Текст
ISSN 0869-5687Российская академия наук
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ
ИСТОРИЯ
50
лет
2007
❖
1
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ
ИСТОРИЯ
РОССИЙСКАЯ
АКАДЕМИЯ
НАУК
ЖУРНАЛ
ОСНОВАН
В МАРТЕ
1957 ГОДА
ВЫХОДИТ
6 РАЗ
В ГОД
В НОМЕРЕ:
Промышленный переворот на Урале: неудачная по¬
пытка переосмысления. Дискуссия
Императорское Православное Палестинское обще¬
ство: Х1Х-ХХ-ХХ1 вв.
Фабричная инспекция в России. 1882-1904 гг.
Государственная дума России и реформирование
Министерства иностранных дел
Правомонархическое движение в Поволжье в 1905-
1917 гг.
Черная сотня в саратовской деревне
Восприятие русских революций 1917 г. в США
Эвакуация голодающих детей советской России в
Чехословакию. 1921 г.
Социальный и партийный состав центрального аппарата
ОГПУ в 1920-е гг.
Взаимовосприятие американцев и русских в годы
первой пятилетки
Меньшевики в эмиграции после Второй мировой войны
Исторические портреты
М.В. Бернацкий - министр финансов в правительствах
Керенского, Деникина, Врангеля
НАУКА
МОСКВА
январь
февраль
2007 *
Журнал издается под руководством Отделения историко-филологических наук РАН
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
С.В. ТЮТЮКИН (и.о. главного редактора),
А.И. АКСЕНОВ, В.Я. ГРОСУЛ, П.Н. ЗЫРЯНОВ, А.Е. ИВАНОВ, А.В. ИГНАТЬЕВ,
A. П. КОРЕЛИН, Ю.С. КУКУШКИН, В.А. КУЧКИН, |В.С. ЛЕЛЬЧУК],
B. А. НЕВЕЖИН, Л.Н. НЕЖИНСКИЙ, Ю.А. ПЕТРОВ, Е.И. ПИВОВАР,
Ю.А. ПОЛЯКОВ, 1 М.А. РАХМАТУЛЛИН! {зам. и.о. главного редактора),
А.Н. САХАРОВ, С.С. СЕКИРИНСКИЙ, В.В. ТРЕПАВЛОВ
Адрес редакции:
117036, Москва В-36, ул. Дм. Ульянова, 19. Тел. (499)723-69-10, (499)723-69-41
Наша электронная почта:
otech_ist@mail.ru
Ответственный секретарь Ю.В. Мочалова
(499)723-69-10
EDITORIAL BOARD
S.V. TIUTIUKIN {Editor-in-chief and interium),
A.I. AKSIONOV, V.Ya. GROSUL, P.N. ZYRIANOV, A.E. IVANOV, A.V. IGNATIEV,
A.P. KORELIN, Yu.S. KUKUSHKIN, V.A. KUCHKIN, |V.S. LEL’CHOUK],
V.A. NEVEZHIN, L.N. NEZHINSKII, Yu.A. PETROV, E.I. PIVOVAR,
Yu. A. POLYAKOV, |M.A. RAKHMATULLIN| {Assistant editor-in-chief and interium),
A.N. SAKHAROV, S.S. SEKIRINSKII, V.V. TREPAVLOV
Address:
19, Dm. Ulianova, Moscow, Russia. Tel. (499) 723-69-10; (499) 723-69-41
Managing Editor Yu.V. Mochalova
Tel. (499) 723-69-10
РУКОПИСИ ПРЕДСТАВЛЯЮТСЯ В РЕДАКЦИЮ В ЧЕТЫРЕХ ЭКЗЕМПЛЯРАХ, ОБЪЕМОМ НЕ БОЛЕЕ 1,5 АВТОР¬
СКОГО ЛИСТА (36 СТР. МАШИНОПИСИ ЧЕРЕЗ ДВА ИНТЕРВАЛА), А ТАКЖЕ В ЭЛЕКТРОННОМ ВАРИАНТЕ
(ДИСКЕТА И РАСПЕЧАТКА НЕ БОЛЕЕ 15 ПЕЧАТНОГО ЛИСТА). В СЛУЧАЕ ОТКЛОНЕНИЯ МАТЕРИАЛА
РУКОПИСИ И ДИСКЕТА НЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ.
© Российская академия наук, 2007 г.
© Редколлегия журнала “Отечественная история” (составитель), 2007 г.
Статьи
© 2007 г. Н.Н.ЛИСОВОЙ*
ИМПЕРАТОРСКОЕ ПРАВОСЛАВНОЕ
ПАЛЕСТИНСКОЕ ОБЩЕСТВО: XIX-XX-XXI века
Императорское Православное Палестинское Общество (ИППО) - старейшая в
России научная и гуманитарная неправительственная организация. Его деятельность и
наследие в истории отечественной национальной культуры уникальны по своему зна¬
чению. Уставные задачи Общества - содействие паломничеству в Святую Землю, на¬
учное палестиноведение и гуманитарное сотрудничество со странами библейского ре¬
гиона - тесно связаны с традиционными духовными ценностями нашего народа и прио¬
ритетами российской внешней политики на Востоке. Равным образом и огромный
пласт мировой истории и культуры не может быть правильно осмыслен вне связи с Па¬
лестиной, ее библейским и христианским наследием.
Задуманное еще зачинателями русского дела на Востоке епископом Порфирием
(Успенским) и архимандритом Антонином (Капустиным) и созданное в 1882 г. держав¬
ной волей Александра III, ИППО в дореволюционный период пользовалось государ¬
ственным вниманием и поддержкой. Во главе его стояли вел. кн. Сергей Александро¬
вич (с момента основания Общества до дня своей гибели 4 февраля 1905 г.), а затем, до
1917 г., вел. кн. Елизавета Федоровна. Государственные и имущественные интересы,
связанные с наследием ИППО на Ближнем Востоке, позволили ему выстоять в усло¬
виях революционного катаклизма, пережить советский период и активизировать свою
работу сегодня.
Деятельность ИППО долгое время не являлась предметом комплексного исследо¬
вания историков. До 1917 г. единственной работой на эту тему была неоконченная мо¬
нография А.А. Дмитриевского «Императорское Православное Палестинское обще¬
ство и его деятельность за истекшую четверть века» (автор довел изложение лишь до
1889 г. - времени его слияния с Палестинской Комиссией)1. В послеоктябрьский период
Православному Палестинскому Обществу, Русской Духовной Миссии (РДМ) в Иеруса¬
лиме и другим подобным учреждениям были посвящены только краткие юбилейные
заметки в соответствующих выпусках «Палестинского сборника»2. Ситуация измени¬
лась лишь в последние годы. В историко-архивных византологических изданиях и в пе¬
риодической печати появилось несколько статей, связанных с данной темой3. В Санкт-
Петербурге вышла монография израильского арабского историка О. Махамида, по¬
священная истории школ Палестинского Общества, их значению для формирования
нескольких поколений арабской национальной интеллигенции4.
Автор настоящей статьи подготовил и издал 2 тома документов, исследований и ма¬
териалов «Россия в Святой Земле»5 и монографию «Русское духовное и политическое
присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX - начале XX в.» (М., 2006). В
Институте востоковедения РАН история русско-палестинских отношений стала темой
кандидатской диссертации И.А. Воробьевой6 и книги Б.Ф. Ямилинца7.
В зарубежной историографии истории ИППО посвящены 2 обобщающих работы -
«Русские интересы в Палестине» Ф.Дж. Ставру8 и «Русское присутствие в Сирии и Па¬
* Лисовой Николай Николаевич, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Институ¬
та российской истории РАН.
3
лестине. Церковь и политика на Ближнем Востоке» Д. Хопвуда9. Сильной стороной
первой монографии является использование греческих источников, при этом центр тя¬
жести исследования смещается в область русско-греческих церковно-политических
противоречий. Хопвуд - крупный арабист, знаток политической борьбы российской и
британской дипломатий на Ближнем Востоке. Естественный недостаток обеих работ -
незнание русского архивного материала, независимо от желания или позиции авторов
обедняющее и нередко искажающее общую картину.
Настоящая статья не только дает обобщающий обзор истории ИППО, отмечающе¬
го в нынешнем году 125 лет своего служения России, отечественной науке и культуре,
но также открывает некоторые, неизвестные прежде исследователям, страницы его
деятельности.
«Несимметричный ответ»: Парижский мир и Русский Иерусалим
Отношения России с христианским Востоком (византийским и поствизантийским
миром), восходящие еще к эпохе Крещения Руси, не прерывались ни в эпоху монголь¬
ского ига, ни после захвата Константинополя крестоносцами (1204 г.) и турками (1453 г.).
В императорский период (XVIII-XIX вв.), когда в международных трактатах и конвен¬
циях тема святых мест приобрела международно-правовой характер, а церковно-ди¬
пломатическая проблематика сделалась неотъемлемой частью внешнеполитического
дискурса, Россия лишь продолжала вековые традиции своих связей с православными
народами Османской империи - и своей исторической ответственности за них.
Не всегда явно формулируемая, эта тема ответственности неизменно выступала од¬
ним из факторов политической и военно-политической деятельности императорской
России. Подлинным водоразделом в этом отношении стала эпоха Крымской войны, са¬
мое возникновение которой было связано, как известно, с традиционной для России
попыткой защиты прав православного населения Турецкой империи. После окончания
войны, вопреки ее тяжелым для России результатам, русской дипломатии удалось осу¬
ществить прорыв именно на иерусалимском направлении, используя древнюю, давно,
казалось, забытую, но легко поддающуюся активизации стихию русского православ¬
ного паломничества. Если в первый свой приезд в Палестину (1830 г.) А.Н. Муравьев
встретил в Иерусалиме всего лишь около двух десятков застрявших там в связи с вой¬
ной российских паломников, а к середине XIX столетия их бывало в Святой Земле
от 200 до 400 человек в год10, то к началу Первой мировой войны через учреждения
ИППО проходило ежегодно до 10 тыс. человек11. Из инстинктивного, неуправляемого
народного движения паломничество становилось инструментом умелой - и не только
церковной - политики. В Париже еще не был подписан мирный договор 1856 г., а о рус¬
ском проникновении на Восток уже заговорили... в Иерусалиме. Был найден новый
внешнеполитический подход, призванный компенсировать проигрыши и уступки, и со¬
стоял он, в духе времени, в формировании сферы собственных интересов в Святой
Земле, а, значит, собственного плацдарма проникновения12.
Первым шагом стало создание в 1856 г. Русского общества пароходства и торговли
с руководством в Петербурге и главной портовой базой в Одессе. Учредителями Об¬
щества были флигель-адъютант, капитан 1 ранга Н.А. Аркас и владелец пароходов на
Волге Н.А. Новосельский. Для поощрения и поддержки Общества правительство обя¬
залось производить ему в течение 20 лет помильную плату (около 1.5 млн руб. в год),
выдавать 64 тыс. руб. в год на ремонт судов и приобрести 6 670 акций компании на сум¬
му 2 млн руб. (половина суммы была внесена немедленно)13. Быстрота учреждения Об¬
щества, внимание к нему со стороны высших эшелонов власти, щедрое финансирова¬
ние, предоставленное казной, - все свидетельствовало о важном значении, которое
придавало ему правительство. Уже к концу 1857 г. в распоряжении Общества находи¬
лось 17 пароходов и 10 - на верфях. (Для сравнения: в канун Крымской войны вся па¬
ровая флотилия Одесского порта состояла из 12 судов). Первые капитаны судов, офи¬
церы и суперкарго РОПИТ - все были из русского военного флота.
4
В целях централизации управления строительством и эксплуатацией паломниче¬
ских подворий Палестины 23 марта 1859 г. в Санкт-Петербурге был создан Палестин¬
ский Комитет во главе с братом царя, вел. кн. Константином Николаевичем14. Алек¬
сандр II приказал отпустить на его цели из Государственного казначейства 500 тыс. руб.
Был открыт также ежегодный церковный сбор (так называемый «Вербный», или «Па¬
лестинский»). За 5 лет существования Палестинского Комитета в его кассу поступило
295 550 руб. 69 коп. кружечного сбора, в среднем - по 59 тыс. руб. в год, что, по спра¬
ведливому замечанию А.А. Дмитриевского, «нельзя не признать для эпохи освобожде¬
ния крестьян от крепостной зависимости весьма благоприятным результатом». Ис¬
пользовались и другие виды добровольных пожертвований. Так, от откупщиков раз¬
ных губерний было получено 75 тыс. руб., от камергера Яковлева - 30 тыс. руб. По
отчетам Комитета, к концу 1864 г. его капитал составил 1 003 259 руб. 34 коп.15
Не останавливаясь на подробностях приобретения участков и возведения Русских
построек, отмечу только, что запущенный маховик паломнического движения требо¬
вал дальнейшего расширения материальной базы в Палестине. Русские постройки при¬
няли первых паломников в 1864 г. Главная цель, которую преследовали в Петербурге,
создавая Палестинский Комитет, была достигнута: «Русская Палестина» стала реаль¬
ным духовно-политическим фактором в жизни христианского Востока16. Правда, ее
материальное обеспечение отнюдь не было блестящим. Палестинские подворья по
прошествии лет ветшали, становились тесны для растущего потока паломников; обще¬
ственность била тревогу, а бюрократические отчеты Палестинской Комиссии, сменив¬
шей одноименный комитет, оставались казенно-благополучными: рассчитывали на не¬
притязательность и безропотность простонародной паломнической массы17. Назрева¬
ла новая реорганизация русского дела на Востоке с выдвижением на первый план (при
по-прежнему решающей роли государственных структур и церковной «кружки») бо¬
лее свободной и демократической общественной инициативы, воплощением которой
явилось Православное Палестинское общество.
Создание Палестинского Общества
Для удобства анализа деятельности ИППО необходимо наметить некоторую периоди¬
зацию. История Общества знает 3 больших периода: дореволюционный (1882-1917 гг.),
советский (1917-1991 гг.) и постсоветский (с 1992 г. до настоящего времени). При более
внимательном рассмотрении деятельность ИППО дореволюционного времени яв¬
ственно распадается, в свою очередь, на 3 этапа. Первый открывается созданием Об¬
щества 8 мая 1882 г. и заканчивается его преобразованием и слиянием с Палестинской
Комиссией 24 марта 1889 г. Второй обнимает отрезок времени с 1889 г. до первой рус¬
ской революции 1905-1907 гг. и завершается для Общества рядом трагических утрат:
в 1903 г. умер его основатель и главный идеолог В.Н. Хитрово, в феврале 1905 г. бом¬
бой террориста был убит первый председатель вел. кн. Сергий Александрович, а в ав¬
густе 1906 г. скончался секретарь А.П. Беляев. С уходом «отцов-основателей» завер¬
шился «восходящий» героический этап в жизни Палестинского общества. Последний,
третий период, помещающийся «между двух революций», связан с приходом к руковод¬
ству вел. кн. Елизаветы Федоровны в качестве председателя и профессора А.А. Дмит¬
риевского в качестве секретаря18. Завершается он началом Первой мировой войны, ко¬
гда реально прекратилась работа российских учреждений на Ближнем Востоке и обо¬
рвалась связь с ними, или, формально, Февральской революцией и отставкой вел. кн.
Елизаветы Федоровны.
Внутри «советского» периода также можно заметить определенные хронологиче¬
ские градации. Первые 8 лет (1917-1925 гг.) я определил бы как период «борьбы за вы¬
живание». Растеряв в революционной ломке и разрухе старорежимные титулы, Рос¬
сийское Палестинское общество при АН СССР (так оно стало называться) только в
октябре 1925 г. было официально зарегистрировано НКВД. После нескольких «спо¬
койных» (т.е. никакой деятельностью не отмеченных) лет, в течение которых ушли из
5
жизни и из науки большинство дореволюционных деятелей Общества, в том числе ака¬
демики Ф.И. Успенский (председатель РПО в 1921-1928 гг.) и Н.Я. Марр (председатель
в 1929-1934 гг.), РПО плавно переходит в совершенно виртуальный режим существо¬
вания: никем формально не закрытое, оно мирно прекращает функционирование. Это
«усыпленное» существование продолжается до 1950 г., когда по «высочайшему» указа¬
нию Общество было реанимировано в связи с изменением ситуации на Ближнем Во¬
стоке - возникновением государства Израиль. Последующие десятилетия трудно, но
приходится назвать «периодом возрождения». Распад Советского Союза в 1991 г. и по¬
следовавший всесторонний политический и экономический кризис, казалось, вновь по¬
ставили под вопрос само существование Общества. Лишенное материальной и иной
поддержки, оно вынуждено было искать для себя новый статус и новые, независимые
источники финансирования. Воспользовавшись ситуацией, Общество смогло восста¬
новить свое историческое имя: Императорское Православное Палестинское Обще¬
ство (постановление Верховного Совета от 25 мая 1992 г.). Названная дата открывает
новейший период в истории ИППО.
Рассмотрим подробнее каждый из периодов. Инициатором создания ИППО вы¬
ступил известный российский палестиновед, видный чиновник Министерства финан¬
сов В.Н. Хитрово (1834-1903)19. Интерес к Востоку возник у него задолго до основа¬
ния Общества. Летом 1871 г. состоялась его первая поездка в Палестину. Тяжелое,
беспомощное положение русских паломников и безотрадное состояние Иерусалим¬
ской Православной церкви произвели на вполне благополучного петербургского чи¬
новника сильное впечатление. Особенно повлияло на Хитрово знакомство с рядовы¬
ми паломниками - простолюдинами, как их тогда называли: «Много нападали на на¬
ших поклонников по святым местам, а между тем только благодаря этим сотням и
тысячам серых мужичков и простых баб, из года в год движущихся из Яффы в Иеру¬
салим и обратно, точно по русской губернии, обязаны мы тому влиянию, которое имя
русского имеет в Палестине; влиянию настолько сильному, что вы с русским языком
пройдете по этой дороге и вас не поймет разве только какой-нибудь пришлый из да¬
лека бедуин. Отнимите вы этого мужичка - и исчезнет "Москов", единственный еще
поддерживающий в Палестине русское влияние. Отнимите его, - и православие за¬
глохнет среди систематической католической и еще более сильной в последнее время
протестантской пропаганды»20.
Оставалось ответить на вопрос, многим тогда в России непонятный: зачем нам
Палестина? Для Хитрово ситуация была предельно ясна: вопрос присутствия на
Ближнем Востоке он считал ключевым для всей российской внешней политики. Он
писал: «Относительно политических интересов укажу только, что мы - естественные
наследники греков везде, где существует православие, что бить турок можно не на
одном Дунае, не одною поддержкою православных славян, но и на Евфрате и прибре¬
жьях Средиземного моря, опираясь на православное арабское население. Через Гру¬
зию и Армению мы почти соприкасаемся с Палестиной и охватываем Малую Азию.
Не на Гиндукуше или Гималаях произойдет борьба за преобладание в Азии, а на до¬
линах Евфрата и в ущельях Ливанских гор, где всегда оканчивалась мировая борьба
о судьбе Азии»21.
Пробудить религиозный и тем более политический интерес к Иерусалиму в рус¬
ском общественном сознании было в те «позитивистские» годы не так просто. Успеху
стараний Хитрово на рубеже 1870-1880-х гг. способствовал ряд обстоятельств как объ¬
ективного, так и субъективного характера. Серьезное влияние оказал подъем в обще¬
стве православно-патриотического сознания, связанный с русско-турецкой войной
1877-1878 гг., когда русские войска едва не овладели Константинополем. Восточный
вопрос и русское дело на Востоке приобрели совершенно новый, победоносно-насту¬
пательный ракурс. И хотя волна энтузиазма сменилась вскоре разочарованием, насту¬
пившим после Берлинского трактата, само поражение горчаковской дипломатии в
Берлине требовало реванша.
6
Мартом 1880 г. датирована записка Хитрово, представленная вел. кн. Константину
Николаевичу, возглавлявшему когда-то Палестинский Комитет. Хитрово указывал на
угрожающий рост католического присутствия в Иерусалиме. Перспектива массового
отпадения в унию православных арабов (которые были главным союзником России в
Палестине и Сирии) была налицо22. По прочтении записки вел. кн. Константин Нико¬
лаевич 11 марта 1880 г. пригласил ее автора к себе в Мраморный дворец, а 2 недели
спустя в зале Императорского Географического общества состоялось «чтение» (нечто
среднее между докладом и публичной лекцией) Хитрово «Православие в Святой Зем¬
ле». Опубликованный текст доклада составил первый выпуск нового в русской науч¬
ной литературе издания - «Православного Палестинского сборника», выпускавшегося
автором на собственные средства. На титульном листе значилось: «Издание В.Н. Хит¬
рово»23.
Публичные чтения Хитрово и книга «Православие в Святой Земле» (1881 г.) вызва¬
ли большой общественный резонанс. Но решающее значение в истории основания
ИППО имело паломничество в Святую Землю 21-31 мая 1881 г. вел. кн. Сергия и Пав¬
ла Александровичей и вел. кн. Константина Константиновича (их двоюродного брата,
впоследствии известного поэта К.Р., президента Академии наук). Непосредственным
поводом к поездке стали трагические утраты в царской семье: кончина императрицы
Марии Александровны (22 мая 1880 г.) и убийство Александра II (1 марта 1881 г.). Не¬
известно, кто подсказал великим князьям мысль о поминальном паломничестве. Види¬
мо, идея возникла спонтанно: императрица Мария Александровна хотя и не смогла по
состоянию здоровья осуществить свою мечту о паломничестве в Иерусалим, но всегда
оставалась покровительницей и благодетельницей русских учреждений в Палестине.
Тесный контакт с начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архиманд¬
ритом Антонином способствовал личному заинтересованному отношению Сергия
Александровича к проблемам Русской Палестины24. Вскоре после возвращения вели¬
ких князей в Петербург, Хитрово с помощью их воспитателя адмирала Д.С. Арсеньева
и адмирала Е.В. Путятина добился аудиенции у вел. кн. Сергия Александровича и убе¬
дил его встать во главе проектируемого Православного Палестинского общества.
8 мая 1882 г. был высочайше утвержден устав Общества, а 21 мая во дворце вел. кн. Нико¬
лая Николаевича Старшего (также совершившего паломничество в Святую Землю в
1872 г.) в присутствии членов императорской фамилии, русского и греческого духовен¬
ства, ученых и дипломатов, после молебна в домовой церкви, состоялось его торже¬
ственное открытие.
Состав, источники финансирования, структура управления ИППО
Интересно проследить социальный состав создававшегося общества. Среди 43 членов-
учредителей, составлявших, по образному выражению Ф. Ставру, «живописную груп¬
пу», были люди разных интересов и занятий, которые, как правило, посетили святые
места или занимались историей Востока и имели определенное представление о пред¬
мете своей будущей деятельности. «Проект требовал динамизма, - пишет историк, - и
члены-учредители были полны решимости поставленные задачи выполнить»25.
Успех ИППО зависел от способности его руководителей избежать ошибок предше¬
ственников - РДМ и Палестинской комиссии. Показательно, что ни вел. кн. Констан¬
тин Николаевич, ни граф Н.П. Игнатьев не вошли в список учредителей. Не было в
нем ни Порфирия, ни Леонида Кавелина, ни Антонина, ни К.П. Победоносцева, не¬
смотря на его близкие отношения с Сергием Александровичем. Единственным из ве¬
теранов Палестинского Комитета и Палестинской Комиссии, допущенным в состав
членов-учредителей ППО, был Б.П. Мансуров. Большинство названных лиц стали по¬
четными членами ИППО со дня его открытия, но их отсутствие среди учредителей бы¬
ло своего рода лакмусовой бумажкой, сигнализировавшей, что новое Общество наме¬
рено планировать и строить свою работу с минимальной оглядкой на МИД и Синод.
7
Основной состав членов-учредителей можно разделить на 3 группы: аристократия,
военная и гражданская высшая бюрократия и ученые. К аристократии принадлежало
10 человек: князья, графы, графини. Из великих князей, помимо Сергия Александро¬
вича, там был только его двоюродный брат вел. кн. Михаил Михайлович. Его появле¬
ние в списке учредителей трудно объяснить, он никак не участвовал в дальнейшей де¬
ятельности Общества и по причине морганатического брака вынужден был даже про¬
вести остаток дней вне России. Гораздо более серьезными участниками были
известный поэт и драматург, кн. А. А. Голенищев-Кутузов (1848-1913) и граф С.Д. Ше¬
реметев (1844-1918), член Госсовета и почетный член Академии наук, много писавший
и публиковавший по русской истории и истории святых мест. Благотворительной дея¬
тельностью в пользу Церкви и православия за рубежом были известны адмирал граф
Е.В. Путятин и его дочь графиня О.Е. Путятина. Прежде Путятин совершил паломни¬
чество в Святую Землю и пытался финансово помогать РДМ. Теперь семья Путятиных
становилась крупнейшим благотворителем в пользу Палестинского Общества. К той
же группе относился полковник, позже генерал, М.П. Степанов, сопровождавший Сер¬
гия Александровича в его паломничестве в Святую Землю в мае 1881 г. и избранный
вскоре первым секретарем ИППО.
Ко второй группе среди прочих принадлежали: товарищ государственного контро¬
лера (впоследствии государственный контролер), писатель-славянофил, историк рус¬
ско-греческих церковных отношений, автор книги «Современные церковные вопро¬
сы» (СПб., 1882 г.). Т.И. Филиппов, ставший первым вице-председателем ИППО,
директор канцелярии Министерства финансов, в будущем директор Публичной биб¬
лиотеки Д.Ф. Кобеко26 и министр государственных имуществ М.Н. Островский.
Третью группу составляли: великий русский византинист В.Г. Васильевский,
М.А. Веневитинов, известный своими исследованиями и лучшим изданием «Хождения
игумена Даниила», церковный историк и археолог, профессор Киевской Духовной ака¬
демии А.А. Олесницкий, автор единственной в русской литературе археологической
монографии «Святая Земля» и др. К той же группе следует отнести литературоведа и
библиографа С.И. Пономарева, создателя первого библиографического указателя
«Палестина и Иерусалим в русской литературе» (СПб., 1876).
Членство в Обществе было открыто для всех, кто сочувствовал его задачам и целям
и интересовался Святой Землей. Было 3 категории членов: почетные, действительные
и члены-сотрудники. Число почетных членов первоначально ограничивалось 50-ю.
Ими могли быть люди, известные заслугами или научными трудами о Святой Земле,
или те, кто внес на счет ИППО пожертвование размером не менее 5 тыс. руб. Это де¬
лало почетное членство доступным только для крупных ученых, светских и церков¬
ных, а также для людей состоятельных. К последней группе относились члены импе¬
раторской фамилии, высшая знать и иерархия Русской православной церкви. Они со¬
ставляли главный источник финансирования различных проектов.
Состав действительных членов был ограничен 2 тысячами. Эта группа составляла
костяк общества. Кто входил в их число? Рассмотрим, например, состав Кишиневского
отдела, достаточно типичный для большинства региональных отделов. По списку на
1 марта 1901 г. в нем состояли: 2 почетных члена, 3 действительных, 26 членов-сотруд-
ников (из них 5 пожизненных). Всего в отделе числился 31 человек. По социальному
составу 22 члена относились к духовному сословию, в том числе: 1 архиепископ, 2 епи¬
скопа, 2 архимандрита, 3 игумена, 1 иеромонах, 3 протоиерея, 10 священников. Иными
словами, на 2/3 отдел состоял из лиц духовного звания. Светская часть отдела включала
9 человек. Среди них были 2 директора гимназий, директор реального училища,
2 преподавателя духовной семинарии, 1 купец 1-й гильдии, 1 местный служащий, 1 дей¬
ствительный статский советник и кишиневский ремесленный голова27. Два года спустя
в отделе состояло уже 42 человека. Пополнение в основном было обеспечено все теми
же духовными лицами. Ровно половину отдела теперь занимали священники (21, из них
12 - сельских). В результате духовных оказалось в составе отдела 33 человека, т.е. бо¬
лее 75%28.
8
20 января 1902 г. был открыт отдел ИППО в Тамбове. Список действительных чле¬
нов отдела позволяет составить представление о его социальном составе. Среди дей¬
ствительных членов были правящий архиерей, губернатор, губернский предводитель
дворянства, 1 генерал-лейтенант и 1 потомственный почетный гражданин. Членами-
сотрудниками состояли председатель Тамбовской казенной палаты, ректор Духовной
семинарии, 2 протоиерея, член тамбовской консистории, игуменья Вознесенского жен¬
ского монастыря, городской голова, уездный воинский начальник, директор тамбов¬
ского Екатерининского учительского института, директор реального училища, гу¬
бернский казначей, смотритель Второго духовного училища. Как видим, в Тамбове ду¬
ховенство не составляло большинства, да и в целом социальный статус членов отдела
был выше, чем в Кишиневе.
Одним из главных источников финансирования Палестинского Общества оставал¬
ся Вербный сбор. По подсчетам всегда аккуратного и точного В.Н. Хитрово, доходы
Общества имели следующую структуру: «В каждом рубле прихода: членских взносов -
13 коп., пожертвований (в том числе Вербный сбор) - 70 коп., проценты с ценных бу¬
маг - 4 коп., от продажи изданий - 1 коп., от паломников - 12 коп.»29. Очевидно, русское
дело в Палестине по-прежнему осуществлялось прежде всего самоотверженной помо¬
щью простых верующих людей. Соответственно, структура расходов ИППО (в про¬
центах, или, как любил говорить Хитрово, «в каждом рубле расхода») выглядела так:
«на поддержание православия (т.е. на содержание русских школ в Сирии и Палестине. -
НЛ.) - 32 коп., на пособие паломникам (на содержание русских подворий в Иерусали¬
ме, Иерихоне и др. - НЛ.) - 35 коп., на ученые издания и исследования - 8 коп., на сбор
пожертвований - 9 коп., на общие расходы - 16 коп.»30. Или, округленно, основные
расходы Общества сводились «к 1 паломнику и 1 ученику: каждый паломник обошелся
в 1899/1900 году в 16 р. 18 коп., за исключением полученных с каждого 3 р. 80 коп. -
12 р. 38 коп. Каждый ученик русских арабских школ - в 23 р. 21 коп.»31. Смета ИППО
на 1901/1902 г. была высочайше утверждена в 400 тыс. руб. (не считая единовременных
расходов на строительство)32.
Активизировать сбор пожертвований в пользу Русской Палестины и были, в
первую очередь, призваны епархиальные отделы Палестинского Общества, которые
начали возникать с 1893 г. Как ни странно, первым из них стал самый отдаленный
Якутский отдел, созданный 21 марта 1893 г. В нем числилось 18 человек, в кассе отдел
имел 3 084 руб. (из них 1 800 руб. - единовременных взносов, 375 руб. - ежегодных
членских взносов и 904 руб. - пожертвований). В конце того же года, 19 декабря, от¬
крылся Одесский отдел ИППО, а с января 1894 г. до апреля 1895 г. - еще 16 отделов.
Цель их создания была двоякой - нахождение новых средств финансирования деятель¬
ности ИППО в Святой Земле и развертывание научно-популярной и пропагандистской
работы среди широких слоев населения по ознакомлению народа с историей Святой
Земли и значением русского присутствия на Востоке.
В отличие от Кишиневского и Тамбовского отделов, другие были многочисленны¬
ми. Так, в Екатеринбургском отделе числилось около 200 членов. В Донском за один
год после открытия было принято в Общество 334 человека, к 1903 г. число членов
возросло до 56233. Пропорционально росли и размеры собранных средств. За 1895—
1900 гг. Донской отдел ИППО привнес в кассу Общества почти 40 тыс. руб., не считая
Вербного сбора, которого за те же годы было собрано 14 333 руб.34 Всего же со време¬
ни открытия Отдела по 1 января 1904 г. им было отослано в Совет ИППО в качестве
членских взносов и единовременных пожертвований (не считая Вербного) 58 219 руб.
Значительно выросло и число паломников из Донской обл. За указанные 5 лет было
отмечено 922 паломника, тогда как за предыдущие 7 лет, до открытия Отдела, их от¬
правилось в Палестину только 14035.
В целом за первые 2 года существования отдедов ИППО (1893-1895 гг.) сумма до¬
ходов от них составила 63 842 руб. В 1895-1896 гг. (Общество отчитывалось по старин¬
ному, за «мартовский» год, лишь с 1914 г. была введена обычная январская отчетность)
эта цифра составляла-49 630 руб., в 1896-1897 гг. - более 51 866 руб., в 1897-1898 гг. -
9
51 976 руб., в 1898-1899 гг. (по 35 отделам) было собрано 51 467 руб., в 1899-1900 гг.
(по 39 отделам) - 66 646 руб., в 1900-1901 гг. (по 41 отделу) - 70 933 руб.36 В среднем
каждый отдел приносил Обществу 1 500-1 700 руб. в год. Это была неплохая добавка к дру¬
гим статьям дохода ИППО (ежегодный Вербный сбор давал от 50 до 70 тыс. руб.)37.
Вертикаль управления ИППО определялась следующей схемой: председатель Об¬
щества - вице-председатель - помощник председателя - секретарь - уполномоченный
ИППО в Палестине. Ключевым звеном иерархии был секретарь. На него возлагалось
управление канцелярией Общества, ведение переписки и своевременный доклад о ней
Совету, составление журналов Совета и годовых отчетов ППО. Секретарь хранил пе¬
чать Общества, заведовал архивом и библиотекой. Он подбирал и назначал кадры слу¬
жащих для канцелярии и других подразделений ППО.
В течение 35 лет дореволюционного периода работу ППО (с 1889 г. - ИППО) воз¬
главляли 4 секретаря. Они были очень разными по рождению, характеру, воспитанию,
образованию, таланту - но каждый, как говорят в таких случаях, был человеком на своем
месте. М.П. Степанов (1882-1889) - военная косточка, адъютант и царедворец, вер¬
ный спутник и соратник великого князя и великой княгини, человек чрезвычайного
опыта и такта. В.Н. Хитрово (1889-1903) - добросовестный чиновник, бухгалтер и ста¬
тистик - и одновременно смелый политический мыслитель и публицист, организатор
масштабных гуманитарных и просветительных проектов, крупный ученый-палестино-
вед, основатель научных изданий, редактор и библиограф, талантливый стилизатор,
автор вдохновенных популярных книг и брошюр. А.П. Беляев (1903-1906) - блестя¬
щий дипломат, мастер международной и межцерковной интриги, образованнейший
арабист, тонкий полемист, открытый к серьезному богословскому диалогу на любом
из диалектов арабского языка. И наконец, А.А. Дмитриевский (1906-1918) - великий
церковный историк и источниковед, зачинатель традиций русской исторической ли-
тургики, лучший знаток греческой рукописной книжности, последовательный побор¬
ник русской великодержавной политики на Востоке, автор целой библиотеки работ по
истории и персоналии Палестинского Общества и русского дела в Палестине.
Разумеется, никто из них не был вполне универсален, каждый оказывался наиболее
силен в своей конкретной области, ни один не воспитал себе ученика и преемника в Па¬
лестинском Обществе. Но последовательно сменяя друг друга на ключевом для дея¬
тельности ИППО посту, они не только обнаруживали непревзойденную верность и
преемственность раз и навсегда выработанной линии, единство церковных и политиче¬
ских воззрений, но и таинственным образом воплощали некую почти художественную
«ансамблевую» цельность, едва ли достижимую на большом интервале времени даже
для самых сплоченных групп и коллективов38.
Школы ИППО в Палестине, Сирии и Ливане
Согласно уставу, Палестинское общество призвано было осуществлять 3 основных
функции: организацию и обустройство русских паломников в Палестине; помощь и
поддержку православия на Ближнем Востоке путем благотворительной и просвети¬
тельной работы среди арабского населения; научно-исследовательскую и издатель¬
скую работу по изучению исторических судеб и современного положения Палестины
и всего ближневосточного региона39.
История масштабных строительных проектов ИППО в Палестине, вызванных не¬
обходимостью обслуживания неуклонно возраставшего потока паломников, исследо¬
вана мною в предыдущей статье в журнале «Отечественная история»40. Там же дана ха¬
рактеристика основных этапов научной работы Общества41. Не менее важным и акту¬
альным представляется мне анализ проблем, связанных с просветительно-гуманитарной
миссией Общества на Ближнем Востоке.
Одним из главных направлений деятельности ИППО в дореволюционный период
был многоаспектный комплекс мероприятий, входящих в понятие «поддержка право¬
славия в Святой Земле». К ним относились: прямая финансовая помощь Иерусалим¬
10
ским Патриархам, строительство храмов в местах компактного проживания право¬
славных с последующим их обеспечением всем необходимым и дипломатическая под¬
держка Патриархии в противостоянии как турецким властям, так и инославному
внедрению. Но наиболее эффективной сферой вложения средств справедливо счита¬
лась учебно-просветительная работа среди арабского православного населения - прак¬
тически единственный реальный инструмент конкуренции православной России на Во¬
стоке с католическими и протестантскими державами Запада. К 1889 г. Палестинское
Общество могло гордиться 7 действующими школами (первая была создана в год воз¬
никновения Общества). К середине 1890-х гг. их было открыто еще 942.
С 1895 г. просветительная инициатива ИППО сместилась в пределы Антиохийско¬
го Патриархата. Основным плацдармом школьного строительства стали Ливан и Си¬
рия, а географическое распределение усилий Общества приобрело несимметричный
характер: по данным 1909 г., в 24 русских учебных заведениях Палестины обучалось
1576 человек, в 77 школах Сирии и Ливана - 9 974 ученика. Такое соотношение, с не¬
значительными годичными флуктуациями, сохранилось до 1914 г.43
Когда школ стало много, для руководства ими было образовано 3 инспекторских
округа: Северно-Сирийский (Триполийская, Хомская и Аккарская епархии), Южно-
Сирийский (Южная Сирия, от Дамаска до Бейрута - Селевкийская (Захлийская), Тиро-
Сидонская и Бейрутская митрополии) и Галилейский (Назарет, Хайфа и окрестности).
Отдельно, вне инспекторских округов, функционировали 2 педагогических «анклава»:
школы Иудеи (их было всего 4, подчиненных начальнице Бет-Джальской женской учи¬
тельской семинарии) и Бейрута, подчиненные М.А. Черкасовой44. Учебные заведения
ИППО подразделялись на 3 категории: 1) учительские семинарии с пансионом в Наза¬
рете и Бет-Джале (типа педтехникумов), 2) начальные школы с преподаванием русско¬
го языка, размещавшиеся в основном в городах и крупных селениях, 3) деревенские
школы с одним арабским учителем. Уровень преподавания в последних был достаточ¬
но низок, русский язык не изучался.
Скажем кратко о деятельности учительских семинарий - мужской в Назарете и
женской в Бет-Джале, призванных хотя бы отчасти решить проблему с подготовкой
местных педагогических кадров.
Мужская Назаретская семинария была открыта 3 сентября 1886 г. Она находилась
в специально снимаемом помещении, в доме одного из городских нобилей (здание со¬
хранилось). Возглавлял ее А.Г. Кезма (1860-1935), уроженец Дамаска, учившийся в
Московской Духовной академии, но отозванный в 1883 г. с 3-го курса для службы в Га¬
лилее. Годовой бюджет семинарии составлял 13 355 франков (около 5 тыс. руб.), но
финансирование постоянно улучшалось, так что к 1912 г. ее бюджет составил более
29 тыс. руб. За первые 20 лет существования семинарии в нее было принято 170 учени¬
ков, закончили ее - 120. Из них 58 были назначены учителями в школы ИППО в Па¬
лестине и Сирии. 9 лучших выпускников были направлены в Россию для продолжения
образования.
Бет-Джальская женская учительская семинария, открытая 1 октября 1890 г., имела
даже преимущество перед мужской Назаретской: в ее распоряжении был собственный,
специально построенный на земле ИППО учебный центр, включавший, помимо учеб¬
ных классов, общежитие, домовую церковь, хозяйственные службы. Курс обучения со¬
ставлял 8 лет (4 двухгодичных курса), языком преподавания был арабский. Бюджет се¬
минарии на 1892 г. составлял 16 850 франков.
Понятно, что Палестинское Общество, даже при больших средствах, вряд ли смог¬
ло бы реально противостоять триумфальному шествию французского, английского и
американского культурного проникновения. По подсчетам Хитрово, для того, чтобы
охватить всех православных детей в Сирии и Палестине, Обществу потребовалось бы
300 школ со штатом в 1 тыс. учителей и объемом финансирования, как минимум,
430 тыс. руб.45 Палестинское Общество при своих 100 школах имело возможность рас¬
ходовать 133 тыс. руб., т.е. менее трети желательного финансирования. Но даже при
наличном, по сравнению с иностранцами скромном, числе школ расходы на них стано¬
11
вились для сметы Общества объективно неподъемными. С годами все весомее дела¬
лась доля прямых правительственных дотаций. 5 июля 1912 г. Николай II утвердил
одобренный Государственной думой закон о бюджетном финансировании учебных за¬
ведений ИППО в Сирии (под которой понималась тогда территория не только Сирии,
но и Ливана). В 1 статье закона говорилось: «Отпустить из средств государственного
казначейства в пособие Императорскому Православному Палестинскому Обществу на
содержание русских учебных заведений в Сирии в 1912 г. 126 799 руб., в 1913 г. -
148 465 руб. и в 1914 г. - 153 465 руб., а начиная с 1915 г. отпускать на ту же надобность
по 158 465 руб. в год»46. Аналогичная мера планировалась для школ Палестины.
Первая мировая война и затем революция прервали на взлете русский гуманитар¬
ный прорыв на Ближнем Востоке. 28 сентября 1914 г. русские школы в Сирии и Ливане
были закрыты турецкими властями, а педагогический персонал частично выслан из
страны, частично интернирован. Сначала ИППО считало свои школы на Ближнем Во¬
стоке лишь временно не функционирующими. Только 27 декабря 1917 г. Совет Право¬
славного Палестинского Общества (уже не Императорского) постановил: «Сирийские
школы закрыть и учащий персонал с 1 января 1918 г. считать свободным от принятых
на себя обязательств»47.
«Время разбрасывать камни»: 1917-1925 гг.
Состояние Палестинского Общества в канун Первой мировой войны характеризо¬
валось двумя противоречивыми тенденциями. С одной стороны, Общество, казалось,
достигло пика своей активности и благосостояния. В нем числилось около 3 тыс. чле¬
нов, отделы ИППО действовали в 51 епархии Русской православной церкви. Подворья
и странноприимные дома, принадлежавшие Обществу в Палестине, вмещали едино¬
временно до 6-7 тыс. паломников, а в целом за год - до 9-10 тыс. Так, в 1910-1911 от¬
четном году на подворьях в Иерусалиме проживали 8 994 паломника, из них 5 003 че¬
ловека были приняты единовременно к празднику Пасхи48. О бюджете ИППО говорят
следующие цифры: на 1 марта 1909 г. в кассе Общества, после подведения баланса при¬
хода и расхода, оставалось (наличными, в процентных бумагах и оборотном капитале)
273 354 руб. 74 коп., на 1 марта 1910 г. - соответственно 303 695 руб. 13 коп., на 1 марта
1911 г.-361 796 руб. 37 коп.49
С другой стороны, в условиях революционных кризисов и общего спада обществен¬
ного интереса к каким-либо духовным и церковно-политическим инициативам ощути¬
мо снижаются цифры ежегодного Вербного сбора, что ведет к нарастающей экономи¬
ческой зависимости Общества от бюджетного финансирования и единовременных
казначейских вливаний. Последние крупные строительные проекты в Палестине (Сер¬
гиевское подворье в Назарете, освященное в 1904 г., и Николаевское подворье в Иеру¬
салиме, освященное 6 декабря 1906 г.) оказались возможны лишь благодаря государ¬
ственной беспроцентной ссуде в полмиллиона руб. На плечи государственного казна¬
чейства легло со временем и бремя расходов на школьное дело ИППО50. 14 июня 1913 г.
обер-прокурор Святейшего Синода В.К. Саблер представил в Государственную думу
доклад об отпуске из казны в пособие Обществу по 100 тыс. руб. в год - «с внесением
означенной суммы с будущего 1914 г. в подлежащее подразделение финансовой сметы
Св. Синода»51.
Необходимо подчеркнуть, что, согласно турецкому законодательству (отсутствие
права земельной собственности у юридических лиц - учреждений и обществ), Пале¬
стинское Общество не могло иметь на Востоке собственной, юридически оформлен¬
ной недвижимости. Поэтому, хотя по российским законам Обществу принадлежало
28 земельных участков (26 в Палестине и по 1 в Ливане и в Сирии) общей площадью
более 23.5 га, в глазах турецких властей эта собственность могла быть признана по
субъекту владения только либо российской государственной, либо частной.
Треть участков (10 из 26) была закреплена за русским правительством, остальные -
юридически, т.е. заведомо фиктивно - представляли собой частную собственность.
12
В том числе, 8 участков были переведены в свое время на имя председателя ИППО,
вел. кн. Сергия Александровича, 4 значились как собственность директора Назарет¬
ской учительской семинарии А.Г. Кезмы, еще 3 числились за бывшим инспектором га¬
лилейских школ Общества А.П. Якубовичем, 1 - за бывшим инспектором П.П. Нико¬
лаевским52.
8 участков, записанных на вел. кн. Сергия Александровича, были обеспечены «пра¬
вильными и бесспорными» кушанами (купчими). Перевод этой собственности на имя
правительства или ИППО оказался чрезвычайно сложным делом, главным образом
потому, что погибший от руки террориста великий князь не оставил относительно это¬
го имущества никаких завещательных распоряжений, тем более, оформленных в ту¬
рецком нотариальном порядке, а его наследники не вводились, как было положено, в
права наследства в течение «земской давности». В случае победоносного исхода войны
предполагалось потребовать от правительства Турции, чтобы оно дало специальное
распоряжение местным властям переписать эти участки и подворья на имя Палестин¬
ского Общества или на российское правительство. Достаточным юридическим основа¬
нием для этого было бы, считали руководители Общества, с одной стороны, формаль¬
ное заявление русского посольства о том, что эти земли приобретались на средства
ИППО, а не его председателя, и записаны на имя последнего только вследствие дефек¬
тов турецкого законодательства, а, с другой стороны, факт более чем 10-летней давно¬
сти бесспорного фактического владения этим имуществом ИППО, исправно уплачи¬
вавшего все государственные поземельные и вакуфные налоги и бесспорно признавае¬
мого в качестве ответственного владельца местными властями, принимавшими эти
налоги и выдававшими квитанции53. Вопрос о законопреемстве российского владения
на эту собственность отчасти и до сих пор не решен и представляет собой один из важ¬
нейших пунктов преткновения в современных российско-израильских переговорах54.
1917 г. радикально изменил ситуацию. Сразу после Февральской революции ИППО
перестало именоваться «Императорским», а вел. кн. Елизавета Федоровна сложила с
себя полномочия председателя. 9 апреля 1917 г. на эту должность был избран прежний
вице-председатель Общества, кн. А.А. Ширинский-Шихматов. В последний раз под его
председательством Совет собирался в Петрограде 1 декабря 1917 г., затем князь пере¬
ехал в Москву. Сохранилось его письмо, направленное Патриарху Тихону 7 февраля
1918 г., в котором говорится, что Общество «сыновне поручает себя» патриаршему по¬
печению. Глава ИППО указывал, что взятие Иерусалима англичанами в создавшихся
условиях давало возможность для возобновления благотворительной и просветитель¬
ской деятельности Общества в Святой Земле. Князь просил Патриарха напомнить ду¬
ховенству о традиционных сборах, проводившихся в Вербное воскресенье по храмам и
монастырям на содержание ИППО55.
Естественно, подобные упования в условиях «военного коммунизма» и отделения
Церкви от государства звучали анахронизмом. Осенью 1918 г. князь Ширинский-Ших¬
матов эмигрировал в Германию. Там, никем в России на то не уполномоченный, он воз¬
главил параллельный «Совет Православного Палестинского Общества» - своеобраз¬
ный «Совет в изгнании»56, объединив некоторых из прежних членов ИППО, оказав¬
шихся в эмиграции. А Совет настоящий, оставшийся на родине, 5(18) октября 1918г.,
«ввиду продолжающегося доселе отсутствия из Петрограда председателя Общества
Ширинского-Шихматова и невозможности в настоящее время установить с ним более
или менее правильные сношения», просил вступить во временное исполнение обязан¬
ностей председателя старейшего члена Совета ИППО академика В.В. Латышева, ко¬
торый и занимал этот пост до своей кончины 2 мая 1921 г.57
С 1918 г. Общество было вынуждено отказаться от именования «Православным»,
как отказалось оно раньше от титула «Императорское». Оно называлось теперь Рос¬
сийским Палестинским Обществом, признавало за собой характер исключительно на¬
учный и надеялось в таковом качестве не вызвать особых подозрений у новой власти.
25 сентября 1918 г. в Совет рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Рож¬
дественского района Петрограда были направлены новая редакция устава Общества и
13
документы, необходимые для его регистрации. Академику Латышеву было поручено
представить новый устав также и общему собранию Академии наук58.
24 октября 1918 г. на имя Непременного секретаря РАН академика С.Ф. Ольден¬
бурга поступило предписание наркома просвещения, заместителя председателя Совета
коммун Северной области А.В. Луначарского «немедленно принять меры к огражде¬
нию научного имущества Палестинского Общества». При этом была сделана немало¬
важная приписка: «Революционные власти благоволят оказывать содействие Акаде¬
мии наук при исполнении этого поручения»59. Непременный секретарь выдал охранную
грамоту: «Сим удостоверяется, что дом № 10 по Мытнинской улице, принадлежащий Рос¬
сийскому Палестинскому Обществу (бывшему Православному Палестинскому Обще¬
ству), а равно библиотека и все имущество этого Общества, находятся в ведении Рос¬
сийской Академии наук, которой предписано заместителем председателя Сов[ета]
ком[мун] Сев[ерной] обл[асти] отношением от 24 октября с.г. № 1463/1 принять все ме¬
ры к ограждению этого имущества, причем в том же отношении содержится просьба
ко всем революционным властям оказывать содействие Академии при исполнении ею
поручения правительства»60.
19 октября 1919 г. правитель дел ППО В.Д. Юшманов доложил Совету, что, соглас¬
но определению Подотдела Гражданских дел Отдела управления Петроградского Со¬
вета от 29 августа, Общество внесено в «Реестр обществ и союзов» под названием
«Российское Палестинское Общество». 8 мая 1920 г. Объединенный совет научных
учреждений и высших учебных заведений «признал Палестинское Общество научным
учреждением и включил в число членов Совета». Представителем РПО в Объединен¬
ном совете был назначен В.Д. Юшманов61. Отделение исторических наук и филологии
РАН, со своей стороны, постановило считать своим постоянным представителем в Со¬
вете РПО академика Б.А. Тураева. 22 мая 1921 г. председателем Общества был избран
знаменитый византинист академик Ф.И. Успенский, возглавлявший до 1914 г. Русский
археологический институт в Константинополе.
Между тем связи России с Палестиной были надолго прерваны. Русская Духовная
Миссия с ее многочисленными участками, храмами и монастырями, равно как и шко¬
лы, больницы и подворья в Святой Земле, принадлежавшие ИППО, оказались без ка¬
кой-либо дипломатической защиты, без духовной и экономической поддержки. К тому
времени ИППО и Русская Духовная Миссия в Иерусалиме обладали в Палестине бо¬
лее 70 земельными участками62 с суммарной территорией, по оценке С. Баталдена,
1.5 млн кв. м, т.е. около 150 га63. (Для сравнения: эта площадь в 6 раз превышает раз¬
меры Московского Кремля).
25 апреля 1920 г. на конференции в Сан-Ремо Верховный совет Антанты передал
мандат на Палестину Великобритании. 24 июля 1922 г. условия мандата были одобре¬
ны Советом Лиги Наций. 29 сентября 1923 г. документ официально вступил в силу64.
Согласно его 13-й статье, «вся ответственность, связанная со святыми местами, рели¬
гиозными зданиями и участками» в Святой Земле также передавалась британским вла¬
стям. Возникла опасность отчуждения российских недвижимостей. Глава Архиерей¬
ского Синода Русской православной церкви за рубежом (РПЦЗ) митрополит Антоний
(Храповицкий) писал 24 августа 1923 г.: «В Иерусалим командирован епископ Белго¬
родский Аполлинарий для урегулирования миссионерского хозяйства, так как Миссии
угрожает продажа с молотка»65.
Как только советское государство было признано европейскими странами, 18 мая
1923 г. представитель РСФСР в Лондоне Л.Б. Красин направил министру иностранных
дел Великобритании маркизу Керзону ноту, в которой говорилось: «Российское прави¬
тельство заявляет, что все земли, гостиницы, больницы, школы и другие здания, как и
вообще все другое движимое или недвижимое имущество Палестинского Общества в
Иерусалиме, Назарете, Кайфе, Бейруте и в других местах Палестины и Сирии, или во¬
обще где бы оно не находилось (имелось в виду также Свято-Николаевское подворье
ИППО в Бари, в Италии. - НЛ.), составляет собственность Российского государства».
В ноте подчеркивалось, что советское правительство отвергает какие-либо права и
14
притязания со стороны «организации, которая находится в Берлине и которая присво¬
ила себе наименование "Совета Русского Палестинского общества"»66.
Чтобы придать зарубежному Совету ППО легитимный статус, в эмигрантских кру¬
гах использовалась документально неподтвержденная легенда о том, что Патриарх Ти¬
хон в одном из писем 1924 г. якобы поручил управление имуществом ИППО кн. Ши-
ринскому-Шихматову. Об этом мнимом поручении знали и в ОГПУ. В письме от 8 де¬
кабря на имя председателя Антирелигиозной комиссии при ЦК ВКП(б) (АРК) глава
НКИД Г.В. Чичерин докладывал, что, по его информации, «председатель Палестин¬
ского общества в Берлине Ширинский-Шихматов получил от Тихона полномочия на
деятельность эмигрантской организации в качестве подлинного Палестинского обще¬
ства со всеми принадлежащими ему правами»67. В протоколе заседания АРК от 5 де¬
кабря 1924 г. говорится: «Об имуществе Палестинского общества»: «а) Поручить
тов. Тучкову провести через Тихона аннулирование доверенности, данной Ширинско-
му-Шихматову на заведование русским имуществом, находящимся в Палестине. Если
же таковой доверенности Ширинскому выдано не было, то опровергнуть через Тихона
об этом слухи; б) Поручить тов. Тучкову получить от Тихона и отдельно от Синода об¬
ращение в иностранную прессу о том, что находящееся в Палестине имущество при¬
надлежит Совправительству; в) Означенное поручение выполнить в месячный срок»68.
На самом деле ни Тучков, ни Чичерин никакого документа не видели, а попались,
по существу, на умелую дезинформацию берлинских эмигрантских кругов. Достаточно
сказать, что Патриарх Тихон, в отличие от позднейших историков и мифологов, хоро¬
шо знал каноническое различие между подведомственной ему церковной собственно¬
стью (в том числе в Палестине) и собственностью частной (в том числе ИППО) и никак
не мог передавать каких-либо прав или полномочий на имущество Палестинского об¬
щества кому-либо (в том числе его бывшему, эмигрировавшему председателю Ширин-
скому-Шихматову). Тем более не мог Патриарх передавать организации, ему не подве¬
домственной, «полномочий на деятельность в качестве подлинного Палестинского об¬
щества со всеми принадлежащими ему правами».
Указанные обстоятельства заставили советские инстанции поторопиться с призна¬
нием и регистрацией РПО на территории СССР. 27 июня 1925 г. Антирелигиозная ко¬
миссия постановила: «а). Поручить т. Смидовичу срочно провести регистрацию Пале¬
стинского общества, потребовав все материалы по этому вопросу из НКВД; б). Пору¬
чить ему же в течение ближайших дней при участии тт. Чичерина, Красикова и
Тучкова рассмотреть вопрос об организационном оформлении этого Общества и о
правах его преемственности»69. 29 октября 1925 г. устав РПО был зарегистрирован
НКВД и оно возобновило свою деятельность70. Глава Общества академик Ф.И. Успен¬
ский заявил, что Общество «считает все имущества, находящиеся как за границей, так
и в СССР, значащиеся за Палестинским Обществом, национальной собственностью».
Вопрос о юридических правах зарубежных (эмигрантских) церковных организаций
обстоял сложнее. В сентябре 1923 г. митрополит Евлогий (Георгиевский), официально
назначенный Патриархом Тихоном экзархом Западной Европы, обратился к архиепи¬
скопу Кентерберийскому с просьбой ходатайствовать перед британскими властями о
том, чтобы владения, принадлежащие Русской Духовной Миссии и Палестинскому Об¬
ществу в Святой Земле, «не отдавались, хотя бы и на время, в посторонние руки, а бы¬
ли оставлены, как и прежде, во владении Русской православной церкви в лице ее закон¬
ного представителя»71. Очевидно, что последним митрополит Евлогий считал себя,
оспаривая данное право у Архиерейского Синода РПЦЗ. Это было одним из упреков,
адресованных Евлогию митрополитом Антонием (Храповицким) в письме от 4/17 ав¬
густа 1926 г.: «Прося у Свят. Патриарха Тихона... о перечислении из ведения Архиерей¬
ского Синода в Ваше ведение Российской Духовной Миссии в Иерусалиме... Вы не ис¬
прашивали на это согласие Архиерейского Собора и Архиерейского Синода, хотя по
приведенному Вами священному канону Вы должны были иметь таковое согласие»72.
Интересны 2 аспекта. Во-первых, Евлогий ищет у англиканских церковных властей
поддержки в деле защиты российского достояния от притязаний советского правитель¬
15
ства, но одновременно - и от столь же в его глазах незаконных возможных притязаний
Заграничного Высшего Церковного Управления (Карловацкого), упраздненного пат¬
риархом Тихоном в 1922 г., но не подчинившегося этому решению. Во-вторых, мы
впервые встречаемся здесь с правовой претензией считать церковной всю российскую
собственность в Святой Земле - не только действительно церковную, т.е. принадле¬
жавшую до революции ведению Русской Духовной Миссии и, значит, Святейшего Си¬
нода, но и светскую, принадлежавшую ИППО. Вряд ли думал тогда об этом Владыка
Евлогий, но он задал парадигму последующего отношения к собственности ИППО со
стороны Русской православной церкви как в советский, так и в постсоветский период.
Как только митрополит Евлогий предъявил свои права на управление Русской Па¬
лестиной, они тут же были оспорены Заграничным (Карловацким) Синодом. Митро¬
полит Антоний (Храповицкий), первоиерарх РПЦЗ, весной 1924 г. лично отправился в
Иерусалим. В одном из своих писем оттуда он достаточно четко обрисовал ситуацию:
«Почти все огромные и многочисленные корпуса подворья (имеются в виду Русские
постройки. - НЛ.), равно и помещения его бывшего начальника, заняты английскими
правительственными учреждениями, а арендная плата за них составляет единственную
доходную статью Русской Миссии, состоящей ныне из 10-12 человек в священном и
монашеском сане»73.
В аренду было сдано более 20 объектов (зданий и участков), принадлежавших Рус¬
ской Духовной Миссии и Палестинскому Обществу. Суммарная годовая плата состави¬
ла в 1924 г. более 4 800 фунтов стерлингов. Функционально аренда могла быть самой
разной. Например, в здании Русской Духовной Миссии разместился Верховный суд
Британского Мандата, здание Русской больницы использовалось для медицинских це¬
лей, в здании Русского Консульства поместился тот самый испанский консул, который
курировал жизнь русских учреждений. Позже в Мариинском подворье находилась
тюрьма для еврейских сионистских террористов (в настоящее время в здании располо¬
жен Музей еврейского сопротивления). Подворье имени Сергия Александровича в На¬
зарете было занято английской жандармерией.
ИППО и Русская Палестина после Второй мировой войны
В 1940-е гг., когда СССР и Великобритания выступали союзниками по антигитле¬
ровской коалиции, ситуация, казалось бы, должна была измениться. Еще до окончания
войны, 5 марта 1945 г., посол СССР в Лондоне вручил британскому правительству ноту
с напоминанием о значительном количестве недвижимостей в Палестине, принадле¬
жавших Российской империи, и требованием дать указание Британскому Верховному
комиссару Палестины «о передаче в возможно короткий срок всего имущества, равно
как и доходов, полученных от его эксплуатации, в ведение Советской Дипломатиче¬
ской Миссии в Египте»74. К ноте был приложен «Список русского имущества в Пале¬
стине», включавший 35 объектов собственности - как консульской, государственной,
так и принадлежавшей Русской Духовной Миссии в Иерусалиме и Палестинскому об¬
ществу. Тогда же, в марте, в Наркомате иностранных дел обсуждался вопрос о необхо¬
димости открытия советского консульства в Палестине75.
Создание 14 мая 1948 г. государства Израиль внесло свои коррективы. 20 мая 1948 г.
был назначен «уполномоченный по делам русского имущества на территории Израи¬
ля» И. Рабинович, который, по его словам, с самого начала «делал все возможное для
передачи его Советскому Союзу»76. Сразу после обмена посланниками, российской
стороной были приняты меры к возрождению деятельности Русской Духовной Миссии
в Иерусалиме. В письме заместителя министра иностранных дел СССР В.А. Зорина на
имя председателя Комитета по делам Русской православной церкви при Совете мини¬
стров СССР Г.Г. Карпова от 10 сентября 1948 г. указывалось: «Учитывая сложившую¬
ся в Иерусалиме обстановку, посланник т. Ершов внес следующее предложение: 1. На¬
значить и в ближайшее время прислать начальника Русской Духовной Миссии от Мос¬
ковской Патриархии, а также представителя Русского Палестинского Общества,
16
выдав им соответствующие правовые полномочия и доверенности для принятия и
управления имуществом... 2. В целях сохранения оставшихся архивов Духовной Миссии
и Палестинского Общества от возможного уничтожения или расхищения передать все
документы на хранение в Англо-Палестинский банк или вывезти их под охраной ев¬
рейских властей в Тель-Авив на хранение в нашей миссии. МИД СССР с предложени¬
ями т. Ершова согласен. Прошу вас принять необходимые меры»77.
С радикальным изменением ситуации на Ближнем Востоке в середине XX в., как
указывалось выше, было связано и возрождение РПО. Уже через полгода после про¬
возглашения государства Израиль (30 ноября 1948 г.) в Иерусалим прибыл первый со¬
став Русской Духовной Миссии (Московского Патриархата). 25 сентября 1950 г. было
издано распоряжение Совета министров СССР о возобновлении деятельности Пале¬
стинского Общества и утверждении штатов его представительства в государстве Изра¬
иль. Академия наук СССР приняла экстренные меры по реанимации РПО, работа ко¬
торого совсем, казалось, угасла после смерти председателя Общества академика
Н.Я. Марра (1934 г.). Из старого, дореволюционного состава ИППО к середине XX в., за
исключением И.Ю. Крачковского, никого не осталось. Ученых - членов РПО 1920-х -
1930-х гг. были единицы. В срочном порядке осуществляется сбор новых заявлений на
вступление в Палестинское Общество.
Очевидно, не случайно первым по времени было заявление митрополита Крутиц¬
кого Николая (Ярушевича): оно датировано 10 октября 1950 г. В том же месяце был
подан целый ряд заявлений от представителей академической науки: д. филол. н.
С.И. Соболевского, известного востоковеда Б.Н. Заходера, академика С.П. Обнорского,
к.и.н. Е.А. Беляева, академика Е.В. Тарле, чл.-корр. Е.М. Жукова, академика А.В. Топ¬
чиева, чл.-корр. Н.М. Никольского, д.и.н. Н.Н. Воронина, д.и.н. Н.В. Пигулевской,
чл.-корр. А.И. Якубовского, академика В.В. Струве, чл.-корр. П.В. Ернштедта, академи¬
ка Н.С. Державина, М.К. Каргера, а также будущего представителя РПО в Израиле
М.П. Калугина. В ноябре 1950 г. поступили заявления д.и.н. С.П. Толстова и профессо¬
ра Н.Н. Иконникова, а в декабре - академика И.И. Мещанинова78.
16 января 1951 г. состоялось первое общее собрание нового состава РПО. Предсе¬
датель - главный ученый секретарь Академии наук академик Топчиев во вступитель¬
ном слове сказал: «В силу целого ряда обстоятельств деятельность Российского Пале¬
стинского Общества фактически прервалась в начале 30-х гг. Учитывая усилившийся
в последнее время интерес советских ученых, и прежде всего востоковедов, к странам
Ближнего Востока, а также возросшие возможности советской науки, Президиум Ака¬
демии наук СССР признал необходимым активизировать деятельность Общества как
организации, помогающей советским ученым заниматься изучением этих стран. С этой
целью Президиум Академии провел ряд мероприятий по пополнению состава Обще¬
ства и подготовке настоящего собрания»79.
Всем было понятно, что инициатива активизации РПО исходила не от Президиума
АН СССР, а от инстанции более высокой - непосредственно от И.В. Сталина. Предпо¬
лагалось, что председателем РПО будет избран Крачковский, но поскольку он был бо¬
лен (а 24 января 1951 г. скончался), на эту должность был избран известный историк,
исследователь Средней Азии Толстов. В состав Совета вошли академики Струве, Топ¬
чиев, д.и.н. Н.В. Пигулевская, Р.П. Дадыкин (ученый секретарь). Тогда же была утвер¬
ждена кандидатура представителя РПО в Израиле Калугина80.
Собрание приняло устав Общества, отразивший, по сравнению с предыдущим (1922 г.),
новые реалии и иную терминологию. Так, первый параграф читался теперь следую¬
щим образом: «Российское Палестинское Общество при Академии наук СССР имеет
целью: а) изучение Палестины, Сирии, Ливана, Египта, Ирака и сопредельных с ними
стран Ближнего Востока в историческом, археологическом, филологическом и куль¬
турно-бытовом отношениях; б) участие в международных мероприятиях по изучению
и охранению в этих странах памятников искусства и старины; в) организацию научных
экспедиций и образовательных экскурсий граждан СССР для знакомства с достопри¬
мечательностями и историческими памятниками стран»81.
17
Скажем кратко о судьбе зарубежного ППО. Опекуном имуществ ИППО и РДМ в
Палестине была английская администрация, назначавшая с 1925 г. специального адми¬
нистратора, призванного, как надеялось руководство ППО, стать «промежуточным
звеном между Советом Общества, находящимся в Берлине, и Управлением Подворья¬
ми, имеющим постоянное пребывание в Иерусалиме». Так продолжалось и впослед¬
ствии, после того как шихматовский Совет Общества переехал во Францию.
Всякий раскол начинает со временем сам «колоться» и «почковаться». В 1960-е гг.
происходит почкование и зарубежного ППО. После Шестидневной войны 1967 г., ко¬
гда Израиль оккупировал прежние иорданские территории, на которых сохранилась
немалая собственность, контролируемая ППО, последнее решило обезопасить себя от
каких-либо случайностей, перейдя, вслед за зарубежной РДМ, под покровительство
США. 19 июня 1969 г. Синод РПЦЗ «временно, до восстановления в России Импера¬
торского правительства» принял ППО под свое покровительство с предоставлением
ему автономии в составе РПЦЗ и сохранением за ним всех имущественных прав. Вско¬
ре было принято решение образовать отдельную ветвь ППО в Святой Земле, признав
Совет в Париже высшим административным органом. 26 сентября Совет в Париже
одобрил этот проект, хотя, как гласит протокол Совета от 6 ноября 1969 г., «образова¬
ние новой ветви ППО представлялось ему импровизацией, вряд ли имеющей солидное
юридическое обоснование». В начале следующего года был принят новый устав ППО,
предполагавший существование трех независимых друг от друга Советов ППО - в
Иерусалиме, Америке и Франции, каждый из которых мог самостоятельно вести фи¬
нансовые дела, а также приобретать и продавать земельные участки в своей географи¬
ческой зоне.
Председателем иерусалимского Совета ППО с начала 1970-х гг. был начальник
Русской Духовной Миссии в Иерусалиме (юрисдикции РПЦЗ) архимандрит Антоний
(Граббе). Пользуясь постоянной поддержкой своего отца, секретаря Зарубежного Си¬
нода Григория Граббе (как их называли в эмиграции, «отец и сын без Святого Духа»),
Антоний развил бурную деятельность, в том числе выиграл в 1984 г., после почти 15-лет¬
ней тяжбы, судебный процесс против государства Израиль, отсудив 7 млн. долларов в
качестве отступного за недвижимость, возвращенную в 1948-1950 гг. израильтянами
правительству СССР, а затем в большей своей части проданную последним Израилю в
1964 г. (так называемая «апельсиновая сделка»)82. Но одновременно с достигнутым
успехом вскрылись темные стороны в деятельности Граббе, включая незаконную тор¬
говлю теми самыми русскими участками, которые он «защищал» в судах, и присвоение
крупных денежных сумм.
Назначенная Зарубежным Синодом комиссия, прибывшая в октябре 1985 г. в Иеру¬
салим, подтвердила высказанные обвинения. Антоний был предан церковному суду и
запрещен в священнослужении. В сентябре следующего года перешедший в юрисдик¬
цию греческих «старостильников» архимандрит указом Архиерейского Синода РПЦЗ
был лишен сана за «безответственную растрату церковных средств, отсутствие отчет¬
ности в Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, нарушение законов об управлении чу¬
жим имуществом и соблазнительный образ жизни в нравственном отношении». Но...
Антоний сохранил за собой председательство в иерусалимском Совете ППО и, как
следствие этого, продолжал владеть Александровским подворьем ИППО в Иерусали¬
ме. В 2004 г., оттеснив, наконец, престарелого и больного Граббе, председателем
«ППО (Иерусалим и Ближний Восток)» (так теперь называется эта организация) и, со¬
ответственно, администратором Александровского подворья стал Н.А. Воронцов.
Но вернемся в Россию. Советский Союз после Шестидневной войны прервал дипло¬
матические отношения с Израилем. Советские представители, в том числе представи¬
тель РПО, размещавшийся с марта 1951 г. по июнь 1967 г. в иерусалимской штаб-квар¬
тире Общества в Сергиевском подворье, покинули страну. Для РПО это имело двой¬
ственный результат. Во-первых, оставленное представительство в Сергиевском
подворье не восстановлено до сих пор. Во-вторых, государственно-партийная установ¬
ка требовала развертывания антисионистской пропаганды. На этой волне в РПО при¬
18
шли многие ученые и публицисты, специализировавшиеся на современной истории Из¬
раиля и Ближнего Востока и на идеологической борьбе. При Московском отделении
РПО, кроме существовавшей секции «Литературные связи Востока и Запада» (руково¬
дитель Л.П. Жуковская, с 1988 г. - Н.Н. Лисовой), была сформирована секция «Совре¬
менные проблемы Палестины» (руководитель Е.С. Евсеев).
Новый поворот наблюдается на рубеже 1980-1990-х гг. и связан с восстановлением
дипломатических отношений СССР с государством Израиль и изменением традицион¬
ной для советского периода внешнеполитической концепции. В 1989 г. в Общество
пришли новый председатель - ректор Дипломатической академии О.Г. Пересыпкин и
ученый секретарь В.А. Савушкин. Именно в этот период произошли ключевые для
ИППО события: Общество получило самостоятельность, вернуло свое историческое
название, стало работать по новому, максимально приближенному к первоначальному,
уставу, восстановило свои основные уставные функции в том числе, содействие право¬
славному паломничеству. Члены ИППО активно участвовали в научных конференци¬
ях в России и за рубежом. Уже в январе 1990 г. был организован большой международ¬
ный научный симпозиум «Россия и Палестина: культурно-религиозные связи и контак¬
ты в прошлом, настоящем и будущем», в котором приняли участие ученые из арабских
стран, Израиля, Англии, США, ФРГ и Канады83. Осенью того же года члены Общества
впервые смогли осуществить паломническую поездку в Святую Землю для участия в
«Иерусалимском форуме: представители трех религий за мир на Ближнем Востоке».
В последующие годы Святую Землю посетили более двух десятков паломнических
групп, организованных ИППО.
22 мая 1992 г. Президиум Верховного Совета Российской Федерации принял поста¬
новление восстановить историческое имя Императорского Православного Палестин¬
ского Общества и рекомендовал правительству принять необходимые меры по прак¬
тическому восстановлению и возвращению ИППО его имущества и прав84. 14 мая 1993 г.
председатель Совета министров - Правительства Российской Федерации В.С. Черно¬
мырдин подписал следующее распоряжение: «Поручить МИДу России провести с уча¬
стием Госкомимущества России переговоры с израильской стороной о восстановлении
права собственности Российской Федерации на здание Сергиевского подворья (г. Иеру¬
салим) и соответствующий земельный участок. По достижении договоренности офор¬
мить указанные здание и земельный участок как государственную собственность Рос¬
сийской Федерации, передав в соответствии с рекомендацией Президиума Верховного
Совета Российской Федерации (постановление от 25 мая 1992 г.) квартиру в здании
Сергиевского подворья в бессрочное пользование Императорскому Православному
Палестинскому Обществу»85.
Одним из важнейших факторов необходимо признать воссозданную в 1990-е гг.
связь Общества с Русской православной церковью. Святейший Патриарх Московский
и всея Руси Алексий II принял Палестинское Общество под свое непосредственное по¬
кровительство и возглавил Комитет почетных членов ИППО, в числе которых митро¬
полит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, мэр Москвы Ю.М. Лужков, ректор Мос¬
ковской медицинской академии академик М.А. Пальцев и другие видные деятели. В насто¬
ящее время ИППО возглавляет выдающийся российский историк, член-корреспондент
РАН Я.Н. Щапов, избранный председателем Общества в ноябре 2003 г. Членом действую¬
щего Совета Общества состоит председатель ОВЦС митрополит Смоленский и Калинин¬
градский Кирилл. Среди действительных членов и членов Совета Общества много уче¬
ных и дипломатов - международная деятельность ИППО невозможна без постоянной
поддержки МИД России. Активно действуют региональные отделения в Санкт-Петер¬
бурге и Нижнем Новгороде, создано отделение в Орле. К зарубежным отделениям от¬
носятся Молдавское (Кишинев), созданное в 1997 г., а также Палестинское (Вифлеем)
и Иерусалимское, оформившиеся в 2005 г.
Современная деятельность Общества - отдельная тема. Здесь еще рано выявлять
какие-либо тенденции, тем более подводить итоги. Первоочередной задачей ИППО
является полномасштабное восстановление его юридического и фактического присут¬
19
ствия в традиционном пространстве деятельности - в России и за рубежом. Решение
как паломнических, так и научных задач невозможно без воссоздания во многом утра¬
ченной сегодня системы исторических связей и гуманитарного сотрудничества с наро¬
дами Ближнего Востока, без решения вопросов зарубежной собственности ИППО с
учетом государственных, церковных и научно-общественных приоритетов.
Примечания
I Дмитриевский А.А. Императорское Православное Палестинское общество и его деятельность
за истекшую четверть века. 1882-1907. Вып. 1. Русские учреждения в Святой Земле до 1889 г. СПб., 1907.
“ См., напр.: Тихвинский С.Л. 90-летие Российского Палестинского Общества // Палестинский
сборник. Вып. 25 (88). Л., 1974. С. 3-9; Мещерская Е.Н., Ю з б а ш я н К.Н. Столетие Российского Пале¬
стинского Общества // Палестинский сборник. Вып. 28(91). Л., 1986. С. 3-9.
3 Г е р д Л.А. Епископ Порфирий Успенский: из эпистолярного наследия //Архивы русских византини¬
стов в Санкт-Петербурге. Под ред. И.П. Медведева. СПб., 1995. С. 8-21; Г рушевой А.Г. Императорское
Палестинское Общество (по петербургским архивам) //Там же. С. 134-156; Те р д Л.А. Архимандрит Ан¬
тонин (Капустин) и его научная деятельность (по материалам петербургских архивов) // Рукописное насле¬
дие русских византинистов в архивах Санкт-Петербурга. Под ред. И.П. Медведева. СПб., 1999. С. 8-35;
Ю з б а ш я н К.Н. Палестинское Общество. Страницы истории // Исторический вестник. 2000. № 2(6).
С. 102-140; № 3-4 (7-8). С. 132-154.
4Омар Махами д. Россия - Палестина. Диалог на рубеже XIX-XX веков. СПб., 2002.
5 Россия в Святой Земле. Документы и материалы / Сост., подг. текста, вступ. статья и комм.
Н.Н. Лисового. Т. I—II, М., 2000.
6 Воробьева И.А. Русские миссии в Святой Земле в 1847-1917 годах. М., 2001.
7 Ямилинец Б.Ф. Россия и Палестина. Очерк политических и культурно-религиозных отношений
(XIX - начало XX века). М., 2003.
8 Stavrou Th. G. Russian Interests in Palestine. 1882-1914. Thessaloniki, 1963.
9HopwoodD. The Russian Presence in Syria and Palestine. 1843-1914. Church and Politics in the Near East.
Oxford, 1969.
10 «Число поклонников русских обоего пола до Восточной войны редко восходило выше 200» (Оговор¬
ки в книге «Православные поклонники в Иерусалиме» // ОР РГБ, ф. 188, картон 11, ед. хр. 5, л. 36).
II Л и со вой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Во¬
стоке в XIX - начале XX в. М., 2006. С. 363.
12Лисовой Н.Н. Русское присутствие в Святой Земле: учреждения, люди, наследие // Отечествен¬
ная история. 2003. № 3. С. 84; е г о ж е. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на
Ближнем Востоке в XIX - начале XX в. М., 2006. С. 109.
13 Иловайский С.И. Исторический очерк пятидесятилетия Русского Общества Пароходства и Тор¬
говли. Одесса, 1907. С. 23-24.
14 Мансуров Б.П. Отчет Палестинского комитета. 1858-1864. СПб., 1866. Дмитриевский ошибочно
датировал издание указа началом 1858 г. (См.: Дмитриевский А. А. Императорское Православное Па¬
лестинское общество и его деятельность за истекшую четверть века. 1882-1907. Вып. 1. Русские учрежде¬
ния в Святой Земле до 1889 г. СПб., 1907).
15 Дмитриевский А.А. Памяти Б.П. Мансурова. Сообщения ИППО. 1910. Т. XXI. Вып. 3. С. 450.
16 По неполной статистике, с 1 января 1865 г. до 1 апреля 1901 г. Русские постройки приняли 86 тыс.
паломников, большинство из которых прожили в Иерусалиме от нескольких месяцев до полугода (Не¬
сколько летописных данных из первых дней существования Русских подворий в Иерусалиме // Сообщения
ИППО. 1901. Т. XII. Вып. 1. С. 72).
17 В начале 1884 г. в Святую Землю был командирован член Православного Палестинского общества
доктор А.В. Елисеев с краткой инструкцией: «Прожить 2-3 месяца среди поклонников и представить вер¬
ный отчет о виденном и слышанном». Опубликованная им по возвращении книга «открыла во всей ужа¬
сающей наготе безотрадное положение богомольцев» (Отчет Православного Палестинского общества за
1885-1886 год. СПб., 1886. С. 4-5).
18 Дмитриевский назначен исполняющим должность секретаря в ноябре 1906 г., утвержден в своей
должности в 1907 г.
19Лисовой Н.Н. Василий Николаевич Хитрово - основатель Императорского Православного Пале¬
стинского общества //Хитрово В.Н. К Животворящему Гробу Господню. Рассказ старого паломника.
М., 2003. С. 5-59.
20 X и т р о в о В.Н. Неделя в Палестине. Из путевых воспоминаний. Изд. 2. СПб., 1879. С. 15.
20
21 Там же. С. 60-61.
22 Записка В.Н. Хитрово. Без названия. Без даты // АВП РИ, ф. ИПГТО, оп. 873/1, д. 1, л. 5-25 (об).
23 Хитрово В.Н Православие в Святой Земле. СПб., 1881. (Православный Палестинский сборник.
Т. I. Вып. 1).
24 О своем путешествии и знакомстве с Антонином Сергий Александрович сообщал в одном из писем
к К.П. Победоносцеву (К.П. Победоносцев и его корреспонденты. Т. I. Москва, 1923. С. 79-80).
25 Stavrou Th. G. Russian Interests in Palestine. 1882-1914. Thessaloniki, 1963. P. 69-70.
26 См.: Сборник статей в честь Д.Ф. Кобеко. СПб., 1913. С. 1-11.
27 Список членов ИППО по Кишиневскому отделу на 1 марта 1901 г. // АВП РИ, ф. РИППО, оп. 872/2,
д. 60, л. 24-26.
28 Отчет о состоянии Кишиневского отдела ИППО с 1 марта 1903 г. по 1 марта 1904 г. //Там же, л. 77-
94.
29 Общее собрание ИППО 8 апреля 1901 г. // Сообщения ИППО. 1901. Т. 42. Вып. 4. С. 11.
30 Там же. С. 12.
31 Там же.
32 Там же. С. 13.
33 Пархомович А. Общее годичное собрание членов Кишиневского отдела ИППО 24 апреля 1911 г. //
Кишиневские Епархиальные Ведомости. 1911. № 19. С. 2.
34 О деятельности ИППО и его отделов за 1900 г. Новочеркасск, 1901. С. 13.
35 Сообщения ИППО. Т. XI. 1900. Вып. 2. С. 139, 140, 143.
36 АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 161, л. 46, 54, 88, 95.
37 Динамику денежных поступлений от епархиальных отделов с явной тенденцией к постоянному сни¬
жению в начале XX в. см.: Россия в Святой Земле. Документы и материалы. Т. I. М., 2000. С. 371-374; Л и -
совой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX -
начале XX в. М., 2006. С. 181-184.
38 Лисовой Н.Н. Из истории руководства Императорского Православного Палестинского Обще¬
ства: четыре секретаря (М.П. Степанов - В.Н. Хитрово - А.П. Беляев - А.А. Дмитриевский) // Православ¬
ный Палестинский сборник. Вып. 102. М., 2005. С. 6-35.
39 АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 1 л. 58-73. Подробнее об уставе и вносившихся в него исправлениях
см.: Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Восто¬
ке в XIX - начале XX в. М., 2006. С. 168-176.
40 Лисовой Н.Н. Русское присутствие в Святой Земле: учреждения, люди, наследие // Отечественная
история. 2003. № 3. С. 89-93; его же. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на
Ближнем Востоке в XIX - начале XX в. М., 2006. С. 184-189.
41Лисовой Н.Н. Русское присутствие в Святой Земле: учреждения, люди, наследие // Отечественная
история. 2003. № 3. С. 95-99.
42 Аничков Н.М. Учебные и врачебные заведения Императорского Православного Палестинского
Общества в Сирии и Палестине. Ч. II. Учебные заведения Галилеи. СПб., 1910.
43 Доклад общему годовому собранию ИППО 28 апреля 1913 г. // Сообщения ИППО, 1913. Т. XXIV.
Вып. 2. С. 208.
44 О ней см.: Лисовой Н.Н. М.А. Черкасова и школы Императорского Православного Палестинско¬
го Общества в Бейруте // Неизвестные страницы отечественного востоковедения. М., 2006. (в печати).
45 Общее собрание Императорского Православного Палестинского Общества 8 апреля 1901 г. // Со¬
общения ИППО. 1901. Т. XII. Вып. 1. С. 17.
46 ПСЗ РИ. Собр. III. Т. XXXII. 1912. Пг., 1915. С. 1117.
47 АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 436, л. 3.
48 Сообщения ИППО. 1912. Т. XXIII. Вып. 2. С. 196.
49 Там же. С. 204, 205.
50 Россия в Святой Земле: документы и материалы / Сост. Н.Н. Лисовой. Т. 1. М., 2000. С. 381-382.
51 Тамже. С. 382-403.
52 Лисовой Н.Н., Платонова З.И., Савушкин В. А. Сводный каталог русских недвижимостей в
Святой Земле // Россия в Святой Земле. Т. 1. С. 691-719.
53 Россия в Святой Земле. Т. 1. С. 306.
54 Б о в и н А.Е. Записки ненастоящего посла. М., 2000. С. 240-245, 622-628 и др.
55 РГИА, ф. 831, on. 1, д. 85, л. 36-37. Вопрос о кружечном сборе и других формах церковного финан¬
сирования деятельности ИППО поднимался также в переписке Петроградской канцелярии ППО с так на¬
зываемой «Ликвидационной комиссией по делам центральных учреждений Св. Синода». На запрос ППО
был получен ответ, что «выполнение этого (т.е. кружечного сбора) представляется невозможным, ввиду
21
последовавшей после отделения церкви от государства реквизиции церковного достояния и капиталов»
(Россия в Святой Земле: документы и материалы. T. 1. М, 2000. С. 404).
56 6 декабря 1922 г. Н.Н. Глубоковский писал из Белграда в Астрахань Дмитриевскому: «А.А. Ширин-
ский-Шихматов в Баварии (Мюнхен), Н.Д. Жевахов в Берне и что-то изучает по Палестинскому Обществу,
а начальником Русской Духовной Миссии [в Иерусалиме] недавно назначен курский архим[андрит] Иеро¬
ним» (Сосуд избранный. [Т. 1]. История российских духовных школ в ранее не публиковавшихся трудах и
письмах деятелей Русской Православной Церкви. СПб., 1994. С. 320).
57 «Хотя, по-видимому, и не был избран общим собранием, как того требовал устав», - замечает
К.Н. Юзбашян (Ю з б а ш я н К.Н. Палестинское Общество. Страницы истории // Исторический Вестник.
2000. №3-4 (7-8). С. 133).
58 Там же. С. 134-135.
59 Копия, заверенная Конференцией РАН 27 июля 1921 г. // АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/6, д. 10,
(на папке заголовок: «Российское (sic!) Палестинское Общество»), л. 9.
60 Документ подписан замещавшим С.Ф. Ольденбурга академиком А.А. Шахматовым.
61 О нем: Грушевой А.Г. Императорское [Православное] Палестинское Общество (по петербург¬
ским архивам) // Архивы русских византинистов в Санкт-Петербурге / Под ред. И.П. Медведева. СПб.,
1995. С. 134-156.
62Лисовой Н.Н., Платонова З.И., Савушкин В.А. Сводный каталог русских недвижимостей
в Святой Земле // Россия в Святой Земле. T. 1. С. 691-719.
63Баталден С.К. Судьба русского землевладения в Иерусалиме во время Палестинского мандата //
Православный Палестинский сборник. Вып. 31(94). М., 1992. С. 25-31.
64 Полный текст мандата см.: Stoyanovsky J. The mandate for Palestine. London; New York, 1928.
P. 355-362.
65 Цит. по Сафонов Д.В. Из истории борьбы за русскую собственность в Святой Земле в 1920—
1940 годы // Родное и Вселенное. М., 2006 (в печати).
66Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие... С. 426.
67 Следственное дело Патриарха Тихона. Сборник документов и материалов Центрального архива
ФСБ РФ. М., 2000. С. 723.
68 РГАСПИ, ф. 17, on. 112, д. 775, л. 20.
69 Там же. Л. 38.
70Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие... С. 428.
71 Послание митрополита Евлогия архиепископу Кентерберийскому от 19 сентября 1923 г.
72 Митрополит Антоний (Храповицкий). Жизнеописание. Письма к разным лицам 1919-1936 годов.
СПб., 2006. С. 172.
73 Архиепископ Никон (Рклицкий). Жизнеописание Блаженнейшего Антония. Т. УП. Нью-Йорк, 1959. С. 43.
74Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие... С. 396.
75 Записка заместителя Народного комиссара иностранных дел СССР С.И. Кавтарадзе Народному ко¬
миссару иностранных дел В.М. Молотову, от 31 марта 1945 г. //АВП РФ, ф. 0118, оп. 8, п. 4, д. 2, л. 9-10.
Цит. по: Советско-израильские отношения. Сборник документов. T. 1. 1941-1953 гг. Кн. 1. 1941 - май 1949.
М., 1999. С. 112-113
76 Запись беседы посланника СССР в Израиле П.И. Ершова с уполномоченным Еврейского Агентства
по делам русского имущества в Иерусалиме И. Рабиновича, от 13 сентября 1948 г. // Советско-израильские
отношения. Сборник документов / Под ред. Б.Л. Колоколова, Э. Бенцура и др. T. 1. 1941-1953. Кн. 1. 1941 —
май 1949. М., 2000. С. 367-368.
77 Письмо заместителя Министра иностранных дел СССР В.А. Зорина председателю Совета по делам
Русской Православной Церкви при Совете министров СССР Г.Г. Карпову, от 10 сентября 1948 г. //Там же.
С. 361.
78 Архив Совета РПО (Москва), папка «Дела РПО 1950-1955 гг.», л. 113, 100 и др.
79 Цит. по: Юзбашян К.Н. Палестинское Общество. Страницы истории. С. 144.
80 Там же. С. 145.
81 Устав РПО от 12 марта 1951 г. // Архив РАН, ф. 2, оп. 6а, № 84, № 75-82.
82Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие... С. 408-413.
83 Материалы международного научного симпозиума «Россия и Палестина: культурно-религиозные
связи и контакты в прошлом, настоящем и будущем». Москва, 23-27 января 1990 г. // Православный Пале¬
стинский сборник. Вып. 31(94). М., 1992.
84 Постановление Президиума Верховного Совета Российской Федерации «Об Императорском Пра¬
вославном Палестинском Обществе», № 2835-1, от 25 мая 1992 г. // Архив ИППО (Москва).
85 Совет министров - Правительство Российской Федерации. Распоряжение от 14 мая 1993 г. № 832-р.
г. Москва // Архив ИППО (Москва).
22
© 2007 г. А.Ю. ВОЛОДИН*
ФАБРИЧНАЯ ИНСПЕКЦИЯ В РОССИИ (1882-1904 гг.)
Исследователя истории возникшей в 1880-е гг. фабричной инспекции не может не
привлечь пестрота суждений, высказывавшихся выдающимися деятелями той эпохи
как за, так и против этого института. Почему и академики И.И. Янжул и В.П. Безоб¬
разов, и государственные деятели С.Ю. Витте и В.Н. Коковцов, и леворадикальные по¬
литики В.И. Ленин и Л.Д. Троцкий считали необходимым высказать свое мнение о
судьбе инспекции? Думается, причина такого интереса кроется в том, что на рубеже
Х1Х-ХХ вв., когда конфликт труда и капитала все настойчивее заявлял о себе, фабрич¬
ная инспекция, словно зеркало, отражала эволюцию одного из важнейших направле¬
ний общегосударственной политики.
Неудивительно, что эта тема оказалась на перекрестье важных направлений отече¬
ственной историографии. Исследования места «рабочего вопроса» во внутренней по¬
литике самодержавия и труды по истории пролетарского движения и фабрично-завод¬
ского законодательства включали в себя и материалы о фабричной инспекции, хотя
монографических работ на эту тему до сих пор нет. Первые знаменитые отчеты фаб¬
ричных инспекторов И.И. Янжула, П. А. Пескова, Я.Т. Михайловского следует отнести
к предыстории изучения сложной проблемы взаимоотношений государства (в лице ин¬
спектора) с предпринимателями и рабочими1. Корни длительной дискуссии о задачах
российского фабричного инспектора и его роли на фабрике также уходят ко времени
создания этого института, а первая деловая критика фабричного законодательства и
фабричной инспекции прозвучала еще на страницах книги В.П. Безобразова2.
Особым периодом в осмыслении первых итогов развития фабричной инспекции
стали 1900-е гг., когда вышли в свет исторические исследования и воспоминания веду¬
щих деятелей инспектората - А.Н. Быкова (Ф. Павлова), В.Е. Варзара, Е.М. Дементье¬
ва, А.К. Клепикова (С. Гвоздева), В.П. Литвинова-Фалинского, А.А. Микулина,
В.В. Святловского, Янжула3. Одновременно публиковались полемические статьи о пу¬
тях развития фабричной инспекции в России Г. Балицкого, Ленина, М.Г. Лунца4. В со¬
ветской историографии важность изучения истории фабричной инспекции признава¬
лась, в частности, А.М. Панкратовой. В ее семинарах проводились исследования дело¬
производства инспектората и анализ отдельных эпизодов его истории. Из семинара
Панкратовой вышел А.Ф. Вовчик, изучавший инспекцию в контексте антирабочей по¬
литики царского правительства4. В советской историографии сразу же наметилось и
направление, связанное с изучением инспекции в рамках проблемы охраны труда
(С.И. Каплун6). В середине XX в. доминировал историко-правовой подход к исследова¬
нию развития трудового договора и надзора за его соблюдением (яркий пример-труды
И.И. Шелымагина7). В.Я. Лаверычев уделил особое внимание правительственной по¬
литике по рабочему вопросу, в рамках которой рассматривалась и роль фабричной ин¬
спекции, но строго в рамках концепции патернализма8. Л.Е. Шепелев отмечал значе¬
ние инспектората в торгово-промышленной политике царизма9.
Труды зарубежных ученых по истории российского фабричного законодательства
и фабричной инспекции отличало присутствие в них компаративной перспективы. Ра¬
боты Т. Фон Лауэ, увидевшего в фабричной инспекции важный рычаг виттевской ин¬
дустриализации, Ф. Джиффина, прояснившего значение инспектората для капитали¬
стической России, и Й. Путткамера, выявившего преемственность и взаимосвязь в
фабрично-заводском законотворчестве различных министров финансов вплоть до
1905 г.10, серьезно обогатили историографию вопроса. ** Володин Андрей Юрьевич, кандидат исторических наук, ассистент исторического факультета МГУ
им. М.В. Ломоносова.
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 05-01-01388а.
23
Современное исследовательское направление, известное как «новая рабочая исто¬
рия», получило импульс к развитию в последние десятилетия XX в. Важными состав¬
ляющими подхода историков и социологов, разделявших идеи этого направления, к ин¬
тересующей нас проблеме стал анализ реалий взаимодействия различных сторон тру¬
дового процесса в исторической ретроспективе. Так, во главу угла исследователи
поставили не столько законодательство и институты, сколько взаимодействие людей.
Особую важность приобрели для них «ситуации напряженности», например, различ¬
ные формы трудовых конфликтов11.
В истории отечественной фабричной инспекции можно выделить 4 крупных перио¬
да. Период становления фабричной инспекции (1882-1893 гг.) был временем, когда
фабричные инспекторы входили в курс дела, набирались опыта, обзаводились канце¬
ляриями. Период реформирования инспектората (1894-1904 гг.) связан с деятельно¬
стью С.Ю. Витте по расширению территорий надзора инспекторов и их задач. Период
1905-1913 гг. охватывает время от начала Первой русской революции до Первой ми¬
ровой войны и характеризуется дальнейшим территориальным распространением над¬
зора инспекции, перешедшей в состав Министерства торговли и промышленности, уси¬
лением контроля за исполнением законодательства и вместе с тем усилением давления
местных властей на инспекцию. Заключительный период истории инспекции (1914—
1918 гг.) связан с участием инспекторов в технической поддержке мобилизации отече¬
ственной промышленности в условиях войны, а в 1918 г. инспекторская должность бы¬
ла упразднена в связи с созданием государственной инспекции труда12.
Во многих губерниях фабричный инспектор становился деятельным участником
общественной жизни, а по долгу службы надзирал не только за соблюдением трудово¬
го законодательства и сбором статистических сведений, но и за техническим состояни¬
ем промышленности. И тем не менее споры о пользе и недостатках отечественного ин¬
спектората не утихали. Некоторым казалось, что инспекция - лишь ширма, прикрываю¬
щая нерешенность в России рабочего вопроса. В.О. Ключевский в дневнике записал,
что с 1801 г. в России существовали 2 параллельных интереса: «постройка европейско¬
го государственного] фасада и самоохрана династии»13. Какую же роль сыграла ин¬
спекция в модернизации России? Способствовала ли она установлению более цивили¬
зованных отношений между трудом и капиталом? Можно ли так охарактеризовать и
роль инспекции в истории рабочего вопроса? На эти вопросы и призвана дать ответ на¬
стоящая статья.
«Наши рабочие дождались своего 19 Февраля»14
В 1882 г. принятием закона «О малолетних, работающих на заводах, фабриках и ма¬
нуфактурах» в России началась фабричная реформа. Последующая череда законов
1884, 1885 и особенно 1886 гг. коренным образом изменила ситуацию с государствен¬
ным вмешательством в отношения рабочих и предпринимателей. Сотни тысяч проле¬
тариев становились теперь участниками договора, в котором хозяева фабрик и заводов
выступали как наниматели, а рабочие были исполнителями, причем каждый имел свои
права и обязанности, фиксируемые отныне в письменном виде15.
Высочайше утвержденное мнение Государственного совета от 1 июня 1882 г. из¬
вестно не только потому, что в нем впервые вводились ограничения на работу мало¬
летних16, но и потому, что для реализации этого закона создавался специальный орган
надзора - фабричная инспекция. Ее штат включал должности главного фабричного
инспектора и четырех окружных инспекторов. Как позднее отмечал М.И. Туган-Бара-
новский, «закон 1882 г. имел огромное принципиальное значение... Несмотря на про¬
тиводействие московских фабрикантов, правительство сделало первый шаг в области
ограждения интересов рабочих. Фабричный инспектор - эта новая фигура на фабрике -
должен был внести новые начала в отношения хозяев к рабочим»17. Первоначально
цель деятельности инспектората мыслилась как контроль за соблюдением законов, по¬
скольку, по опыту Западной Европы, без такого контроля трудовое законодательство
24
было обречено оставаться мертвой буквой. В 1834 г. в Великобритании возникла пер¬
вая фабричная инспекция, которая стала образцом соединения закона и опыта его
практического применения для многих европейских стран. В дальнейшем аналогичные
институты были созданы в землях Германии, в Дании, Франции, Швейцарии, России и
Австро-Венгрии, играя роль «предохранительного клапана на кипящем котле рабоче¬
го движения»18.
Английская фабричная инспекция, известная в России с начала 1880-х гг. благодаря
исследованиям Янжула, зародилась в сложные для промышленности Великобритании
времена. После неудачных актов законодательства начала XIX в. в 1830-х гг. здесь по¬
няли необходимость постоянного органа для разрешения конфликтов рабочих и пред¬
принимателей. Набирало силу движение за 10-часовой рабочий день. Принятый в 1833 г.
фабричный закон (Althorp's Factory Act) вводил независимый надзор за соблюдением
его собственных положений. Инспектор имел право в любое время суток прибыть на
фабрику для ознакомления с положением рабочих, проверки документов и работы
производств. Подобный карт-бланш вкупе с высоким окладом и должен был обеспе¬
чить независимость каждого инспектора. При этом в Великобритании, в отличие от
России, существовали и другие формы контроля за взаимоотношениями рабочих и
предпринимателей (тред-юнионы и примирительные камеры).
В России же освобождение крестьян, заменившее на фабриках подневольный труд
вольнонаемным, пустило в обращение значительные капиталы от выкупных плате¬
жей, которые нашли себе выгодное применение прежде всего в промышленности и
торговле. Живая рабочая сила значительно поднялась в цене, отношения предприни¬
мателей и рабочих существенно усложнились, что требовало скорейших перемен и в
законоположениях.
Впрочем, в первые годы существования здесь фабричной инспекции ее чины не
могли в полной мере приступить к исполнению своих обязанностей. Вступление в силу
закона 1882 г. было отложено сначала на год, а затем и еще на год - до 1 мая 1884 г. Но
жизнь остановить было нельзя. 7 января 1885 г. началась знаменитая стачка на фабри¬
ках «Товарищества Никольской мануфактуры». При этом выяснилось, что только что
принятый закон уже не отвечает реалиям времени, а обсуждаемые в департаментах
проекты явно запаздывают. В начале 1886 г. одновременно с заседаниями суда по делу
зачинщиков Морозовской стачки в Соединенных департаментах Государственного со¬
вета приступили к рассмотрению сразу двух представлений по рабочему вопросу: пер¬
вое - министра внутренних дел от 14 мая 1885 г. «По проекту правил о надзоре за заве¬
дениями фабричной промышленности и об отношениях хозяев к работающим на них
людям», а второе - министра финансов «Об увеличении числа членов фабричной ин¬
спекции». При их обсуждении отмечалось, что ситуация в промышленности свидетель¬
ствует о необходимости скорейшего наведения порядка во взаимоотношениях рабочих
и предпринимателей и ликвидации причин, вызывающих стачки и проникновение в ра¬
бочую среду «преступных учений»19.
В итоге 19 мая Госсовет одобрил, а уже 3 июня 1886 г. император утвердил новый
закон «О найме рабочих на фабрики, заводы и мануфактуры и о взаимных отношениях
фабрикантов и рабочих»20. Его значение трудно переоценить. Окружной фабричный
инспектор и технолог А.А. Микулин писал в 1906 г., что закон 1886 г. - «краеугольный
камень ныне действующего законодательства»21. Его коллега Литвинов-Фалинский -
сначала фабричный инспектор, а впоследствии глава отдела промышленности Мини¬
стерства торговли и промышленности - указывал на то, что именно законом 1886 г. в
основу взаимоотношений рабочих и предпринимателей «были положены начала дого¬
ворного права со многими, однако, изъятиями, исключающими равенство договариваю¬
щихся сторон»22. С.И. Каплун, историк и деятель в области охраны труда, уже годы
спустя утверждал, что этот закон вводит в фабричную жизнь «некоторую "конститу¬
цию", известные строго определенные правовые взаимоотношения между предприни¬
мателями и рабочими, которые обязательны для обеих сторон под угрозой кары»23.
25
По закону 1886 г., взаимные отношения предпринимателей и рабочих из патриар¬
хально-попечительских должны были превратиться в деловые, основанные на свобо¬
де трудового договора. Фабрикант должен был заключить письменный договор с ра¬
бочим в форме расчетной книжки установленного образца, утвержденного местным
фабричным присутствием. В расчетной книжке следовало указывать срок найма, уста¬
новленный размер заработной платы, стоимость проживания в фабричных казармах,
записывать все данные о заработках и взысканиях, налагаемых на рабочих. Фабричная
администрация обязывалась предоставлять фабричному инспектору сведения о рас¬
ценках работ, которые после утверждения вывешивалась на фабрике для сведения ра¬
бочих. Воспрещалось понижать заработную плату, менять число рабочих дней в неде¬
лю и количество рабочих часов, правила срочной работы прежде окончания срока до¬
говоров или без предупреждения за 2 недели для рабочих, нанятых на неопределенный
срок. Хозяева лишались права расплачиваться с рабочими вместо денег хлебом, харча¬
ми, товарами и купонами. Выдача заработной платы рабочим назначалась не реже 1-2 раз
в месяц, причем из зарплаты нельзя было удерживать долги и производить неустанов¬
ленные вычеты. Хозяин предприятия имел право налагать взыскания на рабочих, но
исключительно дисциплинарного характера, которые не должны были служить возме¬
щением убытков.
Идея введения надзора за фабричным законодательством вызвала в обществе про¬
тиворечивые отклики. Если сторонники реформы, подобно московскому прокурору
П.Н. Обнинскому, приветствовали «19 февраля» для рабочих, противники выступали с
резкой критикой инспекции и инспекторов. Среди последних громче всего звучали голо¬
са московских фабрикантов, поскольку на их предприятиях повсеместно и постоянно ис¬
пользовался женский и детский труд (интересно, что фабриканты Петербурга встретили
новые узаконения весьма приветливо). Борьбу вокруг инспекции начали между собой и
министерства - внутренних дел и финансов. Особую надежду предприниматели возла¬
гали на поддержку нового министра финансов И.А. Вышнеградского. Так, Т.С. Морозов
писал: «Фабричная инспекция с самого начала своей деятельности усвоила себе совер¬
шенно неправильный взгляд на фабричные отношения и вступила на ложный путь ни¬
чем не оправдываемого вмешательства в такие внутренние стороны фабричного произ¬
водства и фабричной жизни, которые лежат за пределами ее власти»24.
Известно, что в отечественной историографии законы 1880-х гг. часто оценивались
как пример реализации политики патернализма, т.е. мнимой заботы о нуждах трудя¬
щихся, особой формы осуществления власти капиталиста над наемными рабочими.
Однако необходимо учитывать сложность понятия «патернализм». Многие предпри¬
ниматели придерживались мнения, что права рабочих, по новым законам, слишком ве¬
лики. Напротив, многим зарождающееся в России трудовое право казалось излишне
«равноправным». Они указывали, что свобода трудового договора, когда рабочие и
предприниматель признавались равными сторонами, на деле означала преимущество
предпринимателя, поскольку рабочие часто просто не имели никакой возможности
сменить место работы. Получалось, что попечительной заботы со стороны власти
ожидали обе стороны. Интересно, что Витте называл идею о либеральном и патерна¬
листском характере инспекции «легендой», которую распространяли сами фабрикан¬
ты. «Фабричная инспекция как прежде, так и в настоящее время, - отмечает он, - от¬
носилась и относится к интересам рабочих и фабрикантов вполне объективно и только
в надлежащих случаях поддерживает рабочих от несправедливой эксплуатации их тру¬
да некоторыми фабрикантами и капиталистами»25.
Существенные изменения в функциях и сфере деятельности фабричной инспекции
произошли уже в 1894 г. Законом 14 марта «О преобразовании учреждений фабричной
инспекции и губернских механиков» применение «Особых правил о надзоре» 1886 г.
было распространено уже на 18 губерний26. Самым же важным изменением стало зна¬
чительное увеличение числа фабричных инспекторов. Общий штат фабричных ин¬
спекторов составил: 18 старших инспекторов (по числу губерний), 125 фабричных ин¬
спекторов, 10 кандидатов (новая должность, предполагавшая практическую предвари¬
26
тельную подготовку к исполнению должности инспектора), а также 10 делопро¬
изводителей при старших фабричных инспекторах.
Столь значительное увеличение штатов инспектората ставило вопросы о его фи¬
нансировании и подготовке кадров. Законом 1894 г. упразднялась должность губерн¬
ских механиков, все обязанности которых были возложены теперь на инспекцию. Де¬
ло в том, что в России было больше готовых к работе в фабричной инспекции техни¬
ков, чем врачей или педагогов. В законе устанавливался временный 3-годичный (но
благополучно существовавший и в дальнейшем) сбор с паровых котлов, наблюдение за
которым было возложено на фабричную инспекцию. Таким образом, изменения, с од¬
ной стороны, усилили надзор, расширив штат инспектората, и распространили геогра¬
фию действия закона 1886 г., однако характер деятельности фабричной инспекции из¬
менился, став преимущественно техническим, причем отвлечение сил фабричных ин¬
спекторов от надзора за взаимоотношениями рабочих и предпринимателей негативно
сказывалось на результатах деятельности инспекции.
На этом реорганизация фабричной инспекции не закончилась. С развитием фаб¬
ричного законодательства и распространением действия инспекторского надзора на
всю Европейскую Россию стала осознаваться потребность в особом центральном пра¬
вительственном органе для издания правил и инструкций, дополняющих действующее
законодательство. Таким органом стало учрежденное 7 июня 1899 г. Главное по фаб¬
ричным и горнозаводским делам присутствие. В целях объединения многочисленных
чинов фабричной инспекции была создана новая окружная структура в виде 6 фабрич¬
ных округов, включавших все губернии, поднадзорные инспекции. В каждой губернии
назначался старший фабричный инспектор, а общий штат инспектората увеличивался
на 80 единиц (одного старшего и 79 фабричных инспекторов). Однако новая структура
делала фабричную инспекцию относительно автономной организацией, что не позво¬
ляло власти влиять на нее «в правильном направлении» и явно не устраивало многих.
Еще в марте 1902 г. министр внутренних дел Д.С. Сипягин сделал обширный доклад на
основании материалов поездки по Ярославской, Костромской, Владимирской и Ниже¬
городской губерниям товарища министра П.Д. Святополк-Мирского. Решение по до¬
кладу говорило «о желательности деятельного вмешательства правительственной вла¬
сти в дело упорядочения быта рабочего населения и сосредоточения в руках ее всех, по
возможности, нитей, управляющих жизненными интересами этих слоев населения».
Одним из вариантов решения этой задачи можно было считать уже не раз обсуждав¬
шееся предложение о передаче фабричной инспекции в ведение МВД. Однако принято
было решение о сохранении фабричной инспекции в структуре Министерства финан¬
сов «при более наглядном ее подчинении руководству губернаторов»27. Центральная
мысль Сипягина, которую он защищал в специально созданной комиссии, заключалась
в обязательности для фабричных инспекторов распоряжений губернаторов, с чем не
соглашалось, однако, Министерство финансов.
Убийство Сипягина не позволило ему завершить начатое, но уже в самом начале
1903 г. его инициатива была подхвачена В.К. Плеве28. По Высочайшему повелению
30 мая 1903 г. вплоть до дальнейших распоряжений фабричная инспекция временно
должна была состоять в ведении министра финансов, но местным чинам инспекции
предстояло действовать под руководством губернаторов29. По словам Микулина, «с
фактическим превращением окружных инспекторов в ревизоров, возможность дей¬
ствительного объединения действий инспекторов в смежных губерниях оказалась
упраздненною. Нельзя не прийти к заключению, что нахождение фабричной инспек¬
ции в ведомстве Министерства финансов с этих пор стало совершенно фиктивным, а
инспектора оказались принужденными исполнять требования губернаторов, рискуя в
случае неповиновения быть в лучшем случае переведенными в другую губернию»30.
После этого Плеве решил пойти еще дальше. Он обратился к В.Н. Коковцову с прось¬
бой вообще передать фабричную инспекцию в ведение МВД. Коковцов писал позже в
своих воспоминаниях, что он не мог «согласиться на передачу инспекции в руки жан¬
27
дармов», так как мера эта имела бы, по его мнению, «самые губительные последствия
для всей нашей промышленности»31.
В итоге Коковцов с Плеве порвали личные отношения. Но поскольку Плеве моти¬
вировал свое предложение согласием императора, Коковцов незамедлительно обра¬
тился к последнему с запиской, где излагал свои доводы против перевода инспекции в
подчинение МВД32. В 1905 г. с созданием министерства торговли и промышленности
фабричная инспекция вошла в его структуру, что, безусловно, усилило эффективность
ее работы.
Повседневная деятельность и посредничество в отношениях
между рабочими и предпринимателями
Среди повседневных дел фабричного инспектора можно выделить, прежде всего,
надзор за фабриками и заводами вверенного ему участка. Во время разъездов по пред¬
приятиям инспектор также собирал у фабричных администраций различные статисти¬
ческие сведения, часто проводил разбирательства по спорам и взаимным претензиям
рабочих и предпринимателей, решая вопрос иногда прямо в инспекторской канцеля¬
рии, а иногда выезжая на место конфликта. Помимо всего прочего, инспектор призван
был вести достаточно сложное и разнородное делопроизводство, включавшее реги¬
страцию и визирование фабричных документов (от табелей расценок до объявлений),
переписку по правовым и техническим вопросам с администрациями фабрик и данные
местной фабрично-заводской статистики. Основное время инспектор проводил в разъ¬
ездах, но всегда должен был возвращаться в канцелярию в постоянные часы приема.
В приемные часы там было всегда многолюдно: приходили и управляющие фабрика¬
ми - утверждать разные документы, и рабочие - подавать жалобы и просьбы.
Фабричный инспектор, вступивший в должность, первым делом должен был опове¬
стить об этом все входящие в его участок промышленные заведения. Вступив в пере¬
писку с администрацией предприятий, он начинал готовиться к объезду участка. Сшив
уставной двубортный мундир темно-зеленого сукна с особыми позолоченными пугови¬
цами со знаком фабричной инспекции - шестерней с накрест положенными на нее мо¬
лотом и гаечным ключом и с паровым регулятором посредине, увенчанным неболь¬
шим двуглавым орлом, инспектор оформлял открытый лист - бумагу с изображением
герба губернии и надписью «Фабричный инспектор такой-то губернии» и после этого
мог отправляться в путь. По предъявлению выданного из Департамента торговли и ма¬
нуфактур открытого листа он имел право беспрепятственного входа в любое время дня
и ночи во все отделения промышленного заведения за исключением квартир, занятых
управляющими фабрикой, равно как и во все квартиры, больницы, детские приюты,
ясли, школы, бани или лавки для рабочих. Таким образом, открытый лист имел обяза¬
тельную силу как для привратников промышленных заведений, так и для всех руково¬
дящих фабрикой лиц (в том числе мастеров, подмастерьев и др.). По приезде на фабри¬
ку фабричный инспектор был обязан удостовериться, в какой мере исполняются там за¬
кон и изданные в его развитие постановления. При этом он имел право требовать от
управляющих устных или письменных объяснений, а также любые необходимые кни¬
ги, документы, сведения или доказательства. Для проверки исполнения законов ин¬
спектор мог опрашивать служащих и рабочих, в том числе и наедине. Однако соответ¬
ствующие разъяснения владельцу или управляющему в связи с допущенными наруше¬
ниями он мог делать «не иначе, как в отсутствие рабочих». Приехав на фабрику или
завод, инспектор первым делом проверял правильность хода часов, по которым опре¬
делялись начало и окончание работ. При осмотре промышленного предприятия фаб¬
ричные инспектора обычно обращались за содействием не только к владельцам и
управляющим, но и к администрации, мастерам, смотрителям. Если же инспектора не
пускали на двор или препятствовали осмотру, он составлял специальный протокол и
обращался в полицию33. Особым документом, в котором фиксировалась его деятель¬
ность, был путевой журнал, куда заносились результаты осмотра каждого промыш¬
28
ленного заведения и замечания. В каждой фабричной канцелярии должна была хра¬
ниться специальная книга, где фиксировались инспекторские разъяснения относитель¬
но надлежащего исполнения закона и адресованные владельцу заведения советы и
указания. Эту книгу предъявляли по первому требованию и называли «шнуровой». Та¬
кая книга могла представлять собой обыкновенную переплетенную тетрадь с пронуме¬
рованными страницами и наложенной на шнур инспекторской печатью34.
Поначалу территория надзора из-за своего размера и сложностей на путях сообще¬
ний реальному надзору не поддавалась. Так, по данным Михайловского, наибольший
из австрийских районов был меньше Виленского округа в 2 раза, Владимирского - в
5 раз, Воронежского - в 6, а на территории Петербургского округа без труда помести¬
лись бы 3 Австрии35. Такие просторы и приходилось осваивать инспекторам, иногда с
большим трудом выискивая нужную фабрику среди бездорожья и часто даже без карт.
А.А. Микулин, служивший помощником инспектора во Владимирской губ., сделал
интересное наблюдение о типах предпринимателей того времени. К первому он отнес
владельцев крупных и средних предприятий, которые старались исполнить все требо¬
вания инспекции. Второй тип включал главным образом мелких и отчасти средних
предпринимателей, которые были не в состоянии самостоятельно разобраться с требо¬
ваниями закона и всегда приходили к инспектору с пустыми руками и вопросом: «Что
прикажете?» Некоторые из них, получив подробные разъяснения и, например, образец
правил внутреннего распорядка, возвращались с просьбой утвердить документ, даже
не заполнив необходимые пустые места. К третьему же типу Микулин относил боль¬
шинство фабрикантов, которые доставляли инспектору больше всего хлопот - это бы¬
ли средние и крупные промышленники, которые враждебно отнеслись к инспекции36.
Помимо надзора за исполнением постановлений о работе малолетних, подростков
и женщин, инспекторы рассматривали и утверждали правила внутреннего распорядка,
расписания, харчевые таксы, табели взысканий, расценки заработной платы и даже
объявления. Главным же делом инспекторов, по мнению Михайловского, стало «при¬
нятие мер к предупреждению споров и недоразумений между фабрикантами и рабочи¬
ми путем расследования на месте возникающих неудовольствий и миролюбивое согла¬
шение сторон»37. Следует отметить, что подобное посредничество часто выпадало из
поля зрения исследователей, однако сами инспекторы считали эту деятельность прио¬
ритетной. Она заключалась в рассмотрении взаимных жалоб и просьб рабочих и пред¬
принимателей. Таким образом инспекторы способствовали разрешению местных тру¬
довых конфликтов, выполняя функции и профсоюзов, и промышленных примиритель¬
ных камер, и часто арбитража. По словам самих инспекторов, посредничество «в
бойких промышленных участках отнимает... едва ли не больше времени, чем все
остальные дела»38. Почти ежедневно в канцелярию инспектора поступали личные и
коллективные жалобы («заявления о нарушении прав, установленных законами»), а
также просьбы («заявления о взаимных недоразумениях такого рода, которые действую¬
щими законами не регулируются»)39.
Рассмотрим в качестве примера содержание жалоб рабочих 10-го участка фабрич¬
ной инспекции Московской губ., в состав которого входили Серпухов и его уезд. Под
надзором инспектората здесь находилось 19 733 рабочих в 46 промышленных, преиму¬
щественно текстильных, заведений40 (что равнялось примерно 10% от всех поднадзор¬
ных фабричной инспекции рабочих в губернии). При этом в ведении Н.Л. Грома нахо¬
дились подлинная жемчужина отечественной текстильной промышленности - фабри¬
ки Н.Н. Коншина, а также предприятия Рябовской мануфактуры, фабрики старообряд¬
ческой купчихи А. Мараевой, Д. Хутарева с сыновьями и братьев Каштановых. При
помощи контент-анализа я обработал совокупность поданных инспектору жалоб41 с
целью выявить их причины и поводы. Первое место среди них заняли жалобы на не¬
правильный расчет (3442), затем - жалобы на побои (14), на простой производства и,
связанные с ним, потери в зарплате (13). По 9 жалоб поступило в связи со взятками и
недовольством расписанием работ, по 8 - на работу в праздники и ее оплату, а также
на неточности в расчете зарплаты. Следом идут жалобы о невыплате квартирных де¬
29
нег и с требованием немедленного расчета (по 7), жалобы в связи с нежеланием пере¬
ходить на другую работу, об отказе делать чужую работу, о неправильных и несоответ¬
ствующих зарплате штрафах (по 6). По 5 жалоб поступило на удерживание админи¬
страцией паспортов, изменение расценок и неудобства с баней, по 4 - на кляузы,
плохой куб (сосуд для питьевой кипяченой воды), обвес и неуважение в харчевой лавке,
задержку зарплаты43. Таким образом, жалобы затрагивали все узловые проблемы со¬
циальной микросреды рабочих.
Самой частой темой жалоб был «несправедливый расчет». Именно так чаще всего
сами рабочие определяли суть своих жалоб на увольнение либо без законного двухне¬
дельного предупредительного срока, либо на «расчет без всяких причин». По утвер¬
ждению самих жалобщиков, «рабочему только и грозят расчетом, и рабочему сказать
одного слова нельзя»44. Расчет действительно становился главным средством отбора
кадров при благоприятной конъюнктуре на рынке рабочей силы. При этом нельзя не
признать, что, считая свои претензии к фабричной администрации законными, рабочие
не делали различия между законным и справедливым. Поэтому часто подавались жа¬
лобы на несправедливость законного расчета: «С моей стороны положительно нет ни¬
какой вины и на основании нравственного закона он, Яков Яковлевич, не имеет ника¬
кого права мне делать подобное заявление (о расчете. -А.В.)», - говорилось в одной из
жалоб45. Рабочим казались справедливыми (а значит, и законными) увольнения прови¬
нившихся, остальные же, с их точки зрения, были незаконны, т.е. несправедливы. Жа¬
лобы на простой (или прогулы по вине администрации фабрики) были связаны, прежде
всего, с просчетами в обеспечении сырьем. Споры же о том, что считать простоем и за
что следует выплачивать компенсацию, разрешались в каждом конкретном случае по-
разному.
Отношения мастера с рабочим регулировались достаточно просто: «Слушая брань
и угрозы мастера и видя, что он ругается неправильно, ответил ему тем же и в данный
момент с словами, что "ты еще можешь со мною разговаривать", схватил меня, Воро¬
бьева, за ворот так крепко, что у меня от рубашки и блузы оторвались пуговицы и упа¬
ла с головы фуражка»46. Часто мастера просто не понимали, что с рабочими можно
разговаривать как-то иначе. Так, по словам фабричного инспектора, при разборе жа¬
лобы «на мое замечание Волкову (мастеру, который был уличен в том, что бьет рабо¬
чих. -А.В.), чтобы он прекратил драку с рабочими, он мне ответил в присутствии заве¬
дующего, что он этого сделать не может и потому во избежание могущих произойти
недоразумений с рабочими предлагаю] заведующему удалить мастера [с] фабрики»47.
Побоями часто решались и «профессиональные разногласия»: «Присучалыцик сказал
прядильщику Павлу Архипову, что тот не умеет работать, за что его прядильщик по¬
валил на пол и отколотил»48.
Участие директора в жизни фабрики для рабочих часто оставалось незаметным.
Они живо рисовали в жалобах портреты мастеров и их связь с директором и мало на¬
деялись на помощь последнего («Хотя директор очень добрый и хороший, но слушает
таких подлецов и по-их решает»)49. Директор был от рабочего далеко, и мастер стано¬
вился основным, точнее сказать - решающим звеном управленческой структуры фаб¬
рики. Иногда даже случалось, как, например, на фабрике Каштановых, что, несмотря
на разрешение директора повторно принять рабочего на фабрику, мастер это делать
отказался50. В таких условиях обращения в фабричную администрацию казались рабо¬
чим бессмысленными. Даже жалобы инспектору часто сопровождались приписками:
«Просим вас в том, чтобы вы не показывали сего жалобного листа Кочетовым (хозяе¬
вам фабрики. - А.В.) и никому рабочим, потому что много кляузников»51. Однако, по
мнению управляющих и директоров, рабочим нужно было жаловаться именно в адми¬
нистрацию. Так, в письме фабричному инспектору директор бумагопрядильной и ткац¬
кой фабрики Коншина М. Лотарев сообщал: «рабочим хорошо известно, что каждая
их основательная жалоба будет всегда уважена». «Я даже никогда не получал аноним¬
ных писем, - продолжает Лотарев, - что здесь очень распространено. (Хотя я никогда
не придаю значения и основания анонимным письмам, но все-таки негласные дознания
30
провожу)»52. Получалось, что рабочие, с одной стороны, боялись огласки своих жалоб,
а с другой - не видели никаких действий по жалобам анонимным. Позиция администра¬
ции в отношении жалоб объясняет и частые их утверждения о сговоре директора и ма¬
стеров: «Кровопивец при фабрике, который нам насолил хуже змея, он с нас драл шку¬
ры и пил нашу кровь... Мы об этом говорили и просили, но наша просьба пропадала на
дне норы и директора в кармане»53. «Зделай милость уволь изних каво-нибудь»54, - та¬
кая просьба завершает несколько жалоб на взяточничество мастеров и подмастерьев
(здесь и далее сохранены орфография и пунктуация оригинала).
Мастер или подмастерья в силу своего статуса могли требовать с рабочих денег. Че¬
сальщик Тимофей Иванов с бумагопрядильной фабрики Коншина заявил под свиде¬
тельство Федора Федорова, что мастер и двое подмастерьев «требуют на водку», а «ра¬
бочий, поставленный на место Тимофея Иванова, пропоил на 2 р. 50 коп. подмастерьев
и заплатил 5 руб. за место»55. И хотя жалоба была оставлена без последствий, тем не
менее ситуация кажется вполне правдоподобной56. Поборы были явлением распро¬
страненным. «Кто даст 5 рублей или 3 рубля тот и работает а у каво не хватает состо¬
яния то совсем хоть беги с фабрике»57. «Берути Взятки нималая 1руб 2руб Засменку»58.
Назначение взяток было одно: их пропивали, причем желательно в присутствии взят¬
кодателя. «С нас требует (староста Семен Петрович. - А.В.) водки, чтобы мы с ним
шли в трактир», «получаем 60 копеек в день и потом пропивать с ним половину жало¬
ванья, что тогда от работы идти по миру с рукой под окном»59. Можно предположить,
что существовала связь между взятками и крестьянскими представлениями об оброке
(в денежной или натуральной форме): «Приходица нам корову продавать а Ему навино
давать а Главному Мастеру ветчины окорок ниси Масла Коровьева махотку пришло
нам на фабрике разорение как Етот поступил Пашков»60. Инспектору непросто было
установить основательность подобных жалоб, и он ограничивался заключением «о не¬
обходимости сделать внушение взяточнику61.
Жаловались рабочие не только на взятки, но и на «несправедливости со стороны
мастера». Так, коншинские ткачи писали, что мастер Алексей Григорьев притесняет
их «в выдаче материала», «делает выговоры, сопровождая их всевозможной бранью и
вместе с этим грозил нам ткачам и подмастерьям отказать от места». «Просим об од¬
ном, - продолжали ткачи, - чтобы уволить с фабрики мастера Алексея Григорьева, так
как он один, а нас много». Жалобы отражают явный рост рабочего самосознания.
А большинство анонимных (а следовательно, коллективных жалоб) начинается само¬
определением «мы рабочие», «мы ткачи», «от рабочего народа», «все вообще фабрич¬
ные и мастеровые». Рабочие ощущают себя силой. И если просьба не будет исполнена,
пишут они, то «мы принуждены будем сделать стачку, которая будет сопровождаться
всевозможными разгромами, что нам крайне нежелательно»62. Осознание необходи¬
мости борьбы за свои права сопрягается с пониманием невыгодности стачки для обеих
сторон63. При этом в жалобах прямо отмечается подчиненность администрации рабо¬
чим. «Им (фабричной администрации. - А.В.) ни охота потрудиться (сделать записи в
расчетной книжке. - А.В.) для того кем вы все живете, а если трудно то надо приба¬
вить служащих в конторе, и ето надо безпременно приказать, чтобы фабричная адми¬
нистрация распорядилась ни как им [хочется] но как закон... А то они понимают об ра¬
бочем человеке как об собаке, а то хуже, а не будь нас рабочих тогда делать нечего
вот и все (выделено мной.-А.Б.)»64.
Достаточно четко представляли рабочие и последовательность протестных дей¬
ствий. Проборщики с «Новой Мызы» Коншина в жалобе на задержку платежей просят
фабричного инспектора сделать распоряжение, «иначе мы должны будем обращаться
выше по начальству или же в случае не обращения с стороны начальства внимания мы
должны будем прекратить работу свою»65. В такой последовательности готовы дей¬
ствовать многие жалобщики. Рабочие, решившие (точнее, решившиеся) жаловаться,
были настойчивы66. Например, обращаясь с жалобой на снижение расценок под Пасху,
коншинские рабочие предупреждали: «не откладывайте наше прошение в долгий
31
ящик, если отложите, то мы на последние трудовые копейки дадим законный ход за на¬
шу невыносимую обиду найдется добросовестный начальник»67.
Но часто дело состояло не в недобросовестности инспектора, а в невозможности до¬
казать или наказать обидчиков рабочих в рамках закона. Правда, помимо внушений
инспектор мог и потребовать «немедленно исправить» ситуацию (скажем, несоответ¬
ствие в расписании работ68), и даже пригрозить привлечением к закону за лишние по¬
боры с рабочих (например, за покупку бланка расчетной книжки)69. Иногда было до¬
статочно одного его письма с расспросами по предмету жалобы. Распоряжения же ин¬
спектора выполнялись, даже если они не нравились управляющим. Так описывает
ситуацию управляющий Троицкой суконной фабрики: «Распоряжения Ваши - оста¬
вить Парфенова и его жену в фабричных спальнях - исполнено, но считаю нужным до¬
бавить, что его присутствие на фабрике в связи с распространяемыми угрозами по от¬
ветственности перед Фабричной инспекцией за увольнения Парфенова, крайне вредно
влияет на настроение рабочих»70. Подозрение в увольнении за жалобу заставляло заве¬
дующих оправдываться. «Титов Вам объяснил неправду, - пишет заведующий фабри¬
кой А. Хутарев, - что он уволен по его словам будто бы за то, что приносил Вам жало¬
бу, мне по сие время неизвестно, была ли жалоба и кто жаловался, и Вы по этому по¬
воду мне никогда не говорили»71.
Среди бытовых жалоб рабочих выделяются жалобы на отсутствие бани и плохое
функционирование куба: «куб моют редко - противно пить»72. И не просто противно -
«куб очень дурной какой-то железный ящик служит для артельных кухонь и для всего
народу один, так что не поспевает кипеть, большую частью пьем некипяченой (само¬
вары в казармах ставить запрещали. - А.В.), от что и страдаем животами»73. Отсут¬
ствие бани также отрицательно сказывалось на здоровье. «Работа грязная, так как от
шерсти часто бывает болезнь, а нам вымыться негде, так что даже и умыться нечем, и
нигде нет воды, кроме колодца который находится на дворе, даже туда ходим умывать¬
ся зимой и летом»74. При этом даже наличие бани часто не решает проблемы, так как
«мыться дозволено мужчинам в обед, а женщинам по окончании работ вечером и хо¬
зяйского освещения в бане не полагается», а «ста человекам в течение часа пообедать
и вымыться буквально невозможно»75.
Нередки и обиды на лавочника, что «небрежно отпускает товар»76, что «обвешива¬
ет и беспричинно ругается»77, что «товар недоброкачественный» и «ждешь часа три».
Долгое ожидание в очереди за продуктами приводило к штрафам, так как «приходится
неспамши работать ночь восемь часов без смены а там пишут Штраф за дремоту
(50 коп.)»78. Не менее примечательна еще одна составляющая повседневности рабо¬
чих, следствие лавочных покупок - помои. Рабочие фабрики братьев Каштановых пи¬
сали: «Помоями и что остается от артели пользуется хозяин фабрики и берут их сви¬
ньям, которые находятся при фабричном дворе, да еще собакам, которые находятся на
другом дворе»79. В решении инспектора по этой жалобе, помимо прочего, говорится,
что «помоями хозяева пользоваться не будут»80. 4 месяца спустя в повторной жалобе
рабочие заявляют, что «вами (фабричным инспектором. -А.В.) отменена кормить хо¬
зяйских свиней от артели помоями». Однако «хозяин свиней продал, но помои, остав¬
шиеся от артели на сторону не велит продавать, за которые могли бы мы получить не
менее 10 рублей, а хозяин велит выливать в помойную яму, а из них велит отобрать не¬
сколько ведер для его гончих собак, которые находятся на отдельном дворе, 11 со¬
бак»81. Такое отношение к помоям можно объяснить не только потерей дополнитель¬
ного дохода, но и нарушением традиции. Дело в том, что среди рабочих был распро¬
странен обычай «пропоя помоев», устраивавшегося дважды в год и представлявшего
собой «фабричный вариант традиционных крестьянских "бабских праздников"»82.
По результатам рассмотрения жалоб все поводы разделялись инспекторами на ос¬
новательные и неосновательные. Статистика результатов рассмотрения жалоб велась
на протяжении всего периода их регистрирования, однако полностью положиться
можно на данные за период 1905-1910 гг., когда учитывались точные показатели кон¬
кретных мер по жалобам, а не уклончивые фразы «удовлетворена полностью или час-
32
тично». В среднем, по данным «Сводов отчетов фабричных инспекторов», обоснован¬
ными признавались около 70% поводов жалоб рабочих. В целом, деятельность инспек¬
торов по реагированию на жалобы можно считать действенным способом не только
разрешения конфликтов, но и улучшения жизни рабочих. Даже скромные результаты
приводили к реакции со стороны рабочих соседних фабрик, все реже соглашавшихся
мириться с несправедливостью83.
Личный состав фабричной инспекции
Начало формированию инспекторского корпуса было положено 27 июня 1882 г. в
час дня в ресторане Промышленной выставки в Москве. По письменной договоренно¬
сти в этом месте встречались Е.Н. Андреев и И.И. Янжул. Предметом обсуждения бы¬
ло предложение Янжулу стать фабричным инспектором в Московском округе, объеди¬
нившем Московскую, Тверскую, Смоленскую, Тульскую, Рязанскую и Калужскую гу¬
бернии. На этой же встрече Янжул предложил на должность второго фабричного
инспектора кандидатуру П.А. Пескова, известного своими санитарными исследовани¬
ями во Владимирской и Московской губерниях84.
Вскоре Андреев, видный технолог и создатель целой сети школ для мастеровых,
был назначен первым главным фабричным инспектором в России85. Янжул, взвесив
все доводы pro и contra, также дал принципиальное согласие работать в инспекторате86.
К тому времени он уже пользовался большой известностью. Экономисты знали его
«Исследование о косвенных налогах» и 2 тома «Английской свободной торговли», про¬
мышленники - его участие в инициированной московским генерал-губернатором
кн. В.А. Долгоруковым «Саблинской» комиссии для осмотра фабрик и заводов. Поми¬
мо прочего, в первом выпуске «Трудов» этой комиссии Янжул опубликовал перевод
английских фабричных законов с пояснениями, исследование об инспекторате в Швей¬
царии и Англии и об ответственности хозяев за несчастные случаи87. Характерно, что
на первой же встрече с ним министр финансов Н.Х. Бунге отметил: «Мне хорошо из¬
вестны все Ваши труды по рабочему вопросу, и мы должны просить Вашего извине¬
ния, что... Вас несколько обобрали по этому предмету»88. По мнению Бунге, всегда
чрезвычайно важен «в каждом новом учреждении первый состав служащих, который,
так сказать, служит прецедентом и образцом для будущего»89. И надо сказать, что
«первый призыв» фабричных инспекторов вышел поистине образцовым, хотя и не¬
многочисленным.
30 августа 1882 г. Янжул был утвержден в должности инспектора над занятиями ма¬
лолетних Московского округа, а 7 ноября того же года фабричным инспектором Вла¬
димирского округа стал Песков90, который к тому времени уже выпустил несколько
санитарных исследований и был знаком с владимирской промышленностью не пона¬
слышке. Кроме Андреева, Янжула и Пескова, поначалу к работе фабричной инспек¬
ции никого привлечь не удалось91. Тем не менее фабричная инспекция приступила к ра¬
боте, начав со сбора и обработки сведений о фабриках и заводах Московской и Влади¬
мирской губерний, что вполне соответствовало личным интересам инспекторов.
Андреев специально просил инспекторов фиксировать все стороны фабричного быта
(особенно его волновало соотношение заработков и расходов фабричных рабочих)92.
Таким образом, именно благодаря первым инспекторам центральная власть, знавшая
до тех пор лишь именитых промышленников, познакомилась и с фабричным производ¬
ством, и с фабрично-заводскими рабочими93.
В первые же дни инспекторы столкнулись с совершенно неожиданным затруднени¬
ем: оказалось, что прежде, чем исследовать быт рабочих какой-либо фабрики, необхо¬
димо ее разыскать. Янжул вспоминал, что опирался на различные данные - «Атлас»
Маттисена, «Указатель» Орлова, карты Генерального штаба, сведения для Всероссий¬
ской художественно-промышленной выставки 1882 г. и даже список фабрик, состав¬
ленный по распоряжению московского обер-полицмейстера. Но все эти данные оказа¬
лись весьма неполными94. Фабрик оказалось больше, да и численность рабочих сильно
2 Отечественная история, № 1
33
отличалась от существовавших данных. Другим препятствием стало то, что управляю¬
щие и хозяева просто ничего не знали о новом законе. Песков вспоминал: «Первона¬
чально, особенно на мелких фабриках, возникали нередко недоразумения относитель¬
но моего звания, одни из владельцев или управляющих принимали меня за судебного
следователя, другие - за губернского техника, третьи - за кого-нибудь из служащих
при земстве. Вообще, в начале мне нужно было употребить немало времени на то, что¬
бы разъяснить фабричной администрации содержание закона 1-го июня, настоящее
мое назначение и цель моего посещения. Но и после долгих иногда бесед об этом мне
приходилось убеждаться в смутном все-таки понимании со стороны собеседника того,
что ему мною разъяснялось»95.
Между тем, уже в апреле 1883 г. Андреев был вынужден уйти в отставку, так как
министр финансов был не удовлетворен его деятельностью. Эта отставка привела в ин¬
спекцию Я.Т. Михайловского - известного публициста и педагога96, прослужившего в
должности главного инспектора инспекции вплоть до ее отмены в 1894 г. Михайлов¬
ский опубликовал первый годовой сводный отчет инспекторов, активно участвовал
вместе со своими подчиненными в осмотрах фабрик.
Первый опыт работы инспектората получил отражение в новом для России издании -
отчетах фабричных инспекторов, основанных не на косвенных данных, а на личных
наблюдениях. Две книги - «Фабричный быт Московской губернии» Янжула и «Фаб¬
ричный быт Владимирской губернии» Пескова - вышли в свет в Санкт-Петербурге в
1884 г. и вызвали общественный интерес и отклик в печати. Так, например, К.К. Арсе¬
ньев высказал мнение, что «если выбор лица для заведования Московским фабричным
округом - не счастливая случайность, а плод обдуманной системы и если развитие этой
системы ничем не будет ни остановлено, ни извращено, то успех нового закона можно
считать обеспеченным»97. За честное изображение положения русской промышленно¬
сти Янжулу присудили золотую медаль Императорского географического общества.
Однако сама система надзора складывалась достаточно медленно: ни «Правила для
фабрикантов», ни «Инструкция для фабричных инспекторов» еще не были готовы, и
Янжул даже вспоминал о конфиденциальном предложении Михайловского временно
прекратить осмотр фабрик, чтобы не выглядеть смешно и не разводить беспомощно
руками98. Пока же в случае отказа фабричной администрации следовать указаниям ин¬
спектора Янжулу приходилось как бы между прочим говорить, что он расскажет о по¬
ложении дел на предприятии кн. Долгорукову или генералу А.А. Козлову99. Обычно
этого оказывалось достаточно, чтобы отношение к инспектору сразу заметно меня¬
лось.
26 февраля 1885 г. были, наконец, обнародованы «Инструкция чинам фабричной
инспекции по надзору за исполнением постановлений о малолетних, работающих на за¬
водах, фабриках, мануфактурах» и «Правила для фабрикантов», составленные с уче¬
том законов 1884 г.100 Территория действия инспекции и ее состав расширились. Фаб¬
ричный инспекторат был представлен теперь следующими лицами: в Московском
округе остался на своем месте Янжул, во Владимирском - Песков, в Санкт-Петербургском
инспектором стал К.В. Давыдов, в Харьковском - В. В. Святловский, в Киевском -
И.О. Новицкий, в Казанском - А.В. Шидловский, в Воронежском - С.И. Мирополь-
ский, в Виленском - Г.И. Городков и в Варшавском - К.А. Блюменфельд. Была введе¬
на должность помощника фабричного инспектора, что позволило более четко распре¬
делить обязанности и разделить территорию надзора. Так, например, Янжул разделил
Московский округ со своим помощником доктором Д.М. Рахмановым: первому доста¬
лись Московская и Тверская губернии, второму - Смоленская, Тульская, Рязанская и
Калужская101.
В 1885 г. работа инспекторов пошла более активно, что отразилось в новых «Отче¬
тах»102, а также первом их сводном издании. В «Отчете» главного фабричного инспек¬
тора Михайловского отмечались большие трудности в формировании первого состава
инспекторов из-за отсутствия специальных учебных заведений, которые бы готовили
этих специалистов, и малочисленности земских врачей, больше всего подходивших для
34
такой работы. Фабричный инспектор, по мнению Михайловского, должен был обла¬
дать знаниями врача, технолога и педагога, или хотя бы двух из этих профессий, соот¬
ветствующими нравственными качествами, высшим образованием, житейским опы¬
том и знанием промышленного быта. Ему нужно было проникнуться идеей закона и
проводить его в жизнь с осторожностью, тактом и беспристрастием, не забывая об ин¬
тересах целого миллиона фабричного населения. «Подобно солдату, - считал Михай¬
ловский, - фабричный инспектор не может руководствоваться личными своими удоб¬
ствами при выборе погоды, средств передвижения, путей сообщения, места ночлега, а
иногда и самого заведения, которое он хотел бы посетить: все это, можно сказать, на¬
ходится вне его воли и обусловливается обстоятельствами, часто от него совсем не за¬
висящими»103.
Если биографии и труды представителей «первого призыва» фабричных инспекто¬
ров хорошо известны, то последующий состав инспекции оставался вне поля зрения ис¬
следователей. «Вторым призывом» можно считать реформу 1894 г., когда личный со¬
став инспектората вырос более чем вдвое. В первое десятилетие XX в. число участковых
фабричных инспекторов постоянно увеличивалось. Надзор инспекции распространялся
на новые территории, а с развитием промышленности участки приходилось дробить,
чтобы не потерять возможности проведения на каждом предприятии хотя бы одной
ежегодной ревизии. Согласно данным «Сводов отчетов фабричных инспекторов» за
1900-1914 гг., число участковых инспекторов было ежегодно чуть меньше необходи¬
мого. Надзор за пустующими участками брал на себя старший фабричный инспектор.
В 1905 г. надзор фабричной инспекции распространялся на 231 участок в 64 губер¬
ниях, объединенных в 6 округов. Всего в инспекции служило 226 участковых инспек¬
торов104, 8 из которых находились в течение этого года на военной службе. Наиболее
заметными фигурами были, конечно, окружные инспектора-И. А. Федоров, И.И. Гон¬
чаров, Н.Л. Тихомиров, А.А. Микулин, Р.Н. Рума, Л.Г. Гнедич. В это время в инспекции
служили и также известные деятели как А.К. Клепиков, И.М. Козьминых-Ланин и
В.П. Литвинов-Фалинский. По образованию инспекторы были преимущественно ин-
женерами-техниками (186 человек), инженерами-механиками (32) и техниками (28).
Среди фабричных инспекторов были врачи (5), горные (3) и военные инженеры (2),
доктор медицины, кандидат инженерно-технических наук, кандидат физико-математи¬
ческого факультета, кандидат естественных наук, кандидат математических наук, ин¬
женер-химик, корабельный инженер, механик-строитель, выпускник Михайловской
артиллерийской академии и ученик инженера-техника. В инспекторате служило 2 дей¬
ствительных статских, 24 статских, 27 коллежских, 36 надворных советников, 71 кол¬
лежский асессор, 66 титулярных советников, 31 коллежский секретарь, 4 губернских
секретаря и 1 коллежский регистратор.
Среди инспекторов начала XX в. можно выделить поистине замечательных людей,
оставивших о себе добрую память. Инженер-механик Александр Александрович Ми¬
кулин сделал в инспекции блестящую карьеру. Выпускник Московского технического
училища пережил все перипетии реформирования инспекции и прошел путь от помощ¬
ника инспектора во Владимирской губ. (1886) сначала до старшего фабричного инспек¬
тора Одесской губ., а затем и до окружного инспектора в Киеве. Микулин активно
участвовал в общественной жизни, преподавал в Киевском Политехническом институ¬
те, где обсуждал со студентами актуальные вопросы фабричного законодательства.
Сохранился даже сборник рефератов его учеников под названием «Рабочий вопрос и
пути к его решению» со словами Микулина о том, что рабочий вопрос «в последние го¬
ды едва ли не первенствует среди других мировых задач, за решение которых, с боль¬
шим или меньшим успехом, берется пытливый ум мыслящего человека»105. Действи¬
тельный статский советник Микулин стал и историографом инспекции: его первая
книга «Очерки из истории применения закона 3-го июня 1886 г. на фабриках и заводах
Владимирской губернии» вышла в свет сразу вслед за введением нового фабричного
закона, а книга «Фабричная инспекция в России» и рукопись 1907 г. «Юбилейный сбор¬
ник. Двадцатилетие учреждения фабричной инспекции в России»106 содержат сведения
2*
35
по истории инспекции из различных источников, в том числе не дошедших до наших
дней.
Владимир Петрович Литвинов-Фалинский тоже хорошо известен в истории россий¬
ского рабочего законодательства и фабричной инспекции. По окончании Петербург¬
ского технологического института он был участковым фабричным инспектором и од¬
новременно преподавал, писал статьи, редактировал технико-промышленный отдел
Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона. В 1905-1915 гг. он управлял отде¬
лом промышленности Министерства торговли и промышленности. Его трудами был
принят закон 1912 г. о страховании рабочих. Как представитель правительства Литви¬
нов-Фалинский выступал по этим вопросам в Государственной думе. Его труды о рос¬
сийской промышленности, страховании и сберегательных кассах до сих пор вызывают
живой интерес ученых, а лекционный курс «Фабричное законодательство и фабричная
инспекция в России» (СПб., 1900; Изд. 2, 1904) и сегодня остается классическим источ¬
ником по истории права.
Александр Николаевич Быков в 1883 г. окончил курс в Петербургском технологи¬
ческом институте, после чего служил в фабричной инспекции сначала в Туле, затем в
Москве, Смоленской губ., Харькове и Риге, а с 1906 г. состоял при отделе промышлен¬
ности Министерства торговли и промышленности. С 1892 г. он помещал в «Русских ве¬
домостях» и других изданиях (часто за подписью Ф. Павлов) очерки, посвященные ра¬
бочему быту и фабричному законодательству, получив благодаря этому широкую из¬
вестность. Часть очерков Быкова по острым экономическим проблемам даже вышла
отдельным изданием107. С 1908 г. он читал в Петербургском политехническом институ¬
те и других учебных заведениях лекции по фабричному законодательству (опублико¬
ванные также отдельной книгой под названием «Фабричное законодательство и разви¬
тие его в России» (СПб., 1909)). Быков был товарищем председателя постоянной ко¬
миссии по техническому образованию при Императорском русском техническом
обществе и фактическим редактором издаваемого комиссией журнала «Техническое и
коммерческое образование».
Евстафий Михайлович Дементьев, автор знаменитой книги «Фабрика: что она на¬
селению дает и что у него берет?», служил в инспекторате фабричным ревизором. Ме¬
дик по образованию, во время русско-турецкой войны он был прикомандирован к
Красному Кресту, опубликовав позже о его деятельности во время войны отдельное
сочинение108. В 1880-х гг. Дементьев изучал санитарные условия быта рабочих на фаб¬
риках и промыслах, организовывал там врачебную помощь. По поручению московско¬
го земства он окончил работы по санитарно-статистическому исследованию фабрик
губернии, начатые профессором Эрисманом. В 1894 г. Дементьев поступил на службу
фабричным ревизором и с тех пор принимал непосредственное и деятельное участие в
разработке фабричного законодательства и работе фабричной инспекции.
Василий Егорович Варзар, технолог по образованию, в 1870-х гг. занимал долж¬
ность статистика при Черниговской губернской земской управе. Разработанный им
способ группировки данных о землях по определенным межевыми границами дачам
стал называться «черниговским типом» земских статистических работ. Затем Варзар
служил мировым судьей и председателем уездной земской управы, а с 1890 г. из-за раз¬
молвки с губернатором А. К. Анастасьевым был отстранен от всех должностей и вы¬
нужден искать работу в Петербурге. Но и тут, несмотря на согласие Витте, Департа¬
мент полиции отказал ему в утверждении на место фабричного инспектора в Риге. Вар-
зара спасло личное знакомство с И.Н. Дурново, который также был родом из Черни¬
говской губ. Дело «в палец толщиной» о неблагонадежности было сдано в архив109.
Позже он получил должность фабричного ревизора и в этом качестве создал образцо¬
вые статистические издания, посвященные выступлениям промышленных рабочих за
1895-1904, 1905 и 1906-1908 гг. После Октябрьской революции Варзар работал в
ВСНХ и ЦСУ, где подготовил фундаментальное исследование по отечественной и за¬
рубежной статистике «Очерки основ промышленной статистики».
36
С именами Дементьева и Варзара во многом связано и издание неповторимого ста¬
тистического ежегодника, обобщавшего губернские и окружные данные фабричной
инспекции по многочисленным параметрам промышленного развития - «Свод отчетов
фабричных инспекторов» (СПб., 1902-1915). И до сих пор, несмотря на некоторые не¬
точности, «Своды» являются первоклассным статистическим источником, отражаю¬
щим динамику развития российской промышленности. Фабричная инспекция привле¬
кала в свой состав достаточно ярких личностей, которые ответственно относились к
порученному им делу, делая при этом вполне успешную чиновничью карьеру.
Подводя итоги, можно заключить, что институт фабричной инспекции прошел в
своем развитии довольно сложный путь. С использованием опыта зарубежных стран,
в России был создан уникальный по функциям и территориальному охвату инспекто¬
рат, сыгравший существенную роль в истории отечественной промышленности и рабо¬
чего вопроса. Несмотря на межведомственную борьбу и давление местных властей,
фабричный инспектор смог утвердиться как важный элемент государственной власти.
Именно благодаря инспекторам, которые постепенно и настойчиво внедряли закон¬
ность на больших и маленьких фабриках, нормы закона не остались мертвой буквой, а
оказались полезным инструментом в налаживании отношений между трудом и капита¬
лом, хотя можно уверенно говорить о постоянном отставании законодательных мер от
требований жизни. И если иногда это отставание удавалось преодолеть за счет рвения
исполнителей, то в другие исторические моменты даже самые активные действия ин¬
спекторов оказывались безрезультатными (примером чего может служить ситуация
1905-1907 гг.).
В сравнении со многими европейскими прототипами и образцами отечественная
фабричная инспекция оказалась исключительно динамичной и успешной как с точки
зрения успехов в деле надзора за предприятиями (в сравнении с Австрией), так и с точ¬
ки зрения темпов роста самого института (в сравнении с Францией). Важным и до сих
пор малоизвестным аспектом деятельности инспекторов следует назвать их посредни¬
ческую деятельность в урегулировании конфликтов рабочих и предпринимателей. Та¬
кое посредничество занимало до половины рабочего времени инспекторов. При этом
жалобы и просьбы рабочих, сохранившиеся в местных архивах, еще ждут своего вни¬
мательного исследования. Перспективным представляется и изучение роли фабричной
инспекции в индустриализации страны.
Если попытаться ответить на главный вопрос: кому оказалась полезна фабричная
инспекция, то следует сказать, что она смогла помочь и рабочим (посредничеством и
контролем за законодательством), и предпринимателям (технической поддержкой), и
государству (сбором информации о промышленном развитии и укреплением правопо¬
рядка на фабриках и заводах), хотя все это до сих пор во многом оставалось незамечен¬
ным в нашей историографии.
Примечания
1 Я н ж у л И.И. Фабричный быт Московской губернии. Отчет за 1882-1883 годы фабричного инспекто¬
ра по надзору за малолетними. СПб., 1884; Песков П.А. Фабричный быт Владимирской губернии. Отчет за
1882-1883 годы фабричного инспектора по надзору за малолетними. СПб., 1884; [Михайловский Я.Т.]
О деятельности фабричной инспекции. Отчет за 1885 год главного фабричного инспектора. СПб., 1886.
2БезобразовВ.П. Наблюдения и соображения В.П. Безобразова относительно действия новых фаб¬
ричных узаконений и фабричной инспекции. СПб., 1888.
3 Б ы к о в А.Н. Фабричное законодательство и развитие его в России. СПб., 1909; П а в л о в Ф. За 10 лет
практики фабричного инспектора. Б/м, 1901; Гвоздев С. Записки фабричного инспектора. (Из наблюде¬
ний и практики в период 1894-1908 гг.). М., 1911;Литвинов-Фалинский В. Фабричное законодатель¬
ство и фабричная инспекция в России. СПб., 1900; М и к у л и н А.А. Фабричная инспекция в России. 1882—
1906. Киев, 1906; Свят л овский В.В. Фабричный рабочий. Варшава, 1888; [Янжул И.И.] Из воспоми¬
наний и переписки фабричного инспектора Московского округа И.И. Янжула. СПб., 1907.
4 Балицкий Г. Какая должна быть фабричная инспекция. СПб., 1907; Ленин В.И. ПСС. Т. 2;
Л у н ц М.Г. Из истории фабричного законодательства, фабричной инспекции и рабочего движения в России.
Сб. ст. М., 1909.
37
5 Вовчик А.Ф. Политика царизма по рабочему вопросу в предреволюционный период (1985-1904).
Львов, 1964.
6 К а п л у н С.И. Охрана труда и ее органы. Изд. 2. М., 1922.
7 Шелымагин И.И. Фабрично-трудовое законодательство в России (2-я половина XIX в.) М., 1947;
его же. Законодательство о фабрично-заводском труде в России. 1900—1917. М.,1952.
9Лаверычев В.Я. Царизм и рабочий вопрос в России (1861-1917). М., 1972.
10 Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия во второй половине XIX века. Проблемы торгово-промышлен¬
ной политики. Л., 1981.
11 W а 1 k i n J. The Attitude of the Tsarist Government Toward the Labour Problem // American Slavic and East
European Review. 1954. April. Vol. 13. №. 2. P. 163-184; Lau e T.H., von. Factory Inspection under the «Witte Sys¬
tem»: 1892-1903 // American Slavic and East European Review. 1960. October. Vol. 19. №. 3. P. 347-362; i d e m. Tsa¬
rist Labour Policy //The Journal of Modem History. 1962. June. Vol. 34. №. 2. P. 135-145; G i f f i n F.C. The Formative
Years of the Russian Factory Inspectorate, 1882-1885 // Slavic Review. 1966. December. Vol. 25. № 4. P. 641-650;
Puttkamer J. von Fabrikgesetzgebung in Russland vor 1905 (regierung und untemehmerschaft beim ausgleich ihrer
interessen in einer vorkonstitutionellen ordnung). Koln, 1996.
11 Подробнее о «новой рабочей истории» и ее роли в международной историографии см.: М а с R a i 1 d D.M.,
Т а у 1 о г A. Social Theory and Social History. L., 2004.
12 Постановление CHK РСФСР «Об учреждении инспекции труда» от 18 мая 1918 г. // Собрание узако¬
нений и распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства. Пг.; М., 1918, № 36, отд. I, ст. 474.
13КлючевскийВ.О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. М, 1993. С. 78.
14 Обнинский П.Н. Новый закон об организации фабричного надзора // Юридический вестник. 1887.
Кн. 1.С. 115.
15 Ср. с фабричными реформами в Великобритании в 1830-е гг. и с «эрой рабочего законодательства»,
начало которой О. Бисмарк провозгласил в 1881 г. в Германии. При участии Т. Ломана Бисмарк содейство¬
вал разработке и принятию целого ряда законов: о страховании от болезни (1883), от несчастных случаев
(1884), по старости и инвалидности (1889).
16 Устанавливалось ограничение возраста малолетних, допускаемых к работе, 12 годами, предельная про¬
должительность рабочего времени составляла 8 часов для рабочих от 12 до 15 лет. Вместе с тем им запреща¬
лась ночная работа с 9 часов вечера до 5 часов утра и в праздничные дни, а также во вредных производствах.
17Туган-Барановский М.И. Избранное. Русская фабрика в прошлом и настоящем. Историческое
развитие русской фабрики в XIX веке. М., 1997. С. 390-391.
18 К а п л у н С. И. Охрана труда и ее органы. М., 1922. С. 30.
19 РГИА, ф. Департамента государственной экономии, 1886 г., д. 21 1, л. 98.
20 ПСЗ-Ш. Т. VI. № 3769.
21 МикулинА. А. Указ. соч. С. 11.
"Литвинов-Фалинский В.П. Фабричное законодательство и фабричная инспекция. СПб., 1904.
С. 100.
23 К а п л у н С.И. Указ. соч. С. 53.
24 Балабанов М. Очерки по истории рабочего класса в России. Ч. II. М., 1926. С. 290.
25 Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания в двух томах. Т. 1. СПб, 2003. С. 622.
26 К Санкт-Петербургской, Московской и Владимирской губерниям, а также к Варшавской и Петраков-
ской, куда «Правила о надзоре» распространились в 1891 г., прибавились Волынская, Гродненская, Киев¬
ская, Костромская, Лифляндская, Нижегородская, Подольская, Рязанская, Тверская, Харьковская, Херсон¬
ская, Эстляндская и Ярославская.
27Микулин А.А. Указ.соч. С. 153-154.
28 ГА РФ, ф. 102, оп. 163 (1903), д. 5, ч. 9.
29 Высочайшее повеление называлось «О порядке и пределах подчинения чинов фабричной инспекции
начальникам губерний и о некоторых изменениях во внутренней организации ее». См. подробнее: Мику-
лин А.А. Указ.соч. С. 159-161.
30 Там же. С. 161.
31 Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1903-1919 гг. Кн. 1. М., 1992.
32 ГА РФ, ф. 102, оп. 1905, д. 17, ч. 3, л. 12-20.
33 Сборник узаконений и правительственных распоряжений по фабричной инспекции. Вып. 1-И. СПб.,
1898. С. 35-38.
34 Там же. С. 72.
35 [Михайловский Я.Т.] О деятельности фабричной инспекции. С. 27.
36 М и к у л и н А.А. Очерки из истории применения закона 3-го июня 1886 г. на фабриках и заводах Вла¬
димирской губернии. Владимир, 1893. С. 53-56.
37 Михайловский Я.Т. Заработная плата и продолжительность рабочего времени на фабриках и за¬
водах // Фабрично-заводская промышленность и торговля России. СПб., 1893. С. 283.
38 Клепиков А.К. (Гвоздев С.) Записки фабричного инспектора. (Из наблюдений и практики в период
1894-1908 гг.). М., 1911. С. 228.
39 М и к у л и н А. А. Фабричная инспекция в России. С. 201.
40 ЦИАМ, ф. 2005, оп. 1, д. 8, л. 20-21.
41 В нашем распоряжении имеется комплекс из 137 жалоб, относящихся к апрелю 1896 - ноябрю 1897 г.
(80 жалоб) и январю-декабрю 1900 г. (57). Многие из них написаны'нетвердой рукой рабочего, часто, види¬
38
мо, в темном помещении, но чаще всего переписаны (может быть, грамотным человеком). Некоторые про¬
шения написаны писарским почерком. Некоторые жалобы записаны в канцелярии инспектора, иногда ин¬
спектором собственноручно.
42 Т.е. в 34 жалобах рабочих говорилось о неправильном расчете, однако, каждая из этих жалоб могла
содержать и другие поводы жалоб.
43 Для выявления поводов жалоб использовались жалобные письма рабочих, жалобы, записанные фаб¬
ричным инспектором, и жалобы на бланках. Жалобы, содержание которых возможно выявить лишь по со¬
путствующим документам (полицейским и врачебным), не учитывались.
44 ЦИАМ, ф. 2005, оп. 1, д. 25, л. 167.
45 Там же, л. 163.
46 Там же, л. 132.
47 Там же, л. 72.
48 Там же, д. 7, л. 52. И хотя это дело, судя по записи инспектора, решили миром, присучалыцики часто
оставались битыми (См. напр.: там же, л. 47).
* Там же, л. 18 об.
Там же, д. 25, л. 107.
Там же, л. 170.
50
51
52 Там же, л. 120.
53 Там же, л. 18.
54 Там же, л. 144.
55
56 г
Там же, л. 109.
3 Так называемые «спрыски», «магарычи», «опивание учеников» в этот период были широко распро¬
страненными обычаями на фабриках. Подробнее см.: Полищук Н.С. Обычаи и нравы рабочих России (ко¬
нец XIX - начало XX в.) // Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций (1861 - февраль
1917 г.). СПб., 1997. С. 116-118.
57 ЦИАМ, ф. 2005, оп. 1, д. 25, л. 44-45.
58 Там же, л. 78.
Там же, д. 7, л. 99-99 об.
Там же, л. 9.
61 Там же, д. 25, л. 99 об.
62 Там же, д. 7, л. 57.
63 Подобные заявления поступали и от рабочих других фабрик. В прошении «от фабричных ткачей»
А.В. Мараевой говорилось: «Если вы не обратите внимание на это письмо, то тогда Мы можем остановить
фабрику сделать забастовку тогда вы будите пригонять претензию на нас» (Там же, л. 7).
°4 Там же, д. 25, л. 66.
65 Там же, л. 142.
66 Некоторые обращались многократно: «Теперь мы посылаем вам четвертое письмо потрудитесь прие¬
хать прекратить это все, а если не прекратите, то мы выше отнесемся на этот беспорядок» (Там же, д. 7, л. 32).
67 Там же, л. 16 об. Похоже писали и со «Старого двора» Коншиных: «а то мы потребуем московского
инспектора сюда [ч]тобы приехал» (Там же, л. 38а).
68 Там же, д. 25, л. 101.
69 Там же, л. 97.
’ Там же, л. 28.
Там же, л. 102.
Там же, д. 7, л. 54.
71
72
73 Там же, д. 25, л. 118.
74 Там же, л. 84 об.
75 Там же, д. 7, л. 37.
76
77
78
Там же, л. 14.
Там же, л. 49.
Там же, д. 25, л. 70 об.
79 Там же, л. 84.
80 Там же, л. 85.
81 Там же, л. 118.
82 Полищук Н.С. Обычаи и нравы рабочих России (конец XIX - начало XX в.) // Рабочие и интелли¬
генция России в эпоху реформ и революций. 1861 - февраль 1917 г. СПб., 1997. С. 121.
83 Во многих жалобах встречаются ссылки на ожидания перемен, так как они уже где-то произошли, или
же просьба сделать «как это заведено на других фабриках» (ЦИАМ, ф. 2005, оп. 1, д. 7, л. 37).
84 См.: Янжул И.И. Из воспоминаний и переписки фабричного инспектора первого призыва. СПб.,
1907. С. 24-25.
85 Об этом он сообщал Янжулу письмом. (См. подробнее: там же. С. 27-28.)
86 Там же. С. 27.
85 См.: Труды комиссии, учрежденной московским генерал-губернатором князем В.А. Долгоруковым
для осмотра фабрик и заводов в Москве. Иностранное фабричное законодательство. Вып. 1. Англия. Б/м,
б/г.
88 Я н ж у л И.И. Из воспоминаний и переписки... С. 28.
39
89 Там же.
90 Я н ж у л И.И. Фабричный быт Московской губернии. СПб., 1884. С. I. П е с к о в П.А. Фабричный быт
Владимирской губернии. СПб., 1884. С. I.
91 Я н ж у л И.И. Из воспоминаний и переписки... С. 31.
92 Я н ж у л И.И. Фабричный быт... С. 1-Н.
93 Указание на центральную власть в лице Министерства финансов важно в силу того, что хотя местные
власти следили за своей промышленностью (преимущественно, конечно, крупной), общего и, главное, точ¬
ного представления о промышленном производстве сложиться еще не могло. Особый интерес вызывали
случаи забастовок или данные разрозненных санитарных обследований, основания же для планомерного и
систематического учета в это время только закладывались.
94 Я н ж у л И.И. Фабричный быт... С. X.
95 П е с к о в П.А. Указ. соч. С. VI. Со схожим затруднением столкнулся и Янжул, указывавший на «пол¬
нейшее незнание со стороны большинства фабрикантов, особенно вне Москвы, не только о моем назначе¬
нии и должности и моих будущих и настоящих обязанностях, но даже о самом законе 1-го июня 1882 года о
работе малолетних» (см.: Янжул И.И. Фабричный быт... С. XVI).
96 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. XIX (38). С. 493-494.
97 Арсеньев К.К. Внутреннее обозрение // Вестник Европы. 1884. Ноябрь.
98 Я н ж у л И.И. Из воспоминаний... С. 51.
99 Там же. С. 41.
100 Помимо закона от 12 июня 1884 г., имеются в виду распоряжение от 1 июня «О заводах, фабриках и
мануфактурах, в отношении которых допускаются отступления от правил о работе малолетних, и о произ¬
водствах и операциях, при которых безусловно воспрещается работа малолетних» и закон от 5 июня
«О взысканиях за нарушение постановлений о работе малолетних на заводах, фабриках, и ремесленных за¬
ведениях».
101 Янжул И.И. Из воспоминаний... С. 65.
102 К числу примеров, свидетельствующих о внимании журналистов к отчетам фабричных инспекторов,
можно отнести статью А. Мануйлова «Очерк нашего фабричного быта (На основании отчетов фабричных
инспекторов за 1885 г.)» (Юридический вестник. 1887. Т. XXIV. Кн. 3).
103 [Михайловский Я.Т.] О деятельности фабричной инспекции. С. 1-2, 23-24.
104 Данные приводятся на основании базы данных «Российские фабричные инспектора», включающей
погодные сведения о каждом фабричном инспекторе за период с 1901 по 1914 гг., а также общие биографи¬
ческие данные, выявленные по данным местных архивов (см. подробнее: Володин А.Ю. Российские фаб¬
ричные инспекторы: опыт просопографической базы данных // Информационный бюллетень Ассоциации
«История и компьютер». № 34. М.; Тамбов, 2006. С. 168-170.) Всего в инспекторате в 1905 г. служило 268 ин¬
спекторов, включая старших и окружных, которые не несли обязательств надзора за отдельным участком.
105 М и к у л и н А. А. Рабочий вопрос и пути к его решению. Киев, 1907. С. 3.
106 РГИА, ф. 23, оп. 20, д. 82, л. 1-151.
107 Б ы к о в А.Н. Среди черноземных поцей. М., 1901.
108 Дементьев Е.М. Красный Крест в тылу действующей армии в 1877-1878 гг. Т. 1-2. СПб, 1880-1882.
109 В а р з а р В. Воспоминания старого статистика. Ростов-н/Д, 1924. С. 12-14.
©2007г. Е.Г. КОСТРИКОВ А*
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА РОССИИ
И РЕФОРМИРОВАНИЕ МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ
Настоящая статья посвящена одному из аспектов малоисследованной проблемы
«Государственная дума и внешняя политика России», в изучении которой вопрос о роли
Думы в подготовке реформирования МИД (1907-1914 гг.) занимает более чем скром¬
ное место1. Как известно, внешняя политика была той областью жизни государства,
которая дольше всего оставалась закрытой для общества. По законам Российской им¬
перии она была изъята из ведения Государственной думы. Ст. 12 Основных законов
гласила: «Государь император есть верховный руководитель всех внешних сношений
Российского государства с иностранными державами. Им же определяется и направле¬
* Кострикова Елена Гавриловна, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Институ¬
та российской истории РАН.
40
ние международной политики»2. Министр иностранных дел и его ведомство подчиня¬
лись непосредственно царю и в своей деятельности должны были следовать его указа¬
ниям. Что касается Думы, то она не имела права по собственной инициативе вмеши¬
ваться в сферу внешней политики. И все же внешнеполитические проблемы в
рассматриваемый период не раз становились предметом обсуждения в стенах Тавриче¬
ского дворца.
Изменения в общественно-политической жизни страны коснулись и Министерства
иностранных дел, имевшего репутацию одного из самых консервативных ведомств.
Поражение в войне с Японией, потрясшее русское общество, заставило задуматься о
причинах трагедии. Вину за произошедшее, наряду с военными, пришлось разделить и
дипломатическому ведомству, продемонстрировавшему отсутствие компетентности,
ответственности и воли и позволившему разного рода авантюристам типа Безобразова
присвоить себе функции дипломатов. Вопрос о необходимости реформирования МИД
был поднят в обществе еще до издания знаменитого манифеста 17 октября 1905 г. Тон
задавала влиятельная правая газета «Новое время» в статье с красноречивым заглави¬
ем «Мертвая зыбь»: «Мы не хотим никого обвинять, но мы не можем не сказать, что
все содеянное нашей дипломатией за последние восемь лет, и особливо перед войной и
во время ее, не прибавило нашей дипломатии славы и не вплело ни единого лаврового
листа в ее засохший венок»3. Причина многочисленных просчетов и неудач, по мнению
автора статьи, заключалась в косности представителей старой внешнеполитической
школы, «целиком основанной на умении хорошо одеваться, остроумно болтать и при
случае завязать небольшую политическую интригу». Если это и было нужно в XVIII в.,
то теперь требовались образованные люди, знающие и любящие свою Родину, знаю¬
щие ее историю и нужды. В Европе и Америке это давно уже поняли, и в России «двери
дипломатической деятельности должны быть широко раскрыты для всех образован¬
ных людей совершенно безотносительно к тому, к какому сословию или состоянию
они принадлежат». Вопрос о полном преобразовании дипломатического ведомства, пи¬
сал автор, совершенно назрел, и лишь эта перестройка «избавит нас в будущем от тех
роковых ошибок, которые сплошь и рядом хуже проигранных сражений»4.
Подводя итог уходящему 1905 г., главный публицист «Нового времени» М.О. Меньши¬
ков в статье «Министерство странных дел» писал: «Истекший год, с точки зрения рус¬
ской внешней политики, может быть назван годом полного маразма русской диплома¬
тии в той ее форме, в какой ее представляют люди Певческого моста (где находилось
здание МИД. - Е.К.). На всем протяжении двенадцати месяцев нельзя указать ни еди¬
ного проблеска светлой мысли, ни единого смелого шага, свидетельствующего о том,
чтобы наши дипломаты чему-нибудь научились под ужасными ударами судьбы. Тот же
фаворитизм в назначениях на ответственные должности; то же презрительное отноше¬
ние к общественному мнению, купно с олимпийским величием чиновников, прикрываю¬
щих опереточным молчанием свою поражающую неосведомленность; та же политика
поспевания за событиями; то же неумение говорить и действовать с достоинством и
принимать на себя ответственность за свои поступки»5. Вину за такое состояние рус¬
ской дипломатии газета возлагала на министра иностранных дел В.Н. Ламздорфа.
Всю первую половину 1906 г. в «Новом времени» продолжалась массированная ата¬
ка на МИД. И она не осталась незамеченной. Публикации тщательно фиксировались
его Газетной экспедицией, а наиболее важные и острые места отмечались и представ¬
лялись на просмотр министру. Да и в частной переписке дипломатов можно было
встретить отклики на газетные выпады. «Кто пишет так "ядовито" в "Новом времени"
против нашего министерства?» - спрашивал автор одного из писем директору Канце¬
лярии МИД А.А. Савинскому в апреле 1906 г., предполагая, что здесь не обошлось без
кого-то из «своих»6. Среди русских дипломатов и в самом деле были люди, искренне
обеспокоенные положением дел в МИД. Они обращались к руководству с письмами и
записками, где предлагали меры, направленные на изменение порядков как в цен¬
тральном ведомстве, так и в заграничных представительствах. Одним из них был по¬
41
сланник в Бельгии П.С. Боткин. В письмах товарищу министра иностранных дел
В.С. Оболенскому он изложил целую программу преобразований.
Опираясь на опыт европейских государств, Боткин попытался сформулировать
принципы воспитания дипломатов новой школы, когда их выбор будет определяться
конкурсом, а успех на конкурсе будет зависеть от образования, личных способностей и
трудолюбия. Боткин откровенно критиковал порядки, царившие в МИД: «Вашему си¬
ятельству небезызвестно, что для некоторых служащих в ведомстве... нерадение и аб¬
солютная неподготовка до сих пор не служили препятствием к дальнейшему продвиже¬
нию по службе. Весьма понятно, что лица, принадлежащие к этой привилегированной
категории чиновников, не стараются даже выказать никакой ревности, так как успех
по службе зависит не от личных способностей и прилежания, но обеспечен посторон¬
ними условиями, как то: родство, знакомство, дружба с известными влиятельными ли¬
цами, а иногда даже просто привязанность или привычка к ним ближайшего началь¬
ства. Вследствие указанных причин назначения по нашим заграничным учреждениям
приняли характер случайный. Посольства, где жизнь приятнее и веселее, сделались по¬
ложительно недоступными для большинства чиновников, оставаясь привилегией лишь
некоторых, которые и продвигались по службе, не меняя местожительства»7. Однако
резкие суждения посланника, видимо, покоробили Оболенского, хотя он и поблагода¬
рил Боткина за высказанные им ценные мысли, заметив, однако, что ему не известны
случаи, аналогичные описанным в записке посланника8.
В тот период руководство МИД не было настроено проводить коренные изменения,
Оболенский говорил лишь о «постепенном, по мере возможности, улучшении поста¬
новки у нас дела дипломатического представительства за границей». Поэтому, не на¬
ходя отклика на свои предложения в самом ведомстве, Боткин действительно мог об¬
ратиться к помощи прессы. Поэтому не кажутся такими уж далекими от истины выдви¬
нутые некоторыми министерскими чиновниками предположения о причастности Бот¬
кина к публикациям в «Новом времени»9. Боткин же в письмах Оболенскому продол¬
жал настаивать, что между ведомством и обществом нет достаточной связи: «Постоян¬
но повторяющиеся нападки печати на Министерство иностранных дел являются отра¬
жением голосов недовольных и обиженных... и, к сожалению, встречают сочувственные
отклики в обществе. Обстоятельство это еще более убеждает меня в необходимости
установить более тесную связь между Министерством иностранных дел и обществом в
широком смысле этого слова»10.
В мае 1906 г. произошло событие, давно ожидавшееся в обществе. Ламздорф был
отправлен в отставку, а его место занял бывший посланник в Копенгагене А.П. Из¬
вольский. Это была непросто замена одного высокопоставленного чиновника другим.
Новый министр представлял уже другое поколение и не мог не считаться с перемена¬
ми, происходившими в стране. Кроме того, он имел опыт работы за границей и хорошо
представлял себе организацию внешнеполитических ведомств европейских госу¬
дарств. Как умеренный либерал, Извольский был готов сотрудничать с представителя¬
ми общественности от октябристов до кадетов, и более того, считал такое взаимодей¬
ствие не только возможным, но и полезным. Он даже пытался убедить Николая II в
том, что внутренний кризис в России производит тяжелое впечатление за границей,
«мешает нам предпринимать различные шаги во внешних делах и... подрывает наш фи¬
нансовый кредит»11.
Приход нового министра большая часть общества встретила с воодушевлением.
Его называли одним из самых талантливых и деятельных молодых дипломатов, спо¬
собным оживить работу МИД, хотя и предсказывали, что он неизбежно столкнется с
ожесточенным сопротивлением любым преобразованиям со стороны представителей
старой школы. «Новое время» сразу же протянуло руку новому министру, заявив: «Мы
будем поддерживать всякое доброе начинание, всякую попытку впустить струю свеже¬
го воздуха в затхлую атмосферу узкого карьеризма и бездарности Министерства ино¬
странных дел. Вот почему накануне обновления этого ведомства мы можем сказать
его будущему новому руководителю искреннее русское: добро пожаловать!»12.
42
Извольский и сам понимал, что в новых условиях без поддержки влиятельных сил
русского общества ему не обойтись. Для проведения реформы МИД ему нужны были
помощники, и они нашлись в недрах самого министерства. А. А. Гире, дипломат с 20-лет¬
ним стажем и одновременно один из видных членов партии октябристов, весной 1906 г. на¬
правил Извольскому записку о необходимости реформирования МИД. Одним из глав¬
ных направлений преобразований он считал налаживание взаимопонимания с печатью
и Государственной думой. «В течение последних лет, - писал он, - мы были свидетеля¬
ми явления, немыслимого ни для одного благоустроенного государства, а именно пол¬
ного разлада в делах внешней политики между народным настроением и дипломатиче¬
ским ведомством, руководящим этими делами. Последнее как бы кичилось своей неза¬
висимостью от того, что принято называть мнением страны, забывая, что лишь в нем
оно может почерпнуть авторитет и нужную силу»13. Гире подчеркивал, что в нынеш¬
них условиях иностранные державы неизбежно будут считаться с настроением Госу¬
дарственной думы, и выражал надежду, что, хотя область внешней политики находится
вне ее компетенции, за ней все же будет оставлено право авторитетного наблюдения
за общим направлением правительственного курса в этой области. Страх же диплома¬
тического ведомства перед общественным мнением, воплотившемся ныне и в народ¬
ном представительстве, продолжал Гире, «уступит место разумному и строго согласо¬
ванному совместному труду и того, и другого»14. Взгляды Гирса оказались вполне со¬
звучны настроению Извольского, имевшего обширные связи в кругах либеральной
интеллигенции и промышленников. Гире был приглашен возглавить Отдел печати
МИД, который предполагалось создать в рамках задуманной реформы на основе имев¬
шейся в министерстве Газетной экспедиции.
Новый министр без промедления приступил к подготовке реформы. Он вниматель¬
но отнесся к уже имевшимся в его распоряжении материалам, особенно к мнению Бот¬
кина. Переписка последнего с Оболенским, а затем и с самим Извольским была издана
отдельной брошюрой для служебного пользования. Кроме того, по заданию министра
ряд чиновников ведомства подготовили записки, касавшиеся разных сторон деятельно¬
сти МИД. В мае 1907 г. начала работу Комиссия по преобразованию центральных уста¬
новлений Министерства иностранных дел. В нее вошли руководители всех подразделе¬
ний МИД и некоторые чиновники высокого ранга. Информация о начале реформы по¬
пала в газеты и была встречена с одобрением. Однако состав комиссии, ядром которой
оказались работники центрального ведомства, никогда не служившие за границей, сра¬
зу же породили сомнения в успехе данного предприятия.
В это же время вопрос о реформе впервые был поднят в Государственной думе вто¬
рого созыва. Как правило, Дума получала доступ к делам МИД лишь при утверждении
сметы расходов министерства. На заседании думской Бюджетной комиссии 30 мая 1907 г.
смета внешнеполитического ведомства на текущий год подверглась детальному изуче¬
нию и довольно серьезной критике. II Дума находилась накануне роспуска. Большин¬
ство депутатов было настроено радикально, обнаружив при этом неплохое знание
предмета. Представителям ведомства во главе с Извольским пришлось выслушать
много неприятного. От имени комиссии ее председатель кадет М.П.Федоров выразил
надежду, что министр иностранных дел, уже значительное время занимающий свой
пост, выработал программу преобразований и при представлении сметы на 1908 г.
ознакомит с ней и Думу. Со своей стороны, комиссия подготовила собственные реко¬
мендации, которые касались деятельности как центрального аппарата МИД, так и за¬
рубежных представительств. Речь шла о сокращении расходов на телеграфную связь и
на «путевое довольствие», а также «секретных расходов», уменьшении необычайно
крупных жалований, получаемых послами, сокращении ненужных дипломатических по¬
стов, экономии в расходовании средств, отпускаемых на наем и содержание помещений
и т.д.15 Документ был направлен в МИД, откуда последовало обещание прислать ответ
на него в самом непродолжительном времени. Однако через 3 недели II Государствен¬
ная дума была распущена, и дело дальнейшего развития не получило.
43
Между тем комиссия, образованная в министерстве, приступила к работе. К этому
времени структура МИД, в соответствии с законом 1892 г., выглядела следующим об¬
разом: министр, товарищ министра, центральные установления, заграничные установле¬
ния. К центральным установлениям принадлежали Совет министерства, Канцелярия,
Первый департамент, Второй департамент, Департамент личного состава и хозяйствен¬
ных дел, Государственный и Санкт-Петербургский главный архивы и Московский глав¬
ный архив. В обязанности Совета министерства входило обсуждение всех дел, которые
министр признавал нужным предложить его вниманию, а также прием экзаменов у же¬
лающих поступить на службу в министерство. В Канцелярии была сосредоточена вся пе¬
реписка. При ней состояли: 1-я (шифровальная) экспедиция, 2-я (газетная) экспедиция и
литография. В ведении Первого департамента находились политические дела, касавшие¬
ся Востока. При нем состояло Учебное отделение восточных языков, занимавшееся
подготовкой драгоманов для российских миссий и консульств на Востоке. Второй де¬
партамент занимался внутренними сношениями. Департамент личного состава и хозяй¬
ственных дел ведал кадрами министерства и заведовал всем казенным имуществом,
принадлежавшим МИД в России и за рубежом, составлял финансовые сметы мини¬
стерства и производил все расходы по ведомству. Заграничные установления разделя¬
лись на: посольства и миссии, а также генеральные консульства, консульства, вицен-
консульства и агентства. При министре иностранных дел состояли старший советник
министерства и чиновники особых поручений. Товарищ министра занимался под руко¬
водством министра текущими делами, заменял министра во время его отсутствия. За¬
менить министра мог также старший советник министерства, он же в остальное время
заведовал частью текущих дел на правах товарища министра.
Такая структура сложилась исторически, в соответствии с теми задачами, которые
выдвигались на повестку дня самим ходом событий. Таким образом, политические
функции оказались разделены между Первым департаментом, занимавшимся делами
Востока, и Канцелярией, в ведении которой находились преимущественно европей¬
ские дела. К началу XX в. это деление устарело. Изменилось значение отдельных госу¬
дарств и целых регионов, одни постепенно утратили прежние позиции, другие, как на¬
пример, США выдвинулись на первый план. На это обстоятельство и обратил внима¬
ние комиссии Извольский. Он считал целесообразным начать реформу с центрального
ведомства. Основная его идея состояла в том, чтобы освободить Канцелярию от поли¬
тических функций и превратить ее, по европейскому образцу, в Кабинет министра. В
основу схемы, предложенной Извольским, были положены теоретические разработки,
выполненные по его поручению в 1906-1907 гг.16 М.А. Таубе разработал четкую схему
будущего устройства МИД. Министерство предлагалось поделить на 2 части - полити¬
ческую и неполитическую. Первую должны были составить 4 отдела, ведавшие соот¬
ветственно делами Европы и Америки, Ближнего Востока, Среднего Востока и Даль¬
него Востока. Во главе отделов должны были стоять заведующие, «лица самостоя¬
тельные, имеющие за собой опыт службы как в заграничных, так и в центральном
установлении министерства». Руководство отделом должно было стать подготовитель¬
ным этапом для будущих посланников, которые к моменту назначения имели бы таким
образом более полное представление об общей политике государства. В ведение непо¬
литической части аппарата переходили все остальные дела. Предполагалось ввести
должность второго товарища министра17. Важным элементом реформы было создание
на базе Газетной экспедиции Отдела печати, что позволило бы расширить контакты с
прессой и одновременно усовершенствовать наблюдение за нею. По поручению Из¬
вольского Гире посетил Берлин, Вену, Париж и Лондон, где ознакомился с опытом за¬
рубежных коллег, который также учитывался при подготовке реформы. При этом Из¬
вольский рассчитывал произвести намеченные преобразования в сжатые сроки. Для
него было важно, чтобы проект укладывался в рамки существующих штатов и смет¬
ных ассигнований. Это избавило бы его от необходимости получить одобрение Госу¬
дарственной думы. Однако плану министра не суждено было осуществиться. Реформа
44
МИД затянулась на несколько лет, и заниматься ею пришлось сначала III, а затем и
IV Думам.
Государственная дума третьего созыва по своему составу и общему настрою суще¬
ственно отличалась от своей предшественницы. Избирательный закон 3 июня 1907 г.
обеспечил минимальное присутствие в Думе левых элементов. В ней были широко
представлены помещики, священнослужители, крупная буржуазия. Октябристы со¬
ставляли большинство в самой Думе, а также в расширенной Бюджетной комиссии,
возглавляемой М.М. Алексеенко, в которой вместо 33 депутатов теперь работали 6718.
Между чиновниками МИД и большинством членов Бюджетной комиссии быстро уста¬
новилось взаимопонимание. Основным докладчиком по смете МИД в III и IV Думах
был октябрист П.Н. Крупенский, а одним из содокладчиков - лидер кадетов П.Н. Ми¬
люков. В вопросах внешней политики кадеты проявляли большую активность, причем
среди них оказалось немало людей, имевших для этого необходимую подготовку. По
признанию Милюкова его товарищи сразу настроились на черновую, будничную рабо¬
ту, наблюдая лишь за тем, чтобы, по крайней мере, сохранялись уже приобретенные
Думой права. Именно в процессе совместной работы в думских комиссиях завязыва¬
лись те контакты, которые потом пригодились и представителям политических пар¬
тий, и самому правительству. Не только октябристы, но и кадеты демонстрировали го¬
товность к такому сотрудничеству. Милюков вспоминал: «Мы решили всеми силами и
знаниями вложиться в текущую государственную деятельность народного представи¬
тельства. Нам предстояло еще многому научиться, что можно узнать, понять и оце¬
нить, только стоя у вертящегося колеса сложной и громоздкой государственной маши¬
ны. Нельзя было пренебрегать при этом и контактом с бюрократией министерских
служащих, у которых имелись свои технические знания, опытность и рутина. Лучшие из
них сами страдали от этой рутины... Когда они поняли наши добрые намерения, они сами
пришли к нам на помощь в борьбе с этой рутиной - конечно, помимо своего непосред¬
ственного начальства. Так, очень широко воспользовался этой помощью Шингарев при
своем изучении дефектов русского бюджета и контроля. То же было и в области народно¬
го просвещения, церковной, а потом и военно-морской и иностранной политики»19. Это
свидетельство Милюкова в очень большой степени может быть отнесено именно к Мини¬
стерству иностранных дел. В результате продолжительного взаимодействия с дипломати¬
ческими чиновниками члены Бюджетной комиссии, которым было поручено изучение
сметы министерства, постепенно достигали определенного уровня компетентности.
Руководство МИД, со своей стороны, тоже было заинтересовано в конструктивном
сотрудничестве с депутатами. Государственная дума не только утверждала бюджет, че¬
рез нее проходили и все законопроекты, подготовленные ведомством, в том числе и
проект реформы министерства. Немалый интерес к преобразованию дипломатическо¬
го ведомства проявляла пресса. Информация о работе созданной в МИД комиссии вре¬
мя от времени попадала в газеты. Это был период наиболее теплых отношений между
общественностью и министром иностранных дел. Влиятельная либеральная газета
«Русские ведомости» писала: «Для самого Министерства иностранных дел должно
быть желательным вступать в сношения с народным представительством при свете
публичности... Министр иностранных дел может смело выступать перед палатой, как
делают его коллеги в западных парламентах»20.
27 февраля 1908 г. состоялся дебют Извольского в Думе. Поводом послужило вне¬
сение МИД законопроекта о преобразовании миссии в Токио в посольство, что выте¬
кало из условий Портсмутского мира. Таким образом, в центре внимания депутатов
оказалась дальневосточная политика. Воспоминания о печальных событиях недавнего
прошлого заставили их поднять вопрос об эффективности работы дипломатического
ведомства, которое, как выразился лидер октябристов А.И. Гучков, «еще страдает не¬
которым архаизмом всего своего уклада». Член Бюджетной комиссии Крупенский
призвал продвигать людей молодых и энергичных. Но были и более резкие суждения.
Депутат Клеповский предупредил: «До тех пор, пока в министерстве не будет корен¬
ных реформ, пока остается то старое вино, которое в нем бродит, до тех пор, в какие
45
бы новые мехи его ни выливать, какие этикетки не наклеивать, все равно из этого ни¬
чего не выйдет хорошего». Он призвал Думу с осторожностью относиться к вносимым
МИД законопроектам до тех пор, пока там не будут произведены подлинные рефор¬
мы. Извольский постарался успокоить народных избранников, согласившись с тем, что
министерство в известной степени архаично и нуждается в переменах, как, впрочем, и
многие другие части государственного аппарата. Он заверил, что МИД сам озабочен
проведением коренной реформы своего устройства21. На следующий день «Новое вре¬
мя» провозгласило: «Государственная дума получила доступ к обсуждению вопросов
внешней политики и вместе с тем приняла на себя долю известной ответственности в
этой области государственного управления». Газета «Слово» назвала речь Извольско¬
го превосходной и пожелала министру, чтобы он стал полным хозяином своего ведом¬
ства, для чего «нужно окончательно ликвидировать невероятную дипломатическую
"систему" недавнего прошлого, когда внешняя политика делалась какими-то добро¬
вольцами помимо главы министерства». Многие издания отметили сближение взгля¬
дов по вопросам внешней политики между министром иностранных дел, думским боль¬
шинством и оппозицией. Об этом писала кадетская «Речь». Либеральные «Биржевые
ведомости» сделали вывод о начале новой истории русской дипломатии, так как ми¬
нистр «выразил мнение всех без различия классов общества». «Новое время» писало:
«Слушая министра, все крайние, средние и левые чувствовали, что дело идет о самом
важном, о существовании всей России, об ее неразделенности и значении в мире. Не
было ни одного заседания Думы, столь поучительного в этом отношении и столь высо¬
кого по чувству патриотизма. А.П. Извольский явился достойным представителем об¬
новляющейся дипломатии»22. 11 марта обсуждение вопроса продолжилось. Единствен¬
ным депутатом, подвергшим резкой критике внешнюю политику царского правительства,
был представитель социал-демократической фракции Н.С. Чхеидзе. А в большевист¬
ской газете «Пролетарий» на следующий день появилась статья В.И. Ленина с красно¬
речивым заглавием «Заказанная полицейски-патриотическая демонстрация»23.
На заседании Бюджетной комиссии, состоявшемся 5 марта 1908 г., депутаты полу¬
чили возможность ознакомиться с ходом разработки реформы МИД. Перед ними вы¬
ступил директор Департамента личного состава и хозяйственных дел А.К. Буксгевден.
Члены комиссии были озабочены тем, что процесс идет не так быстро, как того ожи¬
дали в обществе. Беспокоила недостаточная, на их взгляд, эффективность работы ми¬
нистерства в целом и особенно его зарубежной службы. В центре внимания оказалась
проблема подготовки кадров. Работа Учебного отделения восточных языков при МИД
подверглась критике. Депутаты обратили внимание на то, что в его программе отсут¬
ствует изучение японского, корейского и китайского языков, абсолютно необходимых
для специалистов, направляемых в Дальневосточный регион. Они напомнили, что этот
пробел заметно сказался во время недавней войны с Японией. Комиссия предложила
упразднить существующее учебное заведение, организовав вместо него при факульте¬
те восточных языков Санкт-Петербургского университета отделение с обязательным
преподаванием указанных языков. Буксгевден пообещал учесть это предложение при
подготовке реформы24.
4 апреля 1908 г. III Государственная дума впервые утверждала бюджет МИД. В об¬
щем собрании участвовал Извольский. Для министра это заседание было чрезвычайно
важным, поскольку он готовился перейти к более активной политике на Балканах и
Ближнем Востоке и, как никогда, нуждался в поддержке общественного мнения. По¬
дробно ознакомив депутатов с ситуацией в регионе, Извольский заверил: «Основные
черты нашей политики остаются неизменными: Россия по-прежнему не ищет никаких
территориальных приобретений на Балканском полуострове и стремится лишь к улуч¬
шению судьбы христианского населения Турции, к мирному развитию балканских
стран и сохранению status quo»25. Представители правых В.М. Пуришкевич и И.И. Ба-
лаклеев высказались за осторожную политику и невмешательство. Лидер кадетов Ми¬
люков, напротив, был обеспокоен тем, что влияние России на Балканах в последние го¬
ды заметно падает, в то время как позиции других государств, особенно Англии и Ав-
46
стро-Венгрии, укрепились. По сути дела, он призвал к более активной политике в
регионе. С резкой критикой внешней политики правительства выступил социал-демо¬
крат И.П. Покровский, определивший ее как совершенно игнорирующую интересы
народных масс. К нему присоединился трудовик Н.С. Розанов, считавший, что Мини¬
стерство иностранных дел «мало отстаивало истинные интересы русского государ¬
ства», а вместо этого вмешивалось в дела других стран26.
Наряду с внешнеполитическими проблемами, в Думе вновь была затронута тема ре¬
формы МИД. Министр заверил депутатов, что большинство пожеланий, высказанных
Бюджетной комиссией, «в общем вполне соответствует собственным намерениям ми¬
нистерства, которое уже приступило к разработке необходимых преобразований и
улучшений»27. По этому вопросу мнения также разделились. М.С. Аджемов, представ¬
лявший Область Войска Донского и работавший еще во II Думе, сравнив смету 1907 и
1908 гг., с удовлетворением отметил, что многие замечания депутатов учтены и приня¬
ты. При этом он не упустил возможности напомнить о пользе сотрудничества власти с
обществом: «Министерство иностранных дел должно ясно сознавать, что только то го¬
сударство сильно в международных отношениях, которое имеет в виду внутренний го¬
лос страны»28. Социал-демократ Покровский обратил внимание депутатов на то, что у
Думы фактически нет возможности влиять на бюджет внешнеполитического ведом¬
ства, так как лишь 23% сметы МИД формально зависят от решения депутатов и под¬
лежат изменению. Он предупредил, что его фракция не будет голосовать за ассигнова¬
ния по дипломатическому ведомству по принципиальным соображениям. К социал-де¬
мократам присоединились трудовики. Но в целом министр иностранных дел получил
поддержку большинства Думы. Формула перехода к очередным делам содержала по¬
желание скорейшего пересмотра штатов центрального аппарата и заграничных учре¬
ждений МИД.
Сам факт нового появления Извольского в Думе расценивался в прессе как под¬
тверждение расширения полномочий народного представительства. При этом газета
«Русь» сетовала на то, что на каждое выступление министра требуется особое разре¬
шение. «Русское слово» подметило, что речь Извольского - не просто любезность, а
следствие необходимости: «Ясно, что министр явился в Думу за вотумом одобрения
своей политики». Это подтвердили и «Биржевые ведомости»: «Между русским прави¬
тельством и русским обществом существует полное единение в области задач на Бал¬
канском полуострове»29. Как хороший знак расценили выступление Извольского в Ду¬
ме и за границей, во Франции и Англии. Газета «Фигаро» писала: «Говорил министр,
но чувствовалось, что его устами говорит русское общественное мнение, и не даром все
партии Государственной думы отнеслись с явным сочувствием к речи министра ино¬
странных дел, речи, которая, бесспорно, представляет важное политическое значение
как для России, так и для Европы»30. Посол в Берлине Н.Д. Остен-Сакен, сообщая Из¬
вольскому о благоприятном впечатлении, произведенном в Германии его речью в Ду¬
ме, добавил: «Здесь не прошло также незамеченным то обстоятельство, что обе речи
Вашего высокопревосходительства были первыми выступлениями руководителя
внешней политики России перед народными представителями»31. Однако пыл журна¬
листов и думских политиков очень скоро охладил тогдашний глава финансового ве¬
домства В.Н. Коковцов, который выразил настроения, царившие в царском окруже¬
нии, заявив 24 апреля с думской трибуны: «У нас, слава Богу, парламента нет». На сле¬
дующий день газеты были переполнены возмущением, обещая, что Дума долго не
забудет эту вырвавшуюся у Коковцова фразу. Был даже пущен слух о его скорой от¬
ставке.
Согласию, достигнутому к началу 1908 г., вскоре суждено было подвергнуться тя¬
желым испытаниям. Извольский решился на самый важный и, увы, крайне опрометчи¬
вый шаг в своей министерской карьере. Он попытался решить одну из сложнейших за¬
дач внешней политики России - добиться пересмотра существовавшего в то время ста¬
туса Черноморских проливов. Установленный Лондонской конвенцией 1871 г., он был
недостаточно выгоден России, поскольку лишал ее права в случае необходимости про¬
47
водить свои военные суда через Босфор и Дарданеллы. Это мешало развитию Черно¬
морского флота, а следовательно, обеспечению безопасности южных границ государ¬
ства. Под угрозой закрытия Проливов постоянно находился южный экспорт, в первую
очередь хлебный. Турция не раз прибегала к этому аргументу для достижения полити¬
ческих целей. Проблема Проливов болезненно воспринималась влиятельными круга¬
ми русского общества. Необходимость изменения существующего положения призна¬
валась многими официальными лицами из военного, морского и дипломатического ве¬
домств32.
Помимо указанных причин, поднять проблему Черноморских проливов в 1908 г.
Извольского заставила нестабильность, нараставшая в Ближневосточном регионе,
прежде всего в самой Турции. Приходилось учитывать возможность такого развития
событий, когда Порта утратила бы контроль над зоной Проливов. Россия была далеко
не единственной заинтересованной стороной, ибо практически все державы строили
свои планы на случай распада Османской империи. Узнав о том, что австро-венгерское
правительство готовит аннексию Боснии и Герцеговины, Извольский решил: если
нельзя предотвратить этот акт, то нужно хотя бы извлечь из него пользу. В июле 1908 г.
он направил венскому кабинету памятную записку, где предлагал пересмотреть режим
Черноморских проливов в пользу России в обмен на признание аннексии Австро-Вен¬
грией славянских территорий. При этом он указал, что соглашение будет иметь силу
лишь в случае одобрения его державами, подписавшими Берлинский трактат. Этот,
как позже выяснилось, весьма необдуманный шаг, по времени почти совпал с важными
событиями в Турции, где революция ускорила ход событий.
В сентябре 1908 г. в Бухлау состоялась встреча Извольского с австрийским мини¬
стром иностранных дел графом Эренталем, сообщившим о состоявшемся решении
присоединить Боснию и Герцеговину к Австро-Венгрии. При этом вопрос о Проливах
оставался открытым. Его решение зависело от позиции великих держав, однако наив¬
ный расчет Извольского на поддержку партнеров по Антанте - Франции и Англии - не
оправдался. Русская дипломатия потерпела тяжелое поражение. Аннексия славянских
провинций и сомнительная роль, которая приписывалась в этой истории Извольскому,
потрясли русское общество. Гире докладывал министру: «В настоящее время нет об¬
щественного круга, нет органа печати, который не обрушивал бы свое негодование на
Министерство иностранных дел, на его деятельность, на личный состав его агентов в
центре и на местах, на все пороки организации службы в нем, на его обособленность в
государственном механизме и пр.»33. Анализируя сложившуюся ситуацию, Гире объяс¬
нял накал страстей целым рядом причин, одной из которых было потрясение от неслы¬
ханного поражения на полях Манчжурии, вызвавшего негодование общества по пово¬
ду действий царской власти. Он предлагал незамедлительно наладить взаимопонима¬
ние «между общественным мнением и органом правительственной власти, несущим
ответственность за спокойствие и международное значение России в переживаемые
ею тяжелые дни»34.
Между тем попытки депутатов поднять проблемы внешней политики на первом же
заседании Думы после летних каникул 15 октября потерпели неудачу. Возвратившись
из поездки по Европе, Извольский встретил в Петербурге холодный прием. На заседа¬
нии Совета министров 25 октября 1908 г. ему поставили в вину то, что он действовал за
спиной правительства. На этом же заседании обсуждался вопрос о том, как успокоить
общественное мнение. Первым порывом Извольского было выступить перед Думой с
разъяснением своей политики. Однако Столыпин высказался против, считая, что к та¬
ким выступлениям «надо прибегать, когда они обещают успех правительству и вообще
нечасто, особенно в вопросах внешней политики». Большинство участников совеща¬
ния поддержало премьера. Министр юстиции И.Г. Щегловитов предупреждал: «Вы¬
ступление в Государственной думе может навлечь неисчислимые осложнения, и их
предугадать невозможно, хотя бы все лидеры в том клялись. Так как уверенности в от¬
сутствии скандала не может быть, то лучше и необходимо не выступать». Государ¬
ственный контролер П.А. Харитонов также опасался отрицательной реакции депута¬
48
тов: «Если объявить все документы, даже если намекнуть на них, значило бы признать,
что мы согласны на аннексию. Полагаться на думские партии и на их лидеров неосто¬
рожно»35. В итоге было решено оттянуть объяснения в Думе.
На фоне бурных международных событий приступило к своим обязанностям «Со¬
вещание, образованное с целью развития и дополнения выработанного Министер¬
ством иностранных дел проекта новой организации центральных установлений». В его
работе приняли участие в основном начальники подразделений МИД, а руководство
было возложено на нового товарища министра иностранных дел Н.В. Чарыкова.
Извольскому, по решению Совета министров воздержавшемуся от выступления в
общем собрании Государственной думы, пришлось все же 29 ноября принять участие в
заседании Бюджетной комиссии, обсуждавшей смету МИД на 1909 г. Он продемон¬
стрировал готовность во всех подробностях ознакомить членов комиссии с проектом
реформы и твердо обещал в самом скором времени представить документ на утвер¬
ждение Думы. По просьбе Милюкова он изложил в общих чертах концепцию рефор¬
мирования заграничной службы. В ее основу предполагалось положить систему, при¬
нятую в Европе, которая позволила бы преодолеть имевшие место глубокие различия
в денежном вознаграждении и карьерном росте между дипломатами, работавшими за
границей, и в центральном ведомстве. Заседание комиссии было продолжительным.
Извольский старательно отвечал на все вопросы, поскольку, как никогда ранее, нуж¬
дался в поддержке депутатов36.
12 декабря состоялось выступление Извольского в Думе. Ему предшествовала
большая подготовительная работа. Гире и другие чиновники МИД провели ряд нефор¬
мальных встреч с лидерами фракций, а также с влиятельными общественными и поли¬
тическими деятелями. В этот день в Думе наблюдалось необычайное оживление: «Би¬
леты для публики разобраны. На хорах не было свободного места. Ложи для диплома¬
тов, министерские и другие переполнены. Налицо почти весь дипломатический корпус.
В царской ложе великий князь Андрей Владимирович. Совет министров почти полно¬
стью во главе с П.А. Столыпиным. В ложе печати множество иностранцев»37.
Речь министра в части, касавшейся собственно внешней политики, была весьма
сдержанна. Состоявшееся затем обсуждение показало, что предварительная обработ¬
ка депутатов дала свои плоды. От имени фракции октябристов Гучков заявил, что все¬
цело разделяет точку зрения на балканский кризис, изложенную в речи Извольского.
Он приветствовал дружественные отношения с Англией, Францией и с Германией.
В.А. Бобринский, представлявший умеренно-правых, присоединился к позиции октяб¬
ристов и призвал сербов к мужеству и терпению. Об аннексии он сказал, что призна¬
вать ее ни в коем случае нельзя. Выступление Пуришкевича было, как всегда, эмоцио¬
нальным: «Не подлежит никакому сомнению, что кроме протеста, кроме крика "нико¬
гда!", в ответ на эту аннексию наших братьев-славян никакой крик, никакой другой
возглас не может раздаться из Великой России». Он категорически отверг возмож¬
ность решить вопрос о Проливах ценой согласия на противозаконный шаг Австрии:
«Это было бы в высокой степени недостойно той державы-покровительницы славян,
какой является Россия». Лидер кадетов Милюков по этому вопросу высказался туман¬
но: «Я очень рад, что мы не ищем компенсаций в Проливах, по крайней мере не гово¬
рим, что ищем, значит, я думаю, не ищем»38. Таким образом, Извольский получил под¬
держку большинства Думы, хотя депутаты постарались не заметить той недоговорен¬
ности, которая чувствовалась в его речи. Лишь социал-демократ Покровский заявил,
что его фракция не придает выступлению министра особого значения, поскольку оно
не содержит ничего нового по сравнению с тем, что уже стало достоянием печати: «Мы
бы предпочли этим заявлениям иметь опубликованную дипломатическую книгу, где
бы без всякой утайки были оглашены документы, указывающие истинное, подлинное
отношение правительства к этому вопросу и к другим европейским дворам и прави¬
тельствам»39.
Позиция левых не нарушила общего сценария, и Извольский был вполне удовле¬
творен результатом, тем более что он заслужил одобрение царя, поздравившего его с
49
«несомненно одержанным успехом»40. Отзывы печати были не столь однозначны.
«Новое время» пришло к заключению, что состоявшееся заседание не принесло лав¬
ров ни Государственной думе, ни Извольскому, но при этом «все было очень доброже¬
лательно, очень миролюбиво и безусловно гладко». «Речь» на этот раз была солидарна
с суворинской газетой в общей оценке «большого парламентского дня», показавшего
Думу «в самом непривлекательном виде». Поддержал руководителя МИД октябрист¬
ский «Голос Москвы», выразивший надежду, что «общение министра иностранных дел
с Думой придаст ему новые силы и тот необходимый энтузиазм, ту веру в правоту и си¬
лу, без которых ни один министр иностранных дел не может плодотворно работать»41.
Положительные отклики на дебаты в Государственной думе по вопросам внешней по¬
литики появились во французской и английской печати. Петербургский корреспондент
французской «Echo de Paris» поспешил сообщить, что в правящих кругах России «на¬
блюдается значительное успокоение после речи Извольского, которая примирила рус¬
ское общество с действиями министра»42.
Между тем работа совещания, занимавшегося реформой МИД, близилась к завер¬
шению. К марту 1909 г. были выработаны основные проекты: «Учреждение Мини¬
стерства иностранных дел» и «Штаты центральных установлений». При этом в итого¬
вые документы не вошли важные разработки комиссии под председательством Губа-
стова об условиях приема на службу в МИД и прохождения ее. Они позволили бы в
какой-то мере преодолеть кастовую замкнутость внешнеполитического ведомства и
привлечь на дипломатическую службу молодых способных людей из более широких
социальных слоев. Таким образом, очень важная часть преобразования МИД оказа¬
лась за рамками проекта. Подтверждались мрачные опасения, что реформа в основном
сведется к чисто бюрократическим изменениям структуры и штатов. Позитивным ре¬
зультатом преобразований следует признать учреждение двух новых подразделений
МИД: Юрисконсультской части и Отдела печати. По предложению Чарыкова, было
решено сделать их самостоятельными и уравнять во всех отношениях с политическими
отделами. Товарищ министра иностранных дел подчеркнул при этом, что реформа
центрального ведомства не будет удовлетворительной, если вопрос о сношениях с
прессой не разрешится по примеру европейской практики43.
Учреждение на базе Газетной экспедиции при Канцелярии МИД Отдела печати бы¬
ло одним из немногих начинаний Извольского, которое удалось реализовать. И оно, по
вполне понятным причинам, более всего привлекало внимание прессы, так как отдел
должен был стать связующим звеном между МИД и общественным мнением. Назначе¬
ние Гирса его руководителем не всеми было встречено с одобрением. Он имел недоб¬
рожелателей в лице директора Канцелярии А.А. Савинского и его окружения. Харак¬
терно в этом отношении замечание, промелькнувшее в частном письме К.Д. Набокова
Савинскому: «Очень неладно и мне нелюбо, что к делу прессы министерство привлек¬
ло нововременскую язву Гирса»44. Сыграв заметную роль в становлении отдела, Гире
довольно скоро оставил этот пост, возглавив Санкт-Петербургское телеграфное
агентство. На свое место он рекомендовал Ю.Я. Соловьева - еще достаточно молодого
дипломата, недавно вернувшегося из-за границы. Тот был включен в Комиссию по
преобразованию центрального ведомства и работал там весьма активно. В 1909 г. им
были составлены 4 записки об организации работы и задачам Отдела печати. Соловьев
продолжил линию Гирса, предполагавшую коренную перемену во взаимоотношениях
правительства и прессы. В качестве аргумента он ссылался на авторитет МИД Вели¬
кобритании, для которого «печать является могущественной союзницей дипломатии
не только как проводник известных взглядов и течений, но и как источник осведомле¬
ния в области, часто недоступной для официального мира»45. Хотя не все предложения
Соловьева были реализованы, ему все же удалось добиться значительного повышения
статуса отдела.
Разработанный проект продолжил свое шествие по бюрократическим инстанциям
и в апреле 1909 г. переместился в межведомственную комиссию. Информация о том,
что совещание по доработке проекта реформы МИД завершило работу, была помеще¬
50
на в газетах. Общество ознакомили с новой структурой ведомства. При этом стало яс¬
но, что прохождение через межведомственную комиссию, Совет министров, Государ¬
ственную думу и Государственный совет потребует продолжительного времени - как
тогда считали, не менее года. Но и этот прогноз, как позже выяснилось, оказался слиш¬
ком оптимистическим.
Данный этап реформы совпал с финалом Боснийского кризиса, завершившегося
тяжелым поражением русской дипломатии, которая была вынуждена капитулировать
перед требованием Германии признать аннексию Боснии и Герцеговины. В марте 1909 г.
для Министерства иностранных дел настали трудные дни. Ожесточенной критике в пе¬
чати подвергся как сам министр и его политика, так и ведомство в целом. Очередной
дипломатический провал объясняли нежеланием руководства МИД перестроить свою
работу. «Новое время» не упустило случая съязвить: «Снова заговорили о Министер¬
стве иностранных дел. По странной случайности слухи о преобразовании нашего ди¬
пломатического ведомства до сих пор совпадали с моментами наибольшего раздраже¬
ния русского общества действиями руководителей внешней политики. И, увы, они ис¬
чезали вместе с наступающим успокоением». Вместе с тем создание Отдела печати
было встречено с одобрением: «При совершенно неудовлетворительной постановке
других отраслей дипломатической службы и при полном отсутствии энергичных пред¬
ставителей министерства за границей значение Отдела печати еще более увеличивает¬
ся, так как он является одним из главных способов осведомления министра»46. Либе¬
ральная «Новая Русь» напомнила, что первые шаги Извольского на министерском по¬
сту породили много надежд, связанных с обновлением личного состава, устранением из
высшего руководства людей, «всю свою карьеру сделавших в здании у Певческого мо¬
ста, пересаживаясь со стула на стул, от стола к столу, со стула на кресло, из одной ком¬
наты в другую и, наконец, из общей комнаты в отдельный кабинет». Это намерение
сразу же создало популярность Извольскому и в обществе, и среди прогрессивно на¬
строенных сотрудников самого МИД. Однако тогда же несколько странным показался
состав комиссии, которой была поручена разработка реформы. Ее ядро составили лю¬
ди, никогда не служившие за границей, и знакомые преимущественно с канцелярской
работой. В их числе называли директора Канцелярии Савинского, директора Второго
департамента А.К. Бентковского, директора Департамента личного состава и хозяй¬
ственных дел Буксгевдена, а также Нератова. Эту группу некоторые остряки окрести¬
ли «Клубом самоубийц», имея в виду, что успех реформы заставил бы их покинуть свои
посты. Поэтому бессмысленно было винить их за то, что они, по мере сил и возможно¬
сти, старались отдалить свой смертный час. «Пусть г. Извольский плохой дипломат, но
все же не решимся мы заподозрить его в наивности, доходящей до веры в готовность
людей, пользующихся всеми благами жизни, совершить над собою харакири во имя
идей своего начальника. Если к тому же есть надежда, что, затянув дело, собираясь
(как это делала комиссия) на заседания раз в полгода, можно, чего доброго, "пережить"
и самого министра, и его идеи... Ну, как же не попробовать?»47.
Тема реформы МИД, по выражению газетчиков, «четвертый год пребывающей в
стадии эмбрионального развития», прочно заняла место на страницах печатных изда¬
ний самых разных политических направлений. В авангарде, как обычно, оказалось
«Новое время», выступившее с серией критических статей. Суворинская газета настаи¬
вала на том, что над МИД по-прежнему простирается тень графа Ламздорфа, при ко¬
тором канцелярская форма доминировала над существом дела, а «всякий свежий чело¬
век, интересовавшийся делом, знакомый с жизнью, желавший работать серьезно, ста¬
новился опасным чужаком». В то время, как дипломатические учреждения других
государств реформировались и приспосабливались к новым условиям, русская дипло¬
матия эпохи гр. Ламздорфа сделала шаг назад. Эта система «не только лишает Россию
хороших дипломатов в настоящем, но, что самое трагическое, - она убивает все моло¬
дые силы, способные служить России и в будущем»4*. На противодействие реформе в
недрах самого МИД указывали многие издания. Газета «Вечер» предупреждала, что
там остались «холерные хвосты» прежнего руководства, остались лица, которые заня¬
51
ли ответственные посты не в силу своих знаний и способностей, а в силу исключитель¬
но дружбы и благосклонности к ним Ламздорфа и советовала Извольскому «заняться
дезинфекцией»49. На этом фоне в июне 1909 г. состоялся визит депутатов Государ¬
ственной думы в Англию и Францию. Делегация, возглавляемая председателем Думы
Н. А. Хомяковым, состояла преимущественно из октябристов, кадетов и умеренно-пра¬
вых. Поездка широко освещалась в прессе. Либерально настроенные круги придавали
этому событию чрезвычайно важное значение. Г.Н. Трубецкой писал в «Московском
еженедельнике», что прием, оказанный в европейских столицах парламентской деле¬
гации, способствовал повышению авторитета Думы не только за границей, но и в пра¬
вительственных кругах самой России50. Другой видный либерал С.А. Котляревский на¬
звал визит крупным событием, которое должно упрочить конституционные основы го¬
сударства, поскольку «международный авторитет России неразрывно связан с
укреплением нового порядка внутри нее»51.
Однако наступившая осень принесла лишь новые осложнения в отношения мини¬
стра иностранных дел с представителями общественного мнения. Отмечая печальную
годовщину аннексии Боснии и Герцеговины, «Новое время» постаралось побольнее за¬
деть Извольского, не удержавшегося от соблазна поохотиться на землях своего ари¬
стократического друга Эренталя: «Охота вышла блестящей, но дичью оказался рус¬
ский министр иностранных дел»52. Газеты требовали опубликования официальных ма¬
териалов переговоров. Положение Извольского становилось все более шатким. Даже
такой вполне лояльно настроенный по отношению к министру общественный деятель,
как Трубецкой, настойчиво требовал: «Только правильный контроль общественного
мнения может отчасти предотвратить нас от ошибок и промахов»53. По-прежнему раз¬
дражение вызывала бесконечно затянувшаяся реформа ведомства. «Голос Москвы»
фактически предъявил Извольскому ультиматум: «До тех пор, пока Министерство
иностранных дел не внесет в Государственную думу разработанный проект реформ,
хотя бы центральных учреждений, Государственная дума будет отклонять все пред¬
ставления этого министерства о новых кредитах. Надо думать, что такой скандальный
для Министерства иностранных дел способ принуждения окажется достаточным уро¬
ком и заставит одуматься руководителей этого многогрешного ведомства»54.
В такой обстановке в конце октября 1909 г. Бюджетная комиссия приступила к об¬
суждению бюджета МИД на 1910 г. В своем выступлении Крупенский был вынужден
признать: «Несомненно, есть большие дефекты в нашем Министерстве иностранных
дел, и те нарекания, которые появляются в печати и которые мы в обществе слышим,
несомненно, имеют под собою серьезную почву»55. Комиссия сосредоточила внимание
на организации зарубежной службы, особенно консульской, явно отстававшей от по¬
требностей промышленности и торговли. Для повышения эффективности коммерче¬
ской агентуры на иностранных рынках требовалось тесное взаимодействие консуль¬
ских работников с сотрудниками Министерства торговли и промышленности на ме¬
стах56. Бюджетная комиссия выработала следующие рекомендации в этом направлении:
1) скорейший пересмотр штатов как центральных управлений, так и заграничных уста¬
новлений; 2) сокращение штатов некоторых заграничных установлений, а также упразд¬
нение тех постов в посольствах и консульствах, которые утратили свое значение;
3) разделение сумм, предназначенных на содержание высших дипломатических чинов,
от сумм, выделяемых на представительство; 4) установление такого порядка, при кото¬
ром чины министерства имели бы возможность попеременного прохождения службы
в центральном аппарате и в заграничных представительствах; 5) реорганизация кон¬
сульской службы в целях оказания консулами большего содействия русской торговле,
промышленности и торговому мореплаванию57. Впервые Бюджетная комиссия реши¬
лась на некоторые изменения сметы, постановив увеличить на 3 587 руб. сумму, необ¬
ходимую для содержания дипломатических и консульских учреждений за границей58.
Энергичная газетная кампания за скорейшее обновление МИД, по всей видимости,
принесла плоды. 24 ноября 1909 г. проект реформы был опубликован в «Правитель¬
ственном вестнике» и перепечатан в газетах «Россия», «Речь» и «Новая Русь». Прошло
52
еще 4 месяца, и в марте 1910 г. «Законопроект об изменении учреждения и штатов цен¬
тральных установлений Министерства иностранных дел» поступил в Государственную
думу. До этого времени Извольский старательно избегал общения с депутатами. Более
года министр не появлялся на думской трибуне, и депутаты были лишены возможности
не только обсудить актуальные внешнеполитические проблемы, но даже задать руко¬
водителю дипломатического ведомства волновавшие их вопросы. На думскую трибуну
министр вышел лишь в марте 1910 г. в связи с обсуждением очередной сметы МИД.
Это было последнее появление Извольского перед депутатами в Таврическом дворце,
и он сразу предупредил, что «по различным соображениям и при наличных условиях
данного момента» не счел возможным испросить высочайшего разрешения на выступ¬
ление в Думе. Министр посвятил свою речь главным образом законопроекту о реорга¬
низации центрального аппарата МИД, подготовленному к этому времени для внесения
в Государственную думу. Говоря об Отделе печати, он специально остановился на зна¬
чении прессы, заявив: «насколько такое общение с печатью необходимо, явствует из
того, что, помимо приобретения в лице сочувствующих органов прессы могуществен¬
ных союзников дипломатии для воздействия на общественное мнение, компетентное
освещение перед печатью особенно важных политических вопросов устраняет опас¬
ность неправильного истолкования их»59. В этом заявлении чувствовались отголоски
недавних баталий на страницах газет.
Но избежать обсуждения проблем внешней политики ему все же не удалось. Милю¬
ков взял инициативу в свои руки, выступив с продолжительной речью, содержавшей
критический обзор деятельности российской дипломатии за последние годы. Все внеш¬
неполитические неудачи он объяснил личными качествами министра, по существу вы¬
разив ему недоверие60. Правда, министр этого не слышал, поскольку в знак протеста
вместе со своими подчиненными покинул зал. Не нашел поддержки Милюков и у кол-
лег-депутатов, отказавшихся участвовать в дискуссии по внешнеполитическим пробле¬
мам без высочайшей санкции. Так, представитель правых Пуришкевич заявил, что не
собирается вступать на этот «скользкий путь», а социал-демократ Покровский вос¬
пользовался возникшей возможностью для обличения агрессивной внешней политики
царской дипломатии на Дальнем Востоке и в Персии61.
По мере того, как реформа центральных учреждений МИД затягивалась, станови¬
лось все более очевидным, что без серьезного преобразования зарубежной службы до¬
биться существенного улучшения работы всего дипломатического ведомства не удаст¬
ся. Уже на начальном этапе проведения реформы в 1907 г. были подняты вопросы, свя¬
занные с деятельностью российских представителей за границей. Многие заграничные
учреждения продолжали функционировать на основе штатов, установленных еще в
1875 г. Уровень оплаты российских дипломатов отставал от европейских норм. Требо¬
валось пересмотреть систему размещения дипломатических и консульских учрежде¬
ний. В январе 1910 г. директор II Департамента А.К. Бентковский напомнил Изволь¬
скому о принятых министерством перед Думой обязательствах: немедленно по оконча¬
нии работы над реформой центрального ведомства приступить ко второй ее части,
связанной с реформированием заграничных дипломатических представительств. По
распоряжению Извольского была создана комиссия под председательством товарища
министра иностранных дел С.Д. Сазонова. Для получения информации с мест разрабо¬
тали специальный «Вопросник», содержавший более 100 пунктов. В марте он был
разослан во все зарубежные представительства. Там к делу отнеслись по-разному. Кто-
то прислал только краткие ответы, другие - подготовили серьезные заключения, ка¬
савшиеся разных сторон деятельности дипломатических и консульских учреждений, в
том числе с учетом опыта иностранных коллег62. Полученные ответы подверглись се¬
рьезной обработке, анализу и систематизации.
Осенью 1910 г. в Министерстве иностранных дел произошли большие перемены.
Состоялась давно ожидаемая отставка Извольского, получившего назначение послом
в Париж, а его место занял Сазонов. Перемены были встречены большей частью об¬
щества с одобрением, причем особо приветствовался уход «триумвирата» Извольский-
53
Савинский-Буксгевден. Директора Канцелярии Савинского считали одним из главных
противников реформы. Сменились и другие чиновники из руководящего состава МИД.
«Утро России» писало: «Всеми в министерстве почувствовался конец затянувшейся мя¬
тущейся политики, которую терпеть многим становилось не под силу. В министерстве
повеяло весной. Все как-то встрепенулись, почувствовали хозяина настоящего, требо¬
вательного, но доброжелательного, справедливого и разумного»63. Нератов на посту
товарища министра также не вызывал особых возражений. Отдавали должное его
опыту, хотя некоторые сомнения были связаны с полным отсутствием у него опыта
службы за границей, что могло помешать ему в случае необходимости заменять мини¬
стра на длительный срок. Новый министр действительно вскоре серьезно заболел. Не¬
ратов же, в силу особенностей своего характера, мало подходил для общения с «народ¬
ным представительством». По свидетельству дипломата Г.Н. Михайловского, «он не
обладал никаким даром слова, а из-за личной застенчивости вне привычной диплома¬
тической обстановки, да еще на такой скользкой арене, как Государственная дума, со¬
вершенно терялся»64. Он даже просил Николая II в виде личной милости избавить его
раз и навсегда от выступлений в законодательных палатах. Да и другие чиновники ми¬
нистерства страдали подобной слабостью: «Когда кому-нибудь из них приходилось вы¬
ступать хотя бы в Бюджетной комиссии в Государственной думе, то они чувствовали
себя там значительно менее уверенно, чем в любом дипломатическом салоне, где не
только каждое слово, но и каждый жест на счету»65. В отсутствие Сазонова министер¬
ство выручал новый директор Департамента личного состава и хозяйственных дел
В.А. Арцимович - по словам того же Михайловского, «человек заграничный», очень
элегантной наружности и «дипломатической обходительности», получивший прозви¬
ще «члена Государственной думы от Министерства иностранных дел». Ему действи¬
тельно приходилось проводить много времени в Таврическом дворце, выступая с обос¬
нованием законопроектов, подготовленных в МИД.
Сазонов приступил к исполнению своих новых обязанностей в очень ответственный
момент. В октябре 1910 г. состоялось свидание Николая II и Вильгельма II в Потсдаме.
Германская дипломатия попыталась использовать встречу двух императоров, чтобы
изменить соотношение сил в Европе, ослабив Тройственное соглашение. Смена мини¬
стра иностранных дел породила в прогермански настроенных кругах русского обще¬
ства угасшие было надежды на перемену общего внешнеполитического курса. В то же
время большую часть общества составляли сторонники дальнейшего сближения с
Францией и Англией. В этом сходились представители крупнейших партий от октябри¬
стов до кадетов. Накануне визита тревога в рядах сторонников Антанты усилилась.
«Речь» писала: «Рядом с очевидной и всеми признаваемой невозможностью изменить
одним свиданием весь курс международной политики все более проскальзывает жела¬
ние, чтобы курс этот все-таки был изменен и чтобы свидание положило хотя бы нача¬
ло этой перемене»66.
Сразу же по возвращении в Петербург Сазонов постарался рассеять все сомнения.
Он дал корреспонденту «Нового времени» интервью, где уверял, что в Потсдаме ни в
коем случае не шла речь о том, чтобы перетянуть Россию в другую внешнеполитиче¬
скую комбинацию67. На самом деле при первой встрече с Бетман-Гольвегом и Кидер-
лен-Вехтером Сазонов допустил неосторожное замечание, что Россия не будет на сто¬
роне Англии, если та захочет вести враждебную Германии политику. Однако затем,
спохватившись, он упорно уклонялся от любых попыток связать его письменными обя¬
зательствами такого рода.
Конец 1910 и начало 1911 гг. были отмечены шумными газетными кампаниями,
поднимавшими волну беспокойства как в русском, так и в немецком обществе. Во
Франции и Англии тоже внимательно следили за развитием событий. В письмах Сазо¬
нову Извольский делился своими наблюдениями за настроением французского обще¬
ства: «Газетная кампания, столь ловко вызванная господином Кидерлен-Вехтером,
произвела во Франции очень глубокое впечатление. Особенно сильно это впечатление
ощущается в парламентских кругах»68. Размышляя о том, что можно было бы предпри¬
54
нять, чтобы успокоить французов и англичан, Извольский в декабре 1910 г. убеждал
Сазонова: «Я знаю, с какими это сопряжено у Вас трудностями; тем не менее позволяю
себе высказать, что отсутствие своевременно сказанного Вами публично авторитетно¬
го слова немало содействовало извращению смысла Потсдамского свидания. Думает¬
ся, что и теперь не поздно выступить с таким словом»69. Поводом для такого выступ¬
ления могло послужить обсуждениие бюджета МИД. Ждала этого и общественность
страны, встревоженная судьбой франко-русского союза. Но Сазонов не торопился в
Думу. Извольскому он объяснял, что вполне сознает пользу министерских разъясне¬
ний, но считает неудобным говорить о международном положении до завершения пе¬
реговоров с Германией, дабы не повредить им. Тем не менее он согласился выступить
перед членами думской комиссии по обороне, где предстояло обсуждение вопроса о
кредитах на нужды флота. «Часть моих заявлений попадет в печать и завершит, наде¬
юсь, начинающееся в Петербурге успокоение»70, - писал он Извольскому.
Тем временем сметой МИД на 1911 г. вплотную занималась Бюджетная комиссия.
В центре ее внимания вновь оказалась зарубежная служба. К ее работе у депутатов на¬
копились большие претензии, тем более что среди консульских сотрудников было не¬
мало иностранцев. Кадет М.В. Челноков и националист А.П. Вишневский привели
примеры равнодушного отношения этих чиновников к нуждам российских граждан.
Последний возмущался: «Мы, русские, случайно заброшенные за границу, должны
обивать пороги приемных, иметь объяснения с немцами, которые сплошь и рядом не
говорят по-русски»71, - возмущался Вишневский. Да и внешний вид многих зарубеж¬
ных представительств, по мнению депутатов, не соответствовал уровню великой дер¬
жавы. Присутствовавший на заседании Нератов сообщил, что Комиссия по преобразо¬
ванию зарубежных установлений МИД приступила к работе. К весне 1911 г. был под¬
готовлен «Свод положений», который должен был послужить основой будущего
законопроекта. Официальная информация о ходе работы комиссии была направлена в
газеты. При этом подчеркивалось, что особое внимание обращено на необходимость
обслуживать за границей не только политические, но и экономические интересы Рос¬
сии. Это соответствовало пожеланиям, неоднократно заявленным в прессе и в Думе.
Для успокоения общественности сообщалось: «Занятия комиссии идут со всею по¬
спешностью, которая может быть допущена в столь сложном деле, и следует ожидать,
что... законопроект будет в сравнительно близком времени подготовлен ко внесению
в наши законодательные учреждения»72.
2 марта 1911 г. в Думе состоялось обсуждение сметы МИД на текущий год. Сазонов
на заседании не присутствовал, но это не помешало некоторым депутатам высказаться
по принципиальным внешнеполитическим вопросам. С критикой дипломатического
ведомства выступил Милюков, заявивший, что в ходе переговоров с Германией Россия
пожертвовала интересами своих друзей и союзников: «То, что делается в Потсдаме, ка¬
сается не ее одной и не может быть предметом односторонних переговоров с Германи¬
ей». Русская дипломатия, по его мнению, совершенно запуталась, довести дело до кон¬
ца не смогла, а если и доведет, то «с большими препятствиями и вредом для нас»73. Со¬
циал-демократ Покровский воспользовался думской трибуной, чтобы от имени своей
фракции обличить весь внешнеполитический курс царского правительства: «Нас мало
интересует материальное содержание Потсдамского соглашения... и нам поэтому со¬
вершенно все равно - рассчитывает ли Россия делить свое влияние в Персии с Англией,
привлекает ли к этому делу Германию; во всех этих комбинациях средства, которыми
пользуется правительство, остаются одни и те же, средства эти - насилие и насилие»74.
Дебаты в Думе не остались незамеченными в Германии. Берлинские корреспонден¬
ты русских газет сообщали, что местная печать подробно обсуждает их, обращая вни¬
мание на то, что общественное мнение России более сочувствует Франции и Англии,
чем Германии. Советник посольства в Берлине Н.Н. Шебеко докладывал о негативной
реакции на речь Милюкова: «Здесь произвела не особенно приятное впечатление речь
Милюкова о внешней политике и не столько сама речь, которая была преглупая, как
то, что никто на нее не возражал ни со стороны правительства, ни со стороны других
55
партий Думы»75. Возобновившиеся русско-германские переговоры сопровождались
ожесточенной полемикой между «Новым временем» и немецкими изданиями. Шебеко
был вынужден вмешаться: «Бешеные нападки "Нового времени" на Германию приня¬
ли такие размеры и вызывают здесь такое раздражение, что я счел долгом написать об
этом официальное донесение. Было бы очень желательно, чтобы появилось хотя ка¬
кое-либо официальное заявление о том, что правительство не сочувствует этой кампа¬
нии, а то отсутствие всякого возражения производит здесь большее впечатление, неже¬
ли самые нападки...»76.
Потсдамское соглашение было подписано 6(19) августа 1911 г. и касалось экономи¬
ческих вопросов. Германия признавала наличие «специальных интересов» России в
Персии и обязалась преследовать там лишь коммерческие цели. Документ регулиро¬
вал железнодорожное строительство в регионе. Несмотря на то, что политического со¬
глашения не было и германскому правительству не удалось ослабить Антанту, в печа¬
ти продолжали циркулировать слухи о существовании неких секретных статей. «Речь»
поставила вопрос о выступлении министра иностранных дел перед депутатами Госу¬
дарственной думы. Однако Сазонов твердо следовал тактике Столыпина - обращаться
к Думе лишь тогда, когда это выгодно. Его дебют в Таврическом дворце состоялся
лишь весной 1912 г.
Между тем судьба законопроекта о реформе центральных учреждений МИД оказа¬
лась нелегкой. Он «застрял» в Государственной думе на целых 4 года. Депутаты, спра¬
ведливо обвинявшие МИД в излишнем бюрократизме, сами быстро заразились этой
болезнью. Законопроект путешествовал по думским инстанциям. Бюджетная комис¬
сия перепоручила дело подкомиссии, специально созданной для рассмотрения штатов
государственных учреждений. Она приступила к делу только в октябре 1911 г., запро¬
сив из МИД дополнительные сведения. И лишь в январе 1912 г. Бюджетная комиссия
занялась рассмотрением данного документа. В заседании принял участие и Сазонов.
Вниманию присутствующих был предложен доклад, подготовленный Комиссией по
направлению законодательных предположений. В нем признавалось, что проект впол¬
не согласован с пожеланиями депутатов, а потому в общем приемлем и требует изме¬
нения и дополнения лишь в отдельных своих частях. Прежде всего, комиссия признала
необходимым расширить перечень предметов ведения МИД, включив в него: «изуче¬
ние современного положения иностранных государств и народов со стороны внешне¬
политических интересов Российской империи; политические сношения с иностранны¬
ми правительствами; покровительство и защиту в чужих краях русской торговли и ин¬
тересов русских подданных; заботу о законной защите русским подданным по делам их
за границей, а равно содействие к удовлетворению законных требований иностранцев
по делам их в России»77. Ввиду важности возлагаемых на ведомство задач комиссия
предложила повысить требования к дипломатическому персоналу. Для этого предла¬
галось внести в проект закона указание, что на службу в МИД, с правом определения
на классные должности, принимаются лишь лица с высшим образованием. Комиссия
настаивала на том, что названные должности могут занимать чиновники, выдержав¬
шие соответствующий экзамен и прослужившие в ведомстве не менее двух лет. Про¬
грамму экзамена комиссия предлагала предоставить Совету министров, а председа¬
тельство в экзаменационной комиссии возложить на министра иностранных дел. Депу¬
таты постарались устранить традиционно существовавшую преграду в переходе с
консульской службы на дипломатическую, а также сократить различия в условиях
службы за границей и в центральных учреждениях МИД. Руководящий состав ведом¬
ства отныне должен был иметь опыт работы за рубежом78. Считаясь, однако, с теми
затруднениями, которые могли бы вызвать эти жесткие требования, комиссия предло¬
жила предоставить министру право в течение ближайших 6 лет, в случае необходимо¬
сти, делать исключения для отдельных лиц. Комиссия полагала, что закон может всту¬
пить в силу с июля 1912 г. Однако законопроект не был доложен общему собранию III
Государственной думы до истечения срока ее полномочий, и ему предстояло пройти
весь путь заново, уже в Думе четвертого созыва.
56
Различные стороны деятельности МИД стали предметом обсуждения Бюджетной
комиссии 13 января 1912 г. в связи с рассмотрением сметы на текущий год. На заседа¬
нии ведомство было представлено целой делегацией: кроме директора Департамента
личного состава и хозяйственных дел В.А. Арцимовича и его заместителя С. А. Муром¬
цева, в Думу прибыли руководители ближневосточного и дальневосточного отделов
В.О. фон Клемм и Г.А. Козаков, а также директор Учебного отделения восточных
языков. Депутаты основательно подготовились к обсуждению. Совещание содоклад¬
чиков разработало и направило в МИД перечень из 20 вопросов. Кроме того, депутаты
запросили дополнительные сведения, касавшиеся разных сторон деятельности ведом¬
ства. Министерство продемонстрировало готовность сотрудничать с Бюджетной ко¬
миссией, обеспечив депутатов необходимым материалом. 9 января 1912 г. консульским
представителям был направлен циркуляр, в котором подчеркивалось значение эконо¬
мических и торговых вопросов и предписывалось: 1) оказывать содействие и покрови¬
тельство российской торговле и мореплаванию за границей; 2) защищать интересы и
оказывать помощь русским подданным; 3) наблюдать за правильным исполнением
местными властями договоров. Перечислялись и другие служебные обязанности, вы¬
текавшие из Консульского устава79.
В центре внимания оказалась проблема подготовки кадров для восточных регио¬
нов. Члены комиссии напомнили, что вопрос о неудовлетворительной работе Учебно¬
го отделения восточных языков был поставлен еще в 1908 г. и Министерство обещало
решить его в рамках реформы центрального ведомства. Однако в законопроекте, вне¬
сенном в Думу, реорганизация этого учебного заведения не предусматривалась. Между
тем в деле подготовки специалистов для стран Востока Россия не выдерживала ника¬
кого сравнения с другими европейскими державами. В то время как во Франции еже¬
годно проходили обучение 370 специалистов, в Германии - 200, в Австро-Венгрии - 35,
в России - всего 3-4. В худшую сторону отличалась и программа подготовки: в ней по-
прежнему отсутствовало преподавание таких важных языков, как японский и китай¬
ский. Депутаты считали, что преподавание их на Восточном факультете Санкт-Петер¬
бургского университета не могло исправить положения: «России нужны драгоманы,
секретари консульств и политические агенты; курс наук, им преподаваемых, должен
быть приноровлен к... практической деятельности. Интересы службы на Востоке тре¬
буют от слушателей, кроме языков, юридической подготовки, изучения консульского
права, политической географии и истории, международной торговли и пр. Необходи¬
мы командировки для практического изучения языков и условий жизни»80. Бюджетная
комиссия предложила МИД действовать совместно с Министерством торговли и про¬
мышленности, которое уже приступило к созданию особой Восточной академии. Од¬
нако представители МИД на это не соглашались, ссылаясь на дипломатическую специ¬
фику. Они обещали решить данный вопрос в рамках реформы заграничной службы.
Депутаты в очередной раз занялись состоянием консульской службы. Опираясь на
данные, полученные из МИД, они пришли к выводу, что российские консульские учре¬
ждения не соответствуют потребностям развивающейся торговли и промышленности.
Особенно заметным это отставание было в странах Южной Америки, куда в последние
годы усилилась эмиграция российских граждан, да и развитие хлебного экспорта тре¬
бовало более полной информации из стран-конкурентов. Представители МИД пообе¬
щали заняться этим вопросом81.
В ходе обсуждения депутаты попытались приоткрыть завесу секретности над дея¬
тельностью министерства. Прогрессист М.М. Ковалевский предложил, чтобы смета
МИД сопровождалась не краткой запиской, а более подробными объяснениями, как
это делало, например, военное ведомство. Он также считал, что комиссия должна
иметь в своем распоряжении печатные издания МИД и сборники дипломатических до¬
кументов. Арцимович поспешил напомнить, что многие стороны деятельности мини¬
стерства не подлежат огласке, однако сообщил, что принято решение об издании «Из¬
вестий Министерства иностранных дел», где будут помещаться, кроме официальных
сведений, статьи по вопросам международного права и другая информация. Это, по его
57
мнению, должно дать Думе и обществу более широкое представление о работе МИД.
Кроме того, он обещал доложить о пожеланиях депутатов министру, сказав: «Быть мо¬
жет, министр признает возможным давать такие сообщения о деятельности министер¬
ства, которые вообще допустимы при существующем законе, ставящем министерство
в особое положение»82. Но если Арцимович рассчитывал таким образом закрыть тему,
то это ему не удалось. Ковалевского энергично поддержал Милюков: «В нашем широ¬
ком понимании пределов государственной тайны мы ставим себя в совершенно невоз¬
можное положение, весьма обидное для достоинства народных представителей и на¬
ших национальных интересов. Сегодня мы считаем тайной то, что мы завтра узнаем из
обсуждения в других парламентах. Желания и намерения русского правительства офи¬
циально сообщены другим державам для осведомления общественного мнения этих
держав, но для нас это тайна»83. Воспользовавшись случаем, Милюков предложил Са¬
зонову вернуться к практике, введенной в свое время Извольским: выступать перед Го¬
сударственной думой с разъяснениями важнейших вопросов внешней политики, а не
ограничиваться беседами о личном составе МИД: «Я думаю, что восстановление тако¬
го обычая чрезвычайно желательно и свидетельствовало бы о добром отношении ва¬
шего ведомства к представителям народа»84. Лидер кадетов не забыл и о главном для
него аргументе - такое уклонение от общения с депутатами было «нехорошо истолко¬
вано иностранной прессой». Перейдя к теме печати, Милюков напомнил, что прежний
министр уделял ей большое внимание.
14 апреля 1912 г. общее собрание Думы утвердило бюджет МИД без каких-либо из¬
менений. Однако в формуле перехода к очередным делам депутаты закрепили свою
позицию в отношении судьбы Учебного отделения восточных языков. Они предложи¬
ли учредить Восточную академию, которая готовила бы специалистов для мини¬
стерств: иностранных дел, торговли и промышленности, финансов, юстиции, военного
и внутренних дел. Это позволило бы «объединить разрозненные научные силы и де¬
нежные средства созданием одного высшего образцового учреждения, столь необходи¬
мого России в переживаемую историческую эпоху, выдвинувшую значение Востока в
настоящем и будущем...»85
Государственная дума четвертого созыва приступила к работе осенью 1912 г., в раз¬
гар войны на Балканах. Победы Балканского союза вызвали волну симпатий к славя¬
нам. Призывы поддержать сражающихся братьев со страниц газет выплеснулись на
улицы, где проходили и массовые манифестации. Осторожная политика, которой при¬
держивался Сазонов из опасения, что конфликт разрастется до европейской войны, не
находили понимания не только у националистов, но и у многих либералов. В такой об¬
становке министр иностранных дел в Думу не спешил. 5 декабря с правительственной
декларацией выступил премьер-министр В.Н. Коковцов. В своей речи он кратко кос¬
нулся и вопросов внешней политики. Отдав должное «военным доблестям и редкому
единодушию, проявленному балканскими народами», премьер заверил, что Россия как
великая славянская держава не останется безучастной, но на первом месте для прави¬
тельства всегда будут национально-государственные интересы, «охрана коих составля¬
ет его священную обязанность и налагает на него тяжелую ответственность»86. На сле¬
дующий день отклики в прессе свидетельствовали о разочаровании общественности
неопределенной и расплывчатой речью премьера.
Дальнейший ход событий настроил значительную часть общества против министра
иностранных дел. 13 марта 1913 г. Дума встретила овацией известие о падении Адриа¬
нополя, но последовавшее спустя 2 недели правительственное сообщение об отступле¬
нии русской дипломатии в важном для сербов вопросе о принадлежности Скутари сыг¬
рало роль холодного душа. Поползли слухи о возможной скорой отставке Сазонова.
Возможность разъяснить свою политику появилась у министра 6 июня 1913 г., когда
Дума утверждала смету МИД. Но вместо Сазонова перед депутатами предстал Нера-
тов, сосредоточившийся на вопросах, связанных исключительно с бюджетом ведом¬
ства.
58
Между тем международная обстановка продолжала накаляться. За первой Балкан¬
ской войной последовала вторая, а затем разгорелся острый конфликт между Россией
и Германией из-за военной миссии генерала Лимана фон Сандерса в Константинополе,
поставивший державы на грань военного столкновения. Сазонов продолжал избегать
публичного выступления перед депутатами, что не мешало ему использовать неофици¬
альные контакты с ними. Центр совместной работы переместился в думские комиссии,
куда чиновники МИД самого высокого ранга приходили гораздо охотнее. К весне 1913 г.
Комиссия по направлению законодательных предположений подготовила доклад по
законопроекту о реформировании центральных учреждений МИД, почти полностью
воспроизводивший документ годичной давности. Комиссия постановила предложить
Государственной думе выразить в формуле перехода к очередным делам «надежду и
пожелание, чтобы интересы русских подданных за границей лучше и успешнее были
защищаемы с преобразованием Министерства иностранных дел на новых началах»87.
Но бюрократическая машина самой Думы тормозила процесс преобразований. На¬
мерение ввести в действие с 1 июля 1913 г. закон о центральных учреждениях МИД и
на этот раз оказалось неосуществимым. Предвидя неизбежные проволочки, Сазонов в
письме к председателю Думы М.В. Родзянко напомнил: «По соображениям, подробно
объясненным в записке министерства, осуществление предположенной реформы
представляется для министерства крайне настоятельным и совершенно неотложным.
Дело признавалось спешным еще в 1910 г. И в ту пору промедление с реформою ста¬
вило министерство в весьма затруднительное положение. Ныне же, по прошествии со
времени внесения дела в Государственную думу более трех лет, затруднения ведомства
возросли до крайней степени». Ответ председателя Бюджетной комиссии А.А. Алек¬
сеенко был выдержан в лучших бюрократических традициях: «Постановлением Госу¬
дарственной думы проект передан на рассмотрение Комиссии по направлению законо¬
дательных предположений и на заключение бюджетной. Доклад названной комиссии
на заключение Бюджетной комиссии до сих пор не поступил»88.
В составе Бюджетной комиссии IV Думы не произошло больших изменений. По-
прежнему тон там задавали октябристы. Их представитель Крупенский оставался ос¬
новным докладчиком по смете МИД. Бюджет на 1913 г. рассматривался с большим
опозданием, в апреле. Как и прежде, у депутатов было очень мало возможностей вне¬
сти в него какие-либо изменения. Формально корректировке подлежала примерно
треть сметы, но на практике не было и этого. Работа дипломатических и консульских
учреждений по-прежнему вызывала много нареканий, однако на этот раз министер¬
ство сослалось на сложность международной обстановки. На Балканском полуострове
шла война, которая неизбежно должна была привести к изменению его политической
карты, и вопрос предполагалось отложить до определения новых границ государств.
Члены комиссии с этим аргументом не согласились. По их мнению, пересмотр штатов
МИД настолько назрел, что ставить его в зависимость от текущего момента невозмож¬
но. В противном случае «ввиду постоянных политических осложнений штаты никогда
не будут введены»89. Были претензии у депутатов и к состоянию зданий российских
представительств, особенно посольства в Берлине. В то же время они предложили не
спешить с ремонтом посольства в Константинополе, поскольку, в связи с «исторически
переживаемым моментом», судьба самой Турции была неясна90.
Бюджетной комиссии пришлось вернуться к вопросу о судьбе Учебного отделения
восточных языков. Крупенский напомнил, что Дальний Восток становится важным
как в политическом, так и в экономическом отношении и, следовательно, в самом не¬
продолжительном времени потребуются специалисты, имеющие соответствующую
подготовку и владеющие местными языками. Между тем отделение все так же готови¬
ло Ъ-А человека в год. Жуковский, как и прежде, отстаивал необходимость сохранения
учебного заведения в системе МИД91. Вопрос остался открытым. В итоге Бюджетная
комиссия одобрила смету МИД, несколько сократив лишь статью, касавшуюся найма
помещений. Это было все, что смогла позволить себе Дума в вопросах финансирования
ведомства. Общее собрание Государственной думы поддержало решение комиссии.
59
Последнее обсуждение бюджета дипломатического ведомства в условиях мирного
времени показало, что ни один из вопросов, связанных с реформой, так и не был решен
до конца. На заседание Бюджетной комиссии прибыло почти все руководство МИД:
министр Сазонов, его товарищ Нератов, директор Департамента личного состава и хо¬
зяйственных дел Арцимович и его заместитель Муромцев. Докладчиком по смете был,
как всегда, Крупенский. Обе стороны оставались на прежних позициях. Думская ко¬
миссия настаивала на скорейшем завершении реорганизации системы российских
представительств за границей. МИД предлагал дождаться окончания войны на Балка¬
нах. Хуже всего обстояло дело с консульской службой. Так, вакансии вице-консулов не
были замещены в 39 пунктах. Не сдвинулся с места и вопрос об Учебном отделении во¬
сточных языков. С предположением, что его сможет заменить Восточная академия,
призванная готовить специалистов для разных ведомств, Сазонов не согласился: «Мы
не имеем никаких серьезных данных рассчитывать, чтобы из этого заведения разви¬
лось такое, которое бы удовлетворило специальным требованиям Министерства ино¬
странных дел»92. Вместе с тем Сазонов был вынужден признать, что МИД столкнулся
с серьезными кадровыми проблемами. В 1913 г. на службу было принято 45 человек,
при этом уволился 41. Такое положение министр считал в высшей степени ненормаль¬
ным. Многим консулам приходилось из-за этого сидеть на своих местах безотлучно.
Поступавшие на службу молодые люди были по преимуществу не только небогаты, но
даже совсем не обеспечены материально. Отправить их сразу за границу было невоз¬
можно, поскольку они не имели соответствующей подготовки. Министр, таким обра¬
зом, вышел на проблему, о которой давно говорили депутаты, предлагая ежегодно го¬
товить не 3, а 20-30 специалистов93.
В мае 1914 г. Государственная дума утверждала смету МИД. Сазонов, заручившись
высочайшим разрешением, выступил с разъяснениями по актуальным проблемам
внешней политики. До начала Первой мировой войны оставалось менее трех месяцев,
а министр уверял депутатов: «Мы вступили теперь в более спокойную пору, и хотя еще
остается упорядочить многое, однако уже нет той напряженности, которая еще недав¬
но вызывала серьезные заботы»94.
10 июня 1914 г. закон «Об изменении учреждения и штатов Министерства ино¬
странных дел» был, наконец, принят Государственной думой. Свои требования к об¬
новленному ведомству депутаты постарались закрепить в следующей формуле перехо¬
да к очередным делам, где выражалось пожелание: «1) чтобы деятельность агентов
Министерства иностранных дел за границей была неуклонно направлена на защиту до¬
стоинства России и ее национальных интересов; 2) чтобы наряду с чисто дипломатиче¬
скими международными отношениями было обращаемо серьезное внимание и на раз¬
носторонне экономические интересы; 3) чтобы Министерство иностранных дел счита¬
лось с жизненными интересами внутри страны и общественным мнением в вопросах,
затрагивающих интересы народа; 4) чтобы за границей велась планомерная, последо¬
вательная и предусмотрительная церковная и вероисповедальная политика и 5) чтобы
в видах освежения и обновления личного состава Министерством иностранных дел
привлекались на работу вполне подготовленные лица из различных слоев общества»95.
После одобрения Государственным советом и утверждения императором Николаем II
закон вступил в силу 14 июля 1914 г. А через 5 дней началась Первая мировая война.
* * *
Реформа МИД шла долго и трудно, преодолевая тяжелые бюрократические барье¬
ры. К одним и тем же вопросам, необходимость решения которых, казалось бы, не вы¬
зывала никакого сомнения, министерство и Дума возвращались чуть ли не ежегодно.
Нелегкая судьба реформы во многом объяснялась упорным сопротивлением любым
преобразованиям со стороны консервативно настроенных чиновников ведомства. Тем
не менее итогом 7-летней работы по реформированию МИД явилось определенное
усовершенствование его структуры применительно к новым условиям. Был сделан
60
шаг к сближению двух видов дипломатической службы - в России и за границей. Закон
повышал требования к лицам, поступавшим на службу в МИД, особенно к их образо¬
вательному уровню. Однако радикального обновления Министерства иностранных
дел не произошло. Многое из того, что предлагалось в ходе работы над реформой, не
нашло отражения в итоговых документах. Изменения коснулись не столько сущности,
сколько административных форм. Отказ от первоначального замысла освободить
Канцелярию от политических дел, превратив ее по европейскому образцу в Кабинет
министра, позволил чиновникам, многие из которых оставались приверженцами ста¬
рых порядков, сохранить свои позиции и рычаги влияния на выработку внешнеполити¬
ческого курса.
Реформа проходила на фоне бурных внешнеполитических событий и в условиях
острой внутриполитической борьбы. Важным элементом преобразований было созда¬
ние Отдела печати МИД, который осуществлял связь ведомства с общественностью.
Наибольшую активность проявляли буржуазные круги, добивавшиеся учета их инте¬
ресов во внешней политике страны. Они с успехом использовали прессу и думскую три¬
буну для достижения своих целей. Под их нажимом МИД постепенно перестраивал
свою работу в соответствии с основными тенденциями экономического развития стра¬
ны. Новые тенденции нашли отражение в документах, законодательно оформивших
реформу министерства. Вместе с тем ограниченный характер реформы был проявле¬
нием незавершенности преобразования политической системы в России, начатого ма¬
нифестом 17 октября 1905 г. Неотвратимые социально-экономические перемены в
стране и в мире требовали более решительных политических перемен, но самодержа¬
вие оставалось самым крупным феодальным пережитком и преградой на пути всеобъ¬
емлющей модернизации российского общества.
Примечания
1 См.: Емец В.А. Механизм принятия внешнеполитических решений // История внешней политики Рос¬
сии. Конец XIX - начало XX века. М., 1997. С. 79-89.
2 Свод основных государственных законов. СПб., 1906. Ст. 12.
3 Новое время. 1905. 5 октября.
4 Там же.
5 Там же. 1906. 4 января.
6 АВП РИ, ф. А.А. Савинского, оп. 706, д. 11, л. 146.
7 Там же, ф. Департамента личного состава и хозяственных дел (далее - ДЛС и ХД), оп. 731, д. 44, л. 23.
8 Там же.
9 Там же, ф. А.А. Савинского, оп. 706, д. 13, л. 154, 334.
10 Там же, ф. ДЛС и ХД, оп. 731, д. 44, л. 23.
11 Извольский А.П. Воспоминания. М., 1989. С. 122.
12 Новое время. 1906. 29 апреля.
13 АВП РИ, ф. А.А. Тирса, оп. 597, д. 7, л. 4.
14 Там же, л. 5.
15 Государственная дума. Созыв II. Обзор деятельности комиссий и отделов. СПб., 1907. С. 261-262.
16 АВП РИ,ф. ДЛСиХД, оп. 731, д. 176, л. 150-161; д. 180, л. 58-71.
17 Там же, д. 60, л. 5-11.
18 РГИА, ф. 1278, оп. 2, д. 3171, л. 3.
19 Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991. С. 293.
20 Русские ведомости. 1908. 15 февраля.
21 Государственная дума. Созыв III. Сессия I. Стеногр. отчеты. Ч. 2. СПб., 1908. Стб. 102, 108, 113, 128.
22 Новое время. 1908. 28, 29 февраля; Слово. 1908. 28 февраля; Речь. 1908. 28 февраля; Биржевые ведо¬
мости. 1908. 28 февраля.
23 Государственная дума. Созыв III. Сессия I. Стеногр. отчеты. Ч. 2. СПб., 1908. Стб. 382; Ленин В.И.
ПСС. Т. 16. С. 455^4-60.
24 Государственная дума. Созыв III. Сессия I. Доклады бюджетной комиссии. СПб., 1908. Стб. 105.
25 Там же. Стеногр. отчеты. Ч. 2. Стб. 1766.
26 Там же. Стб. 1795-1797; 1813-1815; 1807-1810; 1816.
27 Государственная дума. Созыв Ш. Сессия I. Стеногр. отчеты. Ч. 2. Стб. 1763.
28 Там же. Стб. 1785.
“9 Русь. 1908. 5 апреля; Русское слово. 1908. 7 апреля; Биржевые ведомости. 1908. 5 апреля.
30 АВП РИ, ф. Газетная экспедиция, оп. 1, д. 476, л. 51.
61
31 Там же, ф. Канцелярия, 1908, д. 13, л. 106.
32 Россия и Черноморские проливы (ХУШ-ХХ столетия). М., 1999. С. 254.
33 АВП РИ, ф. А.А. Гирса, д. 9, л. 7-8.
34 Там же.
35 Исторический архив. 1962. № 5. С. 138.
36 РГИА, ф. 1278, Государственная дума, оп. 2, д. 3173, л. 19-24.
37 Новое время. 1908. 13 декабря.
38 Государственная дума. Созыв III. Сессия II. Стеногр. Ч. 2. СПб., 1908. Стб. 2619-2620, 2638, 2657, 2675,
2678,2691-2692.
39 Там же. Стб. 2635.
40 АВП РИ, ф. Канцелярия, 1908, д. 43, л. 275.
41 Новое время, Речь. 1908. 13 декабря; Голос Москвы. 1908. 15 декабря.
42 АВП РИ, ф. Газетная экспедиция, д. 484, л. 103.
43 Там же, ф. ДЛС и ХД, оп. 731, д. 85, л. 25-26.
44 Там же, ф. А.А. Савинского, оп. 706, д. 11, л. 412.
45 Там же, ф. ДЛС и ХД, оп. 731, д. 110, л. 1-8.
46 Новое время. 1909. 3 марта.
47 Новая Русь. 1909. 21 марта.
48 Новое время. 1909. 17 апреля.
49 Вечер. 1909. 20 апреля.
50 Московский еженедельник. 1909. № 25. С. 57.
51 Там же. № 40. С. 16.
52 Новое время. 1909. 9 сентября.
53 Московский еженедельник. № 44. С. 10.
54 Голос Москвы. 1909. 2 октября.
55 Государственная дума. Созыв III. Сессия III. Доклады бюджетной комиссии. СПб., 1909. № 3. С. 1-2.
56 Там же.
57 Там же.
58 Там же. № 3. Прилож. № 1. С. 21.
59 Государственная дума. Созыв III. Сессия II. Стеногр. отчеты. Ч. 2. СПб., 1910. Стб. 2753.
60 Там же. Стб. 2775.
61 Там же.Стб. 2812.
62 АВП РИ, ф. ДЛС и ХД, оп. 731, д. 44, л, 88; д. 160, ч. 1, л. 53, 77, 154-166, 204.
63 Утро России. 1910. 3 декабря.
64 Михайловский Г.П. Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства. 1914-
1920. В 2 кн. Кн. 1. М., 1993. С. 51.
65 Там же. С. 52.
66 Речь. 1910. 22 октября.
67 Новое время. 1910. 27 октября.
68 АВП РИ, ф. 138, Секретный архив, д. 708/760, л. 24-25.
69 Там же, ф. Канцелярия, 1910, д. 26, л. 28.
70 Там же, ф. А.П. Извольского, д. 39, л. 2.
71 Государственная дума. Созыв III. Сессия IV. Доклады бюджетной комиссии. К № 2. С. 4.
72 Новое время. 1911. 7 июля.
73 Государственная дума. Созыв III. Сессия IV. Стеногр. отчеты. Ч. 2. Стб. 3311-3313.
74 Там же. Стб. 3337.
75 АВП РИ, ф. А.А. Савинского, д. 18, л. 322.
76 Там же, д. 17, л. 192-193.
77 Там же, ф. ДЛС и ХД, оп. 731, д. 180, л. 95.
78 Там же, л. 95-96.
79 РГИА, ф. 1278, оп. 2 д. 3117, л. 12-21,84-86, 110-116.
80 Государственная дума. Созыв III. Сессия V. Доклады бюджетной комиссии. СПб., 1912. Т. 2. № 54. С. 4-5.
81 Там же. С. 10-12.
82 Там же. С. 16.
83 Там же. С. 17.
84 Там же.
85 Там же. Стеногр. отчеты. СПб., 1912. Ч. 3. Стб. 2296.
86 Государственная дума. Созыв IV. Сессия I. Стеногр. отчеты. Ч. 1. СПб., 1912. Стб. 30-31.
87 РГИА, ф. 1278, оп. 6, д. 82, л. 166.
88 АВП РИ, ф. ДЛС и ХД, оп. 731 д. 180, л. 55-57.
89 Государственная дума. Созыв IV. Сессия I. Доклады бюджетной комиссии. СПб., 1913. Вып. 2. № 17. С. 12.
90 Там же. К№ 17. С. 7-19.
91 Там же. № 17. С. 3; К № 17. С. 9-10.
92 Там же. Сессия II. Доклады Бюджетной комиссии. СПб., 1914. К № 17. С. 5.
93 Там же. С. 1-8.
94 Там же. Стеногр. отчеты. Ч. 4. СПб., 1914. Стб., 336.
95 Там же. Стб. 482.
62
©2007г. С.В. ЛИСТИКОВ*
ВОСПРИЯТИЕ РУССКИХ РЕВОЛЮЦИЙ 1917 г. В США:
МОДЕЛИ И ОБРАЗЫ
Произошедшая в феврале 1917 г. в России революция потрясла американцев своей
бескровностью и той легкостью, с которой пал просуществовавший века авторитар¬
ный режим. За океаном начали просчитывать возможные варианты ее дальнейшего
развития прежде всего с целью весьма практической: ведь очень скоро США предсто¬
яло вступить в войну на стороне антигерманской коалиции. В данной статье ставится
задача показать, как проходил за океаном поиск ориентиров, которые помогли бы Ва¬
шингтону определить вектор развития событий в далекой, огромной, малоизвестной
основной массе граждан Америки стране, как совершенствовались или менялись моде¬
ли революции и помогали ли они США строить «русскую политику»1.
Отметим, что основная масса американцев до начала Первой мировой войны либо
ничего не знала о России, либо имела о ней самые отдаленные представления. В памяти
же интеллигентных слоев американского общества, политической элиты благоприят¬
ный образ нашей страны, который складывался со времен Войны за независимость,
стирался род воздействием реалий последних десятилетий XIX в. Негативные пред¬
ставления формировались под влиянием информации о царивших в России авторитар¬
ных порядках, доставлявшейся американскими дипломатами, учеными, путешествен¬
никами (особо отметим публикацию очерков «Сибирь и система ссылки 1888-1891 гг.»
инженера и журналиста Дж. Кеннана), а также бежавшими от политических и религи¬
озных преследований иммигрантами, волны которых раз за разом накатывались на
Америку. Свою роль сыграли обострявшиеся противоречия между США и Россией на
Дальнем Востоке и сближение Вашингтона с Великобританией, активно проводившей
за океаном антирусскую пропаганду. Сказывались также ограниченность русско-аме¬
риканских связей и резко обострившийся в двусторонних отношениях «еврейский во¬
прос», что привело в 1912 г. к разрыву торгового договора от 1832 г., и ряд иных фак¬
торов.
Президент США В. Вильсон - умный политик, оригинальный мыслитель и вместе
с тем сложный, недоверчивый человек до мировой войны во многом разделял распро¬
страненные в американском обществе представления о России как о стране с образцо¬
вым авторитарным режимом, внешняя политика которого была замешана на экспан¬
сии (Балканы, Ближний Восток)2. Глубоких знаний об этой стране президент, полагав¬
ший принятие важнейших внешнеполитических решений своей прерогативой, не
приобрел. Ведущий советник Вильсона по международным делам полковник Э. Хауз
«русской темой» глубоко не владел. То же можно было сказать и о главе внешнеполи¬
тического ведомства Р. Лансинге.
По существу, накануне и в годы мировой войны доверенными советниками Белого
дома на «русском направлении» были лучше иных знавший Россию близкий Вильсону
предприниматель и филантроп Чарльз Р. Крейн (в 1890-1909 гг. он посетил нашу стра¬
ну 18 раз) и его друг, профессор Чикагского университета Сэмуэль Н. Харпер.
Дж. Кеннан держался особняком как независимый эксперт, прямого влияния на виль¬
соновскую администрацию не оказывал. Пожелай президент расширить число своих
советников, ему пришлось бы столкнуться с немалыми трудностями, поскольку изуче¬
ние России и славянских стран за океаном развивалось медленно, а исследовательские
центры и специалистов можно было сосчитать по пальцам3. В итоге перед войной аме¬
риканцы оказались не подготовлены к мысли, что в России в ближайшей перспективе ** Листиков Сергей Викторович, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института
всеобщей истории РАН.
63
могут произойти какие-либо серьезные социально-политические потрясения. Приез¬
жавшие за океан немногие русские политики и ученые укрепляли американцев в этом
заблуждении. Не случайно в марте 1917 г. обозреватель солидного «Индепендента»
С. Даттон вспоминал прогноз П.Н. Милюкова, сделанный 14 января 1908 г. во время
выступления перед многотысячной аудиторией в Карнеги-холл (Нью-Йорк): думать
о реализации «республиканской идеи» в России, по мнению профессора, было еще
рано4.
Начавшаяся битва народов пробудила у Ч.Р. Крейна, С. Харпера, Дж. Кеннана на¬
дежды на то, что «особые» обстоятельства военного времени дадут сильный толчок
внутреннему обновлению России, как это уже случалось прежде (Крымская война и
Великие реформы; русско-японская война и революция 1905-1907 гг.). Неизменной
оставалась позиция близких к Белому дому специалистов, согласно которой России не
удастся быстро повторить пройденный западными демократиями путь развития в силу
исторически сложившегося социокультурного, политического и этнического своеоб¬
разия огромной державы. В русском народе Крейн отмечал искреннюю привержен¬
ность монархическому началу. Его привлекала глубокая религиозность, общинная
психология, доброжелательность русских людей. Он и Харпер полагали, что движение
России по пути прогресса будет обеспечено посредством умеренных реформ «сверху»,
изживания различных общественных язв и все более широкого привлечения либераль¬
ных сил и представлявших их интересы политических партий к участию в управлении
государством. Создание республики, введение всеобщего избирательного права и «бо¬
лее справедливое распределение земли», о котором грезили «некоторые политические
партии» России (видимо, социалистической ориентации), по мнению Дж. Кеннана, еще
не соответствовали уровню политической культуры русских общества и власти5.
После образования в августе 1915 г. Прогрессивного блока влиятельные «Нью-
Йорк тайме», «Аутлук», «Норс америкен ревью» связывали с работой Думы, поддер¬
живавших ее земств, кооперативов, военно-промышленных комитетов процесс соби¬
рания оппозиционных режиму либерально-патриотических сил русского общества. Из
выступлений американских газет и журналов в конце 1916 - начале 1917 гг. явствовало,
что в России нарастал общественно-политический кризис, отражением которого стали
попытки части верной династии правящей элиты избавиться от «темных сил» - прохо¬
димцев, реакционеров, авантюристов (убийство Распутина)6.
Поэтому Февральская революция в России не была полной неожиданностью для
тех, кто волею судеб ближе всех оказался в 1917 г. к Белому дому. Другое дело, что
рожденная их воображением модель русской революции предусматривала верхушеч¬
ную смену власти в форме, близкой к дворцовому перевороту. Крутой революционной
ломки от России не ждали. Консервативная «Нью-Йорк тайме» еще в середине января
писала, что речь идет не об «анархии или кровавой революции», а о «долгожданном
пробуждении» России7. Для Харпера и Крейна февраль знаменовал собой высшую
точку борьбы народа России с авторитарным режимом. Это объясняло, почему Виль¬
сон, пользовавшийся в оценке русских событий услугами двух-трех ближайших совет¬
ников, в первые недели после начала русской революции оказался дезориентирован¬
ным и был уверен в ее поступательном, позитивном течении. Более того, в США креп¬
ла надежда, что опыт русской революции в недалеком будущем послужит примером
для немецкого народа. Либеральный «Нейшн» вспоминал слова О. Бисмарка о генети¬
ческой близости двух авторитарных режимов - русского и германского, судьбы кото¬
рых органически связаны между собой. Журнал намекал, что Гогенцоллернов в обо¬
зримом будущем могут ожидать серьезные неприятности8.
В марте-апреле многим в США казалось, что события в России вполне укладыва¬
ются в харперовский сценарий и тенденция к укреплению власти либерального Вре¬
менного правительства («бледно-розовый» Керенский картины не портил) проявляет
себя достаточно отчетливо. Впечатлял и список проведенных в первые недели револю¬
ции реформ. Как отмечали за океаном, действия русских революционеров отличались
продуманностью и умеренностью. Временное правительство не забегало вперед и не
64
раскачивало лодку. Но опасения были: к таким неоправданным «скачкам» и Харпер, и
военно-морской атташе в России Н. Мак-Калли относили провозглашение республи¬
ки. Учитывая, что монархическая идея слишком глубоко засела в головах миллионов
крестьян, составлявших к тому же основу многомиллионной армии, Харпер полагал
разумным для России остановиться на варианте конституционной монархии англий¬
ского образца, симпатий к которой А.И. Гучков, П.Н. Милюков и Г.Е. Львов, собствен¬
но, и не скрывали9. Внешнеполитическая линия «новорожденной русской демократии»
Вашингтон тоже не разочаровывала: Милюков решительно отстаивал преемствен¬
ность ее внешнеполитического курса. Либеральное Временное правительство Ва¬
шингтон вполне устраивало, так что не случайно США 22 марта - раньше союзников -
его признало. Учет «русского фактора» сыграл не последнюю роль в принятии лиде¬
рами США в начале апреля 1917 г. решения о вступлении в войну10.
Впрочем, многие в США не возражали, чтобы в поисках приемлемой модели обу¬
стройства своей страны русский народ обратился к наиболее передовой и совершенной
модели - американской. Не случайно в мае А. Ярмолинский на страницах ориентиро¬
ванного на читающую публику «Букмена» улавливал «великое духовное родство»
между двумя демократиями - американской и русской, подчеркивая идейную близость
между декларацией Временного правительства от 16 марта 1917 г. и Декларацией не¬
зависимости США. Размышляя о развивавшемся в разных регионах России движении
за автономию (Украина, Финляндия, Армения, Прибалтика), тот же автор искал реше¬
ние этой сложнейшей проблемы на путях федеративного устройства Российского госу¬
дарства, т.е. превращения этой «евразийской империи» в «Соединенные Штаты Рос¬
сии». После падения либерального министерства Львова И. Маркоссон в июльском но¬
мере журнала «Еврибодиз мэгазин» сравнивал Львова и его коллег с Д. Вашингтоном,
А. Гамильтоном, Т. Джефферсоном и А. Линкольном (среди названных деятелей не
было Ж.П. Марата, Ж.Ж. Дантона, М. Робеспьера)11.
Между тем уже в марте-апреле креп хор долетавших до Белого дома голосов,
предостерегавших, что развитие русской революции никак не укладывалось в наду¬
манную схему благопристойного ее течения. Такую информацию и Вильсон, и Харпер,
и Крейн получали из разных источников - личной переписки (например, послания
Крейну от работника гуманитарной Международной лиги реконструкции Т. Уиттемо-
ра), газетных публикаций (попавшие на глаза президенту статьи в интересном своими
комментариями «Спрингфилд репабликен» от 16, 18, 19 марта 1917 г.), наконец из до¬
несений американских дипломатов и военных (в частности, депеши посла в России
Д. Фрэнсиса от 10 апреля со ссылкой на информацию военно-морского атташе Н. Мак-
Калли)12. В этих документах, как и в сообщениях о русском фронте военного журнали¬
ста С. Уошборна, консулов в Москве М. Саммерса и в Петрограде - Н. Уиншипа, воен¬
ного атташе У. Джадсона, была «с натуры» нарисована лишенная всякого схематизма
картина постфевральской России: бедственное состояние экономики и нарастание фи¬
нансового кризиса, с каждым месяцем обострявшаяся продовольственная проблема,
беспредел в трудовых отношениях вследствие действий рабочих и их организаций, все
больше разгоравшийся пожар крестьянских выступлений. В условиях ослабления цен¬
тральной власти креп национальный сепаратизм, и над Россией нависала угроза распа¬
да. При этом все перечисленные выше проблемы были сплетены в один огромный клу¬
бок и требовали немедленного решения. Не менее тревожил американцев резкий
всплеск политической активности и агрессивности «низов» общества, искавших быст¬
рого и радикального решения всех этих сложнейших проблем. Объективным наблю¬
дателям были очевидны быстро прогрессировавшее разложение русской армии и рост
пацифистских настроений в стране, открывавшие перспективы заключения сепарат¬
ного мира России с Германией13.
Развитие этих тенденций большинство американских наблюдателей увязывало с
мощным нарастанием вероятности социалистической альтернативы, хотя на началь¬
ном этапе русской революции оценить степень этой угрозы было еще довольно труд¬
но. Для большинства американцев, в частности посла в Швеции А. Морриса и уже упо-
3 Отечественная история, № 1
65
минавшегося Н. Мак-Калли, левые в России представлялись единой кроваво-красной
массой, одинаково опасной и для будущего демократии, и для продолжения участия
России в войне. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов (информация о
нем появилась в США в 20-х числах марта) воспринимался как самочинный, незакон¬
ный, радикальный и потенциально опасный конкурент Временного правительства.
Лишь немногие - среди них Н. Уиншип - пытались объективно оценить расстановку
сил в Совете, который контролировали умеренные социалисты, осторожно проводя
мысль о возможности их сотрудничества с Временным правительством и создания по¬
литической коалиции, способной удержать Россию от скатывания к хаосу14.
Впрочем, это была лишь одна из альтернатив, открывавшихся перед русской рево¬
люцией. С. Уошборн 23 марта, высказывая настороженность той легкостью, с которой
рухнул царский режим, подчеркивал опасность прихода к власти социалистов левого
толка («фанатиков революции») или реставрации дореволюционных монархических
порядков. Для Уошборна эти варианты были, по существу, тождественны и вели к
контрреволюции, утверждению авторитарного режима и сепаратному миру. К этой
модели склонялся и вице-консул в Москве Д. Макгован, в 20-х числах марта пророче¬
ствовавший: «Наверняка наступит реакция столь же яростная, как и первый удар рево¬
люции», что предвещало «длительную классовую борьбу»15.
Бурное течение русской революции наводило многих американцев на мысль, что
прогнозы относительно ее перспектив следовало строить не путем сопоставления с мо¬
делью американской революции XVIII в., а скорее со сценарием Великой французской.
В Англии, размышляя о событиях в России, все именно так и делали, писал «Еврибодиз
мэгазин» в майском номере. Во Франции неурожай 1788 г. стал причиной народных
бедствий, готовивших революцию; угроза голода в Петрограде вызвала взрыв народ¬
ного недовольства в феврале 1917 г., - проводил параллели хорошо информированный
«Аутлук»16. Николай II, как и Людовик XVI, были слабыми правителями, зависевшими
от ненавидимых народом жен-иностранок, развивал эту параллель «Индепендент».
Оба монарха подозревались в тайном сговоре с врагами родины и в критический мо¬
мент народного выступления попытались прибегнуть к репрессиям. Николай II нака¬
нуне революции стремился избавиться от Думы, распустив ее точно так же, как Людо¬
вик XVI в июне 1789 г. поступил с Генеральными Штатами. Оба представительных
учреждения отказались подчиниться такому решению, объявив себя истинными выра¬
зителями воли народа. Русская и французская революции стали следствием голода про¬
стых людей и широкой популярности либеральных идей среди представителей образо¬
ванных слоев общества. Высказывая во многом сходные мысли, живо откликавшийся
на важнейшие события международной жизни «Каррент хистори мэгазин» особо отме¬
тил: в обеих странах революции идейно готовились плеядой великих писателей и мыс¬
лителей национальной школы. И если события Великой французской революции
нельзя понять, не постигнув идеи Вольтера и Руссо, то ключ к постижению русской ре¬
волюции дают идеи Толстого, Герцена, Бакунина, Кропоткина, Горького, а не только
К. Маркса с его «Капиталом» и проповедью классовой борьбы17.
Весной Крейн и Харпер прибыли в Россию, где им на месте предстояло удостове¬
риться в ошибочности собственных теоретических конструкций. Однако решитель¬
ный удар по ним был нанесен Апрельским кризисом 1917 г. Он размыл более или ме¬
нее четко обозначившиеся ориентиры вильсоновской политики в отношении России и
породил в США мнение, что ситуация в этой стране вышла из-под контроля. Пораже¬
ние признанного союзниками Временного правительства в открытом столкновении с
социалистическим Советом заставило официальный Вашингтон задуматься над тем,
что в России рушится законная власть и торжествуют хаос и анархия. Новое коалици¬
онное министерство с шестью социалистами под опекой Петросовета не могло не ка¬
заться американцам величиной непредсказуемой и несамостоятельной. Власть в Рос¬
сии приобрела красный, очень неприятный для американской политической элиты от¬
тенок. При этом после четкой линии Милюкова во внешнеполитических вопросах
66
Вашингтону предстояло теперь разгадать, чего же хочет Петросовет, выдвинувший в
марте лозунг мира без аннексий и контрибуций?
За океаном нашлось немало желающих обвинить русских левых в прогерманиз¬
ме. В частности, Ч. Джонсон в консервативном «Норс Америкен ревью» высказывал
мысль, что приверженность петроградских социалистов пришедшей из Германии
доктрине Маркса на деле ведет к предательству национальных интересов России. По
мысли Джонсона, петроградских левых любых оттенков было трудно отличить от
немецких «братьев», которые давно нашли свою нишу в политической системе Гер¬
мании и на деле играли роль верноподданнической оппозиции авторитарному кайзе¬
ровскому режиму и использовались им для достижения мирового господства18. Одна¬
ко серьезные политики и обозреватели избегали подобных легковесных, рассчитан¬
ных на обывателя, сравнений. «Букмен», либеральная «Сервей» и ряд других газет и
журналов предоставили свои страницы немногим серьезно изучавшим русскую тему
левым американцам, а также ранее участвовавшим в революционном движении в
России эмигрантам, в частности А. Ярмолинскому и профессору экономической ис¬
тории Колумбийского университета В. Симковичу, за консультацией к которому об¬
ратился и полковник Хауз. 20 апреля он сообщил об этом президенту19. Реакция
Вильсона на инициативы Петросовета по вопросам войны и мира во многом опреде¬
лялась анализом, сделанным известным правым социалистом-интеллектуалом
У.И. Уоллингом, заслуженно пользовавшимся репутацией одного из лучших знато¬
ков социалистического движения в странах Европы и Америки. Выбор эмиссара для
поездки в Россию летом 1917 г. Хауз не случайно сделал в пользу известного либе¬
рального журналиста А. Булларда, наблюдавшего за событиями 1905-1907 гг. в Рос¬
сии и имевшего неплохие контакты с представителями русской революционной эми¬
грации в США.
Их мнение заставляло крайне осторожно относиться к любым сравнениям русского
социалистического движения с зарубежными образцами и подчеркивать его специфич¬
ность. Так, Ярмолинский в «Букмене» утверждал, что естественным ответом на бес¬
прецедентное угнетение русского народа столетиями становился протест, приобретав¬
ший различные формы - от ересей в средневековой Руси до мощных крестьянских бун¬
тов и даже войн. Русские социалисты генетически унаследовали его особенности -
стихийность, широкий размах, непримиримость к политическим противникам. В их
убеждениях было слишком много «бунтарского», непредсказуемого, анархического,
писал он20. Уиншип полагал, что русские социалисты в целом занимали более ради¬
кальные позиции, чем левые в Европе. Умеренных лидеров Петросовета за океаном
неоднократно оценивали как «радикалов», разделявших «взгляды социалистов в том
виде, как они были изложены на Циммервальдской и Кинтальской конференциях».
Симкович уже в марте высказывал опасения, что охваченные эйфорией победы над
царизмом «ультрареволюционеры» могут посчитать момент подходящим для того,
чтобы попытаться поднять своих сторонников на борьбу за реализацию социалистиче¬
ского идеала, который столетиями существовал как светлая, но, увы, недостижимая,
утопическая идея21.
Вот почему большинство американских дипломатов, ученых, обозревателей пред¬
почитали уходить от надуманных схем и сравнений, больше полагаясь на анализ доку¬
ментов и действий русских социалистов. В первую очередь это касалось определявше¬
го политический ландшафт России в период от февраля к ноябрю 1917 г. широкого
спектра реформистских сил социалистической ориентации, выступавших под флагом
«революционного оборончества». При этом в донесениях американских дипломатов из
России нередко звучали весьма взвешенные оценки Н.С. Чхеидзе, И.Г. Церетели,
Ф.И. Дана, М.И. Скобелева. Главное, подчеркивал «Индепендент», состояло в том, что
они в середине марта уступили власть кадетам, а в дальнейшем искали и находили ком¬
промисс с ними. Объясняя происходившее теоретическими воззрениями большинства
русских социалистов, Ярмолинский в «Букмене» писал, что они отказываются при¬
знать возможность «преобразования огромной империи в социалистическое государ¬
з*
67
ство» в обозримом будущем в силу неразвитости экономических и иных условий для та¬
кого радикального переустройства. Лидеры Петросовета пытались уйти от немедлен¬
ного решения способного вызвать конфронтацию в обществе острейшего аграрного
вопроса и противодействовали крайне левым, добивавшимся создания «республики
Советов рабочих и крестьян»22.
Однако мысль о том, что в социалистическом движении России можно выделить ту
широкую, конструктивную, реформистскую составляющую, которая чужда идеям ра¬
дикального переустройства общества и на которую можно было бы опереться в борь¬
бе с леворадикалами за сохранение России в качестве союзника в войне, пробивала се¬
бе дорогу в США с большим трудом. Одни - вроде американского посла в России
Д. Фрэнсиса - месяцами «вползали» в проблему и начинали поиски контактов с социа¬
листами только тогда, когда осознавали бессилие кадетов изменить ситуацию в свою
пользу, упускали драгоценное время и лишали американскую политику в России воз¬
можности маневра. Другие, даже признав со временем, что Россия - страна куда более
«социалистичная», чем США, так и не смогли преодолеть инстинктивного страха даже
перед умеренными русскими левыми. Наиболее распространенным был тот обобщен¬
ный образ русских социалистов, который рисовали Уоллинг и Кеннан. Последний объ¬
являл их идеалистами, которые довели до абсурда идею свободы, завоевали симпатии
миллионов сказкой о несбыточном обществе социальной и имущественной справедли¬
вости и стремились достичь его одним рывком, перепрыгнув через неизбежный этап
медленных, конструктивных реформ. Левые называли себя выразителями интересов
рабочих и крестьян, но забывали, по мнению Кеннана, о чаяниях других, в равной мере
создававших благополучие общества социальных слоев и групп, возбуждая раздор и
вражду в стране23.
Действия реформистского Петросовета казались многим в США пагубными в
первую очередь потому, что они подрывали усилия России в войне. Как считали Кен¬
нан и Мак-Калли, а также не испытывавший большого доверия к русским социалистам
Уиншип, именно эти последние, желая обрести сильную, массовую опору в обществе в
лице солдат и рабочих, запустили процесс якобы «демократизации» армии (прежде все¬
го, имелся в виду приказ № 1 от 14 марта). На деле он разложил ее, разрушил дисци¬
плину, вызвал всплеск пацифистских настроений среди солдат. Как писал Уоллинг, за¬
вершение войны на основе мира без аннексий и контрибуций было выгодно только
немцам. Даже выведя войска с захваченных территорий, Германия сохранила бы ар¬
мию и выигрывала время для подготовки новой агрессии. Подобный мир был бы почти
идеальным выходом для нации, на территорию которой не было военного вторжения
и которая рисковала только частью кораблей на море.
Целостность Австро-Венгрии также сохранялась, а населяющие ее народы (славя¬
не, румыны, итальянцы) должны были и дальше терпеть национальные притеснения.
В раздираемой кризисом России при плохо скрываемом участии Германии дело могло
дойти до реставрации авторитарного режима. Таким образом, впереди была бы новая
война, причем соотношение сил могло измениться явно не в пользу антигерманской ко¬
алиции. Другая цепь рассуждений приводила американского социалиста к выводу еще
более печальному - о возможности сепаратного мира между Россией и Германией.
В итоге Уоллинг считал себя вправе заявить: в идейном плане Петросовет не изобрел
ничего нового, взяв на вооружение те лозунги мира без аннексий и контрибуций, кото¬
рые провозгласили в 1915 г. немецкие и австрийские социалисты24.
Учитывая эти мнения, в Вашингтоне до ноября так и не были уверены, стоит ли
произносить с позитивным оттенком имена Церетели и Чхеидзе, не говоря о Чернове.
Все это объясняет, почему у хозяина Белого дома так и не получилось диалога с рефор¬
мистским крылом русских социалистов, что резко сузило возможности проведения на¬
ступательной и гибкой американской политики в отношении России. Вспомним хотя
бы послание Вильсона Временному правительству от 22 мая, в котором он отстаивал
идею войны до победного конца и которое вызывало самую негативную реакцию ши¬
рокого спектра левых сил в России25. Результаты Апрельского кризиса вдохновили и
68
тех в США, кто проводил аналогии между русской и Великой французской революци¬
ями. Уподобив первый состав Временного правительства жирондистам, а Петросовет-
якобинцам, «Индепендент» в конце мая констатировал переход от начального этапа
русской революции к ее более радикальной стадии. Ту же мысль проводил «Каррент
хистори мэгазин» в июле, утверждая, что после февраля на политической сцене «уме¬
ренные республиканцы» П.Н. Милюков и М.В. Родзянко заняли ту освободившуюся
правую нишу, которую в дореволюционной Думе занимали невесть куда пропавшие
крайние монархисты. Лидеры кадетов, мечтавшие о торжестве в России конституцион¬
ной монархии английского образца, «были очень похожи» на жирондистов типа Мира-
бо, а якобинцам, считал журнал, вполне соответствовал Петроградский Совет рабо¬
чих, становившийся все более радикальным в своих решениях и действиях26.
Известный американский журналист Л. Стеффене - человек непоседливый и рис¬
ковый - весной 1917 г. отправился в Россию вместе со своим другом Крейном и решил
проверить, можно ли использовать для анализа происходящего в России опыт мекси¬
канской 1910-1917 гг. революции, за которой он наблюдал в течение нескольких лет.
Стеффене утвердился в этом мнении. Он увидел своими глазами возбужденную рево¬
люционную толпу на улицах Петрограда и казавшуюся стихийной деятельность выра¬
жавшего ее волю Петросовета, пообщался с А.Ф. Керенским. Вернувшись по просьбе
Крейна и Фрэнсиса в Вашингтон, журналист при встрече с президентом 26 июня весьма
объективно и с симпатией нарисовал образ опьяненной свободой России, по наитию со¬
здававшей какой-то новый, неведомый ранее, тип общества. Это сообщение могло
лишь подтвердить то крепнувшее у президента убеждение, что какая-либо продуман¬
ная политика в отношении этой разбушевавшейся стихии невозможна и нужно подо¬
ждать, когда напряжение уляжется27.
Отметим, что именно наличие социалистической составляющей в составе коалици¬
онного Временного правительства порождало за океаном скептическое отношение к
возможности его конструктивной работы. Кеннан и Саммерс поставили на ней жир¬
ный крест. Другие, вроде Фрэнсиса, Уиншипа и Мак-Калл и колебались между надеж¬
дой на возможность сотрудничества либералов и социалистов и скептическим отноше¬
нием к подобному союзу. Какие-то проблески надежды появились в 20-х числах мая -
начале июня, когда обстановка в России после Апрельского кризиса несколько стаби¬
лизировалась. Это ощущение еще больше усилилось к осени 1917 г., после поражения
генерала Корнилова. Однако всплески оптимизма в США оказались скоротечными и
чередовались с более продолжительными периодами пессимизма, не оставлявшими на¬
дежды на то, что Вашингтон найдет какой-то вариант конструктивной политики в
«русском вопросе». Коалицию буржуазных политиков и умеренных социалистов за
океаном считали «меньшим из зол», но не видели в ней реального рычага для вызволе¬
ния России из тисков кризиса. После Государственного совещания 25-26 августа вице-
консул в Петрограде Ф. Коул констатировал, что, какие громкие эпитеты коалицион¬
ному правительству ни давай («диктаторское» или «спасения революции»), на деле оно
не является прочным и дееспособным, причем его работа не удовлетворяет ни буржу¬
азию, ни социалистов28.
Уиншип постарался объяснить причину своего скепсиса в отношении коалиционно¬
го Временного правительства: умеренные социалисты, например Церетели, были на¬
строены доктринерски и зависели от настроений рабочих масс, если бы дело дошло до
схватки с буржуазией, то «умеренные» и «крайние», скорее всего, нашли бы возмож¬
ность объединиться, преодолев только внешне кажущиеся непреодолимыми разногла¬
сия. И наоборот: расхождения либералов и умеренных социалистов в подходах к таким
острейшим проблемам как война и мир, формы и пределы государственного регулиро¬
вания экономики, допустимость вмешательства рабочих организаций в предпринима¬
тельскую деятельность, налогообложение, хлебную монополию и т.д., носили слишком
принципиальный характер и не могли быть преодолены. Уже первое коалиционное пра¬
вительство консул объявил шагом в сторону создания «чисто социалистического мини¬
69
стерства». Когда же момент «созреет», считал он, Советы не откажутся взять всю
власть29.
Усиление влияния социалистов на правительство большинство американцев счита¬
ли причиной скатывания России к хаосу и анархии, за которыми им грезился призрак со¬
циалистической или правой диктатуры. Сообразуясь с моделью Великой французской
революции, возможность такого развития событий не отвергалась. «Индепендент» в
конце марта, предупреждая против использования несовершенных исторических ана¬
логий, отмечал: «К счастью для человечества, история не должна повторяться. И у нас
есть все основания надеяться, что в российской революции не появится ни Робеспьер,
ни Наполеон». Эти надежды «Каррент хистори» обосновывал тем, что в России отсут¬
ствует ряд обстоятельство, которые во времена Французской революции обусловили
крайнюю остроту социальных противоречий и широкое распространение насилия и
жестокости. Во Франции конца XVIII в. борьба против феодальных повинностей при¬
обрела самые жесткие формы, тогда как Россия в 1917 г. от этой беды, считал журнал,
была избавлена. Людовик XVI возмутил народ, борясь с революцией «открытыми и
тайными, честными и бесчестными» методами, а Николай II вел себя благородно, от¬
рекся от престола и пожелал стране успеха на новом пути. Революция в России нача¬
лась с запрещения смертной казни, тогда как французская, наоборот, «изобрела» ги¬
льотину. Наконец, французы и русские совершенно непохожи друг на друга. Первые -
это вспыльчивые, возбужденные люди, готовые перейти грань разумного; вторые -
флегматики, которых трудно поднять на насильственные действия. По мнению «Кар-
рент хистори», существовала надежда, что России удастся избежать кровавых эксцес¬
сов и якобинской диктатуры и их последствий30.
Отметим, что серьезным американским специалистам было чуждо основанное на
грубых домыслах отношение к большевикам и их лидерам как к германским агентам.
Тем не менее Харпер, Кеннан, Уиншип уже в марте-апреле считали «ленинцев» серьез¬
ной угрозой для русской демократии. Программу лидера большевиков американцы ци¬
тировали неоднократно, а его доктрину «Ливинг эйдж» (со слов британской «Манче¬
стер гардиан») называла «евангелием военного поражения и революции», «прекраще¬
ния войны посредством международной революции пролетариата», его диктатуры,
полной конфискации земли31. На фоне маневрирования, недомолвок и компромиссов
умеренных социалистов позиция крайне левых выглядела «фанатичной, прямой, ради¬
кальной», считал Уиншип. Буллард в лишенном всякого пропагандистского налета по¬
слании от 22 августа одной из главных причин популярности большевиков в «низах»
общества назвал страстную, почти апостольскую веру их лидеров в правоту своих идей,
революционный фанатизм. Эмиссар Хауза считал, что большевики умело воспользо¬
вались немецкими деньгами для реализации собственных целей и захвата власти32.
После июльской крови на улицах Петрограда большевиков упорно уподобляли в
США созданной за океаном в 1905 г. боевой анархо-синдикалистской организации
«Индустриальные рабочие мира» (ИРМ). Она была относительно малочисленной, но
сплоченной и организованной, что нередко позволяло уравновешивать многократное
превосходство сил противника, ИРМ пользовалась поддержкой рабочих «низов», обла¬
дала фанатично преданными делу, талантливыми руководителями (У. Хейвуд,
Э. Флинн и ряд других), завоевавших общенациональную известность. Эта леворади¬
кальная организация прибегала к забастовкам, часто перераставшим в кровавые
столкновения с силами правопорядка. Методами «прямого действия» - всеобщей стач¬
кой и саботажем она надеялась приблизить падение власти капитала. В сознании мил¬
лионов обывателей за ИРМ закрепилась репутация доктринерской организации, не
склонной к компромиссу и представлявшей угрозу институтам гражданского обще¬
ства. Боролись с ней жестокими, вплоть до физического устранения ее лидеров, сред¬
ствами. Тем более, что между этой «криминальной» организацией в США и большеви¬
ками в России существовала прямая связь: многие вернувшиеся на родину из эмиграции
анархо-синдикалисты влились в ряды русских леворадикалов. По свидетельству Р. Ро¬
бинса, эти люди были «радикальным, жестоким продуктом ИРМ», «дикими людьми»,
70
которые якобы стремились к царству свободы, а на деле скорее могли стать ее могиль¬
щиками33.
Поражение большевиков в июле внушило сторонникам правительства Керенского
за океаном известный оптимизм. «Индепендент» в конце июля, возвращаясь к обсуж¬
давшейся в американской прессе теме, считал, что в силу сложившихся для России в
1917 г. более благоприятных, чем для Франции в годы Великой революции, внешних и
внутренних обстоятельств русская революция могла быть избавлена от необходимости
преодолевать «якобинскую» и «наполеоновскую» фазы развития. В конце XVIII в. ре¬
волюционная Франция сражалась с сонмом внешних и внутренних врагов в одиночку
(хотя и в США, и в Англии было немало граждан, ей симпатизировавших), тогда как на
стороне России в 1917 г. стояла поддержка всех демократий мира. Лидеры Француз¬
ской революции были лишены возможности опереться на опыт революций прошлого,
положение же Временного правительства выглядело более предпочтительным, по¬
скольку оно могло учиться на чужих ошибках. При скромных (сравнительно с Россией)
размерах революционной Франции, расположенной в сердце Европы и окруженной
врагами, ее военное поражение было вполне вероятным исходом борьбы. Россия же
при ее огромных пространствах, желании народа сражаться за свои завоевания и нали¬
чии опыта отражения иностранной агрессии (Отечественная война 1812 г.) такой уча¬
сти должна была избежать34.
Опыт войн революционной Франции конца XVIII в. давал американцам богатый
материал для анализа состояния Русского фронта на протяжении всего 1917 г. В мае,
когда США накрыло волной эйфории по поводу обретенной Россией свободы, Е. Уил¬
кокс в «Форчун» пророчествовал: русский солдат, проникнувшись высокими идеалами
демократии, обретает тот эмоциональный подъем, то желание сражаться, которые в
свое время вели к победам воинов свободной Франции. Накануне июньского наступле¬
ния, пару месяцев понаблюдав за разложением русской армии, другой журнал - «Ли-
винг эйдж» давал, однако, куда более сдержанный комментарий. Энтузиазм солдат
французской армии во времена Великой революции, размышлял его автор, был по¬
рожден в немалой степени осознанием того факта, что землевладельцы встали на сто¬
рону врага, надеясь вернуться домой в обозе герцога Брауншвейгского и восстановить
старые реакционные порядки. Русские дворяне в 1917 г., наоборот, к Гинденбургу не
бежали и в большинстве своем к восстановлению дореволюционного режима не стре¬
мились. Таким образом, русский солдат не видел врага, которого он ненавидел и поэто¬
му энтузиазму у него взяться было неоткуда. И все же журнал с оттенком не утрачен¬
ной до конца надежды писал: едва ли следовало заявлять, как это уже сделали немцы,
что Россия перестала быть серьезным фактором в войне. В свое время, напоминал
журнал, британский премьер-министр У. Питт Младший выносил тот же суровый при¬
говор армии революционной Франции, а в 1792 г. вынужден был искать с ней мира35.
Провал июньского наступления дал американцам повод для самых пессимистиче¬
ских оценок. Впрочем, присутствие духа потеряли не все. «Нью-Йорк Уорлд» в конце
июля вспоминала о том, сколь переменчивой бывает счастье революционных войн, где
за военными поражениями и кажущимся безвыходным положением следуют громкие
победы. Газета вспоминала, что вслед за блестящими победами французской армии в
1792 г. последовала измена генерала Ш. Дюмурье, дорога на Париж была открыта и
судьба республики висела на волоске. Ситуация в России в 1917 г. казалась не столь
удручающей: немцам было далеко до Москвы и Киева, а правительство Керенского -
этот Комитет общественного спасения революционной России - было уже за работой
по наведению порядка в армии. Однако последующее трагическое развитие ситуации
на Восточном фронте опрокинуло и эти скромные ожидания. «Фантастические меч¬
ты» о том, что новая Россия, подобно революционной Франции, сможет успешно сра¬
жаться с внешним врагом и одновременно решать внутренние проблемы, «затуманили
сознание людей», - подводил печальный итог журнал «Беллмен» в марте 1918 г., когда
наступило время Брест-Литовска. «Безнадежное казалось вполне вероятным, слепая
71
вера в способность Керенского добиться невозможного дала повод для необоснованно¬
го оптимизма по поводу русской ситуации»36.
Надо сказать, что после поражения июньского наступления и июльского выступле¬
ния большевиков многие за океаном продолжали видеть в Керенском сильную лич¬
ность, которая сможет объединить нацию и дать отпор внешнему и внутреннему врагу.
Констатируя наличие у него огромной власти, «Балтимор Сан», «Индепендент», «Ли-
терари Дайджест» и многие другие газеты и журналы нередко именовали его «дикта¬
тором», сравнивали то с Мирабо, то с Дантоном, то с Наполеоном. Однако такое мне¬
ние отнюдь не было всеобщим. Так, обозреватель «Ревью оф ревьюз» Г. Свидам пола¬
гал, что следует воздерживаться от использования политических эпитетов эпохи
Мирабо, ибо Керенский - «новое явление в процессе развития человечества, порож¬
денное войной за демократию». А «Каррент хистори мэгазин» полагал, что Керенско¬
го скорее следует сравнивать с Л. Карно - этим конструктивным военным специали¬
стом, «организатором победы» французской армии, тогда как на роли Марата и Робес¬
пьера могли с большим основанием претендовать Чхеидзе и Церетели37.
Поддерживавшая вильсоновскую администрацию «Нью-Йорк Уорлд» отмечала,
что в годы Войны за независимость США и после нее американцы получили весь тот
букет проблем, с которым столкнулась и Россия после Февральской революции: дезер¬
тирство в армии, хозяйственную разруху, развал транспорта, коррупцию, «слабую, рас¬
пущенную власть». И если американцам, опиравшимся на поддержку иноземных дру¬
зей, удалось справиться с невзгодами, то почему бы и россиянам полтора столетия спу¬
стя не повторить их успех? Признавая, что положение в России критическое, газета
ставила вопрос ребром: или Керенскому удастся сплотить нацию и она начнет посте¬
пенно выползать из кризиса, или общество, наоборот, распадется на враждующие
группы и их свары накличут на голову русского народа какую-нибудь «марионетку
Вильгельма»38.
Непредсказуемость событий, нарастание хаоса в России дали основания обозрева¬
телю «Аутлука» Г. Мэйзону в середине августа утверждать: самые поучительные па¬
раллели следовало проводить не между революционной Россией и Англией времен
Кромвеля или Франции времен Робеспьера, а между Россией и Мексикой начала XX в.
Народы обеих стран длительное время тиранически управлялись немногочисленным
«лощеным привилегированным классом». Й в России, и в Мексике перед революциями
средний класс был незначителен и неразвит; основную массу населения составляли
бедные, неграмотные, недавно избавленные от пеонажа или крепостной зависимости,
крестьяне. По мнению автора, Россию и Мексику объединяли слабое развитие про¬
мышленности и наличие богатых природных ресурсов, обе страны нуждались в ино¬
странных капиталовложениях, предпринимательских знаниях и инициативе. И в Мек¬
сике, и в России накануне революции властвовали деспоты - П. Диас и Н. Романов, оба
режима сгнили изнутри (коррупция, казнокрадство), и их старых лидеров оставалось
лишь немного «подтолкнуть». Вместе с тем в национальном характере русских и мек¬
сиканцев Мэйзон обнаружил массу различий. У русских он отмечал почтительное от¬
ношение к женщине, желание помочь иностранцу, попавшему в незнакомую для него
среду обитания, самое доброе отношение к животным. Опьяненные свободой, русские
солдаты, предоставленные, казалось, сами себе, не убивали, не грабили и вели себя ку¬
да благороднее, чем солдаты в Мексике «и, возможно, в некоторых странах более ци¬
вилизованных». Эмоциональный, «цветистый» патриотизм мексиканцев не имел ниче¬
го общего с глубоко укоренившейся в природе русского человека любовью к родной
земле и религиозностью. Эти различия могли разрушить теоретические построения
тех, кто решился бы прогнозировать развитие русской революции, исходя из мексикан¬
ского опыта, завершал свой анализ Мэйзон39.
Но по мере обострения внутриполитического кризиса в России и ослабления ее уча¬
стия в войне события в этой стране, как казалось многим за океаном, приобретали не¬
приятный «мексиканский» оттенок тревоги, непредсказуемости и хаоса. Усиливалось
разочарование в Керенском, демонстрировавшем неспособность жесткими мерами на¬
72
вести порядок в тылу и на фронте. Поэтому появление альтернативы «слабому дикта¬
тору», как назвал Керенского в донесении от 7 августа генерал У. Джадсон40, в лице
Л.Г. Корнилова было воспринято рядом американских дипломатов и военных с не¬
скрываемой радостью. Они восприняли выступление генерала именно как попытку
внести в «гражданскую, военную власть порядок и дисциплину и спасти правительство,
гибнущее в результате их отсутствия», - писал влиятельный либеральный «Нью Рипа-
блик» в конце сентября. Сам журнал, наоборот, считал Корнилова сторонником «авто¬
ритарной власти, насилия и реакции» и симпатизировал его противникам. Автор из
«Нью Рипаблик» размышлял: опыт истории учит, что анархия, беспорядок - неизбеж¬
ные спутники революций и если ее лидеры нетерпимы к оппонентам, подозрительны,
жестоки, властолюбивы, то рождаются якобинский клуб и Комитет общественного
спасения, репрессии крушат инакомыслящих, а высокие моральные и социальные иде¬
алы отвергаются ради сохранения власти. Последствия же бывают ужасны: якобинцы
подготовили почву для Наполеона, несколько поколений французов вынуждены были
переживать ужасы многих войн и нескольких революций, метаться между анархией и
империей, чтобы вернуться к принципам республиканского правлений. К счастью, счи¬
тал тот же автор, Керенский и его сподвижники отвергли методы террора и преследо¬
ваний; они ищут согласия и стараются убедить своих оппонентов, положив в основу обще¬
ния с ними принципы гуманности, искренности, интеллигентности. Заявляя о привержен¬
ности социалистическим идеалам, Керенский, однако, воздерживается от реализации тех
социальных мероприятий, которые могли бы расколоть общество, встретив сопротивле¬
ние миллионов более консервативно настроенных россиян. И во внешней политике Вре¬
менное правительство также избегало резких аннексий и контрибуций41.
Признаком нарастания в России леворадикальной угрозы стал переход в 20-х чис¬
лах сентября Петроградского, а за ним и Московского Советов под контроль больше¬
виков. «Аутлук» по этому поводу писал: «Так же, как во время Французской револю¬
ции якобинские комитеты Парижа вели себя куда более жестоко, чем граждане Фран¬
ции», так же и в России петроградские рабочие не могут считаться подлинными
представителями революции. Согласно высказанному Р. Робинсом 7 октября мнению,
большевики были носителями «разрушительных тенденций сепаратного мира», и в
случае падения Временного правительства многие ожидали немедленного создания
коммуны, гражданской войны и казней42. События с грохотом катились к захвату ле-
ворадикалами власти, хотя у американских дипломатов в России до последнего дня су¬
ществования Временного правительства не исчезала надежда, что Керенскому как-то
удастся остановить их неумолимый ход. А вот умный Саммерс в благополучное завер¬
шение русского «демократического эксперимента» не верил. В послании Госдепу от
2 ноября он высказывал убеждение в том, что: Россия - страна слишком специфиче¬
ская, противоречивая и сложная, чтобы следовать чужим, даже самым совершенным
моделям общественного устройства. Американцы же наивно полагают, что другие на¬
роды должны безоговорочно следовать их примеру, и хотят видеть события такими,
как им хотелось бы их видеть, и верить, что они могут произойти и развиваться только
так, как они того пожелают. В этом корень непонимания многими в США сути собы¬
тий в России. «Нам нравится республиканская идея, и мы посчитали, что это как раз то,
что нужно для России, - писал Саммерс. - Нам не следовало бы навязывать народу то¬
го, что ему не нужно, или того, что он не хотел. Или побуждать его предпринимать та¬
кие резкие шаги, которые он сделал».
Русское общество оказалось не готово к тому резкому рывку в сторону демократии,
который поощряли и поддерживали американцы. Последствия для россиян, по мнению
Саммерса, были катастрофическими: «Этот эксперимент почти развалил державу,
фактически привел к проигрышу войны, вызвал анархию в стране, увеличил пропасть
между социально-политическими партиями до почти непроходимых размеров и подго¬
товил почву для скорой реакции. Может быть, я ошибаюсь в своем заключении, - пи¬
сал он, - но я не верю, чтобы русский народ был готов к образованию республики или
что он понимает, что она означает. Однако двинувшийся в путь, огромный русский ко¬
73
рабль в старую гавань не вернется. У всех думающих, серьезных людей нет и мысли об
утверждении какого-либо режима, подобного тому, который существовал ранее». Вре¬
менное правительство, полагал Саммерс, не удержится: «Люди устали от эксперимен¬
тов, и каждый день озлобляет их против нынешнего правительства и его политики. На¬
ступление холодов вместе с отсутствием теплой одежды еще более ожесточит массы».
Нет, Саммерс не ставил вопрос таким образом, что русский народ в принципе не мо¬
жет воспринять идеалы демократии. Однако он должен, по его мнению, дорасти до по¬
нимания этих идей, выстрадав их самостоятельно, без постороннего вмешательства,
избрав ту форму политического устройства, которая определяется национальными
традициями и предпочтениями населения России. Россиянам предстоит сложный, дли¬
тельный, полный испытаний, путь, одним из болезненных этапов которого может
стать утверждение военной диктатуры, и людям следует понять, что свобода не есть
вседозволенность и что коммунизм не может существовать в современном мире. Ко¬
нечным результатом потрясений здесь будет прогрессивная конституционная монар¬
хия, - делал вывод Саммерс43.
В размышлениях видного американского социалиста А. Трахтенберга звучала та
же мысль, что и у придерживавшегося совершенно иных идейно-политических взгля¬
дов Саммерса: русская революция не следует ничьим образцам, она соединяет специ¬
фику развития огромной страны и особенности качественно нового этапа в истории че¬
ловечества, который открыла мировая война. Трахтенберг был искренне изумлен тем,
насколько узко мыслили те, кто находился рядом с Вильсоном и считался специали¬
стом по «русскому вопросу». Как могли они столь необоснованно сопоставлять рево¬
люции разных исторических эпох? - полемизировал он со сторонниками сравнения
русской революции 1917 г. и американской XVIII в. Последняя была из числа тех, ко¬
торые утверждали торжество капиталистических отношений; русская же открывает
цикл революций какого-то нового исторического периода, порожденного Первой ми¬
ровой войной, стала «первой крупной пролетарской революцией»44. Конечно, отмечал
Трахтенберг, трудно предсказать себе, чем завершится эта революция, но она сама
формирует те каноны, по которым в будущем могли бы развиваться пролетарские ре¬
волюции в других странах. Однако после захвата власти большевиками ряд американ¬
ских наблюдателей (А. Буллард, Ч. Крейн) склонялись к использованию мексиканской
модели45.
Как нам представляется, Вильсон и его окружение в 1917 г. оказались не готовы к
динамичному, отмеченному резкими поворотами развитию революционных событий в
такой специфической стране, как Россия. Внешнеполитическая линия Вашингтона ха¬
рактеризовалась осмотрительностью, сдержанностью, отказом от активных, энергич¬
ных действий. Такой курс не раз оправдывал себя: вспомним хотя бы сохранение ней¬
тралитета в 1914-1917 гг. или действия США в отношении Мексики. Однако в России
Вильсон потерпел неудачу, поскольку не в последнюю очередь из-за его политическо¬
го идеализма и чрезмерной осторожности Россия после Октябрьской революции ока¬
залась на долгие десятилетия потеряна для западных демократий.
Характерно, что для анализа событий в России после ноября 1917 г. американские
специалисты все же чаще всего прибегали к опыту Великой французской революции.
И не только потому, что за океаном ее модель была более изучена и понятна, чем мек¬
сиканская. Казалось, что она реально работала в России, отмечая основные этапы рус¬
ской революции и давая ключ к пониманию ее главных событий. Так, «Индепендент»
8 декабря 1917 г. констатировал наступление периода «якобинского правления»;
Л. Стоддард на страницах «Америкен ревью оф ревьюз» в ноябре тоже заявлял: «Рус¬
ская революция 1917 г. - веха первостепенной важности, сравнимая с Французской ре¬
волюцией 1789 г.»46.
Большевики дали обильный материал для соотнесения советской власти с якобин¬
ской диктатурой. Кеннан не знал, сколько времени пройдет, прежде чем «называющая
себя правительством, захватившая в Петрограде власть банда социалистов, пацифи¬
стов, агентов Германии и членов ИРМ» будет свергнута, но был уверен, что ее падение
74
неизбежно. После разгона Учредительного собрания, «почти все члены которого бы¬
ли демократами и социалистами», и безжалостного убийства в конце января 1918 г.
Ф.Ф. Кокошкина и А.И. Шингарева «Аутлук» с трудом подбирал слова, чтобы выра¬
зить протест против жестоких действий Ленина, Троцкого и Красной гвардии. В статье
«Новый деспотизм в России» журнал отметил: поднятая большевиками против своих
политических противников волна репрессий по жестокости превзошла все, что было
известно о терроре времен Французской революции47. «Нью Рипаблик» в январе 1918 г.
предвидел возможность скорого падения большевиков. Вступая в переговоры с немца¬
ми в Брест-Литовске, они, по существу, начали азартную игру, все козыри в которой
оказались на руках у противников: в России, в отличие от Германии, были хаос, развал
армии, а у лидеров леворадикалов - отсутствие опыта управления страной и ведения
дипломатических переговоров. Их действия сплотили все патриотические силы рус¬
ского общества в оппозиционный блок. Журнал вновь проводил аналогию между боль¬
шевиками и якобинцами, которые готовили для врагов веревку и которых на ней же и
повесили48. В итоге у многих в США не было сомнения в том, что до завершения рус¬
ского эксперимента еще очень далеко и вслед за якобинской диктатурой можно ожи¬
дать и наступления термидора, и пришествия диктатора.
Заключенный в марте 1918 г. грабительский Брест-Литовский мирный договор и
высадку в России войск бывших союзников для поддержки антибольшевистских сил
либеральный «Нью Рипаблик» посчитал началом качественно нового этапа в отноше¬
ниях между Россией и западными державами. Журнал попытался дать и прогноз на пер¬
спективу, взяв за основу опять-таки французскую модель. В свое время лидеры Прус¬
сии, Австрии и Англии, размышлял обозреватель журнала, не смогли простить фран¬
цузскому народу того, что он пошел путем революционных преобразований. Эти
правители не желали понять, что многие видные революционеры были движимы луч¬
шими побуждениями и их действиям не следовало препятствовать. Политики и дипло¬
маты были озабочены только тем, что пример Франции может быть заразителен для
других народов и тем самым несет угрозу их собственному привилегированному поло¬
жению. Потому они и решили уничтожить источник крамолы. С другой стороны, вме¬
шательство извне создало в Париже атмосферу «возбуждения и ярости», что резко из¬
менило течение Французской революции и, по словам «Нью Рипаблик», «извратило»
его. Это привело к якобинской диктатуре и в конце концов к правлению Наполеона.
Чтобы защитить себя от вражды соседей, революционный Франции пришлось самой
стать агрессивной и опасной для независимости окружающих ее народов. Иными сло¬
вами, журнал прозорливо предсказывал, что вмешательство западных держав во внут¬
ренние дела России может привести к самым негативным последствиям: утвердивший¬
ся в Петрограде режим, находясь во враждебном окружении, в поисках средства для от¬
ражения внешнего врага, может эволюционизировать в сторону диктатуры, которая
будет действовать исключительно жестко и против политических оппонентов внутри
страны, и на международной арене49. Этот прогноз, как известно, во многом оправдался.
Примечания
1 Среди работ, в которых проблемы американской политики в отношении России в период мировой вой¬
ны и русских революций 1917 г. были подвергнуты глубокому анализу, в первую очередь следует назвать:
Г а н е л и н Р.Ш. Россия и США. 1914-1917: Очерки истории русско-американских отношений. Л., 1969; Ис¬
тория внешней политики и дипломатии США. 1867-1918. М., 1997; МальковВ.Л. Вудро Вильсон и новая
Россия (февраль 1917 - март 1918 г.) // Новая и новейшая история. 1999. № 6. С. 110-128; 2000. № 1. С. 123—
133;FoglesongD. America's Secret War Against Bolshevism: US Intervention in the Russian Civil War, 1917-1920.
Chapel Hill, 1995; Saul N. War and Revolution: The United States and Russia, 1914-1917. Lawrence, 2001. Избран¬
ный предметом данной статьи сюжет в этих трудах историков специально не рассматривался.
Автор сознательно ушел от показа позитивных откликов на русские революции 1917 г. американскими
публицистами левой политической ориентации - Л. Брайант, А.Р. Вильямсом, Дж. Ридом; левыми и ради¬
кальными силами в рабочем и социалистическом движении США. Раскрытию этой темы были посвящены
многие труды советских исследователей (См.: Дангулов А.С., Дангулов С. А. Легендарный Джон Рид.
75
Изд. 2. М., 1982; Мальков В.Л. Великий Октябрь и рабочее движение США (1917-1922 гг.) // Американ¬
ский ежегодник, 1978. М., 1978. С. 5^-3; Персиков Ю.В. Товарищ Вильямс. М., 1967; и др.
2Мальков В.Л. Вудро Вильсон и новая Россия (февраль 1917-март 1918г.)// Новая и новейшая исто¬
рия. 1999. № 6. С. 110; W а 1 w а г t h A. Woodrow Wilson. Boston, 1965. Vol. I. P. 346; G a d d i s J. Russia, the Soviet
Union and the United States. N.Y., 1987. P. 52.
3HarperS. The Russia I Believe In: The Memoirs of Samuel N. Harper, 1902-1941. Chicago, 1945. P. 83-108;
P a г г у A. Charles R. Crane, Friend of Russia // The Russian Review. 1947. Vol.6. N 2. P.20-36; R a e f f M. Russian
and Slavic Studies in Europe and America Before the «Great War» // Biblion. Vol. 8. 2000. № 2. P. 103-113.
4 The Independent. 1917. March 26. P. 540. Об упомянутом выступлении см.: Милюков П.Н. Воспомина¬
ния. М., 1991. С. 297-298.
5 The Outlook. 1915. April 7. Р. 816-818; L a s с h Ch. The American Liberals and the Russian Revolution. N.Y.,
1962. P. 10-11, 18-19.
6 The American Review of Reviews. 1916. Jan. P. 100-101; May. P. 598; The Outlook. 1916. 8 March. P. 541; Dec.
13. P. 818-821; The Literary Digest. 1917. Jan. 27. P.182; Febr. 3. P. 252; The New York Times. 1917. Jan. 15. 8 : 2; etc.
7 The New York Times. 1917. Jan. 15. 8 : 2.
8 The Nation. 1917. March 22. P. 320-321.
9 S. Harper to C.R. Crane. [March, 1917] // C.R. Crane Papers. Box 2. Bakhmeteff Archive. Columbia University
(далее - BA CU); The Nation. 1917. March 22. P. 320-321.
10 Игнатьев A.B. Внешняя политика Временного правительства. М., 1974. С. 114—206; Милюков П.Н.
Указ. соч. С. 480-501. На протяжении 1917 г. Вашингтон оказывал умеренную помощь Временному прави¬
тельству в разных формах: путем предоставления кредитов (до 425 млн долларов), направления дипломати¬
ческих, технических, гуманитарных миссий - сенатора Э. Рута (июнь-июль), железнодорожника Дж. Сти¬
венса (с июня), Красного Креста (с августа).
11 The Bookman. 1917. May. Р. 277; Everybody's Magazine. 1917. July. P. 29.
12 Th. Whittemore to C.R. Crane. March 14/27. // C.R. Crane Papers. Box 2. В A CU; R. Lansing to W. Wilson,
with Enclosure. April 11, 1917 //The Papers of Woodrow Wilson. Vol. 42. Princeton, 1983. P. 37 (далее - PWW).
13 N.Winship to the Secretary of State. April 3, 1917 // RG 59. 861.00/345; April 10, 1917 // RG 59. 861.00/405;
M.Summers to the Secretary of State. March 20, 1917 // RG 59. 861.00/337; N. McCully to WCD. April 3, 1917 //
f. 6497-23. Box 121. RG 165.The National Archives (далее NA).
14 I. Morris to the Secretary of State. March 24, 1917 // RG 59. 861.00/300; N. Winship to the Secretary of State.
April 17, 1917 //RG. 59. 861.00/404; N.Mc Cully to WCD. April 3, 1917 //f. 6497-23. Box 121. RG 165. NA.
15 S. Washburn to Lord Northcliffe. March 23, 1917 // S. Washburn Papers. Box 1. Manuscript Division, Library of
Congress (далее - MD LC); M. Summers to the Secretary of State. March 20, 1917 // RG 59. 861.00/337. NA.
16 Everybody's Magazine. 1917. May. P. 527-528; The Outlook. 1917. March. P. 544.
17 The Independent. 1917. March 26. P. 525; The New York Times Current History Magazine. 1917. July. 118-119.
18 The North American Review. 1917. September. P. 387.
19 E. House to W. Wilson. April 20, 1917 // PWW. Vol. 42. P. 42.
20 The Bookman. 1917. May. P. 273-275.
21 N. Winship to the Secretary of State. April 3, 1917 // RG 59. 861.00/345. NA; The Servey. 1917. March 24.
P. 718-720.
22 N. Winship to the Secretary of State. April 17, 1917 // RG 59. 861.00/404.NA; The Independent. 1917. April 7.
1917. P. 59-60; The Bookman. 1917. P. 273-274.
23 The Outlook. 1917. May 23. P. 648; May 30. P. 186.
24 N. Winship to the Secretary of State. April 3, 1917 // RG 59. 861.00/345. NA; The Independent. 1917. May 19.
P. 326-328; May 26. P. 365-366; June 9. P. 450-451; The Outlook. 1917. June 6. P. 217-218.
25 W i 1 s on W. To the Provisional Government of Russia. May 22, 1917 // PWW. Vol. 42. P. 365-367. См. по¬
дробнее: Ганелин Р.Ш. Указ. соч. С. 234-249.
26 The Independent. 1917. May 26. Р. 366; The New York Times Current History Magazine. 1917. July. P. 120-121.
27 См. подробнее: Листиков С.В. Журналист и внешняя политика В. Вильсона. Линкольн Стеффене и
«русский вопрос»//Американский ежегодник, 1999. М., 2001. С. 208-222.
28 F. Cole to the Secretary of State. Aug 28, 1917 //RG 59.861.00/541; Sept. 4, 1917 // RG 59.861.00/595.
29 N. Winship to the Secretary of State. May 15, 1917 //RG 59.861.00/395; May 22, 1917//RG 59. 861.00/413;
June 12, 1917. RG 59. 861.00/437. NA.
30 N. Winship to the Secretary of State. April 23, 1917 // RG 59. 861.00/371. NA; The Independent. 1917. March
26. P.525; The New York Times Current History Magazine. 1917. July. P. 118-123.
31 The Outlook. 1917. March 28. P. 546; The Independent. 1917. April 2. P. 23; The Nation. 1917. April 26. P. 482-
483; Living Age. 1917. June 2. P. 572-573.
32 A. Bullard to E. House. Aug. 22, 1917 // E. House Papers. Box 21. F. 671. Yale University, Sterling Library
(Далее Yale-Sterling); N. Winship to the Secretary of State. May 15, 1917 //RG 59. 861.00/395. NA; R.Robins to wife.
July 29, 1917 //R.Robins Papers. Box 13. State Historical Society of Wisconsin (далее - SHSW).
33 Cm.: Brissenden P. The IWW: The Study of Americam Syndicalism. N.Y., 1957; DubofskyM. We Shall
be All: A History of the Industrial Workers of the World. Chicago, 1969.
34 The Independent. 1917. July 28. P. 117.
35 Fortune. 1917. P. 747; Living Age. 1917. June 30. P. 816.
36 The Literary Digest. 1917. Aug. 4, 1917. P. 25; The Bellman. 1917. March 23. P. 313.
76
37 The Literary Digest. 1917. Aug. 4. P. 24-25; The Independent. 1917. Aug. 4. 1917. P. 154; The American Review
of Reviews. 1917. Aug. P. 474; The New York Times Current History Magazine. 1917. July. P. 122.
38 The Literary Digest. 1917. Sept. 8. P. 17-18.
39 The Outlook. 1917. Aug. 15. P. 589.
40 W. Judson to WCD. Aug. 7, 1917 // f. 6497-25. Box 121. RG 59. NA.
41 The New Republic. 1917. Sept. 22. P. 147.
42 R. Robins to wife. Oct. 7, 1917 // R. Robins Papers. Box 13. SHSW; The Outlook. 1917. Sept 26. P. 117.
43 M. Summers to F. Polk. Nov. 2, 1917 // RG 59.861.00/6341/2. NA.
44 A. Trachtenberg. The Message of New Russia // People's Council of America Papers. Temiment Library,
New York University.
45 A. Bullard to J. Creel. 9 Dec. 1917 // Arthur Bullard Papers. Box 9. Princeton-Mudd; C.R. Crane to W. Wilson.
Aug 1, 1917 //C.R. Crane Papers. Box 1. BA CU.
46 The Independent. 1917. Dec. 8. P. 464; The American Review of Reviews. 1917. Nov. P. 493.
47 The Outlook. 1917. Nov. 21. P. 455; 1918. Jan. 30. P. 175.
48 The New Republic. 1918. Jan. 19. P. 175.
49 Ibid. March 16. P. 189.
© 2007 г. Т. М. С М И Р Н О В А*
О СУДЬБЕ СОВЕТСКИХ ДЕТЕЙ, ЭВАКУИРОВАННЫХ
В ЧЕХОСЛОВАКИЮ в начале 1920-х годов
30% детского населения «вычеркнуто из списка живых»
Неурожай 1921 г. стал началом страшного голода, повлекшего за собой тяжелые
последствия для Советской Республики. Особенно сильно пострадали дети и, в первую
очередь, воспитанники детских домов, колоний, приемников-распределителей и т.п.
Продовольственное обеспечение этих детей и ранее было крайне скудным и, как сле¬
дует из материалов Деткомиссии ВЦИК, «положительно нигде» не было налажено1. В
среднем по стране каждому воспитаннику закрытого детского учреждения в сутки по¬
лагалось 200-300 г хлеба, около 100 г мяса или рыбы и столько же крупы, 300-400 г
картофеля, по 12 г соли и сахара. В некоторых губерниях в продовольственную норму
включали также яйца (по 20 штук в месяц), молоко (по стакану в день) и овощи (около
200 г). Однако положенный по норме суточный паек на практике выдавали лишь в не¬
которых «показательных» детских учреждениях. В большинстве же из них овощи и бе¬
лый хлеб не выдавали вообще; масло, мясо и сахар были большой редкостью. «Дети
ведут полуголодное существование, местами питаясь только хлебом и капустой или
мерзлым картофелем», - сообщалось, в частности, в докладе Деткомиссии Президиу¬
му ВЦИК от 15 апреля 1921 г.2 Осенью положение стало еще тяжелее. В условиях
охватившего страну голода количество выделяемых государством детских пайков не¬
прерывно сокращалось, в то время, как численность сирот и брошенных детей возрас¬
тала с каждым днем. Так, в Астраханской и Саратовской губерниях летом 1921 г. в дет¬
ские дома ежедневно прибывали около 100 детей, в Самарской - до 500, а в Царицын¬
ской - около 1 тыс.3 Постепенно из детского рациона, наряду с овощами, мясом, рыбой
и пшеничным хлебом, практически исчезли молоко, яйца, гречневая, рисовая, манная
и овсяная крупы. Наиболее распространенными блюдами в детском меню были в луч¬
шем случае пшенная каша на воде, гороховая похлебка и суррогатный хлеб (из овсяной
или ржаной муки с добавлением жмыха или кострицы), который по свидетельству со¬
временников, был «непригоден даже для скота». В наиболее же пострадавших от голо¬
* Смирнова Татьяна Михайловна, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Институ¬
та российской истории РАН.
77
да регионах и это скудное питание стало недоступной роскошью. Так, в Царицынской
губ., по свидетельству современников, ели крыс, гнилую солому, похлебку из конского
навоза и «горчичную макуху», вызывавшую «кровавую рвоту и страшную изжогу».
Местные уполномоченные Деткомиссии рассказывали, что на железнодорожных
станциях голодные дети устраивали охоту на кошек и собак, во время которой многие
попадали под поезда4.
Фактически дети - «будущее страны», «цветы жизни», «надежда государства», как
называли их в Советской России, - оказались на грани полного вымирания. В частно¬
сти, в Чувашской обл. с января по сентябрь 1921 г. умерли 29 526 детей в возрасте до
14 лет; а в Эркетеневском уезде к ноябрю 1922 г. из 1 322 детей умерли 1 0905. Особен¬
но высокой была смертность детей до 3 лет, в некоторых районах она достигала
90-95%6. «Смертность детского населения достигла ужасающих размеров, - писал вес¬
ной 1922 г. ответственный секретарь Деткомиссии ВЦИК. - Достаточно сказать, что
детское население до 3-х лет почти все вымерло, его, по заявлению НКЗД, оста¬
лось до 2-3%... Можно без преувеличения сказать, что 30% детского населения По¬
волжья и Крыма вычеркнуто голодом и эпидемиями из списков живых (курсив мой. -
Г.С.)»7.
В Москве последствия голода не были столь значительными. В то же время именно
в столицу стекались толпы голодных детей. Для их обеспечения в сентябре 1921 г. при
Московском отделе народного образования (МОНО) была создана Детская подкомис¬
сия помощи голодающим, а на базе Покровского госпиталя открыли специальный дет¬
ский приемник, после временного пребывания в котором детей предполагалось рас¬
пределять по семьям и детским домам. Однако последние оказались переполнены, а се¬
мьи очень неохотно брали на воспитание чужих. Вскоре численность детей в
приемнике превысила санитарные нормы в несколько раз. Катастрофически не хвата¬
ло продовольствия, негде было спать. Было принято тяжелое решение закрыть прием¬
ник для новых поступлений. В конце 1921 г. МОНО перестало принимать прибываю¬
щих в Москву голодающих детей. Они оставались жить и умирать на вокзалах. «Рабо¬
тать в Управлении, когда среди столов лежат и плачут умирающие дети, становится
невозможным»8, - писал в декабре 1921 г. один из сотрудников дорожного управления
милиции Московской Казанской железной дороги в рапорте руководству.
В этой ситуации предложения иностранных государств и зарубежных обществен¬
ных организаций взять на какое-то время на воспитание советских голодающих детей
прозвучали как наиболее простой способ спасти миллионы детских жизней. Однако
лишь около 2 тыс. детей были эвакуированы за границу, в то время как предложения
Германии, Голландии, США, Чехословакии, Болгарии, Турции и других стран в общей
сложности составили несколько десятков тысяч. Что это? При поверхностном знаком¬
стве с этой проблемой складывается впечатление, что это следствие равнодушия поли¬
тиков, для которых собственные политические игры оказались важнее жизней милли¬
онов детей. Однако в действительности причины неудачи в 1921 г. кампании по эваку¬
ации советских голодающих детей за границу были значительно сложнее.
Эвакуация советских детей за границу: «за» и «против»
Предложенная иностранными государствами помощь голодающим детям9 не толь¬
ко обрадовала правительство Советской России, но и насторожила возможностью то¬
го, что под ее прикрытием буржуазные страны будут вести антисоветскую пропаганду
или осуществлять шпионскую деятельность. «Что же касается главных, дирижирую¬
щих держав мирового империалистического блока, - писал, в частности Н. Валевский -
то из них только лишь одна Америка подписала с нами соглашение о помощи голода¬
ющим детям, но эта помощь, которая может быть и очень значительной, принуждает
нас к сугубой осторожности (курсив мой. - Г.С.), ибо исходит она непосредственно из
тех рук, которые, начав уже однажды с помощи, кончили содействием политическому
перевороту, приведшему к свержению Советской власти, как это имело место в Совет¬
78
ской Венгрии»10. Неспособность самостоятельно справиться с последствием неурожая,
помимо прочего, наносила удар по международному престижу не только Советской
России, но и идее социализма как таковой. Напротив, США и буржуазная Европа ока¬
зывались в этом случае в роли «благородных спасителей», с чем лидерам большевиков
не легко было смириться. Некий А. Лукьянов в августе 1921 г. писал в газете «Набат»
(орган местной государственной и партийной власти Щигровского уезда Курской губ.):
«буржуазия снова верит в возможность свержения у нас Советской власти... Она ре¬
шила сыграть теперь на нашем голоде. Чтобы замедлить ход продкампании, она лука¬
во заговорила о помощи России, пытаясь внедрить в умы трудящихся мысль, что если
бы не было в России ненавистной Советской власти, то так голодать ей вовсе не при¬
шлось бы, ибо они, эти "благодетели", сразу засыпали бы Россию булками, и беды, как
не бывало»11. Подобные публикации в прессе и листовки, призывающие советских
граждан не обольщаться щедростью буржуазных «благодетелей», получили в этот пе¬
риод довольно широкое распространение. Особые опасения у советского руководства
вызывали длительный срок пребывания детей, предлагаемый иностранными государ¬
ствами и общественными фондами; отсутствие гарантий их хорошего материального
обеспечения; сложность обеспечения их защиты от возможной эксплуатации и религи¬
озного влияния12, возможность утраты ими родного языка и культуры, активного вос¬
приятия буржуазной идеологии. Опасались также и того, что сам факт эвакуации детей
за границу будет использован для развертывания антисоветской пропаганды за преде¬
лами России.
С другой стороны, при политически «правильной» организации эвакуации выезд со¬
ветских детей за границу можно было бы использовать в целях коммунистической аги¬
тации. Однако для этого отправлять за границу следовало лишь детей старших возрас¬
тов (не моложе 12 лет), хорошо организованных (т.е. не менее года проживших в дет¬
ских домах с налаженной воспитательной работой). Однако такие дети не относились
к числу наиболее нуждающихся в помощи. В случае эвакуации с указанными целями
акция спасения детей превратилась бы в нечто вроде детского агитпохода во враже¬
ский «капиталистический мир». При обсуждении в 1922 г. предложения Голландского
комитета помощи детям принять для восстановления здоровья несколько тысяч рус¬
ских детей, наиболее пострадавших от голода, Центральная комиссия помощи голода¬
ющим при ВЦИК (ЦК Помгол), Деткомиссия ВЦИК, Наркомпрос, Центральный от¬
дел работниц и Агитотдел РКП единодушно сошлись на том, что по политическим при¬
чинам вывозить голодающих детей за границу нецелесообразно. Исключение составил
лишь Наркоминдел, который, руководствуясь все теми же политическими соображе¬
ниями, порекомендовал принять предложение Голландского комитета13. После неко¬
торой дискуссии ЦО работниц счел возможным в виде опыта допустить такую поездку
(с образовательными целями), но не голодающих детей, а группы детей петроградских
рабочих, желательно комсомольцев. Вопреки желанию Голландского комитета помо¬
щи детям, отправить в Голландию решили 150 детей петроградских рабочих (преиму¬
щественно комсомольцев!) в возрасте от 15 до 17 лет. В основном докладе, сделанном
на заседании ЦК Помгол по поводу предстоящей поездки было откровенно сказано,
что она должна состояться «вне связи с Помголом»14.
Летом 1921 г. появились первые предложения помощи от европейских государств.
В августе 1921 г. Английский комитет помощи детям Центральной Европы предложил
разместить в английских семьях тысячу голодающих детей15. Позже последовали пред¬
ложения от Германии, Чехословакии, Болгарии, Британско-Американской комиссии
помощи и др. Понимая, что дети находятся на грани вымирания и самостоятельно спа¬
сти их Советская Республика не в состоянии, руководство страны вынуждено было
принять эту помощь. Но поскольку предложения зачастую исходили от общественных
организаций, политических партий или групп рабочих и не были подкреплены под¬
держкой руководства соответствующих государств, реализовать на практике некото¬
рые из них оказалось невозможно. В частности неосуществленным осталось предло¬
жение английских и немецких рабочих принять в свои семьи советских детей из голо¬
79
дающих губерний, хотя в первый момент это предложение было с благодарностью
принято. При разработке конкретных вопросов, связанных с организацией мероприятия в
качестве наиболее предпочтительного возраста эвакуируемых был назван школьный,
так как опыт внутрироссийской эвакуации детей дошкольного возраста показал, что
массовые перевозки для них крайне тяжелы. Подростки старшего возраста к этому мо¬
менту в подавляющем большинстве уже «разбрелись» в поисках заработка в урожай¬
ные губернии. Относительно пола эвакуируемых детей все единогласно отдали предпо¬
чтение мальчикам, так как воспитание девочек в Германии и «вообще на Западе», по
мнению руководства Деткомиссии, носило «более мещанский характер». Эвакуировать
девочек предлагалось лишь «в исключительных случаях, чтобы не разлучать братьев и
сестер». В Германию было предложено отправлять детей из Немецкой коммуны, а в Ан¬
глию - детей, прибывающих в Москву из голодающих губерний. Рекомендованный срок
пребывания детей в эвакуации - до окончания общего или профессионального образо¬
вания16.
Поскольку согласие России отправить голодающих детей на воспитание в семьи ра¬
бочих Англии и Германии не встретило никакой реакции со стороны правительства
этих стран, Деткомиссия ВЦИК была вынуждена обратиться за помощью в ЦК Объ¬
единенной Коммунистической партии Германии. В совместной радиограмме ЦК
РКП(б) и Деткомиссии ВЦИК от 13 сентября 1921 г. выражалась глубокая благодар¬
ность за «товарищеское предложение помощи детям рабочих и крестьян Поволжья», а
также высказывалась просьба помочь выяснить на каких условиях Правительства Ан¬
глии и Германии «мыслят себе осуществление желания своих рабочих о эвакуации де¬
тей из России»17. Ответ ЦК Компартии Германии в фондах Деткомиссии ВЦИК и ЦК
Помгол, к сожалению, не сохранился. В материалах этих органов нет никаких данных
о том, что советские дети действительно были эвакуированы в Германию или Англию.
Можно лишь предположить, что поддержанная компартией Германии инициатива ан¬
глийских и германских рабочих не нашла поддержки правительств этих стран. Косвен¬
ным подтверждением этому служит пересланный Лондонским бюро Интернациональ¬
ного секретариата движения к христианскому интернационалу в феврале 1922 г. ЦК
Помгол ответ Британского правительства за подписью Гарольда Скота: «На Вашу
просьбу привезти из России 250 голодающих детей сообщаю Вам, что я уполномочен
секретарем государства выразить Вам свое сожаление, что в настоящую минуту он не
в состоянии принять их в Англию»18.
Таким образом, первые попытки Советской России принять предложения зарубеж¬
ных граждан и организаций об отправке к ним на воспитание детей голодающих губер¬
ний были фактически проигнорированы западноевропейскими правительствами. Тем
не менее Советское государство не отказалось от идеи отправления детей в буржуаз¬
ную Европу. Деткомиссией ВЦИК совместно с Наркомпросом были разработаны ос¬
новные условия эвакуации, в основном повторившие те, что были оговорены с англий¬
скими и немецкими рабочими в 1921 г. К ним было добавлено условие обязательного
сопровождения детей сотрудниками Наркомпроса для администрирования всем делом,
обучения русскому языку, политического воспитания19.
Соглашение с Чехословакией
Первые серьезные переговоры на правительственном уровне о вывозе большой
группы советских детей за границу состоялись в октябре 1921 г. 8 октября Министер¬
ство иностранных дел Чехословацкой Республики направило в Торговую делегацию
РСФСР в Праге письмо, где сообщалось, что около 400 семей хотели бы принять на
полное обеспечение русских детей из голодающих губерний. В письме подчеркивалось,
что эти семьи предпочли бы взять на воспитание сирот не старше 14 лет. Чешская сто¬
рона просила решить этот вопрос как можно скорее, чтобы в случае положительного
ответа успеть перевезти детей до наступления зимних холодов20. Уже через неделю,
15 октября, между Деткомиссией ВЦИК и Чехословацкой миссией было заключено
80
«Предварительное соглашение» об эвакуации 400 детей. В нем Деткомиссия ВЦИК,
действовавшая по договоренности с ЦК Помгол, попыталась свести к минимуму воз¬
можность превращения эвакуированных детей в объект антисоветской пропаганды.
Эвакуации должны были подлежать лишь русские дети, в возрасте 8-14 лет, «физиче¬
ски здоровые, умственно развитые и морально безупречные». Советское руководство,
идя навстречу чешской стороне, обязалось «по возможности» отправить в Чехослова¬
кию именно беспризорных детей21. 17 октября это соглашение было одобрено на засе¬
дании Деткомиссии ВЦИК, а 24 октября Президиум Деткомиссии признал «приемле¬
мым» предложение Правительства Чехословакии об эвакуации уже не 400, а 600 детей,
но лишь при условии создания при Российском представительстве в Праге особого Пе¬
дагогического инспекториата22. Одновременно было принято решение начать разра¬
ботку организационно-технической стороны эвакуации. Оперативность, с которой
Деткомиссия принимала решения по предложениям Чехословакии, говорит о том, что
спасение детей для нее было важнее, чем какие бы то ни было политические и идеоло¬
гические интересы. Принимались во внимание прежде всего рост детской смертности
в стране и неумолимо надвигавшиеся холода.
4 ноября к советскому правительству обратился Чехословацкий Красный Крест с
просьбой прислать в представляемую им страну 1 тыс. детей из голодающих губер¬
ний23. Учитывая эти предложения, представители Деткомиссии ВЦИК, Эвакбюро
Наркомпроса и Заграничного отдела ЦК Помгол разработали с правительством Чехо¬
словакии договор. Чехословакия обязывалась принять к себе на полное иждивение
600 детей из голодающих губерний Поволжья. Отдельно оговаривалось, что эвакуации
подлежат только русские дети без различия пола (но предпочтительно мальчики) в
возрасте от 6 до 12 лет, «физически нормальные, умственно развитые и морально без¬
упречные». Дети эвакуировались на срок не менее 1 года. Для контроля за их жизнью
в эвакуации при Российской Дипломатической миссии в Праге создавалось специаль¬
ное Педагогическое бюро (в некоторых документах - Педагогический инспекториат -
Т.С.). Пункту о создании для сопровождения эвакуируемых детей специального Педаго¬
гического бюро советское правительство придавало особое значение. В специальной ин¬
струкции говорилось, что «на членов Бюро возлагается обязанность всесторонней помо¬
щи ребятам, вывезенным из России, наблюдение, забота о правильном всестороннем
воспитании их». Всем членам бюро были предоставлены права дипломатических работ¬
ников, предусматривавшие беспрепятственное перемещение по стране и посещение се¬
мей и школ, где будут жить и учиться эвакуированные из России дети24.
В договоре также подчеркивалось, что по истечении года Чехословацкое прави¬
тельство не должно чинить никаких препятствий возвращению в Россию «всех детей,
или тех из них, о которых будет заявлено Российским правительством»25. 9 ноября про¬
ект был утвержден ЦК Помгол и передан на рассмотрение чешской стороне. Как вы¬
яснилось позже, правительство Чехословакии условие о создании специальной группы
для сопровождения детей восприняло как признак недоверия26. Тем не менее, 22 но¬
ября Чехословацкая миссия сообщила, что оно утвердило договор и уже 28 ноября из
Праги к советско-польской границе будет отправлен санитарный поезд для эвакуа¬
ции детей.
Однако события приняли неожиданный оборот. Пленум ЦК Помгол, «найдя воз¬
можным принять договор», постановил «отказаться от реального его осуществле¬
ния»21 . Видимо, это решение основывалось на рекомендациях Иностранного отдела
Российского Красного Креста, который через 2 дня после одобрения проекта договора
ЦК Помгол высказал ряд опасений, связанных с возможным вывозом из России голо¬
дающих детей. В качестве наиболее опасных моментов указывались: «оторванность
детей от семьи на неопределенное время»; «возможность сделать детей предметом экс¬
плуатации, как это уже было с детьми, вывезенными Американским Красным Кре¬
стом из Владивостока в 1919 году»; вероятность «интеллектуального воздействия на
детей», вредное влияние на них «методов воспитания и среды»; отсутствие гарантий их
«материальной обеспеченности»28.
81
После неожиданного решения пленума ЦК Помгол, советское правительство ока¬
залось в весьма затруднительной ситуации, будучи не в состоянии выполнить собствен¬
ные условия договора. В дело своевременно вмешался Президиум ВЦИК, который
24 ноября принял решение «во изменение постановления ЦК Помгол» разрешить ра¬
тификацию договора об эвакуации голодающих детей в Чехословакию29.
Путь из голодающих губерний в Чехословакию
По условию договора, дети должны были быть доставлены к советско-польской гра¬
нице для пересадки в чешский санитарный поезд к 1-2 декабря. Для этого выехать из
Симбирска следовало уже в конце ноября. Руководствуясь этими сроками, в середине но¬
ября в Симбирский губернский отдел народного образования была отправлена теле¬
грамма о том, что санпоезд № 40 прибудет в город 26 ноября для «погрузки» 600 мальчи¬
ков в возрасте от 6 до 12 лет30. В действительности состав прибыл в Симбирск только
1 декабря, однако дети к эвакуации подготовлены не были и в Москву поезд отправился
лишь вечером 5 декабря31. Тем не менее, исполнители поспешили в срок отрапортовать
в Центр об успешном выполнении задания, не утруждая себя проверкой реального поло¬
жения дел. Сообщение о том, что поезд с эвакуируемыми детьми прибудет к станции Не¬
горелое, где его ожидал поезд из Чехословакии, не позднее 2 декабря, поступило в ЦК
Помгол и в Наркомпрос еще до того, как этот поезд прибыл в Симбирск32. В назначен¬
ное время этого не произошло, и на какое-то время эшелон оказался «потерян» Центром.
Деткомиссии и ЦК Помгол пришлось признаться Чешской миссии в том, что ни о место¬
нахождении поезда с эвакуируемыми детьми, ни о местопребывании созданного для со¬
провождения детей Педагогического бюро им ничего не известно33. Ситуация несколько
прояснилась лишь 5 декабря, когда в Президиум Деткомиссии ВЦИК из Симбирска по¬
ступила телеграмма о том, что санпоезд № 40 именно в этот день был, наконец, отправ¬
лен в Москву. В телеграмме также указывалось, что в поезде находятся 600 мальчиков
от 6 до 12 лет. В действительности, численность детей, отправленных из Симбирска, бы¬
ла значительно меньше, среди них были как мальчики, так и девочки, а максимальный
возраст эвакуируемых превышал 12 лет. По данным председателя Педбюро В.Н. Шуль¬
гина, из Симбирска в Чехословакию отправили лишь 292 ребенка в возрасте до 14 лет34,
поскольку среди голодающих беспризорников Поволжья детей, отвечающих требовани¬
ям заключенного с Чехословакией договора (а именно физически здоровых и «морально
безупречных»), не оказалось. Недостающее число детей было решено набрать в Москве.
Путь в Москву занял значительно больше времени, чем предполагалось. Виной то¬
му были не только тяжелое положение на дорогах, но и плохая организация, а также
безответственность, халатность и преступное равнодушие чиновничества и некоторых
служащих железной дороги. В Наркомат путей сообщения заблаговременно была на¬
правлена телеграмма заместителя председателя Деткомиссии В.С. Корнева с просьбой
«считать поезд на особом учете и принять меры к его своевременному прибытию»35.
Соответствующие телеграммы и телефонограммы поступили также на основные же¬
лезнодорожные станции, через которые проходил состав. Тем не менее, следовавшие
с детьми члены Педбюро регулярно телеграфировали в Москву о том, что поезд задер¬
живают: «держат 3 часа», «держат 5 часов», «держат 8 часов». Эти тревожные сообщения
регулярно поступали в ЦК Помгол, в Наркомпути, в Наркомпрос и лично Ф.Э. Дзержин¬
скому36. Лишь 12 декабря в 18.00 санпоезд № 40 прибыл в столицу. Остановка здесь бы¬
ла необходима для пополнения числа эвакуируемых и отправки в больницу тех, кто по
состоянию здоровья не мог продолжать путь. Уже в Симбирске за те 3 дня, которые
прошли между посадкой в поезд и его отправлением, заболели 19 детей, еще 20 забо¬
лели по дороге в столицу. Детский приемник в Москве отказался их принять. Только
после настоятельных требований Педбюро 9 наиболее тяжело больных все же были
сняты с поезда37.
К моменту прибытия санпоезда в Москву дополнительная группа детей готова не
была. В результате из Московского Покровского приемника взяли лишь 164 человека,
82
среди которых находились преимущественно дети, «самотеком» прибывшие в столицу
из голодавших губерний. В отличие от «симбирских детей», которые, по словам членов
Педбюро, «производили впечатление дисциплинированных и воспитанных», дети из
Покровского приемника «оказались крайне неподготовленными». Как следует из до¬
клада Педбюро в январе 1922 г. в Москву, они уже в первые 2 дня «выявили свою не¬
организованность, недисциплинированность, аморальность (воровство, ругань и т.д.)».
В одну из ночей еще до достижения поездом советско-польской границы 9 «Покров¬
ских» ребят сбежали из поезда, захватив с собою некоторые вещи своих товарищей и
членов Педбюро38.
«Неорганизованность» и «недисциплинированность», проявили, к сожалению, и ра¬
ботники железной дороги. Посадка детей из Покровского приемника происходила глу¬
бокой ночью и растянулась с часа ночи до 5 часов утра. Затем еще около часа при¬
шлось ждать разрешения на отправление поезда. Более суток его продержали пооче¬
редно на ряде станций39. Лишь через 2 недели после того дня, на который была
назначена передача детей чешской стороне на советско-польской границе, санпоезд,
наконец, отправился из Москвы. Однако мытарства эвакуируемых детей на этом не за¬
кончились. «Наше передвижение, - писал в своем докладе Шульгин, - совершалось с
невероятными трудностями. На каждой станции нам отказывали в паровозе, предлага¬
ли ждать неизвестное количество времени... Телеграмма НКПС в некоторых пунктах
не была получена... другие пункты считали, что она не ясна и предлагали ждать пока
пройдут все пассажирские поезда, так как они якобы имеют «преимущество». В Смо¬
ленске железнодорожную бригаду удалось получить только при помощи местной ЧК.
Отстаивать интересы эвакуируемых детей членам Педбюро пришлось в обстановке
практически полного непонимания, некоторые начальники станций даже не разреша¬
ли им пользоваться телефоном, ссылаясь «на отсутствие такого предписания». При
этом на протяжении всего пути из Москвы детей сопровождали представители чеш¬
ской миссии, и «вся эта борьба» с железнодорожным руководством происходила у них
на глазах. Как сообщает в своих отчетах председатель Педбюро Шульгин, представи¬
тели чешской миссии вместе с ним ходили по всем инстанциям, однако это не смущало
работников железной дороги и не ускорило продвижение санпоезда40. Вечером 17 де¬
кабря поезд сделал остановку в Смоленске, для «догрузки» еще 200 детей. Однако под¬
готовленные для эвакуации 200 человек ожидали не в Смоленске, а в Рославле. Путь в
Рославль занял бы еще более 2 суток. Поскольку представители Чехословацкого
Красного Креста заявили, что «в случае дальнейшей задержки они снимают с себя от¬
ветственность за могущие произойти на границе недоразумения», было принято реше¬
ние следовать далее к станции Негорелое, не заезжая в Рославль41.
В ходе эвакуации возникли и другие серьезные проблемы. В частности, предостав¬
ленное детям питание было крайне низкого качества. Его основу составляли мороженая
картошка, рис и испорченная треска. Персонал поезда не мог есть эту пищу и готовил себе
отдельный обед. Для сопровождавших детей представителей чешской миссии, во избежа¬
ние скандала, пришлось приобретать дополнительное питание. Длительный переезд в не¬
отапливаемом поезде при отсутствии нормального питания привел к обострению уже
имевшихся и появлению новых серьезных заболеваний у ослабленных длительным го¬
лодом детей. По подсчетам Шульгина, на пути от Симбирска до советско-польской гра¬
ницы ежедневно несколько детей заболевали менингитом, корью, сибирской язвой,
возвратным тифом и т.д.42
В карантинном лагере
20 декабря 1921 г., почти на 3 недели позже запланированного срока, санпоезд с эва¬
куируемыми детьми, наконец, пересек советско-польскую границу. В Минске были со¬
ставлены акт о передаче Россией Чехословакии 439 детей, а также список детей, сбе¬
жавших за время пути или отставших от поезда43.
83
В чешском санпоезде, по свидетельству членов Российского педагогического бюро,
для детей были созданы все необходимые условия. Ребята были размещены «достаточ¬
но просторно», все вагоны отапливались, их ежедневно мыли. Для каждого ребенка
были приготовлены мягкие тюфяки. В двух специально оборудованных вагонах был
организован лазарет. Сопровождавшие детей чехи говорили по-русски, во всех отчетах
членов Советского Педбюро особо отмечалось их доброжелательное отношение к де¬
тям. «Эта атмосфера заботливости, внимания, - подчеркивал в своем отчете Шульгин, -
сопровождала [детей] всю дорогу и не только со стороны сопровождающего персона¬
ла, но и со стороны посторонних поезду людей... На остановках, где скрещивались по¬
езда, ребят приветствовали возгласами и маханием платков, некоторые заходили в ва¬
гоны и просили немедленно дать на воспитание ребят». Кормили детей 5 раз в день.
Еда, по общим отзывам членов Педбюро, была «прекрасного» качества. Единственная
сложность заключалась в том, что изголодавшиеся подростки ели настолько жадно,
что от переедания у них начались желудочные проблемы. Упрекнуть чехов можно бы¬
ло лишь в одном: вопреки условиям договора они не привезли детям одежду и обувь,
пообещав выдать их после прибытия на место44.
В Чехословакии детей отправили в карантинный лагерь Пардубицы, где им также
оказали очень хороший прием. Встретившие их «сестры», по словам Шульгина, обра¬
щались с детьми, «с большой нежностью»45. Разместили ребят в пяти бараках.
В.В. Беренштам, посетивший эвакуированных детей 6-7 января 1921 г. по поручению
Полномочного представителя РСФСР в Чехословакии П.Н. Мостовенко, описывает
эти бараки так: «Каждый барак состоит из 2-х просторных зал, отделяемых общей пе¬
редней. При длине залы (я измерял шагами только одну) - 38 аршин, ширина более
10 аршин, а также при 14 окнах - в зале помещается всего 34 кровати, так что воздуха
и света для детей много, тем более, что зал высокий. Пол - каменный - плиты, желез¬
ные кровати с матрацами, бельем, одеялами и подушками. Каждая зала отапливается
целый день двумя печами. Освещение вечером электрическое. Дети в возрасте от 7 до
14 лет (один есть 17 лет) - имеют очень жизнерадостный, сытый вид». Кормили в Пар-
дубицах 4 раза в день, «вкусно, сытно, разнообразно». «Дети сияют от удовольствия, ко¬
гда говорят об обеде с его ежедневным разнообразием», - писал в отчете Беренштам.
Вот типичный пример меню, который приводит в своем докладе Шульгин: на завтрак - ка¬
као с белым хлебом; в 12 часов - суп, мясное блюдо с подливкой и картошкой или ма¬
каронами; через полтора-два часа после обеда - сладкий кофе или какао и белая булка
с вареньем; на ужин - каша, галушки с мясом и хлебом. В честь празднования Рожде¬
ства была организована елка, во время которой детей угощали колбасой с рисом46.
Однако санитарное состояние лагеря, по общим отзывам членов Педбюро, остав¬
ляло желать лучшего. В частности, Мостовенко, осмотрев бараки, в которые были по¬
мещены дети, пришел к выводу, что они не продезинфицированы. Аналогичное впе¬
чатление сложилось и у Шульгина, писавшего в своем отчете, что в санитарном отно¬
шении положение в карантинном лагере неблагополучное, широко распространены
вши. К тому же детские бараки не были отделены не только друг от друга, но и от ба¬
раков для взрослых, что привело к появлению и быстрому распространению среди эва¬
куированных детей новых болезней, приобретенных уже в самом лагере. Среди по¬
страдавших от неудовлетворительных санитарно-гигиенических условий оказались и
сопровождавшие детей советские воспитатели.
Помимо еды, восторг у детей вызвало купание в ванной47. Однако удовольствие это
было не частым. За 12 дней всего 2 раза дети были в бане, причем после бани им при¬
ходилось надевать старую рваную одежду, в которой они приехали из России, в основ¬
ном серые парусиновые халаты на вате. Чехи поначалу ссылались на необходимость
снять с каждого ребенка мерку для индивидуального пошива. Затем утверждали, что
новые белье и одежда были своевременно подготовлены для всех детей, но выдавать
их в карантинном лагере сочли нецелесообразным, поскольку дети все равно быстро
испачкаются. «Гораздо лучше для детей, когда они явятся в чужие семьи хорошо и чи¬
сто одетые, а не грязные», - поясняли чехи48.
84
Странная ситуация сложилась также и с обувью: некоторые дети были обуты в хо¬
рошую американскую обувь, другие же ходили босиком, объясняя, что побросали свою
старую рваную обувь, чтобы им выдали хорошую. Однако по неизвестным причинам
надежды их не оправдались. Они остались босыми до окончания своего пребывания в
карантинном лагере.
Досуг детей организован не был. Чтобы занять чем-то слоняющихся без дела под¬
ростков, представителям Российской дипломатической миссии пришлось на собствен¬
ные средства купить карандаши и бумагу49. В лагере организовывались лекции. Так,
Беренштам 4 раза прочитал 2 лекции: «Победы науки» и «Писатель В.Г. Короленко».
«Удивляло внимание детей, - писал Беренштам об этих лекциях, - их интересы к воз¬
буждаемым вопросам, ласковость, благодарность, просьбы еще говорить, еще прий¬
ти»50. По свидетельству Беренштама, большинство детей интересовались, скоро ли их
«выпустят» из карантинного лагеря, хотели связаться с родными, тосковали по России.
Такое же впечатление сложилось и у Шульгина. Когда он сообщил детям о своем ско¬
ром отъезде из лагеря, те были очень встревожены и расстроены: «Ко мне потянулись
ручонки даже старших баловников с голосом полным печали и просьбой приезжать ча¬
ще и поместить их там, где я буду жить. Видимо, им все же было тяжело»51.
Именно в Пардубицах на практике подтвердились мрачные опасения советской сто¬
роны о том, что эвакуация детей может быть использована в целях антисоветской про¬
паганды. 27 декабря, посетив карантинный лагерь, Мостовенко обнаружил, что в нем
проживали также бывшие врангелевские офицеры, которые свободно целыми группа¬
ми заходили в бараки к эвакуированным детям и проводили среди них «безобразную
агитацию» против советской власти. Более того, именно эти офицеры под видом сту¬
дентов были приставлены к детям в качестве воспитателей. «Часть детей запугана,
часть уже обработана», - сообщил Мостовенко в радиограмме Чичерину 29 декабря
1921 г.52 За положительные отзывы о советской власти детей наказывали, даже били.
Так, во время посещения карантинного лагеря Беренштамом 7 детей обратились к не¬
му с жалобами на то, что их бьют заведующий лагерем, бывший офицер, и одна из си¬
делок. Заведующий лагерем избивал их прутом и доской от бочки, а одному мальчику
(Николаю Иванову) ударом по лицу выбил зуб53. По свидетельству детей , били и мно¬
гих других, но далеко не все решились в этом признаться. Шульгин сообщил: «Когда в
11 бараке я застал несколько чехов и, обращаясь к одному мальчику, спросил: "Ты жа¬
ловался, что тебя бьют. Кто тебя бил?" "Вот этот гражданин". Другой мальчик надви¬
нул демонстративно на уши шапку и, забравшись на кровать, громко сказал: "Я знаю,
как можно в Чехии говорить правду, для этого нужно шапкой закрыть уши, а то без
ушей останешься"». По сведениям, которые удалось собрать Шульгину, «совсем не би¬
ли» в двух бараках (8-м и 9-м), еще в двух бараках (10-м и 11-м) били, но «далеко не
всех», а в 20 бараке просто «били», т.е., по всей видимости, всех54. Последнее вызывает
особое возмущение, так как именно в 20 бараке размещался лазарет.
В целом «методы воспитания», практикуемые в карантинном лагере, оценивались
советскими представителями как абсолютно неприемлемые. Мостовенко охарактери¬
зовал их как «фельдфебельские». Так, например, детей ставили по стойке смирно с вы¬
тянутыми вперед руками и заставляли стоять в таком положение и неподвижно целый
день, иногда на руки при этом вешался тяжелый груз. «В мужской половине барака в
момент нашего прихода врангелевцы колотили ребенка, - рассказывал В. Беренштам. -
Там же в холодных сенях мы встретили плачущего ребенка, выгнанного из барака за
обращение к сверстнику словом товарищ. Другой ребенок, сын коммуниста, умершего
от сыпного тифа, жаловался на оскорбительные выходки в адрес его отца». В резуль¬
тате антикоммунистической пропаганды уже через неделю между детьми возникла
вражда, бараки были разделены на «коммунистические» и «врангелевские»55.
Заботы об образовании детей были возложены на тех же офицеров, благодаря че¬
му главным предметом оказался «Закон Божий», причем «спешное изучение» молитв
проводилось «под страхом наказания и запугивания». Более старшие дети позже жало¬
вались Мостовенко, что «воспитатели» пояснили им цель их эвакуации в Чехию следу¬
85
ющим образом: через год-два подросшие и окрепшие дети должны вернуться в Россию
«выбивать соввласть». «Тяжелое впечатление политической игры, цинично разыгры¬
ваемой, - такое мнение высказал после посещения карантинного лагеря Мостовенко. -
Я заявил Чеш[скому] правительству] категорический протест против допуска эми¬
грантов к детям и особенно возмутительный факт поручения эмигрантам руководства
религиозно-нравственным воспитанием детей»56.
Чешское правительство признало недопустимость применения к детям насилия, а
также сам факт общения эвакуированных детей с бывшими офицерами. 30 декабря
управляющий МИД Чехословакии Гирса обратился к председателю Торговой делега¬
ции РСФСР с официальным письмом-извинением. В этом письме МИД Чехословакии
признавало «недопустимым» «сам факт надзора за детьми студентов, бывших офице¬
ров, хотя бы [и] краткосрочный», и просило «считать все случившееся прискорбным
недоразумением, происшедшим без ведома МИД на основании распоряжения комен¬
данта, недостаточно разбирающегося в обстоятельствах»57.
Однако на этом инцидент не был исчерпан. Сам факт эвакуации советских детей за
границу с первых же дней их пребывания в Чехословакии стал, по словам Мостовенко,
поводом для «самых безобразных и лживых нападок на советскую власть». Так, вскоре
после посещения в январе 1922 г. карантинного лагеря группой чешских чиновников,
местные газеты опубликовали статью, лейтмотивом которой была мысль «до чего
коммунисты довели Россию». В газете, якобы со слов коменданта чешского поезда, пе¬
ревозившего детей, помимо прочего сообщалось, что «в то время как дети были босы
и голодны, сопровождавшие их советские представители обжирались, имели в своем
поезде пианино, театр и т.д.»58. «Дети с первых же шагов становятся объектами сведе¬
ния счетов с нами»59, - к такому мрачному выводу пришел Мостовенко в своем донесе¬
нии Чичерину от 5 января 1922 г. Несмотря на внешнюю лояльность и подчеркнутую
доброжелательность правительства Чехословакии к советским детям и Российской
Дипломатической миссии, этот вывод вскоре получил новое подтверждение. 29 января
в газете «Право Лиду» была помещена большая статья, посвященная эвакуации совет¬
ских детей в Чехословакию, где утверждалось, что советское правительство прикоман¬
дировало к детям трех «воспитателей-евреев», которые к ним никого не допускают из
страха противокоммунистической пропаганды. В доказательство были приведены сло¬
ва, якобы принадлежавшие доктору Л. Нимену: «Ни к чему посторонним слушать рас¬
сказы детей о том, что происходит в России». Далее корреспондент сообщил, что после
ухода советского воспитателя он спросил детей, кого они любят больше - доктора
Неймана (имелся в виду Л. Нимен. - Т.С.) или русских студентов. В ответ дети якобы
дружно закричали: «Студентов, они учат нас читать, писать и грамматике». Здесь сле¬
дует напомнить, что под «русскими студентами» подразумевались те самые бывшие
офицеры, которые применяли по отношению к детям физическую силу и заставляли
учить «Закон Божий»60.
Таким образом, Советская Россия оказалась в крайне сложном положении. Пойти
на конфликт с правительством Чехословацкой республики руководство России позво¬
лить себе не могло. Однако нельзя было и оставить без внимания вышеназванные фак¬
ты. Мостовенко предложил Чичерину, избегая прямых нападок на Чешское прави¬
тельство, принять следующие меры.
«/) Использовать в "Известиях" и "Правде" прилагаемое радио и мою ноту в виде
статей под более или менее крикливым заглавием, вроде: "Врангелевские офицеры в
роли воспитателей советских детей" или "Россия на распятии". Статья должна быть со¬
ставлена в максимум корректности по отношению к Чеш[скому] правительству],
центр внимания должен быть направлен на "врангелевцев" и их "методы воспита¬
ния..." Вместе с тем впечатление и выводы должны получиться такие, чтобы без пря¬
мых нападок на Чеш[ское] правительство], путем подчеркивания фактических дан¬
ных было ясно, в какую обстановку попали дети. 2) Помгол или НКИД должны обра¬
титься к Гирсе в Москве о необходимости энергичнейшими мерами добиться, чтобы
данное мне Чеш[ским] правительством] обещание изолировать детей от эмиграции не
86
осталось только на бумаге. Затем настаивать на его давлении на Чеш[ское] прави¬
тельство], чтобы и приставленные к детям служащие, и семьи, куда разместятся ребя¬
та, были инструктированы и обучены не превращать ребят в объект откровенной по¬
литической пропаганды»61.
Обстановка, в которую попали дети в карантинном лагере, а также появившиеся в
чешской печати антисоветские статьи вынудили советское руководство пересмотреть
свои позиции относительно эвакуации детей за границу. Правда, поначалу возмож¬
ность их вывоза за пределы России в принципе не исключалась, речь шла лишь о
предъявлении более жестких требований к принимающей стране. В частности, в янва¬
ре 1922 г. в своих комментариях для Москвы по поводу сложившейся в Пардубицах си¬
туации Мостовенко подчеркнул, что «при следующих отправках детей в какие-либо
другие государства необходимо обусловливать полную их изоляцию от эмигрантов».
Полпред РСФСР сообщил также, что Болгарское правительство обратилось в Пред¬
ставительство РСФСР в Праге с предложением принять в Болгарии 20 000 голодаю¬
щих детей, и настоятельно рекомендовал при принятии решения учесть обстоятель¬
ства приема детей в Пардубицах62. В результате 31 января Деткомиссия ВЦИК приняла
решение «отклонить предложение об эвакуации детей в Болгарию», «учитывая опыт
эвакуации детей в Чехословакию». Болгарии было предложено оказать свою помощь
голодающим детям на месте их жительства, «путем присылки соответствующих
средств»63. В июне 1922 г. «ЦК Помгол решил принципиально никакой заграничной
эвакуации детей не производить (курсив мой. - Г.С.), прося все организации, желаю¬
щие взять на свое обеспечение голодающих] детей, оказать эту помощь присылкой со¬
ответствующих ресурсов в Поволжье»64. Именно такое заключение было дано Детко-
миссией на предложение Нидерландского комитета помощи в Лейдене принять в Гол¬
ландии для восстановления здоровья несколько тысяч советских детей. Аналогичные
ответы получили весной-летом 1922 г. Правительство Анкары в ответ на предложе¬
ние прислать в Турцию «на пропитание» 1 тыс. детей-мусульман; Британско-Амери¬
канская комиссия помощи, бравшаяся эвакуировать 150 детей и разместить их в не¬
скольких приютах65. Было отклонено даже предложение, поступившее в феврале 1922 г.
от Компартии Чехословакии.
Под опекой семей
По истечении карантина советских детей распределили в семьи в разных районах
Чехословацкой Республики (219 в Чехии и столько же в Моравии, Словакии и Силе¬
зии)66. На каждого ребенка перед передачей его в семью были заполнены специальные
контрольно-учетные документы - «Индивидуальная карточка ребенка» и «Карточка
учета размещения». В индивидуальной карточке указывались фамилия, имя, отчество;
пол и возраст; физическое состояние и состояние здоровья; рост, вес, охват груди (на
вдохе и выдохе); педагогическая подготовка; когда был принят. В «Карточке учета
размещения» помимо данных о самом ребенке (в том числе указания местности, из ко¬
торой он прибыл), фиксировались сведения о его временных опекунах: адрес, социаль¬
ное положение и профессия; состав семьи; перемещения семьи с указанием их причин.
Семья, принявшая на воспитание ребенка, обязывалась ежемесячно отчитываться
по специально разработанной форме, включавшей следующие сведения: вид учебного
заведения, посещаемого ребенком, и его успеваемость; количество времени, ежеднев¬
но проводимое в учебном заведении; вид времяпрепровождения вне школы, круг инте¬
ресов; «характерное душевное состояние» («довольный, общительный, грустный, за¬
мкнутый, раздражительный»); поведение ребенка и его «проступки», а также формы
воздействия на него со стороны опекунов; изменения, произошедшие в характере ре¬
бенка за время его пребывания в семье; на каком этаже и в каком помещении (светлом,
темном, сыром, сухом) живет ребенок; сколько всего комнат занимает семья; как ско¬
ро ребенок устает от работы (умственной и физической); «болезненные проявления»
87
(имеются в виду несчастные случаи и недомогания), наблюдавшиеся у ребенка за от¬
четный период; прибавка в весе и росте; усвоение языка67.
Советское Педагогическое бюро не полагалось только на отчеты опекунов и осу¬
ществляло самостоятельный контроль за положением детей. В обязанности членов
Педбюро входило регулярное посещение семей и школ, где жили и учились эвакуиро¬
ванные дети. Из ежемесячных отчетов членов Педбюро в Деткомиссию ВЦИК, ЦК
Помгол, и Эвакбюро Наркомпроса в целом складывается весьма благоприятное впе¬
чатление об условиях жизни эвакуированных детей и отношении к ним опекунов. Се¬
мей, желающих взять на воспитание советских детей, оказалось значительно больше,
чем это было необходимо, что дало возможность выбрать в качестве опекунов наибо¬
лее зажиточных и добропорядочных из них68.
Вот как Нимен описал жизнь советских детей в чешских семьях в отчете от 12 авгу¬
ста 1922 г.: «Все в хороших материальных условиях, весьма довольны. Только один
мальчик, труд которого, очевидно, эксплуатировался, просил, чтобы его переместили
в другую семью, о чем немедленно было сделано распоряжение... Во время объезда
приходилось во многих случаях наблюдать большую привязанность детей к семьям, где
они живут, что объясняется, с одной стороны, психологией ребенка вообще, а также
хорошими материальными условиями, в которые поставлены дети (у некоторых дево¬
чек видел по 12 платьев и по 5-ти пар ботинок). Отношение к детям всюду хорошее. Де¬
ти нигде не жаловались на применение телесных наказаний. Воспитывают детей в мел¬
кобуржуазном духе. Стараются привить им религиозные навыки». Нимен также отме¬
тил, что все дети, за исключением двух, с первых же месяцев делают большие успехи в
учебе, «учителя школ удивляются их способностям»69.
Спустя год положение в целом оставалось столь же благополучным. «Питание всю¬
ду хорошее, - сообщил Нимен в Москву 13 апреля 1923 г. - местами между опекунами
и детьми установились отношения, не отличающиеся от таковых между родителями и
собственными детьми. На телесные наказания жалоб выслушивать не приходилось.
В школах были редкие случаи битья по рукам линейкой. Все дети обучаются в школах,
некоторые помимо школы обучаются ремеслам... Случаев явной эксплуатации дет¬
ского труда наблюдать не приходилось»70.
Впечатления Нимена подтверждаются многочисленными просьбами чешских се¬
мей об усыновлении советских детей. Вопрос о возможности усыновления неоднократ¬
но поднимался на заседаниях Деткомиссии ВЦИК, в Наркомпросе и ЦК Помгол, а за¬
тем в Центральной комиссии по борьбе с последствиями голода (ЦК Последгол). На
первый взгляд, советское руководство уже на раннем этапе эвакуации смирилось с тем,
что отдельные случаи усыновления детей в Чехословакии неизбежны. «Большинство
желающих взять детей, - сообщил, в частности, Мостовенко в Москву 5 января 1922 г., -
уже сейчас настаивает на их усыновлении, и, надо думать, большинство ребят мы в ре¬
зультате потеряем. С этим уже ничего не поделаешь (курсив мой. - Г.С.)»71. Тем не
менее, на официальный запрос правительства Чехословакии по этому поводу был дан
категорический отказ Деткомиссии ВЦИК, Наркомпроса и ЦК Последгол72. Мини¬
стерство иностранных дел Чехословацкой республики и Чешская Земская комиссия
попечения о детях неоднократно предпринимали попытки повлиять на позицию совет¬
ского правительства в этом вопросе, ссылаясь на теплые взаимоотношения, установив¬
шиеся между опекунами и детьми. Глубокую взаимную привязанность опекунов к со¬
ветским детям неоднократно отмечали и представители Российского Педбюро. Нимен
в августе 1922 г. писал: «Сами дети, быстро привыкшие к новой обстановке, часто об¬
ласканные и не имеющие никаких родных в России, по большей части не проявляют
никакого энтузиазма при разговоре об отъезде в Россию. Наоборот, были случаи, что
дети, узнав о приезде русских, желающих их проведать, прятались, думая, что приехали
забрать их обратно в Россию. Один семилетний ребенок встретил нас таким плачем,
что сбежались соседи из ближайших дворов»73. Дети младших возрастов, эвакуирован¬
ные в возрасте 6-7 лет, по словам Нимена, особенно сильно «сжились с семьями» своих
опекунов. Многие из них уже забыли русскую речь и не имели в России никаких род¬
88
ственников74. Тем не менее усыновление было запрещено даже в отношении малолет¬
них сирот. Между тем власти губерний, из которых были эвакуированы дети, не толь¬
ко не возражали против их усыновления, но считали это наилучшим вариантом для ре¬
бенка, которому на родине не могли предоставить даже место в детском доме75.
Несмотря на общее благополучие, в жизни эвакуированных детей в Чехословакии
встречались и серьезные проблемы. Так, некоторые из детей не смогли ужиться в се¬
мьях опекунов. Чешская Земская комиссия объясняла это исключительно сложным
характером детей, которых без согласования с Российским Педбюро помещали в спе¬
циальные учреждения для трудновоспитуемых. Обеспокоенный возникшей тенденци¬
ей Нимен провел обследование этих детей и условий, в которых они жили, и пришел к
выводу, что «в таких случаях виноваты не дети». 8 ноября 1922 г. он был вынужден об¬
ратиться с соответствующей нотой в Министерство иностранных дел Чехословацкой
республики, с требованием медицинского и педагогического обследования так называ¬
емых «трудновоспитуемых» детей до передачи их в специальные учреждения, а также
обязательного контроля каждого перемещения ребенка со стороны Педагогического
бюро76. Серьезное беспокойство Педбюро вызвало также исчезновение 13-летнего
Егора Королева. Причины исчезновения мальчика выяснить не удалось. Многомесяч¬
ные поиски Егора и проведенное расследование никаких результатов не дали.
Возможно некоторых проблем удалось бы избежать, если бы члены российского
Педбюро могли регулярно посещать своих подопечных, как это и планировалось изна¬
чально. Однако семьи опекунов были разбросаны по различным частям страны и в по¬
давляющем большинстве проживали далеко от железных дорог. Чешская сторона, во¬
преки данным ею обязательствам, никакого содействия в объездах не оказывала77.
Реэвакуация из Чехословакии
По условиям договора, детей в Чехословакию эвакуировали на срок не менее 1 го¬
да. Однако советское правительство решило начать реэвакуацию раньше срока в це¬
лях ограждения детей от влияния «буржуазной среды» и из опасений, что они будут
«окончательно потеряны» для Советской России. Вопрос о начале реэвакуации был
поднят в октябре 1922 г. - менее, чем через год после приезда детей в Чехословакию.
23 ноября 1922 г. ЦК Последгол, Деткомиссия ВЦИК и Наркомпрос приняли совмест¬
ное решение о необходимости «скорейшего» возвращения детей в Россию в конце де¬
кабря 1922 г. - начале 1923 г., несмотря на то, что страна еще не оправилась от голода,
детские учреждения были переполнены и обеспечивались продовольственными пайка¬
ми менее чем на 50%78.
В этой связи следует напомнить, что как раз в это время в Деткомиссию начали по¬
ступать с мест просьбы приостановить реэвакуацию, которая «чрезмерно отяготила»
еще не оправившиеся от «перенесенных невзгод губернии»79. Наряду с плановой реэва¬
куацией внутри страны началась и так называемая «самочинная». «Узнав о том, что го¬
лодная кампания закончена, и детей из голодгуберний отправляют обратно на их роди¬
ну, - сообщалось в декабре 1922 г. в докладной записке Деткомиссии ВЦИК, - органи¬
зации, содержавшие детские дома для голодающих] детей, стали отказывать [в] своей
помощи... Детей просто привозили группами и одиночек в чрезвычайную комиссию и
оставляли, заявляя, что голод кончился, и дальше крестьяне содержать детей не могут.
Аналогичные заявления и требования предъявили военные, а затем рабочие и др. про¬
фессиональные организации. На попечении ЦК Последгол оказалось около 7 000 де¬
тей - полных сирот, устроить которых к родным было невозможно». В то же время ре¬
эвакуированных детей не принимали на старом месте и отправляли в Москву. В
Москве оказалась «целая армия беспризорных детей... Эти дети лишайные, чесоточ¬
ные, с паршами, в рубище, переполненном паразитами, гнили физически и морально, с
каждым днем увеличивая кадр[ы] морально-дефективных субъектов и правонаруши¬
телей»80.
89
Именно в этих условиях, по настоятельному требованию советского руководства, в
ноябре 1922 г. была достигнута предварительная договоренность с Чехословацкой рес¬
публикой о подаче «первого транспорта» для возвращения детей в Россию к 20 января
1923 г. Чехам предлагалось за свой счет доставить детей к ст. Столбцы и там передать
советским представителям. При этом руководство Деткомиссии ВЦИК настаивало на
том, чтобы чешская сторона обеспечила реэвакуируемых детей всем необходимым
(продовольствием, одеждой), не только на дорогу до границы, но и на «некоторый
срок» (4-6 месяцев) их жизни на родине81.
Настойчивые требования России начать реэвакуацию как можно быстрее вызыва¬
ли недоумение чешской стороны, полагавшей неразумным увозить детей из благопо¬
лучных семей в еще не оправившуюся от голода страну. С этим частично соглашался и
Нимен, считавший, что в рассматриваемое время возможно говорить о возвращении
лишь тех детей, которые имели работающих и способных прокормить их родителей82.
Тем не менее, Москва продолжала настаивать на своем. Чем лучше были условия жиз¬
ни детей в семьях опекунов, тем решительнее советское руководство требовало начать
реэвакуацию83. В январе 1923 г. Министерства иностранных деле и социального обес¬
печения Чехословацкой республики и Чешская земская комиссия попечения о детях в
очередной раз выразили свое «недоумение» по поводу излишне «категорической пози¬
ции» советского правительства в вопросе о скорейшей реэвакуации и обратились к не¬
му с ходатайством об оставлении детей «по крайней мере до окончания учебного го¬
да»84. Это ходатайство Нимен поддержал. Тем не менее в феврале 1923 г. было принято
совместное решение ЦК Последгол и Деткомиссии о срочной (не позднее 15 марта) ре¬
эвакуации 200 детей85. Между тем положение губерний, куда должны были вернуться
дети, оставалось крайне тяжелым. В марте 1923 г. Деткомиссии пришлось не только
замедлить темпы внутренней реэвакуации, но для некоторых районов и полностью
прекратить ее. В первую очередь это касалось Татарской республики, Самары, Баш¬
кирской республики, а также губерний, в которых перевозка детей была возможна
только гужевым способом, и из-за весенней распутицы все перевозки были
прекращены86. В отчете Деткомиссии за март 1923 г. констатировалось, что в районах,
переживших голод, никакого улучшения положения детей пока нет. «В сравнении с
предыдущим месяцем в некоторых губерниях определенно наблюдаете ^ухудшение (кур¬
сив мой. - Г.С.), усиливается наплыв беспризорных, переполнены детские учрежде¬
ния»87.
В марте 1923 г. министр иностранных дел Чехословакии Тирса в беседе с Нименом,
сменившим Мостовенко на посту Полпреда РСФСР, подтвердил, что требования Рос¬
сии о реэвакуации, безусловно, будут выполнены, и предложил разделить всех эвакуи¬
рованных детей на 3 категории: а) имеющих родителей, способных прокормить и вос¬
питать их; б) детей бедняков; в) сирот. Первую группу чешская сторона изъявила го¬
товность отправить в Россию в любой момент. В то же время настоятельно просила не
торопиться с реэвакуацией второй и третьей групп. Учитывая ситуацию в стране, Дет-
комиссия ВЦИК 29 марта согласилась с этим предложением88. Список детей, подлежа¬
щих реэвакуации «первым транспортом», должно было составить Советское Педаго¬
гическое бюро в Праге. К 5 апреля в него было внесено всего 40 фамилий: 25 детей са¬
ми изъявили желание вернуться на Родину, родители 15 детей просили об этом
Деткомиссию и Наркомпрос. Полагая, что в действительности число родителей, ожи¬
дающих скорейшего возвращения своих детей, значительно больше 15, до выяснения
их точного количества Нимен просил ЦК Последгол практических мер по организации
«первого транспорта» в Москву не предпринимать, что и было осуществлено. 9 мая За-
гранотдел ЦК Последгол в очередной раз выразил недовольство в связи с тем, что во¬
прос о реэвакуации затянулся, и потребовал ускорить его решение.
Любопытно, что в это же время по аналогичному вопросу Россия вела переговоры
с правительством Бухарской республики, где в специальных детских домах находились
около тысячи детей, эвакуированных из Татарской и Киргизской республик. Однако в
этом случае советское правительство напротив настоятельно просило «не торопиться
90
с реэвакуацией» детей, хотя Бухара настаивала на необходимости скорейшего их воз¬
вращения на родину в связи с возросшей численностью местных беспризорников. В де¬
кабре 1922 г. из Бухары поступило сообщение, что советские дети в интернатах Бухар¬
ской республики голодают, но решение о реэвакуации все же не было принято.
В первых числах июня Деткомиссия ВЦИК и ЦК Последгол получили известие о том,
что советские дети в Бухаре сняты с довольствия, и интернаты, в которых они находят¬
ся, закрываются. Лишь 27 июня было, наконец, принято решение о реэвакуации из Бу¬
хары 400 советских детей. 7 июля они были отправлены в Казань на средства частных
жертвователей. Одновременно Последгол констатировал, что на второй эшелон денег
нет. Судьба остальных советских детей, эвакуированных в 1921 г. в Бухару, остается
неизвестной89.
С учетом событий, развернувшихся в Бухаре, настоятельные требования советско¬
го руководства как можно быстрее реэвакуировать детей из Чехословакии приобрета¬
ют явно выраженный политический оттенок. В действительности правительство Рос¬
сии не имело средств даже на транспортировку этих детей, не говоря уже об их даль¬
нейшем обеспечении. В этих условиях реэвакуация растянулась почти на 10 лет.
Очевидно, что, с каждым годом все большее число детей хотело остаться в Чехослова¬
кии, где у них была относительно налаженная жизнь. Возвращаться же в забытую Рос¬
сию, где их ждала неизвестность, с каждым годом становилось все страшнее. Часть эва¬
куированных детей, несмотря на старания советского руководства, безусловно, оста¬
лась в Чехословакии. Среди них, видимо, и Пелагея Кондрашова, в Чехословакии
взявшая фамилию своих опекунов - Адальчик. Опекунам Пелагеи, как и многим дру¬
гим, отказали в праве усыновления, но девочка категорически отказалась возвращать¬
ся на родину. В июне 1929 г. ее дело было передано Деткомиссией на рассмотрение На¬
родного Комиссариата иностранных дел и, вероятнее всего, девочка осталась в Чехо¬
словакии90. Были и другие дети с аналогичной судьбой.
К сожалению, сейчас уже невозможно точно установить, сколько именно эвакуиро¬
ванных детей вернулись в Россию, а сколько остались в Чехословакии. По данным Дет-
комиссии ВЦИК на январь 1924 г., из Чехословакии было реэвакуировано 185 детей, а
с 1 января 1923 г. реэвакуация была прекращена до июня 1924 г.91 Далее достоверно из¬
вестно лишь, что 20 августа 1929 г. из Чехословакии в Россию была отправлена группа
«46 детей-переростков, вывезенных в свое время из голодающих мест СССР», в том же
году в Россию вернулась группа из 20 ребят в возрасте от 15 до 22 лет92. Как приняла
их Родина и как сложилась дальнейшая судьба этих людей? Были ли они рады своему
возвращению, или, напротив, сожалели, что не воспользовались возможностью и не
остались в Чехословакии? Все это вопросы для отдельного исследования.
Примечания
1 ГА РФ, ф. Р-5207, оп. 1, д. 8, л. 19 об.
2 Там же.
3 Там же, л. 74 об.
4 См., напр.: там же, д. 28, л. 7; д. 29, л. 3; д. 77, л. 10,13 и др. Подробнее о продовольственном обеспечении
детских учреждений см.: Смирнова Т.М. Дети Советской России (по материалам Деткомиссии ВЦИК.
1921-1924 гг.)//Социальная история. Ежегодник 2001-2002. М., 2003. С. 491-500; ее же. «Лучше вывести
и расстрелять»: Советская власть и голодные дети (1917-1923 гг.)//Ежегодник историко-антропологических
исследований, 2003. М., 2003. С. 226-245.
5 ГА РФ, ф. Р-5207, оп. 1, д. 89, л. 25.
6 Там же, д. 88, л. 38.
7 Там же, д. 48, л. 294; д. 88, л. 38, 59; д. 89, л. 25.
8 Там же, ф. Р-5207, оп. 1, д. 48, л. 314.
9 Иностранная помощь голодающей России имела в этот период весьма значительный объем и различ¬
ные направления: создание бесплатных столовых и медицинских пунктов, поставки сельскохозяйственного
оборудования, семян и удобрений и т.д. В данной статье речь пойдет только об эквакуации детей за границу.
10ВалевскийН. Всероссийская неделя помощи голодающим // Вестник агитации и пропаганды. М.,
1921. № 19. С. 3.
11 ГА РФ, ф. Р-5207, оп. 1, д. 44, л. 37.
91
12 Следует отметить, что значительная часть предложений о принятии на воспитание детей поступила
именно от религиозных общин.
13 ГА РФ, ф. Р-1064, оп. 6, д. 71, л. 2, 24, 25, 27, 28, 30-33, 35.
14 Там же, л. 30-32, 35.
15 Там же, ф. Р-5207, оп. 1, д. 24, л. 1.
16 Там же, л. 15, 17.
17 Там же, л. 22.
18 Там же, ф. Р-1064, оп. 6, д. 67, л. 33, 132.
19 Там же, ф. Р-5207, оп. 1, д. 24, л. 17.
20 Там же, ф. Р-1064, оп. 6, д. 21, л. 44.
21 Там же, л. 47.
22 Там же, ф. Р-5207, оп. 1, д. 4, л. 7, 8.
23 Там же, ф. Р-1064, оп. 6, д. 21, л. 45.
24 Там же, л. 16.
25 Там же, л. 42-43.
26 Там же, д. 78, л. 14.
27 Там же, д. 21, л. 40.
28 Там же, л. 39.
29 Там же, л. 23.
30 ГА РФ, ф. Р-5207, оп. 1, д. 4, л. 95.
31 Там же, ф. Р-1064, оп. 6, д. 21, л. 9.
32Там же, л. 13.
33 Там же, л. 13-13 об.
34 В отчете Шульгина о ходе эвакуации есть статистические неувязки. Так, он сообщил, что из Симбирска
было отправлено 292 ребенка, из них 9 сбежали по дороге и 9 были сняты на Алексеевском посту из-за тя¬
желых заболеваний. В Москве в санпоезд посадили еще 164 ребенка. Таким образом, всего в Чехословакию
должны были приехать 438 советских детей. В то же время из отчета Шульгина следует, что на русско-поль¬
ской границе чешской стороне было передано 439 детей. Это же число указано и в акте передачи детей чеш¬
ской стороне. Однако к этому акту прилагается список 12-ти детей, сбежавших или отставших от поезда (при
том неясно, входят ли в их число 9, сбежавших еще до Москвы). Следовательно, исходя из этого акта, из
Москвы в Чехословакию должны были выехать либо 442, либо 451 ребенок. Таким образом, точная числен¬
ность детей, отправленных санпоездом № 40, остается нясной.
35 ГА РФ, ф. Р-5207, оп. 1, д. 24, л. 98.
36 См., напр.: ГА РФ, ф. Р-1064, оп. 6, д. 21, л. 1-3, 9.
37 ГА РФ, ф. Р-5207, оп. 1, д. 109, л. 2, 4.
38 Там же, л. 2-6.
39 Там же, л. 2-11.
40 ГА РФ, ф. Р-5207, оп. 1, д. 109, л. 3, 12; см. также: ф. Р-1064, оп. 6, д. 21, л. 5.
41 ГА РФ, ф. Р-5207, оп. 1, д. 109, л. 8.
42 Там же, л. 3,4, 6, 12.
43 Там же, л. 7.
44 Там же, л. 2-6, 11-15.
45 Там же.
46 Там же, л. 60-63.
47 Там же, л. 5.
48 Там же, л. 60.
49 ГА РФ, ф. Р-1064, оп. 6, д. 78, л. 13; см. также: ф. Р-5207, оп. 1, д. 109, л. 63.
50 Там же, ф. Р-5207, оп. 1, д. 109, л. 62.
51 Там же, л. 14.
52 Там же, ф. Р-1064, оп. 6, д. 78, л. 6.
53 Там же, Р-5207, оп. 1, д. 109, л. 61.
54 Там же, л. 61, 63.
55 Там же, л. 6, 13.
56 Там же, ф. Р-1064, оп. 6, д. 78, л. 6, 9-11; ф. Р-5207, оп. 1, д. 109, л. 41.
57 Там же, ф. Р-1064, оп. 6, д. 78, л. 5; ф. Р-5207, оп. 1, д. 109, л. 40.
58 Там же, ф. Р-1064, оп. 6, д. 78, л. 12. Статья цит. в переводе и пересказе П.Н. Мостовенко. Ее подлин¬
ник в фондах Деткомиссии и ЦК Помгол ВЦИК отсутствует.
59 ГА РФ, ф. Р-1064, оп. 6, д. 78, л. 13.
60 Там же, л. 15.
61 Там же, л. 14.
62 Там же, л. 7, 14.
63 Там же, ф. Р-5207, оп. 1, д. 83, л. 5.
64 Там же, д. 109, л. 102.
65 См.: там же, л. 101-103, 113, 129.
66 Там же, л. 128.
67 Там же, л. 10-19.
92
68 Там же, д. 185, л. 57.
69 Там же, д. 109, л. 139.
70 Там же, д. 185, л. 57.
71 Там же, ф. Р-1064, оп. 6, д. 78, л. 13 об.
72 Там же, ф. Р-1065, оп. 3, д. 80, л. 3, 4.
73 Там же, ф. Р-5207, оп. 1, д. 109, л. 139.
74 Там же, д. 185, л. 59 об.
75 См.: там же, д. 109, л. 136, 137.
76 Там же, л. 153.
77 Там же, д. 185, л. 57.
78 Там же, д. 109, л. 150, 151.
79 Там же, д. 169, л. 2.
80 Там же, д. 184, л. 20-20 об.; д. 109, л. 136.
81 Там же, ф. Р-1065, оп. 3, д. 80, л. 21, 10.
82 Там же, л. 32, 33, 36-37.
83 См., напр.: ГА РФ, ф. Р-5207, оп. 1, д. 109, л. 135, 141; ф. Р-1065, оп. 3, д. 80, л. 31.
84 Там же, ф. Р-5207, оп. 1, д. 185, л. 15.
85 Там же, ф. Р-1065, оп. 3, д. 80, л. 31-33, 36-37.
86 Отчет Деткомиссии ВЦИК за март 1923 г. // После голода. М., 1923. № 3. С. 114.
87 Там же.
88 ГА РФ, ф. Р-5207, оп. 1, д. 185, л. 59; ф. Р-1065, оп. 3, д. 80, л. 52.
89 Там же, ф. Р-1065, оп. 3, оп. 3, д. 78, л. 12, 14, 17, 18.
90 Там же, ф. Р-5207, оп. 1, д. 420, л. 35. Точные данные о дальнейшей судьбе Пелагеи обнаружить не уда¬
лось, но вероятнее всего в Россию она не вернулась.
91 Там же, ф. Р-5207, оп. 1, д. 91, л. 2 об., 4.
92 Там же, д. 417, л. 1; д. 420, л. 13.
© 2007 г. О. И. К А П Ч И Н С К И Й*
СОЦИАЛЬНЫЙ И ПАРТИЙНЫЙ СОСТАВ
ЦЕНТРАЛЬНОГО АППАРАТА ОГПУ В 1920-е годы
Тема социального и партийного состава центрального аппарата ОГПУ до настоя¬
щего времени не нашла достаточного отражения в историографии. Исключение со¬
ставляет монография А.М. Плеханова, посвященная органам госбезопасности в пери¬
од нэпа1, в которой основное внимание уделено подготовке и воспитанию чекистских
кадров. В приложениях к монографии М.Н. Петрова приведены некоторые сведения о
социальном и партийном составе ГПУ-ОГПУ в 1923-1924 гг.2
Реорганизация ВЧК в ГПУ в феврале 1922 г. и проведенное в этой связи сокраще¬
ние численности сотрудников дали возможность ведомственному руководству более
жестко контролировать состав главного карательного органа большевиков. В письме
Г.Г. Ягоде 28 сентября 1922 г. Ф.Э. Дзержинский в числе главных задач Администра¬
тивно-организационного управления ГПУ назвал наблюдение за партийным составом
чекистов3. Из 148 сокращенных в ходе реорганизации сотрудников центрального аппа¬
рата ГПУ коммунистами были 51, беспартийными - 974, что свидетельствовало о же¬
лании чекистского руководства использовать сокращение работников для увеличения
доли членов РКП(б) в своем ведомстве. На 19 мая 1923 г. в центральном аппарате ГПУ
число руководителей и специалистов - коммунистов в 3 раза превышало число беспар¬
тийных. Из 513 человек на долю членов партии приходилось 375, кандидатов - 8, чле¬
нов РКСМ - 4, беспартийных - 1265. Подобная картина наблюдалась и спустя два года.
На 1 апреля 1925 г. из 831 управленца и специалиста членов и кандидатов РКП(б) было
676, членов РЛКСМ - 16, беспартийных - 1396. За два года доля членов партии среди
* Капчинский Олег Иванович, кандидат исторических наук, младший научный сотрудник Института
содержания и методов обучения РАО.
93
этой категории работников увеличилась с 375 до 658, а количество беспартийных - со
126 лишь до 139. Наибольшее количество коммунистов было сосредоточено в ведущих
подразделениях, отвечающих за внешнюю разведку, контрразведку и политический
розыск. Члены партии занимали в них и все руководящие должности. В декабре 1923 г. из
52 сотрудников Особого отдела 33 были коммунистами, 1 - комсомольцем, 18 - беспар¬
тийными7. Из 115 сотрудников отдела Политконтроля коммунистов было 938.
В некоторых вспомогательных подразделениях, так или иначе связанных с обеспе¬
чением важных специальных функций, например перевозки секретной документации,
также была большая прослойка членов партии. Так, в служебной записке руководите¬
лей этого отдела в Оргбюро ЦК РКП(б) отмечался почти исключительно партийный
состав фельдъегерей, периодически проверяемый и по служебной, и по политической
линии, что, по мнению авторов, служило залогом надежности в обеспечении секретов
Фельдчастью ОГПУ9. Подавляющее большинство ее служащих были в недавнем про¬
шлом рабочими и крестьянами, принятыми в партию в период «Ленинского призыва».
В 1920-е гг. у чекистского руководства был длительный партийный стаж, чего нель¬
зя сказать о работниках среднего руководящего звена. В 1924 г. из 50 сотрудников этой
категории только 6 вступили в партию до Февральской революции, 15 имели партстаж
с 1917 г., остальные 29 вступили в партию в 1918-1920 гг.10
По роду занятий до 1917 г. на 1 мая 1924 г. в центральном аппарате ОГПУ из 96 от¬
ветственных работников (управленцев и старших специалистов - секретарей ведущих
отделов, уполномоченных, инспекторов) рабочих было менее 10%, остальные принад¬
лежали к служащим и отчасти к интеллигенции и учащимся11. По данным проводив¬
шейся в январе 1925 г. партпроверки ОГПУ, в числе упоминающихся в протоколах
486 членов и кандидатов в члены партии, занимающих руководящие и специальные
должности, было 176 рабочих, 162 служащих, 77 студентов и учащихся средних учеб¬
ных заведений, 25 крестьян, 4 ремесленника, 3 профессиональных революционера-
партработника, о 18 сотрудниках данные отсутствуют12. Увеличение рабоче-крестьян¬
ской прослойки в чекистском ведомстве привело к заметному снижению образователь¬
ного уровня его управленцев и особенно специалистов. Из 486 фигурирующих в мате¬
риалах партчистки ОГПУ работников данных категорий имели низшее образование
или были самоучками 290, со средним и неполным средним образованием - 156, с выс¬
шим и незаконченным высшим - 29, об 11 сотрудниках данных нет13. Таким образом, к
середине 1920-х гг. в социальном составе руководства карательного ведомства увели¬
чилась доля бывших рабочих и особенно крестьян, что во многом было связано с по¬
ступлением в ОГПУ красноармейцев, а также военнослужащих внутренних войск. На¬
пример, по данным на начало 1925 г. 751 коммунист ОГПУ ранее служил в Красной ар¬
мии, а 417 из них участвовали в Гражданской войне14.
Следует отметить, что в ГПУ большинство лиц с высшим и средним образованием
было сконцентрировано в Иностранном, Контрразведывательном и Информационном
отделах. Так, помощниками начальника внешней разведки в 1920-е гг. были выходцы
из дворян Г.Е. Прокофьев, юрист по образованию, знающий немецкий, французский и
английский языки, и владеющий теми же языками А.В. Логинов (В.В. Бустрем), до ре¬
волюции учившийся в Томском технологическом институте и прервавший обучение в
связи с арестом за участие в революционном движении15. Организованный в 1922 г.
Контрразведывательный отдел возглавил А.Х. Артузов (Фраучи) - инженер-метал¬
лург по образованию, его заместителями были Р.А. Пилляр (Пилляр фон Пильхау) и
Я.К. Ольский (Куликовский), окончившие гимназию, а помощником - С.В. Пузицкий,
до революции учившийся на юридическом факультете Московского университета16.
Во многом благодаря высокому образовательному и интеллектуальному уровню со¬
трудникам Контрразведывательного отдела удалось разработать и провести такие
сложные операции, как «Трест», «Синдикат-2», а работникам Иностранного отдела со¬
здать крупные резидентуры в Германии, Франции, Китае и других странах.
Некоторые сотрудники в центральном органе военной контрразведки в прошлом
были кадровыми царскими офицерами. Примером тому служит А.И. Полуэктов, во
94
второй половине 1920-х гг. возглавлявший 1-е отделение Особого отдела. Выходец из
рабочей семьи, он сумел окончить реальное училище, затем Московское военное учи¬
лище, откуда в 1906 г. был выпущен в чине подпоручика артиллерии, а к 1917 г. дослу¬
жился до капитана. Летом 1917 г., будучи командиром артиллерийской батареи, он по¬
знакомился с большевиками, а после прихода их к власти перешел в Красную армию,
где закончил службу командиром дивизиона. В мае 1919 г. Полуэктов вступил в пар¬
тию и спустя полгода Московским комитетом РКП(б) был направлен в Особый отдел
МЧК, а затем перешел в центральный чекистский аппарат17.
В этих же подразделениях, а также среди руководящих работников центрального
аппарата концентрировалось большинство сотрудников, владеющих иностранными
языками. Так, согласно спискам, составленным Учраспредотделом ЦК РКП(б) в конце
1923 г., французский язык знали начальники Секретно-оперативного управления ГПУ
В.Р. Менжинский, Административно-организационного - И.А. Воронцов, Иностран¬
ного - М.А. Трилиссер, Контрразведывательного - А.Х. Артузов, Специального -
Г.И. Бокий, уполномоченный по особым делам ГПУ М.М. Луцкий, секретарь предсе¬
дателя В.Л. Герсон и еще несколько сотрудников. Некоторые из них (Менжинский,
Артузов, Луцкий, Герсон) знали и другие иностранные языки. Немецким владели по¬
мощник начальника Особого отдела З.М. Залин-Левин, референт Закордонного отде¬
ления Иностранного отдела М.С. Горб-Розман, сотрудники этого отдела П.А. Чумак и
И.Н. Шейнкман-Стодолин и другие18. Следует отметить, что не все сотрудники ОПТУ,
владеющие иностранными языками, имели высокий образовательный уровень. На¬
пример, уполномоченный ИНО И.В. Мильграм, владеющий тремя языками, имел об¬
разование в пределах городского училища19. Знание иностранных языков зачастую
определялось местожительством до революции в различных европейских странах, как
правило, по причине политической эмиграции, и знание этих стран наряду с языками
являлось важным фактором для назначения их на оперативные должности в подразде¬
ления разведки и контрразведки.
Образовательный уровень сотрудников подразделения цензуры был значительно
ниже. В 1924 г. среди 115 из них среднее образование имели 36 человек, высшее - 220.
Таким образом, в центральном аппарате ОГПУ 1920-х гг. был ярко выражен кон¬
траст между образовательным уровнем чекистского руководства, с одной стороны, и
большинства сотрудников - с другой, так же как и между работниками ведущих отде¬
лов и работниками вспомогательных подразделений: оперативного, комендантского и
других.
Перед чекистским руководством в середине 1920-х гг. встал целый ряд проблем под¬
бора кадров. Требовалось преодолеть имеющийся в этой области кадровый дефицит,
заменить многих старых работников на новые партийные кадры, добиваться, с одной
стороны, увеличения числа квалифицированных, с определенным уровнем образова¬
ния сотрудников, а с другой - усиления рабоче-крестьянской прослойки. Подобные за¬
дачи решали в то время многие советские учреждения. Начальник Административно¬
организационного управления ОГПУ Воронцов и Административного отдела
А.П. Флексер направили 15 октября 1925 г. в Орграспред ЦК РКП(б) записку с пред¬
ложениями по пополнению чекистских кадров, в которой отмечали, что курс на углуб¬
ление работы в органах ОГПУ заставляет искать работников соответствующей квали¬
фикации для замены чекистов, по разным причинам убывающих со своих ответствен¬
ных постов. Считая крайне необходимым в первую очередь получить кадры для
руководящей работы, ОГПУ просит при распределении партийцев, закончивших вузы,
ежегодно включать в разверстку следующую заявку ОГПУ: Факультет обществен¬
ных наук при 1 МГУ - 15 человек, Свердловский университет - 10, Сельскохозяй¬
ственная академия - 5, Московский промышленно-экономический институт -
10 человек21.
Судя по тому, что большинство требуемых ОГПУ выпускников оканчивало обще¬
ствоведческие вузы, больше всего работников требовали подразделения, отвечающие
за политический розыск, так как в этот период активно велась борьба с остатками раз-
95
громленных небольшевистских партий. Увеличение же численности сотрудников
с экономической подготовкой было связано с началом массовой кампании по борь¬
бе с «вредительством» во время форсированных индустриализации и коллективи¬
зации.
С 11 февраля по 25 июня 1927 г. для пополнения органов ОГПУ оперативным со¬
ставом было направлено: в Секретный отдел - 6 человек, в Экономическое управ¬
ление - 22, в Иностранный отдел - 4 человека22. 13 июля 1925 г. Оргбюро ЦК запро¬
сило для погранохраны 130 товарищей, пригодных для выполнения самостоятельной
оперативной работы и имеющих 3-летний партстаж, из них 35 человек для работы в
масштабе округа и губернии. Для Иностранного отдела референтов - 6 человек, упол¬
номоченных - 10, для закордонной работы - 15 человек23. 17 июля Секретариат ЦК
предложил Орграспредотделу в трехмесячный срок выделить указанное количество
работников и привлечь в том числе студентов, окончивших вузы24.
Однако в середине 1920-х гг., как и в годы Гражданской войны, партийные органы
довольно часто отказывались откомандировать на чекистскую работу своих ответ¬
ственных сотрудников. Так, 14 декабря 1925 г. руководители Админотдела и погран¬
охраны ОГПУ обратились к начальнику Орграспреда ПУРа Строганову с просьбой на¬
править для работы в качестве инспектора в политинспекцию отдела чекистских войск
В.А. Зудина, служившего начальником редиздата одного из окружных политуправле¬
ний. Однако в ответе ПУРа говорилось, что ввиду того, что Зудин - один из лучших га¬
зетных работников и заменить его некем, просьба о командировании его в распоряже¬
ние ОГПУ не может быть удовлетворена25. В конце марта 1926 г. Особым отделом
ОГПУ перед ПУРом было возбуждено ходатайство о выделении из армейской среды
90 политработников - для службы в особых отделах, из которых 4 человек (масштаба
военкома дивизии) - для центрального аппарата и 8 человек (2 - масштаба дивизии и 6 -
полка) - для ОО МВО. Однако ПУР посчитал разверстку необязательной к полному
удовлетворению и предложил начальникам окружных политуправлений подбирать
кандидатов, не ослабляя политсостава армии26.
Одним из способов пополнения кадров управленцев и специалистов советских ве¬
домств, в том числе и чекистского, в 1920-е гг. стало так называемое выдвиженчество
коммунистов из рабочей среды. Оно начало практиковаться с 1923 г. и привело к уве¬
личению рабочей прослойки во многих учреждениях, в том числе и в ОГПУ. В конце
1927 г. Организационно-распределительный отдел ЦК ВКП(б) провел обследование
социально-политического состава средних руководящих звеньев ОГПУ за время, про¬
шедшее с XIV (декабрь 1925 г.) по XV (декабрь 1927 г.) партсъезд. В аналитической за¬
писке отдела отмечалось, что после XIV съезда поступило на службу в центральный
аппарат ОГПУ 1 385 человек. Преобладали члены партии с 1918-1922 гг., по социаль¬
ному положению - рабочие и крестьяне, в результате чего в центральном аппарате
ОГПУ на 1,6% произошло увеличение рабоче-крестьянской прослойки27.
7 января 1927 г. Секретариат ЦК принял решение мобилизовать на работу в ОГПУ
50 человек. Направляемые должны были быть, преимущественно рабочими по соци¬
альному положению, иметь партстаж не меньше, чем с 1919 г. и опыт руководящей ра¬
боты не ниже уездного масштаба, что по чекистской номенклатуре примерно соответ¬
ствовало должности начальника отделения. Переброску предполагалось провести в
двухмесячный срок28. 11 марта Секретариатом ЦК был утвержден список «50», и парт¬
организациям было предложено направить означенных лиц в ЦК ВКП(б) для работы
в ОГПУ, а чекистскому ведомству в двухмесячный срок представить в ЦК доклад о ре¬
зультатах проверки направляемых товарищей29. В центральный аппарат было направ¬
лено как минимум 5 работников, в Экономическое управление - Д.З. Апресян (член
партии с 1919 г.), Л.П. Газов (с 1918 г.), Я.Б. Любман (с 1917 г.), А.А. Наседкин (с 1918 г.),
Н.И. Незимов (с 1917 г.)30. По социальному положению Любман, Наседкин и Незимов
были рабочими, Апресян и Газов - служащими. Апресян и Газов имели среднее обра¬
зование, Наседкин - незаконченное среднее, Любман и Незимов - начальное31. Они за-
96
няли ответственные должности уполномоченных: Апресян - 5-го отделения (внешняя
торговля), Газов - 6-го (финансы), Наседкин - 2-го (легкая индустрия)32.
Подводя итоги обследования советских учреждений, Орграспредотдел ЦК ВКП(б)
заключил: «Благодаря нормально проводимой работе по вовлечению новых кадров в
органах... ОГПУ партпрослойка в средних звеньях аппарата... удовлетворительна.
Партруководство здесь обеспечено, имеются некоторые достижения и в области ора-
бочивания этих органов и устранения явлений бюрократизма»33. Большевистское ру¬
ководство держало подбор кадров для органов госбезопасности под гораздо более
жестким контролем, чем для других советских ведомств и учреждений. Свидетель¬
ством тому стало постановление Президиума ЦКК РКП(б) от 13 ноября 1925 г., при¬
знающее неправомерными требования госучреждений от беспартийных при приеме их
на службу рекомендаций членов партии, за исключением ОГПУ и НКИД34.
Партийную прослойку в ОГПУ большевистское руководство стремилось увели¬
чить и путем роста числа вступающих в партию работников органов госбезопасности.
Согласно новой редакции Устава РКП(б), принятого на XII партконференции в августе
1922 г., были установлены три категории принимаемых в партию: рабочие и красноар¬
мейцы из рабочих и крестьян, для вступления которых требовалась рекомендация трех
членов партии с не менее чем трехлетним стажем, а минимальный кандидатский стаж
принимаемых был бы равен 6 месяцам; крестьяне и кустари-одиночки, минимальный
кандидатский стаж которых был 1 год; прочие, включая служащих, принимавшиеся по
рекомендации пяти членов партии с более чем трехлетним стажем и при прохождении
кандидатского стажа не менее двух лет35. Чекисты принимались в партию так же, как
и все остальные служащие, по третьей категории. Однако 29 июня 1925 г. ЦКК по ини¬
циативе своего члена и одновременно члена коллегии ОГПУ Я.Х. Петерса приняла по¬
становление о том, что оперативные (специальные) работники ОГПУ должны прини¬
маться в партию не как служащие, а как военнослужащие Красной армии, т.е. с учетом
их социального положения до поступления на службу. 14 июля Оргбюро согласилось с
постановлением ЦКК и приняло решение внести его в ближайшие циркулярные ука¬
зания36.
Чекистское руководство регулировало и социальный состав в своем ведомстве.
8 июля 1928 г. зампредом ОГПУ Г.Г. Ягодой и начальником Адморгупра И.А. Ворон¬
цовым был издан циркуляр, которым предписывалось при приеме новых работников
иметь в виду необходимость постоянного увеличения числа рабочих-членов ВКП(б),
годных к условиям работы в ОГПУ37.
Вторая половина 1920-х гг. характеризовалась ужесточением партийного контроля
за составом сотрудников ОГПУ, в том числе специалистов. В январе 1925 г. в резуль¬
тате партчистки в ОГПУ из партии было исключено 5 человек, персональное дело еще
одного сотрудника было передано в Московскую контрольную комиссию. Характер
обвинений, предъявленных четырем исключенным, не имел под собой никакой поли¬
тической подоплеки: трое расстались с партбилетами «как ничем себя в партии не про¬
явившие и совершенно политически безграмотные», один - за неуплату членских взно¬
сов, один - сотрудник чекистского резерва - за поступок, дискредитирующий его как
члена партии38. Во время партийной чистки ОГПУ в июле-октябре 1929 г. число ис¬
ключенных из ВКП(б) более чем в два раза превысило численность исключенных в
1925 г. и составило 13 человек39. Большинство исключенных обвинялись в оторванно¬
сти от партийной жизни или элементарной политической безграмотности - как прави¬
ло, это были работники канцелярского или обслуживающего персонала, большей ча¬
стью выходцы из пролетарской или крестьянской среды. Однако во время этой парт¬
чистки некоторым сотрудникам предъявлялись и сугубо политические обвинения. Так,
находившийся на чекистской службе с 1918г., коммунист с 1919 г., работавший дежур¬
ным комендантом при ЦК ВКП(б) А.В. Васильев был обвинен в том, что, регулярно
посещая родное село, он помогал своему отцу - крепкому середняку и члену церковно¬
го совета срывать мероприятия советской власти. Васильев был исключен из партии40.
4 Отечественная история, № 1
97
Сотрудник Иностранного отдела О.И. Боярович, в прошлом капитан австро-вен¬
герской армии, в 1918-1919 гг. служил на штабных должностях в гетманской дивизии.
Проверочной комиссии он заявил, что до своего вступления в большевистскую партию
в 1920 г. работал в чехословацкой компартии, однако никаких документов представить
не смог. Точные его биографические данные комиссия так и не смогла установить. Он
был исключен «как служивший в белой армии и ничем себя в партии не проявивший»41.
Та же мера была применена и к ветинспектору Главного управления пограничной и
внутренней охраны, ученому-ветеринару В.Ф. Капустину, выходцу из духовенства. Его
обвинили в том, что, имея высшее образование и научные труды, он политически оста¬
вался совершенно безграмотным и не проявил себя в партработе42.
В отличие от чистки 1925 г., в 1929 г. члены проверочной комиссии более тщатель¬
но изучали биографии чекистов. Так, при проверке Иностранного отдела в отношении
помощника уполномоченного Закордонной части Е.Ю. Горской (Розенцвейг) проверя¬
лось поступившее заявление о том, что ее отец являлся арендатором не сада, как ука¬
зывала она, а крупного поместья, а в отношении уполномоченного по кавказским на¬
циональным партиям Восточного сектора Н.Ф. Геворкяна сведения о том, что он сын
дашнака43. В зависимости от занимаемой исключенным из партии чекистом должности
и характера предъявленных ему обвинений некоторых исключенных из партии прове¬
рочная комиссия тут же признавала необходимым уволить из ОГПУ.
Усиление контроля за кадрами в 1920-е гг. не могло полностью гарантировать от
проникновения в ОГПУ лиц, имеющих уголовное прошлое. Так, во время чистки ячей¬
ки Спецотдела разбиралось персональное дело его сотрудника с 1928 г., члена партии
с 1925 г. А.Г. Усанова по обвинению в бытовом разложении. В процессе разбора дела
выяснились и некоторые стороны его дореволюционной биографии. У санов заявлял,
что с 1911 по 1917 гг. состоял в партии социалистов-революционеров ив 1911 г. был
осужден за экспроприацию имущества одной из купчих. Однако никаких доказа¬
тельств о политическом, а не чисто уголовном характере экспроприации он предста¬
вить не смог. Выяснилось также, что в годы Первой мировой войны Усанов служил в
охране царской Ставки. Дело закончилось исключением Усанова из партии и призна¬
нием необходимости уволить его из ОГПУ44. Справедливости ради нужно отметить,
что, в отличие от периода ВЧК, случаи приема подобных лиц в центральный аппарат
ОГПУ в конце 1920-х гг. были единичными.
Образовательный уровень и социальный портрет чекистских руководителей выс¬
шего и среднего звена, а также сотрудников-коммунистов и кандидатов в члены партии
ведущих чекистских отделов (на 1 октября 1929 г.) можно установить на основании
протоколов Центрпроверкома45. К сожалению, в протоколах чистки «линейных» отде¬
лов, за исключением Информационного, не указаны должности проверяемых сотруд¬
ников. Из 15 сотрудников высшего и среднего руководящего состава ОГПУ высшее и
незаконченное высшее образование имели 8, среднее и неполное среднее - 4, началь¬
ное - 4 человека. По социальному положению до 1917 г. подавляющее их большинство
были служащими или учащимися высших и средних учебных заведений.
В Иностранном отделе из 106 сотрудников высшее и незаконченное высшее обра¬
зование имел 31 человек, среднее и неполное среднее - 29, начальное - 40, самоучкой
был 1 человек. Среди 117 членов объединенной ячейки Особого и Контрразведыва¬
тельного отделов с высшим и незаконченным высшим образованием было 12 человек,
со средним и неполным средним - 43, с низшим - 57, данных нет - на 5 человек. 58 спе¬
циалистов Информационного отдела по своему образованию распределялись следую¬
щим образом: с низшим - 25, со средним и неполным средним - 17, с высшим и незакон¬
ченным высшим - 14, на остальных данных нет. Образовательный уровень другого
подразделения политического розыска - Секретного отдела выглядел более скром¬
ным: из 66 человек низшее образование имели 35, среднее - 23, высшее - 5, данных нет
на 3 человек. Несколько различались между собой по образовательному уровню под¬
разделения, обеспечивающие контроль за экономической жизнью общества. Если в
Экономическом управлении из 174 членов партячейки 17 имели высшее и незакончен-
98
ное высшее образование, 22 - среднее и неполное среднее, 33 - низшее, один был само¬
учкой, по восьми данные отсутствовали, то в Транспортном отделе 37 коммунистов и
кандидатов в члены партии по образованию распределились соответственно так: 3, 10,
20, 2 и 3.
Рассмотрим теперь социальный состав этих отделов. В Иностранном - служащими
до революции были 34 человека, рабочими - 28, учащимися высших и средних учебных
заведений - 22, лицами интеллигентских профессий - 7, крестьянами - 4 человека. Сле¬
дует отметить наибольшую долю в этом отделе, по сравнению с другими подразделе¬
ниями, выходцев из дворян - не менее 5 человек46. В Контрразведывательном и Осо¬
бом отделах было 36 рабочих, 27 учащихся, 26 служащих, 8 крестьян, 6 интеллигентов.
Один сотрудник КРО в прошлом был священником (Т.С. Малли - бывший католический
дьякон из Австро-Венгрии, затем капеллан, попавший в Первую мировую войну в русский
плен), один - профессиональным революционером-партработником (А.Р. Формайстер),
по 12 членам ячейки данные отсутствуют. Социальный состав ячейки Секретного отдела
выглядел следующим образом: служащие - 30, рабочие - 17, учащиеся - 13, крестьяне -
2, интеллигент - 1, профессиональные революционеры-партработники - 1 (С.Б. Тель¬
фер), нет данных о 2-х. Среди руководящих работников и специалистов Информацион¬
ного отдела из числа учащихся было 29, затем шли рабочие - 16, служащие - 8, крестья¬
не - 2, ремесленники - 1, интеллигент - 1, отсутствуют данные по 4-м сотрудникам.
Значительно различались по своему социальному составу подразделения, отвечаю¬
щие за экономический контроль. Если в ячейке Экономического управления домини¬
рующей группой являлись бывшие учащиеся - 36, затем шли рабочие - 29, служащие -
18, а по 4-м лицам данные отсутствуют, то среди коммунистов Транспортного отдела
преобладали служащие и рабочие - соответственно 15 и 14, учащимися были 4 челове¬
ка, крестьянами - 3, интеллигентом - 1.
Руководящие и оперативные работники «исполнительных» подразделений по соци¬
альному составу и образованию отличались между собой еще более, чем сотрудники
ведущих отделов. Для примера сравним кадровый состав Главного управления погра¬
ничной и внутренней охраны и Комендантского отдела. В ГУПВО из 49 коммунистов - ру¬
ководящих и оперативных сотрудников доминирующей группой являлись учащиеся -
19, затем шли служащие - 11, рабочие - 10, интеллигенты - 2, а крестьянином был
только 1. Из 35 надзорных работников комендатуры лишь несколько человек в про¬
шлом были мелкими служащими, а остальные - рабочими и крестьянами, причем доля
крестьян из всех оперативных отделов была здесь самая большая - 14 человек. Соот¬
ветственно, сильно отличался и образовательный уровень сотрудников: в ГУПВО бы¬
ло 6 человек с высшим образованием, 22 - со средним, 19 - низшим и 1 - самоучка, то¬
гда как почти все работники комендатуры имели образование в объеме начальной
школы или были самоучками.
Функцией центрального аппарата пограничной и внутренней охраны было опера¬
тивное управление чекистскими войсками. Поэтому многие их сотрудники являлись
офицерами старой армии, большей часть из числа призванных в годы Первой мировой
войны служащих и учащихся. В обязанности же работников комендатуры входило со¬
держание и охрана заключенных, находящихся во Внутренней тюрьме ОГПУ, а также
приведение в исполнение расстрельных приговоров. Почти весь ее оперативно-надзор¬
ный персонал был укомплектован необразованными выходцами из рядового состава
Красной армии или чекистских войск. Особенно наглядно разница в образовании и со¬
циальном статусе проявлялась у руководителей этих подразделений. Начальником
ГУПВО в 1929 г. был С.Г. Вележев - сын священника, закончивший гимназию и два
курса Горного института и имевший 10-летний стаж работы педагогом. В чине прапор¬
щика Вележев участвовал в Первой мировой войне, а в 1917 г. был назначен помощни¬
ком командующего Омским военным округом47. Образование коменданта ОГПУ
В.И. Блохина, сына крестьянина-отходника, ограничивалось сельской школой. До ре¬
волюции он работал пастухом, а потом каменщиком. В годы Первой мировой войны
Блохин служил в чине унтер-офицера, затем - на младших командных должностях в
4*
99
Красной армии, а в мае 1921 г. перешел в войска ВЧК48. Аналогичным образом дело
обстояло с социальным статусом и образовательным уровнем его непосредственных
подчиненных. Так, комендант дома № 11 П.И. Marro и его помощник В.И. Шигалев,
непосредственно занимающиеся приведением в исполнение расстрельных приговоров,
учились в сельской школе (причем Marro ее даже не окончил) и до революции первый
14 лет батрачил, а второй 9 лет работал по найму сапожником49.
В принятом 3 ноября 1929 г. постановлении Партколлегии ЦКК ВКП(б) «О резуль¬
татах проверки и чистки ячейки ВКП(б) ОГПУ в качестве недочетов отмечался крайне
низкий процент рабочих в ряде отделов. Партколлегия предложила, в частности, «счи¬
тать необходимым освежение состава сотрудников ОГПУ в целях постепенного орабо¬
чения его в большей степени, чем это сейчас имеет место»50. На состоявшемся вскоре
после чистки заседании комячейки ОГПУ была принята резолюция о практических
мерах по решению поставленной задачи за счет ускоренного пополнения чекистской
парторганизации лицами, бывшими до поступления на службу рабочими, и приемом в
ОГПУ новых сотрудников, преимущественно из рабочих. Перед ЦКК ВКП(б) ячейка
поставила вопрос об упрощении приема в партию оперативных работников51.
Нужно отметить, что усиление в Советской России партийного влияния на все сфе¬
ры жизни общества в 1922-1929 гг. и формирование к концу 1920-х гг. административно-
командной системы привели к возрастанию роли РКП(б) - ВКП(б) в регулировании со¬
циального и партийного состава центрального аппарата органов госбезопасности. Число
ответственных чекистских сотрудников (от уполномоченного и выше) - коммунистов в
несколько раз превышало число беспартийных. Высоким был партийный стаж чекист¬
ского руководства, подавляющее число лиц, входивших в Коллегию ОГПУ, имели под¬
польный партстаж. Большинство же чекистов среднего руководящего звена вступили в
партию в период Гражданской войны.
К середине 1920-х гг. среди управленцев среднего и низшего звена и специалистов
центрального аппарата органов госбезопасности доминирующей группой стали бывшие
рабочие. Однако и процент служащих оставался довольно высоким, особенно в так на¬
зываемых «линейных» отделах. В некоторых же из них, требующих высокого интеллек¬
та, например в Информационном, наиболее высоким был удельный вес бывших студен¬
тов и учащихся средних учебных заведений. Однако в целом образовательный уровень
большинства чекистов ограничивался начальной школой, а лиц с высшим образованием
среди них было почти в 30 раз меньше. При этом их подавляющее большинство было
сконцентрировано в отделах, отвечающих за главные направления деятельности совет¬
ской спецслужбы - Иностранном, Контрразведывательном и в меньшей степени - в Сек¬
ретном, Информационном и Политконтроля. Также относительно высоким оставался
образовательный уровень членов Коллегии ОГПУ.
Примечания
I Плеханов А.М. ВЧК-ОГПУ. Отечественные органы государственной безопасности в период новой
экономической политики. 1921-1928. М., 2006.
-Петров М.Н. ВЧК-ОГПУ: первое десятилетие. Новгород, 1995.
5 Генрих Ягода. Нарком внутренних дел СССР. Генеральный комиссар государственной безопасности.
Сборник документов. Казань, 1997. С. 295.
4 РГАСПИ, ф. 17, оп. 68, д. 630, л. 313.
5 Там же, д. 632, л. 209; Петров М.Н. Указ. соч. С. 159.
6 РГАСПИ, ф. 17, оп. 68, д. 631, л. 30.
7 Там же, ф. 76, оп. 3, д. 318, л. 11.
8 Там же, д. 306, л. 35.
9 ГА РФ, ф. 374, оп. 28, д. 734, л. 24.
10 Подсчитано по: РГАСПИ, ф. 17, оп. 68, д. 632, л. 145, 167.
II Подсчитано по: там же, оп. 34, д. 342, л. 14-17.
12 Подсчитано по: там же, ф. 613, оп. 2, д. 15.
15 Подсчитано по: там же.
100
14 ГА РФ, ф. 374, оп. 27, д. 7094, л. 1-2. Следует учесть, что в 1925 г. члены Проверкома детально изучали
в основном партстаж, а не социальное положение, и некоторая часть бывших служащих могла себя назвать
рабочими.
15 РГАСПИ, ф. 17, оп. 68, д. 632, л. 25.
16 Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД, 1934-1941: Справочник. М., 1999. С. 93-94,
341,351; Штутман С.М. Внутренние войска: история в лицах. М., 2004. С. 106-107.
17 РГВА, ф. 37976, оп. 1, д. 383, л. 1-2, 3-5, 6.
18 РГАСПИ, ф. 17, оп. 34, д. 206, л. 46, 49, 53, 61-72, 74-85.
19 Там же, оп. 68, д. 632, л. 233; оп. 100, д. 29709, л. 1-2; А н т о н о в В.С., К а р п о в В.Н. Тайные инфор¬
маторы Кремля-2. С них начиналась разведка. М., 2003. С. 145-155.
2Ь РГАСПИ, ф. 76, оп. 3, д. 306, л. 35.
21 Там же, ф. 17, оп. 68, д. 630, л. 1.
22 Там же, оп. 85, д. 172, л. 59.
23 Там же, л. 19.
24 Там же, оп. 112, д. 680, л. 4.
25 РГВА, ф. 9, оп. 18, д. 482, л. 61-63.
26 Там же, оп. 28, д. 517, л. 37-38, 94.
27 РГАСПИ, ф. 17, оп. 68, д. 631, л. 1-3.
28 Там же, оп. 113, д. 25, л. 3.
29 Там же, д. 273, л. 5.
30 Там же, оп. 41, д. 99, л. 128-135; ф. 613, оп. 2, д. 24, л. 65, 67, 73, 74.
31 Там же, ф. 17, оп. 68, д. 631, л. 20-25.
32 П етро в Н.В., Скоркин К.В. Указ. соч. С. 93, 138, 311.
33 РГАСПИ, ф. 17, оп. 68, д. 631, л. 8-9.
34 ГА РФ, ф. 374, оп. 27, д. 7094, л. 6.
35 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 2. М., 1970. С. 574-575.
36 ГА РФ, ф. 374, оп. 27, д. 383, л. 261, 263, 265.
37 Плеханов А.М. Указ. соч. С. 218.
38 РГАСПИ, ф. 613, оп. 2, д. 15, л. 2.
39 Там же, д. 24, 25. Подсчитано автором на основе протоколов партпроверки.
40 Там же, д. 25, л. 91-91 об.
41 Там же, д. 24, л. 17.
42 Там же, л. 57-58.
43 Там же, л. 28.
44 Там же, д. 25, л. 29.
45 РГАСПИ, ф. 613, оп. 2, д. 20, 24, 25. Подсчитано автором на основе материалов заседания Комиссии
по проверке парторганизации ОГПУ. В протоколах отсутствуют биографические данные на ряд руководя¬
щих чекистов, входивших в проверочную комиссию. Этими сотрудниками были Председатель ОГПУ
В.Р. Менжинский, его заместитель и начальник Иностранного отдела М.А. Трилиссер, начальник Секретно¬
го отдела Т.Д. Дерибас, заместитель начальника Особого отдела Я.К. Ольский, начальник 3-го отделения
Особого отдела С.Ф. Пинталь, начальник 1-го отделения Контрразведывательного отдела А.Р. Формайстер,
помощники начальника Экономического управления А.А. Слуцкий и Л.Г. Миронов и начальник 6-го отде¬
ления Информационного отдела Р.Э. Калькис. Данные на всех, кроме Калькиса, взяты из опубликованных
источников: Антонов В., Карпов В. Тайные информаторы Кремля: Волленберг, Артузов и другие. М.,
2001. С. 259-260; Гладко вТ.К., Смирнов М.А. Менжинский. М., 1969. С. 344—346; Папчинский А. А.,
Ту м ш и с М.А. Щит, расколотый мечом. НКВД против ВЧК. М., 2001. С. 91-103; Петров Н.В., Скор¬
кин К.В. Кто руководил ВЧК. М., 1999. С. 173, 300-301, 341-342, 383; Штутман С.М. Внутренние войска.
История в лицах. М., 2004. С. 106-107. Сведения о Р.Э. Калькисе взяты из его личного партийного номенкла¬
турного дела: РГАСПИ, ф. 17, оп. 100, д. 14290, л. 4-5 и анкеты партпереписи 1926 г.: там же, ф. 17, оп. 9, д.
1755, л. 178.
46 Бывший начальник Восточного сектора ИНО Г.С. Агабеков в одном из вариантов своих воспомина¬
ний писал о результатах партпроверки отдела: «Оказалось, например, что в Иностранном отделе нет сотруд¬
ников с пролетарским происхождением (ни одного). Много дворян, детей царских чиновников и др... Но все
оставили как есть, аппарат не тронули, так как все это были испытанные чекисты» (цит. по: Соболева Т. А.
История шифровального дела в России. М., 2002. С. 420). Конечно, Агабеков явно ошибался, когда говорил
об отсутствии в ИНО выходцев из рабочей среды. Однако нужно отметить, что большинство сотрудников
пролетарского происхождения в отделе были приехавшие в СССР иностранные рабочие-коммунисты. Зна¬
ние своей страны и ее языка было определяющим фактором при приеме в сектор ИНО, отвечающий за ра¬
боту по данному государству.
47 РГАСПИ, ф. 613, оп. 2, д. 24, л. 47.
48 Там же, д. 25, л. 81-82.
49 Там же, л. 91, об., 94.
50 ГА РФ, ф. 374, оп. 27, д. 1623, л. 36.
51 РГАСПИ, ф. 17, оп. 120, д. 21, л. 24.
101
© 2007 г. А. В. А Н Т О Ш И Н *
МЕНЬШЕВИКИ В ЭМИГРАЦИИ
ПОСЛЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
История российской социал-демократической эмиграции давно привлекает внимание
исследователей1. Основное внимание историков традиционно сосредоточено на анализе
процессов, протекавших в меньшевизме в 1920-е - 1930-е гг. - в период наиболее актив¬
ной деятельности Заграничной делегации (ЗД) РСДРП, когда ее печатный орган - жур¬
нал «Социалистический вестник» выступал как достаточно существенный фактор поли¬
тического противостояния большевизму не только в эмиграции, но и в Советской Рос¬
сии. Правда, в работах А. Либиха, базировавшихся на большом комплексе документов из
архивов России, США, Великобритании и Нидерландов и отличавшихся оригинально¬
стью подходов к проблеме, уделялось внимание также истории российской социал-демо¬
кратии после Второй мировой войны. Тем не менее в освещении истории меньшевизма
после 1945 г. существует немало слабоизученных сюжетов, которые еще нуждаются в
дальнейшем осмыслении. К их числу, в частности, относятся история внутрипартийной
борьбы в ЗД РСДРП и редакции «Социалистического вестника» во второй половине
1940-х - 1950-е гг., восприятие меньшевиками тех процессов, которые протекали в Со¬
ветском Союзе в последние годы жизни Сталина и в период хрущевской «оттепели».
Именно анализ ситуации внутри меньшевистского эмигрантского центра и рассмотре¬
ние позиции социал-демократической эмиграции по вопросу перспектив развития совет¬
ского общества являются основными задачами автора данной статьи.
Среди основных источников, привлеченных для их решения, следует выделить ма¬
териалы архивных коллекций Международного института социальной истории в Ам¬
стердаме, который является одним из крупнейших в мире хранилищ документов по ис¬
тории меньшевизма. В коллекциях Ф.И. Дана, Л.О. Дан, Б.Л. Двинова, А.Э. Дюбуа,
С.Е. Эстрина, Н.А. Рубинштейн, Б.К. Суварина и др. хранятся большие комплексы
личной переписки видных меньшевиков. Кроме того, в личной коллекции Двинова со¬
хранились протоколы заседаний нью-йорской группы РСДРП начала 1950-х гг., кото¬
рые являются ценным источником по истории внутрипартийной борьбы того времени.
Привлекались автором и материалы, публиковавшиеся на страницах «Социалистиче¬
ского вестника», а также других эмигрантских периодических изданий.
Бесспорно, по сравнению с другими политическими партиями дореволюционной
России - эсерами и кадетами меньшевики смогли сохранить в эмиграции большую
сплоченность в качестве организованной политической силы. Вплоть до середины
1960-х гг. продолжал звучать голос российской социал-демократии как определенного
идеологического течения. Вместе с тем в его рядах также существовали фракции со сво¬
ими собственными представлениями о тактике партии. Так повелось еще с 1920-х гг., ко¬
гда в Берлине возникли Заграничная делегация РСДРП и редакция «Социалистическо¬
го вестника» (он начал выходить 1 февраля 1921 г.). Меньшевистская эмиграция росла
по мере того, как все более очевидной становилась невозможность легального суще¬
ствования РСДРП в Советской России. Уже в 1920-е гг. членами ЗД РСДРП стали
Ю.О. Мартов (до его смерти в 1923 г.), Р.А. Абрамович, Е.Л. Бройдо, Д.Ю. Далин,
Ф.И. Дан, Б.И. Николаевский, Ф.А. Юдин, Г.Я. Аронсон, Б.Л. Двинов, А.А. Югов,
М.С. Кефали, С.М. Шварц, Ю.П. Денике, Б.М. Сапир и др. На страницах «Социалисти¬
ческого вестника» они выдвигали в 1920-е гг. тезис об эволюции советской власти и
развитии капиталистических элементов в СССР в период нэпа. Однако параллельно с
этим в 1922-1925 гг. существовала и другая группа меньшевиков, объединившаяся во¬
круг журнала «Заря», редактором которого был Ст. Иванович (С.И. Португейс). Это ** Антошин Алексей Валерьевич, кандидат исторических наук, доцент Уральского государственного
университета.
102
правое крыло меньшевиков не верило в эволюцию политического режима в Совет¬
ском Союзе и допускало возможность сотрудничества с либеральными эмигрантскими
группировками. Схожие позиции отстаивал и лидер правого крыла меньшевизма
А.Н. Потресов, издававший в Париже в 1931-1934 гг. журнал «Записки социал-демо¬
крата».
После прихода к власти в Германии нацистов редакция «Социалистического вест¬
ника» переехала из Берлина в Париж. Приветствуя успехи советского руководства в
ходе индустриализации во второй половине 1930-х гг., деятели ЗД РСДРП с тревогой
наблюдали усиление в СССР репрессивной политики, ужесточение контроля власти
над обществом. Вторая мировая война и оккупация нацистской Германией Парижа в
1940 г. привели к тому, что центр эмигрантского меньшевизма переместился в Нью-
Йорк. Война повлекла за собой и первый из ряда организационных кризисов в рядах
меньшевиков, когда из состава ЗД РСДРП и редакции «Социалистического вестника»
вышел один из крупнейших лидеров меньшевизма Дан. Составлявшие редакции левых
социалистических журналов «Новый мир» и «Новый путь» соратники Дана старые
меньшевики Дюбуа, Югов и др. полностью поддержали СССР в годы войны, выдвигая
идеи «идеологического синтеза социализма и капитализма» и продолжения тактики
единого рабочего фронта в Европе2. Именно в этом состояло их главное расхождение
с позицией основной группы меньшевиков, возглавляемой Абрамовичем и ЗД РСДРП,
отстаивавшей антикоммунистические взгляды. Один из лидеров ЗД РСДРП Шварц за¬
являл, что группа Дана, чью позицию он характеризовал как «маниловскую», посте¬
пенно «дошла почти до полной капитуляции перед сталинской диктатурой», будучи
убежденной в неизбежности «органической демократизации» советского строя3. В от¬
вет соратник Дана Дюбуа называл позицию ЗД РСДРП «не рабочей, не социалистиче¬
ской, не демократической», а «пораженческой», полагая, что она превращает социал-
демократию в «пятую колонну фашизма»4.
Вместе с тем следует отметить, что, несмотря на острейший конфликт между Да¬
ном и ЗД РСДРП, группа Абрамовича в 1941 г. поздравила старого лидера российской
социал-демократии с 70-летним юбилеем. Как отмечал Е. Исраэль, «политические
разногласия не могут заслонить предо мной светлый образ вождя и товарища». Анало¬
гичные чувства испытывал другой старый меньшевик Денике, заметивший: «Я нико¬
гда не рву личных отношений из-за политических разногласий»5. Все это еще раз под¬
тверждает высказывавшееся в литературе мнение о том, что именно высокие нрав¬
ственные качества всегда отличали многих лидеров меньшевистского крыла РСДРП.
Празднование юбилея Дана, ставшее событием в жизни международной социал-демо¬
кратии, показало, что часть старых меньшевиков уже к началу 1940-х гг. отошла от ак¬
тивной политической деятельности. Так, поздравивший юбиляра В.П. Гриневич отме¬
тил, что «давно ушел от практической политической борьбы»6. Не принимал участия
в политических акциях, проводимых эмигрантскими социал-демократическими груп¬
пировками в 1940-1950-е гг., и И.Г. Церетели. В 1946 г. он писал Н. Рубинштейн, что
«не бывает на эмигрантских сборищах»7. Тем не менее Церетели поддерживал контак¬
ты с ЗД и нью-йорской группой РСДРП, выступал в качестве арбитра во внутрипар¬
тийной борьбе.
Дан в 1940-е гг. сохранял связи с социалистами разных стран. Давние личные отно¬
шения связывали его с наиболее видными социалистами Европы и США. Характерно,
что в 1941 г. Дан отправил из США в разоренную войной Европу продуктовую посылку
Л. Блюму8. В период Второй мировой войны и в первые послевоенные годы Дан кон¬
тактировал прежде всего с левыми социалистами, стремясь к координации их деятель¬
ности и созданию международных объединений. Анализ его архива показывает, что
среди корреспондентов старого российского социал-демократа в это время были
Ф. Адлер, Е. Адлер, О. Поллак, П. Гертц, руководители еврейских социалистических
организаций США и др. В 1944 г. Е. Адлер в письме к Дану выдвигал идею организации
интернациональной дискуссии представителей левых течений социалистических пар¬
тий и групп, отмечая при этом: «Заранее знаю все затруднения... Можно найти форму,
103
чтобы собрать наконец хотя бы на 2-3 вечера представителей левых группировок не¬
скольких стран»9. Среди потенциальных участников объединения назывались имена
П. Гертца, В. Мюллера и др. Отметим, что смерть Дана в 1947 г. привела к распаду его
группы, но некоторые ее члены - секретарь ЦК РСДРП времен Гражданской войны
Б.А. Скоморовский и бывший член МК РСДРП О.И. Доманевская продолжали участ¬
вовать в издании просоветской нью-йорской газеты «Русский голос». На ее страницах
они полностью одобряли политику СССР, полагая, что виновником начавшейся во вто¬
рой половине 1940-х гг. холодной войны являются США.
Характеризуя жизнь эмигрантов-меныневиков после Второй мировой войны, сле¬
дует обратить внимание на существенные различия в положении тех, кто находился в
политических центрах диаспоры (прежде всего в Нью-Йорке), и тех, кто проживал в
городах, где почти не было россиян. Последние, безусловно, испытывали значитель¬
ные психологические трудности, так как были практически лишены возможности еже¬
дневно говорить на родном языке, входить в структуры диаспоры и т.д. О сложностях,
которые испытывали такие эмигранты, свидетельствует их личная переписка. Так,
проживавший в Венеции старый меньшевик Е.А. Ананьин (бывший секретарь
П.Б. Аксельрода) писал в 1955 г. вдове Дана Лидии Дан: «Я оторван действительно...
не только от "мира", но даже в Италии (не забывайте, что Венеция - это провинциаль¬
ная дыра)... Русских я никаких не знаю»10. А вот в США старые меньшевики жили в
1940-е - начале 1960-х гг. тесным сообществом. В фондах Международного института
социальной истории хранится обширная переписка Л.О. Дан, Аронсона, Двинова и Са-
пира, постоянно общавшихся между собой.
Возглавлявшаяся Абрамовичем ЗД РСДРП после окончания Второй мировой вой¬
ны оказалась перед необходимостью выработки концептуальных основ своей полити¬
ки в новой международной ситуации. Не случайно в феврале 1946 г. группа РСДРП ор¬
ганизовала в Нью-Йорке публичный доклад Церетели на тему «Задачи современного
социализма»11. Эта тема была весьма характерна для той исторической эпохи, когда
меньшевики пытались осмыслить причины неудачи социалистов в России и их пораже¬
ния в борьбе с большевиками, найти новые пути, способные усилить позиции левых по¬
литических сил. Послевоенный меньшевизм, будучи привержен идее демократическо¬
го социализма, тем не менее окончательно не порывал и с марксизмом. На страницах
«Социалистического вестника» известный публицист П.А Берлин, полемизируя с эсе¬
ром М.В. Вишняком, заявлял, что наличие у Маркса мест, «звучащих по-большевист¬
ски», является случайностью. Социал-демократия выступала за диалектический под¬
ход к марксизму: ведь в связи с тем, что Маркс писал 100 лет назад, его книги «во мно¬
гих местах устарели»12. В остальном же меньшевики, как и эсеры, отстаивали идеи
демократического социализма: «Прежде всего социалистическое движение должно
быть верно своему идеалу - идеалу свободы13, - заявил Денике. Переосмыслению под¬
вергали социал-демократы и саму идею революционного преобразования общества.
Они все больше настаивали на эволюционном пути развития России. Даже занимавший
левые позиции в ЗД РСДРП Двинов заявлял: «Только профессиональные поджигатели
могут мечтать о революции как о желательной форме прогресса, как о чем-то высшем
и прекрасном»14. По сути, это заявление еще раз свидетельствовало о реформистском
характере идеологии эмигрантского меньшевизма.
Одной из основных тенденций развития социалистических сил в российской эмигра¬
ции после Второй мировой войны стало стремление к их объединению в рамках одной
структуры. Это было связано и с тем, что прежние разногласия между социал-демокра¬
тами и социалистами-революционерами в новых исторических условиях потеряли
свою актуальность, а также с малочисленностью этих партий, что делало бесперспек¬
тивным их автономное существование. Отсюда следовало изменение линии «Социали¬
стического вестника», который из социал-демократического органа постепенно пре¬
вращался в рупор всех социалистов. Это сказывалось и на характере статей, о чем впо¬
следствии писал эсер Вишняк15, и на составе сотрудников - тот же Вишняк стал
постоянным автором и членом редакционных совещаний. В 1950 г. на вечере «Социа-
104
диетического вестника» в президиуме собрания вместе сидели старые лидеры меньше¬
виков Абрамович и Церетели, а также вождь эсеров В.М. Чернов. В том же 1950 г.
нью-йоркская группа эсеров поздравила Абрамовича с 70-летним юбилеем. Итогом
этого процесса стало известное заявление 14 социалистов о ликвидации прежних раз¬
ногласий и необходимости создания единой социалистической партии, сделанное ими в
1952 г. Однако подобной партии так и не суждено было развернуть свою деятельность.
Важнейшей причиной разногласий среди меньшевиков после Второй мировой вой¬
ны было отношение к армии генерала А.А. Власова. В 1941-1945 гг. социал-демокра¬
ты выступали против коллаборационизма и определенно поддерживали страны анти¬
гитлеровской коалиции. Однако некоторые из них не могли игнорировать тот факт,
что масштабы сотрудничества с врагом в СССР были достаточно значительными
прежде всего вследствие политики, проводимой советским руководством. Наиболее
активно об этом заявлял в первые послевоенные годы Николаевский, опубликовав¬
ший ряд статей, в которых он пытался показать причины возникновения такого фено¬
мена, как РОА. Известный историк был в демократическом лагере одним из очень не¬
многих политиков, взявшим под защиту бывших власовцев. Известно, что Николаев¬
ский пользовался уважением в среде солдат и офицеров РОА, участвовавших после
войны в антикоммунистической деятельности. Поддержку ему в ЗД РСДРП оказали
такие видные деятели российской социал-демократии, как Денике и Далин. Они пола¬
гали, что социал-демократам необходимо бороться с другими политическими силами
за влияние на новых эмигрантов и именно власовцы могли помочь ЗД РСДРП решить
уже остро стоявшую проблему смены поколений и выхода за пределы небольшой
группы старых меньшевиков. Однако Абрамович не поддержал сторонников этой по¬
литики, что привело в 1948 г. к выходу Николаевского, Денике и Далина из ЗД РСДРП
и редакции «Социалистического вестника».
Но в начале 1950-х гг. в связи с переговорами о политическом объединении россий¬
ской эмиграции конфликт внутри ЗД РСДРП вспыхнул вновь. С инициативой о начале
такого переговорного процесса выступил американский «Комитет друзей русского на¬
рода». США к этому времени стали главным противником Советского Союза в холод¬
ной войне Сотрудничали с американскими структурами и многие эмигранты, работавшие,
в частности, на радиостанции «Голос Америки». При этом источники свидетельствуют,
что попасть на службу в эту организацию стремились очень многие эмигранты, нуждавши¬
еся в дополнительном заработке. Поскольку значительный пост в структуре радиостан¬
ции занимал известный меньшевик Г.О. Биншток, были попытки использовать лич¬
ные связи с ним для получения вакансии. По словам Л.О. Дан, «сейчас с расширением
работы "Голоса Америки" на бедного Бинштока идет настоящее нашествие - все хотят
получить работу!»16. Отметим, что данное известие относится к 1950 г., когда в услови¬
ях корейской войны и резкого обострения советско-американских отношений стало
необходимо усиливать пропагандистское давление на Советский Союз, что и обусло¬
вило расширение штатов «Голоса Америки».
В 1949 г. в преддверии переговоров о создании единого эмигрантского органа воз¬
никла и такая структура, как «Лига борьбы за народную свободу» (ЛБНС). Это была
попытка объединить разрозненные левые силы эмиграции, привлечь в их ряды пред¬
ставителей второй волны эмиграции из СССР. Многие из последних считали для себя
неприемлемым присоединение к старым партиям эсеров и меньшевиков, проигравшим
борьбу за власть в 1917г. В число лидеров ЛБНС вошли Керенский, Абрамович, Нико¬
лаевский и др. В своих воззваниях они стремились подчеркнуть рост численности орга¬
низации (создание отделов в Нью-Йорке, Брюсселе, Париже), приход в ЛБНС новых
эмигрантов - бывшего советского летчика П. А. Пирогова, бывшего инженера, заклю¬
ченного ГУЛАГа И.И. Некрасова и др.17 Однако «Лиге» сразу же пришлось столкнуть¬
ся с резкой критикой со стороны правой эмиграции, которая умело использовала нега¬
тивную репутацию многих лидеров ЛБНС. Оппоненты «Лиги» пытались доказать, что
использование любых элементов социалистической идеологии после установления
большевистского режима в СССР является недопустимым. Так, монархист А. Алымов
105
заявлял: «Престарелая "дива" натянув наскоро заплатанные обноски пережившей себя
идеологии, снова пытается выпросить себе "первую роль" у много раз обманутого ею
русского крестьянства. Что такое испытанный (без кавычек) социализм, русский кре¬
стьянин знает теперь не из эсеровских и эсдековских листовок, а по собственному опы¬
ту»18. Правоцентристы отмечали, что ЛБНС - это «суррогат партии», а партий «в точ¬
ном смысле этого слова нет и быть не может в эмиграции»19.
К тому же и внутри самой ЛБНС существовали противоречия между ее лидерами.
Часть из них носила идеологический характер (конфликт между Керенским и более ле¬
вой группой Абрамовича, на что указывала А.Л. Толстая в письме к Н.А. Троицкому в
1951 г.20). Другие же имели свои истоки в истории российской революции 1917 г., вос¬
поминания о которой затрудняли сотрудничество бывшего главы Временного прави¬
тельства Керенского с меньшевиками (следует отметить, что Абрамович в 1917 г. был
меныневиком-интернационалистом и резко критиковал Керенского). Известно, что
когда Керенский однажды заговорил о морали в политике, Николаевский заявил: «По¬
сле дела Корнилова я не вижу, какое право Вы имеете говорить о морали»21. Все эти
факторы не позволили «Лиге борьбы за народную свободу» стать серьезной политиче¬
ской силой, несмотря на информационную поддержку, оказанную ей американскими
СМИ.
Инициированные американцами совещания в Фюссене, Штуттгарте и Висбадене в
1951 гг. должны были привести к созданию единого эмигрантского центра - своеобраз¬
ного российского «правительства в изгнании». В его состав предполагалось включить
представителей и власовского «Союза борьбы за освобождение народов России»
(СБОНР), и правоцентристских «Народно-трудового союза» (НТС) и «Союза борьбы
за свободу России» (во главе последней организации стоял известный историк и поли¬
тик С. П. Мельгунов). Идея сотрудничества с правоцентристами и власовцами вызвала
острую полемику в рядах социал-демократов. Абрамович на этот раз склонялся к уча¬
стию в будущем органе, полагая, что ЗД РСДРП должна проводить гибкую политику,
не изолируя себя от других эмигрантских течений. Очевидно, именно этот принцип ле¬
жал в основе тезисов ЗД РСДРП «Об отношении к т[ак] называемому] власовскому
движению», появившихся в прессе в конце 1950 г. С одной стороны, там сохранялось
традиционное для ЗД РСДРП негативное отношение к власовцам: «Как бы отрица¬
тельно ни было наше отношение к большевистской диктатуре, в войне 1939-1945 гг.
все демократы обязаны были быть в антигитлеровском лагере». Но одновременно в
тезисах звучали и новые ноты: «Огромное большинство тех, кто формально был в гит¬
леровском лагере, внутренне с Гитлером ничего общего не имело»22. В докладе Абра¬
мовича на заседании нью-йоркской группы РСДРП в 1951 г. прямо говорилось о необ¬
ходимости отвергнуть политику сектантства, которая вела к самоизоляции социал-де¬
мократов. Допускалось сотрудничество со всеми политическими группами, которые
либо в прошлом «зарекомендовали себя как демократы», либо «всей своей деятельно¬
стью и развитием все ближе подходят к демократии»23.
Однако против этого решительно выступили Аронсон, Двинов и Сапир, считавшие,
что тактика союза с подобными течениями не приемлема для подлинной социал-демо¬
кратии. Характерно письмо Аронсона в редакцию «Социалистического вестника», где
отмечалось, что коалиция с власовцами «является на деле капитуляцией деятелей Фев¬
ральской демократической революции 1917 г. перед группировкой, связавшей себя со¬
трудничеством с Гитлером»24. Решительный бой сторонникам Абрамовича оппозиция
дала на уже упомянутом заседании нью-йоркской группы РСДРП в 1951 г. Как свиде¬
тельствует протокол заседания, обнаруженный мною в Международном институте со¬
циальной истории в Амстердаме, одним из наиболее ярких было выступление Двинова,
заявившего: «Тридцать лет мы были моральной силой не потому, что кодировались в
эмиграции со всякой швалью, а потому, что хранили чистоту своего знамени... Власов-
ская гангрена ползла, расширялась и гнойник этот заразил не только общерусскую де¬
мократию, но и нашу организацию, и мы стоим сейчас у последней черты... Я утвер¬
ждаю, что тактика Р.А. (Абрамовича. - АЛ.) уже привела нас (и его самого прежде
106
всего) к изоляции». Двинов ставил собравшихся социал-демократов перед альтернати¬
вой: «Коалироваться с фашистской эмиграцией или с Социалистическим Интернацио¬
налом»25.
Абрамович и его соратники, обосновывая участие ЗД РСДРП в переговорах с вла¬
совцами, подчеркивали, что часть власовцев - прежде всего деятели СБОНР - пере¬
шли на демократические позиции. Однако оппозиция ставила это под сомнение. В те¬
зисах Аронсона, Двинова и Сапира «Задачи и тактика РСДРП в эмиграции» о СБОНР
говорилось следующее: «Несмотря на формальное принятие ею республиканско-демо¬
кратической платформы, эта численно небольшая и полувоенная организация по сво¬
ей приверженности к власовству и по своим авантюристическим тенденциям не явля¬
ется чем-либо существенно отличным от других ветвей власовского движения»26. Кон¬
фликт в ЗД РСДРП в 1950-1951 гг. в итоге пришел к своей неизбежной развязке.
Безусловно, предпринимались и попытки примирить противоборствующие стороны.
В качестве арбитров приглашались такие авторитетные фигуры, как, например, Цере¬
тели, отошедший от активной политической деятельности, но пользовавшийся боль¬
шим уважением среди меньшевиков. Однако разногласия между группой Абрамовича
и оппозицией были слишком сильны, и в итоге Аронсон, Двинов и Сапир вышли из со¬
става ЗД РСДРП и редакции «Социалистического вестника».
Заметим, что переговоры 1951 г. так и не привели к созданию структуры, действи¬
тельно объединившей бы всю российскую политическую эмиграцию. Эмигранты воз¬
лагали значительную часть вины за это на американских инициаторов переговорного
процесса. Отношениями российской эмиграции с представителями политической эли¬
ты США был недоволен, например, известный социал-демократ Далин. Как и другие
политические лидеры диаспоры, претендовавшие на представительство интересов За¬
рубежной России, он сетовал на то, что для руководства США на первом плане стояли
отношения с Советским Союзом. Судьба же российских эмигрантов интересовала по¬
литическую элиту США значительно меньше. Вместе с тем, анализируя причины дан¬
ной ситуации, эмигрантские публицисты вынуждены были признать, что она связана с
демократическим характером американского государства. Общественное мнение вы¬
нуждало власть акцентировать внимание прежде всего на том, от чего зависела без¬
опасность граждан США, - контактах с Советским Союзом. В результате отношения с
российской антикоммунистической диаспорой вытеснялись в сферу «малой политики»,
которой, как указывал Далин, «публика и печать не интересуется». Поэтому она была
«отдана на откуп тем людям и группам, которые по той или иной причине ею занима¬
ются. Свою собственную политику делают почти бесконтрольно люди, сидящие в во¬
енных и разведывательных органах»27.
Раскол в ЗД РСДРП в 1950-1951 гг. привел к тому, что усилились попытки создать
новую социал-демократическую структуру, альтернативную группе Абрамовича.
Аронсону, Двинову и Сапиру необходимо было каким-то образом заявить о себе как
об организованной политической силе. Требовалась трибуна для отстаивания своих
взглядов. Так в 1953 г. возникла идея выпуска сборника «Против течения». История
этого издания достаточно четко реконструируется по документам, хранящимся в Меж¬
дународном институте социальной истории. Личная переписка меньшевиков показыва¬
ет, что первоначально планировалось крупное издание, которое могло бы стать цен¬
тром объединения всех социал-демократов, несогласных с линией Абрамовича. Как
свидетельствовало одно из писем Двинова, он и его друзья хотели бы видеть в числе со¬
трудников сборника «Против течения» старых русских марксистов Е.Д. Кускову и
С.Н. Прокоповича, еще в конце XIX в. являвшихся вождями «экономизма». Как отме¬
чал Двинов, относительно Кусковой «мы уверены, что ни "империализм", ни "антиаме¬
риканизм" она нам не пришлет», а от Прокоповича ожидалась серьезная статья по эко¬
номическим вопросам. Более того, организаторы объединения планировали привлечь
в его состав и бывшего народного социалиста, известного писателя Российского зару¬
бежья М.А. Алданова, хотя надежд на это было мало: «Уж больно он отстал от поли¬
тики»28. Однако сам этот факт свидетельствовал о широких планах Аронсона, Двинова
107
и Сапира, пытавшихся выйти за пределы круга старых русских марксистов. Но, есте¬
ственно, основные надежды возлагались на тех, кто всю свою жизнь примыкал к мень¬
шевистскому лагерю. Прежде всего речь шла о вдове Дана и сестре Мартова Лидии
Дан, пользовавшейся огромным уважением среди меньшевиков. Она после войны на
многие годы стала неформальным центром притяжения для старых членов РСДРП, ве¬
ла обширную переписку с большинством из них. Пожалуй, наиболее активно к связям
с ней тяготели именно те социал-демократы, которые отрицательно относились к ав¬
торитарному лидерству Абрамовича. Помимо Л.О. Дан, в состав объединения плани¬
ровалось привлечь вдову известного правого меньшевика П.А. Гарви. Велись актив¬
ные переговоры с Л.С. Ланде, считавшимся среди меньшевиков специалистом по про¬
блемам мировой экономики, а также с Далиным.
Таким образом, у планируемого объединения была весьма размытая идеологиче¬
ская платформа. С одной стороны, имя Л.О. Дан было связано в сознании многих мень¬
шевиков с фигурой ее покойного мужа, всегда стоявшего на левоцентристских позициях,
а в последние годы жизни вообще выступавшего за тесное сотрудничество с коммуниста¬
ми. Как левый социал-демократ, бескомпромиссный сторонник чистоты партийного
знамени зарекомендовал себя и Двинов. С другой стороны, фигура Аронсона, например,
всегда воспринималась как одна из ведущих на правом фланге меньшевизма. Таким об¬
разом, возникает ощущение, что оппозиция объединилась исключительно на негатив¬
ной платформе борьбы с Абрамовичем. Эта размытость консолидирующих принципов
делала перспективы объединения весьма сомнительными, хотя сами инициаторы сбор¬
ников «Против течения» стремились подчеркнуть, что новое издание будет основано
на четкой идейной платформе. Отвечая на вопрос об идеологическом направлении
сборников, Двинов писал Далину в 1953 г.: «Мы не изменились: социализм, демокра¬
тия, мир, сохранение идейного и морального наследства социал-демократической пар¬
тии»29.
Вместе с тем старые меньшевики понимали, что даже при сохранении прежней
идеологии им необходимо опереться на более широкую социальную базу. Перед ними,
как и перед группой Абрамовича, остро стояла проблема смены поколений. Привле¬
ченный к участию в переговорах Далин вновь вернулся к своей прежней идее поиска
сторонников в среде новых эмигрантов. Но поскольку сотрудничество с власовцами
было для Аронсона, Двинова и Сапира неприемлемым, поиск начал вестись в новом на¬
правлении. Далин вступил в контакт с находившимися в западногерманских городах
Гамбурге и Ганновере двумя небольшими группами «новейших» (по его терминологии)
эмигрантов: перебежчиков, бывших рядовых и сержантов советских войск в Германии.
Неформальным лидером этих людей был некто Павловский. По словам Далина, при
встрече с ним «они почти все говорили, что социал-демократия - самая подходящая
партия»30. Бесспорно, к этой оценке можно отнестись с большой долей скепсиса, одна¬
ко для людей, выросших в условиях советского общества с широкими социальными га¬
рантиями, социал-демократическая модель действительно была более привлекатель¬
ной, чем жесткие рыночные нормы классического либерализма.
Однако быстро выяснилось, что идея широкого политического объединения во¬
круг сборников «Против течения» проваливается. Так, Николаевский в 1954 г. писал
Суварину: «Блок Далина с Аронсоном и Лидией Дан оказался непрочным»31. Серьез¬
ным препятствием для объединения Далина с группой Аронсона была позиция первого
в конце 1940-х гг., когда он решительно выступил за сотрудничество с власовцами.
Очень четко о колебаниях Далина написал Аронсон в письме к Л.О. Дан в 1954 г.: «Ре¬
шимости-то "идти в Каноссу" у него все еще мало. А для него, столько согрешившего
и с власовцами, и с "Лигой" даже выступление вместе с нами - "Каносса", хотя его воз¬
вращение в Социалистический вестник? - если бы оно было для него возможно - тоже
была бы какая-то "Каносса"»32.
Краху идеи широкого политического объединения способствовали и естественные
причины - старение и болезни всех участников переговорного процесса. Ведь все, кого
собирались привлечь в состав редакции «Против течения» (кроме, пожалуй, бывшего
108
лидера меньшевистского «комсомола» - Социал-демократического союза рабочей мо¬
лодежи времен Гражданской войны Сапира) начали свою политическую карьеру пол¬
века назад. В 1955 г. скончался Прокопович, что стало сильнейшим ударом для его
многолетней спутницы жизни Кусковой. Только благодаря поддержке и заботе
Л.О. Дан старейшая русская социал-демократка прожила еще несколько лет, но ей уже
было не до участия в издании «Против течения». Так и не присоединился к редакции
Далин. Характеризуя его позицию, Аронсон в 1955 г. раздраженно писал Л.О. Дан:
«О Д.Ю. Вы сказали правильно: балованный человек и писатель. Ему нужна аудито¬
рия, да к тому же русская эмиграция благополучно скончалась. Вот итоги моего разго¬
вора с ним с глазу на глаз. А что касается нашей кухни -т.е. переговоров, клуба и пр., - тут
он окончательно умывает руки и убегает в кусты. Я - ему: Помилуйте, ведь Вы кашу
заварили, теперь мы будем ее расхлебывать?" "Как хотите", - отвечает. Своей подписи
он не снимает.., но не возражает, если мы всю эту историю снимаем вообще»33. Далин
во второй половине 1950-х гг. почти окончательно переориентировался на американ¬
скую читательскую аудиторию, для которой анализировал ситуацию в СССР и в мире
в целом.
В итоге Аронсон был вынужден признать: «Мы, кажется, остаемся втроем»34. Ини¬
циаторы объединения Аронсон, Двинов и Сапир выпустили несколько сборников «Про¬
тив течения»35, где обосновывали свою позицию и подвергали резкой критике Абрамови¬
ча, отошедшего, на их взгляд, от принципов социал-демократии. Однако это издание ока¬
залось значительно менее масштабным, чем планировалось. Резонанс от статей
сборников в среде эмиграции был существенно меньше, чем если бы под одной облож¬
кой, как намечалось ранее, публиковались материалы Кусковой и Алданова, Далина и
Лиды Дан. К тому же даже инициаторы объединения все более склонялись к мысли о
бесперспективности своей деятельности. Уже в 1956 г. Аронсон писал Л.О. Дан: «Един¬
ственное, чем мы все занимаемся, - это гадание на кофейной гуще о том, что вылупит¬
ся в России из бесчисленных нагромождений и противоречий, которые преподносятся
изо дня в день печатью. Занятие это нормальное для русского эмигранта, однако мало
плодотворное»36.
Именно проблема эволюции политического режима в СССР занимала одно из цен¬
тральных мест на страницах социал-демократической эмигрантской прессы. В конце
1940-х - начале 1950-х гг. «Социалистический вестник» неоднократно указывал на то¬
талитарный характер советского политического режима37. По замечанию Абрамови¬
ча, «природа тоталитарной спирали» вела ко все большему сужению верхушки правя¬
щей партии, все большему сокращению сферы свободы даже внутри политической
элиты СССР. Смерть Сталина в марте 1953 г. стала катализатором новых противоре¬
чивых процессов внутри советского государства и его политической элиты, на что об¬
ратили внимание и деятели эмигрантской социал-демократии. Они высказывали раз¬
личные оценки расстановки сил в руководстве СССР. В 1953 г. существовала, в частно¬
сти, тенденция к некоторой недооценке реальной роли Н.С. Хрущева и партийного
аппарата при принятии важнейших решений. Так, в докладе Аронсона «Русские соци¬
алисты о текущем моменте» отмечалось: «Вождь один - Маленков, продвигающийся
под прикрытием коллектива к единоличной диктатуре. Из первоначальной "тройки"
Берия устранен, а Молотов, по-видимому, оттеснен... Идея партии растворилась или
поглощена самодовлеющим государством. Хрущев по линии партийной - правая рука
Маленкова»38. Однако постепенно деятелям российской диаспоры становилось очевид¬
но, что Хрущев все больше и больше усиливал свои позиции, опираясь на партийный
аппарат.
Анализируя политическую линию «коллективного руководства» в 1953 г., эми¬
грантские аналитики использовали также концепции «термидора» и «бонапартизма».
Тот же Аронсон, в частности, указывал, что наиболее логичным для советских лидеров
будет стремление добиться лояльности государственного и партийного аппарата, най¬
ти компромисс с «генералами индустрии на какой-то средней, практической, деловой
основе», а также пойти навстречу некоторым ожиданиям крестьянства, чтобы приоб-
109
рести поддержку армии. Однако Аронсон полагал, что коммунистическое руководство
неизбежно окажет сопротивление любым попыткам интеллигенции и рабочих «полу¬
чить голос в деле управления страной»39. В личном письме Л.О. Дан в 1956 г. он под¬
черкивал, что «термидор прет снизу, из быта»40, что неизбежно отражалось и на поли¬
тической ситуации в стране.
Бесспорно, большое внимание социал-демократической эмиграции привлек
XX съезд КПСС, на котором Хрущев прочитал доклад о необходимости разоблачения
«культа личности» Сталина. Известный меньшевистский историк и публицист Нико¬
лаевский полагал, что основной причиной появления закрытого доклада Хрущева на
съезде был фактор внутрипартийной борьбы41. Однако эмигрантская социал-демокра¬
тия не могла игнорировать факты, свидетельствовавшие об изменениях в политике ру¬
ководства СССР после XX съезда КПСС. Их характер оценивался Абрамовичем как
«рационализация диктатуры», которая не меняла ее тоталитарной сущности42. Отме¬
чая «некоторое приближение к правовому порядку», меньшевики одновременно под¬
черкивали отсутствие тенденций к подлинной демократизации коммунистического ре¬
жима, поскольку не создавался механизм ограничения власти выборными представи¬
тельными учреждениями.
Вместе с тем в кругах меньшевистской эмиграции высказывалось и мнение о необ¬
ратимости тех перемен, которые являлись следствием XX съезда. Логика развития по¬
литических процессов вынуждала Хрущева продолжать трансформацию сталинской
системы, даже если это не совпадало с его первоначальными намерениями. Старый со¬
циал-демократ Е.А. Ананьин в сентябре 1956 г. писал, что Хрущев, «если бы и хотел
повернуть вспять, не сможет» и неизбежно «должен будет идти налево, иначе он очу¬
тится во власти Молотова, Кагановича др.». В результате Ананьин допускал, что исто¬
рическое развитие СССР лет через 20 приведет к легальному существованию социал-
демократической партии, которая поведет трудную борьбу с государственным капита¬
лизмом и новым привилегированным слоем, и «все начнется заново»43.
Анализ хранящейся в Международном институте социальной истории переписки
деятелей меньшевистской эмиграции показывает, что их сильно беспокоило укрепле¬
ние власти Хрущева во второй половине 1950-х г. Старых меньшевиков, являвшихся
сторонниками демократических принципов управления, беспокоил параллелизм про¬
цессов реабилитации жертв сталинских репрессий и усиления авторитарных тенден¬
ций44. Активно обсуждались в меньшевистском эмигрантском центре события в СССР
летом 1957 г. и прежде всего июньский Пленум ЦК КПСС, на котором Хрущев одер¬
жал победу над оппозицией. Лидия Дан отмечала тогда в письме к Нине Рубинштейн:
«По случаю московских событий пришли Гуревичи (Б.Л. Двинов с женой), Боря
(Б.М. Сапир) Аронсоны и на все стороны переворачивали все сообщения, стараясь
проникнуть в самую суть. Не очень удалось это»45. Колебался в оценке произошедших
в СССР событий и Абрамович, который также не мог первоначально однозначно от¬
ветить на вопрос: являлись ли решения июньского пленума ЦК актом «освобождения
политики партии от реакционеров» или они означали лишь завершение очередного
этапа борьбы за власть?46 Однако для большинства меньшевиков было очевидно, что
усиление власти Хрущева в результате разгрома оппозиционеров определенно сокра¬
щает возможности для демократизации механизма принятия решений в руководстве
СССР. С.С. Гарви, например, больше «пугала намечающаяся диктатура Хрущева», чем
радовала победа над «сталинцами»47. На крушение идеи коллективного руководства
летом 1957 г. указывал в одной из своих статей и Шварц, одновременно подчеркивав¬
ший, что пленум ЦК закрепил победу в руководстве СССР той группировки, которая
отстаивала утопическую идею сочетания реформ с укреплением партийного государ¬
ства. Потерпевшие же поражение Молотов и Каганович были более реалистичны, так
как осознавали, что отступления от сталинской «суровости» несовместимы с сохране¬
нием в неприкосновенности тоталитарного режима и монополии КПСС на власть48.
Любопытна интерпретация событий июня 1957 г. в СССР, предложенная Денике.
Он полагал, что эти события представляют собой «консервативный переворот», так
ПО
как на пленуме ЦК партийная бюрократия отстояла свою господствующую роль в су¬
ществующей системе. Одной из проблем, вызвавших конфликт между Хрущевым и оп¬
позицией, стал вопрос о децентрализации управления. Среди противников Хрущева
Денеке выделял М.Г. Первухина и М.З. Сабурова, которые были сторонниками эконо¬
мического районирования, что представляло угрозу для партийной бюрократии. Ва¬
жен и концептуальный вывод Денике о том, что оппоненты Хрущева выступали не
против реформы, а против ее хрущевского варианта49.
В начале 1960-х гг. российская социал-демократическая эмиграция не могла не об¬
ратить пристального внимания на предложенную Хрущевым новую программу КПСС.
В целом она оценивалась как весьма противоречивая, где «элементы рационального
мышления переплетаются с буйной фантазией и грубейшим искажением действитель¬
ности». Так, программа, по мнению меньшевиков, содержала немало устаревших по¬
ложений, заимствованных из марксистской литературы XIX - начала XX вв.: тезис об
обнищании рабочего класса на Западе, теорию империализма как «загнивающего ка¬
питализма» и т.д. При этом не учитывались произошедшие к середине XX в. в ведущих
западных странах социально-экономические сдвиги и прежде всего трансформация об¬
лика рабочего класса.
Резкую критику со стороны меньшевиков вызывало фактически полное изъятие из
программы КПСС роли Сталина в истории советского общества. Как указывал, напри¬
мер, Денике, если следовать программе, то Сталин «по-видимому, вообще не существо¬
вал, а то, что считается его достижениями, весьма бесцеремонно по отношению к фак¬
там истории приписывается... Ленину»50. Отторжение у эмиграции вызывал тезис о
том, что Сталин исказил идеи Ленина и Октябрьской революции 1917 г. Меньшевики,
в частности, полагали, что негативные черты советского политического режима сфор¬
мировались еще при его возникновении. Даже стоявший на левых позициях Двинов от¬
мечал, что основы «сталинизма» заложил Ленин, а Сталин лишь являлся его «закон¬
ным духовным сыном». Целью лозунга «Назад к Ленину!» Двинов считал идеологиче¬
ское оформление диктатуры Хрущева51.
Весьма критически оценивалось российской эмиграцией и произошедшее на
XXII съезде КПСС в 1961 г. возобновление после некоторого перерыва активной кри¬
тики Сталина Хрущевым. Меньшевистские публицисты подчеркивали, что эта крити¬
ка по-прежнему носила ограниченный характер, не затрагивая сущность сталинской
политики в 1930-х - начале 1950-х гг. Николаевский отмечал в связи с этим: «Мало вы¬
яснить, что Сталин совершал преступления - надо установить, для чего он их совер¬
шал? Сталин был преступник, а не больной»52. Эмигранты указывали и на необходи¬
мость установления вины за репрессии всех членов сталинского окружения, в том чис¬
ле Хрущева. Развернувшаяся на XXII съезде КПСС критика так называемой
«антипартийной группы» Молотова, Маленкова, Кагановича, Ворошилова и некото¬
рых их сторонников в целом также была встречена российской эмигрантской прессой
негативно. Николаевский, в частности, прямо указывал: «В том, что теперь о них пи¬
шут, немало вранья - и притом сознательного»53. Лидеры эмигрантского меньшевизма
в молодости были лично знакомы с участниками «антипартийной группы» и поэтому,
в отличие от эмигрантской молодежи, могли сравнить собственные впечатления с про¬
звучавшими на съезде КПСС оценками. Так, Денике указывал: «Я хорошо знал Воро¬
шилова как молодого «рубаху-парня» с бурным и в некоторых отношениях разнуздан¬
ным темпераментом, но без малейших признаков склонности к садической (так в тек¬
сте. -Л.Л.) жестокости»54.
Анализируя ситуацию в советской элите, эмигрантские публицисты вскрывали ис¬
тинные причины новой волны разоблачений Сталина и критики «антипартийной груп¬
пы». К началу 1960-х гг. в среде высшей партийной бюрократии выявилась группа про¬
тивников хрущевских реформ. По мнению Николаевского, основной удар Хрущева
был направлен не против «антипартийной группы», лидеры которой уже не представ¬
ляли реальной опасности, а против более молодых и влиятельных «эпигонов сталиниз¬
ма» - группы М.А. Суслова55. Однако потенциально оппозиция курсу Хрущева, как
111
справедливо указывали эмигрантские публицисты, была более широкой, в нее входили
и региональные политические элиты - секретари областных и республиканских коми¬
тетов партии, недовольство которых было вызвано административными преобразова¬
ниями конца 1950-х - начала 1960-х гг. На существование конфликта Хрущева и Сус¬
лова Николаевский указывал еще в 1958 г.56 Постепенно Суслов стал в восприятии
эмигрантов лидером так называемой группы «идеологов», которая к началу 1960-х гг.
приобрела значительное влияние в советском руководстве. Основной причиной этого
было недовольство бюрократии политикой Хрущева и формированием культа его
личности. Волюнтаристские тенденции в политической линии лидера СССР негативно
встречались партийной бюрократией, которая воспринимала их как дискредитацию
КПСС в глазах советских людей и мирового сообщества. Стремление ограничить
власть Хрущева в интересах всего правящего слоя СССР привело, по мнению Д. Бурга,
даже к формированию в начале 1960-х гг. «странного союза» между традиционным
«либералом» А.И. Микояном и лидером «идеологов» Сусловым57. Эмигрантские пуб¬
лицисты полагали, что накануне смещения Хрущева на платформе борьбы против его
авторитаризма и волюнтаризма объединились обе основные группы политической
элиты СССР - «ревизионисты» (Микоян, Ф.Р. Козлов) и «идеологи» (Суслов). Послед¬
ние в статьях Николаевского получили название «внутренних китайцев», так как их
взгляды во многом совпадали с политической линией Мао Цзэдуна, направленной на
подчинение экономики потребностям агрессивной внешней политики58.
В эмигрантский кругах отмечали, что параллельно с тревожными для Хрущева тен¬
денциями внутри политической элиты СССР росли и оппозиционные настроения в со¬
ветском обществе в целом. Старые социал-демократы пытались использовать и не¬
официальную информацию об этом, а также ценили малейшую возможность устано¬
вить связи со своими старыми соратниками в СССР. Такие возможности несколько
расширились в годы хрущевской «оттепели». Известно, например, что в 1960 г. прожи¬
вавшая в СССР вдова видного меньшевика Б. Бэра написала письмо в США. Письмо
активно обсуждалось членами редакции «Социалистического вестника»59, откликав¬
шимися на любую информацию о жизни бывших меньшевиков в Советском Союзе. С
возмущением был воспринят, например, факт ареста в 1961 г. бывшего председателя
Латвийской социал-демократической рабочей партии Ф. Мендерса - участника рабо¬
чего движения с начала XX в., арестовывавшегося и в дореволюционной России, и в не¬
зависимой Латвии при Ульманисе и 8 лет отсидевшего в сталинских лагерях. «Хрущев¬
ская тайная полиция, - отмечали старые меньшевики, - открыла поход против 76-лет¬
него социал-демократа»60.
Процессы, протекавшие внутри советского общества, по-разному оценивались эми¬
грантским меньшевизмом. Особые надежды, бесспорно, возлагались на советскую мо¬
лодежь, которой была меньше присуща психология конформизма и у которой, напро¬
тив, наблюдалась «большая самостоятельность мысли»61. Но высказывалось мнение,
что оппозиционные настроения характерны для всех слоев советского общества. Так,
Николаевский отмечал в письме к Суварину в 1962 г.: «Там происходят огромнейшие
сдвиги... Самым важным для новейшего этапа кризиса стал факт превращения этого
кризиса из кризиса элиты в кризис всего советского общества. Раньше спор шел лишь
на верхах - теперь на сцену выходят и низы, массы»62. Именно в такой ситуации, пола¬
гала социал-демократическая эмиграция, и произошло отстранение Хрущева от власти
в 1964 г., что означало начало нового этапа в истории советской государственности.
Не случайно большинство из этих оценок процесса эволюции советской государ¬
ственности делалось на страницах «Социалистического вестника». К началу 1960-х гг.
редакция этого журнала оставалась единственным реальным объединением эмигрант¬
ской социал-демократии. Абрамовичу удалось вернуть в состав редакции Николаев¬
ского и Денике, печатались в журнале и оппозиционеры из группы Аронсона. Функци¬
онирование Социалистического Интернационала приводило к тому, что российская со¬
циал-демократия была интегрирована в международное социалистическое и рабочее
движение. Лидеры эмигрантского меньшевизма пользовались авторитетом в среде за-
112
рубежных социалистов. Характерно, что 80-летие Абрамовича в 1961 г. не осталось
без внимания со стороны левых сил Европы и США: он получил поздравления от пред¬
седателя Социалистического Интернационала А. Андерсена, лидера Французской
объединенной социалистической партии Э. Депрэ, руководства Итальянской социал-
демократической партии, британских лейбористов и др.63
Однако перед самими меньшевиками чрезвычайно остро продолжала стоять про¬
блема обновления своей организации. Заметим, впрочем, что интересное мнение вы¬
сказал А. Либих, указавший на сформулированный Мартовым в ноябре 1920 г. и стро¬
го соблюдавшийся принцип, согласно которому членом организаций РСДРП за грани¬
цей мог быть лишь тот, кто принимал участие в партийной работе на родине64. Именно
это, полагает Либих, придавало большую сплоченность эмигрантскому меньшевизму,
позволило ему дольше сохранить себя как особое идейно-политическое течение. Вме¬
сте с тем зарубежный исследователь меньшевизма согласен с тем, что одновременно
этот «принцип Мартова» фактически лишал эмигрантскую социал-демократию пер¬
спективы развития. После Второй мировой войны второе поколение эмигрантов пер¬
вой послереволюционной волны было интегрировано в американское общество и уже
не интересовалось эмигрантской политической борьбой.
Так, не включилась в политическую деятельность Н. Рубинштейн - дочь меньшеви¬
ка А. Штейна, хотя она и поддерживала тесные личные контакты с Л.О. Дан, Церете¬
ли, Кусковой и др.65
Особым случаем, бесспорно, являлись те выходцы из России, которые в раннем воз¬
расте или в юности покинули свою страну и даже западной общественностью обычно
не воспринимались как эмигранты. В качестве примера можно привести судьбу
А.И. Балабановой, еще в годы Первой мировой войны игравшей видную роль в соци¬
алистическом движении Италии. В 1950-е гг. она была одним из лидеров Итальянской
социал-демократической партии66. Тем не менее она сохраняла связи с меньшевиками,
переписывалась с Лидией Дан, печаталась в «Социалистическом вестнике». Помимо
Балабановой, известны и другие примеры полной интеграции выходцев из России в по¬
литическую жизнь Запада. Так, уже в зрелом возрасте окончательно осел за океаном
бывший член московской организации РСДРП С.Е. Эстрин, попавший в условиях боль¬
шевистского режима начала 1920-х гг. в Бутырскую тюрьму. Тем не менее в 1950-е -
1960-е гг. он уже полностью влился в американское политическое сообщество и даже
являлся делегатом национальных конвентов Социалистической партии США от Нью-
Йорка. В архиве Международного института социальной истории, находится немало
документов об участии Эстрина в американском социалистическом движении, выступ¬
лениях против войны во Вьетнаме и за изменение «недемократического» характера
американского общества67.
Нельзя не сказать и о члене РСДРП с 1903 г. Д.Н. Шубе, уехавшем в США еще в
1908 г. За полвека пребывания за океаном он установил прочные контакты с предста¬
вителями западного политического мира, а издаваемый им в Нью-Йорке журнал «Нью
Лидер» пользовался авторитетом. При этом Шуб подчеркнуто дистанцировался от по¬
литической борьбы в российской диаспоре и ориентировался больше на позицию по¬
литической элиты США, чем на идеологические установки эмигрантских группиро¬
вок. Во многом именно поэтому после провозглашения Советским Союзом политики
«мирного сосуществования» «Нью Лидер» выступил за компромиссную тактику в от¬
ношении социалистического лагеря, что привело к уходу из числа его сотрудников
убежденных антикоммунистов-эмигрантов, в частности Николаевского68. Не оправда¬
лись надежды, возлагавшиеся меньшевиками на вторую волну эмиграции из СССР.
Как указывал Денике, многие ее представители «особенно подозрительны или прямо
враждебны по отношению к социализму. И это очень естественно уже потому, что для
них социализмом было то, что они имели в Советской России и от чего они теперь спас¬
лись»69. Пожалуй, единственным примером удачной интеграции нового эмигранта в
число сотрудников «Социалистического вестника» был выехавший из СССР в 1956 г.
ИЗ
Д. Бург, активно публиковавшийся в социал-демократической прессе в конце 1950-х -
начале 1960-х гг.
Эмигрантской социал-демократии так и не удалось выйти за пределы группы ста¬
рых меньшевиков, большинство из которых являлись членами РСДРП с дореволюци¬
онных времен. «Социалистический вестник» стал выходить все реже. Сильнейший
удар по журналу нанесла смерть в 1963 г. Абрамовича. Его соратники отмечали: «За¬
коны биологии неумолимы. Годы уходят и вырывают из наших рядов одного за другим
самых верных наших работников»70. После этого в 1964-1965 гг. вышло еще 4 сборни¬
ка «Социалистического вестника», пока смерть Денике не привела к окончательному
исчезновению российского меньшевизма как организованной политической силы.
К середине 1960-х гг. эмигрантское меньшевистское сообщество распалось, а к на¬
чалу 1970-х гг. в живых оставались лишь единицы старых меньшевиков. Пожалуй, по¬
следним из тех, кто участвовал в социал-демократическом движении еще в России,
оставался в живых Сапир. Он ушел из жизни в 1989 г., успев увидеть начало широких
демократических преобразований в Советском Союзе.
Примечания
1 См.: Т ю т ю к и н С.В. Меньшевизм: страницы истории. М., 2002; Волобуев О.В., И л ь я щ у к Г.И. По¬
слеоктябрьский меньшевизм // Отечественная история. 1991. № 1; Подболотов П.А., Спирин Л.М.
Крах меньшевизма в Советской России. Л., 1988; У р и л о в И.Х. Мартов: политик и историк. М., 1997; Гетц-
лер И. Мартов. Политическая биография российского социал-демократа. СПб., 1998; Liebich A. From the
other Shore: Russian Social-Democracy after 1921, Cambridge; L., 1997; idem. Mencheviks Wage the Cold War //
Journal of Contemporary History. 30 (1995). P. 247-264; i d e m. At Home Abroad: The Mencheviks in the Second Em¬
igration // Canadian Slavonic Papers. Vol. XXXVII. Nos. 1-2. March-June 1995. 1-13; и др.
2 International Institute of Social History (далее - IISH), collection of A. Djubua, folder 3.
3 Ш в a p ц C.M. Ф.И. Дан // Новый журнал. (Нью-Йорк). 1947. № 15. С. 293-294.
4 Д ю б у а А. Письмо в редакцию // Новый путь. (Нью-Йорк). 1944. 4. С. 2.
5 IISH, collection of F.I. Dan, folder 7.
6 Ibid.
7 Ibid, collection of N. Rubinsctein, folder 1.
8 Ibid, collection of F.I. Dan, folder 1.
9 Ibid.
10 Ibid, collection of L.O. Dan, colder 7.
11 См.: Новое русское слово. (Нью-Йорк). 1946. 6 февраля.
12 Берлин П. О марксизме и диктатуре пролетариата // Социалистический вестник. (Нью-Йорк). 1951.
№ 2. С. 34.
13 Денике Ю. В поисках программы//Социалистический вестник. 1947. N° 12. С. 243.
14 Д в и н о в Б.Л. Война и революция // Социалистический вестник. 1950. N2 11-12. С. 203.
15 См.: Вишняк М.В. Памяти Б.И. Николаевского // Новое русское слово. 1966. 29 марта.
16 IISH, collection of N. Rubinstein, folder 1.
17 См.: Грядущая Россия. (Нью-Йорк). 1950. № 22. С. 2.
18 АлымовА. Первая роль // Наша страна. (Буэнос-Айрес). 1950. 19 апреля.
19 Возрождение. (Париж). 1949. № 5. С. 158.
20 ГА РФ, ф. 10015, on. 1, д. 581, л. 16.
21 Liebich A. From the other Shore. P. 293.
22 Социалистический вестник. 1950. N° 10. С. 193.
23 IISH, collection of B.L. Dvinov, folder 7.
24 Аронсон Г. Письмо в редакцию // Социалистический вестник. 1951. N2 1.С. 23.
25 IISH, collection of B.L. Dvinov, folder 8.
26 Ibid.
27 Д а л и н Д. Фиаско // Новое русское слово. 1951. 27 мая.
28 IISH, collection of B.L. Dvinov, folder 8.
29 Ibid.
30 Ibid.
31 Ibid, collection of B.K. Souvarine, folder 1.
32 Ibid, collection of L.O. Dan, folder 7.
33 Ibid.
34 Ibid.
35 См.: Против течения. Сб. 1. Нью-Йорк, 1952; Сб. 2. Нью-Йорк, 1954.
114
36IISH, collection of L.O. Dan, folder 7.
37 См.: Абрамович P. Тотализация большевизма//Социалистический вестник. 1951. № 8. С. 160.
38 IISH, collection of B.L. DvinOv, folder 8.
39 Ibid.
40 Ibid, collection of L.O. Dan, folder 7.
41 Николаевский Б. Ликвидация сталинского наследия // Новое русское слово. 1956. 25 марта.
42 См.: Абрамович Р. Перспективы внутреннего развития СССР // Социалистический вестник. 1957. № 2-
3. С. 37.
43 IISH, collection of L.O. Dan, folder 7.
44 Cm.: Ibid, folder 9. и др.
45 Ibid, collection of N. Rubinstein, folder 2.
46 См.: АбрамомчР. Коммунистическая диктатура на новом этапе // Социалистический вестник. 1957.
№7. С. 127.
47 IISH, collection L.O. Dan, folder 10.
48 HI в a p ц С. Неосталинизм и его противоречия // Социалистический вестник. 1957. № 7. С. 130.
49 См.: Д е н и к е Ю. Переворот 29 июня // Новый журнал. 1957. № 50. С. 259.
50 Д е н и к е Ю. Труд порабощенной мысли // Новый журнал. 1961. № 65. С. 256.
31 См.: Д в и н о в Б. Назад к Ленину? // Новый журнал. 1960. № 59. С. 229.
52 Николаевский Б. XXII съезд КПСС (первые итоги) // Социалистический вестник. 1961. № 10-11.
С. 179.
53 Там же. С. 178.
54 Д е н и к е Ю. Загадка Якира // Там же. С. 183.
55 Николаевский Б. Борьба за власть на XXII съезде // Социалистический вестник. 1961. № 12. С. 211.
56 См.: Николаевский Б. Хрущев против «идеологов» // Социалистический вестник. 1958. № 6.
С. 124.
57 Б у р г Д. Границы власти Хрущева // Социалистический вестник. 1962. № 1-2. С. 7.
58 См.: Николаевский Б. После XXII съезда КПСС // Социалистический вестник. 1962. № 3^1. С. 29.
59 IISH, collection of N. Rubinstein, folder 3.
60 Социалистический вестник. 1961. № 6. С. 124.
61 См.: Ш в а р ц С. Куда идет развитие советской государственности // Социалистический вестник. 1961.
№12. С. 215.
62 IISH, collection of В.К. Souvarine, folder 1.
63 См.: Социалистический вестник. 1961. № 5. С. 99.
64 Liebich A. At Home Abroad: Р. 7.
65 Ibid, collection of B.N. Rubinstein, folders 1^1.
66 Ibid, collection of B.K. Souvarine, folder 2.
67 Ibid, collection of S.E. Estrin, folder 1.
68 Ibid, collection of B.K. Souvarine, folder 1.
69ДеникеЮ. В поисках программы //Социалистический вестник. 1947. № 12. С. 232.
70 Социалистический вестник. 1963. № 11-12. С. 137.
115
Сообщения
©2007 г. Л. А. ПЕТУХ О В*
МЕЖДУ ВАРВАРСТВОМ И ЦИВИЛИЗАЦИЕЙ:
Англо-бурская война на страницах российского
внешнеполитического официоза
Англо-бурская война 1899-1902 гг. стала первым крупным военным конфликтом
XX в. В исторической литературе это событие вполне однозначно оценивается как
проявление колониального раздела мира периода зрелого капитализма1. Наряду с ис¬
пано-американской войной 1898 г., столкновение Великобритании и двух маленьких
бурских государств - Трансвааля и Оранжевой республики - ознаменовало собой для
европейцев конец затянувшейся мирной эпохи. Южноафриканский вельд превратился
в полигон для испытания новых видов вооружения и методов ведения войны2. Для са¬
мой Британской империи англо-бурская война оказалась своеобразным Рубиконом.
Неожиданно тяжелый для англичан ход войны поставил под сомнение могущество и
силу империи, способствовал прекращению политики «блестящей изоляции» и поиску
союзников, стимулировал обсуждение путей развития страны. Вместе с тем именно ак¬
тивные действия на юге Африки продемонстрировали прочность выбора в пользу «им¬
перской идеи», выбора, сделанного английским политическим сообществом в целом:
консерваторами, равно как и либералами3.
Для стран, наблюдавших за напряженными попытками Англии привести к покор¬
ности буров, война обернулась возможностью воспользоваться сложным положением
Британской империи в своих интересах, осмыслить новые явления в системе междуна¬
родных отношений, а также выразить свое понимание сути конфликта и поддержать
одну из его сторон. «Мы воюем пером, равно как и мечом», - писал сэр Уинстон Чер¬
чилль, военный корреспондент «The Morning Post» в годы англо-бурской войны4. Его
фраза была верна не только в отношении воюющих сторон. Перипетии столкновения
англичан и буров вызвали мощный общественный резонанс по всему миру. Симпатии
читателей ежедневных газет от Петербурга до Вашингтона склонялись на сторону бу¬
ров. В информационном поле появился повод к обсуждению роли Великобритании в
международной политике и ее взаимоотношений с отдельными странами. Этим обсто¬
ятельством не могли не воспользоваться в своих целях представители внешнеполити¬
ческих ведомств. Всплеск интереса к англо-бурской войне в русском обществе и неод¬
нозначность отношения к «коварному Альбиону» дипломатических, военных и поли¬
тических элит Империи предопределили волну публикаций на «английские темы». Не
осталось в стороне и «Новое время», которое однозначно воспринималось в России и
за рубежом как официоз МИДа5.
Как любой официоз в зарождавшуюся в начале XX в. эпоху массового общества,
«Новое время» представляло собой одновременно канал влияния на общественное
мнение со стороны власти и поле борьбы различных социальных сил. Его специфика
заключалась в выполнении функции обслуживания практических задач царской ди¬
пломатии. Комплекс «английских» публикаций «Нового времени», очевидно, отражал
сложную систему представлений об этой стране у читателей и одновременно формиро¬
* Петухов Лев Александрович, аспирант Государственного университета гуманитарных наук.
116
вал ее. Но сверхзадачей издания было создание неофициальной информационной пло¬
щадки, на которой внешнеполитические круги могли бы выражать свою позицию, из¬
бегая ограничений, которые налагали официальные каналы.
«Дипломатия прессы» становится в тот период новым рычагом в международной
политике. Внешнеполитические ведомства держав «мирового концерта» отслеживали
информацию известных официозов. Это давало возможность зондирования почвы и
влияния на заинтересованные стороны. Стилистика отдельных материалов «Нового
времени» не оставляет сомнений в том, что МИД также не брезговал этим инструмен¬
том: оценка проблем международной политики давалась порой прямо на передовице,
от лица редакции, в жестком или, напротив, примирительном тоне, материалы могли
содержать недвусмысленные рекомендации иностранным правительствам или первым
лицам государств. По форме такие статьи резко отличались от обычных публикаций,
описывающих ситуацию в Англии, Южной Африке или на континенте в традиционной
манере, за подписью корреспондентов.
«Новое время» постоянно цитировало сообщения иностранных изданий. В некото¬
рых случаях информация из-за рубежа подавалась как малозначимая «утка» или про¬
сто выражение общественного мнения, а в других - как официальная позиция держа¬
вы. Например, газета «Times» называлась изданием, «откровенно передающим настро¬
ение правящих кругов» Великобритании6. В обоих случаях редакция не упускала
возможности прокомментировать сообщение и обозначить тем самым свою позицию.
Естественно, реагировали в первую очередь на те высказывания западных газет, кото¬
рые давали повод лишний раз поднять приоритетную для российского издания тему.
«Пробные камешки» нередко запускались в мировое информационное поле и са¬
мим «Новым временем». Наиболее явной в рассматриваемый период была попытка
царской дипломатии спровоцировать вмешательство какой-либо из мировых держав в
англо-бурский конфликт. Известно, что Россия предлагала такой вариант Германии,
хотя и безрезультатно7. Опубликованы документы, свидетельствующие об активном
обсуждении царем и его министрами уже после окончания англо-бурской войны воз¬
можности участия в бурском мятеже против англичан8. Для историков-марксистов
1930-х гг. не существовало никаких сомнений в том, что Николай II подумывал стать
«императором кафров». Установка на разоблачение империалистических замыслов
царского правительства реализовалась в тезисе: «Романовы давно мечтали об афри¬
канских колониях»9. Однако для периода 1899-1902 гг. доказательств подобных наме¬
рений не нашлось.
В исторической литературе более позднего времени от этого тезиса отказались, од¬
нако однозначного вывода о характере планов царской России в Южной Африке так и
не последовало. По наиболее распространенной версии, Россия не собиралась вмеши¬
ваться в конфликт за неимением достаточных военных ресурсов и территориальных
претензий на африканском континенте10. Была высказана и другая точка зрения: Ни¬
колай II планировал активное вмешательство в выяснение англо-бурских отношений
вплоть до весны 1900 г.11 Возможность вмешательства, видимо, действительно рас¬
сматривалась на самом высшем уровне. В часто цитируемом письме Николая II сестре
Ксении император писал: «...Мне приятно сознание, что только в моих руках находится
средство вконец изменить ход войны в Африке. Средство это очень простое - отдать
приказ по телеграфу всем туркестанским войскам мобилизоваться и подойти к грани¬
це. Вот и все! Никакие самые сильные флоты в мире не могут помешать нам распра¬
виться с Англией именно там, в наиболее уязвимом для нее месте». Однако далее он
сам признавал нехватку ресурсов для подобных действий12. России пришлось ограни¬
читься поддержкой бурских республик в виде материальной помощи раненым и воен¬
ных распоряжений в Азии, которые должны были затруднить переброску оттуда ан¬
глийских воинских контингентов13.
Судя по публикациям в «Новом времени», Россия не исключала своего участия в
операциях против Англии только в случае союза с какой-либо из держав. Зондирова¬
ние проводилось в отношении всех возможных кандидатов на эту роль. Желание «на¬
117
солить Англии» было так велико, что вмешательство любой другой державы в войну
стало навязчивой идеей царской дипломатии. Судить об этом можно по исключитель¬
ной настойчивости, с которой публицисты «Нового времени» пропагандировали эту
идею. Аргументация издания в этом вопросе включала в себя несколько компонентов.
В первую очередь, русские публицисты обращали внимание политиков заинтересован¬
ных стран на то, что более удачного момента для изменения роли Англии в мировой
политике может и не быть. На протяжении всей англо-бурской войны издание подчер¬
кивало шаткость положения Англии, ее международную изоляцию, слабость войск,
уязвимость границ и призывало державы «надлежащим образом учесть» это14. Охотно
пересказывались слухи о готовящихся восстаниях в британской Индии и других коло¬
ниях, о сочувствии бурам со стороны ирландцев15. Значительная часть карикатур, по¬
мещенных в «Новом времени» на тему англо-бурской войны, была посвящена неспо¬
собности английских генералов от Буллера до Китченера вести эффективные боевые
действия16.
Вместе с тем «Новое время» регулярно напоминало об английских претензиях на
мировое господство и о «вмешательстве в дела почти всех европейских государств»17.
Исторические справки, публикуемые газетой, подтверждали вероломство и эгоизм
«владычицы морей» в мировой политике, умение «загребать жар чужими руками» и
поворачивать любые договоренности в свою пользу18. В периоды успеха английских
войск публицисты предрекали Европе, что «система запугиваний и бряцания оружием»
вернется в мировую политику одновременно с победой англичан19. Подробно расписыва¬
лись выгодные стороны вмешательства и для каждого конкретного государства20. Сооб¬
ражения Real Politik дополнялись философской и морально-этической аргументацией.
Англия обвинялась в «нравственно-политическом падении», в том, что не учитывала
применительно к своей внешней политике «нравственные принципы, с которыми надо
сообразовываться не только отдельным лицам, но и государствам»21. Ее регулярно пы¬
тались уличить в нарушении положений международного права22. Помощь бурам ста¬
новилась долгом каждой «христианской державы» в борьбе с мировым и вселенским
злом. Неоднократному развенчанию подвергалась теория непротивления злу насили¬
ем23. Вмешательство в «несправедливую» войну было бы санкционировано, уверяла
газета, тем сочувствием, которое испытывал к бурам «весь циливилизованный мир»24.
Цитирование слухов и толков из европейских политических кругов позволяло пере¬
дать ощущение возможности вмешательства держав25. Не брезговали в «Новом време¬
ни» и прямо провокационными замечаниями: «Если судить по полученным сегодня
иностранным газетам, то можно, пожалуй, прийти к заключению, что мы находимся
накануне франко-английской войны», - отмечало «Новое время» в ноябре 1899 г.26 Ри¬
торические вопросы образца: «Кто же выступит в защиту двух южноафриканских рес¬
публик, кто решится отстаивать их независимость...?»27 приобрели спустя полгода по¬
сле начала войны почти ритуальный характер.
К весне 1900 г. иллюзии превращения «газетной войны» в реальную постепенно
развеялись. Позже внимание мировых держав переключилось на события на Дальнем
Востоке, а в 1901 г. в России уже стали обсуждать возможность союза с Англией перед
лицом германской угрозы. В этих условиях линия «Нового времени» на подталкивание
держав к вмешательству в англо-бурский конфликт или хотя бы к попытке ограниче¬
ния «свободы рук» Англии в международных делах трансформировалась в системати¬
ческое обсуждение вопроса о Третейском суде и в таком виде сохранилась вплоть до
весны 1902 г. Сожаления в равнодушии Европы и упущенных возможностях покви¬
таться с «владычицей морей» также остались лейтмотивом на протяжении всего пери¬
ода конфликта28.
Дискуссию о возможности и необходимости союза с Англией на страницах «Нового
времени» можно рассматривать как яркий пример неформальной дипломатии, «про¬
щупывания почвы» с помощью информационных каналов. Возможность «столковать¬
ся с Англией» публицисты отмечают уже весной 1900 г.29 Однако систематическое об¬
суждение начинается только в 1901 г. Поводом стали участившиеся призывы англий¬
118
ской прессы отказаться от враждебности к России30. Основная полемика шла с
«National Revue» и «Times». «Сухой остаток» дискуссии выглядел так: переговоры с Ан¬
глией возможны при условии, что она научится думать не только о своих интересах31.
В экономической области между двумя державами участники дискуссии увидели боль¬
ше условий для союза, нежели для вражды. Однако шанс договориться по остальным
пунктам выглядел гораздо призрачнее.
«Новое время» рассмотрело пункт за пунктом все проекты разграничения сфер
влияния в Азии и на Ближнем Востоке, которые предлагали английские газеты32. Тща¬
тельность такого подхода заставляет признать, что дипломатические переговоры с
Англией не считались в правящих сферах совершенной утопией. Для сравнения: на
страницах издания в тот период не обсуждалась даже сама возможность русско-герман¬
ского союза. Однако препятствия для англо-русского соглашения «Новое время» со¬
чло очень серьезными. К числу таковых относилось, в первую очередь, нежелание Ан¬
глии идти на уступки в территориальных вопросах. Участники дискуссии не сомнева¬
лись в том, что Англия лелеет захватнические замыслы в отношении Персии33. Уже
после дискуссии о соглашении, летом 1902 г. в «Новом времени» отмечалось, что на
каждый шаг России на севере Персии Англия в ответ сделает два шага на юге «и еще
неизвестно, на чьей стороне окажется преимущество»34.
В ходе обсуждения проявилось традиционное и очень глубокое недоверие к англи¬
чанам. Публицисты «Нового времени» обвиняли английское министерство в стремле¬
нии «то навязываться нам со своей дружбой, лезть в наши объятия, то подставить нам
ножку»35. С точки зрения издания, попытки сближения Англия инициировала исклю¬
чительно из эгоистических соображений (от использования России для «водворения
порядка в Китае» до изоляции Германии на континенте с ее помощью)36. Непреодоли¬
мым препятствием для союза виделась невозможность участия в нем Франции: ее ис¬
торическая вражда с Англией казалась непреодолимой и была осложнена в тот момент
колониальными противоречиями в Абиссинии37. Итог дискуссии можно сформулиро¬
вать случайно оброненной фразой лондонского корреспондента «Нового времени»:
подлинное улучшение отношений России и Англии возможно лишь при ухудшении от¬
ношений обеих держав к какой-то третьей стране. Проникновение Германии на Ближ¬
ний Восток уже в 1900 г. заставило «Новое время» констатировать, что в Персии «луч¬
ше по-прежнему ссориться вдвоем, без третьей державы»38. Германия считалась еще
более опасным противником, чем Англия, и русские публицисты предвидели, что ос¬
новные трудности в отношениях с ней еще впереди.
«Пробный» характер дискуссии хорошо просматривается в ее стилистике. Обсуж¬
дая варианты соглашения, публицисты сомневались, что его реальная необходимость
когда-либо возникнет. Лейтмотивом была констатация военной, финансовой и полити¬
ческой слабости Англии, «пережившей свой Севастополь» в ходе англо-бурской вой¬
ны. Союз с «такой Англией» не представлялся целесообразным в принципе39. Совер¬
шенно независимо от хода дискуссии по поводу англо-русского сближения, публицисты
продолжали «проговариваться» о возможности войны с Англией40. Более того, такой
вариант развития событий обрел под их пером характер исторической необходимости.
Именно Англия выступала олицетворением наиболее негативных изменений в запад¬
ной цивилизации, которые рано или поздно должны были сделать неизбежным ее
столкновение с Россией41. В рамках консервативной системы убеждений подобный ар¬
гумент воспринимался вполне серьезно.
Итак, узловой нитью в ткани взаимоотношений Англии и России была борьба за
влияние в Персии. Естественно, «Новое время» подробно освещало перипетии как ан¬
глийского, так и русского проникновения в этот регион. Основным камнем преткнове¬
ния стала южная Персия, где Россия на тот момент значительно уступала англичанам42.
Любопытно в этой связи почти дословное совпадение аргументации «Нового времени»
и докладной записки министра иностранных дел М.Н. Муравьева (январь 1900 г.). В них
признавалась бессмысленность переговоров с Англией по вопросу о разграничении
119
сфер влияния в Персии, поскольку на севере позиция русских и без согласия Англии
была сильной, а отказываться от претензий на южные территории не собирались43.
Пересечение интересов на Востоке давало возможность лишний раз применить на
практике принципы «газетной дипломатии». Так, «Новое время» охотно комментиро¬
вало слухи о возможном русском походе в Индию, муссировавшиеся в западной прес¬
се44. «Мы вовсе не собираемся идти на Индию, - утверждало издание, - а если бы и со¬
бирались, то, конечно, воспользовались бы сухим путем, который имеется постоянно в
нашем распоряжении... Мы в долину Инда уж, наверно, не заглянем, если англичане са¬
ми нас к тому не принудят» (курсив мой. -Л.П.)45. При этом в правительственных кру¬
гах прекрасно знали о серьезных опасениях Foreign Office по поводу продвижения рус¬
ских к Индии46. К шпилькам по поводу Индии добавились регулярные упоминания
о покровительстве Тибету со стороны России, что, кстати, отвечало экспансионист¬
ским настроениям Николая II в тот период47.
Споры о том, стоит ли России пытаться завладеть Индией, продолжались на стра¬
ницах «Нового времени» в течение почти всего периода англо-бурской войны48. Вы¬
сказывались мнения и «за», и «против», что отразило известную неопределенность по
вопросу о борьбе за Индию в правительственных кругах. Острота и серьезный тон дис¬
куссии заставляют усомниться в точке зрения, согласно которой вопрос о продвижении
к Индии и получении выхода в Индийский океан в рассматриваемый период «практи¬
чески не ставился»49. Об интересе, проявляемом в правительственных сферах к Индии,
свидетельствуют и другие источники50.
Конкуренция на Востоке заставляла публицистов создавать образы Англии и Рос¬
сии как колониальных держав: негативный и позитивный. Картине колониализма «по-
английски» могли бы позавидовать его будущие марксистские критики: проводниками
британской колониальной политики назывались английские капиталисты, сущность
именовалась эксплуататорской, а результаты объявлялись губительными для народов
стран Азии и Африки51. Достоинства британской администрации оказывались под пе¬
ром публицистов «Нового времени» весьма спорными52. Англичан обвиняли в том, что
они сознательно поддерживали выгодный им голод в Индии, что они опустошили Ир¬
ландию и довели Китай до катастрофы53. При этом русские публицисты использовали
весьма выразительные речевые средства: Англия, «превращающая подчиненные ею
народы в рабов и умеющая чеканить из них звонкую монету»54 вряд ли могла вызывать
симпатии читателей. Образ «помещиков-англичан», «секущих крепостную - Индию»
за каждую провинность, также должен был вызывать яркие ассоциации у русских чи¬
тателей.
В отличие от европейских колонизаторов, русские на страницах «Нового времени»
представали, в первую очередь, не завоевателями, а «организаторами Востока»55. При
этом Россия стремилась в Азию «словно против воли своей», повинуясь законам исто¬
рического процесса и выполняя цивилизаторскую миссию56. Опыт российского коло¬
ниализма показал, по мнению газеты, что со своей миссией к началу XX в. Россия спра¬
вилась успешно: в Центральной и Средней Азии был ликвидирован «произвол мусуль¬
манских властителей» и привита «культурная жизнь»57. Как отмечало «Новое время»,
уникальная способность «жить в ладу и мире» с азиатскими народами присуща только
русским58. В таком контексте выглядели достоверными постулируемые газетой попу¬
лярность, «слава и доверие», завоеванные русской властью в Азии. Напротив, «влия¬
ние и давление Англии» закономерно признавались ненавистными местному населе¬
нию. По мнению российского внешнеполитического официоза, Англия окончательно
утратила свой престиж на Востоке в результате неудачной англо-бурской войны59. Об¬
раз действий англичан на мировой арене и в Азии авторы «Нового времени» объясняли
социально-экономическими и морально-нравственными особенностями цивилизации, по¬
строенной к началу XX в. на Британских островах. Впрочем, саму «цивилизованность» ан¬
гличан публицисты начинали ставить под сомнение.
Англия стала локомотивом тех перемен, которые коренным образом изменили Ев¬
ропу. Этот путь не казался привлекательным авторам «Нового времени»60. Европей¬
120
ская цивилизация эволюционировала к бирже, а люди не стали ни лучше, ни счастли¬
вее61. «Какой толк в более высокой цивилизации, если она не научила англичан ни че¬
ловечности, ни справедливости?»62 - вопрошали русские публицисты. «Плоды
просвещения» не смогли облагородить «жаждущих золота и господства» англичан63.
Прогресс и цивилизация привели их (равно как и европейцев вообще) к тому, что они
«утратили Бога». Между тем своим развитием человек обязан «не фабрике, не бирже,
не науке, не искусству, а божественному огню откровения», писало «Новое время»64.
Человеческие качества и характеристики эпохи ставятся на страницах издания в общий
смысловой контекст. XIX век назван одновременно «веком гордыни» и «веком науки».
«Просвещенье» и «груды злата» следуют через запятую, как неотъемлемые и явно не¬
гативные черты присутствия европейцев65.
В системе ценностей публицистов «Нового времени» Англия представлена симво¬
лом капитализма, прогресса науки и техники, которые принесли с собой богатство для
избранных и «жалкое прозябание для масс», привели к нравственному падению элит и
оскудению народной жизни. Этот строй предопределил развитие промышленного про¬
изводства и городов за счет сельского хозяйства и деревни66. Произошедшие перемены
изменили и самих англичан. «Промышленность и торговые занятия сделали их... сухи¬
ми как пыль»67, «империализм» стер с них флегму и самообладание и добавил эмоцио¬
нальности68. Для поведения англичан на международной арене стали свойственны «на¬
хальство», «наглость» и цинизм69. Англия превратилась в «страну торгашей», верша¬
щую судьбы других народов во имя собственной выгоды70. «Несметные богатства»
англичан лишили их твердости духа, сделали чересчур приверженными материальным
благам этого мира71, неспособными расстаться с жизнью во имя чести. Финансовая
мощь дала возможность набрать наемников в свои войска и отказаться от военной
службы, что, по мнению публицистов, обусловило слабость английской армии. «Храб¬
рые бритты» сражаются лишь в том случае, если владеют технически совершенным
оружием. Вне сражений предаются «попойкам в клубах» и «любовным шашням», а в
бою предпочитают не рисковать своей жизнью и сдаются «сотнями и тысячами» в плен
при каждом удобном случае72.
Впрочем, не менее важной чертой в мотивации внешней политики англичан публи¬
цисты «Нового времени» считали честолюбие, стремление к всемирному господству,
самомнение и, наконец, гордость73. «Новое время» также акцентировало внимание сво¬
их читателей на «жестокости и кровожадности» англичан, которая стала вопиющей с
момента введения Китченером концентрационных лагерей74. В итоге в системе коор¬
динат между «дикостью» и «цивилизацией» англичане оказались на шкале «варвар¬
ство»75. Люди, способные к надругательству над могилами противников, отказываю¬
щие «малолетним детям в последнем куске хлеба» не могут, по мнению издания, счи¬
таться «представителями цивилизованной нации»76.
«Цивилизационная» аргументация дополнялась религиозной. Англия обвинялась в
«разрушении христианского учения» - разрушении, которое она произвела в Южной
Африке, развязав «насилие»77. Англо-бурская война представала в этой образно-пред-
ставленческой системе как «поединок... лживой европейской цивилизации, создавшей
гнет капитализма», с патриархальными бурами, черпающими свои силы в природе и
Библии78. Многие из перечисленных выше качеств этой нации в системе христианских
представлений относятся к наиболее тяжким грехам. «Падение нравов» в Англии рас¬
пространилось и на саму англиканскую церковь, чуждую православным79. Грядущая
победа английской цивилизации в мировом масштабе под пером впечатлительного
журналиста обретала апокалиптические черты80. Впрочем, этим стилем при описании
Англии пользовались не первый, и не последний раз. В тех же тонах обличал Лондон,
где поклоняются золотому тельцу, и Ф.М. Достоевский81. Спустя 5 лет после англо¬
бурской войны ведущий публицист «Нового времени» М. Меньшиков поставит ее в об¬
щий смысловой контекст с описанием «сатанинского промысла в сфере капитализма»,
искусственно вызывающего войны в интересах биржи82.
121
Предпочтения «Нового времени» формулировались в весьма недипломатичной форме:
«К сожалению, война с бурами не послужила могилой для Англии»83. Образ Англии, со¬
зданный публицистами «Нового времени», однозначно негативен. Это подтверждает вы¬
воды исследователей о пике антибританских настроений в российских правительственных
кругах, пришедшемся на рубеж Х1Х-ХХ вв.84 Такое отношение к английской цивилизации
опиралось на оценки, получившие широкое хождение в русском общественно-политиче¬
ском пространстве в предшествующие десятилетия. Противопоставление Англии, как сре¬
доточия материальных богатств, России с ее духовными ценностями несколькими годами
ранее появлялось на страницах «Нового времени» в цикле статей О.А. Новиковой. У нее
же прослеживалась и мысль о том, что «варварская» Россия имеет куда больше прав име¬
новаться цивилизованной, чем «культурная» Англия85.
Вместе с тем именно бурская цивилизация оказалась истинной с точки зрения рус¬
ского издания86. Она сохранила в себе патриархальные ценности и выполнила истори¬
ческую миссию по отношению к другим народам, распространив в Южной Африке
«свет христианства» и «плоды европейской культуры»87. В подробности обращения бу¬
ров с местным населением «Новое время» предпочитало не вдаваться. Отличительны¬
ми чертами буров в России называли «культурную стройность и домовитость», а также
отсутствие заносчивости, свойственной немцам88. Некоторая «социально-экономиче¬
ская» отсталость буров только прибавляла им обаяния в глазах русских публицистов.
Образ буров на страницах издания, разумеется, был далек от объективности. Даже яв¬
ным их недостатком давалась положительная оценка. Отсутствие дисциплины в бур¬
ской армии объясняли тем, что в ней сражаются «большей частью люди пожилые и ин¬
теллигентные», которым свойственно критически относиться к полученным приказа¬
ниями и руководствоваться единственным уставом - здравым смыслом89. Вместе с тем
постоянно подчеркивались доблесть и мужество буров90.
Справедливость их борьбы была для публицистов «Нового времени» очевидной,
поскольку эти люди гибли за «родину, веру и царя», а не за обладание золотыми рос¬
сыпями. Лучшим средством показать «праведность» буров явилось описание их борь¬
бы с англичанами языком библейских образов. Борьба за рынки и приход капитали¬
стических реалий в мировую политику названы «новым Молохом, которому приносят¬
ся в жертву тысячи человеческих жизней»91. Конфликт Трансвааля и Оранжевой
республики с Британской империей был уподоблен схватке Давида и Голиафа, буры -
библейскому Самсону, а англичане - льву92. Президент Трансвааля Крюгер изобра¬
жался то «мистическим старцем, как будто выплывшим из глубины XVII столетия, го¬
ворящим библейским языком и ... глубоко верящим, что каждая мысль внушена ему
Богом», то «патриархальным, почти библейским вождем патриархального народа», то
просто «библейским пророком»93. В таком предельном масштабе «мелкие недостатки»
буров действительно становились несущественными.
«Новое время» проводило исторические, социальные, психологические и религиоз¬
ные параллели между бурами и русскими. Россия предстает на страницах газеты в
первую очередь земледельческой, крестьянской страной, стремящейся, как и бурские
республики, избежать навязываемого ей Западом капиталистического строя. Буров
уподобляли русским крестьянам периода Отечественной войны 1812 г., победившим
«европейского монстра» в борьбе за правое дело94. Техническому совершенству ан¬
глийских войск противопоставлялись морально-волевые качества буров, которые и
позволяют им неизменно брать верх. Любопытно, что точно так же русская пресса
обосновывала преимущества русских солдат, «вооруженных» верой в Бога и царя, пе¬
ред технической мощью армии и флота в период Крымской войны95. Знаменательно
частое именование буров «мужиками», а России - «мужицким царством»96. Это явное
вторжение в этническую проблематику социальных реалий. В текстах «Нового време¬
ни» этническая («бур») и социальная («мужик») характеристики постоянно соседству¬
ют друг с другом, и обе упоминаются в однозначно положительном контексте. Напро¬
тив, Англия представлена как «страна буржуазии» или, реже, «страна аристократиче¬
122
ская»97, что особенно показательно в сочетании с негативным отношением публицистов к
западной модели социально-экономического развития.
Как ни парадоксально, консервативное «Новое время» возлагало главные надежды
на «народные массы» Европы, «духу человечности» которых предписывалось изгнать
«дух наживы» из мировой политики98. Это обстоятельство интересно в связи с изуче¬
нием вопроса о социальной базе монархии и ее попытке обрести союзника в низших
слоях общества. Читатель, открывавший день за днем свежий выпуск «Нового вре¬
мени» в поисках новой информации о событиях в Трансваале, узнавал о себе и своей
стране не меньше интересного, чем о бурах и Англии. Видимо, в этом заключается
закономерность процесса складывания, бытования и эволюции этнических представ¬
лений. При описании особенностей другого народа точкой отсчета зачастую берется
свое понимание нормального и идеального. Как отмечал Н.А. Ерофеев, восприятие
особенностей английской жизни дает исследователям «отсвет на русскую действи¬
тельность»99.
Исключительное положение, которое занимает тема англо-бурской войны на стра¬
ницах «Нового времени» в 1899-1902 гг., нельзя объяснить только практическими за¬
дачами русской дипломатии или работой с общественным мнением, хотя и то, и другое,
несомненно, имели место. События в Южной Африке затронули какие-то очень чув¬
ствительные области сознания как читателей, так и журналистов этого издания. Вы¬
бор между далеко ушедшей в экономическом развитии Англии и патриархальными
бурскими «мужиками» был сделан, исходя из видения особенностей собственной стра¬
ны. Отождествление России с Трансваалем в известной песне получает в этом контек¬
сте свое объяснение. Такие черты в мировоззрении русских публицистов, призванных
отражать и пропагандировать «дух и букву» правительственной политики, ставят под
большой вопрос модернизационные возможности «Старого порядка» в России.
«Новое время зафиксировало систему формирования российской внешней полити¬
ки в стадии кризиса. Именно в этот период отчетливо виден идеократический характер
мотивации представителей правительственных сфер. Об этом свидетельствует сам
способ рассмотрения реалий мировой политики путем их помещения в библейский об¬
разно-идеологический ряд. Рефлексия на тему сущностного отличия между российской
и западной внешней политикой была свойственна не только публицистам «Нового вре¬
мени», но и профессиональным военным и дипломатам100.
Элементы идеологии часто присутствуют в основе внешней политики. Однако в
данном случае они задали ей не самый удачный вектор. Уверенность в правильности
развития России на основе патриархальной социальной организации, аграрной эко¬
номики и неограниченной монархии, пренебрежение техническим прогрессом, про¬
явившиеся в трактовке англо-бурского конфликта, сочетались с явным стремлением
к экспансии вовне. Публицисты «Нового времени» отреклись от ценностей западной
цивилизации, но движение России на Восток они оправдывали задачей приобщения
«варваров» к цивилизованному миру. Уверяя, что дальнейшее расширение пагубно
для империи, они не имели ничего против присутствия России в Маньчжурии. На
страницах «Нового времени» промелькнула мысль о нерациональности вложений в
строительство военного флота для России, однако в итоге издание стало доказывать
его необходимость101.
События начала XX в. показали, что сотрудники Foreign Office легко могли вернуть
своим коллегам из российского МИДа упрек в самоуверенности во внешнеполитиче¬
ской сфере, который так часто появлялся в русской прессе в период англо-бурского
конфликта. После его окончания «Новое время» сменило гнев на милость и констати¬
ровало, что «мир как бы возвратил англичанам их чувство внешнего приличия, хлад¬
нокровия и самообладания»102. К сожалению, к российским политикам это чувство вер¬
нулось только после поражения в русско-японской войне.
123
Примечания
1 БюттнерТ. История Африки с древнейших времен. М., 1981. С. 188-189; Давидсон А.Б. Страны
Тропической и Южной Африки // Мир в XX веке. М., 2001. С. 456-457; История дипломатии. Т. 2. М., 1963.
С. 185, 462^163; Никитина И.А. Захват бурских республик Англией (1899-1902 гг.). М., 1970. С. 11, 200.
2 Англо-бурская война 1899-1902 гг. По архивным материалам и воспоминаниям очевидцев. М., 2001. С. 3.
3 Г е л л а Т.Н. Либеральная партия Великобритании и империя в конце XIX - начале XX в. Орел, 1992.
С. 43; Грудзинский В.В. На повороте судьбы: Великая Британия и имперский федерализм: последняя
треть XIX - первая четверть XX в. Челябинск, 1996. С. 307-308.
4ЧерчилльУ. От Лондона до Ледисмита // У. Черчилль. Индия, Судан, Южная Африка. Походы Бри¬
танский армии. М., 2004. С. 341.
5Динерштейн Е.А. А.С. Суворин. Человек, сделавший карьеру. М., 1998. С. 96-97; Игнатьев А.В.
Внешняя политика России в 1905-1907 гг. М., 1986. С. 14;Кострикова Е.Г. Русская пресса и дипломатия
накануне Первой мировой войны. М., 1997. С. 24, 127; Л е н и н В.И. ПСС. Т. 13. С. 177; Мещерский В. Днев¬
ники // Гражданин. 1910, № 33. С. 13; № 35. С. 10; П а л е о л о г М. Царская Россия во время мировой войны.
М., 1991. С. 184;Тыркова-Вильямс А.В. То, чего больше не будет. М., 1998. С. 372.
6 Новое время. 1900. 28 мая (10 июня). С. 1.
7 Баштанов В.И. Политика правительства и позиция общественного мнения Германии в связи с англо¬
бурской войной (1899-1902). Дис.... канд. ист. наук. Томск, 1999. С. 56.
8ЗаславскийД. Николай II - «император кафров» // Красный архив. 1935. № 2-3. С. 242-252.
9 Там же. С. 242.
10 Давидсон А.Б. Предисловие [к выпуску] // Вестник МГУ. Серия 13. Востоковедение. 1996. № 3. С. 4.
11 Шаповалова Т.В. Англо-бурская война 1899-1902 гг. и Россия. Дис. ... канд. ист. наук. М., 1995.
С. 132-133.
12 Николай Романов об англо-бурской войне // Красный архив. 1934. № 63. С. 125-126.
13 Царская дипломатия о задачах России на Востоке в 1900 г. // Красный архив. 1926. № 5. С. 6.
14 Новое время. 1900. 16(29) марта. С. 3; 13(26) июня. С. 1; 16(29) января. С. 2-3; 4(17) мая. С. 2.
15 Там же. 28 июня (11 июля). С. 1; 24 октября (6 ноября). С. 3.
16 Там же. 13(26) января. С. 4; 28 марта (10 апреля). С. 1; 1901. 22 июня (5 июля). С. 1.
17 Там же. 1899. 2(14) ноября. С. 2, 7(19) ноября. С. 3; 1900. 18 апреля (1 мая). С. 2; 1901. 26 января (8 фев¬
раля). С. 2.
18 Там же. 1900. 9(22) июня. С. 1; 1901. 19 июня (2 июля). С. 1.
19 Там же. 14(27) мая. С. 2; 15(28) мая. С. 2; 1901. 15(28) марта. С. 2.
20 Там же. 1900. 7(20) марта. С. 2.
21 Там же. 28 апреля (11 мая). С. 2; 5(18) мая. С. 2; 7(20) ноября. С. 1.
22 Там же. 14(27) апреля. С. 2; 23 апреля (6 мая). С. 3; 21 мая (3 июня). С. 3; 10(23) июля. С. 1; 15(28) ок¬
тября. С. 3; 2(15) ноября. С. 3.
23 Там же. 7(20) марта. С. 3; 8(21) марта. С. 3; 1901. 4(17) ноября. С. 1.
24 Там же. 1899. 2(14) ноября. С. 2; 4(16) ноября. С. 3, 5; 5(17) ноября. С. 2; 7(19) ноября. С. 3,4; 8(20) но¬
ября. С. 1; 1900. 21 апреля (4 мая). С. 2.
25 Там же. 1900. 7(20) марта. С. 2; 8(21) марта. С. 2; 9(22) марта. С. 2; 12 (25 марта). С. 4; 14(27) марта. С. 1;
15(28) марта. С. 2.
2° Там же. 1899. 20 ноября (2 декабря). С. 3.
27 Там же. 1900. 6(19) марта. С. 1.
28 Там же. 16(29) марта. С. 2; 14(27) мая. С. 2; 6(19) июля. С. 2; 1(14) сентября. С. 2; 1901. 3(16) января.
С. 2; 8(21) июня. С. 1; 26 июля (8 августа). С. 1; 1(14) сентября. С. 2.
32
Там же. 1900. 16(29) апреля. С. 2-3.
Там же. 1901. 15(28) марта. С. 2; 29 сентября (12 октября). С. 2; 9(22) ноября. С. 2.
Там же. 25 августа (7 сентября). С. 2.
Там же. 5(18), 6(19), 8(21), 9(22), 11(24), 13(26), 14(27), 16(29) декабря. С. 3; 1902. 3(16) января. С. 2-3;
10(23) января. С. 2; 14(27) марта. С. 2; 14(27) июня. С. 1.
33
34
Там же. 1901. 20 сентября (3 октября). С. 1.
Там же. 1902. 14(27) июня. С. 1.
35 Там же. 1900. 17(30) июня. С. 2.
36 Там же. 14(27) июня. С. 2; 1901. 21 декабря (3 января 1902 г.). С. 2.
37 Там же. 1901. 9(22) декабря. С. 3; 11(24) декабря. С. 3; 21 декабря (3 января 1902 г.). С. 3; 22 декабря
(4 января). С. 3; 1902. 12(25) января. С. 3; 22 января (4 февраля). С. 2; 19 апреля (1 мая). С. 2.
38 Там же. 1900. 30 апреля (13 мая). С. 3; 1901. 17 февраля (2 марта). С. 2; 5(18) августа. С. 1; 1(14) декабря.
С. 2; 1902. 23 июня (6 июля). С. 2.
41
Там же. 1901. 5(18) декабря. С. 3; 1902. 20 января (2 февраля). С. 3.
Там же. 1900. 1(14) мая. С. 3; 1901. 17(30) июля. С. 2; 1902. 4(17) февраля. С. 2-3.
Там же. 1901. 18(31) марта. С. 3.
42 Там же. 1900. 16(29) апреля. С. 2; 27 апреля (10 мая). С. 2; 24 мая (6 июня). С. 2.
43 Царская дипломатия о задачах России на Востоке в 1900 г. // Красный архив. 1926. № 5. С. 14; Новое
время. 1901. 14(27) декабря. С. 2.
Новое время. 1899. 17(29) ноября. С. 3; 1900. 5(18) марта. С. 4.
5 Там же. 1900. 26 апреля (9 мая). С. 2-3.
5 Дневник А.Н. Куропаткина. 17.11.1902-06.03.1903 // Красный архив. 1922. № 2. С. 10.
124
47 Там же. С. 31; Новое время. 1901. 17(30) июня. С. 2; 19 июня (2 июля). С. 3.
48 Новое время. 1901. 18(31) марта. С. 3; 25 октября (7 ноября). С. 2-3; 12(25) декабря. С. 3; 13(26) декабря.
С. 3; 1902. 4(17) января. С. 3; 5(18) марта. С. 2.
49 История внешней политики России. Конец XIX - начало XX вв. М., 1997. С. 48.
50 Русско-индийские отношения в XIX веке. Сборник архивных документов и материалов. М., 1997.
С. 191-192.
51 Новое время. 1900. 29 марта (11 апреля). С. 2; 1(14) июня. С. 1; 18 июня (1 июля). С. 2.
52 Там же. 13(26) июня. С. 1.
53 Там же. 13(26) июля. С. 1; 19 июля (1 августа). С. 2; 1901. 3(16) февраля. С. 3; 4(17) сентября. С. 3.
54 Там же. 1900. 29 апреля (12 мая). С. 2.
55 Там же. 7(20) ноября. С. 3.
56 Там же. 29 января (10 февраля). С. 2-3.
57 Там же. 14(27) июня. С. 2.
58 Там же. 9(22) октября. С. 2.
59 Там же. 11(24) марта. С. 3; 17(30) октября. С. 2; 1901. 3(16) ноября. С. 2.
60 Там же. 25 апреля (8 мая). С. 2; 15(28) июня. С. 2.
61 Там же. 4(17) июля. С. 1; 1901. 1(14) января. С. 2.
62 Там же. 1900. 29 марта (11 апреля). С. 2.
63 Там же. 16(29) марта. С. 2; 14(27) апреля. С. 2.
64 Там же. 29 апреля (12 мая). С. 2.
65 Там же. 1901. 1(14) января. С. 6; 4(17) марта. С. 2; 18(31) марта. С. 3; 31 мая (13 июня). С. 1.
66 Там же. 1900. 18(31) марта. С. 3; 1902. 19 апреля (2 мая). С. 2.
67 Там же. 1900. 12(25) мая. С. 2; 1901. 24 июня (7 июля). С. 2; 1902. 20 января (2 февраля). С. 3.
68 Там же. 1900. 9(22) мая. С. 1.
69 Там же. 1899. 20 ноября (2 декабря). С. 3; 1900. 1(14) сентября. С. 2; 2(15) сентября. С. 3.
70 Там же. 1900. 2(15) марта. С. 3; 29 апреля (12 мая). С. 2.
71 Там же, 1899. 12(24) ноября. С. 1; 1900. 7(20) июня. С. 2.
72 Там же. 1899. 8(20) ноября. С. 3; 11(23) ноября. С. 2; 16(28) ноября. С. 3; 1900. 24 марта (6 апреля). С. 3;
1(14) апреля. С. 1; 4(7) июня. С. 2; 1901. 3(16) января. С. 3.
'3 Там же. 1899. 8(20) декабря. С. 3; 1900. 30 апреля (13 мая). С. 2; 9(22) мая. С. 1,2; 12(25) мая. С. 2; 18(31)
мая. С. 2; 2(15) июня. С. 3; 8(21) июля. С. 1.
74 Там же. 1899. 6(18) ноября. С. 3; 1900. 4(17) марта. С. 4; 15(28) марта. С. 2; 2(15) ноября. С. 1901.
22 июня (5 июля). С. 1; 4(17) октября. С. 1; 30 ноября (13 декабря). С. 2; 1902. 28 марта (10 апреля). С. 3.
75 Там же. 1900. 21 мая (3 июня). С. 3.
76 Там же. 20 марта (2 апреля). С. 1; 1(14) июня. С. 3; 2(15) сентября. С. 3; 1901. 31 июля (13) августа. С. 1.
77 Там же. 1900. 6(19) марта. С. 2.
78 Там же. 1900. 29 апреля (12 мая). С. 2.
79 Там же. 1901. 16(29) января. С. 2-3; 11(24) марта. С. 3.
80 Там же. 1900. 29 апреля (12 мая). С. 2.
81 Достоевский Ф.М. Ваал. // «Я берег покидал туманный Альбиона...» Русские писатели об Англии. М.,
2001. С. 296-299.
82 Меньшиков М.О. Сатанизм в политике // Меньшиков М. Национальная империя. М., 2004. С. 34—36.
83 Новое время. 1900. 18(31) мая. С. 2.
84 Сергеев Е.Ю. «Иная земля, иное небо...» Запад и военная элита России. 1900-1914. М., 2001. С. 207-209.
85 Новикова О.А. Английские предрассудки//«Я берег покидал туманный Альбиона...» С. 302.
86 Новое время. 1900. 8(21) марта. С. 2; 29 марта (11 апреля). С. 2.
87 Там же. 18 апреля (1 мая). С. 2.
88 Там же. 1901. 30 января (12 февраля). С. 5.
89 Там же. 1900. 24 марта (6 апреля). С. 3; 18 апреля (1 мая). С. 3.
90 Там же. 1901. 1(14) января. С. 2.
91 Там же. 18(31) марта. С. 2.
92 Там же. 1900. 15(28) марта. С. 2; 29 апреля (12 мая). С. 2; 18 июня (1 июля). С. 2.
93 Там же. 9(22) мая. С. 2; 1(14) сентября. С. 2; 1901. 16(29) января. С. 3; 1901. 11(24) августа. С. 3.
94 Там же. 1900. 3(16) марта. С. 2; 17(30) ноября. С. 4.
95 О р л о в А. «И прицелим прямо в глаз смелому Непиру...» Рифмованная англофобия времен Крым¬
ской войны // Родина. 2003. № 5-6. С. 85.
96 Новое время. 1899. 9(21) декабря. С. 3; 1900. 14(27) января. С. 2; 18 апреля (1 мая). С. 2; 1901. 3(16) ян¬
варя. С. 3; 4(17) февраля. С. 2-3; 3(16) июня. С. 2.
97 Новое время. 1900. 29 апреля (12 мая). С. 2; 1901. 1(14) января. С. 2.
98 Там же. 1901. 9(22) декабря. С. 3*
9 Ерофеев Н.А. «Страна чудаков» (Из истории англо-русских контактов) // Проблемы британской
истории. М., 1982. С. 116.
гоо
Англо-бурская война в донесениях русского военного агента // Красный архив. 1940. № 6. С. 141; Цар¬
ская дипломатия о задачах... С. 5-6.
101 Новое время. 1900. 4(17) марта. С. 24; 11(24) марта. С. 3; 2(15) мая. С. 3; 20 мая (2 июня). С. 4; 4(17)
июня. С. 2; 7(20) июня. С. 2; 1901. 13(26) марта. С. 2; 17(30) марта. С. 3; 1902. 16(29) января. С. 2.
102 Там же. 1902. 26 июня (9 июля). С. 2.
125
©2007 г. Е. М. МИХАЙЛОВА*
ПРАВОМОНАРХИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В ПОВОЛЖЬЕ
В 1905-1917 годах
Консервативные политические движения всегда возникали в ответ на радикализа¬
цию общества. Аналогично протекал этот процесс и в России, где в начале XX в. рево¬
люционная стихия вызвала к жизни своих противников в лице правых партий и органи¬
заций, выступавших за «охранение» традиционных институтов и стремившихся оказать
поддержку самодержавной власти. Хотя интерес к правомонархическому движению в
последнее время заметно возрос, местные материалы и региональная специфика осве¬
щены в историографии довольно слабо.
Процесс формирования правых политических сил в Поволжье начался одновременно
с возникновением правых партий и организаций в столицах. В феврале 1905 г. в Казани
под председательством коллежского асессора, казначея Казанского императорского
университета А.Т. Соловьева образовался отдел Русского собрания - литературно-поли¬
тического клуба, согласно уставным положениям, отстаивавшего религиозные, умствен¬
ные, хозяйственные, правовые и политические интересы русского народа1. 25 октября
инициативной группой «объединившихся домовладельцев и жителей г. Казани» в здании
манежа юнкерского училища было проведено собрание, поставившее задачу «рассмот¬
рения и всестороннего разъяснения назревших политических вопросов для обеспечения
правового порядка и противодействия крайним элементам»2. На собрании было создано
общество, назвавшееся «Партия защиты правового порядка». 3 ноября оно определило
свои основные принципы: единство и неделимость России, непоколебимость самодер¬
жавной власти, союз «царя самодержавного и народа свободного». После перехода неко¬
торых членов данной организации к октябристам она преобразовалась в Царско-народ¬
ное русское общество (ЦНРО)3, которое возглавил действительный статский советник
профессор Казанского университета В.Ф. Залесский. В 1906 г. численность ЦНРО до¬
стигала 15 тыс. человек4.
Практически одновременно с ЦНРО появилась правая партия в Астрахани. «Хотя
цель трехдневной патриотической манифестации - противодействие социал-демократи¬
ческой партии - была достигнута, ибо социал-демократы более уже открыто не высту¬
пали, - сообщал 20 ноября 1905 г. в Департамент полиции губернатор Б.Л. Гронбчев-
ский, - однако инициаторов патриотических манифестаций не удовлетворяло случайное
скопление сторонников монархического строя: принимая во внимание прекрасную орга¬
низацию противной партии, лица эти решили организовать в Астрахани Народную мо¬
нархическую партию»5. 12 ноября инициаторы создания АНМП призвали своих сторон¬
ников собраться у астраханского Кремля для рассмотрения проекта программы и состав¬
ления верноподданнической телеграммы императору. С 13 ноября партия начала свою
деятельность под руководством купца, владельца музыкального магазина Н.Н. Тихано-
вича-Савицкого. Среди правых организаций региона АНМП отличалась своей организо¬
ванностью и внутренней иерархичностью (делами партии управлял комитет из 15 лиц,
которому подчинялись приходские старшины, руководившие сотниками, направлявши¬
ми деятельность десятников; партийные решения, принимаемые комитетом, передава¬
лись «к неуклонному исполнению» в первичные отделы)6. В октябре 1906 г. партия на¬
считывала до 18 тыс. членов.
Зимой 1905-1906 гг. в Поволжье образовались десятки отделов Союза русского на¬
рода (СРН), Общество церковных старост и приходских попечителей (ОЦСПП), дей¬
ствовавшее в Казани под председательством купца А.И. Кукарникова, Симбирское об¬
щество людей порядка и законности (СОЛПЗ) во главе с коллежским асессором ** Михайлова Елизавета Михайловна, кандидат исторических наук, доцент Чебоксарского коопера¬
тивного института.
126
А.А. Шором, а также Саратовская народно-монархическая партия (председатель - за¬
ведующий чайной И.И. Богатов)7 и саратовская же Партия самодержавного порядка,
руководимая Д.Ф. Гесс8, вскоре составившие местный отдел СРН, объединивший
7 700 человек. 30 мая 1907 г. по инициативе епископа Саратовского и Царицынского
Гермогена (Долганова) был организован Православный всероссийский братский союз
русского народа (ПВБСРН). Ни одно важное дело не могло решаться в нем «без ведо¬
ма, согласия и благословения» его покровителя и почетного председателя епископа
Гермогена. Если в вопросах, имевших «лишь местное значение», отделениям братства
предоставлялась определенная автономия, то «по всем делам, имеющим общегосудар¬
ственное» значение, они подчинялись непосредственно губернскому совету9. К декаб¬
рю 1907 г. ПВБСРН включал в себя свыше 7 тыс. человек.
Для координации действий различных правых организаций в регионе были созданы
3 областные управы: Казанская, охватывавшая территорию Казанской, Нижегород¬
ской, Вятской, Пермской, Уфимской и Оренбургской губерний (ей подчинялся также
Казанский совет всенародного русского союза, состоявший из представителей ЦНРО,
ОЦСПП и Казанского Русского собрания), Саратовская, объединявшая Симбирскую,
Самарскую и Саратовскую губернии, и Астраханская, влияние которой распространя¬
лось на Уральскую и Семиреченскую области, а также на Среднюю Азию (ее отделы
имелись в Ташкенте, Асхабаде и других городах)10. Однако дальнейшие попытки
объединения правых не имели успеха, наталкиваясь на стремление их лидеров сохранить
свою самостоятельность. Не способствовало ему и отсутствие представителей региона в
центральных органах движения, прежде всего в Главном совете Союза русского народа.
По мнению руководителей местных организаций, его члены должны были избираться
губернскими и наиболее крупными уездными отделами, а не «кучкой петербургских
учредителей». Между тем лишь в 1911 г., в условиях раскола движения на «обновленцев»
и «дубровинцев», московский Учредительный съезд Всероссийского (дубровинского)
СРН избрал А.Т. Соловьева и В.А. Дублянского (председателя Вольского отдела СРН
Саратовской губ.) почетными членами Союза с правами действительных членов-учреди-
телей, а Тихановича-Савицкого и Соловьева - кандидатами в члены Главного совета.
Численность правых организаций Поволжья с течением времени менялась. Своего
пика она достигла в 1906-1908 гг., после чего началось ее постепенное снижение. Если
в условиях революции ряды правых пополнялись теми, кто выражал недовольство
анархией, смутой, разрушением традиционных устоев и насилием со стороны револю¬
ционеров, то после третьеиюньского переворота их движение утратило прежнее бое¬
вое значение. В результате, к зиме 1915-1916 гг. численность правых сократилась в
Астраханской губ. до 3 160, а в Казанской губ. - до 2 700 человек. В Саратовской губ.,
где в мае 1908 г. правых было 14 755, зимой 1915-1916 гг. их осталось всего 1 584.
В Пензенской губ. зимой 1907-1908 гг. в правых организациях состояло 1 545, а зимой
1915-1916 гг. - только 145 человек.
Пожалуй, ни одно политическое движение не было столь всесословным, как право¬
монархическое, в котором участвовали крестьяне и рабочие, ремесленники и мещане,
купцы, интеллигенция, духовенство, дворяне, служащие. Подобная тенденция имела
место и в Поволжье, хотя в силу аграрного характера региона преобладающую роль
здесь играли крестьяне. Среди 165 председателей поволжских правых организаций и их
отделов, чью социальную принадлежность удалось установить, было 11 дворян, 6 куп¬
цов, 5 мещан, 57 священников и 71 крестьянин (8 человек принадлежали к другим сло¬
ям общества)11. Значительное число представителей духовенства во многом объясня¬
лось существованием ПВБСРН, действовавшего на основе церковных приходов (его
отделы возглавляли 46 священников и 7 крестьян).
Помимо прочего, в деятельности правых союзов крестьян привлекала возможность
использовать их для защиты своих интересов. К примеру, когда в сентябре 1909 г. в
с. Булгаковка Вольского уезда Саратовской губ. проводилась нарезка земли для 64 до¬
мохозяев, выделявшихся из общины, большая толпа крестьян во главе с сельским ста¬
ростой стала требовать от землемера прекращения работ. Пристав I стана арестовал
127
зачинщиков «бунта». Тогда крестьяне на общем сходе организовали подотдел СРН,
провозгласив своей целью, «во-первых, строго держаться общины, а во-вторых, по¬
средством ходатайства освободить содержащихся под стражей в Вольской тюрьме кре¬
стьян»12. Другой случай произошел в той же губернии в 1916 г. Крестьяне с. Липовка
Аткарского уезда, имея только по одной десятине земли на ревизскую душу, арендова¬
ли небольшой казенный земельный участок, отделенный от их наделов узкой полос¬
кой земли, принадлежавшей Н.В. фон Гардеру. За пользование ею для прогона скота
крестьяне ежегодно убирали хлеб в поле площадью 100 дес. В 1916 г., ссылаясь на не¬
достаток рабочих рук, они отказались от уборки, прося заменить ее денежной выпла¬
той. Не придя к соглашению с помещиком, крестьяне записались в СРН. По их просьбе
из Саратова приехал председатель губернского отдела и уполномоченный Главного
совета дубровинского СРН Г.И. Карпенко, вставший в конфликте с Гардером на сто¬
рону крестьян. Заручившись поддержкой СРН, крестьяне начали говорить, что у них
теперь есть своя организация, свой председатель и своя канцелярия, а слушать волост¬
ного старшину и земского начальника они больше не будут13.
И все же главная цель, с которой создавались правые партии и организации, состо¬
яла в борьбе с революционным движением. Программа ОЦСПП призывала «спло¬
титься воедино, чтобы дать отпор всем разрушительным силам, действующим во вред
вере, царю и отечеству»14. СОЛПЗ стремилось «законными и мирными средствами со¬
действовать умиротворению населения и восстановлению правильного течения жизни
на началах порядка и законности, исходя из великих принципов, указанных в Высочай¬
шем манифесте 17 октября 1905 г.»15. АНМП считала своей основной задачей: «1) не
допустить Россию до распадения; 2) оберечь царя; 3) прекратить смуту; 4) поддержи¬
вать в народе искони присущие ему чувства: преданности престолу и святой православ¬
ной Церкви и не допустить глумления над ними; 5) поддерживать в народе сознание вы¬
сокого значения военной службы; 6) стремиться к недопущению никаких волнений,
смут и насилий, могущих разрушить или ослабить государство; 7) дать первенствую¬
щее значение голосу народа (выделено курсивом в тексте программы. - ЕМ.)»16.
Теория государственного устройства, предложенная казанскими правыми, выделя¬
ла 3 основные формы правления - абсолютизм, парламентаризм и русское самодержа¬
вие в «духе допетровских времен», которое представлялось единственной формой вла¬
сти, приемлемой для России17. Сила московской государственности виделась им в ее на¬
родном, демократическом начале, представленном Земскими соборами (с идеей замены
Государственной думы Земским собором правые Поволжья не расставались никогда)
и патриархальными обычаями. Как утверждал профессор В.Ф. Залесский, эволюция
европейского парламентарного государства к правовым принципам далеко уступала
движению русского самодержавного государства по его религиозно-нравственным
принципам и ценностям18. Однако, по мнению правых, «русские государи, начиная с
Петра I, хотя и продолжали именовать себя самодержавными, но это самодержавие
было уже не православно-русским, а весьма близким к западноевропейскому абсолю¬
тизму, основанному не на православно-церковном и земско-государственном единении
и общении царя с народом, а на праве сильного»19. Начиная со времени Петра I, евро¬
пеизация России и бюрократия отделили народ от царя. Как создание нового бюрокра¬
тического органа, разрывающего единство народа и монаршей власти, рассматрива¬
лось правыми и учреждение Государственной думы. Западноевропейский парламента¬
ризм, «навязанный» России в лице Государственной думы, не имел, по их убеждению,
ничего общего с соборностью, олицетворявшей единство многонациональной Россий¬
ской империи, тогда как на Западе парламент всегда отражал борьбу противостоящих
друг другу политических сил20. Если соборность Руси служила для правых отражением
национального духа и совести народа, то парламент и Дума являлись выражением ли¬
берального индивидуализма и эгоизма.
Парламентаризм неразрывно связывался правыми с расслоением общества на бо¬
гатых и бедных. Как отмечал Тиханович-Савицкий, «народу нужен царь самодержав¬
ный, богачам нужны - конституция и парламент... Когда государь будет ограничен и
128
министры будут в зависимости от Думы, то банки, капиталисты и т.п. при помощи по¬
ставленных из своих людей или подкупленных членов Государственной думы и Госу¬
дарственного совета начнут проводить нужные им законы, поддерживающие их инте¬
ресы и взгляды, совершенно противоположные интересам и взглядам средних и низ¬
ших классов трудящегося населения, которое попадает в полную зависимость от
богатых»21. «Монархия должна быть самодержавна по форме и демократична по своим
задачам, - утверждал лидер АНМП, - или ее совсем не будет»22.
В отличие от своих столичных единомышленников, проявлявших определенную
терпимость, поволжские правые категорически выступали против Государственной
думы. «Государственная дума, - отмечалось в обращении Казанского Русского собра¬
ния, - не призвана и ни в коем случае не может изменить что-либо в Основных зако¬
нах»23. Вместо этого нового «бюрократического нароста» провинциальные черносо¬
тенцы предлагали создать Государеву думу, «состоящую действительно из лучших лю¬
дей, известных в стране своими высокими познаниями, своей работоспособностью, а не
из такого невежественного в государственных делах набора, который, при теперешних
порядках, обыкновенно попадает в Думу»24. Подобная Государева дума и представля¬
лась воссозданной формой Земского собора.
Не оставляя надежд на восстановление неограниченной власти царя, Тиханович-Са-
вицкий поднял вопрос о новой кодификации законов. В подготовленных им «Новых
Основных законах и царских манифестах» исключались статьи, перечислявшие преро¬
гативы императора (статьи 12 и 24 действующих Основных законов), поскольку одно
это рассматривалось как попытка их ограничения25. Критике подвергалась и первая
часть ст. 86 Основных законов, определявшая процедуру разработки законопроектов
при участии Государственной думы и Государственного совета, что отнимало у монар¬
ха право издать закон своею властью без согласования с ними. Выдвигалось также тре¬
бование пересмотреть ст. 87, согласно которой императорские указы, изданные в пе¬
рерывах между сессиями Думы, имели лишь статус временного закона.
Развивая свой взгляд на административно-территориальное устройство России,
ЦНРО и ОЦСПП высказывались за непосредственное взаимодействие самодержавной
власти с органами местного самоуправления. АНМП пошла еще дальше, требуя орга¬
низации самоуправления на основе мелких приходских единиц. При этом доступ к уча¬
стию в самоуправлении на началах всеобщего голосования предоставлялся всему мест¬
ному населению без различия вероисповедания и национальности26. Неслучайно в ря¬
дах правых в регионе были представлены почти все народности, населяющие
Поволжье.
В национальном вопросе правые Поволжья занимали достаточно взвешенную по¬
зицию. Так, признавая исключительную роль русских в России, ЦНРО делало акцент
на «братском» отношении русского народа к другим национальностям, на их возрож¬
дении при содействии русских. Казанская «Газета правых», выражая свою позицию в
национальном вопросе, писала: «По какому праву иноверцы осмеливаются писать за¬
коны народу русскому, который создал всю Российскую империю? Если это право и
может быть признано, то только за теми инородцами, которые давно себя зарекомен¬
довали верными Державе Русской - таковы трудолюбивые и честные татары Повол¬
жья и многие православные приволжские инородцы»27. Обещая уважать религию,
культуру, традиции нерусских народов,сохранявших верность империи, ЦНРО допус¬
кало в местах компактного проживания «инородцев» использование их языка вместе с
государственным (русским) в органах суда и управления28. АНМП не только заявляла
о равенстве всех подданных перед законом, но даже провозглашала одной из своих це¬
лей борьбу за равноправие «инородцев»29.
Допускали правые и свободу вероисповедания (кроме иудаизма). «Свобода всех ве¬
роисповеданий, за исключением тех, которые противны нравственности и государ¬
ственному порядку», провозглашалась в программе АНМП30. В программе ЦРНО в
разделе «Вера» отмечалось, что инославным «предоставляется полная свобода в от¬
правлении богослужения, в обрядах и, вообще, в устройстве их религиозной жизни в
5 Отечественная история, № 1
129
духовном и имущественном отношениях»31. Предоставляя право миссионерской дея¬
тельности только православным, ЦНРО в то же время выступало против насильствен¬
ного обращения и принудительного удержания в православии «лиц, духовно от него от¬
павших». Последние должны были получить право свободного исповедания своей ве¬
ры. Схожей концепции придерживалось ОЦСПП32.
Подобные позиции расширяли ряды движения, привлекая в него инославных.
К примеру, председателем совета старейшин Иоанно-Златоустовского прихода АНМП
являлся эстонец Норманн, а попечительницей монархической школы этой партии со¬
стояла немка Петерсен (оба - лютеране)33. В ряде отделов СРН Саратовской губ. со¬
стояли старообрядцы. В 1908 г. казанскими правыми было организовано Царско-на¬
родное мусульманское общество (ЦНМО), ставившее своей целью «сохранение в среде
татарского населения верности принесенной на Коране присяге» царю и «крепкое еди¬
нение с русскими патриотическими обществами»34. Главный совет Общества находил¬
ся в деревне Карамышево Кутеминской волости Чистопольского уезда, и все должности в
нем, согласно уставу, имели право занимать только лица мусульманского вероисповеда¬
ния. Впрочем, уже в 1909 г. отделы ЦНМО были закрыты, а несколько активных деяте¬
лей арестованы и обвинены в том, что «поставили себе задачей объединение всех мо¬
лодых мусульман и стремление к созданию единого мусульманского государства»35.
Особенности региона отражались и на решении поволжскими правыми социально-
экономических вопросов. В своих программных заявлениях правые Поволжья исходи¬
ли из того, что «правительство не должно допускать эксплуатации одних классов насе¬
ления другими»36. Устав АНМП защищал «прежде всего, интересы крестьянского и
рабочего сословий и вообще бедного класса»37. «Монархисты убеждены, - писала "Рус-
ская правда” (печатный орган АНМП), - что социально-монархическая идея государ¬
ственного управления - есть единственно правильная, при которой только и будет воз¬
можно осуществление благосостояния народных масс»38. В число требований астра¬
ханских монархистов входили «выкуп в пользу казны по справедливой оценке
рыболовных частновладельческих вод»; «преимущественная отдача в аренду казенных
рыболовных вод крестьянским и мещанским обществам, а также артелям рыболовов»;
защита «трудящихся и обремененных маленьких людей от произвола и порабощения
капиталу»39. Поволжские правые высказывались за организацию обучения крестьян
кустарным промыслам, освобождение их от податей в неурожайные годы, обеспечение
их потребительских интересов, сокращение косвенных налогов на предметы первой
необходимости, содействие развитию преимущественно среднего и мелкого хозяйства,
ремесленных мастерских, народных промыслов и т.п.
Настаивая на сохранении общины, правые рассматривали указ 9 ноября 1906 г. как
путь к дальнейшему обнищанию крестьян. Тиханович-Савицкий полагал, что «Столы¬
пин и октябристы, настаивая на принятии полностью закона 9 ноября, способствуют
непомерному развитию пролетариата в лице обезземеленных крестьян - ведут Россию
к революции»40. Схожих позиций придерживались ЦНРО и ПВБСРН41. В конце декаб¬
ря 1909 г., когда в Государственном совете бурно обсуждался закон о земельном бла¬
гоустройстве крестьян, на соединенном собрании губернского совета ПВБСРН, упол¬
номоченных сельских отделов и представителей крестьянства было составлено проше¬
ние на имя П.А. Столыпина, в котором критиковались методы проведения аграрной
реформы, отстаивались интересы общинников и предлагалось: «а) не делать ни малей¬
шего над ними насилия по выделению земли из общинной в личную собственность, б) не
принуждать их бросать святые храмы Божьи, иконы и родную общую крестьянскую
жизнь и селиться пустынными хуторами, в) дать полную, льготную, снисходительную
возможность крестьянам покупать в банке землю целыми обществами, как только и
могут бедные крестьяне обзавестись землею»42. За неотчуждаемость общинных зе¬
мель единогласно высказались участвовавшие в работе I Волжско-Камского областно¬
го патриотического съезда председатели сельских отделов правых43. Примечательно,
что среди правых Поволжья было немало тех, кто открыто бойкотировал землеустрои¬
тельные комиссии44.
130
Учитывая общинные традиции, Казанское ЦНРО предложило реализовать систему
общинно-хуторского землевладения, при которой земля принадлежала бы общине, но
делилась на наследственные семейные участки. Раздел должен был производиться доб¬
ровольно по наличному числу мужских душ, и в количестве, достаточном для рацио¬
нального ведения хозяйства (наименьший душевой надел определялся для региона в 4-
5 десятин, причем каждая семья получала не менее двух наделов). Созданные при по¬
добном разделе участки находились в личном владении домохозяина, переходя по на¬
следству к его детям, но не могли продаваться никому, кроме самой общины. Крестья¬
не, изъявившие желание переселиться из села на собственный участок, освобождались
бы на 3 года от всех государственных и земских повинностей. Идея нашла поддержку
правых как в регионе, так и в столице45.
Полагая, что «рабочие не должны стать пролетариями», правые Поволжья привет¬
ствовали всемерное содействие государства развитию национальной промышленно¬
сти, расширение полномочий экономических объединений и профсоюзов, четкое
определение прав и полномочий фабрично-заводской администрации и рабочих, реше¬
ние трудовых конфликтов в выборных посреднических и согласительных комиссиях,
легализацию стачек46. АНМП выступала за введение 9-часового рабочего дня, предо¬
ставление оплачиваемого (в половинном от зарплаты размере) отпуска, обеспечение
бесплатной медицинской помощи на производстве, полный запрет обязательных
сверхурочных работ и выдачи зарплаты товарами, развитие системы охраны женского
и детского труда и т.д.47 В числе социальных требований партии были и такие, как по¬
степенное увеличение непрерывно длящегося отдыха за счет уменьшения рабочих ча¬
сов по субботам, предоставление работницам необходимого времени для кормления
детей, устройство при заводах и фабриках больниц, яслей, библиотек и читален, бес¬
платных для рабочих и служащих.
Для осуществления своих замыслов и защиты интересов отдельных социальных
групп правые Поволжья создавали собственные экономические и профессиональные
организации (Профессиональное общество ремесленников строительных работ и
Ссудно-сберегательное товарищество русских ремесленных строительных работ при
Русском собрании в Казани, Пензенское ремесленное товарищество, Национальное
общество потребителей Союза русских людей города Пензы и его уезда, Отдел Союза
русского народа Астраханской народной монархической партии русских служащих на
астраханских рыбных промыслах)48. Кроме того, в Казани под эгидой ЦНРО были со¬
зданы Общество русской монархической молодежи и Общество православных русских
женщин. Первое из них, ставившее своей целью «развитие среди молодежи националь¬
ного самосознания, охранение русских исторических начал православия, самодержавия
и народности», а также «борьбу с крамолой мирными путем и средствами», склонялось
в сторону политической деятельности: вело правомонархическую пропаганду, готови¬
ло и обсуждало рефераты и доклады на общественно-политические, религиозные и
литературные темы, открыло библиотеку, организовало атлетический кружок «Бер¬
кут» для «содействия физическому и нравственному совершенствованию своих членов,
развитию среди них русского самосознания и стремления к единению славянства»49.
Образцом для последнего являлась охранная дружина при АНМП, сыгравшая свою
роль в установлении порядка в Астрахани в годы революции50.
Общество православных русских женщин занималось благотворительной деятель¬
ностью: открыло приют для бездомных женщин с детьми, беспризорников и детей ни¬
щих, обучало детей и трудоустраивало женщин51. Благотворительной деятельностью
занимались и другие правые организации. В частности, Казанское Русское собрание
финансировало созданное им Общество помощи бедным, благодаря которому (а также
Обществу трезвости, руководимому А.Т. Соловьевым) были открыты приют для пре¬
старелых нищих, больница, аптека, по праздничным дням устраивалась выдача бес¬
платных обедов для бедняков и нуждающихся студентов, проводились бесплатные но¬
вогодние праздники для детей бедноты52.
5*
131
Особое внимание уделялось правыми народному образованию. Ни одно сколько-
нибудь крупное их мероприятие не обходилось без обращения к этой проблеме, во всех
программных документах ей посвящался специальный раздел. Школьный вопрос стал
предметом обсуждения на состоявшемся в августе 1907 г. съезде представителей мо¬
нархических организаций Астраханской губ., I Волжско-Камский областной патриоти¬
ческий съезд, прошедший в 1908 г. в Казани, рассматривал вопросы народного образо¬
вания на специальном заседании53. Отдельная школьная секция работала и на Всерос¬
сийском монархическом совещании в Нижнем Новгороде 26-29 ноября 1915 г.54
Основной акцент правые делали на патриотическом воспитании и формировании нрав¬
ственно и физически здоровой нации с развитым государственным мышлением. Необ¬
ходимую для этого серьзеную реформу школы, по мнению АНМП, следовало начи¬
нать с введения всеобщего образования, бесплатного для неимущих55. Практическим,
хотя и скромным, воплощением этой программы стали устроенные правыми школы.
В Самарской монархической школе, открытой в 1909 г., к 1912 г. обучалось 50 детей
из беднейших семей56. В Казани действовали открытое Боголюбским отделом СРН
4-классное мужское частное заведение II разряда, обучавшее по программе прогимна¬
зии, и ремесленная школа для беднейших детей города при ЦНРО и Казанском отделе
СРН57. До 72 детей из малообеспеченных семей насчитывала в 1910 г. монархическая
начальная школа при АНМП, открытая в 1906 г.58
В годы Первой мировой войны во имя спасения страны от «новой революционной
смуты» и «государственного переворота» поволжские правые настаивали на самых ре¬
шительных мерах, начиная от роспуска Государственной думы до установления дикта¬
туры и введения военного положения, Н.Н. Тиханович-Савицкий буквально засыпал
Николая II и столичных монархистов письмами и телеграммами об ухудшении положе¬
ния в стране, а также своими предложениями по выходу из кризиса. Он предлагал де¬
лать ставку на провинцию, революционному городу «противопоставить... деревню,
поддерживая ее интересы преимущественно пред городскими»59.
Разочарование в способности своих столичных единомышленников консолидиро¬
вать правомонархические силы проявилось в 1915 г. в ходе Саратовского (27-29 авгу¬
ста) и Нижегородского (26-29 ноября) совещаний монархических организаций. В слу¬
чае «повторения революции 1905 г.» на них рекомендовалось «выдать союзникам ору¬
жие», «арестовать по указанию союзников всех вожаков бунта», «занять немедленно
вооруженной силой соборную площадь и церкви.., городскую Думу, земства, биржу,
Народный дом, аудитории, клубы»60 и т.д. Однако к этому времени некогда многочис¬
ленные правые партии и организации уже влачили жалкое существование, и в 1917 г.
у самодержавия не оказалось защитников.
Примечания
1 ГА РФ, ф. 102, оп. 99, 1907, д. 164, л. 282-284; Казанское Русское собрание. Краткий отчет Казанского
Русского собрания. Казань, 1908. С. 1-3. Отдел был легализован в декабре 1905 г.
2 РГИА, ф. 1284, оп. 187, 1906, д. 43, л. 28.
3 Там же, д. 157, л. 123.
4 Здесь и далее данные о численности и социальном составе правых организаций основаны на материа¬
лах: ГА РФ, ф. 116, оп. 1, д. 142, 332-333, 427^130, 481^183; ф. 102, 4-е делопроизводство, 1915, д. 151, л. 91-
101; РГИА, ф. 1284, оп. 187, 1905, д. 188, л. 1-20; 1906, д. 43, л. 1; д. 153, л. 123; д. 157, л. 23, 123, 291; 1912,
д. 269, л. 50; Начальный архив Республики Татарстан (далее - НА РТ), ф. 199, оп. 1, д. 1025, л. 3-33;
Республиканское государственное учреждение "Государственный исторический архив Чувашской Рес¬
публики", ф. 122, оп. 4, д. 442, л. 13—26; Государственный архив Астраханской области (далее - ГА АО),
ф. 745, оп. 1, д. 1, л. 1^4 об.; д. 5, л. 41; ф. 1, оп. 19, д. 155, л. 466; Государственный архив Саратовской области
(далее-ГА СрО), ф. 176, оп. 1,д. 80, л. 16, 18,21-22, 29-30,32, 43, 45, 59, 81; д. 112, л. 23, 42-43, 46-
48 об.; д. 128, л. 3, 9-11, 23, 26, 32; ф. 1, д. 7719, л. 61-62; д. 8965, л. 1-34; д. 7289, л. 1-2; д. 8277, л. 8-8
об., 41-44 об., 55-56; Государственный архив Пензенской области (далее - ГА ПО), ф. 5, оп. 1, д. 7770,
л. 1-18; ф. 16, оп. 1; д. 11, л. 1-7; д. 226, л. 22-25; д. 259, л. 1-11, д. 338, л. 1; д. 378, л. 4-7; Государственный
архив Ульяновской области (далее - ГА УО), ф. 76, оп. 6, д. 264, л. 1-14; д. 247а, л. 1-2; ф. 855, оп. 1,
д. 1298, л. 13-17; д. 1279, л. 97; Государственный архив Самарской области (далее ГА СО), ф. 468, оп. 1,
д. 1358, л. 102, 171-173; д. 1247, л. 2-5; Правые партии. 1905-1917. Документы и материалы. В 2-х т. Т. 2. М,
132
1998. С. 698-707; Переписка правых и другие материалы об их деятельности в 1914-1917 годах // Вопросы исто¬
рии. 1996. № 4. С. 139-140, 149-150; № 7. С. 118-119; Правые и конституционные монархисты в России в 1907—
1908 г. // Вопросы истории. 1997. № 6. С. 109, 113-114, 116-117; № 8. С. 102, 104. Однако и эти сведения нельзя
считать полными из-за отсутствия постоянного списочного состава организаций, а иногда и в силу недостоверно¬
сти информации, передаваемой ими властям. Разночтения содержатся и в официальных отчетах. Так, 3 декабря
1909 г. исправник Вольского уезда Саратовской губ. докладывал губернатору, что Булгаковский подотдел СРН
организован 22 сентября 1909 г. со списочным составом в 284 человека, а согласно отчету начальника губернско¬
го жандармского управления 19 февраля 1910 г., подотдел в Булгаковке открыт 22 октября 1909 г., и в его члены
в день открытия записалось более 500 человек. См.: ГА СрО, ф. 1, оп. 1, д. 8277, л. 39^4-0,55-56.
5 Правые партии. Т. 1. М., 1998. С. 18.
6 Русская правда. 1908. 14 февраля; 1910. 19 февраля.
7 Приволжский край. 1906. 4 января.
8 Голос свободы. 1906. 21 января.
9 ГА СрО, ф. 76, оп. 1, д. 112, л. 32-32 об.
10ЗалесскийВ.Ф. Политические партии. Общедоступные заметки. Казань, 1906. С. 20; Русская прав¬
да. 1907. 11 февраля, 13 апреля.
11 Следует учесть, что некоторые председатели возглавляли ряд отделов, а в отдельных организациях
сменилось несколько председателей.
12 ГА СрО, ф. 1, д. 8277, л. 3-7, 8-8 об., 19-22, 27-28, 39—40; д. 8965, л. 26 об.-34.
13 Правые партии. Т. 2. С. 710.
14 РГИА, ф. 1284, оп. 187, 1906, д. 43, л. 5; Правые партии и организации в Поволжье: идеологические
концепции и организационное устройство (1905-1917). М., 2002. С. 86.
15 РГИА, ф. 1284, оп. 187, 1905, д. 188, л. 5; Правые партии и организации в Поволжье С. 147.
16 ГА АО, ф. 745, оп. 1,д. 1.л. 1.
17 РГИА, ф. 1284, оп. 187, 1906, д. 43, л. 30.
18 Залесский В.Ф. Парламентаризм и его оценка на Западе. М., 1909. С. 1.
19 Устав и основоположения Союза русского народа. М., 1906. С. 8.
20ЗалесскийВ.Ф. Парламентаризм... С. 1.
21 Правые партии. Т. 2. С. 553.
22 Русская правда. 1906. 23 ноября.
23 Русское Собрание избирателям в Государственную думу. За Веру, Царя и Отечество. Казань, 1906. С. 1.
24 Русская правда. 1907. 26 октября.
25Тиханович-СавицкийН. Новые Основные законы и царские манифесты. Астрахань, 1908. С. 4-5.
26 РГИА, ф. 1284, оп. 187, 1906, д. 43, л. 6, 35.
27 Газета правых. 1906. № 1.
28 РГИА, ф. 1284, оп. 187, 1906, л. 43, л. 35.
29 ГА АО, ф. 745, оп. 1, д. 1, л. 1 об.; Русская правда. 1907. 4 февраля.
30 ГА АО, ф. 745, оп. 1,д. 1,л. 1.
31 РГИА, ф. 1284, оп. 187, 1906, д. 43, л. 36.
32 Там же, л. 5. В отношении свободы вероисповедания среди правых Поволжья лишь ПВБСРН занимал
более жесткую позицию, что резче всего проявилось в деятельности печально известного иеромонаха Илио-
дора (Труфанова). Возглавив в 1908 г. Царицынский отдел ПВБСРН, он не раз публично призывал бороться
с иудаизмом, мусульманством, католицизмом и протестантизмом, допуская при этом и явно оскорбительные
выпады. Вскоре Илиодор совершенно увлекся, перешел на левые позиции, обратился к борьбе с «богатея¬
ми», перестал подчиняться как церковному начальству, так и представителям государственной власти, начал
богохульствовать, а затем и вовсе отрекся от христианства. См.: ГА СрО, ф. 1, оп. 1, д. 7589, л. 25,62, 100 об.;
д. 7590, л. 112; Почаевские известия. 1908. 16 октября.
33 Русская правда. 1907. 11 января.
34 РГИА, ф. 1284, оп. 188, 1909, д. 6а, л. 294-295 об.
35 НА РТ, ф. 1, оп. 6, д. 606, л. 4-4 об., 8 об.-9; Алексеев И.Е. Черная сотня в Казанской губернии.
Казань, 2001, С. 149-155.
36 Русская правда. 1907. 11,18 января, 4 февраля, 26 октября.
37 ГА АО, ф. 745, оп. 1,д. 1,л. 6.
38 Русская правда. 1906. 16 ноября.
39 ГА АО, ф. 745, оп. 1, д. 1, л. 6.
40 Русская правда. 1909. 16 октября.
41ЗалесскийВ.Ф. Политические партии... С. 19.
42 ГА СрО, ф. 176, оп. 1, д. 112, л. 55; «Если так будет идти земельное дело дальше, то миллионы бедных
крестьян останутся без куска насущного хлеба» // Исторический архив. 2004. № 4. С. 219. Прошение, размно¬
женное типографическим способом для распространения, было конфисковано саратовскими властями, а
Православному союзу сделано предупреждение на том основании, что прошение не только «содержит в себе
ложные и огульные обвинения правительственных мест и лиц в насильственных действиях по отношению к
крестьянскому населению», но и «носит характер агитации, направленной против закона и мероприятий пра¬
вительства», и может «разжечь страсти в сельском населении, вызвать смуту в его сердце на аграрной почве,
угрожать общественному порядку и безопасности и затормозить дело землеустройства крестьян».
43 Первый Волжско-Камский областной патриотический съезд в Казани. Харьков, 1909. С. 12.
133
44 ГА СрО, ф. 176, оп. 1, д. 112, л. 55-56; ф. 1, оп. 1, д. 8277, л. 3^10; д. 8965, л. 26 об.-34.
45 РГИА, ф. 1284, оп. 187, 1906, д. 43, л. 38-39.
46 Русская правда. 1907. 26 октября.
47 РГИА, ф. 1284, оп. 187, 1906, д. 43, л. 41^12; ГА АО, ф. 745, оп. 1, д. 1, л. 2.
48 РГИА, ф. 1284, оп. 187, д. 68, л. 5; ГА ПО, ф. 16, оп. 1, д. 226, л. 28; д. 384, л. 4; ГА АО, ф. 745, оп. 1, д.
2, л. 76; ф. 1, оп. 19, д. 155, л. 69; Казанский телеграф. 1907. 1 апреля; 1909. 21 октября.
49 РГИА, ф. 1284, оп. 187, 1909, д. 269, л. 34; 1910, д. 6, ч. II, л. 3-13; 1912, д. 269, л. 44.
50 ГА АО, ф. 1, оп. 19, д. 267, л. 2, 15; Русская правда. 1906. 26 октября; 1907. 18 января, 29 марта. Дру-
жинники АМНП имели даже собственную униформу (белая папаха и синий кушак).
51 НА РТ, ф. 1, оп. 4, д. 6644, л. 7; Отчет по приюту Казанского Общества русских женщин с 1-го мая 1910
года по 4 сентября 1911 года. Казань, б.г. С. 1-31; Казанский телеграф. 1908. 11 октября.
52 НА РТ, ф. 1, оп. 4, д. 5527, л. 1-26; ф. 411, оп. 1, д. 51, л. 10; Волжское слово. 1907. 21 августа; Краткий
отчет Казанского Русского собрания. Казань, 1908. С. 1-3; Кирьянов Ю.И. Русское собрание. 1900-1917.
М., 2003. С. 181-182.
53 Русская правда. 1907. 6 сентября; Первый Волжско-Камский областной патриотический съезд в Каза¬
ни. С. 13-17.
54 Труды Всероссийского монархического совещания в г. Нижнем Новгороде уполномоченных правых
организаций с 26 по 29 ноября 1915 г. Петроград, 1916. С. 63-67.
55 ГА АО, ф. 745, оп. 1, д. 1, л. 2.
56 Волжское слово. 1908. 24 сентября.
57 Казанский телеграф. 1908. 24 сентября.
58 ГА АО, ф. 745, оп. 1, д. 3, л. 25; Русская правда. 1906. 26 октября; 1909. 8 сентября, 1 октября, ^декаб¬
ря; 1910. 18 марта.
59 Правые партии. Т. 2. С. 582.
60 ГА АО, ф. 745, оп. 1, д. 1, л. 71-71 об.; Правые партии. Т. 2. С. 452; Кирьянов Ю.И. Правые партии
в России. 1911-1917. М., 2001. С. 231-232.
©2007 г. А. В. ПОСАДСКИЙ*
ЧЕРНАЯ СОТНЯ В САРАТОВСКОЙ ДЕРЕВНЕ
В 1905-1916 годах
Изучение правых организаций и правого движения в последние годы продвинулось
далеко вперед, прежде всего благодаря усилиям Ю.И. Кирьянова1. Оно естественно на¬
чалось с выяснения общей картины движения и численности его участников, изучения
истории наиболее крупных организаций и биографий их лидеров. Растет и число иссле¬
дований, посвященных деятельности местных организаций2. Однако формирование,
состав и деятельность сельских отделов и подотделов правых союзов, как правило,
освещаются отрывочно, отчасти из-за их относительной пассивности, отчасти по недо¬
статку источников. Тем не менее активно идет процесс расширения Источниковой базы
исследований за счет привлечения материалов провинциальных архивов3.
Не оформленное организационно, черносотенное движение набирало силу с начала
1905 г., вылившись во второй половине октября в мощный вал контрреволюционных
выступлений4. По данным С. А. Степанова, половина погромов приходилась на города,
половина - на сельскую местность, причем погромы начались в деревнях позже, чем в
городах5. Во многих городах и местечках в погромах заметное участие принимали кре¬
стьяне, приезжавшие на базар или по иным надобностям. Затем появляются массовые
черносотенные политические организации. Определение их численности вызывает за¬
труднения из-за широко распространенного поголовного «причисления» и пассивного
членства (при наличии, конечно, и деятельного ядра). Считается, что в 1907-1908 гг.
черносотенное движение, находившееся на пике своей популярности, насчитывало бо¬
лее 400 тыс. участников, однако к 1916 г. их стало на порядок меньше6. Однако О. А. Пла¬
* Посадский Антон Викторович, доктор исторических наук, профессор Поволжской академии госу¬
дарственной службы (Саратов).
134
тонов предлагает считать эти 400 тыс. «патриотическим активом», а общую числен¬
ность людей, связанных только с Союзом русского народа (СРН), определяет в 2 млн
человек. При этом он обращает внимание на такие провинциальные организации, не
имевшие всероссийских структур, как православные братства, Общество хоругвенос¬
цев, общества трезвости и т.п.7 «Плавающая» статистика и стремительный закат в те¬
чение 10 лет некогда мощного черносотенного движения заставляют внимательнее
рассмотреть тот контекст, в котором оно зародилось и действовало.
Черносотенное движение в Саратовской губ. специально практически не изучалось,
хотя Саратов являлся одним из наиболее крупных его центров. Население губернии
было смешанным: в ней проживало значительное число немецких колонистов, в север¬
ных уездах - мордва и татары, в приволжских Вольском и Хвалынском уездах было
сильно старообрядчество (особенно беспоповщинские толки), в удалении от Волги за¬
метное распространение получило сектантство. В северных уездах существовало об¬
ширное помещичье землевладение, и в годы Первой русской революции губерния про¬
славилась как одна из самых бунтарских. В ответ здесь активизировались черносотен¬
цы. И тем, и другим движением было затронуто, прежде всего, русское население.
Одним из наиболее ранних и ярких проявлений черносотенного движения в губер¬
нии стала осада революционного собрания в Балашове 21 июля 1905 г. Спасая радика¬
лов, пострадал саратовский губернатор П.А. Столыпин8. В 1905 г. Балашовский уезд
(и прежде всего его юго-западная часть с особенно хорошими черноземными почвами)
особенно отличился размахом аграрных беспорядков, которыми руководили эсеры.
При этом бунтовавшие общества грозили поджогами своим соседям, не желавшим
присоединиться к движению9. К лету 1907 г., по воспоминаниям одного из балашовских
революционеров, боевая дружина в уезде насчитывала до 2 тыс. членов, разделенных
на 4 отряда. Эсеры вынашивали планы захвата Балашова и похода на Саратов, Тамбов,
Камышин и Борисоглебск. Тогда же в уезде возник «Союз истинно русских людей»,
«в который вошли, особенно в селе Большом Карае, чуть не 2/3». Активностью выде¬
лялись священник Протоклитов и волостной старшина Шевцов. Революционер-мему¬
арист признается, что в условиях постоянной слежки «работать» стало трудно10. «Село
имеет большую населенность, где были как сторонники аграрных беспорядков, так
были и против, - говорилось в анкете 1924 г. о положении в Песчанской волости Бала-
шовского уезда, - поэтому в открытую форму они вылиться не могли»11.
В Лопатине Петровского уезда в феврале 1904 г. образовалась группа эсеровской
направленности (около 12 человек), руководители которой уже имели тюремный
опыт. Группа печатала прокламации, провела 4 собрания в оврагах и в лесу (в одном из
них участвовало до 500 человек), сделала 2 «экса» на почте, похитив 38 тыс. руб., до¬
ставала фальшивые паспорта, терроризировала полицию и «буржуазию». В револю¬
ционную работу активно включались врачи и фельдшеры местной больницы, а также
попадья с двумя дочерьми. В ответ в феврале 1905 г. священник, пристав и начальник
пожарной команды организовали дружину для борьбы с крамолой12. Пожарная дружи¬
на в Лопатине была одной из наиболее крупных: в ней числилось 74 человека, а кроме
того, она имела еще 2 отделения в соседних селах (в Елшанке - 24 члена и Генераль-
щине - 15)13. После того, как революционеры выразили свое отношение к манифесту
17 октября 1905 г., священник Смирнов собрал набатом жителей и выступил с призы¬
вом наказать громил и хулиганов. В результате 4 революционера были избиты, 3 дома
разгромлены, их хозяева несколько дней скрывались по оврагам. Ни о каком сопротив¬
лении вооруженных революционеров неизвестно. Только потом последовали аресты
«эксистов» полицией14.
В конце октября - начале ноября 1905 г. волна разгромов прошла по Сердобскому
уезду (в трех станах был отмечен 41 случай беспорядков). В Малиновской волости эсе¬
ровский кружок громил и жег местные имения. По-видимому, примкнувшие к погром¬
щикам неместные «попутчики» и «хулиганствующие подростки» подожгли дом свя¬
щенника и училище. Реакция последовала незамедлительно. 30 октября 1905 г. Столы¬
пин писал жене: «Пугачевщина растет - все жгут, уничтожают, а теперь уже и
135
убивают... Вчера в селе Малиновка осквернен был храм, в котором зарезали корову и
испражнялись на Николая Чудотворца. Другие деревни возмутились и вырезали 40 че¬
ловек». «А в Малиновке, - сообщает он на следующий день, - крестьяне по приговору
перед церковью забили насмерть 42 человека за осквернение святыни. Глава шайки
был в мундире, отнятом у полковника, местного помещика. Его тоже казнили, а трех
интеллигентов держат под караулом до прибытия высшей власти... Местные крестьяне
двух партий воюют друг с другом. Жизнь уже не считается ни во что...»15. В избиении
участвовали один из двух «концов» самой Малиновки и соседние Змиевка, Бахметьев-
ка, Сафоновка. После его завершения крестьяне требовали выдать им для расправы
уцелевших и арестованных полицией, но получили отказ16.
В Голицыно Саратовского уезда в 1903-1904 гг. группа крестьян под руководством
сельских учителей начала вести революционную пропаганду. К концу 1905 г. в группе
состояло 35^Ю человек, преимущественно мастеровых-плотников. В малоземельной
Тепловке в 1897 г. по инициативе заезжего интеллигента возник кружок; в 1903 г. в нем
было 5 крестьян, в начале 1905 г. - 12, а через несколько месяцев - около 50. В соседней
Ириновке в 1895 г. группа крестьян открыла Народную библиотеку, что привело к зна¬
комству с местной интеллигенцией, среди которой оказался марксист, воспользовав¬
шийся этим для пропаганды. К 1905 г. село имело репутацию революционного, в то
время как окрестные села революционностью не отличались. В Ириновке существова¬
ла группа крестьян, начитанных в нелегальной литературе (двое из них 8 месяцев про¬
вели в тюрьме). В августе 1905 г. они устроили забастовку в имении кн. Щербатова. На
17 октября ириновцы назначили в Новых Бурасах съезд для организации большого вы¬
ступления, но никто из соседей на него не явился. С 18 по 20 октября ириновцы захва¬
тили экономию Щербатова, создали вооруженную дружину из 26 человек и занялись
«экспортом революции».
В Голицыно они пришли строем, со знаменем, в тот момент, когда на собравшемся
митинге 2 саратовских агитатора безуспешно пытались поднять крестьян на бунт. Ири-
новские вели себя подчеркнуто вызывающе: чтобы «восстановить престиж револю¬
ции», они прошли с «Марсельезой» по улицам села, пугали враждебную толпу «бомба¬
ми» и ограбили казенную винную лавку. Затем дружина и несколько голицынских ин¬
теллигентов отправились в Тепловку, где находилась экономия. Тепловский кружок
выступал против поджогов и погромов, поэтому ириновские взяли инициативу в свои
руки, разгромив имение. Голицынские революционеры тогда же разгромили 2 лесные
караулки, порвали телеграфные провода. После этого 23 октября по инициативе сель¬
ского писаря И.К. Куцевича часть деревни организовалась и вооружилась, остальных
собрали набатом. На площади, где за 3 дня до этого шел митинг с призывами к сверже¬
нию самодержавия, был отслужен молебен с многолетием царю и проклятием безбож-
никам-бунтовщикам, а затем начался ожесточенный погром, от которого пострадало
около 20 семей. От самосуда толпы их спасло только прибытие войск. Разросшаяся
ириновская дружина была арестована при столкновении с войсками 24 октября. 28 ок¬
тября сельский сход Голицыно обратился к земскому начальнику с просьбой отправить
революционеров на поселение в Сибирь. В Тепловке несколько крестьян во главе со
священником Малининым на общем собрании стали избивать ветеринара, руководив¬
шего революционным кружком, но были разогнаны кружковцами. Когда пришли вой¬
ска, крестьяне выдали революционеров полиции17.
В слободе Даниловка Аткарского уезда революционеры с лета 1905 г. грабили по¬
езда, бросали на пути спиленные телеграфные столбы, летом 1906 г. организовали по¬
громы усадеб, а в 1907 г. грабили винные лавки. В результате 90 человек были аресто¬
ваны. На излете революции в слободе активизируются монархисты (в источниках есть
неясное указание об их пропаганде в селе, а также о расколе среди них)18. Имеются све¬
дения о «бойне» революционеров в Песковатке. В станционном поселке Салтыковка
по крайней мере один житель был избит за безбожие и сочувствие к «забастовщи¬
кам»19.
136
Одним из центров революционного движения в уезде было пригородное аткарское
село Медведевка. К началу 1905 г. здесь было 20 активных революционеров и 40 сочув¬
ствующих, имелась связь с Аткарским эсеровским комитетом и местным землевла-
дельцем-народником. С весны 1904 г. члены группы увозили сено, косили траву в эко¬
номиях, устраивали пожары. В то время в селе образовался «Союз истинно русских лю¬
дей» во главе с крестьянином Мичкавовым и священником Виддиновым. В конце 1907 г.
75 человек были высланы из села за пределы губернии. Аресты производились, по-ви-
димому, по спискам, составленным черносотенцами, которые собирали несколько схо¬
дов, чтобы добиться исключения арестованных и сосланных из общества, но большин¬
ства собрать не смогли20. С конца 1909 г. 9 крестьян содержались под стражей по обви¬
нению в антиправительственной деятельности. Однако прокурор окружного суда
нашел, что свидетели, говоря о наличии с 1903 г. в деревне революционной организа¬
ции, к которой якобы принадлежит едва ли не 3/4 всего общества, знают о ее существо¬
вании только со слов членов «Союза». Никаких объективных данных, необходимых
для обвинения, дознание, не обнаружило21. В 1914 г. дружина СРН насчитывала в селе
25 человек. Согласно письму председателя отдела в Главный Совет 26 марта 1916 г., в
Медведевке образовалась «партия» из участников беспорядков 1905 г., вернувшихся из
тюрем и ссылки. На сходе у нее набралось 2/3 голосов, что позволяло распоряжаться
судьбами общества, проводя своих кандидатов как на выборные, так и на наемные
должности. Земский начальник в ситуацию не вмешивался, хотя съезд земских началь¬
ников отклонил 7 кандидатур на должность сельского старосты, предположенных ле¬
вым большинством22. Впоследствии в 1918 г. медведевцы переписали до 50 человек
«бывших монархистов» из своих односельчан, собираясь устроить над ними расправу23.
На спаде революции, в 1906-1907 гг., в губернии образовались отделы разных чер¬
носотенных союзов. Часто это были организационно оформленные группы, возник¬
шие еще в 1905 г. для противодействия революционерам. Так, в большой аткарской
слободе Елани (где 10 февраля 1905 г. толпа пыталась устроить самосуд над неверую¬
щим учителем24) 26 ноября 1906 г. под председательством земского начальника Бере¬
зина состоялось собрание, на котором был открыт отдел СРН. В него записалось свы¬
ше 450 человек - почти все присутствовавшие. В ту же ночь на глухих улицах Елани
была разбросана прокламация «группы сознательных крестьян»: «Долой земского на¬
чальника черносотенца и его союз истинно русских хулиганов!»25 В мае 1907 г. по ини¬
циативе епископа Саратовского и Царицынского Гермогена (Долганова) был создан
Православный всероссийский братский союз русского народа (ПВБСРН), в который
вошли отделы СРН. В августе того же года эта формально неполитическая, призван¬
ная заниматься «религиозно-нравственным просвещением» русского народа организа¬
ция была зарегистрирована26. В отличие от революционеров, правые организации не
привлекали к себе пристального внимания властей, сведения о них собирались лишь
эпизодически, причем собранные данные не отличались полнотой и точностью27.
В конце октября 1907 г. жандармы располагали информацией о 12 отделах и 6 под¬
отделах СРН в губернии. При этом в Саратовском уезде наблюдался рост числа отде¬
лов, в Царицынском - увеличение числа членов, но отдел в Малиновке Сердобского
уезда уменьшался28. К 20 декабря 1907 г., по данным и.д. саратовского губернатора
С.С. Татищева, отделы СРН имелись в Саратове (250 членов), Вольске (300), Царицыне
(3 тыс.), с. Медяникове Вольского уезда (332) и слободе Елани Аткарского уезда
(2 тыс.), а подотделы: в Саратовском уезде - в селах Алексеевка (910) и Ключи (500), в
Вольском - в Максимовке (58), в Сердобском - в Малиновке (120), в Хвалынском - в
Алексеевке (15), Демкине (100), Самодуровке (50), Федоровке (40), Черном Затоне
(25). Отделы ПВБСРН имелись в Саратове (7 тыс.) и Мордовской Карагуже Хвалын-
ского уезда (25). В Турках Балашовского уезда существовал Союз землевладельцев
монархистов-конституционалистов из 40 человек, почти не проявлявший деятельно¬
сти. «Быстрому росту правых партий, - резюмировал Татищев, - мешает до известной
степени то обстоятельство, что во главе многих отделов их, если не в большинстве, со¬
137
стоят лица или недостаточно развитые, или недостаточно энергичные, популярные и
т.д.»29.
8 декабря 1908 г. Саратовский губернский отдел СРН представил в жандармское
управление сведения о своих отделах и подотделах. В Саратовском уезде отделы были
в Малой Гусихе Содомской волости, Новых Бурасах, Алексеевке, Лохе, а также Гре-
мячихе, Красной Речке Лоховской волости и Березовке Липовской волости. Большин¬
ство этих сел находились по соседству и образовывали единый район. В Царицынском
уезде отделов не было: они имелись только в самом Царицыне и на Французском заво¬
де. В Вольском уезде отделы находились в Вольске, Максимовке Синодской волости,
Медяникове, Труевой Мазе и Федоровке. В Аткарском уезде - в слободе Елани и Боль¬
шой Рельне. В Сердобском уезде - в Байке, Малиновке и Змиевке Малиновской воло¬
сти. В Хвалынском уезде отдел располагался в слободе Алексеевке. В Балашовском
уезде - в слободе Романовке, Свинухе, Родничке, Большом Карае, Кардаиле, Тернов-
ке, Мордовском Карае, Ежовке Мордово-Карайской волости, Латышевке Падовской
волости, Кислянке. Это также был компактный район в западной и юго-западной ча¬
сти уезда. В остальных трех уездах отделов на тот момент не было30.
В начале мая 1912 г. Вольский исправник представил губернатору списки личного
состава 7 подотделов СРН, находившихся в уезде31. Девичье-Горский подотдел насчи¬
тывал 100 человек: председатель, 2 его товарища (оба отбывали административные
аресты), казначей (провел в тюрьме 8 месяцев за кражу казенных вещей на службе),
секретарь и 95 «членов Совета» (из них трое находились под арестом за администра¬
тивные правонарушения, двое привлекались за нарушение правил рыбной ловли, трое
за проведение незаконных собраний, а 8 - судились или состояли под следствием за
кражи и прием краденого). В Казанлинском подотделе числилось 1 129 членов, среди
которых было много женщин и 38 детей (от 8 до 16 лет), а также священник Шкенев.
Из 13 человек, подвергавшихся взысканиям, 8 отбывали наказание за самовольное со¬
брание схода (двое из них, кроме того, находились под судом за вымогательство и са¬
моуправство), 4 - за вымогательство, один, известный как шинкарь - за участие в аг¬
рарных беспорядках. В Хватовском отделе состояли исключительно мужчины. Пред¬
седательствовал в нем политически неблагонадежный священник Владыкин; из трех
товарищей председателя двое отбывали месячный арест и состояли под следствием.
Кроме них, в отделе были казначей, секретарь и 158 членов (9 отмечены как полити¬
чески неблагонадежные, двое судились за убийство, 9 прошли тюрьму, один состоял
под судом за кражу и один находился под следствием). В Стригайском отделе было
112 человек, в том числе священник, 17 женщин и 4 малолетних. Из его членов 4 были
осуждены (причем двое - за убийство и один - за прием краденого). В Булгаковский
подотдел входило 565 человек, включая 250 женщин. Из них 14 человек в 1909 г. отбы¬
вали административный арест (на 3 месяца), а 5 несли наказание за растрату, кражи и
т.п.32 К Максимовскому и Вязовскому подотделам принадлежали соответственно 44 и
188 членов.
К 1916 г. сельские отделы правых организаций в губернии (как и в целом по стране)
сократились до 10-25 человек, многие отделы закрылись. Тем не менее сохранившиеся
союзы отличались сплоченностью и устойчивостью33. Все чаще возникали столкнове¬
ния между членами СРН и приходским духовенством34.
В ряду сельских организаций следует отметить также вольные пожарные дружины,
которые в те годы неизбежно получали политический характер, поскольку поджоги
являлись одним из главных средств борьбы внутри деревни33. В конце 1909 г. таких дру¬
жин насчитывалось в губернии несколько десятков (в лесистых Вольском и Хвалын¬
ском уездах - 16 и 17 соответственно, в Кузнецком и Сердобском уездах - по 3 дружи¬
ны, в Петровском - 2, в Саратовском уезде - 1). В дружинах была своя иерархия: по¬
четные члены или попечители, председатель правления (староста), его помощник,
члены правления, дружинники (или члены-охотники). В Вольском уезде, например, по¬
четными членами или попечителями многих дружин выступали граф и графиня В.П. и
О.Б. Орловы-Денисовы, граф А.Д. Нессельроде, врачи, учителя. Хвалынские дружи¬
138
ны имели более простой состав: староста (или правление из нескольких человек) и не¬
сколько десятков членов-крестьян. Обо всех членах дружин сообщается, что они поли¬
тически благонадежны36.
Деятельность СРН не стала гарантией покоя. Например, Свинухинское сельское
общество, «знаменитое своим "союзом истинно русских людей"», оказалось расколото
затяжным конфликтом между 168 выделенцами и остальными хозяевами, которых на¬
считывалось свыше 30037. В январе 1909 г. в Байке Сердобского уезда состоялось со¬
брание местного отдела СРН (более 20 человек), на котором, по настоянию председа¬
теля - крестьянина Чувакова и двух членов, было решено не выходить из общины. Чу¬
ваков написал на имя А.Н. Дубровина ходатайство об отмене закона о выходе из
общины, но подписать его никто из присутствующих не решился. Тем не менее, когда
крестьянин Н.Я. Мягков высказался против подачи прошения, отдел решил более его
на собрания не приглашать. Видимо, большинство вполне разделяло соображения
председателя, хотя и не осмеливалось их поддержать38. Причем и в аграрных беспоряд¬
ках, которые осенью 1905 г. шли в Байковской волости особенно бурно, и в развернув¬
шемся здесь с 1906 г. «столыпинском» землеустройстве активистами выступали одни и
те же люди. Местные черносотенцы, напротив, противостояли и аграрным беспоряд¬
кам, и демонтажу общины.
Губернский совет ПВБСРН в конце 1909 г. рассмотрел вопрос о земельных нуждах
крестьян с участием «представителей и уполномоченных сельских отделов» Союза.
В марте 1910 г. Столыпину было отправлено «покорнейшее прошение» не допускать
насилия при выделе земли из общинной в личную собственность, не принуждать се¬
литься «пустынными хуторами» (дать возможность жить летом на хуторе, а зимой в се¬
ле), и, наконец, «дать полную, льготную, снисходительную возможность крестьянам по¬
купать в банке землю целыми обществами», так как в личную собственность покупают
только богатые крестьяне, «во власти которых всегда и было бедное крестьянство»39.
Булгаковский подотдел СРН возник в конце 1909 г. после ареста зачинщиков «бой¬
кота», объявленного общинниками землеустроительной комиссии, осуществлявшей
выдел 64 домохозяев. «Союзниками» стали преимущественно участники бойкота. Вла¬
сти рассматривали этот подотдел как центр противодействия аграрной реформе40.
Приведенный выше состав этого подотдела (с явно «поголовным» вступлением и пла¬
вающей численностью) заставляет думать, что мнение полиции было справедливо. Не¬
удивительно, что начальник Саратовского ГЖУ однажды написал, что СРН не может
считаться благонадежной организацией, так как, возможно, станет агитировать про¬
тив помещиков. Поводом для такого вывода послужило столкновение отдела СРН с
уездным предводителем дворянства41.
Впрочем, имели место и противоположные случаи. В Козловке Петровского уезда
в сентябре 1914 г. крестьяне, при потворстве сельских властей, воспрепятствовали ра¬
ботам по выделу отрубов. В начале 1915 г. Козловский отдел СРН подал заявление о
вредном направлении членов Козловского потребительного общества. Началось жан¬
дармское расследование. Местные черносотенцы указывали, что потребительное об¬
щество составляли исключительно крестьяне левых убеждений, а его председатель
А.Н. Мамыкин под видом коммерческих дел собирал членов общества в лавке и вел ан¬
типравительственную агитацию. Дальнейшее следствие выяснило, что потребитель¬
ное общество (около 100 человек) сосредоточило в своих руках почти всю торговлю в
Козловке, торгуя на 20% дешевле, чем частные торговцы. Часть последних, неся убыт¬
ки и будучи членами СРН, подговорили своего председателя пожаловаться на полити¬
ческую неблагонадежность конкурентов и затем сосредоточить торговлю под маркой
СРН. Однако все было отнюдь не так просто. 39-летний зажиточный крестьянин Ма¬
мыкин действительно очень успешно вел дела общества, а с 1909 г. состоял гласным
уездного земства. В то же время в беспорядках 1905-1906 гг. он, по свидетельству ис¬
правника, «принимал самое деятельное участие, идя чуть не во главе местной револю¬
ционной партии», осенью 1906 г. даже арестовывался за организацию незаконного сбо¬
рища. При аресте толпа крестьян вырвала его из рук полицейских. После революции
139
Мамыкин избрал новую стезю: стал противодействовать выделу крестьян на отруба.
Как человек опытный и осторожный, он имел успех, чем и объясняется конфликт с
землеустроителем. Дело закончилось тем, что Мамыкин был выслан, однако осенью
1916 г. ему разрешили вернуться в губернию42.
Борьба.между черной и красной «сотнями» далеко не всегда выглядела как столк¬
новение сколько-нибудь оформленных подпольных и официальных братств или сою¬
зов. Зачастую это была борьба группировок, вообще с трудом фиксируемая властями.
В Березовке Аткарского уезда в 1905 г. священник сообщал о революционерах поли¬
ции. Молодой псаломщик, будучи эсером, считал себя в опасности. Подавая кадило во
время службы, он укусил руку вместо целования и обратился к прихожанам, «громя по¬
па на все корки», после чего скрылся. Священник вскоре бы застрелен из ружья через
окно43. Скрытая борьба в селе продолжалась. В 1913 г. здесь произошло 13 пожаров,
принесших убытки 21 крестьянину (в числе погоревших оказались и отрубщики, и
местные общинники, и недавно вернувшийся ссыльный). В 10 случаях причины пожа¬
ров выяснены не были, но в селе говорили о поджоге. Исправник собрал 15 местных
крестьян, отличавшихся «шалостями» и «нарушениями общественной тишины», и пре¬
дупредил, что в случае новых поджогов против них будут приняты суровые меры. Од¬
нако в действительности никаких улик против «шалунов» не было44.
Подобные события имели место часто, но далеко не все они отразились в офици¬
альных документах45. Общим в них была беспомощность властей, пытавшихся влиять
на отношения в деревне. 1 июня 1915 г. начальник Саратовского губернского жандарм¬
ского управления дал развернутую характеристику сельского населения. Одна его
часть - «старики, люди спокойные, в большинстве религиозные, по своим убеждениям -
монархисты». Вторая группа - крестьяне средних лет, аграрники 1905-1906 гг., помня¬
щие антиправительственную пропаганду, имеющие за плечами тюремные сроки за
участие в крестьянских братства и союзах тех лет. Автор обзора специально оговари¬
вал, что из тюрьмы крестьяне, под влиянием интеллигентов-сокамерников, выходили
убежденными революционерами, и эта часть населения «почти сплошь если не рево¬
люционна, то во всяком случае, безусловно, оппозиционна». Наконец, третья часть на¬
селения - молодежь, «в большинстве просто развращенные, хулиганствующие люди,
не признающие никаких авторитетов»46.
Характеризуя деятельность правых в саратовской деревне, следует учитывать, что
основной крестьянской организацией по-прежнему оставалась община, олицетворени¬
ем которой был сельский сход. Остальные организации, в том числе и правые, играли
вспомогательную роль. Крестьяне демонстрировали умение наполнять различные ор¬
ганизационные формы желательным для себя содержанием, адаптируя их под свои
нужды. Так, привычная и удобная для правительства община в 1905 г. использовалась
крестьянами в ходе аграрных беспорядков, а позднее даже комбеды крестьяне умели
обращать в собственную противоположность47.
При этом правые считали себя представителями большинства, опорой существую¬
щего порядка и силой, обеспечивающей не изменение, а сохранение традиционной по¬
литической системы и народного быта. Само слово «партия» ими, как правило, не ис¬
пользовалось, в ходу были наименования «союз», «братство» и т.п. Но вместе с тем им
приходилось заниматься той самой «политикой», которую они не любили и в которой
были слабее своих противников. На уровне сельских отделов черносотенных органи¬
заций это проявилось особенно ярко и драматично. Многочисленные политические ор¬
ганизации в деревне просто не находили себе применения. Крестьяне предпочитали при¬
числяться к «нужной» партии, а затем столь же легко ее покидали. После революции в
деревне оставались группы «бывших аграрников» и «бывших эсеров». Но и эсеровские
группы начала века, и комячейки периода Гражданской войны и нэпа, и ячейки един¬
ственной партии в уже побежденной колхозной деревне были крайне малочисленны.
Это обстоятельство не раз привлекало внимание историков, вызывая различные толко¬
вания48. У крестьян было слишком мало времени и средств для каких-либо дополнитель¬
ных усилий, выходящих за привычный круг их жизни. Поэтому эволюция многолюд¬
140
ных отделов и подотделов СРН к группам в несколько десятков человек являлась впол¬
не логичной. Это свидетельствовало не об ослаблении правых убеждений (левые
партийные организации тоже не росли), а говорило о ненужности массовых политиче¬
ских организаций при нормализации обстановки.
Наиболее перспективными в деревне были те организации, которые ориентирова¬
лись на решение различных проблем сельской жизни, однако, очевидно, имели один со¬
став участников: активные прихожане, поддерживающие церковно-приходские шко¬
лы, кружок ревнителей православия, общество трезвости, отдел СРН, вольная пожар¬
ная дружина, и т.п. Подобные центры существовали, хотя и не были многочисленными.
Важнейшим условием их развития оставалась востребованность со стороны государ¬
ства. Потенциал этих организаций не был востребован, однако о его существовании
свидетельствуют даже события первых лет советской власти. В 1918 г. председатель
Медведевского сельсовета, пытаясь предотвратить расправу над «монархистами»,
утверждал, что если сослать всех сочувствующих монархистам, то 30% населения бу¬
дут враждебны новой власти и придется воевать не только с белыми, но и с ними49. В
1919 г. коллегия Балашовской ЧК записала в протоколе по делу о выдаче «политиче¬
ских работников» при прежнем режиме: «Если привлекать бывших крестьян за пре¬
ступления того времени, то придется привлекать чуть ли не пол России...»50 В 1918-
1919 гг. в антисоветских крестьянских восстаниях на роли руководителей многократно
выдвигались местные помещики, бывшие земские начальники, офицеры из детей
местных землевладельцев и священников51.
Примечания
I См.: Кирьянов Ю.И. Правые партии в России накануне и в февральско-мартовские дни 1917 г. //1917
год в судьбах России и мира: Февральская революция: от новых источников к новому осмыслению. М., 1997;
его же. Численность и состав крайних правых партий в России (1905-1917 гг.): тенденции и причины изме¬
нений // Отечественная история. 1999. № 5; е го же. Правые организации и рабочие в России (1911 - фев¬
раль 1917). М., 2001; его же. Правые партии в России. 1911-1917. М., 2001.
- См.: Н а рс к и й И.В. Революционеры «справа»: черносотенцы на Урале в 1905-1916 гг. (Материалы к
исследованию «русскости»). Екатеринбург, 1994; Размолодин М.Л. Черносотенное движение в Ярослав¬
ле и губерниях Верхнего Поволжья в 1905-1915 гг. Ярославль, 2001; Рылов В.Ю. Правое движение в Во¬
ронежской губернии. 1903-1917. Воронеж, 2002; Стрелков А.Т. Черная сотня в Центральном Чернозе¬
мье. Курск, 2000.
5 Наиболее полный историографический обзор см.: Степанов С. А. Черная сотня. М., 2005. С. 6-11.
4 ГА РФ, ф. 102, оп. 255, д. 96, л. 188-207; Алмазов П. Наша революция (1902-1907). Исторический
очерк. Киев, 1908.
5 Степанов С. А. Указ. соч. С. 77.
6 Там же. С. 138, 140.
7Платонов О. А. Покушение на русское царство. М., 2004. С. 275, 281-282.
8 Государственный архив Саратовской области (далее ГА СО), ф. 53, 1905, оп. 1, д. 130, л. 17-17 об., 18.
Революционер Н. Малинин так описывает эти события. В гостинице происходил врачебный съезд. Выпив,
делегаты начали петь «Марсельезу». Под окнами собралась толпа крестьян, которая «желала избить» вра¬
чей. На рукописном подлиннике воспоминаний Малинина другой рукой красным карандашом уточняется:
«Это была черная сотня». Столыпин с казаками выручил осажденных фрондеров и под конвоем отправил их
на вокзал. Тогда толпа разнесла дом местного эсера Феологова. Организаторами этого, по мнению Малини¬
на, выступали полиция и кулаки, а исполнителями были «крестьяне окрестных деревень». Последние слова
в рукописи подчеркнуты и вписано: «мещане города». Таким образом, редактор посчитал, что надо акцен¬
тировать внимание на словах «черная сотня», имеющих сугубо негативное звучание, и счел более логичным
заменить крестьянские толпы, обыкновенные в ярмарочный день, на черносотенное мещанство - классиче¬
скую «мелкую буржуазию». Слова мемуариста об организаторской роли полиции и кулаков - дежурные
обвинения, которые трудно принять. Провокационное поведение врачей, спонтанность собравшейся толпы,
переутомление малочисленной полиции в бунтующем уезде не позволяют думать о многоходовых полицей¬
ских провокациях. См.: Центр документации новейшей истории Саратовской области (далее - ЦДНИ СО),
ф. 199, оп. 3, д. 476, л. 15-16.
9 ГА СО, ф. I, оп. 1, д. 6896. л. 690.
10 ЦДНИ СО. ф. 199. оп. 3, д. 619, л. 2-4.
II Там же, д. 89, л. 4-5.
'"Зырянов П.Н. Православная церковь в борьбе с революцией 1905-1907 гг. М.. 1984. С. 58.
11 ГА СО. ф. 2. оп. 1, д. 10189, л. 27-29.
14 ЦДНИ СО. ф. 199. оп. 3, д. 70, л. 1-2.
141
15 Столы пин П.А. Переписка. М., 2004. С. 600-601.
16 ГА СО, ф. 1. оп. 1, д. 6807, л. 50-52. По мнению некоторых авторов, убийство революционеров стало
результатом провокации, долго готовившейся окрестными помещиками и кулаками, которые заранее воору¬
жались и специально подожгли дом священника, чтобы поднять крестьян на погром. См.: Авдошин И.С.,
Бирюков Ф. Г. Малиновский погром // Вопросы истории. 1969. № 3. С. 205-213.
17 ЦДНИ СО, ф. 199, оп. 3, д. 96, л. 2-5; д. 217, л. 1 об. - 2 об.; д. 424, л. 1-4; д. 542, л. 3; д. 545, л. 1-4.
18 Там же, д. 61, л. 4-8.
19 Там же,д. 661, л. 11-13, 17.
20 ЦДНИ СО, ф. 199, оп. 3, д. 101, л. 2-7; д. 227, л. 3.
21 ГА СО,ф. 53, оп. 7, д. 518, л. 1, 122-122 об.
22 ГА РФ,ф. 116, оп. 1, д. 458, л. 4, 34-35.
23 ЦДНИ СО, ф. 199, оп. 3, д. 227, л. 2.
24 А л м а з о в П. Указ. соч. С. 495.
25 ГА СО, ф. 1, оп. 1, д. 7289, л. 1-2.
26 Исторический архив. 2004. № 4. С. 217.
27 Так, жандармское дело «О монархической организации Саратовской губернии» за 1916 г. содержит
всего один документ - список Саратовского отдела Союза Михаила Архангела из 19 человек. См.: ГА СО,
ф. 53, оп. 8, 1916, д. 26, л. 2-2 об. Гораздо большее внимание вызывал, например, Илиодор (Труфанов), от
наблюдения за которым остался целый ряд переписок.
28 Правые и конституционные монархисты в России в 1907-1908 гг. // Вопросы истории. 1997. № 6. С. 113.
29 Там же. №8. С. 104.
30 ГА СО, ф. 53, оп. 8, д. 48, л. 1-2.
11 Там же, ф. 1, оп. 1, д. 8965, л. 1-34.
32 В конце 1909 г. этот подотдел насчитывал 284 крестьянина. В феврале 1910 г. в нем числилось 593 чле¬
на. См.: Там же, д. 8277, л. 41-44 об., 55 об.
33 Так, в Большом Карае отдел существовал вплоть до отречения императора. После известий о Фев¬
ральской революции в этом селе было сожжено знамя отдела, а 50 «союзников» арестованы. См.: ЦДНИ
СО,*. 199,оп. 3,д. 506, л. 4.
34 См.: Посадский А.В. Правые в саратовской деревне в годы Первой мировой войны // Местные ар¬
хивы об истории регионов России. Материалы Восьмой Всероссийской заочной научной конференции.
СПб., 1997. С. 177-179.
35 В 1907-1909 гг. из всех строений, сожженных в сельской местности, помещичьих усадеб было 71%, а
деревенских домов - 29%. В 1910-1913 гг. - 32.5% и 67.5% соответственно. См.: Универсальное и специфи¬
ческое в российской истории. «Круглый стол» ученых // Общественные науки и современность. 1999. № 3.
С. 89.
36 ГА СО,ф. 2, оп. 1, д. 10189, л. 1^12.
37 См.: П е т р о в А. Три случая (Письмо из Балашовского уезда) // Русское Богатство. 1908. № 3. С. 111-
118.
38 ГА СО, ф. 53, оп. 8, д. 48, л. 1-3 об.
39 «Если так будет идти земельное дело дальше, то миллионы бедных крестьян останутся без куска на¬
сущного хлеба». Прошение Главного губернского саратовского совета Православного всероссийского брат¬
ского Союза русского народа П.А. Столыпину. 1910 г. Публ. Е.М. Михайловой // Исторический архив. 2004.
№4. С. 218-220.
40 Исторический архив. 2004. № 4. С. 221.
41 Степанов С. А. Указ. соч. С. 324.
42 ГА СО. ф. 1.011. 1.д. 9441. л. 3-3 об., 5. 8-9, 11-11 об.. 16, 17.46.
41 ЦДНИ СО. ф. 199, оп. 3, д. 143, л. 2.
44 ГА СО. ф. 1, оп. 1. д. 9465, л. 1-5.
45 Например, в ноябре 1911 г. к дознанию по вопросу противодействия выделу из общины в Ивановке
Саратовского уезда было привлечено 7 местных крестьян. С июня по начало ноября 1911 г. в деревне имели
место 9 умышленных поджогов (все - у тех ивановцев, которые приобрели отруба через Крестьянский по¬
земельный банк) плюс случился пожар на близлежащем хуторе. Всего в селе было 54 отрубщика и 400 об¬
щинников. Сами отрубщики подозревали четверых молодых друзей, один из которых имел репутацию хули¬
гана (его брат в 1905 г. вел антиправительственную агитацию в Ивановке). Интересно, что пожарная дружи¬
на не проявила себя в предотвращении пожаров (см.: ГА СО, ф. 53, оп. 6, д. 412, л. 2, 4, 14-14 об.).
46 ГА СО,ф. 53, 1915,оп. 8, д. 21, л. 10 об. - 11.
47 Курен ышев А. А. Крестьянство и его организации в первой трети XX века. М., 2000. С. 117, 158—
159.
48 См.: БернштамМ. Стороны в гражданской войне 1917-1922 гг. // Вестник Русского христианского
движения. 1979. № 128. С. 286-290; Л у р ье С.В. Русская община: причины гибели // Метаморфозы традици¬
онного сознания. СПб., 1994. С. 194-195; П л а то но в О. А. Русский труд. М., 1991. С. 203; В ы л ца н М.А.
Крестьянство России в годы большой войны 1941-1945. Пиррова победа. М., 1995. С. 6.
49 ЦДНИ СО, ф. 199, оп. 3, д. 227, л. 3.
50 Там же, ф. 10, оп. 1, д. 48, л. 25.
31 О с и п о в а Т.В. Российское крестьянство в революции и Гражданской войне. М., 2001. С. 172, 268, 314.
142
Дискуссии и обсуждения
© 2007 г. Д. В. Г А В Р И Л О В*
ПРОМЫШЛЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ НА УРАЛЕ:
НЕУДАЧНАЯ ПОПЫТКА ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЯ
Промышленный переворот, точнее - промышленная революция ХУ1И-Х1Х вв. -
важнейший прогрессивный шаг в истории человечества, событие всемирно-историче¬
ского значения, сыгравшее решающую роль в трансформировании традиционного аг¬
рарного общества в современное индустриальное. Выяснение характера, сроков, форм
и методов осуществления промышленной революции, основанной на технических дости¬
жениях своего времени, имеет важное значение для изучения истории не только отдель¬
ных стран, но и регионов, их экономического, технико-технологического и социально¬
культурного развития. В журнале «Отечественная история» (2005. № 4) опубликована
статья доктора исторических наук, профессора Уральской академии государственной
службы М.А. Фельдмана «Промышленный переворот на Урале: попытки переосмысле¬
ния (дискуссии и обсуждения)»1. Эта большая и, на мой взгляд, довольно путаная статья
не привлекла бы к себе большого внимания (мало ли что сейчас пишут под видом «ново¬
го осмысления» истории), если бы не высокие научное звание и ученая степень автора
и те радикальные, прямо сенсационные выводы и заключения, к которым он пришел.
Ознакомление со статьей Фельдмана показывает, что мы имеем дело с человеком,
не знающим основных признаков и критериев промышленной революции ХУН1-Х1Х
вв. и не имеющим ясного представления ни о специфике металлургической отрасли, ни
об уральской металлургии и о металлургии вообще. Удивляет и узость Источниковой
базы, на основе которой автор пришел к выводам глобального характера. Ссылаясь на
«незавершенность промышленного переворота», «незавершенность формирования
рабочего класса» и «незавершенность формирования буржуазии» на Урале в конце
XIX - начале XX вв., Фельдман поставил вопрос о пересмотре утвердившейся в исто¬
рической науке концепции промышленного переворота. Ошибочно считая главным
его критерием уровень энергетической мощности промышленных предприятий (а не
внедрение системы машин, как это было в действительности и как продолжает счи¬
таться в современной историографии), он предложил свою версию его применительно
к Уралу.
Попытаемся выяснить научную значимость выдвинутых Фельдманом положений,
убедительность и весомость его аргументов, прочность их теоретико-методологиче¬
ской базы, их эмпирическую основу и соответствие действительности.
О времени начала промышленного переворота на Урале. Не выходя из рамок со¬
циологической схемы советской историографии 1950-1980-х гг. их считая, что о завер¬
шении промышленного переворота можно говорить лишь при условии «преобладания
в составе рабочего класса постоянных рабочих, не связанных с земледелием», Фельд¬
ман утверждает, что промышленный переворот на Урале начался не в 1830-1850-х гг.,
как это считалось до сих пор, а в конце XIX в., причем начался он в уральской метал¬
лургии лишь на 8 предприятиях, «чьи энергетические мощности были близки к рубежу
* Гаврилов Дмитрий Васильевич, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института
истории и археологии Уральского отделения РАН.
143
в 2 тыс. л.с. или превышали его». Завершился же промышленный переворот на Урале,
по мнению Фельдмана, в конце 1930-х гг.2
Начнем с того, что проблемой промышленного переворота в России, в том числе на
Урале, несколько десятилетий занимались С.Г. Струмилин, Н.М. Дружинин, А.М. Пан¬
кратова, И.Д. Ковальченко, В.К. Яцунский, В.С. Виргинский, П.Г. Рындзюнский,
Н.И. Павленко, С.И. Сметанин, Ф.С. Горовой, Ф.П. Быстрых, В.Я. Кривоногое,
А.Г. Козлов, А.М. Соловьева и многие другие, и что все они, при некоторых расхожде¬
ниях в определении его критериев и сроков, относили его начало к 30-50-м гг. XIX в.3
Выдвинутая Фельдманом версия не выглядит убедительно. Свои выводы он обосно¬
вывает не какими-то новыми, более глубокими конкретно-историческими исследова¬
ниями или находкой новых исторических источников, а ссылками на статью И.С. Сме¬
танина, опубликованную в 1977 г. в журнале «Вопросы истории»4, а также на матери¬
алы дискуссии о промышленных революциях в Западной Европе и США, проведенной
журналом «Новая и новейшая история» в 1983 г.5, причем они интерпретируются им со¬
вершенно произвольно. Оказывается, достаточно просмотреть старые, 20-30-летней
давности журналы, чтобы сделать кардинальные выводы, опрокидывающие разрабо¬
танную в трудах нескольких поколений зарубежных и российских историков и экономи¬
стов теорию промышленной революции.
Сметанин не отрицал, что в 40-50-е гг. XIX в. на Урале происходил «промышлен¬
ный переворот», но указал на то, что внедрение в тот период нового способа передела
чугуна в железо - пудлингования - не обеспечило «экономического эффекта - резкого
снижения себестоимости и цены продукции»6. Ничего удивительного в этом не было,
поскольку на начальной стадии внедрения новая техника не всегда сразу показывает
свои возможности. Так было везде. Не способствовала этому, как правильно указывает
Сметанин, и крепостническая организация производства. В более поздней своей работе
он снова заявил, что началом промышленного переворота на Урале считает 40-50-е гг.
XIX в.7 Ссылка Фельдмана на статью Сметанина в качестве доказательства отсутствия
на Урале в дореформенный период промышленного переворота абсолютно несостоя¬
тельна и лишь демонстрирует его метод выхватывания из текстов отдельных цитат и
подтасовки их действительного содержания.
Второй довод Фельдмана состоит в том, что в ходе дискуссии о промышленной револю¬
ции в Западной Европе и США указывалось, что в Англии она продолжалась 100 лет -
с 1760 до 1850-х гг., в США - 90-100 лет, до рубежа 1870-1880-х гг., а в Германии - 60 лет,
до 1890-х гг. Абсолютно ясно, что эти данные никак не могут служить доказательством
существования или отсутствия на Урале аналогичных процессов в дореформенный пе¬
риод. Однако они привели Фельдмана к «крамольным мыслям», что если в передовых
странах промышленная революция растянулась на столетие, то на Урале, где почва не
была очищена от феодальных остатков, промышленный переворот не мог проходить
в те же сроки, что и в промышленно развитых странах. Исходя из этого, начало про¬
мышленного переворота в уральской металлургии он относит к 1870-1890-м гг., т.е.
переносит его в пореформенный период.
Схоластические рассуждения Фельдмана не имеют ничего общего с реальной дей¬
ствительностью. Россия не была страной, изолированной от Западной Европы и всего
мира. Начиная с эпохи Петра I, она поддерживала с Западной Европой тесные эконо¬
мические и технико-технологические связи. В XVIII в. российское, главным образом
уральское, железо в больших количествах экспортировалось в страны Западной Евро¬
пы, преимущественно в Англию, первой вступившую во второй половине XVIII в. на
путь создания машинной индустрии. Струмилин указывал, что промышленный перево¬
рот в Англии, «несомненно, без русского железа задержался бы на много лет»8. Ураль¬
ские горные деятели и техники были хорошо знакомы с техническими достижениями
западноевропейской промышленной революции конца ХУШ-Х1Х вв. и тогда же нача¬
ли применять их в своей производственной практике. Как только в Англии появились
паровые машины, уральские техники Л.Ф. Сабакин, А.С. Вяткин, Е.А. и М.Е. Черепа¬
новы, П.Г. Соболевский начали тоже их конструировать. Для постройки таких машин
144
были приглашены специалисты из Англии. О. Гилль в 1799 г. построил паровую маши¬
ну на Гумешевском медном руднике. О. Меджер с 1804 г. начал постройку паровых ма¬
шин для уральских заводов, а в 1812 г. получил право на устройство в Екатеринбурге
фабрики для изготовления «паровых и другого рода разных машин». В 1830-1840-х гг.
большую роль в налаживании пудлингового производства на Боткинском заводе сыг¬
рал выписанный из Англии опытный мастер Самуил Пенн. В 1840-е гг. паровые маши¬
ны на Урале строили П.Э. Тэт на Екатеринбургской механической фабрике, Э.Э. Тэт -
на Пожевском заводе и др.9
Российские промышленные деятели и техники регулярно посещали западноевро¬
пейские страны для ознакомления с техникой и технологиями. На казенных и ряде
частных заводов это стало традицией. Многие горнозаводчики посылали своих служа¬
щих обучаться в западноевропейские учебные заведения. Только за период с 1804 по
1837 гг. Демидовы отправили за границу 48 человек, которые обучались во Фрейбурге,
Дрездене, Меце, Гуле, Шеффилде, Стокгольме, Париже. Ф.И. Швецов, управлявший
медным рудником и Нижнетагильским заводом, окончил Высшую горную школу в Па¬
риже, П.П. Мокеев, главный механик Нижнетагильских заводов, 5 лет стажировался
на заводах Англии и Франции10. На уральских металлургических заводах со времен Пет¬
ра I работало много приглашенных западных специалистов. Невьянский завод строил¬
ся при участии шведских мастеров, в строительстве Каменского участвовал английские
мастера X. Левенфейт, Р. Жартон, В. Панкерст. В.И. Геннин, прибывший на Урал в
1722 г., привез с собой 16 мастеров-иностранцев. В XVIII в., по подсчетам историков,
на заводах Екатеринбургского ведомства в разное время работало около 600 специали¬
стов из Германии. В начале XIX в. на Нижнетагильских заводах работали англичане
Брант, Броун и Инглиз, немецкий механик Беккер, шведы Норденшельдт, Вольстедт,
Гультман и Бакст. В Нижнем Тагиле в 1830-х гг. было много приехавших на службу
иностранцев, многие служащие завода были женаты на иностранках, и в поселке мож¬
но было слышать «почти все европейские наречья: французское, немецкое, англий¬
ское, польское, шведское»11. На Ижевский оружейный завод, вступивший в строй в
1807 г., были приглашены 140 иностранных мастеров-оружейников - шведов, датчан и
немцев. На Златоустовскую оружейную фабрику, открытую в 1815 г., для работы на
ней и обучения русских рабочих новому производству были завербованы в Германии
(в Золингене и Клингентале) 115 мастеров-оружейников и сталеваров, для которых
построили особый поселок со стандартными домами, образовавшими две улицы -
Большую и Малую Немецкие, а также открыли немецкую школу, лютеранскую кирху
и католический костел. После окончания срока контракта многие немецкие мастера
остались работать на фабрике в качестве вольнонаемных рабочих12.
Промышленная революция на Урале, первые симптомы которой появились на ру¬
беже ХУП1-Х1Х вв., в отличие от Англии и других западноевропейских стран, не смог¬
ла сразу набрать быстрые темпы. Это было обусловлено рядом объективных и субъек¬
тивных причин, важнейшими из которых являлись: потеря Россией в первой половине
XIX в. внешних рынков металла и медленно растущий спрос на металлы внутри страны;
отдаленность, оторванность и обособленность Урала от Центра страны, отсутствие в
«дожелезнодорожную» эпоху в регионе удобных путей сообщения; отсутствие на Урале
каменного угля, пригодного по существовавшим в то время технологиям для приготов¬
ления кокса, делавшее невозможным переход на минеральное топливо; феодально-кре¬
постнический строй с его дешевизной рабочей силы, не стимулировавшей технический
прогресс. Возникнув позже, чем в западноевропейских странах, уральская металлургия
имела возможность избирательно использовать технические достижения западноевро¬
пейских заводов. Усовершенствования уральские техники вводили с учетом местных
условий и их экономической целесообразности.
«Промышленный переворот» или промышленная революция? Промышленная ре¬
волюция ХУШ-Х1Х вв. - совокупность технико-экономических и социальных сдвигов,
сопровождавших переход от мануфактурной стадии производства к фабричной систе¬
ме, машинной индустрии - это важнейший этап всемирного процесса трансформирова¬
145
ния традиционного аграрного общества в современное индустриальное. Термин «про¬
мышленная революция» был предложен О. Бланки (1837) и Ф. Энгельсом (1845). По¬
сле публикации А. Тойнби «Лекций о промышленной революции» (1884) он стал
общепризнанным. В советской историографии 1950-1980-х гг. проблема промышлен¬
ной революции ХУ1И-Х1Х вв. освещалась односторонне. Если западноевропейская и
американская историография (П. Манту, А. Тойнби, У. Ростоу, Т. Эштон, Ф. Бродель
и др.13) - видела в ней одну из фаз всемирно-исторического развития человечества,
один из циклов становления современной цивилизации и рассматривала ее как один из
этапов модернизации общества, то советские историки 1950-1980-х гг., заменив поня¬
тие «промышленная революция» (вполне марксистское) термином «промышленный
переворот» и считая оба эти термина равнозначными (в действительности между ними
имеются весьма существенные различия), рассматривали его не как продолжительный
процесс, захвативший определенную эпоху, а именно как «переворот», социально-тех¬
нический скачок, как краткий единовременный акт, связанный с определенными сдви¬
гами в технике и отдельными техническими открытиями, вызвавшими крутые соци¬
альные перемены.
Отсюда шло стремление советских историков 1950-1980-х гг. всемерно сузить (до
3-4 десятилетий) хронологические рамки «промышленного переворота». Всячески
преувеличивая его социально-политическое значение, историки сосредоточивали вни¬
мание на рубеже, с которого начиналось, по их мнению, формирование промышленно¬
го пролетариата - класса-гегемона, призванного, согласно марксистско-ленинской
теории, сыграть всемирно-историческую роль могильщика капиталистического строя
и строителя нового, бесклассового коммунистического общества. Искусственно соеди¬
няя технико-технологические и социальные процессы, они хронологически подгоняли
«промышленный переворот» ко времени формирования промышленного пролетариа¬
та и начала массового рабочего движения, считая их важнейшим социальным послед¬
ствием «промышленного переворота».
Пересмотр этих позиций начался в 1990-х гг. В трудах, изданных Институтом исто¬
рии и археологии УрО РАН, в материалах проведенных Институтом научных конфе¬
ренций и других научных форумов, промышленная революция ХУШ-Х1Х вв. стала
рассматриваться как одна из фаз всемирного модернизационного процесса, одна из сту¬
пеней развития техносферы человечества. При таком подходе началом складывания
на Урале предпосылок промышленной революции стал называться рубеж ХУШ-Х1Х
вв., завершающим ее этапом - 80-90-е гг. XIX в. - начало XX в.14 Фельдман заявляет:
«В постсоветский период тема промышленного переворота считалась изученной и за¬
крытой. В работах, посвященных региональным аспектам промышленного переворо¬
та, и сегодня во многом сохранились оценки 1970-1980-х гг.»15 Но это не соответствует
действительности. Уральские историки еще в конце 1980-х и в 1990-х гг. на научных
конференциях «Взаимодействие технического и социально-экономического развития
Урала в период феодализма и капитализма» (1989), Ползуновских чтениях (1994) и др.
предложили ряд решений, которые ушли вперед по сравнению с оценками, дававшими¬
ся советской историографией в 1970-х - начале 1980-х гг.
Важным шагом вперед был отказ от идеологизированного термина «промышлен¬
ный переворот», сужающего сущность проблемы, и возвращение к общепризнанному
в мировой исторической литературе более точному, более полно и объективно отра¬
жающему процесс перехода от мануфактурной стадии производства к машинной инду¬
стрии термину «промышленная революция ХУШ-Х1Х вв.». Новая точка зрения нашла
отражение в ряде статей, в том числе в моих статьях «Промышленная революция
XIX в. на горнозаводском Урале» (1994), «Промышленная революция» (1998, 2000) и в
книге «Горнозаводский Урал ХУИ-ХХ вв.: Избранные труды» (2005)16. Как это ни
странно, Фельдман или не знаком с названными работами, или сознательно проигно¬
рировал их.
Промышленная революция ХУШ-Х1Х вв. в металлургической промышленности
имела свою специфику. Ввиду особенностей процессов плавки металлов и их термиче¬
146
ской и механической обработки, связанных серией последовательных технологиче¬
ских операций над предметом переработки, а также их многоступенчатости (первый,
второй, третий, четвертый и другие переделы) промышленная революция в металлур¬
гии протекала не одновременно во всех производствах, а последовательно захватывала
один передел за другим, проходила несколько этапов. В моих статьях выделены 3 таких
этапа: рубеж ХУ1Н-Х1Х вв. - 30-е гг. XIX в. - период накопления предпосылок про¬
мышленной революции, начала технической революции в доменном производстве,
внедрения цилиндрических воздуходувок, появления первых паровых машин, широко¬
го внедрения прокатных устройств; 40-70-е гг. XIX в. - период утверждения широко¬
масштабной, охватывающей все сферы горнозаводского производства промышленной
революции, технической революции в железоделательном производстве; 80-е гг. XIX в. -
10-е гг. XX в. - период завершения промышленной революции, технической револю¬
ции в сталелитейном производстве, завершения технической революции в доменном
производстве, полного вытеснения водяных двигателей паровыми и другими более со¬
вершенными двигателями17. Почему эта периодизация промышленной революции на
Урале не устроила Фельдмана, в чем он с ней не согласен - автор умалчивает.
Статья Фельдмана написана очень небрежно. Он уверяет, что Д.В. Гаврилов свою
«точку зрения на ход промышленного переворота в России» обосновал в статьях «Гор¬
нозаводская промышленность и промышленный переворот на Урале в первой полови¬
не XIX века в отечественной историографии 30-х - начала 50-х гг. XX в.», «Модерни-
зационные процессы в горнозаводской промышленности Урала в конце XIX - начале
XX вв.» и «Диссидентская "теория многоукладности": испытание временем на досто¬
верность и жизнеспособность»18. Но первая статья написана не мной, а С.В. Гавриловым,
проживающим в Челябинске. Фельдман, неизвестно из каких соображений, приписал ее
мне, изменив в сносках инициалы моего однофамильца. В двух других статьях, по увере¬
ниям Фельдмана, мною якобы «выдвинуто развернутое обоснование тезиса о заверше¬
нии промышленного переворота на Урале». Но это откровенная передержка. Обе ста¬
тьи посвящены совершенно другим темам, и в них ни «промышленный переворот», ни
промышленная революция вообще не упоминаются. Не высказывается в них и моя точ¬
ка зрения на «завершение промышленного переворота на Урале». Ни в той, ни в другой
статьях нет выдвинутого мною тезиса о завершении промышленного переворота на
Урале, разумеется, нет в них и развернутого его обоснования.
Если Фельдману хотелось меня покритиковать, ему следовало бы объективно изло¬
жить точку зрения своего оппонента, а затем подвергать ее критике. Но он действует
по-другому: приписывает мне чужую статью, в моих статьях выискивает то, чего в них
нет, вырывает отрывочные фразы, превратно истолковывает их и обрушивается на
них с критикой. Не правда ли, очень своеобразный способ ведения научной дискуссии?
О критериях «промышленного переворота» в металлургии. Главным критерием
«промышленного переворота», по мнению Фельдмана, является «энергетическая
мощность промышленных предприятий». Конкретно - мощность паровых двигателей,
являвшихся, как он заявляет, «основой промышленного переворота». Но эта точка
зрения ошибочна. Развитое машинное устройство состоит из трех частей: двигатель¬
ного механизма, который или сам порождает двигательную силу (например, паровая
машина) или же получает ее извне, от падающей воды, ветра и т.д.; передаточного ме¬
ханизма, предназначенного для того, чтобы сообщить движение рабочей машине; ис¬
полнительного механизма - рабочей машины, которая захватывает предмет труда и
целесообразно изменяет его, оставляя на долю рабочего наблюдение и контроль за ра¬
ботой механизмов.
Рабочая машина образует исходный пункт при превращении ремесленного или ма¬
нуфактурного производства в машинное. Она подготовила появление системы машин
и переход к машинному производству, революционизировала производство, обуслови¬
ла развитие промышленной революции ХУШ-Х1Х вв. Машинное прядение вызвало
машинное ткачество, которое, в свою очередь, вызвало революцию в ситценабивном,
147
красильном и белильном деле и т.д., технический переворот в промышленности вы¬
звал переворот в транспорте, связи, в общих условиях общественного процесса.
Машина-двигатель не революционизирует производство, каковой бы ни была
форма ее двигательной силы и энергетическая мощность. Машины-двигатели, изобре¬
тенные в мануфактурный период, не вызвали никакой промышленной революции. На¬
оборот, создание рабочих машин, увеличение их размеров, количества действующих
орудий потребовали более крупного двигательного механизма, создающего более
мощную двигательную силу. Таким двигательным механизмом стала универсальная
паровая машина «двойного действия» Джеймса Уатта19. Поэтому энергетическая мощ¬
ность двигателей не может служить главным критерием «промышленного переворо¬
та». В Англии он начался с применением очень маломощных двигателей. Самопрялка
Дж. Харгривса «Дженни», имевшая 18 веретен (затем 80, позднее 120), давшая импульс
«промышленному перевороту», приводилась в движение мускульной силой (ногой че¬
ловека), и лишь затем были изобретены «ватер-машина», «мюль-машина», паровой
двигатель.
В металлургии показатели энергетической мощности предприятий не имеют того
значения, какое они могут иметь в других отраслях производства, и играют второсте¬
пенную роль. Основа металлургии - выплавка металлов - представляет химическую
реакцию, автоматически протекающую в сосудистых системах (анклавах, печах и т.п.).
Человеческий труд, а также заменяющие или облегчающие его механизмы и машины
требуются здесь только на вспомогательных операциях (загрузка рудой, углем, флю¬
сами; поддержание хода металлургического процесса; разгрузка, транспортировка).
Возможность массового, поточного выпуска продукции в больших масштабах в чугу¬
ноплавильном производстве достигается за счет расширения емкости химической ап¬
паратуры и перехода от прерываемого, периодического - к непрерывному течению хи¬
мических реакций в металлургических агрегатах. Ход плавки и производительность
металлургических агрегатов зависят от их конструкции, качества и состава топлива,
руды, шихты, поддержания и регулирования теплового режима в печи.
Теоретически совершенно безразлично, каким способом и с какой затратой энер¬
гии на колошник доменной печи доставлены исходные материалы - механическим или
электрическим подъемником, переброшены по воздушно-канатной дороге, принесены
вручную подсобными рабочими, подвезены на лошадях, верблюдах, волах или каким-
либо другим способом - на ход металлургического процесса это не может оказать ка¬
кого-либо влияния (разумеется, при условии, что при транспортировке не ухудшается
качество этих материалов).
Фальшивость приемов сравнения заводов Урала и Юга России. Основным источ¬
ником, на котором Фельдман строит свои «доказательства», служат «Сборники стати¬
стических сведений о горнозаводской промышленности России» за 1900 и 1910 гг., из¬
данные в 1903 и 1913 гг., причем данные из них он использует весьма своеобразно. Дру¬
гие статистические источники он игнорирует, поскольку содержащиеся в них сведения,
как мы увидим далее, опровергают его выводы.
Центральная идея и весь пафос статьи Фельдмана заключаются в доказательстве с
помощью указанных статистических сборников, что энерговооруженность уральских
металлургических заводов была ниже, чем заводов Юга России. А это, по его мнению,
якобы свидетельствует о том, что на Урале «промышленный переворот» в конце XIX - на¬
чале XX вв. не совершился. Оригинален метод использования Фельдманом статистиче¬
ских данных. Главным основанием для его вывода о громадном отставании Урала от
Юга России служат данные о том, что энергетические мощности металлургических и
металлообрабатывающих заводов Урала с 1861 по 1900 гг. увеличились с 34 тыс. до
60.5 тыс. л.с., что «крайне трудно признать революционным скачком»20. Но автор по¬
чему-то скрывает от читателей, что с 1900 по 1916 г. эти мощности с 60.5 тыс. л.с. уве¬
личилась до 183.6 тыс., т.е. выросли в 3 раза. Эти цифры приведены в таблице, поме¬
щенной в моей работе «Социально-экономическая структура горнозаводской про¬
мышленности Урала в период капитализма (1861-1917 гг.)»21, на которую Фельдман
148
трижды (!) ссылается. Мой оппонент приводит только те цифры, которые ему понра¬
вились, и игнорирует имеющиеся в этой же таблице цифры, опровергающие его вы¬
вод. Это свидетельствует о его явной тенденциозности, предвзятости и жонглировании
цифрами по своему усмотрению.
Для того, чтобы доказать глубочайшее отставание Урала от Юга России, он приво¬
дит данные только за 1900 и 1910 гг. и не сообщает аналогичные данные за 1914—1918 гг.,
чем намеренно создает неверное представление об энергетической мощности двигате¬
лей в уральской металлургической промышленности в рассматриваемый период. Факт
отставания уральских заводов по объемам производительности от Юга России был хо¬
рошо известен современникам и статистически подтвержден в книге И.П. Гливица22.
Такие данные приводили Струмилин, Соловьева и другие исследователи, они являются
общеизвестной истиной, которую не требуется доказывать. Фельдман на основе
«Сборников статистических сведений о горнозаводской промышленности России в
1900 и 1910 гг.» не только «доказывает» эту столетней давности истину, но и пытается
сделать из нее сенсацию.
Чтобы доказать техническую отсталость Урала и отсутствие там «промышленного
переворота», Фельдман сообщает, ссылаясь на Соловьеву, что с 1890 по 1900 гг. в чер¬
ной металлургии Урала мощности паровых двигателей выросли с 9.9 тыс. до 20.3 тыс.
л.с., или на 10.4 тыс., а на Юге России - с 13.9 тыс. до 191.1 тыс. л.с., или на 177.2 тыс.23
Получается, что прирост производственных мощностей на Юге России в этом десяти¬
летии в 17 раз превысил их прирост на Урале! Впечатляет?
По заключению Фельдмана, «энергетические мощности крупнейших уральских
предприятий начала XX в. на порядок отставали от конкурентов с Юга России». Ураль¬
ские заводы были «маломощными», «только один завод Урала приблизился по мощно¬
сти к заводам Юга», пишет он, а отсюда, по его мнению, следует, что в конце XIX - на¬
чале XX вв. «промышленный переворот» на Урале только начинался на небольшой
группе из 8 крупных промышленных предприятий. Казалось бы, что доказательства
убедительные, а выводы правомерные. Но сразу возникает ряд вопросов. Во-первых,
почему Фельдманом учитываются только паровые двигатели? Ведь на Юге России бы¬
ли одни паровые двигатели, а на Урале половину энергетических мощностей продол¬
жали давать водяные двигатели, до самого конца XIX в. остававшиеся экономически
еще достаточно эффективными. Почему они сбрасываются со счета? Чтобы ярче по¬
казать могущество Юга и отставание Урала? Во-вторых, почему Фельдман умалчива¬
ет, что прирост энергетических мощностей на Юге происходит не вследствие техниче¬
ского прогресса, внедрения новой техники или новых технологий, а за счет ввода в экс¬
плуатацию новых крупных заводов? До конца 1880-х гг. на Юге России было только
2 металлургических завода - Новороссийского общества в Юзовке и Пастухова в Су-
лино. Энергичное строительство заводов там началось после ввода в эксплуатацию в
1886 г. Екатерининской железной дороги, соединившей залежи железной руды в Кри¬
вом Роге с коксующимся каменным углем Донбасса. В 1887 г. был пущен Александров¬
ский завод, в 1889 г. - Днепровский. На Александровском заводе сначала задули только
2 доменные печи, еще 2 вступили в строй в 1894 г., мартеновское производство было
пущено в 1889 г., бессемеровское - в 1891 г. На Днепровском заводе сначала построили
тоже только 2 домны, в 1893 и 1894 гг. вступили в строй третья и четвертая. Таким об¬
разом, в 1890 г. на Юге России действовали на полную мощность только 2 завода и еще
2 находились в стадии становления. В 1890-е гг. вступили в строй новые заводы: Гдан-
цевский, Дружковский, Донецко-Юрьевский, Петровский, Никополь-Мариупольский,
Таганрогский, Ольховский, «Провиданс», Верхнеднепровский, Макеевский, Кадиев-
ский, Краматорский и Керченский. К началу XX в. на Юге действовали уже
17 больших металлургических заводов, использующих минеральное топливо и осна¬
щенных современной по тому времени западноевропейской и американской техникой,
хотя и не во всех случаях самой передовой24. В-третьих, в 90-х гг. XIX в. на Юге России
была построена группа заводов, оснащенных новой техникой и мощными двигателями,
а перевооружение уральских заводов новой техникой и переход на новые двигатели в
149
массовом масштабе развернулись в 1901-1918 гг. Почему кардинальные выводы дела¬
ются по данным 1900 г., а не 1916 или 1918г., когда разница в энергетических потенци¬
алах Юга России и Урала значительно сократилась? Ответов на эти вопросы в статье
Фельдмана нет.
Некорректность сравнения металлургии Урала и Юга России. Свои сенсацион¬
ные выводы Фельдман строит на сравнении производительности металлургических за¬
водов Урала и Юга России. Однако сравнивать производительность уральских метал¬
лургических заводов, работавших на древесноугольном топливе, с производительно¬
стью металлургических заводов Юга России, работавших на минеральном топливе,
некорректно. Такие сравнения абсолютно бесполезны для выяснения сущности и про-
двинутости «промышленного переворота» в тогдашней металлургии в целом и в от¬
дельных регионах. Сравнивать можно однородные, сопоставимые явления и предметы,
а в данном случае сравниваются разнородные, несовместимые, кардинально отличаю¬
щиеся друг от друга величины.
Древесноугольная металлургия имела ограниченные возможности развития. По
своим технико-экономическим и технологическим условиям (ввиду хрупкости древес¬
ного угля; его измельчания под воздействием силы тяжести, нарушавшего нормальный
ход металлургического процесса, вследствие чего древесно-угольные домны не могли
расти в высоту и в объеме более определенных размеров; невозможности обеспечить
древесноугольные доменные печи очень сильным горячим дутьем и т.п.) и количе¬
ственным показателям она не могла успешно конкурировать с коксовой металлургией.
К этому добавлялся еще ряд неблагоприятных для древесноугольной металлургии эко¬
номических факторов: необходимость иметь обширные лесные дачи, сложность и
большая затратность содержания и охраны лесов, заготовки и транспортировки дре¬
весного угля.
Каменноугольное топливо позволяло сооружать более крупные по своим размерам
доменные печи, применять более нагретое и мощное дутье, более эффективно исполь¬
зовать отходящие горячие колошниковые газы, благодаря чему возникала возмож¬
ность производить в несравненно больших количествах и при меньших трудовых за¬
тратах более дешевые чугун, железо и сталь. В 1890 г. годовая выплавка чугуна на одну
домну на Урале составляла 256 тыс. пудов, на Юге России - 960 тыс., в 1900 г. соответ¬
ственно-359 и 2 040 тыс., в 1910 г. -500 и 3 140 тыс. пудов25. Производительность кок¬
совых доменных печей, таким образом, была в 1890 г. в 3.7 раза, в 1900- в 5.7, а в 1910 г. -
в 6.3 раза выше производительности древесноугольных домен.
Энергоемкость различных металлургических производств также неодинакова. По
расчетам специалистов того времени, для получения 1 тыс. т продукции требовалось
иметь следующие энергетические мощности: в доменных цехах - 13.09 л.с., в прокат¬
ных - 23.16 л.с., в механических - 119.85 л.с.26 В доменном производстве энергия пре¬
имущественно расходовалась на обслуживание колошниковых подъемников и возду¬
ходувок. Значительно больше ее требовали прокатные цехи и очень много - механи¬
ческие. Поэтому, естественно, чисто доменные заводы, не имевшие передельных
производств, расходовали энергии меньше, чем заводы, имевшие полный металлурги¬
ческий цикл, или комбинированные, имевшие разные производства. Полный метал¬
лургический цикл на Юге России имели почти все заводы, а на Урале - лишь несколь¬
ко. Сказывалась также разница в сортаменте продукции. Уральские заводы традици¬
онно занимались производством чугуна и мелкосортного железа. Заводы Юга России
специализировались на выпуске крупносортного проката, для производства которого
требовались более мощные металлургические агрегаты.
Вот почему приводимые Фельдманом примеры меньшей производительности и
меньшей энергетической мощности уральских заводов по сравнению с заводами Юга
России не могут служить подтверждением его вывода о соответствии уральской инду¬
стрии «лишь начальной стадии промышленного переворота». Чтобы объективно
определить уровень технического оснащения металлургии Урала в конце XIX - начале
XX вв., следует сравнить ее не с заводами, действовавшими на минеральном топливе, а
150
с заводами, действовавшими на древесноугольном топливе. А такое сравнение, более
правильное и обоснованное, не подтверждает выводов о дремучей отсталости, «арха¬
ичности» (термин Соловьевой) уральских металлургических заводов того времени.
Древесноугольная металлургия Урала в конце XIX - начале XX вв. по своим технико¬
экономическим показателям не уступала древесноугольной металлургии Швеции и
Австрии, а также и старым древесноугольным печам США. Реконструированные и
вновь построенные в 90-х гг. XIX - начале XX вв. уральские доменные печи по своим
размерам были близки к американским новым печам, построенным в то же время27.
Игнорирование модернизационных сдвигов в уральской металлургии 1901-1917 гг.
Показывая техническую отсталость и «маломощность» уральских заводов и глубокую
пропасть между заводами Урала и Юга России, Фельдман в основном оперирует стати¬
стическими данными 90-х гг. XIX в., изредка - 1910-1913 гг. и совсем не приводит све¬
дений за 1916-1918 гг. Чем можно объяснить столь странный подход автора к стати¬
стике? Разгадка проста. В конце XIX в. на Юге России почти все металлургические за¬
воды (15 из 17) были новыми. На Урале преобладали старые заводы, оснащенные
устаревшей техникой. Новой техникой были оборудованы только немногие заводы,
построенные в 80-90-е гг. XIX в. или коренным образом тогда реконструированные. В
начале XX в. положение изменилось. Юг России, тяжело пережив экономический кри¬
зис 1900-1903 гг. и последовавшую за ним депрессию, замедлил свое развитие: техника
на заводах не совершенствовалась, и некоторые улучшения стали производиться толь¬
ко накануне Первой мировой войны. Металлургия Юга России к 1917 г. пришла с изно¬
шенным и в значительной степени уже устаревшим оборудованием.
Для Урала, наоборот, это был период модернизационного взлета. Именно в период
экономического кризиса 1900-1903 гг. и депрессии 1904-1909 гг., несмотря на большой
спад производства, был сделан крупный рывок в техническом оснащении уральской
металлургии. Мелкие, технически отсталые, с изношенным оборудованием заводы за¬
крывались. За период 1900-1913 гг. на Урале были закрыты или остановлены 35 не¬
рентабельных и малорентабельных заводов, или почти 1/3 их общего числа. Выстояв¬
шие же в те годы предприятия срочно меняли свое техническое оснащение. По данным
1918 г., энергетическое оборудование уральской горнозаводской промышленности по
срокам его установки распределялось следующим образом: до 1900 г. были установле¬
ны двигатели с суммарной мощностью в 12%, с 1910 по 1909 гг. - 13.4, с 1910 по 1916 гт. -
56.4, с 1917 г. - 2.9% (неизвестно когда - 15.5%)28. Таким образом, большая часть энер¬
гетического оборудования, действовавшего в 1918 г. (56.4%), была установлена в 1910—
1916 гг.
Массовое внедрение в уральскую горнозаводскую промышленность более мощных
энергетических установок значительно увеличило его суммарную мощность (с 62 тыс.
л.с. в 1900 г., до 70.9 тыс. в 1910 г., 183.6 тыс. в 1916 г. и 201 тыс. в 1918 г.)29. Общая мощ¬
ность всех двигателей на металлургических и металлообрабатывающих заводах Урала
с 1900 по 1918 г. выросла в 3.2 раза. В этой связи становится понятным, почему Фельд¬
ман оперирует в основном данными 1890 и 1900 гг., редко и выборочно - 1910 и 1913 гг.,
и полностью игнорирует более полные и более обстоятельные данные 1916-1918 гг.,
которые не подтверждают его выводов. Но разве это научный подход? Он заявляет,
что применение электричества в уральской промышленности в первом десятилетии
XX в. было «новым, пока еще малозаметным явлением»30. Но это не соответствует
действительности.
По внедрению электродвигателей Урал не только не отставал от Юга, а, наоборот,
в некоторых отношениях шел впереди него. На металлургических заводах Юга элек¬
тричество для производственных целей впервые было применено на Александровском
заводе в Екатеринославе, где в мае 1908 г. начал работать первый электродвигатель31.
На казенном Пермском пушечном (Мотовилихинском) заводе горный инженер
Н.Г. Славянов еще в 1886 г. построил электростанцию, в 1888 г. впервые в мире разра¬
ботан и внедрен в производство способ дуговой электрической сварки плавящимся ме¬
таллическим электродом, в 1890 г. введена электросварка железных листов корпусов
151
Таблица 1
Энергетические мощности горнозаводской и горной промышленности Урала и Юга России
в 1900-1918 гг.*
Годы
Юг России
Урал
тыс. л.с.
тыс. л.с.
в % к Югу России
1900
165.038
60.5
36.7
1913
371.976
150.5
40.5
1914
351.271
Сведений нет
1916
Сведений нет
183.6
49.4**
1918
Сведений нет
247.4
66.5**
* Составлено по:Струмилин С.Г. Избранные произведения: История черной металлургии в СССР. М.,
1967. С. 365; Гаврилов Д.В. Социально-экономическая структура горнозаводской промышленности Урала
в период капитализма (1861-1917 гг.): методологические аспекты проблемы // Промышленность и рабочие
Урала в период капитализма (1861-1917 гг.). Свердловск, 1991. С. 70; Ф е л ь д м а н М.А. Указ, статья. С. 173.
** % к 1913 г.
строившихся на заводе судов, в 1894 г. построена новая, более мощная электростанция,
в 1896-1899 гг. в цехах установлены электрические мостовые краны и все металлооб¬
рабатывающие станки переведены на электрический привод. На Лысьвенском заводе
гр. П.П. Шувалова в 1898-1900 гг. построили большой, оснащенный современной тех¬
никой мартеновский цех, где все механизмы приводились в действие электромоторами.
Мартеновский цех Лысьвенского завода был первым в России, полностью оборудован¬
ным электрическими двигателями32. В начале XX в. электрические двигатели получи¬
ли на Урале повсеместное распространение.
По степени электровооруженности ведущие уральские заводы не уступали или
очень мало уступали металлургическим заводам Юга России. В 1918 г. Надеждинский
завод по уровню электровооруженности (11.03 тыс. кВт) превосходили только два юж¬
ных завода - Александровский (14.5 тыс. кВт) и Днепровский (13.0 тыс. кВт). Общая
мощность электродвигателей в уральской горнозаводской промышленности в 1918 г.
равнялась 76 961 кВт (104.7 тыс. л.с.). Суммарная мощность всех двигателей (водяных,
паровых, газовых и электрических) в уральской горнозаводской промышленности в
1918 г. составила не менее 247.4 тыс. л.с.33
Изменился и сортамент выпускаемой продукции. На Урале в 1913 г. из 40 812 тыс.
пудов готового железа и стали на долю кровельного железа пришлось 14 794 тыс.
(36.2%), сортового железа и проволоки - 10 249 тыс. (25.1%) рельсов, балок и швелле¬
ров - 8 778 тыс. (21.5%), листового и котельного железа - 2132 тыс. пудов (5.2%)34. Юг
России, в связи с сокращением в стране железнодорожного строительства, в начале XX
в. перестал получать в прежнем объеме правительственные заказы на рельсы (их доля
с 85% в 1894 г. снизилась до 25% в 1913 г.) и был вынужден заняться изготовлением же¬
леза рыночных сортов, которые ранее на Юге не производились или производились в
небольших количествах. В сортаменте выпускаемой южными заводами продукции
произошел крупный сдвиг, который в значительной степени сгладил разницу, суще¬
ствовавшую ранее между сортаментами Урала и Юга. Благодаря своей уникальной
топливной и железорудной базе и более мощным металлургическим агрегатам Юг в
начале XX в. продолжал сохранять преимущественное положение в российской метал¬
лургической промышленности, но резкие различия между Югом России и Уралом не¬
уклонно уменьшались.
Соотношение энергетических потенциалов металлургии Урала и Юга России в
1900-1918 гг. показывает табл. 1.
Фельдман утверждает, что в рассматриваемый период качественный разрыв в тех¬
ническом отношении между предприятиями Урала и Юга не только сохранялся, но и
152
увеличивался, и что после 1900 г. отставание Урала от Юга возросло еще больше35.
Данные табл. 1 не подтверждают такой вывод и убедительно свидетельствуют о том,
что качественный разрыв между заводами Урала и Юга России не увеличивался, а со¬
кращался. Отставание было, но не такое громадное, как полагает Фельдман.
О времени завершения «промышленного переворота» на Урале. Вопреки мнению
Фельдмана, заключительный этап промышленной революции на Урале произошел в
1880-х - 1918 гг. В этот период завершилась техническая революция в доменном про¬
изводстве, выразившаяся в полной замене домен «старинного устройства» доменными
печами современных конструкций и внедрением горячего дутья; произошла техниче¬
ская революция в сталелитейном производстве, выразившаяся во внедрении марте¬
новского и бессемеровского способов получения стали, вытеснении сварочного железа
литой сталью; произошли коренные преобразования в энергетическом хозяйстве, вы¬
разившиеся в вытеснении водяных двигателей паровыми и другими более совершен¬
ными двигателями.
Основные итоги этих процессов выглядят следующим образом. В конце XIX - на¬
чале XX вв. доменные печи «старинного устройства» повсеместно были заменены дом¬
нами новых конструкций, большей высоты - до 17-17.8 м, с полезным объемом 100—
150 куб. м и более, с тонкими стенками или совсем без наружного кожуха и с закрытым
колошником и горном с зарытой «грудью». Холодное дутье везде было заменено горя¬
чим, при домнах устанавливались мощные воздуходувные устройства и воздухонагрева¬
тельные аппараты Каупера. Средняя годовая выплавка чугуна на одну домну с 211.7 тыс.
пудов в 1885 гг. возросла до 363.5 тыс. в 1900 г. и 786.6 тыс. в 1916 г. Доменные печи со¬
временного типа с аппаратами Каупера представляли собой уже технику индустриально¬
го периода. В 1851 г. на уральских заводах имелся 1 891 кричный горн, в 1860 г. их было
1 064, в 1885 г. -435, в 1900-217, в 1910 г. - 17, в 1911 г. - только 12, и они сохранились
на некоторых заводах уже только в качестве музейных экспонатов. Пудлинговое про¬
изводство, преобладавшее во второй половине XIX в. (в 1890 г. имелись 364 пудлинго¬
вые печи, в 1900 г. - 312), в начале XX в. быстро исчезает: к 1917 г. на Урале осталось
только 14 пудлинговых печей. Число мартеновских печей с 12 в 1890 г. увеличилось до
42 в 1900 г. и 79 в 1917 г. В результате внедрения мартеновского и бессмеровского про¬
изводств устаревшие способы передела чугуна в железо - кричный и пудлинговый -
были полностью вытеснены мартеновским и бессемеровским - технологиями инду¬
стриального периода. Господствующее положение в энергетике заводов заняли паро¬
вые двигатели. С конца XIX в. все в больших масштабах стала применяться электриче¬
ская энергия, а в начале XX в. появились двигатели внутреннего сгорания. В 1916 г. об¬
щая мощность всех двигателей заводов металлургического комплекса Урала
составила 183.6 тыс. л.с., из них на долю паровых двигателей приходилось 123.5 тыс.
(67.3%), электродвигателей - 40.9 тыс. (22.3%), внутреннего сгорания - 10.2 тыс.
(5.5%), а водяных - только 9 тыс. (4.9%)36.
Фельдман заявляет, что на Урале техническое перевооружение произошло только
на 8 передовых предприятиях, имевших энергетические мощности в 2 тыс. л.с. и более,
а не на 20-30 крупных заводах, «как утверждает Гаврилов»37. Это он считает веским до¬
водом в пользу своей точки зрения, но подобное утверждение расходится с действи¬
тельностью, в чем легко убедиться, познакомившись с табл. 2.
Как видно из табл. 2, в 1918 г., к началу Гражданской войны, на Урале было 27 за¬
водов, где общая мощность всех энергетических двигателей (водяных, паровых, газо¬
вых и электрических) превышала 2 тыс. л.с., а ведущие уральские заводы имели энер¬
гетические мощности, сопоставимые с мощностью заводов Юга России. При этом весь¬
ма характерно, что в начале XX в., получившего название «века электричества»,
пришедшего на смену XIX в. - «веку пара», увеличение энергетической мощности
уральских заводов шло главным образом за счет внедрения не паровых, а более про¬
грессивных электрических двигателей. Из 27 заводов, общая мощность двигателей ко¬
торых в 1918 г. составляла более 2 тыс. л.с., на 13 заводах мощность электрических
двигателей превышала мощность всех других двигателей, а на трех из них были только
153
Таблица 2
Энергетическая мощность металлургических заводов Урала к середине 1918 г.*
Название завода
Мощность заводских двигателей
Общая мощность
всех двигателей,
л.с.
водяных, паровых
и газовых, л.с.
электрических
кВт
л.с.**
Надеждинский
34544
11030
15001
49545
Лысьвенский
6200
7450
10132
16332
Златоустовский
7055
5850
7956
15011
Мотовилихинский
5687
5800
7888
13575
Белорецкий
6280
3400
4624
10904
Нижнесладинский
7400
1260
1714
9114
Ижевский оружейный
1987***
5000
6800
8787
Нижнетагильский
525
3500
4760
5285
Тирлянский
2475
1700
2312
4787
Чусовской
3515
850
1156
4671
Саткинский
398
3000
4080
4478
Верхнетуринский
1824
1800
2448
4272
Калатинский медный
Сведений нет
3000
4080
4080
Сысертский
3569
157
213
3782
Катав-Ивановский
2049
1200
1632
3681
Полевской
665
2100
2856
3521
Чермозский
2894
210
286
3180
Ревдинский
2392
550
748
3140
Верхисетский
1815
812
1104
2919
Алапаевский
1099
1220
1659
2758
Гумешевский медный
Сведений нет
2000
2720
2720
Боткинский
1562
720
979
2541
Невьянский
-
1800
2448
2448
Майкорский
999
1060
1441
2440
Кушвинский
1200
850
1156
2356****
Добрянский
1752
293
398
2150
Миньярский
1789
175
238
2027
* Составлено по: Урал: Технико-экономический сборник. Екатеринбург, 1923. Вып. 6. С. 33, 78-81,
182-185, 304-307, 442, 444.
** 1 кВт = 1.36 л.с.
*** В 1910 г.
**** Кроме того, имелись 2 не установленных турбогенератора мощностью в 5 тыс. кВт каждый. После
их пуска общая мощность двигателей на Кушвинском заводе достигла бы 12356 л.с.
одни электродвигатели. Таким образом, рост энергетической мощности уральских за¬
водов в значительной степени происходил уже на базе техники индустриального пери¬
ода, а не на базе техники промышленной революции ХУ1Н-Х1Х вв.
Одним из важных доводов в пользу тезиса об отсутствии на Урале «промышленно¬
го переворота» Фельдман считает неразвитость транспортной инфраструктуры регио¬
на38. Но он явно ее преувеличивает. В конце XIX - начале XX вв. былая обособлен¬
ность Урала, его оторванность от Центра страны были в корне подорваны. Благодаря
постройке в 1910-1914 гг. и в годы Первой мировой войны новых железнодорожных
магистралей и значительного количества подъездных путей и узкоколейных дорог,
транспортные условия уральских металлургических заводов кардинально изменились.
К лету 1918 г. из 73 металлургических заводов Урала при речных пристанях и желез¬
нодорожных станциях находилось 25; а на расстоянии от 2 до 10 верст от них - 29 заво¬
дов. 12 из них были связаны с железнодорожными линиями ширококолейными или уз¬
коколейными рельсовыми путями, 10 находились от железнодорожных станций на
154
Таблица 3
Энергетическая мощность предприятий горной и фабрично-заводской промышленности Урала
к середине 1918 г.*
Название предприятия
Мощность электрических двигателей
кВт
л.с.**
Кочкарскис золотые прииски
2800
3808
Кизеловские угольные кони
2460
3345
Ново-Черемшанский железный рудник
1807
2457
Березовские золотые рудники
1378
1874
Ново-Лялинская бумажная фабрика
5140
6990
Березниковский содовый завод
2000
2720
Невьянский цементный завод
2000
2720
* Составлено по: Урал: Технико-экономический сборник. Екатеринбург, 1923. Вып. 6. С. 33, 78-81,
182-185,304-307, 442,444.
** 1 кВт = 1.36 л.с.
расстоянии от 11 до 30 верст, причем 4 из них были связаны с железнодорожными ли¬
ниями узкоколейными ветками. 14 заводов находились от железнодорожных станций на
расстоянии от 31 до 90 верст, из них 5 были соединены с железнодорожными линиями
узкоколейными ветками. Можно сказать, что к 1918 г. транспортные условия для 63 за¬
водов (86.3% общего их числа) были удовлетворительными39. Весьма показательно,
что все ныне существующие на Урале железнодорожные магистрали были сооружены
до 1918 г. Как же можно сложившуюся на Урале в начале XX в. железнодорожную
сеть называть «неразвитой», если она выдержала все перевозки советского времени и
продолжает успешно функционировать в своей прежней конфигурации в наши дни?
Промышленная революция захватила и другие отрасли горнозаводской промыш¬
ленности. Фельдман полагает, что «почти 9/10 древесного угля по-прежнему изготов¬
лялось примитивным кучным способом»40. Это не соответствует действительности. В
90-е гг. XIX - начале XX в. большинство уральских заводов перешли на приготовление
древесного угля в углевыжигательных печах. Накануне и в годы Первой мировой вой¬
ны в них выжигалось 90% древесного угля, а кучным способом - около 10%41.
Крупные сдвиги модернизационного характера произошли в золотоплатиновой
промышленности. Фельдман вместе с Л.В. Сапоговской заявляют, что в первом деся¬
тилетии XX в. промышленный переворот до нее еще не дошел, отрасль находилась в
стадии «промышленной предреволюции» (?), «применяемые машины и механизмы бы¬
ли скорее символами технического прогресса, чем реальными силами, преобразующи¬
ми облик золотопромышленности»42. Но и эти утверждения не соответствуют действи¬
тельности. В 1912 г. из полученных на Урале 747 пудов золота было добыто: старате¬
лями (вручную и примитивными механизмами) - 257 пудов (34.4%), драгами - 22 пуда
(2.9%), жильного на крупных, в значительной мере механизированных и электрифици¬
рованных рудниках - 219 пудов (29.3%), химического - 173 - пуда (23.2%), аффинажно¬
го и электролитного - 76 пудов (10.2%)4\ Таким образом, 2/3 золота получились уже
индустриальными методами, так что промышленная революция значительно измени¬
ла и облик золотоплатиновой промышленности.
О значительном техническом перевооружении уральской горной и фабрично-за¬
водской промышленности в начале XX в. свидетельствуют данные о внедрении в них
электродвигателей (см. табл. 3).
Все это свидетельствует о том, что уверения Фельдмана о чрезвычайно малом энер¬
гетическом потенциале всех отраслей уральской промышленности не соответствуют
де йствител ьности.
155
Крупные, модернизационного характера сдвиги в уральской горнозаводской про¬
мышленности, в технике и технологиях уральской металлургии, в производственно-ор¬
ганизационной и финансово-экономической деятельности предприятий, социальные и
социокультурные трансформации, происходившие в регионе в конце XIX - начале XX вв.,
стали завершающей стадией промышленной революции ХУШ-Х1Х вв. на Урале и су¬
щественно изменили его облик. Техносфера уральской горнозаводской промышленно¬
сти накануне революции 1917 г. уже коренным образом отличалась от уровня ее тех¬
нической вооруженности в 1880-х гг., которую Ленин в работе «Развитие капитализма
в России», опубликованной в 1899 г., но написанной по материалам конца 80-х гг. XIX в.,
назвал «технической отсталостью Урала». Ссылаясь на обзор горнозаводской про¬
мышленности России, составленный в 1890 г. А.П. Кеппеном, Ленин указал конкрет¬
ные проявления этой технической отсталости: «старинное устройство доменных печей
с холодным или слабо нагретым дутьем»; прочное сохранение «кричного способа вы¬
делки железа»; слабое применение паровых двигателей; доставку продукции потреби¬
телям посредством примитивного «сплава» по рекам раз в год44.
Все это имело место в 80-е гг. XIX в., но к 1917 г. ушло в прошлое. Действующих
доменных печей «старинного устройства» в 1917 г. на Урале не осталось. Домен с хо¬
лодным дутьем в 1910 г. имелось 4, но вскоре и они были переведены на горячее дутье
или погашены. Кричные горны сохранились лишь на нескольких заводах и то в каче¬
стве редкой диковинки. В энергетическом хозяйстве заводов в 1916 г. господствующее
положение занимали паровые двигатели, на долю которых приходилось 67.3% общей
мощности всех двигателей, а вместе с электрическими и двигателями внутреннего сго¬
рания - 95.1%. С постройкой на Урале сети железных дорог и соединением их с обще¬
российской железнодорожной сетью весенний сплав по рекам раз в год отошел в об¬
ласть преданий.
Урал накануне 1917 г. кардинальным образом отличался от Урала первых поре¬
форменных десятилетий. Он не был «символом технической отсталости», каким пыта¬
лись представить его на рубеже 1960-1970-х гг. сторонники «нового направления» и
В.В. Адамов, постоянно ссылавшиеся на работу Ленина «Развитие капитализма в Рос¬
сии», и как считает сейчас отстаивающий этот вывод Фельдман. Внедрение печного уг¬
лежжения привело к резкому сокращению численности вспомогательных рабочих -
углежогов, дроворубов, возчиков. Если в 90-х гг. XIX в. вспомогательные рабочие в
железоделательной промышленности Урала составляли 2/3 всех рабочих, то к 1914 г.
их удельный вес сократился до 1/345. По уверениям Фельдмана, в 1900 г. энерговоору¬
женность рабочего-металлурга на Юге была в 27 раз выше, чем на Урале (если срав¬
нивать паровые двигатели), и в 13 раз выше с учетом всех энергетических мощностей.
В 1913 г., по его подсчетам, на Юге с учетом вспомогательных рабочих она составляла
4.3 л.с., без учета вспомогательных - 4.82 л.с., на Урале же - с учетом вспомогательных
не превышала 0.4 л.с., а без их учета - 0.73 л.с., т.е. была ниже в 10.75 и 6.6 раза46.
В действительности в 1914-1916 гг. на одного уральского рабочего приходилось
1.55 л.с., а без учета вспомогательных рабочих - 2.4 л.с. Таким образом, накануне ре¬
волюции 1917 г. энерговооруженность всех рабочих железоделательной промышлен¬
ности Урала была ниже энерговооруженности рабочих Юга России в 2.8 раза, без учета
вспомогательных рабочих - в 2 раза, а отнюдь не в 10.75 и 6.6 раза и не на «порядок
ниже»47. В США в 1909 г. на металлургических заводах средняя энерговооруженность
одного рабочего составляла 9.9 л.с., на заводах с полным металлургическим циклом -
26.8 л.с., т.е. была выше, чем на Юге России, в среднем в 3 раза, а по крупным передо¬
вым заводам - в 8.3 раза48. Следуя логике Фельдмана, сравнивая Юг России с США, сле¬
дует сделать вывод (говоря его словами), что «ни один завод Юга России не приблизил¬
ся по своей мощности к заводам США», «между предприятиями Юга России и США со¬
хранялся качественный разрыв в техническом отношении» и, следовательно, никакого
промышленного переворота не только в металлургии Урала, но и в металлургии Юга
России и вообще всей России в конце XIX - начале XX вв. не было.
156
Техническое оборудование, установленное на уральских заводах в конце XIX - на¬
чале XX вв., в большинстве случаев было современным. Материалы о состоянии
уральской металлургии в 1918 г., собранные под руководством известного ученого-ме-
таллурга В.Е. Грум-Гржимайло, показывают, что из 73 металлургических и металло¬
обрабатывающих заводов Урала 22 (30.1%) полностью или в значительной своей части
были оснащены современным оборудованием, 28 (38.4%) имели исправное, но частич¬
но устаревшее или требовавшее ремонта оборудование, 23 (31.5%) имели устаревшее
или неисправное оборудование. Все заводы последней группы, за исключением Бот¬
кинского, были мелкими, маломощными, с изношенной техникой, малорентабельны¬
ми или нерентабельными49.
При переходе к нэпу заводы, оснащенные современным оборудованием, показали
высокую жизнеспособность, не только выжили и выстояли, но и смогли по объему вы¬
пускаемой продукции очень скоро достичь дореволюционный уровень. 44 завода с не¬
исправным и частично или полностью устаревшим оборудованием были на длитель¬
ный срок законсервированы, а в конце 1920-х-1930-х гг., с переходом к социалистиче¬
ской индустриализации, закрыты или перепрофилированы в машиностроительные и
механические предприятия. Техническое оборудование, введенное в строй в годы но¬
вого экономического подъема 1910-1914 гг. и Первой мировой войны, как правило, со¬
ответствовало тогдашнему уровню западноевропейской техники. Эти агрегаты затем
успешно работали на уральских заводах в 1920-1930-х, часто-даже в 1950-1960-х, а не¬
которые из них - до начала 1990-х гг. Мощный сутуночный стан с паровой машиной в
1 200 л.с., установленный в Алапаевском заводе в 1910 г., безотказно проработал до
1986 г. Доменная печь № 5 на Нижнесалдинском заводе, вступившая в строй в 1914 г.,
прослужила до 1958 г., доменная печь № 6, пущенная в том же году, - до 1983 г. и т.п.
Мощные электродвигатели в 3-5 млн кВт, установленные в 1910-1916 гг., имели очень
небольшой срок эксплуатации, 3/4 всех электродвигателей не выработали производ¬
ственные ресурсы. Это оборудование продолжало успешно эксплуатироваться на
уральских электростанциях и заводах в 1920-1930-е гг. и позже. Электростанции
уральских металлургических заводов, пущенные в 1910-1916 гг., в 1920-х-1930-х гг. по¬
служили основой для электрификации всей промышленности Урала по плану ГОЭЛ-
РО и последующим пятилетним планам.
О социальных последствиях «промышленного переворота» на Урале. Давно уста¬
новлено, что на Урале - старейшем и крупнейшем промышленном районе страны, не¬
смотря на существование в регионе остатков крепостничества, в конце XIX - начале
XX вв. сформировался крупный отряд фабрично-заводского рабочего класса, являв¬
шийся составной частью классовой структуры тогдашнего капиталистического обще¬
ства. Фельдман пересматривает и этот вывод. Ссылаясь на «незавершенность про¬
мышленного переворота», «незавершенность формирования рабочего класса», «неза¬
вершенность формирования буржуазии», он заявляет, что «понятие "рабочий класс
Урала" применительно к 1914 г. следует рассматривать как статистическую, но не как
реальную социальную общность»50. Представление Фельдмана об уральских рабочих
начала XX в. самое примитивное. Так, он утверждает, что на крупнейшем металлурги¬
ческом заводе Урала - Надеждинском, «к 1914 г. большую часть контингента метал¬
лургов» (курсив мой. -Д.Г.) составляли привозные рабочие, главным образом, зыряне
и татары, срок работы которых, как правило, не превышал года51. Следовательно, ра¬
ботали на нем, по мнению Фельдмана, сезонные рабочие, трудившиеся к тому же наез¬
дами, «вахтовым способом».
Но давайте посмотрим, каким оборудованием располагал тогда этот завод. На нем
действовали 7 доменных и 9 мартеновских печей, 4 сортовых прокатных стана, в том
числе один очень мощный рельсобалочный (фактически - блюминг), 18 кровельных
станов, 2 вагранки и другие металлургические агрегаты. Завод давал 20% всей продук¬
ции уральской металлопромышленности. Как могли управляться с такой техникой и
выполнять сложные производственные операции с расплавленным металлом неквали¬
фицированные сезонные рабочие, зыряне и татары, привозимые из деревень «на срок,
157
не превышавший года»? На завод, расположенный на Северном Урале в слабо насе¬
ленной местности, ежегодно вербовалось некоторое количество коми-зырян и татар,
но они выполняли лишь вспомогательные работы (рубка дров, заготовка древесного
угля, руды). В свете этих фактов утверждение Фельдмана о том, что «большую часть
контингента металлургов» на Надеждинском заводе составляли «привозные» сезон¬
ные рабочие, выглядит неуклюжей шуткой.
Подводя итог, можно сказать, что попытка М.А. Фельдмана пересмотреть устояв¬
шуюся в мировой и российской историографии концепцию промышленной революции
ХУН1-Х1Х вв., «переосмыслить» сущность и хронологические рамки «промышленного
переворота» на Урале оказалась неудачной. Его искусственная, тенденциозная, осно¬
ванная на манипулировании статистическими данными схоластическая социологиче¬
ская схема не отражает действительность и не может считаться научной. Науку нужно
двигать вперед, но не теми методами, которые использовал Фельдман. Тема промыш¬
ленной революции ХУШ-Х1Х вв. имеет важное научное значение и не потеряла своей
актуальности до настоящего времени. К ее изучению надо подходить, строго соблюдая
научную объективность и делая взвешенные, а не скоропалительные выводы. В про¬
блеме промышленной революции ХУШ-Х1Х вв. еще много не исследованных и слабо
исследованных аспектов, она нуждается в дальнейшем изучении как в теоретико-мето¬
дологическом, так и в конкретно-историческом плане, и можно надеяться, что дискус¬
сия, начатая журналом, будет способствовать осуществлению этой задачи.
Примечания
1 Фельдман М.А. Промышленный переворот на Урале: попытка переосмысления (дискуссии и об¬
суждения) // Отечественная история. 2005. № 4. С. 167-178.
2 Там же. С. 170-174.
3Струмилин С.Г. История черной металлургии в СССР. Т. 1. Феодальный период (1500-1860 гг.). М.,
1954. С. 411 -419; Я ц у н с к и й В.К. Промышленный переворот в России // Вопросы истории. 1952. № 12; е г о
же. Первые шаги промышленного переворота на Урале // Проблемы общественно-политической истории
России и славянских стран. М., 1963; Дружинин Н.М. Проблема конфликта между производительными
силами и феодальными производственными отношениями накануне реформы 1861 г. // Доклады и сообщения
Института истории АН СССР. Т. 1. М., 1954; Ковальченко И.Д. Промышленный переворот в России // Со¬
ветская историческая энциклопедия. Т. 11. М., 1968; Черныш М.И. Развитие капитализма на Урале и
Пермское земство. Пермь, 1959; Горовой Ф.С. Падение крепостного права на горных заводах Урала.
Пермь, 1961. С. 36-38; Кривоногое В.Я. Внедрение фабричной техники в горнозаводской промышлен¬
ности Урала // Вопросы народного хозяйства СССР. К 85-летию академика С.Г. Струмилина. М., 1962;
Рындзюнский П.Г. Утверждение капитализма в России. 1850-1880 гг. М., 1978; и др.
4Сметанин С.И. Начало промышленного переворота на Урале // Вопросы истории. 1977. № 3.
5 Промышленный переворот и его социально-экономические последствия // Новая и новейшая история.
1984. №2.
6Сметанин С.И. Указ. соч. С. 17.
7Сметанин С.И., Конотопов М.В. История черной металлургии России. М., 2002. С. 155-157.
8Струмилин С.Г. Указ. соч. Т. 1. С. 227.
9 Горнозаводская промышленность Урала на рубеже ХУШ-Х1Х вв.: Сб. докум. и материалов. Сверд¬
ловск, 1956. С. 294; Кривоногое В.Я. Указ. соч. С. 325; Козлов А.Г. Творцы науки и техники на Урале.
Свердловск, 1981. С. 28, 77-78.
40 Виргинский В.С. Фотий Ильич Швецов. М., 1977; Мосин А.Г. Механик Нижнетагильских заво¬
дов П.П. Мокеев // Ползуновские чтения: Тезисы научно-практической конференции, посвященной 265-ле¬
тию со дня рождения И.И. Ползунова. Екатеринбург, 1994. С. 45-47; Г уськова Т.К. Заводское хозяйство
Демидовых в первой половине XIX в. Челябинск, 1995. С. 161, 163.
11 Струмилин С.Г. Указ. соч. Т. 1. С. 146-147, 151-153; Кортина С.Б., Наймушин А.В., Чер¬
ноухое А.В. Немецкие специалисты на Урале в XVIII в. // Документ. Архив. История. Современность.
Вып. 3. Екатеринбург, 2003. С. 88-99; Гаврилов Д.В. Инженерно-техническая интеллигенция горнозавод¬
ского Урала в ХУШ-Х1Х вв. // Интеллигенция, провинция, отечество: проблемы истории, культуры, поли¬
тики. Иваново, 1996. С. 78.
12Бурмакин А.С. Исторические данные по введению приготовления холодного оружия в Златоустов¬
ской фабрике немецкими мастерами // Горный журнал. 1912. Т. 4; Б о к о в В.Е. Немецкие оружейники на
Златоустовском заводе // Журнал русского военного исторического общества. СПб., 1913; Шумилов Е.Ф.
«Для пользы ближних...» Андрей Федорович Дерябин. Ижевск, 2004. С. 98.
13 М а н т у П. Промышленная революция XVIII столетия в Англии. М.; Л., 1925; Т о й н б и А. Промыш¬
ленный переворот в Англии в XVIII столетий. Изд. 3. М., 1924; Бродель Ф. Материальная цивилизация,
158
экономика и капитализм. XV-XVIII вв. Т. 3. Время мира. М., 1992. С. 552-638; Rostow W. Les étapes de la
croissance economique. P., 1967; A s h t о n T.S. La révolution industrielle. P., 1955.
14 См.: Уральская историческая энциклопедия. Изд. 2, перераб. и доп. Екатеринбург, 2000. С. 438-440.
Фельдман М.А. Указ. соч. С. 170.
16 Гаврилов Д.В. Промышленная революция XIX в. на горнозаводском Урале // Ползуновские чте¬
ния... С. 10-13; е го же. Промышленная революция // Уральская историческая энциклопедия. С. 438-440;
его же. Промышленная революция ХУШ-Х1Х вв. на Урале //Г аврилов Д.В. Горнозаводский Урал: Из¬
бранные труды. Екатеринбург, 2005. С. 124—144.
17
Гаврилов Д.В. Промышленная революция XV111-X1X вв. на Урале. С. 124—141.
‘Фельдман М.А. У каз. соч. С. 170, 176.
,9Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. М., 1960. С. 383-389.
20 Фельдман М.А. Указ. соч. С. 170.
21 Гаврилов Д.В. Социально-экономическая структура горнозаводской промышленности Урала в пе¬
риод капитализма (1861-1917 гг.): методологические аспекты проблемы //Промышленность и рабочие Ура¬
ла в период капитализма (1861-1917 гг.). Свердловск, 1991. С. 70.
22 Г л и в и ц И.П. Железная промышленность России. СПб., 1911. С. 13.
23 Фельдман М.А. У каз. соч. С. 170.
24
Бакулев Г.Д. Черная металлургия Юга России. М., 1953. С. 9-14.
“Струмилин С.Г. Избранные произведения: История черной металлургии в СССР. М., 1967. С. 365.
26 План ГОЭРЛО. М.. 1955. С. 416.
21 Г е р т у м Э. Отчет о поездке в Северо-Американские Соединенные Штаты для ознакомления с чугу-
ноплавиленным делом // Горный журнал. 1898. №7; Гаврилов Д.В. Доменное производство Урала, Юга
России и США в конце XIX-начале XX вв. (1890-1918 гг.)//Проблемы экономической истории Урала: про¬
фессорский сборник научных статей. Екатеринбург, 2006. С. 78-96.
28
СтепановП.Н. Металлопромышленность Урала. Харьков, 1926. С. 30.
^Гаврилов Д.В. Модернизационный взлет Урала в конце XIX - начале XX вв. // Модернизационные
процессы в металлургии Урала ХУН-ХХ1 вв. Екатеринбург, 2006. С. 81.
3(,Фельдман М.А. Указ. соч. С. 171.
31 Металлургические заводы на территории СССР с XVII века до 1917 г. Т. 1. М.; Л., 1937. С. 50.
12 Краткие сведения о Пермских пушечных заводах. Пермь, 1899; Умов А.И., В е р и го С.Ю. Построй¬
ка и эксплуатация мартеновской фабрики в Лысьвенском заводе графа П.П. Шувалова. СПб., 1901. С. 23-39;
Чеканов А.А. Н.Г. Славянов. М., 1977; Баньковский В.Л. Созидающее пламя. Пермь, 1988.
33 Урал: Технико-экономический сборник / Под общей ред. проф. В.Е. Грум-Гржимайло. Вып. 6. Екате¬
ринбург, 1923. С. 39, 87-88, 196-197, 329, 415, 454-455; Струмилин С.Г. Избранные произведения. С. 359.
34 Немчинов В.С. Избранные произведения. В 6 т. Т. 4. М., 1967. С. 97.
33 Ф е л ь д м а н М.А. Указ. соч. С. 172.
36 Гаврилов Д.В. Модернизационный взлет Урала в конце XIX - начале XX вв. С. 77, 78, 79, 81; е го
же. Завершение «промышленного переворота» на Урале: 80-е гг. XIX в. - 1918 г. //Историческое образова¬
ние на современном этапе: проблемы и перспективы модернизации. Сб. науч. статей. Екатеринбург, 2006.
С. 73-95.
У!
Фельдман М.А. Указ. соч. С. 172.
40,
41
38 Там же. С. 174.
39 Урал: Технико-экономический сборник. Вып. 6. С. 33, 78-81, 112, 182-185, 302-307,442^144.
)Фельдман М.А. Указ. соч. С. 171.
Ногин К.И. К истории углежжения на Урале // Уральский техник. Екатеринбург, 1918. № 10-12.
С. 39.
42ФельдманМ.А.У каз. соч. С. 172- 173;СапоговскаяЛ.В. Частная золотопромышленность Рос¬
сии на рубеже Х1Х-ХХ вв. Екатеринбург, 1998. С. 107-110.
43 Трифонов В.П., Ярков В.П. Золотая промышленность Урала в пореформенный период (1861—
1917 гг.); Рожновский А. А. Способы добычи и извлечения золота из руд и россыпей // 200 лет золотой
промышленности Урала. Свердловск, 1948. С. 40-44, 98.
44 Л е н и н В.И. ПСС. Т. 3. С. 487^88.
4'4 Сборники статистических сведений о горнозаводской промышленности России в 1890-1910 гг. СПб.,
1892-1913; Свод статистических данных по железоделательной промышленности. Вып. 3. СПб., 1914. С. 7;
Промышленность и торговля. СПб., 1914. №5. С. 244; Труды Центрального статистического управления. М.,
1921. С. 75; Сигов С.П. Очерки по истории горнозаводской промышленности Урала. Свердловск, 1936.
С. 215.
46 Фельдман М.А. Указ. соч. С. 171, 174.
47 Струмилин С.Г. Избранные произведения. С. 359; Фельдман М.А. Указ. соч. С. 174.
48 План ГОЭЛРО. С. 417.
49 См.: Урал: Технико-экономический сборник. Вып. 6. С. 33, 78-81, 112, 182-185, 302-307,442^144.
50 Фельдман М.А. Указ. соч. С. 175.
51 Там же. С. 174.
159
Исторические портреты
©2007 г. М. В. ВЛАДИМИРСКИЙ*
М.В. БЕРНАЦКИЙ - МИНИСТР ФИНАНСОВ
В ПРАВИТЕЛЬСТВАХ КЕРЕНСКОГО, ДЕНИКИНА, ВРАНГЕЛЯ
В настоящее время имя Михаила Владимировича Бернацкого (1876-1943) забыто
даже специалистами по истории российских финансов. Помнят о нем разве что коллек¬
ционеры (к коим автор причисляет и себя) старых бумажных денежных знаков, кото¬
рые Бернацкий подписывал во время Гражданской войны. А ведь их Главным коман¬
дованием Вооруженных сил на Юге России было выпущено на многие миллиарды руб¬
лей, так что в свое время фамилия этого человека была у всех на слуху и повторялась
на все лады как его поклонниками, так и весьма многочисленными противниками.
В настоящем очерке предпринята попытка осветить лишь одну сторону деятельно¬
сти Бернацкого - как министра финансов ряда правительств, существовавших на тер¬
ритории России в период революций 1917 г. и Гражданской войны, а именно вопросов,
связанных с денежной эмиссией, которые приобретали в период распада России и
частой смены власти в отдельных ее регионах особое значение. Кроме того, будут рас¬
смотрены вопрос об участии Бернацкого в мобилизации и централизации денежных
средств, находившихся в распоряжении различных ветвей белого движения и эми¬
грантских кругов за границей, а также попытки получения иностранного займа для
правительства Врангеля.
Круг источников, из которых можно почерпнуть сведения биографического харак¬
тера о нашем герое, весьма скромен1. Бернацкий родился в Киеве. После окончания
Киевского университета (юридический факультет) и стажировки за границей он в 1904 г.
переехал в Петербург, где преподавал политическую экономию в Тенишевском учили¬
ще. В его наиболее ранних работах 1906 г. «К аграрному вопросу" и «О государстве бу¬
дущего» явно ощущалось влияние западных социал-демократов. Не случайно в этот
период Бернацкий - активный сотрудник марксистских журналов «Образование»,
«Современный мир» и др., где выступает как радикальный демократ и сторонник ре¬
форм2, хотя, как замечал в своих воспоминаниях о нем Б.П. Кадомцев, «демагогия со-
циал-революционеров и политическое сектантство социал-демократов отталкивали
его от этих партий»3. Более поздние политические взгляды Бернацкого характеризует
его магистерская диссертация 1911 г. «Теоретики государственного социализма в Гер¬
мании и социально-политические воззрения князя Бисмарка», где он окончательно по¬
рывает с марксизмом. Позднее он заинтересовался также проблемами национальных
и международных финансов, в особенности вопросами денежного обращения. Бернац¬
кий перешел в Политехнический институт, где создал и возглавил первую в России ка¬
федру денежного обращения, таким образом став к 1917 г. известным экономистом и
признанным специалистом-теоретиком в области денежного обращения. После Фев¬
ральской революции 1917 г. многие преподаватели Петроградского Политехническо¬
го составили костяк аппарата Временного правительства. Среди них был и Бернацкий,
начавший работать в качестве экономиста в Министерстве торговли и промышленно¬
сти. Но уже 1 августа «Вестник Временного правительства» опубликовал официаль¬
ное сообщение о назначении Бернацкого «товарищем министра финансов с возложе-
* Владимирский Михаил Васильевич (Москва).
160
нием на него управления министерством под общим руководством министра финансов
и с оставлением профессором Петроградского политехнического института», а 2 сен¬
тября он сам стал министром финансов в кабинете А.Ф. Керенского. На этом посту он
оставался вплоть до исторического дня 25 октября 1917 г. Бернацкий-министр отчет¬
ливо понимал, что никаких «лавров» на новом поприще снискать ему не удастся из-за
весьма запущенного состояния отечественной финансовой системы. Михаил Владими¬
рович стал уже четвертым министром финансов Временного правительства, причем
говорить о каком-то едином курсе новой власти в этой сфере не приходилось. Тем не
менее Бернацкий принял это назначение и с энтузиазмом включился в работу, получив
возможность применить на практике свои глубокие теоретические знания. Его глав¬
ной заботой на новом посту оказалась стремительно набиравшая темпы инфляция. Ко¬
нечно, полностью остановить ее Бернацкому не удалось, но если сравнивать положе¬
ние дел при нем с тем, что происходило в России в последующие годы, то ситуация 1917 г.
может показаться просто сказочно благополучной.
Из четырех принципиально новых денежных знаков Временного правительства 3
были подписаны к выпуску в обращение именно Бернацким. Это казначейский билет
250-рублевого достоинства и казначейские знаки номиналами в 20 и 40 руб.4 При этом,
поскольку 20- и 40-рублевки выпускались в обращение целыми неразрезанными листа¬
ми (5 х 8 штук), их можно было использовать для сравнительно крупных платежей. За
казначейскими знаками достоинством в 20 и 40 руб. быстро закрепилось название «ке¬
ренки». 18 сентября 1917 г. было объявлено, что их выпуск допущен «в качестве вре¬
менной меры, вызванной чрезвычайными обстоятельствами». Дело в том, что с июня
по сентябрь 1917 г. Министерство финансов выпускало в обращение главным образом
1000-рублевые «думки». Мелкие денежные знаки царского образца оседали у населе¬
ния как более надежные, и соотношение между крупными и мелкими купюрами было
нарушено. Из-за отсутствия разменных денежных знаков начались погромы казна¬
чейств, и поэтому, как позднее заметил Бернацкий, «если бы не были выпущены "керен¬
ки", то Октябрьская революция превратилась бы в сентябрьскую». При этом он плани¬
ровал в скором времени заменить «керенки» на более качественно выполненные в тех¬
ническом отношении знаки, заказ на которые был сделан в Америке5. На практике же
оказалось, что введенные в сентябре 1917 г. «керенки» стали в руках большевиков мощ¬
ным оружием в борьбе с политическими противниками, поскольку советская власть пе¬
чатала их совершенно бесконтрольно, а население еще долго принимало эти бумажки в
качестве настоящих денег. До Октября в обращение поступило «керенок» на сумму
0.8 млрд руб., а общий объем денежной массы к этому времени составлял уже около
20 млрд. Характерно, что за 2 последних месяца 1917 г. была выпущена почти половина
(44%) общего годового тиража денежных знаков, и если до Октября «керенки» достоин¬
ством в 20 и 40 руб. составляли 10%, то после переворота - почти 1/3 общей выпущенной
в обращение денежной массы6. На начальной стадии появления «керенок» население им
не доверяло и старалось от них избавляться. Параллельно шел процесс оседания в ку¬
бышках знаков царского образца как более «надежных». Когда же советская власть ста¬
ла интенсивно печатать «керенки», все остальные денежные знаки быстро исчезли.
25 октября 1917 г. Бернацкий был арестован и вместе с другими членами Времен¬
ного правительства отправлен в Петропавловскую крепость. В начале ноября по реше¬
нию Петроградского ВРК министры-социалисты были отпущены на свободу, а осталь¬
ным арестованным членам правительства было предложено подать прошение об осво¬
бождении. Но все они, включая Бернацкого, отказались сделать это и провели в
заключении еще около двух месяцев7. Одним из немногих, кто публично выступал в за¬
щиту арестованных членов Временного правительства, был А.М. Горький. В своих за¬
метках из серии «Несвоевременные мысли», публиковавшихся в газете «Новая
жизнь», он требовал, в частности, освобождения «талантливого работника» Бернацко¬
го, «заключенного в тюрьму неизвестно за что»8.
После освобождения Бернацкий стал хлопотать о выезде на Украину. Поскольку
он был родом из Киева, ему сравнительно несложно было добиться в мае 1918 г. такого
6 Отечественная история, № 1
161
официального разрешения. Кроме того, в этот период к нему как к признанному спе¬
циалисту по денежному обращению, обратились представители Центральной Рады,
предложив сформулировать основные принципы финансовой политики и денежной си¬
стемы зарождающегося украинского государства. По-видимому, инициатива исходила
от украинского представительства в Петрограде, и Бернацкий подготовил докладную
записку о перспективах развития денежного обращения на Украине. Во всяком случае
на переговорах по экономическим аспектам заключения Брестского мира она уже фи¬
гурировала как предложение Украины9. В записке, в частности, он рекомендовал
Украине ввести собственную валюту, не привязанную к российской. По рекомендации
Бернацкого, один из лидеров украинских националистов М.С. Грушевский вскоре
предложил Центральной Раде использовать в качестве национальной денежной едини¬
цы гривну, эквивалентную германской марке. Так Бернацкий оказался «отцом» не
только российских «керенок», но и украинских денежных знаков. Парадокс состоит в
том, что буквально через год Бернацкому пришлось бороться и с «керенками», и с
гривнами.
По данным Б.В. Ананьича, в Киеве Бернацкий сотрудничал с правительством гет¬
мана П. Скоропадского, но отказался войти в его состав10. Осенью 1918 г. политиче¬
ская ситуация в Киеве стала крайне неустойчивой, и Бернацкий переехал с семьей в
Одессу, а в январе 1919 г. - в Екатеринодар. С этого момента он прочно связал свою
судьбу с армией А.И. Деникина. Через 2 недели после официального объединения Доб¬
ровольческой армии с армиями донских и кубанских казаков Деникин приказом № 3 от
10 января 1919 г. назначил профессора финансового права Бернацкого управляющим
Финансовым отделом созданного при нем Особого совещания. В феврале отделы были
преобразованы в управления, и Бернацкий превратился фактически в начальника
Управления финансов.
Вначале, еще до его приезда в Екатеринодар, все средства финансирования Добро¬
вольческой армии помещались в небольшом чемоданчике генерала М.В. Алексеева и
составляли около 6 млн руб. кредитными билетами и казначейскими обязательства-
ми11. Естественно, этих денег не могло хватить надолго даже при самой жесточайшей
экономии. Поэтому Бернацкий решил, что адмирал А.В. Колчак должен поделиться с
южанами частью золотого запаса, который ему удалось отбить у красных в Казани. В
первые же дни после своего назначения он отправил в адрес адмирала соответствую¬
щую телеграмму12. Реакция Колчака была вполне благожелательной13, так что остава¬
лось лишь набраться терпения и ждать милости от сибиряков.
Для решения другой важной задачи - обеспечения белого Юга достаточным коли¬
чеством денежных знаков - Бернацкий рассчитывал воспользоваться Одесской экспе¬
дицией заготовления государственных бумаг и отправился с несколькими помощника¬
ми через Крым в Одессу. В Севастополе, где Бернацкий вел переговоры с представи¬
телями крымского правительства, ему, по-видимому, не удалось убедить крымчан в
необходимости жесткой централизации в области финансов, и буквально через не¬
сколько дней после его отъезда начался демонстративный выпуск крымских денежных
знаков.
Когда в Екатеринодаре стало известно, что одесский военный губернатор А.Н. Гри¬
шин-Алмазов печатает украинские карбованцы14, реакция генерала Деникина была
жесткой: «Все источники финансовых средств, равно как и эмиссионное право и рас¬
пределение денежных знаков, должны составлять исключительно функцию Финансо¬
вого отдела Особого совещания, находящегося при мне»15. Руководствуясь этой дирек¬
тивой, находившийся в Одессе Бернацкий стал настаивать на отправке всех отпечатан¬
ных карбованцев (425 млн) в Екатеринодар, оставляя в распоряжении городских
властей экспедицию с производительностью 12.5 млн карбованцев в день. Не дожида¬
ясь окончания переговоров, Бернацкий отправил около 100 млн карбованцев в Екате¬
ринодар со своим помощником Д.И. Никифоровым. По-видимому, это было сделано
втайне от одесских властей и французов. Кроме того, около 2 млн карбованцев были
переданы добровольческой бригаде генерала Тимановского, находившейся в Одессе.
162
Переговоры об условиях раздела финансов между Екатеринодаром и Одессой затяну¬
лись до 20 марта 1919 г. В этот день произошло неожиданное для многих событие:
французское командование объявило о срочной (в течение 48 часов) эвакуации своего
корпуса из Одессы. Для эвакуации руководства города был выделен пароход «Кавказ».
При поспешной подготовке к отъезду ни ценных бумаг, ни валюты из Одесского отде¬
ления Госбанка на «Кавказ» доставлено не было. Однако сам Бернацкий выехал из
Одессы в Константинополь не с пустыми руками. Он докладывал Деникину: «Неболь¬
шое количество чеков во франках, крон и романских рублей было мною взято раньше
для оплаты некоторых заказов (связанных с печатанием новых денежных знаков), ко¬
мандировок и прочих экстраординарных расходов за границей. Эта сумма при мне...»16
Бернацкий отдавал себе отчет в том, что на серьезные правительственные займы
от союзников деникинцам рассчитывать не приходится. Поэтому обеспечение добро¬
вольческого движения иностранной валютой могло осуществляться лишь из частных
банков, авансирующих товарообмен зарубежных фирм с белым Югом. Он докладывал
Деникину, что близка к осуществлению сделка с консорциумом инвестиционных бан¬
ков объемом в 5 млн франков, которые могли бы помочь началу товарообмена. С этой
целью, в также для ускорения печатания денежных знаков он собирался съездить в Ев¬
ропу. Однако из Турции ему пришлось отправиться не в Париж и Лондон, а в Екатери-
нодар, ибо резолюция Деникина на письме Бернацкого однозначно гласила: «Г. Бер¬
нацкого пригласите в Екатеринодар для подробного доклада». Бернацкий вернулся ту¬
да в конце апреля, а 3 мая он доложил о результатах своей поездки в Крым, Одессу и
Константинополь.
Официально признанными денежными знаками как в Советской, так и в белой Рос¬
сии оказались деньги царского и Временного правительств. Большевики продолжали
печатать их в Петрограде до тех пор, пока не сносились клише и не кончились запасы
бумаги и краски, а на белом Юге, где запас «керенок» не подполнялся, их постоянно не
хватало из-за инфляции и потому, что население старалось накапливать их «в чулках»
до лучших времен. Правительство Войска Донского, где началось формирование Доб¬
ровольческой армии, к тому времени уже выпускало от имени Ростовской конторы Го¬
сударственного банка местные денежные знаки, получившие полуофициальное назва¬
ние «донских», или «ростовских». Бернацкому удалось договориться с руководством
казаков Дона, Кубани и Терека о повсеместном хождении донских знаков на всей тер¬
ритории белого Юга. Выпуск денежных знаков оставался под контролем Донского
краевого правительства и осуществлялся в экспедиции при Ростовской конторе Гос¬
банка, а распределение тиража должно было происходить с учетом потребностей всех
участников договоренности17. Однако надеяться на полное удовлетворение потребно¬
стей добровольцев в денежных знаках только за счет Ростовской экспедиции не прихо¬
дилось из-за ее недостаточной мощности, а главное - настороженно-неприязненных
взаимоотношений донского атамана германофила П.Н. Краснова и Деникина. (Лишь
после ухода Краснова с поста донского атамана отношение донцов к добровольцам по¬
степенно стало более доброжелательным.) Поэтому у Деникина и Бернацкого возник¬
ла идея самостоятельно выпускать денежные знаки Вооруженных сил Юга России
(ВСЮР) в Одессе, а после ее сдачи красным - в Новороссийске18.
Еще в начале 1919 г. российскими финансистами в Париже была выдвинута идея
выпуска единого антибольшевистского рубля. В апреле российский посол по Франции
передал в Вашингтон пожелание Бернацкого о введении единообразных денежных
знаков для всей территории России, свободной от большевиков. По этому вопросу за¬
вязалась интенсивная переписка между Екатеринодаром, Омском, Вашингтоном, Па¬
рижем и Лондоном, однако как чиновники Омского правительства Колчака, так и со¬
юзники противились отправке денежных знаков американского изготовления на бе¬
лый Юг, поскольку движение под руководством Деникина долго не вызывало у них
единодушной поддержки. Но к концу апреля, главным образом благодаря усилиям фи¬
нансового агента в Вашингтоне С.А. Угета, удалось все же добиться решения об от¬
правке Деникину денежных знаков американского изготовления на сумму 575 млн
6*
163
руб., но начата эта операция была только в самом конце 1919 г. Причем уже в январе
1920 г. ее приостановили из-за неблагоприятной для Добровольческой армии ситуации
на Северном Кавказе19.
Надо сказать, что Бернацкий активно действовал одновременно в нескольких на¬
правлениях. Еще весной 1919 г. он обратился за помощью в Лондон, направив туда сво¬
его бывшего заместителя времен работы во Временном правительстве С.А. Шателена,
но английское правительство отказалось взять подобный заказ, ссылаясь на то, что в
Англии уже печатают денежные знаки для белого Севера, хотя и не возражало против
того, чтобы этим занялись частные фирмы20. В дальнейшем, после признания Деники¬
ным Колчака в качестве Верховного правителя России делегация белого Юга выехала
в Париж на встречу с представителями колчаковского правительства. В конце июля -
начале августа 1919 г. глава делегации генерал А.М. Драгомиров выезжал из Парижа
в Лондон для обсуждения политических вопросов с военным министром У. Черчиллем.
Во время этой поездки Драгомиров подписал контракт на изготовление денежных зна¬
ков для южан в размере 4 млрд руб.21 В октябре 1919 г. киевские газеты сообщали, что
заказ англичанами выполнен и деньги готовы к отправке в Россию. Очень скупо писал
об этом А.С. Лукомский: «В Англии были заказаны, по особому образцу, денежные
знаки различных достоинств. Заграничный заказ стал выполняться незадолго до ката¬
строфы 1919 г. (имеется в виду провал наступления Деникина на Москву), и эти знаки
не были пущены в обращение»22.
Еще одна проблема, которую Бернацкому необходимо было быстро решать, связа¬
на с деньгами красных. Когда наступление Добровольческой армии на север разверну¬
лось с особой силой, Бернацкий добился аннулирования так называемых «пятаков-
ских» денежных знаков советского выпуска (с подписью наркома финансов РСФСР
Г.Л. Пятакова), полагая, что иначе они наводнят освобожденную территорию и облег¬
чат подрывную работу красных в тылу Добровольческой армии. Держателям таких де¬
нег предоставлялась возможность сдавать их для обмена в Государственный банк и
казначейства, причем каждому сдавшему было обещано уплатить 500 руб. с отметкой
о выдаче на удостоверении личности23. Операция с 500-рублевым обменом «пятаков-
ских» купюр породила спекуляцию. В результате только в украинских губерниях на об¬
мен было израсходовано более 10 млн руб. В конце августа обмен был полностью пре¬
кращен. Полного аннулирования советских денег в жизнь провести не удалось. Буржу¬
азия норовила делать пожертвования на нужды армии в основном «пятаковскими».
А как только в ноябре 1919 г. началось отступление Деникина, население (в первую
очередь городское) снова стало широко использовать припрятанные советские деньги,
спешно сбывая деникинские денежные знаки.
Бернацкому постоянно приходилось решать вопросы, связанные с обменом не
только «вражеских» денег, но и денежных знаков, которые привозили командирован¬
ные и эвакуированные лица с других «белых» территорий - из колчаковский Сибири,
от Юденича, с белого Севера. В каждом таком случае, ему необходимо было прини¬
мать оперативные и безошибочные решения, хотя зачастую информации для обмена
не хватало, так как даже образцов сибирских краткосрочных обязательств в Управле¬
нии финансов не было24. Особняком стоял вопрос о хождении «керенок». Их советская
власть печатала бесконтрольно. На них не было ни номеров, ни года выпуска, ни под¬
писей ответственных лиц. Конечно, было бы соблазнительно отделаться от «керенок»,
запретив их хождение. Подобная реформа была проведена весной 1919 г. колчаковски¬
ми финансистами. Но у Бернацкого такой возможности не было. В июле 1919 г. он со¬
общал сибирскому министру финансов И.А. Михайлову: «Наши технические средства
не покрывают даже текущей потребности казначейства, исчисляемой в миллиард руб¬
лей ежемесячно. По этому причине, а также по причине только что состоявшегося не¬
признания "пятаковских" денег, сопряженного с некоторым потрясением экономиче¬
ских отношений и частных сделок, считаю невозможным вступить теперь же на путь
изъятия "керенок"»25.
164
Посол России в Париже В.А. Маклаков посетил белый Юг осенью 1919 г. и сетовал
на отказ Бернацкого вывозить хлеб в Европу в обмен на оружие и товары для населе¬
ния. Такой обмен повысил бы, по мнению Маклакова, престиж деникинцев в глазах со¬
юзников. Однако осторожный Бернацкий полагал, что хлеб понадобится в скором вре¬
мени для того чтобы накормить голодные губернии Центральной России. Комменти¬
руя финансовую политику Бернацкого, Маклаков подметил ее главную особенность -
«воздержание от какой бы то ни было финансовой реформы, пока не будет сломлен
большевизм»26. Иными словами, Бернацкий весь свой финансовый план строил на
«взятии Москвы», все меры до победы Деникина рассматривались им лишь как вре¬
менные, предназначенные для минимального удовлетворения текущих нужд.
Однако успехи армии Деникина летом 1919 г. оказались кратковременными. Уже
осенью Красная армия стала уверенно теснить противника, а к зиме белым едва уда¬
лось удержаться на северокавказском побережье и в Крыму. В связи с этим в декабре
была упрощена структура управленческого аппарата и упразднено Особое совещание
при Главнокомандующем. За Бернацким было оставлено заведывание финансами, но
его ведомство функционировало лишь по инерции: в феврале 1920 г. основные помощ¬
ники Бернацкого эвакуировались в Сербию. Но сам он считал, что еще не все потеря¬
но, и решил остаться в России. Перед сдачей Новороссийска Деникин поручил ему ре¬
шение всех вопросов гражданского характера. Должность его в ту пору официально
называлась «начграждупр» (начальник Гражданского управления). Надвигалась эваку¬
ация: гражданские лица непризывного возраста и раненые были отправлены за грани¬
цу, а военные - в Крым.
Весной 1920 г. почти все члены деникинской гражданской администрации выехали
из Новороссийска за границу. Уехали не только все начальники управлений, но и их за¬
местители. В Крыму у Врангеля из прежних чиновников высокого ранга оказались
лишь Бернацкий и А.А. Нератов, числившийся во главе Управления иностранных сно¬
шений. Вскоре его заменил П.Б. Струве, а Нератов занял должность посла в Констан¬
тинополе. Для решения вопросов гражданского управления П.Н. Врангель пригласил
себе в помощники А.В. Кривошеина, но тот находился в Париже и смог приехать лишь
12 июня. Поэтому основная организационная работа первых дней легла на плечи Бер¬
нацкого. Еще в начале апреля была образована «Комиссия по поднятию курса рубля».
Практически единственным результатом ее работы стал выпуск краткосрочных высо¬
кономинальных (100 тыс. руб.) обязательств казначейства. Заметим, что Бернацкий
удивительно спокойно относился к выпуску ничем не обеспеченных бумажных денег.
При этом он хладнокровно заявлял: «В настоящее время другого выхода нет... Я впол¬
не сознаю, что начинать с этими денежными знаками коренной реформы нашего де¬
нежного обращения нельзя. Эти знаки сами - кандидаты на будущую девальвацию»27.
Складывается впечатление, что Бернацкий рассматривал свою деятельность в прави¬
тельстве Врангеля в значительной мере как научный эксперимент. И действительно,
он не только честно работал как опытный правительственный чиновник, но одновре¬
менно ставил гигантский опыт финансового выживания изолированного региона -
Крыма.
Заметим, что из 7 месяцев врангелевского периода едва ли половину срока он про¬
вел в зарубежной командировке. Целью поездки было объединение всех финансовых
средств, находившихся к тому времени в распоряжении антибольшевистских сил. Ре¬
зультаты своих усилий в этом направлении Бернацкий суммировал в письме к Вранге¬
лю: «Сосредоточение и распоряжение заграничной валютой в Европе и Америке до¬
стигнуто мною почти полностью. Остаются сравнительно небольшие суммы, которые
стараюсь влить в общее русло. Дальний Восток откликается слабо. Оттуда едет ко мне
курьер... Разрешение многих весьма важных вопросов возможно лишь в присутствии
за границей лиц, облеченных министерскими полномочиями. Этим объясняется дли¬
тельное мое пребывание за границей...»28. Письмо это нуждается в комментариях. Так,
Бернацкий сообщал, что финансовые агенты в Европе А.Г. Рафалович и К.Е. Замен
вполне подчинились его указаниям. От финансового же агента в Америке Угета
165
средств в централизованный фонд Управления финансов Врангеля поступило немного,
и на просьбу Бернацкого он отвечал 5 марта, что «свободных сумм не имеется», хотя
и перевел в Константинополь 200 тыс. долларов29. Особняком стоял финансовый агент
в Японии К.К. Миллер, в ведении которого находились средства, оставшиеся в япон¬
ских банках после разгрома Колчака. Всего в его распоряжении находилось около
6.9 млн иен, а также 395 тыс. франков и 15 тыс. фунтов стерлингов30. Однако Миллер
отказывался подчиняться Врангелю и Бернацкому, выражая лишь готовность совето¬
ваться с ними при «крупных расходах»31. Вторая часть этого письма Бернацкого была
посвящена подготовке денежной реформы: «Образование компании, регулирующей
товарообмен с заграницей и призванной обеспечить новые денежные знаки, предполо¬
женные к введению, близится к реализации... По возвращению в Крым сделаю доклад
о девальвации прежних денежных знаков. Новые денежные знаки [в] Англии и Амери¬
ке скоро будут готовы в большом количестве...»32
Около недели провел Бернацкий в Лондоне. Эта поездка была связана с возобнов¬
лением заказа английской частной фирме на изготовление денежных знаков нового
образца. Летом 1919 г. партия этих знаков была заказана во время визита генерала
Драгомирова, и часть из них была доставлена в конце года в Новороссийск. Но тогда
военная обстановка на Северном Кавказе совсем не способствовала проведению де¬
нежной реформы. Теперь же Бернацкий возобновил этот заказ.
Параллельно в Лондоне велись переговоры с Королевским казначейством по пово¬
ду отправления в Крым как знаков английской печати 1919 г., так и знаков американ¬
ского производства. Объем последних составлял 375 млн руб. за вычетом небольшой
партии, доставленной в Новороссийск в декабре 1919 г. вместе с английскими знака¬
ми^3. Уже после возвращения Бернацкого из зарубежной поездки в Крым поступила
партия знаков английского производства, а также английское оборудование для печа¬
ти денежных знаков малых номиналов. О доставке такого оборудования и готовых
знаков в Крым сообщала в августе 1920 г. севастопольская газета «Юг России».
Если в плане подготовки технической стороны денежной реформы Бернацкий до¬
бился максимума, то предстояло еще справиться с более трудной задачей - наполнить
эти знаки реальным «металлическим» обеспечением. На что мог рассчитывать при
этом Бернацкий? Во-первых, он попытался прозондировать ситуацию с парижским
русским золотом (140 млн руб.), которое в качестве репараций сначала было передано
советским правительством немцам на условиях Брестского мира, а затем по условиям
Версальского мирного договора сдано немцами на хранение французам34. Естественно,
имелось в виду получение не золота так такового, а валютного займа, часть которого по¬
шла бы на твердое обеспечение новых врангелевских денег. Однако, хотя Бернацкий и
считал, что правительство Врангеля является законным преемником всех российских
правительств, ему указали, что претендовать на это богатство Врангель может лишь в
случае его признания союзными государствами. Больше того, французы «отщипывали»
куски от этого золота в счет помощи российским беженцам35. Кроме того, на него пре¬
тендовали и американцы «для оплаты французского долга Америке»36. На выяснение
данного вопроса ушло немало времени, но усилия Бернацкого успехов не принесли.
Впрочем, в запасе у него был еще один план, который удалось реализовать. В цити¬
рованном выше письме Врангелю упоминалась некая «компания», а точнее Русско-
французское общество, на которое возлагались все экспортно-импортные операции
крымчан с Европой. Однако работало оно плохо, и товары поставляло низкого каче¬
ства. Поэтому надежды Бернацкого на достаточные валютные доходы от деятельно¬
сти Русско-французского общества не оправдались, и он вынужден был предпринять
еще одну попытку получения внешнего займа. На этот раз речь шла о займе от част¬
ных инвесторов в Америке. Уже после возвращения из поездки в Европу Струве с по¬
дачи Бернацкого писал послу Б.А. Бахметеву: «Ввиду недостатка средств для покры¬
тия заграничных расходов необходимо добиться займа на снаряжение и содержание ар¬
мии, хозяйственное устроение, а также помощь беженцам. Вооружение, уголь, нефть
в счет займа желательно получить из Америки натурой. Минимальная желательная
166
сумма - 50 000 000 долларов. Из 50 миллионов около 10 нужны для выкупа денежных
знаков и замены их новыми с металлической базой (для обеспечения новых кредитных
билетов зарубежного производства реальными ценностями. - М.В.). По соглашению с
Бернацким прошу Вас выяснить и всячески подготовить почву для совершения в Аме¬
рике такого займа, конечно, в совершенно частной форме, на указанную приблизи¬
тельно сумму. Гарантией оплаты капитала и процентов могут послужить различные
виды государственных доходов и концессии на территории Русской армии...»37 Однако,
как показывают архивные документы, мнение Бахметева о валютном займе в Амери¬
ке было резко отрицательным: «Мне не хотелось говорить, что наивна сама мысль по¬
лучить заем. Меня, правду сказать, крайне удивило, как этого не понимают Струве и
Бернацкий, которые недавно были за границей и должны были бы учитывать обста¬
новку». Мало того, Бахметев опасался, «как бы американцы не узнали о предложениях
Струве и Бернацкого»38. Здесь Бахметев имел в виду пассаж о гарантиях в виде «госу¬
дарственных доходов и концессий».
Первые дни своего пребывания в Париже Бернацкий поспешил использовать для
разъяснения политики правительства Врангеля. Так, 24 мая он сделал специальный до¬
клад под названием «Последние этапы деятельности Врангеля», где подробно остано¬
вился на «демократическом» характере его начинаний. Характерно, что сразу по возвра¬
щении Бернацкого Врангель объявил ему благодарность «за выдающееся выполнение
возложенных на него поручений»39. Эта благодарность, несомненно, последовала в
первую очередь за то, что Бернацкому удалось добиться от Франции признания де-факто
правительства Врангеля. Оно было получено в ответ на заявление Бернацкого о том,
что врангелевское правительство готово взять на себя выполнение обязательств по об¬
щероссийским долгам. Последовательность событий можно проследить но репорта¬
жам в русской парижской газете «Последние новости». В номере от 22 июля было по¬
мещено изложение доклада А. Мильерана в Палате депутатов относительно результа¬
тов конференции союзников в Спа: «По поводу положения генерала Врангеля,
который борется против большевизма. Он образовал фактическое правительство, ко¬
торое своими аграрными реформами привлекло к себе симпатии населения; образует¬
ся также национальное представительство. Когда это правительство пожелает быть
признанным, ему поставят условием признание прежних обязательств России по отно¬
шению к иностранным государствам».
Реакция Бернацкого на речь Мильерана последовала незамедлительно. Уже в но¬
мере от 23 июля появилось следующее его заявление: «Правительство генерала Вран¬
геля, считающее себя единственным преемником законной власти в России, формаль¬
но заявляет, что оно всегда стояло и стоит за признание всех обязательств России по
отношению к иностранным державам. Франция, всегда сохранявшая наилучшие отно¬
шения с Россией, может быть вполне уверена, что как только Россия выйдет из нынеш¬
него состояния беспорядка, она останется верной своей традиционной политике и бу¬
дет продолжать выполнять свои обязательства. Одним из первых актов ее, по осво¬
бождении от большевизма, будет удовлетворение в кратчайший срок справедливых
требований Франции, с которой Россия, в интересах политического равновесия Евро¬
пы, должна будет всегда оставаться тесно связанной». Конечно, право на такое заявле¬
ние являлось прерогативой министра иностранных дел в правительстве Врангеля, т.е.
Струве, но его в тот момент не было в Париже, а поскольку Бернацкий отвечал за фи¬
нансовую политику своего правительства, его заявление было вполне правомочно.
Лишь 3 августа Струве подтвердил от имени Врангеля заявление Бернацкого40. Нако¬
нец, последовало сообщение в той же газете от 12 августа: «Вчера в русском посоль¬
стве получена официальная нота французского правительства о фактическом призна¬
нии Южнорусского правительства, возглавляемого генералом Врангелем... Отныне
Южное правительство пользуется во Франции теми же правами, как и всякая нейтраль¬
ная держава, его представители имеют официальный дипломатический характер и его
консульства имеют официальную защиту русских граждан во Франции». Особенно об¬
надеживал заключительный пассаж: «Правительство Врангеля может заключать во
167
Франции государственные займы, вступать с нею в военные и политические союзы и
соглашения».
Следует учитывать, что описываемые события происходили на фоне двух главных
тенденций. С одной стороны, англичане пытались добиться от советского правитель¬
ства отказа от вооруженной борьбы с врангелевцами и тем самым обеспечить твердые
гарантии сторонникам Врангеля при их капитуляции. При этом официальный Лондон
полностью отказался от поддержки Врангеля, полагая, что дальнейшая борьба его с
Советами бесперспективна. От сторонников Врангеля он требовал адекватных мер -
прекращения вооруженной борьбы с Советами. С другой стороны, французы стреми¬
лись облегчить участь «белополяков» Ю. Пилсудского, развернувших войну с Совет¬
ской Россией. И для этого в дипломатическую игру была вброшена «карта Врангеля».
Ведь активные боевые действия сторонников генерала отвлекали значительные силы
красных с польского фронта. Все это снижает ценность признания французами прави¬
тельства Врангеля. Тем не менее очень скоро выяснилось, что решительный поступок
Бернацкого сыграл и другую важную роль - он оказался ключевым в судьбах многих
российских эмигрантов, поскольку лишь после признания Францией правительства
Врангеля стала возможной как организованная эмиграция во Францию, так и та огра¬
ниченная помощь, которую оказывали российским эмигрантам французские власти.
По возвращении в Крым Бернацкий сделал доклад для широкой публики. Относи¬
тельно внешнего займа он выразил надежду «разрешить этот вопрос»41. По поводу воз¬
можной девальвации он заявил, что относится к ней отрицательно, но надеется заме¬
нить разнообразные денежные знаки Юга России общепринятыми, «образец которых
уже получен в Севастополе». При этом Бернацкий добавил, что «реформа будет про¬
ведена в жизнь немедленно по утверждении ее Главнокомандующим». Но что мог обе¬
щать Бернацкий после неудач с заключением займа? По-прежнему приходилось нале¬
гать на печатный станок. Благие намерения направить денежные знаки на производ¬
ственные цели в основном реализовывались через субсидии кооперативам, но
поскольку все производственные мощности стояли, ощутимого успеха в этом Бернац¬
кому достичь не удалось.
А между тем в Крыму накопилось много неотложных дел. Так, нужно было срочно
заготавливать уголь для Черноморского флота. По состоянию на летние месяцы 1920 г.,
угля было так мало, что его запасы не позволяли вывести в море имеющиеся суда даже
при условии их частичной буксировки. 2 сентября Бернацкий обратился к финансово¬
му агенту в Америке Угету с поручением организовать доставку 50 тыс. т угля42. Как
вспоминал Б.П. Кадомцев, вывоз угля из Англии был сильно ограничен, и капитаны
немногих пароходов соглашались идти в Крым. Поэтому были использованы все фи¬
нансовые резервы, в том числе и та часть бывших средств Колчака, которая осела в
Японии. Финансовому ведомству приходилось оперативно реагировать и на изменение
военно-политической обстановки. В частности, если летом 1919 г. на белом Юге было
отменено обращение «пятаковских» денег, то в сентябре 1920 г. Управление финансов
пошло здесь на частичное послабление, разрешив прием этих денег по курсу 60 коп., за
советский рубль43. По-видимому, были учтены уроки полного запрета этих денег ле¬
том 1919 г. в Крыму, когда при небывало высоком урожае уборочная была частично
сорвана из-за запрета ее кредитования частными банками, капиталы которых состоя¬
ли главным образом из «пятаковских» рублей. Бюджет 1920 г. закладывался Бернац¬
ким преимущественно за счет косвенных налогов. Критики такой политики считали,
что тем самым ухудшается положение сельского населения, но в то время именно оно
держало основную долю денежных знаков в своих кубышках и чулках, так что Бернац¬
кий шел на эту меру вполне сознательно, стремясь «выманивать» эти выбывшие из об¬
ращения деньги.
Осенью 1920 г. Кривошеин созвал в Севастополе экономическое совещание «из
наиболее видных финансовых и торгово-промышленных деятелей для обсуждения ме¬
роприятий по поднятию экономического и промышленного состояния Юга России и
для изыскания возможностей заключения займа». На совещании прозвучало немало
168
речей с комплиментами в адрес правительства Юга России. В целом Кривошеин добил¬
ся одобрения своей экономической политики, но при этом неоднократно звучала кри¬
тика в адрес Бернацкого, в частности за неэффективное использование им таможен¬
ных пошлин, которые были невысокими, а главное - не корректировались по мере па¬
дения курса рубля. Основная же неудача Бернацкого состояла в том, что денежная
реформа, на которую было затрачено так много сил и средств, повисла в воздухе в
ожидании внешнего займа44. К тому же доверие Врангеля к Бернацкому стало падать,
а вскоре началось и наступление красных.
После оставления Крыма правительственный аппарат Врангеля был высажен в
Константинополе, где генерал расформировал его. Из гражданских служб остались
лишь небольшая финансовая часть, Управление по делам беженцев и канцелярия по
гражданским делам. Во главе финансовой части были поставлены Бернацкий и его за¬
меститель Н.В. Савич. Но Бернацкий вскоре оставил Константинополь, поскольку
считал борьбу законченной, а сохранение армии - утопией и смотрел на свою работу
как на ликвидацию Белого движения. В Париже, куда уехал Бернацкий, ему предложи¬
ли возглавить Финансовый комитет, вновь образованный «Земгором» и «Совещанием
бывших послов»45. В этот комитет были переданы заграничные фонды царского пра¬
вительства.
Впереди у Бернацкого оставалось еще более 20 лет активной творческой и обще¬
ственно-политической деятельности. Российские и мировые финансово-экономиче¬
ские проблемы продолжали интересовать его и в эмиграции. Он часто выступал с до¬
кладами и сообщениями в различных эмигрантских организациях46. В частности, Бер¬
нацкий играл активную роль в Российском центральном объединении, весной 1937 г.
переименованном в Российское национальное объединение. В 1930-е гг. он избирался
его председателем, долго возглавлял его Финансовую комиссию. Укажем темы лишь
некоторых публичных выступлений Бернацкого того времени: «Современное положе¬
ние финансов в СССР» (1928), «Россия и международное положение» (1933), «Деваль¬
вация и экономический кризис» (1934), «Девальвация франка» (1936), «Война в Испа¬
нии», «Финансовые и хозяйственные проблемы» (1937). Разнообразные финансово-
экономические вопросы анализировались и в постоянном семинаре, который Бернац¬
кий вел совместно с В.Б. Ельяшевичем и А.А. Михельсоном. Кроме того, он читал лек¬
ции в Институте русского права при юридическим факультете Сорбонны и входил в
его правление.
Кончина Бернацкого в ночь с 16 на 17 июля 1943 г. прошла почти незамеченной рус¬
скими эмигрантскими кругами, другие проблемы занимали русскую колонию Парижа
в тот жестокий период. И лишь после окончания войны русская эмиграция оценила эту
многогранную личность, совмещавшую в себе ученого, политика и видного практиче¬
ского работника в области финансов.
Примечания
1 Политические деятели 1917. Биографический словарь. М. 1993. С. 31-32; Ананьич Б.В. Штрихи к
биографии Михаила Владимировича Бернацкого // Петроградский Политехнический институт в 1917 г.
СПб., 1999. С. 37-42; Ананьич Б.В. Эмигрантские воспоминания М.В. Бернацкого. // Зарубежная Россия
1917-1939 гг.: Сб. ст. / СПб. филиал Ин-та российской истории РАН. СПб.: Европейский дом, 2(ХХ). С. 139-
143; Новый журнал. 1947. № 17. С. 322-328; Кадомцев Б.П. Профессор Михаил Владимирович Бернацкий //
Санкт-Петербургский Политехнический институт. Сб. № 2. Париж, 1958. С. 72-79.
2Измозик В.С., Тихонова Н.С. Временное правительство: социально-политические характеристи¬
ки // Из глубины времен. Вып. 8. СПб., 1997. С. 3-25.
5 Кадомцев Б.П. Профессор Михаил Владимирович Бернацкий // Санкт-Петербургский Политехни¬
ческий институт. Сб. № 2. Париж, 1958. С. 74.
4 Вестник Временного правительства. 1917. 16 сентября.
5 Бернацкий М.В. К вопросу об оздоровлении денежного обращения // Сборник докладов «Вопросы
денежного обращения». Пг., 1918. С. 80-81.
6 См.: Наше денежное обращение. Сборник материалов по истории денежного обращения в 1914-25 гг.
М., 1926. С. 90-95.
169
7ДемьяновА. Записки о подпольном Временном правительстве // Архив русской революции. Т. 7. М.,
1991.С.41.
8 Новая жизнь. 1917. 12 (25) ноября, 19 декабря.
9 РГАЭ, ф. 7733, оп. 1, д. 47, л. 79-89.
10 А н а н ь и ч Б.В. Штрихи к биографии Михаила Владимировича Бернацкого // Петроградский Поли¬
технический институт в 1917 г. СПб., 1999. С. 38.
"Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 1. Минск, 2002. С. 269.
12 Красный архив. 1929. № 6. С. 80.
13 АВП РИ, ф. 187, оп. 524, д. 3540, л. 12 об.
14 Деникин А.И. Указ. соч. Т. 3. С. 470.
15 Из секретной телеграммы в Одессу генералу Гришину-Алмазову от 29 декабря 1918 г. (ГА РФ, ф.Р-
446. оп. 2, д. 44, л. 17, 17 об., 19-19 об.).
16 Там же, л. 268-273.
17 Там же, ф.Р-1268, оп. 1, д. 15, л. 3-4.
18 См.: Там же, д. 26, л. 60. Официальное сообщение об открытии экспедиции появилось еще 10(23) ав¬
густа в ростовской газете «Жизнь», где сообщалось, что «на днях открыта Новороссийская экспедиция».
19 ГА РФ, ф.Р-5863, оп. 1, д. 3, л. 352.
20 АВП РИ. ф. 187, оп. 524, д. 3541, л. 40; д. 3544, л. 63 об.
21 Киевское эхо. Киевская жизнь. 1919. 26 октября.
22 Архив русской революции. Т. 6. М., 1991. С. 154.
23 См.: Жизнь (Ростов на Дону). 1919. 10(23) июля.
24 АВП РИ, ф. 187, оп. 524, д. 3546, л. 85 об.
23 Там же, д. 3545, л. 126 об.
26 Совершенно лично и доверительно!: Б.А. Бахметев - В.А. Маклаков. Переписка. 1919-1951. В 3 т.
Т. 1.М., 2001. С. 137-138.
27 ГА РФ, ф.Р-3703, оп. 1, д. 21, л. 8-10.
28 АВП РИ, ф. 187, оп. 524, д. 3548, л. 202.
29 Там же, д. 3547, л. 103 об.
30 Там же, д. 3549, л. 10 об.
31 Там же, л. 97 об.
32 Там же, л. 11.
33 Там же, д. 3548, л. 211 об.
34 ГА РФ, ф.Р-3703, оп. 1, д. 21, л. 8.
35 АВП РИ, ф. 187, оп. 524, д. 3549, л. 231.
36 Красный архив. 1930. Т. 3(40). С. 12.
37 ГА РФ, ф.Р-5680, оп. 1, д. 6, л. 155.
38 Там же, л. 148, 153.
39 Юг России (Севастополь). 1920, 8(21) августа. Одновременно благодарность была объявлена Б.В. Ма-
тусевичу «за отличное выполнение обязанностей начальника Управления во время отсутствия М.В. Бернац¬
кого».
4(1 АВП РИ, ф. 187, оп. 524, д. 3549, л. 94 об.
41 Поскольку попытки заключения займа не увенчались успехом, Бернацкому пришлось сделать специ-
альное заявление на эту тему для крымчан в симферопольской газете «Крымский вестник» от 31 августа:
«Начальник Управления финансов М.В. Бернацкий опровергает циркулирующие в Константинополе слухи
о сделанных им попытках заключить в Париже заем. Ни о каком займе во время его поездки в Европу не
было и речи, и вопрос об этом вообще не поднимался».
42 АВП РИ, ф. 187, оп. 524, д. 3549, л. 182.
43 Вечернее время (Севастополь). 1920. 16 сентября.
44 Г е н з е л ь П.П. Крым в финансово-экономическом отношении в 1918-20 гг. // Экономист. 1922. № 3.
С. 102-119.
45 АВП РИ, ф. 187, оп. 524, д. 3550.
46 См.: Русское зарубежье. Хроника научной, культурной и общественной жизни. 1920-1940. Франция.
М.; Paris, 1997.
170
Критика и библиография
Привилегированное купечество в России во второй половине XVI -
первой четверти XVIII в. Сборник документов / Отв. сост. Т.Б. Соловьева.
М.: РОССПЭН, 2004. 520 с.
Выход в свет подготовленного сотрудниками
РГАДА Т.Б. Соловьевой и Т.А. Лаптевой сборника
документов о привилегированном купечестве Рос¬
сии конца XVI - начала XVIII вв. - знаменательное
явление для разработки данной темы в отечествен¬
ной историографии. Изданные источники давно
внимательно прочитаны, проанализированы и на
исходе XX столетия продуктивно обобщены в ав¬
торских и коллективных монографиях, среди кото¬
рых особо выделяется фундаментальное исследова¬
ние Н.Б. Голиковой1. После них тема может
показаться в известной степени исчерпанной - все,
что можно, историки из этих источников, в основном,
уже взяли. Дальнейшее изучение темы может идти
двумя путями. Первый - применение к известным
фактам по-настоящему оригинальных исследова¬
тельских методов и концепций. Однако и те и дру¬
гие, к сожалению, рождаются не часто. Второй -
расширение Источниковой базы - вполне возможен,
поскольку в нашем знании фактической стороны
истории привилегированного купечества имеется
немало пробелов, связанных с утратой архивов ряда
учреждений (Приказа Большой казны. Казанского
дворца, Земского). Гибель ценных документальных
комплексов частично компенсируется сохранив¬
шимся делопроизводством.
Составители рецензируемого сборника предпри¬
няли фронтальный поиск документов по наличным
фондам РГАДА. Основательная разработка факто¬
графии рано или поздно должна привести к новым
глубоким обобщениям. Сборник является составной
частью более масштабного проекта (может быть, не
позиционируемого как целостный проект, но, без¬
условно, по своему содержанию к нему тяготеющего),
в который входит также справочник с похожим назва¬
нием. Его план-проспект был опубликован в «Архео¬
графическим ежегоднике» еще в 1998 г.“, но полезный
труд все еще остается на стадии подготовки. Рецензи¬
руемый сборник - щедрый подарок составителей дру¬
гим исследователям: он вводит в научный оборот мно¬
жество новых документов.
Издание заявлено как многотомное. При «за¬
пуске» серии всегда особенно важен первый том - в
нем изложена и на практике реализована общая
концепция. Некоторые элементы концепции данно¬
го издания, например, обозначенные в названии
хронологические рамки, кажутся мне указанными
«на вырост» - в данном томе самый ранний доку¬
мент относится к 1598 г. Но в целом концепция
представляется в достаточной степени обоснован¬
ной, сбалансированной и вполне отвечающей совре¬
менному уровню решения подобных задач в истори¬
ческой науке.
В частности, вполне обоснованным выглядит
избранный составителями способ комплектования
томов: включение в каждый том материалов по все¬
му периоду существования сословной группы. Он
сохраняет максимальную свободу для публикации
новооткрытых текстов по мере их обнаружения и
обработки. Не думаю, что при этом можно рассчи¬
тывать (как надеются составители) на «целост¬
ность» каждого тома - это уж как получится. Не¬
сколько смущает перспектива: когда в рамках серии
будет издано много томов (чего искренне желаем),
затруднится ориентация в них. Но для ускоренной
навигации, если таковая потребуется, со временем
можно будет придумать и специальные указатели.
Пока же данный подход представляется оптималь¬
ным.
А вот аргументы, призванные обосновать
включение в издание ранее опубликованных доку¬
ментов, кажутся мне не вполне достаточными. Как
определить, удалось ли достичь посредством введе¬
ния их в сборник «полноты представляемой инфор¬
мации»? Сколько и каких документов нужно ввести,
чтобы достигнутая полнота не стала препятствием
для достижения главной задачи - введения в науч¬
ный оборот новых документов? Не выступая в
принципе против их «разбавления» особо ценными
опубликованными текстами, хочу, однако, заме¬
тить, что на этом пути практически неизбежно при¬
дется отбирать материалы на основании вкуса.
А последний, по выражению А.С. Пушкина, являет¬
ся чувством «соразмерности и сообразности», но
именно чувством.
Публикации документов предшествует состав¬
ленное Соловьевой предисловие. Оно небольшое по
объему, но очень емкое - автор освещает практиче¬
ски все вопросы, ответы на которые читатель ожи¬
дает найти в этом разделе.
Основную часть издания образует комментиро¬
ванная публикация документов. Составители, по их
собственному заявлению, «стремились показать бо¬
гатство и разнообразие тематики дел и документов
о купечестве, хранящихся в РГАДА». И это им
вполне удалось. Критерии отбора документов сфор¬
мулированы следующим образом: «научная значи¬
мость, возможная полнота освещения частной темы
или события, избежание повторов». Некоторые до¬
кументы, не удовлетворившие этим требованиям и
171
потому не заслужившие полной публикации, фраг¬
ментарно цитируются в сопровождающих тексты
примечаниях, нередко обширных и весьма инфор¬
мативных.
Содержание опубликованных текстов, вполне
отвечая теме сборника, далеко выходит за ее грани¬
цы. Представлены документы, отражающие персо¬
нальный состав привилегированных купеческих со¬
тен, государственную службу купечества в качестве
таможенных и кабацких голов по сбору косвенных
налогов, торговлю казенными товарами, службу по
выбору в приказах, участие во внешней торговле и
выработке внешнеторговой политики, промышлен¬
ную деятельность купечества, вопросы, связанные с
землевладением и землепользованием, службу куп¬
цов на денежных дворах (и вообще их связь с денеж¬
ным делом), место в их деятельности товарного и
денежного кредита, принадлежавшую им собствен¬
ность, налогообложение и другое. Представлены
материалы, имеющие отношение к истории быто¬
вой культуры.
Не сомневаюсь, что сборник привлечет внима¬
ние не только специалистов, занимающихся рус¬
ским купечеством. В частности, обширен и очень
интересен опубликованный в томе материал, каса¬
ющийся иностранных торговцев в России (в основ¬
ном, показывающий взаимоотношения русского и
иноземного купечества).
По текстам документов рассеяно большое коли¬
чество информации, ценной и для исследователей
генеалогии купеческих родов. Исключительно бо¬
гата она в комплексе документов, касающихся на¬
следства гостей Твердиковых (№ 44). Полагаю, со¬
ставители «поскромничали», включив в сборник
только один такой комплекс. Знание вертикальных
и горизонтальных генеалогических связей, сшивав¬
ших купеческие (шире - городские) фамилии между
собой, стимулировавших и ориентировавших их де¬
ловые контакты, а также их связей с другими со¬
словными группами (в частности, со служащими
московских приказов) абсолютно необходимо при
изучении судьбы любой предпринимательской ди¬
настии или ее отдельного представителя.
Издание снабжено научно-справочным аппара¬
том: указателями имен, географических и топогра¬
фических названий. Вполне уместным представля¬
ется включение терминологического словаря и
списка русских мер XVII в. Менее целесообразным
считаю помещение в сборник справок по упоминае¬
мым в нем государственным учреждениям. Во вся¬
ком случае, специалистам они не особенно нужны -
в их распоряжении есть специальные издания, в том
числе путеводитель по РГАДА и многотомный
справочник «Государственность России». Впрочем,
существование этого словаря отчасти оправдывает
ориентация авторов, помимо специалистов, и на бо¬
лее широкого читателя - на «всех интересующихся
историей ХУ1-ХУШ вв.». Между тем, по моему мне¬
нию, в сборнике не хватает предметного указателя.
В контексте штудий по истории повседневности и
бытовой культуры его наличие, несомненно, обога¬
тило бы издание.
Замечания к сборнику очень немногочисленны
и носят частный характер. Ограничусь одним. При
упоминании иностранных купцов авторы упускают
возможность (может быть, вполне осознанно) их
идентификации. Так, упоминаемый в документе
№ 32 голландец Ондрей Денисов, к которому при¬
шел к Архангельску корабль, - несомненно, Андрей
Денисович Виниус, хорошо известный историкам в
качестве основателя первых в России доменных за¬
водов. Его упоминание интересно еще и потому, что
рядом с ним (в той же строке) назван не менее из¬
вестный Петр Гаврилович Марселис, в будущем
компаньон Внниуса у железного помысла. Контак¬
ты Марселиса и Виниуса до их соединения в компа¬
нии Тульских заводов практически не исследованы.
Свидетельство 1633/34 г. (т.е. периода, предшеству¬
ющего образованию предпринимательского альян¬
са) добавляет штрих к пока еще туманной картине:
рисует купцов в качестве игроков на общем поле.
При замечательной полноте и тематическом
разнообразии документов сборника некоторые те¬
мы оказались все же на периферии внимания соста¬
вителей. Фактически не отражена жизнь купца в ре¬
лигиозном ракурсе, в частности, как члена прихода,
связанная с ней его благотворительная деятель¬
ность. Составители особо выделяют интересный до¬
кумент 1675 г., касающийся росписи ярославской
церкви, но он один на 400 страниц текста. Пожелаем
более богато представить эту тему в следующих то¬
мах издания.
Не сомневаюсь, что рецензируемое издание зай¬
мет достойное место среди пока еще не многочис¬
ленных крупных документальных публикаций по
данной теме.
И.Н. Юркин, доктор исторических наук
(Институт истории естествознания
и техники им. С.И. Вавилова РАН)
Примечания
1 Голикова Н.Б. Привилегированные купе¬
ческие корпорации России XVI - первой четверти
XVIII в. Т. I. М., 1998.
2 Археографический ежегодник за 1996 год.
М., 1998. С. 88-93.
172
Е.А. Дегальцева. Образ жизни сибиряков во второй половине XIX -
начале XX вв. Барнаул: Изд-во Алтайского государственного техни¬
ческого университета, 2005. 188 с.
В последнее 10-летие вырос интерес общество¬
ведов к изучению повседневной жизни населения
Сибири в различные периоды отечественной исто¬
рии. Это во многом объясняется геополитическим
положением и возрастающей экономической ро¬
лью этого суперрегиона в жизни российского госу¬
дарства. Значительные успехи достигнуты в иссле¬
довании как материальной, так и ментальной со¬
ставляющей сибирского населения. Назрел вопрос
комплексного анализа жизни сибиряков как своеоб¬
разного социума. Бийский историк Е.А. Дегальцева
предприняла попытку реконструировать образ жиз¬
ни жителей Сибири (трудовую деятельность, обра¬
зование, просвещение, быт, досуг, общественное со¬
знание, социальную активность) второй половины
XIX - начала XX в., положив в основу исследования
гендерный, возрастной, этнический, социальный,
профессиональный, территориальный параметры.
Представляется, что для рассмотрения историческо¬
го феномена российских землепроходцев и их после¬
дователей было бы уместно использовать в качестве
методологического подхода ключевую идею Л.Н. Гу¬
милева о пассионарности как способности обладав¬
ших ею людей к сверхнапряжению и даже жертвен¬
ной деятельности ради достижения высокой цели, хо¬
тя она и может оказаться иллюзорной.
Характеризуя ментальность сибиряков, в одних
случаях автор делает акцент на индивидуалистиче¬
ской составляющей психологии формирующегося
населения Сибири (с. 12, 13), а в других - подчерки¬
вает их коллективистские традиции (с. 19, 87, 89).
Учитывая суровые природные условия, отсутствие
социальной инфраструктуры на востоке России,
принимая во внимание важнейшие факты из исто¬
рии присоединения Сибири к российскому государ¬
ству, на мой взгляд, следует признать, что освоение
Сибири на основных направлениях шло в русле кол¬
лективистских традиций, было делом командным.
В книге Дегальцевой поддерживается мнение
идеологов областничества и ряда современных исто¬
риков о том, что сибиряки изучаемой эпохи представ¬
ляли собой особый социокультурный тип. Однако ав¬
тору не удалось в связи с этим четко сформулировать
определение такой важной для ее исследования де¬
финиции, как «сибирская идентичность» (с. 10, 38,
183). В условиях нарастания авторитарных тенден¬
ций в жизни современного российского общества ак¬
туально звучит следующий вывод исследовательни¬
цы: «Демократизм изначально стал одной из важней¬
ших черт сибирского образа жизни. Ведь в Сибири не
было сословности, крепостных, дворянства. Ну и, на¬
конец, не последнюю роль сыграла атмосфера толе¬
рантности между поселенцами и аборигенными на¬
родами» (с. 184).
Большое внимание уделено изучению образа
власти в представлениях сибиряков, который по
мнению автора, в дореволюционное время был
сильно персонифицирован. Дегальцева считает, что
к началу XX в. сакральный характер центральной
власти значительно ослаб, а институт царских на¬
местников в лице губернаторов, местных чиновни¬
ков и значительной части священнослужителей был
существенно дискредитирован их аморальным пове¬
дением, широким распространением в их среде взя¬
точничества. Эти негативные явления во властной
вертикали способствовали кризису монархии и ста¬
вили на повестку дня революционный сценарий вы¬
хода из создавшегося положения. «В области власт¬
ной пирамиды в России ничего не менялось на про¬
тяжении столетий, - пишет Дегальцева. - Когда же
началась эпоха бурной модернизации и многие сфе¬
ры подверглись изменениям, несоответствие стало
настолько сильным, что эта пирамида рухнула»
(с. 118).
Значительный интерес в монографии представ¬
ляет анализ общественной деятельности населения
Сибири, мотивов участия сибиряков в обществен¬
ных исканиях и объединениях. Наряду с идеями пат¬
риотизма, гражданской ответственности и полити¬
ческой борьбы, на которые ориентировалась самая
деятельная часть сибирского социума, для многих
людей более существенными были причины лично¬
го характера: христианская мораль служения ближ¬
нему, коммерческие, карьерные соображения, со¬
перничество, амбиции, мода, культурный вакуум
(«дабы не сойти с ума»), неустроенность личной
жизни и даже материальные стимулы. На основе
комплексного изучения общественных объедине¬
ний исследовательница пришла к парадоксальному
выводу о роли институтов гражданского общества в
общественно-политической жизни Сибири и Рос¬
сии: «В российских условиях добровольные форми¬
рования были настолько институционально слабы,
что не смогли явиться противовесом государству, но
настолько идеологически сильны, что помогли его
разрушить» (с. 97).
Дегальцева не обходит вниманием проблему со¬
циальных последствий модернизации, связанной с
капиталистической урбанизацией региона на рубе¬
же Х1Х-ХХ вв. Она считает, что в это время соб¬
ственность, социальная среда, пол, род деятельно¬
сти и политические пристрастия уже почти не созда¬
вали перегородок для совместной трудовой и
общественной деятельности, проведения досуга, ате¬
изма, указывая и на такие негативные последствия
буржуазной модернизации, как рост бедности, усиле¬
ние эксплуатации природных богатств Сибири и ее
человеческого потенциала государством и крупными
капиталистическими компаниями, дестабилизация
привычных, веками устоявшихся условий жизни, со¬
циальные катаклизмы (с. 186).
Рецензируемая монография - новый шаг в изу¬
чении образа жизни сибиряков.
А.Г. Борзенков,
кандидат исторических наук
(Новосибирский государственный университет)
173
Д.Б. Павлов. Русско-японская война 1904-1905 гг.: секретные операции
на суше и на море. М.: Материк, 2004. 464 с.
Автор книги известен рядом фундаментальных
изданий по истории российских политических пар¬
тий начала XX в. С начала 1990-х гг. он опубликовал
уже несколько статей и ряд документов, касаю¬
щихся противостояния российских и японских
спецслужб в канун и во время русско-японской вой¬
ны 1904-1905 гг., а в 1993 г. Д.Б. Павлов в соавтор¬
стве с С.А. Петровым выпустил книгу «Тайны рус¬
ско-японской войны», где есть специальный раздел
«Японские деньги и русская революция»1. Спустя
10 с небольшим лет этот раздел вырос в моногра¬
фию.
Книга посвящена деятельности японской раз¬
ведки в России перед русско-японской войной, дея¬
тельности российских спецслужб на Дальнем Восто¬
ке во время войны, истории проведения вокруг Ев¬
ропы второй Тихоокеанской эскадры и, наконец,
деятельности японской агентуры в европейских
странах, где видное место занимают ее контакты с
русскими революционерами и помощь им.
Содержание рецензируемой монографии значи¬
тельно шире ее заглавия. Павлов явно поскромни¬
чал, объявив, что собирается писать «как о принци¬
пах и способах наблюдения за деятельностью япон¬
ских разведчиков, технике этой работы, так и о
наиболее крупных акциях России и Японии - глав¬
ным образом, в сфере стратегической, дальней или
внешней разведки или контрразведки» (с. 6). Этот
перечень следует, как минимум, дополнить оценка¬
ми деятельности заграничной агентуры Департа¬
мента полиции и военных атташе, а также вопро¬
сами финансирования революционных и некоторых
либеральных партий и похода на Дальний Восток
второй Тихоокеанской эскадры (с. 130-132). Конеч¬
но, точку в этой запутанной истории ставить еще ра¬
но, но то, что обстрел рыбаков не был случайностью,
сомнений не вызывает. Все перечисленные сюжеты,
в общем, не новы в историографии, особенно зару¬
бежной". Но заслуга автора состоит в том, что он
впервые привлек для исследования большой пласт
российских источников, преимущественно архив¬
ных, что позволило пролить дополнительный свет
на многие таинственные эпизоды войны России с
Японией.
К сожалению, в книге нет характеристики ис¬
пользованных источников, что придало бы ей еще
большую убедительность. Впрочем, и без того вид¬
но, что автор основательно потрудился в поисках
материала. Подкупает также его критическое отно¬
шение к выявленным и используемым источникам.
Он никогда не принимает на веру то, что в них сооб¬
щается, и старается по возможности проверять по¬
черпнутые из них сведения.
Историография поднятой в книге проблемы не¬
многочисленна, так как интенсивная разработка ис¬
тории отечественных спецслужб началась лишь в
последние 10-15 лет. Нельзя слишком серьезно от¬
носится к отдельным попыткам второй половины
1930-х - 1940-х гг. написать о японском шпионаже в
России и борьбе с ним, поскольку ее идейно-полити¬
ческая заданность видна невооруженным глазом3.
Павлов, являющийся сегодня, по-видимому, самым
эрудированным специалистом в данной области, от¬
мечает многочисленные неточности, содержащиеся
как в работах прошлых лет, так и в некоторых со¬
временных изданиях. Появившиеся недавно обоб¬
щающие работы по истории русской разведки вряд
ли могут удовлетворить специалистов, поскольку
нередко лишь кратко пересказывают уже извест¬
ные работы Павлова4.
Павлов, разделяя уже высказанное в литерату¬
ре мнение о слабости организационной структуры
российской разведки и об ее недостаточном финан¬
сировании, тем не менее склонен искать объяснение
многих ее неудач в неквалифицированных действи¬
ях конкретных сотрудников, т.е. по преимуществу в
личностном факторе. Полагаю, что это справедли¬
во. Ведь тому же И.Ф. Манасевичу-Мануйлову, на¬
пример, разного рода негативные организационные
факторы и недостаточное финансирование не ме¬
шали действовать, по оценке автора, довольно эф¬
фективно. Проблемы заключались, прежде всего, в
не всегда удачном подборе исполнителей (особенно
это касалось Дальнего Востока), а также недоста¬
точно высокой компетенции петербургского руко¬
водства. Удивительно, но в список несостоятельных
начальников попадает и П.И. Рачковский, весьма
высоко вознесенный новейшей историографией как
выдающийся организатор заграничного сыска5.
Тем не менее общий вывод автора о неудовлетвори¬
тельном состоянии русской разведки и провале
контрразведки на Дальнем Востоке перед русско-
японской войной (с. 21, 49) сомнений не вызывает.
Действительно, борьбу с японским шпионажем на
Дальнем Востоке российские спецслужбы проигра¬
ли, и этому существует большое количество под¬
тверждений.
Мне представляется убедительной в целом по¬
ложительная оценка, данная Павловым деятельно¬
сти Манасевича-Мануйлова, который вел борьбу с
японской агентурой в Европе, хотя его репутация
действительно оставляла желать много лучшего,
особенно накануне падения царского режима в
1916-1917 гг. Очень интересен и проведенный авто¬
ром анализ главного организатора и координатора
японских спецслужб в Европе в 1904-1905 гг.
М. Акаши. При этом Павлов опирается в основном
на российские документы (деятельность японского
офицера не была тайной для отечественных спец¬
служб), так как соответствующие японские архивы,
в частности бумаги Генерального штаба, погибли во
время Второй мировой войны. Из сохранившихся
японских документов наибольшее значение имеет,
пожалуй, доклад Акаши о его деятельности во вре¬
мя русско-японской войны, опубликованный в
1998 г. японским коллегой Павлова профессором
Ч. Инаба в сотрудничестве с финским историком
профессором А. Куялой с прибавлением некоторых
финских источников6. С одной стороны, Павлов
рисует впечатляющий размах тайной деятельно¬
сти Акаши в Европе: его непрерывные поездки
по многим странам, вербовку агентов, многочис¬
ленные контакты с осведомителями и подчинен¬
ными. С другой - сам доклад Акаши о своей
174
деятельности, а также ее результаты свидетель¬
ствуют о том, что большая часть усилий японской
разведки по ослаблению России изнутри не увенча¬
лась успехом. Да, японцы установили контакты с
представителями многих революционных партий,
спонсировали 2 встречи русских оппозиционеров
осенью 1904 г. в Париже и в апреле 1905 г. в Женеве.
Но Павлов справедливо замечает, что это никак не
повлияло на внутреннюю ситуацию в России и на
устойчивость самодержавной власти.
Книга Павлова дает дополнительный материал
для анализа деятельности российских революцион¬
ных партий в годы русско-японской войны и их свя¬
зей с японской разведкой. Конечно, в советской ис¬
ториографии подобные темы не могли стать пред¬
метом изучения, скорее наоборот, они тщательно
микшировались. В англоязычной историографии сю¬
жет, связанный с японскими деньгами для русской ре¬
волюции, известен уже давно, но представлен пре¬
имущественно по японским источникам. Не удиви¬
тельно, что исследователи часто сталкивались с
простыми слухами и малоправдоподобными истори¬
ями о встречах Акаши с Лениным и расписках по¬
следнего в получении японских денег7. И хотя воз¬
можность таких встреч полностью исключить нель¬
зя, но, как показывает исследование Павлова и
публикация Ч. Инаба и А. Куяла, вероятность их не¬
велика. Но даже если что-то подобное и имело ме¬
сто, это не меняет оценку деятельности Акаши, до¬
бавляя лишь некоторые любопытные штрихи для
характеристики лидера большевизма.
Характерно, что далеко не все борцы с цариз¬
мом согласились принять японскую помощь. Так,
категорическими противниками контактов с япон¬
цами оказались кадеты (П.Б. Струве) и меньшеви¬
ки. Не все поляки соглашались с идеей создания
«польского фронта» (с. 180, 190-191). Зато некото¬
рые российские социалисты не побрезговали при¬
нять помощь врага: Г. Гапон, например, как-будто
получил 50 тыс. руб. на проведение второй конфе¬
ренции революционных партий, но его приглаше¬
ние приняли лишь эсеры, финские (К. Циллиакус)
и польские (Ю. Пилсудский), социалисты, а также
большевики, быстро ушедшие, впрочем, с этой
конференции. Возможно, именно на японские
деньги лидер большевиков распространял в это
время свои сочинения в Европе (с. 203) и издавал
газету «Вперед». Советские исследователи живо¬
писали трудности, с которыми она создавалась, в
том числе и катастрофический недостаток средств,
но их ничуть не смущало то, что очень быстро, в
начале 1905 г., тираж издания достиг 10 тыс. экзем¬
пляров, а для распространения в России оно рассы¬
лалось по почте в 260 адресов. Одновременно из
кассы газеты была оплачена отправка в Россию
35-40 революционеров, причем расход на каждого
составлял примерно 100 руб.8 При этом материаль¬
ная помощь А.М. Горького в несколько тысяч руб¬
лей никак не могла покрыть такие значительные
расходы, ставшие вдруг возможными. Вполне ве¬
роятно, что в дальнейшем подобная неразборчи¬
вость в средствах проложила мостик для принятия
и использования большевиками немецких денег во
время Первой мировой войны. Интересны наблюде¬
ния Павлова о своеобразном «японофильстве» Ле¬
нина (с. 193), а также части российской интеллиген¬
ции (с. 197), выступавших с лозунгом поражения
своего правительства в войне.
Надо сказать, что Акаши слабо владел инфор¬
мацией об обстановке в среде противников самодер¬
жавия, преувеличивал численность революционных
партий в 15-20 раз (с. 179-180). да и его сотрудниче¬
ство с революционерами продвинулось недалеко и
лишь в отдельных случаях он сумел довести его до
практических результатов. Поэтому вывод Павлова
о том, что российская контрразведка, очевидно,
проиграла борьбу с японской разведкой и что ей по¬
надобился почти год, чтобы понять истинную цель
прибытия Акаши в Европу (с. 217), выглядит чрез¬
мерно строгим. Действия Акаши оказались в поле
зрения российских агентов, но полученные ими
данные не были по достоинству оценены в Петер¬
бурге. Показательно, что акции Акаши, рассчиты¬
вавшего спровоцировать в России вооруженное
восстание против власти, в основном не имели ре¬
ального значения для развития революции (с. 228,
363-365). По некоторым сведениям, японский Ге¬
неральный штаб выделил 1 млн иен для организа¬
ции восстания в России (с. 230), но план их исполь¬
зования нельзя назвать реалистичным. Он состоял
в том, чтобы организовать восстание рабочих в
Петербурге уже летом 1905 г. с помощью Гапона и
Азефа (с. 230-233). Сейчас такой замысел выгля¬
дит почти карикатурно, так как один из главных
организаторов восстания являлся агентом Депар¬
тамента полиции, а другой представлял из себя по¬
сле 9 января 1905 г. уже скорее декоративную фи¬
гуру, не имевшую важного значения. Тем не менее
именно с деньгами японского Генерального штаба
была связана организация перевозки оружия в Рос¬
сию на пароходах «Джон Графтон» и «Сириус»
(с. 252-254, 256-262).
Основное замечание у меня связано с корейски¬
ми сюжетами, затронутыми в книге. Поворот в по¬
литике России по отношению к Корее в начале 1898 г.
нельзя связывать исключительно с позицией ко¬
рейского монарха (с. 268-269), который вел типич¬
ную для ряда полузависимых правителей политику,
стремясь отстоять остатки суверенитета своей стра¬
ны и балансируя на противоречиях между потенци¬
альными завоевателями. Отношение России к Ко¬
рее в 1890-е гг. не отличалось определенностью. Ру¬
бежом здесь послужило подписание соглашения с
Китаем об аренде Ляодунского полуострова с Порт-
Артуром в марте 1898 г. Именно это послужило
главной причиной изменения политики официаль¬
ного Петербурга. С.Ю. Витте и М.Н. Муравьев по¬
считали, что после этого вопрос с незамерзающим
портом решен и Корею можно уступить японцам.
«Сдержанность» России объясняется в первую оче¬
редь сознательным желанием улучшить отношения
с Токио, а не отсутствием возможностей для актив¬
ных действий в Корее (с. 272): их-то как раз у Петер¬
бурга имелось достаточно.
Еще одно небольшое замечание связано с рус¬
ской транскрипцией японских имен. Автор всегда
пишет, например, Акаси (с. 29 и далее), однако в ан¬
глийской транскрипции, которую используют сами
японцы, его фамилия пишется Акал/м, и ее правиль¬
нее читать по-русски как Акаши. Аналогично в дру¬
гих случаях, где есть сочетание «си», Павлов чаще
всего передает первую букву как «с», но иногда и
175
«ш» (с. 319). В японском языке нет четко выражен¬
ного сочетания звуков «си», поэтому они говорят,
например, «Рошиа», «Мицубиши», «Хирошима» и
т.п. В русских переводах как раньше, так и сейчас
чаще встречается «си».
Безусловно, есть и отдельные частные замеча¬
ния. Так, на с. 52 Павлов завысил пропускную спо¬
собность Транссибирской железной дороги, кото¬
рая вдобавок на различных участках была не одина¬
ковой. Квантунский вопрос решался в России не
осенью 1896, а в конце 1897 - начале 1898 гг. (с. 264).
Порт-Артурское совещание происходило в июне
1903 г., а не в 1902 г. (с. 276). Не совсем точно оха¬
рактеризованы отношения Е.И. Алексеева,
В.К. Плеве и А.И. Павлова с А.М. Безобразовым и
«безобразовцами» (с. 275) и др. Однако эти замеча¬
ния не влияют на высокую оценку книги Д.Б. Пав¬
лова в целом.
Самостоятельное значение имеет большое до¬
кументальное приложение к книге (с. 368-451), где
автор привел самые важные из тех документов, на
которые он опирался. Часть из них публикуется
впервые.
Павлов писал книгу об истории русской контр¬
разведки в связи с русско-японской войной 1904-
1905 гг., получилась же у него книга, затрагиваю¬
щая многие секретные и мало освещенные в исто¬
риографии страницы политической истории начала
XX в. и убедительно увязывающая историю Первой
российской революции с историей этой неудачной
для России войны. Написанная хорошим, живым
языком, она, надеюсь, вызовет интерес не только у
специалистов, но и у всех, кто интересуется истори¬
ей России в один из переломных ее моментов.
И.В. Лукоянов, кандидат исторических наук
(Санкт-Петербургский институт истории РАН)
Примечания
1 См: П а в л о в Д.Б. Тайная война против Рос¬
сии. Из документов русской контрразведки 1904-
1905 гг. // Исторический архив. 1994. № 3. С. 13-59;
его же. Российская контрразведка в годы русско-
японской войны // Отечественная история. 1996.
№ 1. С. 14-28: его же. Российская историография
и археография русско-японской войны 1904—1905 гг.:
основные периоды, идеи и направления // Отечествен¬
ная история. 2005. № 3. С. 144-157; Павлов Д.Б.,
Петров С.А. Японские деньги и русская револю¬
ция // Тайны русско-японской войны. М., 1993.
С. 7-93.
2ТарсаидзеА. Япония и революция 1905 го¬
да // Новое русское слово. 1976. 27 апреля.
1 См.: Звонарев К.К. Русская агентурная
разведка и контрразведка. Т. 1. М., 1929; Вати¬
нов А.П. Японский шпионаж в русско-японскую
войну 1904-1905 гг. М., 1939; Японский шпионаж в
царской России: сб. документом. М., 1944.
4 Очерки истории российской внешней развед¬
ки. Т. 1. М., 1996; Алексеев М. Военная разведка
России. От Рюрика до Николая II. Т. 1. М., 1998;
Лубянка, 2: Из истории отечественной контрраз¬
ведки. М.. 2001.
5 См., напр.: Брачев В.С. Мастер политиче¬
ского сыска П.И. Рачковский // Английская набе¬
режная, 4. Ежегодник Санкт-Петербургского об¬
щества историков и архивистов. СПб., 1997. С. 291 —
324.
6 Rakka ryusui: colonel Akashi’s report on his secret
cooperation with the Russian revolutionary parties du¬
ring the Russo-Japanese War. Helsinki, 1988.
7 Письма В. Медиша Б.И. Николаевскому от 6
июня 1963 г. и 13 мая 1964 г. // Hoover Institution on
War, Revolution and Peace. Collection ot B.I. Nikola-
evski. Box 492. № 5.
8 X а б а с P. Создание большевистского центра
(БКБ) и газеты «Вперед» // Пролетарская револю¬
ция. 1924. № 11. С. 38; К о с т и н А.Ф. Боевой орган
революции: к 70-летию газеты «Вперед». М., 1975.
С. 44.
Д.И. Исмаил-заде. Граф И.И. Воронцов-Дашков. Наместник Кавказский.
М: Центрполиграф, 2005. 511 с.
Введение к своей оригинальной монографии,
несомненно представляющей немалый научный ин¬
терес, Д.И. Исмаил-Заде начинает с сожаления по
поводу того, что имя И.И. Воронцова-Дашкова вряд
ли что-либо говорит современному читателю. Сра¬
зу же заметим: ее исследование, посвященное госу¬
дарственной и политической деятельности одного
из незаурядных представителей русской аристокра¬
тии, необычно и не должно рассматриваться как
жесткое персонифицированное описание жизненно¬
го пути героя (хотя и оно читалось бы с любопыт¬
ством). Содержание работы несравненно шире. Ис-
маил-Заде рассматривает жизнь Воронцова-Дашко¬
ва в основном в контексте двух главных тем -
исторической судьбы русской аристократии и Рос¬
сийского Кавказа накануне новых исторических по¬
трясений. Первая в советское время была закрытой,
а вторая не может пожаловаться ни на недостаток
внимания, ни на равнодушие читателей. Беда в дру¬
гом, а именно в повышенном спросе на политизиро¬
ванную, ксенофобскую и мифологизированную ли¬
тературу, от которой выгодно отличается рецензи¬
руемая книга.
При знакомстве с ней вспоминаются известные
кавказоведы О.П. Маркова и Е.Н. Кушева, в совет¬
ское время давшие нам классические исследования
по истории Кавказа, которые отличаются какой-то
особой тщательностью изучения избранной ими те¬
мы. Для меня очевидно, что Маркова, Кушева и Ис-
маил-Заде - незаурядные женщины-историки, все¬
176
гда придававшие большое значение деятельности
крупных исторических личностей, за которой не¬
редко скрывается суть проблемы. Так, Исмаил-За-
де, указав на аристократическое происхождение Во¬
ронцова-Дашкова и близость его к трону, могла бы
углубиться в родословие Воронцовых и в нюансы их
участия в процессе развития российской государ¬
ственности. Не обходя эту тему, автор, однако, при¬
водит очень важную для нас деталь: в арсенале их
родовой хроники присутствуют Ломоносов и Ради¬
щев, Вольтер и Дашкова, Пушкин и Лермонтов. Яс¬
но, что именно в этой детали сконцентрировано не
только понимание масштабности деятельности Во¬
ронцовых, но, пожалуй, самое главное - националь¬
но-культурная значимость этого известного аристо¬
кратического рода. Работы всех трех указанных ав¬
торов максимально ориентированы на привлечение
новых архивных документов и не сопровождаются
заранее заготовленной навязчивой политизирован¬
ной оценкой.
Одной из характерных особенностей авторско¬
го стиля Исмаил-Заде является ее вкус к историче¬
ским деталям и умение использовать их для созда¬
ния образа своего героя. Так, объясняя происхожде¬
ние его двойной фамилии (это произошло в 1807 г. в
связи с отсутствием у знаменитой Е.Р. Дашковой,
урожденной Воронцовой, прямого наследника), Ис-
маил-Заде приводит ряд фактов, свидетельствую¬
щих о том, что Дашкова была замечательным явле¬
нием русской культуры и просвещения. Во время
своего пребывания за границей она была тесно свя¬
зана с А. Смитом, Д. Дидро, Ф. Вольтером и другими
выдающимися мыслителями того времени. Затем
Дашкова возглавляла Петербургскую академию на¬
ук и Российскую академию для изучения русского
языка. Именно тогда, во времена Дашковой и,
прежде всего, благодаря Н.М. Карамзину и его
творчеству, шел процесс создания современного ли¬
тературного русского языка. Эти и другие факты
русской истории, связанные с Воронцовыми, Даш¬
ковыми и другими родовитыми семьями России убе¬
дили Исмаил-Заде в том, что этот аристократиче¬
ский мир - феномен высокого культурологического
порядка.
Одним из выдающихся представителей этого
мира и был герой рецензируемой книги - И.И. Во¬
ронцов-Дашков. Уже в молодые годы он активно
участвует в Кавказской войне сначала как адъю¬
тант начальника конвоя Кавказского наместика
А.И. Барятинского, а позднее как командир каза¬
чьей сотни. Несмотря на столь скромные роли, Во¬
ронцов-Дашков не остается в тени и в 1862 г. стано¬
вится флигель-адъютантом Александра II, и с этого
момента берет начало его тесная связь с самыми
масштабными событиями российской истории. Се¬
рьезным экзаменом для Воронцова-Дашкова яви¬
лась поездка в Среднюю Азию в пору ее присоеди¬
нения к России. По своему накалу события там не
уступали Кавказской войне, в первую очередь из-за
острых англо-русских противоречий. На новом ме¬
сте Воронцов-Дашков фактически был представи¬
телем императора и ему поручалась роль контроле¬
ра и исполнителя многих поручений, исходивших из
императорского дворца. Однако столь привилеги¬
рованное положение, в котором он оказался, приво¬
дило молодого аристократа в неловкость. Как и на
Кавказе, ему удается стать участником крупных во¬
енных операций; причем особенно он отличился в
Туркестане, на одном из самых тяжелых направле¬
ний военных действий. После Средней Азии 30-лет¬
ний Илларион Иванович вернулся в Петербург в
звании свитского генерала, удостоенного россий¬
ских и европейских высоких наград.
В 1870-е гг. Воронцов-Дашков служит в гвар¬
дии, участвует в русско-турецкой войне, сближается
с цесаревичем Александром Александровичем и
становится жертвой придворных интриг, которые
на время заставляют его отойти от дел и погрузить¬
ся в частную жизнь, с тревогой наблюдая за тем, что
происходило в России в конце царствования Алек¬
сандра II. Новая страница в его жизни началась по¬
сле 1 марта 1881 г. и воцарения глубоко симпатично¬
го Воронцову-Дашкову Александра III. В 1881 г. ге¬
рой книги Исмаил-Заде становится министром
императорского двора и уделов и остается на этом
посту до 1897 г., играя значительную роль в полити¬
ческой жизни России, хотя Александр III считал по¬
рой его взгляды излишне либеральными.
Исмаил-Заде отмечает одну свойственную Во¬
ронцову-Дашкову черту - его восприимчивость к
новым идеям, способным обогатить общественную
жизнь России. Автор монографии неоднократно
указывает, что ее герой занимал в российском ари¬
стократическом мире либеральную нишу, причем
склонность к новаторству была строго ограничена у
него запросами дворянского сословия и не угрожала
ему разрывом с собственной традиционной средой.
Исмаил-Заде обращает внимание на ту роль, кото¬
рую играл Воронцов-Дашков в Священной дружине
(1881-1882). По ее мысли, создание этой организа¬
ции, у истоков которой стоял Воронцов-Дашков, яв¬
лялось попыткой высших эшелонов российской бю¬
рократии выработать новые средства для борьбы с
революционным движением. Еще меньше либе¬
рального начала просматривается в Воронцове-
Дашкове, когда ему пришлось определить свое от¬
ношение к реформам Александра II. Автор моно¬
графии приводит письмо Воронцова-Дашкова к
Александру III, где министр двора высказывается о
своем неприятии реформ 1860-х гг., якобы принес¬
ших России много вреда. Контрреформы же Алек¬
сандра III, наоборот, были направлены на консерва¬
цию привилегированного положения дворянского
сословия и потому вызывали одобрение Воронцова-
Дашкова, тем более, что они в принципе не отменя¬
ли, а лишь «корректировали» реформы царя-осво-
бодителя.
Эволюция взглядов Воронцова-Дашкова по
этим вопросам объяснялась тем, что до определен¬
ного времени дворянство и буржуазия сосущество¬
вали и развивались в России относительно мирно.
Более того, самодержавие было даже инициатором
проведения буржуазных, по своей сути, реформ,
считая, что в его же интересах и в интересах всей
страны идти в ногу со временем. Характерно, что
Воронцов-Дашков, например, являлся противником
сохранения крестьянской общины с ее консерватив¬
ными устоями, предлагая сделать из крестьянина
собственника его земельного надела. Но к 80-м гг.
XIX в. русская аристократия, о которой больше все¬
го заботился Воронцов-Дашков, и дворянство в це¬
лом неожиданно для себя столкнулось с реальной
177
угрозой своему безраздельному господству, по¬
скольку темпы экономического роста буржуазии
оказались значительно выше, чем они ожидали. Это
заставило Воронцова-Дашкова добиваться приня¬
тия мер, которые укрепили бы позиции дворянства
во всех сферах социальной, экономической и поли¬
тической жизни страны.
В этой связи хотелось бы подчеркнуть, что тре¬
тья глава монографии Исмаил-Заде, где рассматри¬
вается деятельность Воронцова-Дашкова в каче¬
стве министра двора, является центральной в книге.
Она чрезвычайно информативна, и читатель узнает
из нее немало нового об отрицательном отношении
Воронцова-Дашкова к планам созыва Земского со¬
бора, поддержке им идеи ликвидации чинов на граж¬
данской службе, поддержке инициатив по восста¬
новлению майоратов и введению должности на¬
чальника уезда в лице местного предводителя
дворянства и т.д. И хотя Исмаил-Заде скупа здесь в
своих оценках и избегает категоричности, но легко
угадывается, что, по ее мнению, бурная капитализа¬
ция России и ослабление позиций дворянства были
чреваты разрушением традиционной русской куль¬
туры и потерей великой российской державой ее са¬
мобытности.
Отдельная глава монографии посвящена пре¬
быванию Воронцова-Дашкова на Кавказе в каче¬
стве царского наместника в 1905-1915 гг. Напом¬
ним, что Кавказское наместничество было учре¬
ждено Николаем I вместе с М.С. Воронцовым еще в
1844—1845 гг. Позже, в 1882 г. в связи с очередными
административными преобразованиями и заверше¬
нием Кавказской войны оно было ликвидировано.
Однако в 1905 г. из.-за резкого обострения полити¬
ческого положения на Кавказе правительство ре¬
шило восстановить этот институт. Дело в том, что
ситуация в регионе стала ухудшаться еще раньше,
при Г.С. Голицыне, являвшемся главноначальствую¬
щим гражданской частью и главнокомандующим на
Кавказе в 1896-1904 гг. В арсенале политических
средств этого чиновника было так называемое де¬
мографическое разрешение кавказских проблем,
т.е. вытеснение из региона местного населения и за¬
селение его казаками и русскими переселенцами.
Эта политика была предложена еще в годы Кавказ¬
ской войны Д.А. Милютиным и А.И. Барятинским.
Годы голицынского управления и Первая русская
революция привели в движение весь Кавказ.
По данным Исмаил-Заде, перед назначением
Воронцова-Дашкова наместником в Тифлисе рос¬
сийские власти исходили из двух политических им¬
перативов: необходимо насильственное подавление
местного населения, поскольку азиаты слушаются и
уважают только сильного; смута на Кавказе выгод¬
на для Петербурга, отвлекая российское революци¬
онное движение от борьбы с правительством. Исма¬
ил-Заде приводит в монографии новые источники,
свидетельствующие о том, в каких сложных обстоя¬
тельствах довелось Воронцову-Дашкову вступить в
свою новую должность. В то же время она обстоя¬
тельно освещает ту политическую программу, с ко¬
торой ее герой прибыл на Кавказ и которая была
одобрена Николаем II. Для того времени программа
умиротворения региона и проведения там ряда важ¬
нейших реформ в области земельных, националь¬
ных и социальных отношений, а также идеи демо¬
кратизации выборных институтов местного управ¬
ления носили весьма прогрессивный характер. В
этом нетрудно убедиться, если ознакомиться с
огромным материалом, впервые приводимым авто¬
ром рецензируемой книги.
Нет необходимости подробно реферировать
оригинальный раздел монографии, посвященный
важным событиям, развернувшимся на Кавказе в
1905-1915 гг., т.е. в период, в течение которого Во¬
ронцов-Дашков, несмотря на возраст и болезни,
оставался наместником и решал сложнейшие регио¬
нальные проблемы. Заметим, что в различных изда¬
ниях (и не только местных!), как правило, акцент де¬
лается на особо жестоких мерах, к которым прибе¬
гал Воронцов-Дашков, направляя в разные концы
Кавказа свои карательные отряды. Как отмечает
автор книги, главным для него при этом было со¬
хранение целостности Кавказа в составе Российской
империи. Сам Воронцов-Дашков исходил из недопу¬
стимости экстремизма и указывал на то, что ни одно
правительство в мире не согласится с разрушитель¬
ными началами крайних элементов и анархическими
стремлениями революционеров. Между тем различ¬
ные политические силы от Пуришкевича до Столы¬
пина обвиняли Воронцова-Дашкова в либерализме и
нерешительности при применении на Кавказе на¬
сильственных мер. Многие даже обращались к Нико¬
лаю II с требованием отозвать Воронцова-Дашкова с
Кавказа и направить в край более решительного на¬
местника. Сам Воронцов-Дашков, ссылаясь на воз¬
раст и болезнь, тоже просил Николая II об отставке:
«Дела кавказские, - писал он императору, - требу¬
ют другого наместника, молодого, здорового и бо¬
лее предприимчивого, чем я». Но Николай II, высо¬
ко ценивший в Воронцове-Дашкове его миротвор¬
ческие способности, этим уговорам не поддался.
Исмаил-Заде уместно цитирует С.Ю. Витте, по мыс¬
ли которого Воронцов-Дашков - это «единствен¬
ный из сановников на всю Россию, который и в на¬
стоящее время находится в том крае, в котором
управлял, и который пользуется всеобщим уваже¬
нием и всеобщей симпатией».
Одна из заключительных фраз превосходной мо¬
нографии Исмаил-Заде полна искренней грусти:
«Опустел дом на Английской набережной, его вла¬
дельцы оказались вне пределов Родины. Дом заняли
новые хозяева». Это не только о Воронцове-Дашкове,
но и обо всей русской просвещенной аристократии.
М.М. Блиев, З.М. Блиева,
доктора исторических наук
(Северо-Осетинский государственный
университет, Владикавказ).
178
П.Н. Зырянов. Адмирал Колчак, верховный правитель России. М.:
«Молодая Гвардия», 2006. 637 с.: ил. - (Жизнь замечательных людей:
серия биографий; Выл. 972).
В течение последних полутора десятков лет
биографический жанр в России обогатился за счет
книг, посвященных ранее опальным историческим
деятелям. Заметных познавательных прорывов, од¬
нако, не произошло: подавляющее большинство ра¬
бот относится к агиографии, эксплуатирующей при¬
митивные методы создания культов и культиков.
Рецензируемая книга к разряду «новых святцев» ни¬
как не относится.
П.Н. Зырянов, известный своими фундаменталь¬
ными работами по истории православной Церкви,
крестьянской общины, столыпинской аграрной по¬
литики, монастырей, «неожиданно» обратился к фи¬
гуре одного из наиболее заметных лидеров контрре¬
волюции - адмирала А. В. Колчака. Рецензируемую
работу можно отнести к жанру «личной» или «био¬
графической» истории (personal history) с элементами
просопографической «судьбы поколения» в пере¬
ломное время. Но больше она напоминает те класси¬
ческие биографические труды, от которых мы, увы,
отвыкли. В любом случае, налицо работа, которая ни
по замыслу, ни по объему использованных докумен¬
тов, ни по психологической точности характеристик,
ни, главное, по глубине попытки осмысления «време¬
ни Колчака» не имеет себе равных.
Обычно создается впечатление, что так называе¬
мые ключевые фигуры революционного времени
выступают (в том числе и невольно) функциональ¬
ными величинами исторического процесса, кото¬
рым суждено исчезнуть, выполнив свою миссию
(всегда в той или иной степени неудачную). Выра¬
жаясь напыщенным слогом Наполеона, они подоб¬
ны метеорам, сжигающим себя, чтобы осветить
путь другим. Погибни Колчак до 1917 г. (что могло
легко случиться), его имя заняло бы достойное ме¬
сто в ряду знаменитых полярных исследователей,
героев русско-японской войны и блестящих коман¬
диров военно-морского флота. Судьба распоряди¬
лась иначе.
В связи с этим главную трудность для биографа
представляет задача органичного соединения доре¬
волюционного и контрреволюционного периодов
жизни Колчака. Из семи глав книги деятельности
Колчака в качестве «верховного правителя России»
посвящено всего две. Ведь в своей наиболее извест¬
ной роли он находился немногим более года. Так
что же привело адмирала на этот трудновообрази¬
мый пост?
Жизнь Колчака рассмотрена автором в непри¬
вычном ракурсе - история и судьба. Причем фатум
причудливо переплетается с практически забытым
служилым понятием долга. Зырянов не случайно
начинает повествование с истории рода Колчаков,
ведущего начало от турецкого паши, отдавшего
свою саблю русскому императору. История самого
выдающегося его потомка - это трагедия человека,
для которого долг и Россия составляли неразрывное
целое, вопреки тому, что некогда великая держава
перестала нуждаться в нем.
Уже судьба отца адмирала, по мнению Зыряно¬
ва, несет на себе отпечаток своеобразной покорно¬
сти стечению «высших» обстоятельств. Родители
ничуть не готовили его к военной карьере, но он в
17-летнем возрасте оказался в самом пекле Крым¬
ской войны - на Малаховом кургане, где проявил се¬
бя героем. Но генералом он стал лишь на склоне
лет, работая на Обуховском заводе в качестве инже¬
нера по приемке орудий и снарядов для военно-мор¬
ского флота.
Планида его сына, как полагает Зырянов, была
связана с рождением под знаком Скорпиона. Остав¬
ляя в стороне правомерность использования столь
непривычного «источниковедческого» приема (с. 12-
14), отметим, что А.В. Колчак определенно таил в се¬
бе немало талантов. Блестяще закончив Морской ка¬
детский корпус, он снискал искреннее уважение това¬
рищей многосторонностью своих знаний, интересов,
а также «надежностью». При этом некоторые из од¬
нокашников обнаруживали в нем черты Савонаро¬
лы - знаменитого флорентийского проповедника,
казненного на исходе XV столетия (с. 20).
Будущий адмирал впервые вышел в море в 1890 г.
и за десять лет сменил немало военных кораблей -
от допотопных до новейших. Перевооружение фло¬
та непростительно запаздывало, система управле¬
ния оставалась ниже всякой критики. Колчака не
раз посещало желание оставить морскую службу -
как в силу недовольства флотскими порядками, так
и из-за склонности к авантюризму с некоторым ро¬
мантическим оттенком. В дальнейшем, по мысли
Зырянова, это свойство его натуры - вполне обыч¬
ное для идеалистов с решительным характером - в
полной мере сказалось на его судьбе.
Несомненно, молодого человека не могло не
раздражать то, что флотские руководители страдали
безынициативностью, учеба отставала от требова¬
ний времени, отношения офицеров и матросов были
напряженными. Эти обычные пороки тогдашней
российской системы именно на флоте (вспомним
броненосец «Потемкин») приобретали концентриро¬
ванно-взрывоопасный и вместе с тем символичный
характер. Сам Колчак делал неутешительный вывод:
«Есть служба, но нет практики, нет возможности
плавать и жить». Поэтому можно согласиться, что
пороки «застойного» управления империей прово¬
цировали «излишне» инициативного Колчака перио¬
дически бросаться на поиски нового поприща.
Тому, что Колчак был готов отправиться доб¬
ровольцем на англо-бурскую войну или стать поляр¬
ным исследователем (с. 37-38) удивляться не прихо¬
дится. Но, заметим, что и то, и другое лежало в русле
геополитических (пусть неадекватно понимаемых)
интересов России - так или иначе приходилось ду¬
мать об ослаблении других мировых держав, а это
было невозможно без освоения Северного Морско¬
го Пути и развития российского флота в целом. Как
бы то ни было, если бы состоялось открытие мифи¬
ческой «земли Санникова» или Колчаку удалось бы
спасти руководителя первой экспедиции, отправив¬
179
шейся на ее поиски, Э.В. Толля, он уже обессмертил
бы свое имя. Судьба распорядилась иначе: барон
Толль погиб, легенду развеял сам Колчак. Остается
только поражаться мужеству людей, отправлявших¬
ся в те времена в полярные экспедиции - шансов
уцелеть у них было немного. С тех пор на все дей¬
ствия Колчака, включая успешные, ложится печать
известной незавершенности. И остается только га¬
дать: задумывался ли об этом он сам, занимая пост
верховного правителя России?
Не случись русско-японского столкновения,
Колчак, возможно, никогда не вернулся бы на воен¬
ный флот. Однако, подобно Василию Колчаку, его
сыну суждено было проявить героизм в позорно
проигранной, причем по тем же самым причинам
войне. По иронии судьбы Александр Колчак отли¬
чился не в морских баталиях, а в сухопутных боях за
Порт-Артур. Возможно уже тогда, как пишет Зыря¬
нов, «Колчак и его сверстники начинали смутно до¬
гадываться, что они - жертвенное поколение»
(с. 171). После большевистского переворота адми¬
рал с оттенком обреченности заявлял: «Виноват
тот, с кем случается несчастье, даже если он юриди¬
чески и морально ни в чем не виноват» (с. 358).
Пережив тяжелую болезнь и японский плен,
Колчак вернулся в Россию. Имея репутацию «выдаю¬
щегося офицера во всех отношениях», он вместе с
членами Петербургского военно-морского кружка
стал одним из инициаторов создания Морского ге¬
нерального штаба, призванного заниматься страте¬
гическим планированием. Но ушел из него, как
только штаб стал превращаться в еще одну бюро¬
кратическую инстанцию. Здесь Зырянов, возмож¬
но, несколько преувеличивает роль Колчака (как и
усилия других молодых офицеров) в изменении от¬
ношения российских верхов к военно-морским си¬
лам - потеря флота в условиях общего поветрия им¬
перского маринизма не оставляла для них выбора.
Но оказалось, что даже в таких обстоятельствах им¬
перия не сумела по-настоящему использовать та¬
лант своих лучших морских теоретиков.
По мысли автора, Колчак представлял собой за¬
конченный тип «человека войны» в самом достой¬
ном смысле этого понятия (возможно, это качество
еще более укрепило его знакомство с самурайской
культурой). «Война есть одно из неизменных прояв¬
лений общественной жизни.., - писал он в вышед¬
шей в 1912 г. под секретным грифом книге «Служба
Генерального штаба», - Подчиняясь... законам и
нормам, которые управляют созданием, жизнью и
развитием общества, война является одной из наи¬
более частых форм человеческой деятельности, в
которой агенты разрушения и уничтожения пере¬
плетаются и сливаются с элементами творчества и
развития, с прогрессом, культурой и цивилизацией»
(с. 212-213). «Апологию войны» он откровенно ис¬
поведовал и в 1917 г., противопоставляя ее револю¬
ционной горячке тогдашнего интернационализма.
По наблюдению Зырянова, такое понимание долга
и заставило Колчака, подавив «постыдное жизне¬
любие», взвалить на себя «непосильную ношу» вер¬
ховного правителя (с. 351-352). А между тем, не
только идейные пацифисты, но и просто «мирные»
люди обычно сторонятся подобных воззрений - воз¬
можно, именно поэтому в октябре 1917 г. у Колчака
не получился разговор с президентом В. Вильсоном
(с. 356-357). «Людей войны», подобных А. Суворову
или Г. Нельсону, правители не любят, но власть не¬
изменно взывает к ним в часы испытаний. Вот толь¬
ко их последующие судьбы словно следуют сцена¬
рию античных трагедий.
Побывав во главе недолгой (всего около года) и,
увы, почти безрезультатной экспедиции, призван¬
ной с помощью новейших ледоколов освоить Север¬
ный Морской Путь, Колчак был вызван в Петер¬
бург для работы по пересмотру 10-летней программы
военно-морского строительства. Но обновленная
программа оказалась практически нереализован¬
ной. Не обошлось и без ошибок. Так, Зырянов напо¬
минает (в соответствии с воспоминаниями адмирала
Д.В. Ненюкова), что Колчак «верил в неодолимую
силу дредноутов» и потому оказался виновником
«запоздалого развития нашего подводного флота».
Свою ошибку он осознал только в 1913 г. (с. 194-
195).
Не удивительно, что карьера Колчака стреми¬
тельно пошла вверх в годы Первой мировой войны.
Сыграло свою роль и то, что он командовал мино¬
носцами, что соответствовало решительности и по¬
рывистости его характера. Кстати, благодаря моло¬
дым офицерам подобного склада постепенно удалось
преодолеть слабость российской военной доктрины,
предписывающей флоту вспомогательные действия
по поддержке сухопутной армии - в тотальной войне
должны функционально активизироваться все на¬
личные силы, иначе они превратятся в элементы раз¬
ложения армии. Неудивительно, что именно Колчак
в июне 1916 г. был назначен командующим Черно¬
морским флотом. Довольно скоро на Черном море,
как ранее на Балтике, удалось изменить соотноше¬
ние сил в пользу России. Это было связано не только
с вводом в строй новых кораблей. Колчаку при¬
шлось прибегнуть к таким «разносам» своих подчи¬
ненных, которые скоро обросли уважительными
матросскими легендами (с. 260-261).
Имя Колчака стало еще более известным, когда
выяснилось, что ему удавалось противостоять рево¬
люционному разложению Черноморского флота.
Причина «успеха», пусть временного, думается, лег¬
ко объяснима: он продемонстрировал редкостное
чувство долга при полнейшем равнодушии к поли¬
тике, стараясь как можно чаще выводить корабли в
море. При этом адмирал по-прежнему вдохновлялся
идеей завоевания для России черноморских проли¬
вов. Однако от этих планов Временное правитель¬
ство отказалось в конце апреля 1917 г. (с. 319-320).
Тогда же доводы Колчака о том, что «текущая вой¬
на есть... для всего мира дело гораздо большей важ¬
ности, чем наша великая революция» (с. 327), нача¬
ли откровенно раздражать севастопольских матро¬
сов и солдат.
В начале июня 1917 г. при весьма драматичных
обстоятельствах Колчак вынужден был оставить
Черноморский флот, и правительство поспешно от¬
правило его в Америку для обмена опытом в мин¬
ном деле. Это напоминало ссылку: под влиянием га¬
зетных домыслов А.Ф. Керенский подозревал Кол¬
чака едва ли не в подготовке переворота (с. 348-
349). А между тем, еще в марте 1917 г. адмирал при¬
знавал: «Ужасное состояние - приказывать, не рас¬
полагая реальной силой обеспечить выполнение
приказа, кроме собственного авторитета...» (с. 587-
180
588). Осознав это, нельзя было уже не ощутить себя
не у дел в тогдашней России. Но вряд ли стоило ав¬
тору в связи с этим подчеркивать элементы фата¬
лизма в психике Колчака (с. 360-362) - скорее он
просто прикидывал свои шансы на весах стреми¬
тельно меняющейся действительности.
Чрезвычайный интерес вызывают прекрасно
описанные странствия миссии Колчака: в Велико¬
британии он завоевал несомненный авторитет, в
Америке безрезультатно общался с президентом
Вильсоном, затем испытал разочарование в Японии
(между прочим, увлекшись там учением дзен-буд¬
дизма), наконец, оказался заброшен на КВЖД, где
окончательно понял, насколько трудна задача есте¬
ственного, казалось бы, объединения антибольше¬
вистских сил.
Что же все-таки привело адмирала на пост вер¬
ховного правителя, если он сознавал ограничен¬
ность своих усилий, питал отвращение к политике,
был равнодушен к власти как таковой? Формально
он хотел бы действовать как посланец некой «выс¬
шей» силы (включая союзников России), которая
могла бы навести порядок в разваливающейся им¬
перии. И вряд ли кто-то еще в Сибири (а может
быть и в России) годился на этот пост. Оттого Кол¬
чак и не стал противиться обстоятельствам, кото¬
рые двигали его наверх.
Кстати, при описании деятельности Колчака в
Сибири тема судьбы почему-то исчезает - в книге
чаще делается упор на оправдание тех или иных дей¬
ствий верховного правителя. Сомневаться не прихо¬
дится: Колчак не был властолюбивым диктатором,
не подавлял мешавшую ему «демократию», не отда¬
вал приказов о расстреле членов Учредительного
собрания и, тем более, о сожжении непокорных де¬
ревень. Но вряд ли стоило особо отмечать, что Кол¬
чака, как в свое время Николая II, постоянно «под¬
ставляли» или «предавали». Параллель вообще не
из удачных: адмирал обладал волей, пониманием
особенностей момента и склонностей подчиненных,
трезво оценивал ограниченность собственных уси¬
лий. «Я не создан быть демагогом... я солдат, при¬
выкший получать и отдавать приказания без тени
политики, а это возможно лишь в отношении массы
организованной и приведенной в механическое со¬
стояние» (с. 588). Но в том-то и дело, что требовался
диктатор, способный творить невозможное. И к
этой роли Корчака подталкивало буквально все,
включая неординарность его облика и поведения.
В сущности, и при большевиках, и при белых
массы вели себя по отношению к власти одинако¬
вым образом: не желая служить ей, требовали «чуда
спасения». Поэтому вызывает сомнения вывод Зы¬
рянова, что войну с большевиками Колчак проиграл
из-за того, что «либо им, либо его предшественни¬
ками был упущен момент, какой-нибудь месяц или
менее, а потом большевики сумели использовать
более значительные людские ресурсы и экономиче¬
ский потенциал контролируемой ими территории»
(с. 585). На деле большевики отнюдь не владели си¬
туацией внутри «своей» территории ни в 1918 г., ни
в 1919 г. В сущности, смуту можно победить спокой¬
ным «измором» - помогая ее самоистощению. Но
тогда пришлось бы отказаться от соблазнительной
мысли, что большевизм - чисто случайное явление.
Революционный, в основе своей антивоенный, хаос
логичнее было переждать, перейдя к обороне, укре¬
пив свой собственный тыл, заручившись поддерж¬
кой крестьянства внутри страны и союзников за ее
пределами, т.е. создав внушительный и впечатляю¬
щий антипод большевизму. Другое дело, насколько
реален был такой путь. А потому Деникин, подгоняе¬
мый нетерпеливой молодежью и разнузданной ата-
манщиной, поспешил «на Москву»; Колчак, со сво¬
ей стороны, рассчитывал, что «полет к Волге»
быстро изменит ситуацию в пользу белых. Между
тем, гражданская война - это еще и «война нервов»,
в которой выигрывает терпеливый. Колчак этим
качеством в должной мере не обладал, как обычно
не хватает его всем идеалистам.
Надо отдать должное автору и в связи с тем, что
его описание ситуации в Сибири содержит громад¬
ную массу принципиально важных деталей, кото¬
рые ранее не смогли разглядеть историки Граждан¬
ской войны - будь то парадоксальное состояние фи¬
нансов, реквизиции нижнего белья для армии или
шкурническое поведение чехословаков и зверства
партизан. Весьма точно оценивается при этом роль
союзников - глобального содержания русской рево¬
люции они не разглядели. Но, думается, еще более
четкому и широкому взгляду на проблему помогло
бы сопоставление с положением дел на Юге России -
сравнительный анализ смог бы глубже вскрыть
причины поражения белых. Несколько теряется в
последних главах и тема геополитики, которой
вольно или невольно пронизана первая часть книги.
В целом, какими бы достоинствами и недостат¬
ками ни обладал Колчак (так же как и Деникин или
Врангель) надо помнить, что в работе о русской ре¬
волюции центральным останется вопрос: что могло
противостоять хаосу? В этом контексте всякая от¬
чаянная, основанная преимущественно на эмоциях
попытка «скинуть» большевизм, скорее сама оста¬
валась частью смуты, нежели ее антиподом. Строго
говоря, Россия, как и весь мир, могли достойно и на¬
долго выйти из притяжения «черной дыры» миро¬
вой войны и утопии мировой революции только
утвердив новый взгляд на ценность человеческой
жизни и исторический смысл людского существова¬
ния с помощью закона. И эта установка должна бы¬
ла отстаиваться на всех уровнях, а не только в речах
правителей.
Тема Рока вновь появляется в книге при описа¬
нии состояния адмирала перед расстрелом: он «устал
биться с Судьбой - не за себя, за Россию» (с. 577), и
затем на последней странице повествования, где Зы¬
рянов усматривает «античную трагедийность» жиз¬
ни Колчака в том, что он бросил «бесстрашный вы¬
зов судьбе» (с. 586). Но можно представить ситуа¬
цию по-другому: адмирал следовал именно своей
судьбе, которой по роковому (столь редко осознавае¬
мому) стечению обстоятельств, суждено было
разойтись с судьбой России - такое с выдающимися
людьми, между прочим, случается постоянно. А по¬
тому, если совесть того требует, приходится защи¬
щать даже заведомо обреченное дело, не особенно
рассчитывая на то, что когда-либудь история воз¬
даст всем по заслугам.
Несколько странное впечатление оставляют
размышления автора о том, кто был инициатором
расстрела Колчака (с. 573-574). В 1920 г. местные
большевики уже не брались за осуществление ре¬
181
прессивных акций такого уровня без санкции цен¬
тра. Во всяком случае, дисциплинированный и отно¬
сительно либеральный председатель Сибревкома
И.Н. Смирнов вряд ли стал бы расстреливать вер¬
ховного правителя без суда, на свой страх и риск.
Некоторые частные моменты в онтологически
глубокой и детально яркой книге Зырянова кажутся
спорными. Так, автор отвергает распространенную
версию о наркомании Колчака, отмечая, что в ир¬
кутской тюрьме у него не было «ломки» (с. 532). Но,
во-первых, надо иметь в виду, что на наркотики (в
частности на морфий) в те времена смотрели совсем
не так как в наши годы: их скорее относили к без¬
вредным релаксантам. Во-вторых, трудно поверить,
что Колчак мог позволить себе большие дозы.
В-третьих, он, скорее всего, использовал распро¬
страненный в те времена кокаин - а этот наркотик
не вызывает «ломки». В любом случае, адмирал,
как достойный и волевой человек, вряд ли стал бы
обнаруживать свой порок перед врагами.
Тема «человек и революция» не просто сложна,
но и эмоционально коварна. Именно поэтому таких
серьезных работ биографического жанра, как книга
П.Н. Зырянова в нашей исторической литературе
не было. Одно это делает рецензируемую книгу вы¬
дающимся явлением современной историографии.
В.П. Булдаков, доктор исторических наук
(Институт российской истории РАН)
Красная армия в Австрии. Советская оккупация 1945-1955. Статьи. Грац;
Вена; Мюнхен, 2005. 888 с.; Красная армия в Австрии. Советская
оккупация 1945-1955. Документы. Грац, Вена, Мюнхен, 2005. 978 с.*
Осенью 2005 г. Институт по исследованию по¬
следствий войн им. Людвига Больцмана (Грац, Ав¬
стрия) опубликовал под редакцией С. Карнера,
Б. Штельцль-Маркс и академика РАН А.О. Чуба-
рьяна 2-томный труд «Красная армия в Австрии.
1945-1955». В 1-й том включены статьи австрий¬
ских и российских историков, во 2-й - документы,
причем структура сборника статей перекликается
со структурой сборника документов. Добавим, что
каждый документ публикуется на русском и немец¬
ком языках.
2-томник стал результатом осуществления дву¬
стороннего исследовательского проекта, спонсором
которого выступило Министерство образования,
науки и культуры Австрии. Ему предшествовал пи¬
лотный проект «Красная армия в Австрии в 1945—
1955 гг.», также получивший спонсорскую поддерж¬
ку австрийской стороны. При этом Институт им.
Людвига Больцмана привлек к сотрудничеству рос¬
сийских ученых, архивистов и музейных работни¬
ков. Следует отметить, что основной массив доку¬
ментов, составляющих основу 2-го тома, выявлен в
российских архивах бывшего КГБ, Министерства
обороны, НКВД, КПСС и МИД России. Большин¬
ство из них до недавнего времени были засекрече¬
ны. Часть материалов была взята из австрийских
архивов. К тому же австрийские коллеги провели
более 60 интервью с очевидцами событий в совет¬
ской зоне оккупации Австрии. В конце сборника до¬
кументов X. Кнолль и П. Руггенталер опубликовали
краткие биографические очерки о политических де¬
ятелях Австрии, Германии, Великобритании, СССР
и США времен Второй мировой войны и послевоен¬
ного периода.
В предисловии к сборнику статей С. Карнер и
Б. Штельцль-Маркс пишут, что военная оккупация
Австрии странами-победительницами во Второй
мировой войне началась 29 марта 1945 г. В апреле -
начале мая Австрия была освобождена от фаши¬
стов, и Красная армия после упорных и кровопро¬
литных боев заняла Вену. Британские войска толь¬
ко 8 мая 1945 г. одновременно с партизанскими ча¬
стями И.Б. Тито оккупировали восточный Тироль и
часть Штирии. Части Красной армии заняли боль¬
шую часть территории Австрии. В конце войны там
находилось около 400 тыс. советских солдат. 27 тыс.
из них были награждены медалью «за взятие Вены».
В ходе боевых действий 26 тыс. советских солдат по¬
гибли на австрийской территории. До осени 1945 г.
союзнические оккупационные войска в Австрии со¬
ставляли: Красная армия - 180-200 тыс. человек,
британские войска - 75 тыс., американские - 70 тыс.,
французские - 40 тыс. человек. Спустя 10 лет в Ав¬
стрии еще находилось 40 тыс. советских военнослу¬
жащих, 7 600 членов семей офицеров и около 2 400
рабочих и служащих в советской оккупационной зо¬
не (с. 9).
В первую главу сборника статей «Советские
планы по восстановлению Австрии во время Вто¬
рой мировой войны» входят статьи академика Чуба-
рьяна, А. Филитова, Н. Лебедевой и доктора П. Руг-
генталера. В статье Чубарьяна «СССР и Австрия в
Европе в послевоенное время» высказывается
мысль, что послевоенная политика Советского Сою¬
за строилась на основании простой схемы: цель - со¬
здание пояса своих государств-сателлитов; средство -
максимально возможная поддержка коммунистиче¬
ских партий и устранение их политических конку¬
рентов. В эту схему не вписывались два государства -
Финляндия и Австрия (с. 21). Автор констатирует,
что опасения руководящих деятелей Советского Со¬
юза по поводу вступления Австрии в бывшее Евро¬
пейское Сообщество и позднее в Европейский союз
оказались совершенно необоснованными (с. 26). Во¬
* Die Rote Armee in Österreich. Sowjetische Besatzung 1945-1955. Beiträge. Graz-Wien-München, 2005. 888 S.;
Die Rote Armee in Österreich. Sowjetische Besatzung 1945-1955. Dokumente. Graz-Wien-München, 2005. 978 S.
182
прос о советских планах восстановления Австрии в
1941-1945 гг. подробно рассматривается в статье Фи-
литова. При этом подчеркивается, что позиция со¬
ветского руководства относительно послевоенного
статуса Австрии была определена и сформулирована
уже на ранней стадии Второй мировой войны, 21 но¬
ября 1941 г. (с. 27). Филитов приводит точку зрения
Сталина, считавшего, что Австрия должна быть от¬
делена от Германии в виде независимого государ¬
ства. В Московской декларации от 30 октября 1943 г.,
принятой СССР, США и Англией, говорилось,
что они желают видеть свободную и независимую
Австрию и тем самым дать возможность самому ав¬
стрийскому народу найти ту политическую и эконо¬
мическую безопасность, которая является единствен¬
ной основой прочного мира (т. 2, с. 38). В статье Ле¬
бедевой, написанной на основе уникальных архивных
источников, рассматривается активная деятельность
австрийских коммунистов в московской эмиграции, в
Коминтерне и отделе международной информации
ЦК ВКП(б) в 1943-1945 гг. Австрийские коммуни¬
сты занимали в Исполкоме Коминтерна ведущие
должности, связанные с пропагандой. Автор обраща¬
ет особое внимание на их антифашистскую работу,
направленную на национальное освобождение и воз¬
рождение Австрии, на создание «свободной, незави¬
симой, демократической австрийской республики»
(с. 50, 52). Не случайно, когда в 20-х числах апреля
1945 г. было создано Временное правительство Ав¬
стрии, в него вошли и коммунисты. В большой и
содержательной статье П. Руггенталер попытался
аргументированно объяснить, почему после 1945 г.
Сталин и советское правительство отказались «сове¬
тизировать» Австрию и включить ее в число стран
народной демократии и в «Восточный блок».
Во второй главе «Окончание войны 1945 г.» рас¬
сматривается время «часа ноль» до выборов в Наци¬
ональный совет 25 ноября 1945 г. В статье Н. Елисе¬
евой говорится о проведении войсками НКВД опера¬
ции по охране тыла Красной армии от дезертиров,
«диверсантов», «изменников и предателей» и граби¬
телей. Речь идет также об охране правительствен¬
ных учреждений временного австрийского прави¬
тельства и личной охране отдельных политических
деятелей. Судя по донесениям и оперативным свод¬
кам, вопрос о преследовании дезертиров и грабите¬
лей из числа советских военнослужащих стоял до¬
статочно серьезно. Дезертиры пьянствовали, зани¬
мались грабежом местного населения, насиловали
женщин (т. 2, с. 134, 144). С другой стороны, в тылу
Красной армии продолжали действовать солдаты
противника, переодетые в гражданскую одежду.
Как пишет Елисеева, диверсионные и террористи¬
ческие группы в Австрии имели в своем распоряже¬
нии тайные склады оружия и боеприпасов. Так, с ап¬
реля по июнь 1945 г. было обнаружено 3 таких скла¬
да, где находилось 1 602 винтовки, 984 пистолета-
пулемета, 79 пистолетов, 34 пулемета, 4 миномета,
200 гранат, 25 т взрывчатки и 96.7 км запального
шнура (с. 101). По утверждению автора, в июне
1945 г. в СССР были отправлены 22 852 военнослу¬
жащих бывшей власовской армии. Среди задержан¬
ных оказалось 35 террористов, 8 предателей Роди¬
ны, 4 полицейских, 3 агента разведки и 28 дезерти¬
ров (с. 103).
Интересную проблему поднимают С. Карнер и
П. Руггенталер в статье «Под советским контро¬
лем». Они прослеживают отдельные этапы образо¬
вания временного правительства Австрии во главе с
социалистом К. Реннером. 19 апреля 1945 г. маршал
Ф.И. Толбухин на основании распоряжения Сталина
предоставил Реннеру свободу действий по созданию
Временного правительства. В сборнике документов
опубликованы любопытные письма Реннера Стали¬
ну от 15 апреля и 17 октября 1945 г. (т. 2. с. 102-105,
238-245). В них он называл Сталина «дорогой това¬
рищ», благодарил его и обращался с разными прось¬
бами. В течение нескольких дней 3 австрийские пар¬
тии сумели договориться о совместной организации
правительства, временным руководителем которого
стал Реннер. 27 апреля 1945 г. он подписал Деклара¬
цию о независимости Австрии. Образование Времен¬
ного правительства, как отмечают авторы, вызвало
со стороны западных держав большое неудоволь¬
ствие, поскольку они считали, что теперь Советский
Союз создаст в Австрии марионеточное правитель¬
ство, как это уже произошло в Болгарии, Польше и
других странах (с. 109), и отказались признать каби¬
нет Реннера. Для советского руководства главным
было ослабить Германию и восстановить независи¬
мое австрийское государство, которое в будущем не
проводило бы антисоветской политики (с. 148). Как
глава Временного правительства, а затем с ноября
1945 г. федеральный президент Австрийской рес¬
публики Реннер старался прежде всего стабилизи¬
ровать ситуацию в стране, поддерживая тесные кон¬
такты с оккупационными властями и Главнокоман¬
дующим Центральной группой войск СССР в
Австрии маршалом И.С. Коневым. При этом, как
выяснилось, он не стал «марионеткой Сталина». В
статье убедительно показано, что отношение к Рен¬
неру со стороны советских оккупационных властей
не было однозначным. С 1946 г. против него была
развязана клеветническая кампания, его обвиняли в
двуличии, а австрийских социалистов считали одной
из самых реакционных социал-демократических
партий Европы (с. 145). В эту же главу включена ста¬
тья генерал-майора В. Христофорова «Советские
секретные службы в Австрии». В ней он, используя
материалы Центрального архива ФСБ, впервые рас¬
сказывает о положении в Австрии в 1945-1947 гг., о
событиях, связанных с созданием независимого ав¬
стрийского государства, о позиции союзных держав
по австрийскому вопросу.
В третьей главе «Структура и организация со¬
ветского оккупационного аппарата» подробно рас¬
крывается деятельность советских военных комен¬
датур на территории Австрии в 1945-1955 г. и Цен¬
тральной группы войск СССР (В. Вартанов),
реконструируются процесс создания, структура и за¬
дачи советской части Союзнической комиссии по Ав¬
стрии вплоть до 1955 г. (X. Кнолль и Б. Штельцль-
Маркс), рассказывается о дислокации, служебной ре¬
гламентации и деятельности внутренних войск
НКВД/МВД в системе советских репрессивных ор¬
ганов в Австрии (Н. Петров).
Авторы четвертой главы «Освобождение без
свободы» рассказывают о различных функциях со¬
ветских оккупационных органов в Австрии, кото¬
рые оказали прямое воздействие на население и
оставили глубокий след в его коллективной памяти.
183
Здесь, прежде всего, хотелось бы обратить внима¬
ние на содержательную статью С. Карнера и П. Руг-
генталера «Принудительная репатриация советских
граждан из Австрии в СССР». По утверждению ав¬
стрийских историков, британские оккупационные
власти в 1945 г. передали советским органам десят¬
ки тысяч казаков в г. Юденбурге. Их «репатриация»
повлекла за собой многочисленные жертвы, причем
ответственность за передачу казаков СССР ложит¬
ся на британское военное и оккупационное руковод¬
ство (Б. 248). По статистике НКВД, всего на 7 июня
1945 г. было принято 42 913 казаков и власовцев.
Фактически же число передаваемых было значи¬
тельно больше, поскольку многие пытались бежать,
кончали жизнь самоубийством накануне передачи и
поэтому не зарегистрировались советской сторо¬
ной. Из 42 913 человек 42258 были русскими и 695 -
российскими немцами (с. 252). Карнер и Руггенталер
подробно описывают судьбу бывших «остарбайте-
ров» в Советском Союзе после 1945 г., работу совет¬
ской миссии по репатриации в западных зонах окку¬
пации, пишут о перемещенных лицах. В начале 1955 г.
в Австрии находилось около 36 тыс. перемещенных
лиц (с. 269). Между странами-победительницами,
как показано в статье, шли, например, постоянные
споры о судьбе прибалтийских перемещенных лиц.
Большинство их эмигрировало в США, Бразилию,
Австралию (до 1950 г. сюда выехало 12 тыс. человек
из Прибалтики). В Советский Союз до марта 1946 г.
было репатриировано 101 062 граждан Прибалтики
и 9 224 военнопленных (с. 271).
Обстоятельный анализ деятельности советской
системы наказания в Австрии в 1945-1955 гг. дается
в богато документированной статье X. Кнолля и
Б. Штельцль-Маркс «Советская карательная юсти¬
ция в Австрии». По мнению авторов, СССР в тече¬
ние 10 лет экспортировал в советскую оккупацион¬
ную зону свою систему правосудия. В результате с
1945 по 1955 гг. советскими органами были задержа¬
ны 2 200 австрийских граждан, более 1 тыс. осужде¬
ны военным трибуналом за военные, государствен¬
ные и иные преступления, 150 человек казнены. Об¬
щественность Австрии была серьезно возмущена
многочисленными арестами австрийских граждан.
Это прослеживается по документам, опубликован¬
ным в сборнике (с. 275, 281). Кнолль и Штельцль-
Маркс показывают реальную картину арестов со¬
ветскими органами австрийских граждан: например,
в Вене за 10 лет было арестовано 511 человек, в
Нижней Австрии - 650, в Верхней Австрии - 142 че¬
ловека (с. 283). Австрийские газеты подробно сооб¬
щали об этих арестах и писали даже о терроре в от¬
ношении австрийцев. Осужденных приговаривали к
различным срокам заключения, чаще всего на 10, 15 и
25 лет (с. 286). За шпионаж были осуждены 204 чело¬
века, за принадлежность к организации «Вервольф» -
122, за незаконное хранение оружия - 144, за уголов¬
ные преступления - 109 человек (с. 292). В сборнике
документов за июнь 1948 г., например, указывается,
что после вступления советских войск в Австрию во¬
енные трибуналы осудили до 500 австрийских граждан
(т. 2, с. 522). Всего из СССР с 1947 по 1956 гг. офици¬
ально вернулись на родину 65 тыс. осужденных ав¬
стрийских граждан и военнопленных (с. 315). Авто¬
ры полагают, что теперь стало возможным создать
дифференцированную картину советской каратель¬
ной юстиции в Австрии с 1945 по 1955 гг., а также
отчасти узнать судьбу пропавших без вести австрий¬
цев (с. 321). Тему судьбы австрийцев, приговорен¬
ных в СССР к смерти, на основе неизвестных ранее
документов исследует О. Лавинская. Как в сборнике
документов, так и в статье В. Мюллера серьезное
внимание уделяется целям и роли советской пропа¬
ганды в Австрии в годы холодной войны, причем
Мюллер акцентирует внимание на борьбе между
Востоком и Западом за идеологическое влияние в
Австрии.
В пятой главе «Повседневная жизнь в советской
оккупационной зоне» помещены статьи австрий¬
ских коллег В. Дорника, С. Вагнера, Э. Печнигга,
К.-Д. Муллей, а российские ученые А. Безбородов и
О. Павленко представили предварительные резуль¬
таты обработки интервью с бывшими советскими
солдатами в Австрии и членами их семей. При этом
среди опрошенных было 70% мужчин и 30% жен¬
щин, 64% являлись участниками войны и 33% - во¬
еннопленными. Авторы указывают возраст опро¬
шенных, их трудовой стаж, образование, социаль¬
ный статус, профессию. В этой главе особенно
хотелось бы выделить статью Б. Штельцль-Маркс
«Жених и освободитель». В ней впервые исследует¬
ся вопрос об отношениях между советскими солда¬
тами и офицерами и австрийскими женщинами.
Здесь и «большая любовь», и многочисленные акты
изнасилования, и связи с проститутками и т.д. До сих
пор важным остается вопрос о «русских», или «ок¬
купационных» детях.
В шестой главе «Австрия в советской политике
послевоенного времени» авторы (Д. Повленко, Л. Ло¬
бова, В. Блази и П. Руггенталер) на основе малоизу¬
ченных архивных материалов обстоятельно иссле¬
дуют вопрос о советской политике в отношении Ав¬
стрии в 1945-1955 гг. Так, Л. Лобова в статье
«Австрия и СССР» рассмотрела различные аспекты
двусторонних отношений на раннем этапе холодной
войны. Автор отмечает, что позиция СССР и запад¬
ных держав по австрийскому вопросу и долгий путь
к заключению Государственного договора в 1955 г.
отражали их борьбу за сферы влияния (с. 603). Пер¬
воначально, говорится в статье, СССР надеялся на
создание в Австрии Национального фронта, а когда
советский план по объединению всех «демократи¬
ческих сил» провалился, Москва попыталась укре¬
пить контакты с Социалистической партией и Ав¬
стрийской народной партией, которые пользова¬
лись поддержкой западных союзников (с. 631-632).
Подписание Государственного договора в 1955 г., по
мнению Лобовой, было ключевым моментом в ис¬
тории советско-австрийских двусторонних отноше¬
ний, несмотря на то, что холодная война продолжа¬
лась до 1989 г. (с. 632). В этой связи П. Руггенталер
попытался ответить на вопрос, почему Австрия не
стала советской? Получив доступ к «особой папке»
Политбюро ЦК КПСС, он проследил процесс при¬
нятия важнейших политических решений Политбю¬
ро и изучил цели советского руководства в отноше¬
нии Австрии. При этом Руггенталер выделяет в со¬
ветской политике в отношении Австрии несколько
периодов, в каждом из которых преследовались
определенные цели: 1941-1945 гг. - восстановление
Австрии в границах межвоенного времени; 1945 г. -
нереальная попытка создать правительство Нацио¬
184
нального фронта во главе с К. Реннером и напра¬
вить Австрию на путь народной демократии; 1946-
1951 гг. - переход к долгосрочной оккупации; 1951—
1953 гг. - укрепление влияния СССР в советской зо¬
не оккупации как следствие растущего западного
влияния в Австрии; 1953-1955 гг. - между стагнаци¬
ей и оттепелью; 1955 г. - подписание Государствен¬
ного договора (с. 654—655). Главная цель Советского
Союза была выполнена: восстановлено маленькое
австрийское государство, которое не проводило ан¬
тисоветскую политику (с. 653).
В заключительной, седьмой главе «Заключение
Государственного договора и окончание оккупации.
1955 г.» М. Прозуменщиков и И. Казарина продол¬
жают анализ советской политики в отношении Ав¬
стрии после смерти Сталина. А. Чурилин подробно
рассматривает, как был решен «австрийский во¬
прос». В главу включены личные воспоминания
X. Грубмайра и Л. Штайнера, которые были свиде¬
телями заключения Государственного договора
1955 г. в Москве. 19 сентября 1955 г. последний со¬
ветский солдат покинул Австрию. В октябре того
же года последовало принятие закона о ее нейтра¬
литете. 10-летняя оккупация Австрии закончилась.
Ее опыт в этом отношении является единственным
в своем роде, поскольку Австрии удалось избежать
судьбы своих восточноевропейских соседей.
В заключение хотелось бы подчеркнуть, что ре¬
цензируемый труд российских и австрийских уче¬
ных должен послужить отправным пунктом для
дальнейшей работы над поднятой в нем обширной и
важной темой.
М.Е. Ерин, доктор исторических наук
(Ярославский государственный университет)
Д. Мёрфи. Что знал Сталин. Загадка «Барбароссы». Нью-Хавен;
Лондон, 2005. XXII. 310 с., илл., карты*
Автор рецензируемой книги - профессиональ¬
ный разведчик, в свое время возглавлявший базу
ЦРУ в Берлине, а затем отдел советских операций в
штаб-квартире ЦРУ в США. (В соавторстве с
С.А. Кондрашевым и Дж. Бейли он выпустил книгу
«После боя Берлин: ЦРУ против КГБ в холодной
войне»). Поскольку в данном случае речь идет об оцен¬
ке работы советской разведки накануне Великой
Отечественной войны, позиция профессионала, тем
более располагающего возможностью взглянуть на
этот вопрос со стороны, и в некотором смысле даже
с противоположной стороны, представляет главный
интерес. Впрочем, эта же позиция, если говорить о
книге как историческом исследовании, имеет свои
недостатки, в частности, ей присуща известная узость
подхода, о чем будет сказано ниже.
Работа написана преимущественно на основе
опубликованных, но частично малоизвестных мате¬
риалов, и содержит систематизированный рассказ о
деятельности разведки и поступавших от нее к со¬
ветскому руководству данных относительно готовя¬
щегося нападения Германии на СССР. Книга снабже¬
на приложениями, содержащими, в частности, 2 пись¬
ма Гитлера к Сталину, указатели и другие справочные
материалы. Кроме того, в приложениях приводятся
сведения, почерпнутые автором из бесед с живыми
участниками и свидетелями событий во время его
пребывания в России, и некоторые архивные доку¬
менты, в частности, личное дело И.И. Проскурова -
руководителя советской военной разведки до июля
1940 г.
Что касается оценочных суждений, то количе¬
ство спорных моментов, вполне ожидаемых от аме¬
риканского автора, да еще сотрудника ЦРУ, не за¬
шкаливает в книге за допустимую отметку. Здесь
есть неточные утверждения, например, что Россия,
как и Германия, проиграла Первую мировую войну.
Есть также мелкие ошибки в написании имен. Мне¬
ние автора о возрождении сталинских традиций и
оправдании прошлого в сегодняшней России (это
выражается, в частности, в закрытии архивов) явля¬
ется довольно распространенной на Западе точкой
зрения и мало что убавляет или прибавляет к основ¬
ному содержанию книги.
Центральным сюжетом книги, как явствует из
ее заглавия, является вопрос о роли и степени ответ¬
ственности И.В. Сталина как высшего руководите¬
ля государства за тяжелые поражения, понесенные
страной в 1941 г. и о возможности или невозможно¬
сти их избежать. В данном случае загадкой является
поразительная слепота Сталина, до 22 июня 1941 г.
пребывавшего в уверенности, как показывает ав¬
тор, что Гитлер не нападет на Советский Союз, пока
не покончит с Англией, - и это несмотря на исчер¬
пывающую информацию, которая постоянно посту¬
пала к нему из разных источников. В отечественной
историографии нежелание Сталина обострять от¬
ношения с Гитлером в контексте работы советской
разведки объясняется по-разному. Наряду с близ¬
ким Д. Мёрфи мнением о том, что «разведка рас¬
крывала руководству глаза на ситуацию, но ее не
послушали», существует противоположная точка
зрения, делающая упор на противоречивость раз-
веддонесений, низкий уровень их анализа или пол¬
ное его отсутствие. В книге М.И. Мельтюхова
«Упущенный шанс Сталина» это положение объяс¬
няется нездоровой атмосферой в высшем военном
руководстве СССР (репрессии, кадровая чехарда,
боязнь высказать неугодное начальству мнение). О
последнем пишет и Мёрфи, прибавляя сюда только
* E.D. Murphy. What Stalin Knew. The Enigma of Barbarossa. New Haven and London Yale University
Press, 2005, 310 p., with illuete and maps.
185
«несмотря на», а не «вследствие того». Иногда, как,
например, в книге решающая роль отводится воз¬
действию германской дезинформации1.
Мёрфи оценивает работу советской разведки
весьма высоко, с сочувствием и уважением отзыва¬
ясь о таких ее авторитетах, как упомянутый выше
Проскуров, олицетворяющий для него компетент¬
ность, профессионализм, инициативность и досто¬
инство и плохо вписывающийся в систему, создан¬
ную Сталиным (Проскуров был репрессирован сра¬
зу после начала войны). В противоположность этим
кадровым разведчикам в книге в довольно непри¬
глядном свете показаны военные и политические
руководители, подобные сменившему Проскурова
на посту начальника военной разведки будущему
маршалу Ф.И. Голикову, который снабжал Сталина
угодной ему информацией. Наконец, третьим типом
советских военных специалистов, портрет которого
набросан автором книги, является П.М. Фитин -
глава внешней разведки НКВД, высококлассный
профессионал, предпочитавший, однако, не вмеши¬
ваться в политику и ограничиваться выполнением
только своих обязанностей, оставляя решения за на¬
чальством.
Симпатии, с которыми Мёрфи отзывается о ра¬
ботниках советской разведки и положительная, в
общем, оценка ее деятельности, как и деятельности
ряда военачальников, могут расцениваться как при¬
знак его непредвзятости и стремления нарисовать
объективную картину событий. Но если Сталин
знал вполне достаточно для того, чтобы принимать
правильные решения, то вина за поражения ложит¬
ся, видимо, главным образом на него? Действитель¬
но, автор книги не гонится за сенсациями и отверга¬
ет предпринимаемые сегодня попытки оправдать
или объяснить действия Сталина ссылками на
огромную работу Германии по дезинформации со¬
ветского руководства, на двойственность позиции
будущих западных союзников СССР, наконец, на то,
что Сталин сам готовил упреждающий удар (книгу
В. Суворова «Ледокол» Мёрфи считает бездоказа¬
тельной, хотя и приводит на с. 211 сведения о проек¬
те упреждающего удара, предложенном Г.К. Жуко¬
вым и С.К. Тимошенко в апреле-мае 1941 г. и от¬
вергнутом Сталиным). В сущности, автор повторяет
обвинения, выдвинутые против Сталина в этом
ключевом вопросе еще в докладе Н.С. Хрущева на
XX съезде КПСС. Главная вина за репрессии, осла¬
бившие армию и страну перед войной, а также за по¬
литические просчеты возлагается на генсека ВКП(б)
с его непрофессионализмом, самоуверенностью, вы¬
сокомерием, мстительностью и т.п., присущими ему
как человеку и единоличному руководителю создан¬
ной им системы.
В числе объяснений политики Сталина фигури¬
рует, хотя и в качестве второстепенного аргумента,
его вера в «марксизм-ленинизм», склонявший совет¬
ского лидера к тому, чтобы встать над схваткой ка¬
питалистических держав и воспользоваться их
ослаблением для осуществления «мировой револю¬
ции», а проще говоря, расширения своего влияния
на европейском континенте. Вообще эта идея ис¬
пользования борьбы между своими противниками
стара, как мир, и не содержит, вероятно, ничего спе¬
цифически марксистско-ленинского. Судя по всему,
она была не чужда не только Сталину и Гитлеру, но
и западноевропейским политикам. Все, что говорит
на этот счет Мёрфи, сводится к утверждению, что
Сталин слишком заблуждался относительно готов¬
ности Англии примириться с Гитлером ради того,
чтобы натравить его на СССР, и что с момента при¬
хода к власти Черчилля такое развитие событий бы¬
ло уже невозможно. Однако Сталин не хотел или не
мог поверить в это, и продолжал относиться к своим
будущим союзникам настороженно. В то же время
он не верил, что Гитлер решится воевать на 2 фрон¬
та. В общем, Сталин выдавал желаемое за действи¬
тельное, переоценил свое понимание хода мыслей
Гитлера и поддался его дезинформации, подкреп¬
ленной действительно любопытными личными
письмами (их подлинность пока твердо не установ¬
лена), адресованными хозяину Кремля. Гитлер пи¬
сал Сталину, что клянется своей «честью главы го¬
сударства» и что все его помыслы обращены против
Англии, прибегая даже к такому аргументу, как
«консолидация союза социалистических стран»!
Мёрфи не склонен углубляться в дебри истори¬
ко-теоретического анализа, так что идеологическая
база его построений ограничивается противопо¬
ставлением демократических режимов авторитар¬
ным (слова «тоталитарный» я не встретил), власть в
которых основана на устрашении и подавлении ина¬
комыслия. Будучи практиком, он интересуется, по-
видимому, в большей степени технической сторо¬
ной дела. Так, Мёрфи пишет, что «единственная
крупная ошибка, допущенная Сталиным между ле¬
том 1940 и 22 июнем 1941 г.», - это его «решение
предоставить самолетам Люфтваффе полную сво¬
боду при проведении разведывательных полетов
над территорией Советского Союза» (р. 162). «Ко¬
лоссальным просчетом Гитлера», по мнению авто¬
ра, в свою очередь, стало то, что он (как и Сталин)
вопреки настояниям профессиональных военных
«отказал вермахту в захвате Москвы и спас власть
Сталина» (р. 232). Выходит, что причиной слепоты
диктаторов является их непрофессионализм и само¬
уверенность, ведущая к стратегическим и тактиче¬
ским промахам. Но так ли это?
С одной стороны, демонстрируемая в этих слу¬
чаях Мёрфи узковоенная оценка стратегий партий¬
ных вождей эпохи Второй мировой войны свиде¬
тельствует как будто бы о его непредвзятости. Но
простому обывателю хочется знать, изменилась ли
бы судьба мира, если бы Сталин приказал сбивать
немецкие самолеты? (Мёрфи полагает, что планы
Гитлера, если бы он считал советскую армию гото¬
вой к обороне, оказались нарушены и, возможно, он
даже отказался бы от нападения на СССР). А что
было бы, если бы Гитлер летом 1941 г., но на месяц
раньше, пошел на Москву и, быть может, взял ее?
Может быть, с Советским Союзом вообще было бы
тогда покончено?
История не дает ответов на подобные вопросы,
и автор книги, вероятно, по-своему справедливо от¬
казывается от развития этих тем. И все же, за кем
была «историческая правота», если такое понятие
имеет смысл? Мёрфи не рассматривает свой труд
как очередной камень в огород Сталина и считает
для себя подобную критику излишней, довольству¬
ясь в этом отношении ссылками на новые книги
Мартина Эмиса и Миклоша Куна. Но затронутая им
тема побуждает также к размышлениям над следую¬
186
щими, в равной степени глобальными, вопросами:
что случайно, а что закономерно в истории? Была
ли судьбы СССР, России, Германии и других стран
предопределена, как и сама мировая война, или ее
можно было избежать? Каковы механизмы дей¬
ствия исторического предопределения или законо¬
мерности? В частности, не является ли «слепота» ис¬
торических деятелей, особенно наделенных боль¬
шой властью, таким механизмом? (В марксизме это
называется «классовой или исторической ограни¬
ченностью» деятеля). Какова роль личности и сте¬
пень ее ответственности за те или иные решения и
их последствия? Наконец, имеет ли смысл выносить
положительные или отрицательные оценки тем или
иным деятелям и на чем они могут основываться, ес¬
ли все их поступки строго обусловлены и всесторон¬
не предопределены?
Фигура Сталина, стоящая в центре данной кни¬
ги, идеально подходит для обсуждения этих про¬
блем. Проще всего выбрать для его портрета одну
краску, что многие и делают, но сегодня такой под¬
ход к истории вызывает внутренний протест. С дру¬
гой стороны, как можно оправдывать в чем бы то ни
было человека, виновного в гибели миллионов лю¬
дей? В этом и заключается вопрос. Даже если бы ве¬
ликий вождь и глава государства допустил только
одну ошибку, так подробно охарактеризованную в
книге Мёрфи, ее было бы достаточно для осужде¬
ния Сталина, потому что такие ошибки государ¬
ственных деятелей, независимо от степени их осо¬
знанности, являются преступлениями.
Я не берусь найти лучшие слова для объяснения
загадки слепоты Сталина в 1941 г., как историче¬
ская обреченность его и его системы, или просто
как просчет зарвавшегося игрока, которому до сих
пор всегда везло, или как внутренняя слабость его
как личности и несоответствие взятой на себя роли.
Все это отчасти присутствует в книге «Что знал
Сталин» и справедливо, но также лишь отчасти. До¬
бавить можно следующее. Россия была подготовле¬
на своим прошлым и своей революцией к тому, что
ею будет править великий вождь. Этот образ был
нужен стране, и Сталин создал его. Другой вопрос,
что страна непростительно дорого за это заплатила.
Может быть, великий вождь не был нужен части ин¬
теллигенции, части элиты, в том числе партийной,
но стране, миллионам «простых людей» нужен был
мудрый, непогрешимый, справедливый руководи¬
тель. Опора, идеал, символ веры. И этот образ рабо¬
тал, он служил и для устрашения врагов. Не следует,
однако, смешивать этот образ с самим Иосифом
Виссарионовичем Джугашвили-Сталиным. Вина, а
в случае с планом «Барбаросса», вероятно, и беда
Сталина и вместе с ним всей страны заключались в
том, что он сам поверил в заботливо созданный об¬
раз непогрешимого вождя. И все же почему он пове¬
рил Гитлеру?
Тут есть одно интересное объяснение. Сталин
знал, что Германия обязательно нападет на Совет¬
ский Союз, и по-своему готовился к этому, хотя ис¬
требление лучших кадров - не самый подходящий
способ такой подготовки. Тем не менее Сталин рас¬
считывал на то, что Гитлер не станет вести войну на
2 фронта и не нападет, пока не расправится или на
худой конец не заключит мир с Англией. Он был
твердо уверен, что Гитлер не совершит такой глупо¬
сти. Но Сталин переоценил Гитлера, а тем самым и
свою способность судить о людях. Гитлер оказался
куда большим авантюристом, чем предполагалось.
Сталин был, если можно так выразиться, осторож¬
ным хищником, и, очевидно, приписал свои соб¬
ственные черты фюреру. Но самое любопытное,
что в своих расчетах Сталин опирался на правиль¬
ные посылки. Война с СССР погубила Гитлера.
Я бы рискнул сказать, что даже своевременный
удар, направленный на Москву, не спас бы его от по¬
ражения. Другое дело, что размеры жертв, прине¬
сенных на алтарь победы, целиком остаются на со¬
вести Сталина. Они могли бы быть меньше, но сре¬
ди вождей почему-то редко попадаются вполне
достойные люди.
М.А. Юсим, доктор исторических наук
(Институт всеобщей истории РАН)
Примечание
1 См.: Вишлёва О.В. Накануне 22 июня
1941 года. М., 2001; Короленков А.В. Накану¬
не: из новой литературы о советской предвоенной
политике // Отечественная история. 2004. № 3. С. 6.
А.Н. Тарасов. Революция не всерьез: штудии по теории и истории
квазиреволюционных движений. Екатеринбург: Ультра. Культура, 2005.
528 с.
В современной России сосуществуют две, на
первый взгляд, взаимоисключающие, а на самом де¬
ле теснейшим образом взаимосвязанные тенденции.
С одной стороны, правящий режим усиливает давле¬
ние на любую, в первую очередь левую, оппозицию,
добиваясь фактически монополизации пространства
официальной политики. С другой - в силу целого ряда
причин (запредельной поляризации доходов, тен¬
денции к демонтажу остатков социального государ¬
ства и демократических свобод и др.) в обществе
растет интерес к леворадикальной идеологии. Уже
около 10 книг серии «Час "Ч". Современная миро¬
вая антибуржуазная мысль» представило читающей
публике издательство «Гилея». Набирает обороты
серия «Klassenkampf. Полезные книги о культуре,
теории и истории революций» (составители серии
Б. Кагарлицкий и А. Тарасов) издательства «Ультра.
Культура». Одно из крупнейших отечественных ком¬
мерческих издательств «АСТ» запустило в тираж две
«левых» серии: «Альтернатива» (см. например,
А.Н. Тарасов. Страна Икс) и «Азбука революции»
(в 2005 г. в ней изданы сборники работ Э. Че. Гева¬
187
ры «Эпизоды революционной войны» и Л.Д. Троц¬
кого «Перманентная рволюция»). Издательство
«Культурная революция» в 2006 г. в серии «ро-
ЗАРЕВОлюций» опубликовало сборник статей, вы¬
ступлений и писем Че Гевары (большинство текстов
издано на русском языке впервые). Издательство
«Ас! Ма^тет» осуществило целый ряд проектов в
области художественной литературы («Господин
Гексоген» А. Проханова и др.).
Одним из главных «движителей» перечислен¬
ных издательских проектов является содиректор
Центра новой социологии и изучения практической
политики «Феникс» Александр Тарасов, две книги
которого я хотел бы представить читателям журна¬
ла «Отечественная история». «Александр Тарасов, -
узнаем мы из издательской аннотации к сборнику
его художественной прозы, историко-публицисти¬
ческих эссе и рецензий "Страна Икс", - известный
радикальный теоретик, социолог, политолог, куль¬
туролог и историк. В 70-е гг. XX в. был одним из со¬
здателей и руководителей подпольной Неокомму-
нистической партии Советского Союза (НКПСС) и
подвергся из-за этого политическим репрессиям.
Автор книг "Провокация", "Провокация. Посткрип-
тум из 1994-го" и "Очень своевременная повесть".
Его научные и публицистические работы переведе¬
ны на 27 языков мира. Резко отличается от боль¬
шинства современных марксистов не свойственной
этому кругу широтой и глубиной анализа, внимани¬
ем к внешне маргинальным запретным темам соци¬
альной действительности».
Книга «Революция не всерьез» посвящена, глав¬
ным образом, анализу российских квазиреволюци-
онных организаций конца XX - начала XXI вв. (ряд
материалов рассказывает об их зарубежных анало¬
гах). Необходимость изучения данного политиче¬
ского феномена автор аргументирует тем, что он
постоянно воспроизводится - сначала в СССР, за¬
тем в России и на постсоветском пространстве - вот
уже на протяжении 20 лет. При этом новое поколе¬
ние «квази» «практически ничего не знает о своих
предшественниках (а если знает, то сочиненные эти¬
ми предшественниками хвастливые легенды и мифы)
и старательно наступает на уже много раз опробо¬
ванные грабли» (с. 10). Самостоятельное значение
имеют размышления автора, касающиеся актуаль¬
ных проблем теории революции, как правило, вы¬
сказываемые в ходе полемики с оппонентами.
Кто же такие квазиреволюционеры? «Квазире¬
волюционеры, - пишет Тарасов, - это, как ни парадок¬
сально, не то же самое, что псевдореволюционеры.
Псевдореволюционеры мимикрируют под револю¬
ционеров, прекрасно сознавая, кем они являются на
самом деле. Псевдореволюционеры - это обычные
буржуазные политики, раскручивающие свой "рево¬
люционный" имидж подобно тому, как другие раскру¬
чивают имидж религиозный или популистский. Ква¬
зиреволюционеры же искренне верят в то, что они
работают на дело революции. В этом-то весь ужас»
(с. 5).
Тарасов делит квазиреволюционеров на 5 ос¬
новных категорий: «догматики», «любители», «ре¬
форматоры», «паяцы», «болтуны» (с. 6). «Догмати¬
ки» - это те, кто по недоразумению уцелел от преды¬
дущих революционных эпох, кто давно устарел,
давно стал неадекватен современным реалиям, но
не понимает и не хочет понять этого, продолжая ря¬
диться в смешные и нелепые сегодня тоги и мунди¬
ры, давно ставший достоянием музеев героического
прошлого. Система очень любит таких квазирево¬
люционеров: они не только не являются для нее
угрозой, но и играют роль выпускного клапана.
«Любители» рассматривают революцию в качестве
хобби (с. 6). «Реформаторы» путают революцию с
реформой, причем искренне. «Революция - непри¬
ятная штука, авторитарная и жестокая, как и всякое
радикальное потрясение», считают они, «а "рефор¬
маторам" так хочется, чтобы "их" революция была
"бархатной", "мирной", "не кровавой" и "неавтори¬
тарной"! Поэтому они готовы без конца вступать в
переговоры с классовым и политическим противни¬
ком, участвовать в парламентском процессе, играть
по чужим правилам и даже предлагать противнику
разные программы "хороших реформ" - попавшись,
как мальчишки, "на слабо": дескать, вот вы все кри¬
тикуете да критикуете, а где же у вас позитивная
программа?» (с. 7). «Паяцы» - это те, кто рассматри¬
вает революцию как карнавал. «Вся жизнь для них -
тусовка, и они путают тусовки с революционной
борьбой. Говоря иначе, это паразитирующая на ре¬
волюции богема. А поскольку богемная жизнь тре¬
бует денег, но не приносит их, "паяцы" либо быстро
сгорают, убив себя спиртным или наркотиками, ли¬
бо раньше или позже оказываются на содержании у
классового врага. Больше всего "паяцев" оказалось
у нас среди анархистов, богемность которых освя¬
щена традицией» (с. 8). Наконец «болтуны» - это те,
кто «просто-напросто не понимает, что революция -
дело серьезное и опасное». «Болтуны», как прави¬
ло, люди умственно ограниченные, хотя внешне они
могут быть и ярки. Их мечта - прославиться, сде¬
лать карьеру (пусть революционную, но карьеру),
перейти из положения «пикейных жилетов» в поло¬
жение «парламентских говорунов» (с. 9). Вот этим-
то в политическом отношении тупиковым, но играв¬
шим и продолжающим играть заметную роль в рос¬
сийской политике организациям и посвящена книга
Тарасова. Она представляет собой сборник опубли¬
кованных в разные годы материалов (включая ин¬
тернет-публикации), дополненных современным ав¬
торским комментарием, большая их часть посвящена
анархистам.
«В России и на Украине, - пишет Тарасов, - су¬
ществуют микроскопические группки людей, име¬
нующих себя анархистами и, разумеется, антифаши¬
стами. Никакой угрозы правым радикалам они не
представляют и с правыми радикалами не борются.
И вообще ничего общественно полезного не дела¬
ют. Но они накопили большой опыт в интригах, в
выпрашивании денег с Запада, в дележе этих денег
и заменили борьбу с фашизмом анархистским мак¬
картизмом - то есть поиском "фашистов" в рядах ле¬
вых и сочинением клеветнических доносов на этих
"фашистов". Доносы всегда отправляются в адрес
западных левых организаций, потому что основной
источник доходов таких "анархистов" - это деньги
западных товарищей, а основной смысл жизни - это
революционный туризм (поездки на Запад на чужие
деньги на разные форумы). Анархистские маккар-
тисты рассматривают каждого, кто едет на Запад на
разные форумы и конференции, как экономических
конкурентов, которые могут получить западные
188
деньги вместо них. - и всегда стараются этих людей
очернить и оттеснить» (с. 343).
В книге, в частности, дается научно выверенная,
на мой взгляд, оценка НБП: «НБП - не сталинист¬
ская и не фашистская партия. Национал-больше¬
визм - это сложный феномен (довольно парадок¬
сальный и. возможно, уродливый), порожденный
распадом СССР и включением России в капитали¬
стический мир в качестве страны периферии (то
есть полуколонии). Подобного рода явление отсут¬
ствует в странах первого мира (метрополии) именно
потому, что это - страны-метрополии, то есть стра¬
ны - коллективные эксплуататоры стран перифе¬
рии. Национал-большевизм соединяет идеи левого
революционаризма, социализма, социальной спра¬
ведливости с идеями национально-освободительной
борьбы и советского патриотизма (ностальгии по
СССР как сверхдержаве). НБП, возможно, - тупи¬
ковое явление, но для правоавторитарного режима
Путина НБП гораздо более опасна, чем все "анархи¬
сты", вместе взятые. Поэтому против Лимонова и
членов его партии было сфабриковано уголовное
дело по обвинению в "терроризме", они сидели в
тюрьме. Часть членов НБП до сих пор сидит в тюрь¬
ме по сфальсифицированным обвинениям» (с. 345).
Значительная часть книги посвящена квазире¬
волюционерам путинской эпохи. Большая часть
раздела посвящена полемике вокруг КПРФ (статьи
Тарасова «Политическая импотенция неизлечима,
или Кремль трогательно заботится о престиже сво¬
ей карманной оппозиции» и «Свой своя не познаша.
Комментарий на комментарий Б. Ихлова "Неужели
КПРФ такая плохая?"»). Первая статья содержит
критический анализ деятельности КПРФ как квази-
коммунистической партии. «КПРФ, - пишет Тара¬
сов, - вопреки названию, вовсе не является комму¬
нистической партией. По своим целям, установкам,
идеологии, стратегии и тактике и даже по "социаль¬
ному происхождению" КПРФ является партией, со¬
четающей социал-демократизм с популизмом и наци¬
онализмом. Это картина, не традиционная для стран
первого мира, но зато широко распространенная в
мире третьем, например в Латинской Америке. Есть
классические примеры такого рода партий - перо-
нисты в Аргентине, апристы в Перу. И те и другие
не раз приходили к власти - и ничего, никаких рево¬
люций не происходило, никто частную собствен¬
ность не упразднял и социализм не учреждал. Сам
Зюганов, являющийся формальным теоретиком
партии, тоже не коммунист. Если почитать его кни¬
ги, вы обнаружите, что в них Зюганов обильно ссы¬
лается на Библию и отцов Церкви, русских религи¬
озных философов начала XX в. и на идеологов "но¬
вой правой" - от Льва Гумилева и до Фрэнсиса
Фукуямы, но ни в коем случае не на Маркса и Лени¬
на. Рядовые избиратели, голосующие за коммуни¬
стов, впрочем, книг Зюганова не читали, а во време¬
на предвыборных кампаний КПРФ паразитирует на
протестных и патриотических настроениях и стара¬
ется не напоминать избирателям, что, по Зюганову,
"в России лимит революций исчерпан"» (с. 384-385).
Пожалуй, наиболее интересным в теоретиче¬
ском отношении материалом книги является ответ
Тарасова Ихлову, выступившему в защиту КПРФ.
Комментарий Тарасова настолько «плотный», что
рецензент не смог удержаться от соблазна достаточ¬
но подробного цитирования. Первый вопрос, кото¬
рый рассматривается в «Комментарии»: что такое
революционная организация и почему КПРФ ею не
является? По Тарасову, революционной является
«такая организация, которая ставит совершение ре¬
волюции своей стратегической целью... Когда я
писал, что КПРФ - партия нереволюционная, я
лишь констатировал тот факт, что КПРФ в принци¬
пе отрицает революцию...» (с. 393). «Именно пер¬
спективу нельзя терять, если ты противник капита¬
лизма. Перспективой же для сторонников социалисти¬
ческой идеологии является коммунизм (социализм)...»
(с. 394). Тарасов напоминает Ихлову азы политологии
о принципиальном различии революции и рефор¬
мы: «Что такое реформа? Улучшение существую¬
щих условий, то есть капитализма. То есть борьба за
такие изменения, которые, не затрагивая основ ка¬
питализма как строя (частной собственности на
средства производства, наемного труда, эксплуата¬
ции, имущественного и социального неравенства и
т.п.), давали бы возможность наемным работникам
примиряться с капитализмом, то есть со своим не¬
равноправным, подчиненным положением, положе¬
нием экплуатируемого "быдла". То есть реформа -
это система мер, направленных на стабилизацию
капитализма, усиление его и упрочение.
Реформы для того и устраиваются, чтобы избе¬
жать революций. Логика (упрощенно) такая: если
платить этим вечно недовольным рабочим вдвое
больше, дать возможность им купить машины, ку¬
пить - в рассрочку (чтобы залезли в долги) - дом,
дать им возможность залиться выше головы спирт¬
ным и привязать к телевизору, они будут довольны,
не будут бунтовать, не будут задавать разных кра¬
мольных вопросов об эксплуатации, несправедли¬
вом социальном устройстве и т.п. Логика, кстати,
правильная. Правильность ее проверена на практи¬
ке и много раз доказана. Поэтому либо надо стано¬
виться реформистом (то есть скрытым или откры¬
тым сторонником правящего класса), либо отри¬
цать реформы и методически, постоянно твердить,
что только революция может разрешить «неразре¬
шимые вопросы капитализма» (с. 395-396). И отсю¬
да следует вполне логичный в этом контексте рас-
суждений вывод: «...КПРФ - открытый сторонник
капитализма. КПРФ за частную собственность, за
неизменный статус наемного работника, за эксплуа¬
тацию человека человеком и за освящение этой экс¬
плуатации религией. Достаточно почитать про¬
граммные документы КПРФ, чтобы обнаружить,
что мы имеем дело с партией буржуазной, но моро¬
чащей всем голову своим названием ("коммунисти¬
ческая")» (с. 396).
Второй важнейший вопрос, который ставит Та¬
расов в «Комментарии», - это вопрос об альтерна¬
тиве реформизму, иными словами, о положитель¬
ном революционном идеале. Автор обозначает этот
идеал через противопоставление нынешнего поло¬
жения рабочего должному: «Если понимать под ин¬
тересом рабочих повышение зарплаты на 10%, то,
давайте будем честными, этого вполне можно до¬
стичь и при капитализме. Тред-юнионизм этим и за¬
нимается. Если же речь идет о том, что быть проле¬
тарием - это наказание (а так оно и есть), то, следова¬
тельно, интерес рабочего не в том, чтобы нажираться,
как свинья, напиваться, как свинья, и совокупляться,
189
как свинья, а в том, чтобы реализовать себя как
личность - в творчестве (от чего он отстранен са¬
мой системой индустриального производства; творче¬
ство - это при капитализме привилегия правящих
классов)». От привилегий никто никогда доброволь¬
но не отказывался (кроме Семашко, Дзержинского,
Че Гевары и еще некоторых таких же революцион¬
ных фанатиков). В сегодняшнем мире такого рода
неравноправие наследственно закрепляется уже
тем, что дети эксплуататоров получают качествен¬
ное и фундаментальное образование, а дети эксплуа¬
тируемых - липовое, не дающее им возможности
подниматься вверх по социальной лестнице. И если
рабочий не хочет, чтобы его дети, внуки и правнуки
жили, как скоты, - он должен бороться не за 10-про¬
центную прибавку к зарплате, а против Системы во¬
обще. То есть не за мелкие улучшения, не за чуть
более сытую жизнь (или даже просто сытую), а в
принципе за иной образ жизни. Полагаю, кстати, ку¬
да более аскетичный: без водки, без обжорства, без
накопительства, без личного автотранспорта, убий¬
ственного для природы, без наркотиков, без деше¬
вых и оглупляющих развлечений вроде смотрения
футбола, телешоу или стриптиза - и с очень высо¬
ким уровнем личной ответственности за все про¬
исходящее вокруг (с. 397-398).
Пока все изложенное выше укладывается в
рамки реформы. Качественного образования «для
всех» после Второй мировой войны в Европе доби¬
лись социал-демократы. При условии сокращения
рабочего дня, чего опять-таки добились на Западе,
можно частично реализовать себя в творчестве и в
рамках капитализма. Аскетически-творческий об¬
раз жизни можно вести и не свершая революции.
Как бы предчувствуя подобные возражения, Тара¬
сов обосновывает невозможность реформистской
альтернативы российскому «дикому капитализму»
скатыванием постсоветской России в «третий мир».
В рамках же модели «периферийного капитализ¬
ма», отводящей России роль сырьевого придатка
экономики стран-метрополий, социал-демократи¬
ческая альтернатива невозможна. В «стране третье¬
го мира (в отличие от капиталистической метропо¬
лии) капитализм не может удовлетворять даже ма¬
териальные (о духовных я не говорю) запросы всех
слоев наемных работников (и даже уже - всех отря¬
дов пролетариата). Обеспечить крупные заработки
нефтяникам и банковским работникам еще можно,
а вот всем - включая учителей, медработников,
библиотекарей - уже невозможно в принципе»
(с. 396).
Какая же сегодня существует реальная альтер¬
натива «дикому» российскому капитализму? По
мнению Тарасова, «пока нет условий для преодоле¬
ния индустриального способа производства, есть
лишь один выбор - выбор (в рамках индустриально¬
го способа производства) между двумя строями: ка¬
питализмом и суперэтатизмом. При капитализме
любой рабочий как был "быдлом" так им и останет¬
ся. При суперэтатизме революционно активный ра¬
бочий, если он и совершает революцию, может из¬
менить свой социальный статус (в частности, на ста¬
тус управленца), во-первых, а если рабочие будут
действовать коллективно - они могут максимально
(насколько экономика позволит) улучшить поло¬
жение рабочих как класса, заставить управленцев
считаться с собой, а в идеале выступать и в качестве
рабочего, и в качестве управленца, и в качестве кол¬
лективного собственника. Конечно, это требует из¬
менения психологии. Конечно, это требует созна¬
тельной борьбы за преодоление индустриального
способа производства, требует революционного ас¬
кетизма, революционного фанатизма и отдачи всех
сил на развитие мировой революции. Конечно, это
огромная ответственность. Конечно, при капита¬
лизме легче: отработал смену - и иди пить водку и
смотреть футбол... Но если не хочешь быть "быд¬
лом" - другого выбора у тебя нет. Это та самая по¬
знанная необходимость, которая одна и есть свобо¬
да. Впрочем, если кому-то нравится быть "быдлом",
заставить его стать человеком невозможно - будь
он хоть трижды распролетарий» (с. 408).
Третий важнейший вопрос, который ставит Та¬
расов в «Комментарии» - это вопрос о субъекте ан¬
тибуржуазной, т.е. суперэтатистской, революции.
(По его мнению, русская революция, как и все другие
свершившиеся «социалистические революции», бы¬
ла антибуржуазной, суперэтатистской, а не социали¬
стической. Социалистическая же революция воз¬
можна лишь на базе постиндустриального способа
производства и как мировая революция). Для ответа
на этот вопрос автор проанализировал движущие си¬
лы уже свершившихся антибуржуазных революций:
«В России Октябрьскую революцию совершили сол¬
даты (и матросы) и часть городского пролетариата
под руководством революционной интеллигенции.
Причем в подавляющем большинстве революцию
совершала именно та часть пролетариата, что была
объединена в революционные партии, а Грамши в
свое время убедительно доказал, что всякий партий¬
ный активист независимо от формальной классовой
принадлежности должен считаться интеллиген¬
том. Можно, конечно, сказать, что солдаты были в
большинстве своем те же рабочие, а также крестья¬
не (сельская мелкая буржуазия и сельский пролета¬
риат), но это будет уже ненаучно: люди, несколько
лет не занятые производством, а занятые войной, -
деклассировались (или как минимум перешли вре¬
менно в иной социальный слой: в слой военных)».
Примерно то же было, по мнению Тарасова, во
Вьетнаме, Китае, Лаосе, Камбодже. «В Восточной
Европе антибуржуазные революции были следстви¬
ем прихода Советской армии (кроме Югославии и
Албании, которые в основном освободились сами, -
но там опять обнаруживаем, что антибуржуазные ре¬
волюции совершены партизанами (в большинстве
своем - крестьянами) под руководством опять-таки
интеллигенции). Антибуржуазные революции на Ку¬
бе и в Никарагуа осуществили вновь партизаны
(в большинстве своем - крестьяне и городская мел¬
кая буржуазия и интеллигенты) под руководством
интеллигенции. Отсюда вывод (каким бы парадок¬
сальным он ни показался): кто осмелится осуще¬
ствить антибуржуазную революцию, - тот ее и
осуществит! И это в любом случае будет не класс
вообще, а некий специализированный отряд, то есть
активное профессионализированное меньшинство,
пусть даже и выступающее от лица какого-либо
класса» (с. 398-399).
Четвертая важнейшая проблема, поставленная
Тарасовым в «Комментарии», касается соотноше¬
ния стихийности и сознательности в современном
190
революционном процессе. По его мнению, ленин¬
ская концепция привнесения в рабочий класс социа¬
листической идеологии - это «общая, глобальная
социальная норма. Ленин просто вел речь о частном
случае. Во все классы классовые идеи вносятся
«извне». Сам класс - стихийно и в полном составе -
никаких идей не вырабатывает... Производством
идей занимаются идеологи.., и разработанные ими
идеологии затем индоктринируются в "массы"»
(с. 400).
Другие очерки второй части книги посвящены
анализу современных левых молодежных организа¬
ций, которые, несмотря на текучесть кадров, сохраня¬
ют определенную устойчивость (автор, в частности,
выявляет причины этого явления). Вначале рассмат¬
ривается весь их спектр (анархисты, комсомольцы, ра¬
дикальные экологисты («зеленые»), троцкисты, «но¬
вые левые», «антиглобалисты», «новая контркульту¬
ра», национал-большевики), а затем отдельно
характеризуются отечественные «антиглобалисты»,
являющиеся пока в России, по мнению автора, «опере¬
точным» явлением, лимоновская НБП.
В третьей части под названием «У них» рассмат¬
риваются западные квазиреволюционеры («сытые
клоуны», как их аттестует автор во введении к раз¬
делу).
М.М. Горииов, кандидат исторических наук
(Главное архивное управление Москвы)
Нужда и порядок: История социальной работы в России: XX в. Сборник
научных статей, под ред. П.В. Романова, Е.Р. Ярской-Смирновой.
Саратов: Научная книга; Центр социальной политики и гендерных
исследований, 2005. 460 с.
Уже более 15 лет кафедра социальной антропо¬
логии и социальной работы Саратовского государ¬
ственного технического университета является ла¬
бораторией инновационных методов изучения соци¬
альной политики и социальной работы в России. В
последние годы здесь было реализовано несколько
крупных издательских проектов, и рецензируемая
книга включает материалы международного проек¬
та «История социальной работы в Восточной Евро¬
пе», осуществленного при поддержке Фонда Фолькс¬
ваген в течение 2003-2005 гг., а также статьи участ¬
ников международного семинара по истории со¬
циальной работы в России (Саратов, март 2005 г.).
При этом данный сборник мог бы служить одновре¬
менно и своеобразным учебником по инновацион¬
ным методам исторического анализа, и хрестомати¬
ей по истории социальной работы в России.
Первый раздел «Социальная и гендерная исто¬
рия: новые подходы к исследованию социальной ра¬
боты» посвящен методологии исторического анализа
социальной работы. Содержание новой методологии
представлено в статье Е.Р. Ярской-Смирновой и
П.В. Романова «История социальной работы: методо¬
логические аспекты». Прежде всего они отмечают
сложность концептуализации российского опыта в
рамках западноевропейских моделей социальной ра¬
бот, поскольку этот опыт отличает длительная рассо¬
гласованность между процессами профессионализа¬
ции социальной работы и институциональным раз¬
витием социального обеспечения, подчиненность
социальной политики государственной идеологии и,
как следствие, абсолютное доминирование метанар¬
ративов в презентации истории социальной работы в
России. В статье Н. Пушкаревой «Гендерная история и
история социальной работы как направления "новой"
социальной истории» отмечается близость между ген¬
дерной историей и новой историей социальной ра¬
боты и подчеркивается социальная значимость под¬
хода, позволяющего дать голос «незаметным» и
«молчащим».
После такого основательного вступления чита¬
теля можно считать подготовленным к восприятию
конкретных примеров применения новой методоло¬
гии. Однако первая же статья второго раздела сбор¬
ника «Преемственность и пересмотр режимов соци¬
ального обеспечения» приводит читателя в некото¬
рое замешательство. Статья М. Фирсова «История
социальной работы в России: тенденции становле¬
ния», на мой взгляд, представляет собой типичный
метанарратив, заслуживший критику в первом раз¬
деле книги. Фирсов подробно описывает историю
формирования отечественной модели социальной
защиты с древнейших времен до наших дней. После
данного экскурса в историю он констатирует фор¬
мирование смешанной модели социальной работы в
современной России и переходит к обсуждению за¬
имствований из западных моделей социальной поли¬
тики (английской, американской, германской и др.). В
заключение автор формулирует приоритетную цель
социальной работы в России, которая, по его мнению,
должна состоять в «сохранении культурной самобыт¬
ности общности в различных социокультурных ре¬
гионах».
Проблема концептуализации российской соци¬
альной работы состоит в том, что советское госу¬
дарство построило уникальную модель социальной
политики, в которой рыночные механизмы воспро¬
изводства социального неравенства были полно¬
стью заменены идеологическими, а доминирующая
государственная идеология полностью монополизи¬
ровала сферу социального обеспечения. В западной
литературе советский тип социального обеспечения
получил обозначение бюрократического государства
коллективистской системы социального обеспечения
(bureaucratic state collectivist system of welfare). Совет¬
ская модель социальной политики характеризовалась
отсутствием альтернативных механизмов решения
191
социальных проблем граждан. Получатели социаль¬
ной помощи в СССР рассматривались как объекты
социальной поддержки, но ни в коем случае не как
активные участники социальной политики. Многие
статьи рецензируемого сборника на конкретных
примерах показывают становление бюрократической
государственной модели социальной поддержки в Рос¬
сии, где последовательно подавлялась активность
граждан и устанавливалась монополия государства на
оказание социальных услуг. Трансформация 1990-х гг.
обозначила переход к новым формам организации со¬
циальной политики и способствовала созданию рынка
социальных услуг. Отсюда стала возрастать роль об¬
щественных институций, которые могли стать кана¬
лом выражения активности граждан и новым меха¬
низмом социальной защиты.
Статья А. Гатвинского и С. Нечаевой «Соци¬
альная служба в Саратове: история и современность»
представляет собой нечто среднее между собственно
историческим исследованием и официальным отче¬
том о работе социальных служб в регионе. Авторы
отмечают, что новые задачи органов социальной за¬
щиты должны состоять в демонополизации данной
отрасли, организации рынка социальных услуг, в ши¬
роком привлечении общественных организаций и
Церкви к реализации социальных программ. Т. Кат-
цина в статье «От общественного призрения к соци¬
альному обеспечению» на материалах Енисейской
губ. сделала вывод о том, что период «военного ком¬
мунизма» характеризуется формированием и, можно
добавить, закреплением монополии государства на
организацию социальной помощи. К сожалению,
эта идея не получила развития, что оставляет ощу¬
щение незаконченности такой важной мысли.
В двух заключительных статьях второго разде¬
ла начинается дискуссия о развитии социальной по¬
мощи отдельным категориям граждан. О. Шилова в
статье «Развитие государственной сети стационар¬
ных учреждений по обслуживанию инвалидов и по¬
жилых граждан в Самарском крае» описывает созда¬
ние системы закрытых государственных учреждений
для увечных и пожилых людей с дореволюционных
времен и до 40-х гг. XX в. К сожалению, автор также
отдает предпочтение традиционным методам исто¬
рического анализа, опираясь на сводки архивных до¬
кументов, официальные отчеты, нормативные ак¬
ты и статистические данные о количестве тех, кому
была оказана помощь. В конце статьи Шилова от¬
крыто заявляет о необходимости доминирования го¬
сударства в социальной политике, являющейся за¬
тратной сферой, «никогда не приносящей матери¬
альной прибыли». На мой взгляд, утверждение о
безальтернативности государственной монополии в
данной области выглядит спорным, особенно в кон¬
тексте статьи Т. Ченцовой и И. Кареловой «Практи¬
ка решения проблем беспризорности и безнадзорно¬
сти детей в России (конец XIX - 20-30-е гг. XX в.)».
Принципиальным отличием этой статьи от преды¬
дущих служит включение в исторический анализ ро¬
ли общественных структур. При этом авторы ста¬
тьи хотели бы не столько описать историю, сколько
понять, объяснить механизмы воспроизводства бес¬
призорности и безнадзорности в Советской России.
Ченцова и Карелова показывают, каким образом
происходила монополизация государством сферы
социальной помощи детям, как значительные до¬
стижения региональных властей (например, созда¬
ние общественных приемных в Москве) и деятель¬
ность общественных организаций (в частности, Ли¬
ги помощи детям 1918-1921 гг.) игнорировались и
постепенно вытеснялись государственными струк¬
турами. В заключение авторы приходят к выводу,
что «рост безнадзорных и беспризорных детей стал
прямым следствием государственной политики -
коллективизации и голода, выселения кулачества и
массовых репрессий» и, - добавлю от себя - почти
полного уничтожения какой-либо общественной ини¬
циативы.
Третий раздел «Идеология контроля и заботы
досоветского периода» включает в себя несколько
разноплановых работ. В статье Д. Михеля «В нед¬
рах социальной гигиены: социальная работа в Рос¬
сии на рубеже XIX и XX веков» раскрывается исто¬
рическая связь социальной работы и социальной ги¬
гиены. Автор показывает, как сфера социальной
медицины постепенно политизируется, а политика
помощи пьяницам, проституткам и их близким сме¬
няется политикой наказания и уголовного преследо¬
вания. Статья Михеля перебрасывает мостик к ста¬
тье М. Муравьевой «Государственное призрение про¬
ституции в предреволюционном Петербурге», в
которой в полной мере раскрывается противоречие
между карательной и защитной функцией социаль¬
ной работы в России, а также воплощаются принци¬
пы антропологического и критически ориентирован¬
ного анализа социальной работы. Статья начинается
с подробного анализа функционирования Калинкин-
ской больницы - первого учреждения в России, кото¬
рое должно было заниматься лечением сифилиса и
оказанием медицинской помощи проституткам. По¬
дробная историческая реконструкция, а также ана¬
лиз практики оказания медицинской помощи в боль¬
нице позволяют автору наглядно продемонстриро¬
вать замкнутый круг «карательной», «изоляцион¬
ной» политики борьбы государства с проституцией.
В то же время в сферу авторского интереса попадают
частные инициативы, которые в различные годы
осуществлялись в данном учреждении, например, де¬
ятельность М. Дондуковой-Корсаковой и Н.В. Ста¬
совой. Начиная с истории Калинкинской больницы,
тема сосуществования, иногда эффективного взаи¬
модействия, а иногда и острого конфликта государ¬
ственных и общественных структур, становится од¬
ной из основных в исследовании Муравьевой. При
этом автору статьи удалось быть достаточно кри¬
тичной в оценке общественных инициатив и проана¬
лизировать причины низкой эффективности обще¬
ственной помощи, часто ограничивавшейся мораль¬
но-нравственными беседами, религиозным просве¬
щением и чтением книг. Ныне этот опыт использует¬
ся в работе Санкт-Петербургского дома милосер¬
дия. Муравьева констатирует, что главными сред¬
ствами «перевоспитания» здесь по-прежнему оста¬
ются нравственные беседы, тяжелый неоплачивае¬
мый труд и плохое питание. Однако в любом случае
именно общественные организации, по мнению ав¬
тора, могут помочь современным проституткам в
подыскании жилья и работы, в психологической и
социальной поддержке этой группы женщин. Тема
политики регулирования женского активизма на¬
шла продолжение в статье Н. Пушкаревой и
П. Щербинина «Из истории призрения семей ниж-
192
них чинов запаса в годы войн начала XX века». Ав¬
торы поставили перед собой цель на основе архив¬
ных данных и публикаций в местной прессе показать
организацию системы помощи ближайшим род¬
ственникам призванных на военную службу. Они от¬
метили те трудности, с которыми сталкивались сол¬
датки при обращении за помощью, и пришли к выво¬
ду, что система социальной поддержки семей
военнослужащих стимулировала рост политического
самосознания женщин, «обучала россиянок основ¬
ным формам социального действия (от прошения до
бунтов)».
Заключительные статьи третьего раздела слу¬
жат примером метанарративного подхода к истории
социальной работы. М. Ромм в статье «Понятийный
аппарат отечественного призрения: генезис, специ¬
фика, традиция» провел анализ понятийно-катего¬
риального аппарата общественного призрения, хо¬
тя, на мой взгляд, ему не удалось реализовать эту
цель в полной мере, поскольку анализ уступил ме¬
сто традиционному описанию. В итоге Ромм конста¬
тирует существование множества терминов и поня¬
тий в сфере российского общественного призрения
и отмечает «недостаточную разработанность важ¬
нейших теоретических проблем в сфере отечествен¬
ной социальной работы». Т. Ромм в статье «Соци¬
альное воспитание в сфере призрения детей (на ру¬
беже XIX-XX веков)» также продолжает традиции
конвенциального исторического исследования, опи¬
сывая официальную историю приютов в России.
Четвертый раздел книги под заголовком «Соци¬
альная защита и социальный контроль в Советской
России» начинается со статей, посвященных перио¬
ду 1920-1930-х гг. - наиболее интересному и, веро¬
ятно, переломному для российской социальной ра¬
боты. Открывает его статья Н. Решетовой «Зару¬
бежная помощь России во время первого советского
голода: краткие итоги и перспективы изучения».
Она представляет собой традиционный обзор оте¬
чественной и зарубежной литературы по данной те¬
ме и как бы готовит читателя к восприятию анали¬
тической и во всех отношениях новаторской статьи
Р. Латыпова «Американская помощь Советской Рос¬
сии в период "великого голода" 1921-1923 годов», где
обзор деятельности знаменитой APA (American Re¬
lief Administration) сопровождается подробным ана¬
лизом работы советских государственных структур и
общественных организаций в борьбе с голодом. Ста¬
тья начинается с реконструкции ситуации осени
1920 г., когда пассивность правительства и длитель¬
ное отрицание им кризиса обернулись многочислен¬
ными жертвами среди населения. Вместе с тем расте¬
рянность властей способствовала активизации уси¬
лий общественности: была разрешена деятельность
Всероссийского комитета помощи голодающим под
руководством писателя В.Г. Короленко, начата кам¬
пания по сбору средств за рубежом. Однако, по
мнению автора статьи, коренным образом изменил
ситуацию приход американской помощи. Думаю,
что читателя должны заинтересовать подробности
организации продовольственной и медицинской
помощи АРА населению России, а также механизм
выбора ее сотрудниками тех или иных стратегий по¬
мощи и их дифференциация в зависимости от терри¬
ториальных особенностей, поскольку американцам
удалось под руководством Г. Гувера создать «потря¬
сающую "машину", которая не только тратила, но и
зарабатывала, спасала, помогала, поддерживала са¬
ма себя». Описывая условия предоставления амери¬
канской помощи, автор подробно рассматривает
причины конфликта между представителями АРА и
советскими властями, всесторонне анализируя кон¬
фликтную ситуацию вокруг доставки продоволь¬
ственных посылок (октябрь 1921 - сентябрь 1922 г.).
В этой ситуации для меня наиболее интересным был
конфликт по поводу «спекуляции» американскими
продуктами: советские власти проводили каратель¬
ные операции по фактам их продажи, а американ¬
цы, напротив, были достаточно пассивны в этом на¬
правлении, поскольку считали, что продажа продук¬
тов способствовала общему снижению цен и
облегчению положения всех граждан. В результате
ситуация постепенно обострялась, и деятельность
АРА начала свертываться. Укрепление политиче¬
ского положения большевистского правительства,
преодоление критической фазы голода, возраста¬
ние конфликтов с советскими властями ускорили
принятие решения о прекращении деятельности
АРА в России. В любом случае, заключает автор,
были спасены миллионы жизней, а обе страны по¬
лучили ценный опыт конструктивного международ¬
ного сотрудничества.
Продолжают раздел статьи, посвященные по¬
литике женской занятости, «социального материн¬
ства», социального воспитания детей-сирот, инвали¬
дов. Статья Ю. Морозовой «Государственная поли¬
тика в области женской занятости в 1920-1930-е
годы (на примере немецкой автономии)» заполняет
еще одну страницу длительное время скрытой жен¬
ской истории. Богатый эмпирический материал поз¬
волил автору показать, каким образом формирова¬
лась специфическая позиция женщин на рынке тру¬
да (занятость в сфере малоквалифицированного
труда, включенность в низкооплачиваемую непро¬
изводственную сферу). Политике «социального ма¬
теринства» построенной на вовлечении государства
и общества в решение проблем семьи, посвящена
статья Ю. Градсковой «Дискурс "социального мате¬
ринства" и повседневные практики социальной ра¬
боты в 1930-1950-е годы». М. Головизнина высту¬
пила со статьей «Генеалогия социального контроля
противоправного поведения несовершеннолетних в
пенитенциарном учреждении в России».
Композиция сборника выстроена таким обра¬
зом, что после работ, выполненных в рамках нового
исторического подхода с современным методологи¬
ческим инструментарием, следует некая «передыш¬
ка» в виде обзора литературы по теме, отчета о про¬
деланной работе или традиционного исторического
исследования. Так, в статье Е. Червоненко «Систе¬
ма защиты детей и элементы патронирования в Со¬
ветской России» проводится анализ зарубежных ис¬
точников о развитии системы защиты детей в
СССР. Статья Ю. Садовникова «Государственные и
общественные структуры и комиссии по делам не¬
совершеннолетних Чувашии в 1960-е годы» близка
по стилистике статье Гатвинского и Нечаевой из
первого раздела. В статье подробно рассматривает¬
ся деятельность комиссий по делам несовершенно¬
летних, однако критическая оценка их деятельности
полностью отсутствует. В статье О. Шек «Социаль¬
ное исключение инвалидов в СССР» делается вы-
7 Отечественная история, № 1
193
вод, что в СССР «политика в отношении инвалидов
выстраивалась на основе "старой парадигмы", то есть
инвалидность понималась как личная трагедия чело¬
века, возникшая в результате ненормальности и
функциональной ограниченности», что способство¬
вало распространению практики социальной изоля¬
ции и дискриминации инвалидов.
Заключительные материалы сборника вновь по¬
священы политике в отношении детей 1920-х гг.
Т. Дорохова в статье «Становление системы соци¬
ального воспитания в России в 20-е годы XX века»
проводит анализ политики борьбы с беспризорно¬
стью и безнадзорностью. При этом автору удается
сочетать изучение деятельности государства и обще¬
ства в данной сфере и прийти к выводу о наличии
«тенденции к вытеснению общественной формы
поддержки государственной» (эта идея уже неодно¬
кратно была озвучена в сборнике). Завершает сбор¬
ник статья Е. Ярской-Смирновой и П. Романова
«Идеология и практика социального воспитания в
Советской России: повседневная жизнь в детском до¬
ме "Красный городок" в Саратове. 1920-1940-е го¬
ды». Она является лучшим примером практического
применения методологии саратовской школы. Здесь
на конкретном примере продемонстрированы основ¬
ные принципы новой методологии исторического ис¬
следования в области социальной работы, соблюден
баланс между анализом государственной политики в
отношении детей-сирот и локальной историей дет¬
ского дома «Красный городок».
Н.Ю. Данилова, кандидат социологических наук
(Санкт-Петербургский филиал Государственного
университета Высшей школы экономики)
Vittorio. Международный научный сборник, посвященный 75-летию
Витторио Страда. М: Три квадрата, 2005. 760 с.
Пожалуй, непросто найти в России историка,
литературоведа, философа, социолога или искус¬
ствоведа, которому бы ничего не говорило имя Вит¬
торио Страды - профессора русской словесности в
Венецианском университете, автора большого ко¬
личества работ, посвященных российской культуре.
Его 7-томная «История русской литературы» (со¬
зданная в соавторстве с другими известными учены¬
ми), книги «Традиция и революция в русской лите¬
ратуре» и «Бессонница разума. Мифы и фигуры
русской литературы от Достоевского до Пастерна¬
ка», а также многочисленные статьи уже давно счи¬
таются классикой современной русистики. Рецензируе¬
мый юбилейный сборник дает возможность просле¬
дить, насколько актуальны поднимаемые Страдой
проблемы истории и культуры, как отражаются они в
работах его единомышленников, коллег и последова¬
телей.
Сборник состоит из трех разделов, которые пред¬
варяются биографической справкой об ученом, дру¬
жескими воспоминаниями о знакомстве с ним Евгения
Евтушенко, Юрия Карякина и Евгения Солоновича, а
также текстом выступления Сергея Аверинцева
«Опыт петербургской интеллигенции в советские го¬
ды - по личным впечатлениям» на конференции «Пе¬
тербург и Италия. 1750-1850. Итальянский гений в
России» (апрель 2003 г.).
Авторы воспоминаний хорошо знакомы со Стра¬
дой с конца 1950-х - начала 1960-х гг. и прекрасно
знают его не только как знатока истории русской
культуры, но и как увлеченного человека, который
всегда мыслил, не оглядываясь на идеологические
догмы. Именно поэтому в течение более чем 20 лет
ученому был закрыт въезд в Советский Союз. Одна¬
ко «Витторио никогда не оставался равнодушным к
тому, что происходило в СССР, и старался помогать
своим пером как журналист всему прогрессивному в
политике и всему талантливому в литературе» (с. 18).
Его позиция базировалась на глубоком понимании
«всего, что происходило у нас. Откликался он на все
со скоростью журналиста, а вот анализ событий вы¬
давал в авторе философа, очень трезвого и глубоко¬
го мыслителя и знатока...» (с. 29). Страда принадле¬
жит к числу тех интеллектуалов, которые удачно
сочетают в себе энциклопедичность знаний, трез¬
вость и объективность взгляда на прошлое и настоя¬
щее России, чуткость к проблемам дня сегодняшне¬
го и легкость пера.
В первом разделе сборника представлены рабо¬
ты российских и зарубежных историков и филосо¬
фов. Спектр поднимаемых их авторами вопросов
очень широк: от противоречий, разделявших Нила
Сорского и Иосифа Волоцкого (Сайте Грачотти) до
роли Карла Радека в германской революции
(А. Ватлин). Отметим еще несколько наиболее ин¬
тересных сюжетов: «Псков как текст и контекст»
(Жорж Нива); «Глобальные проблемы современно¬
го культурного процесса» (М. Блюменкранц); «Раз¬
мышление в духе Коэльо» (Г. Померанц); «Триада
"католицизм-социализм-Россия" в историографи¬
ческой апокалиптике Хосе Доносо Кортеса» (В. Ба¬
гно), и др. История многогранна, альтернативна, не¬
предсказуема - это признает и сам юбиляр, и его
коллеги-единомышленники. Авторы статей далеко
ушли от одноцветного восприятия истории России и
поднимают такие темы, которые еще недавно счи¬
тались «неполиткорректными» (по крайней мере, в
среде советских историков).
Для всех статей характерен комплексный, меж¬
дисциплинарный подход, базирующийся на исполь¬
зовании различных методов, привлеченных из мно¬
гих гуманитарных дисциплин. Но самая, пожалуй,
важная их особенность - особое внимание к обще¬
человеческим ценностям, к человеческой жизни со
всеми ее перипетиями, сложностями, успехами и не¬
удачами. Личность для Страды и его единомышлен¬
ников выступает единственным мерилом истории,
культуры и политики, и в этом несложно увидеть
продолжение традиций итальянского гуманизма.
Эта черта очень важна в контексте нынешнего со¬
стояния исторической науки, когда на смену одной
методологической парадигме приходит другая, при¬
чем их смена предопределяется не столько действи¬
тельным переосмыслением нашего прошлого,
194
сколько интеллектуальной модой. И сам Витторио
Страда, и его коллеги исходят из принципов исто¬
ризма и объективности, не стремясь «играть» спор¬
ными методами и расплывчатыми понятиями.
Во второй части рецензируемого сборника со¬
браны литературоведческие исследования. И здесь -
широкий выбор тем: «От маргиналий к берестяным
грамотам» (Ремо Фиккани); «Роман Владимира Вой¬
новича "Москва 2042"» (Розана Джакуинти); «Из на¬
блюдений над прозой Всеволода Кочетова» (В. Ску-
ратовский); «"Италийские сполохи" Марины Цветае¬
вой» (Н. Комолова); «К истории литературного
дебюта Хлебникова» (А. Парнис); «Галерея "настав-
ников-пиитов" в "Мертвых душах"» (Ю. Манн), и др.
Такое разнообразие не случайно, поскольку круг ин¬
тересов самого юбиляра достаточно широк.
Публикуемые статьи далеки от желания ис¬
пользовать сборник, как возможность лишний раз
опубликоваться. Каждая из работ продумана, вы¬
страдана. Это свидетельство того, что в книге пред¬
ставлены профессионалы, знатоки своего дела, ко¬
торые, не ограничиваясь фактологией, стремятся
изучать действие «внутренних механизмов» любого
исторического или литературного явления. Важно и
то, что оба больших раздела сборника связаны те¬
матическими и идейными параллелями, перехода¬
ми, дополнениями и дискуссиями.
Дружеские воспоминания и научно-исследова¬
тельские статьи дополняются в сборнике интерес¬
нейшим иллюстративным рядом, где представлены
и раритеты из коллекции самого Страды (автогра¬
фы российских художников и поэтов - Натальи Гон¬
чаровой, Казимира Малевича, Велимира Хлебнико¬
ва), и фотографии тех, с кем юбиляр «пересекался»
во время своих длительных и плодотворных творче¬
ских и научных командировок - Евгения Евтушен¬
ко, Милована Джиласа, Жоржа Нива, Михаила Гел¬
лера, Ильи Сермана, Альберто Моравиа, Алек¬
сандра Парниса. Венчает книгу подборка стихов
Ольги Седаковой, Юрия Кублановского, Эвелины
Шац и Андрея Вознесенского.
ВЛ. Телицын, доктор исторических наук
(Институт всеобщей истории РАН)
7*
195
Научная жизнь
XX съезд КПСС в контексте российской истории
«Круглый стол» Института российской истории РАН*
Полувековой юбилей XX съезда КПСС стал поводом для очередного всплеска интереса к
этому важному событию. В последний раз преданная остракизму после 1964 г. хрущевская «эпо¬
пея реформ» была востребована идеологами и политиками эпохи перестройки, утверждавшими¬
ся у власти за счет ниспровержения авторитетов предшественников и искавших идейную опору
своим начинаниям. XX съезд КПСС подходил новым экспериментаторам именно своим пафосом
«сокрушения авторитетов». При этом от брежневского периода они протягивали нить к стали¬
низму, в котором искали корни пороков советского общества, а массовые репрессии казались
столь явным и благодатным объектом критики, что заслоняли все остальное и позволяли обви¬
нить «систему» во всех смертных грехах. Деятельность Н.С. Хрущева привлекла тогда обще¬
ствоведов в контексте «перестроечных» настроений и надежд, основанных на наивных идеях
«шестидесятников» о возвращении к «ленинским истокам» и «гуманизации» социализма. Толч¬
ком для возникновения этого неоформленного течения и его идейной опорой стали как раз ре¬
шения XX съезда КПСС. Начиная с 1985 г. постаревшие «шестидесятники», которых заставили
«придержать язык» при Л.И. Брежневе, оказались на время вновь востребованными при
М.С. Горбачеве и А.Н. Яковлеве. Однако спросом их старые идеи пользовались уже очень недолго.
Российская (сначала позднесоветская, а затем и постсоветская) историческая наука прошла
путь от критики Сталина, а затем «брежневщины» до ниспровержения авторитета Ленина, са¬
мой коммунистической идеи и всего советского периода, включая и Горбачева, причем эта кри¬
тика развертывалась преимущественно не на базе строго научного анализа, а на основе смены
одних идеологем (и мифологем) другими. На глазах менялось и отношение к Хрущеву. В 1990-е гг.
он стал уже не интересен политикам, идеологам, а потом и конъюнктурным историкам, посколь¬
ку в стране полным ходом шла полномасштабная реставрация капитализма.
Сегодня, после радикальных трасформаций 1990-х гг., XX съезд КПСС кажется даже многим
профессионалам малозначимым событием, существенным лишь для внутрипартийных и внутри¬
системных процессов социалистического периода, но не повлиявшим на судьбу советского строя
и всей страны. Однако это далеко не так, что показали как прямая, так и заочная полемика, раз¬
вернувшаяся в прессе, а также на некоторых научных мероприятиях, одним из которых стал
«круглый стол» под названием «XX съезд КПСС: роль в исторической судьбе СССР и советской
системы (к 50-летию со дня проведения)», организованный 28 февраля 2006 г. ИРИ РАН на базе
Центра «Россия, СССР в истории XX века» и прошедшего под руководством д.и.н. А.С. Сеняв-
ского. Организаторы «круглого стола» исходили из того, что XX съезд КПСС явился главным
событием всего «хрущевского десятилетия». В свою очередь, кульминацией съезда и основной
причиной того, что он так выделяется среди многих других партийных форумов, был секретный
доклад Хрущева «О культе личности и его последствиях». Его реальные последствия для КПСС,
советской системы, коммунистической идеи и мирового коммунистического движения, а, в ко¬
нечном счете, и для всей мировой истории оказались отнюдь не менее драматичными, нежели
изображенные Хрущевым - как действительные, так и надуманные - последствия «культа» Ста¬
лина. Но хотя этот доклад закономерно был центральной темой для обсуждения на «круглом
столе», предметом анализа и дискуссий на нем стал более широкий спектр явлений, предшество¬
вавших съезду, сопутствовавших ему и последовавших за ним.
Во вступительном докладе «XX съезд КПСС на весах истории» А.С. Сенявский отметил,
что радикальный поворот начала 1990-х гг., и произошедшая тогда в России национально-госу¬
дарственная катастрофа заставляют историков по-новому взглянуть на ход всего исторического
* «Круглый стол» проведен в рамках программы фундаментальных исследований ОИФН РАН
«Власть и общество в истории», проект «От XX съезда к постсоветской России».
196
процесса XX в. При этом даже крайне инерционная историческая наука переживает относитель¬
но скорое «отрезвление» от настроений того периода, когда многие авторы радостно захлебы¬
вались от разоблачения «пороков тоталитаризма» и заполнения (как правило, черной краской)
«белых пятен» советской истории. Конъюнктурность, примитивность, интеллектуальная ску¬
дость «кавалерийского наскока» на советскую историю становятся все более очевидными сего¬
дня, когда современная Россия по геополитическим позициям оказалась отброшенной чуть ли
не на уровень XVII в., а «демократизация» и «капитализация» страны не помогли ей стать пол¬
ноправным партнером Запада, и по всему фронту идет тотальное наступление США на нашу
страну. В этих условиях изживание «демократических» и «либеральных» иллюзий заставляет
даже многих заблуждавшихся прежде историков посмотреть на новейшую отечественную ис¬
торию под иным углом зрения и признать, что у нее нет и не может быть настоящих друзей и
постоянных союзников, но есть непреходящие, коренные национально-государственные инте¬
ресы.
Именно в этом контексте следует рассматривать и XX съезд КПСС, неординарность которо¬
му придал крайне амбициозный «закрытый» доклад Хрущева с его обвинительным антисталин¬
ским пафосом. Докладчик довольно примитивно и своекорыстно «свалил в одну кучу» весьма
сложные процессы, связанные с репрессивной практикой 1930-х гг. При этом он приписал одно¬
му Сталину просчеты, провалы и преступления, ответственность за которые несла вся партийно¬
государственная верхушка СССР, включая и самого Хрущева. Этот доклад до основания потряс
весь коммунистический мир, включая западные компартии. По мнению Сенявского, этим был
предопределен проигрыш в холодной войне и нанесен непоправимый удар по России. Несмотря
на то, что советская мобилизационная модель развития отнюдь не была идеальной, в тот период -
именно она со всеми присущими ей достоинствами и недостатками являлась исторической фор¬
мой существования российского государства, причем вполне конкурентоспособной в противо¬
стоянии СССР Западу. В выступлении Сенявского были подробно рассмотрены и проанализиро¬
ваны основные положения доклада Хрущева на XX съезде КПСС, охарактеризованы реакция на
доклад в мире и его последствия для последующего развития СССР и мирового исторического
процесса в целом.
Д.и.н. Ю.Н. Жуков (ИРИ РАН) в своем выступлении на тему «Секретный доклад Н.С. Хру¬
щева на XX съезде КПСС - завершение "тихого" государственного переворота» обратил внима¬
ние на то, что мало кто из современников при анализе доклада вышел за его рамки. Сказанное
Хрущевым принимали на веру без всяких доказательств. Такой антинаучный подход позволил
использовать доклад в идеологических целях, в политической борьбе и в холодной войне, пред¬
ставив массовые репрессии как чуть ли не главное, что было присуще СССР в 1930-е - 1940-е гг.,
объявив эпоху Сталина эпохой кровавой тирании, а Хрущева - человеком, открывшим эпоху
очищения и демократизации. Возобладало мнение, что именно Хрущев начал выводить страну
из тупика, куда ее завели в 1917 г. большевики, хотя еще в апреле 1953 г. председатель Совета
министров СССР Г.М. Маленков начал готовить пленум ЦК, посвященный проблеме культа
личности с анализом истоков данного явления и возложением ответственности за культ не на
мертвого вождя, а на своекорыстный партийный аппарат. Но большинство членов Президиума
ЦК и главным образом Хрущев, Суслов и Берия не допустили тогда созыва пленума. Хрущев и
в 1954 г. давал указания о публикации панегирических передовых статей в годовщину смерти
Сталина. Не Хрущев, а именно Маленков стал «отцом» «оттепели» и во внешней политике, и в
реформировании экономики. Однако партократия, рупором и защитником интересов которой
являлся Хрущев, не желала поддержать предложенную Маленковым линию. Особенно задело
ее изменение в материальном положении, когда в 1953 г. была повышена оплата (в «конвертах»)
только для представителей исполнительной власти (от руководства министерств до районных
исполкомов), а партаппарат почувствовал себя обделенным. Хрущев же увеличил денежное до¬
вольствие для партийных функционеров высшего и среднего звена, после чего в сентябре 1953 г.
они дружно избрали его первым секретарем ЦК КПСС, отказавшись от только что провозгла¬
шенной идеи «коллективного руководства». С тех пор Маленкова стали оттеснять от власти.
Жуков напомнил, что еще в 1944 г. Сталин и Маленков подготовили проект постановления пле¬
нума ЦК, отвергнутый большинством членов Политбюро, согласно которому за партией оста¬
вались только пропагандистские функции. Опасаясь возвращения популярного в народе Мален¬
кова к такой политике, Хрущев и партаппарат стремились давать максимум полномочий партий¬
ным структурам, дискредитировать при этом политических оппонентов.
В феврале 1955 г. Маленкова сняли с поста главы правительства, объявив его курс «право¬
оппортунистическим» и «антимарксистским». Опасаясь консолидации своих авторитетных и
влиятельных оппонентов (Молотова, Кагановича, Маленкова, Ворошилова, Микояна и др.),
197
Хрущев и разыграл «сталинскую карту» на XX съезде КПСС. Жестко осудив репрессии в отно¬
шении партийных руководителей середины 1930-х гг., он, во-первых, гарантировал делегатам их
будущую неприкосновенность, а, во-вторых, предупредил «сталинскую гвардию», что в случае
создания оппозиции новому руководству их всегда можно обвинить в сочувствии деятельности
Сталина и развязывании массовых репрессий. Результатом съезда стал раскол общества на «ан¬
тисталинистов» и «сталинистов» - тех, кто продолжал видеть в прошлом не один только негатив.
Оказалось расколотым и мировое коммунистическое и рабочее движение. В заключение Жуков
определил XX съезд КПСС как «первый шаг в пропасть».
Д.и.н. Ю.В. Аксютин (Московский государственный областной университет) в своем до¬
кладе сосредоточился на откликах на XX съезд в стране и за рубежом. Текст доклада Хрущева
оглашался затем перед 7 млн коммунистов и 18 млн комсомольцев. Обсуждать его не полага¬
лось, но жарких дискуссий избежать не удалось. Реакция была неоднозначной. Так, в Грузии про¬
шли волнения: 9 марта на 80-тысячном митинге в Тбилиси ораторы требовали пересмотреть ре¬
шения съезда, а некоторые - реабилитировать Берию и сместить Хрущева. Раздавались требо¬
вания о выходе Грузии из СССР. Попытки огласить по радио принятую на митинге декларацию
привели к столкновению с охраной Дома связи, были убитые и раненые, в город вошли танки.
20 человек были приговорены к различным срокам лишения свободы за «хулиганство».
Противоречиво реагировали на съезд и в других регионах страны. Диапазон мнений был са¬
мым широким - от «такого не может быть!» и полного неприятия критики «культа личности» до
требований объявить Сталина преступником. Немало людей продолжали считать его великим
человеком: «С ним была поднята из руин страна; с ним была выиграна война; если и были какие-
то отрицательные моменты, то сделанное им для страны их перекрывает». Раздавались законо¬
мерные вопросы: а где же были сам Хрущев и другие руководители, почему они не воспротиви¬
лись политике репрессий? Многие считали, что в них виновато окружение Сталина, которое «хо¬
чет теперь всю свою вину свалить на Сталина». На партийных активах высказывалось мнение,
что «не следовало бы выносить вопрос о культе личности на такое широкое обсуждение, а при¬
нимать постепенные и осторожные меры по преодолению последствий культа личности». Одна¬
ко «демократизирующаяся» власть жестко реагировала на «непонимание курса». В ряде партий¬
ных организаций стали рассматриваться персональные дела коммунистов, «неправильно поняв¬
ших линию партии в вопросе о культе личности». Случаев таких было не так уж много, но они
были, особенно в кругах научной интеллигенции. Ученые с их склонностью к серьезному анали¬
зу позволяли себе усомниться не только в фигуре Сталина, но и в некоторых погрешностях са¬
мой советской системы. Раздавались вопросы: «Почему не дается объяснения поведения Стали¬
на как отражения интересов социального слоя, выросшего на почве советского бюрократизма?
Чем было наше государство в продолжение почти 30 лет - демократической республикой или
тоталитарным государством? Не способствует ли культу личности однопартийность и почти
полное слияние органов власти и партийных органов?» Вопросы шли гораздо дальше предло¬
женного Хрущевым объяснения причин возникновения культа личности. Посыпались выговоры
и исключения из партии, сопровождавшиеся увольнением с работы. Распустили партийную ор¬
ганизацию в Теплотехнической лаборатории АН СССР.
Особенность социально-психологического климата тех послесталинских лет состояла в том,
что основная масса людей, воспитанных в традициях пиетета и преклонения перед «великим во¬
ждем и учителем», не была готова к смене оценок. «В Москве, - вспоминал современник, - меня
больше всего поразила ностальгическая любовь народа к Сталину». О том, насколько трудно
происходил сдвиг в общественном сознании и внедрялись антисталинские установки XX съезда,
свидетельствуют и результаты социологических опросов, проведенных на факультете истории,
политологии и права Московского государственного областного университета. По определен¬
ной методике в 1994-2004 гг. там силами студентов был проведен опрос 1.5 тыс. человек, пом¬
нивших о событиях этой эпохи. На вопрос: «Как вы отнеслись к прозвучавшим в докладе Хру¬
щева обвинениям в адрес Сталина?» 34.9% опрошенных ответили, что поверили и одобрили его.
Не поверили Хрущеву и не одобрили доклад 39.7% опрошенных. Они говорили: «Сталин был
для нас отцом, как мы могли в это поверить?»; «Да, культ личности был, но ведь и личность бы¬
ла». Двойственное мнение было у 11.5% опрошенных. Некоторые со временем поменяли его в
соответствии с общей антисталинской тенденцией. Ничего не сказали о своем тогдашнем мне¬
нии 3.8% опрошенных, 2.8% утверждали, что тогда ничего не знали об этом. Таким образом, в
целом советское общество не было готово к десталинизации. Поэтому становится понятнее, поче¬
му Хрущев вдруг остановился в критике Сталина и даже стал делать попятные шаги. Значитель¬
ную роль тут, по мнению Аксютина, сыграли и оппозиция со стороны его соратников, и советы
китайских товарищей, и опасения, как бы события не вышли из-под контроля и не стали разви¬
198
ваться по тому самому сценарию, по какому они потом пошли в Польше и Венгрии. Харак¬
терно, что некоторые респонденты считают, что развал СССР начался с этого поступка Хру¬
щева.
Комментируя итоги этого небезынтересного опроса, следует, однако, сделать поправки на
недостаточную его репрезентативность; на ошибки памяти и последующую «модернизацию»
воспоминаний, как правило, конформистского характера, в том числе под влиянием антисталин¬
ской пропаганды. Кроме того, нужно учитывать стойкость более поздних антихрущевских на¬
строений, а также смену отношения к нему с позитивного на негативное, особенно среди наибо¬
лее рефлектирующей части респондентов - интеллигенции, видящей ситуацию с высоты исто¬
рического опыта 1990-х гг.
Одним из позитивных последствий периода «оттепели» стало свертывание репрессивной си¬
стемы. Этому вопросу был посвящен доклад д.и.н. Г.М. Ивановой (ИРИ РАН) «XX съезд и
ликвидация ГУЛАГа». Реорганизация лагерной системы началась сразу после смерти Сталина.
Уже в марте 1953 г. его преемники предприняли первые попытки ввести карательную политику
в русло законности. По амнистии из лагерей и колоний были освобождены 1.2 млн человек -
53.8% всех заключенных, ликвидировано 104 лагеря, 1 567 колоний и лагерных подразделений,
сокращено 180 тыс. работников ГУЛАГа. Реорганизационные процессы продолжались на про¬
тяжении нескольких лет. Это происходило под давлением массовых протестов заключенных и
резкого ухудшения экономических показателей функционирования лагерной системы. К весне
1954 г. уже были реабилитированы многие видные партийные, государственные и общественные де¬
ятели. Работа центральной и местных комиссий по пересмотру дел осужденных за контрреволюци¬
онные преступления продолжалась с мая 1954 г. по март 1956 г. «С опаской и оглядкой» были пере¬
смотрены дела в отношении более чем 337 тыс. осужденных, из них 54.5% наказаний было оставлено
без изменения. В отношении 45.5% были вынесены решения о прекращении дел, сокращении сроков
наказания, применении Указа об амнистии, освобождении из ссылки и т.д. Наиболее часто снижали
срок наказания до 5 лет и освобождали по амнистии. Одновременно осуществлялись гуманизация ла¬
герной системы, смягчение режима содержания политических заключенных, ограничение произво¬
ла со стороны лагерных служащих. В течение 1954—1955 гг. многие лагерные структуры и подразде¬
ления подвергались сокращению и значительной реорганизации.
Еще до XX съезда комиссия под председательством П.Н. Поспелова изучила в КГБ архивные
документы и представила 9 февраля 1956 г. пространную записку, где приводились цифры о чис¬
ле советских граждан, репрессированных и расстрелянных по обвинениям в «антисоветской де¬
ятельности» за период с 1935 по 1940 гг. и особенно в 1937-1938 гг. В ходе бурного обмена мне¬
ниями члены Президиума ЦК КПСС, по сути, решали важнейший вопрос, сформулированный
Микояном: «Как относиться к прошлому?» В докладе Поспелова, который готовился в условиях
строжайшей секретности, как и в последующем секретном докладе Хрущева, речь шла, прежде
всего, о массовых репрессиях 1930-х гг. против руководящих партийных, советских, хозяйствен¬
ных и военных кадров. Вопрос о ГУЛАГе и о миллионах советских граждан всех профессий, кон¬
фессий и национальностей, сгинувших или продолжавших влачить жалкое полуголодное суще¬
ствование в советских концентрационных лагерях, оставался открытым. Но общая тональность
доклада Хрущева, сформулировавшего в конце выступления задачу «до конца исправить нару¬
шения революционной социалистической законности», предопределили дальнейшие радикаль¬
ные перемены в лагерной системе. Тем не менее для сотен тысяч выживших узников ГУЛАГа
процесс восстановления справедливости, заключавшийся, прежде всего, в судебной, а для многих
и в партийной реабилитации, растянулся на долгие годы.
27 октября 1956 г. был издан приказ по МВД СССР, предписавший: «реорганизовать Главное
управление исправительно-трудовых лагерей и колоний МВД СССР в Главное управление ис¬
правительно-трудовых колоний МВД СССР». На смену сокращению ГУЛАГ пришла аббревиа¬
тура ГУИТК. Постепенно в стране начала формироваться нормальная пенитенциарная система.
Она еще несла на себе отпечаток всех пороков коммунистического режима, но это уже не была
система чудовищной эксплуатации принудительного труда и массового политического насилия.
Год XX съезда КПСС стал годом ликвидации ГУЛАГа.
В докладе к.и.н. В.А. Шестакова (ИРИ РАН) «XX съезд и социально-экономическая по¬
литика» был поставлен вопрос: могло ли после смерти Сталина развитие страны быть направ¬
лено по пути постепенной модернизации по западному образцу с допущением рыночных меха¬
низмов ценообразования и конкуренции при сохранении коммунистической идеологии и веду¬
щей роли КПСС? Необходимость обновления социально-экономической модели стала осознаваться
советской элитой уже к началу 1960-х гг., когда она оказалась перед выбором: либо вновь пере¬
199
страивать экономическую систему, подключая рыночные регуляторы в рамках социалистиче¬
ской модели, либо принять как данность утрату экономического динамизма.
В СССР в начале 1950-х гг. основные показатели экономического развития страны серьезно
ухудшились. Экономический рост обеспечивался за счет наступления на благосостояние народа.
В 1953 г. страна оказалась на пороге нового голода, остро стояли проблемы с жильем и потреб¬
лением промышленных товаров. Следует констатировать и невысокий уровень экономической
компетентности правящей элиты, не осознавшей объективной потребности в совершенствова¬
нии хозяйственного механизма. В дальнейшем по мере демонтажа репрессивной машины резко
слабеет негативная мотивация трудовой деятельности (страх наказания), уходит в прошлое и
другой важнейший негативный стимул к труду - голод. Несмотря на провозглашенный Мален¬
ковым новый курс, экономика развивалась в прежнем русле, определенном еще в военные и пер¬
вые послевоенные годы: производственный потенциал нарастал экстенсивно, управление осу¬
ществлялось преимущественно организационно-распорядительными методами, курс на военное
противостояние с Западом способствовал окончательному подчинению всего экономического
развития страны интересам ВПК.
После смерти Сталина впервые за долгие годы генеральное направление социально-эконо¬
мической политики СССР подверглось Маленковым серьезной ревизии, но не все в новом руко¬
водстве разделяли его курс на поддержку деревни и «крутой подъем производства предметов на¬
родного потребления». Хрущев на XX съезде вновь подчеркнул приоритетность развития тяже¬
лой индустрии. Таким образом, к середине 1950-х гг. дальнейшее развитие страны не могло быть
направлено по пути постепенной модернизации по западному образцу с допущением рыночных
механизмов: советская система имела еще колоссальный запас прочности, сохраняя высокие
темпы экономического роста и высокий уровень социальной справедливости («равенство в ни¬
щете», на фоне тщательно скрываемых привилегий верхушки). Смелый для того времени эко¬
номический курс Маленкова противоречил всей логике существования советской системы, ста¬
вил под сомнение статус СССР как великой державы, лишал страну способности успешно ре¬
шать внешнеполитические задачи. Поэтому Маленков и был устранен Хрущевым, опиравшимся
на поддержку партийной номенклатуры.
Д.и.н. И.В. Быстрова (ИРИ РАН) в своем докладе «XX съезд и изменения военной поли¬
тики: международные и внутренние аспекты» отметила то обстоятельство, что на XX съезде
Хрущев выдвинул важнейший теоретический постулат, согласно которому «фатальной неиз¬
бежности войн нет». В выступлениях на съезде и сам Хрущев, и ряд других руководителей
(Д.Т. Шепилов, В.М. Молотов, Г.К. Жуков) подчеркивали, что в качестве главного очага воен¬
ной опасности в мире выступает милитаризм США, а холодная война является для Запада «сред¬
ством поддержания высокого уровня военной промышленности и выколачивания огромных
прибылей». В речах Молотова, Жукова и др. обыгрывался мотив наращивания военной мощи
СССР как противовеса агрессивным замыслам империалистов и необходимость качественного
преобразования Вооруженных сил СССР - оснащения их атомным и термоядерным оружием,
ракетным и реактивным вооружением. 1954-1958 гг. стали редким для советской истории перио¬
дом снижения военных расходов и численности военнослужащих на 1.2 млн человек, а также ро¬
ста доли сектора потребления в валовом национальном продукте. В военном деле произошел
сдвиг приоритетов в сторону ракет, электроники и ядерных вооружений, а после 1959 г. доля во¬
енных расходов в ВНП вновь начала медленно, но неуклонно возрастать. Активно развивалось
военно-техническое сотрудничество СССР и стран народной демократии. СССР расширял экс¬
пансию в страны «третьего мира», поставки вооружений которым производились в политиче¬
ских целях, а с экономической точки зрения являясь убыточными. XX съезд не ознаменовал кар¬
динальных изменений в военном строительстве внутри страны. Новации съезда заключались в
провозглашении возможности предотвращения войн, но только события начала 1960-х гг. посте¬
пенно привели советских и западных руководителей к осознанию того, что в ядерной войне по¬
бедителей не будет.
Д.и.н. Ю.П. Бокарев (ИРИ РАН) выступил с докладом «XX съезд и геополитика». Он об¬
ратил внимание на неизменно присутствовавший в российской истории геополитический фак¬
тор. Запад не устраивали ни самодержавно-крепостническая Россия, ни большевистский Совет¬
ский Союз, ни «советская империя» эпохи «демократизации» и «гласности». Его не устраивала
Россия как таковая, пугавшая своими гигантскими возможностями экономического и военного
строительства. Особенно ненавистен Западу был Сталин, но не из-за его жестоких репрессий и
коллективизации, а именно как создатель могучей индустриальной и военной державы, как ли¬
дер, под руководством которого страна победила во Второй мировой войне и стала одним из
главных участников мирового исторического процесса. Сталин был ненавистен Западу как ли¬
200
дер, воскресивший в народах России уверенность в своих силах и дух созидания. Благодаря верно
выбранному геополитическому курсу международное положение СССР продолжало укреплять¬
ся и после его смерти: был подписан Варшавский договор, завершивший формирование равно¬
весного двухполюсного геополитического устройства мира, что ограничило возможность пря¬
мого военного столкновения сверхдержав и новой мировой войны. На Советский Союз ориен¬
тировались многие развивающиеся и освободившиеся от колониальной зависимости страны.
Однако уже во второй половине 1950-х гг. геополитическое положение СССР стало ухудшаться.
Особую роль здесь сыграл доклад Хрущева о культе личности. Во-первых, он нанес серьезный
урон международному престижу СССР в глазах мировой общественности, а в условиях холодной
войны противники СССР использовали его для дискредитации СССР и самой коммунистической
идеи. Во-вторых, он расколол само коммунистическое движение, вызвав массовый отток из ком¬
партий западных стран. В-третьих, привел к расколу «социалистического лагеря» - к потере
крупнейшего союзника СССР в лице Китая и утрате лояльности со стороны восточноевропей¬
ских сателлитов. В-четвертых, Хрущев расколол советское общество, где образовалось право¬
защитное движение, которому оказывал поддержку Запад. В итоге коммунисты сами нанесли
себе смертельный удар. Но беда была в том, что в их руках находились тогда судьбы народов
СССР.
Объективной основой распада СССР стало отсутствие у народов Советского Союза объеди¬
няющей их системы ценностей, разрушению которой положил начало именно доклад Хрущева
на XX съезде. Он нанес удар по объединявшему советский народ образу вождя, который в созна¬
нии простых людей должен был обладать чертами святости и непогрешимости. Официальные
образы исторических деятелей везде расходятся с их реальными биографиями. Поэтому дело
здесь было не в самом Сталине, виновном во многом из того, в чем его обвиняют, а в образе Ста¬
лина, в том вакууме и дезориентации, которые образовались в сознании поколений. Доклад Хру¬
щева был нацелен на его полную дискредитацию как национального лидера, как военачальника.
Хрущев пытался создать образ трусливого и некомпетентного человека, в том числе используя
явную клевету. Атака Хрущева в действительности преследовала цель дискредитировать, запу¬
гать и устранить своих соратников по партии, обвинявших его в «волюнтаризме», отступлении
от принципов коллективного руководства, некомпетентности. Таким образом, мы имеем дело с
редким в мировой истории феноменом, когда интересы страны приносятся в жертву интересам
отдельных лиц.
Заключительный доклад к.и.н. Г.В. Костырченко (ИРИ РАН) был сделан на тему
«XX съезд и еврейский вопрос в постсталинский период». Усиление официального антисемитиз¬
ма в предшествующий период и образование государства Израиль стали точками отсчета в про¬
цессе превращения советского еврейства из силы, всецело поддерживавшей советский режим с
момента его образования в 1917 г., в силу оппозиционную и нелояльную. XX съезд КПСС замед¬
лил на время развитие этой тенденции. Проводившаяся при Сталине политика в отношении ев¬
реев, хотя и была существенно смягчена, но, по сути, оставалась прежней. Послабления стали
следствием не столько пришедшей на смену сталинизму «оттепели», сколько внешнего давления
на СССР, в том числе и усилившейся с середины 1950-х гг. критики со стороны руководства за¬
падных компартий. Но наибольшую активность в этом наступлении на Кремль проявил Изра¬
иль, организовавший глобальное давление на Москву по неофициальным каналам. Под влияни¬
ем политической либерализации в Советском Союзе с конца 1950-х гг. стало вызревать так
называемое диссидентское движение, костяк которого составила интеллигенция еврейского
происхождения, пережившая эволюцию от неоленинизма к диссиденству.
Несмотря на различие во взглядах и в самих подходах к обсуждаемым проблемам, все высту¬
павшие сошлись в том, что последствия XX съезда КПСС крайне противоречивы. Мотивы Хру¬
щева, боровшегося за укрепление своей власти, были отнюдь не бескорыстны в личном плане и
выражали интересы партийного аппарата. Остается дискуссионным вопрос о том, была ли для
КПСС и для СССР в целом нужда в «секретном» докладе Хрущева, необходимость которого ча¬
сто аргументируют потребностью в ликвидации репрессивной системы в виде ГУЛАГа. Этот ар¬
гумент достаточно слаб, так как до XX съезда уже была освобождена подавляющая часть заклю¬
ченных, в том числе политических, а после съезда был лишь завершен процесс ликвидации гула-
говской системы. Не нужно забывать и многочисленные репрессивные рецидивы хрущевского
периода, в том числе кровавое подавление народного бунта в Новочеркасске. Сумбурные «ле¬
вацкие» зигзаги во внутренней и внешней политике Хрущева способствовали формированию
олигархического режима, замешанного на идеологическом догматизме й предопределившего за-
костенение советской системы на целые десятилетия. Участники «круглого стола» сошлись на
том, что съезд сыграл очень важную роль в судьбе СССР и «ситуационно», и в отсроченной пер¬
201
спективе, нанеся советской модели социализма мощный удар, подорвав «несущие конструкции»
советской системы, одновременно лишив ее способности к самообновлению и утвердив власть
партократии.
Совершенно очевидно, что дискуссия по всем этим вопросам еще будет продолжена.
А.С. Сенявский, доктор исторических наук
(Институт российской истории РАН)
Ломоносовские чтения 2006 года: история и современность
Ломоносовские чтения, регулярно проводимые в МГУ им. М.В. Ломоносова, уже давно стали
заметным явлением в научной жизни России, причем с каждым годом число представленных на
них докладов увеличивается. На этот раз на кафедре истории Института переподготовки и по¬
вышения квалификации преподаватели социальных дисциплин сделали более 30 различных со¬
общений по широкому кругу проблем.
Ряд выступлений был посвящен вопросам источниковедения и историографии. К.и.н.
Н.А. Четырина (ИППК МГУ) раскрыла потенциальные информационные возможности та¬
кой категории источников, как метрические книги, систематическое ведение которых в России
началось с 1722 г. Докладчица представила подробное источниковедческое описание метриче¬
ских книг приходских церквей Сергиева посада конца XVIII - начала XIX вв., которые позволя¬
ют получить ценные сведения об истории отдельно взятых храмов, составе церковного причта,
степени его участия в выполнении богослужебных действий при совершении церковных таинств,
некоторых сторонах корпоративных взаимоотношений. Кроме того, метрические книги содер¬
жат конкретные генеалогические данные, на основании которых можно проследить демографи¬
ческие процессы, выявить социальную стратификацию и семейные связи. Сроки регистрации
обрядов крещения, бракосочетания и погребения, данные о соблюдении православных постов
приоткрывают завесу над религиозной жизнью мирян, проливают свет на специфику менталь¬
ности русского человека.
К.и.н. М.В. Астахов (Самарский государственный университет) посвятил свой доклад ос¬
новам общей методики исторических исследований, т.е. системы предметно-практических опе¬
раций для выявления, хранения и переработки исторической информации. Под специальными
методиками следует, на его взгляд, понимать те, которые применяются для выявления и перера¬
ботки исторической информации, имеющей нетекстовую форму, или когда текст является не
средством, а предметом исследования. К ним следует отнести археологические и специальные
источниковедческие методики. Сегодня задачу разработки общей методики необходимо решать
на основе информационных технологий, которые должны позволить компьютеризировать не
специфические и особенные, а основные и типичные операции конкретно-исторического иссле¬
дования. Прежде всего, это относится к разработке компьютерно-ориентированных операций
по проведению исследовательской работы с одновременной подготовкой завершающих обоб¬
щений и выводов.
К.и.н. В.В. Алексеев (ИППК МГУ) на примере историографических оценок событий ав¬
густа и осени 1991 г. продемонстрировал важность уточнения понятийного аппарата при анализе
событий политической истории. По его мнению, наиболее общим понятием при этом является
термин «государственный переворот», обозначающий перемену в системе высшего управления
и расстановке должностных лиц, обладающих всей полнотой верховной власти, которые произ¬
водятся с нарушением действующего законодательства (прежде всего, конституции) и процедур
легитимации при формировании органов власти и выработке властных решений. Прочие терми¬
ны («путч», «политический заговор», «восстание», «мятеж» и т.п.) отражают лишь различные
стороны борьбы за власть.
Е.В. Трофимова (ИППК МГУ) описала источниковую базу, позволяющую составить
представление об усилиях, предпринятых в годы Первой мировой войны Военным министер¬
ством России по развитию химической промышленности. Прежде слабо развитая отрасль, в го¬
ды войны она превратилась в одну из важнейших (производство боеприпасов, создание химиче¬
ского оружия). Насущной проблемой были мероприятия по защите военнослужащих от газовых
атак противника. При этом большая часть документальных материалов, отражающих эту сто¬
202
рону деятельности Военного министерства, отложилась в фондах Российского государственного во¬
енно-исторического архива. Докладчица представила их классификацию. Содержащиеся в источни¬
ках сведения раскрывают процесс развертывания производства химических веществ военного пред¬
назначения и помогают выявить допущенные при этом в 1914-1917 гг. просчеты и ошибки.
К.и.н. Ф.Ф. Мухаметов (Троицкий филиал Челябинского государственного университета)
сосредоточил свое внимание на геополитическом аспекте монгольской проблемы в учении
евразийцев. Последние, прежде всего Н.С. Трубецкой, попытались пересмотреть устоявшуюся в
русской историографии точку зрения на извечный антагонизм Руси со «Степью». Евразийцы
стали рассматривать монголов и Золотую Орду как организующую социально-политическую
силу на Руси, осуществлявшую великую империостроительную функцию по созданию фунда¬
мента гигантского континентального государства, ставшего базой многополюсной евразийской
цивилизации, способной к динамичному развитию и социокультурной конкуренции. Истинно
русское евразийское государство, по их мнению, возникло тогда, когда московские князья при¬
няли по наследству монгольскую геополитическую миссию. Таким образом, великороссы, ду¬
ховно и этнически смешавшиеся с евразийскими империостроителями Чингисхана, стали ядром
континентальной России-Евразии, переплавились духовно в особый интегрирующий, государ¬
ствообразующий этнос.
Д.и.н. Е.М. Малышева (Адыгейский государственный университет) в своем сообщении
затронула проблемы методологии и источниковедения при разработке такой темы, как социаль¬
ная история Великой Отечественной войны. Новыми направлениями исследований стали изучение
ее в качестве историко-психологического и социального явления. Контекстуальное содержание по¬
нятий «враг», «долг», «самопожертвование», «предательство» требует сегодня междисциплинарно¬
го подхода и использования новых методик. Наиболее ценными для решения таких задач оказы¬
ваются источники личного происхождения, поскольку именно в них отражается взгляд на воен¬
ные события как бы изнутри, на индивидуально-личностном уровне их непосредственных
участников. Дополнительно следует привлекать материалы «устной истории». Помимо источни¬
ков, отражающих массовое сознание и психологию человека на войне, т.е. явлений духовной
сферы, важное значение имеют официальные источники и документы, отражающие событий¬
ную, фоновую картину войны. Они помогают объяснить процесс формирования стереотипов
массового сознания, мировоззрения и мировосприятия индивидов.
К.и.н. В.Г. Кокоулин (Новосибирский государственный университет) сделал доклад на те¬
му «Изучение Гражданской войны на Дальнем Востоке в конце XX - начале XXI в.». Он отметил
значительное расширение проблематики исследований, переход к активному изучению пробле¬
мы военного строительства белых армий, истории небольшевистских правительств и партий на
территории России. Однако нередко концепции современных авторов, заимствованные из арсе¬
нала меньшевистско-эсеровской и кадетско-монархической историографии 1920-х гг., представ¬
ляют собой их эклектичную смесь, «новизна» которой весьма относительна.
В большинстве докладов рассматривались конкретные проблемы истории. Сообщение
к.и.н. С.В. Черникова (Липецкий государственный технический университет) касалось аграр¬
ной истории России, а именно эволюции структуры дворянской земельной собственности в Цен¬
трально-Черноземном регионе в XVIII в. Докладчик установил высокую степень зависимости
размеров земельной собственности и количества крепостных крестьян в крупных владениях от
чина собственника по Табелю о рангах. Любопытно, что распространенное мнение об измельча¬
нии в течение первой половины XVIII в. владений рядового дворянства, бытующее в историогра¬
фии, не находит своего подтверждения по материалам Центрального Черноземья, где процесс
укрупнения вотчин, базирующийся на скупке и захвате земель, затронул все слои дворянства и
значительно превышал по своим масштабам интенсивность дробления владений. Это было след¬
ствием пополнения правящего слоя представителями незнатных фамилий, преимущественно из
«нового», служилого дворянства.
К.и.н. А.В. Николаев (Тольятти некая государственная академия сервиса) свое сообщение
посвятил опыту проведения в России в XX в. антиалкогольных кампаний. Уже с момента уста¬
новления государственной винной монополии в 1894 г. были учреждены специальные попечи¬
тельства о народной трезвости, призванные заниматься организацией культурного досуга насе¬
ления как альтернативы пьянству. Начавшаяся Первая мировая война вынудила правительство
ввести серьезные ограничения на торговле алкоголем, но эти мероприятия далеко не всегда
оказались эффективными, поскольку в стране бурными темпами росло самогоноварение. Вре¬
менное правительство также пыталось остановить распространение пьянства, но в реальности
произошла подмена борьбы с пьянством как социальным явлением борьбой с отдельно взятыми
пьяницами, которые превратились во «врагов отечества» и революции. Принятый правитель¬
203
ством большевиков декрет от 19 декабря 1919 г., который нередко объявляют законодательным
актом, установившим в Советской России «сухой закон», скорее нужно трактовать как стремле¬
ние восстановить правительственную винную монополию. Снятие ограничений на государствен¬
ную продажу водки в годы нэпа сопровождалось началом новой кампании по борьбе с пьян¬
ством. Она была сопряжена с общей идеологической концепцией, согласно которой советский
человек должен-вести трезвый образ жизни. Однако уже в начале 1930-х гг. мероприятия воспи¬
тательного и профилактического характера были заменены жесткими административными
санкциями, которые дали положительный эффект лишь на короткое время.
К.и.н. В.А. Кожевников (Воронежский филиал Российского государственного социаль¬
ного университета) рассмотрел реакцию белой эмиграции на советско-китайский конфликт на
КВЖД в 1929 г. Большая часть руководства РОВС во главе с генералом А.В. Кутеповым не под¬
держала идею участия вооруженных сил эмиграции в советско-китайском конфликте. Тем не
менее, ряд эмигрантских организаций и отдельные представители РОВС пытались воспользо¬
ваться ситуацией для реализации давно вынашиваемых ими планов вторжения в СССР и созда¬
ния на Дальнем Востоке нового «буферного» государства. Так родился утопический проект со¬
здания «Великого княжества Забайкальского», под протекторатом Японии. Другой, менее амби¬
циозный план белой эмиграции предусматривал захват относительно небольшими силами одной
только Камчатки, где должно было возникнуть некое государство с республиканским строем.
При этом явно переоценивалась готовность населения Сибири и Дальнего Востока подняться на
вооруженную борьбу с большевиками. Эмиграция не учла глубоких перемен, произошедших в
советском обществе после Гражданской войны, и предпринятые ею отдельные попытки поднять
восстания на Дальнем Востоке окончились полным провалом.
На «Ломоносовских чтениях» 2006 г. освещалась также история и современное состояние си¬
стемы российского образования. Д.и.н. В.А. Змеев (ИППК МГУ) предложил разработанную
им периодизацию истории Московского университета. По его мнению, здесь можно выделить
3 крупных периода, внутри которых выделяются более дробные временные этапы (до 20). Пер¬
вый период - монархический - следует, по мнению докладчика, начать с момента основания пер¬
вого высшего учебного заведения России - Московской Духовной академии в 1682 г. и завершить
1917 г. Подпериоды же целесообразно определять, учитывая нормативно-правовые акты, на ба¬
зе которых строился учебный процесс и научная работа преподавателей университета. Это,
главным образом, университетские уставы и правила. Советский период истории МГУ продол¬
жался с 1917 по 1992 г. и включил в себя 9 самостоятельных исторических этапов. Современный
период истории МГУ начался в 1992 г. и продолжается до настоящего времени. Здесь выделяют¬
ся 4 этапа, обозначенные важными документами, представляющими из себя программы строи¬
тельства и развития университета в новых условиях.
Д.и.н. Е.В. Бодроваи к.и.н. М.Н. Г усарова (Московская государственная академия при¬
боростроения и информатики) изложили свое видение концепции модернизации гуманитарного
образования в высшей технической школе России. В конце XX в. в технической высшей школе
началась и подготовка специалистов гуманитарного профиля. Это было вызвано рядом обстоя¬
тельств - конъюнктурой рынка и коммерциолизацией образования. В связи с этим расширение
«гуманитарного поля» за счет технических вузов можно считать явлением вполне закономерным.
Между тем в процессе реформирования гуманитарного образования в высшей технической шко¬
ле его разработчики столкнулись в 1990-х гг. с серьезными трудностями. Многие из запланиро¬
ванных проектов остались нереализованными. Одним из самых важных недостатков в процессе
реформирования высшей школы явилось забвение воспитательной функции вузов. К числу фак¬
торов, тормозящих процесс модернизации науки и образования, следует отнести отсутствие
адекватного правового обеспечения, игнорирование властью мнения образовательного сообще¬
ства; несоответствие системы профессионального образования структуре потребностей рынка
труда и др.
Д.и.н. М.И. Смирнова (Московский энергетический институт) представила доклад «Гума¬
нитарная составляющая модернизации инженерного образования». Стратегическая установка
на формирование человека как целостной личности с приоритетом креативного самовыражения
определяет ценностные ориентации процесса модернизации современного российского образо¬
вания - его фундаментализацию, демократизацию, гуманизацию и гуманитаризацию. Внедрение
гуманитарной составляющей в инженерное образование предполагает наличие как минимум
трех важнейших компонентов: образовательной деятельности, организационных структур, на¬
учного сопровождения. На примере Московского энергетического института Смирнова показа¬
ла, как решаются эти задачи на современном этапе.
204
Роли культурного наследия в воспитании новых поколений молодежи в духе гражданствен¬
ности посвятила свое выступление д.и.н. О.И. Митяева (ИППК МГУ). Она подчеркнула, что
отечественное культурное наследие является золотым фондом мировой культуры и важным зве¬
ном в достижении единения духовного и гражданского начала в образовательном процессе. Тех¬
ногенная эпоха вытесняет чтение и музыкальную классику из жизни современных людей, оску¬
дело и содержание телевизионных передач. Однако школа обязана приобщать молодежь к твор¬
честву А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого, М.И. Глинки, П.И. Чайковского и
многих других гениев национальной культуры, поскольку классические произведения воспиты¬
вают способность сопереживания истории Отечества, без чего бесполезно рассуждать о какой-
то «национальной идее». Тем более странным является решение властей о введении Единого го¬
сударственного экзамена (ЕГЭ), нацеленного на систему тестов и не требующего осмысленных
знаний. Это ведет к понижению уровня самосознания новых поколений, к потере самого понятия
духовность.
На «Чтениях» не остались без внимания и глобальные проблемы современности. Д.и.н.
А.И. Уткин (ИППК МГУ) показал, что криминальный террор является одним из глобальных
бедствий, угрожающих сегодня человечеству. В современных условиях наблюдается значитель¬
ный рост террористической деятельности преступных экстремистских организаций, растут
изощренность и бесчеловечность их устрашающих действий. Террор охватил практически все
сферы жизни большинства стран Земного шара. В России тоже широко практикуются взятие за¬
ложников, угоны самолетов, акты геноцида в этноконфессиональных конфликтах и т.д. Совре¬
менный терроризм приобрел весьма многообразные, изощренные и нередко завуалированные
формы. Причины террора кроются в нарастании в обществе кризисных явлений, неспособности
государства регулировать сложные социально-политические и экономические процессы, в быст¬
рой смене систем человеческих и политических идеалов и ценностей, в подключении к активной
политической жизни широких масс населения, лишенных достаточно развитого политического
опыта и дезориентированных ложью и мифологемами, распространяемыми СМИ. Одним из
главных объектов и субъектов криминального террора являются Соединенные Штаты Амери¬
ки. Сегодня интеллектуальный и финансовый рэкет США, других мафиозных трансатлантиче¬
ских и транстихоокеанских корпораций способствует не только духовной и физической деграда¬
ции многих народов, оттоку из экономики развивающихся стран баснословных по своим масшта¬
бам капиталов, но и ставит мировую экономику на грань катастрофы, которая может затмить и
превзойти широкомасштабный и глубокий кризис 1929-1932 гг. Минимизация криминально-ма¬
фиозного терроризма в XXI в. возможна лишь в условиях минимизации власти капитала, особен¬
но крупного, криминального, теневого. Для этого необходимо последовательно осуществлять
серьезные профилактические мероприятия.
Д.и.н. З.С. Бочарова (ИППК МГУ) избрала темой своего доклада анализ миграции росси¬
ян в XX в. Уже с начала столетия эмиграция стала выступать как самостоятельный фактор ми¬
грационного движения. После Октября 1917 г. характер миграционных процессов в стране изме¬
нился. Практически прекратилась заокеанская эмиграция, а также сезонные перемещения жи¬
телей в соседние государства. Зато изменилась структура эмиграции. Так, в 1918-1922 гг. стала
преобладать ее политическая составляющая, т.е. выезд из России лиц, не принявших советскую
власть и потерпевших поражение в Гражданской войне. Вторая мировая война, завершившаяся
разгромом фашизма, создала новую ситуацию с эмиграцией из СССР и формированием россий¬
ской диаспоры. Ее образовали преимущественно «ди-пи» («перемещенные лица»). В 1950-
1960-е гг. массовые официальные каналы, через которые жители СССР могли попасть за грани¬
цу на постоянное место жительство, были перекрыты. Единственным способом выбраться за ру¬
беж стало невозвращенство. Кроме того, немцы и евреи целенаправленно боролись за право вы¬
езда на историческую родину. В постсоветский период кардинально изменилась не только дина¬
мика, но и структура миграционных потоков. На смену принципу зависимости движений
населения от урбанизации и внутреннего рынка труда пришли новые факторы: этнический и
стрессовый. Резко выросли внешние трудовые миграции. Тем самым современная Россия вклю¬
чилась в мировой контекст, и российские потоки передвижений населения вполне сопрягаются
ныне с миграционными тенденциями других стран.
К.и.н. Ш.К. И д и л о в (Грозненский государственный нефтяной институт) поставил вопрос о
том, можно ли трактовать российско-американские отношения в постсоветский период как про¬
должение холодной войны. По мнению докладчика, холодную войну необходимо рассматривать
как явление многоуровневое, включающее в себя блоковую систему, гонку вооружений, поли¬
тическую и идеологическую составляющие. Следовательно, она не могла завершиться одномо¬
ментно. Первый этап ее окончания приходится на годы перестройки, когда СССР стал утрачи¬
205
вать статус сверхдержавы. Развал социалистической системы в ходе «бархатных революций» ру¬
бежа 1980-1990-х гг. происходил столь стремительно, что ни времени, ни сил для подготовки
вмешательства во внутренние дела союзников по Варшавскому блоку у СССР практически не
осталось. Несмотря на сохранявшиеся противоречия между США и Советским Союзом, посто¬
янные встречи их лидеров на высшем уровне и внутренняя демократизация в СССР «размягчи¬
ли» международный климат и стимулировали дальнейшее улучшение советско-американских
отношений. Десятилетие, последовавшее после краха СССР в 1991 г., характеризуется методич¬
ным расширением влияния США в мире и одновременно потерей Россией политического веса на
международной арене. Слабости внешнеполитической линии России проявились в том, что
Кремль и тогдашнее руководство МИДа не сумели сформулировать ясно выраженную самосто¬
ятельную внешнеполитическую доктрину России, основанную на ее национальных интересах, и
слепо следовали за США. Постсоветская Россия утратила не только потенциал глобального вли¬
яния, но и многие рычаги активного воздействия на развитие событий в соседних государствах,
ставших суверенными. Третий период связан с началом президентства В.В. Путина и характери¬
зуется постепенным выходом России из политического и экономического кризиса.
Д.и.н. А.И. Вдовин (МГУ им. М.В. Ломоносова) затронул проблему исторического опыта
и современного состояния национального вопроса в России. Его теория и практика в советский
период истории была крайне противоречивой. Декларируемые свобода развития всех этниче¬
ских групп и право наций на самоопределение на деле выхолащивались. На практике была со¬
здана многоуровневая система иерархически выстроенных субъектов федерации, a de-facto не¬
равноправных народов. При этом русское население оказалось выключенным из существующей
системы национальных отношений. Советская национальная политика по-настоящему не состо¬
ялась, потому что ее объектом и субъектом не стала русская нация. Русский народ в массе своей
не рассматривал страну как свое национальное государство и поэтому не стал защищать ее от
распада в 1991 г. В нынешних условиях наибольшую внутреннюю устойчивость и единство госу¬
дарство обрело бы с превращением в субъекты федерации созданных в мае 2000 г. федеральных
округов с системой культурно-национальной автономии для всех национальностей как внутри
этих округов, так и в общероссийском масштабе. Ключевую роль в новой системе могли бы иг¬
рать Национальные Советы.
В.В. Алексеев, кандидат исторических наук
(Московский государственный университет
им. М.В. Ломоносова)
Всероссийская научная конференция
«Реформы и революции в России: XIX-XX вв.»
17-18 октября 2005 г. на историческом факультете Московского педагогического государ¬
ственного университета состоялась Всероссийская научная конференция «Реформы и револю¬
ции в России: Х1Х-ХХ вв.», посвященная 100-летию Первой революции в России. Открывая пле¬
нарное заседание, декан исторического факультета МПГУ к.и.н. П.Ю. Савельев подчеркнул
актуальность исследования всего комплекса проблем социально-политической истории России
начала XX в., поскольку события 1905 г. стали лишь отражением кардинальных перемен в обще¬
ственном и государственном строе России, в ее экономическом укладе и социокультурном обли¬
ке. Не случайно научная тематика конференции была существенно расширена, охватив ключе¬
вые аспекты исторического развития России Х1Х-ХХ вв.
Выступление д.и.н. профессора Л.И. Бородкина (МГУ им. М.В. Ломоносова) было посвя¬
щено специфике модернизационных процессов в контексте экономического развития России в
конце XIX - первой трети XX вв. Д.и.н. профессор В.Я. Филимонов (Калужский государ¬
ственный педагогический университет) в своем выступлении рассмотрел явление «регионализ¬
ма» в первый год советской власти (конец 1917 - июль 1918 гг.) на примере кратковременного
существования «Калужской советской республики». «Регионализм - явление, чаще всего сопут¬
ствующее периодам кризисного развития, революционных ломок в истории общества», - отме¬
тил докладчик. Такие «громкие» названия, как «республика», применительно к местным адми¬
206
нистративным образованиям не соответствовали действительному положению дел и служили
лишь амбициям партийных руководителей. Так, возникновение «Калужской республики» было
связано с появлением в Калуге большевистского лидера П.Я. Витолина, а ее незаметное «исчез¬
новение» - с «выдворением» последнего из города после обвинений в произволе и злоупотреб¬
лениях властью.
В выступлении д.и.н. профессора Э.М. Щ а г и н а (МПГУ) были освещены взаимоотношения
власти и оппозиционно настроенных кругов в первые годы нэпа. Докладчик указал на объектив¬
ные причины укрепления социальной базы советского строя после окончания Гражданской вой¬
ны. По словам Щагина, «проблема взаимоотношений большевистской власти со своими полити¬
ческими оппонентами в условиях перехода от политики "военного коммунизма" к нэпу - одна из
самых сложных и запутанных как в былой советской, так и в современной отечественной исто¬
риографии». Докладчик отверг попытки мифологизации нэпа в условиях современной России.
Характеризуя политическую и экономическую жизнь СССР с момента смерти И.В. Сталина до
начала 1990-х гг., д.и.н. профессор А.А. Данилов (МПГУ) дал подробное обоснование терми¬
на «десталинизация». При этом он отметил, что недостатки и пороки советской системы, имев¬
шие место при жизни Сталина (авторитарные методы управления, всевластие правящей бюро¬
кратии, слабое развитие самоуправления и общественной инициативы, отсутствие «обратной
связи» между народом и властью и др.), не только не были в какой-то мере преодолены в после¬
дующие десятилетия, но, напротив, еще более укоренились. Смена идеологических декораций,
начавшаяся в ходе развенчания «культа личности», подорвала авторитет КПСС как правящей
партии. Идеологические установки воспринимались теперь с плохо скрываемым цинизмом. Не¬
доверие общества к политическим институтам СССР привело к крушению советского строя и
вползанию России в конце XX в. в новую «смуту». По мысли Данилова, это должно послужить
«пусть горьким, но поучительным уроком для современности».
С приветствием к участникам конференции обратился депутат Государственной думы, заме¬
ститель председателя Комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками, д. полит, н.
А.Н. Савельев, раскрывший свое видение русской монархической («самодержавной») тради¬
ции. Рассуждения докладчика о живучести монархических начал в общественно-политической
жизни России и многих европейских стран, а также о благоприятных перспективах их включения
в политико-правовое устройство современной России вызвали живой отклик со стороны присут¬
ствующих на пленарном заседании. Критика данного мнения была высказана и на заседаниях
секций.
В докладах и сообщениях, представленных на заседании секции «Социально-экономическое
развитие России: специфика модернизационных процессов», нашел отражение процесс социаль¬
ной трансформации российского общества в XIX - первой трети XX вв. Отношение дворянства
к государственной службе рассмотрено в докладе к.и.н. И.Т. Шатохина (Белгородский уни¬
верситет), показавшего, каким образом в пореформенные десятилетия, вопреки попыткам пра¬
вительства привлечь представителей поместного дворянства к участию в административной де¬
ятельности, шел процесс «демократизации бюрократии».
Важное место заняло обсуждение проблемы развития аграрных отношений в России до и по¬
сле Столыпинской аграрной реформы. Большой вклад в ее изучение вносят представители на¬
учной школы профессора В.Г. Тюкавкина. Становлению крестьянской кооперации были посвя¬
щены доклады д.и.н. профессора Л.М. Архиповой (Ярославский государственный педагоги¬
ческий университет), д.и.н. профессора Е.Ю. Болотовой (Волгоградский государственный
педагогический университет) и др. События «аграрной революции», начавшейся в 1917 г., и дея¬
тельность русского крестьянства в первые годы советской власти отражены в докладах д.и.н.
профессора В.М. Андреева, д.и.н. Д.В. Ковалева, к.и.н. Т.М. Жирковой, представляв¬
ших Коломенский государственный педагогический университет, к.и.н. В.А. Саблина (Воло¬
годский государственный педагогический университет). Различные аспекты развития промыш¬
ленности, торговли, городского хозяйства, финансовой и банковской системы России представ¬
лены в докладах А.Л. Алимпиевой (МПГУ), к.и.н. А.А. Вороновой (Астраханский
государственный университет), С.Б. Грибовой (МПГУ), д.и.н. В.В. Канищева (Тамбовский
государственный университет), к.и.н. доцента В.В. Страхова (Рязанский государственный
университет), к.и.н. И.В. Шильниковой (РГГУ), к.и.н. Г.Н. Шумкина (Институт истории и
археологии УрО РАН) и др. К.и.н. Н.С. Ватник (Коломенский государственный педагогиче¬
ский университет) представил результаты исследования школьных реформ 1900-1907 гг.
Секция «Эволюция российского самодержавия и реформы: XIX - начало XX вв.» приступила
к работе слушанием обширного доклада д.и.н. профессора Н.А. Проскуряковой «Полити¬
ческая модернизация Российской империи в XIX в.: разработка методологической основы иссле¬
207
дования». В докладе была предпринята попытка сформулировать фундаментальные методоло¬
гические принципы исследования процессов политического развития России и создать на их ос¬
нове целостную научную теорию. Указав на всеобъемлющий и взаимозависимый характер
политической и социально-экономической модернизации, Проскурякова особо подчеркнула
важность тщательного изучения истории институтов гражданского общества и демократизации
общественных отношений в России. Д.и.н. профессор Е.М. Петровичева (Владимирский го¬
сударственный педагогический университет), проанализировав итоги деятельности органов
местного самоуправления (земств и городских дум), а также 1-1V Государственных дум, пришла
к выводу о том, что главной причиной провала попытки демократизации политической жизни
России после Февраля 1917 г. была неготовность самого народа к восприятию норм «формаль¬
ной демократии». «Элементы гражданского общества складывались медленно и постепенно, -
отмечает Петровичева. - Для развития этого процесса нужно было время. События, последовав¬
шие за Февралем 1917 г., показали, что Россия такого времени не имела». Различные проблемы
внутренней политики и общественной жизни России XIX в. были рассмотрены в докладах
к.и.н. Г.В. Аксеновой (МПГУ), к.и.н. В.Е. Воронина (МПГУ), к.и.н. И.А. Воронина
(МПГУ), к.и.н. А.Н. Долгих (Липецкий государственный педагогический университет),
Н.Е. Дороховой (Томский государственный университет), к.и.н. А.В. Мамонова (журнал
«Отечественная история»), К.В. Петрова (РГБ). Интереснейший материал об отношении к
императорской России общественного мнения Европы и США приведен в докладах С.А. Дани-
лина (МПГУ) и К.А. Цыковой (Российский государственный социальный университет
(РГСУ)).
Целый ряд выступлений был посвящен проблемам взаимоотношения власти и общества в на¬
чале XX в., в частности в годы Первой русской революции и Столыпинской аграрной реформы.
Г.М. Кропоткин (МГУ им. М.В. Ломоносова) проследил эволюцию мнений высших сановни¬
ков России 1905-1907 гг. о представителях либеральной парламентской оппозиции. Д.и.н. про¬
фессор П.С. К а б ы т о в (Самарский государственный университет) указал на большое позитив¬
ное значение роспуска II Думы и издания нового избирательного закона. «Государственного пе¬
реворота в подлинном смысле этого слова 3 июня 1907 г. не было, - полагает Кабытов. -
Законодатель, приняв новый избирательный закон, создал условия для созидания новой полити¬
ческой системы, при которой было установлено взаимодействие между верховной властью, рос¬
сийским парламентом и Советом министров. Это позволило перейти к реформированию стра¬
ны». К.и.н. В.Л. Дьячков (Тамбовский государственный университет) характеризовал собы¬
тия революции 1905-1907 гг. как «начало развязки российского системного конфликта».
На заседании секции «Новые исследования о революциях (1905-1907 и 1917 гг.) и Граждан¬
ской войне» был поставлен дискуссионный вопрос о восприятии революционных событий наро¬
дом. Отвечая на этот вопрос, д.и.н. профессор Б.Н. Земцов (МГТУ) дал анализ социальной
психологии народных масс накануне и в период революции. К.и.н. профессор А.Н. Свалов
(РГСУ) представил обзор «российского и международного измерения» реформаторского и рево¬
люционного процессов в нашей стране в начале XX в. Теоретические подходы к изучению ста¬
новления политических партий в России на рубеже Х1Х-ХХ вв. были сформулированы в выступ¬
лении к.и.н. П.Ю. Савельева (МПГУ).
Взгляд англо-американской историографии на революцию 1905-1907 гг. и деятельность ка¬
детской партии в этот период проанализирован в докладе к.и.н. Н.В. Макарова (МПГУ). Вы¬
деляя в англо-американской историографии «либеральное» и «ревизионистское» направления,
докладчик отметил, что если «ревизионисты», носители более новой для зарубежной историо¬
графии концепции об отсутствии у кадетов революционной тактики, находились под сильным
влиянием советской историографии 1960-1980-х гг., то «либералы», приверженцы прежних
представлений о бескомпромиссной борьбе кадетов «за свободу» против деспотической само¬
державной власти, в настоящее время «нередко оказывают воздействие на развитие отечествен¬
ной историографии». Различные стороны идеологии и деятельности эсеров представлены в до¬
кладах к.и.н. Н.П. Марченковой (МПГУ), д.и.н. профессора И.И. Рогозина (Санкт-Пе¬
тербургский торгово-экономический институт), к.и.н. А. А. Федоренко (Военно-технический
университет при Федеральном агентстве специального строительства). Участию крестьянства в
политической борьбе в годы революций и Гражданской войны посвящены выступления
к.и.н. А. А. Курен ышева (МПГУ), к.и.н. С.В. Федорова (Центр образования № 1881
г. Москвы) и др.
Региональные особенности революционного движения 1905-1907 гг. отражены в докладах
к.и.н. Ю.А. Балыбердина (Вятский государственный гуманитарный университет), И.Б. Бе¬
ловой (Калужский государственный педагогический университет), д.и.н. профессора
208
З.В. Мошкиной (Забайкальский государственный педагогический университет) и др. Дея¬
тельность «молодой адвокатуры» во главе с Н.К. Муравьевым по защите рабочих Прохоровской
мануфактуры, участвовавших в Московском восстании 1905 г., изложена в докладе
к.и.н. Ю.В. Варфоломеева (Саратовский государственный университет). К.и.н. М.Л. Ма¬
каревич (Санкт-Петербургский торгово-экономический институт) представила результаты
исследования развития системы городского самоуправления Петербурга в начале XX в. История
повседневности русского провинциального города в годы Гражданской войны (на примере Са¬
мары) освещена в выступлении д.и.н. профессора Н.Н. Кабытовой (Самарский государствен¬
ный университет), указавшей на неутешительные итоги политики «военного коммунизма» на
местах. В 1918-1920 гг. в Самаре, как отмечает Кабытова, для решения текущих дел местное
большевистское руководство беспрестанно создавало «различные чрезвычайные комиссии, ко¬
торые проводили кампании по какой-нибудь борьбе: с тифом, беспризорностью, бандитизмом,
холодом и голодом. Такие мероприятия сопровождались трескучей агитацией за коммунистиче¬
ские ценности и идеалы, в которые меньше всего верили сами пропагандисты, в конце концов
обрекшие в 1921 г. население губернии на голод и вымирание».
Обширный доклад «Исторические итоги и уроки Великого Октября» представлен д.и.н. про¬
фессором А.И. Уткиными д.и.н. профессором А.И. Степановым (МГУ им. М.В. Ломоно¬
сова). Авторы предложили отказаться от полярных оценок Октябрьской революции 1917 г. По
их мнению, «Ленин, Троцкий, Свердлов и Зиновьев, будучи радикальными революционерами,
были весьма опытными и эффективными политическими деятелями... Они искусно играли на
противоречиях и максимально использовали все возможные источники финансирования, учиты¬
вая объективные условия, динамику внешнего и внутреннего факторов... Солидарную ответ¬
ственность за Гражданскую войну должны нести все ведущие политические и военные руково¬
дители нашей страны и ведущих мировых держав». К.и.н. В.Ж. Цветков (МПГУ) посвятил
свой доклад определению термина «белое движение», призвав отказаться от практики советской
историографии, которая чуть ли не поголовно записывала противников большевизма в «белые».
На секции «Политические перемены и общественная мысль России начала XX в.»
к.и.н. С.М. Сергеев (РГБ) выступил с докладом о публицистике М.О. Меньшикова, который в
1905-1906 гг. оказался в роли «несостоявшегося идеолога кадетской партии». Думская деятель¬
ность политических партий, фракций, политических лидеров и представителей различных реги¬
онов отражена в докладах к.и.н. Ф.И. Долгих (МПГУ), д.и.н. Л.И. Земцова (Липецкий госу¬
дарственный педагогический университет), к.и.н. О.Л. К и я ш к о (Волгоградский государствен¬
ный педагогический университет), к.и.н. Л.П. Муромцевой (МГУ им. М.В. Ломоносова),
д.и.н. профессора Л.Г. Протасова (Тамбовский государственный университет) и др. В докла¬
де к.и.н. В.В. Горского (МПГУ) рассматривалась критика А.А. Богдановым Октябрьской ре¬
волюции с позиций «разумно-чистого социализма». В ней докладчику видится «вечная трагедия
идеалиста, который готов получить только все и сразу, в готовом, соответствующем его идеалу
виде, без крови воюющих за противоположные интересы людей, без "расточения лучших сил на¬
рода", или не хочет ничего, если есть малейшая угроза искажения выстраданной мечты». Про¬
блема восприятия советского строя в первые годы его существования освещена в докладах
к.и.н. доцента А.С. Б о ж и ч а (МГТУ), А.В. Козлова (МПГУ) и др.
Работа секции «Власть и общество в СССР на постсоветском пространстве» включила в себя
наиболее широкий спектр вопросов социально-политического, экономического и культурного
развития нашей страны с момента окончания Гражданской войны до сегодняшнего дня. Выстраи¬
ванию системы социальных отношений в СССР в 1920-е-1930-е гг. посвящены доклады
д.и.н. профессора В.И. Бакулина (Вятский государственный гуманитарный университет),
к.и.н. профессора Н. А. Болотова (Волгоградский государственный педагогический универси¬
тет), к.и.н. Н.А. Володиной (Пензенский государственный университет архитектуры и стро¬
ительства), И.В. Ильиных (Нижнетагильская государственная социально-политическая ака¬
демия), к.и.н. Н.Н. Никитиной (Калужский государственный педагогический университет) и
др. Судьба эсеровского идейно-политического течения в 1920-е - начале 1930-х гг. прослежена в
докладе Д.И. Чернова (МПГУ). Взаимоотношения власти и Церкви в Советской России в
1920-е гг. отражены в докладе к.и.н. доцента О.Н. Петюковой (Финансовая академия при
Правительстве РФ). В докладах Е.Г. Пашкиной и А.М. Матвеевой (МПГУ) главное вни¬
мание отводится историософскому осмыслению революционных событий и послереволюцион¬
ной действительности советской России деятелями русского зарубежья в 1920-е—1930-е гг.
Внутренняя и внешняя политика СССР в период пребывания у власти Н.С. Хрущева харак¬
теризовалась в докладах к.и.н. Л.В. Силиной (МПГУ) и к.и.н. В.А. Шестакова (ИРИ РАН).
Проблемам «революций» на постсоветском пространстве было посвящено сообщение В.Ю. В е -
209
недиктова (МПГУ). Деятельность российских дипломатов в ОБСЕ отражена в выступлении
А.С. Ш е м е л я (МПГУ). К.и.н. подполковник милиции В.Н. Колемасов (Пензенский филиал
Саратовского юридического института МВД РФ) представил доклад, в котором были обозначе¬
ны основные вехи истории борьбы с преступностью в России в Х1Х-ХХ вв.
По итогам конференции состоялся круглый стол «Реформы и революции в России: совре¬
менная историография, новые источники, методология». Д.и.н. А.Г. Дорожкин (Магнитогор¬
ский государственный университет) представил подробный обзор современной германской исто¬
риографии, посвященной проблеме российских революций начала XX в. Самый существенный
недостаток в освещении русской революции германскими историками, по мнению Дорожкина,
состоит в выпячивании «отсталости страны как главной предпосылки большевистской револю¬
ции», в «недооценке прогресса в развитии капиталистических производственных отношений, до¬
стигнутого Россией к 1917 г., определенном принижении экономического потенциала, накоплен¬
ного царской Россией и создавшего объективно основу для продолжения модернизации в иных
социальных условиях». К обсуждавшемуся на заседаниях секций вопросу об англо-американских
концепциях российских революций и социальной истории России вернулась к.и.н. Е.П. Куре-
нышева (МПГУ), отметившая, что «благодаря работам социальных историков раз и навсегда
рассеян ранее глубоко укорененный в американской и английской историографии миф о россий¬
ском рабочем классе как анархической массе полукрестьян, способной лишь разрушать, но не
создавать». Опровержению распространенных в последние годы представлений о Л.А. Тихоми¬
рове как стойком апологете самодержавия посвятил свое выступление к.и.н. А.В. Репников
(РГАСПИ). На примере дневника Тихомирова, отразившего, в частности, события Февраля
1917 г., он показал разочарование мыслителя в самодержавии «слабовольного» Николая II и да¬
же его первоначальную веру в то, что Временное правительство «теперь наведет порядок». Ти¬
хомиров заверил представителей новой власти в своей безоговорочной лояльности, отрекся от
всякой проповеди монархических взглядов и проявил удивительную способность адаптироваться
к быстро меняющейся действительности, заняв в последние годы жизни место скромного совет¬
ского служащего. Д.и.н. профессор Н.Ф. Иванцова (МПГУ) остановилась на рассмотрении в
новейшей историографии политического и социально-экономического развития России в годы
Гражданской войны.
В общей сложности было представлено более 90 докладов и сообщений. Материалы конфе¬
ренции подготовлены к печати.
В.Е. Воронин, кандидат исторических наук
(Московский педагогический государственный
университет)
Всероссийская научная конференция
«Экономическая история Сибири XX в.»
30 июня - 1 июля 2006 г. на историческом факультете Алтайского государственного универ¬
ситета состоялась Всероссийская научная конференция «Экономическая история Сибири XX ве¬
ка». Она была организована при финансовой поддержке РГНФ (проект № 06-01-140028 г.), уча¬
стии Центра экономической истории при историческом факультете Московского государствен¬
ного университета им. М.В. Ломоносова, а также при поддержке администрации города
Барнаула и Барнаульской городской Думы. Непосредственное участие в работе конференции
приняли 67 ведущих ученых из МГУ им. М.В. Ломоносова, Высшей школы экономики, РГГУ,
Кемеровского, Башкирского, Екатеринбургского, Омского, Томского университетов, государ¬
ственных педагогических, технических и технологических университетов Сургута, Нефтеюганска,
Омска, Усть-Каменогорска, Новосибирска, Красноярска, Юрги, Байкальского государственного
университета экономики и финансов, Томского государственного архитектурно-строительного
университета, ученые академических центров Москвы, Екатеринбурга, Новосибирска, а также на¬
учных центров Алтайского края. В работе конференции приняли участие представители админи¬
страций Алтайского края и города Барнаула, Алтайской торгово-промышленной палаты, Центра
занятости населения Барнаула.
Внимание участников конференции было сосредоточено на обсуждении следующих про¬
блем: экономические реформы XX в. и Сибирь; особенности модернизации сибирской экономи¬
210
ки; трудовые ресурсы и рынок труда; городская и сельская экономика; региональные рынки в
советскую эпоху и в условиях развития рыночных отношений; экономика повседневности; исто¬
рия финансов, налоговая политика; предпринимательская деятельность в 20-е и 90-е гг. XX в.; си¬
бирская кооперация; пушной и рыбный промыслы; история отдельных отраслей промышленно¬
сти, нефтегазового комплекса; внешние экономические связи Сибири; экологические послед¬
ствия хозяйственного освоения Сибири; историографические и источниковедческие проблемы
экономической истории.
На пленарном заседании были заслушаны 5 научных докладов. В докладе д.и.н. А.Д. Кузь¬
мичева (Государственный университет - Высшая школа экономики) поднимались проблемы
соотношения региональных и отраслевых групп интересов в новейшей экономической истории
России. Д.и.н. К. А. Заболотская (Кемеровский государственный университет) показала вли¬
яние угольной отрасли на социально-экономическое развитие Кузбасса. В докладе д.и.н. В.П. 3 и -
новьева (Томский государственный университет) рассматривались изменения массового по¬
требления в 1960-х - 1980-х гг., которые докладчик расценивает как революцию. Социальные
практики рабочих 1960-х - 1970-х гг. и их трансформации в постсоветское время проанализиро¬
вал д.и.н. Л.И. Бородкин (МГУ им. М.В. Ломоносова). Заместитель главы администрации
Барнаула М.М. Ш и п и ц и н сосредоточил внимание на процессе развития предпринимательства
в Барнауле в 1990-е - начале 2000-х гг. Весьма органичное сочетание обсуждения общих про¬
блем экономической истории XX в. и результатов анализа конкретных региональных экономи¬
ческих процессов задало тон дальнейшим дискуссиям.
Центральным событием конференции стало открытие Центра экономической истории Ал¬
тайского государственного университета. Презентацию Центра провела его руководитель -
д.и.н., профессор кафедры Новейшей отечественной истории АлтГУ Е.В. Демчик. Главная
цель Центра - объединение исследовательской деятельности ученых, занимающихся изучением
проблем экономической истории. Сотрудники Центра планируют проводить научные семинары
и конференции, разрабатывать исследовательские проекты, организовать выход периодическо¬
го издания «Экономическая история Сибири» и др.
В рамках работы Центра планируется исследование экономической истории Алтая и Сиби¬
ри: история предпринимательства XIX - начала XXI вв., аграрной история Х1Х-ХХ вв., города
Сибири второй половины XIX - начала XX вв., истории профессий конца XIX - начала XX вв.,
индустриального развития второй половины XX - начала XXI вв., рынка труда и проблем безра¬
ботицы в 1990-е гг. - начале XXI в., внешнеэкономических связей Алтая и Сибири XVII — нача¬
ла XXI вв. Ученые Центра участвуют в подготовке современных энциклопедических изданий:
«Экономическая история России и СССР», «Сибирская историческая энциклопедия», «Энцикло¬
педия по истории предпринимательства Сибири». Разрабатываются также исследовательские
проекты: «Столыпинские переселенцы на Алтае: хозяйственное обустройство и социокультур¬
ная адаптация», «Частный капитал и государственная власть в 20-е и 90-е гг. XX в. (на материа¬
лах Алтая)», «Рынок труда и проблемы безработицы на Алтае в 1990-е гг. - начале XXI в.»,
«Промышленность Алтая в 1990-е гг.», «Торгово-экономические связи Советского Союза с
Синьцзяном в XX в.» и др.
Руководитель Центра экономической истории при истфаке МГУ Л.И. Бородкин, выступая с
приветственным словом в адрес нового ЦЭИ, передал его сотрудникам письмо председателя На¬
учного совета РАН по проблемам российской и мировой экономической истории академика
В.А. Виноградова, где выражена уверенность в том, что конференция в Барнауле и создание в
Алтайском университете Центра экономической истории дадут импульс развитию исследований
экономики Сибири и России в целом. Это позволит оптимально формулировать современную
региональную экономическую стратегию. Планам сотрудничества с новым центром посвятил
свое выступление директор департамента партнерских отношений Алтайской торгово-промыш¬
ленной палаты И. А. Сельцо в. С приветственным словом в адрес Центра выступили также
д.и.н., зав. сектором Института истории СО РАН В.А. Ильин ыхи представитель Байкальско¬
го Центра экономической истории к.э.н. Д.Я. Майдачевский. В дар новому Центру были пе¬
реданы информационно-аналитические бюллетени Научного совета РАН по проблемам россий¬
ской и мировой экономической истории, а также ряд уникальных изданий по историко-экономи¬
ческой тематике, что послужило началом формирования его собственной библиотеки.
В ходе конференции работали 3 секции: «Экономика Сибири начала XX в.», «Модернизация
экономики Сибири в 1917-1945 гг.», «Экономические процессы в Сибири во второй половине
XX - начале XXI в. Экологические последствия хозяйственной деятельности».
В работе секции «Экономика Сибири начала XX в. центральной стала тема развития аграр¬
ного сектора Сибири. В этой связи обсуждались сельскохозяйственные занятия горожан
211
(д.и.н. Ю.М. Гончаров, Барнаул), зерновое хозяйство Сибири (к.и.н. Г.А. Ноздрин, Новоси¬
бирск), использование сельскохозяйственных машин в Сибири (д.и.н. И.М. Гарскова и
д.и.н. М.А. Давыдов, Москва), ментальные основания социальной жизни и хозяйствования си¬
бирского крестьянства (к.и.н. А.А. X р а м к о в, Барнаул). Поскольку аграрный сектор Сибири
начала XX в. формировался во многом под влиянием реализации столыпинской аграрной рефор¬
мы, часть докладов была посвящена переселенческому движению и адаптации крестьян-пересе-
ленцев к сибирским условиям (к.и.н. В.А. Шайдуров, аспиранты Н.А. Перебоева и
К.А. Пожарская, Барнаул). Другой важной темой в работе секции стало развитие предпри¬
нимательства и рыночных отношений в сибирском регионе. Сибири как рынку сбыта промыш¬
ленной продукции посвятил свое выступление д.и.н. М.А. Давыдов (Москва). Д.и.н. А.В. Стар¬
цев (Барнаул) предложил свою трактовку понимания отечественной наукой начала XX в. про¬
блем предпринимательства и предпринимательской функции. Развитие частного пред¬
принимательства в различных сферах деятельности - мукомольной промышленности, город¬
ской торговле, золотодобыче - стало ведущим в докладах д.и.н. В.А. Скубневского (Барна¬
ул), к.и.н. Л.Н. Воробцовой (Новосибирск), к.и.н. А.И. Митина (Барнаул). Участие коопе¬
ративов Западной Сибири в продовольственном обеспечении армии в годы Первой мировой вой¬
ны охарактеризовал к.и.н. И.А. Еремин (Барнаул).
С обсуждения основных тенденций и оценки исторических этапов развития кооперативного
движения в Сибири начала свою работу секция «Модернизация экономики Сибири в 1917-1945 гг.».
С докладом по этой проблеме выступил д.и.н. А.А. Николаев (Новосибирск). Участники сек¬
ции сосредоточили внимание на разностороннем осмыслении реализации нэпа в Сибири. Д.и.н.
В.А. Ильиных проанализировал изменения аграрной политики государства в 1920-е гг. и ди¬
намику сельского хозяйства Сибири в условиях нэпа. К.и.н. А.П. Анашкин (Барнаул) и к.и.н.
Е.Н. Шуранова (Кемерово) затронули различные аспекты проведения продналоговых кампа¬
ний в регионе. Выступления д.и.н. Р.А. X а з и е в а (Уфа) и д.и.н. Е.В. Д е м ч и к (Барнаул) были
посвящены характеристике нового социального слоя - нэпманов. Ученые рассмотрели поведе¬
ние предпринимателей 1920-х гг. и факторы, его определяющие, а также отношение органов
власти к коммерсантам. Проблемы развития экономики Кузбасса поднимались в выступлениях
д.и.н. В.А. Андрееваи аспирантки С.В. Андрюковой (Томск). Социально-экономические
факторы «Большого террора» на основе материалов следственных дел охарактеризовал д.и.н.
В.Н. Разгон (Барнаул). Экономические аспекты репрессивной политики государства в конце
1920-х гг. на Алтае нашли отражение в выступлениях И.А. Г ридуновойи Д. А. Поляковой
(Барнаул). Д.и.н. И.В. Быстрова (Москва) проанализировала оценки англо-американскими
союзниками военно-экономической мобилизации в СССР периода Великой Отечественной войны.
Самой многочисленной по составу участников и разнообразной по тематике выступлений
стала секция «Экономические процессы в Сибири во второй половине XX - начале XXI в. Эко¬
логические последствия хозяйственной деятельности». Выступления д.и.н. А.Н. Садового
(Кемерово) и к.э.н. Д.Я. Майдачевского (Иркутск) были посвящены общим проблемам ис¬
точниковедения и историографии экономической истории. К.и.н. Н.В. Кладова (Барнаул) да¬
ла оценку информационному потенциалу источников личного происхождения для исследований
экономического положения рабочих. Доклады д.и.н. И.М. Савицкого (Новосибирск), стар¬
шего преподавателя Л.В. Харьяновой (Рубцовск), канд. искусствоведения Ю.В. Кирюши¬
ной (Барнаул) содержали анализ различных аспектов развития промышленного сектора Сиби¬
ри. Проблемы сельскохозяйственного производства на Алтае и в Сибири в целом, роста безра¬
ботицы в сельской местности были подняты в выступлениях старшего преподавателя
Д.С. Орлова, к.и.н. С.М. Мельникова (Бийск), аспиранта И.С. Шаркевич (Барнаул).
К.и.н. Т.А. Реховская (Кемерово) рассмотрела проблемы питания населения Западной Сиби¬
ри на рубеже ХХ-ХХ1 вв. Характеристике социального слоя предпринимателей 1990-х гг. посвя¬
тил свое выступление д.и.н. О. А. Никифоров (Юрга). С результатами анализа внешнеэконо¬
мических связей предприятий Алтайского края в условиях развития рыночных отношений в
1990-х гг. познакомила участников конференции к.и.н. Е.Н. Курсакова (Барнаул). Большой
интерес вызвали доклады, посвященные экологическим последствиям хозяйственной деятель¬
ности, с которыми выступили канд. биолог, наук М.М. Силантьева (Барнаул), Н.С. Вла¬
сюк (Омск), канд. философ, наук А.И. Липнягова (Красноярск).
При подведении итогов работы конференции были отмечены высокий уровень ее организа¬
ции и проведения, разнообразие регионального представительства участников, актуальность об¬
суждаемых проблем, содержательная ценность многих выступлений, атмосфера творческой за¬
интересованности в обсуждении проблем экономической истории. В адрес организаторов кон¬
ференции и открытого на ней Центра экономической истории при Алтайском государственном
212
университете был высказан целый ряд интересных предложений, касающихся перспектив даль¬
нейшей работы: о придании всероссийским научным конференциям по проблемам экономиче¬
ской истории Сибири на базе истфака АлтГУ регулярного статуса; о целесообразности органи¬
зации научных конференций по проблемам экологических последствий хозяйственной деятель¬
ности и по проблемам развития сельского хозяйства Сибири в XX - начале XXI вв.; о
целесообразности более широкого привлечения ученых-экономистов к работе конференций исто¬
рико-экономической тематики; о необходимости обобщения опыта преподавания в вузах Сибири
экономической истории, включая чтение специальных курсов и др. Отмечалось, что изучение эко¬
номической истории чрезвычайно важно для выработки современной эффективной экономической
политики. По итогам работы планируется издать сборник материалов конференции.
Е.В. Демчик, доктор исторических наук
(Алтайский государственный университет)
КОНФЕРЕНЦИЯ В СЕРПУХОВЕ
22 сентября 2006 г. в Серпухове в Троицком соборе состоялась конференция, поводом для ко¬
торой явилось 450-летие возведения Серпуховского кремля. Речь в данном случае идет о второй
серпуховской крепости - первый дубовый кремль был возведен в этом городе еще в 1374 г. кня¬
зем Владимиром Андреевичем Храбрым, будущим героем Куликовской битвы. В 1566 г.
Иван IV распорядился поставить здесь новую белокаменную крепость со стенами в 7 метров вы¬
соты и около 550 метров в окружности с проездными воротами и четырьмя башнями, после чего
она стала важным центром обороны на южной границе.
Серпуховской кремль обследовался археологически лишь эпизодически. Только с 2003 г. в
нем начались более планомерные раскопки. О предварительных результатах археологического
обследования Серпуховского кремля рассказал А.В. Павлихин (Серпуховской историко-ху¬
дожественный музей).
На протяжении чуть более столетия Серпухов являлся центром удела Московского княже¬
ства, а самым известным представителем местной династии был князь Владимир Андреевич
Храбрый. До нас дошло его завещание, являющееся важным источником по истории Серпухов¬
ского удела. Оно не датировано, и в литературе было высказано несколько точек зрения по по¬
воду времени его составления. Этому был посвящен доклад д.и.н. А.Б. Мазурова (Коломен¬
ский государственный педагогический институт), полагающего, что духовная грамота Владими¬
ра Андреевича была составлена в первые месяцы 1410 г., незадолго до его кончины. На основе
этого же источника был построен и доклад к.и.н. А.Ю. Никандрова (Коломенский государ¬
ственный педагогический институт), охарактеризовавшего историческую географию Серпухов¬
ского удельного княжества. В совместном докладе А.Б. Мазурова и А.Ю. Никандрова были
освещены вопросы генеалогии серпуховской ветви московского княжеского дома. Единствен¬
ным архитектурным памятником Серпуховского кремля, дошедшим до нашего времени, являет¬
ся Троицкий собор. Об истории его создания и перестройках рассказал И.А. Волков (Серпу¬
ховской историко-художественный музей).
Серпуховской кремль был одним из центров обороны Московского государства в XIV-
XVII вв. по левому берегу Оки. Доклад д.и.н. К.А. Аверьянова (ИРИ РАН) был посвящен
истории создания этой укрепленной линии. Данную тему продолжили выступления А.П. Кисе¬
лева (музей «Зарайский кремль»), рассказавшего об истории Зарайского кремля - самого ма¬
ленького из сохранившихся (его площадь составляет всего 2.3 га), и А.Ф. Муравьевой (музей
«Тульский кремль»), проанализировавшей этапы строительства Тульского кремля и его роль в
защите южных рубежей Московского государства.
Доклад А.Д. Пилипенко (Серпуховской историко-художественный музей) был посвящен
последней странице в истории Серпуховского кремля. Переживший войны и революции, он пал
жертвой строительства первой очереди московского метрополитена. Одной из важнейших стро¬
ек второй пятилетки остро требовались строительные материалы, и белокаменные стены Сер¬
213
пуховского кремля в 1934 г. пошли на ее нужды. Правда, качество камня оказалось не слишком
хорошим, и он был переработан на щебенку и другие «инертные материалы».
Были также представлены доклады к.и.н. Л.В. Митрошенковой (музей-усадьба «Лопас-
ня-Зачатьевское»), проанализировавшей историю деятельности Серпуховской провинциальной
межевой конторы в период проведения Генерального межевания, А.С. Фролова (фонд «Ар¬
хеологическое наследие») об археологическом исследовании детинца древней Тарусы, к.ис-
кусств. Е.А. Скоробогатовой (Российская академия живописи, ваяния и зодчества) о Бело¬
зерском кремле, О.С. Каширина (музей «Тульский кремль») об истории Тульского кремля
как памятника оборонного зодчества, В.В. Шилова (Серпуховской историко-художественный
музей) о документах по истории Серпуховского кремля второй половины XVIII в.
Состоявшееся обсуждение показало, что тема истории оборонительных сооружений русских
городов до сих пор остается малоизученной и является предметом внимания лишь отдельных ис¬
следователей. До сих пор отсутствуют обобщающие работы по фортификационному искусству
этого времени в России. В связи с этим в ходе конференции была высказана мысль о том, что
подобные встречи необходимо проводить на более регулярной основе.
К.А. Аверьянов, доктор исторических наук
(Институт российской истории РАН)
214
АКАДЕМИК РАН Ю.А. ПОЛЯКОВ: НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
18 октября 2006 г. академику РАН, лауреату Государственной премии СССР и пре¬
мии им. В.О. Ключевского Юрию Александровичу Полякову исполнилось 85 лет. За
плечами этого маститого ученого-энциклопедиста, автора более 600 научных работ, в
том числе многих монографий, блестящего стилиста и оратора большой и сложный
жизненный путь, который начинался еще в первые годы советской власти. Юрий
Александрович стал свидетелем и активным участником многих важнейших событий ис¬
тории СССР и продолжает плодотворно трудиться. Его отличают широта кругозора и
научных интересов, масштабность и образность мышления, внимательное и доброжела¬
тельное отношение к коллегам по историческому цеху и многочисленным ученикам.
Научный авторитет академика Полякова и в нашей стране, и за рубежом чрезвы¬
чайно высок. На протяжении нескольких десятилетий он являлся членом Ученого со¬
вета Институтов истории и истории СССР АН СССР, а ныне Института российской ис¬
тории РАН. Незабываемая страница в научной биографии Юрия Александровича свя¬
зана с его работой главным редактором журнала «История СССР» и многолетним
членом редколлегии журнала «Отечественная история». Его заслуги перед нашей ис¬
торической наукой отмечены рядом орденов и медалей.
Особо хотелось бы сказать том, что Юрий Александрович стоял у истоков возрож¬
дения в нашей стране исторической демографии. В самом начале 1980-х гг. именно ему
принадлежала инициатива создания при Отделении истории АН СССР Комиссии по
исторической демографии и исторической географии. Комиссия во главе с Поляковым
была создана весной 1983 г., а уже осенью того же года журнал «Вопросы истории»
опубликовал материал о важнейших проблемах развития этой специфической области
исторического знания. В 1984 г. Комиссия была преобразована в Научный совет АН
СССР по исторической демографии и исторической географии, который объединил
немногочисленных тогда специалистов в этих областях. Совет провел ряд Всесоюзных
и Всероссийских конференций по исторической демографии. На многих из них Юрий
Александрович выступал с докладами теоретико-методологического характера. Гео¬
графия этих конференций охватывала города РСФСР и других союзных республик.
Эти научные форумы позволили поднять на высокий теоретический уровень изучение
историко-демографических проблем.
Историческая демография стала в последние десятилетия одним из основных на¬
правлений научной деятельности Ю.А. Полякова. В 1992 г. он организовал и возглав¬
ляет в ИРИ РАН Центр по изучению истории территории и населения России. Образо¬
вание такого центра не было случайностью. Еще в 1986 г. Юрий Александрович опуб¬
ликовал монографию «Советская страна после окончания Гражданской войны:
Территория и население». Он выявил территорию размещения и численность каждой
народности, населявшей тогда нашу страну, разработал принципы новой методики ре¬
троспективного восстановления динамических рядов численности населения страны в
1917-1926 гг. Эти исчисления базировались на данных переписи населения 1926 г. и те¬
кущего учета движений населения. Были составлены оригинальные таблицы числен¬
ности и удельного веса различных народов, населявших СССР в тот период, дана авто¬
ритетная оценка людских потерь в Первой мировой и Гражданской войнах. Трудно пе¬
реоценить значение этой работы, ставшей опорной базой для изучения истории
населения того времени.
Как только стали доступны новые архивные материалы, Юрий Александрович на¬
правил усилия возглавляемым им Центра на поиски данных демографической стати¬
215
стики 1930-х гг. Он возглавил публикацию материалов бывшей 50 лет засекреченной
Всесоюзной переписи населения 1937 г. Под его редакцией осуществлялось издание
материалов Всесоюзной переписи населения 1939 г.». Их материалы широко использу¬
ются зарубежными учеными, они были предметом обсуждения на международных на¬
учных конференциях.
Юрий Александрович задумал и коллектив авторов под его руководством осуще¬
ствил издание многотомной монографии «Население России в XX веке». Три тома ее
вышли в свет в 2000-2005 гг. Богато оснащенная убедительным статистическим мате¬
риалом, монография посвящена анализу демографических процессов не только в Рос¬
сии в целом, но и среди всех категорий населения - жителей города, села, переселенцев,
ссыльных, безработных, заключенных и т.д. Этот труд позволяет внести ясность в це¬
лый ряд дискуссионных вопросов.
Еще одним направлением исследовательской деятельности Ю.А. Полякова являет¬
ся в последние годы историческая экология. Этот термин получил свое теоретическое
обоснование в его выступлении на «Круглом столе», состоявшемся в ИРИ РАН в 1996 г.
Организованная по его инициативе и под его руководством в 2000 г. Всероссийская на¬
учная конференция в Москве показала, насколько актуальной и жизненно важной яв¬
ляется эта проблема. Конференция объединила специалистов многих областей знания -
демографов, историков, географов, медиков, антропологов, этнологов и многих дру¬
гих. Под редакцией академика Полякова и при его авторском участии подготовлен
цикл сборников статей по этой проблеме.
Вместе с тем Юрий Александрович не забывает и о своих прежних научных интере¬
сах. Он продолжает активно и плодотворно изучать историю Гражданской войны, вно¬
ся весомый вклад в исследование этой темы, привнося в ее изучение новое видение и
новые подходы. Знаковой в этом отношении стала книга «Гражданская война в России:
перекресток мнений» (М., 1994).
Тесно связана с проблематикой Гражданской войны и тема российской эмиграции
первой волны, изучению которой Ю.А. Поляков тоже уделяет большое внимание. Под
его руководством в Центре по изучению истории территории и населения России рабо¬
тает группа «История Российского зарубежья». Являясь вдохновителем научных кон¬
ференций по этой проблеме и принимая участие в их организации, Юрий Александро¬
вич активно разрабатывает проблему адаптации российских эмигрантов за пределами
своей исторической родины. Итогом этой работы стали сборники статей: «Источники
по истории адаптации Российских эмигрантов в Х1Х-ХХ вв.» (М., 1997); «Социально-
экономическая адаптация Российских эмигрантов (конец Х1Х-ХХ вв.)» (М., 1999); «На¬
циональные диаспоры в России и за рубежом в Х1Х-ХХ вв.» (М., 2001) и др.
В последнее время Ю.А. Поляков возглавил новое направление в исторической нау¬
ке - изучение повседневной жизни людей. С 2002 г. Юрий Александрович - председа¬
тель Научного совета РАН «Человек в повседневности: прошлое и настоящее», кото¬
рый провел первую конференцию, где были представлены ученые ИРИ РАН, вузов
Москвы, Пензы, Самары, Екатеринбурга и других городов. Конференция показала,
какой огромный потенциал несет в себе это научное направление и какой обширный
материал накоплен учеными в этой области. С тех пор Всероссийские конференции по
истории повседневности проводятся под руководством Юрия Александровича ежегод¬
но и вызывают неослабевающий интерес научной общественности. В ходе этих конфе¬
ренций выявился широкий круг вопросов, изучаемых в русле истории повседневной
жизни - здоровье, питание, материально-бытовые условия, образование, культурная
жизнь, традиции семейной жизни, воспитания детей, особенности повседневной жизни
различных социальных групп и т.д. Регулярно публикуются сборники статей по соот¬
ветствующей проблематике: «Человек в Российской повседневности». (М., 2001), «Рос¬
сийское студенчество: условия жизни и быта (ХУШ-ХХ1 вв.)» (М., 2004), «Проблемы
истории сервиса: здравоохранение, культура, досуг». (М., 2004); «Москва и Подмоско¬
вье: праздники и будни». (М., 2005) и др.
216
Смутное время перестройки и постперестроечного периода «вдохновило» некото¬
рых историков на отрицание достижений всей отечественной исторической науки со¬
ветского периода, вызвав буквально лавину публикаций, перекрашивавших все про¬
шлое нашего народа исключительно в черный цвет. Юрий Александрович был тогда
одним из тех, кто пытался противостоять этому потоку ничем не аргументированных
заявлений, фантастических цифр, непроверенных данных. Он предостерегал от одно¬
стороннего подхода к рассмотрению исторических событий и явлений, что вновь при¬
вело бы к искажению их сущности, призывал к новому осмыслению прошлого нашей
страны во всей его сложности и противоречивости. Свои мысли Юрий Александрович
обобщил в двух книгах: «Наше непредсказуемое прошлое. Полемические заметки»
(М., 1995) и «Историзмы: мысли и суждения историка» (М., 2001), где дал авторитет¬
ные оценки исторических событий и деятелей советского периода, опирающиеся на
убедительный фактический материал.
Сотрудники Института российской истории РАН и редакция журнала «Отечествен¬
ная история» сердечно приветствуют дорогого Юрия Александровича по случаю его
85-летия и желают ему здоровья, благополучия и новых успехов в его подвижническом
труде на благо любимой исторической науки.
Ученики и коллеги
217
НОВЫЕ КНИГИ ПО ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ
(по материалам «Книжного обозрения» за июль-август 2006 г.)
Агоштон М. Великокняжеская печать 1497 г.: К истории формирования рус. гос. символики. М.: Древ¬
лехранилище, 2005. 462 с.
Алексеева Л. в соавторстве с П. Голдьергом. Поколение оттепели: Воспоминания. М: Захаров, 2006.
432 с. (Биографии и мемуары).
Андреев А.И. Тибет в политике царской, советской и постсоветской России. СПб.: Изд-во СПбГУ,
Изд-во А. Терентьева «Нартанг», 2006. 464 с.
Балязин В. Тайны Дома Романовых. М.: ОЛМА-Пресс, 2006. 447 с.
Бантыш-Каменский Н.Н. Списки кавалерам российских императорских орденов Св. Андрея Перво¬
званного, Св. Екатерины, Св. Александра Невского и Св. Анны с их учреждения до установления в 1797 г.
орденского капитула / Изд. подгот. П.А. Дружинин. М.: Трутень, Древлехранилище, 2006. 226 с.
Барсенков А.С., Вдовин А.И. История России. 1917-2004: Учебное пособие для вузов. М.: Аспект
Пресс, 2006.816 с.
Военный совет при народном комиссаре обороны СССР. 1938, 1940 гг.: Документы и материалы /
Сост. П.Н. Бобылев и др. М.: РОССПЭН, 2006. 336 с.
Гайдуков П.Г. Русские полуденги, четверетцы и полушки XIV-XVII вв. М.: Палеограф, 2006. 408 с.
Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. История России: Учебное пособие для вузов. М.: ТК Велби, 2006. 336 с.
Гримберг Ф. Династия Романовых: Загадки. Версии. Проблемы. М.: НЦ ЭНАС, 2006. 224 с.
Данилов Ю.Н. Великий князь Николай Николаевич. Изд. 2. Жуковский, М.: Кучково поле, 2006. 480 с.
Демин В.Н. Тайник Русского Севера. М.: Вече, 2006. 480 с.
Дитерихс М.К. Убийство царской семьи и членов Дома Романовых на Урале. М.: Изд. Совет. Рус. Пра-
восл. Церкви, ДАРЪ, 2006. 712 с.
Захаров В.Н., Петров Ю.А., Шацилло М.К. История налогов в России. IX - начало XX века. М.:
РОССПЭН, 2006. 296 с.
Зеленская Г.М., Святославский А.В. Некрополь Нового Иерусалима: Ист.-семиотическое исследова¬
ние. М.: Древлехранилище, 2006. 418 с.
Исаев А. «Котлы» 1941-го: История Великой Отечественной войны, которую мы не знали. М: Яуза,
Эксмо, 2006. 400 с. (Война и мы).
Йена Д. Екатерина Павловна: Великая княжна, королева Вюртемберга / Пер. с норвеж. М.: ACT, Аст¬
ре ль, 2006. 415 с.
Кандель Ф. Книга времен и событий: История евреев Советского Союза. Т. 5: Уничтожение еврейско¬
го населения 1941-1945. М.: Мосты культуры, 2006. 416 с. (Б-ка Рос. Еврейск. Конгресса).
Каррер д'Анкосс Э. Екатерина II: Золотой век в истории России / Пер. с фр. М.: РОССПЭН, 2006.
448 с.
Каррер д'Анкосс Э. Николай Второй: Расстрелянная преемственность / Пер. с фр. М.: ОЛМА-Пресс.
Образование, 2006. 446 с.
Комлева Е.В. Енисейское купечество: Последняя половина XVIII - первая половина XIX века. М.: Aca¬
demia, 2006. 384 с.
Костромские купцы Чумаковы / Сост. А.В. Бялко, Н.Г. Чудова. М.: Октопус, 2006. 504 с.
Кравченко П. Беларусь на распутье, или Правда о Беловежском соглашении: Записки дипломата и по¬
литика. М.: Время, 2006. 456 с.
Лакиер А.Б. История российской геральдики. М.: Эксмо, 2006. 400 с.
Лихачев Д.С. Избранные труды по русской и мировой культуре. СПб.: Изд-во СПбГУП, 2006. 416 с.
Лурье Ф.М. Политический сыск в России. 1649-1917. М.: Центрполиграф, 2006. 399 с.
Максидов А.А. Генеалогия Тарчоковых. Нальчик: Респ. полиграфкомб. им. Революции 1905 г., Эль-
Фа, 2006. 286 с.
Метелкин Н.В. Сокровища и ненайденные клады Украины. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2006. 192 с.
НЭП: экономические, политические и социальные аспекты. М.: РОССПЭН, 2006. 544 с.
Печатное В. Сталин, Рузвельт, Трумэн: СССР и США в 1940-х гг.: Докум. очерки. М.: ТЕРРА - Книж.
клуб, 2006. 752 с.
Портреты городов Тобольской губернии и ее обитателей VII - нач. XX вв.: Ист.-краевед. альбом /
Сост. Н.И. Сезева, А.Л. Вычугжанин, В.А. Воробьев. Тюмень: Слово, 2006. 408 с.
Псковская земля. История в лицах: «Дворяне все родня друг другу...»: Ист.-биогр. очерки / Ред.-сост.
Т.В. Вересова. М., 2006. 320 с.
Рафиков М. Тайны Демидовых: Серьезно и с улыбкой о знаменитых уральских горнозаводчиках. Ека¬
теринбург: СВ-96, 2006. 240 с.
Репина Л.П., Зверева В.В., Парамонова М.Ю. История исторического знания: Учебное пособие для ву¬
зов. Изд. 2, стереотип. М.: Дрофа, 2006. 288 с.
Россия и Британия: Вып. 4: Связи и взаимные представления XIX-XX века / Отв. ред. А.Б. Давидсон.
М.: Наука, 2006. 353 с.
Русские монеты до 1547 г. и материалы к русской нумизматике доцарского периода: Репринт, воспро¬
изведение. М.: Древлехранилище, 2006. 336 с.
Рябцев Ю.С. Путешествие в историю старой русской жизни. М.: Рус. слово, 2006. 304 с.
218
Святая Русь: Большая энциклопедия русского народа: Русское хозяйство / Гл. ред., сост. О.А. Плато¬
нов. М.: Ин-т рус. цивилизации, 2006. 1136 с.
Северин Г. Монеты Российской империи: платиновые, золотые, серебряные. 1682-1917. М.: Профиз-
дат, 2006. 352 с.
Сераииоиова Е.П. Карел Крамарж и Россия. 1890-1937 годы: Идейные воззрения, полит, активность,
связи с рос. гос. и обществ, деятелями. М.: Наука, 2006. 512 с.
Сиицыи Е. История России. 1894-1945 гг. М.: Щербин, тип., 2006. 528 с.
Умбрашко К.Б. «Скептическая шкала» в исторической науке России первой половины XIX в. М.: Изд.
центр Ин-та рос. истории РАН, 2006. Ч. 1-2.
Федоров В.А., Моряков В.И., Щетииов Ю.А. История России с древнейших времен до наших дней:
Учебник для вузов. М.: КноРуС, 2006. 544 с.
Федосеев Ю. Русь и Золотая Орда: Крат. ист. повествование. М.: В.А. Стрелецкий, 2006. 336 с.
Хрестоматия по истории России: Учебное пособие для вузов / А.С. Орлов и др. М.: ТК Велби, Про¬
спект, 2006. 592 с.
Хронологический словарь всемирной истории: Даты, события, личности, факты. М.: Эксмо, 2006.
1536 с.
Этиокоифессия в Советском государстве: Меннониты Сибири в 1920-1980-е годы: Аннотир. перечень
архив, документов и материалов. Избр. документы / Изд. подгот. А.И. Савин. Новосибирск, СПб.: Посох,
2006. 496 с.
Юрова Т.В., Бухоиов К.Г. Судьбы злой рок: Слово о Воронеж, интеллигентах конца XIX в. - первой
половины XX в. Воронеж: Центр духов, возрождения Черноз. края, 2006. 112 с.
219
ПАМЯТИ МАРКА ПЕТРОВИЧА ПОЛЬСКОГО
В сентябре 2006 г. на 84-м году жизни скончался в США доктор исторических на¬
ук, бывший сотрудник редакции журнала «История СССР» и «Отечественная исто¬
рия» Марк Петрович Польский.
Он родился 30 ноября 1922 г. в Киеве в семье рабочего и медицинской сестры. По¬
сле окончания московской школы он в 1940 г. поступил в Институт инженеров связи.
В июне 1941 г. Марк Петрович был призван в ряды Красной армии, но уже в октябре
того же года по состоянию здоровья был комиссован и работал на одном из военных
заводов. С ноября 1942 г. по март 1949 г. М.П. Польский являлся литературным со¬
трудником газеты «Комсомольская правда», став, таким образом, профессиональ¬
ным журналистом. На этом поприще он успешно трудился в ряде центральных периоди¬
ческих изданий («Патриот Родины», «Советская культура»). В журнале «Обществен¬
ное питание» он работал в 1957-1967 гг. в качестве ученого секретаря, а затем и
заместителя главного редактора.
В 1952 г., совместив работу с учебой, он стал студентом-заочником исторического
факультета МГУ, который окончил в 1959 г. В дальнейшем с октября 1967 г. Марк
Петрович успешно трудился в журнале «История СССР», где был сначала научным
редактором, затем ответственным секретарем, а с 1971 г. - заведующим отделом кри¬
тики и библиографии. Именно здесь проявились его лучшие качества: огромная эру¬
диция, коммуникабельность и доброжелательность в общении с людьми, способ¬
ность генерировать идеи и оперативно воплощать их в жизнь. Можно не сомневаться
в том, что многочисленные авторы нашего журнала, общавшиеся с Марком Петро¬
вичем, надолго запомнили его живой и острый ум, логичность мышления и настоя¬
щую человечность. Все это снискало ему уважение коллег по работе и всех, кто об¬
щался с ним в редакции журнала.
В 1977 г. Марк Петрович защитил кандидатскую, а в 1987 г. - докторскую диссер¬
тацию по проблемам организации общественного питания в советской стране в 1917-
1930-х гг. В отечественную историографию прочно вошли его монография и статьи
на эту интересную и оригинальную тему.
С 1957 г. М.П. Польский - член Союза журналистов СССР.
В 1994 г. Марк Петрович ушел на заслуженный отдых и выехал для лечения в
США, где продолжал живо интересоваться событиями на родине и регулярно общал¬
ся по почте и телефону с работниками редакции журнала «Отечественная история».
Кроме того, он писал научно-публицистические статьи в американские русскоязыч¬
ные издания.
Светлая память о нашем товарище Марке Петровиче Польском навсегда сохра¬
нится в наших сердцах.
Друзья и коллеги по работе
в редакции журнала «Отечественная история»
220
СОДЕРЖАНИЕ
Статьи
Лисовой Н.Н. - Императорское Православное Палестинское Общество: XIX-XX-XXI века 3
Володин А.Ю. - Фабричная инспекция в России (1882-1904 гг.) 23
Кострикова Е.Г. - Государственная дума России и реформирование Министерства иностранных
дел 40
Листиков С.В. - Восприятие русских революций 1917 г. в США: модели и образы 63
Смирнова Т.М. - О судьбе советских детей, эвакуированных в Чехословакию в начале 1920-х годов 77
Капчинский О.И. - Социальный и партийный состав центрального аппарата ОГПУ в 1920-е годы 93
Антошин А.В. (Екатеринбург) - Меньшевики в эмиграции после Второй мировой войны 102
Сообщения
Петухов Л.А. - Между варварством и цивилизацией: Англо-бурская война на страницах российско¬
го внешполитического официоза 116
Михайлова Е.М. (Чебоксары) - Правомонархическое движение в Поволжье в 1905-1917 годах .... 126
Посадский А.В. (Саратов) - Черная сотня в саратовской деревне в 1905-1916 годах 134
Дискуссии и обсуждения
Гаврилов Д.В. (Екатеринбург) - Промышленный переворот на Урале: неудачная попытка пере¬
осмысления 143
Исторические портреты
Владимирский М.В. - М.В. Бернацкий - министр финансов в правительствах Керенского, Деники¬
на, Врангеля 160
Критика и библиография
Юркин И.Н. - Привилегированное купечество в России во второй половине XVI - первой четверти
XVIII в. Сборник документов 171
Борзенков А.Г. (Новосибирск) - Е.А. Дегальцева. Образ жизни сибиряков во второй половине XIX -
начале XX вв 173
Лукоянов И.В. (Санкт-Петербург) - Д.Б. Павлов. Русско-японская война 1904-1905 гг.: секретные
операции на суше и на море 174
Блиев М.М., Блиева З.М. (Владикавказ) - Д.И. Исмаил-Заде. Граф И.И. Воронцов-Дашков. На¬
местник Кавказский 176
Булдаков В.П. - П.Н. Зырянов. Адмирал Колчак, верховный правитель России 179
Ерин М.Е. (Ярославль) - Красная армия в Австрии. Советская оккупация 1945-1955. Статьи; Крас¬
ная армия в Австрии. Советская оккупация 1945-1955. Документы 182
Юсим М.А. - Д. Мёрфи. Что знал Сталин. Загадка «Барбароссы» 185
Горинов М.М. - А.Н. Тарасов. Революция не всерьез: штудии по теории и истории квазиреволюци-
онных движений 187
Данилова Н.Ю. (Санкт-Петербург) - Нужда и порядок: история социальной работы в России: XX в.
Сборник научных статей 191
Телицын В.Л. - Vittorio. Международный научный сборник, посвященный 75-летию Витторио
Страда 194
Научная жизнь
Сенявский А.С. - XX съезд КПСС в контексте российской истории. «Круглый стол» Института
российской истории РАН 196
Алексеев В.В. - Ломоносовские чтения 2006 года: история и современность 202
221
Воронин В.Е. - Всероссийская научная конференция «Реформы и революции в России: XIX-
XX вв.» 206
Демчик Е.В. (Барнаул) - Всероссийская научная конференция «Экономическая история Сибири
XX в.» 210
Аверьянов К.А. - Конференция в Серпухове 213
Академик РАН Ю.А. Поляков: новые направления научной деятельности 215
Новые книги о отечественной истории 218
Памяти М.П. Польского 220
CONTENTS
Articles
Lissovoy N.N. - The Imperial Orthodox Palestinean Society: the XIXth, XXth, and XXIst Centuries 3
Volodin A.Yu. - The Fabric Inspection in Russia (1882-1904) 23
Kostrikova Ye.G. - The State Duma in Russia and the Reforming of the Ministry for Foreign Affairs 40
Listikov S.V. - The Perception of the Russian Revolutions of 1917 in the U.S.A.: Models and Images 63
Smirnova T.M. - Concerning the Lot of Soviet Children in Czechoslovakia in the Early 1920s 77
Kapchinsky O.I. - The Social and Party Structure of the OGPU Central Apparatus in the 1920s 93
Antoshin A.V. (Yekaterinburg) - The Emigrant Mensheviks After World War II 102
Communications
Petukhov L.A. - Inbetween the Barbarity and the Civilization: the Anglo-Boer War As Depicted in the Rus¬
sian Foreign Policy Semi-Official Organ 116
Mikhailova Ye.M. (Cheboksary) - The Right-Monarchist Movement in the Volga Area in 1905-1907 126
Possadsky A.V. (Saratov) - The Black Hundred in Saratov Countryside in 1905-1916 134
Discussions and Deliberations
Gavrilov D.V. (Yekaterinburg) - The Industrial Revolution in the Urals: An Unfortunate Attempt at Reap¬
praisal 143
Historical Pen-Portraits
Vladimirsky M.V. - M.V. Bernatsky, Minister for Finance in the Cabinets of Kerensky, Denikin, and Wrangel 160
Criticism and Bibliography
Yurkin I.N. - The Privileged Merchants (Kuptsy) in Russia in the Second Half of the XVIth - the First Quarter
of the XVIIIth Centuries. A Collection of Documents 171
Borzenkov A.G. (Novosibirsk) - Ye.A. Degaltseva. The Siberians' Mode of Life in the Second Half of the
XIXth - the Early XXth Centuries 173
Lukoyanov I.V. (St. Petersburg) - D.B. Pavlov. The Russo-Japanese War of 1904-1905: Secret Operations on
Land and at Sea 174
Bliev M.M., Blieva Z.M. (Vladikavkaz) - D.I. Ismail-Zade. Count I.I. Vorontsov-Dashkov, a Governor-Ge¬
neral 176
Buldakov V.P. - P.N. Zyryanov. Admiral Kolchak, the Supreme Ruler of Russia 179
Yerin M.E. (Yaroslavl) - The Red Army in Austria. The Soviet Occupation of 1945-1955. Articles; The Red
Army in Austria. The Societ Occupation of 1945-1955. Documents 182
Yusim M.A. - E.D. Murphy. What Stalin Knew. The Enigma of Barbarossa 185
222
Gorinov M.M. - A.N. Tarassov. Pseudorevolution: Studies of the Theory and History of Quasirevolutionary
Movements 187
Danilova N.Yu. (St. Petersburg) - Need and Order: the History of Social Work in Russia: the XXth Century.
A Collection of Learned Articles 191
Telitsyn V.L. - Vittorio. An International Learned Collection Devoted to the 75th Birthday of Vittorio Strada 194
Academic Life
Senyavsky A.S. - The CPSU XXth Congress in the Context of Russia’s History. A «Round Table» of the RAS
Institute of Homeland History 196
Alexeyev V.V. - The Lomonossov Readings of 2006: History and the Present Time 202
Voronin V.Ye. - The All-Russia Scientific Conference «The Reforms and Revolutions in Russia: the XlXth-
XXth Centuries» 206
Demchik Ye.V. (Barnaul) - The All-Russia Scientific Conference «The Economic History of a XXth Century
Siberia» 210
Averyanov K.A. - A Conference in Serpukhov 213
RAS Academician Yu.A. Polyakov: New Lines in Scientific Activities 215
New Books on Homeland History 218
In Memoriam of M.P. Polsky 220
223
РЕДАКЦИЯ
Секиринский С.С.
Мамонов А.В.
Мельникова Л.В.
Костина Р.В.
Христофоров И.А.
Новикова М.А.
Шамина И.Н.
Мац А.Г.
- Отдел новейшей истории
- Отдел новой истории
- Отдел древней и средневековой истории
- Отдел истории народов
- Отдел историографии, источниковедения,
методов исторического исследования
- Заведующая редакцией
- Литературный редактор
- Младший редактор
Сдано в набор 03.10.2006 Подписано в печать 30.11.2006 Формат бумаги 70 х 100'/16
Печать офсетная Усл.печ.л. 18,2 Уел.кр.-отт. 43,9 тыс. Уч.-изд.л. 25,2 Бум.л. 7,0
Тираж 2378 экз. Заказ 1945
Свидетельство о регистрации № 0110244 от 8.02.1993 г.
в Министерстве печати и информации РФ
Учредители: Российская академия наук, Институт российской истории РАН
Издатель: Академиздатцентр «Наука», 117997, Москва, Профсоюзная ул., 90
Адрес редакции: 117036, Москва В-36, ул. Дм. Ульянова, 19
Телефон: 123-90-10
Оригинал-макет подготовлен МАИК “Наука/Интерпериодика”
Отпечатано в ППП «Типография “Наука”», 121099, Москва, Шубинский пер., 6
224
Индекс 70404
✓
«НАУКА»
ISSN 0869-5687 Отечественная история, 2007, № 1