания.
( Даля заслуги принадлежит в этой области и Энгельсу — и гораздо
ббльшая до-ля, нежели это скромно'допускал салг Энгельс. Но ежо» ме¬
тельную классическую формулировку основной мысли Энгельс без со¬
мнения вполне справедливо приписывал исключительно Марксу* ^жс
весной 1845 т. во 1время свидания в Брюсселе Маркс, по словам Эн¬
гельса, изложил ему в совершенно законченном виде основные поло¬
жения нстгрического материализма: что -материальное производство и
с необходимостью вытекающая из его условий общественная диферен-
циация каждого данного исторического периода являются основой для
его патитической и умственной истории, что поэтому вся история че¬
ловечества была историей борьбы классов, историей борьбы между экс-
тоатнруе.мыми и эксплоататорами, -порабощенными и поработителями
на разл>рчных ступенях общественного развития и что борьба достигла
теперь той ступени, когда экоплоатируемьгй и угнетенный класс, про¬
летариат, не может уже освободиггь себя от класса угнетателей и по¬
работителей, т. е. от буржуазии, не ооэободив в то же время все об¬
щество от всякого порабощения и угнетения—«раз и навсегда.
Этот основной тезис «и является краеугольным камнем «Нищеты
философии». К нему, как к фокусу, сходятся лучезарные мысли, в та¬
кам изобилии рассыпанные в книге. В отличие от многословной, за¬
частую утомительной полемики, кол'орую Маркс вел против Бруно
Бауэра и Штирнера, «Нищета философии» отличается необыкновенной
сжатостью, ясностью, ссюредоточениосл ью. Мысль его уже не воло¬
чится по болоту, —она плывет по бурным волнам под свежг«м ветром.
Книга состоит из двух частей. В первой мы видим Маркса в роли
Рикардо, станин его социалистом, как ж .раз и лея однажды Лассаль. Во
второй части Маркс выступает в роли Гегеля, ставшего экономистом.
Рикардо доказал, что обмен товаров в капиталистическом обществе
происходит на основе содержащегося в данном товаре рабочего вре¬
мени. Прудон выставил требование, что >ы эта «стоимость» быта призна¬
на «конституированной», дабы при едлнаковом кояттчестпе эатрачен-
ною труда люди могли прямо обменивать одшг продукт на Другой.
Этим путем он хотел преобразовать весь обществе»::*тй строй: асе лю-
108

ди должны превратиться а рабочих, которые непосредственно обмени¬
ваются продуктами ни основе одинакового количества затраченного
труда. Уже английские социалисты пытались сделать эти «эпипитар-
ные» выводи ио теории Рикс рею и применит» их па практике, но их
«обменные банки» очень быстро терпев банкротство.
В «Нищете философт!» Маркс показал, что «реэосвоционная тео*
рня», придуманная Прудоном для освобождения рабочего класса, на;
самом деле представляет собой формулу современного рабства этого
класса. Из своего закона стоимости Рикардо логически вывел закон
заработной платы: стоимость толара, называемого «рабочая сила», из¬
меряется количествам труда, необходимого для производства тех про¬
дуктов, которые нужны рабочему, дабы он мог влачить свое существо¬
вание и продолжать свой род. Обмен между индивидами без классовых
противоречий есть буржуазная иллюзия. Допустить положение Прудона,
значит шидеть в буржуазном обществе ее»гную с11 роведливость и гар¬
монию, при которых ни один человек не имеет возможности обога¬
щаться за счет других людей.
В живой действительности происходит нечто иное, и Маркс опре¬
деляет это следующим образом: «С момента ©озтгкноветегя цивилиза¬
ции производство начинает строиться на противоположности между
профессиями, сословиями, классами, в последнем итоге — на проттю-
положности .между накопленным трудом и трудом непосредственным.
Без противспо'южнсстей нет пропреоса: по этому закону шло все раз¬
витие цивилизации до наших дней. Производительные силы размюа-
лись до сих пор на основе этого господства протнвопаюжностей клас¬
сов». Пр-и помощи своей «.<оиституироеанной стоимости» Прудон хо¬
тел обеспечить рабочему осе -возрастающий продукт труда, увеличиваю¬
щийся с каждым днем благодаря проггрессу коллективной работы. В
ответ на эту утопию Маркс указывал на факты, на то, что развитие
производительных сил, увеличившее производительность труда англий¬
ского рабочего с 1770 г. по 1840 г. в двадцать семь раз, обусловлено ря¬
дом исторических npmm, основанных на кассовых противоречиях.
Сюда относятся: накопление частного каппггала, современное разделе¬
ние труда, анархия конкуренции, система наемного труда. Чтобы стал
возможен прибавочный друа, до-лжны существовать классы, которые на
этом наживаются, и к.лассы. которые вследствие этого деградируют. >
В качестве первых образчшчов «конституированной стоимости»
Прудон указывал ш эотото и серебро, утверждая, что эти .металлы
стали деньгами только в силу [некоего суверенного помазания на такую
роль со стороны государственных правителей (суверенов). Ничего по¬
добного, отвечал Маркс. Деньги не вещь, а одно из общественных от¬
ношении; как и инденлздуальныи обмен, деньги стоят в соответс то; си с
определенным способом производстра. «Надо (поистине не иметь ника¬
кого представления об истории, чтобы не знать, что по все времена и
эпохи суререпы сами должны были подчиняться экономическим отно¬
шениям и никогда не могли диктовать им свою волю. .. Как полити¬
ческое, так и гражданское законодательства провозглашают и прото¬
колируют лишь волю экономических отношений... Право есть только
официальное признание факта». Чеканя монету, суверены определял; не
стоимость данного золотого обрубка, а только вес его. Как раз золото
109

и серебро меньше всего являются выразителями «кспк-гитучгртаанной
стоижхти». Именно в своей роли денежных знаков золото и серебро
являются единственными тоогирами^, стоимость которых ие измеяется
издержками проиэг#чдства. Поотому-то в денежном обращении зо.юто
и otpeöjro woiyr 6\>пъ заменены бумажными деньгами, как это уже
дпкно разъяснил Рикардо.
На коммунистическую конечную цель Маркс намекал, доказывая,
что «правильная пропорция между предложением и спросом», к кото¬
рой стремился Прудон, была возможна только в те времена, когда
средства производства были ограничены, когда обмен совершался в не¬
обычайно узких пределах, когда спрос господствовал нац предложением,
потребление—«ад производствам. Такая пропори»« сделалась невоз¬
можной с вооникно1»ением крупной промышленности. Уже ее орудия,
мошамгы и -ир. требуют, чтобы «производство шло во все возрастающем
масштабе. Кр>нная цромышлемностъ не мсокет дожидаться ог^госа; она,
кав< бы пошрнуясь физическому закону, с естественной необход имо¬
стью неудержимо «нет навстречу «постоянной смене промышленного
расцвета и депрессии, кризиса, застоя, нового расцвета и т. д. «Анар-
xütq в производстве, которая является источником такой .массы страда¬
ний, в современном обществе, при господстве промышленности, осно¬
ванной «на нкиишгде&пьнам обмене, является вместе с тем источникам
всяческого прогресса. Поэтому остается адно «гз двух: либо желать
сохранения правильных .пропорций прежних веков при» средствах произ¬
водства нашего времени и тогда неизбежно стать одновременно реак¬
ционером и утопистом, либо желать прогресса без анархии и тогда,
чтобы сократиггь развитие срсизвсшггельных сип, отказаться от »знди¬
ви лу ал ьн ого обмена».
Вторая гла-ва «Нищеты философии» была еще важнее первой. В «пер¬
вой главе Маркс им/ел «дело с Рикардо, по отношению к которому пи¬
тал еще некоторое научное -пристрастие: между прочшм Маркс тогда
еще беспрекословно признавал его закон заработной платы. Во второй
главе речь шла о Гегеле, и тут Маркс чувствовал себя, как рыба в воде.
Прудон совершенно не сгонял гегелевского диалектического метола.
Он продолжал держаться уже реакционной в то время стороны этого
метода, согласно которой -мир действительности вывалится атз мира
идей, и, наоборот, отрчишл реэолоцвюти)ю сторону диалектического
метода: действенность «Деи, которая стчада утверждается, а по¬
том отрицается, чтобы выявить в этой борьбе то высшее ец*«лство, ко¬
торое, упраздняя противоречивую форму той и другой, сохраняет мате¬
риальное содержание обеих.1 Прудон, напротив, различал в каждой эко¬
номической категории хорошую и дурную сторону «и иасал такого
синлеза в науччюй формуле, которая уничтожала бы дурную сторону
и оставляла в неприкосновенное™ хорошую. Буржуазные экономисты,
казалось егмгу, подчеркивают хорошую сторону, социалисты выступают
с обвинительным актом оротмв дурной стороны. Сам же он со своими
формулами и синтезами мнил себя стоящим в одинаковой мере выше
как буржуазных экономистов, так и социалистов.
1 Формулировки Меринга страдают большой ■•точностью, см. Ьг-ек-вле,
•д. IV. — А. В.
U#

В ответ на такую гтретеюнго Маркс говорит: «Господин Пруэоп
льст-гг себя юдеждой, что он дол критику не только (гюсвгпгческой
экономии, Нои коммунизма,— на деле же он стоит ниже обоих. Ниже
экономиста» он стоит потому, что в ка*к?стне философа, который
всегда имеет ош рукой гюлхю.шщую магическую формулу, он считает
возможный освободить себя от необходимости ризб траться »в эконо и-
ческих частностях. Ниже социалистов он стслтт лотошу, что у него нет
ни достаточной проницательности, ни достаточного мулкестаа, чтобы
подняться хотя бы только умозрительно над буржуазным горизонтом.
Он считает себя спшеэам; на деле же ш лишь сложное заблуждение.
Он «шит, что в качестве Мужа науки витает над пралетарнатам и бур¬
жуазией; между тем он только мелкий буржуа, который постоянно ме¬
чется между капиталом и трудам, между политической экономней и со-
циалюмам». При этом, конечно, не надо смешивать мелкого буржуа и
обывателя. Маркс всегда в/дел в Прудоне человека с голое эй и голько
утверждал, что •представлен'» этого человека никак не мчдут выйти за
пределы мелкобуржуазного общества.
Марксу нетруцно было раскрыть шаткость применяемого Прудоном
мегоиа. Если произвольно разрезать диалектический процесс, раздел га
ею на хо;х)шую и бурную стороны, ес и /1релоиностъ одну калорию
как простое лротивогоде против другой категории, то шея сплюни гоя
совершенно безжизненной. Она перестает функционировать и не может
1ги полагать, IB1 разлагать себя на ксггегорин. Как под/»!ннмЙ учен»«
Гегеля Маркс знал, что шиеныо дутрная сторона, которую Прудон хотел
всюду истребить, делает историю, ибо она вызывает борьбу. Если бы
человечество поставило себе задачей искоре*гить только темные сто¬
роны феодализма — крепостное прево, привилегии, анархию — и сохра¬
нило бы его привлекательные стороны — патриархальную жизнь горо¬
дов, процветание се.тъек-охюзяйственной промышленности, развитие ре-
месл I» городах, — то это уничтожило бы все элементы, которые вызы¬
вали на борьбу, эацуииию бы в зародыше буржуазию. Этим поставлена
была бы абсурдная задача — отменить историю.
Маркс верно поставил проблему в следующих слогах: «Если мы же¬
лаем тцхши;а>но понять сущность феодального производства, то мы
должны рассматривать его как способ производства., основанный на
интаговгиэме. Нужно показать, каким образом в рамках этого антаго¬
низма проиэводилкь богатства, какмм образом ошю гремев ню с борь¬
бой 'Между классами развивались производительные силы, каким обра¬
зом один из этих классов, олицетворявший »дурную сторону, отрица¬
тельные черты общее 1венного строя, непрерывно рос вплоть до того
момент, когда созрели «материальные условия его освобождезвия*.
Тот же истор&»чеокий процесс Маркс проследил и на ходе развития
при господстве буржуазии. Производпте.тьные оггношеиия, в которых
она движется, не просты и не единообразны, а сложны и двойственны.
В рамках оси их и тех же отношений одновременно производятся и бо¬
гатства и »нцета. В той же мере, в какой развиваются буржуазия, в
недрах ее развивается и пролетариат, а вслед за тем и борьба между
этими даутмч классами. Экономисты являются теоретиками буржуазии,
коммунисты и социалисты—теоретиками г^ххлетариагга. Эти последние
остакпся ую»л.тами « вдртмиватт из полота *г «спасающие системы
* 111

до тех пор, пока пролетариат еще недостаточно развит, чтобы «консти¬
туироваться как I ела ос, до тех mp, гтока пр^овожлельные силы недоста¬
точно разеилткъ о рамках буржуазною общества и .не стали обрнсо
вываться .чатериальиые предпосылки, необходимые для освобождения
пролетариата и оаздания нового строя. «Во по мере голо как исторгия
идет вперед, борьба пролетариата приобретает все более и более ясный
характер, и для сющгалистнческих теоретиков становится излишним вы¬
думывать науку из своей собственной головы. Они должны лишь отдать
себе отчет в там, что (Происходит у них перед глазаст, и стать вырази¬
телями этою процесса. Пока они заняты только исканием' наукиi и со¬
чиняют ап:темы, пока борьба еще только в самом начале, они видят в
нищете лишь нищету м не замечают в ней революционизирующей сто¬
роны, той, которая ведет к свержению старого строя. С этого же мо¬
мента наука становится сознательным- результатом исторического дви¬
жет«, перестает быть доктринерской и делается революционной.
Для Маркса экономические категории- являются только теорети¬
ческий выражен тем, отвлеченным отражением общественных отноше¬
ний. «Общественна отношения находятся в тесной связи с состоянием
произведнтельных сил. С приобрететюм новых производительных сил
люди изменяют и свой способ производства-. По мере того как они ме¬
няют способы добивания средств к жизни, они .меняют и все свои об¬
щественною отношения... По те самые люди, которые устанавливают
общественные отношечгия сообразно своим производственным, мате¬
рмальным условиям, вырабатывают и принципы, идем, категории со¬
образно сват общественным отношениям». Буржуазных экономистов,
говорящих о «вечных и естественных учреждениях» буржуазного об¬
щества, Маркс сравнивает с теш правоверными богословами, для ко¬
торых своя собственная религия является откровением божьим, а вся¬
кая другая — человеческим помышлением.
<? Несостоятельность пру'донооского метода- Маркс доказывал далее
на целом раде экономически категорий, к которым Прудон пытался
применить этот .метой. Сюда относятся: вопрос о разделе кии труда <и
роли манит, о конкуренции <и монополии, о земельной собственности и
земельной ренте, о стачках и рабочих коалициях. Разделение труда в
противоположиюсть мнению Пру дона есть -не экономическая, а истори¬
ческая категория, и в рпзшчнь?е периоды истории оно пртмтло раз-
лпгные формы. (Необходимой предпосылкой разделения труда с точки
зрения буржуашюй экономики является фабрика-. Но фабрик» вопреки
предположению Прудона возникла не © 'результате дружеского соглатве-
ния между товарищами по труду и даже не в 'недрах старых цехов: хо¬
зяином современной фабрики стал не средневековый цехооой мастер, а
прерпритшате.ть-куюец.
Конкуренция и (монополия являются таким образом не естественно¬
научными категориями, а кагрегор**ями общественными. Конкуренция
есть не промышленное, а торговое соревнование; борьба происходит
не вокруг продукта, а- «жрут прибыли. Конкуренция вопреки! мнению
Пруэдна отнюдь не является овэйсшскм челоиеческой души; порожден¬
ная историческими лотребносгами в XVII! вехе, конкуренция отлично
может исчезнуть в XIX в. в результате новых исторических гютреб-
ностей.
112

**-	.-л^г^- T*~ г >
_	_.	^-v-
-v*~-4 — ,. {f .^r
.-VH*	™	•>-	^‘a-
IJJ/ JX.5.^>^Wn VrT Л--У~~ •
£-4 -'^.^х-л--£з.
^V .**■ ^fuXr^ir
'■M*.	^
XX  C>fl'lvo ,
"• ^	„	'	ъ;-**-?4
** ^	'	У	_:
^-г/г	*	/)>.-^	V\-^
Часть тезисов о Фейербахе. Последний одиннадцатый тезис
гласит: .Философы лишь различным образом объясняли
мир, дело заключается в том, чтобы изменить его",

Фридрих Энгельс (1820—1895), ближайший друг и соратник
К. Маркса. Вместе с Марксом выработал основы научного ком¬
мунизма. Портрет 1840-х гг,

Столь же оигтбочно мнение Прудона, что пртгсхтгаскчгне Хмельной
собственнее™ не обусловлено эастол-лiческиimii прмчимлмн. a кроется
в ftioTimax #*c их© логического et морального характере, стоящих в очень
отдаленной спяои с производством ма'рер*ю1лы-гых благ. Земельном
ршта, гоэорап* Прудон, илтеет задачей связан ь человека более креп¬
кими уэагом с природой. «Но собствешюсть раовиеадась в равли-шие
исторотеосие периоды различно и в зависимости от разных обществен¬
ных отношений»,— отвечает на это Маркс. «Чтобы объяснить *рроис-
хождение буржуазной собственности, необходимо объяснить ьсе об¬
щественные слиэсашетя буржуазного ороиОвоцства. Кто объявляет
собственность «какой-то незалхюимой, самодовлеющей категорией, тот
впадает в метафилггческую пли юрсгттческую иллюзию». Земельная
ранта, т. е. тот ‘из.ланек, который «получается после того ка;< тдержми
производство, включая обычную прибыль и проценты на калипл, вычте¬
ны нз цены продукта, оошигсла и могла возникнуть только при опреде¬
ленных сбществсс.тньпх отношениях. Земельная рента — это земельная
собственность в ее буроку’йэной форме; это — феодальная собствен¬
ность, подчинившаяся условиям буржуазного прсйззвсистщк
И (наконец Маркс выпазил вигторическое значение стачек и коалиций,
о которых Прудам и энать не хотел. О<олько бы социадосты 41 бур-
жуоеязые гксмслххты, »хходя при этам нз прогнив он о ложных побуж¬
дений чи предостерегали рабочих протаю применения этого сружпя, —
том не менее с ©осгмкиовснием крутвюй прогмышлстос ти неизбежно
будут развиваться стачки и коалиции. Конкуренция «разделит рабочих,
но несмотря на это у них есть один общий интерес: поддержать зара¬
ботную п.1.1 ту хотя бы на данном уровне. Общая мысль о сопротив.т^вж
объсгиняет их в коа.тяти, в которых содержатся все элементы гряду¬
ща о боя. Так и буржуазия начала в свое в;^.\уя с частичных коали¬
ций против феодапоз, чтобы загом конституизроваться в класс и в ка¬
честве коне пгтуироианнаго класса лретиоритъ феодальны!! строй в бур¬
жуазный.
Антагонизм >:сжтту гролетариато.ч п буржуазией есть борьба класса
протиз .класса, борба, которая в своем высшем выражении означает
полную революцию. Общественное движение не исключает поллтиче-
екого, ибо нет такого политического далжелия, которое в то же время
не было бы общественным. Общественные эволюции перестанут быть
пожпнческахмп революциями толжо о бесклассовом обществе. А до
того накануне всякого коренного преобразовании общее «венного строя
последнее слсоо социальной «аумн всегда будея гласить: «Борьба или
сме р; ь; кросазая война мли небытие. Тсл< и то лысо тале стаоит вопрос
безжалостная исгормя». Этими слооагх« Жорж Сана Маркс заканчивает
свою книгу.	$■
Изложив в «Нищете философии» ряд существенных моу/ечтоо ixttv
рического материализма, Мдрпсс в то же врелтя подпел о «ей итоги
своим взглядам на немецкую философию. Вернувшись »«аоац к Гегелю,
он ушел вперед, »перешагнув через Фейербаха. Конечно, офпц*1л.к»« .м
i-егелианская школа совершенно отжита свой век. Диалектику селикиго
учителя она «\>еърат.ыа в чисгенный шаблон, который применял: по
ио*м»*>	npui	u*	-ucio	крайне	неулхло. Об этил rej . тыщах с
8	N«9*«r К*(Ш Majire	из

(юли*«* тфавим гтянтрлли что пни ничего ме гтонттмагат, но зато обо весы
пишут.
Нас гегели;wгкъ 'пробил, когда Фейербах дал отставку спекулятив¬
ной идее. Положительное содержание наука» опять получило преобла¬
дание на-д формальной стороной. Но материал »эму Фейербаха недосга-
яо л о ;<рейсттлп е;а.но: о »j, инципа«», он не »выходил за естественнонауч¬
ные тределы и исключал исторический процесс. Маркс не удово льсти¬
ва лея тажб™ матаргааякзмоч, а» будущее показало, что он был «рая. По
яьились на сеет Бюхнеры и Фохты, которые стали качмикммеерами
этого материализма и чье ограниченное филистерство заставило и
Фейербаха заявить, чтоаон хотя и лр;*энает такое мпроооозрлтие .маь
тердолиэмом, но уже устаревшим. «Неуклюжая кляча обывательского
разума, конечно, остингт»т.»»вается в недоумении «перед гранью, отде¬
ляющей сущность от явления, «причину от действия. Ест» однако ты от¬
правился на охоту «по очень изрытой ухабаьмм дороге абстрактного
мышления, то ге садись на клячу». Так выразился однажды Энгельс.
% Но гегелизнцам было далеко до таланта Гегеля. Гегелиамцы могли
похвастать только своим невежеством, тогда как сам Гегель принадле¬
жал к числу наиболее ученых людей всех времен. Перед -всеми другими
философами он имел го преимущество, что смотрел «а веши с точки
зрения исторического развития, «давшей сучту* широкую возможность по¬
нимания истории, несмотря на идеалистическую форму, юотграя отра¬
жает вещи как бы в вогнутом зеркале и представляет себе весь ход
истории лишь «как практическое подтверждение розшглия идеи. Этого
реальжжо содержания гегелетвекой фисюсофии не одолел Фейербах, и
салл гегелианцы отошли от него.
Маркс «принял этот ценнейший элемент философии Гегеля, но он
перевернул гегелевскую философию «постольку, поскольку его отправ¬
ной точкой служил I неумолимые факты дейст»»ител»ности, а не «чистое
мышление». Этим Маркс внес в лштерио-лизм историческую диалектику
и там самым дал «материал»тэту тот «действе»»«принцип», который
стремится не только объяснить мир, но «и соверши» ь в нам переворот.
Б. «БРЮССЕЛЬСКАЯ НЕМЕЦКАЯ ГАЗЕТА»
Для своей небольшой по объему книги, направленной против Пру¬
дона, Марксу удалось найти «двух немецких издателей — одного в
Брюсселе, другого в Париже. Но при этом расходы по.* лечапшию
Марксу прочилось покрыть самому. Зато с лета 1847 г., когда стала
выход»ть «Брюссельская немейкая газета», Маркс «получил в ооое рас¬
поряжение периодический орган, шредостащийннй ему возможность
общественной деятельности.
Газета эта с начала 1847 г. стала выходить дважды «в неделю и из¬
давалась Адальбертам фон -Бор«»ш т ея гам, превшим редакторам газеты
«Фортвертс» (Вперед), к оптовую издавал БёрнштеГм. Бориштедт, как те¬
перь незыблемо установлено на «основан;:и материалов берлинского и
венского архивов, состоял на службе у австрийского и пр)х:ского «»тра¬
вите льете. Ещинстэенное, что не усггамоялемо, это — занимался ли он
114

шпионством м fi то время, котгш жил в Брюсселе. Пмдозрешгя насчет
Борнштадта воэтжли и тогда. Но проти-в них /говорил тот факт, что
прусское посольство с Брюсселе усилешку натравливало бельгийское
прсив; таельство против гаветы Борнштедта. Возможно, конечно, что это
делалось только для отвода глаз, чтобы упрочить репутацию Б*>рнцл едга
в глазах ресо.моцнонеров, собравшихся в Брюсселе. За.лгитн;гкм леонов
и алты; ей, преследуя свои «возвышенные цели», совершенно неразбор¬
чивы в средствах.
Во всяком случае Маркс не верил, что Борнштедт предатель. Га¬
зета Борнштедта, говорил он, ииеет при многих недостаткам и неко¬
торые заслуги. Если в этой газете находят так много де<]>ектоо, то их
следует исправить, вместо того чтобы отмахиваться от нее под деше¬
вым предлогом, что Борнштедт «нехорош». Конечно, это гораздо труд¬
нее, чем просто отвернуться от нее, по зато и гораздо полезнее. 8 ав¬
густа Маркс написал Гер вегу с большой горечью: «Сегодня не нравится
издатель, завтра — его жена, послезавтра — тенденция газеты, затем—
стиль, зате«и* наконец — формат. А иной раз мы отворачиваеу.ся от га¬
зеты лоталту, что распространение ее связано с больны mi или мень¬
шими олсигностямм. .. У наших немцев «сеида наймется iiipo запас тысяча
мудрейших соображений, чтобы объяснить, почему они не испатьэо-
вадл представлявшийся случай. Каждая возможность что-нибудь дей-
ствительно сделать* приводит «гх только о смущение». Далее Маркс жа¬
луется на то, 410 его рук аллеи встречают toikoc же отношение, как
«Брюссельская немецкая газета», « кончает резкими словами по ад¬
ресу тех «ослов», «сторые ставят ему в <вшгу то, что он предпочитает
печататься л о-ф ранцу зеки, чем не печататься вовсе.
Если даже считать, что Маркс, желая «использовать предстанпв-
шийся случай», отнесся недостаточно бдительно к подозрениям про¬
тив Борнштедта^, то нельзя сто за это шаяить. Случай представился
действительно очень благоприятный, и было бы шразумно упустгть его
1Ю пустому подозрению. Весной 1847 г. настоятельная фкцшеовая
нужда заставила а русского короля созвать объединенный ландтаг, со¬
единявший воедлио прежние провинциальные ландтаги. Это была
феода. ыхьсос ловкая корпорация, подобная той, которую под ддвле-
нием таких же обстоятельств созвал весной 1789 г. Людовик XVI.
В Пруссии, правда, дело не двинулось*так быстро впзред, как некогда
во Франции, но во всяком случае и объединенный лайд гаг вовсе не на¬
мерен был раскошеливаться и категорически заявил правительству, что
не отпустит ему никаких средств, пока не будут расширены (права
ландтага « обеспечен его периодический созыв. Лед тронулся. С ф маи¬
совой ну ждой шутки плохи: не сегодня-завтра приш лось бы начать
игру с начала, и чем скорее было взяться эп дело, тем лучше.
В таком смысле писали свои статьи для «Брюссельской немецкой
газ?ты» как Маркс, так и Энгельс. Прениям объединенного ландтага о
свободе торговли и покровительственных пошлгшх посвящена была
статья, напечатанная без подписи, но, смая по содержа1 л во и стилю,
очевидно написанная Энгельсом. Он был в то время проникнут убежде-
нлм. что немецкая буржуазия нуждается в высоких покрот 1тельствен-
ных ^пошлинах не только для того, чтобы ее не раздавила ин »странная
промышленность, но еще более для того, чгабы окрепнуть и преодо-
JL	115

/теть абссхтктшэгм oi феодализм. В ипу этого Энгельс и советовал проле¬
тариату поддерживать апггацию за i;окровител»<.pi^wHi«е пошлины хотя
бы только по этой прение. Он говорил, что Лист, главный аштор»гтет
защитников пса. ; * « а г»е льсАенных пошлин, создал лучшее, что есть в
«ммецкой бури i ^з1ю-эко«сг,пческой литсрспутре,— но прибавлял, что
вся прюсгсшлшнля eueres» Листа стакана им у француза Фсрье, теоре¬
тического иылциатора кип тми ei гталыюй системы. И Энгельс предюста-
регал рабочих, чтобы они т?е даоади водить себя за «ос обманными ре¬
чами о «благе рабо**его класса». 11 защит г тки свободы торговли и сто¬
ронники покровительственных пошлин грпкрызаются этой нарядной
вьюеской, за которой фежду тем скрывается одижнкоао своекорыстная
«гитация. Оплата труда остается прежней как при свободной тотозлг,
так и при гкссчровите льетше/ гю,i озстеме. Энгельс защищал поэтому по-
крошпельс ьетшые пошлины только как «прслресаашую буржуазную
«кру», и такого же мнения держался Маркс.
ftkipjccciM и Энгельсам сосбща написана была большая статья в ответ
ка вылазку хргетшвкки-феодального социализма, »тачанииого кампанию
в «РеГ.саском наблюдателе»; этот орган оаэогсш был незадолго перед
тем правительствам в Кельне с целью натраша авашс*я реГгнскчих рабочсах
на рейнскую буржуазию. На столбцах «PefaiCKcro наблюдателя» осо¬
бенно усердствовал молодой Герман Вагонер, как он са»м сосбшает в
своих «Воакхгг *гсгу.vstx». Маркс и Энгельс «при свсаьх близких связях с
Кланом верситю знали об этом: насмешки над «преет гзанным сосет-
ником консистсрял» составляют пасто&шиый припев их ответной
статьи, а Ватсскр в то время был асессором консюторш в Магиебурге.
На этот раз «РеГаккий наблюдатель» воспользовался провалом
объединенного лдндтзга^ чтобы поГгть рабочих на эту удочку. Тем,
что буржуасг я отклошпа все денежные требооанггя правительства, го-
клзмнап «Рейжкий набл»одатель», она показала, что стремится только
к захвату власти © соси руки; неродное благо ей бззразлтчно. Бур¬
жуазия ш, двигает народ только для того, чтобы запугать прави¬
тельство. Народ аля нее лтаиь пуше^тюе мясо в ее бурном натиске *го-
*пи !Праа»гтельстве»г«ой власти. То, что ответили «на это Маркс и Эн¬
гельс, было бесспсрным. Пролетариат, гс©ор#.ом с«и, не пи¬
тает шжамих иллгеэ-лй опюаггельию буржуазии, как л относителмю
лра©1ггельстга. Он только спрашивает себя, что батге соответствует его
целям,—власть буржуазии или власть правительства; а для тег о что¬
бы отьешть на этот вопрос, достатокю сравнить положение немецких
рабочих с пкхюокепиам рабочих в Англии и Франции.
«Рейнский наблюдатель», не питаясь самой гаокелтрюбной демаго¬
гии, восклицал: *Счастл::сий народ. Ты победил в трингише. И если ты
не понимаешь, что это за побила, то послушай, как тебе это объяснят
твои грсштаснгте.ти, во врамя вех длинной речи ты, быть .может, забу¬
дешь о своем голодном желудке». На это Маркс и Энгельс ответили
прежде cKt.o с едкой насмешкой, что одно безнаказанное польза л »я! 2
пер	л	оде	т хк ате л ветром	подтверждает, что немецкая печать
jr ;?ствнтелик> «свободна». А за гетч ciwi даказьигнот, что 77рюлетагтт
нпкпххихчо понял притадшпальную сторону вссдюса, что он утекает
ландтаг ©свое «е за его победу © принципиальном ©агтюсе, а напро¬
тив— за то, что лаладгаг не одержал победы. Если бы лаюдтлг не сг-
110

pawif'BMCfl требование* расширения свет coc.nnnwx прав, о потребо¬
вал бы кроме того учреждения суда присяжных, рас«енства перед зако¬
ном, отмены бариты, свободы печати, свободы ассоциаций и подсад¬
ного представительства, то cbi нашел бы в пролетариате самую сильную
поддержку.
Затее* Маркс и Энгельс опновзтельно расгтрллиьтигь с благим« рлс-
суждениттл о социальных принт max христианства, затмевающих ком-
мутэм. «Социальные принципы христианства шюют за собой вооач-
нгсшоть веков, в течегг.е которых у них была полная ваагажнэсть раз¬
вязаться; поэтому нет надобности, чтобы дальнейшему иех развито
апособствосали прусские советики конспстсряи. CoantauKjiiue при>ад-
Ц'зпы xpi гетманства спраэдьвасли дреинее рабство, возвеличивали сред¬
невековое креп ссгное -право, а в случае надобности защищают и у гне¬
тем ье (пролетариата, хотя н делают это с жалостливым иодом. Со-
циальные лрпоимпы христианства -проповедуют необходимость сущест¬
вования и правящего н oopaöoiценного классов и высчаоывают только
блате пожелания, чтобы правите:»! были милостивы к подчиненным-.
Сощгалшые принципы христианства,—так утешают народ советники
консистории, —переносят расплату за осе мерзости на «.беса. Но тем
самым эти принципы опраодыхиот продолжение всяческих мерзостей
на земле. CcmxvHue 'Принципы х>рстианства признают все гнусные «на¬
силия угнетателей <дод утнетскодш лвзбо епраесоливым наказанием со.
первородный грех и другие грехи, либо мопытаииями, которые господь
в своей .мудрости» возлегает на- опас««1ых. Социальные принципа
хриспислства пролосе^утот трусость, са^юуттчижение, покорность, рог
болопие, слаэач, все качества черни. А пролетариат «е желает, чтобы
с wm сбраща.т.гсь, как с чернью; -мужество* чувство собс тоет того
достссгства, гордость ei (незавнсижхть ему нужнее, чем хлеб. Охрталъ-
ные принципы христианства ттрсскжчтуты хпнжестгон, а пролетар*~ат
революционен». Этот революционный лролетаршт -Маркс и Энгельс вели
в бой против приманки -монпрхлчеаких социальных реформ. Народ, ко¬
торый сю слеэпмгл на глвоак блЕгсоарит за пинок и за брошенный ему
грош, существует л:хиь в фат-сиги короля. Подлинный народ проле¬
тариат— дюжий и злостный парень, говоря словами Гоббса. Как он
поступал с коралями, которые хотели празести его, показывает судьба
Карла I английского и Людовика XVI французского.
Эта статья, точно градом, побила феодально-социалистические по¬
севы; но несколько ударе» следовало бы направить и в другую сторону.
Маркс и Экгельс были прг.вы, защищая политику объединенного ланд¬
тага., отказавшего в деньгах беспутному и реакционному прагяггельспву.
Но они оказывав* этому ландтагу стошкам большую честь, приписы¬
вая таким же мотивам отклонение подоходного налога, предложенного
правительством. В этом случае речь шла скорее о ловушке, которую
правительство поставило буржуазии. Требование отменить крайне сте-
сш/гельный зля рабочих больших гсрсдоо налог на помол и на убой скота
и поэу.еспггь Ф'.ахикгооый дефицит прежде всего «юзомодомм налогом
На им\ щие классы исходило первоначально от рейнской буржуазен;
онл рукоподстчюиа лось при этом такими'же основаниям«, как англий¬
ская буржуазия в борьбе проще хлебных пошляк
117

Требование это было в высшей степени ненавистно правительству:
для его осуществления пришлось бы задеть и крупных эемлаакиель-
цев. К тскму же налог на помол и убой скота взимался только
в больших городах, н земельные собственники не смогли ожидать, что
его отмена (понизит наемную плату экюплоаашруемого ими пролета¬
риата. Бели правительство осе же внесло соответственный злконо-
1роект в соединенный ландтаг, то сделало оно это с задней мыслью уро¬
нить пресыгж ландтага и поднять свой собствежи/й. Оно рассчитывало
на то, что феодалнносос.тонкая корпорация никогда не соглааится на
налоговую реформу, которая облегчила бы хотя бы временно тягош
рабочего класса за счет имущих классов. Насколько правительство
имело основами?е ш это рассчитывать, видно уже из результатов голо¬
сования правительственного законопроекта: почти все князья и п;т1н-
цы, почти все помещики, все чиновники голосовали против. При этом
правя ;ельстау еще особенно посчастливилось: .когда дело дошло до рдз-
ьязюи, часть буржуазии с трескам провалилась.
Перья официозов стали тогда использовать непринятие подоходного
вьюга как ясное доказательство лжи и обмана буржуазии. Особенно
неутомимо выезжаю на этом коньке «Рейнский наблюдатель». Маркс и
Энгельс были поэтому совершенно правы, копи заявляли господину
«освепнику консистории», «что юн величайший, бесстыднейший не¬
вежда в эконсгоичеоких вопросах», если утверждает, что подохоцный
налог может хоть на волосок облегчить социальную нужду. Но они
ошиблись, когда защищали отклонение подоходного налога как спра¬
ведливый удар, направленный против правительства. Удар этот совер¬
шенно не попал в цель, ибо правительство скорее укрепилось в финан¬
совом OTHoiueisat, сохранив в своем кармане -прежний налог на помол и
убой окота, функционирование и доходность которого были вполне itpo-
верены, вместо того чтобы мучиться взиманием подоходного налога,
удача которого, если взимать приходится с имущим классов, как это
известно по старому, а также и по новому опыту, чаще всего оказыва¬
ется весьма (капризной. -Маркс и Энгельс в этом случае считали бур¬
жуазию еще революционной, в то время как она была реакционной.
Совершенно обратным образам действовали иногда «истинные со¬
циалисты», и понятно, что в тот момент, «ада буржуазия стала опоя¬
сывать свои чресла», Маркс и Энгельс решили еще раз выступить против
этого направления. С этой целью написан был ряд фельетонов Маркса
в «Брюссельской немецкой газете» против «немецкого социализма в
стихах и прозе», а также еще одна ненапечатанная статья; она напи¬
сана рукой Энгельса, но, быть может, составляла общую работу
Энгельса н Маркса. В фельетонах, как и в статье, сводятся главным об¬
разом литературно-эстетические счеты с «истинным социализмом».
Это была самая слабая hjm, бьгтъ .может, самая сильная его сторона.
Вьхлулая против художественных прегрешений «истошного с он; га-
лиг- л», Маркс и Энгельс не всегда достаточно справедливо оцени¬
вали права искусства. Так, в рукописной статье подвергнуто неоправец-
л.*во резкой кришке великолепное «£а ira» Фрейлиграта. Песни Карла
Бека «о бедняке» Маркс тоже судил в «Бркххе.1>ской немецкой г&-
•те слишком строго, усмотрев в них «мелкобуржуазные иллюзии».
Но он зато ве}«ю предсказал печальную суаыбу аниюнайеянцого натура
II»

лмэма, «чп улившего пятьдесят лет спустя, когда шелл в своем (тгзьве
о Беке: «Бек воспевает трусливуюмелкобуржуазную нужду, «бедняка»,
pauvre honteux (стыдивого бедняка. — А. В.) с его жалкими. амиренны-
ми и непоследовательными желаниями, а не гордого, угрожающею и ре¬
волюционного пролетария». Наряду с Карлом Беком притянут был к
ответу* еще и несчастный Грюн, который в одной, с тех пор забытой,
книге изуродовал Гете, разбирая его «с человеческой точки зрения»,
т. е. сфабриковал ш всех мелких, скучных и филистерских черт ве¬
ликого поэта его «-истинный образ».
Важнее всех этих перепалок была большая статья, в которой Маркс
чинил суд над пошлым радикальным фразерством с неменьшей рез¬
костью, чем над «социалистической» фразеологией правительства. В по¬
лемике против Энгельса Карл Гейнце объяснял несправедливость иму-
шеелвени» х оллошений из принципа возникновения власли. Гейнце на¬
зывал труси» и дуракач всякого, кто «спадал на буржуазию за ее
стремление к наживе и не трогал короля за его стремление к власти.
Гейнце был обыкновенный крикун, не заслуживающий особою внима¬
ния, но 'взгляды, (Представителем' которых он являлся, приходились чрез¬
вычайно по вкусу «просвешенным» филистерам. Монархия по его мне¬
нию обязана своим существованием только тому факту, что люди в
течение веков! лишены были здравого человеческого смысла и чувства
собственного достоинства. Теперь же, когда они юкупь обрести это дра¬
гоценное достояние, все социальные вопросы исчезают перед вопросом
«монархия или республика». Это «остроумное» суждение представляло
собой верную антитезу взглядов столь же остроумных, как Гейнце, мо¬
нархов, поимнешдо которых асе революционные движения вызваны люпь
злой водей демагогов.	^
Маркс же выяснил, и прежде всего на примере немецкой истории,
что история создает князей, а не князья историю. Он указал ка эконо¬
мические причины возникновения абсолютной монархии. Она по¬
является в переходное аре.мя, когда ^адают старые феодальные сосло¬
вия, а средневековое бюргерство вырастает в современный буржуазный
класс. Что в Германии абсолютная монархия была создана позднее и
держится дольше, это вызвано изуродованным ход сум развития немец¬
кого бюргерства. Наси1льстве*шо-реалцио!1ная роль, столь излюбленная
правителями, объясняется таким образом экономическими причинами.
Абсолютная монархия локровите.тьсгвовала до определенной стадии
развитию торговли и пролили ленности и вместе с тем возникновению
буржуазии, «идя в этом необходимые уело пня и на1?ионального могу¬
щества и собственною блеска. Теперь же абсолютная монархия ставит
всюду преграды торговле и промышленности, которые делаются вое бо¬
лее опасным оружием в руках ставшей уже мигутцествештой буржуа¬
зии. Из города, где родилось ее величие, она бросает пугливый и оту¬
певший взор на деревню, где почва удобрена трупам»! ее старых испо¬
линских противников.
Статья изобилует плодотворными1 мыслями, но соблазнить «здравый
человеческий разум» благочестивого филистера бьию не так легко. Ту
же теорию власти, которую Маркс отстаивал за Энгельса против Гейн-
«е Энгельс т*гужден был на целое локосаелие гкхзже отставать ja
Маркта протгю Дюринга.
и«

в. 00*03 КОММУНИСТОВ
Вильгельм Вольф.
В 1847 г. ка\шуиг,встическая ко-
лсшя в Брюсселе сильно разрослись.
Кочте^зно, в «ей не бы/ю «и одного че¬
ловека, который мог бы сравниться с
Матосам или Энгельсом. Иногда каза¬
лось, что либо Мюсгсей Гесс, либо
Вильгельм Вольф — оба были сотруд¬
ники «Брюссельской немецкой газе¬
ты» — присоедшятся в качестве
третьего к союзу Маркса и Энгельса.
Но никто из них в кеше концов не
стал этим треть*,ам. Гесс никак не мог
освободился от	фклбеофзкой iryTü-
иицы, в которой	он погряз, и беспо¬
щадная резкость	су ж доли« о его гро-
иэзедемдак в «Комкруттастическом ма¬
нифесте» прызела к полному разрыву
Гесса с Марксом и Энгельсом.
Солее	тюэдней била	дружба	Мгркса и Э»<;ельса	с Вильгельмом Воль¬
фом,	который	приехал	з	Брюссель лишь весною	1846 г. Дружба эта
прочно держал съ, осма ее не грервала ыреждеорег.е, .пая смерть Воль¬
фа. Но Во.ж>ф лс был са-мостоятльвнлм мыслителем. Как писателе ею от.
де.тяли от Маркса и Энгельса не только светлые стсропы «популярной
мпвюры». Вольф принадлежал к угнетенному крепостному крестьянству
Силезии и с сети.разимыми трудностями добра-лея до университета.
Изучетге на ушаз.рситетской скамье важжих мыслителей и поэтов
древности -питало в нам платежу.' ненависть к угнетателям его класса.
Его несколько лет таскали по ст. сэокши крепостям» как демагога, а по¬
том оъ устроился чагтньям учителем в Бресллвдг и вел неутолимую
мелкую войну с бюрократией и феззмрой, пока наконец новые дела,
возбужденные сротп© него, не побудили его уехать за границу, чтобы
не эаюфеть в прусских тюрьмах.
Вольф под!»ужился в Бр:славле с Лассалем, а потом сошелся с Марк¬
сом и Энгельсом, п осе трое украсили его могилу Неувядаемыми лав¬
рами. Всг.'л.ф гр: л in д л еж ал к тем благородным натурам, которые по
слонят поэта раопланипаются ценой csnunc себя. Его непреклонно твер¬
дый характер, несокрушимая верность, его крайняя ссссстлнпость, не¬
запятнанное беекnpi.хгп:е и никогда но иэтеиязшая evv скромность
делали ею образцом poocvnoi умного барса; эти ка*1естза Вольфа объ¬
ясняют то высокое угажоине, с каким при всей любви или при ос.й не¬
нависти к нему всегда говорили о нем его политические друзья, так же
как и политические протнсники.
Несколько более поодаль стояли в кругу Маркса и Э|телъса одгго-
фяшьтец Вильгельме *Вольфа Фердинанд Вольф, а также Эрнст Дропке,
знтг.р превосходной югти о доюартопсксго Вер л» •nie. В книге его усмо¬
трели оскорбление ее.пчества, и он был приговор?« к jwyw год im кре^
пости. Он бежат пэ каземлтшч Везетя и ппибмл в К^юггеть зня*ггг»г»ьно
позже всех яр сих. К их Оолее тесному кругу принадлежал тжже Георг
120

Верт, которого Энгельс знал еще в то время, когда был грмказчиком
в Мшгчесторс, а Ворт — тоже лрикаоч 1:x0м немецкой ф;.у>мы в Б;*иг
форте. Верт был подлинный поэт и иманно 1Ютому был свободен от
всякого цехового педантизма поэтов. Он тоже умер молодым; ничья
любящая ра'а не собрала еще его стихотворений, проникнутых подлин¬
ным духом бсрющегсся пролетариата и щедро разбросанных поэтам по
разным изданиям.
К этим интеллигентам ормсоедожились затем и способные рабочие.
Самые значительные из них были Карл Валлау и Стефан Борн — оба
наберщики «Брюссельской немецкой газеты».
Босссель, столица Бемсш, щеголявшей там, что от является об¬
разцами буржуазной монархии, был самым психЬдящ'.зм местам д-;я того,
чтобы завязывать оттута межцународные оттюшения, в особенности до
тех пор, пока в Париже, все еще остававшемся очгх im револки1 опт :х
движений, свирепствовали сентябрьски^ за.оны: В ежмой Бен гни у
Маркса и Энгельса установтпкгь хорошие отношожгч с реванасюче-
ралш 1830 г. В Германии, в особенности в Келье з_*, у жгс были старые и
нсоые друзья: наряду с Геерам Юном главным образом врачи Д’Эстср
и Дариельс. В Париже Энгельс подружимся с ссциа адоичеокн-д im к а-
тической партией ® лсг:е ее литературных прелстдоитслгй— Луп Бла¬
ма и Фердинанда Флакона, ргдактора органа этой партии, «Реформы».
Еще более тесные откошешя устанотткь с репато\\и мной фрлк пгей
чартистов — с Юлианам Гарнгй, редактором «Северной звезды» («Нор-
дерн Стар»),*'И с Эрнестом Джонсам, который получил <л"/разаван <е и
воспитание в Германн;ь Эти чартистские оожди оказызап сильное
вл wirte на членов «Братской рггмокраггин» («Фратерналь Демократе»),
международной организации, в которой представлен был и «Союз спра¬
ведливых» Карлом Шоп пером, Иосифом Машем и друптш.
Этот Союз и допел дело до решительного выступления в январе
1847 г. В качестве «коммунгктпческ-спо корреспондентского ком пета
в Лондоне» Союз был в сношениях с «брюссельским корреспондентским
комитетом», но отношения между trsyjn были догольно холо;снме. Одна
сторона относилось с недовернем к «Лениным», которые не могут знать
«какой мозоль болит у рабочего», а другая питала такое же недоверие
к «шт!рсуб!шперГ1М», т. е. к ред^гсленнически-цехозой ограниченности,
еще стильно гссподствссавшей тогда среди немецких рабочих. В Париже
Энгельсу пришлось потратить много труда, чтобы рц'аать тамошних
«ппраубингероо» из-под влияния Подола н Вейтлинга. Он считал лон¬
донских «штраубингеров» единственными, с которыми ещо .можно сго-
всриться. Но все же он киооол «ерундой» обращение, тдшног «Союзом
спразед.ь:выА» осенью 1846 г. по шлезвиг-голштипскому во»; расу. Пр;*д-
стааители Союза, говорил он, научились у англичан как раз самому не¬
лепому: латному неумению учитывать реальное положение вещей и не¬
способности понять ход исторического развития.
Спустя слишком десять лет Маркс объягнал свое тогдашнее отно-
шстме к «Союзу справедлгзых» следующим образом: «Мы издазаxi в то
время рял памфлетов, отчасти печатных, отчасти хтгогр^рованпых,
в которых подвергали беспощадной критике смесь из 4 ряшутжо-ан¬
глийского социализма ичи коммунизма, и немецкой философии, сосгая-
тявшую в то время тай..ый катехизис Союза. Этому учешно мы проги-
121

вотюставили научное наследование экспомическопо строя буржуазного
общества как едннстъеюю состоятельную теоретическую оонону. И за¬
тем «мы объясняли в популярной форме, что речь идет не о точи, чтобы
провести (какую-нибудь утопическую систему, а о сознательном уча¬
стии в происходящем на наших глазах историческом процессе общест¬
венного переворота». По мнению Маркса, эти издания и побудили ком¬
мунистов прислать в Брюссель в январе 1847 г. члена своего централь¬
ного комитета, часовщика Иосифа Мол.тя, который предложит ему и
Энгельсу вступить в Союз, так как Союз намерен принять их воз¬
зрение.
К сожалению не сохранилась ни одна из брошюр, о которых гово¬
рил Маркс, кроме циркулярного письма против Кроте, с или ученного в
этом письме как эмиссар и прсрок тайтюго «ессейского союза» —
«Союза справедливости». В письме говорится, что Криге мистифицирует
действ*гтельное истерическое развитие коммунизма в различных стра¬
нах Европы, приписывая происхождение и успехи коммунизма, леген¬
дарным и романт41чны.м, выдуманным «рожкам этого «ессейского
союза» и распространяя сумасшедшие фантазии о могуществе Союза.
Если это письмо «повлияло на «Союз справедливых», то значит члены
Союза были все же не «штраубингеры», и английская история научила
их большему, чем предполагал Энгельс. Несмотря на нелюбезное упо¬
минание в письме об их «ессейском союзе», они лучше оценили это
письмо чем Вейтлинг: последний не был лично задет в письме, но тоже
стал на сторону Крите. «Союз справедливых» в самом д£ле сохранят
больше свежести и силы в таком мировом центре, как Лонцок, чем в Цю¬
рихе или даже в Париже. Предназначенатвi сначала для пропаганды
среди немецких рабочих, Союз принял о (мировой стол яде международ¬
ный характер. Руководители Союза состояли в оживленных сношениях
с эм hi рантами всех стран и были очевидцами мощного нярастааягя чар¬
тизма. Это расширило нх умственный горизонт, и взгляды их проелфа-
лись гораздо дольше обычных ремесленно представ ленч гй. Наряду со
старыми вождями — Шаппером, Бауэром и Моллем—вы двинул, ась, пре¬
восходя их своими теоретическими знаниями, жнл от кец-ч; п ыа тюрист
Карл Пфейдер из Гейльброца и портной Георг Эккариус из Тюрингии.
Написанная рукой Lllaimrepa и помеченная 20 января 1847 г. дове¬
ренность, с которой Молль явился в Брюссель к Марксу, а потом в Па¬
риж к Энгельсу, составлена была еще очень осторожно. Подателю дава¬
лось поевюмочие сообщить о положении Союза и дать разъяснения по
асам важным пунктам. При личных переговорах Молль действовал го¬
раздо свободнее. Он предложил Марксу вступить в Союз и рассеял его
первоначальные сомнения, сообщив, что центральный комитет намерен
созвать конгресс в Лондон и выстутпъ на нем с магагфестом, в кото¬
ром критические взгляды Маркса и Энгельса буттут возвещены как* уче¬
ние Союза. Нужно только, чтобы Маркс и Энгельс способствовали
преоцолению сопротивления старомодных элементов, и для этого обо
они должны вс Iулить в Союз.
Маркс и Энгельс решил! принять это предложимте. Однако, «а кон¬
грессе. который состоялся летом 1847 г., приступле^ю было еше только
к демократической организации Союза в соответствии с заданиями аги¬
тационного общества, вьмужценного, правда, действовать ианократип-
Ш

»*o, но все же чуждого всяких эадиюлриг.гческих целей. Союз раэбвгвапся
по этой организации на общины, имеющие не .менее трех и не более
десзтти членов, на округа, руководящие округа, цеетральный комитет и
конгресс. В программу Союза входити: свержение буржуазии, провоз¬
глашение власти пролетариата, упразднение старого общества, основан¬
ного на борьбе классов, и осжхшме нового общества, в котором будут
отсутствовать деление на классы <и частная собственность.
В соответствии с демократическим характером Союза, принявшего
название Союза коммунистов, новые статуты отданы были -прежде всего
на обсуждение отдельных общин. Окончательное постановление. отло¬
жено было- до второго конгресса, который должен был состояться еще
до конца года. На нем предполагалось .прежде всего обсуждение новой
программы Союза. На первом конгрессе Маркс еще не присутствовал. В
нем участвовал уже однако Энгельс как представитель парижской и
Вильгельм Вольф как представитель брюссельской общин.
7.	ПРОПАГАНДА П БРЮССЕЛЕ
Союз коммунистов считал своей задачей прежде (всего основание
просветительных кружков для немецких рабочих, чтобы иметь возмож¬
ность вести открыту ю пропаганду, а также пополнять и расширять свой
состав наиболее подходящими членами этих -кружков.
Организация кружков была всюду одинаковая. Один день в неделю
назначался для прений, другой для развлечений (пение, декламация
и т. д.). Всюду устраивались библиотеки и по возможности классы
для преподавания рабочим элементарных знаний.
По этому образцу организовано было и немецкое рабочее общество,
основанное в конце августа в Брюсселе, и вскоре оно насчитывало уже
около ста членов. Председателями были избрать* Моисей Гесс и Валлау,
секретарем» — Вимьгелим Вольф. Общество собиралось вечером по сре¬
дам и воолресеньям!. По средам обсуждались важные вопросы, касав¬
шиеся интересов пролетариата, а по воскресеньям Вольф давал обыкно¬
венно еженедельный обзор политических событий и вскоре проявил
особое умение освещать события. За его чтением следовали развлече¬
ния. в которых принимали участие и женщины.
27 сентября общество это устроило .международный банкет, чтобы
показать, что рабочие разных enpe« питают братские чувства друг
к другу. В то время для политической пропаганды чаше всего пользо¬
вались формой банкетов, чтобы отстранить полицейское вмеша¬
тельство, обычное на общественных собраниях. Банкет 27 сентября
имел еще кроме того особого рода причину" и цель. Его устроили Борн-
штедт и другие недовольные члены немецкой колонии для того, чтобы,
как писал присутствовавший на .нем Энгельс отсутствовавшему в то
црвмя Марксу, «свести нас на второстепенную роль ню отношению к
бельгийским демократам и ооодать гораздо более значительную, более
всеобъеюлкпцую ерганшацию, чем наше никудышние рабочее об¬
щество». Энгельс однако во-время пресек эту интригу. Его ллже мэбро-
л' вместе с французом Эмбером одним из двух товарищей препоелв-
*	143

теоя, хотя он н оппзиододкы о г лои чести о ичду своего «страшно мо¬
лодого втца». Почетным председателем банкета избрал! был генерал
Медонэ, а действительное лредседататьстш поручено было адвокату
Жотрану. Оба они были старые бсрцы, участоггжи бельгийской реиолю-
цеш 1830 года.
За банке^нь?м столом собралось сто двадцать человек гостей —
бе.тьгт'гцеи, немцев, французов, лэляксв, выодьянцев, а также один рус¬
ский. После многих »речей решиыэ Оп..у> сс.озать Бельгии «Общество
^узей реформ» по образцу «Братской демократии». В члены подго¬
товительной комиссии выбран был и Энгельс. Но .он вскоре посла того
уехал из Брюсселя и поэтому в письме к Жотрану предложил пригла¬
сить на его »место Маркта, который, по.следам Энгельса, несслшекно и
был бы выбран, если бы мог присутсгвозать на собран? ш 27 сентября.
«Таким образом не г. М. ркс заменит меня в комиссии, а скорее я за¬
менял г. Маркса на собрании». И деист «ителыно, когда «Де.мо. па отче¬
ское общеспоо для объединения всех стран» открылось 7 и 15 ноября,
'по Эмбер н Марях были избраны тс:.а*рищ;.лт председателя, а Ме-
гиьэ и Жотран были утверждены—первый почетным и второй дей¬
ствителен мм председатёлссм. Статуты общества подписаны были бгть-
пийсмши, немецкими, фрапцуза^ттг, польскгчми длгосфатами— л об¬
щая подписей было около шествадесягк. Из неодев радом с Марк¬
сом подписал^ь Моисей Гесс, Геер. Верт, дш Вольфа, Стефой Берн и
Боркилгэдт.
Перзым публичным «ьгетунлеююм «Демократического обигесга»
бы .то состоявшееся 29 ноября лраодюэание годовщины польской ре зо¬
ле цюк От имени немцев на празднестве выступил Стефан Барм. Его
речь .ипала большой успех. Маркс же был официальным г;р -оставите-
лс-дт Общества на лштгнге, успроенкам «Братвой дол*' .кратной» в Лон¬
доне в тот же день и по тому же случаю. Речь его (Vati вьухржака це¬
ликом в траетарско-|еволюшюнна.м тоне. «Старлея Польша отгиб та,—
сказал он, — и мы метдее всего желает ее восстгмов.кпия. Погиб а од¬
нако г,« тссыоо старая Польша, но и* старая Германия, стгтрия Франция,
старая Англ »я, погибло ©зе старое обществт. Но потеря строго об¬
щества не является потерей для тех, кому нечего терять в стцххм об¬
ществе, а это отиоснтсл теперь к болыш?!тстеу людей во всех стра¬
нах». Меркс, видел сигнал к освобождению всех утнетенных народов в
лебеде пролетариата над буржуаз ией, а тем решительным ударом, ко¬
торый приведет к победе осех уте те i иых -над их утке тате. тхми. с*н
считал нсбео^ шгдийсвспх сро Старнсе над английской буржуа я; ней.
Польшу ну жно оовобооить -не в Польше, а с Англии. Если бы чартисты
грсО-д:*ли cbojtx внутренних грагсс, то они разбили бы этпм весь об-
шествепний строй.
В ответ на адрес, который им поднес Маркс, члены «Братской де¬
мократии» взяли такой же тон: «Ваш препетш- те ль, наш друт и брат
Маркс, «расскажет вам. как восторженно нстретти его появление и чте¬
ние вашего а^треса. Все взоры сиял г радостью, все уст приветство¬
вали его, все руки братски протягивались к вашему лрезстиште.то...
Мы пргрнимаем с чувством живейшей радости союз, тестерый вы нам
предлагаете. Наше общество существует уже .топ года. « дел^т wo —
•се люди братья. Па нашем последнем празднестве годовщины оа**«-
124

ння общее тсп мы предлагали соятть деп'кжрп'тчсэкий конгресс всех на¬
ции, и мы б ими очень jiuu, ьли^и узнали, что и вы выступит публично
с такого же рода пгч?дтожениямм. Эагсеор королей нужно осОароть за¬
говором и ро;. и. . . Мы убеждены, что нужно обращаться к действи¬
тельному народу, к «пратетйрзяси, к людям, мот агн^з ежедневно проли¬
вают кроаь и лот псд -гнетом согремеггнсво общссткннсго строя, что¬
бы осущеспиЖъ сбщсе братство... Из хмжин, с мансард ятя из подвалов,
от ллуга. с фабрики, от *йх.юсадьки прсгтут и уже идут по той же до¬
роге нэоиггели братства и избранное сшаители человечества». «Брат¬
ская демокроилл» I^хдложнла, ч сбы общенародшлй дамокритычсектай
wcicrpecc собрался в сентябре 1848 г. в Бджоселе, до гхкотсрой степени
как бы в противовес фраярсдсроескаму конгрессу (сторонников сви»Ъ-
ды торговле, состоя ели аиус я том же в сентябре 184 7 г.
Передала приветствия обществу «Фрпторналь Демокрите» была од¬
нако не ev>^хтхспной целыо поез-км Марков Лондон. Н.лосгсдствгнго
пос.е миг. ига «в честь Польши в том же -помещении-—в зале собран «я
коуомумисгоэчссксго общества п росте щ et ыя рабочих, основанного в
1840 г. Шаг /пером, Бауэром и Молгсхч,— состоялся косюрех, соэзгн-
ный Союзом *кс1Улмун;:стов для оке «чателыххю утэерждемгя статутоз и
сбсуждемря (Ктпой про рал?мы. И Энгельс идхутего ват на этом кон¬
грессе. По дгроге гз Парижа он встретится с Мпркосм в Остенде, >и
OffH Bv.cc е скрег.равнлись в Англию. После прений, д.гм*ш(ихся не .менее
десяти дней, им обо поручено было тшюжгпь принципы коммунизма
в Mjim.tJxxTe для общего ознакомления.
Около средины дек^6.>я iv.ap-x в.рнутгя в Брюссель, а Энгельс —
через Брюссель в Париж. Огл», тюоидтегчу, не торопились выполнить
возлож е нное на них поручеттпе. Во всяком случае лондонский централь¬
ный комитет направил 24 января 1848 г. очень настоятельное напоми¬
нание oi py>Mwnvjy комитету Союза в Брюссель, предлагая оповестить
граждан на Маркса, что rujaonm него примут более евппмые меры, если
манифест коммунистической партии, составление которого он взял на
себя, не будет дос-тглсн в Лсидсн до 1 фтора ля. Чом вызвано было п»ю-
мелдек’.ге, таперь едва ли можно установить. Hipi rnttn, быть может, за¬
ключалась в свойсншит-юй Марксу привычке деег.гп» всякую работу
очень основате.тьно, или же работе мешало то, что JVhpxc и Энгельс
Ж1ИЛИ в это время врозь.
Возможно впрочем, что лондонцы стали выказывать нетерпение в
виду дошедших до них изэхтий, что Маркс попрежнему рганостно
ведет свою пропаганду в Брюсселе.
9 яг?аря 1848 г. Маркс «проюгхе в «Двмопсратт 1ческом обществе»
речь о опт беде терговои. Эту речь сн собс?ралоя лрсчгзнсстн уже на
брюссельском конгрессе <Jfp»ipec>c ;ов, но тоща ему не удалось лолучюгь
слово. В этой речи сн доказывал и разоблачал обман фр призеров, ко¬
торые говорят о «благе рабс«з сх», утверждая, что оно является движу¬
щей пружпной их агиташ** Но если свобода торгов/и г служит опреде¬
ленно кнтергхавм осагеггала в ущпрб рабочим, то Маркс эх же поэтому,
имепю по.'I иму, признавал, что эта свобода отоечаегг принципам бур-
жю июй ясономпи. тту\т^рстто есть слобода капитала, который в
целих со («о полного раскрепощснзгя срывает еще стесняющие его на-
доиыаиные врирщды. ФргпрОлСрстко разлагает лрежше национально-
126

ent и обостряет до крайности противоположность -интересов буржуа¬
зии и пролетариата. Этим оно приближает оо**гальную революцию и в
таком революционном смысле Маркс стоял за свободу торговли.
Вместе с'тем он оговаривался против подозрения в защите охрани¬
тельных пошлин; точно так же его защита свободы торговли не про¬
тиворечила его (признанию немецких ох разительных пошлин *ак «про¬
грессивного буржл-азного 'мероприятия». Подобно Энгельсу Маркс рас¬
сматривал весь вопрос о свободной торговле и охранительных пошли¬
нах исключите.«лю с революционной точки зрения. Немецкая буржуа¬
зию нуждается в охршнителъных пошлинам как в орудии против
абсолютизма и феодализма, как в средстве накоплепжтя сил для осу-
щестлтсяяяя свободы торговли внутри строе«л, для создан и? круп¬
ной промышленности, которая в свою очередь неизбежно станет
зависимой от мирового рынка, -т. е. более или менее от свободы
торговли. Речь Меркса очень понравилась я «Да.мократатиюком об¬
ществе», и оно решило 1юоечатать ее «а свой счет на французском и
фламандском языках.
Большее значение, чем эта» речь, wte.nr лекции о наемном труде и
капитале, которые Маркс читан в немецком «Рабочем общеггзе».
Мар к* с ис холил из того, что заработная плата не есть участие рабочего
в произBOctivK>M им товаре, а является частью уже существующих това¬
ров, на которые капиталист покушает определенную сумму ироду ,гиз-
нои работы, Цена рабочей силы определяется, как цена всякого другого
товара, стоимостью его производства. Стоимость производства простой
работы сооотгся к стоимости суигествогаатя и продолжения рода рабо¬
чего. Пена злых издержек составляет заработную плату, и сообразно
с колебаниями конкуренции она, как цена вс5жого «другого товара,
стоит то выше, то ниже crnrivocm производства, но в пределах этих
колебаний сила сводится к шшимуму наемной платы.
Маркс лереоесщил затем к выяснению воЛроса о капитале. В ответ
буржуазным экономистам, утвержиавшшм., что капитал есть накоплен¬
ный труд, он говорит: «Что такое невалмпж-негр? Чежхаек темноко¬
жей росы. Одно объяснение стоит другого. Негр сам? по себе есть негр,
и только в определенных условиях он становится рабом. Бумагопря¬
дильная машина есть машина, служащая для пряжи хлопчатой буч.пп.
Нужны определенные усноюяя для того, чтобы она превратилась в капи¬
тал. Если се вьрнать ив этих условий, то она так же мало является ка-
гмталлач, как золото само то себе деньгами или как сахар пеною са¬
хара». Каптал является общественным производственным отношением,
отношением производства в буржуазном обществе. Сумма товагов. ме¬
новых стоимостей тем превращается в капитал, что сохраняется
как самостоятельная общественная сила, т. е. как шла одной части об¬
щества сохраняется и умножается путем обмена на непосредственную
живую рабочую силу. «Существование класса, который н? имеет ггиче-
го кроме своей работоспособное м, составляет необходимую предпо¬
сылку существования кая гита.та. Только господство уже накопленного,
произведеиного, овещестолепиого труда над непосрещстьеннь*! жпэым
трудом превращает накопленный труд в капитал. Капитал заключается
не в том, что накопченный труд слуилгг живому труду средством для
12ö

нового лргсгтвалства. Капитал заключается в той, что живой труд слу¬
жит накопленному труду средством сохранять и увеличивать свою ме¬
новую стоимость». Капитал и труд взаимно обусловливают и взаимно
создают друг друга.
Если буржуазные экономисты выводят из этого, что интересы капи¬
талиста и рабочего совпадают, то, конечно, верно, что рабочий гибнет,
если каптал его не занимает, и капитал гибнет, если он не экошюати¬
рует рабочего. Чем быстрее увеличивается производительный кл<пигал
и чем более расцветает промышленность, чем более обогащается бур¬
жуазия, тем схыыае i абочих ну жно капиталисту и там до^юже продает
себя рабочий. Неукоснительным уставном для сносного положения рабо¬
чего является тактам образом возможно быстрый рост {Производитель¬
ного капитала.
Маркс доказывал, что в данном случае заметный рост заработной
плаггы предполагает тем более бысфый рост производительного каши-
тала. Если впитал растет, то пусть поднимается заработная плата,
но еще быстрее растет прибыль с капитала. Материальное положение
рабочего ттиюим образом улучшилось, но улучшилось за счет его об-
uieci»i eiwfOfxj положения: общественная пропасть, отделяющая его от ка¬
питалиста,' еще более расширилась. Когда говорят, что наг,более благо-
приягнь'лг >сиовие,м для tnaevjiroro труда является максимально быстрый
рост капитала, то это значит, друтми слонами: чем быстрее рабочий
класс умножает и увеличивает враждебную ему силу, чуждое ому и по¬
велевающее им богатство, тем благоприятнее становятся те условия, в
которых ему разрешается продолжать работу на увелчченг« власти ка¬
питала и иметь счастье ковать для себя золотые цепи для того, чтобы
буржуазия тащлла его на hivx за собой.
Но рост капитана и повышение заработной платы, продолжает
Мирюс, вовсе 1Ю так нсрсорь-оно связаны л'.ежду собой, как утверждают
бурж'ушные экономисты. Неверно, что чем больше жи;>еет капитал,
тем лучше он откармливает своего раба. Рост производительного капи¬
тала включает в себя накопление и сосредоточия« (кюящентраиии)) ка¬
питалов. Ueirrpaлизания нос приводит к все более уоатичииающимоя
разделению труда н при лкнгению машин. Большее деленгге труда обес¬
ценивает спе13иаль«ое умение рабочего: работа, требоыдашая особой
ловкости и силы, теперь вытесняется такой, какую может выгюлжггь
всякий, я благодаря этому увеличгюается копкуремгпя между рабошти.
Конк\р?ниия уоилпзается еще и по »мере того, как деление труда
дает возможность одному рабочему выполнять работу трех людей. К
такому же результату приводят .машины, и еще в гораздо большей сте-
пенн. Рост про :п!зс«днтел» «ого капитала заставляет индустриальных ка¬
питалистов пускать в ход все более возрастающие средства произ¬
водства; это ведет к разорению мелких прамышлснгГиков и отбрасы¬
вает их в ряды пролетала та. Далее, так как проценты на соуиный ка¬
питал понижаются лропорционалыю накоплению капиталов, то -мелкие
рапггье, не имея более возможности жить не свою ренту, обращаются к
промышленности и уэелпч&юают число пролетариев.
Рост производительного кагтита'та вынуждает его производить к то¬
му же для рьтжа, потребностей которого он не знает. Чем более гтро
изподите тьность tueт впереди потребностей, тем более предложение
127

старается создать спрос <и те™ более учащаются и уонт*"аются кризисы,
эти лр умышленные эемлетрясслгм, при которых промышленный лир,
чтобы уцелеть, приносит в жертву бегам прв;к*г?оса-«ей часть богатств,
товаров л даже <\ yoiK®o~ тельных сил. Катвгтал живет не тадько тру¬
дом; этот знатный а жесдокий власте.х.н тшет за осбой в днххгду тру¬
пы cuoitx робев, целые гекатомбы рабочч5Х, полкбающкк во время кри-
313000. Маркс следующим обрезам шодаг сваи мысли воедино: если
быстро растет капитал, то нссрашенно быстрее растет и конкуренция
между работам» г, т. е. срсгшх стельно уменьшается для рабочего класса
возл.м/мюсть получения работы и средетв жизни. Но, несмотря на
это, быстрый рост капитала является самым бжочэтриятным условием
для иаемне-го труда.
К сожалению, оахрамился только этот отрывок -из тех лекций, ко¬
торые Маркс читал нелклжим рсбоч:/м в Брюсселе. Но и этого доста¬
точно, чтобы показать, как серьезно и» с какой глубокой (продуман¬
ностью сн вел свою (пропаганду.
Другого млел- я однако си этих лочиг'ях был Баку и XI. Изгнанный
кз Франип за речь, произнесенную на гтрзздпогтпшп годовщины толь-
ской революции, Бакунин как раз в это орелад грохал в Брюссель и
писал 28 дек; б-я 1847 г. самому русскому другу: «Маркс лрпрежному
Згнят свсяч никчелгным делом—порпгг рабочих, делая из юпх резоне¬
ра. Вечное сто теоретическое сумасшествие и Нчтпээлетвореьяюе са-
г-юл;< Бакунш еще более резко нагадает на Маркса и Энгельса в
оонам письме к Гергсгу. «Одним с отом, лежь « глупость, глупость и
ложь. В их общестге нет ©о&мюжнссш свободно вздохнуть. Я держусь
вцали от них и объявил слуалч решительным образом, что не пойду, в
н\ кегглт ютичесшй союз ремеслештссд и не хочу иметь и нечего об¬
щего с ним».
Эти сю а Бачоупгшп знгматттельны не ттр раз-дражошюму тону лмч-
1Ю против Ма.ркса — Бакунин согсс-м •«'нпче суда о ком и до, и после
того, — а потому, что в этлх суждгнсптх сказал *я антаюнзэм, кото¬
рый вызвал потом ожесточенную борьбу межру этими даугл револю¬
ционерами.
8.	«КОНЛУНиСТИЧЕСКИЙ МАНИФЕСТ»
Тем pprvcj см в Лондон (послана была уже к печати рукситхь Ком¬
мун хгтическгао манифеста.
По.ятп озчтельная работа сдестана была отчасти посте (первого кон¬
гресса, -который перечес на второй конгресс обсуждение коммун чеги-
ческой <прпгр:ммы. Этой зада»чей естестоенны.м образам и заня.тэсь
tcv ретк i ддгжеуни; Маркс 41 Энгельс, а также Гесс сделал! несколько
по;\;ых набросков.
Из них сохранился только тот набросок, о котором Энгельс сле¬
дующим образом и caji М-мрксу 24 ноябри 1847 г., т. е. незадолго до вто¬
рого конгресса.: «Полу смай немного о нашем стаю те воры. По-моему,
лучше всего отказаться от формы катехпгэиса, а наггеать всю штуку
Ком\гуж!стнческнм матвк^стом. Так как придется более или мепее ка¬
саться нетерпки, то прежняя форАШ совсем неподходящая. Я г^тивезу
128

Процесс коммунистов в суде присяжных в Кельне в октябре 1858 г.

Кард Мдркс. 1866 I .

состав,юнный мною здесь проект. Я держался павествовательной фор¬
мы, но (мой набросок отвратителен: он написан в страшных попыхах».
.Энгельс прибавил также, что проект еще не (Г^дспшлен на обсужде¬
ние парижским общинам, но он надеется — за исключением несколь¬
ких мелочей — провести его.
Проект Энгельса написан еще вполне в форме катехизиса, и форма
эта скорее способствовала бы, нежели повредила, общедоступности из¬
ложения . Для непосредственно агитационных задач (проект Энгельса
был более целесообразен, нежели позднейший Манифест, с которым он
совершенно совпадает по содержанию. Если Эмгатьс с садиэго начаьта
все же пожертвовал своими двадцатью пятью вопросами и ответами
ради исторического изложения, то это доказывает его добросовест¬
ность. Он исходил нз того, что Манифест, в котором коммунизм высту¬
пает как эсевш.рно-историческое явление, должен быть — согласно оп¬
ределению греческого историка—ггровгзведеннем постоянного значе¬
ния. а не (Полемической брошюрой для -поверхностного чтения.
Классическая форма Коммунистического манифеста и .тает ему
прочное место в lYutpoeofl литературе. Это «е значит, что правы те чу¬
даки, которые выхватывали отдельные фразы и пытались на оснозаниш
их доказать, что авторы Манифеста обокрали Карлейля или Гиббона,
Сиюмонди или еще кого-то. Такие обвинения есть чистейшее шарла¬
танство: Мант крест — абсолютно самостоятельное и * подлинное про из-
ведение. Несомненно лишь то, что Манифест не содержит ни одн >й
мысли, которую Маркс или Энгельс не высказали бы раньше в своих
писаниях. Манифест не был новым откровением; сн только отразил но¬
вое миросозерцание авторов в зеркале безупречной ясности и в самых
сжатых размерах. В окончательной редакции, насколько .можно судить
но стилю, Марксу принадлежала вероятно (преимущественная роль, хотя
Энгельс, как видно по его наброску, стоял не на более низкой ступени
понимания и его должно считать равноправным сотрудником Маркса по
Манифесту.
Со времени выхода в спет Манифеста прошло две трети века, и эти
шесть-семь десятков лет были временем огромнейших экономических и
политических переворотов, не прошедших бесследно для Манифеста-.
В некоторых отношениях истор!Иргское развитие совершилось иначе и
прежде всего гораздо медленнее, чем предполагали авторы Манифеста.
Чем дальше их взгляд проника л в грядущее, тем более близким оно
представлялось им. Но без тени нет и света. Уже Лесспнг подметил это
психологическое тление у людей, «которые очень верно видят буду¬
щее»: «То, для чего природе нужны тысячелетия, созревает для них о
момент (их существования». Маркс и Энгельс ошиблись, конечно, тте на
тыс51челетия, но все же на добрые десятки лет. 1Ьри составлении Мани¬
феста они -приписывали капиталистическому споообу производства уже
ту высоту развит«, которой он едва досп*' в настоящее время. Об
этом еще резче, чем в самом Манифесте, говорит Энгельс в своем
проекте. Он утверждает, что в культурных странах почти все отрасли
труда сведены к фабричному производству и- что почти во всех отрас¬
лях труда ремесленное производство и ручной труд вытесняются круп¬
ной промышленностью.
В своеобразном противоречии к этому утверждению находились
^ ф. Меринг, Кара Марка.	129

сравнительно скудные зародыши рабочих партий, .перечисленных я
Кюммунжгсгкхком манифесте. Даже самая эначишальная из них, ан¬
глийский чартизм, быта еще npovwKHVTa в большой степени мелкобур¬
жуазными элементами, не говоря уже о со1*налистичео<л*-демократи¬
ческой партии 1>о Франции. Радикалы и Швейцария и те польские реэо-
лоциюнеры, для которых крестьянская эмансипация являлась необходи¬
мым условием национального освобождения, были тогда лишь китайски¬
ми тенями на стене. Авторы Манифеста сами указывали- впоследствии
на то, как ограничены были пределы распространения пролетарского
движения, и огмечали отсутствие его в России м Соединяемых штатах.
«Это было время, когда Россия образовала последний сильный резерв
европейской реакцаги и когда переселение о Соедижмтые штаты по¬
глощало изб1>ггочные силы европейского пролетариата. Обе страны снаб¬
жали Европу съфьем и служили одновременно рынками для сбыта про¬
дуктов ее промышленности. Обе страны являлись поэтому, па« или
иначе, опорами европейского общественного порядка». Кок все это
изменилось уже е следующем поколении в тем более в настоящее вре¬
мя! Но разве Машк|»ест опровергается тем, что «в высшей степени ре¬
волюционная рать», которую он приписывает капиталистическому аю-
собу производства, оказалась еще гораздо более живучей, чем предпо¬
лагали авторы Манифеста?
В связи с этим нацо (подчеркягуть следующее: захватывающее, ве-
ликолегтгое изображение классовой борьбы между пролетариатом и
буржуазией (оно составляет первую главу Манифеста) насквозь про¬
никнуто непревзойденной правдивостью, но изложение этой борьбы
слишком обще. В настоящее время нельзя выставлять как всеобщее яв¬
ление тот факт, что современный рабочий —а от.тгчие от прежних уг¬
нетенных классов, у которых были по крайней мере обеспечены усло¬
вия их рабского существования, — что этот рабочий вместо того, чтобы
поиэтиматься с развитием промышленности, все более опускается ниже
условий существования аюего собственного класса. Хотя капиталисти¬
ческой способ производства и проявляет такую тенденцию, все же ши¬
рокие слои рабочего класса обеспечили себе и на почве юэпитадиети¬
ческого строя условия отпеспюеания, стоящие даже выше жизненных
условий некоторых мелкобуржуазных слоев.
Не следует однако вместе с буржуазными крипясамм делать а«з
этого вывод о несостоятельности «теории обнищания». провозглашен¬
ной Коммунистическим манифестом. Эта теория, утверждающая, что
кагвтилистическнй способ «производства ввергает в ншцету массы тех
стран, где он господствует, существовала задолго до появления Ко<м-
мутгистичеокосо »манифеста, даже до того, как Маркс и Энгельс впервые
слали водить пером по бумаге.
Эту теорию развивали со? ята диетические мыслители, раяикаелвые
полз пики и в первую очередь даже буржуазные экономисты. Мальтус
совский закон о народонаселении пытптоя прикрасить «теорию обни¬
щания», выдавая ее за вечный закон природо. «Теория обнинцшчя» от¬
ражала определенную практику, о которую спотыкалось даже законо¬
дательство господствующих классов. Они сочиняли законы бедности и
позволили Бастилии для бедняков, в которых обнищануч? рассматрива¬
лось каж вина обнищавших и каралось как таковая. Маркс и Энгельс
IM

были настолько дялекет от того, *ггобы вызумвт» «эту теорию обкица-
кдо», 1|ТО> наоборот, с сагмюго немала восстаньли посте нее. Он-и, ко-
р»ечно, не осгаривашя этот сам тто себе несомненный и всеми признан¬
ный фахт imügcobopo обнищания, но доказывали, что обнищание есть
не закон природы, а историческое явление, вполне устршимое, и что
оно и будет устранено следствиями того caiMcto способа производства,
который его породил.
В этом отношении Манифесту можно поставить в упрек лишь то,
что он недостаточно освободился от взглядов буржуазной «теории об¬
ладания». Манифест исходил еще из закона заработной платы, «каким
его разбивал Викардо «по мальтусовской теории народонаселения, и
поэтому относился слишком пренебрежительно к борьбе за заработную
плату и к 1профессионал-ьныл\ организациям рабочих: он видел в nix
гю существу только попе бнтгаы для упражнений м маневров в классо¬
вой борьбе. В английском билле о десятичасовом рабочем дне Маркс и
Энгельс не признавали еще, как признавав впоследствии, «победу
гтрсп л шла». В условиях капитализма этот билль представлялся им .лишь
реэкцжягнмми путалаi промышленности. Словом, Манифест не призна¬
вал еще фабричные законы и профессиональные организации этапами
пролетарской борьбы за эмансипацию, которой оужде*ю преобразовать
капиталистическое общество в ооцистйггочеоюое и которая должна дой¬
ти до конца — до осуществления своей конечной цели, а не то будут
утеряны результаты и гкрвых с трудом достигнутых успехов.
Сообразно с этим Манифест слишком односторо*гне рассматри¬
вал— только в свете политической революции — реакцию пролета¬
риата против порождения нищеты капиталистическим способом произ¬
водства. У авторов носились перед глазами примеры английской и, фран¬
цузской репо.птгий; ornt предполагали, что пройдет несколько десят-
летий гражданских войн, и в этом оранжерейном тепле пролетариат
быстро достигнет по'ятгческой зрелости Взгляды авторов выступают
доэлной ясностью, когда они говорят о эедг.чах комму: дхтической пар¬
тии в Германии. Манифест стоит за совместную берьбу пролетариата с
буржуазией — как только буржуазия выступает революционно — про¬
тив абсолютной монархии, феодального землевладения и мелкого ме¬
щанства, причем—-так учит Манифест — ни на* минуту нельзя
упускать из виду, что в пролетариате необходимо воспитать макси¬
мально ясное ооэнаише враждебной прютивополохености между ним и
буржуазией.
Далыпе в Манифесте говорится: «На Германчпо коммунисты устрем¬
ляют главное слое внимание, потому что Гермтгия ctoitt накануне б\р-
жуэной революции и потому что она свершит этот переворот при бо¬
лее прогресс т/мых условиях ег^х>пейсюой цивилизации вообще и при на¬
личности гораздо бсклсе .развитого пролетариата, нежели Англия в
XVII и Франтит в XVIII веке, и, следовательно, немецкая буржуазная
революция должна стать негюсредстетгьпм прологом пролетарской ре¬
волюции». Буржуазная рево.ткхгвд дсйстпгтелъно произошла п Германии
непосредственно после появления в свет Манифеста, но условия, в ко¬
торых она свершилась, возымели как раз обратное действие: они оста¬
новили бурисувзтто революшво на полпути, и несколько месяце®
апустя июльская битва в Париже отбила у буржуазии и п особеннхти
i.si

у немецкой буржуазии охоту к каким бы то ни было революционным
поползновениям.
Так время подточило кой-какие отдельные, точно высеченные «да
мрамора утверждеиш Манифеста. Уже в 1872 г. в предисловии к но¬
вому изданию авторы сами призма ли, что их цреграмма «местами уста¬
рела». Но они могли бы с полным правам прибавить, что изложенные
с Манифесте основные положения в общем и целом папрежнему совер¬
шенно верны и останутся верными до тех пор, пока не будет доведена
до конца вса^трно-ткторичеокая борьба между буржуазией .1 пролета¬
риатом. Решающие теоретические положения этой борьбы наложены с
несравненным мастерством в первой главе Манифеста, а во второй
главе с таким же совершенством изложены основные мысли сооромен-
ного научного коммунизма. Критика социалистической и коммунисти-
ческой литературы, состасляктцая третью главу, хотя и доходит
только до 1847 г., но так глубоко охватывает основу революционных
процессов, что с тех пор не возникло ни одного социалистг*1ческого или
ксммуюкггическопо точен:гя, которое не был» бы уже критически ра¬
зобрано в этой части Манифеста. И даже предсказания четвертой и
последней главы о рв^в&гтии движения в Германии оказались верными
но в другом смысле, чем полагали авторы: буржуазная революция i
Германии, хотя она и зачахла в зародыше, была только прологом i
мощному разпертьлзанию пролетарской классовой борьбы.
Непоколебимый в своих основных истинах лоучителмный даже в
своих они зб к ах, К от. чу шктичеокпй манифест является документом ми¬
ровой истории, и чеоез «всю эту ям тор'по прозвучал боевой клчч. кото-
рым заканчивается Манифест: «.Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

G
РЕ1ЮЛЮЦ1Ш II КОЯТРЕВОЛЮЦ 1Я
1.	ФЕВРАЛЬСКИЕ П МАРТОВСКИЕ ДНИ
24 февраля 1848 г. революция свергла французское буржуазное
королевство. Она перекинулась в Брюссель, но там король Леопольа,
хитрый Кобург, видавший виды, сумел выпутаться из затруднения искус¬
нее, чем его тесть в Париже*. Он заявил своим либеральным министрам,
депутатам и .мэрам о своем согласии оставить престол, если того поже¬
лает народ, и этим так тронул сердобольных государственных мужей
буржуазии, что он«и отказались от осяватх мятежнических замыслов.
Затем король приказал своггм войскам раосеизать собиравшиеся на
общественных площадях народные митинги и начал полицейскую трав¬
лю против awapoH Poe. С особенной грубостью при этом обрушились на
Маркса: арестовали не только его самого, но и его жену, и ей пришлось
провести ночь вместе с публичными женщинами. Комиссар полиции, ко¬
торый оказался виновным в этой гнусности, был затем смещен, и арест
был немедленно отменен; высылка же осталась в силе, хотя и являлась
совершенна излвшжим издевательством.
13«

Маркс и без того собирался уе-хать в Парис*. Немеиленно посте на¬
чала февральской революции лондонский центр Союза коммунистов пе¬
ренес сжуй полномочия на брюссельский окружный центр. Этот же по-
ехтший в виду осаиного положения, которое фактически было введено в
Брюсселе, istpe^xi 3 марта свои права Марксу с гкхвкхмочием образо¬
вать новую центральную организацию в Париже. Маркс был призван «уда
исполнс«1ым почтения письмом* временного правительства от 1 марта,
подписанным Флоконом.
Маркс прожил свой проницательный ум, выступив уже 6 лиирта на
большом собранье г прожинавших в Париже немцев против их ш'вио-
ристского «плана: omi хотели вторгнуться с оружием в руках в Герма-
нию, чтобы вызвать там революцию. Такой гшал быт продуман Борн-
штедтом, этим подоэриге лынььм субъектом, которому к сожалению уда¬
люсь склонить ш ссюю cropcxiy Героега. И Бакунин был тогда за это,
и чем он впрочем позднее раск.тлиался. Временное лрдептельс ню под¬
держивало план Ба; «нпледта не из революционного воодушевления, а с
задней мыслью освободиться от иноетрднных рабемьгх в условиях господ-
спвоаавшей тогда безработны. Оно предоставляло им этапные пункты и
походное содержание по 30 сантимов в сутки до саг .ой границы. I ерьег
не обманыuaixя отноапельмо «эгоистического желания гцэавсггельстза
1гзба«итъся от многих тысяч {>е.меслоншаков, составлявших конкуренцию
французам», но ьследстаие отсутствия политического кругозора он до¬
вел авантюру до ее жалкого конца при ЬБие^юссенбахе.
Решительно возражая пропж такой игры в революцию— она сде.'ы-
.тось и сснершешю бессмысленной, после того как революция победили
а Бене 13 л.арта, а о Берлине 18, JVbpwc о то же время нашел средства
действительно гк»ючь немецкой революции, на которую обращено было
главное «яалманне коммунистов. Согласно диплому ему полномочию
iVbpkc образовал ноьую центральную организацию нз прежнвих частью
брюссельских (Мирке, Энгельс, Вольф), частью лондонских (Бауэр,
Молль, ИЫиюр) членов. Он выпустил всезнание, содержавшее в себе
семнадцать требований «в инт^хэсах немецкого пролетариата, мелкой
буржуазии и крестьянства»; среди этих требований были: провозглаше¬
ние всей Герма вин единой и неделимой реопублшеой, всеобщее воору¬
жению порода, национализация княжеских и других феодальных поме-
стий, горнозаводских тредпрнятий, копей, тронет питиях средств, устрой¬
ство национальных мастерских, всеобщее бестнаптое нарицтюе образо¬
вание и т. д. Эти требования намечали, конечно, только главные руко¬
водящие линии для коумунистмчехкой пропаганды. Никто лучше самого
«Маркса не понимал того, что действительное осуществление такой про¬
граммы требовало долгого революционгюго процесса развития.
Союз «коммунистов, оставаясь замкнутой организацией, был еще
слишком слаб, чтобы ускорить ревосюциюнное даижепие. Обнаружилось,
что реорганизация Союза на континенте налозшлеь лишь в зачаточном
состоянии. Но это уже не имело большого значения: смысл существова¬
ния Союза исчез, так как революция дала «рабочему классу средства и
игюмож**иость вести открытую пропаганду. При таких обстоятельствах
Маркс и Э:ьестьс основали в Париже немецкий коммушхтичеекзий клуб,
где они советовали рабочим держаться в стороне от предг ipi«пимлс мог о
Гервегам общего пскхода и, напротив, возвращаться на родину пооди-
1*4

ночке и работать там для революционного движения. Так они верну ти
на родину неоколико сот рабочих, получив благодаря посредничеству
Флокона те же льготы, какме были предоставлены временным правитель¬
ством сбродным отрядам Гервега.
Этим способом болыиннсыю членов Союза проникло в Германию, и
благодаря им Союз оказался превосходной подготовительной школой для
революции. Всюду, где движение .развивалось особенно успешно, во главе
его стояли члены союза: Шагигер — в Насау, Волы]) — в Ьреславле, Сте¬
фан Барн —в Берлине, прочие — в друтх -местах. Борн очень верно пи¬
сал Марксу: «Союс раапушен—он повсюду и «нще». Действительно, как
организация он не существовал нигде, как пропаганда — он всюду, где
имелись реальные условия для пролетарской оовободителмюй борьбы, что
впрочем относилось лишь к сравнительно небольшой части Германии.
Маркс н его ближайшие друзья бросгллись в рейнскую провинцию как
в наиблее «прогрессивную часть Германии. Кодекс Наполеона обеспечи¬
вал им там -сравнительно ббльшую свободу действия, чем прусское госу¬
дарственное право в Берлине. Им удалось (тюаюльзоааться темгл тюдго-
тони тельным и шагами, которые были сделшм в Кельне частью дежжра-
тическими, частью ксммунистичешимп элементами для издания большой
газеты. Правда, оставалось преодолеть еще некоторые затруднения. Так,
Энгельсу пришлось с разочарованием убедиться, что коммунизм Вуп¬
перталя далеко не был действительностью и тем более силой, а с на¬
ступлением настоящей революции превратился в призрак позавчераш¬
него дня. 25 апреля Энгельс писал Марксу из Бармена в Кельн: «С ак¬
циями создавае.мой революшошгой газеты здесь дело обсто.гт отчаянию
плохо... Люди боятся обсужшлвгя общественных вопросов, как чумы:
они это называют подстрекательством. .. У моего старика невозможно
выжать и ломаного гроша. Для него даже «Кельнская газета» — чудо¬
вищный подкоп, и вместо тысячи талеров он охотнее послал бы jölm в
шею тысячу картечных пуль». Все же Энгельс собрал еще четырнад-
цать акций, и с 1 «июня стала выходить в сзет «Новая рейнская газета».
В качестве главного редактора ее подписывал Маркс, а ь состав ре¬
дакции вошли Энгельс, Дроаже, Веерт и оба Вольфа.
2.	ИЮНЬСКИЕ ДНИ
«Новая рейнская газета» называла себя «органом демократии», но
она являлась таковым не в смысле кассой-либо парлал.ентсисой левой. Она
и не спрелшлась к отой чести, а скорее считала настоятельно необходи¬
мым «адз«зр над демократами; ее идеалом, писала она, ж-пее всего явля¬
ется черно-красно золотая республика; на почие таковой для нее толь¬
ко и начинается огиюзмды.
Согласно с духом Киммуннсппеского мшыфеста газета старалась
толкать «перед раюлюционное динжеьвге, каковым о«по складывалось.
Задача эта била тем батее пастоятеяыи, что реводющхмжая почва, эа-
иоиыпная в мартовские дни, в июне все более и более уходила из-под
ног В Вене при -неразвитых еще классовых противоречиях «воцарилась
добродушиип анархия; м Берлине у кормила правления стоят буржуазия,
1W

но скоро она уступила его побежденной домартовской власти. В средних
и малых государствах красовались либеральные министры, отличаясь от
своих феодальных предшественников «овсе не мужественной осанкой пе¬
ред корсыеоскьймм тронами, а напротив, умением больше гнуть спину.
А Франкфуртское национальное собрание, которое на основе своего су¬
веренитета должно было создать единство Германии, оказалось, немед¬
ленно после лого как оно собраьтось 18 мая, лишь безнадежной гово¬
рильней.
С этими призраками «Новая рейнокая газета» расправилась уже в
первом номере, и так основательно, что половина ее немногочисленных
акционеров забила отбои. Газета не выставляла ори этом особенно
больших требований к предусмотрительности и мужестну парламентских
героев. Кртикуя федеранианое республиками во левой часто франк¬
фуртского парламента, она указывала, что федерация конституцион¬
ных -монархий, маленьких княжеств и маленьких республик, с республи¬
канским правительством но главе, не может яштся окончательной фор¬
мой правления Германии. Но к этогму газета добавляла: «Мы не выстав¬
ляем утопического требования, чтобы уже с самого начала была провоз¬
глашена единая и неделимая германская республика; мы требуем только
от так называемой радишпъно-демократической партии, чтобы она не
смешивала исходного пункта борьбы н революционного движения с их
конечными целями. Германское единство и германская конституция мо¬
гут яшгтьсм лишь результатом такого движения, -которое будут толкать
к развязке как внутренние конфликты, так и -война с Востоком.
Окончательный елрой нельзя декретировать; он совпадает с движением,
которое мы должны довести до конца. Речь идет таким образом не об
осуществлении тех или иных мнений, той или иной политической идеи,
а* о понимании самого хода развития. Национальному собранию сле¬
дует только п|хдарйОНпъ ближайшие, практически возможные шаги»»
Однако Нациогалыное собран;*? сделало то, что по всем законам логи¬
ки казалось фактически невозможным: оно избрало австрийского
эрцгерцога Иоанна правителем государства л таким образом постьно
помогло князьям прибрать к рукам движение.
Более значительными, чем франкфуртские, были берлинские собы¬
тия. В пределах германских границ опаснейшим против hgiком ретюто-
ции валялось л ружеское государство. Хотя 18 марта революции af удалось
свергнуть ело, однако плоды победы по историческому положению вещей
достались буржуазии, а она поспешила i ре дать революцию. Чтобы под¬
держать «непрерывность правопорядка», -или, вернее, чтобы отречься от
своего революционного происхождения, буржуазное министерство Ка.мп-
гаузен — Гамэелганна созвало соединенный ландтаг, чтобы при помощи
этом феодально-сослоеной организации заложить основы новой бур¬
жуазной конституции. Это произошло согласно законам, изданным 6
и 8 апреля. Первый положил ряц гражданских прав в основу новой кон
етч^ой Установил всеобщее, равное, тайное и косвенное нз-
оирателыюе право в топ Собрании, которое в согласии с короной
должно было составить новую государственную конституцию.
Благодаря престовупосиу притлшу «соглашения» победа, одержан¬
ная 18 марта берттасич пролетариатом над прусскими гвардейскими
полками, фактически была сведена к иулю. Для проведения в жизнь ре-
13 в

luewitf нового собран,« требовалось утверждение их короной, и таким
образом корона вернула себе свое прежнее главенство; дело обстоя,то
так, что либо она диктовала свою волю, либо ее нужно было обуздать
второю революцией, для пересечения которой министерство Кампгау-
зен — Гатсечанна принимало все меры, какие только оказывались в
ею силах. Оно устраггвало множество мелких дрязг, чтобы пара.т.оо-
вшъ Собрание, созванное 22 мая, выставляло себя «щитом династии» и
тем временем возглавило пока еще безголовую контрреволюцию, при¬
звав наоквозь реакционного «аслеииика престола, прусского принца, из
Англии, куда он скрылся 18 марта от гнева масс.
Берлинское собрание, конечно, тоже не стояло на революционной
высоте, но осе же не так блуждало в мире мечтаний, как фра;нкфурт-
сжий парламент. Оно не погнуша;юсь признать принцип «соглашения»,
который высасывал у него моог из костей, «о все же решилось на батее
смелый поступок, когда берлинское население 14 июня совершило гроз¬
ное выступление, напав на арсенал. Это вызвало падение Кжмитгаузеиа,
Iю еще не Ганэеманна. Они отличались друг от друга тем, что Камшгау-
зен еще страдал 'кой-какшви остатка ми б\ ржуавиой идеологии, тогда
как Га-нэоманн без зазрен тт совести опда.тся торгашеским интересам
буржуазии. Он думал угодить этим интересам еще батее усиленно
ухаживая за королем и южсерствам, а Собрание еще больше развращал
и с массами обращался грубее, чем когда-либо. Контрреволюция оо ос¬
новательным соображениям оставляла его временно на месте.
ГТротш этого рокового течения и восстала со всей решительностью
«сНовая реннская газета». Она указывала, что Камншузен сеет реакцию
в духе крупной буржуазии, а пожнет ее в духе феодальной партии. Она
подстегивала Берлинское собрание и в частности его левую часть к ре¬
шительным действиям; по поводу его гнева из-за уничтожения каких-
нибудь знамен и оружия при разгроме арсенала сна, напротив, восхва¬
ляла верное чупъе на'рода, который выступил революционно не только
против своих угнетателей, но также против блестящ-,гх иллюзий своею
собственного прошлого. Она предупреждала левую от обманчивого блес¬
ка парла.м ен тс к»1 х побед, которые старая власть ей охотно пред ост а вит,
лишь бы сохранить за собою все действительно решающие позиции.
Министерству Ганземанна газетка предсказывала жалкий конец. Оно
надеялось ушердить гооподство буржуазии при помощи заключения
качпроммюса со старым феодальным- и «полицейским государством. «Бла*-
годаря такой противоречнэой политике лавирования еще только со¬
здаваемому господству буржуазии и самому существованию мини¬
стерства еже.Уннутно угрожает абсолютистская феодальная реакция, и
министерство будет побеждено ею. Буржуазия не сможет отстоять сво¬
его господства, если не будет иметь на первых порах своим союзником
весь народ и не выступит более или менее демократично». Газета резко
облича«ла усилия буржуазии свести к шутовскому обману все освобожде¬
ние крестьян, эту самую законную задачу всякой буржуазной револю¬
ции: «.Германская буржуазия 1848 г. предает без всякого стыда крестьян,
которые являются ее самыми естественными союзниками, плотью от ее
плоти, и без помощи которых от окажется бессильной перед дворян¬
ством-». Таким образом немецкая революция 1848 г. является лишь па¬
родией французской револкм^ин 1789 г.
137

Она бы .та пародией еще и в другом ом»* те. Немецкая «револкхцш по¬
бедила не собственными сипами, а лишь как отголосок Французской ре¬
волюции, которая уже доставила пролетариату участие <в правитель¬
ственной B.iacrn. Это, конечно, не оораодолшет предательства буржуазии
в отношении немецкой револкльш, но объясняет его. Однако почти в
те же июньские дни, когда министерство Ганземанна начало свою ра¬
боту молтыщика револклргл, буржуазия освободилась от кошмара.
В ужасном улитом сражении, длившемся четыре дня, парижский
пролетариат был разбит, причем все буржуазные классы и партил ока¬
зав! капиталу свою 1памощь — помощь палачей.
В Германии же «Новая рейнская газета» подняла из пыли знамя
«побеждающих побежденных». О там, >куда должна примкнуть демокра¬
тия в классовой борьбе между буржуазией и пролетариатом, Марже го¬
ворит с следующих величественных выражениях: «Нас спросят, не имеем
ли мы слез, вздохов и лаже слов для тех жертв, которые пали от ярости
народа. — для панно: китьной гвардии, для походной лэардт, для рес¬
публиканской гвардии, для линейных войск У Hjo об их вложих и сл трота х
позаботится государство, декреты прославят их, торжественные по¬
хоронные процессии предадут их останки земле. Oft шпальная печать
возведет их в бессмертных, а европейская реакция будет петь нм хвалы
на зашое и »га еюстоке. Привилегия же 'демократической печати, ее пра¬
во состоит в том, чтобы увенчать лаврам»» угрожающее мрачное чело
плебеов: нос раздирает голод и шельмует пресса; они брошены врачами,
достопочтенные ругают их ворами, поджигателями и каторжниками; их
жены и дети обречены еще на более безграничную нужду, п лучшие из
них сосланы за океан». Эта великолепная статья, в которой еще те¬
перь пылает пламя револкхвионной страсти, стоила «Новой рейнской
газете» второй половины ее акционеров.
3.	ВОЙНА С РОССИЕЙ
Война с Россией была осью всей внешней политики для «Новой рейн¬
ской газеты». В России газета шиела врага революции, действительно
стран пюсо, KOTopi4i безусловно примет участие в борьбе, если движе¬
ние сделается общеевропейским.
Газета вела и в этом вопросе ^ов«рше»{но правильную политику. В
то самое время, когда она требовала* войны с Россией, русский царь, —
чего она тогда не могла знать, но что теперь установлено документаль¬
но, — предлагал прус си саму принцу помощь русской армии для пат ль
стенного восстаноале»в*я деспотизма. А год сятустн русский .медведь
спас австрийский деспотизм, раздавив своими неуклюжими .тояилт вен¬
герскую революцию. Германская революция не могла победаггъ, не раз*
рушил груссюого и австрийского полицейских государсп:, а эта цел;,
оставалась гюдостгсжимой, поскольку предварительно не была разбита,
власть царя.
Газета ожигала от войны с Россией такого же «зрыоа революцией -
ных страстей, кликой вызван был во Французской революции 1780 г.
юйной с феодальной Германией. Если газета, по выражению Сеерта,
1Ча

1фет!ф0эа.Т1 германский народ en Canaille (как. сволок), то она была
и своей озлоблении, ибо Германия сказывала услуги палача, со-
вершая в течение семидесято лот преступления прогон свободы и пеза-
виоимости - других нар>,^сх» в Америке и Франции, в Италии и Польше,
и Голлашии, Грецем и «друянк странах. «Теперь, когда пампы сбрасы¬
вают с себя собственное ярмо, должна изменлтъся и вся их внешняя по¬
литика; иначе мы закуем в цепи, в которых держим чужаие народы, так¬
же и нашу собственную молодую, едва только нарождающуюся свобо¬
ду. Чтобы стать свободной, Германия должна предоставить свободу со-
седшлм народами». Гаоета разоблачала ту лигкиаеелгыеискуж) узколобую
политику, которая, колеблясь в своих основах в самой Горчанни, вы¬
зывала расовую нонаинсть, чуждую коамогюлиттрческаму характеру
нем пев Этом она хотела ослабить демократическую энергию, откло¬
нить внимание от себя, создать канал для выхода революционной лавы
и выковать таким способом оружие для внутреннего угнетения.
«Несмотря на патр/ютпческик? завывания и барабанный бой почти
всей германской печати», газета с самого начала выступала в защиту
поляков в Познани, итальяжкзв в Италии, «венгров в Венгрии. Она изде¬
валась над «глубиной политических комбинаций», над «^историческим
парадоксом»: в тот самый момент, когда немцы борются со сэомми пра¬
вительствами, они предпрввымают под начальством тех же лра»и-
тельст» крестовый похюд i фотов свободы Польши, Венчрим, Италии.
«Только война с Россией явится войной рееолкиркжнои Германии, вой¬
ной, в которой она смоет прехн прошлого, в которой она возмужает, по¬
бедит своих собственных самодержцев и, как подобает народу, сбрасы¬
вающему с себя цели долгого, косного рабства, примется за пропаганду
цивилизации, жертауя соонми сынами. Так она доспянет свободы вну¬
три, творя оаюбодителытую работу во-вне».
Отсюда понятно, что газета «выступала с особенной страстностью в
защиту поляков. Польское движение 1848 г. огратиишалось пручхзкой
провинцией Познанью, потому что русская Польша была еще обессиле¬
на револкмгией 1830 г., а австрийская Польша — восстанием 1846 г.
Польша выступала довольно умеретю и требовала едва ли не меньше
того, что ей было обещано договорами 1815 г.; но обещание это — за¬
мена военной оккупации местоьми войсками и замещение оеех должно¬
стей местными уроженцами— не было выполнено. В первую минуту
испуга посте 18 марта в Берлине было дано обещание «национального
переустройства» Польши — но, конечно, с задней мыслью не выпол¬
нить его. Поляки оказались довольно добродушным и поверили в доб¬
рые намерения Берлина, а Берли заннмаекя тем, что наттрпяthbült не¬
мецкое и еа^х?йокое население Познашг на польское гг планомерно под¬
готовлял гражданскую войну- Подсп>екательсгво к ней и все ужасы ее
таким образом почти полностью лежали на ответств«»юсти Пруссии
Поляки, вьюуждекные насилием к насильственналу ссхпротптвтению, му¬
жественно сражались и несколько рас, как наягример 30 ашреля при
Мльлослаее, обращали в бегство врага, превосходившего их числен¬
ностью и вооружением'. Но, конечно, война польских’ кос с прусской
шрапнелью становилась и конце концов безнадежной.
В «польском вопросе германская буржуазия веда «себя по своему обы¬
кновенно так же безголово, как и вероломно. До марта она понимала
18«

очень хорошо, как тесно связаны между собою германское и -польское
дело. И еще после 18 марта ее мудрецы торжественно заявляли в так
называемом франкфуртском предпарламенте, что восстановление Гкхь-
ши является священной обязанностью германского народа. Однако это
нисколько не помешало Клмпгаузеи-гу сыграть и в этом вопросе роль тю¬
ремщика, поставленного прусскими юнкорами. Он позорным образам
нарушил обещание «надманального переустройства», отрывая кусок за
куском от проашпыи Познани — в общем более двух третей ее соста¬
ва. Мало того, он заставил союзный сейм-, закончившийся под тяжест ью
всеобщего презрения и находившийся при последнем издыхании, при¬
соединить эти оторванные части Познани к Г ер майскому союзу.
Франкфуртскому национальному собранию пришлось запяться вопро¬
сом, должно или не должно оно ггрнэнать своими полноправными сочле¬
нами депутатов, (избранных в оторванных частях провинции Поз»га«и.
После трехдневных прений Собрашге-м принята была резаноция, какой
и следовало ожидать от него: это выродившееся дитя революции благо¬
словило злое дело контрреволюции.
О том, как близко к сердцу пр;«негмала этот вопрос «Новая рейнская
газета», свидетельствует та обстоятельность, с которой она обсуждала
грения франкфуртского парламента в восьми или девяти статьях, весьма
обширных в противоположность обычной презрительной краткости
своих отчетов о парламентской болтовне. Это были вообще самые боль¬
шие статьи на столбцах «Новой рейнской газеты». Судя по содержанию
и стилю, авторами, их были Марк/с и Энгельс. Во всяком1 случае несо¬
мненно, что Энгельс принимал деятельное участие в работе: она носит
ясные следы его мастерства.
Статьи с большой прямотой — что делало честь авторам — вскры¬
вали подлую >яру, которая велась по отношению к полякам. Нрав
ственное возмущение Маркса и Энгельса, гораздо более глубокое, чем
мог себе представить добрый филистер, не имело ничего общего с сан¬
тиментальным состраданием вроде того, которое во Франкфурте расто¬
чал притесняемым полякам Роберт Блюм:	«Нячтожаишее политиче¬
ское водолейство, хотя и поставленное на широкую ноту и наг травленное
на возвышенное дело, что мы охотно допускаем*, — таисме слова прихо¬
дилось выслуштать на свой счет прославленному о|татару левой, и не
без основания. Он не пак, счал того, что кто предасал поляков, тот пре¬
давал германскую революцию, ибо она тем самым лишалась необходи¬
мого оружия против своего смертельного врага—*царя.
К «ничтожнейшей политической баттовне» Mapwc и Энгельс причис¬
ляли также «всеобщее братство народов», котсрое без учета кстсриче-
ского положения и степени общественного развития народов хотело
только вообще побратать между собой всех и вся. «Справедливость»,
«человечность», «свобода», «равенство», «братство», «независимость»
былги для Маркса и Энгельса более на i метшее назидательными фразами,
кютортде звучат очень красиво, но в вопросах истерической и политиче¬
ской борьбы неизменно обнаруживали свое полное бессилие. Эта «со¬
временная мифология» была им всегда ненавистна. А в разгар револю¬
ции для них тем более имел значение только один пароль: «За или
пропав?».
Статьи о Польше в «Новой рейнской газете» были пре^потненм
140

истинной революционной страстью, которая ставила их неизмеримо вы¬
ше обычных сентиментальностей дюжинной демократии, сочувствоеаэ-
шей полякам. Статьи эти до сих пор не потерял;» своего значения как
красноречивые свидетельства необычайной политической проницатель¬
ности. Но они (несвободны от некоторых ошибок в области истории
Полыни. Если важно было сказать, что борьба за независимость
Полыни моокет быть победоносной только в том случае, если сна явится
одновременно победой крестьянской демократии йад патриархально-
феодальным абсолютизмом*, то, с другой стороны, неправильно 6ы.ю ут¬
верждать, что Польша со времени введения конспипуции 1791 г. поняла
эту связь. Столь же мало согласовалась с истиной утверждение, что в
1848 г. старая дворянско-демоисратичеокая Польша уже давно мертва и
похоронена,, «о оставит после себя велика на-сына—крестьяне ко- де¬
мократическую Польшу. В польских юнкерах, которые доблестно сра¬
жались на заоад!ю-е®ролейсК)ИХ баррикадах, чтобы освободить свой на¬
род из цепких объятий восточных держав, Маркс и Энгельс вздели
представителей пшьской знати. На самом же деле Л е леве ль « Мерослав-
ский, закаленные и очистившиеся в огне борьбы, возвысились над своим
классом, подобно тому как раньше Гуттен и Эяюшгбн возвышались над
германским рыцарством, а в недавнем прош.юм Клаузевитц и Гнейзе-
нау — над прусским юнкерством.
Маркс « Энгельс скоро отказались от своего ошибочного мнения, но
Энгельс сохранил 'навсегда презрительное отношение «Новой рейнской
газеты» к 6opi/>e за независимость южное лдвянск;гх народаз и народцея.
Энгельс высказывался об этом в 1882 г. так же, как в 1849 г. в поле¬
мике с Бакуниным. Русского революционера подозревали в июле 1848 г.
в там, что он — агент русского «правительства. Такое подозрение было
высказано «Новой рейнской газетой» со слое ее парижского корреспон¬
дента Эвербека и подтверждено одновременным ссххЯценмет бюро Га-
васа. Это известие было однако немедленно опровергнуто как ложное,
и редакция взяла его обратно со всяческими извинениями. Впослед
ствии Маркс, предприняв в конце августа и в начале сентября поездку
в Берлин и Вену, возобновил свои дружеские отношения с Бакуниным .и
упорно боролся против высылки последнего из Пруосии в октябре. А
Энгельс предпослал своей полемике с воззванием Бакунина к славянам
заявление, что Бакунин — «наои друг», но затем обрушился с резкой и
деловитой критикой на панславистские тенденции бакунинской бро¬
шюры.
Решающим и в данном случае были прежде всего интересы револю¬
ции. В борьбе венского правительства с револю! pioorepmwi Германии и
Венгрии австрийские славяне, за исключением поляков, стояли на сто¬
роне Fpcroe революцгх!. Оя» осадили восставшую Вену и предали ее
безжалостной .мест .императорских и королевских держиморд. В то
время когда Энгельс нападал на Бакунина, авсарийокие славяне вели
войну против восставшей Венгрии. За венгерской революционной вой¬
ной Энгельс следил в «Новой рейнской газете» с большим знанием де¬
ла. Относясь с страстным участием «к этой войне, он так же переоце¬
нивал уровень ислюрического развития мадьяр, как и поляков. На тре¬
бование Бакунина обеспечить австрийским славянам их независимость
Энгельс отвеял; «Мы об этом не думаем. На сантиментальные фразы
и:

о братстве, которые на* преподносит во имя самых ктпрреао/яоцион-
ных народов Европы, мы отвечаем ук.шшмем. что ненависть к русская
была и продолжает быть первой револкхдонной страстно немцев. Со
вгчамеаш революции к этому iv**cocj»**i.iacb ненависть к Мехам и кров-
там и мы вместе с поляками и мад.ярими «можем обеспечить револкнртю
только путем самого решьтпелылого террора по отношению к этим сла¬
вянским народам. Мы знаем теперь, где сосредоточены враги револю¬
ции: в Роосил i и в австрийсквк ставяискшх землях. И никакие фразы,
никакие указания »а н eew ipe дело в юе демократическое будущее этих
стран не возбранят нам поступать с нашими врагам, как с врагами»-
Так «прсеозглашал Энгельс неумолимую борьбу на жизнь и «а смерть
с «предающим революцию славянетвом».
Это бы.ю написано не в припадке гтлтмевгнтго гнева по поводу хо¬
лопских услуг, которые оказывали свстршкюне ставим егропейской
реакции. Энгельс отказывал всем славянским народам — за исклю¬
ченном поляков, рутских м, может быть, славян u Турции— во вся¬
ком историческом будущем «по той простой «рвлчлне, что у всех
остальных славян не имеется истор!г?еских, географических, по¬
литических и ншус триальных предпосылок для са мост оятельн ости и
жизнеспособности». Борьба за национальную независимость делает ~лх
безвольным оружием- царизма, и доброжелательный самосбг.ан л нсла-
в1*стов-демо«фатов не может этого изменить. Историческое право боль¬
ших культурных народов на революционное развитие впжкее борьбы
этих мал«, иакалечемв/х н беспомощных шродцев за свою незаииси-
мость. Ничего, если при этом и погибнут некоторые нежньге нэционлль-
ные цветочки. Только в таком случае ?тм народы будут в состоянии
участвовать в общем историческом рвэмтог». которому mm останутся
совершенно чуждыми, если их предоставить салчгм себе. И Энгельс го¬
ворил еще в 1882 г., что при сто.тлювпмг: освободительных стремле¬
ний балканских славян с интересами залгтдно-еоропейского пролетариа¬
та он еоосе ие станет проливать слезы об эпгете прислужниках царизма:
в политике нет места поэтптческим симпатиям.
Энгельс ошибался, отказывая малым славянским народам в историче¬
ском будущем, но его основная мьгалъ была »юсомиенко правильной. И
«Новая рейнская газета» защищала ее со всей pe« 11 иге л \ люст ью, когда
ина столкнулась с «поэтическими симпатиями» филистеров.
4.	СЕНТЯБРЬСКИЕ ДНИ
Речь шла о войне, которую прусское прао:ггельство качало по пору¬
чению Германок ого союза с Данией из-за шлелвг-голштшекого во¬
проса.
Голштиния была немецкой областью и входила о Германский союз;
Шлсзвтгг стоял вне этого Союза и был, по крайней мере в своих север¬
ных округах, преимущественно датск**м. Общность царствующей д;та-
стии связывала оба герцогства в течение нескольких столетий с коро¬
левством Данией, л:кпь немногим более обширным и более населенным,
чем они. 11реемс1 данность династии в Дании следовала однако и по жен-
142

окой линии, а в Шлезвиг-Голштинии — только по мужской. Оба герцог¬
ства были связаны меэдсту собою тесной реальной унией и обладеим н
этой нераздельности roeyviapc тиенной самостоятешыюстью.
Таково было отношение Дан*« к герцогства* по межцуиародаым по-
говорам. Фактически оно сложилось так, что до нам ала XIX столетня в
Копенгагене преобладал немецкий дух. Немецкий язык был офмцлал1>ным
языком датского королевства, и дворяне ею Шлеэииг-Голштижви играли
влиятельную роль в датских канцеляриях. Во время наполеоновских
войн национальные протнгопооожности обострились: верность, которую
Дания до конца сохранена наследию Французской револкхрш, ей приш¬
лось «искутать потерей Норвегии гю венскому договору. Борьба за оэое
государственное существование побуждала Данию произвести аннексию
Шлезвиг-Голштинии, в особенности потому, что исчезновение в ее цар¬
ствующем доме мужских потомке« неизбежно приближало момент пере¬
хода герцогств к боковой линь»! и, следователь/но, вело к полному отде¬
лению их от Дат*«. Поэтому Дания стала всеми средствами эмансипи¬
роваться от немецкого влияния и развивать искусственное скандинав-
ство, стремясь связать себя «месте с Норвешей и Швецией в особый
культурный мир, так как сама она была слишком мала для создания
своего собственного ншпюнальнсто духа.
Попытки датского правительства окончательно овладеть эльбекими
герцогствами встретили в них самих упорное сопротивление, которое
вскоре стало немецким национальным делом. Экономически расцветаю¬
щая Германия, в особенности после создания Таможенного союза, по¬
нимала, какое значение -имеет для ее торговых и морских аяхиений
ш лез bi tr-голштинский полуостров, вытянутый между двумя -марями. Она
приветствовала с возрастающей радостью шлезшя -голвтинокую оппо¬
зицию датской пропаганде. С 1844 г. песня: «Шледит-Голштиння, мо¬
рем объятая, нравов германских надежный огиют!» стала чем-то вроде
национального гимна. Конечно, движение это не выходило из медленного,
сонного темпа домартовакой аштации, но «се же немегрсие правительства
не могли язбегегутъ его а14«яния. Когда датский король Христиан VIII
в 1S47 г. решился »и насильственный шаг, полиса® открытое пись¬
мо, в кото;XW он назвал герцогство Шлезвиг и даже часть герцогства
Голт Ti л «ни составной частью цельного датского государства, то даже
союзный сейм набрался мужества для беззубого протеста. Во всяком
случае он на сей раз не заявил о своей некомпетентности, как обык¬
новенно заявлял, когда игла ;>ечь о защите нелкздких племен от насиль¬
ственных действий властителей.
«Новая реннская газета» не чувствовала »г,жакопо племенного род¬
ства с буржуазным, отдающим» пивом энтузиазма «-морем объятых»
голнгпЕчцег.. Она только виаела в нем противоположный полос оканди-
навства, которое определяла как «увлечение жесткой, грязной, пират¬
ской северной национа льностью, той ее глубокою замкнутостью в себе,
которая не в состоянии выразить в словах свои хаотические мысли и
страсти, а выражает себя в поступках: в грубости к женщинам, в по¬
стоянном пьянстве и кровожадности, сменяющейся слез.т»*тюй сшгги-
А*ента_тьносп>ю». Все положение вещей тик странно извратилось, что
под реакционным знаменем скандинавства в Дантвг боролась ииенно
буржуазная оппозиция, шрпм так называемых «эйшеровских датчан»
Ш

(Eiüerdanen). Она жаждало превращении герцогства Шлезвиг в датскую
область, расширения датской хозяйственной территории дли того, что¬
бы улрочитъ посредством современной конституций! общую государ
сгвенность, тогда как борьба самих герцогств за их старинные и писан-
ные нрава являлась более или менее борьбой за феодальные привилегии
и Д1гнастические побрякушки.
В январе 1848 г. в Дании вступил на престол Фридрих VII. Он был
последний отпрыск династии по мужской линии и принялся по совету
своего умирающего отца за составление либеральной общей конститу¬
ции для Дании и дня герцогств. Мес«; шустя февральская революция про¬
будила в Копенгагене бурное народное движение. Она пригюла к кормилу
правления партию «эйдеровскиос датчан», которая стала тотчас же с
неутомимой энергией проводить свою программу — включение Шлезвига
до р. Эйдера в состав королевства. На это герцогства ответили отрече¬
нием от датского короля. Они образовали армию .из 7000 человек и со¬
здали в Киле временное правит а тьство. Руководящую роль в нам играла
знать; но, вместо того чтобы поднять осты страны, которые отлично
могли по меряться с датской государственной властью, знать обратилась
за помощью к союзному сейму и к прусскому правительству, от кото¬
рых не опасалась никакой угрозы для своих феодальных привилегий.
Она встретила у них полную готовность оказать ей помощь. Для них
«охрана немецких интересов» явилась очень удобным средством опра¬
виться от потрясающих ударов революции. Прусский король испытывал
в особенности срочную потребность, .предприняв военную прогулку про¬
тив слабой Данни, восстановить уважение к своей гвардии, разбитой на¬
голову 18 марта на баррикадах бер линек идти бойцами. Он ненавидел
партию эйдероеских датчан как революционное отродье, но считал и
шлезвиг-голштинцев мятежниками против богом установленной власти
л приказал своим генералам выполнить «холопскую службу революции»
по возможности спустя рукава. Через своего тайного гонца, майора
фон - Ви лъденбр >’ ха, он дал знать в Копенгаген, что стремится прежде
всего сохранить эльбекие герцогства королю-герцогу и выступает лишь
для того, чтобы удержать радикальные и республиканские элементы от
вредного вмешательства.
Дания однако не пошла .на эту приманку. Она, со своей стороны,
обратилась за защитой к великим державам), и Англия с Россией го¬
рели желанием оказать ей эту услугу. Их помощь позволила маленькой
Дании выдрать великую Германию, как i палу на-школьника. Датские во¬
енные корабли наносили немецкой торговле чувствительные раны, в то
Еремя как немецкое союзное войско, вторгнувшееся под командой прус¬
ского генерала Врангеля в эльбекие герцогства и, несмотря на свою
жалкую стратегию, обращавшее в бегство значительно более слабые
датские войска, было приведено к полному бездействию дипломатиче¬
ским вмешательством великих держав. В конце мая Врангель получил
из Берлина приказ отступить 1гз Ютландии. В ответ на это Националь¬
ное собрание постановило 9 июня, что вопрос о герцогствах как во¬
прос, касающийся Германии, относился к его кругу деятельности и что
оно будет охранять чеСтъ Г брионии.
ВоГяш действительно велась от 1пме«и Германского союза и являлась
поэтому делом Национального собрания и габсбургского принца, кото-
144

рыЛ 28 июня бы I назначен Национальным собранием правителем импе¬
рии. Этим однако Iрусское прал;ггельстви не постеснялось: 28 августа
оно заключило пои давлением Авглии и Pocciet перемирие с Данией в
Мальма на семь месяцев, совершенно не считаясь с поставденныгеги пра¬
вителем имперсаи условиями и с их передатчиком. Условия перемцригя
были чрезвычайно позорны для Гермадппг. оремешюе правительство
ШдезшгТолишй&ЕИ объяв ля/юсь распущенным, и высшее уприв.*еж«е
передавалось па время перемирия сдно>у из стороннике** Дании; указы
прежнего временного правительства отменялись, и шлезвигские войаса
отделялись от г о ли пенек* vx. Точно так же Горюшкин пгришлось начать
отступление и в военном отношении, хотя перемирие было заключено
на зимние месяцы, когда датский флаг был бесполезен для блокады не¬
мецких гаваней, а мороз позволил бы немецким* войскам перейти по
льду через Малый Бсмьт, завоевать Фюнен и ограничить Данино синой
Зеландией.
Известие о заключен*«! перемирия о первые дни сентября словно гро¬
мом поразило Франкфуртское «иацис1галыюе собран:»;, которое «со сло¬
воохотливостью «прачек, натехдобие схоластиков среаиевексвья» обсуж¬
дало до потери стезнаньтя бумаиошае «оеноиные npooa» будущей импер¬
ской конституции. В первую минуту растерянности оно постановило
5 сентября приостановить выполнение перемлревя и вызвало этим от¬
ставку имперского министерства.
Это постановлен»;*; «Нозая рей»:ская газета» приветствовала с жи¬
вейшим удовлетворенном, хотя и. без всяких иллюзий. Независимо от
утвержден\юго договорами права она требовала войны с Дакией как
права, оттирающегося на историческое «развитие. «Датчане стоят в сармой
неограниченной торговой, 'промышленной, поиггичсской и литератур-
ной задапатоости от Германии. Известно, чт< фактической столицей Да¬
нии является не Копенгаген, а Гамбург; что Дания получает всю свою ли¬
тературную пищу, равно как <и пишу матер:галыную, из Германии и что
датская литература — за »Юч!.7юче*Х!еч Голъберча—является вялым пе-
реоевам германской... С тем же правом, с каким французы занял«
Фландрию, Лотарингию и Эльзас и с кякмм они (рано пли пюездно займут
Бельгию, с тем же правам Германия займет Шлезвиг; это праэо есть
право ыгаилв!зации против варварства, прогресса пропаз косности.. .
Война, которую мы ведам в Шлеэвлг-Голштинии, — это помет» не на-
ииюкатьная война. Кто с самого начала был на стороне Дании? Три са¬
мые контрреволюционные державы Европы: Россия, Англия и прусское
правительство. Прусское правительство, тюка только оно было в со¬
стоят пи, »вело 1лишь показную войну; достаточно 'ВСлоунить о ноге
Внльденбруха, о готовности, с которой правительство приказало отсту¬
пить из Ютландии по представлениям, сделанным Англией и Россией, и
наконец о самом перемирии. Пруссия, Англия и Россия — три державы,
которых больше всего должны опасаться немецкая реиолюция и ее пер-,
вое следствие — немецкое единство: Пру оси, i—потому, что она тогда
перестанет су шествовать, Англии — потому что тогда германский ры¬
нок б>1дет закрыт для ее экоплоатации. России — потому что тогда д?
моыратия прадетэнется не тотько до Вислы, но до Двины и дсоке до
Днепра. Прусса?я. Алглия и Россия орпцгиэооали заговор против Шлез-
виг-Голшттйыи, ^против Германии и проттв революции. Бойна, которая,
Ю ф. Мер :яг. Ktpj Ыягке

быть может, «тляпоют теперь »тз-за постановлений, сле.та^гных во
Фра1нкфурте, будет войной Германии против Пр-уссни, Англии м России,
и как раз такая воина нужна дремлющему немецкому движению. Эта
война против трех великих контрреволюционных держшз заставит
Пруссию действительно раствориться в Германской империи, сделает
союз с поляками неизбежной необходимостью и немеятенно вызовет
освобождение Италии. Направленная прямо против старых контррево¬
люционных союзников Германии от 1792 до 1815 гг., война эта по¬
вергнет «отечество в опасность», но именно тем самым и спасет ело,
сганя победу Германии! в зависимость от (победы демократии».
<з То, что «Новая рейнская газета» ясно и (резко высказывала в этик
словах, соответствовало революционному инстинкту масс: тысячи людей
стремились мз .местностей на пятьдесят миль в окружности во Франк¬
фурт, готовые к -новой революционной борьбе. Однако, как справедливо
указывала газета, эта революционная борьба смела бы самое Национал ь-
ное собрание, и самоубийству из героизма оно предпочло самоубийс пю
из трусости. 16 сентября оно признало перемирие в Малъмэ, и доже его
левая за исключением немногих членов отказалась ш вступить в каче-
спэе революционного конвента. В самом Франкфурте дело дошло толь¬
ко до небольшой борьбы на баррикадах, и доблестный правитель импе¬
рии умышленно дал ей даже несколько разрастись, чтобы затем вы¬
звать из союзной .крепости Майнца войска, значительно превосходя¬
щие революционные -массы, и поставить суверенитет парламента иод
суверенитет штыков.
В то же в;>ел1я в Берлине министерство Ганзе.манна постиг тот жал-
кий конец, который ему предсказывала «Новая рейнская газета». Укреп¬
ляя будто бы «тчхударстоенную атасть» против «анархии», о1ю факти¬
чески помогало снова встать на ноги старой русскому чиновничьему, во¬
енному н полицейскому государству, которое рухнуло 18 марта. При
этом Ганземанну не удалось вынудить у короны даже обеспечения го¬
лых торгашеских интересов буржуазии, ради которых он предавал ре¬
волюцию. Прежде всего, как вздыхал один из членов Берлинского
собрания, «старая воинская сис ге.ма, с которой в мартовские дни про¬
изошел разрыв, сохранялась еще во всей своей «»полнейшей полноте»,
а с парижских июньских дней у нее сама собой бряцала сабля в нож¬
нах. Ни для кого не было тайной, что в перемирии с Данией далеко не
последнюю (роль сыграло соображение вернуть Врангеля с его гвардией
в окрестности Берлина и подготовить решительный контрреволюци¬
онный удар. Поэтому 7 сентября Берлинское собрание спохватилось и
потребовало от военного министра приказа, юэтарый'ггредостсч^егал бы
офицеров от всяких реакционных стремлений и вменял им в долг чести
отставку (в том с.тучае, если их гкхтитичеокие убеждения не согласуются
с конституционным правлением.
Этим было бы достигнуто немногое: такие указы уже безуспешно
издавались ятя гражданской бюрократии; но и этого немногого мили¬
таризм не желал сделать по требованию гражданского министерства.
Министерство Ганземалша пало, и генерал Пфувль образовал новое,
чисто бюрократическое минйстерс та* Оно преспокойно издало тре¬
буемый от -чего Собранием приказ офицерам и засшиеде^ьсюсвяю
14В

пред всем миром, что милитаризм г»е то.гъко не бовггея гражданской
власти, но даже издевается над нею.
Так исполнилось предсказание, сделаиное «Новой рейнской газе¬
той» насчет «мудрствующего, брюзжащего и неспособною к решениям»
Берлинскою собрания. Левым пришлось в один прекрасный день прн>-
знать, что ик парламентская победа совпала с нх фактическим пораже¬
нием. В ответ на шум контрреволюционной печати о том, что победа
левых объясняется татько давлением со стороны берлинских народных
масс «а Собрание, газета есесе не стала отрицать факт такого давле¬
ния, как делали либеральные газеты, отрицание которых вл|>очом хро¬
мало на обе ногн, и прямо заявила: «Право демократических народных
масс воздействовать своим присутствием »а поведение кснституниюн-
»гых собраний является ст^рьгм революционным правом народа, без ко¬
торого со аремеш английской и Французской революции нсжпк нельзя
обойтись. Этому праву история обязана почти асами энергическими
шагами таких собраний». Этот намек на «парламентский кретинизм» в
сентябрьские дни 1848 г. одинаково относился как к Франкфуртскому
собранию, так и к Берлинскому.
5.	КЕЛЬНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
Сентябрьские кризисы в Берлине и во Франкфурте сильно отрази¬
лись и на Кельне.
Рейнские провинции больше всего беспокоили контрреволюцию. Они
были переполнены войсками, набранными из восточных провинций.
Почти тцчггь прусской армии была расквартирована в рейнской провтм-
К|ИИ и в Вестфалии. Маленькие восстания были поэтому бесполезны, но
тем необходимее была крепкая и сильная организация демкжролъи д;ы
того дня, когда из частичной вырастет цельная ревожцзгя.
Демократическая организация, создать которую было решено на
июньском съезде во Франкфурте-на-МаГье (в нем участвовали предста¬
вители 88 демократических союзов), только в Кельне и приобрела
прочный остов; в остальных местах Германии в ней отсутствовала вся¬
кая спаянность. Кельнская демократия .распадалась на три больших со¬
юза, и каждый из них насчитывал по нескольку тысяч членам: «Демо-
кратическое общество» во главе с Марксом и адвокатом Шнейдером,
Рабочий союз, которым руководили Молль и Ша л пер, и Союз ро юто-
дателей и рабочих; его представителем был кандидат «а судебные долж¬
ности Горман Беккер. Эти союзы избрали центральный комитет, после
того как франкфуртский конгресс сделал Кельн центром рейнской про-
шиши и Вестфалии. В середине августа центральный комитет созват а
Кельне конгресс рейнских и вестфальсмих союзоо демократического на¬
правления. На конгресс съехалось 40 делегатов, представлявших 17 сою¬
зов, которые признали центральный комитет трех кельнских союзоэ
окружным комитетом для рейнской провинции и Вестфалии.
Душой организации сдала лея Маркс — так же как он был душой
«Новой рейнской газеты». Он обладал талантам властвовать над людь¬
ми, что ему, конечно, менее всего прощала демократическая патркар-
«	147

халыцина. Па кельнском монпресое его «и первый раз встретил K»i—
Шурц, тогда еще юный дешлнаоцатилетний студент, и так характери¬
зовал его позднее по своим «юс поели на ни ям: «Марксу было тогда трид¬
цать лет, м он уже являлся признанным главой социалист нческой шко¬
лы. Коренастый, крепкий, с широким лОом, черными, как смоль, воло¬
са-ми и окладистой бородой, с томными сверкающими плаза<м«и, он тот¬
час же привлекал к себе всеобщее внимание. Маркс обладал репутацией
весьма заметного а своей специальности ученого, и все, что он говорил,
было действительно содержательно, логически продумало и ясно. Но
мне никогда не приходилось встречать такой вызывающей, невыносимой
надменности в выступлениях, как у него». И этот буржуазный герой
хорошо запомнил резко глумящийся тон, которым Маркс говорил сло¬
во «буржуа», как будто выплевывая его.
В таком же тоне писал два года спустя лейтенант Техоо после раз¬
говора с Марксом: «Маркс ггролзвел на меня впечатление не только
редкого умственного превосходства, но также выдающейся личности.
Будь у него столько сердца, сколько ума, столько любой, сколько не-
пачявсти, я готов был бы иттти за него в огонь, хотя он выказал свое
полнейшее презрение ко мне не только обиняком, по под кснец совер¬
шенно откровенно. Он первый и единственный среди «ас всех, кого я
считаю способным повелевать и не тонуть в мелочах среди великих со-
бьтгй». Затем идет иеремада о там, что опаснейшее .дтшое често¬
любие Маркса разъело в нем всю душу.
Иначе судил о Марксе америкшкэчий последователь Фурье, Альберт
Брисблн, который лете im 1848 г жил в Кельне в качестве корреспон¬
дента «Нью-йоркской трибуны» вместе с Чарльсом Дана, издателем этой
газеты: «Я виде л там Карла Маркса, вождя народного движения. Он
тогда начинал входить в славу. Это челсеэк лег тридцати, коренастого
телосложения, с красивым лицом и густыми черными волосами. Черты
его лица отражают большую энергию, и за его сдержанностью чувству¬
ется страстный огонь смелой души». MajpKC действительно руководил
в то время кельнской демократией с большой и обдуманной смелостью.
Несмотря ка сильное возбуждение, вызванное сентябрьскими дня¬
ми, ни Франкфуртское ообра-uie не решалось на революцию, ни мини¬
стерство Пфуеля — на кюнтррссю.тюцпю. Всякое местное восстание
было поэтому безнадежным. Но том желательнее было для кельнских
властей вызвать путч, чтобы затем легко потопить его в крови. Под
измышленными и скоро оставленными ими самплтн же предлогами они
выступили с судебным и полицейским преследовавшем против членов
де»:оч|ра тт,тес к ото окружного колтгтета и преггив членов редакции «Но¬
вой рейнской газеты». Маркс предостерегал против коварства против¬
ников; в .момент, когда никакой крупный вопрос не толкал все населе¬
ние в целом на борьбу и каждый путч поэтому был обречен на неудачу,
попытка восстания являлась бесцельной. А между там в ближайшем бу¬
дущем должны были разыграться события большой важности, и не сле¬
довало -даль пралом вюихти себя из строя перед ссамым гюступлениесм ре¬
шительных дней. Когда династия отважится на контрреволюцию,
для парода строб i-ет час новой революции.
Одьаагко 25 сентября, в день назначения ареста Беккера, Мол ля,
Шалпрро и Вильгельма Вальфа, дело все же дошло до небольших бес¬
149

порядков. Построено было даже несколько баррикад при мииесш, что
прнбиижается войско, чтобы рассеять народное сбср.ице на старой ры¬
ночной ллощади. Однако войска не появились, и только после того,
как наступило полное успокоение, комедиант отважился нрдаоэгла-
сить в Кельне осадное положение. Это решило судьбу «Новой рейн¬
ской газеты», и 27 сентября она перестала выходить. Сразить газе¬
ту и было настоящей целью бессмысленного насилия, уже через не¬
сколько дней оттененного ммюктерггвом Пфуеля. Удар был действи¬
тельно тяжелый, так как только 12 октября газета снова появилась
на поле битвы.
Редакция сошла на-нет, так как большинство членов ее, чтобы из¬
бежать ареста, вынуждено было скрыться за границу — в Бельгию, как
Дронке и Энгельс, или в Пфальц, как Вильгельм Вольф, — и лишь позд¬
нее мало-ко-молу возвратитесь назад. Энгельс был еще в начале янтаря
1849 г. в Берне, куда пропутешествовал через Францию, соверши
большую часть дороги пешком. Но прежде всего финансы газеты ока-
эались до основания потрясенными. После ухода акционеров газета
кое-как существовала лишь благодаря росту ее тиража. Посте этого
нового удара ее спасло только то, что Маркс перенял ее в «личную
собственность», иными словами, пожертвовал на нее то скромное до¬
стояние, которое унаследовал от отца, или, вернее, достал под буду¬
щее наследство. Сам он об этом никогда не проронил b i слова, но это
было установлено пмсьменньпми заявлениями его жены и публичным сви¬
детельством его друзей. Cmi исчисляли приблизительно в 7 ООО талеров
сумму, которую Маркс истратил на агитацию и на газету в год рево¬
люция. Важен, конечно, не размер суммы, а то, что Марке защищал
крепость, отстреливаясь до последнего патрона.
Но и в другом отношении Маркс жил, только едва перебиваясь. По¬
сте начала революции Союзный совет постановил 30 марта, что ак¬
тивное и пассивное из6::рательное право в Национальное ообрание при¬
надлежит также и германским эмигрантам, если oetn вернутся в Гер¬
манию и заявят о своем желанни «не**, приобрести права гражданства
Это постановление было определен»:о п^гэнягю и прусским правитель¬
ством. Маркс выполнил условие, обеспечившее ему права гражданства,
и с тем ббш>цжм правом мог требовать, чтобы ему не/утказали в при-
гткке к Пруссии. Право гражданства было действительно предоставле¬
но ему кельнским уродским советам немедленно пае .те того, как о»:
подал заявление в апреле 1848 г. Кцть некий директор полшпш Мюл¬
лер, которому Маркс объясню, что не может на-ашхь переселить
семью из Трира в Кельн, уверил его, что обратная натурализация
Маркса будет признана также и окружным управлением: по старому
Прусскому закону оно обязано утверждать постановления городского
совета. Тем временем стала выходить о свет «Новая реГаюкая газета»,
а 3 августа Маркс получил официальное уведомление от директора ко-
vx юс ар-лата поли-зим Гейера с извещением. что королевское правитель¬
ство «в данный момент» не сочло возможным . воспользоваться своим
полномочием предоставлять иностранцу права прусского подданства и
ноэто.чу Маркс и впредь считается иностранцем. Резкая жалоба «а это
распоряжение, когорую Маркс отправил 22 августа в л^нистерспю
внутренних дел, была оставлена без последствий
im

Все же он, самый нежный супруг и отец, вызвал свою семью в Кельн
«начшось». Семья за это время увеличилась: за первой дочерью, ко¬
торая родилась а мае 1844 г. и названа была, по имени матери. Женни,
в сентябре 1845 г. последовала вторая дочь, Лаура, а затем, лови дико¬
му, посте небольшого перерыва—сын Эдгар; он—единственный но
этих и последующих детей, год и 1*есяц рождении которого не установ¬
лены с точностью. Елена Десиут следовала за семьей уже оо времени
парижских дней, кок добрый дух дома.
Маркс не принадлежал к числу людей, которые легко протягивают
рук«у «сякому новоиспеченному брату; но он умел блюсти верность и
ц>ужбу. На том же кельнском конгрессе, где он якобы оттолкнул
своим невыносимым заэнаванием тех, кто охотно шел ему наостречу,
Маркс приобрел двух друзей до конца жизни — адвоката Шили из
Трира и учителя И маната из Крефеоъда. И если суровой замкну то-
стъю своего характера он казался демоническим таким полуреволю-
циовтерсимн, как Шурц и Техов, то тем непреодолимее его духовное
обаяние пр.лекало именно в кельнские дни подлинных реводюцноне-
рсв, какими были Фрейлиграт и Лассаль.
С ФРЕЙЛИ ГРАТ И ЛАССАЛЬ
Фердинанд Фрейлиграт был на восемь лет старше Маркса. В моло¬
дые годы он обильно питался молоком блигочесгивного образа мыслей
и испытал на себе тяжелую руку старой «Рейнской газеты», когда по¬
сле высылки Гервега нз Пруссии вышутил в стихах неудавшуюся три¬
умфальную поездку этого поэта. Однако домартовская реакция ско-
ро превратила его ню Савла в Павла, и ib брюссельской осылке он хо¬
тя только -мельком встречался с Марксом, но был привлечен «этим ин¬
тересным, милым и непритязательно державшимся человеком». А Фрей-
лилрат мог в этом деле иметь свое суждение: лишенный сам всякого
тщеславия, он чутко подмечал в других малейшую тень самомнения.
Настоящая дружба между «ям «и Марксам завязалась лишь летом
и осенью 1848 г. Их связывало взаимное уважен:»е к смелому и силь-
«ому характеру, проявляемому каждым из них при отстаивании об¬
щего ровотюц.юнного пршпщпа ib рейнском движении. «Он подлинный
революционер и насквозь честный человек, — похвала, которую я мо¬
гу сдалать лишь немногим», — писал Маркс с искренним уважением
в письме к Вейделтейеру, которого он также подбивал «поухаокмваггь»
за Фрейлиграттум, так как поэты — зло такой народец, который любит,
чтобы их гладили .по головке, когда желают, чтобы они пели. И в дру¬
гой раз Маркс, вообще не склонный к -сердечным излияниям, писал в
час .размотоки самому Фрейлилрату: «Говорю тебе откровенно-, что
не хочу потерять -из-за каких-то пустячных недораэу.нений одного из
тех немногих людей, роторых я любил как друзей в полном смысле
этого снова». Во времена жесточайшей нужды Маркс не имел наряду
с Энгел1юом более верьгопо друга, чем Фрейлиграт.
* Простота и искренность этой дружбы всегда были для филистеров
предметом глупого раздражения. То говорили, будто разгоряченная
1MI

фгстггасита поэта сытую та с »гим пло¬
хую шутку и вовлекла его о общество
темных личностей, то утверждали,
что демонический демагог духовно
отравил мешшного певца о привел его
к молчанию. Не сгоню бы терять да¬
же неийотих слов, если бы в качестве
противоядия против такой бессмысли¬
цы не прибегали к столь «плохому
средству, как попытка изобразить
Фре нлиграта каким-то современным
содаал-демократом, что, конечно, то¬
же выставляет его в неверном свете,
фрейлиграт был революционер по сво¬
им поэтическим воззрениям, а1 не л о
научным -убеждениям. Он видел в Марк¬
се передового революционного борца,	Френлпграт.
а в Союзе коммунистов— революци¬
онный авангард, не имевший себе по-
добгюго в то время. Но исторический хса мыслей Коммунлстнческого
манифеста оставался ему более или менее чуждым, а с другой стороны,
его пылкая фовггаэия не могла удовлетворяться «нередко убогим, трез-
вглм и мелочным способом аттитации».
Совсем другой складки человек был Фердинанд Лассаль, который
а этот же период близко сошелся с Марксом. Он был на сечь лет мо¬
ложе Маркса и до того момента прославился лишь своей упорной
борьбой за трсифиню Гаггцфельд— жертву жестокости мужа, брошенную
ее кастой. Арестованный о феврале'1848 г. якобы за подстрекатель¬
ство к краже шкатулки, Лассаль после блестящей защиты был оправ¬
дан 11 августа кельнскими итрвкяжными заседателями и лишь после
этого .мог принять участие в революционной бгрьбе. При своей «без¬
граничной симпатии ко всякой великой силе» Лассаль преклонялся пе¬
ред Марксом как руководя ггатем этой борьбы.
Лассаль прошел'школу Гегеля и вполне усвоил метод своего учите¬
ля, не сомневаясь еще в его непогрешимости, но без свойственного эпи¬
гонам убожества. При своем посещении Парижа Лассаль изучил Фран¬
цу эск^гй социализм, и проницательный взор Гейне предсказал ему ве¬
ликую будущность. Однако большие ожидания, которые возлагались
на этого юношу, понижались вследствие некоторой двойственности его
натуры, еще <не выравнявшейся в боргбе с тянувшим вниз наследием
угнетенной расы: в доме его отца еще нераздельно царил пошлый дух
польского eipefncTBa. В борьбе Лассаля за «рпф«шю Гатцфельа даже
более сзободт^е умы не всегда (признавали то, что он сам утверждал и
с своей точки зрения имел право утверждать: что он в этом отдельном
случае боролся против общественного зла умирающей эпохи. Фрейли
ррат, который вообще его недолюбливал, с пренебрежением говорил о
«семс ».ном навозе» вокруг которого, по мнению Лассаля, вращалась вся
мировая »ктория.
Семь лет спустя Маркс высказался приблизительно так же: Лас¬
саль мнил себя нс 'тразимым потому, что действовал без стеснения в
1Ы

одном час ivким деле, как будто дей¬
ствительно выдающийся человек спо¬
собе« принесли о жертву такому пу¬
стяку десят ь лет своей жизни. И еще
нескэлькэ десятков лет спустя Энгельс
говорил, что Маркс с самого начала
питал к Лассалю сильную антипатию и
что почти совершенно не уделял вни¬
мания процессам Гаггцфелид, которые
вел Лассаль, так как не желал вьпка-
зать общности с Лассапем в подобном
деле. Однако в этом случае ттамчтъ из¬
менила Энгельсу: «Новая рейнская га-
зсгпа» до caivicax) своего закрытия
27 сентября очень подробно освещала
дело о краже шкатулки, и по ее отче-
Л ас саль	тхпм	станоэчтся	ясно,	что	процесс имел
свою неблаговидную сторону. Далее
Маркс, как он сам упоминает в письме к Фрейлиграту, также пришел
>аа помощь црсфазне Галифе лъа в ее тогдашнем стесненном положении,
дав ей взаймы из саомх скромных средств. А «когда вскоре после своего
пребывания в Кельне он caiM впал в остр\то нужду, то доверился наряду
с Фрейлигратоо* и Лассалю в городе, где у него были старые друзья.
Конечно, Энгельс прав в том отношении, что Маркс, так же как
Энгельс и Фрейлиграт, питал «к Лассалю, употребляя ходячее выраже¬
ние, просто антипатию, — антипатию, не оподающуюся дозодам ра¬
зума. Имеются однако достаточные доказательства того, что Маркс
совладал со своей антипатией. Он признавал и более глубокий смысл
заступничество за Гапгфельд, не говоря уже о «признании им «пламенно¬
го революционного воодушевления Лассаля, его выдающихся талантов
как борца за классовые интересы пролетариата и «наконец той друже¬
ской преданности, которую проявлял ло отношению к Марксу его более
юный товарищ 1Ю борьбе.
Не из-за Лассаля, «исторлтческое значение которого давно установ¬
лено, «еобхозамо точно выяснить, как сложились уже с самого начала
отношения лрежду ним и Марксом. Скорее приходится защищать Марк¬
са от какого-либо ложного понимания, так как его отношения к Лас¬
салю являются -одной из самых сложных психологических проблем его
жизни.
7.	ОКТЯБРЬСКИЕ П НОЯБРЬСКИЕ ДНИ
Когда «Новая рейнская газета» «начала с 12 октября вновь выхо¬
дить в свет с оповещением, что в состав ее редакции вступил Фрейли-
грат, очга имела счастье пр-.юетствовать «новую революцию. 6 октября
венский пролетариат въехал грозным кулаком в коварный план габ¬
сбургской контррвволюццвс. План этот заключался в том. чтобы гю-
1вЗ

еле «обед Радецкого в Италии сначала разбить при помощи славян¬
ских Ш)родностей мятежную Венгрию, а затем добраться in до немец¬
ких мятежников.
С 28 адыуста по 7 свгтября Маркс пробыл в Ветл с целью просве¬
щения талюшнлих масс. Оудя по имеющемся очень скудным газетным
сведениям, это ему не удалось, потому что венские рабочие находи¬
лись еще «а сравнитесьно низкой ступени развития. Тем выше следует
СНИЗИШЬ ИСТИННО (революционный йШСТИНКТ, В силу которого ОНИ IXK-
протииились движению полков, получивших приказ оыстушпъ против
Венгрии. Этим способам они отвлекли в сьюю сто^юну первый удар
кхжтрреоо люции — великодушная жертва, на которую венгерская
знать быта неспособна в такой мере. Она хотела вести борыбу за не¬
зависимость своей страны, опираясь на сваи вписанные в конституцию
права, и венгерское войско отважилось лишь на робкий натиск, ко¬
торый не только не облегчил, а «апротиз—сделал еще более труд¬
ной борьбу не на жизнь, а на смерть венских повстанцев.
Не лучше вела себя и немецкая демократия. Она прекрасно созна¬
вала, как много и для нее самой зависит от успеха «венского восстания.
В случае победы в австрийской столице контрреволюция нанесла бы ре¬
шительный удар «и о прусской столице, где сна давно уже подкараули¬
вала удобный момент. Но немецкая демократия расплызалась в санти¬
ментальных жалобах, в бесплодных симпатиях и воззваниях о помощи,
обращенных к беспомощному правителю империи. Деумократический
конгресс, который собрался во второй раз в Берлине в конце октября,
•издал составленное Руге воззвание в защиту' осажденной Вены, и «Но¬
вая рейнская газета» удачно заметила о «см, что оно заменяет недо¬
статок революционной энергии пафосом проповеднического зазывания,
прикрывающим полное отсутствие каких чтибо <мысоей и страстей. Пла¬
менные воззвания газеты, написанные внушительной прозой Маркса и
великолепными стихами Фрейлиграта и пастаивавпгие на той единствен¬
ной «помощи, которая только и .могла их спасли, — на победе во что
бы то ни стало над контрреволюцией у себя дома. — эти воззааашя
остались гласом вопиющего в пустыне.
Этим была подписана участь венской революции. (Преданные бур¬
жуазией и крестьянами у себя дома, находя поддержку только у сту¬
дентов и части мелкой буржуазии, «енскпе paöomte оклзьвнали герой¬
ское сопротивление. Но вечером 31 октября штурм осаждавших войск
увенчался успехом, и 1 ноября над башней св. Стефана развевалось
огромное черно-желтое знамя.
Вслед за потрясающей трагедией в Вене разыгралась жалкая траги¬
комедия в Берлине. Министерство Пфуеля было распущено и смени¬
лось министерством Бранденбурга; оно приказало Собранию удалиться
в провинциальный город Бранденбург, о Врангель вступил со своими
гвардейским« полками в Берлин, чтобы привести в исполнение этот
приказ оилой оружия. Бранденбург, незаконный Гогенцоллерн, слиш¬
ком лестно сравнивал самого себя со сломам, который растопчет ре¬
волюцию. «Новая рейнская газета» правильнее называла Бранденбурга
и его соучастника Врангеля «двумя людьми без головы и без сердца,
без образа мыслей и только с усами»; в качаете таковых они оказа-
хъь

лип. однако достойным противовесом почтенному Собранию соглаша¬
телей.
Действительно, достаточно было «одаих усов», чтобы устрашить
это Собрание. Оно, правда, отказывалось покинуть назначенное ему
конституцией местопребывание в Берлине, а когда удар стал следовать
за ударам, когда распущена была гражданская гвардия и введено осад¬
ное положение, Собрание объявило министров изменниками и подало
на них донос—прокурору. Но оно отклонило предложение берлин¬
ского (Пролетариата выступить с оружием в руках за восстал овл«п*е
попранного права страны и йозвестло о своем «пассивном оолротиэ-
леним», иными словами, о благородном намерении подставить спину тюд
удары (Противника. Оно не сопротивлялось, когда войска Врангеля гна¬
ли его из одного зала в доугой, и только наконец, вспылило при вине
вторгнувшихся на его заседание штыков, заявило, что лишает мини¬
стерство Бранденбурга права распоряжаться государственными финан¬
сами и собирать налоги до тек пор, пока Собрание не аможет, свободно
заседать в Берлине. Но как только »разогнали Собрание, председатель
его фон-У«ру в страхе за его дорогой труп созвал бюро, чтобы за¬
нести в протокол, что постановление об отказе в праве собрания
налогов, которое он уже разослал по всей стране, не может всту¬
пить в силу вследствие некоторых допущенных формальных по¬
грешностей.
«Новой рейнской газете» суждено было оказать достойное сопро¬
тивление насильственному перевороту правительства. Она считала, что
наступил тот решительный момент, когда контрреволюцию должна по¬
бедить новая революция. Газета изо дня в день убеждала массы отве¬
тить «а насилие всяческими насильственными же способами. Пассивное
сопротивление должно иметь своим основанием еолрошвление актив¬
ное, иначе оно будет напогинатъ барахтанье теленка в руках .мяошжов.
Без колебать« отвергались всякие юридические хитросплетения
теории соглашательства, за которыми скрывалась трусость буржуазии:
«Прусская корона, писала газета, действует по своему' праву, выступая
в качестве неограниченной власти прот»® Собрания. Но Собрание не¬
право, не выступая против короны в качестве полновластного Собра¬
ния. .. Старая бюрократия не желает стать служанкой буржуазии,
после того как до сих пор была ее деспотической учтельницей.
Феодальная партчгя не желает сжечь сваи отличия и свогл интересы на
a.Tiape буржуазии. И корона в конце концов пилит в элементах старого
феодальному общества, вью и им порождением которого она издается,
свою подлинную, родпую общественную почву. На буржуазию же она
смотрит как «а чуждую наносну ю землю, которая поддерживает ее под
условием чахиюго прозябания. Опьяняющее 3aaiHete «божьей млсюстью»
буржуазия превращает в сухой юридаческий титул, господство благо¬
родной крови — в господство бумаги, королевское солнце — в бур¬
жуазную астральную дампу. Король поэтому не поддался на уговоры
буржуазии. Он ответил па ее полуреволюшяо полной контрреволю¬
цией. Он отбросил буржуазию обратно в объятия революции, в объя¬
тия народа, крикнут ей: «Бранденбург — в Собрании и Собрание—в
Бранденбурге!». «Новая рейнская газета» превосходно перевела этот
лозунг контрреволюции словами: «Военная казарма—в Собрании и
154

Собраткяе — в поенной казарме». Она напея.тагъ, что народ победит
этим паролем; ома стегала этот пароль могильной надписью бранден¬
бургского дома.
Когда Берлинское собрание приняло постановление об отказе в упла¬
те налогов, демократический окружной комитет ло1ребосзал в воззва¬
нии от 18 ноября, подписанном Марксом, Шаппером и Щнейдером,
чтобы демократические союзы рейнской провинции приняли следую¬
щие меры к осуществлению этого постановления: попытками насиль¬
ственного ©знания налогов датжно быть оказано повсюду решмтель-
кое согротшшение всеми способами; всюду должно быть организовано
ополчение для защиты от врага; для неимущих оружие должно быть
приобретено на общинные средства или на счет добровольных взносов;
если власти откажутся признать постановление Собрания и выполнять
его, то должны быть учреждены комитеты безопасности, по возмож¬
ности в согласии с общинными советами; общинные советы, сопроти¬
вляющиеся постановлениям Законодательного собрания, должны быть
обновлены путем новых демократических выборов. Демократический
комитет союзов принимал таким образом меры, которые должно было
принять Берлинское собрание, если бы оно серьезно отнеслось к своему
постановлению об отказе в праве взимания налогов. Но эти герои сей¬
час же устрашились своего собственного героизма: они поспешили в
свои избирательные округа, чтобы исподтишка свести капнет свои соб¬
ственные гтостановлепия, а затем покатили в Бранденбург продолжать
свои совещания. Этим Собрание настолько унизило себя, что 5 де¬
кабря правительство /эдним пинком сумело разогнать его, введя в лей-
стаие новую конституцию и новый избирательный закон октроем (т. е.
навязав его сверху).
Благодаря этому и рейнский окружной совет оказался бессильным
в своей провинции, запруженной войсками. 22 ноября был арестован
в Дюссельдорфе Лассаль, воодушевленно следовавший призывам воззва¬
ния.
В Кельне против подписал«них воззвание выступил государственный
прокурор, но не осме/мюлся арестовать их. 8 февраля они предстали
пред кельнскими присяжными по обвинению в призыве к вооруженному
сопротивлению военным и гражданские« власгпям.
Маркс в сильной речи разбил попытку прокурора вывести из зако¬
нов 6 и 8 апреля, из тех именно законов, которые правительство ра¬
зорвало своим путчем, неправоту Собрания, и в еще большей степени
виновность подсудимых. Тот, кто успешно произвол гг революцию,
может вешать своих противников, но не может осуждать их; может
ушранягь их со своего пути как побежденных врагов, но не может
казнить их как преступников. Только трусливое лицемерие приме¬
няет ниспровергнутые совершившейся революцией или контрреволю¬
цией законы (Против защитников этих законов. Вопрос о там, кто
был прав — корона или Собрание, — исторический вопрос, и дело
истории, а не суда присяжных решать его.
Но Маркс шел дальше и вообще отказывался признавать законы
от 6 и 8 апреля. Он говорил, чго они являются произвольной стряпней
соединенного ландтага, *три помощи которой последний хотел избавить
корану от признания ее поражения в мартовской борьбе. Нельзя судить
1 ьь

по заковким фсодалытой (.соропроции Собрание, которое является пред¬
ставите »ем современного буржуазного общества. Утвержден;«, что об¬
щество зиждется на законе, есть лишь юридическая выдумка. Скорее
закон опирается на общество. «У меня в руках кодекс Наполеона. Не
он создал современное буржуазное общество. В его законах, напротив,
отразилось возникшее в XVIII веке н получившее е XIX дальнейшее
развитие буржуазное общество. Когда этот кодекс перестанет соответ¬
ствовать общественным отношениям, се» .превратится в груду бумаги.
Старые законы не создали старых общественных гг гнем пении. Еще
меньше могут энт старые законы служит» основой нового общеспва».
Берлинское собрание не поняло своего исторического положения, ка¬
ким оно вышлю из мпртозской революции. Упрек прокурора в том,
что оно не приняло никакого компромисса, совершенно не попадает
в цель: несчастьем и ошибкой Собрания является именно то, что оно
низвело себя от положения революционного конвента до pcwm дву¬
смысленной братии соглашателей. «Налицо здесь было не -политическое
столкновение между двумя фракциями одного и того же общества, а
конфликт двух обществ, социальный конфликт, принявший политиче-
ское вьаражшиг; то была борьба старого феодально-бюрократического
общества с современнытч буржуазным, бор»,ба »яежду обществом свобо-
ной конкуренции и обществом- цехов, между обществам зсмлевлааенпч
и обществом промышленности, между обществом веры и обществом
знагг 15?».
Между этими обществами не может быть мира-, а возможна только
борьба не ка жизнь, а га смерть. Отказ в уплате налогов вопреки сме¬
хотворному утверждению прокурора не потрясает основы общества,
а является только »мерой самообороны общества против праошельства,
которое угрожает самым основам общества.
Отказав в праве взимания налогов, Собрана« не нарушило закона,
но оно действовало противозаконно провозгласив ооссиюное сопротив¬
ление. «Если взимание податей объявлено незаконным, то разве я не
должен силой мешать «насильственному осуществлению незаконных дей¬
ствий?».
Так как господа, отказавшиеся в уплате налогов, не решились итти
ревоииоцмовным пуп ем, чтобы не рпокозать своими головами, то народу
принятое ь самому стать на революционную почву для осуществления
запрета взимать га .логи. Поведение Собранш — не закш для народа.
«Собрание само по себе не имеет «жакт прав; народ лишь перенес
ни него утверждение своих собственных граю. Если сио не выполняет
своего мандата, то мандат теряет силу. Тогда народ выступает сам на
сцену и действует по собственному полномочию. Если правительство
производит контрреволюцию, то народ по праву отвечает ка нее рено-
люциен». Маркс заключил свою речь указанием, что теперь окончен
первый акт драмы. Продолжением будет либо патшая победа контрре¬
волюции, либо новая победоносная революция. Быть может, победа ре¬
волюции возможна только после завершения контрреволюции.
После эти! слов, преисполненных революционной гордости, присяж¬
ные оправдали подсудимых, и вдобавок старшмьи присяжных побила» о
дарят ораторе за его поучительную речь.

8.	УДАР ИЗ 31САДЫ
С победой контрреволюции о Вене и Берлине участь Германии была
решена. От революционных завоеваний оставалось только Франкфутрт-
ское собрание. Оно же давно потеряло всякий гоолоисгчесхий кредит,
изнемогая в бесконечных слсеонзлиятиях о своей бумажно*» констлету-
ции, отноште-льно которой оставайтесь тсаикю одою сомнение: какой
шпагой ее проткнуть — австрийской или прусской.
В декабре «Новая речи к ка я газета» снова изложила в ряде блестя¬
щих статей »аеторию пруоской революции и контрреволюции, а в на¬
чале 1849 г. она направила с надеждой свой вэор на восстание фран¬
цузского рабочего класса, ожидая, что оно приведет к мировой войне.
«Страна, которая превращает целые народы в своих пролетариев, ко¬
торая гигантскими объятиями охватывает весь мир и уже раз
покрыла своими деш^гатс! расходы европейской реставрации, страна,
внутри которой классовые противоречия достигли самой развитой, са¬
мой непрежръггой формы, — Англия, — и есть та скала, о которую раз¬
биваются революционные волны, которая морит голодом новое обиее-
стао еще о лоне матери. Англия властвует над мировым рынком« Пе¬
реворот народнохозяйственных отношений во всякой стране европей¬
ского континента или даже на всем европейском котгтиненте кроме
Англии является бурей в стакане воды. Промышленные и торговые от¬
ношения внутри каждой нации находятся под властью ее торговых сно¬
шений с другими народами, определяются ее отчюшепиядш к метровому
рынсу. Англия же властвует над мировым рынком*, а в А»тлии властвует
буржуазия». Поэтому всякий французский сигнальный переворот разо¬
бьется об английскую буржуазию, о промышпеч-хгге и коммерческое
метровое господст во Великобригам: лт. Всякая части"ща*я соию^тюгая
реформа !Ю Франц;ш и вообще на европейском кенттшенте, поскольку
она мыслится окончательной, есть лишь пустое доброе пожелание. А
срорую Англию соерчмет только мир своя война. Только такая война
создает для чсртистсе, для английской српсолюоз^люй рабочей пар¬
тии, услссстя успешной берьбы против нх исполинских угнетателей.
Только в тот момент, кегда чартисты окажутся во птаэе английского
правительства, соспильная революция выйдет из царства утатою и вату-
тгг в царство лейств»ггельиости.
Предпосылка этих надежд на будущее не осуществлялась. Со вре¬
мени июньских дней французский (рабочий тслаюс, истекая кровью от
тыоям! ран, был неспособен tia нссое выступление. Совершив свой
круговорот начиная от шрзжсюиос мгсньооих дней через Фроажфурт,
Вену и Берлин, европейская контрреволюция до поры до времени за¬
кончила евле дкижегл« 10 декабря избранием лже-Бононарта в прези¬
денты фрасядуэсюой республики. Революгдю же дышала еще только в
Bem-рпи, и в ляде Энгельса, который тем враченем вернулся в Кельи,
имела красноречивей шего и опытнейшего защигника. В остальном
«Новой рейке кой газете» приходилось опршвгчызаться .мелкой войной с
надвигавшее Дея контрреволюцией и она боролась в этой войне столь же
омело и упорно как и в велиаоих сражениях предшествовавшего года.
1*7

Ряд процессов печати, которые лигнистерсттю возбудило против нее как
протии «худшей из всех плохих газет» она приветствовала наамешда-
вым замечанием, что имперская власть — самая комичная из всех ко¬
мичных властей. На свис тонет ею «пруссачеством», обычное у восточно-
элъбских юнкеров после 6ep.iiкакого государственного iiepeecpora,
она отвечала заслуженной насмешкой: «Мы, жители рейнской провмн-
ции, на большом торге народами в Вене имели счастье выиграть вели¬
кого гериога нижнего Рейна, не вЕлполнившего тех условии, на которых
он стал «великим герцогом». Прусский король существует для нас толь¬
ко благодаря Берлинскому собранию, а так как у нашего «.нижнерейн¬
ского ее некого герцога» мет никакого Собрания, по для нас не суще¬
ствует прусского короля. Нижнерейнскачу великому герцогу мы до¬
стались баяодаря торгу народами. Когда мы дойдем до того, что не
будем п|тцэнавать торговли душами, то спросим, на основании какого
«права на владение» он владеет нами». И это писалось среда самих
диких оргий контрреволюции!
Одного однако нет на столбцах «Новой рейнской газеты», что, ка¬
залось бы, должно было стоять на перзом месте: подробного отчета
о рабочем движении тало времени в Германии. Оно растянулось до
восточно-э.Еьбских волей и было вовсе не так незначительно. Оно име¬
ло свои съезды, свои организации, свои газеты. Его талантливый вождь,
Стефан Борн, был дружен еще с Брюсселя и Парижа с Марксом и Эн¬
гельсом. Он сотрудничал поггрежнему из Берлина и Лейпцига в «Новой
рейнской газете». Борн очень хорошо понимал Коммунистический ма¬
нифест, хотя и не очень умело приспособил его к совершенно неразви¬
тому в большей части Германии сознанию пролетариата. Энгельс лишь
впоследствии высказывался с несправедливой резкостью о тогдашней
деятельности Борна. Борн говорит в своих «В ослом v атаки ях» — и это
вполне правдоподобно, — что Маркс и Энгельс никогда ни одним сло¬
вом не выражали недовольства его тогдашней деятельностью в рево¬
люционные годы. Возможно однако, что в отдельных частностях они
были ею недовольны. Во всяком случае они сами сблизились весною
1849 г. с рабочим движением, которое возникло независимо от их
влияния.
Недостаточное внимание «Новой рейнской газеты» к этому движе¬
нию объяснялось отчасти тем, что в Кельне стал выходить тогда два
раза в неделю особый орган кельнского рабочего союза под редакцией
Молля и» Шашпсра^ а кроме того и гласным образом тем что газета
считала себя прежде всего «органом демократии», т. е. отстаивала об¬
щие интересы буржуазии и пролетариата против абсолютизма и феода¬
лизма. Это действительно было самым необходимым, ибо создавало
почву, на которой пролетариат мог начать схватку с буржуазией. Од¬
нако буржуазная часть этой демократии вое сильнее расшатывалась;
при каждом более или менее серьезном испытании она проваливалась.
В пчтичленном) центральном комитете, Korapt.iii был побран первым
демократическим конгрессом в «попе 1848 г., участвовали такие люди,
«сак Мейен и всрнушшгйся из Америки Крите. При таких руковатгте-
лях эта организация быстро пришла в упадок, что проявилось с ужа¬
сающей ясностью, когда от собралась во второй раз в Берстгне нака¬
нуне Ефуссково государственного переворота. Если тогда и был избран
156

ноный [контрольный комитет, в состав которого яоюел также д’Эсгер,
человек, лично и «политически близкий к Марксу, то этшч был лишь
выдан 'вексель на будущее время. Парсхаментокая левая Берлинского
собрания оказалась неспособной к действию во время ноябрьских кри¬
зисов, а франкфуртсмая левая еще больше погрузилась в болото жал¬
ких компромиссов.
При таком «гюлоысенни «вещей Маркс, Вильгельм В<хтьф, Шаппер и
Герман Беккер заявили 15 апреля о своем выходе из состава окруж¬
ного колите та. Они (мотивировали свое решение следующим образом:
«Мы считаем, что теперешняя организация демократических союзов
включает слишком разнородные элементы и это препятствует успеш¬
ной работе .в пользу дела. Мы скорее думаем-, что следует предпочесть
тесную, сплоченную организацию рабочих союзов, так как oh i состоят
из однородных элементов». Одновременно с этим кельнский рабочий
союз вышел нз оргаюгзации рейнских демократических союзов, созвав
затем все рабочие и друпю союзы, примыкающие к принципам социалъ-
ной демократ®», на провинциальный съезд 6 мая. Этому съезду пред*
стояло (решать вопрос об организации рейнск о-вестфальских рабочих
союзов, а также о том, следует ш принять участие в конгрессе всех
германских рабочих союзов, созываемом лейпцигским рабочим брат¬
ствам. Во главе лейг.цигокого рабочего братства стоял Борн, и конгресс
был назначен т> июнь в Лейпциге.
Еще до этих заявлений «Новая рейнская газета» выступила уже
20 .марта с (пламенными статьями В^льге-лыма Вольфа о силезских мил¬
лиардах, статьями, .подстрекавшими сельскохозяйственный пролетариат
к восстанию, а 5 апреля выступил и сам Маркс. Он напечатал доклады,
которые читал в брюссельском рабочем союзе о наемном труде и капи¬
тале. Сначала на примере грандиозной массовой борьбы 1848 г. газета
доказывала, что всякое революционное движение, даже когда его цель
казалась бы далеко стоящей от классовой борьбы, должно претерпеть
неудачу, пока не «победит революционный рабочий класс. Теперь она
намеревалась перейти к разбору экономических отношений, на кото¬
рых зиждется существовала« буржуазии и рабство рабочих.
Этот многообещающий «план был однако нарушен борьбой за бу¬
мажную шулерскую конституцию, которая наконец быта, сфабрикована
Франкфуртским собранием. Сама по себе она не стоила того, чтобы
пролить за нее хоть каплю крови. Наследствешгая императорская ко¬
рона, которую она хотела нахлобучить на голову «прусского короля,
походила скорее -на шутовской колпак. Король не принимал ее, но
вместе с тем и не отказывался от нее. Он хотел сговориться о .консти¬
туции с немецкими князьям«1 в тайной надежде, что они «признают за
ним прусскую 1*ачжюнию, если син сокрушит ттрчюским мечом после, нпе
остатки реиатюциомной силы в немецких средних и малых государ¬
ствах.
Это было ограблением трупа революции и вызвало новую вспышку
революционного пламени. Произошел ряд восстаний, которым импер¬
ская конституция дала название, но не содержание. Кожгпггугвт все
же воплощала собой суверенитет народа; поэтому шла подготовка к
убийству «из-за угла этьго суверенитета- с целью иоссгановлешю суве-
рештпа князей. В королевстве Саксонии, в великам герцогстве ба-
16»

дтсзкпм, в бгюарсюом Пфатьце поднялась вооруженная бор»:ба за им¬
перскую конституцию, и новое ду прусский король .шрал роль палача,
причем однако его надували те же властители, которых он спасал: ош
о 1 называли ему в плате за услуш палача. И в рейнской ггроэи. ции
произошли отделимые июостамни, «о они были в самом зародыше «ю-
да«;:ены чехленным -перевесам во иск, которыми лраапельство нвдод-
нлло внушеошую св*у страх провинцию.
Наконец власти набрались достаточной храбрости для того, чтобы
нанести умгчтожгмощмй удар «Навой рейнской газете». По мере того
как усиливались признаки нового революционного подъема, все ярче
ровгсршюсь пламя революционной страсти на ее столбцах. Экстренные
выпуски гаоеты в апреле и мае представляй собой воззвиодпи к тюроду,
приметавшие его готовиться к 'выступлению. Тогда гаоета получила из
уст «Крестовой газеты» гкхчетную -похвалу «дерзости, превышающей
Чимборасо», перед которой бледнеет «Moniteur» 1793 г. Правительство
давно уже собиралось схваттпъ газету за горло, но как было отва¬
житься на это! Два процесса против Маркса закончились новым тор¬
жествам для нею при тогдашнем настроении рейнских присяжных.
Когда из Ьерлина пришло предложение вновь ввести з Кельне осадное
положение, трусливая крепостная комендатура на это не реша^лась.
Она предпочла обратиться к д:ректору полиции с предложением выс¬
лать Маркса как «опасного человека».
'0 Директор полиции в своем затруднительном положении обратится
в свою очередь к кельнскому окружному управлегкяо, оно же выпла¬
кало свою боль ira груди Мантейфеля, ибо он как мишхгр внутренних
дел был ею начальником. Директор полиции* сообщил 10 марта, что
Маркс все еще пребывает в Кельне, не имен там грава жительства, и
что .редактируемая нм газета попрежнему проводит свои разрушитель¬
ные нцен, подстрекает к ниоправержечвло существующей конституции
и к созданию социальной республики, издеваясь решительно мац всем
тем, что люд» уважают и считают священным. Газета, как гласило до¬
несение, оказывает тем более вран юг влияние, что ее нахальство и
тон, в котором написаны статьи, все болы не уведомают круг ее чи¬
тателей. Директор полиции однапсо въчжазывал сваи мнения относи¬
тельно целоеообраэности предложенной крепостной комендатурой вы¬
сылки Маркса, пижида, что правительство -признает эти сомнения ос-
ноеате.иньти: высылка «без особого внешнего повода», «только в
ви'ду опасного направления газеты», «могла бы вызвать демонстрацию
со стороны демократической партии.
Получив это сообщение, Мантейфель обратился к Эйхмаму, обер-
презиценту рейнской провинции, чтобы выслушать и его синение.
Эйхман ответил 29 1марта, что высылка- хотя и вполне оправды¬
вается обстоятельствами, «о не является безопасным мероприятия,
пока. Маркс не (прашаигтея в чем-либо. Вслед за/ этим Мантейфель за¬
явил 7 апреля, что он не возражает против высылки, но предоставляет
кельнскому управлению решить, когда она ятгтчгя своевременной; же¬
лательно, чтобы она произошла в связи с каясой-лнбо прозгиностью со
стороны Маркса. Высылка действительно последовала 11 мая, одт:о
не по пр ^дпне какого-.пбо особого проступка Маркса«, а в вицу опас¬
на о направления «Новой рейнской газеты». Другими* славами, праои-
160

телъство почувствовало себя 11 мая тостаточно сильным. чтобы на¬
нести удагр из засады, на «который оно еще не решалось 29 '.марта и 7
апреля! Прусский профессор, извлекший недавно эту документальную
справку из архивов, хотел, повидигмому, прославить поэтическую про¬
зорливость Фрейлиграта, который под свежим впечатлением высылки
Маркса писал:
Не честный удяр в лихом бою.
Но коварной клики обходы
Сломили внезапно мошь мою:
Калмыков прусской породы.
9.	ТЩЕ ОДИН УДАР ИЗ ЗА УГЛА
Маркс находился вне пределов города, когда последовал приказ о
высылке. Хотя газета вое вре-мя продолжала итти в пору и насчитывала
уже около 6 ООО подписчиков, вое же ее финансовые затруднения не
были еще устранены: «месте с ростом подписчиков росли наличные рас¬
ходы, а на доходы можно было рассчитывать только впоследствии. В
Гамме Маркс вел переговоры с Ремпелем, одним из тех двух капита«-
листав, «которые соглашались в 1846 г. основать коммунистическое из¬
дательство. Но храбрый Ре.мпель и теперь оказался человеком с за
стегнутыми карманами- Он лишь «аправпл Маркса к бывшему лейтенан¬
ту Генце, 'дейст вительно выпавшему для газеты 300 талеров под личной
ответетвеЕЖОСТЬю Маркса за их возвращение. Генце, из которого впо¬
следствии вылупился провокатор, в то врамя сам подвергался пресле¬
дованиям полиции и поехал с Марксом в Кельн, где Маркс и застал
«полицейскую бумажонку».
Этим была подписана упгасть газеты. Несколько других сотрудалг-
ков также .легко «можно было выслать как «иностранцев»; остальные
находились под судебным следствием. 19 моя появился последний
красный номер газеты с знаменитой прощальной песней Фрейлиграта
и с резким прощальным словом Маркса, в котором он сыпал градом
удары на опину а^раоительства: «К чему ваша вздорная ложь, ваши
официальные фразы? Мы вас не щадим и не требуем никакой пощады
от !вас. Когда придет наша очередь, мы не станем стьциггься террора.
Но роялислтчесгсие террористы, эти террористы божьей милостью и во
имя права1, на деле грубы, презренны, пошлы, а в теории — трусливы,
скрытны, двуязычны и в обоих отношениях бесчестны». Газета (пре¬
достерегала кельнских рабочих от всяких выступлений — tobepummо
безнадежных войду военного положения Кельна. Сотрудники благода¬
рили рабочих за участие и говорили, что «их последним словам» всегда
и kkw будет: эмансипация рабочего к даоса».
Наряду с этим Маркс выпоевгил обязанности, которые лежали на
нем как на капитане тонувшего корпбтя. 300 талеров, данных ему
Генце, 1 500 талеров, полученных по -почте от подписчиков, принадле¬
жавшие ему скоропечатные «машины и прочий инвентарь Маркс обрсь-
тил целикам на покрытие долгов газеты наборщикам, печатиикам^
бумаготорговцам, «конторщикам, корресвюндентач, персоналу редакции
и т. д. Себе личио он оставил только серебряную «посуду i принадлежав»
М Ф, М« >няг, К*ря Марко.	161

шую его жене, и отправил ее во франкфуртский ломбард. Пара сотен
гульден топ. вырученных за серебро, были единственным средством про¬
питания ею семьи* когда ей пришлось сновш, ка,: говори ли наши
предки, скитаться но стране бедствий.
Из Франкфурта Маркс елтееге с Энгельсам отправились на лате
сражения баденско-«пфа.ты|окопо восстания. Они поехали сначала в
Карлсруэ, затем в Кайзерслаутерн, где встретили д’Эстера, который
был душою вре!менноах> правительства. От него Маркс получил мандат
демократического центрального 'комитета, нал ранившего его представи¬
телем немецкой реоаноционной партии в Париж, к монтаньярам Наг
ционального собрамия. Это была тогдашняя сосушндемократия, соста¬
вившаяся из смеси мелкобуржуазных и пролетарских элементов и под¬
готовлявшая серьезный удар «против партий порядка и их представи¬
теля, лже-Бонапарта. На обратном пути Маркс и Энгельс бы.™ аресто¬
ваны гессенсюикми войсками по подозрению в участии в восстании. Их
отправили в Дармштадт и оттуда во Франкфурт, пде отпустили на сво-
боду. Тон да Маркс прямо направился в Париж, Энгельс же вернулся в
Каиэерслаутери и зачислился ащъгс тактом в добровольческий отряд,
составленный бывшим прусским лейтенантом Виллихом.
7 нюня Маркс писал из Парижа, что там свирепствует роялиста
ческая реакция, еще более ужасная, чем- при Гизо, но что вместе с там
никогда еще не было так биноюо гигантское извержение революцион¬
но! л вулкана. Эти надежды однако обманули его: удар, замышленный
моиггакьярами, потерпел потную и довольно жалкую неудачу. Самого
Маркса месть (победителей настигла месяц спустя: 19 июля Министр
внутренних дел -предписал ему через префекта полиции поселиться и
департаменте Морбиан. Это был трусливый удар, «величайшая гнус¬
ность», как писал Марксу Фрейлиграт, узнав о предписании. «Да-
ниельс считает Морбиан одной из самых нездоровых местностей Фран¬
ции, болотистой, «изобилующей лихорадками; это—понтейскйе бо¬
лота Бретани». Маркс ме поддался на «замаскированную попытку
убийства»: он сумел прежде осеню отсрочить исполнение приказа, об¬
ратившись с жалобой к «министру онутрештих дел.
Маркс очутился j горькой нужде, так как ого скудные средства
окончательно иссякли, и обратится к Фрейли грату и Лаоса го за по¬
мощью. Оба оделави вое,, что могли, чтобы помочь аму, «о Фрейлиграт
жаловался на -неделикатность приемов Лассаля, сделавшего «положение
Маркса предметом обсуждения во «всех пивных. Маркс был болезненно
задет этим1 и писал 30 июня в ответ Фрейлиграту: «Даже величайшая
нужда для меня -предпочтительнее, чем -публичное попрошайничество.
Я написал об этам Лассалю. Вся эта история до чрезвычайности раз¬
дражает меня». Лассалю удалось рассеять огорчение Маркса «письмам,
которое было преисполнено добрых ншм-е рений, хотя уверения автора
в том, что он вел это дело «с «крайней деликатностью», оставляли не¬
которые сомнения. 23 августа Маркс сообщил Энгельсу, что покидает
Францию, а 5 сентября писал Фрейлиграту, что его ж она последует за
ним 15 сентября, и он *»е знает, откуда добыть необходимые средства
для ее переезда и поселения на новом месте. В третье изгнал^ие Маркса
сопровождала черная забота, и она оставалась там его слишком вер¬
ной спутницей.
162

7
ЛОИДОПСКОЕ ИЗГНАНИЕ
1.	НОВОЕ РЕЙНСКОЕ 0Г.03ГЕШ1Е
В шнледнам письме, которое Маркс отправил из Парижа Эн-
гельсу, он сообщал, что ему представляется воаможность основать
в Лондоне немецкий журнал и что часть денег уже обеспечена. Он
приглашал Энгельса, жившего после краха баденско-пфалы;ского вос¬
стания эмигрантом в Швейцарии, немелтенно же приехать в Лондон.
Энгельс отклинулся на при *ыв, совершта путешествие ai3 Генуи на
пор>х:ном судне.
Откуда притекали средства для задуманного предприятия, осталось
невыясненным. Их во всяком случае было не очень много, и, повиди-
мому, они небыли расе читаны на долгое существование журнала. Маркс
надеялся, что через три-четыре ..месяца разгорится мировой .пожар.
«Приглашение к подписке на- акции «Новой рейнской газеты», полили-
ко-экономического журнала, редактир>е>мого Карлом Марксом», поме¬
чено 1 января 1850 г. в Лондоне и подписано Конрадом Шраммом как
заведующим делами 'Предпрсттпя. В приглашен»! указывалось, что со¬
трудники «Новой |рейнской газеты» .принимали участие в революцион¬
ных движениях минувшего лета в юж*гай Германии и Париже, а потам
•	163

снова собрались в Лондоне и постановили продолжать »гдание гяпеты.
Она будет пока выходить в свет лшиь в виде журнале, ежемесячными
выпусками, приблизительно в пять листов каждый. Но когда (позволят
средства, газета сделается двухнедельной и даже по возможности
большой еженедельной, типа американских и англтУскигс еженедель¬
ников, а затем снова превратится в ежедневную газету, как только об-
стояте.-ьства позволят возвратиться в Германию. За этим следовало
прлглаоиемие подписываться на акции, по 50 франков каждая.
Однако вряд ли удалось разместить большое количество акций. Га¬
зета печаталась а Гамбурге, где одна книгопрсшвческая фирма взяла
на себя комиссиошюе юдательстлю журнала. Она потребовала за это
50*/« из 25 зильбергрошей (около 1 р. 25 к.), составлявших подписную
плату за четверть года. Особенных трудов фирма не затратила ка это
дело, тем более, что ей мешала прусская оккупация в Гамбурге. Впро¬
чем дело едва ли пошло бы лучше, если бы она прилагала и большее
усердие. Лассаль не набрал в Дюссельдорфе и 50 подписчиков, а Вейре-
мейер, который выписал 100 экземпляров для распрострстюпия во
Франкфурте, получил за лолпода лишь 51 гульден. «Хотя я в -достагоч-
ной степени надоедаю людям, однако, несмотря на все напоминания,
нмкто не торопится платить». С справедливым огорчением писала ему
жена Маркса, что издание загублено небрежным и беспечным ведением
дела, н неизвестно, что более эсего повредило ему — неаккуратность ли
книгоиздательской фирмы, знакомых н управляющих делами в Кельне
пли поведение демократии.
Часть никы заключалась также в недостаточной редакционной под¬
готовите, которая в сущности лежала только на Марксе и Энгельсе.
Рук он ниш для январской кмижки получены были в Гамбурге лишь
Ь февраля. Однако потомки должны быть благодарны и за то, что этот
план был вообще приведен ® исполнение: еще несколько месяцев, и
быстрый упадок революцтклякжо «настроения сделал бы выполнение его
вообще невозможным. В шести книжках «Обозрения» сохранились
драгоценные свидетели: тва того, как М«аркс «благодаря своей энергии,
благодаря огкжюйному, яснаму и невозмутимому самосозианто своего
существа»*—слове его жены — умел «возвышаться «ад всеми мелоч¬
ными заботами жизни. А эти мелочи жизни ежедневно и ежечасно
вторгались к нему «самым возмутительным образом».
Маркс 01 Энгельс—последний еще более, чем первый — в -моло¬
дости видели наступление 1ряаущего в слишком близком времени. Они
нередко надеялись, что скоро сорвут плоды, в то время когда едва
лишь начинали распускаться цветы. Как чисто бранили #«х за это лже-
пророкасмви! А стыть лжепророком «не особенно лестно для «политика.
Однако следует различать, вытекают ли ложные пророчества из сме¬
лой уверенности яаного и острого мышления или же из тщеславного
самообольщения собственными благими пожеланиями. Во втором слу¬
чае разочаровало*е действует подавляющим образом, «и «мечта рассей -
ваегся бесследно, тогда как в первом — уверенность уедьъяваеггоя, ибо
мыслящий дух исследует причины своей ошибки « тем самым приобре¬
тает навое понимание.
Никогда, быть может, не было столь беспощадно ис«сренних в са¬
мокритике лсшпико©, кдик Маркс и Энгельс. Они были вполне сво-
164

бодай от тсхх> беспочвенного упорства, которое вопреки самому горь¬
кому разочарованию все же старается «продолжить самообман, вообра¬
жая, что ока за ;осъ бы правым, если бы то или иное случилось иначе,
чем оно фактически произошло. Они были свободам также от деше¬
вого мудрого отрицания, от всякого бесплодного лессюлиюма; они из¬
влекали уроки из поражений, чтобы с усиленной энергией вновь при¬
няться за «подготовку победы.
Парижской неудачей 13 нюня, крахом кампании за имперскую
конституцию в Германии и усмирением венгерской революции царем
закончился целый этап революции. Новое пробуждение ее было воз¬
можно только во Франции, где решающий жребий революции все еще
не был вынут. В это пробуждение Маркс верил очень твердо. Однако
это не только не мешало ему, но скорее заставляло его подвергнуть
ж:текший период Французской реиолоции беспощадной »фишке,
высмеивающей «се »иллюзаш. Исходя из скрытых источников экономи¬
ческих противоречий, Маркс освещал тот запутанный ход борьбы, о
котором попит»пкм-идеологи обычно думали, что распутать его невоз¬
можно.
Благодаря этому ему удалось в статьях, нанечагтанных в трех пер¬
вых юнижка1х журнала, разрешить самые запутанные вопросы текущего
времени при помощи двух-трех метка»х и краткаос фраз. Как много на¬
говорили просвещенные умы буржуазии и даже социалисты-доктри¬
неры в парижском Национальном собрании о праве на труд и как ис¬
черпывающе охарактеризовал Маркс исторвяческмй смысл и историчес¬
кую бессмысленность этого лозутнм в нескольких фразах: «В первом
•проекте конститущж, "который был составлен до июньских дней, гово¬
рилось еще о праве на труд: это было «первой беспомоивюй формулой,
выразившей революционные притязания пролетариата. Зачем право на
труд превратилось в праоо на общественную поддержку. А какое из
современных государств так «или иначе «не заботится о своих бедняках?
Право на труд в буржуазном смысле— нелепость, жалкое благое (поже¬
лание. Но за правом на труд стоит атасть над капиталом, за агастью
над капиталам стоагг присвоение средств производства, передача этих
средств в распоряжение объединенного рабочего класса, а следова¬
тельно, уничтожение наемного труда, капитала и их взаимодействия».
Маркс уяснил себе впервые на примере французской истории, что клас¬
совая борьба есть маховое колесо исторического развития. И действи¬
тельно, она особенно нагланго и в классических формах выступает во
французской исторжт, начиная со средних «веков, и этим легко объяс¬
няется особая любовь Маркса к истории Франции. Этот очерк в «Обоз¬
рении», как и 'другие — о бошлартовском перевороте «и еще позднее—
о Парижской клхммутне, является самым блестящим камнем в сокро •
вищи ице его малых истерических работ.
В качестве забаиной ггрот»жюо-ложтюстги, однако не без тратшческо-
го исхода, изображалась в трех книжках журнала каргнна мелкобур¬
жуазной революции, которой Энгельс пре^~тавил немецкую кампанию
за имперскую конституцию. Общей работой Маркса и Энгельса были
ежемесячные обзоры, в которых сши следили по преимуществу за раз¬
витием экономической жизни. Уже в февральской кшгжке они ука¬
зывали на открытие калифорнийских эостотых ггрииоко®, горюря, что
'.	1вб

этот фа.кт «важнее февральской революции» и даст миру eitle гораз¬
до батее значительные результаты, чем открытие Америки. «Берег,
раскинувшийся вдоль 30 градусов широты, один из красивейших и
плодороднейших в л...ре, до сих пор почти ненаселенный, превраща¬
ется на tclujих тазах в богатую цивилизованную страну, густо засе¬
ленную людьми всех племен, от янки до китайцев, от негров до индей¬
цев и малайцев, от креолов и метисов до европейцев. Калифорнийское
золото польется потоком по Америке и по азиатским гаваням Тихого
океана и вовлечет упрямые варварские народы в мировую торговлю, в
цивилизацию. Во второй раз мировая торговля получает новое направ¬
ление. . . Благодаря калифорнийскому золоту и неутомимой энергии
янки оба берега Тихого океана будут скоро столь же населенными,
столь же открытыми для торговли, сталь же процветающими в про¬
мышленном отношении, как в настоящее время берег от Бостона до
Нового Орлеана. Тогда Тихий океан будет#играть ту же роль, какую
теперь играет Атлантический, а в древности и в средние века играло
Средоземное море, — роль великого водного пути мировой торговли.
Атлантический же океан упадет до роли внутреннего моря, какую те¬
перь играет Средиземное море. Поэтому общественная революция яв¬
ляется единственным шансом для предотвращения того, чтобы европей¬
ские цивилизованные страны подпали под такую же промышленную,
торговую и .политическую зависимость, в какой теперь находятся Ита¬
лия, Испания и Порту!-алия. О:а/, пока еще -не поздно, преобразует спо¬
собы гроизэодства и торговли согласно потребностям производства, воз¬
никающим ею современных производительных сил, и тем самым вызо¬
вет*-* жмзнн новые производительные силы; они же обеспечат преиму¬
щество европейской промышленности и уравняют невыгоды, происте¬
кающие из ее географического положения». Но беда была лишь в гам,
как вскоре вынуждены были признать сами авторы этих грандиозных
предсказаний, что текущую революцию «занесло песком» благодаря от¬
крытию ка!лифорнийских золотых приисков.
Совместной работой Маркса и Энгельса были также критические
отзывы о некоторых произведениях, в которых дамортовсюие светила
пытались свести счеты с революцией. Светила эти были: немецкий фи¬
лософ Даумер, французский историк Гизо и английский чародей-гений
Карле й ль. Да умер вышел из школы Гегеля, Гаюо оказал значительное
влияние на Маркса, а Карлейл — на Энгельса. На вдсах (революции
все трое оказались слишком легковесными. Невероятные общие места,
в которых Да умер лраповещьжал «религию нового мирового века», све¬
дены были воедино Марксом' и Энгельсом в следующей «трогательной
картине»*: германская философия ломает руки и рыдает у смертного
одоа своего приемного отца — немецкого обывателя. На примере Гизо
критики дсхказьюали, что даже самые дельные люди старого режима,
люди, которым никак нельзя отказать в известном историческом та¬
ланте, растеряумсь от роковых февральских событий и утратили всякое
историческое понимание, даже понимание своей собственной прежней
деятельности. И если кнгга Гизо свидетельотооеала, что способности
буржуазии пришли в упадок., то несколько брошюр Карлейля обнаружи¬
вали пибель его литературного гения в обострившейся исторической
1вь

борьбе, (Против которой он мог выставить только свое непризнанное
созерцательное и пророческое вдохновение.
Доказывая в своих блестящих критических статьях, что революция
оказала опустошзгтельное действие на литературных кори*|>сеи дамар-
товской эпохи, Маркс и Энгельс были однако далеки от того, чтобы ве¬
рить, как им подчас приписывал*, в какую-то мистическую силу ре¬
волюции. Революция не создала той картины, которая до смерти ис-
гтупьтд 'Даумера, Гиэо и Карлейля; она только сорвала покрывало с
этой картины. Историческое развитие не меняет в революциях свое
направление, а лишь приобретает более ускоренный ход; в этого смысле
Маркс называл революцию «локомотивом истории». Глушан филистер-
окая вера в «мирные и законные реформы», которые-де стоят еыше
всех революционных взрывов, была конечно всегда чужда Марксу и Эн¬
гельсу; насилие для них являлось также экономической потенцией, по¬
вивальной бабкой каждого нового общества.
2.	ДЕЛО КИНКЕЛЯ
После выхода четвертой книжки в апреле 1850 г. «Новое рейнское
обозрение» перестало уже появляться регулярными выпусками, и одной
из пр;?чин этого несомненно была небольшая статья в апрельской
книжке; авторы ее говорили заранее, что она вызовет «общую ярость
сантиментальных обманщиков j; демократических болтунов». Статья
эта заключала в себе краткую, но уничтожающую критшсу защити¬
тельной речи., которую Готфрид Кинкель нроввзнес 7 августа 1849 г. на
военном суде в Раллтатте, гое от судился за участие в вольных револю¬
ционных отрядах. Эта речь была опубликована им в начале апреля
1850 г. в одной из берлинских газет.
Сама по себе кротика была вполне заслуженная. Кинкель отрекся
на военном суде от революции и от своих товарищей по оружию. Он
восхвалял «картечного принца» м провозглашав многолетие «хоген-
цоллернсюой императорской фамилии» «а там же военном суде, кото¬
рый .послал 26 его товарищей на казнь, которую они все мужественно
приняли. Но Кинкель сшел в каторжной тюрьме в то время, когда
Маркс и Энгельс нападали на> него. По общему мнению, он был обречен¬
ной жертвой королевской мести: заключение его в крепость по приго¬
вору военного суда было актом кабинетной юстищвг заменено бесче¬
стием каторжной тюрьмы. Пригвождение его при таких обстоятель¬
ствах к политическому позорному столбу могло вызвать сильные про¬
тесты не только «оантимем:ильных обманщиков и демократических
болтунов».
Впоследствии открыты были архитвные материалы по делу Кинкеля,
и в свете их рело это рисуется как не.тая сеть трвкгчгкомическях недора-
зумений. Кинкель был вначале богоолов и даже ортодоксапмлгй. Он от¬
пал от «исз1**ноГ»» веры и, женившись на разведенной католичке, вызвал
непримиримую ненависть к себе со стороны правоверных, что создало
ему славу «героя свободы», далеко превосходившую его деГгствиталь¬
ные заслуги -и достоинства Кинкель только «по недоразумению» папа ■
167

в одну партию с Марксом и Энгельсам и политически не пошел дальше
лозунгов ходячей демократии. При этом его, по выражению Фрейлиг-
рата, «проклятое красноречие», которое он унаследовал еще <гг своей
богословской деятельности, порою увлекало его столь далеко »лето, как
в роштаттокой речи оно увлекло ого далеко вправо. Скромное поэти¬
ческое дарование способе твое»ло тому, что он приобрел ббльшую из¬
вестность, чем другие демократы его скиищкм.
Во время кампании за имперскую конституцию Кинкель вступил в
добровольческий отряд Виллиха, в рядах которого боролись также Эн¬
гельс и Молль. Он .проявлял храбрость в сражениях, а в последней
битве у Му рта, в которой пал Молль, был легко ранен в голову и .попал
в плен. Военный суд присудил его к пожизненному заключению в кре¬
пости, но этим« не удовольствовался «картечный прннц», или, как более
почтительно выразился Кинкель в своей защитительной речи, «его ко¬
ролевское высочество, наш наследник». Генерал-аудитор в Берлине
сделал представление королю об отмене вынесенного военным судом
приговора; он доказывал, что Кинкель заслужил смертную казнь, и хо¬
датайствовал о носом) рассмотрении дела в военном суде.
Против этого восстало все -министерство. Оно хотя и признавало,
что назначенное наказание слишком мягко для государственной из¬
мены, но советовало »се же утвердить приговор «из милости», счита¬
ясь с общественным мнением. Вместе с тем правительство находило
«целесообразным», чтобы Кинкель отбывал наказание «в гражданском
месте заключения», так как обращение с ним) как с крепостным аре¬
стантам могло вызвать «большую сенсацию». Король принял предло¬
жение министерства, но именно это и вызвало ту «большую сенсацию»,
которой хотели избежать. «Общественное мнение» сочло жестокой
насмешкой то, что король «нз милости» послал в каторжную тюрьму
государственного изменника* которого даже военный суд решил лишь
посадить в крепость.
Общественное мнение однако ошибалось, так как оно не было зна¬
комо с тонкостями прусской карательной системы. Кинкель был при¬
сужден не к аресту в крепости, а к военному заключению в ней, т. е.
к еще более суровому и отвратительному наказанию, чем каторжная
тюрьма. Заключенные были окучены по десяти или двадцати человек в
тесных камерах, спали на жестких нарах, получал! скудную и плохую
пищу; их посылали на самые унизительные работы, такие, как очистка
выгребных ям), подметание улиц и т. п., а за малейшие гцхлшнности они
подвергались наказанию плетью. Министерство боялось «обществен¬
ного мнения» и хотело поэтому оградить заключенного Кинкеля .от та¬
кой собачьей жизни. Но когда «общественное мнение» представило
дело в обратном, смысле, то правительство не осмелилось из страха
перед «картечным1 принцем» от его мстительной партией открыто
:фыз«отьоя в своих «гуманных» намерениях. Оно предпочло оставить
короля под подозрением, которое должно было сильно повредить
ему и фактически повредило даже в глазах благонамеренных его
подданных.
Под тяжелым впечатлением этого неудавшегооя заступничества ми¬
нистерство не хотело вызывать новой «сенсации вестями о пережива¬
ниях Кинкеля в каторжной тюрьме и отважилось только на приказ,
168

чтобы заключенного ни в коем случае не подвергали телесным наказа¬
ниям. Оно хотело также освободит» Кинкеля от принудительного фи¬
зического труда и предложило директору каторжной тюрьмы в Нау-
гардс, где сначала сидел Кинкель, взять ответственность за это на са¬
мого себя. Но упрямый бюрократ держа тся имеющиеся у него инструк¬
ций и посадил Кинкеля за .мотальное колесо. Это вызвало сильное воз¬
буждение. Создалась «песенка о катушке», которую повсюду расле-
вагш; картинки, изображавшие «поэта за мотальным колесом», навод-
wf.in Германию, а сам Кинкель тпсал своей жене: «Игра судьбы и пар¬
тийная ярость доходит до безумия, до того, что рука, которая написала
для немецкого народа «Отто-стрелок», теперь вертнг мотушку». Но и
в этом случае оправдались старая истина, что «нравственное возмуще¬
ние» филистера тонет о комизме.
Штеттинское окружное управление испугалось октиаьта; проявляя
бблыную смелость, чем министерство, — за что впрочем его сейчас
же обвинили и «демократа f4 сских воззрениях», — оно предписало пере¬
вести Кинкеля на замятия по письменной части. Но сам Кинкель заявил,
что предтджтает оставаться при своей мотушке, так как легкое физи¬
ческое напряжение не мешало ему предаваться сколько он хочет своим
мыслям, тогда как переписка бумаг в течение целого дня вредно дей¬
ствует ему на грудь и расшатывает его здоровье.
Широко распространенное мнение, будто с Кинкелем обращались
в тюрьме по приказу короля исключительно сурово, ничем не подтвер¬
ждается, хотя, конечно, ему пришлось многое претерпеть. Директор
Наутарда Шнухел был непреклонный бюрократ, но не зверь. Он гово¬
рил Кинкелю «ты», но предастаааял ему много бывать на воздухе. Он
также проявлял сочувствие к жене Кинкеля и к ее неустанным стара¬
ниям добиться освобождения мужа. Напротив, -в Шпандау, куда Кин¬
кель был переведен в '.мае 1850 г., с ним обращаетесь ка «вы», но за¬
ставили сбрить бороду и волосы; директор тюрьмы, благочестивый ре¬
акционер Иезерих, умучил его попытками обращения на путь истины и
тотчас же завел отвратительную грызню с «супругой Кинкель». Впро¬
чем и этогг душепродовец не очень сопротивлялся, когда министерство
запросило его относительно предложения жены Кинкеля: она хода¬
тайствовала, чтобы мужа ее отпустили в Америку с тем, что он обя¬
жется честным1 словам отказаться от всякой политической деятельно¬
сти и никогда не возвращаться в Европу. Иезерих высказался даже
в там смысле, что, поскольку он знает Килжеля, пребывание в Америке
скорее содействовало бы его исправлению. Но он все же полагал, что
Кинкель должен отбыть по крайней мере год заключения для того, что¬
бы меч власти не показался тупым и зазубренным. Потам, через го,',
можно разрешить ему эмигрировать из Германии. Другое дело, конеч¬
но, если бы здоровье Кинкеля пострадало от долгого заключения; но
никаких (признаков этого шока налицо нет. Доклад Иезериха направлен
был к королю, 1<юторый однако проявил ббльшую мстительность, чем
министр и директор каторжной тюрьмы. Согласно «ьысочайиге.му по¬
становлению» реше!Ю было не отпускать Кинкеля в Америку по исте¬
чении года заключения, а напротив, подвергнуть его еще гораздо боль¬
шему унижению, чем он гретерлеп до того.
IM

Шумиха, поднятая вокр>т Кинкеля, ке могла не возмущалъ таких
людей, как Маркс и Энгельс. Им били всегда ненавистны подобного
рода мещанские сенсации. Уже в своем изложении борьбы за им¬
перскую конституцию Энгельс с горечью называл на то, что столько
чрезмерного внимания уделялось исключительно «образованным жерт¬
вам» майских восстаний и ннкго словом не упоминал о сотнях и ты¬
сячах рабочих, которые гибли в бояХ, гнили в ра-штаттских казематах
или бедствовал»* в изгнании больше, чем все другие эмигранты. Но и
помимо этого даже среди «образованных жертв» было много испытав¬
ших несравненно больше, чем Кинкель, и несравненно более муже¬
ственно переносивших свою участь. О них однако никто и словом не
заикался- Достаточно вспомнить об Августе Рёкеле, художнике, по
меньшей мере столь же талантливом, как и Кинкеъ. Его подвергали
в ьальдгеймской каторжной тюрьме самому жестокому обращению
вплоть до телесных оказаний; но и после двенадцати лет невыноси¬
мых пыток он не соглашался бровью повести, чтобы добиться помило¬
вания. Отчаявшись сломить его гордость, реакция в конце концов, так
сказать, силой выгнала его нз тюрьмы. И Рёкель был не один в своем
роде. Ед**нственным исключением являлся скорее Кинкель, который
уже после нескольких месяцев ерплнвггельно сносного заключения
поведал миру о своем раскаянии, напечатав сбою раштаттюкую речь,
чем и вызвал сострадаете филистеров. Суровая критика этой речи
Марксом и Энгельсом была вполне уместна; и они с по.ным пра¬
вом утверждали, что не ухудияй»«, а улучшили положение
Кинкеля.
Дальнейшее течение дела показало, что они были нравы и в другом
отношении. Общее увлечение Кинкелем так широко раскрыло кошель¬
ки буржуазии, что удалось подкуттить одного из служащие при тюрьме
в Шпандау, и в ноябре 1850 г. Карл Шурц устроил Кинкелю побег. Вот
все, чего добился король своей мстительностью. Если бы он разрешил
Кинкелю уехать в Америку под честным словом, что он m »когда больше
не будет заниматься гкхтгожой, то Кинкеля бы скоро забыли: это по¬
нимал даже тюремный директор Иезерих. А после своего удачного по¬
бега Кинкель сделался трижды просладанкым агитатором, королю же
еще пришлось терюеть и нас.меппси.
Но корол» стерпел это по-королевски. Донесение о побеге Кинкеля
навело его на мысль, которую он саги имел честность на знать нечистой.
Он приказал своему Мантейфелю раскрыть при содействии «доогоцен-
ного» Штибера заговор и наказать виновных. ИКтибера тогда все
презирали. Даже берлинский начальник полиции Гинкельдей, человек
весьма покладистой совести, когда дело шло о преследовании полити¬
ческих врагов, резко протестовал пропив восста«оеле>*«я Штибера на
полицейской службе. Никакие протесты однако не помогли, и в каче¬
стве гробной работы Штибер инсценировал, прибегая к кражам и лже¬
свидетельствам , келъноотй процесс коммунистов.
По многим низостям кельнский процесс в десять раз превосходил
«ело Кинкеля. Однако не слышно было, чтобы хоть один порядочный
человек из буржуазии возмутился этим. Быть может, этот почтенный
класс хотел доказать, что Маркс и Энгельс с самого начала верно по¬
няли его.
170

3. РАСКОЛ В СОЮЗЕ КОММУНИСТОВ
В общем дело Кинкеля имело скорее симптоматическое, нежели
фактическое значение. На этом деле легче всего понять сущность спора,
н который Маркс и Энгельс вступили с лондонским*» эмигрантами. Но
само по себе оно воосе не являлось саким-то событием в это.м споре,
а тем более его непосредственной «причиной.
В чем заклочалась связь Маркса и Энгельса с остальными эмипран-
и что их отделяло от них, яснее всего видно ка двух начина¬
ниях, которым оки отда-вали свои силы наряду с изданием «Hobojx> «рейн-
ского обозрения» в 1850 г. Одно из этих начинамий — эмигрантский
комитет. Маркс и Энгельс основали его вместе с Бауэру Пфен дером
и Виллкхом для «помощи эмигрантам, которые большими массами при¬
текали в Лондон, после того как Швейцару« стала все врагж1дебнее от¬
носиться к беженцам. Вторым общеэмигрантским делом Маркса и Эн¬
гельса было возрождение Союза коммунистов. Возобновление его дея¬
тельности становилось настоятельной необходимостью, по море того
как победоносная реакция стала бесцеремонно отнимать у рабочего
класса свободу печати и собраний и вообще все средства публичной
пропаганды. Солидарность Маркса и Энгельса с эмиграцией в целом
была таким образом житейской, но не политической. Они «делили ли¬
шения эмигрантов, но не их измышления, они готовы были жертвоыть
для них последней копейкой, но даже ни малейшей частицей сво*чх
убеждений.
Немецкая и в особенности международная эмигрантская среда пред¬
ставляла собой хаотическую смесь самых разнородных элементов. Все
эти люди надеялись «а возрождение революции, которая даст им воз¬
можность вернуться на родину. Все они работали в этом направлении,
что, казалось бы, должно было объединить их в общем деле. В действи¬
тельности же всякая попытка единения неизбежно заканчивалась не¬
удачей. В лучшем случае дело доходило до бумажных манифестов, коих
пустозвонство стояло в прямой пропорции к их торжественности.
Стоило только «приступить к какому-нибудь делу, как возникали не¬
сноснейшие ссоры. Их причина заключалась вовсе не в характере лю¬
дей, бедственное же положение эмигрантов в хул и ем случае только
обостряло столкновения. Истинная причина заключалась в классовой
борьбе. Она определяла ход революции и продолжалась в эмиграции,
несмотря на всяческие попытки вообразить, что ее не существует.
Маркс и Энгельс видели с самого начала бесплодность тактгх попыток
и не принимали в них участия. Во это объединило осе эмигрантские
группы и группки пп крайней мере в том обще.м мнении, что Ма-ркс
и Энгельс — неисправимые фракционеры и «настоящие виновники всех
разногласий.	*
Маркс и Энгельс продолжали пролетарскую классовую борьбу, ко¬
торую начали еще до революции. Прежние члены Союза сооимунистоь)
собрались с осени 1849 г. в Лондоне почти в полном составе, за исклю¬
чением Молля, который пал в битве при Мурге. Шаппер приехал ле¬
том 1850 г., а Вильгельм Вольф переселился из Швейцарии еще на год
позже. Зато удалось привлечь к делу некоторые новые силы, например
1»!

Августа Виллиха, бывшего прусского офицера. Во время баденско-
пфальцекого похода Вил/тих проявил себя очень умелым руководителем
добровольческих партизанских отрядов. Теперь бывший адъютант
Вмллюха, Эпгегьс, завербовал его для революции. Виллих был весьма
деятельный человек, но в теоретическом отношении довольно путан¬
ная голова. Затем шла молодежь: купец Конрад Шрамм, учитель Виль¬
гельм Пилер и наконец Вильгельм Либкнехт, который учился в гер¬
манских университетах, но сдал экзамен на революционера в баден-
оюих восстаниях и в швейцарском шпнании. Все они окружали в эгги
годы Маркса, причем наиболее преданным и верным его другом ив них
был Либкнехт. О двух других Марже отзывался иногда неодобрительно,
так как они причиняли ему порой немало хлопот. Но не следует пони-
мать дословно «се, что он говорил о них по тому или иному случаю.
Когда Конрад Шрамм умер совсем молодым от чахотки, Маркс про¬
славил его, назвав «неистовым Перси1 партии»; и про Пилера Маркс
тоже говорил, что он в сущности «добрый малый». Через посредство
Пипера переписку с Марксом завязал геттингенским адвокат И оганес
Микель, который затем вступил в члены Союза коммунистов. Маркс,
видимо, цензы его как умного человека, и Микель в течение целого
ряда лет был верен коммунистическому знамени. Впоследствии он, как
и его друг Пипер, однако повернул назад в либеральный лагерь.
Для того чтобы воэрод:гть Союз коммунистов, центральное управ¬
ление издало циркуляр, помеченный мартом 1850 г. и составленный
Марксом и Энгельсом. Циркуляр этот привез в Германию Гейнрих
Бауэр, командированный в качестве эмиссара. Авторы циркуляра исхо¬
дили из того, что предстоит новая революция, которая «будет вызвана
или самостоятельным выступлением французского пролетариата или
походом Священного союза на революционный Вавилон». Подобно тосиу
как мортово<ая революция доставила победу буржуазии, новая рево¬
люция гринесегг победу межой буржуазии; она же снова предаст ра¬
бочий класс. Отношение революционной рабочей партии к мелкобур¬
жуазным демократам формулировалось следующим- образом: «Рабо¬
чая партия идет с ними против той фракции, падение которой состав¬
ляет их общую цель; но она выступает против них во всем-, чем огни
хотят утвердить себя». Мелкобуржуазные элементы использовали бы
победен юс ную для них револющпо с целью ре форме гровать капитали¬
стическое общество настолько, чтобы сделать его более удобным и тер¬
пимым дтя них самих, а до известной степени и для рабочего классе
Но пролетариат ни в коем случае не «может этим удовлетвориться. Мел¬
кобуржуазные демократы, естественно, будут стараться возможно ско¬
рее закончить революцию, — как только будут осуществлены их уме¬
ренные требования; задача же рабочих, напротив, заключается в том,
чтобы превращать революцию в перманентную, «ткжа не будут оттес¬
нены от господства все более или менее имущие классы, а посударствен-
* .Неистовый Перси* — историческая фигура, сэр Генри Перси (1364—1404),
по прозпишу .неистовый* (по-английски — Hotspur), один из ярких представи¬
телем феодальных вассалов в эпоху борьбы двух династий в Англии — Планта-
генетов и Ланкастеров (борьба между Ричардом II и Генрихом IV). Сю* про¬
звище Перси получил от своих врагов. Пал в битве у Шрюебэри в 1404 г. Выве¬
ден как один из персонажей в трагедии Шекспира .Генрих IV*.
172

ная власггь не будет завоевана пролетариатом и объединение пролета¬
риев не осуществится не татъко в одной стране, «о во всех господ¬
ствующих странах мира ил с тать ко, что превратится конкуренция
между пролетариями этих стран и хотя бы главнейшие производитель¬
ные силы сосредоточатся в руках пролетариев».
Соответственно этому циркуляр предостерегал рабочих, чтобы они
не давали себя обмануть проповеда>ю мелкобуржуазных делюкраггов об
единстве и приливрении и не были низведены до роли придатка буржуаз¬
ной демократии. Им необходимо, напротив, образовать по возможно¬
сти прочную и сильную организацию. Тоша посте побецы революции—
ее же они, как и всегда до сих пор, завоюют лишь собственной силой,
собственным мужеством — они продиктуют мелкой буржуазии такие
условия, при которых господство буржуазных демократоз будет но¬
сить в самом себе зародыши своего разрушена. И тем легче будет
вытеснить потом это господство буржуазной демократии господством
пролетариата. «Рабочие должны прежде всего во время столкновения
и непосредственно после борьбы насколько возможно предупреждать
приемы бурокуавного успокоения и вын\тждатъ демократов к выполне¬
нию на деле их теперешних террористтгческих фраз ... Совершенно не
следует противиться так называемым' эксцессам, т. е. проявлениям на¬
родной мести тто отношению к ненавистным лицам и общественным
зданиям, связанным .тишь с ненавистными воспоминаниями, напротив,
нужно не тать к о Терпеть такие (проявления, но даже брать их под свое
руководство». При выборах в Национальное собрание рабочие должны
всюду выставлять своих собственных кандидатов, даже там, где чет
видов на победу, н не поддаваться никаким уговорам демократов. Ко¬
нечно, а начале движения рабочие не должны предлагать непосред¬
ственно коммунистические меры; но они могут оказывать достаточное
давление на демократов, чтобы последние вынуждены были по возмож¬
ности по многих направлениях врываться в теперешний общественный
порядок, препятствовать его нормальному течению и тем самым ком¬
прометировать себя, а также сосредоточивать в руках государства как
можно больше производительных сил, транспортных средств, фабрик,
железных дорог и т. д. Прежде всего рабочие не должны допустить,
чтобы три уничтожении феодализма поместья, как это было в эпоху
Великой французской революции, переш ти в свободную собственность
крестьян. Этим сохранилось бы существование сельскохозяйственного
пролетариата, и наряду с таковым возник бы мелкобуржуазный кре¬
стьянский класс, который »проделал бы тот же круговорот обеднения
и задолженности, что и французский крестьянин. Рабочие должны, на¬
против, требовать, чтобы конфискованные феодальные поместья оста¬
вались государственным достоянием и чтобы их тревращали ® рабочие
колонии. Возделывгшие земель должно стать делом организованного
земледельческого пролетариата, располагающего всеми средствами
крупного земледелия. Такими путем начало общественной собственно¬
сти получит прочное основание среди» шатающихся отношений буржуаз¬
ной собственности.
Вооруженный эппм циркуляром, Баузр с большим успехом выпол¬
нил свою ivwicciao © Германии. Ему удалось завязать наново порванляе
нити, а тшчдос создать новые сшш благодаря тому, что он приобрел
1Т*

большое влияние на остатки рабочих, крестьянских, батраческих и
гимнастических союзов, которые еше уцелели в разгуле контрреволю¬
ции. Наиболее влиятельные члены рабочего братства, основанного Сте¬
фанам Борном, тоже примкнули к Союзу, который таким образам при¬
влек к себе «все пригодные силы»: так положил в Цюрих Карл Шгщ,
который е то же время объезжал Германию по поручению одной ор; а-
низации Iшвейцарских эмигрантов. Во втором воззвании, помеченном
июнем 1S50 г., * центральное управление уже извещало, что Союз ут¬
вердился в целом рале германских городов и образовал руководящие
центры в Гамбурге для Шлезвиг-Голштиныи, в Шверине для Мекл г*
бурга, в Бреславле для Силезии, в Лейпциге для Саксонии и Берлина,
в Нюренберге для Баварии, в Кельне для рейнской провинции и Вест¬
фалии.
То же воззвание называло лондонский округ самым сильным опло¬
том Союза, ибо он нес почти исключительно на себе все расходы, ру¬
ководил просветительным союзам немецких рабочих в Лондоне, а так¬
же болт л вей частью эммгра'нто®. Кроме того лондонское центральное
управление стояло в тесной связи с революционной партией англичан,
французов и венгров. В другом отношении однако лондонский округ
был самым слабым местом Союза, ибо он запутывал Союз во все силь¬
нее разгорающуюся и все более безвыходную борьбу в эмигрантской
среде.
Ле го.м 1850 г. стало очевидно, что надежда на скорое возрождение
реваиоцни исчезла. Во Франции было уничтожено всеобщее избира¬
ть т ’ое право, что однако не вызвало восстания рабочего класса. Борь¬
ба шла уже только между претендентом на престол Луи Бонапартом и
монархичесютреаюрюадьгкм Национальным собранием. В Германии
мелкобуржуазная демократия сошла с ттасвгшческой сцены, а либераль¬
ная буржуазия приняла участие в ограблении трупа реватоции, учинен¬
ном Пруссией. При этом Пруссию «а>цули германские средине и -мелкие
государства, которые -асе плясали под австрийскую дудку, а тгарь гроз¬
но пощелкивал «снушм «ад всей этой немецкой компанией. Но по мере
того кок шел отлив истинной революции, все более усиливались лихо
радачные стремления эмигрантов сфабрикчхзапъ искусственную реватю
цию. Эма-.грации обманывалась относительно всех олрмцательных при-
знаячов и возлагала надежды «а чудеса, которые она. готовилась совер¬
шить упорством своей воли. С тем батьишм недоверием эмигранты от¬
носитесь ко всякой самокритике, исходившей из их собствешшх рядов.
Маркс и Эсельс, оцетгвшие «истинное паю-жение вещей ясным и спо¬
койным взорам, чувствовали все ббльшую рознь между собой и эми¬
грантами. Как мог голос логики и разума сдержать бурю страстей в
этой все более отчаивавшейся сшсое! Голос этот оказался настолько
бессилыв>п, что всеобщее опьянение проникло также в лондонское от¬
деление Союза 1сам<мум*ггов и потрясло центрапыгое самоуправление.
В заседании от 15 сечггября дело пошло до открытого раскола.
Шесть членов Ооюза стояли против четырех: »Маркс и Энгельс, затем
Бауэр, Эккариус, Пфендер — из спирой шарони, » из молодого поко¬
ления — Конрад Шрамм — против Вил лих а, Шаппера, Ф|>енкеля и Ле¬
мана. Среди последних был только атгн старый член — Шаппер, «пер¬
вобытный революционер», как его удачно прозвал Энгельс. Его увлекла
174

революционная стихия, та« как ему ь
течение целого года пришлось наблю¬
дать в непосредственной близости
ужасы кантрреисулгцгни; он толико
что перед этим приехал и Англию.
На этом решающем заседании
Маркс в сггелмощик словах определил
сущность возникшего разногласия:
«Меньшинство устанавливает вместо
критического воззрения догматиче¬
ское, в.место материилистческого —
идеалистическое. Вместо реальных об¬
стоятельств маховым колесoot револю¬
ции для него становится воля. Мы го¬
ворим рабочим: «Вам предстоят пят¬
надцать, двадцать, пятьдесят лет гра¬
жданской войны, а также воины меж¬
ду народами не только для того, что¬
бы изменить общественные порядка*,
но и для того, чтобы изменить самих
себя и приобрести умение и навык к политическому господству». Вы,
напротив, говорите: «Мы должны немедленно захватить власть, или
пиши пропало». В то время как мы указываем именно немецким рабо¬
чим на неразвитость немецкого пролетариата, вы грубо льстите на¬
циональному чувству и cocnoBHiiW предрассудкам немецких ремеслен¬
ников, что, конечно, куда выигрышнее. Как демократы возвели в овя-
пъгню слово народ, так вы обожествляете слово пролетариат». Депо
дошло до крупных спорте, даже — гопрени решительному осуждению
Маркса —до того, что Шрамм вызвал ata дуэль Виллиха, и дуэль со¬
стоялась близ Антверпена. Шрамм был .гегко ранен. Но'достичь како¬
го-либо единения оказалось невозможным.
Большинство пыталось спасти Союз тем, что перенесло управле¬
ние его в Кельн. Кельнскому округу предложено было избрать новый
центральный орган, а прежний лондонский схкруг предполагалось заме¬
нить двумя другими, независимыми друг от друга и стоящими лишь в
общении с центральным управлением. Кельнский округ на это согла¬
сился и выбрал новое центральное управление, но меньшинство отка¬
залось его пргзнать. Оно имело больше сторонников s лондонском
округе и главным образам в немецком просвет*ггельном союзе, из ко¬
торого Маркс и. его ближайшие друзья вышли. Виллих и Шаппер осно¬
вали особый союз, но он вскоре запутался в авантюристскую реватю-
’циошгуто игру.
Более обстоятельно, чем на заседании от 15 сентября, Маркс и
Энгельс обоснован свои взгляды в пятой-шестой кнтгжке «Обозрения».
Она вышла двойным номером, и этим номерам закончилось в ноябре
1850 г. существование журнала. Кроме большой статьи, в которой
Энгельс дал изображение крестьянской войны 1525 г. с точки зрения
исторического материализма, в последнем номере «Обозрения» напе¬
чатана была статья Эккариуса о положении портняжного дела в Лон¬
доне, которую Маркс радостно приветствовал: «Прежде чем пролета-
175
Биллях

риагг победит на баррикадах и на боевых линиях, — писал Маркс, —
он возвещает о своем гродущам госгкздстае рядам интеллектуальные
побед». Зккариус, работавший сам в одной из лондонских портняжных
мастерских, воспринимал утадок мелких ремесленных »предприятий и
кх вытеснение крупной( промышленностью как исторический прсвресс.
Но в то же время он понимал, что я почине и достижениях крупной
промышленности заложены изсторией и с каждым «днем наново со¬
здаются реальные условия пролетарской революции. В таком чисто ма¬
териалистическом, чуждом всякой сантиме! ггалыюсти воззрении Эк-
кариуса на буржуазное общество и его развитие Маркс усматривал
огромный шаг ««перед по сравнению с сердобольной, проповеднической,
психологической критикой Вейтлинга и других писателей из рабочих,
нападавших на существующий порядок вещей. Материалистическое
понимание общественных явлений Эккариусом было плодом неустанной
работы Маркса, и самым желанным ее стлодом.
Центр тяжести последней книжки журнала составляло однако эко-
номически-иосигпгческое обозрение периода времени с .моя до октября.
Маркс и Энгельс в обстоятельном последовании выясняли экономиче¬
ские причины политической р-ееатюции и контрреволюции и доказы¬
вали, что первая -возникла из тяжелого хозяйственного кризиса, а вто¬
рая ко|)енилась в »новом подъеме производства. Оги приходили к «сле¬
дующему выводу: «При там всеобщем процветании, в котором так
пышно распустились производительные силы буржуазного общества,
насколько это вообще возможно при буржуазном строе, не может
быть и речи о действительной революции. Такая революция -возможна
лишь в те периоды, когда- оба эти фактора — современные производи¬
тельные силы и буржуазные производственные отношении — становят¬
ся в противоречие друг к другу.
Разного рода прения между отдельными фракциями континенталь¬
ных партий порядка, их попытки взаимно акомпраметирова i ь одна
другую весьма далеки от того, чтобы послужить поводам для новых
революций. Напротив, эти разногласия только потому и возможны,
что основа существующих порядков в настоящий момент весьма устой¬
чива и, чего реакция не знает, весьма буржуазна. Об эту' устойчи¬
вость положения разобьются все попытки реакции сдержать развитие
буржуазии, точно так же как и все нравственное негодование и все
воодушевленные призывы демократов. Новая революцию возможна
только как следствие нового кризиса. Она однако столь же несо¬
мненна, «как и сам кризис».
Этому ясному и убедительному изложению обстоятельств противо¬
поставлялось в конце воззвание, изданное европейским центральным
комптетам и подписанное Маццтги, Ледрю Ролленоьп, Даражем и Руге.
Все иллюзии эмигрантов были сжато и кратко отражены в этом воз¬
звании. Оно приписывало крушение рево-лоции честолюбивой ревно¬
сти отдельных вождей и враждебному столкновению взглядов разных
учителей народа. Свое собственное исповедание воззвание определяло
как веру в свободу, равенство, братство, в семью, общину, государство,
отечество — словом, в общественный строй, имеющий на своей вер¬
шине бога, а в осиоэе — народ.
Эбозреив помечено было 1 ноября 1850 г, На этом кончилась на
17«

два десятилетня совместная, в одном городе, дея: ачыюстъ жух ав¬
торов: Энгельс уехал в Манчестер и ithvd снова поступил прокатчиком
в 6умагогсрякц»1Льню фирмы «Эрмей и Энгельс», а М.:, кс «оствся в Лон¬
доне н посвятил асе свои силы научной работе.
*. ЭМИГРАНТСКАЯ ЖИЛ III»
Эти ноябрьские дни почти точно совпали с завершением первой
половины жизни Маркса и являются не только внешне значительным
позорагным пунктом на жизненном пути, проделанном Марксом. Он сам
живо это ощущал и, пожалуй, еще в большей степени это чувствовал
Энгельс.
«Все более и более выясняется, — писал он Марксу в феврале
1851 г., — что в эмиграции каждый человек неизбежно становится
дураком, ослом и негодяем, если он окончательно не отстраняется от
эмигрантской среды и не довольствуется положением независимого
писателя, не спрашивая даже так называемую революционную пар¬
тию». На это Маркс ему ответил: «Мне очень нравится общественная
изолированность, в которой мы с тобой теперь очутились. Она вполне
соответствует нашему «положению и нашим принципам. Теперь мы сво¬
бодны от взаимных уступок, половинчатости, терпимой из чувства
приличия, избавлены сгг необходимости стать поачешчпцам публики
вместе со ©сами этими ослами в партии». Затем Энгельс снова писал
ему в том же духе: «Мы теперь опять — после долгого перерыва —
имеем возможность показать, тго не нуждаемся ни в какой популяр¬
ности, ни в какой поадержке со стороны какой-либо» партии где бы
то ни было и что наша позиция совершенно независима от таких пу-
стякюп. Отныне «мы отвечаем только сами за себя. .. Мы в сущности
не должны даже жаловаться на то, что эти petits grands hommes (ве¬
ликие людишки) избегают нас; разве мы в течение стольких лет не
делали вид, будто всякий сброд является нашей партией, хотя у нас
не было никакой партии, а- те, которые состояли в нашей партии, по
крайней «мере официально, не понимали самых аэов «нашего -дела?». Не
следует, конечно, понимать буквально такие става, как «дураки» и
«негодяи». И кое-что другое «из этих страстных суждений тоже не
нужно толковать дословно. Одно несомненно: Маркс и Энгельс бьви
совершенно правы, когда видели спасительное решение в там, чтобы
резко отмежеваться от бесплодных споров эмиграции и, как выражался
Энгельс, заняться научными изысканиями «в некотором одиночестве»—
до тех пор пока наступит другое время и придут люди, которые пой¬
мут свои задачи.
Впрочем пропасть была не столь глубока и не так быстро образо¬
валась, как может показаться оглядывающемуся назад набаюдитепо.
В письмах, «которыми обменивались Энгельс и Маркс в ближайшие
после того годы, еще часто звучали отголоски борьбы с эмгролгией.
Это проистекало уже из непрекрашаешмхея трений между двумя фрак¬
циями, на которые раскололся Союз коммунистов. К тому же оба
друга, решив не вмешиваться в эмигрантские дрязги, никах не лре*-
12 ф Ы«*)пг. Iam М «|во.	177

полагали отказаться от всякого участия в политической борьбе. Если
они i'e прекратили сотрудничестве в чартистских органах, то еще
меньше они были склонны примириться с гибелью «Нового рейнского
обозрения».
Базельский издатель Шабелиц хотел в35ггъ на себя дальнейшее из¬
дание журнала, но из этого ничего не вышло. С Германом Беккерам,
который жил в Кеъне и• стоял сначала во главе «Западногерманской
газеты», а потом, кскгца ее закрыли, вел небольшое издательское дело,
Маркс начал переговоры об издании собрания своих сочинений, а так¬
же об издании трехмесячннка, причем предтюла га лось, что он будет
выходить в Льеже. Эти планы рушились с арестом Беккера в мае
1851 г., «ото «Собрания трудов, (издаваемого Германом Беккером», все
же вышел в овет один выпуск. По плану «Собрание трудов»' должно
было 'Появиться в овет в двух помех по 25 печатных листов каодый.
ГЬодписатииеся на сборник до 15 мая должны были получить десять вы¬
пускав по восьми зильбергрошей за каждый; после этого срока цена
гювышаласъ бы до одного талера и пятнадцати зильбергрошей за том.
Первый выпуск был о-чеш» быстро распродан, «о утверждение Beitae-
мейера, будто он разошелся в 15 ООО экземпляров, вероятно ошибочно:
даже десятая часть такой цифры знаменовала бы в тогдашних условиях
весьма значительный успех.
Во всех этих планах большую роль играла для Маркса также «на¬
стоятельная необходимость в заработке». Он жил в храйне тяжелых
материальных условиях. В ноябре 1849 г. у него родится четвертый
ребенок, сынок Гвидо. Мать сама кормила грудью ребенка и так писала
о нем«: «Бедный аагелочек испил у меня из груди вместе с молоком
столько забот и беамолвночо горя, что беспрерывно хворал и му¬
чился днем и ночью сильными болями. Со времени своего появле¬
ния «а сеет ом не проспал ни одной ночи целиком, а только
сгимое большее »два-три часа». Несчастный ребенок умер через год после
рождения.
Из первой их квартиры в Чельси Маркса с семьей выселили самым
грубым образом, так как хотя они и платили квартирной хозяйке, но
она не уплатила домовладельцу. Тогда они с большим трудам и хлопо¬
тами нашли себе пристанище в одном немецком» отеле на Лейстерстрит,
близ Лейстерсквера, а оттуда вскоре переселились на Динстрит, 28, в
районе Сохоск-вера. Там они обосновались в двух мшюны<их комнат¬
ках и прожили в них около шести лет.
Но это не избавило их от нужды, которая, напротив, все более и
более одолевала их. В конце октября 1850 г. Маркс написал Вейдом ей-
еру во Франкфурт, прося его выкупить и продать заложенные в тамош¬
нем ломбарде серебряные вещи; только детский столовый прибор, при¬
надлежащий маленькой Женни, непременно должен быть опасен. «Мое
положение таково, — писал Маркс, — что необходимо во что бы то
ни стало достать деньги, а то я не смогу даже продолжать работу».
Как ров в эти дни Энгельс переселился в Манчестер, чтобы заняться
«собачьей коммерцией», решившись на это, поводимому, с целью по¬
мочь своему другу.
Других друзей у Маркса становилось все меньше в это тяжелое
время. «Что »меня убивает и отчего у меня сердце истекает кровью, —
17«

писала жена Маркса в 1850 г. Вейдемейеру, — это то, что у моего
л'ужа статысо мелочных забот; так немного нужно, чтобы помочь ему,
а между тем у него, так охотно и радостно помогавшего другим«-, нет
поддержки ниоткуда. Не думайте, милый г. Вейдемейер, что мы тре¬
буем томоши от кого-либо. Единственное, чего мой муж мог бы ожи¬
дать от тех, кто обязан ему мыслями, вдохновением, а также поддерж¬
кой, это — чтобы они -проявили больше деловой энергии и сочувствия
к журналу. У меня хватает гордости и смелости утверждать, что это
немногое о« заслужил. Мне очень больно, но »мой муж не так на все
это смотрит. Он никогда, даже в самые тяжелые .минуты, не терял веры
в будущее или хотя бы веселости и был всегда доволен, когда видел,
что я в хорошем настроении и наши милые детки ласкаются к своей
лобимой мамочке». И так же, как она тревожилась о муже, когда мол¬
чали друзья, он заботился о ней, когда слишком громко бряцали ору¬
жием враги.
Тому же Вейдемейеру Маркс писал в августе 1851 г.: «Ты легко
можешь себе представить, как печально -мое положение. Жена моя по¬
гибнет, если так будет долго длиться. Постоянные заботы, самая мелоч¬
ная житейская борьба убивает ее. И к этому еще присоедипюется бес¬
стыдство моих врагов; они докогда «даже ие пытались напасть «а меня по
существу и стараются отомстить за свое бессилие тем, что возбуждают
против меня личные подозрения и распространяют непередаваемую
грязь. .. Я бы, конечно, смеялся -над всей этой мерзостью, и она .меня
ни на минуту не отвлекает от моей работы. Но жена моя больна.: она с
утра до вечера погружена в тяжелые житейские заботы, -нервы у нее
расшатаны, и, понятно, ей не становится лучше от того, что атупые
сплетники являются к ней каждый день с испарениями из демократи¬
ческих чумных клоак. Бестактность некоторых людей в таких случаях
невообразима». За несколько месяцев до того (в мс(рте) у Маркса роди¬
лась дочь Фршщисма и жена Маркса, хотя самые роты быти лепше, ле¬
жала долго тяжело больная, «скорее вследстшю житейских, нежели фи¬
зических, причин». В догое не было взп гроша, «и npot эггом де/ счце
эксплоаггирую рабочих и стремлюсь к диктатуре», писал Маркс с боль¬
шой горечью Эяельсу.
Лично для себя Маркс находил неисчерпаемое утешение в научной
работе. Он сидел с девяти часов утра до семи вечера в Британском му¬
зее. По поводу* пухггого шатания Кинкеля и Виллиха он писал: «Демо¬
кратически -простаки, у которых «озарение является свыше», конечно,
не имеют •надобности работать с такой напряженностью. Зачем им,
счастлив'вжал», корпеть над собиранием экономического и историче-
ского материала! Все вещь так просто, говорил мне, бывало, храбрый
Виплих. Все так просто! Да, © их пустых головах. Вот молодцы, да уж
дейстюггельно простаки!». Маркс надеялся в то время, что закончит
свою критику политической экономии в течение нескольких недель, и
начал уже искать издателя, что тоже приносило ему одно разочарова¬
ние за другим.
В мае 1851 г. в Лондон приехал верный друг, на которого Маркс
мог вполне -положиться. С ним он был связан тесной дружбой и в по*
следующие годы. Это был Фердинанд Фрейлиграт. Но вслед за его при¬
ездом пришла печатная весть: 10 .мая а Лейпциге арестовали портного

Нотъюига, эмиссара Союза коммунистов Он приехал в Лейпциг с аги¬
тационными целями, и то за бра на нам у «его бумагам полиция узнала
о существовании Сокхза. Вслед за там были аттестованы члены централь¬
ного «комитета в Кельне, и Фрейлиграт едва успел избежать такой же
судьбы благодаря тому, что уехал в Лондон, не подозревая о грозив¬
шей ему опасности. При его появлении з Лондоне все .мелкие фракции
немецкой эмиграции стали тянуть каждая к себе знаменитого поэта«,
но Фрейлиграт заявил, что будет держаться только Маркса и его тес-
>юго круга. Он отклонил поэтому предложение принять участие в со¬
брании, назначенном на 14 июля 1851 г. На этом собрании предпола¬
галось сделать еще одну попытку объединения немецких эчшрантов в
одно целое. Попытка не удалась, как и все прежние, и повела только
к новой розни. 20 июля основан был «агитационный союз» «под руко¬
водством Руте, а 27 июля — «эмигрантский клуб», со главе «которого
стоял Кинкель. Эти два союза вскоре начали ожесточенную борьбу
между собой как в Лондоне, так и в немецкой пресое в Америке.
Маркс отнесся, конечно, с едкой насмешкой к этой «войне лилией
и лягушек», главари которой были ему оба одинаково противны по
всему своему образу мыслей. Попытки Руте «отражать разум собы¬
тий» в 1848 г. «Новая рейнская газета» трактовала с особым искус¬
ством и увлечением, выступая гтри этом иногда и с тяжелой артиллерией
против «Арнатьда Вникельрида Руте», «мыслителя из Померании», со¬
чинения которого — «сточный жолюб», куда «стекаются нечистоты
всех словопрений и все противоречия немецкой демократии*». Но при
всей своей политической путанице Руге все же был совсем» другого рпца
человек, чем Кинкель; последний, бежав из шпандаускон тюрымы в Лон¬
дон, пытался разыгрывать там светского льва «то в кабаке, то в сало¬
не», как про него острил Фрейлиграт. .Для Маркса он представлял од¬
нако в то время особый интерес ввиду того что в кампанию с Кинке¬
лем вошел Виллих, затеяв мошенническую проделку высшей марки —
устройство новой революции, основанной на акциях. 14 сентября Кин¬
кель «высадился в Нью-Йорке, и миссия его заключалась в том, чтобы
заручиться содействием эмигрантов, пользующихся почетом, и -выста¬
вить их пору'чтггелями для немецкого национального займа «в два литл-
.гп гона долларов на организацию предстоящей республиканской револю¬
ции», а таюке для сбора «предварительного фонда в 20 ООО талеров.
«Ираида, первый, качу пришла- в голову гениальная мысль переправиться
через океан с кошельком для сбора денег 1 на революцию, был Кошут.
Но в более скромных размерах Кинкель проделывал это с таким же
усердием и бесцеремонностью. Учитель, так же как «и ученик, лропоое-
дывам в северных штатах против, а в южных штата« за рабство.
В «противоположность такому шутовству Маркс завязал серьезные
отношения с Новым светом. Ввиду все возрастающей «нужды — «почти
немыслимо продолжать жить, «как теперь», «писал о#» 31 июля Энгель¬
су — Маркс задумал издавать вместе с Вильгельмом Вольфам литогра¬
фированную «Корреоганзенцмю» для американских газет; но несколько
дней спустя он получил предложение тюстоянного сотрудничества от
1 Неп?ре«пям»1«я игра слое; Кяп <едь — КлиягельбоЛтель, что по-иеыецкн
овыччаст: кошелок, а которая зоякаю-г монеты.
1*0

«Нью-йоркской трибуны», самой распространенной oeeepoaмертiканактой
газеты. Приглашение исходило от редак тора газеты Дана, с которым он
познакомился еще в Кельне. Маркс не владел еще в то время англий¬
ским языком в такой степени, чтобы писать на нем, поэтому вначале
ему помогал Энгельс, написавший ряд статей о немецкой революции и
контрреволюции. Марксу же вскоре после того удалось издать в Аме¬
рике одно свое сочинение на немецком языке.
5. ВОСЕМНАДЦАТОЕ ВГЮМЕРА
Иосиф Вейделтейер, старый брюссельский друт Маркса, мужественно
боролся в революционные годы на редакторском посту одной демокра¬
тической газеты во Фраккфурте-на-Майне. Но обнаглевшая контррево¬
люция закрыла газету. А после того как полиция обнаружила существо¬
вание Союза коммунУАСтов, к числу caiMbix ревностных членов которого
принадлежал Вейдемюивр, ему пришлось скрываться от гжшшихся за
ним ищеек.
Сначала он укрылся © «тиком кабачке в Саксенгаузене». Он ду¬
мал переждать там бурю и тем временем написать популярную полити¬
ческую экономию для народа. Но атмосфера становилась асе более
удушливой, и «кой черт может без конца скитаться и скрываться!».
Так как у него были жена и двое маленьких детей, ему1 казалось без¬
надежным пробиваться с семьей в Швейцарии или в Лондоне; поэтому
он решил эмигрировать в Америку.	•
Марксу и Энгельсу очень не хотелось лиилггъся своего верного то¬
варища. Маркс тщетно напрягал мозг, измышляя планы, как бы доста¬
вить Вейдемейеру люсто инженера, железнодорожного служащего или
что-нибудь в таком роде. «Стоит тебе попасть за океан, и как пору¬
читься, что ты не загеряешься для нас где-нибудь на дальнем- западе?
А у нас так мало сил, что мы должны чрезвычайно беречь наш руково¬
дящий костяк». Но уж если Вейдемейеру необходимо было уехать, то
все же была и некоторая 'выгода в там, чтобы иметь толкового пред¬
ставителя коммунистических интересов в столице Нового света. «Нам
именно редоставало в Нью-Йорке такого деловитого человека, как он,
и в конце концов Нью-Йорк не на краю света, а олносительно BefVae-
мейера мы можем быть уверены, что в нужную минуту он будет у -нас
сейчас же под рукой». Так рассуждал Энгельс. Они поэтому дали свое
согласие и благословение Вейдемейеру. Он выехал 29 сентября из Гавра
и после .бурного переезда, длившегося около 40 дней, прибыл в
Нью-Йорк.
Маркс уже 31 октября отправил Векдемейеру письмо, в котором
предлагал ему подвизаться «а поприще книгогродаеца-издателя и изда¬
вать в виде еггдетьных сочинений лучшее из того, что печаталось в «Но¬
вой рейнской газете» и в «Обозрении». Потам Маркс сразу загорелся
воодушевлением», когда Вейдемейер, проклиная в письме торгашество,
которое нигде не выступает в такой отвратительной наготе, как в Но¬
вом свете, сообщил ему, что eoövepaornca с начала января издавать еже
недедьник под заглавием «Революция», и просил по- возможности ско¬
181

рее прислать ему статьи. Маркс поспешил запрячь в дело всех комму¬
нистических писателей — прежде всего Энгельса, потом Фрейлиграта,
стихи которого Вейдеч-ейеру особенно хотелось получить, затем Экка-
рнуса и Веерта, а также обоих Вольфов. Он сделал Вейдемейеру упрек
за то, что тот не назвал и Вильгельма Вольфа в объявлении о своем
еженедельнике: «Никто из нас не обладает такой популярной манерой
изложения, как он, — писал Маркс. — Вильгельм Вольф необычайно
скромен, и тем более нельзя дать ему даже поеод думать, что сотрудни¬
чество его кто-нибудь из нас считает излишним». Сам Маркс обещал
прислать кроме обстоятельного разбора нового произведения Прудона
статью «Восемнадцатое брюмера Людовика Бонапарта», посвящен¬
ную бонапартисте ь му путчу 2 декабря. В то время это было вели¬
ким событием европейской политики, и вскоре оно создало тьму
литературы.
Из всех книг особенно прославились две, и они принесли авторам
богатое вознаграждение. Отличие их от своего произвело»гия Маркс ха-
рактерюовап впоследствии следующим! образом: «Napoleon le petit»
(Налсшеан-кар.г.гк} Виктора Гюго ограничивается озлобленными и ост¬
роумными нападками, направленными сиротив ответственного редактора
госу'дарственного пс,еворота. Само событие является у него неожидан¬
ным, точно удар гросма при ясном небе. Он юадиг в нем- луяпь акт наси¬
лия со стороны отдельной личности. Гюго не замечает, что этим он не
принижает, а возвеличивает личность Наполеона, приписывая ему бес¬
примерную в мировой истории силу личной интмативы. Прудон в сво¬
ем «Соир сГёйал» (государственный переворот) стремится представить
переворот как результат предшествовавшего исторического развитиvt
Но изложенгте исторических основ события незаметно превращается под
его рукой « историческую апологию героя переворота. Так он впадает
в ошибку наших так наоьюаемых объективных историков. Я, напротив,
показываю, как во Франции классовая борьба создала условия и обстоя¬
тельства, в которых заурядный и к тому же кючамеекптй персонаж
мог сыграть роль героя».
Произведение Маркса появилось о сеет точно Золушкой наряду
со своими более удачливыми сестра-мы. Но те «мили уже давно покры¬
лись пылью забэания, а. книга Маркса сияет и по сегодняшний день в
своей неувядаемой свежести.
В этом сверкающем умом и остроумием сочинении Маркс сумел
с дотоле вряд ли кем-либо достигнутым мастерством троанаептзировать
до самого ос новая пет современное ему событие в свете исторического
матер1гализма. Форма книги столь же поразительна, как и содержание.
Приведем здесь хотя бы блестящее сравнение из самого начала: «Бур¬
жуазные революции, каковыми были революции XVIII века, несутся
быстро от успеха к успеху, их яр а магические эффекты перегоняют
друг друга, люди и события точно окружены сиянием огненных алма¬
зов, экстаз является настроением каждого дня; но они недолговечны,
скоро достигают своего апогея, и обществом овладевает долгое по¬
хмелье — прежде чем оно успевает трезво усвоить себе результаты
периода бури и натиска. Пролетарские же (революции, каковы револю¬
ции XIX «века, постоянно сагми себя критикуют, то и дело прерывают
свой ход, возвращаются назад к уже, казалось бы, свершенному, чтобы
182

снова начать с начала. Они с беспощадной суровостью и основатель¬
ностью высмеивают половинчатость, слабость и жалкие недостатки
своих первых «попыток, повергают наземь своего противника как будто
лишь дня того, чтобы он набрался новых сил из эачиы и с еще более
исполинской силой поднялся против мих; каждый раз в ужасе наново
отступают перед неопределенной огромностью своих собственных це¬
лей, пока наконец не создается положение, когда всякое возвращение
вспять становится невозможным н сами обстоятельства взывают: «Hic
Rhodus, hk salta» («Здесь Родос х, здесь и скачи»). В заключении же мы
читаем уверенные пророческие слова: «Если императорская мантия па¬
дет ««конец на плечи Луи Бонапарта, то бронзовая статуя Наполеона
свалится с «высоты ьандомской колонны».
И при каких обстоятельствах написана эта изумительная книга!
Еще наименьшей из бед было то, что Вейдемейеру пришлось из-за не¬
достатка средств приостановить дело уже после первого номера ежене¬
дельника. Вот что он писал об этом: «Безработица, которая с осени сви¬
репствует здесь неслыханным образом, ставит большие препятствия на
пути каждого нового предприятия. А затем еще здесь идет в последнее
время эксплоатация рабочих самыми различными способами. Сначала
появился Кинкель, затем Кошут, и болыт*#ство людей «настолько глу¬
по, что охотнее дает доллар на враждебную ей пропаганду, чем цент
ни защи1у своих интересов. Американская почва действует на людей
крайне развращающим образам, и вместе с тегм они начинают
воображать, что стоят значительно выше своих товарищей © Ста¬
ром свете». ВеКаемейер однако не отчаивался, надеясь, что ему
удастся воскресить свой еженедельник в и где ежемесячного журна¬
ла; он полопал, что ему достаточно будет для этого квкик-нибуць
жалких 200 долла«ров.
Гораздо хуже было то, что сетгас же после первого января Маркс
заболел и лишь с большим трудом мог работать: «Меня уже много лет
ничто так не угнеташо, как этот проклятый геморрой — даже самое
крепкое французское словцо не так сшибает с ног». Но более всего
ему отравляла существование постоянная нужда в «презренном метал¬
ле». «Вот уже целая «еделя, — писал он 27 февраля, — как я дошел
до столь приятного положения, что не выхожу из дому за отсутствием
сюртука, отправленного в ломбард, и не ем мяса ввиду отказа в кре¬
дите». Наконец 25 марта он отправил последнюю часть рукописи Вей¬
демейеру вместе с поздравлением' по случаю возвещенного ему Вейде
мейером рождения маленького революционера: «Лучшего момента, чем
настоящий, и желать нельзя для того, чтобы родиться на свет. К тому
времени, когда будут ездить в семь дней из Лондона в Калькутту, у нас
ведь уже давно снижут головы или же мы будем трясти ими от старости.
А Австралия, Калифорния и Тихий океан! Новым гражданам «мира будет
непонятно, как тесен был наш мир». Дум«ая о широких перспективах
человеческого развития, Маркс сохраняя бодрое душевное равновесие
среди всех личных испытаний.
Но ему «предстояли еще очень печальные дни в бштжайшем будущем.
В письме от 30 марта Вейдемейер, повидимюму. сообщал, что нет ни
* Один из островов Архипелага. — А. В.
183

какой надежды напечатать грисла«!гнук> ему рулоопмсъ. Самое письмо
не coxpajwi-юсь, но отголосок его слышится в резком письме Вильгель¬
ма Вольфа от 16 апреля. Письмо написано было © тот день, когда хо¬
ронили ребенка Маркса, «среди неудач и несчастий со всех сторон и
страшной нужды почти всех знакомых». Письмо полно горьких упре¬
ков Вейдемейеру, к спорый однако тоже не почивая на розах и всегда
готов был сделать все, что было в его силах.
Маркс и его семья провели ужасную пасху. У них умерла родив¬
шаяся за год до того дочка, и в дневнике матери ест», следующая тро¬
гательная запись: «На пасху 1852 г. заболела тяжким бронхитом» наша
бедная маленькая Франциска. Три дня несчастная девочка боролись со
смертью. Она так тяжело страдала! Маленькое бездыханное тело ее
покоилось в задней комнате, а мы все перешли в переднюю комнату и,
когда наступила ночь, легли спать на полу. Трое живых детей лежали
здесь же, *и мы плакали о маленьком ангеле, холодном» и бледном,
покоившемся рядом с нами. Смерть милого ребенка произошла в мо¬
мент нашей самой горькой нужды. Я побежала -< одному фраицуэу-ачи-
гранту, который жил поблизости и незадолго до того гтрихоанл к нам.
Он отнесся ко лгне с большим участием и дал два фунта стерлингов.
На эти деньги я заказала фоб, © котором мирно покоится моя бедная
девочка. У нее не было колыбели, когда она родилась на свет, и ей
долго было отказано в последнем маленьком обиталище. Каково нам
было ка душе, когда ее унесли на место -последнего отдохновения!».
И в этот черный день пришло злополучное письмо Вейдемейера. Маркс
сильно тревожился за жену, которой в течение дзух лет пришлось быть
свидетеле иней крушения всех его начинаний.
Но в эти несчастные часы через асеан шло уже целую неделю дру¬
гое письмо Вейдемейера. Оно было «помечено 9 апреля и наминалось
следующими словами: «Неожиданная помощь устранила наконец пре¬
пятствия к напечатанию брошюры. После того как я отправил послед¬
нее письмо, я встретил одного из наших франкфуртских рабочих,
портного, который тоже этим летом «приехал сюда. Он тотчас же предо¬
ставил в мое распоряжение все свои сбережения — сорок долларов».
Этому «рабочему мы обязаны появлением в свет «Восемнадцатого брю¬
мера». Вейдемейер даже не назвал его имени — но не все ли равно, как
его эвали. Им руководило классовое самосознание пролетариата, гото¬
вого неустанно приносить жергвы для своего освобождения.
«Восемнадцатое брюмера» составило первый выпуск «Революции» —
того ежемесячника, который пытался издавать Вейдемейер. Второй и
последний выпуск зак;ночал в себе два поэтических поедания фрейлиг-
рата к Вейдемейеру, и в них Фрейлиграт с йрюш юмором об«ш!чал п
вышучивал лопрошайни**еские поездки Кинкеля по Амчзрике. На этом
издание и закончилось; несколько статей, посланных Энгельсом, зате-
ря.мсъ -при пересылке.
«восемнадцатое брюмера» Вейдемейер издал в тысяче экземпляров,
из которых приблизительно треть он отправил в Европу; но и эгго
количество экземпляров не поступило в юнижные магаззад*, — партий¬
ные друзья распространили их в Англии и «а Рейне. Даже «радикаль¬
ные» книгопродавцы не соглашались распространять столь «несвоевре¬
менное» произведение. Точно так же трудно было сбыть с рук англий-
184

сюий перевод «Восемовчдцатого брюмера», сделанный Пилером и проре¬
дактированный Энгельсом.
Трудность найти издателя увеличивалась для Маркса еще вследствие
того, что непосредственно г след за бонапартистским переворотом по¬
следовая процесс кельнских коммунистов.
6 ПРОЦЕСС КЕЛЬНСКИХ КОММУНИСТОВ
Со времени арестов, произведенных в мае 1851 г., Маркс с живей¬
шим участием слейил за ходам следствия; но оно останавливалось на
каждом шагу «за недостатком объективных оснований для обвинения»,
КОК это было признано даоке обвинигге;гьной камерой кельнского апел¬
ляционного суда, — и поэтому пака мяло что приходилось предприни¬
мать. Одиннадцати подсудимым ничего нельзя было поставить в вину,
кроме участия в тайном обществе пропаганды, а за это по уголовному
уложению не полагалось никакого наказания.
Но по желанию короля «драгоценному» Штиберу пришлось дать
«офазчик своего искусства» и разыграть тгеред пр>х:ской публикой
давно желанное представление раскрытого и — главное — наказанно¬
го заговора, а Шт’ибер был слишком хороший патриот, чтобы не испол¬
нить желания своего повелителя и короля. Он достойным образом на¬
чал с кражи со взломам, приказав одному из своих агентов взломать
письменным стол некоего Освальда Дитца, секретаря в особом союзе
Виллиха. Своим верным полицейским нюхом Штибер учуял, что го¬
ловотяпские способы действия этого союЗа откроют для его возвы¬
шенной миссии такие шансы на успех, каких тщетно было ждать от
«.партии Маркса».
Ену действительно удалось с помощью выкраденных бумаг, при со¬
действии всяческих провокаторов и путем разных полицейских худо¬
жеств (причем ему деятельно помогала бокэпартовская полиция нака¬
нуне государственного 'переворота) сфабриковать так называемый «не¬
мец <о-француэский заговор в Париже». Это привело в феврале 1852 г.
к присуждению нескольких несчастных немецких рабочих парижским
судом присяжных к более или .менее продолжительному тюремному за¬
ключению. Но при всем его искусстве Штиберу не удалось установить
какую-нибудь связь этого дела с кельнскими подсудимыми: никаких
доказательств участия их в «вемецко-француэоком заговоре» не было
обнаружено.
Напротив, благодаря парижскому процессу резче обозначилась
рознь между «партией Маркса» и «партией Виллиха — Шал пера». Вес¬
ною и летом 1852 г. трения .между ними усилились, особенно ввиду
того, что Вмллих был тгопрежнему заодно с Кинкелем, а возвращение
последнего из Америки вновь раздуло обычные эмигрантские ссоры.
Кинкелю не удалось собрать 20 ООО талеров, которые должны были по¬
служить ооюгпй для ревоииощчэмного национального займа. Он собрал
лишь около половины этой суммы, и демократы-эмигранты не только
ломали себе головы, но и расшибали игс «друг другу, обсуждая вопрос,
как использовать эти деныи. Наконец решено было вложить 1000 фун-
18»

гов — остальное ушлю на путевые издержки и иные расходы —
в вестминстерский банк как фонд для первого временного принитеи^-
ства. Такой цели деньги Кинкеля никогда не послужили, ню пятнадцать
лет спустя — ив этом примиряющий конец воей а ванн лоры — эти
деньги 'Помогли немецкой счхдвл-дамокра'п^к-ской печати оправиться
с (некоторыми затруипештм/» на первых ее икн аос.
В то время как еще бушевали распри из-за этого клада Нибелун-
гов, 'Маркс и Энгельс ах арак термзоеали героев борьбы в нескольких
набросках, к сожалению не сохранившихся для потомства. Сделали они
это по (Предложению венгерского полковника Банья, который предста¬
вился им в качестве директора полиции венгерской эмиграции, предъ¬
явив патент на это звамие, изготовленный собс1венноручно Кошутож
В действительности Банья был международный сыщик, с которого как
раз «в этом случае была сорвана маска: доверенную ему Марксом руко¬
пись, которая -предназначалась для одного берлинского издателя, он пе¬
редал прусскому -правительству! Марюс немедленно разоблачил этого
афериста, послав в нью-йоркскую уголовную газету донесение за своей
подписью; но рукопись пропала и так и осталась наразысканной до сих
пор. Если прусское правительство стремилось овладеть рукописью, что¬
бы извлечь из нее материал для кельнского процесса, то это были
«тщетные усилия любви».
Приходя в отчаяние от невозможности собрать обвинительный ма¬
териал против подсудимых, правительство откладывало разбирательство
дела с одной сессии «а другую, и нетерпение почтеннейшей публики до¬
стигло высшего напряжения. Наконец в октябре 1852 г. оно вьпгуж-
дено было решиться поденггь занавес и начать представление. Однасо
даоке при помощи судорожных лжесвидетельств полицейских нельзя
было доказать, что подсудимые имели какое-либо отношение к «не-
мецко-фраицузскому заговору»: заговор этот был подстроен полицей¬
скими провокаторами, когда уже кельнские подсудимые содержались
под стражей; кроме того он касался организации, с которой подсуди¬
мые находились в открытой вражде. Штибер гюэтому придумал другой
фортель и предъявит суду «подлинную протокольную кшпу партии
Маркса» с целым рядом записанных в ней протоколов заседаний, на
которых Маркс и его сообщники обсуждали свои нечестивые планы
мирового переворота. Книга эта была гнусной подделкой; ее грубо сма¬
стерили в Лондоне провокаторы Шарль Флери и Вильрельм Гирш под
руководством лейтенанта полнит Прейфа. Следы подделки бросались
в глаза уже во внешнем виде книги, не говоря о бесом пленном, ее со¬
держании. Но Шт1*6ер рассчитывал на буржуазное тупоумие тщательно
подобранных присяжных и на строгий надзор за почтой, каковым на¬
деялись предотвратить всякую присылку разъяснений из Лондона.
Весь этот негодяйский план разбился однако об энергию и осмо¬
трительность, которыми Маркс сумел обезвредить его, как ни плохо он
был вооружен для утомительной много-недельной борьбы. 8 сентября
он писал Энгельсу: «Жена моя больна, Жсничка тоже, у Леночки нечто
вроде нервной лихорадки. Доктора я не мог и не могу позвать, потому
что у меня нет денег на лекарство^ Последние посемь-десять дней я кор¬
мил семью хлебом и картофе лем, и еще острее, удастся Л1 мне раздо
быть на сегодня и это.. . Статей для Дана я не написал, потому что у
186

меня нет пенса, чтобы пойти читать
газеты...
Лучше всего, если бы хозяйка вы-
шала .меня с квартиры. Этам бы я по
крайней мере освободился от долга в
22 фунта. Но едва ли я могу' рассчиты¬
вать на такую любезность с ее сто¬
роны. А затем еще долги булочнику,
молочшжу, в меточную и овощную
лавку, старый дат мяснику. Как мне
справиться со всей этой чортовой
дрянью? В последние восемь-деопь
дней я занял несколько шиллингов и
пенсов у рабочих, что ятя меня ужас¬
нее всего; ию я был вьщуждегн к этому,
чтобы не подохнуть». В таких отчаян¬
ных обстоятельствах ему грмшлось
вступить в борьбу с превосходными
силами противника, и в этой борьбе и
он и его стойкая жена забыли о до¬
машних заботах.
Еще прежде чем выяснилось, на чьей стороне будет победа, жена
Маркса писала- одному америкамсжаму доугу: «Все доказательства под¬
лога нужно прислать отсюда, и муж мой работает весь день и до глу¬
бокой ночи. Затем еще пришлось все переписывать л<* шести, восьми
раз и отправлять в Германию различными путями — через Франкфурт,
Париж и т. д., — та« как все писым» к моему мужу и все его письма
отсюда в Кельн еьлсрадываютоя и исчезают. Все свелось теперь к борьбе
между полицией и моим мужем, которому »меняют в вину все — даже
руководство троцеосам. Простите за несвязное письмо; мне тоже при¬
шлось принять некоторое участие в этой тяжбе и переписывать кое-
что по этому делу, и у меня болят пальцы. Поэтому я и пишу так пу¬
танно. Мы получили от Веерта и Энгельса целую пачку купеческих
адресов и торговых бланков, чтобы талснм способам вернее отправлять
пакеты с дсжуменгтимак У нас теперь создалась целая канцелярия: дэое-
трое пишут, другие — на побегушках, трегьи стараются наскрести де¬
нег, для того чтобы переписчики могли существовать и вывести этот
неслыханный скандал на чистую воду против всего официального мира.
А мои трое детишек поют и свистят среди взрослых, за что на «их ча¬
сто сурово покрикивает господин папаша. Суматоха в общем большая».
Маркс вышел победителем из этой борьбы: посуют был обнаружен
еще до судебного разбирательства, и прокурору пришлось самому вы¬
бросить из числа доказательств «несчастную книгу». Но эта победа
оказалась раковой для большей части подсудимых. Пятинедельное раз¬
бирательство обнаружило такое количество позорнейших деяний по¬
лит гни, совершенных при помощи и участии высших государственных
атастей Пруссии, что полное оправдание всех обвиняемых заклеймило
бы это государство пред вое»! светом. Для того чтобы спасти положе¬
ние, присяжные произвели насилие «ад своей честью и совестью и осу¬
дили семерых из одиннадцати подсудимых за' покушение на государ-
187

стэенную измену: рабочий сигарной фабрики Рёзер, литератор Бюргере,
портняжный подмастерье Нотъюнг были приговорены к шести годам
крепости, рабочий Рейф, химик Отто, бывший референдарий Бек¬
кер— к пяти годам и портняжный подмастерье Лесснер— к трем го¬
дам. Опрашаны были приказчик Эргордт и врачи Даниальс, Якоби и
Клейн. Но од.« из оправданных пострадал больше асах: Даниельс умер
несколько лет спустя от чахотки, которую схватил в лолуторалодоч-
ном одиночном заключении оо время предварительного следствия. О
смерти его глубоко скорбел Маркс, которому жена Д&киельса пере¬
дала в ‘Потрясающем письме последние приветствия своего мужа.
Остальные жертвы злого -позорного процесса намного [гережмпи
его, и часть из них вернулась в буржуазное общество, как например
Бюргере, который сделался депутатом рейхстага от прогрессивной пар¬
тии, и Беккер, ва»следствии обер-бургомиспр Кельна и член прусской
верхней палаты. Он пользовался благоволением двора и i 1рсмв5ггелъства
«за свое высоко-патриотическое настроение». Из осужденных, которые
остались верны своему знамени, Нотъюнг и Рёэер прваммаяи еще уча¬
стие в первых шагах возродившегося рабочего движения, а Лесонер на
много лет пережил Маркса и Энгельса и принадлежал к числу их са¬
мых «верных товарищей в ссылке.
После кельнского процесса Союз коммунистов распался, и его
участь вскоре разделил также особый союз Виллиха’ — L1 киллера. Бил¬
лах Пересе ли/юя «в Америку, iue приобрел заслуженную славу в качестве
генерала Северных шта тов в войне за освобождение негров, а Шалпер,
раюкаявнпвеь, вернулся к старым товарищам.
Маркс приступил затем к »граветвенному бичеванию той системы,
которая одержала стать позорную победу перед кельнским судом при¬
сяжных. Он написал «Разоблачения о кельнском процессе каммуннеяев»
и хотел издать их © Швейцарии, а если окажется возможном, то и
в Америке. 7 декабри он писал американским друзьям: «Чтобы оценить
кхмгор брошюры, имейте в виду, что аштор ее за отсутствием одежды
для достаточного прняорытия тела, а также и обуви подеерпнугг домаш¬
нему аресту и что каждую минуту на его семью грозила и продолжает
проаить обрушиться горькая нужда. Процесс и в этом смысле поддел
меня: в течение пяти недель, вместо того чтобы зарабатывать хлеб на¬
сущный, я работал для партии -против правителъственных махинаций.
Кроме того процесс окончательно оттолкнул от .меня немецких изда¬
телей, с которыми я надеялся договориться относительно -моей «Поли¬
тической экономии». Но 11 декабря Шабелиц-сын, который взялся из¬
дать брошюру о кельнакам 'процессе, сообщил Марксу из Базеля, что
он прочел уже первые корректурные листы: «Я убежден, — писал
он, — что брошюра обратит на себя огромное внимание, так как она
написана мастерски». Шабе лиц хотел напечатать 2 ООО экземпляров и
назначить цену в 10 зильбергрошей за экземпляр в расчете, что часть
издания будет наверное конфискована.
К сожалению не часть, а все издан»» было конфисковано, когда
его отправляли в глубь Германии из небольшого погран**чнато села в
Бадене, где оно лежало в течение шести недель. 10 марта Маркс со¬
общил эту печальную весть Энгельсу и писал ему с горечью: «Как при
таких обстоятельствах не утратить всякую охоту тысать? Работать
188

вое hx-wn pour I* roi de Prusse, что ли?». Соеершеию неизвестно, кок
произошла боях. Сначала Маркс подозревал радетеля, но, как скоро
выяснилось, совериле»«ю несправедливо. Швбелиц хотел расгтростра-*
нить осилашиеоя у (него 500 экземпляров в Швейцарии, «ю из этого,
пошуа^яокиу, вышло якшю толку. Для Маркса же eine несколько вре¬
мени апустя дело тюлучило неприятный оборот и в материальном от¬
ношении: через три месяца, правда, не сам/ Шабе лиц, а его компаньон
А-мбергер потребовал от автора брошюры сульчу в 424 франка в воз¬
мещение расходов по печатанию.
Что не удалось в Швейцарии, увенчалось по /крайней мере успе¬
хом а Америке; но, конечно, появление разоблачений Маркса там не
могло особенно обеспокоить прусское правительство. Разоблачения
появились «в «йНовоп/нглийской газете» в Бостоне, и Энгельс заказал на
свой счет 440 отдельных оттисков, которые предполагалось распро¬
странить в рейнской провинции с помощью Лассаля. Г-жа Маркс всту¬
пила по этому предмету в корреспонденцию с Лас садам, и он проявил
большое усердие. Но по их переписке нельзя установить, была ли до-
CTWHyra нвсмечо] зная цель или нет.
Боле? живой отзвук нашла брошюра Маркса в не.мецко-американ¬
ской печати, пае против нее стал орудовать Вил лих. Это побудило
Маркса написать небольшую брошюру против В ил лиха, и она появи-
лась в конце 1853 г. под заглашгем «Рыцарь блп/пороаносо сознания».
Едва ли стоит /воскрешать эту работу из забвения, которым она дав¬
но /покрыта. Как /всегда, в такой борьбе порою грешит и та и другая
сторона, и Маркс, побелив, охотно отказался праздновать торжество
над побежденным. Уже в 1860 г. он сам утверждал относительно пер¬
вых лет эмиграции, что лучшим способам ее защиты является срав¬
нение ее истории с современной ей историей правительств и буржуаз¬
ною общества. За /исключением немногих отдельных членов ее эми¬
грации нельзя поставить в упрек ничего 1фОме иллюзий, батее иди
менее оправдываемых тогдашними условиями времени, да некоторых
глупостей, по необходимости вытекавших из чрезвычайных обстоя¬
тельств, в которых енеза/тю для себя очутилась эмиграция.
И когда Маркс в 1875 г. подготовлял второе издание своих «Ра¬
зоблачений», он с минуту колебался, не изъять ли /ю книжки главу о
фракции Виллиха — Шаопера. Он все же оставил ее, но лишь пото¬
му, что при ближайшем обсуждении всякое искажение текста предста¬
вилось ему подделкой исторического документа. Он только прибавил
следующее: «Насильственный разгром революции оставляет в умах ее
участников, в особенности выброшенных в изгнание, сильное потрясе¬
ние, и оно делает, так сказать, несменяемыми на некоторое время да¬
же наиболее толщинах людей. Оин не 8 состоя»тш прнмв«риться с ходом
истории, не хотят понять, что форма движения изменилась. Отсюда
вся игра в конспирацию и в революцию, одинаково кпчпрометируто-
щая как их самих, так и дела, которому они служат. Этим объясня¬
ются также промахи Шаплера и Виллиха. Внллнх своим участием' в
североамериканской гражданской войне доказал, что он более чем фан¬
тазер, а Шалпер, который в течение всей своей жизни был передовым
борцом за рабочее движение, вскоре после кельнского процесса при¬
знался и раскавлс в своих мимолетных заблуждениях. Много лет спу¬
18Р

стя, на смертном одре, за день до смерти, он еще с едкой иронией го¬
ворил о былой «элчигрантской глупости». С другой стороны, резкость
наоадок на невольных сообщников общего црага объясняется тайн
обстоятельствами, при которых ткались «Разоблачения». «В минуты
кризиса безрассудство становится преступлением перед партией и тре¬
бует лубл>»чнспо возмездия». Золотые слова, особенно в те дни, когда
забота «о хорошем тоне» ставится выше соблодения ясности прин¬
ципов!
Когда борьба закончилась победой, Маркс менее всего был склонен
к мелочному зсюлимятсшу. Он шел даже дальше навстречу споим
противникам нз эмиграции, чем был бы обязан, написав в 1860 г.
в ответ на резкие замечания Фрейлиграта о «сачштгелэмых и дран¬
ных элементах, проникших в Союз»: «Несомненно, что во время
бури аспсыьает вояка я дрянь, что революции не всегда пахнут
розовым маслом, что там и сям к ним примазывается всякий сброд.
Но что же делшгъ?». Он с полным правом прибавил синакю далее:
«Впрочем, если «думаться в огромные усилия, направленные против нас
всем офиг Bia льным миром, который не только поверхностно скользил
по уголовному уложению, но и глубоко зарывался в него, чтобы 'по¬
губить нас; если вдуматься в клеветнические наветы «демократии глу¬
пости», которая не могла простить пашей партии того, что у нее было
больше ума и характера; еати знать историю всех других партий за
то же (время и если наконец опросить себя, что можно фактически по¬
ставить в упрек всей парт*bi в целом, то мы придем к заключению, что
в этом — XIX — столетии она выделялась средо веек других своей чи¬
стотой».
• С роспуска.^ Союза коммунистов порвались последние нити, связы¬
вании ие Маркса с общественной жизнью Германии. Страна изгнания,
«•родича добрых», сделалась с тех пор для пего второй родиной.

ЭНГЕЛЬС—МАРКС
1.	ГЕНИЙ И ОБЩЕСТВО
Если мы оказали, что MapiKC обрел в Англии, вторую родину, то,
в этом случае, .конечно, не следует (придавать понятию родины слишком
широкое значение. Маркса никогда не преследовали в Англии за ею
революционную агитацию, которая в немалой степени была направле¬
на против английского государства'. Правительство «жирных и зави¬
стливых лавочнико(в» об падало большей степенью самоуважения и са¬
лю хчкшия, чем '1 -	(.(.и ж j 1правигельС|Т!ва, которые о со¬
знании своей нечистой «завести гоняются с полицейскими пиками и
»чопьямм за своими (противниками даже в том случае, когда последние
не выюодят за пределы дискуссии и пропаганды.
Но в другом, более глу зэком смысле этого слова Маркс не знал ро¬
дины с тех пор как (МНК своим гениальным вэгладам в нутро бур¬
жуазного общества. Судыба гения в этам обществе — очень обширная
тема, при обсуждении г {отарой высказывались различные мнения, на¬
чиная с филистерски -убогч эго, утешающего себя и других пророчеством
о конечной победе гения, !и и^*чая меланхоличными словами Фауста:
191

Того, кто что-нибудь да знал
И, сердцу в простоте душевной лав свс^ту,
Сасж воззрения и чувства нес народу,
Ьраг на костре сжигал и раслинсл.
Исторический -метод, разработанный Марксом, дает возможность
глубже разобраться и в этом -вопросе. Филистер предсказывает каж¬
дому гению конечно победу именно потому, что он — филистер.
И если даже случается иногда, что гения не подвергают распятию или
сожжению на костре, а признают, то лишь потому, что в.крайнем
случае он мирится с собственным превращением в филистера. Без ко¬
сички за плечами Гете и Гегель никогда не были бы гениями,
ными буржуазным обществом.
Буржуазное общество в этом отношении представляет собой
наиболее ясно отчеканен, «ую фор\,у всякого классового общества
сколько бы заслуг за ним ни »молилось, но гостеприимной
для гения это общество никогда не являлось. Оно и не может %ь
ковой: внутреннее существо гения в том и заключается, что o*w
зывает к жизни творческий порыв стихийной человеческой силы, по-
рыв, направленный против наследия традиций и на расшатывание пре¬
делов, в которых только и может существовать классовое общество.
На воротах одинокого кладбища на острове Сильт, аде хоронят неиз¬
вестные- трупы, выброшенные морем* на берег, стоит благочестивая
надпись: «Крест «а Голгофе — родина для лишившихся родины». Эти
слова бессознательно, но удачно определяют удел гения в Классовом
обществе: бездомный в этом обществе он находит свою родйну толь¬
ко на кресте Голгофы.
Это, конечно, за исключением тех случае», когда гений так или
иначе примиряется с классовым обществом. Когда он пхтупал на
службу к буржуазному обществу, чтоб« №*звергнуть общество фео¬
дальное, он как будто получал неиэмери - р мощь. Однако эта мощь
испарялась в тот момент, когда она оказывалась видимостью; но по
крайней мере ему псе валено было завершать свою жизнь на скали¬
стом острове Св. Елены. Иногда же гений наряжался в парадный сюр- j
тук мещанства, и тогда- ему удавалось дойти до поста велиоо-герцоН
ского саксонского государственного министра в Веймаре или прусского
королевского профессора в Берлине. Но горе гению, если он гордо, не-,
зависимо и недоступно противопоставляет себя буржуазному обществу^
если он предсказывает и подготовляет его близкую гибель, раскрытая
тайну этой гибели ив свмьгх глубоких истоков его бытия; горе ем\'|)
если о« кует оружие, которое нанесет картельный . уцар эт<
обществу. Для такого гения у буржуазн ого общества нет ничег
кроме мучений и пыток; они с ваду, мажет ^ьпъ, и не кажутся сто
грубыми, но внутренне они еще более жестоки, чем мученический
крест древнего и костры средневекового общ»аст1ва.
"Ни ол пн из гениальньвх людей XIX века i е испытал в большей ге-
пени такого удела, чем гениадынейижй- из 8с<*х — Карл Маркс. Уже в
первое десятилетие его общественной деятельности' ему ipvixo; члось
6о|роться с повседневной нуждой, а с -пере* зел^ниам в Лондон нача¬
лось изгнан;» со всеми его ужасами. Ню поюс/гин< прометеевская часть
постигла его тогда, коада, достигнув вершимы путам веус-анных
ш

уетвтй и в полном (расцвете своих жизненных сил, он был па годы п
*есятилетия захвачен пошлой жизненной нуждой, удручающими заи
ботами о насущном хлебе. До самой смерти ему не удалось обеспечить
себе хоть сколько-нибудь сносное .существование в буржуазном обще¬
стве.
При этом Маркс был весьма далек от того, что филистеры назы¬
вают в хюдяч/е-пюшлом омысле «гениальным» образом жизни. Его ги¬
гантской силе соответствовало и гигантское прилежание. Чрезмерная
работа днем и ночью уже рано начала подтачивать его некогда желез¬
ное здоровье. Инвалидность Маркс считал смертным приговором' для
каждого человека, если он не животное по своей натуре; он говорил
это с полной убежденностью. Когда ему пришлось несколько недель
пролежать в тяжкой болезни, он писал Энгельсу: «ß это время,1 будучи
совершенно неработоспособным, я читал «Физиологию» Карпентера,
«Физиологию» Лорда, «Учение о тканях» Кёлиш/кера, «Аштсмию мозга
и нервной системы» Шттурц/гейма, «Учение о строении клеток» Шванна
и Шлейдена». И ори всем своем неутомимом исследовательском /духе
Маркс всегда помнил слова, оказанные им в юности, _что писатель не
должен работать /для того, чтобы зарабатывать, а должен зарабаты¬
вать для того, чтоб работать. Настоятельную «необходимость работы
рада заработка» он одна.-юо еи:оогда не упускал из виду.
Но вое его усилия разбивались о злобу, ненависть или в лучшей
случае страх враждебного ему мира. Даже те немецкие издатели, ко¬
торые в других случаях разрешали себе жест независимости, пугались
имени пресловутого демагога. Все немецкие партии в одинаковой мере
клеветали на него, и везде, где выступали чистые очертания его обли¬
ка среди искусственно созданного тумана, пнуоная интрига системати¬
ческого замалчивания делала свое дело. Никогда величайший мысли¬
тель .не оставался так долго совершенно вне поля зрения своего на¬
рода, как это было с Марксом.
Единственной работой, которая /могла бы создать более или менее
твердую почву под нотам/и Маркса, было его сотрудничество в газете
«Нью-йоркская трибуна», длившееся десять лет с 1851 г. Газегга имела
200 ООО подписчиков и была наиболее читаемой и наиболее богатой
газетой Соединенных штатов, а* своей агитацией за американский фурь¬
еризм она неаколько 'возвышалась над пошлым вы кола/чти ван нем денег
чисто капиталистического предприятия. Сами по себе предполагаемые
условия работы Маркса для газеты были довольно сносны: он обязался
писать по две статьи в неделю и должен был получать за каждую статью
по 2 фунта стерлингов. Это составило бы годовой доход около 4 ООО
марок, а на такие деньги Маркс мог бы с грехом- пополам существовать
и в Лондоне. Фрейлиграт, считавший себя впра/ве гордиться тем, что
ту все же удается есть «бифштекс изгнания», выручал не более того
в начале своей торговой деятельности.
Речь шла, /конечно, не о там, соответствовал ли гонорар, получае¬
мый Марксом от американской гаветы, литературным и научным до¬
стоинствам его статей: капиталистическое газетное предприятие счи¬
тается только с рыночными ценами, /и в буржуазном обществе оно
имеет на это полное право. Большего Маркс не требовал, но и в бур¬
жуазном обществе он имел право рассчитывать на соблюдение уже
13	♦. Мерввг, Кард Марж«.	193

заключенного »контракта и, пожалуй, еще на некоторое уважение -к
своей работе. Этого однако он не 'встретил «и в «Нью-йоркской три¬
буне», ни у ее издателя. Дана хотя и бьгл в теории фурьеристом, но
на практике оказался круто прижимистым янки. Его социализм сво¬
дился к мерзкому мелкобуржуазному надувательству, как сказал Эн¬
гельс в минуту раздражения. Дана отлично знал, какого сотрудника он
имеет в лице Маркса, немало хвастал им перед подписчиками и даже
часто использовал письма Маркса, выдавай их за свою собственную
редакционную работу, чем вызывал законное негодование их автора.
Но это совершенно не мешало ему вести себя по отношению к Марксу
с обычной бесцеремонностью капиталистическою зкшлоаггатюра в от¬
ношении к экоплоатируемой им рабочей силе.
Дана не только переводил Маркса/ на половинный оклад тотчас же,
как дела газеты шли хуже, но вообще платил ему лишь за те статьи,
которые' были напечатаны, причем был не дурак бросать под стол все,
что не 'подходило для его лавочки. Случалось, что в течение .трех-
шеспи недель под ряд все посланные Марксом статьи попадали в
корзину. Конечно, и те несколько »немецких газет, в которых Маркс
находил временное, пристанище, как например «веская пресса»,
поступали не лучше. Он был поэтому прав, когда шворил, что
газетная 'работа хуже кормит его, чем любого начинающего строко*
кропателя.
Уже в 1853 г. Маркс мечтал о нескольких »месяцах одиночества,
необходимых для его научной работы: «Повидимому, мне не дорваться
до этого. Вечное бумагомарание в газетах мне надоело. Оно отнимает
у меня мною времени, рассеивает внимание и ни к чему не приводит.
Камой независимостью ни обладаешь, все же чувствуешь себя связан¬
ным газетой и публикой, <в особенности, когда платят наличными, как
мне. Чисто научная работа — это нечто совершенно иное». Совсем в
другом тоне заговорил Маркс, проработав еще несколько лет под мяг¬
ким скипетром Даш: «Поистине шуоное проклятие судьбы, »что еще
приходится считать за счастье, когда такая газетка, подходящая для
гигиенических целей, принимает тебя на свой борт. Толочь и перема¬
лывать айости и варить из них суп, как бедняки ib рабочем даме, —• вот
-к чему сводится патитичеокая работа, на которую мы очень часто об¬
речены в подобном предприятии». Не только скудостью средств к
жизни, но и полной непрочностью своего существования Маркс всецело
разделял участь современного пролетариата.
То, что раньше было известно только в общих чертах, обнаружи¬
вается в потрясающих .подробностях в письмах Маркса к Энгельсу:
он пишет о том, как ему »раз пришлось сидеть дама за неимением
одежды и сапог; как в другой раз ему недоставало нескольких (пенсов,
чтобы купить писчей бумаги или чтобы прочесть гаоетьг; как однажды
он бегал по породу за почтовыми марками, чтобы послать рукопись из¬
дателю. Ко всему этому »присоединялась вечная грызня с лавочниками,
с которыми он не имел воэлиожности’ своевременно расплачиваться за
необходимые припасы, не говоря о домохозяине, ежеми1нутню грозив¬
шем описать его; завершением всего был в качестве постоянного прибе¬
жища ломбард. Ростовщические проценты ломбарда отнимали у Маркса
последнее, что могло отпугнуть призрак нужды от порога его дома,
191

А нужда не только .появлялась -у /порога, но часто с вдела и за сто¬
лом Маркса. Привыкшая с детства к жийни, свободной от всяких ма¬
териальных забот, жена Маркса, благороднейшая женщина, иногда
падала духом под ударами и стрелами яростной судьбы и не раз при¬
зывала смерть на себя и своих детей. В письмах Маркса слышатся от¬
голоски домашних сцен, и Маркс порой думал, что женитьба — вели¬
чайшая глупость для людей с идейными стремлениями, так как она
связывает жизнь мелкими домашними заботами. Но даже в тех слу¬
чаях, когда( жалобы жены беспокоили его, он извинял и оправдывал ее:
ей тяжелее, говорил он, выносить неописуемые унижения, муки и ужа¬
сы., чем е/му, особенно потому, что ей закрыт 'доступ в храм науки,
спасавшей его. Но в одинаковой степени тяжело было обоим роди¬
телям видеть, как сокращались невинные радости юных лет для их
детей.
Такая судьба высокого духа .печальна уже сама по себе; но она
поднимается поистине на трагическую вершину, оттого что Маркс доб¬
ровольно брал на себя свой мученический -подвиг, длившийся целыми де¬
сятилетиями. Он отклонял всякий соблазн компромиссов, хотя имел
полную возможность без какого бы то ни было урона для чести
укрыться в пристани буржуазной профессии. Все, что у него было ска¬
зать об этом», Маркс сказал просто, без всяких высокопарных фраз:
«Я должен итти к своей цели, несмотря да на что, и не имею права
допустить, чтобы буржуазное общество превратило меня в машину
для лобызания денег». Этого Прометея приковали к окале не цепи
Гефеста, а его собственная железная воля, которая с непогрешимостью
магнитной стрелки указывала на высшие цели человечества. Все его
существо было гибкой сталью. Самое поразительное то. что иногда
в одном и том же пись/ме Маркс, /казалось бы, совершенно -пришиблен¬
ный нуждой, вдруг с [Поразительной эластичностью ободрялся »духом
и решал труднейшие проблемы с душевным спокойствием мудреца,
чье мыслящее чело не омрачено ни малейшими заботами.
Все же Маркс очень больно ощущал удары со стороны буржуазного
общества. Было бы нелепым- стоицизмом опрашивать: какое значение
имеют муки, выпавшие .на долю Маркса, для гения, который получает
свое право на признание впервые только у .потомства? Насколько пош¬
ло литературное тщеславие, жаждущее видеть свое имя по возможно¬
сти каждый день напечатанным в газете, настолько же всякой твор¬
ческой силе необходим надлежащий простор для ее проявления, не¬
обходимо черпать энергию для новых творений из пробуждаемого ею
отклика. Маркс — не ходульный болтун из г/лохой драмы или романа,
он — жизнерадостный человек, каким был и Лессинг, и ему не было
чуждо то настроение, в котором умирающий Лессинг п-исал своему ста¬
рейшему другу молодости: «Вы, я полагаю, не считаете меня человеком',
жаждущим похвал. Но та холодность, с -которой овет показывает не¬
которым людям, что они ему ничем не -могут уладить, если и не уби¬
вает, то во -всяком случае действует леденящим образом». Такая же
горечь звучит в словах Маркса, написанных накануне того дня, когда
ему исполнилось пятьдесят лет: «'Полвека за плечами — и я все еще
бедняк». Он сказал однажды, что лучше бы ему лежать на сто саженей
под землей, чем прозябать, как он прозябает. А в другой раз у него
195

вырвался крик) отчаяния, что он не пожелал бы и злейшему врагу по¬
пасть в такую трясину, в какой он завяз «вот уже два месяца, испыты¬
вая при этом »величайшую ярость: от дрязгу него притупляется разум
и нодрьввается работоспособность.
Маркс »не сделался, конечно, «плаксой», как он в шутку иногда
говорил о себе, и Энгельс имел основание утверждать, что друг ею
никогда не впадал в уныше. Но если Маркс любил называть себя суро¬
вой натурой, то еще более суровым он становился о горниле несчастий.
Ясное небо, расстилавшееся над его юношескими работами, все более
еаволакиэалось тяжелыми грозовыми тучами; мысли ею сверкали из-
ва них подобно молниям, а суждения его о врагах, м часто даже о
друзьях, приобретали резкость, оскорблявшую не только слабых
духом.
Все же тот, кто ругает его за это холодным, как лед, демагогом,
ошибается не меньше, — но, »конечно, »и не больше, — чем люди унл ер-
офицерского склада, которые видят в этом» »великом борце только куклу,
сверкающую »на плацлараде в начальническом мундире.
2.	СОЮЗ, НЕ ИМЕЮЩИЙ СЕБЕ ПОДОБНОГО
Однако победой Мгркс обязан не только своей огромной силе. По
всем человеческим' расчетам он »все-таки в конце концов был бы так
или иначе 'побежден обстоятельствами, если бы не обрел в лице Энгель¬
са друга, о салюотверженной »преданности »которою можно составить
себе ясное лредставлеаше только теперь, после выхода в свет их пере¬
писки.
Примера подобной дружбы не знает история. Во все времена быва¬
ли -прославленные историей дружбы. Были и в Германии друзья, жизнь
которых так тесно сл .залась в их общем деле, что у них нельзя отде¬
лить «мое» от «твоего»; но во всех таких случаях был налицо неразло¬
жимый остаток обособленной воли, обособленной мьгсли или »по край¬
ней мере скрытое нежелание отказаться от собственной личности —
«высшего счастья детей земли», »по выражению поэта. Лютер видел
в конце концов в Меланхтоне только мягкосердечною ученого, а для
Меланхтона Лютер был лишь грубый мужик. И нужно быть лишенным
настоящею чутья, чтобы не подметить в переписке Шиллера и Гете
скрытой неприязни между еелглсим гехеПмратсм »и маленьким гофра-
том. Дружба, связывавшая Маркса и Энгельса, была свободна от
малейшею следа человеческой -скудости; чем» более сплетались
их мышление и творчество, тем более'каждый из них был цельным
сам в себе.
Они очень отличались друг от друга уже по внешности. Энгельс был
светловолосый тевтон, высокий, с аншийоки1М1и манерами, как пишет о
нем один наблюдатель, всегда тщательно одетый, вымуштрованный ди¬
сциплиной не только казармы, ню и конторы. Он говорил, что ему легче
организовать 1ка»кую-нибуаь отрасль управления с шестью приказчиками,
чем с шестьюдесятью правительственными соеестниками, которые не
умеют даже четко .писать и так все »перепутают в книгах, что потом
ешм чорт в них не оазбарется. Но при всей респектабшъаост члена
iee

манчестерской биржи ореди занятий и развлечений английской буржу¬
азии!, травли лиспяц и рождественских пиров Энгельс оставался духовным
работником и борцом. В своем домике на далекой окраине города он
скрывал свою возлюбленную — простую и^ландсю ю девушку. В ее
объятиях он отдыхал от надоедавших ему пош.пьих людей.
Маркс в противоположность ему был приземистый, коренастый че¬
ловек. Сверкающие глаза и черная, как смоль, львиная грива выдавали
его семитическое происхождение. Он мало заботился о своей внешно¬
сти. Измученный семейными заботами, Маркс жил вдали от обществен¬
ных различений мировой столицы. Поглощавшая си о ума венная ра¬
бота, продолжавшаяся до глубокой ночи, едва оставляла ему время на¬
скоро >гюобедать и съедала его телесные силы. Манке быт неутомимый
мыслитель, и мышление составляло его высшее наслаждение; в этом от¬
ношении он истинный наследник Канта, Фихте и б особенности-Геге¬
ля. Маркс часто повторял атова последнего: «Даже преступная мысль
злодея -возвышеннее и значительнее, чем все чудеса неба». В отличие
от этих философов однако мысль беспрерывно толкала Маркса к дей¬
ствию. Он был непрактичен в мелочах, но практичен в великих делах.
Совершенно беспомощный в тех случаях, когда приходилось справ¬
ляться с собственным маленьким хозяйством, Маркс с несравненным
талантам умел собирать войско и руководить войском, которому су¬
ждено перевернуть мир.
Поскольку стиль выражает человека, Маркс и Энгельс очень раз¬
личны как писатели. Каждый из них был в своем роде мастером стиля
и обладал талантом к языкам: оба владели многими языками и даже
наречиями этих языков. Энгельс превосходил Маркса в этом отноше¬
нии; но когда он писал на своем родном языке даже письма, не го¬
воря уже о сочинениях для печати, он был очень осмотрителен и не
вплетал в ткань своей речи ни одной иноземной ниточки, причем одна¬
ко не впадал в причуды тевтонствуюшего пуризма.. Он писал лепко
и ясно; течение его речи было чисто и прозрачно до дна.
Маркс писал более небрежно и вместе с тем более тяжеловесно.
В его юношеских письмах, как и в письмах молодого Гейне, сильно за¬
метна еще борьба с языком, а в письмах зрелых лет, плавным' образом
со времени переселения в Англию, он перемешивал немецкий с англий¬
ским' и французским. И .в произведениях Маркса встречается больше
иностранных слов, чем это неизбежно, а также немало английских и
французских оборотов. Но вместе с там он такой мастер немецкой
речи, что при переводе на другой язык многое из тонкостей его стиля
ггеряется. Когда Энгельс прочел плаву из книги своего друга во фран¬
цузском переводе, над последней отделкой которого сам Маркс тща¬
тельно работал, он нашел, что вся сила и сочность, вся жизнь этой
главы «пошли к черту». Гете писал однажды г-же фон-Штейн: «В об¬
ласти сравнений я могу поспорить с поговорками Санчо-Пансо». И
точно так же Маркс в смысле поражающей образности языка мог бы
поспорить с величайшими «мастерами сравнений» — Лессингом, Гете,
Гегелем. Он понял Лессинга, который говорил, что в совершенном' из¬
ложении понятие и образ находятся т тесной связи — как мужчина с
женщиной. За это на Маркса, «как подобает, обрушивались универси¬
тетские педанты, начиная с ветерана Вильгельма Рошера и до самого
т

молодого приват-доцента, бросая ему уничтожающий упрек, в том, что
он излагает свои мысли очень неопределенно, «сшивая их лоскутьями
образов». Маркс исчерпывал трактуемые им вопросы лишь настолько,
чтобы предоставить читателю простор для собственного плодотворного
мышления. Речь его подобна игре волн в пурпурной глубине моря.
Энгельс всегда признавал превосходство пения Маркса и считал
себя Л1ш»ь (второй скрипкой в их общем деле. Все же он никогда не был
только истолкователем и помощником Маркса; он — самостоятельный
сотрудник Маркса’ неодинаковой с ним силы, он — талантливейший
его товарищ. О том, что Энгельс в начале их дружбы давал в одной
существенной области мысли- больше, чем получал, свидетельствует сам
Маркс в письме к Энгельсу двадцать лет спустя: «Ты знаешь, — пи¬
сал он, — что, во-первых, я до всего дохожу всегда поздно, а во-вто¬
рых, я всегда иду по твоим следам». Энгельс благодаря легкости своего
вооружения двигался гораздо быстрее; взгляд его был достаточно про¬
ницателен, чтобы сразу проникнуть в суть какого-нибудь вопроса или
положения, но не настолько глубок, чтобы сразу же обозреть всякие
«но» и «одда/ко», которыми осложнены все важные решения. Этот
недостаток составляет большое 'Преимущество для людей действия, и
Маркс не принимал никаких политических решений, не посоветовав¬
шись с Энгельсам, который всегда умел и страсть в точку.
Но по этой же причине в теоретических вопросах, с которыми
Маркс Фооке постоянно обращался к Энгельсу, советы Энгельса были
менее плодотворны, чем' в политике. Тут Маркс шел всегда впереди
своего друга, (В особенности он оставался глух к совету, на котором
Энгельс част1Ь настаивал, убеждая Маркса скорее закончить свой глав¬
ный научный труд. «(Начни наконец относиться не с такой крайней
добросовестностью к своей работе, — советовал Энгельс. — То, что
ты написал, и так слишком хорошо для публики. Главное, чтобы 'книга
была закончена и вышла в свет; те недостатки, которые ты в ней ви¬
дишь, все равно этим ослам не заметить». В этих славах сказался 'по¬
длинный Энгельс, как подлинный Маркс сказался в таки, что он отверг
совет друга.
Из всего этого яано, что Энгельс был бошсе, чем Маркс, вооружен
для публицистической работы. «Он — настоящая энциклопедия, — пи¬
сал про него Маркс одному общему другу. — Способен работать во вся¬
кий час дня и ночи, после еды или натощак, быстро пишет и сообра¬
зителен, как чорт». Повидимому, они собирались после закрытия «Но¬
вого рейнского обозрения» осенью 1850 г. начать новое общее пред¬
приятие в Лондоне. (Вот что г.о крайней мере Маркс (писал Энгельсу в
декабре 1853 г.: «Если бы мы с тобою во-врем я устроили в Лондоне
английское корреспондентское бюро, тебя бы теперь не умучивали кон¬
торские занятия в Манчестере, а меня долги». Во если Энгельс пред¬
почел место приказчика в отцовской фирме перспективам корреспон¬
дентского бюро в Лондоне, то это вызвано было тяжелым денежным
положением Маркса и надеждой на лучшие времена: у Энгельса
отнюдь не было намерения отдаться надолго «(проклятой ком¬
мерции». Еще весной 1854 г. Энгельс подумывал о том, не вернуться
ли ему в Лондон, к писательской работе, но это колебание было по¬
следним- Окато того же времени он принял .решение прочно запрячься
108

в ненавистное ярмо не только для того, чтобы помочь другу, но и
чтобы сохранить для партии ее лучшую умственную силу. Лишь во 'Имя
этого Энгельс и принес свою жертву, так же как Маркс ее принял.
Для тою, чтобы предложить, и для того, чтобы принять такую жертву,
нужен одинаково высокий дух.
Прежде чем Энгельс спустя -много лет сделался участником' фирмы,
он был простым приказчиком в ней и тоже не покоился на розах. Но
с первого же дня пересатения в Манчестер он стал помогать Марксу
и никогда не уставал делать это и впоследствии. Билеты в один, пять,
десять, а потом и сто фунтов отправлялись в Лондон непрерывно. Эн¬
гельс никогда не терял терпения, хотя оно и подверга тось иногда тяж¬
кому испытанию, более тяжкому, чем это было необходимо, вследствие
весьма, повидимому, слабых хозяйственны* способностей Маркса и его
жены. Энгельс едва покапал головой, когда Маркс однажды забыл сум¬
му гарантированного им векселя, а оотсм был неприятно поражен, ко¬
гда наступил срок платежа. В другой раз, когда Энгельсу опять при¬
шлось выручать их из хозяйственных затруднений, жена Маркса из
ложной деликатности умолчала об одной круп Ff ой сумме, надеясь по¬
степенно покрыть ее из oaicxсетных денег, и вследствие этого, несмотря
на все усилия от стороны Энгельса, сноза началось старое бедствие.
Энгельс предоставил своему другу фарисейское удовольствие погово¬
рить о «глупости женщин»,, «очевидно постоянно нуждающихся в опе¬
ке», а сам ограничился добродушной просьбой:	«Постарайся,	чтобы
этого впредь не стучалось».
Энгельс не только отдал себя рада Маркса в кабалу повседневной
работы в конторе и на бирже, но и приносил ему большей частью в
жертву свой вечерний досуг до глубокой ночи. Вначале это нужно
было для того, чтобы исправлять за Маркса корреспонденции в «Нью-
йоркскую трибуну» или же переводить их с немецкого, так как Маркс
еще недостаточно хорошо владел английским, чтобы выступать на нем
как писатель. Но и потом, когда первоначальный повод отпал, Энгельс
все же продолжал свое негласное сотрудничество.
Но это еще ничто в сравнении с величайшей жертвой, которую при¬
нес Энгельс, отказавшись от" научного творчества в той мере, какая
ему была доступна при его беспримерной работоспособности и боль¬
шом даровании. Правильное представление о научных наклонностях
Энгельса можно составить себе тоже лишь из переписки между Эн¬
гельсом и Марксом, причем для этого достаточно встречающихся в
письмах указаний на занятия языками и военными науками. Энгельс
питал к ним особый интерес отчасти по «старой склонности», отчасти
же в виду практических потребностей пролетарской освободительной
борьбы. Как он ни ненавидел всякий дилетантизм («это ерунда»,
говорил он с презрением) и как ни основателен был его тучный ме¬
тод, все же он, как и Маркс, не был кабинетным ученым. Каждое но¬
вое научное приобретение становилось для него вдвое ценнее, если
оно могло содействовать освобождению пролетариата от цепей.
Так, он начал с изучения славянских языков по тому «соображе¬
нию», что «по крайней мере один из нас» должен в виду грядущей ми¬
ровой драмы знать язык, историю, литературу, общественные учреж¬
дения тех народов, с которыми .предстоят столкновения в самое бли¬
199

жайшее время. Омуты на Востоке и направили его внимание на восточ¬
ные языки. Арабский с его четырьмя тысячами корней отпугнул его,
но «персидский язык — ир/я/мю детская забава», пишет он, прибавляя,
что одолеет его в три недели. Затем пришла очередь германских язы¬
ков: «Я погрузился ,в изучение Ульфилы, — пишет Энгельс. — Хочу
справиться наконец с проклятым готским языкам*, которым до сих пар
занимался только урывками. К удивлению оказалось, что я знаю го¬
раздо больше, чем думал. Если я добуду еще одно хорошее пособие,
то надеюсь вполне покончить с готским в две недели. Потом перейду
к древненорвежскому и старосаксонскому, которые тоже знаю только
наполовину. До сих пер работаю без слюваря или иных пособий, толь¬
ко с готическим текстом и Гриммам; а старик действительно моло¬
дец». Когда в 60-х родах возник шлезвиг-голштинский вопрос, Энгельс
занялся « фризо -а/н/гли й ск и - ютл аадоко - ск андин авокой филологией и ар¬
хеологией». В связи с воскресением/ ирландского вопроса он «подза¬
нялся кельтоко-ирлавдеким» и т. д. Его обширное знание языков очень
пригодилось ему в генеральном совете Интернационала. Правда, про
него там говорили, что «Энгельс заикается на двадцати языках», так
как он, когда волновался, слегка пришепетывал.
Энгельса прозвали также «генералом» за то, что он еще более рев¬
ностно и основательно занимался военными /науками. И в этом отно¬
шении «старая склонность» питалась практическими потребностями
революционной политики. Энгельс имел в виду «огромное значение, ко¬
торое военные приобретут в ближайшем революционном движении».
Опыт с участием офицеров, сражавшихся в годы революции /на стороне
народа, оказался не особенно удачным. «Этот солдатский сброд, — го¬
ворил Энгельс,—проникнут отвратительным сословным духом. Они
смертельно ненавидят друг' друга, завидуют друг другу, как школь¬
ники, по поводу малейшего отличия, но все заодно по отношению к
«штатским». Энгельс добивался того, чтобы иметь возможность вы¬
сказываться по этим вопросам, не попадая впросак.
Устроившись в Манчестере, Энгельс тотчас же принялся «зубрить
военщину». Он /начал с «самого плоского и обычного, с того, что
требуется для экзамена на прапорщика и поручика и что поэтому
предполагается известным каждому». Он прошел учение о войске во
всех технических подробностях: элементарный курс тактики, форти¬
фикации, начиная с Вобана до современной системы отдельных фортов,
устройство понтонных мостов и /полевых окопов, виды вооружения
вплоть до разных систем устройства полевых лафетов, уход за ране¬
ными в лазаретах и /многое другое. Затем- он перешел к всеобщей
военной истории, причем особенно усердно изучал англичанина Нэ¬
пьера, француза Жомини и немца Клаузе/витца.
Энгельс менее всего был склонен заниматься упражнениями в духе
плоского либерализма против нравственного бессмыслия войны. Он,
напротив, старался выяснить исторический смысл войны, чем неодно¬
кратно вызывал сильный гнев высокопарных демократов. Уже такой
певец, как Байрон, изливал некогда потоки бу/рного гнева на обоих
полководцев, которые в битве под Ватерлоо были знаменосцами фео¬
дальной Европы и нанесли смертельный удар наследнику Французской
революции. По характерной случайности Энгельс в своих письмах к
яоо

Марксу тоже набросал исторические портреты Блюхера и Веллингтон**
Портреты эти ори всей своей сжатости сделаны так ясно и точно,
что и ори современном состоянии военной науки едва ли требуют ма¬
лейшей поправки.
И в третьей области знаний, очень занимавшей Энгельса,—е обла¬
сти естествознания, ему не суждено было довести до конца свои ис¬
следования в течение тех десятилетий, которые он провел в кабале ку¬
печества, чтобы предоставить простор для научной работы тому, кого
он ставил выше себя.
(Судьба Энгельса бьгла таким образом тоже трагична. Но Энгельс
никогда не сетовал на нее; он был так же чужд сентиментальности, как
и его друг. 0,н всегда считал величайшим счастьем' своей жизни то, что
стоял сорок лет рядом с Марксом, хотя его и затмевала более мощная
фигура друга. Он даже не испытывал запоздавшего удовлетворения,
когда после смерти Маркса занимал в течение десятилетия первое ме¬
сто в м'еждукароднам рабочем движении и был в нем бесспорно пер¬
вой скрипкой. Напротив, Энгельс считал, что ему придают большее
значение, чем он заслуживает.
Оба друга целиком растворялись в общем деле; каждый приносил
дату-не тождественную, но одинаково большую жертву без всякого
ропота или хвастовства. Их дружба сделалась союзам, не имеющим
себе подобного во всей истории,

9
КРЫМСКАЯ ВОЙНА И КРИЗИС
1.	ЕВРОПЕЙСКАЯ ПОЛИТИКА
К огда с конце 1853 г. Маркс мастеныким памфлетом против Вил-
лиха закончил свою борьбу с «демократическим эмигрантским- шарлаг
тавством и с игрой в революцию», начался с Крымской войной новый
период европейской политики, сильно захватившей внимание Маркса в
последующие годы.
Мысли Маркса по этому вопросу изложены преимущественно в его
статьях в «Нью-йорюской трибуне». Хотя эта газета и стремилась
низводить eiro на степень обыкновенного газетного корреспондента,
все же Маркс с полным правом утверждал, что «лишь в виде исключе¬
ния занимался настоящей газетной корреспонденцией». Верный себе,
он облагораживал и ремесленный газетный труд. Много работая над
научной -подготовкой статей, он придавал им постоянную ценность.
Эти сокровища все еще большей частью хранятся под спудом, и
потребуется некоторое усилие, чтобы извлечь их на свет. «Нью-йорк¬
ская трибуна обращалась со статьями Маркса, так сказать, как с сы¬
рым материалом, по своему усмотрению: либо бросала их в корзину,
202

либо печатала под 'Собственным флагом; а часто, как говорил рассер¬
дившись Маркс, юна печатала за его подписью только «дрянь». Ввиду
этого теперь нельзя уже восстаншитъ подлинные размеры того, что
писал Маркс для американской газеты. И да/же, поскольку это ока¬
жется возможным, нужна будет еще тщательная проверка, чтобы уста¬
новить в точности границы его работы.
Необходимое для этого подспорье явилось лишь сравнительно не¬
давно, когда вышла в свет «Переписка» Энгельса и Маркса. Из нее на¬
пример выясняется, что серия статей о немецкой революции и контр¬
революции, автором которых издавна считали Маркса, написана была
большей частью Энгельсом. При этом Энгельс писал для «Нью-йорк¬
ской трибуны» статьи не только по военным вопросам, что было давно
известно, но много работал в газете и в других областях. Кроме упо¬
мянутого ряда статей собраны еще его статьи из «Нью-йоркской три¬
буны» по восточному вопросу. Но этот сборник, как по тем материа¬
лам, что в него вошли, так и по тем, что не вошли, язляется еще более
спорным, чем первый, в котором топыкю неверно обозначено имя по¬
длинного автора.
Такого рода критическая проверка—-еще не самая трудная часть
задачи. Хотя Маркс и поднял ежедневный газетный труд на значи¬
тельную высоту, он все же не мог поднять его выше его сущности.
Даже величайшему гению не дано делать новые открытия или рождать
новые мысли два раза в неделю — как раз к отходу парохода по втор¬
никам и пятницам. В таких условиях почти всегда неизбежна, ка,к
сказал однажды Энгельс, «скоропалительность; приходится полагать¬
ся на память». Кроме того газетная работа* всегда зависит от текущих
новостей и связанных с ними меняющихся настроений и непременно
должна с этим» считаться, чтобы не стать скучной и сухой. Что пред¬
ставляли бы собой четыре толстых тома «Переписки» Энгельса и
Маркса, не будь в них сотни противоречий, в которых развивались
великие основы их мышления и борьбы!
Руководящие линии их европейской политики, начиная с Крымской
войны, совершенно ясны в настоящее время и без того огромного' мате¬
риала, который погребен на столбцах «Нью-йоркской трибуны» и ждет
еще своего воокрешения. Эту политику Маркса и Энгельса можно в не¬
котором смысле назвать поворотам. Авторы «Коммунистического ма¬
нифеста», так же как впоследствии и «Новая рейнская газета», обра¬
щали свое главное внимание на Германию. Потом эта газета вооду¬
шевленно выступала за независимость поляков, итальянцев и венгров и
наконец требовала войны с Россией как с мощным резервом европей-
ской контрреволюции. Дальше газета Маркса свою борьбу все более и
более обостряла в пропаганду мировой войны против Англии, считая,
что только при условии такой войны социальная революция перейдет
из царства утопии в царство действительности.
«Англо-русское рабство, тяготеющее над Европой»*, — нот исход¬
ный пункт европейской политики 'Маркса в эпоху Крымской войны. Он
приветствовал эту войну, поскольку казалось, что она положит предел
перевесу, достигнутому царизмом благодаря победе контрреволюции.
Но это далеко не означало, что он одобрял способы, которыми запад¬
ные державы боролись против России.
203

Таково же было мнение Энгельса. Энгельс называл Крымскутс
войну «единственной в своем роде колоссальной комедией ошибок»'
причем, замечает он, ежеминутно приходится задаваться вопросом,
кого же здесь, собственно, надувают. И Маркс и Энгельс считали эту
войну, поскольку ее вела Франция и в особенности Англия, только по¬
казной, хотя она и стоила миллиона человеческих жизней и несчетных
миллионов деньгами.
Так оно действительно и было в том смысле, что ни лже-Бонапарт,
ни лорд Пальмерстон, тогдашний английский министр иностранных дел
не намеревались сразить русского колосса в его жизненном нерве. За¬
ручившись тем, что Австрия б>иет удерживать главные русские силь
на западной границе, они перенесли войну в Крым, но споткнулись там
о севастопольскую крепость, половину которой им «удалюсь» взять
после целого года осады. Этими скудными лаврами им- и пришлоа
удовольствоваться, и в конце концов победители «выпрашивали» у «по¬
бежденной» России позволения беспрепятственно увести свои войска
домой.
Со стороны лже-Бонл:парта было понятно, почему он не решился
начать против царя борьбу не на жизнь, а на- смерть; менее понятно этс
было со стороны Пальмерстона, которого континентальные правитель¬
ства боялись к?ч революционного «поджигататя», а континентальные
либералы почитали как образец конституционно-либерального мини¬
стра. Маркс разрешил загадку, тщательно изучив Синие книги и пар¬
ламентские отчеты первой половины века и сверх того еще ряд дипло¬
матических донесений, хранившихся в Британском музее. На основа¬
нии их он доказал, что со времени Петра Великого и до самой Крым¬
ской войны существовало тайное соглашение между лондонским и пе¬
тербургскими кабинетами и что Пальмерстон — продажное орудие цар¬
ской политики. Выводы, к которым пришел Маркс, оспаривались и ос¬
париваются до сих пор, в особенности по отношению к Пальмерстону.
Несомненно, что Маркс гораздо вернее, чем континентальные прави¬
тельства и либералы, понимал беззастенчивую маклерскую политику
Пальмерстона, ее половинчатость и противоречия; но из этого не сле¬
дует с неизбежной необходимостью, что Пальмерстон был подкуплен
Росоией. Однако гораздо важ/нее, чем вопрос, не слишком ли Маркс пе-
репгул палку в данном случае, — самый факт, что с этого времени он
постоянно проводил эту линию борьбы: он видел настоятельную за¬
дачу рабочего класса в том, Чтобы вникать в тайны международной
политики и противодействовать дипломатическим1 интригам 'прави¬
тельств или, если это окажется еще невозможным, то разоблачать
•та интриги.
Самым важным Маркс считал непримиримую борьбу против той
варварской державы, глава которой находилась в Петербурге, и кото¬
рая участвовала во всех коварствах европейских кабинетов. Он видел в
царизме не только главный великий оплот европейской реакции,—
причем самое его пассивное существование представляет постоянную
угрозу и опасность, — он ввдел в нем и главного- врага, тормоз яцего
своим непрерывным вмешательством в дела Запада всякое нормальное
развитие его и ставящего ему преграды с целью завоевать себе геогра-
•'чеююие пункты, которые обеспечат аму господство над Европой и

тем самымл сделают невозможным освобождение европейского проле¬
тариата. Решительное значение, которое Маркс стал придавать этому,
влияло с тех нор в значительной степени и на его ,рабочую политику. —
гораздо более, чем в годы революции.
Этим он лишь продол/жал ткать ту же нить, что и в «Ново# рейн¬
ской газете».	Те народы	»однако, которым он там так	горячо	сочув¬
ствовал в их	борьбе за	освобождение, отошли для него, как	и для
Энгельса, далеко на задний план. И Маркс и Энгельс, конечно, никогда
не переставали стоять за независимость Польши, Венгрии и Италии как
за право этих государств и защищали .их право также ib интересах Гер¬
мании и Европы. Но уже в 1851 г. Энгельс очень сухо отвернулся от
своих прежних любимцев: «Итальянцам, полякам и венграм я совер¬
шенно ясно скажу, чтобы во всех современных вопросах они держали
язык за зубами». Несколько месяцев спустя он сказал полякам, что
они — нация разложенная, а как орудие годятся лишь до тех пор, пока
Россия не будет сама втянута в революцию. Поляки, по его. словам!,
никогда ничего другого не представляли собой в истории, кроме храб¬
рой, драчливой oynocm	Даже по отношению к России	они не	совер¬
шили, ничего,	что имело	бы историческое значение, в	го время как
Россия действительно прогрессивна по отношению к Востоку. Русское
владычество при всей его низости и славянской грязи является носите¬
лем культуры на Черном и Каспийских морях и в Центральной Азии
для башшров и татар. Россия восприняла гораздо больше элементов
просвещения и е особенности промышленного развития, чем по натуре
своей рыцарски-тунеядствующая Польша. Слова эти, конечно, сильно
окрашены страстностью эмшрантших распрей. Впоследствии Энгельс
говорил снова .о поляках более мягко и в последние годы своей жизни
признавал, что Польша по крайней мере дза раза спасла европей¬
скую цивилизацию: своим восстанием в 1792-1793 гг. и своей револю¬
цией 1830—1831 годов.
Сам же Маркс написал в альбом прославленному герою итальян¬
ской революции: «Маццини знает только города с »их либеральной
знатью и просвещенными мещанами. Материальные потребности италь¬
янского сельского населения, изнуренного систематическим выжима¬
нием из него всех соков, отупевшего, как .ирландцы, — конечно ниже
облаков, в которых витают фразы коемшолитичеоких, неокатоличе¬
ски - и део л опи ч еск и х манифестов Маццини. Все же нужно несомненно
обладать мужеством для того, чтобы заявлять горожанам и знати, что
первый шаг не независимости Италии заключается в полном освобожде¬
нии крестьянства и в превращении полуарендной системы в свободную
буржуазную собственность». А подвизавшемуся в Лондоне герою хваст¬
ливых фраз Кошуту Маркс разъяснил в открытом письме своего друга
Эрнста Джонса, что европейские революции являются крестовым похо¬
дом труда против капитала. Их нельзя низвести до социального и ду-
хозного уровня темного полутварварского венгерского народа. Венгры
живут еще в оолукультуре XVI века, а воображают, будто имеют пра¬
во указать путь великому просветительному движению Германии и
Франции; они лишь выманивают уважение к себе легковерной Англии.
Но дальше всего от традиций «Новой рейнской газеты» Маркс ушел
в садом отношении к Германии. Он не только перестал оосредоточи-
ш

ватъ на ней преимущественное вни¬
мание, но почти совсем изгнал ее со
своего политического горизонта. Гер¬
мания, правда, играла в то время
чрезвычайно жалкую и темную роль в
европейской политике и являлась как
бы русской сатрапией. Это до некото¬
рой степени объясняет отношения к
ней Маркса; ню самый факт, что он,
как и Энгельс, уже несколько лет как
утратил тесную связь с развитием
немецкой жизни, был для Маркса в
некотором смыше роковым. То пре¬
зрение в особенности, которое они оба
как уроженцы аннексированной рейн¬
ской провинции всегда питали к прус¬
скому государству, настолько возрос-
Мапцини	ло	•	в	дни Мантейфеля — Вестфалена,
что стояло е сильной диспропорции к
остроте их взгляда на реальное положение вещей.
Очень показательным в этом смысле является тот исключительный
случай, когда Маркс удостоил своим вниманием современные ему со¬
бытия в Пруссии. Это произошло в конце 1856 г., когда Прусоия сце¬
пилась с Швейцарией из-за нейнбургской торговли. Этот инцидент по¬
будил Маркса, как он писал Энгельсу 2 декабря 1856 г., «пополнить
свои крайне недостаточные знания прусской истории». Выводы же, к
которым он пришел, Маркс определил словами, что мировая история
никогда еще не создавала подобной дряни. То, что он в связи с этим из¬
ложил в самом письме и несколько дней спустя подробнее повторил в
чартистской газете «Pecple’s Paper» (Народная газета), стоит далеко
не на высоте свойственного обыкновенно Марксу исторического пони¬
мания. Оно, напротив, напоминает морализирующую манеру демо¬
кратов, между там как .преодоление этого как раз является заслугой
Маркса.1
Такой твердый кусок, как прусское государство, становится, ко¬
нечно, поперек шрла каждому культурному человеку; но все же его
не раскусишь одними только насмешками над «божественным правом
гогенцоллерноз», над тремя постоянно возвращающимися «характер¬
ными масками» Пруссии—оиэтистом), унтер-офицером и шутом,—
над «нечистоплотной семейной хроникой», сравниваемой с «дьяволь¬
ским эпосом» австрийской истории, и так далее в том же род^. Все
это в лучшем случае объясняло ближайшие причины, но оставляло со¬
вершенно невыясненными причины более глубокие.
1 И эта „критика* Маркса Мерингом совершенно голословна, она показы¬
вает лишь, что Меринг не всегда был в состоянии понять Маркса как политиче¬
ского деятеля.	А.	В.

2.	ДАВИД УРКВАРТ, ГАРНЭ И ДЖОНС
Одновременно с работой в «Нью-йоркской трибуне» и в том же
духе, кик там, Маркс писал также в урквартовских и чартистских из¬
даниях.
Давид Уркварт был английский дипломат. Большая заслуга его за¬
ключалась в точном знакомстве и неустанной борьбе с русскими пла¬
нами мирового 'господства; но заслуга эта умалялась его фанатической
ненавистью к русским и столь же фанатическим восхищением турками.
Маркса часто называли последователем Уркварта, но это совершенно
несправедливо. Скорее следует сказать, что и он и Энгельс гораздо
более критиковали 'нелепые крайности Уркварта, чем ценили его ис¬
тинные заслуги. Вот что пишет Энгельс при первом же упоминании о
нем в марте 1853 г.: «У меня теперь гостит Уркварт. Он доказывает,
что Пальмерстон состоит на жаловании у России. Дело объясняется
очень просто: Уркварт — шотландский кельт с саксонско-шотландским
образованием; по своим склонностям он романтик, по образованию —
сторонник свободы торговли. Он поехал как грекофил .в Прению, три
года сражался с турками, потом отправился в Турцию и стал увле¬
каться темн же турками. Он восторгается исламом и говорит: «Не будь
я кальвинистом, я мог бы быть только -матом е1танином». В общем Эн¬
гельс находил книгу Уркварта1, конечно, весьма» забавной.
Точкой соприкосновения между Марксом и Урквартом была борьба
против Пальмерстона. Одна статья Маркса против Пальмерстона, на¬
печатанная в «Нью-йоркской трибуне» и перепечатанная в одной глаз-
гоуской газете, привлекла .внимание Уркварта, и в феврале 1854 г. он
виделся с Марксом, причем приветствовал его комплиментом, что
статьи его таковы, будто они написаны турком. Когда Маркс ответил
ему на это, что он «революциюнист», это очень разочаровало Урквар¬
та, так как одной из его причуд было мнение, что европейские рево¬
люционеры служат сюзнателъны1М или бессознательным орудием1 цариз¬
ма, который пользуется ими, чтобы создавать затруднения европей¬
ским правительствам. «Он — ферменный мвииак», писал Маркс Эн¬
гельсу после этой беседы, прибавляя, что, как он и заявил Уркварту,
он ни в чем не согласен с ним, кроме взгляда на Пальмерстона. Но
к этому взгляду, — подчеркивал Маркс, — он пришел не под влиянием
Уркварта.
Эти конфиденциальные суждения не следует однако понимать до¬
словно. Публично Маркс при всех своих критических оговорках неод¬
нократно заявлял о заслугах Уркварта и не скрывал также, что Ур¬
кварт если и не убедил его, то во всяком случае навел на мысль о
Пальмерстоне. Маркс поэтому не видел ничего предосудительного в
том, чтобы давать статьи в газету Уркзарта, в лондонскую «Фри
пресс» («Свободная пресса»), и разрешил ему также распространять
в виде брошюр несколько своих статей из «Нью-йоркской трибуны».
Эти брошюры о Пальмерстоне »выходили в изданиях от 15 до 30 ООО
экземпляров л »производили большое впечатление. Но в остальном у
Маркса было так же мало общёго с шотландцем У»рквартом, как и с
янки Дана.
вот

Прочные отношения между Марксом и У рк ел ртом были немъкйммы
уже потому, что Маркс стоял за чартизм, а Уркварт ненавидел Чар¬
тизм вдвойне—.и как сторонник свободы торговли и как ненавистник
России. В каждом революционном движении ему мерещился звон рубля.
Чартизм не мог более оправиться от тяжкого поражения, постигшего
его 10 апреля 1848 г. Но пока остатки его пытались возродиться,
Маркс и Энгельс .мужественно и преданно поддерживали последних чар¬
тистов. Они безвозмездно сотрудничали в органах, издававшихся в
50-х годах Джорджем-Юлианом Гарнэ и Энрстом Джонсом. Гарнэ из¬
давал быстро следовав плие один за другим1: «Красный республиканец»,
«Друг народа» и «Демократическое обозрение», а Джонс — «Заметки
для .народа» и «Народную газету», которая существовала дальше дру¬
гих изданий — до 1858 г.
Гарнэ и Джонс принадлежали к революционной фракции чартистов
и были из всех чартистов наиболее свободны от узости, свойственной
этим островитянам. В международном обществе «Фратернадь Демо¬
крате» они считались главарями. Гарнэ был сын матроса и вырос в усло¬
виях пролетарского существования. Он самоучкой воспитал себя на
французской революционной литературе, причем идеалом его был Ма¬
рат. Он был на год старше Маркса, и, в то время когда Маркс издавал
«Рейнскую газету», он уже состоял в редакции «Северной звезды»,
главного органа чартистов. Там к нему явился в 1843 г. Энгельс, «строй¬
ный молодой человек, с виду почти мальчик, уже тогда говоривший по¬
разительно хорошо по-английски». В 1847 г. Гарнэ познакомился й с
Марксом и сделался его восторженным! сторонником.
Гарнэ напечатал в озоем «Красном республиканце» перевод «Ком¬
мунистического манифеста», сделав к нему примечание, в котором
говорил, что это самый революционный документ, когда-либо даро¬
ванный Mirpy; а в «Демократическом обозрении» он поместил перевод
статей «Новой рейнской газеты» о Французской революции, считая их
«истинной критикой» французских событий. Во время эмигрантской
борьбы он вернулся к своей «старой любзи» и вступил в ожесточенную
распрю с Джонсом, так же как с Марксом и Энгельсом. Вскоре после
этого Гарнэ переселился на остров Джерси, а затем — в Соединенные
штаты, где Энгельс посетил его еще в 1888 г. Вслед затем Гарнэ вер¬
нулся в Англию и умер там1 в преклонном возрасте, оставшись послед¬
ним свидетелем великой эпохи.
Эрнст Джонс происходил из старого нормандского рода, но ро¬
дился и .воспитывался в Германии. Отец его жил там ib качестве адъю¬
танта герцога кумберлэндского, впоследствии ганноверского короля
Эрнста Августа. Этот ультрареакционный развратник, которому ан¬
глийская пресса приписывала все преступления за исключением само¬
убийства, был крестным отцом маленького Эрнста. Но ни это кумов¬
ство, ни придворные связи семьи Джонса не отразились на нем самом..
Уже мальчиком он обнаружил безудержную любовь к овободе и потом
в зрелые годы устоял против всех попыток заковать его в золотые
цепи. Джонсу было около двадцати лет, когда семья его вернулась в
Англию, где он стал изучать юридические науки и был г.ринят в адво¬
катуру. Но он пожертвовал .всеми перспективами, которые открыва¬
лись ему благодаря его блестящим способностям и аристократическим

связям семьи, и посвятил себя всецело делу чартизма. Джойс служил
ему с таким пылким рвением, что -в 1848 г. был приговорен к двум го¬
дам тюрелиного заключения. В наказание за измену своему классу он
был подвергнут в заключении общему уголовному режиму, но вышел
из тюрьмы в 1850 i. совершенно неишравиешимся. С тек пор, с лета
1850 г., Джонс был около двадцати лет близок с Марксом и Энгель¬
сом. По возрасту он занимал среднее место между нилии.
Правда, и эта дружба не обошлась без размолвок — таких же, как
с Фрейлигратом, с которым у Джонса была общность поэтического
дарования, и как с Лассалем. О Лассале Маркс отзывался даже не¬
сравненно резче, но .в том же духе, как о Джонсе, когда писал о по¬
следнем ib 1855 г.: «При всей энергии, -выдержке и деловитости — эти
качества -следует за ним приэкагь — Джонс все портит своим базар¬
ным тоном, там, что он бестактно хватается за всякий предлог для
агитации и так нетерпеллз, что хочет перепрыгнуть через время». И
позднее между ними тоже происходили иногда резкие стычки, когда
чартистская -пропаганда неудержимо -пошла на убыль и Джонс стал
сближаться с буржуазным радикализмом.
Но по существу они оставались искренними и подлинными друзьями.
В конце жизни Джонс был адвокатом -в Манчестере и умер внезапно в
1869 г. еще в -расцвете зрелых лет. Энгельс спешно сообщил об этом
в Лондон в краткой записке: «Опять не стадо одного из старых».
Маркс ответил на это: «У нас дома все, конечно, глубоко потрясены
этой вестью. Он бьгл одним из немногих стары:: друзей». Энгельс сооб¬
щил затем, что Джонса при огромном стечении народа похоронили
на том же кладбище, где уже -покоился один из их друзей — Вильгельм
Вольф. «Джонса действительно очень жалко, — писал Энгельс. — Его
буржуазные фразы были -в конечном счете только притворством, а
среди политиков он — единственный образованный англичанин, кото¬
рый стоял по существу вполне на нашей стороне.
3.	СЕМЬЯ И ДРУЗЬЯ
Маркс держался в те годы вдали от всяких политических овязей и
почти от .всякого общества. Он всецело ушел в (работу и отатекался
от книг только для того, чтобы проводить время среди своей семьи,
которая в январе 1855 -г. увеличилась еще одной дочерью — Элеонорой.
Маркс, как -и Энгельс, очень любил детей, и если он урывал час от
неустанной работы, то лишь для того, чтобы поиграть со своими деть¬
ми. Они его обожали, хотя, или, быть может, именно потому, что он не
проявлял по отношению к ним никакого родительскою авторитета.
Они обращались с ним, как с товарищем, и называли его «-мавром» за
его черные -волосы и смуглый цвет лица. Маркс часто говорил, что
вообще «дети должны воспитывать родителей». Его дети прежде всего
запретили ему работать по воскресеньям, считая, что по праздникам
отец принадлежит только им одним. Воскресные загородные прогулки,
отдых в простых ресторанчиках, куда они заходили выпить имбирного
пива и закусить хлебом с сыром, были скудными солнечными лучами,
И » и*ркмг. Кара Мярвл.	809

выглядывавшими из-за тяжелых туч, которые постоянно висели над
домом Маркса.
Самыми любимыми были прогулки на Хэмпстзд-Хидз — хзмпстэд-
ское поле, незастроенный в то время холм ш севере Лондона, порос¬
ший деревьями и диким кустарником. Либкнехт в очень привлека¬
тельных красках описал эти экскурсии. Теперь Хэмлстад-Хи-дз уже не
то, чем был шестьдесят лет тому назад. 'Но из старого ресторана «За¬
мок Джэка Стро», з 'котором Маркс часто сиживал за стати ком, все
еще открывается прелестный вид на холмы и долины, особенно живопис¬
ные, когда по воскресеньям там собирается веселая толпа. С юга .виден
гигантский город, громады домов, увенчанных куполом собора, св. Пав¬
ла и башнями Вестминстера; в смутной дали обрисовываются холмы
Сэррея, «а севере — густонаселенная, плодородная полоса, усеянная
множеством деревень, а на западе — соседний Хейгетский холм, где
Маркс покоится вечным сном.
Скромное семейное счастье Маркса вдруг омрачилось сразившим
его громовым ударом; в страстную пятницу 1855 г. смерть отняла у
него единственного сына, девятилетнего Эдгара, или «Муша», как его
•называли в семье. Мальчик обнаруживал уже большие способности и
•был общим любимцем. «Это горестная, ужасная потеря, и у меня нет
слов выразить, как я скорблю душой», —-писал Фрейлиграт на родину.
Страшное горе звучит в письмах Маркса о болезни и смерти1 сына.
30 марта он »писал Энгельсу: «Жена моя уже неделю больна 6on.ee чем
когда-либо от душевного потрясения. У меня самого сердце обливается
кровью и горит голова, хотя, конечно, я должен сохранять самообла¬
дание. Мальчик за всю болезнь »не »изменился характером; он такой
же оригинальный, кроткий и вм-есте с тем самостоятельный, как »и
прежде». А 6 апреля он снова -пишет: «Бедного Муша не стало. Он
уснул (в буквальном смысле) у меня на- руках сегодня между пятью и
шестью. Никогда не забуду, как твоя дружба облегчила нам« это тяже¬
лое время. Мою печаль о мальчике ты, конечно, понимаешь». И затем
в письме от 12 апреля он писал: «Дом наш, конечно, опустел и- осиро¬
тел со сме»ртью дорогого .ребенка; ведь он был душой дсей нашей
семьи. Нельзя описать, до чего -нам недостает нашего мальчика. Я пе¬
режил много неудач,- но теперь я только знаю, что значит истинное
горе... Среди всех страшных мук, которые я испытал за эти дни,
меня »всегда поддерживала мысль о тебе и о твоей дружбе и надежда,
что нам с тобой еще предстоит оове»ршить кое-что разумное на свете».
Прошло еще много времени, прежде чем рана стала заживать. В
ответ на сочувственное письмо Лассаля -Маркс писал 28 июля: «Бэкон
говорит, что у действительно выдающихся людей столько точек сопри¬
косновения с -природой и миром, столько предметов интереса, что они
легко переносят всякую потерю. Я не .принадлежу к числу таких вы¬
дающихся людей. Смерть »моего сына глубоко псггрясла мне сердце и
мозг, и свежесть утраты я чувствую и теперь, как в первый день. Моя
бедная жена тоже совершенно убита». А Фрейлиграт писал Марксу
6 октября: «Мне бесконечно (грустно, что ты не можешь забыть свою
потерю. В этом тебе нельзя ничем помочь, ничего шговетовать. Я по¬
нимаю и уважаю твою окорбь, »но постарайся преодолеть ее, а то она
одолеет тебя. Этим успокоением ты не изменишь памяти овоего сына».
210

Смерть аленького Эдгара была верхом несчастий, связанных с
постоянными болезнями в семье Маркса в те годы. jBecHon заболел и
са.м Маркс, м с тех пор он не переставал болеть всю жизнь. Особенно
много страдании ему причиняла болезнь печени, которую он, .по его
словам, унаоледозал от отца. Но ухудшение здоровья семьи вызвано
было и тем(, что они жмли в плохой квартире и в нездоровой части
города. Летом 1854 г. там свирепствовала холера, и это приписывали-
рытью водосточных (каналов, которые прохода ли через места, где были
похоронены умершие от чумы в 1665 г. Врач настаивал, чтобы семья
покинула «заклятое место окало сквера. Сохо», воздухом' которого
Маркс дышал беспрерывно в течение нескольких лет. Новое печальное
событие ;в семье дало возможность переселиться в другое место. Летом
1856 г. жена Маркса поехала с тремя дочерьми в Трир, еще раз сви¬
деться со своей старой матерью. Она приехала' как раз во-вре/мя, что¬
бы закрыть матери после одиннадцати дней страданий усталые глаза.
Наследство, оставшееся от матери, было очень невелико, но все же
на долю жены Маркса пришлось несколько сот талеров, и кроме того
вероятно она еще получила маленькое наследство от шотландских
родных. Это дало Марксам- -возможность -переехать осенью 1856 г. в
маленький домик неподалеку от их излюбленного Хэмпстэд-Хидза
(9, Grafton-terrace, Maitlandjpark, Haverstockhill). Они платили за до¬
мик 36 фунтов стерлингов в год. «Это прямо княжеское жилище по
сравнению с нашей прежней дырой, — писала жена- Маркса одной сво¬
ей приятельнице, — и хотя вся мебель и все устройство дома сверху
донизу обошлось немногим более 40 фунтов (довольно М'нюго приобре¬
тено у старьевщиков — seoond hand rubbish), но все -же вначале я
себе казалась очень 'важной в нашей новой гостиной. Белье и другие
остатки прежнего величия вернулись из рук дядюшки (из ломбарда),
и я с большим удовольствием -снова -пересчитала каМ'чаггные салфетки
старого -шотландского происхождения. Эта пышность длилась однако
недолго, и все опять, штука за- штукой, перекочевало в «pop-hons»
(так дети называют таинственные (.магазины под тремя золотыми ша¬
рами1), -но мы хоть еще раз насладились нашим буржуазным благо¬
получием». Передышка была очень коротка.
Смерть собирала жатву и среди друзей Маркса: Даниеть-с умер
осенью 1855 г., Веерт — в январе 1856 т. в Гаити, Конрад Шрамм —
в начале 1858 г. на острове Джерси. Маркс и Энгельс энергично, но
тщетно, старались добиться, чтобы пресса хоть (кратко отметила их
смерть, и часто жаловались, что старая гвардия тает, а никакого при¬
тока овежих сил нет. Как бы им «и нравилась вначале их «обществен¬
ная обособленность» и как бы ни тверда была у этих двух одиночек
уверенность © победе, с которой они участвовали в европейской поли¬
тике, точно они сами являлись одной из европейских держав, .все же
они были слишком страстные политики, чтобы успокоиться «а том-, что
они уже длительное .время .не имеют за собой -партии!; ибо -их немногие
сторонники, как однажды сказал сам- Маркс, не составляли еще партии.
К тому же среди этих сторонников не было никого, кто дорос бы до
1 В Англии вывеской частных сс-дных касс служат три золотых шара—
герб С(ар<1нных итальянских ростовщиков.
211

высоты их мыслей, кроме одною, по отношению к которому они ни¬
когда не могли преодолеть своего недоверия.
В Лондоне ежедневным гостем Маркса, -в то время когда он- жил
на Динстрпте, был Лнбкнехт. 0-н жил в мансарде .и тяжедо боролся с
нуждой. В таком положении были и старые товарищи Маркса по
Союзу коммунистов — Лесснер и столяр Ломнер, Зккариус и «раска¬
явшийся грешник» Шап-пер. Другие рассеялись по разным городам:
Дронке занимался торговыми делами .в Ливерпуле, а затем в Глазго,
Имандт получил кафедру в Денди, Шили сделался адвокатом в Париже,
где к тесному -кругу преданных друзей Маркса принадлежал и- Рейн-
гарт, секретарь Гейне в последние годы жизни поэта.
Но и самые преданные его сторонники постепенно уходили от по¬
литической борьбы. Вильгельм Вольф, который сносно существовал в
Манчестере, давая частные уроки, оставался таким же, каким был,—
«честнейшей, энергичной плебейской натурой», как про него писала
однажды жена Маркса. Только с годами у него умножились капризы
холостяка, ,и «главные битвы» происходили у него с его хозяйкой из-за
чая, сахара и угольев. В духовеом отношении он уже представлял мало
интереса для старых друзей по изгнанию. И Фрейлиграт оставался по-
прежнему надежным другом. Летом 1856 г. он получил лондонскую
агетуру одного швейцарского банка и с этого времени еще шире
пользовался открывшейся возможностью оказывать Марксу финансо¬
вую помощь: он выплачивал ему, авансом- наличными гонорары «Нью-
йоркской трибуны», которая вдобавок ко всему другому еще запазды^
вала с присылкой денег. Фрейлиграт оставался непоколебимым и в
своих революционных убеждениях, но все более отдалялся от партий¬
ной борьбы. Хотя он и говорил с искренней убежденностью, что рево¬
люционеру не подобает быть погребенным нигде, кроме как в изгнании,
но все же он оставался немецким поэтом, и ему тяжело было жить
изгнанником. Он видел, как тосковала по родине его жена, ему груст¬
но было зажигать на чужбине елку для своих детей, и в этих уалозиях
у него все более иссякал источник поэтического вдохновения. Он силь¬
но страдал от этого и поэтому воспрянул душой, когда родина начала
вновь вспоминать о своем знаменитом поэте.
Кроме оторванных омертью друзей был еще длинный ряд жшых
мертвецов. Маркс встретился в Лондоне с -некоторыми товарищами
своей философской молодости: с Эдуардом Мейненом, таким же язви¬
тельным, как -прежде, с Фаухерюм, секретарем Кобдена, претендовав¬
шим на то, что сн «творит историю» своей причастностью к фритре¬
дерству, с Эдгаром Бауэром. (Последний, наоборот, разыгрывал роль
коммунистического агитатора, но Маркс называл его всегда кло¬
уном. Бруно Бауэр гоже приехал в Лондон повидаться с братом; он
пробыл там довольно долго, и Маркс несколько раз встретился со сво¬
им другом- молодости. Но Бру но Бауэр восторгался первобытной мощью
России, а* в -пролетариате видел только «чернь»; чтобы управлять ею,
говорил он, нужны насилие и хитрость, а в крайнем случае рабочих
всегда можно удовлетворить прибавкой в (несколько грошей. ГТри та¬
ких его взглядах не могло быть, конечно, и речи о каком-либо взаим¬
ном! понимании' между ним и Марксом. Маркс нашел его заметно поста¬
ревшим (он полысел и усвоил себе манеры педантичного профессора),
212

но все же подробно писал Энгельсу о своих беседах с «вагнитшжм сто¬
рож ом».
«Живых мертвецов» было однако много и среди единомыш ленников
более близкого прошлого Маркса, и число их возрастало с каждым
годом. Отошли старые рейнские друзья — Георг Юнг, Гейнрих Бюр¬
гере, Герман Беккер и другие. Некоторые из них, как Беккер, а после
него простодушный Микель, придумьгвали «научные» обоснования сво¬
его отхода. Они доказывали, что сначала буржуазия должна оконча¬
тельно победить юнкерство, а потом уже может итти речь о победе
пролетариата: «Пусть древесный червь подлых материальных интере¬
сов,— учил Беккер, — все глубже подтачивает рухлые подпоры юн¬
керства; оно обратится >в прах и при первом дуновении мирового духа
история, минуя всю внешнюю облицовку, перейдет чрезвычайно (Просто
к порядку дня». Недурная теория! Она и в настоящее время может со¬
блазнить кой-каких лукавцев. Но когда Беккер сделался кельнским
обер-бургомистром, а Мик ель — и русским' министрам финансов, оба они
настолько увлеклись «подлыми материальными (интересами», что упи¬
рались ногами и руками против «первого дуновения мирового духа»
вместе с его «чрезвычайно простым порядком дня».
Довольно сомнительной заменой таких людей, как Беккер и Микель,
был некий дюссельдорфский купец Густав Леви. Он явился к Марксу
весной 1856 г. и предложил преподнести ему -в виде подарка фабричное
восстание в Изерлонэ, Золингене и т. д. Маркс очень резко высказался
против этой опасной, бесполезной и глупой затеи. Он передал через
Леви рабочим, от лица которых Леви, по его славам, явился, чтобы они
спустя некоторое время опять прислали своего представителя в Лондон,
но ничего не предпринимали без предварительного соглашения.
Не столь отрицательно однако отнесся Маркс к другому поручению,
с которым Леви явился к нему тоже будто бы от дюссельдорфских ра¬
бочих: рабочие, по словам Леви, (предостерегают Маркса от Лассаля как
от ненадежного кантониста, который, выиграв процесс графина Гатц-
фельд, постыдно подпал под ее власть, жжет у нее на содержании и хо¬
чет поехать с нею в Берлин и 'окружить ее двором из литераторов. Ра¬
бочих он бросит будто бы как ненужное ему больше орудие и перейдет
к буржуазии и т. п. Приходится с полным правом усомниться, что рейн¬
ские рабочие посылали такого рода наказ Марксу, ибо те же рабочие
несколько лет спустя заверяли в торжественных адресах и горячих
приветствиях, что дом Лассаля в Дюссельдорфе был «надежным1 убежи¬
щем самой бесстрашной и решительной партийной помощи» во времена
белого террора 50-х годов. Более чем вероятно, что Леви сам все это
выдумал; он был взбешен против Лассаля за то, что тот согласился
дать ему взаймы только 500 талеров вместо 2 ООО, о которых про¬
сил Леви.
Если бы Маркс это знал, то, конечно, отнесся бы с величайшей
осмотрительностью к словам Леви и к нему самому. Но и само по себе
сообщение Леви должно было вызвать сильное недоверие. Маркс был
хотя и не в частой, но все же в постоянной переписке с Лассашем. Он
•достал в нем как в политическом, так и в личном отнопие««т на¬
дежного друга и партийного товарища. Маркс даже сам боролся с еще
действительно существовавшим в дни Союза коишунистсв недоверием
218

рейнских рабочих к Лассалю, когда он запутался в историю процессов
графини Ратцфельд. Еще за год до того, получив рисъмо от Лассаля из
Парижа, Маркс очень сердечно ответил ему: «Я поражаюсь,—.писал
он, —• что ты так близко от Лондона и не собираешься приехать сюда
хоть на несколько дней. Надеюсь, что ты одумаешься и сообразишь,
как быстро и дешево можно съездить из Парижа в Лондон. Если бы
для меня не был закрыт въезд во Францию, я бы сам нагрянул к тебе
в Париж».
Поэтому трудно понять, отчего Маркс, сообщая Энгельсу пустую
болтовню Леви в письме от 5 марта 1856 г., прибавил от себя: «Все это
только отрывки из того, что я слышал от него и передаю частично. Все
сообщение в целом произвело .на меня .и на фрейлиграта вполне опреде¬
ленное впечатление, хотя я был очень расположен в пользу Лассаля и
отношусь с недоверием к сплетням рабочих». Маркс сказал Леви, как
сн сообщает Энгельсу, что нельзя принять какое-либо .решение, выслу¬
шав только одну сторону, но что во всяком' случае подозрительность
полезна; пусть следят за Лассалем, избегая пока всякой огласки дела.
Энгельс с этим согласился и сделал несколько замечаний, которые с его
стороны не столь удивительны: он -не так хорошо знал Лассаля, как
Маркс. Жаль его, писал Энгельс. Он очень талантливый человек; но все
это слишком ужасно. Лассаль всегда бьвл таков, что за ним нужно было
чертовски следить; как настоящий еврей из славянских пограничных
мест, он всегда готов под партийными предлогами использовать всякого
для своих личных целей.
• Маркс же оборвал переписку с человеком1, который намного лет
спустя с полным правом писал ему: «У тебя в Германии нет друга,
кроме -меня».,
4.	КРИЗИС 1857 г.
Устранившись осенью 1850 г. от партийной борьбы, Маркс и Эн¬
гельс заявили: «Новая 'революция возможна только как следствие
нового кризиса. Но она наступит с такой же неизбежностью, как этот
кризис». С этого времени они с каждым, годом все нетерпеливее следили
за признаками наступающего кризиса. Либкнехт рассказывает, что
Маркс иногда пророчествовал на эту тему и потом друзья дразнили его,
когда пророчества не сбывались. Когда же кризис действительно насту¬
пил, Маркс передал Вильгельму Вольфу через Энгельса, что нормальным
образам кризис должен был разразиться на два года раньше, как он
это и докажет.
Кризис начался в Соединенных штатах, и уже предвестники его
чувствительно отразились на обстоятельствах Маркса: «Нью-йоркская
трибуна» понизила его гонорар наполовину. Удар этот был там1 более
тяжел, что в -новом доме Маркса уже (водворилась старая нужда, .или
даже еще более безысходная, чем -прежде: «Перебиваться со дня на
день, как на Динстрите», на новом -месте нельзя было: впереди ничего
не предвиделось, а расходы на семью увеличивались. «Положительно не
энаю, как .мне быть; я в более отчаянном положении, чем пять лет
1 <>му назад», — писал Маркс Энгельсу 20 января 1857 г. Эта' весть по-
-14

разила Энгельса, как «удар грома среди ясного неба», и он .поспешил по¬
мочь другу, 'пожалев только, что Маркс не написал ему на две недели
раньше о своих затруднениях. Он как раз купил себе »лошадь на деньги,
присланные ему отцом в подарок на рождество: «'Мне чрезвычайно про¬
тивно,— писал Энгельс, — что я здесь держу лошадь, а ты с семьей
нуждаешься в Лондоне». Он поэтому очень обрадовался, когда несколь¬
ко -месяцев спустя Дана предложил Марксу сотрудничество в издавае¬
мом им энциклопедическом словаре, между прочим и пй военным (вопро¬
сам. Энгельс 'писал, что это пришло «по щучьему веле*|ию». и «очень
его радует», так как поможет Марксу выпутаться из вечных денежных
затруднений. Пусть только Маркс берет на1 себя побольше статей,
а лотом постепенно он сможет организовать целое бюро.
Но из этого ничего не вышло прежде всего из-за недостатка в лю¬
дях. К тому же и условия работы оказались не такими блестящими, как
предполагал Энгельс. Гонорар в конце концов был меньше пенни (4 коп.)
за строчку; и хотя относите тьно многих слов ничего не требовалось,
KpOMie компилятивного заполнения строчек, но Энгельс был слишком
добросовестный работник, чтобы писать о чем-либо спустя рукава. То,
что просочилось в «Переписку» относительно этой словарной »работы,
совершенно не оправдывает позднейшего пренебрежительного суждения
Энгельса о статьях, написанных отчасти им, отчасти Марксом': «Чисто
ремесленная работа для денег и больше ничего; их можно спокойно
предать забвению». Эта в общем побочная работа постепенно увядала,
и, повидимому, »постоянное сотрудничество Энгельса и Маркса в энци¬
клопедии Дана не »пошло дальше третьей буквы алфавита1 — С.
С самого начала работе сильно помешало то обстоятельство, что
Энгельс летом 1857 г. заболел болезнью желез и вынужден был уехать
к морю на довольно продолжительное время. Здоровье Маркса- тоже по¬
шатнулось. Болезнь печени проявилась у него в новом, настолько силь¬
ном припадке, что лишь с величайшим напряжением удавалось ему вы¬
полнять самые необходимые работы. В июле жена его разрешилась от
бремени нежизне»способным- ребенком. Это произошло при ужасных
обстоятельствах и так потрясло Маркса, что ему было мучительно
вспоминать о пережитом. «Я представляю себе, как тебе тяжело, если
уж ты так нишей!ь», — ответил испуганный Энгельс; но Маркс отло¬
жил всякие объяснения до личной встречи, говоря, что писать об этом
не в силах.
Все личные невзгоды были однако заб :ты, -когда осенью кризис пе¬
ребросился в Англию, а затем и на континент «Хотя я сам терплю
нужду в деньгах, но никогда с 1849 г. не чувствовал себя так хорошо,
как с наступлением, этого кризиса»»,—писал Маркс Энгельсу 13 ноября/
Энгельс же был озабочен лишь тем, чтобы 'развитие движения -не пошло
слишком- быстрым темпом. «Желательно, — писал он, — чтобы сначала
наступило «улучшение» в сторону затяжного кризиса, прежде чем1 по¬
следует второй и решительный удар. Затяжной гнет нужен на некото¬
рое время для того, чтобы взбудоражить население. Пролетариат будет
тогда лучше бороться, с большим знанием- дела и с ббльшим. единоду- •
шием—совершенно так же, как кавалерийская атака удается гораз¬
до лучше, если лошади пробегут рысью пятьсот шагов, прежде чем
пускаются карьером на врага. Я бы не хотел, чтобы что-нибудь разра-
ш

зилось слишком (рано, прежде чем движение охватит всю Европу:
борьба сделалась бы тогда более тяжелой, более длительной и (колеблю¬
щейся. Май или июнь, пожалуй, еще слишком ранний срок. ‘Массы на¬
верное стали чертовски безучастны благодаря долгому процветанию.
Я впрочем ^пребываю в таком же настроении, как и ты. С тех пор как
лопнуло надувательство в Нью-Йорке, мне гирям о не сидится в Джерси
и страшно весело среди всеобщего краха. Буржуазная грязь последних
лет все же до некоторой степени пристала ко мне; теперь я ее смываю
и становлюсь другим человеком. Кризис действует на мое здоровье не
менее благотворно, чем морские купанья; я уже и сейчас это замечаю.
В 1848 г. мы говорили: теперь наступает наше время. Оно действи¬
тельно 'наступило тогда в известном смысле. А на этот раз оно насту¬
пает вполне: теперь речь идет о жизни или смерти».
О жизни или смерти однако дело еще не шло. Кризис имел свои ре¬
волюционные последствия, но другого рода, чем предполагали Маркс и
Энгельс. Они впрочем не предавались ни на чт не основанным' утопи¬
ческим' надеждам, а с величайшим вниманием следили за ходом кризиса
изо дня в день, и Маркс писал 18 декабря: «Я страшно много работаю,
большею частью до четырех часов ночи. Работа у меня двоякая: 1) раз¬
работка основных положений «Экономии» (чрезвычайно необходимо
для публики понять суть дела, а для меня лично — сбросить эту гору
с плеч); 2) теперешний кризис. Отнооитачьно него помимо статей
в «Трибуне» я веду только тачную запись, но эю отнимает много вре¬
мени. Думаю, что к весне мы составим вместе брошюру обо всей этой
истории, чтобы ©новь заявить немецкой публике, что мы ©се еще на
своем' посту и такие же, как были». Из брошюры .ничего не вышло, так
как кризис не поднял массы на восстание; но именно благодаря этому
у Маркса остался досуг для выполнения теоретической части своего
плана.
За десять 'Дней до этого письма Маркса жена' его писала умирающему
Кбнраду Шрамму ,в Джерси: «Мы ощущаем американский кризис на
своем кармане, так как теперь Карл пишет .в «Трибуне» только одну
корреспонденцию в неделю вместо двух. «Трибуна» отказала ©сем своим
европейским корреспондентам кроме Баярда Тейлора и Карла. Однако
вы можете себе представить, что, несмотря на это, Мавр чувствует
себя на щите. К нему вернулась воя его прежняя работоспособность, све¬
жесть и ясность духа, надломленная со времени нашего великого
горя — потери любимого ребенка, о котором будет вечно скорбеть мое
сердце. Карл ,работает весь день дгя добывания хлеба насущного,
а ночью заканчивает свою «Экономию». Теперь, когда этот его труд
отвечает настоятельной потребности, найдется же для него, надеюсь,
какой-нибудь несчастный издатель». Издатель действительно нашелся
благодаря стараниям1 Лассаля.
Лассаль написал Марксу в апреле 1857 г. в прежнем 'дружеском
тоне, выражая только удивление, что Маркс так запустил переписку
о причинах этого он ш малейшим образом не догадывался. Энгельс со¬
ветовал Марксу ответить на письмо Лассаля, но Маркс не ответил.
В декабре того же года Лассаль снова написал, но по случайному по¬
воду: двоюродный брат Лассаля, Макс Фридлендер, просил его пред¬
ложить Марксу сотрудничество в «Венской прессе». Фридлендер был
sie

одним из редакторов этой газеты. Маркс ответил отказом на предло¬
жение Фрид лен дера, говоря, что хотя настроение его и «антифранцуз-
слое», но оно вместе с тем и «антианглийское», w он менее всего распо¬
ложен стоять за Пальмерстона. На жалобу Лассаля, что как он ни чужд
сентиментальности, ему все же было больно не получить ни слова
в ответ на свое апрельское письмо, Маркс написал «кратко -и холодно»,
что не ответил но причинам/ которые неудобно разъяснять в письме.
К этому он прибавил всего только несколько шов о себе, причем сооб¬
щил, что собирается выпустить в свет труд по экономии.
В январе 1858 г. в Лондоне получался экземпляр лассалевокюго «Ге¬
раклита». Об отправке книги автор сообщал в декабрьском письме,
причем писал, что берлинский ученый мир очень восторженно отзы¬
вается о «Гераклите». Уже то, что за посылку пришлось доплатить два
шиллинга, «обеспечило книге плохой прием». Нон к содержанию «Ге¬
раклита» Маркс отнесся довольно отрицательно. «Грандиозная вы¬
ставка» учености не производила на него большого впечатления. Он
говорил, что легко нагромождать цитаты, когда имеешь для этого до¬
статочно денег и времени и есть возможность получать на дом книги
из боннской университетской библиотеки. Среди этой философской
мишуры Лассаль, по словам Маркса, движется с ловкостью человека,
впервые надевшего изящный костюм. Такое суждение о подлинной уче¬
ности Лассаля быиво несправедливо, но вполне объяснимо: книга Лассаля
проиэвс та на Маркса' неприятное впечатление по той же причине, по
которой, как он полагал, она нравилась профессорам: Маркса отталки¬
вала старообразность духа в молодом человеке, который слыл великим
революционером. Как .известно, ббльшая часть книги написана была за
десять лет до ее появления в свет.
По «краткому и холодному»' ответу на свою жалобу Лассаль все
еще не догадался, что произошло что-то неладное. Слова Маркса о не¬
обходимости личного объяснения он ттоняп — вполне, <поеидимо!му,
простодушно, а не умышленно, как подозревал Маркс — в там смысле,
что Маркс хочет сообщать ему нечто конфиденциальное. Он ответил
в феврале 1858 г. совершенно (просто, -дал драстмческюе изображение
того обмана, в который была вовлечена берлинская буржуазия, упоен¬
ная браком прусского кронпринца на английской принцессе, и кроме
того предложил найти издателя для труда Маркса по политической
экономии. Маркс принял его предложение, и уже в конце марта Лас¬
саль заключил для Маркса договор со своим собственным' издате¬
лем1, Францем Дункером, на еще более благоприятных условиях, чем
рассчитывал автор. Маркс сам высказал желание, чтобы труд его вы¬
ходил выпусками, и был готов отказаться от всякого гонорара за пер¬
вые выпуски. Лассаль же обеспечил ему с самого начала три золотых
за печатный лне^т, в то время как обычно .профессора, получг пт лишь
по два золотых. Издатель только выговорил себе право прекратить
издание на третьем выпуске, в там случае если оно не будет покрывать
расходов.
Прошло опнако более девяти месяцев, прежде чем Маркс подготовил
к печати рукопись первого выпуска. Новые приступы болезни печени и
домашние заботы мешали Марксу закончить работу. На рождестве
1858 г. в доме Маркса было «более мрачно и безнадежно, чем когда -
217

либо». 21 января 1859 г. «несчастная рукопись» была закончена, но в
доме не было «ни полушки», чтобы отправить ее издателю, застраховав
посылку. «Не думаю, чтобы кто-либо писал когда-нибудь о «деньгах»,
испытывая сам такую денежную нужду. Большинство писавших об этой
материи пребывали в полном мире с объектом! своего исследования».
Так -писал Маркс Энгельсу прося его выслать »необходимые деньги- на
отправку рукописи.
5.	«К КРИТИКЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ»
План большого труда по »политической экономии, исследующего
капиталистический способ производства до самых его основ, возник
у Ма»ркса лет за пятнадцать до того, как он »приступил к практическому
ело осуществлению. Он обдумывал его еще в домартовские дни, и бро¬
шюра против Прудона была первой уплатой по этому обязательству
Маркса перед собой. После участия в борьбе революционных лет Маркс
тотчас же »снова вернулся к задуманному труду и уже 2 апреля 1851 г.
писал Энгельсу: «Я наконец покончил возню со всей политической
экономией. Теперь я начну разрабатывать «Экономию» дома, а в Му¬
зее возьмусь за другие науки. Политическая экономия начинает мне
надоедать. В сущности она »не подвинулась вперед оо времени Адама
Смита и Давида Рикардо, хотя многое сделано в отдельных исследова¬
ниях, касающихся даже больших тонкостей». Энгельс очень »обрадо¬
вался сообщению Маркса: «Я чрезвычайно доволен, — ответил он,—
что ты покончил с «Экономией». Ты действительно слишком долго
с этим возился». Но как опытный человек он прибавил: «Пока оста¬
нется непрочитанной хоть одна »книга, которой ты придаешь значение,
ты вое-таки не приступишь к писанию». Энгельс считал однако, что
при всех других помехах «главная задержка» .все же — в «собственной
научной добросовестности» его друга.
Научные сомнения были, конечно, — Энгельс так их и пони¬
мал—»не поверхностного свойства. О том, что побудило в 1851 г.
Маркса -не заканчивать еще работу, а начать ее вновь с начала, он сам
говорит в предисловии к первому выпуску, перечисляя следующие при¬
чины задержки: «Огромный материал по истории 'политической эко¬
номии, скопившийся в Британском музее, удобный наблюдательный
пункт, каковым» является Лондон для изучения буржуазного общества,
наконец, »новая стадия раз»вития, в которую это общество, видимо,
вступало с открытием австралийского и калифорнийского золота». Он
еще прибавил, что ого уже почти восьмилетняя работа в «Нью-йоркской
трибуне» повлекла за- собой крайнюю разбросанность в его научных
занятиях. На это однако можно возразить, что корреспондентская
деятельность возвращала Маркса до известной степени к политической
борьбе, которая стояла для него всегда -на первом месте. Именно виды
на возрождение революционного рабочего движения и побудили Маркса
засесть за работу, чтобы изложить -наконец на бумаге то, что он, не
переставая, обдумывал в течение ряда лет.
Красноречивым свидетельством этого является переписка Маркса
218

с Энгельсом. В ней идет непрерывное обсуждение экономических во¬
просов, разрастаясь до объема целых статей, тоже- касающихся «боль¬
ших тонкостей». Как при этом происходил обмен мнений между двумя
друзьями, показывают некоторые отдельные места в письмах. Так,
Энгельс пишет в одном письме о своей «известной лени в деле теории».
Она удовлетворяется внутренним ворчанием ею лучшего «я» и не вни¬
кает в суть вещей. А Маркс в другом случае восклицает со вздохом:
«Если бы люди знали, до чего я мало сведущ во всем этом», рассказы¬
вая, как один фабрикант -приветствовал его забавным -предположением,
что он -наверное был прежде сам. фабрикантом.
Если отбросить в обоих случаях — как это и следует сделать —-
юмористическое преувеличение, то остается факт, что Энгельс точнее
знал внутренний механизм капиталистического общества, а Маркс
с большей силой и проницательностью вникал в сущность законов,
управляющих его движением. Когда он изложил другу план первого вы¬
пуска, Энгельс ему ответил: «Это действительно весьма отвлеченный
очерк, что, конечно, неизбежно при краткости изложений, и -мне стоит
больших усилий отыскивать диалектическую связь, так как я сильно от¬
стал от всякого отвлеченного мышления». Марксу же, с -другой сторо-
ны, было до некоторой степе-ни 'трудно разбираться в сведениях, полу¬
ченных от Энгельса относительно исчисления фабрикантами и купцами
той доли прибыли, которую они -потребляют на себя, или об изнашива¬
нии машин, или об исчислении! оборота авансированного оборотного ка¬
питала. Он жаловался на то, что в политической экономии практически
важное и теоретически необходимое во многих случаях сильно рас¬
ходятся.
О том, что Маркс приступил к окончательной обработке своего
произведения только в 1857 и 1858 гг., -свидетельствует также измене¬
ние плана книги уже в процессе работы. Еще в апреле 1858 г. он пред¬
полагал рассматривать в'первом выпуске «капитал вообще»; но хотя
выпуск разросся вдвойне или -втройне сравнительно с -предполагавшимся
объемом, все же в -нем еще нет ничего о капитале, а имеются только
две главы о товаре и деньгах. -Маркс видел в этом то преимущество,
что критикам нельзя будет при таком -распределении материала огра¬
ничиваться одной руганью по адресу автора за тенденциозность. Он
только упустил из виду, что тем настоятельнее необходимым пока¬
жется критикам другой способ — пустить в ход весьма действенное
оружие, т. е. замолчать книгу.
В. предисловии Маркс сделал обзор своего научного развития^ и
нельзя не привести знаменитых фраз, определяющих сущность -исто¬
рического -материализма. «Мои исследования (гегелевской философии
права) привели к тому выводу, что «правоотношения, так же как
формы государства, объясняются не из самих себя и 'не из так называе¬
мого общего развития человеческого духа; они скорее коренятся в ма¬
териальных условиях жизни, совокупность которых Гегель по примеру
англичан и французов XVIII в. называет «гражданским обществом».
Анатомию же гражданского общества следует и-оюать в политической
экономии. .. Общий вывод, к которому я пришел и, раз -получивши,
М-с польз овал его как руководство в моей дальнейшем работе, в крат¬
кой формулировке сводится- к следующему: В общественном произэод-
219

стве своей жиши люди вступают .в определенные, Необходимые, от их
воли независящие отношения — отношения производственные, которые
соответствуют определенной ступени развития их материальных проиэ-
аддитолыных сил. Совокупность этих производственных отношений
образует экономическое строение общества^ его реальный фундамент;
на нем воздвигается правовая и -политическая -надстройка, и ему соот¬
ветствуют определенные формы общественного сознания. Споооб про¬
изводства материальной жизни обусловливает собою социальный, по¬
литический -и духовный процессы жизни (вообще. Не сознание людей
определяет их бытие, а наоборот—их общественное бытие определяет
их сознание. На известной ступени развития материальные произво¬
дительные сипы общества приходят в противоречие с существующими
производственными отношениями, пли, что является лишь юридическим
выражением того же самого, — с отношениями собс!твенности, внутри
которых они двигались до сих пор. Из ферм развития производитель¬
ных сил эти отношения превращаются -в их оковы. Тогда наступает
эпоха социальной революции. С изменением экономической основы
происходит более или -менее быстро переворот» во всей огромной над¬
стройке. При изучении таких переворотов следует всеща про¬
водить различие (между материальным -переворотом в экономических
условиях производства — а его можно определит» с естественно¬
научной точностью — -и правовыми, политическим’», религиозными, ху¬
дожественными или философскими, словом, идеологическими форма-ми,
в которых люди воспринимают в своем сознании1 этот конфликт и при
помощи которых они этот конфликт решают. Как об отдельном чело¬
веке нельзя судить -на основании того, чем он сам себе кажется, так
и о такой революционной эпохе нельзя судить по ее сознанию; это со¬
знание скорее следуе’г объяснить из противоречий материальной
жизни, из существующего конфликта между общественными произ¬
водительными силами и производственными отношениями. Ни одна
общественная формации -не погибает ранъ1пе, чем развиваются все
производительные силы, для которых в ней есть достаточно простора.
И новые, высшие производственные отношения никогда не заменяют
прежних, пока в люне старого общества не бу-дут выношены материаль¬
ные условия, необходимые для их существования. Поэтому человече¬
ство ставит себе воецда только такие задачи, которые оно в состоя¬
нии разрешить, ибо при ближайшем рассмотрении неизменно ока¬
зывается, что самая задача возникает только тогда, когда уже имеют¬
ся налицо материальные условия для ее разрешения или когда по¬
следние по крайней мере находятся в процессе возникновения. В об¬
щих чертах азиатский, античный, феодальный и современный бур¬
жуазный способы производства могут быть названы прогрессивными
эпохами экономической общественной формации. Буржуазные производ¬
ственные отношения представляют ообой последнюю антагонистическую
форму общественного процесса- производства. Антагонистическую не в
смысле индивидуального антагонизма, а в амьосле такого, ко1гор-дй вы¬
растает из общественных жизненных условий индивидов. Но произво¬
дительные силы, развивающиеся в лоне буржуазного общества, создают
вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма.
220

Этой общественной формацией заканчивается поэтому доисторический
период человеческого» общес)гва».
В самой книге, которую он озаглавил «К (Критике политической
экономии», Маркс сделал решительный шаг, переступив через буржуаз¬
ную «политическую экономию, 'Особенно как ее разрабатывали Адам
Смит »и Данаид »Рикардо. Она завершалась определением стоимости това¬
ров через рабочее время. (Но она рассматришт яри этам буржуазное
производство как вечную естественную форму общественного произ¬
водства и считала созидание ценностей естественным свойством чело¬
веческого труда! как он дан в индивидуальном кюнкретнам труде от¬
дельного человека. Политическая экономия ©падала поэтому в целый
ряд 'противоречий, которые не в состоянии была разрешить. Маркс же,
наоборот, видел в буржуазном производстве не вечную естественную
форму, а- лишь определенную историческую форму общественного про¬
изводства«, которой предшествовал целый ряд других форм«. С этой
точки зрения Маркс подверг основательной проверке способность тру¬
да создавать ценность. Си исследовал, какой труд, почему и каким
способом создает ценность, почему ценность есть не что иное, как за¬
стывший труд этого рода.
Таким путем он пришел к «решающему пункту», вокруг которого
вращается понимание политической экономии, — к двойственному ха¬
рактеру труда в буржуазном обществе. Индивидуальный, конкретный
труд создает потребительные ценности, безразличный же общественный
труд создает ценовые ценности. Поскольку труд создает потребитель¬
ные ценности, он свойствен всем формам, общества. В качестве целе¬
сообразней деятельности для присвоения продуктов природы в той или
другой форме труд является естественным условием1 человеческого су¬
ществования, условием, независимым от каких бы то ни было социаль¬
ных форм, в силу которого совершается вообще обмен веществ между
человеком и природой- Этот труд имеет своей предпосылкой вещество
природы и потому труд не является единственным источникам им со¬
здаваемого, гг. е. вещественного богатства. Как бы различно ни склады¬
валось отношение между трудом и .природным веществом в различных
потребительских ценностях, во всех случаях потребительная ценность
содержит в себе -природный субстрат.
•Иначе обстоит дело с 'меновой ценностью. Она не содержит ника«
кого природного вещества; единственным источником ее является труд,
и поэтому труд есть источник богатства, состоящего из меновых цен¬
ностей. В качестве меновой ценности всякая потребительная ценность
равна любой другой такой же 'потребительной ценности, конечно, если
она имеется -в правильной пропорции. «Меновая ценность дворца может
быть выражена соответствующим’ количеством жестянок сапожной
ваксы. Лондонские же фабриканты сапожной ваксы выражают, наобо¬
рот, меновую ценность таких производимых ими ,во 'множестве жестя¬
нок в виде дворцов». При обмене товары совершенно независимо от
формы их вещественного существования и от их потребностей, для удо¬
влетворения которых они созданы, представляют собою, несмотря на их
пеструю видимость, одно и то же единство: они есть результат одно¬
родного, безразличного труда, «для которого вое равно, появляются ли
они как золото, железо, пшеница, шелк, — подобно тому как для кисло
221

рода безразлично, находится ли он в (ржавчине железа или в атмо¬
сфере, в соку ли винограда или в кропи человека». Различие потреби¬
тельных ценностей возникает из различия труда, 'производящего эти
потребительные ценности; труд же, создающий меновые ценности,
относится безразлично к особенностям -материи потребительных цен¬
ностей, так же как и к особенностям формы caiMoro труда. Это —
одинаковый, неразличимый, отвлеченно общий труд, который уже раз¬
личается не по специфичности, а только по размеру, в зависимости от
различных количеств, овеществленных этим трудом в -меновых ценно¬
стях различной величины. Единственным мерилом различных количеств
отвлеченно общего, труда -является время в его естественных подразде¬
лениях — на часы, -дни, недели и т. д. Рабочее время является ^ивьим
бытием труда, независимо от его формы, содержания и индивидуальности.
Все товары как -меновые ценности представляют собою лишь определен¬
ное «количество застывшего »рабочего времени. Рабочее время, овеще¬
ствленное в потребительных ценностях, является вместе с тем и субстан¬
цией, превращающей © меновые ценности «и (вследствие этого в то¬
вары; оно 'точно так же определяет известную величину их ценности.
Двоякий характер труда есть общественная форма, свойственная
товарному производству. При первобытном коммунизме, который имел
м«есто на пороге истории всех культурных народо-в, единичный труд
становился непосредственно частью общественного организма. В нату-
«ральной форме доставки и натуральных повинностях средневековья
(барщина и оброк) общественную связь составлял частный, а не общий
труд. В сельски-патриархапьной семье, когда для удовлетворения соб¬
ственных потребностей семьи жены пряли, а мужья ткали, пряжа и
холст были общественными продуктами, а прядение -и тканье — обще¬
ственным трудом1 в границах семьи. Семейная связь с ее естественно
возникающим разделением труда накладывала своеобразную печать на
продукт пруда: пряжа и холст не обменивались одна на другой как
равнозначащие и равностоящие выражения одного «и того ж»е общего
рабочего времени. Только в товарном производстве частный труд ста¬
новится общественным лишь вследствие того, что принимает форму
своей непосредственной противоположности — форму отвлеченного об¬
щего труда.
Товар есть непосредственное единство потребительной и меновой
ценности, причем1 «он является товарам лишь по отношению к другим
товарам. Выражением истинного отношения товаров одного к другому
служит процесс обмена. В этом пг-гнессе. «в котором участвуют незави-
симые друг от друга отдельные люда, -каждый товар должен предста¬
влять собой одновременно и потребительную и меновую ценность,
являться и частным трудом, служащим для удовлетворений частных по¬
требностей, и, с другой стороны, общим трудом, кбгорый может быть
обменен на одинаковое количество такого же общего труда. Промесс
обмена товаров должен развить и разрешить противоречие, заключаю¬
щееся -в том, что (индивидуальный труд, овеществленный в -каком-либо
отдельном товаре, им'еет непосредственный характер общности.
В качестве меновой ценности всякий отдельный товар становится
мерилом ценности 'всех других товаров. Наоборот, ‘всякий отдельный
товар, по которому (все другие товары измеряют свою ценность, де^
222

лается воплощением меновой ценности. Благодаря этому меновая цен¬
ность становится особенным, исключительным товаром, который, пре¬
вращая .в оебя есе другие товары, непосредственно о.веществля<ет общее
рабочее время, воплощенное в деньгах. Таким образом в единич¬
ном виде товара разрешается противоречие, которое заключает в себе
товар как таковой и которое сводится к тому, что одна особенная по¬
требительная ценность становится общим эквивалентом и благодаря
этому — потребительной ценностью для всякого, или иначе общей по¬
требительной ценностью. Таким товарам являются деньги.
В деньгах кристаллизуется .меновая ценность товаров как особен¬
ный товар. Денежный кристалл есть необходимый продукт менового
процесса: в дам разнообразные продукты труда фактически уравнива¬
ются и таким образом фактически превращаются в товары. Деньги
возникши стихийно-историческим путем. Непосредственная меновая
торговля, естественная форма менового процесса, представляет собою
скорее наминающееся превращение потребительных ценностей в то¬
вары, чем превращение товаров в деньги. Чем больше развивается мено¬
вая ценность, чем более потребительные ценности становятся товарами
и чем более вследствие этого меновая ценность приобретает свою обо¬
собленность и перестает быть непосредственно связанной с потреби¬
тельной ценностью, тем -настоятельнее дело идет к возникновению де¬
нег. Сначала роль денег играет один или несколько товаров, предста¬
вляющих наиболее общую потребительную ценность, как скот, зерно,
рабы. Функцию денег исполняли поочередно весьма разные, более или
менее неподходящие товары. Если в конце концов эта функция пере¬
шла к благородным металлам1, то это произюшлб ш той причине, что
благородные металлы обладают необходимыми физическими качествами
особенного товара, в котором должно кристаллизоваться денежное бы¬
тие всех товаров, поскольку качества эти непосредственно вытекают
из природы меновой ценности: постоянством, их потребительной цен¬
ности, делимостью в любой степени, однородностью частей и одинако¬
востью .всех образцоз этого товата.
Из благородных (.металлов исключительным денежным- товаром ста¬
новится опят ь-i аки золото. Оно служит .мерилом ценности и масшта¬
бом цен, оно служит средством для обращения товаров. Через превра¬
щение товара в золото скопленный в товаре особенный труд оказы¬
вается отвлеченно-общим, общественным трудом. Если это перевопло¬
щение да удается, то труд утрачивает свое существование да только
как товар, но .и как продукт, так как он становится товаром лишь
благодаря тому, что не представляет для своего владельца'какой-либо
потребительной ценности.
Таким- образам! Маркс доказал, как и почему в силу заложенных в
них свойств ценности товар и товарообмен должны породить противо¬
положность между товаром и деньгами. Он открыл, что деньги, кажу¬
щиеся предметом1 природы с определенными свойствами, представляют
собой на самом деле общественно-производственные отношения. Пу¬
танное разрешение .проблемы денег современными экономистами Маркс
сумел объяснить тем, что эти неуклюжие теоретики часто считали
вещью то, что на самом деле является общественным отношением. С
22S

яругой стороны, перед ними выступало, дразня их, эещыо то, что они
только что определили как общественное отношение.
Обилие света, «исходившего из »того критического исследования,
сначала скорее сшепипо все«, даже друзей автора, чем просветило их.
Либкнехт говорил, что ни одно сочинение не разочаровывало его так,
как это, а Микель нашел в нем «мало действительно нового». Лас¬
саль сделал изысканные кшмшшенты, шворя о художественности из¬
ложения, которое он ставил по форме выше своего «Гераклита»; но
если эти «фразы» вызвали у Маркса подозрение, что Лассаль не понял
«многое экономическое», то на этот раз он не ошибся. Лассаль тотчас
же обнаружил, что не понял «самого решающего пункта», а именно
различия между трудом, -выливающимся в потребительную ценность, и
трудом, выраженным в меновой ценности.
Если таков был отклик молодых побегов, то чело было ждать от
засохших ветвей? Хотя Энгельс и утверждал в 1885 г., что Маркс со¬
здал первую «исчерпывающую теорию денег и она была молча «всеми при¬
нята, однако семь лет спустя в «Словаре общественных наук», образ¬
цовом труде буржуазных экономистов, появилась статья о деньгах, ко¬
торая «а пятидесяти столбцах разво-дила старую бестолковщину и, не
упоминая о Маркое, заявляла, что загадка денег еще не разрешена.
Как деньгам и не быть неисповедимыми для мира, для которого они
сделались богом?

10
ДИНАСТИЧЕСКИЕ ПЕРЕВОРОТЫ
I.	ИТАЛЬЯНСКАЯ ВОЙНА
Кризис 1857 г. не вырос до пролетарском революции, как надея¬
лись Маркс и Энгельс. Но он все же имел революцию™ые последствия,
вылившиеся однако лишь в форму династических переворотов- Образо¬
валось королевство Италия и затем Германская империя; французская
же империя бесследно провалилась в пропасть.
Эти перемены объясняются тем двойным) фактом, что буржуазия
никогда не сражается сама в гваих |ревал юциониых битвах, а со вре¬
мени революции 1848 г. она' потеряла' вкус к проведению борьбы 'также
и при помощи пролетариата, ß этой революции), ai именно в парижских
июньских боях, рабочие отказались от своей стародавней роли пушеч¬
ного мяса в интересах буржуазии и 'потребовали по крайней мере не¬
которой доли от плодов победы, которую они одержали своей кровью
и своими -КОСТЯМИ.
Поэтому буржуазия уже в революционные годы напала на хитрую
мысль таскать для себя каштаны из огня не при помощи пролетариата,
который сделался недоверчив и ненадежен, а посредством) другой силы.
15 Ф. Меринг, Карл Марко.	225

Так было в Германии и Италии, т. е. в тех странах, где предстояло еще
ооодать сначала национальное государство, в котором капиталистиче¬
ские производительные силы нуждались для своего беспрепятственного
развития. Самым подходящим было вручить какому-нибудь областному
князю власть шд всей страной, если сн за это обеспечит буржуазии
свободное тюле деятельности для ее эксппоататорских ,и> захватных
стремлений. Правда, буржуазии пришлось ори этом) пустить в трубу
свои 'политические идеалы и примириться с удовлетворением своих
интересов одной лишь полой наживой, ибо, прививая на помощь прави¬
телей, она подчиняла себя ;их власти.
И буржуазия уже в революционные годы пыталась заигрывать с са¬
мыми реакционными из мелких государств. В Италии таким было
королевство Сардиния, то «военно-иезуитское» областное государство,
где — так гласило проклятие немецкого поота — «солдаты и попы вы¬
сасывали мозг из костей народа». В Германии буржуазия заигрывала
с королевством Пруссией, находившимся под тупым гнетом восточно-
эльбского юнкерства. Вначале эти происки не достигали цели ни
в Италии, ни в Германии. Король Сардинии Карл-Альберт, хотя и .про¬
возгласил себя «мечом Италии», но был разбит в бою австрийской
армией и умер изпнанником на чужбине. В Пруссии же Фридрих-Виль¬
гельм IV отверг германскую императорскую корону, преподнесенную
ему немецкой буржуазией, как /призрачный обруч из грязи/ и /глины, и
предпочел сделать шусную попытку ограбления гг рула революции. Но и
ему сильно досталось в Ольмюце, причем1 не столько о*т австрийского
меча, сколько от австрийской плети.
Расцвет промышленности, вследствие которого революция 1848 г.
почерпала себя, очень способствовал укреплению буржуазии в Герма¬
нии и/ Италии, и в связи с этим национальное единство становилось для
нее все более настоятельной необходимостью. Ко/гда затем кризис
1857 г. напомнил о превратности всякого капиталистического величия,
поднялась заваруха. Началось с Италии; это однако объясняется не
тем, что /развитие капитализма пошло там больше вперед, чем в Герма¬
нии. Наоборот, в Италии еще совершенно не существовало крупной
промышленности, :и потому противоположность интересов буржуазии
и пролетариата еще не вы/разилась настолько резко, чтобы породить
взаимное недоверие. Не менее веское значение имело и то, что .раз¬
дробленность Италии вызвана была /властью чужеземцев и свержение
этой чу.хеземной власти являлось общей целью всех классов. Австрия
владычествовала непосредственно над Ломбардией и венецианской об¬
ластью, а косвенным образом и над Средней Италией, мелкие власти¬
тели которой повиновались приказам 'венского двора'. Борьба .против
этого чужеземного владычества длилась непрерывно уже с 20-х годов и
привела к м/ераприят/иям жесточайшей репрессии, что в свою очередь
вызывало ожесточенную месть со стороны угнетаемых; итальянский
кинжал выступал неизбежно ответам на австрийскую палку.
Но /все эти покушения, восстания и заговоры не моати преодолеть
габсбургское 'могущество, и об него же разбивались в революционные
годы и вое итальянские восстания. Обет Италии, что она добьется само¬
стоятельности собственными силами («Italia fara da se»), оказался иллю¬
зией. Италия гуж далась в иностранной помощи для того, чтобы освобо*
ш

деяться от австрийского гнета, и от обратила свои взоры на родствен¬
ную ей французскую нацию. Правда, расчленение Италии, как и Герма¬
нии, составляло старый принцип французской политики; но авантюрист,
занимавший е то время французский престол, был человек, с которым
можно было столковаться. Вторая империя превращалась в фарс, по¬
скольку она оставалась в границах, определенных другими странами
для французских владений после падения первой империи. Франция ну¬
ждалась в завоеваниях, которые лже-Бонагарт не умел совершать ме¬
тодами подлинною Бонапарта. Ему пришлось поэтому довольствоваться
тем», что он стянул у своею мнимого дядюшки так называемый «нацио¬
нальный 'принцип» и выступил »мессией угнетаемых народов, обуславли¬
вая однако свои услуги богатой подачкой землей и людьми.
Но общее положение Бонапарта лишало его возможности предпри¬
нять что-либо крупное. Ему нельзя было вести »никакой европейской
(не говоря уже о .революционной) войны; в лучшем случае он мог только
с начальственного согласия Европы обрушиться на общего козла отпу¬
щения, каковым в »начале 50-х годов была Россия, а в конце их —
А|встрия. Постыдное хозяйничанье Австрии в Италии выродилось
в европейский скандал. Дом Габсбургов перессорился со старыми това-
рищам»и по Священному союзу — с Пруссией из-за Ольмюца, а с Рос¬
сией »из-за Крымской войны, — и Бонапарт твердо рассчитывал именно
на русскую помощь при нападении на Австрию.
Кроме того и внутреннее положение Франции толкало Бонапарта к
тому, чтобы освежить свой престиж внешнеполитическим выступлением.
Тсрговый кризис 1857 г. парализовал французскую промышленность, а
вследствие принятых правительством мер против острого развития кри¬
зиса бедствие приняло затяжной характер, и застой французской тор¬
говли длился годами. Это вызывало мятежное настроение как у буржуа
ааии, так и в пролетариате. Да и крестьянство, «истинная опора госу¬
дарственного переворота, начало ройтать. Сильное падение цен на зер¬
новые продукты в 1857—1859 гг. вызвало жалобы »крестьянства на
то, что при столь »низких ценах и при высоком обложении земледелие
Становится «невозмож»ным.
Пользуясь таким »положением Бонапарта, за ihhm ухаживал фактиче¬
ский руководитель Сардинии! министр Кавур, который воспринял тра¬
диции Карла-Альберта, причем проявлял гораздо больше умелости в
осуществлении их. Но стесненный беспомощностью дипломатических
средств, он очень медленно двигался »вперед, тем более что всякое
быстрое решение тормозилось медлительно-нерешительным характе¬
ром Бонапарта. В противоположность Кавуру итальянски^ акти¬
висты сумели »весьма быстро растормошить этого «освободителя наро¬
дов». 14 января 1858 г. Орсини »и его сообщники бросили в Париже руч¬
ные гранаты в карету императора', и 76 осколков гранат изрешетили
карету. Сидевшие в карете остались невредимы, но, как свойственно
таким людям, герой декабрьского путча за свой смертельный испуг
отомстил террором. Этим, однако он только обнаружил, что власть его
после семи л^т господства все еще стоит на. гливянык ногак, и «письмо,
которое Орсини прислал ему из тюрьмы, снова нагнало ;на» него страх.
Орсини писал ему: «Не забывайте, что спокойствие Европы и ваше соб¬
ственное призрачны до тех »пор, »пока Италия не станет независимой»*
•	Ш

И второе -письмо Орсини было -повидимому еще более враэумитель-ным.
В похождениях сэиеи жизни авантюриста Бонапарт оказался однажды
и среди итальянских заговорщико-в и знал, что их месть не шут-ка. ,
Он -пригласил поэтому Кавура летом 1858 г. в курорт Пломбьер и
сговорился с мим относительно войны с Австрией. Было условлено, что
Сардинии получит Ломбардию и Венецианскую область, округлив свои
владения в королевство Верхней Италии, а за это уступит Франции
Савойю и Ниццу. Это была дипломатическая сделка, в сущности имевшая
мало общего с 'независимостью и свободой -Италии. Относительно Сред¬
ней и Южной Италии ничего не было решено, хотя как Наполеон, так
и Kiaeyp имели свои- задние мьюли. Бонапарт не мог изменить традициям
француэокой политики -в такой степени, чтобы содействовать созданию
единой Италии. Он желал — уже ради сохранения папской власти —
союза итальянских династий, которые обессиливали бы одна другую и
тем самым 'обеспечили бы преобладание французского влияния^ Пру
этом он носился также с -мыслью создать для своего кузена Жерома
средней'гальян-окое -королевство. Кавур же рассчитывал на -националь¬
ное -движение; он надеялся с ещо помощью осилить все династически-се-
па-ратистские стремления, если только 'Верхняя Италия превратится в
более сильную державу.
В день нового 1859 г. Бонапарт раофыл свои планы в обращении к
австрийскому -посланнику в -Париже, а несколько дней спустя сардинский
король заявил, что не может оставаться глухим к страдальческому
крику Италии. Эта угроза была -понята в Вене, и -война быстро надвига¬
лась, причем австрийское правительство -по своей глупости из-под пал¬
ки -пошло на роль нападающей страны. Наполовину обанкротившаяся,
подвергаясь нападению оо стороны Франции и упроэе со стороны Рос¬
сии, Австрия очутилась в очень затруднительном положении, из кото¬
рого ее не могло выручить довольно нравно душ ное поведение ее «дру¬
зей», английских ториев. Австрийское правительство -пыталось поэто¬
му привлечь на- свою сторону Германский союз. Последний по договору
не был обязан -выступать в (защиту внегерьм/аноких владений союзного
госуларства, но его надеялись (Приманить фразой -р военно-политиче¬
ском значении защиты.Рейна -на берегах По, т. е. о необходимости- под¬
держки австрийского владычества' в Италии в целях национальных жиз¬
ненных интересов Германии.
ß Германии после кризиса 1857 -г. и его последствии тоже 'началось
национальное движение. Но это «движение отличалось от 'итальянского
не в свою пользу. Ему недоставало стимула борьбы против чужеземного
владычества, и кроме того с 1848 г. немецкую буржуазию одолевал бес¬
конечный страх перед пролетариатом; хотя он в то время был еще
слишком 'мало опасен для -нее, но парижские июньские бои казались -ей
очень поучительными. До 1848 г. -идеалом немецкой буржуазии был путь
развития французской буржуазии; но после 1848 г. она стояла всецело
за пример Англии, -где буржуазия и пролетариат ino -внешнему виду жили
в таком трогательном единений. Уже женитьба прусского наследника
■престола на английской принцессе вызвала у немецкой буржуазии при¬
падок восхищения, а когда осенью 1858 -г. заболевший душевным рас¬
стройством король вынужден был передать правление своему брату и
тбг составил весьма умеренное либеральное министерство, — сделав
228

это отнюдь не из либеральных побуждений, — то буржуазия пришла в
«бычачий коронационный восторг», над которым очень злобно издевался
Лассаль. Этот .почтенный класс отрекался от своих собственных героев
1848 г., чтобы не раздражать принца-регента. Он не только не пытался
толкать его вперед, когда министерство оставляло в сущности все по-
старому, мо бросил пресловутый лозунг «только не торопить» из страха,
как бы гнев -нового господина не согнал, .как тень со стены, «новую эру»,
существующую только -по его -милости.
С (наступлением -же военной непогоды волны в Германии стали .взды¬
маться выше. Гер1ма1ншую буржуазию о-чеуъ .прельщала проводимая Ка¬
пуром тактика объединения Италии, так как она уже давно иредназиан
чааи для (Пруссии ту -роль, которую взяла на себя Са-рдини-я. Однако на¬
падение наследстве иного врата, Франции, на -первенствующую державу
Германского союза -пробудило опасения и воспоминания, заставлявшие
.германскую буржуазию трусят»: уже не 'пойдет ли этот лже-Бонапарт
по следам настоящего? Не вернутся ли дни Аустерлица и Иены, не загре¬
мят ли снова в Германии цепи чужеземного господства? Австрийские
наемные -перья неустанно рисовали воображению этот кошма-р и набра¬
сывали -картину райского будущего «среднеевропейской -великой держа¬
вы», которая под преимущественной -гегемонией Австрии обнимает со¬
бою Германский союз, Венгрию, славяноко-румынские при дунайские
земли, Эльзас-Лотарингию, Голландию и еще -ни-весть что. В противовес
этой пропаганде и Бонапарт, конечно, -выпустил своих чернильных -по¬
денщиков. Они клятвенно заверяли, что ничто так не чуждо незлоби¬
вой душе ик содержателя, как притязания на берега Рейна, и что в
своей войне с Австрией он преследует только самые возвышенные цели
цивилизации.
Мелкая буржуазия разбиралась в этом- хаосе -мнений лишь -весьма
смутно, но все же ее постепенно стали больше прельщать габсбургские,
нежели бонапартовские -приманки. Они соответствовали запросам квас¬
ных патриотов, в то время как надо было быть круглым идиотом, чтобы
верить -в цивилизаторское призвание гер-оя декабрьокого путча. Поло¬
жение -дел было однако настолько запутанно, что настоящие и к ‘то-му¬
же революционные -политики, -вполне сходившиеся между собою во
всех основных вопросах, не могли столковаться -относительно практи¬
ческой -политики, которой Германии следовало -держаться по отноше¬
нию к итальянской .войне.
2.	СПОР С ЛАССАЛЕМ
По уговору с Марксом Энгельс выступил по этому вопросу в своей
брошюре «По и Рейн», для -которой Лассаль нашел ему издателя в лице
Франца Лункера. Задачей Энгельса было опровергнуть габсбургский па¬
роль, -гласивший, что Рейн 'нужно -оборонять на берегах По. Энгельс до¬
казывал, что Германия не -нуждается ни в какой части Италии для сз-оей
защиты и что Франция — если считаться с чисто -военными соображе¬
ниями — имеет еще гораздо более сильные притязания на Рейн, чем Гер¬
мания на По. Далее Энгельс указывает на то, что -в -военно-м отношении
австрийское господство в Верхней Италии не -принесет Германии ника¬
кой -пользы, а политически оно для -нее в высшей степени вредно, ибо
220

неслыханны жестокости австрийце и, их зверское владычество при /по¬
мощи1 палки над итальянскими патриотами на/влешет на Германию не¬
нависть и фанатическую вражду «всей Италии.
Однаяоо, утверждал Энгельс, вопрос о владении Ломбарда/ей отно¬
сится к Италии и Германии, а не /к Людовику-Наполеону и Австрии. Что
•касается поэтом/у третьего лица, каковым является Бонапарт, то он
вмешивается в это дело ради своих собственных, по суинеству же анти¬
германских интересов: речь здесь идет просто об удержании провин¬
ции, от которой угнетатели отказываются только по принуждению,
речь идет о военной позиции, которую оставляют тогда, когда нет
больше возможности удержать ее. Поэтому по отношению к бонашр-
товским угрозам габсбургский лозунг вполне обоснован. Если По —
лишь предлог для Людазмка-Наполеона, то его конечной целью во
всяком случае является Рейн. Только завоевание рейнской границы
может на длительное время упрочить во Франции господство автора
декабрьского путча. Словом, как гласит пословица, — бьют ме»шок, но
имеют в виду оша. Если Италии приходится быть в данном случае
мешком», то Германия на этот раз »не имеет никакой юмоты изобра¬
зить ив себя осла. Если в конечном итоге речь идет о аяадении левым
берегом Рейна, то Германия ни в (К/оем случае не может и думать о
том, чтобы сдать По, т. е. одну из своих наиболее сильных, даже
самую сильную позицию, не обнажив меча. Накануне войны, как и во
время войны, следу а г укреплять все имеющиеся позиции, с которых
можно угрожать и вредить врагу,—без всяких моральных рассужде¬
ний о том, совместимо ли это с вечной справедливостью и националь¬
ным принципом. Дело идет о защите своей шкуры.
Маркс был вполне согласен со взглядами Энгельса. Прочтя рукопись
брошюры, он написал автору: «Чрезвычайно дельно; и политическая
сторона великолепно освещена, что было чертовски трудно сделать. Бро¬
шюра будет иметь большой успех». Лассаль же, наоборот, заявил, что
совершенно не пани мае г такого взгляда, и вскоре после того напечатал,
тс же в издательстве Франца Дункера, брошюру под заглавием «Итальян¬
ская война и задача Пруссии». В ней о« исходил из совершенно иных
предпосылок и пришел поэтому к совершению иным выводам.. Маркс
считал брошюру Лассаля «огромным промахом».
Лассаль видел в германском национальном движении, возникшем пой
знаком угрожающей войны, только «'абсолютное француэоедство, нена¬
висть к французам (Наполеон — только предлог; скрытая истинная при¬
чина — революционное развитие Франции)». Немецко-французская на¬
родная война, в которой две великих культурных народа европейского
материка будут раздирать друг друга из-за национальных /миражей, на¬
родная война против Франции, не вызванная никакими жизненными на¬
ци опальны, мм интересами, а питающаяся болезненно-раздраженным на¬
циональным чувством», навязчивым патриотизмом и ребяческим фран-
цузоедствсхм, — такая война была) в глазах Лассаля величайшей опас¬
ностью для европейской культуры, для всех национальных и револю¬
ционных »интересов. Она; явилась бы, по его »убеждению, величайшей
^тосле марта 1848 г., необозримой по своим последствиям .победой реак¬
ционного принципа. Противодействие всеми силами такой войне Лас¬
саль считал жизненной задачей демократии
гзд

Он подробно останавливался нл том, что (итальянская война не пред¬
ставляет серьезной угрозы для Гef.мании, и доказывал, что германсюгй
народ чрезвычайно заинтересован в успехе итальянского объединитель¬
ного движения. Хорошее дело не становится плохим от того, что за него
берется дурной человек. Бели Бонапарт итальянской войной хочет до¬
биться на несколько грошей 'популярности, то нужно отказать ему в
этих грошах и позаботиться о провале его личных интересов. Но нельзя
бороться против того, что до сих пор представлялось желательным. На
одной стороне плохой человек и хорошее» дело. На другой — плохое
дела и «ну да, какой же человек?». Лассаль напомнил об убийстве Блю¬
ма, об Ольмюце, Гольштейне, Бронцелле, обо всех преступлениях, в ко¬
торых .повинен был не бона парт о вс кий, а габсбургский деспотизм по от¬
ношению к Германии. Германский -народ нисколько не заинтересован в
том, чтобы не допустить ослабления Австрии. Наоборот, уничтожающее
поражение Австрии является первым условием для германского един¬
ства. В тот .день, когда Италия и Венгрия сделаются самостоятельными,
двенадцать миллионов австрийских немцев вернутся к германскому на¬
роду; только тогда они почувствуют себя немцами, только тогда будет
возможна единая Германия.
Из общего исторического положения Бонапарта Лассаль выводил за¬
ключение, что этому ограниченному, сталь переоцененному во всей
Европе человеку нечего -и думать о завоеваниях даже -в Италии, не го¬
воря уже о Германии. Но если бы даже он и тешился фантастическими
завоевательными плана-ми, зачем немцам столь непристойно преда¬
ваться страху? Лассаль высмеивал отважных патриотов, которые изме¬
ряют национальные силы масштабом Иены и со страха становятся от¬
чаянно смелыми; пугаясь в высшей степени невероятного нападения
Франции, они толкают Германию к нападению на Францию. Совер¬
шенно очевидно, что Германия сможет развернуть и развернет совсем
иные сипы, если ей придется обороняться от 'нападения Франции, чем
в наступательной шине, -которая к то-му же объединила бы француз¬
ский народ вокруг Бонапарта и укрепила бы его трон.
Войны против Франции Лассаль требовал лишь в том случае, если бы
Бонапарт захотел удержа'гь для себя захваченную у австрийцев добычу
или воздвигнуть для своего -кузена трон в Средней Италии. Если ни того,
ни другого не случится, а прусское правительство будет осе же втравли¬
вать немецкий народ в войну с Францией, то демократия должна этому
воспротивиться. -Но одного нейтралитета здесь недостаточно. Историче¬
ская задача Пруссии, -которую она должна выполнить в интересах не¬
мецкого народа, заключается скорее в там, чтобы послать свои войска
против Дании, заявив следующее: «Бели 'Наполеон переделывает карту
Европы на юге по национальному принципу, то мы делаем то же самое
на севере. Если Наполеон освобождает Италию, то мы берем Шлезвиг-
Голш шнию». Если Пруссии будет попрежнему медлить и /ничего не
делать, то это вновь и вновь докажет, что -монархии в Германии неспо¬
собна более -ни на какое национальное дело.
За эту программу Лассаля -прославляли чуть т не мах национально¬
го .пророка, предсказавшего позднейшую политику Бисмарка). Но та ди¬
настическая завоевательная война, которую Бисмарк вел я 1 &64 г. иэ-аа
Шдезаиг-Полштишги, ничего общего »9 имела с рпюлюциаигвод -ьырод-
211

ной войной, проповедываемой Лассалем в 1859 г. Она походила на нее
не более, чем верблюд на лошадь. Лаюсаль прекрасно понимал, что
пр; .н/ц-регент не выполнит задачи, которую он ему ставил; но он имел
пол!ное основание сделать предложение, соответствовавшее 'националь¬
ным интересам* хотя это предложение немедленно превратилось в
упрек, направленный против правительства. Он имел полное право от¬
влечь возбужденные массы од ложного пути, указав им правильный путь.
Но кроме соображений, которые он изложил в двоей брошюре, у
Лассаля были еще «подпольные доводы», высказанные им в его письмах
к Марксу и Энгельсу. Он знал, что лринцнретгг был потов выступить за
Австрию в итальянской войне, и Лассаль даже1 ничего не имел против
этого. Он надеялся, что война будет вестись плохо и на неизбежных
перипетиях ее можно будет создать капитал для революции- Но для
этого было необходимо, чтобы национальное движение восприняло с
самого начала эту войну принца-регента как войну династичееюи-каби-
нетную, ни в каком отношении не диктуемую национальными! инте¬
ресами. Непопулярная война с Францией, по мнению Лассаля, была бы
«огромным счастьем» для революции. Популярная же война под дина¬
стическим руководством повлекла бы за собой всевозможные контр¬
революционные последствия, которые он предвидел и так красноре¬
чиво изложил в своей брошюре.
Лассалю поэтому была в большей или меньшей степени непонятна
тактика, которую рекомендовал Энгельс в своем сочинении. Насколько
блестяще Энгельс доказывал, что Германия не нуждается в По для ут¬
верждения своей военной позиции, настолько сомнительным был его
вывод, что в случае войны следует прежде всею удержать По и что по¬
этому германский народ обязан оказать поддержку Австрии против
французского нападения. Лассалю было ясно, что .победоносное отра¬
жение Австрией бонапартовского нападения повлече'г за собою только
контрреволюционные последствия. Если Австрия победит, опираясь на
свои верхнеитальянские владения и при 'Поддержке Германского союза,
то никто ей не помешает сох,ранить свое столь резко, осуждаемое са¬
мим же Энгельсом господство в Верхней Италии. Это укрепило бы ге¬
гемонию Габсбургов в Германии и гальванизировало бы жалкое хозяй¬
ничанье союзного сейма. Даже в том случае, если бы Австрия низвергла
французского узурпатора, она восстановила бы старый бурбонский ре¬
жим., а от этого не оказались бы в выигрыше ни германские, ни фран¬
цузские, ни тем более революционные интересы.
Чтобы правильно понять взгляды Маркса и Энгельса, следует по¬
мнить, чтб и у .них, как у Лассаля, имелись свои «подпольные доводы» и
оба они .действовали' на одинаковом основании, (Изложенном Энгельсом в
письме к Марксу. «'Нет никакой возможности выступить в Германии с
прямыми (Политическими и полемическими доводами ib духе нашей пар¬
тии». Однако их «подпольные доводы» не столь ясны для нас, как ласса-
левские, так как сохранились только письма Лассаля к т/м, но не их
письма к Лассалю. Но основные .их взгляды .все же раскрываю гея при об¬
щем обозрении их тогдашней публицистической деятельности. .Во вто¬
рой брошюре под заглавием «Савойя, 'Ницца и Рейн», которую Энгельс
издал год спустя, ополчившись против аннексии Савойи и Ниццы Бона-
232

партскм, ан ясно изложил те* .предпосылки, из которых исходил в своей
первой брошюре. Таких (предпосылок было две, или в сущности три.
Прежде всего Маркс и Энгельс верили в подлинность национального
движения в Германии. По их мнению оно возникло «естественно, .ин¬
стинктивно и непосредственно» и могло увлечь за собой противившиеся
правительства. Это немецкое национальное движение, как они думали,
относилось равнодушно к австрийскому чужеземному господству в
Италии и итальянскому движению за независимость; народный ин¬
стинкт требовал борьбы против Людовика-Бонапарта, против традиций
первой французской империи, и был прав в овоих требованиях.
Затем Маркс и Энгельс полагали, что франко-русский союз пред¬
ставляет серьезную угрозу для Германии. Маркс доказывал в «(Нью-
йоркской трибуне», что финансовое и внутреннее политическое поло¬
жение1 (второй империи достигло критического пункта и только внешняя
война мооюет продлить господство бонапартовского путча во Франции,
а вместе с ншг и господство контрреволюции в Европе. Он опасался, что-
освобождение Италии является для Бонапарта только предлогом для
того, чтобы держать Францию под своим ярмом, .подчинить своему гос¬
подству Италию, отодвинуть «естественные границы» Франции в сто¬
рону Германии, превратить Австрию в 'русское орудие и 'навязать наро¬
дам войну за легитимную или 'нелигитимную контрреволюцию. Энгельс
же, как он указывал на это во второй своей брошюре, в .выступлении
Германского союза на помощь Австрии усматривал) решающий момент,
когда на -поле битвы выступит и Россия, ч'гобы завоевать левый берег
Рейна для Франции и (развязать себе руки в Турции.
Наконец Маркс и Энгельс (предполагали, что «германские правитель¬
ства и в особенности берлинские «оверхъумниюи» оставят Австрию на
произвол судьбы. Ведь они ликовали ino поводу базельского мира, кото¬
рый передавал левый берег Рейна франции, и тайно потопали руки,
когда австрийцы были разбиты ори Ульме и Аустерлице. По мнению
Маркса и Энгельса национальное движение должно было толкнуть впе¬
ред германские правительства. Свои чаяния в связи с этим Энгельс вы¬
сказал в одной фразе, которую Лассаль дословно повторил в своем от¬
ветном письме: «Да здравствует война, если французы и русские одно¬
временно нападут на нас, если мы окажемся .перед лицам гибели, так как
в таком отчаянном положении 1выдюх1нутся вое партии, (начиная от ныне
господствующей и до Цмца и Блюма, и народ -в целях своещо собственно¬
го спасения должен будет обратиться к самой энергичной партии». На
это Лассаль заметил, что такое рассуждение вполне правильно и что он
выбивается из сил в Берлине, стараясь доказать, что прусское прави¬
тельство, вступив в войну, будет работать на-руку революции — конеч¬
но1, при одном условии, если народу будет ненавистна эта война прави¬
тельства как контрреволюционная война Священного союза. Во всяком
случае, если все произойдет так, как полагал Энгельс, то это обречет на
гибель и германское союзное хозяйничанье, и австрийское господство
в верхней Италии, и французскую империю, и только в этом смыспе
предложенная нм тактика становится вполне понятной.
(В результате всего этого получается, что между спорящими сторо¬
нами не было принципиального разногласия в мнениях, а имелись лишь
«противоположные суждения в фактических предпосылках», как год
233

спустя говорил Маркс. Оюрщики не расходились между собою ни по
национальному вопросу, ни по вопросу о пролетарской революции. Для
всех них высшей целью являлось освобождение пролетариата, а неиз¬
бежной предпосылкой к этой цели было образование больших нацио¬
нальных государств. Они как немцы принимали ближе всего к сердцу
объединение Германии, а необходимым условием этого считали устра¬
нение династического многодержавия. Именно ввиеду их национального
сознания у них и не было никакого другого чувства1 к германским -пра¬
вительствам кроме ненависти, и они желали их поражения. Им- никогда
даже в шлову не приходила такая уродливая -мысль, что э случае, если
между правительствами разгорится война, -рабочий -класс откажется от
всякой собственной политики и безотчетно передаст свою судьбу в
руки господствующих классов. Их национальное сознание было слиш¬
ком глубоким и подлинным-, чтобы их могли обМ-ануть династические
лозунги-.
Положение затруднялось лишь тем, что наследие революционных лет
начало, ликвидироваться в династических переворотах. Верное разгра¬
ничение революционных и реакционных целей в этой смеси было во¬
просом не принципа, а фактов. Практической проверки не было сделано
ни в ту, ни в другую сторону, но именно то, что помешало ей, с доста¬
точной ясностью -показало, что Лассаль по существу -правильнее оце¬
нил «фактические предпосылки», чем Энгельс и Маркс1. Последние в
данном случае поплатились за то, что до известной степени потеряли
из виду положение дел в Германии и в некоторой мере переоценивали
не завоевательные поползновения, ню завоевательные возможности ца¬
ризма. Лассаль, быть может, впадал в преувеличение, сводя все нацио¬
нальное движение к старой песне о ненависти к французам, но то, что
это движение было менее всего революционным, показал младенец, ко¬
торым- оно наконец разрешилось: выродок Германского национального
союза.
„ Быть-может, Лассаль недооценивал также русской опасности; в сво¬
ей брошюре он лишь попутно затронул этот вопрос. -Но что эта опас¬
ность была еще в далекой перспективе, обнаружилось, -когда принц-ре¬
гент Пруссии совершенно так, как предполагал Лассаль, -мобилизовал
прусскую армию и внес с Германский союз предложение о проведении
мобилизации армии в средних м в малых государствах Г ер/мании. Достаг
точно было этой военной демонстрации, чтобы сразу настроить в поль¬
зу мира -как героя декабря, так и царя. Под .резким давлением! одного
русского генерал-адъютанта, который немедленно -приехал во француз¬
скую главную квартиру, Бонапарт предложил -мир побежденному ав¬
стрийскому императору, наполовину отказавшись даже от своей офи¬
циальной про-грамм-ы. Он удовольствовался Ломбардией, а Венеция оста¬
лась -под габсбургоким скипетром. Бонапарт не imot вести европейской
войны за собственный страх и риск, а Россия была парализована бро¬
жением в Польше, затруднениями в связи с раскрепощением- крестьян и
далеко еще -не пришла в себя от подзатыльников Крымской войны.
С подписанием мира в Биллафранке закончился спор о революцион¬
ной тактике по отношению к итальянской войне, но Лассаль еще не раз
‘ Меринг ошибается о ■ атом цушете. Си. яведеииь. — А. Я.
Ш

возвращался к этому вопросу в своих письмах к (Маржу и Энгельсу. Он
продолжал утверждать, что его взгляды были правильны и оправдались
ходом последующих событий. Однако ввиду отсутствия ответов от
Маркса и Энгельса и в виду того, что они не наложили своих взглядов,
как предполагали это сделать в издаваемом ими манифесте по этому
вопросу, мы лишены возможности взвесить доводы той и другой сто¬
роны. Лассаль имел право ссылаться на фактический ход итальянского
объединительного движения, на низвержение среднеитальянских дина¬
стий путем .восстания их угнетенных «подданных», на завоевание Си¬
цилии и Неаполя добровольческими отрядами Гарибальди и на то, что
все э'то разбивало (расчеты Бонапарта, хотя дело кончилось тем,, что
савойская династия в конце концов сняла сливки с молока.
К сожалению спор с Лассалем обострялся до некоторой степени не¬
преодолимым недоверием к нему Маркса. Не то, чтобы Маркс не желал
заполучить его всего целиком, — он (называл Лассаля «энергичным пар¬
нем», который не станет вступать в сделку с буржуазной партией. Он
даже считал, что «Гераклит» Лассадя, хотя и неуклюже написанный, все
же лучше всего того, чем могли бы похвастать демократы. Но, не¬
смотря на то, что Лассаль шел ему навстречу с открытой душой, Маркс
считал необходимым применять в отношении к Лассалю дипломатиче¬
ское поведение и «меры мудрой предосторожности», чтобы держать Лас-
саля в строгости; и недоверие к нему вновь и вновь возникало у Маркса
по всякому случайному поводу.
Когда Фридлендер повторил Марксу через Лассаля сзое предложе¬
ние писать для «Венской прессы», не поставив ему ш> этот .раз никаких
условий, а затем оставил этот вопрос без всякого движения, то Маркс
стал подозревать, что дело расстроил Лассаль. Когда печатание полити¬
ческой эконом/ии Маркса затянулось с начала февраля до конца мая, то
он (видел в этом «происки» Лассаля и говорил, что никогда не простит
их ему. Фактически проволочка была вызвана медлительностью самого
издателя, который оправдывался тем, что нужно было в первую очередь
напечатать брошюры Энгельса и Лассаля, написанные на злободневные
темы.
3.	НОВАЯ БОРЬБА С ЭМИГРАНТАМИ
Двойственный характер итальянской войны вызвал среди эмигрантов
старые противоречия и новое смятение.
В то «время как итальянские и французские эмигранты боролись лро-
тие слиянии итальянского освободительного движения с французским
реакционным' переворотом Бонапарта, большинство немецких эмигран¬
тов было склонно повторять глупости, первое издание которых стоило
им уже один раз десятилетнего изгнания. Они были при этом, очень да¬
леки от взглядов Лассаля; они бредили, наоборот, новой эрой — мило¬
стью принца-регента — и надеялись, что их тоже коснется хоть один
луч ее; они лопались от «амнистимного бешенства», как острил Фрейли-
гра*т, и готовы были на любое патриотическое действие, если бы «его
королевское высочество» пожелало оковать Германию воедино мечом,
как возвестил уже Кинкель перед военным судом, в Раштатте.
Кинкель и т сей раз сделают снова глашатаем этого направления

и стал издавать с 1 января 1859 г. еженедельник под заглавием «Гер¬
ман». Уже это допотопное заглавие показывало., кто был его духовным
отцом. В журнале, опять-таии по выражению Фрейлипрата, «ста™ ’гру-
блть о тоске по родине», которая опешила окунуться в «либеральный
унтер-офицерский обман». Но тем быстрее начал процветать ежене¬
дельник Кинкеля. Он сразу убил маленькую рабочую газету «Новое
время», издававшуюся Эдгаром Бауэром по поручению рабочего просве¬
тительного союза. «Новое время» существовало благодаря тому, что
типография оказывала ему кредит; газета поэтому была обречена на
гибель, когда Кинкель предложил типографии более прибыльный и ось
лидный заказ «а печатание «Германа». Эта проделка однако не встре¬
тила единодушного сочувствия от среди буржуазных эмигрантов. Фрит¬
редер Фаухер образовал даже финансовый ко1митет, чтобы продолжать
издание «Нового времени», что и было выполнено, причем газета
только переменила свое -название на «Народ». -Редактирование принял
на себя Элард Б исками, кургессенекий эмигрант. Он и раньше сотруд¬
ничал в «Новом времени!» из провинции, а теперь отказа-лея от места
учителя, чтобы .посвятить все свои силы возрожденной газете.
Вместе с Либкнехтом Бискамп обратился вскоре к Марксу с пред¬
ложением сотрудничества. Маркс никаких связей с рабочим просвети¬
тельным союзом после разрыва в 1850 г. не поддерживал. Он был даже
недоволен, когда Либкнехт лично для себя возобновил эту связь, хотя
взгляд Либкнехта, что рабочая партия без рабочих представляет собой
противоречие, по существу заключал -в себе много верного. Однако
вполне понятно, что Маркс .не мог так скоро отделаться от всех дур¬
ных воспоминаний и «озадачил» делегацию, посланную к нему от союза,
заявлением-, что он и Энгельс сами» себя назначили представителями иро-
летарокой партии и это их -положение скреплено той всеобщей и исклю¬
чительной ненавистью, .какую питают к ш.м все партии старого мира.
Сначала Маркс отнесся очень сдержанно и к предложению сотруд¬
ничать в «Народе». Хотя он также считал, что не следует предоста¬
влять Кинкелю свободу действия, и выразил свое согласие на то, чтобы
Либкнехт участвовал в редактировании -газеты вместе с Бискампом, но
сам он ее желал сотрудничать ни в маленькой газетке, ни вообще в
каком-либо партийном органе, не редактируемом, им самим и Энгельсом.
Он обещал впрочем) оказать содействие распространению газеты, пре¬
доставлять ей для использования свои напечатанные в «Трибуне» статьи
и давать 'устные сведения и указания. Энгельсугже он написал, что счи¬
тает «Народ» праздной затеей, какой в свое .время были парижский
«Форвертс» -и «'Немецкая брюссельская газета». Однако может насту¬
пить м-омент, когда для них будет 'весьма важно иметь в своем распоря¬
жении лондонскую газету. Бискамп тем более заслуживает поддержки,
писал он дальше, что работает в газете безвозмездно.
Но Маркс бьгл слишком неук^тимо-боевой натурой, чтобы не вы¬
ступить за «-праздную» газету, когда она стала мешать проискам Кин¬
келя. Он затратил много сил и -времени на спасение газеты — не столь¬
ко сотрудничеством в ней — оно по словам Маркса свелось к ряду
небольших заметок,—сколько отстаиванием таких материальных ус¬
ловий, которые бы обеспечили «ежедневную похлебку» этому органу,
выходившему к тому же в размере четырех страниц большого фермата.
236

Все, кто только мот внести свою лепту из числа немногих партийных
друзей, и в первую очередь Энгельс, были привлечены к делу. Энгельс
усердно помотал и своим тюром; он написал в «Народе» военные статьи
об итальянской войне и поместил там ценную статью о только что
вышедшем научном труде своего друга; третья и последняя часть статьи
впрочем уже попали туда: к концу августа газета прекратила свое' су-
щеютвошние, и практическим результатом усилий Маркса было то, что
владелец типографии, шде она печаталась, некий Фиделио Голлингер,
потребовал от Маркса оплаты непокрытых расходов по печатанию.
Это требование было, конечно, совершенно необоснованно, но, «так
как банда Кинкеля только и ждала такой истории, чтобы поднять скан¬
дал, а весь персонал, окружавший газету, был неподходящим для того,
чтобы фигурировать на суде», то Марксу пришлось откупиться прибли¬
зительно пятью фунтами стерлингов.
Несравненно больших жертв и забот стоило Марксу другое наслед¬
ство, также оставленное ему «Народом». 1 апреля 1859 г. Карл Фохт
разослал из Женевы лондонским1 эмигрантам, и в том числе Фрейли-
грату, программу поведения германской демократии в итальянской вой¬
не. Он приглашал их сотрудничать в духе этой программы в новом
швейцарском' еженедельнике. Фохт был племянником братьев Фол пен,
которые играли заметную роль в ^туденчесшм' движении. ‘Во Франк¬
фуртском национальном собрании он вузсте с Робертам Блюмом являл¬
ся лидером левой и в последние минуты умирающего парламента был
даже назначен одним нз пяти имперских регентов. Теперь он занимал в
Женеве кафедру профессора геологии и вмебге с Фаци, лидером женев¬
ских радикалов, был депутатом от Женевы в швейцарск01М сословном
совете. В Германии он поддерживал память о себе усердней агитацией
в пользу ограниченного естественно-научного материализма, который
•впадал в ряд заблуждений, как только переходил в область истории. К
тому же Фохт представлял этот матершлизм «с мальчишеской шалов¬
ливостью», как метко выразился Руге, и любил дразнить филистеров
циничными словечками- Но когда он дОшел до фраз вроде следующей:
«'Мысли находятся в таком же отношении к мозгу, как желчь к печени
или -моча к почкам», то даже его ближайший единомышленник, Людвиг
Бюхнер, восстал (Против подобных примеров просвещения народа. *
Фрейлиграт просил Маркса высказать свое суждение о политической
программе Фохта и получил лаконический ответ: «Словоизвержение».
Несколько подробнее Маркс писал о программа Фохта Энгельсу: «Гер¬
мания отказывается от своих внегерманских владений. Не оказывает
поддержки Австрии. Французский деопотиэм —.преходящий, австрий¬
ский -^т-длительный. Обоим1 деспотам предоставляется истечь кровью
(заметна даже некоторая склонность к Бонапарту). Германия сохра¬
няет вооруженный нейтралитет. О революционном движении, как это
известно Фохту из наилучших источников, нечего и думать .при нашей
жизни. В результате, как только Австрия будет разрушена Бонапар¬
том, начкегся само/собой им перок о нрегенток ое умеренное национал-ли-
беральное развитие в нашем отечестве, и Фохт еще, пожалуй, сделается
прусакиV! -придворным шутом». Подозрение, которое чувствуется уже в
этих строках Маркса, превратилось у него в уверенность, коща Фохт
издал — правда, не задуманный им еженедельник, а лишь «Очерки со¬
237

временного положения Европы!»: -духовная связь этой книги с бонатир-
товскильи лозумгалш была несомненна.
Краме Фрейлипрата Фохт обратился также к Карлу Блинду, баден¬
скому эмигранту, который был в дружбе с Марксом» с революционных
лет и -напечатал статью -в «Новом рейнском обозрении», но не принад¬
лежал к ближайшим- единомышленникам Маркса: Блинд был одним из
тех «серьезнейших» республиканцев, для которых «баденский кан¬
тон» все еще являлся пу-пом земли. Энгельс любил подшучивать над эти¬
ми «государственными мужами», убеждения которых при всей их мрач¬
ной .возвышенности сводились обыкновенно к неизмеримому преклоне¬
нию -перед собственным «я». Блинд стал разоблачать Марксу изменни¬
ческие происки Фохта и утверждал, что у него имеются доказатель¬
ства, что Фохт получил от Бонапарта субсидию на агитационные цели.
Он хотел подкупить одного южнонемецкого писателя за 30 тыс. гульде¬
нов, и в Лондоне тоже сделал попытки подкупа. Уже летом 1838 г. в
Женесе при встрече -принца Жеросш Бонапарта с Фации К0 обсуждался
вопрос об итальянской войне, и русский великий князь Константин на¬
мечался даже будущим королем Венгрии.
Маркс вскользь упомянул об этих сведениях, когда его посетил Вис¬
ками, чтобы просить его о сотрудничестве в «-Народе»; при этом он
прибавил, что южнагерманцам свойственна ма-нер-а сгущать краски.
Не сп росясь Маркса, Б исками исполъэошл кое-что из сообщенного
Б л индом и' написал статью в «Народ» с остротами об имперском ре¬
генте — имперском .изменнике; один экземпляр этого номера он по¬
слал Фохту.* Фохт ответил в «Бильском торговом курьере», напечатав
там «Предостережение» рабочим с изобличением «клики» эмигрантов,
которые были известны прежде среди швейцарских эмигрантов под
кличкою < щеточников», или «серной банды», а теперь собрались в
Лондоне под руководством своего предводителя Маркса, чтобы плести
заговоры среди германских -рабочих. Эти за-говоры-де уже с самого на¬
чала известны континентальной тайной ■полиции- и наверное вовлекут
рабочих в беду. Маркс не стал вод.говатьоя из-за «этой овинской ста¬
тейки» и предоставил «Народу» -ра-зделываться с нею.
Но когда -в -начале июня Либкнехт поехал .в Манчестер, чтобы со¬
брать там среди партийных друзей деньги для «Народа», он нашел в
типографии газеты корректурный лист направленной против Фохта
анонимной статьи, которая содержала» в себе разоблачения Блинда;
как утверждал наборщик Фёгеле, статья была передана для печатания
Блиндом в его собственноручной -рукописи; на корректурном листе кро¬
ме то-го имелись поправки, сделанные также рукою Блин-да. Нескатыко
дней спустя Либкнехт получил от Гадлингера оттиск статьи и послал
его в аугсбургскую «Всеобщую газету», в которой корреспондировал в
течение нескольких лет. Он добавил, что статья написана одним из
самых уважаемых немецких эмигрантов и что имеются доказательства,
подтверждающие все сообщенные в статье факты.
Когда статья эта появилась во «Всеобщей газете», Фохт предъявил
обвинение в клевете. Редакция -для своей защиты потребовала от Либ-
кнехта обещанных доказательств, а тот в свою очередь обратился к
Блинду. Но Блинд отказался .вмешиваться в дела чуждой ему газеты и
стал вообще оспаривать свое авторство, хотя и должен был призна!ть

что сообщи 1 Марксу фактическое содержание статьи и частью даже
опубликовал ето ib «Свободной прессе» — органе Урыварта. Маркс сна¬
чала не имел «икакого касательства ко всему этому, и Либкнехт за¬
ранее примирился с мыслью, что Маркс отмежуется от него в этом
вопросе. Однако Маркс приложил все старания, чтобы оорвать миску
с Фохта, который притянул его за волосы к этому делу. Но и его по¬
пытки добиться сознания у Блинда разбились об упорство последнего,
и Марксу пришлось удовольствоваться письменным заявлением набор¬
щика Фёгаге о tomi, что рукопись статьи была написана известным
ему почерком' Блинда и что статья была набрана и напечатана в ти¬
пографии Голлингера. Это, конечно, ни в какой мере не доказывало
виновность Фохта.
Но еще раньше, чем дело дошло до судебного разбирательства в
Аугсбурге, среди лондонских эмигрантов возник новый спор, вызванный
празднованием столетия со дня рождения Шиллера 10 ноября 1859 г.
Известно, как отпраздновали эггот день немцы у себя на родине и ча
чужбине — в знак «духовного единения» всего немецкого народа, го¬
воря словами Лассаля, и как «радостный залог его национального про¬
буждения». iB Лондоне также собирались устроить торжество в Хру¬
стальном дворце in на выручку предполагали основать институт имени
Шиллера с библиотекой и ежегодными докладе ми, которые должны бы¬
ли всегда .начинаться в годовщину дня рождения Шиллера. К сожалению
фракции Кинкеля удалось захватить в свои руки вое подготовления к
устройству торжества, и она начала экоплоатировать юс злобно-ме¬
лочным образом в свою пользу. (Пригласив к участию в торжестве од¬
ного из чиновников прусского посольства, приобревшего себе в дни
процесса кельнских коммунистов весьма зловонную репутацию, фрак¬
ция Кинкеля старалась отпугнуть пролетарские элементы эмиграции.
Некий Бетцих, который писал под именем Бета и был как бы литера¬
турным подручным Кинкеля, напечатал статью в журнале «Gartenlaube»
с безвкуснейшей рекламой своему хозяину и господину. Столь же без-
^жусно он высмеял в этой статье членов рабочего просветительного
союза, которые также собирались принять участие в шиллеровском
празднике.
Маркс и Энгельс были ввиду этого (весьма неприятно поражены тем,
что Фрейлиграт согласился выступить в Хрустальном дворце в качестве
юбилейного поэта наряду с Кинкелем,* выступавшим юбилейным ора¬
торам. Маркс предостерегал своего старого друга от всякого участия
з «демонстрации Кинкеля». Фрейлиграт соглашался, что организация
юбилея подозрительна и, быть может, имеет целью лишь удовлетворить
чье-либо тщеславие; но он считал, что ему как немецкому поэту не¬
удобно держаться совершенно в стороне. Ему казалось, что эгго даже
не требует доказательств и что. при шилперовских торжествах дело
в конце концов не в побочных целях какрй-либо фракции, если бы да¬
же таковая и имелась. Во время подготовки празднества- Фрейлиграт
сделал однако «странные наблюдения» и признал—несмотря на свою
душевную (простоту в подходе к людям и вещам с их лучшей стороны,—.
что Марче был прав в своем предостережении. Но он асе же утверждал,
НТО своим присутствием и одним фактом своего участия он больше
29»

поможет расстроить некоторые планы, чем если бы он держался в сто¬
роне.
Однако Маркс и еще в большей степени Энгельс с этим не соглаша¬
лись, Энгельс бросил по адресу Фрейлиграта гневные упреки -в «поэти¬
ческом тщеславии и литераторской навязчивости, соединенной с низко-
поклонничеством». Это уже было преувеличением1. Тогдашнее шмл-
лерснвское торжество не было обычной праздничной шумихой немец¬
ких буржуа в честь своих мыслителей и ученьях, пролетающих, подоб¬
но журавлям, над их ночными колпаками, — оно наняло отклик и
среди крайних левых.
Когда Маркс стал жаловаться Лассалю на Фрейлиграта, Лассаль от¬
ветил: «'Возможно, что Фрейлиграту лучше бы не присутствовать на
празднике. Но во всяком случае хорошо, что он сочинил кантату.
Она—наилучшее из ©сего, что было написано для юбилея» В Цюрихе
Гереег сочинил праздничную песню, а е Париже Шили произнес торже¬
ственную речь. В Лондоне (рабочий просветительный союз тоже принял
участие в празднествах Хрустального дворца, а чтобы успокоить свою
политическую совесть, он устроил накануне торжество в честь Роберта
Блюма, на котором1 выступил с речью Либкнехт. В Манчестере же
устроителем торжества был один юный поэ'т из Вупперталя, Зибель,
причем Энгельс, которому он приходился дальним родственником, ни¬
сколько не сердился на него за ото. 0.н написал только Марксу, что
сам он1 тут не причем, но что Зибель составил эпилог: «Конечно, обыч¬
ная декламация, но довольно приличная»; «кроме того этот шалопай
режиссировал «Лагерь Валленштейна»; я дважды был m репетиции,
и если ребята наберутся храбрости, то выйдет ничего». Позднее сам
Энгельс был председателем Шиллеровского института, учрежденного
в Манчестере по случаю юбилея, а Вильгельм. Вольф в своем завеща¬
нии осгавил значительную сумму в пользу этого учреждения.
В те же самые дни, когда создались натянутые отношения между
Фрейлипратом и Марксом, окружной суд в Аугсбурге рассмотрел жа¬
лобу Фохта против «'Всеобщей газеты». Жалоба эта была оставлена
без последствий с возложением на Фохта судебных издержек, но это
юридическое поражение превратилось для него в нравственное тор¬
жество. Обвиняемые редакторы не смогли представить никаких реши¬
тельно доказательств подкупа Фохта и занялись «политически без¬
вкусной тарабарщиной»—по слишком мягкому выражению Маркса;
поведение их заслуживало самого резкого осуждения не только с по¬
литической, но и с 'нравственной точки зрения. Им удалось выиграть
дело благодаря тому, что они отстаивали положение, будто честь поли¬
тического противника не находится под защитой закона. Неужели,
спрашивали они, баварские суды станут на защиту прав того человека,
который ожесточенно нападал на баварское правительство и должен
жить за границей из-за своих .революционных происков? Воя социал-
демократическая партия Германии, которая одиннадцатью годами ра¬
нее освятила свои первые мечты о свобода убийством генералов Латура,
Гагерна и Ауэрсвальда и князя Лихновского, разразилась бы настоящим
ликованием, если бы обвиняемые редакторы были осуждены, Если по¬
пытка Фохта увенчается успехом, продолжали редакторы, то откры¬
вается утешительная перспектива, что в скором ©рамени перед ауг-
2;о

Карл Маркс. 1867

Читальный зал Британского музея, в котором К. Маркс работал
над , Капиталом",

сбургским окружным судом выступят в качестве жалобщиков также
Клагика, Кошут, Пульский, Телеки, Маццини.
Несмотря на эту хитрую гнусность, или скорее именно благодаря
ей, такая защита подействовала на судей. Их юридическая совесть не
настолько заглохла, чтобы оправдать обвиняемых, которые не пред¬
ставили, с своей стороны, никаких доказательств; но все же ее нехва-
тто на то, чтобы признать правым человека, крайне ненавистного
как баварскому правительству, так и баварскому населению. Они по¬
этому ухватились за спасительную мысль, подоказанную им прокуро¬
ром, и передали дело по формальным основаниям1 в суд присяжных, где
Фохт тем. (вернее мог рассчитывать на осуждение, что в этом суде не
допускается никакое доказывание истины и присяжные не обязаны
приводить 'Обоснования своего приговора.
Если Фохт не пустился в эту неравную игру, то ею не следует за
это винить. Наоборот, он имел основание возликовать в блеске двойно¬
го мученичества: его не только загодарили без всякого основания, но
и отказали ему в -признании его права. Некоторые побочные обстоя¬
тельства. еще более способствовали его торжеству. Получилось весьма
тягостное впечатление, когда его противники по суду представили пись¬
мо Биокамна, в котором' этот первый публичный обвинитель Фохта сам
сознавался, ч'го у него, нет действительных доказательств, высказывал
лишь неопределенные догадки -и венчал дело вопросам', не назначит ли
его «Всеобщая газета» после прекращения им издания «Народа» своим
вторым лондонским корреспондентом наряду с Либкнехтом. Но редак¬
ция «Всеобщей газеты» продолжала еще и после окончания процесса
молоть -прежний .вздор, говоря, что Фохт осужден своими людьми,
Марксом и Фрейлигратом, а давно известно, что Маркс — более про¬
ницательный и .последовательный -мыслитель, чем Фохт, и что Фрейли¬
грат стоит выше его в «равственню-патипическом отношении.
Уже в письменных объяснениях, представленных суду редактором
Кольбом, Фрейлиграт назван был сотрудником «Народа» и одним из
обвинителей Фохта. Кольба ввело в заблуждение письменное не вполне
ясное заявление Либкнехта. Но когда в Лондоне получился номер «Все¬
общей газеты» с отчетом о процессе, Фрейлиграт послаi в газету крат¬
кое заявление, что он никогда не состоял сотрудником «Народа» и
что его имя было названо в числе обвинителей Фохта без его ведома
и согласия. Из этого заявления были сделаны неприятные вьяводы в виду
того, что Фохт принадлежат к интимным друзьям Фаци, от которого
зависело положение Фрейлипрата в швейцарском банке. Эти .выводы
были бы однако справедливы лишь в том случае, если бы Фрейлиграт
быт почему-либо обязан выступить против Фохта. Но об атом не могло
быть и речи. Фрейлиррат до этого момента ворбще не интересовался
делом Фохта и имел полное право не желать, чтобы Кольб -прикрывался
его именем, когда Коитьбу стало трудно вывернуться из создавшегося
положения. Конечно из лаконически-оухопо заявления фрейлиграта
можно было косвенно вычитать отказ cm Маркса; сам Маркс чувство¬
вал, что заявление Фрейлиграта совсем- не было способно предотвратить
видимость личного 'разрыва с ним -и публичного отречения от партии.
Этот -недостаток заявления можно было объяснить некоторым недо¬
вольством Фрейлиграта: Маркс ш* партийных соображений хотел —
16 ф. Меринг, Карл Марко.	241

так полагал Фрейлиграт — запретить ему опубликование безобидной
поэмы, написанной им -в честь Шиллера, но, с другой стороны, требо¬
вал от него »немедленно вступить в затеянную Марксам драку, к ко¬
торой Маркса никто не -принуждал.
Злонамеренная видимость подчеркивалась еще тем-, что одаоаре-
менно и Блинд напечатал во «Всеобщей газете» заявление, в котором
он хотя и «безусловно осуждал» политику Фохта, но категорически
отрицал свое авторство стать-и против Фохта. Он приложил к письму
два свидетельских показания: в одном Фиделио Голлингер называл
«злостной выдумкой» утверждение Фегеле, будто брошюра о Фохте
была напечатана .в его типография и составлена Блин дом; во втором
наборщик Вике .подтверждал -правильность заявления »Полли нпера.
Помимо всего этого одно злополучное дело подлило масло в огонь
и еще более раздуло ссору -между Фрейлипратом л Марксом. Как раз
в это время в «Gartenlaube» появилась ста'гья Беты, »в которой этот ли¬
тературный поденщик Кинкеля превозносил напыщенным стилем- -поэти¬
ческое дарование Фрейлиграта и закончил статью низкой бранью по
адресу Маркса. Этот злополучный виртуоз ядовитой злобы, писал Бета,
отнял у Фрейлиграта голос, свободу -и характер. -Поэт перестал тво-
риггь, с тех гю-р »как его коснулось дыхание Маркса.
Все это однако после некоторого препирательства в переписке меж¬
ду Фрейлигратом и Марксом погрузилось в море забвения вместе с тре¬
вожным 1859 годом. Но с наступлением нового года старые распри
снова выплыли -наружу, так как бравый Фохт хотел подтвердись старую
поговорку: «Повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сло¬
мить».
4.	ИНТЕРМЕДИЯ
К новому »году Фохт напечатал книгу под заглавием «Мой процесс
против «Всеобщей -газеты». В ней помещен был стенографический от¬
чет о разбирательстве дела в аугсбургском окружном суде и ряд заяв¬
лений амесге с прочими документами, появившимися в свет при опоре.
Весь .материал был -приведен в книге полностью и в дословной пе¬
редаче.
Среди прочего перепечатана была и старая болтовня Фохта о «сер¬
ной банде», впервые -появившаяся в «Билъском торговом курьфе».
Маркс изображался в ней как глава шайки -вымогателей, которая су¬
ществовала тем), что кампраметировала «людей, живших на родине»,
чтобы они платили ей за »молчание. «-Н-е одно, а сотни писем, —»бук¬
вально писал Фохт, —были посланы этими людьми в Германию. В каж¬
дом из этик »писем они откровенно заявляли, что огласят тот или» иной
акт участия в революции, если им не пришлют к известному времени
и по указанному адресу определенную сумму денет». Это была наихуд-
шая, но далеко не единственная клевета, выдвинутая Фоктом против
Маркса. Н-есмютря на всю свою очевидную лживость, изложение было
настолько переплетено с полуправдой из истории эмиграции, что тре¬
бовалось точное знакомство со всеми подробностями, чтобы в первый
момент не бьгть »ошеломленным этой басней. А между тем» менее всего
242

можно было предположить такое знакомство с фактами из жизни
»миграции у немецки« филистеров.
Книга Фохта обратила на себя действительно большее внимание,
и германская либеральная пресса восторженно приветствовала ее. «На¬
циональная газета» посвятила ей две большие передовые ста>гыи, кото¬
рые сильно взволновали семью Маркса, когда газета гюлучена была в
Лондоне; особенно тяжело была потрясена жена Маркса. Так как са¬
мой книги Фохта нельзя было достать в Лондоне, то Маркс обратился
к Фрейлиграту с запросом, не получил ли- он экземпляр от своего «дру¬
га» Фохта. Фрейлиграт обиженно ответил, что Фохт не является его
«другом» и экземпляра .книги он не имеет.
Марксу с самого начала стало яюно, что необходимо ответить Фох-
ту, хотя вообще он бьгл мало склонен отвечать даже на самую отбор¬
ную брань. Он считал, что печать имеет .право оскорблять шса!гелей,
политиков, актеров и других общественны« деятелей. Еще рацьше чем
книга Фохта была получена в Лондоне, Маркс решил начать судебное
-преследование против «.Национальной газеты». Она обвиняла его ß ряде
преступных и позорящих его деяний и вдобавок перед такой публикой,
которая из партийных предубеждений была вообще склонна верить
отъявленному вздору, а кроме того не имела никакого материала для
правильного суждения лично о нем ввиду его одиннадца ти лет него от¬
сутствия из Германии. Маркс руководствовался при этом не только
политическими соображениями: он считал своим долгом перед женой
и детьми возбудить судебное преследование против «Национальной га¬
зеты» за ее оскорбительные для его чести обвинения. Кроме того он
собирался дать и литературную отповедь Фохту.
Прежде .всего Маркс свел счеты с Блиндом. Он 1все еще предполагал,
чго у Блинда есть улики против Фохта, но он их прячет из кумовства:
один вульгарный демократ считает себя обязанным перед другим вуль¬
гарным- демократом. Ловидимому, однако Маркс заблуждался в этом
отношении, и Энгельс был на более правильном пути, предполагая, что
Блинд из ребяческого инстинкта важничанья высосал из пальца под¬
робности о попытках .подкупа со стороны Фохта; 'копда же дело при¬
няло скверный оборот, он немедленно забил отбой, но при этом еще
глубже увяз в болоте. 4 февраля Маркс отправил написанное по-англий¬
ски открытое письмо редактору «Свободной прессы», в этом письме
он назвал заявления Блинда, Ватхе и Голлингера о том; что анонимная
брошюра не была' напечатана' е типографии Голлингера, гнусной ложью,
а Карла Блинда соответственно тому гнусным лжецом. А если Блинд
оскорблен этим обвинением, зАивлял Маркс, то он мюже|т привлечь его,
Маркса, к английскому суду. Но Блинд благоразумно воздержался от
обращения к суду .и попытался выпутаться из всей этой истории тем,
что поместил во «Всеобщей газете-» длинное объяснение, -в котором
резко высказывался против Фохта и намеками говорил об его подкуп¬
ности, новее же попрежнему отрицал, что он — автор брошюры.
Однако Маркс этим совершенно не удовольствовался. Ему удалось
возбудить в мировом суде дело против наборщика Вихе и подучить от
него показание под присягой: Вихе на этот раз подтверждал, что он
ca-м видел в типографии Голлингера верстку брошюры, приготовленную
для перепечатки в «Народе», а также ряд исправлений, сделанных ру-

мой Блинда на корректурных листах; затем oih заявлял, что его преж¬
нее противоположное показание у пето вынудили Гоьтзингер и Блинд,
причем Голлингер обещал ему денежную награду, а Б л над уверил его в
своей благодарности в будущем. По английским- законам' это показание
устанавливало подсудность Блинда, а Эрнст Джонс брался на- основании
показания Бихе получить приказ об аресте Блинда. Но он добавил,
что если дело будет возбуждено, то обвинение уже нельзя будет взять
обратно, так как -речь идет об уголовном преступлении и он сам как
адвокат 'подвергся бы уголовной ответственности, .если бы стал после
этого пытаться окончить дело мирным путем.
'Но Маркс не пожелал зайти так далеко из соображений относитель¬
но семьи Блинда. Он послал письменное показание Вихе Луи Блану,
который был дружен с Б линдом, и написал ему, что .очень бы жалел —
не из-за самого Блинда, вполне это заслужившего, а из-за его семьи,—
если бы вынужден был начать уголовное преследование против Блинда.
Это произвело должное действие: 15 февраля 1860 г. в «Дейли Теле¬
граф», также перепечатавшем -ругань «Национальной газеты», появи¬
лась заме'пка, в которой некий Шебль, -домашний друг Блинда', «называл
себя автором брошюры против Фохта. Несмотря на всю прозрачность
этого маневра, Маркс удовольствовался им, так как тем самым с него
снималась всякая ответственность за содержание брошюры.
Прежде чем выступить против самого Фохта, Маркс /пытался при¬
мириться с Фрейлигратом. Он послал ему свое заявление против Блинда
в «Свободной прессе» и письменные показания Вихе, но не подучил от
него ответа. Тогда он обратился к -нему в последний раз, чтобы ука¬
зать, как важно дело Фохта для исторического оправдания партии и для
ее будущего положения в Германии. Он старался опровергнуть те упре¬
ки, которые мог бы ем-y сделать Фрейлиграт: «Бели я чем-нибудь со¬
грешил против тебя, то всегда готов признать свою ошибку. Ничто
человеческое мне не чуждо». Он хорошо понимает, писал Маркс, что
Фрейлиграту в его тепереш'нем положении дело это только противно,
но Фрейлиграт -должен понять, что ему невозможно оставаться совер¬
шенно в стороне. «Мы оба знаем, что, каждый по-своему и пренебре¬
гая овоим-и -частными интересами, мы, из самых чистых мотивов,
держали много лет высоко над головами филистеров знамя роиг 1а
classe la plus laborieuse et la plus miserable (за самый трудолюбивый
л самый 'несчастный класс); и было бы ме-лочньгм гре-хом перед исто¬
рией, если бы мы разошлись друг с другом- из-за пустяков. Я уверен,
что все недоразумения разъяснятся». Письмо заканчивалось уверения¬
ми в искренней дружбе.
Фрейлиграт пожал протянутую ему руку, но не с такой сердечно¬
стью, с какой «протянул ему ее «бессердечный» Маркс. Он ответил, что
вовсе не собирается изменить ä la classe la plus laborieuse et la plus
miserable, которому .всегда был верен, и вместе с тем желает сохранить
личные связи с Марксом как с другом -и единомышленником. Но он
прибавил к этому: «Б течение последних семи лет (с того времени, как
прекратил свое существование Союз коммунистов) я стоял далеко от
партии, не посещал собраний, ничего не знал о партийных постановле¬
ниях и действиях. Таким образом фактически моя связь с партией дав¬
но уже прекратилась; мы оба никогда :не обманывались на этот счет, и
244

между нами существовало как бы молчаливое соглашение. Мне это бы¬
ло только приятно. Как всякий поэт, я по своей природе нуждаюсь в
свободе. Партия — тоже клетка, и даже для партии песня лучше по¬
ется вне, чем внутри клетки. Я был поэтом пролетариата и революции,
прежде чем стал членом союза и члено<м редакции «Новой рейнской
газеты». Поэтому я хочу и в будущем быть самостоятельным, слушаться
только1 самого себя и всецело располагать собою». В этом объяснении
Фрейлипрата ярко сказалось его старое нерасположение к мелочам
политической агитации. Ему мерещилось даже 1го, чего Hie существо¬
вало: собраний, которых он не посещал, 'постановлений и речей, о ко¬
торых он ничего не знал, «d самом деле 'никогда и не было.
Маркс указал на это в своем ответе. Выяснив еще раз все другие
педоразумения, которые могли возникнуть, он писал, пользуясь люби¬
мым словечком Фрейлиграта: «Несмотря ни на что, на/м больше подо¬
бает лозунг: «Пусть лучше филистер временно торжествует, чем мы
сами стали бы филистерами». Я откровенно высказал свой взгляд, и ты,
надеюсь, тто существу разделяешь его.. /Я постарался зате/м объяснить,
что под словом партия я разумею не умерший восемь лет тому назад
союз или распущенную двенадцать лет тому назад редакцию газеты.
Говоря о партии, я имел в виду партию в широком историческом смы¬
сле». Эти верные слова подействовали примиряющим образом, так как
в широкой историческом' смысле Маркс и Фрейлиграт были действитель¬
но единомышленниками, невзирая на все. И слова эти делают Марксу
тем больше чести, что после гнусных нападок Фохта он был вправе
ожидать, что, Фрейлиграт публично устранит всякую тень своей общ¬
ности с Фохтом. Но Фрейлиграт ограничился -тем, что возобновил
дружеские отношения с Марксом. В остальном он упорно, держался в
стороне, и Маркс облегчал ему это тем, что по возможности избегал
рмешивать в дело имя Фрейлиграта.
Совершенно по-иному разыгралось столкновение, происшедшее из-
за дела Фохта между Марксом и Лассалем. Маркс писал Лассалю в по¬
следний раз в ноябре предшествующего года по поводу их полемики в
связи с Итальянской войной, и писал, по его словам, «с грубостью ма¬
стерового». Вот почему молчание, которым Лассаль ответил на это
письмо, Маркс объяснял его задетой чувствительностью. После напа¬
док рациональной газеты» Маркс естественно желал иметь в Берлине
своего человека л просил Энгельса уладить дело с Лаосалем, который
по сравнению с другими все-таки является «лошадиной силой». Это бы¬
ло овязано с тем, что некий прусский асессор Фишель отрекомендо¬
вался Марксу как последователь Уркварта и предложил свои' уолуги
для ©сякого рода поручений в немецкой прессе. Лассаль, которому Фи¬
шель передал поклон от Маркса, не пожелал и знать этого «неспособ¬
ного и невежественного субъекта». И как бы ни вел себя в Лоидоме
этот человек, вскоре после того погибший от несчастного случая, в Гер-
гании он во всяком случае принадлежал к литературной лейб-гвардии
герцога фон-Кобург, который справедливо пользовался самой плохой
репутацией.
Прежде- чём Энгельс взялся за исполнение данного ему поруче¬
ния относительно Лассаля, сам Лассаль написал Марксу. Он объяснял
свое продолжительное молчание недостатком времени и энергично тре-
*iä

бовал какого-нибудь вмешательства в «высшей степени фатальную
историю» с Фохтом, так как она производит сильное впечатление на
общество. Конечно, роскавни Фохта не повредят Марксу в глазах тех,
которые его знают; .но им ..могут лшеричь 'все не знающие его, так как
вся история довольно искусно пересыпана полу правдивыми сведениями
и не изощренный глаз может принять их за полную .правду. Лассаль
особенно выдвигал два пункта. Во-первых, сам Маркс тоже отчасти ви¬
новат: он принял всерьез такого жалкого враля, каким оказался, по
крайней мере впоследствии, Блинд, и поверил на слово его тягчайшим
обвинениям против Фохта. Если у Маркса нет других доказательств,
то он должен начать свою защиту с того, чтобы взять обратно свои
обвинения Фохта .в подкупности. Лассаль признавал, что нужно иметь
громадное самообладание, чтобы отнестись с полной справедливостью
к человеку, который так безудержно и несправедливо 'нападает на те¬
бя; но Маркс долгжен да'гь это доказательство своей добросовестности,
если- не желает с самого начала- сделать недействительной свою защиту.
Затем Лассаль назвал предосудительным сотрудничество Либкнехта в
столь реакционном органе, как «Всеобщая газета», и предсказал, что
э го вызовет в публике бурю удивления и недовольство партией.
Когда Маркс получил письмо Лассаля, у него еще не было книги
Фохта, и он не м'ог составить себе правильного взгляда на положение
дела. Но ему, конечно, мало пришлось по вкусу предложение начать
с признания честности Фохта, относительно бонапартистских происков
которого у него были другие свидетельства, кроме рооказней Елинда.
Маркс не мог согласиться также и с резким осуждением деятельности
Либкнехта во «Всеобщей газете». Он, конечно, менее всего был другом
этой газеты, с которой он вел страстную борьбу во времена обеих
«Рейнских -газет», но при всей своей контрреволюционности аугсбург¬
ская газета давала место на своих столбцах представителям- самых раз¬
личных направлений в области внешней политики. В этом отношении
«Всеобщая газета» издавна представляла собой исключение в герман¬
ской печати.
Маркс ответил в очень недовольном тоне, что «Всеобщая газета»
для него — то же самое, что и «Народная газета», что он собирается
возбудить -преследование против «Национальной газеты», а также что
он выступит против Фохта и в предисловии заявит о том, что мнение
немецкой публики ему безразлично. Этим вырвавшимся в .минуту до¬
сады словам Лассаль опять придал слишком большое значение; о-н про¬
тестовал про 1 ив того, что Маркс -поставил на одну доску вульгарную де¬
мократическую «Народную газету» с «самой позорной, пользующейся
-дурной славой» газетой в Германии. Но главным образом он предосте¬
регал Маркса от возбуждения судебного преследования против «Нацио¬
нальной газеты»—тто крайней мере до тех пор, пока не появится его
литературное опровержение Фохта, — и .в заключение выражал на¬
дежду, что Маркс не обидится на его письмо, а поймет, что оно вызва¬
но «честной и сердечной дружбой».
Но Лассаль ошибся в своих ожиданиях. Маркс написал об этом
письме Энгельсу в самых резких выражениях и выдвинул против Лас¬
саля даже те «официальные обвинения», которые в свое время привез
в Лондон Леви. Правда, он старался избежать видимости необоснован-
24 ft

ного недоверия и доказывал, что эти «официальные обвинения» и дру¬
гие сплетни о Лас сале не могли ввести его в заблуждение. Характер
оплетен был однако таков, что Лассаль не мог признать оговорку Марк¬
са его заслугой и отомстил достойным образом, «прекрасно и убедитель¬
но изобразив самоотверженность «и верность, «которые он проявил в дни
самой свирепой .реакции но отношению к рейнским рабочим.
Итак, Маркс оггнесся к Лассалю иначе, чем) к Фрейлиграту, но и
Лассаль поступил иначе, чем Фрейлиграт. Он дал совет Марксу по сво¬
ему разумению и совести, а когда его оо«вет был отвергнут, он все-таки
продолжал оказывать свою помощь на деле.
б. «ГОСПОДИН ФОХТ»
Предостережение Лассаля, советовавшего не обращаться к прусским
судам, вскоре оправдалось. При посредстве Фишеля Маркс поручил
советнику юстиции Веберу представить его жалобу оротив «Националь¬
ной газеты» в местный городской суд, но не достиг даже того, чего уда¬
лось добиться Фохту .в аугсбургском окружном суде, т. е. рассмотре¬
ния своей жалобы.
Городской суд постановил отклонить жалобу за отсутствием со¬
става преступления, так как оскорбительные выражения не были на¬
правлены «Национальной газетой», а являлись «только цитатами из
сказанного третьими лицами». Следующая инстанция, правда, отвергла
эту плоскую глупость, но лишь для того, чтобы отличиться еще боль¬
шим тупоумием: она высказалась в том смысле, что Маркса .не оскор¬
били, изобразив его «обуздывающим и рассудительным» главой шайки
вымогателей и фальшивомонетчиков. Высший суд не нашел в этой пре¬
словутой мотивировке «судебной оилибки», и таким образом жалоба
Маркса была отвергнута во всех «инстанциях.
Ему оставалось заняться литературным опровержением Фохта, и на
это ушел почти весь год. Для опровержения всех наветов и мелочных
сплетен, выдвинутых против него Фохтом, понадобилась обширная пе¬
реписка с тремя странами света. Только 17 ноября 1860 г. Маркс за¬
кончил книгу, которую озаглавил просто «Господин Фохт». Это —
единственное из его произведений, «которое до сих пор еще не появи¬
лось в новом издании и сохранилось лишь в немногих экземплярах.
Объясняется это тем«, что при своем значительном объеме в двенад¬
цать листов убористой печати, — при обычном наборе, по словам са¬
мого Маркса, она заняла бы вдвое больше места, — книга эта нужда¬
ется теперь еще и в обширном комме«нтарии для выяснения всех за¬
ключающихся в ней намекоз и всех отношений, которых она касается.
Но подобный труд и -не оправдал бы себя. Многие из эмигрантских
историй, в которых Марксу Л'рмхсдалось разбираться, так как
его вынуждала к этому нападающая сторона, ныне справедливо
забыты. Трудно также отделаться от чувства неловкости, читая,
как Маркс защищается против «клеветнических «нападок, которые
не могут запятнать даже края его подошв. Но зато книга может
доставить исключительное наслаждение литературным знатокам. На
первой же странице Маркс выдвигает тему, которую он в деталях раз-
147

вивает с остроумием Шекспира,—>тему о «прототипе Карь!а Фохта,
бессмертном сэре Джане Фальстафе \ ничуть не пострадавшем' а объ¬
еме плота при своем зоологическом возрождении». Но в ‘развитии
этой темы Маркс сумел уберечься от (всякого однообразия; его огром¬
ная -начитанность в старой и новой литературе доставляла ему стрелу
за стрелою, и он со смертоносной меткостью попадал ими в нахального
клеветника.
«Серная банда» (Schwefelbande) оказалась просто-напросто неболь¬
шим товариществом веселых студентов, которые после неудачи баден-
ско-пфальцского восстания зимою 1849/50 г. очаровывали женевских
красавиц своим бесшабашным весельем и путали швейцарских обыва¬
телей своими выходками; общество это однако исчезло сю сцены ле'т за
десять до того. Безобидную жизнь студентов весело изобразил один из
участников компании, Сигизмунд Боркгейм, сделавшийся с тех пор за¬
житочным купцом лондонского Сити; живые описания Боркгейми Маркс
изложил в первой же главе свое-по сочинения. Между прочим в лице
Боркгейма он обрел верного друга. Вообще Маркс получил удовлетво¬
рение в том, что ему оказывали помощь многие эмигранты не только
в Англии, но также .во Франции и в Швейцарии, даже такие, которые
были ему далеки или которых он -и не знал, -как например Иоганн-Фи¬
липп Беккер, испытанный в борьбе ветеран швейцарского рабочего
движения.
Невозможно однако перечислить в подробностях, как Маркс разо¬
блачал все подвохи и сплетни Фохта, так что от них не осталось и
жалкого следа. Более важным был тот уничтожающий удар, который
нанес Маркс, доказав, -что пропаганда Фохта как по своему веролом¬
ству, так и по своему невежеству, есть точный отголосок лозунгов, дан¬
ных лже-Бонапартом. И действительно в бумагах Тюильри, опублико¬
ванных правительством национальной обороны после падения Второй
империи, найдена была ■расписка на 40 тыс. франков—мзда, получен¬
ная Фохтом в августе 1859 г. из секретного фонда декабрьского разбой¬
ника: деньги бьгли даны через посредство .венгерских революционеров,
если даже принять самое мягкое для Фохта толкование. Фохт особенно
дружил с Клапкой и не понял того, что отношение германской демо¬
кратии к Бонапарту было иным, чем отношение к нему .венгерской де¬
мократии. Последней могло быть дозволено то, что для первой являлось
постыдной изменой.
Но как бы ни обстояло дело с происками Фохта и- если бы даже
он не получил наличными деньги из Тюильри, все же Маркс привел са¬
мые убедительные и неопровержимые доказательства того, что пропа¬
ганда Фохта целиком проводилась по шпаргалке Бонапарта. Эти главы
бросают ослепительный свет на тогдашнее европейское положение и
являются самыми ценными в книге; они представляют много поучитель¬
ного и для .нашего .времени. Лотар Бухер, относившийся тогда скорее
враждебно, чем- дружественно к Марксу, при появлении книги назвал
эти главы сжатым курсом современной истории. А Лассаль со свой¬
ственной ему искренностью признал, что считает теперь вполне оправ¬
данным и естественным убеждение Маркса (в подкупности Фохта. Самую
1 Фальстаф — один из наиболее известных персонажей в хрониках Шекспира,
тип лживого, хвастливого и трусливого наемного солдата-разбойника. — А. В-
?48

книгу Лассаль приветствовал как «мастерское во всех отношениях про*
изэедение». Маркс, признал Лассаль, развивал «внутреннее доказатель¬
ство с колоссальной убедительностью». Энгельс ставил книгу о Фохте
даже выше «Восемнадцатого брюмера», говоря, что она гораздо проще
по стилю и столь же блестяща и что это вообще лучшая из всех поле¬
мических работ Маркса. Тем не менее исторически самой значительной
из его полемик книга- о Фохте не сделалась; она- все болэе исчезала в
тени, 'тогда как «Восемнадцатое брюмера» и е-го полемический труд
против Прудона все более выдвигались на овет. Это объясняется отчасти
незначительностью ее содержания, ибо все дело Фохта — сравнительно
ничтожный эпизод; но отчасти причина заключается в великом искус¬
стве Маркса и в его маленьких слабостях.
Ему не дано было спуститься до той низкой ступени полемики, на
которой можно убедить филистеров, хотя основная задача его заклю¬
чалась именно в том, чтобы разбить на-голову обывательские предрас¬
судки. Книга его однако убедила только «всех значительных людей»,
как несколько наивно, но удачно выразилась в своем письме жена
Маркса; другими словами, она убедила тех, которым вообще не прихо¬
дилось доказывать, что Маркс — не -разбойник, каким его хотел изо¬
бразить Фохт, и которые обладали достаточным вкусом и умом, чтобы
оценить литературные достоинства книги. «Даже старый враг, Руге, на¬
зывал ее занимательной историей», —писала г-жа Маркс. Но .для отече¬
ственных пошляков книга Маркса была малодоступна и едва ли про¬
никла в их круги; еще во времена закона о социалистах такие претен¬
циозные писатели, как Бамбергер и Трейчке, вытаскивали на свет «сер¬
ную банду» Фохта как свидетельство -против немецкой социал-демо¬
кратии.
К этому -присоединилась обычная неудача, преследовавшая Маркса
во всех практических личных делах, — на этот раз не без его соб¬
ственной вины. Энгельс настаивал на том, чтобы книга о Фохте была
-напечатана и издана в Германии, что при тогдашнем положении печати
было уже возможно. Лассаль также это советовал. Он впрочем имел в
виду 'только то, что это обойдется дешевле, между тем- как Энгельс
выдвигал более веские соображения: «Мы уже сто раз проделывали
опыт с эмигрантской литературой. -Всегда это -ни к чему не приводило,
только бросаешь на ветер труд и деньги, и в .результате — одна/ досада.
Какая польза от -ответа Фохту, если никто его не прочте^». Но Маркс
настоял на том-, чтобы печатание раббгы было -передано одному моло¬
дому немецкому издателю в Лондоне на условии одинакового участия в
прибылях и убытках, причем издателю уплачивалось 25 фунтов стер¬
лингов в -виде задаЬка на расходы /по печатанию. В деле участвовали
Борк/гейм и Лассаль, первый /взносом /в .двенадцать фунтов, второй — в
восемь. Новая фирма ока/залась однако весьма- -шаткой: она не только
не организовала доставку книг /в Герман/ию, но скоро и вовсе прекра¬
тила свое существование. Маркс не -получил ни гроша назад из своего
задатка, и ему пришлось еще по-чти столько же, сколько он вложил,
припла’гить по иску одного /из компаньонов издателя. Он не .позабо¬
тился о том, чтобы облечь свой договор с издателем- в -письменную фор¬
му, и потому сделался ответственным за все издержки по предприятию.
Когда начался спор с Фохтом, один из друзей Маркса, И-ма/ндт, ПИ¬
249

вал ему: «Не хотел бы я быть осужденным' писать об этом и буду в выс¬
шей степени удивлен, если ты сочтешь возможным впутаться в эту
кашу». Точно так же от этого оптоваривали Маркса русские и вентере
ские эмигранты. Теперь, пожалуй, «можно пожалеть, что Маркс не по¬
слушался их советов. Дьявольская распря доставила ем.у несколько но¬
вых друзей и, главное, снова укрепила его »дружественные связи с лон¬
донским рабочим просветительным! союзом, который немедленно со
всей энергией стал на его сторону. Но воя эта история скорее послу¬
жила помехой, чем« -помощью, для -великого труда его жизни: она» по¬
требовала драгоценных жертв временем -и силами, которые Маркс за¬
тратил без действительной пользы, и повлекла за собой тяжкие семей*
ные заботы.
6.	СЕМЕЙНЫЕ И ЛИЧНЫЕ ДЕЛА
Еще больше, чем сам Маркс, от «ужасной досады из-за гнусных на¬
падок» Фохта страдала жена Маркса, преданная «мужу всей душою. Они
стоили ей многих бессонных ночей. Она долгое время мужественно
все переносила и тщательно переписывала объемистую рукопись для
печати, но, едва закончив работу, слегла. Приглашенный врач заявил,
что она заболела оспой и что детей необходимо немедленно увести из
дому.
Наступили ужасные дни. Детей взяли к себе Либкнехтгы, а Маркс
вместе с Ленхен Де«мут приняли на себя уход за больной. Она невыра¬
зимо страдала от жгучей боли, от бессонницы, от смертельного страха
за мужа, который -не отходил от ее кровати, от потери всех внешних
чувств, причем сознание все время не оставляло ее. Только через неде¬
лю наступил спасительный кризис благодаря тому обстоятельству, что
ей дважды была сделана противооспенная прививка. И когда больная
выздоровела, врач сказал, что эта ужасная болезнь имела и свои счаст¬
ливые стороны: нервное возбуждение, в котором жила г-жа Маркс в
течение многих месяцев, способствовало тому, что она восприняла за¬
разу где-нибудь в лавке, в омнибусе или в другом «месте; но не случись
э'той болезни, ее душевное состояние привело бы -к опасной нервной
горячке или к чему-либо подобному.
Едва только она стала- выздоравливать, как сам Маркс свалился с
ног: он заболел от тревоги за жену, от забот и всякого рода терзаний.
В первый раз проявилась в острой форме его хроническая болезнь пе¬
чени. Его заболевание врач тоже приписывал постоянным волнениям.
За книгу о Фохте, стоившую ему столько труда, Маркс не получил ни
гроша; в это же время «Нью-йоркская трибуна» опять пересела его на
«половинный гонорар, и кредиторы снова стал-* -п-саждать дшм Маркса.
После своего выздоровления Маркс решился, как писала об этом его
жена г-же Вейдемейер, «совершить разбойничий набег на 1 олландию,
страну своих отцов, табака и сыра»; он надеялся раздобыть от своего
дяди хоть сколько-нибудь презренного металла.
Это письмо, помеченное 11 марта 1861 г., озарено солнечным юмо¬
ром и свидетельствует о духовной эластичности, -присущей Женни
250

Маркс не меньше, чем ее мужу. Вейдемейеры, которым в американском
ивгнании суждено было перенести также немало нужды, прислали о себе
вести после долголетнего «молчания, и г-жа Маркс сразу излила все свое
сердце «мужественной, .верной подруге по страданиям, борцу и страда¬
лице». Она писала ей, что во всех горестях и бедах «светлая точка всей
нашей жизни»—.радость в детях. У семнадцатилетней Женни большое
сходство с отцом: «Темные, блестящие, густые волосы и такие же тем¬
ные, блестящие, нежные глаза, темный цвет кожи, как у креолки, но с
настоящим английоккм румянцем». 'Пятнадцатилетняя Лаура пошла в
мать: «У нее волнистые, вьющиеся темношипановые волосы и зелено¬
вато-переливчатые глаза, которые постоянно светятся огнем радости».
«Обе сестры бт ли чаются поистине цветущим цветом лица, и при этом
обе лишены всякого кокетства. Я даже удивляюсь им про себя — тем
более, что не могла бы оказать этого (про их маму в молодости, когда
она носила еще полудетские платья».
Но хотя обе старшие дочери доставляли родителям много радости,
все же «кумиром и баловнем всего дома» была младшая дочь Элеонора,
или Тусси, как ее эвали дома. «Этот .ребенок .родился у нас в то самое
время, когда нас покинул наш бедный дорогой Эдгар, и все в доме 'пере¬
несли всю свою любовь, всю нежность к нему на его маленькую сестрич¬
ку; старшие девочки окружают ее материнской заботой и попечением.
Она действительно очаровательный ребенок, прехорошенькая и всегда
веселая. Особенно она отличается тем, что .прелестно говорит и расска¬
зывает. Этому она научилась у братьев Гримм, с которыми не рас¬
стается ни днем, ни ночью. Мы все до одурения читаем ей эти сказки,
и не дай бог пропустить хоть слово в «Снегурочке», «Синей бороде» или
другой сказке. Помимо английского языка который ома слышит вокруг
себя, благодаря Гриммам она) научилась немецкому языку, и говорит на
нем очень правильно, выражаясь с большой точностью. Она большая
любимица Карла и своей болтовней и смехом часто отгоняет от него
заботы». Затем г-жа Маркс пишет и о добром) духе дома, Ленхен Демут.
«Спросите о ней вашего мужа; он окажет вам, какое она сокровище
у 'меня. В течение шестнадцати лет она была нашим спутником средь
бурь и непогод». Это прелестное письмо заканчивается сообщением о
некоторых дпузьях, которых она как настоящая женщина осуждала
строже, чем сам Маркс, если они сказывались недостаточно преданными
ее Карлу. «Я не люблю полумер», — писала ош; и, руководясь э/тим,
жена Маркса» порвала -все отношения с женской частью семьи Фрей-
лиграта.
«Разбойничий набег» на Голландию, к дяде Филиппу, был довольно
удачен. Из Голландии Маркс направился в Берлин, чтобы привести в ис¬
полнение план, о котором много раз заговаривал Лассаль, — основать
собственный партийный орган.'Необходимость в таковом особенно силь¬
но чувствовалась во время кризиса 1859 г., и благодаря амнистии, даро¬
ванной королем' Вильгельмом -в январе 1861 г. при его вступлении на
престол, явилась возможность приступить к изданию. Амнистия была
весьма куцая; в ней оказалось немало ловушек и лазеек, но все же
она давала возможность бывшим редакторам «Новой рейнской газеты»
вернуться в Германию.
Б Берлине Лассаль встретил Маркса «очень дружественно», но «го¬
251

род» был ему «лично противен». Никакой высшей политики, одни дрязги
с «полицией и вражда между «воеными и штатскими. «Господствующий
в Берлине тех — наглый и распущенный. К палатам относятся с пре¬
зрение-м«. 'Даже по сравнению с соглашателями 1848 г., которые тоже уж
конечно, не были титанами, прусская палата депутатов с ее Симеонами
и Винке казалась Марксу «странным смеше«нием «канцелярии и классной
ком-наты». Единственными сколько-нибудь -приличными фигурами в этой
конюшне пигмеев были на одной стороне Вальде«к, а :на другой — Ваге-
нер и донкихотствующий фон-Бланк енбург. Все же JVIa-рксу казалось,
что он почувствовал общий дух свободомыслия, «и среди большинства
публики — сильное недовольство буржуазной прессой; люди -всех слоев
считали катастрофу неизбежной. Маркс полагал, что на предстоявших
осенью выборах безусловно будут избраны прежние соглашатели«, кото¬
рых король боялся как кра-сных республиканцев, и что борьба заго¬
рится при обсуждении «новых военных кредитов. В виду всего этого
Маркс считал, что «мысль Лассаля об издании газеты заслуживает об¬
суждения.
Маркс «представлял себе осуществление этого плана не совсем так,
как предполагал Лассаль. Лассаль хотел быть редактором вместе с
Марксам и допускал участие Энгельса в качестве третьего редактора
при условии однако, что Маркс и Энгельс будут иметь .не больше голо¬
сов, чем он; иначе он в каждом случае окажется в меньшинстве. Такой
фантастический план, превращавший «газету с самого .«начала ib мертво¬
рожденного «младенца, был вероятно лишь .вскользь «набросан Лассалем
во оремя разговора. Но это не имело значения, так как Маркс вообще
не был склонен предоставить Лассалю какое-либо руководящее влияние.
Ослепленный уважением«, которое он снискал себе в кругах некоторых
ученых благодаря своему «Гераклиту», а в «кругах паразитов —благода¬
ря своему хорошему -вину и хорошей кухне, Лассаль не «подозревал, —
таково было «мнение Маркса, — «что у него дурная слэш ^реди большой
публики. «А сверх того его придирчивость, его застревание на спекуля¬
тивном понятии, его умозрительная философия (он мечтает даже на¬
писать «новую гегелевскую философию во второй степени«), его зара¬
женность старым французским либерализмом, его размашистая -манера
письма, назойливость, бестактность и т. д. Лассаль мог бы быть .полезен
как один из редакторов, если его подчинить строгой дисциплине.
Иначе он только ос,рам«ит нас». Так писал «Маркс Энгельсу о своих
переговорах с Лассалем», прибавив, что, не желая обидеть Лассаля,
у которого о«н жил гостем, он отсрочил свой окончательный ответ
до тех пор, пока не посоветуе«тся с Энгельсам и Вильгельмом
Вольфам. ЭнгеЛ'ЬС разделял колебания Маркса и отклонил предложение
Лассаля.
Весь .план »к тому же был воздушным« замком, ».как его, словно «пред¬
чувствуя одна«жды «назвал Лассаль. Одной из ловушек прусской амни¬
стии было то, что, разрешив эмигрантам« революционных лет безнака¬
занно возвращаться на родину в более или менее приемлемых условиях,
им при этом вовсе не возвращали права отечественного гражданства,
которые они согласно прусским законам утрачивали, »пробыв более де¬
сяти лет за «границей. Поэтому эмигранта, вернувшегося сегодня на ро¬
дину, могли завтра же снова» выслать «за границу по злой «прихоти ка-
252

кого-нибудь 'полицейского паши. Для Маркса дело осложнялось еще
тем, чтх> он уже за несколько лет до революции, правда, под влиянием
каверз прусские полицейских, но все же на основании eiro собственного
определенного заявления вышел из прусского подданства. В качестве
уполномоченного им представителя Лассаль привел в движение все для
того, чтобы добиться для него прав прусокого гражданства. Он обха¬
живал с этой целью президента берлинской полиции! фон-Цедлица и ми¬
нистра внутренних дел графа Шадрина, одного из столпов новой эры;
но все его усилия были тщетны. Цедлиц заявил, что единственное пре¬
пятствие к натурализации Маркса — это его «республиканские или по
крайней мере не^ялиютические убеждения», а Шверин был еще менее
податлив. Когда Лассаль убеждал его не .продолжать «инквизиции пре¬
следований за политические убеждения», которые он так резко пори¬
цал в своих предшественниках, Мантейфеле и Вестфалене, Шверин су¬
хо заявил, «что в настоящее время по крайней мере нет никаких осо¬
бых оснований для того, чтобы разрешить Марксу натурализацию». Со¬
вершенно верно, что Маркс не мог быть 'терпим, в таком государстве,
как Пруссия; в этом отношении министры-обскуранты были правы —
граф Шверин, 'так же как его предшественники, Кюдьветгер и Ман-
тейфель.
Уехав из Берлина, Маркс побывал в рейнской провинции, посетил
старых друзей в Кельней свою престарелую .матьв Трире, доживавшую
там свои последние дни, а в первых числах мая вернулся в Лондон. Он
Надеялся, что семья его перестанет наконец бедствовать и что ему
удастся закончить свою книгу. В Берлине он после неоднократных не¬
удач завязал сношения с «Венской прессой». Редакция обещала ему
платить по одному фунту стерлингов за передовые статьи и по полуфун¬
ту — за корреспонденции. Повидимому, и связь с «Нью-йоркской три¬
буной» вновь оживлялась. Печатая его стаггьи, газета часто сопровож¬
дала их указаниями на их достоинства. «Удивительная манера у этих
янки, —говорил Маркс, — выдавать аттестаты своим собственным кор¬
респондентам». И «Венская пресса» «тоже очень носилась с его стать¬
ями». Но старые долги никогда полностью не 'погашались, и так как
во время болезни и поездки в Германию не было никаких получек, то
снова «всплыла старая дрянь». Geoe новогоднее приветствие Энгельсу
Маркс сопровождал проклятиями по адресу нового года, призна¬
ваясь, что посылает новый год ко всем чертям», если он будет для него
похож на старый.
Но 1862 г. не только уподобился своему предшественнику — он даже
превзошел его своими ужасами. «Венская пресса», хбтя и устраивала
себе рекламу статьями Маркса, по была .при этом еще более скупа, чем
американская газета. Уже в марте Маркс писал Энгельсу: «Мне все
равно^ что они не .печатают моих лучших статей (хотя я пишу всегда
так, что их можно печатать). Но в денежном* отношении немыслимо,
ч*тобы из четырехнпяти статей .печатали только одну и только одну оп¬
лачивали. Всякий построчный писака находится в бесконечно лучшем
положении, чем я». С «Нью-йорсгой трибуной» в течение этого года у
Маркса прекратились вообще всякие сношения. Теперь уже невозмож¬
но установить' все частности этого разрыва, но общая причина заклю¬
чалась в американской гражданской войне.
253

Хотя эта война принесла таким образом Марксу величайшие невзго¬
ды, все же он приветствовал ее с живейшим сочувствием1. «Не следует
предаваться иллюзиям, — писал он несколько лет спустя в предисловии
к своему главному научному трупу: — американская гражданская
война — это набат для европейского рабочего класса, подобно тому
как американская война в XVIII столетии прозвучала набатным коло¬
колом для европейского среднего класса». В переписке с Энгельсам
Маркс с глубоким1 интересом следил за ходам войны. По всем чисто
военным частностям он охотно поучался у Энгельса, так как считал
себя гтрофанам <в военных науках: все, что было сказано по этому
предмету Энгельсом1, до сих пскр полно не только исторического, но и
политического интереса. Так, Эн1гелъс оаветил до глубины вопрос об ар¬
мии и о милиции в следующем1 замечании: «Только общество, организо¬
ванное и воспитанное на коммунистических началах, моокет прибли¬
зиться к милиционной системе, но и оно едва да дойдет до нее».
Тут оправдались,—но в другом' смысле, чем это сказал поэт,—
слова», что мастер познается лишь в умении ограничивать себя. Мастер¬
ство, которое Энгельс проявлял в обсуждении военных вопросов, огра¬
ничивало его общий горизонт. Наблюдая, как жалко вели войну Север¬
ные штаты, он временами думал, что они потерпят -поражение. «Я не
верю в успехи янки, — писал он в мае 1862 г., — и дело не в их гхюн-
ном положении как таковом. Оно есть лишь результат вял-ости и тупо¬
сти, которые проявляются на всем севере. Где революционная энергия в
этом 'народе? Они дают колотить себя и как бы даже гордятся коло
тушками, которые им достаются. Где на всем севере хоть один признак
серьезного отношения к делу? Я не наблюдал -ничего -подобного даже в
Германии -в самые худшие времена. Янки, -поводимому, радуются боль¬
ше всего тому, как они надуют своих государственных кредиторов». Та¬
ким образом в июле Энгельс -полагал, что дело -севера проиграно,
а в сентябре «южные молодцы, которые по крайней мере знали, чего
хотят», казались ему -героями по сравнению с халатными северянами.
Маркс, напротив, непоколебимо верил в победу севера. Он отвечал
в сентябре: «Что касается янки, то я попрежнему уверен, что север
окажется 'победителем... Другого способа войны, конечно, нельзя ожи¬
дать от буржуазной республики, где так долго и суверенно царило наду¬
вательство; юг более -приспособлен к войне как олигархия, и такая оли¬
гархия, в которой вся производительная работа падает на негров, а че¬
тыре миллиона' белых являются профессиональными хищниками. Не¬
смотря на- это, я даю голову на отсечение, что эти молодчики все же в
коние »концов пойдут на смарку». Маркс оказался пра-в, предсказывал,
что и война в конечном- итоге определяется экономическими условиями,
в которых живут воюющие Стороны.
Эта удивительная ясность понимания тем более поражает, что из
того же письма видно, в какой .гнетущей -нужде жил в то время Маркс.
Как выясняется из его письма »к Энгельсу, он сделал шаг, на который
не мог решиться ни до, ни после этого: пытался найти гражданскую
службу и -имел кое-какие вицы на место в одном английском железно¬
дорожном бюро. Дело однако не состоялось, — он сам не знал, радо¬
ваться этому или -печалиться, — из-за неразборчивости его почерка. Но
нужда все возрастала. Маркс все время прихварывал; кроме приступов
254

его старой болезни печени начались мучившие его многие годы карбун¬
кулы и фурункулы; к тому же при полной безвыходности положения
была опасность, что жена Маркса снова не выдержит и заболеет. У до¬
черей не было обуви и одежды, чтобы ходить в школу, и в то время как
их подруги веселились в этот под на всемирной выставке, они из-за сво¬
ей бедности избегали, чтобы к ,ним к'го-нибудь приходил в гости. Стар¬
шая дочь, уже взрослая, понимала положение родителей и очень стра¬
дала; она даже без их (ведома сделала попытку готовиться к сцене.
В виду этих обстоятельств Маркс все более примирялся с мыслью,
которую он уже давно взвешивал (прежде он это откладывал из-за
воспитания дочерей): он хотел оставить свою обстановку в уплату до¬
мохозяину, который уже направил к нему судебного пристава, объявить
себя несостоятельным должником по отношению ко всем остальным
кредиторам, найти обеим старшим дочерям при содействии знакомой
английской семьи места гувернанток, пристроить Ленхен Демут на дру¬
гое место, а самому с женой и с младшей дочерью поселиться в одном
из казарменных домов, построенных для беднейшего населения.
Энгельс спас его от этого крайнего шага. Весною 1S60 г. он по¬
терял отца и занял более высокое положение в фирме «Эрмен и Эн¬
гельс», правда, с большими репрезентативными обязательствами, при¬
чем за ним осталось право сделаться впоследствии компаньоном фирмы.
Но американский кризис тяжело отзывался на делах и значительно
ограничивал его доходы. В начале января 1863 г. его постигло несчастье:
умерла Мэри Бэрнс, та крестьянская девушка-ирландка, с которой он
в течение десяти лет был связан свободной любовью. Глубоко потря¬
сенный ее смертью, он писал Марксу: «Не могу сказать тебе, как мне
тяжело. 'Бедная девушка любила меня всем сердцем». Маркс ответил
ему — и это всего яснее показывает, как жизнь схватила его за гор¬
ло,— не с тем участием, какого' мог ожидать Энгельс. Он коснулся в
нескольких -внутренне холодных словах смерти подруги Энгельса и за¬
тем перешел к подробному описанию своего отчаянного положения:
если' ему не удастся получить довольно значительной суммы, то его хо¬
зяйство не продержится и двух недель. Он сам признавал, что «чудо-
*ищно эгоистично» творить обо всем- этом другу в такую минуту. «Но»
в конце концов, что мне делать. Во всем Лондоне нет ни одного чело¬
века, с кем я im от бы хоть откровенно говорить о своем положении, ai
дома я разыгрываю роль молчаливого стоика для противовеса вспыш¬
кам отчаяния с другой стороны». Энгельс бьгл задет «холодным отноше¬
нием» к его несчастью со стороны (Маркса и не скрыл э^гого в своем от¬
вете, написанном к тому же с опюздагпием на несколько дней. Не рас¬
полагая -крупными суммами, он все же сделал несколько предложений,
как выручить Маркса из нужды.
Маркс также ответил не сразу, -но только с целью дать успокоиться
взволнованным чувствам-, а не потому, что он упорствовал в своей не¬
правоте. Он честно покаялся и лишь отклонил обвинение «в бессерде¬
чии» : -в этом и в одном из псследутоших писем он откровенно и вместе
с тем -в тактичной, примиряющей форме рассказал, почему у него го¬
лова -пошла кругом. Жена Маркса ни звуком не откликнулась на смерть
подруги Энгельса», и Маркс понимал, как глубоко в то должно было
огорчить Энгельса. «Женщины — слранные создания, — писал он,—
265

даже самые умные. Утрсим моя жена плакала- о смерти Мэри и о твоей
потере, так что совершенно забьгла о собственных неучастиях, достиг¬
ших высшей точки как «раз в этот день. А вечерам она думала-, что вб
всем м-ире пом-имо нас никто не страдает, раз ему не грозит приход
судебного пристава и нет детей в даме». Энгельс сразу успокоился в т>-
ду выраженного Марксам раскаяния: «Прожив столько лет с женщи¬
ной, ощущаешь, конечно, очень тяжело ее смерть. Я чувствую, что
вместе с ней похоронил последний остаток молодости. Когда« я полу¬
чил твое письмо, она еще не была погребена. Окажу тебе прямо, что
твое -письмо в течение целой недели не выходило у меня из головы. Но
твое последнее писымо изгладило это впечатление, и я рад, что одно¬
временно с потерей Мэри не потерял и своего старейшего и лучшего дру¬
га». Это был первый и последний случай размолвки между Марксом и
Энгельсом.
Энгельс «необычайно смелой комбинацией» собрал 100 фунтов стер¬
лингов, с -помощью которых Маркс «настолько оправился, что мог отка¬
заться от «мысли о «пе,реселении в казарменный дом. Так ему удалось с
трудом продержаться в течение 1863 г., к концу котор«ого умерла его
мать. Наследство, полученное Марксом«, было -вероятно невелико. Не¬
которое облегчение ему «принесли только 800 или 900 фунтов, завещан¬
ные ему Вильгельмом Вольфом как главному наследнику.
Вольф умер в мае 1864 г., глубоко оплакиваемый Марксом« и Энгель¬
сом. Ему еще не бьгло 55 лет; он не берег себя среди бурь и непогод тя¬
желой жизни, а упорная преданность своему 'призванию «педагога уско¬
рила его смерть. Благодаря популярности, которой он «пользовался сре¬
ди немцев «в Манчестере, Вольф устроился там довольно хорошо после
тяжелых испытаний первых лет изгнания; к тому же, повидимюму, не¬
задолго до смерти он получил наследство «от отца. Позднее Маркс по¬
святил -первый том своего бессмертного главного «произведения этому
«своему незабвенному другу, смелому, преданному и благородному пере¬
довому борцу пролетариата»; последняя дружеская забота о нем Воль¬
фа значительно облегчила Марксу беспрепятственную работу над глав¬
ным его трудом.
Конечно, заботы не окончательно покинули Маркса, но уже никогда
нужда не подступала к нему в такой раздирающей сердце форме,
как в эти последние годы. Так -как в сентябре 1864 г. Энгельс заключил
с Эрменом контракт на пять лет, в силу которого он сделался
участником фирмы, то у «него с этого времени появилась «возможность с
прежней неустанностью, но более щедрой рукой помогать Марксу,
когда последний -нуждался в его помощи.
7.	АГИТАЦИЯ ЛАССАЛЯ
В дни са«мых тяжелых забот, в июле 1862 г. Лассаль -приехал к Мар¬
ксу с ответным визитом в Лондон.
«Чтобы соблюсти по отношению к нему известный декорум, моя
жена снесла в заклад все, кроме громоздких вещей», «писал Маркс Эн¬
гельсу. Лассаль не имел представления о стесненном положении Маркса;
256

ой (верил видимости, созданной для неги Марксом и его женой, и пре¬
данная управительница дома, Блена Демут, не могла забыть благословен ¬
ный, аппетит этого гостя. Так создалось «прескверное положение», и
нельзя винить Маркса, если с появлением Лассаля, никогда не страдав¬
шего чрезмерной скромностью, он поддался тому настроению, в кото¬
ром Шиллер раз сказал о Гете: «Как легко все досталось этому чело¬
веку, и «как тяжело мне приходится бороться за все».
Только при прощании, прожив у Маркса несколько недель, Лассаль,
невидимому, уяснил себе положение вещей. Он предложил свою помощь
н хотел 1выслать к новому году 15 фунтов стерлингов; кроме того он
разрешил Марксу1 «взять любую сумму под его вексель, если Энгельс «или
кто-либо другой поручится за уплату. С помощью Боркгейма Маркс пы¬
тался «получить таким «путем 400 талеров, но Лассаль письменно поста¬
вил свое согласие выдать вексель в зависимость от того, что для «пре¬
дотвращения всех непредвидимых обстоятельств и как для жизни, так
и на случай смерти», Энгельс выдаст «письменное обязательство, что за
восемь дней до наступления срока векселя он передаст ему, Лассалю,
следуемую для «погашения «векселя сумму. Маркс был, конечно, непри¬
ятно поражен «недоверием к его личному обещанию, но Энгельс просил
его не волноваться из-за «такой ерунды» л тотчас же дал требуемое
поручительство.
'Дальнейшее течение этих денежных дел «не вполне ясно. 29 октября
Маркс писал Энгельсу, что Лассаль «.очень рассердился» на него и тре¬
бует, чтобы деньги для погашения векселя были присланы по его лич¬
ному адресу, так как у него нет банкира; а 4 ноября он пишет, что
Фрейлиграт выразил готовность »передать 400 талеров Лассалю. На сле¬
дующий дань Энгельс ответил, что ««завтра» он пошлет 60 фунтов стер¬
лингов Фрейлиграту. Но вм«есте с тем оба. говорили о «возобновлении;»
векселя, и, повидимому, из-за« этого вышли какие-то неприятности. По
крайней «мере 24 арреля 1.864 г. Лассаль говорил третьему лицу, «что он
уже около двух лет не «переписывается с Марксом, так как между ними
создались «натянутые отношения из-за «денежных дел»-. Лассаль дей¬
ствительно «писал Марксу в последний раз в конце 1862 г., посылая
ему свою брошюру под заглавием «Что же теперь?». Письмо это не со¬
хранилось, но Маркс «упоминает о нем) в письме к Энгельсу от 2 ян¬
варя 1863 «г., говоря, что оно содержало «просьбу «прислать обратно одну
книгу. Но 12 июня Маркс писал Энгельсу, резко критикуя агитацию
Лассаля: «Я с «начала года не могу решиться написать письмо этому че¬
ловеку». Таким образом Маркс прервал «переписку с Л ас салем. из-за
политических разногласий.
Все же (воамюжно, что по существу «между утверждениями Лассаля «и
Маркса нет никакого .противоречия. Одно могло усугублять другое'. В
высшей степени неприятные обстоятельства, при» которых они в послед¬
ний раз встретились, повидимому, во многом способствовали их поли¬
тическому расхождению. И расхрждение это во всяком случае не
уменьшилось после приезда Маркса в Берлин.
Осенью 1861 г. Лассаль совершил «путешествие в Швейцарию и Ита¬
лию и познакомился в Цюрихе с Рюстовьвм, а да острове Капри — с
Гарибальди; в Лондоне w посетил Маццини. Он, повидимому, интересо-
17 ф. Меринг, Карл Марл .	257

вался несколько фонтастичеоким и никогда не осуществившимся планов
итальянской партии активистов. Согласно этому плану Гарибальди дол¬
жен был высадиться со своей добровольческой армией в Далмации и от¬
туда поднять восстаете в Венгрии. Сам Лассаль не оставил об этом ни¬
каких письменных материалов, быть может, все это было мимолетной
затеей. Во всяком случае у Лассаля голова была в это время занята
иными планами, и он начал проводить их еще до своего прибытия в
Лондон, прочитав с этой целью два доклада.
Гораздо важнее всех итальянских затей было для него склонить
Маркса к содействию этим планам. Но Маркс оказался еще более не-
дос'гугтны/м, чем в предыдущем году. Он готов был согласиться—ори ус¬
ловии приличной оплаты — стать английским корреспондентом газеты,
которую все еще запевал Лассаль, но не желал брать на себя никакой
ответственности или принимать политическое участие в предприятии
Лассаля, так как ни в чем не был согласен с ним, кроме некоторых
отдаленных конечных целей. Столь же отрицательно Маркс отнесся к
плану агитации среди (рабочих, который развивал ему Лассаль. Он на¬
ходил, что Лассаль слишком поддается влиянию условий непосредствен¬
ною момента и хочет сделать центром своей агитации борьбу против та¬
кого карлика, как Шульце-Делич, т. е. выдвигает государственную по¬
мощь против самопомощи. Этим Лассаль 'возобновил, по мнению Маркса,
лозунг, с которым в 40-е годы католический социалист Бюше боролся
против подлинною рабочего движения во Франции. Выдвигая наново
чартистский лозунг всеобщего избирательного права, Лассаль упускает
из виду различие между германскими и английскими условиями, а также
уроки второй империи относительно избирательного права. Отрицая
всякую естественную связь с прежним движением в Германии, Лассаль
впадает в ошибку сектантства—в ошибку Прудона: о<н ищет реальной
основы не в действительных элементах классового движения, а навязы¬
вает этому движению известный ход действий согласно определенному
доктринерскому рецепту.
Все это однако не запугало Лассаля, и с весны 1863 г. он продолжал
свою агитацию именно как решительно рабочую агитацию. Он даже,
лоеидимюму, не отказался от надежды все же убедить Маркса в пра¬
воте своего деда, ибо после прекращения переписки с Марксом регу¬
лярно посылал ему свои агитационные сочинения. Отношение к ним
Маркса было однако таким, какого Лассаль не суют ожидать. В письмах
к Энгельсу Маркс критиковал их с резкостью, доходившей в некого
рых случаях до ожесточенной несправедливости \ Мы не станем входить
в неприятные .подробности, с которыми можно ознакомиться по пере¬
писке между Марксам и Энгельсом. Достаточно сказать, что Маркс на¬
зывал эти произведения Лассаля, указавшие путь к новой жизни сотням
тысяч немецких рабочих, плагиатом ученика григотовительного класса.
?ак он говорил о тех вещах Лассаля, которые он читал, а о тех, что не
Яггал, он писал, что это — ученические упражнения, на чтение кото¬
рых не стоит убивать время.
Только тупые,фарисеи могут отделаться по этому поводу глупыми
* Неверно. Маркс критиков« Лассаля совершенно справедливо. См. вступи¬
тельную статью. — А. В.
258

отговорками, что Маркс, как учитель Лассаля имел право так говорить
про него. Маркс не был сверхчеловеком и сам считал себя только че¬
ловеком, которому ничто человеческое не чуждо. Безмозглое гюгтугай-
ничанье — это как раз то, чего он больше всего не выносил. В его соб¬
ственном духе ему воздается не меньше уважения 'исправлением допу¬
щенной им несправедливости, чем возмездием за несправедливость, со¬
вершенную по отношению к нему. Маркс больше выигрывает от обо¬
снованной и беспристрастной критики его отношений к Лассалю, чем
от подражания тем людям, которые молятся на каждую его букву и ко¬
торые, пользуясь сравнением Лессинга, с его ночными туфлями в руках
плетутся по проложенному им пути.
Маркс и был и не был учителем Лассаля: с известной точки зрения
он мог бы оказать о Лассале то же, что по ореданию сказал перед
смертью Гегель о своих учениках: «Только одш из них понял меня,
но и его понимание оказалось недоразумением». Лассаль, был
самый гениальный приверженец, приобретенный Марксам и Энгель¬
сом, но альфы и омеги nix нового мировоззрения — исторического
материализма — он никогда не усвоил себе с полной ясностью. Он во
всю жизнь не освободился от «спекулятивного понятия» гегелевской
философии и при всем своем понимании всемирно-исторического значе¬
ния пролетарской классовой борьбы всегда представлял себе ее в иде¬
алистической форме мышления, свойственного буржуазной эпохе, т. е.
в форме ее философии и юриспруденции.
Следствием этого было то, что Лассаль как экономист не шел ни
в какое сравнение с Марксом, и экономические взгляды Маркса он не¬
достаточно усвоил или даже неверно понимал. Маркс сам—иногда слиш¬
ком мягко, но чаще стишком резко — попрекал его этим. В изложении
своей теории ценности Лассалем он находил лишь «значительные недо¬
разумения», а между тем вернее было бы сказать, что Лассаль совер¬
шенно не^-понял этой теории. Он воспринял из нее только то, что под¬
ходило к его филоосфоюи-правовому мировоззрению: доказательство,,
что общественно-необходимое рабочее время, которое образует стои¬
мость, приводит к необходимости общественного производства, при ко¬
тором только и будет обеспечен рабочему полный продукт его труда1. Но
для Маркса развитая им теория стоимости была разгадкой всех зага¬
док, заключающихся в капиталистическом способе производства. Она
была нитью, по которой можно проследить образование стоимости и
прибавочной стоимости как всемирно-исторический процесс, который
должен превратить капиталистическое общество в общество социали¬
стическое. Лассаль проглядел различие между трудом, поскольку он
производит потребительные стоимости, и трудом, поскольку он создает
стоимости меновые; он проглядел ту двоякую природу заключенного в
товарах труда, которая была для Маркса краеугольным камнем пони¬
мания всей политической экономии. В этом решительном пункте и
вскрывается глубочайшее различие, существовавшее между Лассалем с
Марксом, различие между философоки-правовьгм и экономическо-мате¬
рна диетическим пониманием общественных явлений.
1 Эга неверная установка Меринга, заимствованная им у Лассаля,—так же
как и другие его ошибки в этом вопросе—подвергается подробной критике во
вступительной статье. — А, В.
*	25»

В других экономических вопросах Маркс слишком резко судил о
слабостях Лассаля. Так, он резко критиковал главные экономические
установки лассалевской агитации — названный им «железным» закон
.заработной платы и производственные товарищества с государственным
кредитом. MapiKC считал, что свой «железный» закон Лассаль заимство¬
вал у английских экономистов Мальтуса и Рикардо, а производствен¬
ные товарищества взял у французского католического социалиста Бю-
ше. На самом деле однако Лассаль взял и то и другое из «Коммунисти¬
ческого манифеста».
Из теории населения Мальтуса, утверждавшего, что люди размно¬
жаются всегда быстрее, чем увеличиваются средства пропитания, Ри¬
кардо вывел закон, согласно которому средняя заработная плата огра¬
ничивается минимумом средств, необходимых для удовлетворения жиз¬
ненных (потребностей по привычному уровню, установившемуся (ge -
wohnheitsmässig) для поддержания существования и для размножения
населения. Этого обоснования закона заработной платы посредством
якобы естественного закона Лассаль никогда -не принимал. Он так же
резко боролся (Против теории населения Мальтуса!, как Маркс и Энгельс.
Свой «железный»' закон заработной платы он утверждал только для
капиталистического общества «при существующих обстоятельствах, при
господстве опроса и предложения работы». В этом он шел -по следам
(Коммунистического манифеста» х.
Только спустя три.года после смерти Лассаля Маркс доказал растя¬
жимость закона заработной платы как он формируется при высшем
развитии капиталистического общества. Он указал, что его высшим
пределом является -потребность капитала в процессе увеличения стои¬
мости, а низшим—те страдания, которые может вынести рабочий, не
умирая немедленно голодной смертью. В этих пределах высота зара¬
ботной платы определяется не естественным движением населения, а
тем противодействием, 'которое оказывают рабочие постоянному стрем¬
лению капитала выжать из «их возможно большее количество неопла¬
чиваемого труда. Вследствие этого профессиональная организация ра¬
бочего класса приобретает для пролетарской освободительной борьбы
совсем другое значение, чем то, которое приписывал ей Лассаль.
Если в этом пункте Лассаль лишь отстал от Маркса по своему
экономическому пониманию, то со своими производственными товари¬
ществами oiH впал в сплошное непонимание. Он не перенял их от Бюше
и не считал их панац-еей, а видел в «их начало обобществления произ¬
водства. С такой точки зрения «Коммунистический манифест» .рассма¬
тривал централизацию кредита в руках государства и учреждение на¬
циональных фабрик. Но эти мероприятия перечислялись в «Коммунисти¬
ческом манифесте» лишь среди ряда других. Все они признавались «эко¬
номически «еиостаггоЧнькМ! ( и ненадежными, но способными при даль¬
нейшем 'развитии движения выйти за сваи пределы и неизбежными как
средства для переворота всего способа производства». Лассаль же видел
в своих производственных товариществах «органическое горчичное
зерно, неудержимо стремящееся к дальнейшему развитию и разверты¬
вающееся из самого себя». Этим Лассаль безусловно обнаруживает «за-
1 О всех этих ошибках Mepimia также см., вступительную статью. — А В.
«60

ражееие французским социализмом», допуская возможность устранить
законы товарного производства -на почве товарного же производства.
Слабые стороны экономических воззрений Лассаля, — мы указали
лишь на несколько основных 1гункто»в,—конечно могли» (вызвать чув¬
ство досады у Маркса»: то, что он давно уже выяснил, снова подверга¬
лось сомнению. Вот почему некоторые его резкости» по этому поводу
вполне объяснимы. »Но, поддаваясь этому понятному чувству досады,
Маркс упускал из виду, что Лассаль при всех своих теоретических про¬
махах проводил по существу его политику1. Маркс всегда советовал
примыкать к крайне левому крылу уже существующего движения для
того, чтобы толкать его вперед, ив 1848 г. он сам следовал этой прак¬
тике. Лассаль поддавался «(непюсре'дственнъим условиям времени» не в
большей мере, чем сам Маркс в революционные годы. А когда Маркс
утверждал, что Лассаль как основатель секты отрицал всякую есте¬
ственную связь с прежним »движением, то это верно в том отношении,
что в своей агитации Лассаль никогда не упоминал о Союзе коммуни¬
стов и о «Коммунистическом манифесте». Н»о тщетно было бы искать
ссылки на Союз и Манифест и в нескольких сотйях номеров «Вовой
рейнской газеты».
После смерти Маркса и Лассаля Энгельс, правда, косвенно, но тем
решительнее, оправдывал тактику Лассаля. Когда в 1886 и 1887 годах
в Соединенных штатах стало развиваться массовое пролетарское дви¬
жение с очень путанной программой, Энгельс написал своему ста¬
рому другу Зорге: «Первым крупным шагом, »необходимым во» всякой
стране впервые .вступающей о движение, шляется образование рабо¬
чими самостоятельной .политической партии — все. равно как, лишь бы
это была особая рабочая партия». Если первая прсмраэдма этой партии
будет вначале путанная и страдающая многими недостатками», то это —
неизбежное, «о скоро преходящее зло. В таком же смысле он писал и
другим партийным товарищам в Америке. Марксистская теория есть не
единственно спасительная догма, говорил он им, а изложение процесса
исторически неизбежного развития; »не следует усиливать хаотичность
первого .выступления навязыванием людям -насильственным путем таких
вещей, которых они теперь еще не в состоянии понять, но которым они
скоро научатся.
Энгельс, ссылался .при этом .как на пример на себя и на Маркса п
революционные годы. «Когда -мы весною 1848 г. вернулись »в Германию,
то примкнули к демократической .партии, так как это был единствен¬
ный путь, чтобы »привлечь внимание рабочего класса; мы были самьгм
передовым- крылом -партии, но все же крылом ее». И как «»Новая .рейн¬
ская газета» молчала о «Коммунис таческом манифесте», так и Энгельс
предостерегал от того, чтобы выдвигать его в акюриканкжш1 двгтжении.
“Этот Манифест, как и все почти- »мелкие (работы, написанные Марксом
и им, говорил Энгельс, еще слишком труднодоступен для Америки.
Американские рабочие едва- только вступают в движение; они еще нераз¬
виты и отстали, особенно в теоретическом отношении: «Рычаг нужно
непосредственно применить к практике, а .для этого необходима совер¬
1 Критику и этого неверного утверждения Меринга см.^во вступительной
статье.— А. В.
261

шенно новая литература. Когда люди будут на более или менее правиль¬
ном пути, то Манифест не преминет оказать свое действие; теперь же
он воздействовал бы только на немногих». И в ответ Зорге, •который,
возражая ему, указывал, как глубоко Манифест подействовал ори своем
гюяелении на него, когда он был еще мальчиком, Энгельс написал: «Вы
были сорок лет тому назад немцем и обладали ‘немецким теоретическим
смыслом, поэтому Манифест и оказал на вас такое действие; между тем,
хотя его и перевели на английский, французский, фламандский, датский
и другие языки, он не имел никакого влияния на все другие народы». В
1863 г. в германском рабочем классе после долгих лет тяжкого гнета
осталось лишь немного из этого теоретического смысла, и он также
нуждался в продолжительном воспитании, чтобы снова понять Ма¬
нифест.
Агитация Лассаля была безукоризненна именно в том, что
Энгельс, постоянно и вполне правильно ссылаясь на Маркса, опре¬
делял как «главное» в начинающемся, рабочем движении. Если Лас¬
саль как экономист стоял далеко позади Маркса, то как революционер
он с ним одного ранга г, если только мы не хотим порицать Лассаля за
то, что бурный порыв 'революционной энергии перевешивал в нем не¬
устанное терпение тучного исследователя. Все его писания — за одним
исключением «Геракшта» — были рассчитаны на непосредственное
практическое действие.
Лассаль строил свою агитацию на широком и прочном фундаменте
классовой борьбы и ставил своей неизменной целью завоевание полити¬
ческой власти рабочим классом'. Он отнюдь не прописывал этому дви¬
жению доктринерских рецептов, в чем ею упрекал Маркс, а примыкал
к «элементам действительности», которые уже вызвали известное дви¬
жение среди германских рабочих, он ухватился за всеобщее избира¬
тельное право и 'вопрос о товариществах. Лассаль гораздо правильнее
оценил всеобщее избирательное право, именно как рьгчаг про¬
летарской классовой борьбы, чем. — по крайней мере в свое
время — Маркс и Энгельс. А что касается его производствен¬
ных товариществ с государственным кредитам, то, что бы против
них ни возражать, в оонозе их лежит верная мысль о том, — цитируем
подлинные слова Маркса, сказанные им несколько лет спустя, — «что
кооперативный труд, для того чтобы оказаться спасительным для рабо¬
чих масс, должен разрастись до национальных размеров и, следователь¬
но, его необходимо поддержать государственными средствами» 2. «Гла¬
варем секты» Лассаля делало—и то лишь по видимости — чрезмерное
преклонение его приверженцев, и в этом нельзя во всяком случае ви¬
нить непосредственно и в первую голову его самого. Лассаль достаточно
старался, чтобц «бараньи головы не принимали все движение за дело
одного человека»; он пытался привлечь к своей агитации не только
Маркса и Энгельса, но Бухера, Родбертуса и некоторых друпих. А так
как ему не удалось привлечь к работе духовно равного ему товарища,
1 См. вступительную статью. — А. В.
2 И это истолкование Маркса Мерингом неверно, ибо Маркс имел в виду
■оддержку этих товариществ средствами пролетарского государства.
См. резолюции Женевского конгресса I Интернационала (1866 т.) —А. В.
262

то вполне естественно, что признательность рабочих принимала иногда
безвкусную форму личного культа. Но Лассаль не был, конечно, чело¬
веком, оставляющим свой светильник под спудом. Самоотверженностью
Маркса, для которого ©се личное отступало на задний план перед де¬
лом, Лассаль не отличался.
Следует обратить 'внимание еще на одно обстоятельство — на рез¬
кую оо видимости борьбу либеральной буржуазии с прусским прави¬
тельством, из которой исторически исходила агитация Лассаля. С 1859 г.
Маркс и Энгельс стали уделять по разного рода вопросам' повышенное
внимание неме-цкому делу, но ©се лее в настоящий контакт с этим делом
они, как это видно из их переписки до 1866 г., не вошли. Несмотря на
опыт, вынесенный ими из революционных лет, они все еще раосчиты^
вали на возможность буржуазной и даже милитаристской революции.
Переоценивая германскую буржуазию, они недооценивали великопрус¬
скую политику. Они не могли отрешиться от впечатления своей моло¬
дости, когда их рейнская родина © гордом сознании своей передовой
культуры смотрела сверху вниз на старопрусские вотчинные области.
Потом, чем более их главное внимание обращено было на царские пла¬
ны -мирового господства, тем более они усматривали в Пруссии только
русскую сатрапию. В Бисмарке они склонны были в-идеть лишь «ору¬
дие одного русского орудия» — того «таинственного человека в Тю-
ильри», о котором! они говорили уже в 1859 г., что он пляшет только
под дудку русской дипломатии. Они были весьма далеки от мысли, что
великопрусская политика при всех своих недостатках в других отно¬
шениях -может -привести -к последствиям, которые будут в одинаковой
мере неприятным сюрпризом 'как для Парижа, так и для Петербурга.
Но так мак они считали, что в Германии еще возможна буржуазная
революция, то тактика Лассаля казалась им совершенно несвоевремен¬
ной. И если бы они рассуждали правильно, то никто не согласился бы
с ними охотнее, чего Лассаль \
Лассаль стоял ближе -к немецкой действительности и -вернее судил о
ней. Он исходил из того — и пса этим зшко-м победил, — что фили¬
стерское движение пропресшвно-й буржуазии никогда не приведет ни к
чему, «хотя бы прождать столетия и даже целые геологические перио¬
ды». Но если отпадает возможность буржуазной революции, то нацио¬
нальное объединение Германии по предвидению Лассаля, поскольку око
в этом случае вообще будет еще возможно, явится делом династического
перевороти, и в кем-, по его мнению, рабочая партия должна стать та*
раном. Конечно, когда он уже в своих переговорах с Бисмарком хотел
заманить великопруоскую политику на скользкий путь, то этим он наг
рушил требования, правда, еще не принципа, но уже политического
такта. В этом Маркс и Энгельс справедливо обвиняли его.
То, что в 1863 и 1864 годах разъединяло их с Лассалем, было по су¬
ществу, как и в 1859 г., «их расхождение относительно фактических
предпосылок». Этим устраняется -кажущийся оттенок личной вражды о
резких суждениях Маркса о Лассале именно в эти годы. Маркс все же
никогда не мог полностью преодолеть свое предубеждение прошв Лас¬
1 Дальнейшее развитие немецкой истории показало, что прав был Маркс, •
не Лассаль. См. вступительную статью. — А. В-
263

саля, имя которого история германской социал-демократии всегда б>
дет упоминать .рядом с именами Маркса и Энгельса. Даже примиряю •
щая сила, смерти не надолго смягчила отношения Маркса к Лассалю.
' Известие о смерти Лассаля Маркс получил от Фрейлиграта и 3 сен¬
тябри телеграфировал об этом Энгельсу. Энгельс «а следующий день
ответил: «Ты-можешь себе .представить,.как меня поразила эта весть.
Каков бы ни был Лассаль как личность, как литератор, как ученый, но
как политик — это несомненно один из самых значительных умов и
Германии. Он был для нас в настоящем весьма ненадежным другом, а и
будущем* довольно несомненным врагом, но все же становится очень
больно, когда видишь, как Германия губит всех сколько-нибудь дельных
людей крайней партии. Какое теперь .поднимется ликование среди фаб¬
рикантов и прогресоистоких псов и свиней. Лассаль ведь был един¬
ственный человек .в Германии, которого они боялись».
Маркс ответил «е сразу, а 7 сентября написал: «'Несчастная смерть
Лассаля не выходит все эти дни у меня из головы. Он ©се-Таки был од¬
ним из старой гвардии* и врагом наших .врагов... Несмотря на все, мне
брльно, что © .последние годы наши отношения были омрачены, правда,
по его вине. С другой стороны, я доволен, что- при подстрекательствах
с различных сторон, я устойл и ни ра-зу не выступил против него в
его «год торжества». Черт возьми! Наша кучка все редеет, а новых
не прибавляется»* Графине Гатцфельд Маркс написал сочувственное
письмо: «Он умер молодым, в борьбе, как Ахилл». -Когда 'вскоре после
этого болтун Блинд хотел придать себе важность за счет Лассаля.
Маркс очень резко отчитал его: «Я далек от того, чтобы растолковы¬
вать значение такого человека, как Лассаль, и действительный смысл
его агитации подобному цирковому клоуну, за (которым не стоит ничего
кроме его собственной тени. Напротив, я убежден, что г. Карл Блинд
только выполняет свое природное назначение, лягая мертвого льва». И
еще несколько лет спустя Маркс в письме -к Швейцеру .подтверждал
«бессмертную заслугу Лассаля», который, несмотря на совершенные
<им при агитации «крупные промахи», вновь вызвал к жизни после пят¬
надцати летней спячки германское рабочее движение.
Наступило однако опять .время, когда Маркс судил о *мертвом Лас-
сале с еще большей горечью и несправедливостью, чем о живом \ От
этого остается тяжелым оса-док, и он исчезает лишь при возвышенной
мысли, что современное рабочее движение слишком огромно для того,
чтобы его мог -исчерпать даже са-мый огромный ум.
* См. вступительчую статью. — А. В.

11
НАЧАЛО ИНТЕРНАЦИОНАЛА
1.	ОСНОВАНИЕ
Через несколько недель после смерти Лассаля, 28 сентября 1864 г.,
в Лондоне, на большом митинге в Сент-Мартинс-Хо/се была основана
Интернациональная рабочая ассоциация.
Она не являлась созданием одного человека, не была «маленьким
туловищем» с большой головой», безродным союзам заговорщиков; она
не была ни тем ничтожным призраком, да тем- страшилищем, каким ее
поочереди представляла себе подхлестываемая злой совестью фантазия
капиталистических герольдов. Она была скорее переходной формой
пролетарской освободительной борьбы. И по своегму историческому
существу эта форма была столь же необходимой, сколь и преходящей.
Капиталистический способ производства, противоречивый сам* в
себе, создает современные государства и вместе с тем разрушает их.
Он обостряет национальные противоречия до крайних пределов и в то
же время -пересоздает все нации по своему образу и -подобию. На почве
капиташстического способа производства эти- противоречия являются
неразрешимыми и о ник разбивались все -попытки установить -м.ежтг
2вй

«иродами то братство, о котором столько пела и трубила буржуазная
революция. В то время как крупная промышленность так много атрогку
ведывала о свободе и о мире между народами, имен-но она- .превратила
земной шар в оплошной военный лагерь, чего не знал в такой мере
ни один из предшествующих периодов истории.
С падением капиталистического способа производства падает и его
внутреннее противоречие. Конечно, пролетарская освободительная
борьба может развиваться только на национальной почве; а так как
капиталистический процесс производства совершается также в нацио¬
нальных рамках, то всякий пролетариат прежде всего сталкивается со
своей буржуазией. Но пролетариат не подчинен той безжалостной кон¬
курентной борьбе, которая готовит быстрый и стремит епьный конец
всяким интернациональным мечтаниям буржуазии о свободе и о-мире.
Как только рабочие осознают, — а это осознание совпадает с пер¬
вым пробуждением- их классового сознания, — что они должны пре¬
кратить конкуренцию в собственных рядах, чтобы иметь вообще воз¬
можность успешно противодействовать превосходству капитала, в это-т
момент останется лишь один шаг до более углубленного понимания
необходимости * прекратить также и конкуренцию между рабочими
классами различных стран и необходимости общего сотрудничества
для того, чтобы сломить интернациональное господство буржуазии.
Соответственно с этим ib современном рабочем движении уже рано
обнаружилась интернациональная тенденция. То, что буржуазному рас¬
судку, забаррикадированному интересами наживы, казалось только от¬
сутствием' -патриотизма, а также недостатком образования и понима¬
ния, то явилось жизненным условием пролетарской освободительной
борьбы. Но хотя эта бешьба должна и мбжет разрешить раздор .между
национальным и интернациональным принципами, среди которых
вечно извивается буржуазия, все же она не владеет волшебной па¬
лочкой и не -может сразу превратить тяжелый и крутой -подъем в
гладкую и ровную дорогу. Современному рабочему классу приходится
бороться в условиях, поставленных ему историческим .развитием; ьх
нельзя разбить одним могучим натиском, а можно лишь преодолеть —
8 смысле гегелевского выражения «понять — значит -преодолеть».
Такое понимание однако в высшей степени затруднялось тем, что
начало европейского рабочего движения, в котором уже сразу обна¬
ружилось его интернациональное устремление, часто совпадало и скре¬
щивалось с созданием великих национальных -государств, и этэ было
результатам -капиталистического опособа производства. Через не¬
сколько недель после того как «Коммунистический манифест» возве¬
стил о необходимости объединения пролетариата всех культурных стран
как -неизбежного условия его освобождения, разразилась революция
1848 г. В Англии и франции она уже противопоставила друг другу бур¬
жуазию и пролетариат как враждебные силы, но в Германии и в Италии
она еще только вызвала борьбу за национальную независимость.
Правда, пролетариат, поскольку о-н уже активно проявлял себя, верно
понял тогда, что эта борьба за независимость, если и не является ни
в каком случае его -конечной целью, -все же служит этапом на ттути
к достижению этой цели. Именно он выставил самых отважных бор¬
цов национального движения в Германии и Италии, и нигде это движение
°вб

не встречало более энергичного содействия, чем в «Новой рейнокой
газете», издававшейся авторами «Коммунистического манифеста». На¬
циональная борьба однако естественно отодвинула назад интернацио¬
нальную идею, в особенности после того, как немецкая и итальянская
б)ржуазия начала искать выхода в помощи реакционных штыков.
В Италики стали организовываться союзы рабочей помощи под
знаменем Маццими; это знамя конечно отнюдь не было социалистиче¬
ским, но оно все же было республиканским. А в более развитой Герма¬
нии, где рабочим уже со времени Вейтлиега не было чуждо сознание
интернациональной общности их дела, именно из-за национального
вопроса возникло почти десятилетнее междоусобие.
Иначе обстояло дело во Франции и в Англии, где национальное
единство было давно уже прочно обеспечено, когда началось рабочее
движение. Там уже в домартовское время веял дух интернационализма.
Париж считался главным центром европейской революции, а Лондон
был столицей мирового рынка. Однако и тут интернациональное тече¬
ние несколько отступило назад после -поражений 'Пролетариата.
Ужасное кровопускание июньских сражений ослабило французский
пролетариат, а железный гнет банопартовского деспотизма мешал раз¬
витию его профессиональных и политических организаций. Получился
рецидив домартовского сектантства; из его хаоса ясно проступали два
более заметных течения, в которых до известной степени раздельно
выявлялись — в одном революционный, в другом — социалистический
элемент. Первое примыкало к Бланки, не имевшему собственно социа¬
листической программы и хотевшему завоевать политическую власть
посредством отважного нападения врасплох, произведенного решитель¬
но действующим меньшинством.. Второе, несравненно более сильное те¬
чение находилось под духовным влиянием' Прудона, который своими
утопическими меновыми банками для устройства безвозмездного кре¬
дита и другими доктринерскими экспериментами только отклонял про¬
летариат от политического движения. Об этом течении Маркс
говорил уже в своей книге «Восемнадцатое брюмера» что оно отка¬
зывается от мысли перевернуть старый мир его же собственными гро¬
мадными общественными совокупными средствами, а пытается достиг¬
нуть освобождения лишь за спиною общества, так сказать, частным
образом, оставаясь в пределах его ограниченных условий суще¬
ствования.
В некоторых отношениях аналогичное движение происходило и в
английском рабочем классе после крушения чартизма. Великий утопист
Оуэн был еще жив, хотя и в престарелом возрасте, но его школа вы¬
родилась в религиозное свободомыслие. Наряду с этим возник христи¬
анский социализм Кингсли и Мориса. Хотя его и не следует сваливать
8 одну кучу с его континентальными пародиями, но и он стоял вне
всякой политической борьбы, ограничиваясь распространением о5ра-
зования и кооперирования. И даже профессиональные союзы — трэд-
юниюны, — составлявшие преимущество Англии перед Францией, были
равнодушны к политике и ограничивались удовлетворением своих бли¬
жайших потребностей, что облегчалось лихорадочной промышленной
деятельностью 50-х подов и преобладанием Англии на мировом эьгнке.
Несмотря на все это, интернациональное рабочее движение лишь
£67

весьма постепенно вымирало на английской почве. Последние следы его
можно обнаружить еще в конце 50-х годов. «Демократическое брат¬
ство» протянуло свое существование до Крымской войны, и даже когда
ото окончательно заглохло, .возник еще интернациональный комитет
и затем интернациональная ассоциация, над созданием которых осо¬
бенно потрудился Эрнст Джонс. Большого значения они, конечно, не
приобрели, но .все же показали, что интернациональная идея не утасла
окончательно, а еще тлела слабой искрой и могла легко разгореться
ярким пламенем от более сильных порывов ветра.
Такими порывами ветра были последовавшие один за другим тор¬
говый кризис 1857 г., .война 1859 г. и .в особенности гражданская война,
вспыхнувшая после 1860 г. (.между Северными и Южными штатами
Североамериканского союза. Торговый кризис 1857 г. нанес бонапар-
товско.му величию Франции первый серьезный удар, и попытка отвести
этот удар авантюрой в области,внешней политики оказалась неудач¬
ной. Духи, вызванные к жизни декабрьским героем, давно уже не былц
в его .власти. Движение за объединение Италии уже вышло за жела¬
тельные ему пределы,- а французская буржуазия не довольствовалась
тощими лаврами битв при Мадженте и Сольферино. Тогда-то и при¬
шло ему на ум предоставить большую свободу , действия рабочему
классу, чтобы поубавить растущую спесь буржуазии. Ведь возможной ■»
существования втс-рой империи зависела, собственно говоря, от успеш¬
ного .разрешения задачи — как поставить буржуазию.и пролетариат
под взаимную угрозу.
Бонапарт, конечно, думал не о политических уступках, а только
о профессиональных. Прудон, пользовавшийся сравнительно наиболь¬
шим влиянием во французских рабочих кругах, был противником, им¬
перии,— хотя некоторые из его парадоксальных причуд могли дать
повод к противоположному заключению', — но он вместе с тем был
и против стачек. Однако именно здесь были заделы жизненные интере¬
сы французских рабочих. Несмотря на увещания Прудона и на стро¬
гий запрет организовывать сообщества, за время с 1853 по 1866 годы
уголовными судами было осуждено не менее 3 909 рабочих за участие
в 749 сообществах и стачках. Бонапарт, этот поддельный Цезарь,
начал с того, что даровал осужденным помилование. Затем он поддер¬
живал отправку французских рабочих та Лондонскую 'всемирную вы¬
ставку 1862 г., и его .поддержка была бесспорно более основательной,
чем одновременное осуществление той же мысли немецким националь¬
ным' союзом. Делегатов избирали их товарищи по ремеслу. В Париже
было устроено 50 избирательных бюро для рабочих 150 профессий, ко¬
торые послали о Лондон. 200 представителей. Расходы были покрыты
частью путем добровольной подписки, а главный» образом из средств
имперского и городского казначейств, давших по 20 тыс. франков
каждое. После своего возвращения делегаты имели право напечатать
подробные отчеты1, которые в значительной степени выходили за преде¬
лы профессиональных интересов. При тогдашних обстоятельствах это
уже имело политическое значение и вызвало тяжкий »вздох у вещего ан¬
гела — парнжюсото префекта полиции. Прежде чем пускаться на та¬
кие шутки, говорил он, лучше бы император сразу отменил запрет
коалиций.
9АЯ

И действительно1, рабочие не оказало своему своекорыстному по¬
кровителю той признательности, которой он считал себя вправе ожи¬
дать. Они отблагодарили его так, как он этого заслужил. Ш вы¬
борах 1863 г. в Париже за кандидатов, выставленных правительством';
было подано тоЛько 82 тыс. голосов, а за кандидатов оппозиции —
153 тыс. голосов, в то время как на выборах 1857 г. правительство
имело еще 111 тыс. голосов, оппозиция же — всего 96 тыс. По общему
мнению, такая перемена лишь в небольшой мере объяснялась поворо¬
том буржуазии; она была1 главным образом вызвана изменившимся
отношением со стороны рабочего класса, который именно тогда, когда
дже-Бонапарт начал заигрывать с ним, и стал проявлять свою незави¬
симость — сначала, правда, только под знаменем буржуазного ради¬
кализма. Это предположение подтвердилось при дополнительных вы¬
борах в Париже iE 1864 г. тем, что шестьдесят рабочих выставили сво¬
им , кандидатом гравера Толэна и издали манифест, в котором возве¬
щали о рробуждении социализма. Конечно, говорилось в нем1, социа¬
листы многому научились из опыта прошлого. В 1848 г. рабочие не
выработали еще ясной програ1ммы: они следовали той или иной соци¬
альной теории скорее инстинктивно, чем сознательно. Теперь же они
держатся подальше от утопических крайностей и стремятся^ к социаль¬
ным реформам. В качестве таких реформ Толэн требовал свободы пе¬
чати и собраний, отмены запрета коалиций, обязательного бесплатною
обучения и отмены бюджета вероисповеданий.
Толэн однако собрал всего лишь несколько сотен голосов. Прудон
вполне разделял мысли манифеста., но был против участия в выборах:
подача чистых избирательных записок казалась ему более резкой фор¬
мой протеста против империи. Бланкисты считали манифест слишком
умеренным, а буржуазия в ее либеральных и радикальных оттенках
за немногими исключениями с насмешками и издевательством обруши¬
лась на самостоятельное выступление рабочих, хотя программа Толэш
ре создавала еще для нее никаких поводов к беспокойству. Все это
было похоже на то, что происходило одновременно' в Германии. Под¬
бодренный этим Бонапарт решился еше на один шаг: в мае 1864 г.
издан бьшт закон, правда, еще не отменявший запрещения профессио¬
нальных союзов (самый запрет был снят лишь четыре года спустя), но
устранявший те статьи уголовного уложения, которые воспрещали ко¬
алиции рабочих, направленные на улучшение условий труда.
В Англии запрет стачек снят был уже в 1825 г., «о существование
прэд-юнионов еще не было обеспечено ни юридически, ни фактически.
Их члены были лишены политических избирательных прав, которые
помогли бы им устранить законы, затруднявшие борьбу за улучшение
условий жизни. Возникновение континентального капитализма, лишав¬
шего прочных корней существования несметное чисто .людей, грозило
им опасной и грязной конкуренцией: при всякой попытке к увеличе¬
нию заработной платы и к сокращению рабочего дня капиталисты угро¬
жали ввозом французских, бельгийских, германских и вообще иностран¬
ных рабочих. Особенно взбудоражила рабочих американская граждан¬
ская война. Она вызвала хлопковый кризис, который навлек величай-
1ДИе бедствия на рабочих английской текстильной промышленности.
Так пробудились трэд-юнионы от своего созерцательного существо¬
269

вания. Возник новый юнионизм, представленный несколькими опытными
руководителями самЕгх крупных трэд-юнионов. Это были: Алла-н — от
машиностроительных рабочих; Апльгарт — от плотников, Люкрафт —
от столяров, Крамер — от каменщиков, Оджер — от сапожников и др.
Они признали необходимость политической борьбы и дай профессио¬
нальных союзов и сосредоточили внимание на избирательной реформе.
Они были движущей силой грандиозного митинга в Сент-Джемс-Холе,
под председательством радикального политика Брайта. На митинге
поднят был бурный протест против плана Пальмерстона, который хо¬
тел вмешаться в американскую гражданскую войну в пользу южных
рабовладельческих штатов. Затем эти же вожди трэд-юнионов устро¬
или торжественный прием Гарибальди, когда он приехал в Лондон вес¬
ной 1864 г.
Политическое пробуждение английского и французского рабочего
класса снова вызвало к жизни идею интернационализма. Уже во время
всемирной выставки 1862 г. устроен был «праздник братания» между
французскими делегатами и английскими рабочими. Связь сделалась
еще более тесной благодаря польскому восстанию 1863 г. Польское
дело было издавна очень популярным среди революционных элементов
западно-европейских культурных народов. Вследствие расчленения и
угнетения Польши три восточные держазы сделались одной реакцион¬
ной силой. Восстановление Польши явилось бы ударом в сердце для
русской гегемонии в Европе. Уже «Демократическое братство» регу¬
лярно праздновало торжественным образом памятные дни польской ре¬
волюции 1830 г., восторженно приветствуя польский народ, но всегда
в том смысле, что восстановление свободной и демократической Польши
является необходимой предпосылкой освобождения пролетариата. Так
было и в 1863 г. На лондонском польском митинге, на который послали
своих представителей французские рабочие, ясно звучала социальная
нота. Она была также основным тоном адреса, отправленного комите¬
том английских рабочих под председательством Оджера к французским,
рабочим с выражением благодарности за их участие в польских митин¬
гах. Адрес указывал, что грязная конкуренция, которую английский
капитал устраивает английскому пролетариату, ввозя в Англию ино¬
странных рабочих, только потому и возможна, что нет организованной
связи между рабочими классами всех стран.
Этот адрес был переведен на французский язык профессором Бис-
пи. Он читал историю в Лондонском университете и имел многочис¬
ленные заслуги пред рабочим классом. Адрес вызвал оживленный от¬
клик на -парижских заводах. Решено было отправить в Лондон делега¬
цию с ответом. Для принятия этой делегации лондонский комитет со¬
звал на 28 сентября 1864 г. большой митинг в Сент-Мартшьс-Холе. За¬
седание происходило пои председательством профессора Бисли, и зала
была битком набита. Толэн прочел ответный французский адрес, кото¬
рый начинался с отклика на польское восстание: «Снова Польша за¬
душена в .крови ее сынов, а мы все еще остаемся бессильными зрите¬
лями». Затем следовало требование, чтобы голосу народа внимали во
всех важных политических и общественных вопросах. Деспотическую
власть капитала нужно свергнуть. Разделение труда превратило чело¬
века в механическое орудие. Свободная конкуренция без солидарности
270

рабочих приведет к промышленному закрепощению, еще более беспо¬
щадному и роковому,	чем крепостничество, свергнутое в дни
Великой	французской революции. Рабочие всех стран должны
соединиться, чтобы поставить непреодолимые преграды этому роко¬
вому строю.
После оживленных прений, в которых от имени немецких рабочих
выступ ли Эккариус, митинг по предложению трэд-юниониста Уилера по¬
становил избрать комитет с правам кооптации новых членов и пору¬
чить ему выработать устав интернационального союза. У опав предпо¬
лагался временным, действующим до созыва на следующий год между¬
народного конгресса в Бельгии, который и примет окончательные ре¬
шения. Комитет был избран; он состоял из многочисленных тред-юнио¬
нистов и представителей иностранных рабочих; среди них был и пред¬
ставитель германских рабочих — в газетном отчете он назван послед¬
ним — Карл Маркс.
2.	УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ ВОЗЗВАНИЕ И УСТАВ
ИНТЕРНАЦИОНАЛА
До того времени Маркс не принимал деятельного участия в это*
деле. Его пригласил француз Ле-Любе как представителя немецких
рабочих и предложил ему вьставить одного из них в качестве оратора-
Маркс выдвинул Эккариуса, сам же присутствовал на митинге, без¬
молвно сидя на. эстраде.
Маркс был достаточно высокого мнения о своей научной работе,
чтобы отдавать ей предпочтение перед всякой игрой в единение, если
оно с самого начала представлялось безналежным-; но он всегда
готов был отложить свою работу, когда дело шло о чем-нибудь прино¬
сящем пользу пролетариату. Он видел, что на этот раз выступили «дей¬
ствительные силы». Он писал Вейдемейару и в том же духе другим
друзьям: «Недавно основанный интернациональный рабочий комитет
не лишен значения. Английские члены его состоят большею частью из
руководителей здешних трэд-юнионов, т. е. из действительных рабочих
королей Лондона. Это сни организовали грандиозный прием Гарибальди,
а устроенный ими в Сент-Джемс-Холе огромный митинг (под предсе¬
дательством Брайта) помешал Пальмерстону объявить войну Соеди¬
ненным штатам, что он уже собирался сделать. Со стороны французов
участвуют малозначительные люди, но они являются непосредственными
прелеп авителями руководителей парижских рабочих. Установлена так¬
же связь с итальянскими союзами, кошресс которых недавно состоял¬
ся в Неаполе. Хотя я в течение ряда лег систематически отклонял от
себя всякое участие в «организациях», но все же на этот раз принял
приглашение, потому что дело идет о чем-то, быть может, значитель¬
ном». Маркс признал, что «тут, очевидно, происходит воскресение
рабочих классов», и счел своим высшим долгам подготовить ик
новые пути.
271

По счастливой случайности на его долю в силу внешних -обстоя-
гельств само собой вышло (духовное (руководительство. Избранный ко¬
митет пополнил свой состав привлечением новых сил и состоял .прибли¬
зительно из пятидесяти -членов; половину их составляли английские ра¬
бочие. Затем наиболее многочисленно представлена была Германия —
десятью -членами, из которых Маркс, Зккариус, Лесснер, Лохнер и
Пфен-дер раньше принадлежали еще к Союзу коммунистов. Франция
имела девять представителей, Италия — -шесть, Польша и Швейцария —
по два. После своего создания комитет избрал подкомиссию, которой
и было поручено вырабо!гать проект .программы и устава.
В эту подкомиссию был избран также и 'Маркс, но ему несколько
раз не удавалось присутствовать на заоеданиях из-за болезни или по¬
тому, что он не получал своевременно уведомлений. А между тем чле¬
ны тюдкомнссии — майор Вольф, частный секретарь Мацциеи, англи-
чаАии Вестон и француз Ле-Любе тщетно пытались разрешить постав¬
ленную им задачу. Маццини, несмотря на всю свою большую популяр¬
ность среди английских рабочих, бьгл слишком- мало знаком с тогдаш¬
ним рабочим движением, и проект его не мог удовлетворить трзд-
юнионистш. Цролетарсисая классовая борьба была для него непонятна
и потому ненавистна. Его программа доходила самое большее до неко¬
торой социалистической фразеологии, уже давно превзойденной проле¬
тариатом в начале 60-х годов. Его’ проект устава также родился из
духа минувшего времени. Написанный по традиции строго централизо¬
ванных -политических конспиративных обществ он шел вразрез как
с жизненными условиями трэд-юнионов, <в частности, так и .вообще с
жизненными условиями всего интернационального рабочего союза.
Этот -последний должен был -не столько создавать новое движение,
сколько связывать между собою уже -возникшие в разны-х странах, но
разрозненные рабочие движения. -Равным образом и проекты, предло¬
женные Ле-Любе и Вестонам ine выходили из пределов обычного фразео¬
логического пустозвонства.
Таким образам всё дело находилось в крайне запутанном- состоянии,
когда Маркс взял его в свои руки. Он решил по возможности не оста¬
вить «-ни одной строки от всего этого вздора» и, чтобы совершенно
освободиться от него, составил проект воззвания к рабочим классам —
этого совершенно не предусмотрело собрание в Сент-Мартинс-Холе, —
в котором оглядывался liasoa на судьбы рабочего класса с 1848 г.,
а затем в белее ясной и краткой форме излагал самый устав. Подкомис¬
сия тотчас же приняла его предложения и только вставила в его всту¬
пление несколько фраз «о праве, обязанности, истине, м-орали и спра¬
ведливости». Однако, кале Маркс писал Энгельсу, ему удалось вставить
их таким образом, что они оказались безвредными. Затем и генераль¬
ный комитет единогласно и с большим воодушевлением принял проек i
воззвания и устав.
Об этом) учредительном) воззвании Висели сказал однажды впослед¬
ствии, что оно представляет собой п<о всем вероятиям самое сильное
и убедительное изложение де/ia рабочих против среднего класса, какое
только умещалось когда-либо на двенадцати небольших страницах.
Воззвание начинаюсь с установления важнейшего факта, что нужда
среди рабочего класса за время от 1848 -по 1864 гг. нисколько -не умень-
272

шилась, хотя именно этот период истории ознаменовался беспример¬
ным развитием промышленности и ростом торговли. В качестве дока¬
зательства Маркс документально противопоставил, с одной стороны,
ужасающие статистические данные английских синих книг о бедствен¬
ном .положении ангпийокото пролетариата, а с другой стороны —
цифры, которые представил канцлер казначейства Гладстон в своей
бюджетной речи об умопомрачительном росте могущества1 и богатства
в Аьгглйи за этот период. Рост этот однако отразился исключительно
лишь на положении имущих классов. Воззвание (Маркса вокрываш это
вопиющее 'Противоречие на примере политических и экономических ус¬
ловий Англии, так как Англия стояла на1 вершине европейской промыш¬
ленности и европейской торговли; но, прибаатял Маркс, это же проти¬
воречие с несколько другой местной окраской и в несколько меньших
размерах существует во всех странах европейского континента, где
развивается крупная промышленность.
Этот головокружительный рост могущества1 и богатства огра¬
ничивается повсюду лишь имущими классами,—разве только не¬
большое число рабочих, например в Англии, получает насколько более
высокую заработную плату, что впрочем уравнивается общим, повыше¬
нием цен. «Повсюду подавляющая масса рабочего класса впадала во
все более и более бедственное положение, по меньшей мере в такой
же степени, как высшие классы все больше подымались вверх по обще¬
ственной лестнице. Во всех странах Европы неоспоримой и очевидной
для всякого беспристрастного исследователя истиной, — оспариваемой
лишь исключительно течи, кто'заинтересован в возбуждении в других
ложных надежд, — является следующее: ни усовершенствование машин,
ни- использование науки в целях улучшения земледелия и промышлен¬
ности, ни 'развитие вспомогательных средств и приемов сообщения,
ни новые колонии или эмиграция, ни завоевание новых рынков, ни на¬
конец свободная торговля или все это вместе взятое не могут вывести
из бедственного положения трудящиеся массы. Скорее наобо¬
рот: на ложной почве существующих порядков всякое новое .раз¬
витие творческой работы приводит лишь к углублению общественных
противоречий и к обострению социального, конфликта. Голодная смерть
сделалась почти общественным учреждением в столице Британского
королевства в столь ослепительный 'период экономического прогресса.
Это время отмечено в летописях истории ускоренным повторением^
все более широкими размерами и все более губительными действиями
той социальной чумы, которая именуется торговыми и промышленными
кризисами».
Воззвание обозревает далее поражение рабочего движения в 50-х
годах и показывает, что это Еремя имело и свою положительную сто¬
рону. В частности оно выделяет два очень важных факта: гпрежде всего
установленный законом' десятичасовой рабочий день с его с^голь благо¬
детельными последствиями для английского пролетариата. Бопьба за
ограничение в законодательном, порядке продолжительности рабочего
дня была прямым вмешательством в великую борьбу между слепым
господством закона спроса' и предложения, составляющим сущность
буржуазной политической экономии, и производством, управляемым
социальным предвидением и пониманием, являющимся политэкономией
18 Ф. Мвриаг, Кард Марко	273

рабочего класса. «И поэтому билль о десятичасовом (рабочем дне был
не только большим ]>еальным успехом, но и победой определенного
принципа; в первый раз политическая экономия буржуазии была по¬
беждена политической экономией рабочего класса».
Еще бблъшую победу одержала политическая экономия пролета¬
риата благодаря кооперативному движению, при помощи основанных
на «принципе (кооперации, фабрик, вызванных кжшни руками немногих
стойких, никем не поддерживаемых людей. Значение этих великих со¬
циальных экспериментов весьма высоко. «Они доказали не в теории, а
на деле, что производство в большом масштабе и в согласии с тре¬
бованиями современной науки возможно без существования клаюса
предпринимателей, которъш нанимает класс рабочих. И этим доказано,
что орудия труда могут быть плодотворно использованы, не будучи
орудиями, монополизированными эксплоататорами рабочих; что наем¬
ный труд, как и труд рабюкий, или труд крепостной, есть только вре¬
менная и преходящая форма, которой суждено исчезнуть с появлением
труда общественного, выполняющего возлагаемые на него тяжелые
задачи охотно, с свободной душой и радостным сердцем». Но коопера¬
тивный труд, ограничиваясь случайными экспериментами, не в состоя¬
нии сломить капиталистическую монополию. «Быть может, именно по¬
этому аристократы, казалось бы, благородного образа' мыслей, чело¬
веколюбивые буржуазные краснобаи и даже деловитые политикоэко-
нюмы ухитрялись, — рассыпая свои отвратительные комплименты,—не¬
ожиданно преклоняться перед системой кооперативного труда, и это
после того как они тщетно пытались задушить ее в зародыше или вы¬
смеивали кек утопию .мечтателей или1 же клеймили'как сумасшедший со¬
циалистический бред». Только развитие кооперативного труда до
общенародных размеров может спасти массы. Против этого, конечно,
магнаты землевладения и капитала будут всегда бросать на чаши весов
свои политические привилегии, чтобы закрепить навеки свою экономи¬
ческую монополию. -Поэтому великий долг рабочею класса заключает¬
ся в завоевании политической власти.
Этот свой долг рабочие, поводимому, поняли, что доказывается их
одновременным пробуждением в Англии, Франции, Германии и Италии,
а также их одновременным стремлением к политической реорганиза¬
ции рабочей партии. «У «их есть один существенный элемент успеха —
их численность. Но численность только тогда придает вес, когда она
организационно объединена и руководится научными знаниями». Опыт
прошлого учит, что пренебрежение к братству, которое должно было бы
существовать между (рабочими различных стран и побуждать их от¬
стаивать друг друга во всякой борьбе за освобождение, мстит за себя
полным (Крушением1 разрозненных усилий. Это соображение и побудило
митинг, собравшийся в Сент-Мартинс-Холе, положить основание Ин¬
тернациональной рабочей ассоциации.
И еще одно побуждение владело митингом. Если освобождение ра¬
бочего 'класса требует братской солидарности, то как может быть до¬
стигнута эта великая цель при современной внешней политике прави¬
тельств, 'Преследующей преступные замыслы, играющей национальными
предрассудками и растрачивающей в грабительских войнах жизнь и блаи
гос о стошке народов? Не мудрость правящих классов, а геройское со¬
274

противление пролетариата против -их преступной глупости удержало За¬
падную Европу от позорного крестового- похода для поддержания веч¬
ного рабства по ту сторону Атлантического океана. Постыдное сочув¬
ствие или притворная симпатия или туше равнодушие, с которым выс¬
шие классы взирали на то, как Россия грабила го-рны-е твердыни Кав¬
каза, как она душила (геройскую Польшу, указали рабочему классу на
его обязанность проникать в тайны международной политики' и следить
за дипломатическими проделками правительств с там, чтобы при
всякой возможности, всеми средствами оказывать им1 противодействие.
Если же невозможно предотвратить эти проделки, то нужно одновре¬
менно объединяться для демонстраций и возводить в верховные законы
международных отношений те элементарные законы нравственности и
права, которые .должны определять отношения частных лиц друг к дру¬
гу. Борьба за такую внешнюю политику включается в борьбу за осво¬
бождение рабочего (юласса. Воззвание заканчивалось, как и «Ком¬
мунистический манифест», словами: «.Пролетарии всех стран, соеди¬
няйтесь!»
Устав начинался с изложения ряда мотивов, которые сводились
к следующим положениями освобождение рабочего (класса должно быть
достигнуто силами самих рабочих; борьба за их освобождение является
не борьбой за новые классовые преимущества, а борьбой за уничтоже¬
ние всякого классового господства. Экономическое подчинение рабочего
экоплоататору, располагающему орудиями производства, т. е. источни¬
ком существования рабочих, лежит в основе рабства во всех его фор¬
мах: социальной нищеты, умственного убожества и политической за¬
висимости. Экономическое освобождение рабочего кла-оса является по¬
этому той великой конечной целью, средством для коггсрой должно
служить всякое политическое движение. Все попытки, направленные к
этой цели., до сих пор терпели крушение из-за отсутствия единства
между различными группами рабочих каждой страны и между рабочими
классами различных стран. Освобождение .рабочих есть не местная и
не национальная, а общественная задача, обнимающая все страны, в ко¬
торых господствует современный общественный строй и может осуще¬
ствиться лишь при планомерная сотрудничестве этих стран.. К этим яс¬
ным и отточенным положениям! были затем присоединены те «нраво¬
учительные» общие места о справедливости и правде, о правах и обя¬
занностях, которые Маркс лишь нехотя включил в свой текст.
Во главе союза' был поставлен генеральный совет из рабочих различ¬
ных стран, представленных в ассоциации. До открытия первого кон¬
гресса полномочия генерального совета' взял на себя комитет, избран¬
ный в Сент-Мартинс-Холе. Они состояли в том, чтобы осуществлять
международную связь между рабочими организациями различных стран,
постоянно осведомлять рабочих каждой страны относительно движений
рабочего класса в других странах, собирать стал ионические данные
о положении рабочего класса, предлагать на обсуждение всех рабочих
обществ вопросы, имеющие общий интерес, организовывать в случае
международных осложнений совместные и одновременные выступления
объединенных между собой организаций, печатать периодические от¬
четы и т. п. Генеральный совет избирался конгрессом;, который созы¬
вался раз в год. Конгресс определял местонахождение генерального со-
275

вета, а также время и месгго созыва следующего конгресса. Генераль¬
ному совету однако предоставлялось пополнять свой состав и в случае
необходимости менять место заседаний конгресса, но он не имел права
откладывать время его ссзыза. Рабочие общества отдельных стран,
примыкавшие к Интернациональной ассоциации, сохраняли свои азто-
номные организации в нетронутом виде. Никакому независимому мест¬
ному обществу не возбранялось вступать в непосредственные сношения
с генеральным советом, но вместе с тем- указывалось одно условие,
необходимое для успешной деятельности генерального совета, а именно,
что автономные рабочие организации отдельных стран должны гто воз¬
можности объединяться в национальные корпорации, имеющие свои
центральные учреждения.
Хотя и неверно, что Интернационал быт изобретением одного «ве¬
ликого ума», но то, что при его возникновении нашелся великий ум,
который избавил его от долгих блужданий, сразу указав ему правиль¬
ную дорогу,—это было счастьем для Интернационала. Большего Маркс
не сделал и большего он не хотел сделать. Несравненное мастерство
его воззвания и устава состояло именно в том, что сии последова¬
тельно исходили из существующего положения вещей и вместе с тем,
как удачно оказал однажды Либкнехт, содержали в себе последние
выводы коммунизма в наменьшей степени, чем «Коммунистический
манифест»?*
От «Коммунистического манифеста» воззвание и устав отличались
однако не только формой. «Требуется время, — писал Маркс Энгель¬
су,—для того чтобы вновь воскресшее движение приобрело старую сме¬
лость языка. Нам теперь следует держаться лозунга — «умеренно по
форме, но сильно по существу». Задача воззвания была в сущности
иная: дело шло о том, чтобы слить в единое великое воинство, все во
многом расходившиеся -между собой рабочие организации Европы и
Америки, выработать такую программу, которая, по словам Энгельса,
не закрывала бы двери ни перед английскими трэд-юниснами, ни перед
французскими, бельгийскими, итальянскими и испанок тем и -прудонистаг
ми, ни перед немецкими лассальянцами. Свою надежду .на конечную по¬
беду научного социализма, как он был изложен в «Коммунистическом
манифесте», Маркс возлагал единственно и исключительно на интел¬
лектуальное развитие рабочего класса, которое должно стать следст¬
вием объединенного действия рабочих.
Однако уже вскоре ожидания Маркса подверглись суровому испыта¬
нию: едва он начал дело сплочения сил для Интернационала, как ему
пришлось вступить в тяжелее столкновение с тем европейским рабочим
классом, которому принципы Интернационала были более понятны, чем
всем другим.
3.	РАЗРЫВ С ШВЕЙЦЕРОМ
Существует статнее, но некрасивее и неверное предание, (V—о не-
мецкие лассальянцы отказались от вступления в Интернационал и во¬
обще держали себя враждебно по отношению г< нему.
276

Прежде всего нельзя понять, что могло их к это.му побудить. Их
строгая организация, которой они, естественно, придавали большое зна¬
чение, ни ма/лзйшим образом не затрагивалась уставом Интернацио¬
нала; учредительное же воззвание они могли по своим убеждениям
подписать от начала до конца, в особенности в той его части, где го¬
ворилось о кооперативном труде, который только тогда спасет мяосы,
когда будет доверен до национального масштаба и -получит поддержку
из государственных средств.
В действительности немецкие лассальянцы с самого начала отнес¬
лись к Интернационалу сочувственно, хотя во время его возникнове¬
ния были очень заняты обоими внутренними делами. После смерти Лас¬
саля согласно содержавшейся в его завещании рекомендации предсе¬
дателем общегермавского рабочего союза был избран Бернгард Бек¬
кер. Но он оказался крайне несостоятельным! председателем и довел
дела до безнадежной путаницы. Союз держался только благодаря пар¬
тийному органу «-Социал-демократ», который выходил с конца
1864 г. под духовным руководством И. Б. фон-Швейцера. Швейцер был
очень энергичный и способный человек; он усердно добивался сотруд¬
ничества Маркса и Энгельса в газете, принял — к чему его никто не
принуждал — в состав редакции Либюнехта и напечатал • уже во вто¬
ром и третьем- номере своего издания учредительное воззвание.
Правда, Моисей Гесс, который присылал в «Социал-демократ» кор¬
респонденции из Парижа, заподозрил -независимость Толэна, назвав
его другом» Палэ-Рояля, где Жером Бонапарт разыгрывал роль красного
демагога'. -Во Швейцер напечатал это письмо только с ясно выраженно¬
го согласия Лкбкнехта. Корда Маркс высказал свое недовольство этим,
Швейцер пошел еще дальше и пссппнотаил, чтобы сам Либкнехт лично
редактировал вое то, что будет касаться Интернационала. 15 февраля
1865 г. он напиоал Марксу, что предложит резолюцию, в которой обще-
германский рабочий союз зашит о своем полном согласии с «принци¬
пами Интернационала и даст обеща-ние лослаггь своих (представителей
на его конгрессы. От формального же присоединения союз воздержится
только в виду германских союзных законов, воспрещающих соединение
различных обществ. На это заявление Швейцер не получил ответа;
Маркс же и Энгельс в публичном заявлении отказались от сотрудниче¬
ства- -в «Социал-демократе».
Уже из этого достаточно ясно; что разрыв с Швейцером никак не
был связан с раздорами по поводу Интернационала. Причины, вызвав¬
шие его, открыто изложены в разъяснении Маркса и Энгельса. По их
олоеам-, о.ни ни на минуту не упускали из виду трудного положения
«Социал-демократа» и не предъявляли никаких претензий, невыполни¬
мых на меридиане Берлина. Но они несколько раз выставляли требова¬
ние, чтобы с правительством и феода пыно-абсолтоггистспоой партией га¬
зета говорила по крайней мере столь же смелым языком1 как с про¬
грессистами. Тактика же «Социал-демократа», но их заявлению, исклю¬
чала возможность их 'дальнейшего сотрудничества» в газете. Они напо¬
минали о том, чтб они писали в «-Истецкой брюссельской газете» о ко¬
ролевско-прусском правительственном социализме и об отношении ра¬
бочей партии к ясдобк-сму шантажу в ответ «Рейнскому наблюдате¬
лю», который рекомендовал «союз» «пролетариата» с «-правитель-
*77

ствам» пропяв «либеральной буржуазии». Под всем этим они и теперь
тюдгагсьввакупся от олова до слова.
С таким «союзом» или с «прусским правительственным социализ¬
мом» тактика «Социал-демократа)» не имела ничего общего \ После
того как не осуществилась надежда Лассаля одним могучим взмахом
поднять немецкий рабочий класс, общегерманский рабочий союз со сво¬
ими несколькимтгтысячами членов сказался защемленным между двумя
противниками, из которых каждый был достаточно силен, чтобы разда¬
вить его. При тогдашнем положении вещей моюдая рабочая партия не
могла ничего ждать для себя от тупоумной ненависти буржуазии. А от
лукавого дипломата Бисмарка она ждала по крайней мере того, что,
если он хочет проводить свою великопруоакую политику, то он вы¬
нужден будет сделать некоторые уступки -народным! массам. Швейцер
не предавался каким бы то ни было -иллюзиям ни относительно значе¬
ния, ни относительно цели таких уступок. Однако в то время когда не¬
мецкий рабочий -класс был почти совершенно лишен всех законных ус¬
ловий для своей организации, когда у него не было действительного из¬
бирательного права, а свобода печати., коалиций и собраний была пре¬
доставлена бюрократическому произволу, развитие движения не было
бы возможно, если бы «Социал-демократ» одинаково сильно.нападал
на обоих противников. Правильнее была тактика натравливания одного
противника на другого. Непременным условием, такой -политики было
лишь ограждение со всех сторон независимости молодой рабочей пар¬
тии и постоянная поддержка сознания этой независимости в рабочих
массах.
А. это Швейцер проводил с большим старанием и неменьшим успе¬
хом-. Тщетно было'Искать в «Социал-демократе» хоть одного слова, ко¬
торое отзывало бы «союзом» с правительствам против -прогрессивной
партии. Если проследить тогдашнюю публичную деятельность Швейце¬
ра в связи с общим, политическим -развитием, то в ней обнаружится ряд
промахов, которых впрочем не отрицал и сам Швейцер; но в общем по¬
литика его была умна и последовательна: исключительной ее целью
были интересы рабочего класса и никак невозможно, чтобы она- была
продиктована Бисмарком или каким-либо -другим реакционером1 а.
Одно преимущество Швейцер все же имел перед Марксом и Энгель¬
сом: оно заключалось в его точном знании прусской действительности.
Они же ее видели лишь через окрашенные очки, а Либкнехт не ока¬
зался на высоте осведомляющего посредничества, которое по ходу об¬
стоятельств было его делом. Он вернулся в Германию в 1862 т. по зову
красного революционера Брасса, который тоже возвратился из изгна¬
ния и основал «Северогерманскую всеобщую газету». Но как только
Либкнехт вютуп-ил в состав редакции, выяснилось, что Брасс продал
свою газету правительству Бисмарка. Либкнехт тотчас же ушел из
газета. Этот первый опыт на германской почве оказался для
него весьма печальным и в житейском смысле, ибо он очутился
на улице, как и в долгие годы своего изгнания. Но это менее всего опе¬
1 Меринг не знал, что Швейцер получал от Бисмарка субсидию на свок
орган.— А. В.
9 Меринг ошибается. См. вступительную статью, — а. В.
278

чалило его: идейны« интересы были для него всегда выше личных, од¬
нако его опыт с Брассом помешал ему свободно разобраться в новом
положении дел, создавшемся в Германии.
При своем возвращении в Германию Либкнехт все еще оставался
старым революционером 1848 г., революционером в смысле «Новой
рейнской газеты», для которой социалистическая теория и да/же про¬
летарская классовая борьба отступали еще на задний ;план, а глав¬
ным делом была революционная борьба народа против господства от¬
живших свой век классов. Социалистическая теория со -всем ее ученым
аппаратом, никогда не была сильной стороной Либкнехта, хотя он
вполне усваивал себе ее основные мысли. В долгие годы изгнания он
научился у Маркса главным образом освещать обширное поде между¬
народной политики, разыскивая везде зародыши революционного дви¬
жения. При этом Маркс и Энгельс с<ак уроженцы рейнской провинции,
относящиеся с презрением ко всему восточноэльбскому, недооце¬
нивали' прусокое государство; в особенности же так относился
к Пруссии Либкнехт, уроженец южной Германии, работавший в 'рево¬
люционные годы только на баденской и швейцарской территориях, в
этих гнездах провинциальной политики. Пруссия была для него все еще
домартовским' вассальным государством русского царизма, которое про¬
тивится историческому прогрессу презренными средствами подкупа. Он
считал, что Пруссия должна быть сметена, прежде чем может идта
речь о классовой борьбе в Германии. Либкнехт не отдавал себе отчета,
насколько экономическое разлитие 50-х годов преобразовало и прус¬
окое государство, создав в нем условия, благодаря которым* высвобо¬
ждение рабочего класса из-под влияния буржуазной демократии стано¬
вилось исторической необходимостью.
Длительное согласие между Либкнехтом и Швейцером сделалось
таким образам невозможным. В глазах Либкнехта Швейцер хватил че¬
рез край, опубликовав пять ататей о министерстве Бисмарка,' которые
хотя и проводили мастерскую параллель между ©елглкопрусской и про-
летароко^волюциюнной политикой по -вопросу о германском единстве,
но страдали тем «недостатком», что слишком красноречиво изображали
опасный размах великопрусокой (политики. Могло почти показаться,
что они прославляют ее. Маркс же, с своей стороны, сделал «промах»,
сказа-в в -письме к Швейцеру от 13 февраля, ^тю от прусс Mono- прави¬
тельства можно ждать даже самою беззастенчивого заигрывания с
производственными товарищества1ми, но никак «е снятия запрета
коалиций, тяготеющего над правом стачек, так как это повлекло бы за
собой прорыв бюрокра-адма и полицейского владычества. Маркс забыл
при этом1 те самые аргументы, которые он когда-то столь красноречиво
выдвигал против Прудона, а именно, что не правительства управляют
экономическими отношениями, а наоборот, — экономические отноше¬
ния управляют правительствами \ Прошло -немного лет, и министерству
Бисмарка пришлось волей или неволей отменить запрет коалиций. В
своем ответе от 15 февраля — в том именно письме, в котором Шмй-
цер обещал содействовать присоединению общенемецкого -рабочего ео-
1 Г-ся эта неправильная упрощенская установка Меринга освещена во
вступит..льном статье. —А. В-
370

юза. к Интернационалу -и еще раз подчеркивал, что все, относящееся к
Интернационалу, в дальнейшем будет самостоятельно' редактироваться
Лпбкнехтам, — в этст ответе Ш-вейцер заметил, что охотно примет к
ОЕсиешю всякое теоретическое разъяснение, которое емудаст Маркс, но
для того, чтобы правильно судить о практических вопросах тактики мо¬
мента, нужно стоять в центре движения и в точности знать все обстоя¬
тельства. Вслед за этим и произошел разрыв с ним Маркса и Энгельса.
Полностью однако вся эта путаница может быть объяснена лишь
роковыми -происками графини Гатцфелъд. Старая приятельница Лассаля
совершила тогда тяжки-й грех по отношению к памяти человека, ко¬
торый когда-то защитил ее жизнь от безысходного позора. Она хо¬
тела сделать из созданной Лассашем организации нечто вроде верую¬
щей секты, которая бы свято чтила каждое -слово учителя, и даже не
в том» виде, как он действительно сказал его, а как его толковала гра¬
финя Гатцфельд. Как далеко заходило это безобразие, водно из письма
Энгельса к Вейдемейеру от 10 марта. После несколыюкх слов об осно¬
вании «Социал-демократа» в письме говорится: «Но вот в газетке во¬
дворился невыносимый культ Лассаля, в то время как .мы достоверно
узнали (старуха Гатцфельд рассказала об этом Либшехту и убеждала
его действовать в этом духе), что Лассаль спутался с Бисмарком го¬
раздо теснее, чем это до сих пор было -нем известно. Между ними су-
^ествсдап формальный союз, который дошел даже до того, что Лас¬
саль собирался поехать в Шлезвиг-Голшталию и том выступать за
аннексию герцогств. Бисмарк же дал неопределенные обещания отно¬
сительно введения чего-то вроде всеобщего избирательного права и
более определенные — относительно права коалиций и социальных
уступок, государственной -поддержки рабочим ассоциациям и т. п. Глу¬
пый Лассаль не имел никаких гарантий того, что Бисмарк выполнит
свои обещания; напротив, его бы без всяких церемоний засадили в
тюрьму, как только он стал бы неудобным. Господа из «Социал-демо¬
крата» знали это и тем -не менее все более и более развивали культ
Лассаля. К тому же эти ребята дали запугать себя Вагенеру (из «Кре¬
стовой газеты»), вслсркгшие чего начали ухаживать за- Бисмарком и за¬
игрывать с ним. Мы отдали наше заявление в печать и выступили из
редакции, так же как и Либкнехт». Трудно понять, каким образом
Маркс, Энгельс и Либкнехт, которые все знали Лассаля и все читали
«Социал-демократ», поверили басням графини Гатцфельд. Но поскольку
они позерили им, вполне понятно, что они отстранились от движения,
начатого Лассалем.
Практического влияния на это движение их отказ однако не имел.
Даже старые члены Союза коммунистов, как например Рёзер, когда-то
столь красноречиво защищавший положении «Коммунистического ма¬
нифеста» перед кельнскими присяжными, высказались за тактику'
Швейцера.
4.	ПЕРВАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ В ЛОНДОНЕ
Если таким образом лассальянцы уже с самого начала откололись
от нового союза, то, с другой стороны, и вербовка новых членов среди
880

английских профессиональных союзов и среди французских прудони^
стопз шла на первых порах весьма медленно.
Только небольшой крут -руководителей профессиональных союзов
понимал необходимость политической борьбы. Однако и он видел в
Интернационале, поокаыуй, лишь федспво для своих профессиональных
целей. Но эти люди обладали по крайней мере большим практически»
опытом во всех организационных вопросах; у французских же прудо¬
нистов не было и этого, как не было также ясного понимания истори¬
ческой сущности рабочего движения. Задача, которую поставил себе
новый союз, была поистине огромна, и для выполнения ее требовалось
опромное напряжение вс-ex сил.
Маркс проявил его в высшей степени, хотя и страдал в то время
часто от приступов сг.оей мучительной болезни и горел нетерпением
поскорее довести до определенного конца свой главный научный тр-уд.
Он как-то сказал со вздохом: «Самое худшее в такой агитации то,
что участие в ней связано с очень уж большим беспокойством». Он
говорил также, что Интернационал и ©се, так или иначе с ним связан¬
ное, тяготеет над «им, «как настоящий кошмар», и он был бы рад
стряхнуть его с себя, но сделать этого нельзя. Взявшись за гуж, не -го¬
вори, что не дюж. И было бы в сущности'непохоже на Маркса, если бы
э'го тяжелое бремя не доставляло ему больше удовлетворения и радо¬
сти, чем освобождение от него.
Очень скоро обнаружилось, что Маркс был .истинным) «главою»
всего движения. Он нисколько не выдвигал самого себя на первый -план.
Он безгранично презирал всякую дешевую популярность, и в отличие
от манеры демократов побольше показываться публично, важничать,
а- на самом1 деле ничего не делать, он пред-почита-л работать за кули¬
сами. Но никто кроме него из всех работазших в небольшом союзе
не обладал хотя бы в отдаленной степени теми редкими качествами,
которые были необходимы для столь широкой агитации союза: ясным
и глубоким пониманием законов исторического развития, энергией,
чтобы добиваться необходимого, достаточным терпение-м, чтобы до¬
вольствоваться возможным, снисходительностью к ошибкам добросо¬
вестно заблуждающихся и властной неумолимостью к закоренелому
невежеству. Маркс смог проявить здесь в гораздо более широкой обла¬
сти, чем в Кельне во время .революции, свое несравненное умение вла¬
ствовать над людьми, поучая их и руководя ими.
«Страшно много времени» стоили ему с самого начала личные лре
пирательства и ссоры, неизбежные в начинаниях такого рода. Италь
янские и в особенности французские члены союза создавали много не¬
нужных затруднений. В Париже с .революционных лет создался глубо¬
кий разлад между представителями «умственного и физического труда»;
пролетарии не могли забыть слишком частых измен со стороны лите¬
раторов, а литераторы усматривали ересь во всяком рабочем движении,
которое не желало ничего звать о них. Но и внутри самого рабочего
класса пор гнетом бонапартоеского военного деспотизма развивалось
подозрение, так капе его окружили со всех сторон бонапартистские
агенты, тем более что у рабочего класса -не было никакой возможности
сноситься .между собой через свою печать или союзы. Кипенье этого
381

«французского котла» стоило генеральному совету Итершцианала не¬
мало драгоценных вечеров и подробных резолюций.
Более приятной и плодотворной была для Маркса работа, связы¬
вавшая его с английской ветвью Интернационала. Английские рабочие
вели борьбу против вмешательства английского правительства, стояв¬
шего на стороне восставших Южных штатов Североамериканского сою¬
за, и дослали приветствие Аврааму Линкольну, когда он вторично был
избран 'президентом. Маркс составил проект адреса «простому сыну
рабочего класса, которому вышита задача руководить своей страной в
благородной борьбе за ^освобождение закрепощенной расы». Пока бе¬
лые рабочие американского союза' не понимали, что раббгво позорит
их республику, пока они гордились перед негром, — которого продают,
не спрашивая его согласия, — своим1 высоким) преимуществом' белого
рабочего, имеющего право продавать себя и выбирать себе господина,
до тех пор они 'неспособны были завоевать себе истинную свободу и
оказать поддержку европейским' братьям в их освободительной борьбе.
Эти преграда унесены красным морем1 крови за время гражданской
войны. Адрес был составлен с явной симпатией и любовью к делу. Прав¬
да, Маркс, подобно Лессингу, имел обыкновение говорить о своих ра¬
ботах в пренебрежительном тоне. Так и в данном) случае он 'писал Эн¬
гельсу, что ему пришлась самому составить адрес (что оказалось зна¬
чительно труднее, чем сделать какую-либо содержательную работу),
для того чтобы фразы, к которым обычно сводятся такие трафаретные
обращения, все же отличались от вульгарной демократической фразео¬
логии. Линкольн вполне оценил это: он ответил в очень дружелюбном п
сердечном тоне — к удивлению лондонской прессы, потому что в ответ
на приветствия с буржуаоно-демократтеокой стороны «старик» огра¬
ничился лишь несколькими формальными комплиментами.
«По содержанию» гораздо значительнее адреса бьгл, конечно, очерк
«О заработной плате, цене и прибыли», который Маркс прочел на засе¬
дании генерального совета 26 июня 1865 г., чтобы опровергнуть выска¬
занный некоторыми членами взгляд, будто общее поднятие заработной
платы не принесет никакой пользы (рабочим и, следоза!тельно, трэд-
юнионы приносят вред. Этот взгляд являлся следствием того ошибоч¬
ного положения, что заработная плата рабочих определяет цену това¬
ров и потому, если капиталисты сегодня станут уплачивать пять шил¬
лингов заработной -платы вместо четырех, то завтра1 они в виду возрос¬
шего спроса станут продавать свои товары по пять шиллингов вместо
четырех. При всей пошлости и поверхностности такого взгляда Маркс
все же считал, что не так легко растолковать невеждам все связанные
с этим экономические вопросы. Нельзя прочесть в один час полный
курс -политической экономии. Ему это однако удалось, чем он сослужил
большую службу трэд-юнионам.
Своим1 первым существенным успехом Интернационал был обязан
прежде 'всего народившемуся движению за английскую избирательную
реформу. Уже 1 мая 1865 г. Маркс сообщал Энгельсу: «Лига реформы
является нашим делом. В узком комитете двенадцати' (по шести чело¬
век от среднего и от рабочего класса) — нее рабочие члены нашего
генерального совет (среди них Эккариус). Мы расстроили все планы
среднебуржута-ньгх представителей сбить с пути рабочих... Если эта
282

попытка вновь наэлектризовать политическое движение в английском
рабочем классе уцастся, то наша ассоциация без всякого шума уже сде¬
лала для европейского рабочего класса больше, чем это было бы воз¬
можно каким-либо другим путем). И есть все основания ждать успеха».
На это Энгельс отвечал 3 мая: «Интернациональная ассоциация дейст¬
вительно приобрела за короткое время и без особой шумихи огромную
территорию. Хорошо однако, что она занялась теперь Англией, вместо
того чтобы вечно заниматься французским пустозвонством. Это тебе
все же награда за потерянное время». Скоро однако выяснилось, что и
этот успех имел оборотную сторону.
В общем Марисс считал положение еще недостаточно созревшим1 для
открытого конгресса, который был предположен на 1865 г. в Брюс¬
селе. Он не без оснований опасался, чтр там произойдет вавилонское
столпотворение языков. С большим трудом^ особенно вследствие проти¬
водействия французов, ему удалось добиться загмены открытого кон¬
гресса закрытой предварительной конференцией в Лондоне, на которую
созывались только представители руководящих комитетов для подго¬
товки будущего конгресса. В качестве доводов для необходимости та-
то го предварительного соглашения Маркс указал на- движение в пользу
избирательной реформы в Англии, т стачк'Л, 'Начавшиеся во Фр&нции,
и наконец на издание © Бельгии закона об иностранцах, который делал
невозможным устройство конгресса в Брюсселе.
Лондонская конференция заседала с 25 по 29 сентября 1865 г. Со
стороны генерального совета были делегированы, кроме /председателя
Оджера, генерального секретаря Кремера, нескольких английских чле¬
нов, Маркс и оба его глагных помощника по работе в Интернационале —
Эккариус и Юнг, швейцарский часовщик, постоянно живший в Лондоне
и одинаково хорошо говоривший по-немецки, понанглийоми и по-
французски. Из Франции приехали Толэн, Фрибур и Лимузен, кото¬
рые все впоследствии отреклись от Интернационала, затем Шили, ста¬
рый друг Маркса еще с 1848 г., и Варлэн, впоследствии герой и мученик
Парижской коммуны. Из Швейцарии явились переплетчик Дюплэ от ро¬
мански/х рабочих и Иоганн-Филипп Беккер, бывший щеточник, ставший
неутомимым агитатором, — от немецких рабочих. Из Бельгии приехал
Цезарь де-Пэп, бывший ученик-наборщик, который стал изучать меда,
цину и сделался врачом.
Конференция занялась прежде всего финансовым положением союза.
Выяснилось, что за первый год собрано было не более 33 фунтов стер¬
лингов. Относительно постоянного членского взноса не было еще до¬
стигнуто соглашения, т только постановили наскрести на цели пропа¬
ганды и на расходы по устройству конгресса 150 фунтов стерлингов:
80 фунтов — в Англии, 40—во Франции и по 10 — в Германии, Бель¬
гии и Швейцарии. Бюджет этим однако не оживился, ибо «нерв всякого
дела» никогда не был нервом Интернационала. Еще много лет спустя
Маркс с горьким юмором говорил, что финансы генерального совета
были постоянно возраставшей отрицательной величиной, а десятки лет
спустя Энгельс писал, что вместо пресловутых «миллионов Интернацио¬
нала» генеральный совет большей частью располагал только долгами.
Никогда вероятно не было сделано так много такими малыми деньгами.
О положении дела в Англии представил отчет генеральный секретарь

Кремер. На континенте считают, говорил он, что трэд-юнионы очень
богаты и могут поддерживать дело, которое служит также их интере¬
сам. Но они ^связаны своими мелочными уставами, которые* ставят им
тесные границы. За исключением немногих отдельных лиц они стоят
совершенно «вне политики и притаить им ее понимание трудно. Все же
наблюдается некоторый пропресс. Еще несколько лет тому назад они
бы даже не выслушали делегатов Интернационала; теперь же их дру¬
желюбно принимает, слушают и одобряют их принципы. В первый раз
союз, имеющий отношение к политике, так хорошо принят англий¬
скими тоэд-юнионами.
Относительно Франции Фрибур и Толэн сообщили, что там к Ин¬
тернационалу относятся сочувственно. Кроме Парижа завербованы
члены союза в Руане, Нанте, Эльбефе, Кайене и в других местах; про¬
дано значительное количество членских карточек & в:-нос ом- б 1,2 5 фран¬
ка, но выручка израсходована на устройство парижского центрального
бюро и на поездку делегатов. Делегаты утешали генеральный совет на¬
деждой на продажу оставшихся 400 членских карточек и жаловались
на отсрочку конгресса, считая ее большой помехой для развития дела,
а также на застращивания рабочих, применяемые бонапартовским по¬
лицейским режимом. Они говорили, что слышат со всех сторон: шжа-
житегчто вы умеете действовать, и цмы примкнем к вам1.
Весьма благоприятными были отчеты Беккера и Дюпле относительно
Швейцарии, хотя там-аштация началась всего за шесть 'месяцев до кон¬
ференции. В Женеве насчитывалось 400 членов, в Лозанне — 150 и
столько оке в Вевэ. Ежемесячный членский взнос равнялся 50 пенсам,
но так говорили делегаты, — члены уплатили бы и двойную сумму: они
нпюлне сознают необходимость помогать взносами генеральному с от¬
вету. Правда, делегаты не (Привезли с собой денег, но сообщили в уте¬
шение, что у них была бы в руках довольно приличная сулима, если бы
она -не ушла на путевые издержки.
В Бельгии агитация велась всего только один месяц. Однако, как со¬
общал Пэп, там уже было завербовано 60 членов, обязавшихся, упла¬
чивать ежегодно по крайней мере по 3 франка, из которых третья часть
будет отчисляться на нужды генерального совета.
Что касается конгресса, то Маркс пред пожил от имени генераль¬
ного совета созвать его в сентябре или октябре 1866 г. в Женеве. Место
было единогласно одобрено, но время созыва по энергичному настоя¬
нию французов было передвинуто вперед на последнюю неделю -мая.
Французы требовали также, чтобы всякий, кто предъявит свою член¬
скую карточку, имел право присутствовать и голосовать на конгрессе.
Для них это было принципиальным' вопросом: именно так понимали
они всеобщее избирательное 'Право. Только после горячих прений было
принято представительство на 'конгрессе через делегатов, за которое
высказывались Крем ер и Эккариус.
Порядок дня конгресса, составленный генеральным советом, был
очень обширный: кооперативный вопрос; сокращение рабочего времени;
женский и детский труд; прошлое и будущее профессиональных сою¬
зов; влияние постоянных армий на интересы рабочего класса и т. д.
Все это прошло единогласно; только два пункта вызвали расхождение
во мнениях.
264

Один из этих пунктов был предложен не се-нера-льным советом, а
французами. Они требовали, чтобы в порядок дня была включена в ка¬
честве особого вопроса тема «Религиозные идеи и их влияние на со¬
циальное, политическое и духовное движение». Почему им это понадо¬
билось и как к эт ому отнесся Маркс, яснее всего евдю из нескольких
фраз в статье Маркса, написанной в память Прудона и напечатанной
в «Социал-демократе» Швейцера за несколько месяцев до того. Это
бьвла единственная статья Маркса, помещенная в органе Швейцер«.
«Нападки Прудона на религию, церковь и т. д., — писал Маркс, — были
большой местной заслугой в то время, когда французские социалисты
воображали себя выше буржуазного вольтерьянства XVIII века и не¬
мецкого безбожия XIX в. только потому, что они были религиозны.
Подобно тому, как Петр iBeдикий боролся против русского варварства
варварскими способами, так и Прудон приложил все старания, чтобы
разбить французскую фразеологию фразами». Английские делегаты тоже
предостерегали от этого «яблсканраздора», но французы провели свое
предложение большинством восемнадцати голосов против тринадцати.
Другим пунктом, вызвавшим споры, была тема, предложенная гене¬
ральным советом. Она касалась особенно -важного для Маркса вопроса
европейской политики — «необходимости сдержать усиливающееся
влияние России на Европу путем восстановления — на основе прин¬
ципа самоопределения наций — независимой Польши на демократичес¬
ких и социалистических основах». Но с этим' не были согласны именно
французы: зачем, говорили они, смешивать -политические ©опросы с со¬
циальными? Зачем теряться в далеких 'перспектива«, когда зло стучит¬
ся в нашу собственную дверь? Зачем сдерживать влияние русского пра¬
вительства, когда влияние прусского, австрийского, французского и ан¬
глийского правительств является не менее роковым? Особенно реши¬
тельно высказывался в этом смысле бельгийский делегат, Цезарь де-
Пэп. Он считал, что восстановление Польши -может принести пользу
только трем классам-: аристократии, мелкому дворянству и духовенству.
■В этом очень ясно отразилось влияние Прудона. Прудон несколько
раз .высказывался против восстановления Польши — в последний -раз
еще во время польского восстания в 1863 г., когда он, как выразился
Маркс, проявил циничный кретинизм- о честь царя. У Маркса и Энгельса
это восстание, напротив, -пробудило их старые симпатии к делу Поль¬
ши, сохранившиеся еще с революционных лет. Они хотели издать по
поводу восстания общий манифест, но из этого ничего не вышло.
Их симпатии к полякам- вовсе не были лишены критического отно¬
шения. 21 апреля 1863 г. Энгельс писал Марксу: «Знаешь, нужно быть
буйволом, чтобы восторгаться поляками 1772 г. В большей части то¬
гдашней Европы дворянство все же падало с достоинством-, -порою даже
с остроумием-, хотя в общем- его руководящий принцип сводился к тому,
что материализм определяется тем, что именно человек ест, пьет, как
он спит, -выигрывает -в карты или получает плату за подлость. Но так
глупо продаваться русским, как это сделали поляки, не стала бы ни
одна аристократия». Однако до тех пор пока -не могло быть еще и речи
о революции в России, восстановление Польши представляло единствен¬
ную возможность ослабить влияние царя на европейскую культуру. Со¬
ответственно с этим Маркс видел в жестоком подавлении польского
285

восстании и одновременным продвижением царского деспотизма на Кав¬
казе самые важные события европейской истории после 1815 г. Hf
этих событиях он более всего останавливался в своем учредительном
воззвании — в части, касавшейся внешней политики, —'и еще долго
потам говорил с горечью о противодействии, которое встретил со сто¬
роны Талона и Фрибура этот пункт порядка дня. Ему удалось однако
сломить противодействие с помощью английских делегатов: польский
вопрос остался в порядке дня.
Конференция собиралась утром в закрытых заседаниях под предсе¬
дательством Юнга, а вечером1 — в полутгубличных заседаниях под пред¬
седательством Оджера. Вопросы, выяснившиеся уже на закрытых засе¬
даниях, обсуждались на этих от срытых собраниях в болёе широком
кругу рабочих. Парижские делегаты напечатали отчет о конференции
и программу конгресса, которая встретила живрй отклик в парижской
прессе. Маркс отметил это с видимым удовлетворением: «Наши пари¬
жане, — писал он, — несколько изумлены тем, что именно параграф
о России и Польше, которого они не хотели тгринятъ, и произвел наи¬
большую сенсацию». И еще лет двенадцать спустя Маркс с удоволь¬
ствием упоминал о «восторженном отзыве» известного французского
историка Анри Мартена обо всей программе конгресса вообще и об
этом параграфе — в особенности.
5.	НЕМЕЦКАЯ ВОЙНА
Маркс отдал все свои силы делу Интернационала. Это имело лично
для Маркса то печальное последствие, что вызвало задержку в рабогге
для заработка и -возобновила прежнюю нужду.
Уже 31 июля ему пришлось написать Энгельсу, что в течение двух
последних месяцев они пробавлялись исключительно ломбардом. «Уве¬
ряю тебя, я лучше бы дал себе отсечь большой палец, чем написать
тебе это письмо. Это прямо может довести до отчаяния, — что пол¬
жизни находишься <з зависимости от других. Единственное, что меня
поддерживает, это сознание, что мы оба ведем дело на компанейских
началах, причем я отдаю свое время теоретической и партийной сто¬
роне дела. Я, правда, занимаю слишком дорогую для своего положения
квартиру, да кроме того мы этот год жили лучше, чем когда-либо. Но
это единственный способ даггь возможность детям поддерживать такие
связи и отношения, которые могли бы обеспечить их будущее, не го¬
воря уже о необходимости хоть .на короткое время вознаградить их за
все то, что они выстрадали. Ты сам согласишься, я полагаю, что просто
с коммерческой-точки зрения чисто пролетарская обстановка была бы
з данном случае неуместна. Она была бы хороша, если бьг мы с женой
были только одни или если бы мш девочки бьгли мальчиками». Энгельс
немедленно оказал нужную нсмотть, но все же на несколько лет Маркс
снова попал в тиски нужды и мелких жионенных забот.
Несколько месяцев спустя Марксу открылся новый источник зара¬
ботка благодаря столь же странному, сколь и неожиданному предло¬
жению, которое ему сделал Лотар Бюхер в письме от 5 октября 1865 г.
?8б

В те годы, когда Бюхер жил эмигрантом в Лондоне, у Маркса не было
с ним никаких отношений — в особенности же дружественных. Да и
после того как Бюхер занял самостоятельное положение в эмигрант¬
ском .мирке и примкнул к Уркварту в качестве его восторженного сто¬
ронника, Маркс относился к нему очень критически. Бюхер же, напро¬
тив, очень хвалил Борктейму книгу Маркса о Фохте и хотел написать
о ней во «Всеобщей газете»; это однако осталось невыполненным: либо
Бюхер не написал рецензии, либо аугсбургская газета отклонила ее.
После прусской амнистии Бюхер вернулся на (родину и подружился в
Берлине с Лассалем. С ним же он и приехал в 1862 г. в Лондон на Все¬
мирную выставку и через посредство Лассаля познакомился лично с
Марксом, которому он показался «довольно тонкого ума, хотя и не¬
сколько странным человечком!». Маркс не верил, что Бюхер согласен
с «внешней политикой» Лассаля. После смерти Лассаля Бюхер посту¬
пил на службу к прусскому правительству, и Маркс покончил с ним и
с Родбертуоом резкой фразой в письме к Энгельсу: «'Негодяи — весь
этот сброд ш Берлина, Бранденбурга и Померании».
Теперь же Бюхер писал Марксу: «Прежде всего business: «Госу¬
дарственный вестник» желает иметь ежемесячные отчеты о движении
денежного рынка (и конечно, товарного, поскольку нельзя отделять
один от другого). Меня запросили, не могу ли я рекомендовать кого-
нибудь для этой работы, и я ответил, ч го никто этого лучше не сделает,
чем вы. В виду этого меня 'просили обратиться к вам. Относительно раз¬
мера статей вам предоставляется полная свобода: чем основательнее и
обширнее они будут, тем лучше. Что же касается содержания, то, само
собою разумеется, что вы будете руководствоваться только вашим на¬
учным убеждением; но все же во внимание к кругу читателей (haute
finance — финансовая аристократия), а не к редакции, желательно, что¬
бы самая суть была понятна только опециалиста1М и чтобы вы избегали
полемики». Затем следовало несколько деловых замечаний, воспомина¬
ние об общей прогулке за город с Лассалем, смерть которого все еще,
по слотам Бюхера, оставалась для него «психологической загадкой», и
сообщение, что он, «как известно Марксу вернулся к своей первой люб¬
ви — к канцелярщине. «Я всегда был несогласен с Лассалем*, который
представлял себе ход развития слишком быстрым. Либеральная партия
еще несколько раз будет менять кожу, прежде чем умрет; порто му тот,
кто еще хочет в течение своей жизни работать в пределах государства,
должен примкнуть к правительству». Письмо заканчивалось, после по¬
клонов г-же Маркс и барышням, в особенности самой «младшей, обыч¬
ными словами — «с совершенным уважением и преданностью».
Маркс ответил от<азом, но более точными сведениями о том, что
именно он написал и что он думал о письме Бюхера, мы не распола¬
гаем«. Тотчас же по получении этого письма он поехал в Манчестер,
где безусловно обсудил дело с Энгельсом. В их переписке об этом нет
упоминаний, и в письмах к другим своим друзьям Маркс лишь один раз
бегло коснулся этого предложения. Но четырнадцать лет опустя, когда
после покушения Хёделя и Нобилинпа началась в Берлине бешеная
травля социалистов, он швырнул это письмо в лагерь наускивателей,
и оно произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Бюхер был тогда
секретарем Вертинского конгресса и, по уверение его официального
287

Оиапрафа, нагиисал проект первого закона о социалистах, который после
■покушения Хёделя был предложен рейхстагу, но был им пока-что от¬
вергнут.
С того времени в печати многократно обсуждался вопрос, не пыта'ЛСя
ли Бисмарк посредством письма Бюхера подкупить Марко. Верно то,
что Бисмарк осенью 1865 г., когда договор в Гастейне на время за¬
мазал угрожавший Пруссии разрыв с Австрией, был склонен, по его
собственному охотничьему сравнению, «выпустить .всех собак, какие
только захотят лаять». Он был, конечно, слишком закоренелым во-
сточно-эльбским юнкерам', чтобы заигрывать с рабочим движением в
духе, скажем, Дизраели или хотя бы Бонапарта. Известно, какое
курьезное представление он имел о Лассале, с которым все же не¬
сколько раз лично беседовал. Но у него были под рукой два человека,
лучше его разбиравшиеся в этом деликатном вопросе, — Лотар Бюхер
и Герман Вегенер. Вагенер старался в то время всеми силами поймать
на свою удочку немецкое рабочее движение, но успех он имел только
поскольку дело касалось графини Гатцфельд. Однако как духовный
руководитель юнкерской партии и старый друг Бисмарка еще с до
мартовского периода Вагенер занимал более независимое положение,
чем Бюхер. Последний полностью записал от расположения Бисмарка,
так как бюрократия косо смотрела на него как на непрошенного на¬
хала, а король не хотел его знать из-за 1848 г. Кроме того Бюхер
отличался вообще слабым характером', был «рыбой без костей», как
его часто называл его друг Родбертус.
Поэтому, если предполагалось подкупить Маркса при помощи пись¬
ма Бюхера, то это, конечно, было сделано не без ведома Бисмарка.
Вопрос лишь в том, действительно ли тут была попытка подкупа. Спо¬
соб, которым Маркс использовал письмо Бюхера против травли социа¬
листов е 1878 г., был искусным и вполне допустимым шахматным хо¬
дом Но это не доказывает даже того, что Маркс уже с самого начала
рассматривал письмо Бюхера как попытку .подкупа, а тем более, что
это была именно такая попытка. Бюхер очень хорошо знал, что Маркс
после отказа от Швейцера был одно время на весьма плохом счету
у лассальянцев. Кроме того ясно, что ежемесячные отчеты о между¬
народном денежном и товарном рынке в одной из скучнейших газет
едва1 ли были подходящим средством для ослабления общего недоволь¬
ства политикой Бисмарка, а тем' более для того, чтобы склонить .рабо¬
чих на сторону этой -политики. Поэтому уверения Бюхера в том, что
он просто, без всякой задней политической мысли рекомендовал своего
старого товарища по изшанию куратору «Государственного вестника»,
вполне правдоподобны — ораязда с той оговоркой, что редактор навер¬
ное сразу же отклонил бы сотрудничество манчестерского .прогресси¬
ста. Получив откйв от Маркса, Бюхер обратился к Дюрингу, который
принял было его предложение, но вскоре отказался, так как редактор
совершенно «не проявил того уважения «к научному убеждению», кото¬
рое так расхваливал в нем Бюхер.
Еще хуже материальных невзгод, вызванных изнурительной рабо¬
той Маркса для Интернационала и над его научным трудом, было воз¬
раставшее расстройство его здоровья. 10 февраля 1866 г. Энгельс пи¬
сал ему: «Ты действительно должен сделать что-нибудь разумное, что-
288

Э. С. Биссли, профессор (1831—1915),
председатель митинга в Сен-Мартинс-
Холле 28 сентября 1864 г., на кото¬
ром было заложено основание
I Интернационала.
Лукрафт — мебельщик.
Г. Юнг — часовщик.
Г. Эккарнус — портной.
ЧЛЕНЫ ГЕНЕРАЛЬНОГО СОВЕТА I ИНТЕРНАЦИОНАЛА.

Ф. Леснер— портной.	Р.	Аппльгарт —плотник.
П. Оджер — сапсжжик.
К. Степ ней.
ЧЛЕНЫ ГЕНЕРАЛЬНОГО СОВЕТА I ИНТЕРНАЦИОНАЛА.

бы избавиться от этой возни с карбункулами... Перестань на1 некото¬
рое время работать ночью п веди несколько более правильный образ
жизни». На э*го Маркс ответил 13 февраля: «Вчера я опять слег, так
как на левой ляжке образовался сквернейший карбункул. Если бы
семья моя была обеспечена и моя книга закончена, то для меня было
бы совершенно все равно, сегодня или завтра меня отправят ка живо¬
дерню, — другими словами, — когда я (подокну. Но при вышеупомяну¬
тых обстоятельствах мне этого еще нельзя себе позволить». Неделю
спустя Энгельс получил ужасное известие: «На это'г раз я был в смер¬
тельной опасности. Моя семья не подозревала, насколько дело быш
серьезно. Если нарыв повторится еще три или четыре раза в такой же
же'г^е, то я обречен на смерть. Я страшно похудел и чувствую еще
мотовскую слабость не в голове, а в ляжке и ногах. Вра'чи правы, го¬
воря, что главная причина повторения припадка — чрезмерная ночная
работа. Но не могу же я объяснить этим господам, — да это было бы
и бесполезно, — что меня вынуждает к таким излишествам1». Однако
Энгельс все же настоял на том, чтобы Маркс разрешил себе несколько
недель отдыха и поехал «а берег моря в Маргэт.
Там к Марксу скоро вернулось его бодрое настроение. В веселом
письме'к дочери Лауре он писал: «Я очень доволен, что поселился в
частном доме, а не в гостинице, где меня бы неизбежно изводили мест¬
ной политикой, семейными скандалами и сплетнями о соседях. Все же
я не могу петь, как мельник из Дее: «Ни до кого мне дела нет, и я не
нужен никому». В доме имеются моя хозяйка, глухая, как бревно, и ее
дочь, которая страдает хронической хрипотой. Но они очень милые
люди, внимательные и ненавязчивые. Сам я превратился в бродячую
палку, гуляю целыми днями, дышу полной грудью, а в десять часов ло¬
жусь спать; ничего не читаю, а тем более не пишу и вообще пребываю
в той нирване, которую буддисты считают вершиною человеческого
блаженства». А в конце письма Маркс поддразнивает дочь намеками,
которые указывают на подготовлявшиеся в семье события: «Этот чар¬
тов Лафарг мучает меня своим' прудонизмом и не успокоится, повиди-
мому, до тех пор, пока я не раскрою ему основательно его креольский
череп».
Как раз в те дни, когда Маркс отдыхал в Маргэте, сверкнули пер¬
вые молнии военной непогоды, нависшей над Германией. 8 апреля Бис-
марс заключил наступательный союз с Италией против Австрии и на
следующий день внес ib союзный сейм предложение созвать немецкий
парламент на основе всеобщего избирательного права, чтобы обсудить
:)бщесоюзную реформу, на которой уже должны будут сойтись немец¬
кие правительства. Позиция, которую заняли Маркс и Энгельс ib этом
вопросе, -показала, что они очень отдалились от понимания условий не¬
мецкой действительности. Они колебались в овсих суждениях. 10 апреля
Энгельс писал о предложении Бисмарка созвать немецкий парламент:
«Нужно же ему быть олухом-, чтобы думать, что это хоть чуточку по¬
может ему... Если действительно дело дойдет до потасовки, то в пер¬
вый раз в истории дальнейшее развитие будет зависеть от поведения
Берлина. Если берлинцы во-время выступят, то дело может пойти ма
лад, но разве можно положиться на них?».
19 ♦. Mapa.tr, Карл Марма.	^89

Три дня спустя он снова писал с замечательным предвидением гря¬
дущего: «По всей видимости* немецкий буржуа После .проявления неко¬
торой строптивости пойдет на зто (т. е. на принятие всеобщего изби¬
рательного права), так как бонапартизм' — истинная религия буржуа¬
зии. Мне становится все яснее, что буржуазия неспособна сама непо¬
средственно управлять; и поэтому там, где олигархия не может, как
здесь, в Англии, принять на себя за хорошее вознаграждение управле¬
ние государством и обществам в интересах буржуазии, там нормальной
формой является бонапартово-сая лолудиктатура. Она проводит суще¬
ственные (материальные интересы буржуазии даже протиз буржуазии,
но не допускает ее ни к какому участию в управлении. С другой ^сто¬
роны, сама эта диктатура в свою очередь вынуждена защищать• /ти
материальные интересы буржуазии против своей воли. Так, в нас /оя-
щее время господин Бисмарк принял программу национального союза.
Конечно, ее проведение в жизнь — совсем другое дело, но Еряд ли Бис¬
марк потерпит поражение из-за сопротивления немецкого обывателя».
На чем однако, по мнению Энгельса, Бисмарк действительно потерпит
крушение, это' на австрийской военной -мощи. Бенедек во всяком случае
лучший генерал, чем принц Фридрих-Карл; Австрия может собственной
силой принудить Пруссию к (миру, но Пруюсия не может принудить
к тому же Австрию; каждый прусский успех был бы таким образом при¬
зывом к вмешательству Бонапарта.,
Почти теми же словами характеризовал Маркс тогдашнее положе¬
ние в письме к нoiboобретенному другу — доктору Кугельмону в Ган¬
новере; последний еще в 1848 г., будучи молодым человеком, увлекался
Марксом и Энгельсом и тщательно собирал все их сочинения. Но только
в 1862 г. при посредстве фрейлиграта он познакомился с Марксам и
вскоре очень близко сошелся с ним. По всем1 военным вопросам Маркс
подчинялся суждениям), высказываемым) Энгельсом-, отказываясь от ка¬
кой бы то ни было критики, что во всяком случае меньше всего было
ему свойственно.
Еще -поразительнее переоценки австрийской мощи было то пред¬
ставление, которое составил себе Энгельс о внутреннем состоянии прус¬
ского войска. Оно тем более удивляет, что в одном своем- превосход¬
ном сочинении Энгельс изломе ил с пониманием* неиостижшшм для бур¬
жуазно-демократических болтунов, ту военную реформу, из-за кото¬
рой в Пруссии загорелся конституционный конфликт. 25 мая он писал:
«Если австрийцы окажутся достаточно благоразумными, чтобы не пойти
в наступление, то в прусской армии наверное -все «полетит к чюрту. Ни¬
когда еще эти -молодцы не были настроены так мятежно, как при этой
мобилизации. К сожалению узнаёшь только самую ничтожную часть
того, что происходит; но во всяком случае и это в достаточной мере
доказывает, что t подобной армией нельзя вести наступательную вой¬
ну». А 11 июня он вновь писал: «Оп-олченцы в этой войне будут -столь
же опасны для Пруссии, как в 1806 г. поляки, которые тоже состав¬
ляли более трети армии и разваливали всю армию. Разница- только та,
что ополченцы, вместо того, ■ч'тобы разбрестись, после поражения на¬
чнут бунтовать». Это было написано за три -недели до Кениггреца.
Кенигтрец рассеял весь туман, и уже через день после битвы Эн¬
гельс писал: «Как тебе нравятся пруссаки? Использование успехов ЦрО-
SQQ

ведено было с огромной энергией... Прямо небывалый случай, чтобы та¬
кая решительная битва закончилась в течение восьми часов; «при других
обстоятельствах она длилась бы два дня. Но игольчатое ружье — дей¬
ствительно страшное оружие, и к тому же эти молодцы сражались с от¬
вагой, редко наблюдаемой у такого мирного войока». Энгельс и Маркс
могли ошибаться и часто ошибались, но они никогда не закрывали
плава на события и не упорствовали, 'когда нм приходилось признать
то, что навязывали им сами события. Прусская победа стала им попе¬
рек горла, но они очень быстро нашли правильную ориентацию. Энгельс,
которому принадлежало руководство в этом вопросе, 25 июля резюми¬
ровал 'положение в следующих словах: «Положение дел в Германии ка¬
жется мне теперь довольно простым. С той минуты, как Бисмарк с по¬
мощью прусской армии привел в исполнение план немецкой буржуазии
и добился такого колоссального успеха, развитие событий в Германии
пошло столь решительно в этом направлении, что нам остается вместе
с другими признать свершившийся факт, как бы мьг сами к нему ни от¬
носились. .. Хорошо в этом то, что положение упрощается и путь ре¬
волюции становится легче; драка маленьких столиц прекращаегся, и во
всяком случае ускоряется развитие событий. В конце концов герман¬
ский парламент есть нечто совершенно другое, чем пруеокая камера.
Вся мелкогоеударственность будет вовлечена в движение, прекратится
наихудший сепаратизм, и партии из чисто местных (Превратятся в дей¬
ствительно национальные». На это Маркс ответил два дня спустя с су-
хши спокойствием: «Я вполне разделяю твое мнение, что нужно смо¬
треть прямо в глаза э'гой пакости. Но, приятно быть самому подальше
в этот .медовый месяц первой любви».
Одновременно с этим Энгельс писал в отнюдь не одобрительном то¬
не, что «брат Либюнехт вдается в фанатичеокое аисТриячество»; не¬
сомненно, это он — автор «неистовой корреспонденции из Лейпцига»
во «Франкфуртской газете». Эта «поедавшая князей» газета дошла до
того, что ставит в упрек Лрусши ее позорное обращение с «почтен¬
ным гессенским курфюрстом!» и заступается за бедного слепого вельфа.
Швейцер высказался в Берлине по тем же основаниям и в тех же
выражениях, как Маркс и Энгельс в Лондоне. И за эту «оппортуии-
отскую» политику несчастный Швейцер является до сих пор объектом
нравственного возмущения претенциозных государственных деятелей,
которые хотя и не понимают Маркса и Энгельса, но все же поклоняют¬
ся ДО.
6.	ЖЕНЕВСКИЙ КОНГРЕСС
Против всех намерений первый конгресс Интернационала еще не
состоялся в дни битвы при Кениггреце, решившей участь Германии. Его
пришлось еще раз отложить на сентябрь, хотя второй год существова¬
ния нового союза принес ему несравненно более быстрый подъем, чем
первый.
Па континенте кж важнейший центр союза стала выдвигаться Же-

нет. Там образовались как (романская, так и германская секции, создав-
ише свои собственные партийные органы. Органам германской секции был
«Вестник» — ежемесячник, основанный и руководимый старым Бекке¬
ром. Бго шесть годовых комплектов до сих пор яаияются важнейшим
источником для истерии Интернационала. «Вестник» стал выходить
с января 1866 г. и именовал себя «центральным органом секции немец¬
кого языка», так как к Женеве тяготели и оое германские члены Ин¬
тернационала: германские -законы мешали образованию секций внутри
самой Германии. По. тем же основаниям и романская секция в Женеве
распространяла свое влияние в глубь Франции.
В Бельгии рабочее движение тоже ооновало свою собственную га¬
зету «Народная трибуна», которую Маркс признавал таким- же офици¬
альным органом Интернационала, как и обе женевские газеты. Он не
причислял^ однако к партийным' органам одну или несколько газеток,
издававшихся в Париже и отстаивавших по-своему интересы рабочих.
Дело постепенно пошло на лад и во Франции; но там оно скорее вспы¬
хивало мелькающим огоньком, а не горело ровным пламенем очага.
При полном отсутствии свободы печати и собраний трудно было «созда¬
вать настоящие центры движения, а двусмысленность терпимого отно¬
шения бснапя'ртО'Вской полиции действовала скорее усыпляющим, чем
ободряющим образом на энергию рабочих. С другой стороны, сильно
распространенный прудонизм не был приспособлен к тому, чтобы кре¬
пить организаторские силы пролетариата.	У
Особенно шумно проявлялся прудонизм в «молодой Франции», мель¬
кавшей то в Брюсселе, то в Лснроне. В феврале 1866 г. образовавшаяся
в Лондоне французская секция веда резкую оппозицию против гене¬
рального совета за то, что он включил в программу Женевокого кон¬
гресса также и польский вопрос. Как можно думать о том, спрашивала
она в духе Прудона, чтобы ослаблять влияние России посредством вос¬
становления Польши, в тот момент, когда Россия освободила своих кре¬
постных, а польская знать и духовенство безусловно отказались бы
предоставить свободу своим крепостным? При начале немецкой войны
французские члены Интернационала и даже его генерального розета
также вызвали много бесполезных споров своим, как выразился про
них Маркс, «прудонистским штирнерианством». Они доказывали, что
все национальности устарели и должны -распасться -на маленькие «груп¬
пы», которые в свою очередь образуют «союз», но не государство. «И
эта «индивидуализация» человечества с сопровождающим ее «мутуализ¬
мом» (взаимной помощью) осуществится благодаря тому, что история
во всех странах прекратится и весь свет будет ждать, пока люди не
ссзреют для социальной революции. Тогда они сначала произведут свой
опыт, а весь остальной мир, побежденный силой примера, пойдет по их
слюдам-». Такие насмешки Маркс направлял в первую голову против
своих «добрых друзей», Лафарга -и Лонге, которые позднее сделались
его зятьями, но вначале как «правоверные прудонисты» вызывали в
нем- некоторую досаду.
Центр тяжести Интернационала все же заключался в трэд-юнионах.
Та< смотрел на дело и Маркс: 15 января 1866 г. он в письме к Кугель-
ману высказал свое удовлетворение по поводу того, что удалось вовлечь
в движение эту единственную действительно большую организацию ра-
292

бочих. Особенную радость яоста/вил ему огромный лтитинг, состояв¬
шийся за несколько недель до того в Сент-Мартинс-Холе в пользу из¬
бирательной -реформы и под духовным- руководством Интернационала.
В .марте 1866 г. министерство вигов (либеральное -министерство) Глад¬
стона внесло билль об избирательной реформе. Но этот законопроект
показался слишком радикальным даоке некоторой части самой либе¬
ральной -пар1 гии, и министерство -пало вследствие отпадения этих чле¬
нов. Оно заменилось мгинистерством ториев (консервативным -мимистер-
ством) Диараели, -которое попыталось отложить избирательную рефор¬
му в долгий ящик. Тогда движение стало принимать бурные формы. 7
июля Маркс писал Энгельсу: «Демонстрации лондонских рабочих бас¬
нословны в сравнении с теми, какие происходили в Англии о 1849 г., -и
они вое -являются делом рук Интернационала. Например Люкрафт,
предводитель демонстрантов Трафальгар-сквера, — член нашего со¬
вета». На Трафальгар-сквере, где собралось 20 'тыс. человек, Люкрафт
созвал митинг в сад Уайтхолла, где «мы в свое -время снесли голову од¬
ному ив наши« королей»; вслед за этим на митинге в Гайд-шрке, где
собралось 60 тыс. -человек, дело дошло почти до открытого восстания.
Трэд-юнионы вполне признали заслуги Интернационала -в этом дви¬
жении, которое обошло почти всю страну. Конференция представителей
всех трэд-юнионов, собравшаяся в Ш'еффильде, постановила: «Выражая
свою полную признательность интернациональной .рабочей ассоциации
за ее усилия объединить рабочих всех стран узами братства, конферен¬
ция рекомендует самым настоятельным образом всем представленным
здесь союзам примыкать к этой организации, ибо она убеждена, что
это чрезвычайно ва/жно для -прогресса и для потьзы всего рабочего клас¬
са». Вскоре затем к Интернационалу примкнул целый ряд профессио¬
нальны« союзов; но эта великая -морально-политическая -победа не бы¬
ла в одинаковой степени и материальной. Примкнувшим к Интернацио¬
налу союзам было -предоставлено .по их усмотрению платить или не пла¬
тить взносы, и во всяком случае взносы были очень скромные. Так,
союз сапожников, -насчитывавший 5 тыс. членов, платил ежегодно пять
фунтов, союз плотников с 9 тыс. членов — два фунта, а союз камен¬
щиков с 4 тыс. членов — всего один фунт.
•Марксу .пришлось вок-оре убедиться и в том, что в «движении за из¬
бирательное право» - снова обнаруживается «проклятый традиционный
характер всех английских движений». Еще до создания Интернацио¬
нала трэд-юнионы вступили в сношения с буржуазными радикалами
из-за избирательной -реформы. Эти отношения сдела!лись еще более тес¬
ными, когда движение начало обещать осязательные -результаты. По¬
блажки, копорые раньше отвергались с негодованием, теперь рассма¬
тривались как достойное вознаграждение за борьбу. Маркс однако счи¬
тал, что этому движению нехвата-ет огненного духа старого чартизма.
Он порицал неспособность англичан фазу заниматься двумя делами;
чем сильнее подвигается ©перед избирательное движение, тем холоднее
относятся лондонские вожди «к нашему внутреннему движению». «В Ан¬
глии избирательное движение, нами же вызванное -к жизни, почти убило
вас». Еще одно сильное препятствие к такому развитию движения от¬
пало .вследствие того, что Маркс не мог щмешагъся в него лично в -виду
своей болезни и отъезда в Маргэт.
№

Много труда и забот (Причинил Марксу «Уоркмэнс Адвокат» («За¬
щитник рабочего») еженедельник, превращенный конференцией 1865 г.
в официальный орган Интернационала' и переменивший с февраля 1866 г.
свое название на «Ко1ммювуельтс» («Общее благо»). Маркс участвовал
в административном совете этой газета, которая постоянно, боролась
с финансовыми затруднениями и потому зависела от поддержки
буржуазных сторонников реформы избирательного нрава. Он ста¬
рался оказывать противодействие буржуазным влияниям и наряду с этим
противодействовал соперничеству за руководство редакцией. Одно вре¬
мя редактором был Эккариус, и он напечатал в «Республике» свою из¬
вестную полемическую статью против Стюарта Милля, в составлении
которой ему много помог Маркс. В конце концов вопреки стараниям
Маркса «Коммонуельтс» превратился пока1 что в орган реформы, —
как Маркс писал Кугелыману, — отчасти по экономическим, отчасти
по 'политическим соображениям».
В виду всех этих обстоятельств понятно, что у Маркса бьгли боль¬
шие опасения относительно I конгресса Интернационала: он боялся как
бы этот конгресс «не осрамился перед всей Европой». Так как пари¬
жане настаивали на1 постановлении лондонской конференции, что кон¬
гресс должен состояться в конце мая, то Маркс хотел сам- поехать в
Лариж и убедить их в невозможности этого срока. Энгельс же считал,
«то вся история не стоит того, чтобы Маркс рисковал попасть в сети бо-
тгартоеской полиции, где он оказался бы беззащитным!. Вопрос о том,
постановит ли конгресс что-нибудь дельное,—это вопрос второстеоенг-
ный; нужно только избежать скандала, а это в конце концов вполне
возможно. В известном смысле—по крайней »мере для них самих (Мар¬
кса и Энгельса)—всякая подобная демонстрация явится неудачей, но это
не значит, что таково будет впечатление от нее в глазах Европы.
Узел был распутан тем, что сами женевцы не закончили приготовле¬
ний и постановили отсрочить конгресс до сентября. С этим- согласились
везде, кроме Парижа. Сам Маркс не намеревался лично- принять уча¬
стие в .конгрессе, так кж его тучный труд не допускал более никакого
перерыва. Он считал, что этот труд важнее дли 'рабочего класса, чем
всякое его личное участие в каком1 бы *то ни было конгрессе. Но он за¬
тратил все же много времени на то, чтобы обеспечить успешное тече¬
ние конгресса; он составил записку для лондонских делегатов и умыш¬
ленно ограничил ее только такими пунктами, «которые способствуют
непосредственному соглашению и сотрудничеству рабочих и дают сти¬
мул и» толчок требованиям классовой борьбы и организации рабочих в
класс». Эта записка заслуживает такой же похвалы, с кжой Биссли
говорил об учредительном воззвании: плавнейшие требования междуна¬
родного пролетариата формулированы на неокольких страницах »столь
основательно и наглядно, как никогда. В качестве представителей гене¬
рального совета в Женеву поехал председатель Оджер, генеральный се¬
кретарь Крем ер и с ними Эккариус и Юнг, на рассудительность кото¬
рых Маркс мог положиться в первую очередь.
Конгресс заседал от 3 до 8 сентября »под председательством Юнга
и при участии £иестидесяти делегатов. Маркс находил, «что конгресс
удался выше всякого ожидания». Тоиько о «господах парижанах» он
говорил резко. «У чих головы стотьы лустейшиним црущоиистскими
Ш

фразами. Они болтают о тупое и ничего не знают. Они (Презр*
рают всякое революционное действие, т. е. такое, которое вытекает из
классовой борьбы, всякое концентрированное общественное движение,—
а следовательно и такое, которое действует политическими средствами
(например законодательное сокращение рабочего дня). Под предлогом
свободы, оротивогосударсгвенности или антиавторитарности индивидуа¬
лизма эти господа, выносившие и выносящие так спокойно в лечение
шестнадцати лет самый слепой деспотизм, проповедуют в сущности
обыкновенный буржуазный хозяйственный строй, лишь идеализирован¬
ный Прудоном». И од продолжает в том же духе, употребляй еще более
резкие обороты.
Суд Маркса действительно очень суров, хотя несколько лет спустя
Иоганн Филипп Беккер, сам один из деятельнейших участников кон¬
гресса, выразился, быть может, еще резче о той неразберихе, которая
там царила. Разница только та, что Беккер не забыл о немцах из-за
французов и о шульце-деличеанцах из-за прудонистов. «Какие любез¬
ности приходилось расточать всем этим добрым людям, чтобы спастись
от их поздравительного пыла». Конечно, отчеты о конгрессе в «Вест¬
нике» написаны были в совершенно ином тоне; но их следует читать
с некоторой критикой.
Французы имели сравнительно большое число представителей, рас¬
полагая приблизительно третью всех мандатов; они проявили также
большое красноречие, но все же не достигли многого. Их предложение
принимать в Интернационал только людей физического, а не умствен¬
ного труда провалилось, так же как предложение включить в программу
Союза религиозные вопросы. Таким образом и эта причуда была
устранена. Принято же было внесенное ими довольно безобидное пред¬
ложение заняться изучением международного кредита с целью создать
впоследствии при Интернационале центральный банк в духе Прудона.
Хуже было то, что прошло предложение Толэна и Фрибура об упразд¬
нении женского труда, так как он является «фактором* вырождения»,
причем* женщине указывалось на ее место в семье. Но это предложение
вызвало возражения даже со стороны Вардана и других французов и
было принято лишь наряду с -предложениями генерального совета о тру¬
де женщин и детей, которые фактически сводили первое предложение
на-нет. Помимо этого французам удалось провести кое-где в поста¬
новления некоторые офынки прудоновской контрабанды. Маркса
достаточно огорчали эти нелепые поправки, которые уродовали выра¬
ботанную им с таким упорным трудам программу конгресса. Но все же
нетрудно заметить, что он остался доволен общим! ходом конгресса.
Только в одном пункте Маркс встретил отпор, который должен был
ощущаться им особенно чувствительно, — это в польском! вопросе.
После опыта лондонской конференции этот пункт был тщательно раз¬
работан в английской записке. Европейские рабочие должны поднять
©тот вопрос особенно потому, говорилось в записке, что правящие
классы, несмотря на свое показное увлечение всевозможными наччгчми,
в действительности угнетают их, а- также и потому, что аристократия
и буржуазия всегда рассматривали мра-чную азиатскую державу в тылу
как последнее прибежище против наступательного движения рабочего
класса*. Эту державу	обезвредить только путем, одсстанояления
295

Польши на демократических началах. От этого зависит, останется ли
Германия лишь форпостом Священного союза или сделается союзницей
республиканской Франции. Рабочее движение будет постоянно тор¬
мозиться, прерываться и задерживаться, пока не будет разрешен этот
■великий европейский вопрос. Англичане энергично выступили на за¬
щиту предложения Маркса, французы же и часть романских швей¬
царцев не менее оживленно возражали ему. -Наочонец все сошлись на
предложении Беккера, который сам высказывался за доклад, но желал
избежать открытого раскола по этому вопросу. Было (принято уклон¬
чивое постановление, что Интернационал высказывается против вся¬
кого насильственного господства: поэтому он и стремится устранить
империалистическое влияние России: и восстановить Польшу на социал-
демократически« основаниях.
В остальном английские предложения победили по всей линии. Вре¬
менные спа'гут ьг были утверждены с небольшими изменениями; учреди¬
тельное воззвание не подвергалось обсуждению, ню с этого времени
приводилось во всех постановлениях и декларациях Интернационала как
официальный документ. Генеральный совет был переизбран, и местона¬
хождением его назначался Лондон. Ему поручалось собрать подробные
статистические сведения о положении интернационального рабочего
класса и, поскольку позволят его средства, составлять отчеты обо всем,
что может интересовать Интернациональную рабочую ассоциацию. Для
покрытия расходов совета на каждого члена союза был в виде исклю¬
чения неложен на следующий год особый на дог в 30 сантимов; в каче¬
стве же постоянного ежегодного взноса в кассу генерального совета
конгресс предлагал; взимать оенс или оолпенса помимо плаЬы за член¬
скую карточку.
Среди программных деклараций конгресса впереди всего стояли по¬
становления о законодательстве охраны труда и о профессианальных
союзах. Конгресс выставил принцип, что рабочий класс должен добить¬
ся законов об охране труда. «Проводя такие законы, рабочий класс не
укрепляет силы правительства. Напротив, он превращает в свое орудие
ту власть, которая раньше направлена была« -против него». Общим1 зако¬
ном рабочий класс достигнет того, что было бы тщетно пытаться уста*
новить путем изолированных усилий отдельных людей. Конгресс вы¬
ставлял ограничение продолжительности рабочего дня как условие, вне
которого должны потерпеть крушение все другие усилия пролетариата,
направленные к его освобождению. Это ограничение необходимо для
восстановления физической энергии и здоровья рабочего класса, для
того чтобы дать ему возможность духовно развиваться, жить обще¬
ственной жизнью и проявлять себя в политической и со1\иальной дея¬
тельности. В качестве установленного законом предела рабочего дня
конгресс предложил восемь часов, которые должны быть включены в
определенное время дня и так, чтобы это время обнимало восемь часов
работы и перерывы для еды. Восьмичасовой рабочий день должен быть
осуществлен для всех достигших совершеннолетия рабочих, мужчин и
женщин, причем совершеннолетием считается 18-летний возраст. Ноч¬
ная работа недопустима в интересах здоровья; неизбежные же изъятия
из этого правила должны бьггъ точно перечислены в законе. С особен¬
ной строгостью от ночной работы должны быть устраняемы женщивдй
№

Кроме тош их следует вообще не допускать и к таким видам труда,
которые опасны для здоровья или морально унизительны для женщины.
В стремлении современной промышленности привлечь детей и под¬
ростков обоего пола к участию в общественном производстве конгресс
усматривал полезное и прогрессивное явление, как ни отвратительна
форма, в которой это осуществляется при господстве капитала. В ра¬
зумном состоянии общества всякий ребенок должен, начиная с девяти
лет, быть 'производительным работником, точно так же, как необхо¬
димо, чтобы каждый взрослый человек без исключения подчинялся есте¬
ственному закону: он должен работать,- чтобы есть, и работать не
только умам, но и руками. В теперешнем обществе рекомендуется раз¬
делить детей и подростков на три разряда и к каждому из них приме¬
нять 'различное отношение: на детей от 9 до 12 лет, детей от 13 до
15 лет и (подростков от 16 до 17 лет. Рабочее время первой
категории в мастерских или при работе на дшу должно огра¬
ничиваться двумя часами, второй категории — четырьмя, а треть¬
ей — шестью часами, причем последней категории должен быть предо¬
ставлен по крайней мере часовой перерыв для обеда и отдыха. Но про¬
изводительная работа детей и подростков возможна только тогда,
когда она связана с их обучением, причем под обучением1 разумеются
три отрасли: умственное образование, гимнастика тела и наконец тех¬
ническое обучение, которое дает общие научные основания всех про¬
цессов производства и приучает вместе с тем подрастающее поколе¬
ние к практическому пользованию самыми элементарными орудиями
труда.
Относительно профессиональных союзов конгресс постановил, что
их деятельность не только целесообразна, но и необходима. Они яв пя~
ются тем' средством, при помощи которого пролетариат может проти¬
вопоставить ксннцентрированной социшыной власти капитала един¬
ственную социальна аилу, которой он обладает, — именно свою чис¬
ленность. Пока будет существовать капиталистический способ про¬
изводства), профессиональные союзы необходимы. Мало того, они дол¬
жны стремиться к тому, чтобы распространить и обобщить свою дея¬
тельность посредством международных связей. Сознательно противодей¬
ствуя непрекращающимся злоупотреблениям со стороны капитала, они
становятся, не сознавая того, центрам тяжести организации всего рабо¬
чего клаюса!, подобно тому как средневековые коммуны стали таким
центрам тяжести для буржуазного класса. Ведя непрерывную мелкую
войну в повседневной борьбе между трудом и капиталом, профессиональ¬
ные союзы приобретут еще большее значение как организованное сред¬
ство для уничтожения наемного труда. До сих пор устремление этик сою¬
зов направлялось слишком исключительно на непосредственную борьбу
против капитала); в будущем же они должны присоединяться к обще¬
политическому и социальному движению своего клаоса. Наибольшее
распространение они получат, когда широкие массы пролетариата убе¬
дятся, что их цель далеко не ограниченная и узко эгоистическая, а
напротив, направлена на общее освобождение миллионов угнетенных.
В смысле этой резолюции Маркс предпринял вскоре после Женев¬
ского конгресса еще одну попытку, от которой ожидал очень многого.
13 октября 1866 г. он писал Кугелыману «Лондонский совет трэд-
207

юнионов (его секретарем является наш президент Оджер) обсуждает
в настоящий момент вопрос о том, следует ли ему объявить себя ан¬
глийской ветвью И'нтернащнонашьнюй ассоциации. Если он эго сделает,
то управление рабочим классом в известном смысле перейдет к нам, и
мы сможем- сильно двинуть вперед это движение». Но совет профессио¬
нальных союзов не сделал этого: при всей своей дружбе с Интернацио¬
налом он постановил сохранить свою самостоятельность. Если освеще¬
ние, данное (историками 'трэд-юниюнов, верно, то совет профессиональ¬
ных союзов отказался также допустить к участию в овоих заседаниях
представителя Интернационала. Последний сделал такое предложение
в целях быстрого осведомления трэд-юнионов обо всех забастовочных
движениях на континенте.
Уже в первые годы Интернационал убедился, что ему предстоят
большие успехи, но что эти успехи имеют определенные пределы. Все
же он пока имел основание (радоваться своим достижениям. И Маркс
с живым удовлетворением отметил в своем большом труде, который он
тогда заканчивал, что одновременно- с Женевским' конгрессом всеобщий
конгресс американских рабочих в Балтиморе выставил восьмичасовой
рабочий день как первое требование, выполнение которого необходимо
для освобождения рабочих от цепей капитала.
Маркс полагал, что белые -рабочие не могут достигнуть свободы там,
где черные рабочие все еще носят клеймо. Но первый плод американ¬
ской гражданской войны, уничтожившей рабство, — это агитация за
восьмичасовой рабочий день, распространяющаяся семимильными ша¬
гами -паровоза от Атлантического океана до Тихого, от Новой Англии
до Калифорнии — по всей Америке.

12
«КАПИТАЛ»
1.	РОДОВЫЕ МУКИ
М арке отказался от участия в Женевском конгрессе, так шк завер¬
шение его главного труда (он считал все написанное им до этого вре¬
мени только «мелочью») казалось ему более важным для рабочих, чем
участие его в каком бьг то ни было конгрессе; он имел ори этом в виду
стилистическую правку и переписку I тома, начатую им- 1 января 1866 г.
И дело подвигалось сначала очень быстро, так как ему «конечно, было
приятно омыть ребенка после столь длительных родовых мук».
Эти родовые 'муки длились почти »двое больше лет, чем то коли¬
чество месяцев, которого требует физиология для вынашивания ребен¬
ка. Маркс имел право говорить, что, быть может, никогда работа та¬
кого рода не писалась при более тяжелых обстоятельствах. Он посто¬
янно устанавливал сроки для окончания своей книги — «в пять не¬
дель», как ан говорил в 1851 г., или «в шесть недель» — в 1859 г.
Но эти намерения воагда разбивались о безжалостную самокритику
и беспримерную 'Добросовестность Маркса, беспрестанно толкавшие
его к новым исследованиям. В этом его не могли поколебать нетерне-
виеьде увещания даже его вернейшего mpyra-
ZS»

В конце I8bb г. работа была закончена, но лишь в виде огромней¬
шей рукописи, такой, что никто — давке Энгельс — не мог бы приго¬
товить ее к печати, кроме самого Маркса. Из этой огромной массы
Маркс в промежуток времени между январем 1866 г. и мартом 1867 г.
извлек и обработал «как художественное целое» I том «Капитала1» в
его классической редакции, что было блестящим свидетельством' его
баснословной работоспособности: эти пять четвертей года ознаменова¬
лась постоянными и порою даже, 'как например в феврале 1866 г., опас¬
ными для жизни приступами болез-ни, значительным скоплением дол¬
гов, которые ему «давили мозг», и наконец поглощавшим много вре¬
мени подготовлением Женевского конгресса Интернационала.
В ноябре 1866 г. первая часть рукописи была отправлена в Гам¬
бург Отго Мейснеру, издателю демократической литературы, который
уже выпустил небольшую работу Энгельса .пю прусскому военному во¬
просу. В середине апреля 1867 г. сам Маркс привез в Гамбург остальную
часть рукописи. Мейснср оказался «славным малым», и после кратких
переговоров все было устроено. В ожидании первых корректурных лис¬
тов — книга печаталась в Лейпциге — Маркс посетил своего друга Ку-
гельмана в Ганновере, где его очень радушно приняла приветливая
семья Кугельмана. Маркс провел там несколько счастливых недель, ко¬
торые сам причислял к «прекраснейшим' и самым отрадным оазисам* в
жизненной пустыне». Его хорошему наст,роению способствовало отча¬
сти и то обстоятельство, что к нему — очень неизбалованному в этом
отношении — отнеслись с почтением и симпатией образованные круги
ганноверокого общества. «Мы оба, — писал он 24 апреля Энгельсу, —
занимаем в qpeoe «образованной» буржуазии совершенно иное положе¬
ние, чем нам казалось». И Энгельс ответил на это 27 апреля: «Я всегда
думал, что эта проклятая книга', которую 'ты столько времени вына¬
шивал, была осноены/м (источникам всех твоих бедствий и что ты ни¬
когда не выпутаешься из всяческих невзгод, пока не стряхнешь ее с
себя. Эта вечно .незаконченная вещь утне'тала тебя физически, духовно
и ,в материальном отношении; и я отлично понимаю, что теперь„стрпх¬
нув с себя этот кошмар, ты почувствовал себя совсем другим челове¬
ком, тем более, что мир, как только ты снова входишь в него, выгляшт
тоже не так мрачно, как тебе прежде казалось». В связи с этим Эн¬
гельс выражал надежду скоро освободиться от «собачьей коммерции».
Он писал, что ни на что не способен, пока торчит в ней. Положение
особенно ухудшилось с тех тюр, как он стал во плаве фирмы и несет на
себе бблЪшуто ответственность.
' Маркс ответил ему на это письмом от 7 мая: «Я надеюсь и искренне
верю, — писал он, — что через год мне удастся окончательно устроить
свои дела так, что коренным образом изменятся мои экономические
отношения и я наконец снова стану на собственные ноли. Без тебя я ни¬
когда не мог бы закончить (мой труд. Уверяю тебя, что на моей сове¬
сти всегда лежало камнем1 сознание, что ты растрачивал свою изуми¬
тельную силу на коммерческие дела главным образом ради меня и сверх
того вынужден был переживать со мною все мои мелкие горести». Ко*-
нечно, Маркс ни через год и вообще никогда «окончательно не устроил
дела», и Энгельсу пришлось еще несколько лет заниматься «собачьей
коммерцией»; но все же горизонт начинал понемногу проясняться.
800

В эти ганноверские дни написан давно просроченный ответ Маркса
на письмо одного его приверженца, горного инженера Зигфрида Мейе¬
ра, который раньше жил в Берлине, а около этого времени пересе¬
лился в Соединенные штаты, и этот ответ лишний раз ярко освещает
«бессердечность» Маркса. Он писал: «Вы должны быть обо мне весьма
дурного мнения, в особенности, если я скажу büimi, что ваши письма не
только доставляли мне большую радость, но были для меня истинным
утешением в то мучительное время, когда я их получал. Сознание, что
мне удалось обеспечить для нашей партии содействие энергичного че¬
ловека, стоящего на идейной высоте, -вознаграждает меня за самое худ¬
шее. Ваши письма к тому же были полны чувства преданнейшей друж*
бы ко мне лично, и вы понимаете, что я -при моей ожесточенной борьбе
с миром (официальным) более, чем кто-либо, ценю это. Почему же я
büim не отвечал так долго? Потому что все время был на краю могилы.
Мне необходимо было поэтому пользоваться каждой минутой, когда
я мог работать, для окончания моего труда, в жертву которому я при-
нес здоровье, жизненное счастье и семью. Надеюсь, что это объясне¬
ние не нуждается в дополнениях. Я смеюсь над так называемыми прак¬
тичными людьми “и их мудростью. Бели хочешь быть скотом, то, ко¬
нечно1, можно повернуться спиной ко всем! человеческим страданиям1 и
заботиться только о своей собственной шкуре. Я же считал бы себя
действительно непрактичным челове<ом, если бьг умер, не оставив своей
работы полностью законченной — по крайней мере в рукописи».
В этом приподнятом настроении Маркс получил сообщение от не¬
коего неведомого ему адвоката Варнебольда, передавшего, будто Бис¬
марк желает использовать его и его большой талант в интересах не¬
мецкого народа. Маркса, естественно, не. опьянил этот соблазн; он, ко¬
нечно, подумал, как Энгельс: «Характерно для образа мыслей и для
умственного горизонта этого субъекта, что он мерит всех людей на
свой аршин». Но в прежнем будничном настроении Маркс не поверил
бы словам Варнебольда. В те дни, когда еще не закончилось образова¬
ние сезерогерманского союза, когда едва только миновала опасность
войны с Францией из-за Люксамбурпского торга, Бисмарк никак не
мог думать' о tomi, чтобы привлечь к себе да службу автора «Коммуни¬
стического манифеста». Не в его интересах было раздражать недавно
перешедшую в его лагерь буржуазию, которая уже весьма косо поема
тривала на его помощников — Бюхера и Вагенер а.
Не с самим Бисмарком, а с одной его родственницей у Маркса- было
при возвращении в Лондон небольшое приключение, о котором1 он не
без удовольствия сообщил Кугельману. На пароходе к нему обратилась
за некоторыми оправками относительно лондонских железнодорожных
станций одна барышня-немка, поразившая Маркса своей военной вы¬
правкой. Ей пришлось ждать в течение нескольких часов нужного ей
поезда, и Маркс рыцарски предложил ей прогуляться в это время по
Гайд-парку. «Оказалось, что эта барышня—Елизавета-фон-Путка.ммер,
племянница Бисмарка, у которого она гостила несколько недель в Бер¬
лине. Она имела при себе весь армейский список, так как эта семья в
большом изобилии снабжает наше доблестное войско людьми чести и
подходящего роста. Она оказалась живой, образованной девушкой, но
аристократкой и черно^белой до кончика носа. Можно себе представить
801

ее изумление, когда она узнала, что попала.в красные руки». Но это не
испортило барышне хорошего настроения. Она написала Марксу милое
письмо, принося «с детским почтением1» «сердечную благодарность»
своему рыцарю за его хлопоты о «неопытном создании»; и -родители
ее тоже выразили радость, что встречаются еще хорошие люди в путе¬
шествии.
В Лондоне Маркс закончил корректуру своей книги. И на этот раз
дело не обошлось без жалоб на мед леи-пн ость печатания, но уже 16 авгу¬
ста 1867 г. в 2 часа ночи Маркс сообщил Энгельсу, что закончил кор¬
ректуру последнего (49-го) листа. «Итак, том готов. Одно v.у тебе обя¬
зан я там, что это стало возможным. Без твоего самопожертвования
для меня я не мог бы проделать всю огромную работу для трех томов.
Обнимаю тебя, полный благодарности! Привет тебе, мой дорогой, вер¬
ный друг!»
2.	ПЕРВЫЙ ТОМ
В цервой главе своего труда Маркс сделал сводку всего того, что он
изложил в своей книге 1859 г. о товаре и деньгах. Это сделано было не
только для полноты, но- т потому, что, даже лучшие умы -не вполне пра¬
вильно поняли этот вопрос — и, значит, были недостатки в изложении,
в особенности при анализе товаре*.
К числу этих лучи 1 их умов, ко1речно, не относились немецкие уче¬
ные, которые прокляли первую главу «Капитала» из-за ее «неясной
мистики».
«На первый взгляд товар кажется очень простой и тривиальной (для
всех известной) вещью. Его анализ показывает, что это — вещь, полная
причуд, метафизических (сверхчувственных) тонкостей и теологических
ухищрений. Как потребительная -стоимость он не заключает в себе
ничего загадочного... Фермы дерева изменяются, .например, когда из
наго делают стол. И тем не менее стол остается деревом! — обыденной,
чувственно воспринимаемой вещью. Ню как только он делается това¬
ром, он превращается в чувственно-сверхчувственную вещь. Он не
только стоит на земле всеми своими четырьмя ножками, но становится
пред лицом всех других товаров на голову, и эта его деревянная башка
порождает причуды, в которых гораздо более удивительного, чем если
бы стол пустился -п-о собственному почину танцовать».
Это обидело все «деревянные головы», которые производят в боль¬
шом- количестве сверхчувственные мудрствования и .богословские ухищ¬
рения, но не .могут создать такой простой чувственной вещи, как обык¬
новенный осязаемый деревянный стол.
В действительности эта первая глава с чисто литературной точки
зрения принадлежит к самому значительному из всего написанного
Марксом. Затем скн перешел к последованию того, как деньги пре¬
вращаются в -капитал. Если при обращении товаров обмениваются оди¬
наковые стоимости, то как может обладатель денег, покупая и -прода¬
вая товары по их стоимости, все же извлечь больше ценности, чем сн
вложил в них? Это возможно потому, что -при существующих обще¬
ственных отношениях на товарном рынке имеется такой своеобразный

товар, потребление которого является источником новой стоимости.
Этот товар — рабочая сила.
Она дана в виде живого рабочего, ибо он нуждается для своего су¬
ществования, а также для поддержания своей семьи, которая обеспечи¬
вает и после его смерти непрерывность рабочей силы, в известном ко¬
личестве средств существования. Необходимое для производства этих
средств рабочее время составляет стоимость рабочей силы. Эта стои-
у.ос'тъ выплачиваемая' в веде заработной платы, является однако зна¬
чительно меньшей, чем та, которую может извлечь из нее покупатель
рабочей силы. Добавочный труд рабочего, затрачиваемое им на работу
время сверх необходимого для возмещения его заработной платы и со¬
ставляет источник прибавочной стоимости и постоянно растущего на¬
копления капитала. Неоплаченный труд 'рабочего содержит всех нетру-
дящихся членов общества, — на этом держится весь общественный
Строй, в котором' мы живем-.
Неоплачиваемый труд однако сам по себе не является особенностью
современного буржуазного общества1. С тех пор, »как существуют иму¬
щие и неимущие классы, неимущие классы должны были всегда достав¬
лять неоплачиваемый труд. Пока часть общества будет монопольно вла¬
деть средствами производства^ рабочим — свободным1 или несвобод¬
ным — придется добавлять неоплачиваемый труд к рабочему времени,
необходим ему для поддержания их существования, и тем самым про¬
изводить средства существования для собственников средств производ¬
ства. Заработная плата есть лишь особая историческая форма системы
неоплачиваемого труда, 'господствующей со времени разделении обще¬
ства на классы. Эту историческую форму следует изучать как таковую,
чтобы''правильно понять ее.
Таким образом, владелец денег лишь в том случае .может превра¬
тить свои деньги в капитал, если найдет на рынке, свободного1 рабочего,
свободного в двояюоде смысле: во-первых, он должен 'располагать своей
рабочей силой, как свободная личность своим товаром», во-вторых, не
должен иметь для продажи никакого другого товара, должен быть гол,
как сокол, свободен от всех предметов, необходимых для практического
применения рабочей силы.
Природа не производит, с одной стороны, владельцев денег и товароп,
с другой стороны, владельцев одной только рабочей силы. Это отноше¬
ние не является ни созданным самой природой, «и таким» общественным
отношением, которое было бы свойственно всем историческим перио¬
дам. Оно, очевидно, салю есть результат предшествующего историчес¬
кого развития, продукт многих экономических переворотов, продукт ги¬
бели целого ряда' более древних формаций общественного производства.
Производство товаров есть исходный пункт капитала. Производство
товаров, обращение товаров и развитое обращение товаров, торговля
представляют те исторические »предпосылки, при наличии которых воз¬
никает капитал. Современная история капитала ведет свое начало от
возникновения современной мировой торговли', современного мирозого
рынка в XVI столетии. Иллюзия вульгарных экономистов, что когда-то
существовали, с одной стороны, трудолюбивые избранники, которые
накапливали богатства’, с другой — ленивый люмпен, у которого в кон¬
це концов не осталось ничего для продажи, кроме собственной шкуры,—

эта иллюзия есть нелепость; она является столь же вздорной, так и
полукфаос, под сенью которого буржуазные историки изображают эпоху
разложения феодального способа производства как эпоху освобождения
трудящихся, а не (как период превращения его в капиталистический
способ производства. Рабочие перестали представлять собой непосред¬
ственно часть средств производства, как рабы или крепостные. Но> так¬
же и им перестали принадлежать средства производства, как это имеет
место у ведущих самостоятельное хозяйство крепостных крестьян и ре¬
месленников. Путем рада насильственных и жестоких приемов, которые
Маркс подробно изображает в главе о первоначальном накоплении
капитала на примере истории Англии, у широких масс народа были
отняты земля, средства существования, и орудия труда. Так создались
те свободные рабочие, в которых нуждается капиталистический спо¬
соб производства. Капитал явился на свет покрытый с головы до ног
кровью и грязью, сочащимися изо всех его пер. И мак только он стал
на собственные ноги, он не только добился раздела между ,рабочими
и собственностью необходимых для приложения работы средств, но
и воспроизводит этот раздел в постоянно (прогрессирующей степени.
От прежних способов неоплачиваемого труда наемный труд отли¬
чается тем-, что движение капитала безгранично, его волчья жажда при¬
бавочного труда ненасытна'. В тех экономических общественных фор¬
мациях, где преобладает не меновая, а потребительная стоимость про¬
дукта, этот прибавочный труд ограничивается более тесным или более
широким кругом потребностей; но в этих докапиталистических форма¬
циях из caiMOtro способа производства- не возникает безграничной по¬
требности в прибавочном труше. Иначе обстоит дело там, где меновая
стоимость преобладает. Капитал, присваивал труд других людей, яв¬
ляясь извлеки телем прибавочного труда и экеллоататорам1 рабочей
силы, далеко -превосходит своей энергией, ненасытностью и -действенно¬
стью все прежние процессы производства, основанные на непосред¬
ственно принудите льнам- труде. Для него важен не самый процесс труда-,
не производство потребительных ценностей, а (Процесс увеличения стои¬
мости, производство меновых стоимостей, так как из этого производ¬
ства он может извлечь больше стоимости, чем вложил в -него. Жад¬
ность к прибавочной стоимости ненасытна; у производства меновых
стоимостей нет тех пределов, которые определены удовлетворением
потребностей для производства потребительных стоимостей.
Как товар представляет собой единство потребительной и меновой
стоимости, так и процесс производства товаров является единством про¬
цесса труда и процесса образования стоимости. Процесс образования
стоимости длится до того момента, -пока выплаченная капиталом в виде
заработной платы стоимость рабочей силы не будет возмещена другой,
'равной ей стоимостью. За- пределами этой стадии производства -про¬
цесс образования стоимости Становится процессам -производства при¬
бавочной стоимости, процессом увеличения стоимости. Как единство
Процесса труда ,и процесса увеличения стоимости он становий капи¬
талистическим процессом производства, капиталистической формой
товарного производства. В (процессе ‘труда соединяются рабочая сила
и средства производства. В процессе же увеличения стоимости те же
составные части капитала пошляются шк постоянный и переменный
804

К. Мжркс»

Манифест и временный устав международного товарищества рабочих,
написанные К. Марксом в 1864 г., в Лондоне. Гкрвое издание. Обложка
и последняя С1ранипа со списком членов Генерального совета и секре¬
тарей отдельных стран В числе секретарей К. Маркс значится как сек¬
ретарь для Герма!.ии.
MHTERHM ARBEITER ASSOCI« М ASSOCC.« IHTERU“ P OPERAl./
^ MEMBERS ANKÜAL SUBSCRIL’TION CARD ^
л-as admUUti u^rmbrt an
■'Ar F/rst i/ay of Jann*</y J66 atu! paitl >i- Ais Jmiuut SuAsoy/fn-o
PrTsutcnt L-f%Crntrtit Cfmrcif
Нонпгпгг Trcs'je'tn /■
•> rs/inlrflrtr/ 'Sccrriurj’ fcr Fiiirifi
pl Ь Vtsbn.t'l
/>/•'; .с
Germ<rnj\
; / __ >f;
' Hn/jr
\‘У" * !<’
ft/пт/..
S-п/ гг/.г.ыГ
Нот гхггу <7т
rtriS Sfr г- /ft г'
Членский билет международного товарищества рабочих.
Среды подписей имеется подпись К. Маркса—секретаря для
Германии.

капитал. Постоянный кавмтал превращается в средства производства,
в сырой материал, © -вспомогательные материалы, в орудия труда и не
наменяет величины своей стоимости в производственном процессе. Пе¬
ременный капитал превращается в рабочую силу, израсходование ко¬
торой в процессе производства увеличивает стоимость. Он воспроиз¬
водит свою собственную стоимость и кроме того некоторый излишек —
прибавочную стоимость, которая может сама изменяться, становиться
большей или меньшей. Таким путем Маркс расчищает себе яоный путь
для изучения прибавочной стоимости. Он устанавливает две формы
прибавочной стоимости — абсолютную и относительную; каждая из
hhix сыграла) в истории капиталистического способа производства1 раз¬
личную, но решающую роль.
Абсолютная прибавочная стоимость производится тем, что капита¬
лист удлиняет продолжительность рабочего времени свыше того, кото¬
рое необходимо для воспроизведения рабочей силы. Если бы это было в
его власти, то капиталист удлинил бы рабочий день до двадцати четырех
часов, ибо чем длиннее рабочий день, тем большая создается прибавоч¬
ная .стоимость. Напротив, рабочий обладает здоровым сознанием того,
что каждый час его работы сверх времени, необходимого для возмеще¬
ния заработной платы, несправедливо отнимается у него. Ему прихо¬
дится испытывать.,на собственном теле, что значит работать слишком
долгое время. Борьба за продолжительность рабочего дня началась с
первого выступления свободных рабочих в истории и продолжается по
сегодняшний день. Капиталист боретср за свою прибыль, и конкуренция
принуждает его, будь он лично благородный иди дурной человек, растя¬
гивать рабочий-день до крайних пределов человеческой работоспособ¬
ности. Рабочий же борется за свое здоровье, за несколько часов еже¬
дневного отдыха, чтобы иметь возможность кроме работы, еды и сна
еще жить как человек. Маркс дает захватывающее- изображение полу¬
вековой гражданской войны между капиталистами и рабочим классом
в Англии. Она началась с зарождения крупной промышленности, по¬
буждавшей капиталистов разбивать все преграды эксплоатэдми про¬
летариата, созданные природой и обычаями, возрастом и полом-, днем
и ночью, и кончилась изданием закона о десятичасовом рабочем дне.
'Он был завоеван рабочим классом и сделался весьма могучим обще¬
ственным препятствием, не -позволяющим даже самому рабочему по¬
средством добровольного соглашения с капиталом продаваться вместе
со своим родом на смерть и рабство капиталу.
Относительная прибавочная стоимость производится при помощи
сокращения времени работы необходимого для .воспроизводства рабо¬
чей силы, в пользу прибавочного труда. Стоимость рабочей силы падает
в зависимости от того, что производительную силу труда возвышают в
тех отраслях промышленности, продуктами которых определяется
стон.мос'тъ рабочей силы. Для этого -необходим постоянный переворот в
способах производства, а также в технических и общественных усло¬
виях процесса труда-. Экономические, исторические, технические и со¬
циально-психологические обобщения, сделанные Марксом в ряде глав,
посвященных кооперации, разделению труда, мануфактуре, машинам и
крупной промышленности, признаются и буржуазными учеными бога¬
тейшим источникам знания.
20 М«т»ваг. Каря Ifsp««

Маркс доказывает, что и крупная машинная индустрия не Толь*
1 со создала такое бедственное положение рабочие, какого не существо¬
вало -ни при одном способе производства до этого, но что она, постоян¬
но революционизируя капиталистическое общество, подготовляет бо¬
лее высокую форму общественного строя. Фабричное законодательство
есть первое сознательное и планомерное обратное действие общества
на противоестественную постановку его производственного процесса.
Регулируя работу на фабриках и мануфактурных заводах, непосред¬
ственно э'го законодательство является только вмешательством в -пра¬
во экоплоатации рабочих капталом.
Но сила фактов заставляет законодательство регулировать домаш¬
нюю работу и вмешиваться в сферу родительской власти; тем самым
оно вынуждено признать, что крупная промышленность, разрушая эко¬
номические основы старого семейного строя и соответствующего ему
домашнего труда, разрушает также и старые семейные отношения.
«Но как ни ужасно и ни отвратительно разложение старой семьи
при капиталистической систаме, тем не менее крупная 'промышлен¬
ность, отводя женщинам, подросткам и детям обоего пола решающую
роль в общественно-организованном 'Процессе производства, за преде¬
лами дома, создает новый экономический базис для более высокой фор¬
мы семьи и отношений между обоими полами. Разумеется, одинаково
нелепо - считать абсолютной формой семьи христианско-германскую
форму или древнеримскую, или древнегреческую, или восточную, кото¬
рые, впрочем, связаны между собой последовательностью исторического
развития. Точно так же®ясно, *гго сочетание в комбинированном' рабо¬
чем персонале лиц обоего пола и разнообразнейших возрастов, являю¬
щееся зачумленным источникам1 испорченности и рабства, пока оно вы¬
ступает в своей грубой, непосредственно сложившейся капиталистиче¬
ской форме, при которой рабочий существует для процесса производ¬
ства, а не процесс производства для рабочего, — что это сочетание
при соответствующих условиях должно, наоборот', превратиться в ис¬
точник человеческого развития».
Машина, низводя рабочего до своего' простого придатка, вместе г.
тем создает предпосылки для поднятия производительных сил общества
на более высокую ступень, которая откроет для всех членов общества
равную возможность достойного человека 'развития, в то время как
прежние общественные формы были слишком бедны для этого.
Выяснив производство абсолютной и относительной прибавочной
стоимости, Маркс дает первую в истории политической экономии ра¬
циональную теорию заработной платы. Цена товара есть выраженная
в деньгах стоимость его, заработная же плата есть цеца рабочей силы.
Не труд появляется на товарном' рынке, а (рабочий, продающий свою
рабочую силу; труд же возникает лишь посредством потребления рабо¬
чей силы как товара при капитализме. Труд есть субстанция и неотъем¬
лемая мера стоимости, но сам по себе он не имеет стоимости. Орнако
по видимости труд оплачивается заработной платой, потому что
рабочий получает свою плату лишь после окончания работы. Форма
заработной платы отирае'т всякие следы разделения рабочего дня на
необходимый и прибавочный, оплаченный и неоплаченный труд. Здесь
происходит обратное тому, что имеет место при -рабстве
зов

«При рабском труде даже та часть рабочего днч, в течение которой
раб возмещает лишь стоимость необходимых для него средств сущее \ш>-
вания, в течение которой он фактически работает лишь на самого себя,
представляется грудам на хозяина. Весь его труд представляется неопла¬
ченным трудам. Наоборот, при системе наемного труда даже прибавоч¬
ный или неоплаченный труд кажется оплаченным. Там отношение соб¬
ственности скрывает работу раба на себя самого, здесь денежное отно¬
шение скрывает даровую работу наемного рабочего. Понятно поэтому,
какое громадное значение имеет превращение стоимости и цены рабо¬
чей силы в форму заработной платы, или в форму стоимости и цены
самого 'труда. На этой внешней форме проявления, скрывающей истин¬
ное отношение и создающей видимость отношения прямо противопо¬
ложного, локоятоя все правовые представления как рабочего1, так и ка¬
питалиста, все мистификации капиталистического способа производ¬
ства, все порождаемые им иллюзии свободы, все апологетические
увертки вульгарной экономии».
Двумя основными формами заработной платы являются повременная
плата и поштучная штата. На законах,по-временной платы Маркс дока¬
зывает корыстную пустоту фраз о том, что сокращение рабочего дня
в силу естественного закона должно повлечь за собой понижение зара¬
ботной платы. Правильно как раз противоположное: временное сокра¬
щение рабочего дня' понижает заработную плату, .но постоянное сокра¬
щение поднимает ее; чем продолжительнее рабочий день, тем ниже за¬
работная плата.
Поштучная плата есть не что иное, как превращенная форма по¬
временной платы; это наиболее подходящая для капиталистического'
способа производства ферма заработной платы. Она приобрела широкое
применение в самый расцвет мануфактуры и в период «бури и натиска»
английской крупной промышленности служила рычагом для удлинения
рабочего времени и сокращения заработной платы. Поштучная плата
весьма выгодна для капиталиста^ тек как она делает-в значительной сте¬
пени излишним надзор за работой и сверх того создает множество по¬
водов к вычетам! из заработной платы и всякого рода надувательствам.
Рабочим же она приносит большой вред: она порождает потогонную
систему при помощи сверхработы, (которая якобы должна повышать их
заработную плату, фактически же стремится понизить ее; она вызы¬
вает усиление конкуренции между рабочими и ослабление чувства со¬
лидарности между ними, вклинивание между капиталистам и рабочими
особой категории паразитов — посредников, которые отщепляют себе
от уплачиваемой заработной платы изрядный кусок, и т. д.
Отношение между прибавочной стоимостью и заработной п датой
таково, что капиталистический способ производства не только по¬
стоянно вновь воспроизводит капиталисту его капитал, но постоянно
вновь производив нищету рабочих: .на одной стороне—капиталисты,
владеющие всеми жизненными средствами, всем сырьем', всеми орудиями
труда, а' на другой стороне — громадная масса рабочих, принужденных
цродаватъ свою рабочую силу этим капиталистам за такое количество
средств существования, которого в лучшем случае как раз хватает для
того, чтобы сохранять их работоспособность и воспитать новое поколе¬
ние работоспособных пролетариев. Но капитал не только воолроиззо-
307

ди. чебч— он постоянно увеличивается и умножается; этому «тгро-
це<ху накопления капитала» Маркс и посвящает последний отдел I тома.
Не только прибавочная стоимость возникает из капитала, но и ка¬
питал возникает из прибавочной стоимости. Часть ежегодно произво¬
димой прибавочной стоимости — так как она присваивается имущими
классами — поглощается ими как доход, а другая часть накопляется
как капитал. Неоплаченный труд,' который был выжат из рабочего клас¬
са, служит средство:м для дальнейшего выкачивания из него все большей
массы неоплаченного труда. В .потоке производства всякий .первона¬
чально затрачиваемый капитал вообще является исчезающей величиной
по сравнению с непосредственно накопляемым капиталом-, т. е. с уже
превращенной в капитал прибавочной стоимостью, или прибавочным
продуктом, безразлично, находится ли он снова в тех же руках, на¬
копляющих капитал, или в чужих руках. Основанный на производстве
и обращении товаров закон частной собственное!пи превращается по¬
средством своей внутренней, неизбежной диалектики в свою прямую
противоположность. Казалось бы, законы товарного производства осно¬
вывают право собственности на собственном труде. Равноправные вла¬
дельцы товаров .противостояли один другому, причем средством, при¬
своения чужого товара могло быть только отчуждение своего соб¬
ственного, а последний может быть произведен только трудом. Теперь
же собственность становится со стороны капиталиста правом присвой
ння чужого неоплаченного труда или его продукта, а со стороны рабо¬
чего — невозможностью присвоить свой собственный продукт.
Когда современный пролетариат начал постигать эту связь, когда
городской пролетариат в Лионе стал бить в набат, а земледельческий
пролетариат в Англии пус<ать красного петуха, то вульгарные поли-
тикоэкономы изобрели «теорию воздержан и я», согласно которой капи¬
тал будто бы возникает благодаря «добровольному воздержанию» капи¬
талистов. Эту теорию Маркс заклеймил столь же резко, как до него
Лассаль \ В действительности же накоплению капитала, по учению
Маркса, содействует вынужденное «.воздержание» рабочих, насильствен¬
ное понижение заработной платы ниже стоимости рабочей сичы, про¬
водимое с целью превратить часть необходимого для рабочих потреби¬
тельского фонда в фонд 'накопления капитала. В этом кроется истин¬
ный источник жалоб на «роскошную» жизнь рабочих, отсюда беско¬
нечные причитания по поводу бутылки шампанского, которую будто бы
выпили однажды за завтраком каменщики, дешевые кухонные рецепты
христианских социалреформаторов и тому подобные проявления капи¬
талистического шантажа.
Общий закон 1<апиталистического накоготения таков: рост капитана
включает в себя и рост его переменной, или превращающейся в рабочую
силу составной части. Если состав капитала остается неизменным, если
определенное количество средств производства будет ^постоянно требо¬
вать той же массы рабочей силы, чтобы притти в движение, то оче¬
видно, что соответственно .росту капитала возрастут спрос на работу
и фонд средств существования рабочих. Яри э'там рост этот будет про¬
1 Это одно из тех неверных утверждений Меринга, которые свидетельствуют
об его ослеплении в отношении Лассаля. — А. В
808

исходить i€M быстрее, чем быстрее рлстет капитал. Подобно тому как
простое воспроизводство постоянно воспроизводит капиталистическое
отношение, так и накопление капитала (воспроизводит капиталистичес¬
кое отношение на расширенной базе: чем- больше капиталаictob или
чем крупнее кашта/листы на одном полюсе, тем больше наимных рабо¬
чих на другом. Накопление капитала означает таю. им образом у верче¬
ние пролетариата в числе, а в данном случае оно и происходит три
наиболее благоприятных дли рабочих условиях.
«Наибольшая часть их собственного прибавочного продукта, кото¬
рый все возрастает и в растущих размерах превращается в добавочный
капитал, притекает к ним обратно в ферме платежных средств, благо¬
даря чему они могут расширять круг своих потребностей, лучше обста¬
влять свой потребительный фенд одежды, мебели и т. д.».
' Все это нисколько не меняет зависимого положения, в котором ра¬
бочие находятся, так же как хорошо одетый и хорошо питающийся
раб не перестает быть рабом. При осах услов.гтх рабочий доставляет
определенное количество неоплаченного труда; оно даже может сокра¬
титься, но никогда не до той точки, когда капиталистический характер
производственного процесса мог бы подвергаться серьезной опасности.
Если заработная плата поднимается выше этого, то стимул получения
прибыли притупляется, от накопление капитала слабеет до тех пор, пока
заработная плата не упадет опять до уровня, соответствующего потреб¬
ностям возрастания капитала.
Однако, только в том случае, если при накоплении капитала не из¬
менится отношение между его постоянной и переменной составными
Фстями, только тогда несколько ослабеет в обхвате и тяжести та золо¬
тая цепь, к которой наемные рабочие приковали сачот себя. Фактически
же одновременно с накоплением капитала происходит великая ревотю-
ция. в органическом составе капитала, как это называет Маркс. По¬
стоянный капитал растет за счет переменного каптала; растущая 'про¬
изводительность труда приводит к тому, что масса средств производ¬
ства увеличивается бьютрее, чем масса включенной в них рабочей силы.
Спрос на работу поэтому не повышается равномерно с накоплением
капитала, а относительно понижается. Такое же действие в другой
ферме производит сосредопочение капитала, которое наряду с на¬
коплением капитала происходит потому, что законы капиталистиче¬
ской конкуренции приводят к поглощению малого каптала большим.
«С одной стороны, добавочный капитал образующийся в ходе на¬
копления, притягивает все меньше и меньше рабочих по сравнению со
своей величиной. С другой стороны, старый 'капитал, периодически
воспроизводимый в новом составе, .все больше и больше отталкивает ра¬
бочих, которые раньше были заняты им».
Так образуется относительно излишнее население, т. е. рабочее
население, излишнее для потребности в увеличении стоимости капи¬
тала, — промышленная резервная армия. 'В периоды плохого или по¬
средственного состояния деловой жизни она оплачивается ниже сто¬
имости своей (рабочей“ силы, не имее!г постоянной работы и падает бре¬
менем на общественное призрение. Но при всех обстоятельствах она
служит для того, чтобы ослабить силу сопротивления занятых рабочих
и держать на низкам уровне их заработную плату.
309

«Если избыточное рабочее население есть (необходимый продукт
накопления, или развития богатства на капиталистической основе, то
это перенаселение в свою очередь становится рычагом капиталистиче¬
ского накопления и даже условием, существования капиталистического
способа производетва».
«С накоплением и сопровождающим его развитием производитель¬
ной силы труда возрастает сипа внезапного расширения капитала», ко¬
торому нужно «разом и без сокращения размеров производства в дру¬
гих сферах бросать в важнейшие пункты огромные массы людей. Их
доставляет перенаселение. Характерный жизненный путь современной
промышленности, — представляющий форму прерываемого небольшими
колебаниями десяжлетнего. цикла периодов среднего оживления, произ¬
водства под высоким давлением, кризиса и застоя, покои’гея на посто¬
янном образовании, большем или меньшем поглощении и снова образо¬
вании промышленной резервной армии, или перенаселения».
«Чем больше общественное богатство, функционирующий капитал,
размеры и энергия его возрастания, а следовательно, чем больше абсо¬
лютная величина пролетариата и производительная сила его труда, тем
больше относительное перенаселение, или промышленная резервная ар¬
мия».
«Относительная величина промышленной резервной армии возра¬
стает параллельно возрастанию сил богатства. Но чем больше эта ре¬
зервная армия по сравнению с активной рабочей армией, тем обширнее
постоянное перенаселение, нищета которого обратно пропорциональна
мукам его труда. Наконец, чем больше нищенские слои рабочего класса
и промышленная резервная армия, тем больше официальный, признан¬
ный властями пауперизм. Это — абсолютный, всеобщий закон капита¬
листического накопления».
Отсюда вытекает также тенденция исторического развития капита¬
листического накопления. Рука об руку с накоплением и сосредоточе¬
нием капитала развиваются кооперативная форма процесса труда ва
все более расширенном масштабе, сознательное технологическое при¬
менение науки, общая планомерная разработка земли, превращение ору¬
дий труда в такие, которые допускают лишь их совместное применение,
и наконец экономия всех средств производства посредством применения
их как общих средств объединенного общественного труда С постоян¬
ным уменьшением числа магнатов капитала, которые захваливают и мо¬
нополизируют все выгоды этого процесса превращения, растет и масса
нищеты, гнета, порабощения, вырождения и экоплоатации. Но вместе с
тем растет и возмущение рабочего класса постоянно увеличивающегося,
вышколенного, объединенного и организованного самим механизмом ка¬
питал истичео<ого способа производства. Монополия капитала становит¬
ся оковами для производства, вместе с ней и благодаря ей достигшего
расцвела. Централизация средств производства и обобществление труда
доходят до того пункта, на котором они становятся несовместимыми со
своей капиталистической оболочкой. Бьет час капиталистической ча¬
стной собственности — экспроприаторов экспроприируют.
Тогда опять восстановится индивидуальная, основанная на личном
труде собственность, но уже на базе достижений капиталистической
эры, в вире кооперации свободных рабочих и их общего владения как
зю

землей, так и средствами производства, созданными самим трудом. Ко¬
нечно, превращение капиталистической собственности, фактически уже
основанной на общественном производстве, ,в общественную собствен¬
ность есть далеко не стать длительный, тяжелый и мучительный про¬
цесс, как превращение раздробленной, покоившейся на собственном
труде отдельных лиц частной собственности в капиталистическую соб¬
ственность. Там дело шло об экспроприации массы народа немногими
узурпаторами, здесь же дело идет об экспроприации немногих узурпа¬
торов шроднюй массой.
3.	ВТОРОЙ И ТРЕТИЙ то мы
II и III томы «Капитала» постигла та же судьба, что и I том. Маркс
надеялся, что сможет издать их вскоре после I тома, но протекли дол¬
гие годы, и ему уже не удалось закончить их для печати.
Дополнительные и все глубже проникающие исследования, затяжные
болезни Н' наконец смерть помешали Марксу привести труд в оконча¬
тельный виц, н уже Энгельс состашл два последние тома из незакон¬
ченных рукописей, оставленных его другом1. Эти рукописи представля¬
ли собой записи!, наброски, заметки, то большие, связанные между со¬
бой отделы, то вкратце набросанные исследователем замечания для
собственного пользования, — в общем огромная умственная работа, ко¬
торая с более или менее значительными перерывами продолжалась
с 1861 до 1878 г.
Эти обстоятельства говорят о том, что в двух последних томах «Ка¬
питала» не следует искать законченного готового решения всех важ¬
нейших проблем политической экономии. Часть этих проблем в них
только поставлена, и даны указания на то, в каком направлении сле¬
дует искать их разрешения \ Как и вое мировоззрение Маркса, его ос¬
новной труд не есть библия с готовыми, раз навсегда высказанными
истинами последней инстанции; но он является неисчерпаемым источни¬
ком побуждении к новой умственной работе, к дальнейшим исследова¬
ниям и к дальнейшей борьбе за истину.
Эти же обстоятельства объясняют также то, что и по своей
внешней литературной форме II и III томы не столь закончены, не так
сверкают и иокря'тси умом, как первый. Несмотря на это, .по непосред¬
ственной работе мысли, чуждой всяких забот о форме изложения, они
доставляют многим читателям еш * большее наслаждение, чем I том. По
содержанию оба тома составляют существенное дополнение и дальней¬
шее развитие I тома и необходимы для понимания всей системы. К со¬
жалению они до сих пор еще не лереизложены в популярном виде и по¬
тому остаются неизь. лт ыми широким массам развитых рабочих.
В I томе Маркс задастся основным вопросом политической эконо¬
мии: откуда возникает богатство, где лежит источник прибыли. Ответ
на эти вопросы давался до выступления Маркса в двух различных на¬
правлениях.
1 Это утверждение Розы Люксембург, автора дайной главы, неправильно.
Оно вытекает из ее неверной установки в ряде важнейших проблем трактуемых
Марксом во II и III томах. Его (решению этих проблем Роза Люксембург проти¬
вопоставляет свои ошибочные теории, — А. В.
яц

«^Научные» защитники этого лучшею из миров, в котором мы жи¬
вем, люди, частью пользовавшиеся уважением и доверием и среди рабо¬
чих, как например Шульце-Делич, объясняли капиталистическое богат¬
ство целым родом более шли менее «правдоподобных» оправдательных
соображений и хитрых манипуляций: как плод систематического повы¬
шения цен на товары для «вознаграждения» предпринимателя за «бла¬
городно» предоставленный им свои капитал для производства; далее —
как возмещение за «риск», которому подвергается каждый предприни¬
матель; как уплату за «духовное руководство» предприятием и т. п.
Эти объяснения сводились каждый раз к тему, чтобы оредстасить бо¬
гатства одних и нищету других как нечто «спразеддвое» и там са.мьрм
нео тиран имс-е.
В про псоположность этому критики буржуазного общества, в част¬
ности социалистические школы, предшествовавшие Марксу, объясняли
обогащение капиталистов чаще всего как чистое наду.р.ателъство, даже
как кражу у рабочих, ставшую воэ.можной при посредстве денег или
из-за отсутствия организации производственного процесса. Отсюда эти
социалисты переходили к различным утопическим планам устранить
экоплсатацпю путем упразднению денег, «организации труда» и т. п.
В I томе «Капитала» Маркс показал действительные корни капита¬
листического обогащения. Он не занимается ни попытками оправдания
богатства капиталистов, ни обвинениями их в несправедливости. Он
впервые показывает, как возникает прибыль и как она направляется в
карман капиталистов. Это он объясняет двумя решающими экономиче¬
скими фактами: во-первых, тем, что масса рабочих состоит из проле¬
тариев, которые вынуждены продавать свою рабочую силу как товар,
а во-вторых, тем, что этот товар, рабочая сила, обладает в -настоящее
время такой степенью производительности, что может производить в
определенное время гораздо большее количество продуктов, чем необхо¬
димо для поддержания ее собственного' существования в это же время.
Благодаря этим двум чисто экономическим фактам, вызванным объек¬
тивным историческим развитием, плоды, создаваемые трудом пролета¬
риев, сами собой попадают в руки капиталистов и вследствие воспроиз¬
водства системы наемного труда механически накопляются в огромные,
все более увеличивающиеся запасы капитала.
Маркс объясняет таким образом капиталистическое -обогащение не
как вознаграждение капиталистов за их воображаемые жертвы и благо¬
деяния, а также не как -надувательство и кражу в обычном смысле этого
слова, но как вполне правомерную с точки зрения уголовного права
меновую сделку между капиталистом и рабочим, которая .происходит
по тем же законам, что и всякая другая купля или продажа товаров.
Чтобы вполне осветить эту «безупречную» сделку, приносящую золотые
плоды капиталистам-, Маркс развил до конца закон стоимости, устано¬
вленный в конце XVIII и в начале XIX века великими английскими клас¬
сиками Смитом и Рикардо, иными словами, объяснил внутренние законы
товарообмена и применил их к тому товару, который называется рабо¬
чей силой. Закон стоимости и выведенные из него Марксом законы за¬
работной -платы и 'прибавочной стоимости, иными словами объяснение
того, как без всяких насилий и мошенничеств продукт наемного труда
сам собой делится на скудную поддержку существования рабочих и на
г 12

присвоенное «капиталистами богатство, не обусловленное трудом с его
стороны, — вот что составляет главное содержание 1 тома «Капитала».
И великое историческое зна-^ение этого тома заключается в изложении
того, что эксплоатация может быть устранена только тогда, когда бу¬
дет уничтожена продажа рабочей силы, т. е. система наемного 'труда.
ß I томе «Капитала» мы все время находимся в рабочей мастерской:
на фабрике, в руднике или в современном сельскохозяйственном про¬
изводстве. Тё выводы, к которым приходит Маркс, действительны для
каждого капиталистического предприятия. Речь одет об отдельном ка¬
питале только как о гипе ©сего производственного процесса. По прочте¬
нии этого тома становится ясным ежедневное происхождение прибыли,
и весь механизм экоплоатации освещается до глубины. Перед нами ле¬
жат горы всевозможных товаров таками, какими они -вьихщят из ма¬
стерских, еще пропитанных потом рабочих, и во всех них мы можем
строго различить ту часть их стоимости, которая возникает из неопла¬
ченного труда пролетария и которая столь же закономерно, как и весь
товар, переходив в собственность капиталиста. Мы своими -руками
осязаем здесь корень экоплоатации.
Однако пока жатва- капиталиста еще не свезена в амбары. Плод
экоплоатации налицо, но еще в форме, непригодной для (предпринимате¬
ля. Поскольку он владеет им тольсо в виде склада товаров, капиталист
еще не может возрадоваться своей экоплоатации. Он не рабовладелец
античного греко-римского мира и не средневековый феодальный «вла¬
ститель, которые обирали трудящихся только для своей собственной
роскоши и для поддержания своего двора. Капиталисту необходимо,
чтобы его богатство заключалось в наличных деньгах и., чтобы он мог
использовать его не только для поддержания, «подобающего его поло¬
жению образа жизни», но и для постоянного увеличения своего капи¬
тала. Для этого- необходима продажа товаров, созданных наемными ра¬
бочими, вместе с вложенной .в них прибавочной стоимостью. Товар
должен прйти на рынок из фабричных складоз или сельскохозяйствен¬
ных амбаров; капиталист следует за ним из конторы на биржу, в'лайку,
и мы следуем за ним туда же во II томе «Капитала».
В области товарного обмена, где разыгрывается вторая глава жизни
капиталиста, у него возникают некоторые затруднения. У себя на фаб¬
рике, в своей крепости, он был хозяином. Там царила строжайшая орга¬
низация, дисциплина и планомерность. На товарном- рынке, наоборот,
царит полнейшая анархия, так называемая свободная конкуренция. Тут
никому нет дела ни до кого другого, и никому нет дела до всего в целом.
И все же как раз через посредство этой анархии капиталист чувствует
свою зависимость во всех отношениях от других — от общества.
Он должен итти в ногу со всеми своими конкурентами. Если он заг
медлит с окончательной продажей своих товаров дольше, чем это безу¬
словно необходимо, если он не запасется достаточными деньгами и
своевременно не закупит сырье и все необходимое, чтобы предприятие
тем временем не пострадало от перерыва, если он не позаботится о том,
чтобы его деньги, оказавшиеся у него снова да руках после продажи
товаров, не остались без дела, а были бы выгодно помещены куда-ни¬
будь, то он так юли иначе останется в дураках. Кто много опит, тому
денег не скопить: предприниматель, который не позаботился о том*, что¬
313

бы ого дело шло так же гладко в беспрерывном движении между мастер¬
ской и1 товарным рынком, как оно идет в самой мастерской, не получит
обычной прибыли, как бы «добросовестно» он ни эксплоатировал своих
рабочих. Часть его «честно заслуженной» прибыли застрянет где-нибудь,
но только не в его кармане.
Однако это еще не все. Для того, чтобы капиталист скопил богат¬
ство, он должен производить товары, т. е. предметы потреблёния. Но
он должен .производить как раз те ввды от сорта товаров, в которых
нуждается общество, и только в таком количестве, в каком оно нуж¬
дается. Иначе товары останутся непроданными, и вместе с тем скрытая
в них прибавочная стоимость вылетит в трубу. Но как все это знать
отдельному капиталисту? Никто не скажет ему, сколько и какие имен¬
но товары нужны обществу в определенное время, не скаже'т потому,
что никто этого не знает. Ведь мы живем в бесплановом, анархическом
обществе. Каждый отдельный (Предприниматель находится в этом
-положении. И все же из этого хаоса, из этой путаницы должно образо¬
ваться нечто целое, обеспечивающее как отдельное дело капиталистов
и их обогащение, так и удовлетворение потребностей и дальнейшее су¬
ществование общества в целом.
Говоря точнее, из хаоса рынка, ив путаницы его бесплановости дол¬
жны создаться постоянный кругооборот отдельного капитала, возмож¬
ность производить, гродавать, закупать и вновь производить, причем
капитал постоянно сменяет свою личину, переходя из денежной формы
в товарную и обратно. Эти фазы должны согласовываться «между собой.
Нужен запас денег, чтобы пользоваться всякой конъюнктурой на рынке
для закупки и покрывать текущие расходы по предприятию. С другой
стороны, деньги, возвращающиеся постепенно по мере продажи товаров,
должны быть немедленно снова помещаемы в дело. Отдельные капита¬
листы, с первого взгляда как будто совершенно независимые друг от
друга, фактически соединяются в великое братство, поскольку они по¬
стоянно дают взаймы друг другу необходимые деньги через систему кре¬
дита и банков и «вместе с тем берут имеющиеся в запасе деньги и тем
самым* обеспечивают возсуюжноютъ беспрерывного производства и про¬
дажи товаров как для отдельных лиц, так и для общества. Кредит, ко¬
торый буржуазная политическая экономия может объяснить лишь как
хитрое учреждение для «облегчения товарооборота», Маркс вскрывает
попутно во II томе своего труда как простую форму существования ка¬
питала, как связь между двумя фазами жизни «капитала — в производ¬
стве и на товарном рынке,—«а также как свйзь между по видимости
самодовлеющими движениями отдельных капиталов.
Далее, в хаосе отдельных капиталов нужно постоянно поддержи¬
вать кругооборот производства и потребления общества в целом), и при¬
том таким образом, чтобы остались обеспеченными условия капитали¬
стического производства, а именно: «производство средств «производ¬
ства, средства) существования рабочего класса, прогрессирующее обо¬
гащение класса «капиталистов, т. е. постоянно «растущее накопление и
Движение совокупного капитала. Во II томе своего со«чинения Маркс
впервые за сто лет, со времени Адама Смита, хотя и не вполне разре¬
шил, но поставил на прочную основу закономерности целый ряд отно¬
сящихся сюда проблем«. Он «показал, как из бесчисленных хаотических
314

движений отдельных -капиталов образуется нечто целое; как это дви¬
жение целогр осуществляется лишь через (постоянные колебания то в
сторону высокой конъюнктуры, то в сторону (Крушения при кризисах,
и таким путем все вновь вправляетоя в травильное соотношение,
но только для того, чтобы в ближайший момент снова свибс-
нуться. При всем* этом собственное /пропитание и экономический
прогресс являются для сов/ременного общества лишь средством; подлин¬
ная же цель его есть прогрессирующее накопление капиталов, 'происхо¬
дящее (во все более 'грандиозных /размерах.
Но всем этим еще не исчерпывается «тернистый путь» капиталиста.
После того или по /мере того как прибыль в возрастающих размерах
превращается в деньги, возникает великий вопрос — ка/к поделить до¬
бычу. На нее заявляют притязания самые разнообразные группы: наря¬
ду с предпринимателем — купец, банкир, землевладелец. Они вое уча¬
ствовали в экоплоатации наем/ного рабочего или в продаже, изго¬
товленных им товаров, каждый в своей области, и потому требуют
каждый своей доли прибыли. Это распределение представляет собой
однако гораздо более щекбгливую задачу, чем может показаться с
первого взгляда. Действительно, среди предпринимателей, в зависимости
от рода предприятия, есть значительные различия в получаемых при¬
былях, -как только эта' прибыль, так сказать, в свежем виде выходит
из рабочей мастерской.
В одной отрасли производства получение товаров и продажа их
происходит очень быстро, и потому капитал возвращается с .приро¬
стом в самое короткое время. Он быстро вновь начинает функциониро¬
вать и дает новую прибыль. В другой отрасли 'капитал лежит в произ¬
водстве замороженным целые годы и только спустя долгое время при¬
носит известную прибыль. В некоторых отраслях производства предпри¬
ниматель вынужден вкладывать значительную часть своего капитала в
мертвые средства производства—постройки, дорогие машины и т. д.,
которые сами по себе ведь не приносят ничего, -не не/сут прибыли, как
бы они ни былй необходимы для выжимания ее. В других же отраслях
пре;/прини1.матель /может 'Применять свой 'капитал главным образом' в
форме применения рабочих, /из 'которых каждый является старательной
курицей, несущей для него золотые яйца.
Таким образом в самой фабрикации прибыли /возникают значитель¬
ные различия между отдельными капиталистами, и эти различия пред¬
ставляют собой в плазах буржуазного общества гораздо более «вопию¬
щую несправедливость», чем своеобразное «/разделение» дохода между
капиталистом и рабочим. Как установить известное уравнение,, «спра¬
ведливое» распределение добычи так, чтобы каждый капиталист «полу¬
чил свое»? При этом все эти вопросы приходится решать без всякого
сознательного и /планам/ерно/го распределения. Распределение в совре¬
менном обществе носиФ ведь такой же анархический характер, как и
производство. 'Никакого действительного «распределения» в смысле
установленного общественного масштаба здесь вообще нет; есть только
обмен, товарооборот, только покупка и продажа. Но ка/к же одним
лишь путем слепого 'товарообмена каждой категории экоплоататоров и
каждому отдельному зкоплоататору среди них получить «спра/ведли-
315

вую» с точки зрения господства капитала часть богатства, созданного
рабочей силой пролетариата?
На эти вопросы Маркс отвечает е III томе «Капитала». 'После того
как Маркс в I томе разобрал производство капитала и тайну фабрика¬
ции прибыли, а (во II изложил движение капитала между фабрикой и то¬
варным рынков, между производством и потреблением общества,
в III томе он исследует распределение прибыли. И он делает это при
соблюдении тех же трех основных условий: 1) все, что происходит а
капиталистическом обществе, протекает не случайно, а го определен¬
ным, постоянно действующим, хотя и не осознанным1 участвующими#
лицами законам; далее, 2) хозяйственные отношения покоятся не на
насильственных способах грабежа и кражи и наконец, 3) нет планомер¬
ного воздействия на целое со стороны нсг<сего общественного разума.
Все явления и отношения txалитапистичоекого хозяйства Маркс с про¬
зрачной последовательностью и ясностью выводит исключительно из
механизма обмена, иными словами, из закона стоимости и выведенного
из него закона прибавочной стоим ости.
Если бросить общий взгляд на весь труд Маркса в целом, то можно
сказать, что I том с содержащимся в нем учением у законе стоимости,
заработной плате и прибавочной стоимости вскрывает фундамент со¬
временного общества; II же и III томы показывают этажи здания, кото¬
рое покоится на этом фундаменте. Или, пользуясь другого рода сравне¬
нием, можно сказать, что I том обнажает сердце общественного орга¬
низма, где образуется животворящий оск, а II и III томы объясняют
кровообращение и питание бргаьаиэма в целом до наружного покрова.
Соответственно содержанию мы обретаемся в двух последних томах
на совершенно иной плоскости, чем в первом. В I томе мы нащупывали
источник капиталистического обогащения в мастерской, в глубокой об¬
щественной шахте труда. Во II и III томах мы движемся на поверх¬
ности, на официальной сцене общебгва. На первом плане здесь товар¬
ные склады, банки, биржа, денежные дела, «•нуждающиеся аграрии» и их
заботы. Рабочий во всем этом не участвует. Ему действительно мало
дела до ©сего, что разыгрывается за его спиной, после того как с него
уже содрали шкуру. И в жизни, в шумной суете деловой толпы, мы
встречаем рабочих лишь при свете утренней зари, когда они направля¬
ются кучками в мастерские, <и в сумерках наступающего вечера, когда
мастерские извергают их длинными (вереницами из своих недр.
Может показаться непонятным, какой интерес имеют для рабочих
различные частные заботы капиталистов при извлечении прибыли и их
ссоры между собой из-за дележа добычи. Фактически1 однако II и III
томы «Капитала» столь же: нужны для исчерпывающего понимания со¬
временного хозяйственного механизма, как и I том. Конечно, они не
имеют того решающего и основного исторического значения для совре¬
менного рабочего движения, какое имеет I том. Но они заключают в
себе богатство прозрений, которые неоценимы и для духовного снаря¬
жения пролетариата в его практической борьбе. Привадам только два
Примера.
Во II томе Маркс, рассматривая вощхх о том, как из хаотического
движения отдельных капиталов может получиться правильное питание-
общества, естественно, затрагивает вопрос о кризисах. Система тиче-
«1 л

около последования учебного характера о (кризисах тут-ожигать не при¬
ходится, а есть лишь несколько предварительных замёчаьгий. Но» зна¬
комство с этими замечаниями окаваию бы большую пользу передовым и
мыслящим рабочим. Так сказать, к железному фонду социал-демократи¬
ческой и в особенности профессиональнюй агитации относится утвер¬
ждение, что кризисы возникают прежде (всего .вследствие близорукости
капиталистов: они никак не хотят понять, что массы их же рабочих
являются их намлучшими 'потребителями и что достаточно поднять зара¬
ботную плату рабочих, чтобы приобрести 'платежеспособных потребите¬
лей .и устранить опасность кризиса.
Как ни популярно это воззрение, оио все же совершенно (неправиль¬
но, и Маркс опровергает его следующими словами: «Совершенная тав¬
тология утверждать, что кризисы .возникают вследствие недостатка
платежеспособного потребления, или платежеспособных потребителей.
Капиталистическая система вообще не знает других потребителей, кро¬
ме платящих, за исключением бедных, содержащихся на общественный
счет, и «'мошенников». Когда товары не продаются, это и значит, что
для (них не находится платежеспособных покупателей и, следовательно,
потребителей. Чтобы придать этой тавтологии .видимость более глубо¬
кого обоснования, говорят, что рабочий класс получает слишком ни¬
чтожную часть своего собственного /продукта и что для устранения
этого зла следует увеличить получаемую рабочими часть, /вследствие
чего, естественно, возрастет их заработная плата. На это нужно заме¬
тить, что кризисы обыкновенно подготовляются периодом/, когда зара¬
ботная плата вообще повышается и рабочий класс получает относи¬
тельно бблыиую долю в той части ежегодного продукта, которая пред¬
назначена' для потребления. Такие периоды с точки зрения рыцарей
здравого и «/простого» человеческого смысла должны были бы, напротив
отдалять кризисы. Ясно поэтому, что капиталистическое производство
содержит в себе некоторые условия, не зависимые от доброй или злой
воли людей, допускающие относительное благополучие рабочего 'класса
лишь на короткое /время, однако это благополучие является всегда
лишь буревестником- наступающего кризиса».
И действительно, II и III томы дают нам возможность очень глубоко
заглянуть в сущность кризисов; последние оказываются просто неизбеж¬
ными последствиями движения капитала — движения, которое в своем
неистовом, ненасытном стремлении к накоплению, к росту вскоре пере¬
катывается через все границы потребления, как бы оильно это потреб¬
ление ни расширялось вследствие увеличения покупательной способно-
уСти определенного отдельного общественного слоя или -вследствие за*
воевания совершенно новых рынков сбыта. Приходится поэтому выбро¬
сить за борт мысль, скрывающуюся за /популярной профессиональной
агитацией, что между капиталом и трудом существует гармония инте¬
ресов и что только близорукие предприниматели /не видят ее. Вместе с
тем нужно оставить и всякую надежду .на лечение болезни капитализ¬
ма — его хозяйственной анархии — с помощью .пластыря. Борьба за
материальный подъем пролетариата имеет тысячи настоящих и притом
отличных орудий в своем духовном, арсенале и не нуждается в теорети¬
чески несостоятельной и практически двуамьгсленной аргументации.
Другой пример. В. III томе Маркс дает в первый раз научное объяс¬
ни

некие тому явлению, перед которым с беспомощным (изумлением оста¬
навливалась политическая экономия со -времени своего -возникновения.
Явление это сводится к следующему: во веере отраслях производства,
при ка-ких бы самых различных условиях в них ни бьгл вложен -капитал,
он вообще приносит так называемую «обычную» -прибыль. С первого
взгляда это как будто противоречит тому объяснению, которое дал сам
Маркс, а именно, возникновению капиталистического богатства из не¬
оплаченного труда наемного пролетариата. Действительно, каким обра¬
зом капиталист, который вложил в мертвые средства производства
сравнительно большую часть своего капитала, будет получать такую
же прибыль, как и- его сотоварищ, потративший на это лишь (ничтож¬
ные средства, вследствие чего он -может впрячь в работу большое коли¬
чество живой силы?
И вот Маркс -разрешает эту загадку поразительно просто, показы¬
вая, как выравниваются различия ib -прибыли посредством продажи одни-х
сортов товаров по це-не свыше их стоимости, а -других — ниже стоимо¬
сти и как образуется одинаковая для всех отраслей /троизводства «сред¬
няя норма прибыли». Сами не -имея об этом представления, без вся¬
кого сознательного соглашения между ообою, капиталисты при обмене
своих товаров как бы собирают -в одну -кучу всю отнятую от занятых
ими рабочих -прибавочную стоимость и затем братски распределяют
между собою общую жатву экоплоатации, давая каждому часть, соот¬
ветствующую величине ело капитала. Отдельный капиталист таким об¬
разом получает вовсе не лично им добытую прибыль, а лишь приходя¬
щуюся на его долю часть прибыли, добытой всеми его сотоварищами-.
«Различные капиталгисты, поскольку имеется в виду прибыль, находят¬
ся в положении акционеров акционерного общества', причём- доля при¬
были исчисляется -по процентам. Поэтому для различных капиталистов
она различается только в зависимости от величины вложенного -ими -в
общее предприятие капитала, в зависимости от их сравнительного уча¬
стия в общем предприятии».
Какое глубокое проникновение заключается в этом, казалось бы, со¬
вершенно сухом законе «средней нормы прибыли»! Как ярко он разъяс¬
няет твердую материальную основу классовой солидарности -капитали¬
стов: в повседневной борьбе они являются враждующими братьями, но
по отношению к рабочему (классу они образуют нечто вроде франкма¬
сонского братства, самым близким и самым эгоистическим образом за¬
интересованного в общей экс-плоатацци рабочих, Капиталисты, нисколь¬
ко не сознавая, конечно, действия этих экономических законов, по
безошибочному инстинкту господствующего клаооа проявляют понима¬
ние собственных классовых интересов и ,противоположность их инте¬
ресам пролетариата. Это стихийное понимание остается к оожалению
более твердым- и надежным среди всех бурь истории, чем научно разъ¬
ясненное и обоснованное в трудах Маркса и Энгельса классовое само¬
сознание рабочих.
Эти два- кратких и наудачу вырванных гримера показывают, какие
непочатые сокровища побуждения к мысли и углубления для -развитых
рабочих содержатся в двух .последних томах «Капитала», которые ждут
еще своей попул*фиэации. Несмотря на незаконченность, оба тома дают
318	,

больше, чем всякая готовая истина: они вызывают работу мысли, по¬
буждают к критике и самокритике, которая является самым основным
элементам учения, оставленною оосле себя Марксом,
4.	ПРИЕМ, ОКАЗАННЫЙ «КАПИТАЛУ»
Надежда, выраженная Энгельсом оосле окончания I тома, что Маркс,
«'сбросив с себя этот кошмар», станет совершенно другим человекам,
оправдалась jjoiub отчасти.
Здоровье Маркса улучшилось ненадолго, а его материальное положе¬
ние осталось попрежнему мучительно неопределенным. Он серьезно
подумывал о переселении в Женеву, где жизнь была гораздо дешевле,
но судьба все еще пока привязывала его к Лондону, к сокровищам Бри¬
танского музея. Он надеялся найти издателя для английского перевода
своего труда и вместе с там не .мог и не хотел выпустить из овамх рук
духовное руководство Интернационалам, прежде чем движение не ста¬
нет на прочные рельсы.
Семейную радость доставил ему выход замуж его второй дочери
Лауры за «ее медика-креола», Поля Лафарга. Они обручились уже в ав¬
густе 1866 г., но решено было, что жених должен закончить сначала
свое медицинское образование, а потом уже можно будет додумать о
женитьбе. Лафарг был исключен на два года из Парижского универси¬
тета за участие в Студенческом конгрессе в Льеже; приехал он в Лон¬
дон по делам Интернационала. В качестве приверженца Прудона он не
имел более близких отношении с Марксом и только из вежливости
явился к нему передать рекомендательную карточку Толэна. Случи¬
лось однако то, чЪо часто случается. «Молодой человек привязался сна¬
чала ко мне, — писал Маркс после помолвки Энгельсу, — но скоро пе¬
ренес свою (Привязанность со старика ш дочь. Его материальное поло¬
жение — среднее: он — единственный сьгн прежнего плантатора». Маркс
изображал Лафарга своему другу красивым, интеллигентным, энергич¬
ным, физически сильным молодым человеком, славным малым и только
находил, что он слишком избалован и слишком «дитя .природы».
Лафарг родился в Сант-Яго на острове Кубе, но уже ребенком- де¬
вяти лет прибыл во Францию. От матери своего отца, мулатки, он уна¬
следовал негритянскую кровь, о чем сам охотно говорил и о чем сви¬
детельствовали также матовый цвет его кожи и большие белки глаз,
выделявшиеся на правильно очерченном лице. Это смешение крови и
породило, пожалуй, некоторое упрямство Лафарга, -вызывавшее порой
досадливо-веселые насмешки Маркса над «(негритянским черепом». Но
тон добродушною поддразнивания в их обращении друг с другом пока¬
зывал лишь, как великолепно они понимали друг друга. Маркс обрел в
Лафарге не только зятя, создавшего жизненное счастье его дочери, ню
также способного и умелою помощника, верного хранителя ею духов¬
ного наследия.
Главной заботой Маркса тем временем был успех его книги. 2 но¬
ября 1867 г. он писал Энгельсу: «Судьба моей книги приводит меня в
^нервное состояние. Я ничего не'вижу и не слышу. Немцы — хорошие .ре-
?	319

бята. Их заслуга в качестве прислуж¬
ников англичан, французов и даже
итальянцев в этой области действи¬
тельно дают нм право не обращать
внимания на мою книгу. Наши люди в
Германии не умеют агитировать. При¬
ходится следовать примеру русских и
ждать. Терпение — основа русской
дипломатии и русских успехов. Но
наш брат, которому приходится жить
всего один раз, может околеть, ничего
не дождавшись». Нетерпение, прогля¬
дывающее в этих строках, было очень
понятно, но все же не вполне спра¬
ведливо.	*	!
Когда Маркс так писал Энгельсу,
не прошло еще двух месяцев после то¬
го, как книга вышла в свет, а в такой
, краткий срок нельзя было 'написать
серьезный критический разбор. Поскольку же дело шло не об основа¬
тельности отзыва, а лишь о том, чтобы «поднять шум*», — Маркс счи¬
тал это сначала самым нужным для воздействия на Англию, — то Эн¬
гельс и Кугелъман /пришагали к этому все усилия, какие только были
возможны. При этом их нельзя было упрекнуть /в чересчур большой
точности изложения. И они достигли значительных результатов. Им
удалось поместить в целом ряде буржуазных газет предварительные
заметки о выходе книги или перепечатки предисловия. Они изготовили
даже сенсационную по представлениям тогдашнего времени рекламу:
обеспечили помещение биопрафичеокой статьи о Марксе вместе с его
портретам в журнале «Гартенлаубе» («Gartenlaube»). Но сам Маркс
просил их воздержаться от такой «.шутки». «Я считаю это скорее
вредным, чем полезным, и /несоответствующим достоинству человека
науки. Редакция энциклопедического словаря Мейера уже давно пись¬
менно просила меня доставить ей мою биографию. Я не только не по¬
слал ее, но даже не ответил на письмо. Каждый спасается «а- свой ма¬
нер». Изготовленная Энгельсом« дня «Gartenlaube» статья, — «пустя¬
ковина, сфабрикованная с величайшей поспешностью и в са«мой<.неоте¬
санной форме», как ее охарактеризовал сам автор, — позднее Рояви-
лась в «Будущности», органе Иоганна- Якоби, издаваемом с 1867 г. в
Берлине Г/видо Вейссом. Любопытна ее дальнейшая судьба. Она была в
сокращенном виде перепечатана Либкнехтом в «Демократическом
.еженедельнике» и вызвала« нелестное замечание Энгельса: «Вильгельм
дошел до того, что -потерял даже право сказать, что Лассаль списывал
у тебя, и притом с ошибками. Вся биография вследствие сокращения,
произведенного им, выхолощена, и непонятно, зачем« он ее напечатал».
Либкнехт, как известно, вполне разделял сказанное «в вычеркнутой ча¬
сти, но он не хотел задевать группу лассальянцев, которые только не¬
давно отпали от Швейцера и именно «в то время помогали основать
фракцию эйзенохцев. Итак, не только книги, но даже статьи имеют
СБОЮ судьбу.
ГА
Поль Лафарг.

Во если и не в первые же месяцы, то все-таки -в скором времени
Маркс дождался нес костыки х хороших (критических разборов своей
книги. Такты были отзывы Энгельса в «Демократическом ежене¬
дельнике», Швейцера — в «Социал-демократе» и Иосифа Дитцген^—
также в «Д емок рати чесюом еженедельнике». Не- говоря об Энгельсе, от¬
носительно которого это само собой разумелось, Маркс признал, что и
Швейцер, несмотря на отдельные ошибки, сумел одолеть книгу и по¬
нять, в чем ее центр тяжести; в Дитцгене же, о котором он -в первый
раз услышал толыко после появления своей книги, Маркс приветство¬
вал философский склад ума, не переоценив однако его.
В 1867 г. появился первый отзыв «специалиста». Таковым был Дю¬
ринг. Он написал рецензию о книге Маркса в «Приложениях» к сло¬
варю Мейера, не улобив при этом, г.о мнению Маркса, новизны главных
элементов содержания «Капитала». В общем однако Маркс не был не¬
доволен этой критикой. Он даже назвал ее «очень приличной», хотя и
догадывался, что Дюринг написал свою статью не столько из интереса
и сочувствия к книге, сколько ив злобы к Ропиеру и «прочим универси¬
тетским авторитетам. Энгельс сразу отнесся к статье Дюринга менее
благожелательно и проявил этим- больше дальновидности, чем Маркс.
Это обнаружилось на деле, коша Дюринг вскоре переменил фронт и не
находил достаточно сильных слов для осуждения книги Маркса.
Не менее печальным оказался опыт Маркса и с другими «специали¬
стами». Еще восемь лет спустя один ив этих господ, предусмотрительно
скрыв свое имя', выпалил подобно оракулу, что Маркс как «са¬
моучка» проспал целую эпоху в науке. После таких и подобных отзы¬
вов становится понятной та горечь, с которой Маркс обыкновенно от¬
зывался о такого рода людях. Он только, быть может, относил слишком
многое’за счет их злого умыслам недостаточно за счет их (неве¬
жества. Его диалектичеокий метод был им действительно непонятен. Это
обнаруживалось между прочим' в том, что даже люди, не лишенные луч¬
ших намерений, а также и экономических знаний, лишь с трудам «разби¬
рались в (книге Маркса. И напротив, люди, весьма мало подкованные в
экономике и даже более или менее враждебные 'коммунизму, но некогда
хорошо усвоившие диалектику Гегеля, отзывались о книге Маркса с
большим воодушевлением.
Так, Маркс с (несправедливой суровостью говорил о книге Ф. А. Лан¬
ге по (рабочему допросу, во втором издании которой автор подробно
останавливается на I томе «Капитала»: «Господин Ланге (рассыпает мне
большие похвалы, но только с целью придать важность самому себе».
Цель Ланге безусловно была не в этом, и его искренний интерес к рабо¬
чему вопросу стоит выше всяких сомнений. Но Маркс был прав, утвер¬
ждая, что, во-первых, Ланге ничего не понимал в методе Гегеля, а, во-
вторых, еще менее он понял тот критический способ, которым приме¬
нял его Маркс. Ланге действительно поставил вопрос на-голову, ут¬
верждая, что Лассаль свободнее и независимее относится к спекулятив¬
ному методу Гегеля, чем Маркс, у которого спекулятивная форма тесно
примыкает к манере его философского образца; он считал, что эта
форма в некоторых частях кни^и, например в теории стоимости, кото¬
рой Ланге не придавал большого значения, с трудом проникает в изла¬
гаемый предмет.
21 ф. Меринг, Кард Марко.	>J2l

Еще более странным был отзыв Фрейлиграта о I томе, который ему
подарил Маркс. Дружеские отношения между Марксом и Фрейллгратом
продолжались с 1859 г., хотя иногда и омрачались по вине третьих лиц.
Фрейлиграт собирался вернуться -в Гфманию, где известный обществен¬
ный подарок обеспечивал ему спокойный закат жизни, после того как
он в возрасте уже почти шестидесяти лет вследствие закрытия управ¬
ляемого им отделения банка остался без куска хлеба. Последнее письмо,
которое сн написал своему старому другу, — после этого они больше
не .переписывались, — содержало сердечные поздравления к свадьбе мо¬
лодой четы Лафарг и не -менее сердечную благодарность за I том «Капи¬
тала». Фрейлиграт писал, что вьзнес много поучительного из чтения
-книги и испытал большое наслаждение. Он считал, что успех ее ве¬
роятно будет не очень быстрым и громким, но тем- более глубоким» и
прочным окажется ее действие. «Я знаю, что на Рейне многие купцы
и фабриканты очень восхищаются «Капиталом». В этих кругах книга
достигнет своей цели, а для ученых она кроме того будет -необходимым
научным исггочником». Правда, Фрейлиграт -называл себя только «эко¬
номистом с душой», и «гегельянство — разглагольствование» остава¬
лось ему -противным в течение всей его жизни. Все же он -прожил око¬
ло двух десятилетий в Лондоне, в этом центре мировой торговли, и со¬
вершенно поразительно, что в I томе «Капитала!» он ничего не увидел,
кроме руководства -для молодых коммерсантов и в лучшем случае на¬
ряду с этим — полезный -источник знаний.
Совершенно иное гласил отзыв Руге, хотя он был не-ггрим-ирпмым
врагам» кашуниама -и не был обрем-енен какими-либо экономическими
познаниями. Но он когда-то был младогегельянцем. «Этот труд,—-пи¬
сал он,—составляет эпоху и фосает блестящий, -порой ослепляющий
свет на развитие и гибель, до родовые муки и страшные дни страданий
различных исторических эпох. Исследования прибавочной стоимости
посредством -неоплаченного труда, экспроприация рабочих, которые
раньше -работали на себя, и предстоящая экспроприация экспроприато¬
ров — классические. Маркс обладает широкой ученостью и блестящим
диалектическим талантом. Книга превышает горизонт многих людей, в
том числе и журналистов, но она совершенно несомненно проникнет
в общее сознание и, несмотря на свои широкие* задания или даже
именно благодаря им, будет иметь могущественное влияние». Подобным
же образом отозвался о книге и Людвиг Фейербах; но соответственно
его собственному -развитию для него ч&ажна была не столько диалек¬
тика автора, сколько то, что «книга изобилует интереснейшими, не¬
оспоримыми, хотя и ужаоньгми фактами». Они были для »него -подтвер¬
ждением его моральной философии: где отсутствует самое необходимое
для жизни, там отсутствует и нраз-ственная -йеобхюдомость.
Перевод I тома появился раньше всего в России. Уже 12 октября
1868 г. Маркс сообщал Куге лиману, что один петербургский -книгопро¬
давец -поразил его извергнем о том, что -перевод его книги уже нахо¬
дится в -печати, и просил его прислать свою фотограмму (снимок под¬
писи) в -качестве виньетки для титульного листа. Маркс не хотел отка¬
зать своим' «добрым русским друзьям» в этой безделице. Ему .казалось
Иронией судьбы, что русские, против которых он неустанно и беспре¬
рывно боролся в течение 25 лет на трех языках—немецком, фрай-
»22

цузоком и английском—оказывались Всегда «радетелями» За него.
Его труд .пропив Прудона, его книга «К критике политической эконо¬
мии» также не получили, по словам Маркса нигде большего распро¬
странения, чем в России. Он однако не придавал этому большого зна¬
чения, говоря, что это — сущее гурманство, которое стремился ухва*
питься за самое крайнее из того, что дает Запад.
Но это было неверно. Хотя перевод появился только в 1872 г., но
он был серьезной научной работой и «мастерски удался», как признал
сам Маркс по его окончании. Переводчиком был Даниельсон, известный
под своим псевдонимам «Николай — он»; некоторые важнейшие главы
перевел Лопатин, молодой смелый революционер, «челсвэк живого, кри¬
тического ума, веселого характера, стоический, как русский мужик,
который дозольствуется .всем, что у него есть», — так изображал
Маркс Лопатина, после того как тот посетил его -в 1870 г. Русская цен¬
зура разрешила издание пере/вода с нижеследующей мотивировкой;
«Хотя автор по овоим убеждениям — законченный социалист и вся
книга обнаруживает совершенно определенный социалистический ха¬
рактер, ернакю, принимая во внимание, что изложение ее не1 может
быть названо .доступным для всякого и что, с другой стороны, оно обла¬
дает формой научно-математической аргументации, комитет признает,
что. преследование этой книги в судебном порядке невозможно». Пе¬
ревод вышел ч свет 27 марта*1872 г., а 25 мая была уже распродана ты¬
сяча экземпляров — одна треть всего .издания.
В то же время начал появляться и французский перевод, и приблизи¬
тельно тогда же — второе немецкое /издание книги, оба выходившие
выпусками. Французский .перевод был сделан Ж. Руа при значительном
содействии самого Маркса, причем /на долю Маркса /выпала «чертовская
работа», и он неоднократно жаловался, что легче было бы сделать пе¬
ревод самому. Этому французскому переводу о.н зато имеет право при¬
давать особенную научную ценность даже наряду с оригиналом.
Несколько меньший успех, чем в Германии, России и Франции,
имеет Г том «Капитала» в Англии. О нем появился только краткий кри¬
тический отзыв в журнале «Сатердэ Вевью» («Saterdav Review») ко¬
торый с одобрением отозвался сб изложении, говоря, что сухие поли¬
тико-экономические вопросы приобретают у Маркса своеоб'азную при¬
влекательность. Более .подробная статья, написанная Энгельсом для
«Фортнайтлп Ревью», была отклонена редакцией как «слишком сухая»,
хотя Бисли, стоявший близко к редакции этого журнала, прилагая
старания к тому, чтобы она была принята. Английского перевода, от
которого Маркс ждал столь многого, он при жизни так и не дождался.

13
ИНТЕРНАЦИОНАЛ НА ВЫСОТЕ
1.	АНГЛИЯ, ФРАНЦИЯ, БЕЛЬГИЯ
ТТезадолго до выхода е свет I Гома «Капитала», от 2 до 8 сентября
1867 г., в Лозанне заседал II конгресс Интернационала. Он однако не
был на высоте Женевского конгресса.
Самое воззвание, которое издал генеральный совет в июле с целью
привлечения .многочисленных делегатов на конгресс, .поражало су¬
хостью (помещенного в нем обзора деятельности Союза за третий год
его существования. Только из Швейцарии сообщали о продолжающемся
росте движения, который (впрочем наблюдался и в Бельгии, где резня
бастовавших .рабочих .в Маршъене вызвала гнев и возмущение проле¬
тариата.
Из других же стран большей частью раздавались жалобы на разные
обстоятельства, .мешающие .пропаганде. Германия, 'проявлявшая до
1848 г. столь глубокий интерес к изучению социального вопроса, была
поглощена объединительным движением. Во Франции при очмиь ни¬
чтожной свободе, которой .пользовался рабочий класс, Союз не .гюлу*
чил такого широкого распространения, какого можно было ожидать
vZi

после деятельной 'поддержки Интернационалом происходивших там ста¬
чек. Этим воззвание намекало на большой локаут парижских бронзов¬
щиков весной 1867 г., который вырос в принципиальную борьбу за сво¬
боду стачек и закончился победой рабочих.
Англии также был сделан легкий упрек в виде замечания, что, заня¬
тая избирательной реформой, она упустила на время из вицу текущее
экономическое движение. Во избирательная реформа уже завершилась.
Дизраели пед давлением масс должен был согласиться на нее в еще не¬
сколько более широкой форме, чем первоначально намечал Гладстон,
а именно,, вынужден был предоставить избирательные права всем город¬
ским кВ ар тирешии ма т^л ям независимо от /высоты уплачиваемой ими
квартирной платы. Поэтому генеральный совет высказывал надежду,
что уже наступил час, когда английенам рабочим стало ясно значение
Интернационала.
Наконец генеральный совет указывал на Североамериканский союз,
где рабочие в некоторых штатах завоизали себе восьмичасовой рабо¬
чий день. В воззвании указывалось также, что каждая секция незави¬
симо от своей величины имеет право послать на конгресс одного деле¬
гата; секции же, насчитывающие более 500 членов, .могут посылать по
одному делегату от /каждых 500 членов. На программу конгресса были
поставлены следующие вопросы: 1) как/ими практическими мероприя¬
тиями рабочий Интернационал может создать общий центр для освобо¬
дительной борьбы рабочих? 2) каким способом рабочий класс может
использовать для своего освобождения кредит, который он оказывает
буржуазии и правительству?
Программа таким образом вдавалась до некоторой степени в общие
вопросы и при этом не сопровождалась никакой обосновывающей
ее в деталях запиской. Представителями генерального совета в Лозанне
явились Эккариус и инструментальный мастер Дюпен, состоявший сек¬
ретарем-корреспондентом Франции, очень способный рабочий, который
в отсутствие Юнга председательствовал на заседаниях. Присутствовали
71 делегат. Среди них от немцев явйлись Кугельма/н, Ф. А. Ланге, Луи
Бюхнер, автор книги «Материя и сила», и Ладендорф, бравый буржу¬
азный демократ, горячий противник коммунизма. Значительно
преобладал романский элемент; наряду с немногими бельгийцами и
итальянцами присутствовали французы и, французские швейцарцы.
Прудонисты оказались на этот раз во всеоружии значительно рань¬
ше, чем генеральный совет. Они за 'три месяца до того выработали про¬
грамму конгресса: в нее входило обсуждение взаимопомощи как осно¬
вы общественных взаимоотношений, равенство во взаимных услугах,
кредит и народные банки, учреждения взаимного страхования, положе¬
ние мужчины и женщины по отношению к обществу, коллектисные и
индивидуальные интересы, государство как блюститель и защитник пра¬
ва, карательное право пи еще десяток других подобных же вопросов.
Это ,повело к чрезвычайной путанице; заниматься ею нам нет надобно¬
сти, тем более что Маркс не имел со всем этим ничего общего и. грмня-
т&е в результате отчасти противоречивые постановления остались
' только на бумаге.
Больше, чем в теоретических вопросах, конгресс успевал в вопро¬
сах практического характера. Он утвердил состав генерального совета
”	•	3-JP

и месюпребы ванне аго л Лондоне, установил гацивой членский взнос
каждого члена в 10 сантимов, или в 1 грош, w обусловил аккуратной
платой этого взноса право посылки делегатов на ежегодные -конгрессы.
Далее конгресс постановил, что борьба за социальное освобождение
рабочего класса неразрывно овязана с его политической активностью и
что завоевание политической свободы является первой и абсолютной
необходимостью. Этому постановлению конгресс придавал настолько
большое значение, что решил повторять его каждый год. Он занял
правильную позицию и в отношении к буржуазной «Лиге мира и
свободы», которая возникла незадолго перед тем из лот ради¬
кальной буржуазии и собралась сейчас же после I конгресса Интерна¬
ционала на свой первый конгресс в Женеве. Всем попыткам сватовства
крьчресс Интернационала противопоставил простое программное за¬
явление: мы охотно будем вас поддерживать, поскольку это будет по¬
лезно для наших собственных целей.
Странным образам, а, быть может, и вполне естественно, этот менее
удавшийся конгресс вызвал в 'буржуазном м-ире гораздо больше инте¬
реса, чем предшествующий, который заседал, правда, еще в атмосфере
сильного резонанса немецкой войны. Так, английская пресса во глазе
с «Таймсом», -куда корреспондировал Эьжариус, живо интересовалась
Лозаннским конгрессом, в то время как на первый конгресс она не
обратила никакого внимания. Конечно, не было недостатка и в насмеш¬
ках оо стороны буржуазной печати, но в общем отношение к Интерна¬
ционалу становилось все серьезнее. «Коща конгресс сравнивали, — пи¬
сала г-жа Маркс в </Вестник», — с его сводным братом—-конгрессом
.мп-ра, — сравнение выходило всегда в пользу старшего брата; в Интер¬
национале видаки угрожающую трагедию судьбы, <в конгрессе мира —
лишь фарс». Этим утешался и Маркс, которого -прения в Лозанне вряд
ли моглщ удовлетворить. «Дело подвигается... И к тому же без денеж¬
ных средств, при интригах прудонистов в Париже, Мацц-ини в Италии,
при заавдети Оджера', Кремера, Поттера в Лондоне, Шульце-Делича
и лассальянцев — в Германии. Мы можем быть очень довольны».
Но Энгельс считал, что ©се решения, принятые в Лозанне, «не стоят и
выеденного яйца, важно только, чтобы генеральный совет остался в
Лондоне. И действительно суть дела была в этом, ибо с третьим годом
существования Интернационала закончился период его спокойного раз¬
вития и наступило время горячей борьбы.
Уже через несколько дней после окончания Лозаннского (конгресса
возник конфликт, имевший весьма значительные -последствия. 18 сен¬
тября 1867 г. в Манчестере среди белого дня произошло вооруженное
нападение фениев на полицейскую карету, перевозившую двух аресто¬
ванных фениев: карету силою открыли, оба арестованные были осво¬
бождены, а сопровождавшего ик полицейского чиновника расстреляли.
Настоящие виновники остались необнаруженными; но из массы аресто¬
ванных фениев выбрали -несколько чело-век, которым -предъявили обви¬
нение в убийстве, и троих из них повесили, хотя на судебном след¬
ствии, крайне пристрастном, не удалось собрать против обвиняемых
каких-либо явных улик. Дело это произвело глубокое впечатление во
всей Англии и разрослось до размеров «фенианской паники», когда в
л ewn б ре фении устроили взрыв у cYe« тюрьмы в К.леркемуэле, одн lV
4*о

из лондонских кварталов, населенном почти исключительно мелкой
буржуазией и пролетариатом; взрывом было убито двенадцать человек
и ранено более ста.
С фенианским заговорам Интернационал сам оо себе не имел ни¬
чего общего. Что касается взрыва /в Клеркенуэле, то Маркс и Энгельс
осуждали его как большую глупость, которая сильнее всего повредит
самим фениям, охладив или даже уничтожив симпатии английских рабо¬
чих к ирландскому делу. Но самый способ раюправы английского
правительства с фениями, .восставшими против подлого -векового угне¬
тения их ирландской родины, отношением ним-как к уголовным пре¬
ступникам не могло не возмутить всякое революционное сознание. Уже
в июне 1867 г. Марос писал Энгельсу: «Эти свиньи хвас?гают своей ан¬
глийской гуманностью, состоящей в том, что с политическими заклю¬
ченным^ обращаются не хуже, чем с убийцами, разбойниками, винов¬
ными в подлогах и педерастами». Энгельс еще тем более волновался
этим делам, что Лиза Бэрнс; на которую он перенес свою любовь после
смерти ее сестры Марии, была горячей ирландской патриоткой.
Однако живой интерес, проявляемый Марксом к ирландскому во¬
просу, miea еще более глубокие корни, чем сочувствие угнетаемому
народу. Его исследования приводили его к убеждению, что освобожде¬
ние английского 'рабочего класса, от которого в свою очередь зависело
и освобождение европейского пролетариата, mreieT своей необходимой
предпосылкой освобождение ирландцев. Свержение английской земель¬
ной олигархии невозможно- до тех пор, пока она будет держать свои
сильно укрепленные форпосты в Ирландии. Как только дело перейдет
в руки ирландского народа, как только- он станет своим собственным
законодателем и правителем и получит автономию, — уничтожить зе¬
мельную аристократию, состоящую большей частью из английских
лэнд-лордов, будет гораздо дегче, чем в Англии, так как в Ирландии это
не только простой экономический вопрос, но и национальное дело:
лэнд-люрды в Ирландии- не являются традиционными официальными пред¬
ставителями нации, как <в Англии, — они там, напротив, смертельно не¬
навидимые угнетатели народа. Как только английская армия и англий¬
ская полиция, уйдут из Ирландии, там немедленно произойдет аграрная
'революция.
Что касается английской буржуазии, то она, по'мнению Маркса, вме¬
сте с английской аристократией заинтересована в превращении Ирлан¬
дии исключительно в пастбище, которое бы снабжало английский рынок
мясом и шерстью по возможно более дешевым ценам. Но буржуазия
еще и по другим, более важным причинам заинтересована в теперешнем
Хозяйственном строе Ирландии. Благодаря -постоянно возрастающему
укрупнению арендных владений Ирландия выбрасывает на английский
рабочий рынок свой избыток населения и тем са-мым способствует по¬
нижению заработной платы, а также ухудшению материального и мо¬
рального положения английского рабочего класса. Рабочие всех промы¬
шленных и торговых центров в Англии раскалываются на два враждеб¬
ных лагеря — на английский пролетариат и ирландский пролетариат.
Средний английский рабочий ненавидит -ирландского рабочего как сво¬
его конкурента и противопоставляет ему себя как члена господствую-
Шей -нации. Тем самым он становится орудием аристократов и ка-пита-
427

листов против Ирландии и укрепляет -их власть над самиим собой.
Английский пролетарий протжнут по отношению к ирландскому ра¬
бочему релипюз/ны/ч/и, социальными и национальными пр^д^ассудками/.
Он относится -к нему приблизительно так же, /как в прежних рабовла¬
дельческих штатах Американского союза белые рабочие относились
к неграм. Ирландцы расплачиваются той же /монетой, и с процентами.
Ирландец видит в английском рабочем одновременна и соучастника и
тупое орудие английского господства над Ирландией. В этом антаго¬
низме, искусственно поддерживаемом прессой, духовенством, юмори¬
стическими журналами, словом, /всеми средствами, «имеющимися в распо¬
ряжении господству! ’нцих классов, коренится бессилие английского ра¬
бочего класса, несмотря на его организованность.
Это зло, по словам Маркса, .перекинулось и через океан. Антагонизм
между англичанами и ирландцами мешает всякому искреннему и серьез¬
ному сотрудничеству английского и американского -пролетариата. Если
важнейшей задачей Интернационала является ускорение социальной
революции в Англии как мировой столице капитала, то единственное
средство для такого ускорения — независимость Ирландии1. Интерна¬
ционал должен повсюду открыто становиться на сторону Ирландии, и
обязанность генерального сове1 га в частности — пробуждать в англий¬
ском рабочем/ классе сознание, что национальное освобождение Ирлан¬
дии является для него вовсе не вопросам отвлеченной справедливости
и гуманности, а первым условием его *соба венной социальной аманси-
пации.
'Над этой задачей Маркс работал и в -последующие годы с исключи¬
тельной энергией. Как в разрешении польского вопроса, который со
времени Женевского конгресса /исчез с порядка дня Интернационала,
он -видел -рычаг для ниспровержения 'русского -господства, так ирланд¬
ский /вопрос был для него /рычагом для ниспровержения английского ми¬
рового /гоаподства. Он не -поколебался в своей позиции и тогда, когда
«интриганы» среди рабочих, которые хотели пройти в /парламент /в бли¬
жайшее время, —он /причислял к ним также /и/ Оджера, преж/не/го пред¬
седателя -генерального совета,—нашли в этом предлог для того, чтобы
примкнуть к буржуазным либералам. Гладстон э/ксплоаФирозал ирланд¬
ский вопрос, в то время животрепещущий, в качестве избирательного
лозунга, чтобы аноза стать у кормила власти. Генеральный совет от¬
правил /петицию к английскому правительству — конечно совершенно
безрезультатную — с -протестом /против казни троих осужденных
в -Ма/нчестере фание/в как проти/в судебного убийства и организовал
в Лондоне ряд публичных /митингов для защиты прав Ирландии.
-Вызвав этим неудозольешие английского правительства, генераль¬
ный с-овегг /вместе с тем навлек на Интернационал удар со стороны
французского правительства. Бонапарт в течение трех лет спокойно
следил за -развитием Союза, чтобы пугать им стро/пт/иеую буржуазию.
Когда французские члены Интернационала организовали бюро в Па¬
риже, они /послали об этом 'извещение -парижскому префекту полиции
и министру внутренних дел, но не получили ответа ни -от того, ш от
другого. При этом' Бонапарт не гнушался и мелких препирательств и
мошенничества. Когда например акты Женевского конгресса были по¬
сланы генеральному совету через одного натурализовав/ного в Англии
зга

швейцарского уроженца — из боязни черного кабинета бонапартов-
окой почты, — то полиция «а французской границе выкрала их у по¬
сланного, и французское правительство осталось глухо к жалобам на
это генерального совета. Но -министерство (иностранных дел в Лондоне
заставило французов услышать, и французской полиции 'Пришлось вер¬
нуть похищенное. В другом случае потерпел неудачу вице-император
Руэ, соглашавшийся разрешить к печати (манифест, прочитанный фран¬
цузскими членами да Женевском конгрессе, только ори том условии,
что «в него будет внесено несколько слов благодарности императору,
так много сделавшему для рабочих». Это было отклонено, хотя фран¬
цузские члены конгресса крайне остерегались раздражать насторожив¬
шееся чудовище и поэтому были даоке в подозрении у буржуазных ра>-
дикалов, видевших в них скрытых бонапартистов.
Не установлено, действительно ли они вследствие этош дали себя
настолько сбить с толку, что приняли участие в нескольких безобидных
манифестациях буржуазных радикалов против империи, мак утвер¬
ждают некоторые французские писатели. Оаношния, (которые привели
Бонапарта к открытому разрыву с рабочим классам, лежали во (всяком
случае глубже. Стачечное движение, вызванное опустошительным кри¬
зисом 1866 г., приняло беспокоившие его размеры. Затем парижские
рабочие 'Под влиянием Интернационала обменялись мирными деклара¬
циями с берлинскими рабочими, когда весною 1867 г. угрожала
раз разипъоя война Франции с Оеверогерманским союзам из-за люк сем-
бур'гского конфликта. Наконец французская буржуазия подняла ото ль
оглушающий вой, требуя «мести за Садову», что в ттоидьрийокач двор¬
це возникла хитроумная мысль заткнуть ей рот «либеральными» уступ¬
ками.
При таких (обстоятельствах Бонапарт считал, что уложит несколько
мух одним взмахом, нанеся решительный удар парижскому бюро Интер¬
национала под предлогом, будто там обнаружен центр фенианского за¬
говора. У членов бюро произвели внезапные ночные 'обыски, но не на¬
шли ни малейших следов какого-либо тайного заговора. Чтобы уда
впустую не вызвал слишком большого скандала, оставалось только при¬
влечь парижское бюро к судебной ответственности за то, что оно
функционирует, не имея разрешения, необходимого для общества, в ко¬
тором насчитывается более двадцати чаенов. Обвинение было предъ¬
явлено 6 и 20 марта против пятнадцати членов Интернационала1; суд
приговорил каждого из них к уплате 100 франков и вынес постановле¬
ние о закрытии парижского бюро. Высшие инстанции утвердили
приговор.
Но еще до того началось новое дело. Обвинители и суд отнеслись
к обвиняемым крайне мягко, и от имени всех Толэн защищал себя и
других в очень умеренном тоне. Но спустя два дня после первого разби¬
рательства, 8 марта, образовалось новое бюро, и эта явная насмешка
похоронила -последние иллюзии Бонапарта. Новое бюро из девяти чле¬
нов (предстало 'Пред судом 22 мая; они были приговорены к трем меся¬
цам тюрьмы даждый после блестящей и резкой речи их лидера Варлэна.
Таким образом! империя вступила в открытую вра!жду с Интернациона¬
лом, и французская его секция почерпнула новую силу из этого оконча¬
тельного и явного разрыва с декабрьским палачом.
339

С бельгийским правительствам Интернационал также вступил.в реэ-
юое столкновение. Владельцы угольных копей в Шарлеруа довели
своих нищенски оплачиваемых рабочих постоянными притеснениями до
мятежа, а потом выпустили вооруженную силу против невооруженной
толпы. Среди общего панического ужаса бельгийская секция Интерна¬
ционала взяла жестоко преследуемых рабочих -под свою защиту, стала
разоблачать в печати и на публичных собраниях ужасающую эксплоа¬
тация) их, оказывала поддержку семьям павших и раненых и обеспе¬
чила заключенным судебную защиту, благодаря которой они были оп¬
равданы присяжными.
Министр юстиции де-Бара отомстил за это тем, что в заседании
бельгийской палаты .разразился дикой руганью по адресу Ингернацио-
нала и угрожал ему насильственными мерами, ib частности запрещением
его ближайшею конгресса, (который должен был состояться в Брюс¬
селе. Но члены Интернационала на -растерялись и ответили письмом,
в котором1 заявили, что не дадут власти над собой никому, и что бли¬
жайший конгресс состоится в Брюсселе, как бы к этому ни относился
министр юстиции.
2.	ШВЕЙЦАРИЯ Д ГЕРМАНИЯ
•Самым действенным рычагом великого -подъема Интернационала за
эти годы было общее стачечное движение, вызванное во всех боаее или
менее развитых капиталистических странах кризисом 1866 г.
Генеральный совет нище и никогда не вызывал стачечного движе¬
ния; но если оно где-нибудь возникало, то он содействовал советами и
делом победе рабочих, мобилизуя интернациональную солидарность
пролетариата. Он выбивал из рук капиталистов удобное оружие, со¬
стоявшее в обессиливании бастующих рабочих ввозом иностранных ра¬
бочих сил. Из несознательных вспомогательных войск врага он вербо¬
вал себе самоотверженных союзников, разъясняя рабочим каждой
страны, куда только проникало etro влияние, что в их собственных ин¬
тересах оказывать поддержку своим заграничным товарищам- по классу,
ведущим борьбу за повышение заработной платы.
Эта деятельность Интернационала оказалась чрезвычайно полезной
и создала ему общеевропейскую репутацию, «которая даже- превышала
действительно приобретенную им мощь. Так как буржуазный мир не
желал понимать или даже действительно не понимал, что причина рас¬
пространения стачек коренится в бедственном положении рабочего
класса, то он искал эту причину в тайных происках Интернационала.
Последний представлялся буржуазии исчадием ада», и при каждой стачке
она пыталась одолеть его. Каждая большая стачка превращалась
в борьбу за существование Интернационала, и из каждой талсой борьбы
Интернационал выходил с вновь закаленными силами. ,
Типичными явлениями этого -рода была стачка строительных рабо¬
чих, разразившаяся весной 1868 т. в Женеве, и стачка рабочих шелко¬
вых и ленточных изделий, происшедшая осенью того же года .в Базеле
и тянувшаяся до следующей весны. В Женеве строительные рабочие
начали борьбу, требуя повышения заработной платы w сокращения ра-
»40

оочего дня; хозяева «поставили условием соглашения «выход рабочих из
Интернационала. Бастующие рабочие сразу отверти это наглое пред¬
ложение и благодаря помощи, оказанной им генеральным советом из
Англии, Франции и других стран, смогли отстоять свои первоначальные
требования. Еще нахальнее поступили самонадеянные капиталисты
в Базеле, где рабочим одной ленточной фабрики без «всякого повода
отказали в нескольких праздничных часах, на .которые они по старин¬
ному обычаю имели право в последний д:'|нь осенней ярмарки: «Кто не
подчинится, — грозили им, — тот вылетит вон». Часть рабочих не по¬
виновалась, и на следующий день, Нарушая правило предупреждения
о расчете за «две недели, их при помощи полиции прогнали с порога фа¬
брики. Этот грубый вызов подхлестнул рабочих Базеля, и завязалась
многомесячная борьба, которая дошла нао<онец до того, что швейцар¬
ский Большой совет пытался запугать рабочих военными мерами и
чем-то вроде осадного положения.
Как вскоре оказалось, целью этой глупой травли рабочих в Базеле
также было уничтожение Интернационала. Для достижении этой цели
капиталисты не остановились «ни перед жестокими средствами, отказы¬
вая рабочим, потерявшим работу, в квартирах, закрывая им кредит
у булочников, мясников и «мелочных ^торговцев, ни перед такими коми¬
ческими выходками, как посылка эмиссара в Лондон для расследования,
каковы денежные средства генерального совета. «Бели бы эти правовер¬
ные христиане жили в первые века христианства, они бы прежде всего
стали наводить справки о банковых кредитах апостола Павла в Риме».
Так шутил Маркс «п«о поводу того, что «Таймс» сравнил секции Интер¬
национала с «первыми христианскими общинами. Но базельские рабочие
твердо держались за Интернационал «и отпраздновали свою победу
большим шествием по рыночной площади, «когда капиталисты наконец
сдались. Базельские рабочие также «получили щедрую поддержку от ра¬
бочих организаций других стран. (Волны, поднятые этой стачкой, до¬
катились до Соединенньих штатов, где Интернационал тоже начал чув¬
ствовать под собой твердую почву: Ф. А. Зорге, эмигрант 1843 г., сде¬
лавшийся учителем «музыки, занял в Нью-Йорке такое же положение,
какое Беккер занимал в Женеве.
Прежде всего стачечное движение, руководимое Интернационалом,
проложило себе путь в Германию, где до того существовали лишь раз¬
розненные секции. Общегерманский .рабочий союз после долгой борьбы
и хаоса вырос наконец в превосходную организацию и продолжал
успешно развиваться, в особенности после того, как его члены избрали
Швейцера своим вождем. Швейцер был также депутатам от Эльбер-
фельд-Бармена в сетзерогерманском рейхстаге, где его старый против¬
ник Либкнехт был представителем саксонского избирательного округа
Штольберг-Шнееберг. Вскоре они «резко столкнушись из-за разногласия
по «национальному вопросу. Швейцер становился вслед за Марксом и Эн¬
гельсом, на «почву, созданную битвой при Кениггреце; Либкнехт же
боролся с Севврогершнсюим союзом, считая его порождением- безза¬
кония и злодейства, «которое необходимо разрушить прежде всего,
»»1

даже, если нужно, временно отодвинув на второй тан социальные
задачи \
Осенью 1866 г. Либкнехт содействовал возникновению саксонской
народной партии с /радикально-демократической, но еще не социалисти¬
ческой программой и с начала 1868 г. начал издавать в Лейпциге в ка¬
честве ее органа «Демократический еженедельник». Саксонская -народ¬
ная .партия состояла ■преимущественно из представителей рабочего
класса. Этим она -выгодно отличалась от немецкой народной партии,
в которой наряду с горсточкой честных идеологов Типа Иоганна Якоби
находились франкфуртские демократы-биржевики, швабские реопубл-Иу
канцы-тартикуляристы ч и нравственно возмущенные борцы против
«преступного нарушения -права», которое учинил Бисмарк изгнанием
некоторых федних и малых владетельных государей. В гораздо более
добрососедских отношениях состояла саксонская народная 'партия с
объединением немецких рабочих союзов, основанным прогрессивной
буржуазией при -первом выступлении Лассаля для /противодействия его
агитации. 'Но именно в борьбе с лассальянцамгт этот союз /повернул
влево, (в особенности -после того как Август Бебель, в лице которого
Либкнехт нашел верного- боевого товарища, был избран председателем
союза.
В первом же номере «Демократический еженедельник» указывал на
Швейцера как на человека, к которсму-де повернулись шиной все пе¬
редовые борцы за социал-демократическое дело. Это стало тем време¬
нам устарелой басней: когда за три года до того Маркс и Энгельс отка¬
зались сотрудничать у Швейцера, это ни на минуту не сбило его
с толку в его намерении руководить немецким рабочим движением хотя
и в духе Лассаля, но без сектантства, -рабски цепляющегося за каждое
слово Лассаля. Так, он раньше Либкнехта и основательнее его старался
разъяснять немецким рабочим I том «Капитала-», и -в апреле 1868 г. он
лично -обратился к Марксу, чтобы спросить у «его совета -по поводу
предполагавшегося в Пруссии /понижения -пошлин на железо.
Уже как секретарыкорреопо/ндент генерального оовета для Герма¬
нии Маркс не -мог уклониться от ответа на вопрос, который ставил ему
представитель рабочих в парламенте, избранный -крупны/м промышлен¬
ным округом. Но Маркс -вообще существенно изменил свой /взгляд на
деятельность Швейцера. Хотя он следил за нею лишь -издали, но видел,
с каким «безусловным пониманием /и энергией» Швейцер выступает
в рабочем движении; -на заседаниях генерального совета Маркс говорил
о нем как о чело/веке овоей партии, ни сло/вом /не упоминая о -пунктах
разногласия.
Такие пункты разногласия -продолжали существовать погтреж/нему.
Маркс и Энгельс ее -преодолели даже лично/го недоверия к Швейцеру.
Хотя они уж/е не подозревали его в кумовст-ве с Бисмарком, но голагали,
что его сближение с Марксом имеет целью выбить Либкнехта из седла.
Они не -могли отделаться от мъгсли, что Обще-германский рабочий союз
есть «секта» и что Швейцер прежде всего желает иметь «свое соб¬
* И это изложение событий Мерингом искажает действительное положение
вещей.—А. В.
33*

ственное рабочее движение». 'Но они всегда признавали, что политика
Швейцера гораздо более дальновидна, чем политика Либкнехта \
•Маркс считал Швейцера безусловно самым интеллигентным- и самым
энергичным из всех тогдашних вождей рабочего класса е Германии
и толагал, что только благодаря ему Либкнехт вынужден был вспомнить,
что существует рабочее движение, независимое от медкобуржуавно-де¬
мократии еско го движения. Таково же было и мнение Энгельса. Он по¬
верил, что «этот малый» гораздо яснее, чем все другие, представляет
себе общее политическое положение и отношение к другим партиям и
лучше излагает свои мысли. «Он назвал ©се старые враждебные нам
партии единой реакционной массой, говоря, что различия между от¬
дельными течениями едва ли имеют для нас какое-либо значение 2. Хотя
он -признает, что 1866 г. и его последствия разрушили крошечные коро¬
левства, расшатали принцип легитимитета, потрясли реакцию и при¬
вели в движение нарсд, но шесте с тем он выступает теперь »против
других »последствий, -как например .податной гнет и т. п., и держится по
отношению к Бисмарку гораздо «корректнее», как говорят берлинцы,
чем например Либкнехт по отношению к владетельным экс-князьям».
В другом случае Энгельс сказал о тактике Либкнехта, что ему*до
амерти надоели еженедельные наставления о том/, что мы не должны
делать революцию до тех пор, пока союзный сейм, слепой вешъф и до¬
бродушный гессенский курфюрст не будут восстановлены и пока без¬
божный Бисмарк не понесет жестокое, удовлетворяющее принципу ле-
гитимитета наказание».
Энгельс, конечно, .в своем раздражении преувеличивал, но высказал
этой фразой и много правды.
Позднее Маркс говорил, что до шх пор верили, будто христианское
мифотворчество .в эпоху Римской /империи было возможно только по¬
тому, что ine существовало книгопечатания. На самом деле .происходит
как раз обратное. Пресса и телеграф, в одно мгновение распространяю¬
щие оо всему свету свои выдумки, фабрикуют гораздо более мифов
(а буржуазное бьгдло' верит им и распространяет эти /выдумки) в /один
день, чем .прежде могли состряпать в течение целого столетия. Осо¬
бенно убедительным примером этого является сказка, в которую в те¬
чение десятилетий верили — и притом не только буржуазное быдло, —
будто Швейцер хотел предать рабочее -движение Бисмарку и уже только
потом Либкнехт и Бебель вновь дали ему приличное направление 3.
Дело обстояло как раз /наоборот. Швейцер занимал принципиаль¬
ную социалистическую позицию, в то время как «Демократический
еженедельник» заигрывал с сепаратистами, сторонниками «владетель¬
ных эксчснязей», и с либеральными взяточниками в Баче. Эта тактика
никак не может быть оправдана с социалистической точки зрения. Бе¬
бель задним числом доказывает в своих «Воспоминаниях», что победа
Австрии над П-руссией была тоща желательной, так как революция
1 По поводу установки Меринга в вопросе об отношении Маркса и Энгельса
к Швейцеру см. вступительную статью. —А. В.
3 И это утверждение Меринга, будто Энгельс одобрил позицию Лассаля —
ДЦвейцега, не соответствует действительности. См. вступительную статью. — А. В.
4	3 Последняя фраза выраж/ет мнение Меринга, но отнюдь не Маркса. Швей¬
цер получил денежную поддержку для своего органа от Бисмарка. — А. В.
Ш

могла легче удастъся в паком внутренне более слабом государстве, как
Австрия, чем во внутренне более сильной Пруссии. Но это объяснение
придумано задним числом и, как бы его ни расценивать, в тогдашней
литературе нет никаких следов его.
Несмотря на свою личную дружбу с Либшехтом и на свое личное
недоверие к Швейцеру, Маркс вовсе не упуакал из виду истинного по¬
ложения вещей. Он ответил на запрос Швейцера о понижении пошлин
на железо в очень сдержанной внешне форме, ню по существу исчер¬
пывающим образом. Тогда Швейцер осуществил намерение, созревшее
у него еще за три года до этого, и предложил общему собранию Обще-
германского рабочего союза, которое заседало в Гамбурге в конце ав¬
густа 1868 г., присоединиться к Интернационалу. В силу существовав¬
ших тогда союзных законов об обществах это присоединение не .могло
быть’ официальным,, а заключалось лишь в выражении солидарности и
симпатии. Маркс был приглашен на общее собрание в качестве почет¬
ного гостя, которому хотели принести благодарность от лица нем емких
рабочих за его научный труд. На предварительный запрос Швейцера
Маркс ответил согласием, но все же ее приехал в Гамбург, как настоя¬
тельно лот просил его об этом Швейцер.
В своем благодарственном письме за «почетное .предложение»
Маркс ссылался как на препятствие к его приезду на подготовительные
работы генерального совета к Брюссельскому конгрессу, но отметил
«с радостью», что програсчма общего собрания содержит вопросы, со¬
ставляющие действительно исходные пункты .всякого серьезного рабо¬
чего движения: агитацию за полную политическую свободу, за устано¬
вленную законом продолжительность рабочего дня от планомерную
интернациональную кооперацию рабочего класса. Но если Маркс писал
Энгельсу, что в этом писыме он поздравлял лассальянцев с тем, что они
отказались от программы Лассаля, то в сущности трудно сказать, что
мог бы возразить Лассаль против этих трех пунктов программы.
Действительный же разрыв с традициями Лассаля заключался в по¬
ведении самого Швейцера на гамбургском общем собрании: несмотря
на сильное сопротивление, и в конце концов только благодаря тему,
что он поставил вопрос о доверии, он заставил разрешить ему и его
товарищу по рейхстагу Фрицше созвать в конце сентября общегерман¬
ский рабочий конгресс в Берлине, чтобы создать широкую организацию
рабочего класса с целью забастовок. Швейцер вынес хороший урок из
европейского стачечного движения. Он не переоценивал его, но пре¬
красно понимал, что рабочая партия, которая желает остаться на вы¬
соте своих задач, не должна допускать, чтобы стачки, возникающие со
стихийной силой, протекали беспорядочным образом. Он стоял поэтому
за организацию профессиональных союзов, но ошибался относительно
их жизненных условий: он хотел ввести в них такую же строгую ди¬
сциплину, какая существовала .в Общегерманоком рабочем союзе, с тем
чтобы профсоюзы были как бы подчиненным ему вспомогательным
войаком.
Маркс тщетно предостерегал его от этой тяжкой ошибки. Из пе¬
реписки между ними до нас дошли все письма Швейцера; из писем же
Маркса сохранилось только одно — от 13 октября 1868 г., ловиди-
мому, важнейшее из всех. Безукоризненное по форме, по искренней
&34

любезности к Швейцеру, письмо Маркса содержит весьма существенные
возражения против проектируемой Швейцером .организации профес¬
сиональных союзов; но (Впечатление от его критики ослабляется тем,
что Маркс называет основанный Лассапем союз «сектою», которая
должна решиться на то, чтобы влиться в классовое движение. В своем
ответном письме, последнем написанном им Марксу, Швейцер справед¬
ливо указывает, что он всегда стремился /идти в ногу с европейским ра:
бочим движением.
Через нескотьтсо дней после гамбургского общего собрания состоя*
лось собрание Объединения германских рабочих союзов в Нюренберге.
И этот союз тоже понял знамения времени. Большинством голосов он
принял основные положения Интернационала ё свою политическую
программу и избрал «Демократический еженедельник» органом союза.
Пссле этого меньшинство союза исчезло навсегда. Затем большинство
отклонило предложение основать рабочие 'кассы страхования против
старости под надзором государства; оно высказалось в пользу органи¬
зации профессиональных товариществ, которые как это доказал опыт,
лучше всего умеют оказывать поддержку престарелым, больным и
странствующим рабочим. Этот довод был слабее указания /на борьбу'
между капиталом и трудом, которая вспыхивает в станках. Присоеди¬
нение к Интернационалу мотивировалось в Гамбурге общностью инте¬
ресов всех рабочих партий, в Нюренберге же этот вопрос не был поста¬
влен так резко. Уже несколько недель спустя «Демократический еже¬
недельник» сообщил жирным шрифтом о том, что немецкая народная
партия на конференции в Штутгарте (постановила примкнуть к нюрен-
бергеюой программе.
Между Обще германским рабочим союзам! и Объединением немецких
рабочих союзов также произошло сближение, я Маркс сделал все для
топо, чтобы объединить «немецкое рабочее движение, выступив беспри¬
страстным посредником между Либкнехтом и Швейцерам. Однако это
ему не удалось. Нюренбергоюие союзы под равными несостоятельными
предлогами отказывались -послать своих делегатов ш профессиональный
конгресс, созванный Швейцером, и Фрицше в Берлине. Несмотря на это,
конгресс оказался довольно многолюдным и привел к учреждению ряда
«рабочих организаций»; они объединялись Союзом рабочих организа¬
ций, во главе которого фактически стал Швейцер.
- Нюренбершше союзы, с своей'стороны, на основании устава, на¬
бросанного Бебелем и гораздо лучше отвечавшего жизненным условиям
профессиональною движения, чем устав Швейцера, основали — назван¬
ные слишком торжественным именем — «Интернациональные профес¬
сиональные союзы». После этого они неоднократно делали предло¬
жение об объединении и даже слиянии с союзом Швейцера, ню всякий
раз получали резкий отказ. Им возражали, что они первые нарушили
единство и потому могут избавить себя от попытки восстановить это
ими же нарушенное единство предложением соглашения; если они дей¬
ствительно стремятся к единению, пуста, входят в существующий уже
Союз рабочих организаций и проводят внутри его те изменения, кото¬
рые считают желательными.
Не имея возможности помешать расколу внутри немецкого рабо¬
чего движения, Маркс все же мог юонстатмрочщь присоединение обоих
яа&

его течений к Интернационалу. Ему пришла в голову мысль перенести
при настоящих условиях местопребывание (генерального совета на сле¬
дующий год в Женеву, поскольку организации рабочих, хотя немного¬
численной, уже удалось везде очертить главное поле овоего действия.
Этому намерению Маркса содействовало также раздражение против
французской секции (в Лондоне; последняя несмотря (На свою немногочис¬
ленность, поднимала сильный шум и причинила1 Интернационалу ряд не¬
приятностей выражением сочувствия комедианту Пиату 'за (Проповедь
убийства Бонапарта. Она также немало шумела, возмущаясь '«диктату
рой» генерального совета, так как он по мере сил (Противодействовал ее
бесчинству, и готовила к Брюссельскому конгрессу жалобу на него.
К счастью Энгельс решительно отсоветовал Марксу предпринять
этот рискованный шаг. Из-за нескольким ослов не следует, доказывал
он, передавать дело людям, у которых хотя п есть добрые намерения и
верное чутье, но нет умения руководить движением. Нам внушительнее
становится это движение, захватывая и 'Германию, тем более Маркс
должен держать его в своих руках. И действительно именно в Женеве
вскоре обнаружилось, что добрые намерения и одно только чутье сами
по себе недостаточны.
3.	АГИТАЦИЯ БАКУНИНА
III конгресс Интернационала заседал с 6 до 13 сентября 1868 г.
в Брюсселе.
Он был многолюднее, чем какой-либо из прежних или позднейших
конгрессов, и все же носил ярко выраженный местный характер. Более
половины его членов составляли бельгийцы, около одной пятой — фран¬
цузы. Среди одиннадцати английских делегатов было шесть представь
талей генерального совета; наряду с Эккариушм, Юнгом, Лесснером
здесь находился также и трэд-юнионист Лкжрафт. Швейцарцез было
только восемь, немцев всегоннавсего три, и среди «их Моисей Гесс от
кельнской секции. Швейцер, получивший официальное приглашение на
«конгресс, не мог приехать вследствие совпадения конгресса с несколь¬
кими судебными сроками, но письменно известил о солидарности Обще¬
германского рабочего союза с целями Интернационала. Формальному
присоединению Союза к Интернационалу препятствовали, по его сло¬
вам, лишь немецкие законы о союзах и обществах. Италия и Испания
прислали по одному представителю.
В заседаниях конгресса ясно ощущалось боле)е быстрое биение
пульса Интернационала в этот четвертый год его существования. Про¬
тиводействие, которое оказывали прудонисты в Женеве и Лозанне про¬
фессиональным союзам и стачкам, сменилось почти протиэоиоложнькм
отношением. Но они правели еще одну чисто академическую резолю¬
цию о «меновых банках» и о «бесплатном кредите», хотя Эккариус,
ссылаясь на опыт Англии, указывал на практическую неосуществи¬
мость этих прудонистских целебных средств, а Гесс доказывал теоре¬
тическую несостоятельность их ссылкой на книгу, написанную Марксом
против Прудона за двадцать лет до того.
№

Зато тфуданисты потерпели полное поражение по «вопросу
о собственности». По предложению «де-Пеи была принята- большая резо¬
люция с подробной «мотивировкой, которая указывалаЧто в правильно
организованном обществе каменоломни, угольные копи и другие руд¬
ники, а также железные дороги должны принадлежать всему обществу,
т. е. построенному на началах справедливости госу,да«рству будущего,
и что до наступления этоЬо экоплоатации} их следует передать рабочим
товариществам с необходимыми гарантиями соблюдения общих интере¬
сов. Точно так же земли и леса должны быть с соблюдением тех же га¬
рантий переданы в общегосударственную собственность и предостав¬
лены для экоплоатации обществам земледельцев. Наконец «каналы, про¬
езжие дороги, телеграфы, елевом, все средства сообщения, должны
остаться общим достоянием общества. Своим горячим- «протестом про¬
тив этого «грубого коммунизма» французы достигли только того, что
решено было еще раз обсудить этот «вопрос на ближайшем конгрессе;
местом дли него был избран Базель.
Маркс, по его собственному заявлению, не принимал никакого уча¬
стия в составлении резолюций, принятых «в Брюсселе. Однако он не
был недоволен ходом конгресса —не только потому, что там, как
в Гамбурге «и Нюренберге, ему была выражена благодарность рабочего
класса за его «научный труд, что конечно доставило ому большое удо¬
влетворение и «в личном смысле и в интересах «дела, — но и потому, что
все обвинения со стороны французокой секции в Лондоне против гене-
ратьного совета были конгрессом отвергнуты. Но он назвал «ерун¬
дой» орн-о постановление конпресса по вопрсу, поднятому еще в Же¬
неве, о том, ч: о военной опасности должно избежать посредством
общего прекращения работ -иди стачки народ оз. Минее всего он мог
возражав ги^'тив постановления «конгресса об окончательном, разрыве
с «Лигой мира «и свободы», которая «вскоре после этого созвала свой
II конгресс в Берне. Она предложила Интернационалу вступить с нею
в союз, но получила в Брюсселе сухой ответ, что у нее нет разумных
оснований дтя существования и что ей следует просто советовать
своим членам вступать в секции Интернационала.
За это слияние особенно решительно выступал Михаил Бакунин,
который присутствовал уже на I конгрессе «Ли/пи свободы и мира»
в Жчневе и вступил в Интернационал за несколько месяцев до Брюс¬
сельского конгресса. После от клонения «предложения о заключении сою¬
за Бакунин пытался склонить «Лигу свободы и мира» к принятию про¬
граммы, «которая имела бы целью разрушить все государства и создать
на их обломках федерации свободных производственных ассоциаций
всех стран. 0.н однако остался в меньшинстве, среди которого оказался
также Иоганн Филипп Беккер. Вместе с ним Бакунин учредил интерна¬
циональный Альянс социалистической демократии; этот Альянс, хотя
и с*тавил себе за«дачей вступление в Интернационал, однако в качестве
особой цели намечал для себя «изучение политических и философских
вопросов на основе великого принципа- всеобщего равенства« и нрав¬
ственной общности.
Уже «в сентябрьской книжке «^Вестника» Беккер оповещал об этом
Альянсе, целью которого является создание секций И«щгернацио«на-ла в
Италии, Франции, Испании и вообще повсюду, куда только проникает
22 Ф, Меринг, Кард Марка.	837

его влияние. Но лшиь четверть года спустя, 15 декабря 1868 г., Бек¬
кер обратился к генеральному совету с просьбой о принятии- Альянса в
Интернационал, после того как такая же его просьба была отклонена
бельгийским- и французским федеральными советами. Неделю спустя,
22 декабря, Бакунин писал из Женевы Марксу: «Мой старый друг!
Более чем' когда)-либо я теперь понимаю, насколько ты прав, когда
следишь за- великим путем экономической революции и призываешь
нас вступить на этот путь, приструнивая тех из нас, которые блуж¬
дают по окольным дорожкам- частью национальных, частью чисто по¬
литических затей. Теперь я делаю то, что ты делаешь уже в течение
двадцати' лет. После- торжественного публичного разрыва с буржу-
Я1ми бернского конгресса я не признаю никакого другого общества,
никакой другой среды, кроме рабочих. Мое отечество теперь Интер¬
национал, к числу выдающихся учредителей которого ты принадле¬
жишь. Таким- образом, дорогой друг, я — твой ученик и -горжусь этим.
Вот какова моя позиция и мои воззрения». Нет никаких оснований
сомневаться в искренности этих уверений.
Быстрее и глубже всего характеризуются их отношения тем сравне¬
нием между Марксом и Прудоном), которое сделал Бакунин несколько
лет спустя, уже -во время ожесточенной борьбы с Марксом. Он гово¬
рил: «Маркс — весьма серьезный и глубокий экономический мысли¬
тель. Его огромное преимущество перед Прудоном в том, что он дейст¬
вительно материалист. Прудон, несмотря -на все свои усилия освобо¬
диться от традиций классического идеализма, тем' не менее оставался
всю жизнь неисправимым идеалистом. Сн подпадал под влияние то биб¬
лии, то римского права, как я говорил ему зги два месяца до его смерти,
и всегда был метафизиком до мозга -костей. Его великое несчастье со¬
стояло р том), что он никогда не изучал естественных наук и не усвоил
себе -их метода. Он обладал некоторым чутьем, которое указывало
ему в отдельные моменты правильный путь; но, увлекаемый плохими
или идеалистическими привычками своего духа, он всегда снова впадал
в старые ошибки. Вследствие этого Прудон являл собой постоянное
противоречие; сн — мощный гений, революционный мыслитель, кото¬
рый всегда старался защищаться против иллюзий идеализма, но ему
никада не удавалось победить «их». Так Бакунин говорил о Прудоне.
В непосредственной связи с этим« Бакунин следующим образом изо¬
бражал характер -Маркса, каким он eiMy-представлялся. «Маркс как мыс¬
литель стоит на (верном- пути. Он установил, — это его осночнэе поло¬
жение, — что все религиозные, политические и правовые явления в исто¬
рии являются не причиной, а следствием экономическогоразвития.
Это — великая и- плодотворная мысль, которая впрочем не принадле¬
жит исключительно Марксу: -ее смутно ощущали, а частью и выска¬
зали и многие другие, но av.y принадлежит честь .научного ее развития;
а кроме того он положил ее в основу всей своей экономической си¬
стемы. С другой стороны, Прудон гораздо лучше понимал и чувствовал
свободу, чем Маркс. Прудон обладал настоящим инстинктам револю¬
ционера, когда он не увлекался фантастическими доктринами. Он почи¬
тал сатану и преловедывал анархию. .Вполне возможно, что Маркс по-
дадмется до еще более разумной системы свободы, чем система Пру¬
дона, но ему нехвдтает инстинкта, которым обладал Прудон. Как не-
*33

мец и как еврей о-н с головы до лят
сторонник авторитарное™». Такова
бакунинская характеристика Маркса.
По отношению к себе самому Ба¬
кунин делал из этого сравнения тот
вывод, что именно он осуществил вы¬
сшее единство этих двух систем, раз-
ш/в анархическую систему Прудона,
оовободи/в ее от всех доктринерских,
идеалистических и метафизических
придатков и положив в основу ее
материализм в науке и политическую
экономию в исторчи. Но это был
огромный самообман со стороны Ба¬
кунина. Он пошел далеко вперед по
сравнению с Прудоном, перед которым '
имел то преимущество, что лучше
овладел европейской культурой и го¬
раздо лучше пенял Маркса, чем понимал его Прудон. Но он не прошел
так основательно школу немецкой философии, и не изучил та с под¬
робно, как Маркс, классовую борьбу западно-европейских народов. И
прежде всего, для него оказалось еще более роковым незнание полити¬
ческой экономии, чем для Прудона незнакомство с естественными на¬
уками. Этот пробел в образовании Бакунина не уменьшался .от того,
что — весьма почетным для него образам — объяснялся пребыванием в
течение долгого ряда лучших его лет в саксонских, австрийских и рус- .
ских тюрьмах и в снегах Сибири.
«'Воплощенный сатана» — в этом состояла) и его сила и его сла¬
бость. То, что он понимал иод этим своим любимым выражением', рас¬
крыл нам знаменитый русский критик Белинский в прекрасных и мет-
ких словах: «Михаил во многом виновен и грешен, но в нем есть нечто
такое, что перевешивает вое его недостатки, — это вечно действенное
начало, которое живет в глубине его духа». Бакунин был насквозь ре¬
волюционной натурой и обладал, подобно Марксу и Лассалю, талантом
заставлять людей прислушиваться к своему голосу. Для бедного эми¬
гранта, не имевшего ничего, кроме своего ума и воли, было гоистине на¬
стоящим 'Подвигом завязать первые нити 'Интернационального рабочего
движения в целом ряде европейских стран,—в Испании, И:аши и Рос¬
сии. Однако стоит только назвать эти страны, ч'тобы сразу натолкнуть¬
ся на глубокое различие между Бакуниным м Марксом. Оба они пред¬
сказывали быстрое наступление революции, но Маркс, изучавший ра¬
бочее движение в Англии, Франции и Германии, видел именно в крупно-
промышленном пролетариате ядро революционной армии. Бакунин же
рассчитывал на 'воинствующую толпу деклассированной молодежи, на
крестьянские массы и даже на л/ю iv.n е нлрэ лет г р иат. Хотя он ясно со¬
знавая, что Маркс стоит выше его как научный мыслитель, но в своей
•деятельности всегда впадал в ошибку, свойственную «революционерам
прежнего поколения». Он олнако мирился со своей судьбой, считая,
что, хотя наука и является компасом жизни, но все же она еще не естк
сама жизнь» а творить по-настоящему может только жизнь.
?39
М. Бакунин.

Было бы нелепо и к тому же несправедливо — одинаково в отноше*
мин как Бакунина, так и «Маркса-, — судить об*их взаимных отноше¬
ниях только по тому неизлечимому разладу, которым они закончились.
Политически -и особенно психологически гораздо увлекательнее про¬
следить, као< в течение тридцати лег они «постоянно то тяготели друг к
другу, то отталкивали друг друга. Оба <ва«чали с М'ладо«гегелья«нства: Ба¬
кунин принадлежал к крестникам «Немецко-французских ежегодни¬
ков». При разрыве между его старым покровителем Руге и Марксам он
примкнул к последнему. Но когда он затем« в Брюсселе увидел, чтб
именно Маркс понимает -под коммунистической «пропагандой, он при¬
шел в ужас и «несколько месяцев спустя стал увлекаться авантюрист¬
ским походом «добровольческих оп радов Гервега в Германию, а потом
понял глупость своего увлечения «и открыто в ней признался.
Сейчас же после этого, летом 1848 г. «Новая «реннская газета«» об¬
винила Бакунина в тем, что «он—агент «русского правительства; но
свою ош'ибл-у, в которую сна была« введена двумя полученными "из раз¬
личных «источников известиями, ««Новая рейнская газета» тотчас же
приэна«ла с откровенностью, вполне удовлетворившей Бакунина. При
встрече в Берлине Маркс и Бакунин возобновили свою старую дружбу,
и «Новая «рейнская газета» энергично выступила за Бакунина, когда
его высылали из Пруссии. Вслец за тем газета подвергла строгой кри¬
тике его «панславистскую агитацию, но предпослала этому заверение,
что «Бакунин наш «друг», что он действует из «демократических сообра¬
жений «и его заблуждения в славянском вопросе вполне простительны.
К тому же Энгельс, «который был автором этом статьи, ошибался и в
овоем «глаонсм возражении Бакунину, ибо все же славянские народ¬
ности Австрии имели «историческую будущность, в которой мм отказы¬
вал Энгельс. Революционное участие Бакунина в дрезденском майском
восстании Маркс и Энгельс признали раньше и герлчее, чим кто-либо.
Во время отступления из Дрездена Бакунин был арестован «и приго¬
ворен к смертной казни сначала саксонским, а потам австрийским
военным' оудом; затем «в виде милости» казнь в обощх случаях была
заменена пожизненной каторгой; наконец он бып выдан Росши, где
провел целый «ряд лет в ужасающих страданиях в Петропасзло-воной кре¬
пости. В это «время один сумасшедший урк1ва«ртист опять выдвинул про¬
тив Бакунина в газете «Мсрнинг Адвертайзер»» обвинен-к, что он —
агент русокого «правительства, и утверждал, будто он «во«все ^е содер¬
жится в тюрьме. «Против этого в той же газете, нар и у с Герценом,
Маццнни и Руге, протестовал «и Маркс. По несчастной случайности
клеветник Бакунина также носил фамилию Маркс, что было известно
в тесном кругу, хотя эют джентльмен упорно уклонялся, кегда ему
предлагали назвать себя в печати. Этим совпадением .имен .и восполь¬
зовался «ипоюедстош лжереволюционер Герцен для недостойной ин¬
триги. Коша Бакунин, высла«н«ный в 1857 г. из Петропавловском крепо¬
сти в Сибирь, бежал оттуда в 1861 г., затем через Японию и Америку
пробрался в Лондон, 'то Герцен на«дул его, сочинив, будто Маркс об ш-
чал Бакунина в английской «печати как русского шпиона. Эго быю
первое из тех нашепты'ваний, «которые создали «впоследствии много не¬
ладов между Бакуниным и Марксом.
.Бакунин более десяти лет был оторван от европейской жизни и
МО

потому понятно, что в Лондоне он прежде всего примкнул к русским
эмигрантам типа Герцена, с которыми в сущности имел мало общего.
Даже в своем панславизме, поскольку о нем вообще могла и&ти речь,
Бакунин оставался гсегда революционером, в то время как Герцен
своей руганью, «гнилого Запада» и своим мистическим культом рус¬
ской крестьянской общины на самом деле под маскою мягкосердечного
либерализма играл на-руку царизму. Все же Бакунин — и это не гово¬
рит против него—поддерживал лично дружественные отношения с Гер¬
ценом до самой его смерти, помня, как тот помотал ему в тяжелых
испытаниях молодости. Политическое же прощальное письмо Бакунин
написал Герцену уже -в 1866 г. Бакунин упрекал Герцена в том, что он
желает достичь социального переворота бее 'переворота политического
и готов все простить государству, лишь бы оно оставило нетронутой
великорусскую сельскую общину, от которой Герцен ожидал спасения
не только для России и всех славянских народов, но также для Европы
и всего -мира. Бакунин подверг этот фантом уничтожающей критике.
• Но после своего бегства из Огбири Бакунин вначале жал в доге
Герцена и вследствие этого держался в стороне от Маркса. Тем более
характерно для него, что он перевел на русский язьж «Колимунис'гиче¬
ски й манифест» и напечатал его в «Колоколе» Герцена.
Во время второго пребывания Бакунина в Лондоне, в ту пору,
когда учреждался Интернационал, Маркс первый сломал лед и пришел .к
Бакунину. Он имел полное основание заверить его, что не только не
взводил на него клеветы, но, наоборот, упорно боролся против тако¬
вой. Они расстались друзьями. Бакунин восторгался планом Интернаь
циоиала, а Маркс писал Энгельсу 4 ноября:' «Бакунин шлет тебе при¬
вет. Он уехал сегодня в Италию, где теперь живет (ню Флоренции).
Должен сказать, что он мне очень понравился, больше, чем раньше...
В общем он один из тех немногих людей, которые пошли вперед, а -не
отс;али в своем развитии за минувшие шестнадцать лет».
Радость, с которой Бакунин приветствовал Интернационал, продол¬
жалась однако недолго. Пребывание в Италии пробудило в нем' «рево¬
люционера старого -поколения». Он избрал эту страну не только из-за
мягкого климата и потому что там можно было дешево жить,—тем бо¬
лее, что Германия и Франция топда были для него закрыты,—но также
и по политическим соображениям. Он считал итальянцев естественными
союзниками! славян гротпв австрийского полицейского государства, а
геройские подвиги Гарибальди -воспламеняли его фантазию уже в Си¬
бири. Они были для него первым доказательствам» -подъема революцион¬
ной волны. В Италии, кода он туда приех-ал, оказалась м-асса тайных
политических обществ. Он нашел там также деклассированную интел¬
лигенцию, которая в-сегда была готова» броситься во всякий заговор,
крестьянскую массу, постоянно находившуюся на краю голодной
смерти, и наконец подвижной лкхмпеннролетариат— в частности ни¬
щих (лае тарой и) Неаполя, куда он вскоре переселился -из Флоренции и
где прожил несколько лет. Эти классы были в его глазах действительно
самыми подлинными движущими силами революции. Но если в Италии
он видел страну, в которой социальная революция, быть может, про¬
изойдет скорее, чем» где-либо, то ему пришлось скоро убедиться, что
это ошибка. В Италии преобладала еще пропаганда Маццини, а Мацци»
ш

ни был противником социализма. В своих туманных религиозных кли¬
чах и .три своих строго централнзатороки-х тенденциях он боролся
только за объединенную буржуазную республику.
В эта (годы ж/оки ib Италии революционная агитация Бакунина при¬
няла белее сорте лунные .формы. При недостаточности теоретического
образо^-ния наряду с излишком умственной живости и бурной актив¬
ностью Бакунин всегда действовал под влиянием окружающей среды.
Режгисзнонполитичес кий дешйт.шм Маццини еще больше обострил в
нем- атеизм и анархизм- и вызвал в нем отрицательное отношение ко
всякой государственной власти. В то же время революционные тради¬
ции тех классов, которые с его точки зрения являлись передовыми бор¬
ца/ми за всеобщий -переяхрот, очень сильно повлияли на его склон¬
ность к тайным' заговорам и к местным восстаниям.. Бакунин оснозал
тайный революционно-соцта-листичеокий союз, сначала только из
итальянцев, главным образом для борьбы против «отвратительной бур¬
жуазной риторики Мац-цины и Гарибальди». Вскоре однако союз расши¬
рился и сделался международным.
В интересах этого тайного общества Бакунин осенью 1867 г., пере¬
селившись в Женеву, пытался сначала повлиять на «Лигу свободы и
мира». Когда это ему не удалось, сн начал искать путь к Интернаци¬
оналу, которым совершенно не интересовался около четырех лет.
4. АЛЬЯНС СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ДЕМОКРАТИИ
Маркс -все же сохранял дружеские чувства к старому революцио¬
неру и противился -нападкам, которые направлялись или подцогоолились
против Бакунина из непосредственного окружения Маркса.
Эти нападки исходили от Сигизмунда Борк гейма, честного де¬
мократа, который оказывал много услуг Марксу в связи с его борьбой
с Фохтсм- и в нескольких других случаях. Боркгейм имел однако две
слабости: он считал себя остроумным писателем, не будучи таковым,
и страдал странной ненавистью к русским, нисколько -не уступавшей
столь же странной -ненависти Герцена к немцам.
В первую очередь Боркгейм обрушился на Герцена и основательно
разнес его в ряде статей в первых номерах «Демократического еже¬
недельника» в -начале 1868 г. Бакунин к тому гремели уже давно по¬
рвал с Герценом, .но Боркгейм -напал -и на него -как на «казака» Гер¬
цена и распинал его -наряду с Герценом, навызая его «воплощенном
отрицания». Дело сводилось к следующему: Боркгейм прочел у Гер¬
цена, что Бакунин за -много лет перед тем высказал «замечательное
положение»: «Активное отрицание является творческой силой»; и- -вот
добрый Боркгейм опрашивал с еермуще-ннем', есть ли кто либо -придер¬
живающийся этого лозунга -по сю.сторону русской границы и не вызы¬
вает ли это смех у тысячи -немецких школьников. В своей наивности
сн не недозревал, что крылатое в свое время слово Бакунина «радость
разрушения — творческая радость» -впервые появилось в статье «Не¬
мецкого ежегодника» в то время, когда Бакунин жил в кругу немецких
342

мшодых гегельянцев и имеете с Марксом и Руге был восприемником от
ку.пеж «Ламецко-французоких ежегодников».
Понятно, что Маркс с тайным ужасом амотрел на подобные сти¬
листические упражнения и упирался руками и ногами, когда Борюгейм
пытался испатьзовать для своей тарабарщины статьи, .которые Энгельс
напечатал против Бакунина в «(Новой, реинокой газете», так как эти
статьи «удивительно подходили к намерениям Боркгейма». Маркс тре¬
бовал, чтобы Борюгейм 1не использовал эти1 ста!тьи с оскорбительной
целью, 'Ибо Энгельс—давнишний личный друг Бакунина. Энгельс тоже
запротестовал, и таким образом затея Боркгейма не выгорела. С своей
стороны, и Иоганн Филипп Беккер просил Боркгейма не нападать на
Бакунина, но то лучил в ответ «грозное письмо»: Боркгейд/и, как о там
писал Маркс Энгельсу, заявляя «СО' свойственной ему деликатностью»,
что понрежнему остается его другом1 -и будет продолжать оказывать
ему денежную поддержку (впрочем 'весьма незначительную), но что от¬
ныне .политика должна быть исключена из их переписки. При всей своей
дружбе к Борксейму Маркс находил, что его «руссофобия» приняла
опасные размеры.
‘ Сам он сохранил дружеское отношение к Бакунину и тогда, когда
последний принял участие в конгрессах «Лили свободы и мора». Уже
после того как первый да этих конгрессов состоялся в Женеве, Маркс
послал Бакунину экземпляр «Капитала» с надписью; не получив ни
олова благодарности в ответ, он осведомился у одного русского эмиг¬
ранта в Женеве, которому он писал по другому поводу, о «овоем ста¬
ром! друге Бакунине», выражая «прочем некоторое сомнение, о стае гея
ли еще Бакунин его другом. Ответом та этот косвенный запрос было
письмо Бакунина от 22 декабря; в этом письме Бакунин обещал всту¬
пить на тот же боевой путь, по которому Маркс следовал уже в тече¬
ние двадцати лет.
Но в тот день, когда Бакунин писал .письмо Марксу, генеральный
совет уже постановил отклонить переданное Беккерам1 предложение
принять в Интернационал Альянс социалистической демократии.
Марксу принадлежала инициатива этого решения. Он знал о существо¬
вании Альянса, возвещенного «Вестником», но считал его до того мо¬
мента лишь отестнъж женевским растением1, .мертворожденным и в об¬
щем безобидным. Он знал старого Беккера, который любил кружков¬
щину, но был вполне надежным человеком. 7еперь же Беккер прислал
программу и устаз Альянса и писал при этом, что его цель — воспол¬
нить собою недостаток «идеализма» в Интернационале. Эта претензия
вызвала в генеральном совете «большую я)рость,—как писал Маркс Эн¬
гельсу,—в особенности среди французов», ш совет тотчас же постано¬
вил отклонить предложение. Марксу было -поручено (редактировать
это 'постановление. Что он сам- был до некоторой степени взволнован,
показывает письмо, которое он написал 18 декабря «после полуночи»
Энгельсу, обращаясь к гаму за советам. «На этот раз Борюгейм ока¬
зался 'прав», прибавил он. Его возмутила не столько программа, сколь¬
ко устав Альянса. Программа объявляла Альянс прежде -всего, атеисти¬
ческим; она требовала уничтожения всякого религиозного культа, заг
мены веры научным знанием, божественной справедливости — челове¬
ческой. Затем она требовала латитического, экономического и оо-
34 Я

циального уравнения классов и полов, причем предлагалось начать с
отмены права наследования. Далее, для всех детей обоего пола, начиная
с рождения, она требовала одинаковых оредств развития, т. е. содер¬
жавши, воспитания, обучения на всех ступенях учебы, промышленности
и искусства. Наконец программа отвергала всякую политическую де¬
ятельность, которая не ставила своей прямой и непосредственной за¬
дачей тобеду рабочего дела над капиталом.
Маркс отозвался об этой программе весьма нелестно. Несколько
позднее он назвал ее «винегретом отшлифованных общих мест», «бес¬
смысленной болтовней, че псами вздорных вымыслов, претендующих на
то, чтобы слушать страх, и рассчитанных лишь на минутный успех».
Но в теоретических вопросах Интернационал по необходимости про¬
являл сначала большую терпимость. Его историческая задача состояла
именно в том-, чтобы вс работать из'своей практической деятельности
общую -программу интернационального пролетариата.
Тем важнее была- для Интернационала его организация как пред¬
посылка всякой успешной графической деятельности. Устав же баку¬
нинского Альянса пытался роковым образом вторгнуться в эту орга¬
низацию: хотя Альянс и объявил себя ветвью Интернационала, устав
которого он -принимал, но он желал создать свою особую организацию.
Учредители его собрались в Женеве в качестве временного централь¬
ного комитета. По проекту Альянса в каждой стране должны были
быть учреждены национальные бюро, имевшие целью создание лшешых
групп и способствование их приему в Интернационал. На ежегодных
конгрессах Интернационала -представители Альянса как ветви Интер¬
национала желали устраивать овои -публичные заседания в особом по¬
мещении.
Энгельс решительно выступил против такого предложения: созда¬
лось бы два-генераж пых совета и-два кИнгресса. При первом же случае
у практического -генерального совета в Лондоне вьмило бы столкно¬
вение с «шеа>листическ.им» генеральным' советом в Женеве. В осталь¬
ном Энгельс советовал действовать хладнокровно: резкое вьстутление
раздражило бы ненужным образом весьма многочисленных среди рабо¬
чих (в особенности в Швейцарии) филистеров по чувству и повредило
бы Интернационалу. Нужно ответить этим людям спокойным, но реши¬
тельным отказом, сказав мм, что они избрали специальную область,
поэтому следует -подождать, пока не выяснится, чего они в ней -достиг¬
нут. Пока же ничего не препятствует тому, чтобы члены одной ассоциа¬
ции были также и членами др_\тгой. Относительно теоретической про¬
граммы Альянса Энгельс тоже нашел, что никогда не читат ничего бо¬
лее жалкого. Бакунин, иопиджтому, ста-л «совершенным ослом», Зто вы¬
ражение не означало впрочем особой враждебности к Бакунину:
Маркс например ругал -в -письмах своего преданного друга Беккера
«старым путаником-». Маркс и Э:тельс вообще очень щедро награж¬
дали знакомых такими почетными титулами в своих интимных-письмах.
Тем временем 'Маркс успокоился и сформулировал постановление
генера-ль-ного совета, отклонявшее принятие Альянса в состав Интерна¬
ционала так, что ничего нельзя было возразить «и -против формы ни
против содержания ответа. Небольшой выпад против Беккера содер¬
жался лишь в указании на то, что вопрос этот был уже предрешен не¬
844

которыми из учредителей Альянса, когда они в качестве членов Интер¬
национала соучаствовали в решении Брюссельского конгресса откло¬
нить слияние Интернационала с «Лигой свободы и мира». По существу
мотивировка отказа сводилась к тому, что существование второй
международной корпорации, действующей как внутри Интернационала;
так и вне его, было бы самым верным средством разрушения организа¬
ции самого Интернационала'.
Весьма неправдоподобно утверждение, что Беккера это постанов¬
ление привело в ярость. Более похоже на истину указание Бакунина,
что Беккер был с самого начала против учреждения Альянса, но его
предложение было отвергнуто большинством голосов его тайного
союза; он хотя и желал сохранить этот тайный союз, члены которого
должны были действовать внутри Интернационала и в духе его, но тре¬
бовал безусловного вступления их в Интернационал во избежание вся¬
кого соперничества. Во всяком случае женевский центральный комитет
Альянса ответил на отрицательное постановление генерального совета
новым' предложением— превратить секции Альянса >в секции Интер¬
национала, если генеральный совет признает его теоретическую про¬
грамму.
Тем временем Маркс .получил встречное письмо Бакунина от 22
декабря; но его подозрительность была уже настолько возбуждена,
что он не обратил внимания на этот «сантиментальный подход». Точно
так же и новое предложение Альянса' .вызвало у него недоверие, но он
не поддался ему и ответил исключительно по существу. По предложе-
шло Маркса генеральный совет 9 марта 1869 г. постановил, что в его
зацачи не входит обсуждение теоретических программ отдельных ра¬
бочих партий. Рабочий класс находится на столь различных ступенях
развития в разных странах, что его реальное движение выражается в
весьма разнообразных теоретических формах. Общность действия, вы^
зьвваемого в жизнь Интернационалом, обмен идеями через посредство
разных органов его секций во всех странах и наконец прения на об¬
щих конгрессах 'приведут постепенно к выработке и общетеоретиче¬
ской программы для всего рабочего движения. А пока генеральному со¬
вету приходится лишь следить за. тем, соответствует ли общее направ¬
ление отдельных рабочих программ единому стремлению Интернацио¬
нала, т. е. задаче полного освобождения рабочего класса.
В этом отношении программа Альянса содержит фразу, допускаю¬
щую опасные недоразумения. Политическое, экономическое и социаль¬
ное уравнение классов ведет, если его гоним а тъ буквально, к гармонии
Л1ежду .капиталом и трудом, которую проповедуют буржуазные социа¬
листы. Податной же тайной пролетарского движения и великой целью
Интернационала является уничтожение классов. Но так как «уравне¬
ние -классов» попало в программу Альянса, как явствует из общего
смысла, только вследствие описки, то генеральный совет уверен, что
Альянс откажется от этой сомнительной фразы; тогда не представится
никаких затруднений к превращению секций Альянса в секции Интер¬
национала. Если такое превращение .последует, то согласно уставу Ин¬
тернационала генеральный совет должен быть поставлен в известность
относительно местонахождения и числа членов .каждой новой секции.
На этом основании Альянс исправил вызвавшую возражения фразу
946

в желательном для генерального совета- смысле; 22 июня он известил
совет, что прекращает свое существование, и предложил своим сек¬
циям превратиться (в секции Интернационала. Женевская секция, во
главе которой стоял Бакунин, была принята единогласным постанов¬
лен иесм генерального совета в состав Интернационала. И тайный союз
Бакунина якобы был распущен; но фактически он продолжал суще¬
ствовать, хотя и в менее строгой организационной форме, а сам Баку¬
нин действовал и- далее в духе программы», (которую составил для себя
Альянс. С осени 1867 г. до осени 1869 г. Бакунин жил .на« берегу Же¬
невского озера, частью в самой Женеве, частью в Вевэ и Кларансе, и
приобрел большое влияние среда романских рабочих Швейцарии.
Бакунину помогали своеобразные условия, в которых жили эти- ра¬
бочие. Для правильности суждения о тогдашнем' положении вещей не
следует забывать, что Интернационал не был партией с определенной
теоретической программой; он допускал в своей среде catMbie разнооб¬
разные направления, как “это признал сам -генеральный совет в
обращении ,к Альянсу. Еще и теперь (можно проследить по «Вестнику»,
что даже столь ревностный и заслуженный борец этого великого союза-,
как Беккер, никогда не -принимал близко к сердцу теоретических во¬
просов. Так и в женевской секции Интернационала представлены были
два очень различных течения. На одной стороне была «fabrique», под
которой женевский диалект разумел квалифицированных и хорошо оп¬
лачиваемых рабочих ювелирной и часовой промышленности, почти
исключительно -местных уроженцев, а на другой — «gros metiers»,
представленные -го преимуществу строительными рабочими, почти ис¬
ключительно иностранцами, в частности немцами, которые добивались
для себя мадо-малъски сносных условий труда только при помощи по¬
стоянных сТачек. Первые обладали избирательным правом, вторые же
не обладали им, -Но воледствие своей -немногочисленности «фабрика»
не могла -рассчитывать на самостоятельный успех при -выборах и по¬
этому была очень склонна к избирательным компромиссам с буржуаз¬
ными ради калами; между тем «грубые ремесла», для которых не су¬
ществовало такого рсда соблазна, скорее увлекались прямым револю¬
ционным способом, -пропо-ведуемым Бакуниным.
Еще более широкое -поле для пропаганды Бакунин нашел среди рабо¬
чих-часовщиков -в Юре. Это не были квалифицированные (по изделиям
роскоши) рабочие, —они большею частью работали на дому, и их жал¬
кому существованию постоянно угрожала конкуренция американских
машин. Рассеянные небольшими гнездами в горах, они были мало под¬
готовлены к массо-вым политическим движениям, а если и годились для
этого, то -печальный опыт -в прошлом отпугивал их от политики-. Аги¬
тацию -в пользу Интернационала« -начал среди них -врач Ку-лери; он был
гуманный человек, но плох-о разбирался в -политических вопросах. Он
склонял рабочих к избирательным соглашениям! -не только с радика¬
лами, нк> даже с монархически -настроенными невша-телыошч-и либера¬
лами., причем рабочие постоянно попадали из-за него впросак. После
полного провала -политики Ку-лери юрские рабочие нашли нового руко¬
водителя в лице молодого учителя -промышленной школы в Локле
Джемса Гильома; он -вполне слился с их образом- мыслей и> стал изда¬
вать местную газетку «Прогресс», защищав в ней идеалы анархи

ческаго общества, в котором все люди свободны и равны. Когда Баку¬
нин в первый раз приехал в Юру, пн швд вполне подготовленную
почву для своего посева, и тамошние бедняки скорее повлияли ка него,
чем он на них, ибо осуждение всякой 'политической деятельности стало
с тех шр еще резче проявляться у Бакунина, чем до того.
Но пока еще среди секций романской Швейцарии царил -мир. В ян¬
варе 1869 г. они объединились в федеральный совет, главным1 образом
по настоянию Бакунина, и стали (издавать большой еженедельник под
заглавием «Разенстео». В нем участвовали Бакунин, Банкер, Эккариус,
Варлэн и другие известные члены Интернационала. Бакунину принадле¬
жала также инициатива выступлении романского федерального совета
перед лондонским» генеральным советом с предложением внести в про¬
грамму базельского конгресса вопрос о наследовании. На это Бакунин
имел полное право, так как обсуждение подобных вопросов составляло
одну из главных задач конгрессов Интернационала, и генеральный совет
принял его предложение. Маркс, конечно, усмотрел и .в этом' как бы
вызов на борьбу со сторсны Бакунина, но был доволен таким вызовом.
6. БАЗЕЛЬСКИЙ КОНГРЕСС
На 'годовом* конгрессе, заседавшем 5 и 6 сентября 1869 г. >в Базеле.
Интернационал сделал военный смотр своей деятельности за пятый год
своего существования.
Это был самый оживленный из всех пережитых годов. Он ознамено¬
вался многочисленными «(партизанскими стычками между капиталом и
трудом», стачками, о которых все больше и больше говорили среди иму¬
щих классов Европы, считая, что они вызваны не бедственным (поло¬
жением1 пролетариата и не деспотизмом 'капитала, а тайныаш про¬
исками Интернационала1.
И .вследствие этот еще больше возрастало грубое желание сразить
движение силой оружия. Даже в Англии дело дошло до кровавых столк¬
новений между бастующими углекопами и войока1М1н. В угольных окру¬
гах Луары пьяная солдатня устроила кровавую баню при Рикамери, во
время которой двадцать рабочих — среди них две женщины и ребе¬
нок — были расстреляны и значительное число рабочих ранено. Но
отвратительнее всего было то, что происходило в Бельгии, этом
«образцовом государстве континентального конституционализма, этом
приятном, хорошо огороженном раю зсгшавладельцев, капиталистов
и попов», — как сказано было .в воззвании генерального совета, на¬
писанном Марксом с громадным размахом; оно призывало, всех рабо¬
чих Европы и Соединенных штатов оказать помощь жертвам безу¬
держной жадности к прибыли, павшим в бойне, учиненной в Серэне
и Бсринаже. «Земля не совершает своего годового кругооборота с
большей точностью, чем бельгийское правительство устраивает свои
ежегодные иэбпшия рабочих» — говорилось в воззвании.
Крооаоые посевы оржотосили жатву для Интернационала. В Англии
осенью 1868 г. произошли первые выборы на основа,нии нового изби¬
рательного закона, и они вполне подтвердили основательность предо-
347

опережений Маркса против односторонней политики лиги реформы. Ни
один представитель от рабочих не был избран. Победили «золотые
мешки», -и Гладстон снова очутился у кормила правления. Но он и не
думал серьезно изменить курс в ирландском вопросе или итп'л навстречу
трэд-юнионам в их справедливых требованиях. Это влило свежие силы в
новый юнионизм.- На годовом компрессе трэд-юнионсв в Бирминнаме в
1869 г. представители трэд-юнионов самым настойчивым' образом при¬
глашали организованных рабочих королевства примкнуть к Интернаци¬
оналу— и не только потолку, что интересы рабочего класса повсюду
одинаковы, но также и потому, что принципы Интернационала спо¬
собны обеспечить мир между всеми народами земного шара. Летом
1869 г.’возникла угроза войны между Англией и Североамериканским
союзом, и от имени генерального совета было послано составленное
Марксом обращение к национальному союзу рабочих Соединенных шта¬
тов, в котором говоридось: «Теперь наступила -ваша очередь воспре¬
пятствовать войне, в результате -которой нарастающее рабочее движе¬
ние по обе стороны Атлантического океана было бы несомненно от¬
брошено назад». Обращение это вызвало живой отклик по ту сторону
океана.
Во Франции рабочее движение тоже успешно продвигалось вперед.
Полицейские преследования Интернационала по обыкновению лишь со¬
действовали возрастанию числа его приверженцев. Вмешательство и
помощь, оказанные генеральным советом при многочисленных стачках,
привели к учреждению профессиональных союзов; запретить их было
невозможно, как ни силен в них был дух Интернационала. На выборах
1869. г. рабочие еще не выставили собственных кандидатов, но поддер¬
живали кандидатов крайней левой буржуазной партии, которая провоз¬
гласила очень радикальную избирательную программу. Этим они по
крайней мере косвенно содействовали тяжкому поражению Бонапарта
в больших городах, хотя плоды их усилий в данный момент еще раз до¬
стались буржуазной демократии. Но и помимо этого Вторая империя
уже начинала тогда трещать по вег'м швам: извне она получила тяже¬
лый удар от испанской революции, которая осенью 1868 г. изгнала из
страны королеву Изабеллу.
Несколько другое направление приняли события в Германии, где бо¬
напартизм еще не приходил ib упадок, а наоборот—-пока усиливался.
Национальный вопрос вызвал (раскол в германском рабочем классе, и
этот раскол был серьезной помехой для профессионального движения,
которое начало было там развиваться. Швейцер попал в затруднитель¬
ное положение вследствие неверного, пути, выбранного им для своей
агдггации в профессиональных союзах, и не был в состоянии восста¬
новить свой прежний авторитет. Необоснованные доносы, направленные
против его честности, ,все же внушили недоверие некоторым из его
сторонников, и он 'имел неосторожность небольшим государственным
переворотом подвергнуть серьезной о гаси ост и свою пока еще незна¬
чительно поколебленную репутацию.
Вследствие этого меньшинство Общегерманского рабочего союза от¬
пало и объединилось с нюренбергокими союзами в 'новую социал-демо¬
кратическую партию, члены которой называли себя по месту возник¬
новения партии «эйзенахцаш». Обе фракции сначала упорно боролись
94«

между собой, но по отношению к Интернационалу заняли приблизи¬
тельно одинаковую позицию. Их позиция, будучи тю существу оди¬
накова, разнилась по форме, так как они были вынуждены считаться с
германским законом о союзах. Маркс и Энгельс были в высшей степени
недовольны, когда Либкнехт козырял генеральным советом Интерна¬
ционала против Швейцера, на что он не имел никакого права. Хотя
они и приве:ствовали «процесс распада лассалевской церкви», но и
с другим направлением не знали что делать, до тех пор пока
организация его совершенно не отделится от немецкой народной .пар¬
тии, сохраняя с нею в крайнем случае лишь некоторый сговор по от¬
дельным вопросам (Kartellverhältniss). Они попреж.нему считали, что
Швейцер как полемист превосходит всех своих противников.
Более еогжадушию развивалось австро-венгерское рабочее движе¬
ние, которое возникло только после поражений Австрии в 1866 г. Лас¬
сальянство там совершенно не привилось, но 'тем большие массы спло¬
тились вокруг знамени Интернационала, как докладывал генеральный
совет в годовом отчете Базельскому конгрессу.
Конгресс собрался таким образсм при весьма благоприятных пер¬
спективах. Хотя он насчитывал всего 78 членов, но имел гораздо более
«интернациональный» вид, чем прежние конгрессы. В общем на нем
были представлены девять стран. От генерального совета присутство¬
вали, как (всегда, Эккариус и Юнг и кроме того двое наиболее вы¬
дающихся трэд-юнионистов — Апплъгарт и Лкжрафт. Франция послала
26 делегатов, Бельгия — 5, Германия — 12, Австрия — 2, Швейцария —
23, Италия — 3, Испания — 4 и Северная Америка—1. Либкнехт был
представителем новой фракции эйзенахцев, а Моисей Гесс — берлин¬
ской секции. Бакунин имел кроме французского еще и итальянский
мандат, Гильом был послан от Локля. Председательствовал на конгрес¬
се онош Юнг.
Заседания конгресса были посвящены сначала организационным во¬
просам. По предложению генералы того совета конгресс единогласно по¬
становил посоветова гь всем секциям и присоединившимся к Интернаци¬
оналу обществам, чтобы они упразднили у себя должность президенту
как это сделал генеральный совет уже за несколько лет до того: ра¬
бочей ассоциации не подобае'г сохранять монархический и авторитар:
ный принцип; даже там, где должность президента является лишь чисто
почетной, она все же заключает в себе нарушение демократ и чесюаго
принципа. В противовес этому генеральный совет предложил расширить
его полномочия; он желал бы'тъ правомочным иоключать до решения
ближайшего конгресса каждую секцию, действующую в противоречии
духу Интернационала. Предложение было принято с тем ограничением,
что федеральные советы, — там, где только они существуют, — долж¬
ны быть до исключения секций запрошены но этому поводу. Бакунин *и
Либкнехт живо поддерживали это предложение, что было вполне по¬
нятно со стороны Либкиехта, но не со стороны Бакунина: этим он шел
против своего анархического принципа — все равно из каких оппор¬
тунистических соображений. Вероятнее всего он хотел победить чорта
с помощью Вельзевула и рассчитывал на поддержку генерального сове¬
та в борьбе против всякой ларламентско-политической деятельности,
которая была е его главах чистейшим олпрртуншм ом. В этом взгляде

Ьакунина могла лишь укрепить известная речь Либкнехта, резко вы¬
ступившего против участия Швейцера, а также Бебеля в работах се-
верогерманского рейхстага. Но Маркс не одобрял речи Либкнехта,
и таким образом Бакунин произвел счет без хозяина; ему пришлось
вскоре убедиться, что нарушение принципов всегда мстит за себя.
Из теоретических вопросов, которыми должен был заняться кон¬
гресс, на первой очереди Стояли вопросы об общественной собственно¬
сти) на землю и о наследственном праве. Первый из них фактически был
уже разрешен в Брюсселе. Быстрее чем в предшествующем году, боль¬
шинством 54-х голосов было л остановлено, что общество имеет право
превращать землю в общественную собственность, и за'тем большин¬
ством 53-х голосов было признано, что такое превращение необходимо
в'интересах общества. Меньшинство преимущественно -воздержалось
от голосования: пробив второго постановления голосовало öcero 8 деле¬
гатов, а против первого — лишь 4. Относительно (Практического осу
ществления этого постановления были высказаны весьма .разнообраз¬
ные мнения. Окончательное их обсуждение было отложано до следую¬
щего конгресса в Париже.
По вопросу о праве наследования генеральный совет выработал до¬
клад, который с присущим Марксу мастерством сводил к немногим по¬
ложениям .основные взгляды Интернационала. Как и все остальные
буржуазные законы, законы о 'наследовании являются не -причиной, а
следствием экономической организации общества в области законо¬
дательства, основанного на частной собственности на средства произ¬
водства. Не право получать по наследству рабов было причиной рабства,
а наоборот — рабство было причиной наследования .рабов. Когда сред¬
ства производства сделаются общей собственностью, само ообой исчез¬
нет право наследования, поскольку оно имеет социальное значение,
так .как человек может оставлять после себя только то, чем владел при
жизни. Поэтому великая цель заключаемся в упразднении тех учреж¬
дений, которые предоставляют отдельным лицам па 1всю их жизнь пре¬
имущество присваивать себе плоды работы -других людей. Провозгла¬
шать уничтожение права наследования как исходный пункт социаль¬
ной 'революции так же нелепо, как желать отменить законодательство
о договорах между покупателями и продавцами при сохранении тепе¬
решнего положения товарообмена-. Такая отмена была’ бы неправильной
в теории и реакционной на практике. Изменения в /наследственном
праве могут наступить лишь в переходную эпоху, когда, с одной сто¬
роны, современные экономические основания общества' еще не пре¬
образовались, но, с другой стороны, рабочий класс обладает уже до¬
статочной силой, чтобы провести -подготовительные меры для ради¬
кального, преобразования общества. В качестве таких переходных мер
Генеральный совет рекомендовал расширение налогов на наследство
и ограничение права наследования по завещанию. Это право еше более
суеверно, чем право семейного наследования, ибо еще болэе усиливает
основы частной собственности.
В противоположность такой точке зрения комиссия, которой была
поручена разработка этого вопроса, предлагала выставить отмену права
наследования как основное требование рабоче-го класса. Но она обо-
еновывала свое предложение только несколькими идеологическими

общим» местам« в роде таких, как: ««преимущественные права», «поли¬
тическая -и экономическая справедливость», «социальный порядок». Во
время довольно кратких прений за нредоожееие генерального совета
высказались на ряду с Эккариусом бельгиец де-Пеп и француз Ва-рлэи,
в то время .кап< Бакунин защищал доклад комиссии, духовным отцом
которого он и являлся. Он отстаивал его в аилу якобы практических,
но тем не менее призрачных соображений, утверждая, что без упразд¬
нения даюледствекнзпо права нельзя добиться общей собственности. Если
захотят отнять у рабочих их землю, то они воспротивятся этому, но
при отмене наследственного права они не почувстоуют себя непосред¬
ственно задетыми в своих интересах, и частная собственность на зем¬
лю будет таким образом» постепенно вымирать. При поименном голосо¬
вании -проекта комиссии получилось следующее соотношение числа го¬
лосов: за доклад — 32 голоса, против — 23, 13 воздержалось и 7 от¬
сутствовало, в то время »как пр»и голосовании проекта генерального со¬
вета получилось 19 голосов за, 37 — против, 6 — воздержавшихся и
13 — отсутствовавших. Таким образам абсолютного большинства не
собрал ни один из нроектоз, и обсуждение вопроса не дало осязатель¬
ных результатов.
Базельский конгресс вызвал еще более живой отклик как в буржу¬
азном, так и -в пролетарском мире, чем предшествовавшие ему. Бур¬
жуазные ученые наполовину с ужасом, наполовину с злорадством уста¬
новили выявившийся наконец »коммунистический характер Интернаци¬
онала; в пролетарской же среде постановления конгресса об обществен¬
ной собственности на землю выэаали радостный «отклик. В Женеве не¬
мецкая секция обратилась с манифестом к сельскохозяйственному на¬
селению. Манифест этот сейчас же перевел« на французский, итальян¬
ский, испанский, польский и русский языки, и он получил быстрое и
широкое распространение. В Барцелоне и в Неаполе возникли первые
секции сельских рабочих, ß Лондоне «на большом митинге была учре¬
ждена «Лига земли и труда»; -в ее комитете заседали десять членов
генерального совета, «и лозунгам ее было — «земля народу».
В Германии против постановлений Базельского конгресса неистов¬
ствовали «благородные рыцари» из немецкой народной партиц..-Это сна¬
чала «испугало Лкбк'нехта и побудило его сделать заявление, что эйзе-
нахская фракция не считает себя связанной постановлениями конгресса.
К счастью, сильно возмущенные рыцари народной партии не удоволь¬
ствовались этим и потребовали прямого отречения эйзенахцев от по¬
становлений конгресса. Тогда Либкнехт развязался наконец с этой
братией, как того давно желали Маркс и Энгельс. Но его пераэначаль-
ное (колебание было на-руку Ш|вейце»ру. Он уже много лет ««проповеды-
вал» общественную собственность на землю в Общегерманаком «рабочем
союзе. Маркс же, называя его поведение «наглостью», думал, что он
лишь сейчас «принялся за эту проповедь и то только для издевательства
над своими противниками. Энгельс сдержал овой гнев против «негодяя»,
по крайней ,iMiepe настолько, что признал «очень ловким» то, что
Швейцер держит себя теоретически всегда совершенно корректно, пре¬
красно зная, что его противники будут разбиты в пух и прах, как
только дело дойдет до теоретической точки зрения.
351

Тем временем лассальянцы оставались не только самой замкнутой
в своей организации немецкой рабочей партией, но и самой передовой
в лринцишальноьм отношении \
6.	ЖЕНЕВСКИЕ СМУТЫ
Поскольку базельские трения о наследственном праве были в неко¬
тором роде духовным поединком между Бакуниным и Марксом, они, -не
закончившись, правда, определенным решением, все же приняли скорее
неблагоприятное, чем благоприятное для Маркса направление. Из этою
сделали вывод, что Маркс был больно задет и готовился сразить Баку¬
нина сильным ударом; такое предположение однако не подтверждается
фактами.
Маркс остался весьма доволен течением Базельского конгресса. Он
отдыхал тогда шесте с дочерью Женни в Германии и 25 сентября пи¬
сал из Ганновера дочери Лауре: «Я рад, что Базельский конгресс окон¬
чился и прошел сравнительно удачно. Я всегда опасаюсь таких публич¬
ных представлений, когда пар ия выступает «со всеми своими боляч¬
ками». Никто из актеров не был »га высоте принципов, но идиотизм
высшего класса заглаживает ошибки рабочего класса, ß каждом, даже
самом маленьком немецком городишке, куда мы попадали проездом, мел¬
кий местный листок был полон сведший об этом «ужасном ко прессе».
Как и Маркс, Бакунин был в обшеМ' доволен ходом Базельского
конгресса. Говорили, что своим «предложением по вопросу о наследова¬
нии он хотел сразить Маркса и добиться посредством этой теорети¬
ческой победы перенесения местопребываний генерального совета из
Лондона в Женеву. Ко» да э'го ему не удалось, он якобы с тем боль¬
шей горячностью обрушился в газете «Згалитэ» на генеральный совет.
Эти утверждения повторялись столь часто, что превратились в насто¬
ящую легенду. Между »ем все это выдумка от начала до конца: после
Базельского kchi ресса Бакунин вообще не написал «ни одной строчки
в «Эгалитз»; до Базельского конгресса* в июле и августе 1869 г., он
был, правда, главным редактором этой газеты, но в длинном ряде его
статей тщетно было бы искать каких-либо следов враждебности к ге¬
неральному совету или к Марксу. В частности, четыре статьи о «Прин¬
ципах Интернационала» написаны вполне в духе тек начал, на которых
был основан этот великий союз. Бакунин высказывал в них некоторые
опасения относительно рокового влияния на пролетарских депутатов
того, что Маркс называл «парламентским кретинизмом»; но, во-первых,
эти опасения с того времени в достаточной мере подтвердились, а во-
вторых —они были совершенно невинны «по сравнению с одновремен¬
ными горячими (выпадами Либкнехта против соучастия рабочего класса
в буржуазном парламентаризме.
Затем, если «даже воззрения Бакунина на право наследования и
были лишь причудой, то он -все же был оправе требовать обсуждения
их; ведь на конгрессах Интернационала дискутировались и более стран-
1 См. Введение, — AB.
В&2

Лаура Маркс (1845 — 1911) — вторая дочь К. Маркса, жена видного
французского социалисте Поля Лафарга.

К. Маркс. 1869 г.

iibie «причуды, однако никто не при¬
писывал 1их авторам «какого-либо ко¬
варства. Предъявленное же ему обви¬
нение в желании добиться переселения
генерального совета из Лондона в Же¬
неву он разбил следующими краткими
и метками словами: «Если бы такое
предложение было сделано, я первый
энергичнейшим образом боролся бы с
ним: столь роковым оно «мне кажется
для будущности Интернационала. Хо¬
тя женевские секции и достигли за
очень «KOipoTKoe время громадных ус¬
пехов, но в Женеве еще господствует
слишKomi узкищ специфически женев¬
ский дух, так что было бы «нецеле¬
сообразно’' переселить туда генераль¬
ный совет Интернационала. К тому
же очевидно, что пока будет дер¬
жаться современная политическая организация Европы, Лондон
останется единственным «местом, подходящим для «пребывания гене¬
рального совета; и поистине нужно быть дураком или врагом1 Интер¬
национала, чтобы пытаться перетянуть его Оттуда куда бы то ни было».
Но есть люди, которые считают Бакунина профессиональным лже¬
цам; они скажут, что его заявленг/е есть не что иное, <ка«к «пр думанная
задним числом отговорка. С дней о «и это возражение отпадает в виду
тош, что Бакунин еще до Базельского конгресса решил переселиться
после конгресса из Женевы в Локарно. Решил он это в виду обстоя¬
тельств, «изменить которые было «не в его власти. Он «находился в «крайне
тяжелом« 'магпер«иа'Льно'м «положении: предстояли роды его* жены, и
он реш«ил ожидать их в Локарно. Сам он намеревался заняться там пе¬
реводом на «русский язык I тома «Капитала». Один его моледэй почи¬
татель, некий Любавин, «достал ему русского издателя, который согла¬
сился заплатить за (перевод 1 200 рублей, и Бакунин получил 300
рублей в виде ашнса.
Таким образом все «мнимые интрг/го, «которыми Бакунин будто бы
занимался «до или «после Базельского «конгресса, обращаются в ничто;
н«о все же у него остался горький привкус от этого конгресса. Под
влиянием «натравливания со стороны Боркгейма Либкнехт заявил в
присутствии третьих лиц, будто у него «имеются доказательства, что
Бакунин — агент «русского правительства. Бакунин созвал «в Базеле
суд чести, «и Либкне/хту было предложено обосновать на суде свое об¬
винение. Никаких оснований для этик обвинений у «него не оказалось,
и суд чести «выразил ему резкое «порицание. Это «не помешало Либ-
кнехту, «который «после «кельнского «процесса «коммунистов и со времени
эмигра-нтства был слишком склонен видеть повсюду шпионов, честно
протянуть противнику «руку примирения, «которую Бакунин так *же
честно пожал.
Тем обиднее было для Бакунина, что «несколько недель спустя, 2 ок¬
тября, Моисей Госс «выступил в парижской «газете «Ревейль» со старой
23 Ф. Меринг, Карл Маркс.
Моисей Гесс.

сплетней. Гесс, бывший немецким делегатам в Базеле, обетцаш изложить
тайную историю конгресса и в связи с этим1 рассказывал об «интригах»
Бакунина, будто бы имевших целью опрокинуть ппшципиальные осно¬
вы Интернационала и 'переткнуть 'генеральный совет из Лондона .в Же¬
неву. Интриги эти, по его словам, разбились в Баэеле. В заключение
Геос высказывал гнусное подозрение, что хотя он не сомневается в ре¬
волюционных воззрениях Бакунина, но этот русский является близким
идейным родственником Швейцера, а именно в Баэеле немецкие делега¬
ты обвиняли Швейцера в там, что он — уличенный агент немецкого
ораэительтва. Злостное намерение этого доноса бросалось в глаза тем
яснее, что невозможно было усмотреть никакого «близкого родство»
между агитацией Бакунина и агитацией Швейцера. И лично эти два че¬
ловека не имели .ни малейших точек соприкосновения дпуг с другом.
Конечно, Бакунин поступил бы умнее всего, не обратив никакого
внимания на эту совершенно нелепую статью. Но нетрудно понять, что
он был взбешен постоянными сомнениями в его политической честности
и тем больше выходил из себя, чем коварнее на него нападали нз-за
угла. Поэтому он написал опровержение, но сгоряча написал его слиш¬
ком длинно и сам понимал, что «Ревейль» ,не сможет принять его
статью. Он очень резко нападал на «немецких евреев», тт^ичем однако
делал исключение для таких «великанов», как Лассаль и Маркс, говоря
о пигмеях вроде Боркгёйма и Гесса. Бакунин решил использовать
свою длинную полемическую статью ib качестве предисловия к обшир¬
ной книге о своем революционном кредо н послал ее в Париж Герцену
с просьбой найти для нее издателя. К этой статье он присоединил бо¬
лее краткое объяснение для газеты «Равейитъ». Во Герцен опасался,
что и оно не будет принято газетой; он поэтому сам написал статью
в защиту Бакунина против Гесса, и «Ревейль» не только напечатала
ее, но и снабдила примечанием от редакции, которое .вполне удовле¬
творило Бакунина.
Однако большая статья Бакунина очень не понравилась Герцену.
Он осуждал выходки против «немецких евреев» и был особенно по¬
ражен тем, что Бакунин ополчается на столь мало »известных людей,
как Борктейм и Гесс, вместо того, чтобы натравить свой клинок про¬
тив Маркса. На это Бакунин ответил 28 октября, что хотя он и счи¬
тает Маркса зачинщиком всей полемики, но по двум причинам поща¬
дил его и даже назвал «великаном». .Первая из этих причин —справед¬
ливость. «Оставляя в стороне все бесчинства, которые он допустил в
отношении нас, мы те можем, или то крайней мере я не могу не счи¬
таться с ого огромными заслугами в деле социализма; в течение два¬
дцати тяти лет он служит ому с пониманием, энергией и чистотой и без
сомнения превосходит .всех тас в этом отношении. Он — один из пер¬
вых и несомненно главный учредитель Интернационала, и это в моих
главах громадная заслуга,, которую я буду признавать всегда как бы он
ни поступал тю отношению к нам».
Далее Бакунин говорил, что ое руководствуется также политиче¬
скими и тактическими соображениями по отношению к Марксу, «кото¬
рый меня терпеть ,не можегг и не любит никого, кроме самого себя и,
быть может, авоих близких. Маркс приносит бесспорно большую пользу
Интернационалу. Вплоть до сегодняшнего дня он оказывает благо-
864

творное влияние на свою партию и является самой грозной опорой со¬
циализма, сильнейшей защитой против вторжения в нет буржуазных
целей и мыслей. Я никогда не простил бы себе малейшую попытку ис¬
коренить его благотворное «влияние или даже ослабить его с глупой
целью отомстить за себя. Но мюже*г случиться л даже очень скоро, что
я вступлю с ним в спор — конечно, не с тем, чтобы напасть лично ш
него, но по принципиальному вопросу о государственном! коммунизме.
Он горячий приверженец этого коммунизма, так же как те ан-гличане и
немцы, которыми он руководит. Это будет борьба не на жизнь, а на
смерть. Но все «в овое время, и час для такой борьбы еще не пробил».
В последнюю очередь Бакунин приводит одно тактическое сообра¬
жение, которое, по его словам, мешает ему напасть на Маркса. Если
бы он открыто выступил против него, то три четверти членов Интер¬
национала оказались бы его противниками. И наоборот — большинство
будет на его стороне, если он выступит против той нищей братии, ко¬
торая окружает Маркса; и сам Маркс почувствует радость или, вернее,
«злорадство», Schadenfreude, как выразился по-немецки Бакунин в
своем, письме, написанном на французском языке.
Вскоре после этого письма Бакунин переселился в Локарно. Занятый
своими личными делами, он в течение нескольких «недель, которые про¬
жил еще в Женеве после Базельокого конгресса, почти не' принимал
участия в местном! рабочем движении, даже не написал ни одной
строчки для «Эгалнтэ». Его преемником в редакции был Робэн, один
бельгийский учитель, за год до того переселившийся «в Женеву, а также
Перрон, тот самый живописец по эмали, который редактировал газету
еще до, Бакунина. Оба они были единомышленники Бакунина!, но писали
и действовали вовсе не в его духе. Бакунин стремился просве¬
щать «и побуждать к самостоятельному действию рабочих «-(Зубых ре¬
месел», в которых пролетароко-ревояюционный дух гораздо живее, чем
в рабочих «фабрики». Он действовал по отношению к ним даже враз¬
рез с их собственными комитетами, не говоря уже о противоречии
с «фабржой», которая хотя и поддерживала «грубые ремесла» во
время стачек, но делала из этой своей неоспоримой заслуги неправиль¬
ный вывод, будто «грубые (ремесла» должны во всех случаях итти по
ее стопам. То, что Бакунин говорил против объективной опасности та¬
кой «политики инстанций», как мы назвали бы ее в «настоящее время,
представляет большой интерес даже теперь. Бакунин боролся с этим,
имея в особенности в виду неискоренимую склонность «фабрики» к
соглашению с буржуазным радикализмом. Робэн же и Перрон, напро¬
тив, считали возможным замазать и оклеить те противоречия между
«фабрикой» и «грубыми ремеслами», которые «не были созданы Баку¬
ниным«, а коренились в с о тал иных противоположностях их интересов.
Это приводило их к постоянному шатанию, не удовлетворявшему ни
«фабрику», ни «грубые ремесла», а лишь широко раскрывавшему
двери всевозможным интригам.
Мастером таких интриг был одан русский эмигрант, проживавший
тогда в' Женеве, — Николай Утин. Он участвовал в русских студенче*-
ских беспорядках в начале 60-х годов и, когда дело приняло опасный
оборот, бежал за праниру, где жил хорошо, подучая «изрядную ренту, —
как говорили, от двенадцати до пятнадцати тысяч франков, — от своего
•	855

отца, откупщика водочной монополии. Благодаря своим деньгам этот
пустой болтун занял положение), которого никогда не добился бы сво¬
ими умственными способностями. Успехи ому давались однако в обла¬
сти оплетен,' где, как выразился однажды Энгельс, «люди занятые ни¬
когда не угонятся за теми, у коло есть время болтать целый донь».
Утин сунулся сначала к Бакунину, но встретил решительный отпор,
и отъезд Бакунина до Женевы дал ему удобный случай 'преследовать
путем сплетен этого ненавистного ему человека. Дли этой благород¬
ной цели он потрудился не без успеха и вслед за тем бросился к нотам
каря, смиренно .прося о помиловании. Царь, с с соей стороны, не ока¬
зался неумолимым, и во время русско-турецкой войны 1877 г. Утин
сделался царским вранным поставщиком, благодаря чему скопил еще
большее, хотя наверное не более чистое богатство, чем то, Которое
ему дала торговля водкой его отца.
С такими людьми, как Робэр и Перрон, У тину было тем легче до¬
стигать своих целей, что они ори всей своей честности были неверо¬
ятно беспомощны. В довершение всего они затеяли ссору с генеральным
советом Инге рнаодио нала и как раз по таким вопросам, которые менее
всего могли .интересовать рабочих французской Швейцарии. «Эгалгитэ»
жалозалась на то, что генеральный оэвет уделяет слишком много вни¬
мания ирландскому вопросу, что сн не учреждает федерального совета
^для Англии, что сн не решает спора между Либхнехтсм и Швейцером
и т. п. Бакунин был здесь не при чем и если казалось, что он одобряет
эти нападки или даже подстрекает к ним, то лишь потому, что Робэн
и Перрон принадлежали к числу его приверженцев, а газетка Джемса
Пильома целила в ту же точку.
.В частном циркуляре, помеченном 1 янзаря 1870 г. и посланном
кроме Женевы еще только федеральным советам французского языка,
генеральный совет дал отпор всем нападкам Робэна. Очень резюий по
форме, циркуляр этот держался строго в пределах существа дела.
Любопытны н по настоящее время те оонсоания, по которым генераль¬
ный совет отказывался учредить отдельный английский федеральный
созет. Сн ухазьтал на то, что хотя инициатива революционного дви¬
жения вероятно выйдет до Франции, но одна только Англия сможет
послужить рьгчагем для серьезной экономической революции. Это един¬
ственная страна, где уже нет крестьян и где все землевладение сосредо¬
точено в немногих руках. Это единственная страна, где капиггалиоти-
чеокий способ производства стал господствуюшим, где широкие массы
населения состоят до наемных рабочих. Это ер/нстз-снмая страна, где
классовая борьба и организация рабочего класса через трэд-юнионы
достигли известной степени сбъед! ншности и зрелости. Наконец бла¬
годаря господству Англии на мировом рынке вешая революция ее эко¬
номических отношений должна непосредственно отразиться на всем
мире.
Но если таким образом у англичан имеются все необходимые ма¬
териальные .предпосылки для социальной революции,, то, с другой сто¬
роны, им недостает духа обобщения и революционной страсти. Задача
генерального швета заключается между прочим именно в том, чтобы
влить в них этот дух и эту страсть, что ему и удается, как видно по
жалобам влиятельнейших лондонских буржуазных газет на то, что ге-
356

неральный совет отравляет национальный дух рабочею класса и толка¬
ет его к революциснному социализму. Английский федеральный совет,
занимая среднее положение между i ен-еральныш советам1 Интернациона¬
ла и генеральным советом трэд-юн ионов, не пользовался бы никаким
авторитетом. С другой стороны, генеральный совет лишился бы своего
влияния 1на этот -великий рычаг пролетарской революции. Вйпло бы глу¬
по -передать этот рычаг исключительно в английские руки и заменить
серьезную и тихую работу рыночной шум-ихой.
Но раньше чем этот циркуляр дошел по назначению, разразилась
катастрофа в самой Женеве. В редакционном кэм-тгате «Згалитэ» семь
членов были сторонниками Бакунина и только два — его противни¬
ками. Из-за одного совершенно незначительного, политически безраз¬
личного инцидента большинство поставило -вопрос о доверии, и тогда
обнаружилось, что Р-с-бз-н и Перрон со своей -неустойчивой политикой
сидят между двух стулье-з. Меньшинство нашло п-оддержку в федераль¬
ном совете, и семь членов большинства -вышли из редакции; среди них
оказался и старый Беккер, который, пока Бакунин жил в Женеве, под¬
держивал с ним дружеские отношения, но ысисе не -сребрял по ед;-ние
Робэна и Перрсна. Заоедышние газетой «Эгалитэ» перешло после это¬
го в руки Утина.
7.	КОНФИДЕНЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ
Тем -временем Боркгейм продолжал свою кампанию против Баку¬
нина.
18 февраля он жаловался Марксу, что «Будущность», газета, изда¬
ваемая Иоганном Якоби, отказалась поместить его «чудовищное .письмо
о -русашх делах, ншыразимую чепуху, перескакивающую с пятого
на десятое», как -писал Маркс Энгельсу. В-месте с тем Боркгейм, ссы¬
лаясь на Катко-за, который -в молодости был единомышленником Баку-
*рна, но затем пе-решел в реакционный лагерь, вьхкавы -ап подо¬
зрения на-счет «нек-о-тсуых денежных от-нешений Быьу-лиш». Эю у
однако н-е пр-пда-едш значения ни Маркс, ни Энгельс; последний с фило¬
софским ршкед) шием заметил: «Брать деньги взаймы баз отдан г —
обычный способ существования русских, и им не следует попрекать
этим друг друга». В непосредственной связи со своими сообщениями о
происках Бор-кгей-ма Маркс писал, чФо генеральный совет должен ре¬
шить, следовало ли исключить в Лионе из Интернационала некоего
Риша-ра (который пездк-ее действительно оказался предателем). Си при¬
бавил, что не -может поставить в упрек Ришару ничего, кроме его раб¬
ской привязанности к Бакунину и связанных с ней чрезмерных мудр¬
ствований. «ПоЕИДимому, наш последний циркуляр произвел большую
сенсацию, и -в Швейцарии и Франции началась травля^ бакунинцев. Но
всему есть пределы, и я -позабочусь о. том, чтобы никого напрасно не
преследовали».
В резком противоречии с этими добрыми намерениями стояло то
конфиденциальное сообщение, которое Маркс несколько недель спустя,
28 марта, направ-чл через посредство Кутельмана брауншвейгскому ко-
367

митету эйзенахцев. Сообщение это содержало в себе главным образом
циркуляр генерального совета от 1 января, предназначенный только
для Женевы и для федеральных советов французского языка в. Швей¬
царии, уже достигший своей практической цели и «вызвавший даже
травлю бакунчнцев, которую осуждал Маркс. Нельзя понять, для чего
Марксу понадобилось отправить-в Германию этот циркуляр, несмотря
на нежелательные последствия (на травлю), тем более, что в Герма¬
нии вообще не было никаких последователей Бакунина.
И еще менее понятно то, что Маркс в своем конфщенциальном« со¬
общении снабдил циркуляр предисловием и заключением, которые мог¬
ли гораздо больше, чем сам циркуляр, вызвать «травлю» Бакунина'.
Предисловие начиналось с горьких уприков по адресу Бакунина в том,
что он она чала пытался прибраться в «Лигу свободы и мира», в испол¬
нительном комитете которой за ним однако постоянно зорко следили
как за «подозрительным русским». После того как он провалился в
этой лиге со своими программными нелепостями, он примкнул к Интер¬
националу, чтобы превратить его в орудие своих личных целей. Для
этого он основал Альянс социалистической демократии, а затем, «когда
генеральный совет отказался признать его, он объявил его распущен¬
ным; однако фактически Альянс продолжал существовать под (руковод¬
ством Бакунина, который старался достигнуть своей цели другим
путем: он добился постановки на программу Базельского конгресса
вопроса о ораве «наследования, чтобы одержать теоретическую победу
над генеральным советом и 'тем самым подготовить почву для пере¬
вода генерального совета в Женеву. Бакунин, п«о словам Маркса, орга¬
низовал '«форменную конспирацию», чтобы обеспечить себе большин¬
ство на Базельском конгрессе, но ему не удалось провести свои пред¬
ложения, «и «генеральный совет остался «в Лондоне. Досада на эту не¬
удачу,— а с успехом этого дела Бакунин, может бы:ь, связывал всякие
личные спекуляций, — проявилась в выпаш>х «Эгалигэ» против гене¬
рального совета, на которые генеральный совет и ответил в своем
циркуляре от 1 января.
Затем Маркс дословно воспроизводил циркуляр «в своем конфиден¬
циальном сообщении и указывал, что еще до получения его в Женеве
там наступил «фиэис, что романский федеральный совет отнесся -не¬
одобрительно к выпадам «Эгалитэ» против генерального совета и на¬
мерен подчинить газету строгому надзору и что после этого Бакунин
отступил из Женевы в Тессин. «Вскоре «затем умор Герцен. Бакунин,
который отрекся от своего старого друга «и покровителя Герцена, с тех
пор как захотел (играть роль вождя европейского рабочего движения,
стал после его смерти петь ему хвалы. Почему? Герцен, несмотря на то,
что имел сам большое состояние, получал ежегодно по 25 тыс. франков
на «пропаганду от "дружественной ему псевдоооциалистичеокой пансла¬
вистской партии в России. Благодаря авоим крикливым похвалам Ба¬
кунину удалось заполучить эти деньги для себя и таким образом всту¬
пить (В обладание «(наследством Герцена», несмотря на всю свою не¬
нависть (к наследованию». В то «время в Женеве образовалась колония
молодых русских эмигрантов, состоявшая из честно настроенных сту¬
дентов. Борьба с «панславизмом была главным пунктам их программы.
Они, по словам Маркса, хотели вюйгш в Ии i ернационал как его ветвь
858

и выставили пока своим -представителем в генеральном совете Маркса;
о<5а эти предложения были приняты. Вместе с тем они заяаили, что в
ближайшем будущем сорвут маску с Бакунина, таи что скоро игра
этого в высшей степени опаоного'интригана будет раскрыта — по край¬
ней мере по отношению к Интернационалу. Этим заканчивалось конфи¬
денциальное сообщение.
Остается указать на многочисленные неверные данные, которые оно
содержало относительно Бакунина. Обвинения, выставленные Марксом
против Бакунина, тем более неосновательны, чем более тяжелыми они
представляются. Это прежде всего относится к подозрениям, что Ба¬
кунин охотился за наследством Герцена. В России никогда не суще¬
ствовало па/здосоциалистичеокой панславистской партии, которая, да¬
вала Г ер цену 25 тыс. франков в год на пропаганду. Крошечное зерно
истины в этих роокаанях сводилось к тому, что один молодой соци¬
алист, Бахметьев, основал в 50-х годах революционный фонд в 20 тыс.
франков, /которым заведьзвал Герцен. Ничем не доказано однако, что
Бакунин .проявлял какие-либо стремления положить этот фонд себе
8 карман. Менее всего об этом можно говорить на основании сердеч¬
ной статьи Бакунина • в «Марсельезе» Рошфора, посвященной -памяти
политического противника, бывшего его другом молодости. Его в край¬
нем случае можно за эту статью упрекнуть <в сантиментальносги, но
она-то, как и все вообще недостатки и слабости Бакунина, была прямой
противоположностью тех свойств, которые присущи «чрезвычайно
опасному (интригану».
Уже (из закдючительных фраз конфиденциального сообщения видно,
чтб именно ввело в заблуждение Маркса. Все ложные сведения были
сообщены ему ком'итетом русских эмигрантов в Женеве, иначе говоря,
Утиным (или через его посредбтво Беккером. По крайней мере из од¬
ного письма Маркса к Энгельсу можно предположить, что самое гнус¬
ное подозрение против Бакунина — обвинение его в вымогательстве на¬
следства Герцена — было порождено сведениями, доставленными Марк¬
су Беккером. С этим однако никак не согласуется то, что Беккер в со¬
хранившемся его, письме от ‘того времени к Юнгу хотя и жаловался на
запутанность положения в Женеве, на ссоры между «фабрикой» и «гру¬
быми ремеслами», на «слабонервные обманчивые огоньки, как Робэн,
и на упрямые головы, как Бакунин», но в заключение хвалил последнего
и говорил, что он «изменился к лучшему». Письма Беккера и русской
эмигрантской колонии к Марксу не сохранились. В своем ответе, как
официальном, так и mqcthomi, адресованном новой ветви Интернациона¬
ла, Маркс счел более разумным не упомянуть ни словом о Бакунине.
Как на главную задачу русской секции он указывал на содействие -по¬
лякам, иначе говоря, советовал русским помочь освободить Европу от
непосредственного соседства с ними. Он не без юмора принял -предло¬
жение быть представителем молодой России и Говорил, что человек
никогда не может предвидеть, среди каких странных товарищей ему,
быть может, придется очутиться.
Несмотря на этот шутливый оборот речи, для Маркса было, видимо,
большим удовлетворением, что Интернационал начал привлекать рус¬
ских (революционеров. Иначе непонятно, как он мог 'поверить подоб¬
ным подозрениям против Бакунина, получив их от совершешю неиз-
т

вестнэго ему У тина; ведь раньше, когда сведения шли от его старого
друга БсркгеГ.ма, он отвергал их. По странной случайности в то же
самое .время Бакунин был введен в обман одним русским эмигрантом,
в котором он увидел первую ласточку грядущей русской революции, и
даже впутался в авантюру, которая сделалась опаснее для eiro репута¬
ции, чем1 все другие приключения его бурной жизни.
Спустя несколько дней после того, .как было написано конфи¬
денциальное сообщение, 4 апреля, в Jla-шо-де-фон собрался второй го¬
довой -конгресс романской федерации. Там дело дошло до открытого
разрыва. Женевская секция Альянса, уже принятая генеральным сове¬
том в состав Интернационала, просила об ее принятии в романскую фе¬
дерацию -и -о разрешении обоим ее делегатам участвовать в работах
конгресса. Этому воспротивился Утин, ожесточенно нападая -на Баку¬
нина. Он называл женевскую секцию Альянса орудием интриг Бакуни¬
на; но у него оказался очень решительный противник в лице Гильпм-а.
Последний был узкий фанатик ни впоследствии не меньше согрешил по
отношению к Марксу, чем Утин -по отношению к Бакунину; но все же
о-н был по своему образованию и способностям иной человек, нежели
его жалкий противник. Он о-стался победителем с большинством в 21
голос против 18. Меньшинство однак-о отказалось подчиниться воле
большинства, и конгресс раскололся на две части. Таким образом вме¬
сто одного образовалось -два конгресса; коигреос большинства постано¬
вил -перенести место заседаний федерального совета из Женевы в
Ла-шо-де-фон и сделать органом федерации газету «Солидаритэ».
Предполагалось, что ее будет издавать Гильом в Нойенбурге.
Меньшинство основывало свою-обструкцию на том, что большин-
ство-де на самом деле лишь случайное, так как в Ла-шо-де-фон (Пред¬
ставлены только пятнадцать секций, тогда как одна Женева насчиты¬
вает тридцать секций, и все или почти все не желают, чтобы секция
Альянса входила в состав романской федерации. Большинство, напро¬
тив, -настаивало на то-м, что секция, принятая генеральным советом,
не .может быть отвергнута федеральным советом. Старый Беккер -до¬
казывал в овое-м «Вестнике», что все эти .распри совершенно вздорны
п) cvurecT-BV и вызваны отсутствием братских чувс'гв с обеих сторон.
Секция Альянса, которая в сущности .рассчитана на теоретическую про¬
паганду, с-озер шек.--то не нуждается в том. чтобы ее приняли -в нацио¬
нальный союз, тем более, что ее. считают орудием интриг Бакунина,
которого в Женеве давно уже недолюбливают. Но если -все-таки она
желает быть принятой в федерацию, то отказывать ей в этом или пре¬
вращать вопрос сб ее принятии в повод для раскола, было бы мелочно¬
стью и ребячеством.
Однако дело обстояло не так..просто, как думал Беккер. Постано¬
вления, .принятые двумя конгрессами, после раскола хотя и имели меж¬
ду собою много точек соприкосновения, но расходились в то\г основ¬
ном вопросе, из-за которого собственно и возникли женевские смуты.
Конгресс большинства защищал точку зрения «грубых ремесел». Он
отказывался от всякой политики, которая ставит себе целью социаль¬
ное -преобразование только -путем национальных реформ, так как каж¬
дое политически организованное государство есть не что иное, как
средство капиталистической эксплоатация на поч-ве буржуазного права.

Поэтому всякое участие пролетариата в буржуазной политике служит
лишь к укреплению теперешней системы и ослабляет революционное
дейстЕие пролетариата. В (Противовес этому конгресс меньшинства за¬
щищал точку зрения «фабрики»; он боролся против политического
воздержания, считая, что оно вредит рабочему движению, и рекомендо¬
вал участие в выборах не потому, что эго приведет к освобождению
рабочего класса, а потому, что парламентское представительство рабо¬
чих является хорошим средством для -пропаганды и из тактических со¬
ображений не следует им «пренебрегать.
Новый федеральный совет в Ла-дю-де-фон требовал, чтобы генераль¬
ный совет признал ею руководителем' рсманокой федерации. Генераль¬
ный совет однако не удовлетворил этого требования и 28 июня постано¬
вил, чтобы женевский федеральный совет, за который стояло большин¬
ство женевских секций, сохранил свои прежние функции; новому же
федеральному совету предложено было принять -какое-нибудь местное
наименование. Этому решению, довольно справедливому и притом спро¬
воцированному самим новым федеральным советом«, он не -подчинился,
а разразился жалобами на властолюбие и «авторитаризм» генерального
совета, и вследствие этого к лозунгу о политическом воздержании при¬
соединился второй лозунг — об оппозиции внутри Интернационала.
Генеральный <;овет, со своей стороны, порвал всякую связь с феде¬
ральным советом «в Ла-шо-де-фон.
8.	ИРЛАНДСКАЯ АМНИСТИЯ И ФРАНЦУЗСКИЙ ПЛЕБИСЦИТ
Зима 1869/70 г. бьгла для Маркса снова периодам« разных физиче¬
ских недом«о-ганий, но с нею- по крайней мере сняты были вечные де¬
нежные заботы. 30 июня 1869 г. Энгельс освободился от своей «соба¬
чьей коммерции» и еще за полгода до того запросил Маркса, доста¬
точно ли ему будет 350 фунтов стерлингов в год для жизни. Энгельс
хотел заключить соглашение со своим компаньоном с тем«, чтобы тот в
течение пяти или шести лет выплачивал эту сумму Марксу. К какому
ghh пришли в ко'нце концов соглашению, из переписки двух друзей не
выясняется. Во вся сом случае Энгельс вполне обеспечил экономическое
положение Маркса не только на пять-шесть лет, но и до самой его
смерти.
В политической области оба друга в то время много занимались
ирландским вопросом. Энгельс подробно изучал историю этого вопроса,
но к сожалению результаты его работ остались неизданными, а Маркс
энергично -настраивал генеральный совет в пользу ирландского движе¬
ния, требовавшего амнистии фениев, осужденных без соблюдения закон¬
ных форм1 и подвергавшихся позорному обращению «в каторжной тюрь¬
ме. Генеральный совет выразил свое преклонение перед твердостью и
отвагой ирландского народа в этом- движении и заклеймил политику
Гладстона, который, несмотря на данное при -выборах обещание амни¬
стии, отказывался от нее или -ставил условия, оскорбительные для жертв
гнилого «правительства и для ирландского народа. Генеральный совет
резко обрушился «на премьер-министра, разоблачая его в том, что, не¬

смотря на свой ответственный пост, он выражал восторженное одобре¬
ние мятежу американских рабовладельцев, а теперь проповедует англий¬
скому народу необходимость подчинения, и далее, что все его поведение
в вопросе об ирландской амнистии есть подлинный плод той «завоева¬
тельной политики», которую он пламенно клеймил у своих противни-
ков-консерваторов, отстранив их этим от власти. Генеральный совет,
по словам Маркса в письме к Кугелъману, столь же решительно напал
на Гладстона, как прежде на Пальмерстона. '«Здешние демагоги из эми¬
грантов,— писал Маркс, — любят обрушиваться из безопасного далека
на континентальных деспотов. Меня же разоблачение их поспхтей
увлекает только, тогда, когда оно бросается тиранам прямо в лицо».
Особенную радость доставил Марксу большой успех его старшей
дочери в этой ирландской кампании. Так как английская печать упорно
замалчивала все гнусности обращения с заключенными в тюрьму фе¬
ниями, то Женни Маркс под псевдонимом Вильямс, которым пользо¬
вался в 50-е годы ее отец, послала несколько статей в «Марсельезу»
Рошфора; она изображала в них яркими красками, как обращаются с
политическими преступниками в свободной Англии. Этих разоблачений,
появившихся в то время в самой, быть может, распространенной на кон¬
тиненте газете, Гладстон не выдержал: через несколько недель боль¬
шинство заключенных фениев было освобождено и выехало в Америку.
«Марсельеза» завоевала себе европейскую славу тем, что направила
самые смелые удары на трещавшую по всем швам империю. В самом
начале 1870 г. Бонапарт сделал поедеднюю отчаянную попытку спасти
свой покрытый кровью и грязью режим ценою уступок буржуазии, про¬
изведя в -примъерччинистры либерального болтуна Оливье. Последний
выступил с так называемыми «реформами»; но кошка не может -не ло¬
вить мышей даже будучи при смерти, и Бонапарт потребовал для этих
«реформ» подлинно бонапартистского освящения плебисцитом. Оливье
имел слабость подчиниться и даже рекомендовал префектам развить
«бешеную» деятельность для успеха плебисцита. Но боиапартовская по¬
лиция понимала лучше, чем этот пустой болтун, как устраивать удач¬
ным плебисцит. Накануне подачи голосов она рас срыла -мнимый заговор
бомбистов, будто бы задуманный членами Интернационала против
жизни Бонапарта. Оливье из трусости спрятался за спину полиции, в
особенности поскольку дело касалось рабочих. По всей Франции были
произведены обыски и аресты среди тех «руководителей» Интерна¬
ционала, 'которые бьгли известны.
3 мая генеральный совет поспешил выступить с протестом против
этого шулерства и заявил следующее: «Наш устав обязывает все секции
ассоциации действовать публично. Но если бы даже устав не был вполне
определенным в этом пункте, то самая сущность ассоциации, которая
отождествляет себя с рабочим классом, исключает для нее всякую воз¬
можность принять форму тайных обществ. Когда рабочий класс,—
класс, образующий большинство каждой нации, создающий все богат¬
ства1 и во имя которого, якобы, -правят даже узурпаторские власти, —
когда э*гот класс устраивает заговор, то заговор его бывает открытым,
как заговор солнца -против тьмы, и рабочие действуют с полным созна¬
нием того, что вне их согласия нет никакой законной власти... Прово¬
димые с такой шумихой насильственные меры против наших француз-
362

оких секций (направлены исключительно к одной цели — способство¬
вать различным шнтпуляциям при плебисците». Так на самом деле и
было; и это низкое средство еще раз достигло своей низкой цели: «ли¬
беральная империя» была санкционирована большинством семи миллио¬
нов голосов против полутора миллиона.
Однако после этого выдумка с заговоросм бомбистов окончилась ни¬
чем. Когда полиция раструбила, будто бы она нашла у членов Интерна¬
ционала шифрованный -словарь, в котором не могла разобрать ничего
кроме отдельных имен, как Наполеон, и отдельных химических выраже¬
ний, как нитроглицерин, то это было слишком очевидным вздором-, что¬
бы выступить с ним даже перед бонапартовскими судьями. Обвинение
поэтому свелось к тому же, за что французские члены Интернационала
уже дважды привлекались к ответственности, -причем были осуждены
только за участие в тайных или неразрешенных обществах.
. После блестящей зашиты, которую на этот раз вел медник Шатэн
(впоследствии член Парижской коммуньг), последовал 9 июля ряд
осуждений, причем наивысшими наказаниями были заключение на
год в тюрьму и лишение на тот же срок орав чести. Но одновременно с
этим во Франции разразилась буря, которая смела Вторую империю с
лица земли.

14
ПАДЕНИЕ ИНТЕРНАЦИОНАЛА
1.	ДО СЕДАНА
Об отношении Маркса и Энгельса к войне,писали много, хотя по
с>ществу сказать об этом можно лишь весьма немногое. В войне они
видели уотано-з.тени-е не божественного -нередка, как Мольтке, а -наобо¬
рот — дьявольского -порядка, явление, неразрывно сопутствующее
классовому и в особенности к ап итал и-ст им ес к ому сч рою общества.
Будучи крупнейшими историками, они, естественно, не стояли на
совершенно неисторической точке зрения, что война-де е-сть война и
всякую войну следует рассматривать с одинаковой точки зрения. Для
них каждая -войн-а имела свои определенные .предпосылки и следствия.
Именно от этих предпосылок и следствий зависело отношение рабочего
класса к каждой данной войне. Таково же было и воззрение Лассаля,
с которым они спорили в 1859 г. о -действительных условиях тогдашней
войны. Для всех троих однако решающее значение имел вопрос, как
лучше -всего ис-пользс-вать эту войну для борьбы за освобождение про¬
летариата.
Этой же точкой зрения определялось и их отношение к войне 1866 г.
После того как германской революции 1848 г. не удалось создать на-
364

циональное единство, прусское -пра/вительаво старалось использовать
для себя немецкое объединительное движение, снова проснувшееся бла¬
годаря экономическому развитию Германии, и вместо единой Германии
создать, как выразился старый император Вильгельм, расширенную
Пруссию. Маркс и Энгельс, Лассаль и Швейцер, Либкнехт и Бебель —
все были согласны в том, что германское единство, нужное германскому
пролетариату’ как предварительная ступень в его борьбе за освобожде¬
ние, может быть достигнуто только путем национальной революции.
Они поэтому самым решительным образом боролись против всяких
династически-сепаративных стремлений великспрусской политики. Но
после решительной победы при Кениггреце они рано или поздно, в за¬
висимости от понимания ими «действительного положения вещей»,
должны были Екусить от этого кислого яблока. Тогда уже
выяснилось, что национальная революции- в вшу трусости буржуазии
и слабости пролетариата невшможт и что спаянная «кразью и же¬
лезом» вея/кая Пруссия открывает более благоприятные перспективы
тя классовой борьбы пролетариата, чем- восстановление к тому же,
конечно, невозможное, (немецкого союзного сейма с его жалким
захолустным хозяйничаньем. Именно такой вывод сделали Маркс
и Энгельс. Сделал его и Швейцер в качестве преемника) Лассаля.
С Северогерманским союзом1 — при всей его иокадечеи-гиой и хилой
организации — они считались как с фактом, действительности, ничутг»
не желанным, а тем более не- вызывающим восторга, но все же создаю¬
щим для немецкого рабочего класса более твердую основу, чем отвра¬
тительное хозяйничанье союзного сейма. Либкнехт и Бебель, наобо¬
рот, держались еще великснемецксго революционного воззрения и по¬
сле 1866 г. 'направляли неустанные усилия к разрушению Северогер-
манокого союза.
Решение, принятое Марксом и Энгельсом в 1866 г., в известной
степени предопределяло их отношение к войне 1870 г. Они никогда
прямо не высказывались ни относительно непосредственных поводов,
вызвавших эту войну, ни относительно выдвинутой Бисмарком против
Бонапарта кандидатуры гогенцоллерпскс-го -принца на испанский пре¬
стол, ни относительно задммамнюго Бонапартом против Бисмарка
французско-итальянско-австрий-ского военного союза. Ни о том/, ни о
другом, ни о третьем нельзя было составить себе ьер :о>го суждения по
имевшемся тогда данным. Но поскольку бснапартосокая военная поли¬
тика была направлена против национального единства Герма: «им, Маркс
и Энгельс -признали, что Германия находится в состоянии обороны.
Это воззрение Маркс подробно обосновал в составленном им ад¬
ресе, изданном генеральным со-ветсм Интернационала 23 июля. Он на¬
зывал в нем «военный заговор 1870 г. исправленным изданием- государ¬
ственного переворота 1851 г.», но говорил, что это — похоронный
звен, чтш который погибнет Вторая империя, и что она закончится, как
и началась, пародией. Однако -не следует забывать, писал о-н, что именно
правительства и господствующие классы играли Бонапарту на-рук-у,
позволив ему разыгрывать в течение восемнадцати лет жестокий фарс
второй империи. Если война является сбороштельнгй со стороны
немцев, то кто -привел Германию в состояние сбсрпны, lkto дал
возможность Людовику Бонапарту вести войну против Германии? Прус¬
ЗЯ5

сия. Бисмарк до Кенштреца вел тайные переговоры с тем же Бона¬
партом, а после Кениггреца не противопоставил угнетенной Франции
свободную Германию, а привил в Германии к прелестям1 своей старой
доморощенной системы все ухватки Второй им парии; в результате бо-
напартовский режим »процветал на обоих берегах Рейна. К чему дру¬
гому это могло привести, как не к войне? «Если немецкий рабочий
класс допустит, чтобы настоящая -война» утратила свой строго оборо¬
нительный характер и вы'родилась в наступательную войну против
французского народа, то и победа и »поражение будут для него в оди¬
наковой мере злополучны. Все бедствия, обрушившиеся на Германию
после так называемых освободительных вюйнг возобновятся с возрос¬
шей силой». Айрес ссылался на демонстрации немецких »и французских
рабочих против войны, рассеивающие — так было оказано в адресе —
опасения столь печальных »результатов. Адрес указывал также и на то,
что позади самоубийственной борьбы таится мрачный облик России.
Все симпатии, которые смогут снискать себе немцы в оборонительной
войне против нападающего Бонапарта, »немедленно отпадут, если они
позволят прусскому правительству призвать казаков или принять их
помощь.
За два «дня до выхода этого адреса, 21 июля, Северогерманский
рейхстат ассигновал 120 миллионов талеров на» военные кредиты. Пар¬
ламентские представители лассальянцев согласно принятой ими в 1866 г.
политике голосовали за кредиты. »B противо»вес этому Либкнехт и Бе¬
бель, парламентские представители эйзенахцев, воздержались от голо¬
сования. Голосованием за кредиты они бы выразили вотум доверия
прусскому правительству, подготовившему своим действием в
1866 г. настоящую войну; с другой стороны, голосование против кре¬
дитов могло быть оценено как одобрение гнусной и преступной поли¬
тики Бонапарта. Так они мотивировали свою политику. Либкнехт и
Бебель амотрели на войну »преимущественно с моральной точки зрения,
вполне соответствовавшей взглядам, высказанным поэлнее Либмнехтом
в его стапъе об омской депеше, и Бебелем — в его «Воспоминаниях».
Но этим они вступили в решительный конфликт со своей собствен¬
ной фракцией и особенно с ее руководителями в лице брауншвейгского
исполнительного комитета. В действительности воздержание от голо¬
сования было со стороны Либкнехта» и Бебепя^не практической поли¬
тикой. а манифестацией морального характера: как бы ни была спра¬
ведлива эта демонстрация по существу, она не соответствовала полити¬
ческим требованиям момента. В частно»й жизни вполне »возможно и в
некоторых случаях достаточно сказать двум спорящим: вы оба непра¬
вы, и я не вмешиваюсь в вашу ссору. Но э^о неприменимо к государ¬
ственной жизни, в которби народы »расплачиваются за споры королей.
Практические последствия невозм»ожн»ости такого нейтралитета проя¬
вились в той отнюдь не ясной »и последовательной .позиции, которую
заняло «Лейпцигское народное государство»—орган эйзенахцев—в пер¬
вые недели войны. Это еще более обострило конфликт между »редакцией,
т. е. Либкнехтом', и брауншвейгским исполнительным комитетом кото¬
рый, со своей стороны, обратился за содействием и советам к Марксу.
Маркс еще в самом начале войны, 20 июдя, следовательно, до воз¬
держания Либкнехта и Бебеля от голосования, резко раскритиковал в
№

письме к Энгельсу «республиканских шовинистов» во Франции и писал
далее: «Французов следует отколотить. Если Пруссия победит, то цен¬
трализация государственной власти будет полезна для централизации
рабочего класса. Победа Германии переместит центр тяжести западно¬
европейского рабочего движения из Франции в Германию, и стоит
только сравнить между собой движения от 1866 г. до настоящего вре¬
мени в обеих странах, чтобы усидеть, что немецкий рабочий класс
стоит выше французского и в теоретическом и в организационном от¬
ношении. Превосходство его по оравнению с французским рабочим
классом на мировой арене было бы вместе с тем торжеством нашей
теории над теорией Прудона и т. д.». Когда Маркс получил запрос бра¬
уншвейгского исполнительного комитета, он, как во всех важных во¬
просах, обратился к Энгельсу за советом, и Энгельс, как и в 1866 г.,
определил в деталях их общую тактику.
В своем ответном письме от 15 августа Энгельс писал: «Мне ка¬
жется, что дело обстоит так: Германия вовлечена1 Badinguet (Бона¬
партам) в войну за свое национальное существование. Если она потер¬
пит от Бадэнгэ поражение, то бонапартизм! укрепится еще на много
лет, а Германии на долгие годы и, быть может, на целые поколения
будет крышка. Тогда уже и речи не будет о самостоятельном немецком
рабочем^ -движении; борьба за восстановление национального единства
поглотит все другое, и немецкие рабочие в дочшем! случае окажутся
на поводу у французских. Если- же победит Германия, то это во всяком
случае будет концом! для французского бонапартизма. Вечная распря
из-за создания германок ото единства наконец прекратится, немецкие
рабочие смогут организоваться в совершенно другом* национальном
масштабе, чем до сих пор, а французские рабочие, какое правительство
ни сменило бы у них прежнее, несомненно получат большую свободу
действий, чем при бонапартизме. Вся масса немецкого народа поняла,
что дело идет в первую очередь о национальном существовании, и по¬
этому немцы сразу ввязались в войну. Мне кажется просто невозмож¬
ным, чтобы какая-либо немецкая политическая партия при таких об¬
стоятельствах проповедьгвала полную обструкцию ä 1а Вильгельм (Либ¬
кнехт) и выдвигала на место главного соображения всяческие побоч¬
ные доводы».
Энгельс столь же резко, как и Матжс, осуждал французский шо¬
винизм!, который 'проявлялся ©о всех кругах французского общества
вплоть до республиканских. «Бадэнгэ не мог бы вести э^гой войны,
если бы не шовинистическое настроение масс французского населения,
буржуазии, мшкой буржуазии, крестьян, а также созданного Бона¬
партом в больших городах империалистского, вышедшего из крестьян¬
ства оосмЕнкжого 1 строительного пролетариата. Пока этот шовинизм
не будет разбит на-голову, мир между Германией и Францией невозмо¬
жен. Можно было ожидать, что эту задачу возьмет на оебя пролетар¬
ская революция; но с того момента, что началась война, немцам не
остается ничего другого, как самим немедленно взяться за это дело».
Энгельс говорит также о «побочных соображениях», т. е. о том,
что диктаторствовать в войне будет Бисмарк и компания и удачный
1 От имени Оссмана ИАоестраивавшего буржуазные кварталы Парижа.
•67

результат увенчает Бисмарка кратковременной славой. В этом винова¬
та жалкая немецкая буржуазия. Это, конечно, весьма противно, но тут
ничего не поделаешь. «Было бы однако нелепо из-за этого возводить
борьбу с Бисмарком в единственно руководящий принцип. Во-первых,
Бисмарк и теперь, как и в 1866 г., выполняет часть нашей работы;
он, конечно, выполняет ее п о-е вое м» у и помимо своего желания,
но все же выполняет. Он очищает для нас дорогу, и к тому же тетерь
не 1815 год. Южногерманцы сейчас неизбежно войдут в рейхстаг, и
благодаря этому создается 'Противовес пруссачеству... Вообще жела¬
ние повернуть назад всю историю после 1866 «г. ä 1а Либхмехт, только
потому что она ему не нравится, — просто глупость. Но оды знаем* на¬
ших примерных южных германцев».
Энгельс еще раз возвращается в своем письме к политике Либ¬
кнехта. «Смешно, что Либкнехт считает нужным держаться нейтраль¬
но только потому, что Бисмарк был раньше заодно с Бадэнгэ. Если бы
таково было общее мнение в Германии, то скоро бы возродился рейн¬
ский союз и благородный Вильгельм увидел бы, к чему свелась бы его
роль в нем и что стало бы с рабочим движением.
Народ, который все Еремя получает колотушки и пинки, является,
по Вильгельму, наиболее подходящим! борцом за социальную револю¬
цию, к тому же еще в столь близких его сердцу немецких карликовых
государствах. Вильгельм очевидно держит курс на победу Бонапарта,
лишь бы Бисмарк тыле тел ,в трубу. Вспомни, как он всегда грозил
Бисмарку французами. ТьГ также несомненно на стороне Вильгельма».
Последняя фраза, конечно, была сказана в ироническом смысле: Либ¬
кнехт ссылался на то, что Маркс был согласен с воздержанием! его и
Бебеля от голосования по вопросу о военных кредитах.
Маркс 'признавал, что он одобрил «декларацию» Либкнехта. Но это
было лишь в тот «момент», когда акт чисто принципиального харак¬
тера» свидетельствовал о проявлении большого мужества; отсюда одна¬
ко не следуе*г, что эта тактика актуальна еще и ныне и еще »менее, что
отношение немецкого пролетариата к войне, принявшей характер на¬
циональной войны, должно определяться антипатией Либкнехта к Прус¬
сии. Маркс с полным основанием говорил о «декларации», а не о воз¬
держании от голосования мак таковом. В то время как лассальянцы го¬
лосовали за военные кредиты в едином хоре с буржуазным« большин¬
ством, никак не выявляя своей социалистической позиции, Либкнехт и
Бебель мотивировали свое воздержание от голосования. Они однако не
только уютишревали это свое решение, но, «в качестве ооциалистов-
ресиубликанцев и членов Интернационала, который борется со всеми
угнетателями без различия национальностей и стремится собрать в
братский союз Есех угнетаемых», они присоединили к нему принципи¬
альный протест против этой, как и всякой, династической войны. Они
высказали надежду, что народы Европы, наученные теперешними роко¬
выми событиями, приложат все с’гарания к тому, чтобы завоевать себе
право на самоопределение и устранить теперешнее сабельное и классо¬
вое господство — причину всех государственных и общественных бед¬
ствий. В это!» «декларации» впервые широко »и свободно было развер¬
нуто знамя Интернационала в европейском парламенте, и притом по
368

Acta
>91 /
dca
Ш
Königlichen Polizei-Präsidii
»Perlin,
»etreffen^^V^
Pr Br Hpj» Я Pcvif«
С Polizul Prtettlm*
Tit U S» i *
» S-f
Press-Peiizet-Sichen.
V
№
К*!.	*
mm
■*&«M
Акт Берлинского полицей-президиумя о .Капитале*.

Провозглашение коммуны.

вопросу всемирного значения. Это, конечно, доставило Марксу боль¬
шое удовлетворение.
Что его «одобрение» имело именно такой смысл, явствует уже из
выражений, которые он употребляет. Воздержание от голосования не
было «чисто принципиальным поступком», а скорее компромиссом. Сна¬
чала Либкнехт хотел прямо голосовать против кредитов; потам только
он поддался уговора Mi Бебеля и воздержался от голосования. Далее,
воздержание от голосования связывало Либкнехта и Бебеля не на «один
только момент», как это действительно доказывал каждый номер «На¬
родного государства». Наконец это воздержание не являлось «актам
мужества» в том омъисле, что заключало уже в самом себе свое оправ¬
дание. Если бы Маркс имел в виду мужество такого рода, он бы с еще
большей похвалой говорил о храбрости Тьера, энергично выступивше¬
го против 1ВОйны во французской палате, хотя 1мамелюки империи обру¬
шились на него с дикой бранью, или о буржуазных демократах вроде
Фавра и Греви, ко'горые не воздержались от голосовании за военные
кредиты, а голосовали прямо против них, хотя патриотический шум в
Париже был по меньшей мере так же опасен, как и в Берлине.
Выводы, которые сделал Энгельс для политики немецких рабочих
из своих взглядов на положение дел, сводились к следующему: при¬
мкнуть к национальному движению нужно постольку и до тех пор
пока оно будет ограничиваться защитой Германии (что не исключает
необходимого по обстоятельствам наступления до заключения мира);
ттри этом следует подчеркивать различие между герман с к о-националь¬
ными и династичеоко-прусскими интересами. Нужно противодейство¬
вать всякой аннексии Эльзаса и Лотарингии. Как только в Париже
создастся республиканское, нешовинистическое правительство, следует
содействовать заключению почетного мира; нужно постоянно выдви¬
гать единство интересов германских и французских рабочих, ибо не
они вели эту войну, а наоборот — они ее осуждали.
Со всем этим Маркс вполне согласился и послал свое заключение,
составленное в этом смысле, брауншвейгскаму исполнительному ко¬
митету.
2. ПОСЛЕ СЕДАНА
Но еще прежде, чем комитет успел практически использовать ука¬
зания, присланные ему из Лондона, положение вещей.совершенно изме¬
нилось. Произошла битва при Седане, император был взят в плен, им¬
перия рушилась, и в Париже образовалась буржуазная республика. Во
гл^ве ее стали бывшие депутаты французской столицы, провозгласив¬
шие себя «правительством национальной обороны».
Со стороны немцев оборонительная война уже закончилась. Прус¬
ский король в качестве верховного руководителя С е в еро герм а иск сг о
союза неоднократно торжественно заявлял, что воюет че с французским
народом», а с правительством французского императора. С другой сто¬
роны, новые власти в Париже заявили, что готовы уплатить' любую
возможную для них сумму денег в качестве репарации за убытки, при¬
чиненные войной. Но Бисмарк требовал территориальных уступок. Он
24 Ф. Маривг, Кард Марко.	369

продолжал войну с целью завоевания Эльзаса и Лотарингии и тем са¬
мым превращал в насмешку идею немалой оборонительной войны.
Следуя в этом отношении примеру Бонапарта, он пошел по его сле¬
дам так же устройством своего рода плебисцита, который бы освобо¬
дил прусского короля от его торжественных обещаний. Всякого рода
«знать» обратилась уже накануне Седана «с массовыми петициями» к
королю, требуя «защищенных границ». «Единодушное желание немец¬
кого народа» произвело на старого берлинского хозяина такое впеча¬
тление, что уже 6 сентября он писал домой: «Если владетельные князья
воспротивятся этому шетроению, то рискуют своими тронами». А 14
сентября полуофициальная Провинциальная корреспонденция призна¬
ла «глупым» предположение, что верховный глава Северогерманского
союза будет считать себя связанным своими собственными явно и сво¬
бодно выраженными обещаниями.
Для того чтобы «единодушное желание немецкого народа» пред¬
стало в совершенно чистом виде, всякого рода попытки возражения
подавлялись насильственными мерами. 5 сентября брауншвейгский ко¬
митет издал воззвание, в котором- призывал рабочий класс к публич¬
ным выступлениям* за почетный мир с французской республикой и про¬
тив аннексии Эльзас-Лотарингии. В это воззвание вошли дословные
отрывки из письма, посланного комитету Марксом. 9 сентября подпи¬
савшие воззвание были арестованы военными властями и отправлены
в цепях ,в летценскую крепость. Туда же в качестве гражданского за¬
ключенного был направлен и Иоганн Якоби за то, что на собрании в
Кенигсберге он та<же выступил против аннексии частей французской
земли и высказывал еретические -взгляды: «Еще несколько- дней тому
Не.зад, — говорил он, — мы вели оборонительную войну, священную
борьбу за наше дорогое отечество; сегодня же идет завоевательная
война, борьба за господство германской расы в Европе». Целая масса
конфискаций и запрещений, обысков и арестов дополнили режим во¬
енного террора, который охранял от всяких сомнений «единодушное
желание немецкого народа».
В тот самый день, когда были арестованы члены брауншвейгского
комитета, генеральный совет Интернационала во второй раз выступил
с адресам, также составленным Марксом и отчасти Энгельсом, чтобы
осветить новое положение вещей. Он с полным основанием ссылался
на быстроту, с которой сбылось его предсказание, гласившее, что на¬
стоящая война будет потребальным звоном для Второй империи. Но
вместе с тем быстро оправдались и его сомнения в том, что война со¬
хранит со стороны немцев свой исключительно оборонительный харак¬
тер. Прусская военная камарилья решилась на завоевания. Но как она
освободила прусского короля от обязательства вести только оборо¬
нительную -войну? «Театральным режиссерам пришлось представить
дело в таком виде, будто король против своей воли уступает непре¬
клонному требованию немецкого народа. Немедленно был дан лозунг
либеральному немецкому среднему классу с его профессорами, капи¬
талистами, городскими гласными и публицистами. Этот средний класс,
проявивший в своей борьбе- за гражданскую свободу в -период между
1848 и 1870 гг. небывалое зрелище нерешительности, неспособности и
трусости, был, конечно, восхищен предложением выступить на евро¬
370

пейскую сцену в качестве рыкающего льва немецкого патриотизма.
Он принял лживый облик гражданской независимости, чтобы сделать
вид, будто он навязывает прусскому правительству — что? Точное вы¬
полнение того, что составляло тайные планы этого самого правитель¬
ства. Он искупал свою многолетнюю почти религиозную веру в непо¬
грешимость Людовика Бонапарта тем, что громко требовал раздробле¬
ния на части французской республики».
Затем адрес разбирал «вероятные доводы», (которые могут выста-
еить «эти ядреные патриоты» в пользу аннексии Эльзас-Лотарингии.
Они, конечно, не осмелятся утверждать, что эльзас-лотарингцы стре¬
мятся в объятия немцев, но будут говорить, что земля этих провинций
в давнишние времена принадлежала давно вымершей Германской импе¬
рии. «Если же переделывать старую карту Европы в соответствии с
историческим правом, то ни в коем случае нельзя забывать и того,
что бранденбургский курфюрст был в свое время в отношении своих
прусских владений лишь вассалом польской республики».
Но больше всего «многие слабоумные люди» были сбиты с толку
тем, что Эльзас-Лотарингии выставлялась «хитрыми патриотами» «ма¬
териальной гарантией» против нападения с французской стороны. В во¬
енно-научном обзоре, составленном Энгельсом, адрес доказывал, что
Германия не -нуждается в укреплении своих границ .против Франции,
как это подтверждается опытом настоящей войны. «Если теперешний
поход что-нибудь доказал, то именно легкость нападения на Францию
из Германии». Но вообще не является ли полной нелепостью и анахро¬
низмом возводить военные соображения в принцип, которым опреде¬
ляются национальные границы? «Если следовать этому правилу, то
Австрия должна претендовать на Венецию и на линию Минчио, а Фран¬
ция — на линию Рейна для защиты Парижа, который бесспорно б-олее
беззащитен против нападения с северо-востока, чем Берлин юго-
запада. Если определять границы военными интересами, то никогда не
будет конца всяческого рода притязаниям1, так как вежая военная
линия по необходимости несовершенна и ее всегда можно улучшить
ггутем аннексии новых областей. Кроме того ее никогда- нельзя опреде¬
лить окончательно и справедливо', так как ее всегда будет навязывать
победитель побежденному, и она, следовательно, заключает в самой
себе зародыш новой -войны».
Адрес напоминал о тех «материальных гарантиях», которые полу¬
чил Наполеон -по Тильзитскому миру. И вопреки этому через нео<олько
лет его гигантская -мощь пала перед немецким народом, как подгнив¬
ший тростник. «Что представляют собою те «материальные гарантии»,
которые- Германия в самых разнузданных своих мечтах может или по¬
смеет навязать Франции, по сравнению с теми гарантиями, которые
вымогал для себя Наполеон? Исход и на этот раз будет не менее
злополучным'».
Но фразеры популярного патриотизма говорили, что не следует
смешивать немцев с французами: немцы хотят не славы, а безопасно¬
сти; они по существу миролюбивый народ. «Не Германия ли напала
в 1792 г. на Францию с благородной целью покончить силой штыков
с революцией XVIII века? Не Германия ли загрязнила свои руки, по¬
могая поработить Италию, угнетать Венгрию и раздробить Польшу?
371

Теперешняя германская военная система, которая разделяет все здо¬
ровое мужское население на две части — на постоянное войско, состоя¬
щее на -действительной службе, т на другое постоянное войско — в за¬
пасе, причем оба с одинаковой .мере осязаны пассивным послушанием
правителям божьей милостью, — эта система есть, .конечно, действи¬
тельная «материальная гарантия» всеобщего мира и сверх того еще
высшая цель цивилизации! В Германии, как и повсюду, прихвостни су¬
ществующей власти отра-вляют общественное мнение- курением фими¬
ама и лживым самохвальством. Они негодуют, эти немецкие патриоты,
при одном) виде французских крепостей Меца- и Страсбурга, но не ви¬
дят ничего дурного в чудовищных русских укреплениях Варшавы, Мод-
лина и Иван города-. Содрогаясь от ужасных бонапартовоких козней,
они закрывают глаза на позор царской оградительной власти».
В связи с этим! адрес доказывал, что аннексия Эльзас-Лотарингии
бросит французскую республику в объятия царизма. Неужели немец¬
кие горе-патриоты действительно полагают, что этим обеспечены сво¬
бода и мнр Германии? «Если военное счастье, головокружение dr успе¬
хов и династические интриги склонят Германию к территориальному
ограблению франции, то для Германии останутся возможными только
два 'Пути: или она неизбежно должна -открыто стать лакеем* возрастаю¬
щего русского могущества со всеми вытекающими отсюда последствия¬
ми, или же ей придется через короткий срок опять вооружаться для
новой «оборонительной» войны, и притом не для какой-либо новоиспе¬
ченной «местной» войны, а для войны, рас против союза славян и ро¬
манских народов».
Немецкий рабочий класс, не будучи в состоянии помешать войне,
энергично поддерживал ее как войну за независимость и за освобожде¬
ние Германии и Европы от угнетающего кошмара Второй империи.
«Немецкие фабричные рабочие составляли вместе с, сельскими рабо¬
чими Жилы и мускулы геройских армий, в то время как их семьи жили
дома впроголодь». И*х ряды, поредевшие в битвах, поредеют еще более
от нужды у себя дома. Поэтому они тоже требуют гарантий того,
чтобы их огромные жертвы не были принесены даром-, чтобы завоеван¬
ная ими свобода, одержанные ими победы над армиями Бонапарта не
обратились в поражение народа, как это было в 1815 г. 'В качестве пер¬
вой такой гарантии они требуют «почетного мира» с Францией и «при¬
знания французской республики». Адрес ссылался на декларацию бра¬
уншвейгского исполнительного комитета. К несчастью однако не при¬
ходится рассчитывать на непосредственный успех. Но история пока¬
жет, что немецкие рабочие сделаны не из такого мягкого тес!га., как
немецкий средний класс. Они выполнят свой долг.
Затем адрес переходил к положению дел во Франции. Республика
не опрокинула трона; она лишь заняла оставшееся после него пустое
место. Она была провозглашена не как социальное завоевание, а как
мера национальной обороны. Она находится в руках временного пра¬
вительства, составленного частью цз заведомых орлеанистов, частью
из буржуазных республиканцев; среди последних есть и такие, на ко¬
торых наложило неизгладимое позорное клеймо их поведение в июнь¬
ское восстание 1848 г. Распределение обязанностей между членами пра¬
вительства обещает лтал-о хорошего. Орлеанисты захватили наиболее
872

си;п*нъге места. — армию и полицию, — а так называемым республикан¬
цам предоставлены только должности, где они .могут упражняться в
болтологии. Первые действия этого правительства довольно ясно пока¬
зывают, что оно унаследовало от империи не только кучу обломков, но
и страх перед рабочим классом.
«Таким образом французский рабочий класс поставлен в весьма
трудное положение. Всякая попытка низвергнуть новое правительство
в то время, когда враг почти стучится в ворота Парижа, была бы от-
чаяннылг безрассудством). Французские рабочие должны выполнить свой
гражданский долг, но, с другой стороны, они не должны подпадать ’под
власть национальных воспоминаний 1792 г., подобно французским кре¬
стьянам, которые поддались обману национальных воспоминаний Пер¬
вой империи. Их задача не в том, чтобы повторять прошлое, а в том,
чтобы строить будущее. Пусть они спокойно и решительно используют
те средства, которые им- дает республиканская свобода, для того чтобы
основательно организовать свой собственный класс. Это придаст од
новую геркулесову силу для возрождения Франции и для нашей общей
задачи освобождения пролетариата. От их силы и мудрости зависит
судьба республики».
Этот адрес встретил живой аттик среда французских рабочих.
Они отказались от борьбы против временного правительства и выпол¬
нили свой гражданский долг. В особенности так действовал парижский
пролетариат, который создал из овоей среды вооруженную националь¬
ную тарэио и принял очень ведное участие в мужественной защите
французской столицы, не ослепляясь в то же время национальными
воспоминаниями 1792 г., а усиленно работая над своей классовой орга¬
низацией. В неменьшей степени оказались на высоте и германские ра¬
бочие. Несмотря на все угрозы и преследования, лассальянцы и эйэе-
нахцы требовали почетного мира с республикой. Когда в декабре снова
собрался северогерманский рейхстаг, чтобы -голосовать новые военные
кредиты, парламентские представители обеих фракций отказав в них
Государству наотрез. Либкнехт и Бебель в особенности »вели эту борь¬
бу с таким пламенным рвением и с такой вызывающей амелостъю, что
именно вследствие этого, а не потому, как гласит широко распростра¬
ненная легенда, что они воздержались от голосования в июле, слава
этих дней связана прежде всего с их именами. Когда закончились за¬
седания рейхстага, они были арестованы по обвинению в государствен¬
ной измене.
Маркс был в эту зиму снова перегружен чрезмерной работой. В ав¬
густе врачи отправили его на морские купанья, но там его «скрутила»
сильная простуда, и он вернулся в Лондон только в самом конце авгу¬
ста, еще не вполне восстановив свое здоровье. Тем не менее ему
пришлось взять на себя почти всю международную корреспонден¬
цию генерального совета, так как наибольшая часть его заграничных
корреспондентов уехала в Париж. 14 сентяфя он жаловался своему
другу Кугельману, что никогда не ложится спать раньше трех часов
ночи. Он надеялся однако на облегчение, по крайней мере в будущем,
в виду того что Энгельс как раз в эти дни Переселился в Лондон.
Маркс несомненно рассчитывал на победоносную борьбу француз¬
ской . республики против прусской завоевательной войны, Положение,
373

создавшееся в Германии, преисполнило Маркса величайшей горечью
Оно даже подало повод вождю удьтрамонтано-в>альфск-ой партии Винд-
горсту очень зло сострить, что если Бисмарку непременно нужны ан¬
нексии, то пусть он лучше захватывает Кайенну зто наиболее под¬
ходящее приобретение для его государственного искусства. 13 декабря
Маркс писал Кугельману: «Повидимому, немцы захватили в плен не
только |Бонапарта со всеми его генералами и армией, но и весь импе¬
риализм со всеми его* пороками, и насадили его в стране дубов и лип».
В этом письме он с явным удовлетворением отмечал, что общественное
мнение в Англии, крайне сочувственное Пруссии в начале войны, теперь
решительно изленилось в противоположную сторону. Помимо симпа¬
тий народных масс к республике и других обстоятельств, «самый спо¬
соб -ведения войны — система (реквизиций, поджога деревень, расстрела
франктиреров, взятия заложников и другие заимствовании йз эпохи
тридцатилетней -войны — вызвал всеобщее возмущение. Конечно, и
сами англичане поступали так же в Индии и -на Ямайке; но французы—
не индусы, китайцы или негры, а пруссаки—не -рожденные -небом англи¬
чане. Это чисто гогенцоллернская идея — думать, что народ совершает
преступление, продолжая защищаться после того, как его армия уни¬
чтожена». Той же (идеей страдал уже Фридрих Вильгельм III в прусской
народной войне против Наполеона первого.
Угрозу Бисмарка бомбардировать Париж Маркс называл «пустой
уловкой». «Она, по всем правилам теории вероятности, произвести н-е
может никакого серьезного впечатления на Париж. Если несколько пе¬
редовых укреплений и будут разрушены, если будут пробиты бреши, ка¬
кой тик из этого, раз число осажденных превосхсриг число осаждаю¬
щих. .. Измор Парижа голодом является единственно реальным сред¬
ствам». Какай картина здесь попутно нарисована! Маркс, это г «лишен¬
ный отчизны человек», отрицавший за собою право на какие-либо са¬
мостоятельные научно-военные суждения, характеризовал угрозу Бис¬
марка бомбардировать Париж как «пустую уловку» на тех же основа¬
ниях, по которь:1м все вирные генералы гер1манской армии за исключе¬
нием одного только Роона осуждали эту «выходку, достойную лишь
прапорщика», в ожесточенных, длившихся неделями спорах за кулиса¬
ми германской главной квартиры. А патриотические профессора и со¬
трудники бисмарксвс-ких официозов -обрушивались с нравственным- не¬
годованием на прусакую королеву и на прусскую наследную принцессу
за то, что они из сантиментальных или- даже изменнических соображе¬
ний мешали своим мужьям, этим храбрым «шляпам», бомбардировать
Париж.
Когда Бисмарк -к тому же стал упражняться в высокопарной фра¬
зеологии на тему о том-, что французское правительство препятствует
свободному выражению мнений в печати и через депутатов, Маркс в
газете «Daily Naws» («Новости дня») от 16 января 1871 г. высмеял эту
«берлинскую шутку» едким изображением того полицейского разгула,
который свирепствовал в Германии. Он закончил свое описание
следующими словами: «Франция, положение которой к сча-стью еще
далеко не безнадежно, борется в настоящее время не только за свою
1 Кайенна — место ссылки, французская колония.
874

национальную независимость, но и за свободу Германии и Европы».
Эта фраза вполне определяет отношение Маркса и Энгельса к франко¬
германской войне после Седана.
2.	ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА ВО ФРАНЦИИ
28 января Париж капитулировал. В договоре относительно капиту-
ляции, заключенном' Бисмарком и Жюлем Фавром, было определенно
сказано, что парижской национальной гвардии предоставляется сохра¬
нить свое оружие.
Выборы в Национальное собрание дали монархическо-реакционное
большинство, которое избрало президентом республики старого интри¬
гана Тьера. Его первой заботой после .принятия -Национальным собра¬
нием предварительных условий мирного договора — отторжение Эль¬
зас-Лотарингии и уплата контрибуции <в пять миллиардов — бьгло обез¬
оружение Парижа. Для этого истого буржуа и для поместных юнкеров
Национального собрания вооруженный Париж означал не что иное, как
революцию.
18 марта Тьер попытался прежде всего гюхитить пушки у париж¬
ской национальной гвардии под наглым и лживым предлогом, будто
они составляют государственное имущество; на самом же деле .гни
были сооружены во время осады на счет национальной гвардии и при¬
знаны ее собственностью даже в договоре О' капитуляции от 28 янва¬
ря. Национальная гвардия оказада сопротивление, и -войска, послан¬
ные для выполнения грабежа, перешли на сторону национальной гвап-
дии. Это и было- началом гражданской войны. 26 марта Париж избрал
свою коммуну, история которой столь же богата эпизодами геройской
борьбы и страданий парижских рабочих, как жестокостями и кознями
версальцев — «партии порядка».
Излишне говорить о том, с каким- горячим участием Маркс г леди л
за развитием этих событий. 12 апреля он писал Кугельма-ну: «Какая
гибкость, какая историческая инициатива и -готовность к жерт¬
вам у этих парижан! После шестимесячного голодания и после разоре¬
ния, вызванного в гораздо большей степени внутренней изменой,
чем внешним врагом, парижане, находясь под угрозой прусских шты¬
ков, восстают, как будто не существовало войны между Францией
и Германией и как будто враг не стоял еще у ворот Парижа! История
не знает примера подобного героизма». Если парижане потерпят пора¬
жение, то это будет результатом их «добродушия». Им- следовало вы¬
ступить против версальцев немедленно после того, как войска и реак¬
ционная часть национальной гвардии очистили поле сражения. Но па¬
рижане из чрезмерной совестливости не хотели начать гражданскую
войну, как будто эта война не была уже начата зловредным- выродком
Тьером, когда он пытался разоружить национальную тва-рдию. Но даже
если оно потерпит поражение, парижское восстание останется самым
славным подвигом нашей партии со времени-июньской революции. Стоит
только сравнить этих парижан,, штурмующих небеса, с холопами в гер-
чано-лрусокой священной римской империи, с их допотопными маска¬
радами, пахнут;ци.ми казармой, церковью, поместным юнкерством и пре¬
жде всего филистерством».

Когда Маркс говорил о парижском восстании как о деле «нжией
партии», то это было верно и е общем смысле, потому что парижский
рабочий класс был остовом всего движения, и в частности, потому
что парижские члены Интернационала принадлежали к самым созна¬
тельным и самым храбрым борцам Коммуньг, хотя и составляли лишь
меньшинство в ее совете. Но Интернационал был таким всеобщим
пугалом и призракам-, он служил для господствующих классов таким
козлом отпущения за все неприятные события, что и парижское вос¬
стание приписывалось его дьявольскому подстрекательству. Странным
образом один орган парижской полицейской прессы снимал с «вели¬
кого вождя» Ит ернационала обвинение в участии в восстании:, он опу¬
бликовал 19 марта письмо, в котором Маркс будто бы выражал пори¬
цание парижским секциям за то, что они слишком много занимаются
политическими -вопросами и недостаточно вопросами социальными.
Меркс поспешил напечатать письмо в «Таймсе», разоблачая это «пись¬
мо как наглую подделку».
Никто лучше Маркса -не сознавал, что Парижская коммуна не была
числом рук» Интернационала. Но он считал ее всегда .плотью от его
плоти и кровью от его крови, как и всякое рабочее движение, действую¬
щее в духе программы и устава Интернационала, т. е. стремящееся
к освобождению пролетариата. Ни бланкистское большинство совета
коммуны, ни даже его меньшинство, которое хотя и примыкало к Ин¬
тернационалу, но вращалось главным образом в кругу идей Прудона,
Маркс не мог причислить к своим тесным партийным товарищам). Все
же с членами этого меньшинства Маркс сохранял духовную близость
во время коммуны, поскольку это было возможно при тогдашних об¬
стоятельствах; к сожалению однако сохранились лишь очень слабые
следы его общения с ними.
На одно несохранившееся письмо Маркса- делегат департамента
общественных работ, Лео Френкель, 25 апреля ответил между прочим
следующее: «Я был бы очень рад, если бы вы помогли мне советом, так
как я теперь, так оказать, один несу ответственность за все реформы,
которые хочу провести в департаменте общественных работ. Что вы
сделаете осе возможное для разъяснения всем народам, всем рабочим
и в особенности немецким рабочим, что Парижская коммуна че имеет
ничего общего с заскорузлой немецкой общиной, э^то видно уже по не¬
скольким строчкам вашего последнего письма. Этим вы окажете во вся¬
ком случае большую услугу нашему делу». Ответ Маркса на это пись¬
мо, или вернее совет, который он вероятно даш, не сохранился.
С другой стороны, потеряно письмо, написанное Марксу Ф-ранке-
лем и Варлэном, и сохранился лишь ответ Маркса от 13 мая: «Я бесе¬
довал с подателем письма, — пишет Маркс. — Не лучше ли * было бы
спрятать (В безопасном месте столь кампроме'гирующие версальских
каналий бумаги? Подобные меры предосторожности никогда не могут
повредить. Мне писали из Бордо, что при последних выборах общин¬
ного совета избрано четыре члена Интернационала. В провинции начи¬
нается брожение. К сожалению их движение носит лишь местный мир¬
ный характер. По вашему делу я написал несколько сот писем во все
углы и концы света, -где у нас имеются связи. Рабочий класс был во¬
обще с самого начала на стороне коммуны. Даже английские буржуаз¬
на

ные газеты отказались от своего первоначального абсолютно отрица¬
тельного отношения. Мне удается время от времени 'помещать контра¬
бандой несколько благоприятных для коммуны статей. Коммуна тра¬
тит, мне кажется, слишком ‘много времени на мелочи и личные дрязги.
Повидимому, наряду с влиянием рабочих существуют и другие влияния.
Но все это ничего, если бы вам удалось наверстать потерянное время».
В заключение Маркс указывал ка необходимость действовать без про¬
медления, так как за три дня до тою во Франкфурте-на-Майне был
заключен окончательный мир между Францией и Германией, и Бисмарк
заинтересован теперь, так же, «шк и Тьер, в свержении коммуньг, тем
более, что с этого момента должна начаться выплата ггатшшллиардной
контрибуции.
В советах, которые Маркс дает в этом' письме, заметна некоторая
предусмотрительная сдержанность, и несомненно, что все то, что он
писал членам коммуны, носило такой }ке характер. Маркс нисколько
не боялся брать на' себя безусловную ответственность за дела комму¬
ны — ведь немедленно' после поражения коммуны он открыто и обстоя¬
тельно заявил о своей ответственности, но он был чужд всяких дикта¬
торских 'поползновений и не считал возможным давать предписания
издалека относительно того, что легче было учесть на месте, среди
разыгрывавшихся событий.
28 мая пали последние защитники коммуны, и уже два дня спустя
Маркс представил генеральному совету адрес «О гражданок ой войне
во Франции». Это один из самых блестящих документов, вышедших
из-под его пера, и доныне самое блестящее произведение из всей огром¬
ной литературы, которая появилась с того времени о Парижской ком¬
муне. Маркс снова проявил на очень трудной и сложной проблеме
авою поразительную способность ясно отделять историческое ядро
от обманчивой шелухи по видимости неразрешимых сплетений, среди
хаоса сотен противоречивых слухов. В области фактоз, изложению
которых посвящены обе первые, а также четвертая, последняя, главы,
Маркс сумел верно изобразить подлинные события, и ни одно из его
утверждений не было с тех пор опровергнуто.
Конечно, адрес не дает -критической истории коммуны, но это и
не входило © его задачу. Целью Маркса бьрло осветить ярким светом
честь и правоту коммуны против клеветы и подлости ее противников.
Адрес был полемическим трудом, а не историческим повествованием.
Все ошибки и грехи коммуны тюдвергаитись с тех пор достаточно ча¬
сто резкой и даже слишком резкой'критике со стороны социалистов.
Маркс же ограничивался только одним указанием: «Во всякую рево¬
люцию проникают наряду с ее истинными представителями люди другой
чеканки. Некоторые из них — это« оставшиеся в живых представители
прежних революций, с которыми они срослись; они не понимают на¬
стоящего движения, но пользуются еще большим влиянием на народ
благодаря своему прославленному мужеству и характеру, а иногда
только тю традиции. Другие же — это -просто крикуны, которые, по¬
вторяя в течение ряда лет одни и те же фразы против существующего
правительства-, сумели прослыть революционерами чистейшей воды.
И после 18 марта такого рода люди выдвинулись, а в некоторых слу¬
чаях даже играли выдающуюся роль. Поскольку это было в их власти,
377

они тормозили подлинную активность рабочего классе, так же Kaie они
мешали полному развитию каждой из -предшествовавших революций».
Такие люди являются неизбежным злом, -но с течением' времени они
обычно отшвыриваются революцией; у коммуны же для этого не ока¬
залось времени.
Особенный интерес представляет третья глава адреса, посвященная
выяснению исторической сущности Парижской коммуны. В ней Маркс
гениально -проводит различие между Парижской коммуной и прежними
историческими организациями, внешним образом -похожими на нее, —
начиная от средневековой общины вплоть до прусской городской ком¬
муны. «Только Бисмарку могло притти в голову -приписать Парижской
коммуне тоску по прусскому муниципалитету, этой карикатуре старо-
французакого муниципалитета 1791 г., устав которого низвел органы
городского управления до роли простых колес прусского государствен¬
ного механизма. Бисмарк вообще, когда он не занят своими кровавыми
интригами, охотно возвращается к своему старому ремеслу, сотрудни¬
честву в «Kladdevadatsch» (немецкий «юмористический» журнал А. В.)
о-но так подходит к его духовному -калибру». При большом разнобое
толкований, -которым подверглась коммуна, и интересов, которые на¬
шли в ней свое отражение, адрес устанавливал тот факт, что она была
мой, в то время как все прежние формы правительства по овоему су¬
ществу имели своей целью угнетение народных масс. «Подлинная ее
тайна заключалась в следующем-: коммуна была в сущности .правитель¬
ством рабочего класса, результатом борьбы производящего класса про¬
тив класса присваивающего; она являлась найденной наконец -полити¬
ческой формой, (При которой могло осуществиться экономическое ос¬
вобождение труда!».
Маркс не мог подтвердить свое положение нааи-чием официальной
правительственной программы коммуны:	до этого она не дошла,
да и не могла дойти, так как от -первого и до последнего дня своего
существования она вела борьбу не на жизнь, а на смерть. Маркс делал
свой вывод на основании практической политики ком-муньг, и сущность
этой политики он видел в упразднении-1 государства, которое в своей
проституiipo-ванной форме Второй империи представляло «паразити¬
ческий нарост на общественном теле», высасывавший его силы и ме¬
шавший его свободному развитию. Первый декрет коммуны упразднил
постоянную армию и заменил ее вооруженным народом. Коммуна ли¬
шила полицию, служившую до того орудием буржуазного государствен¬
ного управления, всех ее политических функций и превратила ее в свое
ответственное орудие. После того как были упразднены -постоянная ар¬
мия и полиция, эти орудия материального насилия старого правитель¬
ства, коммуна сломала и орудие духовного угнетения — власть попов.
Она издала постановление о роспуске всех церквей и об отчуждении
принадлежащих -им шнуществ, поскольку ташвые у них имелись. Она
открыла для народа бесплатный доступ во все учебные заведения и
освободила дело обучения от всякого Вкмешательства- государства (бур¬
1 Изложение своих взглядов поэтому вопросу помимо .Адреса* Маркс дал г.
„Критике Готской программы*. См. вступительную статью, где дается критика
ошибочного взляда Меринга и др. — А. В.
378

жуазии) и церкви \ Государственную же бюрократию она вырзала с
корнем постановлением о выборности всех должностных лиц, в там
числе и судей, — их всех коммуна объявила сменяемыми во всякое
время, — и ограничением оплаты служащих высшим пределом в 6 тыс.
франков.
Как ни разумны были эти постановления сами по себе, они все же
находились в некотором противоречии с теми взглядами, (которые Маркс
и Энгельс отстаивали в течение четверти века и возвестили уже в
«Коммунистическом манифесте». Согласно этим взглядам в конечном
итоге грядущей пролетарской революции должно было несомненно про-
ивойти упразднение политической организации, именуемой государ¬
ством; но оно должно было происходить постепенно. Гдавной целью
этой организации всегда было обеспечение — для привилегированного
меньшинства при помощи вооруженной силы — экономического угнете¬
нии трудящегося большинства*. С исчезновением эгого исключительно
владеющего благами* меньшинства должна исчезнуть также и необходи¬
мость в (вооруженной силе для угнетения, или, иначе говоря, в госу¬
дарственной власти. Hq Маркс и Энгельс подчеркивали вместе с тем,
что для достижения этой и других, гораздо более важных целей буду¬
щей социальной революции рабочий класс должен сначала захватить
ор авизованную политическую .власть государства, с ее помощью сло¬
мить сопротивление класса капиталистов и перестроить общественную
жизнь по-новому. С этими воззрениями «Коммунистического манифеста»
не' согласовались однако те похвалы, которые адрес генерального со¬
вета высказал в отношении Парижской коммуны за то, что
она начала с решительного искоренения огнем! и мечом паразитическо¬
го государства.2
Маркс и Энгельс, конечно, полностью сознавали это противоречие:
в предисловии ■< новому изданию «Коммунистического манифеста»,
которое вышло в свет в 1872 г., еще под свежим1 впечатлением коммуны
они сделали поправку с прямой ссылкой на адрес. Эта поправка гла¬
сила, что рабочий класс не может просто взять в свои руки готовый
государственный аппарат и привести его в движение для своих собствен¬
ных целей. Но позднее, по крайней мере после смерти Маркса, в борьбе
с анархическими течениями Энгельс отбросил эту оговорку и повторил
полностью старые взгляды «Коммунистического манифеста».3 Вполне
понятно, что приверженцы Бакунина воспользовались по-своему адре¬
сом генерального совета. Бакунин шутил даже, что Маркс, все идеи
которого коммуна выбросила за бсрт, сам наперекор всякой логике
вынужден был снять шляпу перед коммуной и примкнуть к ее програм¬
ме и цели. В самом деле, если восстание, даже не подготовленное, а
неожиданно вызванное грубым нападением, могло несколькими простыми
декретами уничтожить всю государственную машину, то разве этим
не подтверждалось то, что неутомимо проиоведывал Бакунин? При не¬
котором добром желании или при некоторой злонамеренности это, по¬
1 Меринг, говоря о государстве вообще, а не о буржуазном государстве,—
поэтому мы заключили слово .буржуазия“ в скобки,—впадает в ошибку анархи¬
стов. См. вступительную аатью. — А. В.
а См. предыдущее примечание. — А. В.
1 См. предыдущие примечания.
379

жалуй, можно было вычитать из адреса генерального совета, который
изображал как нечто уже действительно существовавшее то, что было
только заложено в коммуне как возможность. Во всяком случае, если
агитация Бакунина сильно оживилась в 1871 г., то это объясняется
тем огромным впечатлением, которое произвела Парижская коммуна
на весь европейский рабочий класс.
Адрес заканчивался следующими словами: «Рабочий Париж с его
коммуной будут вечно прославлять как провозвестника нового обще¬
ства. Рабочий класс навеки заключил в свое великое сердце мучени¬
ков коммуны. Его палачей история уже теперь пригвоздила- к позор¬
ному столбу, и все «молитвы попов бессильны спасти их от «его».
Адрес Маркса произвел огромное впечатление, капе только он вышел
я свет. «Он чертовски нашумел, и я имею честь в настоящее время
бьпъ тем! человеком в Лондоне, которого* больше всего осыпают кле¬
ветой и угрозами, — -писал Маркс Кугельману. — Это воистину прият¬
но после томительной двадцатилетием болотной идиллии. Правитель¬
ственная газета («Observer») угрожает мне судебным преследованием.
Пусть отважатся на это! Я плюю на этих каналий». Как только под¬
нялся шум, Маркс тотчас же заявил, что он — автор адреса.
В последующие годы Марксу пришлось выслушивать и отдельные
ооцшл-демократические голоса, утверждавшие, что он .подверг Ин¬
тернационал опасности, взвалив на него совершенно не лежавшую на
нем) ответственность за коммуну. Маркс мог, по их словам, защищать
коммуну против 'несправедливых нападок, но ему следовало при этом
открещиваться от ее ошибок и промахов. Такова тактика, свойствен¬
ная либеральным «государственным мужам», но Маркс не мог следовать
ей именно потому, что он был Маркс: он никогда! «е жертвовал будущ¬
ностью своего дела из-за обманчивой надежды уменьшить таким пу¬
тем опасность, грозившую ему в настоящем.
4.	ИНТЕРНАЦИОНАЛ И КОММУНА
Приняв без остатка все наследство коммуны, Интернационал по¬
ставил себя лицам к лицу с целым» 'миром врагов.
Менее всего имели значение клеветнические наладки, с которыми
обрушилась на него буржуазная печать всех стран. Этим он даже
приобрел до некоторой степени и в известном смысле средства для про¬
паганды. Генеральный совет публично опроверг-эти нападки, что от¬
крыло ему по крайней мере некоторый доступ в английскую большую
прессу.
Большей тяжестью легли на' генеральный совет заботы о многочис¬
ленных беглецах коммуны, которые направились частью в Бельгию,
частью в Швейцарию, но преимущественно в Лондон. При плохом, как
всегда, состоянии финансов генеральный совет лишь с большим трудом
доставал необходимые средства, ирщгем ему приходилось в течение
долгих месяцев затрачивать на это время и силы в ущерб своим не¬
посредственным делам; последние же требовали тем- более присталь¬
ного внимания, что почти все правительства ополчились против Интер¬
национала.
Но и эта война правительств была еще не самой тяжкой заботой
880

Интернационала. Войну эту4 вели против него сначала в отдельных кон¬
тинентальных государствах с большей или меньшей настойчивостью;
попытки же объединения всех правительств для общей травли классово
сознательного пролетариата пока еще заканчивались неудачей. Первый
выпад 'такого рода сделан был французским правительствам 6 июня
1871 г. в циркулярном послании Жюля Фавра; однако этот документ
оказался настолько глупым и лживым, что ее встретил отклика у других
правительств, и даже у Бисмарка, который был вообще очень восприим¬
чив ко 'всякого рода реакционным выступлениям, и в особенности ко
всякой травле рабочс.о класса; к тому же Бисмарк очнулся от своей
мании величия, напуганный тем, что германская социал-демократия —
как лассальянцы, так и эйзеншхцы — стояли на стороне коммуны.
Несколько времени спустя •испанское 'правительство предприняло
вторую попытку сплотить европейские правительства против Интер¬
национала опять-таиси посредством циркулярного послания своего ми¬
нистра иностранных дел. Недостаточно, говорилось в этом послании,
чтобы отдельные правительства принимали строжайшие меры против
Интернационала и подавляли у себя деятельность отдельных его секций;
все правительства' должны объединить свои усилия для устранения этого
зла. Призыв эют скорее бы нашел отклик, если бы английское прави¬
тельство не (противодействовало ему. Но лорд Грэнзиль заявил, что
Интернационал «здесь, в Англии», ограничивает свои действия главным
образом советами по вопросам о стачках и располагает для поддержки
этих стачек лишь ничтожными суммами. Революционные же планы,
составляющие часть его программы, отражают собою скорее взгляды
иностранных членов Интернационала!, чем британских рабочих, вни¬
мание которых направлено преимущественно на вопросы заработной
платы. Но иностранцы тоже и в такой же мере, как англичане, нахо¬
дятся под защитой законов. Если они нарушат эти законы, приняв
участие :в каких-либо военных действиях против государств, с которыми
Великобритания состоит в дружбе, то они понесут за это наказание.
Пока же нет никаких оснований принимать какие-либо чрезвычайные
меры против иностранцев, находящихся на английской территории.
Этот разумный отпор, данный неразумному притязанию, вызвал в офи¬
циозе Бисмарка ворчливое замечание, что все мероприятия для борьбы
с Интернационалом остаются по существу безрезультатными, пока бри¬
танская территория является прибежищем, из которого под защитой
английского закона происходит постоянное и безнаказанное посяга¬
тельство на все остальные европейские государства.
Если таким образом не удалось состряш'ть общий крестовый -поход
правительств против Интернационала, то, с другой стороны, Интерна¬
ционал тоже не >мог выставить сомкнутой фаланги против преследова¬
ний, которым подвергались его секции в отдельных государствах кон¬
тинента. Эта забота угнетала Интернационал больше всего, в особен¬
ности потому, что он чувствовал, как колеблется под его ногами почва
именно в тех странах, ib которых рабочий класс имел самую надежную
спору: в Англии, Франции и Германии, где развитие крупной промыш¬
ленности шло в большей или меньшей степени успешно вперед, и рабо¬
чие пользовались в большем или меньшем объеме избирательным пра¬
вом в законодательные учреждения. Внешним образам значение этих
381

стран для Интернационала проявлялось уже в том, что в генеральный
совет входило 20 англичан, 15 французов, 7 немцев, всего 2 швейцарца
и 2 венгерца и по одному поляку, бельгийцу, ирландцу, датчанину и
итальянцу.
В Германии Лассаль уже с самого начала поставил свою агитацию
на национальную почву. Маркс упрекал его за это в самой резкой
форме. Однако вокоре обнаружилось, что благодаря этому германская
рабочая партия избежала кризиса, который пережило социалистиче¬
ское развитие во всех остальных странах европейского континента.
Но все-таки война вызвала кратковременный застой германского рабо¬
чего движения: обе его фракции бьгли в достаточной мере заняты соб¬
ственными делами, и им было не до Интернационала. Они обе к тому
же высказались против аннексии Эльзас-Лотарингии, за Парижскую
коммуну, причем* эйэенахцы — генеральный совет только их и признавал
ветвью Интернационала в Германии — настолько выступили на перед¬
ний план, что ИМ' еще белее, чем лассальянцам, угрожали обвинением
в государственной измене и другими 'прелестями. Именно Бебель своей
пылкой речью в рейхстаге, в которой он заявил о солидарности гер¬
манских социал-демократов с французскими коммунарами, и вызвал
впервые, по собственному признанию Бисмарка, подозрение последнего.
А это подозрение разрази дось целым1 градом актов насилия, направлен¬
ных на немецкое рабочее движение. Но гораздо более решающим об¬
стоятельством в отношении эйзенахцев к Интернационалу было то,
что они все больше и больше отходили от него, с тех пор как обра¬
зовали самостоятельную партию в национальных пределах.
Во Франции Тьер и Фавр добились от Национального собрания за¬
холустных дворян сурового исключительного закона против Интерна¬
ционала. Это целиком парализовало рабочий класс, и без того смер¬
тельно истощенный ужасным кровопусканием версальской бойни. Ге¬
рои «порядка» зашли так .далеко в своей дикой мстительности, что стали
требовать выдачи беглецов коммуны из Швейцарии и даже из Англии,
утверждая, что они — уголовные 'преступники. В Швейцарии им даже
почти удалось добиться выдачи. У генерального совета оборвались та¬
ким образом все связи с Францией. Чтобы иметь в своем' составе фран¬
цузских представителей, генеральный совет принял в свою среду не¬
скольких беглецов кскшуны, частью таких, которые уже раньше при¬
надлежали к Интернационалу, частью же прославившихся революцион¬
ной энергией. Это было сдельно с целью оказать внимание коммуне.
Но, неамотря на «правильность такого соображения, эта мера, как вы¬
яснилось, скорее ослабила, чем укрепила генеральный совет: эмигранты
коммуны тоже испытали неизбежную судьбу всех эмигрантов, посколь¬
ку они сами себя доконали овоей непрерывной внутренней распрей
Марксу пришлось наново переносить от французских эмигрантов
те же неприятности, которые он за двадцать лет до того испытал от
немецких. Менее, чем кто-либо, он требовал благодарности за то, что
считал выполнением своего долга. Но бесконечные дрязги французских
эмигрантов вызвали у него все-таки в ноябре 1871 г. невольную жа¬
лобу: «Вот благодарность за то, что я потратил почти пять месяцев
на работу для французских эмигрантов и выступил в адресе защитни¬
ком их чести!».

Наконец Интернационал потерял ту опору, которую он имел в лице
английских рабочих. Разрыв внешним образом выразился сначала в
том, что два выдающихся вождя трэд-юнионизм а, Лкжрафт и Оджер,
принадлежавшие к составу генерального совета с самого его возникно¬
вения, — Оджер был даже его председателем', пока существовала эта
должность, — заявили о своем выходе из совета из-за адреса о гра¬
жданской войне во Франции. На этой почве создалась легенда, будто
бы трэд-юнионы отделились от Интернационала, возмутившись тем,
что он стаи! на сторону коммуны. Но крупица истины, кото,рая име¬
ется в этом утверждении, вовсе не является плавной причиной: расхо¬
ждение с английс-сими трэд-юнионами имело более глубокие основания.
Союз между Интернационалом и трэд-юнионами был с самого на¬
чала браком -по расчету’. Каждая из двух сторон нуждалась в этом сою¬
зе, но ни одна из них -и не помышляла слиться полностью -и делить
горе и радость с другой. Маркс с мастерским искусством создал в своем
учредительном воззвании и в уставе Интернационала общую для обоих
программу. Но если трэд-юнионы и подписались под этой програм¬
мой, то практически заимствовали они из нее только то, что им при¬
шлось по вкусу. Отношение трэд-юнионов к Интернационалу лорд
Грэнвиль совершенно правильно изобразил в своей ответной депеше,
испанскому правительству. Целью трэд-юнионов было улучшение усло¬
вий труда на почве капиталистического общества. Для достижения и
обеспечения этой цели они не отказывались и от политической борьбы;
но при выборе своих союзников и средств для борьбы они оставались
совершенно свободными от всяких принципиальных соображений в от¬
ношении вопросов, которые не касались их непосредственной цели.
Во-ооре Марксу пришлось признать, что не так-то легко сломать
эту чопорность трэд-юнионизма, глубоко вкоренившуюся в историю
и характер английского пролетариата. Трэд-юнионы нуждались в Ин¬
тернационале для завоевания избирательной реформы, а когда эта ре¬
форма была осуществлена, они стали заигрывать с либералами, без
помощи которых не могли рассчитывать на отвоевание себе места в
парламенте. Уже в 1868 г. Маркс отхлестал этих «интриганов», в числе
которых назвал и Оджера, неоднократно выставлявшего свою канди¬
датуру в парламент. В другой раз Маркс оправдывал факт присутствия
в генеральном совете нескольких приверженцев сектантского вождя
Бронтер-О’Брайена следующими словами: «Эти о’брайонисты при всех
своих глупостях составляют в совете часто столь необходимый проти¬
вовес трэд-юнионистам. Они более революционны, в аграрном вопросе
более* решительны, не такие националисты и недоступны подкупам- в
какой бы то ни было форме! Иначе их бы уже давно выставили». И
Маркс .противился неоднократно выплывавшему предложению образо¬
вать для Англии особый федеральный совет; при этом он выдвигал 'Пре¬
имущественно то же основание, которое он приводил в циркуляре гене¬
рального совета от 1 января 1870 г., а именно — что англичанам' не¬
достает способности к обобщениям и революционной страсти и по¬
этому такой федеральный совет сделался бы игрушкой в руках ради¬
кальных членов парлам*ента.
После ухода английских рабочих вождей Маркс бросил им очень
резкий упрек, что они продались либеральному министерству. Это,
363

быть может, было справедливо относительно некоторые из них; отно¬
сительно же других это неверео; даже если понимать подкуп «в иной
форме», чем плату наличными деньгами. Атлыгарт .пользовался ка«
трэд-юнионист по (крайней мере таким же уважением, как Оджер и
Люкрафт, и обе палаты гаршмеита считали его даже официальным
представителем' трэд-юнионизма. Уже после Базельского компресса его
парламентские благожелатели запросили его о том, как он относится к
постановлениям этого конгресса об общественной собственности. Аопль-
гарт однако не испугался почти неприкрытых угроз с их стороны.
В 1870 г. он был избран в королевскую комиссию для обсуждения за¬
кона о борьбе с венерическими болезнями и стал первым рабочим, по¬
лучившим Праш на обращение монарха к нему как «к нашему вер¬
ному и возлюбленному». Несмотря на это, Апплъшр'г все же подписал
адрес о гражданской войне во Франции и остался верен генеральному
ooeeiy до. его конца.
Однако именно на примере этого лично безупречного человека, ко¬
торый и позднее отказался занять должность по ведомству торговли,
видно, в чем заключались причины отпадения английских рабочих вож¬
дей. Ближайшей задачей трэд-юнионов было добиться правовой защиты
их союзов и касс. Этой цели они, казалось, достигли, когда правитель¬
ство весною 1871 г. внесло законопроект, по которому каждому трэд-
юниону предоставлялось право на законодательную регистрацию и на
правовую защиту для своих касс, поскольку устав его не противоречит
уголовному кодексу. Но то, что правительство давало одной рукой, оно
отнимало другой.
Во второй части закона отменялась свобода коалиций путем под¬
тверждения и даже заострения всех растяжимых постановлений, при¬
думанных против стачек, как то: запретов «применения насилия»,
«угроз», «запугивания», «приставания», «помех» и т. п. Это был поисти¬
не исключительный закон: под угрозою уголовного закона были по¬
ставлены действия, совершаемые трэд-юпионами или содействующие их
целям, в то время как те же действия оставались совершенно ненака¬
зуемыми, если их учиняли другие организации. Сохраняя вежливый тон,
историки английского трэд-юнионизма говорят:	«Законодательное
признание профессиональных союзов представлялось довольно бесполез¬
ным при такой растяжимости уголовных законов, что они распростра¬
няли свое действие на повседневные мирные средства, с гамощью ко¬
торых эти союзы достигали обыкновенно своих целей». В первый раз
профессиональные союзы объявлены были корпорациями, признанными
и охраняемыми законом. Но при этом! подтверждались и даже усили¬
вались постановления закона, направленные против профессиональной
деятельности.
Трэд-юнионы и их руководители отвергли-, конечно, этот дар данай¬
цев. Но своим сопротивлением они добились только того, что правитель¬
ство разделило свой проект на две части: на закон, который легализи¬
ровал профессиональные союзы, и на новеллу по уголовному законода¬
тельству, угрожавшую тяжкими карами за всякую деятельность гро-
фессионалъных союзов. Это, конечно, было не настоящим успехом, а
ловушкой, в которую хотели заманить руководителей профессиональ¬
ного движения; и они в нее действительно попались. Кассы были для
Э84

К. Маркс.

Элеонора Маркс (1855 — 1898) — младшая дочь К. Маркса, жена
английского социалиста Эвелинга.

них важнее, чем их профессиональные принципы. Они все, и Аппльгарт
даже раньше других, зарегистрировали свои союзы на основании но¬
вого закона. Уже в сентябре 1871 г. конференция соединенных профес¬
сиональных союзов, состоявшая из представителей «нового трэд-юнио¬
низма», который прежде служил связью между Интернационалом' и
трэд-юнион&ми, объявила себя распущенной самым формальным обра¬
зом; сделала она это на том основании, «что уже достигнуты задачи,
для разрешения которых она была призвана к жизни».
Вожди трэд-юнионов успокаивали свою совесть, быть может, тем, что
они при своем постепенном обуржуаэивании стали усматривать в стан¬
ках лишь грубую форму профессионального движения. Уже в 1867 г.
один из «их заявил перед королевской комиссией, что стачки как для
рабочих, так и для предпринимателей, являются абсолютно пустой тра¬
той денег. Они поэтому всячески тормозили начавшееся в 1871 г. ог¬
ромное движение английского пролетариата за девятичасовой рабочий
день. Массы этого пролетариата не проделали «государственного» разви¬
тия своих руководителей и были до крайности раздражены «овеитлой по
уголовному праву. Движение началось с забастовки машиностроителей
в Сэндерленде 1 апреля, затем быстро распространилось на машино¬
строительные округа и достигло высшего развития в нъюкастлъской
стачке, которая окончилась через пять месяцев полной победой рабо¬
чих. Большой союз машиностроительных рабочих отнесся однако весь¬
ма отрицательно к этому массовому движению. Только после четыр¬
надцати недель бастующие рабочие, состоявшие членами этого союза,
получили от него стачечную помощь в размере пяти шиллингов в не¬
делю сверх обычной поддержки, оказываемой безработным1. Это движе¬
ние, быстро распространившееся на значительную часть других профес¬
сий, почти целиком вьгнесла .на своих плечах лига девятичасового ра¬
бочего дня, которая образовалась дтя этой борьбы и нашла весьма уме¬
лого руководителя в лице Джона Бэрнетта.
Гораздо более живое сочувствие эта лига встретила у генерального
совета Интернационала', пославшего своих членов Кона и Эккариуеа в
Данию и Бельгию, чтобы воспрепятствовать вербовке тамошних рабо¬
чих агентам« фабрикантов. Это им и удалось в широких размерах.
При переговорах с Бернеттом Маркс не мог удержаться, чтобы не за¬
метить с горечью, что к несчастью организованные рабочие корпора¬
ции держатся в стороне от Интернационала до тех пор, пока не попа¬
дают в затруднительное положение. Если бы они обратились в Интер¬
национал своевременно, то необходимые меры предосторожности были
бы приняты, когда следовало. Все же, повидимому, Интернационал полу¬
чил в самих массах полную замену того, что он потерял с уходом, вож¬
дей трэд-юнионов. Возникали все новые секции Интернационала, а су¬
ществующие секции приобретали возрастающее число новых членов.
Однако Интернационалу все настойчивее предъявлялось требование,
чтобы Англия имела свой особый федеральный совет.
Маркс пошел наконец на эту уступку, которой так долго проти¬
вился. Так как после падения .коммуны никакой новой резолюции в бли¬
жайшем будущем не предвиделось, то он уже не придавал особенно
большого значении тому, чтобы генеральный совет держал руку непо-
25 ф. Марки, Вард Марк«.	886

следственно на самом сильном революционном рычаге. Но его старьте
сомнения все же оправдались. Основание федерального совета привело
к тому, что следы Интернационала исчезли в Англии скорее, чем в ка¬
кой-либо другой стране.
5.	ОППОЗИЦИЯ БАКУНИНЦЕВ
Бели после падения Парижской коммуны Интернационалу пришлось
бороться с значительными затруднениями уже в Германии, Франции и
Англии, то гораздо больше были эти затруднения в тех странах, где
Интернационал еще совершенно не окреп. Небольшой очаг кризиса, воз¬
никший еще до начала немецко-фраицузской войны в романской Швей¬
царии, распространился на Италию, Испанию, Бельгию и другие страны.
Казалось, будто направление Бакунина берет верх над линией генераль¬
ного совета.
Причиною этого было не расширение агитаторской деятельности
Бакунина и не его интриги, как думал генеральный совет. Бакунин,
правда, уже в первые дни 1871 г. прервал овою работу над переводом
«Капитала», чтобы посвятить себя новой политической деятельности.
Но эта деятельность не имела ничего общего с Интернационалом и про¬
текала так, что сильно поколебала политический авторитет Бакунина.
Дело шло о пресловутой нечаевской истории, которую нельзя так лег¬
ко обойти, «как это пытаются сделать восторженные поклонники
Бакунина, утверждающие, что вина Бакунина заключается только в
его «чрезмерном доверии к Нёчашу — вследствие его чрезмерной до¬
броты».
Нечаев бьгл молодой человек лет двадцати; он родился крепостным,
но затем благодаря расположению к нему некоторых либеральных лю¬
дей получил возможность поступить в учительскую семинарию. Он уча¬
ствовал в тогдашнем студенческом движении, и ему удалось создать
себе известное положение не (Столько благодаря «своему скудному обра¬
зованию или посредственным умственным способностям, сколько /бла¬
годаря своей дикой энергии и безграничной ненависти к царскому де¬
спотизму. Но самым характерным его свойством была свобода от вся¬
ких «моральных соображений в тех случаях, когда речь шла о пользе
для его дела. Лично для себя ему ничего не было нужно, и когда это
требовалось, он ограничивал себя во всем', но его не отпугивал никакой,
даже самый недопустимый образ действия, если ему «представлялось, что
он достигнет им революционных «результатов.
Уже весною 1809 г. Нечаев появился в Женеве в двойном блеске —
бежавшего «из Петропавловской крепости государственного преступ¬
ника и делегата «всемогущего комитета, который якобы тайно подго¬
товляет революцию ©о всей России. И •-то и другое было выдумкой:
такого комитета не существовало, и сам« Нечаев не сидел в Петропав¬
ловской крепости. После ареста нескольких его ближайших друзей он
отправился за« границу, чтобы — по его собственным словам. — ока¬
зать воздействие на старых эмигрантов: по мысли Нечаева «нужно было,
чтобы они «подняли дух русской молодежи своими именами и своими
писаниями. В отношении Бакунина он достиг этой цели в почти иеш-
азе

стижимом размере. Нечаев, этот «молодой дикарь», «маленький тигр»,
мах называл ело, Бакунин, внушал ему уважение как представитель
нового (поколения, которое разрушит старую Россию своей ревосноцион¬
ной энергией. Бакунин столь безусловно верил в существование «ко¬
митета», что дал обязататьство (подчиняться без всяких возражений
его приказаниям, передаваемым ему 'Нечаевым; и он тотчас же согла¬
сился издать шесте с Нечаевым ряд крайне резких революционных
сочинений и переправить их через русскую границу.
Бакунин несомненно разделяет с Нечаевым ответственность за эту
литературу, и нет особого интереса в том, чтобы исследовать, кем на¬
писаны некоторые наихудшие памфлеты — им или Нечаевым. Во ©ся¬
ком случае его авторство не оспаривается отнесите тьно воззвания, ко¬
торое требовало от русских офицеров такого же безусловного повино¬
вения «комитету», к какому он обязал самого себя, а также относи¬
тельно брошюры, идеализировавшей русское разбойничество, и рево¬
люционною катехизиса, в котором чрезмерная склонность «Бакунина
к «страшным/» представлениям и словам- исчерпала себя до конца-. Но
не доказано, что Бакунин принимал когда-либо участие в демагогиче¬
ских приемах Нечаева; напротив, он сам же сделался их жертвой п
тогда только, слишком поздно разглядев «маленького mnpa», - прогнал
его прочь от себя. Генеральный совет Интернационала обвинял Баку¬
нина и Нечаева в том, что они обрекли .на гибель много-невинных лю¬
дей в России, /посылая им письма/, /печатные произведения и телеграммы
в такой форме, которая неизбежно должна была привлечь внимание
русской полиции. Бакунину это обвинение было предъявлено очень
несправедливо,. Действительную суть дела рассказал сам/ Нечаев, когда
его окончательно разоблачили: он бесстыдно признался в своем гнус¬
ном обыкновении компрометировать всех тех, которые не вполне
примыкали к нему; его целью было или /погубить их /или всецело втя¬
нуть в движение. Следуя тому же методу, он заставлял доверившихся
аму людей в /минуту возбуждения подписывать компрометирующие их
заявления или вык/радызал у них интимные письма и потом/ пользо¬
вался этими /письмами для всячеюкх вымогательств.
Бакунин еще не уогвел разгадать этот метод, когда Нечаев осенью
1869 /г. возвратился в Россию. Нечаев захватил с собою письменное
удостоверение от Бакуьуина, в котором тот признавал ею «полномоч¬
ным представителем/» — конечно, не /Интернационала /и даже не Альянса
социалистической демократии, а европейского революционною Альянса,
изобретенного находчивым умом Бакунина как отпрыск Альянса социа¬
листической демократии для русских дел. Этот союз существовал ве¬
роятно только на бумаге, но имя Бакунина оказалось достаточно авто¬
ритетным, чтобы придать некоторый вес агитации Нечаева среди уча¬
щейся молодежи. Главным образом однако Нечаев продолжал основы¬
ваться на обманном «комитете», и когда один из новообращенных /при¬
верженцев его, студент Иванов, стал сомневаться в существовании этой
тайной высшей инстанции, Нечаев путем тайного убийства устранил
с своею /пути этою неудобного скептика. Обнаружение трупа Иванова
привело к многочисленным арестам, но Нечаеву удалось скрыться за
границу.
В начале января 1870 г. он снова появился в Жене/ве и возобновил

свою старую игру. Бакунин с пылким роением доказывал, что убийство
Иванова есть политическое, а не уголовное преступление, и поэтому
Швейцария не имеет права выдать Нечаева русскому правительству.
Сам же Нечаев пока что так ловко скрывался, что 'полиции не удава¬
лось изловить его. Но сн сыграл злую штуку со своим защитником. Он
убедил Бакунина бросить перевод «Капитала» и посвятить все свои
силы революционной пропаганде, сбешав, что он уладит дело с изда¬
телем относительно выплаченного задатка. Бакунин, который Находился
тогда в очень стесненных обстоятельствах, мог понять это обещание
только в том смысле, что Нечаев или его таинственный «комитет» вер¬
нут издателю 300 рублей задатка. Нечаев же изготовил «официальное
постан-соление комитета» на бумаге с изображением названии этого
комитета вместе с топором, -кинжалом и револьверам. Бумага э'га была
послана не самому издателю, а Любавину, который являлся посредником
между издателем и Бакуниным. В письме Любавину запрещалось под
страхом смерти требовать от Бакунина возвращения задатка. Бакунин
узнал обо все-м этом только из оскорбительного письма Любавина. Он
поспешил признать свой долг нозой -распиской и обязался вернуть за¬
даток, как только сможет; тогда же o-н порвал с Нечаевым, узнав к
тому времени и о ряде других его проделок, в том числе о плане на¬
пасть на симплонскую почту с целью ее ограбления.
Непостижимая и непростительная для политического деятеля легко¬
верность, проявившаяся -в этом авантюристоко-м эпизоде его жизни,
имела для Бакунина весьма неприятные последствия. Маркс узнал об
этой истории уже -в июле 1870 г. и притом из вполне надежного источ¬
ника — от Лопатина, который во время своего майского пребывания
в Женеве тщетно убеждал Бакунина, что в России не существует ни¬
какого «комитета», что Нечаев никогда не сидел в Петропавловской
крепости, что Иванова задушили совершенно бесцельно и что он, Ло¬
патин, знает это точнее, чем кто-пшбо. Это еще больше укрепило Мар¬
кса в его неблагоприятном мнении о Бакунине. Русское правительство,
узнав о проделках Нечаева путем многочисленных арестов, произве¬
денных после убийства Иванова, использовало благоприятные обстоя¬
тельства. Чтобы опозорить русских революционеров перед всем миром,
русское правительство в первый раз передало дело на поличное судеб¬
ное разбирательство с присяжными заседателями. В июле 1871 г. в Пе¬
тербурге началось разбирательство так называемого нечаевского про¬
цесса, -по которому было гривлечено более восьмидесяти человек, преи¬
мущественно студентов. Большинство из них были присуждены к дли¬
тельному тюремному заключению и даже к каторжным работам в си¬
бирских рудниках.
Сам Нечаев оставался еще тогда на свободе; он жил попеременно
в Швейцарии, Лондоне, в Париже, где находился во время осадьг и при
коммуне. Только осенью 1872 г. его выдал в Цюрихе один шпик. Ба¬
кунину нельзя поставить в вину то, что он вместе со своими друзьями
издал у Шабелица в Цюрихе брошюру, имевшую целью помешать вы¬
даче Нечаева швейцарским правительством по обвинению в уголовном
убийстве. Нет ничего позорного для Бакунина и в том, что посте выдачи
Нечаева он написал Огарезу (последний также был одурачен Нечаевым
и даже вьщал ему полностью или частью бахметьевский фонд, раопоря*
ш

жение которым перешло к нему после смерти Герцена): «Какой-то
внутренний голос подсказывает мне, что Нечаев, который теперь безна¬
дежно погиб и без сомнения сам об этом знает, снять вызовет всю пер¬
воначальную энергию и стойкость из глубины своего духа, смутного и
погрязшего в ошибках и заблуждениях, но не низкого по существу. Он
погибнет, как герой, и на этот раз не предаст нисого и ничего». Это
ожидание Нечаев оправдал в страшные десять лет каторги и до самой
своей смерти; он пытался но возможности загладить свои прежние
|ре:хи и проявит стальную энергию, которая подчиняла его воле даже
тюремную стражу.
Одновременно с разрывом между Бакуниным и Нечаевым разрази¬
лась немецко-французская война. Она сразу придала мыслям Бакунина
другое направление. Старый революционер рассчитывал теперь на то,
что вступление немецких войск послужит сигналом для социальной ре¬
волюции во Франции, ибо нельзя допустить, что французские рабочие
останутся в бездействии перед лицом аристократического, монархиче¬
ского и милитаристского вторжения: этим они предали бы не только
свое собственное долю«, но и дело социализма. Победа Германии есть
вместе с тем и победа европейской реакции. Бакунин справедливо оспа¬
ривал мнение, что внутренняя революция может ослабить сопротивле¬
ние народа внешнему «врагу, н ссылался при этом именно на француз¬
скую историю; но все же его проекты поднять бонапартистское и реак¬
ционно настроенное крестьянство для совместного революционного вы¬
ступления с городскими рабочими витали в заоблачных пространствах.
Он доказывал, ч*го не следует обращаться к крестьянам с какими-либо
декретами или коммунистическими проектами или организационными
формами — это вызвало бы лишь восстание их протиз городов; ско¬
рее нужно «пробудить в их душе революционное настроение. Все даль¬
нейшее было в таком же фантастическом духе.
После падения империи Гилъсм напечатал в газете «Солзедаритэ»
призыв поспешить на шмощь французской республике с вооружен¬
ными отрядами добровольцев. Это была поистине дурацкая выходка,
в особенности со стороны челове<а, который фанатически проповеды-
вал воздержание Интернационала от всякой политики, и призыв Гилъо-
ма вызвал общий смех. Но не следует с такой же точки зрения рассма¬
тривать попытку Бакунина «провозгласить в Лионе 26 сентября рево¬
люционную коммуну. Бакунина призвали туда революционные элементы.
Им удалось захватить ратушу, упразднить «правительственный и адми¬
нистративный аппарат госу«дарства» и даже провозгласить «революци¬
онную федерацию общин». Но измена генерала Клюзере и трусость не¬
которых других лиц сделали «возможной легкую победу национальной
гвардии над этим движением. Бакунин тщетно призывал к принятию
энергичных мер и требовал в первую очередь ареста представителей
правительства. Он сам был захвачен «в плен, но его освободил отряд
вольных стрелков. Он пробыл еще несколько недель в Марселе в на¬
дежде На возрождение движения, но когда эта надежда не оправдалась,
он в конце октября вернулся в Локарно.
Насмешки над этой неудачной попыткой следовало бы пре¬
доставить реакции. Один противник Бакунина, которого отрицательное
отношение к анархизму не лишило способности к беспристрастному

суждению, очень верно пишет: «К сожалению и в социалистической
прессе раздавались насмешливые голоса, чего однако Бакунин поистине
не заслужил своею попыткой. Само собой разумеется, что люди, не
разделяющие анархических воззрений Бакунина и его приверженцев,
могут и должны критически относиться к ело беспочвенным надеждам-.
Но независимо от этого его тогдашнее выступление было мужественной
попыткой пробудить заснувшую энергию французского пролетариата
и направить ее одновременно против внешнего врага и против капита¬
листического общественного строя. Приблизительно то же самое позд¬
нее пыталась сделать коммуна, которую Маркс, как известно, привет¬
ствовал с горячим сочувствием». Это во всяком случае было более ос¬
новательное и разумное отношение, чем то, которое проявило «Лейп¬
цигское народное государство» к изданной Бакуниным в Лионе про¬
кламации: оно сочло своевременным) запеть по этому поводу старую
песню о том, что даже берлинское бюро печати не выдумало бы ничего
более подходящего для Бисмарка.
Неудача в Лионе привела Бакунина в глубокое уныние. Революция,
которую он уже, казалось, нащупывал собственными руками, вновь ис¬
чезала в необозримой дали, в особенности в виду разгрома Парижской
коммуны, на мгновение опять воскресившей в нем надежду. Его нена¬
висть против революционной пропаганды -в духе Маркса возрастала по
мере того, как он все более усматривал в ней главную причину сан¬
ного, по его мнению, поведения пролетариата. К ToiMy же материаль¬
ное положение Бакунина было чрезвычайно плачевно; его братья пере,-
стали оказывать ему помощь, и в иные дни у него в кармане бьвало
не более пяти сантимов, так что он даже не мог себе разрешить вы
пить чашку чая. Его жена боялась, что он утратит свою энергию и
нравственно разложится; но он в это время решил развить свои взгля¬
ды на судьбы человечества, на философию, (религию, государство и
анархизм в сочинении, которое писал урывками в свободные минуты,
задумав его как свое завещание.
Однако сочинение это осталось незаконченным; беспокойному духу
Бакунина не суждено было долго отдыхать: Утин продолжал в Женеве
свою травлю против него и в августе 1870 г. добился того, что Баку¬
нин и несколько его друзей были исключены из женевской центральной
секции за то, что они принадлежали к секции Альянса социалистиче¬
ской демократии. Затем Уттин пустил лживый слух, что секция Альянса
никогда не была принята генеральным! советом в Интернационал. До¬
кументы, будто бы полученные об этом от Юнга и Эккариуса, — под¬
дельные. Тем- временем Робэн переселился в Лондон и был принят в со¬
став генерального совета, против которого он так горячо боролся в
«Эгалитэ». Этим генеральный совет доказал свою беспристрастность,
так как Робэн продолжал оставаться ярым приверженцем Альянса. Уже
14 марта 1871 г. он внес предложение созвать частную конференцию
Интернационала для разрешения женевского опора. Хотя генеральный
совет считал, что накануне коммуны это предложение нужно откло¬
нить, но 25 июля он постановил подвергнуть женевское дело рассмо¬
трению конференции, созываемой в сентябре. В том же заседании ге¬
неральный совет по требованию Робэна подтвердил подлинность доку¬
800

ментов, в которых Эккариус и Юнг сообщали о принятии женевской
секции бакунинского Альянса в Интернационал.
Едва только это письмо успело дойти до Женевы, как секция Аль¬
янса добровольно /распустила себя 6 августа и немедленно известила
об этом генеральный совет. Эффект должен был получиться весьма вну¬
шительный; после того как секция получила удовлетворение от гене¬
рального совета, который отмежевался от лживых измышлений У тина,
она пожертвовала собою в интересах полного примирения. На самом
деле решающие причины были другие, как это впоследствии открыто
признал Гилъом. К тому времени секция потеряла уже всякое значение
и представляла с осою в глазах эмигрантов коммуны в Женеве лишь
мертвый пережиток личных дрязг. В этих именно эмигрантах Г иль ом
видел пригодные- элементы для того, чтобы начать борьбу против же¬
невского федерального совета на более широкой основе. Поэтому-то
и была упразднена секция Альянса. И действительно несколько недель
спустя обломки ее соединились с коммунарами в новую «секцию рево¬
люционно-социалистической пропаганды и действия»; при этом она
хотя и -заявила, что согласна с общими принципами Интернационала,
но оставила за собой полную свободу действия, которую предоставляли
ей программа и устав Интернационала.
Все это сначала совершенно не касалось Бакунина. Характерно для
его положения якобы полномочного главы союза, что женевская сек¬
ция не сочла даже нужным запросить его в Локарно, прежде чем' за¬
явить о своем упразднении. Бакунин протестовал против этого, но не
из-за оскорбленного самолюбия, а потому что при создавшихся обстоя¬
тельствах видел в упразднении секции трусливый удар из-за угла. «Не
будем совершать трусливых поступков под предлогом спасения единства
в Интернационале». Вместе с тем он взялся за подробное изложение
женевских смут, чтобы выяснить принципы, из-за' которых, по его мне¬
нию, поднялся опор; тем самым он хотел дать руководящее указание
своим приверженцам! на лондонской конференции.
Сохранились значительные отрывки этой работы; она сильно отли¬
чалась— в лучшую сторону — от русских брошюр, которые Бакунин
за год до того изготовлял вместе с Нечаевым. Эти отрывки написаны
спокойно и дельно, и лишь местами в них встречаются резкие выраже¬
ния; и как ни относиться к особым взглядам Бакунина, он во всяком
случае убедительно доказывает, что происхождение женевских смут
коренилось глубже, чем в зыбком песке личных распрей; а если послед¬
ние также сыграли некоторую роль, то значительная часть вины за это
падает на У тина и его сотоварищей.
Бакунин ни на минуту не отрицал глубокого различия взглядов, ко¬
торое отделяло его от Маркса и от «государственного коммунизма»
последнего,, и обошелся об сеопм противником далеко не кротко.
Но все же он не выставлял его негодным человеком, который пресле¬
дует только свои собственные вредные цеди. Указывая, что Интерна¬
ционал возник в лоне масс и был организован умными и преданными
народному делу людьми, он прибавил: «Мы пользуемся этим случаем«,
чтобы выразить преклонение перед знаменитыми вождями немецкой
маммуаиогичеокой партии и прежде всего перед	Марксом	и
Энгельсом, а также перед гражданином Ф. Беккером, нашим бывшим
361

другом и теперешним непримиримым противником. Они были подлин¬
ными созидателями Интернационала, поскольку вообще отдельным ли¬
цам дано что-либо созидать. Мы тем охотнее выражаем сьое уважение
к дам, что скоро будем вынуждены бороться против них. Наше ува¬
жение к ним — чистое и глубокое, но оно не доходит до идолопоклон¬
ства и никогда не «побудит нас стать их рабдми. Признавая их огром¬
ные заслуги перед Интернационалам в прошлом и в настоящем, мы
все же бурам не на живот, а на шорть бороться с их ложными автори¬
тарными теориями, с их диктаторскими замашками и манерой вести
подпольные интриги, с их гнусными происками, жалкими личными
дрязгами, грязными оскорблениями и подлой клеветой, которыми ха¬
рактеризуется почти повсюду политическая борьба1 немцев и кю'горые
к несчастью они протаскивали и в Интернационал». Конечно, эти слова
были достаточно грубы, но все же Бакунин не заходил так далеко,
чтобы отрицать бессмертные заслуги Маркса как основателя и руково¬
дителя Интернационала.
Но и эта работа Бакунина' осталась незаконченной. Он еще ттисал
ее, когда Мац цини в еженедельнике, издаваемом им в Лугано, выступил
с резкими нападками на коммуну и на Интернационал. Бакунин немед¬
ленно напечатал свой «Ответ интернационалиста», обращенный к Мац-
ЦИ.НЧ за которыми последовалн и другие памфлеты в том же духе, ко¬
гда Маццини и его приверженцы вступили в полемику с ним. После
всех преследовавших его неудач Бакунин достиг на этот раз полного
успеха: влияние Интернационала., влачившего до того .в Италии лишь
жалкое существование, стало сразу быстро распространяться там.
Этим Бакунин был, конечно, обязан не своим интригам, а тем
горячим и убедительным словам, которыми он умел вызвать револю¬
ционное настроение среди итальянской молодежи увлекавшейся Па¬
рижской коммуной.
В Италии крупная промышленность была еще очень слабо развита.
В пробуждающемся пролетариате лишь медленно развивалось классо¬
вое сознание, и у него не было никаких предоставленных ему законо¬
дательством орудий для защиты и для сопротивления. В буржуазных
же классах полувековая борьба за национальное единство создала и
шатала революционную трацзицию. Борьба за единство проходила в бес¬
численных восстаниях и заговорах, пока наконец эта цель не была до¬
стигнута, но в таком- виде, что не могла не принести горькое разоча¬
рование всем революционным элементам: под охраной сначала фран¬
цузского, а затем германского оружия самое (реакционное государство
Аппенинского полуострова создало итальянскую монархию. Геройская
борьба Парижской коммуны вывела революционную -итальянскую мо¬
лодежь из этого состояния апатии. И если Маццини на краю могилы не¬
приязненно отвернулся от 'нового света-, раздражавшего его старую не¬
нависть к социализму, то тем искреннее прославлял «восходящее солн¬
це» Интернационала Гарибальди, который был в несравненно большей
степени национальным героем- ИУалии.
Бакунин превосходно понимал, из каких слоев народа выходили
его приверженцы. «То, чего до сих пер недоставало Италии-, — писал
он в апреле 1872 г., — бьгли не инстинкты, а именно организация и
идеи. И то и другое теперь развивается в такой степени, что Италия

вместе с Испанией являются в настоящее время, быть может, самыми
революционными странами. В Италии существует то, чего нет ш других
странах: пламенная, энергичная молодежь, лишенная всякого положе¬
ния, всякой карьеры, всякого выхода и которая, несмотря на свое бур¬
жуазное происхождение, не исчерпала себя в нравственном и интеллек¬
туальном отношении, как буржуазная молодежь других стран. Теперь
она с головой погрузилась в революционный социализм, приняв целиком
нашу программу, программу Альянса». Эти строки были адресованы
одному испанскому единомышленнику Бакунина1, чтобы воодушевить
его. Свои успехи в (Испании, где он действовал даже не лично, а лишь
через нескольких друзей, Бакунин ставил выше, чем свои успехи в Ита¬
лии. И это было выражением вовсе не праздных иллюзий, а скорее трез¬
вой оценки фактического положения. Испания в отношении (промыш¬
ленного развития была еще очень отсталой страной. Даже там., где
имелся современный пролетариат, он бьгл скован по рукам и ногам, ли¬
шен всяких прав, и единственным средством самообороны в его нужде
осталось .вооруженное восстание. Барселона, крупнейший испанский
фабричный город, насчитывал в своей истории больше битв на барри¬
кадах, чем (какой-либо другой город в мире. К этому присоединялись
многолетние гражданские войны, которые раздирали страну, и огром¬
ное разочарование всех революционных элементов: изгнав осенью
1868 г. бурбонскую династию, они подпали под власть — правда, очень
шаткую — чужого' короля. И в Испании таким- образом огненные искры
от пожара в революционном Париже упали на легко воспламеняющийся
материал.
Иначе, чем в Италии и Испании, обстояли дела в Бельгии, поскольку
там уже существовало массовое пролетарское движение. Но оно огра¬
ничивалось почти исключительно валлонской частью страны.. Остов его
составляли чрезвычайно революционно настроенные горнорабочие Бо-
ринажа. Их стремление достигнуть улучшения своего классового поло¬
жения законными путями бьгло задушено в корне теми кровавыми ба¬
нями, в которых там( из года в год топили (все стачечное движение. Их
руководителями однако были прудонисты, и уже поэтому они склоня¬
лись к воззрениям Бакунина».
Если проследить бакунинскую оппозицию, как она,развивалась вну¬
три Интернационала после (падения Парижской коммуны, то придется
установить, что у Бакунина она взяла только имя и то потому, ч‘го на¬
деялась найти в ело взглядах разрешение тех социальных противоречий
и того напряженного состояния, из которых эта оппозиции фактически
проистекала.
6.	ВТОРАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ В ЛОНДОНЕ
Конференция, которую генеральный совет (постановил собрать в сен¬
тябре в Лондоне, должна была заменить собою очередной годовой кон¬
гресс.
В 1869 г. в Баэеле было постановлено созвать ближайший конгресс
в Париже. Но травля французских секций, устроенная достойным Оливье
в ознаменование плебисцита, побудила генеральный совет в июле 1870 г.

в силу .предоставленных ему полномочий переменить место конгресса
и созва'ть его в Майнце. Одновременно с этим генеральный совет внес
предложение шциюнашьным федеральным советам о перенесении места
его .пребывания из Лондона в другую страну, что однако было едино¬
гласно отклонено.. Но начало войны помешало собраться и Майнцскому
конгрессу, и генеральный совет получил полномочие от федеральных
советов определить время ближайшего конгресса в зависимости от об¬
стоятельств.
События развивались однако не так, чтобы казалось желатель¬
ным созвать конгресс уже осенью 1871 г. Можно, было ожидать,
что гнет, под которым члены Интернационала жили в отдельных стра¬
нах, помешает им послать своих представителей на конгресс в доспа'-
точном числе, а те немногие члены Интернационала, которые все-таки
явятся, тем более подвергнутся мести со стороны их правительств. Уве¬
личивать же количество своих жертв Интернационал не имел никаких
оснований, так как и без того забота о мучениках Парижской ком¬
муны требовала от него крайнего напряжения сил и средств.
Поэтому генеральный совет решил созвать вместо открытого кон¬
гресса сначала закрытую конференцию в Лондоне, как в 1865 г. Скуд¬
ное число 'представителей, явившихся на эту конференцию, подтвер¬
дило его опасения. Конференция, заседавшая с 17 до 23 сентября, со¬
стояла всего из двадцати трех делегатов: шестерых бельгийцев, двух
швейцарцев, одного иопанца и тринадцати членов генерального совета,
из которых шесть имели только совещательный голос.
Некоторые из обстоятельных и многочисленных .постановлений этой
конференции, как например /постановления, касавшиеся общей стати¬
стики рабочего класса, международных взаимоотношений при^фессию.-
налъных союзов и положения сельскохозяйственного, пролетариата,
имели при Тогдашних обстоятельствах лишь академическое значение.
Самым важным было вооружить Интернационал против бешеного
натиска со стороны внешних врагов и укрепить его против изнутри
разъедающих его элементов. Обе эти задачи по существу своему сов¬
падали.
Важнейшее по,становление конференции относилось к политичес¬
кой деятельности1 Интернационала. Это постановление сначала ссыла¬
лось на учредительное воззвание, «а устав, на постановления Лозан¬
нского конгресса и другие публичные декларации союза, где говорилось,
что политическое освобождение рабочего класса неразрывно связано
с его социальным освобождением. Затем1 оно указывало, что Интерна¬
ционалу противостоит безудержная реакция, которая бессовестно пода¬
вляет освободительные стремления рабочего класса и пытается грубой
силой увековечить и классовые различия и покоящееся на них господ¬
ство имущих классов. (Далее постановление разъясняло, что оказывать
противодействие общему насилию имущих классов рабочий класс мо¬
жет только как класс в целом, если он создает свою особую политиче¬
скую партию в противовес ко воем /прежним /партиям имущих классов.
Консттуиродаше особой .рабочей партии как партии политической
преада^ляет собой меобходим/ое усладие торжества социальной
революции и достижения ее конечной цели — унич!\зжеШя клас¬
сов. Наконец объединение разрозненных сил, яо некоторой сте-
861

пени достигнутое уже рабочим классом благодаря его эконо¬
мической мощи, должно быть использовано также и в качестве рычага
для борьбы рабочих против политической власти их эксплоататоров.
По всем этим соображениям конференция напоминала всем членам Ин¬
тернационала, что в таком состоянии борьбы, в котором находится
рабочий класс, его экономическое движение неразрывно связано с его
политической деятельностью. В организационном отношении конфе¬
ренция просила генеральный совет ограничить пополнение своего со¬
става новымй членами, а также избирать их не всегда исключительно
из одной и той же национальности. Название генерального совета ос¬
тается только за ним одним; федеральные советы отдельных стран
должны называться по имени страны, а местные секции — -по имени
местностей; все сектантские наименования, как позитивисты, мутуа-
листы, коллективисты, коммунисты и т. п., конференция отменила. Под¬
тверждалось также, что каждый член Интернационала и дальше вносит
ежегодно пенс в пользу генерального совета.
По отношению к Франции конференция рекомендовала усиление
агитации на фабриках и распространение печатных произведений; для
Англии — образование собственного федерального совета, который
будет утверждаться генеральным советом1, после того как его признают
организации на местах и трэд-юнионы. Далее конференция заявляла,
что германские рабочие во время немецко-французской войны выпол¬
нили свой долг. Но, с другой стороны, она сняла с себя всякую ответ¬
ственность за так называемый заговор Нечаева и поручила Утину напе¬
чатать в женевской «Эгалитэ» сжатый отчет о процессе Нечаева на
основании русских источников, представив его однако до напечатания
генеральному совету.
Вопрос оI бакунинском Альянсе признан бы»л исчерпанным, после
того как его женевская секция добровольно распустила себя и после
запрещения сектантских и другого рода наименований, указывающих
на особые задачи, отличные от общих целей Интернационала, По отно¬
шению к юрским секциям1 конференция одобрила постановление гене¬
рального совета от 29 'июня 1870 г., признававшее женевский федераль¬
ный совет единственно полномочным советом романской Швейцарии.
Но шесте с тем она призывала к единению и солидарности, которыми
должны быть проникнуты .рабочие, в особенности в виду преследований,
испытываемых Интернационалом. Поэтому конференция рекомендовала
мужественным рабочим юроких секций снова гримкнуть к женевскому
федеральному совету. Вместе с тем конференция постановила, что, если
это окажется невозможным., то выделившиеся секции будут называться
юрской федерацией. Затем конференция заявила, что генеральному со¬
вету вменяется в долг отречение от всех мнимых органов Интернацио¬
нала, как «Проарэ» («iProg^s») и «Солвдаритэ» («Solklarit6») в Юре,
обсуждавших перед буржуазной «публикой внутренние вопросы
Интернационала.
Наконец конференция предоставила генеральному совету определить
по его усмотрению время и место ближайшего конгресса или могущей
заменить его конференции.
В обшем и целом нельзя оспаривать деловитости всех постанов¬
лений конференции; выход из положения, предоставленный ею юрским

секциям: называть себя юрской федерацией, обсуждался уже ими
самими. Только установлению то делу Нечаева заключали в себе не¬
которое личное заострение, не оправдываемое деловой точкой зрения.
Если разоблачения то нечаевскому процессу были использованы бур¬
жуазной прессой для наладок на Интернационал, то это было клеве¬
той цроде тех, которые ежедневно обрушивались десятками на голову
Интернационала. Он обыкновенно не считал себя обязанные выступать
с опровержениями, а црезригпелы-ю отшвыривал ногой приставшую к
нему грязь. Если все же на этот раз делалось исключение нз общего
правила, то не следовало /поручать расследование дела злобствующему
интригану, от которого можно было ожидать такой же добросовестно¬
сти по отношению к Бакунину, как от буржуазной трессы.
Овоей работе Утин предпослал достойный его сенсационный вымысел
о покушении на убийство. В Цюрихе, где он предполагал выполнить
эту работу и где, по его словам», у него не было других врагов, кроме
нескольких славян из Альянса под начальством Бакунина, ода него будто
бы напали /в один (Прекрасный день в пустынном месте около канала во¬
семь человек, говоривших ода» славянском наречии; они ранили 'его, по¬
валили на землю и несомненно убили бы и бросили! бы его труп в ка¬
нал, если бы случайно не проходили мимо четыре немецких студента;
они-то спасли его драгоценную жизнь для будущих услуг царю.
За этим одним исключением постановления конференции создавали
без сомнении удобную почву для взаимного понимания, в особенности в
такое время, когда рабочее движение было оо всех сторон окружено
врагами. Но уже 20 октября к генеральному совету обратилась с
просьбой о принятии ее в Интернационал Секция (революционно-социа¬
листической пропаганды и действия, образовавшаяся в Женеве из
обломков бакунинского Альянса и нескольких беглецов коммуны. Гене¬
ральный совет с согласия женевского федерального совета ответил ей
отказом. Тогда в «Социальной »революции», сменившей в бозе почив¬
шую газету «Солщдаргггэ», открыли ураганный огонь по «немец¬
кому комитету», руководимому «бисмарковским умом», како¬
вым являлся, по мнению этой бравой газеты, генеральный совет
Интернациошла. Этот замечательный пароль нашел вскоре ши¬
рокий отклик. Маркс писал по этому поводу одному своему амери¬
канскому другу: «Эти слова имеют в виду тот непростительный факт,
что я по происхождению немец и действительно оказываю решающее
духовное влияние на генеральный совет. Заметьте, что немецкий эле¬
мент в генеральном совете численно на две трети слабее, чем англий¬
ский, и настолько же слабее, чем французский. Таким образом' грех
заключается в том, что немецкий элемент в теоретическом отношении
господствует (!) над английским и французским и что это господство,
т. е. немецкая наука, »признается ими полезным» in даже необходимым».
Но главное нападение бьгло произведено юрскими секциями на кон¬
грессе, который они собрали 2 ноября в Оонвилье. Там было представ¬
лено, правда, всего 9 из 22 секций шестнадцатью делегатами, и боль¬
шинство этого меньшинства составляли больные скоротечной чахоткой.
Но тем» более широковещательны были их речи. Их глубоко оскорбило
то, что лондонская конференция навязала им- название, которое оми
396

Сами намеревались принять; но они все-таки постановили подчиниться
и назваться юрской федерацией. В отместку за «обиду» они объявили-
романскую федерацию распущенной, что не имело ровным счетом ни¬
какого значения. Но главный подвиг конгресса заключатся а составле¬
нии и рассылке всем федерациям Интернационала циркуляра, где были
выражены прюггест против лондонской конференции как незаконной и
апелляция к общему конгрессу, который необходимо созвать в самый
краткий срок.
Это послание, составленное Гильомом, исходило из того, что Ин¬
тернационал находится на раковом наклонном пути. Он бьгл основан
как «величайший протест против всякого авторитета»; устав его обес¬
печивал каждой секции или каждой группе секций самостоятельность,
а генеральный совет был конструирован как пополнительная группа, на¬
деленная весьма ограниченными полномочиями. Постепенно однако
вошло в привычку относиться к нему со слепым доверием, которое в
Базеле дошло даже до добровольной отставки самого конгресса и пре¬
доставления генеральному совету орава принимать, отвергать и распу¬
скать отдельные секции до решения ближайшего конгресса. Следует
заметить между прочим, что это постановление Базельского конгрес¬
са было принято при активной поддержке Бакунина и с согласия
Г ильома.
Вследствие этого генеральный совет, состоявший в течение пяти
лет из одних и тех же людей и заседавший в том же месте, стал счи¬
тать себя «законным главой» Интернационала. Он сделался в собствен¬
ных глазах чем-то вр» ie правительства, и потому члены его рассма¬
тривали свои специфические воззрения как официальную теорию, ко¬
торая одна только имеет -право на существование в Интернационале.
Отклоняющиеся от нее взгляды, возникавшие в других группах, пред¬
ставлялись члешум генерального совета просто ересью. Таким/ образом
постепенно. создалась некая ортодоксальность, центром которой явля¬
ется Лондон, а представителями — члены генерального совета. По мне¬
нию Гильосча, не надо осуждать их стремления, так как они соответ¬
ствовали воззрениям! их особой школы, но следует самым решительным
образом бороться против носителей этих взглядов, ибо полновластие
неизбежно действует развращающим' образом. Совершенно невозмож¬
но, чтобы человек, приобретающий такую власть над себе подобными,
мог оставаться нравственным человекам.
Затем в циркуляре говорилось, что лондонская конференция продол¬
жила работу Базельского конгресса и вынесла' постановления, которые
превращали Интернационал из свободного союза самостоятельных сек¬
ций в одну авторитарную и иерархическую организацию, находящуюся
в руках генерального совета. Чтобы увенчать это здание, конференция
постановила, что генеральному совету надлежит также определять
место и время ближайшего конгресса или конференции, заменяющей
его. Это дает генеральному совету возможность заменять по своему
произволу большие публичные собрания Интернационала тайными кон¬
ференциями. Необходимо поэтому ограничить генеральный совет его
первоначальным назначением, сохранив за ним роль простого бюро, ве¬
дущего переписку и статистику, и осуществить единство, которого же¬
лали достичь посредством диктатуры и централизации, путем свобод-
807

наго союза самостоятельных групп. В этом Интернационал должен слу¬
жить прообразом будущего общества.
Неамотря на такое клеветническое сгущение красок, а может быть,
именно вследствие этого, циркуляр юрских секций не достиг своей
цели: его требование скорейшего созыва конгресса не встретило со¬
чувствия даже в Белыми, Италии и Испании. В Испании за резкими на¬
падками «а генеральный оове*т усматривали соревнование между Баку¬
ниным и Марксом»; Италия так же мало желала подчиняться командо¬
ванию из Юры, как и из Лондона. И тать к о в Бельгии высказались за
такое изменение устава, которое еде тага бы Интернационал союзом
вполне независимых федераций с генеральным советом как «центром
для корреспонденции и справок». Но с тем ббльшим» сочувствием »встре¬
чен был циркуляр из Сонвилье европейской буржуазной прессой; она
накинулась на него как на редкостный лакомый »кусочек. Вся та ложь,
которую »распространяли о «жуткой» власти генерального совета »после
падения Парижской коммуны, подтверждалась документам, вышедшим
ив лона самого Интернационала». Юрский бюллетень, сменивший «Со¬
циальную »революцию», быстро скончавшуюся тем временем, получил
во /воякам случае сомнительное удовлетворение в возможности »при¬
вести на своих столбцах восторженные отзывы буржуазных газет.
Шум, вызванный циркуляром» из Сонвилье, побудил генеральный со¬
вет ответить на него также циркулярно под заглавием «Мнимый
раскол в Интернационале».
7.	ИСТОЧНИК РАСКОЛА В ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
Поскольку циркуляр этот опровергал возведенные на генеральный
совет из Сонвилье и других мест обвинения в превышении полномочий
и даже »подделке уста<ва, в фанатической нетерпимости и т. д. в том же
роде, полемика его была победоносна, и остается только пожалеть,
что она растрачивалась большей частью для возражений на такие со¬
вершенно необоснованные упреки». В самом» /деле, в настоящее время
приходится сделать усилие над собой, чтобы ,воббще заняться этими
пустяками. Так, из осторожности перед бонапарпповгкой полицией /па¬
рижские члены при учреждении Интернационала из одной фразы уста¬
ва, в которой говорилось, что экономическому освобождению рабо¬
чего класса политическое движение должно быть подчинено «как сред¬
ство», выпустили при французском переводе последние два слова. Дело
обстояло совершенно просто и ясно, но генеральному совету стали на¬
зойливо и лживо имен я) г ь в вину, что слова» «как спедот-во» он внес
в устав уже впоследствии, совершая при этом подделку. Или, проди¬
раясь к заявлению лондонской конференции, что германские рабочие
выполнили во время войны свой долг, генеральный совет »пытались об¬
личить в «ш-нгерм/аниаме», который будто бы царит в его среде.
Циркуляр основательно »разделался с этими пустяками. Если при¬
нять во внимание, что целью »их было подкопаться под централизацию
колеблющегося в своих основах союза, которая одна только и могла
еще спасти сокхв против натиска реакционных сил, то становится по¬
нятной »горечь заключительной фразы, содержащей прямое обвинение в
том, что Альянс работает на руку международной »полиции. «Он про¬

возглашает анархию в пролетарских рядах «сак верное средство раз¬
бить мощную концентрацию всех сил реакции — политических и со¬
циальных,—находящихся в руках эксплоататоров. Под этим предло¬
гом он требует от Интернационала в тот момент, когда старый мир
грозит ему уничтожением, чтобы его организация уступила место анар¬
хии». Чем более грозно теснили Интернационал извне, тем более лег¬
комысленными казались нападки на него изнутри в особенности еще
потому, что эти нападки отличались неопределенностью.
Яркий свет, проливаемый на эту сторону дела, затемнял однако по¬
нимание генерального совета в другом направлении: уже само заглавие
показывает, что генеральный совет говорил только о «мнимом» ра¬
сколе .в рядах Интернационала. Он сводил .весь спор, .как это сделал
уже Маркс в своем конфиденциальном сообщении, к проискам «не¬
скольких интриганов» и в особенности Бакунина. Он вновь повторял
старые обвинения против Бакунина в «уравнении классов», по поводу
Базельского конгресса и т. п., обвинял его в том, что он вместе с Не¬
чаевым выдал русской полиции невинных людей, и посвящал особый от¬
дел тому факту, что два приверженца Бакунина оказались агентами
бонапартоэокой полиции. Этот факт был безусловно очень неприятен
Бакунину, но не мог задевать его честь — подобно тому как не была
задета и честь генерального совета, когда несколько месяцев спустя
то же самое обнаружилось относительно двух его приверженцев. И если
циркуляр обвинял «молодого Гильома» в том, что он пытался выставить
«фабричных рабочих» Женевы какими-то ненавистными «буржуями»,
то он совершенно упускал из виду, что в Женеве разумеют под «фаб¬
рикой» слой хорошо оплачиваемых рабочих, изготоа!яющих предметы
роскоши и заключивших более или менее сомнительные избиратель¬
ные компромиссы с буржуазными партиями.
Но самой слабой стороной циркуляра была его защита от упрека
в «ортодоксальности», который был брошен генеральному совету. Он
ссылался на то, что лондонская конференция прямо запретила всем
секциям принимать какие-либо сектантские названия. Эта мера оправ¬
дала себя, так как Интернационал состоял из довольно пестрого кон¬
гломерата профессиональных союзов, товариществ, просветительных и
пропагандистских ассоциаций. Но толкование, которое генеральный
совет придал этому постановлению в своем циркуляре, было в высшей
степени спорное.
В циркуляре сказано было дословно следующее: «Первый период
борьбы пролетариата против буржуазии характеризуется сектантским
движением. Это вполне законно для такого времени, когда пролетариат
еще недостаточно ,развит,- чтобы выступить как класс. Отдельные мыс¬
лители начинают 'критиковать социальные противоречия и хотят
устранить их при помощи фантастических планов, рабочим же предо¬
ставляется лишь задача принять, распространять ,и осуществлять их.
В самом характере сект, образующихся вокруг таких пророков, зало¬
жено стремление замыкаться в себе и чуждаться всякой подлинной де¬
ятельности, политики, стачек, профессионального движения, словом, —
всякого массового движения. Маоса пролетариата остается равнодуш¬
ной или даже от-ноаЛся враждебно к их пропаганде. Парижские и лион¬
ские рабочие так же мало признавали сенсимонистов, фурьеристов,
т

икаристо», как английские чартисты и трэд-юнионисты оуэн/истое. В
начале движения секты являются -рычагом ею, но затем они превра¬
щаются в его тмеху, как только движение перерастает их. Тогда они
становятся реакционными. Обо всем этом свидетельствует.судьба сект
во Франции и в Англии, а в недавнее время судьба лассальянцев в Гер¬
мании: они в течение ряда лет тормозили организацию пролетариата
и сделались наконец простым орудием полиции». В другом месте цирку¬
ляра лассальянцы названы «бисмарковскими социалистами», которые
вне своего полицейскою органа, «Нового социал-демократа», играли
роль белых блуз прусско-германской империи.
^ Нигде нет определенных указаний на то, что автором этою цир¬
куляра был Маркс. Судя по содержанию и стилю послания, в составле¬
нии его можно предположить более или менее близкое участие Энгель¬
са. Но анализ сектантства исходил во всяком случае от Маркса. Та же
мысль встречается в его переписке с друзьями, относящейся к тому
же времени, а в первый раз он развивал ее в сшей полемической книге
о Прудоне. Сама по себе эта' мысль правильно характеризует истори¬
ческое значение социалистического сектантства; но Маркс впадал в
ошибку, ставя бакунистов и особенно лассальянцев на одну доску с
прудонистами и оуэнистами.
Как ни презрительно мы будем относиться к анархизму, считая его
всюду, где он 'Проявляется, просто болезнью рабочего движения, но все
же нельзя, в особенности теперь, после полувекового опыта, думать,
что болезнь эта привита извне. Дело обстоит совсем не так: склонность
к ней прирождена рабочему классу и развивается при благоприятных,
или, скорее, неблагоприятных условиях. Трудно понять, как можно было
заблуждаться на этот счет даже в 1872 г. И менее всего Бакунин был
человеком- с готовым шаблоном или готовой системой, которую рабо¬
чим оставалось просто принять и осуществить. Маркс ведь /неусганно
повторял, что Бакунин в теоретическом) отношении — нуль и чувству¬
ет себя дома только в области интриг, что его программа — это ото¬
всюду понахватанная, поверхностная мешанина.
Решающей чертой основателей сект является их враждебное отно¬
шение ко всякому пролетарскому массовому движению — враждебное в
том смысле, что они ничего знать не хотят о таком движении, а с дру¬
гой стороны, такое движение ничего не хочет знать о них. Если бы
даже -Бакунин действительно хотел завладеть Интернационалом лишь
для своих целей, то он доказал бы этим только, что он как револю¬
ционер ставил ставку на массы. Несмотря на всю ожесточенность своей
борьбы с Марксом, Бакунин почтй до конца считал бессмертной заслу¬
гой Маркса то, что он организацией Интернационала создал широкий
простор для массового пролетарского движения. Бакунина отделяло от
Маркса различие ibo взглядах на тактику, которой должно следовать
это массовое движение, чтобы достичь своёй цели; но как ни заблуж¬
дался в этом вопросе Бакунин, все же его взгляды не имели ничего об¬
щего с игрой «в сеютанство.1
Еще в большей степени это относится к лассальянцам. Правда, в
1872 г. они -не стояли на вершине социалистического принципа, но все
1 См. вступительную статью. Л. Л.
400

же они превосходили своим теоретическим -пониманием и организатор-
окой силой все другие современные им -рабочие партии в Европе, даже
фракцию эйзенахцев, плавной духовной пищей которых оставались по-
прежнему агитационные сочинения Лассаля. Лассаль развил свою аги¬
тацию на широкой почве пролетарской классовой борьбы, закрыв этим
наглухо двери перед всяким сектанствам. Его 'преемник Швейцер
был настолько проникнут мыслью о нераздельности поличической' и
социальной борьбы, что заслужил от Либкнехта угцрек в «/парламентар¬
ии ч а нш». Если же в вопросе о, орофесс иона льнам движении Швейцер
на горе себе пренебрег предостережениями Маркса, то он уже за под
до того вышел из движения, а лассальянцы -понемногу устраняли и эту
ошибку, как показали победоносные стачки строительных рабочих в
Берлине. Они преодолели краткий застой агитации во -время войны, и
рабочие массы все более и более устремлялись к ним.
Можно, было бы не уделять особого внимания выпадам! против лас¬
сальянцев, поскольку Маркс воооще -питал непреодолимое отвращение
к Лассалю и ко всему, что было связано с его именем.. Но в той связи,
в которой эти выпады нашли себе место в циркуляре генерального со¬
вета, они получили/особое значение. Они проливали яркий овет на под¬
линный источник раскола в Интернационале, на неразрешимое'Проти¬
воречие, в которое впал этот великий союз вследствие разгрома Па¬
рижской коммуны. С этого момента против Интернационала ополчился
весь реакционный /мир, и от такого натиска Интернационал мог защи¬
щаться то/лыко тесной спаянностью всех своих разрозненных сил. Но
падение /коммуны показало также необходимость политической борьбы,
колорая в свою очередь была /невозможна без значительного ослабле¬
ния «интернациональной связи, так как ее можно было вести только в
национальных границах \
Требование воздерживаться от политики, как бы преувеличенно оно
ни было, в своей основе вытекало из здорового недоверия и отвраще¬
ния к 'разлагающему влиянию буржуазного парламентаризма, из отно¬
шения недоверия, которое наиболее ярко выразил еще Либкнехт в сво¬
ей известной речи 1869 г. Точно так же и недовольство диктатурой ге¬
нерального оозета, обнаружившееся почти во всех странах после пале¬
ния Парижской коммуны, проистекало про! всей своей -преувеличенно¬
сти из того более или менее ясного сознания, что каждая национальная
рабочая партия прежде всего связана условиями существования с той
нацией, часть которой она- составляет; что она так же не может отре¬
шаться от этих условий, как чешве-к не может убежать от своей тени;
другими словам/и, что она не может управляться из-за границы. И хотя
Маркс уже -в уставе Интернационала констатировал нераздельность по¬
литической и социальной борьбы^ /вое же практически он повсюду исхо>-
дил из социальных требований, общих для рабочих всех стран с капи¬
талистическим способа^ производства. Политических же требований он
касался, лишь поскольку они вытекали из таких социальных требова¬
ний, как например требование сокращения рабочего дня в законодан
1 В е эти рассуждения Меринга, содержащие» в пяти последних абяапах,
приставляют собой такое нагромождение ошибок, кто их пришлось под-обно
раз-брать во вступительной статье. См. там об отношении Маркса и Лассалю
в Бакунину и др. места — Л. В.
2*	■>. И«ЭЯ9. !£•*«•	WS

тельном порядке. Политические вопросы в особенном и прямом смысле
слова, т. е. вопросы, которые касались государственной конституции у
складывались различно в каждой стране, Маркс откладывал до того
времени, когда Интернационал воспитает рабочий класс и даст ему
ббльшую ясность понимания. »Недаром он тяжко упрекал Лассаля за то,
что .последний ограничил свою агитацию меркой одной страны.
Высказывалось предположение, что Маркс еще долго продолжал
бы откладывать обсуждение чисто политических вопросов, касающихся
отдельных стран, если бы эти ©опросы не были навязаны ему паде¬
нием /Парижской коммуны и агитацией Бакунина. Это вполне возможно
и даже вероятно. Но Маркс по своему обыкновению принял борьбу та¬
кой, какой она была ему навязана. Он только упустил нз виду, что за¬
дача, стоявшая перед ним, не могла быть разрешена при тогдашней
конституции Интернационала и что, в то время как Интернационал все
теснее сплачивался для борьбы с внешними врагами, он начал распа¬
даться изнутри. Если вождь генерального совета Интернационала мог
впасть в такую ошибку, что назвал самую развитую в его же смысле
рабочую партию, к тому же партию на его родине, продажным поли¬
цейским отрядом, то это неоспоримо свидетельствовала, что историче¬
ский час Интернационала »пробил \
Но это было не единственное доказательство. Повсюду, где возни¬
кали национальные рабочие партии, Интернационал распался. Какими
резкими упреками осыпал когда-то Либкнехт Швейцера но поводу его
будто бы равнодушного отношения к Интернационалу! Теперь же, кот-
да Либкнехт сам стоял во главе эйзенахокой фракции, ему пришлось
выслушивать такие же упреки от Энгельса, и в ответ на это он по при¬
меру Швейцера ссылался на германские законы о союзах: «.Мне в голо¬
ву не приходит рисковать теперь из-за этого существованием -нашей
собственной организации». Если бы -несчастный Швейцер позволил себе
произнести такую дерзкую фразу, — чего он никогда не делал, — то
еще сильнее обрушились бы на этого «портняжного короля», которому
непременно нужна была «собственная партия». Основам ае эйзенахской
фракции нанесло первый удар женевской «секции немецкого языка» с
последним -же ударом для этой старейшей и сильнейшей организации
Интернационала на континенте было основание швейцарской рабочей
партии в 1871 г. Уже в »конце этого года Беккеру пришлось приоста¬
новить издание своего «Вестника».
Всего этого Маркс и Энгельс в 1872 г. еще не понимали. Но они
шли против себя, утверждая, что Интернационал погиб вследствие про¬
исков отдельного демагога, в то время »как он, Интернационал, мог сойти
с (исторической сцены с полной честью, выполнив великую задачу, ко¬
торая затем переросла его.8 »Нельзя не согласиться с теперешними
анархистами, считающими совершенно немарксистским взгляд, будто
такая пролетарская организация, как Интернационал, могли быть раз¬
рушена одним необычайно злокозненным человекам, «в высшей сте¬
пени опасным интриганам». Анархисты в этом отношении более правы,
* Меринг н з~есь жестоко ошибается. См. вступительную стттыо, главу о
Лассяле. — А. В.
а Утверждение Меринга совершенно не соответствует ваглмду Маркса к
Рнгадьса ка причины гибели Иатернацмоняла. — А. В.
40*

чем те богобоязненные душ-и, которых бросает в дрожь малейшее со¬
мнение в верности положения, что Маркс и Энгельс не могли никогда
ни* в ч&м ошибаться. Если бы они могли высказаться теперь, оба они.
конечно, отнеслись бы с едкой штешкой к претензии отказа- от бес¬
пощадной критики в отношении их, в чьих руках именно критика
была самым- острым оружием.
Подлинное величие их заключалось не в том, что они никогда не
ошибались, а скорее в том, что сознав свою ошибку, они никогда
не упорствовали в ней. Уже <в 1874 г. Энгельс признавал, что Интерна¬
ционал пережил себя. «Для того чтобы создался новый Интернационал
по примеру старого как союз всех пролетарских партий всех стран,
необходимо было бы такое общее поражение рабочего движения какое
преобладало в период между 1849 и 1864 гг. Однако для этого проле¬
тарский мир стал слишком велик, слишком необъятен». Он утешал
себя тем, что в течение десяти лет в европейской истории Интеона ио-
нал играл в ней господетвющую роль в одном -направлении — обращен¬
ном к будущему — и можегг с гордостью оглянуться на свою работу.
А в 1878 г. Маркс в одном английском журнале боролся с утвержде¬
нием, будто Интернационал потерпел неудачу и уже похоронен. «На
самом деле, — писал Маркс, —-социал-демократические парта i Герма¬
нии, Швейцарии, Дании, Португалии, Италии, Бельгии, Голландии и Се¬
верной Америке, организованные в более или менее национальных рам¬
ках, образуют вместе с тем интернациональные группы. Это уже н> раз.
розненные секции, рассеянные кое-где по отдельным странам и сдержи¬
ваемые на периферии генеральным советом, — это скорее рабочие -массы,
находящиеся в -постоянном -активном и прямом общении, спаянные обме¬
ном1 идей, -взаимной помощью и общими целями... Таким образом Ин¬
тернационал не умер, а только перешел после первого периода в др.-
гой, более высокий, /в котором отчасти уже осуществились его -перво¬
начальные стремления. В течение дальнейшего развития ему предстоит
испытать еще много изменений, до тех пор -пока будет шписана- по¬
следняя глава его истории». 'В этих строках вновь проявилось истинно
(пророческое 'Предвидение -Маркса. В то время, когда национальные ра¬
бочие партии существовали еще только в зародыше, более чем за де¬
сять лет до возникновения нового Интернационала, он предвидел его
историческую сущность. Но и второй его форме он не сулил вечного
существования и был уверен только в том, что на развалинах его зл
цветет новая жизнь, покаще исполнятся времена.
8.	ГААГСКИЙ КОНГРЕСС
В циркуляре генерального совета от 5 марта говорилось о созыве
ежегодного конгресса в начале сентября. Тем временем Маркс и Энгельс
решили внести предложение о том-, чтобы местопребывание генераль¬
ного совета было перенесено из Лондона1 в Нью-Йорк.
О необходимости -и пользе этого предложения -много спорили, так же
как о мотивах, которыми Оно было вызвано. На «его амопрели как на
похороны Инл ^национала по первачу разряду: Маркс будто бы хотел
прикрыть таким способом невозможность спасти Интернационал. Этому
♦	УЬъ

однако противоречит тот факт, что, после того как генеральный совет
был перенесен в Нью-Йорк, Маркс и Энгельс поддерживали его всеми
силами, стараясь спасти етх> существование. Затем говорили, что Марксу
надоела работа в Интернационале и что он хочет снова вернуться к
своей научной работе. Это было в некотором смысле подтверждено Эн¬
гельсом. -В письме к Л'ибквехту от 27 мая 1872 г. Энгельс упоминает о
бельгийском предложении совершенно упразднить генеральный совет и
добавляет: «Для нас лично это было бы очень хорошо. Я н 'Маркс все
равно батъше не /войдем в него; при теперешнем положении дел у нас не
остается времени для работы, и это нужно прекратить». Но это было
сказано /мимоходом, -под сердитую руку. Даже если бы Маркс и Энгельс
отклонили переизбрание их в генеральный совет, это все же не делало
необходимым -перемещение совета из Лондона. А затем Маркс неодно¬
кратно отказывался отодвинуть ради своих научных трудов работу в
Интернационале на второй план, прежде чем он станет на прочные
рельсы. И, -конечно, Маркс /и теперь не оок-и/нул бы Интернационал по
таким соображения/м е том тягчайшем кризисе, в котором он оказался.
Более верное объяснение дает сам Маркс в письме к Кугеаьма/ну от
29 июля: «На интернациональном 'конгрессе (/в Гааге, открытие 2 сен¬
тября) речь будет итти о жизни и смерти Интернационала; и прежде чем
я уйду оттуда, я хочу защитить его по крайней мере от разрушитель¬
ных элементов». К такой защите «от разрушительных элементов» от¬
носилось и предложение -перенести генеральный совет из Лондона, где
он становился жертвой -растущих /распрей. Бакунинские тенденции со¬
вершенно не были представлены в генеральном совете или же во вся¬
ком случае были предстаатены так слабо, что их нечего было опасаться.
Но среди нем/ецюик, а индийских и французских члено в совета ца/рила та¬
кая сумятица, что пришлось образовать особую подкомиссию для раз¬
решения /вечных споров.
Даже между Марксом- и двумя другими членами генерального совета,
бывшими /в течение долгих ле г его самыми умелыми и верным/и помощ¬
никами, /именно Эккариусом и Юнгом, наступило охлаждение, которое
в -мае 1872 г. привело даже к открытому /разрыву с Эккариусом. Э-кка-
риус жил в очень стесненных материальных условиях и заявил о том,
что покидает свое место генерального секретаря И-нтернационала. Он
считал себя незаменимым/ и желал повысить вдвое свое скромное жа¬
лованье в 15 шиллингов в неделю. М-эжду тем на- его /место -пригласили
англичанина Джона Хэльш (John Xales). Эюкариус несправедливо об¬
винял в этом Маркса, тоща как Маркс всегда защищал его перед англи¬
чанами. Но Majpwc часто упрекал Эккариуса за то, что тот выболтал в
печати сведения о внутренних делах Интернационала, в частности о
тайных совещаниях лондонской конференции. А Юнг, с /другой стороны,
в охлаждении к нгич Маркса винил Энгельса, его барское поведение.
В этом /могла быть доля истины. Возможно, что с того времени, как
Маркс стал ежедневно встречаться с Энгельсам, он — даже без -всякого
злого умысла — менее нуждался в обществе Эккариуса и Юнга, чем
прежде. А сам «/генерал», как называли Энгельса в тесно/м кругу, любил,
даже по свидетельству его добрых -друзей, принимать военный, несколь¬
ко повелительный тан. Капда очередь предоедательстворкини-я в гене¬
ральном совете доходила до него, <все обыкновенно ждадо бурных сцен.

После того как Хэльс был назначен генеральным секретарем, между
ним и Эккариусш загорелась ожесточенная борьба1, причем часть ан¬
глийских членов Интернационала была на стороне Зккариуса. Маркс
в свою очередь не нашел опоры в новом генеральном! секретаре. Когда
согласно постановлению лондонской конференции была учреждена ан¬
глийская федерация и ее первый конгресс состоялся 21 и 22 июля в
Ноттингаме гири участии 21 делегат, Хэльс, верный бакунинскому па¬
ролю о «подвергающейся опасности автономии федераций», внес пред¬
ложение сноситься с другими федерациями не через посредство гене¬
рального совета, а прямым путем1. Затем он предложил выступать на
общем конгрессе за изменение устава в смысле ограничения полномо¬
чий генерального совета. Bioipoe свое предложен и е Хэльс взял обратно,
но первое было принято. В программном отношении этот кожресс, хотя
и не проявил склонности к бакунизму, но- за^го тяготел к английскому
радикализму. Так, конгресс стоял за обобществление земли, но отнюдь
не всех средств производства, причем за это выступал также и Хэльс.
Последний совершенно открыто вел интригу против генерального со¬
вета, коТорачу пришлось в августе уволить его с занимаемой им -долж¬
ности.
Среди французских членов генерального совета преобладало блан¬
кистское направление; оно было вполне надежно по обоим главным во¬
просам, вокруг которых шел спор, т. е. относительно политической дея¬
тельности и относительно необходимости прочной централизации. Но
в виду принципиального предпочтения отдаваемого -внезапным револю¬
ционным вспышкам, бланкистское направление г.ри тогдашних обстоя¬
тельствам могло оказаться более опасным для Интернационала, чем дру¬
гие: европейская реакция только и жаждала удобного случая, чтобы
броситься на Интернационал и раздавить его своим огромным перезесом
аил. И действительно Маркс потому и хотел перенести место пребывание
генерального совета из Лондона в другое место, что опасался, как бы
бланкисты не захватили дела в свои руки. С этой целью он избрал Нью-
Йорк. Там можно было создать интернациональный состав совета и
обеспечить безопасность архивов совета, неосуществимую во всех стра¬
нах европейского континента.
На Гаагском конгрессе, заседавшем от 2 по 7 сентября, Маркс рас¬
полагал надежным большинством благодаря сравнительно сильному пред¬
ставительству немцев и французов среди 61 делегата. Противники Марк¬
са бросили ему упрек в том, что он искусственным образам сфабриковал
это большинство; но этот упрек совершенно несо:тоятешен, поскольку
он касается подлинности мандатов. Конгресс затратил почти половину
времени на проверку мандатов, причем все мандаты были признаны дей¬
ствительными за одним (исключением. Но во всякое случае Маркс уже в
июне направил в Америку просьбу о передаче мандатов немцам и фран¬
цузам. Некоторые делегаты были представителями не своей, а чужой на¬
ции. Другие из полицейских соображений выступали под вымышленными
именами или по там же причинам умалчивали о названиях секций, от кк>
торых получили мандаты. Вследствие этого в различных отчетах о кон¬
грессе приводятся неодинаковые данные относительно численного пред¬
ставительства отдельных наций в конгрессе.
В строгом смысле представителей германских организаций было
405

только -восемь: Бернагард Боек ер (Брауншвейг), Куно (Штутгарт),
Дитцген (Дрезден), К-угелыман (Целле), Мильке (Берлин), Риттингаузен
(Мюих-ан), Шой (Вюртемберг) и Шумахер (Золингем). Затем Маркс в
качестве представителя генерального совета гам ел наряду с манда¬
том от Нью-Йорка еще «мандат от Лейпцига и Майнца, а Энгельс —
мандаты от Бреоашя и Нью-Йорка. Гепнер из Лейпцига имел -.мандат от
Нью-Йорка, Фридлендер из Берлина — мандат от Цюриха. Два других
делегата с немецкими фамилиями — Вальтер и Сван — были на самом
деле французами; их настоящие фамилии — Хеддеге-м и Дантраг. Оба
были весьма сомнительные борцы: Хеддегем уже в Гааге «состоял бона-
партовским* шпионом. Поскольку французские делегаты — Франк ель и
Ло-нге, примыкавшие к Марксу, Ранвье, Вайян «и другие, причислявшие
себя к бланкистам, — были эмигрантам/и коммуны, они выступали под
своими именами-, -н-о происхождение их (мандатов оставалось более или
менее в тени-. П'редста1зителя1М-п генерального совета -наряду с Марксам
были -двое англичан (Рооч и Секстон), о.дин поляк (Вроблевский) и три
француза (Серра-йе, Курне и Дю-пон). Ксммунис ичеасий рабочий союз
в Лондоне представлен был Лесонером. Британский федеральный совет
прислал четырех делегатов, среди них Эккариуса и Хэлъса, которые
уже в Гааге столковывались с бакунистами. ,
Что касается бакунистов, то итальянцы не прислали на конгресс ни
одного человека; они уже в августе, на конференции в Римини, отказа¬
лись иметь что-либо общее с генеральным советом-. Пять испанских де¬
легатов, за исключением одного лишь Лафарга, примыкали к бакуни¬
стам, точно тазе же как восемь бельгийских и» четыре голландских
представителя. Юрская федерация прислала Гильома- и Швицгебеля,
а Женева сохранила своим представителем- старого Беккера. Из Аме¬
рики прибыло четыре делегата: Зорге, принадлежавший, как и Беккер,
к числу преданнейших сторонников Маркса*; затем бланкист Дсрэр,
бывший член коммуны; третий -мандат был -предоставлен одному баку¬
нисту, а четвертый оказался тем единственным -мандатом, который был
признан недействительным. Дания, Австрия, Венгрия и Австралия при¬
слали каждая по одному делегату.
Уже во -время длившейся три дня проверки мандатов разыгрались
бурные сцены. .Испанский мандат Лафарга горячо оспариватся, но все
же был утвержден при нескольких воздержавшихся. Во время прешй
относительно ьма-ндата от чикагской секции, который был передан члену,
проживающему в Лондоне, делегат британского федерального совета
указал на то, что этот член не является признанным вождем рабочего
движения; Маркс .возразил -на это, что не быть английским рабочим
вождем—это скорее честь, так как большинство английских рабочих
вождей продалось либералам*. Это замечание, -несмотря на утверждение
мандата, испортило немало -крови .присутствующим и после конгресса
было усердно использовано Хэльоом и его то-варищами против Маркса.
Сам Маркс, будучи всегда господином своих поступков, конечно, не
раскаялся в своих словах и не взял их обратно. После окончания .про¬
верки -мандатов особой пятичленной комиссии было поручено (предва¬
рительно рассмотреть ряд заявлений относившихся к Бакунину и к уч¬
режденному им Альянсу; комиссия эта была составлена -из членов, (ме¬
нее причастных, чем -другое, к опорам о бакунинском Альянсе. Пред¬
40«

седателем комиссии был немец Куно, а членами — французы Люкен,
Фишар, Валътер-Хедаегэм и наконец бепыпиец Сплинпгард.
Только на четвертый день конгресс приступил к очередным заня¬
тиям, начав с чтения отчета, горе дста1влфп ого конгрессу генеральным
советом. Отчет, составленный Марксом, был прочитан по-немецки им
самим, no-английаюи — Секст он сим, по-французски — Лонге и по-фла¬
мандски — Абеале. Отчет перечислял ib (резких выражениях все насилия,
которым подвергался Интернационал со времени бошшртовокого пле¬
бисцита. Он указывал на кровавое избиение коммуны, на мерзости
Тьера и Фавра, а также французской палаты из .мелкопоместных дворян
на процессы о государе i венной измене в Германии. И английскому прави¬
тельству тоже доставалось в отчете за террор по отношению к ирланд¬
ским секциям и за расследования, которые оно производило через своих
уполномоченных относительно разветвлений Интернационала. В отчете
■говорилось, что наряду с охотой за членами Интернационала прави¬
тельств шла .компания лжи и клеветы во всем цивилизованном мире; она
действовала посредством распространения апокрифических рассказов об
Интернационале, печатания тревожных телеграмм и даже наглого под¬
лога официальных документов, вроде той ацски-клеветнической теле¬
граммы, которая приписывала Интернационалу большой пожар в Чикаго
и обле'тела весь мир. Удивительно еще, как не приписали демониче¬
скому влиянию Иктернационала урагана, свирепствовавшего тогда в
Вест-Индии. Этим диким и гнусным измышлениям генеральный совет
противопоставлял непрерывные успехи, достигнутые Интернационалом:
его проникновение в Голландию, Данию, Португалию, Шотландию и Ир¬
ландию, распространение .в Соединенных штатах, Австралии, Новой Зе¬
ландии и .в Буэнос-Айресе. Конгресс отнесся к отчету одобрительно и по
предложению бельгийского делегата выразил свое преклонение и сим¬
патию всем жертвам пролетарской освободительной борьбы.
Затем перешли к прениям по вопросу о генеральном совете. Лаь
фарг и Зорге доказывали необходимость сохранить его в интересах клас¬
совой борьбы: повседневную борьбу рабочего класса против капитала
нельзя вести без центрального руководящего органа; если бы ;не суще¬
ствовало генерального совета-, то его следовало бы изобрести. Противная
сторона, представленная Гильолтом, оспаривала необходимость генераль¬
ного совета. Она допускала существование его в лучшем случае как
центрального бюро для корреспонденции и статистики, -но требовала,
чтобы у него была отнята всякая власть. Интернационал не есть изобре¬
тение какого-либо одного умного человека, придумавшего непогреши¬
мую политическую -и социальную теорию. Он вырос из экономических
условий существования рабочего класса, и это достаточно обеспечивает
единство его стремлений.
Прения закончились только на пятый день работ конгресса и при¬
том в негласном заседании; впрочем и прения по действительности ман¬
датов велиоь также при закрытых дверях.
Маркс выступил с длинной речью за то, чтобы не только сохранить
полномочия генерального совета, но даже расширить их. Ему должно
быть предоставлено право приостанавливать до ближайшего конгресса
деятельность не только отдельных секций, но даже целых федераций, —
конечно, при определенных гарантиях. В распоряжении совета не име»
407

втся ни -полыни, ни солдат, но его авторитет не должен подвергаться
ограничению; лучше совсем упразднить его, чем низводить до роли
почтового ящика. Конгресс стал на сторону Маркса большинством 36
голосов против 6 при- 15 воздержавшихся.
Затем Энгельс внес предложение перенести /местопребывание гене¬
рального совета из Лондона в Нью-Йорк. Он ссылался на то, что уже не¬
сколько -раз обсуждался «вопрос о переезде совета из Лондона в Брюс¬
сель, но Брюссель постоянно сопротивлялся этому. При теперешних же
обстоятельствах решение не терпит оторочки, и необходимо перенести
совет и-мен-нов Нью-Йорк. Нужно решиться на это по крайней теое на
год. Предложение Энгельса вызвало всеобщее и для. большинства тягост¬
ное изумление. Оообе-нно горячо протестовали французски дс.юаiи:
они добились того, что вопрос при голосовании был расчленен. Сначала
поставлена была на голосование необходимость переезда .вообще, а за¬
тем— вопрос о месте переезда. Вопрос о переезде был решен
•«значительным большинством' 26 голосов против 23 при 9 воздер¬
жавшихся; в пользу Нью-Йорка -высказалось 30 чело/век. Затем в
новый генеральный совет было избрано 12 членов, получивших право
кооптировать семь новых членов.
В том же заседании были открыты прения по политической работе.
Вальян внес проект резолюции в духе-постановления, принятого уже по
этом'у вопросу Лондонской конференцией. Рабочий класс должен кон¬
струироваться как политическая партия, /резко обособленная от воех
буржуазных партий и враждебно им противостоящая. Вальян и вместе с
ним« Лонге ссылались да опыт Парижской -ком/мун-ы, которая «погибла
вследствие отсутствия политической программы. Менее убедительными
были доводы одного немецкого делегата относительно того, что Швей¬
цер вследствие своего воздержания от политической деятельности сде¬
лался агентом по лиц/и/и — тот самый Швейцер, «которого и за три года
до того немецкие делегаты на Базельском ко«нгреаое подозревали в шпи¬
онстве за его «парламентарничанье». Гидъом, со своей стороны, указал,
на опыт Швейцарии, где «рабочие вступали в предвыборные соглашения
с кем- угодно — то с радикалами, то с реакционералш. С такими продел¬
ками юрская секция не желала иметь ничего общего. Члены ее — тоже
политики, .но политики олрицательного характера: они хотят не за¬
воевать политическую власть, а .разрушить ее.
Прения затянулись до следующего — шестого и последнего — дня,
который /начался с н/еожиданности: Раевье, Вальян и другие бла/нки-сты
покинули конгресс .из-за -решения ое/ренести генеральный совет ,в Нью-
Йорк. В брошюре, которую они вскоре после этого издали, «говорилось:
«Когда от Интернацио/нала потребовали выполнения его долга, он от¬
казался. Он удрал от /революции и убежал за Атла/нтическ- - и океан».
Вместо Ран/вье председательское кресло занял Зорге. Затем предложе¬
ние Вальяна (о политической «партии) было принято большинством 33
голосов проти/в 6 -при 8 воздержавшихся. Часть делегатов уже уехала,
но большинство из них оставили письменные заявления о том«, что они
голосуют за предложение.
Последние часы последнего дня были посвящены отч«ету ко«мнсоии
пяти по вопросу о Бакунине и об Альянсе. Большинством четырех голо¬
сов против одного го -юса бельгийского члена комиссия признала сле-
408

дующее: ibo-первых, доказано, что существовал тайный Альянс с уста¬
вам, диаметрально противоположным уставу Интернационала’; но не
удалюсь установить в достаточной мере, продолжает ли еще существо¬
вать этот союз. Во-вторых, проектам устава и письмами Бакунина до¬
казано, что он пытался — и это ему, быть может, удалось — учредить
внутри Интернационала тайное общество с уставом, 'решительно отли¬
чающимся в политическом и социальном отношении от устава Интерна¬
ционала. В-третьих, доказано, что Бакунин пытался обманным путем
завладеть чужой собственностью; чтобы освободиться от лежащих на
нем обязательств, он сам или через своих агентов прибегал к запугива¬
ниям. По этим соображениям большинство комиссии предлагало исклю¬
чить из Интернационала Бакунина, Гильома и некоторых других их
сторонников. Материальных доказательств Куно, состоявший доклад¬
чиком комиссии, однако не представил; он только заявил, что большин¬
ство членов комиссии пришло к моральному убеждению пю этому во¬
просу, и просил у конгресса доверия.
Гилъом уже до того отказался явиться в комиссию, в ответ же на
приглашение председателя выступить в свою защиту он отказался и от
этого, чтобы, как он выразился, не принимать участия в комедии. Гиль-
ом утверждал, что травля направлена не против отдельных лиц, а про¬
тив федералистических стремлений. Представители последних, посколь¬
ку они еще присутствуют на конгрессе, сговорились и заключили дого¬
вор о солидарности1. Этот' договор был затем оглашен одним голланд¬
ским делегатом. Договор был подписан четырьмя 'испанскими, пятью
бельгийскими, двумя юрскими, одним1 голландским и одним, американ¬
ским делегатами. Во избежание всякого раскола в Интернационале
подписавшие договор изъявили готовность тюддержива'тъ с генераль¬
ным советом административную связь, не допуская однако с его сторо¬
ны никакого вмешательства во внутренние дела федераций, поскольку
делю не касается нарушения общего устава Интернационала. Вместе с
тем необходимо предложить (всем федерациям и секциям подготовиться
к ближайшему конгрессу, чтобы помочь победе принципа федеративной
автономии. Конгресс не стая даже обсуждать это предложение, а по¬
становил исключить Бакунина (болыиинс i вом 25 против 7 при 8 воз¬
державшихся) и Гильома (большинством 25 против 9 при 9 воздер¬
жавшихся). Все остальные предложения об исключении, сделанные
комиссией, были отвергнуты, но комиссии поручено было опубликовать
относящиеся к делу Альянса материалы.
Эта заключительная сцена Гаагокого конгресса была безусловно не¬
достойна его. Постановления большинства комиссии уже потому не
имели никакого значения, что в составлении их принимал участие один
сыщик. Но об этом тогда еще никто не мог знать. Кроме того было бы
вполне понятно, если бы Бакунина исключили из политических сообра¬
жений, правда, только в силу морального убеждения, что он — неиопра.
вимьрй «бузотер», хотя бы все его происки и нельзя было доказать
черным по белому. Но позорить - Бакунина за то, что он будто бы не
делал различия между «моим» и «твоим», было совершенно непрости¬
тельно. К сожалению вина за это падала на Маркса.
Маркс раздобыл мнимое постановление мнимого «революционного
комитета», заключавшее угрозы Любавину на тот отучай, если бы он
400

настаиваш на возвращении задатка в 300 (рублей, которые снн передал
Бакунину от одного издателя за* перевод «Капитала». Буквальное
содержание этого документа неизвестно, но когда Любавин, сделав¬
шись ярым врагом Бакунина, отсылал его Марксу, oih писал последнему:
«В то (Время .участие Бакунина -в' этом письме казалось мне несюмнен»-
ным; но теперь при спокойном! обсуждении дела я вижу, что это ни в
■коем случае не доказано; очень возможно, что (Нечаев послал письмо
без всякого соучастия Бакунина». Так оно фактически и было, а между
тем только да основании этого «.постановления», уголовное происхож¬
дение которого подозревал и сам адресат, Бакунина обвинили на Гааг¬
ском конгрессе ib мошенничестве.
Хотя Бакунин несколько .раз подтверждал получение задатка и обе¬
щал отработать его тем или иным образом., но, чювидимо-му, при его
вечных денежных затруднениях ему это не удалось. С другой стороны,
во всей этой печальной истории ничего не .известно о единственно по¬
страдавшей стороне — о самом издателе; он, повиджшму, с философ¬
ским' спокойствием покорился судьбе, к которой его достаточно при¬
учила его профессия. Сколько писателей, и среди них весьма знамени¬
тых, получив от овоих издателей задатки, остались должны им. Конечно,
это не особенно похвально, но за это преступника еще не посылают на
виселицу.
9.	РЕЗОНАНС ПОСЛЕБОЕВЫХ СУДОРОГ
Гаагский конгресс завершил собою историю Интернационала, как ни
старались Маркс и Энгельс продлить ею существование. Онй сделали
все (возможное, чтобы облегчить новому генеральному совету в Нью-
Йорке ею задачу.
Но этому совету не удалось пустить прочных корней да американ¬
ской почве. И там было много разногласий между различными секциями,
а с другой стороны, нехватало опыта и связей, духовных сил и матери¬
альных средств. Душой нового генерального совета был Эорге. Он знал
американские условия и был'против переселения генеральною совета в
Нью-Йорк. Но, отказавшись сначала, он все же принял должность гене¬
ральною секретаря, так как был слишком добросовестный и преданный
делу человек, чтобы отстраниться, когда возникли большие затруднения.
В пролетарских делах дипломатические ухищрения никогда не при¬
водят к добру. Маркс и Энгельс справедливо опасались, что их план пе¬
ренести генеральный совет в Нью-Йорк вызовет сильное сопротивление
со стороны немецких, французские и английских рабочих. Вот почему
они по возможности откладывали этот вопрос, чтобы преждевременно
не умножать и без тот в изобилии накопившихся поводов к столкно¬
вениям. Но их неожиданная удача на Гаагском конгрессе имела не менее
печальные последствия. Ожидаемое сопротивление не только не было
ослаблено, а, наоборот, еще больше обострилось.
Сравнительно весьма мягко оно проявилось среди немцев. Либкнехт
был противником переселения совета и позднее всегда указывал на оши¬
бочность этой меры. Но в то время о<н вместе с Бебелем сидел в Губер-
тусбурге. Если и у него до некоторой степени пропал интерес к Интер¬
националу. то тем ботее что можно сказать про большинство эйзенак-
U-*

окой фракции. Главной причиной этого были впечатлении, вынесенные
ее представителями с Гаагского конгресса. Энгельс писал об этом Зорге
8 мая 1873 г.: «Немцы, ведущие свои собственные (распри с лаюсальян-
цам!И, очень разочарованы Гаагским конгрессом, где надеялись найти
вместо ссор общее бра'тство и гармонию». Этой, самой ш себе очень
мало отрадной причиной и о,бъясняется то, что немецкие члены Интер¬
национала не слишком беспокоились по поводу переселения генераль¬
ного совета.
Гораздо опаснее было отпадение бланкистов. В решающих вопросах
Маркс и Энгельс помимо немцев более всего опирались на ник, особенно
в своих выступлениях против прудонистов, другой францу зокой фрак¬
ции, .которая по всем сволм воззрениям тяготела к бакунистам'. Оэлоб*
лешие бланкистов было гам больше, что в переселении генерального со¬
вета они вполне правильно усматривали желание вырвать из их рук
этот рычаг их путчистской тактики. Правда, они наносили вред самим
себе. Так как апггация на родине была для них невозможна, то после от¬
падения от Интернационала они обрекали себя на роковую эмицрант-
скую судьбу. «Французская эмиграция,—писал Энгельс 12 сентября
1874 г. Зорге, — распылилась: французы перессорились друг с другом и
оо всеми другими но чисто личным причинам, большею частью из-за
денежных историй, и ты почти совершенно отделились от них... Ски¬
тальческая и праздная жизнь во (время войны, коммуны и изгнания край¬
не деморализовала этих людей, и только нужда может исправить сбив¬
шегося с пути француза». Но это опять-таки было плохим утешением.
Наиболее чувствительным образом переселение генерального совета
отозвалось на английском движении. Уже 18 сентября Хэльс предлагал
британскому федеральному совету вынести порицание Марксу за его за¬
мечание о продажности английских вождей рабочего движения. Это
предложение было принято, и только добавление, что Маркс сам не ве¬
рил своему обвинению, а .выступил с ним лишь ради личных целей, было
отвергнуто, голоса разделились лорозну. Затем Хэльс огласил пред¬
ложение исключить Маркса из Интернационала, а другой член совета
предложил отвергнуть постановления Гаагского конгресса. Хэльс те¬
перь совершенно открыто продолжал поддерживать сношения с юрски¬
ми секциями, к которым тайно примкнул еще в Гааге; 6 ноября он на-
гтисал им от имени федерального совета, что теперь лицемерие старого
генерального совета разоблачено. Этот совет стремился основать тай¬
ное общество в самом Интернационале под предлогом уничтожения
другого тайного общества, существование которого он изобрел «для
своих целей. Но при этом Хэльс подчеркивал, что англичане не схо¬
дятся с юрскими секциями по основному политическому вопросу. Они
убеждены в полезности политической активности, но «признают за
другими федерациями право на полную автономию, необходимую в виду
разных условий различных стран.
Ревностньчм/и союзниками Хэльса оказались Эккариус, а потом и
Юнг. Последний, проявив вначале некоторую сдержанность, стал за¬
тем резче всех выступать против Маркса) и Энгельса. Оба они
совершили тяжкое преступление: под влиянием личных мотивов
они утратили ясность суждений. Вначале все сводилось к ревно¬
сти и чувствительности по поводу того, что Маркс больше лрислуши-
4U

вале я — так ню (крайней мере казалось — к советам Энгельса, чем к их
указаниям, а затем и/м тяжела была /пехтеря впади,ого и влиятельного
положения, которое они занимали, как старые члены генерального со¬
вета. К сожалению именно это их положение и усугубляло причинен¬
ный идти вред. На ряде конгрессов о/ни сделались известны всем как
самые энергичные и проницательные истолкователи взглядов Маркса.
Теперь они стали противопоставлять терпимость юрских секций к
этим взглядам1 нетерпимости гаагских постановлений и таким об/разом
ставили вне всякого сомнения диктаторские замашки, будто бы прояв¬
ляемые Марксом и Энгельсом.
То, что они при этом сам/и себя резали по живому месту, являлось
плохим 'утешением. В английских, в особенности в »ирландских секциях
и точно так же в самом федеральном совете они натолкнулись на силь¬
ное противодействие. Они совершили нечто ;в роде государственного пе¬
реворота, выпустив (воззвание ко воем членам и секциям Интернациона¬
ла, в котором заявляли, что британский федеральный совет настолько
разъеден распрями, что общая (работа там стала невозможной. Они тре¬
бовали созыва конгресса, который бы решгпп, насколько действительны
гаагские постановления. Эти постановления воззвание истолковываю
по-овоему. Эккар/иус и Юнг не возражали против того, что Гаагским
конгрессом политическая деятельность была признана обязательной,
ибо с этим1 быито согласно и большинство. Они возражали /против
того, что генеральный совет считал своим правом предписывать
всякой федерации политику, которую она должна проводить —
каждая в своей стране. Меньшинство федерального совета немедленно
дало отпор и/х кривотолкам в воззвании, составленном, повидимо.му,
Энгельсом, в котором протестовало против /предполагаемого конгресса
как незаконного. Но все же этот конгресс состоялся 26 января 1873 г.
За его созьрв стояло большинство секций, и только оно и было пред¬
ставлено на немс
Хэльс открыл этот 'конгресс тяжкими обвинениями против прежнего
генерального совета и против Гаагского4 конгресса, причем Эккариус и
Юнг горячо поддержали Хэльса. 'Конгресс единогласно отверг гаагские
постановления и отказался признать генеральный совет в Нью-Йорке.
Далее он высказался за созыв нового международного конгресса, как
только федерации Интернационала в большинстве ецрем найдут его не¬
обходимым. Этим совершился раскол британской федерации. Обломки
ее уже оказались бессильны принять энергичное участие в выборах
1874 г., которые низвергли м/инистерство Гладстона в значитеаы-юй
степени благодаря выступлению трэд-юнионов. Они выставили ряд кан¬
дидатур и в первый »раз провели двух своих членов в парламент.
Так сказать, свидетельством о смерти И'нтер/национала был шестой
конгресс его, созванный в Женеве 8 сентября генеральным советом! в
Нью-Йорке. В то время как бакунинский конгресс, собравшийся также
в Женеве, насчитывал все-таки двух английских -делегатов (Хэльса и Эк-
юариуса), по пяти бельгийских, французских и испанских делегатов, че^
тьпрех -итальянских, одного голландского и шесть делегатов из Юры,
марксистский кон/пресс состоял почти (исключительно из швейцарцев, и
притом в большинстве своем проживавших в Женеве. Даже генеральный
совет не смог прислать ни одного делегата. Точно так же не было на
412

конгрессе англичан, французов, бельгийцев, испанцев, итальянцев. При¬
сутствовал только один немец и один австриец. Старик Беккер хвастал,
что из [менее чем тридцати делегатов конгресса тринадцать он добыл из-
под земли, чтобы -придать больший авторитет конгрессу количеством
собравшихся членов и обеспечить большинство правильному направле¬
нию. Конечно, Маркс не поддался этому самообману. Он честно признал
«провал» конгресса и предложил генеральному совету отодвинуть на
время ^формальную организацию Интернационала на второй план, но
стараться не выпускать из рук центральный пункт в Нью-Йорке, для
того чтобы идиоты и авантюристы не имели возможности захватить
руководство Интернационалом и скомпрометировать дело. Ход событий
и неизбежное развитие и сплетение их cavjn собой восстановят Интер¬
национал в улучшенной форме.	J
Это было- самое мудрое и самое достойное решение при тогдашних
обстоятельствах. Но к сожалению оно было ослаблено последним уда¬
ром, который Маркс и Энгельс хотели нанести Бакунину. Гаагский кон¬
гресс поручил «комиссии .пяти», внесшей предложение об исключении
Бакунина, опубликовать результаты ее расследования. Но комиссия не
выполнила этого поручения, может быть, потому, что члены ее «рассея¬
лись по различным странам)», или же потому, чро ее авторитет стоял на
весьма шатком фундаменте, так как один из ее членов признал Бакуни¬
на невинным, а другой был к этому времени разоблачен как шпион по •
лиции. Вместо первоначальной комиссии задачу ее взяла1 на себя прото¬
кольная комиссия Гаагского конгресса (Дюпон, Энгельс, Франкель, Ле-
Мусю, Маркс, Сера лье). За несколько недель до Женевского конгресса
она издала меморандум под заглавием «Альянс социалистической демо¬
кратии и Интернациональная (рабочая ассоциация». Этот 'меморандум
был составлен Энгельсом и Лафаргом. Маркс принял участие только в
редактировании нескольких заключительных страниц, но, конечно, был
не менее ответствен за него, чем непосредственные составители.
Критический разбор правильности или неправильности отдельных
подробностей броштсцры об Альянсе, как ее обычно называют, потребо*
вал по крайней мере такого же объема — в десять печатных листов, —
какой имела сама брошюра. Не будет орнакю большой потерей, если
мы воздержимся бт этого разбора. В подобной борьбе идет взаимная
перестрелка с обеих сторон, и бакунисты в своих нападках против
марксистов тоже не стеонялись и не имели права -потом жаловаться
если и с ними порой обходились сурово и даже'несправедливо.
Но и с другой точки зрения эту брошюру нужно поставить ниже
всего, что было опубликовано Марксам и Энгельсам-. В ней совершенно
отсутствует 'то, что составляет своеобразную прелесть и постоянную
ценность всех их други-х полемических сочинений, т. е. положительная
сторона нового понимания, выявляемая посредством отрицательной кри¬
тики. Брошюра ни единым адовом не касается внутренних причин, ко¬
торые привели к гибели Интернационала. Она является продолжением
конфиденциального сообщении и циркуляра относитеЛлю мнимых
расколов в Интернационале и утверждает, что именно Бакунин
и его Альянс разрушили Интернационал своими интригами и происками.
Брошюра эта—не исторический документ, а односторонняя обвини¬
тельна ч речь, тенденцновносгь которой фосаёгся в глаза на каждом
**«

шагу. Немецкий же переводчик счел своим долгом еще более разукра¬
сить ее в прокурорском смысле, озаглавив ее с этой целью «Заговсхр
против Интернациональной рабочей ассоциации».
Гибель Интернационала вызвана быта* совершенно иными причинами,
чем существование тайного Альянса. В брошюре к тому же не дока¬
зано, что деятельность Альянса имела какие-либо практические резуль¬
таты. Следственной комиссии Гаагского конгресса« пришлось удовольст¬
воваться в этом отношении только «возможностями» и «'вероятностя¬
ми». Нельзя, кон«ечно, не осуждать Бакунина за то, что он в свое,м от¬
ветственном положении« увлекался фантастическими проектами уста¬
вов и разражался грозно звучавшими декларациями. Все же, так как
никакого осязательного обвинительного материала «против него «е ока¬
залось, то надо признать и то, что во всем это1м больше всего участво¬
вала его пылкая фантазия. Брошюра однако посвящала половину
своего изложения разоблачениям «благородного» У тина относительно не¬
чаевского процесса, а также сибирской ссылки Бакунина, во время «ко¬
торой он будто бы уже успел показать себя вымогателем и мелким «во¬
рам. В подтверждение этого однако не приводилось никаких доказа¬
тельств. В (других же случаях все то, что говорил и делал Нечаев, ста¬
вилось прямо на «счет Бакунина.
Глава о Сибири в особенности является «настоящим« бульварным ро¬
маном. Губернатором Сибири будто бы был «во время ссылки Бакунина
какой-то его «родственник. Благодаря этому родству, а также услугам«,
оказанным «Бакуниным царокюму правительству, он сделался тайным
правителем страны; он же злоупотреблял «своей властью, оказывал по¬
блажки предприниматепям-каиита листам «за ничтожные на-чаи». Это
корыстолюбие порою однако будто бы побеждалось «ненавистью Баку¬
нина к науке». Так, он расстроил план «сибирских купцов, желавших
учредить университет <в Сибири, для чего необходимо было согласие
царя.
Особенно «талантливо» разукрасил У тин историю о вымогательстве
Бакуниным большой суммы денег у Кагпко«ва. Эту выдумку уже за не¬
сколько лет до того излагал Марксу и Энгельсу Борк-гейм, не «вызваз
однако в них сочувствия. По словам« Боркгейма!, Бакунин писал Катко¬
ву из Сибири, прося его выслать ему несколько тысяч «рублей для орга¬
низации побега. По словам« же Утина, Бакунин стал выпрашивать день¬
ги у Каткова уже после своего успешного побега«, когда« он добрался «до
Лондона. Он мучился угрызениями совести «и жаждал вернуть одному
откупщику водочной монополии взятки, которые брал у «него в сибир¬
ской ссылке. ‘Но «все это могло еще показаться признакам раскаяния;
поэтому даже такое человеческое чувство преступника проявилось у
Бакунина — что вызвало особенное возмущение Утина — в выклянчи¬
вании денег у человека, «который был ему известен как «доносчик и .ли¬
тературный разбойник, наймит русского правительства/». На такую го¬
ловокружительную высоту поднялась фантазия Утина и все же еще не
угомонилась на этом.
В октябре 1873 г. У тин г*»иехал в Лондон, чтобы сообщить еще «го¬
раздо более удивительные вещи» про Бакунина. «Этот субъект (Баку¬
нин),— писал Энгельс 25 «ноября Зорге, — здорово применяет на прак¬
тике свой кдтмсизис. В течение многих лет он и его Альянс живут толь*
414

ко -вымогательствами, полагаясь на то,. что этого нельзя огласить, не
запутывая других людей, которых нутго щадить. Ты не можешь (пред¬
ставить себе, что это за шайка негодяев». К счастью, к тому времени,
когда Утин приехал в Лондон, брошюра .о бакунинском Альянсе уже не¬
сколько недель как гышла в сьет. Поэтому «гораздо более удивитель¬
ные вещи» остались сокрытыми в правдолюбивой груди Утина, кото¬
рый всюо,ре затем бросился с раскаянием) в объятия царя-батюшки,
чтобы увеличить свои доходы от продажи водки еще и военными 'по¬
ставка-ми.
Именно эта часть, .посвященная русским делам и в которой брошю¬
ра об Альянсе превзошла самое себя, более всего уничтожала ее поли¬
тическое значение. Она оказала отталкивающее действие даже на те
круги русских революционеров, которые были в натянутых отношениях
с Бакуниным. Влияние Бакунина на русское движение 70-х годов не
уменьшилось, а Маркс потерял значительную часть тех симпатий, ко¬
торые завоевал к себе в России. Но и в остальном брошюра оказалась
мыльным пузьрем и притом' именно благодаря тому единственному ре¬
зультату, которого она достигла'. Она побудила самого Бакунина «выйти
из борьбы, но движению, -носившему имя Бакунина', она* не причинила
ни малейшего ущерба.
Бакунин ответил сначала объяснением, которое послал в «Женев¬
скую газету». Объяснение это свидетельствовало о глубоком огорчении,
вызванном нападками брошюры. Несостоятельность их он доказывал
уже тем, что в гаагской следственной комиссии заседали два провока¬
тора (фактически там был один). Затем Бакунин ссылался на свой ше-
стидесят-илетний возраст и на свою все более ухудшающуюся сердечную
болезнь. «Пусть берутся за работу более «молодые; что касается меня,
то у меня уже нет нужных для этого сил и, быть может, еще более не¬
обходимого — веры, чтобы вновь втаскивать на пору сизифов камень
против торжествующей «повсюду реакции. Я ухожу поэтому с поля сра¬
жения и требую от моих дорогих современников только одного: заб¬
венья. Отныне я не буду нарушать ничьего покоя, -пусть же и «меня оста¬
вят в покое!». Обвиняя Маркса в том, что он превратил Интернационал
в орудие своей личной мести, Бакунин все же признавал Маркса одним
из главных учредителей этой «великой и прекрасной ассоциации».
С большей резкостью по отношению к Марксу', но по существу в
более спокойном тоне написано прощальное иисымо Бакунина к членам1
юрской секции. В нем он называет центром реакции, с которой рабо¬
чие должны вести самую ожесточенную борьбу, не только дипломатию
Бисмарка, но не менее' социализм Маркса. Свой уход от агитационной
деятельности он объясняет и в этот раз подами и болезнью, превращаю¬
щей его участие в борьбе скорее в помеху, чед1 в помощь. Но он -имеет
право уйти уже потому, что оба конгресса >в Женеве засвидетельство¬
вали победу его идеи и поражение его противников.
Ссылки Бакунина на «состояние здоровья» были, конечно, высмея¬
ны как пустой (Предлог. Но те немногие годы, которые он еще «прожил
в тяжкой нужде и в мнительных физических страданиях, показали«, что
силы его были действительно надорваны. Из интимных писем Бакунине
к ближайшим друзьям обнаруживается также, что он, «быть может»,
утратил ц «еру я скорую победу революции- Бакунин умер 1 июля
♦15

1876 г. в Берне. Он заслужил более отрадную смерть и более почетную
память, чем сохранили о нем если не весь рабочий .класс, то все же мно¬
гочисленные крути этого класса, за интересы которого он так (муже¬
ственно боролся и так .много страдал.
При всех недостатках и слабостях Бакунина история обеспечит ему
почетное место среда передовых борцов интернационального пролета¬
риата. И это вопреки тому, что такое место будут у него оспаривать
всегда — до тех лор -пока есть на земле филистеры, все равно, натяги¬
вают ли они себе на длинные уши -полицейский ночной колпак или ста¬
раются скрыть свои трясущиеся кости под львиной шкурой Маркса-.

15
ПОСЛЕДНЕЕ ДЕСЯТИЛЕТНЕ
1.	МАРКС В ДОМАШНЕМ КРУГУ
Подобно тому как атосле предсмертных судорог Союза »комму¬
нистов Марже в конце 1853 г. вернулся -в свой рабочий кабинет, так л в
1873 г., после предсмертных судсрог Интернационала, он внозь обра¬
тился к кабинетному труду — на этот раз уже на все -время, до конца
жизнл.
Последнее десятилетке жизни Маркса называли «медленным умира¬
нием-», но это весьма преувеличено. Правда, борьба со времени падения
коммуны сильно отозвалась на его здоровье. Осенью 1873 ,г. он очень
страдал головными болями, и ему угрожала серьезная опасность апопле¬
ксического удара. Это хроническое подавленное состояние мозга делало
его нерз^отсслособным и отнимало охоту к писанию. Если бы оно дли¬
лось долго, то привело бы к весьма печальным последствиям. Но Маркс
оправился благодаря п[ одолжил елыюму уходу за ним общего друга его
и Энгельса — «манчестерского врача Гумпсрта, к которому Маркс отно¬
сился с полным доверием.
По совету Гумперта Маркс в 1874 г. решился поехать о Карлсбад.
27 Ф. Меринг, Кард Марке	417

Эту поездку он повторил и в два следующих года. В 1877 г. он избрал
для разнообразия Нейенар. Но уже «в следующем 1878 г. он не мог по¬
ехать туда: два покушения -на германского императора и начавшаяся
вслед за этим травля социалистов закрыли ему доступ на континент.
Все же троекратное лечение в Карлсбаде «чудотворно» подействовало
на Маркса. Он почти совершенно освободился от своей застарелой бо¬
лезни печени. Остались только хроническое страдание желудка и нерв¬
ное переутомление, которое выражалось в головных болях и в особен¬
ности в упорной бессонице. Но и эти страдания бо-лее или манее исчеза¬
ли после летних пребываний на берегу мюря или в (климатических курор¬
тах. Однако уже «после «сеопо года они вновь начинали заявлять о себе.
Полное восстановление здоровья было бы, конечно, «возможно толь¬
ко при том условии, если бы Маркс разрешил себе полный отдых, ко¬
торый он вполне заслужил в возрасте под шестьдесят Лет за всю свою
трудовую и жертвенную жизнь. Но об этом1 он даже не думал. Он с
огненным рвением снова принялся за работу, чтобы закончить свой
главный научный труд, а область его подготовительных работ тем« вре¬
менем значительно расширялась. «У человека, который проверял каж¬
дый предмет с точки зрения его исторического происхождения и его
предпосылок, — говорил об этом Энгельс, — из одного вопроса воз¬
никал, конечно, целый ряд новых -вопросов. Первобытная история, агро¬
номия, русские и американские поземельные отношения, геология
и т. д. — все это Маркс основательно прошел, чтобы разработать гла«ву
о поземельной ренте в небывалой до того полноте. Кроме всех' -герман¬
ских и романских языков, на которых он свободно читал, он изучил
также древнееловянкжий, русский и сербский языки». И это составляло
ребоду одной лшиь -полобипы дня. Хотя Маркс «и отошел от публичной
агитации, но все же сн не прекратил своей -деятельности в европейском
и американском рабочем движении и состоял в переписке почти со все¬
ми руководителями этого движения в различных странах. Они обраща¬
лись к «нему за советом во всех важных случаях. Он «все больше и боль¬
ше становился общим советником революционного пролетариата; к не¬
му охотнее всего обращались, и он всегда был готов дать нужный совет.
Либкнехт весьма привлекательно« изобразил Маркса 50-х годов.
Столь же привлекательным рисовал его в 70-х годах Лафарг. Он гово¬
рил, что- нужны были большие физические силы, чтобы вьгкести не¬
обычный образ жизни его тестя и столь изнуряющую умственную ра¬
боту. «Он действительно был очень силен, роста выше среднего«, широ¬
коплечий, с хорошо развитой прудыо, пропорциональными членами
тела, хотя позвоночный столб был у него относительно длиннее, чем
ноги, как это часто бывает у евреев». И не только у евреев, прибавим
мы: Гете был такого же сложения; он тоже принадлежал к ««сидящим
великанам», как называют людей, которые благо-даря сраишителъ«но
большой длине позвоночного столба кажутся в сидячем положении
выше овоего действительного роста.
Если бы Маркс в «мо'ло-дости больше занимался гимнастикой, тф он.
по мнению Лафарга, сделайся бы чрезвычайно сильным человеком. Но
единственным физическим упражнением, которым он регулярно зани¬
мался, была ходьба. Он ходил часами, беседуя, или подымался на холмы,
не испытывая ни малейшей усталости. Не и эту свою способность он
418

обычно проявлял только для того, чтобы -приводить в порядок своп
мьгсли; на ковре, лежавшем от двери до окна, сохранилась полоска,
совершенно протертая хождением и -напожзнающая тропинку на лугу.
Несмотря на то, что Маркс поздно ложился, он всегда вставал между
восемью и девятью часами, пил черный -кофе, прочитывал газеты и от¬
правлялся в кабинет, где засиживался до .полуночи и позже, делая пере¬
рывы в работе только в часы еды или в хорошую погоду под вечер — для
прогулки в Ге.мотед-Хвдс. Днем о« час или два опал у себя на диване.
Работа -настолько стала для него страстью, что он забьтсил об обеде.
Желудок тяжело расплачивался за эту колоссальную мозговую работу.
Маркс ёд*очень мало и страдал отсутствием аппетита, против чего он
боролся употреблением очень соленых блюд, ветчины, копченой рыбы,
икры и- пикулей. При недостаточной еде он также мало пил, хотя -ни¬
когда не был апостолом воздержания и как уроженец рейнской про¬
винции умел ценить доброе вино. Но он зато был страстным курильщи¬
ком и беспощадным истребителем спичек; он говорил как-то, что «Ка¬
питал» не оплатит ему и того, что стоили ему одни сигары, которые
он вьжурил, пока писал е'го. Так как в долгие годы бедности ему при¬
ходилось довольствоваться всякими сомнительными сортами табака, то
курение крайне вредно отзывалось на его здоровье и врач не раз за¬
прещал ему курить.
Духовное отдохновение Маркс находил в изящной литературе. Она
была для него утешением в течение всей его жизни. Он обладал в этой
области весьма обширными -познаниями, но никогда не выставлял их на
показ. В его трудах мы находим очень мало следов его литературной
начитанности. Единственное исключение — .это полемическая брошюра
против Фохта, где он использовал для своих художественных целей
весьма много'цитат из всей европейской литературы. Его собственный
главный труд отражает в себе целую эпоху, литературные же любимцы
Маркса были великие мировые поэты, о творениях которых следует
сказать то же самое: Эсхил и Гомер, Данте н Шекспир, Сервантес и
Гете. Эсхила, по словам Лафарга, он -перечитывал ежегодно в оригина¬
ле; своим древним грекам он всегда остазался верен и готов был изгнать
бичом из храма те жалкие торгашеские души, которые хотели восста¬
новить рабочих против античной культуры.
Немецкую литературу Маркс знал вплоть до глуб'зны среднее екюгзья.
Из писателей новых времен ему наряду с Гете был близок -Гейне. Шил¬
лера, повидимому, он невзлюбил в молодости, в то же время, когда не¬
мецкие филистеры опьянялись бо-лее или мшее плохо понимаемым
«идеализмом» этого поэта, что Маркс считал подменой плоокюто убо¬
жества убожеством высокопарным. Со .времени окончательного отъезда
из Германии Маркс мало интересовался немецкой литературой. Он ни
разу не упоминает даже о тех немногих оисате-йях, которые бы заслу¬
живали его енямшия, как Геббель и Шопон-пауер. За истязание немец¬
кого мифического эпоса Рихардом Вагнеро-м -он на нею однажды на¬
правил острый удар.
Из французов Маркс очень высоко ставил Дидро; «Племянника
Рамо» он считал исключительно образцовым произведением. Его лю¬
бовь распространялась на всю французскую литературу эпохи просве¬
щения XVIII века. Про эту литературу Энгельс оказал однажды, что в
•	419

ней французский дух достиг своего высшего совершенства и по форме
и гго содержанию. По своему содержанию, если принять во внимание
тогдашнее состояние науки, она стоит и теперь бесконечно высоко, а
таксе изящество формы никогда уже больше не было достигнуто. Со¬
ответственно с этим Маркс отвергал французских романтиков. Особен¬
но не любил сн Шатобриаш за его мнимую глубину, византийские пре¬
увеличения, за са-нтпмснтальничаше, словом, за его беспримерное ли¬
тературное шарлатанство. Маркс очень восторгался «Человеческой ко¬
медией» Бальзака, которая также отражает в зеркале поэзии целую
эпоху. Он хотел по скончании своего большого труда писать о Баль¬
заке. Но этот план, как и мкогйе другие, остался невыполненным.
Со времени переселения Маркса в Лондон на первое тесто в его ли¬
тературных вкусах выдвинулась английская литература. Все другое для
него заслонила мойная фигу га Шекспира, который Сделался предметам
культа всей семьи Маркса. К сожалению Маркс и '-когда не высказывал¬
ся об отношении Шекспира к вопросам, решающим судьбы его эпохи.
О Байроне же и Шелли он го-ворил, чго тот, кто любит и понимает этих
поэтов, должен считать счастьем-, что Байрон умер на тридцать шестом
голу жизни. Живи сн дольше, он несомненно сделался бы реакционным
буржуа. ГГ, напротив, следует жалеть, что Шелли закончил свою жизнь
на двадцать девятом году. Он был насквозь революционером и принад¬
лежал бы всегда к передовым борцам за социализм. Маркс очень лю¬
бил английские романы XVIII столетия, в особенности Тома Джонса
Фильдинга, который -по-своему был также отражением современного ему
века. Вместе с тем Маркс признавал образцовыми ib-своем роде некото¬
рые романы Вальтера Скотта.
В своих литературных суждениях Маркс был свободен от всякой по¬
литической и социальной предззятссги, как то показывает его любовь
к Шекспиру и Вальтеру Скотту. Но он был противником «чистой эсте¬
тики», которая слишком часто сочетается с политическим безразли¬
чием или даже раболепством. И в этой области Маркс был цельны,М' че¬
ловеком, самостоятельным и оригинальным умом, которого нельзя из¬
мерять какпм-либо шаблоном. Так, он вовсе <не был литературным аске¬
том, он не пренебрегал -иногда и таком пищей, от которой стал бы три¬
жды открещ--ваться какой-нибудь школьный эстетик. Маркс, подобно
Дарвину -и Бисмарку, любил читать роману. Особенную склонность он
питал -к приключениям и к юмористическим рассказам: от Сервантеса,
Бальзака и Фильдинга он перэходк-л к Поль-де-Коку и Дюма-отцу, ко¬
торый имел на своей совести «Графа Монте-Кристо».
, Kpo.vie изящней литературы Маркс отдыхал еще в совершенно иной
области духовного твс-рче-ства. В дни душевных огорчений и тяжких
страданий он ча-сто искал убежища в математике, оказывавшей на него
успокоительное влияние. Мы оставляем в стороне вопрос, действительно
ли он сделал в этой области самостоятельные открытия, как утвержда¬
ли Энгельс и Ла-фарг. Матома-тики. рассматривавшие оставшиеся после
него рукописи, держатся другого мнения.
При всем этом Маркс не б л ни Вагнером, который, запершись в
своем музее, видел свет лишь по праздникам, да и то издали, ни Фау¬
стом, в груди которого жили две души. Его любимым выражением
было — «работать для мира». Тот, кому дана счастливая возможность
420

посвятить себя науке, должен притенить свои знания на пользу чело¬
вечества. Этим Маркс освежал свою кровь в жилах и мозг в костях,
В кругу своей семьи и друзей он был всегда самым общительным, ве¬
селым и ослроумжым собеседником. Из [широкой прудм его- часто
раздавался раскатистый смех, и тот, кто искал в нем «доктора крас¬
ного террора», как стали называть Маркса со времени коммуны, видел
пред собою в действительности не мрачного фанатика и не кабинетного
мечтателя, а -вполне светского человека, который в совершенстве вла¬
дел искусством остроумной беседы.
Читая его письма, поражаешься порою тому, как этот богато ода¬
ренный дух легко и незаметно -переходил от высокого напрял ения бур¬
ного гнева к спокойной глубине филее сфохс-го созерцания. Это свой¬
ство, п-соэджм-с-му, поражало -и шшчмаюu;t:ix ему ссбеседнг иоз. Так, Га ша¬
ман .писал следующее о своих разговорах с Мартссом: «Копда он с -рез¬
ким возмущением- юзер ил о либеральной партии и в особенности об
ее ирландской политике, то небольшие глубоко сидящие глаза старого
бойца загорались. Его густые брови сходились, широкий сильный нос
и лицо подергивались от страсти. И он изливал целый поток сильных
и резких выражений, подсказываемых ему огнем его темперамента и
удивительным знанием нашего язьжа. Контраст между его возбужден¬
ностью в минуты сильного гнева- и спокойным переходом к изложению
своих -взглядов на экономические события современности сильно бро¬
сался в глаза. Он переходил без всякого видимого напряжения от роли
пророка и горячего обвинителя к роли спокойного философа, и я с са¬
мого начала понял, что -пройдут многие годы, прежде чем я перестану
чувствовать себя в этой области учеником- -по отношению к учителю».
Как вначале, так и впоследствии, Маркс держался сдали от так на¬
зываемого общества, хотя был в буржуазных крут ах геразд-о более
известен, чем за двадцать лет до того-. Внимание- Гайпдмапа привлечено
было к Марксу благодаря одному консервативному члену парламента.
Но дом Маркса сделался в начале 70-х годов центром очень живого
общения, своего рода «убежищем справедливости» для эмигрантов ком¬
муны, обретавших там всегда совет и помошь. Этот неспокойный наро¬
дец причинял, конечно, -и немало неп-рштностей -и хлоп-от. Когда они
постепенно рассеялись, жеш Маркса при всем свосм гостеприимстве
вздохнула с облегчением: «Д-ссадино с нас».
Но были все-таки среди них исключения. В 1872 г. Шарль Лонге,
быгший член совела ксмолны и редактор официальной газет!.: ком¬
муны, женился на Же-шпп Маркс. Он не сош-елся так тесно с семьей
жены ни в личных отношениях, пи в политике, как Лафарг. Но он гоже
был человек дельный:: «Он кипит, кр-п-чит и еггорит поп-режпему, — пи¬
сала как-то о нем жена Маркса. — Но к чести его я должна сказать,
что он очень аккуратно да о г уроки в Королевском колледже, и его на¬
чальство довольно -им». Счастливый брак Ло-нге был омрачен смертью
первого ребенка, н-о тогда уже подрастал второй -их ребенок — «тол¬
стый великолепный -мальчик», на радость всей семьи и в особенности
дедушки.
Суп-рути Лафорг были тоже эмигрантами коммуны и жили по сосед¬
ству с Марксом-. Они имели несчастье потерять двоих детей в ран чем
дораое. Прд тяжестью этого удара судьбы Лафарг забросил свою вра-
4*51

чебную практику, считая, что в ней нельзя обойтись без известной доли
ша-рлатанства. «Очень жалко, что он изменил дедушке Эскулапу»,—
говорила жена Маркса. Его фото-лито графе кое заведение процветало
лишь очень 'медленно, хотя Лафарг, для которого к счастью мир всегда
был окрашен во все цвета радуги, «работал, как негр» и жена была ему
неутомимой, бодрой помощницей. Но трудно было уатоять протиз кон¬
куренции крупного капитала.
И у третьей дочери Маркса был в это время поклонник-француз в
лице Лкосасарэ; он позднее написал историю коммуны, в рядах которой
боролся. Элеонора Маркс, пооидимаму, относилась к нему благосклонно,
но отец сомневался в солидности жениха. После долгих колебаний из
этого -ничего не вышло.
Весною 1875 г. семья Маркса снова переменила квартиру на другую
в той же части города. Они псрсселшись в дом 41 Maitland Park Road,
Haverstock Hill. Там Маркс прожил свои последние годы и там же
он умер.
2.	ГЕРМАНСКАЯ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ
От того кризиса, который испытали все другие -ветви старого
Интернационала, превратившись в национальные рабочие партии, гер¬
манская социал-демократия была спасена тлТеш-ю потому, что уже с са¬
мого начала развилась в национальных рамках. Через -несколько меся¬
цев после провала Женевского конгресса, 10 января 1874 г., партия
праздновала свою первую большую победу на выборах в рейхстаг. Она
завоевала 350 тыс. голосов и девять мандатов, из которых три доста¬
лись лассальянцам и шесть — эйзенахца-м.
Сасчый яркий свет на причины гибели старого Интернационала про¬
ливает то обстоятельство, что Маркс и Энгельс, руководители генераль¬
ного совета Интернационала, с трудом могли притти к соглашению даже
с этой расцветающей рабочей партией. А эта партия благодаря их не¬
мецкому происхождению должна была быть для них наиболее знакомей;
к тому же она ближе веек стояла -к их теоретическим воззрениям. И
они не безнаказанно витали в облаках. Они обозревали события со сво¬
его интернационального сторожевого поста, и это мешало им прони¬
кать iß глубь жизни отдельных наций. Даже .их восторженные поклон¬
ники во Франции и (в Англии признавали, что они не вникли до конца в
условия английской и французской жизни. И с Германией им также ни¬
когда не удалось установить тю-настоящему теаную озязь, с тех лор
как они покинули свою родину, ß частности в области партийных во¬
просов их суждения постоянно затемнялись непреодолимым недоверием
к Лассалю и ко всем-у, что было связано с его именем \
Это проявилось особенно ясно, когда в первый -раз собрался ново¬
избранный рейхстаг. Из шести эйзенахских депутатов двое, Бебель и
Либкнехт, сидели еще в тюрьме. Выступление же четырех остальных —
Гейба, Моста, Моттелера и Вальтейх-а — вызвало глубокое разочаро¬
вание даже среди ах собственных сторонников. Бебель пишет в своих
1 Эта в корне неправильная оценка Мерингом действительного положения ве¬
щей подробнее разобрана во встуиительнрй статье- — А. В,

«Воогюлиишми'ях», что ему с самых различных стюрсин горько жалова¬
лись на то, что в парламентских >спехах трое лассальянцев — Газен-
клевер, Гассашман и Реймер— значительно опередили этих четырех
эйзанахских депутатов. Совершенно иначе смотрел на дело Энгельс. Он
писал Зсрге: «Лассальянцы настолько дискредитированы своими пред¬
ставителями в рейхстаге, что правительство вынуждено возбудить про¬
тив них преследование, чтобы придать этому движению серьезный ха¬
рактер. В остальном со Бремени выборов лассальянцам» приходится пле¬
стись в хвосте у наших. Истинное счастье, что Гасселымавн и Газенкле-
вер прошлц в рейхстаг. Они явно дискредитируют себя там. Они либо
должны итти с нашими, либо, действуя самостоятельно, они неминуемо
обнаружат свою глупость. И то и другое губит их». Более неправиль¬
ного взгляда на вещи нельзя себе и представить \
Парламентские представители обеих фракций отлично ладили между
собою и ничуть не огорчались, если на парламентской трибуне одним
удавалось .выступать с бблыоим успехом, чем другим. Обе фракции вели
избирательную борьбу так, что ни эйзенахцам' нельзя было сделать
упрека в половинчатом социализме, ни лассальянцам.— в заигрывании
с правительством. Обе они собрали приблизительно одинаковое число
голосов, обе выступали в рейхстаге с одними и теми же требованиями
и против одних и тех же противников и обе после выборов подверглись
со стороны правительства одинаково сильным преследованиям. Они рас¬
ходились еще только в организационных вопросах, но и зло последнее
препятствие было устранено карьеристским» рвением прокурора Теосен-
дерфа. Ему удалось добиться от услужливых судей прг/шворов, кото¬
рые в сданаксзой степени разрушали как более свободную организа¬
цию эйзенахцев, так и строгую организацию ласальянцев.
Таким образом объединение двух фракций приближалось само со¬
бой. Когда уже в октябре 1874 г. Тельке передал Либчнгхту предложе¬
ние лассальянцев ю мире, Либкнехт, тем временем вышедший нз тюрь¬
мы, энергично, хотя, может быть, несколько самовольно, взялся за
дело. И его заслуга .не уменьшается от тс/гю, что .в Лондоне к п-гей от¬
неслись с порицанием. Для Маркса и Энгельса лассальянцы остава¬
лись оопрежнему вымирающей сектой. Они считали, что она рано или
поздно должна будет сдаться m гнев и милость. Вести переговоры
с лассальянцами, как с равными, казалось им легкомысленным нару¬
шением интересов немецкого рабочею «класса. Копда весною 1875 г.
был опубликован .проект общей программы, объединившей представи¬
телей обеих фракций, оба они пришли в ярость.
5 мая, после того как Энгельс уже раньше заявил свой подробный
протест Бебелю, Маркс отправил вождям эйзенахцев так называемое
.программное письмо. В этом -письме он обрушивался на Лассаля резче,
чем когда-либо. Он говорил, что Лассаль знал наизусть «Комму нисти-
чео<ий манифест», но грубо подделал его, чтобы прикрасить свой союз
с абсолютистскими и феодальными противниками против буржуазии,
назвав осе другие классы единой реакционной массой в отношении ра-
бочего^класса. Но самая формула «реакционная масса» была пущена в
оборот не Лассалем, а Швейцером и придам лишь после смерти Лассаля.
См. предыдущее примечание. — А. В.
423

Когда же Швейцер выдвинул этот лозунг, Энгельс одобрил его за это \
Лассаль действительно заимствовал из «Коммунистического манифеста»
железный, как он окрестил его, закон заработной платы. За это его
отчитали как сторонника мальтусовокой теории ^населения, которую он
отрицал в такой же степени, как Маркс и Энгельс.
Если оставить в стороне эту в высшей степени неприглядную сто¬
рону программного письма, то оно является весьма поучительным трак¬
татом об основных принципах научного социализма. Оно, конечно, не
оставляло камня на камне от коалиционной программы. Но в то время
это письмо, ставшее впоследствии документом опром'ной важности,
привело лишь к пому, что стороны внесли две-три небольших и доволь¬
но безразличных поправки в свой проект. Десятка два лет спустя Либ¬
кнехт гозорил, что почти все, если не все, были согласны с Марксом,
и возможно, что его предложения собрали бы на объединительном кон¬
грессе большинство голосов. Но все же осталось бы недовольное мень¬
шинство. А этого следовало избежать, так как дело шло не о формули¬
ровке научных положений, а о практическом единении обеих фракций.
Менее торжественное, но более верное объяснение замалчивания
программного писыа состоит в том, что это письмо превосходило
умственный горизонт эйзенахцев даже в большей степени, чем- лас¬
сальянцев. Правда, еще за несколько месяцев до того Маркс жаловался,
что в органе эйзенахцев помещаются гаремя от времени лжеученые фи¬
листерские фантазии—произведения школьных учителей, докторов и
студентов, и Либкнехту следует за это намылить голову. Но он все же
считал, что реалистическое воззрение, которое с таким трудом привито
было партии и наконец пустило корни, омыто идеологической правовой
фразеологией и другой дребеденью, взятой лассальянской сектой напро¬
кат у демократов и французских социалистов.
Однако Маркс в этом очень ошибался. В теоретических вопросах
обе фракции стояли приблизительно на одинаковой ступени, и если
было между ними различие, то скорее в пользу лассальянцев. У эйзе-
иахцез проект объединительной программы не встрет ил никаких возра¬
жений. В то же время западнонемецкий рабочий съезд, состоявший по¬
чти исключительно из лассальянцев, подверг его строгой критике, со¬
прикасавшейся во многих отношениях с той критикой, которую не¬
сколько недель спустя направил против него Маркс. Но ссобогр значе¬
ния этому не приходится придавать. От научного социализма, как его
обосновали Маркс и Энгельс, обе фракции отстояли еще далеко. Они не
имели почти никакого представления о методе исторического материа¬
лизма. Точно так же была еще для них зкарыта и тайна капиталисти¬
ческого производственного процесса. Самым «поразительным доказа¬
тельством этого является непонимание теории стоимости, обнаруженное
К. А. Шраммам, наиболее известным в то время теоретиком эйзенахцев.
Практически объединение оправдало себя, и поэтому Маркс и Эн¬
гельс ничего не имели против .него, но. они полагали, что лассальянцы
водят эйзенахцев за нос. Маркс ведь сам сказал © своем программном
письме: «Всякий шаг практического движения важнее, чем дюжина про¬
1 Письмо Энгельса к Бебелю от 18 марта 1875 г. показывает всю неверность
»того утверждения. — Д. 3-
Ct

грамм»-. Но так как теоретическая «неясность скорее увеличивалась, чем
уменьшалась, в новой единой партии, то они видели в этом следствие
противоестестевенного слияния. Вот «почему их недовольство прини¬
мало скорее более резкие, чем смягченные формы..
Их «могло бы однако смутить то, что поводы к недовольству пода¬
вали в гораздо большей степени прежние эйзенахцы, чем- прежние лас¬
сальянцы. О последних Энгельс сказал, что они вскоре сделаются наи¬
более ясными головами, так как по крайней мере не печатают всякой
ерунды в своей газете, просуществовавшей еще около года после объ¬
единения. Энгельс говорил, что проклятие оплачиваемых агитаторов,
этих полузнаек, падает тяжелым бременем на их собственную партию.
Особенно раздражал его Мост, который «делал выпшоки ш всего «Ка-
гмта.за», но ничего не понял .в нем» и необычайно ратовал за социализм
Дюринга. «Ясно, — «писал Энгельс 24 мая 1876 г. Марксу,' — что в «пред-
ставле«ни1И этих людей Дюринг сделался неуязвимым по отношению к
нам вследствие своих «подлых, личных выпа«дов против тебя; ибо если мы
высмеиваем его теоретическую глупость, то это, по их мнению, месть
за его личные нападки». Но и Либкнехт лоаучил свою порцию: «У
Вильгельма еогъ мания исправлять недостатки« «нашей теории, а также
отвечать «на всякое филистерское возражение и рисовать картины бу¬
дущего общества, так как филистеры ставят ему запросы относительно
этого. При этом он старается быть по возможности теоретически не¬
зависимым, что в виду полного отсутствия у него всякой теории ему
удается гораздо более, чем он сам сознает». «Все это не 1Имело ничего
общего с Лассалем и с его традициям«и..
Вследствие быстрого роста практических успехов новая единая пар¬
тия стала равнодушна к теории. Впрочем это сказано слишком сипьно:
партия относилась «пренебрежительно не к теории, как таковой, а к
тому, что она в своем «мощном движении вперед считала теоретическим
крохоборством. Вокруг ее восходящей звезды собрались непризнанные
современниками изобретатели и реформаторы, противники Оспоприви¬
вания, прореки естественных «методов лечения и тому подобные чудако¬
ватые гении, которые надеялись на сочувствие столь'мощно пробуждав¬
шегося рабочего класса. Всякого, кто выражал желание помочь и
являлся с каким-либо лекарствам против общественного зла, многие
руководители принимали с радостью и особенно приветствовали приток
из академических кругов, скрепляющий союз между пролетариатом и
наукой. Университетский же учитель, который сближался или подавал
надежду на ебчижение с тем «или «иным оттенком многозначного поня¬
тия «социализм», мог не опасаться слишком суровой критики своего
умственного багажа.
Дюринг был в особенности огражден от такой критики потому, что
многое в личности и деятельности этого челове<а привлекало к нему
умственно подвижные элементы берлинской социал-демократии. Он без
сомнения обладал большими способностями и дарованиями. Рабочие,
естественно, относились с сочувствием к тому, что он, человек без
средств и рано ослепший, в трудно»м положении приват-доцента долгие
годы исповедывал с кафедры с«вой политический радикализм. Дюринг не
делал никаких уступок правящим классам, не страшился прославлять
имен а Марата, .Бабефа и деятелей коммуны. Теневою стороною его лич¬
423

ности были хвастливые претензии на то, что он в совершенстве владеет
полдюжингай наук. На самом же деле уже из-за одного своего физиче¬
ского недостатка он не мог владеть в совершенстве ни одной из этих
наук. Его постоянно растущая мания величия (он якобы положил на обе
лопатки всех своих предшественников: в области философии — Фихте
и Гегеля, а <в экономической — Маркса и Лассаля) не слишком стави¬
лась ему в строку или прощалась -как 'некоторая несдержанность, по¬
нятная 'При той тяжкой жизненной борьбе, которая выпала на его долю.
Маркс не обращал внимания на «собачьи» нападки Дюринга, а по
своему содержанию они не могли выззать его на ответное выступление.
Он долгое время хладнокровно смотрел на возраставшую популярность
Дюринга среди берлинских партийных товарищей, хотя Дюринг с уве¬
ренностью в своей непогрешимости и со своими «истинами последней
инстанции» обладал всеми задатками прирожден кого основателя секты.
Даже тогда, когда Либкнехт, который в данном случае оказался вполне
на своем посту, указал им, прислав несколько писем от рабочих, на
опасность вульгаризации в партийной пропаганде, Марсс и Энгельс от¬
казались от критики Дюринга как от «слишком побочной работы».
И только хвастливое письмо, посланное Мостом^-Энгельсу в мае 1876 г.,
оказалось каплей, переполнившей чашу.
С этого -времени Энгельс подробно занялся те-vr, что Дюринг называл
своими «системотвсрящими истинами». Свою критику Энгельс изложил
в ряде статей, которые печатались с начала 1877 г. в «Форвертсе», но¬
вом центральном органе объединенной партии. Они разрослись до раз¬
меров самого значительного и важного после «Капитала» труда по на¬
учному социализму. Но прием, оказанный iwm партией, показал, что
дальнейшее промедление действительно заключало бьи в себе опасность.
Ежегодный конгресс партии, который собрался в мае 1877 г. в Готе,
чуть было не устроил суд за ересь над Энгельсом, так же как официаль¬
ная университетская ш-валь над Дюрингом. Мост внес предложение пре¬
кратить печатание статей против Дюринга в официальном органе, так
как они не представляют интереса для значительного большинства чи¬
тателей «Форвертса» -и даже «в высшей степени возмущают их». Валь-
тейх же, который вообще быд непримиримым врагом Моста, в данном
случае спелся с ним-, говоря, что тон старей Энгадыса должен привести к
утрате вкуса и делает пен ера варимой умственную пищу преподносимую
«Форвертссот»* К счастью опасность компрометации была предотвра¬
щена- принятием примиряющего предложения, гласящего, -что эта 'научная
полемика должна -продолжаться по нрактически-агитационным сообра¬
жениям не в самой газсще, а в тучном .приложении к «Форвертсу».
i Вместе с тем этот конгресс постановил издавать, начиная с октября,
научный двухнедельник по предложению и при финансовой поддержке
Карла Хэхберга, одного из буржуазных адептов социализма, столь мно¬
гочисленных тогда -в Германии. Он был сын франкфуртского коллектора
лотерей, был молод, богат, беок-орыстен и в высшей степени способен
на самопожертвование для дела. Все, знавшие его, были на-илучшего
»мнения об его личных качествах, но с ело литературно-л о ли тмчеокой фи¬
зиономией дело обстояло значительно хуже, как об этом- можно судить
по его публицистической деятельности. Тут Хэхберг проязил себя до¬
вольно бесцветным и сухим человекам, несведущим в области истории
42в

и теории социализма, совершенно чуждым научным воззрениям Маркса
и Энгельса. Не видя в пролетарской классовой борьбе рычага к осво¬
бождению рабочего класса, он хотел расположить в пользу рабочегс
дела имущие классы и в особенности их образованные круги путем мир¬
ного развития и соблюдения буржуазной летальности.
Маркс и Энгельс, еще не зная его более близко, отклонили предло¬
жение сотрудничать в «Будущем» («Zukunft»), как нашали
'новый журнал. К тому же они, как и все другие, получили 112
личное, а циркулярное приглашение. Энгельс полагал, что постановле¬
ния конгрессов, как бы сни ни требовали для себя надлежащего уваже¬
ния в области практической агитации, все же не имеют значения для
науки. Их недостаточно, чтсбы придать журналу научный характер,
который вообще нельзя устанавливать посредством декрета. Социали¬
стический научный журнал без определенного научного направления
есть полная бессмыслица. К тому же при господствующем в Германии
разнообразии или неопределенности направлений нет никакой гарантии,
что направление журнала окажется подходящим для них.
Уже первый выпуск «Будущего» показал, насколько правы были
Маркс и Энгельс. Вступительная статья Хэхберга была разжиженным
переизданием всего того, с чем они боролись в 40-е годы как с ослаб¬
ляющими и изнеживающими .влияниями в социализме. Таким образом
они отрядили себя от неприятных 'объяснений. Когда один немецкий
партийный товарищ спросил их, не сердятся ли они из-за 'прений на
Готском (конгрессе, Маркс ответил: «Я не сержусь, как говорил Гейне,
и Энгельс тем менее. Мы оба <в прош не сташм популярность. Вопреки
всем обычаям .культа ллгчнюсти я никогда не пуокал в печать во вре¬
мена И|нтернаци10нала какие-либо признания и .похвалы, которыми мне
постоянно .надоедали в различных странах, и никогда не отвечал на
них—.разве только отругиваясь, когда нужно было». К этому он еще
прибавил: «Но то, что 'происходило на последнем партийном кон¬
грессе,— и это основательно используется заграничными врагами пар¬
тии,— научило нас .во всяком случае относиться с .осторожностью к
нашим партийным товарищам о Германии». Все же это было оказано
благожелательно, так как Энгельс поирежнему спокойно печатал свои
статьи против Дюринга <в научном про:пожееии к «Форвертсу».
Но что касается существа вопроса, то Маркс был сильно опечален
тем «пнильум духом», который бтал наблюдаться (йе столько среди масс,
сколько у вождей. 19 октября он писал Зорге: «Компромисс с лас¬
сальянцами привел к примирению с другими половинчатостями в Бер¬
лине (смотри Мост) — с Дюрингом -и его «поклонниками» и с целой
бандой незрелых студентов и премудрых докторов. Они хотят .придать
социализму высшее идеальное направление». Другими словами, заме¬
нить материалистическую основу его (которая требует серьезного объ¬
ективного изучения, чтобы оперировать ею) современной мифологией
с ее бос/мячи справедливое™, свободы, равенства и братства. Госпо¬
дин Хэхберг, который издает «Будущее», является представителем эго-
го направления и «вкупился» в .партию. Я допускаю, что он сделал это
с «самыми благородными» намерениями, но мне наплевать на всякие
«намерения». Редко видел сеет что-либо более жалкое, чем т.рогра.мма
"/Будущего» с ее так называемыми «скромными притязаниями».

И в самом деле, Марксу и Энгельсу пришлось бы отказаться от всего
своего прошлою, если бы они ксл да-лиоо примирились с этим «напра¬
влением».
3.	АНАРХИЗМ П ВОСТОЧНАЯ ВОЙНА
На Готском конгрессе 1877 г. было такоке постановлено послать
своего делегата ш »всемирный социалистический конгресс в сентябре
того же года в Генте. На этот восмгресс представителем германской
партии был избран Либкнехт.
Инициатива созыва конгресса принадлежала бельгийцам. Они тем
временем уже успели несколько разочароваться в красоте анархиче¬
ских учений и стремились вновь соединиль два направления, которые
отделились на Гаагском конгрессе. Бакшисты созывали овои конгрессы
в 1873 г. в Женеве, в 1874 г. — в Брюсселе и в 1876 г. — в Берне, но
силы их все ьремя уменьшались. Это направление вошло в конфликт с
практическими требованиями освободительной борьбы пролетариата, из
которых оно некогда салю возникло; вследствие этого конфликта оно
теперь распаялось.
Уже в самом начале, в женевском споре между «фабрикой» и «гру¬
быми ремеслами», обнаружились истинные источники противоречия. На
одной стороне были хорошо оплачиваемые рабочие, имеющие политиче¬
ские права и способные к парламентской борьбе, но склонные к сомни¬
тельным соглашениям с буржуазными партиями. На яругой стороне —
плохо оплачиваемые и лишенные политических прав рабочие, един¬
ственное ‘оружие которых состояло в их голой силе. Речь шла об этих
практических противоречиях, а не об их теоретических разногласиях,
как утверждают создавшиеся вокруг этого легенды.
Но дело обстояло и тогда, как обстоит и теперь, не так просто, как
это доказывается все нсоым воскрешением» анархизма, несмотря на то,
что его столько раз считаем уже оконча дельно похороненным. Зна¬
ние анархизма, необходимое для предосторожности, вовсе не означает
его п.р и З'Н а н и я. С другой стороны, сюц иол-демократы не о ри; ают
необходимости участия е парламентско-лолитичедкой деятельности.
Однако нельзя не признать, что гри всех реформах, доже прплмсемых
самих -по себе, эта1 деятельность может завести рабочее движение в ту¬
пик, где сно лишится своего революционного духа. Не случайно было
поэтому то, что Бакунин насчитывал среди евюих сторонаиижоз ряд лю¬
дей, которые оказали величайшие услуги пратетпхкой бсоыбе. Л \6-
кнехт безусловно никогда не принадлежал к друзьям Бакунина, wo во
время Базельского конгресса он с неменьшим жаром, чем Бакунин, тре¬
бовал воздержания от политики. Другие, как например .Жюль Гэд во
Франции, Карло Кафиеро в Италии, Цезарь дэ Пеп, Павел Амселырод
в России, были »во время Гаагского конгресса и еще долго после него
самыми ревностными бакунистами. И если потом они все же сделались
такими ревностными марксистами, то, как некоторые из них сам i под¬
черкивали, это случилось только потому, что они в первую очередь
восприняли общее между Бакуниным и Марксом, а новее ме потому,
что они просто выбросили за борт свои -прежние убежщвння.

И Маркс и Бакунин, оба желали пролетарского массового движения.
И спор касался лишь того /пути, по которому должно развиваться такое4
движение. Но конгрессы бакунинского Интернационала показали, что
дело анархизма безнадежно.
Нужно было бы слишком уклониться в сторону, чтобы показать
быстрый упадок анархизма на ходе отдельных его конгрессов. Его раз¬
вал Лрошел благополучно и ооновательно. Генеральный совет и взносы
на его содержание были уничтожены. Потом конгрессам запретили го*
лосовать принципиальные вопросы, и лишь с трудом удалось отклонить
попытку исключения из Интернационала работников умственного труда.
Но виды на строительство, на выработку новой программы и новой так¬
тики были весьма печальные. На Женевском конгрессе шли споры по
вопросу о всеобщей пачке как единственном и верном средстве с ■-
циальнюго .переворота. Однаюо никакого решении принято не было. То
же повторилось еще в большей степени на следующем конгрессе в
Брюсселе по главному вопросу конгресса об общественной службе. Пэп
представил по энному вопросу такой доклад, после которого ему вполне
сп1|хиледлизо сделан был упрек, что он вообще сошел с пути анархизма.
Совершенно ясно, что Пэп неизбежно должен был сойти с этого пути,
если хотел сказать что-нибудь то л косое именно по этому .вопросу.
После горячих прений и этот вопрос был отложен до ближайшего
конгресса, но и там сн вое же остался нерешенным. Итальянцы
заявили, что июобще «эра конгрессов закончилась», и требовали «про¬
паганды действием.». В течение двух лет, опираясь на голод
в стране, они сумели устроить шестьдесят путчей. Но успех их дела
был .равен нулю.
Еще в большей степени чем из-за безнадежной путаницы з области
своих теоретических воззрений, анархизм выродился в закостенелую
секту вследствие того, что относился отрицательно ко всем 'практиче¬
ским вопросам, затрагивавшим самые непосредстве*оные .интересы со¬
временного пролетариата. Когда в Швейцарии стало развиваться движе¬
ние в пользу десятичасового рабочего дня, анархисты отказались от
всякого участия в нем. То же caivoe повторилось, когда фламандские
социалисты начали кампанию петиций о воспрещении детско-го труда
на фабриках. Анархисты отвергли также всякую борьбу за всеобщее
избирательное право, а там, пде это право было уже завоеоано, про-
поведьгвали его бойкот. В сравнении с этой бесплодной и безнадежной
политикой успехи гергатгой соииал-демскпатии выступали еще в Со¬
лее ярком свете. Массы стали постепенно чуждаться анархической про¬
паганды.
Созыв всемирного социалистического конгресса в Генте — анархи¬
ческий конгресс в Берне в 1876 г. предполагал ето созвать на следую¬
щий год—был в значительной степени вызван сознанием, что анархизму
не удалось привлечь к себе массы народа. Конгресс заседал от 9 до
15 сентября 1877 г. в Генте. В нем участвовало 42 делегата, и из них
было только одиннадцать надежных ангпхистов под руководством
Гильома и Кропоткина. Многие из их прежних сторонников, в том
числе большинство бельгийских делегатов и англичанин Хэльс, при¬
мкнули к социалистическому крылу, которым руководили Либкнехт,
Грейлих и Френкель. Между Либкнехтом и Г иль омом дело дошло до
429

резкого столкновегвия, когда Гильом
стал обвинять -германскую социал-де¬
мократию в том, что она ттри выборах
з рейхстаг спрятала в карман свою
программу. Но в общем заседания кон¬
гресса протекали мирно. Анархистам
было не до громких слов. Они настра¬
ивали свои речи на мягкий тон. Это
давало их противникам возможность
итти им навстречу. Все же затеянный
было «договор о солидарности» за¬
ключен не бьгл. Взгляды двух сторон
слишком расходились.
Маркс едва ли и ожидал чего-либо
иного. Его напряженное внимание бы¬
ло устремлено теперь на другой уго¬
лок мира, откуда он ждал революци¬
онной бури: на русско-турецкую вой¬
ну. Из двух писем, в которых он из¬
лагал советы Либкнехту, первое от 4 февраля 1878 г. начиналось
так: «Мы самым решительным -образом стоим за турок, и притом
по двум причинам. Во-первых, потому что мы изучали турецкого.кре¬
стьянина, т. е. турецкую народную массу, и убедились, что он — один
из самых делыных и самых нравственных представителей .крестьянства
в Европе. Во-вторых, потому что поражение русских весьма ускорит
социальный переворот, элементы которого имеются в огромном коли¬
честве, и благодаря этому -наступит перелом во воей' Европе». За три
месяца перед этим- Маркс писал Зорге: «Этот кризис является гюоым
поворотным пунктом- европейской истории. Я изучал русские условия
по неофициальным и официальным первоисточникам' (последние доступ¬
ны только немногим лицам и были получены мною через моих петер¬
бургских друзей). Россия давно стоит на пороге революции. Все эле¬
менты для это-го налицо. Бравые турки на много лет ускорили этот
взрыв, поколотив не только русскую армию и русские финансы, но и
командующую армией династию (царь, наследник и шесть других Ро¬
мановых). Дела русских студентов — вздор. Это только симптом-, ко¬
торый сам по себе никакой цены не имеет. Но- все же это симптом. Все
слои русского общества находятся теперь в состоянии экономического,
морального и интеллектуального разложения». Эти наблюдения оказа¬
лись совершенно правильными. Но Маркс, как это часто с ним бывало
при его революционном нетерпении, -видя ясно, куда идут события, не¬
дооценивал продолжительность пути.
Первоначальные поражения русских сменились успехами их. Маркс
приписывал эти успехи тайной поддержке Бисмарка, измене Англии и
Австрии и наконец ставил их в вину самим туркам. Им следовало низ¬
вергнуть в Константинополе путем революции старый режим сераля,
который являлся лучшим оплотом царя. Народ, не выступающий в та¬
кие моменты величайшего кризиса революционно, — это погибший
народ.
Руоско-турецкая война закончилась таким образом не европейской
410
Н. Чернышевский.

■ революцией, а'Конг рессам дипломатов. Он заседал ® том же сая^ом месте
и в то же самое время, где и когда германская социал-демократия пре¬
терпела, как казалось, удар, грозивший сокрушить ее.
4.	УТРЕННЯЯ ЗАРЯ
И все же на мировом горизонте зажглась новая заря. Закон о со¬
циалистах, которым Бисмарк хотел сокрушить германскую социал-де¬
мократию, оказался -началом героической эпохи. Он снимал вместе с
тем и те недоразумения и трения, "которые происходили между нею и
двумя лондонскими старцами.
Но этому предшествовала еще последняя борьба. Германская пар¬
тия с достоинством выдержала травлю и выборы, происходившие после
покушений на кайзера летом 1878 г. Но, готовясь к грозящему ей удару,
она недостаточно понимала, с какой ожесточенной ненавистью ей при¬
дется столкнуться. Едва только закон вступил в силу, как немедленно
оказались забыты все обещания «лойяльно» применять его, которыми
представители .правительства старались успокоить сомнения рейхстага.
Все учреждения партии были беспощадно разгромлены. Сотни людей
были выброшены на ушицу. Несколько недель спустя весь Берлин и его
окрестности были -объявлены на так называемом малом осадном поло¬
жении в явном- противоречии с текстом закона. Около шестидесяти
отцов семейства были высланы, что лишило их не только хлеба, но
и родины.
Уже одно это вызывало игюлне понятнее и почти неизбежное заме¬
шательство. Если генеральный совет. Интернационала жаловался после
.падения коммуны, что забота о беглецах коммуны в течение ряда ме¬
сяцев .мешала ходу его текущих работ, то задача руководителей гер¬
манской партии была еще труднее .вследствие полицейских стеснений
на 'каждом шагу, а также в виду ужасного экономического кризиса.
П-радда, что эта буря отделила зерна от плезел. Много буржуазных эле¬
ментов, которые за последние годы притекли .в партию, оказались не¬
надежными. Кроме того и некоторые вожди -не- оправдали себя, а другие,
даже из более деятельных, пали духом осд тяжкими уадрами реакции
и боялись еще больше раздразнить врагов энергичным оспрот; далеки а\т.
Все это приносило Марксу и Энгельсу мало отрады. При этом они
несомненно недооценивали затруднения, которые приходилось преодо¬
левать. Ню они имели основание быть недовольными поведением соци¬
ал-демократической фракции рейхстага, которая даже после выборов
1878 г., проведенных вслед за покушением на кайзера, состояла из де¬
вяти человек. Один из этих депутатов, Маркс Кайзер, счел допустимым
высказаться при обсуждении нового таможенного тарифа за повышение
таможенных ставок на железо, что должно было произвести весьма
тягостное впечатление. Все прекрасно понимали, что целью нового та¬
моженного тарифа было давать имперскому казначейству на несколько
сот миллионов в год больше, защитить поземельную ренту крупных
помещиков от американской конкуренции и дать возможность крупной
промышленности залечивать раны, которые она сама себе нанесла в
«91

опьянении эпохи грюндерства. Известно было также и то, что закон о
социалистах был издан в значительной степени с целью сломить сопро¬
тивление .масс против угрожавшего им систематического ограбления.
Когда Бебель хотел оправдать .поведение Кайзера его усердным изу¬
чением пошлин на железо, Энгельс ответил ему .кратко и резко: «Если
бы это изучение стоило хоть грош, оно показало бы ему, что в Герма¬
нии имеются два завода — «Дсртлундокий унион» и засол Кенига и
Лаура, — из которых каждый может вполне удовлетворить псп ребно-
стям внутреннего рынка. Кроме того имеется ряд более мелких заво¬
дов. Устанавливать покровительственные пошлины здесь — это чистая
бессмыслица, помочь делу может только задевание (внешнего рынка.
Одно из двух — либо свободная торговля, либо банкротство. Самим
железозаводчикам .покровительственные пошлины желательны только
потому, что ’Онп органкзасали картель, т. е. заговор, с целью уста¬
навливать на внутреннем рынке монопольные цепы и сбывать избытое
продукции за бесценок за границу, кож это в значительном размере
они делают уже и теперь. В интересах этого картеля, этого заговора
манетол;tCTco, и выступил Кайзер, а голосуя за таможенную пошлину
на железо, он голосовал и за него». Когда и Карл Гирш доюлъео резко
раскриткковал тактику Кайзера в газете «Латерна», фракции при¬
шла в голову несчастная мысль разобидеться, в шоу того что Кай¬
зер говорил1 с ее одобрения. Этим она окончательно (испортила свое
дело -в .глазах Маркса и Энгельса: «Cihih настолько впапи (В парламент¬
ский кретинизм, что считают себя стоящими выше (Критики.1 и счи¬
тают К|ригпии<у чуть ли не оскорблением величества» — говорил
Маркс.
Карл Гирш был молодой писаггель, .выдвинувшийся как заместитель
редактора «Народного государства» во время долголетнего заключения
Либкнехта <в крепости. Потом он поселился в Париже, откуда был вы¬
слан после издания германского исключительного закона. Тогда он сде¬
лал тс, что должен был бы сделать с самого начала центральный коми¬
тет германской партии: он стал издавать с середины декабря 1878 г. в
г. Бреда .в Бельгии еженедельную газетку формата и стиля «Латерна»
Рсшфора и под тем же заглавием. Благодаря ее формату, газету удобно
было пересылать в-Гер-манию в простых почтовых конвертах, и там она
сделалась опорным пунктом и центром собирания сил социал-демокра¬
тического движения. Намерения у Гирша были самые лучшие, и в принци¬
пиальном отношении он был ясным умом. Но избранная им форма
краткой, остроумно отточенной эпиграммы мало соответствовала по¬
требностям рабочей газеты. Более удачным в этом отношении оказался
«Фрейхейт», еженедельник, который несколько недель спустя начал
издавать в Лондоне Мост при содействии коммунистического просвети¬
тельного рабочего клуба. Но к сожалению после разумного начала и
этот журнал утонул в бесцельной игре в революцию.
С появлением этих двух, до некоторой степени дико выросших и
независимых от руководства германской .партии органов издание
собственного заграничного органа печати сделаюсь жгучим вопросом.
Бебель и Либкнехт очень энерпич/ню стояли за это, и им удалось на¬
конец преодолеть упорное сопротивление влиятельных партийных кру¬
гов, которые желали сохранить тактику предусмотрительной сдержан-
432

К, Маркс. 1882 г.

Дом, в котором К. Маркс жил последние 20 лет своей жизни с 1864
по 1883 г. и в котором он умер. Лондон, Мейтланд Парк Род, 41.

ности. С Мостом уже не могло быть более никакого соглашения, ню
Гирш приостановил издание «Латарны» и заявил о своей готовности
принять !на себя редактирование нового органа. Маркс и Энгельс,
вполне'доверявшие Гиршу, та<же обещали свое сотрудничество. Новая
газета должна была выходить в виде еженедельника в Цюрихе. Подгото¬
вление к изданию было поручено трем партийным товарищам, прожи¬
вавшим в Цюрихе: Шрамму, занимавшему после высылки из Бардина
должность страхового агента, Карлу Хэхбергу и Эдуарду Бернштейну,
которого Хэхберг пригласил в качестве литературного помощника.
Но они, швидимому, не очень спешили выполнить возложенное на
них поручение. Причина такого промедления обнаружилась в июле
1879 г., когда они выступили со своим собственным «Ежегодником со¬
циальной науки и социальной политики», который должен был выхо¬
дить два раза в год. Направление журнала выяснилось в «обзоре социа¬
листического движения». Он был подписан тремя звездочками. Авто¬
рами его однако были только Хэхберг и Шрамм; Бернштейн написал в
нам всего несколько строк.
Содержание этой статьи было невероятно безвкусной и бестактной
болтовней о грехах партии, об отсутствии в ней «хорошего тона», об
ее привычке все ругать, об ее заигрыва-нии с массами и пренебрежении
к образованным классам, словом, обо все-м, что в пролетарском движе¬
нии всегда раздражало и раздражает филистерские души. Конечным вы¬
водом практической мудрости, заключенной в статье, было решение
использовать вынужденную праздность, вызванную исключительным за-
ксном, для раскаяния и покорности. Маркс и Энгель-с были возмущены
этой жалкой стряпней. В частном циркуляре, разосланном руководящим
членам партии, они категорически требовали, чтобы людям такого об¬
раза мыслей, если даже из практических соображений их приходится
терпеть в партии, не давали права выступать в ответственных органах.
Этого права Хэхберг впрочем- и не получил, а просто присвоил
его себе. Точно так же он совершенно произвольно требовал для
«трех звездочек» в Цюрихе права контроля -над редакцией под руко¬
водством Гирша и про. естовал против редактирования в стиле «Ла-
терны». Тогда Гирш и оба лондонских старика отказались от всякого
участия в ново-м издании.
Из обильной и разнообразной переписки по этому делу до нас до¬
шли только отрывки.1 Из них видно, что Бебель и Либкнехт далеко не
были согласны с притязаниями «трех звездочек». Непонятно однако,
почему они во-время не вуешались. Хэхберг приехал са.м в Лондон, где
застал только Энгельса, на которого ею путанные взгляды произвели
самое скверное впечатление, хотя ни он, ни Маркс не сомневались в его
добрых намерениях. Взаимное (раздражение к тому же мало способство¬
вало своевременному соглашению. 19 сентября 1879 г. Маркс писал
Зорге, что если новый еженедельник, будет редактироваться в стиле
Хэхберга, то они сочтут себя вынужденными выступить публично -про¬
тив такого «выхолащшания» партии и теории. «Эти господа получили
1 В настоящее время Институт Маркса-Энгельса-Лен» нт выпустил .Архив
Маркса-Энгельса* (19 <2 г.) том 1 (VI), в котором имеется письмо Маркса и
Энгельса от IX, 1879 Бебелю, Либкиехту и др. об этом вопросе, (Стр. 141—154.)
28 ф. Меринг, Кард Маржа,	483

от нас предупреждение, и они нас достаточно хорошо знают, чтобы
понять, что это означает: либо уступайте, либо ступайте вон. Если они
хотят скомпрометировать себя, то это их делю. Скомпрометировать же
нас мы им ни в коем случае не (позволим».
К счастью дело не дошло до разрыва. Редактирование цюрихского
«Социал-демократа» принял на себя Фолымар. Он это делал, правда, до¬
вольно «мизерно», как говорили Маркс и Энгельс, ню все же не давал
повода к публичному протесту. Бывали только «постоянные письмен¬
ные объяснения с товарищами из Лейпцига, часто довольно бурные».
«Три звездочки» также оказались неопасными. Шрамм совершенно
отстранился, Хэхберг часто уезжал, а Ъернштейн под давлением обстоя¬
тельств освободился от всякого похмелья, как это в такой же степени
и в то же время испытали многие товарищи, которые под влиянием
трудностей до этого момента находились в подавленном настроении.
Немалое успокоение в умы внесло и то, что Мар<с и Энгельс стали в
большей степени, чем вначале, считаться с теми огромными трудностя¬
ми, с которыми приходилось бсроться германскому партийному руко¬
водству. 5 ноября 1880 г. Маркс писал Зорге: «Тем, которые срав¬
нительно спокойно сидят за фаницей, не подобает еще в большей сте¬
пени отягчать на радость буржуазии и правительства положение рабо¬
тающих на родине в весьма тяжелой обстановке и с большими личными
жертвами». Несколько дней спустя был даже заключен формальный мир.
31 декабря 1880 г. Фольмар отказался от своего поста редактора.
Руководство немецкой партии желая пойти навстречу старикам,
решило пригласить на его место Карла Гирша. Так как Гирш
в то время переселился в Лондон, то Бебель решил поехать туда, чтобы
лично переговорить с ни/м. Вместе с тем он уже давно намеревался на¬
конец основательно потолковать с Марксом и Энгельсом. Он захватил
с собой Бернштейна, чтобы рассеять предубеждение, все еще держав¬
шееся в Лондоне относительно него, хотя Бернштейн тем временем
вполне оправдал себя. Шествие в Каноссу, как называли эту лондонскую
поездку в партийных кругах, вполне достигло своих целей. Только
Гирш, давший сначала свое согласие, внес затем оговорку, что он же¬
лает редактировать «Социал-демократ» из Лондона. Это было «откло¬
нено. Дело кончилось тем, что редактором сделался Бернштейн, сначала
временно, а затем и окончательно. К удовольствию лондонцев он с че¬
стью .выполнял свои обязанности. И когда год спустя произошли новые
выборы в рейхстаг, первые после издания закона о социалистах, то
Энгельс торжествовал: так славно не сражался еще ни один проле¬
тариат.
И во Франции тоже обстоятельства перевернулись к лучшему. После
кровавой майской недели 1871 г. Тьер объявил еще дрожащим от стра¬
ха версальским буржуа, что для Франции социализм умер. Он забыл о
том, что уже однажды, после июньских дней 1848 г., выступил в подоб¬
ной же роли лжепророка. Он считал, что чем сильнее кровопускание,
тем более оно будет эфективно. Действительно, количество жертв
1871 г., если считать потери парижских рабочих в уличной борьбе, от
казней, ссылок, каторжных работ и эмиграции, исчислялось в 100 тыс.
человек. Но Тьер про^т^лся и на этот раз, и при том основательно.
После 1848 г. поцадо^й^сь два десятилетия, чтобы социализм
134

очнулся от оглушившего его удара и ост молчания. А после 1871 г.
достаточно было пяти лет, чтобы он вновь заявил о своем сушестгова-
нии. В 1876 г., когда военные суды еще не прекратили свою кровавую
работу, когда еще продолжали расстреливать защитников коммуны, уже
заседал первый рабочий конгресс в Париже.
Конечно, это было прежде всего только заявление о своем существо¬
вании. Конгресс собрался под покровительством буржуазных республи¬
канцев, которые искали в рабочих опоры против монархистов-юнкеров.
Постановления конгресса касались безобидных вопросов о кооперации
в духе Шулъце-Делича в Германии. Но можно было предвидеть, что на
этом дело не остановится. Крупная машинная промышленность, медлен¬
но "развивавшаяся после 1803 г. со времени торгового догозора с Ан¬
глией, пошла быстрыми шагами вперед после 1870 г. Перед ней стояли
очень большие задачи: загладить вред, причиненный целой трети Фран¬
ции, создать средства для сооружения нового колоссального милитариз¬
ма, наконец восполнить те прорехи, которые образовались с потерей
Эльзаса, самой развитой в промышленном отношении французской
провинции до 1870 г. Крупная промышленность удовлетворяла предъ¬
являвшиеся к ней требования. Во .всех частях страны стали вырастать
фабрики, создавшие промышленный пролетариат. В дни процветания
старого Интернационала пролетариат этот существовал главным обра¬
зом- только в некоторых городах северо-восточной Франции.
Этим объясняются те быстрые успехи, которых достиг Жюль Гэд,
-когда он бросился со своим зажигающим красноречием в рабочее дви¬
жение, возникшее после Парижского конгресса 1876 г. Зараженный
сначала анархизмом, от которого он недавно отошел, Жюль Гэд в сво¬
их воззрениях не отличался теоретической ясностью, что видно
по “основанной им в 1877 г. газете «Эгалитэ». Хотя «Капитал»
уже был переведен и издан на французском языке, Гэд не имел поня¬
тия о Марксе, с теориями которого его впервые ознакомил Карк Гирш.
Но он с полной ясностью и решительностью усвоил себе идею общест¬
венной собственности на землю и на средства производства. Будучи
первоклассным ораторам и остроумным полемистом, он умел воспламе¬
нять дух французских рабочих этим последним словом пролетарской
освободительной борьбы, которое на конгрессах старого Интернацио¬
нала обыкновенно встречало самое горячее npoTi изо действие именно со
стороны французских делегатов.
Собрадоя второй рабочий конгресс, заседавший в феврале 1878 г.
в Лионе; устроители его предполагали, что он будет новым изданием
Парижского конгресса. Но Гэду уже удалось собрать вокруг своего
знамени меньшинство состоящее из двадцати делегатов. Тут дело пока¬
залось опасным буржуазии и правительству. Начали «преследовать ра¬
бочее движение. Посредством денежных кар и тюремных заключений
редакторов удалось остановить издание «Эгалитэ». Но Гэд и его то¬
варищи не впали в уныние. Они бодро продолжали работать. На
третьем .рабочем конгрессе, собравшемся в октябре 1879 г. в Марселе,
они уже имели за собой большинство, которое немедленно выступило
как социалистическая партия и организовалось для политической
борьбы. «Эгалитэ» воскресла и ‘нашла в Лафарге овюего деятельного
сотрудника. Он писал в этой газете дочти все теоретические статьи.
*	435

Нелиного позднее Малой, бывший бакунист, стал издавать «Социали¬
стическое обозрение», и Маркс и Энгельс поддержали это издание
несколькими статьями.
Весной 1880 г. 1 эд приехал в Лондон, чтобь^ вместе с Марксом, Эн¬
гельсом и Лафаргом составить проект избирательной программы для
молодой партии. Сошлись на так называемой программе-минимум, ко¬
торая после небольшого введения, посвященного объяснению задач ком¬
мунизма, выставляла в своей экономической части тольсо требования,
непосредственно проистекавшие ив рабочего движения. Правда, по каж¬
дому отдельному пункту согласие не было достигнуто. Гэд настаивал на
том, чтобы в программу было внесено требование установленной зако¬
ном минимальной заработной -платы, Маркс же полагал, что если фран¬
цузский пролетариат пребывает еще в том младенческом состоянии, ко¬
торое нуждается в подобной приманке, то не стоит и составлять про¬
грамму.
Однако Маркс был не такого уж плохого мнения о .программе. В
общем он считал ее энергичным средством для того, чтобы вьрвать
французских .рабочих из области туманных фраз и поставить их на
почву действительности. Судя по оппозиции, как и г.о сочувствию, вы¬
званному этой программой, Маркс пришел к заключению, что во Фран¬
ции возникло наконец настоящее рабочее движение. До того были
только секты, которые, естественно, держались лозунгов, данных их
основателями, в то время как масса пролетариата следовала за радика¬
лами или за радикальствующими буржуа. В решительный час
она боролась за них, а на другой же день эти люди, очутившись у кор-
'Мила власти, избивали рабочих, гнали -их в осышу и т. п. Поотому
Маркс охотно согласился на то, чтобы его зятья вернулись во Фран¬
цию, когда вырванная от французского правительства амнистия ком¬
мунарам дала -им возможность возвратиться на родину. Лафарг при¬
ехал ею Францию, чтобы работать вместе с Гэдом, а Лонге предложено
было влиятельное место редактора в газете «Справедливость»
(«Justice»), издавшейся Клемансо, который стоял -во главе крайней
левой.
В ином положении, еще более благоприятном для Маркса, были
дела в России. Здесь главный труд Маркса читали усерднее, чем где-
либо, и он находил горячее признание. Среди молодых русских ученых
у Маркса было много приверженцев и отчасти даже личных друзей. Но
оба основных направления тогдашнего русского революционного движе¬
ния, поскольку таковое существовало, — партия Народной воли и
партия Черного передела, — были еще чужды его взглядов и учения.
Оба 01ни стояли полностью -на почве -идей Бакунина, по крайней мере
в том смысле, что на первом плане у »них было крестьянство. Маркс
и Энгельс следующим образом формулировали оснюоной д*я чзих во¬
прос: может ли русская крестьянская община, эта уже р то время
сильно распавшаяся форма первобытной общественной собственности
на земли, непосредственно перейти в бодее высшую коммунистиче¬
скую форму земельной собственности или же она должна сначала
пройти тот же п-роцесс разложения, который наблюдался в историче¬
ском развитии Запада?
«Единственный ныне возможный» ответ на это дали Маркс и Эн-
436

Гедъс в прермсшвии к новому рус¬
скому переводу «Коммунистического
манифеста», сделанному Верой Засу¬
лич:	«Если русская революция, —
писали они,—да:т сигнал для рабочей
революции на Западе так, чтобы обе
они дополняли друг друга, то тогда
теперешняя русская общинная соб¬
ственность может послужить исход¬
ным пунктом для коммунгтстического
развития». Этот взгляд объясняет го¬
рячую приверженность Маркса к пар¬
тии Народной воли, террористическая
политика которой сделала царя узни¬
ком революции в Гатчине. К пар¬
тии же Черного передела он отно¬
сился с известной суровостью, за то
что она шхздержгпвалась от ттолити-
ческ и нреволгоциоенюй активности и
опраничивалась пропагандой. Но именно к этой партии принадлежали
такие люди, как Акюерольд и Плеханов, которые так энергично
способствовали тому, что русское рабочее движение прониклось
маркоистрюим духом.
Наконец, просвет для Маркса начался и в Англии. В июне 1881 г.
вышла в свет небольшая книга под заглавием «Англия для всех». Она
была написаеа Гайндманом и представляла собой программу демокра¬
тической федерации, — ассоциации, возникшей из различных англий-
окгих и шотландских радикальных обществ, наполовину пролетарских,
наполовину буржуазных. Главы о труде и капитале были почти бук¬
вальным переложением и даже выписками из маркооза «Капитала». Нк?
Гайидмаи не писал ни о книге, ни об ее авторе. Лишь в конце пред««
словия он упомянул о том, что теоретическим содержанием своей книги,
а также значительной частью фактических данных он обязан труду
одного великого мыслителя и самостоятельного писателя. Этот странный
способ цитирования, примененный Гайндманом, произвел еще более тя¬
гостное (впечатление, когда Гайвдман стал оправдываться перед Марксом,
тем, что имя его пользуется дурной славой, что англичане не любят,
чтобы их поучали иностранцы и т. п. После этого Маркс порвал свои
сношения с Гайндманом, которого к тому же считал «скудным сосудом».
Зато большое удовлетворение доставил Марксу очерк о нем Бель-
форта Бакса, напечатанный в том же году в декабрьской книжке одного
английского ежемесячника. Правда, Маркс находил, что заключавшиеся
в ней биографические сведения были большей частью неправильны, а
изложение его экономических принципов — во многом неверным и пу¬
танным; но очерк был первым английским отзывам о нем, к тому же
проникнутым истинным восторгом к новым идеям и резким вызовом бри¬
танскому филистерству. Эта статья, возвещенная большими буквами
плакатов на стенах лондонского Вест-эвда, обратила на себя большое
внимание.
4M
Üepa Засулич

По письму, в котором
Маркс писал об этом Зорге,
могло показаться, что этот
железный человек, столь не¬
чувствительный к похвалам и
к порицанию, на этот раз
испытал легкий приступ само¬
довольства, что впрочем было
бы вполне простительно. Но
это было вызвано глубоким
душевным потрясением, как
видно нз заключительных
фраз его письма: «Для меня
было самым важным то, что я
пслучил этот номер журнала
уже 30 ноября и статья оза¬
рила радостью последние дни
моей дорогой жены. Ты
знаешь, с каким страстным
интересом она всегда отно¬
силась к подобным вещам».
Жена Маркса умерла 2 де-
«'лбря 1881 г.
5.	ВЕЧЕРНЯЯ ЗАРЯ
В то время как политический горизонт просветлялся, — и это
было для Маркса всегда важнее всего, — на него самого и на его
семью вечерние тени спускались все ниже и ниже. С того времени
как для него был закрыт континент с его целебными ваннами, не¬
дуги Маркса возобновились, делая его более пли менее неработоспо¬
собным. С 1878 г. он уже не работал над окончанием своего главного
труда. Около того же времени .или немного спустя началась тревожная
забота о здоровье его жены.
Она наслаждалась в счастливом и спокойном состоянии духа — она
всегда обладала в высокой степени способностью к внутренней гармо¬
нии — беззаботными днями старости, как сама о том писала супру¬
гам Зорге, утешая их по поводу потери двух детей цветущего возра¬
ста: «Я слишком хорошо знаю, как это тяжатю и как много времена
требуется, чтобы вернуть после таких потерь душевное равновесие.
Но на помощь приходит жизнь с ее мелкими радостями и большими
заботами, с ее мелкими повседневными хлопотами и мелочными не¬
приятностями. Серьезная скорбь постепенно заглушается ежеднев¬
ными ми макетными страданиями, и незаметно для нас наше горе
смягчается. Конечно, рана окончательно не залечивается, особенно
в материнском сердце. Но постепенно (рождается в душе новая вос¬
приимчивость и даже новая чувствительность к новым страданиям и
новым радостям, и продолжаешь жить с сердцем израненным, но
в то же время полным надежды,, пока оно наконец не остановится
43S
Г. 13. Плеханов.

и не наступит вечный покой». Кто в большей степени заслужил та¬
кой легкой смерти, такого постепенного ухода из жизни, чем эта
много страдавшая и боровшаяся женщина? Но ей не дано было почить
так легко, она испытала тягчайшие муки, прежде чем испустила по¬
следний вздох.
Осенью 1878 г. Маркс впервые писал Зорге, что его жена «чувствует
себя очень нехорошо». Год спустя он уже писал: «Моя жена все еще
опасно больна, и я сам тоже не вполне оправтся». После долгой не¬
определенности выяснилось, что г-жа Маркс страдала ракам, и ей пред¬
стояла медленная и неотвратимая смерть, сопровождавшаяся мучитель¬
ными болями. Понятно, качс тяжело от этого страдал Маркс, если вспо¬
мнить, чем в течение долгой жизни была для него эта женщина. Сама
она держалась отважнее, чем ее муж и все окружающие; с несравнен¬
ной силой духа она подавляла свои страдания и казалась всегда весе¬
лой. Когда летом 1881 г. болезнь сильно ухудшилась, она все же имела
мужество предпринять поездку в Париж, чтобы повидать своих замуж¬
них дочерей. Так как на спасение нельзя было надеяться, то врачи со¬
гласились на это рискованное путешествие. В пи-сьме к г-же Лонге от
22 июня 1881 г. Маркс извещал ее о предстоящем приезде их обоих:
«Пожалуйста, ответь немедленно, так как мама не поедет, пока ты не
напишешь, что тебе привезти из Лондона. Ты знаешь, что она страшно
любит такие поручения». Путешествие сошло дли больной настолько
благоприятно, насколько это было возможно при ее состоянии, но сам
Маркс заболел по возвращении плевритом, связанным с бронхитом и
даже начавшимся воспалением легких. Болезнь была очень опасна, но
окончилась благополучно благодаря самоотверженному уходу Элеоноры
и Елены Демут. В эти печальные дни Элеонора писала: «В большой пе¬
редней комнате лежала мамочка, а в маленькой соседней — Мавр. Они
так привыкли друг к другу, так срослись друг с другом, а теперь им
даже нельзя было быть вместе в одной комнате... Мазр еще раз спра¬
вился со своей болезнью. Я никогда не забуду того утра, согда он по¬
чувствовал себя достаточно сильным, чтобы зайти в комнату мамочки.
Они снова стали молодыми: она — любящей молодой девушкой, а он —
влюбленным юношей. Казалось, что они теперь вместе вступали в
жизнь, а ведь один из них — старик, потрясенный болезнью, а другая —
умирающая старая женщина, и они .навсегда прощались друг с другом»
Когда 2 декабря 1881 г. его жена умерла, Маркс был еще настолько
слаб, что врач ему запретил проводить свою подругу на место ее веч¬
ного упокоения. «Я подчинился этому запрету, — писал Маркс жене
Лонге, — так как дорогая усопшая еще за несколько дней до своей
смерти выражала желание, чтобы ее погребение произошло без всяких
церемоний: мы не придаем никакой цены внешности. Для .меня было
большим утешением, что аисты ее так быстро падали. Как и предсказы¬
вал врач, болезнь приняла характер постепенного умирания, как будто
она умирала от старческой слабости. Даже в последние часы не было
борьбы со смертью, а только медленное засыпание. И b этот момент
глаза ее стали большими, более прекрасными и блестящими, чем когда-
либо».
На могиле Женни Маркс говорил Энгельс. Он восхвалял ее как вер¬
ную подругу своего Мужа и закончил свою речь следующими словами:
430

«'О ее личных качествах мне не приходится говорить. Ее друзья знают
и не забудут ее. Если была когда-либо женщина, которая считала своим
величайшим счастьем давать счастье другим, то этой женщиной
была она».
6.	ПОСЛЕДНИЙ ГОД
Маркс пережил свою жену лишь -на пятнадцать месяцев. Но все это
время его жизнь была лишь ««медленным умиранием», и Энгельс был
прав, говоря в день омер'ги жены Маркса: «Мавр также умер».
Так как .в этот короткий период времени оба друга большей
частью находились в разлуке, то их переписка разгорелась последним
пламенем. В ней запечатлен этот последний год жизни Маркса во
всем его мрачном величии. Его спокойствие нарушалось частыми
вспышками болезни. Так был разрушен неумолимой человеческой судь¬
бой и этот великан мысли и дела.
Его еще приковывала к жизни лишь необходимость посвятить свои
последние силы тому делу, которому отдана была вся его жизнь. «Я
вышел,—писал он Зорге 15 декабря 1881 т.,—из своей последней
болезни вдвойне искалеченным: нравственно — смертью моей жены, и
физически, потому что у меня осталось утолщение грудной плевры и
значительная раздражимость дыхательных путей. Мне придется поте¬
рять еще несколько -Бремени на всяческие маневры для восстановления
здоровья». Это время продолжалось до самого дня смерти, так как все
попытки восстановить его здоровье оказались тщетны.
Врачи послали его сначала в 'Вентнор на острове Уайте, а затем в
Алжир. Он прибыл туда 20 февраля 1882 г., но вследствие холодного
переезда опять схватил в пути плеврит. К несчастью эта зима и весна в
Алжире были более дождливы и суровы, чем когда-либо. Не лучшие ре¬
зультаты получились и в Монте-Каоло, куда Маркс переселился 2 мая.
Он п-риехал после сырого и холодного переезда с плевритом, а там все
время упорно стояла дурная погода.
Его состояние здоровья улучшилось только тогда, когда он посе¬
лился в Аржентейле у супругов Лонге. Этому немало способствовала
жизнь в семье. Кроме того Маркс с успехом лечился от застарелого
бронхита серными источниками соседнего Ангьена. Его состояние здо¬
ровья улучшило и шебтинедельноетфебывание в Вевэ-на Женевском озе¬
ре, куда он поехал затем с дочерью Лаурой. Когда он в сентябре вер¬
нулся -в Лондон, то выглядел бодрым и часто без труда поднимался с
Энгельсом- на Гзмлстедский холм, расположенный футов на 300 выше
дома, где он жил.
Марке -собирался снова приняться за свои работы, так как врачи
позволили ему провести зиму, правда, не в самом Лондоне, но в одном
из южных английских -приморских городов. Когда начались ноябрьские
туманы, сн отправился в Вентнор, но и там, как весной в Алжире и
Монте-Карло, он застал туманы и сырость. Он снова простудился, и
вместо укрепляющего движения на свежем воздухе ему досталось сиде¬
ние дома взаперти. О тучных занятиях нечего было и думать, не¬
смотря на то, что Маркс проявлял самый живой интерес ко всем науч¬
ным открытиям, даже таким, которые выходили из более тесного
440

круга сто (работ, как например к опытам Депрэ1 на мюнхенской эле¬
ктрической выставке. В общем его письма отражали подавленное и
унылое шетроение. Когда в молодой рабочей партии Франции стали
проявляться неизбежные детские болезни, он был недоволен тем, как
emo зятья излагали его мысли: «Лонге говорил, как последний прудо¬
нист, а Лафарг — как последний бакунист, чорт бы их побрал». Тогда
именно у него вырвалось то /крылатое слово, за которое так ухвати¬
лись лотом все филистеры, — что сам он во всяком случае не марксист.
Затем 11 января 1883 г. последовал окончательно сразивший его
удар: неожиданная смерть его дочери Женни. Уже на следующий день
Маркс вернулся в Лондон с серьезным бронхитом, к которому присо¬
единилось воспаление гортани, делавшее почти невозможным глотание.
«При всем его умении переносить со стоическим мужеством величай¬
шие боли он теперь предпочитал лучше выпить литр молока (которое
ненавидел всю свою жизнь), чем принять твердую пищу». В феврале
образовался нарыв в легком. Лекарства не оказывали уже никакого дей¬
ствия на организм, напичканный в течение пятнадцати ^месяцев всякими
медикаментами. Они лишь ослабляли аппетит и расстраивали пищеваре¬
ние. С каждым днем больной заметно худел. Но врачи еще не отказа¬
лись от надежды, так как бренх/ит уже почти прекратился, а гло¬
тание сделалось более легким. Конец наступил неожиданно. 14 марта
около полудни Карл Маркс тихо и безболезненно скончался в своем
кресле.
При всей своей скорби об этой незаменимой утрате Энгельс находил
утешение в самой неожиданности смерти. «Искусство докторов, быть
может, обеспечило бы ему еще несколько лет прозябания, сохранило бы
ему жизнь беспомощного чатовека, умирающего к вящшем-у торжеству
врачей не сразу, а постепенно. Но этого чаш Маркс никогда бы не пе¬
ренес. Жить, зная, что у него столько неоконченных работ, испытывая
танталовы муки от желания закончить их и невозможности работать,—
это было бы для него в тькгячу раз хуисе, чем тихая смерть, выпавшая
на его долю. «Смерть:— несчастье не для того, кто умирает, а для тех,
кто остается в живых», говорил он часто словами Эпикура. Видеть
этого сильного, гениального человека развалиной, живущей раститель¬
ной жизнью к вящшей славе медицины и на (издевательства филистеров,
которых он в расцвете своих сил так часто разбивал в пух и прах, —
нет, в тысячу раз лучше то, что случилось: в тысячу раз лучше снести
его прах туда, где покоится его жена».
В субботу 17 марта Маркс бьгл похоронен возле своей жены. Семья
тактично отказалась от «всякого церемониала», который прозвучал бы
резким диссонансом ко всей жизни Маркса. Только несколько предан¬
ных друзей стояли у открытой могилы: Энгельс с Лесснером и Лохнером,
двумя старыми товарищами Маркса еще по Коммунистическому союзу;
из Франции приехали Лафарг и Лонге, а из Германии — Либкнехт; при¬
сутствовали и два первоклассных представителя науки — химик Шор-
лем/мер и зоолог Рэ Ланкастер.
1 Депрэ Марсель (1843—1918) — французский ученый, физик, автор первых
опытов передачи энергии на расстояние.
441

Последнее прощальное приветствие своему мертвому другу Энгельс
произнес по-английски. Он в кратких, искренних и правдивых словах
выразил все, че.м Маркс был и останется навсегда для человечества, и
этими словами Энгельса мы заключаем наш труд:
7.	РЕЧЬ ЭНГЕЛЬСА НА МОГИЛЕ МАРКСА
14 марта, без четверти три пополудни, перестал мыслить величайший
из современных мыслителей. Его оставили одного всего лишь на две ми¬
нуты; 'войдя з комнату, мы нашли его в кресле спокойно уснувшим, — но
уже навеки.
Для борющегося пролетариата Европы и Америки, для исторической
науки смерть этого человека—неизмеримая потеря. Уже в ближайшее
время станет ощутимой та пустота, которая образовалась после смерти
этого гиганта.
Подобно тому, как Дарвин открыл закон развития органического ми¬
ра, Маркс открыл закон развития человеческой исторгли: тот, до послед¬
него времени скрытый под (идеологическими наслоениями, простой факт,
что люди должны есть, -пить, иметь жилище и одеваться, — прежде чем
быть в состоянию заниматься политикой, наукой, искусствам1, религией
и т. д.; что, следовательно, производство непосредственных материаль¬
ных средств существования и тем самым каждая данная ступень эконо¬
мического развития народа или эпохи образует основу, из которой
развеиваются государственные учреждения, правовые воззрения, искус¬
ство и даже релишэоные представления данных людей и из которой
они поэтому должны быть объяснены, — а не наоборот, как это де¬
лалось до сих пор.
Но этого мало. Маркс открыл также специальный закон движения со¬
временного капиталистического способа производства и порожденного
им буржуазного общества. С открытием прибавочной стоимости в эту
область была оразу внесена ясность, в то время как все прежние исследо¬
вания как буржуазных экономистов, так и социалистических критиков,
были блужданием в потемках.
Двух таких открытий было бы достаточно для одной жизни. Счаст¬
лив был бы тот, кому удалось бы одно такое открытие. Но Маркс сделал
самостоятельные открытия в каждой области, которую он исследовал—
даже в области математики — а таких областей было немало — и ни
одною из «их он не занимался поверхностно.
Такое был Маркс как человек науки. Но не это в нем было главным.
Наука была для Маркса исторически движущей революционной силой.
Какую бы живую радость ни доставляло ему каждое новое Открытие в
любой теоретической науке, о практическом применении которого пока
еще не было речи* — его радость была совсем иной, когда дело шло об
открытии, немедленно оказывающем революционное воздействие на про¬
мышленность, на историческое развитие вообще. Так, он следил во всех
подробностях за развитием открытий в области электричества и в по¬
следнее время в частности за открытиями Марселя Депрэ.
Ибо Маркс был прежде всего —революционер. Принимать тем или
иным способом участие в разрушении капиталистического общества и
442

созданных им государственных учреждений, участвовать в деле освобо¬
ждения современного пролетариата, которому он впервые дал сознание
его собственного положения «и его потребностей, сознание уоовий его
освобождения, — вот что было в действительности его жизненным при¬
званием. Его стихией была борьба. И он боролся с такой страстью,
с таким упорством, с таким успехам, как борются немногие. Первая
«Рейнская газета» 1842 г., парижский «Вперед» 1844 г., «Брюссельская
немецкая газета» 1847 г., «Новая рейнская газета» 1848—1849 гг.,
«Нью-йоркская трибуна» 1852—1861 гг. и сверх того множество бое¬
вых брошюр, работа в организациях в Париже, Брюсселе и Лондоне,
пока наконец не «возникло как венец .всего этого великое «Между¬
народное товарищество рабочих» 1 — это было делом, -которым по¬
истине мог бы гордиться тот, кто его создал если бы он кроме этого
и не создал ничего больше-
Вот почему Маркс был человеком, которого больше всего ненави¬
дели «и на которого больше всего «клеветали. Правительства — самодер¬
жавные и республиканские —-высылали его; буржуа —'-консервативные и
ультрадемократичеокие—наперебой осыпали его клеветой и -прокля¬
тиями. Он отметал все эго, как лаутану, не уделяя этому внимания, от¬
вечая лишь при крайней -необходимости. И он умер, почитаемый, люби¬
мый, оплакиваемый миллионами революционных соратников во всей Ез-
ропе и Америке, от сибирских рудников до Калифорнии, и я тело могу
сказать, у него могло быть много противников, но вряд ли был хои
один личный «враг.
И имя его и дело переживут века!
i Интернационал.

ПРИМЕЧАНИЯ
Ни в существо, ни в задачу этой книги не входило намерение снабдить ее
ученым апиар том. Я < граиичусь поэт му немногими у1азаниями, которые на¬
метят для читателя, желающего точнее вникнуть в отде.ьные вопросы, главные
пути, а по ним он уже сам легко найдет о дельные д- рожки.
Среди огромной, все i ар ст ющей литературы о Ма, ксе попыток биогра¬
фического характера сравнительно мало. Ко -какие жизнеописания существуют
дат о, но они кишат ошибками и становятся все более плоек ми, по мере юго
к к их перетаскивают ит одной книги в другую. Впервые Энгельс внес в эту
облааь некоторый порядок, опубликовав сначала биографический очерк в .На¬
родном ка енд^ре* Браке за 1873 г. Позднее он написал в „Handwörterbuch für
Staaiswlssenschaften* (5, 11 Ю гл.) статью о Марксе, которая при всей своей со¬
лидности не свободна от отлельньх ошибок.
Из других биографических трудов заел • жмвает внимания труд В. Либкнехта,
Karl Marx zum Gedächtniss. Ein Lebensabriss und Erinnerungen, Nürnberg 1896.
Изложение в сущности ограничивается 50-ми годами, но дает* велик лепную
картину этого пери »да, если оаавигь в стороне некоторые отдельные неточ¬
ности. Не менее, хотя и в другом роде, отличается своим темпераментом рас¬
ширенный для печати доклад Клары. Цеткин, Karl Marx und sein Lebenswerk,
Elberfeld 1913. Он основан на точном знакомстве с предме;ом и приобретает
особую ценность благодаря приложению, которое вводит читателя шаг за шагом
в мир идей Маркса, заключающийся в его работах. Напротив, нас ояшей ком¬
пиляцией является работа John Spargo Karl Marx, hls Ше and works, New-York
1910
Главный источник для биографии Маркса до 1859 г.—это четырехтомное, так
называемое Nachlassausgabe (посмертное издание), хотя оно давно уже не
является единственным изданием наследия Маркс’. Оно носит слезуюшее загла¬
вие: .Aus dem literarischen Nachlass von Karl Marx, Friedrich Engels, und Fer¬
dinand Lassalle, herausgegeben \on F. Mehring*, Stuttgart 1902. Оно благополучно
пережило почти половину человеческой жизни; Htкоторые мело ш исправлены
были в послесловии ко 2-му изданию 1913 г. Первый том б »л значительно до¬
полнен работ ми Gustav Млуег'а о .Рейнской газете*, о .Немецко-французских
ежегодника** и о Фридрихе Энгельсе, а четвертый том — пятью пиа мами Лас¬
саля к Марксу, которые позднее были найдены Бернштейном и напечатаны
в .Neue Zelt* ЗЗ1, 19. (том 3^, чягть 1, стр. 19.) В введении и в примечаниях
к этому изгнию я из южил много биографи «еского материала из рукописных
и печатных источников, так что первые главы этой книги до известной степени
представляют собою лишь извлечение из них.
Вторым главным источником для двух десятилетий — от 1850 до 1870 гг.—
является также четыпе*томная „Переписка Маркса и Энгельса* — „Rrlefwechsel^
zwischen Friedrich Engels und Karl Marx, 1844 bis 1883, herausgegeben von
A. Bebel und Eduard ßernbteln“, Stuttgart 1913 Эго монумен альное проведение
было встречено с большим уважением даже противниками. Из бол^е обстоятель¬
ных отзывов о нем в научной литературе отмечу: Bernstein в .Archiv für
Sozialwissenschaft und Sozialpolitik*, Band XXXVUI; Q. Mayer в .Zeitschrift
444

für Politik*, Band VII; Mehring в .Archiv für die Geschichte des Sozialismus
und der Arbeiterbewegung*, Band V; H Orteten в „Preussiche Jah biieher*.
В nd CLV; Schmoller в.Jahrbuch für Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirt*
schaft*, band XXXIX.
Третий )лавный источник для периода от 1870 до 18^3 гг. составляет пере¬
писка с Sorge (.Briefe und Auszüge aus Briefen von Joh. Phil. Becker, Jos Dietz«
gen, Friedrich Engels, Karl Marx an F. A. Sorge und andere*, Stuttgart 1906). Ори¬
гиналы писем вместе с остальным рукописным материалом переданы Зорг«
в большую ныо-й' ркскую публичною библиотеку.	<
Ряд менее объемистых пере ihcok (с Кугсльманом, Еейдемейером, Фрейли-
гратом и др.) я перечислю там, где буду касаться их. Здесь я только считаю
долгом упомянуть с искренней благодарностью о той поддержке, которую мне ока¬
зывал на протяж1 нии г сей моей работы .Archiv für die Geschichte des Sozialis¬
mus und d.r Arbeiterbewegung“, издаваемый Ьар.юм Грюнбе/гом. Этот жзрнал.
несмотря на с ою сравнит* льн ю молодость, сделался сре*огочием всех сощали-
стических исследований благодаря мастерскому ведению дела его [ етактором.
Юность. Процессуальные акты, из которых я заимствов.!Л генеалогические
сведения о Марксе, я просматривал в отличной б блиотеке гг. Mauihner и.
Pappenhelm в Вене. См. Mehring, Splitter zur Biographie von Karl Marx. „Neue
Zelt“, 29l 4 (: неко оными подробностями о кандидатском экзамене). Mehring,
Die von Westphalen, .Neue Zeit“, lba 481.
Ученик Гегеля Письмо к родителям сообщено Дословно Элеонорсй Маркс в
.Neue Zelt“ 16l 4. Младогегелианскяя литерат\ра: Кбрреп, Friedrich der Grosse
und seine Widersacher, Leipzig 18.0. Bruno Bauer. Kritische Geschichte der S.nop-
tlker. Leiozig 1841. Rüge, I ri fwechsel und Tagebuchblätter, Berlin 1886. Üol^tor-
disscrtntlon .Nachlassausgabe* I, t>3. And^dota zur neuesten Philosophie und
Publlz.silk, Zürich 1843. .Rheinische Zeitung* от 1 января 1842 г. до 31 марта
1843 г. сохранилась в полном комплекте в королевской библиотеке в Берлине.
Документальный, почерпнутый из архивов материал об пет рии этой газеты
вместе с богатыми св дениями об эк кургиях младогегелианцсв впотитике дает
G. М iyer Die Anfänge des politischen Radicalismus Im v.. rmärzllchen Preussen,
.Zeitschrift für Politik*, Band, VI.
Для освещения внутренних кризисов газеты имеют значение восемь писем
Маркса к Руге, опубликованные Бернштейном в 1902 г. в его .Dokumente
des Sozialismus*. Важнейшие опубликов иные Марксом в этой газете статьи
собраны тепет ь в »Nachlassausgabe* I, 171. См. также Ludwig Feu.rbach, Brief¬
wechsel und Nachlass, Hddelberg 1874.
Парижское изгнание. „Deutsch-Französische Jahrbücher*. Единственная двой¬
ная К"ижка, содержащая оба первых выпуска, вышла в Париже в марте 1844 г.
Вводная пер* писка по поводу этого издания и д >е статьи Маркса и Энгельса,
напечатанные там. теперь перепечатаны в .Nachlassausgabe* I, 3b0. Много архив¬
ного Мхттериала для истории журна а дяет G.Maytr, Der Untergang der .Deutsch*
Französlsc. er Jahrbücher*4 und des .Pariser Vorwärts*. Grünbergs Archiv, Band III;
Rüge, Aus früherer Zeit, Berlin 1866. То, что Маркс считал своей духовной соб¬
ственностью в теории классовой борьбы, он излагает в письме к Вейдемейеру
от 5 мар’а 1852 г. См. Mehring, Neue Beiträge zur Biographie von Marx und
Engels, .Neue Zelt*, 252, 183. Ср. также Plechanow, U< ber die Anfänge d'T Lehre
vom Klassenkampf .Neue Zelt“, 211 275, u l oths'.ein, Verkünder des Klassenkamp¬
fes vor Marx, .Neue Zelt“, 26* 836. Один экземпляр .Vorwäits“ находится в вен¬
ской городской библиотеке; единственная статья, которую напечатал Маркс
в этой газете, приведена в .Niehl, ssausgabe' 2.41.
Фридрих Энгельс. Молод >М Энгельс, так сказать, был вновь открыт G Mayer'ом,
см. его статью .Ein Pseudon m von Friedrich Engels“, Grünbergs Archiv, band IV.
В высшей степени инт ресны письма Энгельса к некоторым из его друзей мо¬
лодо ти, которые Майер опубликовал в сентябре ом и октябрьском выпусках
.Neue Rundschau* за 1913 год. Мы над емся, что скоро появится подроб ое
изложение начала литературной и политической деятельн >сти Энгетьса, которое
собирае!СЯ издать Майер. Труд Этель а и Маркса. Die Heilige Familie, перс-
печа ан вместе с подробным комментарием во II томе .Nachlassausg be* —
Engels. Die Lage der arbeitenden Klassen in England, Leipzig 1815
Брюссельское изг< ание. Полемике, которую вели Маркс и Энгельс против
Штирнсра, Бернштейн посвящает много места в своих .Dokumente des So¬
446

zialismus*. О связи с истинным социализмом см. второй том „Nachlass¬
ausgabe“. Weitling, Garantien der Harmonie und Freiheit. Mit einer biographischen
Finleitung und Anmerkungen von Mehring, Berlin 1908. Proudhon, Correspondance,
2.	198. Marx, Das Elend der Philosophie, Stuttgart 1885. .Deutsche Brüsseler
Zeitung" сохранилась в одном почти полном экземпляре в партийном архиве;
важнейшие аатьи, опубликованные в ней Марксом и Энгельсом, перепечатаны
во II томе „Nachlassausgabe“. Сравнительно скудный материал, который сохра¬
нился о Союзе коммунистов, теперь собран в книге: Marx, Enthüllungen über
den Kommunistenproz'ss ln Köln. Mit Einleitung von Engels und Dokumenten.
Vierter Abdruck mit Einleitung und Anmerkungen von Mehtlng, Berlin 1914. Bert-
rand, Die socialdemokratische Bewegung ln Belgien vor 1848. .Neue Zeit*, 233 277.
Rothstein, Aus der Vorgeschichte der Internationalen, .Neue Zelt“, Brgänzungsheft 17,
W. Wolff, Gesammelte Schriften, herausgegeben von Mehring, Berlin 1909. Marx,
Lohnarbeit und Kapital. Mit Einleitung von Engels, Berlin 1891. Marx und Engels.
Kommunistisches Manifest; последнее вновь пересмотренное одним из его авторов
издание вышло в Берлине в 1890 г.
Революция и контрреволюция. .Neue Rheinische Zeitung“ — ряд передовых
статгй из нез см. в III томе .Nachlassausgabe“, Mehring, Freiligrath und Marx
in Ihrem Briefwechsel, .Neue Zelt“ Ergänzungsheft, 12. Lassalle und Marx, cm.
в IV томе „Nachlassausgabe“ и во II и 111 тт. переписки Маркса и Энгельса.
Лондонское изгнание. „Revue der Neuen Rheinischen Zeitung“. Отдельным
изданием вышло: Marx, Die Klassenkämpfe ln Frankreich 1848 bis 1850. Mit
Einleitung von Engels. Berlin 1895; остальное, как многочисленные месячные
обзоры и рецензии, см .Engels, Die deutsche Reichsverfassungskampagne в III т.
„Nachlassausgabe“. Дело Кинкеля впервые было выяснено в подробностях в не¬
скольких составленных на о новании архивных данных статей, печатавшихся
в течение 1914 г. в „Preusslsche Jahrbücher“. Относительно жизни эмигрантов
в Лондоне см. Mehring, Neue Beiträge; сведения эти почерпнуты из переписки
Маркса с Вейдемейером. Marx, Der achtzehnte Brumalre des Louis Bonaparte.
Stuttgart 1914. Marx, Enthüllungen.
Энгельс—Маркс. Данные, излагаемые в этой главе, почерпнуты из переписки
Маркса и Энгельса; мы опускаем указания источников для отдельных подроб¬
ностей.
Крымская война и кризис. Для этой главы, так как она была уже напеча-
тгпа, я не мог использовать книгу 9Marx und Engels, Gesammelte Schriften 1852
bis 1862, herausgegeben von N. Rjasanoff. Stuttgart 1917. Два тома этой работы,
доходящие только до 1855 г., занимают уже более тысячи страниц; должны выйти
в свет еще два тома. Но ценность вышедших уже томов в качестве биографиче¬
ских источников настолько незначительна, что мне не приходится ни пересматри¬
вать, ни дополнять моего текста. В общем только подтверждается то впечатление,
что работа для „Нью Йоркской трибуны“ была не последней долей мученичества
Маркса. Тот факт, что Дана был не действительным собственником газеты,
а лишь приказчиком настоящих ее владельцев — Грили и Мак Экрат (Grecley и.
Mac Ekrath), — не даег еще основания заключить, как это делает Рязанов, что
Дана, несмотря на все, корректно относился к Марксу. Маркс в течение десяти
лет своих сношений с ним во всяком случае не подозревал, что Дана — его
товарищ по несчастью, втайне ему сочувствовавший. Статьи и заметки Маркса
и Энгельса, собранные Н. Рязановым в двух томах, имеют различную ценность:
частью они являются сравнительно побочными работами рядом с крупными
научными трудами их авторов, очень хорошйми и глубокими, частью же — осо¬
бенно те, которые собраны во II томе — относятся „к газетной корреспон¬
денции в собственном смысле*; Маркс и Энгельс вероятно остались бы весьма
недовольны тем, что эти статьи вновь вытащили на свет. Относительно Уркварта,
Гарнэ, Джонса и других лиц, упоминаемых в этой главе, см. переписку
Маркса и Энгельса — G. Mayer. Zwei unbekannte Briefe von Marx an Lassalle
(aus dem Jahre 1885) в „Frankfurter Zeitung“ от 10 августа 1913 r. Marx, Zur
Kritik der Pol.tischen Oekonomle, Berlin 1859.
Династические перевороты. Engels. Po und Rhein; Savoyen, Nizza -er
Rhein Zwei Abhandlungen, herausgegeben von Bernstein. Stuttgart 1915. Lb 'fe.
Der italienische Krieg und die Aufgabe Preusesns, Berlin 1892. Vogt, Mein' t iozts
gegen die Allgemeine Zeitung. Genf 1858. Marx, Herr Vogt. Переписка t Лйдса
лем, Фрейлагратом, Вейдемейером и в особенности с Энгельсом.
№

Начале* Интернационала. Более старая литератора об Интернационале
(Testus, Vilictard и пр.) отошла совершенно на второй план; сю можно полыо-
вгться иногда с необходимой осторожностью^Rudolf Meyer. Emanzipation-ikampf
des vierten Standes, Berlin 1874. Попытку научного изложения истории этого
велик го союза впервые предпринял laecßfi, Die Iiitern*tion.ile, LepsicjlSOl.
Написанный сначала в качестве доклада к сорокалетию со дня рождения Интер¬
национала, небольшой том Иекка читается и теперь с пользой. Он устарел в
односторонне резком осуждении всех немарксистски мыслящих элементов, в осо¬
бенности Бакунина. Иекк недостаточно разглядел козни Утина и выдумки Борк-
гейма и слишком полагался на брошюру Маркса о бакунинском Альянсе. На¬
ряду с сочинением Иекка имеются шесть лет издания .Vorboten“ (с 1886 по
1871), издававшегося в Женеве loh. Philipp Recker’orf и до сих пор являющегося
лучшим указателем по истории Интернационала. О мнимой измене Швейцера
я в тексте, конечно, не говорю больше ни единого слова. Смотри об этом
Schweitzer, Politis he Aufsätze und Reden, herausgegeben von Mehring Berlin
.1912. g. Mayer, I. B. von Schweitzer und die Sozialdemokratie, lena 1909.
'S. Хорошее изображение личности и политики Швейцера дает H. Laulenberg,
Geschichte der Arbeiterbewegung Im Hamburg, Altona und Umgegend, Hamburg
190U Bebel, Aus mein.m Leben II Band. 1 —137 (Die Periode des Herrn von
Schweitzer). Повторяет только старые, давно опровергнутые обвинения, нисколько
не считаясь критически с сделанными против них возражениями. Относительно
лондонской конференции Интернационала в 1865 г. см. М. ВасЧ. .Neue Zeit“
201, 549. Briefe von Karl Marx an L. Kugelmann, „Neue Zelt“, 202,26.
Капитал. Каутский собрал и опубликовал сочинение Маркса. Theorien
Ober den Mehrwert, Stuttgardt 1904, содержащее все сохранившиеся отрывки
IV тома .Капитала*, представляющие историю этой теории. Все популярные
переложения .Капитала“ устарели уже по о,ному тому, что они ограни швались
только I томом. .Народное издание“ этого тома было выпущено Каутским
в 1914 г. в Штутгарте. Огромная литература об этой классической работе отли¬
чается скорее своим объемом, чем содержанием, причем это следует сказать не
только о противниках. Ближе всего к прообразу по обширности сведений, блеску
языка, логической ясности исследования, независимости умственной работы,
развивающей дальше идеи .Капитала“, подходит труд Розы Люксембург, Die
Akkumulation des Kapitals. Ein Beitrag zur ökonomischen Erklärung der Imperia¬
lismus, Berlin 1913. Та манера, с которой эта книга была раскритикована в пух
и прах так называемыми австромарксистами (Esckstein, Hilferding и т. п.),
является шедевром марксистского поповства.
Интернационал на высоте. Для этой\и следующей глав наряду с пере¬
пиской Маркса и Энгельса следует иметь в виду литературу о Бакунине:
Michel Ва^оитпе. Oeuvres, t. I — VI, P.ris 1907— 1913. James Guillaume, [/Inter¬
nationale. Documents et Souvenirs, t. I — IV, Paris 1905 — 1910. Max Netllau,
Bakunln und die Internationale in Italien bis zum Herbst 1872, Grunb. Ar¬
chiv. 2, 275. Nettlau, Bakunin und die Internationale in Spanien 1868 — 1873.
Grunb. Arch. 243. Nettlau, Bakunin' und die russlche revolutionäre Bewegung von
1868— 1873. Gr. Arch. 5,357. Brupbacher Marx und Bakunin. München 1913.
Если я отмечаю необходимость этой литературы для истории Интернационала,
то не потому, что она заключает в себе сущую мудрость и истину. Напротив,
к сожалению авторы этих книг, требуя совершенно законно справедливости для
Бакунина, не выказывают ее относительно Маркса. Но и в истории верно то, что
нужно выслушивать обе стороны. Хороша книга Стеклова, М. Bakunin Stuttgart
1913. Автор — подлинный марксист, но именно поэтому требует от немецкой социал-
демократии справедливости к памяти Бакунина. Конфиденциальное сообщение
дословно напечатано в письмах к Кугельману, .Neue Zeit“, 2 )2, 472.
Падение Интернационала. Маркс, Der Bürgercrleg ln Frankreich, mit Einlei¬
tung von Engels, Berlin 1891, содержит в себе три адреса Интернационала по
поводу войны и коммуны Мнения Маркса о к ммуне, высказанные в письмах,
э .Neue Zeit“, 201, 708. Скудные остатки той переписки, которую вел Маркс
ремя восстания с членами совета коммуны, собраны в .Neue Zeit“ 212, 21.
Ein Komplott gegen die Internationale Arbeiter-Assoziation. Braunschwelg 1874
(так наэ. ,Allianzbroschure“).
Ul

Здесь будет уместно сказать несколько слое о том покушении на убийство,
которое задумали К. Каутский и Н. Рязанов по отношению к этой книге, когда
она еще находил >сь в зародышевом состоянии.
Хотя некоторые ерешческие выражения о Лассале навлекли уже на меня
публичное предостереже* ие Каутского за „вражду к Марксу“, также и за якобы учи¬
ненное мною .нарушение доверия" по отт шению к жене Лафарга, я все же
твердо придерживался счоего 6и гр-фического плана. Мало того, я имел даже
сме ость в моих фельеъ hix в „Neue Zelt“ (313, 985) указать на книгу Брупбахера
0 М рксе и Бакунине, не разругав е; на в.е корки. Порицая некоторые выпады
и несправедл ibocth в ней по отношению к Марксу, я счел ее всетаки .полезной
и заслуживающей похвалы книгой“, поскольку она устраняла целый ряд неспра¬
ведливых упреков, которые делались Бакунину Марксом и марксистами; из числа
их я отнюдь не исключал и себя самого. В конечном итоге мой отзыв сводился
к тому, что Интернационал погиб при выполнении своей великой исторической
миссии, и, следовательно, ум р гораздо более почетной смертью, чем от жалких
интриг бессовестных демагогов.
Эгим я и огранич лея. Но Н. Рязанов издал против моих бедных шести
страничек целый памфлет по оегьему вдеся ь р-з больший, чем они, а Каутский
гостеприимно предоставил ему столбцы .Neue Zeit* (N. Rjasanoff, Sozialdemo¬
kratische Flagge und anarchistische Ware, N 5, 7, 8, 9, lü и 13; 32 Jahrgang,
1 Band). Рязанов, конечно, ни единым звуком не обмол ился по существу сделан¬
ных мною бы -ю до в. Даже две или три ошибки, которые он старал я выудить
у меня, извращая мои слова или чрезмерно раздувая вкравшиеся по недосмотру
несущественные погрешности, не имеют пи малейшей связи с тем, что для меня
было наиболее важно по с\ществу. Его задачей было выставить меня человеком,
у которого нет ни н длежащих познаний, ни способности суждения, ни даже
доброй воли к тому, чтобы иметь право высказать по существу свое мнение
о Марксе. В его изображежи я напоминал те вымазанные киноварью рожи,
которые вывешиваются на балаганах, в то время как зазыватель стоит перед
ними и кричит: .П >смотрите, что за уродина*!.
Для роли такого зазывателя Рязанов годился очень хорошо. Он мастер того
стил«, который подглядел у своего любимца Боркгейма и о котором Маркс как-то
удачно выразился: .Горе, если ему попадется в руки перо! Он лишен всякого
такта и вкуса. Кроме того у него нет никакой необходимой подготовки. Он на¬
поминает дикаря, который, желая украсить свое лицо, размазывает его всевоз¬
можными кричащими красками. Он всегда впадал в банальность и шутовство.
Почти каждая фраза у него инстинктивно накрывается дурацким колпаком*. Но
у Рязанова это делается не только инстинктивно. Для какой-нибудь выходки по
своему вкусу этот .се- ьезныи исследователь*, как он любит называть себя и лю¬
дей с< бе подобных, готов прибеги ть к неуклюжим подлогам Чтобы обрушить
на меня в своем памфлете несколько плохих острот, он взваливает на меня ответ¬
ственность за ряд статей, которые Боркгейм напечатал летом 1869 г. против
Бакунина в газ те .Zukunft*, издававшейся Гвидо Вейссом. И вот Рязанов при¬
водит одну из моих цитат, где я говорю, что в молодые годы принадлежал
к составу редакции .Zukunft*, причем там же я указывал, что временем моего
вступления в редакцию был январь 1870 г. Эту дату Рязанов преспокойно бро¬
сает в корзину, и высасывает у себя из пальца хтверждение, будто я 25 июня
1869 г, именно точь в точь 25 июня, опубликовал статью в .Zukunft*. Таким
образом, расчистив для себя почву путем маленькой утапк-i и маленького под¬
ло а, он з (тем смело издевается над „зеленым юнцом*, роль кото, ого я будто бы
играл в редакции „Zukunft“, хотя летом 1869 г. я не имел еще никакого, даже
самого отдаленного отношения к этой редакции. И эти шутовские выходки, кото¬
рых устыдился б:»i даже всякий буржуазий журнал по отношению ь со шал-демо-
кратическим писателям, Каутский, не глядя, принимает в .Neue Ъ а", одним из
самых деятельных сотрудников которого я сое оял в течение двадцати лет.
Но обратимся к обвинениям этих Цицеронов против Катилииы Уже на пер¬
вой страни ie я обвиняюсь в том, что в своей рецензии на Брупбахера нагро¬
моздил „самый гнилой товар“ и вызвал опасность того, .что под социал-демокра¬
тическим флтгом будут контрабандой ппотащены в партийную л .тературу веете
обвинения, кото ые прежде выставлялись анархистами проти» Энгельса и Маркса,
Бебеля и Либкнехта, обвинения в мании клеветничества, бессовестной лживости,
подлогах, утайках, в неслыханных заблуждениях нравственного чувства*. Если
4U8

Могила К. Маркса на Хайгетском кладбище в Лондоне.

-dt
/ iZL	Ф‘>	/,'Г*'ФУг6гг-<
s^ ry>dij- ***•
*~7^ - -
г&Ув -^р -•* -»
2t-x~SA	Ъа+Ас^»-	*-	■%>*'">■	•**
<^в?	i	£/	^	i^*~
6^4*—, а^уС^ &	 у^	ъусЛр.
/*-^«(м#> ^Ал>^*л*^Г /m.ft*Sж а fAmS /Mf»),	^A	<®-
^	f	*~lA^r
t _ £ <&У~ ia^ys* *• ''•*~sYffjf~4+4ä£T^bif *■ ^~> >^>
.-/ X« Д«.**•*** eiYc	**	-ч—
if	/f?3	7- ^	Ьру^Аы,	^У	Y/t-'^A-
2^ *' Ä3H^Y^rr	P*	*»^«	"■>	.■*	',
' *-*V	7Г^^г.Л
^	**^,	*.	^	p-t^*—*r- - *-	.«v^-	x. о «*
7 rf* **	Углл	t
~  Л/	*CO.	/ъ_	лЛ.	fi-	.	_	.	'jüa~- f.- . Ä-Jt^i, «
c*YY~~'t,yi£ ~?У~~ -^ФЪт
r4-~n -|f' —* Х^„л—«•»<!«	/7»,
^	9~~*, 'rffA-SSS*, , Л^ *&У' *У
Z'уЛУ^'‘/'~r~ —c*S У~Л$Уг сУ/г^УаЛ^л.	tgi-r
£« u< 4 4 »4«T, UiS~^jSO f f*epA—*t *~<^/A^'	^„Sf/ftf	\.	*f	.	v^-t	T^./--
Лгг~^' ^ *>*-* *~<f~ *>-/rr-
-S-*7~r
Рукопись Ленина: лКарл Маркс*

на первой странице памфлета эта опасность еще только „угрожает', то на второй
странице она уже наступила, и оказывается, что я „осыпал великих мертвецов
морально приукрашенной и фарисейски прикрытой бранью'. Самым страшным
моим преступлением является то, что я хочу покончить с Марксом, величайшим
мыслителем современного рабочего движения, и на его место хочу посадить Баку¬
нина как истинного спасителя, или, говоря звоном шутовских погремушек самого
Рязанова, хочу представить .Маркса Клавдием, Бакунина—отцом Гамлета, герман¬
скую социал-демократию—королевой, а Меринга—Гамлетом, который снова желает
уговорить ее, чтобы она отбросила от себя худшую половину и с тем большей чисто¬
той продолжала жить с другой половиной“. С этой трагической высоты Рязанов
затем опять спускается в более знакомую ему область клоунских шуток и упрекает
меня в том, что я попал на удочку .тошнотворной“ болтовни Брупбахера и Гильома
о том, что Марксов Интернационал был лишь оболочкой, .за которой скрывалась
нечестивая шайка бессовестных и нраве(венно притупленных иезуиюв*.
Впрочем Рязанов указывает на два смягчающих мою вину обстоятельства:
во-первых, на мое грандиозное невежество, на .поверхностное знакомство с пред¬
метом и полное незнание литературы предмета, поскольку она издана не по-не¬
мецки“, и, во-вторых, на угрызения совести, которые угнетают меня, так как
я еще больше оклеветал Бакунина, чем Утин и его сотоварищи. Это последнее утвер¬
ждение Рязанов мог обосновать тоже только путем искажения цитаты. Он умал ¬
чивает, что я в одном из цитируемых им мест моей .Истории немецкой социал-
демократической партии“ защищал Бакунина от обвинений в том, что он опол¬
чился против Маркса из чисто личных побуждений, и что я объяснял анархиче¬
ские теории Бакунина самым ходом его образования и жизни. Но зато Рязанов
печатает курсивом мое дальнейшее замечание, само по себе правильное, что у
Бакунина в его борьбе с Марксом некоторую роль играли личное себялюбие и со¬
перничество. Теперь я охотно отказываюсь от этого замечания после появления
всех новых материалов о Бакунине. Но .остроумный“ Рязанов совершенно не¬
правильно предполагает, что я ради этого, для успокоения своей совести, готов
возвести Бакунина на место первого духовного вождя социализма. И если он
думает, что тогдашнее мое замечание есть самый злой из наветов, возведенных
на Бакунина, то Рязанов или не знает своих любимцев, Боркгейма и Утинл,
чего однако нельзя предположить у такого .серьезного исследователя“, или же
он не в своем уме.
Уже этих перлов было бы достаточно, чтобы служить доказательством, что
я столь же горжусь быть биографом Маркса, как осел—играть на гитаре. Так ли
это в действительности — пусть читатель судит, бросив взгляд на тринадцатую
и четырнадцатую главы. Обе эти главы являются подробным и обоснованным
развитием тех беглых очерков, которые я набросал в краткой рецензии на книгу
Брупбахера. В глазах марксовского поповства неискупимым преступлением
является, во-первых, то, что, выполняя долг историка, я выслушал в споре между
Бакуниным и Марксом не только марксовых, но и бакунинских свидетелей,
а во-вторых то, что я, как то является обязанностью каждого историка-мар-
ксиста, смотрел на историю Интернационала не как на трагикомедию, в которой
ничтожный интриган низвергает беспорочного героя, а как на великое историче¬
ское явление, подъем и упадок которого может быть объяснен только великими же
историческими причинами.
Но довольно о марксовском поповстве, которое сам Каутский достаточно
ярко характеризовал своей флюгерской политикой 4 августа 1914 г. и своим
пресловутым открытием, что Интернационал — это ,в сущности орудие мирного
времени“ и .совсем не действеннее орудие во время войны“.
Последнее десятилетие. Lafargue, Persönliche Erinnerungen an Karl Marx,
.Neue Zelt“, 91, 10. Marx, Programmbrief, .Neue Zelt“, 91, 561. Подобное же
письмо Энгельса, у Бебеля: , Aus meinem Leben“, 22, 318. Steklow, Die bakuni-
stlsche Internationale nach dem Haager Kongress, .Neue Zeit“, Ergänzungsheft
18. Мнение Маркса о восточной войне см. в переписке с Зорге 156, и в при¬
ложении к книге Liebknecht, Zur orientalischen Frage, Leipzig 1878. Относительно
сюров в первые годы действия закона о социалистах см. переписку с Зорге и
Bebel, Aus meinem Leben. Последнее письмо жены Маркса, см. переписку с Зорге,
151. О последней болезни, смерти и погребении Маркса см. переписку Энгельса
с Зорге, 186, и в .Züricher Sozialdemokrat“, 22 марта 1883 г.
29 ф. Мер икс». Карл Марко

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Абеэлэ — 407.
Аксельрод — 428, 437.
Аллан — 270.
Альтенштейн — 19, 24, 25, 27/28.
Амбергер — 189.
Аппльгарт Роберт (1834—192")) — английский политический деятель,
трэд-юнионистский вождь, позже вышел совсем из рядов рабочего дви¬
жения — 270, 349, &S4.
Аристотель (384—322 до н. э.) — крупнейший представитель древне¬
греческой философии, .роцц. в Македонии, сын врача македонского короля
Аиинтаса II и учитель македонского короля Александра Великого. Ученик
Платона, основатель философской школы в Афинах (так называемых пери¬
патетиков). Аристотель — консерватор, сторонник македонского владыче¬
ства над Грецией; был изгнан из Афин после смерти Александра.
Аристотель — ученик Платона и продолжатель его идеалистической
философии, но ученик самостоятельный и обладавший обширными эна-
ния1ми в области отдельных научных дисциплин, которые >в значительной
степени стали самостоятельными науками как раз благодаря ему.
Аристотель изложил свои принципы философии («Первую философию»,
как он назвал ее, или «Метафизику», как называли ее позднее его ученики)
в 12 «книгах», т. е. на современном языке, в 12 главах, из которых две
последние поавящены резкой и гениальной критике учения его учителя
Платона об идеях. По преданию он еще во время своего ученичества
в школе Платона (ib «Академии») выступал с критикой 'учителя, и вслед¬
ствие этого между ними началась вражда. Аристотель часто удачно крити¬
кует Платона благодаря тому, что оказывается непоследовательным, т. е.
переходит в критике Платона на материалистическую позицию, как на это
указывает Ленин. По этому поводу Ленин замечает: «Критика Аристоте¬
лем «идей» Платона есть критика идеализма, как идеализма вообще... Идеа¬
лист Гегель трусливо обошел подрыв Аристотелем (в его критике идей
Платона) основ идеализма» (Ленинский сборник, XII, стр. 235).
В области политики Аристотель — сторонник власти не рожденной ари¬
стократии, а плутократии, обогатившихся промышленников и купцов. Как
и Платон,—решительный противник демократии. К господству над толпой
призваны богатые и образованные и по этому же «принципу» к господству
призваны эллины «ад «варварами». Рабство является по мнению Аристо¬
теля необходимым учреждением, так как только в его условиях могут сво¬
бодные люди заниматься наукой, искусством и политикой, ибо тогда не¬
способные к этому низшие слои населения делают необходимый для обще¬
ства физический труд — 25j 26.
450

Арчибальд — 12.
Ауэрсвальд Ганс-Адольф (1792—1848) — прусским генерал, адъютант
Рюлова, член Национального собрания, крайний правый — 240.
Ахилл — легендарный древне-греческий герой — герой в гомеров¬
ской «Иллиаде» -» 264.
Ашли — 89
Б
Бабеф Гракх (1766—1797) — один из родоначальников коммунизма. Счи¬
тал программу якобинцев недостаточно радикальной для проведения рабо¬
чей революции и после падения диктатуры Робеспьера, во время директо¬
рии, организовал заговор «равных», тайное общество- для освобождения
трудящихся, эксплоатируемых новой буржуазией. Целью заговора Б. ставил
свержение путем вооруженного восстания власти директории и установле¬
ние коммунистического общества. Вследствие предательства заговор был
раскрыт и Б. был казнен 27IV 1797 г. Б. еще не имел и не мог иметь сколько-
нибудь ясного представления о движущих силах революции, о значении
современного промышленного пролетариата, находившегося тогда только
в стадии возникновения. Несмотря на это, его имя неразрывно связано
с делом пролетарской революции, одним из первых и крупнейших предста¬
вителей которой он является — 425.
Баденгэ — имя рабочего-каменщика, у которого Наполеон одолжил
одежду для бегства из крепости Гам 25 мая 1846 г. Прозвище это дано
Наполеону III народом во время Империи — 367, 368.
Байрон Джордж-Гордон (1788—1824) — знаменитый английский поэт,
участник освободительной войны Италии и Греции, выступал в защиту ра¬
бочих разрушителей машин. Б. имел огромное влияние на литературу всех
передовых стран своей эпохи; был вынужден покинуть родину (Англию)
вследствие бешеной травли, устроенной против него английской аристо¬
кратией и буржуазией — 200, 420.
Бакс Эрнест-Бельфорт (1854—1926) — английский «салонный» социа¬
лист. В 1881 году участвовал в создании социал-демократической федера¬
ции — 437.
Бакунин Михаил Александрович (1814—1876) — русский революционер-
анархист. Родился в Тверской губернии в богатой помещичьей семье. Был
офицером (учился в артиллерийском училище). В Моокве был в кружке
Станкевича, где познакомился с филооофией Гегеля. В 1840 г. поехал в Гер¬
манию; там изучил социалистическую литературу. Отказался вернуться на
родину, когда этого требовало правительство, и стал политическим эми¬
грантом. Познакомился с вождями немецкого и французского социалисти¬
ческого движения — Марксом, Вейтлингом, Прудоном и др. Принимал уча¬
стие в революции 1848 г., возглавлял восстание в Дрездене, потом участво¬
вал в Пражском восстании и после поражения революции был арестован и
присужден к смертной казни, замененной пожизненной каторгой. В 1851 г-
австрийское правительство выдало его русскому правительству, которое
тоже приговорило его к пожизненной каторге. Сидел 5 лет в Петропавлов¬
ской и Шлиссельбурга«^ крепостях, потом был сослан в Сибирь, откуда
в 1861 г. бежал за границу. В Швейцарии организовал «Международный
альянс социалистической демократии» на основе анархистских принципов.
В 1869 г. вместе со своим Альянсом вошел в I Интернационал, но скоро
начал отчаянную борьбу с Марксом и Энгельсом, а также с Генеральным
советом Интернационала. За это и за то, что он вопреки условиям приема
в Интернационал свою организацию не распустил, его и несколько его сто¬
ронников исключили из Интернационала на Гаагском конгрессе в 1872 г.
В последние годы своей жизни Б. много болел и отошел от политики.
О принципиальной стороне борьбы между Марксом и Б.	см. более	подробно*
вступительную статью	— 4, 54,	55, 72, 78, 82, 128, 134,	141.	337.	338,	.3.39,
340, 341, 342, 343, 344,	345, 346,	347, 349, 350, 351, 352,	353.	354,	355,	356«,
357, 358, 359, 360, 379,	380, 386,	387, 388, 389, 390, 391,	392,	393,	396,	397,
399, 400, 401, 402, 406, 408, 409, 410, 413, 414, 415, 416, 428, 42S, 436.
*	451

Бальзак Оноре (1799—1850) — французский писатель 420.
Бамбергер Людвиг (1823—1899) — немецкий демократ, принимал уча¬
стие в революции 1848 г., эмигрант, с 1853 г. банкир в Париже; впослед¬
ствии примкнул национально-либеральной партии, член рейхстага — 249.
Баниа Иоганн (1817—1868) — венгерский революционер, эмигрант, на
службе у прусского правительства — 186.
F^a	(1835—1900) — бельгийский политический деятель, министр
юстиции — 330.
Барбес Арман (1809—1870) — наряду с Бланки один из наиболее извест¬
ных французских революционеров 30-х и 40-х годов — 68.
Бастиа Фредерик (1801—1850) — французский экономист.
Бауэр Брун.о (1809—1882) — немецкий философ и историк. Вместе
с Марксом участник и фактический глава группы младогегельянцев в Бер¬
лине © начале 40-х годов. Выступил с полемикой против книги Штрауса
«Жизнь Иисуса»; радикальный критик евангельских рассказов. Старался
объяанить возникновение христианства из тогдашних общественных усло¬
вий и из идеологической смеси стоических и неоплатонических элементов
и учония Сенеки. Брат его Эдгар помогал ему в его литературной борьбе.
Позже они стали защитниками реакции, прусской монархии и церкви.
Маркс и Энгельс свой труд «Святое семейство» направили главным образом
против Бауэров и их друзей —■ 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 32, 33, 34, 35, 36,
42, 43, 44, 58, 59, 62, 63, 65, 77, 83, 86, 87, 88, 89, 90, 92, 93, 98', 102, 108, 122, 125,
134, 171, 174, 212.
Бауер Генрих — немецкий рабочий-сапожник, член «Союза справедли¬
вых», один из руководителей немецкого просветительного рабочего обще¬
ства в Лондоне, сторонник Маркса, позже эмигрировал в Австралию —
76, 172, 173.
Бауэр Эгберт — 87, 88, 97.
Бауэр Эдгар — 87, 88, 90, 97, 212, 236.
Бахметьев — 359.
Бебель Август (1840—1913) — один из основателей и вождей германской
социал-демократической партии и II Интернационала, рабочий-токарь. Под
руководством Маркоа и Энгельса, под влиянием и п-o указанию которых он
в общем работал (допуская однако все время крупнейшие оппортунисти¬
ческие ошибки, за что Маркс и Энгельс его резко критиковали) Б. вместе
с Либкнехтюм 'создал действительно массовую рабочую партию и принима,!
деятельное участие в слиянии эйзенахцев и лассальянцев в 1875 г. После
смерти Энгельса однако Б уже .все больше поворачивается вправо.
В борьбе с ревизионизмом (Бернштейном) он еще принимал участие, но
больше на словах, приспособляясь ко все более усиливающемуся уже в то
время (начало империализма как нойейшей эпохи капитализма) оппорту¬
низму в германском рабочем движении и во II Интернационале вообще.
Уже в вопросе о критике Марксом Готской программы он занял неправиль¬
ную позицию и был против ее опубликования даже в 1891 г., когда по на¬
стойчивому требованию Энгельса она была опубликована в «Нейе Цейте»
Каутским; последнего Энгельсу пришлось принудить к этому угрозой, что,
если Каутский откажется ее печатать, то она появится в Вене. Мало того,
<огда «Критика» вышла, центральный орган с.-д. партии «Форвертс» офи¬
циально заявил, что она появилась без ведома и согласия правления пар¬
тии, и Б. подтвердил это заявление от своего имени.
Вот что Ленин писал о Бебеле по поводу письма Энгельса к Бебелю от
18—28'Ш 187-5 (речь идет о критике Марксов Готской программы): «Что
Бебель сам разделял немного раньше все эти путаные взгляды насчет «на¬
родного государства», доказывает его брошюра «Наши цели»... стр. 14:
гИтак, государство должно быть превращено из основанного на классовом
господстве государства в народное государство... И здесь же, на стр. 44,
рекомендует и Маркса и Лассаля!!! Рядом!! Их разницы о государстве
Бебель тогда не видел.» (Ленинский сборник, XIV, стр. 279. Разрядки и пунк¬
туация Ленина. — А. В.). И Б. все же отвечал Энгельсу (21/IX 1875), что
эн «вполне согласен с тем приговором, который Вы вынесли проекту про¬
граммы». Б. упрекал Либкнехта за его уступчивость, но, как он выразился,
теперь дело уже сделано. Оппортунизм Б. сказался также и в отношении

его к русскому вопросу, в его поддержке меньшевиков против большеви¬
ков. Таким образом вскоре после смерти Энгельса Б. под влиянием усили¬
вающегося оппортунизма стал занимать центристскую позицию — 3, 332,
333, 335, 350, 365, 366, 367, 368, 369, 373. 382, 410, 422, 423, $32, 433, 434.
Бек Карл (1817—1879) — немецкий поэт;- родился в Венгрии, но писал
по-немецки. Выпустил «Песни о бедном человеке» (1846) — 80, 118, 119.
Беккер Бернгард (1826—1882) — немецкий социалист, публицист, сто¬
ронник Лассаля, один из основателей его партии и по завещанию Лассаля
его преемник, председатель партии. Скоро однако был смещен (вместо
него выбрали Швейцера). В 1866 г. Б. отошел от лассальянцев, позже
примкнул к социал-демократической партии Германии (эйзенахцы). После
своего ухода из лагеря лассальянцев Б. написал несколько работ в анти-
лассалевском духе: «Разоблачения о трагической кончине Ф. Лассаля»
(1868), «История рабочей агитации Лассаля» (1874) и т. д. — 277. 406.
Беккер Герман (1820—1885) — один из участников в Кельнском про¬
цессе коммунистов, позже национал-либерал — 147, 148, 159, 178, 188, 213, 292.
Беккер Иаганн Филипп (1809—1886) — немецкий коммунист, садовод
пс профеосии. Участвовал в немецком буржуазном революционном движе¬
нии с 1832'г. Во время революции 1848—1849 гг. — Один из организаторов
революции и вооруженной борьбы в Бадене, настоящий партизан, по сло¬
вам Энгельса, участвовавшего в этой борьбе. Принимал участие в освобо¬
ждении Италии в войсках Гарибальди. Б. современем стал коммунистом,
преданным всей душой делу рабочей революции, и виднейшим членом
I Интернационала; он руководил его женевской секцией, редактировал
женевский орган партии «Предвестник». Одно время был хорошим другом
Бакунина, потом отошел от него. Маркс и Эвг льс с большим уважением
относились к старику Б. (хотя Маркс иногда в письмах называет его
«старым путанником») — 248, 283, 284, 295, 296, 331, 337, 338, 343, 344, 345,
346, 347, 359, 360, 391, 402, 406, 413.
Белинский Виссарион Григорьевич (1811—1848) — знаменитый русский
литературный критик — 339.
Беме Як.об (1575—1624) — немецкий сапожник-философ, мистик XVI в.
Боролся с церковной ортодоксией. Б. был теософом, имел большое влияние
на Шеллинга, а также на Гегеля; за много .веков до них, хотя и в весьма
туманном виде обнаружил стремление объяснить возникновение мира из
ничто, развивающегося благодаря внутреннему напряжению в природу
и дух. Ему принадлежит выражение: «Мучение материи» (при ее образова¬
нии из ничто), на которое указывает Маркс в «Святом семействе» — 80.
Бернайс Лазарус (1815—1879) — немецкий писатель, в молодости ком¬
мунист.
Беранже Пьер-Жан (1780—1857) — французский поэт — 68.
Берне Людвиг (1786—1837) — крупный немецкий пнсатель-публицист и
литературный критик. Выступал (в защиту демократии, за объединение Гер¬
мании на либеральных началах. Враг прусской реакции. В своих литера¬
турно-критических работах Б. выдвигал общественно-политическую точку
зрения. В конце своей жизни Б. стал склоняться к консерватизму и увле¬
каться писаниями французского реакционера, христианского социалиста
Ламеннэ, книгу которого «Речи верующего» он перевел на немецкий язык.
Ламеннэ старался примирить социализм с религией и католической цер¬
ковью — 71, 72, 80, 81.
Бернс Лицци (ум. в 1878 г.) — вторая гражданская жена Энгель¬
са — 327.
Бернс Мэри (ум. в 1863 г.) — ирландская работница, первая граждан¬
ская жена Энгельса, сестра предыдущей — 255, 256, 327.
Бернштейн Генрих (1805—1892) — немецкий публицист, актер, эмигрант,
редактор парижского «Вперед» — 72, 73, 78, 114.
Бернштейн Эдуард (1850—1932 г.) — немецкий социал-земократ, осно¬
воположник ревизионизма — 3, 433, 434.
Бета (Бетцйх) Генрих, д-р (1813—1876) — немецкий демократический
писатель и журналист, эмигрант — 239, 242.
Беттина — 80.
453

Бетцих — см. Бета.
Бискамп Элард — немецкий демократ, журналист, основатель лондон¬
ской немецкой газеты «Народ» — 236, 238, 241.
Бисли Эдуард-Спенсер (1831—1915) — профессор истории и политиче¬
ской экономии Лондонского университета. Б. был председателем знамени¬
того митинга в Сент-Мартине-Холле в 1864 г., на котором было решено
основание Интернационала. Маркс а письме к Кугельману дал о Б. харак¬
теристику как о дельном и смелом человеке. В области философии Б. —
сторонник' Конта. В политике Б. боролся за расширение избирательного
права и за социальное законодательство — 270, 272, 294, 323.
Бисмарк Отто (1815—1898) — рейхсканцлер Германии. Юнкер и пред¬
ставитель крупнопомещичьих и крупнокапиталистических интересов, мо¬
нархист, крайний реакционер. При его руководстве Пруссия победила и
выбросила Австрию из немецкого союза, победила Наполеона III, и таким
образом Б. добился соединения Германии династическим путем, сохранив
власть юнкеров и монархический строй. Заклятый враг рабочего класса,
Б. заигрывал с Лассалем, которого старался использовать в своих целях.
Позже издал исключительный закон о социалистах и вынудил рабочую
партию уйти в подполье — 231, 263, 278. 279, 280, 288, 289, 290, 291, 301, 332,
333, 365, 366, 368, 369, 374, 375, 377, 378 381, 382, 390, 430, 431.
Блан Луи (1811—1882), французский мелкобуржуазный социалист, исто¬
рик. Пользовался в 40-х годах большой популярностью среди французских
рабочих, особенно после появления его книги «Организация труда». Был
противником классовой борьбы и завоевания власти рабочим классом рево¬
люционным путем. Писал о необходимости примирения классов и их интере¬
сов, проповедывал. что освобождение трудящихся классов должно быть де¬
лом солидарного действия всех классов и оообевно долгом государствелшой
власти, от которой Б. требов-ал, чтобы она организовала так наз. «обще¬
ственные мастерские» и земледельческие товарищества на средства всего об¬
щества. Эти производительные товарищества должны тго Б. постепенно,
мирным путем, при помощи конкуренции вытеснить частный капитал из про¬
мышленности и сельского хозяйства и перевести человечество в социалисти¬
ческое общество. Идея Б. сделала его настолько популярным среди рабочих
(еще очень отсталых), что временное правительство в революцию 1848 г. вы¬
нуждено было назначить комиссию (так наз. Люксембургскую комиссию) во
главе с Б. взамен требуемого Б. и другими рабочими представителями мини¬
стерства труда. Б. старался удержать рабочих от боя за захват власти, про¬
поведывал им «социальную республику» с кооперацией классов. Временное
правительство ждало только подходящего момента для разгрома рабочих
организаций и ликвидации их требований. После поражения июньского вос¬
стания Б. бежал в Англию. В 1871 г. он вернулся и был выбран в Националь¬
ное собрание, но, оказался по ту сторону баррикад: был врагом коммуны и
поддерживал Тьера. С 1876 г. — член партии радикалов (мелкобуржуазной
партии). Б. — сознательный оппортунист, один из первых теоретических
представителей оппортунизма. Написал историю французской революции и
историю 30-х годов («История десяти лет»). Популярность и влияние Б. объ¬
ясняются тогдашней отсталостью подавляющего большинства француз¬
ского пролетариата,, слабостью и незрелостью их политического движения.
Впоследствии, в 60-годах, аналогичное явление мы видим в Германии, где
Лассаль и лассальянцы выступали с пропагандой идеи производительных
кооперативов, причем лассальянцы прямо ссылались на Б., как на пред¬
шественника Лассаля — 53, 54, 69, 76, 121, 244.
Бланкенбург Мориц фон (1815—1888) — прусский политик, друг Бис¬
марка — 252.
Бланки Луи Огюст (1805—1881) — французский революционер комму¬
нист. Находился под влиянием Бабефа. В молодости—один из вождей мелко¬
буржуазного демократического движения и участник баррикадных боев в
июльской революции 1830 г. Основатель тайного «Общества друзей народа»,
организованного для борьбы против июльской монархии (против нового ко¬
роля Луи Филиппа). После привали этого общества организовал ряд других.
451

Наиболее известное из них — «Общество времен года* (в котором участво¬
вал и немецкий рабочий-наборщик Шаппер, — этот, несмотря на свои мно¬
гочисленные заблуждения, смелый соратник и боевой товарищ Маркса)
подняло неудачное восстание. Бланки был арестован и приговорен к по¬
жизненной каторге, ню потом освобожден. Принимал деятельное участие и
в революции 1848 г., но за свою агитацию за пролетарскую революцию был
приговорен снова к 10 годам тюрьмы уже временным правительством.
Отбыл полностью это наказание, но был снова арестован за участие в тай¬
ном обществе. На этот раз ему удалось бежать в Брюссель. Еще в тюрьме
и потом из Брюсселя он сумел организовать свою партию. Написал ряд
статей не только практического, но и теоретически- политического и фило¬
софского содержания, в которых боролся против прудонистов и других
реформистов.
Во время фраико-немецкой войны Бланки 'выступил против временного
правительства и поднял восстание среди рабочих в Бордо. Восстание не уда¬
лось, и Бланки был тригскворен к смертной казни. На обмен его на архие¬
пископа, предложенный Парижской коммуной, версальцы не согласились.
Он оставался в тюрьме до 1878 г. и был освобожден лишь благодаря
агитации обоих приверженцев, которые сумели мобилизовать широкие рабо¬
чие массы на свою кампанию. До конца жизни Бланки не переставал высту¬
пать, праповедьпвая перед рабочими во всех крупных городах Франции
классовую борьбу и социализм. Его приверженцы совместно с бакунистами
и прудонистами приняли самое активное участие в руководстве Парижской
коммуной. Бланки учил, что рабочий класс может вырвать из рук буржуазии
государственную власть только при помощи вооруженного восстания и при
наличии строго организованной партии. Но роковая ошибка его и его при¬
верженцев состояла в том, что они опирались не на массовое движение, не
на просвещение, завоевание и организацию большинства трудящихся, а на
заговор строго дисциплинированной кучки профессиональных революционе-
ров-заговорщиков. 37 лет своей жизни Бланки провел в тюрьмах. Его сто¬
ронники под руководством Вайяна влились в марксистское крыло француз¬
ской социал-демократической партии — 68, 74, 267, 269.
Блинд Карл (1826—1907) — немецкий революционер, участник Баден¬
ского восстания, в 60-х годах перешел на службу к Бисмарку — 238, 239,
242, 243, 244, 246, 264.
Блюм Роберт (1807—1848) — буржуазный революционер, один из руко¬
водителей венского восстания. Был расстрелян после занятия Вены принцом
Виндишгрецом, главнокомандующим кайзерской контрреволюционной ар¬
мией — 140, 231, 233, 237, 240.
Блюхер (1742—1819) — аристократ, прусский фельдмаршал, главноко¬
мандующий союзными армиями против Наполеона I, выигравший войну про¬
тив него — 201.
Бомон — 98.
Бонапарт Луи-Наполеон — см. Наполеон III.
Бонапарт Же'ром — 228, 238, 277.
Боркгейм Сигизмунд (1825—1885) — немецкий революционер и публи¬
цист, участник революции 1848 г. и Баденского восстания. После революции
эмигрировав! iß Швейцарию, потом в Англию, жил в Лондоне, был другом
Маркса, выступал на его стороне против Фохта и Бакунина. Несмотря на это
Маркс, как это ешдно из его письма к Кугельману от 11/XI 1867 г., ясно ви¬
дел его крупные личные недостатки, а также критиковал его теоретическую
путаницу — 248, 249, 257, 287, 342, 343, 353. 354, 357, 360, 414.
Борн Стефан (1824—1899) — немецкий коммунист, наборщик, один из
руководителей немецкого рабочего движения в Берлине в 1848 г., член
Союза коммунистов — 121, 124, 135, 158, 159, 174.
Борнштедт Адальберт (1808 — 1851) — немецкий публицист, втерся в ре¬
волюционное движение немецкого_прюлетариата как агент и шпион прус¬
ского правительства — 73, 114, 115, 123. 124, 134.
Брайт Джон (1811—1889) ■— английский политический деятель, один из
вождей либеральной партии, филистер, противник билля о десятичасовом
рабочем дне — 270, 271,
Бракке Вильгельм (1842—1R80) - один из видных деятелей эйзенахцев.
45^

Маркс поедал ему свою «Критику Готской программы» с просьбой передать
ее для ознакомления Бебелю, Либкнехту и др. Б. особенно был против взя¬
того из программы Лассаля пункта программы о производительных товари¬
ществах. В письме к Энгельсу от 25/III 1875 г. он, критикуя программу, пи¬
сал, что предложит Бебелю выступить на съезде с общим проектом про¬
граммы, — он так знал, что и Бебель против программы. Но он ошибся в
своих расчетах: Бебель не выступил против программы.
Брасс Август — немецкий публицист, революционер 1848 г., позже пе¬
решел на сторону Бисмарка — 278, 279.
Буре Антуан-Эжен (1810—1840) — французский публицист, выпустил
книгу «О нищете рабочих классов Ао Франции и в Англии» (1840) — 68, 93.
Брисбан — 148.
Бронцель — 222, 231.
Будда (560—480 до христианской эры) — основатель буддийской рели¬
гии — 22.
Бурбоны — королевская династия во Франции — 67, 88.
Бухер Лотар (1817—1892) — немецкий публицист, на Франкфуртском
национальном собрании принадлежал к радикальной группе, после пораже¬
ния революции сидел в крепости, потом эмигрант в Лондоне, корреспондент
берлинской «Национальной газеты». В 1861 г. получил амнистию и стал при¬
ближенным Бисмарка, посредничал между Бисмарком и Лассалем — 248,
263, 287, 288, 301.
Буше — 68.
Бэкон Френсис, лорд Веруламский (1561—1626) — английский канцлер,
философ — 210.
Бэрнетт Джон — 385.
Бюргере Генрих (1820—1878) немецкий публицист, примкнул к коммуни¬
стам, один из осужденных в Кельнском процессе, потом перешел в лагерь
буржуазных либералов — 188, 213.
Бюхнер Людвиг (1824—1899) — немецкий философ — материалист,
автор книиг «Сила и материя» — 114, 237, 325.
Бюше Филипп (1796—1865) — французский мелкобуржуазный христиан¬
ский «социалист». Вначале находился под влиянием сен-симонизма. Позже он
создал свое «учение» — примирение католицизма и социализма. Социализм
он хотел осуществить мирными средствами; из них главное — производитель¬
ные товарищества. Для этой цели организовал журнал «Ателье» («Мастер¬
ская»). Во время революции Бюше открыто перешел в лагерь буржуазии;
его выбрали первым председателем Национального собрания. Лассаль свою
агитацию за производственные рабочие товарищества, как переходное мир¬
ное мероприятие заимствовал у Бюше, как на это указывает Маркс в своей
критике лассальянства — 258, 260.
Бенедек Людвиг (1804—1881) — австрийский генерал, усмиритель гали¬
цийского восстания 1846	г., главнокомандующий австрийской армии
1866 г. — 290.
Бернадотт Жан-Батист-Жюль (1763—1844) — французский маршал, впо¬
следствии шведский король (Карл XIV) — 49.
В
Вагенер Герман (1815—1889) — немецкий реакционер, основатель дохи-
кюнсервативного органа «Крестовая газета», поддерживал Бисмарка, спеку¬
лянт железнодорожными акциями — 116, 252, 280, 288, 301.
Вагнер Рихард (1813—1883) — немецкий композитор — 419, 420.
Вайян Эдуард (1840—1915) — французский политик, бланкист, член Ге¬
нерального совета I Интернационала и Парижской коммуны, един из орга¬
низаторов II Интернационала, врач и инженер по профессии — 406, 408.
Валесроде Людвиг-Рейнгольд (1810—1889) — немецкий демократический
писатель — 24.
Валлау Карл (1823—1877) — типограф, в молодости член Союза комму¬
нистов — 121, 123.
Вальдек Бенедикт (1801—1870) — вождь немецкой демократической
партии — 8, 252.
Вальтейх Юлиус (1839—1915) — социалист, секретарь Всеобщего герман-
456

ского рабочего союза, потом перешел к эйзенахцам, член рейхстага, один
из основателей немецкой соц.-демократической партии — 422, 426.
Вальтер — см. Хеддегем.
Варлен Луи-Эжен (1839—1871) — французский рабочий-переплетчик,
секретарь французской секции I Интернационала, участник ряда его конгрес¬
сов, один из организаторов национальной гвардии и член Парижской ком¬
муны, расстрелян — 283, 295, 329, 347, 351, 376.
Варнебольд — адвокат в Ганновере, сторонник Бисмарка — 301.
Варнхаген фсн-Энзе Рахиль (1771—1833) — немецкая писательница —
23, 24.
Вебер — юрист, поверенный Маркса в процессе против берлинской «На-
циональной газеты» — 247.
Вейдемейер Иосиф (1818—1866) — коммунист, друг и соратник Маркса с
1848 г., члш Союза коммунистов. Бывший артиллерийский офицер, потом
литератор, редактор «Вестфальского парохода», в котором участвовали и
Маркс и Энгельс. В 1851 г. В. уехал в Америку, издавал там журнал «Рево¬
люция», где Маркс поместил свою знаменитую брошюру «Восемнадцатое
брюмера». Всйдемейеру адресовано знаменитое письмо Маркса от 5/III
1852 г., :в котором он разъясняет сущность своих открытий в области теории
классовой борьбы, заключающуюся в том, что «классовая борьба неизбежна
ведет к диктатуре пролетариата». В. был командиром полка -в североамери¬
канской гражданской войне, боролся против рабовладельцев — 102, 103, 106,
150, 164, 178, 179, 181, 183, 184, 251, 271, 280.
Вейс Гвидо (1822—1899) — немецкий революционер 1848 г., журналист,
друг И. Якоби — 320.
Вейтлинг В. (1810—1871) — рабочий-портной, один из пионеров немец¬
кого рабочего движения, коммунист. Много путешествовал по Германии в ка¬
честве подмастерья, потом в 30-х годах поехал в Париж, где ознакомился с
французской коммунистической литературой (Бабеф, Кабе, Фурье) и стал
одним из основателей «Союза справедливых».
Переселившись в Швейцарию Вейтлинг выпустил там в 1843 г. свою
книгу «Евангелие бедного грешника». Был арестовал и выдан баденскому
правительству. Затем он уехал в Лондон, потом в ‘ Америку, а в 1848 г
опять вернулся в Германию. После поражения революции в 1849 г. снова
эмигрировал в Америку; издавал там газету «Республика рабочих». Вел
коммунистическую пропаганду, но осуществление его плана — создание
коммунистической общины — не удалось. В последний период своей жизни
он окончательно отказался от пропаганды. Энгельс назвал коммунизм Вейт-
линга первым самостоятельным теоретическим пробуждением немецкого
пролетариата» (в введении к брошюре Маркса «Разоблачения о кельнском
процессе коммунистов»). Вейтлинг пользовался влиянием главным образом
среди рабочих-ремесленников — 41, 56, 57, 76, 103, 104, 105, 106, 107, 121, 122.
176, 267.
Веллингтон Артур (1769—1852) — главнокомандующий английской ар¬
мией во время войны против Наполеона I. Победитель Наполеона в битве
при Ватерлоо в 1815 г. — 201.
Венден — 72.
Вестон — 272.
Вестфален Женни — см. Маркс Женни.
Вестфалец Людвиг—12, 13.
Вестфален Фердинанд (1799—1876) — брат Женни Маркс, с 1850 по
1858 г. реакционный прусский министр внутренних дел — 13.
Вестфален, Христиан-Генрих-Филипп (1724—1792) —личный друг и секре¬
тарь герцога Фердинанда Брауншвейгского во время семилетней войны—12.
Вестфален Эдгар (1819—1890) — брат Женни Маркс, сын Людвига фон-
Вестфалена, поимыкал к коммунистам в 1846 голу — 13.
Виганд Отто (1795—1870) — издатель литературы радикального напра¬
вления в Лейпциге — 32, 33. 92, 102.
Видаль Франсуа (1814—1872) — французский экономист, политик, сто¬
ронник Луи Блана — 68.
Виллих Август (1810—1878) — член Союза коммунистов, немецкий рево-
457

люциюнер, дивизионный генерал в американской гражданской войне — 162,
168, 1/1, 172, 174, 175, 179, 180, 185, 188, 189, 202
Вильденбрух — 144, 145.
Виндгорст — 374.
Винке — 252.
Винкельман — 160.
Витхаус — 44, 46.
Вихе Иоганн-Фридрих — наборщик типографии Хиллингера в Лон¬
доне — 242, 243.
Вобан Себастиан (1633—1707) — знаменитый »военный инженер и писа¬
тель по вопросам строительства крепостей — 200.
Вольтер Франсуа-Мари (1694—1778) — великий французский писатель-
просветитель, историк и философ — 4.
Вольф Вильгельм (1809—1864) — немецкий коммунист, один из основа¬
телей Союза коммунистов и член его ЦК, близкий друг Маркса и Энгельса.
Сын крепостного крестьянина, сидел в тюрьме еще студентом в 30-х годах
(с 1834 по 1839). В 1848 г. — один из редакторов «Новой рейнской газеты»,
член франкфуртского парламента. После поражения эмигрировал в Швейца¬
рию, потом в Англию, утвердился в Манчестере, где занимался преподава¬
нием. Маркс посвятил I том «Капитала» В. Вольфу — «смелому, верному,
благородному, передовому борцу пролетариата», навеки обесмертив этим
его имя. В. был одной из самых любимых и популярных личностей среди
немецких эмигрантов в Англии — 120, 123, 124, 135, 148, 149, 159, 171, 180,
182, 184, 200, 212, 214, 240, 252, 256.
Вольф Фердинанд («Красный Вольф») — член редакции «Новой рейн¬
ской газеты», эмигрант, жил в Лондоне — 120, 124, 135, 182.
Врангель Фридрих-Генрих-Эрнст (1787—1877) — прусский генерал фельд¬
маршал — 144, 146, 153.
Врублевский Валерий (1836—1908) — польский эмигрант, участник Па¬
рижской коммуны; в 1872 году секретарь-корреспондент Интернационала
для Польши — 406.
Вээрт Георг (1822—1856) — выдающийся немецкий социалистический
поэт, член Союза коммунистов, Энгельс и Маркс, а также Фрейлиграт,
очень высоко ценили В. — 120, 121, 124, 135, 138, 182, 187, 211.
Г
Габлер — 15.
Габсбурги — австрийская династия — 227.
Гагерн Вильгельм-Август, фон (1799—1880) — немецкий государствен¬
ный деятель, президент Национального собрания в 1848 г., монархист — 240.
Газенклевер Вильгельм (1837—1889) — немецкий социалист, лассальянец,
поэт, с 1871 г. председатель Всеобщего германского рабочего союза, позднее
с Либкнехтом редактировал «Форвертс» — 423.
Гайндман Генри-Майерс (1842—1921) — основатель английской социал-
демократии, деятель II Интернационала, знакомый Маркса; после Октябрь¬
ской революции сторонник интервенции в СССР — 421, 437.
Галилей Галилео (1564—^1642) — знаменитый физик и астроном — 48.
Ганземан Давид-Юстус-Людвиг (1790—1864) — рейнский либерал, во
время революции 1848 г. — прусский министр — 136, 137, 138, 146.
Ганс Эдуард, профессор берлинского университета, юрист — 9, 15.
Гарденберг, канцлер — 13.
Гарибальди Джусепе (1807—1882) — итальянский народный вождь
в годы освобождения Италии — 235, 258, 270, 271, 341.
Гарней Джордж (1817—1897) — один из вождей чартистов, работал в
их центральном органе «Полярная звезда» (Northern Star), в 1844—1845 гг.
организовал общество «Братской демократии», в котором выступал и Маркс.
Маркс и Энгельс были -в дружбе с Г. Он был пролетарским революционером,
но теоретически мало подготовленным. После поражения чартизма и Г. по¬
правел и сблизился с буржуазнючлиберальной партией.
Гарнак — 25.
Гарнетт — 121, 208.
Гаскель — 93.
458

Гассельман Вильгельм — один из вождей лассальянской партии, во
время исключительного закона против социалистов стал анархистом и был
исключен из партии — 423.
Гатцфельд София, графиня (1806—1881) — известна своей дружбой с
Лассалем, который в начале своей деятельности вел ее бракоразводный
процесс — 151, 152, 213, 214, 264, 280, 288.
Гауфф Вильгельм (1802—1827) — немецкий поэт. Писал также романы и
рассказы — 79.
Геббель Фридрих (1813—1863) — немецкий поэт, крупный драматург — 419.
Гегель Георг Вильгельм Фридрих (1770—1831) — знаменитый немецкий
философ, профессор Берлинского университета, главный представитель не¬
мецкого классического идеализма, создал систему так называемого абсо¬
лютного идеализма.
Система Г. состоит из трех частей: «Логика» — она рассматривает
разум в себе, как он «до сотворения мира, как царство теней», развер¬
тывает свои категории; 2) «Натурфилософия», 3) «Философия духа». Понят¬
но, что логика Гегеля есть и его метафизика как учение о самодвижении аб¬
солютного. Она исходит из голого бытия. Это бытие разделяет себя на три
момента: бытие, ничто, становление. Их единство — наличное бытие, т. е.
бьгтие с определенным качеством, которое в свою очередь отрицается множе¬
ственностью его определений, или качеств. Оно относится к другому каче¬
ству и становится вновь самим собой вследствие как раз этого отношения к
другому, т. е. переходит к бытию для	себя,	что есть	анова бытие,	но	уже
через самоотрицание наличного бытия.	Этот процесс	основывается	на	том,
что всякое существующее для себя или всякая единица есть то, что называ¬
ется конечной вещью и что существует лишь как момент, как составная
часть всего бытия, т. е отдельно не существует. В этом его идеальность как
конечного. «Эта идеальность конечного	есть	вообще	основной принцип	фи¬
лософии, и всякая истинная философия	есть	поэтому	идеализм», —	говорит
Г. Категория «для себя бытия» вводит таким образом категорию единицы и
их множеотва и таким путем качество переходит в количество. Категория ме¬
ра возвращает нас назад к качеству, ко уже не к первоначальному, абстракт¬
ному «качеству в себе». Теперь оно переходит ,в новое качество благодаря
своему противоположению и вбиранию в себя количества. Логическое по¬
нятие в своем метафизическом оаморазвертьввании приходит к новой стан¬
ции: первоначальное безразличное, бескачественное бытие через качествен¬
ное обогащение становится бытием новым, отдельным и отличным от дру¬
гого бытия, т. е. становится «самим» благодаря этому другому, т. е. через
опосредствование другим, что и называется Г. сущностью. Сущность обна¬
руживается как тождество, или самость, как различие, как основание, что
есть не что иное, как -тождество различий, ибо основание есть то, из чего
другое становится, но это другое есть порождение этого основания, его дитя.
Здесь тоже имеется триада: сущность, явление, действительность. Действи¬
тельность в свою очередь состоит из трех моментов: субстанциональность,
причинность, взаимодействие. Этим заканчивается объективная диалектиче¬
ская логика и начинается субъективная диалектика, трактующая о поня¬
тии, суждении и умозаключении. Идея опять: 1) субъективное понятие,
2) объект, т. е. понятие объективированное как природа, и 3) собственно
идея. Эта последняя появляется как жизнь, познание и абсолютная идея.
Абсолютная же идея развивается как субъективный, объективный и абсо¬
лютный дух. Субъективный дух опять разделяется на три момента: душа,
сознание, дух. Объективный дух осуществляется: 1) в праве, 2) в морали,
3) в общественной нравственности. Эта последняя осуществляет себя:
1) в семье, 2) в гражданском обществе, 3) в государстве. Государство есть
наличие божественной воли; монархическая конституция есть воплоще¬
ние абсолютного понятия, по сравнению с которой все другие формы правле¬
ния относятся к низшим ступеням развития разума. Наивысшая точка чело¬
веческого прогресса достигнута в Пруссии, в полуфеодальной сословной
монархии. Понятно, что Г. стал государственным философом Пруссии. Не¬
смотря на эти ярко реакционные выводы Г., его философия оказала огром¬
ное влияние на дальнейшее развитие общественных наук, и его метод
диалектики стал предметом изучения передовых представителей рсволю-
409

ционной мысли XIX столетия. Но единственно плодотворное направление,
переработавшее и использовавшее диалектические элементы гегелевской фи¬
лософии, — это марксизм. Маркс указал на Гегеля как на мыслителя, кото¬
рый «первый дал исчерпывающую и сознательную картину общих форм дви¬
жения диалектики». Только «у Гегеля диалектика стоит на голове, надо
ее поставить на ноги». Таким образом снова выступила вперед революцион¬
ная сторона Гегелевской философии, освобожденная на этот раз Марксом
и Энгельсом от идеализма, который у Гегеля затруднял ее последо¬
вательное проведение (Энгельс, Л. Фейербах.) — 15, 19, 20, 23, 26, 29,
30, 31, 33, 34, 38, 39, 40, 48, 49, 58, 59, 60, 66, 67, 72, 81, 82, 85, 86, 87;
93, 99, 100, 101, 108, 110, 111, 113, 114, 151, 166, 192, 197, 229, 259, 321; 426.
Гейб Август (1842—1879) — лассальянец, перешел к эйзенахцам, член
рёйхстага — 422.
Гейер — 149.
Гейнце Карл (1809—1880) — немецкий публицист, участник баденского
восстания, представитель буржуазного радикализма — 119, 161.
Гейне Генрих (1799—1856) — один из самых талантливых немецких
поэтов. Писал лирические и сатирические поэмы, рассказы, повести, дал опи¬
сания путешествий (напр, путешествие в Гарц). В 1844 г. стал другом Маркса,
под влиянием которого находился в то время. Познакомился с Марксом в
Париже, куда вынужден был эмигрировать вследствие преследований прус¬
ского правительства. Некоторое время Гейне был >в переписке с Марксом и
участвовал в организованном им и Руге журнале «Немецко-французский
ежегодник». Гейне занимался также историей и философией, изучил Канта
и Гегеля. Гейне — талантливейший политический сатирик, выступавший
против полуфеодальной системы немецких государств, против реакции и
против клерикалов — 7, 9, 10, 16, 41, 54, 57, 68, 69, 71, 72, 77, 78, 80, 81, 96, 97,
100, 151, 197, 212, 419, 427.
Гейнекциус — 16.
Гельвеций Клод-Андриан (1715—1771) — крупный французский мате¬
риалист XVIII в. Занимался главным образом социальными и этически-педа-
гогическими проблемами — 67, 68.
Генгстенберг (Hengstenberg) Эрнст Вильгельм (1802—1869) — еван¬
гелический теолог, архиреакционер, выступил против либерального течения
в теологии и против библейской критики вообще. В 1827 г. основа т теологи¬
ческий журнал под названием «Евангелический церковный журнал» — 24, 81.
Генрих IV — 172.
Гепнер Адольф (1846—1923) — немецкий социал-демократ, соредактор
«Народного государства», привлекался вместе с Либкнехто.м и Бебелем
к процессу о государственной измене — 406.
Гераклит (около 500 г. до н. э ) — философ древней Греции.
Древний представитель диалектического метода, один из ионских натур¬
философов. За первичную материю Гераклит принял огонь, который ом
представлял себе воодушевленным, подобно тому, как предшествовавшие
ему ионские натурфилософы воодушевляли воду, воздух и т. д Гераклит
брал огонь за начало в целях объяснения явлений иепрекращающегсся по¬
тока движений и изменений всех вещей. Особый тонкий огонь — эфирный
огонь — тождественен для него с всезнающим и всем управляющим богом
или разумом. Все возникает из огня и -возвращается в огонь: путь вверх й
вниз (наивное объяснение возникновения и исчезновения). Ничего постоян¬
ного, неподвижного нет, все течет, все изменяется. Мы входим два раза в
ту же реку и не в ту же реку (ибо вода в ней будет уже иной). Все вещи
преходящи и возникают из вражды, из изначального огня. Мир опять воз¬
вращается в огонь, и этот путь вверх и -вниз бесконечно повторяется. Как
основу своей философии Гераклит взял не спокойное бытие, а вечно движу¬
щееся, вечно возрождающееся начало, которое он представляет себе в образе
огня и которое в то же время является для него разумным, мыслящим твор¬
цом всего. Источник всего изменения — борьба, противоречие. Таким обра¬
зом Гераклит в еще неясной форме (отчего уже древние называли его «Тем¬
ным») нашел тот принцип, который является основой диалектики. Влияние Ге¬
раклита как на более поздних древних философов, так и на Гегеля, было очень
велико. По своим политическим убеждениям Гераклит реакционер, презираю-
4^0

|ций «чернь», которая неспособна ни на какие разумные действия. Он rtetta-
видсл народ своего родного города Эфеса за то, что тот прогнал аристокра-
10В, к которым Гераклит принадлежал — 26, 30.
Гервег Георг (1817—1875) — немецкий политический поэт — 42, 43, 46,
49, 57, 58. 71, 76,> 115, 128, 134, 135, 150, 240, 340.
Гердер Иоганн Готфрид (1744—1803) — немецкий поэт и философ — 12.
Герлих — 45.
Герцен Александр Иванович (1812—1870) — крупнейший русский публи¬
цист и политик, родоначальник народничества. В 30-х годах был уже в ссыл¬
ке (в Перми и др. местах). Вернувшись в Москву, он познакомился с фило¬
софией Гегеля, логике которого он дал крылатое название «алгебры рево¬
люции». Г. стал вождем западников и боролся с славянофилами. В 1847 г. Г.
эмигрировал; издавал в Лондоне, потом в Женеве вместе с Огаревым «По¬
лярную звезду», «Колокол» (1857—1867), в которых он выступал против рус¬
ского самодержавия и за освобождение крестьян с землей. После поражения
революции 1848 г. Г. потерял веру в способность европейской демократии до¬
биться общественного переустройства и начал энергично пропагандировать
идеи народничества. Он возложил свои надежды на русское крестьянство и его
общинное землевладение, на которое он смотрел как на .возможную основу
социалистического переустройства. Г. в «Колоколе» принимал сторону поль¬
ских повстанцев, за что «орава русских либералов отхлынула от Герцена».
«...Герцен стал на сторону революционной демократии против либерализма.
Он боролся за победу народа над царизмом, а не за сделку либеральной
буржуазии с помещичьим царем. Он поднял знамя революции»1 — 340, 341,
342, 354, 318, 359, 389.
Гесс Моисей (1812—1875) — немецкий писатель, политик, социалист.
Член «Союза .справедливых» и Союза коммунистов. В молодости — младоге¬
гельянец; один из первых старался использовать философию Гегеля для
оправдания социализме. Был сотрудником «Немецкой брюссельской газеты»,
в которой работал вместе с Марксом. В это время Гесс был связан дружбой
с Марксом, а также с Энгельсом. Позже (с середины 40-х годов) он начал
проповедывать сеое социалистическое учение, которое в «Коммунистиче¬
ском манифесте» (см. гл. III, I в., «Немецкий или «истинный» социализм») по¬
лучило резкую характеристику, из-за чего произошел разрыв между ними
В 18484849 г. Гесс председатель немецкого рабочего союза в Париже. После
революции — участник оппозиции против Маркса в Союзе коммунистов.
В 60-х годах .принимал участие в агитации Лассаля. Член Интернационала,
в котором он выступил против Бакунина. В теоретическом отношении Гесс
допустил много ошибок и большую путаницу, но всю свою жизнь посвятил
делу рабочего класса, в рядах которого он остался до глубокой старости —
35, 41, 54, 94, 99, 100, 101, 103, 106, 109, 120, 123, 124, 128, 277, 336, 349, 3“3, 354.
Гете Иоганн Вольфганг (1749—1832) — вёличайший немецкий поэт. В сво¬
их произведениях соединял и дал выражение культуре 2-й половины
XVIII в. и начала XIX в. В то же время крупный и самостоятельный мысли¬
тель. Начал свою литературиую деятельность поэмами, отразившими про¬
тест просвещенной буржуазной интеллигенции против средневекового ду¬
ховного угнетения — это его эпоха «бури и натиска». Его первый большой
роман этого периода — «Страдания молодого Вертера». Потом Гете перешел
к позиции «чистого искусства»—классический период его творчества. К ко-нцу
своей жизни он стал представителем романтизма. Написал ряд эпических
поэм («Герман и Доротея» и др.), несколько романов (самый значительный из
них — «Вильгельм Мейстер») и драм. Из последних наиболее известны —
«Эгмонт», «Ифигения» и «Фауцт». Был общепризнанным первым поэтом сво¬
ей страны, состоял на службе немецкого владетельного князя (в Веймаре) и
долгое время был его премьер-министром — 8, 12, 72, 80, 119, 192, 196, 197, 257,
418, 419.
Гефест — 195.
Гибон Эдуард (1737—1794) — крупный английский историк — 129.
Гизо Франсуа (1787—1874) — французский историк, председатель, каби¬
нета министров во время господства Луи-Филипна, по настоянию прусского
1 Ленин, Собр. соч., т. XV, стр. 468.
461

правительства выслал Маркса из Франции 57, 67, 71, 77. 7S, 162, 166, 167.
Гильом Джемс (род. 1844 г.) соратник Бакунина, пзвеаныи анархии и
теоретик анархизма. Жил в Женеве. Вступил в 1 Интернационал, участво¬
вал в конгрессах Интернационала в Брюсселе (1868) и Гааге (1872) был вме¬
сте с Бакуниным ярым противником Маркса. На Гаагском конгрессе исклю¬
чен из Интернационала. После раскола возглавлял анарх!*;тский Интерна¬
ционал. Написал клеветнический труд по истории Интернационала, в кото¬
ром разносил Интернационал и защищал Бакунина — 346, 349, 356, 360, 389,
391, 397, 399, 406, 407, 408, 409, 429, 433.
Гинкельдей Карл-Людвиг'(1805--1856) — начальник берлинской полиции;
директор департамента полиции в министерстве внутренних дел — 170.
Гирш Вильгельм — провокатор — 186.
Гирш Карл (1841—1900) — немецкий журналист, работал вместе с Либк-
нехтом в «Народном государстве», потом редактор с.-д. журнала «Лантерн»
в Бельгии, Маркс и Энгельс ценили его способности — 432, 433, 434, 435.
Гладстон Вилиам (1809—1898) — английский политический деятель,
премьер-министр — 273, 293, 325, 328, 348, 361, 362, 412.
Гнейзенау Август (1760—1831) — прусский генерал, участник войны про¬
тив Наполеона 1 в 1813—1815 гг.; один из вождей пресловутого аристократи¬
ческого «С«юза добродетели», советник Блюхера по вопросам стратегии — 141.
Гоббс Томас (1588—1679) — крупнейший английский материалист, один
из родоначальников механического материализма нового времени. Характе¬
ристику его дал Маркс в «Святом семействе» — 117.
Голлингер — см. Холлиргер.
Гольбах Поль (1723—1789) — знаменитый французский материалист
XVIII в., автор «библии» свободомыслия — «Системы природы»; написал
большое количество трудов в защиту атеизма и против церкви — 68.
Гольберг — 145.
Гольштейн — 231.
Гомер — действительный или мнимый автор греческого эпоса —
«Иллиады и Одиссеи» — 13,
Гребер — 79.
Греви — 369.
Грейлих — 429.
Грейф, он же Шульц — полицейский агент — 186.
Гримм Якоб (1785—1863) — знаменитый немецкий языковед, основатель
немецкой филологии — 22, 200.
Грюн Карл (1817—1887) — немецкий социалист-публицист. Участвовал в
революционном движении Германии начала 40-х годов. В 1844 г. вынужден
был оставить Германию и переселиться в Париж, где познакомился с Прудо¬
ном, которого он обучал философии Гегеля. Под влиянием Прудона сам
стал прудонистом. В 1848 г. во время революции Г. опять в Германии; был
избран в прусское национальное собрание. Г. примкнул к крайней левой пар¬
тии, участвовал в восстании против прусского правительства (в Пфальце) и
был заключен в тюрьму. Критика «истинного социализма» в «Коммунистиче¬
ском манифесте» направлена (помимо Гесса) главным образом против Г.
Позже Г. стал демократом — 98.
Грэнвиль — 381, 383.
Гумперт Эдуард, д-р в Манчестере — друг Маркса и Энгельса — 417.
Гумбольдт Александр (1769—1859) — крупный немецкий ученый и пу¬
тешественник — 77.
Гуттен — 18, 141.
Гуцков (1811—1878) немецкий поэт, автор трагедии «Нерон» — 80, 81, 82.
Гэд Жюль (1845—1922) — известный французский социалист, основатель
французской рабочей партии — 428, 435, 436.
Гюго Виктор (1802—1882) — крупный французский поэт, писатель, вы¬
ступил с памфлетом против Наполеона III в 1852 г. в связи с его государ¬
ственным переворотом, памфлетом произведшим в свое время большое впе¬
чатление — 182.
Д
Даву, маршал — 13.
462

Дана Чарльз Андерсон (1819 1897) -- американский журналист, изда
тель «Ныо-Йоркской трибуны», з которой сотрудничали Маркс и Энгельс —
148, 181, 194, 207, 215.
Даниельс Роланд (1819— 1S55) — врач, один из участников Кельнского
процесса, преждевременно умер вследствие болезни, захваченной в тюрьме —
121, 162, 188, 211.
Даниельсон Николай Францевич (псевдоним Николай — он) (1844—
1918) — русский экономист и публицист, переводчик 1 тома «Капитала» — 323.
Данте Алигиери (1265—1321) — знаменитый итальянский поэт — 419.
Дантраг — он же Сван — 406.
Дараш Альберт (1808—1852) — польский революционер — 176.
Дарвин Чарльз (1809—1882) — знаменитый натуралист, автор эволюцион¬
ной теории — 108, 442.
Даумер — 166, 167.
Дезами Теодор (1803—1850) — французский коммунист, представитель
переходного процесса от утопического коммунизма к научному. В молодо¬
сти участвовал в тайном обществе Бланки — «Общество времен года». Де¬
зами уже не рассчитывает на мирное осуществление социализма при помощи
убеждения капиталистов, а стоит более твердо на позиции классовой борьбы.
Проповедывает поэтому необходимость свержения капитализма насильствен¬
ным путем и необходимость революционной диктатуры. Социалистическое
общество рисует как всемирный союз автономных товариществ на феде¬
ративных началах при общественном владении землей и средствами произ¬
водства — 56.
Декарт Ренэ (1596—1650) — гениальный французский философ, осново¬
положник рационализма. Д — дуалист. В области физики он материалист,
в философии идеалист; один из основоположников физики; как физик ока¬
зал влияние на французских махериалистов — 67.
Демокрит (около 460 г. до н. э.) — великий материалист древности; вме-
сте с Левкиппом основатель атомистической теории. Основным принципом
теории Демокрита является существование независимо от сознания материи.
Материя делится на части, но деление не идет до бесконечности. Последние,
уже дальше неделимые частицы и суть атомы (дословно неделимые). Для
того чтобы атомы, которые принципиально и вечно находятся в движении,
могли двигаться, нужно пустое пространство. Атомы качественно ничем не
отличаются друг от друга. Все их различие в форме, положении, порядке,
поверхности, величине и тяжести. Мелкие, круглые и гладкие атомы создают
огонь и душу. Восприятие возникает оттого, что вещи испускают мельчай¬
шие частицы, которые возбуждают образы в органах чувств и эти образы
проникают в душу.
Так как единственно существующее есть только атомы и пустота, то ка¬
чественные различия, как то цвета, теплое и холодное, сладкое и горь¬
кое и т. д., существуют лишь субъективно как явления, но не как действи¬
тельность. Действительность же (т. е. атомы и пустота) в свою очередь вос-
цоинимаются не чувствами, а лишь разумом, так как атомы очень мелки.
Явления (данные чувственности) должны дать иам основу для умозаключе¬
ния о существовании тех действительных вещей, которые их вызывают
(атомы).
Демокрит отбрасывает душу как самостоятельный принцип. Цель жиз¬
ни — счастье; оно достигается уравновешиванием страстей, которое в свою
очередь осуществляется при помощи справедливости и образования.
Демокрит таким образом является уже сознательным представителем
так называемого механического материализма, т. е. того типа материализма,
который в то время (и еще долго после него) был вообще возможен. О не¬
достатках этого материализма см. Энгельс, Л. Фейербах, гл. И; и Ленин,
«Материализм и эмпириокритицизм, изд. 2-е, т. XIII, стр. 197 — 26, 29, 30,
31, 98.
Демут Елена (Ленхен), (1823—1890) — домашняя работница в доме
Маркса, жила в течение всей совместной жизни Маркса и его жены в их
семье, впоследствии стала лучшим другом семьи. После смерти Маркса посе¬
лилась у Энгельса — 150, 250, 251, 255, 257, 439.
Депрэ — 440
463

Дерэр -- 406
Де-Пап Цезарь - 283, 284, 285, G37, 351, 428, 429.
Джонс Эрнст (1819—1869) — английский социалист, адвокат, талантливый
поэт, пропагандист и публицист, участник чартистского движения, издатель
его органа. Bi 50-х годах Д. стал сторонником Маркса — 121, 205, 207, 208,
209, 244, 268.
Джонсон — 98.
Дидро Дени (1713—1784) — французский философ-просвегитель, один из
инициаторов «Энциклопедии» — 419.
Дизраэли Бенджамен (лорд Биконсфильд) (1804—1881) — английский по¬
литик-консерватор, премьер-министр и писатель — 288, 293, 325.
Дитц Освальд — архитектор в Висбадене, член ЦК Союза коммуни¬
стов — 185.
Дицген Иосиф (1828—1888) — философ-рабочий, по профессии кожев¬
ник. Самостоятельным путем пришел к некоторым основным положениям
диалектического материализма — 321, 406.
Дюпон Эжен — французский рабочий-инструментальщик, член Генераль¬
ного совета I Интернационала от Франции — 225, 413.
Доллешальд — полицейский советник, цензор в Кельне во время выхода
«Рейнской газеты» — 44.
Дронке Эрнст — немецкий социалист, писатель, член редакции «Новой
рейнской газеты», эмигрант — 120, 135, 149, 212.
Дункер Франц-Густав (1822—1888) — немецкий издатель, демократ, поли¬
тический деятель, организатор профессиональных союзов — 217,	229,
230, 231.	-
Дюгон — 406.
Дюма-отец Александр (1802—1870) — известный французский писа¬
тель — 420.
Дюплэ — 283, 284.
Дюринг Евгений (1833—1920) — немецкий философ и экономист, меха¬
нический материалист, приват-доцент Берлинского университета. В 70-х го¬
дах оказывал значительное (влияние на определенную часть немецкой с.-д.
партии, особенно на партийную интеллигенцию. Д. был эклектиком, ярост¬
ным противником диалектики, выступал против Маркса, объявляя, что «диа¬
лектический метод Маркса состоит в том, чтобы приготовлять диалектиче¬
ские чудеса для своих верующих» (Энгельс, Анти-Дюринг, гл., XII). Д.
громогласно провозгласил, что он нашел новую фидософско-сочи мистиче¬
скую систему, которая единственно и окончательно разрешает все вопросы
науки и социализма. Когда Маркс и Энгельс увидели, что его широковеща¬
тельные обещания могут принести вред социалистическому движению, они
решили выступить против Д. Энгельс написал книгу против него. («Анти-Дю¬
ринг. Переворот в науке, произведенный г. Евгением Дюрингом»). Впервые
«Анти-Дюринг» был издан книгой в 1878 г.; до этого он печатался частями в
«Форвертсе», органе немецкой с.-д. Эта книга Энгельса, которую он частью
писал совместно с Марксом, уничтожила претензии Д. на «вечные истины в
последней инстанции» как шарлатанство, как «невменяемость по причине
мании величия» — 119, 288, 321, 425, 426, 427.
Ж.
Жотран Люсьен-Леопольд (1804—1887) — бельгийский адвокат и писа¬
тель, революционер — 124.
Жсмини Генри, барон (1779—1869) — французский генерал и военный
писатель, участник наполеоновских войн — 200.
3.
Засулич Вера Ивановна (1851—1919) — в молодости деятельница «На¬
родной воли»; в 1883 г. вместе с Плехановым и др. основала группу «осво¬
бождение труда»; после II съезда РСДРП примыкала к меньшевикам — 436.
Зибель Карл (1836—1868) — рейнский социальный поэт, родственник
Энгельса — 240.
Зикинген Франц, 1фон (1481—1623) — вождь немецкого рыцарства во
время крестьянской войны в Германии — 141.
464

ЗихлинскиА — 88.
Зольгер Карл (1780—1819) — эстетик, последователь Шеллинга, про¬
фессор эстетики. Выпустил известную книгу «Эрвин. Четыре беседы о пре¬
красном и об искусстве» (1815) — 16.
Зорге, Фридрих-Адольф (1828—1906) — участник революции 1848 —
1849 гг. в Германии, активный деятель I Интсрнапионяла в Америке; близ¬
кий друг Маркса и Энгельса — 261, 262, 331, 406, 407, 408, 410. 411, 414, 423
427, 430, 433, 434, 437, 438, 440.
И
Иаков II. (1633—1701) — Английский король с 1685 г. — 12.
Иезерих — 169, 170.
Изабелла (1830—1904) королева Испании, в 1870 г. отреклась от престола
в пользу своего сына Альфонса — 348.
Имандт Петер — из Крефельда, учитель языков, эмигрант, коммунист —
150, 212, '249.
Иммерман Карл (1796—1840) — немецкий романтический поэт и драма¬
тург. Наиболее известен его труд «Мюнхгаузен. История в арабесках»
(1839) — 80.
Иоган, герцог — 136.
К
Кабэ Этьен (1788—1856) — знаменитый утопист-коммунист, автор утопии
«Путешествие в Икарию» (1840) — 56, 70, 76.
Кавур Камилло-Бензо, граф, де (1810— 186J) — итальянский государ¬
ственный деятель — 227, 228.
Кайзер Макс (1853—1888) — немецкий социал-демократ, член рейхстага,
публицист — 431, 432.
Кампгаузен (1803—1890) — прусский государственный деятель, в 1848 г.
вождь либеральной буржуазии — 136, 137, 140.
Кант Иммануил (1724—1804) — немецкий философ. Родился и всю свою
жизнь прожил в Кенигсберге, где был профессором философии — осново¬
положник немецкого классического идеализма. Занимался также физикой и
в 1755 f. выпустил свою знаменитую «Естественно-научную историю и теорию
неба», в которой он на основании законов Ньютона выработал гипотезу о
возникновении солнечной системы при помощи вращения, сжатия и нагрева¬
ния космического газа. В этой своей работе К. проявляет себя как материа¬
лист. Но в области философии он воспитался в духе философии Лейбница-
Вольфа. В 50-х годах познакомился с философией Юма. Под этим двой¬
ным влиянием К. постепенно выработал свою собственную философскую
систему.
В 1770 г. появилась его первая работа уже в новом духе — «О форме
и принципах чувственного и умозрительного мира», в которой он старался
соединить лейбницевский и юмовский идеализм. В 1781 г. появился его глав¬
ный труд: «Критика чистого разума», вслед за ним «Критика практического
разума», «Критика способности "суждения», «Метафизика нравов», «Мета¬
физические начала естествознания», «Религия в пределах чистого ра¬
зума» и др. Основной принцип философии К. заключается в том, что оба
источника человеческого познания — чувственность и рассудок (помимо
того сырого материала, который получается опытным путем, воздействием
внешних предметов на нашу чувствительность в форме ощущений) —
обладают своими собственными, из опыта не происходящими «чистыми»
(т. е. неопытными, или априорными) категориями. Всякое знание является
синтезом из этих двух источников. Основные принципы природы суть
основные, априорные (т. е. неопытные, но общие всем и необходимые) за¬
коны нашего чистого сознания. Они . однако научно применимы лишь
к данным опыта, т. е. к восприятиям. Такими первичными законами разума
являются принципы пространственно-временного синтеза, субстанциональ¬
ности, причинности и взаимодействия. Их применение к данным опыта:
1) расширяет наши знания, 2) но расширяет их без того, чтобы они, эти
принципы, сами происходили из опыта, т. е. они: а) синтетичны и 61 апри¬
орны. Таким образом К. хотя и признает, что наци знания возникают из
80 ф. Меражг, Карл Марио	46$.

опыта, но не признает, что они все свою истинность, предметность черпают
из опыта.
Ленин характеризует кантианство как непоследовательный идеализм,
признающий, с одной стороны, существование внешнего мира, независим1»
от нашего сознания, а, с другой стороны, проповедывающее непознаваемость
его как «вещи а себе». Поэтому кантианство есть разновидность идеализма,
агностицизм, одна из форм субъективного идеализма — 23, 29, 38, 100, 197.
Карл I (1600—1649) — король Англии с 1625 по 1649 гг., казнен револю¬
цией — 117.
Карл-Альберт, король Сардинии — 226, 227.
Карлейль Томас (1795—1881) — английский буржуазный писатель-исто¬
рик, реакционер. Написал историю французской революции в идеалистиче¬
ском и романтическом духе. Находился под влиянием немецкой идеалисти¬
ческой философии. К. один из представителей культа великих людей. В этом
духе он написал свой ставший широко известным труд «Герои и героическое
в истории». В другом своем сочинении (о чартизме) К. с большой резкостью
и ненавистью обрушивается на капиталистическое общество, прославляя
«идиллию» феодального строя — 85, 86, 129, 166, 167.
Карпентер Альфред-Джон (1825—1892) — врач, автор ряда работ по фи¬
зиологии — 193.
Катков Михаил Никифорович (1818—1887) — русский реакционный пу¬
блицист, редактор «Русских ведомостей» (с 1851 г.) и «Русского вест¬
ника» (с 1856 г) — 357, 414.
Каутский (род. 1854) — немецкий социал-демократ, публицист и теоре¬
тик. Один из самых значительных теоретиков эпохи II Интернационала. На¬
чал свою научную деятельность марксиста под руководством Энгельса. Вы¬
сказывания Маркса о К. впоследствии вполне подтвердились: он оказался
«филистером, всезнайкой и педантом». В 1883 г. К. стал редактором науч¬
ного журнала с.-д. партии «Ди Нейе Цейт». Когда Бернштейн выступил со
своими «Предпосылками социализма», К. высказался против Бернштейна и
защищал, хотя недостаточно энергично и настойчиво, марксизм.
В 1905—1906 гг. писал о русской революции, в которой он тогда еще видел
начало новой революционной эры. В вопросе о бойкоте I государственной
думы К. одобрил тактику большевиков («Шансы русской революции», «Го¬
сударственная дума»). В знаменитой брошюре «Путь к власти» К. нарисовал
тактику пролетарской революции, защищая марксистскую концепцию борь¬
бы за завоевание власти, хотя и в этой брошюре К. не договаривает до
конца действительной программы пролетарской революции. Но это было ле¬
бединой песней К.-революциюнера. Уже до мировой войны заметно было
его отклонение от старых позиций: в русском вопросе К. высказывался за
меньшевиков против большевиков, проповедывал соединение всех фракций
и течений русской с.-д. С начала войны К. совсем растерял остатки своей
былой «революционности», встал на защиту отечества, оправдывал преда¬
тельства партии II Интернационала тем, что этот Интернационал не может
бороться против войны, поскольку он является орудием мира.
К., естественно, занял самую враждебную позицию против Октябрьской
революции, защищает парламентаризм и буржуазный демократизм, реши¬
тельно осуждая принцип диктатуры пролетариата, лживо объявляя его слу¬
чайным словом, высказанным один раз Марксом. К. до настоящего момента
ведет самую ожесточенную кампанию за свержение советской власти и не
перестает призывать империалистических хищников к интервенции против
единственного в мире отечества пролетариата — против СССР. К. много
писал по вопросам марксизма, по истории христианства, о предшественни¬
ках социализма, об этике и материалистическом понимании истории, по во¬
просу о народонаселении. Несколько лет тому назад выпустил двухтомную
работу «Материалистическое понимание истории», стоя уже совершенно
открыто и решительно на пути полной ликвидации маркоизма и его диалек¬
тического метода — 4.
Кафиеро Карло (1846—1892) — итальянский социалистический писатель,
ученик Бакунина, богатый человек, пожертвовавший своим состоянием для
целей движения — 428%
£66;

Келликер Альберт (1817—1905) — немецкий профессор анатомии, зоо¬
логии и истории — 193.
Кеппен Фридрих (1807^.1863) ^ немецкий младогегельянец, буржуазный
радикальный писатель, друг молодого Маркеа, позже занимался буддиз¬
мом — 22, 23, 24, 25, 26, 27, 34, 42, 88.
Кингсли — 267.
Кинкель Готфрид (1815—1882) — немецкий писатель, демократ — 167,
168, 169, 170, 171, 179, 180, 183, 184, 185, 186, 235, 236, 237, 239, 242.
Клапка Георг (1820—1892) — генерал венгерской революционной ар¬
мии — 241, 248.
Клаузевиц Карл (1770—1831) — прусский генерал и знаменитый военный
теоретик. Находился под влиянием Гегеля. Маркс, Энгельс и Ленин очень
высоко ценили труды К. (см. Ленинский сборник XII, 387—452). Клаузевицу
приналежит превосходное определение войны «как продолжения политики
другими средствами — 141, 200.
Клейн Иоганн — член Союза коммунистов, один из осужденных по
Кельнскому процессу — 16, 188.
Клемансо Жорж	(1841—1929) — французский политический дея¬
тель — 436.	_
Клюзере Густав-Поль (1823—1900) — французский политический дея¬
тель, генерал, член Интернационала — 389.
Кобден Ричард (1804—1865) — английский богатей-фабрикант и поли¬
тик, развивал широкую агитацию за свободную торговлю и за отмену хлеб¬
ных законов (т. е. за отмену пошлин на хлеб), защищающих интересы по¬
мещиков. В 1846 г. эти законы были действительно отменены — 212.
Кобург см. Леопольд I.
Кольб Густав (1798—1865) — немецкий публицист, редактор «Аугсбург¬
ской всеобщей газеты» — 241.
Кон — 385.
Конради Иоганн-Иаков (1821—1892) — шурин Маркса, инженер — 8
Конради Эмилия — сестра Маркса — 8.
Консидеран Виктор (1808—1893) — французский утопический социалист,
сторонник Фурье. В 1848 г. участник революции, был выбран в Учредитель¬
ное собрание. После поражения демократии бежал. К. организовал в Аме¬
рике коммуну по идеям Фурье, но она существовала недолго. В 1869 г. вер¬
нулся во Францию, не принимая однако больше активного участия в поли,
тическом движении — 42, 68.
Кошут Людвиг (1802—1894) — вождь венгерской буржуазной револю,
ции 1848—1849 гг., крупный оратор и организатор. Как-Дполитик К. не был
на деле даже буржуазным демократом, был против ^конфискации поме¬
щичьих земель и немедленного освобождения крестьян. Не желал также
удовлетворить требования славян, живущих в Венгрии. После поражения
революции жил в эмиграции, умер в Италии — 183, 186, 205, 241.
Кремер (род. в 1838 г.) один из вождей трэд-юнионов, секретарь «Ра¬
бочей ассоциации мира», член Генерального совета Интернационала — 270,
284, 294, 326.
Криге Герман (1820—1850) — немецкий революционер, вначале один из
сторонников «истинного социализма». Переселился в Америку, где был ре¬
дактором разных органов («Молодая Америка», «Народный трибун»), в ко¬
торых проповедывал превращение земли в национальную собственность.
Маркс и Энгельс выступали против К., считавшего свою агитацию коммуни¬
стическою, тогда как в действительности его пропаганда была мелкобуржу¬
азной, в значительной степени отражением фермерского движения — 99,
284, 294, 326.
Кропоткин П. А. (1842—1921) — (русский мыслитель, основатель и теоре¬
тик «анархизма-коммунизма» — 429.
Круммахер Фридрих-Вильгельм (1796—1868) — немецкий теолог и па¬
стор в Эльберфельде — 81.
Кугельман Людвиг (1827—1902) — ганноверский врач, друг Маркса: по¬
могал ему по выпуску «Капитала». Член Интернационала, делегат на Гааг¬
ском конгрессе (1672). Позже в отношениях между Марксом и Кугельманом
произошло охлаждение из-за политических расхождений. К. не одобрял таю,
*	461

тику Маркса в вопросе исключения Бакунина из Интернационала, хотя тео¬
ретически он был против Бакунина. Маркс состоял в переписке с К., кото¬
рый собирал его письма и позже передал их немецкому социал-демократи¬
ческому руководству п целях опубликования. Письма Маркса к Кугельману
имеют огромное значение с точки зрения целого ряда важнейших вопросов
марксизма (лассальянство, оценка Парижской комуны, I Интернационал, во¬
просы диалектики, теории стоимости и т. д.). Ленин издал в 1907 г. эту пе¬
реписку на русском языке и написал к ней- предисловие — 290, 292, 294,
297, 300, 301, 320, 322, 325, 357, 362, 373, 374, 375, 380, 404, 406.
Кулери — 346.
Куно Теодор — член I Интернационала, докладчик комиссии по делу
Бакунина и его Альянса на пленуме Гаагского конгресса — 406, 407, 409.
Курне Фредерик Этьен (1839—1885) — французский журналист, блан¬
кист, член коммуны; бежал в Лондон, где был кооптирован в Генеральный
совет Интернационала —406.
Л
Ладенберг — 28
Ладендорф Август — член Союза коммунистов, организатор немецких
профсоюзов, соредактор швейцарского журнала «Felleisen» — 325.
Ламартин Адольф (1790—1869) — известный французский поэт и поли¬
тик, в 1848 г. глава временного правительства — 53.
Ламеннэ Фелиситэ (1782—1875) — французский поп, христианский социа¬
лист — 53. 68.
Ланге Фридрих-Альберт (1828—1875) — немецкий философ, неокантиа¬
нец и политико-эконом; автор «Истории материализма» и «Рабочего во¬
проса» — 321, 325, 406, 407, 421, 436.
Ланкестер Эдвин-Рэй (род. в 1847 г.) — английский биолог, профессор
сравнительной анатомии — 441.
Лассаль Фердинанд (1825—1864) — основатель и вождь Всеобщего гер¬
манского рабочего союза (основан в 1863 г.). Л. после 15-летнего сна про¬
будил немецкое рабочее движение (Маркс), в этом его заслуга. Но хотя Л.
и считал себя «учеником» Маркса, он на деле не стоял на базе пролетарской
революции, а в борьбе против либеральной буржуазии искал союзника
в Бисмарке и прусской феодальной реакционной ьласти. Вопрос стоял так:
соединение Германии должно состояться либо путем народной революции,
либо путем победы одной династической реакции (прусской) над другой
династической реакцией (Габсбургов) и -путем «победы» над сопротивле¬
нием местной полуфеодальной знати, т. е. в войне династий. То обстоятель¬
ство, что ход исторического развития шел именно по линии «успеха» Бис¬
марка и прусского самодержавия, вовсе не является оправданием для Лассаля
и не говорит против тактики Маркса и Энгельса. «Прав был (вопреки Ме-
рингу) Маркс, — писал Ленин, — а Лассаль был в своих заигрываниях
с Бисмарком оппортунистом. Лассаль приспособлялся к победе Пруссии
и Бисмарка, к отсутствию достаточной силы у демократических националь¬
ных движений Италии и Германии. Тем самым Лассаль, шатался в сторону
национально-либеральной рабочей политики. Маркс же поощрял, развивал
самостоятельную, последовательно демократическую, вреждебную нацио¬
нально-либеральной трусости политику. Лассаль поглядывал больше не
вниз, а вверх, заглядывался на Бисмарка. «Успех» Бисмарка нисколько не
оправдывает оппортунизма Лассаля».1 Подробности о разногласиях между
Марксом и Лассалем, а также критику позиции Меринга см. во вступитель¬
ной статье — 4,	5. 10,	81,	89, 108 120, 150.	151,	152.	155,	162,	164,	189.	209,
210, 213, 214, 216,	217,	224,	229,	230,	231, 232.	234,	23-5,	239,	240,	245,	246,	247,
248, 249, 251, 252,	253,	257,	258,	259,	260; 261,	262,	263,	264,	265	277,	?7Н,	280,
287, 288, 308, 320,	321,	332,	333,	3^4,	335, 339,	354,	364,	365,	382,	401,	402,	422,
423, 424, 425, 426.
Латур — 240.
1 Ленин, Собр соч., т. XVIII, стр. 104, изд 2-е, примечание. Написано
в феврале 19U5 г.
.68

Лаубе Генрих (1806 1884) — принадлежал к группе немецких писате-
лей «Молодая гвардия» — 80.
Лафарг Поль (1842—1911) — французский социалист, один из основате¬
лей французской с.-д. партии. В молодости — прудонист: познакомившись с
Марксом, стал его восторженным сторонником. Крупный деятель 1 Интер¬
национала и его Генерального совета, участник конгрессов Интернационала.
Деятель Коммуны (на юге Франции организовал восстания). Л. много писал
по аграрному вопросу и по вопросам марксистской философии; был идеоло¬
гом левого нрыла французской партии. Один из самых крупных популяриза¬
торов марксизма. Был женат на дочери Маркса Лауре. В i911 г. оба cvnpvra
покончили самоубийством, не желая выносить бремени старости — 289, 292,
319, 322, 406, 407, 413. 418, 419, 420, 421. 422, 435, 436, 440, 441.
Ледрю-Роллен Александр (1807—1874) — французский политик, тйпич-
яый представитель мелкой буржуазии революционных годов, член времен¬
ного правительства в 1848 г. 69, 176.
Лафарг Лаура — 3, 4, 150, 251, 289, 319, 322, 352.
Леви Густав — купец из Дюссельдорфа, социалист-лассалианец, кас¬
сир Всеобщего германского рабочего союза — 213, 214, 246.
Лейбниц Готфрид-Вильгельм (1646—171СО — крупнейший из немецких
философов-идеалистов XVII и 1-й половины XVIII вв., вместе с Ньютоном
основоположник новой математики (исчисления бесконечно малых величин
и теории диференцизльных уравнений и др. частей высшей математики), ро¬
доначальник принципа сохранения механической энергии (так нал. теоремы
живых сил). В философии Л. абсолютный идеалист XVII в. Вместо мате¬
риальных атомов выдвинул теорию монад (т. е. непротяженных метафизи¬
ческих точек), обладающих внутренней закономерностью саморазвития, сво¬
дящейся к тому, что монады, в принципе качественно не отличаясь друг от
друга, все являются не механическими, мертвыми, а живыми, представляю¬
щими и стремящимися существами и их различие состоит лишь в степени
ясности их представлений и стремлений, причем низшие монады обладают
лишь так наз. «малыми представлениями», т. е. они спят, бессознательны. Но
высшие монады — обладают также и сознанием. В природе нет ничего
мертвого, только механического, а все живое. Мертвое же по видимости
тело есть на деле агрегат, скопите живых монад без управляющей монады.
Монады не действуют друг на друга, а гармонируют в своем развитии в ви¬
ду своей аналогичной в отношении друг к другу структуры, как двое ча¬
сов, идущих одинаково вследствие их одинаковой конструкции. Это его
метафизическая теория предустановленной гармонии. Л. оказал большое
влияние на всю дальнейшую историю философии — на Канта, Гегеля и т. д
Он написал также критику философии Локка под названием «Новые опыты
о человеческом разуме» — 9, 25, 29, 50.
Лео Генрих (1799—1879) — известный немецкий историк и публицист —
консерватор — 22.
Лелевель Иоахим (1786—1961) — польский историк, демократ и нацио¬
налист. Маркс, изучая польскую историю, читал его сочинения, а также труд
Мерославского, в основу которого положены работы Л. — 141.
Ле-Любе — учитель музыки и французского языка; жил в Лотоне,
секретарь-корреспондент Генерального совета Интернационала для Фран¬
ции; в 1866 г. исключен из Интернационала — 271, 272.
Леманн — немецкий эмигрант в Лондоне. Во время раскола Союза ком¬
мунистов (в 1850 г ) в Лондоне, оказался на стороне Виллиха-Шаппсра — 174.
Ленау Николай (1802—1850) — крупный немецкий лирик — 80.
Леопольд 1 (1790—1865) — бельгийский король — 133, 245.
Лейпольд — 79
Леру Пьер (1797—1871) — французский социалист и философский пи¬
сатель — 42, 51, 53, 68. 70
Лессинг Готгольд-Эфраим (1729—1781) — кр -пнейший немецкий поэт
и писатель. Наиболее известны его произведения : «Минна из Бармгельма»,
«Эмилия Галотти», «Натан Мудрый» — драмы; «Лаокоон» — эстетикр-фи-
лософский труд, ряд крупных критико-эстетических работ. Л. — передовой
деятель своей эпохи, предшественник буржуазного радикализма. (См. о нем
Меринг Легенда о Лессинге) — 8, 9, 16, 129, 195, 197, 259, 282,
W

Ле-Муссю A. — член Интернационала, секретарь-корреспондент фран¬
цузской секции в Америке — 413.
Лесснер Фридрих (1825—1910) — портной, принимал активное участие в
революции 1848 г. и сотрудничал в «Новой рейнской газете». Член Союза
коммунистов. На кельнском процессе присужден к трем годам тюрьмы. По¬
сле освобождения эмигрировал в Лондон, где был активным деятелем не¬
мецкого просветительного рабочего союза. В организации I Интернационал?
Л. принимал самое активное участие, был членом Генерального совета и
одним из самых близких друзей и товарищей Маркса, о котором Л. написал
воспоминания и сочинения которого добросовестно собирал, так что не¬
редко Маркс обращался к нему за какой-нибудь своей книгой, когда не имел
экземпляра ее в своей библиотеке. Как Л. сам рассказал, он отнес в ти¬
пографию в Лондоне в начале 1848 г. рукопись Коммунистического ма¬
нифеста — 188, 212, 272, 235, 406, 441.
Либкнехт Вильгельм (1826—1900) — один из основоположников массо¬
вого германского рабочего движения. Свою революционную деятельность
начал как буржуазный демократ в революции 1848 г. После революции эми¬
грировал в Лондон, где стал другом Маркса и социалистом. Вернувшись в
Германию, организовал в 1868—1869 гг. вместе с Бебелем социал-демократиче¬
скую рабочую партию, боролся против лассальянцев и агитировал за объеди¬
нение Германии революционным путем. Во время слияния с лассальянцами
допустил крупные теоретические и тактические ошибки, которые были
вскрыты Маркоом и Энгельсом. Главный автор проекта Готской программы, в
которой видно сильное влияние Лассаля. Л. и позже делал оппортунистиче¬
ские ошибки (особенно в первый период исключительного закона против
социалистов). В начале франко-прусской войны он вместе с Бебелем как де¬
путат рейхстага воздержался от голосования за военные кредиты, а после
Седана голосовал против кредитов, занимая правильную интернационалист¬
скую позицию. За это в 1872 г. оба были приговорены к двум годам крепо¬
сти (так наз. лейпцигский процесс по обвинению в государственной измене).
Л. был главным редактором центрального органа и членом правления пар¬
тии. Пользовался большой популярностью среди рабочих масс, которых он
воспитал в духе классовой борьбы. Выступал против Бернштейна и против
министериализма (Мильерана, т. е. против вступления социалистов в бур¬
жуазное правительство). Ленин был высокого мнения о Л., называл его
образцом народного трибуна и особенно подчеркивал правильность его по¬
литики, когда тот предупреждал рабочих об опасности соглашения с оппо¬
зиционными буржуазными партиями на выборах. Л. доказывал, что они опас¬
нее наших открытых врагов, черносотенцев, ибо те никого не могут ввести
в заблуждение, либеральные же «оппозиционные» буржуа — эти лжедрузья
рабочих — развращают и отвлекают массы от настоящей борьбы посред¬
ством пустых	фраз о борьбе1 — 172, 210, 212, 214, 224, 236,	238,	239,	240,	241,
246, 250,	276,	277,	278, 279, 280,	291,	320, 331,	332, 333, 334,	335,	349,	350,	351,
352, 353,	356,	365,	366, 367, 368,	369,	373, 401,	402, 404, 410,	418,	422,	423,	424,
425, 426,	428,	429,	430, 432, 433,	441.
Лимузен Шарль — французский рабочий-накладчик, один из основа¬
телей I Интернационала — 283.
Линкольн Абраам (1809—1865) — президент САСШ — 282.
Лиссагарэ Проспер-Оливье (1839—1901) — журналист, участник и исто¬
рик Парижской коммуны — 422.
Лист Фридрик (1789—1846) — знаменитый немецкий экономист, пропо¬
ведник покровительственных пошлин в Германии в целях развития само¬
стоятельной промышленности — 94, 116.
ЛихН'Овский Феликс, князь (1814—1848) — член Национального собра¬
ния 1848 г., легитимист, убит во время франкфуртского восстания в сен¬
тябре 1848 г. — 240.
Локк Джон (1632—1704) — крупный английский философ, основатель
английской школы сенсуализма. Л. принял как источник познания чувствен¬
ные восприятия (возникающие через органы чувств) и внутренние восприя¬
тия. Все реальные предметные понятия происходят из этих двух источников.
1 Ленин, Собр. соч., нза 2-е, т. X, стр. 216—219,
470

Никаких других источников научного познания нет. Но Л. признает право
существования и за верой и религией, хотя они не могут быть признаны
наукой. Л. отрицал наличие у нас каких-либо врожденных нам идей (о боге,
бессмертии и т. д.). Наши восприятия бывают двоякого рода: 1) те, которые
относятся к явлениям движения, к форме тел, вообще к пространственным
отношениям и т. д. Они отражают действительность как она есть в самой
себе; 2) те, которые относятся к цветам, вкусам, звукам и т. д. Эти послед¬
ние не отражают мира, они не его отражения, а лишь знаки, существуют
благодаря особенностям нашей телесной и умственной организации (первые
называются в философии первичными, последние — вторичными качествами).
Л., как видно из сказанного, старался примирить материализм с идеализмом,
но в своик философских выводах он был идеалистом. Несмотря на это и на
то, что Берклей и Юм развивали его философию в чисто, т. е. последова¬
тельно идеалистическом направлении, Л имел большое влияние и на мате¬
риалистов XVIH в. во Франции. В «Святом семействе» Маркс дает глубокий
анализ этого вопроса, одного из не только теоретически, но и практически-
политически самых интересных и важных в истории новой философии — 9.
Лонгё Шарл (1833—1903) — редактор официальной газеты Парижской
коммуны, один «з вождей французской социал-демократической партии,
муж дочери Маркса, Женни; с 1866 г. член Генерального совета I Интерна¬
ционала, секретарь-корреспондент для Бельгии — 292, 440, 441.
Лопатин Герман Александрович (1845—1918) —■ русский революционер,
член Генерального Совета Интернационала — 323, 338.
Лохнер — рабочий, член Союза коммунистов, эмигрант в Лондоне —
212, 272, 441.
Луден — 16.
Луи-Филипп (1773—1850) — король Франции — 49.
Лукреций Кар (96—55 гг. до н. э.) — римский поэт и философ. Изложил
с большим художественным талантом в стихотворной форме систему Эпи¬
кура. Его поэма «О природе вещей» состоит из 6 частей. Поэма осталась
незаконченной вследствие преждевременной смерти поэта — 29, 30.
Любавин — 353, 388, 409, 410.
Людовик XVI — французский король — 115, 117
Люкен — 407.
Люкрафт Бенджамен — английский рабочий-мебельщик, член Генераль¬
ного совета I Интернационала, тред-юнионист, в 1870 г. вышел из Интерна¬
ционала — 270 293, 336, 349, 383, 384.
Люксембург ~Роза (1870—Т919) — одна из самых значительных фигур
международной пролетарской революции, участница рабочего движения
трех стран — польского, немецкого и русского. Написала ряд трудов, из
которых наиболее значительные «Накопление капитала» и «Кризис социал-
демократии»; последнюю она писала во время войны в тюрьме, куда ее бро¬
сила прусская военная реакция. С 1897 г. Л. участвовала в немецкой соци¬
ал-демократии, всегда на ее левом крыле. Выступала против ревизионистов
(против Бернштейна), хотя, критикуя его, сама допускала ошибки в вопро¬
сах организации пролетарской партии и недооценивала роли и зна¬
чения партии в борьбе пролетариата за своё освобождение. В 1905 г. она
рабртала в Варшаве, участвовала на Лондонском съезде РСДРП в 1907 г.,
где она примкнула к большевикам. Во время империалистической войны
она вместе с Мерингом, К. Цеткин и К. Либкнехтом заняла сразу интерна¬
циональную позицию — вошла в левый Циммервальд. Л. — одни из органи-*
эаторов Союза «Спартак». После ноября 1918 г. она вместе с Либкнехтом
начала широкую агитацию за коммунистическую революцию, но вожди со¬
циал-демократической партии вместе с контрреволюционный офицерством
арестовали и убили их. Ленин хотя и относился к Л. с большим уважением,
ко дал подробную критику ее ошибок (по национальному вопросу, по им¬
периализму и т. д.). Тов. Сталин также дал глубокий анализ ошибок Л. и ее
Друзей, так называемых немецких левых (Сталин, О некоторых вопросах
истории большевизма) — 5, 311.
Люнинг Отто (181&—1868) — немецкий писатель и политический дея¬
тель, вначале, издатель журналов «истинного социализма», позже буржу^з-
ный-либерал — 99, 101, 102,
471

Лютер Мартин (1483—1546) — знаменитый немецкий религиозный ре¬
форматор, вождь буржуазно-дворянской коалиции — 106» 196.
М
Мадзини Джусеппе (1805—1872) — итальянский буржуазно-демократи¬
ческий политический деятель, руководитель заговорщических организаций.
Один из вождей революции 1848 г. — 176, 205, 241, 258, 267, 272, 326, 340,
341, 342, 392.
Л1ак-Куллох Джон-Рамсей (1789—1864) — английский экономист — 97.
Малон Бенуа (1841—1893) французский рабочий-красильщик, уча¬
ствовал в Парижской коммуне, член бакунинского «Альянса», потом оставил
Бакхнина, писал об истории социализма — 435.
Мальке — 406.
Мальтус (1766—1834) — английский буржуазный политикоэконом. На¬
писал нашумевшее сочинение «Опыты о законе народонаселения», где пы¬
тался доказать «закон», согласно которому население якобы увеличивается
в геометрической прогрессии (как 1, 2, 4, 8, 16, 32 й т. д>), в то время как
средства для удовлетворения нужд людей увеличиваются лишь в арифме¬
тической прогрессии (как 1, 2, 3, 4, 5, 6 и т. д.). Это ничем и никем реши¬
тельно недоказанное ложное утверждение тем не менее нашло живое
одобрение буржуазии, так как виновной за нищету масс оказалась по тео¬
рии М. не буржуазия, а природа и грешное невоздержание масс. Маркс
дал жестокий отлор теории М. в «Теориях прибавочной стоимости», но и
с того времени было немало попыток воскресить эту столь выгодную для
буржуазии «теорию» — 84, 130, 131, 260.
Мантейфель Отто-Теодор, фон (1805—1882) — прусский государствен¬
ный деятель, минисгр-рсакционер — 13, 160, 170, 206, 253.
Марат — революционер, политический деятель Великой французской
революции — 88, 208, 425.
Маркс Гвидо — сын Маркса — 178.
Маркс Генрих — отец	Карла Маркса — 8, 9, 10,	11. 12, 14,	17, 18,	19.
Маркс Женни — жена	Маркса — 11, 189, 250 '251,	428,	439.
Маркс Женни — дочь Маркса — 150, 178, 186, 251, 352, 362, 421, 441.
Маркс Лаура — см Лафарг Лаура.
Маркс Франциски — дочь Маркса — 179, 184.
Маркс Эдгар — сын Маркса — 150, 210, 211, 251.
.У1аркс Элеонора (жена	Эвелина) 8, 186, 209, 251,	422,	438,	439,	440.
Марлоу — 98.
Мартэн Анри (1810—1883) — французский историк — 286.
Мейен Эдуард (1812—1870) — младогегельянец, демократ, позже сторон¬
ник Бисмарка — 22, 42, 43, 44, 88, 158, 212.
Мейер Зигфрид (1840—1872) — немецкий социалист, член I Интернацио¬
нала, эмигрировал в Америку — 301, 320, 321.
Мейер Юлиус — вестфальский демократ, представитель «Истинного
социализма», покончил самоубийством в 1867 г. — 102.
Мейербер — 72.
Мейснер Отто — гамбургский издатель — 300.
Меланхтон — 196.
Мелинэ — генерал (1768—1852) — французский и бельгийский государ¬
ственный деятель, принимал участие в бельгийской революции 1830 г. — 124.
Мендельсон Моисей (1729—1786) — немецкий философ эпохи просвеще¬
ния — 9, 62.
Менцель — 81.
Мерославский Людвиг (1814—1878) — польский революционер, участник
польского восстания в Познани в 1845 г. и революции 1848—1849 гг. в
Германии; командующий баденской революционной армии. М. возложил
надежды в деле освобождения Польши на Наполеона III и Пальмерстона.
Жил в эмиграции в Париже. В 1863 г. М. снова участвовал в польском вос¬
стании как один из его руководителей. Критику на книгу М. об истории
польской революции см. у Маркса в письме Энгельсу от 30/Х 1856 г. — 141.
47‘i

Меттерних Клеменс (1773 -1859) — архиреакционер, в течение 50 лет
канцлер австрийской монархии, один из организаторов «Священного со¬
юза» — 57, 73.
Микель Иоганн (1828—1901) — немецкий политик, участник революции
1*48 г., потом коммунист, но скоро перешел в лагерь буржуазии (с 60-х го¬
дов), стал прусским министром финансов, один из вождей национал-ли¬
бералов — 172, 213, 224.
Милль Джон-Стюарт (1806—1873) — знаменитый английский философ и
экономист — 294.
Моль Иосиф (умер в 1849) — немецкий рабочий-часовщик, профессио¬
нальный пролетарский революционер, член Союза коммунистов, один из
основателей «Немецкого рабочего общества» в Лондоне в 1840 г. Участник
всех революционных боев и обществ в Германии и Франции. Во время ре-
в(?люции 1848 г. вернулся в Германию и в Кельне вместе с Шаппером основал
рабочий союз, редактировал газету «Свобода, равенство и братство». Уча¬
ствовал в баденском восстании и пал в одном из сражений революционной
армии, руководимой Виллихом и Энгельсом — 76, 121, 122, 125, 134, 147, 148,
158, 168, 171.
Мольтке Гелльмут-Карл-Бернгардт (1803^-1891 — известный немецкий
военный и государственный деятель — 364.
Моор Карл — герой драмы Шиллера «Разбойники» — 82.
Мор Томас (1480—1535) — английским политик и философ, автор социа¬
листической утопии (от заглавия его книги «Утопия» произошло название
этого понятия). Был казнен в 1535 г. в Лондоне — 70.
М,орис — 267.
Мост Иоганн (1846—1906) рабочий-переплетчик, потом литератор, изда¬
тель газеты «Свобода», социал-демократ, но не выдержанный; позже стал
анархистом —422, 425, 426, 427, 432, 433.
Моттелер Юлиус (1838—1908) — германский социал-демократ, в 1879 г.
был выслан из Германии; с 1888 г. жил в Лондоне; член рейхстага в 1874—
1878 и в 1906—1908 гг. — 422.
Мундт — 80.
Мюллер — 149.
Н
Наполеон I (1769—1821) — французский император — 8, 13, 49, 88, 227,
371, 374.
Наполеон III (1808—1873) — французский император — 157, 162,“ 182, 183,
204, 227, 229, 230, 231, 234, 235, 237, 238, 248, 268, 269, 288, 290, 328, 329, 336, 348,
362, 365, 366. 367, 368.
Непер Чарльз (1786—1860) — английский адмирал, командующий англий¬
ским флотом — 200.
Нечаев Сергей Геннадиевич (1847—1882) — русский революционер —
386, 387, 388, 389, 391, 395, 396, 410, 414.
Нобилинг Карл-Эдуард (1848—1878) — совершил покушение на немец¬
кого кайзера Вильгельма I, которое было использовано реакцией во главе с
Бисмарком для издания исключительного закона против социалистов — 287.
Нотъюнг Петер (1821—1866) — портной, член Союза коммунистов, его
подпольный работник в Германии. В 1851 г. его там арестовали. Один из
осужденных по Кельнскому процессу (к 6 годам), позже — уполномоченный
лассальянцев в Бреславле — 180, 188.
О
О’Брайен Джемс (1805—1864) — один из вождей чартизма — 383.
Овидий — 16.
Огарев Николай Платонович (1813—1877) — русский публицист и поэт,
друг Герцена — 388.
Оджер Георг (1820—1877) — деятель английского рабочего политиче¬
ского и тредъюнионистского движения, сапожник по профессии. Член Лон¬
донского совета тредъюпионов, один из организаторов I Интернационала,
член и председатель Генерального совета. После успехов, достигнутых
в борьбе за расширение избирательного права, О. сблизился с либералами
473

и стал одним из самых ярких представителей оппортунизма в английском
рабочем движении — 270, 283, 286, 294, 298, 326, 328, 383, 394.
Оливье Эмиль (1825—1913) — французский политический деятель, оппо¬
зиционный депутат законодательного корпуса, премьер-миниггр в 1870 г. —.
362, 393.
Ольмюц — 231.
Оппенгейм Генрих Бернгард (1819—1880) —- немецкий публицист, вместе
с Руге редактировал в 1848 г. «Реформу», был эмигрантом, основал «Немец¬
кие политические и литературные ежегодники», национал-либерал, депутат
рейхстага (1873—1877), писатель по философии права — 35, 47.
Орсини Феличе (1809—1858) — итальянский националист, организовал
заговор и покушение на Наполеона III за то, что тот не желал выполнить
свое данное им еще задолго до того, что он стал императором, обещание
помогать Италии в ее освободительной борьбе — 227, 228.
Освальд Фридрих — псевдоним Фридриха Энгельса — 82, 83.
Отто Карл-Вунибальд (род, около 18Ш г.), д-р химии, участник кельн¬
ского процесса коммунистов — 188.
Оуэн Роберт (1771—1858) — английский утопист, родоначальник произ¬
водственных товариществ, через которые О. надеялся перевоспитать чело¬
вечество и создать коммунистическое общество. В Нью-Ланарке он основал
кооперативную фабрику, где условия труда были значительно лучше. Но
более широкие его кооперативные планы не удались. О. был против клас¬
совой борьбы и надеялся переустроить общество мирным путем — 97.
П
Павел — апостол — 331.
Пальмерстон Генри-Джон-Тэпль, лорд (1784—1865), — английский
премьер-министр — 204, 207, 217, 270, 271, 362.
Перрон — 355, 356, 357.
Перси Генри — 172.
Петр Великий (1672—1725) — русский император — 204, 285.
Пиа Феликс (1810—1889) — французский литератор и политический дея¬
тель, мелкобуржуазный радикал, участник революции 1848 г., член Париж¬
ской коммуны, в 1871 г. эмигрировал в Лондон — 336.
Пипер Фридрих (род. ок. 1827 г.) — член Союза коммунистов, эмигрант
(жил в Лондоне), филолог, учитель. Впоследствии веонулся д лагерь либе¬
ралов — 172, 185.
Платон (427—347 гг. до н. э.) — греческий философ, крупнейший пред¬
ставитель идеалистической философии древности, аристократ. Ученик Сок¬
рата; продолжал и дальше развивал учение своего учителя. Платон как
идеалист, притом один из самых последовательных, исходил из того, что
в основе всего существующего лежит дух, идея. Идея означает у него
тождественную основу, тождественную многим предметам, явлениям, суще¬
ствующую отдельно и независимо от этих самых предметов, — их род Эти
идеи связаны между собой неразрывной связью и поэтому образуют логи¬
ческую систему во главе с верховной идеей, из которой все остальные вы¬
текают. Тот вид наших «людских» представлений, который имеет своим
предметом идею (в этом платоновском смысле), Платон называет понятием.
Идея не находится в самих вещах* не есть их общая часть иш общее
свойство, а существует отдельно от вещей, как штемпель от отдельных его
воплощений, печатей. Платон, с одной стогоны, представляет идею' как
индивидуальный, бесплотный дух, с другой стороны — как ту сверхъесте¬
ственную силу, которая создает отдельные предметы, как бы ее оттиски,
несовершенные и поэтому бренные по сравнению с вечной и совершенной
идеей их. Отдельная от своих объектов — оттисков идея как общность
этих объектов, как их творец, как действующая сверхъестественная
оила — закономерность, участвует в последних, эти объекты «подражают»
ей, суть ее «образы», она же — их прототип. Высшей идеей у Платона во
2-й половине его жизни сделалась идея добра; она стала творцом всех
остальных идей н видимого мира (демиург), т. е, богом. Так как идея
добра творит все остальное как в земном мире, так и в мире идей, то все,
что действительно, прочно и непреходяще, является добром; все доброе
474

действительно и все действительное есть добро. (См. преобразование этой
мысли у Гегеля.)
Платон, будучи’ одним из самых глубоких мыслитей — в философии
был последовательным идеалистом, а в области политики — крайним реак¬
ционером, активным врагом афинской «демократии», т. е. господства куп¬
цов и промышленников, и защитником помещиков. Эта античная демокра¬
тия, как и до нее власть помещиков, основывалась на системе рабства.
От Платона осталось 36 сочинений, из которых многие трактуют вопросы
политики. Написаны они в форме диалогов — 26, 29.
Платэн Август, граф (1796—1835) — немецкий поэт, жил по большей
части в Италии, там и умер. Писал известные в свое время «Песни о Польше»
(1830—1831), напечатание которых было в Германии запрещено цензурой —
16, 80.
Плеханов Г. В. (1856—1918), крупный русский марксист эпохи II Интерна
ционала — 437.
Плутарх (50—125 гг. до н. э.) — греческий историк и философ; писал
под влиянием Платона, и частично стоиков и неоплатоников. Оставил мно¬
жество сочинений — 29.
Поттер — 326.
Пресбург Генриетта — 8.
Пресбург Филипс — 8.
Прометей — один из титанов, Ьогласно греческому мифу, похитивший
с неба огонь и научивший людей пользоваться им — 32, 195.
Прудон Пьер-Жозеф (1809—1865) — французский мелкобуржуазный со¬
циалист и теоретик, по профессии рабочий-наборщик. Маркс много писал
о Прудоне, давая всестороннюю критику его взглядов в «Нищете филосо¬
фии», в «Коммунистическом манифесте», в письмах. Пропрамма П. заключа¬
лась не в уничтожении капитализма, а в лечении его недостатков, очище¬
нии его от отрицательных сторон. Он провозгласил не уничтожение мено¬
вой стоимости и обмена, а «конституирование» ее, мечтал о капитализме,
в котором не будет места для кризисов. П. был решительным противником
организации пролетариата на политическую борьбу для завоевания поли¬
тической власти, а призывал только к организации кооперативных произ¬
водственных союзов пролетариата, которые, по его мнению, будут строить
социализм в лоне капитализма, или как Маркс сказал, как бы за спиной ка¬
питализма. П. вместе с Штирнером и Бакуниным стал теоретиком анархизма.
Он имел бесспорно большое влияние на рабочие массы Франции и роман¬
ских стран. Прудонисты участвовали в Парижской коммуне и вошли
в I Интернационал, в котором боролись против марксизма. Но эта борьба
кончилась победой Маркса. В романских странах среди анархистов и синди¬
калистов влияние прудонизма продолжается и по настоящее время — 42, 53,
58, 70, 76, 84, 90, 91, 101. 103, 104, 106, 107, 108. 109, ПО. 111. 112, 113, 114,
121, 182, 218, 249, 258, 267, 268, 269, 279, 285» 292, 295, 310, 323, 336, 338, 339,
367, 376, 400.
Путкаммер — 301.
Пфендер Карл (ум. 1876 г.) — один из организаторов Союза коммуни¬
стов; после германской революции один из организаторов помощи немец¬
ким эмигрантам в Лондоне. П. друг и товарищ Маркса, член Генерального
совета I Интернационала. П. был «тонкий, оригинальный ум, остроумный
ироник-диалектик» .(Энгельс) — 122, 171, 174, 272.
Пфуль Эрнст (1779—1866) — прусский генерал, в 1848 г. министр-прези¬
дент и военный министр — 146, 148, 149, 153.
Пэкэр Константэн (1801—1887) — французский экономист, ' сторонник
Сен-Симона, на которого однако повлиял также Руссо, Оуен, Фур^е и
'Леру — 68.
Пэп Цесар, де (Cesar de Раере) (1842—1890) — бельгийский типограф¬
ский рабочий, впоследствии врач, находился под влиянием Прудона, писал
статьи о положении (рабочих и об общеЛве будущего, член I Интерна¬
ционала и участник его Лондонской конференции (сентябрь 1865 г.) — 283,
284, 285, 337, 351, 428, 429
Пюттман. Герман один из сторонников и издателей. истинного со¬
циализма» — 09, 1С0.'

р
Ранвье Габриель (1828—1879) — французский художник, бланкист; член
I Интернационала, коммунар; после падения Парижской коммуны был при¬
говорен к смерти, бежал в Англию — 406, 408.
Ранке Леопольд (1795—1886) — немецкий историк, с 1832 г. профессор
берлинского университета — 22.
Раумер _ 22.
Рёзер Петр-Гергард (род. ок. 1816 г.) — ремесленник, член Кельнского
рабочего союза, участник кельнского процесса коммунистов — 188, 280.
Реймарус — 20.
Реймер — 423.
Рейнгардт Рихард — друг Маркса и Энгельса — 212.
Рейтер — полицейский чиновник и шпион прусского посольства — 58.
Рейфф Вильгельм Иосиф' (род. около 1824 г.) — участник Кельнского
процесса коммунистов — 188.
Рексль Август (1814—1876) — известный немецкий революционер, участ¬
ник дрезденского восстания 1849 г. — 170.
Ремпель Рудольф — Вестфальский демократ, представитель «истинного
социализма» — 102, 161.
Ренар — 44.
Рикардо Д. (1772—1823) — самый крупный после А. Смита представи-
тель школы пос. еднего — так называемой английской классической поли¬
тической экономии. Ему принадлежит заслуга значительного уточнения и
очищения от многих противоречий теории стоимости А. Смита. Был банки¬
ром и на этом поприще стал миллионером. Его главный труд — «Начала
политической экономии и учения о налогах». Маркс в «Капитале», «Теориях
прибавочной стоимости» и других работах много занимается критикой
взглядов Рикардо, развивая и преобразуя его теорию. Рикардо вполне
определённо говорит о противоположности интересов капиталистов и ра¬
бочих. Кроме того он создал теорию диференциональной земельной ренты.
После Рикардо буржуазная политическая экономия уже не могла больше
держаться на той высоте, на которую поднял ее Рикардо, а стала апологе¬
тикой буржуазного строя — 67, 84, 97, 108, 109, 110, 131, 218, 221, 260, 312.
Риттингаузен Морис (1814—1890) — бельгийский политический дея¬
тель и публицист, один из сотрудников «Новой рейнской газеты» — 406.
Ричард II <— 172.
Ришар Альбер — лидер лионской секции Интернационала, баку¬
нист — 357.
Робен — 356, 356, 357, 359, 390.
Робертус Карл-Иоганн (1805—1875) немецкий экономист и политик —
263, 287, 288.
Роланд — 15.
Романовы — династия в России — 430.
Роон Альбрехт-Теодор-Эмиль, граф, фон (1803—1879) — прусский фельд¬
маршал и политический деятель — 374.
Рооч — 406.
Рошер (1817—1894) — немецкий экономист, основоположник «историче¬
ской школы» в политической экономии — 197, 321.
Рошфор Виктор-Анпи (1831—1931) — французский публицист, издатель
еженедельника «Lanterne» и главный редактор газеты «Marseillaise», органа
французской секции Интернационала — 359. 362, 432.
Руа Жозеф — французский переводчик I тома «Капитала» — 323.
Руге А. (1802- 1880) — младогегельянец^ немецкий радикальный пи¬
сатель. Вместе с Марксом издавал в 1844 г. журнал «Немецко-французскгй
ржегодник» (вышел только первый двойной номер). Участник немецкой ре¬
волюции 1848 г. на левом фланге буржуазии. После революции жил в Лон¬
доне и вместе с другими буржуазными радикалами (с итальянским револю¬
ционером Мадзини) организовал «Европейский революционный комитет»;
это были организация радикальных буржуазных демократов. Возвратясь
в Германию, стал реакционером, сторонником Бисмарка и агитатором
объединения Германии под прусской гегемонией — 21,. 23, 25, 32. 33. 34, 38,
476

39, 42, 43, 44, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 62, 53, 54, 55, 56, 57, .58, 62, 67, 70 72, 73 74,
75, 76, 78, 82, 87, 102, 153, 176, 180, 237, 249, 322, 340, 343.
Рутенберг Адольф (1808—1869) — член кружка «свободных» и Берлине*
впоследствии состоял на службе у Бисмарка — 21, 35, 42, 44, 45, 88.
Руэ - 329.
Рюстов Фридрих-Вильгельм (1821—1878) — немецкий военный писа¬
тель — 258.
Рязанов — 4.
С
Саид Жорж (1804—1876) — известная французская писательница, автор
популярных романов. С. Ж. — литературный псевдоним; настоящее имя ро¬
манистки Аврора Дюдеван — 68, 113.
Секстон — 406, 407.
Сен Поль Вильгельм (1815—1852) — цензор «Рейнской газеты» — 46, 47.
Сен-Симон’ Анри Клод, граф (1760—1825) — знаменитый французский
социалист-утопист, крупный мыслитель — 69.
Сервантес Мигуэль, де (1547—1616) — испанский писатель, автор Дон-
Кихота — 419, 420.
Серрайе Огюст (род. в 1840 г.) — рабочий, сапожник, участник Париж¬
ской коммуны, член I Интернационала — 406, 413.
Симеон — 252.
Сисмонди (1773—1842) — швейцарец по национальности. Экономист и
историк. Писал по-французски. Его труд —«Новые начала политической
экономии» (1819 г.) — написан в защиту мелкобуржуазного социализма.
Сисмонди противник капитализма, крупной индустрии, конкуренции, разви¬
тия и использования техники, ибо ома создает безработицу. Он пропове¬
дует возврат к старому времени, к цеховой организации промышленности,
а также к патриархальщине в сельском хозяйстве.	В	начале	своей	лнтера-
турной деятельности Сисмонди был сторонником	А.	Смита,	классической,
буржуазной политической экономии. Но вскоре он отвернулся от нее, так
как смотрел на нее как на- апологию (защиту) капиталистического строя
Сисмонди «является одновременно реакционным и утопичным. Цеховая
организация промышленности и патриархальное хозяйство являются по¬
следним его словом» (Маркс). См. взгляды Ленина на Сисмонди и его уче¬
ние в его работе «К характеристике экономического	романтизма»	(Ленин,
Собр. соч., т. II) — 68, 129.
Скотт Вальтер (1771—1832) — английский романист, романтик — 420.
Смит А. (1723—1790) — английский экономист, основоположник школы
классической политической экономии. Главный труд его — «Исследова¬
ние о природе и прич..* х богатства народов» — вышел в 1776 г. Смит
занимался также вопросами филоссфии. Один из основоположников по¬
литической экономии как науки. Он определил т?руд как источник ценности
товаров. У Смита еще много противоречий и путаницы, которые были
устранены отчасти Рикардо, но окончательно и решающим образом только
Марксом — 84, 218, 221, 312, 314.
Спиноза Бенедикт (1632—1697) — знаменитый философ — 25.
Сплингарт — 407.
Стефан — святой — 153.
Сю Евгений (1804—1857) — французский писатель, автор известных сен¬
сационных и социальных романов («Парижские тайны» и т. д.) — 68.
Т
Таллейран (1754—1833) — французский дипломат, министр иностранных
дел в разных правительствах — 49.
Тальони — 80.
Тацит Корнелцй (55—120) — римский историк — 16.
Тейлор Баярд (1825—1878) северо-американский писатель-путешестоея
ник, сотрудник «Нью-Йоркской трибуны», позже посол в Берлине, перевод¬
чик «Фауста» — 21S.
477

Телеки Александр (1821- -1892) — венгерский политический деятель,
участник венгерской революции 1848—1849 гг. — 241.
Тельке Вильгельм (1817—1893) — лассальянец, председатель Всеоб¬
щего германского рабочего союза после ухода Б. Беккера с 1865 г. — 423.
Тессендорф Герман (1831—1895) — прусский юнкер, 1873 г. прокурор
берлинского суда, организатор преследований социал-демократов — 423.
Техов Густав-Адольф (ум. 1893 г.) — бывший прусский офицер, началь¬
ник штаб^ баденской революционной армии, после революции эмигрант
в Лондоне — 148, 150.
Тибо — 16.
Толен Анри (1828—1897) — французский рабочий, резчик по металлу.
В годы Второй империи один из организаторов самостоятельной рабочей
партии во Франции. Сторонник Прудона. Принимал деятельное участие
а организации 1 Интернационала и был его французским представителен
в Генеральном совете. В дни Коммуны был против восстания, старался при¬
мирить версальцев и коммунаров. В Третьей республике стал сенатором —
269, 270, 277, 283, 284, 286, 295, 319, 329.
Трейчке Генрих (1834—1896) — немецкий консервативный историк и
публицист — 249.
Тьер Лун-Адольф (1797—1877) — французский политик и историк, по
профессии адвокат. Ярый поклонник Наполеона I. Написал историю Фран¬
цузской революции и историю консулата Наполеона. Одна из самых омер¬
зительных личностей в истории современной Франции. В 1871 г. стал
премьер-министром после падения империи Луи Наполеона и в союзе с по¬
бедительницей французской буржуазии — Пруссией Бисмарка — подавил
с неслыханной кровожадностью Парижскую коммуну, первое пролетарское
государство в истории современного пролетариата. Маркс в «Гражданской
войне во Франции», посвященной памяти героической борьбы парижских
рабочих, клеймит позором этого подлого урода — 369, 375, 377, 382, 407, 434.
Тьерри Огюстэн (1795—1856) — французский историк, один из первых
исследователей истории с точки зрения классового разделения общества,
старался объяснить исторические события исходя из взаимоотношений
составных частей (групп, слоев и т. д.) общества. Т. имел влияние и на
Маркса — 67.
У
Уилер — член Центрального совета I Интернационала — 271.
Уланд Людвиг (1787—1862) — немецкий поэт-романтик — 22.
Ульфила (Вульфила) (311—383) — вестготский арианский епископ, изо¬
бретатель готского алфавита, перевел библию на готский язык — 200.
Унру — 154.
Уркварт Давид (1805—1877) — английский писатель по вопросам поли¬
тики и дипломатии, противник Пальмерстона — 207, 208, 239, 245, 287.
Утии Николай — 355, 356, 357, 359, 390, 391, 395, 396, 414, 415.
Ф
Фавр Жюль (1809—1880) — буржуазный республиканец, член правитель¬
ства национальной обороны в 1870 г. — 369, 375, 381, 382, 407.
Фази Жан-Жак (1794—1878) лидер швейцарской радикальной партии,
старый друг Наполеона III, директор швейцарского генерального банка —
237, 238, 241.
Фаухер Юлий (1820—1878) — немецкий публицист, левый гегельянец,
в 60-х годах представитель немецкого манчестерства* — 88, 89, 212, 236.
Фегеле — наборщик, свидетель в процессе Фогта — 238, 239, 242.
Фейербах Людвиг (1804—1872) — знаменитый немецкий философ-мате¬
риалист, оказавший большое влияние на Маркса и Энгельса; учился в Бер¬
лине, где познакомился с философией Гегеля, которую основательно изучил.
В 1830 г. поязился его труд «Мысли о смерти и бессмертии», в котором
Фейербах уже начинал критиковать своего учителя Гегеля в вопросе о бес¬
смертии души. Потом он стал в еще более резкую оппозицию к Гегелю.
В 1841 г. выпустил свою книгу «Сущность христианства», которая сделала
478

его имя общеизвестным. Энгельс так характеризовал почти 50 лет спустя
значение этой работы Фейербаха: «Сочинение Ф. без всяких оговорок
провозгласило торжество материализма. Природа существует независимо от
какой бы то ни было философии. Она есть основание, на котором вырастаем
мы как люди, ее произведения. Вне природы и человека нет ничего. Выс¬
шие существа (бог), созданные нашей религиозной фантазией, — это лишь
фантастические отражения нашей собственной сущности... Мы все были
в восторге, и все мы стали на время последователями Ф.»... Это «можно
видеть из книги «Святое семейство» (Энгельс, Л. Фейербах).
В своих дальнейших работах — «Предварительные тезисы к реформе
философии», «Основы философии будущего» — Фейербах продолжал кри¬
тику теологии, защищал и применял материализм как основу объяснения
всех явлений- Он однако остановился на полпути: философию Гегеля
он лишь отверг, но не преодолел, как правильно выразился о нем Энгельс.
Его теория представляет собой переходный этап между диалектическим
абсолютным идеализмом Гегеля и новым диалектическим материализ¬
мом Маркса. Когда Маркс послал свою работу «К критике политической
экономии» Фейербаху, последний не ответил ему: не понял тогда значения
этой работы, не понял именно умения об историческом материа¬
лизме. Недостатки Фейербаха состоят, как писал о нем Маркс
в своих тезисах, в том, что: 1) он рассматривал действительность лишь
в форме объекта, а не как чувственную, человеческую деятельность, не как
революционную, практически-критическую деятельность; 2) он абстрагиро¬
вался от хода исторического развития и объяснял религиозные явления
антропологически как чувство изолированного индивида, а не как явление
общественное; он объяснял их как результат естественной, а не обществен¬
ной связи индивидов; 3) он не понял, что тайны религии и другие явления,
«которые заводят теорию в мистицизм, находят свое радикальное решение
в человеческой практике и в понимании этой практики».
После того как правительство лишило его кафедры, Фейербах жил
в деревне, и это тоже оказало тормозящее влияние на его дальнейшее
развитие. В конце своей жизни он все же вступил в социал-демократиче¬
скую партию (в 1870 г.) и стал изучать «Капитал» Маркса. Фейербах оказал
значительное влияние на целый ряд представителей русской революционной
мысли, — на Герцена, Белинского и особенно на Чернышевского — 48, 49,
50, 51, 52, 54, 55 59, 60, 63, 65, 67, 68, 86, 90, 92, 93, 98, 99, 100, 102, 107, 113,
114, 322.
Фердинанд Брауншвейгский (1721—1792) — один из военачальников
прусской армии во время Семилетней войны — 12.
Ферье — 116.
Фильдинг — 420.
Фихте Иоганн-Готлиб (1762—1814) — немецкий философ — идеалист —
197, 426.
Фишар — 407.
Фишель Эдуард (1826—1863), — немецкий публицист, уркартист —
245, 247.
Флери Карл-Фридрик Август (Краузе) (род. в 1824 г.) — шпион и по¬
лицейский агент — 186.
Флетчер — 98.
Флокон Фердинанд (1800—1866) — французский буржуазный политик,
демократ, главный редактор газеты «Реформа». Член временного правитель¬
ства Франции в 1848 г. Ф. вызвал Маркса в Париж (откуда его выслал
Гизо). В июньские дни Ф. потребовал введения осадного положения, но по¬
том был против наказания повстанцев. После переворота Луи Наполеона
стал эмигрантом, жил в Лозанне — 69, 121.
Фоллен — 237.
Фольмар Георг-Генрих (1850-—1922) — немецкий социал-демократ, ре¬
дактор цюрихского «Социал-демократа», позлее перешел к ревизионизму—434.
Фохт Карл (1817—1895) — немецкий естествоиспытатель и буржуазно¬
радикальный политик. Участвовал в революции 1848 г., член Франкфурт¬
ского национального собрания. Эмигрировал в Швейцарию. Позже стал
тайным агентом Наполеона III. Против Маркса выступил с клеветническим
479

помфлетом, на который Маркс ответил книгой «Господин Фохг», в которой
он разоблачал Ф., доказывая его связь с Наполеоном. Он оказался прав:
после свержения Наполеона были найдены документы, подтверждающие по¬
лучение Фохтом крупной суммы для агитационных целей — 114, 237, 238,
239, 240, 241, 242, 243, 244, 245, 246, 247, 248, 249, 250, 287, 342, 419.
Фраикель Лео (1844—1896) — венгерский рабочий, один из основателей
секции I Интернационала в Лионе, участник Парижской коммуны — 376,
406, 413, 429.
Фребель Юлий (1805—1893) — немецкий радикальный публицист, уча¬
ствовал в революции 1848 г. — 48, 51, 57, 87, 102.
Фрейлиграт Фердинанд (1810—1876) — немецкий поэт, член Союза ком¬
мунистов, друг Маркса — 79, 97, 118, 150, 151, 152, 153, 161, 162, 167, 179, 180,
182, 184, 190, 193, 209, 210, 212, 214, 235, 236, 237, 238, 239, 240, 241, 242, 243,
244, 245, 247, 251, 257, 264, 290, 321, 322.
Фрибур Е. — французский рабочий-гравер, член I Интернационала —
283, 284, 286, 295.
Фридляндер Макс (1829—1872) — немецкий публицист, двоюродный
брат Лассаля, редактор венской «Presse» — 216, 217, 235.
Фридлендер — 406.
Фридрих-Вильгельм III (1770—1840) — король Пруссии с 1797 по
1840 гг. —374.
Фридрих-Вильгельм IV (1795—1861) — Прусский король — 20, 22, 23, 24,
27, 35, 36, 39, 62, 77, 226.
Фридрих-Карл-Николай (1828—1885) — Принц прусский — 290.
Фритше Фридрих-Вильгельм (1825—1905) — немецкий рабочий-табачник
в Лейпциге, один из основателей Всеобщего германского рабочего союза,
член его лейпцигского центрального комитета с 1862 г., позже примкнул
к эйзенахцам — 334, 335.
Фурье Шарль (1772—1837) — французский утопист-социалист. Ф. хотел
преобразовать капиталистическое общество мирным путем, исходя из того
убеждения, что капиталисты сами согласятся на это преобразование, на
строительство социалистического общества, если они поймут нелепости и
неправильности капиталистического строя (которые он рисовал с большим
талантом) и преимущество социализма. Ф. — автор идеи «Фаланги», где
будут жить объединенные товарищеским трудом производители. Он был
враг насильственной отмены капитализма. По его плану труд должен по¬
лучать в/12, капитал */« и талант 3/« всего дохода. При помощи воспитания
люди постепенно станут коммунистами, откажутся от своих привилегий
без принуждения, без классовой борьбы — 70, 88, 90, 148
X
Хеддегем (Вальтер) — 406, 407.
Холлингер Фиделио — собственник типографии в Лондоне, где печа¬
талось большинство немецких эмигрантских газет — 237, 238, 239, 242,
243, 244.
Христиан VIII — 143.
Хехберг Карл (Höchberg) (1853—1885) — немецкий литератор, редактор
журнала «Будущее», во второй половине 70-х годов примкнул к с.-д. Ста¬
рался перевести с.-д. движение на путь реформизма. Маркс и Энгельс про¬
тестовали против того, что он и Бернштейн и др. выступали в ответствен¬
ных партийных органах. Маркс назвал его «убогим контрреволюционным
болтуном» — 426, 427, 433,- 434.
Хэйльз Джон — член I Интернационала и в 1871 г. секретарь его Гене¬
рального совета. Хэйльз был снят за интриги против Интернационала — 404,
405, 406, 411, 412, 429.
Хэдель — 287, 288.
Ц
Цедлнц, фон — берлинский полицей-президент — 253.
Цезарь — 268.
Цеткин Цундель Клара (1857—1933) выдающаяся германская комму¬
нистка — 5
480

Цвглер — 8.
Цяц — 233.
Цицерон (106—43 до н. э.) —римский политик; занимался философией,
эклектик. Написал ряд философских сочинений, которые однако страдают
отсутствием оригинальности; он заимствует из разных систем, особенно из
систем Платона, Аристотеля, стоиков, эпикурейцев и скептиков — 29.
Ч
Чех Людвиг, с 1837 по 1841 г. бургомистр города Старкова (Прус¬
сия), демократ и филантроп; 24 июля 1844 г. совершил неудачное покуше¬
ние на жизнь прусского короля Фридриха-Вильгельма IV и был казнен —77
Чимборасо — 160.
Ш
Шабелиц — 178.
Шабелнц Яков (ум. в 1899 г.) — сын предыдущего, радикал, издатель
и книгопродавец в Безеле — 188, 189, 388.
Шапер — 44* 45.
Шаппер Карл (1812—1870) — германский коммунист, профессиональный
революционер, соратник и друг Маркса и Энгельса. Рано примкнул к рево¬
люционному движению, в 30-х годах стал членом «Союза справедливых»;
в 1847 г. — один из основателей Союза коммунистов в Лондоне. В 1848 г.
вернулся в Германию, действовал в Кельне, вместе с Марксом и Энгельсом
руководил «Кельнским рабочим союзом» и был одним из самых смелых и
преданных делу рабочего класса борцов. После поражения революции жил
в Лондоне. Одно время Шаппер разошелся с Марксом и Энгельсом, дал
себя соблазнить Виллиху, на сторону которого он стал в споре между
Марксом и Энгельсом, с одной стороны, и Виллихом — с другой. Маркс со
своими приверженцами вышел из лондонского «коммунистического рабо¬
чего просветительного общества», в котором Виллих и его сторонники по¬
лучили перевес (Виллих выдумывал фантастические планы искусственно
вызвать новую революцию в Германии). В одной брошюре, написанной
против Виллиха, Маркс называет его «рыцарем благородного духа». Потом
Шаппер понял свою ошибку и вернулся к Марксу. Маркс и Энгельс, как
это видно из их переписки, были высокого мнения о преданном пролетар¬
ском бойце Шаппере, несмотря на его ошибки.. В письме от 16AV 1856 г.
Маркс пишет Энгельсу: «Я снова имел несколько свиданий с другом Шап-
пером, нашел в нем кающегося грешника». Энгельс следующим образом
характеризовал Шаппера: «Богатырь по сложению, решительный и энергич¬
ный, всегда готовый рисковать благами мирной жйзни и самой жизнью, он
был образцом профессионального революционера». «Шаппер, бывший в те¬
чение всей своей жизни передовым борцом рабочего движения, понял и
признал вскоре после «Кельнского процесса» свое минутное заблужде¬
ние»,— писал Маркс о Шаппере в послесловии к «Кельнскому процессу»
(Лондон, 1875 г.). На смертном одре Шаппер сказал посетившему его в по¬
следний раз Марксу: «Скажи всем нашим, что я остался верен принципам.
Я не теоретик. Я жил как рабочий, занятый тяжелым трудом, и умираю как
пролетарий» (из письма Маркса к Энгельсу от 18flV 1870 г.). Шаппер умер
от туберкулеза — 76, 121, 122, 125, 134, 135, 147, 148, 155. 158, 159, 174, 175,
185, 188, 189, 212.
Шатлэн — 363.
Шатобриан Франсуа-Ренэ, виконт (1768—1848) — знаменитый француз¬
ский писатель и государственный деятель, автор романов «Атала» и
«Рэнэ» — 420.
Шванн Теодор (1810—1822) — немецкий физиолог — 193.
Швейцер Иоганн Баптист (1833—1875) — вождь Всеобщего германского
рабочего союза (лассальянцев) в 1865—1871 гг. Редактировал центральный
орган партии, был председателем союза и членом парламента от рабочих.
Маркс и Энгельс, несмотря на его способности, которые они признавали,
отнооилисъ к нему с большим недоверием и, как впоследствии выяснилось,
с полным основанием. Швейцер продолжал политику Лассаля — политику
1/эЗ 1 Ф Морааг, Кард Марко	481

■оддерАкн связи с Бисмарком, который финансировал его газету. В своей
партии Швейцер старался быть диктатором — 264, 277, 278, 279, 280, 285,
288, 291, 320, 321, 331, 332, 333, 334, 335, 336, 348. 349, 350, 351, 354, 356,
365, 401, 402, 408, 423, 424.
Шверин Максимилиан-Генрих-Карл, граф фон (1804—1872) — прусский
государственный деятель — 253.
Швицгюбель Адемар (1844—1895) — член швейцарской секции Интер¬
национала, позже член Юрской федерации — 406.
Шебль — 244.
Шекспир Вилнам (1564—1616) — знаменитый английский поэт и драма¬
тург — 13, 98, 172, 248, 419, 420.
Шелига —Франц Шелига Цихлин фон-Цнхлинскяй (1816—1900) —
участник пфальц-баденской войны в 1849 г., позже прусский генерал, ко¬
мандовал войсками в прусско-австрийской и немецко-французской войнах
й написал историю своих полков — 92.
Шелли Перси-Биши (1792—1822) — английский поэт — 420.
Шеллинг Фридрих Вильгельм Иосиф (1775—1854) — немецкий философ,
один из творцов немецкого классического идеализма (вместе с Фихте и Ге¬
гелем). Исходным пунктом для него служило учение Канта и Фихте, осо¬
бенно учение последнего о «Я», которое он старался соединить с уче¬
нием Спинозы о субстанции и создать самостоятельую и в корне новую
философскую систему. В противоположность Фихте Ш. по примеру Спи¬
нозы исходил не из «Я», а из природы. Ш. сам это различие формули¬
рует следующим образом: у Фихте «Я» противополагает себе и творит
«не-Я», т. е. природу, т. е. Все. Он же. Ш., наоборот, исходит из природы
и выводит «Я». У Фихте Я» — Все, у Ш. же Все — «Я», ибо . у Ш. перво¬
начально тождество объекта и субъекта, природы и сознания. Система
Фихте поэтому есть субъективный идеализм, его же система представляет
собой объективный идеализм, т. е. точку зрения^ согласно которой при¬
рода и дух являются «первоначально» тождественными (это их первона¬
чальное тождество Ш. называет Абсолютом). После смерти Гегеля, с ко¬
торым он порвал после появления «Феноменологии духа», где Гегель дал
резкую критику «интеллектуального созерцания» Ш., Ш. получил кафедру
в Берлинском университете и выступил против философии Гегеля как архи¬
реакционер, как проповедник крайней монархической и католической цер¬
ковной реакции. Влияние Ш. на Гегеля было несомненно велико; Маркс
высказал свое мнение о Ш. в одном письме к Фейербаху от 23 X 1843 г.:
«Юношеская идея Шеллинга, скажем, искренна, но для осуществления ее
у него не было иных данных, кроме воображения, иной энергии, кроме
тщеславия, иных. возбуждений, кроме опиума, иного органа, кроме жен¬
ской восприимчивости» — 28, 51, 52, 82.
Шили Виктор (ум. в 1875 г.) — адвокат в Трире, участвовал в баденском
восстании, друг и убежденный стдронник Маркса, помогал ему в разобла¬
чении агента Луи-Наполеона — Фохта — 150, 212, 240, 283.
Шиллер Иоганн-Фридрих (1759—1805) — царяду с Гете самый гениальный
поэт Германии своего времени — 8, 12, 16, 196, 239, 240, 242, 257, 419.
Шлейден Маттиас Якоб (1804—1881) — немецкий ботаник — 193.
Шлейермахер	(1768—1834) — крупный немецкий теолог, философ
религии — 81.
Шлоссер Фридрих-Кристоф (1776—1861) — немецкий историк — 22.
Шмальгаузен, шурин Маркса — 8.
Шмальгаузен София, сестра Маркса (1816 г. ум. после 1883 г.) — 8.
Шнейдер Карл — буржуазный демократ; выступал защитником в Кельн¬
ском процессе коммунистов — 147, 155.
Шнухер — 168.
Шой — 406.
Шопенгауер Артур (1788—1860) — крупный немецкий философ песси-
1измп, противник Гегеля, реакционер — 419.
Шорлеммер крупный химик, друг Маркса и Энгельса — 441.
Шпурцгейм Иоганн-Кристоф (1776—1829) — известный френолог — 193.
Шрамм Конрад (1822—1858) — член Союза коммунистов, участник ре¬
волюции 1848 г., после революции эмигрировал в Америку. Шрамм «был
48S

самый пылкий энтузиаст нашей партии» (Маркс) 163, 172, 174 175 211
216, 424, 433, 434.	1	’	’
Штейн — 197.
Штибер Вильгельм (1818—1882) — прусский полицейский чиновник, вел
следствие по Кельнскому процессу коммунистов. Маркс в своих «Разобла¬
чениях о Кельнском процессе коммунистов» 1853 г. сорвал маску с лица
этого негодяя, фальсификатора и лжесвидетеля — 170, 185, 186.
Штиглиц — 80.
Штирнер Макс (литературный псевдоним. Настоящее имя — Иоганн-
Каспар Шмидт) (1806—1856) — пророк современного анархизма. Автор
пресловутого сочинения «Единственный и его достояние» (вышла в 1844 г.),
вызвавшего очень большой интерес и ставшего евангелием анархизма. В на¬
чале 40-х годов Штирнер принадлежал к группе «Свободных», одно время
работал даже в «Рейнской газете». Маркс раскритиковал Штирнера в своей
работе «Немецкая идеология» («Святой Макс»). Единственным мерилом по
Штирнеру должно быть «Я» — самосознание индивида (с большой буквой).
Из «Я» должно выводиться все, что ему нужно. Государство, правовой по¬
рядок, собственность, семья, мораль и т. д. — все эти учреждения, предста¬
вители принципа авторитаризма, должны исчезнуть и вместо них должен
установиться свободный союз личностей. Штирнер скоро был забыт и умер
в нищете. Как указывает Энгельс, он оказал большое влияние на Баку¬
нина — 22, 36, 42, 58, 88, 92, 93, 98, 102, 108.
Штраус Давид-Фридрих (1808—1874) — немецкий теолог, философ и
историк. Написал знаменитую книгу «Жизнь Иисуса» (появилась в 1835 г.),
имевшую большое общественное значение. Энгельс говорит о ней: Поли¬
тика была тогда слишком щекотливой областью. Поэтому главная борьба
велась против религии. Впрочем в то время, особенно с 1840 г., борьба про¬
тив религии косвенно была и политической борьбой. Первый толчок дала
книга Штрауса «Жизнь Иисуса». Против него выступал Бруно Бауэр.
Штраус писал на основе философии Гегеля. Появление его книги содей¬
ствовало начавшемуся расколу в лагере гегельянцев на старогегельянцев и
младогегельянцев. Штраус старается объяснить содержание евангелия из
еврейских, греческих и восточных мифов — 20, 21, 24, 28, 81, 86.
Шульце Иоганн (1786—1869) — немецкий педагог и школьный админи¬
стратор, гегельянец — 19.
Шульце-Делич (1808—1883) — немецкий экономист и политический дея¬
тель, в 50-х годах выступил с проповедью идей кооперации, прогрессист —
258, 312, 326, 435.
Шумахер Георг (род. в 1844 г.) — кожевник, германский социал-демо¬
крат, в 1876—1878 гг. жил в Лондоне, в 1884—1898 гг. член рейхстага,
оппортунист; на выборах 1898 года перешел на сторону либералов, за
что был исключен из партии'— 406.
Шурц Карл (1829—1906) — немецкий радикал, студентом участвовал
в революции 1848—1849 гг. (в Пфальцском восстании). Друг Кинкеля, орга¬
низовал бегство последнего * из тюрьмы. Переселившись в САСШ, играл
роль в их политической жизни — 148, 150j 170, 174.
Э
Эвербек Август-Герман (1816—1860) — немецкий революционер, член
Союза коммунистов до 1850 г., публицист, руководитель парижского отде¬
ления «Союза справедливых», сторонник утописта Кабэ и «истинного со¬
циалиста» Грюна — 76. 107, 14L.
Эйхгорн — 25, 28, 32, 35.
Эйхман — 160.
Эккариус Георг (1818—1889) — немецкий рабочий, портной, член Союза
коммунистов; позже в Лондоне—один из активнейших членов рабочего
образовательного союза; друг Маркса, один из секретарей i Интернацио¬
нала, участник конгрессов Интернационала и организатор гредъюнионист¬
ского движения. В последние годы существования Интернационала Экка¬
риус отошел от Маркса ■ сделался его яростным противником — 1Ä.	•

175, 176, 182, 212, 271, 272, 282, 283, 284, 294, 325, 326, 336, 347, 349, 351,
385, 390, 391, 404, 405, 406, 411, 412.
Эмбер — бельгийский демократ, комендант Тюльери в Париже при Вре¬
менном правительстве в 1848 г. — 123, 124.
Эпикур (341—270 гг. до н. э.) — греческий мыслитель. Возобновил и про
должал философию Демокрита. Наиболее простые элементы знания — вос¬
приятия. Восприятия непогрешимы. Из восприятий возникают представления;
это — воспоминания прежних восприятий. Из представлений возникают по¬
нятия. Критерием истинности понятий являются восприятия, из которых
они произошли. Учение о природе важно как средство, освобождающее
душу человека от суеверий и от страха смерти. Все имеет естественное про¬
исхождение, никаких чудес нет и быть не может. Боги не вмешиваются в
земные дела, а живут в особом пространстве.
Материя неразрушима. Ничто не возникает из ничего и ничто суще¬
ствующее не может уничтожаться. Извечно существуют атомы и пустое
пространство. Атомы первоначально падают в пространстве по тяжести вер¬
тикально. Вследствие случайного отклонения от вертикального направления
происходят столкновения между атомами. Часть сталкивающихся атомов
опять отскакивает во всех направлених, другая часть приходит в вихревое
движение и образует мировые тела. Помимо нашей земли с видимыми звез¬
дами существует бесконечный ряд других мчров. Система мировых тел бес¬
конечна. Душа состоит из тонких атомов огня и воздуха'— 29, 30, 31. 32,
33, 63, 441.
Эпплгарт — см. Апплгарт.
Эргарди — 188.
Эрмен — участник фирмы «Эрмен и Энгельс» — 83, 255, 256.
Эрнст-Август (1771—1851) — король Ганновера с 1837 г. — 208.
Эстер Д’ Карл Людвиг (1811—1859) — врач в Кельне, член Союза ком¬
мунистов — 121, 159, 162.
Эсхил (523—456 до нашей эр!’> — древне-греческий автор траге¬
дий — 419.
Эхтермейер Теодор (умер в 1842 г.) — немецкий мла тогегельянец,
вместе с Руге редактировал «Галльские летописи немецкой науки и искус¬
ства» (1831—1841) — 21.
Ю
Юнг Герман (1830—1901) — немецкий рабочий-часовщик, участвовал в
революции 1848 г., эмигрировал в Лондон, член 1 Интернационала, секретарь
швейцарской секции в его Генеральном совете. Друг и сторонник Маркса,
позже ушел из рабочего движения. Оставил ценный архив для истории
1 Интернационала — 35, 39, 75, 121, 213, 283, 286, 294, 325, 336, 349, 359, 390.
391, 404, 411, 412,
Юнгниц Эрнст (умер в 1848 г.) — немецкий теолог и историк, работал
вместе с Бауерами (с Бруно и Эдгаром), издал совместно с ними «Достопри¬
мечательности из истории нового времени со времен Французской оеволю-
ции» в 1843—1844 гг. — 88.
Юстиниан — 16.
Юта Як-Карл (1824—1886) — шурин Маркса, крупный книготорговец
в Капштадте — 8.
Юта Луиза — жена предыдущего, сестра Маркса — 8.
Я
Якоби Иоган (1805—1877) — германский буржуазно-радикальный демо¬
крат. Сотрудничал с Марксом в журнале «Французско-немецкие ежегодники».
Активнейший участник революции 1848 г.. член прусского -национального
собрания, прусского ландтага. Выступал решительно против Бисмарка;
в 1870 г. вел кампанию против аннексии Эльзаса-Лотарингии, за что Бисмарк
посадил его в тюрьму. Когда Якоб*: был во главе левого крыла «народной
партии» — организации мелкой буржуазии, с ним работали в контакте
Либкнехт и Бебель. В письме к Бебелю (от 18/Ш 1S75 г.) по поводу «Кри-
434

тики Готской программы», Энгельс, указывая на то, что она содержит лас-
салевскую фразу об «одной реакционной массе» всех других классов в от¬
ношении рабочего класса, спрашивает: «Если бы например в Германии демо¬
кратическая мелкая буржуазия уже принадлежала к этой реакционной массе,
то как могла бы социал-демократическая рабочая партия годами итти рука
об руку с нею, народной партией?». Марксу и Энгельсу не раз приходилось
бичевать Либкнехта за то, что он как вождь революцоинной рабочей пар¬
тии не умел вести четкую линию и допустил оппортунистические ошибки,
смешивая оппозиционность и республиканизм мелкобуржуазной радикальной
партии с революционной политикой рабочей партии. После того как Либ¬
кнехт и Бебель были приговорены в 1872 г. к двум годам крепости за интер¬
националистическую, революционную, антианнексионистскую политику (они
в рейхстаге голосовали после падения Наполеона III против военных креди¬
тов правительству), Якоби вступил в социал-демократическую партию — 36.
38, 46, 54, 188, 320, 322, 357, 370.

ОГЛАВЛЕНИЕ
1. Предисловие редактора	 V
2. Некоторые принципиальные вопросы марксизма-ленинизма и критика
их понимания Фр.	Мерингом, (Вступительная статья А. Варьяша.) IV—XLV
Предисловие	 3
Глава первая
юность
1. Дома и в школе	 7
2. Женни фон-Вестфален	•	 11
Глава вторая
УЧЕНИК ГЕГЕЛЯ
Первый год в Берлине	 14
2ш Младогегелианцы	 19
3* Философия самосознания	 24
4^ Докторская диссертация	 27
5* .Анектоды* и „Рейнская газета*	 32
б* Рейнский ландтаг	   36
j Пять месяцев борьбы	 41
g Людвиг Фейербах	 47
д' Женитьба и изгнание	 50
Глава третья
ПАРИЖСКОЕ ИЗГ11АППЕ
1. .Немецко-французские ежегодники*	 53
2. Дальний прицел в философии  	 59
3. О еврейском вопросе	 62
4. Французская цивилизация	.	. . -	 66
5. .Форвертс* и высылка		 71
Глава четвертая
ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС
1. Контора и казарма . .	  79
2. Английская цивилизация		 83
3. .Святое семейство*	 86
4. Обоснование социализма	 92
486

Глава пятая
■РЮССЕЛЬСКОВ ИЗГНАНЫ
1. Немецкая идеология	 96
2. .Истинный социализм“	 99
3. Вейтлинг и Прудон	 103
4. Исторический материализм	 107
5. .Брюссельская немецкая газета“	 114
6. Союз коммунистов	 120
7. Пропаганда в Брюсселе	 123
8. .Коммунистический манифест“	 128
Глава шестая
Р1В0ДЮЦИА И КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ
1. Февральские и мартовские дни	 133
2. Июньские дни 	-	.	.	135
3. Война с Россией	 138
4. Сентябрьские дни	 142
5. Кельнская демократия	 147
6. Фрейлиграт и Лассаль	 150
7. Октябрьские и ноябрьские дни	 152
8. Удар из засады . . . . •	 157
9. Еще один удар из-за угла	 161
Глава седьмая
ЛОНДОНСКОЕ ИЗГНАНЫ
1. .Новое рейнское обозрение*	 163
2. Дело Кинкеля	 167
3. Раскол в Союзе коммунистов	 171
4. Эмигрантская жизнь	'	 177
5. Восемнадцатое брюмера	   181
6. Процесс кельнских коммунистов	  185
Глава восьмая
ЭНПЛЬС - МАРКС
1. Гений	и общество •	 191
2. Союз,	не имеющий себе	подобного	 196
Глава девятая
КРЫМСКАЯ ВОЙНА Н КРВЗЯС
1. Европейская политика	 202
2. Давид	Уркварт, Гарнэ и	Джонс	 207
3. Семья	и друзья	 209
4. Кризис 1857 г	 214
5. ,К критике политической экономии* •	   218
Г лава десятая
ДИНАСТИЧЕСКИЕ ПЕРЕВОРОТЫ
1. Итальянская война	 225
2. Спор с	Лассалем	 229
3. Новая	борьба в эмигрантской среде	 235
4. Интермедия	  242
5. .Господин Фохт*“	   247
6. Семейные и личные дела	 250
7. Агитация Лассаля	 256
487

Глава одиннадцатая
начало пнтЕРнацнонала
1. Основание	 265
2. Учредительное воззвание и устав	Интернационала	 271
3. Разрыв с Швейцером	’	276
4. Первая конференция в Лондоне	 280
5. Немецкая война	 ’	286
6. Женевский конгресс	 ’	291
Глава двенадцатая
„бапптлл*
1. Родовые муки 	 299
2. Первый том	 302
3. Второй и третий томы ....	  311
4. Прием, оказанный .Капиталу" 	 319
Глава тринадцатая
нптврнационал на высоте
1. Англия, Франция, Бельгия	 324
2. Швейцария и Германия	 330
3. Агитация Бакунина 	 336
4. Альянс социалистической демократии	 342
5. Базельский конгресс	 347
9.	Женевские смуты	 352
7. Конфиденциальное сообщение	 357
8. Ирландская амнистия и французский плебисцит	 361
Глава четырнадцатая
падение интернационала
1. Д<* Седана	 364
2. После Седана	•	  369
3. Гражданская война во Франции	 375
4. Интернационал и Коммуна	 380
5. Оппозиция бакунинцев	 386
6. Вторая конференция в Лондоне	 393
7. Источник раскола в Интернационале	 398
8. Гаагский конгресс	 403
9. Резонанс послебоевых судорог	•	410
Глава пятнадцатая
ПОСЛЕДНЕЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ
1. Маркс в домашнем кругу . .	   417
2. Германская социал-демократия	 422
3. Анархизм к восточная война	•	«...	428
4. Утренняя заря	 431
5. Вечерняя заря	  438
6. Последний год	 440
Речь Энгельса на могиле Маркса	 442
Примечания Меринга	 444
Примечания редактора (именной указатель)	 450
Редактор В. Домрачеш. Лит. редактор Af. Замаховская. Техн. ред. Р. Шапиро.
Соцэкгиз № 1184. Интекс С-35. Тираж 30 000. Сдано в набор 19/Х-ЗЗ г. Полп.
в печать 17/IV-34 г. Формат бумаги 62 x 94. Авторских листов 44. Бумажных
листов 163/4.+ 7/а вклейки. Печати. ,знак. в бумажн. листе 96 000. Заказ № 1107.
Уполном. Главлита Б-35056.

ВАЖНЕЙШИЕ ИЗ ЗАМЕЧЕННЫХ ОПЕЧАТОК
В КНИГЕ Ф. МЕРИНГА „КАРЛ МАРКС, ЕГО ЖИЗНЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ«.
С т р о
к а
Стра¬
ница
сверху
снизу
Напечатано
Должно быть
V
9
мыслей, встречающихся
мыслей встречающихся
IX
18
В противовес
„В противовес
XVII
17
отрицал
„отрицал
XXXI
14
производства“.
производства*. »
XLIV
10
тактика
практика
12
8
велфальскому
вестфаленскому
69
23
который от
который выполнил то, что
Гейне требовал на своем
поэтическом языке от
74
Сноска
Nachbass
Nachlass
85
16
должна
должен
152
8
что почти
почти
161
10
калмыков
калмыки
279
Сноска
упрощенская
упрощенческая
437
21
Аксерод
Аксельрод
443
3
сказать,
сказать:
447
3
2Р, 21
294 734.
449
26
горжусь
гожусь
460
18
воодушевляли
одушевляли
т
19
19
воодушевленным
одушевленным
464
Доллешальд
Доллешалль
,
26
Дюгон
Дюпон
466
18
партии
партий.
468
6
комуны
коммуны
472
12
Мальке
Мильке
24
Эвелина
Эвелинга
475
2
издателей
создателей“
476
29
диференциональной
дпферснциальной
р.
16
22
Робертус
Родбертч с
479
новым диалектическим
новым, диалектическим,
.
18
уркартист
урквартист
482
26
Я"
.я-
„
8
Шнухер—168
Шнухель—169
484
3'
Тюльери
Тюильри
486
15
.Анектоды“
.Анекдоты“
Зак. 1107