Избранные сочинения. Том 1. Исторические работы - Гордлевский В.А.

Гордлевский В.А. Избранные сочинения. т.I. Исторические работы - 1960
Вклейка. В. А. Гордлевский

От редакционной коллегии по изданию избранных сочинений академика В. А. Гордлевского

Введение. Источники и пособия по истории Сельджукидов Малой Азии

Глава IV. Организация кочевых племен Малой Азии в XVI— XVIII вв.

Глава VIII. Ремесленники, их состав и объединения

Глава XII. Памятники искусства эпохи Сельджукидов

Глава XVI. Религиозные верования в эпоху Сельджукидов

Заключение. Этапы пути, пройденного огузами

Хронологическая таблица Сельджукидов Рума

Из религиозных исканий в Малой Азии. Кызылбаши

Из религиозной жизни кызылбашей Малой Азии

Предметный и терминологический указатель

Автор: Гордлевский В.А.

Теги: художественная литература

Год: 1960

Похожие

Избранные сочинения. Том 3. История и культура

Избранные сочинения. Том 2. Язык и литература

Избранные сочинения. Том 4. Этнография, история востоковедения, рецензии

Тертуллиан. Избранные сочинения.

Текст

/л, /<HjZxSf<^
С^*~ 14-4*

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
АКАДЕМИК
Е.а.ГОРДМЖШЙ
ИЗБРАННЫЕ СОЧИНЕНИЯ
ИСТОРИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
ИЗДАТЕЛЬСТВО ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
МОСКВА I960

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
Доктор филологических наук Я. А. БАСКАКОВ
(председатель), доцент Ш. С.АЙЛЯРОВ, кандидат педагогических наук
В, Д. АРАКИ H, доктор исторических наук|Б. Н. ЗАХОДЕР,\
доктор филологических наук Б. А. КАРРЫЕВ, кандидат
исторических наук Е. Ф. ЛУДШУВЕЙТ, доктор исторических
наук А. Ф. МИЛЛЕР, кандидат исторических наук
А. М. ШАМСУТДИНОВ
РЕДАКТОР I ТОМА
Е. Ф. ЛУДШУВЕЙТ

ОТ РЕДАКЦИОННОЙ КОЛЛЕГИИ ПО ИЗДАНИЮ ИЗБРАННЫХ
СОЧИНЕНИЙ АКАДЕМИКА В. А. ГОРДЛЕВСКОГО
Избранные сочинения академика Владимира Александровича
Гордлевского публикуются на основании постановления Бюро Отделения
исторических наук Академии наук СССР от 8 января 1957 г.
В. А. Гордлевский (1876—1956) —один из крупнейших
представителей старшего поколения отечественного востоковедения. Более 50 лет
он вел научно-исследовательскую работу, которую сочетал с
руководством кафедрой турецкого языка и преподаванием языка и литератур>ы
в различных высших учебных заведениях нашей страны.
В. А. Гордлевский начал свою научно-педагогическую деятельность
еще в дореволюционное время. Он был последовательным противником
неравенства и угнетения народов Востока и высоко ценил их
выдающийся вклад в сокровищницу мировой культуры. !
Труды его по тюркской филологии, языкознанию, фольклористике
и литературоведению явились тем фундаментом, на котором его
учениками были разработаны многие грамматики тюркских языков,
написаны лексикологические, диалектологические и историко-лингвистические
монографии и статьи, созданы серьезные исследования по фольклору и
литературе тюркских народов.
Большой и ценный вклад внесен В. А. Гордлевским в изучение
истории Турции. Его труды способствовали дальнейшему углубленному
изучению прошлого турецкого народа, к которому В. А. Гордлевский
относился с глубочайшей симпатией. Наибольшее внимание он уделял
средневековому периоду истории Турции. Им создан капитальный труд о
государстве Сельджукидов Малой Азии, подготовлены материалы к
монографии о Стамбуле XVI в., написаны глубокие исследования о цехах в
Турции, о различных сторонах жизни турецкого города в период
средневековья. В. А. Гордлевский проявлял живой интерес также к новой и
новейшей истории Турции, подготовив сборник статей и очерков,
объединенных одним названием «Силуэты Турции».
Занимаясь больше всего туркологией, он, однако, не замыкался в
ней. Для плодотворной научной работы в туркологии он считал
необходимым знание по крайней мере трех восточных (турецкого, арабского
и персидского) языков.
В. А. Гордлевский был не только туркологом, но и одним из лучших
представителей отечественной тюркологии, притом самого широкого
профиля. Он находил время и силы для самого широкого изучения языка,
литературы, фольклора, этнографии и истории народов братских
республик Советского Востока, плодотворно работал в области иранистики,
арабистики, исламоведения и истории русского дореволюционного и
советского востоковедения.
3

. Обладая широкими лингвистическими знаниями, В. А. Гордлевский
собрал богатейший фактический материал, подчас очень редкий, почти
или совершенно неизвестный даже специалистам. Его исторические, исто-
рико-экономичеекие и этнографические работы отличаются
исключительной точностью и добросовестностью. Они базируются на глубоком
изучении и проверке фактов и критическом усвоении научной литературы по
каждой из исследуемых им проблем.
«Вы ни на кого не похожи и в некоторых отношениях не имеете себе
равных за всю историю нашей востоковедной науки», — писал в своем
приветствии В. А. Гордлевскому выдающийся русский арабист
И. Ю. Крачковский. В этих словах было выражено общее для всех
ориенталистов признание своеобразного таланта В. А. Гордлевского.
В. А. Гордлевский имеет большие заслуги в разрешении основных
вопросов грамматики тюркских языков и разработки тюркской
лексикологии и лексикографии.
Следует особо отметить его «Грамматику турецкого языка» *,
представляющую собой синтез многолетних лингвистических его наблюдений.
Все лингвистические исследования В. А. Гордлевского по
грамматике турецкого языка — результат обобщения огромного опыта. Они
содержат ценнейшие мысли по основным вопросам грамматического
строя тюркских языков и их лексике. Его статьи, заметки, рецензии, а
также капитальные работы и пособия по турецкому языку составляют
значительный вклад в нашу отечественную тюркологию, а его «Грамматика
турецкого языка» служит одним из основных пособий и образцов для
.создания научных грамматик по другим тюркским языкам.
Не менее почетная роль принадлежит В. А. Гордлевскому и в
разработке тюркской лексикологии. Он — автор статей по лексике
тюркских, языков и консультант составителей «Толкового словаря русского
языка», изданного под редакцией проф. Д. Н. Ушакова; он был
редактором «Турецко-русского словаря», выдержавшего два издания, а также
терминологических русско-турецкого и турецко-русскою словарей.
: Таким образом, в работах В. А. Гордлевского широко представлены
исследования по двум важнейшим проблемам языка: грамматическому
строю и лексикологии. Однако, по общему признанию всех специалистов,
особенно значительную роль в развитии советской тюркологии, и в
частности тюркского языкознания, сыграли его грамматические работы.
Неоценимы заслуги В. А. Гордлевского в деле собирания, изучения
и, публикации турецкого народно-поэтического творчества. Во время
своих поездок по районам Турции он непосредственно на месте
записывал со слов крестьян, ремесленников, служащих богатый и
разнообразный материал по художественному фольклору турок. Нет, пожалуй, ни
одного жанра устного творчества, который не был бы представлен в
записях В. А. Гордлевского. Широко известны его «Образцы османского
народного творчества» (1916), являющиеся единственным в своем роде
источником для изучения пословиц и поговорок, песен и частушек,
загадок и причитаний, благожеланий и зложеланий турецкого фольклора.
В. А. Гордлевский был не только собирателем и популяризатором
турецкого поэтического творчества, но и крупным теоретиком в этой
области. Так, в труде «Из наблюдений над турецкой песнью» (1908) он
дает всесторонний анализ турецкого стихосложения. Исследование
формы песен В. А. Гордлевский сопровождает лингвистическими, историко-
этнографическими сведениями, освещающими время, место и события,
связанные с возникновением той или иной песни.
1 В. А. Гордлевский, Грамматика турецкого языка, М., 1928.
4

Весьма плодотворны изыскания В. А. Гордлевского и в изучении
турецкой литературы. Следует выделить его «Очерки по новой османской
литературе» (1912). Как отмечал автор, ядром «Очерков» были лекции,,
читанные им в Лазаревском институте восточных языков в начале
столетия. Характерно, что В. А. Гордлевский рассматривает литературный
процесс в тесной связи с состоянием и развитием турецкого общества
XIX — начала XX в., с формированием различных
культурно-просветительских и иных течений. Ценность исследования В. А. Гордлевского
повышается еще тем, что «Очерки по новой османской литературе»
построены на основе изучения первоисточников при постоянном наблюдении за
литературной жизнью страны.
О разносторонней работе В. А. Гордлевского по турецкой литературе
говорит также то, что своими замечательными переводами он знакомил
русского читателя с отдельными ее образцами («Детство Омара» Муал-
лима Наджи и др.)-
Вместе с тем В. А. Гордлевский занимался исследованием
распространения русской литературы в Турции. Статьи «Турки о Толстом»,
«Толстой в Турции», «Чехов в Турции», «Гоголь в Турции», «Пушкин
в Турции», «Горький в Турции» — первые научные изыскания в этой
области.
Относясь с глубокой симпатией к турецкому народу и уважая его
обычаи, В. А. Гордлевский со свойственной ему тщательностью и
научной добросовестностью собирал сведения о домашнем быте турок, об их
космологических и религиозных представлениях. Его этнографические
наблюдения распространялись и на нетурецкое население страны: армян,
курдов, греков, которым он поовягил ряд статей.
Материалы, собранные В. А. Гордлевским, представляют собой
ценнейший источник для специалистов по турецкой этнографии, так как они
содержат такие описания явлений из жизни народов, которые в ходе
исторического развития постепенно исчезают или принимают новые
формы.
В. А. Гордлевский всегда откликался на все события, связанные с
жизнью и деятельностью его современников-востоковедов и
востоковедных учреждений. Это нашло отражение в ряде статей, в которых он
освещает деятельность своих современников.
Большие заслуги В. А. Гордлевского в области советского
востоковедения получили высокую оценку научной общественности. В 1929 г.
он был избран членом-корреспондентом, а в 1946* г. — действительным
членом Академии наук СССР. Его преподавательская
научно-организационная деятельность была высоко оценена правительством Советского
Союза: он был награжден двумя орденами Ленина и орденом
Трудового Красного Знамени.
В течение всей своей жизни В. А. Гордлевский самоотверженно
трудился над организацией и совершенствованием востоковедного
образования.
Созданная им школа советских тюркологов объединяет не только
ученых филологов-лингвистов, литературоведов, историков и этнографов,
но и практических работников.
Для В. А. Гордлевского были характерны величайшая
добросовестность, большое педагогическое мастерство и исключительная
тщательность в работе, стремление до мельчайших деталей уточнить трактуемый
вопрос, филигранная отделка материала. Этому учил он и своих
учеников, к которым всегда относился с большой требовательностью.
В. А. Гордлевский проявлял одинаковое внимание ко всем и стремился
быть полезным каждому, обратившемуся к нему за научной помощью.
5

Относясь с большим уважением и величайшей любовью к братским
народам Советского Востока, он встречал и с их стороны признание его
заслуг и почитание как ученого и человека. Так, в 1950 г. Президиум
Верховного Совета Туркменской ССР присвоил В. А. Гордлевскому
звание заслуженного деятеля науки Туркменской ССР. В. А. Гордлевский
много сделал и для укрепления культурных связей, вековой дружбы
великого русского народа с братскими народами Советского Востока.
* * *
«Избранные сочинения» В. А. Гордлевского запланированы в виде
четырехтомного собрания. Распределение материала между томами
произведено по тематическохМу принципу.
В первый том входит часть трудов В. А. Гордлевского по истории
Турции, относящихся главным образом к средним векам. Второй том
содержит работы по языку, фольклору и литературе тюркских и других
народов Советского и зарубежного Востока. В третий том включены
этюды и небольшие исследования по различным, главным образом
культурно-историческим, вопросам Турции. Четвертый том состоит из работ
по этнографии тюркских народов, истории востоковедения в Советском
Союзе. В него войдут также статьи В. А. Гордлевского, посвященные
изучению культуры, фольклора и литературы финского народа. В
приложении к четвертому тому будут опубликованы научная биография и
полная библиография печатных работ В. А. Гордлевского.
В собрание входят как опубликованные, так и неопубликованные
работы. Ранее изданные труды печатаются в основном в первоначальном
их виде с внесением лишь небольших изменений и дополнений, главным
образом по заметкам самого автора, выявленных при изучении его
научного архива. Сохраняются в тексте и некоторые неточные
формулировки и определения, а также устаревшие термины, например «турецкие
народы и языки» вместо принятого «тюркские народы и языки» и пр.
Работы, опубликованные на иностранных языках, приводятся в
русском переводе по рукописному или машинописному авторскому тексту.
Однако во всех таких случаях первоначальный русский текст сверялся
с иностранным; если выявлялись расхождения, предпочтение давалось
формулировкам, содержащимся в опубликованном в печати
иностранном варианте, поскольку он отражал последнюю авторскую редакцию.
При подготовке первого тома к печати проверены и уточнены
библиографические сноски, оформлены описания источников и пособий в
соответствии с принятым стандартом.
Том начали готовить к изданию, когда председателем редакционной
коллегии был ныне покойный член-корреспондент Академии наук СССР
Е. Э. Бертельс, советами и указаниями оказавший огромную помощь.
В подготовке первого тома участвовали Б. А. Каррыев, Н. Г. Киреев,
А. А. Кямилева, Л. А. Орнатская, Ф. А. Салимзянова и А. М. Шамсут-
динов. Унификацию транскрипции и редакцию турецких терминов
произвел Ш. С. Айляров.

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
Первый том «Избранных сочинений» Владимира Александровича
Гордлевского состоит из двух частей. В первую часть включена широко
известная монография «Государство Сельджукидов Малой Азии»,
вышедшая в свет в период Великой Отечественной войны в Ленинграде. Самый
факт издания ее в исключительно тяжелый для нашей Родины период был
одним из ярких примеров преданности науке, несгибаемой воли и
морального величия советских людей.
Монография В. А. Гордлевского начинается со вступительной главы,
содержащей обзор литературы. Уже она дает ясное представление об
огромной работе автора, а вместе с тем об исключительных трудностях,
испытанных им из-за скудости источников. Как известно, во время
монгольского нашествия (середина XIII в.) было уничтожено много
ценных документов, относящихся к XII—XIII вв. — самому важному
периоду истории государства Сельджукидов Малой Азии.
В основу изложения В. А. Гордлевский положил источники на
турецком и персидском языках. Наряду с этим он использовал сочинения
армянских, сирийских и грузинских историков, а также материалы
западноевропейской историографии. Он широко привлек русскую
литературу; большое внимание уделил работам современных турецких
историков, в том числе специалистов по таким вспомогательным дисциплинам,
как нумизматика, эпиграфика и краеведение. В. А. Гордлевский
использовал и сочинения по исторической географии, особенно топонимике, и
материальной культуре, нередко дополнявшие совершенно недостаточные
по некоторым вопросам литературные данные. Наконец, очень часто автор
находил важные факты в современных турецких газетах и журналах.
Разумеется, ему не удалось привлечь все источники, например, не
были использованы некоторые рукописи, которые находятся в
хранилищах Турецкой республики. Меньше, чем хотелось бы, привлечены и
византийские источники. Все же в целом сделано чрезвычайно много.
Объем и разнообразие использованных источников и пособий дали
В. А. Гордлевскому возможность собрать в своей монографии такое
множество сведений, которые делают книгу весьма ценной для всех, кто
интересуется не только историей Малой Азии, но и экономической,
социальной и политической жизнью всего Ближнего Востока в XI—
XIV вв.
В заключительной части вступительной главы В. А. Гордлевский
определяет в очень четкой форме также свою принципиальную
позицию по проблеме малоазиатских Сельджукидов. Она, по словам автора,
сводится к тому, чтобы «снять с них (Сельджукидов.—Е. Л.) обвинения,
подсказываемые иногда пристрастием некоторых историков, как буд-
7

то восточные народы — тюрки, монголы — только и разрушали культуру
народов, исповедующих христианство» К
* * *
Две первые главы В. А. Гордлевский посвящает истории
государства Сельджукидов Малой Азии, рассматривая ее в тесной связи с
историей других стран Ближнего Востока. Как видно из этих глав, история
более чем двухсотлетнего существования (1077—1299) государства
Сельджукидов Малой Азии делится на несколько этапов.
Первый из них — период с 1077 по 1092 г., когда после завоеваний
в Малой Азии Сельджукиды, объединившие многие туркмено-огузские
племена, основали здесь эмират с центром в Никее (ныне Изник). Ий-
кейский эмират входил в то время в состав державы Великих
Сельджукидов, которой правил Мелик-шах (1072—1092). После смерти Мелик-
шаха его держава, простиравшаяся от Эгейского и Средиземного морей
на западе до Аральского моря и Индии на востоке, распалась на
несколько самостоятельных княжеств.
Во главе Никейского эмирата при его образовании стоял Сюлеймая
(1077—1086), сын Куталмыша, из рода Сельджука. В течение ряда лет
Сюлейман совершал набеги на соседние византийские владения.
К 1080 г. он завоевал почти всю Малую Азию. Под властью Византин
оставались лишь узкая полоса Пропонтиды (побережья Мраморного
моря), Вифинский полуостров (теперь п-ов Коджаэли) и часть зоны
Эгейского моря.
Внутренний строй Никейского эмирата в период правления Сюлей-
мана мало исследован. Однако в основных чертах он известен. Когда
сельджуки появились на Армянском нагорье и в Малой Азии, они
находились в стадии раннего феодализма.
Энгельс учил, что «при каждом завоевании более варварским
народом ход экономического развития нарушается и уничтожается целая
масса производительных сил»2. Так было и в данном случае. Нашествия
сельджуков повсюду приводили к огромным разрушениям. Многие
города, известные еще с эллинистического периода или даже античности,
были стерты с лица земли. У армянских и греческих феодалов были отняты
владения и богатства; лишились земли и некоторые крестьяне.
Численность населения заметно уменьшилась. Пашни превратились в пустыри;
сельджуки стали использовать их как пастбища: на первых порах они
обычно не оставляли своей прежней привычной и привольной жизни
воинственных кочевников.
Однако, как указывал Энгельс, «в огромном большинстве случаев
при прочных завоеваниях дикий победитель принужден
приноравливаться к тому высшему „экономическому положению", какое он находит в
завоеванной стране»3. Огузско-туркменские племена, продолжая, как
и раньше, заниматься кочевым скотоводством, постепенно переходили на
оседлый образ жизни. Они стали воспринимать существовавшие до них
производственные отношения. Греко-византийцев и армян они, как
правило, не сгоняли с обрабатываемых ими земель, так как в противном
случае лишились бы возможности получать земледельческую продукцию.
Более того, рабы и крепостные были объявлены свободными, за
исключением тех, кто оказывал сопротивление при завоевании. Сельджуки
собирали с местных крестьян только поземельную и подушную подати, ко-
1 В. А. Гордлевский, Государство Сельджукидов Малой Азии, стр. 47.
2 Ф. Энгельс, Анти-Дюринг (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XIV), стр. 185.
8 Там же.
8

торые в целом были меньше, чем налоги, платившиеся ими раньше
в Византии или Армении. Это обстоятельство нередко способствовало
тому, что земледельцы — греки-христиане не только не боролись против
сельджуков-мусульман, но даже переходили на их сторону. Но так,
разумеется, было только на первых порах; впоследствии положение
армянского и греческого населения, оказавшегося под властью сельджуков,
значительно ухудшилось.
Надстроечные формы, складывавшиеся в Никейском эмирате, в
основном воспроизводили соответствующие институты, существовавшие при
Мелик-шахе в державе Великих Сельджукидов.
После смерти Сюлеймана (1086) Никейский эмират был охвачел
междоусобной борьбой, которая прекратилась с приходом к власти сына
Сюлеймана Дауда Кылыч Арслана I.
Со времени правления Дауда Кылыч Арслана (1092—1107)
начинается второй период истории государства Сельджукидов — укрепление
в нем феодальных отношений; этот период продолжался вплоть до
конца XII в., т. е. около ста лет. Все это время государство Сельджукидов
Малой Азии вело войны.
Во время первого крестового похода (1096—1098) Никейский
эмират подвергся нападению со стороны крестоносцев. Первое крупное
сражение между ними и сельджуками произошло под Никеей, которая без
особого труда была занята крестоносцами (1097). Вторая битва
произошла при Дорилеуме (ныне Эскишехир). Здесь крестоносцы также
оказались победителями. Между прочим, на стороне Сельджукидов против
крестоносцев выступило тогда туркменское княжество Данишмендов,
владения которых простирались по верхнему течению рек Кызыл-ырма-
ка и Евфрата. Им принадлежали города Севастия (ныне Сивас), Кеса-
рея (ныне Кайсери) и Мелитена (ныне Малатья); эпизодически под их
властью находились даже земли на Черноморском побережье; Даниш-
менды постоянно вели войны с Византией и Грузией.
Падение Никеи (в дальнейшем она уже никогда не входила в
состав сельджукских владений) и сражение при Дорилеуме закрыли
государству Сельджукидов доступ к Мраморному морю и сильно ослабили
его. Крестоносцам же был открыт путь в центральные районы Малой
Азии.
Перевалив через Центральный Тавр, крестоносцы спустились в Ки-
ликийскую низменность (ныне Чукурова), после чего вторглись в Сирию
и захватили ее. Вряд ли бы им удалось так легко преодолеть
сопротивление сельджукских и других тюркских племен, если бы не помощь
армянского государства в Киликии.
От первого крестового похода Малая Азия пострадала сравнительно
мало. Война велась с обеих сторон с крайним ожесточением, но,
поскольку крестоносцы продвигались вдоль дорог, они разграбили и
опустошили только районы, находившиеся в ближайшем соседстве от них.
Крестоносцы быстро ушли из Малой Азии и непосредственного
влияния на ее судьбы не оказали.
Все же борьба с крестоносцами привела к значительному
ослаблению государства Сельджукидов. Это было в интересах Византии,
которая стала расширять свою территорию за счет прежних сельджукских
владений в зоне, прилегающей к Мраморному морю. В дальнейшем
Византия не допускала продвижения сельджуков и к Эгейскому морю.
В частности, такие города, как Смирна (Измир), Сарды (близ
нынешнего Салихли), Филадельфия (Алашехир) и Эфес (Аясулук),
находились в руках византийцев. По миру, который был заключен с Византией
в 1117 г., государство Сельджукидов было вынуждено признать за Ви-
9

зантией все территории, захваченные ею после первого крестового
похода.
Враждебными были также отношения сельджуков с крестоносцами,
обосновавшимися в Сирии и Палестине. Между ними постоянно
происходили вооруженные столкновения. В 1114 г. сельджукам удалось
захватить у крестоносцев Эдессу (Урфу). Занятие Эдессы послужило, как
известно, оигнало'М ко второму крестовому походу (1147—1149).
Главные усилия крестоносцев были направлены на захват Дамаска, но
осада его закончилась для них неудачей. Крестоносцы были разбиты и
поспешили возвратиться в Европу. Тем не менее Сельджукское
государство ослабело. Воспользовавшись этим, Византия захватила некоторые
сельджукские владения в северо-западной части Малой Азии, а также
район от Меандра (Бююк-Мендереса) до Атталии (Антальи) и ряд
городов в западной части Центральной Анатолии.
В середине XII в. сельджукам удалось приостановить натиск
византийцев; более того, в дальнейшем они начинают даже их теснить на
запад и в начале 70-х годов XII в. достигают окрестностей Дорилеума.
Успехи сельджуков побудили византийцев начать против них военные
действия. Но в 1176 г. в битве при Мириокефалоне (в районе верхнего
течения Меандра) сельджуки нанесли византийцам сильное поражение.
С этого времени они неуклонно продвигались на запад, захватывая
владения Византии.
В общем к концу XII в. западные и южные рубежи сельджукских
владений стабилизируются: под их властью теперь находятся
центральная часть Малой Азии и запад Армянского нагорья. Однако на этой
территории сельджуки господствовали не безраздельно: они вынуждены
были соперничать с многочисленными княжествами, наиболее крупным
из которых был эмират Данишмендов. К началу XII в. Данишменды
усилились настолько, что в 1102 г. даже заняли Иконий (ныне Конья),
находившийся под властью Сельджукидов с 1077 г. Лишь в XII в., как
указывает В. А. Гордлевский, «Сельджукиды устранили в Малой Азии
внутренних врагов, кольцом окружавших их владения, — христиан (греков
и армян) и мусульман Артукидов, Данишмендов» 4.
В XII в. государство Сельджукидов вступает в новую фазу своего
развития. «Теперь Сельджукиды, — пишет В. А. Гордлевский, — прочно
осели в Малой Азии. Это уже не кочевники... занятые исключительно
поисками пастбищ. Они думают о создании государства» 5.
В процессе сложного взаимодействия с греко-византийским и
армянским феодализмом складывается в это время феодальный строй самого
государства Сельджукидов. К концу XII в. оно становится развитым
феодальным государством, правители которого носят титул «румских»
(т. е. ромейских) султанов, как бы претендуя на роль преемников
восточно-римских императоров. Столицей его с 1116 г. становится город
Иконий, по которому государство Сельджукидов Малой Азии принято
называть также Иконийским или Конийским султанатом.
Особенно укрепляется внутреннее положение государства со
времени правления султана Кылыч Арслака II (1156—1188), который в
начале своего царствования бьи, почти вассалом византийского
императора Мануила I (1143—1180). Однако в 1188 г. разгорелась жестока**
междоусобная борьба; в течение нескольких лет султанат находился в
состоянии полной анархии. Лишь в 1192 г. Гияседдину Кейхюсреву I,
одному из сыновей Кылыч Арслана II, удалось положить конец вну-
4 В. А. Гордлевский, Государство Сельджукидов Малой Азии, стр. 52.
5 Там же, стр, 50
10

тренним раздорам и объединить под своей властью владения султаната.
На этом заканчивается второй и начинается третий период в истории
государства Сельджукидов Малой Азии, продолжавшийся до
монгольского нашествия (начало 40-х годов XIII в.).
В это время государство Сельджукидов достигает высшей точки
своего могущества. Немалое значение для такого роста имел разгром
крестоносцами в 1204 г. Константинополя и распад Византийской
империи. В конце XII — начале XIII в. сельджуки достигают Эгейского моря
в районе нынешнего Бодрума; на Средиземном море они захватывают в
1207 г. Атталию (Анталью); на севере—выходят к берегам Черного
моря в районе Синопа (1214).
Экспансия сельджуков была настолько успешной, что в течение
нескольких лет они владели даже отдельными пунктами в Крыму, в
районе Судака. Крым имел для сельджуков исключительное значение, ибо
через него, а затем через бассейн Волги шла торговля со странами
Средней и даже Восточной Азии.
На востоке во владения сельджуков входила тогда почти вся
Западная Армения. Около 1200 г. им удается захватить даже Эрзурум, который
до того времени находился под властью туркменской династии Солту-
кидов. Эрзурум был передан одному из членов сельджукской
династии— Тугрылу, который до 1235 г.* правил там независимо, даже чеканя
монету от собственного имени. Временами Конийский султанат
контролировал также некоторые владения Ортукидов и Эюбидо© в Сирии.
Императоры Никеи и Трапезунда, а также властители Армянского
государства в Киликии платили дань Конийским султанам.
Первая половина XIII в., особенно время правления Алаэддина Кей-
кубада I (1219—1236)—эра высшего расцвета государства
Сельджукидов. Именно в это время современники называют Конийский
султанат богатейшей страной мира. Однако, как указывает В. А.
Гордлевский, общественный строй его был паразитическим. Он зижделся на
усиленной эксплуатации крестьян и ремесленников, которая стала
особенно жестокой после первого периода завоеваний, когда уменьшился
приток добычи из захваченных стран. Это привело к обострению
классовых противоречий.
Незадолго до монгольского нашествия, в 1239 г., в Малой Азии
вспыхнуло мощное восстание крестьян-земледельцев и окото'водов-кочев-
ников, возглавленное Баба Исхаком. С исключительным мастерством по
отрывочным и разрозненным источникам В. А. Гордлевский
восстанавливает картину восстания, решительно отвергая воззрения хронистов на
самого Баба Исхака, который в источниках тенденциозно «обрисован,
как человек коварный, как волшебник...» б. При этом В. А. Гордлевский
не только вскрывает, как отмечал Б. Н. Заходер, классовые корни
идеологических воззрений Баба Исхака, он дает также «анализ весьма
сложной идеологической программы, пропобедовавщейся Баба Исхаком» 7.
Восстание было жестоко подавлено, но недовольство крестьянства
увеличивалось, и ересь Баба Исхака продолжала тайно
распространяться. В то же время нарастали разногласия в лагере феодалов. Все это
ослабило государство Сельджукидов и сделало его неспособным дать
отпор монголам.
В 1243 г. монгольские орды во главе с полководцем Байчжу
вторглись на Армянское нагорье, где осадили город Карин (близ Эрзурума),
входивший в то время во владения Конийского султаната. В том же году
6 Там же, стр. 126.
7 Б. Заходер, В. А. Гордлевский, Государство Сельджукидов Малой Азии
(«Исторический журнал», 1944, № 7—8, стр. 86).
11

они разгромили © долине Кёседага, близ Эрзинджана, войско Конийско-
го султана, хотя на его стороне был огромный численный перевес. Исход
борьбы решила внутренняя слабость султаната, непрочность его
общественно-политического строя. Султан Гияседдин Кейхюсрев И (1236—
1245), спасая свою жизнь, сдался монголам, признав их сюзеренитет.
С этого момента начинается период упадка в истории государства Сель-
джукидов Малой Азии, продолжавшийся до конца XIII в., когда Коний-
ский султанат прекратил существование.
После битвы при Кёседаге от султаната отделились вассальные
княжества, властители которых спешили выслужиться перед монголами.
В самом султанате появился самозванец — некий Катерин, выдававший
себя за сына Алаэддина Кейкубада II (1219—1236) —одного из
последних султанов. Собрав армию в 20 тыс человек, он разорил окрестности
Коньи, после чего сделал попытку вторгнуться во владения Армянского
царства в Киликии. Но здесь он встретил отпор, был взят в плен и
повешен. А монголы тем временем без особого труда захватили ряд
крупных городов султаната — Кайсери, Сивас и др. Районы Кайсери и Си-
васа — развитые, плодородные, высококультурные земледельческие
области — были превращены в пустыню, крестьяне и жители городов в
большинстве перебиты, ремесленники угнаны в Среднюю Азию. Спасаясь
от голода и ужасов монгольского ига, у восточных границ Никейской
империи стали скопляться огромные толпы беженцев из Малой Азии.
В 1244 г. монголы завоевали южную часть Армянского нагорья
и Верхнюю Месопотамию. Армянское государство в Киликии избегло
этой участи, заключив в 1243 г. «союз» с монголами.
Захватив Конийский султанат, монголы стали дробить страну на
мелкие части, сеять вражду между князьями. В 1248 г. Конийский
султанат, потерявший чуть ли не две трети своих владений, был разделен
монголами на две части; в 1249 г. в Малой Азии некоторое время
царствовали одновременно даже три султана — сыновья Гияседдина Кей-
хюсрева II.
До образования Ильхаиства (1255) монгольское господство в
государстве Сельджукидов все же не ощущалось сильно; со времени
правления Хулагу (1258—1265) Армянское нагорье и Малая Азия
почувствовали в полной мере тяготы монгольского ига.
Яркими красками В. А. Гордлевский описывает полосу
наступившей смуты. Верховным властителем стал ильхан, который назначал и
смешал султанов, эмиров и везиров, ездивших на поклон в его ставку.
Фактически султанатом управлял наместник, имевший свою резиденцию
где-то около Карса. Отсюда, как зверь из логова8, он зорко
наблюдал за завоеванными странами. Султаны были марионетками в его руках.
В то же время сильно возросла власть прежних вассальных князей, что
привело в конечном итоге к тому, что территория Армянского нагорья
и Малой Азии покрылась множеством полусамостоятельных княжеств,
зависевших непосредственно от монголов.
В самом султанате заметно увеличились авторитет и влияние
везиров, получавших приказы нередко непосредственно от наместника или
даже ильхана. В этих условиях сформировался тип везира,
своевольного тирана, который имел право на жизнь и смерть людей, был
ответственным только перед наместником или ильханом. Везиры владели
огромными поместьями; образовались даже династии таких всесильных
везиров, имевших несметные богатства.
Внутри прежнего государства Сельджукидов монголы ввели свои
См.: В. А. Гордлевский, Государство Сельджукидов Малой Азии, стр. 64.
12

порядки. Они упорядочили сбор налогов, чтобы выжимать как можно
больше из податного сословия. Производились переписи
налогоплательщиков и были введены новые налоги, более тяжелые, чем прежние.
Раньше налоги взимали хакимы, теперь сбор налогов даже с целых
областей поручался откупщикам, которые нещадно обирали народ. Треть
налогов шла ильхану, треть — султанам и князьям и треть — остальным
феодалам; многие крестьяне, однако, вносили налоги непосредственно
в казну, что приводило к оскуднению некоторых феодальных домов.
Монголы сделали попытку ввести единую денежную систему; на
дорогах была установлена относительная безопасность, от чего выигрывала
торговля.
Постепенно султанат все более ослабевал. В 1261 г. против
султанской власти поднялось княжество Караман; в 1275 г. восстали джим-
ри, захватившие и разгромившие Конью; из Коньи восстание
перекинулось в Аксарай. Вскоре после этого объявили себя независимыми
многие вожди туркменских племен, не желавшие подчиняться монголам.
Все больше волновалось и оседлое население. Поднимались также
феодалы. В 1277 г. против султана выступил, опираясь на поддержку
группы сановников, Мухаммед ибн караман, занявший Конью и
объявивший себя султаном. Он установил связь с египетско-мамлюкским
султаном Бейбарсом, вторгнувшимся в том же 1277 г. в Палестину;
захватив Сирию, Бейбарс вступил в Малую Азию, где, однако, эмиры —
сторонники монголов нанесли ему поражение и приостановили его
победный марш. Одновременно ухудшалось положение на западных границах.
15 августа 1261 г. никейский император Михаил VIII Палеолог отвоевал
у латинян Константинополь и, восстановив некогда единую империю,
начал собирать прежние византийские владения.
Между тем в султанате усиливались центробежные устремления, и
в 1299 г. он распался, согласно традиционной историографии, на 10
княжеств, которые в результате ослабления государства Ильханов стали
самостоятельными. В этой «декархии» ведущую роль стало играть
княжество бея Османа из огузско-туркменского племени Кайы,
выступившего в дальнейшем в роли «собирателя» земель и образовавшего на
территории Малой Азии турецко-османское государство — Турцию.
Правда, обломки некогда могущественного государства Сельджуки-
дов Малой Азии некоторое время сохранялись. Так, в Малой Азии почти
до конца XV в. просуществовал Караманский султанат, в котором
правили сельджукские (из рода Кынык) властители. Но крупного значения
эти государственные образования, вошедшие в дальнейшем в сосгав
турецко-османской державы, не имели.
В своей монографии В. А. Гордлевский уделяет главное внимание
периоду расцвета и упадка государства Сельджукидов Малой Азии.
Подробному исследованию внутренней истории Конийского султаната
посвящены четырнадцать из шестнадцати глав труда. В период расцвета
(начало XIII в.) государство Сельджукидов занимало обширную
территорию. По хронике Языджыоглу9, малоазиатским Сельджукидам
подчинялись «мусульмане и христиане от „Йемена до Грузии и Абхазии, от
владения Руси до границ Тарсуса, от границ Анатальи до пределов Ан-
таки, от степей Судака и Кыпчака до пустынь Сирии и Ирака, от исхода
9 За последние двадцать лет «Турецкое историческое общество» исследовало
много эпиграфов и нумизматических находок, которые в известной степени могут
помочь уточнению вопроса о границах государства Сельджукидов Малой Азии.
13

владений Рума (т. е. Византии), франков и армян до Медаина (Ктези-
фона) и Йемена"»10.
Государство Сельджукидов населяли многочисленные народы. Самой
крупной этнической группой были народности тюркской языковой
группы, образовавшиеся из орд и племен, которые переселились в Малую
Азию со стороны Ирана или Балканского полуострова (начиная с
IV в.) после расселения тюркских племен по южной части
Восточноевропейской низменности и Юго-Восточной Европе. К XIII в. значительная
часть тюркского населения на Армянском нагорье и в Малой Азии осела
на землю, но немало туркмено-огузских племен продолжало вести
кочевой образ жизни. Внушительный процент населения составляли в XIII в.
греки и армяне — основная масса земледельцев. Встречались в Малой
Азии и славяне, переселившиеся сюда в первых веках нашей эры, в
период их вторжения на территорию Византии; наконец, в
малодоступных горных местностях сохранялись еще остатки автохтонного догре-
ческого населения Малой Азии.
За время своего господства в Малой Азии и на Армянском нагорье
сельджуки ассимилировали коренное население. Уже в XII в.
крестоносцы отмечали далеко зашедший процесс тюркизации. Вместе с тем
сельджуки постепенно впитывали также тюркские элементы,
расселившиеся до них по Армянскому нагорью и Малой Азии. На основе этих
сложных процессов происходило образование народности малоазиатских
сельджуков, существенно отличавшейся по антропологическому типу и
другим признакам от своих тюркских сородичей в Средней Азии.
Как учит Энгельс, при завоеваниях, совершаемых «более
варварским народом», покоренный народ «часто заставляет даже принять свой
язык»11. В государстве Сельджукидов этого не произошло. Языком
сельджукской народности был сельджукский язык, близкий к
старотуркменскому, но воспринявший, как на многочисленных примерах убедительно
доказывает В. А. Гордлевский, многие чужеродные элементы,
преимущественно иранские, арабские, греческие и армянские.
Стержневой проблемой в государстве был, разумеется, вопрос о
земле, определяющий отношения между феодалами-землевладельцами и
крестьянами-землепользователями.
Земледелие и скотоводство получили на Армянском нагорье и в
Малой Азии еще до сельджукского завоевания значительное развитие. Из
зерновых культур возделывались главным образом пшеница, ячмень и
просо. Был известен ряд стручковых (горох обыкновенный, бобы, фа-
соль-лобия, чечевица, маш). Культивировались и некоторые масличные
растения и прежде всего такое древнейшее, как кунжут (сезам).
Значительных успехов достигло плодоводство — уже тогда были известны
почти все виды плодовых растений, культивируемые в Малой Азии и в
настоящее время, в том числе оливковое дерево, виноградная лоза,
яблоня, персик, гранат, миндаль, айва, лещинный орех (фундук), грецкий
орех, каштан, рожковое дерево, фисташковое дерево и ряд других.
Выращивались овощи: свекла, репа, редька, капуста, салат, лук-порей,
чеснок, баклажан, многие бахчевые (арбуз, дыня, тыква, огурец),
кориандр, различные «горькие» и пряные растения.
Сеяли и кормовые травы: вику, люцерну и пожитник (греческий
клевер), разводили красители (шафран, марена), эфиромасличные
растения, некоторые лекарственные, в том числе клещевину и колоквинт.
Широко было развито цветоводство: выращивались шиповник, розы, жас-
10 В. А. Гордлевский, Государство Сельджукидов Малой Азии, стр. 60.
11 Ф. Энгельс, Анти-Дюринг (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XIV), стр. 185.
14

мин, хризантемы, фиалки, петушиный (Гребень, панданус, многие
луковичные (тюльпаны, нарцисс, »крокус).
Скотоводство имело преимущественно кочевой характер. В крупном
животноводстве основное место занимало коневодство, в мелком —
овцеводство.
В. А. Гордлевский уделяет в своем исследовании большое внимание
аграрным отношениям. Этому вопросу посвящена интересная и
содержательная .глава V. Автор приходит к важному выводу, что земля
принадлежала государству. Идея о государственной собственности на
землю, как указывал В. А. Гордлевский, развилась из ранней общинной
собственности кочевых тюрок, а в конце концов земельная общинная
собственность была объединена в личную собственность племенного вождя.
Точно так же земля вновь завоеванных территорий считалась
собственностью вождя вождей или султана 12. Тем самым В. А. Гордлевский
подтверждает известное положение Маркса и Энгельса о
государственной земельной собственности на Востоке в средние века. Однако это
отнюдь не исключало частного землевладения и землепользования.
На вершине феодальной лестницы стоял султан; за ним шли члены
династии, имевшие обширнейшие уделы, в которых они чувствовали
себя властителями; нередко они даже чеканили свою монету. К ним по
существу примыкали улубеи (великие беи), а также деребеи (князья
долин), владевшие обширнейшими угодьями. Среди крупнейших
феодалов были иногда «выскочки» — фавориты султана, из выдвинувшихся
вольноотпущенников. Нередко в число богатых феодалов входили и
султанские рабы-гулямы, происходившие иногда даже из немусульман;
они часто получали от султанов земельные наделы, хотя редко
становились их собственниками; как указывает В. А. Гордлевский, эти люди
были наиболее надежной опорой султана. За улубеями и деребеями
следовали ортабеи (средние беи), среди которых было немало христиан.
В самом низу иерархии стояли ашага (мелкие беи), часто связанные
с крупными и средними феодалами родственными узами или
находившиеся в вассальной зависимости от них.
Феодалы, безжалостно обиравшие народ, владели огромными
богатствами. Одним из крупных источников их доходов была также военная
добыча. Обогащаясь за счет грабежа собственных крестьян и чужих
народов, они почти не проявляли заботы о развитии своего хозяйства.
Феодальное землевладение основывалось преимущественно на
институте икта, известного еще с эпохи Омейядов, получившего затем
широкое распространение в государствах Ближнего и Среднего Востока.
Однако в Конийском султанате икта претерпела основательное изменение,
главным образом под влиянием византийских земельных норм.
Как повсюду в странах Среднего и Ближнего Востока, икта в
государстве Сельджукидов первоначально представляла собой тип
обусловленного и пожизненного земельного владения, близкого к бенефицию.
Держатель икта — иктадар получал от государства право собирать
с пожалованного владения налоги, которые тем самым становились для
него рентой. Но в отличие от феодалов Запада иктадары не имели права
вводить новых налогов; не имели они также права суда, который чинили
духовные судьи — кадии. Часть взимаемых налогов иктадар вносил
государству, часть присваивал себе, за что обязан был нести определенные
повинности, в том числе военную (чаще всего) и гражданскую службу.
Если иктадар уклонялся от несения установленных повинностей, он
лишался нрав на владение 'землей. После смерти его права не переходили
12 См.: В. А. Гордлевский, Государство Сельджукидов Малой Азии, стр. 97.
15

к наследникам. Нередко травя иктадаро© должны были возобновляться *
при вступлении на престол нового султана. Широкое распространение
икта в Конийском султанате, как и в других странах Среднего и
Ближнего Востока, знаменовало собой завершение раннефеодального
периода.
Икта 'была тред-ставлена в Конийском султанате в XI—XIII вв.
тремя формами владений — хасс, зеамети тимар. Хассы, насчитывавшие
несколько типов, были самой крупной категорией феодальных владений:
подчас ими были целые области; к хассам относились земли,
принадлежавшие непосредственно султанам и членам династии («коронные
земли»), земли вассальных князей, владения вождей кочевых (племен,
округа наибов-наместников, домены, [пожалованные за службу высшим
сановникам, »полководцам и султанским фаворитам. Некоторые владельцы
хассов выставляли до трех тысяч конных ратников, а также дружины
отборных войск; кроме того, владельцы хассов обычно ллатили дань
деньгами султану и подносили еще особые подарки, например при
вступлении на престол нового султана.
Зеаметы и тимары представляли собой обычно типы военных ленов.
Зеаметы были крупными владениями; их владельцы — займы должны
были выставлять внушительное количество воинов. Владельцы тима-
ров — тимариоты были военными поселенцами, рыцарями,
обязанными сами являться на войну и 'приводить с собой нескольких воинов.
Все эти формы феодального землевладения были впоследствии
восприняты турками-османами. Энгельс называл их особого под а
землевладельческим феодализмом 1а.
На 'первых торах (после введения зеаметов и тимаров воинская
повинность была реальной обязанностью, но не всегда зеаметы и тима-
ры были военными ленами (например, на землях, заселенных
армянами-немусульманами) ; угодья жаловались государством при условии
уплаты одним лицом налогов в натуральной и денежной форме.
Распространение икта в государстве Сельджукидов привело к
весьма важным последствиям. Отныне султанская власть, лишившаяся
племенных ополчений, получала возможность обходиться без большого
наемного войска, используя отряды, которые должны были выставлять
иктадары. Тем самым государство не нуждалось в расходах на войско.
Именно в этом заключается для султанов смысл введения икта.
К иктадарам вместе с землей переходили также крестьяне,
обрабатывавшие ее, так как теоретически иктадар не имел права сгонять их
в случае, если крестьяне обрабатывали свои наделы и исправно
вносили 'Причитавшиеся с них подати.
Поскольку феодалы всячески старались увеличить взимаемую с
крестьян ренту-налог, введение икта всюду влекло за собой усиление
эксплуатации, а вместе с тем закрепощение крестьян, что в свою
очередь приводило к обострению борьбы крестьян с феодалами. Тем самым
икта, призванная укрепить существующий феодальный строй,
превращалась в свою противоположность, способствуя его ослаблению.
Разумеется, иктадары выполняли свои обязательства по отношению
к султанской власти лишь до тех пор, пока войны давали богатую
добычу, пленных и, наконец, новые земли. Но как только закончились
крупные завоевания и войны перестали быть победоносными, система икта
вступила в стадию разложения: иктадары начали пренебрегать воинской
повинностью и превращать лены в наследственные владения, притом
не отягощенные по отношению к государству какими-либо обязатель-
13 См.: Ф. Энгельс, Анти-Дюринг (К. Маркс, и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XIV),
стр. 179.
1в

ствами. Такими владениями были, например, хасс мюльк и тимари
мюльк. По существу это означало, что лен-бенефидий превращался
в феод. Этот процесс вызывал, однако, обострение противоречий между
султанской властью и феодалами, усиливал стремление последних
к самосгоя1ельности, способствовал росту экономической и политической
разобщенности между отдельными частями государства и, наконец,
приводил к раздорам среди крупных феодалов.
Со временем султаны, нуждаясь в средствах, стали все чаще
жаловать земельные угодья в полную (наследственную) собственность
в обмен на налоги или даже продавать государственные земли.
Система икта была не единственной формой феодального
землевладения. Например, на окраинах султан передавал свои права на землю
племенным вождям (уджбеям), которые должны были содержать
отряды и охранять границы; такие земли могли передаваться по
наследству. Наследственными владениями были обычно также домены
деребеев.
Большое количество земель (вакуфов) — теоретически, в
соответствии с Кораном, до одной пятой всех завоеванных территорий —
жаловалось духовным установлениям в безусловное владение, не отягченное
какими-либо обязательствами перед государством, и притом на вечные
времена 14.
Впоследствии, после разгрома крестоносцами Константинополя
(1204) и появления на Балканах и в Малой Азии латинян, в государство
Сельджукидов начали проникать феодальные институты Запада.
Наконец, по мере укрепления Армянского государства в Киликии, особенно
при Левоне II (1185—1219), в Конийский султанат стали также
внедряться армяно-киликийские феодальные установления.
Таким образом, феодализм у малоазиатских сельджуков был
сложным комплексом. Хотя термины, в юм числе и названия титулов,
распространенные у них, указывают на восточные влияния (монгольские,
среднеазиатские, иранские, арабские, армянские), некоторое значение
имели и западные феодальные институты — византийские, а затем и
латинские.
Пользователями земли были крестьяне. Положение крестьян
рассматривается в главе VII. Земледельческое население султаната
состояло преимущественно из греков и армян. Но постепенно, как уже
отмечалось, оседали на землю и сельджуки. Земли, а также ирригационные
сооружения, имеющие столь важное значение в сельскохозяйственном
производстве во всех странах Востока, принадлежали государству
и феодалам.
Среди крестьян В. А. Гордлевский различает две категории: дехкане
(свободные крестьяне), имеющие землю, и фыкара («сеятели»-издоль-
щики), зависимые крестьяне, обрабатывавшие земли феодалов.
Основными налогами, которые платили крестьяне-немусульмане до
монгольского нашествия, были поземельный сбор — харадж и подушмая
подать — джизье. Крестьяне-мусульмане платили только поземельный
сбор — ушр. Как отмечает В. А. Гордлевский, при взимании хараджа
существовали две системы его исчисления — масаха и мукасама. Маса-
ха взимался с земель, отведенных под зерновые культуры, независимо
от того, засеяна площадь или нет; мукасама — с садовых культур и
преимущественно орошаемых земель в зависимости от урожая.
Харадж >и джизье составляли формально не менее одной четверги
14 Но без права отчуждения их, что и было одним из важнейших признаков,
отличавших вакуфные земли от частнособственнических.
2 В. А. Гордлевский
17

урожая; фактически они нередко достигали половины валового сбора !5.
Ушр по закону составлял одну десятую всего урожая, но фактически
подчас значительно превышал ее. Скотоводы платили аналогичные
налоги. Все эти налоги были известны на Ближнем и Среднем Востоке еще
со времен арабского халифата. Сохранились они впоследствии и в
Турции.
Земельные налоги взимались в натуральной форме. Отмечая, что
натуральная форма покоится на производственных отношениях, которые
воспроизводятся в таком же неизменном виде, как естественные
отношения, Маркс указывал, что натуральная форма ренты «путем обратного
влияния упрочивает, в свою очередь, старые формы производства»16.
Кроме налогов, крестьяне несли еще повинности по поддержанию
ирригационных сооружений, строительству дорог, мостов и т. д.
Прекращение разорительных войн привело в первой половине XIII в.
к некоторому подъему сельского хозяйства в султанате. Однако
решительное преобладание феодального землевладения, контроль феодалов
над водоснабжением, тяжелые поборы и повинности, постепенно
усилившееся закрепощение, гнет правителей, набеги кочевников — все это
приводило к резкому ухудшению положения крестьян. «В мирное время, —
пишет В. А. Гордлевский, — крестьянство безмолвно несло бесправие
и гнет, и наивному хронисту, представителю класса феодалов, казалось,
что везде тишь и благодать. Но благополучие крестьянства было,
конечно, кажущееся, призрачное. Крестьяне изнывали на земле феодалов: это
был тяжелый подневольный труд» 17.
Наряду с оседлым населением, занимавшимся земледелием, в Малой
Азии и на Армянском нагорье кочевало много племен, источником
существования которых было скотоводство. Исследованию жизни кочевых
племен, по преимуществу туркмено-огузских, В. А. Гордлевский
посвящает главы III и IV своей монографии. Насколько многочисленны были
эти племена, видно хотя бы по современной топонимике Анатолии:
в топонимике одного только Анкарского вилайета встречаются, как
указывает В. А. Гордлевский, названия семнадцати огузско-туркменских
племен. В. А. Гордлевский отмечает, что кочевые племена ко времени
вторжения на Армянское нагорье и в Малую Азию, утратив многие
племенные обычаи, находились в стадии феодализации.
Опираясь на превосходное знание форм организации огузских
племен в Средней Азии накануне сельджукских завоеваний, смело вводя
в исследование этнографические параллели и сравнения по истории
Турции, используя топонимику, В. А. Гордлевский дает широкую
картину развития огузско-туркменских кочевых племен в Малой Азии также
в сельджукский период. Здесь В. А. Гордлевский раскрывает перед
читателем совершенно неисследованную до него область взаимоотношений
между центральной властью и племенами.
Держа в своем подчинении племена, ставшие объектом эксплуатации
со стороны господствующей феодальной верхушки, Сельджукиды, как
очень тонко подмечает В. А. Гордлевский, проводили по отношению
к ним глубоко продуманную политику. Поскольку объединения
воинственных огузских племен становились опасными для султанской власти,
Сельджукиды старались дробить и расселять их возможно дальше от
столицы. Однако из чисто военных соображений султаны даже во вре-
16 В несколько более благоприятном положении были крестьяне-немусульмаие,
обрабатывавшие государственные земли, так как они не подвергались тому
произволу, от которого страдали крестьяне во владениях феодалов.
16 К. Маркс, Капитал (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XVII), стр. 157.
17 В. А. Гордлевский, Государство Сельджукидов Малой Азии, стр. 125.
18

мена наибольшего своего могущества не были склонны ускорять процесс
распада племен.
Чрезвычайно большой интерес представляют главы VIII, IX, X и XI
монографии, посвященные ремеслам, торговле и городской жизни в
государстве Сельджукидов. Ремесленное производство перешло к Сельджу-
кидам непосредственно из Византии и Армении. Известное влияние
оказывали также Иран и арабские страны. Центрами ремесла были города.
Наибольшее развитие имели производство пищевых продуктов — помол
зерна, выпечка хлеба, изготовление вяленых и копченых мясных изделий,
масла, бакалейных товаров, сыров, маринадов, консервов и напитков,
прессовка маслин. Большую роль играло изготовление пряжи и тканей
из шерсти (сукон, ковров и войлоков) и изделий из пеньки. Развито
было также производство вышивок, золотошвейное искусство, кожевенно-
дубильное дело и выработка изделий из кожи. Известно было
производство свечей, мыла, благовоний (из распространенных в Малой Азии
эфиромасличных и смолистых растений). Добывались некоторые
полезные ископаемые — железная и медная руды, свинец, серебро и золото,
соль, селитра, сера, квасцы, драгоценные и полудрагоценные камни. Из
местного сырья изготовлялись бытовые металлические предметы, оружие,
ювелирные изделия, чеканились монеты. Существовали производства
по добыче строительного камня, изготовлению кирпича, стекла, эмали
и различных керамических изделий. В портовых городах было развито
судостроение и рыболовство, в лесистых местностях — производство
строительного леса, вырубка дров и углежжение. Ремесленниками были
главным образом греки и армяне.
Расширение к началу XIII в. территории султаната, некоторый
относительный подъем сельского хозяйства и ремесла способствовали росту
торговли. В. А. Гордлевский отмечает, что после завоевания Армянского
нагорья и Малой Азии Сельджукиды уничтожили бесчисленные
внутренние таможни, существовавшие здесь до них. Кроме того, они
осуществляли ряд мер, направленных на развитие торговли: строили дороги и
караван-сараи, придавали караванам конвойные отряды для защиты от
разбойников, покровительствовали купцам и даже иногда давали им
ссуды.
Важнейшим торговым центром была столица Конья. Большую роль
играл Сивас, откуда торговые пути расходились на север и юг, разделяя
страну на две области — черноморскую и средиземноморскую.
В Западной Армении торговым центром был Арзан (ныне Эрзурум),
в зоне Средиземного моря — Таре (Тарсус), Алайе и Атталия, в
Причерноморье — Гюмюшане, в Центральной Анатолии — Кесарея (ныне
Кайсери). «В Малую Азию, — пишет В. А. Гордлевский, — стекались
купцы отовсюду: из Средней Азии (это были, очевидно, мусульмане),
с юга (итальянцы, греки, вероятно и арабы); так, в Атталии Ибн Бат-
тута видел купцов-христиан, и, поскольку они живут в порту,
естественно, что это — купцы-иностранцы. В Алайе, куда Ибн Баттута приехал
на генуэзском корабле, заходили купцы из Египта и Сирии; в
Гюмюшане были купцы из Ирака и Сирии» 18. Некоторые товары вывозились
за границу. В свою очередь в султанат ввозились дорогие ткани и
предметы роскоши. Из фискальных соображений султаны ввели на многие
товары монополию, что, однако, приводило к росту цен на рынке.
Собственная монета — сначала медная, а затем серебряная —
появилась в государстве Сельджукидов еще в первой половине XII в.
В XIII в. чеканятся золотые монеты («алаи»), напоминающие арабские
Там же, стр. 145.
2*
19

динары. Хождение в султанате имели также итальянские, арабские и
византийские золотые монеты.
Города при Сельджукидах были военными и торговыми центрами.
В крупных (Конье, Кайсери и Сивасе) жило более чем по сто тысяч
жителей. Эти города поражали своим великолепием. Особенно
выделялась Конья, обрисованная В. А. Гордлевским одной фразой Джелялед-
дина Руми, обращенной к сыну: «Взгляни, сколько тысяч домов,
дворцов, принадлежащих эмирам, вельможам и нотаблям. Дома купцов
и нотаблей в городе выше, чем дома ремесленников, а дворцы эмиров
возвышаются над домами купцов; точно так же купола дворцов султанов
и князьков во сто раз выше и ценнее всего прочего» 19. Даже Ибн Бат-
тута, посетивший Конью в XIV в. (после того как она уже подверглась
неоднократным нападениям), рисует ее как роскошный город с
большими базарами, с прекрасным водоснабжением, утопавший в цветниках
и садах. Но такой Конья стала при Сельджукидах. Ведь еще в конце
XII в., как указывает В. А. Гордлевский, она выглядела, как кочевой
лагерь.
Внутренняя планировка напоминала города Аббасидов, которые
делились на отгороженные один от другого кварталы по религиозно-
этническому и профессиональному признакам. Город был окружен
стенами, защищавшими жителей от частых набегов кочевников. Неподалеку
от него, в замке, построенном на возвышенном месте, обычно жил со
своим многочисленным двором и охраной феодал.
В то время как центры городов изобиловали роскошными
постройками, окраины представляли картину бедности и нищеты. Жили здесь
главным образом ремесленники.
Ремесленники были уже объединены в цехи, правда, мелкие,
которые не могли ограждать их от эксплуатации и притеснений феодалов.
Тогда цехи нашли себе защитников в лице ахи. Вопросу об ахи
В. А. Гордлевский посвящает главу IX, которая, по общему признанию,
является одной из самых интересных в книге.
Прежде всего В. А. Гордлевский подробно разбирает этимологию
самого слова «ахи». Это он делает как в самой монографии, так и в
приложенной к ней статье «Из жизни цехов в Турции. К истории ахи».
Разбирает он затем и их социальную сущность. Прямого ответа, что такое
ахи, В. А. Гордлевский не дает, но, судя по постановке вопроса, он
присоединяется к определению, данному в свое время В. В. Бартольдом,
который указывал, что «ахи — духовно-рыцарский орден, боровшийся
против тиранов» 20.
Предельно краткое определение В. В. Бартольда, разумеется, не
может вскрыть всего содержания термина. Е. Э. Бертельс в книге,
посвященной Низами Гянджеви, писал, что «ахи ставили себе задачей
продолжить движение „футувва", начавшееся еще в халифате и
стремившееся к созданию тайных организаций самообороны среди
городских ремесленников» 21.
Уже после выхода в свет монографии В. А. Гордлевского П. П. Фри-
долин внес некоторые уточнения в сложный вопрос об ахи 22. На основе
интересного сравнительно-исторического анализа П. П. Фрадолин преж-
19 Там же, стр. 156.
20 В. В. Бартольд, Ислам, Пг., 1918, стр. 64.
21 Е. Бертельс, Великий азербайджанский поэт Низами, Баку, 1940, стр. 32.—
К сожалению, Е. Э. Бертельс »е разъясняет, какое понятие он вкладывает в слова
«тайные организации».
22 П. П. Фридолин, Заметки о ремесленных организациях средневекового
феодального Запада и Востока («Известия Академии наук Азербайджанской ССР», 1948,
N° 7, стр. 69—70).
20

да всего отмечает, подтверждая выводы В. А. Гордлевского, что ахи,
конечно, не цехи, поскольку ремесленники не были объединены в них
по производственному признаку, хотя ахи были тесно связаны с цехами.
Это были именно, словами В. В. Бартольда, духовно-рыцарские
объединения, типа братств, существовавших в средние века на Западе. Однако
на Востоке они имели свою специфику. В то время как на Западе цехи
обычно стояли как бы над братствами, ахи захватили «в свои руки
руководство цехами» 23, т. е. стояли над ними; таким образом, у
малоазиатских сельджуков по сравнению с Западом «отношения цехов и братств
были диаметрально противоположными» 24.
В. А. Гордлевский описывает деятельность ахи как в домо-нгольский,
так и в послемонгольский период, когда ахи уже играли заметную роль,
защищая угнетаемые феодалами городские низы. Но впоследствии
внутри ахи начался процесс социального расслоения, который привел к тому,
что их верхушка «феодализировалась» 25t
Хотя в XIII в. в султанате существовали развитые феодальные
отношения, рабский труд, как указывает В. А. Гордлевский, все еще
сохранялся. Рабами были преимущественно пленные. Чаще всего они
находились в услужении у феодалов, а также использовались как пахари,
пастухи или ремесленники.
Ряд весьма содержательных и ярких глав в монографии В. А.
Гордлевского посвящен религии (XVI), государственному строю (VI, XIII
и XV), вооруженным силам (XIV) и искусству (XII).
Господствующей религией был ислам, который среди огузско-турк-
менских племен получил распространение задолго до их вторжения
в Иран и Малую Азию. Но даже после образования государства Сельд-
жукидов у них, как указывает В. А. Гордлевский, еще сохранялись
доисламские, языческие представления и обычаи.
Исповедуя «'слам, сельджуки обычно не проявляли религиозной
нетерпимости и фанатизма. Как указывал Б. Н. Заходер, «В. А.
Гордлевскому принадлежит честь с фактами в руках разрушить устоявшуюся
в европейской науке еще с XVIII в. традицию, неизменно со времен Гиб-
бонса повторяемую и европейскими историками и ориенталистами, что
тюрки-сельджуки, „приняв ислам, со всей горячностью своих грубых
сердец... пришли восстановить погибавшее государство (т. е. халифат как
оплот истинного мусульманского правоверия) и действительно придали
ему новую жизнь"» 26. «Было бы неправильно смотреть на Сельджуки-
дов, — писал В. А. Гордлевский, — как на оплот ислама, как на
воинствующих борцов за веру...» 27. «В Малой Азии, — писал о« далее, —
действительно, Сельджукиды вели борьбу с христианами; они в надписях
титуловали себя гордо истребителями неверных; их величали „султанами
ислама", но религиозный фанатизм был им чужд, мотивы борьбы у них
были искусственно связаны с исламом. Не интересы религии, а интересы
политические и экономические защищали Сельджукиды» 28.
Для Сельджукидов была характерна даже известная
веротерпимость. Коренное население Малой Азии принимало обычно ислам из-за
выгоды и нередко сохраняло свою прежнюю христианскую веру.
23 Там же, стр. 69.
24 Там же, стр. 68. — В то же время нельзя никак согласиться с П. П. Фридо-
линым относительно особенностей возникновения цехов на Востоке.
25 См.: В. А. Гордлевский, Государство Сельджукидов Малой Азии, стр. 138.
26 Стэнли Лен-Пуль, Мусульманские династии [перевод В. В. Бартольда], СПб.,
1899, стр. 123—124 (цит. по рец.: Б. Заходер, В. А. Гордлевский, Государство
Сельджукидов Малой Азии, стр. 85).
27 В. А. Гордлевский, Государство Сельджукидов Малой Азии, стр. 197.
28 Там же.
21

В свою очередь и ислам в тогдашней Малой Азии испытывал
многочисленные влияния со стороны христианства и различных ересей — пав-
ликианства, гностицизма и манихейства. Особенно заметно было влияние
христианства и ересей на дервишские ордена. Впрочем, даже
сельджукские султаны подчас попадали под влияние христианства. Например,
когда Вселенский патриарх Арсений был обвинен в 1270 г. в том, что
он имел слишком близкую дружбу с султаном Иззеддином Кейкавусом
(1245—1278), он заявил, что ничего плохого в этом не видит, так как
султан был-де сам в душе христианином 29.
Идеология ислама наложила отпечаток на формы государственного
строя, которые сложились непосредственно под влиянием норм
управления Мелик-шаха. Но если государственный строй Сельджукской
державы испытал в свое время определенное воздействие Ирана, да и других
стран Востока, то весьма заметное влияние оказал и Запад, особенно
Византия.
В Конийском султанате действовали две системы законов: шариат
(мусульманское духовное право) и тюре (нормы обычного права огуз-
ско-туркменских племен). Главой государства был султан, которого
формально ограничивали только нормы шариата. Но фактически власть
султанов была также ограничена крупными феодалами, тем более что они
часто располагали значительными вооруженными силами. Султан
жаловал ленные владения и кочевья. Он издавал письменные и устные указы
(приказы), стремясь полностью сосредоточить в своих руках управление
государством.
После смерти султанов, как правило, разгоралась междоусобная
борьба, иногда длившаяся по нескольку лет. Она продолжалась до тех
пор, пока более сильная личность из членов династии не захватывала
власть в свои руки и не устанавливала в стране порядок.
Государственный аппарат почти полностью находился в руках
феодалов, которые стремились сделать свои титулы и должности
наследственными. Султаны, желая оградить себя от всесилия феодалов, часто
привлекали на службу пришлые элементы, даже греков.
Высшим совещательным органом, созываемым эпизодически для
обсуждения важнейших государственных дел, был меджлис (или
курултай), до некоторой степени сохранявший характер племенного веча огу-
зов-туркмен. Главной фигурой государственного управления после
султана был везир-сахиб, возглавлявший диваны — канцелярии, известные еще
у Сасанидов. При слабом султане везир-сахиб нередко становился
фактическим властителем. Диванов обычно было два: один из них (дивани
везарет) ведал внутренними делами, другой (дивани арз) занимался
военными делами. Оба эти совета состояли из 12 «министров» каждый.
Большим влиянием в государстве пользовался атабек — воспитатель
султанских сыновей.
Судебные органы в султанате были двух категорий: мусульманские
суды и суды, решавшие дела на основе тюре. Тяжкие преступления
карались смертной казнью, за мелкие полагались удары палками по пяткам,
лишение свободы и полная или частичная конфискация имущества.
Во главе областей находились либо местные властители — эмиры
(князья), либо особые наместники — наибы или сюбаши,
назначавшиеся султаном обычно из числа вождей племен. Иногда наместниками
были выслужившиеся рабытулямы; поскольку они были меньше связаны
с феодалами, султаны предпочитали именно их делать наибами.
19 См.: А. Крымский, История Турции и ее литературы, М., 1916, стр. 7.
22

Вооруженным силам уделялось большое внимание. Войском
командовал наиб, носивший титул бейлербея. Основной костяк войска
составляли первоначально ополчения племен, а затем — отряды,
выставлявшиеся феодалами. Однако на эги отряды султан не мог рассчитывать
при любых обстоятельствах. Этим отчасти объясняется, что султаны
имели особую гвардию из наемников, состав которой был пестрым; в ней
встречались и персы, и афганцы, и греко-византийцы, и норманны,
и славяне.
По некоторым источникам, численность войска Сельджукидов в
период военных действий достигала 200—250 тыс. Самым крупным
воинским соединением был тюмен (собственно — часть племени, которая
шла на войну), насчитывавший около 10 тыс. конников. Вооружение
состояло из луков, копий и мечей, а также камней, греческого огня
и снарядов, называвшихся тири-чарх (у русских — шеришир) и
представлявших собой железную трубку, наполненную порохом. Воины
носили латы и щиты.
Регулярных военных учений, кроме смотров перед походами, не
проводилось, и войско Сельджукидов в сущности было скопищем конников
и небольших пеших отрядов, пригодных больше для внезапных набегов.
Впереди войска выступали джасусы (лазутчики или разведчики), за
которыми шла конница — наиболее важная часть войска.
Во время сражений армия делилась на правый и левый фланги,
которым ставилась обычно задача охвата противника с нанесением ему
сокрушительного фронтального удара. Успех сражения нередко зависел
от храбрости, умения и силы алпов (героев) и бехадуров (богатырей).
При штурме городов сельджуки обычно применяли осадные машины;
иногда использовали и психологические средства воздействия, например
распространение паники, запугивание населения .и т. п. В тактике сель-
джуков, как с полным основанием отмечал В. А. Гордлевский, было
много такого, что в дальнейшем применялось монголами.
При вторжении в Малую Азию сельджуки находились на более
низком культурном уровне, чем византийцы и иранцы, которые
оказывали в дальнейшем заметное влияние на культуру и быт в Конийском
султанате; но некоторое воздействие оказывали также арабские страны,
особенно Сирия, и, наконец, Армения.
Разговорным языком малоазиатских сельджуков, простого народа
был сельджукский. Государственным, а также литературным языком был
персидский. Сельджукский язык играл второстепенную роль;
произведения писались, как правило, на персидском и реже на арабском языках.
Лишь в устном народном творчестве сельджукский язык был широко
распространен.
Выдающимся представителем литературы был Джеляледдин Руми
{1207—1273), первоначально принадлежавший к правящей верхушке, но
вскоре отошедший от придворных сфер. Джеляледдину Руми В. А.
Гордлевский уделяет большое внимание как в самой монографии, так и в
приложениях к ней.
Продолжателем дела Джеляледдина Руми был его сын Велед
(1226—1312), который писал уже не только на персидском, но и на
сельджукском и даже на простонародном греческом языках (арабскими
буквами).
Очевидно, в его время уже сильно сказался процесс ассимиляции,
который в то время происходил в Малой Азии, когда часть греков
переходила в ислам и постепенно, под влиянием сельджуков, подвергалась
тюркизации, а сельджуки приобщались к византийской культуре,
сохраняя, однако, свою национальную самобытность. Между прочим, в это
23

время в султанате сказывалось и некоторое культурное влияние латинян.
Например, в Саруханском и Айдынском эмиратах монеты чеканились
с латинскими надписями.
Конийский султанат оставил много памятников материальной
культуры — дворцов, мечетей, медресе, текке, усыпальниц, караван-сараев,
фортификационных сооружений, акведуков, свидетельствующих об
относительно высоком развитии архитектуры. Основным архитектурным
стилем у малоазиатских сельджуков был восточный — арабский и иранский.
Известное влияние оказывало и византийское искусство. К тому же
подавляющее большинство зданий было выстроено греками, из которых лишь
немногие стали мусульманами. Распространено было также облицовочное
искусство с характерной окраской плит в нежный голубой цвет.
Значительное развитие получила также скульптура. Типичными
произведениями были полуфантастические изображения фигур животных,
носивших следы влияния иранского (сасанидского), армянского и греко-
византийского искусства, но тем не менее в основе своей все же
самобытно сельджукских. Необходимо отметить, что в скульптуре сельджуки
не следовали мусульманской традиции и не отказывались изображать
человека.
Как на культуру, так и на быт султанов и феодалов большое
влияние оказывали Иран и Византия. По византийскому образцу султанский
двор в Конье блистал великолепием и пышностью. Султаны
меценатствовали, приглашая к своему двору литераторов (обычно из Ирана);
да и вообще они были поклонниками иранской культуры. В своей
государственной деятельности они руководствовались «Сиясетнаме» Низам
оль-Молька. В повседневной жизни любили цитировать афористические
четверостишия Омар Хайяма, часто приводили персидские поговорки.
Своим детям они давали иранские имена. Например, персидскими были
имена султанов Кейхюсрева и Кейкавуса.
Все же в быту сельджуков сохранялось многое, свойственное
кочевникам-степнякам Средней Азии, тем более что оседлость у сельджуков
была неполной. Даже у верхушки сельджукского общества наблюдались
отголоски давно прошедшего кочевого прошлого. Как отмечает
В. А. Гордлевский, султаны любили переселяться из Коньи на «яйла» —
летние кочевки, к Средиземному морю, где летом жара ощущалась
меньше, чрм в Конье. У низов старинные обычаи сохранялись очень долго.
Женщины у сельджуков играли видную роль в производстве. Вплоть
до XIV в. даже в приморских городах они ходили без чадры. Гарем,
чуждый огузско-туркменским кочевым племенам, внедрялся медленно
под влиянием, с одной стороны, Ирана, с другой — Византии.
Впоследствии у султанских жен появился даже свой двор с церемониалом, с
женской администрацией и независимой казной; часто султанши оказывали
значительное влияние на государственные дела.
* * *
Как указывал В. А. Гордлевский, цель его исследования состоит
в том, чтобы установить место Сельджукидов (имеются в виду только
Сельджукиды Малой Азии. — Е. Л.) «в истории „мусульманского
Востока"» 30. Свою задачу В. А. Гордлевский успешно выполнил. Он
всесторонне осветил один из «хаотичнейших» периодов истории Малой Азии,
имеющий важнейшее значение для всеобщей истории, хотя бы потому,
что существование малоазиатских Сельджукидов непосредственно'
привело к крестовым походам. Монография «Государство Сельджукидов Ма-
30 В. А. Гордлевский, Государство Сельджукидов Малой Азии, стр. 47.
24

лой Азии» посвящена периоду, сыгравшему огромную рочь и в истории
Турции, — преддверию к истории турецко-османского государства.
Значение исследования выходит, однако, далеко за пределы истории
Турции. Оно имеет исключительно большое значение также для
византинистов, иранистов, арабистов, наконец, для историков СССР. Особенно
важно оно для историков Средней Азии и в первую очередь Туркмении,
поскольку предки туркменского народа принимали самое
непосредственное участие в создании как всей Сельджукидской державы, так и
государства Сельджукидов Малой Азии.
Монография В. А. Гордлевского представляет немалый интерес
также для кавказоведов, особенно тот раздел, в котором описывается
неудачная попытка сельджуков пробиться в Закавказье. Да и для
русистов книга В. А. Гордлевского имеет определенное значение. Ведь
отмечал же акад. M. Н. Тихомиров, что для исследователей русского
феодального города немалый интерес представляет яркое описание Коньи
и других городов государства Сельджукидов.
Монография изобилует интересными замечаниями и ссылками на
источники и пособия более чем на десяти восточных и западных языках.
Она получила всюду самую положительную оценку.
Как указывал рецензент В. М. Минорский, к числу трудностей, с
которыми сталкивается любой исследователь истории мусульманских
народов, относится терминология. Этому вопросу, крайне важному,
В. А. Гордлевский уделил большое внимание. Как в тексте работы, так
и в сносках много замечаний, посвященных анализу того или иного
термина или выражения.
Ответственным редактором первого издания монографии В. А.
Гордлевского был акад. И. Ю. Крачковский.
В 1951 г., следуя настойчивым пожеланиям своих учеников и
почитателей, он задумал переиздать свое исследование; при этом В. А.
Гордлевский намеревался не только включить много нового материала, но и
изменить композицию книги (об этом он упоминал уже в предисловии
к первому изданию). Увы, замыслам этим не суждено было сбыться.
80 втором издании текст воспроизводится в основном без изменений.
Заметки автора, найденные при разборе его рукописей, написанные, кал
правило, карандашом и беглым почерком, со всевозможными
сокращениями и условными обозначениями, в той мере, в какой оказалось
возможным их разобрать, приводятся в примечаниях.
В приложении к исследованию помещены статьи и этюды В. А.
Гордлевского, которые по своему содержанию органически связаны с самой
монографией, дополняют и расширяют ее. Вместе с тем они раскрывают
творческую лабораторию автора, дают представление об
исключительно большой и тщательной работе, предшествовавшей созданию труда.
* * *
Вторая часть тома включает турецкие исторические сказания и
легенды, которые В. А. Гордлевский неутомимо собирал более 40 лет во время
своих неоднократных поездок в Турцию.
Мир преданий старины — сокровищница каждого народа. Велика
заслуга того, кто берет на себя их кропотливое собирание.
Интерес к турецким сказаниям появился у В. А. Гордлевского давно.
Любопытно отметить, что его первая печатная работа представляла
собой обзор именно турецких сказок, изданных в двух томах известным
венгерским ориенталистом Игнацем Куношем 31.
81 «Обзор турецких сказок по сборнику Куноша» («Юбилейный сборник в честь
Вс. Ф. Миллера», М., 1900, стр. 185—215; также отд. оттиск, М., 1900, стр. 35).
25

В 1912 г. В. А. Гордлевский опубликовал свои первые десять
сказок32, из которых семь были записаны в Стамбуле, а три — в Конье.
Они как бы должны были дополнить собрание Куноша.
Как сказки собрания Куноша, так и первые сказания, записанные
и изданные В. А. Гордлевским, имели фантастические сюжеты, по
замыслу они были примитивными, отсутствовала в них и социальная
значимость. В дальнейшем В. А. Гордлевский перешел к собиранию
произведений турецкого фольклора, содержащих народные верования, обычаи
и обряды, конкретные исторические события, отражающих общественные
отношения и различные социальные проблемы.
Здесь уместно отметить некоторую особенность, характерную для
автора как ученого: он не замыкался в тиши своего научного кабинета,
в стенах библиотек и хранилищ. Блестящий знаток литературы по
вопросам своей специальности в самом широком смысле этого слова,
В. А. Гордлевский в то же время любил общаться с простыми людьмч,
из их уст черпать народную мудрость. Недаром акад. В. В. Бартольд
отмечал, что у В. А. Гордлевского «наблюдения его над живой жизнью
получили перевес над изучением книги» 33.
Сказания и легенды, главным образом исторические, неутомимо
собирались В. А. Гордлевским в течение нескольких десятилетий во
время его многократных и, по выражению А. Н. Самойловича,
«самоотверженных» поездок в Турцию. Действительно, работа его была нередко
сопряжена с большими трудностями: местные жители и власти с
подозрением относились к русскому «гяуру».
Много позднее акад. А. Н. Самойлович, рассказывая о своей встрече
с турецким ученым Абдюлькадиром Хамдизаде, неутомимым
исследователем турецкого фольклора и древних памятников турецкого языка,
привел любопытные подробности, показывающие, в какой обстановке
протекала в свое время работа В. А. Гордлевского по собиранию сказаний и
легенд.
«В начале XX столетия, — писал А. Н. Самойлович, — учеником
этого конийского „ходжи"-преподавателя был юноша из
Москвы—теперь профессор-турколог Вл. А. Гордлевский. Хамдизаде с большой
симпатией расспрашивал меня о своем питомце, вспоминая при этом, как
он вынужден был тогда обманывать своих турецких слушателей и
рекомендовать им Владимира Александровича как мусульманина, именуемого
„Веледюль-эмир" (потомок эмира)»34.
К сбору материалов для первой серии сказаний и легенд В. А.
Гордлевский приступил в 1909 г., во время своего пребывания в Турции. При
поездках в страну в 1910 и 1911 гг. он продолжал свою работу. Материал
собирал главным образом с помощью жителя Стамбула, некоего Исмаи-
ла, который отлично знал, где находятся в Стамбуле могилы угодников
и места поклонения. В. А. Гордлевский ограничивал свою работу
Стамбулом (крупнейшим культурным центром Турции), представлявшим
собой неисчерпаемый источник всевозможных сказаний и легенд. Лишь
изредка он записывал сказания из Гелиболу (Галлиполи) и различных
частей Анатолии. Все эти сказания и легенды были опубликованы им
в 1911 и 1912 гг. на русском языке в журнале «Этнографическое
обозрение», в котором он постоянно сотрудничал с 1900 до 1918 г., когда жур-
32 В А. Гордлевский, Османские сказки («Этнографическое обозрение», кн. ХС—
ХСГ, М., 1912, № 3—4, стр. 203—211).
83 «Научный работник», М., 1929, № 2, стр. 91 (заметка представляет собой экс-
церпт соответствующей «Записки» акад. В. В. Бартольда).
84 А. Самойлович, Стамбульские впечатления 1936 г. («Звезда», Л., 1936, № 12,
стр. 165).
26

нал прекратил свое существование. В своей первой публикации
В А. Гордлевский привел сказания о 163 турецких подвижниках,
частично христианского происхождения.
Исследование привлекло внимание русских и иностранных ученых,
отметивших большое значение работы В. А. Гордлевского. В
отечественной печати с рецензиями выступили видный турколог А. Н. Самойлович
и знаток классической филологии Д. П. Шестаков. За границей
появились статьи немецких ученых: специалиста по турецкой агиографии
Ф. Шрадера, востоковеда Т. Менцеля, тюрколога ии исламоведа М. Харт-
манна и ориенталиста Ф. Бабингера.
В 1915 г. В. А. Гордлевский выпустил под заглавием «Османские
исторические сказания» вторую серию собранных им сказаний и легенд.
В эту публикацию (она занимала около одного печатного листа) были
включены чрезвычайно важный топонимический материал и сказания,
относящиеся к основанию городов, постройке мечетей, дворцов и базаров.
Через три года, уже после Великой Октябрьской социалистической
революции В. А. Гордлевский издал третью серию своего собрания, куда
вошли оказания и легенды, записанные в 1913 г., а также материалы,
собранные автором во время поездки на кавказский фронт в 1916 г.
В обоих случаях, как писал автор во вступительной заметке, «жатва
была бедна». Тем не менее снова было собрано много (почти два
печатных листа) материалов — интересных, содержательных, важных и
для историка, и для этнографа.
После этого автор почти десять лет не собирал турецких сказаний
и легенд. Но даже то, что было сделано, имело большое значение для
науки. Недаром акад. В. В. Бартольд относил эти публикации В. Â.
Гордлевского наряду с трудами по турецким, персидским и арабским
пословицам к выдающимся его работам 35.
Только много лет спустя, когда в 1926 и 1928 гг. В. А. Гордлевский
снова посетил Турцию, он возобновил собирание сказаний и легенд. На
этот раз он не ограничился Стамбулом, а посетил многие крупные города
Турецкой республики, где с огромным упорством и настойчивостью
обследовал места захоронений, памятники старины и опрашивал сведущих
лиц.
На этот раз труд В. А. Гордлевского был увенчан заслуженным
успехом — ему удалось и в Стамбуле, и в анатолийских городах собрать
огромное количество материалов, дающих вместе с ранее изданными
достаточно полное представление о том, каким фольклорным богатством
обладает турецкий народ. Эти материалы он предполагал выпустить
в виде четвертой серии сказаний и легенд. Однако при жизни автору
не удалось опубликовать это собрание, составляющее около восьми
печатных листов. Оно издается впервые только теперь.
Включенные в настоящий том четыре серии турецких сказаний и
легенд имеют особенную ценность потому, что они собраны В. А.
Гордлевским непосредственно из уст людей или путем изучения памятников
материальной культуры и эпиграфов. Можно с полным основанием
утверждать, что, если бы В. А. Гордлевский не проделал в свое время
этой огромной работы, многое из того, что им было собрано, оказалось
бы безвозвратно утраченным. Таким образом, В. А. Гордлевский внес
немалый вклад в изучение сокровищницы фольклора турецкого народа,
искренним другом которого он всегда был.
Материалы, собранные автором, при марксистско-ленинском анализе
и истолковании имеют большое научное значение. Они важны для изу-
85 См.: «Научный работник», 1929, № 2, стр. 91.
27

чения истории Турции, поскольку в них содержатся многочисленные
сведения, характеризующие ход исторического процесса, самые
разнообразные стороны общественной жизни и их отражение в памяти народа.
Наконец, в них чувствуется и аромат эпохи.
Они имеют большое значение для исламоведения и для изучения
развития религиозных верований в Турции и других странах Ближнего
Востока. Эти материалы представляют огромный интерес для
этнографов. Как убедительно показал в свое время в рецензии на первую серию
сказаний и легенд Д. П. Шестаков, собрание В. А. Гордлевского имеет
важное значение и для изучения истории Византии, а также для
сопоставления с международным сказочным материалом.
Август 1959
Е. Лудшувейт

Памяти
академика В. В. Барт о льда
посвящает эту работу автор
ГОСУДАРСТВО
СЕЛЬДЖУКИдов
МАЛОЙ АЗИИ

gX^64^6X^(p^^6^^64L,0^Q^
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
Мною однажды уже был дан краткий очерк жизни турок,
охватывающий период господства династии Сельджукидов Малой Азии1; я ис-
пользсвал там отрывки из турецкой хроники, так называемой Ибн Биби,
перепечатанные из издания Т. Хаутсма проф. В. Д. Смирновым в
«Образцовых произведениях османской литературы» (СПб., 1903,
стр. 2—16).
Вновь занявшись историей Малой Азии — изучением
социально-экономической и политической жизни Малой Азии, ее учреждений,
общественных группировок и т. д., — я еще раз перечитал исторические
тексты, относящиеся ко времени Сельджукидов Рума, и извлек из них
материал, развивающий то, что вскользь было высказано мною раньше. Так,
несмотря на затруднения как внешние (необорудованность библиотек),
так и внутренние (методологическая неопытность), я пытался раскрыть
классовые основы государственно-общественного строя Сельджукидов
Рума. Насколько это мне удалось, да и удалось ли, судить, конечно,
не мн<\
Нарушая, быть может, современные требования, я внутреннему
анализу предпослал две главы, в которых набросал внешнюю историю
государства — сперва расширение его территории, его политический рост
и noTjM упадок, обусловленный нашествием монголов. Я поступил так,
исходя из скудости, и не только на русском языке, литературы о Сель-
джукидах.
Однако этот темный уголок средневекового Востока освещен у меня
неравномерно. Взаимоотношения между турками, с одной стороны, и
местным населением, греками и армянами — с другой; борьба за Сирию
с Эюбидами, Сельджукиды Рума и хорезмшахи; крестоносцы,
вызывающие вопрос, насколько толерантны были мусульмане или фанатичны
христиане, точнее — перенесение проблемы из области религиозной
в экономическую; египетские Мамлюки; обстановка, сложившаяся в
Малой Азии после нашествия монголов, и прежде всего уклад монгольского
государства, оказавший решительное влияние на образование
государственных, социальных и культурных норм Сельджукидов еще в Средней
Азии; внутренняя зависимость Сельджукидов Рума от Великих
Сельджукидов; наконец, культура — все это затронуто у меня поверхностно
и случайно.
Поскольку под рукой отсутствовал иногда нужный материал, я
недостаток сведений об эпохе Сельджукидов восполнял известиями
позднейшими, и на это имел как будто право.
1 Вл. Гордлевский, Из комментариев к староосманскому переводу хроники мало-
азийских Сельджукидов, так называемой хроники Ибн-Биби («Древности восточные»,
т. IV, М., 1913), стр. 1—15.
31

Феодализм удержался на Востоке до XIX в., частью даже до XX в.;
на Востоке жизнь отлилась в закостенелые формы, и старые элементы
общественной жизни, иногда темные или неясные, раскрываются в
современных пережитках; и аналогия для понимания истории восточных стран
приобретает законное значение; она тем более естественна, когда
объяснение находится в эпохе, непосредственно следовавшей за той, которая
подлежит изучению.
Аналогия, конечно, объясняет, облегчает понимание фактов; однако,
как ни убедительна она, в ней исчезает осязательность. Таким образом,
концепция XII—XIII вв. покрывается у меня налетом модернизации,
может быть, даже схематизации.
Общий контур работы был доложен еще 23 октября 1935 г. в
Институте востоковедения имени H. Н. Нариманова. Теперь, когда с момента
окончания работы прошло уже около пяти лет, мне самому ясно видны
ее несовершенства и, если бы я мог снова взяться за эту тему, я
по-иному рассматривал бы и расшифровывал бы первоисточники.
В течение этого времени я иногда вновь пересматривал работу; она
дополнена, кое-где подправлена, но, может быть, и перегружена
мелочами; все это уже как бы заплаты на старом платье, разрушающие
цельность построения и вносящие даже разнобой суждений.
Для ориентировки в хронологии в приложении дана у меня таблица
Селыжукидов Рума, красноречиво говорящая, как тревожно протекала
жизнь этой восточной династии.
Оглядываясь назад, я вспоминаю благожелателей, так или иначе
старавшихся мне содействовать, и среди них моих бывших слушателей:
В. Д. Аракина, который добывал и даже списывал целые статьи из
недоступных мне книг, и Е. Ф. Лудшувейта, хлопотавшего об издании моих
очерков, когда об этом подумывал еще Институт востоковедения имени
H. Н. Нариманова.
Я рад также, что мне представился удобный случай поблагодарить
акад. И. Ю. Крачковского за его неизменное дружеское сочувствие
научным начинаниям.
Москва, август 1940 г.
'"XQ^Q^

6X^ 64l^(d^ 64-^ (эЧ^(э^6^
ВВЕДЕНИЕ
ИСТОЧНИКИ И ПОСОБИЯ ПО ИСТОРИИ СЕЛЬДЖУКИДОВ МАЛОЙ АЗИИ
Ибн Биби и Языджыоглу Али.— Аксараи.— Афляки.— Ибн
Баттута.— Христианские историки.— Эпиграфика.—
Археологический материал.— Материальная культура.— Топонимика.—
Труды Мехмеда Фуада Кёпрюлю.—Мюкримин
Халиль.—Изучение Сельджукидов в СССР
Для истории Сельджукидов Рума первостепенное значение
представляют хроники, персидская и турецкая, изданные голландским
ученым Т Хаутсма К
Автор хроники, составленной на персидском языке, занимал высокое
положение, — он был эмир; однако имя его (эмир Насиреддин Яхья)
было вытеснено прозвищем по матери^, должно быть пережившей мужа;
так сохранила литература странное сочетание «Ибн Биби» (сын
госпожи-матроны) 2.
Ибн Биби выполнял поручение, возложенное на него монгольским
государственным деятелем, историком Алаэддином Ата Маликом Джу-
вейни.
Хроника Ибн Биби3, «апологета Сельджукидов»4, охватывает
события or междоусобной брани сыновей Кылыч Арслана II, раздробившего
1 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. III,
partie I, Histoire des Seldjoucides de l'Asie Mineure d'après Ibn-Bïbï, Leide, 1891.
Texte turc [далее — Yazicioglu Ali, vol. III); vol. IV, Histoire des Seldjoucides d'Asie
Mineure d'après l'Abrégé du Seldjouknameh d'Ibn-Bïbï, Leide, 1902. Texte - persan
(далее — Ibn-Bïbï, vol. IV).
2 В Ахалцыхе слово «bibb означает «сестра мужа или жены».
3 В мечети Аясофья (теперь обращенной в музей) был обнаружен уже Халиль
Эдхемом полный текст персидской хроники (№ 2985); полный текст был и у Али
Эмири (j (ол и* Ч Я» Л 'Jj^^l < ij^b-àjà °^J ij*^*** '<Sjr*\ (j^);
там, несомненно, нашлись бы также детали для обрисовки эпохи Сельджукидов.
Издание этой рукописи подготовлял немецкий археологический институт в Стамбуле
(см рец • Р Wittek, Fr. Babinger. Die Geschichtsschreiber der Osmanen und ihre
Werke («Der Islam», Bd XX, Heft 2, Berlin—Leipzig, 1932, S. 202, Anm. I);
издание должно было состоять из двух томов: перевод персидского эксцерпта и
дополнений из полного текста и комментарии, см.: H W. Duda, Zur Geschichtsforschung
über die Rum-Seldschuken [«Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen
Gesellschaft» (Leipzig), N. F., Bd XIV, 1935], S. 19—20. Из газеты «Ulus» (Ankara, 1936,
№ 5481) видно, что «Историческое турецкое общество» в Анкаре печатает
фототипическим способом рукопись Ибн Биби *.
Прежде авторство персидской хроники приписывалось Равенди (начало XIII в.),
см.: Th. Houtsma, Recueil de textes..., vol. III; В. В. Бартольд, Туркестан в эпоху
монгольского нашествия, ч. II, СПб., 1900; В. В. Бартольд, Очерк истории туркмен-
ского народа (сб. «Туркмения», т. I, Л., 1929), стр. 32.
4 Cl. Huart, Epigraphie arabe de l'Asie Mineure, Paris, 1895, p. 10, note 1.
3 В. A. Гордлевский
33

в 1188 г. государство на уделы, и до правления султана Гияседдина
Месуда II (с 1282 г.), т. е. охватывает приблизительно столетний
промежуток времени.
Родители Ибн Биби переселились в Малую Азию после 1231 г.5—
года смерти Джеляледдина хорезмшаха; написана хроника между 1282
и 1285 гг.; сколько лет было автору, когда он взялся за перо, неизвестно.
Во всяком случае, так как его родители — отец, Медждеддян Мехмед
Терджуман, султанский секретарь и дипломат, и мать, Биби Мюнеджжи-
ме, астролог — вращались в придворных кругах, автор мог видеть и
знать многое. В хронике он, например, заявляет, что слышал об
антифеодальном восстании Баба Исхака (1241 г.) «из достоверных уст»; он
ссылается на очевидцев, участников походов или приближенных султана.
А по мере того как он подходит к монгольской эпохе, он как бы
переживает ужасы и страхи двора, ему передается волнение окружающей
среды. Но датировка событий у Ибн Биби иногда сомнительна (он
упоминает о царе Левоне II, когда в Малой Армении был уже Хетум I;
ошибочны у него даты смерти султанов и т. д.).
И по происхождению своему, и по личным связям он находился
в условиях, благоприятных для хрониста.
Конечно, хроника отражает интересы верхушки феодалов. Ибн Биби
втянут в борьбу феодальных группировок6; так, излагая историю трех
братьев, детей султана Гияседдина Кейхюсрева И, он утрачивает
равновесие, ему трудно сохранить беспристрастие, когда налицо три
феодальные группировки, отбивающие друг у друга власть. Широта
политического горизонта у него отсутствует.
Ибн Биби писал хронику после нашествия в Малую Азию монголов,
низведшего Сельджукидов на положение вассалов, когда среди феодалов
обозначились две ориентации: одни (во главе их находился сперва и ве-
зир Муинеддин Перване) тяготели к монголам; однако старые феодалы,
сохранявшие еще, быть может, огузские предания, мысленно обращали
взоры ко времени султана Алаэддина Кейкубада I и всячески его
идеализировали. Ибн Биби, очевидно, поддался настроениям
национальным — противников монголов.
Сын своей эпохи, воспитанный на феодально-теократических идеях,
Ибн Биби подчеркивает, как неисполнение советов старых слуг отца или
казнь кадия навлекают на султана беды (неудачный поход, трехлетний
голод).
Он восхваляет Муинеддина Перване и хочет снять с него обвинение
в убийстве султана Рукнеддина Кылыч Арслана IV7.
И хотя о социальном укладе Ибн Биби говорит скупо, все же в
хронике раскрывается феодальная структура государства Сельджукидов
Малой Азии.
Персидский зксцерпт из персидского оригинала хроника Ибн Биби
в XV в., т. е. в османскую эпоху, подвергся обработке: Языджыоглу
Али 8, придворный панегирист, составил для султана Мурада II на
турецком языке историю малоазиатских Сельджукидов.
6 Краткая биографическая заметка об Ибн Биби ( перевод из персидского экс-
церпта) приведена у Хаутсма (Th. Houtsma, Recueil de textes..., vol. IV, p. VU—
IX); см.: также «Ibn-Bïbï» («Encyclopédie de l'Islam», t. II, Leyde — Paris, 1927),
p. 391.
6 Я Г u^MYTt fJjJlxJ <<£j*>kS~ J *~Otal *^Ц-* <£j&à ^j^ ( г**-*' J^
7 Ibn-Bïbï, vol. IV, p.* 320.
8 Имя его значится, очевидно, в рукописи, обнаруженной в Стамбуле в
библиотеке дворца Топкапу. Рукописи Языджыоглу Али перечислены Виттеком в рецензии:
Р. Wittek, Fr. Babinger. Die Geschichtschreiber der Osmanen und ihre Werke, S. 202.—
Лейденская рукопись Языджыоглу Али, описанная доктором Киепеп'ом, замечена
34

Как установил Виттек, Языджыоглу Али был один из знаменитой
писательской троицы XV в.: брат Мехмед Биджан сочинил* простыми
турецкими стихами «Жизнь пророка Мухаммеда» — «Мухаммедие»,
обошедшее тюркско-мусульманский мир; брат Ахмед Биджан, шейх,
изложил суфийское учение — «Светоч возлюбивших божесгво» (^аЛ\я}\ jl^l)*
Историк-националист Языджыоглу Али труду своему дал заглавие
«Сельджукнаме» (д_.«U Jj*J *) или, чаще, «Огузнаме» (juISjjcjI),
протянув, таким образом, нити от османских султанов через Сельджу-
кидов к легендарному предку Огузу.
Националистические тенденции сильны были в Турции в течение
XV в. Придворная жизнь османских султанов, как она описана
иностранными (западноевропейскими) наблюдателями, сохраняла еще старые
кочевые навыки. Османские султаны, носители турецкой идеи, чувствовали
близость к Сельджукидам и всячески старались это показать. Так,
например, султан Мехмед I дочери своей дал имя Сельджук-хатун 9:
Сельджук было любимое женское имя.
Но и в XVI в., когда Ахмед Феридун собирал «Грамоты султанов»
(^jL }LJI ouIju)^ он включил туда, между прочим, и поддельный 10 акт
о присылке Сельджукидом — Алаэддином Кейкубадом III—султану
Осману знаков власти, т. е. акт о признании его законным наследником
и преемником Сельджукидов.
Так давно уже сознавалась мысль о внутренней связи между
государствами османских султанов и Сельджукидов.
Труд Языджыоглу Али — не перевод из Ибн Биби, как думали
раньше, а переделка персидских хроник Ибн Биби и Равенди,
приправленная вставками редактора, который использовал, может быть, и еще
какие-нибудь источники (у него иногда идет речь о фактах, неизвестных
Ибн Биби).
Языджыоглу Али поет панегирик султану Мураду II, и, описывая
Сельджукидов, он заимствует иногда краски из современной ему жизни
двора.
Впоследствии (1600 г.) Сейид Локман произвел из истории
Языджыоглу Али эксцерпт, использованный в XIX в. финляндским ученым Ла-
гусом п.
Турецкий филолог Неджиб Асым Языксыз (ум. в 1935 г.) еще до
мировой войны приступил к изданию Языджыоглу Али по рукописи,
хранящейся в библиотеке дворца Топкапу, но печатание в типографии
морского министерства скоро приостановилось 12.
была уже Т. Нёльдеке. Вскоре после этого на нее обратил внимание и В. Бернауэр
(1827—1890), интересовавшийся староосманскими произведениями. В
Государственную публичную историческую библиотеку в Москве каким-то образом попала копия
этой рукописи (очевидно, им и переписанная в 1862 г.). Как видно из
незаконченного наброска, Бернауэр предполагал «подробно описать ее и снабдить историческими
пояснениями». Для этого он вел большую подготовительную работу, делал во время
пребывание в Стамбуле в 1869 г. выписки из Мюнеджимбашы, Хаджи Хальфы и др.
9 Fr. Taeschner, Beiträge zur frühosmanischen Epigraphik und Archäologie («Der
Islam», Bd XX, Heft 2, 1932), S. 149.
10 См. подробно о приемах Ахмеда Феридуна ст.: <£b üj^J < JJbw <>vSC#
,£=JI 3 VV; nr 3s*y MViY 'Jj^b-*.! ^«UjA?« (S*^^ (У**^ r^J^ (^ltL*
11 «Seid Locmani ex libro Turcico qui Oghusname inscribitur excerpta primus
edidit. latine versit, explieavit Jac. Joh. Wlh. Lagus», Helsingforsiae, 1854.
12 Из турецкой обработки Языджыоглу Али, еще по изданию Ш. Шефера от
1891 г., сделал выборки П. М. Мелиоранский в статье «Сельджукнаме, как источник
для истории Византии в XII и XIII веках» («Византийский временник», т. I, СПб.,
1894, стр. 613—640), но комментировка текста слабая.
3*
ЗА

И Аксараи, пока неизданный, тоже объяснил бы многое из истории
Сельджукидов после монгольского нашествия.
Труд Керимеддина Аксараи сочинен в 723 г. х. (1323 г.)13. Впервые
В. В. Бартольд привел существенные выдержки из Аксараи (хотя имя
историка ему было еще неизвестно) 14.
В четвертой главе автор говорит об эмирах, везирах, должностных
лщцах, а также о бунтах турок, т. е. огузских племен, насколько он
наблюдал все это во время службы в «диванах».
Как заметил Ф. Кепрюлю, у него есть подробности, о которых Ибн
Биби молчит.
Как человек образованный (он пишет по-персидски), т. е.
принадлежащий к классу людей имущих, Аксараи, конечно, тоже дает освещение
пристрастное. Случайно или сознательно захвачен он был восстанием —
неизвестно; по крайней мере потом он старался всячески отмежеваться
от него,, а в хронике он подчеркивает, что «не посягнул «а имущество
в различных местах».
Участник восстания, разыгравшегося в дни его молодости, он
передает сведения о протестах против феодального строя, шедших с
окраин — от приграничных беев огузских племен, не сознавая всей
социальной значимости событий. «Едва ли характеристики (султанов, везиров
и их подчиненных), — как правильно пишет В. В. Бартольд, —
составлены с полным беспристрастием» 15.
Значительное дополнение вносят записки-воспоминания мевлеви
Афляки «Жизнеописания мистиков», т. е. настоятелей ордена мевлеви
в XIII—XIV вв., переведенные К. Хюаром 16.
Как явствует из надгробной надписи17, Шемседдин Ахмед Афляки
умер в 1360 г. Он получил хорошее образование, т. е. он вышел из
состоятельной семьи, с литературными наклонностями. Отец его каким-то
образом попал в Золотую Орду и пользовался как будто большим весом
во дворце; в Сарае он и умер, оставив после себя библиотеку18, и
здесь — одно из указаний на пути давнишнего проникновения старых
рукописей в Поволжье.
Родом из Ирана (из Тебриза), может быть, и не турок
(литературным языком для него был язык персидский), Афляки выполнял высокую
миссию, возложенную на него Амиром Арифом, руководителем ордена
мевлеви. Он писал в первой половине XIV в., и то, что случилось сто лет
назад — история основателя ордена, Джеляледдина Руми, — у него
подернуто дымкой фантастичности, он сообщает иногда явный
противоестественный вздор: Джеляледдин для него — святой, не похожий на
простых смертных, недосягаемый для них. Иранское происхождение,
отчасти, может быть, и принадлежность к «мевлеви» — «духовной
интеллигенции» — внушает ему полупрезрение к туркам — к турецким низам;
для человека его среды турок — синоним глупости, «анатолийская баш-
18 О рукописях см.: F. Tauer, Les manuscrits persans historiques des bibliothèques
de Stamboul [«Archiv Orientâlni» (Praha—Paris—Leipzig), vol. IV, 1932, № 11, p. 93.
14 В ст.: «О некоторых восточных рукописях в библиотеках Константинополя и
Каира» («Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», т. XVIII, СПб., 1908),
стр. 0124—0137.
15 Турецкий перевод труда Аксараи печатался в 1937 г. в Конье в журн.:
«Копуa mecmuasi».
16 Aflâkî, Menâqib-el-'Arifîn (Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs. Récits,
traduits du persan et annotés, t. I, Pans, 1918; t. II, Paris, 1922) (далее —Aflâkî).
17 P. Wittek, Das Fürstentum Mentesche, Istanbul, 1934, S. 37, Anm. 3 (сведение
взято y Мехмеда Юсуфа); см.: Mehmed YÛsuî, Konya asari atika müzesi rehben\
Istanbul, 1930, s. 91.
is Aflâkî, t. II, p. 378.
36

ка», как заявил однажды в Тебризе его сотоварищ19. Чем ближе
к XIV в., тем сдержаннее речь Афляки: исчезает и живость изложения,
как будто это только конспект или отрывочные, сухие заметки из
записной тетрадки.
Жизнеописания настоятелей ордена мевлеви заключают в себе, одна-
ко, любопытные, часто красочные штрихи повседневной жизни Коньи
XIII—XIV вв.; конечно, поскольку автор писал уже в XIV в., на
протяжении тридцати пяти лет (между 1318 и 1353 гг.), он кое-что и
запамятовал; как старик, он живо помнил то, что случилось давно; и, быстро
забывая, что совершалось у него на глазах, он воспроизводил иногда
мутно и бесцветно события XIV ©. Впрочем, иногда и перспектива у него
искажена. В XIV в. город Конья мог пострадать от смут; торговля в
городе упала, и все-таки оживление XIII в., сменившееся потом
запустением, у него преуменьшено.
Как бы то ни было, ценность замечаний20 Афляки, бросаемых
вскользь, только увеличивается, и повышается историческая значимость
его труда.
Для истории первой половины XIV в. сохранились еще показания
вдумчивого арабского путешественника Ибн Баттуты21. Он объехал
Малую Азию от средиземноморского побережья до Черного моря и до
Эгейского моря, и его наблюдения, схваченные налету, имеют большое
значение: посторонний человек часто видит то, о чем молчат жители
Малой Азии. Ибн Биби и Афляки пригляделись к обыденному складу
жизни, а Ибн Баттута выпячивает как раз то, что поражает иностранца
во время путешествия по Малой Азии.
Афляки и Ибн Баттута — современники; оба они захватили одну
эпоху, оба они описывают иногда один момент (например, .
господство в Лядике династии Инандж-бея), и сопоставление их
сообщений представляет интерес для понимания этих классово близких
людей.
Хотя и Афляки, и Ибн Баттута писали в XIV в., т. е. после того как
государство Сельджукидов в Малой Азии распалось, примерно лет на
пятьдесят позже, чем Ибн Биби, оба они помогают понять историю
предшествующей эпохи.
Несомненно, было бы полезно привлечь и А. Астрабади 22, сочинение
которого разъясняет обстановку в Малой Азии второй половины XIV в.
Конечно, заслуживали бы изучения также^ «Письма Джеляледдина»
Руми (cota>>), ) изданные в Турции в 1937 г., и «Достохвальные
деяния» («^itu) Сипехсалара, изданные в Индии в 1Ö01 г.
Источники для истории Сельджукидов Рума полностью еще
недоступны, и, может быть, перед исследователем откроются когда-нибудь
новые рукописи, хранящиеся в Турции в библиотеках или1 даже у
частных лиц.
w ibid., р. 379.
20 Розыски, впрочем, затруднительны, и, может быть, я что-нибудь проглядел
у Афляки; поскольку для Хюара — это агиографический материал (важный для
понимания мировоззрения суфиев), он в кратком предметном указателе обошел
бытовые (а частью и исторические) мелочи,- которыми насыщен труд Афляки. Впрочем,
потом (в предисловии ко второму тому), он оценил историческое значение Афляки;
см. также статью Хюара в «Journal Asiatique» (t. XIX, 1922).
21 «Voyages d'Ibn Batoutah, texte arabe, accompagné d'une traduction par
С Defrémery et B. R. Sanguinettb, t. II, Paris, 1854.
22 игл fJjt*b;l <f jj 3 fy. <<^bÏ£«<l jeJÄJjl <y. sty- (см- также ° HeM Pa"
боту H. Giesecke).
37

Но все это только небольшая крупица источников. А источники,
которые для меня были недоступны, превосходят количественно то, что
мною могло быть использовано23.
Однако, как ни значительны мусульманские историки, люди,
родившиеся в Малой Азии или окунувшиеся в обстановку страны, как Ибн
Биби, Аксараи, или хорошо информированные, хотя находившиеся
вдали, как Ибн аль-Асир, — все же картина дополняется, а иногда и
исправляется христианскими наблюдателями-соседями. Они, быть может,
не всегда знают народный язык страны (турецкий) или язык
литературный (персидский), но собственные интересы заставляют их внимательно
приглядываться к этим туркам, так быстро завоевавшим Малую Азию.
Христианские писатели подробно освещают междоусобную борьбу
между турецкими племенами, международные взаимоотношения,
сложившиеся в Малой Азии во время крестовых походов, и т. п.
Раннюю эпоху — время первого крестового похода — хорошо
изобразил армянский хронист Матфей Эдеоский24. Он жил, может быть, и
родился (ум. в 1144 г.) в «благословенном» городе, наполненном
воспоминаниями о древнем христианстве. Монах, поклонник Григория,
патриарха прозорливца (ум. в 1105 г.), он рассматривал события с точки
зрения верующего христианина-монофизита. Матфей Эдесский неудачи
крестоносцев объясняет наказанием, ниспосылаемым богом за грехи, за
неправедные деяния; бог поражает тех, кто сеет убийства: если Боэмунд,
князь Тарентский, пленен Данишмендом — значит, это бог покарал
христиан. Однако жизнь берет свое, и когда местное население терпит ущерб
от насильников из Европы, он — ненавистник турок, жестоких
кровопийц,— допускает мысль об обращении к врагам веры.
23 Перечень сочинений как рукописных, так частично и печатных, египетских и
западноевропейских, дан у Мехмеда Фуада Кёпрюлю: оГу JUä^ ô^Ij Jo j-t^yS'
д-лаи, ^Ij^^.^T' ; jo <r*r о* {) яг r — \yta <i\ (^-^ er* ^ <J>--»b-J
см. также Köprülü Mehmed Fuad, Les origines de l'Empire Ottoman. Préface de
S. Charléty, Paris, 1935, p. 23 (кадий Ахмед из Нигдэ). — Перечень использованных
(частью уже утраченных, как видно из Хаджи Хальфы) сочинений дан Хаммером
Joseph von Hammer, Geschichte des Osmanischen Reiches, Bd. VII, Pesth, 1831,
S. 545—550); см. также вышеуказанную рецензию Виттека.
В связи с пребыванием в Крыму Иззеддина Кейкавуса II и Рукнеддина Кылыч
Арслана IV, сыновей Гияседдина Кейхюсрева II, В. Д. Смирнов (см.: В. Д. Смирнов,
Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты, до начала XVIII века,
СПб., 1887, стр. 18 и след.) приводит сообщения об этом из турецких источников
(Мюнеджимбашы, рукопись б. Учебного отделения восточных языков, и др.).
Директор библиотек при Министерстве просвещения Хасан Фехми Тургал
перевел (вторично) под заглавием «Anadolu Selçukileri Müneccimbasjya göre» (Istanbul,
1936) часть остающейся в рукописи на арабском языке всеобщей истории Ахмед-деде
Мюнеджимбашы, «главного звездочета» султана Мехмеда IV (ум. в 1792 г.) JjjJl *^1>
о нем см.: Fr. Babinger, Die Geschichtsschreiber der Osmanen und ihre Werke,
Leipzig, 1927, S. 234—235.—Есть еще стихотворные источники, значимость которых
сравнительно невелика: l)<C)Jl *uUja^^, изданное в Стамбуле в 1931 г. Мюкримином
Халилем (к нему он написал отдельно «Введение» — «Medhal»); 2) jl^U JtuJUb— со
чинение Ибн Ала, султанского секретаря; изложение в стихах, по повелению султана
Иззеддина Кейкавуса I, народных преданий о завоевании Малой Азии, см.: Mükrimin
Halil, Türkiye tarihi. Selçuklu demi, eilt I, Anadolunun fethi, Istanbul, 1934 (далее —
Mükrimin Halil, Anadolunun fethi), s. 58-—59.—В. Д. Смирнов открыл прозаическое
переложение этой истории, см.: В. Смирнов, Мнимый турецкий султан, именуемый у
европейских писателей XVI в. Calepinus Cyriscelebes («Зап. Вост. отд. имп. русского ар-
хеол. об-ва», т. XVIII, вып. II—III, СПб., 1908), стр. 25 и след.; там же на стр. 25
указание на список, находящийся в Парижской национальной библиотеке.
24 «Récit de la première croisade, traduit par E. Dulaurier», Paris, 1850.
38

Но цифры, приводимые им, часто преувеличены; так, султан Кылыч
Арслан Дауд привел будто бы для обороны Никеи от крестоносцев
600 тыс. воинов; и дальше еще более фантастические числа: 800 тыс.
всадников и 300 тыс. пехоты двигается из Хорасана на Антиохию.
Михаил Сириец Антиохийский (якобитский патриарх) захватывает
в хронике широкий период истории Сельджукидов — до конца XII в.25.
Он описывает и первые шаги их в Малой Азии — битву при Манджи-
керте (Малазгирте), и здесь сразу раскрывается его лицо:
воинствующий христианин, противник Халкедонского собора, к грекам он настроен
недоброжелательно, как к хитрым еретикам, и по адресу армян он тоже
готов бросать нелестные эпитеты, да и крестоносцы — вероломны; тем
значительнее отзывы его о турках. Алп Арслан, по словам Михаила
Антиохийского, потому и победил, что бог слушает тех, кто хочет делать
добро; между тем как византийский император Роман Диоген,
оттолкнувший от себя армян, грозил, что сожжет Алп Арслана в огне, Сель-
джукид, наоборот, хотел проявить милосердие.
Хроника Михаила Сирийца представляет большое значение; он,
очевидно, хорошо знал, что происходило в Малой Азии: он говорит и о
междоусобных братских войнах на склоне жизни Кылыч Арслана II
(перенесенных потом к себе и Бар Гебреем) *; о войнах между Сельджукида-
ми и Византией, раскрывая часто любопытные подробности,
ускользнувшие от современников, и т. д. Конечно, и у него встречаются ошибки
(так, Сюлеймана, сына Куталмыша, в Малую Азию послал будто бы
Алп Арслан, Сюлейман княжил в Конье и т. д.).
Вообще же писатели как христианские, так и мусульманские
находятся на одном уровне, умственном и нравственном; только армяне и
сирийцы, быть может, были терпимее настроены к туркам, чем
византийцы, они более искренни, чем византийцы. Кичась утонченностью
образования, византийцы насилуют себя, когда принимают «скуластого урода»,
как отзываются они о султане Кылыч Арслане П.
Общность взглядов христиан и мусульман, исходящая из узкого
преклонения перед собой, опять проступает наружу, когда на Малую
Азию нагрянули монголы; и армянские историки (инок Магакий, Кира-
кос), и араб Ибн аль-Асир, пораженные ужасами монгольских
бесчинств, видят в монголах библейских мучителей.
Летописи грузинские26 технически стоят выше, чем бесхитростные
армянские или сирийские хроники; но слог у них напыщенно-цветистый
и речи возбуждают подозрение. Впрочем, для тех периодов, когда между
Сельджукидами и царицей Тамарой и ее преемниками возникали чаще
враждебные, а иногда и дружеские отношения, т. е. для первой
половины XIII в., там может быть почерпнут полезный материал. Переводя
их на французский язык, Броссэ допускает иногда ошибки: так, термин
«Рум» у него передается «Grèce», под «Orthoul» понимает он «Орто-
кида», а не искажение ли это слова «Тогрул»?
Эпиграфика малоазиатская еще молода, однако историк
Сельджукидов Рума может и ее уже использовать.
Поклонники иранской культуры Сельджукиды редактировали
надписи на общественных зданиях на арабском языке.
Ш. Тексье впервые, кажется, обратил внимание на надписи в Конье,
но попытка его найти в городе сведущих лиц для истолкования была,
как он пишет, тщетна. Положение изменилось только в конце XIX в.
25 «Chronique de Michel le Syrien. Editée pour la première fois et traduite en
français par J.—B. Chabot», t. I, Paris, 1899.
26 M. Brosset, Histoire de la Géorgie, depuis l'Antiquité jusqu'au XIX-е siècle.
Traduite du géorgien, I-re partie, St.-Pétersbourg, 1849.
39

Хороший представитель образованного дипломата, отдающего
досуги науке, К. Хюар (1854—1927), который закончил жизнь в
«Ecole des langues orientales vivantes», во время поездки по Малой
Азии еще до открытия железнодорожного сообщения подобрал по пути
в Конью надписи, освещающие историю Сельджукидов Рума, и старый
его очерк (1895 г.) 27 сохраняет значение как первый общий обзор
эпиграфического наследства на территории государства Сельджукидов.
Подражая примеру старшего товарища, французский консул Ф. Гре-
нар кое-что сделал для Сиваса.
Лет через десять немецкий консул в Конье Лёйтвед (умер в Сирии
во время империалистической войны 1914—1918 гг.), сопровождаемый
местным знатоком края Абдюлькадиром Хамдизаде, обошел старые
кладбища города и собрал надписи, но его эпиграфический очерк28
почему-то плохо известен.
Все-таки это были небольшие случайные этюды. Планомерное
собирание и обследование малоазиатских надписей взял на себя
швейцарский ученый Макс ван Берхем (1863—1921).
Макс ван Берхем, «основоположник мусульманской
эпиграфики», как выразился о нем М. Ф. Кёпрюлю, начавший, впрочем,
ученую карьеру исследованием о земельной собственности и поземельном
налоге во время первых халифов, в 1910 г. решительно передвинулся
в Малую Азию. В эпиграфико-искусствоведческой монографии об
Амиде, написанной совместно с Йозефом Стржиговским, Макс ван
Берхем издал и подверг анализу надписи, сфотографированные генералом
de Beylié29. Если раньше изучение малоазиатских надписей
подсказывалось со стороны (в 1899 г. — фон Оппенгеймом, в 1907 г.-—К. Ле-
манн-Гауптом), третья часть монументальных материалов для корпуса
арабских надписей посвящена уже собственно Малой Азии30. Здесь
встретил он активную помощь со стороны директора музеев в Стамбуле
Халиля Эдхема (Эльдема, ум. в 1938 г.).
За первым выпуском, заключающим 'надписи из Сиваса и Дивриги
(•во втором выпуске одни только поправки и указатели), должно было
последовать продолжение: у Макса ван Берхема были собраны и
подготовлены к печати надписи из Коньи, Нигдэ, Токата, вероятно, еще и из
других городов. Во время первой мировой войны издание было
отложено, как он пишет, «до лучших времен», а потом смерть оборвала
многолетний труд. Издатель текстов, вводящих в историю Сельджукидов
Малой Азии, Т. Хаутсма, рецензируя первый выпуск, указал на
многообразное значение труда, затрагивающего проблемы и хронологические, и
этнографические, и культурно-исторические.
По стопам Макса ван Берхема пошли и турецкие ученые.
Эпиграфический материал (статьи Халиля Эдхема, Ахмеда Тевхида и др.)
публиковался на страницах журнала «Исторического турецкого общества»,
основанного в 1910 г., вскоре после младотурецкой революции.
Сотрудник Макса ван Берхема, Халиль Эдхем, изучив на месте
постройки и надписи, выпустил в 1918 г. монографию о Кайсери,
заключающую прекрасные экскурсы в историю Сельджукидов31.
27 В «Revue sémitique», где скоро нашли место и надписи, собранные Э. Блошэ.
28 J. Н. Löytved, Konia, Inschriften der seldschukischen Bauten, Berlin, 1907.
29 Max van Berchem, Josef Strzygowski, Amida, Heidelberg —Paris, 1910, p. 99,
Anm. 1, 3.
30 Max van Berchem, Matériaux pour un Corpus inscriptionum arabicarum, II 1-е
partie, Asie Mineure, par Max van Berchem et Halil Edhem («Mémoires publiés par
les membres de l'Institut français d'archéologie orientale du Caire», t. XXIX, Le Caire,
1910—1917).
31 \XXt fJj^UJ { (Sjl^.^J «Ч-Otal '^L* (Sjf~à *ij*b? <***\ J-J^
40

После установления в Турции кемалистского режима Мюбарек
Талиб задумал вскоре издание корпуса малоазиатских надписей; впрочем,
эти монографии (об Анкаре — Мюбарек Талиба, о Сивасе — Рыдвана
Нафиза и Исмаила Хаккы, о Кастамону — Мехмеда Бехджета, Хюсейна
Хильми — надписи в Синопе и др.) построены различно: отсутствует
единый твердый длан; но опубликованный эпиграфический материал
представляет большую ценность.
На первом месте стоят, конечно, труды профессора Исмаила Хаккы
(Узунчаршылы) — монография о Кютахье, Афьон-Карахисаре, два тома
надписей и др.
Частью использовал я и монографии о малоазиатских городах,
находившихся на территории государства Сельджукидов.
Краеведческая литература (описание малоазиатских городов),
получившая большое развитие со времени утверждения кемализма, вероятно,
тоже могла бы пополнить представление о Малой Азии Сельджукидов.
Есть еще археографический материал, но для того чтобы найти его,
требуется большое умение и длительное старание.
О документах Сельджукидов, между прочим о [xouao6ptov , т. е. о
«меншурах», как удачно исправляет Ф. Бабингер, говорят и
византийские писатели: Никита Акрополит и Никита Акоминат. Молчавший,
боясь, очевидно, навлечь неудовольствие султана Абдул Хамида II,
директор «Оттоманских музеев» Халиль Эдхем хорошо понимал значение
вакфие.
Макс ван Берхем писал: «Сохранившиеся в Малой Азии вакуфные
документы (actes de fondation) доселе не разыскивались. Они понемногу
рассеяны всюду и находятся на руках мютевелли, простых крестьян и
даже женщин. Написанные часто 'на пергаменте и представляющие
длинные свитки, эти аутентичные документы, оригиналы или старые копии,
дадут уразумение ряду проблем, разрешение которых было бы тщетно
искать в другом месте». Печатая первый выпуск малоазиатских
надписей, издатели уже располагали тремя фотографиями вакфие для
благотворительных учреждений Сиваса, Дивриги [и Токата]82.
Впрочем, имеются два документа, смыкающие начало и конец
господства Сельджукидов в Малой Азии.
В сборнике, составленном в XVI в. хранителем дворцового архива
в Иране Абдул Касимом Ивоглу Хайдаром, есть (вероятно, и не
обращенная к Малой Азии) грамота Великого Сельджукида Алп Арслана
(1064—1072) 33, который, разгромив византийского императора Романа
Диогена, открыл в Малую Азию дорогу огузским племенам. Насколько
достоверна эта грамота,—не знаю (вероятно, она апокрифична). Во
всяком случае «официальный» отказ Сельджукида Алаэддина Кейкуба-
да Ш от власти в пользу османского султана Османа представляет
историческую фальсификацию 34.
Грузинские летописи приводят еще витиеватое послание султана
Рукнеддина к царице Тамаре35, но, очевидно, это апокрифический доку-
Насколько я могу судить по одному номеру журнала, присланному в Москву, там
наряду с компиляциями помещался и материал первостепенной ценности.
32 Max van Berchem, Matériaux pour un Corpus inscriptionum arabicarum, II 1-е
partie, p. 37, 38; 91 (note 1), 107—108.
38 В. В. Бартольд, Хранение документов в государствах мусульманского
Востока («История архивного дела классической древности в Западной Европе и на
мусульманском Востоке», Пг., 1920), стр. 383.
34 Могли бы обнаружиться документы еще в официальных письмовниках — в
«инша», см., например, грамоту султана Великих Сельджукидов Санджапа в сб.:
«Материалы по истории туркмен и Туркмении», т. I, М.—Л., 1939, стр. 315.
35 M. Brosset, Histoire de la Géorgie..., p# 463.
41

мент, сфабрикованный религиозно настроенным человеком, который
хочет вызвать отвращение к исламу.
В сокровищнице исстари — и на Востоке, и на Западе —
складывались государственные документы, международные акты и договоры; это
обеспечивало сохранность их. Для обозначения архива, естественно, и
употреблялся термин «казна»Зб.
В государственной сокровищнице Сельджукидов, как сообщает и
Языджыоглу Али, хранились государственные акты, как-то: договоры,
клятвенные обязательства и т. д.37, но они легко пропадали во время
смут и волнений, когда мятежники уничтожали ненужные им бумаги.
«Дефтери» (писцовые книги), «меншур» (жалованные грамоты),
«вакфие» (дарственные записи) дали бы реальное суждение об
экономике — о ленах, об их объеме и обязанностях вассалов; но архивы
диванов погибли уже во время первого монгольского нашествия в Малую
Азию, и об отдаленных эпохах, когда хозяйственный документ
закреплялся на глиняной табличке, представления значительно полнее и яснее,
чем о времени Сельджукидов. Систему управления у Сельджукидов, по
аналогии, могли бы разъяснить законы, документы османской эпохи,
воспроизводящие часто старые порядки.
С этой стороны небезынтересны и современные акты и
рекомендательные письма, исходившие от настоятелей текке орденов, потому что
долго — вплоть до империалистической войны 1914—1918 гг. — дервиш-
ские организации, сосредоточившие у себя большие земельные участки,
поддерживали регламент феодального строя.
Афляки уже в XIII в. хорошо подметил тот чин, который опутал быт
феодалов, и, кажется, не прочь был установить его для дервишей. По
крайней мере в мемуарах он пишет, что когда шейхи-суфии, собравшись
однажды у Садреддина Коневи, рассуждали о сокровенных мыслях Дже-
ляледдина Руми, хозяин воскликнул: «Если бы Баязид Вистами и Джу-
нейд были живы, — они носили бы на плечах попону лошади сего
мужа!»
На дервишской обрядности (например, у мевлеви) замечаются
часто отзвуки султанского церемониала; это и естественно, потому что дер-
вишские организации состоят из духовных феодалов.
Словом, в архивах Высокой Порты (в Стамбуле), в дирекции
рукописных библиотек (в Анкаре), в вакуфных управлениях малоазиатских
городов находятся необозримые собрания документов. Там лежит ключ
к пониманию истории Малой Азии доосманского периода.
До турецкой революции 1908 г. эти архивы, находившиеся в
хаотическом состоянии, были закрыты для исследователя; теперь часть
документов (между прочим, о турецких кочевниках в Малой Азии)
извлечена и опубликована историком-археографом Ахмедом Рефиком (ум. в
1937 г.), и это большая его заслуга; документы объясняют положение
турецких племен в XII—XIII вв.за.
Археографический материал стоит уже в поле зрения турецких
исследователей; вакуфное управление выпускает даже специальный
сборник; однако все то, что пока издано, освещает только историю Турции —
ее султанский период.
38 В. В. Бартольд, Хранение документов..., стр. 377.
37 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 137.
»в Ahmet Refik, Anadoluda Turk a§iretleri (966—1200), Istanbul, 1930.-Несмотря
на кажущееся однообразие и их субъективный отбор, в них раскрывается
удручающая картина все более и более усиливающейся хозяйственной дезорганизации
государства; виной тому, как думало правительство, были кочевники, мешавшие
мирному труду селян.
42

Проф. Исмаил Хаккы Узунчаршылы, интересующийся внутренней
жизнью малоазиатских княжеств, возникших на развалинах государства
Сельджукидов, производит розыски старых документов; но он сумел
обнаружить пока только документы XIV, больше XV в. — вакфие беев
Караманского княжества.
В журнале «Конья» (1936, № 2, стр. 127—128) напечатано было
в турецком переводе резюме вакфие Джеляледдина Каратая; издан
документ, впрочем, небрежно: не указан ни год составления
дарственной записи, ни место ее нахождения.
Остается одна надежда на директора музея в Конье М. Юсуфа,
который для труда о местной истории использует надписи и документы,
сохранившиеся в архивах39.
В архивах итальянских городов-республик, которые вели
оживленную торговлю в Малой Азии, конечно, могли бы найтись документы
эпохи Сельджукидов (например, торговые договоры); но это только
теоретические предположения. Во всяком случае в архивах Венеции, недавно
обследованных большим знатоком архивного материала, венгерским
ученым L. Fekete40, наиболее ранние турецкие документы, насколько
можно судить, относятся ко второй половине XV в. — ко времени султана
Мехмеда II.
В главе, посвященной пережиткам старого родового строя у
Сельджукидов, мною использован «язык земли» — топонимика; и проф.
М. Ф. Кёпрюлю41 обратил уже внимание на важность топонимических
исследований.
От «слов» (Worte) — от документов — переходит интерес к вещам
(Sachen) —к материальной культуре, как к конкретному показателю
частного и общественного уклада жизни в эпоху Сельджукидов. Этот
интерес захватывает в Турции уже и провинцию, и не только бывшую
столицу Сельджукидов Малой Азии: в Нигдэ вещественные памятники
сосредоточиваются в «Акмедресе» — медресе, превращаемом в музей.
В медресе Сахабие в Кайсери, построенном Сахиб-ата (Сахиб Али
Фахреддином) и реставрированном в 1937 г., собираются также
вещественные памятники эпохи Сельджукидов (надписи, фризы и т. д.).
Конечно, это еще первая стадия — стадия «первоначального накопления».
В области нумизматики большой вклад еще до революции внесли
турки: Галиб Эдхем, описавший коллекции сельджукидских монет,
хранящихся в стамбульских музеях, А. Тевхид (ум. в 1940 г.) и Халиль
Эдхем42.
Старые путешественники открыли памятники эпохи Сельджукидов,
которые вскоре — то ли от времени, то ли от невежества — утратили
первоначальный вид или исчезли. Среди них первое место занимает, сто-
89 Директор музея в Конье М. Юсуф подготовляет труд о мусульманских
памятниках, находящихся в вилайете, который должен осветить местную историю, см.:
Turk tarih kurumu «Belleten» (Ankara), eilt I, 1937, s. 56, not; вакуфный материал
использован в четырехтомной «Истории Амасьи» X. Хюсамеддин (ум. в 1938 г.), см.:
<JjJliJ (i — \ ДЦ '(УчЛ~ W"**' (СЯ^ fL«*A (ja***, ô^lj c£J~£ ^JL«,U
. i rrr — irr Я
♦о См : «Leveltari Közlemenyek», IV, 1926.
• \ Я i O* < \ Я T о ( (J^JlX**! t 1 Л>. i ^ш^.у^е.л
42 Конечно, и нумизматика иногда вносит путаницу (см., например, Max van
Berchem, Matériaux pour un Corpus inscriptionum arabicarum, Hl-e partie, p. 95).—
Хронологические неувязки и несогласованности наблюдаются и у П. Виттека, автора
тщательной монографии о Ментеше (см.: Р. Wittek, Das Fürstentum Mentesche,
Istanbul, 1934).
43

жалуй, Ш. Тексье, побывавший в Малой Азии в 30-х годах XIX в.
Благодаря энергии султана Махмуда II, уничтожившего янычар, благодаря
счастливым переменам, происшедшим в отношениях населения к
иностранцам, как пишет автор, он мог в течение ряда лет объехать страну,,
встречая всюду содействие властей, между тем как прежде
путешественники (Fellow, Arundell) ездили под защитой двухстволок и, возвращаясь,
рассказывали об ужасах.
Монументальные памятники (мечети, медресе, караван-сараи и т.д.),
когда-то открытые для науки французами, теперь снова усиленно
обследуются Французским археологическим институтом в Стамбуле, его
директором А. Габриэлем.
Изучение памятников эпохи Сельджукидов в Малой Азии
(поставленное Фр. Зарре) позволило искусствоведу А. Габриэлю, автору истори-
ко-археологических трудов, определить специфические черты сельджу-
кидской архитектуры; об этом он говорил на II историческом конгрессе r
Стамбуле (в 1937 г.).
На этом же конгрессе профессор-антрополог Шевкет Азиз Кансу
пытался доказать единство антропологического типа сельджуков и до-
турецкого населения Малой Азии; поставив впервые проблему, он
рассматривает ее с позиций исконного нахождения, автохтонности турецких
племен в Малой Азии.
Для понимания скульптуры — «малого искусства» (Kleinkunst)
тоже заложено теперь прочное основание (Н. Glück и Fr. Sarre).
Фактический материал, всегда сохраняющий большую ценность,
заключается в старых трудах Хаммера и Д'Оссона. И до сих пор еще
недоступна часть рукописных источников, использованных ими.
Переворот в истории изучения Малой Азии с момента появления
там турок произвели труды проф. Стамбульского университета (теперь
проф. Факультета языка, истории и географии Анкарского университета
и депутата Великого национального собрания) М. Ф. Кёпрюлю,
всесторонне затронувшего зачатки истории Малой Азии — доосманского ее
периода 43.
43 Еще в 1915 г. в периодическом сборнике Jülj:" Ju появилась статья
молодого ученого, охватывающая различные стороны государственно-общественной жизни
Сельджукидов Рума. И после на страницах университетского органа о^АдЛ jb
^.A*j«Ä* ^asJ^TU oL:l (с 1922 г.), в популярной книге ^jlV LTjjm (вышла в
1923 г. только первая часть, заключающая «Историю тюркских народов»), в
западноевропейских журн^л^ «Mitteilungen zur osmanischen Geschichte» (Vienna),«Körösi-Csoma
Archivuim (Budapest),в органе Туркологического института в Стамбуле и т. д., М. Ф.
Кёпрюлю продолжал исследования о доосманском периоде Малой Азии. И, наконец,
в этюде, неудачно озаглавленном «Замечания о влиянии византийских учреждений
на османские учреждения» [«Bizans müesseselerinin osmanli müesseselerine tesiri hakkinda
bazi mülahazalar» («Türk hukuk ve iktisat tarihi mecmuasi», eilt I, Istanbul, N31), s 165-
3131, резюме в «VII Congrès international des sciences historiques» (t. I, Warszawa, 1933,
p. 297—302), произведена своего рода сводка того, что им было написано раньше,
сводка, обнаруживающая, конечно, большую зрелость и глубину, чем это было лет
двадцать назад. Опровергая ходячее мнение о влиянии Византии на Османское государство,
он попутно раскрывает характер учреждений Сельджукидов Малой Азии. Но если
исключена мысль о непосредственном влиянии Византии в XIV в. на османцев, —
трудно предполагать, чтобы, живя бок о бок с греками, турки XV—XVI вв. могли
уберечь себя от воздействия инородной культуры, элементы которой восприняты
их предшественниками — Сельджукидами Рума. М. Ф. Кёпрюлю хочет все-таки
ограничить объем и размеры позднейшего воздействия греков (см., например,
стр. 278). Вообще поучительный, .иногда высокомерный тон портит хорошее
впечатление от чтения трудов крупнейшего современного турколога-филолога,
литературоведа и историка. На «турецкой неделе», происходившей весной 1935 г. в Париже,
М. Ф. Кёпрюлю прочел три лекции об истории турок в Малой Азии в XIII—XIV вв.
(изданы французским археологическим институтом в Стамбуле под заглавием «Les
44

Прежде всего он вводит свежий материал, неизвестный как на
Востоке, так и на Западе. Он по-новому освещает запутанные проблемы
истории Малой Азии (социально-экономические, политические,
культурные, религиозные, литературные и т. д.), превосходя тонким анализом
не только отечественных, но и западноевропейских исследователей.
Раздражают только частые ссылки и намеки на труды, которые должны
подкрепить положения, — ссылки на анонсируемые труды, которые и по
истечении десятилетия так и лежат все под спудом.
Давно уже занимающийся историей Малой Азии доцент
Стамбульского университета Мюкримин Халиль выпустил очерк «Завоевание
Анатолии» 44 — введение в эпоху Сельджукидов Малой Азии. Использовав
восточные источники, не только печатные, но и рукописные, он дал
описание упорного наступления в XI в. туркменских огузских) племен,
руководимых Сельджукидами, на Малую Азию. Поскольку, Мюкримин
Халиль привлекает новый материал, он вносит в изложение борьбы между
свежими полчищами турок и дряхлеющей Византией поправки к
византийским историкам и европейским исследователям. Освещение
социальных проблем в работе Мюкримина Халиля представляется мне
поверхностным. Тем не менее настойчивость и энтузиазм Мюкримина Халиля
побуждают нетерпеливо поджидать продолжения труда, задуманного
в четырех частях.
Для турок история Сельджукидов представляет не только научную
проблему, но и политико-национальную. Поднимая на II историческом
конгрессе в Турции (в 1937 г.) вопрос, «разве причиной разложения
мусульманского мира является сельджукское завоевание?», — проф. Шем-
сеттин Гюналтай хочет разрушить старую концелцию, которая
утвердилась в Европе со времени Э. Ренана. Он хочет доказать, что Сельджу-
киды поддерживали шатающийся трон Аббасидских халифов и
установили на территории государства социальный порядок, свободу совести
и т. д. «Джентльменство турок уничтожило ту жестокость, которую
пробудила в крестоносцах пропаганда римской церкви. В течение
длительного периода крестоносцы соприкасались с восточной культурой, и это
подготовило на западе почву для Возрождения».
Вообще знание современных трудов, написанных на языках
восточных, в частности на языке турецком, является необходимым условием
для всякого исследователя истории Малой Азии.
Пробуждается интерес к Сельджукидам и у нас, в Советском Союзе.
Однако, взяв тему «Внутреннее устройство государства Сельджукидов»,
анонимный автор увлекся схематизмом 45 и не сумел зарисовать
реальную, конкретную обстановку, сложившуюся у Сельджукидов Малой
Азии, хотя у него и встречаются отдельные правильные замечания (см.,
например, стр. 1, 24).
На важность изучения [...Сельджукидов Малой Азии] обратил
внимание и проф. А. Ю. Якубовский, подготовляющий «Очерки по истории
Туркмении VIII—XV вв.». Глава из его труда «Сельджукское движение и
туркмены в XI веке» представляет своего рода введение в историю
Сельджукидов Малой Азии, она раскрывает зачатки феодальных отношений,
установившихся потом в Малой Азии.
origines de l'Empire Ottoman. Préface de S. Charléty», Paris, 1935).Здесь он вкратце
популяризирует итоги долголетних своих изысканий.
См.: В. Бартольд, С. Ольденбург, И. Крачковский, Записка об ученых трудах
Кёпрюлю Заде Фуад бей («Изв. Акад. наук», т. XIX, VI серия, № 18, Л., 1925),
стр. 895—898.
44 Mükrimin Halil, Anadolunun fethi.
45 «Salcuk devlatinin dixili kuruluçuna dajir», Вакь, 1930.
45

Для истории Сельджукидов, стоявших на перепутье между
Востоком и Западом, необходимо еще было бы тщательное изучение
источников, хотя бы и поздних, восточномусульманских (Ибн аль-Асира,
Абуль Фиды, Ибн Халдуна, Дженаби, Хондемира, Мюнеджимбашы),
восточнохристианских (византийских, армянских, сирийских) и
западноевропейских (участников крестовых походов) мемуаров, написанных
иногда людьми, лично знавшими Сельджукидов, как, например, Михаил
Сириец или Венсад де Бовэ (Vincentius Bellovacensis), который записал
то; что слышал от доминиканского Монаха миссионера Симона.
К. Казн предлагает произвести выборку более исчерпывающую,
чем это было доселе, — из поздних арабских источников, как Ибн
Шеддад, Бейбарс Мансури и других, бросающих свет на послемонголь-
ский период истории Сельджукидов46 *.
Требования, предъявляемые теперь к тому, кто захотел бы написать
историю Сельджукидов Рума, выросли.
И прав проф. Ф. Бабингер, мечтающий о научном содружестве
византинистов и туркологов, направленном на изучение Малой Азии. Я
заменил бы только слово «туркологов» словом «ориенталистов», потому
что знание одного турецкого языка недостаточно, нужно знание «трех
языков», как говорили старые турки.
Традиции Мордтманнов — отца и сына, знатоков Византии и Тур*
ции, продолжает П. Виттек, автор монографии об одном из эмиратов
Малой Азии, образовавшихся после падения государства
Сельджукидов. Сначала сотрудник немецкого археологического института в
Стамбуле, он переселился в Бельгию и создал при Брюссельском
университете «Туркологический семинарий». На Лондонском конгрессе
ориенталистов он сделал доклад о византийско-сельджукских
взаимоотношениях.
Он занялся географией Малой Азии в эпоху Сельджукидов 47.
Прекрасный анализ безвременья, постигшего Малую Азию в конце XII в.,
позволяет думать, что ему удастся распутать сложные
взаимоотношения между Византией и Коньей, установить границы государства
Сельджукидов, использовав показания как мусульманских, так и
христианских источников. А лекции, которые он прочел в 1936 г. в Сорбонне,
представляют, конечно, уже «две главы» — начало задуманной
монографии о турках Рума 48.
Впрочем, отрицая самостоятельное значение Сельджукидов Рума,
П. Виттек смотрит на историю Сельджукидов как на подсобную
дисциплину, объясняющую историю Византии или Турции.
История Сельджукидов — один из «хаотичных», как выразился
недавно проф. Р. Хартманн 49, периодов истории Малой Азии.
Переиздавая письма из Анатолии А. Д. Мордтманна-старшего,
Ф. Бабингер скорбит об очерке политической истории Сельджукидов
Рума50; он отсутствует, хотя, казалось бы, нумизматика и эпиграфика
дают уже прочную основу для хронологической канвы.
46 Cl. Cahen, Quelques textes négligés concernant les Turcomans de Rûm au
moment de l'invasion mongole [«Byzantion» (Bruxelles), t. XIV, f. 1, 1939], p. 139.
47 P Wittek Von der byzantinischen zur türkischen Toponymie [«Byzantion»,
(Bruxelles), t. X, f. 1, 1935], p. 11—64.
** P Wittek, Deux chapitres de l'histoires des Turcs de Roum («Byzantion», t. XI,
f. 1, 1936), p. 285—319.
49 В рецензии на монографию П. Виттека о княжестве Ментеше R. Hartmann
P. Wittek Das Fürstentum Mentesche [«Orientalistische Literaturzeitung» (Leipzig),
1935, № 5], S. 320—322.
50 «Vorwort von Fr. Babinger» (A. D. Mordtmann, Anatolien, Skizzen und
Reisebriefe aus Kleinasien 1850—1859, Hannover, 1925).
46

Уже Ф. Вилькен заметил (1807 г.), что история султанов Рума так
же темна, так же обильна пробелами и столь же запутана, как во
времена Дюканжа, т. е. как было в XVII в., и это печальное замечание
неизменно повторялось всякий раз, как заходила речь о Сельджукидах Рума.
III. Тексье (1845 г.), Лагус (1854 г.), Хаутсма (дважды на
протяжении четверти века: в 1883 г., когда оповещал о находке Языджыоглу
Али, и в 1910 г., рецензируя надписи Макса ван Берхема — Халиля
Эдхема), Ле Стрендж (1884 г.), наконец, Р. Хартманн (1928 г.) — все
жаловались по-разному; все подтверждают, что и в XX в. приговор
Вилькена сохраняет силу.
Все же намечаются теперь большие сдвиги; совместными усилиями
с Востока и с Запада понемногу освещается и проясняется забытый
уголок истории Малой Азии.
Одним словом, изучение Сельджукидов Малой Азии ширится под
разными углами зрения; постепенно собирается материал для
монографии, которая должна установить их место в истории «мусульманского
Востока» и снять с них обвинения, подсказываемые иногда пристрастием
некоторых историков, как будто восточные народы — тюрки,
монголы — только и разрушали культуру народов, исповедующих
христианство.
Однако «Введение» обещает больше, чем дают у меня отдельные
главы, — бледные очерки, часто незаконченные, обрывающиеся на
полуслове, а то и просто уклоняющиеся от постановки вопросов.
s-^lOstr

(?^O64^6^^g4^64^G4L>0^Q^
Глава I
Турки в Малой Азии.— Экспансия Сельджукидов.—
Византия.— Крестоносцы.— Данишменды.— Грузия.— Движение к
морю.— Апогей могущества.
Турецкие племена проникали в Малую Азию задолго до
Сельджукидов 1* уже в течение VIII—X вв. Сюда давно устремлялись взоры
халифов. Военная зона, отделявшая давно арабов от византийцев, проходила
от Антиохии к Марашу и Малатье. Во время халифа Харун ар-Рашида
в этой зоне возведены были укрепления, в Сирии созданы были
«военные округи». Переброшенные из Хорасана турки были поселены на
большом пространстве к востоку от Тарсуса и Эрзурума, т. е. в
юго-восточной части Малой Азии. Так подготовлено было завоевание Малой Азии
Сельджукидами.
Задолго до огузов началась туркизация Малой Азии. Племена
калач, карлуки, канглы, кыпчаки давно «осваивали» туземное население
страны.
В начале XI в. в Малую Азию вторгаются полчища огузов под
командой вождей из рода Сельджукидов *. Укрепив города, Византия
пытается оградить себя от турок, которые все упорнее и упорнее насту
пают. Они зажали Византию в тиски сторожевыми приграничными
постами— «уджами» (сз\) —на востоке (Малатья), на юге (Тарсус)
и на севере (Эрзурум).
На восточном и западном концах государства византийцы собирали
воинственные полчища турок; выполняя обязанности «акритов» —
пограничников, ласкаемых властями, — турки защищали страну от набегов
кочевников.
1 Этимология имени продолжает привлекать к себе внимание и в Турции;
так, в журнале Турецкого исторического общества («Belleten», eilt III, 1939, s. 377-384
напечатана статья венгерского ученого L. Râsonyi, профессора Факультета истории,
языка и географии в Анкаре. Исходя из старых источников, автор сначала
устанавливает произношение слова «сельчюк». Он предполагает, что на Памире, в
северозападной части его, именно в Каратегине уже в IX в. жили огузы, знавшие
ледник «Сельтау» (открытый в 1878 г. Ошаниным). Имя «Сельчюк» могло произойти:
1) или от слова «сель» (ледник) с уменьшительной туркменской приставкой «чюк»,
2) или прямо топонимическое имя превратилось в личное имя, а потом в название
племени; ср. исторические справки: W. Barthold, 12 Vorlesungen über die Geschichte
der Türken Mittelasiens, Berlin, 1935, S. 101; C. Brockelmann, Turan, Berlin, 1918, S. 403;
Anm. I._ Новое яфетическое толкование термина у H. Я. Марра (см.: Н. Я. Марр.
О лингвистической поездке в восточное Средиземноморье, М—Л., 1934, стр. 106).—
Турки произносят теперь эти слова «сельчжук», «сельчуки» (Selçuk, Selçukiler). -Бесим
Аталай (см.: уе — у^^^у-у^ <JjJliJ <<5>Ы ±Sjy üj <Sj^^i^i ^jß (<S^^)
приводит из Мехмеда, автора oUîl5~ форму selçik («сельчик»); в уезде Ушак есть
также деревня Сельчиклер *.
48

Но все это Оезуспешно: византийские полководцы, неся поражения
и сдавая области, отходят на запад, к реке Кызыл-ырмаку. Византия
окружена турками не только на востоке, но и на западе — в тылу, и
расчеты императоров на турок (печенегов, гузов и др.), служащих в
византийских войсках, рушатся 2. Отдельные турецкие племена
поддерживают между собой племенную связь; во время встречи они, так сказать,
перекликаются между собой: в битве при Мантцикерте (1071) гузы, т. е.
огузы, увидев против себя единоплеменников, изменили византийскому
императору Роману Диогену3.
Победа при Мантцикерте (Малазгирте), нашедшая на Востоке
шумный отзвук, передала Малую Азию Сельджукидам. Огузы легко
и быстро проложили дорогу в глубь страны, отряды акынджы
(«налетчиков») временами лавинами подступали к Черноморскому проливу,
к воротам столицы Византии — Константинополя.
Впрочем, Византия еще раньше должна была идти на уступки
Сельджукидам: в 1050 г. византийский император Константин Мономах,
благодарный Великому Сельджукиду Тогрул-беку, восстановил в
Константинополе мечеть и обеспечил ее причтом.
После разгрома Романа Диогена Византия окончательно
почувствовала мощь степняков-огузов *.
План расширения государства намечен был уже первым Сельджуки-
дом. Султан Сюлейман, сын Куталмыша 4, пощаженный Великим Сель-
джукидом Меликшахом (благодаря заступничеству везира Низам оль-
Молька), был отправлен в Рум. На западе занял он Никею (Изник),
в Сирии — Антиохию (Антакью).
Быстрыми военными успехами Сюлейман обязан раздорам между
византийскими полководцами, которые часто призывали турок к себе
на помощь.
«Завоеватель Анатолии», как титулуют Сюлеймана арабские
историки, господствует над Анатолией, и византийский император Алексей
Комнин, заключая договор, отдает ему земли до реки Дракона (в
современном вилайете Коджаэли-Измидском) 5.
Подводя итоги исследованию о водворении Сельджукидов в Малой
Азии, византинист Лоран заключает, что «в 1081 г. Румский салтанат
существовал, столицей у него была Никея *, и Сюлейман — основатель и
первый государь» 6.
Устраиваясь в Никее, Сельджукиды хотели занять дорогу, прервать
связь между Константинополем и Малой Азией (и Сирией, куда они
сперва направляли взоры).
Воображение христиан надолго было поражено захватом Никеи —
2 Об огузах в Малой Азии до Сельджукидов см.: lij^oTji Д*л^ ^lj ^jijS^
. ) О <г • чт ♦ о с? < ) Я ) Л fj^te*«l 6^iij.ya^^tH)j| ô-U7Lj^I -
8 В. Розен, Арабские сказания о поражении Романа Диогена Али Арсланом
(«Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», т. I, вып. 1—4, СПб., 1887), стр. 193;
à <гч о* <t lt^1-^ <r Г *--■-" <)îrr — |ггл <Jj—-JLjl-J;
см. также: С. Cahen, La campagne de Mantzikert d'après les sources musulmanes
[«Byzantion» (Bruxelles), t. IX, f. 2, 1934], p. 613—642.
4 П. Виттек почему-то настаивает на чтении «Кутлымыш», но мне это
образование неясно.
6 Как сообщает Михаил Сириец (см.: «Chronique de Michel le Syrien. Editée pour
la premier fois et traduite en français par J.-B. Chabot», t. III, Paris, 1906, p. 172),
турки захватили и Никомедию, т. е. Измид.
6 J. Laurent, Byzance et L'origine du sultanat de Roum. Mélanges Charles Diehl,
vol. I, Paris, 1930, p. 182
4 В. A. Гордлевский
49

этого живого символа веры, провозглашенного в 325 г. на I Вселенском
соборе. В средневековых рыцарских романах, наполненных декоративной
экзотикой, давно изображался никейский султан Солиман.
Теперь Сельджукиды прочно осели в Малой Азии. Это уже не
кочевники, бродящие с места на место, занятые исключительно поисками
пастбищ. Они думают о создании государства, и султан Месуд
водворяется в Конье, завоеванной, впрочем, раньше Сюлейманом (1077 г.):
город Конья — столица государства Сельджукидов.
Уже к концу XI в. Византия была беспомощна, ее спасала искусная
игра, сеявшая вражду между соперниками. И кто только не думал о том,
чтобы занять поскорее ее место! Турецкий пират Чаха, пестун Ники-
фора Вотаниота, хочет напасть (1090 г.) «а Константинополь с суши
и с моря — у него есть и сильный флот; шбственные наместники, как,
например, Григорий Таронит в Трапезуйте, помышляют часто* в Малой
Азии об измене, подстрекая врагов империи на отторжение земель.
Между династиями, быстро мелькающими на престоле, между членами одной
династии идет грызня, и претенденты идут на все, чтобы столкнуть и
погубить противника; те, кого Византия призывает к себе на помощь —
крестоносцы, обращают оружие против нее; в Малой Азии вырастают
государственные турецкие образования. Великий Сельджукид, Алп Арс-
лан, продвигаясь по Малой Азии, успел раздать византийские земли
военачальникам — так подчинили они себе в конце XI в. Центральную
Малую Азию, Армению, Грузию; во власти греков были только
приморские города. И все это — враги Византии, все они хотят оттеснить
греков, и тем в конце концов облегчают Сельджукидам внедрение на
территорию Византии.
Почему Сельджукиды, так быстро и победоносно прокатившиеся
через Малую Азию, задержались в Никее? Или иссяк временно приток
свежих сил из Хорасана? Или они встретили здесь отпор со стороны
византийских военачальников, понявших, что занятие Константинополя
положит конец государству? Или Малая Азия нужна была
Сельджукидам только как заслон на западе, а взоры их были устремлены сначала
на юг — на Иерусалим? Или смутны были еще для них планы о
мировой торговле, о мировом господстве, развернувшиеся потом, в первую
половину XIII в.
Вероятно, действовало здесь все разом. Во всяком случае «тюркская
опасность» была реальна. Византия переживала критический момент *, и
послание императора Алексея, обращенное к папе, представляло не одно
из слезливых риторических упражнений, на которые так охочи были
византийцы, — в этом послании ясно раскрывается осознанная
государством угроза. Крестовые походы отвели руку Сельджукидов от столицы
Византии; падение Константинополя было уготовано Византии
преемниками Сельджукидов — османскими султанами.
Сначала Византия думала только об опасности, грозившей с
востока — оо стороны Сельджукидов. Преодолевая отвращение к Западу,
византийский император Алексей I Комнин обратился (1094 г.) к папе
Урбану II и к нему взывал о помощи против Сельджукидов. Душевное
состояние императора нашло яркое отображение в полуапокрифическом
послании к Роберту Фландрскому: «Святейшая империя христиан, —
писал император, — сильно утесняется печенегами и турками (т. е. со
стороны Европы и со стороны Азии). Мы предпочитаем быть под властью
ваших латинян, чем под игом язычников».
Запад, обуреваемый перед I крестовым походом религиозным
пылом *, охотно откликнулся на стоны отчаяния, несшиеся из Византии;
втайне он мечтал обратить схизматиков в лоно римской церкви. Вскоре,
50

однако, пыл паломничества остыл/-у крестоносцев взяли верх
грабительские инстинкты: основным ядром крестоносцев были или бедные рыцари,
«sans avoir», обездоленные на родине, или безземельные крестьяне,
обреченные у себя на нищету; их гнала на Восток не столько мысль
о гробе господнем, плененном безбожными «сарацинами», сколько
надежда на земное благополучие, утерянное в Европе. И толпы
крестоносцев двигались на восток, через Европу, — это были мародеры,
грабившие и разорявшие селения. А попав на Восток, рыцари оседали там,
в Сирии и в Палестине; разрушая суверенитет государства, они забыли
о ленной присяге, которую дали византийскому императору.
Естественно, что Византия, подозрительно встретившая уже первые
волны крестоносцев, скоро разочаровалась. Впуская крестоносцев на
свою территорию, Византия хотела их руками отобрать у Сельджукидов
города Малой Азии, утраченные ею. Но перед крестоносцами носились
захватнические планы на Востоке, враждебные Византии.
Явившись на Восток для защиты христиан от «сарацин»,
крестоносцы своим поведением — насилиями и грабежами — так раздражают в
Малой Азии население, что местные князья, забыв о пропасти, которую
церковь кладет между христианами и мусульманами, обращаются к
Сельджукидам и объединенно выступают против крестоносцев. Таким
образом на Востоке временно образуется единый блок, направленный
против крестоносцев: когда предстоит выбор между крестоносцами и
турками, предпочтение туркам отдают часто и армяне, и византийцы.
Турки хотят осесть в Малой Азии, а с запада идут непрошеные
гости, — в крестоносцах видят они захватчиков и охотно выслушивают
мольбы о помощи против того, кто также и им ненавистен.
Пути Византии и крестоносцев разошлись; охладев друг к другу,
они использовали Сельджукидов для достижения диаметрально
противоположных целей. Сельджукиды, постигшие извороты дипломатии во
время пребывания при дворе византийских императоров, оправились
быстро от удара, который был нанесен им I крестовым походом.
Тогда экспансия Сельджукидов сразу натолкнулась на крестоносцев,
которые всюду ставили им барьер. Город Никея, молодая столица
государства Сельджукидов, занятая Сюлейманом, ускользнула из-под их
власти, а после поражения у Дюрилеума они были отброшены на восток
(за Эскишехир). Сопротивление Сельджукидов было сломлено, и
крестоносцы прошли беспрепятственно через Малую Азию. Занимая города,
они вырезали турецкие гарнизоны, и это яркая иллюстрация поведения
крестоносцев.
Вскоре пала и Антиохия, манившая к себе крестоносцев как
«древнейшая кафедра св. Петра»: измена одного начальника (армянина),
смотревшего на крестоносцев как на освободителей малоазиатского
христианства, облегчила крестоносцам взятие города. Потеряв Антиохию,
Сельджукиды Рума навсегда должны были отказаться от Сирии.
В тылу образовалось (1098 г.) Эдесское княжество — плотина,
которая должна была задерживать приток туркменских племен из
Хорасана, и князь Эдессы, Балдуин, протягивал руку брату, Готфриду Буй-
онскому, «защитнику гроба господня» в Иерусалиме, тоже еще недавно
(в 1078 г.) завоеванном сыном победителя Романа Диогена, — так
Сельджукиды были вытеснены и из Палестины, отошедшей к Фатимидам.
А на Средиземноморском побережье появляются западные бароны и
закрывают Сельджукидам дорогу к морю.
Зажатые кругом христианами Сельджукиды легко могли бы быть
раздавлены — и для Византии, и для крестоносцев это была помеха,
которая сковывала их идеалы, жизненно реальные и религиозные; во вре-
4*
51

мя I крестового похода рыхлое государство Сельджукидов было еше
слабо.
Но взоры крестоносцев направлены .были на побережье Сирии и
Палестины *. Придя в Малую Азию для того чтобы прогнать «сарацин»,
крестоносцы видят, что, защищая Византию, они наносят ущерб себе.
На Сельджукидов смотрят они равнодушно. Перед ними вырастали
новые враги-соперники: мусульманские князья из Месопотамии
устремлялись также к северной Сирии. Крестоносцы должны были принять
на себя удары и из Египта, отведя »от Сельджукидов грозу со стороны
сперва Фатимидов, потом Эюбидов. Сельджукидам предоставлен был
покой, и они опомнились от ударов.
. Политическая мощь Сельджукидов добыта была упорной борьбой.
Торжество выросло на близорукой политике их соседей на западе —
византийцев и крестоносцев. Преследуя личные интересы, входившие во
взаимные противоречия, они укрепили Сельджукидов в Малой Азии,
но происходило это, конечно, бессознательно.
Постепенно туркменские феодальные княжества, возникшие в Малой
Азии после победы 1071 г., были поглощены Сельджукидами.
Потребовались, однако, годы войн (ушло на это двенадцатое
столетие) пока Сельджукиды устранили в Малой Азии внутренних врагов,
кольцом окружавших их владения, — христиан (греков и армян) и
мусульман Артукидов 7, Данишмендов.
Граница, проходившая между владениями Византии и
Сельджукидов, плохо установлена. На помощь приходит топонимика.
Анализируя географические названия Малой Азии, изменения,
которым они подвергались в Малой Азии, П. Виттек устанавливает
границы — объем державы Сельджукидов в конце XII в.
Отброшенные во время I крестового похода от Никеи,
Сельджукиды все-таки рвались потом на запад. Древнейшая надпись эпохи
Сельджукидов— султана Алаэддина Кейкубада I обнаружена была К. Хюа-
ром 8 в Афьон-Карахисаре, однако общественные здания: караван-сараи,
ханы, бани и т. д., встречающиеся в Кютахье (занятой в 1180 г.), Дениз-
ли, опрокидывают старые представления о границах государства
Сельджукидов, которые сумели и здесь внедрить городскую культуру. Когда
был отобран у византийцев тот или иной пункт, — затруднительно
иногда сказать: счастье военное менялось, а Византия предпочитала
замалчивать потери.
А за чертой государственной границы, на «уджах», шла лента
туркменских кочевий («акынджи») — здесь была какая-то нейтральная
полоса, то ли уже ускользавшая от Византии, то ли примыкавшая к
Сельджукидам; здесь-то и выслеживали друг друга «акынджи» и
«акриты».
Так, например, Эскишехир (Дорилеум) занят был туркменами,
которые подчинялись султану, пока он был силен, но когда могущество его
пало, они уже прекословили ему. После битвы при Мириокефали
император Мануил, отходя на запад, натолкнулся на туркмен, которые
порядочно-таки его потрепали, но на жалобы императора, заключившего мир,
эмиры султана могли только принести словесные извинения. В
монгольскую эпоху и к письменным обращениям (1258 г.) Сельджукида
туркмены были равнодушны.
7 Так, и правильно (от слова «Артук») пишет Мюкримин Халиль (см.: Mükrimin
Halil, Türkiye tarihi. Selçuklu demi, eilt I, Anadolunun fethi, Istanbul, 1934, s. 55, 57)
вместо «Ортокиды». Впрочем, уже у Матфея Эдесского, например, Сукман, сын
Артука.
s Cl. Huart, Epigraphie arabe de l'Asie Mineure, Paris, 1895, p. 10.
52

Отвергая вмешательство Сельджукидов, туркмены все же, с другой
етороны, может быть и неожиданно для себя, помогали расширению
государства Сельджукидов. Византия это понимала, но для обуздания
кочевников время было уже упущено: в стране была разруха.
Когда Никита Хониат говорит, что султану Рукнеддину, сыну Кы-
лыч Арслана, принадлежали «понтийские города», он подразумевает еще*
не прибрежно-черноморские города, а Пафлагонию, куда легко мог бы
устремиться из Токата Рукнеддин, скоро забравший Чанкыры и Каста-
мону.
Использовав развал, созданный образованием Латинской империи
(1204 г.) *, Сельджукиды усиленно подбирают наследство Византии.
Города заняты были после предварительной «туркменской
подготовки»: когда греческое население начинало ощущать неудобство от
соседства туркменской вольницы, которая захватывала пастбища, разоряла:
поля, и т. д., оно наивно взывало о помощи к Сельджукидам, и Сель-
джукиды водворяли порядок, беспрепятственно продвигаясь на земли
Византии. Так, на севере легко пал (1214 г.) Синоп, ослабленный тем,
что в тылу были уже Сельджукиды; так, на юге занята была Атталия —
словом, это были методы завоевательной политики Сельджукидов.
Связанные культурными и родственными взаимоотношениями или,
быть может, исходя еще из каких-то соображений, близоруких и
антигосударственных, Сельджукиды, раз отогнанные от Никеи, сначала
ослабили натиск на запад, хотя сопротивляемость византийцев, как вскоре
доказали османские султаны, была незначительна. Сельджукиды
иногда отказывались от областей на западной границе государства. Так,
когда султан Гияседдин Кейхюсрев I вторично вступал (1204 г.) на
престол, он, чтобы пройти через Никею, передал Денизли византийскому
императору Федору Ласкарису. Потом, защищая интересы
византийского императора Алексея Ангела, гостеприимством которого
пользовался в тяжелые дни, он решил отвоевать эту область, но война,
затеянная им, кончилась неудачно — султан пал (1210 г.) от руки какого-
то франка на поле битвы у Алашехира (Филадельфии).
Однако Мануилу Маврозому, тестю султана, удалось создать под
покровительством Сельджукидов небольшое княжество, куда входили
Денизли, Хонас и местности по реке Мендересу.
У них остался на западе один только противник — слабеющая
Византия, терзаемая изнутри враждующими партиями и религиозными
контроверзами, перепуганная наступлением извне латинян, — и они
безостановочно опустошают страну, производят набеги. Первые Комнины
(Алексей и сын его Иоанн) предпринимают часто походы в Малую
Азию. Но опасность увеличивается все более и более; прирученные,
казалось бы, ласками константинопольского двора, Сельджукиды
методично терзают Византию. А когда воцарился Мануил I Комнин, страдавший
«цесарской мечтой», совершилась ошибка, погубившая Византию.
Ошибка, допущенная императором Мануилом, несла фатальные
последствия, но Византия, быть может, должна была так поступить: из
Европы шли крестоносцы, и Византия хотела показать, что она — хозяин
у себя в Малой Азии, и те, кто идет к ней на помощь, могут безопасно
пересечь страну, чтобы попасть сухим путем в Палестину.
Мануил хотел очистить крестоносцам путь в Палестину через
владения Сельджукидов. Но поражение у Мириокефали (1176 г.), когда
греков, как замечает Никита Акоминат, заперли и рубили как стадо
баранов, разрушило последнюю надежду на вытеснение Сельджукидов
из Малой Азии. Султан Кылыч Арслан II, однако, почему-то пощадил
Византию и заключил мир, но разгром Византии был очевиден.
53

Одновременно закончилась в Малой Азии вековая схватка — не на
живот, а на смерть — между Сельджукидами и Данишмендами. Дани-
шменды вели происхождение от Сейид Баттала, родоначальника 1ази°.
Укрепившись в середине XI в. в Никсаре, быть может, благодаря
тем толпам гази, которые шли из Хорасана, Данишменды ш в течение
двенадцатого столетия представляли для Сельджукидов политическую
угрозу.
Сперва Данишменды находились под началом Сюлеймана Кутал-
мыша, но скоро они окрепли11. Мелик Гази Ахмед (1083—1106) хочет
уничтожить господство греков и создать в Малой Азии греко-турецкое
государство. В крестоносцах, шедших на подмогу Византии, увидал он
врагов, но и Боэмунд, князь Тарента, тоже почуял в Данишмендах
помеху крестоносцам. Как только он прочно осел в Антиохии, он задумал
(1100 г.) поход против Данишмендов, но был разбит в Мелитене (Ма-
латье) и пленен. Попытки крестоносцев освободить Боэмунда кончились
плачевно — объединенные войска Кылыч Арслана, Мелика Гази и Рид-
вана разбили их около Синопа.
Политическое значение Мелика Гази возросло. Мелик Гази был
могущественный государь, титуловавший себя на монетах (по-гречески)
«завоевателем всей Романеи и Анатолии»; но преемник его Мелик Гази
Мухаммед, полувассал Византии, должен был удовлетворяться титулом
«великий эмир» 12.
Преследуя, конечно, собственную выгоду, Боэмунд, дерзко
повторявший потом, что хочет «воткнуть копье в стены Константинополя»,
отговаривал Мелика Гази от союза с византийским императором и, обещая
помощь христианских князей, подстрекал его на месть Сельджукиду.
Столица Сельджукидов Конья была осаждена и занята (в 1101—
1102 гг.) Меликом Гази.
Ратные подвиги Мелика Гази, протянувшего руки и на юг — к Кили-
кии, произвели сильное впечатление на восточнохристианоких историков.
И Матфей Эдесский и Михаил Сириец подробно описывают походы.
Мелику Гази принадлежало в Малой Азии первенство, и, как бы
подтверждая это предположение, Михаил Сириец рассказывает, что и, халиф
(из Багдада), и султан (из Хорасана), т. е. Великий Сельджукид,
прислали ему черное знамя, эмблему сюзеренства аббасидского халифа,
барабан, в который перед ним били, как перед султаном, и золотой
скипетр, удары которого должны были символизировать поставление на
власть.
Так Данишменд Мелик Гази Ахмед был вознесен над
Сельджукидами Рума, однако вскоре потомки его, раздробив отцовские владения,
потеряли в Малой Азии значение, и этим удачно воспользовались Сель-
джукиды.
9 A D Mordtmann, Die Dynastie der Danischmende [«Zeitschrift der Deutschen
Morgenländischen Gesellschaft» (Leipzig), Bd. XXX, 1876], S. 468.
10 Матфей Эдесский (см.: «Récit de la première croisade traduit par E. Dulaurier»,
Paris, 1850, p. 34), поддавшись, быть может, тяготению Данишмендов к христианам,
говорит об армянском их происхождении. Пытаясь объяснить имя, В. Д. Смирнов
[см.: В. Смирнов, Мнимый турецкий султан, именуемый у европейских писателей XVI в.
Calepinus Cyriscelebes (Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об.-ва», т. XVIII, вып.
II—III, СПб., 1908), стр. 25, прим. 2] полагает, что Данишменд был у туркмен
учителем; в османскую эпоху термин «данишменд» обозначал третью степень «талебе» —
бурсака.
11 Не они ли это проникли в Крым раньше Сельджукидов? В Феодосии (Кафе)
еще в XVIII в. была мечеть имени Данишмендов. Конечно, только документы (ва-
куфные) могли бы разрешить вопрос.
12 Впрочем, в XV в. османский султан Мехмед II, завоеватель Константинополя,
титулует себя тоже «амиром» и «беком».
54

Могущественный государь, патрон гази, рвавшихся вперед — на
границу, тоже удалялся от города: не в городе, а в деревне Мелекгази
(в уезде Пынарбашы вилайета Кайсери) находится тюрбе — мавзолей,
где похоронен Мелик Гази Ахмед — герой воинствующего ислама на
территории Византии.
В течение первой половины XII в. Данишменды пытались
оспаривать власть у Сельджукидов; Мелик Гази Мухаммед еще поддерживал
славу отца, но султан Иззеддин Кылыч Арслан II смотрит на Дани-
шмендов — на Якуба Хасана (властителя Амасьи и Анкары) и на Зун-
Нуна (властителя Кесарей и Севастеи) — как на вассалов. Султан отнял
было у Зун-Нуна владения (рассерженный, быть может, тем, что у него
отбита была невеста—дочь Салтука, князя Эрзурума), но Данишменду
помог атабек Сирии Нуреддин, обеспокоенный честолюбивыми
замыслами Сельджукида. Однако Данишменды были еще сильны — им помогала
теперь Византия. Теснимый Данишмендами, султан Кылыч Арслан II
явился (1162 г.) в Константинополь, ища заступничества у Мануила.
Мануил, получив согласие на сдачу Севастеи (Сиваса), заключил
договор — султан обязался поставлять ему вспомогательные отряды. Од-
. нако Византия, как и прежде, страдала от набегов союзников,
отодвигавших греческое население к Черному морю.
Смерть Нуреддина (1174 г.) окрылила Сельджукидов, и, лишенные
поддержки, Данишменды должны были склониться перед ними.
Когда Кылыч Арслан II раздробил (1188 г.) государство на уделы,
то Сивас он отдал сыну—Кутбеддину Меликшаху II. Теперь
Сельджукиды могли уже быть спокойны: в Малой Азии они безраздельно
господствуют.
Для того чтобы ослабить Данишмендов, Сельджукиды перемещают
головку: оторванные от родной среды Данишменды поставляются,t
должно быть, во главе туркменских племен, кочующих около Эскишехира.
А пройдет еще какой-нибудь десяток лет и Данишменды, потомки Ягы-
басана, помогут султану Гияседдину Кёйхюсреву I взойти на престол,
занятый племянником — Кылыч Арсланом III. Ценя заслуги покорных
вассалов, султан щедро наградил братьев. «Области Данипщендов» он
дал, правда, сыну, Алаэддину, однако и Музаффереддину Махмуду
пожаловал старинный удел — Никсар и Койлухисар. Музаффереддин мог
вернуться в Кайсери: уже в год воцарения султана (602 г. х.) он строит
там мечеть. Захиреддину 13 пожалована была должность «перване».
Чувствуя себя уже прочно на престоле, сын Кёйхюсрева I султан
Иззеддин Кейкавус I заказал историю завоевания Малой Азии, и под
пером секретаря Ибн Ала она превратилась в гимн династии Дани-
шмендов 14.
Теперь Сельджукиды уже мощная держава, господствующая над
Малой Азией. Они втянуты в сложный политический клубок. У
Сельджукидов — у тех, кого и крестоносцы, и Византия сначала хотели
уничтожить, теперь обе стороны ищут заступничества, помощи, союза.
Германский император, Фридрих I Барбаросса, раздраженный поведением
^"Хроника дает ему странное имя: Захиреддин Или.
14 Для монографии о Данишмендах, кажется, накоплен уже значительный
материал: есть нумизматический очерк Казанова, см.: P. Casanova, Numismatique des
Danichmendites [«Revue numismatique» (Paris), 3-е série, t. XII, 1894; t. XIV, 18961;
Макс ван Берхем обследовал надписи, см.: Max van Berchem, Epigraphie des Da-
nischmendides [«Zeitschrift für Assyriologie und verwandte Gebiete» (Strassburg), Bd
XXVII, 1912]; идеологическая сторона (данишменды как представители гази) разобрана
П. Виттеком, см.: P. Wittek, Deux chapitres de l'histoire des Turcs de Roum («Byzan-
tion», t. XI, f. I, 1936). На русском языке см. ст.: Ф. И. Успенский, Мелик Гази и
Дзул-Нун Данишменды («Зап. Одесского об-ва истории и древностей», т. XI,
Одесса, 1879),стр. 229—268.
55

Исаака Ангела, хочет, чтобы крестовый поход был объявлен против
греков. Он вступает в союз с Кылыч Арсланом и убеждает его напасть на
Византию, чтобы отвлечь Мануила от Европы: он хорошо знает, как
умеют огузские племена тревожить «укусами» христиан в Малой Азии.
А византийский император ведет двойственную игру: посылая Сельджу-
кидам подарки и дань, он старается сохранить с ними добрососедские
отношения, а втайне имеет злостные намерения и заводит переговоры
с Саладином, против которого направлен III крестовый поход.
Византийский император, очевидно, надеется, что основатель династии Эюби-
дов, объединивший Египет, Палестину 'и Сирию и уже пытавшийся в
1183 г. занять Мардин, сумеет обуздать и Сельджукидов Рума. Исаак
Ангел должен задерживать Фридриха — грозного противника Саладина,
а Саладин за это обещает вернуть Византии «святые места».
После III крестового похода со стороны Византии и крестоносцев
для Сельджукидов исчезли всякие страхи. Надвигалась, впрочем,
опасность изнутри — опасность самоуничтожения, так как султан Кылыч
Арслан II, на старости ослабев, разделил государство между детьми на
двенадцать уделов. Оно рассыпалось, но ближайшие его преемники —
сын и внуки — вновь объединили его, и рассыпанная храмина
поднялась опять на большую высоту.
Сыновья султана Кылыч Арслана тоже раздавали города братьям
и детям, но это уже не были уделы; члены семьи Сельджукидов были
феодалы, подвластные сюзерену-султану, выполнявшие обычные
обязанности феодалов.
Дальновидные дети (сперва Кутбеддин, потом Рукнеддин),
очевидно, порицали поступок отца. Кутбеддин сразу же сумел обойти
старика и надругался над его везиром Хасаном, может быть, и толкнувшим
Кылыч Арслана на опрометчивый шаг, воскрешавший родовое,
общинное начало 15. Он пытается объединить опять земли: хочет идти на
Кайсери; заставляет отца передать ему Малатью, и Муиззеддин,
перепуганный, бежит к Салахеддину; женившись на его племяннице, дочери Ме-
лика Адиля, он получает новый удел — Эдесеу. А Кутбеддин, преступив
волю отца, водворился в Конье; но Кылыч Арслан, поддержанный
любимцем — младшим сыном Гияседдином Кейхюсревом (у которого
проживал в Улуборлу), пошел войной на бунтовщика, занял столицу и
вскоре там и умер.
Кутбеддин погиб, Гияседдину присягают противники Кутбеддина,
но Гияседдин был еще молод, а сильный брат Рукнеддин продолжал
борьбу за власть, вынудив Гияседдина покинуть страну.
Государственный ум султана Рукнеддина скоро залечил раны. Поскольку удел его
находился на севере — внимание его было направлено туда же.
Так был ликвидирован незадачливый эпизод из истории
Сельджукидов, тянувший к старым порядкам.
Первая половина XIII в. (от Рукнеддина Сюлейманшаха до Кейхю-
срева, сына Алаэддина Кейкубада) проходит под знаком военных
успехов.
Трапезунтская область, населенная не только или не столько
греками, сколько лазско-иберскими племенами, в XI в. тяготела к Кавказу.
Комнинам (императору Мануилу) в XII в. удалось подчинить ее себе.
Однако неурядица, начавшаяся перед IV крестовым походом во время
династии Ангелов, возбудила притязания Тамары, царицы Грузии
(1184—1213). Внуки императора Андроника, этого авантюриста
(впоследствии ослепленного, как это частенько бывало в Византии), прихо-
ï5 Михаил Сириец говорит, что везир Хасан натравливал Кылыч Арслана на
сына.
56

дались ей сродни. Получив воспитание в Грузии, они поддались
мечтаниям царицы, высокой покровительницы восточных христиан, и, заняв
Трапезунт, хотели отвоевать попранные права деда (а Пафлагония была
дана Андронику еще императором Мануилом). Алексей, Великий Ком-
нин, как титуловал себя юноша, утвердился в Трапезуйте*, а брат его
Давид, «предтеча его и провозвестник», расширял государство на
западе; но у Амиса — торгового города к северо-западу от Самсуна — его
остановил Федор Ласкарис, император Никеи.
Однако и Сельджукиды устремились к северу, оспаривая у трапе-
зунтских императоров титул «заморского властителя» (ветвь трапезунт-
ских Комнинов сидела потом, в XV в., в Мангупском княжестве).
Опрометчивость молодого Алексея (попавшего в плен во время
охоты) решила судьбу государства; он превратился в вассала Сельджуки-
дов. Милостиво возвращая Кир Алексису Трапезунтское царство, султан
Иззеддин Кейкавус I удерживает (1214 г.) гавань на Черном мере —
Синоп, там был над Кир Алексисом глаз султана — «рейс Хетум». Хе-
туму (очевидно, это армянин) султан спокойно мог доверить надзор
над греками. Как показывает его звание — рейс, он командовал флотом
и наблюдал за торговлей Трапезунта, от которого зависел южный берег
Крыма.
Зависимость Трапезунта от Сельджукидов, конечно, была неприятна
Комнинам; преемник Алексея, Андроник Гид, отказался было от взноса
дани, но в конце концов должен был склониться перед Сельджу-
кидом.
Когда Хетум захватил (1223 г.) корабль, везший казну императору
Византии, отношения между вассалом и сюзереном опять испортились.
Синоп — только ступень, чтобы уйти за море 16. Потом Синоп был
утерян, и во второй половине XIII в. государство, уже надломленное
монголами, делает отчаянное усилие для его завоевания.
Сельджукиды хорошо понимают, что это опорный пункт,
открывающий дорогу в Крым. И преемники Сельджукидов, османские султаны,
хорошо понимали стратегическое значение Синопа: в XVII в. — это
стоянка флота.
Поход в Крым смог осуществить султан Алаэддин Кейкубад I.
Чобан-бей накануне монгольского нашествия переплыл в Крым и
занял (в 1221/22 г.) Судак17.
Только неурядица, возникшая в Малой Азии, расстроила планы
Сельджукидов, и скоро их место в Крыму заняла «морская акула» —
генуэзцы, которые использовали выгоды этого пункта, столковавшись
с татарами — с Золотой Ордой.
Закавказье тоже открывало дорогу, сухопутную, в Восточную
Европу; оно манило торговыми прибылями также и Север. О Кавказе
хорошо знают «там, на севере далеко», и сын Владимиро-Суздальского
князя Андрея Боголюбского Георгий, беспутный авантюрист, ухитрился
жениться на богатой невесте, на грузинской царевне Тамаре.
16 Об этом говорят надписи в Синопе от 612 г. х. (1215 г.), см.: ( Л^ /»***.
)ГГЯ_)ГГ) (^y^. f^JblsT sj>V" Абуль фида («Gé°graPhie d'Aboulféda,
traduite de l'Arabe en français et accompagnée de notes et d'éclaircissements par M.
Reinaud», t. I, partie 2, Paris, 1848, p. 146) хвалит и Самсун: «знаменитый порт» на
Черном море.
17 Перевод отрывка об этом из хроники Ибн Биби и анализ дан у А.
Якубовского, см.: А. Якубовский, Рассказ Ибн-ал-Биби о походе малоазийских турок на
Судак, половцев и русских в начале XIII в, («Византийский временник», т. XXV,
Л., 1928), стр. 53—76. — Повод к походу изложен в «Слове Лазаря Трапезундского
о чудесах св. Евгении», см.: Ю. Кулаковский, Прошлое Тавриды, Киев, 1914, стр. 96.
57

Нависшая над северо-восточным углом государства и втягивавшая
в сферу политического и экономического влияния приграничные
области Грузия, конечно, навлекала ревнивые подозрения Сельджукидов.
Уже султан Рукнеддин Сюлейманшах II предпринял поход на Грузию,
однако царица Тамара нанесла (1203 г.) ему поражение — разгром
войска принес ей богатую добычу. Празднуя победу, несли грузины знамя
султана; за знаменем шел начальник Эрзинджана, «такой великий,
такой знаменитый» муж, проданный потом царицей Тамарой за железную
подкову.
После войны и Армения освободилась от власти эмиров, курдских
и сельджукских.
В течение ряда лет настойчиво идет Тамара на юг до Малазгирта,
разоряет земли вокруг Ванского озера: Хелат (Ахлат), Арджиш.
Столица атабека «Шах Армена», Ахлат, в начада XIII в. захвачена
была Эюбидами, потом недолго был там Джеляледдин Мухаммед хо-
резмшах; он разгромил Мелик Ашрафа, сына Мелик Адиля «и, взяв
(1226 г.) Тифлис, отбросил грузин на север.
Временно отодвинутые Сельджукиды настойчиво наступали.
Султан Алаэддин Кейкубад I округлил государственную территорию на
суше.
На севере он присоединил Эрзурум, когда-то отданный Кылыч Арс-
ланом II Тогрулшаху, и Эрзинджан — богатый город на пути от Черного
моря в Иран.
Судьба Мангуджакидов прошла бесцветно. Эрзинджан и Дивриги
были пожалованы дружиннику туркмену Мангуджаку еще Алп Арсла-
ном. Князь Эрзинджана вел мягкую политику, и взаимоотношения
между Мангуджакидами и Сельджукидами носили дружественный характер;
династии даже породнились: Фахреддин Бехрамшах женат был на
дочери султана Кылыч Арслана II, а дочь выдал потом за султана Иззед-
дина Кейкавуса I. Так дожила династия Мангуджакидов до XIII в.,
когда султан Алаэддин, усмотрев сепаратистские поползновения у Дауда,
обезвредил его и взамен Эрзинджана дал ему феод (Кыршехир) у себя
под боком, освобожденный, как пишет Мюнеджимбашы, «от
повинностей государственных».
Но попытка проникнуть в Закавказье — в Грузию — провалилась;
впрочем, царица грузинская отдала дочь Тамару за сына султана,
выговорив для нее сохранение христианской религии.
На востоке были завоеваны: Ахлат, ненадолго удержанный хорезм-
шахом Джеляледдином Мухаммедом, грезившим о мировой славе; Эдес-
са (Урфа), откуда могли наступать крестоносцы (вскоре этот город
отошел от султана).
Так Сельджукиды углублялись в Курдистан, потом, в XVI в., им
подражали и османские султаны — султан Селим I Явуз, который
провел реформу административного управления края, жившего еще
родовым бытом.
Охватывая Курдистан с севера и юга, Сельджукиды подготовляли
наступление и на Амиду (Диярбакыр).
Амида от курдских князей Мерванидов, сперва подпав под власть
Великих Сельджукидов, потом переходила из рук в руки. Местные
князьки были слабы, и две державы—Сельджукиды Рума и Эюбиды —
оспаривали друг у друга господство над князьями Амиды — Артукидами.
Собиратель земель в Малой Азии, султан Алаэддин Кейкубад I мечтает
о завоевании Амиды, но дважды терпит неудачу. Только сыну его Гияс-
еддину Кейхюсреву II удалось там утвердиться (1241 г.). Желая
расположить к себе жителей города, он-то, может быть, и издал декрет (высе-
58

Ченный на стене во дворе Большой мечети) об отмене косвенных налогов
с товаров, ввозимых в город, с продуктов, продаваемых на базаре, и т. п.
Во время смятений, вызванных монгольским нашествием, город занят
противником Сельджукидов, Мелик Камилем Эюбидом, но хан Хулагу
ъернул Амиду братьям Сельджукидам: Кейкавусу II и Рукнеддину Кы-
чпыч Арслану IV, и еще в 1280 г. городом владел Гияседдин Кейхю-
срев III.
Неспособность Византии давно уже пробудила у армян,
заселяющих Кайсери, мечты об образовании собственного княжества. На юге —
в Малой Армении — Левон II хочет воссоединить армян и создать
единое мощное государство. Он внимательно наблюдает, не подвернется
ли случай нагрянуть на «престольный город» Кайсери и ослабить
Сельджукидов. Султан усмирил вассала и занял крепости, защищавшие/ Ки-
ликийский проход. Армяне выплачивали большую дань, и Сельджукиды
обращали внимание на вес и на пробу серебряной монеты. После Лево-
на II Рупениды, продержавшиеся в Сисе до 1375 г., уже притихли *.
Заискивания перед Сельджукидами ясно показывают
нравственную низость и фальшь громких фраз о защите христианской веры от
«сарацин». Во время IV крестового похода Византия воочию увидала
это на себе, когда меркантильные интересы Венеции возобладали над
беспочвенными идеями *. Сельджукиды возобновили опять в Малой Азии
завоевательную политику и упрямо шли к морям.
Уже султан Гияседдин Кейхюсрев I ищет выхода к морю; одолез
мелких'князьков, расположившихся на дороге к Средиземному, морю,
он завоевал Анталью (1207), которая заигрывала леред крестоносцами,
и заключил с венецианцами торговый договор, — огуз-пастух
превращается в купца, он зовет купца из-за моря.
В Анталье у Сельджукидов —<■ морская база, единственный, морской
арсенал; гэмир Мубаризеддин (захвативший около сорока замков)
мечтает об отобрании у крестоносцев и острова Кипра, занятого (в 1192 г.)
Ричардом Львиное сердце.
Владея портовыми городами на Средиземном и на Черном морях,
Сельджукиды сумели расширить иноземную торговлю, и это подняло
рост производительных сил, немало способствовало экономическому
благосостоянию страны.
Когда-то были Сельджукиды в Антиохии; когда-то — на заре их
жизни в Малой Азии — туркменские лавины грозили Иерусалиму, быть
может, еще мало и помышляя о Византии.
Они зарились потом и на Алеппо, находившийся во власти Эюби-
дов, но Кейкавус I потерпел от Мелик Ашрафа сильное поражение на
подступах к Сирии, у Телль-башара (на правом берегу Евфрата),
который частенько видел междоусобные брани крестоносцев. Султан Алаэд-
дин искусно ублажал опасных соперников (для этого он женился на
эюбидке) 18, и коалиция, возглавленная Камилем Египетским,
провалилась.
О военном торжестве над христианами Сельджукиды заботились;
походы на христианские земли они изображали как богоугодное дело.
Языджыоглу Али, поющий дифирамб султану Алаэддину Кейкубаду I,
говорит, что «не явился еще султан, который так бы возвеличил знамена
ислама» 19.
18 Султан Кейхюсрев II тоже был женат на дочери Эюбида (князя Алеппо) —
Газие-хатун.
19 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. III,
partie I, Histoire des Seldjoucides de Г Asie Mineure, d'après Jbn-Bibi, Leide, 1891,
Texte turc (далее — Yazicioglu Ali, vol. III), p. 208.
59

Так были покорены и раздавлены соседи 20.
Когда государство Сельджукидов находилось перед нашествием
монголов в апогее славы, им покорялись. «князьки» (4А0 и «тираны»
(ojiL*. ) всех стран: мусульмане и христиане «от Йемена до Грузии и
Абхазии, от владений Руси до границ Тарсуса, от границ Антальи до
пределов Антакьи, от степей Судака и Кыпчака до пустынь Сирии и
Ирака, от исхода владений Рума (т. е. Византии), франков и армян до Me-
дайна (Ктезифона) и Йемена»21; старые захватнические устремления,
всегда отличавшие переднеазиатские державы, ожили у Сельджукидов.
Вспоминая Великого Сельджукида, султана Санджара, которого он
избрал себе за образец *, султан Алаэддин Кейкубад I хотел воскресить
старые представления о мировом значении мусульманского государства.
Он мечтал о всеобъемлющей власти; он думал, что завоевания в Малой
Азии открывают ему путь к господству над миром и, может быть, не
только мусульманским.
Надписи на монументальных постройках в Малой Азии говорят о
пышной титулатуре Сельджукидов Рума. Гордо величал себя Сельджу-
кид (султан Кейхюсрев II) «истребителем неверных и многобожников»
(^J^UJ! J о^дй! Ji'të), «султаном Рума, Армении, Диярбекира и Сирии»,
«повелителем побережья» (J^I>JI ^~*1).
Итальянские договорные грамоты знают также громкие титулы
султана: «Алаэддин, великий султан Иконии и властитель всех земель,
находящихся на востоке и в полночной стране, а также Великой Каппа-
докии» («Alatinus Magnus Soldanus Ikonii et Potestas omnium terrarum
per Orientem et Septentrionalem Plagam existentium et Magnae Cappa-
dociae»)22.
Над врагами внешними Сельджукиды торжествовали, но внутри
государства, на границах они были часто бессильны; феодалы смещали
султана, а беи, стоявшие на «уджах», отказывались исполнять его
указания.
История Сельджукидов представляет разительный пример быстрого
возвышения и падения: вынырнув во второй половине XI в. из Хорасана,
они весь XII век провели в борьбе, и были моменты, когда весы истории
20 Сельджукиды устремляли потом взоры на Европу; в середине XIII в.
эмиграционная волна покатилась в Добруджу [см. исследование болгарина И. К.
Димитрова: Ив. К. Димитров, ПрЪселение на селджукски Турци в Добруджа около срЪда-
га на XIII в. («Списание на Бълг. Акад. на науките», кн. X, клонъ историко-фило-
логиченъ и философско-общественъ б, София, 1915), стр. 23—40]; в XIV в. Ибн Бат-
тута (см.: «Voyages d'Ibn Batoutah, texte arabe, accompagné d'une traduction par C.
Defrémery et B. R. Sanguinetti», t. II, Paris, 1854, 416 et suiv) говорит уже о турецком
городе «Баба-Салтуке», расположенном где-то, очевидно, на западном побережье
Черного моря. В северной Фессалии (около пунктов «Сервия» и «Козана») и теперь
живут потомки сельджукских военнопленных — «коньяры», конийские люди, поселенные
здесь византийскими императорами, до того как османские султаны завоевали
Балканский полуостров. Впрочем, К. И. Иречек (см.: К. И. Иречек, История болгар,
Одесса, 1878, стр. 620) придвигает поселение коньяров в южных частях Фракии и
Македонии к XVI в.; Ф. Бабингер (см.: Fr. Babinger, Schejch Bedr ed-din der Sohn des
Richters von Simäw, Berlin, 1921, S." 10, Anm.) видит в них болгарских пастухов-
табунщиков.
21 Yazicioglu Ali? vol. Ill, p. 209.
22 О титулатуре Сельджукидов разбросаны замечания у Макса фан Бершама.
см.: Max van Berchem, Matériaux pour un Corpus inscriptionum arabicarum, Hl-e partie,
Asie Mineure par Max van Berchem et Halil Edhem («Mémoires publiés par les
membres de l'Institut français d'archéologie orientale du Caire», t. XXIX, Le Caire,
1910—1917), комментарий к надписи № 16; Max van Berchem, Josef Strzygowski,
Amida, Heidelberg — Paris, 1910. См. также вакфие Джеляледдина Каратая («Копуа»,
1936, № 2, s. 127), где даны изысканные эпитеты как для султана, так и для его
наиба.
60

склонялись на сторону Данишмендов, вырывавших из их рук господство
в Малой Азии. Однако Сельджукиды, использовав противоречия между
противниками, удержались и из Коньи — из малоазиатской срединной
степи — распространились и на запад, и на север, и на восток, и на юг.
Старая область приграничников — борцов за веру, выдвинутых когда-то
арабами, превратилась в государство, поднявшее в Малой Азии
культуру на большую высоту. В течение полустолетия создали они здесь
памятники, которые пережили творцов.
Однако социальный строй был шаток, и вскоре государство
распалось: центростремительные силы были сметены центробежными силами.
^xqJq^

Глава II
Монголы.— Битва у Кёседага — Распад государства после
нашествия монголов.—Волнения среди туркмен —Караман.—
Поход Бейбарса.— Падение власти султана.— Возвышение ве-
зира.— Образование самостоятельных княжеств.—
Монгольское влияние. — Система налогов
Волны кочевников, напиравших на Византию с востока, возвестили
ей в XI в. медленное угасание. Но и государство Сельджукидов Рума
тоже рухнуло под натиском грозной силы, залившей в XIII в. Западную
Азию и Восточную Европу; процесс распада развивался быстро, потому
что и государственный организм был еще непрочен.
Подземные толчки слышались в Малой Азии дав-но; монголы
сразили сперва шаха Хорезма Джелаледдина Мухаммеда (1200—1231), и
беженцы хлынули в Малую Азию. Побросавши земли, бездомные,
ободранные, они напоминали населению Малой Азии об ужасах, пережитых
ими во время разгрома; но, недовольные положением на чужбине, они
шумели и тоже подрывали основы социального порядка. Обстановка
усложнялась.
Вторгнувшись в Переднюю Азию, монголы разоряли города и веси,,
попадавшиеся им на пути. Сперва (1225 г.) Закавказье, потом (1243 г.)
Малая Азия, наконец (1258 г.) столица халифата Багдад узнали
тяжести иноземного нашествия.
Христианские и мусульманские истории ярко изобразили ужасы
монгольского нашествия. Потом, конечно, все обошлось, но первый момент,
нарушающий, как всегда, мирное течение жизни, поразил и принес
неизбывное горе. Вот что говорит историк Ибн аль-Асир, который, живя
в Мосуле, близко наблюдал разгром, учиненный монголами в
Закавказье.
«Для кого легко описывать поражение ислама и мусульман? Увы,
лучше бы не родила меня мать моя. Лучше бы я умер прежде этого и
остался забвенным навеки. Я медлил, но потом приступил к изложению'
истории величайшего события и большого несчастья, которому подобных
не рождали дни и ночи и которое объяло все создания и в особенности
коснулось мусульман. Самое большое бедствие, которое описывает
история, — поступок Навуходоносора с израильтянами, как он избил их и
разрушил Иерусалим. Но что значит Иерусалим в сравнении с теми
странами, которые опустошили эти проклятые татары, в которых
каждый город в несколько раз больше Иерусалима. И что сыны Израиля в
сравнении с теми, кото они избили, потому что жители одного из
избитых ими городов были многочисленнее всех израильтян. Они не оставля-
62

ли никого, а убивали жен, мужей и младенцев, разрезали чрево
беременных женщин и убивали зачатых детей» К
Здесь впервые отображена та отрицательная точка зрения на
монголов-погромщиков, которую и впоследствии защищали европейские
историки.
Временно повернули монголы на Кавказ; временно опасность была
устранена.
Угадывая грозу, шедшую с Востока, султан Алаэддин Кейкубад I
предпочитал поддерживать мирные отношения с монголами. Так было
до злосчастного года, когда у Кёседага монголы налесли (в 1243 г.)
сыну его, султану Гияседдину Кейхюсреву II, тяжелое поражение, после
которого государство склонилось к упадку.
Впечатление, произведенное монголами, было ошеломляющее.
Несмотря на сравнительную многочисленность армии Сельджукидов
(согласно Ибн Биби 2, в сражении у Кёседага у султана было 70 тыс.
человек), монголы легко ее разбили. Вильгельм де Рубрук, проезжавший по
Малой Азии через 10 лет после катастрофы, говорит, что «татар было
всего-навсего 10 тысяч, тогда как у султана было 200 тысяч, все на
лошадях» 3. Цифры, приводимые Рубруком, конечно, не могут быть
приняты безапелляционно, но они выражают общее впечатление, общее
мнение современников; будь иначе, естественно было бы сказать, что Сель-
джукиды отступили перед несметными полчищами врагов:
Грузинские летописи говорят, что у султана было 400 тыс. воинов.
Но монголы, следуя военному обычаю, поставили на правом фланге
отборные дружины из грузин и армян и обрушились на султана. У
султана тоже были наемные военачальники из христиан (грузин Дардан
Шарвашидзе и армянский царевич Ван), однако грузинский вождь был
убит, и войска султана заколебались.
У Кёседага столкнулись два знамени—красное (монгольское) и
черное (аббасидско-сельджукидское) ; над Малой Азией взвился красный
стяг.
Логика диктовала падение Сельджукидов. Расстановка сил была для
них неблагоприятна: государственный порядок давил одинаково и низы
населения, и феодалов. Только недавно крестьяне и кочевники,
руководимые Баба Исхаком, грозили городу; но и феодалы тоже мечтали о
независимости, и теперь они охотно склонялись к монголам. Султан,
естественно, должен был понести поражение; и, перепуганный, он бросает
войско и бежит с поля битвы.
Тогда монголы, кинувшись на лагерь, захватили провиант, утварь
и разноцветные шатры. Ставка султана, как замечает инок Магакий,
была богато убрана снаружи и изнутри, у входа в палатку привязаны были
дикие звери — тигр, лев, леопард.
Насильно втянутые в круг интересов государства Сельджукидов,
переднеазиатские князьки использовали теперь нашествие монголов.
Оберегая свою независимость, они отгораживались от Сельджукидов и
1 Я беру, слегка сократив, старый перевод Н. И. Ильминского, см.: А. Куник,
Исторические материалы и розыскания. 11. Выписка из Ибн-эль-Атира о первом
нашествии Татар на кавказские и черноморские страны, с 1220 по 1224 год («Ученые
записки Имп. Акад. наук по Первому и Третьему отделениям», т. II, вып. 4, СПб.,
1854), стр. 640.
2 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. IV,
Histoire des Seldjoucides d'Asie Mineure, d'après l'Abrégé du Seldjouknameh d'Ibn-
Bïbï, Leide, 1902. Texte persan, p. 287.
3 В. де-Рубрук, Путешествие в Восточные страны. Введение, перевод и
примечания А. Малеина (Иоанн де Плано Карпини, История Монгалов, СПб., 1911),
стр. 175.
63

хотели подчеркнуть перед монголами лояльность. Так, например, князь
Хачена, Хасан Джелал, породнившийся с монголами, участвовал тоже
в походе Байчжу против султана Гияседдина Кейхюсрева II.
Монголы напугали Малую Азию, и Малая Армения, казалось,
упрятанная в горах Тавра от монголов, нарушила права восточного
гостеприимства: когда после битвы у Кёседага жена и дочь султана Гияседдина
Кейхюсрева II бежали к Хетуму, о« выдал их монголам.
Последствия нашествия монголов немедленно сказались во всех
сферах жизни.
Сельское хозяйство расстроилось; поля были заброшены, и в 1243 г.
в стране наступил сильный голод. Турки толпами устремились к границе
Византийского государства.
Как пишет Никифор Григора (1295—1359), «дороги запрудились
этим народом, женщинами, мужчинами, молодыми людьми. Все
богатство турок * — серебро, золото, ткани, драгоценности, — все переходило
в руки римлян. За небольшую меру пшеницы отдавались большие
деньги; какая-нибудь птица, бык или козел шли за большую цену» 4.
Культурные области Малой Азии, как-то: Эрзурум, Кайсери,
превращены были в пустыри; жители перебиты, ремесленники уведены в
Среднюю Азию, население обложено высокими налогами. Разгромив страну
в течение трех месяцев, Байчжу возвратился на зимнюю стоянку в
Албанию (Азербайджан) и из логова оглядывал распростертую перед ним
добычу. Чтобы подорвать сопротивляемость, монголы дробили
государство и сеяли вражду между властителями.
Разгром Сельджукидов, естественно, мог бы поднять у Византии
надежды на торжество над старым расхитителем малоазиатских земель,
но ее молчание, равнодушное взирание на смуту, порожденную
монголами, показывает глубину падения, физического и нравственного,
которое еще более обозначилось за время после поражения у Мириокефали.
Толпы туркмен, может быть и гази, давно направлялись к
Черноморскому побережью; стесненные монголами на востоке, они,
естественно, подались на запад, и византийские провинции Пафлагония и Пам-
филия почувствовали теперь на себе всю тяжесть наступления.
Никифор Григора правильно это понял. «Турки, — пишет он, —
наделавшие у себя множество сатрапий, будучи преследуемы скифами
(т. е. монголами), в свою очередь преследовали римлян (т. е.
византийцев), и чем слабее становились сравнительно со скифами, тем
мужественнее делались перед римлянами. Окружив себя всяким сбродом, они
взялись за разбой и сильно тревожили пограничные римские села»5.
После поражения, понесенного султаном Кейхюсревом II, сразу
объявился самозванец туркмен «Котерин» (как записал В. де Бовэ),
выдававший себя за сына султана Алаэддина Кейкубада. Он говорил,
что брат — человек неспособный и женоподобный и недостоин управлять
страной. Туркмен разорил окрестности Коньи и, собрав вокруг себя до
20 тыс. сторонников, двинулся на юг — к Киликии, однако двоюродный
брат Хетума I, Константин, обиженный братом и давно опиравшийся на
Сельджукидов, дал ему отпор. Самозванец был схвачен, когда
собирался вступить в Алаие, и повешен. Волнения, продолжавшиеся три месяца,
затихли, чтобы вскоре вспыхнуть снова.
Но государство Сельджукидов, оправившееся было после
неразумного акта султана Кылыч Арслана II, взрывалось изнутри. Ослабление
4 «Византийские историки», т. I, Римская история Никифора Григоры. СПб., 18G2.
стр. 41—42.
Б Там же, стр. 132.
64

административного аппарата использовали туркмены, стоявшие на «уд-
жах» и подчинявшиеся центру, только пока он им был страшен.
Государственный аппарат расшатался. Развал Сельджукидов,
обусловленный непосредственно нашествием монголов, вызвал брожение
среди огузских (туркменских) племен. Сначала (1261 г.) возмутилось
племя Караман (в Эрменаке); потом (1275 г.)—Джимри; они заняли
Конью и предали ее грабежу. Расширяясь, восстание перебросилось в
Аксарай.
Огузские племена, кочевавшие на «уджах», порвали феодальные
обязательства перед Сельджукидами; их племенные вожди
провозгласили независимость.
Монгольский хан Хулагу, оберегая спокойствие восточной половины
государства Сельджукидов, смотрел на туркмен как на
антигосударственный, «подозрительный» элемент. Предпринимая экспедиции против
туркмен Тавра, он втянул и братьев Сельджукидов — Иззеддина и Рук-
неддина. Вождь туркменский, Мухаммед аль-Уджи, т. е. стоявший яа
«удже», на границе, сперва поддерживавший Иззеддина, откололся от
него. Хулагу потребовал туркмена к себе, но тот отказался. Усмирение
бунтовщика возложено было на Рукнеддина. Мухаммед аль-Уджи был
схвачен.
Шаг за шагом государство слабело и было бессильно отражать
напор туркмен, а туркмены все поднимали голову. Возмутился и Караман
«из рода исмаильтян», как говорят армянские хроники. Он объявил себя
султаном и разорил средиземноморские города. Султан Рукнеддин пал
духом, но ему помог Хетум I. Успех был временный, в 1277 г. Мухаммед
ибн Караман занял Конью.
В обстановке нашествия иноземцев родилось в Малой Азии и
чувство любви к отечеству. Прежде понятие о родине было чуждо и
непонятно; сплошь и рядом турок бросал государство и уходил в Византию;
родственник султана из мести мог предаться монголам, но так поступали
и соседи — «просвещенные византийцы». Теперь представители области
Карамана, феодалы Сельджукидов, взяли на себя защиту попранных
прав. Это они, беи уджей — Караман, Зейнал Хаджи, Бунсуз6,—
захватив 30 тыс. конников, пошли на Конью и требовали, чтобы на престол
был водворен Иззеддин Кейкавус II; это они повели борьбу за
торжество турецкого языка.
В умах беев Карамана бродила, быть может, неясная мысль об
отпоре монголам. Видя бессилие центра, Караман хотел взять на себя
защиту национальных, общемалоазиатских интересов, хотел освободить
столицу Сельджукидов от иноземного, политического и культурного
засилья. «Мужицкую власть», изгонявшую из диванов персидский язык и
заменявшую его языком турецким7, поддерживали крестьяне,
задавленные налогами.
У беев Карамана нашлись сторонники и среди сановников
Сельджукидов, сочувственно встретившие и вторжение, задуманное (1277 г.)
египетским султаном Бейбарсом.
Стремительная подвижность монголов, открывшая им пути на
Сирию, поставила Малую Азию под удары со стороны юга. Мамлюки были
взволнованы переговорами, которые «великий царь татар» вел то с
королем Людовиком IX, этим последним энтузиастом крестовых походов, то
с сирийскими христианами, и египетский султан Бейбарс, пройдя победо-
6 Ср. имя Мунгсуз в древнеуйгурских документах.
7 О. возвышении турецкого языка после занятия (1277 г.) Коньи Караманоглу
Мехмедом * см.: Köprülü Zade Mehmed Fuad, Literature turque 'Othmanlï
(«Encyclopédie de l'Islam», t. IV, Leyde —Paris, 1934), p. 989.
5 В. A. Гордлевский 7
65

носно Сирию, вторгся в Малую Азию и поразил сторонников монгольской
ориентации.
Он устремился к Кайсери, но тут-то сановники Сельджукидов
заколебались, и Муинеддин Перване, захватив малолетнего султана Кейхю-
срева III, бежал в Токат.
В монгольскую эпоху Малая Азия представляет иногда, так сказать,
проходной двор, через который идут противники, борющиеся за
господство, за наследие Сельджукидов (монголы и мамлюки).
Сельджукиды, когда-то -направлявшие нити внешней политики,
теперь безучастно смотрят на борьбу. Они бессильны разрешить спор,
а когда кто-нибудь (как, например, Муинеддин Перване) пробует
выступать активно, то последствия оказываются плачевными.
Как говорит грузинская летопись, султан Гияседдин Кейхюсрев II,
смирившись, попросил, чтобы монголы поставили над ним в Малой
Азии институт «шана»8, т. е. «шихнэ» («и**2). Впрочем, звание «ших-
наги» давно уже было у Сельджукидов, еще в Средней Азии 9.
А мощь султана пала, потому что и казна его опустела. В
монгольскую эпоху государственные доходы распределялись так: султану шла
только треть, треть — монголам и треть — феодалам.
Хулагу, занявший в 1258 г. Багдад, подтвердил деление государства
Сельджукидов на две части, и процесс децентрализации пошел еще
быстрее. Рознь между феодалами усиливалась; каждая группа выставляла
Своего кандидата, и одно время (1249—1257 гг.) в Малой Азии царило
три Сельджукида (сыновья Гияседдина Кейхюсрева II).
Двоевластие, порождавшее соперничество, обеспечивало, конечно,
монголам торжество их политики и всячески ими насаждалось; так и в
Грузии утвердили они двух царевичей, которые совместно правили более
десяти лет.
Султан не пользовался авторитетом; он должен был ездить к хану
на поклон и там получал, так сказать, инвеституру. Но фактически
распоряжался наместник монгольского хана. Хан, или ильхан, назначал
и эмиров, и везир исполнял волю не султана, а хана.
Монгольский наместник Байджу, сидящий где-то в Карее, издали
наблюдает, что поделывают братья, дерущиеся за власть.
Наконец, под тем предлогом, что султан Кейкавус II задержал взнос
дани, он идет на него, разоряя страну. Султан пытается сопротивляться,
но, несмотря на помощь со стороны Михаила Палеолога, султан разбит
около Султанхана и спешно покидает страну *. У власти становится
единолично султан Кылыч Арслан IV.
Накануне падения династии неугодный монголам султан Алаэд-
дин III, внук Кейкавуса II, удачно поражавший монголов, был ими
свергнут, и тогда раболепные сановники, угадывая волю хозяина,
удушили султана. Так, в Малой Азии сохранились старые методы
воздействия на султана — между вельможами и монголами стерлась всякая
грань.
Сельджукиды превратились в вассалов монгольского хана; хан
распоряжался в Малой Азии во владениях султана, как у себя. Так, хаи
Абака (1276 г.), двигаясь на султана Египта Бейбарса, прошел через
Эрзинджан; жители, перепуганные, покорились ему, однако хан,
раздраженный тем, что кто-то вооруженный поднялся на стены, разрушил
город. А когда потом город Дивриги, входивший когда-то в княжество
Мангуджакидов, был разграблен недисциплинированными отрядами —
8 См.: M. Brosset, Histoire de la Géorgie depuis l'Antiquité jusqu'au XlX-e
siècle. Traduite du géorgien, I-re partie, St.-Pétersbourg, 1849, p. 520.
9 См.: «Материалы по истории туркмен и Туркмении», т. I, М— Л., 1939, стр. 314.
66

бандами султана Алаэддина Кейкубада III, сына Ферамерза, — хан Га-
зан, возмущенный беспорядками, сместил султана. А вскоре
закончилась династия Сельджукидов.
Династия Сельджукидов, часто плясавших под дудку феодалов,
дотянула до начала XIV в., но со второй половины XIII в. султан был уже
куклой на престоле в руках везира, ставленника монгольских ханов.
Во время господства монголов везиры хозяйничали бесконтрольно,
это были не столько везиры султана, сколько наместники монголов;,
У везира — право жизни и смерти; он судит убийц ш. Желая однажды
выручить человека, обязанного внести две или три тысячи динаров, Дже-
ляледдин Руми, как рассказывает Афляки и, ходатайствовал перед ве-
зиром Муинеддином Перване о снисхождении; когда везир отказал,
Джеляледдин, намекая на личное имя везира («Сюлейман»), вторично
написал: «„Дэвы" повинуются приказаниям Соломона (царя
библейского) , а не Соломон — дэвам — дивану» 12.
Раз Муинеддин Перване рассердился на жителей Коньи, им грозили
неисчислимые беды, и только по заступничеству Джеляледдина Руми
согласился строгий везир на большой выкуп в десять тысяч динаров.
Простая записочка Джеляледдина, которую везир почтительно
провел перед глазами, спасла народ от несчастья. Всемогущий министр так
поступил потому, что, очевидно, он — мюрид, который беспрекословно
должен исполнять волю шейха.
Впрочем, в конце концов, беззакония временщика и двуличная его
политика — наружно он поддерживал монголов, а втайне направлял на
них Бейбарса — превысили меру, и Муинеддин Перване был казнен
Абака-ханом в 1278 г.
Так, в монгольскую эпоху сложился тип своевольного везира-дикта-
тора, который отчитывался только перед ханом. Соседи, очевидно,
забыли уже о Сельджукидах; грузинская летопись величает Перване
«султаном» 13.
Выиграли в Малой Азии феодалы. Центральная власть султана
ослабла и сменилась контролем представителя монгольского хана.
Политически феодалы стали независимы на окраинах и преследовали
исключительно личные (или узко областные интересы.
В областях, иногда под боком у столицы Сельджукидов, появились
новые хозяева (султаны, князьки); они отказывались от дробления
владений и, наоборот, всячески закрепляли землю за собой, за своим
родом. Малая Азия усеяна была мелкими княжествами, во главе
которых становились везиры, нажившие за время нахождения у власти
большие поместья. Создались владетельные «династии везиров» (<>jlj>M *№*>):
в Афьон-Карахисаре — Сахибатаогуллары (потомки везира Сахиб-ата),
у Черного моря — Перванезаделер (везир Муинеддин Перване получил
Синоп от султана Рукнеддина Кылыч Арслана IV). В Кастамону в 30-х
годах XIV в. правил старик Сюлейман-падшах и здесь же жил прямой
наследник, самый младший сын его, Джевад, а другого сына,
Ибрагима, он назначил правителем Синопа, куда перебралась и мать его
(вскоре, впрочем, умершая) и. И так было везде.
10 Aflâkî, Menâqib-el-'Arifîn (Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs.
Récits, traduits du persan et annotés, t. I, Paris, 1918), p. 119—120.
" Ibid., p. 199.
12 Здесь непереводимая игра слов: OJjj-> значит: 1) «диван» — государственный
совет, 2) множественное число от ji* («дэв», старорусское «див»)—«дэвы», «духи*.
18 M. Brosset, Histoire de la Géorgie..., p. 587.
14 См.: «Voyages d'Ibn Batoutah, texte arabe, accompagné d'une traduction par
€. Defrémery et B. R. Sanguinetti», t. II, Paris, 1854, p. 343.
o*
67

Среди феодалов настойчивым собиранием земель Сельджукидов
выделялся род Османа *. Об Османе ибн Баттута говорит, что он захватил
100 замков 15, т. е. 100 мелких феодалов признали ело власть.
Там, на западном конце Малой Азии, напряженность
чувствовалась меньше, и султан Осман сумел использовать благоприятные
условия: к нему тянулись мелкие феодалы, у него находили они покой от
треволнений эпохи, а удачные походы-налеты на Византию возвращали
им то, что они потеряли.
Так, естественно, среди княжеств, возникших во владениях
Сельджукидов Рума, создалось государство Османских султанов, постепенно,
путем то войн, то добровольных присоединений, инкорпорировавшее
обширные территории Сельджукидов; так, монгольскому нашествию
обязаны османские султаны безболезненным и быстрым возвышением
государства.
Малая Азия сохраняла еще какую-то независимость, но уже
действуют в Малой Азии монгольские порядки, установлен надзор, и только
пайдза — «байса» русских летописей — может предоставить свободное,
безопасное передвижение по территории Монгольской империи.
Со времени ильханов (иранских монголов) государство
Сельджукидов, сперва еще сохранявшее внутреннюю свободу, начало испытывать
на себе монгольское влияние 1б.
После падения Сельджукидов слышатся новые титулы и звания:
монголы занесли слова: «ага» (в имени жены Султана Веледа «Кира-
га» — странное сочетание слов, обозначающих «господин»: греческое
Кир [ta] и монгольское «ага») и, быть может, «паша», — оба эти
термина встречаются у Афляки. Около того же времени появляется слово
«нойон» ( ùb^J ) —вождь, князь; это «прекрасное имя», как
выражается Бесим Аталай, употреблено, между прочим, в письме султана Орхана
Гази к Гермияноглу Якуб-бею17.
Монголы изменили систему управления, упорядочили и взимание
налогов: с земли, т. е. с оседлого населения, брали они «кылан» *, со скота,
т. е. с кочевников, — «купчур» *, с горожан и с купцов — «бадж» и
«тамга» *; введена и единая монета — словом, в Малой Азии «прекратилась
экономическая анархия» 18.
Хамдулла Казвини (историк XIV в.) подчеркивает пользу для
государства от установления откупов, между тем как прежде собирание
налогов лежало на хакимах, а так как хакимы часто смещались, они
думали только о том, чтобы поскорее обобрать население. Для регулярного
выколачивания налогов нужна была организация учета, и в «большом
диване» сосредоточены были статистические сведения о населении, скоте
и земледелии.
Конечно, и откупная система, выгодная, быть может, для казны
(потому что сразу давала государству определенную сумму), открывала то-
15 Ibid., р. 322.
16 Ср. К. Стратонитский, Монгольское управление покоренными Китаем и
Арменией, М., 1913 (оттиск).
18 В. Бартольд, О некоторых восточных рукописях в библиотеках
Константинополя и Каира («Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», т. XVIII, СПб., 1908),
стр. 0128, также прим. 4; дань, наложенная монголами на Рум, состояла из 20 тыс.
туманов, 500 кусков шелковых материй, 300 тыс. кусков кожи (бараньих шкур),
500 коней и 500 мулов. — Термин, «купчур» разобран у В. Бартольда (см.: В.
Бартольд, Персидская надпись на Анийской мечети Мануче, СПб., 1911, стр. 30), еще
раньше у Е. Quatremère (ссылка на него у А. Якубовского), см.: А. Якубовский,
Рассказ Ибн-ал-Биби о походе малоазийских турок на Судак, половцев и русских
в начале XII в. («Византийский временник», т. XXV, Л., 1928), стр. 116, прим. 1.
68

же широкий простор злоупотреблениям; откупщик (как и хаким)
преследовал личные выгоды и хотел с лихвой вернуть то, что затратил,
когда брал от казны откуп.
Вследствие изменений, внесенных монголами в экономические
взаимоотношения, еще более ослабла связь между феодалами и
крестьянами, потому что крестьяне платили налоги, большую часть из них
непосредственно в казну, минуя феодала.
Поскольку на громадном пространстве, от Китая до Черного моря*
утвердилась единая власть, власть монголов, — водворилась и
сравнительная безопасность, от которой выиграла торговля, передвинувшаяся;
с юга к Черному морю и в Крым. Город Сивас, и раньше богатый,
теперь еще более расцвел (больше трети доходов Рума по бюджету 1336 т%,
падает на два города: Конью и Сивас). В Сивасе уже с 1276 г.
находился генуэзский консул, и Зто говорит, конечно, ô большом размахе-
торговых оборотов генуэзских купцов.
Общая сумма налогов, таким образом, значительно поднялась, и
здесь встает вопрос, действительно ли это подтверждает рост
благосостояния, материальную обеспеченность населения, извлекшего выгоды
из торгового оборота, который усилился при монголах, или, наоборот,
это показывает только тяжесть налогового пресса, выколачивавшего из
населения все, что можно, и поведшего к обнищанию его и, как
неизбежный результат, к разрыву между центром и окраинами, т. е.
политический отход окраин от центра обусловлен был и экономическими
причинами.
Экономическая жизнь эпохи Сельджукидов покрыта мраком.
Ограниченность сведений для суждения об экономике монгольского периода
Малой Азии заставляет прибегать к косвенным показаниям.
Так как в улус ильхана Хулагу входил и Азербайджан, то
налоговые термины, сохранившиеся отчасти в Закавказье до XIX в., могут
дать представление об организации управления и Малой Азии. Тем
большее значение приобретают старые документы, раскрывающие
финансовую систему эпохи. В жалованном акте «союргал» конца XV в.
перечислены налоги, от уплаты которых сеньор освобождает феодала:
смешение терминов (монгольских, турецких, арабских и персидских) говорит,
конечно, о сложности отношений, отразивших времена господства в
Малой Азии иноземцев 19.
Впрочем, экономические взаимоотношения между сюзереном и
феодалом складывались уже в Средней Азии, монгольские элементы
(термины и виды налогов) могли быть занесены в Малую Азию и огузами.
Турецкие и монгольские племена могли сталкиваться в Средней Азии
задолго до того, как нашествие монголов перевернуло жизнь государства
Сельджукидов. Гипотеза о взаимодействии турок и монголов стоит на
очереди. Карта раннего расселения турецких и монгольских племен
могла бы дать осязательность этой гипотезе, объясняющей формирование
феодализма в Малой Азии.
19 V. Minorsky, A Soyurghal of Qasim b. Jahangïr Aqqoyunlu (903—1498)
(«Bulletin of the School of Oriental studies, University of London», vol. IX, part 4,
1939, p. 927—960).
"ХЭ^О^Г-

6X^g^x6^Q^(D^064L.64L>(?^^
Глава III
Огузы.— Пережитки родового строя в Малой Азии.—
Значение топонимики для истории расселения огузов в Малой
Азии.— Приграничные беи, «гази» и «алпы».— Военная
организация огузских племен.— Шёлен и местничество на пиру.—
Охота.— Ислам у огузов.— Родовые имена и прозвища.—
Обычай огузов: свадьба, суд, кровная месть.— Положение
женщины. — Курултай и выборы султана
Огузы — одно из старых турецких племен *; о них упоминают орхон-
ские надписи VIII в. Они делились на девять родов («токуз-огуз») ;
цифра «девять» говорит о. большой внутренней значимости этого племени.
Но тогда уже родовой строй у орхонских тюрок стал разлагаться.
Тогда у них были племенные имена, теперь исчезнувшие. Так,
например, племя языры переменило имя на карадашлы 2. За этнографическими
терминами укрывалось часто политическое военно-племенное
объединение тюрок. Соображения о безопасности или выгоде заставляли слабое
племя жертвовать родовым именем.
Постепенно огузы передвинулись из Монголии на запад к При-
аралью *; их встретил на своем пути в X в. Ибн Фадлан, отмечающий,
что. у огузских богачей насчитывалось до 100 тыс. овец3, а это
указывает уже на социальную дифференциацию, которая привела к угнетению
бедняка, стадо которого малочисленно.
В XI в. Махмуд Кашгарский первый сообщил о делении огузов на
24 племени (впрочем, он перечисляет только 22 племени) 4; отличаясь
частью от записи XIII в. Рашидеддина 5, которую заимствовал потом
турецкий хронист XV в. (Языджыоглу Али), термины Махмуда Кашгар-
ского отражают старые формы языка. Число «24» являлось для
кочевников какой--со традицией. Оно встречается и у гуннов (24 должности),
и у огузов (так, у мервских туркмен было 24 старшины) 6. Наличие у
1 История огузов (гузов) изложена вкратце В. Бартольдом в «Encyclopédie
de l'Islam» (статья уже устарела); ср. замечания Фуада Кёпрюлю o^lj ^ij^^
<c)^5"Ï£ о Loi o^ÂJl^b <z~-k)<«>\ ô-U^bUÏ olji JUa*
с <rv tf a : ^u <r : ^ <)irr — 1ггл
2 В. Бартольд, Очерк истории туркменского народа (сб. «Туркмения», т. I, Л.,
1929), стр. 38.
8 «Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу», М.—Л., 1939, стр. 66.
4 fJ^JbJf Jjl JÜLä fiJ^! oUJ оЫ^ v^ <(£j*<&№\ *Uä.« £â £й***Л о* *J+*e*
6 Рашид-Эддин, История монголов («Труды Вост. отд. Имп. русского арлеол.
об-ва», ч. V, СПб., 18Г8), стр. 25 и след. (русский перевод); ч. VII, СПб., 1861, стр. 32
и след. (персидский текст).
6 В. В. Бартольд, История ту рецко-монгольских народов, Ташкент, 1928, стр. 4.
70

Махмуда Кашгарского 22 племен как будто говорит, что уже тогда, в
XI в., началось у огузов распадение родового строя: два племени уже
в доисламский период отделились и образовали народ «халадж»
(«калач»), живший с X в. в южном Афганистане; очевидно, для физического
спасения они предпочли отказаться от племенной самостоятельности.
Предводимые Сельджукидами, огузы со своими семьями и стадами
двигаются из Средней Азии7 в Малую Азию, наводя на окрестных
жителей ужас8. «Книга Коркуд-деде» изображала время огузов в Малой
Азии как «век богатырей».
Область распространения огузских племен в Малой Азии может
быть выявлена как материальными памятниками, так и словесными.
Между прочим, на помощь должно прийти изучение тавр, выжигаемых на
лошадях, — вообще изучение знаков собственности, сохранившихся еще
в деревнях. Вскользь на эту сторону обратил внимание Риза Hyp 9.
С другой стороны, и современная топонимика в Малой Азии
заполнена воспоминаниями о старом населении страны — об огузах 10.
Следуя, быть может, указанию проф. М. Ф. Кёпрюлю, турецкие
ученые начали собирать материал, который позволяет судить о расселении
огузско-туркменских племен в Малой Азии.
Топонимические изыскания облегчены в Турции тем, что
Статистическое управление издало после первой переписи населения (1927 г.)
список деревень (населенных мест) — обширнейший сборник, заключающий
до 1000 страниц и.
Просмотрев карты Малой Азии, изданные в Турции Генеральным
штабом, X. Нихаль и А. Наджи извлекли слова, говорящие о
происхождении селения, о старых народных обычаях и т. д. Иногда все-таки их
толкования вызывают сомнения (у них свободное сближение
начертаний, так:<Зго/ <£й^1?) 12; отсутствие какого-нибудь племенного термина
в какой-нибудь местности еще недостаточно для выводов, потому что
старое этнографическое название могло быть позабыто или вытеснено.
Правильные результаты должны получиться после учета и использования
старой восточной и европейской историкотеографической литературы.
Большое внимание уделяла топонимике и газета «Hakimiyeti milliye»
(теперь «Ulus»). На ее страницах неоднократно появлялись статьи на
эту тему. Поскольку родственники малоазиатских огузов живут на
востоке, Хюсейн Намык Оркун напомнил о племенах баят (около Ниша-
пура) и кайы (среди гокленов) 13. Все это известно и естественно; это
7 Впоследствии происходил частичный отлив огузов — обратное движение на
восток; так было при Тимуре, см.: yb <u^oj^J^7l j^jl <*\ уА?*4 o^lj ^ ^iji-J^
8 Жители «селения Куткашин Нухинского уезда Елизаветпольской губернии»,
находя в земле кости, думали, что они принадлежат великанам-огузам, см.: Рашид-
бек Эфендиев, Несколько сведений о селении Куткашине, Елисаветполъской
губернии, и о народной медицине в Нухинском уезде («Сборник материалов для описания
местностей и племен Кавказа», вып. IX, отд. II, Тифлис, 1890), стр. 140.
9 Riza-Nour, Tamga ou tag, marque ou fer chaud sur les chevaux à Sinope
{«Journal Asiatique» (Paris), 1928, janvier —mars], p. 141.
10 Опыт этнографического распределения турецких племен, явившихся в Малую
Азию из «Великого Турана» произвел и Бесим Аталай, ученый-националист, см. отчет
о его лекции, прочитанной в Анкаре в 1922 или 1923 г.: Вл. Гордлевский, Из жизни
современной Турции («Восток», кн. 4, М.—Л., 1924), стр. 204—205.
11 «Köylerimizin adlan», Istanbul, 1928.
18 ( «Aüjaäw oL5"jjj l(£jbb*»\ jJ AjU ùJ<5 jjZ «Jjji*üT r^lî Да^-I j <J beî#£-
18 Hüseyin Namik Orkun, Y er adlarimizin tarihe yardimi («Ulus», 1935. № 4852).
Статьи его, печатавшиеся в газете «Ulus», собраны в кн.: Hüseyin Namik Orkun,
Oguzlara dair, Ankara, 1935.
71

есть миграция больших турецких племен и народов на запад, и части
племени, теперь политически разорванные, представляют единое
этнографическое целое; в хронике Ибн Биби употребляется, между прочим,
и термин «туркмены» 14.
Не так систематически, как это сделали X. Нихаль и А. Наджи,
Авни Али Джандар выбрал из списка по ряду вилайетов названия
деревень, сохраняющие память об ог.узских племенах 15.
Не удивительно, конечно, что только топонимика деревень говорит
об огузах в Малой Азии; не в душные города, занятые уже культурным
оседлым населением, а «а вольные поля, на просторные пастбища
устремлялись кочевники, заселяя пустыри.
Так как Анкара представляла удел государства Сельджукидов, я
для примера выделил из материала Авни Али Джандара деревни,
находящиеся в Анкарском вилайете, хотя территория Анкары, современная
и Сельджукидская, — не совпадают. На территории Анкарского
вилайета жили племена: кайы, баят, алкаэвли, языр, дудурга, афшар, кызык
(собственно, деревня Кесрелик кызыгы), бейдили, каргын, байындыр,
печенег, чавундур (деревня Чандыр), иймир, орегиль, игдир, бюгдюз,
кынык — т. е. из 24 огузских племен на территории Анкары было по
крайней мере 17 племен.
Возможно, что там расположились и все 24 (22?) племени, но
старые названия или ускользнули от статистиков, или исчезли, а часть
племен была вытеснена, они могли распылиться или слиться с другими
племенами, и имена их, как, например, бесцветные тава или караэвли 16,
были скоро забыты, а то и искажены. Племена же чапни и салор
расположены были вне Анкары: чепни — у Синопа, салоры — к югу от
Анкары (одна из ветвей этого племени образовала Караманское
княжество) 17, впрочем, часть племени чепни (отождествляемого К. Туманом
с тахтаджы) заняла кочевья в юго-западной (?) Анатолии lö.
Часты в Анкарском вилайете деревни Акдоган, Доганлар, Шахии-
лер, т. е. деревни, в названиях которых уцелел тотем «сокол» (dogan —
тотем одного из первых четырех племен правого крыла) 19, но может
быть, эти деревни занимались поставкой соколов для охоты.
А поскольку анкарская топонимика заключает небольшие
населенные пункты (дереени), видно, что огузские племена, передвигаясь на
запад, дорогой распадались 20. От них откалывались частицы; вот
почему селение Игдыр встречается не только в Анкарском вилайете, но и в
14 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. IV,
Histoire des Seldjoucides d'Asie Mineure, d'après l'Abrégé du Seldjouknameh d'Ibn-
Bïbi, Leide, 1902. Texte persan (далее — Ibn-Bïbï, vol. IV), p. 282.
15 См.: Avni Ali Candar, Yurdumuzun eski dili [«Hakimiyeti milliye» (Ankara),
1933, № 4165]. В дальнейшем Ф. Аксу выпустил сборник: F. Aksu, Isparta Hi yer
adlari, Isparta, 1936.
16 Ср. «караёйли» у Абулгази (см.: В. Бартольд, Очерк истории туркменского
народа, стр. 44); потомки Кашги назывались «караёйли» («чернодомные»); они были
беднее других.
Ш иг (/ ^Mto tdjJlxJ t )A»
18 Об этнологии Малой Азии см.: «Изв. Кавказск. отд. Русского географ, об-ва»,
т. VI. Приложение. 1879—1881, Тифлис, 1881, стр. 57 [перевод статьи К. Тумана:
С Humann, Über die Ethnologie Kleinasiens («Verhandlungen der Gesellschaft für
Erdkunde zu Berlin», Bd VII, Berlin, 1880)].
19 Есть в Анкарском вилайете и деревня Сенджар (в каза Зир), это память
о сельджукидском султане Санджаре (сыне Мелик-шаха).
20 Интересно, что и в одном населенном пункте находились разные племенные
(или национальные) подразделения; так, южный квартал города Ахлата назывался
«Каджар», а северный — «Тонос».
72

Карсеком и в Конийском вилайетах и к юго-западу от Зиле; Байындыр
также и в Измирском (Смирнском) вилайете и т. д.21, т. е. огузские
племена оседали повсеместно 22.
Изучая специально расселение племени кайи, Авни Али Джандар
нашел мелкие подразделения его — колена и роды — на громадном
пространстве, от Чанаккале до Карса, от Урфы до Манисы 23.
Все это говорит о слабой спаянности племени, о разложении
родового строя. Разложение могла ускорить и политическая система Сель-
джукидов, сознательно расчленявшая сильные племенные образования 24.
Завоевывая города или области, Сельджукиды направляли туда
огузов. Постройка мечети указывает как будто на момент расселения;
так, заняв Судак, Чобан-бей построил в цитадели мечеть, он, очевидно,
оставил здесь колонистов, потомки которых, рассеянные в Крыму,
сохранили особенности анатолийско-турецкой речи.
Постоянный свежий приток огузов в Малую Азию облегчил им
победоносное шествие, и туземное население постепенно подвергалось
ассимиляции. А отуречение влекло и исламизацию; и этот процесс
развернулся широко во время Сельджукидов, когда в Малой Азии
образовалось государство, когда ассимиляция представляла большие
материальные выгоды.
Но и огузы испытывали на себе воздействие среды. Чем дальше
подвигались они на запад, тем больше слабели кочевые традиции —
огузы воспринимали навыки городской жизни.
Многообразно и сложно было положение огузов в Малой Азии.
Между соседями — христианами в «области джихада» защитники ислама
жили более или менее обособленно, религия удерживала их от
смешения и ассимиляции с другими народами, «о происходило все это
бессознательно, потому что все-таки огузы — огузская масса — были плохие
мусульмане и плохие патриоты. Там, где отсутствовало
противопоставление религиозное или племенное, на востоке Анатолии, среди арабов
и курдов, огузы иногда «денационализировались» 25.
На окраинах, в горах, авторитет центральной власти был ничтожен,
там огузы чувствовали себя независимо; так, например, избрание
султана Гияседдина Кейхюсрева I предрешено было согласием и
содействием приграничных беев —старых противников Византии: трех
братьев сыновей Ягыбасана Данишменда.
Вдали от центра, на границах государства, огузы жили сплоченно.
Там были пустые земли, на которых спокойно паслись их стада; здесь
власть начальников племен — беев — была сильна. Огузы составляли
«иль» — племенной союз (и военный начальник племени назывался «иль-
башы»); этот термин перенесен потом и на политическое объединение —
на области, где население было смешанное; так, за владениями Камеред-
21 Население этих мест антропологически сохранило, должно быть, черты
кочевников: так, например, А. Мордтманн, путешествовавший по северо-восточной Малой
Азии в середине XIX в. (см.: A. Mordtmann, Anatolien, Hannover, 1925, S. 266),
отмечает ногайский тип заптие из Байындыра (около Болу).
22 О распределении огузских племен вокруг Коньи £м. заметку Месуда Комана
в журнале: «Копуа», 1936, N? 2. s. 121—123.
23 Avni Ali Candar, Kayinin bölüntüleri [«Hakimiyeti milliye» (Ankara), 1934,
№ 4473].
24 О том, как распределялись в Малой Азии огузские племена, см.: Mükrimin
Halil, Türkiye tarihi Selçuklu devri, eilt I, Anadolunun fethi, Istanbul, 1934 (далее —
Mükrimin Halil, Anadolunun fethi), s. 83; на севере преобладали племена,
принадлежавшие к бозок, на юге, наоборот, племена учок.
25 См. примеры «денационализации» (позднейшей) в восточной Анатолии:
С. Brockelmann, Das Nationalgefühl der Türken im Lichte der Geschichte, Halle, a.
S., 1918, S. 13.—В Мардине в конце XVIII в. говорили по-арабски.
73

дина, когда они перешли к Караманоглу, утвердилось наименование
«Ичиль» (Jj g')»26.
Сельджукидские султаны, памятуя о заслугах огузов, помогавших
им завоевать Малую Азию, отличали вождей огузских племен; им
вверили они охрану границ государства. Пограничные беи (<sj& ri')
занимали 27 в государстве высокие должности.
Захваченные шиитскими идеями «баба», стало быть, ощущая остро
религиозное разномыслие, туркмены-огузы охотно шли туда, где
предстояла борьба за веру. Современный вилайет Теке напоминает о
туркменском племени теке, которое направлено было сюда Сельджукидами
для занятия южной окраины государства. Оно поселилось здесь, но
в XVI в. поход шаха Исмаила Сефевида оживил у суфиев
антисуннитские настроения, и правительство должно было прибегнуть к
насильственным мерам и переселить их в Европейскую Турцию28.
Огузы охотно шли на границы. У них были земельные участки —
луга 29. Для кочевника город — это своего рода тюрьма, и это настроение
прекрасно выразил однажды, уже в XIII в., царевич Иззеддин, когда,
тоскуя в Константинополе, сказал византийскохму императору: «Мы —
турки и не можем жить постоянно в городе. Определи нам где-нибудь на
стороне землю».
Влагая в уста скитальца эти слова, историк Сейид Локман как бы
повторяет народную поговорку, знакомую и современным туркам: «Для
турок город — тюрьма»80.
Тоскует и султан; в нем тоже живет кочевник, ему не сидится на
месте: из Коньи он часто передвигается в Кайсери, а на зиму уходит
к Средиземному морю — в Анталью.
Еще в конце XIX в. деревни и города, расположенные на побережье
Средиземного моря, летом вымирали, жители забирали скот и
поднимались на яйлы, ища там прохлады от душного зноя.
На окраинах паслись стада, принадлежавшие огузам; здесь
совершали огузы «набеги» ( j^T ) на соседей. Жизнь протекала сыто и
спокойно, освобожденная от регламента центральной власти.
Шла вечная борьба — не война, а своего рода спорт. Здесь
рождались и герои-богатыри («алпы»), часто единоборством решавшие исход
столкновения.
Тип борца, возникший в Хорасане в IX ©., воспевается уже в «Кута-
26 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. Ш,
partie I, Histoire des Seldjoucides l'Asie Mineure d'après Ibn-Bibï, Leide, 1891. Texte
turc (далее —Yazicioglu Ali, vol. III), p. 369—370; теперь имя Ичель дано вилайету
Мерсин (у Средиземного моря).
27 Сперва долго думали, что слово «I означает племя турок, — старая ошибка,
допущенная уже С. Гюаром (переводившим Абуль Фиду) и потом повторенная еще
К. Хюаром (переводившим Афляки). Впрочем, и восточнохристианские источники
(например, грузинский историк царицы Тамары, Басили) под «уджами» подразумевали
турок, см.: В. Дондуа, Басили, историк царицы Тамары (сб. «Памятники эпохи
Руставели», Л., 1938), стр. 61; также у Броссэ, см.: M. Brosset, Histoire de la Géorgie
depuis l'Antiquité jusqu'au XIX-е siècle. Traduite du géorgien, I-re partie, St.
Petersburg, 1849
28 См.: Вл. Гордлевский, Внутреннее состояние Турции во второй половине
XVI века («Труды Московского института востоковедения», сб. 2, М., 1940), стр. 92.
29 Ибн Баттута [«Voyages d'Ibn Batoutah, texte arabe, accompagné d'une
traduction par C. Defrémery et B. R. Sanguinetti», t. II, Paris, 1854 (далее— Ibn
Batoutah, t. II), p. 314], говорит, например, что туркменское племя (т. е. огузы)
около Манисы кочевали на пастбище, принадлежавшем им /^J ^j* .J),
80 Вл. Гордлевский, Из истории османской пословицы и поговорки («Живая
старина», вып. II—III, СПб., 1909), стр. 111.
74

дгу Б шгиге»31; среднеазиатский памятник высоко ценит алпа,
«разящего войско», «равного четырем тысячам воинов» 32.
А когда искусственно разжигался религиозный пыл, на борьбу
набирались часто безземельные, бездомные люди 33, «гази», и были то не
отдельные единицы, а большие отряды — «гази Рума» (?jj obj^), как
говорит историк Ашыкпашазаде, давно уже объединенные уставом
«футувва».
Неудержимая отвага, обещавшая этой голытьбе землю, влекла их на
запад; завоевания давали выход силам, клокотавшим в. них, и Сель-
джукиды, одолев Данишмендов, использовали эти передовые отряды,
когда думали о завоеваниях.
На этих гази опирались Данишменды, вышедшие из округи,
зараженной идеями «баба», — опасные для Сельджукидов соперники; одно
время, в первой половине XII в., они господствовали в центральной
части Малой Азии (в Никсаре, Кайсери, Анкаре и в других городах).
Но были то алпы или гази, — одинаково помыслы у них
направлены были на войны, на грабеж, и, объявляя газават — войну против
неверных, — султан желал, чтобы «людишки» его подкормились. Хроника
подробно описывает добычу, захваченную у неверных, но молчит об
обращении в ислам.
Конечно, были и подлинные борцы за веру, о которых сложились
легенды, как, например, Сейид Баттал (величавшийся Сейид Гази).
В основе сказаний о Сейид Баттале лежат исторические
воспоминания о человеке (арабе), участнике походов Омейядов на Малую Азию34.
Уже греческий ученый Каролидис думал, что Сейид Баттал оказал
влияние на возникновение византийских сказаний о Дигенисе Акрите.
Блестящий знаток вопроса Г. Грегуар развил эту гипотезу: в поэме
о Сейид Баттале встречаются намеки и на историческую обстановку
начала XII в. — наступление Сельджукидов на Византию, — это время
окончательного сложения поэмы; но зерно ее (мусульманские гесты
о Мелитене-Малатье), восходящее к арабским истокам, воспроизводит
событие IX в. — период Аморийской династии, и нашло отражение в
византийской поэме35. Здесь Сейид Баттал и Дигенис Акрита неотделимы.
Одинаковые условия, одинаковая обстановка, в которой находились
31 «Das Kudatku Bilik des Jusuf Chass-Hadschib aus Bälasagun», Teil I, Der
Text in Transscription herausgegeben von Radioff, St. Petersburg, 1891, S. 207.
м Геройство алпов — девять качеств, необходимых алпу, — описано у Ашыкпа-
ши (XIV в.) в «Гарибнаме», см.: ^1 ô-UjLoI iJjjj <b\*ß Х&ь* <olj ^^jS"
г О <XV? a9 ЧЯ1Л <J>*bJ tjij.^u
18 Так характеризует их A. Ю. Якубовский, см.: А. Ю. Якубовский, Махмуд
Газневи (сб. «Фердовси», Л., 1934, стр. 63); о «гази» см. также: -Up^* <o!j ^jijS^
fj9 4\ Я v т* fü^k**! (J^JJ* J'** *^jK£+»\ (J.jJpU! ((^jbj tg&jl 'cV4J^ ^J jjol^i
Ar — Aï; Köprülü Mehmed Fuad, Les origines de l'Empire Ottoman. Préface de
S. Charléty, Paris, 1935, p. 93, 101—106.
84 В «Житии» Сейид Баттала Гачи говорится, как он, разрезав коровью шкуру
на тоненькие полоски, овладел половиной города Константинополя; здесь отразилось
воспоминание о постройке в Константинополе в VIII в., по просьбе арабского
полководца Масламы, мечети, см.: А. Н. Самойлович, Сказка о хитрости Дидоны и
Константинополь («Изв. Российской Акад. наук», Пг., 1918, № 7), стр. 571—576.—
В столице Сельджукидов Кайсери была, как сообщает Якут в «Географическом
словаре», мечеть Абу Муххамеда Баттала.
35 H. Grégoire, L'épopée byzantine et ses rapports avec l'épopée turque et
l'épopée romane [«Bulletin de la classe des lettres et des sciences morales et politiques de
l'Académie Royal de Belgique. 1931» (Bruxelles), t. XVII, 1932, № 12, 5-e sériej,
p. 463 et suive; также см.: St. Kyriakides, Eléments historiques byzantins dans le
roman épique turc de Sayyid Battal («Byzantion», t. XI, f. 2, 1936), p. 563—570.
75

на границе византийские акриты и турецкие акынджы, сообщали
образам Дигениса Акрита и Сейид Баттала внутреннюю общность, отсюда
и их параллельность.
Борьба породила у народов, отстаивавших независимость родной
земли, одинаковые сказания: так, у византийцев создался Дигенис
Акрита, у армян — Давид Сасунский36, на Балканах у сербов и болгар —
Марко Кралевич, а в условиях двоеверческой обстановки византийско-
армянские сказания легко воспринимались и мусульманами-турками; как
нечто близкое они повлияли на образование сказаний, воспевавших
мужество «гази» — борца за воинствующий ислам — Сейид Баттала 37.
«Девгениево деяние» уже рано, в XII в., т. е. когда шла еще в Малой
Азии борьба между акритами и акынджы, переведено было на русский
язык; помимо романического содержания, оно близко было читателю и
потому, что обстановка военная напоминала ему о русских богатырях,
стоящих на заставах.
Пограничная борьба между христианским и Мусульманским миром
началась в Малой Азии давно. Непрерывные стычки нашли отголосок
в рассказах и песнях, и уже в первой половине X в. образовалось
основное ядро эпопеи о Дигенисе Акрите. На границе, там, где живо было
ощущение боевой схватки, где еще свежи были воспоминания о битвах,
и сочинялись частично песни о геройских подвигах, как это убедительно
доказал Грегуар, анализируя эпизод смерти Дигениса Акриты около Са-
мосаты 38. Но в Сирии на мусульман надвигались и крестоносцы; здесь
распространялись и арабские рыцарские романы, также отразившиеся
на сказаниях о Сейид Баттале.
И если защитник христиан Дигенис Акрита пал около Самосаты, за
границей мира византийского, — мусульманский герой Сейид Баттал,
наступавший на Византию, естественно, передвинут к западу, — его могила
очутилась в византийской святыне, в городке Наколеон (потом Сейид
Гази). Здесь воинствующие наследники гази, дервиши-бекташи, создали
культ Сейид Баттала39.
Вообще сказание о Сейид Баттале — литературный продукт
двоеверческой среды: сподвижники Сейид Баттала — тайные мусульмане,
помогающие вести борьбу с христианами.
Поставленные для защиты границ, огузы иногда поднимались
против султана. Естественно, что после падения Сельджукидов погранич-
86 А. В. Банк, Дигенис Акрит византийского эпоса и Давид Сасунский («Давид
Сасунский. Юбилейный сборник, посвященный 1000-летию эпоса», Ереван, 1939),
стр. 143 и след.
37 Образ Сейид Баттала Гази, борца за веру, пришелся, очевидно, по сердцу
мусульманам. Как я слышал от А. А. Семенова, книга о газаватах Сейид Баттала
Гази во время бухарского хана Насруллы (1827—1860) была переведена с
турецкого на таджикский язык. К поволжским татарам книга могла проникнуть двумя
путями: из Бухары, а позже и непосредственно из Стамбула. Широко
распространенное литографированное издание было переведено Этэ, см.: H. Ethé, Die Fahrten
des Sajjid Batthal, Bd I, Leipzig, 1871; по-русски изложено у В. Смирнова, см:
В. Д. Смирнов, Очерк истории турецкой литературы («Всеобщая история литературы»,
под ред. Корша и Кирпичникова, т. IV, вып. XXV, СПб., 1892), стр. 447—450.
38 H. Grégoire, Le Tombeau et la Date Digénls Akrltas («Byzantion», t. VI, f. 1,
1931), p. 481—508; резюме исследований см.: H. Grégoire, Autour de Dugenis Akritas
(«Byzantion», t. VII, f. I, 1932), p. 287—302.
39 G. Jacob, Die Bektaschijje in ihrem Verhältnis zu verwandten Erscheinungen,
München, 1909, S. 28; Th. Menzel, Das Bektasi-Kloster Sejjid-i-Ghâzi («Mitteilungen
des Seminars für Orientalische Sprachen», Jahrgang XXVIII, Abt. 2, Berlin, 1925),
S. 92—125. Память о Сейид Баттале Гази (Джафаре ибн Хюсейне Гази) сохранялась
и в Стамбуле, см.: $у^_$уф и* < ) г ) i <o:>U*«j.> tj Л>. <^<ulx^L«, ^Ji». IJ «I
76

ные беи почувствовали силу, и наместник монголов Эретна-бей послал
однажды для усмирения их Амира Арифа-челеби 40.
Это была вольница, дорого стоившая султанам. Зная их буйство и
своеволие, угрожавшие прочности государственного строя, султан
старался раздробить и разъединить племена, чтобы они чувствовали
зависимость не от начальника племени, не от бея, а от султана. Вот на чем
основана была политика султана, вот почему на небольшом
сравнительно пространстве — на территории Анкарского вилайета — собраны
представители большинства туркменских (огузских) племен; вот почему
подразделения племени раскиданы друг от друга.
Огузы были опасны, когда были сплочены вокруг вождей племени,
а разъединенные, оми были бессильны: им понятна была только родовая,
племенная власть, всякое другое племя было для них чужаком, и они
смотрели на него как на противника. Так возникали междоусобные
войны между родственными племенами. Только страх перед султаном
иногда сдерживал кочевые племена. А когда Сельджукиды исчезли, все
переменилось. Ибн Баттута во время путешествия по Малой Азии застал
в Эрзуруме гражданскую войну между двумя турецкими племенами —
войну, от которой город пострадал 41. И через сто лет, в XV в., в
северовосточном углу Малой Азии продолжалась еще борьба между
племенами, как это запечатлено в памятнике народной поэзии — в «Книге
Коркуд-деде».
Когда огузы бунтовали, они прекращали взнос «подарков», а к
подаркам султаны были чувствительны; всякое экстренное событие, как-
то: вступление на престол, брак, вызывало экстренные расходы, и огузы
должны были восполнять казну и кухню султана. И они шлют султану
«подарки» — натуральную подать в виде скота, верблюдов, пленников,
рабов, очевидно, тех, кого они захватили во время набегов на
христианские земли. Дань носила постоянный характер; так, на кухню Великого
Сельджукида Санджара (XII в.) огузы ежегодно отправляли 24 тыс.
баранов.
Согласно степному обычаю42, среди тюркских племен издавна было
деление на «правое» и «левое» крыло. Так было и у огузов: крыло
делилось на 12 колен. Во главе «правого кр.яла» ( aß с* ) стояли беи
племени кайы (и баят?), во главе «левого крыла» (Jy J^) байьгадыр
(и чаудор?) 43
Племя кайы (в хронике Языджыоглу Али однажды упоминается
Эртогрул, приграничный бей) 44 впоследствии вновь собрало феодальные
княжества, возникшие после монголов, и создало Османское государство.
Племя байындыр заняло в XIV—XV вв. в Малой Азии господстзую-
40 Aflâkî, Menâqib-el- Arifîn (Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs.
Récits, traduits du yersan et annotés, t. II, Paris, 1922) (далее — Aflâkî, t. 11), p. 415—
416.
41 ïbn Batoutah, t. II, p. 294.
42 Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов, Л., 1934, стр. 135.
43 Об исконности и важности этого деления говорит и Фуад Кёпрюлю, см.:
Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans müesseselerinin esmanh müesseselerine tesiri hak-
kinda bazi mülahazalar («Türk hukuk ve iktisat tarihi mecmuasi», eilt I, Istanbul,
1931), s. 193—194, not I и литературе: см. также: M. Charmoy, Expédition
de Timoûr-i-Lènk ou Tamerlan contre Toqtamiche, Khân de l'Ouloûs de Djoûtchy, en
793 de l'hégire ou 1391 de notre ère («Mémoires de l'Académie Impériale des Sciences
de Saint-Pétersbourg», VI-е série, t. III, 2—5 livres, St.-Pétersburg, 1836), p. 148.
jIäSIjä —левое крыло, j^l^ —правое крыло.
44 Конечно, это случайный одноименник отца османского султана Османа, см.:
)ü <ov >^f OTT* <J>JLJ iiSj^.^S j <W>\.J '^J^iSjfÄ *ij**4 <(**->! J.U&»
77

щее место45, в XV в. они владычествовали над Ахлатом. В «Книге
Коркуд-деде» Байындыр величается верховным вождем огузов. Значение
вождей войска зависело от их материальной силы.
Война поднимала воинскую доблесть, она рождала героев, и,
естественно, это было для огуза почетное занятие, им огуз гордился. Здесь
раскрывалась типовая старотурецкая черта; в Бухаре выражение «уруг-
дар» («имеющий род») значило: «узбек, ознаменовавший себя службой
бухарским ханам» 46.
Каждое племя поставляло один «тюмен» — одну «тьму», т. е. 10 тыс.
человек (очевидно, конников), и только племя кынык (из которого
происходили Сельджукиды) поставляло 4 тьмы — 40 тыс. человек.
Цифры эти, обезличенные и высокие, внушают все-таки
подозрение — выходит, как будто численность племен была одинакова. С
племени кынык султан брал в четыре раза больше, во всяком случае
больше, чем с остальных племен: в Малой Азии племя кынык разрослось;
политическая победа Сельджукидов усиливала тягу к племени кынык со
стороны менее удачливых огузских племен.
Термин «тюмен» ясно вскрывает истоки организации. Перешедший
к Сельджукидам, он у монголов обозначал высшее подразделение
племени— 10 тыс. воинов; очевидно, и у огузов «тюмен» утрачивал уже
тогда значение точной цифры; «тюмен» — своего рода административная
единица, подразделение племени, занимавшее определенное место,
кочевье 47, — это, впрочем, обычная судьба родовых терминов48.
Собранное от огузских племен войско представляло внушительную
силу, когда эта людская лавина заливала Малую Азию; у него были
сторожевое охранение — дозор (Jjly ) 49, авангард ( «ч:М>), арьергард
( сЫ«ьи ) 50—словом, это была все-таки не беспорядочная масса, а
организованные воинские отряды, выполнявшие во время сражения
заранее предуказанные задачи.
Наличие специальных терминов для частей войск (правое и левое
крыло, сторожевое охранение, авангард, арьергард) опять позволяет
думать, что и военная тактика огузских племен напоминала татарские
(монгольские) приемы ведения войны. Так, во время похода на Судак
начальник султанских войск Чобан нарочно отошел назад, как бы
понеся поражение, и оттянул неприятеля от крепости. И может быть,
наступление османцев на Византию (охват Константинополя с тыла — они
перешли в Европу и заняли сперва Адрианополь) отражает старые
приемы. Но так действовали и татары: англичанин Флетчер, посетивший
в XVI в. Россию, удивлялся военному искусству татар.
46 Надписи на мавзолее Байындыра и его сына, см.: Aptürrahim §erif, Ahlat
kitabeleri, Istanbul, 1932, s. 77—80.—О Байындыре, властителе Ахлата, ходит слава,
как о богаче; ом. в этом томе «Османские сказания и легенды», стр. 396.
46 Н. Ханыков, Описание Бухарского ханства, СПб., 1843, сгр. 182.
47 Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов, стр. 104.
48 Впоследствии «тюмен» в Средней Азии — район, уезд, см.: А. А. Семенов,
Очерк поземельно-податного и налогового устройства б. Бухарского ханства,
Ташкент, 1929, стр. 39, прим. 74.— Ср. также слово «бёлюк», означающее у Бабура—
уезд, у турок малоазиатских — рота, см.: В. В. Радлов, Опыт словаря тюркских
наречий, т. IV, СПб., 1911, стлб. 1701. — Этимологию слова «тюмен» и содержание
понятия см.: W Bartold, Tuman («Encyclopédie de l'Islam», t. IV, Leyde — Paris, 1934),
p. 880.
49 Через татар во время монгольского нашествия слово это перешло и в русский
язык — «караул».
50 В хронике (Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 150) однажды упоминается ^ij^Jb,
очевидно, это опечатка: вместо «дюмдарбейи» O^y-^J*.
78

Военная тюркская тактика давно была разгадана соседями: о ней
говорит и византиец Никифор Григора; и «Слово о полку Игореве»
повествует, как половцы заманили войско Игоря и потом напали на него.
Воинские части у огузов были построены по десятичной системе.
Хроника Языджыоглу Али, говоря о начальниках, упоминает однажды о
«серверах» (по-персидски: jj^«, — вождь, предводитель) и о
«пятидесятника ч» (L<-ib JJ'1).
Но и это занесено огузами из Средней Азии. Так, Низам оль-Мольк
(гл. XIX) рекомендует ставить во главе каждых 50 отборных гулямов
(а всего их должно быть 200) «накыба» ( <-~^). Десятками
организовано было войско и в Бухаре: «дяхбашы» (десятник), «пянджабашы»
(пятидесятник) 51.
Войско Сельджукидов на первой стадии развития государственного
строя составлено было из племени, как бы мобилизованного на'войну.
Во время войны это войско сохраняло иерархию родового или
племенного склада, одинакового как у монголов, гак и тюрок.
Описывая снаряжение войска Тимура, историк Мирхонд говорит,
что воины от язычников, т. е. от тюркско-монгольского населения
Средней Азии, в соответствии со старыми и новыми порядками, должны
были захватить, между прочим, продовольствие на год, лук и 30
деревянных стрел 52.
Обломки этого распорядка сохранялись у юрюков, которые, отбывая
государственные повинности как в мирное, так и в военное время,
забирали постоянно также продовольствие на шесть месяцев. А число «30»
играло, очевидно, большую роль в родовом устройстве. «Оджак» юрюкоз
состоял из 30 семей; у румелийских турок городка Серфийче (бывшего
Монастырского вилайета в Македонии), эмигрировавших в Малую Азию,
недавно отмечено было, что они покорность бею выражали связыванием
30 стрел.
Существовала еще отборная, привилегированная дружина из алпов
и бехадуров (богатырей), которые во время опасности бесстрашно
бросались на выручку своего племени.
Беззаветной храбростью выделялись Сельджукиды. Это было племя
кынык, «всюду уважаемое», «дорогое» (у*у-)у — как толкует это слово
Рашидеддин53. Так, давно уже к имени султана Арслана прилагался
эпитет «алп» — Алп Арслан (Герой-Лев), и храбрость, может быть, и
возвысила Сельджукидов над огузскими племенами, и дала право на
престол незначительному племени 54.
Уже Махмуд Кашгарский, перечисляя огузские племена, ставил на
первом месте племя кынык, «из которого происходят султаны».
Сначала, однако, племя кынык было затенено. В «Сельджукнаме»
говорится, что во главе 24 огузских племен находились салоры 55 и толь-
61 Н. Ханыков, Описание Бухарского ханства, стр. 184; см. также: В. В. Радлов,
Средняя Зерафшанская долина («Зап. Имп. русского географ, об-ва по этнографии»,
т. VI, СПб., 1880), стр. 82.
62 Б. Греков и А. Якубовский, Золотая Орда, Л., 1937, стр. 82—83.
63 См.: Рашид Эддин, История монголов («Труды Вост. отд. Имп. русского архе-
ол. об-ва», ч. VII, СПб., 1861), стр. 38.
54 X. Нихаль и А. Наджи перечисляют 15 мест, носящих имя племени кынык,
см.: Y о t — г or О9 *c£jLJ ji "VÎU oJS^jy •aJjtüT <^Ь* л*г*1 j е!^:;г»
а также: Hüseyin Namik Orkun, Anadoluda oguz boy adlari [«Ulus» (Ankara), 1*Ш,
№ 4871].— Автор напоминает, что в Бергаме есть нахийе (волость) Кынык; кроме
того, «кынык» были в Марате [см.: Ahmet Refik, Anadoluda Turk asiretleri (966—1200),
Istanbul, 1930, vesikalar 185, 201], в Северной Сирии (ibid., vesika 159: (JUU- <3**)*
55 Ср. имя легендарного родоначальника туркменских племен: Салырказан.
79

ко потом уже выбран был Локман-хан, представитель младшего огуз-
ского племени, «и был он богатырь, рассудительный и счастлирый, а со
стороны матери — царского рода» Ь6. Последнее замечание оправдывает
как будто неожиданное возвышение этого племени. Как сильны были
у Сельджукидов воспоминания о военной основе их государства, говорит
предание о том, что Сельджукиды (последний султан), как бы видя
новую силу, которая идет им на смену, посылают Осману Гази барабан
и знамя — символ независимости 57.
Задумав поход, султан извещал об этом приграничных беев
письмами. Когда огузы собирались, султан устраивал для них
традиционный пир ( o%i<z ) 58, на котором резались бараны. Это было старое
национальное торжество, справлявшееся и при вступлении султана на
престол — так сказать, обрядовый стол, за которым представители огузских
племен получали кусок жертвенного мяса, определенный тюре59.
Вкушая общее мясо, огузы как бы присягали султану.
Кочевой народ — турки-огузы, — основавший в Малой Азии
величественное государство, сохранил традиции кочевого быта — обычное
право «тюре» 60.
Эпический хранитель тюре — обычного права огузов — султан Ала-
эддин Кейкубад I и позже, в XIII в., предпочитал как будто старые
кушанья, говорившие о жизни кочевника 61.
На пиру строго соблюдалось «местничество»: представители
садились на местах, установленных обычным правом; это право освящено
было легендарным предком огузов, Огуз-ханом62.
В хронике Языджыоглу Али изложен порядок сидения на «шиляне»
предводителей племен. Стихотворный отрывок — своего рода застольная
церемониальная песня, врывающаяся в прозу, — явно интерполирован.
Он сочинен, конечно, для султана Мурада II (здесь и предсказание о
господстве племени кайи, из которого вышли османские султаны). Низ-
66 ^tUy oJUUojT >9^*а! (^ku аЫ o^LSwj ^LSfJ cïJS^jf JLUyJlil^f" L^
irv и* <[\rr\ <Г :<^^ Ч ;-oU <(JjJLI) (( ^^д?и ^' ^Ur
57 Köprülüzade Mehmet Fuat, Blzans müesseselerinin osmanh müesseselerlne
tesirL, s. 185.
58 Турки теперь пишут §ölen.
Yl Y Y ^? <Г^у*г» <l * <*^ <r *-^ ^- Ильминский Древний обычай
распределения кусков мяса, сохранившийся у киргизов (-казахов) («Изв. Вост. отд. Имп.
русского археол. об-ва», ч. I, вып. 5, СПб., I860), стр. 109—127; «Примечания на письмо
Н. И. Ильминского к П. С. Савельеву „Ламы Галсана Гомбоева"» ]там же),
стр. 128—136; g^l —£1* и* '..♦^O^^SJ ^LxsJ ùïJSjjï JLI <уЛ" -^J^ W>
Abdülkadir, «Orun» ve «Ülu$» meselesi («Turk hukuk ve iktisat tarihi mecmuasi»,
eilt I, Istanbul, 1931), s. 121—133.
60 Это отметил уже Фуад Кёпрюлю (cm.o-UJ'Ij^I ±Sjy <b\*ß -Uä* <o!j ^j&^
б* Yazicioglu Ali, vol. III, p. 215.
62 Легенды об Огузе и о 24 племенах огузских повторяет и Абуль Гази
Бахадур-хан (Абуль-Гази-Бохадур-Хан, Родословная туркмен, Перевод А. Туманского,
Асхабад, 1897).
В Стамбуле изданы были огузские сказания (мне оставшиеся неизвестными):
W. Bang — G. R. Rahmati, Oguz kagan destani, Istanbul, 1935; см. также: W. Bang
und G. R. Rachmati, Die Legende von Oyuz Qayan («Sitzungsberichte der Preussi-
schen Akademie der Wissenschaften philosophisch historische Klasse», Bd XXV, Berlin,
1932), S. 683—724. — А. H. Бернштам в статье «Историческая правда в легенде об Оп/з-
Кагане» («Советская этнография», М.—Л., 1935, № б, стр. 33—34) намечает этапы
истории турецких народов до сельджукского периода *.
80

ведение ахи, некогда могущественных противников султанов, на роль
простых регламентаторов, хранителей старой традиции огузов
(удержанной ими до XX в.), говорит тоже, что обработка турецкого текста
восходит по меньшей мере к XV в. Распространявшиеся народными
певцами — озанами, или ашыками, — официальные воззрения на власть
отразились и на этом отрывке, представляющем заимствование из истории
Рашидеддинаб3.
Текст, изданный Хаутсма, неисправен64; но, поскольку огласовка
(да и форма) собственных имен, стоящих в конце стиха, точно видна из
рифмы предыдущего стиха, я привожу перевод отрывка, желая еще раз
задержаться на этнографических терминах — на названиях 24 племен 65.
«Отец ханов, Огуз-хан, изрек; /он так определил тюре—пути и
установления; /он заповедал следующим образом, /чтобы тюре было стезей его
сыновьям. /Он сказал: так как после ханом будет Кайы, /пусть
объявлен он будет бейлербеем правого крыла. /Согласно тюре, бейлербей
должен быть и у левого крыла, /и нужно так, чтобы то был Байындыр.
/Тюре, правила и угощенье также /должны быть по следующему
распорядку, о брат мой: /сперва должен сидеть Кайы, потом Баят, /потом
Алкаэвли и Караэвли, степенно66, /потом пусть садится Языр, а за
ним —Дюкер, /потом, разумеется, Тудырга, Япурлу67, /Авшар, Кы-
зык68 и потом Бекдели, /и самый последний на правом крыле — Каргын.
Во главе левого крыла должен быть Байындыр, /после -него ниже —
младший брат Бидженег69, /потом Чаундур 70, рядом — Чепни71, еще
Салор пусть сядет с Эймюром, /потом — Алаюндлу72 и Уракир 73,
/Игдыр, Бюкдюр 74, йывак75 и Кынык. /Вот- в таком порядке следует
садиться; /перед ними должны быть доли 7б; /кумыс и „кымран" п
должны таким же порядком /распиваться между старшими и младшими;
/также должности и звания бея таким порядком пусть раздаются между
63 Abdülkadir, «Orun» ve «Ülüs» meselesi, s. 123.
в* Yaziciogiu Ali, vol. III, p. 204—205.
65 Анализ дан был у Т. Хаутсмы, см.: Th. Houtsma, Die ünuzenstämme [«Wiener
Zeitschrift zur Kunde des Morgenlandes» (Wien), Bd. II, S. 219—233], теперь статья,
конечно, устарела, см.: tc*~*%*\ •aîJji>bl о I ji -х»л-# ^lj ^aj^
) о <rv и*
в6 В тексте ОЩ* jJjl oAtij] д21>. tßip\ переписчиком, да и Хаутсма стих был
не понят. У Рашидеддина — Алкыревли и Караэвли.
07 У Рашидеддина: Яйырлы.
68 У Рашидеддина: Карык.
69 У Махмуда Кашгарского: Печенег.
70 У Рашидеддина: Джавулдур.
71 В тексте: \J^-*
72 У Рашидеддина: Ула-йонтлы; ср. Алаюнт — станция Анатолийской
железнодорожной ветки на Кютахью.
73 у Рашидеддина: Урекир (ср. современную железнодорожную станцию У ре-
гиль около Анкары), потом в тексте стоит: <3s*.
74 у Рашидеддина: Бюкдюз.
7б У Рашидеддина: «йыве»; Хаутсма (см.: Th. Houtsma, Die Ghuzenstâmme,
S. 226) предлагал чтение Oj^ (просторный); Мюкримин Халиль (cM.:Mükrimin Halil,
Anadolunun fethi, s. 42) дает: «Явук» или «Иывык».
76 в тексте j^^j-* î о слове müce см.: Abdülkadir, «Orun» ve «Ulüs» meselesi,
s. 131—132; там ссылки на «Словарь» В. Радлова [В. В. Радлов, Опыт словаря
тюркских наречий, т. IV стлб. 2226—2227, см.: муча (мушо)] и на П. Мелиоранского
[см.: П. Мели« райский, Два серебряных сосуда с енисейскими надписями («Зап.
Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», т. XIV, вып. 1, 1902), стр. 021—022]; в
енисейской письменности VIII в. — «свадебный подарок».
77 В. Радлов, Опыт словаря тюркских наречий, т. II, СПб., 1899, стлб. 854:
ù\jJ (казанско-татарский язык) — вареное коровье молоко, смешанное с водой.
6 В. А. Гордлевский
81

коленами и родами 7S, /пусть всем из этих родов будет роздано, /а если
останется, пусть попользуются и другие»79.
Этот порядок строго соблюдается в XII в. во время Великого Сель-
джукида, султана Санджара80, бывшего идеалом для Сельджукидов
Рума.
В мирное время войну заменяли спортивные игры и особенно
охота— школа войны, как заметил Чингис-хан 81, но, может быть, охота —
любимое занятие и у монголов, — подготовляя к войне, одновременно
представляла и хозяйственное значение: это была своего рода
натуральная повинность степного феодала.
Всюду в Азии охота — царственное занятие; это традиционное
любимое занятие государя (потом перенятое и Московской Русью) ; когда шах
Каджарский отправлялся куда-нибудь во всем блеске величия, его
сопровождал сокольничий, держа в руке сокола 82.
У турок-степняков соколиная охота издавна была распространена 83.
Об охоте, как об исконном турецком обычае (^л^), говорит Махмуд
Кашгарский в «Словаре». Сельджукиды, естественно, тоже соблюдали
старину; была специальная «Книга охоты» ( «uUjfcT^), описывавшая
церемонию охоты во время Великого Сельджука — Меликшаха 84. Повторяя
слова Поучения Владимира Мономаха, страстного охотника на «лютого
зверя» *— барса, султан тоже мог бы сказать: «Тружахся, ловы дея».
, Во главе охоты у Сельджукидов Рума находился эмир;
«всесильный» везир Садеддин Кобяк одно время занимал должность эмира —
начальника охоты.
У огузов в Малой Азии «большая охота» ( jï jJji ) 85
происходила дважды в год и продолжалась 15 дней86; звери выслеживались на
большом пространстве, потом их сгоняли и травили 87. Это было родовое,
племенное торжество; об этом говорят тотемы — птичьи и звериные он-
гоны огузов. Султан собирал на охоту беев правого и левого крыла и
78 В тексте термины £j»jjf <<Sj**'> о сбивчивости родовой терминологии говорит
В, Бартольд, см.: В. Бартольд, Очерк истории туркменского народа, стр. 29—30.
79 Перевод дан предположительный, в тексте: j^°JJ^ lA^ <^-Ъ^ ^iyj^
80 В. Бартольд, Очерк истории туркменского народа, стр. 32 (из Равенди).
Память о нем благоговейно чтило население Мерва, создавая вокруг его имени сказки,
см.: В. А. Жуковский, Развалины старого Мерва, СПб., 1894, стр. 125—126.
81 Устав лова — в Ясе, см.: Г. В. Вернадский, О составе Великой Ясы Чингис
хана, Брюссель, 1939, стр. 2—22.
82 Е. Aubin, La Perse d'aujourd'hui, Paris, 1908, p. 132.
83 См.: «Das Kudatku Bilik des Jusuf Chass-Hadschib aus Bälasagun», Teil Г,
S. 212. Ср. также: M. Гаврилов, Перепелиный спорт у ташкентских сартов («Живая
старина», год XVIII, вып. I, СПб., 1909), стр. 47—51. —Насколько охота эта была
распространена и в Малой Азии, показывают поэтические образы в турецких
народных песнях (записанных Ф. Гизе) —зарождение любви между парнем и девушкой
рисуется в виде борьбы между двумя птицами (куропаткой с соколом); см.: Вл.
Гордлевский, Из наблюдений над турецкой песней («Этнографическое обозрение», кн. 79,
М., 1909), стр. 31. —Образ куропатки встречается и в греческой эпопее о Дигенисе
Акрите, сложившейся тоже где-нибудь в Малой Азии и повлиявшей на создание
турецких народных типов и образов.
84 Köprülüzade Mehmet Fuat, Blzans müesseselerinin osmanh müesseselerine te-
sirL, s. 268, not. 1; J*~2 ^J.* <<^Uju dki'U^I £jy ol ji i*?w o^lj ^^5"
85 ^ — rtu^ /^täju dkS'Lol iJj^j oljl Xbs** ô^lj ujL^T'; у Фуада
Кёпрюлю:зТ ^4 j-*jl
se Yazicioglu АИ, vol. III, p. 215.
87 Как видно из Языджыоглу Али (см.: Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 68),охота
происходила на диких кабанов: во время охоты, где-то между Изником и Инёню, на
детей султана Гияседдина Кейхюсрева I из лесу выскочил дикий кабан.
82

сипахи (участвовали и огланы—личная гвардия султана). Присутствие
сипахи указывает на то, что племенное торжество превращается в
спортивно-военные игры, которые укрепляют силу и меткость руки не только
у членов рода, но вообще у людей, подлежащих несению военной
службы.
Меткие удары награждались. Сельджукиды в Малой Азии поддерг
живали порядок, сложившийся уже в Средней Азии. Если кто попадал
стрелой в тигра, тому подвязывали у локтя тигровый хвост— «кутас» 88*.
За удачное попадание в птицу жаловался «султан» на голову.
Неизвестно, водились ли в Малой Азии в XII—XIII вв. тигры и яки; скорее всего
это образы, перенесенные из Средней Азии, списанные хронистом из
«Сиясетнаме» («Книги управления») Низам оль-Молька. Однако в
Измирском районе, в Сельчуке (древн. Эфес), еще и теперь водятся
пантеры,— так утверждает директор музея в Измире Саляхеддин Кантар89.
Впрочем, и в атласе П. А. Чихачева тоже есть гравюра, изображающая
пантеру, убитую в окрестностях Измира.
Была еще страсть у султана, унаследованная от предков. Султан
был большой любитель лошадей. В Малой Азии вкусы его утончаются,
и к нему приводят лошадей и венгерских, и кавказских («тавлинских») *°.
Конь, утеха наездника, совершавшего набеги, ценился высоко в
Передней Азии; так, например, грузинский царь Давид Сослани, муж
Тамары, отдал за коня крепость и деревни.
Образование стояло, конечно, на низком уровне, и на
письменность — на письмо, насаждавшееся пришлым духовенством, огузы
смотрели с суеверным ужасом: старое слово «битик» (письмо),
заимствованное еще уйгурами у китайцев, у них было синонимом амулета 91.
Когда Ибн Фадлан наблюдал огузов в X в., они были еще
язычниками. Он нашел у них языческие погребальные обряды турок VIII в. Но
и в Малой Азии спустя два-три столетия ислам медленно изменил
вековые навыки.
Так, еще в начале XIII в. Сельджукид, исполненный, очевидно,
доисламских (шаманских) воззрений на святость земли, прикрывающей тело
мертвеца, мстя врагу, Ягыбасану Данишменду, раскопал его могилу,
сжег кости и развеял прах по ветру: он хотел лишить «душу» врага по*
коя в подземном приюте.
Огузы, став мусульманами, цепко держались за старый уклад. Еще
теперь у туркмен Малой Азии сохранилась пословица,
свидетельствующая о недоверии к мусульманам: «по пути мусульманина шествовать
не годится* (müslümamn yoluna gitmek olmaz)92. Тем сильнее было
у огузов нерасположение к мусульманству, что оно насильно вытравляло
племенные национальные обычаи в эпоху Сельджукидов.
Официально огузы — мусульмане, но это внешняя оболочка, и долго
еще у них сосуществовали два имени: новое, мусульманское, и старое,
родовое имя, или прозвище. Сохраняя старое имя, огузы-мусульмане
88 О кутасе см.: П. Савваитов, Описание старинных русских утварей. одежд,
оружия, ратных доспехов и конского прибора, СПб., 1896, стр. 15—16.
89 См.: Selâheddin Kantar, îzmirde kaplan var mi, yok mu? («Ulus», 1938, 28
cubât).
90 См.: Yazicioglu Ali, vol. III, p. 341.
91 «Материалы по истории туркмен и Туркмении», т. I, М.—Л., 1939, стр. 311.
92 Г Y ) if MYTî fJjJfcJ ifS^jt^- <j*^jy 'М*Ь J ^Jblji. Составленный
немцами, работавшими в Турции в империалистическую войну (д-ром Фрейлихом
и инженером Раулигом), этот сборник (в нем свыше пятисот страниц) прошел как-то
незаметно, а между тем он заключает в себе обширный этнографосоциологический
материал.
е* 83

инстинктивно вспоминают народное наставление: «Брать чужое имя,
значит, уподобиться чужой нации»93.
Двойное имя наблюдается даже у придворной или служилой
верхушки (куда, конечно, ислам должен был глубже проникнуть),
например: Зияэддин Кара Арслан (начальник войскового арьергарда), Фах-
реддин Арслан Догмуш, Мубаризеддин Эртокуш, Сейфеддин Кара Сон-
кор, Шемседдин Алтунпа * и т. д.
Вот еще примеры тяготения к племенным названиям у крупных
деятелей XIII в. Начальник аймака «каймарлы», наместник Амасьи (аймак,
очевидно, и кочевал около Амасьи), носил два имени: Нуреддин Туграк;
дети его также сохранили два имени: Сейфеддин Салор, Шемседдин
Огуз и Хюсамеддин Тимур; у везира-диктатора Садеддина Кобяка имя,
напоминающее половецкого князя из «Слова о полку Игореве»94.
Иногда родовое имя вытесняло новое имя, насильно навязанное
огузу (например, у эмирахора Огул-бея); Данишменд Ягыбасан
(старинный враг Сельджукидов, озлобленный и потому изменивший султану)
носил родовое имя («Разящий врага»), наводившее, быть может, ужас
на соседей.
У простых воинов власть старых имен, конечно, была еще сильнее,
но только раз встречается в феодальной хронике рядовой сипахи: салор
Иолук (или Юлук) 95 Арслан.
Прозвища племенные удерживаются до XIV в.: среди мюридов
Султана Веледа был эмир Мехмед Сокурджи96 (очевидно, здесь огузский
тотем «сонкор» — сокол); у Инандж-бея в Лядике был брат Доган-
паша 97 — опять огузский тотем (сокол).
Изредка они встречаются и в XVI в.; в документах о рудниках,
изданных Ахмедом Рефиком, упоминается под 980 г. х. (т. е. 1572/73 г.),
отставной сипахизаде, по имени Огуз98.
Вообще прозвища у огузов связаны были с племенным
происхождением или с родовым тотемом ". Казалось бы, у Сельджукидов,
происходивших из племени левого крыла, кынык, часто ожидалось бы
прозвище «Чакыр» (ястреб), но у них встречается прозвище «Арслан» (лев).
Здесь сказывается старое увлечение иранской эмблемой, которая позже
изображалась и на монетах (лев и солнце) 10°.
В имени «Кылыч» (меч) содержится воспоминание о культе меча,
распространенном, как сообщает Иорнанд, среди гуннов 101. Двойное имя
«Кылыч Арслан», как думал Хаутсма, указывает на тотемы племени
отца и племени матери; но П. М. Мелиоранский, анализируя имена, где
на тотемы отсутствует и намек, возражал против сомнительного, конеч-
93 В. Радлов, Образцы народной литературы северных тюркских племен, ч. V,
СПб., стр. 227 (о Манасе).
94 Ср. также П. А. Фалев, Ногайская сказка об Ак-Кёбёке («Сборник Музея
антропологии и этнографии», т. V, вып. 1, Пг., 1918), стр. 189—196.
95 Так читает Мюкримин Халиль (Mükrimin Halil, Anadolunun fethi, s. 56).
se Aflâkî, t. II, p. 314:
97 Ibid., p. 327, 384. — Ср. также современные населенные пункты в Конийском
вилайете: Доганбей, Доганхисар.
98 Ahmet Refik, Osmanli devnnde Turkiye madenleri, Istanbul, 1931, s. 16.
99 Th. Houtsma, Ein türkisch-arabisches Glossar. Herausgegeben und erläutert,
Leiden, 1894, S. 26. — Позже, независимо от Хаутсмы, на это обратил внимание
А. Н. Максимов, см.: А. Н. Максимов, К вопросу о тотемизме у народов Сибири
(«Ученые записки РАНИОН». т. 7, М., 1928), стр. 7 и ел.
100 О львах в Иране первоначально на могильных памятниках храбрецов-героев,
см.: А. А. Ромаскевич, Изваяния и изображения львов в Иране («III Международный
конгресс по иранскому искусству и археологии», М.—Л., 1939), стр. 209—215. —
Впрочем, лев — львиная шкура, львиный хвост — давно уже представлял символ власти
(у хеттов, в Египте, позже у византийцев).
101 Th. Houtsma, Ein türkisch-arabisches Glossar, S. 27, Anm. 6.
84

но, предположения Хаутсма: в сочетании «Кылыч Арслан» оба слова
скорее тотемы мужские: Кылыч —меч (оружие мужчины), Арслан —
второе имя в роду Сельджукидов (ср. Сюлейман ибн Куталмыш ибн
Арслан ибн Сельджук); Арслан, — может быть, имя рода, имя
подразделения, более мелкого, чем Сельджук.
В тюре и после того как огузы приняли ислам, заключены были*
обязательные жизненные нормы, выработанные предками;
регламентирован каждый шаг общественной или частной жизни. Забывая, что они—
мусульмане (у которых голова должна постоянно быть прикрыта), огузы
от радости кидают шапки («кюлахи») в воздух 102. Впрочем, это, быть
может, «линейная речь», типическое выражение радости (и буквальное
толкование было бы неверно), подобно тому как бросание шапки оземь
означает отчаяние 103.
Хранителем тюре в Малой Азии был султан Сельджукид — вождь
огузских племен. Простота нравов султана Алаэддина Кейкубада I
говорит о силе кочевых (племенных) традиций, сохранившихся в эпоху пыШ"
ного расцвета и величия государства. Хронист гордо подчеркивает, что
султан Алаэддин I хорошо знал обычное право огузов — «Огузнаме»,
и как придворный быт, так и суд (гражданский), даже мелочи — все
основано было на точных указаниях «Огузнаме» 104.
В «Огузнаме» сведены были нормы «чери» и «яса», т. е. Алаэддин
соблюдал старый военный («чери») и гражданский («яса») законы.
Очевидно, процесс разложения родового строя шел медленно, но
непрерывно (хотя не закончился и в XVII в., как видно из документов,
опубликованных Ахмедом Рефиком). К концу XIII в., когда Ибн• Биби
писал хронику, верхушка сельджукидского общества явно ощущала, как
далеко отошла она от простоты нравов, царившей еще всего полстолетия
назад. Но перемена наметилась давно, задолго до султана Алаэддина
Кейкубада I; он для историка — идеал государя, поднявшего
Сельджукидов на недосягаемую высоту; казалось, что это происходило благодаря
его приверженности к старине, «к старым дедовским обычаям, благодаря
отвращению к новизне, низвергшей государство в пропасть.
Сохранилось в дворцовом быту Сельджукидов почетное звание «ата-
бек» — воспитатель царевича, опекун его. Когда питомец возвышался,
атабек приобретал большое влияние; это был первый советник,
доверенное лицо султана, потому что это был прежде всего названный отец
(ата). ! I ^\Щ]
Красочно раскрываются огузские обычаи и обряды в свадебном
ритуале 105. Браки у огузов совершались внутри племени — это были
эндогамные браки. Гаремы султанов наполнялись невольницами; по
политическим соображениям брали Сельджукиды жен со стороны — из
Византии или из Грузии, а все-таки туркменка была ближе: когда заходит
речь о женитьбе султана Иззеддина Кейкавуса I, ему указывают на дочь
князька (мелика) Эрзинджана, происходящую из «пречистого рода»
Кылыч Арслана II.
И во время похорон также соблюдались домусульманские обычаи.
Так, когда в Конью привезено было тело султана Гияседдина Кейхюсре-
ва I (павшего в битве с греками), сын его, Иззеддин Кейкавус I, устроил
богатые поминки; между прочим, он поместил (в усыпальнице?) верхо-
102 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 105.
юз Ibn-BTbï, vol. IV, p. 114.
!04 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 217.
tos Об этом подробно см.: В. А. Гордлевский, Из комментариев к
старо-османскому переводу хроники малоазийских Сельджукидов, так называемой хроники Ибн
Биби («Древности восточные», т. IV, М., 1913), стр. 6—7.
85

вую лошадь его, которую по пятницам покрывали красным
туркестанским (?) атласом 106.
Верный друг и спутник человека на земле —лошадь превратилась
в талисман, охраняющий хозяина и после смерти. Рубрук во время
путешествия наблюдал, что около могилы монгола повесили на высоких
жердях 16 шкур лошадиных, по 4 шкуры с каждой стороны 107.
В суде, руководимом султаном, господствовали старые порядки. За
убийство полагалось убийство, но, очевидно, возможен был и выкуп за
кровь — «кун» (по-персидски о>^ — кровь). Так, Афляки рассказывает,
что везир Муинеддин Перване по ходатайству Джеляледдина Руми
уплатил за убийцу, укрывшегося в доме приятеля, противникам «цену
крови» 108. Иногда «цена крови» достигала крупной суммы;
зачарованный главой мевлеви, Аламеддин Кайсар (правитель Аксарая) охотно
пошел на жертву и распродал имущество (на 40 тыс. дирхемов), чтобы
угодить Джеляледдину Руми l09.
Ислам отнял у женщины свободу, которой она пользовалась раньше:
женщины, например, участвовали в «шиляне»; в «Книге Коркуд-деде»
указывается, что боевые подвиги совершает и женщина.
На надписях (на монументальных зданиях) эпохи Сельджукидов
отсутствуют обычно имена женщин-благотворительниц (сельджукидских
«принцесс»), имена заменяются эпитетами: «целомудрие мира и веры»,
или словом «хонд» ( aJl^k ) п0 — титул женщины султанского или
высшего придворного круга; он встречается не только на территории
государства Сельджукидов (в Нигдэ и в Кайсери), но и в Бурсе уже в
османскую эпоху («Хонди-хатун»); точно так же и имена, упоминаемые
в хронике, не являются их настоящими именами111. Мусульманская
религия официально прятала женщину и даже презирала ее. Невысокое
мнение о женщине было и у историка Сельджукидов Рума
мусульманина Аксараи 112.
Однако перед традициями и требованиями жизни ислам должен
склониться и пойти на уступки. Сильная женщина могла и умела рвать
путы, которые накладывала религия.
Мать Ибн Биби вращалась среди мужчин. Но это объяснялось ее
профессией астролога, который предугадывает horas fastas et nefastas —
счастливые и несчастливые часы, направляет каждый час султана.
В истории Передней Азии были случаи, когда женщина по смерти
мужа занимала место его. В Халебе (Алеппо), подвластном дядьям
султана Иззеддина Кейкавуса I (здесь царил когда-то брат Мелик-
106 Yàzicioglu Ali, vol. Ill, p. 114; jJ^T J31 j &*У p%* cJj\ J~~** Jbjt y> j
<£b^ßyb vj^ ч^Ъ-* ùj5~* *~^ j* +)jî [?(У^**^у] ^3*"^Я Ср. похороны
монгольского хана, описанные Палладием: В. Бартольд, К eonpocj о погребальных
обрядах тцрок и монголов («Зап. Вост. отд. имп. русского археол. об-ва 1917—1920 гг.»,
т. XXV, Пг., 1921), стр. 65.
107 В. де-Рубрук, Путешествие в Восточные страны. Введение, перевод и
примечания А. Малеина (Иоанн де Плано Карпини, История Монголов, СПб., 1919),
стр. 80.
108 Aflâkî, Menâqib-el-'Arifîn (Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs. Récits,
traduits du persan et annotés, t. I, Paris, 1918), p. 120.
*w Ibid., p. 361.
110 О Хонде в Нигдэ см.: Вл. Гордлевский, Из жизни современной Турции
(«Восток», кн. 3, М.—Пг., 1923), стр. 206.
111 rr ^ f###c£^Ä *ij*xJ (pJtï\ J-lk
112 В. Бартольд, О некоторых восточных рукописях в библиотеках
Константинополя и Каира («Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», т. XVIII, СПб., 1908),
стр. 0133, прим. 1.
86

шаха — Тутун) пз, «заместительницей власти и правительницей
государства» была, за малолетством Мелика, его мать Азиза 114; Языджыоглу
Али упоминает (в 1218 г.) только о Дайфе, хотя фактически в Халебе
распоряжался атабек Шехабеддин Тогрул 115.
И позже, в XIV в., в высших кругах османского общества
(захваченных исламом) продолжали сохраняться старые степные традиции.
Ибн Багтута застал в Изнике «Беялун», т. е. Нилюфер И6, которая
правила городом от имени мужа, султана Орхана; Ибн Баттута, всегда
стоящий на страже ислама, аттестует ее, как женщину благочестивую и
превосходную 117.
Идя иногда на уступки, ислам смягчал все-таки обычаи,
господствовавшие у турок, пока они были язычники. «Если умирает человек,
имеющий жену и детей, — писал Ибн Фадлан, — старший из его детей
женится на жене его, если она не была его матерью» 118. Теперь вдова
султана выдавалась замуж за близкого его сановника; так, везир Муи-
неддин Перване после смерти султана взял его жену Гюрджи-хатун.
В быту женщина отражала натиски духовенства. Огузам-мусульма-
нам были еще чужды веления новой веры, и все оставалось у них по-
прежнему. «Книга Коркуд-деде» молчит еще и о многоженстве, рано
проникшем в высшую среду (например к султанам).
Когда в Конью въезжал султан Алаэддин Кейкубад I
(находившийся ранее в заключении), женщины, как замечает Языджыоглу Али,
смотрели из окон на процессию119. На побережье Средиземного моря
(в Алаие) женщины еще в XIV в. ходили открытые 12°. Но здесь
действовали, быть может, или христианские традиции — Алаие возникла на
месте византийского города Калонороса, а может быть, и портовая
жизнь ломала слабые устои ислама.
Все в Малой Азии было непохоже на мусульманский уклад жизни.
И даже идея о высшей государственной власти, осложненная новыми
социальными взаимоотношениями, сохраняла отголоски родового строя.
На мемориальных надписях, высеченных на арабском языке, наряду
с пышной арабской титулатурой, встречаются и старые эпитеты и
титулы, как, например, «джабуга» ш, т. е. орхонское «ябгу»; в форме «ябгу»
передает в X в. Ибн Фадлан титул предводителя огузских племен [у Ибн
Биби есть и старотурецкий титул «тудун» («тудун бехадыр»)]122.
И естественно, что у Сельджукидов сохранялась древнетурецкая
118 Должно быть, это не имя, а титул «тудун». Впрочем, Мюкримин Халиль
(Mükrimin Halil, Anadolunun. fethi, s. 63) называет его «Тутуш».
»4 Yazieioglu Ali, vol. Ill, p. 163.
115 В. Бартольд, Мусульманский министр — философ эпохи крестовых походов
(«Восток», кн. 4, М— Л." 1924), стр. 134.
не Чтение, предложенное Ф. Гизе; значит, жену хана Мохаммеда Узбека, дочь
византийского императора, также звали Нилюфер (üji~-> ?) (см.: Ibn Batoutah, t. II, p.
383).
»* ibid., p. 32*3.
118 «Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу», стр. 61.
119 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 202. — Если я только понял значение здесь слова
<^*j ) ^ («окно», а не «дворцы»), то. окна домов в Конье выходили тогда на улицу,
а не во двор, как это было потом.
*20 Ibn Batoutah, t. II, p. 256.
121 В. A. Гордлевский, A' вопросу о влиянии турецкого языка на арабский («Зап.
Коллегии востоковедов при Азиатском музее Акад. наук СССР», т. V, Л., 1930),
стр. 273.
122 Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 314; об этом слове см. ст.: А. А. Шахматов, Заметка
об языке волжских болгар («Сборник музея антропологии и этнографии», т. V, вып. 1,
Пг., 1918), 395—397; А. Самойлович, Турун-Тудун. Еще пример турко-булгарского
ротацизма (там же), стр. 398—400.
87

титулатура, отражавшая старую организацию войска: «ябгу» и «шад»
были начальниками левого и правого крыла войска.
Когда умирал султан, вопрос о преемнике обсуждался не в
«меджлисе» — институте мусульманском: вельможи (а это все как будто
огузы) устраивали курултай — совет из представителей огузских племен.
Курултай сохранил у Сельджукидов старые функции общеплеменного
собрания, на котором происходило провозглашение хана. Однажды на
курултае возникли разногласия, тогда бей Мараша Нусретеддин
напомнил обычное право огузов, которое гласило: «Когда есть старший брат,
младшему брату не приличествует главенство» ( <uiljjj~ a~jj\ ^jIj UT
>5V23).
Огузские беи, стоя вокруг избранника, трижды преклонялись перед
ним; потом подносили ему «чаши» ( <jl>l«. ), наполненные медом и
кумысом, — так говорит историк османский Лютфи-паша.
Обряд возведения на престол, сообщаемый Языджыоглу Али,
воспроизводит старые турецкие обычаи, сохранявшиеся еще у касимовских
царей 124: султана берут на руки — поднимают (несут) и сажают на
престол ,25, а потом на него дождем сыпались дирхемы и динары
(серебряные и золотые монеты).
Всюду чувствовался степняк, неохотно отказывавшийся от старых,
привычных ему форм ,26. Являясь ко двору султана, беи кланялись «по
обычаю огузскому», целуя землю. Целовал землю перед Алп Арсланом
и византийский император Роман Диоген. Великим Сельджукидам в XI з.
еще неизвестен был церемониал вассальства.
Пока власть султана была сильна, он распределял землю между
сыновьями на родовые улусы. Он смотрел на Рум как на вотчину. Так
поступил султан Кылыч Арслан II, последовавший обычаю,
существовавшему еще у Великих Сельджукидов, и разделивший землю на 12
частей 127. Это был, видимо, последний случай волеизлияния
султана-степняка. Доходы от уделов сыновей не шли в диван отца, и только раз в год
отправлялись дети на поклон к отцу 128.
«Голос народа» проникал и во дворец, там раздавалась часто песня
народного певца-озана. И озаны были еще в XV в., как видно на
примере анонимного озана (открытого проф. Фуадом Кёпрюлю) 129. Это были
народные поэты, и авторство песен озанов быстро забывалось.
Поэзия у Сельджукидов носила религиозно-шаманский отпечаток.
У «войскового поэта» султана Селима I в XVI в. было имя (или
литературный псевдоним) «Бахши»130 — термин, сохраненный еще казахами.
i» Yaziciogîu Ali, vol. Ill, p. 97.
124 В. В. Вельяминов-Зернов, Исследование о касимовских царях и царевичах,
ч. II, СПб., стр. 403—< 09 (воцарение Ураз Мухаммеда).
125 Tbn-BTbi, vol. IV p. 251, также 280 (здесь и присяга — клятва на Коране).
126 В. В. Бартольд (см.: В. В. Бартольд, Очерк истории туркменского народа,,
стр. 28) указывает еще, что на монетах Сельджукидов изображалась тамга племени
кынык (стрела, острием обращенная вверх).— Изображение тамги, см.: Рашид-Эд-
дин, История монголов («Труды Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», ч. VII,
стр. 38). У Махмуда Кашгарского (v^^ (f£j*J!&\ ^>^ & Jp^^l £j by&t*
ол <J> <Jjl -*U, f^r^l °^ ùUp) ск°Рее тамга салоров напоминает изображение
Рашидеддина для «кынык». Ф. Кёпрюлю (см.: Köprülüzade Mehmet Fuat. Bizans mües-
seselerinin osmanh müesseselerine tesiri..., s. 257, not 5) принял тамгу «кынык» за
ävöhhv (сотак).
127 Впрочем, у султана Кылыч Арслана II было всего одиннадцать сыновей,,
двенадцатая была дочь — Исметеддин Геухер-хатун (см. «Приложение», стр. 217).
128 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 11.
129 Yusuf Ziya, Halk edebiyati antolojisi, Istanbul, 1933, s. 12.
!зо Ibid., s. 13—14.
88

Тюре — обычное право огузов всюду доминировало, и Афляки,
пришельду-мевлеви, бросалась в глаза та пропасть, которая была между
оседлым горожанином, пропитанным иранской культурой, и кочевником-
огузом. Оазисы городской культуры одиноко маячили среди степей,
населенных кочевниками, которые строго стояли за порядки и предания
предков.
Афляки огузы были чужды. Он смотрел на них, как на страшилище.
Он рассказывает, что Бехаэддин Велед, сын Джеляледдина Руми,
вспоминал хадис, сфальсифицированный, вероятно, в Багдаде, когда турки
забрали силу над халифом: «У меня есть армия, которую я поставил на
Востоке; я назвал их турками. Я вложил в них мой гнев и ярость; и
всюду, где какой-нибудь человек или народ преступает мои права, я
напускаю на него турок, — и это будет моя месть» 131.
Афляки повторяет старые россказни о турках-варварах — о «биче
божьем», нашедшие место уже в XI в. у Махмуда Кашгарского,
зараженного мусульманским правоверием, но он забывает, что Сельджукиды
в Малой Азии представляли все-таки оплот мусульманства и что
благодаря огузам возвысились в Малой Азии мевлеви и превратились в
могущественных феодалов, которые эксплуатировали бедное, темное
крестьянское население.
Так и иранцы смотрели на тюрка: «тюрок — предвестник
антихриста», — заявляет в «Рисалеи тарифат» Убейд Закани.
Традиционное пренебрежение к «тюрку»-простолюдину, не
«озаренному» мусульманской культурой, перешло от иранцев к османской
интеллигенции 132.
ist Aflakî, t. II, p. 478—479.
182 Так, например, поэт-гедоник XVI в. Месихи, может быть, иронизируя над
этим увлечением иноземцами, говорит: «Ну, ты, приезжай, будь из Аравии, или из
Персии» (J^ jjji О -b*-ft£ Ь <J^j£> L). Так, впрочем, смотрели на «тюрка» и в
Средней Азии: Бабур отзывается о своем дяде Султан Ахмеде, что это был
«простодушный тюрок» (с£Л>1 ù^ 3 *^j*) и ничего не читал, см.: В. В. Бартольд,
Улугбек и его время, Пг., 1918, стр. 145.
"Х£)*0^

0X^0ЧL^(D^^6^Q^6Ч^6Ч^G^Q^
Г л а в a IV
Организация кочевых шлемеи Малой Азии в XVI—XVIII вв.
как иллюстрация к положению огузов в эпоху Сельджуки-
дов
В османскую эпоху долго еще вспоминалось «время огузов» ( )>d-H
^JLj). Сказания об огузах, частично отразившиеся в «Книге Коркуд-
деде», сохранялись народными певцами, и народ охотно слушал эти
песни 1. Отголоски родовых институтов долго продолжали жить в Малой
Азии.
Старая организация огузов, в Малую Азию занесенная еще из
среднеазиатских или монгольских степей, несомненно, отобразилась в
документах XVI—XVIII вв. о турецких аширетах (кочевых племенах) в
Анатолии. Издавая указы, османское правительство ссылается на старые
фирманы 2; оно требует, чтобы соблюдались старые установления,
зафиксированные в архивах. «Кануннаме» (законники) османских султанов со
времени султана Мехмеда II (XV в.) кодифицировали, закрепляли
обычное праро кочевников — нормы, сложившиеся раньше, в эпоху Сель-
джукидов. Отсюда ясно большое значение архивного материала для
понимания жизни предков этих кочевников — огузов.
Из этих документов слово «огуз» исчезло; османцам —
правительственной верхушке, потерявшей племенные связи и воспитанной на
арабской и персидской литературе, стыдно уже воспоминание о славных
предках — тюрках-огузах, и они употребляют слова «юрюки» и
«туркмены»; эти термины, впрочем, как-то различаются и противополагаются
(см., например, указ № 205, стр. ÎG2). Возможно, что термин «юрюк»
(кочевник) внедрился давно; в документе (№ 196, стр. 148) раз
упомянуты «старые юрюки» (eski yürükler).
Мелкие подразделения туркмен говорят, однако, что все это —
прежние огузы, сохранившие кое-где наименования 24 племен. Так, в
документе № 233 (стр. 203) фигурируют туркмены-бегдили, в документе
№ 246 (стр. 215) упоминается племя баят (сирийские баяты).
Терминология претерпела уже изменения: в номенклатуру о делении
племен, о начальниках и главах племени и т. д. врываются термины
арабские; вообще наблюдается смещение старых турецких терминов
и новых арабских.
Документы, составленные грамотеями, конечно, хорошо знают граб-
1 Отдельные сюжеты и теперь еще живут в Малой Азии, см.: «Записи от
армянина в Бейшехри», («Ulkü», 1938, № 2, и след.).
2 О «Законнике» султана Мехмеда II так и говорится, что это — «законник
отца его и деда его».
90

ские термины,—деление племени «тайфа, аширет» (oj-JU <juÎIL ) на
«джемаат» ( с-^Ц* —община) и «махалле» ( <dU^ —квартал); но
еще более подробно перечисляются турецкие термины: «оджак»
(объединение из тридцати семей), «бой» («джемаат» — его арабский
эквивалент), «аймак», «бёлюк», «оба». Эволюция этих терминов представляет
большой социальный интерес; частью эта номенклатура отражает
общетюркский родовой строй (ср., например, аймак), частью она перешла
в войсковые подразделения османцев, например: бёлюк (рота); термин
«оджак» принят был для янычарского войска.
Во главе племени исстари находился сюбашы 3. И поскольку еще
в XVI—XVII вв. так именуются высшие начальники отдельных племен
или племенных объединений4, невольно возникает предположение, что
и раньше, в эпоху Сельджукидов, этот термин широко был
распространен среди кочевников и представлял пережиток родового полувоенного
устройства огузов: сюбашы были кочевые феодалы. Так, у Сельджука,
родоначальника Сельджукидов, был титул сюбашы5. Потом, в
османскую эпоху, сюбашы утратил былое положение, ему в провинции
принадлежали полицейские функции; это был пристав или квартальный6; эти
функции, как видно из Эвлия Челеби, наметились по крайней мере уже
в XVII в.
Термин «сюбашы» в начале XVII в. у кочевников пропадает; он
заменяется терминами «башбуг» (baçbug — вождь) 7, «мир» (miri açiret—
вождь племени), «рейс» ( ^«ßj —начальник, глава). За термином
«мир» насчитывается, впрочем, многовековая давность: уже в «Канун-
наме» султана Мехмеда II упоминается эмир (мир) юрюков. Смена
старых терминов происходит естественно: они оттесняются
правительственными чиновниками, присылаемыми извне — из Стамбула.
Соответственно строю племени были еще начальники боев (boy
begi), т. е. беи, бии, beg, big ü, во время Сельджукидов значение,
объем их власти был как будто больше; бёлюкбашы (bölükbaci), черибашы
(çeribasi).
Бёлюк — термин старый, еще среднеазиатский, внедренный потом
монголами в административный строй Ирана; черибашы — так
назывался начальник «чери», т. е. воинов, людей, снаряженных для войны 8.
Слово «чери» давно проникло в тюркские языки, сначала к уйгурам из
Индии, а от уйгуров заимствовано было наследниками их
государственности— монголами (ср. монгольское «цирик»). Впоследствии османцы,
исходя из военной организации юрюков (огузов?), создали «новых
чери», т. е. янычаров.
3 В европейской Турции есть деревня Сюбашыкёй (к юго-западу от Текирдага).
4 Термин встречается иногда у мюселлимов [Ahmet Refik, Anadoluda Türk
arretiert (966—1200), Istanbul, 1930, s. 50, vesika 63].
5 W. Barthold, 12 Vorlesungen, über die Geschichte der Türken Mittelasiens,
Berlin, 1935, S. 101; <ctal ^ ( ±bytt &№ o\j*b^r>bf<(Sj*à№\ -^^ 6* l***^ ù- ^*
G Деградации способствовало смешение слов: j.u, (войско) и уе (вода); ср.
словарь Сами-бея: ЛГУ—Arn ^f е\ V W 'coU^ <r LU t^J u»j*\S <^^ .^
так, впрочем, почему-то понимает Freiherr Kraelitz von Greifenhorst [Freiherr Kraelitz
von Greifenhorst, Kanunname Sultan Mehmeds des Eroberers («Mitteilungen zur osmani-
schen Geschichte», Bd. I, Vienna, 1921), S. 39, Anm. 2"]. О слове «subashi» см. ст.: J. H.
Kramers, Su Bashi («Encyclopédie de l'Islam», t. IV, Leyde —Paris, 1934), p. 513—514.
7 В документе № 161—ошибочно начертание bas ve bug [Ahmet Refik,
Anadoluda Türk asiretleri (966—1200), s. 169, vesika 161].
8 Так долго, до XIX в., назывались предводители войнуков, см.: К. И. Иречек,
История болгар, Одесса, 1878, стр. 579.— Термин сохранился теперь у цыган (это
своего рода староста).
91

Были еще выборные должностные лица, или лица, летами или умом
заслужившие доверие, как-то: кетхуда (управляющие), игравшие
большую роль; ихтияры 9 (старцы, так сказать, среднеазиатские аксакалы —
старшины); мужи дела (iç erleri); мужи слова (söz sahibleri); земские
люди (il erleri)—все это были «лучшие люди» (ahassi rical) (док. № 198,
стр. 153).
Потом для защиты от насилий сипахи и янычаров у юрюков
создается институт «йигитбашы», внутренняя милиция (документ № 108,
стр. 57) 10.
Родовая организация кочевников, естественно, распадается;
продолжая политику Сельджукидов, османцы также прилагают усилия к ее
разложению. Этот процесс усилился, очевидно, к середине XVII в.: тогда
же аналогичная реформа—административные должности (кетхуда,
йигитбашы) появляются в Стамбуле и у ремесленных организаций, в цехах.
Государственный аппарат крепнет, происходит централизация власти.
Для руководства и наблюдения за кочевниками из Стамбула *
выезжает «воевода». Об этом впервые упоминается в 1103 г. х., т. е. в самом
начале XVIII в. Здесь слышится уже отзвук влияния балканских славян.
Воевода ведал, должно быть, и военным управлением. По своему
положению он стоял выше прежних бойбеев (док. № 221, стр. 185). Кетхуда
(выбиравшийся из кочевников) утверждался уже центральной властью
и, очевидно, получал из Стамбула «берат» и «халат» почетный (стр.219).
Среди членов племени все-таки была еще крепкая связь. Должности
были наследственные. Высокая Порта обращалась к бойбеям и их
внукам (torun) —к их потомкам, к их прямым сородичам (стр. 191, 209) >
а, отдавая однажды приказ о поимке кетхуды, правительство
одновременно угрожало и его родственникам (стр. 216).
Племенная сплоченность хорошо была использована
правительством: предпринимая какую-нибудь новую меру (например, набор людей
во время войны), провинциальная администрация собирала в духовном
суде «избранников племени», и они давали подписку, т. е. принимали на
себя за племя обязательство об исполнении требования центральной
власти (поставка воинов, выдача преступников).
Политика правительства была построена на задабривании вождей
племени: им жалуются почетные звания (док. № 219, стр. 182) или,
наоборот, правительство грозит ссылкой или смещением за ослушание: оно
брало у них заложников (богатых и именитых людей) и заключало
в тюрьмы.
Права кочевников постепенно урезывались *. У них отнимали оружие
(холодное и огнестрельное), запрещали ездить верхом, опоясываться
мечом, надевать военную одежду (форму левендов или янычаров) и
т. д.; всеми этими мерами правительство старалось убить в юрюках
воинский дух.
Еще во время Сельджукидов огузам-кочевникам отводились участки,
своего рода «икта»11; им разрешалось передвигаться только в рамках
какой-нибудь области.
Тем не менее юрюки и туркмены кочевали с места на место. Говоря
о юрюках, документы часто прибавляют: «передвигающиеся» (konar,
9 В современном турецком языке это слово значит «старик».
10 Ср. организацию тюркских кочевников в Иране («илот») — кашкайцев. См.:
А. А. Ромаскевич, Песни кашкайцев («Сборник Музея антропологии и этнографии»,
т. V, вып. 2, Л., 1925) стр. 575—576.
11 Köprülüzade Mehmet Fuat, Blzans müesseselerinin osmanh müesseselerine tesiri
hakkinda bazi mülahazalar («Türk hukuk ve iktisat tarihi mecmuasi», eilt I, Istanbul,
1931), s. 226—227.
92

goçer) юрюки; но их передвижения давно тревожили и смущали
правительство.
Кочевания турецких племен доставляли властям заботы и
беспокойство. Еще Низам оль-Мольк, прекрасно это понимавший, соответственно
строил политику; ему подражал и Стамбул. Но в Малой Азии турецкая
вольница настороженно смотрела на действия центрального
правительства; на меры, направленные на закрепление юрюков на земле, они
отвечали восстаниями, и об этой борьбе красноречиво говорят еще
народные песни — «песни о водворении» (iskân türküleri), полные, с
одной стороны, воинской отваги, с другой —презрения к собратьям, к
«феллахам», осевшим на землю 12.
Время от времени в Анатолии происходили переписи кочевников*
преследовавшие, конечно, фискальные цели. Так, была перепись
в 1133 г. х., т. е. в 20-х годах XVIII в. (документ № 236, стр. 208).
Вековой традицией были закреплены за кочевниками районы — яйлаки и
кишлаки, летние и зимние кочевки. А позже, в 1143 г. х. издано было
и положение о юрюках.
Юрюки и туркмены шумно и бурно шествовали по Анатолии, их
соблазняли тучные поля оседлых крестьян, и, спускаясь с гор, они
уничтожали посевы, разоряли села, грабили их, угоняли скот, людей и т. д.
Мирное население должно было терпев бесчинства, пока они
совершались кочевниками, узаконенными их соседями. Когда же эти налеты
совершались из года в год, когда надвигались со стороны новые толпы
кочевников, в Стамбул сыпались жалобы, и правительство делало
попытки вернуть кочевников к их традиционным земельным участкам,
записанным в документах. Оно заботилось об их оседании: назначало им
земельные участки, заставляло строить каменные дома (taç evler ve
damlar ), запрещало во время передвижения оставаться на одном
месте более трех дней, занимало в горах ущелья и проходы, чтобы
затруднить и осложнить им кочевание, и т. д. Всюду стояли караулы,
подчиненные специальным лицам: в «ханах» (на постоялых дворах) это
были «аги», в ущельях — «забиты» (из которых впоследствии, очевидно,
образовался институт жандармов — «заптие»). В Анатолии создано было
своего рода переселенческое или поселенческое управление; там были
агенты, ведавшие землеустройством (iskân baçi), посылались паши для
обследования разбоев в Анатолии (документ № 222, стр. 186). И,
возможно, отводя кочевникам неудобные земли, правительство втайне
мечтало избавиться от беспокойных подданных: нередко на этих участках
люди и скот умирали от болезней. Кочевникам было тесно на одном
месте, и они рвались на волю.
Власти на местах (вали и мухассысы) притесняли кочевников, и
однажды даже Высокая Порта признала, что денежные поборы с племени
гюндюшлю в Айдыне перешли границу (документ № 204, стр. 162).
Измученные притеснениями, кочевники по дорогам нападали на
караваны и на воинов, бунты и восстания кочевников (полную историю
которых могли бы раскрыть архивные материалы) охватывали большую
территорию. В 1100 г. х. (1689 г.) туркмены в течение сорока дней
держали в страхе жителей Эльбистана. Словом, в XVI—XVII вв. кочевники-
турки действовали так, как действовали в XX в. где-нибудь в Дерсиме
куоды. Борьба была трудная. «Победа над ними тяжела», — сознавалось
правительство. Кочевники отказывались от возвращения на старые места,
а когда правительство применяло силу, разбегались, окапывались в го-
"* 12 См. рецензию Абдюлькадира, написанную по поводу изданных Ахмедом Ре-
фиком документов: Abdülkadir, Ahmet Refik. Anadoluda Turk a§iretleri («Halk bilgisi
haberleri», Istanbul, 1931, № 16), s. 93—96.
93

pax, укрывались у сородичей. Иногда их прятали у себя хозяева тимаров,
заявляя, что они «испольщики» ( ortakçi ), или они обращались в
кустарей-ремесленников (ehli san'at).
Правительство старалось во что бы то ни стало сохранить старый
порядок и запрещало юрюкам выход из «юрюцкого состояния». Но
розыски юрюков, провинившихся перед правительством, часто были
безрезультатны.
Когда же, наконец, правительству удавалось одержать верх, оно
жестоко расправлялось с кочевниками, оно физически их уничтожало. Здесь
допускалось все: шейхульислам давал фетвы, разрешавшие убийства
(см. документ № 194); это было «богоугодное дело» в обоих мирах —
«здесь и на том свете». Бедные кочевники, их вожди ссылались на остров
Кипр, в крепость Фамагусту (Магосу), куда потом, в XIX в., заточен был
мученик за свободу писатель Намык Кемаль; там запертые, они чахли,
тоскуя о вольных степях, о верблюдах, о стадах 13.
От всего этого страдало народное хозяйство, страдал фиск, страдало
и дворцовое управление.
По сравнению с оседлым населением для кочевников, быть может,
установлены были налоговые льготы; они были избавлены от
специальных повинностей, например от «авариз» 14 ( o^jl^ )—«вспоможения
мирскою сходкой» владельцу земли, как характеризуется этот «местный»
обычай в проекте «Положения об управлении в Азербайджане». В
Малой Азии «мирская помощь» («kömek») сохранялась в крестьянском
быту до XX в.
Правительство было заинтересовано в регулярном поступлении
налогов, которые оно взимало у кочевников со скота и с сельских продуктов
(молоко, шерсть и т. д.), а у осевших на землю — с полей, садов и
виноградников.
Раскиданные по всей Анатолии кочевники частью работали на «ти-
мары» и «зеаметы», частью приписаны были к деревням, которые
отдавались на откуп (mukataa kariyeleri); были еще кочевники, так сказать
удельные (has, havas^l^l ^^U),—собственность султана, «вакуфные»,
доходы с которых шли на «подарки» ( ^ ) султана в «священные
города» — Мекку и Медину.
В мирное время из кочевников выделялись большие отряды для
работ. Их требовали в города — в Стамбул, Эдирне (Адрианополь) — для
ремонта крепостных сооружений, для постройки общественных зданий,
мечетей и т. д. Это была даровая рабочая сила. Правительству не нужно
было заботиться об их прокормлении: отправляясь на работу, юрюк
забирал, согласно общему положению, соблюдавшемуся и в военное
время, продукты на шесть месяцев, — очевидно, и срок службы был тоже
шестимесячный. Только в крайнем случае, когда юрюки
перебрасывались на другую работу, им выдавалось ежедневно по два хлебцз
(çift nan).
Военные обязанности юрюков были определены «законником»
султана Мехмеда II. С «оджака», т. е. с каждых 30 юрюцких семей, брали
5 человек. Такой же расчет был и с «потомком завоевателей» (evlâdi
18 Тоской об утраченной свободе полны песни юрюков, собранные Ф. Гизе, и,
может быть, Bozbeg представляет искажение родового термина boy begi «начальник
боя» — подплемени.
14 «Аваризы», «эврезы», как объясняет М. Ариф, издатель законов султана Сю-
леймана I,— чрезвычайные налоги с завоеванных земель, взимаемые по
обстоятельствам военного времени. Ср.: «Колониальная политика российского царизма в
Азербайджане в 20—60 гг. XIX в.», М.—Л., 1937, стр. 57; см. там же: Указатель под
словом «авариз».
94

fatihan) в европейской Турции — шесть «потомков завоевателей»
поставляли одного «эшкинджи». За уклонение от воинской повинности
взималась денежная пеня (600 акча).
Исполнение обязательств как в мирное время, так и в военное
приурочено было к ноурузу 15 — к гражданскому новому году Ирана,
начинавшемуся 9 марта, или ко дню Хызра, т. е. к 23 апреля старого стиля.
В Малой Азии наем рабочей силы производился также на 6 месяцев —
на лето, со дня Хызра (от 23 апреля) до дня Касыма (26 октября) 16.
Даже эта мелочь повторяла порядок, очевидно, господствовавший
в эпоху Сельджукидов и отражавшийся на сроках ежегодных военных
кампаний. Сила этого старинного обычая, шедшего из норм кочевой
жизни, действовала все время у турок и на войне, и в мирном быту. Как
только наступал день Касыма, среди воинов подымались разговоры
о необходимости отдыха, день Касыма изменял планы руководителей
похода. Так бывало еще в XVII в.17.
Так обрисовывается по документам, изданным проф. Ахмедом Рефи-
ком, жизнь турецких кочевников в XVI—XVIII вв.18. В эпоху
Сельджукидов огузы-кочевники составляли основной господствующий слой
населения, и все эти черты, отмеченные в XVI—XVIII вв., для эпохи
Сельджукидов документально пока скрытые, должны были, конечно,
выступать еще ярче 19.
В османском государстве огузы спустились на низ социальной
лестницы. В эпоху Сельджукидов они занимали «ведущее» положение;
теперь государство ими помыкало, оно смотрело на них как на обузу,
стесняющую течение жизни. В государстве восторжествовали элементы
оседлости.
16 Налоги, впрочем, уплачивались и к мухаррему (Köprülüzade Mehmet Fuat,
Bizans muesseseïerinin osmanli müesseselerine tesiri..., s. 173).
16 Вл. Гордлевский, Материалы для османского народного календаря («Живая
старина», год XX, вып. III—IV, СПб., 1912), стр. 439.
18 Как известно, полукочевники-турки сохранились в Малой Азии до XX в.; ,
см.: Вл. Гордлевский, По Малой Азии. Путевые наблюдения [«Русские ведомости»
(М.), 1914, № 240]. — Вероятно, интересный материал мог бы быть извлечен из
обширного труда Али Ризы Ялмана (см.: АН Riza, Cenupta Turkmen oymaklari), мне
известного только по названию.
19 О современном положении родственников огузов-туркмен см. Ф. А.
Михайлов, Туземцы Закаспийской области и их жизнь. Этнографический очерк, Асхабад,
1900; Г. Карпов, Племенной и родовой состав туркмен, Полторацк (Асхабад), 1925*.
~Ъ*£>\(&<Г

6X^ ^4Lx6^x6^^(54^64l.6^q^
Г л а в a V
Феодализм б Малой Азии.— Современн-ая картина
феодальных пережитков в восточных вилайетах как материал для
понимания эпохи Сельджукидов.— Разложение родового
строя у Сельджукидов.— Система военных ленов.— Ее
монгольские корни.— Земельные порядки в Малой Азии до
Сельджукидов.— Лены, их виды.— Богатства
феодалов.—Гулямы.— Зарождение типа деребея.— Военные обязательства
феодалов.—Сипахи. — Вассал и сюзерен.—Выражение
покорности.— Восточные и западные элементы вассальства.—
Султан и халиф
Хаккы (Улуг), побывавший после восстания (1925 г.) шейха Сайда
в Дерсиме, описал подъяремную жизнь курдов этого глухого, дикого
края *, сохранившую в XX в. элементы, одинаковые в XI—XIII вв., т. е.
в эпоху Сельджукидов, и для огузских племен, для племен, оберегавших
границы государства.
Подчиняясь официально центральному правительству, курды в
Дерсиме исполняют волю главы племени: они — его люди и носят часто его
имя (например, племя Кангсзаде). Земля — сотни, тысячи денюмов —
принадлежит ему, а он от себя раздает участки и хозяйничает ьад
окрестными деревнями. Крестьяне-скотоводы зависят от него не только
экономически. Действуя и внеэкономическими мерами (грабежом,
убийствами), исполняя административные и судебные функции, уловляя
«души» их, глава племени представляет для крестьян все: он и помещик,
он и каймакам, он и шейх; в феодале соединяется полнота светской и
духовной власти. Часто, впрочем, крестьян делят между собой ага
и шейх; ага — феодал светский, шейх — феодал духовный.
Злоупотребления главы племени — феодала — покрываются в
городе администрацией или «текке»; за это феодал из деревни отвозит
покровителю, каймакаму или шейху подарки (скот, золото, серебро), а тот
одаривает клиента материей-платком, «минтаном» или «энтари»; он
жалует гостю халат, так сказать, символизируя вассальную его
зависимость.
Когда во время войны государственный аппарат расшатывался,
феодал искусно направлял ярость обездоленных крестьян на правительство.
Во время первой мировой войны одно племя напало на соседей:
грабя имущество, оно разрушило и правительственные здания.
1 Na$it Hakki, Derebeyi ve Dersim, Ankara, 1932.— Эта интересная книга мне
знакома по статьям в газете «Hakimiyeti milliye»; ряд статей был и в прекратившем
свое существование журнале «Kadro» (№ 7, 8, И); по-русски содержание книги
изложено: А. Д. Новичев, К вопросу о феодализме в Турецком Курдистане
[«Библиография Востока» (1933), вып. 2—4, Л., 1934], стр. 54—64.
96

Так, постепенно, по мере того как слабели родовые узы, глава
племени превращался в феодала. Сохраняя власть над сородичами,
выжимая из них соки, он сумел отвести от себя недовольство, и все обвинения
обрушивались на правительство.
Вот анализ феодальных порядков в восточной Анатолии,
помогающий уяснить то, что происходило в эпоху Сельджукидов.
Огузские племена — родовая масса — зависели от начальников
племен (сюбашы). Чем многочисленнее было племя, тем могущественнее
и оласнее был кочевой феодал. Чтобы парализовать силы,
накоплявшиеся у беев племен, султан дробил племена. Разрывая между ними
родовую связь, он прививал им новые воззрения: земля — собственность
султана, олицетворяющего идею о государстве; получая земельный
участок, получая удел, начальник племени несет обязанности перед
султаном; теперь он — феодал, вассал султана, но против султана — сеньора
он поднимает бунт (совершает дворцовый переворот), когда старший
феодал (султан) нарушает классовые права и интересы.
Разложение родового быта у огузов началось задолго до прихода их
в Малую Азию. Жизнь в Средней Азии создала изменения,
зафиксированные везиром Великих Сельджукидов (сперва везиром Алп Арслана,
потом везиром его преемника, Меликшаха) Низам оль-Мольком 2. Книга
Низам оль-Молька «Сиясетнаме», или «Сиери-мулук», была, так
сказать, настольным руководством султана Алаэддина Кейкубада I, этого
идеального государя Сельджукидов, как его ретроспективно изображает
хроника.
Корни военно-ленной системы уходят в Восточную Азию; они
предполагают исконное влияние монголов на тюркские племена, жившие еще
родовым бытом, или, может быть, общее воздействие какой-то иной,
неизвестной среды, оказавшей воздействие на монголо-тюркские
племена, до их дифференциации. И родовые термины «уруг» (urug — потомок,
родственник) и институт высшей законодательной власти (hurultai —
совет родичей) —все это языковые монгольские заимствования.
Г. Д. Санжеев указал мне, что законченность военной организации
в эпоху Чингис-хана 3 предполагает какие-то старые отзвуки, быть
может, заимствованные монголами у соседей, — конечно, у китайцев.
Для правильного понимания истории тюркских народов необходимо
изучение монголов; оно должно объяснить и родовое устройство тюрок,
и их социально-экономическую организацию. Старые азиатские
распорядки (наследие монголов) долго сохранялись в Малой Азии у турок.
Следуя советам Низам оль-Молька, оторвавшегося от старых огуз-
ских традиций, Сельджукиды удержали у себя среднеазиатские
установления — систему военных ленов, переходивших от отца к сыну, т. е.
систему наследственных военных ленов *. Принцип наследственности
сообщал, конечно, государственному порядку устойчивость.
Военные лены были и в Иране у иранских монголов*. Положение
о ленах, изданное ханом Газаном (в 1303 г.) 4, носит на себе
мусульманские следы (свобода личности крестьян), однако для института ленов
2 Низам оль-Мольк составил (или кодифицировал) еще земельные законы —
правила для устранения неосновательных притязаний на земельные участки, см.:
В. Бартольд, О некоторых восточных рукописях в библиотеках Константинополя и
Каира («Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», т. XVIII, СПб., 1908),
стр. 0117—0118.
8 Воинский устав — в Ясе, см.: Г. В. Вернадский, О составе Великой Ясы
Чингис-хана, Брюссель, 1939, стр. 20—21.
4 С. d'Ohsson, Histoire des Mongols depuis Tchinguiz-khan jusqu'à Timour bey ou
Tamerlan, t. IV, La Haye et Amsterdam, 1835, p. 420—429.
7 В. A. Гордлевский
97

употребляется и монгольский термин (знакомый и Ибн Биби) — soyur-
hal — «благоволение», «пожалование», «пожизненное пользование»
(теперь слово устарело) 5.
Термин этот мог перейти в персидский язык в XIII в.; может быть,
даже слово «союрхал» есть позднейший перевод на монгольский язык
реальных отношений, сложившихся в Иране только в XIII в. Но, может
быть, и наоборот, что именно слово «союрхал» говорит о каких-то
старых монгольских отголосках, о пожизненных пожалованиях, т. е. слово
естественно всплыло в Иране, когда от Сельджукидов заимствована
была система военных ленов6. А поскольку военные лены установились
у Великих Сельджукидов в XI в.7, заимствование могло произойти до
монгольского завоевания, и тогда это — показатель старого свободного
взаимодействия народов Средней Азии, о котором в Иране говорит
терминология не только землевладения, но и ирригации 8.
Для войска в персидском языке (до пуристских языковых реформ)
сохранялся также монгольский термин xpshun9, по-персидски о^Л
Впоследствии, в XVII в. хошунами назывались у маньчжуров,
подчинивших монгольские феодальные объединения, феоды, которые были
закреплены за феодальными сеньорами 10, но, вероятно, и раньше в этом
термине заключено было не военное, а социальное содержание или, вернее,
за пользование феодом надлежало выставлять войско.
Во всяком случае влияние монголов на ленную систему в западных
улусах Монгольской империи несомненно. Нашествие монголов,
возможно, закрепило то, что проникало в Хорасан уже раньше. У монголов
была строгая воинская организация, и дисциплина (своевременный выход
на войну) поддерживалась привилегиями, даруемыми служилым людям.
Условия образования государства Сельджукидов наталкивают,
естественно, мысль на монголов.
Низам оль-Мольк утверждает, что раздача земельных участков
(военных ленов) установлена Сельджукидами, но этому как будто
противоречит и наличие монгольского термина. Низам оль-Мольк —
опытный политик — мог использовать систему монголов: она была удобна,
потому что освобождала слабые финансы государства от забот об
изыскании доходов для уплаты жалованья войску.
5 Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов, Л., 1934, стр. 115, прим. 2.—
Институт «тиул» (J^jjj), конечно, тоже должен быть исследован; см. определения
термина в документах, изданных Академией наук («Колониальная политика
российского царизма в Азербайджане в 20—60 гг. XIX в.», ч. II, Указатель, М.—Л., 1937,
стр. 437). — В. В. Радлов (см.: В. В. Радлов, Опыт словаря тюркских наречий, т. III,
СПб-., 1905, стлб. 1380—1381) считает слово чаготайским и переводит: «участок
земли, пожалованный в пожизненное пользование», т. е. это своего рода икта (f-UaSl
надел); см. также «Сравнительный словарь турецко-татарских наречий» Л. Будагова
(т. I, вып. 2, СПб., 1869, стр. 423—424), у которого есть ссылки на Бабура и Шар-
дена. Этимология слова неясна; вероятно, и здесь нужно направить поиски к
монголам *.
6 Вопрос требует специального исследования, см. также Köprülüzade Mehmet Fuat,
Bizans müesseselerinin osmanh muesseselerine tesiri hakkinda bazt mülahazalar («Türk
hukuk ve iktisat tarihi meemuasi», eilt I, Istanbul, 1931), s. 100.
7 Беккер (С. H. Becker, Islamstudien, Bd I, Leipzig, 1924, S. 243; Steuerpacht
und Lehnwesen), основываясь на литературных источниках, полагает, что эта
система и заведена была Великими Сельджукидами *. Впрочем, изредка пожалования
происходили в эпоху Саманидов и Газневидов, хотя Низам оль-Мольк отрицает это, см.:
А. Крымский, История Персии, ее литературы и дервишеской теософии («Труды по
востоковедению, издаваемые Лазаревским институтом восточных языков», вып. XVI,
№ 1, М., 1909), стр. 134—135.
8 См. в этом томе «Из истории водопользования в Конье», стр. 238.
9 Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов, стр. 133.
10 Там же, стр. 196.
98

Естественно, что система военных ленов, укоренившаяся в Средней
Азии, сохранилась в Малой Азии на окраинах — там, где расположены
были для охраны огузские племена и. На периферии методы управления
были не те, что в центре. Главные источники доходов сосредоточены
были в центре, а на окраинах население жило исключительно
натуральным хозяйством. Так, приграничные беи (uc beyleri) противополагаются
ленникам центра, они и юридически от них отличались.
Приграничные беи самостоятельно распоряжались на землях;
султаны формально переуступали им право на землю. Султаны действовали
так из прямых расчетов, чтобы удержать государство от развала. Живя
независимо от центральной власти, беи помогали султану расширять
владения. За пользование военным леном, они поставляли войско, но это
для них был не тягостный, а приятный долг: война несла им богатую
добычу, она удовлетворяла воинский инстинкт.
Однако когда Сельджукиды вторглись в Малую Азию, они застали
там земельные порядки, местные и заносные.
С одной стороны, в Малой Азии давно водворились арабы. Уже
в IX в. на землях, занятых армянами, могла быть установлена арендная
сдача земли от государства как средство для уплаты налогов и податей
(ал1з1), система «икта» ( * 1У1 —нарез, надел), существовала уже в абба-
сидскую эпоху.
Византийская империя разлагалась, и сила, формирующая
государство, слабела. В начале XIII в. Константинополь был занят латинянами,
и это дало мощный толчок к сепаратизму. Оппозиционно настроенные
к латинянам элементы Византийского государства образовали в Малой
Азии у Черного морй Трапезунтскую империю, пережившую
метрополию; под столицей, в Никее, засели временно Ласкари. На востоке —
в Севастее и Цезарее, на юге — в Киликии возникли армянские
княжества. Почувствовали независимость и начальники «фем». Всюду у Сель-
джукидов завязывались то враждебные, то добрососедские отношения;
в Малой Азии создалась обстановка, благоприятная для просачивания
отовсюду инородных и иноземных социальных влияний.
Сельджукиды устроились на пути между Константинополем и
Иерусалимом. Через их владения шли крестоносцы. Облюбовав себе какое-
нибудь место, они забывали скоро о священной цели, погнавшей их на
Восток, и создавали по дороге княжества, строили замки и т. д. Так,
южный берег Средиземного моря (около Антальи) ко времени образования
Латинской империи (1204 г.) усеялся «князьями побережья» (J*.! ^i^L);
франки тянулись в Малую Азию и с островов Родоса, Кипра. Хроника
знает уже феодальные термины: «барон» (барон Василь и др.),
«коннетабль» (JJa-^иГ) 12. И эти западноевропейские заимствования шли
к Сельджукидам, вероятно, через армян: у латинских баронов нашел
поддержку уже основатель Малой Армении Торос, или Феодор. В
современном армянском языке слово «барон» (в хронике примененное к
вассалу Армении) получило значение «господин».
Все эти системы (монгольская, или монгольско-иранская, армяно-
арабская, византийская, западноевропейская) взаимно воздействовали
одна на другую, образуя пеструю картину государственного и
социального строя. Хроника Ибн Биби, только вскользь бросающая замечания,
11 Правильное объяснение зарождения этой системы дает Фуад Кёпрюлю
(Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans müesseselerinin osmanli miles s eseler ine tesiri..., s. 227).
12 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. III,
partie I, Histoire des Seldjoucides de l'Asie Mineure, d'après Ibn-ВШ, Leide, 1891, Texte
turc (далее —\azicioflu Ali, vol. III), p. 146.
7*
99

явно недостаточна для вскрытия соотношения — удельного веса всех этих
элементов, всех этих течений. Необходимо для этого исследование
византийских, армянских, западноевропейских источников.
И все эю мирно уживалось на фоне этнического разнообразия.
А смешение языков и народов в Малой Азии было велико. В хронике
выступает редкостный и для Малой Азии полиглот Закария, тайно
отправленный вельможами к сельджукидскому царевичу Гияседдину
(впоследствии Кейхюсрев I), находившемуся в эмиграции в Византии; он
знал, кроме турецкого и персидского, еще пять языков. Это был,
очевидно, новообращенный мусульманин; судя по имени, скорей всего еврей.
Ему не зазорно было надеть и священнические одежды; он, наверно, знал
и местные языки — греческий и армянский. Было бы важно определить,
какие еще три языка мог знать Закария (очевидно, еврейский и два
западноевропейских) .
Впрочем, все это праздные гадания; в числе «пять» заключается
символическое указание на многочисленность языков.
Да и на всей этой истории (облачение священника; посох, куда
заделаны грамоты; поцелуй) какой-то налет эпики, идущей из дервишских
кругов.
Сложная обстановка должна была оказывать влияние на
социальный строй государства Сельджукидов Малой Азии.
Размеры земельных наделов и уделов, условия владения — все было
различно и зависело от того, кому и за что жаловалась земля. Прихоть
султана, произвол играли, конечно, большую роль.
Вот оригинальный образец «милости» султана. Когда однажды
султан хотел наградить врача Фасиля (это грек Василий), вылечившего его
от опасной болезни, он объявил, что, кто его любит, пусть подарит чго-
нибудь врачу; и надавали ему «дирхемов и динаров, лошадей и мулов,
и камхи, и кафтанов, так что врач, утром проснувшийся бедняком, к
вечеру стал первым богачом в мире» ,3. Хроника воспроизвела здесь сцену
из волшебной сказки.
Употребление землевладельческих терминов в хронике все-таки
сбивчиво. Во всяком случае «тимар» (первоначальное значение
персидского слова jLjJ—«попечение», потом — «милость», «пожалование
деньгами» или «икта») u есть небольшое поместье; иногда слово «тимар»
соединяется с арабским словом «мюльк» ( сЦи —недвижимость, земля);
мюльк освобождал владельца от несения службы сюзерену*.
Зеамет (c~«Uj )—большой тимар, большое поместье. Арабский
термин «зеамет» встречается уже в хронике (персидской) Ибн Биби. В
османскую эпоху зеаметы впервые, как указал мне А. М. Шамсутдинов,
жаловал султан Мурад I; очевидно, территория первых османских
султанов — предшественников Мурада — была еще незначительна, и
султаны тогда могли раздавать только тимары — небольшие земельные
участки.
Насколько зеамет был велик, неизвестно. Вот, например, цифры из
«Кануннаме» султана Сюлеймана Великолепного, т. е. от XVI в.:
в османскую эпоху доходы с зеамета везира Сивасской области
равнялись 900 тыс. акча, всего в эялете числилось 48 зеаметов и 928 ти-
маров |5.
13 ibid, р. 311—312.
14 О значении слова и его употреблении см.: Kcprillüzade Mehmet Fuat, Bizans
muesseselerinin osmanli müesseselerine tesiri.., s. 233, not
И <Г <f ИГД —*
100

Владетель зеамета, отказываясь от ведения большого хозяйства,
часто ог себя раздавал подручным земельные участки, по размерам
представлявшие слободы и деревни. Так, в отряде могущественного бея,
эмира меджлиса, было 100 отборных воинов, из которых каждый стоил
1000 бойцов, и «дал им эмир хорошие касаба, деревни» и т. д.16.
Эту систему—иерархическую, так сказать, цепь феодалов —
подметил в первой половине XV в. и Б. де ля Брокьер 17. У могущественного
наместника султана Мурада II в Брусе, снаряжавшего во время войны
2000 воинов, были подвластные ему феодалы, выставлявшие
соответственно кто три, кто две сотни людей и т. д.
Оба термина («тимар» и «зеамет») вошли и в османскую жизнь,
сохранив, очевидно, смысловое содержание, бывшее у них в эпоху Сель-
джукидов 18.
Для обозначения большого поместья (удела) в эксцерпте из Ибн Би-
би встречается еще термин «амал» (JL^I)19.
Может быть, термины «тимар» и «зеамет» чаще применялись к
участкам в центре, а на окраинах преобладал термин «икта».
Термин «икта» 20 [встречается сочетание- «тимар» (И «икта»(^ UaèljjL^)]
указывает на арендное, временное, пользование землей; это, так сказать
поместье, хозяину которого предоставлено султаном право собирать для
себя с крестьян, живущих на земле, налоги 21. В эпоху Сельджукидов
икта усиленно насаждалась 22.
У государства или у султана был еще земельный фонд — хасс
(и*1* )> И3 которого земля давалась в виде вознаграждения за
исполнение административных обязанностей * и, очевидно, отбиралась, как
только происходила смена лица; это был, так сказать, подвижной земельный
фонд, отнюдь не наследственный (и не пожизненный?), связанный не с
лицом, а с должностью. Но были как будто уже и «удельные» земли,
закрепленные за родом Сельджукидов или даже за султаном и тоже
называвшиеся «хасс».
Когда налетал кочевник на соседа, для него добычей была баранта;
у Сельджукидов поход, грабительский набег, являлся удобным
предлогом для пополнения государственного земельного фонда. На месте
земельный фонд иссякал (земля истощалась), и султан искал-землю на
стороне.
Скот и люди (военная добыча) поддерживали хозяйство — так
искусственными мерами временно поддерживалась производительность
страны.
Во владениях христианских князьков (армян, греков, франков)
скопились большие богатства; после похода добро выкачивалось, население
облагалось хараджем, поставками воинов, а земля раздавалась сподвиж-
« Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 145.
17 Bertrandon de la Broquière, Voyage d'Outremer et retour de Jérusalem en France
par la voie de terre, pendant le cours des années 1432 et 1433 [«Mémoires de l'Institut
National des Sciences et Arts, Sciences Morales et Politiques» (Paris), t. V, 1804].
18 На русском языке об этом подробно см.: В. Д. Смирнов, Кучибей Гомюр-
джинский и другие османские писатели XVII века о причинах упадка Турции, СПб.,
1873.
19 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucidest vol. IV,
Histoire des Seldjoucides d'Asie Mineure d'après l'Abrégé du Seldjouknameh d'Ibn-
Bïbï, Leide, 1902. Texte persan (далее — Ibn-Bibi, vol. IV), p. 261.
*<> Ibid., p. 247.
21 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p 170.
22 Об эволюции «икта» см.: И. П. Петрушевский, Хамдаллах Казвчни, как
источник по социально-экономической истории Восточного Закавказья («Изв. Акад.
наук СССР». Отд. обществ, наук, М.—Л., 1937, № 4), стр. 882 и след.
101

никам султана. Походы на богатые города превращались часто в
увеселительную прогулку.
Если султанское войско беспрепятственно занимало земли
неприятеля и никто не оказывал сопротивления, князь, признав сюзеренстве
султана, сохранял за собой владения. Но если почему-либо пребывание
князя на его собственной территории возбуждало подозрения, он «деплан-
тировался»: получал бейлик вдали от владений — управление областью
или уделом на правах бея.
Кир Фариду, т. е. Кир Варту (значит, это был армянский
владетельный князь, вассал Византии), дана была грамота (j>^u ) на лен, на
Акшехирский бейлик, и «ряд прекрасных деревень был записан ему
во владение в виде мюлька» 23. Сочетание терминов <£УлУ J ^* »I говорит
о том, что земля была ему дана, безусловно, в собственность («*У*0> ß
пожизненное, но не в потомственное владение24.
Поскольку Мюнеджимбашы однажды четко говорит, что султан Ала-
эддин освободил князька Эрзинджана от «государственных
повинностей», — явствует, что обычно феодал не только поставлял воинов, но
еще и выполнял какие-то «государственные повинности» 25.
Освобождая владельца от обязательств и повинностей, султан как
бы переуступает ему права на землю; но было ли уже у хозяина право
на продажу, мог ли он распоряжаться землей так, как хотел, — об этом
надпись умалчивает, во всяком случае в эпоху Сельджукидов Рума
зародился институт частной собственности на землю.
По смерти Кир Фарида удел, очевидно, был отнят или как
выморочное имущество отошел в казну; во всяком случае впоследствии султан
жалует Акшехир и Абгерм26 уже князьку Алаэддину Даудшаху и
торжественно вводит его во владение (отправив с ним придворных слуг и
телохранителей и сипахи). Здесь Акшехир и Абгерм определяются
как.;^ •* £^'; термины предполагают как будто военные обязательства.
Часто султан жаловал города и области 27 и не только князькам, но
и приближенным. Так, победив брата Алаэддина (впоследствии султана
Алаэддина Кейкубада I), Иззеддин Кейкавус I роздал соратникам
города Нигдэ, Малатью, Эльбистан28.
Первый мусульманский памятник турок «Кутадгу билиг»,
забывающий о родовом военном торжестве шиляне, говорит в XXXI главе,
посвященной военачальникам (су пашчызы), о щедрости как о
притягательной силе для воинов: военачальник должен ценить своих людей; здесь
повторяются взгляд и практика среднеазиатского тюрка.
23 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 244.
24 В Смирчов (см.: В. Д. Смирнов, Кучибей Гомюрджинский.., стр. 157, прим. 2),
повторяя Bélin'a, говорит, что это — «владение на правах полной собственности».
25 См.: Max van Berchem, Matériaux pour un Corpus inscriptionum arabicarum,
IH-e partie, Asie Mineure, par Max van Berchem et Halil Edhem («Mémoires publiés
par les membres de l'Institut français d'archéologie orientale du Caire», t. XXIX, Le
Caire, 1910—1917), p. 103.
26 Совр. Йылгын (вероятно, в эпоху Сельджукидов место это называлось
>ß v-jI — горячая вода); здесь были устроены султаном Алаэддином Кейкубадом I
(и восстановлены везиром Сахиб-ата) горячие источники, сюда для лечения ездил
Джеляледдин Руми. См.: Aflâkî, Menâqib-el-'Arifîn (Cl. Huait, Les saints des
derviches tourneurs. Récits, traduits du persan et annotés, t. I, Paris, 1918) (далее Aflâkî.t. I),
p. 134
27 Иногда, быть может, жаловалась и вода — водное пространство; так,
недавно выискался претендент на рыбообильное озеро Бафа (в Айдыне), представивший
документы; см.: газ. «Kurun», 1935. № 6230.
28 Но награждал султан и движимостью (иU)—деньгами, лошадьми, халатами;
см., например: Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 211.
102

Лены жаловались за воинскую доблесть как на суше, так и на
море29. Это было, как говорил султан Алаэддин Кейкубад I, «право
гази»— право борцов за веру в стране греков и армян, или попросту
награда за разгром земель христиан. Так, в Анкарском вилайете есть
деревня Гази-бейли. Здесь, очевидно, жил какой-нибудь гази, участник
набега («акына»); есть еще деревня Эмирлер; впрочем, я думаю, что
скорее это намек на каких-нибудь дервишей.
Величина земельного участка-феода соответствовала, конечно,
положению или значению, наконец заслугам того человека, которого султан
хотел наградить.
Поскольку земля требовала от человека хорошего ухода, тимариот
получал от государства еще «дотацию» — какое-то денежное
вознаграждение: «греко-армянские тимары и следуемые деньги и ассигнования есть
право гази»30.
Бее это, конечно, были люди свободные; те, участки которых были
невелики, были сипахи — войсковые люди, ратники31. Сюда шли рядовые
огузы, менявшие вольный образ жизни на окраинах на занятие сельским
хозяйством; в хронике раз упоминается сипахи из племени салор —
Йолук (или Юлук) Арслан. Гази (борцы за веру) впоследствии также
могли получать звание «сипахи»32.
Случалось, что тимары отнимались, и случалось это часто. По
крайней мере, хроника подчеркивает (значит, это было исключение из общего
правила), что в эпоху султана Иззеддина Кейкавуса I тимары, раз
пожалованные кому-нибудь из дивана, больше не отбирались33.
Очевидно, личное право владетеля было ограничено: хозяин
военного феода не мог им распоряжаться по собственному усмотрению. Это
был общий порядок, действовавший в Малой Азии и в Средней Азии,
Бабуршах, основатель династии Великих Моголов (XVI в.), занес этот
порядок и в Индию. Он установил там закон, согласно которому земля
после смерти феодала переходила в казну, и правительство жаловало
эту землю по своему усмотрению: сыну его или кому-нибудь другому.
Но фактически тимар постепенно превращался в вотчину, т. е.
переходил от отца к сыну. Султан Алаэддин Кейкубад I ввел ограничения:
заботясь о поддержании воинственного духа, он сохранял тимары только
за теми сыновьями, которые умели владеть оружием, метать стрелы,
проявляли ловкость на ристалище. Происходила, так сказать,
перерегистрация тимаров. Вот почему практиковались часто спортивные игры.
Здесь ясно вскрывается смысл пожалования земли — тимара: земля
дана воину для того, чтобы по первому призыву государя тимариот
являлся на войну вооруженным. Сохранялась земля до тех пор, пока
человек мог выказать воинскую доблесть, потому что, если земля находилась
в руках изнеженных тимариотов, государство теряло организованную
военную силу.
80 всяком случае право на тимар теряло юридическую силу по
смерти султана. Вступая на престол, новый султан подтверждал права
на землю. Это было характерно для правовых норм сельджукидской (да
29 J. Deny, Tîmar («Encyclopédie de l'Islam», t. IV, Leyde —Paris, 1934), p. 807—
816.
so Yazicioglu Ali, vol. III, p. 211.
81 От персидского слова *l~"» — войско.
32 Jog. H. Mordtmann, Türkisches («Mitteilungen des Seminars für Orientalische
Sprachen», Bd V, Heft 2, Berlin, 1902), S. 166. См. также замечания П. Виттека:
Р. Wittek, Mitteilung zu den Achi und zu dem Aufkommen eines religiösen Heroentums
in Kleinasien [«Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft» (Leipzig),
Bd 79, Heft 2, 1925], S. 289.
3s Yazicioglu Ali, vol. III, p. 110.
103

и османской) эпохи. Возобновление документов давало государству
хороший доход. «Возобновленную грамоту» (^д^ jytJuJHa управление полу-
.чает от султана Иззеддина Кейкавуса I и армянский царь Левон 34.
В случае ареста тимариота доверенные лица султана (наибы, кадии)
входили в его дом, производили опись и конфискацию имущества —
столь частые на Востоке, и тимары, следовательно, отходили в казну.
Еще необеспеченнее и печальнее было положение родственников и
клиентов: их -имущество отдавалось на разграбление. Так было,
например, после расправы султана Алаэддина Кейкубада Г с
заговорщиками 35; эмир Оркоди был казнен (наказан аллахом за непочтение к дому
Джеляледдина Руми), и грабежу было предано имущество его рода:
пострадал не только он, но и его сородичи 36.
Земля раздавалась не за одну только воинскую доблесть, служба
внутри государства также награждалась поместьями. Таким образом,
придворные сановники, начальники областей, духовенство — все они
были феодалы 37.
Сейиды, шейхи, дервиши, устремлявшиеся в Малую Азию, улемы,
кадии, муфтии, жившие уже в Малой Азии, — все тянулись к земле,
у всех были поместья — вакуфы, все они извлекали доход с земли.
В Анкарском вилайете часто встречаются деревни, указывающие, что
здесь жило когда-то духовенство, что эти деревни составляли
собственность духовенства — шейхов: Софулар, Шехлераялар, Кыршехлер, Таг-
шехлер, Деделер, Алишехли, Шедидабдаллы, Хызырлар и др.
Духовенство феодализировалось, у него была земля, штат слуг,
невольников, которых оно позорно эксплуатировало; так, например, кадий
в Лядике, нарушая хадис, посылал красивых невольниц на
проституцию 38 — постыдный прием, неизменно повторявшийся, впрочем, и в
Европе, там, где было крепостное право.
У мевлеви, у текке Джеляледдина Руми, тоже скопились, конечно,
огромные богатства. И, чтобы сохранить свое богатство, они
поддерживали «законную» власть — сперва Сельджукидов, потом монголов, а
впоследствии как бы переуступили ее османским султанам актом опоясания
мечом, своего рода инвеститурой, давая им эмблему гази, завоевавших
Малую Азию.
Зная вкусы султана, всякий старался поднести ему что-нибудь, и
султан одаривал землей.
Так, сокольничий Туман-бек (очевидно, это должность —
«тысяцкий»), сын эмира Кылавуза (прозвище его отца «проводник» как будто
не говорит о родовитости), вырастив заморского сокола, присланного
ему из Солхата (Старого Крыма), везет его монгольскому хану Газану,
надеясь получить тимар 39. А ханы увлекались соколами, соколиной
охотой. Марко Поло рассказывает, что хан Кубилай брал на охоту 10 тыс.
сокольников и 500 кречетов40.
34 ibn-Bïbï, vol. IV, p. 66.
35 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 276.
36 Aflâkî, Menâqib-el-'Arifîn (Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs. Récits,
traduits du persan et annotés, t. II, Paris, 1922) (далее — Aflâkî, t. II), p. 303.—
Чтение К. Хюара («Оркоди») подозрительно; вероятно, в сочетании арабских букв
следует видеть народное имя — «Urktü» (он, т. е. дух, испугался).
37 Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans müesseselerinin osmanli müesseselerine tesiri..,
s. 229.
38 «Voyages d'Ibn Batoutah, texte arabe, accompagné d'une traduction par С. Defré-
mery et B. R. Sanguinetti», t. II, Paris, 1854, p. 272.
39 Aflâkî, t. II, p. 310—312.
40 «Путешествие Марко Поло». Пер. И. П. Минаева, под ред. В. В. Бартольда,
СПб., 1902, стр. 138.
104

Это, правда, эпизод из монгольской эпохи, но он, очевидно,
повторялся и раньше, поскольку и у Сельджукидов охота являлась любимым
национальным развлечением.
Султан был щедр на раздачу поместий, когда ему это было выгодно.
Хроника точно обозначает размеры награды, пожалованной Кема-
леддину Камьяру, избавившему султана от заговорщиков. Султан дал
ему 1000 флоринов, 5 вьючных мулов, 5 лошадей под седлом и с
уздечкой, 6 невольников (невольниц?) и еще округ Гарс ( JjI о"А ) в Си-
васской области, доходы с которого равнялись 100 тыс. акча и где было
50 слуг. И этот богатый дар тоже квалифицирован как тимар 4|.
Словом, земля и население, как провозгласил уже Низам
оль-Мольк, принадлежат султану. Султан распоряжается землей,
обычно раздавая участки небольших размеров. И действие икта
прекращается, когда наступает смерть или совершается преступление. Султан
временно предоставляет право на доходы с земельных владений.
Богатства султана, открывая широкие горизонты перед
честолюбцами и авантюристами, влекли к нему на службу людей от князьков,
близких и дальних. Так, щедрость султана Иззеддина Кейкавуса I,
осыпавшего подарками кадия Шерефеддина, соблазнила сына его Таджеддина,
и он из Эрзинджана перешел к Сельджукидам (очевидно, после смерти
князька Бехрамшаха).
Всякими способами, личной храбростью или милостями султана,
накапливали и феодалы огромные богатства. И добычей, забранной у
неприятеля, султан часто награждал князьков и феодалов.
Поэтому и у сановников — везиров, временщиков — были вдали от
столицы земельные участки — имения, куда они удалялись на отдых или
на поком. Сахибата жил в деревне Надир r Афьон-Карахисаре; Садед-
дин Кобяк — в деревне каза Кёпрю Амасийского вилайета.
Часть богатств — в погоне ли за славой или из страха перед
конфискацией — феодалы отдавали на благотворительные цели; атабек
Алтунпа (Золотая нога) построил в Конье медресе для Джаляледдина
Руми — первое медресе в Конье 42.
Памятники феодалов были всюду. Старый слуга Сельджукидов Ка-
ратай, прослуживший султану Алаэддину Кейкубаду I двадцать лет,
выстроил медресе в Конье, в Анталье — мечеть43; в Кайсери (в каза
Бюньян) есть деревня Каратай, где находятся развалины
величественного медресе44; на большой дороге между Кайсери и Малатьей
сохранились eine развалины громадного хана, служившего своего рода
казармой 45. Везир Сахибата (а он служил 35 лет), облюбовавший себе Афьон-
Карахисар, тоже построил общественные здания 46.
41 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 278.
42 Aflàkî, t. I, p. 22; см. также «Житие Садреддина Коневи», стр. 223.
43 R M Riefsthal, Turkish architecture in southwestern Anatolia, Cambridge, 1931,
p. 49.
44 Avni Ali Candar, Eski Turk abidelerini bir araya tophyan sehir Kayseri («Haki-
miyeti milliye»). Cp. Ahmet Refik, Anadoluda Turk asiretleri (966—1200), Istanbul, 1930,
vesika 114: «Karatayi... evkafindan, Karatayi nam kariyeyi...».—Али Авни Джандар как
будто видит в слове «Каратай» указание на племя.
46 ^fUAjl ^UJb gjK" ((jj^ cSbly) Jà^S^ ^KJ *AjjtUT tpAjl JJlk
46 Перечень монументальных зданий, построенных им, дан у Халиля Эдхема (см.:
\ . о l/9 mW* <JjJbJ f^-bliT j *~и%ш\ \yL« <Sjfà **j*°<£ <p**\ J4*>).
Халилъ Эдхем давно уже указывал на важность составления о нем монографии (См.:
\ . V и* (...(Sjt^ ^iy^ tpA^ d^)> теперь эта мысль частично осуществлена
Феридом и Месудом, труд которых издан в 1934 г. в Конье. Но это еще только
подготовительные материалы для исторической монографии.
105

И было бы интересно составить карту монументальных памятников
(медресе, тюрбе и т. д.) сельджукидской эпохи в Малой Азии. Это дало
бы материал для суждения о расселении феодалов и о размерах их
феодов, а садились феодалы там, где это представляло для них
экономическую выгоду.
Среди землевладельцев были и гулямы — «отроки» — младшая
дружина султана; потом гулямы набирались из пленных христиан47. Для
понимания истории землевладения в Малой Азии или, точнее, для
уяснения состава землевладельцев гулямы представляют большое значение.
Полководец Сейфеддин Турунтай («мечом веры» прозванный,
очевидно, за доблесть в войнах с «неверными») был, как говорит Ибн Хал-
дун, вольноотпущенником, т. е. гулямом султана Гияседдина Кейхюсре-
ва II48. Как у крупного феодала, близкого ко двору, у него под Коньей
было поместье, память о котором сохранена топонимикой49.
Придворные слуги-невольники, гулямы, продвигаясь по службе,
занимали высокие должности; они жили, собственно, на жалованье,
наделов у них не было50, но они тоже могли получать от султана земли и так
постепенно образовали новую землевладельческую прослойку.
В каза Кескин Анкарского вилайета есть деревня Гулямушагы
(«раб гуляма»). И, может быть, здесь жили гулямы-ушаки Б|, бывшие
рабы-христиане, или крестьяне-христиане, жившие на земле помпцика-
гуляма, сумели сохранить веру (христианскую). Во всяком случае, до
Лозаннского договора (1923 г.), пока в Малой Азии жили христиане, там
была греко-христианская община и глава ее, поп Эфтим Кескинский
(Уркмез), поддерживал гипотезу о турецком происхождении
анатолийских христиан-греков52.
Прослойка феодалов-землевладельцев из homines novi — из «новых
людей», из дворцовой стражи, была значительна; выдвигались в
министры охранники султана в XIII в., как, например, везир Муинеддин Пер-
ване, отец которого был родом из Дейлема 53; для спасения от Кобяка
султан вызывает из Сиваса Караджа Джандара ( jl-b'U —охранник,
заптие); после падения Сельджукидов в Кастамону возникла династия
Джандарогуллары.
Феодалы эпохи Сельджукидов в Малой Азии — прототип деребея
османской эпохи. Земли Камередлина Лала (в районе Эрменак) так и
назывались «областью» («иль») Камереддина.
Процесс образования деребея вскрывается на бейлербее правого
крыла, Хюсамеддине Чобанбее. «Его щедрость и храбрость, как солнце,
блистали в юродах и странах мира, и ученые поэты, художники, алпы,
бехадуры, джигиты ежегодно шли к нему и кормились у него, вообще
были им обласканы, а он, упражняясь в военных играх, совершал газа-
47 Ср. выражение Эвлия Челеби^-»!М' «U^j-Sp см-: iC^*^L^.L* ^^ Ujt
n •• — e^ ont (Cjï\juyï i j Л».
« Cl. Huart, Epigraphie arabe de l'Asie Mineure, Paris, 1895, p. 24.
49 См. в этом томе «Из истории водопользования в Конье», стр. 229.
50 Низам оль-Мольк, см.: *L ata^ <à\jfb fiJjAJI j~* Ь <uU с+Л**» *сЦ|Л ^kJ
" Слова <уЦз <J*№ означали «раб» (см.: Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans
müesseselerinin osmanh muesseselerine tesiri.., s. 243)
62 Кратко об этом см.: В л. Гордлевский, Из жизни современной Турции
(«Восток», кн. 4, М.—Л., 1924), стр. 210.
63 Впрочем, есть еще версия, по которой отец Перване был родом из Кашана,
т. е. перс; см.: £0^"] ^^ Я *-ы^ ^ЦХ«, ^JJI &*-* ^ilj^ u^jHJj-* <(**■>! J^*3*
a J* \'\г?х <tr:*>f '(J^^-O "<jm,<*j*'!c* cr*?*1 <J^^
106

ваты для снискания благоволения аллаха и, когда возвращался из
области войны, раздавал дары сейидам, и суфиям, и муджавирам 54 Мекки,
Медины и Иерусалима» 55.
Памятуя о заступничестве Хюсамеддина Чобана перед братом в дни
унижений, султан Алаэддин Кейкубад I пожаловал ему Кастамону56,
когда-то бывший уделом Данишмендов.
Падение Сельджукидов дало ему политическую независимость; это
были уже наследственные владения Чобан-бея, и он распоряжался ими,
как хотел, распределял их между детьми. «И до недавнего времени
(т. е. в XV в.), — заканчивает автор турецкой обработки хроники, Язы-
джыоглу Али, — дети его — члены его семьи (<Sjti*№j\ )
господствовали над Кастамону, следуя по пути отцов»57.
Описание Языджыоглу Али, конечно, приукрашено, что-то взято как
будто из полулегендарной истории Бармекидов, везиров халифа Харун
ар-Рашица.
Во всяком случае это уже наследственные деребеи, приобретшие
подачками и дарами округу. Вся эта свора — толпа поэтов и муфтиев —
славословила Чобана; через них Чобан-бей и его потомки вели
пропаганду и укрепляли в Кастамону влияние: постепенно население
научилось отдавать предпочтение перед далеким бессильным правительством
в Стамбуле близкому, доброму, отзывчивому бею-деребею.
Хронике термин «деребей» еще незнаком, и пора бы уже
обследовать историю деребеев в Турции; для этого большой материал есть у
османских историков и у европейских путешественников 58.
Получая от султана землю, феодалы подготовляли для войны
воинов; они являлись, так сказать, «поручителями ленов для военных»
От величины земельного участка зависело количество воинов,
поставляемых султану59. Так, эмир меджлиса, командовавший авангардом
войска, поставил во время похода на армянского царя Левона 3000
конников и еще отряд в 100 алпов, «славных богатырей, снаряженных на
бой».
Военные вспомогательные отряды поставлялись и вассалами
Сельджукидов (трапезунтским царем Кир Алексисом, царем Малой Армении
Левоном II и др.).
Хозяева небольших участков (тимаров) — сипахи — выезжали на
войну на коне вооруженные; как говорит термин «сипахи», они
составляли рядовую массу свободного феодального войска.
64 Отшельники, годы проведшие около больших святилищ.
55 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 369—370; см. также: a-U^UÏo! js J^ä^oIj ^y^
66 Talât Mümtaz Yaman, Kastamonu tarihi XV-inci asrm sonlarina kadar, Istanbul,
1935, s. 80.
67 Yazicioglu Ali, vol. III, p. 320—321; под термином «оглан», может быть,
скрывается старое значение слова. См. также: *coU**j.i tr A*. ^u»*uU^Lw {jX^ Ujl
rVr О*9 О V И* мост, построенный Чобанами в Эрзурумском вилайете; о нем см.:
58 На своевременность изучения института деребеев указал уже М. Хартманн,
см.: М. Hartmann, Zu «Aus der neueren Osmanischen Dichtung», I, Versuch einer
Synthese und Nachträge («Mitteilungen des Seminars für Orientalische Sprachen», Jahrgang
XXI, Abt. 2, Berlin, 1918), S. 52, Anm.
59 См.: Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans muesseselerinin osmanh müesseselerine
tesiri.., s. 229, not 4.
107

Обыкновенно перед походом султан рассылал грамоты беям
Марата, Малатьи, Сиваса и пограничным беям — беям правого и левого
крыла, т. е. предводителям огузских племен, чтобы они шли на службу
с обильным войском, конным и пешим, и захватили бы осадные орудия
и прочее военное снаряжение. Потом султан устраивал пир-шилян,
обещая пожаловать городами.
Участие в войне — это долг феодала. Феодал охотно исполнял этот
долг, потому что он надеялся на богатую добычу или награду. Но, по
мере того как феодалы богатели, они предпочитали спокойно сидеть
у себя, а жертвы во имя каких-то идей, во имя общего блага им были
непонятны и чужды.
В середине XIII в. у Сельджукидов выросли на востоке опасные
враги — монголы. Вассальные узы ослабели, и султан, готовясь отразить
нашествие монголов, уже упрашивает о помощи и посылает феодалам
дары 60.
В мирное время, когда Сельджукиды затевали какие-нибудь
сооружения, к работам привлекались и феодалы — это была своего рода
натуральная повинность.
Так, во время султана Алаэддина Кейкубада I престольный город
Конья обнесен был мощными стенами, устоявшими до XIX в., когда еще
в 1835 г. их наблюдал французский путешественник Тексье;
вознаграждая себя за труды, феодалы высекали свои имена на башнях и стенах.
Родовой быт разлагался все более и более; завоевывались новые
страны, и новые вассалы-князьки несли ко двору Сельджукидов новые
порядки, новые обычаи.
Но сперва Сельджукиды приносят в Малую Азию среднеазиатские
порядки. Когда Великий Сельджукид Алп Арслан победил
византийского императора Романа Диогена, он мог показать ему зависимость
тем, что продел ему, как рабу, в уши кольца.
Церемониал Сельджукидов, определяющий вассальные отношения
между феодалом и сюзереном, представлял пестрое сочетание элементоз
Востока и Запада.
Покорность феодалов, признание над собой верховных (сюзеренных)
прав султана, символизируется «поклонами и челобитием» (о~н v>^j'
vj*y>ô^), «преклонением колен»(^Г^ uj^, «сложением рук на плечах»
(L^^U* J!)j «целованием руки» (^j~~* «J^l crj^^) — церемониями,
сохранившимися и у дервишей.
Когда эмир Айба увидал тело султана Гияседдино Кейхюсрева I
(павшего от руки франка), он заплакал и начал тереться лицом о ногу
султана61.
Султан был волен над жизнью и смертью вассала. В хронике
передана красочная картина покорности. Эмир Сейфеддин, желая загладить
какую-то старую вину, повез Алаэддину весть об избрании его на
престол; он униженно преклонился перед Алаэддином и, достав из-за пазухи
саван, обмотал его себе вокруг шеи, потом взял меч, переданный перед
тем коменданту замка, чтобы показать, что у него мирные намерения,
и положил перед султаном 62, — так отдавал он себя полностью во власть
султана.
В этом символе покорности сочетание двух элементов: заимствова-
60 Ibn-Bîbï, vol. IV, p. 236
61 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 96.
62 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 191.— В знак печали тюрки повязывали шею
черным войлоком, см.: А. А. Ромаскевич, Новый чагатайско-персидский словарь
(«Мир-Али-Шир. Сборник к пятисотлетию со дня рождения», Л., 1928), стр. 98.
108

ние Сельджукидами у соседей христиан (влияние крестоносцев — меч)
и старый тюркский обычай.
При дворе византийского императора Сельджукиды наблюдали
церемониал вассальной покорности (их предки целовали у императора
пурпуровые туфли), — все это перенесли они теперь к себе63.
Когда речь идет о владетельном князе, когда султан хочет публично
продемонстрировать сюзеренство, обряд усложняется, приобретая
унизительный характер. Церемония видоизменяется, смотря по тому, кто этот
владетельный князь: мусульманин или христианин, и приносит ли вассал
присягу на верность или он просто едет ко двору на поклон. И если это
христианский князь, султан избирает западноевропейские формы: они
должны поднять престиж султана.
Кир Фарид, три раза подходя к престолу, на котором восседает
султан, целует землю, и все. Султан щадит.самолюбие тестя.
После долголетнего правления Бехрамшаха власть в Эрзинджане
перешла к сыну его Даудшаху, поведшему политику, враждебную
Сельджукидам. Временно скрывая истинные намерения, он направился
в Кайсери на поклон к султану. Когда он завидел «зонт» (у**.) султана, он
слез с коня и хотел идти пешком, но беи, по указанию султана,
посадили князька на коня. Через некоторое время Даудшах снова хотел
сойти с коня, на этот раз его остановил султан, и князек, сидя на коне,
удостоился поцеловать у сюзерена руку.
Интересен рассказ о Кир Алексисе («Великом Комнине» Алексее I),
вассале Коньи, потерявшем уже Синоп. Когда султан (Иззеддин Кейка-
вус I) поставил ногу в стремя, он, как «человек умный и хитрый», взял
у стремянного попону и пошел впереди коня султана. Потом султан
приказал взять у Кир Алексиса попону; Кир Алексис сел верхом и поехал
рядом с султаном 64.
Малая Армения также должна была склониться перед
Сельджукидами. Поскольку Византия теснила армян, они охотно встретили в
Малой Азии турок, но уже после I крестового похода возобладало
тяготение к христианам — к латинским князькам на Востоке.
Левон II Великий, защищая политическую независимость
государства, вел переписку с римской курией — он испрашивал благословение
на войну с неверными, и за это Малая Армения поплатилась. Царь
Левон II (1119—1285), сохранив Сие (столицу Малой Армении), бил
султану челом и просил позволения «нести попону повиновения на голове»
Целование стремени обращается в символ благодарности. Так, кадий
Шерефеддин, награжденный за труды, понесенные во время
бракосочетания султана, целует стремя у пожалованного ему коня.
Этот обряд, быть может, зашел к Сельджукидам из Средней Азии—
с их родины. Когда Тогрул-бек— степняк, знавший и понимавший уход
за лошадью, вступил (в 1055 г.) в Багдад, он ввел халифа во дворец,
держа мула под уздцы. Но обряд встречается и в церемониале латинских
68 Ф. И. Успенский, Очерки из истории Трапезундской империи, Л., 1929, стр. 33.—
Для истории Сельджукидов Ф. Успенский использовал английское пособие и
передает имя султана Иззеддина через «Айзэддин». Вообще собственные имена
недоработаны, встречается, например, на стр. 63 Koesedae, вместо Кёседагы, Arcinga —
это Эрзинджан.
64 \aziaoglu Ali, vol. Ill, p. 377.— Унижение Алексея нехотя должен был
отметить и А. Куник, см.: А. Куник, Основание Трапезундской империи в 1204 г.
(«Ученые записки Акад. наук по Первому и Третьему отделениям», т. II, СПб., 1854),
стр. 731.
€5 Yazicioglu АН, vol. III, р. 50 (впрочем, в Малой Армении был тогда уже Хетум).
109

вассалов — крестоносцев: узду коня византийского императора Мануила
Комнина держал антиохийский князь, символизируя сюзеренство
Византии **.
В Иране целование стремени коня и руки у человека наблюдалось
вплоть до первой мировой войны как знак почтения. А когда гость
въезжал в город или в деревню, перед ним вели на поводу лошадей, — я
наблюдал неоднократно это и в Малой Азии, и в Сирии. Жители деревни
встречали почетного гостя за версту и провожали, держа лошадь на
поводу, и этот обычай соблюдался не только на мусульманском Востоке; от
турок перешел он в Румелию к славянам.
Ношение попоны, намекая на обязанности слуги (конюха или
оруженосца), заимствовано в Малой Азии от западноевропейских
крестоносцев и попало к Сельджукидам, может быть, и непосредственно, а скорее
через местных христиан — армян или греков.
Поскольку армяне сначала зависели политически от Востока
(иранцев, арабов), номенклатура высших придворных сановников в Армении
говорит о восточном влиянии: например, эмир 0~Л), хеджуб (u-^U)^ си-
пехсалар (jVL^*. ), сепух — придворный, феодал, очевидно, как
показывает уже слово (арм. иЬщтА , перс. oL~)> несший военные
обязательства.
Армянские царьки и внешне изменились: подражая мусульманам,
Рупениды носили как будто чалму67, но зашло все это к ним не от Сель-
джукидов, а из Ирана, может быть, из Ани68, когда хозяйничали там
наместники халифа; так заимствовали армяне для военачальника слово
персидское «сипехсалар», а не турецкое слово «сюбашы».
Обосновавшись в Малой Армении, на границе с владениями
крестоносцев, Рупениды испытали на себе воздействие западноевропейского
феодального строя — к ним проникли термины западные69. Крестоносцы
дали Рупену звание «барон»; в 1198 г. король Левон II Великий,
отвергнув вассальную зависимость, принял титул «короля». От Рупенидов,
конечно, путь заимствований лежал к соседям Малой Армении — к
Сельджукидам.
В Киликии сходились культуры, западная и восточная; Киликия уже
исстари находилась на стыке культур.
Таким образом, западный феодализм (во всяком случае внешние
черты — титулатура, церемониал) шел к Сельджукидам и с Запада (из
Византии), и с Востока (от армян).
Когда феодал предстает перед султаном (часто укрытым за
занавесью), он бьет ему челом и стоит, почтительно сложив руки на
плечах. Здесь церемониал восточный; это опять воздействие иранской, саса-
нидской, культуры, воспринятой и аббасидскими халифами в Багдаде.
Так, сложил было руки перед дядей-султаном, Гияседдином Кейхю-
сревом I, племянник его Кылыч Арслан III, брошенный беями, но
султан подозвал племянника, усадил, а потом, показывая, что он, дядя —
сюзерен, а племянник — вассал, «коснулся его рукой»; племянник полу-
66 Ф. Успенский, Восточная политика Мануила Комнина: турки-сельджуки и
христианские государства Сирии и Палестины («Сообщения Российского Палестинского
об-ва», т. XXIX, Л., 1926), стр. 131.
07 В. Крачковская и И Крачковский, Из араоской эпиграфики в Ани («Сборник
Акад. наук СССР — академику Н. Я. Марру», Л., 1935), стр. 673.
68 Н. Я. Марр, Ани. Книжная история города и раскопки на месте городища,
Л.—М., 1934, стр. 60, 129, прим. 20.
69 V. Langlois, Essai historique et critique sur la constitution sociale et politique
de VArménie sous les rois de la dynastie Roupénienne («Mémoires de l'Académie
impériale des Sciences de Saint-Pétersbourge», t. III, 1860, VII Série , № 3), p. 53—54.
110

чил от дяди халат, шапку, осыпанную драгоценными камнями, пояс,
золотой меч, лошадь с седлом и уздечкой — словом, все, что говорит о
вассальной зависимости и что нужно для ленника, готового явиться на
войну по требованию сюзерена.
Подтверждая клятвенной грамотой наследственные права Кир
Алексиса на Трапезунтское царство, султан Иззеддин Кейкавус I награждает
его халатом «шахским», шапкой «ноурузи», носимой в торжественных
случаях (iS)jjj* о"Л5")70, конем 71. Все это атрибуты вассальства,
зашедшие из Средней Азии: сюзерен обряжает на войну конника, — в Малой
Азии сохранился комплект стандартных даров, жалуемых сюзереном
вассалу.
Султан — верховный судья над вассалами. Когда князек Эрзинджа-
на Даудшах, уклонившись от пути отцов, начинает предавать беев
казням, беи жалуются султану, а султан,пишет ему предупредительное
письмо: «Имущество и угодья пострадавших, их сыновья и дщери
должны быть целы и невредимы». Угроза султана подействовала, и князек
освободил из тюрем беев и возвратил их добро72.
Заключая договор, султан ревниво требовал, чтобы новый вассал
уже не обращался больше ни к кому за помощью — ни к какому
князьку, а надеялся бы исключительно на султана 73. Фактически, конечно,
вассал соблюдал договорное обязательство, пока был уверен, что султан
сумеет его защитить и охранять его права.
Высший знак зависимости от сюзерена — это когда владетельный
князь, умаляя свои права, чеканил монету от имени султана; так
поступали, например Артукиды (в Мардине). Рупениды (в Сисе); а если это
был мусульманин, то читал также в мечети и «хутбу» на имя султана.
Но и над султаном был сюзерен — халиф. Признавая над собою
власть аббасидского халифа, от которого он получал инвеституру —
почетный халат, Сельджукиды уже в Средней Азии для знамени избрали
черный цвет.
Черный цвет у Сельджукидов стал символом радости. Так,
например, извещая царевича Алаэддина об избрании, эмир Сейфеддин
подносит ему черный платок. Значение приветствия платок удержал и теперь
в Средней Азии.
Когда из Багдада приходит к султану посол от халифа, султан
обращается в вассала, который благоговейно преклоняется перед халифом.
Письмо от халифа он слушает стоя, повернув лицо на восток, в сторону
Багдада. Лестно, должно быть, турку сознание, что у него просит
помощи глава мусульман. Грамоту от халифа султан Алаэддин Кейкубад I
почтительно кладет себе на голову, показывая этим распространенным
на Востоке жестом, что слово халифа будет им исполнено.
Сойдя с престола, он принимает подарки, пожалованные ему
халифом: целует копыто мула с золотыми подковами, облачается в халат
халифа, на голову повязывает чалму74.
Потом, когда призрачное место халифа заняли монгольские ханы,
их «нойоны», — Сельджукид клонит голову перед ильханом 75.
Конечно, знаки почтения султана направлены не только и, может
быть, не столько на халифа-сюзерена, сколько на халифа-имама, рели-
70 О ноурузе см.: П. Савваитов, Описание старинных русских утварей, одежд,
оружия, ратных доспехов и конского прибора, СПб., 1896, стр. 84.
71 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 137.
72 Ibid., 377 et suiv.
73 Ibid., p. 305.
74 ibid., p. 223.
75 Ibn-Bîbï, vol. IV, p. 204.
I II

гиозного вождя мусульман; султан Алаэддин Кейкубад I, послушный
мусульманин, чтил слова и веления также и султанов священных для
мусульманина городов.
Так, от халифа до султана, от богатого феодала до мелкого
ленника,—все представляет стройную иерархическую лестницу чинопочитания.
Глава племени, сюбашы, хан, — султан Сельджукид превратился в
государя-сюзерена; из союза скотоводческих племен в Малой Азии
окончательно образовалось феодальное государство.
^Х0^<2^^

6X^64^6^Q^64l^6^^6X^6^q^
Г л а в a VI
Власть султана.— Султан — приказчик феодала«.—
Расслоение между феодалами.—«Новые люди» («средние беи») как
опора султана. — Тенденция султана к абсолютизму *.
—Поборы султана. — Эксплуататорская система хозяйства.
Разгром Сельджукидов, павших под натиском монголов, показал,
как шатко было государственное устройство. Авторитет султана,
ставленника феодалов, их, так сказать, приказчика, был невысок. Скопив
большие богатства, движимые и недвижимые, феодалы неохотно
пускались в сомнительные военные авантюры. А по отношению к монголам
они проявляли тем большую осторожность, что тот класс, на который
они опирались, — крестьяне, ими эксплуатируемые, — был разорен и,
страдая от невыносимого гнета, подымал восстания против них.
Внутренние распри и классовые противоречия в первой половине
XIII в. — в эпоху, о которой говорит хроника Ибн Биби, обнаружились
ясно. Назревала катастрофа, которая была ускорена внешним
толчком — нашествием монголов.
Династия Сельджукидов давно уже изжила себя; шумливо
показной быт, интриги византийского двора, политическая обстановка — все
унесло эпическую простоту султана Алаэддина Кейкубада I.
Междоусобия издавна разлагали и ослабляли Сельджукидов. История дома
Сельджукидов переполнена известиями о дворцовых переворотах, о
насильственных смертях (удушениях, отравлениях) и т. д. — методы,
применявшиеся и Сельджукидами, когда речь шла о политических
противниках, когда нужно было убрать кого-нибудь с дороги; так, султан Кы-
лыч Арслан II отравил Зун-Нуна Данишменда. Забота о собственном
благополучии господствовала у них над общественными интересами.
Султана постоянно мучил страх, и, укрепившись в «престольном городе»
Конье, он поспешно устранял соперников-сородичей. Ему мерещились
заговоры, и царевичи — братья, племянники — находились вдали от
двора, где-нибудь в захолустье или в заточении: султан Иззеддин Кейка-
вус I изгнал среднего брата, Алаэддина (впоследствии Кейкубада I),
из Анкары и сослал в замок Гузер-пирт (около Малатьи) 1; царевич Кей-
1 Точное местоположение замка (судя по названию, принадлежавшего раньше
армянам) неизвестно (см.: ( (jJ^bS^ j «wAJ ^:Ц^ (Sj-t^ ^j^ <**~\ J^)
Vn u^Mrft c Jj-jfcJ ). Впрочем, анонимный автор статьи об Иззеддине Кейкавусе I
l«Kaikâus» («Encyclopédie de l'Islam», t. II, Leyde, Paris, 1927), p. 681], основываясь
на армянских источниках, изданных Дефремери (Defrémery, Histoire des croisades,
t. I, p. 143, note 3),называет эту крепость «Миншар» (теперь Мизере), к юго-востоку
от Малатьи.
8 RA. Гоодлевский
113

феридун был заточен в Койлухисаре2 и т. д. Но и там одинокие,
обезвреженные царевичи казались опасны султану, и ежеминутно мог
последовать из столицы приказ коменданту крепости о ка^ни.
Неожиданное появление эмира Сейфеддина навело на Алаэддина
ужас; он сразу забыл, что видел ночью сон, предвещающий
возвышение, и ему уже чудится, что это султан подослал к нему человека, что
султан хочет его убить, и, перепуганный, просит он начальника замка
задержать у ворот Сейфеддина, чтобы совершить предсмертную молитву.
Думая только о себе, султан не назначал и преемника, преемник
был бы для него угрозой; поэтому порядок престолонаследия у
Сельджукидов колебался. Случай выдвигал царевича на престол; наследовал
престолу старший сын, малолетний сын или брат — все зависело часто
от того, кто в нужный момент подвернется в столице, кто, опираясь на
придворные круги (и предводителей огузских племен), захватит власть.
И все-таки, оспаривая друг у друга власть, Сельджукиды смотрели
на себя как на единый род: в Конье, в мечети, реставрированной потом
султаном Алаэддином Кейкубадом I, была родовая усыпальница
династии Сельджукидов (со времени султана Месуда I). Молва о
долголетнем царствовании Кылыч Арслана II (ум. в 1192 г.) перекинулась за
границу, и еще в XIII в. для Ибн аль-Асира, историка монгольской
эпохи, Кылыч Арслан II — родоначальник Сельджукидов Рума.
Не столько прихоть султана, сколько воля феодалов решала
вопрос о преемнике. Вельможи давали слово султану, что исполнят его
желание, но по его смерти они возводили на престол нередко не того
царевича, о котором условились. Учитывая классовые выгоды, феодалы
выдвигали кандидатуру, удобную для них. Так, хотя перед смертью
султана Алаэддина Кейкубада I обе стороны уговорились о наследнике
(Иззеддине), посадили феодалы на престол Гияседдина Кейхюсрева II.
Феодалы оставались, однако, верны Сельджукидам; в них
бессознательно тлела мысль об исконном и, стало быть, законном носителе
власти в государстве из «славного рода Сельджукидов», завоевавших
Малую Азию, т. е. во главе государства должен быть Сельджукид. У них
были разногласия только о том, кого из рода Сельджукидов следует
возвести на престол, кто может быть послушным орудием в их руках.
Таким образом, политически султан выполнял классовые задачи
феодалов, задачи своего класса. Султан — первый между феодалами;
внутренние доходы он получает от феодалов, внешние — от князьков и от
походов. У султана только блеск представительства и еще право войны
и мира, тоже, впрочем, иногда ограниченное курултаем, т. е. феодалами,
хотя здесь интересы султана и феодалов часто совпадают: война несет
им богатство, им нужна для эксплуатации земля, возделанная,
обработанная. Пока султан исполнял задания феодалов, он мог спокойно
сидеть на престоле, хотя фактически власть находилась у феодалов. Когда
же феодалы замечали, что расчеты их обмануты, они отворачивались
от него (например, от султана Алаэддина Кейкубада I, ими же
возведенного на престол) и подумывали о заговоре. Слова, клятвы — все
забывалось тогда.
Во время избрания обе стороны, султан и феодалы, скрепляли
взаимные обязательства формальным договором, обменивались
клятвенными обещаниями. Так, желая поднять настроение у царевича Гияседдина
Кейхюсрева I (жившего под надзором в Византии), вельможи послали
к нему эмиссара Закарию, заделавшего письма для царевича в пасту-
2 Нахие в Шебин-Карахисаре (см.: GoL~jâ<r JlL- <^«ulu^L*. {J^ IJji
Ил J* Of!*)-
î)4

шескую дубинку. Эмир Сейфеддин, когда-то огорчивший Алаэддина,
прежде чем объявить ему об избрании, взял с него клятву,
собственноручно написанную, и заставил еще поклясться на Коране, что султан
не будет посягать ни на его жизнь, ни на его имущество.
Чтобы предупредить волнения, вельможи иногда прибегали к
необычным мерам — они открывали тюрьмы (там, очевидно, находились
люди, посаженные ими). Выпуская людей на волю, феодалы
рассчитывали на их содействие; таким образом они увеличивали число своих
сторонников, — это делалось для пресечения выступлений противников.
Принимались также меры к тому, чтобы отрезать столицу от общения
с внешним миром: закрывались ворота и устанавливалась строгая
охрана; стражу несли иногда высшие сановники-феодалы.
Отступая от требования ислама 3, они (как это было потом и в
османскую эпоху) скрывали от населения смерть султана; так поступила
они, например, во время смерти султана Иззеддина Кейкавуса I в Ви-
раншехире. И только когда Алаэддин Кейкубад I приподнял крышку
гроба и увидал, что там действительно лежит его старший брат, он
успокоился. Он отправляется в Сивас и уже беострашно садится на
престол, окруженный оруженосцами и телохранителями.
Эмир Сейфеддин появляется из-за занавески к имамам и беям и
объявляет о смерти султана Иззеддина Кейкавуса I. Занавес в
дворцовом зале отдергивался, на престоле сидел уже новый султан, и перед
этим fait accompli, подкрепленным бряцанием оружия, споры смолкали.
Входя в зал, беи и «именитые люди» целуют землю и воздают хвалу;
эмир меджлиса Мубаризеддин Бехрамшах подводит их за руку к
султану, и они здороваются по-мусульмански.
Демонстративное уклонение от обряда целования, от присяги, было
бы опасно — оно сразу раскрыло бы враждебные намерения феодала.
В дворцовой мечети кадий, глава духовенства — шейхульислам сель-
джукидской эпохи, приводил к присяге. В течение трех дней двор
справлял траур: султан облачался в белые атласные одежды, а беи надевали
на голову «вывернутые» шапки 4.
Султан награждал беев и вельмож почетными халатами,
подтверждал, согласно уговору, грамотами права их на земли и должности. Так
повелось исстари. Уже Низам оль-Мольк предлагал вновь вступавшему
на престол государю возобновлять грамоты на наделы5, и это
показывает, конечно, как непрочен был еще государственный порядок *.
Султан заявлял, что порядок, господствовавший до него, сохраняет
полную силу, что и впредь феодальный строй неизменен. Но договоры
3 Мусульманская религия предписывает хоронить покойника в день смерти;
исключение допускается, если смерть случилась после третьей молитвы. Однако во
время похорон султанов политические соображения брали верх над религиозными
требованиями.
« В выражении «вывернутые шапки» — ^LT^ v^jl^fTh. Houtsma, Recueil de
textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. III, partie I, Histoire des Seldjoucides de l'Asie
Mineure, d'après Ibn-Bibï, Leide, 1891. Texte turc (далее — Yazicioglu Ali, vol. III),
p. 195] заключается, очевидно, намек на какой-то огузский обряд; когда в Синопе
хоронили мать эмира Ибрагима, — сын, вельможи и рабы шли с непокрытой головой,
а одежда была у них «вывернута наизнанку» («Voyages d'Ibn Batoutah, texte araber
accompagné d'une traduction par С Defrémery et B. R. Sanguinetti», t. II, Paris, 1854,
p. 353-—354).— Впрочем, y дейлемитов также были странные обычаи: оплакивая
покойника, они обнажали головы, закутывались в одежды (см.: К. А. Иностранцев, Сасанид-
ские этюды, СПб., 1909, стр. 115, 133). — Дейлемиты давно находились в «лейб-гвар-
дип» Сельджукидов; потом, как и гулямы, они занимали иногда высокие должности,
таким образом, высшим кругам могли прививаться дейлемитские обычаи.
5 Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans müesseselerinin osmanli müesseselerine tesiri
hakkinda bazi mülahazalar («Turk hukuk ve iktisat tarihi mecmuasi», eilt 1, Istanbul,
1931), s. 224, not I.
8*
115

сохраняли силу только для тех, кто их подписал; преемники были
свободны от обязательств, принятых предшественниками. Однако клятвы
(на Коране, на Евангелии) — пустая формальность, и, когда это нужно,
обе стороны — и султан, и феодалы — вероломно нарушали их.
Алаэддин Кейкубад I, обязанный престолом эмиру Сейфеддину,
потом предает его казни, и тщетны вопли Сейфеддина, который
напоминает султану о данном когда-то слове; а вскоре участь Сейфеддина
постигла и всю верхушку феодалов, которая когда-то хлопотала о
возведении султана на престол.
В истории Сельджукидов это повторялось часто: как только
положение султана укреплялось, неугодные ему феодалы отстранялись.
Так поступил (1191 г.) уже султан Кутбеддин, засевший в Конье,
когда германский император Фридрих Барбаросса покинул город: султан
дал ему в виде заложников эмиров, как бы ручаясь тем за
беспрепятственный проход крестоносцев через его владения; так, султан Гиясед-
дин Кейхюсрев II, подстрекаемый Садеддином Кобяком, заманил в Эр-
зинджан сановников и там их казнил — так отомстил он им за то, что
они подавали голос против него. Сторонник Иззеддина Кейкавуса II
Шемседдин Мухаммед Исфагани был убит (в 652 г. х.?), когда на
престоле сидели три брата Сельджукида.
Влияние феодалов росло и определялось количеством людей,
сидевших на их земле, пользовавшихся щедротами их; ©округ феодалов
кормились родственники, клиенты и т. д.
Наблюдая, как живет султан, они установили у себя этикет двора,
и чем знатнее феодал, тем роскошнее обставлен был у него дом. Во
время крымского похода на Судак, желая, очевидно, поразить врага,
Чобан-бей превратил ставку в султанский дворец: на пути выстроились
воины, одетые в золотые латы, они сидели на конях, седла и уздечки
которых усыпаны были драгоценными каменьями, и посол «русского
князя» смиренно предстал перед бейлербеем султана 6. Феодалы ревностно
оберегали свое богатство, и когда их интересы затрагивались, они резко
об этом заявляли; это определяло их позицию к власти.
Вокруг Коньи на расстоянии дня пути тянулись сады и
виноградники7. Здесь жили феодалы летом; они жили обычно в городах
(столица, конечно, еще более их притягивала к себе), под городом же у них
были «дачи», и за эту пригородную землю они крепко стояли;
обследование топонимики окрестностей Коньи показало, что там действительно
находились участки крупных феодалов эпохи Сельджукидов 8.
Предпринимая осаду Коньи, Гияседдин Кейхюсрев I понимал, как
нужно действовать: он велит рубить сады и виноградники. Так,
немедленно упорство горожан было сломлено; у них пропала охота защищать
Кылыч Арслана III, и они предложили молодому султану сдаться на
милость дяди, выговорив ему жизнь, а себе тимары. Султан или
сторонники его в Конье выслушали предложение феодалов и
беспрекословно подчинились: всякое сопротивление было уже бесполезно.
Материальное положение феодалов было неодинаково;
имущественное различие порождало между ними дифференциацию. «Большие беи»,
«древние беи», т. е. более сильные и более богатые ( J& ^лз <J&i >Ы),
пускали в ход всякие средства, чтобы завоевать на свою сторону
большинство. Так, во время выборов Алаэддина Кейкубада I эмир меджлиса
Бехрамшах и бейлербей Сейфеддин Айба путем обещаний, путем
устройства пышных пиров сумели сплотить вокруг себя курултай.
6 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 342—343.
7 Ibid., p. 251.
8 См. в этом томе: «Из истории водопользования в Конье», стр. 229—230.
116

Эти «радетели государственного двора и охранители
государственного вертограда» хотели удержать у себя полноту власти, и интригами
проводили своих ставленников на высокие должности. Так, когда Сахи-
бата, отставленный от везирства, был сослан в Османджук, Муинедщщ
Перване — диктатор (XIII в.) сажает на его место зятя Медждеддина^
Феодалы организуют и дворцовые перевороты. Султан Рукнеддин
Кылыч Арслан IV был заманен в Аксарай и задушен. Инициатива этого,
злодеяния принадлежала всесильному везиру Муинеддину Перване и его
клеврету, вскоре погибшему от руки везира, — эмиру Нигдэ Шерефедди-
ну Хатыроглу.
Однако во дворце формируется, очевидно, оппозиционная группа —
новая клика, интересы которой отличны от интересов крупных феодалов.
Противоположность между ними продиктована не исключительно
завистью, это скорее своего рода феодальная оппозиция; поскольку первые
называются «большими», «древними беями», оппозиция была из
«средних беев» (^1& ^jji), как они изредка именуются в хронике.
Вообще беи подразделялись на высших и низших; однажды,
передавая церемониал «великой охоты», хроника говорит, что только после
султана стреляли «низшие беи» ( J£> ulsT ). Здесь раскрывается
обязательный порядок, естественный в условиях феодального строя. Русская
летопись сохранила рассказ, как малолетний князь Святослав метнул
ко-пье в сторону древлян, и дружина поняла, что это знак к бою.
Были ли три группы беев, трудно установить, но во всяком случае
появлялись «средние беи» — беи, оппозиционно настроенные к верхушке
феодалов. Они только что выдвигались, султану они не страшны, потому
что небогаты, но они вошли в доверие к султану и могут парализовать
влияние крупных феодалов, а к крупным феодалам они питают злобу,
так как те унижают и презирают их. «Средние беи» ясно видели, что,
оберегая султана, они оберегают и себя.
Тактика феодалов, оттесняемых от султана, менялась: «где силой
взять нельзя, там надо полукавить», и они старались всячески сохранить
давление на дворец. Хроника 9 рассказывает, что в то время как султан
расходует на шилян 10 ежедневно 30 баранов, эмир Сейфеддин Айбабей
тратит 80 голов, т. е. почти в три раза больше, чем султан п. Так
постепенно подобрал он вокруг себя клевретов, которые доносили ему о
тайных разговорах, происходивших во дворце.
Между «средними беями» попадались и не турки, а люди,
перешедшие к султану от христианских владетельных князей. Здесь и гулямы,
социальное происхождение которых, быть может, даже шокирует
феодалов. К интригам местных феодалов «новые люди» относились
равнодушно. Дорожа вниманием султана, они предупреждали его о кознях
феодалов. Так, когда против султана Алаэддина Кейкубада I был
задуман заговор (феодалы хотели задушить султана и посадить на престол
Кейферидуна), эмир Камненус и Хоккабазоглу Камереддин раскрыли
султану глаза. Однако султан, находясь в Анталье, вблизи
могущественного бея Эртокуша, на время сдержался и, только перебравшись в
Кайсери, расправился с заговорщиками во время пирушки.
s Yazicioglu Ali, vol. Ill, 271.
10 Шилян получает здесь иное значение: это обычное угощение султана,
установленное еще Низам оль-Мольком (.ib^ôl^U <±^Ы! ^^ Ь «uÜ o-U* ^\|JI *lkJ
Я . и0 сг^Н 3 <j* J^ '(Sj1** ^jvxkZ iri . ôL») Для тех» кто приходит во
дворец по делам.
11 Баран — обычное угощение на Востоке; в честь гостя хозяин режет вечером
барана, и еще недавно на торжествах (празднествах) по случаю обрезания
истреблялось в Малой Азии до 500 баранов.
117

Камненус, очевидно, был грек и, судя по имени, из рода Комнинов,
а фамильное прозвище Камереддина указывает на «низкую» профессию
отца ( ) L д2» — акробат, фокусник) ; впрочем, фокусники Сельджукидов
славились и своим искусством удивляли византийцев в Константинополе.
Дерзость и своеволие феодалов все больше увеличивались. Садед-
дин Кобяк, везир султана Алаэддина Кейкубада I, выстроивший хан «За-
зада» между Коньей и Аксараем 12, толкнул Гияседдина Кейхюсрева II13
на отцеубийство, а затем, пользуясь неопытностью молодого султана, вел
себя вызывающе. Это был всемогущий наиб — наместник султана.
Султан сидел у себя во дворце как бы в плену, а Кобяк входил к нему
вооруженный, с мечом на перевязи.
Напуганный султан послал в Сивас за Караджа Джандаром,
чтобы убрать Кобяка 14. Опять сильному феодалу противопоставляется
провинциал, защитник султана (как указывает прозвище, вышедший из
стражников); для мелкого провинциального феодала это являлось очень
удобным случаем, для продвижения по. службе. Впоследствии
нерасположение к «средним беям» окрашивается религиозным оттенком. В
монгольскую эпоху мусульмане, закаленные воины, бросали христианам,
радовавшимся избавлению от ига Сельджукидов, обвинение в трусости.
Видя рознь между феодалами, султан искусно использовал ее.
В Конье, столице государства, собрался цвет феодализма —
могущественные феодалы. Это стесняло султана. Среди них он был бессилен и
безволен и охотно удалялся в «престольный город» Кайсери; там мог
он смело опереться на «средних беев».
Эмир Сейфеддин, старый слуга, возведший султана Алаэддина
Кейкубада I на престол, перед смертным часом отметил эту перемену,
когда вспомнил слова султана, сказанные им однажды в саду: «Нужно
вырвать старые деревья и взамен посадить молодые деревья» 15.
Таким образом, у Сельджукидов Рума происходила эволюция
власти. Сдавленный феодалами, султан хотел избавиться от опеки — у него
обнаруживаются тенденции к абсолютизму, принимающие формы
самодурства или дикой расправы.
Судьба сановников и временщиков была переменчива, и с них так и
летели головы, сначала по прихоти султанов, подозревавших их в
заговорах и изменах, потом монгольское нашествие разожгло еще страсти
и алчность, и они гибли, интригуя друг против друга.
В борьбе за власть сановники губили родину, и этим грешили
лучшие государственные люди; Муинеддин Перване, сначала сторонник
султана Рукнеддина, и Сахибата, бросивший государя — султана Иззедди-
на. Конья потом теряет для Сельджукидов прелесть: там
могущественные феодалы; султан бежит из столицы, но тяжелая лапа феодалов
настигает его всюду. А феодалы ненавидят султана — он обирает их.
Хотя у феодалов сосредоточились большие богатства, однако
сельские продукты, вымененные или купленные товары и изделия, военная
добыча шли часто султану. В случае брака султана, а то и просто
возвращения в столицу после долгого отсутствия (после пребывания у бере-
12 См.: Абдюлькадир Хамдизаде (Эрдоган), газета «Тюрк сёзю», 1918, № 54.
14 Халиль Эдхем, впрочем, хочет оправдать Садеддина Кобяка (^ft^l JJl>-
vr о* '...eft*-* *±s*4)
16 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. IV,
Histoire des Seldjoucides d'Asie Mineure, d'après l'Arégé du Seldjouknameh d'lbn-ЫЫ,
Leide, 1902. Texte persan, p. 114.
lld

гов Средиземного моря) беи и наибы оповещали об этом феодалов, и
феодалы обязаны были везти ко двору султана подарки 16.
Хроника пишет, что сюбашы (военный начальник) Кайсери Сейфед-
дин Абубекр, встретивший торжественно султана в Чубуке, очевидно,
на границе области, поднес ему все состояние, накопленное за долгое
время 17. Счастье лицезреть султана дорого обходилось феодалу.
Во время объезда султан всюду собирал подарки, которые состояли
из красивых невольников (или невольниц), кошельков с золотом,
турецких и арабских лошадей и т. д. Мелики (князьки) дарили султану
драгоценные камни. Он охотно совершал объезды, пополняя время от
времени казну, истощенную пожалованиями. Раздавая одной рукой, он
сторицею вознаграждал себя.
Вступление султана на престол сопровождалось подношением
богатых подарков. Это была встреча сюзерена с подданными, его
вассалами, ознакомление феодала с владениями. Этим сборам, или поборам,
придана была видимая законность: на языке хроники это именуется
«правом, — узаконенной долей за прибытие» ( fjJ^JI J** ) 18. В
османскую эпоху из него развилось, очевидно, уже два налога, обозначавшие
«радость-приветствие» («u^UJ) и «прибытие» (<u*jJß) феодала-помещика.
Поборы султана с лихвой взыскивались феодалами с крестьян,
положение которых все ухудшалось. Разоряемые крестьяне изнывали под
невыносимым гнетом. Феодалы смотрели на крестьян так, как смотрел
султан на феодалов.
В стране господствовали произвол и насилие. Жалобы крестьянства
(«райи») на поборы были безрезультатны; «сбор справедливый» (j^ <JU)f
о котором говорит Низам оль-Мольк, превышал всякую меру.
Поскольку в эпоху Сельджукидов на больших дорогах, ведших к «престольным
городам» (к Конье, Сивасу, Кайсери), строились караван-сараи и ханы
(своего рода крепости), которые могли выдержать осаду, — видно, чго
в стране было неспокойно; были люди, настроенные против этого
государственного порядка (сторонники Данишмендов, утративших
независимость, и др.); пользовались смутами, конечно, и феодалы и т. д.
Недовольные состояли, очевидно, из крестьян, утомленных походами
и кабалой. Терять им было нечего; они бросали во время войны все,
убегали от феодалов и выходили на «большую дорогу»: здесь грабили
они караваны. Грабеж шел и на городских базарах, и было то обычным
явлением. Автор хроники Языджыоглу Али, идеализируя султана Ала-
эддина Кейкубада I, замечает, что в царствование его был «золотой век»:
спокойно на базарах шла торговля, спокойно работали люди на
пажитях, т. е. всюду была благодать, крестьяне и ремесленники жили
спокойно. Но так было при султане Алаэддине Кейкубаде I, а, стало быть,
жили люди неуверенно: они боялись за свое имущество, за клочок
земли.
Так было и потом, в османскую эпоху. Лямии (XVI в.) рисует в
«Анекдотах» бытовую картину, как у одного шейха было поле, и поле
сторожили мюриды: очевидно, воровство было широко распространено.
16 Подношения эмиров (феодалов) султану — обычное на Востоке явление, см.,
например, замечание Ф. Бернье: Ф. Бернье, История последних политических
переворотов в государстве Великого Могола, М.—Л., 1936, стр. 191.
17 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 198.
ls Ibid., p. 107.
^b^lo^cr

6X^64Lx6^^(?^^64^(94l>0^^
Глава VII
«Клиенты» феодалов. — Рабы, их роль в быту. —
Крестьяне-собственники (дехкане) и батраьи («сеятели») *. —
Баба Исхак. — Крестьянское восстание, возглавленное Баба
Исхаком.
Естественно, что между феодалами и крестьянами классовые проти-
стьяне, доведенные до отчаяния притеснениями, восстанут против них.
воречия обострялись; каждую минуту могли ожидать феодалы, что кре-
Принимая меры предосторожности, феодалы жили в укрепленных
местах — в замках.
В монгольскую эпоху, когда к внутренним затруднениям прибавился
еще внешний враг, то, например, потомки Сахибата («Сахибата огул-
лары») жили в Афьон-Карахисаре, в цитадели, построенной на вершине
горы.
На землях феодалов сидели отчасти свободные люди, родственники
феодалов, близкие им люди — мелкие землевладельцы, получавшие от
феодалов участки так, как получали феодалы от султана; это были
зависевшие от них «клиенты». Но, кроме того, земля обрабатывалась
свободным (крестьянским) и рабским трудом (трудом пленных).
Однако основой производства был труд крестьян, а рабство
сохраняло все-таки значение главным образом в домашнем быту.
Хорошо устроились духовные феодалы: на их земле сидели и
крестьяне, а, кроме того, на духовных феодалов работали, очевидно, и
мюриды— ученики шейхов. Для мюрида (рядового), члена религиозного
ордена, физический труд, занятие каким-нибудь ремеслом было
обязательно. Шейхи-феодалы, используя духовное влияние на мюридов,
сумели создать из них даровую рабочую силу1; мюриды смотрели на труд,
как на «урок», данный «старцем», как на служение богу.
Военные походы непрерывно восполняли запасы живой рабочей
силы; как военная добыча, она доставалась феодалу дешево, даром, и
расходовалась она неэкономно и быстро уменьшалась. Население
завоеванных городов и областей (в большинстве христиане) обращалось в
рабство и толпами перегонялось внутрь страны.
Военачальник Чобан-бей, завоевав Судак, переправил из Крыма
партии пленных в Кастамону и Синоп и, возможно, в Боябад2 — центр
огузов, т. е. в свои поместья.
1 См. интересные наблюдения А. А. Молчанова: А. А. Молчанов, Собрание
восточных рукописей В. Л. Вяткина и марксистское изучение дервишской литературы
(«Труды Гос. публичной б-ки Уз. ССР», т. I, Ташкент, 1935).
2 В сложное слово Boyabad входит слово boy — племя.
120

После войны городские рынки наводнялись рабами и невольниками:
они шли и из кыпчакских степей, и со Средиземноморского побережья.
Однако приток рабов шел непрерывно и в мирное время; торговля
рабами представляла большие выгоды.
Как пишет Абуль Фида 3, туркмены, жившие на Средиземноморском
побережье у Антальи, похищали детей-христиан и продавали их
мусульманам; здесь речь идет, конечно, о вывозе за границу — куда-нибудь з
Египет, к Мамлюкам. Но и внутри страны занятие это, дававшее легкую
наживу, тоже процветало.
Б. де ля Брокьер на обратном пути во Францию где-то в Венгрии
наблюдал *, как воины после полона сковали невольникам-христианам
шеи и так вели их на продажу в Эдирне, и народная песня живо рисует,
как пленнику связывают назад руки и ведут на чужую сторону4.
Внешний облик сразу изобличал раба: в ухо у него было продето
кольцо5, — так раба и представляет себе поэт Низами; волосы
острижены или выбриты, одеждой служила им попона 6; вид, очевидно, был
у них жалкий, и, если они убегали от хозяина, это бросалось в глаза,
и всякий на дороге легко мог задержать их «для выяснения личности».
Феодалы забирали людей для работы в домах и на полях — к себе
на земли военных ленов, всячески эксплуатировали их, дарили друг
другу и т. д.; раб был полной собственностью хозяина, и хозин
распоряжался им, как хотел. На рабах лежал тяжелый труд: они работали в
рудниках, копали могилы (а землекопание было тогда позорным делом).
Позже, как видно из документов Ахмеда Рефика, к работе в рудниках
были привлечены юрюки (малоазиатские кочевники), очевидно, потомки
огузов, завоевателей Малой Азии. Поскольку на рудниках находятся
доверенные агенты правительства, эмины (см. документ № 224), рудники
эксплуатировало уже государство.
Институт рабов — черных невольников (евнухов, женской домашней
прислуги, нянек и т. п.) сохранился в Турции до XIX в. Впрочем, в
системе хозяйства феодального общества Малой Азии это был уже
пережиток, по крайней мере отсутствуют указания на рабов, как на
большую производственную силу в эпоху Сельджукидов.
Рабов привозили и купцы с южного берега Каспийского моря или
из Средней Азии; они шли в гвардию султана, из них вербовались
гулямы, поднимавшиеся иногда до ступеней трона.
Из молодых красивых рабов, привозных или местных, набирались
дворцовые слуги и пажи; они прислуживали на пирах, поднося гостям
кушанья и напитки. В XIV в. Йбн Баттута видел при дворе султана
Бирги двадцать стройных слуг-греков, одетых в шелковые одежды;
волосы у них с головы прядями падали вниз, цвет кожи был
белоснежный, а на щеках играл румянец7. Это были туземные гулямы Малой
Азии.
Во время путешествия по Малой Азии Ибн Баттуте часто приходи-
3 «Géographie d'Aboulféda traduite de l'arabe en français et accompagnée de notes
par M Stanislav Guyard», t. II, second partie, contenant la fin de la traduction du
texte arabe et l'index général, Paris, MDCCCLXXXIII, p. 134.
4 Er. Giese, Erzählungen und Lieder aus dem Vila jet Qonjah, Berlin—New-York,
1907, № 6, S. 34.
5 По-персидски раб так и называется ^jS^ ajjjb*.
6 Так было потом и у османов. Я. Стрейс (см.: Я. Стрейс, Три путешествия, М.,
1935, стр. 112), побывавший в конце XVII в. у турок в плену, рассказывает, что сне-
го сняли платье, обрезали волосы и голым, только в тонких полотняных
подштанниках, посадили за весла.
7 «Voyages d'Ibn Batoutah, texte arabe accompagné d'une traduction par C. Def-
rémery et B. R Sanguinetti», t. II, Paris, 1854 (далее —Ibn Batoutah, t. II), p. 303.
121

лось наблюдать рабов; то ему подарят в Измире карлика, то по дороге
он купит для услуг какого-нибудь грека (Николая или Михаила);,
в Аясулук (Сельчук) он уплатил 40 золотых динаров за молодую
гречанку, в Балыкесире опять купил рабыню Маргариту.
Насколько показательна цена, заплаченная Ибн Баттутой,
неизвестно. Он жил подарками и подношениями, и уплатой крупной суммы
хотел, очевидно, подчеркнуть достоинство невольницы.
Историк Ашыкпашазаде, сопровождавший (1438 г.) войско султана
Мурада II, купил красивого мальчика за 100 акча — это, очевидно, была
дешевая цена, но, конечно, за 200 лет стоимость акча упала.
После войны цены на невольников падали.
Во время похода в Армению на царя Левона II захвачена была
«бесчисленная добыча, не поддающаяся учету». В Кайсери, куда все
было свезено, т. е. где были первичные цены, красивый армянский
невольник (или невольница?) продавался за 50 акча — не дороже, чем
однажды зимой во время сильных холодов куропатка (мясо куропатки
высоко ценится в Малой Азии) 8. Вздутая цена за деликатес к столу
эмира Сейфеддина равнялась низкой цене за человека, которого могли
назначить пажом, застольным слугой и т. д.
«Тезкере» (био-библиографический литературный словарь) в главе
о поэте Ахмеди, авторе «Искендернаме», упоминает о смелом разговоре,
бывшем между ним и Тимурленгом в бане. На вопрос о том, как поэг
ценит его, мирового завоевателя, Ахмеди отвечал, что, собственно,
только запон на нем и стоит денег. Рассказ отражает бурную военную
обстановку, когда плен был обычной участью человека и люди-рабы ни во
что не ставились; больше стоил шелк, какая-нибудь материя,
завезенная в Малую Азию, чем человек.
Исторически неправдоподобный (впоследствии перенесенный на
Ходжу Насреддина) анекдот тешит национальное самолюбие османца,
оскорбленного разрушением малоазиатской державы в XV в.
До прихода Сельджукидов туземное христианское население Малой
Азии, крестьяне (греки, армяне), зависели от Византии. Уже преемник
Алп Арслана, победителя Романа Диогена, султан Сюлейман Куталмыш,
провел (в конце XI в.) социальную реформу: крепостных и рабов,
работавших на латифундиях в Малой Азии, он объявил свободными,
и они массами стали переходить в ислам. Так и впоследствии Сельджу-
киды завлекали к себе из Византии крестьян.
Политическая перемена внесла облегчения (экономические)
особенно сначала, когда огузская прослойка была еще тонка, а
административный аппарат слаб. Сельджукиды как мусульмане, следуя шариату,
ограничивались взиманием одного хараджа — поголовного сбора с
христиан *, вот почему крестьяне охотно уходили к Сельджукидам. Освоение
земельных пространств в Малой Азии шло медленно. В XIV в. Ибн Бат-
тута, путешествуя по Малой Азии, около Изника, во владениях
османского «бея» Орхана, попал в город Гуоник; там «один только дом был
занят мусульманами, которые управляли греками»9, т. е. в городе была
только турецкая администрация.
Момент смены власти обходился благополучно, если князек
добровольно сдавал владения, тогда население сохраняло личную
свободу и жизнь текла по-прежнему. Но, если огузы встречали
сопротивление, они поступали с населением так, как было в Анталье, где в те-
8 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs a l'histoire des Seldjoucides, vol. III,
partie I, Histoire des Seldjoucides de l'Asie Mineure, d'après Ibn-Bïbï, Leide, 1891. Texte
turc (далее— Yazicioglu Ali, vol. III), p. 188.
s Ibn Batoutah, t. II, p. 329.
122

чение суток шло поголовное избиение — резня ( öy^J ), потоки крови
текли по равнине к морю, после воины вложили мечи в ножны и пять
дней грабили жителей и уводили в рабство, и только на шестой день
была объявлена пощада ( ùUI ) : те, кто остался жив, мог вернуться
к себе 10.
Вот обстановка, которая создала из византийского населения Малой
Азии свободных и рабов.
Обрабатывая землю феодалам, крестьяне, лично свободные, имели
право переходить от одного феодала к другому. Но, поскольку
положение их везде было одинаково, они отказывались от этой привилегии и
оставались на старом месте, у прежнего хозяина.
Только война, разорявшая поля, вынуждала крестьян покидать
все и искать себе лучших участков у других феодалов. Крестьянин-
землевладелец превращался в беженца-скитальца. Это было обычное
явление.
Во время осады султаном Иззеддином Кейкавусом I Синопа райя
(о**))11 ,оседлое земледельческое население, крестьяне-христиане, у
которых не было ни волов, ни земли, ни воды (>«>^ о>**-** су»"****)
т. е. безземельные, так сказать батраки, разбежались из области
Синопа; но позже наибы (наместники) дали им волов для пашни и семян,
и они вернулись на старые места и занялись земледелием.
В XIII в., когда на Малую Азию начал наступать сперва Джелалед-
дин Мухаммед (Хорезм был занят Чингис-ханом в 1218 г.), потом
монголы, земли, расположенные на востоке Малой Азии (к востоку от Ахла-
та), были заброшены 12.
Видя запустение, правительство произвело в округе Ахлата перепись
безвестно пропавших и убитых, и феодалы, рассказывает Ибн Биби,
пригласили дехкан (оЦ^) и «сенгелей» ( я ;1>* ) «на воду и землю»,
дали им семян и скот и освободили от повинностей. Начальники
крепостей — землевладельцы-угнетатели — были смещены, доходы и расходы
записаны. Когда об этом узнали «угнетаемые» ( о\**у-* ) и «беженцы»
(6të>^»), они вернулись в Ахлат на старые пепелища, и, в округе
быстро водворилось благосостояние 13.
Так различалось два вида крестьян, сидевших на земле; дехкане —
это, очевидно, мелкие собственники-землевладельцы, во всяком случае
свободные крестьяне (в этом значении слово употребляется и у Рашидед-
дина) и «сеятели» — издольщики, т. е. люди, прилагающие личный труд
на обработку и посев, но пользующиеся орудиями производства и
скотом феодала.
10 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 85.
11 Слово «райя», как заметил Мордтманн [J. Н. Mordimann, Lebensbrief 1682,
«Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft», (Leipzig), Bd 68, Heft 1,
1914, S. 138, Anm.] только в XVIII в. стало применяться к христианам, между тем
как раньше употреблялось для крестьян без различия вероисповедания. Долго
горожанину противополагается «райя», т. е. крестьянин; см. «Законник» султана Мехмеда
II, где слово «райя» заменено словом «тюрк»: Freiherr Kraelitz von Greifenhorst, Ка-
nunname Sultan Mehmeds des Eroberers («Mitteilungen zur osmanischen Geschichte»,
Bd I, Wien, 1921), S. 21, 35.— Такое же содержание в понятие «райя» вкладывают
Кучибей, Хаджи Хальфа и другие османские писатели XVII в., см.: В. Д. Смирнов,
Кучибей Гомюрджшский и другие османские писатели XVIII века о причинах упадка
Турции, СПб., 1873. стр. 77 (прим. 1), 209.
12 Yazicioglu Mi, vol. HI, p. 138.
13 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. IV,
Histoire des Seldjoucides d'Asie Mineure, d'après du Seldjouknameh d'îbn-Blbl, Leide,
1902. Texte persan (далее — Ibn-Bîbî, vol. IV), p. 187.
123

Противополагаясь феодалам, обладавшим большими богатствами,
крестьяне составляли «бедняцкий» класс, для них в хронике есть
обычный термин «бедняки» (Ijü).
Картину вечного отлива и прилива «населения на походе» создавали
еще турки-кочевники, бродившие со стадами по Малой Азии. Эти
туркмены (огузы)-скотоводы количественно преобладали на фоне небольших
крестьянских оседлых хозяйств.
Они засевали поля, т. е. снимали жатву и уходшш. Землепашеством
они занимались исключительно для собственного потребления, а все
внимание устремлено было у них на скотоводство.
Марко Поло указывает, что в «Туркмении», т. е. в Малой Азии,
туркмены живут в горах и на равнинах, повсюду, где знают, что есть
привольные пастбища, так как занимаются скотоводством и. И то, что
наблюдал Марко Поло в конце XIII в., сохранилось вплоть до XX в. Уже
в 20-х годах XX в. после падения Османской империи правительство Ке-
маля (Ататюрка) издало распоряжение о прикреплении юрюков к
постоянному месту жительства. Так запрещено было, наконец,
передвижение юркжое с места на место.
Было ли крестьянство юридически закрепощено? — Для ясного
ответа у меня по крайней мере отсутствуют прямые доказательства.
Однако на помощь приходит логика. Оно добровольно подготовило
«прикрепление к земле», узаконенное в XIV в. ханом Газаном и потом, как видно
из документов Ахмеда Рефика, подтвержденное в XVI—XVII вв.; беглые
крестьяне подлежали возврату. Из «Законника» санджака Нийболи
(Никополь) также известно, что хозяин в течение 10 лет мог искать беглого
крестьянина 15. В монгольском законодательстве этот срок исчисляется
30 годами. Здесь интересен и срок давности; уменьшение его у турок
свидетельствует о более устойчивых формах землевладения (в Европейской
Турции). По существу же трудно было бы думать, что статья о
возврате беглого крестьянина попала в турецкое законодательство
непосредственно от монголов; всего вероятнее, что она заимствована от Сель-
джукидов.
Закрепощение крестьян закончилось в Турции после подавления
восстания, поднятого Бедреддином Симавнаоглу (в первой половине
XV в.); убедившись, как сильно крестьянство, правительство должно
было передать крестьян под полный надзор феодалов, — так
предотвращены были восстания крестьян, во всяком случае, они перестали
надолго быть ему опасны.
Об экономическом положении крестьянства в Малой Азии хроника,
разумеется, молчит. Какие повинности несли крестьяне—неизвестно, но
они несли тяжелые повинности. Поскольку хозяин зовет на землю и
воду, значит, ему принадлежит право не только на землю, но и на воду:
земля у него орошалась и ежегодно необходимо было ремонтировать
ирригационную систему. Вода решала все, вода давала силу феодалу,
и крестьянин шел к нему поневоле на поклон.
Естественно предположение, что у степняка-полукочевника налог
взимался со скота и именно с овец16.
Кочевые племена (юрюки) в Малой Азии, как это видно из
«Законника» султана Мехмеда И, платили подворную подать (salarlik) —
14 «Путешествие Марко Поло». Пер. И. П. Минаева, под ред. В. В. Бартольда,
СПб., 1902, стр. 26.
15 Jos. von Hammer, Geschichte des Osmanischen Reiches, Bd I, Pesth, 1834, s. 304.
16 Монгольский сбор с овец — купчур (одна овца с сотни), встречающийся,
правда, уже в уйгурских документах, сохранился в Малой Азии до султана Мехмеда II;
согласно Рашидеддину, купчур взимался дважды в год.
124

«накладку»I7 —ежегодный сбор, равнозначащий «десятине» (ашару)
со злаков, как-то: овес, ячмень, просо (в тюркских языках:
туркменском, узбекском, казахском понятие о налоге выражается корнем
sal).
Впоследствии налог саларлык, или саларие, взимался одновременно
с ашаром, это был фуражный налог.
Отчасти суждения о повинностях составляются по аналогии. Позже,
когда туркменские племена (в Средней Азии) осели на земле, они
платили: кто — одну десятую урожая (хорезмскому шаху), кто — налог со
скота, кто поставлял птиц или нукеров (слуг или гвардию) 18, — здесь
уже организованный мусульманский сбор (ашар), и продуктовая подать,
и отработочная повинность.
Вот еще пример для сравнения: земледельцы-мусульмане, жившие
во владениях крестоносцев, отдавали, как пишет Ибн Джубейр,
бывший в Сирии в 1184 г., половину урожая, платили подушную подать
15/24 динара (динар — около 5 рублей), небольшой сбор с плодовых
деревьев; и они находили, что их участь лучше участи их братьев,
оставшихся под властью мусульманских князей 19.
Таким образом, видно, что у земледельца облагалась налогом земля,
которую он обрабатывал, кроме этого он платил еще подушную или
подворную подать.
Кир Алексис, признав над собой сюзеренство Сельджукидов,
платил подать и «молочными» продуктами (о1ул*) 20. Отсюда явствует, что
налоги с крестьян в Малой Азии взимались натурой.
Огузские племена, оберегавшие границы (и поставлявшие воинов),
посылали ко двору ежегодно «подарки», больше натурой (баранами),
но уделялась и доля из добычи — из драгоценностей, отнятых у соседей-
христиан во время налета — акына.
Этот обременительный для населения обычай, распространенный на
Востоке, уцелел в османскую эпоху. На торжествах, на семейных
праздниках султан получал богатые подарки и не только от пашей, но и от
ремесленников: лошадьми, материями, изделиями и т. д.
Во время войны население пограничной полосы освобождалось
обеими сторонами от налогов; льготы давались и после войны,
опустошавшей страну. Точно так же население деревень, на которое
возлагались государством обязанности, как, например, разработка рудников,
устройство и починка дорог, мостов, — очевидно, компенсировалось
налоговыми скидками.
В мирное время крестьянство безмолвно несло бесправие и гнет,
и наивному хронисту, представителю класса феодалов, казалось, что
везде тишь и благодать. Но благополучие крестьянства было, конечно,
кажущееся, призрачное. Крестьяне изнывали на земле феодалов: это
был тяжелый, подневольный труд.
17 Барон Крэлитц фон Грейфенхорст (Freiherr Kraelitz von Greifenhorst, Kanun-
name Sultan Mehmeds des Eroberers, S. 24, Anm. I) неудачно производит термин от
персидского слова sälär— начальник. — П. Мелиоранский [см.: П. Мелиоранский,
Документ уйгурского письма султана Омар Шейха(«3ап. Вост. отд. Имп русского
археол. об-ва», т. XVI, вып. 1, СПб., 1904), стр. Об] приводит еще слово «салтык»
(налог). Ср. также «салгыт»—земельный налог в Хиве, см.- П. П. Иванов, Архив
хивинских ханов («Зап. Ин-та востоковедения и Акад. наук СССР», т. VII, М.—Л., 1939),
стр. 13.
18 В. В. Бартольд, Очерк истории туркменского народа (сб. «Туркмения», т. I,
Л., 1929), стр. 45.
19 В. Бартольд, Мусульманский министр-философ эпохи крестовых походов
(«Восток», кн. 4, М.—Л., 1924), стр. 136.
so Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 187.
125

В эпоху Сельджукидов вольница — сипахи, вообще воинская
громада — смотрела на войну как на средство для наживы. Квартирные
повинности, подводы, военные поставки — все это было вконец
обременительно и разоряло крестьян. Сомнительно, чтобы соблюдались меры,
рекомендуемые Низам оль-Мольком о государственных заготовках21;
попиралось и имущество, и достоинство человека.
На окраинах государства, страдавших от бесконечных нападений
внешних врагов и от своеволий и насилий пограничных беев, часто
вспыхивали крестьянские бунты; низы населения революционизировались.
Одно из таких восстаний произошло в царствование султана Гия-
седдина Кейхюсрева II, когда озлобление крестьян прорвалось наружу.
Несомненно, движение, поднятое дервишем Баба Исхаком в 1239 г.,
носило социальный характер. В хронике, конечно, восстание освещено
пристрастным оком — классовым врагом крестьянства. Баба Исхак
обрисован как человек коварный, как волшебник, который уловлял души
невежественных турок: только чародейство, наивничает хроника, могло
вывести крестьян из спокойного равновесия22.
Баба Исхак происходил из Кеферсуда, посада Самосаты,
старинного городка на севере Сирии, расположенного на правом берегу реки
Евфрата (к северу от древней Эдессы).
Наперекор Византии, Сирия давно уже завоевала доверие народов
Малой Азии; духовная культура армян носила ясно выраженный
отпечаток сирийского происхождения. Так, в Малой Азии, в землях,
примыкавших к районам, заселенным армянами, было традиционное
тяготение к Сирии как противоположение тому засушивающему (духовно) и
угнетающему (экономически) давлению, которое шло из Византии.
Самосата дала ряд людей, сыгравших большую роль в истории
человеческой мысли.
Здесь, на стыке дорог из Месопотамии, Ирана, Индии, сталкивались
представители культов «Великой матери богов», Митры, мусульмане,
уклонявшиеся от правоверного учения, и т. д. Наблюдая многообразие
обрядов и церемоний, человек терял веру, он смеялся над легковерием
массы. Так, вышли из Самосаты «вольтерьянец античности» Лукиан
(II в.), Павел Самосатский (III в.), основоположник павликианской
дуалистической ереси, ереси, которая укрепилась сперва в Малой Азии,
а потом долго спустя, преобразованная, перешла и в европейские
владения Византийской империи, а оттуда из Болгарии и в Москву.
Когда Самосата была завоевана Сельджукидами, общение
усилилось, и Баба Исхак, перебравшись в Малую Азию, свободно начал
проповедовать свои идеи. Он сразу понял противоречия, из которых соткан
был государственный строй Сельджукидов.
Враждебно настроенные историки, представители феодального
класса, говорят о вожде восстания, что это был еретик, только
прикрывавшийся личиной подвижничества, т. е. замалчивая социальное значение
борьбы, они сводят все к религиозным разногласиям: тот, кто отрицал
существующий порядок, с правоверной точки зрения, должен был быть
(и действительно был) инакомыслящим человеком, носителем
еретических взглядов.
Хюсамеддин, использовавший, как он пишет, восточные источники,
смотрит на движение, возглавленное Баба Исхаком, как на широко за-
21 Ср. еще налоги, взимавшиеся в Карабагском ханстве до XIX в.
(«Колониальная политика российского царизма в Азербайджане, в 20—60 годы XIX в.», ч. I,
М.—Л., 1936, стр. 11).
22 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 263, 270.
126

думанчую греческую (византийскую) интригу23. Баба Исхак будто бы
был грек из рода Комнинов, внешне принявший ислам; Садеддин Кобяк
был его ставленник, всячески его поддерживавший, и т. д., но все это
не обосновано и маловероятно. Впрочем, было у него что-то от
христианства: дед Баба Исхака, родом из Сюлеймание (пишут христианские
историки), был несторианин, перешедший в ислам и перебравшийся в
Самосату.
Как указывает имя, Баба Исхак был «баба», мюрид —
ученик-послушник Баба Ильяса Хорасани, один из тех баба, которые
распространяли среди огузов шиитские взгляды 24. Хаммер, использовавший Дже-
наби, говорит, что Баба Ильяс, взятый в плен, очаровал султана, так что
Джеляледдин Руми и благочестивые мевлеви, огорченные, отстранились
от султана 25.
На исконном (Протестантстве отслоилось у Баба Исхака сектантство
мусульманское; он был и хариджит. Но он был начитан, хорошо знал
хадисы (хроника Ибн Биби говорит о его cSjb ^ljj)26*
Наставник Баба Исхака — Баба Ильяс жил в Амасье. Туда — к
Баба Ильясу — заглянул Хаджи Бекташ, как говорит историк Ашык-
пашазаде27; идеи Баба Ильяса воспринял Hyp Суфи, ренегат-армянин,
основатель династии Караманоглу28. Здесь была одно время и штаб-
квартира туркмен «Кызыл-ходжа огланлары». Их прозвище как будто
указывает, что это были последователи «еретического ходжи»
(«Красного ходжи») 29. Здесь вообще был давнишний центр религиозной
оппозиции. Впоследствии, в XIV в., около Амасьи в Сунусе30 жили и
потомки Ахмеда Руфаи, основателя одного из мусульманских орденов,
сохранявших шаманские отголоски. Здесь-то устроился и Баба Исхак.
Баба Исхак пас стада, он, может быть, попал в плен или поступил
на службу к какому-нибудь феодалу. Вел он строгий подвижнический
образ жизни, разбирая ссоры между крестьянами (мирил жен с
мужьями). Все это расположило к нему крестьян и помогло ему потом, когда
во время преследований он укрывался от войск султана.
За этими положительными чертами (пастушество, уединение,
миролюбие), отмечаемыми и хроникой, настроенной враждебно к Баба Ис-
хаку, скрывается человек выдержанный, временно как бы ушедший в
подполье, но настойчиво добивающийся поставленной перед собой цели.
24 Нужно бы пересмотреть все источники об этом восстании и расчленить роль
учителя Баба Ильяса и ученика Баба Исхака (см.: ôjJ^tiï ol*ji JU*u* в:> Ij MjijS^
— YYY ^f iJ^j^LU dtyjl o-xjJLo! iijjj olji -U?w o^lj ^L^^f jo^ ^f i£~s*%"\
25 Jos. von Hammer, Geschichte des Osmanischen Reiches, Bd I, S. 52.
26 Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 227.
28 Jos. von Hammer, Geschichte des Osmanischen Reiches, Bd I, S. 195
(заимствовано у Дженаби).
80 Теперь это место входит в состав вилайета Токат. В «Сказании о Мелике
Данишменде» встречается город д^уЦ^. —Харсанусия (вторая часть слова стоит,
очевидно, в связи с пунктом «Сунус»); поскольку теперь этот город называется «Ник-
сар», трудно думать, это Херсонес Таврический, как предполагает В. Д. Смирнов;
см.: В. Смирнов, Мнимый турецкий султан, именуемый у европейских писателей XVI в.
Calepinus Cyriscelebes («Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», т. XVIII,
вып. II—III, СПб., 1908), стр. 33.
127

План Баба Исхака задуман был широко. Он зажег пламя
восстания на окраинах государства (и, между прочим, у себя на родине в
Сирии), т. е. там, где давно действовали центробежные силы. Его охотно
поддержали и турецкие племена, наводнившие Малую Азию после
падения Джеляледдина Хорезмшаха. Может быть, и соседи — Эюбиды,
злорадствуя, хотели попользовать политические затруднения Сельджу-
кидов.
Волнение охватило сперва окрестные племена, а от них
перекинулось на запад, через Малатью и Сивас к Токату и Амасье, а там уже
заранее была произведена длительная подготовка; крестьяне знали или
слышали о Баба Исхаке как о добродетельном человеке; здесь велико
было обаяние личности Баба Исхака.
Баба Исхак руководил движением через мюридов: одного он послал
в Сирию, другого — в Мараш; он ожидал, очевидно, подкрепления с
востока: огузские (туркменские) племена были давно
распропагандированы дервишами-баба — выходцами из Хорасана. Преданные Баба Исха-
ку мюриды ходили по деревням, вербуя всюду сторонников. Как
ученики баба-отшельника, заслужившего благочестивой жизнью любовь
крестьян, мюриды били на религиозное чувство населения и
распространяли слухи о непотребной жизни султана Гияседдина Кейхюсрева II, но
s го была только внешняя оболочка. На деле же Баба Исхак стоял за
социальную справедливость — у него слышатся, быть может, отголоски
учения Маздака.
Деревня пошла на город. Это была подлинная классовая борьба*
переросшая из антагонизма, между крестьянами, истерзанными
кабальным трудом, и феодалами-угнетателями. «Старый порядок» заставлял
крестьян в мирное время работать на феодала, во время войны
проливать за него кровь.
Крестьяне сжигали деревни, убивали «именитых граждан», против
которых было у них большое озлобление, и двигались на город. «Кто
нам друг, — кричали они, — тот пайщик добычи»31, если же кто
противился бунтовщикам, того они безоговорочно истребляли.
Феодалы жили больше в городах, но пострадали и поместья: в
деревнях собраны были сельскохозяйственные продукты и живой
инвентарь, напоминавшие крестьянам о гнете и вымогательствах.
Для феодала пригородная земля представляла большую ценность;
из города ему удобно было наблюдать за хозяйством; он быстро
переправлял и реализовывал продукты, когда это было нужно. Живя же
в городе, он сохранял близость ко двору и следил за борьбой, которая
шла постоянно между феодальными группировками; это давало ему
большие преимущества перед феодалами-провинциалами, которые
узнавали о событиях поздно, когда все было поделено.
Когда почва была подготовлена, Баба Исхак объявил себя
«посланником Аллаха» («Расулуллах»). Новый халиф, несомый на носилках
мюридами, вступил в Амасью. Положение султана Гияседдина
Кейхюсрева II (перешагнувшего через труп отца, чтобы занять престол) было
шаткое.
Крестьянское восстание разрасталось. Против бунтовщиков
высылались войска (эмир Али Шир), но крестьяне разбивали их,
захватывали знамена, уничтожая воинские части полностью. Наконец, после
долгих усилий главаря восстания Баба Исхака забрал атабек Хаджи Арма-
ганшах. Баба Исхак был повешен. Однако, охваченные религиозным
пылом бунтовщики отказывались верить в его смерть — так сохранялось
si Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 228.
128

них старое 'переднеазиатское верование в волшебную силу учителя32,
ыли вытребованы из Эрзурума войска, охранявшие границу, и только
тогда восстание было усмирено.
Разгневанный султан жестоко отомстил участникам восстания: они
были перебиты поголовно; пощажены были, говорит хроника, только
дети в возрасте двух-трех лет. Все имущество было отнято и после
выделения одной лятой части, идущей, согласно шариату, на
благотворительность — сейидам, беднякам и т. д., роздано воинам.
Движение, поднятое Баба Исхаком, не было подавлено, оно было
только загнано вглубь — учение его было воспринято огузским
племенем чепни33. Чепни, может быть, втянуты были в движение еще Баба
Исхаком, но после разгрома отодвинулись на север, к Синопу, и
сохраняли буйные воинственные инстинкты. В начале XV в. их встретил на
пути в Самарканд, между Трапезунтом и Эрзинджаном, Клавихо34. Те,
кто присматривался к чепни, отмечают, что они уклонялись от суннит-
ства. Фуад Кёпрюлю, анализируя сообщение Ибн Баттуты,
основательно полагает, что это именно на них в XIV в. смотрело население косо,
как на кызылбашей, которые не едят заячьего мяса 35.
Восстание Баба Исхака — яркая иллюстрация обострения
классовой борьбы, приведшей к падению Сельджукидов, попытка социального
уравнения между городом и деревней.
Последовало ли после этого успокоение — сомнительно. Нашествие
монголов только приглушило голоса низов, но материальное и правовое
положение крестьянства осталось на прежнем уровне.
Восстание в Малой Азии — один из эпизодов пробуждения
крестьян на «мусульманском Востоке» — эпизод, совпадающий по времени
с восстанием крестьян и ремесленников в Бухаре (1238 г.),
возглавленным Махмудом Тараби36.
Одинаковые тяжелые условия породили и одинаковые следствия —
бунт. Но в Малой Азии ремесленные организации в первую половину
XIII в. были еще слабы; по крайней мере об их участии хроника молчит.
Оно и понятно: ахи только что определяются в Малой Азии, их
общественно-политическое лицо раскроется в XIV в., а пока их протест носит
индивидуальный характер.
82 Fr. Babinger, Die Geschichtsschreiber der Osmanen und ihre Werke, Leipzig,
1927, S. 75, Anm. I.
34 Транскрипцию подлинника (Chapenies, по изданию Срезневского, стр. 129)
В. Le Strange (серия «The Broadway travellers», p. 120) почемуто передает через
Chapanli Turks (смешивая с Чапаноглу?).
85 Ibn Batoutah, t. II, p. 353;j^nru^ «c^ÀJôOJjkUT ol*y л*;*.* <olj ^Ь^^5"#
Заяц — «мерило истинной веры»; кто ест зайца, тот поганый, думают старообрядцы.
36 А. Ю. Якубовский, Восстание Тараби в 1238 г. («Доклады группы
востоковедов на сессии Акад. наук СССР 20 марта 1935 г.», М.—Л., 1936), стр. 101—135.
/"Эч£)*<а#гг
I
9 В. А. Гордлевский

6X^64^ 6^ g^
Глава VIII
Ремесленники, их состав и объединения.— Экономическое и
юридическое положение ремесленников.— Ремесленники в
поисках защитников
Сельское хозяйство занимало основное место в экономике
государства Сельджукидов. Однако и для домашнего быта, и для земледелия,
и для войны феодалу нужны были изделия, орудия, оружие и т. д.—
словом, все, что могло изготовляться только ремесленниками. У
крупного феодала среди сотен слуг всегда были мастера, исполнявшие то,
что требовалось хозяину, и это было естественно.
Так -повелось в Малой Азии уже исстари. Уже у хеттов в инвентаре
имения значились ремесленники: кожевники, кузнецы, «изготовитель
аморийских одежд» — портной.
Зарисовывая портрет султана Алаэддина Кейкубада I, хроника
говорит, что султан в часы досуга отдавался мастерству. Он на все руки
был мастер: делал луки, плотничал, разрисовывал, шорничал,
изготовлял ножи ь, и если на все способен был султан, — ясно, люди его тоже
не уступали ему.
Ремесленник перебирался в город, так как в городе его продукция
находила широкий сбыт. Ремесло здесь не является лодсобной отраслью
индивидуального хозяйства феодала, который 'поручает людям,
живущим у него на земле, изготовить то, что необходимо для употребления
ему, и только ему.
В городах жили богатые феодалы, султаны и князьки; и
ремесленники стремились устроиться в каком-нибудь городе: здесь легче было
найти и материал, здесь выгоднее было и сбыть изделие. Здесь среди
ремесленников-мастеров образовывался уже и тип
торгаша-полуспекулянта.
У Афляки упоминается старый мюрид, мевлеви Джеляледдин «Кас-
саб», т. е. резник *. Через него, очевидно, проходило много животных
для убоя; приводили и лошадей. Он покупал арабских жеребят и потом,
вырастив их, продавал «высоким лицам»2.
Но жили ремесленники также и по деревням: кузнец, например,
нужен был везде. В каза Ябанабад (Анкарского вилайета) есть деревня
Темурчулар, из которой выходили, очевидно, кузнецы для обслуживания
округи. Ремесленники собирались там, где был спрос на их труд. Возни-
1 Я собрал эти сведения уже в статье: «Из комментариев к староосманскому
переводу хроники малоазийских Сельджукидов, так называемой хроники Ибч-Биби»
(«Древности восточные», т. IV, М., 1913)
2 Aflâkî, Menâqrib-el-'Arifîn (Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs. Récits,
traduits du persan et annotés, t. I, Paris, 1918) (далее— Aflâkî, t. I), p. 75.
J30

кали объединения ремесленников там, где был налицо сырой материал,
давший толчок росту и процветанию ремесла.
Ремесленники представляли замкнутую группу. Они старались
сохранить ремесленные навыки, передавая их из рода в род, от отца к
сыну3. Так создавались и укреплялись льготы и привилегии для детей
ремесленников, вступавших сызмала в цех; так юридически и
материально ухудшалось положение учеников и подмастерьев, приходивших со
стороны.
Замкнутость оберегалась и искусственными мерами — тяжелыми
материальными «накладками» на посторонних; о них говорят еще
среднеазиатские «рисоля», регламентирующие систему ученичества в цехе.
Так, вступавший в цех ученик устраивал «арвахи-пир» — разорительное
трехдневное угощение, одаряя мастеров платьем, халатами; между тем
для сыновей мастеров длительность угощения снижалась до одного дня.
Устраняя конкуренцию, ремесленники берегли и развивали
ремесленную технику — в роде, в городе, в области, и это отчетливо заметно
было на тех цехах, которые требовали от мастера сложных расчетов
или тонкости и изящества отделки.
И если у нас до Октябрьской революции техника ремесла часто
где-нибудь на литейном заводе на Урале или у стекольщиков в
Белоруссии поддерживалась в роду из поколения в поколение, тем сильнее
были на Востоке профессионально-родственные узы у ремесленников, у
цехов, заинтересованных кровно в успехе, — в сбыте продукции,
высокое качество которой они, и только они одни, могли обеспечить, охраняя
тайны производства.
Первоначально, быть может, ремесленник был связа« с землей
(выходцы из деревни), и ремесло являлось для него подсобным занятием;
потом, работая в городе, он заводил себе небольшое загородное
хозяйство. Во всяком случае, как я наблюдал в Малой Азии, у ремесленников
часто есть за городом клочок земли, дом с усадьбой, где у них сад и
виноградник. Они не ушли из города в деревню (они не землепашест-
вуют), а из деревни идут в город.
Государственная власть давно поняла значение ремесла для
экономической жизни и, завоевывая город, депортировала местных
ремесленников. Так поступали монголы, так действовали потом и османские
султаны: по распоряжению султана Мехмеда II великий везир Махмуд-
паша отобрал (в 1466 г.) из Коньй и Ларенды ремесленников и
направил их в Стамбул4.
Ремесла в Малой Азии давно процветали; завоеватели страны,
Сельджукиды, сохранили ремесленную организацию города, и туземное
население, локализованное в одном пункте города, продолжало
исконные занятия.
О жизни ремесленников обильный материал раскидан в описании
путешествия Ибн Баттуты, и, конечно, то, что наблюдал Ибн Баттута
в 1331 г., сложилось раньше, по меньшей мере в эпоху Сельджукидов,
а еще вероятнее, в жизни ремесленника Малой Азии сохранялись и
стародавнишние пережитки.
Поскольку ремесленники были в Малой Азии задолго до прихода
Сельджукидов, естественно, что это были христиане (армяне, греки)»
8 Ср. для примера замечание И. И. Зарубина [см.: И. И. Зарубин, Сказание
о первом кузнеце в Шугнане («Изв. Акад. наук СССР», т. XX, VI серия, № 13—14,
Л., 1926), стр. 1165]: «профессия кузнеца по большей части наследственна», но это
подметил уже в XVII в. Ф. Бернье, см.: Ф. Бернье, История последних политических.
переворотов в государстве Великого Могола, М.—Л., 1936, стр. 204, 226.
4 Jos. von Hammer, Geschichte des Osmanischen Reiches, Bd II, Pesth, 1834, Sv 89.
9*
13t

заимствовавшие многое, конечно, от уже исчезнувшего туземного
населения Малой Азии.
Для «ремесленника» у турок были иностранные, арабо-персидские
обозначения (v^jl <Jc-4 -г*)* и это говорит как будто о сравнительно
позднейшем развитии ремесел среди среднеазиатских (и малоазиатских)
турок.
Марко Поло, проезжавший «Туркмению», т. е. Малую Азию, во
второй (половине XIII в., тоже говорит: «Есть еще армяне и греки; живут
они вперемешку по городам и городищам и занимаются торговлей и
ремеслами» 5.
Города постоянно заселены были христианами. После того как
греки согласно Лозаннскому договору (1923 г.) экспатриировались из
Анатолии, оказалось, что, например, в Нигдэ, значительном городе
эпохи Сельджукидов, насчитывавшем раньше 25 тыс. жителей, население
ухменьшилось в два раза.
В руках христиан были и остались ремесла, требовавшие большого
искусства: живописцы и архитекторы — греки6 или армяне, каллигра-
фы-иранцы; простая, казалось бы, работа, и та сосредоточена была у
христиан, во всяком случае ими выполнялась лучше, чем турками.
Среди греков, например, были мастера, возводившие глинобитные стены
вокруг садов, или мастера, утрамбовывавшие земляные крыши домов7,
т. е. специалисты по земляным работам; были, конечно, и мастера-турки,
но качество работы у них было низкое, и богатые в Конье предпочитали
туркам греков.
Когда Сельджукиды, отказываясь от кочевых навыков, селятся в
городах, они сразу замечают превосходство туземцев и, устраиваясь по-
новому, обращаются к ремесленникам-христианам. Однажды шейх Са-
лахеддин нанял для возведения садовой стены мастеров-турок. Джеля-
леддин Руми (а это уже XIII в.) объявил, что тут нужны мастера-греки.
Вот если бы нужно было разрушать, начал он развивать свою мысль,
тогда необходимы мастера-турки: «Созидание мира — это
специальность греков, а разрушение предоставлено туркам. В конце концов и
разрушение Коньи произойдет от руки турок, несправедливых и
безжалостных» 8.
Здесь нарочито подчеркнута отрицательная, разрушительная роль
тюркских народов, как она представлялась Джеляледдину Руми —
человеку, воспитанному на иранской культуре; здесь сказалось, возможно,
и личное, семейное тяготение его к христианам-грекам. Во всяком
случае горячая тирада Джеляледдина Руми показывает, что религиозный
антагонизм в Конье отсутствовал.
Сообразно с местными условиями (наличие сырья) и с традициями,
унаследованными от предков, то или иное ремесло процветало в
известном районе, и в XII—XIII в. были уже города, которые славились на
всю страну своими мастерами и продукцией.
В руках армян находилась, должно быть, обработка металлов,
поскольку в Армении исстари добывались металлы: Каппадокия давно уже
славилась серебяной рудой; горы Тавра еще у вавилонян носили имя
«гор серебра». Кустарное производство медных изделий тоже было в
руках армян, и этим славился еще в XIX в. Эрзурум.
Б «Путешествие Марко Поло». Пер. И. П. Минаева, под ред. В. В. Бартольда,
СПб., 1902, стр. 26—27.
6 Aflâkî, Menâqib-el-'Artfîn (Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs. Récits,
traduits du persan et annotés, t. II, Paris, 1922) (далее — Aflâkî, t. II), p. 69.
7 Ibid., p. 275.
s Aflâkî, t. I, p. 208.
132

Вообще большую роль © местном производстве играли армяне.
Раскопки показывают, что уже в IX—X вв. в Армении процветали
ремесла: гончарное, кузнечное, оружейное, ювелирное и ткацкое.
Значительную часть населения в Эрзинджане в XIII в, составляли^,
как пишет И-бн Баттута, армяне. Там выделывались прекрасные
материи 9 — стало быть, ткачество было в руках армян.
В хронике часто упоминаются шапки, пояса, украшенные
драгоценными камнями, — всякие ювелирные изделия. Кочевники падки были
на блестящие украшения. Понимал толк в драгоценных камнях, как
всякий восточный человек, и султан Алаэддин Кейкубад I. Большею
частью ювелирами были (как и теперь), вероятно, тоже армяне; по
крайней мере, когда султану нужны для свадьбы подарки, заказ
направляется в Анталью — район, заселенный христианами и франками.
Славились также ювелиры из Алаие.
Таким образом, изящные вещи изготовлялись на побережье
Средиземного моря.
Впрочем, и среди турок процветало в Конье ювелирное искусство;
вакуфная запись эмира Алтунпа начала XIII в. говорит, что улема
Юсуф Коневи и шейх Осман Увейс были ювелирами 10. Вероятнее всего,
что подмастерья ювелиров, вступавшие в дервишские ордена или
учившиеся в медресе, потом выдвигались на ученом поприще, но сохраняли
ремесленные навыки, приобретенные раньше; настоятель мевлеви Сала-
хеддин, очевидно, занимавшийся инкрустацией золотом, так и сохранил
прозвище «Зеркуб».
И среди греков тоже были искусные ремесленники.
8 городе Лядике гречанки выделывали парчу — «бумажные
материи, расшитые золотом» п; Аксарай славился коврами 12. Ибн Баттута,
посетивший Судак, замечает: «Там живут турки и группа греков,
находящихся под их покровительством, все это, — ремесленники»13.
Чувство самосохранения, страх за безопасность, личную и
имущественную, с одной стороны, а с другой — сложные мастерство и
строительство (как, например, изготовление для войны подъемных лестниц,
осадных машин, постройка мечетей и вообще монументальных
сооружений, оросительные работы) — все это рано заставляло ремесленников
объединяться: <кустарь-одиночка был <бы раздавлен. Так, рано в Малой
Азии образовались цехи.
Дом Джеляледдина Руми строила в Конье артель искусных
плотников; у них работал и шейх мевлеви Бедреддин 14, т. е. при артели рано
уже были и подмастерья. Очевидно, и дервиши избирали себе какое-
нибудь ремесло, чтобы снискать пропитание.
Коллективы ремесленников в городе располагались по цехам, по
профессиональному признаку, а может быть, и по месту происхождения
(а местом происхождения определялось часто и занятие — ремесло).
У каждого цеха был свой «ряд», здесь они работали и здесь же
продавали изделия. В эпоху Сельджукидов было, очевидно, то, что
наблюдалось еще в XX в., в османскую эпоху и в малоазиатских городах и в
Стамбуле, сохранивших черты европейского средневековья.
9 Я. А. Манандян, О торговле и городах Армении в связи с мировой торговлей
древних времен, Эривань, 1930, стр. 161.
10 Вл. Гордлевский, Из жизни современной Турции («Восток», кн. 4, М.—Л.,
1924), стр. 208.
11 «Voyages d'Ibn Batoutah, texte arabe, accompagné d'une traduction par С Def-
rémery et B. R). Sanguinetti», t. II, Paris, 1854, p. 271.
12 Ibid., p. 286.
*з Ibid., p. 415.
" Aflâkî, t. I, p. 218.
133

Экономически ремесленники окрепли, объединившись в цехи. Для
государства они представляли уже источник дохода. У Языджыоглу
встречается выражение «писцы-секретари мастерских» ((Sj^ijk ^^ jl^),
и возникает «предположение, что это были большие кустарные
предприятия-мастерские, например ковроткацкие мастерские. Все вообще
кустари-ремесленники были зарегистрированы и платили налоги; это
были государственные мастерские, выполнявшие заказы правительства
(например, чеканка монет, добыча селитры и т. д.).
Юридически положение ремесленников все-таки было неустойчиво15,
и они поддавались идейному окружению.
Это не был отдельный класс общественный, однако ремесленники
представляли какую-то новую социальную группу, сила и значение
которой для феодалов были еще не ясны, и потому феодалы смотрели на
них равнодушно.
Наблюдая привольную жизнь в городе Тиннисе, Насири Хусрау
(XI в.), пишет: «Это не то, как в других странах, где диван и султан
принуждают ремесленников к тяжелой работе» 16, но так было только
в Египте.
Ремесленники страдали «от своих хозяев». Однажды они
обратились к Джеляледдину Руми, жалуясь на «презренных тиранов». Слова
Джеляледдина их утешили, и они согласились сносить несправедливости
времени— земной жизни 17.
Очевидно, сначала ремесленники склонялись в сторону мевлеви,
представлявших большую духовную и материальную силу.
Пока был жив Джеляледдин (впрочем, смотревший свысока на
турок), на собраниях у него преобладали «люди низкие и ремесленники»,
и, наоборот, люди ученые и заслуженные уклонялись от радений ,8.
Однако постепенно среди мевлеви оказались эмиры — феодалы, люди
богатые,-от которых мевлеви могли поживиться. Весь оклад мевлеви: их
тяготение к «интеллигенции», к иранской культуре, презрение к туркам
(сквозящее со страниц «Жизнеописаний» Афляки) — все инстинктивно
отталкивало ремесленников от этих «князей мира», проглядевших
растущее значение цехов и легкомысленно уступивших патронаж — ахи.
15 Ср., впрочем, мнение Ф. Кёпрюлю (Köprülü Mehmed Fuad, Les origines de
l'Empire Ottoman. Préface de S. Charléty, Paris, 1935, p. 75).
16 Насир-и Хусрау, Сафар-Намэ, Книга путешествия, M.—Л., 1933, стр. 97.
17 Aîlâkî, t. Il, p. 35.
w Aflâkî, t. I, p. 117.
"^Jq^p

6X^ 64Lx 6^^ 6^^ 64^ (J4L. Сг^О
Глава IX
Появление ахи в Малой Азии.— Обряд посвящения в
братство ахи.— Возвышение ахи.— Разрыв между мевлеви и
ахи.—Сближение между ремесленниками и ахи.—Борьба
между феодалами и ахи.—Отзвуки ахи в османскую эпоху
Кто же были эти патроны — ахи *> искусные политики, взявшие на
себя охрану интересов ремесленников, ремесленных цехов и сумевшие
отбить их от мевлеви?
Среди войнолюбивых гази, хлынувших в Малую Азию, могли быть
и ахи — молодежь, руководимая, как говорит историк Отби,
«начальниками джигитов»(oUäJI ^aJj) 2. Ахи шли в Малую Азию, мечтая о
военной славе (и о добыче); этих храбрецов могли охотно принимать на
службу султаны.
Ахи сначала индивидуально входили в дворцовую стражу султана,
составляя группу «муфредов» (■>>*) .» о которых говорит Низам оль-
Мольк, от султана получали только жалованье, но не землю. Когда
(1219 г.) султан Ал а зд дин Кейкубад I въехал в Обрук, т. е. вступил на
границу Конийской области, его встретили, между прочим, «фитьяны»
(о^)и «стражники» (j?*y), т. е. ахи и джигиты3.
1 Жан Дени [J. Deny, Futüwwet-name et romans de chevalerie turcs («Journal
asiatique», 1920, XI, Série, t. XVI), p. 183], отрицая арабское происхождение слова
«ахи», производил его от тур. aqi — généreux, chevaleresque. Общее представление
об ахи дани у меня в статье «Из жизни цехов в Турции. К истории ахи», см. в этом
томе, стр. 276—286; изучение ахи сильно продвинулось благодаря упорной
настойчивости проф Ф Тешнера (Fr. Taeschner), опубликовавшего ряд ценных работ: Beiträge
zur Geschichte der Achis in Anatolien (14—15 Yht.J. Auf Grund neuer Quellen
(«Islamica», vol. IV, f. 1, Leipzig, 1929), S. 1-47; Futuwwa-Studien, die Futuwwa-
bünde in der Türkei und ihre Literatur («Islamica», vol. V, f. 3, Leipzig, 1932), S. 285—
333; Die islamischen Futuwwabünde. Das Problem ihrer Entstehung die Grundlinien ihrer
Geschichte [«Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft N F.»
(Leipzig) Bd 12 (Bd 87), 1934], S. 6; Das Futuvvetkapitel in Gülsehris altosmanischer
Bearbeitung von Attärs Man tiq ut-tayr («Sitzungsberichte der Preussischen Akademie
der Wissenschaften»,' Philosophisch-historische Klasse, XXVI, Berlin 1932), S 744—762.
См. также: Fr Taeschner, Das Futuvvetname des persischen, Dichters Hatifl
(«Festschrift Georg Jacob», Leipzig, 1932), S. 304—316; P. Kahle, Die Futuwwa-Bündnisse des
Kalifen en-Näsir ( + 622/1225) (ibid.), S. 112—127; J. Schacht, Zwei neue Quellen zur
Kenntnis der Futuwa (ibid.), S. 276—2&7.„iS~jä\ <jLtfJ| 4^1" Ô** J^ c-^3 <eo^-f
n1rr-* ,re. <iW^J ,aL>3 #1 -аЦ; J См.: W. Barthold, Turkmènes
peuplade turque d'Asie Centrale («Encyclopédie de l'Islam», t. IV, Leyde—Paris, 1934),
p. 943-945. ,. i c-
2 'У*А>Т JXi ^"^-l JjUtf <vlO ^f=^^ <<jHl[" y^' ol jU**-» <olj (jb^y
л) u* < ) ягг 'Jj-e^t
3 Th Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol III,
partie I, Histoire des Seldjoucides de l'Asie Mineure, d'après Ibn-Bibï, Leide, 1891. Texte
turc (далее — Yazicioglu Ali, vol. III), p. 107.
135

Они шли в Малую Азию непрерывным потоком и долго сохраняли
здесь средн^азиатско-турецкие прозвища; так, Ибн Баттута встретил в
Нигдэ ахи Джарука, исполнявшего обязанности шейха цеха.
Термин «ахи» попался мне и в суфийской литературе у Джуллаби
(умер во второй половине XI в.); там упоминается шейх Шекик Фар-
радж, «известный под именем Ах>и Зенгани», «человек благочестивой
жизни, препохвальный суфий» 4.
На этом ахи стоило бы задержаться: прежде всего легко могли
смешаться имена Фаррух я Фарадж (может быгь, имени Фарадж и
нет вовсе), кроме формы «Зенгани», рукописи дают еще чтение «Зенд-
жани». Таким образом, это мог быть Ахи Фаррух Зенджани, но так
звали и шейха поэта Низами5. Случайно ли здесь совпадение имен двух
шейхов, из которых один жил, очевидно, в XI, а другой в XII в., — не
знаю. Вернее, однако, было бы предположение, что предание о шейхе
поэта сфабриковано, когда историческая 'перспектива была утрачена;
но тогда, значит, Ахи Фаррух Зенджани был основоположник
ахи-шейхов, и должно рано или поздно отыскаться жизнеописание человека,
разработавшего устав братства. У Джами в «Нафахат уль-унс»
фигурирует Ахи Фарадж, умерший в 457 г. х., т. е. по времени как будто тот,
о котором упоминает Джуллаби.
Наличие среди ахи сейидов говорит тоже об их иностранном
происхождении6, о сильных их связях с халифатом.
В Багдаде задолго до халифа Насира (с 1180 по 1225 г.)
распространены были «футуввы» * — своего рода уставы о моральном
поведении. Как видно из трактата «Бает мадад ат-тавфик» (использованного
Г. Торнингом), во время халифа Насира произошла реорганизация —
сделана была литературная (а может быть, и реальная) попытка из
«футуввы» отбросить ответвления и уклонения, которые вкрались к
этому времени — ко времени царствования халифа, поклонника
«футуввы» 7.
В Малую Азию уставы эти (и обрядность, вытекающая из этих
уставов) занесены в царствование султана Иззеддина Кейкавуса I от
халифа Насира-ли-дини-Лляхи (женатого на его дочери).
Султан, извещая халифа о завоевании Синопа, послал ему дорогие
подарки, а халиф пожаловал султану с «пречистого и честного своего
тела» «шаровары целомудренной чистоты» ( Jjj^ ojl^-Jo j ^^a^)sf
«плащ доблести» (<£jy~* Од^), «футувветнаме» («uli op) и «грамоту,
разрешительную на власть» (c*Jal«, jj^^).
Когда на престол вступил брат Иззеддина, Алаэддин Кейкубад I,
4 В. Жуковский, Раскрытие скрытого за завесой, Л., 1926, стр. 215.
6 Е. Бертельс, Великий азербайджанский поэт Низами, Баку, 1940, стр. 32.
6 Р. Kahle, Die Futuwa-Bündnisse des Kalifen en-Nasir («Festschrift Georg Jacob»,
Leipzig, 1932), S. 112—115.
7 Эту мысль высказал П. Виттек, см.: Р. Wittek, Zur Geschichte Angoras im
Mittelalter («Festschrift Georg Jacob», Leipzig, 1932), S. 360.
8 Об этих «шароварах» Càçji}\ Ajjljj) см.: R. Dozy, Supplément aux dictionnaires
arabes, t. II, Leyde—Paris, 1881, p. 241 (там указана и литература); см. также.-
С. van Arendonk, Futuwa («Encyclopédie de l'Islam», t. II, Leyde—Paris, 1927),
p. 130—131; о роли и значении «шароваров» (sjrväl)—этой официальной
одежды ордена «футувва», см. также: W. Björkmann, Sirwâl («Encyclopédie de l'Islam»,
t. IV, Leyde—Paris, 1934), л 471—473. Шаровары—эмблема братства
ахи—превратились, как думает Л. А.Майер (см.: L. A. Mayer, Saracenic Heraldry, Oxford, 1933),
в герб, очевидно, какого-нибудь ахи. См.: W. Björkmann, L. A. Mayer,
Saracenic Heraldry [«Orientalistische Literaturzeitung» (Leipzig), 1935, № 2], S. 107—108;
см также и замечание Арендонка: член братства мог изображать на оружии чашу
и шаровары.
136

посол халифа, Абу Абдаллах Омар ибн Мухаммед Сухраварди,
облеченный высоким званием «шейха над шейхами»-суфиями 9, совершил
над султаном обряд, заключающий элементы своего рода посвящения.
Султан надел халат, присланный из Багдада, а посол, трижды слегка
ударяя султана по спине, наставлял его, чтобы он соблюдал
справедливость и не преступал шариата. А когда султану подвели мула от
халифа, он поцеловал копыто мула 10.
В «футувветнаме», уставных книгах цехов в Турции, целование
копыта лошади, осла — одна из ступеней, ведущих к совершенству, один
из обрядов, сохраняющих отклик о рыцарстве; удар по спине
напоминает необходимую составную часть рыцарского посвящения на Западе.
В Малую Азию обрядность шла разными путями. Когда Астрабади
(конрц XIV ,в.) говорит, что шейх Али Мысри (может быть, долго
проживший в Египте) стриг ножницами волосы Ахмеда Бурханеддина,
кадия Сивасского и, здесь наблюдается опять один из элементов
средневекового посвящения в рыцари.
Глядя на султана, и верхушка феодалов и ахи (отчасти знакомые
уже с «футуввой», .поскольку они явились из Месопотамии) охотно
восприняли эти обряды и церемонии. На их основе возникло и религиозно-
рыцарское братство, ревностными сторонниками которого стали ахи,
занявшиеся вербовкой членов.
К началу XIV в. идеями ахи охвачены были и интеллигентские
круги: в стихах поэта Юнуса Эмре проскальзывают указания на «футув-
вет». он прямо обращается даже к ахи 12.
Резко выделяло ахи одеяние, подробно описанное Ибн Баттутой 13:
между прочим, они носили шаровары, тогда как на суфиях была хыр-
ка и — традиционное одеяние15, а на голове у них был белый колпак.
Белый ивет у ахи — какой-то символ; так противополагали они себя
туркам носившим красный головной убор 16. Но этому противоречит
(<по крайней мере вносит какую-то поправку) сообщение Афляки о
пограничном бее Мехмеде, «изобретшем белые колпаки, которые носят
еще теперь». То есть не была ли какая-нибудь связь между ахи и
приграничными огузскими племенами? Не пришли ли они вместе в Малую
Азию?
9 См о нем: Otto Spies, Mun'is al'ushshaq [«Bonner Orientalistische Studien»
(Stuttgart), Heft 7, 19341, S. 8 ff.
10 Yazicioglu Ali, vol. III, p. 220; я читаю: cyc.tiJs (тырнагын)—«копыто (мула)».
Издатель текста Килисли Рифат, составивший краткий обзор содержания на
турецком языке, почему-то отказа чс« "т об^ягнеття Не о пострижении ли говорит и
фраза в хронике Языджыоглу Али (сил Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 224) j^5 j àUÙu.
Он стал цирюльником султана, других беев и в особенности эмира Джаляледдина
Карата я, и некоторые беи облачились в «плащи решимости».
12 См. заметку автора, скрывшегося под инициалами «Z.F.», в журн.: «Halk bilgisi
haberleri», 1931, № 16.
13 « 'Voyages d'Ibn Batoutah, texte arabe, accompagné, d'une traduction par
С Defrémery et B. R. Sanguinetti», t II, Paris, 1854 (далее—Ibn Batoutah, t. II),
p. 264.
14 Ibid., p. 282.
15 Aflâkî, Menâqib-el'Arifîn (CI. Huart, Les saints des derviches tourneurs. Récits,
traduits du persan et annotés, t. I, Paris, (далее — Aflâkî, t. I), p. 117 (стих Джеля-
леддина Руми).
13 См.: «Из жизни цехов в Турции», в этом томе стр. 285.
137

Наряду с ахи упоминаются и «джигиты», очевидно, как
подразделение рыцарского братства.
Во дворце ахи играют уже большую роль: султан с ними
советуется, они, как и алпы, вооружены17, и им приказывает султан занять
места у дверей сахиба. Это уже своего рода дворцовая стража. В
монгольскую эпоху ахи несли определенно обязанности стражи: когда враги
ополчились против везира Шемседдина Исфагани, Неджмеддин, «сын
Туей» 18, вооружил ахи и укрыл везира у себя в доме.
Ахи фигурируют на собраниях; сидят кадии, шейхи, эмиры и ахи
и раздумывают о местничестве, т. е. местничество затянуло и ахи, и,
очевидно, им уже кажется, что они нисколько не ниже, если не выше,
Других.
Султаны их награждают: они занимают должности эмиров: ахи
эмир Ахмед — «человек знаменитый и достойный, богатый
благотворитель».
Так продвигаются ахи к феодалам; они тоже садятся на землю.
У Афляки есть рассказ об ахи Музаффереддине, который сначала
увлекается алхимией; но челеби Амир Ариф, рассерженный глупостью ахи,
направляет его на землю; ахи послушался и скоро разбогател.
На территории государства у ахи сосредоточились поместья. В
выборке, произведенной Авни Али Джандаром над топонимикой деревень
Анкарского вилайета, ахи встречаются в четырех каза: в Заре — Ахыч,
в Хаймане — Ахибоз, в Кескине — Ахылар, в Ябанабаде — Ахылар,
т. е. земли ахи разбросаны всюду. Я полагаю, все эти ахи Анкарского
вилайета — отголоски старой социальной группировки, но не
представители турецких родов (каких-то ахи), как думает Авни Али Джан-
дар 19.
Ахи укрепляются всюду: они торгуют и богатеют от торговли20; в
Конье глава ахи Ахмедшах торгует шелковыми, т. е. привозными
материями, а это говорит о богатстве его21; есть и ученые богословы — в
Конье в XIV в. был кадий-ахи Ибн Калемшах22 (у Афля.ки он назван
Таджеддин Калемшах)23; в Бирги Ибн Баттута встретил ахи-отшель-
ника, у которого было много последователей 24; словом, ахи настойчиво
завоевывают на всех фронтах прочное положение.
Они еще смирны и скромны, хотя где-то внутри и шевелится у них
недовольство, когда им кажется, что их унижают и отдают предпочтение
каким-то эмирам или суфиям.
Среди ахи были и ревностные 'поклонники мевлеви. Раз один ахи
(ахи Пулад), находившийся на западной границе государства, приехал
в Конью и, посетив тюрбе Джеляледдина, стал дервишем, намереваясь
распространять радение в области Айдыноглу25.
Вообще старшее поколение ахи почтительно к мевлеви, но после
смерти Джеляледдина Руми они проявляют заносчивость. Так, ахи
Ахмед, прозванный «Ануд», т. е. упрямец, запретил во время похорон
рецитировать мистическую поэзию мевлеви, а Султан Велед, сын
Джеляледдина Руми, пораженный, заметил: «Рецитация установлена „великим
17 Yazicioglu АН, vol. Ill, p. 223—224.
18 В тексте ^Л? ^^ т. е. отец его был родом из Туса (Иран).
19 См.: «Hakimiyeti miîliye» (Ankara), 1933, № 4165.
20 P. Wittek, Zur Geschichte Angoras im Mittelalter, S. 350.
21 Aflâkî, Menâqib-el-'Arifîn (Cl. Huart, Les saints derviches tourneurs. Récits,
traduits du persan et annotés, t. II, Paris, 1922) (далее — Aflâkî, t. II), p. 112—113, 350.
22 Ibn Batoutah, t. II, p. 281—282.
23 Aflâkî, t. II, p. 428 (ошибся, скорее, Ибн Баттута).
2* Ibn Batoutah, t. II, p. 308.
25 Aflâkî, t. II, p. 370.
138

человеком'' (т. е. Джеляледдином), и тот, кто ее отменяет, должен быть
более великим, чем он»2б.
Султан Велед угадал: теперь ахи сметали авторитет Джеляледдина;
им мевлеви уже не были страшны.
Поучительна история ахи Ахмеда «Мустафы», нареченного так
Джеляледдином Руми и возвысившегося, как утверждает Афляки, потому
что юношей часто бывал он в тюрбе и возлюбил семью Джеляледдина.
Потом перед ахи Ахмедом, «одним из тиранов своего времени»,
дрожала вся Конья; вельможи пожаловались на него Султан Вел еду,
и когда Султан Велед вздумал было его увещевать, ахи Ахмед дерзко
заметил: «Мы знаем лучше, как нужно действовать; только сила и
могущество могут упорядочить дело, и нечего вам вмешиваться: ваш мир
мистики совершенно отличен от нашего понимания»27.
Когда однажды челеби Хюсамеддин, вступив в текке имени везира
Зияэддина, (пожалованное ему султаном, разложил молитвенный коврик,
вдруг ахи Ахмед свернул коврик и заявил, что ему эта кандидатура не
угодна. В текке поднялся сильный шум, и почтенные ахи,
принадлежавшие к семье отцов и предков ахи Тюрка и ахи Бешара, взялись за сабли
и ножи28 (очевидно, чтобы 'наказать его). Сын ахи Тюрка, Хасан
Хюсамеддин, состоял секретарем Джеляледдина Руми; его имя очень часто
упоминается в начале книг «Месневи»29.
Значит, среди ахи была еще раздвоенность: те, кто постарше,
поддерживали мевлеви, а молодежь уже откололась. Но вскоре отпор со
стороны старших членов братства ахи прекратился.
Так, уже во второй половине XIII в., т. е. в эпоху господства в
Малой Азии монголов, значение ахи в Конье быстро возросло. Над ними
бессилен был и султан.
По мере того как власть султана падала (а это случилось после
монгольского нашествия), уменьшалась связь между ахи и султаном;
ахи обрушились на земельную аристократию (светскую и духовную),
поддержанные ремесленниками.
Расширяется и пропасть между ахи и мевлеви: мевлеви — мистики,
они теоретики, а ахи — практики; мевлеви уговаривают, а ахи
действуют.
Впрочем, обнаруживается и классовая рознь: у мевлеви накопились
земли. И склад жизни у мевлеви такой же, как у феодалов; дервиш
смиренно склоняется перед копытом лошади челеби Амира Арифа30;
челеби-сюзерен раздает дервишам дипломы, облекает их «ферадже»31
и т. д. Когда Сельджукиды пали, мевлеви, ссылаясь на Коран,
поддерживают монгольских ханов, законных наследников Сельджукидов32,—
так хотят они спасти большие угодья: прежде им покровительствовал
султан, теперь хан. Феодал (светский), провозглашая независимость,
мог опереться на войско; у мевлеви — только слова и музыка, и
покровительство монголов им необходимо.
Против мевлеви, духовных феодалов, и выступают ахи, очевидно,
опирающиеся на кого-то. Кто эта сила, пока затаенная, — об этом скоро
скажет Ибн Баттута, посетивший Малую Азию в первой половине
XIV столетия.
26 Aflâkî, t. I, p. 293.
27 Aflâkî, t. II, p. 306.
28 Ibid., p. 238; потом и Ибн Баттута отметил у ахи длинные ножи.
29 Е. G. Brown, A literary history of Persia. From Ferdowsi to Sa'di, London, 1920,
p. 518.
so Aflâkî, t. II, p. 378.
и Ibid., p. 339.
32 Ibid., p. 262.
139

Братству ахи придали силу прочные, испокон века сохранившиеся
в Малой Азии традиции местных ремесленников. И теперь ахи заняли
место начальников в объединениях ремесленников, и своим
начальникам ремесленники отдавали все, что зарабатывали 33. Руководимые
членами религиозно-рыцарского братства ахи34, ремесленники подняли
голову. А с другой стороны, и ахи почувствовали -под собой твердую
почву — живую реальную силу, уцелевшую в стране после монголов.
Ремесленники записались в ахи, очевидно, в низшую ступень
религиозного братства, и интересы их полностью совпали.
Конечно, зависимость цехов от ахи, утрата ими самостоятельности
сначала больно задевали самолюбие ремесленников, и с их уст могли
срываться нелестные эпитеты ио адресу ахи. Афляки, защитник
духовных феодалов, и намекает на ахи, разжигая ненависть ремесленников к
ахи и изображая их тиранами.
Тем временем феодалы успели (потерять былой вес; хозяйство у них
разваливалось, а ахи уже окрепли, у них была, очевидно, военная
организация (о которой говорят еще в Малой Азии детские игры) 35. Они
захватывали в свои руки власть, а неугодных феодалов, мучителей и
тиранов, убивали, убивали также их стражу и всех, кто был с ними
заодно36. «Там, где нет султана (т. е. правителя), обязанности
губернатора исполняют ахи...; порядок, которому они следуют в управлении,
верховые выезды те же, что у князьков» 37.
Поскольку в города стремились христиане и здесь занимались
ремеслами, торговлей, естественно, цехи были ими переполнены, и когда
ахи повели борьбу против феодалов, христиане-ремеслет.ики охотно
примкнули к ахи. У ремесленника-христианина бессознательно, быть
может, оживала затаенная злоба к иноверцу-эксплуататору, теперь
униженному; и в ахи, обрядность которых уклонялась от суннитства, видели
они союзников, экономических и религиозных.
Для Ибн Баттуты (или его осведомителя) ахи стоят на страже
справедливости и уничтожают тиранов, тогда как для Афляки (мевле-
ви) тирания исходит от ахи, отрицающих авторитет мевлеви.
Афляки видел перегруппировку социальных сил общества,
наступившую в Малой Азии после монголов. В его «Жизнеописаниях»
повторяется это неоднократно. Толкуя сон султана Алаэддина Кейкубада I,
Султан Велед возвещает ему о грядущих бедствиях, которые обрушатся
на государство. Он пишет: «Безродные будут великими, а должности,
наиболее значительные, достанутся людям низким»38, т. е. на место
феодалов пришли безвестные ахи — ремесленники, а «старый порядок»
рухнул. Мевлеви, собравшие у себя большие богатства, должны были
пострадать, и это было, конечно, неприятно Афляки.
Ясно обозначившаяся в XIV в. борьба между феодалами и ахи
была остановлена османскими султанами, выходцами из старого
феодального общества. Ахи, идеологи новых социальных группировок, враждеб-
33 Ibn Batoutah, t. II, p. 262.
34 Комментируя фирман султана Мустафы III (от 1773 г.) «делегатам» братства
Ахи Эврена (хранящийся в Софийской национальной библиотеке в Болгарии), проф.
В. Цонев ссылается на историка Селяники, который полагал, что цехи в Малой Азии
организованы в XIII в. Ахи Эвреном, по национальности арабом, т. е. легенда об Ахи
Эврене сложилась по крайней мере уже в XVI в., см.: Н. Державин, Следи древне-
грузинских цеховых организаций по данным современной этнографии («Язык и
литература», т. I, вып. 1—2, Л., 1926), стр. 305, прим.
35 См.- «Дервиши Ахи Эврена и цехи в Турции», в этом томе стр. 296.
36 Ibn Batoutah, t. II, p. 261.
37 Ibid., p. 289.
38 Aflâkî, t. I, p. 36 (эти слова Султан Веледа Афляки записывает в начале
«Жизнеописаний», они, очевидно, прочно засели у него в голове).
140

ных феодалам, османцами были смяты39, хотя отчасти и влились в
государственный аппарат40. Однако, превратившись в объединенные
организации, направлявшие экономическую жизнь страны, цехи
сохранили силу; об этом помнит поговорка: «Если тридцать два цеха
объединятся, они низложат и великого везира»41.
Братство ахи сумело перешагнуть за границы Малой Азии; в Крым
дорогу открыли им, вероятно, еще походы Сельджукидов. В XIV в. Ибн
Баттута нашел их в Азове; на надгробиях Старого Крыма XIV в.
встречаются также упоминания об ахи.
Впоследствии в ремесленных организациях Крымского ханства,
зависевшего от Турции, действовал порядок, принятый в Турции42.
В XVIII в. в Крыму ходили еще и специальные «дестаны» об ахи.
В малоазиатских городах — в Анкаре, Бурдуре, Испарте
(вероятно, и еще кое-где) сохраняются обломки старой организации,
полусветской, полудервишеской, мощно спаявшей ремесленные цехи. Народные
дома в Турции, ведущие большую культурно-просветительную работу,
могли бы многое собрать. Будучи сопоставлены, обломки эти дадут
ясную картину жизни ахи.
Любитель местной старины Хасан Учок дал подробное описание
довоенного быта ремесленников в Чанкыры — здесь, в старом городе,
дома которого напоминали пещеры, могли долго сохраняться старые
обычаи. Между прочим, на зимних «посиделках» (sohbet),
происходивших всюду в Турции, собирались яраны (уагап) — члены цехов в
возрасте от 20 лет и выше (число пожилых не превосходило, впрочем,
цифру 6). На вечере играла музыка (специально нанятая); участники
пели песни, часто исторические, говорившие о печальных днях страны,
играли. Перед играми двери закрывались, впуск гостей прекращался —
начиналась сокровенная часть вечера, на которой могли присутствовать
только избранные. Под утро подавался ужин. Во время ужина «баша-
га», своего рода председатель, творил суд, восстанавливая
«справедливость», разбирая, согласно ритуалу, проступки, совершенные яранами.
Сохбеты воспитывали выдержку и дисциплину, регулировали нормы
общественного поведения.
Детали устройства сохбетов (например, внимание, уделявшееся ос-
вещению) напоминают старую запись Ибн Баттуты; яраны—это те же
фитьяны, которые днем занимаются в мастерских, а вечером собираются
в завие, и у меня мелькает мысль, не был ли Ибн Баттута в Малой
Азии зимой — в шериод сохбетов, обычно устраиваемых именно в это
время года.
Цехи подчинены были текке Ахи Эврена в Кыршехире, которое
утверждало для ремесленного центра представителя — ахи-баба,
верховного, безапелляционного руководителя цехов. Ахи-баба, являющийся
посредником между населением и властью, находился обыкновенно во
главе городского управления, его побаивался и вали, испытавший на
39 См. в этом томе «Из жизни цехов Турции. К истории ахи», стр. 282—283.
40 Мехмед Фуад Кёпрюлю полагает, что ахи сыграли крупную роль в
образовании османского государства. См.: c^%J äJü^LuT оГу Ju^* «jlj J^A^,
Köprülüzade Mehmet Fuad, Bizans muesseselerinin osmanli müesseselerine tesiri hak-
kinda bazt mûlâhazalar («Türk hukuk ve iktisat tarihi mecmuasi», eilt I, Istanbul, 1931),
s. 176. Ф. Гизе, опубликовавший по поводу работы Гиббонса (Н. А. Gibbons, The
foundation of the Ottoman Empire, Oxford, 1916) статью в «Zeitschrift für Semitistik»
(Bd II, 1924), еще более решительно заявляет, что османское государство основано
исключительно на организации ахи.
41 Гм в этом томе «Дервиши Ахи Эврена и цехи в Турции», стр. 304.
42 Вл. Гордлевский, Организация цехов в Крыму («Труды Этнографо-археологи-
ческого музея I МГУ», IV, М., 1928).
Î41

себе силу цехов: в Чанкыры рассказывают, что однажды неугодный
вали был посажен в коляску и выпровожен из города.
У ахи-баба было знамя, вокруг которого собирались цехи: на
голубом поле, озаренном двумя звездами, вышито было слово «аллах», а
с древка свешивался «туг» — клок овечьей шерсти, символ, очевидно,
власти.
Вот штрихи из любопытных материалов, опубликованных Хасаном
Учоком; жаль только, что бытовые черты у него преобладают,
затушевывая элементы организационные, но вина падает, быть может, и на того,
кто изложил эти материалы 43.
Следы ахи, конечно, долго еще сохранялись в жизни Турции, и
даже османские султаны, классовые противники ахи, соблюдали,
собственно, церемониал, заведенный в Малой Азии этим братством и от
него заимствованный дервишским орденом мевлеви. Повязывание
мечом — символ вступления на престол — ведет происхождение от
устава «футувва»44. У дервишей об отголосках инвеституры говорит также
удар, которым шейх награждает мюрида, — на это обратил внимание
уже в XVII в. Эвлия Челеби 45.
И я поддерживаю старое мнение Хаммер-Пургсталля о
заимствовании западноевропейской рыцарской обрядности с Востока в эпоху
крестовых походов46. Халифат (Багдад) все-таки непосредственно не мог
влиять. Значит, идеи «футуввы» давно (может быть, и раньше, чем
выступил халиф Насир-ли-дини-Лляхи) распространились в Эдессе, на
сирийском побережье, в Иерусалимском королевстве и проводниками
идей здесь явились исмаилиты, активисты-футуввисты.
Церемониал возведения в рыцарское братство (испитие из чаши,
надевание шаровар, уда-р по спине, пострижение) представляет, должно
быть, отголоски старых семитских обрядов, проникших и в
христианство. Обряды укрепились в Сирии, а оттуда занесены были в Ирак,
в Багдад, чтобы потом пойти в Малую Азию, от арабов — к Сельджуки-
дам. А непосредственно из Сирии увозили этот церемониал крестоносцы
на запад, в Европу.
43 Е Borrel, La confrérie d'Ahi Baba à Tchankiri [«Revue des Etudes Islamiques»
(Paris), t. III, 1936], p. 309—332.
44 H Thorning, Beiträge zur Kenntnis des islamischen Vereinswesens auf Grund
von Bast'Madad et-Taufiq [«Türkische Bibliothek» (Berlin), Bd XVI, 1913], S. 217.
4* Ibid., S. 217—218.
46 См.: Hammer-Purgstall, Sur la chevalerie des arabes, antérieure à celle de
l'Europe de sur l'influence de la première sur la seconde [«Journal Asiatique» (Paris), 4-e
série, t. XIII, 1849], p. 5—14.
^H^lOAT

GX^GHLxCDX^gX^CDXL^eHLxg5^^^
ГлаваХ
Торговля.— Исторический тип купца.— Итальянские купцы.—
Пути торговли.— Караван-сараи.— Предметы торговли, ввоз
и вывоз.— Монета
Государство захватывало города, области, и, естественно,
притекала военная добыча — людьми, хлебом, изделиями. Сначала на
границах акынджи производили налеты на соседние культурные области или,
пригоняя скот, обменивали молочные продукты, мясо, шерсть и т. д. на
нужные им предметы (например, ткани).
Методы насилия сохранялись долго; в Малой Азии Сельджукиды
жили, окруженные «областью войны» (у>*Л j^)h, устремляясь на
христиан, совершали формально газават—священный набег,
рекомендуемый, поощряемый воинствующим исламом.
Узкозамкнутое натуральное хозяйство, самодовлеющее в себе,
постепенно приобретает черты торгового обмена между городами,
областями— торговля способствует развитию ремесел. Производство
разворачивается, растет рынок, появляются и купцы, которые занимаются не
производством, а сбытом. Городская жизнь развивается, растут торго-
во-ремесленные города. Торговля увеличивается, по мере того как
расширяется государственная территория. А Сельджукиды стремились
захватить основные узлы мировой торговли.
Сожительство бок о бок с христианами преобразует нравы и
взгляды Сельджукидов. Тактика Сельджукидов меняется. Они втянуты в
интересы торгового капитала, и к ним идут купцы иноземные —
мусульмане с востока, христиане с юга. Купцы везут в Малую Азию товары и
ткани; они заключают торговые соглашения и сделки — торговый
капитал проникает в Малую Азию.
Изделия местных ремесленников уже не удовлетворяли феодалов.
Заграничные походы раскрыли им глаза. У них 'появились требования
на иноземные товары. Отовсюду привозили в Малую Азию товар и для
войны, и для домашнего обихода: с юга — оружие; из Египта и
Сирии — ткани (часты упоминания о тюрбанах, о шерсти, вообще о
египетских одеяниях) ; hs Багдада — шелк, атлас, камка, во время Ибн
Баттуты проникшие уже в Смирну (Измир)1; благовония (мускус, алоэ,
амбра). На шелка был давно большой опрос уже в Римской империи.
Шелк сперва шел из Китая, но, хотя в VI в. в Византии развивалось
собственное шелковое производство, спрос на китайский шелк в Малой
Азии не уменьшился. Средняя Азия посылала драгоценные камни; Ши-
1 «Voyages d'Ibn Batoutah, texte arabe, accompagné d'une traduction par С De-
frémery et B. R. Sanguinetti», t. II, Paris, 1854 (далее— Ibn Batoutah, t. II). p. 311.
143

раз и Грузия — ковры; Кавказ — лошадей («тавлижжих») ; в Малой
Азии высоко ценились также арабские и венгерские лошади — лошади,
вскормленные степью, и потому близкие огузу. В XIX в. еще шли из
Средней Азии кашмирские шали, хорасанские сабельные клинки2. Из
«Руси» через кыпчакские степи (через Судак) везли то, чем давно
славилась восточноевропейская равнина: лен и меха (соболь, горностай,
степная лисица). Русские меха всегда и везде усиленно разыскивались,
и у редкого царя восточных стран не было шубы, сшитой из русских
мехов. Как видно из Афляки, в языке сохранилась память о странах,
давно исчезнувших, но славившихся меховыми изделиями. Когда Кира-
хатун, жена Джеляледдина, захворала (малярией?), она в летнюю
июльскую жару надевала «буртасскую» шубу3, сшитую, стало быть, из
мехов, купленных в Поволжье.
Сельджукиды стремились к развитию торговых отношений и
всячески покровительствовали купцам. В Малой Азии укреплялись нормы
торгового права, выработанные еще в Средней Азии.
«Кутадгу билиг», разбирая отношения с материальной точки
зрения, отдает решительное предпочтение купцу перед феодалом, сидящим
на земле, и говорит, что «купцу не нужно стремиться к приобретению
поместий4: серебро — это для него земля, вода и виноградник»5.
Всюду купец — желанный гость; за деньги у него можно все достать; а без
него «как мог бы ты надеть шубу черного соболя, сверкающую
жемчужными камнями».
Эгоистический расчет всегда требовал от владетельного князя,
чтобы купец был почтен: «Чтите гостя 6 или посла, — поучал Владимир
Мономах, — если не можете подарками, то пищей или питьем, они,
проезжая, будут прославлять человека либо добрым, либо злым по всем
землям».
Купец ходит с востока на запад. Его гонит вперед все дальше и
дальше мысль о наживе; но в нем горит и страсть к путешествиям,
любознательность, желание увидеть чужие страны, новых людей; потом,
показывая товар, он расскажет о виденном и слышанном и внушит к
себе уважение всезнайством и бесстрашием. Путешествия раскрыли
купцам глаза; это были и проводники цивилизации,— культуртрегеры,
распространявшие достижения культуры; им обязана и географическая
наука мусульманского Востока7.
Купец все знает; он был интересным собеседником. Ибн Баттута,
исколесивший мир, наблюдал во время путешествия по Малой Азии,
как жадно слушали князьки повествования о соседних и дальних
странах, охотно угощая и одаривая араба. Купец — это была «живая
почта», степной вестовщик; так, например, вернувшись в Конью, купцы
сообщили о смерти монгольского хана Газана8; купец (Джемаледдин)
расхваливал историку Равенди в Хамадане султана Гияседдина Кей-
хюсрева 19 и т. д.
2 М. Лихутин, Русские в азиатской Турции в 1854 и 1855 гг., СПб., 1863, стр. 177.
8 Aflâkî, Menâqib-el-'Arifîn (Cl. Huart, Les saints des derviches tournuers. Récifs,
traduits du persan et annotés, t. II, Paris, 1922) (далее- Aflâkî, t. II), p. 20f
4 «Das Kudatku Bilik des Jusuf Chass-Hadschib aus Bälasagun», Teil I, Der
Text in Transscription herausgegeben von Radioff, St.-Petersburg, 1891, S. 377.
s Ibid., S. 190.
6 «Гость» — значит «купец»; ср. Гостиный двор.
7 О роли купцов см.: В. В. Бартольд, Место Прикаспийских областей в истории
мусульманского мира, Баку, 1925, стр. 53—54; о том же подробнее см.: W. Barthold,
12 Vorlesungen über die Geschichte der Türken Mittelasiens, Berlin, 1935, S. 128—130.
s Aflâkî, t. Il p 322.
9 Ravendi. ed. Iqbal, p. 62.
M4

Но это был и соглядатай, и часто государи на Востоке, желая
узнать что-нибудь о странах, возлагали на купца обязанности посла; и
это хорошо понимали грузины: летописи прямо замечают, что эти, так
называемые послы султана, думают только о шпионаже.
Неприкосновенность, экстерриториальность посла добыты были
практически, непоколебимым спокойствием купца-путешественника,
который не теряется ни при каких обстоятельствах.
Потом, по мере того как устанавливаются юридические нормы,
купец-посол получал бумаги или знаки, удостоверяющие его официальное
звание. Отправляя в Малую Азию купца-эмира, монгольский хан дает
ему две пайдзы и ярлык.
Юридические нормы вышли из обычного права, сохранившегося в
народных пословицах: «вестника нельзя убивать», — говорят в Малой
Азии убыхи, повторяя старую мысль.
Так, особа купца — доверенного лица государя — священна, и
избиение купеческого каравана в Отраре послужило Чингис-хану
удобным законным предлогом для вторжения в Среднюю Азию.
Купец, поставщик иноземных редкостных товаров в Малой Азии,
был окружен почетом. Сельджукиды зазывают к себе купцов. Торговля,
обогащавшая феодалов, — торговля, во имя которой шла борьба, ШЛО
завоевание городов, областей, — процветала в Малой Азии.
Старые торговые пути сейчас заброшены, и только развалины
построек — ханов, обломки надписей говорят о былом оживлении,
царившем когда-то здесь. Пути торговые расходились из Коньи и на восток —
через Султанхан, Акхан, Аксарай на Кайсери и Сивас, и на запад —
через Илгын, Акшехир, Исхаклу, Чай, Гонджарлу (около Денизли),
где сохранился еще караван-сарай Акхан 10; линия караван-сараев,
естественно, шла и на юг к порту на берегу Средиземного моря — к Анталье;
Рифсталь описал здесь обломки шести караван-сараев — это уже путь,
оберегающий заморскую торговлю.
В Малую Азию стекались купцы отовсюду: из Средней Азии (это
были, очевидно, мусульмане), с юга (итальянцы, греки, вероятно, и
арабы); так, в Анталье видел Ибн Баттута купцов-христиан, и поскольку
живут они в порту, естественно, что это купцы-иностранцы11. В Алаие,
куда Ибн Баттута приехал на генуэзском корабле12, заходили купцы из
Египта и Сирии 13; в Гюмюшане были купцы из Ирака и Сирии 14.
Очевидно, южное побережье Средиземного моря эксплуатировалось
итальянцами, и через порты Анталью и Алаие они поднимались вверх,
на север и на запад. Здесь, на Средиземном море, были складочные
пункты для товаров.
Итальянские городские республики (Генуя и Венеция) наступают
на Малую Азию после возникновения (в 1204 г.) Латинской империи.
Рубрук встретил в Конье «много франков» и генуэзского купца ,5. При*
мерно через сто лет генуэзцы были уже около Манисы 16.
Напуганная призраками, Византия отказалась от непосредственной
торговли с Востоком; восточные товары доставляли в Византию бене-
цианцы.
10 Западный маршрут проделал в 1895 г. Ф. Зарре.
« Ibn Batoutah, t. II, p. 259.
*2 Ibid., p. 254.
13 Ibid., p. 257.
" Ibid., ,p 293.
16 В. де-Рубрук, Путешествие в Восточные страны. Введение, перевод и
примечания А. Малеина (Иоанн де Плано Карпини, История Монгалов, СПб., 1910),
стр. 176.
16 Ibn Batoutah t. II, p. 314.
10 В. A. Гордлевский
f45

Купцы среднеазиатские, доходя до Сиваса, останавливались; это
был центральный пункт, и когда нашествие монголов затруднило на
время передвижение, в Сивасе скопились караваны купцов. Обыкновенно
в Сивасе купцы разбивались на две колонны: одна колонна
поворачивала на север, к Черному морю, другая — на юг, в Конью. Двумя
торговыми линиями разделены были в Малой Азии сферы коммерческого
влияния среднеазиатских и среднеземноморских купцов.
Впрочем, итальянцы — итальянские республики— более
подвижные (море давало им преимущества перед купцом из Средней Азии),
штурмовали Малую Азию и с севера, с Черного моря. Трапезунт
связывал Константинополь с Азией; сюда доставлялись на судах греческие
материи и другие товары.
Пути мировой торговли передвинулись на север. Там, на
«гостеприимном» Черном море, закопошились итальянцы-генуэзцы.
На побережьях Черного моря, малоазиатском и крьгмско'М,
итальянцы-генуэзцы 17 скупали «живой товар» и сотнями, тысячами развозили
невольников по средиземноморским странам; как видно из цен на
людей, это была прибыльная торговля.
Судак был складочным пунктом, в который свозились товары
северо-восточной европейской равнины, а может быть, и Азии; это была
старая колония «согдийцев», людей оборотистых, имя которых в Средней
Азии стало нарицательным словом для купца. Меха из «страны мрака»,
невольники, русский лен — все это высоко ценилось на Востоке, на все
это всюду был большой спрос.
Таким образом, поход на Судак обусловлен был не только или не
столько военными соображениями, сколько вызван был интересами
торговли. И после того как Судак был забран татарами — Золотой Ордой,
торговые сношения между Малой Азией и Крымом продолжались; по-
прежнему население Крыма тяготело экономически к Малой Азии и
уходило туда, за море — в страну Рума.
Путь северный из Трапезунта в Иран был впоследствии (с XIII в.)
главным проводником внедрения европейцев в Азию. Через Эрзурум
шли караваны — тысячи лошадей, верблюдов и мулов.
Венеция давно уже проложила дорогу в Византию: торговые
привилегии были ей дарованы византийским императором Алексеем Ком-
нином.
Заключив (1220 г.) торговый договор с Венецией, «царицей
Адриатики», Сельджукиды предоставили купцам большие льготы и
привилегии 18. Государство, втянутое в торговлю, гарантировало купцам личную
и имущественную безопасность. Отчасти они были изъяты из-под
юрисдикции Сельджукидов: коммерческие конфликты, возникавшие между
иностранными (итальянскими) и местными (малоазиатскими) купцами,
разрешались полюбовно — государство воздерживалось от
вмешательства, и только уголовные дела, как, например, убийства, подлежали
ведению кадия — шариатского суда.
Вообще условия для торговли, для иностранных купцов были
заманчивы. Так, согласно договору, заключенному венецианцами,
драгоценные камни и жемчуг, серебро и золото в слитках или монете,
наконец даже зерновой хлеб 19 были освобождены от пошлин; остальные
17 О торговле генуэзцев, см.: G. I. Bratianu, Recherches sur le commerce génois
dans la Mer Noire au XI 1-е siècle, Paris, 1929.
18 См : W Heyd, Geschichte des Levantehandels im Mittelalter, Bd I, Stuttgart,
1879, S. 301— 302'.
19 О торговых взаимоотношениях между Сельджукидами и итальянцами см.: Ibid.,
S. 332—336; также S. 402 ff о значении Малой Армении,
146

предметы обложены были низкой пошлиной в размере 2%. Султан Ала-
эддин Кейкубад I продолжал политику брата и отца: политику,
защищавшую интересы феодалов, допуская свободный беспошлинный ввоз
в страну того, что могли покупать только феодалы.
Поскольку у купцов-иностранцев были большие деньги, Сельджуки-
ды, желая .пополнить казну, использовали старые хметоды откупа (может
быть, заимствованные у монголов) 20. Так, Рубрук пишет, что в Конье
встретил он двух итальянцев, которым султан Иззеддин Кейкавус II
дал исключительное право на торговлю в Малой Азии квасцами21,—
очевидно, для вывоза. Это была своего рода монополия. Результаты
монополии сказались сразу: цена на квасцы на внутреннем рынке
поднялась в три раза.
Интересы торговли, интересы купцов Сельджукиды ревниво
оберегали, и стоило кому-нибудь обидеть купца, стоило купцу пожаловаться
на обидчика (купец рвал на себе ворот, символизируя физическое
насилие, которому он подвергся), как султан предпринимал поход, чтобы
наказать грабителя. Все похищенное у купца, все, что он потерял,
восстанавливалось из военной добычи или из запасов, бывших в
распоряжении наместника-феодала. Если почему-либо не удавалось на месте
покрыть убытки, выплачивала полностью казна, а потом взыскивали с
грабителя.
Однажды, желая загладить дурное впечатление, какое могло
произвести за границей известие о небезопасности путей, султан Иззеддин
Кейкавус I освободил купцов из Хорасана и Ирака, иранцев или
арабов, ограбленных в Анталье, от уплаты торговых пошлин.
Таким образом, торговля, затихавшая во время войны, оживала
снова, когда открывались для купцов дороги.
Опасаясь насилий, купец принимал все меры для ограждения от
нападения. Купцы пускались в далекий путь не в одиночку, а
объединялись, собирались артелями, караванами, выбирая главу-старшину
(^U jlfjljb) 22. Одиночные купцы или путники, например
хаджи-паломники и т. д., всегда ждали попутчиков.
Разбойники и воры бродили всюду и караулили неосторожных
путников; чем дальше от центра, тем более дерзко действовали они, и это
были организованные шайки, иногда племена. Так, в 1276 г. огузы,
стоявшие на границе (çjl -^1>>1), напали на караван франкский —
итальянский— и отняли золото и добро23.
Только на больших дорогах могло правительство поддерживать
порядок, а внутри государства все жили в страхе: все были настороже,
всё боялись неожиданного удара со стоэоны, извне или изнутри.
Ибн Баттута испытал на себе прелести путешествия: то он слышит,
что племя гермиян (около Лядика) * заняло дорогу и грабит
путников24, то туркменские кочевники около Манисы из-под носа крадут у
него лошадь25.
Для обеспечения безопасности были выстроены на больших доро-
20 Впрочем, откупа были уже и в Бухаре в X в.
21 В. де-Рубрук, Путешествие в Восточные страны, стр. 176.
82 Порядок этот сохранился и впоследствии: в детских играх, записанных мною
в Малой Азии, также фигурирует «начальник каравана» (kervanba§i),CM.: Вл.
Гордлевский, Игры анатолийских турок («Изв. Об-ва обследования и изучения
Азербайджана», Баку, 1928, № 5), стр. 99—100.
28 В. Бартольд, О некоторых восточных рукописях в библиотеках
Константинополя и Каира («Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», т. XVIII, СПб., 1908).
стр. 0130. '
*4 Ibn Batoutah, t. II, p. 271.
25 Ibid, p. 315.
10*
147

гах караван-сараи; здесь купец мог и отдохнуть, а в случае *îero и
укрыться от разбойников.
«Царская дорога», как говорит Геродот, тянувшаяся от столицы
Ахеменидов, Суз, до Средиземного моря (до Эфеса), потом послужила,
конечно, прототипом для организации торговых путей в Малой Азии.
Караван-сараи строились на расстоянии одного дня .пути на станциях
(конаках), определяемых девятичасовым переходом верблюда.
Строили султаны, строили и феодалы — все, кто прямо или косвенно
участвовал в торговле, кто вкладывал деньги в торговлю, высекая на караван-
сараях надписи, увековечивая имя строителя. Сохранились караван-саг
рай: Каоатая, Садеддина Кобяка («Зазада») и некоторые другие. Аф-
ляки говорит о караван-сараях везиров: Зияэддина Исфагани (в Сива-
се), Муинеддина Перване (между Сивасом и Коньей) и др. На дороге
между Сивасом и Кайсери, наиболее оживленной торговой линии,
расположено было, как пишет Абуль Фида, 24 караван-сарая, <путник
находил здесь все, что ему было нужно26.
Величественный караван-сарай Султанхан, восторженно описанный
(путешественниками, представлял грозную крепость, толстые стены
которой утыканы были 24 башнями. У него было стратегическое и
торговое значение: здесь стык дорог из Коньи, Лядика и Анкары и
караваны в согни верблюдов находили удобный и безопасный приют, здесь, на
подступах к столице, складывались боеприпасы и провиант.
Построенный (в 1229 г.) султаном Алаэддином Кейкубадом I, караван-сарай
был сожжен в эпоху монголов и восстановлен, как говорят надписи,
султаном Кейкавусом II.
На дворах этих караван-сараев, теснившихся около Коньи, еще в
XIX в., как пишет П. А. Чихачев, валялись изображения львов —
эмблема искусства Сельджукидов.
В городах, конечно, тоже были караван-сараи, (превращавшиеся
иногда в «рестораны» с музыкой, где выступали арфистки, как это было,
например, в караван-сарае везира Зияэддина27.
Это не были мечети, медресе, больницы или водоемы, стройкой
которых феодал хотел заслужить прощение грехов или уберечь имущество
от конфискации, когда впадал в немилость султана. Строя
караван-сараи, феодалы думали о наживе. Так для купца уменьшался риск
передвижения, а для феодала увеличивались поборы от торговых
предприятий; в торговлю втянуты были феодалы, скопившие .большие
богатства.
Для удобства передвижения строились через реки мосты,
развалины которых сохранились до сих пор; в Токате есть мост, построенный
тремя братьями Сельджукидами, когда в Малой Азии распоряжались
уже монголы *#
Шли караваны под прикрытием: купцы нанимали вооруженных
(проводников или отряды, охранявшие их в пути.
Как тяжело и дорого обходилось путешествие в послемонгольскую
эпоху, об этом рассказал Клавихо, отправлявшийся из Трапезунта в
Самарканд, к Тимуру. Страна разбилась на мелкие уделы, и
начальники уделов требовали постоянно подарков для беспрепятственного
пропуска. Когда Клавихо выезжал из Трапезунта, император к каравану
26 «Géographie cTAboulféda traduite de ГагаЬе en français et accompagnée de
notes par M. Stanislav Guyard», t. II, second partie, contenant la fin de la traduction
du texte arabe et L'index général, Paris, MDCCC LXXXIII, p. 139.
27 Aflâkî, Menâqib-el-'Arifîn (Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs. Récits,
traduits du persan et annotés, t. I, Paris, 1918) (далее — Aflâkî, t. I), p. 185; Aflâkî,
t. Il, p. 70—71.
148

придал военный охранный отряд28. Вассалы трапезунтского императора,
устроившись в неприступных замках на крутых горах, открыто
заявляли, что они живут поборами с проезжих.
Сеть караван-сараев и карта нумизматических находок в Малой
Азии должны точно установить торговый путь, как он шел в эпоху
Сельджукидов. Монгольская эпоха внесла, конечно, изменения, и важно*
было бы привлечь описания средневековых западных
'путешественников. Рубрук, например, говорит, что во время монголов торговый путь,
пересекавший прежде Сивас, переместился на южные области
Армении29; у итальянца Пеголетто (XIV в.) упоминается торговая станция
Dudriga,— очевидно, это было кочевье или стоянка огузского племен»
дудуPга.
Пути торговли пунктирует нумизматика. Век монет на земле как-
ходячих денег короток; монета быстро уходит под землю, но кладь!
представляют отображение торговых сделок и оборотов на одном
отрезке времени. Находимые в Закавказье клады (среди которых попа-*
даются и монеты Сельджукидов Рума) говорят о размахе торговли*
в которую была втянута и Малая Азия в монгольскую эпоху.
Захваченный врасплох, купец поспешно прятал капитал в землю. Торговля
между Закавказьем и Малой Азией, конечно, происходила и раньше, но
тогда протекала она спокойно, и монеты безвестно и бесследно
расходились по рукам. Перечень кладов монетных, составленный Е. А. Пахо-
мовым30 (остроумно и живо восстанавливающим историю кладов),
ведет из Малой Азии на север; но тщательное изучение нумизматических
коллекций должно расширить и уточнить эти пути в восточном (в
Среднюю Азию) и южном (в Италию) направлениях.
Торговые связи между Малой Азией и Кавказом укрепляли
культурное взаимодействие — так обогащалась культура кочевников, жадно
хватавших навыки оседлой жизни.
Иноземные товары предназначались не для широкого потребления.
Это были предметы роскоши, стоившие дорого и находившие сбыт
только в высших, богатых слоях населения, т. е. среди феодалов и
примыкавших к ним мевлеви.
В начале XIII в. оживленная торговля заносила в Малую Азию
раритеты: после поражения султана Рукнеддина грузинам досталась
богатая добыча и, между прочим, алмазы из Индии. Купцы из Индии —
это были, быть может, еще уйгуры (те «сартабаны»—купцы, от которых
оседлое население Средней Азии, узбеки, получили презрительную
кличку «сарты»*). Они давно проникали в Среднюю Азию из Хорезма, шли
они и в Астрахань и там оседали (индийская колония удержалась до
XVIII в.) 31; в Малую Азию везли они драгоценности, кашмирские шали,
ткани для бани и т. д. Кашмир давно славился шелковой
промышленностью.
Товары притекали и с севера, и с юга, а больше с востока, но не
с запада; торговые сношения с Византией были слабо развиты. Для
'Сельджукидов Византия была объектом военного наступления.
28 Р. Г. де Клавихо, Дневник путешествия ко двору Тимура в Самарканд в
1403—1406 гг., СПб., 1881, стр. 123, 126.
29 См.: В. де-Рубрук, Путешествие в Восточные страны, стр. 176.
30 См.: Е. А. Пахомов, Клады Азербайджана и др. республик и краев Кавказа
(«Труды Об-ва обследования и изучения Азербайджана», вып. 3, Баку, 1926);
Е. А. Пахомов, Клады Азербайджана и др. республик и краев Кавказа [«Труды
Института истории языка и литературы Азерб. фил. Акад. наук СССР», т. II (41), Баку,
1938].
81 См.: H. Н. Пальмов, Астраханский архив («Записки Института
востоковедения», т. II, вып. 4, Л., 1934), стр. 161—182.
49

Малая Азия до монгольского нашествия была богатейшей страной;
но монгольская система взимания налогов разрушила ее
благосостояние.
Цены на товары повышались или понижались, смотря по тому, для
Кого они предназначались. На драгоценные камни и ювелирные изделия
спрос был среди феодалов, и с феодалов запрашивали дорого; им
«подносили» рубины, будучи уверены, что за это будет выдана
хорошая денежная награда.
Материи также стоили дорого. Челеби Амир Ариф поручил купить
Хорошую материю для эмира и дал 20 динаров, т. е. золотых монет. Как
Котом сообщил посредник, с него запросили 22 динара, но он сумел
выторговать ее за восемнадцать52.
Книги, т. е. рукописи—списки сочинений, покупали грамотные,
лица духовные (часто для практических надобностей), и, хотя переписка
отнимала время, и немалое, цены на книги стояли низкие. Так, за
двухтомный комментарий на фетвы в Халебе было заплачено сорок
дирхемов33,— сюда включен и материал для письма, и труд.
Профессионал Абу Хатим, 50 лет занимавшийся в Нишапуре
перепиской, смотрел на это, как на жалкое, проклятое занятие, от которого
«.при жизни не заработаешь на хлеб, а после смерти — на саван»34.
Правда, жалоба переписчика, этого полуинтеллигента-бедняка,
неслась из Нишапура — с территории Великих Сельджукидов, но могло ли
быть лучше положение его в Малой Азии, у Сельджукидов Рума, где
традиции мусульманской культуры и письменности были сравнительно
невысоки. И что удивляться, когда светская рукопись, если переписка
не была делом богоугодным, кишит ошибками, изощряющими
остроумие ученых.
Труд человеческий (переписка) ни во что не ставился, главное,
ценилась бумага; тетрадь стоила 2 дирхема35; дервиш-мевлеви Афляки
вспоминает, что на переписку «Книги истин» историка суфизма Сулами
Нишапурского было израсходовано 40 тетрадей. Белая писчая бумага,
конечно, тоже ввозилась — сначала, быть может, и с родины ее — из
Китая, а вероятнее, из Средней Азии — из Самарканда, где вплоть до
XX в. процветало производство восточной тряпичной бумаги.
Хотя феодалы покупали иностранные товары, однако местная
продукция славилась на внешнем рынке. Ибн Баттута хвалит аксарайские
ковры, «равных которым нет ни в каком другом городе». Их вывозят в
Египет, Сирию, Ирак, Индию, Китай и в «страну турок»36; Абуль Фида
говорит о туркменских коврах. И на западе ценили ковры, как самые
тонкие и красивые в свете, и еще роскошные материи красного и
другого цвета 37.
Поскольку Малая Азия являлась аграрной страной, вывозились
сельскохозяйственные продукты в Египет из Антальи; из Коньи шел
сушеный абрикос (сорт камареддин, получивший это название, очевидно,
у арабов), косточки которого напоминали вкусом сладкий миндаль38.
Естественно, что Малая Азия могла вывозить также сырье; ив пор-
32 Aflâkî, t. II, p. 375.
33 Aflâkî, t. I, p. 163.
34 A. Mez, Die Renaissance des Islams, Heidelberg, 1922, S. 176.
. 35 Aflâkî, t. II, p. 106.
36 Ibn Batoutah, t. II, p. 286.— Давно ценились на Востоке и армянские
узорчатые коврики под ноги (сообщение Идриси), см.: Н. Я. Марр, Ани. Книжная история
города и раскопки на месте городища, Л.—М., 1934, стр. 128, прим. 165/а.
37 Р Wittek, Das Fürstentum Mentesche, Istanbul, 1934, S. 2.
33 Ibn Batoutah, t. II, p. 159—260, 281.
150

тов Макри (Фетхие)39 и Алаие40 вывозился в Александрию лес,
расходившийся по всему Египту.
Вообще из заграничных стран Египет был главным потребителем
малоазиатского сырья (и из изделий — ковров), оно и понятно: этому
немало благоприятствовала и дешевая морская перевозка.
Но итальянские купцы не только скупали или обменивали; у них
могли быть в Малой Азии (как это было на сирийском побережье)
земельные участки, и продукция, добываемая или производимая
населением этих участков, сельскохозяйственная или промышленная, наконец,
лес переплавлялись на европейские или африканские рынки.
Активный или пассивный был баланс у Сельджукидов, неизвестно.
Во всяком случае торговля была обширная; это уже не меновая
торговля, а торговля, основанная на денежных расчетах.
Монетная система заимствована, должно быть, у Аббасидов —
сюзеренов Сельджукидов. Чеканили Сельджукиды монеты в разных
городах (в Конье, Сивасе, Эрзинджане).
Впервые медная монета — «мангыр» (>^#Ц 4l появляется во
время султана Рукнеддина Мессуда (в первой половине XII в.).
Преемник его, Иззеддин Кылыч Арслан II, чеканит (1185 г.) серебряные
монеты, которые долго называются динарами42, а потом уже дирхемами или
султани (султанской монетой) 43.
У Сельджукидов ходит и золотая монета. Поскольку золотая
монета носила название «алаи» ( {JmM)a чеканка ее началась по крайней
мере со времени султана Алаэддина Кеикубада I44. Наряду с этим
имело хождение и иностранное золото — халифское золото(jkjziïjàl^),
итальянские флорины, египетские или алеппские юсуфи — монеты стран,
имевших торговые сношения с СельдЖукидами45. Монетой (золотом)
уплачивали христианские владетельные князья и харадж, составлявший
одну из главных статей государственных доходов.
Для мелкой расплаты употреблялась акча; на акча покупали
предметы первой необходимости, например хлеб, и подарки султана
исчислялись также в акча, но уже тысячами, сотнями тысяч акча.
Исходя из того, что во время халифа Мустансира (в 632 г. х.), т. е.
в царствование султана Алаэддина Кеикубада I, один динар равнялся
десяти дирхемам, Исмаил Галиб предполагал, что и в Малой Азии
соотношение между золотом и серебром было то же, что и в Багдаде46.
В первой половине XIV в. соотношение между золотом и серебром
сохранилось; Ибн Баттута говорит, что князек Бирги подарил ему
100 мискалей, или золотых монет, и 1000 дирхемов47.
Хорошо было бы установить реальную стоимость монеты, ходившей
во времена Сельджукидов; для этого нужно было бы привлечь и за-
39 «Géographie d'Aboulféda..», t. II, seconde partie, p. 134 (свидетельство Ибн
Сайда); и теперьь еще Макри — богатый лесом район.
4° Ibn Batoutah, t. II, p. 267.
41 X U* i S ? • Я <**™п.2&2.1*& <<kJj*sL«, o|^x**^ i<*^ i c-JlÂ J-j-cU^J
Так («мангыр») называются деньги у турецких цыган.
« Afiâkt, 1.1, p. па
«* Исмаил Галиб (см.: Гд ^ (^j^ olS^SC^ ^yS f^Jlé J-*UJ)
говорит то же.
45 Aflâkî, t. II, p. 237; Стэнли Лэн-Пуль, Мусульманские династии. Перевел
В. Бартольд, СПб., 1899, стр. 60.
47 Ibn Batoutah, t. II, p. 307.
!5l

метки иностранных, западноевропейских путешественников, посещавших
Малую Азию. Конечно, стоимость монеты изменялась; покупательная
способность акча то поднималась, то падала, сообразно политической
конъюнктуре, которая давила на экономику. Клавихо, например, пишет,
что эспер / espéra), т. е. аспр-акча, в Эрзинджане равнялась 7г
серебряного реала 48, но это было уже в начале XV в., во время нашествия Ти-
мурленга.
Колебания, и не малые, встречаются у одного автора для разных
мест: между тем как для Анатолии (в первой половине XV в.) Брокьер.
определял стоимость 50 акча в один венецианский дукат, в
Адрианополе цена акча выше: там 36 акча равны одному дукату4д. Впрочем, это
говорит также о различном объеме внешней торговли.
Как всюду на Востоке, функции банков исполняли саррафы —
уличные менялы; через них проходила монета, котировавшаяся в Малой
Азии у Сельджукидов.
Возможно, что евреи, как это было и в Армении, играли роль
посредников, реализуя на внутреннем рынке продукты иностранной тор-
грвли 50.
Операции саррафов в Басре в XI в. описал Насири Хусрау51; это
были маклеры — ростовщики, и поскольку у них были деньги, они
могли регулировать цены на товары, часто они же откупали на Востоке и
взимание налогов.
Удовлетворяя запросы феодалов, торговля приносила государству
непосредственные прибыли. Внешняя торговля — источник
государственных доходов: купцы, приезжавшие в Малую Азию или только
проезжавшие через Малую Азию (ведшие, стало быть, транзитную
торговлю), облагались налогами — «таможенными сборами» (^), сборами
за переправу и т. д. Сборы взимались, конечно, и на внутренних
рынках (с местной продукции, сельскохозяйственной и ремесленной).
Доходы больших городов, лежавших на торговых путях, были
значительны. Большие оброки —сотни тысяч динаров, наложенные, как
видно из росписи на 1336 г., монголами, говорят как-никак о расцвете
торговли, о богатстве городского населения. Про Аксарай (в османскую
эпоху уездный городишко Конийского вилайета) историк Хамдалла
Муставфи пишет, что это «один из величайших пяти городов». Но и в
эпоху Сельджукидов, очевидно, Аксарай уже славился — туда наезжали
и султаны. Это была летняя резиденция султанов.
48 Р. Г. де Клавихо, Дневник путешествия ко двору Тимура..., стр. 140.
49 Bortrandon de la Brocquiere, Voyage d'Outremer et retour de Jérusalem en
France par la voie de terre, pendant le cours des années 1432 et 1433 [«Mémoires de
l'Institut National des Sciences et Arts, Sciences Morales et Politiques», (Paris), t. V,
1804], p. 539, 588.
50 См.: Я. A. Манандян, О топеовле и городах Армении в связи с мировой
торговлей древних времен, Эривань, 1930, стр. 69.
Б1 Насир-и Хусрау, Сафар-Намэ. Книга путешествия, М.—Л., 1933, стр. 185—186.
*~?^9\<&<Г

6X^ 64^ 6^ 6^ 04^ 6X_. 6^0^
Глава XI
Город.— Бго устройство.— Население.— Столица Сельджуки-
дов.— Жизнь в Конье
На городе эпохи Сельджукидов ясно отражается
феодально-крепостническая структура общества; город — военно-торговый пункт,
поддерживающий феодальный строй; здесь веками сохраняются формы>
феодального строя. Снаружи — блеск, в центре — пышные постройки,
а чем дальше к окраинам, тем нелривлекательнее, беднее жизнь.
На вершине холма или на скале стоял замок — местопребывание
князька-феодала (так везде—и в Малой Азии, и в Иране
устраивались феодалы); около него — двор, клиенты; феодалы живут скученно,
окруженные челядью.
План города был раз навсегда установлен, и Ибн Баттута хорошо
запомнил этот шлан: мечеть (соборная), медресе, «завие»
(странноприимная обитель), бани и тому подобные здания, обязательные для
мусульманского города, часто построенные феодалами на излишки от
добычи или поборов1.
Малоазиатский город, проводник феодальной культуры, отделился
стеной от окрестного населения. Городу страшна деревня—полуоседлог
или кочевое население, которое надвигалось на город и могло всегда
уничтожить центр экономического гнета. Еще в пэрвой половине XIV в.,
как тшшет Абуль Фида 2, вокруг Кастамону было 1000 палаток туркмен.
Вечером городские ворота запирались, и если путник запаздывал,
он ночевал около стен, а утром стража опрашивала его и, только
получив удовлетворительный ответ, впускала внутрь. Начальник крепости
(города), сопровождаемый вогнным отрядом, каждое утро выходил из
города и обозревал окрестности. Только тогда жители спокойно
выгоняли стада. Так описывает Ибн Баттута большую крепость Давас (око-
до Муглы) 3. Но это было, конечно, не исключение, люди всюду были
напуганы. Набеги арабов давно уже приучили население укрываться в
крепости. Отражая недавнюю ещг действительность, меддахи (народа
ные рассказчики) говорят это о Стамбуле, султанской столице. В глуби-
1 Число городов (и крупных поселков) Малой Азии доходило, по одним
сведениям, до двухсот, см.: Mükrimin Halil, Türkiye tarihi, Selçuklu devri, eilt' I, Anadolu-
nun fethi, Istanbul, 1934, s. 87; о более скромной цифре говорит число мимберов
(восемьдесят семь), присланных в Малую Азию Меликшахом.
2 «Géographie d'Aboulféda traduite de L'arabe en français et accompagnée de
notes par M. Stanislav Guyard», t. II, Second partie, contenant la fin de la traduction
du texte arabe et L'index général, Paris, MDCCCLXXXIII, p. 145.
3 «Voyages d'Ibn Batoutah, texte arabe, accompagné' d'une traduction par С De-
frémery et B. R Sanguinetti», t. II, Paris, 1854; (Batoutah, t. H), p. 277.—Об этой
крепости см. также: Р. Wittek, DasFürstentum Mentesche, Istanbul^ 1934, S. 66, Anm.
153

ие Малой Азии порядок этот уцелел до кемалистов; в султанскую эшоху
городские ворота — ворота города Диярбекира — вечером запирались
из страха, вероятно, перед курдами — система, издавна укорзнившаяся
на Востоке.
Город — торгово-ремесленный центр. Организация города (его
управление) заимствована была у Аббасидов. Каждый квартал был
огорожен стеной. Немусульмане жили отдельно: у греков, звреев и
других— у всех были свои кварталы, обнесенные тоже часто стеной.
Словом, город разделялся на участки ло профессиональному или
религрозно-этническому признаку.
Отдельно жили и иностранные купцы. Если это был портовый город,
как, например, Анталья, они жили вблизи гавани, там, где сошли на
берег с корабля, и это ясно говорит о сравнительно недавнем появлении
купцов. Это напоминает «ругу» — улицу, ведущую к морю,— мечту
итальянского купца на Леванте во время крестовых походов. В Малой
Азии живут они по-старинке: квартал окружен стеной, и ворота
закрываются не только на ночь, но и в пятницу, на время общей
мусульманской молитвы. Основатзльно или нет, но христиане-купцы, очевидно,
боятся вспышки религиозного фанатизма и прячутся или попросту
трясутся за свое добро, боятся грабежа под вывеской неприязни к
иноверцу.
За городом тянулись луга, пастбища, сады; иногда стиралась,
сливалась граница между городом и деревней, и трудно сказать, город ли
это: здесь, как, например, в Ахлате или Изнике, были не только сады,
но и пашни4; у всякого жителя — двор, поле и сад, и все это располо-
жзно рядышком. Это, очевидно, молодые турецкие города, новые центры
феодалов, еще не отстроенные и не заселенные.
Число жителей крупных городов (Конья, Сивас, Кайсери) доходило,
вероятно, до 100 тыс. В Сивасе, лежавшем в центрэ торговых путей, в
цветущую пору, в эпоху султана Алаэддина Кейкубада I, было, как
определял византийский писатель XV в. Халконлила, 120 тыс. жителей.
В Арсенгане (Эрзинджане)—центре ткацкой и металлургичзской
промышленности5 — злосчастном городе, испытавшем на своем веку не
одно землетрясение, погибло перед путзшествием по Малой Азии В. де
Рубрука 10 тыс. человек, известных по спискам, помимо бедняков, о
которых не было сведений6.
Среди городов выделялась, конечно, столица государства—Конья—
центр политической, торговой и культурной жизни.
Старый грзческий город Конья ('Ixoviov —Иконион), получивший
название от изображения ( sUcov ) головы Медузы, будто бы
повешенной на стенах, находится у подножия холмов, откуда сбегают
источники. Выбор места для города был удачен: вода поддерживала жизнь в
мирное время, а во время осады наполняла рвы, окаймлявшие стены, н
защищала город от неприятеля. И понятен восторг, охвативший крзсто-
носцев, когда после безводных переходов -по конийской степи они
увидали парк султана, где нашли ручьи и зеленую траву7.
Однако в конце XII в. Конья представляла еще как бы военный
лагерь— большую кочзвку. Мемуарист III крестового похода Тагенон
пишет (1190 г.), что турки в Конье жили в лалатках.
4 Ibn Batoutah, t. II, p. 323—324.
s Ibid., p. 294.
6 В. де-Рубрук, Путешествие в Восточные страны. Введение, перевод и
примечания А. Малеина (Иоанн де Плано Карпини, История Монголов, СПб., 1910),
стр. 175.
7 См. в этом томе «Из истории водопользования в Конье», стр. 227.
154

■Опасность угрожала часто и извне. Так, столица Сельджукидов
видела (1190 г.) под стенами у себя крестоносцев — германского
императора Фридриха Барбароссу, а позже могущественный Мелик Гази
Ахмед Данишменд, рассердившийся на султана из-за Боэмунда, повел
войска на Конью. И, естественно, что султан Алаэддин Кейкубад I,
утвердившись на престоле, благоразумно решил реставрировать городские
укрепления.
Ибн Баттута, бывший в городе в 30-х годах XIV в., т. е. вскоре
после исчезновения Сельджукидов, пишет: «Это большой город, хорошо
застроенный, изобилующий водой и ручьями, садами и фруктами.
Улицы Коньи очень широкие, базары расположены удивительно (хорошо),
и каждый цех занимает отдельное место»8.
Всюду, куда ни заглядывал Ибн Баттута, цехи (^U^ JT~
J*^профессиональные группы (<ûîlL>) жили отдельно друг от друга. Так, был
в Конье ряд золотых дел мастеров, т. е. ювелиров9, торговцы
бумажными материями тоже составляли ряд «Беззазие» 10 и т. д., т. е. и купцы
как будто объединялись в артели, своего рода корпорации, торговавшие
одним каким-нибудь товаром,— они монополизировали торговлю.
В складчину от имени корпорации они и жертвовали деньги. Так, в
Конье было медресе, построенное торговцами хлопком и
хлопчатобумажными материями.
И торговля шла в определенных местах. Число базаров в городах
было велико; в Конье, например, был Конский базар (об этом говорит
и современная площадь); для невольников отведен был портал, так и
называвшийся «Порталом невольников»; позже Б. дг ля Брокьер
наблюдал в Брусе порядок торговли: невольники сидели на скамьях, у них
видны были только лица и руки; женщин (так <по крайней мере видел
он в Дамаске), как лошадей, водили по городу напоказ; в еврейском
квартале торговали вином11 — было, конечно, неудобно в столице
сельджукидов, в столице мусульманского государства, для вина выделять
место в центре. А за порядком следил мухтесиб 12, исполнявший
функции римского цензора.
Мемуары Афляки, старые жития Джеляледдина заключают в себе
ценный материал для топографии города. Она хорошо могла бы
обрисоваться также после изучения названий кварталов и пунктов (урочищ)
современной Коньи, сохраняющих, конечно, еще .память об эпохе
Сельджукидов, и вакфие — дарственных записей, точно устанавливающих
границы владений. Так, в вакфие наиба Джеляледдина Каратая
встречаются интересные топографические указания: Хлебный рынок; Ворота
Чашнигира за чертой города,— очевидно, он был тогда известен всем
по должности, которую занимал при дворе; медресе Кемаледдина Рум-
таша, напротив главных дверей которого было медресе завещателя —
медресе Каратая; Ворота Султана, владения Неджмеддина Бехрамша-
ха, владения женщин: Мелек-хатун, Салиха-хатун — это, очевидно, были
именитые гражданки, к которым по смерти мужей перешли права на
недвижимость.
8 Ibn Batoutah, t. II, p. 281. —Впрочем Муставфи, живший тоже в XIV в.,
говорит о разрушении Коньи (см.: G. Le Strange, The lands of the Eastern
caliphate, Cambridge, 1905, p. 148).
9 Aflâkî, Menâqw-el-'Arifin (Cl. Huard, Les saints des derviches tourneurs. Récits,
traduits du persan et annotés, t. III, Paris, 1922) ( далее — Aflâkî, t. II), p. 375.
10 Aflâkî, Menâqib-el-'Arifîn (Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs. Récits,
traduits du persan et annotés, t. I, Paris, 1918) ( далее —Aflâkî, t. I), p. 262.
" Aflâkî, t. II, p. 121.
12 Ibid., p. 320.
155

В столице государства, в Конье, собрался «цвгт общества» — двор,
феодалы и их слуги. Здесь жило и духовенство, кадии, ученые, дервиши,
служащие в диванах (взятками набиравшие большие состояния),
сторожа, охранявшие мечети, мавзолеи, тюрбе и т. д.
Люди стекались в столицу отовсюду. Были, конечно, местные
христиане (греки, армяне — туземное население), были и иностранцы —
арабы, иранцы; иранцев, должно быть, было много, их тянули за собой
вельможи и высшие должностные лица — везиры, часто выбиравшиеся
султанами из иранцев; грамотеи, каллиграфы — всг это были иранцы.
Были шумные кабаки (куда захаживали и мевлеви), арфистки,
разбогатевшие от поклонников и владевшие сотнями рабынь,13 и т. д.
Старая Конья эпохи Сельджукидов производила сильное
впечатление. Джеляледдин Руми, обращаясь к сыну Бехаэддину Султан Велзду,
восторженно восклицал: «Взгляни, сколько тысяч домов, дворцов,
принадлежащих эмирам, вельможам и нотаблям м. Дома купцов и нотаблей
в городе выше, чем дома ремесленников, а дворцы эмиров возвышаются
над домами купцов; точно так же купола дворцов султанов и князьков
во сто раз выше и ценнее всего прочего» ,5.
Обследование местной топонимики и старых кладбищ, конечно,
могло бы дать надежный документальный материал для истории класса
феодалов эпохи Сельджукидов. Частью я пытался раскрыть стремления
феодалов осесть на обводненных участках под Коньей 16, доставлявших
их владельцам хороший урожай, а стало быть, и доход.
Устами Джеляледдина Руми, восхищавшегося величием Коньи, Аф-
ляки показал город эпохи Сельджукидов— время его пышного расцвета
в XIII в., когда обнаружились и социальные сдвиги.
Резко обособленные жилища, занимавшие последовательно
территорию города, намечают уже три группы коренного населения. В руках
феодалов сосредоточена движимость и недвижимость — земля,
пожалованная султаном, и богатства, накопленные походами и торговлей,— у
них и богатые дворцы. Крестьянство закабаленное всецело от них
зависит; оно работает на них и в деревне, и в городе. Однако аграрная
страна, производящая сельскохозяйственные продукты, выделила из
себя кустарную промышленность. Между феодалом и крестьянином
выросла новая общественная группа — ремесленники. Ремесленник
высвободился из-под опеки феодала; он сумел освободиться от хозяина, на
которого когда-то работал в деревне. Он еще колеблется, он ищет
опоры на стороне, однако цеховая сплоченность дает ему силу. Благодаря
трудолюбию ремесленников в городах процветают искусства.
Ремесленное производство подняло значение города — увеличивалось население
и благосостояние его. А где-то на окраинах, в жалких лачугах, ютится
беднота, порожденная условиями городской жизни.
Вне этих трех местных социальных групп устроились купцы;
соблазненный заграничными и заморскими товарами, феодал отдает
беззаботно купцам страну на разграбление и спокойно смотрит, как купец
скупает продукты, спекулирует местными естественными богатствами и
изделиями. Дрожа за свое добро, купец держится обособленно,
запершись в караван-сарае. Но, набивая себе карманы, купец завозит сюда
и утонченные навыки; купец —культуртрегер, сближающий
разноплеменные народы. Так, воспринимая через него иноземную культуру,
столица Сельджукидов приукрашается.
13 Aflâkî, t. I, p. 185; Aflâkî, t. II, p. 70—71.
14 Вероятно, в подлиннике стоит слово ol^l#
15 Aflâkî, t. I, p. 215.
16 См. в этом томе «Из истории водопользования в Конье», стр. 226—240.
156

Над городскими зданиями возвышается дворец султана; наемные
отряды поддерживают в городе порядок, оберегая интересы феодалов.
Насколько жизнь была дорога, неизвестно. Одно несомненно:
сельскохозяйственные продукты (хлеб, мед, масло и т. д.) были дэшевы.
Раз во время урожая один человек по имени Фахреддин выручил с сада
9 тыс. дирхемов; правда, поскольку урожай принесла «благословенная
хырка» джеляледдина, цифра эта — плод благочестивой выдумки Аф-
ляки.
Но в засуху цены сразу поднимались 17, так бывало и во время
войны. Аксараи рассказывает, что отступление египетского султана Бей-
барса произошло от недостатка провианта: гарнец зерна (зернового
хлеба) нельзя было достать и за 40 дирхемов, а пуд изюма покупали за
10 дирхемов 18.
Иногда Афляки, занимающийся бытовыми мелочами, дает точное
представление о стоимости жизни: при Джеляледдине Руми пшеничная
лепешка стоила 1 акча 19 (120 акча составляли султанский дирхем).
Половиной лепешки удовлетворял голод таинственный наставник
Джеляледдина Шемседдин Тебризский, отдавая другую половину беднякам.
В XIV в., когда по Малой Азии путешествовал Ибн Баттута.
сельские продукты уже вздорожали, и все-таки Ибн Баттута находил, что в
стране дешевизна: в Кастамону он купил за 10 дирхемов половину
бараньей жирной туши и на 2 дирхема хлеба для 10 человэк, и это
хватило им на день, и еще халвы да меду тоже на 2 дирхема20.
Только беднота вела строгий счет и учет акча и дирхемам. Богачи
денег не жалели, богатства оседали в городе от газаватов — священных
войн, от хараджа —поголовного сбора с христиан.
После войны шел грабеж, и тогда случалось, что на месте не
хватало перевозочных средств. После похода на царя Левона II Великого
добыча была так велика, что из Кайсери было затребовано 200 канлы —
старинных повозок для складывания оружия, добычи, как ее определяет
Рашидеддин. А двухколесная повозка канлы поднимает, заявил как-то
крестьянин в Анкаре Исмету Инёню, старавшемуся заменить канлы
современными телегами, до 500 ок, т. е. до 600 кг. Следовательно, на
200 повозок погружено было до 120 тыс. кг.
Цены резко падали. Хроника только тогда и говорит об этом, когда
исключительный случай, как удачный поход, вносил на рынке
изменения: корова продавалась за 2 акча, а 5 баранов стоили 1 акча, т. е.
соотношение между коровой и овцой было 10:1, или стоимость одной
коровы равнялась 10 баранам21. И это, впрочем, не удивительно для страны
земледельческой, изобилующей пастбищами, где богатство исчисляется
количеством голов скота.
Когда хронист пишет, что красивый невольник-христианин
продавался на базаре в Кайсери за 50 акча, т. е. за ту же сумму, что и коро-
17 Aflâkî, t. I, p. 270, 331.
18 В. Бартольд, О некоторых восточных рукописях в библиотеках
Константинополя и Каира («Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», т. XVIII, вып. IV,
СПб., 1908), стр. 0132.
19 Aflâkî, t. II, p. 127 (в подлиннике стоит слово J-j ; у Рашидеддина румская
акча — наиболее устойчивая монета). — Во вторую половину XV в. серебряная
монета акча (вес которой на протяжении царствования султана Мехмеда П уменьшался
все более и более) соответствовала, как установил М. Галиб, 33 пара; см.:
1ГГЯ 'dfcjl^l <*^às-уьэъ* ^J^fcil (JkJLc- äjjIj" ^е£ЛП *J *?*' ô-UiUj Äjli i lfi
о Я tf <nr# M jr*y ♦ ВпРочем> это еще мало говорит о стоимости акча в XIII в.
20 Tbn Batoutah, t. II, p. 342.
21 Обычно, и, кажется, это показательно не только для того времени и не
только для Малой Азии, цена одной коровы равнялась десяти баранам.
157

ва, ясно, что все было обесценено. Но от этой дешевизны выгадывали
одни феодалы.
Феодалы швыряли деньгами направо и налево, всего у них было
вдоволь. Когда дворцовая верхушка (эмир меджлиса Мубаризеддин
Бехрамшах и эмир Сейфеддин Айба-бгй) подбирала себе сторонников,
на кухне у них ежедневно приготовляли 100 баранов; столовые приборы
(посуда) были из золота, осыпанные драгоценными каменьями.
Наименьший дар, жалуемый ими плохонькому поэту или заезжему гостю,
равнялся тысяче золотых, говорит Языджыоглу Али, повторяя типичный
рассказ о щедрости, вычитанный или подслушанный им.
Султан, конечно, вел еще более роскошную жизнь. То, что он давал
феодалам, частью шло к нему обратно, когда во время восшествия на
престол или даже во время возвращения в столицу его осыпали
серебряными и золотыми монетами — дирхемами и динарами22. Жена
султана Гияседдина Кейхюсрева II Гюрджи-хатун, грузинка, заплатила
однажды деньгами за 'поднесенный ей рубин 180 тыс. дирхемов.
22 Осыпание деньгами — обычай, удерживающийся еще теперь на Востоке.
В своих воспоминаниях «По театрам мира» Папазян рассказывает, как однажды в
Алжире зритель-араб, восхищенный игрой артистки (Тины ди Лоренцо), отвязал от
кушака толстый кошелек и осыпал ее серебряными монетами (см.: В. Папазян, По те-
атрам мира, Л.—М., 1937, стр. 154).
"&*9l&*r

6X^ 04l^ (dX^ (З^е^ 6Х^ 6^> б^с^
Глава XII
Памятники искусства эпохи Сельджукидов.— Происхождение
сельджукского искусства.— Иностранные мастера.—
Самобытные черты сельджукского искусства.— Туземное воздействие
Щедрой рукой рассыпали Сельджукиды по Малой Азии перлы
искусства. Ханы, караван-сараи, строившиеся по дорогам собственно для
практических надобностей, мечети, медресе, «богадельни» и т. д.,
украшавшие города и открывавшие благотворителю путь в рай,
представляют художественные произведения.
Общественные здания воздвигались на только в столице или в
городах срединной Малой Азии; и на далеких западных окраинах, как,
например, в Эфесе-Аязлыке, где господство Сельджукидов было иногда
призрачно, сохранились постройки, напоминающие эпоху
Сельджукидов *.
Строительство Сельджукидов, создавшее им славу, падает на
середину XIII в. Султан Алаэддин Кейкубад I, ревностный покровитель
искусств, приобщившийся во время невольного отрыва от родины в
Константинополе к европейской культуре, воздвигает монументальные
сооружгния — мечети, караван-сараи, служа богу и маммоне; строит
города (Алаие и Кубадие), реставрирует стены Коньи и Сиваса, заботится
о водоснабжении столицы — на всем лежит печать прочности и красоты.
Торговля давала большие барыши; богатства сосредоточились не
только у феодалов.
Насколько велико было благосостояние Сиваса во время
Сельджукидов, говорит, например, пргкрасное медресе, воздвигнутое
обывателем города; строитель именует себя просто «презренным рабом», у него
нет никаких титулов, которые свидетельствовали бы о его официальном
высоком положении2.
Восторг охватывал иностранца, когда он попадал в Рум.
Восточные христиане, питавшие, конечно, скрытое нерасположение
к туркам-поработителям, к их культуре, преклонялись перед красотами
столицы Сельджукидов.
В середине XVII в. через Конью в Москву проезжал антиохийский
патриарх Макарий, он писал: «Город заключает удивительные здания и
1 Описание археолого-искусствоведческих памятников Малой Азии дано в
обширном труде: A. Gabriel, Monuments turcs dAnatolie, Paris, 1934.
2 Max van Berchem, Matériaux pour un Corpus inscriptionum arabicarum, II 1-е
partie, Asie Mineure, par Max van Berchem et Halil Edhem («Mémoires publiés par les
membres de l'Institut français d'archéologie orientale du Caire», t. XXIX, Le Caire,
1910—1917). p. 28.
159

много картин и изображений разных лиц, которые только что не
говорят» 3. )
Глядя на эти великолепные здания4, иностранец преисполнялся
благоговейным трепетом перед богатством строителей, — так среди купцов,
ворочивших капиталами и запасами редкостных товаров, подымался
кредит государства. Торговля разрасталась — класс феодалов богател,
а богатея, строил.
Тяга к искусству выросла у Сельджукидов внезапно. В XII в. еще
некогда было думать об искусстве: борьба отнимала все время; период
становления государства в XI—XII вв., кажется, прошел бесследно для
искусства. Во всяком случае от XII в. сохранились только единичные
памятники; так, минбгр из резного дерева в мечети Алаэддина в Конье,
как явствует из надписи, окончен в 1155 г. мастером Хаджи из Ахлата;
минбер, может быть, потом перевезен был в Конью.
Но когда государство окрепло, Сельджукиды захотели, чтобы у
них было так, как и у других государей. Но это были еше варвары, у
которых все время уходило на набеги и на войны, и с этой точки
зрения интересны стены Коньи, возобновленные султаном Алаэддином
Кейкубадом. Защищая город от нападений, он соорудил стены, тоже
своего рода произведение искусства. Однако они показывают, что
султан преследует пока цели военные, а не художественные.
Ш. Тексье, посетивший Конью всего каких-нибудь сто лет тому
назад, говорит5, что городские стены, возведенные султаном Алаэддином
Кейкубадом I, сохранились в полной неприкосновенности — они
защищались 108 квадратными башнями на расстоянии 40 шагов одна от
другой, а в стены вделаны саркофаг, изображавший жизнь Ахилла,
обломки всяких надписей, античных и византийских, и т. д.; «языческие
алтари, христианские надгробия, изображения святых, генуэзские
кресты, римский орел «и арабский лев»6, добавляет фон Мольтке, бывший
года два-три спустя в Конье, а над главными воротами красовались два
барельефа: Ормузд и Ариман. Здесь — беспорядочное смешение
памятников, стилей, собранных из разных эпох. Строитель смотрит на
античные и средневековые памятники исключительно как на материал,
нужный ему, и только. И это, быть может, происходит оттого, что строили
стены местные мастера, не искушенные, а люди-практики. Однако из
этих элементов, вделанных беспорядочно в стены, вскоре создалось
единое сельджукское искусство.
Стены Коньи представляют как бы символ сельджукского искусства
на первой стадии развития — все эти заимствования здесь очевидны,
мастер простодушно говорит о них зрителю, а чтобы открыть их потом,
потребуется глаз искусствоведа.
Видя отсталость местной культуры, Сельджукиды вызывают
мастеров из-за границы; заграничные мастера, находящиеся на родине в
тяжелых условиях, переселяются в Малую Азию.
Ужасы, наведенные нашествием полчищ, сперва хорезмийских,
потом монгольских, разорявших и грабивших все, что попадалось им на
пути, .побуждали жителей бросать родные места. Тем более охотно бе-
8 Павел Алеппский, Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию
в половине XVII в., описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским. Пер.
с арабского Г. Муркоса, вып. I, М., 1896, стр. 9.
4 См : «Denkmäler persischer Baukunst Geschichtliche Untersuchung und Aufnahme
Muhammedanischer Backsteinbauten in Vorderasien und Persien», Berlin, 1910, S. 120—
138; Max Deri, Das setdschukische Ornament (ibid.), S. 139—143.
6 Cl. Texitr. Description de l'Asie Mineure, vol. II, Paris, 1849, p. 144.
6 H. von Moltke, Briefe über Zustände und Begebenheiten in der Türkei aus den
Jahren 1835 bis 1839, Berlin, 1841.
160

жали люди умственного труда, безземельные, ремесленники, дервиши,
улемы, созидавшие государственность и культуру Сельджукидов Рума.
Выходцы из Азербайджана, Грузии, Армении наводнили Малую
Азию и способствовали расцвету художественной промышленности и
архитектуры.
Отовсюду шел приток людей, привлекаемых спросом на труд;
покидая родину из-за политических и экономических осложнений, они в
Малой Азии находили опфивет и ласку: тем-пы были бешеные, строились
города, воздвигались мечети, мосты, медресе и т. д. — нужны были
квалифицированные мастеровые.
Как сословие утесняемые, ремесленники играют теперь в жизни
города большую роль. Из их среды выходили подлинные мастера,
планировавшие строительство, насаждавшие каноны зодчества,
руководившие художественными вкусами.
Резьба ювелирная, резьба по металлу, по дереву, вязь арабесок
и т. д.— все это дело их рук7; благодаря их трудам воздвигались
стройные, изящные здания. Поощряемые феодалами, ремесленники создали
сельджукское искусство. Они — эти ремесленники-художники, имена
которых случайно сохранены иногда на постройках, подняли искусство
в эпоху Сельджукидов на высокую ступень.
На стройке у Сельджукидов заняты были не только или не столько
местные мастера, сколько иноземные (с Кавказа, из Месопотамии8,
Дамаска).
Во время султана Алаэддина Кейкубада I Северная Сирия была
центром архитектуры и художественной промышленности. Мастера
уходили отсюда в Египет, в Месопотамию ч в Малую Азию. На памятниках
Сельджукидов в Конье отобразились также следы сирийской школы9.
Среди архитекторов были и христиане, однако имена затрудняют
иногда определение их национальности; так, между тем как К. Хюар
признает «Калояни» (сивасского строителя) за грека, для Макса ван
Берхема это — армянин, сохранивший память о себе на сооружениях
Коньи 10.
Очевидно, значительно было участие и туземных христиан, греков
и армян, отчасти живших на территории государства Сельджукидов.
На нумизматике — на чеканке монет, кажется, тоже раскрывается
участие мастеров, пришлых и туземных. Изящный рисунок серебряной
монеты выдает школу багдадскую — каллиграфическую технику,
заимствованную извне, из мусульманской страны; но легенда на медных
монетах показывает, как небрежно вырезал иногда мастер священные
формулы, чуждые ему как будто 'внутренне (по содержанию) и внешне
(письменами). Переходя от благородного металла к меди, художник
превращался в грубого ремесленника. Очевидно, в государственных
мастерских, занятых чеканкой монеты, работали и местные христиане.
На маленьких вещицах имена, конечно, отсутствуют, но стиль
работы, сравнительное изучение Moryi навести на место их происхождения.
Иногда Ибн Баттута, пировавший в завие ахи, бросает на ходу
замечание о люстрах месо'потамских. От мастеров-пришельцев переняли
искусство и местные мастера.
7 Fr. Sarre, Erzeugnisse islamischer Kunst. Seldschukische Kleinkunst, Bd. II,
Leipzig, Î909.
8 CI. Huart, Epigraphie arabe de l'Asie Mineure, Paris, 1895, p. 32, 33, 45.
9 Max van Berchem, Josef Strzygowski, Amida, Heidelberg—Paris, 1910, S. 104,
Anm. 3 (подобраны ссылки на литературу).
10 Max van Berchem, Matériaux pour un Corpus inscriptionum arabicarum, IH-e
partie, p. 21, not 3, 4.
Il В. A. Гордлевский
161

Излюбленный фон на архитектурных памятниках был темно-синий;
темно-синее поле — «синь тюркская» украшала и зарисовки
рукописей.
Селъджукидам знакома была как миниатюра, так и портретная
живопись. Когда-то в газете «1каат»Кёпрюлю поместил ряд очерков,
посвященных искусству турок в Малой Азии. И здесь опять сказалось
христианско-мусульманское культурное содружество, характерное для
эпохи Сельджукидов Рума. Так, мастер-христианин «румский художник»
Айнуддоулэ писал портрет Джеляледдина по поручению султанши Кичи-
хатун (может быть, Гюрджи-хатун, поклонницы мистического поэта);
были еще художники — армянин и турок (шейх Бедреддин Яваш). На
живописи, как утверждал автор, заметно претворенное влияние
византийцев и.
П. Виттек, отрицающий вообще оригинальность творчества
Сельджукидов Рума, замечает, что малоазиатские памятники эпохи
Сельджукидов производят впечатление только потому, что памятники
искусства Ирана, более совершенные, недоступны или менее доступны для
изучения. Здесь, конечно, значительная доля преувеличения, недооценка
искусства Сельджукидов; он, может быть, бессознательно повторяет то,
что когда-то говорил Ф. Зарре, впоследствии изменивший взгляды. Для
Виттгка история Сельджукидов Рума — только подсобный материал,
объясняющий историю Византии, с одной стороны, и историю Турции —
с другой.
Точка зрения П. Виттека-историка пристрастна. Турки поселились
на территории Малой Азии задолго до Сельджукидов, и после
Сельджукидов Малая Азия находилась (и находится) во власти турок, но только
памятники, созданные Сельджукидами, представляют недосягаемый
образец.
Несомненно, заслуга Сельджукидов Рума заключается уже в том,
что, как только они расправились с внутренними противниками, как
только Данишменды-гази, носители религио;зчо-разбойничьей идеи,
были устранены, восторжествовали оседлые турецкие элементы, и Сель-
джукиды занялись строительством 12.
Продолжая служить настоятельным практическим нуждам
обывателя, удовлетворяемым где-нибудь в деревне кузнецами, в городе —
глинобитными строителями, материальная культура сельджуков,
расцветавшая благодаря -поддержке богатеющих феодалов, в середине XIII в.
поднялась неожиданно на невиданную высоту: от грубого
кустарничества культура шагнула к утонченной изысканности; культовые и
светские здания, художественная промышленность (ковроткацкая и
металлическая), мелкие поделки (изделия ювелирные, резные) и т. д.— все
это носит на себе отпечаток, характеризующий искусство Сельджукидов.
Художественная промышленность сохраняет на себе следы единого
культурного источника — мотивы и окраска одинаково встречаются на
молитвенных коврах (седжаде) и в михрабах в мечетях, потому что
одинаково служат религиозным целям.
Однако, окруженные христианским населением, культуру которого
они спешно воспринимают, наблюдая жизнь византийских императоров
в Константинополе, Сельджукиды нарушили основные требования,
налагаемые религией.
11 Вл. Гордлевский, Из жизни современной Турции («Восток», кн. 3, М.—Пг.,
1023), стр. 204.
12 О роли Сельджукидов в мусульманской культуре см.: Т. Kowalski, Na szlakach
islamu. Szkice z historji kultury ludôw muzulmânskich, Krakow, 1935, str. 78—82.
162

Они бесстрашно уклонились и от мусульманского ригоризма,
допуская скульптурные изображения живых существ — птиц (орлов) и
животных (львов) и на камнях, и на дереве.
Искусство сельджуков охотно воспроизводит фигурные
изображения. Здесь Сельджукиды использовали туземные традиции, развившиеся
на армянско-месопотамском плоскогорье; но, как показывает Глюк 13,
восприятие этих традиций, заимствования туземных малоазиатских
мотивов и приемов облегчалось реминисценциями — старой склонностью
турок к фигурным изображениям, вынесенной ими из Средней Азии —
с родины, давно затронутой культурой Китая и Индии. Так, ожили в
Малой Азии старые степные мотивы, которые сближают искусство
малоазиатское с кубанскими находками южно-русских степей.
Глкж, .пожалуй, не одинок: на этой точке зрения стоит, собственно,
и Стржиговский, предполагающий, что у турок давно была
высокоразвитая материальная культура, которая оказала влияние на создание
искусства на переднем Востоке14.
Но, конечно, полусимволические, лолуфантастические крылатые
звери, изображаемые и на тканях, и на дереве, и на камне, взяты
извне— может быть, от Сасанидов, а может быть, от туземного
малоазиатского населения — от хеттов или от греков.
Ф. Зарре, изучая (памятники сельджукского искусства Малой Азии,
созданные примерно в течение 50 лет, между 1220—1270 гг., отрицал
сперва их оригинальность и полагал, что они обличают единый стиль
застройки и выросли на почве греко-римского и византийского искусств,
осложненные влиянием, шедшим из Ирана (фаянсовая мозаика,
безусловно, занесена была оттуда мастерами после нашествия монголов на
Среднюю Азию) 15.
Впоследствии, однако, Зарре внес поправку и подчеркнул отличия
малоазиатского сельджукского искусства от искусства персидского
(иранского).
Указывая на многообразие элементов, составляющих это искусство,
он приводит слова Г. Глюка, который писал (в 1917 г.): «Потребуется
еще много труда, чтобы выделить в этой пышной орнаментике
элементы— персидский, хорасанский, сирийский, арабский, армянский,
индийский и среднеазиатский. И это тем труднее, что эти элементы сделались
неотделимы; 'проникнутые подлинно турецким духом, они слились в
единое целое, и это сообщает творениям индивидуально сельджукский
характер».
Несмотря на обильные заимствования и с Востока, и с Запада,
Сельджукиды сумели сохранить на памятниках искусства турецкий
«дух», они создали, например, мотив «турецкого треугольника», который
из мозаики внутри здания на потолке вышел наружу и обрамляет купол.
Глюк, таким образом, постоянно заостряет внимание на
самобытных чертах — элементах сельджукского искусства.
Но западные искусствоведы забывают, во всяком случае
преуменьшают, значение живых туземных традиций, оплодотворивших искусство
сельджукское.
Своеобразные формы этого искусства порождены были туземными
традициями, жившими постоянно в Малой Азии. В XIII в. наглядно
усиливается общение между Хорезмом и Малой Азией; на архитектурных
13 Н. Glück, Eine seldschukische Sphinx im Museum von Konstantinopel [«Jahrbuch
der asiatischen Kunst» (Leipzig), Bd II, 1925], S. 123—127.
14 J. Strzygowski, Altai-Iran und Völkerwanderung, Leipzig, 1917.
15 Er. Sarre, Reise in Kleinasien. Forschungen zur seldschukischen Kunst und
Geographie des Landes, Berlin, 1896, S. 57—58, 70.
II*
163

памятниках (мавзолеях), воздвигнутых в Малой Азии и в Хорезме (в
Куня-Ургенче), отражается общий культурный облик — они
обнаруживают единство культурных нитей, ведущих в Закавказье.
Влияние старой переднеазиатской 'культуры было тем сильнее и
значительнее, чем отличнее был новый уклад жизни Сельджукидов,
переходивших в Малой Азии от кочевничества к оседлости.
Давнишнее мирное сожительство христианства и мусульманства,
раскрытое раскопками Н. Я. Марра в Ани, подготовило быстрое
безболезненное восприятие туземной культуры пришельцами из Средней
Азии. На местных (кавказских) элементах, вызвавших происхождениз,
технику и формы искусства эпохи Сельджукидов, фиксировал внимание
И. А. Орбели 16.
Тип монументальных сооружений, сразу напоминающий памятники
Закавказья, говорит ясно о том, откуда часто шли к Сельджукидам
мастера и кто они были. Сельджукиды ценили искусство, спокойно
приглашали для культового строительства христианских архитекторов и
художников 17.
Малоазиатские здания, сохранившиеся от Сельджуков,—
показатель высокой техники мастеров, может быть подготовивших и смену из
турок, и благородной толерантности или религиозной индифферентности
мусульманской власти. А от Сельджукидов эта техника могла
перекочевать и в Крым, к татарам, как показывает обследование памятников
Старого Крыма.
Памятники искусства, созданные в Малой Азии в эпоху
Сельджукидов, носят на себе следы совместного христианско-мусульманского
творчества.
На зданиях позднейшей, монгольской эпохи, на Гёкмедресе в Сива-
се, отчасти, кажется, и на коврах заметны еще следы и дальневосточной
тематики — мысль, поддержанная искусствоведом А. Габриэлем; между
животными есть также изображение дракона 18.
Впрочем, китайский дракон изображен уже в 1183 г. на Алеппских
воротах в Диярбекире, т. е. задолго до нашествия монголов 19; здесь
могла быть и реминисценция: дракон изображался на знамени Саса-
нидов.
Элементы китайского искусства, как предполагает Г. Глюк, могли
быть усвоены турками еще в Средней Азии. Повторяя, пожалуй, мнение
Глюка, С. Бессонов также говорит о дальневосточном, китайском
влиянии на мавзолеях Малой Азии, занесенном турками, «вышедшими из
Китая»20.
Теперь дальневосточное, китайское, искусство снова объявилось в
Малой Азии, но занесли его, может быть, и не непосредственно монголы,
это совершилось благодаря оживленным торговым сношениям, которые,
может быть, увеличились после ослабления Сельджукидов, когда единая
обширная монгольская империя создала благоприятные условия для
общения между народами — культурного и торгового.
16 И. А. Орбели, Проблема сельджукского искусства («III Международный
конгресс по иранскому искусству и археологии», М.—Л., 1929), стр. 150—154.
17 Н. Я. Марр, Ани. Книжная история города и раскопки на месте городища,
Л.—М., 1934, стр. 36—37; G. de Jerphanion, Mélanges d'archéologie anatolienne,
Beyrouth, 1928, p. 85.
18 G. de Jerphanion, Mélanges d'archéologie anatolienne, p. 77—78,83. — Впрочем,
3. Гофрихтер в мотиве дракона видит распластанные кожи скорняка (см.: Z.
Hofrichter, Armenische Teppiche, Wien, 19.V7).
19 Max van Berchem, Josef Strzygowski, Amida, p. 82.
20 С. Бессонов, Памятники сельджукской архитектуры в Эрзеруме («Изв. Об-ва
обследования и изучения Азербайджана», Баку, 1927, N° 5), стр. 67.
164

Направление культурной жизни Сельджукидов Малой Азии
исходило не из национальных или религиозных различений; достоинство
человека, его значимость измерялись трудом, качеством его работы. А это
поднимало в государстве удельный з?с профессий, ремесленных
организаций, вело к дифференциации классовой. Так, Сельджукиды, ценя
искусство, сумели сконцентрировать у себя действенные силы человека и.
поддержали в Малой Азии наличие мусульманской культуры.
Общественные здания — мечети, караван-сараи, медресе и т д.,
воздвигнутые от избытка средств, пережили века, поддерживая славу
сельджукского искусства, а память о домах феодалов, имена которых
когда-то гремели, исчезла; очевидно, к жилью — к наружному виду
собственного дома, недавний кочевник был равнодушен и выбирал для*
стройки материал непрочный,— это были глинобитные дома,
рассыпавшиеся вскоре после смерти хозяина; уцелели только обломки дворца
(кёшк) султана Алаэддина Кейкубада 121, долго наводившие
таинственный ужас22.
21 С художественной стороны памятник этот, описанный в свое время Ш. Тексье,
разобран Фр. Зарре (см.: Fr. Sarre, Der Kiosk von Konia, Berlin, 1935): еще раньше
писал Стржиговский, см.: J. Strzygowski, Amra als Bauwerk [«Zeitschrift für Geschichte
der Architektur» (Heidelberg), Bd I, 19071, S. 56—64.
22 См„ в этом томе «Османские исторические сказания», стр. 375.
"^lQs^

6X^ 64^ GHL^ ©^ 6X^ 6V_. CNl^
Глава XIII
Управление. — Центральные органы (диваны).—Провинция.—
Местная власть.— Суд и контроль.— Изменения,
происшедшие в монгольскую эпоху
Поскольку Рум являлся одной из двенадцати областей государства
Великих Сельджукидов, организация учреждений, гражданских,
финансовых и военных, в Малой Азии была заимствована из Средней Азии.
Везир султана Меликшаха, Низам оль-Мольк, посылает в Малую Азию
и везира; диван Сельджукидов Малой Азии представлял тоже,
очевидно, сколок с дивана Великих Сельджукидов. Руководитель духовных
учреждений (судов, медресе и т. д.)—главный кадий, «кадий над
кадиями», был из Багдада от халифа. Когда Малая Азия была завоевана
огузами, султан Меликшах, создатель государства Сельджукидов Малой
Азии, озабоченный устройством городской жизни — жизни
мусульманской общины, прислал для мечетей 70 минберов. Так, аппарат
административный и религиозный слагался извне, извне шел и материальный
инвентарь.
Сохраняя, (быть может, не столько 'память о времени, когда суд
происходил перед палаткой хана, сколько отражая опять-таки древне-
персидские культурные пережитки, правительственные учреждения
носили у Сельджукидов название «капу» ( _&) —ворота; от Сельджукидов
этот термин перешел к османцам, у которых все вершила «Высокая
Порта» (<JU v^).
Центральные учреждения находились в столице государства
(dftJI jb) в Конье. Руководители (начальники, везир) сопровождали
часто султана во время его передвижений по стране.
Управление сосредоточено было в диванах (oi>o )—институте,
заимствованном у Саманидов *. Там государственный аппарат был
хорошо поставлен, количество диванов доходило до десяти *; но сколько их
было в Малой Азии—из хроники неизвестно. У Сельджукидов Рума,
безусловно, также были ведомства, [перечисленные Нершахи для
Бухары; но были ли это диваны, подчиненные сахибам,— неясно, безусловно
было два дивана: «диван управленческий» (ojljj ù\&*) и «диван
ленов» (о^а оЫ-О*.
Двенадцать секретарей, те, которые вели учет государственного
имущества, назывались «секретарями дивана везирата» (°У1* <^Ы*
iSj^K). Для секретарей дивана ленов употребляется термин «секретари
1 Описание диванов дал В. Бартольд, см.: В. В. Бартольд, Туркестан в эпоху
монгольского нашествия, ч. II, СПб., 1900, стр. 238 и след.
166

дивана представления» ( <sj^^ J9^ ô|^ ). Секретари дивана везирата
вели книги и писали постановления ( jti* cf!£*l); это была
государственная канцелярия2. В «диване представления» велся войсковой,
ленный, учет (<Ss*i <£j*>), там были должностные лица, носившие титул
«эмиров представляющих» (^jU ^l)3.
Выделены были особо секретари, ведавшие хараджем (çj/** ),
поголовным сбором с христиан, (подданных Сельджукидов Рума.
Таким образом, султан всегда знал количество свободной земли и
из этого фонда мог наградить, кого хотел.
Конечно, на учете находились как недвижимость, так и
движимость. После окончания войны или похода немедленно выступали
искусные счетчики и писцы ( j^jk <ч^~,^е-* ) 4i они заносили в «дефтери»
добычу—оружие, припасы, золото — и отсылали список султану5. Точно
так же и перепись имущества во время конфискации лежала на диване.
Мюкримин Халиль, очевидно, полагает, что у Сельджукидов Рума
был, собственно, один диван6 — государственный совет.
В состав дивана входили: казначей ( <у>~* ), государственный
секретарь (^b^), начальник войска ( и^ ob^)' «канцлер», или
председатель дивана (j[*o y^U^I>t)—между ними он проводит знак
равенства; эмир над секретарями, ведавший перепиской с иностранными
государствами (v^J'^); эмир, ведавший государственной
безопасностью ( «J^ ), кадии(^1э) и эмиры (^1).
Естественно, что в государстве, построенном на системе ленов,
административно-хозяйственный учет земель (уделов, поместий и вотчин)
составлял первейшую задачу; это обеспечивало выполнение феодалами
повинностей, натуральных, денежных и военных.
Возможно, что диваны в Малой Азии окончательно были
сконструированы султаном Алаэддином Кейкубадом I. Традиционно по числу
24 племен было 24 секретаря ({sJ^K ülj^o <<^LJIju оЫ->); 12 вели учет
государственного имущества — дохода ( ^tt« Jl>*l ) и 12 ведали войском —
жалованьем и тимарами7.
Были еще секретари — «дефтердары» османской эпохи, ведавшие
«книгами доходов» (с£>>'1Ь JljJ) 8. Было и специальное должностное
лицо, заведывавшее казной («b *S\y»).
Как ни значительны фискальные или финансовые задачи, у
государства были другие функции. Очевидно, были еще какие-нибудь диваны
или ведомства.
Отдел внешних сношений, или просто заграничная переписка,
находился в диване везирата. В хронике упоминается «мзлик уль-куттаб» —
«эмир над секретарями», и, возможно, это и был министр иностранных
дел, впоследствии (в XVI—XVII вв.) у османцев получивший титул
2 Ср. А. Борисов, Миниатюры «Книги Макам» ал-Харири («Памятники эпохи
Руставели», Л., 1938), стр. 176.
3 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. III,
partie I, Histoire des Seldjoucides de l'Asie Mineure, d'après Ibn-Bïbï, Leide, 1891,
Texte turc (далее — Yazicioglu Ali, vol. III), p. 109.
4 Ibid., p. 253.
s Ibid., p. 368.
6 Mükrimin Halil, Türkiye tarihi. Selçuklu devri, eilt I, Anadolunun fethi, Istanbul,
1934, s. 76.
7 Yazicioglu Ali, vol. III, p. 210.
8 Ibid., p. 105; см также Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans müesseselennin
osmanh müesseselerine tesiri hakkinda bazi mülahazalar («Turk hukuk ve iktisat tarihi
meemuasi», eilt I, Istanbul, 1931), s. 204.
167

«рейс уль-куттаб» (v^ÖI j^j) 9; сюда же причислялись, вероятно-,
секретари-писцы— «мунши» (jb olj^) 10 и переводчики (оЦ*/*).
Эти переводчики или, скорее, драгоманы, были своего рода
дипломаты11, как показывает, например, биография отца Ибн Биби, они
выполняли и политические поручения султана; драгоманом был сначала я
везир Садеддин Кобяк.
Внешняя политика Сельджукидов охватывала соседей на востоке
и на западе; для того чтобы вести дипломатическую переписку, нужны
были высокообразованные люди, изощренные в тонкостях стиля; в ап-
пп ате работали часто иранцы, уроженцы Хорасана, и султаны высоко
ценили уменье сочинять бумаги (ol^iC* j UJl)12.
На каком же языке велась у Сельджукидов переписка? Историк
Аксараи утверждает, что до XIII в. документы в Малой Азии писались
по-арабски, и только для везира Фахреддина Али ибн Хюсейна (т. е.
для Сахиб-ата), занявшего место Баба Туграи, документы были
переведены на персидский язык, чтобы и везир мог их читать 13. Это,
конечно, «крайне невероятно», как заметил уже В. В. Бартольд. Язык
арабский сохранялся все время только для документов, исходивших из
духовного управления,— от учреждений, действовавших на основе
шариата.
Случилось это, безусловно, раньше; это знаменовало отказ от услуг
грамотеев, воспитанных на «священном языке». Поскольку Сельджуки-
ды пришли в Малую Азию, пропитанные иранской культурой, язык
основоположника государственного строя у Сельджукидов — язык везира
Низам оль-Молька должен был восторжествовать.
А вскоре во время восстания Джимри — «сброда людей», как
говорит Ибн Биби, произошла новая реформа — замена персидского языка
турецким: было (постановлено, чтобы «впредь в диване, во дворце
писали исключительно по-турецки»14. Очевидно, после монгольского
нашествия пришли в движение низы населения; 'провинция, огузы,
жившие на окраинах, начали протестовать против иностранцев, засевших в
канцеляриях. Персидский язык им был непонятен, и центральное
управление должно было уступить еще и потому, что провинцию
поддержали и ремесленники — городское, наполовину туземно-христиан-
ское население, только поневоле принимавшее персидский язык.
Так, в конце концов в Малой Азии в управленческом аппарате
восторжествовал турецкий язык 15.
Неоднократно высшие должности у Сельджукидов занимали
иранцы; так, сахиб дивана (во время султана Иззеддина Кейкавуса I) был
родом из Хорасана, «государственный секретарь» — из Тебриза, т. е.
не из местных (малоазиатских) людей16.
Вообще в хронике упоминаются не столько учреждения, сколько
9 Но первоначально, как это видно из «Законника» султана Мехмеда II, значе
ние их в Османской империи было невелико; см.: Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans
müesseselerinin osmanli müesseselerine tesiri..., s. 215.
10 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. IV,
Histoire des Seldjoucides d'Asie Mineure, d'après l'Abrégé du Seldjouknameh d'Ibn-Bibï,
Leide, 1902, Texte persan (далее — Ibn-Bïbï, vol. IV), p. 80.
n Yazicioglu Ali, vol. III, p. 381.
I* Ibid., p. 105.
18 В. Бартольд, О некоторых восточных рукописях в библиотеках
Константинополя и Каира («Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», т. XVIII, СПб., 1908).
стр. 0129, прим. 2.
^ 14 Ibn-B'bï, vol. IV, p. 326.
15 В. Бартольд, О некоторых восточных рукописях.., стр. 012ö.
16 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 105.
168

лица, руководившиг ими, и это естественно для автора, который
описывает не структуру государства, а ход событий. Решал на Востоке дела
не столько диван, послушный орган из мелких служащих-секретарей,
сколько начальник —сахиб. Положение начальника было независимо;
он творил в диване что хотел.
Султанские документы, жалованные грамоты, указы, акты,
договоры (j5~ju 17 {«uli-uT^ <fi>*J (ji j£ 18) скреплялись печатью (тугрэй),
и лицо, накладывавшее печать, играло большую роль. Наложение
печати— важнейший, последний, этап прохождения документа в диване.
Во время смятения или переполоха, во время переворотов это лицо
сразу выдвигалось, наложив печать на какой-нибудь важный документ.
Так, раз придворная клика, одержавшая верх в борьбе за власть,
щедро наградила Шемседдина Махмуда Туграи. Этот человек,
величавшийся просто «баба», происходил, очевидно, из неслужилого
сословия; в Малую Азию явился он, быть может, из Хорасана и втайне,
очевидно, занимался религиозной -пропагандой. Но он был
высококвалифицированный стилист, составлявший наредкость искусные грамоты 19;
в должности находился так долго, был так ловок и та« все привыкли к
нему, что за ним утвердилось прозвище «Туграи» («Накладывающий
тугру»20 — султанскую печать). Пользуясь дворцовыми неурядицами,
когда на престоле воссело два Сельджукида, он сочинил придворной
камарилье грамоты на высшие государственные посты и, приложив
печать, придал им силу указа21. Потом Баба Туграи (большой
стяжатель) занял должность везира султана Иззеддина Кейкавуса II, но
несправедливые распоряжения навлекли на него неудовольствие султана,
и он был казнен, а имущество его конфисковано22.
Обыкновенно у этого сановника был титул «перване»23 (перване
ведал, быть может, тимарами и зеаметами); это было иногда преддверие,
подготовка к занятию еще более высокой должности — должности
везира. Так, из перване попа я в везиры Муинеддин Перване, в
прозвище которого сохранилась память о прежней его должности.
17 Под «меншур» разумелись, конечно, грамоты на лен; ср. W. Björkman,
Beiträge zur Geschichte der Staatskanzlei Im Islamischen Ägypten, Hamburg, 1928, S. 51.
18 В османскую эпоху этому термину соответствовал должно быть TepMHHJuUj Juj
который обозначал документ, подтверждавший владение или должность; см.:
В. Д. Смирнов, Кучибей Гомюрджинский и другие османские писатели XVII века
о причинах упадка Турции, СПб., 1873, стр. 125, прим. 2.
* Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 83, 157.
20 Происхождение этого слова, занесенного огузами из Средней Азии, неизвестно;
см.: W. Barthold, 12 Vorlesungen über die Geschichte der Türken Mittelasiens, Berlin,
1935, S. 119; Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans müesseselerlnln osmanh müesseselerlne
feslrl,., s. 199—200; Freiherr Kraelitz von Greifenhorst, Osmanlsche Urkunden, Wien,
1918, S. 18, Anm.—О Тугрг см. также : j^\ ^Li* &W *> cV^L* &\уЬ <J*
ii'y^'Sm'.ir'y? <\rrr <(Jj^bJ)<<^*^^ Fr. Babinger, Die gross-herrllche
Tughra. Ein Beitrag zur Geschichte des osmanlschen Urkundenwesens [«Jahrbuch der
Asiatischen Kunst» (Leipzig), Bd II, 1925].
2i Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 251.
22 В. Бартольд, О некоторых восточных рукописях.., стр. 0129; Ибн Биби (см.:
Ibn-Bïbï, vol. IV, (далее— р. 295) говорит сдержанно: «Тем временем он умер».
23 Халиль Эдхем J[^s, j^jlï" (a\3ß) jJajIxT ^J ôjJ>UÏ «^eol JJi^
) ô< nor t/'ro; > <\rri <(JjJlzJ) «^j*?m u?^ ' собравший выписки из
словарей, под «перване» понимает помощника великого везтра; см. также замечание
К. Хюара к переводу Афляки [Aflâkî, Menâqlb-el-'Arlfîn (Cl. Huart, Les saints des
derviches tourneurs. Récits, traduits du persan et annotés, t. I, Paris, 1918) (далее — Aflâkî,
t. I), p. 80, note].— В Бухаре «перваначи» засовывал укаъ эмира за чалму
пожалованного чином, см.: А. А. Семенов, Очерк поземельно-податного и налогового
устройства б. Бухарского ханства, Ташкент, 1929, стр. 14, прим. 2.
169

Везир фактически управлял от имени султана. От него получал
он и знаки везирского достоинства — чернильницу, а иногда как
особую милость и удел. Это был заместитель султана по гражданской
части 24.
В везиры попадали иногда люди малограмотные; об одном таком
человеке историк Аксараи рассказывает прямо-таки анекдот. Везир
султана Гияседдина Месуда II, Фахреддин Муставфи Казвини, был
чудовищно невежествен; он однажды спросил: «Что такое джизье?» —
тогда как «джизье» (поголовная подать с немусульман) составляла у
Сгльджукидов главный доход казны25.
Начальник, стоявший во главе дивана у Саманидов, назывался
«сахибом» (^.^lp), т. е. господином, начальником26.
Этот арабский титул прилагается и к владетельным князьям; так, в
хронике (в персидском эксцерпте) упоминается «Сахиб Дамаска»
(^ U ^^U?),27 В арабской надписи на караван-сарае в Докузхане от 607
(1210/11) г. султан Гияседдин Кейхюсрев I титулуется, между прочим,
«победоносным помощником повелителя правоверных», «его
другом-сотоварищем» (juäI^)2^
В этих значениях («начальник», «сотоварищ») слово употребляется
и у Сельджукидов Рума в Малой Азии; в хронике Языджыоглу Али
также встречается выражение «сахиб дивана» (ü\j** c-^U) 29,
«зловещий» везир Муинеддин Перване был сын сахиба Мюхеззибеддина,
заключившего с монголами мир 30.
Как высший начальник над диванами, как высшее должностное
лицо, везир у Сельджукидов преимущественно и носил титул «сахиба».
Так, знаменитый везир Фахреддин, похороненный в Конье, перешел в
потомство под прозвищем «Сахиб-ата», его имя сохранилось в Конье
и за одним большим ирригационным каналом.
Иногда везир-сахиб, выдвигаясь на фоне безволия или слабости
султана, превращался в диктатора: когда сановники занимали места
перед султаном, везир султана Иззеддина Кейкавуса И, Шемсэддин
Мухаммед Исфагани (это был, очевидно, иранец), прислонялся к
престолу, указывая этим, что он «опора престола».
Наместником султана по военной части был наиб ( c-JU ); ему
жаловал султан золотую саблю31. Эта должность появляется как
будто в монгольскую эпоху, когда власть султана становится призрачной.
Впрочем, наиб было нарицательное имя, означавшеэ вообще
наместника, заместителя; 'представители султана в провинции тоже
назывались наибами.
24 Köprülüzade Mehmet Fuat Bizans müesseselerinin osmanli müesseselerine tesiri..,
s. 188, not I.
26 В. Бартольд, О некоторых восточных рукописях.., стр. 0133—0134.
26 Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans müesseselerinin osmanli müesseselerine tesiri..,
s. 188, not I (указана и литература); см. также: Max van Berchem, Matériaux pour un
Corpus inscriptionum arabicarum, Ill-e partie, Asie Mineure, par Max van Berchem
et Halil Edhem («Mémoires publiés par les membres de l'Institut français d'archéologie
orientale du Caire», t. XXIX, Le Caire, 1910—1917), p. 20; T. Crouther Gordon, $ahib
(«Encyclopédie de l'Islam», t. IV, Leide—Paris, 1934), p. 62 (заметка, впрочем,
незаконченная).
27 Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 224.
28 Cl. Huart. Epigraphie arabe de l'Asie Mineure, Paris, 1895, p. 36 (о значении
термина см. стр. 77).
29 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 105, 215.
8oütAr (j^MYTt fJjJlL,! <^<*jbjT j «u^AJ '^^ <Sjc" ^J*3^ <(***\ Js^
31 Yazicioglu AH, vol. Ill, p. 247. — Наибами у Языджыоглу Али (см.: Ibid., p. 68)
называются и византийские военачальники.
170

Высшая военная власть — начальствование над войсками (во
время похода) возлагалась на бейлербея (<Js >&) — «бея беев». Это
турецкий перевод титула эмир уль-умера (1^1 ^0- Упоминается еще
и мелик уль-умера 0j->^l ^), очевидно, синоним эмир уль-умера32.
Когда-то титул «бейлербея» дан был аббасидеким халифом
Великому Сульджукиду Тогрулу, водворившему халифа в Багдаде; теперь
Сельджукиды Рума, почувствовав мощь, от себя жалуют этот титул
(иногда и в форме «мелик уль-умера»), Ж. Дени полагает, что это
перевод армянского титула «ишхан ишханац», дававшегося Сасанидами
по меньшей мере уже в начале V в. властителям Армении33. Как бы то
ни было, опять наблюдается влияние иранской культуры, сказавшееся
и на арабах, и на турках. Но этот старый титул от турок вернулся
потом на родину: в современном Иране XIX в. бгйлербей — военный
губернатор. Иногда у военачальника было еще звание чашнигира ( j^c^^ )84>
но обычно, насколько это и вытекает из этимологии слова, чашнигир
(берущий пробу) нес обязанности дегустатора-виночерпия: он
распределял на пиру кушанья 35*.
Когда Сельджукиды раскинулись «от моря (Черного) до
(Средиземного) моря», у них появились эмиры, командовавшие морскими
силами; они носили разные титулы: «начальник моря» (j*JI ^j), «эмир
побережья» (J*Jj.<JI ^l), «князь побережья» (J^I^JI dL)36.
Воспитатель царевича, будущего султана, названный отец, атабек
(dblyT) у Сельджукидов пользовался большим влиянием — это тоже
был почетный титул а7.
Вообще титулы, заимствованные у иранцев и арабов, в Малой
Азии щедро раздавались Сельджукидами, например титулы шах,
падишах (имя эмира меджлиса Бехрамшах).
Настоятель ордена мевлеви после Султан Веледа часто носит
иностранный титул (сирийский или курдский), челеби (Челеби Амир
Ариф *). А когда в XIV в. по Малой Азии путешествовал Ибн Баттута,
челеби — уже и титул светского государя и в Гёльхисаре, около Эйри-
дира, и в Синопе38. Но титул челеби прилагается и к ахи (Иззеддин
ахи челеби), и к духовным феодалам39.
Тогда же (в XIV в.) появляется еще заимствованное у греков слово
«эфенди», но пока как высший почетный титул — так именуется в Ка-
стамону брат султана40. Это значение сохранилось и у османцев:
наследник престола по 'Преимуществу титуловался эфенди.
32 Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 251.
33 J. Deny, Sommaire des archives turque du Caire, Le Caire, 1930, p. 41—42.
34 Ibn-Bîbî, vol. IV, p. 183.
35 Yazicioglu Ali, vol. 111, p. 215.
86 См. соображения M. Ф. Кёпрюлю: Köprülüzade Mehmet Fuatßizans müesseselerinin
osmanh müesseselerine tesiri..y s. 206—207. — Мне тоже кажется, что «рейс уль-бахр»
(«начальник моря») находился на Черном море; ср., между прочим, в «Слове Лазаря
Трапезунтского» (см.: Ю. Кулаковский, Прошлое Тавриды, Киев, 1914, стр. 96):
«Наместник Иконийского султана Рейс Етума захватил в Синопе корабль».
37 В Бухаре «аталык» (очевидно, соответствующий «атабеку») — 15-й, самый
высший чин служилой иерархии, см.: А. А. Семенов, Очерк поземельно-податного и
налогового устройства.., стр. 14, прим. 2. — В термине «атабек» (или на Кавказе
«аталык») заключается, как показал М. О Косвен [см. М. О. Косвен, Аталычество
(«Советская этнография», М.—Л., 1935, № 2), стр. 41—42], осколок порядков и
отношений на переходе от матриархата к патриархату.
38 «Voyages d'Ibn Batoutah, texte arabe, accompagné d'une traduction par C. De-
frémery et B. R. Sanguinetti», t. II, Paris, 1854, p. 270, 350.
89 Ibid., p. 349.
40 Ibid., p. 345.
171

Число эмиров было велико. Начальники племен, беи, как
ставленники султана, носили титул эмир: эмир Каратай, эмир Юташ, эмир*
Джеляль Хорасани и т. д. Были также эмиры, занимавшие специальные
должности, например, эмири-ахор (j^ï j~A) у турок-османов — мира-
хор, или имрахор, шталмейстер султана41.
В городе был градоначальник — начальник полиции — шихне
*u^i). Во время Саманидов у него был диван стражи. Это тоже был
крупный сановник, наживший богатства. В Сивасе уцелели развалины
здания, где похоронен какой-то Хюсейн ибн Джафар (ум. в 629 г. х.=
1231 г.) ; здание это известно под именем «Купола шихне» ( gj^f *с*л )4*
Ночью, как это видно из современного конийского провинциализма
«пасбан» (jU«b), представляющего заимствование из персидского
языка, город обходила стража 43. Но это был общегородской институт; пас-
баны долго были и потом в европейской Турции, из них происходил и
Пасваноглу, поднявший в начале XIX в. восстание, о котором помнит
еще народная песня.
Высшие сановники составляли при султане совет—меджлис (о*^).-
Это был совещательный орган, собиравшийся для обсуждения важных
государственных и фамильных вопросов, как-то: о войне, о браке
султана и т. д. Формально как будто был там и председатель (в хронике
упоминается эмир меджлиса Мубаризеддин Бехрамшах), человек очень
богатый и влиятельный; однако голос султана брал верх. Иногда
султан наперекор совету принимал решение, какое ему
заблагорассудится, и в случае неудачи сановники подчеркивали ошибку, его уклонение
от советов старших. Отсюда ясно, что меджлис сохранял отзвуки
старого племенного совета — курултая.
В государстве Сельджукидов была, очевидно, иерархическая
лестница для должностей; вообще звание бейлербея было выше эмира
меджлиса, но однажды султан поставил эмира меджлиса над бейлер-
беем, над беями правого и левого крыла44.
Формально, конечно, должности не были наследственны, хотя
часто высшие сановники старались власть передать детям,
родственникам или близким им людям. И эта профессиональная или кастовая
замкнутость 45 могла быть сохранена там, где от человека требовались
специальные знания, т. е. здесь происходило то же, что и у
ремесленников, — происходил отбор.
Сын человека, занимавшего в государственном аппарате высокую
должность, или сын человека состоятельного получал или мог получить
хорошее образование, и перед ним открывались широкие перспективы.
Вот как раз на авторах хроник Сельджукидов и видно значение
государственных служащих: Ибн Биби происходил из семьи, близкой ко
двору, у отца его было прозвище «Терджюман», т. е. «драгоман», и
отец Языджыоглу Али, обработавшего хронику по-турецки, тоже был
человек грамотный (языджы — j^jk— значит писец, секретарь).
В канцеляриях употреблялся почерк «сиякат» («без точек»),
долго державшийся потом и в Турции. Поскольку письмо, составление до-
« Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 163.
\*\ o* <f\\Xa — A" ^ Болу есть место «Шахнелер», очевидно, здесь была земля
«шахне».
43 В Стамбуле это известно; функции сторожей выполняют там бекчи.
44 V^ieioglu Ali, vol. Ill, p. 197—198.
45 Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans müesseselerinin osmanh müesseselerine tesirL,
s. 224 (not I), 263 (not I).
172

кументов, да еще на иностранном языке, было делом сложным,
султаны (например, султан Алаэддин Кейкубад I) сохраняли должность за
сыном, если он был достоин того; так повышалось и качество, искусство
работы, увеличивалось и вознаграждение46.
Распоряжения султана были письменные. Так, указ на владение
землей подтверждался грамотой; когда собиралось войско для похода,
султан рассылал беям письма (jui t^ySl*) 47. Но часто, находясь в столице,
отдавал султан и устные приказы и тогда для верности, если это было
контрраспоряжение, упразднявшее силу первого приказа, вручал
именной перстень 48. Тот, у кого находился -перстень, действовал именем
султана. Перстень сообщал его словам непреложную силу, силу
султанского повеления, это был своего рода талисман, и, отдавая перстень,
султан как бы утрачивал власть.
Значение перстня прекрасно схвачено и народным фольклором: в
сказке «Мудрая жена» (сборник Афанасьева) король-отец «для
большего уверения» пересылает сыну перстень.
Очевидно, это был именной перстень, на котором вырезывался
титул, избранный султаном, его тугра (Ь*Ц, его тевки (çfy) 49« Так,
чтобы успокоить царевича Алаэддина, заточенного в крепости, эмир
Сейфеддин везет ему перстень брата, и Алаэддин, сперва боязливо
смотревший на эмира, верит, что брат его действительно умер50.
Если в столице творились безобразия, если здесь между
феодалами была склока, борьба за власть, борьба за должности (потому что
власть несла богатства), — положение провинции было еще тяжелее:
она была отдана на съедение феодалам. Они широко понимали право
на землю и изнуряли население. Низам оль-Мольк настаивает на
заботах о благосостоянии населения, но, очевидно, это было только
доброе пожелание, далекое от осуществления.
Историк Великих Сельджукидов, Равенди, посвятивший свой труд
Сельджукиду Рума, султану Гияседдину Кейхюсреву I, говорит, что,
так как государь и все войско в отношении «амляков и жалованных
земель следовали велениям божественного закона..." то города стали
цветущими, а области — населенными»51.
Но невольно возникает подозрение, не хвалебный ли это панегирик
султану, у которого находили «ученые — убежище, а селяне —
покой» 52. Во всяком случае обычно так не было.
Внутренний распорядок бейликов, на которые делилось
государство, был все-таки различен и зависел от того, ка>к и при каких
условиях бейлик вошел в состав государства: был ли это полунезависимый
удел, отданный Сельджукидами старому сподвижнику (как, например,
это был Салтук в Эрзуруме, Мангуджак в Гюмюшане или Данишменд
в Сивасе), или бейлик сохранен был за прежним властителем (как
было, в Амиде), нередко и христианином, вероятно, продолжавшим
управлять областью так до появления в Малой Азии Сельджукидов.
« Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 210—211.
47 Фуад Кёпрюлю, основываясь на документах времен султана Мехмеда II,
думает, что бити (синоним «нишан»;—документ на вакуф (см.: Köprülüzade Mehmet
Fuat, Bizans milesseselerinin osmanh müesseselerine tesiri..t s. 200).
« \azicioglu Ali, vol. III, p. 279.
49 Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans milesseselerinin osmanh müesseselerine tesiri.,
s. 199, not 2, 3.
50 Yazicioglu Ali, vol. III, p. 188.
51 Привожу цитату в переводе А. А. Семенова (см.: А. А. Семенов, Очерк
поземельно-податного и налогового уаройства.., стр. 27; ссылка на Равенди неверна:
не 40-я стр., а 30-я).
52 Ravendi. ed. Iqbal, p. 248.
173

Во главе области или округа находился сюбашы ( ^L j^), собственно,
начальник племени, йотом начальник войска; он был и хаким (^^),
т. е. управлял, опираясь на военную силу. Это был военный губернатор,
царек, объединявший функции административные и судебные. Как
начальник племени сюбашы у огузов исполнял функции хана 53.
Термин «сюбашы» показывает, что султан первоначально
направлял племя (огузское) для занятия какого-нибудь района, во главе же
племени у огузов находился сюбашы. Ему подчинены были и окрестные
христиане — туземное население; потом он получил и полную власть
над областью, а еще позже должность сюбашы мог, очевидно, занимать
и не глава племени.
Насколько сюбашы был могуществен, видно из того, что сюбашы
Кайсери во время «троевластия», сумел провозгласить султана Рукнед-
дина Кылыч Арслана IV единодержавным государем.
Вообще у управителя областью были большие полномочия. Так,
эмир меджлиса Мубаризеддин Бехрамшах, находясь в Сивасе,
распоряжался как султан: ему подвластны были беи и князьки54, т. е.,
вероятно, какие-нибудь армянские владетельные князья, уцелевшие еще от
византийской эпохи. Долго оставаясь на местах, эмиры представляли
грозную силу, и султаны их побаивались (например, эмира Эртокуша,
который 20 лет просидел в Анталье; это был, очевидно, старый вождь
какого-нибудь огузского племени).
Должностное лицо, находившееся во главе области, носило часто
два титула: турецкий — сюбашы (^Ь _^) или арабский — эмир (^~»1)
Первый термин, более старый, принесен из Средней Азии;
впоследствии он был вытеснен и заменен титулом эмир, хотя в течение
некоторого времени оба они еще сосуществовали, отражая эволюцию
управления.
В провинции были также и отделения центральных управлений —
диванов. Во всяком случае после похода наезжали из столицы
секретари для описи имущества и переписи населения — гдесь, очевидно,
преследовались фискальные цели.
Мелкие феодалы, ремесленники, крестьяне — все были угнетены.
Хуже всего приходилось, конечно, крестьянам.
Когда в Ахлат после войны понаехали из столицы сановники,
прежде всего они смзстили начальников крепостей (-uU Jl^), и тогда
крестьяне вернулись на землю. Очевидно, начальники крепостей
защищали интересы феодалов и притесняли кого могли, а больше всего
крестьян.
В лучших условиях находилось население христианских областей,
князья которых признали суверенитет Сельджукидов: оно знало только
харадж, население было «подхараджное» (jl-xT^I^), а внутри у себя
князьки сохранили свободу — система, унаследованная от
Сельджукидов османцами, применявшими ее к немусульманским общинам.
Взяточничество, поборы господствовали всюду сверху донизу: от
султана до мелкого феодала. Историк Акеараи прямо обвиняет даже
султана Алаэддина Кейкубада II в лихоимстве и произволе55.
В воспоминаниях турецкого депутата Азиза Самиха «Что я видел
на турецко-иранской границе в 1913—1914 гг.?»56 дана великолепная
иллюстрация к методам «правления», господствовавшим в пригранич-
53 W. Barthold, 12 Vorlesungen.., S. 101.
54 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 257.
65 В. Бартольд, О некоторых восточных рукописях.., стр. 0136—0137.
se См.: «Vakit», 1934, № 5929.
174

ной полосе, заселенной кочевниками. Назначенный правительством
Ирана в Резайе (Урмию), губернатор добирался к месту службы из
Тебриза три месяца. Дорогой шел оплошной грабеж населения;
губернатор посылал начальникам племен наряды на лошадей, мулов,
провиант, угрожая ослушнику за неисполнение смертью. В эпоху Сельджу-
кидов «власть на местах» также была своевольна и беззастенчива.
О поборах знали, конечно, в столице. Султан Алаэддин Кейкубад I,
поборник справедливости, самолично разбирал ежедневно тяжбы
(«ливанские», т. е. по гражданскому управлению), подведомственные
диванам. И вообще дела решались без задержек57 на основе тюре —
обычного права отузов (наследники, -например, быстро вводились зо
владение). Уезжая на зиму к Средиземному морю, султан творил там суд
над обидчиками; «обиженные» (fj&*) обращались к нему, и
следовала расправа. Разбирал султан тяжбы и в Конье.
А раз в год, соблюдая старый сасанидский обычай, воспринятый
Низам оль-Мольком (публичное покаяние царя в день ноуруза —
нового года) 58, султан Алаэддин Кейкубад I являлся в суд, и тогда
всякий мог предъявить к нему иск или подать жалобу.
У Сельджукидов был и духовный — шариатский суд. Кадии (и
муфтии) разбирали дела, затрагивавшие сферу религии. Кадий у
Сельджукидов был высшим духовным представителем, это был шейхульис-
лам османской эпохи.
Практиковалась еще посылка из центра инспекционных комиссий
или вызов беев-начальников с мест для дачи отчета об управлении
Афляки рассказывает, что одного приграничного бея (Мехмеда,
изобретателя белых колпаков) вытребовал везир Муинеддин Перване в Кай
сери (где находился двор султана Рукнеддина Кылыч Арслана IV). По
дороге бей заехал в Конью, ища заступничества у Джеляледдина Ру-
ми59: или он чувствовал за собой грешки, или везир Муинеддин,
терроризовавший население после смерти Каратая, хотел сорвать с него
взятку.
Наказания были быстрые и решительные. Обычное (легкое)
наказание — это палочные удары (üKj*-), и они 'перепадали и эмирам. Так,
эмир пердедаров получил 50 палок за то, что пропустил во дворец
вооруженную стражу сановников 60. Если кто был заподозрен в измене —
сначала конфисковывалось его имущество, движимое и недвижимое, а
затем следовала казнь (с—U* — физическая смерть через удушение,
повешение или отсечение головы) 61. Иногда с преступника
государственного — с бунтовщика, как это было с Лже-Сиявушем (мнимым
сыном султана Иззеддина Кейкавуса II), живьем сдирали кожу и,
набив соломой, возили по городам напоказ62 — на страх врагам.
Судебное постановление приводил в исполнение «начальник
правосудия» (^b^) «3 Между прочим, эту должность занимал одно
время в 648 (1250/51) г. Сахиб-ата64 — впоследствии везир.
Распространено было и более жестокое, очевидно, и более старое
наказание: преступника запирали в дом, а дом поджигали. Так посту-
57 Yazicioëlu Ali, vol. Ill, p. 215.
58 К. А. Иностранцев, Сасанидские этюды, СПб., 1909, стр. 98, прим. 2.
59 Aflâkî, t. I, р 10.
60 Ibn-BTbï, vol. IV, p. 113.
ei Yazicioglu AH, vol. III. p. 277, 393.
62 Ibn-Bîbï, vol. IV, p. 333.
63 Yazicioglu AH, vol. Ill, p. 199.
175

пил султан Иззеддин Кейкавус I после неудачного похода на Халеб
(1218 г.): несмотря на мольбы, мнимые виновники, полководцы, со
связанными руками и ногами были заперты (в рабаде Тартуше) в доме;
дом был обложен дровами и подожжен, а того, кто пытался выскочить,
палками вталкивали обратно65.
Это наказание было обычно. Так расправился в XIV в. и тверской
князь, когда поджег дом, где находился татарский посол Чолхан. Поэт
XVI в. Ламии рассказывает в сборнике «Анекдотов», как один ученый,
прикинувшись юродивым, пригласил к себе сюбашы, мухтесиба и
кадия, — словом, почтенную компанию, и обложил дом дровами. У
османцев это наказание удержалось по крайней мере до XVII в., «сжигание
огнем» ( J Ul ijljaJ ) применялось обычно к преступникам, особенно к
еретикам: сжигание трупа — тягчайшее в исламе наказание66. Вот почему
сторонники Кара Языджы, поднявшего большое восстание в Малой
Азии в конце XVI в., опасаясь надругания над телом умершего вождя,
разрезали его на мелкие части и похоронили в разных местах. А раз,
мстя вельможе (Захиреддину), когда-то изменившему ему, султан
приказал раскопать его могилу и, сжегши кости, развеял прах по ветру67.
Надругание над мертвецом хорошо было знакомо в Малой Азии:
когда караманский бей занял Брусу, он выкопал труп султана Баязи-
да I Молниеносного и сжег останки, — как рассказывает византийский
историк Дука. '
Иногда сановники отрешались от должности и ссылались. Так,
вельможа Бехаэддин Кутлуджа нагишом был отправлен на муле из
Кайсери в Токат в ссылку68. Точно так же и опасных
соперников-царевичей (братьев, племянников) султан ссылал куда-нибудь подальше, и
там, в крепости, жили они в вечном страхе.
Иногда после конфискации, может быть, временно султан
ограничивался арестом, и преступнику назначался рацион: половина мена,
т. е. батмана, мяса, два или три мена69 хлеба — как видно, сановник
голодным все-таки не оставался.
Были и тюрьмы. По случаю победы или вступления на престол
нового султана заключенные выпускались на свободу; это была амнистия,
мера преследовала политические цели.
Между центром (столицей) и периферией (провинцией)
проложены были дороги; по всей стране протянулась сеть «почтовых станций»
ям((*Ь)^и гонцы (-Vis (j^. <(jVjl)HHa ямских лошадях(<^>Л ^Ь)71 развозили
распоряжения султана и доносили султану обо всем. Институт гонцов,
ям, сложился окончательно уже в монгольскую эпоху, за это говорит
монгольский термин «ям»72.
es Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 181—182; Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 8.
66 A. Mez, Die Renaissance des Islams, Heidelberg, 1922, S. 350—351.
6,7 Yaziuoglu Ali, vol III, p. 62—63, 106, 176, 182.
« Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 115.
69 Ibid., p. 217. — Вес мена колеблется от 640 мискалей (2,97 кг) до 1000 мис-
калей (4,6 кг) в Тебризе.
70 (jVjl— (почтовая) лошадь, но этим словом могут обозначаться также мул
и верблюд, см.: А. Ю. Якубовский, Восстание Тараба в 1238 г. («Доклады группы
востоковедов на сессии Акад. наук СССР 20 марта 1935 г.», М.—Л., 1936), стр. 115,
прим. 1. — В современном персидском языке слово употребляется «для приличия»
в смысле «осел», см.: Н. А. Белгородский, Современная персидская лексика, М.—Л ,
1936, стр. 35. — В Бухаре под этим словом понималась подводно-перевозочная
повинность, см.: А. А. Семенов, Очерк поземельно-податного и налогового устройства..,
стр. 6, прим. 10.
71 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 232.
72 Б. Я. Владимирцов, Заметки к древнетюркским и старомонгольским текстам
(«Доклады Акад. наук СССР», В, Л., 1929, № 16), стр. 290.
176

У себя во дворце султан был настороже; ему чудилось, что он
окружен врагами, заговорщиками. Так развилось наушничество,
подсиживание; открывался широкий простор для всех, кто желал выслужиться.
На кухне были специальные служащие-чиновники^^^ d&Ja^
которые наблюдали за пищей, за ее изготовлением (может быть, отчасти
контролируя и расходы) 73; это были блюстители здоровья султана.
Еще большие основания были у Сельджукидов подозревать тех, кто
находился вдали от них; для надзора учрежден был институт
доносчиков (<-Ъ^*); в0 главе которых находился крупный сановник,
титуловавшийся «наблюдателем государства» (dUL~, <J^). Они сообщали
султану обо воем, что происходило на местах. Очевидно — хотя Низам оль-
Мольк и предлагал еще Великим Сельджукидам уничтожить институт
доносчиков, — система шпионажа, заимствованная от халифов,
продолжала действовать и в Малой Азии.
73 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 188; А. Крымский, История Персии, ее литературы и дер-
вишеской теософии («Труды по востоковедению, издаваемые Лазаревским институтом
восточных языков», вып. XVI, № 1, М., 1909), стр. 133 (толкование взято, очевидно»
у Бейхаки).
'~^£)*<2^
12 В. А. 1ордлевский

C^OGSL^C?^
Г л а в a XIV
Войско, его состав.— Племшные отряды.— Отряды
феодалов.—Характер войны.—Воеиные отряды внутри страны —
Наемные отряды.
Организация войска у Сельджукидов воспроизводит указания
Низам оль-Молька, отражающие старое монгольское заимствование.
От племени огузского — всего их было двадцать четыре — на войну
шел «тюмен» — какая-то определенная единица.
Плохо комплектованная, эта людская масса из огузав пригодна
была, собственно, только для партизанских набегов; опустошить и разорить
край (поля, сады, виноградники) — вот был метод войны, быстро
побуждавший неприятеля к миру. Когда же война затягивалась, это
надоедало воинам; они уставали, и, начиная войну весною или летом, »на зиму
султан должен был распускать войско; зимою оно предпочитало
отдыхать, а там через год приходилось опять собирать воинов.
Это походило на регулярное передвижение кочевников, да войско и
состояло-то из кочевых элементов.
Так, уже в османскую эпоху осада Изника (Никеи) — города,
который когда-то завоеван был первым Сельджукидом Рума, длилась 32
года. Город был окружен стенами, на которых было 300 башен. Султан
«Османджук» (Осман), пишет Ибн Баттута, осаждал город около 20 лет
и умер. Сын его, Ихтияреддин Орхан, продолжал осаду еще 12 лет
и тогда только овладел городом 1.
Турки были хорошие воины, как заметил уже в IX в. Джахыз, они
высоко ценили стрельбу из лука и верховую езду.
Огузские племена отличались воинственностью; находясь на
границах государства, они всегда были наготове, они несли сторожевую
службу или производили налеты на соседей-христиан.
Во главе войска находилось 24 хана, мелика или эмира, т. е.
военные отряды, собранные от 24 огузских племен, представляли
самостоятельные воинские единицы. Разнообразие терминов для начальников
племен, для приграничных беев вскрывает эволюцию, происшедшую у
кочевников в Малой Азии; начальник племени, хан, сюбашы, постепенно
превращается в феодала (мелик — князек, царек) или военного
начальника (эмира), т. е. во главе отряда от огузов могло быть лицо, по
происхождению уже не связанное с этим племенем.
Конечно, воинов поставляли не только туркменские племена. Когда
в Малой Азии вспыхнуло восстание, руководимое Баба Исхаком, султан
вытребовал из Малатьи «турок и гермиян» — значит, хроника ясно раз-
1 «Voyao-es d'Ibn Batoutah, texte arabe, accompagné d'une traduction par C. De-
frémery et B&R\ Sanguinetti», t. II, Paris, 1854. p. 322.
178

личает их. Вероятно, это было курдское племя, впоследствии
продвинувшееся на запад и образовавшее сильное княжество.
Однако для завоеваний, которые предприняли уже Великие Сель-
^жукиды, племенная конница была недостаточна, и они заимствовали
войсковую организацию у Саманидов (ср., например, термин «сипехса-
лар»). У них были уже и отряды для охраны («джандары»).
Так было и в Малой Азии. Огузские отряды составляли ядро
войска; но скоро войско пополнилось отрядами от феодалов, ведших
хозяйство, осевших на земле малоазиатских туземцев (частью сменивших
христианство на мусульманство).
Феодал, получая от султана землю, обязан был помогать ему
людьми, воинами, т. е. феодал являлся на службу, так сказать, «конен и
оружен»; военно-ленная система и заключалась в том, что избавляла
государство от заботы о содержании войска.
Упоминание в хронике отряда из города Нигдэ2 подтверждает
естественное предположение, что феодалам покрупнее жаловались города, а
они от себя уже раздавали земли, расположенные вокруг этого города.
Сидевшие на земле мелкие собственники подчинялись феодалам, а во
время войны объединялись под командой феодала, обладателя города.
Каждый город (крупный) с прилежащими деревнями поставлял отряд.
Отряды были по величине различны, но они были самостоятельны, и это.
конечно, затрудняло маневрирование и руководство операциями во время
войны. У отрядов феодалов были и знамена. Было бы интересно знать
(хотя, быть может, это и невозможно), не было ли на этих знаменах
каких-нибудь знаков, родовых или феодальных.
Были знамена и государственные: черное знамя, напоминавшее о
сюзерене; красовался на знамени орел, залетевший к Сельджукидам из
Византии, как предполагает румынский историк Братиаеу3, но, может быть,
это геральдическое изображение совпало с тотемическими пережитками
Сельджукидов. На каком-то знамени Сельджукидов изображался в
XIII в., судя по «Сельджуки^екой элегии» (Selçuk mersiyesi) Садред-
дина Коневи, и дракон; это уже говорит о монгольском влиянии —
о признании Сельджукидами суверенитета монголов.
На войну отряды являлись со своими начальниками и знаменами.
Как видно из указа от 1178 г. х. (вторая половина XVIII в.), отряд в
две тысячи пехотинцев из «потомков завоевателей» должен был
«распустить 40 знамен», т. е. каждые 50 человек составляли единицу.
Поскольку и в эпоху Сельджукидов были «пятидесятники», ясно, что в
XVIII в. еще сохранялась у потомков огузов старая организация. «И шли
они из Салоник в Грузию вооруженные, с шестимесячным
продовольствием от казны, с палатками и т. д.»4.
Войско Рума, Армении и Диярбекира, т. е. феодальные отряды,
поставлялись от областей греческих, армянских и курдских. Цифра
вассальных отрядов Сельджукидов (500 тыс.) маловероятна: выходит,
будто количество христианского населения в Малой Азии только в два
раза превосходило численность тех племен, которые завоевали Малую
Азию (от огузских племен шло 270 тыс. человек); это заключение, ко-
2 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à Vhistoire des Seldjoucides, vol. III,
partie I, Histoire des Seldjoucides de l'Asie Mineure, d'après Ibn-Bïbï, Leide, 1891,
Texte turc (далее — Yazicioglu Ali, vol. III), p. 195.
3 Историю орла на Востоке хотел распутать уже Рамузио. Бесим Аталай
полагает, что орел — турецкий герб, см.: Вл. Гордлевский, Из жизни современной Турции
(«Восток», кн. 3, М.—Пг., 1923), стр. 206; см. обзор мнений у Фр. Кюмон; Fr. Cumont,
Etudes syriennes, Paris, 1917, p. 35—118.
4 Ahmet Refik, Anadoluda Turk asiretleri (966—1200), Istanbul, 1930, s.. 218—219.
12*
179

нечно, обманчиво: для огузов война являлась спортом, и от них,
разумеется, шел на войну более высокий процент — все здоровое население.
Еще Низам оль-Мольк, политический руководитель Сельджукидов,
советовал брать солдат и от христиан. Соответственно владетельные
христианские царьки поставляли Сельджукидам ежегодно отряды
солдат (очевидно, из христиан). Так, армянский царь Левой II
(побежденный), чтобы сохранить свои владения, обязался поставлять ежегодно
1000 конников и 500 пушкарей, т. е. квалифицированных воинов.
Фактически христиане (армяне) служили потом отчасти и в
османском войске, — так говорит М. Лихутин, проведший два года в
Азиатской Турции во время Крымской войны 5.
Но христиане как воины были, вероятно, элементом ненадежным и
охотно уклонялись от военной службы. Они вообще откупались от
военной службы и вносили налог — бедель.
Мелкие землевладельцы — владельцы тимаров, т. е. сипахи, шли на
войну самостоятельно. Все-таки число их было сравнительно невелико:
время тогда было неспокойное, и для безопасности люди держались за
сильных феодалов и становились их клиентами.
Во время войны цехи должны были выставлять людей,
обслуживавших воинские части, находившиеся в тылу. Порядок,
засвидетельствованный для османской эпохи, конечно, заимствовай был у Сельджукидов.
В экстренных случаях — так было, например, однажды во время
монголов — султан придавал к войску и дворцовые отряды6.
В итоге войско у Сельджукидов было пестро по своему составу, но
численность его, показанная Ибн Биби, преувеличена 7.
Военная подготовка велась слабо. Для военных упражнений и игр
{<J±s\ ök*f <&? <j£") устроены были манежи (*JÙ* fW^')8— военные
школы, как хочет понимать это слово Хюар 9, где обучались дети сипахи
и хасеки, т. е. жившие на государственной (или на удельной) земле.
Иногда султан производил проверку военных знаний у феодалов —
смотр начальствующего состава; но, конечно, все это было недостаточно:
масса ускользала от учебы.
Приказы о сборе войска рассылаются, смотря по тому, куда
устремлена экспансия Сельджукидов; поскольку в XIII в. напор идет с востока,
часто упоминаются обращения к беям Малатьи, Мараша — к беям
племен, стоящих на восточной границе государства, на которые и ложатся
тяготы похода.
Перед походом войско собиралось часто в Кайсери 10, «престольном»
городе Сельджукидов, представлявшем географический центр
государства. Здесь султан устраивал войску смотр. Парады и игры поднимали
всегда воинский дух11. Когда большой отряд, высланный султаном Ала-
эддином Кейкубадом I на подмогу халифу, подошел к Багдаду, он
демонстрировал военное искусство 12, возбуждая радостное удивление
зрителей быстротой движений, джигитовкой, метанием стрел, копий и т. д.
Соблюдая традицию, султан задавал шилян, и пока у султана была
сила, пока военные затеи кончались победами, все шло благополучно.
с M Лихутин, Русские в азиатской Турции в 1854 и 1855 гг., СПб., 1863, стр.44.
6 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. IV,
Histoire des Seldjoucides d'Asie Mineure, d'après l'Abrégé du Seldjouknameh d'Ibn-ВШ,
Leide, 1902. Texte persan (далее—Ibn-Bîbï, vol. IV), p. 182.
s Yazicioglu Ali, vol. III, p. 211—212.
s Cl Huart, Epigraphie arabe de l'Asie Mineure, Paris, 1895, p. 45.
>* Ibn-Bïbî, vol. IV, p. 199.
П Yazicioglu Ali, vol. III, p. 315.
i2 Ibid., p. 217.
180

Развернув знамена, двигалось войско под музыку на неприятеля.
Вид орд, их дикие выкрики, «которые могли бы оглушить мертвеца»,
производили на византийцев потрясающее действие.
Странная музыка, вакхическая, еще со времен султана Санджара
POI в.) играла в день пять раз мотив «санджари» (cS>*^ ^У); на
музыку, на ее воодушевляющую войска силу Сельджукиды смотрели как:
на своего рода молитву и, очевидно, вводя музыку в походный марш,
хотели прежний набег кочевников поднять на высоту религиозного
подвига.
На перегонах еще Низам оль-Мольк (гл. XXII) советовал
заготовлять для войска припасы, чтобы не беспокоить крестьян и не раздражать
их поборами, и в этом сказалась большая государственная мудрость ве-
зира Великих Сельджукидов, заветам которого должны были следовать
и Сельджукиды Рума.
А впереди войска шли разведчики-лазутчики ( j->«U ),
доносившие командованию о состоянии страны и о неприятельских силах.
У полукочевого народа конница составляла основной род войска.
Это была гроза соседей, и гордо повторял турок всегда пословицу: «Где
ступит конь турок, там уже не растет трава». Одерживая победу, войско
взимало с населения специальный сбор на подковку лошадей.
Не так значительна была пехота 13*. У османцев пехота создана по
инициативе везира Алаэддина, старшего брата Орхана (первая
половина XIV в.). Были и специальные части, которые действовали во время
осады крепостей и городов; пушкарей поставляли иноземные феодалы,
у которых техническое оборудование (оснащение) стояло выше.
Вооружены были воины-лучники стрелами (üb'), дротиками (по-
персидски —ùuM3), копьями (по-персидски —*>'), мечами (gl» ), были,
кажется, отряды копейщиков (jbô>J). В мирное время это же оружие
употреблялось и для охоты на зверей и на птиц.
Стрелы часто были отравленные, с зазубринами; вонзаясь в тело,
они причиняли большую боль при извлечении; и после введения
огнестрельного оружия они еще долго сохранялись у османцев. Насколько
они были эффективны во время боя — неизвестно. Ф. Бернье пишет, что
«в десять раз больше их теряется в воздухе или ломается о землю, чем
попадает в цель».
Для защиты от вражеских ударов воины надевали латы — были
«броненосные» воины (по-персидски — Jiyj])^ были, конечно, и щиты
(pUü) Оружие военное хранилось в складах-арсеналах (*JU- ^jj)14.
Пускались в ход и камни, «живой огонь», «греческий огонь»,
стрелы, или снаряд черха 15 (по-персидски — £^ j£)9 откуда в «Слове о
полку Игореве» — «шерешир» 16.
13 Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 183.—-Ср. соображения M. Ф. Кёпрюлю IKöprülüzade
Mehmet Fuat, Bizans muesseselerinin osmanh muesseselerine tesirt hakkmda bazt miilâ-
hazalar («Türk hukuk ve iktisat tarihi mecmuasi», eilt I, Istanbul, 1931), s. 244, not 1],
основанные на указаниях Низам оль-Молька (гл. XIX): >^Ь «^uU c^X^ <сЦ)иЛ >lkî
*\V \J* (p*bjj* J4*2^ '(Sj** <*«*-£ ) V ) « ôL ^b^w iQ\j4*> f^j^-dl
н Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 223.
16 Снаряд состоял из железной трубки, наполненной порохом.
16 Толкование, предложенное П. М. Мелиоранским, см.: П. М. Мелиоранский,
Турецкие элементы в языке «Слова о полку Игореве» («Зап. Вост. отд. Имп.
русского археол. об-ва, 1901 г.», т. XIV, СПб., 1902), стр. XXIII; П. М. Мелиоранский,
Турецкие элементы в языке «Слова о полку Игореве» («Изв. Отд. русского языка
и словесности Акад. наук», т. VII, кн. 2, СПб,, 1902), стр. 299—301; эта этимология
была принята и Ф. Е. Коршем.
181

Вообще оружие было местного изготовления; но кто был побогаче
или служил в придворной гвардии, у того оружие было привозное; луки
и стрелы были дамасские и ташские, т. е. из Ташкента *, мечи — «из
Йемена и Индии» 17.
Как могло быть вооружено феодальное войско, это видно из
описания Б. де ля Брокьера первой половины XV в.: из 120 тыс. воинов
султана Мурада II половина (конница) была вооружена, пехота же была
плохо экипирована, у большинства были одни только палки. Часть
войска, отряды феодалов побогаче, конечно, технически были оснащены
лучше.
При несовершенстве военного снаряжения столкновения между
сторонами происходили на небольшом расстоянии — был оьычен, стало
быть, рукопашный бой и даже единоборство. Так сложился у огузских
племен тип алпа и бехадура — богатырей, личная доблесть которых
решала бой.
И даже султаны, забывая высокий сан, охотно вступали в
единоборство. Находясь в эмиграции в Византии, султан Гияседдин Кейхюсрев I
вызвал на поединок дерзкого франка, оскорбившего императора; он,
может быть, и погиб потом на войне в единоборстве с франком. Охотно
выходили на единоборство и люди (вельможи), между которыми
раньше были личные столкновения или вражда 18, — здесь действовал, может
быть, закон кровной мести.
Алпы и бехадуры были как у правого крыла, так и у левого крыла,
т. е. они представляли как бы специальные отряды, кидавшиеся в бой
в решительный момент. Хроника отметила подвиг одного конийского
сипахи, салора йолук Арслана в мусульманстве Хюса.меддина, первым
взобравшегося на стены Антальи.
Уклоняясь от сражения в открытом поле, неприятель охотно
укрывался за стенами города или крепости. Окруженная стенами, твердыня
легко выдерживала осаду неприятеля. Перед стенами выкапывали рвы.
Эвлия Челеби, описывая текке Сары Салтыка в Румелии (XVII в.),
говорит: «поскольку крепость расположена на крутых скалах, — рва нет».
Для осады крепости еще Сасанидами выработаны были правила и
советы, нашедшие отражение в «Айиннаме» 19 и использованные,
вероятно, Низам оль-Мольком.
Подойдя к крепости, войско обрывало связь между жителями и
внешним миром и старалось открыть брешь, чтобы ворваться внутрь.
Для этого употреблялись различные осадные орудия: катапульты * (j^u)
и осадные машины (оЫ/) 20# Во время осады Антальи перед городом
было установлено 100 катапульт, разбивавших стены камнями.
Характерно, что даже доставку сложных сооружений султан перелагал на
феодалов: в письмах, рассылаемых перед войной беям и бейлербеям, он
напоминал им и о катапультах.
Население предвидело осаду, в городе уже заранее собирались
большие запасы провианта — зернового хлеба сорок «дажов», т. е. амбаров,
девять «амбаров» меду, масла, миндаля и соли, склады дров; в
цистернах, наполненных водой, волны ходили, как в море21, — так, например,
приготовилась к осаде крепость Кугуния (около Антальи).
Но военным действиям султан предпочитал другие средства. Он
старался воздействовать на психологию населения. Так, например, перед
if Ibn-Bïbî, vol. IV, p. 383.
18 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 116.
19 К. А. Иностранцев, Сасанидские этюды, СПб., 1909, стр. 49.
20 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 234.
2i Ibid., p. 393.
182

крепостью выставлялись на страх врагам головы пленных. Зная от
лазутчиков, как трудно овладеть Синопом, он заковал Кир Алексиса;
палачи подвели его к стенам города и, поставив вниз головой, начали мучить.
Жители были подавлены зрелищем и согласились на сдачу22. Здесь
затронуто было верноподданническое чувство.
Султан также наносил материальный ущерб горожанам, у которых
было пригородное хозяйство, и сжигал поля, сады, виноградники. Как
видно, это был обычный прием во время войны. Пригородными садами
население очень дорожило. Когда Амид в 637 г. х. (1239 г.) сдался
Сельджукидам, султан даровал милость населению города: сады были
освобождены от уплаты казенных повинностей23.
Или, наконец, султан подкупом скло-нял крепость к сдаче, и это было
нетрудно: хотя в крепости был комендант, начальник гарнизона, однако
отдельные участки крепости — командование башнями, бойницами
и т. д. — поручалось особому лицу, и здесь открывался широкий простор
для измены.
Так, почему-то недовольный, обойденный или обозленный,
соблазненный золотом, курд Ибн Динара во время осады Амида послал к
султану людей и, выговорив условия, поднял к себе в башню воинов,
которые изнутри открыли крепостные ворота 24.
Часто случалось и так, что, приходя в отчаяние, не получая помощи
от союзников или соседей, крепость отправляла к султану парламентеров
для переговоров о сдаче. Все равно гибель была 'неизбежна, и
разорению страны жители предпочитали добровольное подчинение;
добровольная сдача согласно шариату избавляла от насилий и грабежа.
Условия сдачи были различны: иногда разрешался вывод женщин
и детей или население все, целиком, уходило из крепости. Может быть,
это было иноверное, немусульманское, население, опасавшееся эксцессов
оо стороны воинов, а вероятнее, здесь действовало «международное»
право, соблюдавшееся и христианами, и мусульманами.
Из мести начальнику крепости султан запретил однажды продавать
ему верховых лошадей, и до границ он был отнесен воинами на щитах25.
Теперь над крепостью развевалось уже знамя Сельджукидов;
назначался комендант, и начиналась реставрация крепости — ремонт стен,
разрушенных во время боев.
Войско, отягченное добычей, возвращалось домой. Султан распускал
его до нового похода.
А воины на радостях жертвовали от себя часть добычи аллаху.
Так, в Конье в 607 г. х. (1210 г.) выстроена была мечеть «Акынджы»;
может быть, ее выстроил какой-нибудь приграничный бей, нажившийся
во время «налетов».
Бехадуры и алпы, проявившие на войне подвиги или уничтожившие
неприятельский отряд, награждались султаном; к шее лошади
подвязывали кутас — хвост яка, вделанный в золотые украшения, — так алпы
выделялись среди рядовых воинов26.
Всюду рассылались «реляции о победах» ( ^* çf* ) — прием,
усвоенный сразу же османским султаном Орханом27. Это была своего
рода политическая пропаганда: предупреждая распространение ложных
22 Ibid., р. 134.
23 о 1 <j>c ) я 1 л о m i\rrv * <<Л^ы (^aJj^ obVj ^u^ ((Sjr^ J^
^ Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 224.
25 Yazicioglu Ali, vol III, p. 198.
26 Ibid., p. 211.
27 Jos von Hammer, Geschichte des Osmanischen Reiches, Bd I, Pesth, 1834,
S. 148—149, 586—587.
183

или нежелательных слухов, султан наводил страх на врагов, думавших
о восстании, и радовал друзей, колеблющихся или слабых 28.
Народная песня красочно изображает всегда впечатление,
производимое несчастьем, когда «друг заплакал, а враг мой стал смеяться» 29.
Для охраны порядка внутри государства нужна была тоже
постоянная военная сила (состоявшая на жалованье). По всей стране
расквартированы были войска, подчиненные «начальникам войска» (^Ь>~ ^xjJ,")80
Войска оберегали округу и от вторжения неприятеля; в городах и
крепостях они несли полицейскую, караульную службу, занимали посты по
дорогам — в караван-сараях, ущельях и т. д.
После нашествия монголов (а вероятно, еще и во время Сельджу-
кидов) военные отряды расквартированы были и на рудниках: по
крайней мере Шерефеддин Хатыроглу (соперник, устраненный Муинеддином
Перване) был захвачен «кутвалом» Булгармадена (где и в начале XX в.
происходило кустарное добывание руды).
Для населения это было тяжелое бремя: действуя заодно с
феодалами, воинские части выколачивали налоги и повинности, обирали
ремесленников и крестьян и т. д.
Начальникам крепостей, комендантам (jbj.> ) вверялись также и
государственные преступники: они отвечали за них, и в случае бегства
или исчезновения наказание, предназначенное заключенному, падало на
коменданта.
За время смут значение крепостных гарнизонов возросло; они
понимали, как много зависит от них, и бесчинствовали. После падения Сель-
джукидов, когда в Конье хозяйничал Караманоглу, во главе крепости
стоял «вор кривой» по имени Кылыч Бехадур, командовавший отрядом
в 100 человек из «бесстыжих» турок31.
Для сопровождения посольства, которое направлялось в столицу
к султану, для защиты посольства от посягательства или насилий на
пути почетный конвой отбирался из войск, стоявших на границе: это
входило в круг обязанностей приграничных беев.
Словом, войско у Сельджукидов было ненадежно; система изжила
себя. По мере того как обстановка в Малой Азии усложнялась, старый
воинский порядок, принесенный огузами из Средней Азии, падал. Это
была уже не регулярная армия, а скорее сброд, подталкиваемый вперед
одной мыслью о грабеже. Разложение охватило и отряды феодалов;
большая спайка наблюдалась все-таки еще у приграничных беев, куда
феодальный строй проникал медленнее; как последнее средство во время
крестьянских волнений султан вызвал войска с границы государства, из
Эрзурума, и только тогда одолел Баба Исхака.
К концу XII и к началу XIII в., когда на побережье Средиземного
моря появились западноевропейские бароны (засевшие в замках),
султан завел у себя наемные (jl^- (S^ О*Ч^0 32 отряды из франков;
эти отряды встречаются всюду (в Арране служили грузины и франки);
28 Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans müess eseler inin osmanli mues s eseler Ine tesiri..,
s 273.
29 Fr Giese, Erzählungen und Lieder aus dem Vilajet Qonjah, Berlin —New York,
1907, S. 59, 62, 72.
30 Под сюбашы подразумевался, вероятно, начальник войскового отряда из
племени (а может быть, и непосредственный начальник племен), под сераскером —
начальник феодального войска.
31 Aflâkî, Menâqib-el-'Arifln (Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs. Récits,
traduits du persan et annotés, t. II, Paris, 1922), p. 374.—В тексте игра слов:
jbp (начальник крепости) и jb^j^ (вор, достойный виселицы).
32Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 301; см. также Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans müessese-
lerinin osmanli müesseselerine tesiri.., s. 247.
184

вообще наемные отряды появились раньше там, где, как, например, в
Эдессе, господствовали франки-крестоносцы 33.
Впрочем, франкских воинов Сельджукиды могли узнать и раньше.
Франкские отряды находились давно на службе византийских
императоров, они давно напрашивались и к Сельджукидам. Так было, например,
в конце XI в. (в 1072 г.), когда предводитель норманнской дружины
(Урсель) перешел на сторону Тутука. Султан познал их преимущества,
когда видел у себя отряды, выставленные вассалами-христианами.
Наемные солдаты были, впрочем, не только из иноземцев, но и из
турок. Крупные феодалы, заботясь о личной безопасности, также
содержали наемные отряды, на которые только они и могли полагаться: как
только Сахиб Шемседдин отослал на границу свой отряд для усмирения
волнений, противники воспользовались удобным случаем и убили его.
Желая показать халифу, молившему о помощи, силу, султан Ала-
эддин Кейкубад I снарядил отряд в 5 тыс. человек, вооруженных
кинжалами (jli5^Äb.). Алпов и бехадуров, набранных в «румских странах»,
а также из турок, превратившихся в Малой Азии у Сельджукидов в
богатых феодалов, сопровождали слуги (по пять человек). Отряду,
находившемуся на жалованье, даны были еще «прогонные» (^дз* Jjj)—
10 тыс. акча, годичные запасы; отобраны надежные и храбрые
начальники **. Как это далеко от прежних отрядов из огузов!
На выдержку и стойкость наемных отрядов из франков султан
надеялся больше, чем на феодальное войско. Содержание их обходилось
дорого, но зато было спокойно.
Это хорошо понял султан. Хроника говорит, что в сражениях
доморощенные недисциплинированные войска несли большие потери; так,
однажды со стороны султана был убит всего один франк, тогда как
у противника погибло множество воинов и еще пленено было 700
человек35. Франки в бою занимали первые ряды; так удерживали они
феодальные войска от бегства перед неприятелем.
Первое известие о франках у Сельджукидов Рума появляется во
время крестьянского восстания, поднятого Баба Исхаком. И, может быть,
потому-то и двинул султан франков на мятежников; он боялся, что
ленное войско, набранное частью из обездоленных крестьян, могло
поддаться на пропаганду и примкнуть к бунтовщикам.
Впрочем, надежда султана на франков скоро разбилась: у султана
Гияседдина Кейхюсрева П был (в 1243 г.) наемный отряд в 2 тыс.
человек, во главе которого находились христиане — киприот и генуэзец36.
В битве у Кёседага, как говорят европейские источники, франкские
солдаты бежали первыми 37.
В послемонгольский период организация войска получила
окончательное завершение—учреждение и должность «войскового судьи»
(fit) ^U) 38
Таким образом, войско, его смешанная феодально-племенная
организация, говорит о длинном пути, проделанном Сельджукидами в Малой
Азии
«з Yazicioglu АН, vol. Ill, p. 199.
34 Ibid., p. 265—266.
35 Ibn-Bîbï, vol. IV, p. 195.
36 С D'Ohsson, Histoire des Mongols depuis T chinguiz-Khan jusqu'à Timour-Bey
ou Tamerlan, t. III, La Haye et Amsterdam, 1834, p. 80—81.
37 Lebeau, Histoire du Bas-Empire, t. XVII, Paris, 1834, p. 357, note I; см. также
С. D'Ohsson, Histoire des Mongols.., t. III, p. 81.
38 Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans mûesseselerînin osmanli miiesseselerine tesiri..,
s. 198, not I.
185

Завоевание Малой Азии совершила огузская конница. Огузские
племена, охранявшие границы государства, поставляли конницу; конница
пополнялась впоследствии отрядами от феодалов и ленников,
получавших от султана земельные участки — тимары и зеаметы.
Наряду с «переделом земли» в Малой Азии сохранилось и туземное
свободное крестьянство; оно испокон веков продолжало жить на
дедовских клочках земли, и во время войны и походов из него создавалась
пехота.
Но экономическая сила феодала увеличивала его политическое
значение; децентрализаторекие наклонности феодалов, их естественные
стремления к самостоятельности и независимости снижали надежность
феодального войска.
И султаны, давно уже подражая Сасанидам, окружали себя
охраной из горных воинственных племен.
К огузам-туркменам у Сельджукидов было какое-то двойственное
чувство. Они помнили слова Низам оль-Молька о ненадежности
туркменского элемента. Однако мудрый везир понимал, что было бы тоже
опаоно игнорировать туркмен, и в главе XXVI «Жизнеописаний царей» *
рекомендует отбирать из них, из сподвижников и старых боевых
товарищей Сельджукидов, 1000 детей, которые, будучи воспитаны, как гулямы,
представляют надежную опору султана.
Однако в противовес огузской знати Сельджукиды набирали
наемные отряды из франков. Эти отряды зависели от султана; от него шло
им жалованье, и только ему они и повиновались, равнодушно взирая на
внутренние споры и раздоры феодалов; на франков султаны могли
опереться уверенно, не опасаясь измены [...].
^К£)|О^Р

-~X0 ^X9 "ХЭ ^X£) ^>£) ^ч9 Оч0
Глава XV
Двор Сельджукидов.— Византия.— Иранское влияние на
придворный церемониал и придворные чины.— Отзвуки огуз-
ских обычаев.— Гарем
Сын вольных степей, султан и в Малой Азии хотел поддерживать
старые огузские обычаи: на шиляне, в диване, на охоте — везде
соблюдал он тюре—обычное право огузов. А вечером, отдыхая после дел или
военных игр, он уединялся у себя во дворце — в хальвете и, собрав
близких людей, бражничал. Но это было только на первых порах.
Уже в Средней Азии Великие Сельджукиды приобщались в XI в.
к иранской культуре. Получая инвеституру от багдадских халифов, они
воспринимали представление о государе как о существе надземном.
У арабов, наступавших на Византию, давно Малая Азия
превратилась в Рум («Рим» — Восточная Римская империя). И Рум получал
двойное значение: с одной стороны, это области, уже занятые Сельджу-
кидами, а с другой — малоазиатские владения Византии1: султан Гия-
седдин Кейхюсрев I совершает поход на области Рума никейского
императора Ласкариса, в Алашехир 2 (Филадельфия). И долго потом
наследница Сельджукидов Турция сохраняла в Средней Азии имя «Рум».
Рум Сельджукидов наследовал и формы Восточной Римской
империи. На придворном быте, на складе придворной жизни Сельджукидов
Рума отразились также блеск и пышность византийского двора 3, и это
преобразование совершалось тем легче, что часто султаны проводили
годы изгнания или скитаний у византийских императоров или видели
у себя в Конье византийских вельмож, беглецов или гостей.
Так, охвачены Сельджукиды Рума культурой — с востока
(принесенной ими из Средней Азии) и с запада (воспринятой в Малой Азии
от Византии).
От сородичей-огузов султан отдалился; родственные, племенные
связи рвутся. Наносная культура, заимствованная у иранцев, возвысила
султана над тюрком, ,и не только султан — все общество, светское и
духовное, все феодалы в Малой Азии презирали тюрка. Слово «тюрк»
у Афляки вызывало мысль о наивном, низшем существе.
1 Рум сопоставляется или противопоставляется Сирии (<sj£i aU j fJj), см,:
Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. III, partie I,
Histoire des Seldjoucides de l'Asie Mineure, d'après ibn-Bibï, Leide, 1891. Texte turc
(далее — Yazicioglu Ali, vol. III), p. 311.
2 Ibid., p 87, 88.
3 Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans müesseselerinin osmanh müesseselerine tesiri
hakkmda bazi miilâhazalar («Turk hukuk ve iktisat tarihi mecmuasi», eilt I, Istanbul,
1931), s. 269.
187

У Сельджукидов было пристрастие к древнеиранским именам,
напоминавшим о «Шахнаме». Для подданных султан незрим; между ним
и подданными спускается во дворце «занавес» (по-персидски ^ ), а
когда султан идет, над ним, как над древнеиранским царем, несут
«зонт» ( уь. ) 4, и, завидя уже издали «зонт» султана, почитательно
сходят с коней вельможи и князья — вассалы.
Султан недоверчив и подозрителен, ему страшно во дворце, и,
подражая халифу, узнику престола, он завел у себя иноземную стражу. Он
читал об этих телохранителях у Низам оль-Молька, он видел потом эту
стражу и у византийского императора в Константинополе.
Набранные в прикаспийских областях пленники, купленные рабы —
все эти гулямы, огланы, муфреды и т. д. издавна представляли у турок
отборное войско; хорошо вооруженные, они, собственно, оберегали особу
султана ( <sß^~s- ^p^ ), их численность была от четырех до пяти тысяч.
Было еще две сотни гвардии — рослых, красивых молодцов: сотня—
из Хорасана и сотня — из Дейлема, составленные по совету Низам
оль-Молька (гл. XIX), который регламентировал и ношение ими
оружия 5. Нехотя должен был султан держать около себя и тысячу огузов-
гулямов.
Когда султан Алаэддин Кейкубад I, встреченный вельможами в 06-
руке б, ехал на верблюде в престольный город, по бокам шли 500 серхен-
гов (начальников) и бёлюкбашы (начальников рот) из «русских»
(вероятно, это были варяги или кыпчаки), грузин, курдов, дейлемцев 7, джур-
джанцев, казвинцев, румцев (малоазиатских христиан-греков), гурийцев
(афганское племя) и т. д. От них пряталась смерть; ангелы,
вопрошающие человека после смерти, как образно говорит Ибн Биби, бежали от
этих молодцов-иноземцев: они «наводили ужас своим видом на Мункира,
а действиями — на Некира». Сто двадцать человек вооруженных
(jIjjU) шли с правой и с левой стороны, за поясом у них
свешивались золотые сабли. Выкрикивая «сторонись!» (dCJjU^ они разгоняли
перед султаном народ.
А когда султан в «благословенный час» вступил в город, беи и
вельможи сошли с коней; «шенкмейстер» (j^^ vir*) подоткнул полы за
пояс, надел на голову шапку «кейкубади» (вероятно, шапку иранского
образца) и повел под уздцы коня султана-«миродержца» — повторилась
сцена интронизации халифа Великим Сельджукидом Тогрулбеком.
4 «Зонт» входил уже в XI в. в придворный египетский церемониал, см.: Насир-и
Хусрау, Сафар-Намэ. Книга путешествия, М.—Л., 1933, стр. 117. — Восточный
церемониал — торжественное шествие под «зонтом» проникло из Византии в русские
былины; когда Дюкова мать идет из церкви, девушки несут над ней огромный
подсолнечник «сорока сажен». О церемониальном «зонте» на Востоке библиография
собрана у К. Иностранцева, см.: К. Иностранцев, Торжественный выезд Фатымидских
халифов («Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», т. XVII, СПб., 1907),
стр. 68—71.
5 Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans miiesseselerinin osmanh müesseselerine tesirL,
s. 242—245.— Для дворцовой охраны существовали различные термины
(выражавшие,вероятно, и различные функции); так Ибн Биби [Th. Houtsma, Recueil
de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. IV, Histoiredes Seldjoucides d'Asie
Mineure, d'après l'Abrégé du Seldjouknameh d Ibn-Bïbït Leide, 1902. Texte persan (далее—
Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 182] говорит о ^ц> jUj!)L» j o&jï ju)U j ^U/лЛь* ôïjVu* cm
Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans miiesseselerinin osmanh müesseselerine tesiri.., s. 243;
JjlUj! *<jbj —палатка султанская (ibid. s. 244, not 3).
6 Fr. Sarre, Reise in Kleinasien Sommer 1895. Forschungen zur seldjukischen Kunst
und Geographie des Landes, Berlin, 1896, S. 74—75.
7 Дейлемцы выдвинулись уже давно; так, когда Насири Хусрау (в XI в.) был
в Басре, там эмиром был дейлемит, одновременно управлявший и Фарсом.
188

Пышный церемониал встречи занесли Сельджукиды в Малую Азию
из Средней Азии; в Иране он сохранялся веказди. М. Лихутин описал
в середине XIX в. торжественную встречу, устроенную начальнику
отряда в Макинском ханстве. Между прочим, перед почетными гостями шли
в деревне Базырган 70 слуг Алихана, несших длинные трости; это были,
очевидно, чубдары (j'-Ч^) или дурбаши (cr^J^) 8.
У трона во дворце стояли чауши и дурбаши 9 с дротиками,
дубинками и чевченами. А сзади на «Счастливом престоле», на «месте
почтенных прародителей» (fi^ с$М <^U )10, в «шапке иранских царей»
Ахеменидов (<уУ jr^), как было потом и у Каджаров, сидел
отделенный от подданных занавесью султан. Это было божество,
спустившееся к людям на землю, и лицезреть его — высокая честь для
подданных; он взирает н<\ них как на рабов (Jj^), и так величают себя даже
высшие сановники п.
Дворцовая охрана — оруженосцы и рынды (^JjbJU ^Jjl-boL,) —
телохранители султана, вооруженные дамасскими и ташскими луками
•и щитами с золотым кружком, молотами, всегда готовые «пролить кровь
государевых изменников».
И двор (дворцовое ведомство) устроен у Сельджукидов на иранский
манер. Формально он выделен из общего аппарата, и уже одно это
говорит о высоком все-таки развитии правовых норм. Понятия «диван»
оЫ*) и «дворец» (ôISjL <*lV?£)js ) строго различаются, равно как и
«секретари дивана» (<SjLZz+ ОЫ^) —секретари гражданского
управления и «секретари дворцовые» (с£А^ *ВД)—дворцовая канцелярия.
Сюда входили: кухня ( ^Ь.« ) — за ней наблюдали мюшрифы
(«JrÄ**) арсенал (дЛ^д^), гардеробная (*)lk<uU <*JU»jlo_«Uw ) —
там лежали ткани, халаты и т. д., раздававшиеся султаном при
назначениях на должность; «умывальня» (*JU j^J* ) ,2; манеж* (*îUw ^-Tj)
конюшня (JJa^l) — «франкский» термин («истабл» — étable)
указывает как будто на иностранную организацию конюшенного
управления; охота дворцовая («üUjl£$); кладовая ( jUI ) —все это подсоб-
ные разделы дворцового хозяйства, управляющиеся высокими
должностными лицами. Так, например, еще в конце XIII в., как известно из Аф-
ляки, под началом Туманбая (отвозившего монгольскому хану белого
кречета) находились сокольничьи 13. Был еще «отдел питьевой» (*ЛЦ1уь)—
здесь сосредоточены были не только напитки горячительные (вина) 14,
но и прохладительные, даже простая питьевая вода. Так, когда султан
8 М. Лихутин, Русские в азиатской Турции в 1854 и 1855 гг., СПб., 1863, стр. 248.
9 К. Хюар [см.: Aflâkî, Menâqib-el-'Arifîn (Cl. Huart, Les saints des derviches
tourneurs. Récits, traduits du persan et annotés, t. II, Paris, 1922) (далее—Aflâkî, t. II),
p 230]почему-то слову^^jJ- придает значение не лица, не полицейского, а «палки,
которой отгоняют толпу». Дурбаши находились в распоряжении придворного палача, см :
В. В. Бартольд, Туркестан в эпоху монгольского нашествия, ч. II, СПб., 1900,
стр.237. — О «дурбашах», см. также:Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans muesseselerinin
osmanh müesseselerine tesiri...t p. 213.
»o Ibn-Bîbï, vol. IV, p. 251.
и Yazicioglu Ali, vol. III, p. 308.
12 Но и здесь хранился гардероб; так понимал слово ^^ cJlL уже Маркизи,
см : Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs. Récits traduits du persan et annotés,
t. ï, Paris, 1918, p. 22, note I.
w Aflâkî, t. II, p. 310.
14 Теперь cjL-2 и значит «вино».
189

Иззеддин Кейкавус 1 заболел в Вираншехире, ему из Евфрата
доставлялась вода 15.
Было еще «удельное ведомство» — управление, ведавшее доходами
с личных имений султана—(ц^^1>01в»
Всем интересовался султан, сам следил он за работой каждого; все,
очевидно, были на жалованье, и тем секретарям или счетчикам
(«бухгалтерам»), кто проявлял искусство, султан увеличивал жалованье17.
Велик и разнообразен был штат придворных чинов; быть может, он
изменялся временами: должности упразднялись или переименовывались.
Иногда трудно определить функции вельможи —они как-то
смешиваются и расплываются.
Во главе дворца находился «эмир дворца» ( jb^X он рассаживал
на пир\ гостей. «Отведыватель пищи» ( jXjl^U) прислуживавший во
время шиляна, стольники (jVU ù\j^)y виночерпии (j^ vL^)—
все это были доверенные лица султана, часто греки; они
слышали (и подслушивали) интимные разговоры на пиру и потом выдавали
и продавали хозяев тому, кто им за это платил. Были еще штайлмейстер
(jj^ J**), «спальники»-хаджибы (<~^U)1^ наконец, звездочеты (р*^*)>
которые составляли гороскопы; предсказывали и указывали султану
«благословенный час» для исполнения задуманного дела 19.
И хотя хадис предупреждал, что «астрологи налгали, клянусь
господином Каабы», роль придворных звездочетов была всегда и всюду
велика; они предсказывали наступление политических смут и могли, таким
образом, оказывать давление на государя, находившегося в постоянном
страхе20. Еще в XX в. придворный астролог в Иране пытался
подсказать Мохаммед Алишаху благоприятный час для вступления на престол.
Необходимым придатком придворного штата на Востоке был врач,
может быть, еще и поэт или шут. Султана нужно было развлечь, вести
литературную беседу, когда он хотел изобразить из себя мецената; а
когда он хворал, вовремя пустить кровь или дать медикаменты.
Во время болезни у постели султана собирается консилиум из
«знаменитейших докторов Запада и Востока» 21 — врачи, установившие
«медицинский канон»; могущественные феодалы исполняют обязанности
слуг — так, эмир Каратай держит над султаном во время операции
таз 22. Часто врачи эти были из греков или евреев; искусством
заслужили они большую славу. В XIV в. в Бирги был врач-еврей, перед которым
почтительно вставали «кадий и факих» (ученый богослов) и который
садился на эстраде напротив султана. Когда увидал это Ибн Баттута, он
был поражен и 'Открыто выразил возмущение23.
is Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 183.
16 В. Д. Смирнов, Кучибей Гомюрджинский и другие османские писатели XVII
века о причинах упадка Турции, СПб., 1873, стр. 84.
17 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 210—211; был и секретарь удельного ведомства —
удельных земель (^lk JLjuV см-: Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans müesseselerinin
osmanh müesseselerine tesiri.., s. 201, not III.
18 Ср., впрочем, Mükrimin Halil, Türkiye tarlhi, Selçuklu demi, eilt I, Anadolunun
fethi, Istanbul, 1934, s. 78. — «Хаджиб» — начальник над специальными воинами,
именовавшимися мемлюк (ijji^)^ т, е. набиравшимися из рабов-гулямов.
is Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 136.
20 Ф. Бернье, История последних политических переворотов в государстве
Великого Могола, М— Л., 1936, стр. 154—156 (интересные наблюдения над астрологами
Великих Моголов).
21 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 310.
s2 Ibid., p. 311.
23 «Voyages d'Ibn Batoutah, texte arabe, accompagné d'une traduction par С De-
frémery et B. R. Sanguinetti», t. II, Paris, 1854 (далее — Jbn Batoutah, t. II), p. 305.
190

Организация двора, как указывает и обилие персидских терминов
(«чашнигир», «салар» — начальник и др.), сохранила иранские элементы,
но ряд чинов был взят Сельджукидами и у византийцев. Когда в
Константинополе гостили турки, византийские императоры охотно жаловали
им высокие титулы. Так, в хронике — уже в монгольскую эпоху —
встречается Фахреддин Севастос24. Конечно, это мог быть и грек-ренегат,
сохранивший прежний титул augustus. И, может быть, слыша часто
в Византии слово «кайсер», Сельджукиды у себя раздавали феодалам
этот титул 25, превратившийся как будто не то в имя, не то в прозвище.
Одного из сыновей султана Кылыч Арслана I звали Муиззеддин Кайсар-
шах, и здесь как будто встречается раннее указание на двойное
влияние — византийское (заимствование титула «цезарь») в иранское (титул
«шах»). Среди придворных, часто занимавших высокие посты, были
иранцы, это видно уже и из фамильных прозвищ: Тебризи, Иофагани,
Хорасани, Симнани, Термези, Туей и т. д.; как противоположение
«турку», для иранца употребляется термин «таджик» 26.
Еще многочисленнее были низшие дворцовые служители: дежурные
(jïy), слуги при занавеси (jbe^), —они, должно быть, занимали
внутренние покои султана и были подчинены особому эмиру ( o^js^
ОIjb)27 «дворцовому коменданту»; хасеки (J^U); ферраши {^J)9 может
быть и огланы (o!Mjl)—в хронике Ибн Биби употребляется термин
«гулямы», — исполнявшие поручения султана; «луноликие» невольники-
юноши, красавцы, обносившие гостей за пиром водами и винами;
привратники {j^jrf) и др.; но у них были и начальники, например
начальник дворцовых привратников (cr*^* ^k ^^J).
Для всей этой дворцовой стражи (и челяди) был термин «хавашы»
Действовала дворцовая стража по особому распорядку — «по
закону султанской палатки» (Jjttjl ôyti у,).
По примеру султана и у феодалов была стража — вооруженная
охрана, следовавшая по пятам за своим господином даже во дворец
султана; все они или только часть носили сафьяновые сапоги О'^Ь^)*9.
Полный сбор был во время пира, на котором соблюдалось строго
местничество; беи огузских племен садились в порядке, предписанном
тюре; вероятно, регламент был и для остальных гостей.
Накрывалось два стола по бокам, а посредине было возвышение
(j^), на котором сидел султан и, может быть, избранные гости 30. Так
сидели на пиру и монголы, например хан Хубилай31; так вообще сидели,
2* Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 264.
25 См. по указателям Ibn-Bïbï, vol. IV, Yazicioglu Ali, vol. Ill, Aflâkî, Menâqib-el-
'Arifîn (Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs. Récits, traduits du persan et
annotés, t. I ) (далее —Aflâkî, t. I), Aflâkî, t. II.
26 Yazicioglu Ali, vol. III, p. 120. — Армянами прежде термин этот
применялся вообще к кочевым народам. Матфей Эдесский так называет мусульман
(и персов, и туркмен), а тюрки впоследствии под таджиками разумели оседлые
поселения мусульман, безразлично, будь то арабы, персы или тюрки, см.: Е. Dulaurier,
Récit de la première croisade, Paris, 1850, p. 78.
27 Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 113.
28 Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans muesseselerinin osmanlt müesseselerine tesiri..,
s. 246, not 2.
29 Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 113.
80 Ибн Баттута (см.: Ibn Batoutah, t. II, p. 268) отмечает, очевидно, как
исключение, что султан Эйридира сидел на ковре, разостланном на земле, на полу, а не на
возвышении.
31 С. D'Ohsson, Histoire des Mongols depuis Тс king uiz-khan jusqu'à Timour bey
ou Tamerlan, t. II, La Haye et Amsterdam, 1834, p. 638.
191

должно быть, на пиру хозяева, во всяком случае мевлеви, задававшие
в Конье тон: Султан Велед, позвавший к себе на ужин сына, поднялся
на возвышение и наблюдал32.
Зал был залит огнями; горели серебряные подсвечники; и если по*
том, в XIV в., великолепие удельных князьков или ахи поражало Ибн
Баттуту, то, конечно, обстановка дворца Сельджукидов была еще более
пышной. На столах была богатая сервировка — фарфор, золото и
серебро.
Разнообразны и изысканны были кушанья, подававшиеся на пиру:
баранина, куры, голуби, куропатки; запивали вином, шербетом; но были
и национальные огузские блюда и напитки 33. Одежда (<JL)
слуг-виночерпиев, красотой превосходивших красавиц Кандагара и Хеллуха, сияла
золотом и серебром; на головах у них были златотканые «скуфьи»
(<J>£J) или белые, или красные шаг.очки (iij^)34;—словом, Сельджукиды
переняли и от Византии блеск двора.
Играла музыка — оркестр: литавры (o*j^ ">№), трубы (y-jjj <jJu)
зурна (lîjjj), apq а (<-&*), лютня (vk>), барабан (Ji>) и т. д.35; здесь,
несомненно, влияние иранской культуры.
Певцы в богатых одеждах — озаны (jljjl)36 и «кобзари» (^jj?),
играя на тамбуре (домре) и кобузе, слагали застольные гесни о
завоевании городов, о подвигах бехадуров 37, вспоминали о старых огуз-
ских героях, — это был обычный репертуар, сохраненный и казахскими
бахши, воспевавшими бои, восстания и т. д.
Были также рассказчики, очевидно, это меддахи, распевавшие
религиозные песни-поэмы, каввалы и т. д.
Верхушке общества понятно и близко было народное творчество,
умевшее откликаться на злобы дня.
Турецкие поэтические традиции, потомками забытые, во время
Сельджукидов, этих поклонников иранской культуры, были все-таки крепче,
чем у османских султанов; об этих традициях хорошо еще помнит
«Книга Коркуд-деде», передающая старые богатырские нравы 33. Б. де ля Бро-
кьер, примкнувший в Эдирне к миланскому посольству, также наблюдал
певцов-музыкантов, воспевавших военные подвиги турецких героев39.
Картину дворцового пира Языджыоглу Али перенес ретроспективно,
очевидно, со двора султана Мурада I. И, может быть, головной убор-
скуфья придворных пажей попала в хронику тоже из турецкой эпохи:
ее ввел в моду, «изобрел» султан Мурад 140.
Поскольку героические сказания, вошедшие в «Книгу Коркуд-деде».
снова записаны, частью от армянина в Бейшехри41, — это тоже как буд-
32 Aflâkî, t. II, p. 398.
33 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 204.
84 Ibid., p. 206.
35 Перечисление музыкальных инструментов дано у Ибн Биби (см.: Ibn-Bïbï, vol.
IV, p. 217).
36 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 206.
37 Ibid., p. 359, 366.
88 Общая характеристика памятника, см.: В. Бартольд, Турецкий эпос и Кавказ
(«Язык и литература», т. V, Л., 1930), стр. 1—18.
39 Bertrandon de la Brocquière, Voyage d'Outremer et retour de Jérusalem en
France par la voie de terre, pendant le cours des années 1432 et 1433 («Mémoires de
l'Institut National des Sciences et Arts, Sciences Morales et Politiques», t. V, Paris,
1804), p. 584.
40Г»Л и* ЧГГТ— tYTo 'Y £ 'и;Ч)Ь" J*\*** J^iJ-J J+-J <г>4> ^
41 Варианты печатались в журнале «Улькю», см.: «Ulkü» (Ankara), 1938, № I
ч след.
192

то довод, позволяющий предполагать большое значение певцов-армяя
в эпоху Сельджукидов.
Как наблюдал в XIX в. М. Лихутин б Баязите, репертуар певцов
был обширен; они распевали в кофейнях о подвигах Рустема, героя
«Шахнаме», но, легко вдохновляясь Моментом, воспевали также подвиги
русского оружия или постыдное бегство турок42. И эта «готовность
служить и льстить всем властям, какие пошлет им Аллах», укрепляет
предположение об иноземном происхождении певцов. Я продолжаю все-таки
думать, что институт озанов заимствован Сельджукидами от армян 43*.
Пение, рассказы сопровождались разными играми. Так и в Византии
славились фокусники Сельджукидов — любимое развлечение султанов,
часто приближавших к себе искусников. Во время пребывания султана
Кылыч Арслана II у императора Мануила перед зрителями «летали»
фокусники — очевидно, они выделывали сложные акробатические
номера 44.
Восторженно внимая восхвалению героев-победителей, двор охотно
смотрел, как представляли незадачливых противников. Анна Комнин
рассказывает в «Записках» («Алексиаде»), как разыгрывались в Конье,
в столице султана Кылыч Арслана II, шутки, высмеивавшие перед
«варварами» ее отца-подагрика императора Алексея. Греческий исследователь
Скарлатос хотел видеть здесь раннее (от середины XII в.) указание на
теневой театр у Сельджукидов Рума. Но, как заметил уже профессор
Г. Якоб 45, из слов Анны Комнин трудно вывести это предположение. Во
всяком случае это зародыш народного политического фарса, который
возникает по свежим следам события.
На пирах часто раздавалась и иноземная речь — к персидскому
языку прибегали как будто и тогда, когда нужно было скрыть
что-нибудь от посторонних46.
Литературным языком был, конечно, язык персидский, и все
написанные на этом языке сочинения предназначались для верхушки
общества; но то немногое, что сохранило время, представляет большое
историческое значение: хроника Ибн Биби, Аксараи, мемуары Афляки; и
даже сановники, переметнувшиеся к Сельджукидам от Византии, писали
по-персидски; так, Хасс Огуз, родом грек, нарочито желавший
подчеркнуть близость к туркменам, составил трактат «Munazarai çenguçarap»
(«Сбор между лютней и вином»).
Вообще элементы мусульманской культуры, шедшей из Ирана,
резко проступали у Сельджукидов. В Малую Азию устремились из Ирана
поэты, ученые. Султан, царевичи, феодальная верхушка хорошо знали
персидский язык, сочиняли стихи по-персидски; поэты и ученые Ирана
слагали в их честь касиды, посвящали им сочинения 47 и т. д.; в конце
XII в. поэты писали по-персидски панегирики сыновьям султана Кылыч
Арслана II, очевидно, царевичи были грамотны и ценили персидскую
литературу.
В Малой Азии хорошо была знакома и поэзия Низами, уроженца
Ганджи (Азербайджан). Поэму «Махзан уль-эсрар» — первую часть
42 М. Лихутин, Русские в азиатской Турции.., стр. 126—127.
48 Вл. Гордлевский, Происхождение османского слова «узан» («Ученые записки
Института народов Востока», М., 1930); см. также: В. Бартольд. Турецкий эпос и
Кавказ, стр. 9, прим.; Н. Zübeyr ve I. Refet, Anadilden derlemeler, Ankara, 1932, s. 297.
44 N. Jorga, Geschichte des Osmanischen Reiches, Bd I, Gotha, 1908, S. 108.
« G. Yacob, Die türkische Volkslitteratur, Berlin, 1901, S. 37.
4<5 CM Srhefer, Quelques chapitres de l'Abrégé du Seldjouq-Namèh composé par
Vernir Nassir Eddin Yahia («Recueil de textes et de traductions publié par les
Professeurs de l'Ecole des langes orientales vivantes», t. I, Paris, 1889), p. 8.
4V ^m.: riv ^jp ЧЯтп 'J^'tU '^i:^ J>^>^ ^jy ib\'ß ^w ^lj ^Я^'
1 3 В. A. Гордлевский
193

«Пятерицы» — Низами посвятил владетельному князю Эрзинджана Фах-
реддину Бехрамшаху, свойственнику Сельджукидов. Польщенный
увековечением имени, Мангуджакид щедро одарил поэта. Но и двор
Сельджукидов тоже, очевидно, ценил поэму, по крайней мере Ибн Биби подробно
говорит обо всей этой истории 48.
Даже султан Алаэддин Кейкубад I, поклонник тюре, сочинял
персидские стихи («рубай»). А когда он реставрировал (в 1222 г.) стены
вокруг Коньи, он приказал высечь на камнях стихи из «Шахнаме»:
воинская доблесть Сельджукидов черпала силу из описания подвигов
иранских героев.
«Шахнаме» пользовалась, очевидно, при дворе Сельджукидов
большой популярностью.
Один из последних Сельджукидов Алаэддин Кейкубад III, желая
поддержать «сельджукский патриотизм», как говорит М. Ф. Кёпрюлю 4Э,
заказал написать в стихах, в подражание «Шахнаме», царственную
книгу Сельджукидов. Составление этой поэмы возложено было на поэта
Ходжу Деххани.
По происхождению туркмен (просившийся потом к себе «а родину,
в Хорасан), Ходжа Деххани сочинял и газели на турецком языке, долго
пользовавшиеся популярностью 50.
В XIII в. в Малой Азии усилилось турецкое культурное влияние,
шедшее из Средней Азии. Спасаясь от монголов, устремились сюда
ученые, которые несли круг чтения, построенного на среднеазиатской
литературе.
Среднеазиатская литература тогда уже формирует язык и тематику
малоазиатской литературы. Местные поэты поневоле откликались на это
«тюркское» течение мысли, таившее в себе зародыши национального
расцвета.
Воспитанники иранской культуры Джеляледдин Руми и сын его
Султан Велед тоже писали стихи по-турецки. «Сельджукские» стихи эти
изучались востоковедами со времен Хаммера на протяжении 100 лет51;
сравнительно исчерпывающую выборку турецких стихов Султан Веледа
произвел в 1925 г. Велед Челеби.
Так, несмотря на ласки двора, требовавшего утонченных иранских
образцов, представители духовенства в Малой Азии — ходжи (Ходжа
Деххани, Ахмед Факих, или Ходжа Факих), дервиши (Шейяд Хамза) —
насаждали также турецкую поэзию, проникнутую, правда, суфийским
налетом, но это естественно было для эпохи монгольского нашествия,
когда жил основатель ордена мевлеви, поэт Джеляледдин Руми.
Национальному течению поддались даже Джеляледдин Руми и сын его Султан
Велед — дервиши-мевлеви, на идеях которых воспитаны были и турецкие
поэты в XIV в. И турецкая мистическая поэзия могла находить доступ
во дворец, особенно во время пиров.
Но на пирах не только тешились и развлекались, здесь обсуждались
и политические дела; здесь заключались и договоры 52.
48 Ibn-Bïbï vol. IV, p. 22; Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 57; см. также: «Хакани,
Низами, Руставели», т. I, М.—Л., 1935, стр. 39; см.: Е. Berthels, Nizamï («Encyclopédie de
l'Islam», t. Ill, Leiden, Paris, 1936), p. 1002 — Ильдегиз, атабек Азербайджана.
49 ТЛА и* 'J^S^ J?^*\ ^ß ^'V ^^" d^lj ^J-еЯЗ^
50 О нем см. статью Фуада Кёпрюлю в журн.: «Hayat» (Ankara), 1926, № 1, s, 4;
см. также: ? \ \ ^ (<J*ijti J*^.^ ^jy ^^ß -**ä-« ^lj ^jtj^
51 Fuad Köprülu, Turk dill ve edebiyati hakkinda araçtirmalar, Istanbul, 1934,
s. 162—173.
52 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 381.
*94

Два раза в неделю происходили игры — метанье стрел, игра в мяч
(Vi^X п°ло *(pßjeO 63—игры, к туркам занесенные от Сасанидов, у
которых все это было регламентировано54.
На радостях султан дарил красивых невольников (и невольниц),
жаловал на золотых блюдах халаты и т. д. Халаты подносились разного
достоинства и цвета.
А когда ко двору являлся вассальный князь, Сельджукиды любили
блеснуть щедростью. В Кайсери к султану на поклон приехал князек
Эрзинджана Даудшах. Ему для жилья приготовили палатку из атласа
и шелка. Потом из дворцовой кухни принесли кушанья, и так
продолжалось три дня — срок обязательного для мусульманина гостеприимства.
На четвертый день по случаю благополучного приезда султан пожаловал
ему 10 тыс. «червонцев», шапку и пояс, осыпанные драгоценными
камнями, латы, лошадь и т. д., т. е. все, что полагалось давать вассалу, а на
содержание князька выдана была грамота («лист») на 2 тыс. баранов,
2 тыс. вьюков пшеницы, 500 вьюков ячменя, 200 бурдюков вина и 20
тыс. акча.
Дворец султана в Кайсери был окружен садом 55. Но так было,
конечно, и в Конье, как видно из «Жизнеописаний» Афляки; только во
время монголов сад был запущен и постепенно превратился в кладбище.
Иногда султан отправлялся за город, на Конийскую равнину; там
где-то было небольшое озеро, было прохладно, и султан отдыхал в кёшке
Филобад 56.
Женщины жили отдельно; на пирах они отсутствовали. У султана-
мусульманина был гарем, и доступ посторонним мужчинам туда был
воспрещен.
Однако это сложилось постепенно; а во время султана Кылыч
Арслана II господствовала еще старина, старые обычаи: так, дочь его
Исметеддин Геухер-хатун получила от отца в надел Кайсери; по смерти
Кылыч Арслана в Мелитене (Малатья) управительницей города
оставалась (1124 г.) вдова его — кажется, это была Изабелла57.
Выбирая жену, султан не останавливается перед расходами; так,
раз он заплатил за невесту «из пречистого рода» Кылыч Арслана калым
в 100 тыс. флоринов58. Вассалы и христиане гордились, когда Сельджу-
кид брал их дочерей в гарем: вступая в свойство с султаном, они
укрепляли положение. Так, Кир Фарид из политических соображений отдает
султану дочь 59, грузинская царица посылает в Копью дочь и т. д.
Упоминается еще Кумач-хатун, происходившая из Токата, т. е., по-видимому,
53 Сводка сведений об этой игре дана у Оппенгейма, см.: Мах von Oppenheim,
Der Djerid und das Djerid-Spiel («Islamica» vol. II, f. 4, Lipsiae, 1927), S. 590—617.—
Игра прочно Сохранилась в турецкой провинции и не только среди городского
населения, но и в деревнях, см.: В. А. Гордлевский, Османская свадьба
(«Этнографическое обозрение», М., 1914, № 3—4), стр. 51—53. — Ею увлечены и ребятлшки:
капитан команды из Байбурта, Басры, приехавший в Стамбул на состязания,
организованные «Обществом коневодства», заявил, что он играет уже с двенадцати лет.
54 К. А. Иностранцев, Сасанидские этюды, СПб., 1909, стр. 72.
55 Ibn-Bïbï. vol. IV, p. ИЗ.
56 Aflâkî, f. I, p 30; Aflâkî, t. 11, p. 196. — Хюар производит название от
ФьКок^ю («равнина друзей»), но, может быть, здесь во второй части скрывается
слово «абад» (^U); во всяком случае название места говорит о грекофильских
тенденциях двора.
57 F/. Du laurier, Récit de la première croisade, p. 70, 106; впрочем, E. Шабо,
издатель Михаила Сирийца, отвергает это предположение, см.: «Chronique de Michel le
Syrien. Editée pour la première fois et traduite en français par J — B. Chabot», t. HI,
Paris, 1906, p. 200, note 2.
58 Yaziciogïu Ali, vol. III, p. 157.
59 Ibid., p. 243—244.
1 3*
195

турчанка. Это, очевидно, не столько имя, сколько титул второй
(младшей) жены султана60*.
У султанских жен был свой двор — свой штат невольниц и рабынь
(христианок); у султанши была и собственная казна, которой
заведовала казначейша — еще в османскую эпоху «хазнедар уста» (заведующая
хозяйством) пользовалась во дворце большим влиянием.
Когда однажды мевлеви выдали замуж бедную девушку, они
послали во дворец к Гюрджи-хатун уста-хатун, и та во дворце среди жен
эмиров собрала богатое приданое: ткани, покрывала, серьги, кольца,
браслеты и полную обстановку для дома (подсвечники, блюда и т. д.).
Здесь в гареме воспитывались дочери султана. К ним приставлена
была уста-хатун, «женщина святая и образованная», как пишет Афля-
ки, рекомендованная, очевидно, мевлеви.
Вообще мевлеви в монгольскую эпоху сумели искусно проникнуть
во дворец и подчинить через женщин своему влиянию весь двор султана.
Так, жена султана Иззеддина Кейкавуса II Гюрджи-хатун (грузинка)
поддалась обаянию Джеляледдина Руми; она получила от него
таинственные цветы, растущие (как определил потом купец из Индии,
хорошо знавший мировой рынок) где-то в Серендибе, т. е. на Цейлоне, и,
прикасаясь лепестками этих цветов к глазам, исцеляла болящих61.
Старые огузские обычаи мирно уживались с иранскими
заимствованиями уже в Средней Азии. В Малой Азии в гаремы Сельджукидов
вступали невольницы, наложницы и жены из местных христианок,
потомки турецких племен, давно осевших в Малой Азии, уроженки Кавказа
и т. д. — и это сказалось впоследствии на облике анатолийского турка.
60 В этом смысле употребляют теперь слово «kuma»; о Кумач-хатун см.: Aflâkî.
Указатель, sub voce. — У караимов слово «kuma» под влиянием библейских воззрений
получило значение наложницы.
N Aflâkî, t. Il, p. 75.—Это о ней и о ее расслабленном сыне говорит В. де Руб-
рук, см.: В. де-Рубрук, Путешествие в Восточные страны. Введение, перевод и
примечания А. Малеина (Иоанн де Плано Карпини, История Монгалов, СПб., 1910),
стр. 177.
"Х£)*(2**Г

6^ 6^ 6^0^
Глава XVI
Религиозеые .верования в эпоху Сельджукидов.— Домусуль-'
манские и христианские огз1вуки,—Ислам как официальна»
религия.— Дервишизм в Малой Азии.— Мевлеви и греческое
окружение Джеляледдина Руми
Сельджукиды приняли ислам давно, еще в Мавераннахре (Трансок-
сании), но за внешней оболочкой долго сохранялись в Малой Азии
старые, домусульманские навыки.
Давно, уже во время владычества царей Ирана над Малой Азией,
проникла в Малую Азию иранская культура — иранские религиозные
представления; они оставили здесь следы, может быть еще полностью
не учтенные. В Малой Азии Сельджукиды испытали иноверческое
воздействие, шедшее как изнутри, так и извне. И было бы неправильно
смотреть на Сельджукидов как на оплот ислама, как на воинствующих
борцов за веру, задерживавших натиск крестоносцев. В Малой Азии
действительно Сельджукиды вели борьбу с христианами; они на
надписях титуловали себя гордо истребителями неверных; их величали
«султанами ислама», но религиозный фанатизм был им чужд, мотивы борьбы
у них были искусственно связаны с исламом К Не интересы религии,
а интересы политические и экономические защищали Сельджукиды. Для
подданных Сельджукиды были или казались истинными мусульманами,
но в интимном кругу раскрывалось подлинное их лицо, и слухи об этом
проникали за границу. Когда, например, Нуреддин Зенги из Алеппо
отправлял к султану Кылыч Арслану II посла, он потребовал, чтобы
султан возобновил исповедание веры 2. Так во второй половине XII в. на
стороне подозревали, что Сельджукиды — плохие мусульмане.
Впрочем, обвинения бросались часто узкими формалистами, которым
непонятна и чужда была религиозная толерантность, одинаково
расценивавшая четыре правоверные школы *. И «низы» населения,
свободные, конечно, от лицемерия правящей верхушки, далеки были
от ислама.
Еще в XIV в., т. е. после Сельджукидов, как видно из описания Ибя
Баттуты, женщины ходили в Алаие с открытыми лицами 3. Это, может
быть, были не только христианки, но и туркменки-полукочевницы, для
которых в условиях городской жизни среди иностранцев — иностранных
купцов, посещавших город, — неприемлемы были требования мусульман-
1 W. Barthold, 12 Vorlesungen über die Geschichte der Türken Mittelasiens,
Berlin, 1935, S. 109.
2 Cl. Huart, Konia la ville des derviches tourneurs, Paris, 1897, p. 215.
3 «Voyages d'lbn Batoutah, texte arabe, accompagné d'une traduction par C. De-
îrémery et B. Ri. Sanguinetti», t. II, Paris, 1854 (далее—Ibn Batoutah, t. il), p. 256.
197

ской религии. Все-таки араб (Ибн Баттута), представитель народа, в
среде которого зародился ислам, был для них желанным гостем; но,
с другой стороны, в Алаие население познало уже прелести гашиша.
На севере, у Черного моря, не только население, но и кадий,
официальный представитель ислама, нарушали сунну. Смущенно рассказывает
Ибн Баттута о странностях на похоронах матери эмира Ибрагима: за
гробом ее сын шел с непокрытой головой; у эмиров и рабов одежда
была надета наизнанку4, а у кадия, хатиба, факихов головы вместо чалмы
были обмотаны черными платками 5. Черный цвет в Синопе обозначал,
очевидно, траур, и здесь сказалось соседство христиан.
Северное побережье было уже заражено еретическими учениями:
здесь нашли приют и чепни6 — огузское племя — после подавления
восстания Баба Исхака.
Вообще обряды похорон (здесь-то часто и сказываются обычаи
народа) часто отличались от мусульманских: у мевлеви, например,
процессия сопровождалась игрой на музыкальных инструментах7; в Манисе
сын султана Сарухана, как говорит Ибн Баттута, был набальзамирован
и в течение нескольких месяцев сохранялся в склепе, и родные, отец я
мать, приходили смотреть на него накануне праздника жертв 8, и «траур
у них соблюдается сорок дней», — уже спокойно прибавляет Ибн
Баттута 9.
Среди высших кругов общества Малой Азии еще в XIV в.
удерживались старые религиозные верования, противоречившие исламу.
В центре государства огузы-мусульмане также попадали в
круговорот христианских идей 10: население больших городов, занятых Сель-
джукидами, чтобы спасти жизнь и сохранить социальное положение,
перешло в ислам, но новообращенные бессознательно удержали старые
верования, часто еретические, с точки зрения византийского православия,
и эти антимусульманские представления передавались огузам.
На Верхнем Евфрате окрепли павликиане, учение которых охотно
воспринято было армянами; отвращение к иконам сближало их, с одной
стороны, с арабами-мусульманами, а с другой — здесь опять
открывалась благоприятная обстановка для вербовки прозелитов среди огузов.
На Сельджукидах сказалось сильное влияние армян11: армяне,
изнывавшие от религиозного гнета Византии, радостно приветствовали
появление в Малой Азии огузов; естественно, что и огузы тянулись к ним.
4 Ср. перевернутую кровать v древних евреев как символ горести,
s ïbn Batoutah, t. II, p. 353—354.
6 К. Гуман [см.: К. Гуман, Об этнологии Малой Азии («Изв. Кавказского отд.
Русского географ, об-ва», т. VI, Приложение, Тифлис, 1881), стр. 57], повторяя,
вероятно, о тахтаджы то, что он слышал от греков, пишет, что турки называли их
бранной кличкой «чепни» — это коренное население страны, христиане, из страха
наружно принявшие ислам.
7 Aflâkî, Menâqib-el-'Arifîn (Cl. Huart Les saints des derviches tourneurs, Récits,
traduits du persan et annotés, t. II, Paris, 1922) (далее—Aflâkî, t. II), p. 217, 34?
(похороны Паша-хатун в Эрзуруме происходят на седьмой день); 257 (во время
похорон Кира-хатун все, кроме Султан Веледа, обнажили головы); 410 (на похоронах
Амира Арифа большая часть жителей Коньи шла, обнажив головы); 284 (от горести
все в мечети обнажили головы).
8 ïbn Batoutah, t. II, p. 313. — Ср., впрочем, захоронение в старой Бухаре.
Там в невысоких кирпичных склепах оставлялось отверстие для того, чтобы «дух»
покойника мог выйти наружу; вот почему в Бухаре стоял специфический трупный
запах.
9 Ibid., р. 354.
10 Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans müesseselerinin osmanli muesseselerine tesiri
hakkinda bazi mülahazalar («Türk hukuk ve iktisat tarihi mecmuasi», eilt I, Istanbul,
1931), s. 296, not I.
" Ibid., s. 227, not 4.
198

Тогда-то, может быть, перешло от армян и слово «хач» ( (umi ) 12 —
крест. И тяготение армян к огузам, очевидно, так сильно бросалось
в глаза, что христианские историки обвиняли армян в измене
христианству.
Так, враги Византии находили доступ к огузам, и происходила
диффузия — в Малой Азии росло и крепло на почве старых культур мусуль-
манско-христианское двоеверие.
Подводя итоги, напомню, что уже на XI международном конгрессе
ориенталистов В. Д. Смирнов в докладе 13, правда разбросанном,
высказал мысль об исконном двоеверии христианского населения Малой Азии.
В Малой Азии давно распространились религиозные учения,
подрывавшие христианство (гностицизм, манихейство). Грани между исламом
и христианством стирались, у официальных исповедников ислама
спокойно уживались и представления от еретического христианства,
заимствованные от туземного населения. Так объясняет В. Д. Смирнов тяготение
Данишмендов к византийской культуре (двуязычные, арабско-греческие,
легенды ня хмонетах) или частые в исторических хрониках или в
легендарных рассказах-эпопеях переодевания мусульман в платье
христианского священника — очевидный отзвук реальной близости, отсутствие
какого бы то ни было отчуждения или изуверства.
А из-за Мавераннахра шли постоянно все новые и новые толпы
дервишей, баба, и все они разлагали и изменяли в Малой Азии простые
нравы огузов. Увлекаясь тайнами алхимии; дервиши морочили людей
и отбивали их от веры 14.
Но официально Сельджукиды были сунниты и соблюдали
предписания веры. Так, султан Алаэддин Кейкубад I, охранитель старых обычаев,
как ревностный мусульманин следовал толку Абу Ханифы: он пять раз
в день совершал обрядовую молитву, и только первую молитву на заре
совершал по толку Шафии.
Суннитское учение ислама — обряды и экзегез, мелочно
размеренные, рационалистически построенные, соответствовали все-таки
солдатской натуре турка.
Кадий, исполнявший у Сельджукидов обязанности шейхульислама,
олицетворял божественный закон на земле, но он мог занимать не
только духовные должности, но и светские. «Кадий над кадиями» (oU>lsJI ^i
султана Иззеддина Кейкавуса II носил титул «атабека», он был везиром;
мужественно оберегая государя, он пал в битве с монголами
(в 654=1256 г.) 15; в XIV в. в Сивасе правил кадий и поэт Бурханеддпн
Сивасский. Перед кадием феодалы присягали султану. Кадий был
третейским судьей между Сельджукидами; он улаживал ссоры и споры
между царевичами, у него искали советов и высшие сановники государства.
Духовенство прекрасно учитывало умонастроенность султана.
Однажды после казни кадия Термези, осуждавшего вольнодумство султана
12 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. III,
oartie I. Histoire des Seldjoucides de l'Asie Mineure, d'après lbn-ВШ, Leide, 1891.
(Texte turc — Yazicioglu Ali, vol. III), p. 68. (Рядом, впрочем, стоит и арабское
слово Ч-fik*).
13 W. Э. Smirnow, Les vers dits «Seldjouk» et le christianisme turc («Actes du
onzième Congrès international des orientalistes. Paris, 1897», Troisième section, Paris,
1899), p. 143—157.— Впрочем, В. Д. Смирнов потом переменил взгляд, см.:
В.Смирнов, Мнимый турецкий султан, именуемый у европейских писателей XVI в.
Calepinus Cyriscehbes («Зап! Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», т. XVIII, вып.
И—III, СПб., 1908), стр. 53.
!4 Aflâkî, t. II, p. 349.
15 См статью Абдул Кадира Хамдизаде (Эрдогана) в газ.: «Тюрк сёзю»
(Конья), 1917, № 36.
199

Гияседдина Кейхюсрева I (рожденного от христианки), который увлекся
византийскими обычаями, в стране наступила засуха; султану легко была
внушена мысль, что это наказание за содеянный им грех, и он
раскаялся 16. Очевидно, после этого случая влияние духовенства усилилось.
«Исканное слово» ( ^x« ^i^ )—Коран — для султана святыня,
и он требовал, чтобы сановник (феодал) клялся над Кораном.
Языджыоглу Али превозносит благочестие султана Алаэддина Кей-
кубада 117. Он почитал письмо, и грамота — указ, исходивший из
дивана, был для него священен, ибо вводная часть заключала в себе
славословие аллаха; и как малоазиатский турок еще в XX в. поднимал и
прятал газетный листок или обрывок исписанной бумаги, потому что там
могло быть начертано священное слово 18, так и султан, прикасаясь
к грамоте, испытывал благоговейный трепет. Он подписывал указ,
совершив предварительно омовение; он хотел перед подписанием быть чистым,
как перед молитвой.
Но, должно быть, в государстве Сельджукидов распространен был
не только суннитский толк Абу Ханифы. Бедреддин, построивший
в Конье медресе Сырчалы, предназначил его для «факихов и на нужды
последователей Абу Ханифы» ( *Ls*. ^l c^U^I ^ «OaxJ! j IfJUJI J*)19
Нужно было это отметить, так как были, очевидно, последователи и
других толков.
В Ираке шла старая распря между толками Абу Ханифы и Шафии,
и историк Рявенди, обращаясь к султану Гияседдину Кейхюсреву I,
просит о прекращении этой розни 20. Отголоски распри слышатся, очевидно,
и в Малой Азии; вот потому-то султан Алаэддин Кейкубад I, ханифит,
пытаясь сгладить эту рознь, совершал утреннюю молитву именно по
толку Шафии.
Быть может, были и маликиты. Среди иностранцев, стремившихся
в Малую Азию, были и мусульмане из далекого Марокко. Между
государством Сельджукидов и Марокко была какая-то связь. Во время
скитаний султана Гияседдина Кейхюсрева I сулно его неожиданно было
занесено из Черного моря в Марокко21. В Конье была «Мечеть
марокканцев», реставрированная в 1275 г. султаном Гияседдином Кейхюсре-
вом III22. И, наконец, «величайший шейх» Мухиэддин Ибн аль-Араби,
родом из Испании, долго жил в Конье, подготовив там себе ученика и
наследника Садреддина Коневи 23.
Фигура Ибн аль-Араби бгюсает слабый свет и на внутреннюю
политику Сельджукидов начала XIII в. Наслышавшись о великом мистике-
суфии, султан Иззеддин Кейкавус I вызвал его в Конью ко двору. Ибн
аль-Араби странствовал по Малой Азии, он был в Сивасе, Малатье
и т. д., исполняя, быть может, какие-то поручения султана. Но и вдали
от султана Ибн аль-Араби думал о нем, поддерживая у него надежду
на военные успехи.
Окруженный крестоносцами, султан смотрел на него как на
духовного отца и искал у него ответа на мучившие его вопросы. Султан
совете Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 80.
" Ibid., p. 217.
18 В. А. Гордлевский, Быт османца в суевериях, приметах и обрядах
(«Этнографическое обозрение», М., 1915, № 3—4), стр. 9.
19 Cl. Huart, Epigraphie arabe de l'Asie Mineure, Paris, 1895, p. 79.
20 Ravendi, éd. Iqbal, p. 64.
21 Yazicioglu Ali., vol. III, p. 37.— Хюар (Cl. Huart, Epigraphie arabe.., p. 57)
справедливо считает всю «одиссею» султана легендарной.
22 П. Huart, Epigraphie arabe.., p. 65.
23 См. в этом томе «Житие Садреддина Коневи», стр. 219—225.
200

товался с ним о политике, какую он должен вести по отношению к
христианам, жившим в государстве. В письме к султану (включенном
в «Футухат») Ибн аль-Араби проповедует нетерпимость — это, очевидно,
месть, навеянная зрелищем хозяйничанья крестоносцев в Сирии.
Неизвестно, имело ли послание практические последствия. Однако
в титулатуре Сельджукида Гияседдина Кейхюсрева II («истребителя
многобожников») раскрывается все-таки нерасположение к христианам,
очевидно к западным крестоносцам24.
Треволнения, нарушившие в Средней Азии мирное течение жизни *,
погнали и ученых к двору Сельджукидов Рума; они шли сюда охотно,
так как в Малой Азии сияли светочи богословия, с одной стороны, и
мистики—с другой. В Малой Азии процветала общемусульманская наука
(на арабском языке) и поэзия (на персидском языке) *. Конья потянула
к себе из Хорезма и Неджмеддина Кубра, и Неджмеддина Рази.
Благодаря Джеляледдину Руми (ум. в 1273 г.) и Садреддину Коне-
ви (ум. в 1274/75 г.) столица Сельджукидов в середине XIII в.
превратилась в центр духовного просвещения. Как видно из Афляки, у Садред-
дина Коневй собирались сливки столичного общества: Фахреддин Ираки,
скитавшийся по Востоку в поисках истины (ум. в 1288 г.), Эвхадеддин
Кирмани (ум. в 1298 г.), кадий Сираджеддин, кадий Иззеддин Атабек,
променявший перо на меч, и другие.
Но, поскольку из Коньи шла мистическая проповедь Джеляледдина
Руми, города Сельджукидов сторонились от нее; благочестие отходило
в Кайсери, там ревнители правоверия строили медресе и поддерживали
ортодоксальное суннитское учение. В небольших провинциальных
городах, как, например, в Акшехире, тоже были светила: братья Неджмед-
дин Ахмед (ум. в 1251 г.) и Махмуд Хайрани (ум. в 1268 г.), сыновья
Месуда, похороненные в одном тюрбе, и, может быть, ходжа Насреддин,
народный мудрец-шут25.
Тезки-пришельцы — Неджмеддин Кубра и Неджмеддин Рази —
затмили Неджмеддина Ахмеда, местного малоазиатского ученого, но еще
в XV в. Юнус Эмре, вспоминая старые времена, восклицал: «А где фа-
ких Ахмед Кутбеддин, Султан сейид Неджмеддин, Мевляна Джелялед-
дин? Куда девались те полюсы мира?»26.
Всюду шли оживленные богословские прения, это были публичные
диспуты, на которых выдвигались руководители и пастыри.
В середине XIII в. религиозный пыл у Сельджукидов охладел,
и историк Аксараи, очевидно ревностный мусульманин, хвалил везира
Муинеддина Перване за то, что он возобновил обычай, соблюдавшийся
Великими Сельджукидами, и собирал во дворце ученых, которые
обсуждали религиозные вопросы, и потом по степени учености распределял
между ними должности 27.
Султаны покровительствовали просвещению, они строили медресе
fa им подражали и феодалы); из медресе выходили люди, классово
близкие им, близкое им идеологически духовенство. Медресе — рассад-
24 О пребывании Ибн аль-Араби в Малой Азии, см.: Miguel Asin Palacios, El
islam cristianizado. Estudio del «Sufismo» a través de las obras de Abenarabi de Murcia,
Madrid, 1931, p. 89—97.
25 Соображения о времени жизни его см.: Вл. Гордлевский, Анекдоты о ходже
Насрэддине, М— Л., 1936, стр. XIII и след.
26 Ahdülkadir Erdogan, Necmeddin Ahmedin sandukasi [«Konya» (Konya), 1936,
№ 2], s. 108.
27 В. Бартольд, О некоторых восточных рукописях в библиотеках
Константинополя и Каира («Зап. Вост. отд. имп. Русского археол. об-ва», т. XVIII, вып. IV, СПб.,
1908), стр. 0131.
201

йики богословия, руководимые пришлыми учеными ('иранцами), но
выпускавшие уже и местных улемов 28.
По дорогам настроены были для путников завие (странноприимные
дома) — это часто феодалы, раскаиваясь в грехах, жертвовали на
богоугодные дела доходы. Так поступил, например, эмир Кастамону, Фах-
реддин, поручивший сыну надзор за завие. И каждый бедняк,
являвшийся из «священных и благородных городов» (Мекки и Медины) или
из Сирии, Египта, Ирака, Хорасана и т. д., получал одежду и 100
дирхемов в день прибытия и 300 дирхемов в день отъезда 29.
Во время похорон султана Гияседдина Кейхюсрева I устроены были
богатые поминки; между хафызами, талебе и бедняками распределено
было 50 тыс. червонцев, и не только в Конье, но и по всем городам
и весям30.
Завоевывая иноверные города, султаны воздвигали там мечети; как
Замечает раз Ибн Биби31, иконы и била заменялись михрабами и мин-
бером; туда посылались ходжи 32, т. е. духовные учителя. Трудно
предполагать, что происходило насильственное обращение христиан в ислам;
это не было воинственное выступление ислама, скорее всего султан
заботился о религиозном воспитании тех турецких колоний, тех племен огуз-
ских, которые, согласно политике Сельджукидов, водворялись на
удобных землях, совершая мирную туркизацию Малой Азии. Словом,
султаны хотели укрепить среди кочевников ислам. Да им прямо и невыгодно
было, с экономической точки зрения, уменьшать число христиан,
плативших харадж.
Нашествие монголов постепенно отразилось и на просвещении.
Расцвет культуры, материальной и духовной, остановился; в 1273 г. умер
Джеляледдин Руми и, как образно говорил Садреддин Коневи,
«рассыпались четки»; «смерть ученого — гибель мира», — повторял он хадис 33,
Так, внешне поведение султана определялось шариатом, но,
собственно, он исполнял то, что подсказывал ему феодал.
Феодалы командовали и над духовенством. Фактически духовенство,
копившее землю и недвижимость (вакфы), зависело от феодалов.
В эпоху монголов, например, в государстве правил везир Муинеддин
Перване, он назначал в Конью и кадия 34.
Совершая грабительские набеги на христианские земли, султан
думал, что идет по пути, указанному религией, и, согласно шариату, одну
пятую часть военной добычи, «право гази», борцов за веру, отдавал
служителям ислама, сейидам, беднякам и «покорным слугам» (с. ^ku).
Хроника однажды точно указывает размер этой подачки — «цены
сострадания сытых»: 100 коров, 1000 баранов и 10 тыс. акча 35.
Стоимость скота во время войны, как известно, была невелика: 200 коров
(1000 баранов = 100 корозам) могли стоить каких-нибудь 400 акча. Это
пустяки, когда сплошь и рядом феодалам султан жаловал, помимо
земельных угодий, сотни тысяч акча. Эта благотворительность -*- помощь
беднякам—была ничтожна, это был красивый жест богача-мусульманина,
гв Aflâkî, t. Il, p. 38.
29 Ibn Batoutah, t. II, p. 347—348.
30 Yazicioglu AH, vol. III, p. 114.
31 Th. Houtsma, Recueil de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides, vol. IV,
Histoire des Seldjoucides d'Asie Mineure, d'après l'Abrégé du Seldjouknameh d'Ibn-Bïbï,
Leide, 1902, Texte persan (далее — Ibn-Bïbï, vol. IV), p. 137.
32 Ibid., p. 138.
33 См. в этом томе «Житие Садреддина Коневи», стр. 223.
84 Aflâkî, Menâqib-el-'Arifîn (Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs. Récits,
traduits du persan et annotés, t. I, Paris, 1918) (далее—Aflâkî, t. I), p. 325.
»s Yazicioglu Ali, vol. III, p. 338.
202

бросавшего крохи со стола, уставленного бесплатными дорогими
яствами; этот жест еще раз подчеркивал социальную разницу между
феодалом и обывателем-бедняком, работавшим на него.
Благочестие — все это была только показная сторона,
обнаруживавшая фальшь и ханжество имущих классов.
Но только двор и феодалы соблюдали веления религии, а там,
внизу, масса была аморфна, к исламу равнодушна. И даже руководители
племен турецких на окраинах смотрели на религиозные обряды, как на
что-то постороннее, им чуждое, их нисколько не касающееся.
Приветливо как будто встретив главу ордена мевлеви, сын Алишира Гермиян-
ского (Якуб?) по обыкновению занялся своими рабами, между тем как
дервиши читали нараспев Коран и мистические песни; «это был
бесстыжий турок», — прорывается у Афляки Зб.
Город и деревня противостояли друг другу. Городское население
исповедовало суннитство, — это были консервативные круги общества
из феодалов, купцов и крупных ремесленников; тогда как среди крестьян
господствовал шиизм — вообще шла дервишская пропаганда.
Подданные султана страдали; бог защищал богатых, и потому
охотно шли бедняки за тем, кто отвергал официальную религию, — здесь
надеялись они найти избавление от тягот жизни. Так, давно Малая Азия
была очагом ересей. Перейдя от Византии к Сельджукидам, население
Малой Азии сохраняло идеологию, оправданную столетиями бесправной
жизни; так легко складывалась в Малой Азии обстановка,
благоприятная для процветания антисуннитских (и антимусульманских) учений.
И, как завершение всего, на ислам посыпались тяжелые удары
сверху: во время краткого царствования хана Байду (в 1295 г.) медресе,
как говорит Аксараи, были «стерты» (непереводимая игра арабских
слов): в медресе устроились пьяницы, и, казалось, вот-вот замолкнет
голос муэззина и мечети превратятся в дома идолов (т. е. церкви) 37.
Низы еще больше заколебались.
Устои правоверия подрывались еще религиозными течениями,
проникавшими в Малую Азию под маркой ислама. Пропаганду дервишско-
шиитствующую (исмаилитскую) могли, пожалуй, направлять и саррафы,
сосредоточившие у себя большие богатства.
Образование в Малой Азии большого мусульманского государства,
поглотившего богатые христианские земли, влекло в «область джихада»
из Хорасана сотни дервишей, склонных к шиизму, — баба, батыни38,
календеров и др., они закопошились там уже при Великом Сельджукиде
Меликшахе. После монгольского нашествия наплыв усилился (сюда
устремились из Хорезма ученики Неджмеддина Кубра). И часто это
были изуверы, силой распространявшие ислам 39: они кидались в бой,
увлекая за собой жен и детей.
Дервиши разносили по Малой Азии «сокровенный толк» — учение
исмаилитов; от них, от этих баба или батыни, оно легко воспринято было
ахи; потом все это растворилось в бекташи, а теперь под «людьми
сокровенными» (ehli batin) разумеются уже просто кызылбаши.
36 Aflâkî, t. II, p. 389, 390.
87 В. Бартольд, О некоторых восточных рукописях.., стр. 0135. — То же
повторилось и в царствование султана Улчжейту в начале XIV в., см. Aflâkî, t. II, p. 322
-323.
38 См.: j ^ j д fjjjlij fjjj^fli« d^\ ôJXjLo! ^jjZ <*\*j* Лаа-* ô^lj ^jijj
89 Ср. позднейший рассказ о голом дервише в Ялове (около Стамбула), который
деревянным мечом рассек пополам насмехавшегося над ним христианина, после чего
вся округа приняла ислам, см.: Fr. Giese, Die altos manischen anonymen Chroniken, Bd
II, Breslau, 1922, S. IL
203

Газй и джигиты (среди них могли быть и ахи) — вся эта масса,
наводнявшая Малую Азию под началом сипехсаларов, рейсов и т. д.,
потом, когда прекращалась война, занималась в стране дервишской
пропагандой.
Суфии и сейиды тоже расшатывали устои ислама в Малой Азии.
Султаны охотно раскрывали двери дворца перед шейхами-суфиями
(*9^u Сг^-*), суфии, сейиды сидели на пиру наряду с улемами,
кадием, муфтием и пр.40 Шейхов Сельджукиды любили; в Амасье еще
султан Месуд I построил (545 г. х./1150 г.) ханаку41.
Сейиды занимали всегда высокое место. Используя происхождение,,
действительное или мнимое, от Мухаммеда, ловкие сейиды толпами шли
в Малую Азию. В Малой Азии создались как бы центры сейидов,
например Сейидабад42 (совр. Сиди-шехри), хотя возможно, что там устроился
всего один сейид, давший пышное наименование месту — земельному
участку, принадлежавшему ему.
Сейиды были объединены; в хронике упоминается «мелик ус-садат>>
(obLJI d^ ) — князь сейидов. Во время Ибн Баттуты в Сивасе был
дом, похожий на медресе, — «дом сейидства» (ô^L*J!jb). Там
останавливались исключительно потомки Мухаммеда, там жил и их
«глава-наместник» (<-~£); и пока они жили там, им предоставляли постель,
пищу, свечи и т. д., а когда они уезжали, — снабжали продуктами на
дорогу43.
И дервишам жилось хорошо. Из Афляки известно, что государство
платило дервишам жалованье — ежедневно по полдинара 44 (сумма,
конечно, значительная).
Сами сохраняя еще элементы старого, шаманского, мировоззрения,
дервиши находили, конечно, сочувственный прием среди туркменского
населения, только недавно воспринявшего ислам.
Дервиши, нахлынувшие в Малую Азию, были не только
религиозными руководителями, они прививали кочевникам элементы культуры
и государственности, они объединяли население, организовали отпор
монголам, разрушавшим уклады, которые созданы были Сельджукидами.
Четырьмя путями шли дервиши в Малую Азию: из Хорасана, из
Азербайджана (из Ардебиля?), из Сирии и из Ирака (из Эрбиля,
Багдада). Здесь, в Малой Азии, вербовали они себе сторонников среди
крестьян и ремесленников. Обездоленные люди искали у них успокоения
от земных страданий.
Проторенною дорогой тянулись дервиши из Хорасана и в османскую
эпоху; это были «святые мужи хорасанские»—(Horasan erenleri),—
как дервиши и теперь еще называют себя в Дереиме.
На склад мышления населения Малой Азии среднеазиатские
турецкие мистики — ата («отцы») тоже оказали большое влияние, они несли
в Малую Азию культ Ахмеда Ясеви и его хикметы. Еще в XVI в. четко
сохранялась об этом память: в анекдотах Ламии, например, встречается
дервиш-ата. Интересно и название поселка около озера Эгридира
(«Ата»), хотя возможно, что это мусульманское собственное имя; но
недалеко лежит и Синиркенд («приграничный город»), и редкое в
малоазиатской топонимике слово «кенд» (ср. Ханкенди, Моллакенди) говорит
о среднеазиатских отголосках.
40 Yazicioglu Ali, vol. Ill, p. 221. ^
42 Aflâkî, t. II, p. 61.
43 Ibn Batoutah, t. II, p. 289—290.
44 Aflâkî, t. I, p. 345.
204

И, может быть, поскольку святилище бекташийское в Сейидгази45
(где похоронен Сейид Баттал) влекло к себе еще в XX в. паломников из
Восточного Туркестана, из тех мест, где сохранилась память об Ахмеде
Ясеви46, — здесь видна старинная живая связь между Малой Азией
и Средней Азией. Султаны Сельджукиды питали также расположение
к Сейидгази, возникшему на месте византийской святыни. Султан Гия-
седдин Кейхюсрев I построил здесь мечеть (в 1207/08 г.), подчеркнув
преклонение перед родоначальником гази, проложившим Сельджукидам
дорогу в Малую Азию; здесь в старой византийской церкви похоронена
жена (?) его, мать султана Алаэддина Кейкубада I Фатима (и ее
рабыня Айни ана), культ которой распространен по всей Малой Азии 47.
Могила Сейид Баттала Гази, как заметил в XV в. так называемый
Мюльбахский студент *, притягивала к себе поклонников; имя Сейид
Баттала призывали те, кто шел в бой, т. е. те, кто хотел вернуться домой
после войны с неве.рными победоносно как исполнивший долг гази.
И Азербайджан давно настроен был против суннитства. Население
прикаспийских областей ревниво оберегало свободу от
завоевателей-мусульман. Здесь давно было брожение среди крестьянских масс; здесь,
в Ардебиле, началось в IX в. и восстанле Бабека. И потом в Ардебиле
постоянно ютились шейхи-шииты. Из Астрабада происходил и Фадлал-
лах, родоначальник секты хуруфи.
В хронике только раз упоминается Ардебиль. Рассказывая о
пребывании в Конье шейха Сухраварди (родом азербайджанца), Языджыоглу
Али говорит, что у народа сильное влечение к шейхам Ардебиля 48.
В XVI в. там родилась династия Сефевидов, провозгласившая в Иране
шиизм государственной религией и поведшая борьбу с османскими
султанами — рьяными сторонниками сунны. Туда, в Ардебиль — к
Каспийскому морю, ушла обратно из Малой Азии и часть чепни. Течение это
охватило, таким образом, и огузские племена, у них и раньше было
тяготение к шиизму.
Походы Сельджукидов в Сирию открыли, естественно, дорогу
религиозно-социальным мыслям из этой исконной страны ересей.
Сельджукиды скоро узнали, как глубоко восприняли крестьяне, сидевшие на
земле феодалов, проповедь хариджита Баба Исхака.
И, наконец, религиозные идеи, противоречащие суннитству,
надвигались из Ирака: из Эрбиля (в древности Арбела) — округи, заселенной
курдами (и склонной, очевидно, к шиизму), и из центра халифата —
Багдада. Из Ирака зашли дер-вишские пляски как в Среднюю Азию 49,
так и в Малую Азию — вероятно, наследие или пережитки
древневосточных религий, господствовавших в Передней Азии.
В Малой Азии пляски распространены были уже в XII в. Здесь
сказались, быть может, еще и обычаи местного, греческого населения50.
перешедшие потом к мевлеви.
Шейх Сухраварди Шехабеддин «Мактуль» (убит в 578 г. х.),
46 Ср. также описание святилища (на турецком языке) дервиша М. Шюкрю,
изданное в Стамбуле в 1918 г.
46 Th Menzel, Das Bektaschi-Kloster Sejjid-i Ghâsi («Mitteilungen der Seminars
für Orientalische Sprachen», Jahrgang XXVIII, Abt. 2, Berlin, 1925), S. 93.
47 Ibid., S 94, 102 —Материалы об этом святилище (старейшее упоминание
на Западе в XVII в.) подобраны у Ф. Хаслюка (F. W. Hasluck, Christianity and islam
under the sultans,vol. II, Oxford, 1929, p. 704—710).
« Yazicioglu AH, vol. Ill, p. 225.
49 В. Баотольп. О погребении Тимура («Зап. Вост. отд. имп. Русского археол.
об-ва», т. XXIII, вып. I—II, СЦб., 1915). стр. 4; В. А. Гордлевский, Баха-уд-дин Нак-
шбенд Бухарский (сб. «Сергею Федоровичу Ольденбургу», Л., 1934), стр. 162.
50 См. в этом томе «Житие Садреддина Коневи», стр. 220.
205

азербайджанец51, пользовавшийся большим расположением султана Кы-
лыч Арслана II и его детей (Насиреддина Баркиярука и Гияседдина,
которому он посвятил сочинение «uU^.) ô2^ любил ритуальные пляски
Когда пооол халифа Насир-ли-дини-Лляш, Шехабеддин Абу Хафс
Омар ибн Мухаммед Сухраварди, уже старик (он родился в 1145 г.),
и его мюриды, придя в экстаз, начали плясать, гостями, опьяненными
вином, это встречено было во дворце султана Иззеддина Кейкавуса I
благосклонно; мусульмане-сунниты совершали также общественное
плясовое радение. И тут же на месте произошло посвящение султана и беев
в братство ахи. Очевидно, шейх Сухраварди, посол халифа Насир-ли-
дини-Лляхи, следовал уставу «футуввы», а, судя по тому, что ахи в
Малой Азии в XIV в. пели и плясали, пляска, плясовое радение и раньше
составляли в Ираке — в Багдаде —один из элементов «футуввы».
Правоверность Омара ибн Мухаммеда Сухраварди сомнительна.
Поскольку он пропагандировал в Малой Азии идеи «футуввы»
(терроризируя султана), он был, быть может, и исмаилит. Вероятно, у Дженаби
заимствовал Хаммер известие о том, что преемник султана Иззеддина
Кейкавуса II, Рукнеддин Кылыч Арслан IV, был исмаилит54. Конечно,
это только предположение о связи между ахи и исмаилитами, но вообще
ахи должны быть рассматриваемы на фоне батыни 55; это не
правоверные мусульмане: они охотно смотрели на дервишей и примыкали к дер-
вйшским орденам (например, Ахи Юсуф Халвети) 56.
Были, очевидно, в Малой Азии и бекташи — духовные наследники
и преемники Ахмеда Ясеви: в Конье, например, был земельный участок
Пиреби (имя, упоминаемое в «Виляйетнаме» Хаджи Бекташа) 57.
Встречались часто и дервиши календерийе, иначе абдалы (ô*^!*^li>).
Абдалы, как известно из истории Ашыкпашазаде, господствовали
тогда в Малой Азии; это была одна из четырех румских группировок
(fjj о^Ш), направлявших политико-социальную жизнь страны.
Календеров звалй еще «ишык». Здесь произошла, быть может,
контаминация двух слов: «ышык» (по-турецки «огонь») и «ашык»
(по-арабски «сгорающий от любви к божеству»), т. е. слово «ышык» есть
народная этимология суфийского термина 58. Во время странствий дервиши
забирались на горы или разводили в горах огонь. На такое толкование
наводит полумистическая песня, записанная Ф. Гизе59:
Uca dag basinda yanar bir i§ik,
Onu bekleyen garip bir asik...
(На вершине высокой горы горит огонь;
Тот огонь сторожит странник ашык...)
51 См его биографию у О. Spies'a' О. Spies, Mu'nis al-Ushshaq. The lovers'
friend by Shihabudditi Suhrawerdi Maqtul [«Bonner Orientalistische Studien» (Stuttgart),
Heft 7, 1934J, S. 8.
52 \azicioglu Ali, vol. Ill, p. 14.
vr cf <r: ^ Ui : -и- ч <\rr— trri Юсу* Зия в числе почитателе&
шейха называет и эмира Кемаледдина Камьяра.
54 Jos. von Hammer, Geschichte des О s manischen Reiches, Bd. I, Pesth, 1934, S. 22.
57 См. в этом томе «Из истории водопользования в Конье» стр. 229.
58 Ю. Ценкер (см.: Th. Zenker, Dictionnaire turc-arabe-persan, t. I, Leipzig, 1866,
p. 54), исходя из этимологии, так объясняет слово j^| —странствующий дервиш,
появляющийся, как луч света или искра.
59 Fr. Giese. Erzählungen und Lieder, № 28, S. 69.
206

Календеры в Малой Азии исчезли, сохранились близкие к ним ру-
фай. У Афляки для них встречается термин «джавлаки» (<jJlj.>. <J*)y>-
от турецкого слова (jVjl*) — безволосый, голый; он упоминает, между
прочим, шейха Абубекра Джаулаки Никсарского60. Поскольку у Ибн
Биби слово «джаваликиян» (OLDI^.) стоит рядом со словом ù^l
(пленные) 6I, Халиль Эдхем придает ему значение «бедняк» 62, отнимая
дервишское содержание.
Возможно, что календеры, абдалы, джавлаки (объединившиеся под
термином «ишыки») впоследствии влились в орден бекташи, а старые
группировки были вытеснены. Внешним видом ишыки напоминали джа-
влаков; так, те и другие выщипывали у себя на лице растительность.
В XVI в. термин «ишык» был широко распространен. Ишыки
устраивались в медресе и в завие как в Румелии, так и в Анатолии; они
находились в старых святилищах бекташи — в Сейидгази и в завие Сары
Салтыка. Очевидно, они тяготели к шиизму; в день ашура они ходили по
улицам с музыкой 63. Правительство смотрело на них косо, как на
смутьянов, вводивших новшества.
Когда Таджеддин, сын Ахмеда Руфаи, основателя ордена, пришел
в Конью, сопровождаемый толпой полупомешанных дервишей, одетых
в короткие бархатные куртки, вельможи города, эмиры, простой народ
и ахи торжественно встретили его и отвели ему медресе Каратая;
«чудеса» руфаи (они входили в огонь, клали в рот раскаленное железо,
пожирали змей и т. д.) производили большое впечатление. Ими
увлекалась и Кира-хатун, жена настоятеля-мевлеви Салахеддина Зеркуба. Они
бывали и у везиров — у везира Муинеддина Перване (например,
современник Джеляледдина Руми, шейх Абдуррахман Шейяд) 64.
Потомки (внуки) Таджеддина заняли скоро старый центр ересей —
Сунусу, около Амасьи65. Ибн Баттута видел потом «ахмеди» — так он
называет руфаи — в Измире, Бергаме и других городах66. В Измире
было большое скопище дервишей (100 человек), показывавших
«фокусы».
Но всех их превосходили богатством и влиянием мевлеви —
последователи «Мевляна» Джеляледдина Руми.
Использовав, с одной стороны, местные обычаи, а с другой —
поддавшись течению, шедшему из Ирака 67, Джеляледдин Руми ввел
плясовые радения; они захватили в Конье придворные круги, и мевлеви
укрепили, таким образом, могущество. Радения, сопровождавшиеся
обильным ужином, часто устраивались в Конье вельможами, собирая большое
общество, которое восхищалось искусством Джеляледдина 68.
Сельджукиды питали к мевлеви большое расположение. Так, султан
Алаэддин Кейкубад I, сперва настороженно подозрительный, вскоре
преклонился перед отцом Джеляледдина Руми, Бехаэддином Веледом,
и оказывал ему царские почести. Султан Рукнеддин Кылыч Арслан IV
80 Afîâkî, t. II, р. НО.— Ср. имя арабоязычного писателя из «инородцев» Ибн
аль-Джавалики (сочинение его издано в 1867 г. Э. Захау).
ei Ibn-Bïbï, vol. IV, p. 242.
62 го'л) С? <...<Ssi~à Ч;*2-^ 'p*^ Jt^ [
63 См.: Вл. Гордлевский, Внутреннее состояние Турции во второй половине
XVI в. («Труды Института востоковедения», сб. 2, М., 1940), стр. 105—108.
64 Aflâkî, t. I, p. 113.
R« Ibn Batoutah, t. II, p. 292—293.
66 Ibid., p. 310, 316, 328.
67 Связь с Ираком (иранским) мевлеви сохранили и потом, см.: Aflâkî, t. II,
p. 310 (Челеби Амир Ариф пожелал увидеть великих мистиков Ирака).
es Aflâkî, t. I, p. 137—138.
207

(задушенный в Аксарае) величал Джеляледдина «отцом»69. Мать его,
грузинка Тамара (жена султана Гияседдина Кейхюсрева II),
чувствовала к Джеляледдину Руми какое-то благоговение: она велела написать
с него портрет и, уезжая куда-нибудь из Коньи, возила портрет с собой,
она платила большие деньги (две тысячи червонцев), чтобы заполучить
одежду (рубашку) его, и т. д.
В городе происходили и женские «зикры» — радения: у жены Эми-
неддина Михаила (имя Михаил говорит как будто о его огузском,
туркменском, происхождении, но, может быть, это был и новообращенный
мусульманин) собирались вечерами женщины. На эти собрания к
«шейху женщин» приходил Джеляледдин; женщины садились вокруг него,
засыпали его розами и брызгали на него розовой водой 70.
Постепенно орден мевлеви укрепился не только в столице, но и в
провинции. У детей везира Муинеддина Перване, всегда чутко
прислушивавшегося к голосу Джеляледдина, была фамильная привязанность
к мевлеви: так, в Амасье мезлевихане построено было сыном везира 71.
У Джеляледдина были мюриды (ученики-последователи) не только
среди мусульман; слушая и наблюдая его, христиане переходили
в ислам. Поклонники Джеляледдина платили тысячи за вещи,
принадлежавшие ему72, потому что «они обладали чудесной силой и избавляли
обладателя от несчастий» 73.
Мевлеви пустили глубокие корни в Малой Азии: они часто
разъезжали по большим городам 74 и устраивали радения; везде у них были
«наместники», ученики, и иногда, как, например, в Токате, это были
женщины 75.
А когда Джеляледдин умер, вокруг погребальных носилок
собрались толпы народа; все (вельможи и простой народ) шл-и, обнажив
головы. Здесь были и христиане, евреи, греки, арабы, турки; они шли,
распевая псалмы, читая Пятикнижие и Евангелие, и мусульмане никак не
могли оттеснить их. «Смотря на него, мы познали природу Иисуса,
Моисея и всех пророков», — говорили поклонники 76.
Очевидно, иноверное население слышало в учении Джеляледдина
отзвуки, близкие им. И, наоборот, среди строгих законников у мевлеви
были враги, например кадий Сираджеддин 77, сейиды (в Нигдэ) 78 и др.;
им была ненавистна музыка, ненавистны были радения мевлеви.
А Султан Велед, сын Джеляледдина Руми, писал стихи (арабскими
буквами) и на греческом языке — значит, кто-то их читал, значит,
среди греков, может быть и не только в семье, настроенной грекофиль-
ски, были поклонники, почитатели этой малоазиатской суфийской поэзии.
Султан Велед мог хорошо знать греческий язык, и ему и не нужно было
обращаться к помощи друзей, как полагает Мордтманн, чтобы написать
греческие стихи.
Тяготение Джеляледдина Руми к грекам, т. е. к христианству,
конечно, говорит о старых следах христианства, отложившихся на дерви-
шизме и, в частности, на дервишах-мевлеви. Столица Сельджукидов,
69 Ibid., р. 113.
70 Aflâkî, t. Il, p. 14.
7i Talât Mümtaz Yaman, Kastamonu tarihi, Istanbul, 1935, s. 87.
72 См.: Aflâkî, t. II, p. 71.
73 Ibid., p 61 (ахи Чобан, сын ахи Кайсара, уберег во время монгольского
нашествия урожай, прикрыв его плащом Джеляледдина).
74 Ibid., р. 326.
75 Ibid., р 375.
76 Ibid., р. 96—97.
77 Ibid. р 244, 245: см. в этом томе «Житие Садреддина Коневи», стр. 219.
78 Aflâkî, t. II, p. 365.
208

Конья была центром мистического пантеизма, впоследствии у князей
Карамана вызвавшего взрыв симпатий к христианству79.
В стране идет война, часто под лозунгом веры: султан Рукнеддин
требует от Тамары, чтобы на его глазах тот, кто хочет сохранить жизнь,
растоптал крест, символ христианства, а христиане клянутся, что из
храмов Ани будут изгонять мусульман, но все это затверженные слова,
подсказанные духовенством, а жизнь сглаживает рознь, люди тянутся друг
к другу, их сближает любовь, побеждает красота, побеждают общие
интересы: царевич Салтукид отрекается от веры, очарованный красотой
грузинки; грузинка, невеста Сельджукида, о вере которой заботятся
родные, попав в Конью, переходит в ислам. А низы населения, конечно,
легко и быстро отбрасывают религиозные сомнения.
Постепенно греческие епископии в Малой Азии хиреют, исчезают80.
Греческое население в Малой Азии, брошенное Константинополем,
потеряло голову: оно часто находилось между двух огней; когда его
теснили туркмены, оно думало о Сельджукидах, а потом, опять
разочарованное, втихомолку, забившись в пещеры Каппадокии или в горах у
Черного моря, мечтало о прежней власти. Так образовались в Малой
Азии тайные христиане — христиане, только внешне принявшие облик
мусульман, так как, перейдя в ислам, они непроизвольно сохраняли
элементы христианства, может быть не столько идейные, сколько бытовые.
Христиан и мусульман сближали, конечно, часто заключавшиеся
браки между ними. Религиозная противоположность, ослабленная
внизу, сглаживалась; на окраинах Византийской империи ортодоксальное
христианство (православие) подтачивалось, в Грузии, например,
распространялись, "с одной стороны, манихейство, а с другой — суфийские
учения.
Сановники тоже из корыстолюбивых ли побуждений или из
сочувствия свойственникам (а браки между христианами и мусульманами
были часты), отрываясь от родины, уходили к Сельджукидам.
Так, Мануил Маврозом, обладатель замка в. Византии, выдал дочь
за Кейхюсрева I, когда он жил изгнанником в Константинополе, и потом
поддержал султана, за что и был щедро одарен. П. Виттек строит
остроумную гипотезу, что он принял ислам, а три сына его — дети ренегата
«Абдуллы» — заняли у Сельджукидов высокие посты: везир Каратай
(медресе его имени украшает Конью), эмир Кара Сонкор, возводивший
постройки (1250 г.) в Денизли; Кемаледдин Караташ81. Эпитет «Кара»
у всех трех братьев представляет перевод греческого слова ряорос
(черный), составляющего часть их прежней фамилии.
Но иногда греки, переходившие на службу к Сельджукидам,
сохраняли и национальность, и религию; так, над одним из потомков Ком-
нинов и Маврозомов, над «амироглу», воздвигнут был в Конье саркофаг,
на котором мусульманин неискусно вырезал греческую надпись82.
Принимая ислам, старый хозяин сохранял землю; официально
мусульманин, он все-таки продолжал покровительствовать населению,
жившему на его земле. Так, в старом уделе Маврозома— Абдуллы, в
Денизли и в XIV в., когда путешествовал по Малой Азии Ибн Баттута,
жили христиане, занимавшиеся, как видно уже из одного
презрительного названия «Донузлу», разведением свиней.
7» в Д. Смирнов, Мнимый турецкий султан.., стр. 151—152.
80 А. Wächter, Der Verfall des Griechenthums in Kleinasien im XIV Jahrhundert,
Leipzig, 1903.
81 В вакфие Каратая (см.: «Konya», 1936, № 2, s. 128) младший брат
назывался Кемаледдин Румташ, тоже построивший медресе.
в2 P. Wittek, Uépitaphe d'un Comnène à Konia [«Byzantion» (Bruxelles), t. X, f. 2,
1935], p. 505—515.
14 В. A. Гордлевский
209

Влияние туземных христиан (греков) давно просачивалось изнутри:
в домах феодалов была христианская прислуга — невольники,
наложницы, пажи и т. д. В Малой Азии всюду были христиане, сохранившие
старую веру и омусульманенные, «православные» или «еретики».
Постоянно от гнета Византии сюда бежали христиане.
В XIII в. подданные Сельджукидов, мусульмане и христиане, мирно
сожительствовали83, заимствуя друг у друга верования.
Пантеистические воззрения мевлеви, усиленные благодаря личным отношениям и
влечению Джеляледдина к грекам, также сглаживали рознь, сближали
между собой христиан и мусульман84. В Конье, как сообщает географ
Якут, мусульмане чтили могилу «божественного» Платона, но это была
христианская святыня — «перелицованная» мусульманами могила
епископа Иконийского Амфилохия (IV в.) 85.
Мусульманская культура наслоилась в Малой Азии на
эллинистические основы; -в Малой Азии был перекинут мост от ислама к
христианству.
Современное турецко-мусульманское население Малой Азии смутно
хранит еще воспоминания о былой вере, о христианстве. Как я часто
слышал во время разъездов по Крнийскому вилайету, женщины в
деревнях (элемент наиболее консервативный), приготовляя хлеб, совершали
над ним движения, воспроизводящие крестное знамение86.
Разительный пример представляет семья Джеляледдина. Жены,
няни — все они были гречанки: Кира-хатун (жена Джеляледдина), Ки-
рага-хатун (жена Султан Веледа) и т. д. Поддаваясь домашнему
окружению, мевлеви и детям, конечно дочерям, давали греческие прозвища:
Эфендипуло87— дочь Джеляледдина; у внука Джеляледдина, Челеби
Амира Арифа, — дочь Деспина 88, имя, встречающееся потом и в
османскую эпоху.
Под Коньей, в Силле, был греческий монастырь во имя Платона
Мудрого89, и Джеляледдин Руми питал большое расположение к
настоятелю монастыря, человеку престарелому и почтенному90. Однажды, как
рассказывает Афляки, Джеляледдин Руми провел у него сорок дней;
и преемники Джеляледдина (сын Султан Велед и Амир Ариф) охотно
посещали монастырь и общались с христианскими монахами.
И не удивительно, что туда проникли и греческие суеверия. Так,
жена Джеляледдина охотно верила в водяных. Известно, говорит Афляки,
что у Илгына водится в реке водяной («господин воды»). Турки
утверждают, что ежегодно он уносит одно животное или человека и,
задушив, выкидывает потом на поверхность воды. Зоная об этом, Кира-хатун
советовала Джеляледдину быть во время купанья (а он часто ездил на
83 См примеры взаимодействия: Köprülü Mehmed Fuad, Les origines de l'Empire
Ottoman. Préface de S. Charléty, Paris, 1935, p. 70, 95, 97.
84 F. W. Hasluck, Christianity and islam.., vol. II, p. 370—378; о
взаимоотношениях (легендарно-агиографических) между христианами и мевлеви см. стр. 56, 85—
87, 290. —В. Д. Смирнов [W. D. Smirnow, Les vers dit «Seldjouk» et le christianisme
turc («Actes du onzième congrès international des orientalistes, Paris, 1897»,
Troisième section, Paris, 1899), p. 143—157] полагает, что на тюркских стихах «Ребабнаме»
Султан Веледа отразились гностические учения первых веков нашей эры —
манихейство, распространенное и в Малой Азии.
es См.: F. W. Hasluck, Christianity and islam..., vol. II, p. 17, 363—364, 373.
88 См. bo втором томе «Двоеверы».
37 Т. е. греческое слово «эфенди» (господин) — обращение домашних и, в
первую голову, жены к Джеляледдину, к туркам проникло по крайней мере уже в XIII в.
88 Alaixoiw значит «госпожа».
89 Aflâkî, t. II, p. 67—68.
90 J H Mordtmann, Um das Mausoleum des Molla Hunkiar in Konia [«Jahrbuch
der Asiatischen Kunst» (Leipzig), Bd II, 1925], S. 197.
210

воды лечиться) осторожнее. Но Джеляледдин, подсмеиваясь «ад
россказнями бабьими, одетый в ферадже, с чалмой на голове, кинулся в
речку и исчез. Через секунду Кира-хатун увидела у палатки страшилище,
обросшее волосами с головы до ног; лицо у него было, как у человека,,
а ноги походили на медвежьи лапы. Это был водяной дух, моливший
о прощении за содеянные преступления 91.
Турки-шаманы издавна населяли воду духами; духи «йерсуб»
(«земля-вода»), упоминаемые уже в орхонских надписях VII—VIII вв., жили
на горах и у источников. Но это были существа женского пола; еще
чагатайский поэт XV в. Атаи упоминает о «водяных девах» ' (cS>* ^)*2
Бывший в Турции в XV в. Жедойн записал в мемуарах о «старухе»,
которая 12 августа ежегодно выходит из озера Карагёз (на острове
Хиосе) и уносит юношу93. И теперь ходят в Малой Азии (в Шебин Кара-
хисаре) рассказы о русалках (su kizlari), наполовину девах, наполовину
рыбах 94. В собраниях пословиц Ахмеда Вефик-паши встречается
выражение: «как морская царица» (deniz malikesi gibi) 95.
Однако женщины-гречанки сумели занести к туркам в гаремы и
туземные представления о водяных духах мужского пола 9б.
Среди мевлеви, презиравших тюрка, кичившихся перед тюрками
близостью к Джеляледдину, великому мистику, браки на христианках
(гречанках) были в Малой Азии обычны, но они были часты и среди
высшего общества, поскольку феодалы покидали старые формы быта и
хотели жить так, как жили в Византии.
Естественно, что Сельджукиды, до вступления на престол часто
находившие убежище или гостившие в Византии, возвращались в Коныо,
пропитанные греко-христианской культурой. Там из политических
соображений, чтобы привязать к себе «варвара», византийские императоры
выдавали за них дочерей, сестер. С другой стороны, увлекаясь тем, что
они видели около себя во 'время похода на христианские земли,
Сельджукиды женились на христианках, привлекали к себе греков, это
иногда были их интимные друзья.
Уже во время крестовых походов увидели дворцы Сельджукидов
христианок из Европы. Так, султан Кылыч Арслан I (начало XII в.)
женат был на Изабелле, сестре рыцаря Раймонда 97. У султана Гиясед-
дина Кейхюсрева II одна жена была Тамара, Гюрджи-хатун, дочь
грузинской царицы Русудан, от которой он имел сына — будущего султана
Алаэддина Кейкубада II, еще женат он был на дочери священника;
в жены попала и армянка, дочь Кир Варта, и т. д.
А позже, оторванные от родной почвы, Сельджукиды, случалось,
меняли и веру. В Македонии в середине XV в. жила христианская семья,
происходившая из рода Сельджукидов: это были потомки султана Иззед-
91 Aflâkî, t. II, p. ПО.
92 А. Самойлович, Материалы по среднеазиатско-турецкой литературе. IV.
Чагатайский поэт XV века Атаи («Зап. Коллегии востоковедов при Азиатском музее Акад.
наук СССР», т. II, вып. 2, Л., 1927), стр. 265.
98 А Ворре, Journal et correspondance de Gèdoyn «Le Turc» consul de France
a Alep 1623-1625, Paris, 1909, p. 149—150.
94 Вл. Гордлевский, Из османской демонологии, M., 1914, стр. 38 (оттиск).
96 У казанских татар, впрочем, также есть и «су бабасы» и «су ийэси» [см.: К. На-
сыров, Поверья и обряды казанских татар, образовавшиеся мимо влияния на их
жизнь суннитского магометанства («Зап. Русского географ, об-ва по отд.
этнографии», т. VI, СПб., 1880), стр. 244], но эти поверья занесены, вероятно, русскими.
97 Verslangen en Mededeelingen d. К. Académie von Wetenschappen (Amsterdam),
1893, Z. 133 (ссылка взята у Fr. Sarre).
211

дина Кейкавуса И, нашедшего временно (1259 г.) убежище у
византийского императора Михаила VIII98.
Отстроив (1221 г.) вокруг Коньи стены, султан Алаэддин Кейкубад!,
правоверный мусульманин, поставил над стенами беломраморные
статуи ", очевидно сохранившиеся в городе, — античная культура была ему
как будто понятна; у статуй не отбивались еще лица, как это
происходило потом.
Так меняется облик Сельджукидов. И когда христианские («гяур-
ские») склонности Сельджукидов резко прорывались наружу,
духовенство ополчалось на них и громило вероотступников 10°.
Рожденные от христианок или женатые на христианках, Сельджу-
киды наружно исповедовали ислам, но втайне это были христиане,
захваченные Западом, Византией, или — другая крайность — исмаилиты,
поддавшиеся восточному влиянию свойственника — халифа Насир-ли-
дини-Лляхи.
Патриарх Арсений, дружественно расположенный к Сельджукидам,
утверждал, что султан Иззеддин Кейкавус II — тайный христианин.
И когда против патриарха раздавались голоса врагов, это «обращение
неверного», как говорит Никифор Григора, «могло бы служить для него
крепким оружием, потому что султан Азатин, сын христианских
родителей, был омыт святым крещением. Сделавшись султаном и вождем
турок, он соблюдал обряды благочестия втайне и явно исполнял все
обычаи христиан, а в Константинополе почитал святые иконы» 101.
Сельджукидов тянет и в Сейидгази, к местам, где
антимусульманские культы, византийско-христианские или ясевийско-бекташийские.
Естественно, что Сельджукидов отличала религиозная терпимость;
во всяком случае они далеки были от изуверства. Когда султан Гиясед-
дин Кейхюсрев II женился на грузинской принцессе (Тамаре), в Конью
приехали христианские священники. Правда, потом, когда грузинка
приняла ислам, свита ее была посажена в тюрьму. Мусульманам,
видимо, это (окружение) было неприятно. Ибн Биби о браке молчит;
известия об этом находятся у христианских историков (Бар Гебрея) 102.
Впрочем, султан Гияседдин Кейхюсрев II (сын султана Алаэддина Кей-
кубада I) скорее был нерелигиозен: он спьяна подписывал грамоты и
указы. И Ибн Биби, превознося его отца за богобоязейность, очевидно,
вспоминает его сына, атеиста, нарушающего веления ислама.
На склоне Сельджукиды тяготели к шиизму, однако
хитросплетения об алидском происхождении Сельджукидов, конечно, вздорны103.
И — логически законная ирония судьбы — внучатый племянник
предпоследнего Сельджукида, Алаэддина Кейкубада III, Бедреддин, сын
кадия Симава 104, склонный к дервишизму, может быть к шиизму, через
столетие поднял восстание против Мехмеда I, прокатившееся по
Азиатской и Европейской Труции.
98 См.: P. Wittek, La descendance chrétienne de la dynastie Seldjouk en
Macédoine [«Echos d'Orient» (Paris), 1934, № 176].
99 Yaziciopi Ali, vol. III, p. 258.
100 Но, конечно происходило и обратное действие; как видно из документов
1437 г., греческое духовенство «во многих пунктах Турции носило одежды неверных
(т. е. мусульман-турок) и говорило на их языке», см.: R. М. Dawkins, Modern Greek
in Asia Minor, Cambridge, 1916, p. I, not I.
mi «Византийские историки», т. I, Римская история Никифора Григоры, СПб.,
1862, стр. 90.
103 Fr Babinger, Die Geschichtsschreiber der Osmanen und ihre Werke, Leipzig,
1927, S. 73—74.
104 Ibid., S. 21.
212

И не только султаны, но и высшие чины государства — эмиры
расположены были, как пишет доминиканский монах Винцентий из Бовэ
(умер в середине XIII в.), к христианам; среди эмиров, очевидно, были
и ренегаты (туземные христиане и др.), сохранявшие еще тяготение к
прежней религии; про одного эмира этот монах рассказывает, что он
говорил по-французски и по-немецки.
В статье «Конья в период упадка Сельджукидов» 105 Хильми Зш
Ульген (профессор философии Стамбульского университета) анализирует
духовные устремления города. Ему кажется, что огузские обычаи уже
исчезли, уступив место иранским влияниям; но у него большие
преувеличения, когда речь идет о верхушке, и недооценка, когда речь идет о
низах народных.
Рассматривая население с точки зрения идеологии, он
устанавливает три течения.
Иранское течение господствовало во дворце среди феодалов,
зачарованных давно уже везиром Великих Сельджукидов Низам оль-Моль-
ком. Поклонник иранской культуры, выходец из Средней Азии, Джеля-
леддин, распространяя радения, занес во дворец и иранскую музыку.
В монгольскую эпоху выразителем иранской идеологии был везир Муи*
неддин Перване, мечтавший о возрождении Ирана и потому охотно
принявший сначала власть монголов.
В медресе были представители арабского, правоверного течения; они
косились на суфизм, находивший приют во дворце. Так давно
утвердилась рознь между суфиями и ходжами 106.
Мысль же народа питалась из текке — простецких текке (Абдул
Кадира Гиляни, Ахмеда Руфаи), т. е. от дервишей; у них находил народ
ответ на запросы. Текке настроены были враждебно ко дворцу (к
иранцам-суфиям) и отчасти к медресе, где засели ученые ходжи, говорившие
непонятным языком.
Интересное (поскольку Хильми Зия говорит об исламе — о
религиозных течениях, боровшихся внутри ислама) построение его слабо,
потому что он замалчивает сложный комплекс религиозных верований
малоазиатского населения. И ясно, что не Конья, столица
Сельджукидов, была оплотом правоверия; главные медресе сосредоточены были
в Кайсери.
Но наблюдательный глаз путешественника-араба сразу примечал в
Малой Азии уклонения от ислама; знали об этом и соседи-мусульмане.
И это говорит о том, насколько велико было в Малой Азии воздействие
местной, христианской, среды на завоевателей-турок.
Словом, мусульманские устои в Малой Азии были слабы,
антисуннитская пропаганда, подернутая легким мусульманским налетом, всегда
находила живой отклик у населения, у огузов, среди которых давно
шныряли баба, и у туземцев, мусульман или христиан. Уже в эпоху
Сельджукидов в Малой Азии свободно бродили все эти дервиши, батыни,
исподволь взрывавшие суннитство, а после падения Сельджукидов
шииты, за спиной которых скрывались всегда антимусульманские
движения, загнанные исламом вглубь, подняли в Малой Азии голову.
Монгольское нашествие открыло им дорогу в Малую Азию, и
поклонники пророка и «праведных халифов», т. е. сунниты, были этим
смущены 107.
106 <\ ЧТ* - \Xi • <(с!>ок*Л) "vir**" ^ß *fc»Uj ^Ij25l ^j^éy^ <^ и*Ь>
106 См. в этом томе «Житие Садреддина Коневи», стр. 220.
107 Aflâkî. t. II, p. 322—323.
213

Несмотря на отрывочность, беглый очерк религиозной жизни
общества эпохи Сельджукидов показывает, насколько преувеличены
суждения о религиозном фанатизме Сельджукидов.
Эти суждения исходят из европейских источников, враждебно
настроенных к туркам-мусульманам, занявшим в XV в. Константинополь.
Западноевропейские историки крестоносцев хотели оправдать
экономическую устремленность Западной Европы в Переднюю Азию.
Сельджукиды, строившие государство в Малой Азии, конечно,
подозрительно смотрели на пришельцев из Европы, отнимавших или
занимавших земли, на которые притязали они. Шел спор из-за владений
Византии между латинянами и Сельджукидами. Но здесь столкнулись не
религиозные противоречия, а просто два хищника-претендента,
думавшие об экспансии; и пока была война, обе стороны действовали à la
guerre comme à la guerre. Te, кому это было выгодно, разжигали
воинственный пыл напоминанием о религиозных расхождениях. Но, как
только устанавливался мир, рушились и противоположения между
христианством и исламом. Христиане-крестьяне толпами убегали к Сель-
джукидам; им, христианам, очевидно, жилось лучше «под игом»
мусульман. Но и мусульмане-крестьяне, как заметил в Сирии испанский
путешественник, предпочитали жизнь у христианских князей. Власть
мусульманская (в Малой Азии) и христианская (в Сирии) была озабочена
благоденствием земель, находившихся у них. Ей важно было, чтобы земля
возделывалась и чтобы исправно поступали налоги, а какими
способами они взимались, — это было им безразлично.
И решительно должен быть отвергнут взгляд на государство
Сельджукидов Малой Азии как на форпост воинствующего ислама.
/~X9*Q^r

6Х^6Ч^6^6^(^^
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЭТАПЫ ПУТИ, ПРОЙДЕННОГО ОГУЗАМИ
На истории Сельджукидов Рума, на их государственном
управлении, ,на быте, на общественной и частной жизни отразились этапы пути,
пройденные огузами.
Первый, ранний след на Сельджукидах остался от монголов, когда
турки и монголы жили вместе где-то в Монголии. Военная организация
огузских племен, вытекающие отсюда предпосылки о каких-то
земельных привилегиях, о кочевом феодализме говорят о заимствованиях
монгольских. Когда в XIII в. монголы победоносно прошли через Среднюю
Азию, добравшись и до Малой Азии, государство Сельджукидов
испытало на себе вторично влияние монголов, влияние завоевателей
(организация управления; наместничество, обеспечивающее правильное
поступление доходов).
Дорогой в Малую Азию огузы подверглись в Хорасане сильному
культурному иранскому воздействию. Государство Великих
Сельджукидов созидалось под руководством иранцев: везир Великих
Сельджукидов прививал степнякам навыки городской жизни. Взяв за образец
«Книгу управления» Низам оль-Молька, Сельджукиды Рума завели у
себя в Малой Азии сасанидские порядки. Их поразило и пленило в
Хорасане представление о божественном происхождении власти. Блеск и
пышность двора, придворный церемониал, управление, диваны, суд,
публичное покаяние султана и т. Д. — все охотно было воспринято Сель-
джукидами у Сасанидов.
Иранской культурой захвачена была не только верхушка феодалоз,
крестьянство также испытало на себе ее влияние: потоки дервишей,
настроенных антисуннитски, склонных к шиизму, приносившему в Малую
Азию различные религиозные учения, воздействовали на крестьянские
массы, и пропаганда шла тем успешнее, что и туземное население,
отуреченное и омусульманенное, всегда протестовало против
социально-религиозного гнета, шедшего из Византии.
Однако огузы и в Малой Азии сохранили старые обычаи. Под
чарами тюре находились и султаны, соблюдавшие дедовские традиции
(шёлен, большая охота и т. д.).
В Малой Азии Сельджукиды нашли прочно сложившиеся
социальные и политические порядки. Захватив у Византии земли, Сельджукиды
взяли у них и государственное устройство, при изучении внутренней
жизни Сельджукидов обнаруживаются следы Византии.
На место угасающей Византии шли из Европы латиняне. Но эта
борьба между Сельджукидами и крестоносцами носила не столько рели-
215

гиозный характер, сколько экономический. Обе стороны оспаривали
друг у друга византийское земельное наследство.
Но и у противников Сельджукиды переняли элементы быта и
институтов. Сельджукиды давно уже научились смотреть на людей без
предубеждения, без религиозной предвзятости; может быть,
непосредственно, а вероятнее, через вассалов — царей Малой Армении —
поддались они западноевропейскому влиянию: малоазиатский феодализм
Сельджукидов, по крайней мере внешняя сторона феодализма (титула-
тура), отразил это соседство.
Религиозные верования эпохи Сельджукидов говорят о пестрой
смеси времен и народов. Старый шаманизм, донесенный до XX в.
дервишами (орденом руфаи и др.), низовое повсеместное шиитство,
иранские и христианские отголоски и т. д. — все это удерживалось на фоне
официальной религии, на фоне суннитского ислама.
Однако социальная база государства была непрочна. Государство
думало только о себе, оно заинтересовано было только в том, чтобы
феодалы вносили подати и налоги и поставляли воинов; и крестьянство,
предоставленное произволу феодалов, разорялось; царили гнет и
бесправие. Классовая борьба между крестьянами и феодалами обострялась;
крестьянство восставало против феодалов. Авторитет власти падал;
расшатался государственный аппарат, и сильный внешний толчок
(монгольское нашествие XIII в.) ускорил назревавшее падение Сельджукидов.
Выросшая за XIII век новая социальная сила —
религиозно-рыцарское братство ахи — пыталась произвести социальную перестройку. Под
руководством ахи ремесленные организации поднялись против феодалов.
После монгольского нашествия феодалы высвободились из-под опеки
центральной власти и из-под обязательств перед султаном; но,
поскольку крестьянство от них отвернулось и поскольку сельское хозяйство было
подорвано, под феодалами заколебалась почва, и их место легко заняли
покровители ремесленников — ахи.
Но преемники Сельджукидов Рума, наследники их земель и
культуры, османские султаны, оправившись от ударов, восстановили в
Малой Азии феодальную систему; ахи были разбиты, и старый порядок
удержался в Турции до XX в,
Поскольку османцы заимствовали методы и приемы правления
эпохи Сельджукидов, ясно, что изучение Сельджукидов Рума
представляет большое значение для понимания современной истории Малой
Азии 1, и не только основных линий политико-экономического строя
феодальной эпохи Османского государства, но и мелочей — деталей
придворного быта, управленческого склада и т. д.
1 Конечно, как это и показывают труды Ф. Кёпрюлю, исследование должно
пойти в глубь веков и охватить доисламскую историю турецких народов, историю
монголов Малой Азии и т. д., см.: Köprülüzade Mehmet Fuat, Bizans müesseselerinin
osmanh müesseselerine tesiri hakkinda bazi mülahazalar («Türk hukuk ve iktisat tarihi
mecmuasi» eilt I, Istanbul, 1931, s. 181.

GX^ 64L, SX^ 6^Q-x 64^ 6^6^
ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА СЕЛЬДЖУКИДОВ
РУМА1
470—707 гг. хиджры= 1077—1307 гг. н. л.
Год х.
Год н. л.
470
479--485
485
500 (?)
510
551
Год х.
584
1077/78
1086 -!093
1092/93
1106 Ю7
1116/17
1256/57
Год н. л.
1188/89
588
1192
Сюлейман, сын Куталмыша 2
Междуцарствие
Дауд Кылыч Арслан I, сын Сюлеймана3
Меликшах I, сын Кылыч Арслана I
Рукнеддин4 Месуд I, сын Кылыч Арслана I
Иззеддин Кылыч Арслан II, сын Месуда 5
Разделение государства на уделы:
1. Рукнгддин Сюлейманшах (в Токате)
2. Насиреддин Баркиярукшах (в Ииксаре)
3. Мугиседдин Тогрулшах (в Эльбистане, Эрзуруме и Бай-
бурте)
4. Нуреддин Султаншах (в Кайсери)
5. Кутбеддин Меликшах II (в Сивасе и Аксарае)
6. Муиззедцин Кайсаршах (в Малатье)
7. Санджаршах (в Эрегли)
8. Арсланшах (в Нигдэ)
9. Низамеддин Аргуншах (в Амасье)
10. Мухиэддин Аргуншах6 (в Анкаре)
11. Гияседдин Кейхюсрев (в Конье и Бургулу7)
12. Исметеддин Геухер-хатун 8 (в Кайсери)
Гияседдин Кейхюсрев I, сын Кылыч Арслана II
1 В основу положена таблица * (Е. de Zambaur, Manuel de Généalogie et de
Chronologie pour l'histoire de l'Islam, Hanovre, 1927); в круглые скобки
заключены даты, взятые из турецкого перевода С. Лэн-Пуля. (^%ш\ Jj^ *г**о1 JJl^
ИГУ <cbJbJ
f Кончил самоубийством после поражения, понесенного от Тутуша, основателя
династии сирийских Сельджукидов; по другой версии, убит в бою.
• Утонул в реке Хабуре в битве за Мосул.
4 Или Иззеддин.
6 Разделив государство между детьми, он скитался последние годы жизни;
наконец, устроился у младшего сына в Конье и умер в 588 г. х.
6 Еще в 1201—1202 гг. от его имени чеканились монеты, см.: Р. Wittek, Zur
Geschichte Angoras im Mittelalter («Festschrift Georg Jacob», Leipzig, 1932), S. 341.
7 Вероятно, Улубурлу (к северу от Испарты). —К. Хюар (Cl. Huart, Epigra-
phie arabe de l'Asie Mineure, Paris, 1895, p. 55, note I) помешал этот пункт между Гере-
дэ и Кастамону.
• Имя этой сельджукидской принцессы встречается в надписи.
217

Год х.
Год. н. л.
Рукнеддин Сюлейманшах II, сын Кылыч Арслана II10
Иззеддин Кылыч Арслан III, сын Сюлейманшаха "
Гияседдин Кёйхюсрев I (вторично) 12
Иззеддин Кейкавус I, сын Кёйхюсрева I 13
Алаэддин Кейкубад I, сын Кёйхюсрева 114
Гияседдин Кёйхюсрев II, сын Кейкубада I 15
Царствование трех братьев, сыновей Кёйхюсрева II
Иззеддин Кейкавус II (единолично)
Кейкавус II с братом Рукнеддином Кылыч Арсланом IV
Кейкавус II16 с братьями: Рукнеддином Кылыч Арсла
ном IV и Алаэддином Кейкубадом II 17
Рукнеддин Кылыч Арслан IV18
Гияседдин Кёйхюсрев III19
Гияседдин Месуд II, сын Кейкавуса II20
Алаэддин Кейкубад III, сын Ферамерза
Гияседдин Месуд II (вторично)
Алаэддин Кейкубад III (вторично)
Гияседдин Месуд II (в третий раз)
Алаэддин Кейкубад III (в третий раз) 21
Гияседдин Месуд II (в четвертый раз) 22
Алаэддин Кейкубад III (в четвертый раз)
Гияседдин Месуд III (?), сын Кейкубада III24-
В XV в. в Македонии жили потомки султана Иззеддина Кейкавуса II
Как я узнал из диссертации А. С. Тверитиновой, историк Селяники сообщает,
что в конце XVI в. (1596 г.) среди племени дауди, жившего в Карамаке, объявился
человек, который, претендуя на происхождение от султана Алаэддина
(Кейкубада III?), поднял восстание против Османской династии.
5928
600
601
607
616
634
644-646
(647)
646-647
647-655
655 - 663
663
681(682)
683 (?)
683
692
693
700
702
70423
707
1195/96
1204
1205
1210
1219
1236
1246-1249
(1249/50)
1248-1250
1249-1257
1257-1265
(1264)
1264/65
1282/(1283)
1284
1284
1292
1293
1300
1302
1304
1307
9 На монете, чеканенной в Конье.
10 Умер через пять дней после того, как, захватив Анкару, убил брата Месуда.
11 Как предполагает П. Виттек, умер, может быть, и не доехав даже до Токата,
назначенного ему в «удел»: пожалование Токатом — эвфемистическое обозначение для
ссылки в Токах, где и позже, в османскую эпоху, была тюрьма для государственных
преступников.
12 Убит в сражении при Хонасе с никейским императором Федором Ласкарисом.
13 Умер от чахотки в Вираншехире.
14 Отравлен сыном.
15 Скончался скоропостижно (убит вельможами?).
18 После скитаний умер в Крыму.
17 Убит на пути к Мунке.
18 Когда яд не подействовал, был удушен в Аксарае тетивой лука.
19 Возведенный на престол в возрасте двух с половиной лет везиром Муинедди-
ном Перване, убит в Эрзинджане по приказанию ильхана Ахмета.
20 В промежутках Конья была в 675 г. х. (1276/77 г.) занята египетскими
висками; в 676 г. х. (1277/78 г.) объявился Лже-Сиявуш (сын Кейкавуса II).
21 Убит по приказанию хана Газана.
22 Отравился вследствие чрезмерных требований кредиторов.
28 Анонимный автор (Т. Хаутсма?) статьи о Кейкубаде III («Encyclopédie de
rislam», t. II, Leide, Paris, 1927, p. 686) отрицает выкладки Феридун-бея и Мюнеджим
башы.
24 Удушен монголами
^b^lOscr

ПРИЛОЖЕНИЯ
ЖИТИЕ САДРЕДДИНА КОНЕВИ
(Представлено академиком В. В. Бартольдом на заседании
Отделения гуманитарных наук 10 апреля 1929 г.)
В тюрбе Джеляледдина Руми в Конье, превращенном в музей,
хранится до трех с половиной тысяч книг, рукописных и печатных *. Под
№ 794 значится житие Садреддина Коневи, ученого богослова и суфия 19
современника Джеляледдина Руми (ум. в 673 г. х., т. е. 1274/75 г.):
(£у$ ^jjjJljJ-^ 7c*ä {yiyp\j}\ <t»jÂ ^jUJ! uJsi t^Jlu <*->Ьэ !ла
Рукопись новая, переписанная в 1294 г. х. (т. е. около 1877 г.)
рукой Ахмеда Февзи Зуварыклы2, принадлежала мевлеви Рифату; как
явствует из предисловия, автору голос свыше указал написать в месяце
реджебе 1006 г. х. (т. е. в 1598 г.) житие —^Ли}\ i-^Ц;,которое
посвящено было Осман-аге, знатному человеку, покровителю угодников и
благочестивых людей 3.
Знаменитый ученый и мистик, славившийся и в Средней Азии4,
Садреддин обучал, как говорят древнейшие менакыбы, Джеляледдина
Руми и, когда затруднялся понять что-нибудь, обращался к ученику:
«А ну, мевляна, ты что скажешь?» Так и утвердилось «за муллой Хун-
кя'ром» это прозвище5. Джеляледдин любил учителя — «великого
шейха» (jv^ £^)6~ и' УмиРая> завещал, чтобы погребальную молитву
совершил над ним Садреддин. Однако от сильного волнения Садреддин
должен был уступить эту обязанность кадию Сираджеддину.
Официально руководящие круги мевлеви давно подчеркивали
духовную близость Садреддина Коневи к Джеляледдину и к концу
1 См. о нем: Cl. Huart, Konia la ville des derviches tourneurs, Paris, 1897, p. 169—171;
Cl Huart Epigraphie arabe de l'Asie Mineure, Paris, 1895, p. 73—74—тюрбе и надписи;
Franz Babinger, Schejch Bedr ed-dtn, der Sohn des Richters von Simaw. Ein Beitrag
zur Geschichte des Sektenwesens im alt о s manischen Reich, Berlin — Leipzig, 1921, S. 81,
83. (Sonderabdruck aus: «Der Islam», Bd. Х1);0-цЗ* Loi ^jj^ ol^i «Uä.« ô^IJ ^J^>j*j*
lü 'rrV (/ 4 IIA fJ^JlxJ <jSJj,&L* dty.»i сочинения Садреддина перечислены у
Брокельмана (см.: С. Brockelmann, Geschichte der arabischen Literatur, Bd I,
Weimar, 1898, S. 442, 447, 449—450).
2 Деревня в Конийском районе (часах в 11—12 от города).
3 Я слышал, что в «Общественной библиотеке Баязида» в Стамбуле также есть
рукопись жития Садреддина, но мне не удалось проверить это сообщение.
4 Так, о взаимоотношениях между Садреддином Коневи и Насиреддином Туей
см.: R. Strothmann, Die Zwolfer-Schïa, Leipzig, 1926, S. 59, 85.
5 Но, как рассказывал мне Велед Челеби, очевидно повторявший слова
старинного менакыба, так обратился к нему впервые встреченный им в Дамаске Шемседдин
Тебризский.
6 Эпитет возник в параллель титулу Мухиэддина Араби «шейхи экбер» (^5| £-s-$)
219

XVI в., так сказать, канонизовали его 7; конечно, главная, скрытая, цель
автора жития — возвеличение основателя ордена, всемерное желание
показать, что и учитель Джеляледдина — не только поклонник его, но
и дервиш-мевлеви, благоговейно созерцающий кружение жернова на
мельнице ( ср. л. 31 v.).
Крупные хозяева, мевлеви, хотели, быть может, округлить
земельные участки около Коньи и оттягали себе и тюрбе8 Садреддина на
краю города. Когда в XVII в. султан Мурад IV (совершивший поход на
Багдад) хотел увезти из тюрбе Садреддина хырку Мухиэддина Араби,
челеби мевлеви Абу Бекр решительно этому воспротивился9.
Таким образом, среди мевлеви, среди образованных членов ордена,
распространен был культ Садреддина, и это, конечно, представляет
большой интерес.
Между дервишами и ходжами постоянно и везде господствовала
рознь. В «городе вертящихся дервишей» только потомки (около
50—60 семей) Джеляледдина Руми наполняли орден 10, а громадное
большинство населения косилось на дервишей. Конья издавна, еще со
времени Румских Сельджукидов, была оплотом правоверия. Это был
центр суннитства; медресе Коньи поставляли ходжей на Малую Азию.
В Конье было всего только четыре-пять текке: Джеляледдин Руми,
Шемседдин Тебризи (мевлеви), Агяхилер (накши), Гюзеллер (кадри)
и, пожалуй, Ахи Эврен, а число медресе равнялось шестидесяти
четырем (до 400 мюдеррисов). Введя в Малой Азии в зикр «танцы» (^1*-),
Джеляледдин использовал обычаи (хороводы) туземного,
греко-христианского населения, но для суннита это было еретическое новшество.
Так обособленно и жили дервиши и ходжи. И дервиши-мевлеви
платили ходжам неприязнью, которая, как слышал я от моего старого
учителя Хамдизаде Абдул Кадира, обрушивалась и на могилу
Садреддина; проходя мимо тюрбе, дервиши обыкновенно здесь пакостили. Так
сильна была вековая традиция, и еще в житии Садреддина (там, где
автор заимствует, например, показания у Султана Веледа)
улавливаются затушеванные отзвуки первоначального расхождения между Садред-
дином и Джеляледдином.
Источники жития, как говорит автор, двоякие: письменные —
«помянутые книги» (*)j>y* s-'k^j
и устные (сгЬ* *ajuJI). Собственно рукопись
молчит о книгах, но, очевидно, это «менакыбы» Джеляледдина Руми
(Султан Велед, Сипехсалар, Афляки11 и старые агиографические
сборники, из которых позже, в XVI в., черпали Лямии и Ташкёпрюзаде12.
На лике Садреддина отображается двойственность. Короткие,
суховатые отметки — свидетельства современников — внушают к себе
доверие: это куски жизни, сохраненные памятью почитателей Джеляледди-
7 Но могила его известна была по крайней мере в XV в.; см. рассказ Абдул
Лятифа Кудси, основателя тариката зейни; также Ташкёпрюзаде («Аш-шакаик уль-ну
мание», перев. Решера, Константинополь, 1927), стр. 38. — В XVI в. легендарный Ахи
Эврен считался учеником-мюридом Садреддина; см. «Дервиши Ахи Эврена и цехи
в Турции» в этом томе, стр. 298.
8 Там была и библиотека Садреддина, переданная после закрытия тюрбе
(1925 г.) в библиотеку имени Юсуф-аги (основанную в Конье лет сто тому назад).
9 Султан отрезал все-таки расшитый ворот, пожертвовав взамен для тюрбе
богатый ковер.
10 Со стороны дервиши в Конье были редки, и их называли «домовый деде»
(ev dedesO см.: Хамдизаде Абдул Кадир, газета «Бабалык», Конья, № 2632.
11 В меньшей степени, потому что порядок расположения рассказов о Джеля-
леддине и Садреддине у них не всегда совпадает.
12 На близость этих двух биографов, восходящую к одному общему источнику,
я указывал уже мельком, см.: «Сборник публичной библиотеки им. Ленина», I, М.,
1928, стр. 163—164.
220

на, и автор жития часто буквально переписывает показания
первоисточников. Но житие заключает также собрание бродячего фольклорного
материала, элементы которого и теперь повторяются в Конье о Садред-
дине 13.
Автору впервые нужно характеризовать Садреддина;
беспорядочность и непоследовательность расположения материала позволяет
предполагать, что это первоначальная редакция жития, еще не
оформленная, обнаруживающая и литературную неопытность, и предвзятость
целей. Начитанность у автора тоже слабая: он, например, смешивает Му-
инеддина Перване с Сахиб-ата. Житие написано, так сказать, в
назидание дервишам, чтобы они слушались шейха.
Начинается житие с л. 11 (перед этим — проза и стихотворения на
персидском языке) и кончается л. 47.
Мать Садреддина Коневи, овдовев, вторично вышла замуж за Мухи-
эддина Араби, и Садреддин был, так сказать, «приемышем» его (tay
geldi). Араби был не только «духовным отцом» его, но и учителем, и
не удивительно, что Мухиэддину житие отводит большое место.
Л. 13 г. Рассказ о том, как Мухиэддин Араби мальчиком
отправился с отцом на охоту, вооруженный копьем, и после закаялся
убивать зверей: звери, почувствовав доверие к нему, слушали внимательно
речь его — сюжет, напоминающий легенду о Франциске Ассизском.
Л. 14 г. Когда Мухиэддин отказался ехать в Рум (Малую Азию),
пока не узнает цели, ему было указано, что шейх Коневи — его
наследник и он должен обучить его «тайным наукам» (<у-^(*и).Живя в Мекке
(Мухиэддин был «муджавир»), он увидал однажды, как семьдесят
тысяч ангелов с пением спускают Коневи из «мира духов» в «телесный
мир». Тогда Мухиэддин отправился в Малатью и женился здесь на
вдове, матери Садреддина, которому было лет тринадцать.
Л. 14 v. Отец Садреддина увидал во сне, что сын его на том свете
отдан Мухиэддину, посему и на сем свете должен он передать ему же
«драгоценную жемчужину». И три раза снился ему сон. Утром он
услыхал, что в городе находится Мухиэддин.
Лл. 15 г. — 16 г. Боясь заснуть, Мухиэддин садился (с Садредди-
ном) в корзинку и поднимался на гору вышиной с минарет, а рукой
придерживали они край корзины, чтобы не упасть.
Раз у матери Коневи спросили, как ей живется за «мароккским
старцем». Она отвечала: «Мне-то ничего, а вот сыну моему тяжело.
Мухиэддин кушает кур, пьет шербет, а мой сынок — красавец, как
Иосиф, голодает и не спит». Мухиэддин кушал в это время курицу; он
собрал кости и, произнеся формулу: «Восстань с соизволения
аллаха!»,—воскресил курицу. «Вот и твой сын, — сказал он жене, — достиг
высокой степени». Жена пала ниц и молила о прощении.
Из Малатьи Садреддин переехал в Конью и был имамом мечети
Чешмекапусу.
Лл. 16 v. — 18 г. Султан Алаэддин получил от шаха драгоценный
камень с куриное яйцо и велел городскому ювелиру по образцу этому
сделать еще украшение. Выходя из дворца, ювелир обронил камень,
а султан поднял и передал везиру Сахиб-ата Муинеддину Перване.
Когда потом ювелир вспомнил, было уже поздно, и он затужил. Мимо
проходил Садреддин; взяв слово, что мастер будет молчать, он из
земли, смешанной со слюной, исполнил заказ так, как поручил султан.
Султан удивился, когда узнал, кто ему помог, пошел к Садреддину и
поклонился ему.
18 Я записал в Конье ряд сказаний о Садреддине от Накыбзаде Ахмеда.
221

Л. 18 г. — v. Садреддин предложил султану драгоценные гранаты;
одно гранатовое зернышко могло окупить расходы на восстановление
крепостной стены вокруг Коньи.
Л. 18 v. В дом Садреддина забрался вор и ждал, когда все заснут.
В это время пришел к Садреддину шейх — то был Хызыр — и
объявил, что из «семерых» умер один и ему нужен заместитель. Садреддин
посоветовал выбрать того, кто бодрствует (т. е. вора). Садреддин был
имам, явный и тайный, он все знал.
Л. 20 г. — v. Садреддин жил роскошно; сервировка была у него из
золота и серебра. Раз султан Алаэддин спросил: «Неужели у
Садреддина не проснется вожделение, когда он смотрит на красавцев-слуг». Об
этом услыхал Садреддин; он послал султану коробочку, в которую
вложил вату и огонь. Султан раскрыл коробочку и, увидев, что вата не
загорается 14, понял, как он виноват, клевеща на Садреддина, и
пешком пошел к нему15.
Лл. 20 v. — 23 г. У Ходжи Джихана 16, богатого человека, жившего
во время султана Алаэддина, был больной сын. Он обратился к
Садреддину, который написал молитву («нуска»); молитва была завернута
в вощёную бумагу и зашита в тюбетейку («аракие») больного.
После формулы -0ÜU 3>&1 следовало:
ùi ôUJL«, rt-5Cic ôlkl ^JUI a^xJiy äsIjJI ^^J! jl^2JI 3^}*Л «Ulb ^Ji jL*~* L pS"juiS\
^ V ^Зда*^! À-*:** j <Ü Tj «Ülc «Uli jj-t Даа-* .<~Л <Jäj 18 *olLft^ j . ..j^b э I^Jmuc? J
it ГМ ) i о , ) i ni f^ÄJI Li*31 ^ ^ *У У J
Когда сын исцелился от болезни (падучей), образованный богач
подарил Садреддину землю, дом. Эта молитва помогала потом от
всяких болезней.
Анализ заклинания и «вефика» завел бы далеко; отмечу только, что
Али-хан называется не сыном отца (Ходжи Джихана), а сыном
матери (Эсма).
Лл. 23 v. — 24 г. Аллах, знаменуя благоволение к автору oUjiiJI
V^*JI (завоевание мекканцев, победа над мекканцами), даровал ему
хырку; когда Мухиэддин покидал потом Конью, он завещал хырку 19
своему «преемнику» Садреддину. Она хранилась в библиотеке; но житие,
очевидно, уже отражает какие-то сомнения; заканчивается словами:
«аллах знает лучше» (^Ы дА11).
Л. 24 г. Когда родители Садреддина возвращались из хаджа, у них
на восьмидесяти верблюдах уложены были драгоценности. Садреддин
дорогой лег и положил под камень махфе (на котором сидят на
верблюде); камень был тронут честью; когда Садреддин потом молился,
явился камень, и Садреддин обещал, что они будут вместе. Утром он
увидел, что и камень обращен к кыбле. Слуги положили камень на
14 Частый мотив, см. в этом томе «Османские сказания и легенды», стр. 328, 466.
15 См.: Th. Menzel, Köprüluzade Mehmed Fuad's Werk über die ersten Mystiker der
türkischen Literatur [«Korosi Csoma-Archivum» (Budapest—Leipzig), 1927, II Kiegeszitö
kötet, 4 füzet], S. 288.
16 Недалеко от Коньи есть деревня Ходжаджихан, где похоронен один Ходжа
Джихан.
17 Здесь текст, очевидно, искажен переписчиком.
18 Здесь текст, очевидно, искажен переписчиком.
19 Хырка хранилась за сорока покровами; в торжественные дни ее раскрывали,
и народ поклонялся ей. Исмаил Хаккы (Брусский), как он говорит об этом в руху
эль-биян (ôUi rJL))' исцелился в Конье от болезни: он взял рукав хырки и,
опустив в сосуд с водой, выпил освященную таким образом воду; теперь хырка
находится в Стамбуле в Музее эвкафа (слышал от Хамдизаде Абдул Кадира).
222

верблюда и повезли в Дамаск. Здесь роздали родители богатство всем
бедным. Вернувшись в Конью, Садреддин поселился у Чешмекапусу и
стал имамом в мечети. Через двадцать три года камень предстал в
Конью и сказал Садреддину: «Я хочу лежать рядом с тобой». Так у
могилы Садреддина и лежит этот камень, а рядом еще — седжаде; на
камне этом молились почитатели Садреддина.
Л. 26 г. К Мухиэддину в Сирию пришел дервиш из Хорасана; они
разговорились о чудесах Садреддина. Потом дервиш попал в Конью и
изумлялся пышности стола: вставали одни, и на их место садились
другие, и не оскудевали яства 20. Садреддин бросал от себя золотой
поднос, а он снова возвращался к нему: «Мы не хотим золота, — объяснял
он дервишу, — а оно нас хочет». Дервиш содрогнулся и умер.
Л. 28 г. Три завета Садреддина: «Когда ты находишься с
шейхами — береги себя (£jj\), когда ты с улемами — береги речь (J3>-),
когда ты с эмирами — береги глаза (Sh^\
Л. 28 г. Из Ирана пришел дервиш и предложил Садреддину
странствовать по свету. Садреддин бросил богатства и пошел. Дорогой
дервиш вдруг заволновался и заявил, что он забыл хырку. Видя
привязанность дервиша к миру, Садреддин улыбнулся и вернулся в Конью21.
Л. 30 г. Раз Садреддин заснул и просил показать ему место,
уготованное ему в раю. Когда он проснулся, у него в руке был мускус;
он зашил его в хырку, и она распространяла райское благоухание.
Л. 31 г. Садреддин завещал положить в тюрбе и седжаде —
подарок учителя Эвхадеддина Кирмани22.
Л. 31 г. Раз Мевляна, Садреддин, кадий23 Сираджеддин
отправились в Мерам. Садреддин отделился от них и пошел на мельницу. Кот*
да спутники, заждавшись, отыскали его, они увидели, что Садреддин
кружится с жерновом, ибо ему показалось, что и камень совершает
радение, произнося эпитеты аллаха: &з& <çjr* 24.
Л. 31 V — 32 г. Джеляледдин завещал перед смертью, чтобы
молитву над ним прочел Садреддин. Во время похорон громадная толпа
провожала тело Джеляледдина Руми: шесть раз дорогой гроб ломался;
всюду слышались рыдания (Jjj^\ ûXjjj^ jj^ — «они безутешно
рыдали»). И только к вечеру процессия подошла к могиле. Шерефеддин
Кайсари рассказал, что Садреддин, огорченный, все плакал; дважды
хотел он совершить молитву, но от волнения терял сознание, и только
в третий уже раз он мог исполнить завет Джеляледдина25.
Л. 32. Когда (эмир?) Кемаледдин раз, согласно старому обычаю,
обратился к Садреддину как к «шейху ислама и мусульман обоих
миров», Садреддин заплакал: «Был шейхульислам и умер, и рассыпались
четки», — сказал он, вспоминая Джеляледдина Руми.
80 Общая обрядовая трапеза — сумат (д) [sumat (d)],* на которую собирались
челеби, совершалась в торжественные дни.
21 Ср. мой вариант в «Османских сказаниях и легендах», в этом томе, стр. 351.
22 Очевидно, это позднейшее измышление: Эвхадеддин Кирман умер в 1298 г.
Эртени построил в Кайсери ханаку для суфиев шейха Эвхадеддина Кирмани.
28 Кадий, т. е. кады аль-каза (ôUil)! J?\S) в эпоху Сельджукидов исполнял
обязанности шейхульислама. Кадий Сираджеддин (ум. в 674 г. х.? = 1275/76 г.)
похоронен в Конье на «Мусалла>.
24 Об этом рассказывает и Афляки, но перевод К. Хюара вызывает сомнения,
см.: Cl. Huart. Les saints des derviches tourneurs. Rjécits traduits du persan et annotés,
t. I, Paris, 1918, p. 291.
25 Для Джеляледдина Руми было выстроено, как известно, медресе Алтунпа
(там и потомки Мевляны состояли мюдеррисами, толкуя Месневи), но расстояние от
медресе до тюрбе, конечно, не так велико, как это могло бы заключаться из жития;
в рассказе, несомненно, есть «персидские преувеличения» (ju*.« oU-^L*)
223

Л. 32. После смерти Джеляледдина от нашествия монголов пало
просвещение. Исполнился хадис: pJUl &yS~ ^JIJI o^.
Лл. 33.—34. Один дервиш увидел во сне, что Садреддин положил
в таз ртуть и велел ему рассечь ее. Все усилия дервиша были, конечно,
безуспешны, а Садреддин сказал: «Вот и ты должен все бороться и, не
переставая, уединяться и поститься» (vja*b' J^ û-^^j! °^)«
Лл. 34 v. — 35 v. Раз ночью приснилось Садреддину, что он на
большом собрании у Мухаммеда. Мухаммед, обращаясь к Абу Бекру26,
расточал похвалы Джеляледдину: и я горжусь им(^^1^ AU^dSJl «•**(*
потом посадил «чадо» направо от себя, и когда заговорил Джелялед-
дин, пророк одобрил 27. Садреддин промолчал о сне, но утром явился
Мевляна, и понял Садреддин, что Мевляна знает все.
Л. 35 v. Раз у Садреддина собрались ученые: шейх Муэйедеддин
Джунейди (мюрид Садреддина?), Шемседдин Ичили, Феридеддин
Ибрагим Ираки, Шерифеддин Мусили, Саидеддин Фераги и Насреддин
Коневи 28. Разговор зашел о величии Джеляледдина. «Если бы Баязид
Вистами и Джунейд Багдади («OblkJI-u«,) теперь жили, они на плечах
носили бы его хырку», — решили они.
Л. 36 г. Раз Сахиб-ата устроил собрание; направо сидел кадий Си-
раджеддин, налево Садреддин, а над всеми парил Мевляна.
Л. 37 г. Султан Велед рассказывает, что однажды в медресе Ата-
бека 29 собрались ученые, Арслан Догмуш Ата-бек прислуживал. Позже
подошел «мой родитель», т. е. Мевляна, но (кадий) Сираджеддин не
двинулся с места, и Мевляна сел на место «накыба», так что полы
платья свешивались вниз. Однако прочие гости поднялись и поцеловали
у Джеляледдина руку, а он начал говорить, и устыдились все его
противники.
Л. 38 г. Раз Мевляна пришел к Садреддину и сидел молча. Там
был уже дервиш Хаджи Кяши, и несколько раз заговаривал дервиш;
наконец, Джеляледдину стало не по себе, он поднялся и ушел.
Л. 39 г. Султан Велед рассказывает, что Садреддин сначала питал
нерасположение к Джеляледдину. Раз во сне он увидал, что он
массирует Мевляна ногу, и, проснувшись, он молил аллаха о прощении.
Трижды снилось ему то же. Все во сне он велел слуге зажечь свечу и
принести ему книгу. Когда слуга спустился, он увидел, что внизу сидит
Мевляна. «Зачем ты сердишься (на меня), иногда мы служим тебе,
иногда ты — нам», — сказав это, Мевляна скрылся. Утром пришел
кадий Сираджеддин: Садреддин рассказал ему сон, и они раскаялись.
Л. 40 г. Когда Садреддин толковал хадисы, пришел Мевляна, и
Садреддин попросил его.дать урок. Мевляна согласился, а Садреддин
удивлялся возвышенности его мыслей. Но Садреддин все-таки
усомнился, так ли толкует Мевляна хадис. Ночью явился Пророк и подтвердил,
что «сын» его был прав. Утром пришел Мевляна и, как бы угадав
сомнения Садреддина, процитировал стих Корана (сура XXXIII, ст. 44,
сура XLVIII, ст. 8): ^Jj^* jLlaLä iiUUjl Ul ' и увеличилась любовь
Садреддина к Джеляледдину.
26 Собственно, о происхождении от Абу Бекра не говорит Мевляна. Позже (при
султане Абдул Хамиде И), чтобы избавиться от военной службы, мевлеви вели
происхождение Джеляледдина от Али, причисляя себя к сейидам — потомкам пророка.
27 У К. Хюара дан сомнительный перевод (см.: Cl. Huart, Les saints des dervicheö
tourneurs, t. I, p. 336).
28 У К. люара имена несколько отличаются; между прочим, Шемседдин Мар-
дини; см : Ibid., р. 183.
29 Медресе Ата-бека выстроено кадием Иззеддином.
224

II. 41. Сидели раз ученые. Эмир Кемаледдин, наклонившись тихо
к Перване, отозвался грубо об учениках Джеляледдина ( ?^г» Ja/j^J),
а «Хазрет Худавендигяр» (т. е. Мевляна) догадался и сказал: jjk* ^
Л1 ôbj ** +чЖ*Ч J fj^^ ç}^ J** j&j}\ J ^j^b jr%* 30 > Перевод.
Разве наша надежда не является ли трепальщиком (чесальщиком)
хлопка, а Абу Бекр не является ли ткачом, и какой вред [от этого] их отцам.
Лл. 41 v.— 42 г. Мухиэддин женился на матери Садреддина;
между ним и пасынком произошло охлаждение, и удалял Мухиэддин
Садреддина от лица своего. Вельможи хотели их помирить, но безуспешно,
и только Эвхадеддину Кирмани удалось расспросами сгладить рознь.
Садреддин, оказывается, забыл в Малатье книги Мухиэддина; и когда
узнал, что здесь кроется недовольство Мухиэддина, он вызвался
сходить в Малатью.
Эвхадеддин собрался в хадж, и Мухиэддин послал с ним
Садреддина. Эвхадеддин полюбил его больше всех прежних своих учеников; и
когда у него спрашивали о причине, он отвечал: «Его любил
Мухиэддин». Лет пятнадцать служил Садреддин Эвхадеддину, и Садреддин,
повторяя пословицу, говорил, что он, «как теля, сосал молоко двух
матерей».
Л. 45 v. и дальше. У Садреддина был сын Садеддин Челеби,
учителем которого был шейх Садака. Раз проходил Садеддин мимо
строившейся мечети Зевле (султан) и улыбнулся. Мастер обиделся. А
Садеддин сказал: «Посмотри на „дом божий" (на Мекку) и узнаешь».
Они поднялись наверх, и мастер увидел, что направление михраба
неверно.
Вернувшись домой, мальчик начал переставлять обувь гостей,
бывших у отца: кому повернул обувь, как следует — носками к выходу, и
оказал таким образом внимание, а кому перепутал. (Мальчик намекал,
что первые .пойдут в рай, а вторые — в ад.) Но отцу, наконец, стало
страшно, и он написал письмо шейху Садака; и только взглянул шейх
на ученика — у Садеддина заболела голова, он свесил голову на
колени учителя и умер. Шейх Садака похоронил ученика у себя в доме и
себя завещал положить здесь же.
Характерно, что житие Садреддина заканчивается описанием
насильственной смерти сына его, уже в юных летах проявлявшего
прозорливость.
Таким образом, рукопись представляет образчик житийной
литературы — литературного жанра, пропагандировавшегося религиозно-дер-
вишскими слоями общества. Житие скомпановано грубо и
тенденциозно и вскрывает отчетливо процесс создания портрета Садреддина.
Историческая ценность, конечно, ничтожна, и только там, где составитель
повторяет старые «менакыбы» Джеляледдина, обрисовывается
подлинный силуэт Садреддина, однако центр внимания перекладывается на
Джеляледдина. Но одновременно автор использовал и рассказы,
ходившие в Конье о Садреддине.
А народная мысль давно уже сделала из Садреддина угодника и
чудотворца. Ученый-богослов отступил перед мистиком-провидцем,
учеником великого каббалиста Мухиэддина Араби, потому что здесь
нашел народ (дервиши?) благодарную пищу для фантазии, и вокруг
Садреддина сплетались бродячие фольклорные сюжеты.
80 Конечно г ,<j^♦ f см.: Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs, t. I, p. 117.
15 В. A. Гордлевский

oX^S4l^S^6
ИЗ ИСТОРИИ ВОДОПОЛЬЗОВАНИЯ В КОНЬЕ
Сидя как-то летом (1926 г.) в винограднике у старого моего коний-
ского приятеля, я уловил во время разговора упоминание о водном
канале Сахибата и заинтересовался историей водной системы в
Конье.
Я хорошо понимаю, что только на месте, как указал акад.
В. В. Бартольд1, может быть произведено детальное и всестороннее
обследование ирригационной системы — порядок водопользования,
терминология и т. д.
Я только пытаюсь вскрыть классовые основы при водопользовании
как в сельджукидскую, так и в османскую.эпоху, анализируя скудный
материал, находящийся у меня, большей частью этнографический,
частью исторический.
Материл мой, разумеется, фрагментарен и недостаточен; для четкой
характеристики должны быть привлечены документы, несомненно
хранящиеся в Конье в вакфном управлении или даже на руках частных
владельцев. Но время было у меня ограничено, и, как всегда, эскиз
только бегло намечает проблему. А разрешить недоумения в Москве уже
затруднительно. Кое-что (как, например, техника устройства водной
сети; правовые, гражданско-уголовные взаимоотношения между
водопользователями) и упущено, кое-что (как, например, административный
надзор) затронуто вскользь. Конечно, кое-какие новые черточки и
штрихи дали бы и исторические тексты (хроника малоазиатских Сельджуки-
дов, так наз. Ибн Биби; Азиз ибн Ардешир Астрабади и др.).
Тем, что успел я собрать в Конье, что заставило меня задуматься
над водопользованием, я обязан моим старым друзьям: моему учителю
Хамдизаде Абдул Кадиру и бывшему книгопродавцу Хаджи Софу,
которого мы когда-то в шутку прозвали за его пылкий нрав «Абуль-атаю».
Несмотря на болезненность, Хаджи Софу охотно вызвался обойти со
мною арыки до мельницы Мерама; я, так сказать, de visu узнал водную
систему в Конье. Старший брат моего учителя, Хамдизаде Рагыб,
достал мне копию водного документа (начала XVIII в.), вскрывающего и
разъясняющего кое-какие стороны житейской практики
водопользования, а главное борьбу за воду между общественными классами.
I
Вода необходима для сельского хозяйства. Летом дожди в Малой
Азии выпадают очень редко и, стало быть, запасы воды должны быть
точно урегулированы; отсюда исстари заботы о проведении воды на
поля, виноградники, в сады и о правильном ее использовании 2.
1 В. В. Бартольд, К истории орошения Туркестана, СПб., 1914, стр. 26.
2 См. статью инженера Сюлеймана Сырры: Syleiman Sirri Bey, Irrigation
(E. G. Mears, Modern Turkey, New York, 1924), p. 274.
226

В Малой Азии об искусственном орошении заботились уже хетты;
законы хеттов карали тех, кто изменял течение канала, ибо это
наносило ущерб соседу.
Наблюдательные путешественники, поражаясь современным
запустением страны3, видят остатки тысячелетних водных сооружений,
которые говорят, что когда-то здесь процветало сельское хозяйство 4.
Современная водная система заведена была, однако, Сельджуки-
дами, отразив, естественно, персидское влияние.
Страдала от безводья и солончаковая конийская равнина (прежде,
впрочем, как записал в XVII в. Хаджи Хальфа народное предание,
залитая морем) 5. Афляки сообщает, например, о засухе в Конье6;
население, взывая о воде, молится у источника. Но уже крестоносцы
восторгались высоким плодородием конийской равнины7.
Сельджукиды, укрепившиеся в Конье в конце XI в. (1084 г.), в XII
и XIII вв. заботились об обводнении столицы. Западные и восточные
писатели постоянно отмечали здесь обилие воды.
Участник III крестового похода Тагенон, описывая з походном
дневнике сражение под Коньей в 1190 г., говорит: «Мы вступили в парк
„судана" (т. е. султана), где нашли ручьи и зеленую траву»8.
Использовавший, очевидно, старых хронистов (а может быть, и
рассказы племянника, везира монгольской эпохи) историк Хамдулла Му-
ставфи Казвини (XIV в.) передает об устройстве (султанами Кылыч
Арсланом или Алаэддином, XIII в.) большого закрытого водоема, куда
вода собиралась с соседней горы 9.
Но и после того как Конья в середине XIII в. потеряла
самостоятельность, водное строительство еще продолжалось.
На водные сооружения сельджукской эпохи обратил внимание в
XVII в. Хаджи Хальфа (повторивший слова Муставфи). В «Джиханню-
ма» — «Зерцало мира» он говорит, между прочим, что Конья окружена
стенами, увенчанными двенадцатью башнями, «и через самую большую
башню вода, идущая с гор, по тремстам трубам распределяется по
всему городу ,0.
Столица румских Сельджукидов Конья питалась «речной водой»
(çay suyü). Мукбул («Мукбулбунары», или «Бейбунары»)—старейшая
водная артерия. Источник Мукбула был в саду Челеби Хюсамеддина,
как об этом говорит Афляки, живший в XIV в. и.
Часть воды источника по глиняным трубам идет в город, а часть
речной воды расходуется по виноградникам, орошая загородное место—
«мерам» («райский сад»), куда переселяются летом жители Коньи на
«кочевье»; сады и виноградники забрали себе там давно дервиши-мев-
леви и старые турецкие роды.
Вода, сбегая с гор, окружающих конийскую равнину, собирается
у места «Алтынкапак», часах в 9 от города (примерно в 40 км) и, об-
3 См.: Н. von Moltke, Briefe über Zustände und Begebenheiten in der Türkei aus
den Jahren 1835 bis 1839, Berlin, 1841, S. 320.—Автор подчеркивает запустение име-
но Коньи.
4 См., например: W. М. Ramsay, Luke the physician and other Studies in the
history of religion, London, 1908, Указатель под словом water engineering.
5 См.: Cl. Huart, Konia la ville des derviches tourneurs, Paris, 1897, p. 132.
6 См.: французский перевод: Aflâkî, Mênâqib-el-'Arifîn (Cl. Huart, Les saints des
derviches tourneurs. Récits traduits du persan et annotés, t. II, Paris, 1922), p. 270,331.
7 F. Chalandon, Histoire de la première croisade, Paris, 1925, p. 171.
8 Michaud, Bibliothèque des croisades, Paris, 1829, 3-me partie, p. 30.
9 G. Le Strange, The lands of the Eastern Caliphate, Cambridge, 1905, p. 148.
10 Cm. ed. Tornberg, p. 171, 615.
11 См. французский перевод: Aflâkî, Mênâqib-el-'Arifîn (Cl. Huart, Les saints des
derviches tourneurs. Récits traduits du persan et annotés, t. I, Paris, 1918), p. 194.
15*
227

разуя здесь реку через Улаш, где идет первое большое ответвление
«Яка» или «Ходжа Джихан», спускается к Дгрекёю; ниже, за Хаутлы,
основная вода разделяется (у Кечелибенд) под скалой «Кызлар кая-
сы» 12 на два больших рукава: «Сахибата» и «Шехирырмак».
Очевидно, как говорят уже имена, это древнейшие сооружения,
восходящие по меньшей мере к VII в. хиджры (XIII в. н. э.).
«Улаш» — возможно, прозвище какого-нибудь старого богача
(может быть, и дервиша); в Конье за лицеем есть могила Улаш-баба 13.
В «ЖитшгСадреддина Коневи»14 говорится, что богач Ходжа
Джихан (сына которого звали Алихан) жил в эпоху сельджукидского
султана Алаэддина15. Так, уже к концу XVI в. имя его было вытеснено
прозвищем. Насколько могуществен был человек, потомству
сохраненный в прозвище («мировой ходжа») 16, явствует из того, что прежде
разрешение на водопользование испрашивалось в деревне Ходжаджи-
хан 17, и эта привилегия основана была как будто не на шариате, а на
местном обычном праве. Рукав «Ходжаджихан» отведен выше, и, стало
быть, рукав «Сахибата», как расположенный ниже, отведен был позже;
несомненно, что вода из этого рукава шла на участки могущественного
везира султана Кейкавуса II, Фахреддина, известного под именем
«Сахибата» 18 (ум. в 684 г.х. = 1285/86 г. н. э.), который воздвиг ряд
благотворительных учреждений—мечетей, медресе и т. д.19.
Улаш, Ходжаджихан, Сахибата — последовательные этапы
организации хозяйственной жизни вокруг Коньи: но память об Улаше и
Ходжаджихане уже затемнена. Хронологически каналы Улаш и
Ходжаджихан устроены, вероятно, даже до Сельджукидов, во всяком
случае раньше канала Сахибата.
Сооружения ирригационные внушительны и значительны; иногда
вода введена под своды (устроены акведуки); произведены древесные
насаждения и т. д. Недостаток системы — отсутствие резервуаров или
цистерн, вследствие чего весною во время половодья вода бесполезно
расходуется и пропадает бесследно (у места «Мюфти гедийи») 20.
Впрочем, возможно, что после Сельджукидов (уже в османскую
эпоху) заботливый надзор ослабел или горная вода (сель) прорвала
!* Здесь, по легенде, обращен был в камень свадебный поезд за то, что невеста
дорогой неприлично себя держала.
is Ahmet Refik, Anadoluda Turk asiretleri (966—1200), Istanbul, 1930, s. 62 .
14 См. у меня «Житие Садреддина Коневи», в этом томе, стр. 222.
15 Вероятно, разумеется Алаэддин Кейкубад I.
16 В «Сальнаме» конийского вилайета (на 1289 г.?) глухо говорится
о тюрбе имени Ходжи Джихана; см. «Житие Садреддина Коневи», в этом томе, стр. 222.
17 Или в селении Силле, расположенном между двух гор, иначе называемом
«Судирхеми»; Силле заселено было греками (и огреченными болгарами,
переброшенными сюда еще византийскими императорами).
18 Возможно, что прозвище «Сахиб» получилось путем сокращения титула «сахиб
аль-мюльк» (dÜ*JI ^o*l^)> а «ата», скорее, турецкое слово «отец»; так думает
и Халиль Эдхем, см.: *JjJlxJ cgjî jij ^J^ ii^L^^L«, ôJJ jLUÏ < *^o! JJ.k
a , ** i i о ¥ ч (дополнение к турецкому переводу «Мусульманских династий»
С. Лэн-Пуля); во всяком случае это не арабское «ита» y-Jz^)i намекающее на
щедрость везира, как предполагают К- Хюар (см.: Cl. Huart, Konia la ville des
derviches tourneurs, p. 176) и P. Хартманн (R. Hartmann, Im neuen Anatolien, Leipzig,
1928, S. 107); Замбор (E. de Zambaur, Manuel de Génélogie et de Chronologie pour
l'Histoire de l'Islam, Hannovre, 1927, p. 143, note 3) ошибочно говорит, что
Сахибата был везиром Иззеддина Кейкавуса I, правившего с 607 по 616 г. х., ср.,
впрочем, ibid., р. 148.
19 Так как везир живал часто у себя в «уделе» — Афьон-Карахисаре, то город
стал называться «Карахисари Сахиб», т. е. Карахисар, принадлежащий Сахибу.
20 Слово «мюфти», т. е. муфтий, позволяет предполагать здесь отзвук османской
эпохи; в эпоху Сельджукидов действовали «кадии».
228

плотину — искусственное за1раждение; так изменилась
первоначальная картина, а потомки поленились исправить систему21.
На известных промежутках находятся водоразделы, где отводятся
небольшие (узкие) каналы, и так от Дерекёя до железнодорожной
станции (приблизительно на 5 км) вода горная постепенно
рассасывается по окрестным виноградникам.
Расчет идет из окка. Одна окка — водомерная единица, потребная
для того, чтобы вертеть жернов мельницы 22. Главная, основная масса
воды (в наиболее жаркое время) определяется в 12 окка; рукав Сахи-
бата и Яка берут по два окка; на Шехирырмак приходится четыре окка.
Я передаю здесь точно то, что слышал в Конье (от Хамдизаде Ра-
гьгба), но объем воды, заключающийся в окка, мне неясен. Кажется,,
смутные представления были и у моего осведомителя.
В рукаве Шехирырмак, получающем воды в два раза больше, вода
находится постоянно, тогда как другие рукава наполняются по мере
надобности, а иногда пустуют и высыхают.
Небольшие рукава воды носят названия по старым земельным
участкам. Конечно, как и в Средней Азии, богатые землевладельцы могли
на свои средства — даровой людской силой — провести каналы.
Рукав Шехирырмак орошает участки: Хаузан юреси, Джиринт,
Хаджи Шабан, Кюрден, Ортырмаа (Ортаырмак или Ходжа Факы),
Кара-ю (у Мерама), Турундай, Чальжлы, Харманджык, Лалели (здесь,
пока в городе были христиане-греки, были их сады). От Шехирырмака
часть воды отвел в середине XIX в. вали Кель Хасан-паша 23.
Рукав Сахибата орошает часть Мерама и Бузхане, Чандыр, Кир-
азлы, Авгын, Сельвер24, Пиреби, Айманас, Араб Ольдюрен, Кована-
гызы, Хасанкёвю, Эвдиреше, Кара Арслан, Бёрюмджекбашы.
Частью участков, как легко установить, владели видные деятели;
так, Пиреби (т. е. Пираб-султан) упоминается в «Вилайетнаме»
(житии) Хаджи Бекташа (пятый халиф, могила которого находится у Ла-
рендских ворот) 25; Ходжа Факы-суфий, «князь абдалов», как значится
на эпитафии, жил в первой половине VII в. хиджры26. Караманоглу, к
которым перешла в XIV в. Конья, построили ему в Мераме мечеть:
очевидно, новые властители хотели этим угодить местному населению.
Турундай, несомненно, знаменитый военачальник Сельджукидов
(подаривших ему Малатью)27, На участке Джиринт, должно быть, происхо-
81 А для Коньи, как говорит народная мысль, смерть от потоков воды, т. е. от
«селей»- см • Вл. Гордлевский, Из истории османской пословицы и поговорки («Живая
старина», год XVIII, вып. II—III, СПб., 1909), стр. 118.
22 В Туркестанском крае эта мера и называется «тегерман» (т. е. мельница) или
«таш» (камень), см.: Н. П. Петровский, Ирригация. Туземная единица объема воды
и способы деления ее («Справочная книжка Самаркандской области 1897», вып. V,
Самарканд, 1897),'стр. 198—205.
23 О нем см. Хамдизаде Абдул Кадир в газ.: «Тюрк Сёзю» (Конья), 1918, №58
(351).
24 Т. е. selviler (кипарисы) — там вблизи и растут кипарисы.
25 Е. Gross, Das Vilajet-nâme des Haggî Bektasch, Leipzig, ^1927, S. 198.
26 См.: <«u2i JU>.I <v <(£j)j£>\*à (J^LUT oJljjï JJïjsyLo olji Дал^ ô^lj llij*jj
Mo yj> <Mrn <rr Jj*y<t ^ <(dj**\b*\)" &j# *4>>>" Köprülü-zade Mehmed
Fuad Anatolische Dichter in der Seldschukenzeit, II, Ahmed Faqlh [«Korosi Csoma-
Archiv» (Budapest—Leipzig), Bd II, Heft 1—2, 1926], S.'20 sp.
27 См. по Указателю к хронике Ибн Биби. изд. Т. Хаутсма [Th. Houtsma, Recueil
de textes relatifs à l'histoire des Seldjoucides d'Asie Mineure, d'après l'Abrégé du
Seldjouknameh d'ibn Bïbi, Leide, 1902, Texte persan (далее — Ibn-Bïbï, vol. IV)]; также
К. Хюара (Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs, t. II, p. 337).
229

дили придворные игры (игра с дротиками, увлекавшая высшие круги
общества) 28, и эта близость ко двору давала право на воду.
Чем выше, т. е. чем ближе к Мераму или Дерекёю, тем воды,
разумеется, больше; здесь земельные участки захвачены были челеби тек-
ке Джеляледдина Руми (рукава: Сахибата, Чандыр, Авгын) 29.
По пути течения расположены мельницы (общее число их
равно 21 )30, выше всех (а стало быть, и одна из сравнительно древних)
мельница Караманоглу, построенная преемниками Сельджукидов, но,
вероятнее, заменившая какое-нибудь старое сооружение; Касымхальфа
(с текке), Туруд, Мерам (за ней текке Тавуз-баба).
Мельницы давали хороший доход, и Караманоглу и их сподручные
постарались забрать их себе (Касым-хальфа, родом из Африки, был
современник Караманоглу); Тургуд — могущественный бей, также
современник Караманоглу (живший в начале XV в.) 31.
Слуги верные Сельджукидов были оттеснены, и Караманоглу
распорядились их участками: передали участки своим ставленникам.
Но мевлеви представляли силу: с ними Караманоглу считались.
Так, от посягательства Караманоглу уцелела мельница «Мерам» —
достояние тюрбе.
В Тавуз-баба («отец» Тавуз) превратилась знаменитая арфистка,
когда-то сводившая с ума мевлеви и прозванная (за красоту?)
«Тавуз», т. е. павлин 32. Очевидно, когда после смерти арфистки усадьба ее
перешла к дервишам ордена бекташи (члены которого именуются не
деде, а баба), дервиши стыдливо или, наоборот, нахально переделали
женщину в «баба» — повторился остроумный народный сказ о тюрбе,
построенном над павшим ослом. А потом и бекташи исчезли в Конье,
будучи побеждены или вытеснены мевлеви, и теперь там не то
заброшенный домишко, не то пустырь бесхозяйный. Сохранилась и мельница
члена рыцарского братства ахи — мельница Ахи Ильяса 33.
Таким образом, к концу XIII в. были захвачены (или, вернее,
розданы) важнейшие лучшие места; их захватила служилая
(сельджукская) знать во главе с везиром Сахибата, тянувшаяся к столице —
ко двору султана, который пожаловал им землю; знать духовная,
близко стоявшая к мевлеви; среди них затесался и Пиреби, сподвижник
Хаджи Бекташа; и в Конье, городе мевлеви, анонимный дервиш-бек-
таши взял на себя покровительство воде («Пиреб» — патрон воды).
И, может быть, настойчивые розыски на месте локализовали бы
усадьбы старого beau monde'a Коньи XIV в., о жизни которого Афля-
ки порассказал вороха анекдотов.
Казалось бы, какой-нибудь участок должен был напоминать и о
главном феодале — о султане, но, насколько мне известно, в том
районе нет и никаких остатков от дворцовых сооружений. Я не думаю,
чтобы собеседники могли опустить султанский участок. Скорее всего
28 Об этой игре см.: Мах Freiherr von Oppenheim, Der Djerid und das
Djend-Spiel [«Islamica», vol. II, f. 4, 1927 (MCMXXVII)];у турок в Малой Азии это —
обычное развлечение во время свадебных торжеств, см.: В. Гордлевский,
Османская свадьба («Этнографическое обозрение», кн. CHI—CIV, M., 1914), стр. 51—53.
29 Челеби и их участки («фирде») освобождены были от десятинного сбора.
30 Перечислены в «Сальнаме» (календаре) Конийского вилайета на 1289 г.
хиджры ( = 1872/73 г.).
31 Cl. Huart, Konia la ville des derviches tourneurs, p. 166; вероятно, он
принадлежал к «татарскому племени» Тургуд, поддерживавшемуКараманоглу, см.:
J. von Hammer, Geschichte des Osmanischen Reiches, Bd I, Pesth, 1834, S. 198.
32 Cl. Huart, Les saints des derviches tourneurs, t. ï, p. 185.
8з Для религиозной истории Коньи, центра (мевлеви), интересно наличие около
Мерама участков, принадлежавших ахи и бекташи, и это еще раз показывает, что
у мевлеви в Конье были сперва сильные соперники.
230

сельджукидские султаны предпочитали летом отбывать в «кочевку»
в Адалью и не нуждались, стало быть, под Коньей в участке34.
Сменившие в Конье Румских Сельджукидов, Караманоглу
произвели большую пертурбацию в Конье; они обнаружили также сильные
эксплуататорские тенденции; ирригацией охвачено было большое
пространство; вода была использована для устройства ряда мельниц,
конечно более прибыльных, чем сады и виноградники. Но, может
быть, и сознательно ставили Караманоглу мельницы, потому что
таким образом они как бы не нарушали прав водопользователей:
согласно шариату от мельницы нет ущерба канаве-арыку.
Как никак, водоснабжение — культурная заслуга Сельджукидов,
которые оживили безводную конийскую степь. Спустя сто лет после
исчезновения Сельджукидов арабский путешественник Ибн-Баттута
(XIV в.) восхищался обилием вод и ручьев в городе 35.
II
В 1466 г. Конья была окончательно завоевана османами
(султаном Мехмедом II). На османском периоде истории Коньи лежит печать
религиозной консервативности.
Стражи закона, османские султаны, прежде всего восстановили
порядки, господствовавшие в сельджукидскую эпоху и расшатанные
новеллами Караманоглу; вновь восторжествовала, стало быть, система,
унаследованная от Сельджукидов, или, точнее, земельные участки
пришлых ставленников Караманоглу (в глазах османских султанов —
бунтовщиков против законной власти) снова вернулись к прямым
наследникам Сельджукидов, к местным конийским родам и фамилиям.
Таким образом, произошла подстановка имен — реставрация, а вода
осталась в руках господствующих феодалов.
В «Законнике Османской династии» XVI в. (изданном Ариф-беем)
сохранились сцециальные статьи о водопользовании в Конье:
законодатель оберегает старые виноградники и места общественного
пользования (бани и источники), пострадавшие во время принца Джема, когда
он был наместником Караманазв, и здесь сказывается, возможно,
политическая месть султана (Баязида II) тем, кто устроился около
дворца принца, отведшего себе воду; во всяком случае, отменяя
новеллу, законодатель испытывает и личное удовлетворение.
Эта статья «Законника» вскрывает и систему расселения,
логически вытекающую из общественного строя: около сильного феодала
располагаются, так сказать, его клиенты, находившие у него защиту
(и пользовавшиеся, стало быть, водой); правда, если феодал впадал
в немилость, как это было, например, после несчастного принца-поэта
Джема, права их сразу опорочивались.
А поскольку османские султаны пытались расширить ирригаци-
, онную сеть, на сооружениях сказывается религиозная настроенность,
питаемая местными святынями.
Когда султан Селим I (1512—1520), отправляясь в поход против
Персии, шел через Конью, он посетил гробницу Джеляледдина Руми
84 См.: Вл. Гордлевский, Из комментариев к старо-османскому переводу хроники
малоазийских Сельджукидов, т. н. хроники Ибн-Биби («Древности восточные», т. IV,
М., 1913), стр. 4.
35 «Voyage d'Ibn Batoutah, texte et traduction par C. Defrémery et B. R. San-
quinetti», t. II, Paris, 1854, p. 281.
36 Cp. «Revue Historique, publiée par l'Institut d'Histoire Ottomane»,
Constantinople, 1913 № 19 (на турецком языке), VI глава, посвященная новеллам,
отмененным турками-османами, стр. 65 и след.
231

и, увидев, что текке страдает от безводья, провел воду из источника,
находившегося от города на расстоянии 4 часов пути («Тутлу сую»).
Официальна вода эта называется еще «вода тюрбе» (türbe suyù). Вода
удовлетворила нужды текке; часть воды (излишек) настоятель текке
продал потом соседним кварталам.
Таким образом, султан Селим I, воинствующий борец за
суннитское правоверие, в Конье меняет лицо и оберегает интересы суфизма —
интересы мевлеви, разделяющих частично шиитские воззрения 37.
Султан преклоняется перед Джеляледдином, от которого он воспринимал,
так сказать, инвеституру — наследование над землями Сельджукидов,
хотя право на опоясание мечом султана, вступающего на престол,
закрепилось за мевлеви окончательно после падения бекташи только
в XIX в. ».
Это предание о благоволении султана Селима I к тюрбе Джелялед-
дина слышал я не от мевлеви, а от ходжи Хамдизаде Абдул Кадира,
скептически относящегося к мевлеви, и потому оно внушает доверие
к себе. Но Кине сообщает, что султан, подстрекаемый шейхульисла-
мом, наоборот, хотел даже разрушить тюрбе Джеляледдина Руми39.
Мне представляется, что это уже позднейшая (тенденциозная)
попытка из суннитских кругов выдержать тип религиозного изувера.
Окончательно сомнения были бы разрешены документальными
свидетельствами — современным описанием пребывания султана Селима I в
Конье. Все-таки странно, что Марголиус40 безоговорочно принимает
рассказ Кине41.
Так, мевлеви в Конье извлекли для себя привилегии и в эпоху
Сельджукидов, и в эпоху османских султанов.
Но и старые владельцы на протяжении веков ревниво оберегали
(и закрепляли) водные права от покушений, как об этом
свидетельствует документ начала XVIII в.
Документ подчеркивает преимущественное их право на воду,
отметая новшество — самочинные отводные канальчики, возникшие за
последнее полстолетие (с 1073 г. х.).
Документ —акт позднейшей османской канцелярии, акт,
основанный на османском «Законнике», и черты эпохи Сельджукидов в нем
вытравлены.
Копия (переписанная для меня)неисправна; ряд слов, несмотря
на все усилия, так и остался неразобран 42.
c-j^LS^ д-ßj^UJI (--^i <—<ч jts-jà fjA>b* ^kwJIaI y Lu j iJ^^ J ÔW^ *^*s*j* ******
j oU-L j ä>L*La j «w£.ä. à)j*y* «Uaä» c-jj^j! aI^aJI x^s- j~**$ j f!Àj jty* <£j. j*
c-jaJjI (Д)1^ (£j)Anrt~b АЛ***, уь c-j^Jj! äjä^vöj ^A^*Jîj ^pnXjA^ (J^jUJb» <L*uJjJÜ> ejjJbjlj
37 Так, например, мевлеви соблюдают мухаррем,
38 F. W. Hasluck, Christianity and islam under the sultans, vol. II, Oxford, 1929,
p. 604; см. также рецензию F. Taeschner, F. W. Hasluck. Christianity and islam under
the sultans («Der Islam», Bd XIX, Heft 3, Berlin—Leipzig, 1931), S. 184.
39 См.: V. Cuinet, La Turquie d'Asie. Géographie administrative, statistique
descriptive et raisonnée de chaque province de VA sie-Minore, t. I, f. 3, Paris, 1895, p. 829.
40 D. S. Margolioth, Mawlawiya («Enzyklopaedie des Islam», Bd III, Leiden—
Leipzig, 1936), S. 487.
4^ Любопытно, что бекташи приписывали султану Селиму I постройку мечети
в Сейидгази; см.: G. Jacob, Sejjid Gazi («Zeitschrift für Assyriologie und Verwandte
Gebiete», Bd XXVI, Heft 1—3, Strassburg, 1912), S. 243—244.
42 При чтении документа мне оказал помощь преподаватель Московского
института востоковедения X. М. Джевад.
232

jJJLa^I L^y Jj*P J jAê- *±J*P 0*^jl с£)Ц" л^*« S-îi^l <£>lj*J ^Ujl lJJkP C^àjJy^
{Jt^xij\ o^ â^jix?t>. olüjl ji^fej \л*Ъш j oJü^jUa «ulxJjjld vj^ü'-З ^jjjl uJ&ja <-*^Ц''
oVj! ^Ä-s-*2i' ^yp 6Щз1 j^i ^bl ^i^Ju*^» oVjl ^UVl
O^jU.* ^^LJjjU ôJsUJj!
dL^> j cjjb^jj дДЦ^! «Ojjl *Л Oj^ dbsJ^ «^U? jJ^J^ j j^5^ «u£L^I iX^^
jjLijij ASij^.1 j^Jï, j*p «U> Oj^ dbtdiJ Д1^Ц^1 bid (JJJl VJ^iP *^lj-* cS^p-T uA>aJ
/?)j!jäv? j OUe^-^J lÂ*«l tiiye ^^ ÔWjl J1^^ J JjUj\ fjtt*"* **&Jf^ Jl~" (V^^ -3
aLUJjI j^k***« ôjjjl J^»* (Jlj^* j* t/*^ caA*£>j£ k>» £~ JJ* ^u^J^ l^J^ l£***J^
^jlfr (jL^aiJ J ô^bj J O^^ä- J T^?****^ t^^^ VJ^ Jj^^ u!>*^ ^^J^'f'J-* 15*** -^^
^>.J 4JL)jl£b diiUJu« jiAi^ ^lj-* V^*»** J (Sjé "Ve J ii***Au# r-bdl Oj^^x^ Д1С^^ liAil
Cj^jJj! CjIJcJ <£b\yp ÜJiJ* ОЬьууР 6^JJ*.y* f*>J* *^i J S-^-i' ^bl-^l -^ J Ijfe-«
оЛ^у dLc-Ь ^ajx^JU j cJ^^ l^4-^' -9 Л^* с^Ц^' dLi^jl ô^^ tJ*J**P J «—»jJÜjl fJU
Дл« J C^>H -^j^^ rWI J ^-* ^^-j^^^U iÛl^j^ ,j^jl (jAi^ J jfJ ÜJ*^I
jVji ôJjjJT ^i-b ^l5CJ5"^Jjl cJajfS **k и™Уу **J^ r*»^ J ^^j' il^-A^ Jiijl
^ju^^ *ЛД»" rfr^^ J v^jl /^-* i^A^-^ J (S^ d^-b oLa^ r-beil j ^l^jl
o-Ubl ^^j^jl d^bj jy? AJüjii-b dLsUk^o^j dluJbk. Л^ Jm« j dLLxU^I -^b jjj^ oXjji
233

(S^y^ii lijJjj^j^ J <»».ijX)j\ *Ц~Хо *)jjl (j)A^j\ aU â^J 4Jblya* v-jjL^jj VL^ J»51*
* oil j bu j
Перевод
«Вельможные и именитые граждане споспешествуемой Коньи, а
также прочий люд, сойдясь, согласно шариату, на честном собрании,
обязательном для присутствования, стали каждый говорить речи,
выражая свои желания:
Между тем как прежде, когда расстроилось и запуталось деление
воды, идущей в источники, бани, виноградники и вообще на земельные
участки споспешествуемого града, согласно шариату, шли на места
и в силу августейшего Законника исправляли деление воды, и на
каждый участок текла надлежащая доля, между тем как, таким образом,
устранены были несправедливость и урон; с течением времени в
упомянутом делении возник ущерб, выявились взаимные насилия и
притеснения, а именно: значительная часть хозяев виноградников отвели
потом от Шехирырмака тайные (незаконные) канальчики, и, таким
образом, вода, идущая в город, несет несправедливый урон. Посему,
как объяснено в августейшем Законнике и в судебных приговорах
духовного суда, написанных издревле, желаем мы, чтобы от шариата
туда отправилась [комиссия] и, разделив воду и определив долю
каждого канала, ликвидировала новые канальчики-отводы, устроенные
впоследствии.
Судья Топал Хасан Саиб вместе с правоверными,
поименованными на полях [сего] документа43, отправился к мельнице Кавак,
расположенной в долине Мерама на краю споспешествуемого града и
являющейся местом водораздела.
Когда там согласно шариату составлялось честное собрание,
предъявлен был августейший Законник, слова которого мечут бисер:
У мельницы Кавак вода разделяется на две части: половина идет
в ырмак44 и, как только доходит до Деликлиташа, 4 окка передается
в Ортаырмак, а другая половина идет в Мерам и, как только дойдет
до Каяарыка, 4 окка передается в Шехирырмак. А как только дойдет
до мельницы Ахи Ильяса, то, после того как, согласно
установившемуся порядку, возьмут себе доли те, кто имеет на то право, треть
воды через камень, положенный для деления воды, выходящей из
упомянутой мельницы, идет в реку, а две трети определяется в Каракж-
ырмак. Треть воды, идущей на мельницу Карагюн, идет потом в
реку, а две трети определяется в Шехирырмак. Речная вода издавна
используется как полагается.
А поелику так написано и в судебном приговоре духовного суда,
от 20-го числа месяца зилькада 1073 г., то предписывается исправить
48 На моем экземпляре отсутствуют подписи.
44 Слово «ырмак» здесь употребляется в значении «арык» (канал).
234

деление воды и остерегаться действий противных в сторону ли
увеличения, или уменьшения.
Отныне, если обозреть Шехирырмак от хавуза (водоема),
находящегося у водораздела вод, до места, именуемого Турут, то окажется,
что недавно устроены были тайные (канальчики) отводы и подъемники
вблизи хавуза на виноградники Сейида Исмаила ибн Мустафы и Али
ибн Абди, а также устроены были недавно канальчики-отводы и
подъемники в виноградники шорника Ахмеда, кузнеца Мехмеда, Хаджи
Мехмеда, известного под прозвищем Утюджюоглу, Сейидкызы, мясника
Мурадоглу Сюлеймана. В винограднике племянника Фындыка-эфенди,
Сейида Мехмед-эфенди устроены были две плотины.
[Далее] между тем как раньше проток на поле Ибадзаде Мехмеда-
Эфенди был в месте, именуемом Безмишекер, недавно устроен был
проток и плотина на его поле и на огороды другого человека [имя рек]
из Шехирырмака; на упомянутом месте недавно устроен был водопой
для овец.
Запрещаются канальчики-отводы и камни сапожника Аваза,
Омара, а также канальчики и подъемники Хаджи Мустафаоглу Мехмеда,
Абида, Хаджи Мустафы, Яхьяоглу Хасана, Бекташоглу Мустафы,
также подъемник у виноградника Чубукчи45 Эмира. Запрещается
использование также и Колырмака у вышеупомянутого виноградника.
Запрещается канальчик-отвод Сыгырджыдедеоглу, который у его
владения должен изменить [направление]. Запрещается канал вблизи
виноградника Муллы Хызыра и подъемник Чаушоглу Мусы. Запрещается
канал Хаджи Омара и канальчик-отвод Мехмед-агаоглу Мехмеда, а
также канальчик, проходящий под виноградником его (так как поле
Касым-хальфы издавна питается из Якаырмака). Запрещается
плотина и подъемник у виноградника Хаджи Шабана. Виноградникам ба-
зарбашы (смотрителя базара) Исмаила, Сейида Али, Челеби и
Мустафы, находящимся вблизи мельницы Касым-хальфы, представляется
право на воду в те дни, когда вода в изобилии; во время же
маловодья предписывается запретить им брать воду. А так как имеется
письменное извещение, что виноградники вышеупомянутых лиц
издавна орошались из Якаырмака, то воспрещается действовать противно
сему. Воспрещается также 46 в винограднике Мевлюд-
заде. А населению улички Джирид в силу имеющихся у них на руках
судебных приговоров и честных приказов предоставляется вода в
достаточном количестве и отнюдь не должна отниматься у них.
Для предписания обо всем этом мирабу и тем, во владении
которых (незаконные) канальчики-отводы, по требованию (истцов) и
написано сие в третий день месяца „благого сафара" 1115 г.» [т. е.
1703/04 г.].
В документе поддерживается точка зрения на безусловное право
на воду того, на чьей земле находится оросительный канал, кто его
провел (он или его предки).
Поскольку участки в Мераме давно заняты были сельджукидскими
вельможами, а потом их наследниками [...], у хавуза (водоема)
Шехирырмака уже во второй половине XVII в. обосновываются менее
богатые слои населения — городские ремесленники (шорники, кузнецы,
мясники и т. д.) ; но эти попытки пресекались вельможными и
именитыми гражданами города Коньи, которые ссылались на старое зако-
45 Может быть, это не прозвище, а занятие — слуга, подающий курительные
трубки.
46 Не разобрано.
235

нодательство. Борьба была неравная — суд охранял интересы богатых;
шариат был на службе имущих: права сильных подкреплялись
авторитетными указаниями религиозного закона.
Но водоснабжение в городе отражает стремление богатых
мусульман постройкой сооружений общественного водопользования
обеспечить себе прощение грехов.
Значение воды было подчеркнуто в Коране: «Мы создали из воды
все живое, мы низвели с неба чистую воду, чтобы оживить ею
мертвую страну, напоя обильно наши творения — скотину и человека»47.
И благочестивый мусульманин увековечивал обычно память о себе
устройством на дорогах, в степи и горах фонтанов и источников; это
было доброе дело, и так оно отмечалось на сооружениях >-ï-*JI <_*->.ly*—
хозяин добра, хозяин доброго дела — лвдо, соорудившее, построившее
сооружение общественного пользования.
Впоследствии паши и другие лица то здесь, то там устрои'ли в
городе источники для общего пользования. Конечно, количество воды
частных жертвователей все-таки незначительно.
Проведение железной дороги (конец XIX в.) изменило жизнь
восточного города, и застройка направлялась в сторону станции.
В начале XX в. стараниями энергичного вали (албанца Ферид-паши)
проведена была еще вода48. Обеспокоенное засухой (отзывающейся
вредно на полях), городское самоуправление решило в 1932 г. провести
воду из источника Тутлу (Дутлу) 49.
Так, ирригационная сеть в Конье сохраняет следы роста города,
отражая постепенно все более увеличивающийся спрос на воду. Но
общая картина водоснабжения не изменилась: мерамские сады и
виноградники; т. е. водообильные участки, по-прежнему оставались в руках
богатых: «туда летом выезжают богачи», — писал в Словаре Самибей50.
Только с течением времени произошло разукрупнение участков —
разбивка на небольшие сравнительно участки хозяйств, прежде
сосредоточенных в руках крупных феодалов.
III
Как построено было управление водными источниками в эпоху
Сельджукидов — неизвестно, но в османский период, как это видно из
«Законника», действовала откупная система Мукатаа (**tU*) , для
47 Коран, сура XXI, стих 31, сура XXV, стихи 50—51. — Еще в середине XIX в.
в Стамбуле были водоносы, бесплатно подававшие воду, и обидеть водоноса
было все равно, что обидеть или покуситься на здоровье и религию квартала, где он
жил. (см.: Ch. White, Häusliches Leben und Sitten der Türken, Bd I, Berlin, 1844,
S. 328). — Я вспоминаю, как на подъеме Махмуд-паша, ведущем к Большому
базару в Стамбуле, водонос (1928 г.) выкрикивал слова: «фи себиль аллах»—J-w- J*
jJJI, и прохожие подходили и пили бесплатно воду, раздававшуюся на помин души.
48 Большие ирригационные сооружения, отводившие воду из оз. Бейшехир на
Чумринской равнине (около Коньи), произведены были немцами в период 1911—
1918 гг., см.: Karl Klinghardt, Angora—Konstantinopel. Ringende Gewalten, Frankfurt
a. M., 1924, S. 110.
49 Корреспонденция из Коньи Ахмеда А. (см. газ.: «Vakit», 1932, № 5244).—
Осуществлено было в 1937 г.
Вода орошала также поля и сады крестьян; но крестьянская масса за воду обложена
была непосильными налогами; так, еще в начале установления исмаилистского режима
в 1923 г. крестьянин (Хюсейн-ага) жаловался на это президенту республики, (см.:
«Крестьянин у Мустафы Кемаля паши», Вл. Гордлевский, Турецкая хрестоматия, М.,
1931), стр. 72—73
236

воды отмененная только султаном Абдул Азизом (1861—1876) 51.
Обеспечивая интересы фиска, эта система обрекала на бесправие
менее состоятельных водоиспользователей. Уже «Законник» XVI в.
отмечает злоупотребления мирабов, дававших вне очереди воду тому,
с кого больше сбор; а так как сбор был с дёнюма, ясно, что богатый,
владевший большим участком, получал воду, когда хотел.
Заведование водами, идущими на виноградники и на мельницы, уже
лет 50 тому назад отошло к городу; прежде распоряжалось водой
общество или, точнее, откупщик — мираб (или мирав), «смотритель
воды» -г- термин, общий как для Малой Азии, так и для Закавказья
и для Средней Азии, и говорящий, стало быть, о движении из Средней
Азии.
Когда возникал спор из-за воды, комиссия с судьей или его
представителем отправлялась на место и там все выясняла. Основной
принцип, установленный факыхами, заключался в словах: аль акдем фаль
акдем (pl-tëVU f^l), т. е. сначала должны быть орошены сады и
виноградники тех, за кем право давности, и если после этого вода
остается — устроившиеся позже: «старое не подлежит перемене» —
гласит фыкх-аль кадим ляеттегаййир O^V ^jAäJI)»
Общий, высший, надзор находился у мираба; он жил наверху, над
Мерамом, в местечке Кёйджиезе. Там, наверху, видно ему было
состояние воды, и, очевидно, соответственно (по мере убыли воды) давал
он приказания подначальным, регулируя водооборот для участков —
для водопользователей52. А титул мираб, заключающий в себе
арабское слово амир (j*J) — начальник и /персидское аб (<-Д) — вода,
указывает, что он принадлежал первоначально к придворным чинам 53.
Но все-таки в османскую эпоху мирабы утратили былое значение:
«Законник» XV в. предлагает кадшш привлекать их за
злоупотребления к судебной ответственности.
Османы ценили их, конечно, только как своего рода финансовых
инспекторов.
С согласия горожан в мирабы ставили «надежных» людей.
Наблюдение за отдельными рукавами было у хаваледжи, они смотрели за тем,
чтобы вода шла ровно; фактически распоряжения их исполняли сыйыр-
дыджы — они ходили с лопатой и, где нужно было, закрывали или
открывали воде ход, заделывая промоины, и т. д.
Хаваледжи и сыйырдыджы были из соседних крестьян; жалованье,
естественно, уплачивал им мираб — откупщик.
Теперь это, так сказать, водный сбор; плата за воду была (1926 г.)
следующая: за поле — 20, за огород — 55, за виноградники—105
пиастров, цены эти, конечно, колебались, но они все же показывают
соотношение между полем й виноградником. Прежде (XVI в.) с дёнюма
брали 4 акча54.
51 Мельницы сдавались в аренду и после; так, Мерамскую мельницу в 1905 г.
эксплуатировал русский беспоповец — выходец из Румынии.
52 В Средней Азии они называются «абхур» (j^äJ) — «водопожиратель».
53 У туркмен в мирабы выбирались прежде лица из духовного звания и
пользовались они большим почетом, см.: А. Ф. Мор, Политика и практика водного
хозяйства Туркменской ССР, М., 1926, стр. 22. — Теперь значение слова, естественно, де-
градировалось.
54 Хаммер приводит из «Законника» времени султана Мехмеда II сборы —
количество акча, взимавшихся в Конье с садов и с виноградников; освобождены были
от сборов вакуфы Садреддина Коневи и Джеляледдина Руми (см.: Jos. von Hammer,
Der osmanischen Reichs Staatsverfassung und Staatsv erwaltung, Theil I, Wien, 1815,
S. 255—256).
237

Распределителем воды речной, идущей в город, является
население; кварталы выбирают на год уполномоченных, которые составляют
«водную комиссию». Выборные люди принадлежали (и принадлежат)
к местным «именитым гражданам» (эшрафам), ходжам или купцам.
Правительство держится в стороне и не вмешивается.
В квартале есть и «общественный денежный сундук» (sandik te§-
kilâti)55: сборы поступают с завещаний, со свадеб, с
благотворительных начинаний и т. д.;- им заведует комиссия из трех-четырех надежных
людей (ежегодно ревизуемая). Деньги расходуются на постройку
мечети, школ, на текке в квартале, а также на ремонт водных
сооружений и источников. Общественные суммы увеличиваются, и тогда квартал
покупает недвижимость — землю, лавку и т. д.
Теперь водный отдел отошел полностью к городскому
управлению, и население недоумевает, как сохранить за собой и впредь право
распоряжаться «общественным сундуком». Ввиду угрозы отнятия
выдвигаются проекты: разделить деньги по домам или купить недвижимость
на чье-либо имя. Однако, очевидно, и накопленные капиталы, и
имущество будут муниципализированы.
Таким образом, на загородной воде, проведенной Сельджукидами,
на аппарате, наблюдающем за оросительной сетью, сохраняются следы
старого строя; в городе феодальные традиции оттеснены шариатом и
фыкхом или началом общинным.
IV
Водные термины, собранные мною, занесены были
Сельджукидами из Средней Азии и, естественно, носят следы персидские56. Но в
Малой Азии постепенно возникли и турецкие слова и выражения,
может быть заменившие первоначальные персидские термины. Список
этот все-таки случаен и бессистемен. Немногие слова расположены
в алфавитном порядке:
arik (ang) —канал для воды 57;
avgaz (^léjT) —небольшой подземный канал, питающий один-два
виноградника 58 (в Конье и Нигдэ) ;
arik (arig) — очищать арык;
çaglagan — переход (воды) из одного виноградника в другой;
çaglak taç — большой плоский камень, на который кладут доску>
чтобы, подняв уровень воды, направить ее в avgaz;
gedik — ответвление от реки, рукав;
gövrenk — подводная труба для воды5Э;
güverti parasi — деньги водяные (за поле, за землю) ;
harim —часть огорода (орошенного);
havaleci — «передатчик» (воды) ;
kepir (düzlük) — равнина;
kerdi — канава в поле, по которой течет вода;
66 В Стамбуле «общественные сундуки» упразднены были султаном Абдул-
Азизом.
56 Но современные персидские термины тоже должны бы быть обследованы: там
встречаются слова, по-видимому, не объяснимые из персидского языка, например
К з± — ответвление большого канала; на это обратил мое внимание К. И. Чайкин.
57 Слово это в значениях «река», «канал» встречается уже у Махмуда Кашгар-
ского XI в.: по-армянски канал шит (открытый слог!).
68 Вероятно, в термин входит слово cj (вода).
59 Звуковой состав тоже наводит на персидское происхождение.
238

kesik г-черед (для воды);
kirizme — см. апк;
koJ —см. gedik;
künk — глиняная водопроводная труба (подземная) 60;
mirav —начальник над водой; смотритель воды61;
savacak — отвод воды; загороженное место;
siyirdici — низший служитель при воде;
siyirmak — распределять воду на своем участке;
soku (?) — выдолбленный камень для воды;
soula — suyu yakin olan toprak — sulak (Шебин Карахисар);
su kapusu — (или harciye kapusu) низенькая дверь в стене,
окружающей сад (весной, чтобы удобнее и скорее
было выйти из дома и открыть канал, в стене
устраивают дверь; через нее для сокращения пути вводят и
выводят гостя);
tapa —деревянный кляп, закрывающий проход воды в
небольшой канал (avgaz);
top çekmek —чистить водопровод;
uyluk —см. kerdi;
yedek — временный канал-ров, отводящий воду в рукав;
yolluk — сообщение между домами, известное только их
обитателям;
yöre (yüre) — участок, квартал62;
yük — возвышение63.
Термины водные встречаются и в документе: любопытно, что
слово «арык» (канал) заменяется с>Ц^1, а в значении «река»
употребляется c$U <j& —плотина; \у^* —русло, проток; ^л* —
водораздел64, Вообще же надежда на отыскание в современных
малоазиатских языках (османском, может быть, греческом или армянском)
водных терминов все-таки маловероятна. Языки туземного населения
Малой Азии (армян и греков), конечно, скорее могли бы сохранить
память о культурных порядках до турецкой эпохи.* Но переброска
христианского населения, сорвавшая его с веками насиженных мест,
затруднила наблюдения для человека, изучающего по языку историю
материальной культуры. Языково-фольклорный (словесный) материал,
собранный среди греков до мировой войны Р. М. Даукинсом (Daw-
kins R. M.), явно недостаточен и однобок65.
Было бы желательно установить зависимость Малой Азии от
Средней Азии, причем, конечно, подлежит еще обследованию, не Китаю ли
обязаны среднеазиатские народы знакомством с ирригацией?
60 Ср. перс. <£&5"
61 В Средней Азии был еще главный мираб — «мираббашы».
62 Не от турецкого ли yörek в кыпчакской форме происходит русское слово
«ерик» (непроточный рукав реки). См.: В. Даль, Толковый словарь живого
великорусского языка, т. I, М., 1903, стр. 1299; ср. Ibn-BïbT. vol. IV, p. 63.
63 Ср. yükmäk (собирать) С. Brockelmann, Mitteltürkischer Wortschatz nach
Mahmud al-kälzarls Divan Lueät at-Turk, Budapest — Leipzig, 1928, S. 99.
64 Водные термины встречаются: С. Г. Ованесов, Старинные водопроводы вНухе
(«Изв. Об-ва обследования и изучения Азербайджана», Баку, 1928, № 6), стр. 126—
136; «Сборник решений Чрезвычайного съезда народных судей Закаспийской области
с 1898 по 1902 г. (Материалы к изучению народного быта туркмен и киргизов)»,
Асхабад, 1903; Г. Н. Черданцев, Водное право Туркестана в его настоящем и
проектах ближайшего будущего, Ташкент, 1911.
65 R. М. Dawkins, Modem Greek in Asia Minor. A study of the dialects of Silli,
Cappadocia and Phàrasà with grammar, texts, translations and glossary, Cambridge, 1916.
239

V
И все-таки, несмотря на отрывочность материала, обрисовывается
контур водопользования в районе Коньи.
1. В Конье ирригационная система, несомненно, была уже в
хеттскую эпоху, и хеттские законы оберегали строго право
водопользования. Характер древнейшей стройки мог быть установлен, если бы
произведены были раскопки по линии старых оросительных каналов.
2. В Конье водная система сохранилась от эпохи румских Сельджу-
кидов, которые, как поклонники персидской культуры, заимствовали
приемы сооружения и технику распределения воды из Средней Азии 66.
3. Современная топонимика земельных загородных участков в
Конье по дороге к Мераму, летней резиденции Челеби-эфенди, говорит
о феодальном укладе хозяйственного строя Сельджукидов.
4. Османская эпоха закрепила старую классовую систему
водопользования, но она отражает и мусульманские благочестивые
воззрения: так, получила широкое развитие постройка источников
обществе! ного пользования (фонтанов и пр.); ирригацией ведала комиссия
по заведыванию водой в городе.
5. Тон хозяйственной жизни задают «вельможные и именитые
граждане.
6. Стремления мещанских слоев — городских ремесленников —
пользоваться водой для виноградников (в XVII—XVIII вв.) встречают
противодействие со стороны городской знати.
7. На организации водоуправления в городе (сборы водяные)
лежит печать коллективного владения, и доходы с воды идут на
общеполезные дела.
8. Водные споры разрешаются на основе фыкха, часто
совпадающего с обычным правом.
Согласно старому религиозному представлению, воспринятому и
Кораном, земля — собственность божества67, и борьба идет,
следовательно, за воду — за пользование водой, проведенной человеком. Не
земля ценна, а арык68. Вода повышает доходность земли; у воды
располагается человек состоятельный69.
И феодал (в османскую эпоху) носит характерное имя деребея —
бей над горным ущельем, бей над долиной, орошаемой водой из горных
источников: вода [...] средство для господства над окрестным
населением.
Изучение водопользования, несомненно, должно быть составной
частью изучения аграрной проблемы в Малой Азии.
66 Из Малой Азии, с другой стороны, ирригация проникла в Крым, и полезно
было бы собрать сведения и там (на южном берегу Крыма). Кое-что о порядках
водопользования — об обычном праве водном, — сообщает И. Миклашевский, Водное
законодательство и право в России («Русская мысль», М.—СПб., 1895, № 9), стр.92
и след.; в Дерекое около Ялты, заботясь о справедливом распределении воды,
старики ежегодно устанавливают очередь поливки участков.
67 См.: W. М. Ramsay, The intermixture of races in Asia Minor: some of its
causes and effects («Proceedings of the British Academy», vol. VII, London, 1915—1916),
p. 422.
68 У казахов на право пользования водой были ханские ярлыки, см.: Н. -Гроде-
ков, Киргизы и каракиргизы Сыр-Дарьинской области, т. I, Ташкент, 1889, стр. 105.
69 В османских сказках народ часто страдает от чудовища-дракона, занявшего
голову источника и отравляющего воду.
240

Q^Q^Q^
ИЗ РЕЛИГИОЗНЫХ ИСКАНИЙ В МАЛОЙ АЗИИ1
КЫЗЫЛБАШИ
Памяти Вс. Ф. Миллера
I
Выбоины шоссе между Самсуном и Сивасом порядочно-таки меня
растрясли, и, совершив утомительный перегон в 300 километров, я
отдыхал, в Сивасе *. Однажды утром ко мне в каморку вошел слуга
постоялого двора и таинственно прошептал, что рядом сидит в гостях
сын курдского бея Махмуд-паши — Алишан2, посланный отцом из
Зары для переговоров о каких-то делах с вали (генерал-губернатором).
Я уже раньше слышал о могущественном бее курдского племени
кочгири, исповедующего кызылбашество. Бей властвует над сотнями
курдских деревень в округе «Зара» (на севере от Сиваса), он судит и
рядит над своим племенем, и слово его — закон для курда. Во время
армянской резни (1895 г.) он удержал курдов своего племени от
насилий над армянами, и благодарные армяне превозносят его великодушие
к благородство.
Естественно, я захотел воспользоваться случаем, чтобы повидать
курдского бея и побеседовать с ним о таинственной вере. Хозяин хана
(постоялого двора) сомнительно качал головой, узнав о моем желании,
однако согласился устроить свидание. Через четверть часа он позвал
меня в уединенную комнату и плотно притворил за мной дверь.
Когда я вошел, с дивана поднялся высокого роста молодой человек
в европейском платье, гладко выбритый, который напряженно
всматривался в меня.
Наступал месяц рамазан, и я заговорил о посте. Курдский бей
сообщил, что кызылбаши отвергают мусульманский пост рамазан, а
постятся 12 дней в месяце мухарреме; в течение этого времени,
памятуя о жажде, мучившей в пустыне Кербела Хюсейна3 (сына Али), они
добровольно отказываются от воды, а вечером, чтобы утолить жажду,
едят жидкую похлебку. Я спросил, когда бывает у них пост Хызыр
Ильяса. Бей смутился; скула нервно задергалась, и, подозрительно
1 Читано на заседании Этнографического отдела Общества любителей
естествознания, антропологии и этнографии в 1913 г.
2 В просторечии «Алишан» (имя отца нынешнего бея) обратилось уже как бы
в фамильное прозвище.
3 Когда враги, подосланные Язидом, сыном халифа Муавии I (661—680),
насмехались в пустыне над Хюсейном, он ударил палкой о песок и извел из недр земли
воду. И, отказываясь все-таки от воды, Хюсейн пал (в 680 г.) от рук убийц. Так
благочестивая шиитская легенда, возвеличивая Хюсейна, возводит его в чудотворцы.
16 В. А. Гордлевский
241

поглядывая на дверь, он заявил, что это тайна и об этом он поговорит
со мной наедине вечером. Он сорвался с дивана и, пожав мою руку,
вышел из комнаты. Я понял, что толки о скрытности и пугливости
кызылбашей были справедливы.
II
О своей неудаче я рассказал знакомому армянину; он утешил
меня, что под Сивасом находится ряд османских деревень4, жители
которых — кызылбаши, и охотно вызвался проводить меня в деревню
Карлы верстах в 20 (к северо-востоку) от города.
Мы наняли лошадей и поехали. Дорога подымается в гору.
Изредка попадаются обозы буйволов, впряженных в мажары — «кан-
гы» на двух сплошных, без спиц, колесах, тягучий скрип которых
слышен уже издали. День был жаркий; медленно подвигаясь на клячах,
мы распарились. Еще раз поднялись на гору, откуда открывается вид
на узкую извилистую долину. Вот мы поравнялись с всадником с
большой лохматой бородой, у которого за пояс был засунут револьвер.
Мой спутник что-то сказал ему, а лохмач, лукаво улыбаясь, заметил:
«Я это плохо понимаю; ступайте в деревню, там вам все объяснят».
Деревня Карлы, насчитывающая около 120 дворов, расположена
на речке, в самом конце долины. У въезда в деревню нас встретили парни
и, взяв лошадей под уздцы, повели в мисафир одасы — своего рода
общественную гостиницу, содержащуюся крестьянами. Кизир (гости-
ник) захлопотал о миндерах (подушках для сиденья). Нас обступила
толпа крестьян, большинство которых было в белых, матросского
покроя брюках. Жители Карлы славятся как котельники и ежегодно
уходят в Константинополь; там работают в адмиралтействе или на
иностранных пароходах; от матросов и переняли они наряд, вытеснивший
широкие местные шаровары.
Один крестьянин, толкавшийся между итальянцами, сразу признал
во мне иностранца и все величал «сеньором». Под предлогом, что я
желаю снять общий вид деревни, я увлек его за собой и дорогой завел
речь о кызылбашах.
Безграмотный мужик откровенно рассказал мне все, что знал; но
представления его о своей вере были поверхностны. Потом я пополнил
рассказы своего знакомца расспросами в Сиваое. Между
односельчанами Али слывет за знахаря, который умеет вызывать добрых и
злых духов. Он шепчет над водой; «пери» и «джинны» слетаются и
открывают ему судьбу, ожидающую больного, а он передает об этом
родным. Это человек с острой впечатлительностью.
Когда я спрашивал у него, как могут кызылбаши узнавать друг
друга, он отвечал: «Ты, конечно, не знаешь, а я вижу на лбу человека
звезду: это примета кызылбашства»5. Впрочем, для нас, пожалуй, и
излишен дар провидения, которым наделен кызылбаш 6.
Неподстриженные усы и борода сразу обличают в человеке кызылбаша. «Ну и
борода,— замечает османец,— из нея выкроить можно шаровары». Молодежь
(до 30 лет) еще бреет бороду, но как только кызылбаш отпустил бороду,
бритва уже не касается волос. Для суннита подстригать бороду —
священный обычай («сунна»), установленный пророком Мухаммедом;
4 Карлы, Эмир, Эмре, Юзейир и др.
6 О каком-то свете, сияющем на лбу, говорили мне и другие кызылбаши.
Христиане (армяне) утверждают, что кызылбаши при встрече как-то особенно проводят
рукой по усам; когда я спрашивал самих кызылбашей, они отрицали это.
6 Так, кызылбаш, сидя у себя где-нибудь в деревне, знает, что происходит в
столице Константинополе, и предсказания кызылбаша часто будто бы сбываются.
242

но и кызылбаш также выставляет определенные основания. На каждом
волоске бороды, думает кызылбаш, висит по ангелу, и, подстригая
бороду, кызылбаш рискует потерять благодать божью. Иногда для
большей убедительности кызылбаш ссылается еще на Али, верховного
безапелляционного судью. Когда Али омывал пречистое тело пророка
Мухаммеда, вода скопилась у пупка; Али наклонился, чтобы выпить
священную воду, и замочил себе усы и бороду. С тех пор он перестал
брить бороду. Да и Иисус Христос («Иса»), — замечает кызылбаш, —
тоже не брился.
Обрядность кызылбашей отражает на себе отголоски или, точнее,
отголоски иранские, шиитские. Это — культ Али, страдающего бога;
Али носил красное платье, повязывал голову красным сарыком
(повязкой), и за последователями его утвердились прозвища: «алеви»
(приверженец Али) или «кызылбаш» (красноголовый). На юг и на запад от
Сиваса в слове «кызылбаш» заключено оскорбительное понятие о
кровосмешении, и сторонники учения обижаются, когда слышат эту
кличку.
По-видимому, у кызылбашей сохраняются смутные, безотчетные
воспоминания об эпохе сефевидского шаха Исмаила I (1502—1524).
Тогда термин «кызылбаш», по красному головному убору, был
наложен на турецкие шиитские племена, принявшие во время борьбы шаха
Исмаила с османским султаном Селимом I (1512—1520) сторону
Исмаила. Впрочем, в Москве уже слышал я (от перса Мирзы Джафар-
хана Ризаева), что шах Исмаил нарочно надел на свои войска красные
шапочки, чтобы ввести в заблуждение своих противников — суннитов.
Впоследствии термин «кызылбаш» был распространен на персов, и,
например, русские путешественники XVII в. (Котов) говорят о Персии
как о кызылбашском царстве7; слово «кизильбацкий» проникло и в
народные песни астраханских казаков.
Таким образом, кызылбаши в Малой Азии — потомки
туров-шиитов, сражавшихся в рядах войска шаха Исмаила.
Приверженцы Али, кызылбаши, пылают ненавистью к халифам:
Мусавию I (661—680) и Язиду (680—683), смертельным врагам
семьи халифа Али (656—661), и эту ненависть переносят на османцев,
для которых, как для суннитов, память о первых трех халифах,
преемниках пророка — Абу Бекре, Омаре, Османе, — так же священна, как
память об Али [...].
«Невинные отроки» (масуму пак), дети пятого имама, Мухаммеда
Бекира, и седьмого, Мусы Кязима, Али Афтер и Салих (прах которых
почиет в Сивасе) 8, тайно воспитывались в доме сивасского грека.
Об этом узнал турецкий султан, да будет он проклят. Он насильно
взял младенцев и бросил в поле, там их залило водой. Грек, однако,
вытащил их иг- воды и переправил в Константинополь. Разгневанный
султан послал к императору своих везиров, требуя выдачи младенцев.
Византийский император сперва ласково принял послов; он вынул из
сундука копыто осла Иисуса Христа и набожно облобызал.
«Смотрите,— сказал он везирам,— как я дорожу христианскими реликвиями,
а вы дерзаете подымать руку на детей пророка». Он казнил
нечестивых слуг султана, и тела их были брошены; на месте казни
мусульмане-сунниты возвели мечеть Ералты.
Для османца на языке кызылбаша отобраны лестные эпитеты,
7 Впрочем, раза два Котов (по-видимому, случайно) отделяет кызылбашей от
персов.
8 На могильных плитах смерть «невинных отроков» датируется 118 и 185 гг.
хиджры.
16*
243

как-то: езид (черт) или таджик. Слово «таджик» (кличка османцев
у армянских писателей) как будто указывает, что кызылбаши
смешались в Малой Азии с какими-то армянскими сектантами. В глазах кы-
зылбаша османец (суннит) —нечистое, поганое животное, в отношении
к которому все возможно, все допустимо. Если случайно в деревню
кызылбашскую забредет суннит, кызылбаш очень неохотно дает ему
пищу и при этом норовит или плюнуть в чашку или даже слигь туда
мочу детскую. На смертном одре, слышал я от христиан, кызылбаш,
каясь в грехах, выражает надежду на божье милосердие, потому что
при всяком удобном случае он устраивал сунниту гадости.
Пять «столпов» мусульманской веры (омовение, молитва, пост,
десятина, паломничество) претерпели у кызылбашей значительные
уклонения. Так, молитву кызылбаши совершают трижды в день
(утром, в полдень и вечером). В Заре (к северу от Сиваса) кызылбаши-
курды (племени кочгири) 9 молятся при восходе солнца, обращаясь на
восток. Однажды, рассказывал мне в Сивасе грек, я остановился на
постоялом дворе с кызылбашем. Тихонько на заре он встал, вынул из
кармана гребень и, благоговейно приложив ко лбу, поцеловал и тогда
уже начал расчесывать бороду.
Омовение перед молитвой у кызылбашей соблюдается не так
строго; по-видимому, оно даже не обязательно. Главное, повторяют
кызылбаши, это чтобы сердце было чисто: перед лицом бога чистота
душевная возвышается над чистотой физической, над точным
исполнением ритуального омовения.
От кызылбашей часто слышал я рассказ, как строгий ревнитель
обрядов, суннит, омывая тело кызылбаша или дервиша ордена бекта-
Ши, разразился бранью, когда увидел, что волосы у срамных частей
не выбриты; вдруг мертвец поднялся с ложа и, строго взглянув на
суннита, отчитал его1о. Суннит смирился.
Пост у кызылбашей в общей сложности составляет чуть не 7б
часть года. Постятся кызылбаши, во-первых, 12 дней в месяце мухар-
реме. Собственно, у персов-шиитов траур по Хасане и Хюсейне, «детях
Али», длится 10 дней, мученическая кончина Хюсейна приходится на
10-й день месяца (так называемая «ашура»); но кызылбаши доводят
пост до 12 дней по числу 12 имамов (вождей мусульманской общины).
Во-вторых, постятся кызылбаши круглый год по четвергам: в этот
день будто бы родился (571 г.) пророк Мухаммед; по другой версии
(более согласной с духом учения кызылбашей) в четверг Али был
смертельно ранен в мечети во время молитвы Мильджаном (Абдур-
рахманом Ибн Мульджамом) и. Мученическая смерть «невинных
отроков» тоже подала повод чтить их память трехдневным постом.
Впрочем, это пост, так сказать, неканонический.
Есть еще небольшой пост в феврале — пост Хызыр Ильяса; но
когда он начинается и сколько дней продолжается — в этом пункте
среди кызылбашей замечается разногласие; в деревне Карлы
неуверенно говорили: с 15 февраля — семь дней; курды (племени курмашлы) —
три дня, и полтора дня каким-то образом клали на месяц январь, а
полтора — на февраль. Затруднялся точно сказать и шейх в Сивасе:
«Да, послушай, — обратился он к армянину, сопровождавшему меня
9 Христиане говорят о каком-то тяготении кочгири к пророку Давиду.
10 См. рассказ о Дервише Мехмеде в «Османских сказаниях и легендах» в этом
томе, стр. 359.
11 В действительности произошло это несколько иначе, т. е. в четверг 15
рамазана 6G1 г. по дороге в мечеть. См.: А. Мюллер, История ислама, т. I, СПб., 1895,
стр. 368.
244

в текке „Невинных отроков", — когда празднуете вы день Хызыр Иль-
яса?».
Пост Хызыр Ильяса подвижной, несомненно, занесен от армян.
В армянском простонародье он ошибочно носит название поста Сурп
Саркиса (св. Сергия). Это так называемый начальный (арагаворац)
пост, установленный еще в IV в. Григорием Просветителем (армян) 12;
он соблюдается на первой из десяти недель, предшествующих пасхе,
в течение пяти дней, с понедельника по пятницу.
Во время поста пищу кызылбаши принимают только вечером; нет
в обычае подкрепляться едой перед зарей (сахур), как у суннитов.
О мусульманском посте рамазане кызылбаши отзываются с
пренебрежением: «Ну, что толку, что я буду целый день голодать».
Для совершения общественной молитвы мечетей у кызылбашей
нет. От хождения в мечеть кызылбаш уклоняется, помня о покушении
на жизнь Али в мечети. В деревне Карлы мечеть не достроена; если
где и есть мечеть, кызылбаши стараются обратить ее в хлев.
«Однажды,— рассказывал мне в Сивасе грек,— собирал я в деревне Тохуше
ашар, заглянул в мечеть, смотрю, а там бараны. Ну, я нажаловался,
и на них наложили штраф в пять меджидов». Османцы-сунниты
знают это и, появляясь среди кызылбашей, обходят щекотливый вопрос.
Молитвенным местом (зияретгях) служит нередко старое дерево,
группа в 40 деревьев (кырклар) или целая роща (как, например, в
Сараче, по дороге в Кайсери (Цезарею), и никто не дерзнет срубить
хотя бы ветвь со священного дерева. У дерева кызылбаши клянутся;
на дереве находятся вотивные приношения (подковы). Раз в год
кызылбаши совершают там молитву и приносят жертвы.
С своей стороны, кызылбаши тоже никогда не подчеркивают перед
суннитами своей обособленности. «У человека разумного,—
иносказательно говорят кызылбаши,— дверь должна быть закрыта». Так, пост
рамазан кызылбаши не соблюдают; но если в это время в деревне у
них находится суннит, они открыто не нарушают поста. В город они
избегают приходить во время рамазана, а если что и вынуждает,
стараются поскорее покончить дела и уйти. «У меня в доме всегда во
время рамазана толкутся кызылбаши,— говорил мне армянин,
друживший с ними,— кызылбаш придет, перекусит что-нибудь и спешит
дальше».
В пункте о паломничестве кызылбаши приближаются к шиитам.
Состоятельные кызылбаши отправляются в «хадж» — в Мекку .
(могила пророка Мухаммеда) и в Кербела (могила имама Хюсейна).
Уклонения наблюдаются также и в пище. Перед принятием пищи
кызылбаш не произносит имени аллаха (так называемое бесмеле). На
Востоке на свинину наложен запрет; не ест и кызылбаш «вилокопыт-
ное» животное (чатал дырнак). Заяц для кызылбаша — какой-то
тотем, как детеныш осла, на котором ездил Али. Священно для
кызылбаша и яблоко, вероятно как райский плод. И если бы кто, убив
кызылбаша, послал родственникам яблоко, рассказывал мне армянин,
преступление прощается. «Я часто беру с собой яблоки,— продолжал
12 Из-за поста давно уже шла полемика между армянскими и греческими
богословами. Об установлении поста между армянами ходит легенда, как св. Сергий,
избавившийся от руки завистливого византийского императора благодаря дочери
(вариант рассказа о дочерях Данная), был казнен армянским царем, который вознегодовал
на него, почему он бросил в Константинополе своих товарищей. Печалясь о смерти
святого, народ установил пост.
Вероятно, пост, сохранившийся у армян от времен язычества, знаменует
приближение весны. Об этом говорит как будто пословица«Уег Hizir Ilyazi vireyim yazi»
(«Дай Хызыр Ильяса, и я сейчас же дам лето»).
245

он,— и раздаю в деревне кызылбашам; кызылбаш целует „яблоко
Али" и прячет за пазуху. И гостя, который дарит яблоко, очень
почитают». В некоторых местах (например, в Токате) кызылбаши,
по-видимому, не едят рыбы, потому что в ней заключена кровь пророка
Юнуса (Иона).
Закалывая животное (барана) в пищу, кызылбаш перерезает и
спинной хребет; едят также павшую («уснувшую») скотину, говоря:
«Раз можно есть мясо скота, зарезанного человеком, почему нельзя
есть мясо скота, павшего от руки аллаха?» Во время еды, когда пища
в миске или чашке уже на исходе, кызылбаш не нагибает чашки, а
берет ее в руки и так доедает. Ложка после еды поворачивается
углублением вверх.
О погребальных обычаях кызылбашей странный рассказ слышал
я от армянина: богатых кызылбашей хоронят будто бы с постелью, а
через год (в мае) могилу раскапывают, и если покойник лежит на
спине,— значит, это был хороший человек. На могиле совершается
тризна; об этом говорит вскользь и русский наблюдатель Путята 1а.
■- Браки часто совершаются у кызылбашей через похищение: это
молодецкая удаль. Берет кызылбаш до пяти жен и, но развода у них
нет. «Я отвергаю тебя», — говорит кызылбаш жене и отказывается
от половых сношений с ней. Но жена, отвергнутая, продолжает жить
в доме мужа и даже считается главной женой. Если жена сама
добровольно уйдет, никто уже не возьмет ее в жены; и если жена кызыл-
баша вступила в связь с «собакой» (суннитом), она повинна смерти.
И на сношения половые с сунниткой кызылбаш смотрит
неблагосклонно: вера такого кызылбаша берется под сомнение; это уже «порченый»
человек (бозух). Лиц своих женщины у кызылбашей не закрывают;
впрочем, если в деревню зашел суннит или незнакомый христианин,
они прячутся и к гостям не выходят. У курдов племени курмашлы
женщины закрывают лица и не присутствуют на религиозных
собраниях.
В правилах веры или, точнее, в правилах общественной морали
кызылбашей наставляют деде — старцы, раза три в год навещающие
паству. Деде окружен у них большим почетом. За несколько верст
толпа кызылбашей выезжает ему навстречу и торжественно ведет в
деревню. Женщины моют ему ноги и целуют большой палец. Деде
садится в красном углу, а кызылбаш, смиренно склонив голову и
сложив руки на животе, земно кланяется ему трижды (у дверей,
посредине комнаты и перед деде), целует правое колено, локоть и плечо.
Шейх иногда целует в лоб15 и милостиво разрешает занять место:
«Сиди, сиди спокойно», — говорит шейх.
Дом наполняется кызылбашами (мужчинами и женщинами).
Девушка подносит деде гашиш (опиум), он закуривает, передает соседу,
тот — своему и т. д. В комнате витают облака дыма; на кызылбашей
нисходит вдохновение, и завеса будущего раскрывается перед ними.
Однажды, говорят, на собрании кызылбаш встал и, наклоняясь, как
бы душил невидимого своего врага; через несколько дней умер
заклятый враг кызылбаша, и все поняли, что это кызылбаш наслал на него
смерть.
18 См.: Путята, Записка о Малой Азии («Сборник географических,
топографических и статистических материалов по Азии», вып. LXVI, СПб., 1896), стр. 93.
14 Может быть, это преувеличение. По-видимому, у кызылбашей, помимо
законной жены, есть и любовница; и если у какой женщины нет любовника, все ее
презирают и из рук ее не берут даже воду.
15 Приветствуя кызылбаша, деде прикладывает руку не к груди, а к плечу.
246

Тогда творится будто бы великое таинство. Петух, привязанный,
хлопает крыльями, свечи в комнате гаснут, и совершается повальный
грех. Об этом упорно говорят христиане и мусульмане, хотя никто,
разумеется, на таинственных собраниях не бывал; кызылбаши
предусмотрительно расставляют стражу, чтобы какой непосвященный не
увидал его. От «нощи свещ» (мумгеджеси) исповедников учения
зовут иногда «чирак сёндюрен» (гасители светильников). Сомнительно,
чтобы беспорядочное сожительство, благословляемое деде, входило в
учение кызылбашей. Но если бы это подтвердилось, в учении
кызылбашей открылись бы следы культа богини Анахиты, богини луны и
животворящей воды.
Охваченный религиозным экстазом, деде берет в руки
«мандолину» (саз) и распевает песни (деиш) —это или покаянные псалмы, или
религиозные песнопения о подвигах Али, «льва Божия», о
мученичестве Хасана и Хюсейна, песни о Кёроглу, излюбленном герое турецких
кочевников в Персии, или это лирические стихотворения, вращающиеся
вокруг любви: «Душа моя, душенька, горю я по' тебе», наконец,
мистические стихотворения, в которых раскрываются тайны учения
кызылбашей. В языке этих песен проступают черты, сближающие их с языком
азербайджанцев 16.
Под звуки песен кызылбаши ведут хоровод, вытягивая во время
танцев руки и потрясая ими слегка в воздухе.
Танцы — своего рода молитва. В Никсаре, Токате (Сивасского
вилайета) пляшут парами муж и жена, и кто скорее устанет — верный
знак, что у него больше грехов.
На смертном одре кызылбаш берет саз и костенеющими руками
играет или кто-нибудь из присутствующих тихо водит его рукой по
струнам.
Нередко на собраниях идет круговая чаша. Эта обстановка создает
повышенное настроение; тогда возможны, пожалуй, во время радения
и половые эксцессы 17.
Проповедь деде заключает в себе толкование заповедей: «Не лги»,
«Не укради», «Не убий» и т. д. [...].
Деде строго взыскивает и за брань; слова, напоминающие о
содоме, изгнаны из лексикона кызылбашей.
У деде в деревне есть тайная жена или поклонники, которые
сообщают ему обо всем, что случилось без него; таким образом он все
знает и, удивляя кызылбашей, обличает их в грехах. Упорных он
наказывает: отбирает лошадь, жеребца; наказывает палками или даже
назначает «епитимью», не допуская на религиозные собрания.
«Епитимья» налагается, например, за сношения с сунниткой. Богатые,
впрочем, откупаются от наказаний деньгами.
Деде — верховное лицо в кызылбашской общине,
сосредоточивающее в своих руках как светскую, так и духовную власть. Он улаживает
все споры и тяжбы. Перед смертью кызылбаш зовет деде и как бы
назначает его своим душеприказчиком, поручая ему расчеты с
должниками. Желая удержать в своих руках влияние, деде осуждает тех,
кто обращается к правительству. Впрочем, и сами кызылбаши
прекрасно знают, что правительство не очень-то благоволит к ним и
охотнее будет поддерживать суннита в споре с кызылбашем. Поэтому
кызылбаши стараются обыкновенно покончить спор миром. Когда же
16 Так, в аффиксе 1-го лица спряжения широкая гласная (а); местоимение
личное 1-го лица «мен», а не «бен», и в лексике кызылбашей уклонения от османского
языка; так, собака у кызылбашей йелейен (бродяга).
17 Османцы обвиняют кызылбашей в растлении дочерей.
247

средства обращения на путь истинный иссякают, деде изрекает
проклятие: «Да падешь ты от меча Али» и т. д.
Рассеянные между ортодоксальными мусульманами-суннитами,
кызылбаши сумели сохранить свое пестрое вероучение только
благодаря внутренней организации, во главе которой находится Челеби-
эфенди, потомок Хаджи Бекташа Вели (жил в XIV в.), основателя
дервишского ордена бекташи. Хаджи Бекташ Вели, как удачно
выразился французский консул Ф. Гренар, наблюдавший кызылбашей
в Сивасском вилайете 18, «крестный отец» кызылбашей в исламе.
Бекташи охотно поддерживают кызылбашей, потому что извлекают из
этого обильные материальные выгоды.
Ежегодно кызылбаши стекаются на поклонение Хаджи Бекташу
Вели в текке, монастырь, находящийся в городе Хаджибекташ
(Ангорского вилайета) около Кыршехира. Там, в текке, монастыре, среди
реликвий, восходящих, вероятно, к византийской эпохе, выделяется
большой котел, в котором варится в 10-й день месяца мухаррема
сладкая кашица ашура19. Из монастыря ашура рассылается всюду,
и кызылбаши, празднуя память Хюсейна, кладут частицу священной
пищи в ашуру, приготовленную дома.
Для кызылбашей Челеби-эфенди, потомок Хаджи Бекташа Вели,—
как бы духовный вождь, пастырь кызылбашей20. Он отправляет
ежегодно по деревням кызылбашей деде, которые собирают налоги
натурой, и Челеби-эфенди живет богатым помещиком, втайне
посмеиваясь, быть может, над легковерием кызылбашей, которые признают над
собою главенство бекташи. Мне очень хотелось установить связь
между кызы.лбашами и бекташи, и я посетил Джемаледдина (нынешнего
Челеби-эфенди) в его летней резиденции под Хаджи Бекташем. Он
принял меня важно, как владетельный князь; аудиенция носила
официальный характер: он, видимо, боялся проговориться, и, слушая его,
я вспоминал замечания кызылбаша в Сивасе: «Кто не знает, — болтает,
а кто знает — молчит».
Разбросанные в Малой Азии кызылбаши живут в среднем
бассейне Евфрата, у верховья р. Кызыл-ырмак (др. Галис); встречаются,
однако, кызылбаши и в Брусском вилайете (около Эскишехира), под
Измидом, в Чанаккале (Дарданеллы) и т. д. Они распадаются на ряд
мелких ячеек, связанных культом местных святых 21.
Османские кызылбаши, вокруг города Сиваса, чтут шейха Хубь-
яра, мощи которого почивают в Тозанлы.
Шейх Хубьяр, современник шаха Исмаила Сефевида, был великий
иодвижник. Однако враги оклеветали его перед султаном, утверждая,
что он злой маг и волшебник. Султан вытребовал шейха в
Константинополь и велел бросить старца в раскаленную печь. Шейх бесстрашно
вошел в печь; рядом был мальчик. Как только захлопнулись за ними
18 F. Grenard, Une secte religieuse d'Asie Mineure: Les kysylbachs [«Journal
Asiatique» (Paris), 1903, № 3], p. 519.
19 Ашура — кушанье, впервые приготовленное Ноем. Вступая в ковчег, он взял
с собою все злаки и плоды земные, и в воспоминание об этом ашура содержит в себе
пшеницу, маис, фисташки, бобы, фиги, орехи, миндаль, гвоздику, перец сладкий,
патоку и т. д. (См.: Dr. Friedrich Schrader в журн. «Osmanischer Lloyd», 1911, № 15;
также: Degrand, Souvenirs de la Haute-Albanie..., p. 234.
20 E. Шантр говорит, что духовный глава кызылбашей живет в Дерсиме.
См.: Э. Реклю, Земля и Люди, Всеобщая география, т. IX, СПб., 1887, стр. 300.
21 Шейх Хубьяр, Аучан Исмаил, Султан Ялынджак, Самут-баба, Сары Салтан
и др.; Аучан Исмаил свое прозвище аучан (агу ичен), испивший яд, получил потому,
что враги хотели было отравить святого, но он узнал их помыслы, и яд утратил
свою смертоносную силу. Во главе кызылбашей, почитающих Аучана Исмаила, стоит
Азизага.
248

дверцы, мальчик встал и ушел на родину, в Тозанлы. Там он нарвал
цветов. Когда через некоторое время (дня три) приоткрыли печь,
показался шейх, ведя за руку мальчика, а от букета исходил тонкий
аромат. Борода шейха между тем была вся в ледяных сосульках.
«Отпусти меня на родину, — взмолился шейх,—здесь я замерз». Когда
султан увидел чудо, он преклонился перед шейхом и спросил, чего
он хочет. Шейх сказал: «Дай мне участок земли, чтобы ячменя с него
хватало на корм скота, а баранов — в жертву (арпасы емлик, кочу-
курбанлык)». И долго местечко Тозанлы было освобождено от
податей и налогов.
Из рода Хубьяра пошли деде, похороненные в текке Тозанлы,
и когда деде берет с кызылбаша клятву, он становит его лицом к тек-
ке Хубьяра и, наступая на ноги, угрожающе говорит: «Смотри, чтобы
тебя не поразил Хубьяр».
С час бродил я со своим чичероне по холмам, облегающим
деревню Карлы. Вернувшись в «гостиницу», я пробовал выведать что-
нибудь у стариков, сидевших все около моего спутника, но они
отмалчивались или выдавали себя за суннитов. «Ты не пиши мне на конверте
просто Али,— говорил мой знакомец,— в деревне много Али, а
прибавь мое фамильное прозвище «сын жидкобородого» (кёсеоглу).
Когда я вздумал осведомиться у стариков об именах первых трех
халифов, ненавистных душе всякого кызылбаша, как узурпаторов,
похитивших приоритет на халифатский престол у Али, мне отвечали:
«Да, мы носим и имена Абу Бекра, Омара и Османа». Это была
очевидная ложь, отбивавшая всякую охоту к дальнейшим расспросам.
Однако разговоры о вере «тайне Али», видно, их взволновали; они
все раздумывали, что могло побудить меня забраться к ним. Утром,
когда мы собирались уже покинуть деревню, «кизир» тихонько спросил
у армянина об этом и, узнав, что я ищу на свете правую веру,
уговаривал остаться еще: «Мы позовем деде, он вам расскажет все, как
есть». Как ни заманчива была перспектива беседы с деде, сомнительно
было, чтобы деде явился в деревню в разгар полевых работ. Ночевка
в душной «гостинице» среди несметного количества блох тоже мало
мне улыбалась, недаром жители выбираются ночью на крыши домов.
Я поблагодарил «кизира» за радушный прием и сел на лошадь.
III
— Э-эх, дивлюсь я на тебя, — говорил мне армянин в Сивасе, —
неужели ты думаешь, я так и поверил, что ты приехал сюда из Москвы
ради каких-то там кызылбашей. Нет, ты лучше спроси у меня что-
нибудь другое, и я дам тебе подробные сведения. Умоляю тебя,
скажи, зачем ты приехал? И, чтобы как-нибудь успокоить его, мы
порешили, что он будет знакомить меня с кызылбашами, посвящать меня
в тайны учения их, а я за то должен потом открыться ему, кто я.
Это народный доктор-костоправ, лет 30 уже разъезжающий по
деревням кызылбашским. Он совершает обрезание детей, он — кивро,
своего рода крестный отец, и, зная это, жители соседних деревень
смотрят на него как на родственника и часто выбирают его сватом. Кызыл-
баши в Сивасе питают к нему большое доверие, и часто, сидя в
какой-нибудь лавчонке на базаре, я наблюдал, как он брал кызылбаша
за руку, и тот спокойно шел за ним и начинал рассказывать о себе.
Армянин гордился, что может услужить мне, и когда я спрашивал
при нем кызылбаша, он иногда обрывал его: «Ты лучше спроси об этом
у меня».
249

Помог мне немало и преподаватель армянской национальной
школы в Сивасе Карапет Габигиян, собиравший для меня сведения,
распространенные между армянами о кызылбашах. Он, по-видимому, был
убежден, что кызылбаши — насильно обращенные в ислам христиане
(армяне).
Так ли это — решить пока трудно. Несомненно только, что между
кызылбашами в Сивасе наблюдаются армянские обычаи. Так,
например, накануне Вознесения девушки берут воду из семи источников и,
перерезав ее ножницами, сливают в кувшин и опускают туда камешки
или цветочки с семи полей. На ночь вода выставляется на крышу —
на месяц и звезды; все кладут туда какой-нибудь »предмет. В день
Вознесения после церковной службы кувшин вносят в дом. Старший
(мужчина или женщина) вынимает поочередно предмет, а женщины
хором поют:
«Жребий, жребий, да выпадет жребий;
Пусть будет путь усеян розами,
Пусть исполнятся заветные желания» 22.
Этот обряд гадания (о замужестве) суннитам неизвестен.
Тяготение кызылбашей к христианам — «рабам Иисуса», — разумеется,
только усиливает предположение армян о кызылбашах. Кызылбаши охотно
слушают Евангелие. «Когда я строил в городке Кангале конак
(присутственное место), — говорил подрядчик-христианин, — по
воскресеньям вокруг меня собирались кызылбаши, и я читал им Евангелие;
для них глубокий, сокровенный смысл заключается в XIV главе от
Иоанна (тема об обожествлении). Отец неимущих,— настойчиво
просили они меня,—скажи нам проповедь». Шейх текке в Сивасе также
открыто подтверждал общение с христианами: «Вот здесь у меня в
текке часто собираются для беседы армяне; сперва они читают
Евангелие и толкуют, потом читаю я и толкую по-своему».
В горах Дерсима кызылбаши (из курдов), рассказывали армяне,
посылают детей своих в армянские школы, и они присутствуют на
уроках закона божия.
Во дворе грека (в Сивасе) кызылбаш поправлял колодезь. В это
время) сын хозяина, мальчик лет шеста, лодощел к кызылбацну и,
показав на крест, висевший на груди, спросил: «А где твой крест?»
Тогда кызылбаш раздвинул руки в стороны и сказал: «Вот видишь,
я обратился в крест». «Значит, — заключил отец ребенка,
наблюдавший сцену из-за угла, — кызылбаши — тайные христиане».
В 70-х годах прошлого столетия, во время генерал-губернаторства
Хаджи Иззета, кызылбаши заявили раз вали, что они — христиане, и
ссылались при этом на армянского епископа. Кое-как вали уговорил
их обождать, а сам телеграфировал в Стамбул, и тогда силой оружия
прекратил разгоревшееся брожение. Всегда правительство только
терпело кызылбашей, а в официальных изданиях (губернских
календарях) подводило и подводит их под рубрику мусульман. Один момент
(в середине 90-х годов прошлого столетия), когда
генерал-губернатором был албанец Халиль, кызылбаши немножко приободрились:
албанец явно покровительствовал кызылбашам; он реставрировал тюр-
22 Вот подлинный текст: Виджак, виджак, виджак ола,
Ичи долу гюль ола,
" Виджага геленин ниети кабуль ола.
У армян (бессарабских) кувшин кладется под розовый куст.
250

бе, в которой покоятся мощи «невинных отроков»23, и т. д., и
раздраженные сунниты чуть было не подожгли текке.
Только страх удерживает кызылбашей от открытого отречения от
мусульманства. В действительности же значительная часть населения
Сивасского вилайета24 втайне исповедует кызылбашство. И,
по-видимому, давно уже почему-то старейший квартал в Сивасе у источника,
заключенного под каменный колпак, куда были брошены «40 севастий-
ских мучеников», населен кызылбашами-колодцекопами (некем) 2б.
Наблюдая обряды кызылбашей, армяне всюду усматривают
отголоски христианства. Однако армяне истолковывают иногда
обыкновенные факты в желательном для них смысле. Так, армяне меня уверяли,
что у кызылбашей сохранилось таинство крещения через троекратное
погружение в воду; но, опрашивая кызылбашей, я убедился, что это
не что иное, как распространенный между мусульманами обычай
втирания соли в тело новорожденного, после чего ребенка для счистки
соли опускают в воду. Правда, возможно, что мусульмане в Турции
заимствовали этот обычай от греков, за которыми поэтому и
утвердился в русском народе эпитет «соленый» *. Но тогда, пожалуй, вопрос
расширяется — идет речь уже о влиянии христианской обрядности на
мусульман и кызылбашей.
Твердят армяне также о таинстве причащения. Кызылбаши пьют
вино: вино для них — священное питье. Они будто бы берут чашу
обеими руками126, прикладывают ко лбу и отпивают глоток. После этого
вкушают «опресноки» (гомбэ). Таким образом, они как бы
причащаются тела и крови христовой и причащаются, так сказать, в облатках.
Если случайно капля вина прольется на землю, они вылизывают с
земли вино, глотают землю, впитавшую вино. На смертном одре вино
дается кызылбашу как причастие. И, испуская дух, кызылбаш трижды
взывает: «О, Али!».
Какой-нибудь пустяк или мелочь, темная армянину, уже указывает,
думает он, на таинство причащения. Так, медник-армянин подозревал,
что кызылбаши исповедуют таинство причащения, потому что
кызылбаши часто заказывали ему небольшие чашечки-бокалы двухсторонние;
они должны были служить им, рассуждал медник, или для обрядового
питья вина, или для возжигания фимиама во время посещения деде.
Когда я спрашивал в Сивасе кызылбашей (османцев и курдов),
они слушали меня удивленно. Словоохотливый Али в деревне Карлы
просто говорил: «Вино пьют те, что живут в городах, чтобы уважить
гостя, и все». Один армянин, наблюдавший кызылбашей в Дерсиме,
видел, как они плясали, играли, вкушали опресноки, но вина не пили 27.
По-видимому, питье вина распространено среди деде и шейхов 28,
28 Мощи «невинных отроков» были открыты неким Курбанджы-баба из
Хорасана. Кызылбаши, благодарные вали за милости, похоронили в тюрбе рядом с
«невинными отроками» и малолетнего сына вали.
24 Статистические данные Кине о кызылбашах, выражающиеся для уездов в
50% общего числа населения, так же ненадежны, как и официальные данные (см.:
V. Cuinet, La Turquie d'Asie. Géographie administrative, statistique descriptive et rai-
sonée de chaque province de l'Asie-Minore, t. I, f. 3, Paris, 1895, p. 618). По Гренару,
всего кызылбашей должно быть свыше миллиона (см.: F. Grenard, Une secte religieuse
d'Asie Mineure.., p. 521).
25 От персидского «чап + кан».
26 Так, впрочем, кызылбаши пьют и воду; стаканов в деревнях нигде нет.
27 Гренар готов тоже видеть в кызылбашах христиан, сохранивших христианский
культ (служение обедни), (см.: F. Grenard, Une secte religieuse d'Asie Mineure..,
p. 516—518).
28 Путята говорит, что вино дают пить новобрачным (см.: Путята, Записка
о Малой Азии, стр. 93).
251

оно как бы возносит человека над землей и уменьшает расстояние
между человеком и божеством. На духовенстве кызылбашей, сказал бы
я, отражается учение мусульманских мистических орденов и прежде
всего, конечно, ордена бекташи (мистическое значение чисел 3, 5, 7, 12;
вера в троичность: Аллах, Мухаммед, Али; Фатима, Хасан: увлечение
пантеистическим османским поэтом XV в. Несими, казненным в
Алеппо, и т. д.).
Вот отрывок песни, записанной со слов армянина, в которой
обрисовано значение вина как напитка, уничтожающего различие между
мусульманином и христианином:
На небе витаю
И мир созерцаю,
Ханжи запретили
Любовный напиток.
А я наполняю.
Пью чашу до дна,
И если я грешен,
Какая беда.
Хожу по текке я,
Дервишем взвываю,
Какая беда.
По храмам хожу я
И слово вещаю,
Какая беда.
А я наполняю,
Пью чашу до дна,
И если я грешен,
Какая беда.
Обряд посвящения у кызылбашей совершается через возложение
рук на голову, заимствованное христианами еще у евреев; в Кангале
о христианском происхождении кызылбашей говорит и форма креста,
который они выводят на тесте, и т. д.
Да, наконец, в минуту откровенности кызылбаши сами сознаются
армянам: «Между нами разница-то всего на волос». С другой
стороны, как бы напоминая о преследованиях, которым подвергались в XI в.
«тондракийцы» (армянская рационалистическая секта), они
прибавляют: «Мы ваши старинные враги».
Несомненно одно: кызылбаши, потомки турок-шиитов, впитали в
себя элементы христианских (армяно-грегорианского) и старых
малоазиатских верований.
IV
«Еретик, отвергающий богооткровенные книги (китабсыз),—
кричит о кызылбаше суннит,— Али, зять пророка, для них бог; чего
еще надо». И, чтобы ближе узнать учение кызылбашей, я завел
знакомство с настоятелем текке «Невинных отроков» в Сивасе. Сперва
сдержанный, он постепенно, то намеками, то цитатами из священных
песнопений, раскрыл учение о непрерывном воплощении на земле
божества (Али).
Вначале Али был божество, воплощавшееся в разнообразные
формы. «Бог (Али) явился,— говорят кызылбаши,— под 1001 лицом; одним
(евреям) он представился в образе Моисея, христианам — в образе
Иисуса Христа, мусульманам — в образе пророка Мухаммеда и т. д.
Так, в тысяче нарядов спустился бог на землю и вверг мир в
сомнение; а если бы, — продолжают кызылбаши,— не было этого, тогда,
конечно, весь мир уверовал бы в Али».
252

Полемизируя с мусульманами, для которых бог безличен и
бесформен, кызылбаши так изображают историю воплощения божества
на земле. «Еще до сотворения мира во мраке небытия я был воедино
с творцом. Когда из небытия бог создал сию землю, я начертил свой
образ — я был художником. Я облекся в плоть стихий и явился в огне,
ветре, воде и истине. Я явился на свет вместе с „венцом творений"
(т. е. человеком), я жил в эпоху Адама. Я вышел из чресла Адамова
и стал Симом. Я был воедино с Ноем и слился с потопом. Потом я
объявился на земле Авраамом; я создал из камня „дом Божий" (т. е.
Мекку). На один миг я показался в образе Исмаила. Я был некогда
Исхаком, Иаковом, Иосифом. Я был вождем на пути правом в стране
Рума (Малой Азии); я явился из Хорасана, я был Бекташем.
Многократно нисходил я на землю и уходил — и не познали меня; никто не
проник в сию тайну. Я был сродни всякому являющемуся в мир
творению» 29.
По смерти основателя ордена бекташи Хаджи Бекташа Вели
(Святого) мир был без божества, и приуныли сердца верующих. «Думал
было я,— говорил настоятель текке в Сивасе,— уж не Ниязи ли Али,
но нет, обманулся. Мы, очевидно, грешные люди и не знаем, кто Али,
а он, может быть, уже пришел в мир. У нас только два глаза; у кого
вера чиста, у того шесть глаз».
Страстность ожидания Али прорывается у кызылбашей в
приветствии: selâm aleyküm — «Мир с тобой», — говорит ему кто-нибудь, а
кызылбаш, слегка изменяя канонический арабский текст ve aleyküm
selâm — «И над тобой мир!», отвечает: «Алей ким? Селям». «Кто Али?
Привет ему».
Среди темной массы ходят апокрифические хадисы (предания),
указывающие на близость пришествия Али: «Я не приду в 1330 г.
хиджры,— открыл Али,— и не останусь в 1331 г. хиджры*». Этот сл^х
пошел уже гулять в народе; вслед за кызылбашами и сунниты
начинают толковать о пришествии чуть ли не «дежжала» (антихриста).
«Из Ирана придет шах, и возрадуются о нем верующие»,— поют
кызылбаши в своих псалмах.
Народная мысль окрашивает эти ожидания политическими слухами.
Али, недовольный османцами, на которых он еще раньше насылал
Ленга (Тамерлана), отдал свой чудесный меч России; из среды
России должен явиться избавитель Малой Азии, изнывающей под ярмом
османцев. Однако для России путь будет закрыт в Карахисаре (Си-
васского вилайета); на запад от Карахисара страна будет занята
англичанами, у которых тоже есть от Али «зеленая грамота». Тогда у Али
спросят: «В чем истина?» И он торжественно провозгласит: «В кызыл-
башстве». Откроется таинственная книга30 кызылбашей, которые из
72 народов, живущих на земле, одни хранят в чистоте божественное
откровение. Так, история человечества завершится нисшествием
«скрывающегося и возвращающегося царя», который водворит на земле
справедливость. Наряду с догматом о непрерывном воплощении
божества (Али), сродном, пожалуй, душе всякого шиита-перса, среди
кызылбашей распространен и пантеизм.
Впервые эта тайна открылась детям Али. Раненный насмерть в
мечети, Али призвал своих детей и сказал им: «За мной придет арап;
29 Этот отрывок заимствован из религиозной песни кызылбашей, написанной, по
словам кызылбашей, каким-то Теслимом Абдалом из царского рода.
30 Учение кызылбашей изложено в книге Буюрук («Заветы»); в деревне Карлы,
кажется, было извлечение из нее, которое Али называл Кючюк энам («Малый молит -
венник»).
253

вы отдайте ему мое тело». Когда Али испустил дух, действительно
какой-то арап преспокойно взвалил на верблюда гроб, на крышке
которого был положен чудесный меч Али, и ушел. Однако Аббас не
вытерпел, погнался за арапом и, обнажив меч, занес над головой
похитителя. Тогда арап поднял покрывало, свешивавшееся над лицом,
и Аббас, пораженный, увидал, что перед ним стоит не арап, а отец его,
Али, и не верблюд уж это, а Али, и в гробу—Али. Так, божественное
начало, заключавшееся в Али, разлилось в мире, а солнце и луна,
созерцавшие это, преклонились перед тайной мироздания31.
Частицы божественного начала наполняют всю вселенную; смерть
человеку не страшна: умирает материя, чтобы возродиться в новой
форме. Так, пантеистическое учение кызылбашей тесно сплетается с
верой в переселение душ. Этот пункт учения сближает кызылбашей с
другими малоазиатскими и сирийскими сектантами.
Человек, совершивший в земной жизни грехи, воплощается, однако,
в нечистое животное — осла, собаку и т. д. Когда в доме после чьей-
либо смерти отелится корова или окотится кошка, нередко кызылбаш
говорит: «Смотрите, у теленка (или котенка) глаза такие же, как и
у покойника».
«Человек — яко трава», «мы пришли в мир как трава и как трава
вернемся в мир!, — повторяют кызылбаши, а сунниты, зная это, и
пустили за кызылбашами кличку «травовер» (от динли). Форма для кы-
зылбаша уже утрачивает цену: форма преходяща, а дух божествен.
Вот как об этом говорят кызылбаши в своих песнопениях:
Простились грехи мне по воле творца на суде,
На небо восшел я—пролился еа землю дождем,
На небе гремел я — низринулся вниз,
На землю упал я — и вырос травой.
Завидев траву, подбежал к ней бара« и пожрал,
И в плоть обратился я в чреве барана.
Барана заклали
И шкуру содрали,
Нарезали мясо.
Вот взвесили мясо,
Сварили кусок.
Компания тесно
Сплотилась вокруг.
И нищему дали
Бараньего мяса.
Немного он скушал,
Растекся я кровью,
Явился на свет.
Родители — только
Случайный предлог.
В отрывке начертан круговорот, проходимый человеком-божеством.
Однако только временами полнота божественного начала
воплощается в одном человеке; этот момент пока не наступил. Жажда чуда,
очевидно, не спалила еще сердца кызылбашей. Когда Али опять
снизойдет на землю и воплотится в человека, в мире ислама родится
новая секта.
81 Между кызылбашами распространены картины, изображающие этот момент.,
По верованию кызылбашей, гроб Али подвешен к небу.

(?Х^6Ч^6^0^
ИЗ РЕЛИГИОЗНОЙ ЖИЗНИ КЫЗЫЛБАШЕЙ МАЛОЙ АЗИИ i
С тех пор, как была написана (1913 г.) моя статья о сивасских
кызылбашах «Из религиозных исканий в Малой Азии» («Русская
мысль», 1916, № 11, стр. 78—97), у меня подобрался новый материал
разного происхождения. Кое-что разыскал я в старых своих тетрадях;
ряд сведений pêle-mêle сообщил мне в письме из Сиваса от 1914 г.
Карапет Капигиан2; наконец, в поездку на Кавказский фронт летом
1916 г. я записал в Хынысе (Эрзурумского вилайета) при
содействии M. М. Попова, исполнявшего тогда обязанности переводчика при
штабе 4-го корпуса, названия кызылбашских селений Хынысского
района и др. Помимо этого, в заметку ввожу я книжные отзвуки
—упоминания о кызылбашах, на которые я натыкался во время чтения,
нередко, впрочем, случайно. Все это, разумеется, мелочи
этнографического или бытового содержания, и я решаюсь скомбинировать их
только ввиду скудности известий о религиозной жизни Малой Азии.
Работа моя прошла через три редакции. Первый набросок сделан
летом 1918 г. в деревне Тульской губернии (на Зуше); через два года
я опять, подготовляя заметку к печати, пересмотрел поднакопившийся
материал, и статья увеличилась примерно раза в два; третья
редакция (которая фактически мало изменила отлившийся уже общий
контур) обусловлена была неожиданным получением из-за границы3 от
Фр. Бабингера4 этюда о Бедреддине ,[...].
I
Малая Азия хранит всюду следы мусульманского культурного
господства. Борьба за существование выработала на Востоке
религиозную «аккомодацию» 5, без которой сектанту, конечно, и не уцелеть
бы. Но мусульманство в сложном, запутанном мировоззрении
малоазиатского населения занимает только верхний слой, а в глубине
таятся старые верования, заносные, иранские или туземные — древнемало-
азиатские, в которых также, впрочем, могли удержаться следы и
арийской культуры. Некоторые элементы уже отжили свой век, по крайней
мере не попадают в поле наблюдения путешественников, хотя само по
себе это еще малоубедительно для суждения о наличии или
исчезновении того или иного явления. В Малую Азию черты иранские
проникали давно, во время народных переселений с востока на запад; тюрк-
1 Доложено 28 мая 1922 г. на заседании Восточной комиссии Московского
археологического общества.
2 См. о нем в этом томе «Из религиозных исканий в Малой Азии», стр. 250.
3 Этим я обязан любезности Н. Я. Марра.
4 Fr. Babinger, Schejch Bedr ed-dln, der Sohn des Richters von Simaw. Em
Beitrag zur Geschichte des Sektenwesens im altos manischen Reich, Berlin—Leipzig, 1921
(Sonderabdruck aus: «Der Islam», Bd XI).
5 Ср. мусульманский термин «китман».
255

ские племена, наводнявшие Малую Азию с XI в., были посредниками,
проводниками иранской культуры 6, воздействие которой они испытали
уже в Средней Азии; на персидских традициях основана была и
культура малоазиатских Сельджукидов. Среди туземного малоазиатского
населения, настроенного оппозиционно к исламу, мировоззрение
иранское, удержавшее древнюю основу в смертной схватке с исламом,
находило постоянно сторонников. Население одинаково чуждо было и
ортодоксальному исламу, и ортодоксальному (восточному)
христианству; недаром и религиозная жизнь христиан малоазиатских
отливалась часто в европейские формы, противоречившие канонам Вселенских
соборов. Официальные мусульмане также скрепя сердце исповедовали
ислам, насильно им навязанный. А когда благоприятствовала
политическая конъюнктура, мусульманская догма терпела между ними
ущерб — вырастали религиозные учения, носившие отпечаток [../] ор-
гиастический, и, естественно, от ислама шло тяготение к
христианству— неизменно всплывали христианофильские тенденции. Так было
в XIV—XV вв., согласно явно улавливаемым историческим
свидетельствам. То здесь, то там на противоположных концах Малой Азии (Бруса,
Анкара, Карабурун, Маниса, Эрзурум) вспыхивали
религиозно-социально-политические волнения7; Малую Азию охватил дух религиозного
свободомыслия. Брожение было непрерывно; оно прорывалось наружу
во время смут или политического переустройства, когда падение
старой власти поселяло надежды на религиозный переворот, который
должен был умиротворить смятенные умы населения. Момент внешнего
успокоения определяется созданием объединенного Османского
государства; оправившись после междоусобий, османцы чинили жестокую
расправу с теми, кто отрицал суннитское учение.
Но в XVI в. народная мысль опять заметалась в страстном
напряжении; опять всплыли шиитские идеи: народ жил ожиданиями
обетованного Мессии — Махдия, или Имама. По Малой Азии шла
усиленная агитация, толпы дервишей бродили по стране, возбуждая и
обманывая население. Только случайно движение («джелали»)
обнаружилось в крошечном городке Турхала (Сивасский вилайет).
Религиозный подъем, удачно использованный шахом Исмаилом,
питаясь из Персии, пробудился на востоке Малой Азии, втянутой в
борьбу с персами. Если в XX в. мусульманское население областей,
лежащих на востоке от Сиваса, только номинально может быть причислено
к суннитам,— в XVI в. культурные симпатии малоазиатских жителей,
конечно, были всецело на стороне противника султана Селима 8. У шаха
Исмаила везде были тайные или явные друзья; предание говорит о
свирепых казнях (до 40 тыс.), совершенных над кызылбашами именем
султана Явуза. Устроитель Курдистана Идрис Битлисский применял
также жестокие репрессивные меры9. От того времени сохранилось
6 Занесли они ее и в Европейскую Турцию (Фракию), Болгарию, Албанию,
будучи нередко насильно сюда переселяемы из Малой Азии. Так, например, в Крое
бекташи на заре 10-го мохаррема приветствуют восход солнца, см.: A. Degrand,
Souvenirs de la Haute-Albanie, Paris, 1901, p. 234; Fr. Babinger, Schejch Bedr
ed-dïn..., S. 90 (Anm. 1), 99.
7 Fr. Babinger, Schejch Bedr ed-dln.., S. 14(Anm. 3), 15—16.
8 Европейские свидетели также говорят о шиитских симпатиях населения,
см.: ibid., S. 91, ff.
9 Ibid., S. 43, Anm. (Идрис собрал в Мардине шиитские шапочки и побросал в
городской ров). — Поведение его представляется мне, впрочем, странным и непонятным;
в Битлисе находится могила его отца Хюсамеддина, верования которого, как
рассказывали мне в Битлисе, уклонялись от ортодоксального учения, см. мои «Османские
сказания и легенды», в этом томе, стр. 391.
256

в полуинтеллигентной среде инстинктивное отвращение к Ирану: «Хер
ким окур фариси гидер динин ярысы» — «Кто читает по-персидски, у
того пропадает наполовину вера», — говорит османская пословица 10.
Местные условия видоизменили постепенно сектантскую жизнь:
секты впоследствии обособились и стали во враждебные друг к другу
отношения. Но между ними, несомненно, есть внутреннее сродство, пока
мало выясненное (засвидетельствованное, впрочем, кое-где уже давно
между малоазиатскими сектами, с одной стороны, и сирийскими — с
другой). В тех пунктах учения или культа, где наблюдается сходство,
возможно говорить об общем источнике происхождения, о пережитках
старых верований на территории Передней Азии; это как будто
культурный отголосок или наследство от эпохи хеттов или Саргонидов.
Конечно, было бы ошибочно усматривать здесь исконное культурное
единство п, отражающее этнографическую пестроту населения.
II
Для османца современные малоазиатские секты, заключенные в
понятии «кызылбашство», представляют просто тайные сборища, на
которых под покровом ночи или мрака совершаются оргии; поверив
этому, османцы дали им кличку — «мум сёндюрен», «чыраг сёндю-
рен» 12— «гасители свещ».
Иногда оргии связываются с отрезанием пол платья — здесь,
может быть, скрывается какой-нибудь сектантский обряд, а иногда,
рассказывая об оргиях, османцы хотят показать высокую степень
безнравственности, как это видно из следующего анекдота. Однажды
участник собрания, отрезавший ночью полы платья у подруги,
догадался утром, что он сошелся с матерью. Он пришел в ярость и проклял
религию, которая допускает кровосмешение. Бывает, что деде,
посещающий сектантскую деревню, отрезает полы платья у кого-нибудь, и это
условный знак, что женщина ему понравилась и он ее ждет.
Древние переднеазиатские религиозные культы (уже у хеттов)
носили оргиастический отпечаток (ритуальная пляска, самоистязание) *;
ритуальная пляска во время радения сохранилась в Малой Азии и у
сектантов-еретиков, и у дервишей-мусульман (например, у мевлеви), а
самоистязание могло перейти в Персию, на «тазие» — печальные
воспоминания о судьбе Хюсейна13. Пережитки религиозной проституции
(переднеазиатской) сохраняются как будто и в Персии, по крайней
мере доктор Л. Саад рассказывает (со слов ханекинского губернатора),
что девушки персидские дают обет пожертвовать jus primae noctis
святыням Кербелы и Неджефа 14. Жители Малой Азии знают об
обособленности сектантов, но понимают таинственность для
непосвященных учения как проповедь свального греха, воспрещаемого, конечно,
мусульманством. Перенося на современные секты то, что характерно
для исчезнувших культур, население наглядно доказывает живучесть
народной памяти. В IX в. о сектантах-тондраковцах (около Вана) гово-
10 См.: Fr. Babinger, Schejch Bedr ed-dïni., S. 96, Anm. 1.
11 См.: Е. Forrer, Die acht Sprachen der Boghazköj Inschriften («Sitzungsberichte
d. Preussischen Akademie der Wissenschaften», 1919), S. 1029—1041.
12 Ср. собранный материал у Фр. Бабингера (Fr. Babinger, Schejch Bedr ed-dïn..,
S. 99—100, Anm. 2).
13 См.: Б. А. Тураев, История Древнего Востока, ч. I, СПб., 1913, стр. 155
(мнение Эрмана).
14 См.: Lamec Saad, Der Aberglaube bei den Orientalen [«Der Neue Orient»
(Berlin), Bd IV, 1918], S. 163.
17 В. А. Гордлевский
257

рили, что они также предаются свальному греху. В Малой Азии
мусульмане о кызылбашах повторяют те слухи, что ходили о христианах
первых веков; в России православное духовенство в пылу
миссионерской полемики утверждало то же и о мусульманах — везде, стало быть,
одинаково воззрение господствующей церкви на инаковерующих.
Но не было бы ничего удивительного, если быхочаги древних
малоазиатских мистерий были локализованы там, где в настоящее время
распространены между жителями рассказы о полевых бесчинствах
у сектантов. Впрочем, указания на оргии так рассеяны по Передней
Азии, что скорее можно предполагать повсеместность оргиастических
культов, т. е. наши литературные сведения неполны и только
случайно регистрируют тот, а не иной пункт. Как бы то ни было, об оргиях
между сектантами — османцами, курдами, арабами — упоминают
путешественники и писатели в Ливане, в Курдистане, в Закавказье;
наиболее часты рассказы о нусайри в Ливане; о «гасителях свещ» в горах
Финикии говорит уже Д. Кантемир15, оргии длятся у них будто бы
сорок дней. M. М. Самсонов, консульский агент в Дамаске, передавал
мне в 1906 г., что раз в году в Бальбеке совершается свальный грех —
брат спит с сестрой, мать с сыном, отец с дочерьми и т. д. В Сирии
культ страстной богини, соединенный со священной проституцией,
процветал искони. В Бальбеке был храм Астарты, разрушенный в IV в.
Константином Великим. На соседей-египтян это производило,
по-видимому, сильное отталкивающее впечатление. «Я был развратен в храме
родного бога»,— говорит египтянин в «Книге мертвых» 16.
Половой разгул, который символически должен был побуждать
и землю к плодородию, подготовляется обстановкой: танцами, музыкой,
вином и т. д.; «возлияния Бахусу», влекущие за собой неритуальные
половые оргии, у соседей превращаются в типическую культовую
черту, уже утраченную. Ан. А. Соколов обратил мое внимание, что к
сложению рассказов о половых оргиях могли подать повод и браки
внутри рода (эндогамный родовой строй). Но прежде ритуальные
оргии, возможно, присущи были народам не одной Передней Азии. Орги-
астические радения отмечены были и в Туркестане (в Самаркандской
области) у сектантов «штан-салды» 17.
III
Если полуостровообразную часть Малой Азии отрезать линией от
Черного моря к Средиземному, то на восток от нее должны сказаться
у сектантов черты иранско-шиитские, а на западе — малоазиатско-
христианские. На двойственный характер малоазиатского кызылбаш-
ства обратил уже внимание Р. Оберхуммер 18. Но инородная примесь в
малоазиатском сектантстве, а стало быть, и основные его элементы
выяснятся только, когда описаны будут подробно главные сектантские
ячейки, ибо неопределенный термин «кызылбашство» заключает в себе
сложный этнографо-религиозный комплекс.
Предстоит еще решить, насколько изменилось кызылбашство в
Малой Азии. Р. Оберхуммер дал беглый очерк географического рас-
15 Д. Кантемир, Книга Систима, или состояние Мухаммеданской религии, СПб.,
1722, стр. 335—337.
16 Б. А. Тураев, История Древнего Востока, ч. I, стр. 302.
17 Зет, Мусульманское сектантство [«Туркестанские ведомости» (Ташкент), 1911,
№ 831
18 См.- R. Oberhummer und H. Zimmerer, Syrien und Kleinasien, Berlin, 1899,
S. 397.
258

пространения термина в Средней Азии: оказывается, он был известен
в Джунгарии (Западная Монголия) уже в XIII в.
В Восточном Туркестане, по сообщению А. Лекока, «кызылбаш:»
и «шиит» синонимы, между тем как суннитов называют там «ешиль-
башами», т. е. зеленоголовыми 19—как будто принципом деления
положен внешний признак: цвет головного (?) убора20; красные шапочки
были, как известно, на головах союзных шаху Исмаилу турок21, а
зеленый цвет— цвет религиозно-мусульманский par excellence22. Вообще
цвета, формы головного убора у дервишей играют большую роль, и
для этнографа намечается здесь интересная задача, сопоставив
материал, по одежде определить этнографо-культурные центры в Малой
Азии.
Несомненно, в терминах скрываются старые, забытые
представления, потому что, если бы исходить иг- современного понимания,
эпитет «красный» должен бы получить обратное приложение—к
суннитам-османцам, которые носили красные фески23. Названия могут
быть переводом старых терминов, бытовавших в Малой Азии в эпоху
хеттского господства 24.
В Малой Азии (отчасти, кажется, и в Персии) наряду с термином
«кызылбаш» употребляется слово «алеви» — сторонник Али; т. е. в
«алеви» заключен смысл определенно религиозный (арабское
словообразование указывает на литературное его происхождение), а в
слово «кызылбаш» вкладывается содержание этнографическое — перс,
исповедующий расположение к Али25; этнографический смысл слова
усвоен всюду, куда проникли персы: на западе у османцев и на
северо-западе, в России, у русских, ведших сношения, торговые и
политические, со Средней Азией. Персия именовалась постоянно кызылбашским
царством, термин этот перешел и в народные песни 26.
Путешествовавшие в XVIII в. по России академики Паллас и Лепехин нашли кызыл-
башей на Волге (по реке Черемшану), между Ставрополем и
Симбирском27; под кызылбашами разумеют они «азиатов», т. е. пришлое (из
Средней Азии) население (персов, хивинцев и бухарцев), которые
избавились от киргизского плена и приняли христианство 28.
19 A. Le Coq, Kyzylbasch und Yäschilbasch («Orientalisches Archiv», Bd III,
1912/1913, Leipzig), S. 61—65.
20 H. Grothe, Meine Vorderasienexpedition 1906 und 1907, Bd II, Leipzig, 1912,
S. 161 (красные передники).
21 См. статью «Из религиозных исканий в Малой Азии», в этом томе,
стр. 243. Теперь, быть может, на сохранение термина влияет и окраска бороды хной.
22 Отмечаю в примечании значение слова «карабаш», черноголовый, т. е. монах
христианский и (здесь совершается заимствованный у христиан процесс)
несчастный, несущий несчастье; на Кавказе (у балкар) карабаш — низший класс.
23 См.: Е. Bore, Correspondance et mémoires d'un voyageur en Orient, t. I, Paris,
1840, p. 277, note 2.
24 Cp. E. Forrer, Die acht Sprachen der Boghazköj Inschriften, S. 1039.
25 В Хиве кызылбашами называли персидских пленников (т. е. персов-шиитов,
которых уводили хивинцы-сунниты). См.: Е. Килевейн, Отрывок из путешествия
в Хиву и некоторые подробности о ханстве во время правления Сеид-Мохаммед
Хана/1855—1860 гг. («Зап. Русского географ, об-ва», кн. I, отд. II, СПб., 1861),
стр. 107.
26 См. в этом томе «Из религиозных исканий в Малой Азии», стр. 253.
27 П. С. Паллас, Путешествие по разным провинциям Российской Империи, ч. Ï
СПб., 1809, стр. 178 (первая деревня от Ставрополя, — Санчалево, т. е. Сюнчелеево);
«Полное собрание ученых путешествий по России», т. III, Записки путешествия
академика Лепехина, СПб., 1821, стр. 146, 160, 256.
28 История одного из «кызылбашей» Шуджаэддина, хана Зенда рассказана
у В. В. Вельяминова-Зернова, см.: В. В. Вельяминов-Зернов, Исторические известия
о киргиз-кайсаках и сношениях России с Средней Азией со времени кончины Абул-
Хайр Хана (1748—1765 гг.), т. I, Приложения, Уфа, 1853, стр. 1 и след.
17*
259

В Ставрополе жил, между прочим, командир тамошних крещеных
персов. В 50-х годах XIX в. их оставалось всего 25 семей29. Любопытно
было бы выяснить, сохранились ли еще там воспоминания о кызылба-
шах; или, если они уже совершенно растворились, не сказалось ли это
на двоеверии местного населения 30.
Употребление термина «кызылбаш» в Малой Азии показывает, что
османцы первоначально видели в них персов-шиитов, с которыми
столкнулись в XVI в.31, и только впоследствии термин распространен
был на всех малоазиатских сектантов, туземных жителей Малой Азии,
испытавших другие влияния. Слияние сектантов восточных и западных
в османском представлении было тем легче, что по существу основа
у них одна. Здесь народная мысль инстинктивно стала на верный путь.
IV
Общее число кызылбашей определялось проф. Г. Якобом
приблизительно «более миллиона»32, но цифра эта исчислена все же
скромно 33. Кызылбаши заполнили Малую Азию. Пора, пожалуй, составить
карту расселения кызылбашей в Передней Азии, собрать воедино все
сведения, какие о них известны в литературе34. Центр кызылбашей —
горы Дерсима между двумя верхними рукавами Евфрата, здесь
пребывает и их глава. Но и на юге Малой Азии есть у них религиозные
центры, в Эльмалы (в древней Ликии) 35. Они живут и вблизи
Стамбула, в Брусском вилайете, встречаются и в Киликии (в Зейтуне),
занимаясь ремеслами. По сообщению Карапета Капигиана, в нахие Гермю-
гад (к западу от Енихана) живут исключительно кызылбаши.
Во время пребывания в Хынысе * я записал данные о количестве
кызылбашей Хынысского района; конечно, в действительности их
больше: война, несомненно, разогнала их; но моя цифра выше той,
которую показывает Линч, посетивший Хыныс в конце XIX в.; у Линча
29 Д. К. Зеленин, Описание рукописей Ученого архива Императорского русского
географического общества, вып. III, Пг., 1916, стр. 1210—1211.
80 Между татарами, удаленными от религиозно-этнографической распри между
«Ираном и Тураном», слово «кызылбаш» получило значение «хитрый человек»; [...].
81 О термине «кызылбаш» (таджи Хайдар, корона Хайдара) см.: Fr. Babinger,
Schejch Bear ed-dln.., S. 84—85, Anm.
32 G. Jacob, Die Bektaschijje m ihrem Verhältnis zu verwandten Erscheinungen,
München, 1909, S. 16.
33 См. в этом томе «Из религиозных исканий в Малой Азии», стр. 248.
34 Библиография (дополнительно случайная о кызылбашах): 1) Закавказье:
Ф. Султанов, Некоторые сведения о секте «Али-Аллахи» («Сборник материалов для
описания местностей и племен Кавказа», вып. XVII, Тифлис, 1893) (вздорная статья);
А. Ерицов, О секте Тондракских армян («Труды V Археологического съезда в
Тифлисе», М., 1887) (речь идет о туркменах Карсской области, на которых сунниты
смотрят как на сектантов; туркмены платят османцам ненавистью, а к армянам, т. е.
к христианам, питают симпатию); 2) Курдистан: «Путевой журнал Е. И. Чирикова,
русского комиссара — посредника по турецко-персидскому разграничению 1849—
1852 гг.», изд. под ред. М. А. Гамазова, СПб., 1875, стр. 282; Р. Lerch, Forschungen
über die Kurden und die Iranischen Nordchaldäer, Abt. I, St. Petersburg, 1857, S. XVII—
XVIII; Экспедиция инженера Иосифа Черника для исследования в техническом
отношении бассейнов Евфрата и Тигра, а также описание путей, пройденных
по северной Сирии» [перев. с нем.] («Изв. Кавказского отд. Имп. русского географ,
об-ва», т. VI,Приложение, Тифлис, 1879), стр. 14—16; П. Томилов, Отчет о поездке
по Азиатской Турции в 1904 г., ч. I, СПб., 1907, стр. 228—229 (Диярбекирская каза);
3) Сирия: Russegger, Reisen in Europa, Asien und Afrika, mit besonderer Rücksicht
auf die naturwissenschaftlichen Verhältnisse der betreffenden Länder, unternommen
in den Jahren 1835 bis 1841, Bd I, Teil 1, 2, Stuttgart, 1841—1843; H. Lammens, Une
visite au sheih suprême des Nosairis Haidaris [«Journal Asiatique» (Paris), XI, sér., t. V,
MDCCCCXV].
»s E. Banse, Das Orientbuch, Strassburg—Leipzig, 1914, S. 134, 332.
260

для Хынысского района дано 15 селений кызылбашей-курдов36. Вот
мой список деревень: Башкёй (40 домов), Каладжук (25 домов),
Гермик (6 домов), Кымсор (12 домов), Каракилисе37 (15 домов),
Суарам (30 домов), Наждарам (20 домов), Гюзельдере (20 домов),
Мейдан (20 домов), Хайран (12 домов), Дерик (8 домов), Чичекоглу
(8 домов), Гуметахар (50 домов), Гумиалимерк (30 домов), Гумимамы
(10 домов), Гумихарами (15 домов), Хуруджа (15 домов), Гевререш
(10 домов), Мергазор (50 домов), Халефали (30 домов), Мирсейид
(40 домов), Сылдыз (30 домов), Казанджи (25 домов), Шахлам (20
домов), Кетанджи (20 домов), Дибекли (15 домов), Гунде Исахун
(15 домов), Хызлан (20 домов), Гумекан (10 домов), Мезре (15
домов), Таяркуми (20 домов) (иначе — Хасанагакуми?) 38, Чаккуми, Хар-
басоркуми, Хелафан (?), Шейхкуми. Всего, стало быть, 35 деревень.
Запись была произведена после занятия края русскими войсками,
когда часть, вероятно, ушла со страху из военной зоны. По-видимому,
эти кызылбаши были из курдов. Сначала были здесь и курды-сунниты,
потом они ушли, и кызылбаши остались одни. Кызылбаши
использовали удобный момент и пограбили слегка деревни курдов-мусульман.
С русскими пытались они сперва установить добрососедские
отношения— поставляли для армии скот (брат главы кызылбашей Ха-
сан-аги); все-таки сторонились от русских, потому что солдаты, как
они жаловались, на них нападали. Чтобы быть подальше от места
расположения войск, жители некоторых деревень (Чаккуми, Харбасор)
выселились якобы для обсеменения полей.
С армянами кызылбаши дружили, защищали от курдов, но армяне
не всегда платили им взаимностью. Был, рассказал мне дорогой
офицер, такой случай. У одного кызылбаша скрывались армянин с
дочерью. Пришли курды и, требуя у армянина деньги, увели его. Через
некоторое время выяснилось, что армянин убит курдами. Тогда, чтобы
спасти армянку, кызылбаш ввел ее в общину, она была удочерена
соседом, и спаситель на ней женился. Недолго продолжалась спокойная
жизнь. Скоро армяне заявили, что кызылбаш насильно держит у себя
армянку. Она была отнята у кызылбаша и спешно выдана замуж за
армянина 39. Этот рассказ о кызылбашах рисует ходячее представление
беспристрастного наблюдателя, полное симпатии к сектантам.
Живут, конечно, кызылбаши и в Диярбекирском вилайете.
М. М. Попов (вынужденный с началом войны с Турцией в октябре
1914 г. покинуть Ван) говорил, что дорогой на пути в Халеб (Алеппо)
проезжал он через деревню Сатыкёй, население которой состояло из
кызылбашей: кызылбаши были забиты и трусливы и подделывались
под суннитов. Разговаривая с жандармом, сопровождавшим M. М.
Попова, кызылбаши выказывали знаки внимания: держали руки у
живота или почтительно подносили руку ко лбу и т. д. А жандарм
издевался над ними, называл их веру противной. «Вот я пойду ну охоту,
убью тебе зайца и шаху персидскому пошлю зайца», — смеялся он.
36 X. Ф. Б. Линч, Армения, Путевые очерки и этюды, т. II, Турецкие провинции,
Тифлис, 1910, стр. 240.
87 Конечно, не Алашкертская.
88 Здесь (или в Башкёе?) жил глава кызылбашей Хасан-ага. По словам M. М.
Попова, он носил короткую бороду; А. А. Соколов, бывший также в тех местах, со-
обшает, что хынысские кызылбаши особенным образом пробривали себе волосы на
голове.
89 Отмечаю факт (сделавшийся, впрочем, общим местом) о насильственном
обращении армянок в ислам: в Муше у вольнонаемного дивизионного переводчика
армянина К. видел я возвращенную из плена армянку, мать которой была похищена
османцами.
261

V
Вследствие нетерпимости господствующей церкви положение
сектантов в Малой Азии было опасно; кызылбаши предупреждали
гонения тем, что искали защиту у бекташи. С одной стороны, они
приобретали могущественных покровителей, а с другой стороны, в учении
бекташи кызылбаши находили сходные, знакомые им черты. Новейшие
исследователи (Якоб, Гроте) склонны отождествлять бекташи, кызыл-
башей и алиилахи40; я сказал бы, что масса сектантская сохранила
старый культ — элемент религиозной мысли (жизни) более
устойчивый; но бекташи были «кодификаторами» религиозной жизни,
вносившими все, что требовалось условиями обстановки. Странствующие
дервиши, эксплуатировавшие простодушный народ, бекташи давно уже,
вероятно в XVI в., вошли в Малой Азии в силу. Буассар, выпустивший
жизнеописания восточных деятелей в конце XVI в., молчит о бекташи,
но на них, очевидно, указывают и кое-какие внешние черточки
(ношение серег в левом ухе), а титул главы их в Анатолии Азем-баба —
Azem baba (т. е. Хаджи-баба) указывает как будто, что описание
(заимствованное у Бека) —современно жизни бекташийского вождя, и
естественна тогда замена имени почтительным обращением41.
Между орденами мусульманскими бекташи в большей степени,
чем кто-либо другой, отдалились от ортодоксальной догмы. Как
заметил уже Якоб, они устраивались часто на насиженных местах, по
наследству, так сказать, собирая поклонников, почитателей старого
культа. Культ Хаджи Бекташа 42 впитал в себя элементы христианские.
Могила Хаджи Бекташа в городке, носящем его имя (около Кырше-
хира), находится на месте древнего христианского храма, посвященного
св. Харлампию43. Здесь происходила синкретизация христианских
и мусульманских верований. Местные греки (жившие в городке Хаджи
40 См.: Н. Grothe, Meine Vorderasienexpedition 1906 und 1907, Bd II, S. 156;
он, руководствуясь соображениями антрополого-этнографическими, сюда включает
и нусайри; таким образом, он новым походом подкрепляет взгляды В. А.
Жуковского, Дюссо и Якоба, ср., впрочем, голословные утверждения Хюара[С1. Huart, Ali
ilähi («Encyclopédie de l'Islam», t. I, Leyde—Paris, 1913), p. 295].
41 J. J. Boissardus, Vitae et icônes sultanorum Turcicorum, principum Persa-
rum aliorumque illustrium Heroum Heroinarumque ab Osmane usque ad Mahometem II,
£r ancf. ad Moen, MDXCVI, pag 97.
42 Это имя, прозвище, значит «твердый как камень». В родословном дереве
Хаджи Бекташа, составленном, как выяснил Г. Якоб (G. Jacob, Die Bektaschijje in
ihrem Verhältnis.., S. 23—24), поздно, в XVII в., оно часто встречается; носили его
иногда и мусульмане (тайные бекташи?); так, оно было вырезано на одном
небольшом кладбище около кюмбеда в Стамбуле; между прочим, Бекташем звали
остроумного дервиша шахл Аббаса II (в XVII в.).
Кругом все полно воспоминаниями о Хаджи Бекташе; так, соседняя гора «Баг-
ларташы» (из камня которой бекташи приготовляют теслимы) образовалась от
плевка угодника; см. также: A. Degrand, Souvenirs de la Haute-Albanie, p. 320
(превратил плевок в мрамор, облагодетельствовав жителей дер. Эрмени).
Литература о бекташи в хронологическом порядке собрана у Г. Якоба (G.
Jacob, Die Bektaschijje in ihrem Verhältnis.., S. 15, ff), но в ней есть пробелы, вот еще
три добавления из XVIII в.: Д. Кантемир, Книга Систима или состояние мухамме-
данской религии, стр. 300—301, 331—332; «Neue und vollständige Beschreibung des
Ottomanischen Reiches», Nürnberg, 1763, S. 70—72 [наряду со вздором передается
странный (шиитский) рассказ о процессиях, во время которых бекташи ходят с
кинжалами и кричат «ху-ху»]; Е. Habesci, Der gegenwartige Zustand des Ottomanischen
Reichs, Lübeck, 1785, S. 147 (отрицание молитвы, содомитство).
43 В европейской литературе есть довольно старое (начала XVIII в.), правда,
краткое описание монастыря Хаджи Бекташа, принадлежащее П. Люкасу, см.:
Р. Lucas, Allerneueste Reise in Klein Asia und Africa [пер. с франц.], Hamburg [S. а],
S. 111—112; между прочим, он говорит о громадном котле (вместимостью на 24
быка).
262

Бекташ), например, рассказывают, что св. Харлампий некогда помог
мусульманину Хасан-аге. В настоящее время Хаджи Бекташа
почитают не только мусульмане, но и христиане 44, веруя в чудодейственную
силу угодника. Христиане бессознательно сохранили от предков
воспоминание об исконном христианском характере бекташийского
святилища.
Как и христианские святые, Хаджи Бекташ окружен нимбом — от
него исходит сияние, и, как Моисей, прикрывает он лучезарный лоб
звездообразным знаком. Хотя представление об излучении от угодников
света восходит к глубокой древности, бекташи заимствовали это,
вероятно, от христиан, у них оно возникло на почве христианского культа,
именно культа св. Харлампия.
Личность Хаджи Бекташа легендарна 45; год смерти его — 738
хиджры ( = 1337 г.)—искусственно извлечен по «абджеду» из арабского слова
«бекташие»; впоследствии ему приписывали авторство суфийского
трактата, хранящегося ныне в Лондоне46. О нем ходят легенды,
формирующиеся уже в стройное житие; думаю даже, что только случайно не
попадает оно в руки европейских исследователей. Несколько легенд,
указывающих, что на нем от юных лет почивала благодать божия,
записано было мною в Сивасе 47, т. е. в месте, где кызылбашство сильно
распространено.
Фактическим основателем ордена бекташи—его ветви монашеско-
аскетической, отрицавшей мир, считается Балим-баба, живший
в XVI в.48, но и его имя тоже подозрительно. Символом введенного им
безбрачия (теджеррюд) являются серьги, поэтому последователи его
протыкают себе на его могиле мочку уха 49. Это установление особенно
распространено между албанцами; в городке Хаджибекташе
аскетическое течение возглавлялось в 1913 г. албанцем (Фейзи-баба),
отношение которого к «Челеби», потомкам Хаджи Бекташа, натянутое50.
Серьги, играющие такое значение у бекташи, бросают на другой
конец Малой Азии. В памятнике XVI в., в «Книге Коркуда», говорится,
что у бека Ёкенка была в ухе золотая серьга51. Как будто учение
бекташийское шло или развивалось в северо-восточной части Малой
Азии. Там, на границах между османскими и азербайджанскими
племенами, создавались и памятники народного словесного творчества *;
там кипела внутренняя религиозно-социальная жизнь (вспыхнуло
волнение в Эрзуруме) *.
В народной среде бекташи пользовались, по-видимому, сильным
влиянием; менее образованные, чем представители других
мусульманских орденов52, они зато соприкасались с широкими слоями народны-
44 G. Jacob, Beiträge zur Kenntnis des Derwisch-Ordens der Bektaschis [«Türkische
Bibliothek» (Berlin), Bd IX, 1908], S. 2, 11.
45 G. Jacob, Die ' Bektaschijje in ihrem Verhältnis.., S. 22, ff.
46 Ch. Rieu, -Catalogue of the Turkish manuscripts in the British museum,
London, 1888, p. 246—247.
47 См. «Османские сказания и легенды», стр. 385—387, и «Из преданий
о Тимур-ленге», стр. 368, см. также: A. Degrand, Souvenirs de la Haut е-Albanie,
p. 229—230.
48 См.: G. Jacob, Die Bektaschijje in ihrem Verhältnis.., S. 24, ff.
49 Ibid., S. 24 (свидетельство Сами-бея): о железных кольцах в ушах календе-
ров, т. е. бекташи (гезгинджи), говорит в XVI в. Менавино.
60 Вспомни легенду о (чудесном) происхождении потомства от Хаджи Бекташа,
также исповедовавшего безбрачие.
51 В. Бартольд, Китаби-Коркуд («Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва»
т. XII, СПб, 1900), стр. 057.
62 Меньшую роль играли бекташи в культурной жизни страны; впрочем, в бек-
ташстве был заподозрен историограф Шанизаде, см.: G. Jacob, Die Bektaschijje in
ihrem Verhältnis..., S. 9.
263

ми, они и говорили языком, близким, угодным народу; как внешний
облик, так и внутренний был у них демократический. Социальный
характер носило и движение, поднятое в XVI в. Календероглу в Кара-
мане53.
В янычарском войске (в 99-й «орта») находился официальный
представитель-заместитель, векиль Хаджи Бекташа; бекташи
участвовали в политической жизни страны и, возможно, подстрекая янычар,
оказывали влияние и на дворцовые перевороты, и на ход войны.
Любопытна зажигательная проповедь одного бекташи (агитатора?);
передает ее, правда, официальный историк султана Махмуда II Эсад,
автор «Основы победы», но, так как событие отнесено к концу XVII в.,
оно представляется мне правдоподобным. Бекташи удивлялся,
почему народ проливает кровь за султана, который, как и его враг
(франкский король), проводит время в удовольствиях54.
Когда в 1826 г. султан Махмуд II уничтожил янычарское войско
(«детей Хаджи Бекташа») 55, гонение должно было обрушиться и на
бекташи56, однако преследование скоро прекратилось. Разрушены
были только новые монастыри. А в Малой Азии у бекташи были между
населением многочисленные заступники, и правительство удержалось,
очевидно, от массовых казней, чтобы не озлоблять народ. Еще
показательнее, что бекташийские текке возникали в самом конце XIX в.57.
Очевидно, бекташийство пустило в стране глубокие корни, и правильно
замечает Якоб, что это не столько орден, сколько секта58, это
верхушки, верхний слой кызылбашства.
VI
Несомненно, бекташи и вследствие ярко выраженного
антимусульманского уклада, и вследствие широкого влияния на народные массы
были неприятны другим мусульманским орденам; здесь затронуто было
и рвение о вере, а может быть, говорили и эгоистические, завистливые
соображения о преумножении вакуфных доходов и доброхотных
деяний. Наибольшая борьба шла, по-видимому, между бекташи и мевлеви
(хотя, замечу в скобках, у мевлеви, с суннитской точки зрения, также
не все обстоит благополучно). Те и другие в государстве были в
большом почете и сумели добиться особых прерогатив. Хаджи Бекташ,
согласно легенде, благословил янычар, оплот старой дореформенной
Турции, но и мевлеви еще в Конье явно стали на сторону мелкого
князька, потомкам которого суждено было создать великое Османское
государство, .и за это при вступлении на престол султана главе
мевлеви присвоена честь опоясания его мечом. В довершение всего
мевлеви (которые справедливо могли гордиться таким суфийским поэтом,
как Джеляледдин Руми), безусловно, должны были сознавать себя
в интеллектуальном отношении выше грубоватых, мужиковатых
бекташи. Уже одно то, что история основания ордена бекташийского, а
также история Хаджи Бекташа темна, свидетельствует о малой
культурности их. Естественно, что мевлеви всячески нападали на бекташи
53 См.: Fr. Babinger, Schejch Bedr ed-din.., S. 92—93.
«4 G. Jacob, Beiträge zur Kenntnis des Dervisch-Ordens der Bektaschis, S. 7~-8.
65 О значении бекташи среди янычар см.: D'Ohsson, Tableau général de VEmpire
Ottoman, t. IV, Paris, MDCCXCI, p. 675; о жизни их см.: ibid., p. 664—665.
56 А. Дегран определяет число погибших тогда кызылбашей в 60 тыс., см.:
A. Degrand, Souvenirs de la Haute-Albanie, p. 248.
67 G. Jacob, Die Bektaschijje in ihrem Verhältnis.., S. 52.
58 G. Jacob, Beiträge zur Kenntnis des Dervisch-Ordens der Bektaschis, S. 2.
264

и измышляли небылицы. Бекташи в свою очередь также хотят
показать свое превосходство над противниками. Современная легенда
(сравнительно позднего происхождения), бросая ретроспективный
взгляд, возводит разномыслия между орденами к Хаджи Бекташу,
мнимому основателю ордена бекташи, и Джеляледдину Руми, подлинному
основателю ордена мевлеви.
Однажды они заспорили между собой. Руми, восхваляя себя,
укорял бекташи в разврате, т. е. в педерастии, Хаджи Бекташ (следуя,
быть может, тем дервишам, которые хотят предстать перед людьми
хуже, чем они на самом деле, чтобы, вызвав осуждение человеческое,
возвыситься перед лицом бога 59) заметил на это Руми, парируя
обвинение: «хНы море, мы все очищаем, и никакая грязь к нам не
пристает». Это «странствующее замечание, слышанное мною (в Конье) о Ба-
язиде Бистамском, представителе мистического опьянения»60. В
самоунижении бекташи и самовосхвалении мевлеви слышатся как будто
отголоски евангельской притчи о мытаре и фарисее. Во время
препирательства Руми и Бекташ решили померяться духовными силами, но
и тут Бекташ превзошел противника — он двинулся к нему навстречу,
сев на стену61. Вспоминая об этом случае, бекташи говорят: «Джан-
сыз дуварлары юрютен велидир». («Он — святой, заставляющий
двигаться бездушные, безжизненные стены»).
Рассказ о том, как Бекташ сел на стену и посрамил своего
противника, очень распространен; уже историк Али (ум. в 1599 г.)
говорит об этом, только у него состязание происходило между Хаджи
Бекташем и Махмудом Хайрани62. В старой версии Али ценно
упоминание имени Хаджи Бекташа. Стало быть, к концу XVI в. и в среде
ортодоксально мусульманской было представление о Хаджи Бекташе
как о святом чудотворце. Мотив, конечно, принадлежит к числу
странствующих; только меняются противники Хаджи Бекташа: в Албании —
Ахмед Рифаи63, кое-где в Малой Азии — Хаджи Байрам. Я записал
в Ускюдаре под Константинополем вариант, где с Хаджи Бекташем
препирается Караджа Ахмед64. Словом, бекташийская легенда хочет
показать, что их патрон выше кого бы то ни было. В такой форме
легенда сложилась или, точнее, перелицована на почве Малой Азии,
если не задетой бекташийством, то расположенной к кызылбашству.
В Персии Хаджи Бекташа не знают; там фигурирует Султан Исхак
(строивший мост на земле старца Михаила)65.
В полународных произведениях, вышедших из дервишствующей,
еретической среды, как, например, «Житие Сейид Баттала», монастырь
которого в Малой Азии представляет один из главных очагов бекта-
шийства, ясно выражено пантеистическое учение о бесконечном
превращении материи, заключающей в себе частицу божества (трава —
59 См.: В. Бартольд, Ислам. Общий очерк, Пг., 1918, стр. 66.
60 О нем см.: К. Смирнов, Персы. Очерк религий Персии, Тифлис, 1916, стр. 204.
61 Движение стены, исхождение из стены, очевидно, признак чудодейственной
силы, источник которой, однако, лежит не в божестве; ср. народное название черта
«дуваряран»— duvar уагап (рассекающий стену); В. В. Радлов, Опыт словаря
тюркских наречий, т. III, СПб., 1905, стлб. 1797—1798.
62 См.: G. Jacob, Die Bektaschijje in ihrem Verhältnis.., S. 7—8 (здесь приведена
из Али легенда).
63 A. Degrand, Souvenirs de la Haut е-Albanie, p. 229.
64 См. ниже «Османские сказания и легенды», стр. 363.— Еще раньше
подробнее изложил легенду о «Караджа-Амете» Ю. Кази-бек (см.: Ю. Кази-бек,
Современная Турция. Очерки и рассказы о царстве османов, СПб., 1897, стр. 43—44).
65 В. Жуковский, Секта «Людей истины» — Ahlu hakk — в Персии («Зап. Вост.
отд. Имп. русского археол. об-ва», т. II, вып. 1—2, СПб., 1850), стр. 17.
265

баран — Сейид Баттал). Центральный рассказ этот и породил прозвище
кызылбашей «от динли» («травоверы») 66 и усиливал позицию
противников их — мевлеви.
VII
В народной массе, суннитской, заметно двойственное отношение
к бекташи; она должна отворачиваться от шиитствующего ордена; у
нее недоброжелательство, даже презрение к бекташи проглядывает
рельефно, принимая циничные формы. Сунниты [...] высмеивают
таинственное учение бекташи, вошедшее в поговорку «бекташи сырры гиби»
(подобно тайне бекташи)б7 [...], мимоходом в анекдоте осуждается
неверие или равнодушие к вере суннита68. Отступление от сунны
рассматривается под углом зрения дервишей-юродивых69. Собственно, и
у мусульман есть хадисы, изображающие, например, пост не в одном
воздержании от пищи и питья, айв воздержании от злоречия и дурных
поступков. В Конье, где преобладают мевлеви (пожалуй,
представителей других орденов там и не может быть), о бекташи записал я то,
что в Константинополе рассказывают о дервише Мехмеде, потому
что для мевлеви очень удобно и выгодно несоблюдение сунны
взвалить на бекташи.
Народные круги все же, не вдаваясь в тонкости, но приближаясь
к истине, объединили кызылбашей и бекташи; бекташи и кызылбаш
для них — равнозначащие понятия, и тех и других обвиняют они в
еретических и безнравственных наклонностях. В Сивасе османцы
сочинили на деде, обходящих кызылбашские деревни, стишки:
«Кяфи,р дедейим дейи седире гезерсии70
Гелинин, кызларын эйисиии сечерсин,
Тютюнин сертини ичерсин,
Кейфчи олдун, кяфир алабаш».
«Гяур, которого величают „дорогой деде" ,
Ты проходишь на почетное место,
Выбираешь лучшую между молодками и девицами,
Ты куришь табак, что покрепче,
Ты живешь в свое удовольствие».
Здесь обращают на себя внимание презрительные
эпитеты-наименования кызылбашей: суннит готов причислить их к гяурам; впрочем,
слово «гяур» употребляется в смысле не столько строго религиозном,
сколько ругательном; любопытнее слово «алабаш» (пестроголовый)
как синоним «кызылбаш».
В записанном мною (от давнишнего моего приятеля Нури,
уроженца Аяша) странствующем фаблио на тему «Шемякин суд» все,
о чем недоуменно вопрошает мусульманин судью, возводится на кы-
зылбаша, хотя, собственно, это злая сатира на мусульман, но, конечно,
безнаказанно писать портрет можно было только с кызылбаша. Вот
русский перевод фаблио.
Один благочестивый («софу») мусульманин попал в округу, насе-
66 В. Смирнов, Очерк истории турецкой литературы, СПб., 1891, стр. 452—453; см.
также статью: «Из религиозных исканий в Малой Азии» в этом томе, стр. 254.
67 См.: В л. Гордлевский, Образцы османского народного творчества, ч. I: Тексты,
М., 1916, стр. 58.
68 См.: В. Гордлевский, Материалы по османскому фольклору. Анекдоты
(«Живая старина», вып. I, СПб., 1911), стр. 140 (анекдот XXIV).
69 См. в этом томе «Османские сказания и легенды», стр. 359.
70 И конструкции и рифма требуют чтения «гечерсин»; при переводе я и
принимаю это чтение.
66

ленную кызылбашами, и услыхал, что муэззин, выкрикивая эзан,
прибавляет слово «имиш», т. е. «так говорят (мусульмане)». Пораженный,
спрашивал он у встречных, что это значит, однако все отвечали: мы
не знаем, спроси у муфтия. Он отправился к муфтию и видит, что тот
напился пьян до потери сознания. Мусульманин решил тогда идти к
кадию. Слуга кадия заявил ему, что тот занят, и просил обождать.
Мусульманин, сгорая от нетерпения, заглянул в замочную скважину
и увидел, что около кадия лежит красивый мальчик... Отодвинувшись
от дверей, мусульманин стал ждать. Вышел кадий, и мусульманин
рассказал ему сначала об эзане. Собравшись с духом, кадий сказал:
у нас в округе нет человека, у которого был бы приятный голос,
поэтому эзан читает еврей, а так как еврей не верит в то, что произносит,
он и прибавляет непрестанно: так они, мусульмане, говорят. Хорошо,
заметил мусульманин, но вот я отправился к муфтию, чтобы спросить
его об этом, и нашел его пьяным, что это значит? На днях, объяснил
кадий, пьянчужки наши заявили, что водка 71 в кабаках очень плоха —
один спирт, и никак нельзя ее пить: она убивает человека. А
кабатчики, напротив, утверждали, что это ложь. Мы и поручили муфтию
выяснить это; он по необходимости перепробовал водку, а так как
кабаков у нас много, разумеется, и опьянел 72. Я удовлетворен, заключил
мусульманин [...]. Так кадий надул простодушного мусульманина73.
VIII
Единообразия в своих верованиях не усматривают и кызылбаши,
они дробятся на ряд более мелких групп. Но сколько их—на этот
счет исследователи расходятся, их показания не совсем достоверны и
говорят только о смутности источника, откуда они почерпнули сведения.
Так, Гобино (человек, несомненно, наблюдательный, и очень) пишет,
что али-алахи делятся на восемь сект, но в число их он вводит и ха-
муши74 — персидский эквивалент (сокращенный) турецкого термина
«гасители свеч». Упоминает он и секту дауди — это, вероятно,
почитатели псалмопевца Давида, известные и в Малой Азии (например, в
Сивасском вилайете). По Деграну (Degrand), к которому, впрочем,
нужно относиться осмотрительно (восточных языков он, очевидно, не
знает), Хаджи Бекташ Вели основал десять текке75. Во главе их он,
между прочим, поставил: Несими76, Шемси Тебризи77, Мансура Хал-
ладжа, Насреддина Ходжу, Сары Салтыка, Хаджи Байрама Вели.
Что касается Несими и Халладжа, оба они, как известно, были каз-
71 Разумеется анисовая водка.
72 В старой, домахмудовской Турции был особый чиновник, на обязанности
которого лежало пробовать привозимое в Константинополь вино. См. анекдот,
связанный на этой почве с именем народного гуляки Бекри Мустафы, у А. Мидхата:
| J <j ^у> <)r.v fJjJbuJ <LiLJ d^jb <c^-U JU.aJПо-русски содержание было
передано мною в «Османских сказаниях и легендах», см. в этом томе, стр. 324—326.
73 Мой вариант близко подходит к персидскому, сообщенному покойным
В. А. Жуковским [см.: В. Жуковский, Персидские версии «Шемякина суда» («Зап.
Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», т. V, СПб., 1891]; возможно, что обработка
возникла где-нибудь в Азербайджане.
74 A. de Gobineau, Trois ans en Asie, Paris, 1905, p. 328.
75 A. Degrand, Souvenirs de la Haute-Albanie, p. 230.
76 О Несими см.: G. Jacob, Die Bektaschijje in ihrem Verhältnis.., S. 20 (показание
Менавино от XVI в.); см. также: Th. Menzel, Mehmed Tevfiq. Das Abenteur Buadem's
[«Türkische Bibliothek» (Berlin), Bd 13, 1911], S. 96, Anm. 1.
77 Запятая у Деграна между словами «Шемси» и «Тебризи», конечно, должна
быть уничтожена (А. Degrand, Souvenirs de la Haut е-Albanie).
H
267

нены за еретическое вольнодумство; народная кызылбашская память
их, так сказать, канонизовала. Османцы-сунниты в Малой Азии
объединяют в одну группу Несими, Халладжа и Насреддина Ходжу,
считая их современниками. Рассказывают, что однажды они украли у
наставника курицу — один сдирал с нее кожу, другой бросал кости,
третий смеялся над проделкой товарищей. За это учитель предсказал
им кару, какая их ожидает. Вот почему, например, Насреддин
обратился в шута, и все смеются, слушая анекдоты о нем. Конечно,
рассказ (подробности его у меня улетучились из памяти) представляет
искусственное, надуманное объяснение, но общий тон как будто
указывает на симпатию к жертвам гнева; во всяком случае отсутствует
элемент враждебности. Шемси Тебризи и Хаджи Байрам Вели в
список шейхов бекташи попали случайно: это уже попытка включить в
в ученики Хаджи Бекташа людей, связанных с другими течениями
религиозной мысли, придать больше блеска своему ордену.
Наибольшее внимание, с точки зрения сектантства, привлекает
ученик Хаджи Бекташа Сары Салтык, служивший у него пастухом и
потом отпущенный («салдык») на волю 78. Культ его довольно старый,
по крайней мере о нем говорит уже в XVII в. Эвлия Челеби79,
посетивший во время странствий по Малой Азии местечко Османджык, где
покоится бекташийский угодник Коюн-баба80. Бабингер сообщает (из
неизданной венской рукописи), что в XIII в. во времена монгольского
нашествия от 10 до 12 тыс. туркменов переселились в Бессарабию —
Бабадаг и в окрестности Адрианополя под предводительством Сары Сал-
тыка-деде81. Понятно, почему популярность Сары Салтыка велика и
в Европейской Турции82. Это любимый народный герой, воитель за
веру, о подвигах которого сложена книжка83. У албанцев, склонных
к двоеверию84, Сары Салтык находится в большом почете. На нем,
вероятно, контаминировались черты какого-нибудь христианского
святого. Отсюда, из Албании, культ Сары Салтыка захватил и остров
Корфу, восприняв черты греческого святого Спиридона85.
Дегран передает подробные сведения о текке Сары Салтыка
(в Крое), а также легенды о нем, извлеченные из какой-то рукописи,
содержание которой автору переводилось 86. Одна из этих легенд
(борьба с драконом) очень распространена как в сказочной, так и в
агиографической литературе. Вообще весь агиографический материал о
Сары Салтыке—международное, фольклорное достояние. В
дальнейшем личность Сары Салтыка у сектантов-албанцев приобретает новые
черты — это уже не кто иной, как Али, божество, которое везде и
78 Ibid., р. 240; о значении слова «салтык» см.: П. Мелиоранский, Документ
уйгурского письма султана Омар-Шейха («Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва»,
т. XVI, вып. I, СПб., 1904), стр. Об.
.*M <$Vo <rnn a* <\T\i ro^U«,j^ <r ДЦ
80 »Л! Мл- L^'r ^ <<^uls*L- (j-if Uj<;cm. также- G. Jacob, Betfrage
zur Kenntnis des Dervisch-Ordens der Bektaschis.., S. 12.
81 См.: Fr. Babinger, Schejch Bedr ed-dîn.., S. 24, Anm.
82 Не из его ли рода (Сары Салтыка) вел свое происхождение крымчак Исмаил
Гаспринский?
83 В. Д. Смирнов, Очерк истории турецкой литературы, СПб., 1891, стр. 454.—
Здесь беглыми штрихами нам^ено содержание «Жития Султана Сары Салтыка»
(литографированное издание константинопольское).
84 О других почитаемых ими бекташийских баба (в Крое) см.: A. Degrand,
Souvenirs de la Haute-Albanie, p. 243.
85 .rln ü0 hm <ü^JhJ ( i ^U * jOUVl crj^li f^L # ^
86 См.: A. Degrand, Souvenirs de la Haute-Albanie, p. 236—243.
268

нигде. Так, умирая87, Сары Салтык наказал поставить у него в
комнате 40 гробов, но ни в один не класть его тело. Когда по смерти
открыли гробы, в каждом лежало по Сары Салтыку. Правда,
подлинный Сары Салтык был один, именно тот, что пошевелил рукой88. Эта
легенда о Сары Салтыке — видоизменение (шиитского) верования о
вездесущем Али89. Но в заключении чувствуется уже осложнение
пантеистического представления мотивом (христианским) об опознании
предмета (тела) среди сходных (ср., например, открытие матерью
Константина Великого Еленой Честного Креста).
В наряде Сары Салтыка есть одна мелкая, но любопытная
подробность — он опоясан деревянной саблей (такая же сабля и у другого
бекташийского угодника Хаджима Султана — дар Ахмеда Ясеви) ю.
Здесь сохранился отголосок воинствующих течений91 в исламе,
отголоски насильственного прозелитизма. Деревянная сабля — атрибут
хатыба в мечети, с нею поднимается он во время пятничной молитвы
на мимбер. По-видимому, у шиитов удержался этот обычай. Конечно,
сектанты прозелитизмом заниматься не могли, но в душе они
сочувствовали ему, им по сердцу были подвиги за мусульманскую веру:
во время собраний они, например, распевают песни о Кёроглу, тоже
воителя за веру92.
IX
Теперь я набросаю очерк духовной жизни сивасских кызылбашей,
насколько он вырисовывается, в большей части из письма К.
Капитана, в меньшей — из моих наблюдений и записей. Оговариваюсь,
что цель моя только ввести дополнения к тому, что уже было сказано
мною на страницах «Русской мысли»; известная отрывочность или
недомолвки объясняются, таким образом, свойством находящегося в моем
распоряжении материала или нежеланием повторяться, хотя, конечно,
кое-где повторения для установления связи были неизбежны.
Видимым для кызылбаша, невидимым для постороннего
сектантским знаком является сияние на лбу — звезда93. В этом символе
скрывается старое международное представление. Сияние на* лбу,
исходящее от звезды, — признак выдающегося ума или души, признак,
возвышающий обладателя над окружающими людьми. Образы обычны
и в русской поэзии; они проникли и в литературу изящную из
народной речи (см. у Пушкина: «...А во лбу звезда горит», у Гончарова:
«Счастливый, сияющий, с месяцем во лбу, по выражению няньки,
пришел он домой»); распространены и в Передней Азии: человек со
звездой на лбу — описательное выражение для обозначения мудреца, чи-
87 Смерть его, согласно легенде (Ibid., р. 240), произошла на Корфу; вероятно,
там должны быть тоже следы двоеверия населения (греческого),
es Ibid., р. 241—242.
89 См. «Из религиозных исканий в Малой Азии», в этом томе, стр. 253—254;
см. также К. Леонтьев, Из жизни христиан в Турции, т. I, М., 1876, стр. 311 (о
картинках у албанцев).
90 R. Tschudi, Das Vilâjet-nâme des Hâdschim Sultan. Ein türkische
Heiligenlegende [«Türkische Bibliothek» (Berlin), Bd 17, 1914], S. 17 (примечание Г. Якоба);
А. Дегран (A. Degrand, Souvenirs de la Haut е-Albanie, p. 240) сообщает, что это дар
Хаджи Бекташа.
91 Ср. опоясание султана при вступлении на престол мечом халифа Омара;
см. выше, стр. 264.
92 См. «Из религиозных исканий в Малой Азии», в этом томе, стр. 247.
93 См. «Из религиозных исканий в Малой Азии», в этом томе, стр. 242, а также
R. Tschudi, Das Vilâyet-nâme.., S. 13.
269

тающего судьбы94. О предке турок Огуз-хане говорится, что на челе
его блистали знаки правого пути и истинного верного
руководительства ^5. Здесь уже несколько затемнен прямой смысл, а все выражение
употреблено аллегорически, как бы в виде сравнения (скрытого). В
Дамаске записал я от верующего мусульманина следующий рассказ
(уже с книжными домыслами) о внуке Али Зейн уль-Абидине.
Однажды явился он в Мекку, и все расступились перед ни;м из уважения
к его благочестию, у него на лбу был знак от частого преклонения
(«седжад») %. Сын халифа Ибн Хишам осведомился о нем, и поэт
Фараздак сказал касыду, в которой восхвалял достоинства Зейн уль-
Абидина ^.
Во время встречи кызылбаши целуют иногда друг у друга бороду.
Борода — гордость кызылбаша, и умереть без бороды — несчастье для
него. Могильный камень, вздыхая, говорит: «Я несчастнее камня98 в
уборной».
В обиходной жизни у кызылбашей также сохранились как будто
старые переднеазиатские представления. Кызылбаши, говорят, упорно
избегают взвешивать товар. Если это так, весы для них, очевидно,
символ справедливости («мизан уль-кыст» — весы справедливости)99. Не
только для них, но вообще в народной османской поэзии весы —
атрибут Судного дня 10°. Только справедливое божество может решиться
на оценку, на взвешивание: человеку это не под силу. Пророк Амос
говорит о финикиянах, что они, держа в руках неверные весы,
обижают евреев 101. Между сектантами переднеазиатскими нередки
упоминания о весах, сравним наставление бабидов: «И держите весы
перед собой справедливо» 102.
Для кызылбашей особенно характерно почитание Али — культ
Али. Они говорят:
«Бин бир дока103 бир Аллах,
Алию — велию Ала 104
Велию Алийи — Алла».
94 Н. Я. Марр, Ossetica-japhetica («Изв. Российской Акад. наук, 1918», VI серия,
т. XII, ч. II, Пг., 1919), стр. 2091, прим. 3.
95 В. Радлов, К вопросу об уйгурах («Зап. Акад. наук», т. XXII, Приложение,
СПб., 1893), стр. 30.
96 У нас след от усердной молитвы остается на полу, всп. рассказы о
вдавленных камнях в церкви, молельне и т. д.
97 О скромности его ходит такой рассказ: клиент бани принял его по цвету
кожи (мать его была эфиопка) за раба и велел ему растирать себе тело. Когда
отсутствовавший хозяин бани явился и увидал это, он ужаснулся, ожидая наказания,
но Зейн уль-Абидин успокоил банщика.
98 На который человек становится.
99 S. de Sacy, Exposé sur la religion de druzes, t. 2, Paris, 1838, p. 469.
îoo pr Qiese, Erzählungen und Lieder aus dem Vilajet Koniah, Halle —New York
(песня № 5). — Детальное исследование народной османской малоазиатской поэзии
(в частности, сборника Гизе) должно обнаружить уклонения от суннитства.
101 Б. А. Тураев, История Древнего Востока, ч. II, СПб., 1912, стр. 84.
102 В. Жуковский, Российский императорский консул Ф. А. Бакулин в истории
изучения бабизма («Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва», т. XXIV, Пг.,
1917), стр. 81.
• 103 Пожалуй, проще бы ожидать здесь местный падеж: «донда», но
истолкование дательного падежа также возможно: аллах — одна сущность для тысячи одной
оболочки; число «тысяча один» — эпическое, восходящее, впрочем, к семитическим
представлениям. Мысль о тысячности божественных образов очень распространена
между кызылбашами, см. «Из религиозных исканий в Малой Азии», стр. 252; также
стихи, слышанные гр. Э. фон Мюлиненом о Кайгусуз-султане (в бекташийском
монастыре Мукаттам в Египте), см.: Е. von Mülinen, Anhang Bemerkungen zum 10 Baud
[«Türkische Bibliothek» (Berlin), Bd 11, 1909], S. 70; о Кайгусузе-баба см.: G. Jacob,
Die Bektaschiije in ihrem Verhältnis.., S. 28—29.
104 Подобные признания об Али возможны и для шиита.
70

(Перевод: «В тысяче одной оболочке все один аллах, ибо Али —
наместник аллаха, наместника Али»).
То есть Али не только заступает -место пророка Мухаммеда, но
аллах растворяется в Али, все поглощающем, все наполняющем
божестве. Высшие образованные круги (дервиши) увлекаются философ-
ско-богословскими тонкостями пантеистического учения. Веруя в
непрерывное нисхождение божества на землю, они приводят слова из
религиозной поэмы Теслима Абдала, указывающего на пребывание на
земле божества и в данный момент 10'5: «Шимди хамду лиллах Ширри
дедилер» (Перевод: «Теперь, слава богу, — прорекли Ширри»). В слово
«ширри» они вкладывают таинственный смысл, но какой — и сами не
дают себе отчета.
Кто попроще, от кого далеки умственные или душевные
достижения, а нужна конкретизация, — тот знает только, что в культе Али
отводится первое место. Так, кызылбаши именем Али клянутся106:
втыкают в землю палку («палку Али») и говорят: «Язын — айрансыз,
кышын — ёргансыз, ахретте имансыз каласын мы?» («Хочешь остаться
летом — без айрана, зимой — без стеганого одеяла, на том свете — без
веры, т. е. без оправдания в грехах»).
Курды племени кочгири (около Зара) верят, между прочим, в
дьяволов и демонов, а Али признают пророком. У них существует, по-
видимому, братская трапеза во время собраний османцев. Они
презирают и говорят о них: «доче дреж» 107 (длинный хвост), т. е. собака,
нечистое животное, способное на всякие гадости. Кызылбаши ненавидят
османцев и желают им от бога всяких наказаний за их неверие:
«Ничие мюнкир олурсун, эй ходжа езид,
Бу чарку дёндюрен Али дейиль ми?»
(Перевод: «Почему ты, ходжа, отрицаешь это: разве не Али
вращает колесо мироздания?»).
Конечно, неудовольствие обрушивается не на одного ходжу, а и
на всех некызылбашей:
«Алинин кылыджы гёктен асылды,
Езидил кыемети ерден кесильди».
(Перевод: «Меч Али свесился с неба 108, оборвалась на земле 109
доля езида»).
105 См. в этом томе «Из религиозных исканий в Малой Азии», стр. 252—253.
Теслим Абдал и себя как будто считал за воплощение божества; ср. стихи:
«Теслим Абдал дер буньяда:
Миримиз калды Коньяда,
Иште гельдим бу дуньяя,
Бу кадарджык испат (иснад?) олдум».
(Перевод: «Теслим Абдал говорит потомству: наш надел остался в Конье. Вст
пришел я на этот свет; вот столечко объявил я о себе»).— Слова Теслима Абдала
указывают, вероятно, на его бекташийство: ср. «теслим-таш» (G. Jacob, Beiträge zur
Kenntnis des Dervisch-Ordens der Bektaschis, S. 19—20); «абдал» — синоним бекташи
(ibid., S. 18),т. е. автор оказывается анонимом. Интересно здесь упоминание Коньи
как центра не бекташи, а мевлеви.
106 Способы клятвы у кызылбашей как будто говорят о старине, клянутся
травой (?), «келле-кесме» на могилах почитаемых бекташи, см.: A. Degrand, Souvenirs
de la Haute-Albanie, p. 233.
137 «Дреж», т. е. «дириж» (перс, дираз) —длинный, см: A. Jaba, Dictionnaire kurde-
français, St.-Pétersburg, 1879, p. 182; но слова «доч» я не разыскал.
108 Это также старый образ о неотвратимости судьбы, ср. Дамоклов меч.
109 Собственно, «отрезана» (у корня) от земли, и первоначальное значение
глагола «кесмек» больше вяжется с «мечом» первого стиха
271

Слово «езид» (yezit) — здесь синоним суннита. И не случайно,
быть может, сказывается совпадение с наименованием сектантов-ези-
ди: в Малой Азии, граничащей с Сирией, память об Езиде, мучителе
Али, была жива, и противники шиитов — сунниты легко могли
получить прозвище «езиди». Но в устах кызылбашей-сектантов
употребление слова в ругательном смысле говорит о современной розни между
отдельными сектами.
По поводу кызылбашского поста, зашедшего от армян110', сивасские
армяне, повторяя старый сюжет о дочерях Даная, рассказывают так ш:
Однажды византийский император воевал с султаном. Борьба была
упорная, и император запросил помощи у армян. Армянский царь
послал двенадцать богатырей, которые и одолели мусульман.
Встревоженный тем, что армяне возьмут потом верх и над ним, он отобрал
двенадцать красавиц и велел им перерезать ночью богатырям горло.
Девушки исполнили волю императора, к одной, впрочем, закралась в
сердце жалость: когда она наклонилась над богатырем, слеза капнула
на щеку, и Сурп Саркис (то был он) проснулся (сказочный мотив!).
Он схватил меч и, посадив девушку к себе на коня, проломал
городскую (константинопольскую) стену — там, где ныне ворота Чатлыджа
капу 112, и бесстрашно погнал коня в море. Армянский царь рассердился
на Сурп Саркиса, зачем он покинул товарищей, и казнил его. Тогда
внезапно поднялась буря. Греки со страху попрятались по домам,
многие все-таки погибли [...].
Памятуя казнь Саркиса (св. Сергия), армяне постятся в 22-ю
неделю от пятидесятницы. Греки, наоборот, во что бы то ни стало едят
скоромное, и если нет мяса (зимние запасы могли кончиться, а резать
котных овец нельзя), «грызут, — как говорят армяне, — кожу на чары-
ках». К армянам чувствуют они ненависть и избегают давать
младенцам имя св. Сергия [...].
О нерасположении греков к армянам давно уже (с XV в.) стало
известно европейским путешественникам по Турции [...] ш.
Деде, наставляющий кызылбашей в вере, был окружен в деревне
почетом и вниманием 114. Священные деревья иногда называются просто
«деревьями деде» (dede agaci). Его лриход знаменует благословение:
«Деде гельди эвимизе,
Берекет конду уне, петейимизе».
(Перевод: «К нам в дом пришел деде, и спустилось благословение
на жнивье и пасеку»).
Одежда деде типическая 115. Он непременно стянут поясом (ке-
110 Об этом посте: Л. Меликсет-Беков, Грузинский извод сказания о посте «ара-
джавор» («Христианский Восток, 1916», т. V, вып. 2, Пг., 1917), стр. 73; Б. М. Ха-
латьянц, Общий очерк армянского богатырского эпоса («Юбилейный сборник в честь
Б. Ф. Миллера», вып. 2, М., 1900), стр. 257—258.
111 Вскользь у меня см. «Из религиозных исканий в Малой Азии», в этом томе,
стр. 244—245.
112 Трещина в стене образовалась во время землетрясения в 1532 г. Ворота эти
называются Чатладыкапу.
118 См.: «Путешествие Ивана Шильтбергера по Европе, Азии и Африке с 1394
года по 1427 год», перев. Ф. Брун («Зап. Новороссийского университета», т. I, Одесса,
1867), стр. 121—122 (сообщает тот же рассказ о «причинах вражды греков против
армян»).
114 По сообщению Гроте (см.: Н. Grothe, Meine Vorderasien-Expedition, 1906
und 1907, Bd II, S. 150, ff.), деде проводит в деревне 15 дней; цифра 15 вообще
играет у кызылбашей большую роль: 15 дней гостит гость, 15 девушек приводят
к деде (см.: ibid.).
115 См.: G. Jacob, Zur Kenntnis des Dervisch-Ordens der Bektaschis, S. 19-—20;
272

мер) 116—христианское заимствование; в ушах у него серьги (кюпе) —
очевидно, символ безбрачия, у некоторых кызылбашей место серег
заменяют подковы весом до двух фунтов, это уже как бы вериги для
самоистязания, для умерщвления плоти 117. В наряде деде армян
особенно интригует шапочка: 12 складок или разрезов символизируют 12
апостолов, думают армяне, вершина шапочки — Иисуса Христа, четыре
угла — четырех евангелистов. Конечно, здесь и элементы, зашедшие от
христиан, но армяне преувеличивают это, так, например, 12 складок
на шапке скорее сделаны по числу имамов шиитских.
Члены общины, подчиняющейся одному деде, называются
учениками его (талубами) 118. У деде есть в деревне указчик (делиль) 119,
который доносит ему о поведении талубов. Дом, где останавливается
деде, называется домом собрания (джем дамы). Во время собрания
на деде нисходит наитие (далдурма), и он начинает перечислять
погрешности паствы. Отпуская грехи, деде обматывает шею грешника
новой веревкой, а присутствующие обещают или деде или текке
(представителем которого он является) дар, жертву120; затем деде режет
веревку ножом. Обряд отпущения грехов совершается и так. Деде
выписывает грехи какой-то краской (ашы боясы) на чураке, потом
разводят огонь и сжигают чурак. Весь смысл здесь в очистительной силе
огня. Аналогичный обряд записан был Лушаном о тахтаджы [...]|21.
Во время собрания жители приветствуют деде; приветствуют как
мужчины, так и женщины. Молодые женщины целуют деде руки. Деде
распевает на чонгуре1^2, — по сообщению Д. Кантемира, инструменте
сцециально бекташийском — песни (религиозные вирши); женщины
танцуют, становясь на большие пальцы, танец, неведомый собакам 123,
(«ит билмез»), т. е. суннитам; распеваемые при этом песни называются
гиацинтом (замбак) 124. Деде может выбирать между женщинами себе
кого-нибудь ^5. С нею деде проводит ночь; утром деде обмывают и
раздают воду по домам — очевидно, эта вода заключает в себе плодо
творящую силу.
А. Degrand, Souvenirs de la Haut е-Alb ante, p. 235—236.—Некоторые сектанты-хайдари,
очевидно, как указывает прозвище, поклонники Али Хайдара, носят еще безрукавку
(гурдик), обычный костюм армян в деревнях; отсутствие рукавов должно
указывать, что на земле они беспомощны.
116 Иначе «камберие»— термин и внешне и внутренне соответствующий алид-
ским настроениям сектантов (см.: Fr. Babinger, Schejch Bedr ed-din.., S. 83, Anm. 4).
117 И серьги, и пояс описываются в наряде Ёкенка (см. выше, стр. 263); но
искаженное слово «ко[у]ркурма», конечно, не «наводящий ужас», а скорее должно
обозначать материал (аффикс «ма») [см.: В. Бартольд, Китаби-Коркуд («Зап. Вост.
отд. Имп. русского археол. об-ва», т. XII, вып. 4, СПб., 1900), стр. 045—057].
118 То есть араб! «Талиб» — ищущий, стремящийся к знанию, студент; «талебе»,
как известно, по-османски семинарист, бурсак (в звуковом отношении обр. внимание
на гласный «у» второго слога).
119 Ср. также «делилей» как помощников, заместителей шейха > каракоюнлу
(в Маку), вообще у сектантов.
120 Говорят, что, принося жертвы, кызылбаши делают на дверях текке
изображение креста.
121 Luschan, Die Tachtadschy und andere Ueberreste der alten Bevölkerung Lykiens.
[«Archiv für Anthropologie» (Braunschweig), Bd XIX, 1890], S. 35.
122 Инструмент чогур, или чар, известен и в Персии, см.: Д. К., Персидский
эндерун. Письма из Тегерана («Вестник Европы», т. V, кн. 10, СПб., 1886), стр. 519.
123 Обычное прозвище суннитов, см.: «Из религиозных исканий в Малой Азии»
в этом томе, стр. 246. G. Jacob, Die Bektaschijje in ihrem Verhältnis.., S. 8, Anm.: Üzerim-
den bir köpek atladi — суннит опозорил жену бекташи.
124 См. в этом томе «Из религиозных исканий в Малой Азии», стр. 247;
между кызылбашами распространен как будто условный язык.
125 Но некоторые кызылбаши (те, что живут на горе Бинбашдаг) соблюдают
единоженство.
18 В. А. Гордлевский
273

Особа деде вообще священна, землю, на которую ступала лошадь
деде, раздают больным 126.
Когда деде покидает деревню, жители поют:
«Сёйле, хей шали велает,
Еседу Ллаху Али,
Етиш, хей пири тарикет,
Хаджи Бекташи Вели!»
Перевод:
«Прореки, о, шах святости,
О, Али, лев божий;
Поспеши, о, старец, наставляющий на путь,
О, Хаджи Бекташ Вели!»
Укажу еще на странный до невероятности каннибалистический
обряд, совершаемый будто бы кызылбашами деревни Велибек (каза
йылдызлы); вместо того, чтобы зарывать в землю покойников, они
будто бы варят мясо и потом съедают. Очевидно, принимать это
нужно как обычный рассказ мусульман или христиан, желающих замарать
противников, а в действительности это не что иное, как поминание
умерших родственников (известное у некоторых курдских племен,
например, кочгири) 127.
Обряд этот, по-курдски мезер Хелани128 (поднимание могилы),
состоит в том, что приготовляют дома гомбе («священный хлеб»),
причем, замешивая тесто, воду льют из медных чашечек129, потом
идут на кладбище, плачут, середку хлеба, мякиш весь вынимают и
кладут туда «егурт» и кушают. На это пиршество приглашают соседей
и знакомых со всей деревни. Возможно, что небылица о каннибализме
происходит от неправильного, буквального понимания курдского
выражения.
X
Заканчивая заметку, подчеркну, что кызылбашство — сложный,
спутанный комплекс из религиозных верований различных народов.
Изучение кызылбашства может осветить проблемы древних
малоазиатских или переднеазиатских верований, необходимо только
предварительно собрать точные сведения обо всех сектантских общинах,
сохранившихся в Малой Азии. А пока не будет описано все, что уклоняется
от мусульманской нормы, точное разграничение влияний немыслимо.
Инородные элементы сектантства ^среднеазиатского учитываются
неравномерно: зависит это, быть может, и от неодинаковой степени
изученности религиозных течений в Малой Азии, и от индивидуально
окрашенных подходов исследователей. Более объективным
представляется мне Г. Якоб, внимательно регистрирующий и шиитские, и
христианские отзвуки в учении бекташи; у новейшего работника в этой
области Фр. Бабингера ясный уклон в сторону искания шиитства, сов-
126 о лечении землей с могилы угодников см. «Османские сказания и легенды»
в этом томе, стр. 351.
127 Ср. у меня «Из религиозных исканий в Малой Азии», в этом томе, стр. 241,
сноска 9; а также: К. Иностранцев, К истории мусульманской культуры Средней Азии
(«Зап. Вост. отд. Имп. русского археол. об-ва, 1916», т. XXIV, Пг.. 1917), стр. 139,
128 Т. е. hil-anin-lever, emporter. См.: A. Jaba, Dictionaire kurde-français, p. 442.
129 О значении медных чашечек см. «Из религиозных исканий в Малой Азии»,
в этом томе, стр. 251.

ременные секты для него — обломки большого шиитско-суфийского
движения, которое достигло апогея в эпоху шаха Исмаила в XVI в.
В сектантстве малоазиатском, в мусульманских орденах (пока,
насколько мне известно, не изученных с этой стороны) найдутся,
несомненно, следы и христианские, и шиитские, и все это восходит к старому
переднеазиатскому мировоззрению, отразившемуся в Малой Азии и на
христианстве, и на мусульманстве. Через тысячелетия тянется в Малой
Азии в XX в. духовная связь с прошлым.
^éfe^T4
18*

"~^^Х9'~ХЭ''^ ~Х0
ИЗ ЖИЗНИ ЦЕХОВ В ТУРЦИИ
К истории ахих
I
Цехи 2 в Турции изучены слабо. Техника производства, социально-
экономическое значение цехов, их организация — все это вопросы, на
которые отсутствует ясный и точный ответ [...]. Только случайно
упоминают европейские путешественники о цехах, и эти мимолетные
замечания так же кустарны, как кустарно и ремесло3.
Культурно-историческая сторона цехов освещается материалом на
восточных языках; но он переведен и исследован только отчасти. В
Турции на цехи обратил внимание уже в XVII в. Эвлия Челеби; согласно
приказу султана Мурада IV он перечислил цехи Константинополя
(1100), их пиров, количество членов и т. д.4; зарисовал и грандиозное
шествие цеховщиков за священным знаменем пророка Мухаммеда
перед походом султана на Багдад (1634 г.). И раньше, очевидно, да
и впоследствии цехи со знаменами дефилировали по улицам города,
окружая священное знамя5. Как бы введением к каталогу цехов у
Эвлия Челеби служит «футувветнаме» («уставная грамота»), где он
описывает обряд принятия ученика (послушника) в орден дервиш-
1 Читано 15 апреля 1923 г. на объединенном заседании Восточной секции
Научно-исследовательского института языковедения и истории литературы и б.
Восточной комиссии б. Московского археологического общества.
2 В цехи на Востоке входили и ремесленники, и земледельцы, и лица
«свободных профессий», как, например, костоправы, карагёзчики, меддахи, музыканты,
студенты; по профессиональному признаку объединялись в провинции и погонщики; так>
Э. Девис говорит о «шейхе» погонщиков в Адане (см.: Е. J. Davis, Life in Asiatic
Turkey, London, 1897, p. 194).
3 Литература о цехах указана у Фр. Бабингера, см.: Fr. Babinger, Der Islam in
Kleinasien [«Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft» (Leipzig), Bd 76,
Heft 1 1922, S. 135, Anm. 6].
4 Текст издан по-турецки: ^ c\x\i <eoU«.ja <|AU ^«uUx^U, ^Jb. Ujl
7ь)I o) ). Описание переведено было Хаммером (см.: J. von Hammer, Constantinopolis
und der Bosporos, ortlich and geschichtlich beschreiben, Bd I, Pesth, 1822); фон Хаммера
широко использовал Уайт, внесший, впрочем, большие добавления, см.: Ch. White,
Häusliches Leben und Sitten der Türken (Nach dem Englischen bearbeitet.
Herausgegeben von Alfred Reumont), Bd I, Berlin, 1844.
5 Ср. характерное описание шествия цехов — буффонаду, организованную
цехами, в «Journal d'Antoine Galland pendant son séjour à Constantinople (1672—1673)».
Publié et annoté par Ch. Schefer, t. I, Paris, 1881, p. 117—120 или v. Alb. Vandal, Les
voyages du marquis de Nointel (1670—1680), Paris, 1900, p. 92—93; см. также: Ch. White,
Häusliches Leben und Sitten der Türken, Bd I, S. 192—193.—В Дамаске, как мне
сообщал M. О. Аттая, цехи собирались также для проводов священного каравана
в Мекку.
276

ский6. Незадолго до [первой мировой] войны вышел обстоятельный
труд Г. Торнинга7 (уже покойдого), который обследовал эти футув-
ветнаме, трактующие об обязанностях братства «фитьян»8, об
инвеституре9 и т. д. Автор использовал литературу восточную (арабскую
и частью османскую) и западноевропейскую и заключает, что
религиозно-рыцарские обряды (например, посвящение) заимствованы были
позже у фитьян как дервишами, так и цехами на Востоке. Построение
Г. Торнинга все-таки сомнительно: внутренняя связь между дервишами
и цехами исконна; на труде, исполненном тщательно, отрицательно
обнаружилось умолчание о современном цеховом укладе в Турции:
он склонен думать, что цехи распались в Турции уже во время эпохи
реформ («Танзимат») султана Махмуда II, т. е. в первой трети
XIX столетия.
Ремесло — всякое занятие, которым человек добывает себе кусок
хлеба, как верят мусульмане, имеет божественное происхождение; у
цехов — покровители-святые, так сказать, основоположники труда
человеческого 10. Цехи опираются на мулл, а муллы охотно
поддерживают цеховщиков, потому что, таким образом, через них они
поддерживают среди народа духовный свой авторитет11.
Религиозные отзвуки слышатся и в Константинополе: артель
старьевщиков на Большом базаре, как сообщал мне перед войной мой
приятель Исмаил, ежедневно собиралась на общую молитву, поминая
благодетеля, султана Баязида II Святого, и уклонение от молитвы
влекло исключение из артели 12. Меддахи (народные рассказчики)
неизменно начинали речь возгласом мистико-суфийским: «хакк достум,
хакк» («истина-бог — мне друг, истина-бог!») 13.
Во времена Эвлия Челеби черты эти выступали отчетливее; так,
6 £=JI *Л<\ и*<) ^ <^«ul^U- (^JU* Ujl# —Английский перевод у Хаммера:
Evliya Effendi, Narrative of travels in Europe, Asia, Africa [trans, from Turkish] by
Ritter Joseph von Hammer, London, 1850.— Я вспоминаю, что в 1923 г. я видел в
текке квартала Азиз в Бахчисарае копию футувветнаме Эвлия Челеби. В
Британском музее хранится сборник XVI в. заключающий четыре трактата на
турецко-османском языке о «людях футурвег». См.: Ch. Rieu, Catalogue of the Turkish manuscripts
in the British museum, London, 1888, p. 239; Fr. Babinger, Der Islam in Kleinasien, S.
135, Anm.— 6.
7 H. Thorning, Beiträge zur Kenntnis des islamischen Vereinwesens auf Grund von
Bast Madad et-Taufîq [«Türkische Bibliothek» (Berlin), Bd 16, 1913].
8 Единственное число — «аль фата», о значении термина (у Кушайри XI в.) см.:
R. Hartmann, Al-Kuschairîs Darstellung des Sûfîtums [«Türkische Bibliothek» (Berlin),
Bd 18, 1914], S. 46.
9 По стопам Торнинга обрядом опоясания — «шеддом» — занялся П. Кале
[Р. Kahle, Zur Organisation der Derwischorden in Egypten («Der Islam», Bd VI,
Strassburg, 1916), S. 149—169]. У Фр. Тешнера [Fr. Taeschner, Aufnahme in eine Zunft
dargestellt auf einer türkischen Miniatur («Der Islam», Bd VI, 1916), S. 169—172}
описана старая итальянская миниатюра, изображающая прием ученика в цех. Риттер
[Н. Ritter, Zur Futuwwa («Der Islam», Bd X, Strassburg, 1920), S. 244—250] дал анализ
сообщений из персидской энциклопедии Амули, VIII в. хиджры.
10 Впрочем, как говорил мне в Конье Абдул Кадир Хамдизаде, есть и позорные
ремесла (банщики, брадобреи, землекопы — «кюнчкю»; уборщики падали на улицах,
бурлаки — «едекчи») ; здесь как будто обнаруживается внутренний конфликт с
представлением о божественном происхождении ремесла, когда, как заметил Гезиод:
«Труд никакой не позорен, позорно одно лишь безделье».
11 Ср. A. de Gobineau, Trois ans en Asie, Paris, 1905, p. 376.— В Средней Азии
(в Ташкенте) муллы ходят по мастерским и читают рисоля («уставные грамоты»),
см.: М. Гаврилов, Рисоля сартовских ремесленников, Ташкент, 1912, стр. 11.
12 См. в этом томе «Османские исторические сказания», стр. 376—377.
13 На базаре Капалычаршы в Константинополе, как замечал еще Т. Готье (см.:
Th. Gautier, Constantinople, Paris, 1854, p. 125)... каждая улица отведена была
особому цеху; впоследствии, разумеется, это изменилось (ср. А. Барт, Царьград и
окрестности, Пг., 1915, стр. 205).
277

например, у цеха дубильщиков было право убежища, так сказать,
«бест»14; воры и преступники могли укрываться у кожевников
(дубильщиков) в кварталах Едикуле (Семибашенный замок) и Касым-
паше, будучи обязаны за то оставаться там до смерти г5.
Османцы, собственно, народ земледельческо-пастушеский; ремесла
все-таки у них побочное, второстепенное занятие, и организация цехов
(и не только, конечно, ремесленных) в Турции, несомненно, сложилась
под воздействием персидской культуры; она заимствована из Персии 16
или занесена турецкими поселенцами Малой Азии, или даже, быть
может, — общее культурное достояние переднеазиатских народов.
Иранские отголоски слышны всюду. Среднеазиатские статуты,
трактаты «рисоля» у сартов-ремесленников носят ярко выраженный
шиитский отпечаток17, но и регламентация шаманского цеха в Восточном
Туркестане, как говорит термин «перихон» (т. е. заклинатель «пери»),
конструкция заглавия, план и строй «рисале» 18 также отражают
персидские (иранские) культурные элементы. Перед борьбой над пехли-
ванами на Кавказе (в Нухе) после пляски (которая заключала что-
то мистическое, религиозное) произносили молитву: «Царь Али,
пособи!..» 19
Прочно удержался всюду один момент цеховой жизни —
общественное празднество, носящее обрядовый или религиозный характер.
Во времена Эвлия Челеби ювелиры раз в 40 лет * собирались на
гулянку в Кяатхане. Торжество, длившееся 20 дней, установлено было
султаном Сулейманом Великолепным, который царевичем изучил в
Трапезуйте ювелирное ремесло у грека Константина20. Муаллим Наджи
в воспоминаниях из детских лет (?) середины XIX в. передает о
гулянье, ежегодно справлявшемся в Константинополе цехом шорников,
где отец его был казначеем, заведуя общественными деньгами21.
Невольники и те составляли как бы отдельную организацию [...], и так
велика была, очевидно, сила предания, что ежегодно (весною?)
господа освобождали их на день для празднования памяти их патрона 22.
141o<U <j*<) ^ ^^U^Lj* ijl*. Ujl Дубильщики, как указывают легенды
о происхождении этого ремесла, очевидно, излюбленные чада Али; как
рассказывает Эвлия Челеби (см.: оЯв ^^ jj^ ^juU^L*. ^jl** Ujl) предметом
их гордости являлось старое кожаное знамя на зеленом древке; и в Крыму
цеховое знамя было зеленое и на зеленой дощечке вырезано было слово
«аллах» [см.: Е. Булатов, Реван или торжественный обряд татар ремесленников в
Крыму («Очерки России», изд. В. Пассеком, кн. Ill, М., 1840], стр. 139—154;
естественно, что у этого цеха были особые прерогативы и привилегии.
i6 Оттуда же цеховое устройство попало и на Кавказ; ср. А. фон Гакстгаузен,
Закавказский край, ч. I, Заметки о семейной и общественной жизни и отношениях
народов, обитающих между Черным и Каспийским морями. Путевые впечатления
и воспоминания, СПб., 1857, стр. 104.
17 М. Гаврилов, Рисоля сартовских ремесленников, стр. 8—9.
18 С. Е. Малов, Шаманство у сартов Восточного Туркестана («Сборник Музея
антропологии и этнографии при Российской Академии наук», т. V, вып. I, Пг., 1918),
стр. 15—16.
19 Константинов, Увеселения татар («Сборник газеты „Кавказ"», I, Тифлис,
1846), стр. 160—161.
21 Муаллим Наджи, Детство Омара. Предисловие и перев. с османского
В. А. Гордлевского («Восточный сборник в честь А. Н. Веселовского», М., 1914),
стр. 334.
22 Собираются в Константинополе под 23 апреля (день св. Георгия) и
женщины, загадывая о судьбе, см. у Куноша (J. Kunos, Oszman-török népkoltesi gyüjte-
mény, Kötet I: Oszman-török népmesék, Budapest, 1887).
278

Здесь как будто темные отголоски весеннего праздника —оживания
природы23. Общественное гулянье «теферрюдж» сохранилось в
Стамбуле у цирюльников 24; общественные гулянья школьников недавно еще
совершались, как рассказывал мне О. Акчокраклы, в Крыму (в
Бахчисарае).
В жизни цеха культурно-религиозная старина соединяется,
сливается как будто с обрядом посвящения подмастерья в мастера. Обряд
этот, именуемый в Крыму «реван»25, совершался открыто, так сказать,
напоказ; он нередко описывался у ремесленников крымских; знает о
нем и Средняя Азия; кратко отмечен он был уже и в Малой Азии, в
Эгридире, Сюлейманом Шюкри (придворным чиновником султана
Абдул Хамида II, эмигрировавшим из Турции) 26, который определенно
заявляет, что празднество совершалось ежегодно весной.
Теперь представления об этом обряде пополнились.
II
В ангорской газете «Ени гюн» (№ 639—1006 от 26 октября 1922 г.)
напечатана была корреспонденция из Бурдура, городка Конийского
вилайета; хотя в ней чувствуются промахи и лакуны, она бросает все
же свет на культурную жизнь Турции. У анонимного автора подробно
описана картина старых нравов — дарование подмастерьям (чыраг)
кузнечного цеха (демирджи) 27, звания мастера (уста) —
разрешительная молитва (дюстур дуасы) и опоясание запоном (пештамал ку-
шатма) 28.
А обрядовая сторона кузнечного цеха может сохранять древние
религиозные (шаманские) верования * и представляет важное значение
для этнографии: народная мысль смотрит на кузнеца как на
выученика и пособника черта * — покровителя ремесла29. У якутов, например,
записан обряд посвящения кузнеца «вечному кузнецу» Кытай Бахсы,
которому приносится жертва («душа» — сердце трехлетнего черного
бычка), чтобы он снял с кузнеца хворь и покровительствовал ему30.
23 Современные персы, справляя тринадцатый день от наступления нового года
(«ноуруз»), т. е. 4 апреля, уходят за город in's Grüne*—(«сизде бедер»), труд
в этот день предосудителен.
24 Описание было в газете «Ватан», 1923, 4 сентября.
25 См., например, описание в кн.: Е. Булатов, Реван или торжественный обряд
татар ремесленников в Крыму, стр. 139—154.— Слово «реван» — не турецкое, по
персидски значит «душа» и заключает тогда религиозно-суфийский смысл. Е. Булатову
давали толкование — открытие пути или разрешение к свободе (см.: там же,
стр. 152). Ф. Хартахай [см.: Ф. Хартахай, Историческая судьба крымских татар
(«Вестник Европы», т. II, Пб., 1867), стр. 172—173] думал, что обряд уже забыт,
однако в Карасубазаре чин посвящения происходил еще в конце XIX в., см.:
Ф. М. «Реван» в газете «Салгир» (Симферополь), 1897, № 123;* ср. Cl. Huart, Les
saints dis derviches tourneurs. Récits traduits du persan et annotés, t. II, Paris,
1922, p. 414.
26 См.: ^—^^ ^jf 0^*V—) y'y о (fjj^j^ <<Sj^\ oU.L*» (<£j&t oIaJu* i
27 Среднеазиатское рисоля о кузнечном цехе см. в кн.: М. Гаврилов, Рисоля
сартовских ремесленников, стр. 34—41.
28 В словаре Сами-бея техническое выражение «пештамал кушанмак» значит
«уста чыкмак», т. е. выйти в мастера; см.: <coU^o <i Jdb* 'Sy o">*^ < <**^ *tj»
roi u* <\r\v
29 См.: A. Афанасьев, Народные русские легенды, M., 1859, стр. 104—107, а
также: Ch. White, Häusliches Leben und Sitten der Türken, Bd I, S. 1813—184
(мастерская Давида у Серпула).
30 И. Корнилов, Из якутских поверий («Изв. Восточно-сибирского отд. Имп.
русского географ, об-ва», т. XXXIX, Иркутск, 1910), стр. 84—85.
279

Вот чин торжества, который я перевожу почти дословно, вставляя
кое-где пояснения.
В саду, под большим тутовым деревом, на старинных коврах
уселись почетные гости; перед ними выстроились подмастерья, а кругом
тесным кольцом их обступили родственники — отцы, матери.
Подмастерья все — молодые люди, только один между ними запоздалый
ученик, бородатый мужчина. На них надели «трехполые» красные
шелковые энтари, которые они должны носить в течение трех дней. За
одеждами, за движениями —словом, за порядком среди подмастерьев
наблюдал калфа, т. е. старший, первый подмастерье. Встал почтенный
мастер, ахи-баба, и степенно начал обучать подмастерьев церемониалу
(эркян). Подмастерья поставили большой палец левой ноги на
большой палец правой ноги, а руки ладонями вниз скрестили на плечах
(приняв, таким образом, смиренную, дервишскую, позу). Руководил
торжеством мастер, носящий звание «йигитбаши» (глава молодцов),—
должностное лицо цеха [...]; председательствовал местный шейх Хаджи
Хамид-эфенди, открывший торжество молитвой, йигитбашы повязал
подмастерьям шелковые запоны, предварительно обернув три раза
вокруг стана [...]. Перед тем как повязать и во время повязывания
он все время произносил формулу «тахлиль», т. е. исповедание
единства бога. Потом наступил черед четырехкратных поклонов — на
четыре стороны («дёрт капу селямы») 31. Поклонами руководил эркян чаушу
(столповой чауш) 32 Канджизаде Мехмед; поднявшись с места, он
подошел к ближайшему подмастерью и, взяв его за правое ухо, вывел
на середину и приветствовал четыре раза, говоря: привет Вам (тебе),
стремящийся к сонму людей закона (шариат); привет тебе,
стремящийся к истине (хакикат); привет тебе, стремящийся к правому пути
(тарикат); привет тебе, стремящийся к познанию (марифет), т. е.
с каждым разом, с каждым новым приветом он желал повысить
степень духовного очищения и обновления, употребляя терминологию
суфийства33. Потом, обращаясь к мастеру, эркян чаушу начал просить
у него разрешения («иджазет») для подмастерья34: «Подмастерье
мастера (имя рек) просит разрешения, чтобы восприять благословение
от очага старца старцев, святого между святыми, ока султанов,
властителя столпов, нашего старца Дауда (Давида) 35, да будет над ним
мир. Вы все, шейх, ахи-баба, йигитбашы, старые мастера, что ска-
31 Если мне только не изменяет память, прежде устраивались и четыре двери
(капу), символически изображавшие, быть может, четыре суфийские степени на
пути познания истины — бои.
32 Эркянами называются основные обязанности мусульманина, как-то: молитва,
пост и т. д.
яя Думаю, что корреспондент перепутал порядок терминов: истина (тарикат)
у него на втором месте. Ср. A. de Gobineau, Trois ans en Asie, p. 325—328.
34 «Иджазет» называется акт разрешения на учительство, даваемый ходжей
(духовным учителем) ученикам, а «диплом» называется «иджазетнаме», и в нем
перечисляется длинная цепь учителей, восходящая к «асхабам», сподвижникам
Мухаммеда.
35 Ср. Коран, сура XXI, стих 80, сура XXXIV, стих 10, где аллах говорит, что
он размягчил для Давида железо и научил его выделывать кольчуги; как это
случилось, рассказывает египетская легенда (сообщенная Лэном), см.- «Тысяча и одна
ночь» изд И. Д. Сытина, М., 1904, т. I, стр. 770; кузница Давида указывается на
перейдено турецкой границе (около Cep-пуля), она усердно посещается сектантами
дауди (потомки евреев, рассеянных после вавилонского пленения), см.:
Ch. White. Häusliches Leben und Sitten der Türken, Bd I, S. 183—184; но культ
Давида широко распространен и в Малой Азии — у курдов-кочгири, см. в этом томе
«Из рс-шгиозных исканий в Малой Азии. Кызылбаши», стр. 244. О дауди как
ответвлении рли илахи говорит и де Гобино — (см.: A. de Gobineau, Trois ans en Asie,
p. 328).
280

жете?» Мастера молчат, как будто думают. Через минуту один из
мастеров, из «слуг религиозной общины» («хадемейи миллет»), Атак-
чалы Мехмед-ага, спросил: «Ну как эти молодцы, искусны ли они в
ремесле?» Взоры всех устремились на мастеров. Мастера отвечали: «Да,
ага, они хорошо изучили ремесло». Вторично Мехмед-ага спросил:
«Довольны ли вы своими подмастерьями?» Те еще раз подтвердили.
Тогда эркян чаушу брал подмастерье за ухо и вел к йигитбашы, а
тот — к мастеру, у которого подмастерья целовали руку, йигитбашы
спрашивал: «Ну как, простил ты ему его прегрешения перед тобой?»
(«Хаккыны хеляль эттин ми»). «Да», — отвечал мастер. И так
повторялось трижды. После этого йигитбашы объявлял, что такой-то
подмастерье стал мастером. На глазах мастера и подмастерьев
показались слезы. Подмастерья обошли почетных гостей, начав с шейха, и
целовали руки, а те высказывали им благие пожелания. В заключение
шейх совершил краткую молитву, а ахи-баба обратился к новым
мастерам со следующими словами: «Дети, братья, вы должны выказывать
начавшим за два часа до вас изучать ремесло старшим —почтение,
младшим — любовь и сострадание; не лги, совершай в свое время
молитву, не ешь запретного» 36. Торжество закончилось обедом,
состоявшим из супа, пилава, зелени и халвы («ирмик хельвасы») 37.
Весь тон обряда нарочито религиозный, местами суфийский. Цех
не столько профессиональное объединение, сколько
духовно-нравственное братство, построенное на иерархии, на ступенях м, строго
подчиненное главе, шейху, которому принадлежит и право наказания
непослушных, и все восходят к старцу-пиру, пророку Давиду39. Ясно,
устав сложился давно; здесь обнаруживаются пережитки старого,
векового ритуала40. Однако ввиду очевидной недоговоренности
корреспонденции в детальный анализ всех ее элементов я не буду входить.
III
На религиозном фоне чина термин «ахи-баба» поднимает значение
описания. Теперь этот термин окаменел, содержание выветрилось или
затушевано, а между тем некогда ахи действовали на территории
Турции и не скученно, а на большом пространстве. В Европейской
Турции —в Адрианопольском вилайете — одна каза носит имя «Ахи
36 Подробная формула дана у Эвлия Челеби. См.: < ^juIs^u«, L^ Ujl
МЛ и* <) ^
37 С. Г. Дзеруньян, которого я расспрашивал о цехах, мог мне только
сообщить, что подмастерье выпускаемый подносит мастеру подарки; в Грузии — яблоко,
начиненное мелкими деньгами. См.: О. И. Константинов, Уста-баш («Сборник газеты
„Кавказ"», второе полугодие 1846 г., Тифлис, 1847), стр. 261.
38 Число чинов в цехах равно семи (символическое число), но термины
варьируют, см.: Ch. White, Häusliches Leben und Sitten der Türken, Bd I, S. 196—197
[см. также у E. Булатова («серчешме») : E. Булатов, Реван или торжественный
обряд татар ремесленников в Крыму, стр. 142, 143, 146, 153]; у кузнецов малоазиатских
точно устанавливается всего пять чинов: ахи-баба, джигитбашы, эркян чаушу, уста,
калфа, ни виною тому, конечно, дефектность записи; быть может, следовало^ бы
включить еще шейх или пир, кяхья; о должностях в цехах см. также: Н. Thorning,
Beiträge zur Kenntnis des islamischen Vereinswesens..., S. 99.
™ К покровителям ремесл — пророкам и святым обращаются в Средней Азии
и бакши во время сеанса, моля об исцелении больного. См.: Н. Пантусов, Таранчин-
ские бакши («Изв. Туркестанского отд. Имп. русского географ, об-ва», т. VI, Ташкент,
1907), пр 82—83.
4и ( р.. например, пережитки в христианской молитве при посвящении портного,
заключающей обращение к Соломону. Л. Загурский, Поездка в Ахалцихский уезд в
1872 г. («Зап. Кавказского отд. Имп. русского географ, об-ва», кн. VIII, Тифлис,
1873), стр. 26—27 (прим.).
281

Челеби», и жители ее отличаются мужеством41. В Ангоре в мечети ахи
Шерефеддина хранится родословная, составленная отцом его, шейхом
ахи Хюсамеддином Хюсейном, скончавшимся 72 лет от роду в 695 г.
хиджры42, т. е. при последних румских Сельджукидах; из нее видно,
что дед его (прадед?) также был ахи (ахи Исхак), т. е. в середине
уже XIII в. ахи были в Ангоре. В областях Ангоры и Сиваеа у ахи
были княжества; они играли там большую роль, но, когда возвысился
в Малой Азии род Османа, ахи постепенно отходят на второй план.
Так, один ахи, ахи Хасан (построивший текке), был сподвижником
Османа43. Позже, воспользовавшись тем, что султан Мурад I (1359—
1389) направился в Европу, караманский бей возмутил было ахи
ангорских, но в конце концов ахи уступили цитадель султану44. Ахи
потеряли самостоятельность, но они все-таки представляли силу, и, борясь
за власть, члены рода Османа, видимо, привлекали их на свою сторону.
Так, жители Гермиянского княжества отправили к сопернику султана
Мурада II (Мустафе) послов (среди которых были и ахи: ахи Якуб
и др.), чтобы объявить ему, что они присягнули Мураду45*. После
этого ахи исчезают с политической сцены; ахи превращается в
фамильное имя. В XVII в. (в царствование султана Мурада IV) муфтием был
Ахизаде, пострадавший за смелое заступничество46. Но в Малой Азии,
должно быть, фамилия эта живет. В Конье одно время (1913 г.)
ответственным редактором газеты «Бабалык» был Ахибабазаде Юсуф
Зия, потомок, стало быть, ахи-баба 47.
Эпоха расцвета ахи в Малой Азии падает на появление там
монголов. В смутное время, когда сельджукидское государство
рассыпалось и в Малой Азии всюду были монгольские наместники-насильники,
выдвинулась (XIII в.) религиозная рыцарская организация (орден),
которая исповедовала братство и гостеприимство48. Ибн Баттута49,
путешествовавший по Малой Азии в 1332 г., неоднократно бывал в
«завие» (подворьях) ахи, гостеприимство которых он неукоснительно
превозносит, и говорит, что они стояли на страже свободы и убивали
тиранов и их приспешников50. Ахи наводняли не только города, но и
41 АЛ О* ЧП1 <(Jj?3UJ (у -VU <(O^V) o"J**ti <^" .J*
i г .г и* чm m я :i>
43 J. de Hammer, Histoire de l'Empire Ottoman depuis son origine jusqu'à nos
jours, t. I, Paris, 1835, p. 157; см. также:fJ^JbJ((J^jU ^IjUL j^UÔ^Uî* JT gjljï
X*x (x <\ C? <iSs** ) rrr
44 J. de Hammer, Histoire de l'Empire Ottoman.., t. I, p. 214; 6±0 jficx^jZ JU.^1
H*t о* <j^ j£~ A*'
45 J. de Hammer, Histoire de l'Empire Ottoman depuis son origine jusqu'à nos
jours, t. II, Paris, 1837, p. 243; , . j <j* (^4J^ **№k <3^u O^US* JT ^j\y
46 J. de Hammer, Histoire de l'Empire Ottoman depuis son origine jusqu'à nos
jours, t. IX, Paris, 1837, p. 217.
47 По-видимому, по условиям момента, он опускает теперь родовое имя.
48 • I X ♦ X U* 'lJ** j5^ А*»' ôiôjAîl f^-o*j^ -UäI
49 «Voyages d'Ibn Batoutah. Texte arabe, accompagné d'une traduction, par
C. Defrémery et le Dr. B. R. Sanguinetti», t. II, Paris, 1854 (далее—Ibn Batoutah, t. II),
перевод малоазиатских отрывков с анализом дан Дефремери (см.: С. Defrémery,
Voyage d'Ibn Batoutah dans l'Asie Mineure, Paris, 1851).
50 Устав братства говорит о помощи угнетенным (см.: Н. Thorning, Beiträge zur
Kenntnis des islamischen Vereinswesens.., S. 192), и, таким образом, предположение
(единичное, ibid., S. 216), что это «бид'а» (новшество), отпадает. В. В. Бартольд
и определяет ахи как «духовно-рыцарский орден, боровшийся против тиранов». См.:
В. В. Бартольд, Ислам. Общий очерк Пг., 1918, стр. 64.
282

деревни («аль-карья») 51. Ибн Баттута, как известно, по-османски не
знал, и термины приводятся у него по-арабски, но, очевидно, арабские
слова «аль-фата», «аль-фитьян» — эквивалент слова «джигит» (ср.
термин «джигитбашы» — должностное лицо цехов)52; возможно, что
словом «аль-фата» невольно он передает и шиитский отпечаток5а [...].
Ахи, главы братства, собирали вокруг себя ремесленников; у них
тогда уже были цеховые знамена, музыка (Ибн Баттута описывает
процессию в Лядике во время байрама). Днем они работали, ходили
грязные, оборванные, а вечером задавали роскошные пиры гостям и
чужестранцам—гостеприимство была первая орденская (цеховая)
обязанность.
Постепенно функции цехов — организации общественно-политико-
религиозной — сузились, цехи превратились в профессиональный союз.
В стране водворилась сравнительно твердая власть османских
султанов, и ахи должны были распустить свои дружины — освободить цехи,
так сказать, от воинской повинности.
Однако, утратив политическое значение, ахи еще в XIV в.
занимали видное место среди духовных организаций Малой Азии. Историк
Ашыкпашазаде, говоря о странствиях Хаджи Бекташа, упоминает и
«румских ахи» (pjj olê-t). **
В XVII в. Эвлия Челеби, писателю наблюдательному, значение
религиозное ахи было уже неясно, и он сообщает россказни народные55,
что греки или среди греков в Малой Азии (ôJujljU ^jj) называют
дубильщиков «ахи» (^)66. Их пир, ахи-баба, проживавший в Кайсери в
эпоху сельджукидских султанов, явил однажды чудо, стеной (Ojjl)
задавив и обратив в бегство чиновников, требовавших с него ашар,
и был прозван üljji <y>t— «ахи разящий», или o'jj' ^— «охающий»,
«вздыхающий»57. Могила его находится в городе Денизли58.
Рассказ Ибн Баттуты от XIV в. и современное описание XX в.
взаимно дополняют друг друга. Разбор устанавливает тесную связь
или равенство между ахи и цехами; как тогда, так и теперь цехи со-
61 Ахи были и в Крыму. — Ибн Баттута упоминает, например, Ахи Бычакчы
(ножевщик) в Азове, принадлежавшего к влиятельным горожанам (см.: Ibn Batoutah,
t. И, p. 368).
52 Браун (см.: P. Brown, The Darvishes.., p. 77) . перечисляя дервишекие ордена,
упоминает и джигитбашы (Yagitbashee),орден, основанный уже р Турции;
необходимо было бы произвести доследование и определить, кого он разумел под ними.
53 Ср. выражение «Ла фата илла Али» («Нет героя, кроме Али») ; — выражение,
обычно гравируемое на мечах, на оружии.
56 T. e. Ij Что-то слышал об этом и Ахмед Вефик-паша; см. j^A* ( .^L* . <j£
^_j^ ^jp (\A*. <Sß' ахи —так называли (гДе> когда?)
ремесленников, пиров, а в другом месте /дпг <j* < j ДЦ <£у o^të f^t» . <J>)
«аху-баба»— старый вол! Сами-бей (у l <j* <\ -^ <S У о"У*^ 'l*^*0 ♦lt")
хочет производить термин «аху-баба» (почтенный старец) от «ак» (белы«'-
57 Редактор «Истории» Ашыкпашазаде, Али, понимает прозвище этого ученою
времени султана Орхана в смысле: стойкость соответствие, см.: <jjtfLJte JT fej\ß
Г à (г . ♦ и* 'ijbjü e^ljUL J^U
58 Присутствовавший на заседании 3. Навширванов напомнил мне легенду об
Ахи Эврене, родоначальнике «ахи», современнике Джеляледдина Руми
(похороненном в Кыршехире). Ср. легенду об Эврене в Крыму [Е. Булатов, Реван или
торжественный обряд татар ремесленников в Крыму, стр. 148—149 (имя, несомненно, стоит
в связи со словом «реван»)].
283

стояли из молодых людей, холостых. Жизнь цехов (руководимых
ахи) била ключом; они были богаты и смелы. Но только
обряды-символы, сохранившиеся в Бурдуре, говорят о былом величии цеха. А 600
лет тому назад, когда Ибн Баттута посетил Бурдур, город поразил
его богатством садов и благородным великодушием местного братства
ахи59
IV
Использовавб0 или установив в Малой Азии цехи для политических
целей, ахи после утверждения османского могущества смолкают, их
имя пропадает со страниц истории. Возникают вопросы, откуда же
они взялись и как они исчезли.
Строй общины, их расположение к шиитским именам (родословная,
например, Ахи Хюсамеддина восходит к Али) обличают иранскую
культурную волну в Малой Азии, еретическую, с точки зрения
ортодоксального суннитства. Исследователям (затрагивавшим, впрочем,
вопрос мимоходом) ахи рисуются религиозным орденом, который
требовал от членов великодушия — исповедания братства («ухуввет») и
мололечества («футуввет») 61. Так выражается османский историко-
географический словарь, цитируемый А. Тевхидом62; видимо, этот
взгляд разделяет и Тевхид. Г. Якоб, исходя из прозвища «ахи»
шейха Ахи Мирим Хальвети, предполагает, что ахи перевоплотились в
орден дервишей хальветиба. Но одно сочетание ахи и хальвети,
конечно, неубедительно. Фр. Бабингер, констатируя неизученность ахи,
видит в них шиитствующее образование64. Правдоподобнее мнение,
брошенное В. В. Бартольдом65 *, что ахи в XVI в., так сказать,
всплывают в образе бекташи. Несомненно, что ахи как шиитствующий
орден уклоняются в ересь, и кое-какие черточки сближают ахи и
бекташи (например, термин «баба»; безбрачие). Видоизменив, сообразно
требованиям жизни, форму, бекташи пытались на протяжении веков
влиять на политику страны. Они долго, до XIX в., сохраняли силу
благодаря янычарам, организация которых походила на организацию,
с одной стороны, дервишей (см., например, церемонию вступления в
янычарские войска — башчауш хватал новичка левой рукой за ухо
59 С Defreméry, Voyages d'Ibn Batoutah dans l'Asie Mineure, p. 18: Ibn Batoutah,
t. II, p. 265—266.
60 Ахи могли застать в стране сложившийся цеховой строй; на это указывает
как будто то обстоятельство, что в цехи в мусульманскую эпоху входили и
христиане: армяне и греки, см.: Е. Булатов, Реван или торжественный обряд татар
ремесленников в Крыму, стр. 151—152; С. Шюкри (с£>Й! oUU (<£j&i> oW1")
и А. Гяллана, «Journal d'Antoine Galland pendant son séjour à Constantinople
(1672—1673)» Publié et annoté parCh. Schefer, 1.1, Paris, 1881, p. 120 (роль христиан в.
цеховых развлечениях на улице).
01 Ср. древо молодечества («шеджереи футуввет») в Крыму: А. Н. Самойлович,
Среди ставропольских туркменов и ногайцев и у крымских татар («Изв. Русского
комитета для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом,
лингвистическом и этнографическом отношении», СПб., 1913, серия II, № 2), стр. 57.
63 G. Jacob, Beiträge zur Kenntnis des Derwisch-Ordens der Bektaschis [«Türkische
Bibliothek» (Berlin), Bd 9, 1908], S. 80, Anm. 3.
64 Fr. Babinger, Schejch Bedr-ed-din, der Sohn des Richters von Simaw. Ein
Beitrag zur Geschichte des Sektanwesens im altos manischen Reich, Berlin—Leipzig, 1921,
S. 101 (Sonderabdruck aus: «Der Islam», Bd XI).
65 В. Бартольд, Турция, ислам и христианство («Ежемесячный журнал», Пг.,
1915, № 2), сто. 76.
284

и ударял правой)66, с другой — ремесленников: янычары в мирное
врехмя занимались ремеслами (ср. также значение котлов во время
обряда «реван» в Крыму) 67. Внешне остроконечная шапка янычар
напоминает шапки братства ахи. То есть в янычарах как бы отразилась
схема ахи. Во время [первой] мировой войны бекташи обнаружили
воинственный пыл; воскресив дух ордена ахи68, они поставили
военный отряд из дервишей в десять тысяч человек. Разумеется, для
окончательного решения все это — ничтожные мелочи; необходимо, с
одной стороны, изучение цехов, с другой — религиозных орденов и
прежде всего бекташи и их духовных питомцев янычар.
Но где лежат корни братства ахи? Издатель Ибн Баттуты, Деф-
ремери, полагал, что община ахи порождена была культом
гостеприимства; гостеприимство издавна так было распространено в Малой
Азии, что создало ассоциации или братства — братство «ахи джигитов»
(«аль-ахийят уль-фитьян или фетьян» — jeunes gens frères) 69,
цель которых заключалась в том, чтобы давать приют
путешественникам и чужестранцам 70. Ремесленники, принадлежавшие к одному цеху,
и молодые люди, холостые, соединялись и выбирали себе главу из ахи.
Но молодые люди, холостые, именно и составляли (да и составляют)
кадры подмастерьев. Таким образом, для Дефремери братства ахи —
институт, вызванный местными, малоазиатскими условиями71.
Однако шиитство ахи говорит, что на братстве отслоились
иранские культурные элементы, братство легко пересажено было в Малую
Азию (где для этого была благоприятная почва). Белый цвет
головного войлочного убора ахи72 (переданный, очевидно, и янычарам)
говорит, насколько это вытекает из слов византийца Дуки XV в.73, что
ахи были пришлый элемент: турки носили красные головные уборы,
и цветом определялось, так сказать, этническое различие.
Малоазиатские ахи, естественно, напомнили Ибн Баттуте братство «фитьян»,
процветавшее в эпоху халифа Насира (1180—1225) 74; на цехах (арабских)
влияние братства заметно уже в XII в.75.
Толчок шел все-таки из Персии76 * и мог быть дан философским
66 Th. Menzel, Das Korps der Janitscharen (Sonderabdruek aus «Beiträge zur
Kenntnis des Orients», Bd I), S. 30—31. Ср. также Fr. Babinger, Der Islam in
Kleinasien [«Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft» (Leipzig), Bd 76,
Heft I, 1922], S. 135, Anm. 3.
67 E. Булатов, Реван или торжественный обряд татар ремесленников в Крыму,
стр. 144. — И только ли из-за привилегий вступали ремесленники в янычарское
войско (см.: Th. Menzel, Das Korps der Janitscharen) и не было ли здесь старых
реминисценций?
68 Впрочем, и мевлеви участвовали в войне.
69 На неловкости этого сочетания обратил внимание уже Сильвестр де Саси
{в рецензии на перевод эксцерпта Ибн Баттуты, С. Ли): Silvestre de Saci, The
travels of Ibn-Batuta,— Voyages d'Ibn-Batouta, par le Rev. Samuel Lee [«Journal des
Savants», Paris, août, 1829], p. 482.
70 См.: С. Defrêmery, Voyage d'Ibn Batoutah dans l'Asie Mineure, p. 6—7.
71 Ben. epavox — trani в Самсуне — религиозная община для взаимной
помощи, отмеченная Плинием Младшим, см.: С. Егиазаров, Исследования по истории
учреждений в Закавказье, ч. II, Городские цехи, Казань, 1891, стр. XXII.
72 См.: Ibn Batoutah, t. II, p. 264.
73 Karl Dieterich, Byzantinische Quellen zur Länder-und Völkerkunde, Leipzig,
1912, Teil 2, S. 35.
74 H Thorning, Beiträge zur Kenntnis des islamischen Vereinswesens.., S. 205.
75 Ibid., S. 211.
76 У цехов в Туркестане (напоминающих религиозно-мистические ордена) «за-
вие» Ибн Баттуты соответствует «такия», т. е. текке дервишей. См.: «Сборник
материалов по мусульманству». Составлен под редакцией В. И. Ярового-Равского, СПб.,
1899, стр. 31; и, конечно, трудно предполагать, чтобы культурное движение
(заимствованное) шло с запада, из Малой Азии, на восток — в Среднюю Азию.
285

обществом в Басре «Ихван ус-сафа» («Верные братья»)77, среди
членов которого, между прочим, обычно было обращение «я ахи» («о, мой
брат») 78. Дервишски интимный термин «ахи» перешел и к туркам.
Т. Ценкер регистрирует это слово в «восточнотурецком языке»79.
У себя в материалах нашел я запись со слов Хамдизаде Абдул Кадира
(в Конье), который, характеризуя грубость речи Конийского вилайета,
говорил, что в одной деревне вместо «кардаш» («брат») жители
употребляют арабское слово «ахым» (т. е. мой брат—арабо-османское
образование).
Когда ахи из философского общества в Басре выросли в
политическую силу, опиравшуюся на реальную почву — на ремесленников,
ахи значили уже аян, т. е. вельможные, именитые граждане, богатые
землевладельцы80, ибо они сосредоточили в своих руках большие
участки земли (вакуфы).
Общество «Ихван ус-сафа», носившее франкмасонский отпечаток,
склонное к тайной пропаганде, вмешивалось в политическую жизнь
мусульманского мира 81, и в период малоазиатских смут, когда народ,
утомленный и разочарованный, тяготел к дервишизму, «Ихван ус-
сафа» захватили и цехи, посадив туда своих членов. И не только,
конечно, в цех кузнечный, выделывавший оружие, т. е. то, что нужно
им было для борьбы, но, вообще, во все цехи [...].
Я пытался приподнять уголок завесы, но необходимо планомерное
изучение цехов — этнографо-культурное и историческое.
77 А. Крымский, История арабов и арабской литературы, светской и духовной
(Корана, фыкха, сунны и пр ), ч. I, М., 1911, стр. 148.
78 G. Jacob, Die Bektaschijje in ihrem Verhältnis zu verwandten Erscheinungen,
München, 1909, S. 6, Anm. 3.
79 Th. Zenker, Dictionnaire turc-arabe-per san,\. I, Leipzig, 1866, p. 19 (без указания
примера и автора).
80 См.: J. de Hammer, Histoire de l'Empire Ottoman.., t. 1, p. 398 (цитата из Идриса).
81 A. Крымский, История арабов и арабской литературы.., стр. 149.
"~ь^)\о^г

^^""^^'"ХЭ'^^
О ЦЕХАХ РЕМЕСЛЕННИКОВ-АРМЯН
(Заметка)
Возникновение ремесленных цехов относится к незапамятным
временам. В 20—30-х годах XIX в. многие ремесленники Эрзурума
перебрались в Каре, Ахалцих и Ахалкалаки. Предание об армянских
ремесленных цехах было записано в рукописи Ейли Хакянца, о которой
сообщил Гомандорянц. Там рассказано о том, как султан Мурад I,
путешествуя по Анатолии, попал на суд, разбиравший дело по жалобе
подмастерья-турка на своего мастера-армянина, ударившего его за
провинность. Мурад указал, что это дело подлежит разрешению не общего,
а ремесленного суда. Далее в рукописи было указано, что ремесленные
цехи особенно развились и окрепли во время упадка династии Ру-
пенидов * и опасности внешних войн. Цехи были узкоспециального
характера и не имели права исполнять дела другого цеха.
Чтобы стать мастером, требовалось хорошее знание дела и
высокая нравственность. Безволосые, безбородые и малорослые (слишком
молодые) не посвящались в звание мастера *.
У каждого иеха был свой староста (уста рагин). Во главе
объединения цехов стоял шейх. Над всеми ремесленными цехами стоял
верховный шейх в Константинополе, к которому обращались по важнейшим
делам. Решение его было окончательным, но на самом деле он мало
вникал и интересовался делами цехов.
При посвящении подмастерья в мастера мастер приглашал шейха и
почетных мастеров в кофейню или на небольшой обед. Здесь в
присутствии их он трижды клялся шейху в том, что подмастерье знает свое
дело и отличается нравственностью. После этого в доме, где
происходило посвящение, стелили зеленый ковер, и мастер, стоя влево от
посвящаемого подмастерья, клал правую руку на сердце, а левую на плечо
подмастерья и благословлял последнего. Шейх же делал наставления об
обязанностях мастера и человека. Посвящаемый стоял, скромно опустив
голову, и должен был отвечать на вопросы шейха. Затем мастер
завязывал фартук вновь посвященному в халифы.
Общие собрания мастеро-в созывались шейхом, причем имели право
присутствовать все мастера, но на самом деле приглашались лишь
только почетные, которые в застегнутой одежде рассаживались на коленях
в круг по степени старшинства. Курение и шушуканье не разрешалось.
В этих собраниях происходил и суд.
Без разрешения устабаши (старшины цеха) мастер не мог нанимать
подмастерья, причем срок обучения не был точно определен и зависел от
характера ремесла и способностей подмастерья. Последний выполнял
домашние работы у мастера: носил воду, рубил дрова. Вознаграждение
подмастерья устанавливалось в присутствии отца его и мастеров. Ученик
28?

не имел права переходить от одного мастера к другому того же
ремесла, но мог перейти к мастеру другого ремесла.
Кожевенный цех разделялся на изготовляющих седла, чувяки,
кушаки и пр. Всех цехов было 32, из них 10—12 в Карее.
Когда ребенок рождался немым, то родители приносили
башмачнику хлеб и сыр, а башмачник давал им круглый кусок кожи, который
вешали на шею немому, а сам башмачник, съев хлеб и сыр, молился
за выздоровление немого.
Во время упадка цехового устройства в Карее и в Ахалкалаки
башмачники пользовались нехорошей славой и считались бездельниками.
'"Ьч0^2**гч

6X^64^ 6^ 6X^6X^6^ 6^0^
ДЕРВИШИ АХИ ЭВРЕНА (ЭВРАНА) * И ЦЕХИ В ТУРЦИИ
(Представлено академиком В. В. Бартольдом на заседании Отделения
исторических наук и филологии 30 марта 1927 г.)
I
Среди древностей Кыршехира — города, лежащего к юго-востоку
от Ангоры, в 150 км находится тюрбе Ахи Эврена *. Тюрбе обнесено
глинобитной стеной; скромная надпись над дверьми, гласящая: «С, хаз-
рет, пир Ахи Эврен Вели!», — зовет поклониться праху угодника, а
вверху красуется тугра султана Махмуда II («Адли») и 1235 г. хиджры 1
(=1820 г.).
По обе стороны небольшого дворика (налево перегороженного
невысокой стеной) — могильные плиты2; потом снова дверь, за которой
идет внутренний крытый, мощенный камнем дворик-сени, прямо — в
тюрбе, направо — в мечеть. Налево гробницы; здесь почиют потомки Ахи
Эврена; в глубине, налево же, дверь в «ода», «общественную комнату»,
где соседи коротали длинные зимние вечера; над ней впоследствии
возведен был второй этаж, заключающий две комнаты, более прохладные,
там собирались летом. Направо перед мечетью небольшое возвышение
с низенькой решеточкой — «сон джемаат ери», место для запоздавших
пятницей на молитву, а за ним небольшая мечеть.
Сначала у нее был деревянный минарет; но когда после пожара
в Кыршехире (в конце 70-х годов прошлого столетия) отстраивали ю>
нак, Асаф-паша воздвиг каменный минарет. Беглый осмотр сразу уже
показывает, что здание подверглось значительным переделкам: окна
прорублены только в южной стене, их четыре: два побольше, а между
ними, вне симметрии, два окна поменьше; в противоположной стене,
ближе к «джемаат ери», заделана дверь; на северо-западной стене (где
входные двери), в углу, выдается большой камень. Мечеть простенькая,
запущенная, пол деревянный (устланный паласами) прошил и качается
под ногами. Над михрабом — хитро сплетающаяся надпись на арабском
языке:
о^д «и«, 74>J^ fl*l Ôl^ OÜzLJI JjO*Jt "*Vjl ù^ <-ij £a**"JI öjäL*} ôfj^l
1 Очевидно, во времена султана Махмуда II, разгромившего (1826 г.) бекташи,
произошла реставрация или ремонт текке. В местном предании султан Махмуд II
является покровителем текке Ахи Эврена: когда на текке начал посягать Кёрага —
местный богач-кулак, дед нынешнего шейха Сайда, Муса отправился в Стамбул
и получил от султана фирман на изгнание аги из города; однако Кёраге удалось
подкупить двор, и фирман был уничтожен.
2 Могильные камни обильно наполняют и ту обширную, заросшую бурьяном
часть двора, что тянется вокруг тюрбе, скрытая от глаз. Но хоронились ахи на
старом кладбище, где находится тюрбе Сюлеймана Вели (плиты от VIII в. х.).
19 В. А. Гордлевский
289

т. е.: «Возвел и построил это завие [обитель] для отдохновения
познающих аллаха и © пример вступившим на стезю (дервишскую) шейх
Ахи Эврен — да будет над ним милость аллаха и благоволение! —
тщанием и усердием шейха Вели, чада вышереченного султана, бывшего
имама (?). Лета 568».
Надпись безграмотно пытается отодвинуть основание «завие» к
концу XII в. ( = 1172 г.); ясно, что дата, выведенная цифрами,
сфальсифицирована. Камень вмазан в стену впоследствии; кому-то понадобилось
исправить текст, и во второй строке, над словами арабского текста «аш-
шейх Вели», что-то выскоблено — вероятно, какое-нибудь имя.
Таким образом, здание служило сначала завие3; здесь подвергались
«чиле» — искусу мюриды.
Над низенькой железной дверью, ведущей в тюрбе, высечена
арабская надпись:
т. е.: «Построил [тюрбе?] во дни великого султана Мехмеда [II] хана,
сына Мурада, — Алауддоуле, сын Сюлеймана; 'высечено лета ог
хиджры 886».
Степень грамотности тоже невысокая; дата относится к 1481 г. —
последнему году царствования султана Мехмеда II.
Тюрбе состоит из двух отделений: прямо против дверей, в глубине —
гробницы, четыре в ряд (среди них Хасан-бей, сын Абди-бея, ум. в
854 г. х.) и одна, поменьше, отдельно; к ней прислонен небольшой
камень, на котором значится: ьу*** .^Л oJb «vl^ ^sJI <>лл
т. е.: «Здесь могила Джемиле, дочери ахи Махмуда».
Дата на камне Хасан-бея указывает, что до постройки тюрбе здесь
уже было кладбище ахи.
У деревянной решетки перед могилами стоит и древко знамени
(новое); на нем вышита надпись:
ô^JI ùj~> *UJI ij»J3 ö\j3^ ^J*\ Ь^ьу^ £j JJI^U ъЛ oÜaL« <W^>. j" ôl jijC* jijb cSj£t j->f?
»U?e*» L ^jjJU jaJI jJ^ j «--ЧУ ^ J ^l Cr» j^ ***■ *U\ [j^J yr^ ьгЦ* ^yP^ (J
-Uli ôj"j ^>^ ^JUlVl -ü! V
т. е.: «Пир пиров, угодник над угодниками, кладезь, султан, шейх Наси-
реддин Махмуд Ахи Эврен — да освятит тайну его аллах всеблагий! —
сын господина Аббаса ©оевеликопо — да помилует его аллах! Победа —
от аллаха, близко завоевание; возвести о сем верующим4, Мухаммед!
Нет бога, кроме аллаха, Мухаммед — посланник аллаха!»
Направо в стене вделана надпись:
\j /^l jJ>cJ 4 TjL^-oJl ôjL»* Jlôi—A j—*_S-
ÎÎLSU 9 üljjl
г. е.: «Построил сей благословенный имарет гордость эмиров, Хасан-
бей, сын Абди-бея, для благоухающего тюрбе, гордости могил —Ахи
Эврена, в лето от хиджры 854 ( = 1450 г.)».
Здесь вскоре обрел покой и строитель.
3 Мечеть Ахи Эврена находится недалеко от тюрбе, в соседней уличке. Теперь
мечеть заброшена, но сравнительно недавно еще там совершалось моление.
4 Коран, сура LXI, стих 13 *.
290

Железные решетки низеньких окон увязаны лохмотьями и
тряпочками ex voto *. В стене, направо, небольшой шкафчик (долаб), где
хранилась «священная брада» Мухаммеда.
Налево, на возвышенности, гробница Ахи Эврена (за ней еще чья-то
безвестная гробница). На деревянный гроб наброшен плат, на
котором вышиты стихи из Физули; по стенам висят надписи (одна
середины XIX в.) и валяются листы из Корана, молитвенное обращение, на
котором отпечатаны имена пророков: Авраама, Исаака, Иакова и
Иосифа и их жен; очевидно, листок этот положен был какой-нибудь
бездетной женщиной. Деревянная решетка гробницы увешана тряпочками;
на ней лежат еще огарки свеч.
Среди населения Ахи Эврен окружен большим почетом; выходя из
мечети, мусульмане обращают лицо к тюрбе, и уста неслышно шепчут
слова молитвы — суру «Фатиха». Бездетные женщины снимают обычно
платок и кладут на гробницу (покрывая им голову Ахи Эврена); утром
платок этот повязывают вокруг живота, и, по предсгательству Ахи
Эврена, у них рождается ребенок5.
Материальные ценности, реликвии, находившиеся в тюрбе
(закрытом в 1925 г.), увезены в Ангору; тюрбе представляет жалкое зрелище.
Прекратился надзор и присмотр: окна повыбиты, по углам паутина,
старый вековой очаг — центр духовный кустарей и ремесленников —
разгромлен и разрушен.
II
Громкое прозвище «Эврен» вытеснило имя (шейх Махмуд?) 6, но
уже к середине XV в. память об Ахи Эврене прочно укрепилась в Кыр-
шехире *, и почитатели его — Хасан-бей, Алауддоуле и другие
воздвигали вокруг могилы сооружения, приукрашая и обогащая обитель. Однако
заправилы, наследники Ахи Эврена, хотят отодвинуть основание
обители на три столетия назад, когда румские Сельджукиды были еще
могущественны и когда в Багдаде только зарождалась организация рыцарей
ордена «футувва», покровителем которых был халиф Насир (1180—
1225).
Фальсификация рано проникла и в письменные акты. Вокруг имени
образовался разнобой.
В искусственных легендах об Ахи Эврене, созданных дервишами
тюрбе, фигурирует шейх Махмуд — очевидно, ахи Махмуд, дочь
которого похоронена в тюрбе. Мустафа Хашим Джелвети (ум. в 1197 г. х.),
описывая в сочинении «Феникс Востока» (3j^-* <£&•*• ) возвышение
султана Османа, преемника румских Сельджукидов, говорит, что мечом
опоясал его сейид Ниметулла Ахи Эврен Вели. Но, конечно,
сомнительна ценность показаний автора XVIII в., собирающего перед шатром
султана на торжество Ахи Эврена Вели, Хаджи Бекташа Вели и шейха
Эдебали7.
В местном вакуфном управлении хранится новая (от 1919 г.)
малограмотная (на арабском языке) копия завещания Ахи Эврена Вели, име-
5 Ср. чудодейственную силу «каука» и кушака Караджа Ахмеда (в Скутари)
и палки Шемседдина (в Конье). См. в этом томе «Османские сказания и
легенды», стр 340—341.
6 Ашыкпашазаде называет Ахи Эврена среди шейхов эпохи султана Орхана; см.:
г . • о^9 <(£у**> ) ff y <dj"^^*l {1/чУ* ^IjLäb j^alfr (jJJLic JT ?L»jIj.ji
19*
29Î

нуемого там шейхом Насреддином8, «пиром между пирами». Уже одно
имя, напоминающее о халифе Насире (ли дини Лляхи), наводит
невольно на подложность акта.
После длинного стереотипного введения следует перечисление
угодий и деревень в округе Кыршехира и частью Хаджи Бекташа, садов,
домов, бань, печей (фурун) в Кыршехире; «границы их известны, и
горожане знают о всем этом хорошо, и права на сие неоспоримы», —
замечает завещание. Даритель требует, чтобы около могилы его устроено
было завие и небольшая мечеть; при ней должен находиться шейх, муте-
велли и назыр. Шейх, облеченный в ризу благочестия и подвижничества,
обязан совершать пятикратную молитву; накануне же понедельника и
пятницы, после утренней молитвы, сопровождаемой чтением
(заупокойной) суры «ясин», должен совершаться зикр по чину Хамида Вели.
Ежедневно ему причитается один дирхем. Когда он умрет или совершит
что-нибудь нехорошее, заступает его место «благочестивый между
потомками». Назыр должен быть из детей дарителя, и ему ежедневно идет
один дирхем. На мутевелли лежит обязанность по благоустройству
завие, мечети и могилы. Все доходы, что останутся, идут на странников,
сколько вместит их завие. И бог возвеличит в сем мире и в том
хранящих завет его. «И было сие завещание составлено лета от хиджры
пророческой 676 года»9.
Форма акта, отступая от традиционного типа завещаний, заставляет
предполагать, что оно было сфабриковано впоследствии. Желая
установить или закрепить права (или дарственные записи) на завие,
дервиши неумело, грубо перенесли дату завещания на вторую половину
XIII столетия 676 г. х. ( = 1277 г.).
Хронологическая несообразность раскрывается легко. В завещании
упоминается Хамид Вели — личность историческая10. Скромный член
ордена «хальвети», добывавший пропитание выпечкой хлеба, Хамид
Вели (или vulgo Сомунджу-баба) был тонкий богослов; он произнес
первую хутбу в Улуджами —мечети, построенной султаном Баязидом
«Молниеносным» (1389—1402), повергнув ученую братию Бурсы в
изумление. Когда Хамид Вели удалился из Бурсы, за ним последовал
ученик его Хаджи Байрам Вели, основатель ордена «байрамие». Хамид
Вели умер в Аксарае в 815 г. х. ( = 1412 г.); хронограмма его смерти
заключена в словах «таджы арифин» (ùà^ jr^) и похоронен на старом
кладбище Эрвах.
Очевидно, в Малой Азии, >в райоме Аксарая и к северу от него (до
Ангоры), в XV в. гремела слава о Хамиде Вели как о великом
подвижнике, и дервиши тюрбе Ахи Эврена использовали имя для того, чтобы
возвысить значение тюрбе; т. е. еще в XV в. тюрбе поддерживалось
памятью не столько об Ахи Эврене, сколько о Хамиде Вели, учителе и
мюршиде Ахи Эврена, а Ахи Эврен (собственно, ахи Махмуд) утонул
в легендах: «шакирд» (ученик) Али, Ахи — покровитель труда, основы
человеческого общества и.
8 Иногда:. Насиреддин или Насйреддин.
9 Али Эмири видел (в Кыршехире?) завещание (вакфнаме) Ахи Эврена от 706 г.
хиджры ( = 130b/07 г.), см.: <r.«*ju« a^^y^* oLol j £>jü jJJL^" <с£>Л ^J*
10 О нем говорит уже Джами (или, вернее, Ламии): <t<*^l u**"-^**?*
пд$ — плг <j* <а1ГЛ<1 с*^> ^Pt^l fJ^UJ^gJ^fl oU*UJ; см- также: j^c^
jeJi-ir и* 'Чн1 ^ STtr «Jjeb.1 <Jj fl^ l^u 'lt^ J*
11 Ахи Эврен играет роль в цехе кожевников и в Средней Азии (сообщил мне
Гаврилов),— Тюрбе принадлежат доходы с 23 деревень; впоследствии (с 1282 г. х.)
292

Слово «ахи» указывает только на принадлежность его к братству
ахи, а Эврен — прозвище и ведет к культу змей. Слово «эврен»
сохранилось, между прочим, и в анатолийско-турецком языке: в Ушаке, как
сообщил мне Бесим Алтай, есть проклятие: «эвренлер гиби девриль!» —
«свернись (сдохни), как змей!»12.
Легенды об Ахи Эврене носят следы змеиного культа 13. Они
представляют pendant * к легендам о борьбе Али с драконами.
Он незримо присутствует в тюрбе и иногда является верующим в
образе змеи. Рассказывают, когда один человек молился в тюрбе, он
почувствовал вдруг, что у него в кондуре под ступней двигается что-то
мягкое; он снял обувь, а там была змея.
Устно и письменно дервиши распространяют змееборческую
историю Ахи Эврена.
Султан Ахи Эврен Махмуд был сын дяди пророка, Аббаса.
Однажды пророк Мухаммед велел асхабам собраться в поход и поручил Абба-
су взять священное знамя, но тот уклонился и указал на своего сына
как на более сильного. Пророк согласился и лично вручил знамя
Махмуду, говоря: «Ты — Ахи Эврен! И пусть до восстания из мертвых
потомки Аббаса руководят и направляют 32 цеха». Потом пророк изрек:
«Вставайте и идите в поход». И было то в четверг. Ахи и асхабы
храбро сражались, и когда вернулись, пророк спросил Али, как сражался
Махмуд. «В одной руке держал о« знамя, а в другой меч, — отвечал
Али, — и поражал врагов, как дракон». И нарек пророк его Эвреном.
Слыша это, асхабы поднесли ему дары («зеленый лист»). «А ты что
дашь ему?», — спросил у Али Мухаммед. «По велению аллаха и по
слову пророка я даю за него дочь мою Рукие». Три дня и три ночи
шел свадебный пир. В первый день зарезали 33 барана, во второй —
33 черных козла, а на третий день — 33 черных быка. Когда Ахи Эврен
Махмуд явился к пророку, взял его пророк за руку, повел на кухню
имама Али и передал ему там шкуры заколотых животных. Ахи Эврен,
по милости аллаха, в одни сутки все эти кожи переделал, окрасил в
различные цвета («эльван») и, связав пачками, отнес пророку. Все
удивились, как мог Ахи так быстро все это проделать. А Али взял одну
кожу и, проведя по ней тростью, навел на нее блеск (с£^Ь1 c^bjj).
После сказал Али: «О, пророк! Он познал ремесло и разве не достоин
уже быть опоясанным, т. е. мастером?» (д53^ у£' £&| л:^ jL*
И повязал ему Али «шедд» (пояс) и дал ему «отпуск», а все
асхабы, очарованные, вознесли молитвы за Ахи Эврена и за успех его
и принесли клятву на верность хранения пути его и правил и.
доход выплачивался деньгами. Деревни пожалованы были султаном Османом,
которому Ахи даровал победу.
12 Наряду с прозвищем «Эврен» (смысл которого утрачивается) распространена
и форма «Эльван», более понятная [говорящая о чуде Ахи Эврена, ср. арабское слово
jlJI (эльван)]. Ввиду того что и ахи (один построил в Ангоре мечеть, см.: iJjL*
0 ^ {^ <^r ^у> i\xi \ fJjJb*«! ujaA <i^J\è) носили прозвище «Эльван», вероятно
«Эрван» было родовым именем ахи (Эльван ^Челеби звали и сына Ашык-паши).
Этимологии, предложенные турками, см. уКёпрюлюзаде Мехмеда Фуада (LjijS^
\ô <Xl. [J9 ЧЯ1Л 'Jjc*k*«l (Jàj^nZé d^l ùXSLiï\ iljjj <*\j* л*а* ô^Ij)*
13 В Чоруме похоронен так называемый Иылан-баба. Во дворе текке в скале
ряд расселин; перед ними стоят деревянные корыта, и ежедневно туда наливают
молоко. Приходят змеи и пьют это молоко.
14 Легенда эта записана была уже в Крыму, см.: Е. Булатов, Реван или
торжественный обряд татар ремесленников в Крыму («Очерки России», изд. В. Пассе-
ком, кн. Ill, М., 1840), стр. 148—150.
293

После этого султан Ахи Эврен шейх Махмуд ходил из страны в
страну; наконец, нашел он убежище в Гюлыпехри, т. е. в Кыршехире, и
основал здесь завие. Всюду творил он чудеса. Когда он вступил в Кыр-
шехир, именитые граждане жаловались ему на дракона, который их
беспокоил, и просили избавить их от чудища. Ахи Эврен смирил
дракона, тот, признав над собой силу его, воскликнул: «Ты — Эврен Ахи!»
Ахи Эврен опутал его цепями и привязал у себя на заводе. Видя это,
народ преклонился перед Ахи. Жил Ахи Эврен 93 года.
Отражая алидские настроения, легенда (спутанная) представляет
перефразировку преданий о завоевании Али крепости Хайбер. В ней
Ахи Эврен изображен основоположником кожевенного ремесла, вос-
приявшим благословение от десницы Али, хотя, как хорошо знают и
дервиши, приоритет принадлежит не Ахи Эврену, а Зубейду Хинди
(получившему посвящение от Сельмана Фариса).
В Ангоре записал я от подмастерья вариант, вышедший, быть может,
из кругов дервишей мелами, близких к ремесленникам, и имеющий
целью облагородить ремесло, с внешней стороны мало привлекательное.
Шли однажды шейх Махмуд и Мухаммед, окруженные учениками.
На земле валялась дохлая собака; ученики заткнули носы и отвернулись.
Но Ахи забрал собаку и в 24 часа переделал ее шкуру. Потом он созвал
учеников на пир; накрыл стол собачьей кожей и спросил у них, как им
нравится покрышка. Гости начали восторгаться; тогда Ахи разъяснил
им, что это за кожа. Восхищенный искусством Ахи, пророк назвал его
своим братом (JJ)15.
Нареченный брат пророка, Ахи Эврен помогает обездоленным,
бедным слоям кожевенного цеха.
Ахи Эврен, слышал я в Ангоре, служил «мальчиком» у бедного
мастера. Вот раз пришел кяхья цеха и стал раздавать дубильщикам кожи.
Попросил и бедняк товар, ему кяхья дал неохотно. Наступил срок
расплаты. Кяхья отбирает переделанные кожи, а у бедняка нет ничего:'все,
что у него было, он уже распродал и прожил. И задумался мастер;
сидит грустный и вздыхает. Увидал его мальчик, мывший кожи, и
говорит: «Уста, зови кяхью, мы рассчитаемся!» Взял мальчик ключи и
повел кяхью по складам: открывают одну дверь, а там навалены горы
кож, в другом отделении тоже и т. д. И разбогател бедняк, но калфы,
давно уже желавшие погубить мастера, рассердились и бросились на
мальчика. Тогда мальчик воззвал к аллаху: «О, преблатословенный,
сотвори отверстие в сем корыте!» В корыте образовалась круглая дыра,
и Ахи Эврен, обратившись в змею, выскользнул из мастерской и бежал.
Раздосадованный поведением калф, он проклял их и сказал, что «у них
деньги будут водиться только до тех пор, пока мокрая рука (вымытая
после работы) не обсохнет» («elinin yaçi kuruyuncaya kadar paranin hay-
nni bulmasin»). Иными словами, сознавался калфа, подмастерья,
работающие на хозяина, страдают по своей вине, проклятые Ахи Эвреном.
А на мастеров, наоборот, Ахи призвал шедроты (agrinca para kazansin).
В Кыршехире сын кяхьи цеха ткачей Шабан-эфенди передавал
рассказ иначе; здесь ему придан частью couleur locale. * Сын бедной вдовы
Ахи Эврен служил мальчиком у мелкого сапожника. Однажды передал
ему хозяин ключи и говорит: «Ты, я вижу, малый расторопный, вот
тебе ключи, распоряжайся как нужно, а я приду позже!» Приходит раз
после этого мастер и видит, что мальчик забрался в подвал (бодрум) и
15 Э. Бехнан («Ени газете», № 18) говорит, между прочим, что цех в
Константинополе, устраивая свой ряд напротив мастерской «ахи-баба», делал фонтан, ставил
корыто (с водой) для собак и приготовлял для голубей гнезда.
294

кидает оттуда вверх кожи 16. Мастер удивился, но промолчал. Однако
скоро пошли среди соседей толки, и начали они обвинять сапожника
в воровстве. Бедняк упорно отрицал обвинения и говорил, что ничего
не знает, как попали к нему кожи, а пусть спросят у мальчика. Но
мальчик твердил одно: «бог послал». Соседи пожаловались. Когда чауш
вел мальчика из квартала Дибагхане, мальчик умолял дорогой отпустить
его. «Вам всем ведь, — говорил он, — будет плохо». Но мастера и
слушать ничего не хотели. Подошли, наконец, к месту, где находится
тюрбе; еще раз мальчик начал упрашивать соседей — все было
напрасно. Тогда он проклял мастеров: «Пусть пропадет здесь кожевенное
производство!» И, обратившись в змею, он скрылся у тюрбе 17,
Предсказание мальчика скоро исполнилось: неудачи следовали за неудачей, и
кожевенное дело в Кыршехире быстро захирело.
Попытка местного жителя Хаккы возродить производство кончилась
крахом, хотя он и старался предварительно умилостивить Ахи Эврена,
устроив в тюрбе чтение мевлюда на помин души его. И сын его,
купивший автомобиль, по дороге из Ангоры скатился в пропасть, и все, кто
находился в автомобиле, разбились насмерть. «Так Ахи Эврен, человек
горячий (джелали), помнит все обиды и ни за что не хочет, чтобы
восстановилось в Кыршехире кожевенное производство», — закончил рассказ
Шабан-эфенди.
В Кыршехире, разумеется, память об Ахи Эврене сохраняется
твердо 18; она поддерживается дервишами тюрбе.
От старого шейха Сайда записал я следующие рассказу 19 —
странствующие элементы из «жития» Ахи Эврена.
1. Вблизи тюрбе протекает речонка, на которой стоит мельница, и
на сто шагов по ней нет лягушек, тогда как всюду кругом слышно их
кваканье. Говорят, раз Ахи Эврен, Хаджи Бекташ и Ашык-паша сидели
у мельницы, а лягушки так громко и надоедливо квакали, что мешали
им говорить. И сказал Ахи Эврен: «Послушайте, или вы перестаньте
квакать, или мы замолчим!» С тех пор лягушки исчезли 20.
2. Сидели раз у Оксесу Ахи Эврен, Гейикли-баба, Абдал Муса,
Хаджи Бекташ Вели и другие, все — бекташи. Развели они огонь и стали
думать, как бы им испить воды. Тогда взял Ахи Эврен головню («ёксю»)
и воткнул iß землю — и немедленно заструилась вода 21.
3. Ахи Эврен — враг пьянства. Однажды у тюрбе поселился
пьяница, но через несколько дней Ахи Эврен наказал его слепотой, и тот ушел.
4. Пришел раз в тюрбе лаз и начал поносить шейхов и угодников.
Под вечер лаз вернулся снова в тюрбе и попросился переночевать где-
нибудь в ода. Шейх разрешил ему, но только вдруг ночью поднялся
шум, и лаз ни жив ни мертв выкатился на двор. Как ни спрашивали
его, что случилось, он молчал, но он уже закаялся ругать угодников.
16 Вариант (кыршехирский): из Марата привезли сырье, и мальчик велит
бедному хозяину (сапожнику) взять кожи и бросать в склад, но только не говорить
«довольно».
17 Благочестивые мусульмане указывают круглое отверстие над дверьми тюрбе.
18 У фонтана у тюрбе Ахи Эврена находят исцеление от болезни копыт («шап»)
животные.
19 Рассказы (легендарные) об Ахи Эврене записаны были уже историком Али
в «Кунхуль-ахбар», т. V. Шейх Сайд жаловался, что Житие («менакыб») Ахи
Эврена было выкрадено из тюрбе курдом из Сиврихисара.
20 Этот рассказ мне часто приходилось слышать в Кыршехире. См. также у Али
<j.'tnv).
21 Общераспространенный сюжет об изведении воды связан с народной
этимологией названия местности.
295

HI
Образ Ахи Эврена, покровителя цехов в Турции, окруженный
легендами, .несомненно заключает в себе зерно исторических отголосков о
религиозно-рыцарском братстве ахи, у которых труд физический занимал
большое место.
Первые ясные упоминания о братстве «футувва» слышатся в XII в.,
в эпоху халифа Насира (ли-дини-Лляхи). Глухие намеки сохранили
и дервиши тюрбе Ахи Эврена в Кыршехире, вышивающие на знамени
и вносящие в завещание имя халифа.
Возможно, что как выходцы из Багдада ахи в Малой Азии почитали
сначала Абдул Кадира Гилянского (ум. в 1166 г.); в последнее время
«зикр» в тюрбе, как я слышал в Кыршехире, совершался по чину «кад-
рие». Впрочем, у ахи сначала было тяготение и к «хальвети»;
обосновавшись в Кыршехире, округа которого полна была, очевидно, преданий
о Хамиде Вели, они захотели завоевать симпатии и среди местного
населения. Хасан Фехми-эфенди, главный инспектор библиотек в Турции,
написавший после разговора со мной об ахи заметку, говорит22, что
кое-где посвящение в мастера совершалось дервишами ордена садие.
Все это свидетельствует о зыбкости и неустойчивости религиозных
воззрений ахи.
В Малую Азию ахи вливаются в VII в. х., т. е. с середины XIII в.
К этому времени относятся монументальные сооружения ахи (в Ада-
лье23, Ангоре24 и др.). Уже тогда, забрав организацию ремесленников,
они благодаря цехам, т. е. благодаря материально мощным слоям
общества, играли политическую роль. Насколько это явствует из сочинения
Афляки (XIV в.), в Конье ахи, сосредоточившие в своих руках большие
богатства, соперничали одно время с мевлеви и только потом смирились,
признак их духовное превосходство25.
Братство ахи на запад распространялось до Эскишехира и Султа-
нёню; брат тестя султана Османа, Шемседдин, был ахи; к ахи
принадлежал и сын его Хасан26. Правители уважали (вернее, боялись) ахи;
там, где была анархия, они властвовали, как султаны.
У ахи была сложная организация, сохранившаяся где в виде
полудетских игр, где в виде развлечений (сохбет), как, например, в Чан-
кыры.
Так, в Испарте, как рассказал мне студент Зейнульабидин,
молодежь (холостая) объединяется в кружки, члены которых делятся на
чины: эфрад, чауши, онбашы и т. д. Они выбирают себе главу—ахи,
который всеми распоряжается и чинит суд и расправу. Он, например,
объявляет: завтра идем мы в гости к такому-то, и сразу там в доме
поднимается возня, начинаются приготовления к угощению; ослушаться ахи
никто не смеет.
Религиозно-рыцарское братство ахи, отличаясь от дервишских,
суфийских орденов, построенных на метафизике и думавших о загробном
мире, спустилось на землю (они носили не хырку, как дервиши-суфи,
а шаровары — одеяние, установленное в Багдаде халифом Насиром) 27.
22 См. газ.: «Хакимиети миллие», 1926, № 1847, 29/VIII.
25 См.: Hiiart, Les saints des dervisches tourneurs. Récits traduits du persan et
annotés, t. I—IL Paris, 1918, 1922, passim.
26 A. Рефик, см.: газ. «Игдам», 1921, № 8892.
27 О 'ГГЯ ^f <J* J*!*^ «УЫ «OXîLoI ^jy оГу Л*?м <olj ij^jijf
296

Опираясь на класс трудящихся-ремесленников, оно преследовало
цели практические: установление общественного социального равенства.
Днем они умели трудиться, являя собой пример (вспомним оборванца-
сапожника, главу ахи в Адалье, поразившего Ибн Баттуту), а ночью
они веселились: завие, украшенные богатыми малоазиатскими коврами,
освещенные хрустальными люстрами из Ирака, оглашались, после
чтения Корана, музыкой и танцами. Но здесь кончалась грань, доступная
пониманию народа; за ней шла вторая ступень учения братства «футув-
вет», открывавшая дорогу для выборно-наследственного звания ахи —
начальника «фитьян» (йигитов) — рыцаря, стоявшего на страже
свободы от тиранов-насильников. И эмблемой ахи был огромный
двухаршинный нож, заткнутый за пояс.
Когда политическому влиянию ахи нанесен был удар
установлением твердой власти османской династии, верхушка ахи (которая, быть
может, подверглась и преследованиям как опасный элемент, нарушавший
порядок и спокойствие, с точки зрения государственно-османской) ушла
в янычары и, борясь против неверных, нашла выход воинственным
наклонностям. Но завие, основанные ахи, пожелали, конечно, удержать
над ремесленными организациями прежнее значение; они
исключительно занялись задачами профессиональными 28, отчасти прикрываясь,
отчасти и фактически проводя высокие лозунги ахи. Религиозно-рыцарский
устав «футуввет» сохранен был цехами 29.
Так понятен и религиозный эклектизм ахи: кадри, хальвети и потом
бекташи 30 — все были для них одинаково равны, и, по условиям
момента или настроения, отдавались они радениям то одного ордена, то другого.
Не все ремесленники могли стать ахи (позорные ремесла, как,
например, терщики, мясники и другие, были исключены). Ахи привлекали
к себе ремесла, отделывавшие кожу; это говорит и о жизненном чутье
ахи31, но, быть может, кожа каким-то образом напоминает о коже
змеиной, о змее, культ которой был, очевидно, близок ахи.
Как бы то ни было, именно кожевники, шорники и тому подобные
цехи удержали память об ахи в титулатуре старшины, главы цеха (ахи-
баба), первого среди старшин цехов.
IV
В XIV в., когда по Малой Азии путешествовал Ибн Баттута, в
городах (больших и малых) были завие32, вокруг которых ахи объединяли
28 Все-таки и цехи сохранили воинский строй, см.: Н. Schurtz, Türkische Basare
und Zünfte [«Zeitschrift für Sozialwissenschaft» (Berlin), VI Jahrgang, Heft II, 1903],
S. 695.
29 См. H. Thorning, Beiträge zur Kenntnis des islamischen Vereinswesens auf
Grund von Bast Madad et-Taufîq, [«Türkische Bibliothek» (Berlin), Bd 16, 1913],
S. 219.
30 О склонности ахи к алеви и т. п. см.: jtijy ,о|*ß Juä« <olj Ль^уГ
f^pejjl'* ^j^j) «UÜail *сЯ^' oW1*" \ô <rlX U* (Jsj^aU &[i\ 6*ti3ljb\
\ Y i <j*. Очень возможно, что после преследований султана Махмуда II дервиши
тюрбе приняли более безопасный «зикр».
81 На шкуре (бараньей) и молятся, и сидят; кожа нужна и сапожнику, и
шорнику и т. д.
82 Теперь эти завие исчезли. Впрочем, в Конье видел я (в 1926 г.)
полуразрушенное завие (в квартале Сырчалы). Во дворе был садик; здесь и две могилы,
поздние (середины XIX в.). У тюрбе — священный колодезь, где лечились от
накожных болезней. Дворик крытый; сохранились две комнаты: одна для простого люда,
другая, поменьше, для беев. Скоро, очевидно, все будет снесено; на месте старого
дарульхилафе воздвигается современная школа (см. также статьи Хамдизаде Абдул
Кадира в газ, «Тюрк сёзю», 1918, № 40—41).
297

ремесленников. Но он молчит о главенстве ахи одного какого-нибудь
города.
Путь Ибн Баттуты не лежал через Кыршехир, и трудно судить,
насколько значительны там были ахи. Конечно, завие в Кыршехире
могло быть основано около 676 г. х. (эпоха расцвета братства в Малой
Азии).
Впоследствии ряд городов в Малой Азии притязал на первенство,
доказывая, что ахи был именно у (н;их: так, в Трапезуйте (в Бозтепе)
показывают «макам» — место пребывания Ахи Зврена; притязает и
Конья.
Однако тюрбе Ахи Эврена в Кыршехире (возведенное над прахом
какого-то исторического ахи) быстро росло; легенда сложилась уже
в XVI в. Историк Али Челеби (ум. в 1599 г.) говорит, что Ахи Эврен
одно время служил Садреддину Коневи (ум. в 673 г. хиджры); потом
ушел в Денизли и занялся садоводством. Позже переселился в Кайсери,
а вечный покой обрел б Кыршехире. Когда он переделывал в Кайсери
кожи, он сразу, по требованию клиента, отпускал ему кож, сколько тот
хотел и какого только цвета хотел, а кожа тогда окрашивалась в
Кайсери в семь цветов. Здесь смутное представление и о братстве ахи —
современниках Сельджукидов, и о покровительстве пира Ахи Эврена
цехам (не только кожевников, но и садоводов), а может быть, и о
границах диоцеза Ахи Эврена. Эвлия Челеби также рассказывает35, что Ахи
Эврен жил в Кайсери в эпоху Сельджукидов; когда сборщики податей,
притесняя Ахи, насильно повели его к султану, дорогой неожиданно
явился дракон и истребил наглецов. Объяснив султану, как все было,
Ахи Эврен удалился в Денизли и там среди садов был похоронен 34.
Тюрбе в Кыршехире обслуживало еще все-таки узкий район.
И в XIX в. у тюрбе время от времени появлялись опасные
конкуренты. Но тюрбе было уже сильнее, и оно зорко оберегало
монопольное право, дававшее ему большие материальные выгоды. У меня есть
копия султанского фирмана от 1270 г. х. (т. е. от середины XIX в.), где
султан, во внимание к жалобам ахи, воспрещает самозванно
объявившимся в Амасье и Мерзифоне потомкам ахи, христианам, заниматься
кожевенным ремеслом, а тем паче утверждать в звании мастера. Это,
очевидно, свидетельствует о росте христианского элемента среди
ремесленников.
Неясно только, каким образом тюрбе в Кыршехире распространило
влияние.на всю Турцию. Когда главное ядро ахи, на короткий срок
захвативших господство в Ангоре, было разбито османцами (султаном Му-
радом I), возможно, что удержались они именно в Кыршехире; этому
благоприятствовали, с одной стороны, отдаленность, а с другой —
Кыршехир, расположенный среди старых святилищ (Хаджи Байрам — в
Ангоре, Хаджи Бекташ — в Бекташе, Джеляледдин Руми — в Конье),
опираясь на местные предания, легко возвысился до крупного центра;
отказавшись от политики, ахи подчинили себе ремесленников-кустарей и
тогда же начали усиленно, всякими средствами доказывать древность
и святость основателя текке, равняясь, очевидно, на Хаджи Бекташа,
поклонниками которого стали верхи ахи (янычары). В XVII в. о
жителях Кыршехира ходила дурная слава как об еретиках-шиитах35.
33 о^о__0^$ [j* <\V\l <coU~ j^ ft ^U. f^a^ux^L«, ^Ji>- LJj!
34 Излагая это место Эвлия Челеби, я неверно понял слово cjjjl. ^м-: «Из
жизни цехов в Турции. К истории ахи», в этом томе, стр. 283.
35 См.: ^vfY ««uxJiaJLk^i <<sr?* Cj^SO! Uj Ot^f- v-»b5 ^.Jb" ч^'^""*
A. Mordtmann, Anatolien. Skizzen und 'Reisebriefe aus Kleinasien (1850—1859),
Hannover, 1925, S. 513, 573.
298

Однако ангорские ахи, политически наиболее активные, сумели
частично удержать независимость от тюрбе в Кыршехире. Там звание
«ахи-баба» сохранилось только в цехе кожевенном (куда ахи
сознательно и направляли все внимание). Над некоторыми цехами (например,
зеленщики, кузнецы) стояли, безусловно, не ахи, не их ставленники из
Кыршехира, а отделившаяся от них ветвь себбе (т. е. саб'а) — шейхи,
сосредоточившие власть над семью ступенями иерархической лестницы
«футуввета» зб.
В Ангоре себбе были могущественны, и возможно, что на
кладбище «Едилер» («Семеро»), на характерных могильных плитах
которого вырезаны имена ахи (даты между 725—840 гг. х.), покоятся
старые представители себбе — владыки города.
Старик Шефик-эфенди в Ангоре (последний обломок себбе)
сообщил мне скудные сведения о деде Бекире-эфенди. Это был хмурый, со
сросшимися бровями человек, и занимал он место приходского учителя.
После него осталась дочь, мать Шефика; ее муж, отец Шефика,
естественно, мог быть только заместителем («векилем») себбе, — до
совершеннолетия сына от дочери, прямого наследника Бекира, ибо звание
это переходило постоянно к старшему в роде мужчине. Но так как Ше-
фик долго был на стороне, его отец до смерти оставался «векилем».
Сын вернулся в Ангору уже десять лет спустя после смерти отца, и
тогда временный заместитель передал ему права.
Словом, в Ангоре себбе и ахи резко противополагаются. В цех
кожевенный себбе не вмешиваются; у кожевников есть ахи-баба,
поставляемый из Кыршехира; мне только не удалось повидать его, так как
он по делам уезжал в Константинополь.
V
Уже лет сто тому назад шейхи тюрбе Ахи Зврена подымались из
Кыршехира и совершали обход по Турции, Азиатской и Европейской;
бывали на островах Средиземного моря, на Крите и т. д. И после того
как Болгария, Босния и Герцеговина отошли от Турции, шейхи ездили
туда для совершения треб. Шейх Сайд рассказывал мне, что его отец
лет 40 тому назад бывал в России, очевидно в Крыму [...).
Но потом турецкие власти стали предупреждать шейхов, что въезд
дервишей в Австрию и в Россию воспрещен; так вековая связь между
Кыршехиром и мусульманами-ремесленниками вне Турции оборвалась.
Предъявляя копии султанских фирманов, которые закрепляли за
ними права, дервиши быстро выправляли на месте разрешение на
передвижение. Вот для образца копия (списанная мною в Кыршехире)
«буюрулту», выданного мутасаррыфом в Кютахье:
«Объявляется всем — беям, эфенди и ага, в пределах санджака:
поелику шейхи текке Ахи Эврена, „полюса знающих [истину]" и
„помощи обретших [истину]"37, благоуханный прах которого покоится во
граде Кыршехире, возводят в звание — ахи-баба, кяхьи, дуаджы, йигит-
башы и дают разрешение мастерам [на занятие ремеслом] и
подмастерьям кожевников и прочего людей мастерства, находящимся в богохрани-
мых султанских землях, и издавна, согласно старому уставу, приемлют
за это мзду, питая у себя в текке сирых и бедняков, — повелевается
оказывать шейху [имя рек] из пречистого рода Ахи Эврена, путешествую-
36 См-* ot\ о* 'sir г «4fc*k.1 "4*^: J>*l ^Ь" <<Ssß OU**; ° значении
«себбе шейхлери» в Амасье, см. стр. 561.
299

щему с высочайшим фирманом, внимание и почтение для
беспрепятственного и благолепного совершения вышеуказанных треб и обрядов и
подавать, согласно старинному обычаю, харч и плату, какая надлежит».
Но представители тюрбе, помимо султанских фирманов, древность
которых можно бы установить в константинопольских архивах, потому
что обыкновенно, вступая на престол, султаны возобновляли действие
грамот, выданных их предшественниками, — снабжались еще
рекомендательными письмами от главы текке. В моем распоряжении есть
подлинник письма на толстой для документов бумаге размером 54X39 см,
составленный в 1321 г. х., т. е. в 1904 г.
«Настоятель и шейх всех уста {J**A *-iLy*l f >^Ь), шейх Мустафа
Шюкри посылает привет возлюбленным Ахи Эврена — кяхьям цехов
и ахи-баба и объявляет: Как ведомо вам, все люди ремесла приобщены
к нашей гордости, пиру над пирами, кладезю для угодников, Ахи Эврену
Вели — да освятит Аллах прах его! — и от него восприемлют разрешение
согласно благодатному чину; поелику, согласно благим обычаям тари-
ката, сподобившийся разрешения, без сомнения, обретает материальные
и духовные милости и благодати, — на сей раз любезное чадо нашег
шейх Али Хайдар-эфенди, и наш племянник, шейх Мехмед-эфенди,
предприняли путь в вашу сторону; мы же просим оказать им всяческое
гостеприимство и, в соответствии нашего тариката, давать жаждущим
разрешение, веселя дух пира. В знак чего и дали мы старшему своему
сыну Али Хайдару-эфенди сию грамоту».
Для цехов дервиши возили с собой большие зеленые свитки
(свернутые в трубку) величиной в 4—5 м. Один списанный мною в Кыр-
шехире (от 1247 г. х., т. е. 30-х годов XIX в.) свиток заключал:
1. Родословное древо Ахи Эврена Вели, восходящее к Адаму38.
Между посвящением Ахи Эврена и странствованием39 его идет странная
вставка — запрет кожевникам переходить в цех мясников (касаб) : «А бу-
де он восхочет — да будет он наказан: пусть сорвут с него ворот, сни-,
мут шапку и выгонят из цеха (*Ы^ -Ъ o-tfUjt vj-^ ù^jy ч>у^ û^*2*).
А если это не подействует — да будет над ним проклятие всех пиров.
А наказание — 99 палочных ударов и повторная служба в 1001 день».
Подлинность копии * (jJ&lk, «d^l) удостоверялась печатями: мутевелли и
шейха тюрбе Ахи Эврена.
2. Стихи в похвалу кожевников, сочиненные «Шуглия» (очевидно,
псевдоним пиита):
A0J^ Lia ***ïjj* cJS~ j& *bl jb * Jy- fU" с£^-Ы >**-£^ *-Nl ^ijb
38 Тогда как для пророка Мухаммеда благочестивая мысль мусульманина может
определить maximum только 10—12 поколений (вверх).
39 Содержание дано уже выше.
40 Вм- ùs) ^^ кюнбе(ди) —свод.
41 Вм. с—**Д гаи^ — сокрытый; потерянный, пропавший.
42 Вм. cJoliT гюльбанк — призыв к молитве.

Перевод:
Похвала кожевникам
Да будет благословен аллах! Наше, текке обрело попяпок и в<*ли^
чие; да будет жив всякий приходящий, пока стоит мировой свод. Наш
вождь хазрет Адам, пречистый перед аллахом. Безусловно, он первый
занимался этим чистым ремеслом. Колико мужей сокрытых тайн в сем
мире творит хором молитвенные призывы! Наш пир — тот высокий
султан, чадо Аббаса; как подмастерье, сложив руки, благочестиво
преклоняемся перед ним мы, слуги Насиреддина43. К нему восходит наша цепь;
мы понимаем тот обычай; пира и чины тариката до воскресенья из
мертвых мы помним. Ниметулла Ахи Эврен — истинное благодеяние бога 44.
Шуглия искренно служит своему текке; истинная община нашего
пророка — преданный раб творца.
3. Извлечения из «футувветнаме» — устава ремесленных цехов;
в конце были: хадисы о почитании детей пророка 45 (т. е. Ахи Эврена,
племянника Аббаса), изречения о «футувве» (между прочим, Баязида
Вистами), список пиров — патронов цехов.
Первое место занимает Адам, пир земледельцев. Земледельцы, быть
может, и не были организованы в цех, но кодификаторы внесли и
Адама, первого пророка, родоначальника человеческого общества на земле.
Среди пиров упоминается и пир «холодных» сапожников «эскиджи»
(JäSCJ) Панадос. Ясно, что это уже редакция, возникшая на почве
Малой Азии, отражающая местные условия, — все более усиливающееся
вторжение в ремесла христиан и разрушавшее, очевидно, строй цеха,
который сначала носил мусульманскую окраску46. Против введения
иноверца в реестр пиров шейхи не протестуют, лишь бы только не
затрагивались их материальные интересы.
Дервиши, так сказать, благословляли нового мастера на работу,
вводили его в члены цеха, знакомя с житием пира и с обычным правом
цехов.
VI
Порядок стажирования у мастера был строго регламентирован.
Вступивший «мальчиком» (чырак) к мастеру уже как бы прикреплялся
к месту — к цеху, и, если бы он отошел от хозяина, никто его не принял
бы, и он должен был обратно возвращаться на прежнее место. Хозяин
его обучал; он выполнял разную работу, не получая жалованья; иногда,
продав небольшую вещь, хозяин дарил мальчику вырученную сумму.
Мальчик собирал, находясь у хозяина, и «чаевые» («шербетлик»), и
скопленные деньги шли потом ему на устройство «званого стола», когда
он выходил в мастера. Служил мальчик у мастера «1001 день» — срок,
определяемый и как искус для дервишей. В завие прежде происходило
под руководством двух «ел кардашы», одного «ел атасы» (братьев и
43 Перевод полустишия дан вольный.
44 В стихе игра слов.
45 Например, ^U ^ j ïbJI 4Ü ^ ^ \ Дд* £Ь Vjl fjf\ fr (fü") <^* <-№
âxs «dJI *) и обратный хадис, построенный параллельно: (p-^f) ^Л Jl*
46 А. Галлан [см.: «Journal d'Antoine Galland pendant son séjour à Constantinople
{1672—1673)». Publié et annoté par Ch. Schefer, t. I, Paris, 1881, p. 120] отмечает, что
в процессиях цеховых в Константинополе в XVII в. число турок, т. е. мусульман,
было незначительно.
301

отца, указующих путь) и других лиц еще нравственное воспитание
чырака.
Вторая ступень — подмастерье (калфа). Минимальный срок для
калфы — шесть месяцев. Задержка, удлинение срока зависели часто от
материальной немощности; чтобы фактически стать мастером, т. е.
оборудовать мастерскую, необходим капитал. Иногда, впрочем, помогал и
мастер или старшина цеха (йигитбашы). Человек, заявлявший о
желании быть мастером, представлял сработанную им вещь на суд, и после
одобрения, после испытания (имтихан), над ним мог быть совершен
обряд опоясания (пештамал кушатмак) 47, посвящения в мастера,
выхода в мастера (баша чыкмак). Церемония происходила различно у
цехов (у зеленщиков, например, в Ангоре, когда поспевала зелень или
овощи).
В Кыршехире на торжество приглашался шейх тюрбе Ахи Эврена;
молитву совершал муэззин, выполняя обязанности дуаджы
(молельщика); это уже разложение обрядности48. Посвящаемый ставил пятку
правой ноги на большой палец левой ноги, обращаясь лицом к кыбле;
правую руку клал на левую, а указательным и большим пальцами левой
руки держал мочку правого уха. Так объяснял мне в Кыршехире Ша-
бан-эфенди, сын бывшего йигитбашы цеха ткачей. Шейх повязывает
шарф («шерид кушадыр»), а муэззин развязывает потом («чёзер») —
важнейший момент обряда.
В Ангоре церемония отличалась; сообщаю чин со слов себбе Шефи-
ка-эфенди. Уста садился лицом к кыбле, окруженный мастерами своего
цеха и гостями от других цехов; напротив него — себбе; по правую
сторону от мастера — подмастерье, а слева ставилась скамейка, на которой
лежали куски мыла («зеленый лист»49 — ешиль япрак) и свернутый
вчетверо фартук (фута) для будущего мастера. Себбе начинает читать
нахит (<^оо), двигаясь к уста: прочтет два стиха и делает правой
ногой шаг вперед и т. д. до трех раз, пока, приблизившись, не подает уста
кусок мыла. Потом йигитбашы раздает мыло присутствующим: цеховым
своим по одному куску, а гостям от других цехов — по два куска (два
куска получает и уста посвящаемого) 50.
В старой рукописи (отрывок из «футувветнаме») нашел я
пожелтевший вкладной листочек бумаги, заключающий стихи (безграмотно
написанные), состоящие из трех четырехстиший. Видимо, человек,
слышавший термины суфийские, нескладно изложил виршами чувства
подмастерья, вступающего в цех:
Ol^ i , »p OJ ♦ >T 4 j JJ 4—J Û *(Sj I
pJlAS (sic!) д^^р ,«^.*хл_« (sic!) <ü._LL
47 Анализ церемонии, отражающий религиозные традиции братства ахи, дан
мною в статье «Из жизни цехов в Турции», см. в этом томе, стр. 279.
48 Дуаджы (после утренней молитвы) совершал на базаре перед открытием
лавок и мастерских молитву — разрешение на торговлю и работу.
49 Это наименование должно символизировать ничтожность дара; см.: Е.
Булатов, Реван или торжественный обряд татар ремесленников в Крыму, стр. 149. Ср.
изречение Саади о даре дервиша.
50 Водоносы (реведжилер) подносят хиляль — деревянную лучиночку для ко-
вырянья в ушах.
302

р. Л—о—LS~ J J—5_ä ^sic!) «U-Ji-c «ytj-^—Sjl
p—Ь—*-i~f ÙJ »Ы ^ »' >—: a 2 -
ol^-J ^ oJ «i^pe * J—ÏJ * ' й »ISjl
cSjl—£«-£—^1 <£l—$j>—• д ^ • ?» fj ■ ^ -О1
^U-*j! JJLj (siel) c£j^f» ^ <^—l^yS^ bjt-^y.
Oj^__v C< 9j—x » I—J JSb <j—jV **■-*v-^
^—il—i yl J ~ j j â Oj^ ^-.»IT
Перевод:
Я, нижайший раб, к двери пришел; то — истина; в тарикате тело
мое — чисто; о, молитвенный коврик познания, на раба [?] обрати взоры!
Во всех чинах сотвори молитву Мухаммеду. Я — невинное дитя, от
урока пришел я, я учился, и от истинного знания пришел я. Мы — близки,
но я издалека пришел. Во всех чинах сотвори молитву Мухаммеду.
О, мой пир, старец наш общий, мы вам принесли небольшой зеленый дар;
хотя он и пустяковый (не приличествует вам), но марифет, муруввет —
и призри сей зеленый дар!
В отрывке любопытны формы на «мыш», (говорящие о движении
традиции с Востока — из полосы, заселенной азербайджанцами.
Потом начинается трапеза; вновь посвященный выслушивает
всякого рода наставления и поучения. Мастеру, обучившему его ремеслу,
посвящаемый дает кисет, дарит молитвенный коврик (седжаде), материю
на энтари; шейх из тюрбе Ахи Эврена непременно получает одну окка
кофе. Гостей угощают конфетами (даветие).
На обряде посвящения обязательно участвует шейх или
представитель тюрбе — ахи-баба; в противном случае посвящение носит
временный характер.
У цеха была своя организация; им управлял совет— (лонджа хейе-
ти), состоявший из старшины (йигитбашы), а где его не было — из на-
кыба, кяхьи и двух уста51. Первый член цеха носил еще титул эснаф-
башы или шейх уста; в кожевенном цехе это был ахи-баба — первый
среди старшин цеха; и если в совете цеха при обсуждении между
членами было разногласие, шли к ахи-баба, который и разрешал
недоумение. «Футувветнаме» подробно перечисляет права и привилегии ахи-баба
(материальные и моральные) 52, и это естественно, ибо ахи-баба был
глаза и уши тюрбе.
Влияние ахи-баба выходило за пределы цехов. Если, например,
между двумя кварталами возникала ссора, судил сначала ахи-баба.
Ахи-баба окружен был почетом: он первый начинает кушать во время зияфета
(банкет, пиршество), первый встает, моет руки и т. д. В ахи-баба
выбирали мастера благочестивого, выпустившего в цех по крайней мере трех
мастеров.
Собирался совет раз в две недели53, конечно вечером, потому что
днем каждый занят своим делом. Совет ведал делами цеха; он
производил и экзамен, производил, так сказать, отбор членов цеха. Поручение
или приказание совета или йигитбашы исполнял ишбашы или чауш.
51 В передаче Шабана-эфенди, сына йигитбашы. .
52 Непочтение к ахи-баба (со стороны, например, уста, работавшего 30 лет)
наказывалось разжалованием в шакирды; если провинился калфа (15-летний), на
шею вешали ему ножницы и фартук и вели к тюрбе; там, у порога тюрбе, он
приносил покаяние.
53 В Константинополе в первую и третью пятницу месяца (сообщение Э. Бех-
нана).
303

Чтобы поддержать славу цеха, совет заботился о хорошей
продукции. Если кто делал плохо, прибивали гвоздем плохо сработан <ую вещь
перед лавкой; лавку закрывали, и на счет виновника устраивали
пирушку. Угощеньем наказывали и того, кто взял для себя материала больше,
чем ему было нужно54.
Закрытие лавки бывало и продолжительно — провинившийся
человек исключался как бы временно из цеха; на него накладывали, как
говорили кое-где (у Черного моря), употребляя греческий церковный
термин, «афорос» (отлучение).
В Ангоре процедура эта происходила так. Однажды провинился
кузнец, и себбе, будучи болен, послал вместо себя в мастерскую сына. Сын
явился в мастерскую, снял с кузнеца фартук и привязал к наковальне.
Был еще такой случай. Заказал человек шорнику седло и сказал при
этом: если ты сделаешь плохо, я буду жаловаться. А мастер возьми да
и обругай старшину цеха. Когда об этом узнал себбе, шорник был
разжалован: ой должен был пройти снова полный стаж: педелю побыл он
чыраком и устроил пирушку; неделю — калфой, и опять пир, и только
тогда дозволено ему было открыть мастерскую.
Оригинально совершалась закупка материала для цеха: шейх или
ахи-баба являлся на торжище (около тюрбе), благословлял, и тогда
начиналась продажа. Капитал был различен у мастеров, у одного —
больше, у другого — меньше. Сперва закупали бедняки, а потом уже богатые.
Если после этого оставалось что, покупали зажиточные, т. е. товар
раскупался целиком, иначе купец не стал бы, пожалуй, вновь и привозить.
Зимой, в случае надобности, товар по сходной цене отпускался опять
тем, кто нуждался 55. В Ангоре себбе, верховный вершитель, давал
зеленщикам (бостанджы) разрешение на посев овощей.
Цех жил отдельной жизнью (у ремесленников были свои
излюбленные кофейни, общественный сундук) *. Ежегодно цех устраивал гулянку
(теферрюдж) 56. Это было, так сказать, общее собрание членов цеха,
решавшее мирно дела 57. Если кто по бедности не мог принять участия,
ему посылали угощенье.
По пятницам издавна лавки и мастерские были закрыты; в Ангоре
вечером в понедельник и в четверг кузнецы и мясники, закрывая лавки,
зажигали свечи и ставили их: кузнецы — на наковальню, мясники — на
«стул». Четверг в Кыршехире посвящен был зиярету тюрбе. В праздники
мастера ходили поздравлять йигитбашы.
Недавно в Кыршехире во время выборной кампании в Великое
национальное собрание * цехи города торжественно собрались и, взяв
54 В Константинополе, как сообщает Э. Бехнан (см. «Ени газете»), цехи часто
защищали народ от насилий. Когда ему тяжко было от налогов, ахи-баба собирали
представителей от цехов (по три человека) для обсуждения. Старший ахи-баба
отправлялся к великому везиру и держал речь: «Народ и правительство похожи на
крылья птицы; они живут вместе: без народа не может быть правительства, но и
без правительства не может быть народа. Держи же в одной руке народ, в другой—
правительство. Решение цехов твердо, они с этого не сойдут». Если предложение
ахи было безуспешно, объявлялось городское собрание (мемлекет ичтимаы) — своего
рода забастовка. О силе цехов сравните пословицу: «Otuz iki esnaf bir araya gelirse
sadrazami yerinden indirir»— «Если тридцать два цеха объединятся (соберутся вместе),
они низложат (сместят) садразама». См.: В. Гордлевский, Образцы османского
народного творчества, т. I: Тексты, М., 1916, стр. 41, послов. 977.
55 Ср. описание у Эвлия Челеби (<coU«j.a <\ jüb. f^-ub^l^ ^^Jb. Uj)
oV. ц* <\r\l)
56 Во время теферрюджа «мальчик» как будто мог переменить хозяина и
ремесло.
57 По «футувветиаме», покупка сырья производилась ахи-баба, который и
распределял потом между членами цеха.
304

знамя из тюрбе Ахи Эврена, во главе с шейхом обошли тюрбе кругом
(совершили таваф) и потом уже отправились на выборы.
Теперь цехи (цеховая организация) падают. Когда я в Аксарае
спросил медника о пире, полушутливо, полуцинично он ответил: кто
заказчик, тот и пир. Прекратился приток учеников — молодежь идет в
школу, и неохотно отдают уже родители детей на выучку. Оплата труда
низкая: ткач за тканье 14 м материи на три пары шаровар (из серой
верблюжьей шерсти, привозимой крестьянами из деревни) зарабатывает
всего 75 коп. За «мешочный» материал (около 372 — 4 коп. метр)
заработок дневной чуть-чуть выше (1 руб.); это выгоднее, но мастер зависит
от клиента, который ему заказывает. С другой стороны, и правительство
разрушает старую организацию, устанавливая непомерно высокие налоги
на кустаря.
VII
Разрушается и цех кожевников, наиболее мощный и наиболее,
должно быть, консервативный. Надписи, на которых обозначен был пир
цеха, прежде висевшие в лавках и мастерских, убраны; но кожевник
перед началом работы поминает все-таки Ахи Эвреиа, шейха Махмуда
(«Ахи Эврен, серчешмейи султан, пиримиз шейх Махмуд»).
В Ангоре у речки, напротив осыпавшейся недавно «башни Тимура»,
давно расположились кожевенные мастерские; теперь их всего 20—25;
мастера бросают ремесло, а часть разрушает мастерские и дает им
другое назначение. Наблюдая кожевников в Ангоре, я установил у них
знаки. Очистив и обмыв кожу, кожевник подрезает ножом у шеи знак (ни-
шан), и, таким образом, если бы кожа пропала, хозяин сразу может
доказать на нее свои права.
Знаки эти переходят от отца к сыну; если род прекращается, знак
с согласия цеха передается новому мастеру и вносится в тетрадь,
хранимую ахи-баба. В случае спора справляются у ахи-баба. Знаки эти
частью изображают инструменты, употребляемые при обработке кожи,
у них определенные названия. Образцы знаков у кожевников показаны
на рисунке. Для некоторых мне удалось записать и специальные
названия; так, 2) демир, 3) фенгере, 4) пай демири, 6) чекиш, 7) мыслак,
8) йылдыз.
/
I »
4
7
u -rf-
/\
X
/г
J/
_ 9
20 В. А. Гордлевский

VIII
Так ахи Махмуд, член религиозно-рыцарского братства (XIII—
XIV вв.), превратился усилиями дервишей в Ахи Эврена Вели, пира
цехов в Турции. Цехи сохранили и устав братства как с внешней,
ритуальной, стороны (обряд посвящения, 'например, носит ярко выраженный
религиозный отпечаток), так и с внутренней, организационной (цех
представлял своего рода общину — общий труд и общий стол; но в этой
общине было сложное деление на степени и чины, подчиненные
безапелляционному главе-судье ахи-баба). Среди членов цехов были и
христиане, и число христиан все более увеличивалось: в мусульманском
государстве христианское городское население, отдаваясь ремеслам,
находило единственный заработок. Уже в XVII в. наблюдательный иностранец
отменил среди участников цеховых процессий малый процент турок, т. е.
мусульман (иными словами, преобладание христиан) 58. Но и форма
мусульманского цеха параллельно претерпевала изменения: цех обрастал
западными терминами; постепенно разрушался и строй его
мусульманский. Экономическое наступление Европы (со врехмени султана
Махмуда II) только усилило разложение.
Динамику цеха схватил араб-путешественник Ибн Баттута; статика
зафиксирована в «футувветнаме» (уставах), и изучение «футувветна-
ме» — очередная задача, которая должна разъяснить
культурно-историческое значение цеха.
58 Для понимания цехов в Турции XVII в. ценный материал
(неиспользованный) разбросан в «Путешествии» Эвлия Челеби.

6X^ 64^ СЧь 6^ 6X^64l^6^q^
О ФУТУВВЕТНАМЕ
(Справка)
В Турции в больших библиотеках хранятся списки Футувветнаме.
Встречаются они часто и на базаре в Стамбуле. В моем распоряжении
четыре списка, правда все это поздние — начала XIX в.; но это
показывает, что сравнительно еще недавно Футувветнаме были настольные
книги — руководства для цехов.
Перехожу к внешнему описанию одного из таких Футувветнаме,
предназначенному для кузнецов. Оно написано на бумаге восточной, без
водяных знаков *. Как видно уже по почерку приписок, рукопись
побывала в руках малограмотных ремесленников, т. е. изложена простым
языком, — уставная грамота эта и была предназначена для низшего
или среднего слоя ремесленников, для которых отвлеченности или
суфийская мистическая философия были бы и непонятны. И формат
рукописи (9 см X 6 см) указывает также, что это был справочник, так
сказать руководство, которое удобно было всегда держать при себе.
Книга переведена и упрощена — стало быть, и вообще организация
цеха создалась вне и в Турции заимствована уже по-своему. Это в свою
очередь значит, что изучение ремесла цехов должно быть продолжено
в Персии или, может быть, и в Сирии.
Изложение сопровождается рассказами из жизни пророка и асхабов
хадисом; это для более легкого усвоения. Переписано, видимо, довольно
спешно, в частности заглавие вписано потом.
Рукопись упрощена — она сразу начинается с деления на главы.
Имена кузнецов — [не разобрано одно слово] 43 |не разобрано одно
слово]— как будто сирийские — туда, очевидно, должно быть и обращено
изучение. Их переписчик плохо понимал; так у него алцС-* аЛГу
одно имя, а в действительности это два.
Фраза иногда построена неправильно; неправильна подчас и
орфография: винительный падеж с приставкой усечены (как в литографии) —
остатки окаменелые старого языка. Иногда вместо обычного
винительного падежа — родительный. Рукопись вообще безграмотная; например,
персидский изафет изображается через букру„с£"*Ь«^^1(стр. 54);
естественные, впрочем, пропуски, вместо сЛ^ ^**>- (стр. 51); небрежная
нумерация; вместо «в-пятых», нужно бы «в-четвертых» (стр. -19), на
стр. 50 (в конце) ожидается 3-я глава, а обозначена 4-я глава.
Нумерация сделана грубо — химическим карандашом — уже впоследствии,
может быть даже недавно. Имена передаются разно: например, на стр. 57
ôj^j, а дальше (стр. 60 и след.) — ô^j' (раз, впрочем, Эрмуну— так
огласовано!).
Когда я переводил, X. М. Джевад охотно мне помогал как мог.
20*
307

* * *
Перехожу к содержанию Футувветнаме. Оно начинается с обычного
обращения: «Во имя аллаха, милостивого, милосердного». После этого
говорится: «О, господь миров!».
Я назвал эту книгу «Мабрурат уль-Футуввата» и изложил ее в
семнадцати главах вкратце, чтобы познание и изучение ее для читающих
и слушающих было легко.
Первая глава изъясняет добродетели совершенных мастеров, ученых
и почитаемых пиров. Здесь, между прочим, говорится: «Аллах — да
будет препрославлен и возвеличен! — сказано в Коране: Я прибегаю к
аллаху от шайтана, побиваемого камнями, во имя аллаха милостивого,
милосердного.
Итак, свет очей моих, брат, знай и ведай, что истинный бог — да
будет он препрославлен и возвеличен! — в своем предвечном слове и в
великом Коране устами великого друга и посланника своего
„избранника" Мухаммеда — да почиют над ним молитвы и мир! — соизволил
сказать: О, Мухаммед, ради коней, на которые восседают гази, ради
иноходи коней гази, испускающих мочу с ржаньем, ради белой пены,
истекающей изо рта, когда они мочатся и идут, ради искр, отделяющихся
от новых подков коней, на которых восседают гази, ради ржанья коней,
на которых восседают гази, среди врагов! Так аллах соблаговолил
отозваться; отсюда суди по аналогии: раз аллах — да будет он
препрославлен и возвышен! — в великом Коране так выразился о доблестях коней,
на которых восседают гази, — каковы же должны быть перед лицом
всевышнего доблести гази. Сообразно с этим и суди, на какой ступени
находятся перед лицом аллаха совершенные мастера, споспешествуемые
в делах своих гази. Суди: лучше всего идти на священную войну
(«джихад») на коне; но не иначе можно идти на газават на лошади или
вообще, сесть на лошадь, как только если она подкована; а если она не
подкована, такая лошадь не может идти и ноги ее не выдержат — она
падает и подыхает, а хозяин ее при всей своей храбрости, безусловно,
попадает в руки неприятеля. А раз так, то мастер-кузнец среди прочих
братьев сделался самым совершенным и достойным среди тех, кто
помогает гази, потому что нога поддерживает члены тела, а нота лошади
может быть устойчива исключительно только благодаря подкове.
Посланник — да ущедрит над ним аллах молитвы и привет! — соизволил
сказать одному асхабу, по имени Базид Аффази: Те, кто помогает гази,
послужили достойнее братьев, совершающих газават, потому что, не будь
их, те не могли бы совершать газавата; никакое дело не может быть
завершено, если кто-нибудь не будет причиной. И вот тому наше
доказательство: когда асхаб Ибн Масуд — да помилует его аллах! — во
время газавата отсек голову проклятому Абу Джахилю, другой асхаб, по
имени Абдулла ибн Зубейр — да помилует его аллах! — еще раньше
повстречавшись в бою с безбожным Абу Джахилем, упорно сражался и,
свалив его с лошади, больно ударил его и уже собирался отрезать ему
голову, но в этот миг подоспел Ибн Масуд; он сошел с коня и пожелал
отрезать Абу Джахилю голову, чтобы отнести ее вселюбезному другу
(аллаха). Абдулла не соглашался, и в конце концов между ними
завязался бой. Тогда вмешались асхабы и помирили их, так что оба они
отрезали Абу Джахилю голову от одного места и, привязав к ногам
веревку, потащили, один за одну ногу, другой — за другую. Волоча труп,
как собачью падаль, они предстали перед лицом господина двух миров,
дабы удостоиться благословения от посланника аллаха. Пророк — да
будут над ним молитвы и мир аллаха!—обоих их благословил и соизволил
308

сказать: заслуги ваши равны, а как раз в это время перед султаном двух
миров находился асхаб Абулькасим Симьяни—да помилует его аллах!—
который подковывал лошадей всещедрого посланника. Наш пророк
посмотрел обоим асхабам в лицо и сказал: „О, Ибн Масуд! О, АбдуллаГ
Поистине заслуги ваши в сем деле одинаковы, но заслуги моего кузнеца
Абулькасима, который стоит передо мной, выше, чем ваши заслуги".
Тогда оба асхаба изволили сказать: „О, посланник аллаха! Мы оба так
потрудились, у нас на теле раны, как же заслуги Абулькасима могут
быть выше наших заслуг?". На это посланник аллаха ответил им: „Да
потому, что если им лошадь не будет подкована, она негодна на то,
чтобы идти на газават, ноги у нее не стоят твердо, а ведь ноги-то и
держат на себе все тело.
Конечно, это правда, что вы совершили большой газават, но
причиной всего того, что вы совершили, является Абулькасим: не будь его, как
могли бы вы совершить газават?".
Стало быть, этих рассказов о доблестях и этих проявлений величий
довольно для братьев мастеров-кузнецов. Да не отвратит всевышний
аллах всех нас с правого пути!».
Вторая глава объясняет добродетели братьев, знающих учение Фу-
туввет, а также рассказывает о наказаниях тем, кто о них не знает.
Итак, вы, совершенные мастера, да будет вам ведомо, что
посланник— да почтят над ним молитвы аллаха и да будет над ним мир! —
изволил сказать Омару ибн уль-Хаттабу — да помилует его аллах! —
«у кого нет шейха — у того нет и веры».
Так вот по смыслу этого хадиса, превеликий страх и
(благоговейный.— В. Г.) должен быть пред людьми, почитающими бога.
Рассказывают, что если человек знает своего пира (пира называют шейхом
или еще мастером), — хорошо почитает право мастера, во время работы
совершает пятикратную молитву, по мере сил своих читает своевременно
молитвы, всевышний господь — да будет ему хвала! — на одну трудовую
акча с брата-мастера подает ему от щедрот своих тысячу акча без отчета
и без мучений; тот мастер попадает в рай, и работа, которую он
совершал, приравнивается к молитвам; он до смерти видит уготованное ему
в раю место и во сне благословенный лик друга аллаха. Всевышний бог
из благоволения к нему подает ему в длань его насущный хлеб, откуда—
он и не догадывается; он дает ему одоление над всеми врагами его,
в народе его уважают, достоинство его возвышается, и перед всевышним
богом он приближен и угоден ему. Все дела его идут легко, все, что
ему нужно, исполняется; всевышний бог всюду ему помогает, лицо у
кего светлеет, а дни жизни его удлиняются, он укрыт от бедствий обоих
миров, по милости аллаха он ни в ком не нуждается.
Бог нисходит в сердце его, и все сокровенное раскрывается перед
ним. Когда он испускает последнее дыхание, всевышний бог охраняет
его от злого конца, и он завершает жизнь во благе; бог избавляет его
от мучений в могиле, он среди тех, кто первым входит в рай.
Всевышний бог всегда подает им насущный хлеб' из скрытой
сокровищницы, они делаются совершенными и великодушными и
удостаиваются милости бога, и дни их заканчиваются во благе; молитва их бывает
услышана, а от деяний рук их — от их ремесла мир обретает пользу;
мастер делается совершенным, бог благоволит к нему, дыхание его
благословенно, и он познает силу и значение ремесла.
Теперь пойдем дальше. Если кто не знает своего пира, не разумеет
учения Футуввет, не знает хорошенько молитв и славословий Футуввета,
не умеет читать и не старается научиться, а мастеру не прислуживает,
та пища, которую он принимает, не идет ему на пользу — она «недозво-
ЗС9

лена», и -не видит тот человек благословения от дела рук своих; среди
мастеров он презрен и унижен, он низвергается на низшую степень, это
тать ремесла, и жизнь всякого живого существа, питающегося из ру<его,
кратка; в день вознесения из мертвых у него много будет спрошено и
не может он быть совершенным в ремесле. Ни истины, ни шариата, ни
тариката, ни марифета — ничего-то он не знает и остается ничтожным
невеждой; он не умеет использовать силу и достоинство ученика и
остается без пира и мастера, а в деле своем он неуч, лишенный мюрюв-
вета, потому что дело человека, не услуживающего мастеру, не бывает
правым. Рассказывают, что один человек в Конье, долго глядя на
мастеров, нахватался от них слегка и изучил ремесло, но не испросил
благословения от мастера и ленился служить ему. Он снял самостоятельно
мастерскую, но так как он не мог вести дело, он взял и ушел из этого
города и начал переходить с одного места на другое.
По мудрости бога во время странствий попал он в Багдад. Через
несколько дней пошел он к мастерам и, поцеловав у них руки, сказал:
«Я пиропочитатель и столько-то лет служил мастеру, в деле рук своих
я искусен. Смилостивьтесь, дайте мне уголок в мастерской и будем —
дай бог вам здоровьица! — жить мирно и сладко в вашем городе». Так
долго он стонал (стоял? — В. Г.) и молил, и сжалились они над ним
и, уподобив его совершенному мастеру, пиропочитателю, определили ему
местечко. Он пошел, сел там и проработал так некоторое время. И вот
однажды оказалось, нужно пустить кровь одной лошади багдадского
халифа Мутасима би-Лляхи, а это была любимая лошадь халифа. В
поисках мастера (слуги. — В. Г.) нашли в крытом ряду его, повели его во
дворец и предложили пустить лошади кровь и подковать ее; а этот
человек-то в пускании крови не был искусен, он разрезал ей ланцетом совсем
не в том месте и не прошло и получаса, как до вечера лошадь сдохла,
потому что он не мог перевязать опухшую ногу лошади. Слуги вновь
разыскали его и привели перед очи халифа, и халиф отдал приказ,
чтобы палачи отрубили ему голову.
Но приближенные ьступились за него и, вымолив его у падишаха,
избавили (от смерти. — В. Г.). У него не было ничего, чтобы уплатить
халифу стоимость павшей лошади. В конце концов его выгоняют из того
города, а он, выйдя, подумал дорогой: я не служил мастеру и не знаю
толком ничего в этом ремесле, чтобы действовать как следует; куда я ни
попаду — мне непременно придется сесть где-нибудь в мастерской,
а коли так, придет ко мне всякий люд или попросит подковать лошадь,
или станет расспрашивать о какой-нибудь болезни лошади, или
пожелает, чтобы я пустил ей кровь — словом, каждый будет ждать от меня
ответа, а я-то не знаю, что отвечать вопрошающим меня. Если я отвеч>
что-нибудь, он пойдет и покажет другому мастеру, совершенному, а когда
тот мастер даст другой ответ, выявится немедленно моя ложь —я буду
презрен среди мастеров, они скажут: он, оказывается, ничего не знает;
мастерскую мою закроют, а меня выгонят из того города. Так лучше
всего вернуться мне в родной город, там припаду я к ногам моего
мастера, испрошу у него прощения за содеянное и стану служить ему, пока
через некоторое время не стану я искусен в ремесле. Он вернулся
в Конью, нашел своего мастера и, поцеловав ему руку, семь лет
находился у него в услужении и сделался совершенным мастером.
Третья глава изъясняет право учеников над мастерами и право
мастеров над учениками.
Перейдем к рассмотрению прав учеников. «Знай же, и да будет тебе
ведомо, что у ученика по отношению к мастеру имеется девятнадцать
требований законных. Человек, являющийся мастером, должен хорошень-
310

ко преподать тем, кто у него в учениках, правила ислама и обучить его
хорошенько пяти временам, чтобы он отнюдь не пропускал (молитвы.—
В. Г.), Если он в конце концов остается невеждой и пропускает молитвы,
то грех за это ложится на мастера, потому что ученик делает то, что
видит у мастера. Потом, когда ученик становится самостоятельным и
также невнимателен к своему ученику, он поступает так, как он
наблюдал у своего мастера. Вот посланник всемилостивый — да почиет над
ним молитва аллаха и да будет над ним мир! — соизволил сказать: ,,Все
вы — пастыри -и все вы ответственны за паству".
Как хозяин требует ответа и отчета у человека за овец, которых он
поручил ему пасти, так и господь, безусловно, потребует у вас отчета
за тех, кто находится под вашим управлением, потому что сей мир есть
нива будущего мира: что посеешь ты в этом бренном мире, такую
соответственно жатву соберешь на том свете. Вот и посланник аллаха —
и да будет над ним мир! — соизволил так выразиться в хадисе: „сей
мир — нива того света". И истинно слово посланника аллаха».
Второе право, предъявляемое учеником к мастеру, — мастер не
должен произносить перед учеником шутливых слов, противных честному
шариату.
В-третьих, он должен изрекать не проклятие, а добрые пожелания.
В-четвертых, если он заметит за учеником неподобающий поступок,
он обязан наказать его.
В-пятых, он должен хорошенько, как следует, со всяким тщанием
обучить ученика истинным столпам: шариату, тарикату, марифету.
В-шестых, вразумить его о пире и предстателе [«пишкадеме»].
В-седьмых, он должен прилагать все усилия к тому, чтобы требовать
от ученика честного труда.
В-восьмых, ученика своего мастер должен почитать за сына или
за брата.
В-девятых, все, что мастер считает для себя благом, он должен это
же считать и для своего ученика.
В-десятых, все, что мастер сам знает, видел или слышал от своего
мастера, он должен передать своим ученикам, ни на йоту не упуская
ничего.
В-одиннадцатых, выше предела не должен мастер давать своему
ученику работы.
В-двенадцатых, мастер должен обучать ученика, оказывать
уважение гостю.
В-тринадцатых, не учить ученика быть скупым, а стараться делагь
его щедрым, и если случится, что нужно подать что-нибудь просящему,
мастер должен дать в руки ученику своему, и когда потом он будет
самостоятелен, он будет щедрым.
В-четырнадцатых, мастер должен научить ученика, что такое шедде,
а также точно, что значит быть реванным.
В-пятнадцатых, мастер обучает ученика молитвам и священным
айетам 1, которые должны в свое время произноситься.
В-шестнадцатых, постоянно, и когда мастерская закрывается и когда
открывается, непрестанно произносить имя аллаха.
В-семнадцатых, не давать ученику работать одному, а и самому
помогать ему.
В-восемнадцатых, по пустячным подозрениям не бить ученика и
не оговаривать, если только он не действует против честного шариата.
В-девятнадцатых, когда мастер дает ученику своему дестур — брать
и принимать от него, сколько ученик ни положит перед ним.
1 Стих Корана.
31Î

Теперь подошли мы к правам мастеров над учеником.
Прежде всего необходимо, чтобы ученик желал всегда от мастера
благословения и крайне остерегался бы проклятий его.
Во-вторых, не должен ученик идти впереди своего мастера или звать
его по имени, и только если он — когда нужно куда-нибудь идти —
пойдет впереди, чтобы показать дорогу, ему нечего беспокоиться или
огорчаться.
В-третьих, честно и правдиво служить мастеру, членам семьи,
родным и детям его, не обманывать их и не воровать добра мастера *.
В-пятых, когда ученик говорит что-нибудь своему мастеру, должен
он говорить благопристойно и не строить кислую гримасу на лице.
В-шестых, если мастер ударит или побьет по какому-нибудь делу
ученика, отнюдь не огорчаться, а считать это за милость.
В-седьмых, раньше мастера не говорить ничего и не тянуться к столу
раньше мастера.
В-восьмых, не упорствовать перед мастером и не говорить: «это так
или вот так и этак», и вообще не противоречить.
В-девятых, мастера своего любить, как собственную душу, не
возноситься перед ним и не ненавидеть его и ни на что не сердиться и не
гневаться.
В-десятых, не говорить ничего такого, от чего мастер мог бы
огорчиться.
Всезнающий аллах воздаст по справедливости.
Четвертая глава изъясняет начиная от Ибрагима, «друга аллаха», дз
Мухаммеда по порядку всех пиров и пишкадемов. Здесь говорится:
«..итак, брат, поддерживающий столпы тариката, стремящийся к
познанию истины, да будет ведомо и постигнуто тобой, что всехвальный
всевышний господь — да будут возвеличены честь и слава его и да
умножится милость его! — соизволил ниспослать друга своего любезного
Авраама — да будет над ним мир! — чтобы привести в религию
мусульманскую Немруда.
Когда Авраам по воле господа явился (в мир. — В. Г.) и стал
призывать проклятого Немруда к исламу, между ними завязались прения
и споры. Наконец, всевышний аллах приказал Аврааму удалиться, т. е.
переселиться из града Немруда в другую страну. И поднялся Авраам
по воле господней. Когда же он отошел на некоторое расстояние от той
страны, всехвальный и всевышний господь 'приказал Джебраилу — да
будет над ним мир! — „Джебраил, ступай и возьми какое-нибудь из
райских животных и доставь его моему другу Аврааму.
Пусть он сядет на это животное, ибо не подобает моему величию,
чтобы он шел пешком". И исполнил Джебраил волю господню: он тотчас
же отправился в горний рай и, рассказав Рыдвану, взял в раю серую
лошадь, пошел и нагнал в Турфатульайне Авраама. Он передал ему
привет всевышнего бога.
По соизволению господа взял Джебраил на том месте горсть земли,
а была та земля смешана с железом — то была железная руда. Железо,
бывшее смешанным с той землей, в руке Джебраила растаяло,
расплавилось и, отделившись от земли, начало стекать и падать на землю, как
вода. Тотчас же это железо расплавилось и приняло форму подковы,
а небольшие частицы остались на земле по воле господней. Джебраил
эти куски железа, принявшие форму подков, взял и алмазом,
принесенным из рая, просверлил подковы, а потом приложил их к копытам
лошади; из маленьких же кусочков железа, оставшихся на земле, он
понаделал гвоздей. Тогда, по соизволению аллаха, Авраам сел на коня.
Прибыв в место, которое ему было указано, он прожил там три года.
312

И был у Авраама — да будет над ним мир! — любезный друг, друг
пещеры, по имени Муту Мазендерани. Авраам обучил его, как и Джеб-
раил — да будет над ним мир! — обучил сначала Авраама.
Знай, однако, что, когда Джебраил — да будет над ним мир!—
с соизволения бога доставил Аврааму — да будет над ним мир! — ту
лошадь, она кусалась. Прошло после того семь месяцев, и господь миров
сказал Джебраилу: „Джебраил, ступай, передай моему другу Аврааму
привет и скажи, чтобы он направлялся на юг, в сторону Кыблы. Пусть
он отъедет от города на расстояние одной мили и созерцает мое
могущество, и что ни попадет ему в руки и что ни подвернется ему, пусть
все забирает и везет в город". Так приказал господь Джебраилу.
По воле господней Авраам отправился в указанную ему сторону
и увидел, что перед ним скаковая лошадь рыжей масти, чистокровная
арабская кобыла, пасется на пышном лугу, а около лошади лежат
осыпанные драгоценными каменьями седло и уздечка, словом все, что
нужно для лошади, все там лежит. Авраам узнал тогда мощь господню, и,
вознеся изобильную хвалу и беспредельную благодарность творцу,
создавшему эту лошадь, он по божественному внушению надел на нее
седло и приладил все что нужно, а потом сел верхом и направился
в город.
Он въехал в город; жители города увидели это чудо божественное;
и с того времени до сего мгновения от нее произошло много лошадей.
Но мы вернемся к прежнему своему рассказу, посмотрим, что
дальше было. Когда Авраам — да будет над ним мир! — обучил Эрмуна
Мазендерани кузнечному ремеслу, он до конца жизни своей не
расставался с Авраамом.
У Эрмуна был сын, которого звали Калун. По указанию Авраама
Эрмун передал ремесло сыну своему Калуну, а тот — Эздивану, своему
ученику, Эздиван — Шехбалу, тот—Канусу Бекджину, Канус Бекджин—
Кылгыраду, тот — Махуну, а Махуы — Макруну, тот — Тамусу, Тамус—
Гаркану, Гаркан — Хашаму, Хашам — Джасуту, Джасут — Шехбалу,
Шехбал — Таюсу, Таюс — Ферхалу, Ферхал — Меркаму, Меркам — Мат-
руфу, Матруф — Ямлихе, Ямлиха — Махуну, Махун — Ферхалу,
Ферхал — Мешкевану, Мешкеван — Бертуну, Бертун — Сурмаину, Сурма-
ин — Керкаину, Керкаин — Месфалу, Месфал — Маювену, Маювен —
Зульгару, Зульгар — Фахуму, Фахум — Хайраку, Хайрак — Салуну,
Салун — Махмуму, Махмум — Татулу, Татул — Татаму, Татам — Хака-
ну, Хакан — Салинусу, Салинус — Абдаллаху Энсари, Абдаллах Энса-
ри — Зубейру, Зубейр — Абдуррахману, Абдуррахман — Джафару, Джа-
фар — Эбазеру, Эбазер — Абдурреззаку, Абдурреззак — Халиду, Ха-
лид — имаму „Льву аллаха" Победоносному, обладателю меча „Зуль-
фикар" — Али — да помилует его всевышний аллах и благословит (его
лик! — В. Г.), — а он, по указанию и с соизволения всемилостивого
посланника — да будут над ним молитвы аллаха и да почиет мир над
ним! — обучил Абулькасима Симьяни — да помилует аллах его и его
родителя, и мать его, и предков его, и друзей его, и наставников его,
и жен его, и домочадцев, и всех его сотоварищей!
И вот так-то от Эрмуна Мазендерани, ученика Авраама — да будет
над ним мир! — и вплоть до Абулькасима Симьяни — сорок три колена.
Рассказывают, что однажды Мухаммед Мустафа — да будет над
ним мир! — изволил идти в мечеть. По неисповедимым судьбам бога был
полдень, и по воле всемогущего аллаха Абулькасим Симьяни тоже шел
на полуденную молитву. И когда он встретил дорогой всемилостивого
друга и удостоился лицезреть благословенный лик его, Мухаммед
Мустафа улыбнулся и соизволил сказать: „О, Абулькасим, ты как солнце,
313

распространяющее предо мною в воздухе лучи, и лик твой светел, ты —
мой возлюбленный и..." [в авторской рукописи пропущено одно слово].
И возвеселился Абулькасим (зело. — В. Г.); он припал лицом к
благословенным ногам всемилостивого посланника и сказал: „О, посланник
аллаха, — да падут жертвой на твоем пути отец мой и мать моя! Мы
премного надеемся на твои честные молитвы за раба твоего". Посланник
сказал: „О, Абулькасим! Да будет благословен всевышний бог! — и да
возвеличится слава его! — и да умножит он труд твой и да благословит
он прибыль твою!—да совокупит он тебя на том свете со мной! И да
узреть тебе, пока еще не умер на сем свете [...]. И да будет труд твой
и труд всех твоих честен. И да будешь ты в день восстания из мертвых
предстателем за мою общину! И да отвратится нужда на сем свете от
лица твоего!" Услышав эти слова, Абулькасим облобызал тут же руку
всемилостивого посланника и вернулся вспять.
Однажды Ибн Масуд — да помилует его аллах! — пригласил
господина обеих миров в свой дом честный. И случилось по неисповедимой
воле божественной, что как раз около всемилостивого друга находился
и Абулькасим. Внезапно взглянул посланник в лицо Абулькасима и
сказал: „О ты, мой друг пещеры, мой искренний и преданный друг! Пойдем
со мною в дом Ибн Масуда. Ну подумай, что это значит, когда великий
султан, как, например, посланник аллаха, — да почиет над ним мир! —
скажет о ком-нибудь: это мой преданный друг, мой друг пещеры, твое
лицо — солнце, которое светит в воздухе передо мной. Сообрази же,
какой великий султан наш пишкадем Абулькасим Симьяни — да
расширится над ним милость всевышнего аллаха, да будет он возвеличен и
превознесен, да охранит всех нас их заступничеством! О ты, подающий
просящим!
Рассказывают, что прозван Абулькасим Симьяни потому, что наш
пророк соизволил отозваться о нем: твое лицо передо мной лучезарно,
как солнце, распространяющее в воздухе блеск. Когда Абулькасим
поцеловал благословенную руку посланника, коснувшись губами, на лбу
благословенного Абулькасима засверкало сияние, как белое серебряное
пятнышко величиною с голубиное яйцо. По этой причине и прозвище
дано было ему „Симьяни", а „сим" по-персидски значит серебро: зовут
еще Абулькасима „фыдда", что значит по-арабски также яйцо. Словом,
нет конца и предела доблестям и благородству Абулькасима. И если бы
нужно было говорить обо всем этом, составился бы большой том и мы
уклонились бы от нашей цели. Для доблестных братьев, совершенных
и пиропочитающих мастеров, довольно и того, что мы уже изъяснили,
если так угодно будет всемилостивому аллаху. Упование же наше на
господа!».
Пятая глава изъясняет, что такое хакикат, шариат, тарикат и мари-
фет. «О, мой брат — мастер! Да направит тебя аллах (на путь
истинный. — В. Г.) по своей благодетельной милости и благосклонности. Знай
же, и да будет тебе ведомо, что когда всехвальный и всевышний господь—
да будет, превознесено его величие и да распространится милость
аллаха!—сотворил нашего праотца Адама — да будут над ним
молитвы и да почиет над ним мир! — из его поколения вышло столько сынов
Адама, и бог для каждого из них создал средства к существованию; но
для того чтобы дать каждому пропитание, бог создал столько же
причин, столько же средств для добывания пропитания.
По неисповедимому промыслу бога, все эти удивительные ремесла
и все эти изумительные приемы были (заранее — В. Г.) предопределены,
но они не открывались наяву и были сокрыты, и только после нашего
праотца Адама начали они обнаруживаться одно за другим.
314

Каждое из этих ремесел объявилось волей какого-нибудь человека,
но все это сотворил всевышний создатель — да будет возвеличено имя
его! — Потом появились разные неподобающие странности. Человек,
бывший царем, возомнил себя богом и объявил, что он создал на земле
тысячу изумительных ремесел и причудливых форм. Но ведь это
всевышний аллах даровал ему ум и мышление, рассудок. И не будь его
соизволения, никто бы не мог ничего сделать. Ему подобает мощь и мудрость,
а человек — только орудие.
Если бы теперь кто-нибудь спросил, как ты понимаешь истину, ты
отвечай: в истине мой насущный хлеб. О, предвечности на скрижалях
предопределено мне было вследствие того дела, которым я занимаюсь,
и когда сотворена была моя душа, это дело и это ремесло было мне уже
даровано. Уже от утробы (матери. — 5. Г.) это должно было стать моим
занятием. Теперь я явился на свет, и это — средство к моему
существованию. И пока я живу, я делаю это. И если кто скажет так, — значит,
он хорошо познал и понял истину.
Теперь о знании шариата. Если у тебя спросят, а как ты понимаешь
шариат, ты отвечай: Вот как я понимаю шариат: Когда появились
ремесла, для каждого из них какой-нибудь человек был причиной, и так
зародились они, одно за другим, и объявились, пока не дошло до священной
эпохи всещедрого посланника—да будут молитвы аллаха и да почиет
над ним мир! В течение некоторого времени народ делал так, как видел
от своих мастеров, и каждый человек добывал средства к
существованию и перебивался благодаря тому ремеслу, которое он знал, и впредь
до времени нашего пророка действовали люди таким образом.
Но вот однажды посланник аллаха—да будут над ним молитвы
и мир! — сидел после совершения предвечерней молитвы в Михрабе,
а был тогда понедельник.
По соизволению аллаха истинно с неба спустился на землю Джеб-
раил — да будет над ним мир! — и, передавая нашему пророку привет
от бога истинного, сказал: О, Мухаммед! Вот тебе наказ от аллаха: все
ремесла, что на земле, и каждое в отдельности явились через какого-
нибудь человека и обнаружились. Всевышний бог повелел тебе
пригласить к себе Али, и всем этим ремеслам (а всего 379 различных ремесел)
я, по соизволению аллаха, обучу тебя, ты же через мое учение должен
передать это Али, а он уже с твоего разрешения обучит ремеслам,
каждому в отдельности, какого-нибудь асхаба, как он захочет, ты каждого
асхаба — мастера ремесла, которому их обучил Али, благословишь и
вознесешь благожелания. Когда Джебраил так изрек, посланник аллаха
исполнил волю аллаха истинно. Он призвал Али и изложил ему волю
аллаха, как все было. Али по указанию и разрешению пророка обучил
ремеслам асхабов, кому желал, — всем великим асхабам — да будет
над всеми ими благоволение аллаха!
Дело это целиком закончилось, каждый сообразно своей степени
получил долю. Потом Али — да почтит Аллах его лицо! — впереди, а за
ним — 379 асхабов великих пришли к „другу аллаха", и он каждого из
них благословил. И теперь — до восстания из мертвых все пиры, очаги
держатся благословениями молитвы и милостями нашего пророка — да
будут над ним молитвы и да почиет над ним мир! —И да хранит он их
всегда! Аминь!
И вот если человек, будучи спрошенный о шариате, сумеет так
ответить, значит, он полностью и правильно познал шариат.
Теперь мы перешли к содержанию понятия тарикат. Если бы
спросили у тебя: А как ты знаешь и понимаешь тарикат? Ты отвечай:
Когда выше изреченные асхабы — да будет над всеми ними милость
315

аллаха! — по разрешению посланника аллаха получили свою долю,
и каждый получил особо благословение и милость — а все это были
великие премилостивые угодники, да освятит аллах их тайны! — все они
вознесли благодарственные молитвы за Али. Словом, каждый из асхабов
тем неведомым ремеслам, которые они изучили и познали от Али, стали
обучать других и выдавать разрешительные грамоты. Те в свою очередь
через обряд целования руки, по их милости, сделались каждый
достойным молитв и почитаемым святым. Каждый заложил большой очаг.
И теперь до дня восстания из мертвых они обучают друг друга ремеслам,
которые узнали и -которым научились от своих учителей-мастеров. И
нынешние мастера до сих пор поминают в своих молитвах обыкновенно во
время гуляний («теферруда». — В. Г.) и на всяких сборищах тех угод-
ников и молятся об их душах, потому что старых своих пиров они
не знают и не понимают, а от своих мастеров они не слыхали о том,
чтобы вспоминать в своих молитвах. Очаги их сделались тарикатами,
и так остались. В настоящее время очаги, в которые они верят и которым
они, наверно, повинуются, их тарикат. Всехвальный и всевышний бог —
да будет он возвеличен! —да облегчит и предопределит всем нам
непреложное слово. Аминь! О ты, отвечающий просящим! И вот, если бы ты,
будучи спрошен о тарикате, ответил так, тогда тот человек целиком
и полностью познал и понял тарикат.
Теперь, если бы у кого-нибудь спросили, как ты знаешь марифет и
в каком смысле понимаешь, отвечай ему: Если кто знает учение футу-
ввет и для него в ремесле не осталось ничего неизвестным (все—без
дефектов. — В. Г.), если он понял, как должно подавать советы, когда
выпускать учеников и как должно использовать ученика и сколько
«залогов» должно возлежать на шакирда, что такое шедд, каковы условия,
безусловно необходимые, и что там от сунны, и что допустимо, — если
кто знает все это и понимает, что такое реван и как должен происходить
реван, каков чин ревана и как он происходит, — если он все это
хорошенько знает и знает также молитвы и священные стихи, которые
нужно читать во всяких местах, если все это он знает досконально, если он
понимает, какое его место во время теферруджа перед мастером и если
он действует сообразно с этим и в своих стараниях ставит себе высшей
целью добывание законного заработка, если он не завидует, нет у него
уюбы и недоброжелательства и если он перед лицом всех мастеров
полагает себя, свое место ниже всех прочих и во всех делах своих
упование возлагает на всевышнего аллаха, если он не сердится: вот сегодня
дела у меня много или мало, а просит у всевышнего аллаха
благословения, если он с верой в господа миров возносит обильные молитвы и не
упускает пятикратной на дню молитвы — тот человек целиком и
полностью познал марифет и сделался совершенным мастером. Аллаху же, по
справедливости, все это ведомо лучше, чем кому бы то ни было».
Шестая глава изъясняет обстоятельно учение о шедде, а именно,
сколько видов шедда, кому подобает и кто достоин шедда, условия шед-
да и обязанности; какие молитвы должно читать во время шедда и что
уничтожает силу шедда.
«...Брат мой! Знай, что опоясаться кушаком шедда всем
совершенным мастерам необходимо и важно, потому что, если тот, кто не
опоясался кушаком шедда, будет изъявлять притязания на звание мастера —
это недопустимо, такому человеку не подобает звания мастера и нет ему
места среди совершенных мастеров, ибо шедд увеличивает свет очей
каждого мастера, его мыслительных способностей — ум и понимание,
и народ мира толпится вокруг него, в глазах народа он делается
любимым и милым. Соблюдение шедда заключается в следующем: тот, кто
316

подпоясался поясом шедда, должен содержать свою внешность и тело
в полной чистоте; ежедневно должен он раскаиваться в своих грехах
и молить о прощении и отнюдь не преуменьшать заработка и никак не
пропускать пяти молитв, вообще не забывать молитв, которые должны
произноситься своевременно, и всегда их читать.
А ученикам своим должен преподать те знания, которые получил от
своего учителя, ничего не утаивая.
И быть всегда благонравным, и когда приходит брат в мастерскую
[или] на базаре — не говорить резко или грубо, а сохранять на лице
улыбку и говорить сладкие речи.
Теперь мы подошли к шедду. Шедд бывает трех родов: во-первых,
должно крепко подвязать к пояснице кушак благочестия. Благочестие —
это страх великий перед аллахом, а именно: как бы ни был мастер
совершенен в своем ремесле, он должен считать себя ниже всех. Он
не должен расценивать себя высоко и кичиться перед мастерами, говоря:
„Мое ремесло и мои познания совершеннее всех". Он прежде всего
должен непрестанно возносить превеликую übU/*" и безграничную хвалу
и благодарность творцу и кормильцу, который наделил его
восприимчивостью, знаниями и пониманием. Он должен вверить себя господу миров.
Второй вид шедда состоит в том, чтобы крепко завязать столпы
шедда перед мастером, а пояс столпов достигается так: действовать так,
как все пиры, устады и старцы, и на йоту не отходить от их стоп, от
столпов, которые они положили, и от их пути.
Третий вид шедда состоит в том, чтобы, опоясавшись столпами
ремесла и поясом благочестия, поцеловать длань своего мастера и принять
от него благословение; крепко повязать к своему чреслу пояс рвения
(с***), которое проявили пиры и эвлия, прежде явившиеся.
Достойные опоясаться шеддом — это те, кто очень искусен в знании
ремесла, кто познал цену ремесла и, помимо своего ремесла, не зарится
на другое ремесло и не завидует, кто довольствуется тем насущным
хлебом, который дал ему всевышний аллах, кто принадлежит к тем людям,
которые возложили упованье на бога, и запомнили столпы его, стезю
ремесла и пути его...»
Седьмая глава изъясняет, что такое реван, сколько бывает реванов,
в чем заключается знание ревана, откуда он происходит и что нужно
делать, дабы тот человек стал по истине и вполне «реванным», и какие
молитвы [читаются] во время ревана, а также условия, обязанности,
долг, столпы и все, что угодно; и как нужно выполнять поклоны
ревана, — все это здесь объяснено и упомянуто.
Восьмая глава изъясняет и перечисляет все как есть инструменты,
подлежащие и относящиеся к ремеслам мастеров совершенных,
почитающих пиров и все охватывающих, а также, кто является пиром и пишка-
демом какого-либо ремесла: кто первый изобрел (всего их тринадцать
пиров — да будет надо всеми ими милость всевышнего аллаха!), как
зовут этих пиров и по какому случаю какой пир изобрел инструмент,
словом обо всем этом рассказывается в этой главе.
Девятая глава изъясняет по порядку молитвы и священные стихи из
Корана, которые нужно произносить, когда, по мере надобности, берешь
в руки какой-либо инструмент или орудие.
Десятая глава объясняет братьям, являющимся кетхуда, сколько
есть ремесел и какие из них приличествуют, достойно и подобает
братьям-мастерам.
Одиннадцатая глава изъясняет по порядку ремесла, необходимые
и нужные тем, кто является йигитбашы, накибом или дуаджы; также
упоминает и объясняет, какое ремесло каждому из них важно.
317

Двенадцатая глава изъясняет, какие люди достойны и заслуживают
вступления в тарикат.
Тринадцатая глава изъясняет, что такое лонджа и какие обряды
должно совершать при вступлении в лонджу.
Четырнадцатая глава изъясняет ритуал теферрюджа, священные
стихи из Корана и принятые молитвы, которые нужно читать при этом
и где их нужно читать.
Пятнадцатая глава изъясняет лицам, не являющимся дуаджы, как
нужно читать молитвы во время теферрюджа и в других местах, а
также, какие обряды следует совершать дуаджы перед началом молитвы
и по окончании молитвы.
Шестнадцатая глава изъясняет, что наше ремесло (т. е. кузнецов)
достойнее всех хитрых ремесел и удивительных приемов; почему оно
достойнее всех, чем именно оно достойно и какие добродетели перед
лицом аллаха у наших мастеров, идущих на священную войну «на пути
аллаха» для того, чтобы во время действий службы удостоиться
божественного благоволения, и как эти добродетели совершаются, а также,
как возвышаются их степени и как образуются мощь и величие.
В Футувветнаме приведена также молитва Футувветнаме. Она
гласит:
«Во имя аллаха милостивого, милосердного!
На него все упования и помощь. Слава аллаху, который включил
в категорию людей, познавших единство (бога. — В. Г.) и футуввет,
облагородил нас верой и шариатом, просветил нас светом веры и чудес
и облек нас ризой столпов тариката.
И да будут молитвы и покой над Мухаммедом,
пророком-заступником, внимающим (мольбам. — В. Г.), источником великодушия и
святости и... [слово не разобрано. — Е.Л.] доказательств чудес и над семьей
его и над его асхабами, которые признали нашего пророка главой
древа».
Затем в заключение говорится: «Итак, вознесем сперва молитвы
и селям всевышнему творцу — да будет возвеличено имя его! — и
султану обоих миров, ниспосланному к людям и к джиннам—да будет над
ним молитва аллаха и мир, а также испросив всякие благопожелания
оемье его и асхабам.
Ведай, что каждому брату, почитающему пира, нужно и важно знать
учение футуввет, и если он не знает, то пусть тщится познать у тех, кто
знает, ибо если какой мастер не знает учения футуввет или <не изучит,
он не может быть совершенным мастером, и далека от него радость
творчества и дозволенное законом будет ему запретно и не увидит он
благодати от дел рук своих, а завтра, в день восстания из мертвых, не будет
ему заступничества от пира его. Поелику я, презренный и бедный мастер
Абдулла ибн Хюсейн, знаю частицу учения футуввет, я написал и
изъяснил на турецком языке братьям-мастерам и халифам нашего времени,
дабы они, читая сию книгу или заставляя читать себе, слыша все сие.
выполняли и действовали (как указано. — В. Г.), а меня, слабого и
ничтожного, поминали в своих молитвах: и кто (желая заслужить. — В. Г.)
прощение господне прочтет три раза честную суру ихляс и один раз
прелестную суру Фатиха, то господь — да будет он препрославлен и
возвеличен!— брату, отдавшему (на упокой души моей. — В. Г.),
ниспошлет благой конец в вере и исполнит на сем свете его желания. Аминь!»
318

СКАЗАНИЯ
И ЛЕГЕНДЫ

6H^64l^ 6^(d^ 6X^64l,0^^
ОСМАНСКИЕ СКАЗАНИЯ И ЛЕГЕНДЫ
[Серия первая]
ВВЕДЕНИЕ
Культ святых — доисламский пережиток, наследие эпохи «джахи-
лие» (язычество). Пророк Мухаммед, так резко ополчавшийся против
арабских традиций, в этом отношении должен был идти на уступки и в
Мекке, например, сохранил Каабу, святыню корейшитского племени.
Сила народных воззрений ярко сказалась у исповедников ислама прежде
всего на культе Мухаммеда: вскоре после смерти пророка к могиле его
стали стекаться паломники, и строгие ревнители канонического учения
о едином «спокланяемом» («мабуд») боге вложили в уста пророка слова:
«не обращайте моей могилы в место поклонения!».
Коран, правда, выделил между другими смертными благочестивых
людей, отдавших свою жизнь исполнению воли божией — служению
богу. По милости аллаха они удостаиваются для себя блаженства, но
живым они не могут «ни приносить пользы, ни вредить» 1. Тем не менее
культ святых нашел благодарную почву на территории народов,
принявших впоследствии ислам, и удержался в исламе, несмотря на
категорические запрещения 'пророка, — как молчаливое соглашение
мусульманской обшины («иджма»). «Культ святых, — заметил Газе, — в
монотеистических религиях удовлетворяет потребности в политеизме, заполняет
огромную пропасть между богом и людьми»2. Мусульманские богословы
снова сумели обосновать народный взгляд, хотя и противоречащий духу
ислама, ссылками на священное предание3. Вера в силу святых («эв-
лия») 4 вошла, так сказать, в символ ортодоксального исповедания. Бир-
геви, популярный османский богослов XVI в., в своем катехизисе так
учит: «ты должен признавать, что чудеса святых — истина»5. Бывали,
правда, и в Турции дерзновенные, отвергавшие почитание святых 6. Так,
например, Джевдет-паша -передает в своей «Истории»7 случай,
относящийся ко времени уничтожения янычар, когда один из улема, Абдул Ка-
дир, считая, очевидно, угодника Караджа Ахмеда причастным к
антиправительственному ордену бекташи, вздумал было высказаться против
него, сейчас же его остановили, заметив, что чудеса его общепризнаны.
1 Ignaz Goldziher, Muhammedanische Studien, Theil II Halle a. S., 1890 S. 281.
2 Ibid., S. 282.
3 Ibid., S. 371, Anm. 3.
4 О значении слова см.: Ibid., S. 286—287.
б Ibid., S. 376.
6 Противниками культа святых были в исламе ханбалиты и ваххабиты.
7 См.: В. Д. Смирнов, Образцовые произведения османской литературы в
извлечениях и отрывках, СПб., 1903, стр. 161.
21 В. А. Гордлевский 321

Культ османских святых заключает в сэбе сложные элементы,
наслоившиеся один на другой. Несомненно, кое-что восходит к седой
старине, представляет пережитки, с мусульманской точки зрения
еретические.
Таков, например, культ предков, сохраняющийся в почитании
«домовых» (эв бекчиси) или шехидов, — мучеников за веру; в 'почитании
деревьев, растущих на могиле; в своего рода тризне или
жертвоприношениях на могиле и др.
Старые деревья в глазах османца священны; они безмятежно
растут на могиле, и ничья рука не касается их; если бы кто обрубил хотя
ветку, чтобы сжечь ее дома, человек, похороненный под деревом, ночью
является во сне и начинает мучить (впрочем, см. ниже № 116).
Между женщинами, ищущими исцеления от болезней,
распространен обычай — подвязывать к решетке на могиле угодника, а то и к
дереву на могиле волосы, тряпочки или лоскутья своей одежды: болящий
как бы отдает вместе с одеждой и болезнь. Нередко одно прикосновение
к могиле уже «исцеляет» больного, как и в библейские времена,
верующего, что от угодника исходит на него сила 8.
Доисламские верования, с которыми борьба была не под силу, были
легализованы. Обряды из культа святых сопровождаются уже
мусульманскими молитвами — сурами Корана («Фатиха», «Ихляс»). Вера в
вещий сон была сохранена под формой «истихаре» и т. д.
Как добрые мусульмане османцы унаследовали культ Мухаммеда —
его плаща («хырка»), волос («муйи шериф»), бороды («сакалы
шериф»), камней, на которых отпечатался след ноги пророка9, и т. д. От
персов, вероятно, зашел в Турцию шиитский культ Али, в Малой Азии
указываются камни, скалы, на которые ступал «лев божий», Али.
В культе османских святых открывается также влияние
христианских соседей османцев — греков. Греческое влияние главным образом
проникало, вероятно, через женщин: в домах османцев гречанки
(особенно с острова Тиноса) исполняли обязанности нянек; гречанки
попадали и в гаремы (как жены или прислуга). На сказаниях и легендах
о святых отложились различные фазисы греческого влияния. Вот
несколько примеров.
Как рассказывал мне один монах с Андреевского подворья в
Константинополе, к ним зашла раз мусульманка, у которой отсохла рука,
и просила прочесть над ней Евангелие. Очевидно, она изверилась в
силу аллаха и ищет помощи у христиан. И не только в
Константинополе, но и в провинции мусульмане идут охотно к христианскому
священнику; так, в одной деревне Карахисарского уезда Сивасского
вилайета живет священник, к которому обращаются за помощью и
мусульмане. В Эдремите Брусского вилайета мусульманские женщины,
наслышавшись от христианок о христианских святых, поручают
нередко поставить за них свечку св. Николаю 10.
8 Иногда для исцеления необходимо коснуться священных предметов,
находящихся у могилы (плаща, молота и т. д.). Молот, как известно, — предохранительное
средство от злой силы.
9 Об одном из камней, перевезенных в Константинополь из Дамаска,
рассказывает Джевдет-паша, см.: < ) г. г fJ^Jb:*.! <r jdu<eo^ pjlj <co^*. JUaJ
Яг U*.Литература о камнях указана у И. Гольдциэра, cM.:Ignaz Goldziher, Muhamme-
danische Studien, Theil H, S. 367, Anm. 2.
10 Характерен распространенный, видимо, только в Салониках культ св.
Димитрия Солунского, «укротителя бури». — На море от бурь «предохраняет»
обыкновенно изображение обуви пророка, см.: Ignaz Goldziher, Muhammedanische Studien,
Theil II, S. 311.
322

Так исподволь происходит у мусульман смешение пантеона
мусульманского и христианского. Там, где общение более интенсивное,
мусульмане стараются захватить в свои руки угодника п.
В Анадолухисаре, на Босфоре, находится могила угодника Чинар*
лы-баба. Лежит он под камнем с крестом; то рассказам греков, он и
является ночью с епископским посохом. Вероятно, это местный греческий
святой. Но мусульмане отвергают версию окрестных христиан и
утверждают, что Чинарлы-баба — мусульманский святой. Спор пока
возможен, потому что могила святого у дороги; но если могила находится в
здании какой-нибудь мечети, сомнения уже исчезают, и мусульмане'
канонизируют греческого святого. Так, например, угодник Джафар-
баба (см. ниже № 83) похоронен в «Зинданкапусу», на месте
византийского тюремного замка. Воспоминанием об его исконном христианском
происхождении служит то обстоятельство, что, очевидно, по традиции,
у могилы его толпятся не только мусульманки, но и христианки.
Угодник Гюль-баба 12 (см. ниже № 77) — не что иное, как христианская
статуя, которая находилась в храме, обращенном мусульманами в
мечеть 13, ,и т. д.
Пожалуй, можно открыть и более раннее греческое влияние —
своего рода отголоски фаллического культа: в Конье бездетные
женщины приходят в текке (монастырь) Шемседдина и слегка ударяют себя
висящей на стене палкой (см. ниже № 65).
От греков заимствовали османцы также веру в силу воды святых
колодезей «аязма»14; греки навязали своим (победителям обрядовую
сторону (четки, лампады, свечи) 15.
Под влиянием византийского уклада жизни, установленного
святыми и угодниками, османцы воплощали свои народные идеалы в
создании угодников. Мучимый бедностью, османец часто канонизировал
старьевщиков, пастухов. Нередко слово на могиле или место рождало
легенду *. В Турции нет, вероятно, уже местечка, у которого не было бы
своего патрона; нет священной могилы, к которой окрестные жители
не совершали бы паломничества (зиярет) 16.
Завоевание Константинополя султаном Мехмедом II совершилось,
думает народ, благодаря тому, что в войске султана находилось шесть
тысяч подвижников. Так, народ «сопричислил к лику святых» воинов,
которым выпало на долю осуществить слова пророка о завоевании
города мусульманами.
Конечно, пристальное обследование культа османских святых
обнаружило бы более широкую ,и глубокую синкретизацию с домусуль-
манскими, в частности византийскими, местными культами; но я
ограничиваю свою задачу опубликованием материалов.
11 Происходит это, по-видимому, просто и наивно: хорошие христиане, говорил-
мне раз старик на кладбище в Скутари, ночью переходят на мусульманское
кладбище, а плохие мусульмане переселяются к христианам.
12 Это, собственно, османский перевод имени владельца участка, на котором
византийцы выстроили храм (по-гречески TptaxovTocpuXoç — Трандафилов), см.:
Jos. von Hammer, Constantinopolis und der Bosporos, Bd I, Pesth, 1822, S. 382.
18 Кажется, наблюдается иногда скрытый протест против христианского обычая
воздвигать над могилой сводчатый памятник.
14 Из греческого а^ша^а.
15 У османцев вошло уже в поговорку — «Обещать свечи всем угодникам, чтобы
избавиться от напастей» (bu belâlardan kurtulmak için bütün dedelere mum adadim).
16 О двух таких зияретах упоминает вскользь английский путешественник
X. Ф. Б. Линч, см.: X. Ф. Б. Линч, Армения. Путевые очерки и этюды, т. И,
Турецкие провинции, Тифлис, 1910, стр. 435, 380. — Обширный материал должен заклю>
чаться в описании Стамбула в «Путешествии» Эвлия Челеби /^juUx^L«* J^ Uj!)i
21*
32а

Сопровождаемый спзрва своим полуграмотным приятелем Исмаи-
лом, я совершал экскурсии для осмотра мечетей, усыпальниц (тюрбе)
и кладбищ Константинополя и т. д. Только благодаря ему удавалось
мне узнать от сторожа-мусульманина, иногда подозрительно
косившегося на «гяура», сказания, связанные в народе с памятниками османско-
византийской старины. Часть (незначительная) рассказов о
константинопольских святынях записана в редакции стариков, по-видимому, кое-
что подзабывших; иногда я мимоходом отмечал в кофейнях рассказы и,
занося рассказ дома на бумагу, вероятно, невольно чуть-чуть изменял
его. Труднее было записывать что-нибудь в провинции уже потому, что
в некоторых городах (как, например, в Галлиполи) мое пребывание
было слишком кратковременным; в иных городах, например в Карахи-
саре (Сивасского вилайета), я даже не был и заносил в записную
книжку 'рассказы со слов местных уроженцев или же бывалых людей,
на правдивость которых мог, безусловно, полагаться. Рассказы о
святых, могил которых я не видел, обозначены звездочкой.
Я печатаю материалы беспорядочно — без топографической или
хронологической последовательности. Даты в устах народа часто
произвольны: эпоха дженевиз (генуэзцев) — так сказать, доисторическая
эпоха; эпоха Константина — эпоха византийская; эпоха Мехмеда II —
турецкая, куда османцы относят славные деяния своей истории; более
мелкие хронологические курьезы встречаются почти на каждом шагу.
В сказания я включаю примечания. В конце стоит время записи.
№ 1. Карабаш Мустафа-баба. Еще при жизни Карабаш Мустафа-
баба славился своими чудесами.
1. Когда султан Мехмед II (1451—1481) осаждал
Константинополь, солдаты изнемогали под тяжестью пушек, которые они втаскивали
вверх по холмам. Кому-то пришла в голову мысль обратиться к
Карабаш Мустафе-баба. Смиренно воины пришли к нему и, целуя руки,
умоляли помочь им. Угодник сжалился над ниши, и пара волов легко
втащила нагруженные пушками арбы на вершину холма.
2. Однажды угодник сидел около своего дома. Мимо проходил
христианин, спрятавший под полой бутылку вина. Когда угодник
окликнул его, что он несет, христианин, стыдясь признаться, отвечал, что
ему поручили купить в лавке масло. Угодник промолчал. Христианин
явился в дом, где шел свадебный пир, и только он вынул бутылку —
все увидели, что там масло. Тогда христианин понял, что угодник
наказал его за ложь.
Могила Карабаш Мустафы-баба находится в Галате, около Топха-
не17. (1910)
№ 2. Небади-баба. Могила Небади-баба находится в Галате, в
квартале Люледжилер. Однажды хозяин, задумав строить дом, стал
вколачивать бревна на месте, где покоится прах угодника. Ночью
постройка обвалилась. Тогда хозяин понял, что угодник разгневался на
него за то, что он потревожил его покой, и велел строить дом поодаль
от могилы угодника. (1910)
* № 3. Бекри Мустафа. 1. В Галате, около Ягкапаны, был кабак,
17 Надпись на гробнице, по-видимому, подновленная, гласит (на арабском
языке), что Курд Мустафа скончался 26 сефера 934 г. хиджры (т. е. 1527/28 г.), что
приходится на царствование Сюлеймана Кануни (1520—1566). Хаммер датирует
смерть Карабаш Мустафы 937 г. хиджры, см.: J. de Hammer, Histoire de l'Empire
Ottoman depuis son origine jusuq'a nos jours, t. XVIII, Paris, 1843, p. 76. — Первая
половина тома, заключающая в себе описание мечетей Константинополя, представляет
перевод сочинения Хафиза Хюсейна аль-хадж Исмаила из Айвансарая, см.:
324

где некто, по имени Бекри Мустафа, проводил дни и ночи в пьянстве.
Все его 'презирали и спрашивали: «Что это будет в конце концов?» Раз
Бекри Мустафа потребовал у целовальника два стакана вина и
предложил распить их человеку, упрекавшему его в пьянстве. Тот было
[стал! упираться, но Бекри Мустафа настаивал, говоря: «Пей,
посмотрим, вино это или, может быть, шербет».
Действительно, когда ругавший его поднес стакан ко рту, он
увидал, что это шербет. В изумлении стал он просить объяснить ему, как
это так случилось, что вино из бочки целовальника обратилось в
шербет.
Вместо разъяснения Бекри Мустафа предложил ему распить еще
по стакану и потом улечься спать у бочки; но тот отказался и, сгорая
от нетерпения рассказать в квартале необычайную новость, побежал б
кофейню, представляющую на Востоке своего рода клуб. С трудом
допив чашечку кофе 18, он поделился с посетителями открытием, что
Бекри Мустафа, которого они все считают пьяницей, — угодник божи#-
творящий чудеса.
Чтобы проверить это, они на другой день ввалились толпой в
кабак и попросили Бекри Мустафу поднести им по стакану вина. Только
взяли они в рот вино, поданное, как водится, целовальником, как от
горечи стали плевать и поставили стаканы на стол. Тогда Бекри Мустафа
поднес стакан каждому из своих рук, и горькое вино обратилось в
шербет.
Когда они выпили, Бекри Мустафа сказал: «Ну, простите мне мои
прегрешения» — «Что ты, помирать собираешься что ли» — удивились
собутыльники. Бекри Мустафа позвал целовальника и сказал: «Я
сейчас помру, ночью ты зажигай над могилой моей „лампадку" — внутри
кабякя».
С тех пор целовальники-христиане, сохраняя завет Бекри Муста-
фы, стелют перед гробницей, в глубине винного погреба (находится в
старинном каземате?), молитвенный коврик и зажигают лампаду
(1909) 19
2. Однажды султан Махмуд II (1808—1839)20, проходя мимо
кабака, увидал, что у бочки лежит Бекри Мустафа. Он велел перенести его
во дворец, наказав слугам исполнять все его желания *. Ночью Бекри
Мустафа проснулся, и едва он хлопнул в ладоши — откуда ни
возьмись, султанские слуги. Сперва Бекри Мустафа дивился, но скоро
освоился с новым положением и в течение ночи несколько раз
испытывал на слугах свою силу. Под утро султан приказал положить
Бекри Мустафу на прежнее место, у кабака 21. Когда, открыв глаза, Бекри
Мустафа снова ударил в ладоши, к нему подошел сторож и стал
выговаривать ему беспутное времяпрепровождение. (1909) 22
(Записано в Константинополе со слов Ахмеда-эфенди, слышавшего
рассказ в Родосто).
18 Восточный «bon ton» требует медлительной сановитости.
19 По другим рассказам, тюрбе его находится в Стамбуле около «Зинданка-
пусу». По-видимому, сказание ошибочно было связано Исмаилом с Бекри Мустафой.
Обыкновенно это говорят о Коюне-деде.
20 Народ просто говорит «Махмуд», но, очевидно, разумеется султан
Махмуд II *[...].
21 Слово «бекри» теперь стало синонимом пьяницы как в Стамбуле, так и в
провинции, см.: I. Kunos, Oszmäntörök néproltési gyüjtemeny, Kötet I: Oszman-
törk nepmesèk, Budapest, 1887.— Сказка № 2, стр. 6 (присказка): «Бекир», иероят-
но опечатка, вместо «Бекри».
22 Вариант (о Бу адаме) см.: Th. Menzel, Mehmed Tevfîq. Das Abenteuer
Buadem's [«Türkische Bibliothek» (Berlin), Bd. 13, 1911], S. 81 ff.
325

Приложение I 23. Бекри Мустафа-ага, любивший кутить,
однажды засиделся в кабаке. Неджиб Тузсуз, обходя город дозором,
услышал шум и вошел в кабак. Бекри Мустафа рассердился и посадил его
в бочку с сардинами. За командира вступились товарищи, но и их
постигла та же участь. Когда у них спрашивали, что случилось, они
отвечали: «Там в кабаке завелся солильщик; коли угодно, ступайте — он
и вас просолит»24.
Приложение П. Он был акцизным смотрителем. Утром
отовсюду приезжали лодки, и он должен был пробовать вино. Когда ему не
нравилось вино, он отсылал лодку обратно; но продавцы нисколько не
смущались. Таким образом Бекри Мустафа разгонит всех; они снова
являются и говорят, что в первый раз по ошибке дали ему плохого вина.
Между тем Бекри Мустафа, как горький пьяница, утром бывал в
дурном расположении, но постепенно опохмелялся и пропускал всех25.
№ 4. Юнус. Недалеко от Ункапаны жил человек по имени Юнус.
День и ночь играл он на берегу моря с рыбами. «Когда я умру, —
сказал он, обращаясь к народу, — похороните меня на этом месте;
ежегодно море будет выбрасывать дельфина, вы его продавайте и на
вырученные деньги покупайте для меня масло. Другого масла я не хочу».
Воля Юнуса «исполняется» и по сей день. (1909) 26
№ 5. Кантарджы-баба. В квартале Ункапаны жил старик, над
которым соседи все смеялись. Раз кто-то принес камень и спрашивает у
него: «А что, дедушка, сколько здесь окка?» Старик взял камень в
руки и говорит: «пять окка». Принесший камень взвесил, и оказалось, что
старик угадал. И сколько ни -приносили ему камней — всегда старик
точно определял их вес. Поэтому его прозвали «Кантарджы-баба»
(Дед-взвешиватель). (1909) 27
№ 6. Эскиджи-баба (Дедушка-старьевщик). В квартале
Ункапаны, у Старого моста, жил старьевщик. Ежедневно все пять молитв он
совершал в Мекке. А вернувшись оттуда, он снова принимался
работать. И когда он шил, все знали, что если он протянет руку в какую-
либо сторону, значит, там пожар, покойник или землетрясение. (1909)
№ 7. Эмиры. Однажды, проходя возле «Оливковой пристани»
(«Зейтинискелеси»), султан Махмуд II увидел, как ходжа, положив
руку на лрудь женщины, читает над ней молитвы. Султан усомнился
было в святости ходжи и велел бывшему с ним слуге пойти и узнать,
не проснулись ли при виде красивой женщины в старце плотские
желания. Когда слуга вернулся к султану и рассеял его подозрения,
султан подарил ходже хан, возле которого он читал молитвы. С тех пор
потомки ходжи (их трое) ежедневно сидят возле хана, привлекая к
себе народ. (1909)
t V — t e o* <^\^ J*&J <) r M 'cW^-J ' J**^ ; Mehmed Tevfîq, Ein Jahr
in Konstantinopel. Fünfter Monat: Die Schenke oder die Gewohnheitstrinker von Kon-
stantinopel. Nach dem Stambuler Druck von 1300 h. zum ersten Mal ins Deutsche
übertragen und durch Fussnoten erläutert von Theodor Menzel [«Türkische Bibliothek»
(Berlin), Bd X, 1909], S. 19—21.— Рассказ, скомбинированный из двух редакций (Мех-
меда Хильми и Мехмеда Тевфика), сообщен был в заметке проф. Г. Якоба, см.:
G. Jacob, Traditionen über Bekri Mustafa aja [«Keleti szemli» (Budapest), t. V, kötet,
19041, lap. 275 ff.
24 Игра слов: «тузсуз» — значит непросоленный.
26 Своеобразная версия библейского рассказа о пророке Ионе (у мусульман:
Юнус). — «Юнусом» называется также дельфин.
27 На могильной плите можно еще разобрать слово «Ахмед».
326

№ 8. Меркез-эфенди28> жил вне города, у ворот «Мевляна», и
проводил в подземелье дни и ночи в молитве. Чтобы не заснуть ночью, он
Пропускал голову через кольцо, .и едва начинал дремать, как от боли
просыпался. В то время царствовал Селим I L. Явуз] (1512—1520).
У него 'была дочь. Меркез-эфенди послал к султану сватов, которые,
войдя во дворец, объявили, что они «по божьему изволению и слову
пророка» 29 хотят сватать султанскую дочь за Меркез-эфенди. На это
султан отвечал задачей: «Вот если Меркез-эфенди навьючит мне
верблюдов, что на равнине, золотом, тогда я выдам за него свою дочь».
Меркез-эфенди нагрузил верблюдов землей с восточной стороны
своего 'подземелья и послал султану. Дорогой земля обратилась в золото ^,
а из выкопанного места показалась вода, получившая в народе
названия '«благословенного колодезя».
Когда султан Селим Грозный услышал о чудесах «святого», он
отдал свою дочь1 за него. (1909)
2) О происхождении колодезя рассказывают еще так. Меркез-
эфенди, изнурявший свою плоть искусом, был очень скромен и стыдился
идти к подвижнику Сюмбюлю31. Однажды он молился, ив колодезе
показалась вода. Тогда он понял, что молитва его угодна богу, и уже
без колебания пошел к Сюмбюлю32. (1909)
3) Если у кого есть что на душе, он идет в мирную обитель
Меркез-эфенди, осеняемую высокими кипарисами, и, сняв с себя обувь,
вступает в колодезь. Там он достает со дна камень и хранит его у себя
до тех пор, пока, по предстательству Меркез-эфенди, бог не услышит
молитвы. Тогда он снова идет в монастырь Меркез-эфенди * и бросает
камень обратно в колодезь. Все равно, если бы он забыл это исполнить,
камень, взятый из колодезя, .исчезаетаз (1908)
№ 9. Юша34. На холмах Бейкоза (на Босфоре) возвышается
могила Юша. Во времена султана Селима [...Явуза] пастух пас там свои
стада. Бараны мирно пощипывали траву, но, подойдя к могиле Юша,
благоговейно кружились вокруг нее *. Пастух был в недоумении; ночью
ему явился во сне «святой» и велел идти к султану и возвестить ему
обретение мощей. Пастух так ,и сделал, а султан назначил его
хранителем усыпальницы (тюрбедаром).
Могила угодника Юша, превышающая размеры человеческого тела,
находится в садике мечети. (1909)
№ 10. Мечеть Баязида II [...] (1481 —1512). Вступив на престол,
Баязид задумал строить мечеть 35. В это время взбунтовались австрий-
28 Муслихеддин Меркез жил при султане Сюлеймане Кануни (1520—1566); см.
о нем: J. de Hammer, Histoire de lEmpire Ottoman.., t. XVIII, p. 53—54.
29 Обычная формула сватовства.
30 Вариант (из книги «Серенджам» персидских сектантов) см.: В. Ф. Минорский,
Материалы для изучения персидской секты «Люди истины или Али-илахи», М., 1911,
стр. 46—47.
31 Сюмбюль Синан, комментатор Корана (ум. в 936 г. х.).
32 По-видимому, в византийскую эпоху шел отсюда в город главный подземный
ход; может быть, отголоски сохраняются в имени «святого» (меркез — центр)?
38 Об этом рассказывает в своей автобиографии Муаллим Наджи, см.:
Y»v— г.о и* MV»V fJjJllJ <a1j+* ^f^ (♦**-». О «святом»: (1)
Заметка д-ра Шрадера в константинопольской газете, см.: «Osmanischer Lloyd»,
1910, № 219; (2) J. Mészâros, О s manisch-türkischer Volks glaube [«Keleti Szemle»
(Budapest), t. VII, kötet, 1906], lap. 65; G. Mészâros, Osmantörök babonâk (Materialen
zum osmanischen Volksglauben) (ibid), lap. 324.
34 Разумеется, не библейский Иосия, а кто-то другой, см. о нем также:
Ign. Goldziher, Muhammedanische Traditionen über den Grabesort des Josua [«Zeitschrift
des Deutschen Palaestina-Vereins» (Leipzig), Bd II, 1879], S. 13—17; Jos. von Hammer,
Constantinopolis und der Bosporos, Bd II, Pesth, 1822, S. 289—290.
35 Мечеть была выстроена в 1505 г.
327

цы («лемсе») и отправили султану посла: «Наш король шлет тебе свой
привет, — сказал посол, — с этой недели мы начинаем с вами
воевать». Султан, который мял в то время известь, отвечал: «Передай
своему королю поклон и скажи, что теперь я строю мечеть, вот когда
окончу постройку, ну, тогда повоюем!» Король, однако, все стоял на
своем и вторично послал султану гонца. Тогда султан рассердился и
говорит посланцу: «Вот я возьму, да и отыму у твоего султана глаза;
ступай, так и скажи». Когда посол докладывал об этом королю, чья-то
рука, вымазанная в .извести, вырвала у короля глаза. Тогда король
воскликнул: «Ступай к султану и скажи, что я закаялся воевать с
османцами».
Так, с тех пор, — говорит народ, — османцы и австрийцы живут
в мире. (1909)
№ 11. Ибрагим-эфенди36. Муж глубокой учености, Ибрагим-эфенди
жил в Сивасе при дворе наследника престола, Баязида. Когда Баязид
вступил на престол под именем Баязида II (1481—1512),
Ибрагим-эфенди был вызван в Константинополь. Он облюбовал себе место возле
монастыря Федора Студита (мечеть Имрахор). Своими знаниями и
благочестием он снискал себе большую славу; между прочим, его
мюридом (послушником) стал строитель мечети Имрахор, Ильяс-бей,
родом из Гёрюдже (в Албании).
У Ибрагима-эфенди было 40 учеников. Внезапно шейх умер. Горе
учеников было безутешно, тем более что курс учения не был еще
закончен и они остались без- дипломов (иджазетнаме). Ночью шейх
явился во сне своим ученикам и велел им вложить дипломы в книгу «Та-
саввурат» 37 и идти утром на его могилу. Исполнив волю учителя, они
впали в обморок, а очнувшись, увидали, что на дипломах красуется
уже печать шейха. (1910)
№ 12. Шейх Хафыз. Прах «Шейха Хафыза» покоится во дворе
мечети Имрахор. При жизни он отличался даром предвидения. Умирая,
он завещал, чтобы на его могиле не было никакой надписи. (1910)
№ 13. Шейх Абдул Халим38. Одно время покой шейха Абдул Ха-
лима был нарушен: через могилу его проходила водосточная труба.
Он явился тогда во сне шейху Хафызу и велел ему устранить это
неудобство. (1910)
№ 14. Хельваджы-баба. Гробница Хельваджы-баба, поставлявшего
султану Мехмеду II (1451—1481) халву, находится в Сиркеджи, на
Трамвайной улице, по дороге в мечеть Аясофья. Обыкновенно, если кто
разлученный со своими домашними беспокоится о них, он обещает
угоднику свечку, и через несколько дней из дома приходит уже весть.
(1910)
№ 15. Айдыноглу. Шейх Айдыноглу, пользовавшийся уважением
султана, был приглашен им руководить занятиями дочери. Однажды
придворные из зависти предложили султану испытать шейха. Но
прозорливец, читавший в сердцах мысли людей, послал во дворец своего
слугу с коробкой для султана. Когда султан открыл вдробку, он
увидел там огонь и вату39'. Пораженный чудом, он прославил бога.
Вскоре шейх умер, и потайные ворота, через которые он входил в
36 «Полюс познающих, помощник входящих» (в созерцание божества), Ибрагим
из Ментеше (в Айдынском вилайете) умер, как значится на могильной плите, в
913 г. хиджры.
37 Метафизика Аристотеля — конечно, в одной из мусульманских обработок.
38 На могильном камне значится год смерти — «1154 г. х.».
39 Шейх, намекая на пословицу, как бы опровергал ее: pamuk ile ate$ bir arada
durur mu? (Разве вата и огонь могут находиться в одном месте?).
328

султанский дворец (Сераль), закрылись. Над прахом шейха было
выстроено текке (монастырь) «Салкым сёютлю»40 (по дороге в мечеть
Аясофья). (1910).
№ 16. Хызыр. Под обрывом, на котором возвышается в Галлиполи
маяк, стоит в воде камень, известный у жителей под именем «места
молитвы» Хызыра. «Святой» Хызыр, совершив молитву на камне, перешел
в этом пункте Мраморное море, направляясь в Малую Азию. (1910)
№ 17. Эръетиш-бабаА1. В квартале Хаджи Хамза в Галлиполи, у
дороги, находится могила Эръетиша-баба. Когда на море бушует буря,
моряки возносят молитвы Эръетишу-баба и, благополучно выбравшись
на берег, жертвуют масло и т. д. Нередко с парохода бросают в море
бутылку с маслом, и волны приносят ее к могиле «святого».
Эръетиш-баба почитаем не только мусульманами, но и
христианами, и ежедневно девушки окрестных домов тщательно метут дорогу
около могилы. (1910)
№ 18. Календер-баба. Календер-баба принимал большое участие в
осаде Галлиполи Сюлейман-пашой (1358 г.). Он взял плуг и, зажимая
в кулак огромные камни, бросал их в городскую стену, которая быстро
развалилась 42. (1910)
№ 19. Языджыоглу (ум. в 1449 г.). В текке ордена кадри
(Языджыоглу, по уверению хранителя усыпальницы, принадлежал к ордену
хальвети) в угольном шкафу хранится автограф рукописи «Мухамме-
дие»43, завернутой в целый ряд парчей и платков (до 20). Хранитель
охотно показал рукопись, где на одной странице виднеются следы
дыма, будто бы исходившего из сердца Языджыоглу от горячей любви к
богу; он категорически отказался разрешить сделать фотографический
снимок. В текке покоятся также родители Языджыоглу. (1910)
№ 20. Языджыоглу и его брат. В квартале «Мусалла» в Галлиполи,
в скале виднеются две пещеры (чилехане), в которых спасались Мехмед
Языджыоглу, автор религиозной поэмы «Мухаммедие», и брат его,
Ахмед, автор «Ахмедие» 44. В течение семи лет братья безвыходно жили в
пещерах, возвышающихся одна над другой; скрытые от внешнего мира,
они разговаривали между собой через трубу, проходившую из верхней
пещеры, от Языджыоглу, вниз « брату. (1910)
№ 21. Кызылдели султан. Когда Сюлейман-лаша отъезжал для
завоевания Галлиполи (1358 г.) из Айдынджыка на европейский берег,
дружина, смеясь 'над юродивым Кызылдели султаном, отказалась взять
его с собой на плот. Тогда юродивый, набрав в полы песку, стал горсть
за горстью бросать песок в море, и немедленно там образовалась суша.
Так быстро шел он наперерез Сюлейман-паше. В страхе, что
Кызылдели султан загородит им путь, воины вернулись на азиатский берег и
посадили его на плот.
На азиатском берегу, против Галлиполи, сохранилась таким
образом длинная коса, где ежегодно 15 августа собираются больные и
увечные и по горло погружаются в воду.
Могила Кызылдели султана находится в дерзвне Ферекёю (под
Константинополем). (1910)
40 Т. е. монастырь, где растет нависшая ива.
41 «О, муж, выручай!»
42 Г~д его смерти — 757 г. х., что приходится на царствование Орхана
(1326—1359).
43 Это стихотворная переделка мистического сочинения Языджыоглу на
арабском языке, своего рода мусульманская энциклопедия.
44 Он известен под именем «Ахмеди Биджан», дата его смерти (на гробнице) —
Я57 г. х. ( = 1453 г.).
329

№ 22. Могила Сюлейман-паши. Могила Сюлейман-паши в Булайыре
(около Галлиполи) давно уже привлекает к себе паломников, которые
зажигали над ней свечи.
В народе паша известен под именем Гази-баба. (1910)
Смерть Сюлейман-паши. Недолго жил Сюлейман-паша после
взятия Галлиполи. Однажды на охоте лошадь его, разгорячившись,
наскочила на дерево; Сюлейман-'паша упал с лошади на землю и испустил
ДУХ.
Конь Сюлейман-паши похоронен рядом со своим господином.
(1910)
№ 23 Химмет-деде4*. Долго и безуспешно осаждая Багдад, султан
Мурад IV (1623—1640) отправил слугу в Константинополь узнать,
удастся ли ему в тот год взять город46. Посланец, проходя через Ску-
тари 47, спускался уже вниз к пристани, как его окликнул старик,
сидевший у дороги. Сперва посланец не обратил было внимания на
оборванца; но старик, строго взглянув на него, наказал ему вернуться в стан
султана и объявить, что он не завоюет пока города. На другой год
султан сам отправился к старику и хотел соблазнить его деньгами. Но
угодник, подняв свою ногу, указал на кучи золота, лежавшие под ним,
и сказал, что богатств сего мира ему не нужно. Так и султан ни с чем
ушел обратно под Багдад. Чзрез год султан 'пришел »к старцу, который
встретил его на этот раз радостной вестью и оказал: «Не откладывай
на утро то, что можешь сделать вечером!» Султану зашали в голову
слова угодника, и, явившись под Багдад вечером, он немедленно
объявил штурм и взял город, прежде чем подоспели на помощь посланные
персидским шахом войска. Когда султан, возвращаясь с войском из
Багдада, проходил мимо дома старика, он узнал, что тот недавно умер.
От времени до времени старик напоминает о себе сторожам. Так,
сорок лет 'назад в Константинополе свирепствовала холера, и
гробокопатели не успевали рыть могил. Однажды утомленный работой
гробокопатель непочтительно отозвался о Химмете-баба, и только он, уже
после долгих напоминаний сына, зажег светильник на могиле его, как
внезапно умер 48.
24. Монастырь Мискинлер 49. Во время осады Багдада султан
Мурад IV (1623—1640) загадал раз 'на мельничных жерновах, удастся ли
ему овладеть городом. Когда ответ оказался благоприятным, он,
вернувшись в Константинополь, отправился в Скутари в монастырь,
известный теперь под именем «Мискинлер». Там покоился прах некоего
Мурада-деде50. Султан лег спать около гробницы, чтобы узнать, чем
45 Арабское слово «химмет» значит рвение, благоволение.
46 Завоеванный султаном Сюлейманом Великолепным, город в течение 18 лет
находился во власти персов, пока султан Мурад IV, разделявший во время упорной
осады Багдада с солдатами все тяготы и лишения, не взял обратно столицы абба-
сидских халифов у персов (1638 г.).
47 Предместье Константинополя на азиатском берегу; под сенью «ненавистных»
кипарисов там покоятся тысячи османцев.
48 Год смерти—1052 г. х.; в это время царствовал уже султан Ибрагим
(1640—1648).
49 В народном османском языке слово «мискин» (по-арабски — бедный,
жалкий) значит паршивый, прокаженный. В новоарабском языке это слово тоже,
впрочем, уклоняется иногда от своего первого значения и применяется специально к про*
каженным.
60 Вероятно, что под Мурад-деде разумеется или султан Мурад IV, в народном
представлении обращающийся уже в угодника, или, что еще правдоподобнее, слово
«мурад» (желание) персонифицировалось. Это обычная игра слов: см.: Вл.
Гордлевский, Образцы османского народного творчества, ч. I, Тексты, М., 1916, стр. 54,
1215 пословица.
330

он может заслужить благоволение бога. На третью ночь угодник
явился султану во сне и, жалуясь на свое одиночество, велел устроить на
этом месте монастырь из девяти келий. Султан исполнил желание
угодника и положил гадальный камень в углу монастыря, у источника.
Прежде на камне 'были какие-то таинственные знаки, но так как
это усиливало в народе суеверие, знаки -были затерты. Лицо,
задумывающее что-нибудь, опускает монету в десять пара в отверстие верхнего
камня и начинает вертеть камень. От движения монета проскакивает в
отверстие51, а 'Присутствующий дервиш, приговаривая, что желание
гадающего исполнится, велит открыть кран источника, устроенного по-
соседству с гадальной комнаткой. Когда гадающий уходит (не
оглядываясь назад) из монастыря, у дверей собирается несколько
призреваемых в монастыре бедняков и начинают петь стихи, призывая
благословение божие на султана Мурада IV.
Вокруг монастыря стоят невысокие каменные столбы с углублением
вверху, куда также кладут по десять пара.
Пока жертвователь находится в монастыре, деньги остаются
нетронутыми. Ежемесячно пожертвования подсчитываются, и в первую
пятницу каждого месяца устраивается трапеза, за которой поминается
имя султана Мурада IV.
Монастырь в царствование султана Махмуда II (1808—1839) был
расширен; было увеличено число комнат (с 9 до 20). Свергнутый
младотурками султан Абдул Хамид II (1876—1909) пожаловал монастырю
90 вязанок дров в зиму; но теперь это отнято у монастыря. (1910)
Приложение. Из истории осады Багдада. Как-то султан Му-
рад IV переоделся дервишем и вышел из лагеря. Ему повстречался
пастух, который на вопрос султана, как взять город, дал совет «не
откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня»52. Поговорив еще
с пастухом, султан вернулся к себе, в душе благодаря пастуха. Был
объявлен штурм. Взяв в руки ветви, солдаты быстро заполнили ров,
окружавший город, и взобрались беспрепятственно на стены, так как
враг в страхе бежал, думая, что на них движется лес *.
Во время осады среди османцев отличился юноша по имени Осман.
Ему отрубили голову; он взял ее под мышку и семь дней сражался с
неприятелем. Потом он исчез 53.
Однажды пастух, разговаривавший под Багдадом с султаном,
явился в Константинополь и, расспрашивая встречных, где живет «Му-
рад-ага» (так назвался пастуху султан), дошел до дворца. Слуги нг
хотели было сперва его впускать, но султан увидал его из окна.
Удивленный богатством обстановки, простодушный пастух спросил: «Ты сам
выстроил себе этот дом?» — «Нет,— отвечал смеясь султан,— дом
достался мне по наследству». Когда султан отпускал пастуха, он щедро
наградил его. (1906) 54
№ 25. Св. Димитрий Солунский. У гроба св. Димитрия Солунского
при мечети Касимие 55 живет сторожем мусульманин. Он рассказывает,
что однажды его отец во время шторма на море уже погибал; вдруг
он увидел старца, который, направив судно к берегу, спас его. Когда
моряк сошел на берег, старец повел его за собой к гробу. С тех пор мо-
61 Если монета быстро скатится — значит, будет удача; в противном случае
лучше подождать.
52 Это пословица.
53 Ср. А. Олесницкий, Песни крымских турок, М., 1910, стр. 49, 126—127.
54 Записано в Нигдэ.
55 Мусульмане заимствовали у греков прозвище св. Димитрия
«распределяющий»; «день Касима», т. е. 26 октября, отделяет лето от зимы. Поэтому и мечеть
(церковь во имя св. Димитрия) называется «Касимие».
331

ряк стал служить св. Димитрию и, умирая, наказал своему сыну
заменить его у гроба. (1908) ^.
№ 25. Кайгысыз-баба^7. Кайгысыз-баба жил в царствование
султана Абдул Меджида (1839—1861) Старец отличался прозорливостью.
Однажды во время войны с черногорцами 58 матери забеспокоились о
судьбе своих детей и захотели отправиться к старцу; но одна жэнщина
открыто стала выражать сомнение в святости старца и осыпала его
хулой. Когда женщины явились к старцу, 'прозорливец, читавший чужие
мысли, попросил ее выйти из кельи.
Однажды заболела одна из жен султана Абдул Меджида. Ей
посоветовали съездить к старцу. У дверей монастыря, находившегося на
площади Ахмеда, она увидела невзрачно одетого человека и спросила
у него, где старец. Старец, не открываясь ей, пригласил ее в келью.
Там он накормил ее похлебкой, от которой жене султана сразу
полегчало.
Перед дверью монастыря старец вешал корзину; в нее он клал
фрукты, которые покупал на пожертвованные деньги. Бедняки, проходя
мимо монастыря, брали оттуда сколько кто хотел.
Старец, носивший сам рубище, нередко приходит во сне к тюрбе-
дару (сторожу) и уирэкает его, если он тщательно, одевается.
На могиле старца в Скутари ежедневно лежат приношения, и, как
говорит тюрбедар, не было еще дня, чтобы ему пришлось на свои
деньги купить масло для лампады. (1910)
№ 26. [Неизвестный] угодник. В Анадолухисаре у дороги лежит
угодник. Еще лет тридцать-сорок назад он был скрыт в стене, и никто
не подозревал, где лочивает «святой». Когда около его могилы один
османец стал строить дом, ночью ему было видение, и он обрел могилу
угодника. (1910)
№ 27. Чинарлы-баба. В Анадолухисаре, на Босфоре, около
источника под вековыми чинарами находится могила угодника, прикрытая
большим камнем. Имя угодника уже позабыто, и среди местных
жителей идет разногласие. Между тем как мусульмане видят в нем шехида
эпохи султана Мехмеда II (1451—1481), греки думают, что под
камнем, обращенным надписью к земле, лежит христианский святой, и в
подтверждение своего мнения указывают на камень источника, по
обеим сторонам которого красуется крест59.
Угодник пользуется большим почетом у местных рыбаков.
Отправляясь на ловлю, они устанавливают ка надгробном камне свечи, и если
кто забудет поставить свечу, ему до позднего вечера нз поймать ни
одной рыбы.
Угодник зорко следит за тем, чтобы обещанные свечи своевременно
зажигались. Однажды женщина купила свечу и, уходя из лавки,
попросила продавца зажечь свечу вечером на могиле. Лавочник забыл.
Ночью во сне ему явился араб 60 и стал упрекать его за забывчивость.
(1910)
№ 28. Лалели-баба. Был старьевщик Лалели-баба, прозванный так
потому, что он ежедневно втыкал себе в волосы тюльпан. Так как на
том месте, где жил Лалели-баба, султан Мустафа III (1757—1773) за-
56 Эту легенду сообщил мне бывший драгоман русского посольства в
Константинополе В. М. Писарев, слышавший ее в Салониках от сторожа мечети.
57 На плите, вделанной в решетку могилы, написано: «бендейи алиаба» (раб
семьи пророка), Кайгысыз-баба Ибрагим (ум. в 1289 г. х.). — Слово «кайгысыз»
значит беспечальный.
58 В 1862 или 1876 году?
59 По рассказам некоторых, угодник ходит без головы.
60 Как говорят греки, святой является ночью с палкой, на конце которой крест.
332

хотел выстроить мечеть, он приказал выселить старьевщика. Как ни
молил старик, султан стоял на своем. Тогда Лалели-баба сказал султану:
«Ты, видно, еще не знаешь, >что я угоден богу!» Ночью султан увидал
сон, и никто из ученых не мог его растолковать. Призвали тогда
Лалели-баба, и он заявил: «Если ты назовешь мечеть моим именем, я окажу
тебе». Султан рассердился и выгнал старца из дворца. Ночью во сне
Лалели-баба явился в опочивальню султана и зашил одеяло, под
которым лежал султан. Утром султан проснулся и, призвав слуг, спросил,
кто это сделал. Все молчали. Султан послал слуг к Лалели-баба
просить у «его помощи. Только увидел старец султанских посланцев, как
сказал: «Ну, тут ничего особенного нет, ступайте, султан уже
свободен». Так и оказалось. Но когда султан вылез из-под одеяла, он снова
стал резко отзываться о Лалели-баба. Тогда Лалели-баба, вторично
явившись ночью, связал султана до самого горла. Утром, когда
султан, полный недоумений, проснулся, Лалели-баба прислал сказать:
«Вот ты захотел обидеть меня, бедняка, и я тебя наказал; ты должен
отдать мне мечеть, которую ты строишь, а меня не трогай!» На это
султан ответил: «Пусть только избавит меня, и я отдам ему мечеть. Чудно
право, — прибавил султан, — я выстроил три мечети: одну из них у меня
выхватил сумасшедший, другую — угодник божий, а третью — вода!»61.
Когда мечеть была выстроена, Лалели-баба провел около мечети
фонтан без крана. И сколько ни старались жители, уже по смерти Лалели-
баба, приделать кран, святой являлся ночью и уносил кран. Так и по
сей час фонтан стоит без крана.
Могила Лалели-баба находится над источником62. (1909)
№ 29. Калемтраш-баба (Дед, чинящий перья) 63. В квартале Ди-
ргклерарасы жил человек, который добывал себе пропитание тем, что
чинил калемы (перья тростниковые). Больше одного калема, впрочем,
он в день не чинил. С детства уж это было его ремесло. По смерти его
похоронили рядом с лавкой, где он работал.
Когда сорок лет назад, после пожара, захватившего кварталы от
Сиркеджи до Шехзадэбашы, стали расширять улицы, инженеры
решили убрать с дороги могилу Калемтраша-баба и перенести его прах в
квартал Фатих. Так и сделали. Только смотрят, на следующий день
Калемтраш-баба лежит у себя на прежнем месте. Его снова убрали, но
напрасно. Когда же инженер в третий раз приказал убрать
Калемтраша-баба, ночью отнялись у него руки и ноги. Он послал тогда слугу
посмотреть, явился Калемтраш-баба на свое место или нет. Слуга
пошел и увидел, что Калемтраш-баба снова лежит там, где и прежде.
Так его уж и не тревожили больше.
До сих пор тюрбе его стоит на дороге64, и еженощно сторож тзоз-
жигает лампаду. (1908)
№ 30. Токлу-баба. Этот святой пользовался большой славой среди
женщин. Если кто желает исполнения чего, отправляется в его тюрбе
61 Здесь содержится какой-то намек.
62 Мечеть Лалели (расположенная в квартале Аксарай) была выстроена в
1760 г. султаном Мустафой III. На стенах мечети или на источнике изображены,
вероятно, тюльпаны.
63 Это — хафыз Осман (ум. 1197 г.).
64 После долгих раздумий прах Османа-баба был перенесен осенью 1910 г. за
ограду мечети Шехзаде под тем предлогом, что, находясь у дороги, где расположена
большая кофейня, «святой» испытывал тяготы от шума и криков. Так младотурецкий
орган «Танин» (Стамбул, 1910, № 779, 20 октября) должен был объяснять факт,
вызванный в сущности необходимостью расширить в том месте улицу для прокладки
рельсов. Одно время, впрочем, проектировалось провести линию трамвая по стороне,
противоположной усыпальнице Османа-баба, см.: «Osmanischer Lloyd», 1910, № 204.
333

(в Айвансарае) и, взяв на правое плечо .молот, лежащий у него в
ногах трижды обходит его раку. После того хранитель усыпальницы,
закрыв ему лицо покровом, размыкает над его головой специальный
замок и 'проводит его -через огромные четки, висящие над ракой. Тогда
желание его исполняется. Если кто, страдая болезнью, не может сам
прийти на поклонение, посылает платок на гробницу святого. Через
несколько дней он берет обратно платок и повязывает себе голову.
Недалеко от усыпальницы святого находится колодезь, куда
нужно спускаться по небольшой лестнице. Обыкновенно туда идут
девушки, почему-либо яг вышедшие замуж, и трижды кричат в отверстие.
Если оттуда раздается ответный голос—это знак, что молитва их
услышана и они вскоре выйдут замуж.
Во дворе похоронены сторожа усыпальницы; по имени первого
сторожа Токлу Ибрагима святой (Сервети Худа) получил прозвище Токлу-
баба. (1909)
№ 31. Джевлани-деде 65. В то время как султан Сюлейман (1520—
1566), согласно старинному обычаю, наблюдал за постройкой мечети
Шехзаде, вдруг откуда-то на нгго пахнуло халвой. «А я с удовольствием
поел бы сейчас халвы»,— заметил султан. Тогда Джевлани-деде,
находившийся в свите султана, сотворил чудо и поднес султану халву.
«Проси у меня, что только хочешь!» — в радости воскликнул султан. «Я —
дервиш, и мне ничего от тебя не нужно мирского; прикажи разве
отвести для моего грешного тела земли здесь на площади»,— попросил
дервиш. Султан исполнил (просьбу дервиша, и он был похоронен во дворе
мечети Шехзаде под чинарой, недалеко от места молитвы (намазгях)
султана Сюлеймана.
По пятницам66 незадолго до молитвы у могилы его собираются
матери с детьми, которые почему-либо еще не ходят. Детей трижды
обводят вокруг могилы дервиша; затем завязывают ноги веревкой и
разрезают ее в уверенности, что после этого они начнут ходить. Сторож
собирает бечевки и зарывает их в землю. (1909) 67
№ 32. Ибн Кемаль (Кемальпашазаде) 68. По субботам к могиле Ибн
Кемаля приходят женщины с больными детьми.
Вместе с Джибали-баба Ибн Кемаль участвовал в осаде
Константинополя. Войдя в город, он наложил запрет на два клозета (у Адриа-
нопольских ворот). Кто входит туда, теряет сознание и валится вниз
головой. (1910)
№ 33. Джабир69. На месте мечети Джабира во времена императора
Константина стояла церковь. Однажды священники, войдя утром в
церковь, увидели, что вся она в огнях, а в левом приделе возвышается
гробница. В ужасе побежали они к императору и возвестили ему чудо.
Император, однако, приказал завалить гробницу мусором. Тогда святой
Джабир стал мучить ночью священников, и вскоре все они 'поумирали.
Когда вновь открыли гробницу, на груди святого красовалась надпись,
подтверждавшая, что это — святой Джабир.
От времени до времени святой Джабир является людям,
убирающим его гробницу. Так, дед нынешней сторожихи, спускаясь во время
рамазана с минарета, увидел святого во весь рост и в страхе закричал.
Муэззины, призывающие народ к молитве в этой мечети, обыкно-
65 Быстрый понятный?
60 Или, по другому варианту, в первую пятницу месяца.
67 На гробнице Джевлани-деде стоит дата «1230» [г. х.]; может быть, это дата
реставрации надгробного памятника.
68 Ученый, живший при султане Сюлеймане [... Кануни] (1520—1566).
69 Из «асхабов» (сподвижников пророка).
334

венно удостаивались счастья умереть во время произнесения эзана70.
(1908)
№ 34. Вефа (Абуль Вефа Мустафа Муслихеддин). 1. Еще при
жизни Вефа творил чудеса. Так, однажды к нему явилась мать воина,
попавшего в плен во время войны с русскими, и стала просить его
заступничества перед богом. Святой успокоил ее и оказал, что сын вскоре
будет с ней. Между тем пленный служил при дворе русского царя; на его
обязанности лежало жарить ежедневно кебаб для царевны. В то время
как он по своему обыкновению жарил кебаб, откуда ни возьмись —
кошка; она схватила кебаб и побежала. Повар погнался за ней, но вдруг
кошка исчезла, и он очутился в Константинополе около Адрианополь-
ских ворот. Велика была радость матери, увидавшей снова своего сына.
Еще больше, однако, подивился сын, когда услышал мяуканье кошки,
выхватившей у него из рук кебаб. Немедленно после этого кошка ушла
в дом своего хозяина святого Вефа. Когда на следующий день мать
переступила порог святого, чтобы поблагодарить его за возвращение
сына, шейх обратился к 'ней со словами: «Ну что, не правда ли, сын твой
с тобой?»
С тех пор за поваром, побывавшим в плену, утвердилось прозвище
«пленник» (есир бей). Умирая, он завещал похоронить себя рядом со
святым. (1909)
2. Слава о святом дошла до султана Баязида II (1481 —1512), и он
пожелал увидеть его; но святой скрылся от него. Вскоре святой умер.
Тогда султан решил отдать ему последний долг; но, когда он пришел
в его дом, святой был уже завернут в саван. «Ну, видно, святой после
смерти также не хочет показаться мне»,— вздыхая, сказал Баязид. Чтя
память святого, султан похоронил около него своих трех дочерей.
Усыпальница святого увешана лохмотьями одержимых
лихорадкой. (1909)
№ 35. Сака-баба71. Под этим прозвищем известен в народе один
из «сорока сподвижников» пророка; могила его находится около
источника Кыркчешме. Долго его могила была под землей; обрел ее
ходжа Ак Шемседдин, современник султана Мехмеда II. (1910)
№ 36. Налынджы-баба. В квартале Ункапаны жил некто по
имени Налынджы-баба72. У него как-то поселился христианский мальчик
из Австрии. Налынджы-баба обратил его в ислам и дал ему имя Али.
Мальчик пошел в гору и впоследствии стал морским министром. В это
время возмутились австрийцы. Али-паша, возглавляя шесть эскадр,
двинулся в Средиземное море и завоевал остров Мальту, поэтому его
прозвали Кылыч (Сабля) Али-лаша73. Потом он двинулся в имперские
земли. Так как он был австрияк, султан, долго не имея вестей о флоте,
впал в сомнение и призвал к себе угодников; но они уклонились от
беседы и указали на Налынджы-баба. Тогда султан тайно отправился в
Ункапаны к Налынджы-баба. Тот издали уже узнал султана и, чтобы
показать ему свою силу, совершил чудо: по улице ехал всадник на
венгерской лошади, и, как только поравнялся с Налынджы-баба, лошааь
упала и издохла. Султан изумился. Подойдя к Налынджы-баба, он
приветствовал его и стал звать его в притвор мечети, чтобы поговорить
по секрету. Сперва Налынджы-баба упирался, говоря, что он теряет
время; но под угрозами султана согласился. Султан рассказал ему свое
горе. Налынджы-баба сперва отговаривался; наконец, сказал: «Ну, не
70 Призыв к молитве.
71 На могиле значится имя Абдуссадык. В 1205 г. х. могила была подправлена.
72 Изготовляющий деревянные туфли — род сабо для бани.
73 Морской министр (капудан-паша) при султане Сюлеймане [Кануни].
335

беспокойся, Али-'паша вернется». Ночью Кылыч Али-паша приснился
сон, что он упал в колодезь. В -страхе он стал кричать и звать на
помощь. Услышал крики его Налынджы-баба и, подойдя к колодезю,
сказал ему: «Так и быть, я тебя вытащу, но завтра утром ты должен с
флотом идти отсюда в Стамбул». На другой день Налыаджы-баба
отправился во дворец к султану и еще раз успокоил его, что Кылыч Али-
паша возвращается. Султан сел у окна своего дворца в Сарайбурну и
стал ждать. Когда Али-паша явился с флотом, султан выразил ему
свое беспокойство и предложил сходить к Налынджы-баба, чтобы
поблагодарить его за избавление. Но они не застали уже в живых
Налынджы-баба: он только что скончался, и уже обмывали тело его.
Взглянув в лицо Налынджы-баба, Кылыч Али-паша воскликнул: «Вот этот
человек меня избавил из колодезя!» Султан отдал приказ, чтобы На-
льгнджы-баба был .похоронен там, где умер. (1909)
№ 37. Вели-баба. По дороге от мечети Кахрие к Галатской
пристани находится с правой стороны могила Вели-баба. Рядом с ним
похоронены его дети. Угодник творил чудеса. Тем, кто ухаживает за его
могилой, угодник оказывает милости. Как рассказывает сторож могилы,
предместники его разбогатели и выстроили себе в квартале дома.
Умер угодник в 791 г. х. В 1215 г. (лет сто тому назад) могила
была реставрирована. (1910)
№ 38. Сейид Баттал Газиоглу. Около мечети Кахрие находится в
частном доме могила Бешира [...аги] сына Сейида Баттала Гази 74.
О жизни его хозяин дома не мог ничего сообщить и смешивал его со
знаменитым отцом Батталом Гази.
Прежде был вход в пещеру, где похоронен Бешир-ага. Однажды
туда вошел один мусульманин и, очутившись в темноте, от страха сошел
с ума. С тех пор вход был закрыт. (1910)
№ 39. Дефтердар Махмуд Челеби 75. Махмуд Челеби, занимавший
при султане Мехмеде II должность казначея, скопил деньги и стал
строить мечеть в Стамбуле.
Однажды о« сидел во дворе мечети и, держа в руках чернильницу
и перо, воскликнул: «Боже, если я угоден тебе, сотвори чудо!» И
мгновенно чернильница и перо поднялись на минарет, где [якобы] виднеются
на шпице до сих пор. (1910)
№ 40. Силахи Мехмед76. Мечеть Силахи Мехмеда находится на
базаре «Джумапазары». Силахи Мехмед отличался благочестием и
тридцать пять раз совершил паломничество в Мекку. На могиле его
нет никакой »надписи, что окрестные жители объясняют необыкновенной
скромностью Силахи Мгхмеда.
Против мечети Силахи Мехмеда возвышается большая мечеть Заль
Махмуд-паши. Когда Заль Махмуд-паша начал строить мечеть, он
сперва скрывал это от Силахи Мехмеда и на вопросы его отвечал, что строит
постоялый двор. Вот почему нижний этаж мечети представляет хан, где
прежде бесплатно жили бедняки. (1910)
Приложение. Заль Махмуд-паша Пехлеван77. Заль Махмуд-
паша жил в эпоху упадка Османской империи. Он боролся успешно с
74 Легендарный герой, о котором сложен был в ученой среде рыцарский роман,
полный чудес.
76 На гробнице его две плиты, по-видимому, разного происхождения. На одной
значится имя и дата смерти (953 г. х.), в то время царствовал уже султан Сюлейман
[Кануни].
76 Вероятно, искаженное Салахи (Салахеддин).
77 Так как значение Заль (отец эпического иранского героя Рустема) уже
забыто, народ, желая осмыслить слово, прозвал пашу «Залим» (Жестокий), хотя это
и не вытекает из рассказа.
336

внешними врагами и был прозван народом Жестокий Махмуд-паша.
Когда он строил мечеть, он потребовал, чтобы низ ее был отведен под
ночлежку для бедняков. Его пробовали отговорить, указывая, что
мечеть не постоялый двор, но он настоял на своем и завещал ежедневно
кормить бедняков лепешками (фодула) 78. (1910)
№ 41. Хамал-деде. На кладбище, недалеко от пристани Айванса-
рай, возвышаются камни, которые принес сюда когда-то хамал —
носильщик. Носильщик угодил богу праведной жизнью, и после смерти
на камне совершаются чудеса. Если кто, страдая болью в спине,
потрется спиной о камень—избавляется от болезни. (1909)
№ 42. Кралкызы. На кладбище, что около пристани Айвансарай,
виднеется груда камней, осыпавшихся после землетрясения в
Константинополе в 1894 г. Это могила «королевны». Когда-то, при жизни, у нее
был ходжа (учитель); девушка жила в уединении, и только служанка
ежедневно приносила им пищу. Впоследствии учитель и девушка
расстались и умерли в разных городах. Служанка осталась в
Константинополе, где был похоронен учитель. Вскоре стали являться паломники
на поклонение учителю. Но однажды ночью служанке было видение, что
в Константинополе в могиле учителя лежит королевна, а учитель лежит
в городе, где скончалась королевна. Когда служанка рассказывала об
этом паломникам, ей сперва не верили; однако могилу разрыли и
убедились, что она говорила правду. (1909) [...]
№ 43. Сюмбюльзаде. Во времена Константина XI на месте,
называемом «Девичий монастырь», на вершине большого кипариса висела
цепь; если кто совершил воровство, тот не мог дотянуться до нее, а
всякий другой легко доставал ее рукой.
Было два товарища. Один из них украл у другого деньги. Народ
сказал: «Сведем-ка их к цепи; коли кто из них украл деньги, так не
достанет цепи; ну, а если не украл,— достанет». Их повели к дереву.
Между тем хитрец, укравший деньги, заделал их в трость и, подойдя
к дереву, передал трость своему товарищу. Он протянул руки и достал
цепь. «Ну что,— сказал он толпе,— видели? Вы вот говорите, что я
украл, а я достал рукой цепь!» После этого товарищ его говорит:
«Возьми свою трость, попробую и я достать цепь». Только его товарищ
протянул руки, как по божьему изволению цепь лопнула и разорвалась на
куски, из которых каждый остался на дереве. Тогда народ заподозрил
их и сказал: «Давайте-ка обыщем их». Обыскали их, но ничего не
нашли. Наконец, один из улема (ученых богословов) заявил: «Вы их
обыскали хорошо, это правда, только вы не осмотрели их трости». Тогда
разглядели как следует трость и увидели, что вор, выдолбив сердцевину,
положил туда деньги. Невдалеке от дерева, на котором висит цепь, во
дворе текке похоронен святой Сюмбюль Синан 79.
Султан Махмуд II (1808—1839) увидел как-то во сне, что под
деревом лежит прах дочерей Хасана и Хюсейна. Утром султан из дворца
прошел к могиле святого Сюмбюль Синана и, помолившись, призвал
мастера и приказал ему обвести место, виденное во сне, стеною с
железной решеткой. По углам этой стены находится источник. Если кого
схватит лихорадка, стоит ему попить той воды в течение семи дней, и
лихорадка пройдет80. (1909)
78 Еще очень недавно там жили русские «мухаджиры».
79 Шейх Синанеддин Юсуф (ум. в 936 г. х.), основатель дервишского ордена
«сюмбюлю».
80 Рассказ переведен с османского языка в том виде, как его диктовал мне
Исмаил. В легенде о цепи встречаются несообразности, которые ясны из
сопоставления с европейскими и русскими вариантами этого бродячего сюжета.
22 В. А. Гордлевский
337

№ 44. Угодники в городе Адапазары. На холме возвышается ряд
(5? 7?) могил; в одной из них похоронена женщина. Перед войной
угодники выходят из могил и подымают шум. (1910)
№ 45. Хаджи Хасан. Однажды хозяин дома в Измиде, под клозетом
которого лежал угодник Хаджи Хасан, утратил сон; ночью его
тревожил кошмар. В страхе он продал свой дом; но и новый хозяин должен
был скоро уступить дом другому. Так дом перэходил из рук в руки.
Сжалившись над бедными домовладельцами, Хаджи Хасан явился во
сне одному из них и объяснил, за что он мучит всех их. Когда хозяин
выстроил дом поодаль от праха угодника, угодник перестал его
терзать81. (1910)
№ 46. Едилер (Семеро). В Эскишехире в ветхой усыпальнице
покоится семь сподвижников Сейида Баттала Гази; один из них, Юсуф,
носит прозвище «Кесикбаш» (Отрубленная голова) 82, другой, на
могильной плите которого значится «Хасан-лаша»,— почему-то известен
под именем Хюсейна Гази. Перед войной угодники покидают могилы
и подымают сильный шум. Так было, например, 'перед последней
русско-турецкой войной. (1910)
№ 47. Кесикбаш [Отрубленная голова]. В глубине пещеры,
высеченной в скалах, высоко над деревней Инёню (около Эскишехира)83
находится высохший колодезь, на краях которого лежат тряпочки и свечки;
это могила святого Кесикбаша. Святой жил еще во времена «дженевцз*
(генуэзцев) и храбро выдерживал осаду крепости, возвышавшейся
когда-то над деревней84. Когда неприятели отрубили ему голову, он
подхватил ее под мышки и, дойдя до колодезя, замертво упал. С тех лор к
его могиле совершается паломничество (обыкновенно с субботы на
воскресенье). И стоит только кому оставить на краю колодезя деньги, как
немедленно они исчезают.
Вода источника, расположенного в нескольких десятках шагов от
колодезя, исцеляет от недугов.
Напротив пещеры, на высоком утесе, жила царевна по имени
Марта. Она занималась во дворце пряжей. В нее влюбился Сейид Гази
Баттал и похитил ее. (1910)
№ 48. Акгёмлек Мехмедьъ. Могила его находится на улице, по
дороге в мечеть Эюбеултан. Среди местных жителей представление об
угоднике смутно. Обыкновенно рассказчик ограничивается словами, что это
«великий человек». Одна старушка, наблюдавшая, как я разбирал
надгробную надпись, заметила, что, кто непочтителен к угоднику, у того
отнимаются руки и ноги. По-видимому, однако, так думает народ обо
всех угодниках. (1910)
№ 49. Феридун-баба. В квартале Эюбеултан находится
усыпальница Феридуна-баба. Это брат Хызыра; жил он 990 лет тому назад. У
могилы лежит цепь; тот, у кого есть что на душе, приходит в усыпальницу
и трижды перебирает цепь. (1910)
№ 50. Бакы (1527—1600). Могила поэта Бакы находится за Адриа-
нопольскими воротами; но никогда на могиле нет передней мраморной
плиты, потому что лица, находящиеся в нужде или без места, берут
81 Год смерти — «1172» [х.].
82 Под «Кесикбаш» разумеются вообще приведения, блуждающие по кладби
щам, см.: J. Mészâros, Osmanisch-türkischer Volksglaube, lap. 58—59.
83 Несмотря на то что подъем по скале далеко не из легких, местные жители
весной нередко устраивают наверху «пикники».
84 По другому рассказу, османцам удалось взять крепость так: они бросали
сверху в пешеру горящие предметы и вынудили жителей к сдаче.
86 Мехмед, носящий белую рубашку (непорочный?).
338

плиту и хранят ее у себя в сундуке. Они думают, что плита приносит
счастье. (1909)
№ 51. Касаб Ильяс. Рядом с мечетью Ильяс касаб, недалеко от
станции Псаматья (под Константинополем), находится гробница Иль-
яса86 — мясника султана Мехмеда П. Несколько раз хотели расширить
в этом месте улицу, но угоднцк божий отстоял себе право на
безмятежный покой. (1910)
№ 52. Перван-баба. Недалеко от Псаматьи, на Трамвайной улице,
покоится прах сподвижника султана Мехмеда II Первана-баба87. Смотря
по тому, в какую сторону угодник вертелся, присутствующие
определяли исход задуманного предприятия. Когда он умер, долго искали его
прах, пока на стене не объявился круг, обведенный перстом. Так
святой, намекая на свое занятие, открылся людям. (1910)
№ 53. Салих-деде. В народном представлении личность Салиха-
деде уже потускнела: одни думают, что это был знаменосец султана
Мехмеда И; другие называют его «водоносом» (сакабаба) 88. Как бы
то ни было, народ канонизировал Салиха-деде: к могиле его (в Анадо-
лухисаре) по дороге к «Сладким водам» стекаются больные и
подвязывают тряпочки к веревке, на которой висят фонари; матери приносят
незадолго до молитвы подряд три пятницы детей, не умеющих ходить,
и т. д.8Э. (1910)
№ 54. Лейлек-баба. В Скутари, в квартале Караджаахмед, жил
старик. Напротив его дома аисты свили себе гнездо и вывели птенцов.
Только птенцы стали подрастать, мать их умерла. Всего было пять
птенцов. Они жалобно пищали в гнезде, и старик, сообразив, что они
лишились матери, стал приносить им утром и вечером корм. Один из
птенцов издох, а остальные, оперившись, улетели.
Осенью старик и говорит соседям: «Когда я умру, вы похороните
меня около гнезда». Скоро старик умер. На следующий год аисты снова
прилетели на прежнее место и стали кружиться над могилой старика.
И ежегодно, сколько ни есть в Анатолии аистов, они собираются в
Скутари. Перед тем как лететь к себе, они три дня и три ночи кружатся
над могилой старика. А один аист непременно издыхает над его
могилой, падая благодарственной жертвой. (1909)
№ 55. Эшреф Руми 90. Во время Константина Изник (Никея)
находился в руках христиан. Из-за Сёгюта 91 пришли мусульмане и осадили
город. Около сорока дней длилась осада; на сороковой день христиане,
сделав вылазку, вышли из города, напали на османцев и перебили их.
На следующий день битва возобновилась. Османцы все терпели
поражение; дошло до того, что их осталось всего-навсего двадцать человек.
Среди них был и святой Эшреф Руми. На него устремились христиане
и отсекли ему голову. Тогда святой взял свою голову под мышки и
двинулся на христиан. Те ужаснулись. Между тем голова святого выпала
из-под мышек, и туловище, пройдя еще немного, грохнулось о землю.
Видя, что это угодник божий, христиане похоронили его.
Оставшиеся в живых османцы yiiüm обратно в Сёгют. (1906).
86 В год его смерти (900 г. х.) царствовал уже преемник Мехмеда II, Бая-
зидН (1481-1512).
87 На могильных плитах, лежащих за оградой, значатся даты «1241, 1217» [x.J.
88 Поводом к этому послужил, очевидно, источник, расположенный в нескольких
шагах от его могилы.
* 89 На источнике есть надпись, без даты; но эта надпись, подновленная,
отражает уже, кажется, на себе народные рассказы о Салихе-деде.
90 Джеляледдин Руми, автор «Месневи» (ум. в 1273/4 г.).
91 Город Брусского вилайета, первый «феод», пожалованный османцам ико-
нийскими султанами.
22*
339

№ 56. Изник (Никея). Некогда на месте Никейского озера был го1
род. Пришел раз странник, но куда он ни толкался, никто не хотел
принять его на ночь. Только один человек крикнул ему: «Дедушка, поди
переночуй у меня!»
Утром странник встал и, обращаясь к хозяину дома, сказал:
«Возьми своих детей и все свое добро и ступай вон на тот холм: через
несколько часов здесь будет море». Хозяин послушал его и взобрался на
холм. Смотрит, а равнина вся уже окутана туманом. «Это не туман,—
пояснил странник.— Это море там образовалось, потому что жители
города забыли бога и его заповеди». С этими словами странник исчез.
Говорят, что холмы, минареты, вообще возвышенные части города
еще виднеются из воды.
Перед тем как исчезнуть из глаз хозяина, странник прибавил: «Ну,
вот город потонул; но гели впоследствии здесь образуется селение, в
нем не будет никогда больше 60 дворов». И правда, в Чинизлике
никогда не бывает 61 дома. Если, например, два брата вздумают
разделиться, непременно один из них умрет или дом сгорит. Словом, так или
иначе погибнет. (1906)
№ 57. Озеро Сабанджа (около Измида). Некогда стоял здесь город.
Раз зашел в город святой. Жители нэ пустили его в дом; один только
бедняк сжалился над ним и, взяв святого к себе, накормил его. Святой
рассердился на жителей и, выведши бедняка на гору, погрузил город в
воду. Прежде были видны минареты мечетей, а теперь и они скрылись
под водой. (1905)
Примечание. Аналогичная легенда рассказывается о
происхождении озера Дюздже (около Болу).
№ 58. Караджа Ахмед Султан92, Шейх Ахмед, родом из Хорасана,
давно-давно поселился в Скутари. Куда бы он ни шел, за ним
неотступно следовала козуля, и за ходжей, таким образом, утвердилось
прозвище «Козуля» («Караджа»).
Шейх угодил богу праведной жизнью, и до сих пор на могиле его
совершаются чудеса. Для этого нужно коснуться гго грубого одеяния
(кепенек), висящего на стене, и в течение трех дней пить воду из
источника. (1909)
Бездетные женщины надевают на голову кавук святого и
опоясываются его кушаком. (1910)
№ 59. Асхаб Абуддердер 93. У него был чудесный конь, во
мгновение ока переносивший хозяина на край света. Поэтому, когда конь его
издох, он выстроил тюрбе. Могила шейха, над которой возвышаются
обыкновенные камни, находится рядом с тюрбе (усыпальницей) коня94.
(1909)
Примечание 1. В Константинополе, в проходе, где по пятницам
происходит базар (отчего и место называется «Джумапазары»)
находится за решеткой могила, в которой также лежит асхаб Абуддердер.
Могила его, как написано над дверьми, у входа в склеп, реставрирована
в 1251 г. султаном Махмудом II (1808—1839).
Примечание 2. Жители Дамаска претендуют, кажется, на то,
92 Сами-бей в своем «Словаре собственных имен» затрудняется определить, кто
разумеется: ученый ли перс, живший при султане Орхане, или ученый XI в., см.:
93 Абузарр («отец дробления»), главный предстатель нищих (ум. в 645 или
651 г.). О нем существует обширная литература и на восточных, и на европейских
языках. ! '*!
94 Вокруг тюрбе коня обводят больных, а также детей, не умеющих ходить,
предварительно насыпав на землю овса.
340

что асхаб Абуддердер похоронен у них в городе. Что Абуддердер жил
некоторое время в Сирии, это исторически верно. Но умер он в Аравии, в
деревне Рабаде под Мединой,
№ 60. Мехмед Энсари. Однажды он вместе с 26 (6?) другими
сподвижниками пророка явился султану Махмуду II, который повелел
выстроить в указанном ему во сне месте усыпальницу.
№ 61. Могилы угодников. Напротив мечети «Хекимоглу Али-па-
ша» 95, за оградой, покоится прах трех лиц: каллиграфа Чиниджизаде
Мехмеда (ум. в 1193 г. х.), сына его Абдуррахмана и слуги Мехмеда
Вгйси. В народном представлении три лица объединяются в образе
дервиша. Дервиш этот испытывал от бедности сильную нужду. Однажды
ему во сне явился пророк Муха*ммед и велел передать утром от своего
имени привет Али-паше, Паша на радостях щедро наградил бедняка
деньгами.
№ 62. Шеджаэддин*. В полуторачасовом расстоянии от Сейидгазй
(Брусского вилайета) находится монастырь бекташи, гдг похоронен
Шеджаэддин, брат угодника «Коюн-баба» ^. Родом из Хорасана,
Шеджаэддин жил в начале XVI в. в царствование султана Селима I
Грозного (1512—1520). Умер угодник в 921 г. х.
Однажды под Сейидгази появилось чудовище — дракон, от
которого народ терпел мучения. Шеджаэддин вступил с ним в борьбу и убил
его. В монастыре до сих пор хранится клык, вырванный угодником у
чудовища97.
№ 63. Ахмед-деде. На равнине Алтынташ, на час расстояния от дз-
ревни Оваджык (около Кютахьи), находится могила Ахмеда-деде, над
которой ночью по воле бога возжигается свеча. Когда однажды житель
Оваджыка стоял над могилой, явилось несколько святых и, промолив-
шись всю ночь, напоследок сказали: «Если с кем приключится несчастье,
пусть он идет сюда и здесь молится: бог простит его ради сего
угодника, и он избавится от горя». (1906)
№ 64. Эюб-деде. В округе Симав, в деревне Наша (около Кютахьи),
находится могила Эюба-деде. Если кто страдает чесоткой или другой
какой болезнью, берет свечку за сорок пара и идет на могилу. После
молитвы от болезни не остается никаких следов. Возвращаясь с
могилы, он раздает еще приблизительно одну-две окка хлеба собакам.
(1906)
№ 65. Монастырь Шемседдина Тебризекого98 в Конье. На стене в'И-
сит палка, и бездетные женщины думают, что если они прикоснутся к
ней, то понесут.
Палка украшена изображением змеи или рыбы. (1906)
№ 66. Гора «Дурдагы». В Эдремитском уезде (Брусского вилайета)
находится гора. Верхом на коне явился туда Али (четвертый халиф).
Гора в страхе побежала; тогда Али обратился к горе: «Стой» («дур»),—
и гора остановилась. От дождей в горе образовались выемки; это, ду-
мает народ, следы ноги Али. (1909)
95 Али-паша занимал пост великого везира при султанах Махмуде I (1730—
1754) и Османе III (1754—1757).
96 Могила Коюна-баба, как уверял настоятель монастыря Нури-эфенди,
находится в Османджыке (Сивасского вилайета).
97 Может быть, так; но вероятно, что в монастыре бекташи, близких к шиитам,
сохраняется культ Шуджаэддина ( vulgo: Суджаэддин), убийцы ненавистного шиитам
халифа Омара. См.: А. Крымский, История Персии, ее литературы и дервишеской
теософии, ч. III, От эпохи монголов до настоящего времени («Труды по
востоковедению, издаваемые Лазаревским институтом восточных языков», вып. XVI, отд. 3,
Мм 1906), стр. 350—357; см. также: Н. Дубровин, История войны и владычества
русских на Кавказе, т. I, кн. II, Закавказье, СПб., 1871> стр. 345—346.
98 Учитель Джеляледдина Руми.
341

Примечание. В деревне Хатиб (под Коньей) также сохранился
на скале след ноги Али.
№ 67. Синан-деде. В двух часах езды от Эдремита, в Бурхание,
находится могила Синана-деде. В царствование султана Мурада I ( 1359—
1389) он ушел из Брусы и построил себе дом на месте усыпальницы.
К могиле угодника стекаются обыкновенно бесплодные женщины и,
спеленав камень, как младенца, молят о ниспослании им ребенка. Точно
так же, если у кого болеет ребенок, родители дают обет по
выздоровлении сходить на могилу угодника и устроить там тризну. Угодник
в большом почитании среди цыган. В августе месяце, когда начинают
созревать плоды, цыгане толпами собираются у его могилы. (1909)
№ 68. Шейх Хасан. В трех часах пути от Карахисара (Сивасского
вилайета) находится могила шейха Хасана, куда приходят одержимые
лихорадкой. Больной совершает сперва молитву, а затем, положив на
голову яйцо, стоит минут пять под струей воды, стекающей сверху, с
высоты человеческого роста. Больше уж больной не страдает
лихорадкой, какой бы она ни была застаревшей. (1906)
№ 69. Ахмед-деде. Страдающий лихорадкой отправляется также на
могилу Ахмеда-деде, на расстоянии всего получаса от города
Карахисара, и, совершив молитву, семь раз обходит могилу кругом; потом
идет к протекающему там источнику, с верою в исцеление моет лицо и
руки и пьет три глотка воды; льет также несколько капель себе на полы
платья. (1906)
№ 70. <г# ведут»99. Когда султан Мехмед II осаждал
Константинополь, в городе жил подвижник, который отстранял рукою от греков
вражеские пули. Осада города затянулась, и султан в отчаянии воздел
руки к небу и сказал: «Боже! или мою душу возьми к себе, или возьми
душу этого человека». Бог внял молитве султана, и подвижник вскоре,
находясь около мечети Аясофья, умер. Его обмыли и повезли хоронить
в Скутари; но лодка чудесным образом очутилась вблизи пристани Ай-
вансарай (в Золотом Роге). Между тем как гребцы в ужасе смотрели,
раздался голос: «О, любвеобильный!» Гребцы пошли на крик и
увидали, что крик исходит из свежевырытой ямы. Так бог указал место
погребения подвижника, с тех пор известного в народе под прозвищем
«Я ведут» 10°. (1909)
№ 71. Кылыч-деде. По дороге к Адрианопольским воротам (в
Константинополе) похоронен Кылыч-деде. Кылыч-деде вместе с Эвреносом-
деде слушал лекции у Мевляна Джеляледдина Руми (ум. в 1273/4 г.).
Мевляна, отпуская их, запретил изгонять из людей болезни до тех пор,
пока они не достигнут святости. Они ослушались своего учителя, и он
разлучил их: могила Эвреноса-деде находится вдали от Кылыча-деде,
в квартале Джумапазары. (1910)
№ 72. Барабанщик Мустафа. Могила Мустафы, осененная
орешником, находится во дворе мечети Шехзаде. Это был воин султана Мех-
меда И, воодушевлявший барабанным боем солдат во время осады
Константинополя. «Когда я умру, — сказал о« султану, — могила моя
до времени будет скрыта от людей». Так и случилось; только в эпоху
султана Сюлеймана Великолепного (1520—1566) была обретена его
могила; на ней была надпись, подтверждавшая, что это барабанщик
Султана Завоевателя. (1909)
99 «Я ведут» («О, любвеобильный»). «Ведут» — эпитет бога.
îoo Очевидно, разумеется шейх Абдул Ведут (860 г. х.), сподвижник султана
Мехмеда II, выстроивший в Айвансарае мечеть, см.: J de Hammer, Histoire de l'Empire
Ottoman depuis son origine jusqu'à nos jours, t. I, Paris, 1835, p. 62. — Рядом с ним
покоится какой-то Мустафа Али (ум. в 940 г. х.).
342

№ 73. Деревня Тепеджи. Когда-то это была цветущая деревня. Как-
то раз в деревню зашел странник, и дети стали бросать в него камнями.
Странник проклял это место и сказал: «Да не будет в этой деревне ни
воды, ни кусточка!» (1906)
№ 74. Ахмед-деде. В деревне Айвалы находится могила Ахмеда-
деде. Если у какой женщины нет детей, она идет на могилу и режет
барана. Когда у нее родится ребенок, она вторично режет барана, чтобы
уберечь ребенка от шейтана и врага. И ребенок растет здоровый. (1906)
№ 75. Улу-баба, или Тюркмен-баба. Около деревни Опанос, или
Енидже, находится могила Улу-баба, или Тюркмена-баба. Когда долго
нет дождя, жители идут «а могилу и там совершают общественную
молитву от засухи. Потом располагаются для отдыха у источника, пьют и
едят. По предстательству святого бог посылает дождь 1о1. (1906)
№ 76. Угодник в сумасшедшем доме и Мехмед-ага. Однажды в
сумасшедший дом, где в дальнейшем находилась военная седельная
мастерская, был помещен угодник божий. Почему-то сторож его не взлю-
бил и ежедневно мучил. Тогда угодник явился сторожу во сне и,
схватив за ноги, стал таскать его по комнате. Однако сторож не обратил на
это никакого внимания и продолжал терзать угодника. На другую ночь
угодник навел на сторожа такой ужас, что тот обещал выстроить во имя
его 'источник («зебиль») 102. Когда утром сторож явился к угоднику,
тот опросил у него, собирается ли он исполнить обет, данный ночью.
Сторож стал было отговариваться под предлогом, что у него нет денег.
Тогда угодник дал ему свою чашу и сказал: «Вот ночью придет к тебе
некто и положит деньги, которых хватит на постройку источника». Так
и случилось. Сторож выстроил источник, полуразрушенное здание
которого виднеется невдалеке от седельной мастерской. (1908)
№ 77. Гюль-баба. Когда султан Мехмед II вступал победоносно в
Константинополь, он увидел церковь, украшенную розами по обычаю
греков. Это так понравилось султану, что он воскликнул: «Это мечеть,
похожая на розу!» И церковь немедленно была обращена в мечеть 10а.
В церкви были похоронены два апостола. Один из них, похороненный
с левой стороны, стоя во весь рост, наводил на мусульман ужас 104;
поэтому гробница его была заделана. Другой апостол, гробница которого
находится с правой стороны, на значительном возвышении от пола, куда
нужно подниматься по темной узкой лестнице, до сих пор служит под
именем Гюль-баба предметом поклонения мусульман. Бездетные
женщины часто возжигают у гроба апостола свечи. (1908)
№ 78. Мехмед Мустафа} по прозванию «Элекли-баба»,
принадлежал к числу приближенных слуг султана Мехмед а II Фатиха. Он всегда
занят был приготовлением сит. Перед смертью он завещал похоронить
себя за воротами Силиври и повесить над могилой сито. «Если кто,
задумав что, будет совершать молитву надо мною, пусть сито вертится как
знак исполнения плана», изрек он, умирая. Могила Элекли-баба до
сих нор привлекает к себе поклонников 105. (1908)
№ 79. Пуговичник Сюлейман 106. Он жил при дворе султана Мех-
1Ш Упоминаемые здесь деревни находятся в каза Кютахья.
102 Под «зебиль» (араб, «сабиль») разумеется источник, при котором живет
сторож, следящий за тем, чтобы кружки всегда были полны воды и прохожий мог
'бы утолить свою жажду.
103 В действительности церковь была обращена в мечеть только при султане
Селиме II (1566—1574).
i0i Вероятно, прежде в мечети была какая-нибудь статуя.
105 Ср. J. Mészaros, Osmanisch-türkischer Volksglaube, lap. 65; G. Mészâros, Osz-
män-török babonak.., lap. 324—325.
106 На могильной плите год смерти его «847» [г, х.] [царствование султана Му-
рада II (1421—1451)].
343

меда II и, умирая, наказал подмастерью служить только султану. «Ну,
а если я переживу султана, как мне тогда быть?» — спросил
подмастерье. «Не бойся, этого не будет», — успокоил его Сюлейман. Долго
служил султану подмастерье. Вдруг султан заболел, но, по слову Сю-
леймана, смерть подоспела к подмастерью раньше, чем к султану. (1909)
№ 80. Источник. Недалеко от могилы Сюлеймана находится
источник. Однажды там проходил некто Мустафа; его мучила жажда; он
взял в руки посох, ударил о землю, и немедленно потекла вода. Когда
эта вода постоит несколько в графине, она горкнет. (1909)
№ 81. Мечеть Аясофья *. Когда византийцы строили храм св. Софии,
они никак не могли вывести купол. Они отправили к пророку
Мухаммеду посольство просить его содействия. Пророк дал им глины. В пути
посольство усомнилось в силе глины и опустило частицу в колодезь;
мгновенно вода из колодезя разлилась во все стороны, и посольство едва не
утонуло. Тогда послы уверовали в пророка и, явившись в
Константинополь, передали глину строителям церкви.
Между тем ученики пророка выражали неудовольствие, зачем он
помогает христианам. «Не смущайтесь, — утешил их пророк, — придет
время и в этой церкви мусульмане будут совершать свои молитвы».
1. В Аясофье находятся две колонны, хранящие следы руки Али.
Так как верующие постоянно щупали колонну, которой коснулась рука
Али, во избежание обвала низ одной колонны обшит медью; оставлено
только небольшое отверстие, куда больные вставляют палец в чаянии
исцеления.
2. В перистили (западной стороны) виднеются над входными
дверьми два отверстия.
Как бы наперекор законам природы, однажды византийский
император вздумал уберечь свою умершую дочь от червей и змей, и
похоронил ее в медном гробу над дверьми храма. И тем не менее змея,
забравшись в гробницу через отверстие, виднеющееся с левой стороны
дверей, вышла в другое отверстие, пожрав дочь императора.
3. Над главными дверьми вделана доска из Ноева ковчега. (1908)
Во дворе мечети находится могила, над которой возвышается
огромный камень. Мусульмане утверждают, что в ней похоронен греческий
митрополит. Так как народ боялся, чтобы он не вышел из могилы, его
и прикрыли огромным камнем.
№ 82. Источник Хызыра. В квартале Исламбей (в Эюбе) сидел у
источника бедняк, поджидая Хызыра. Вдруг к нему подошел Хызыр и
спросил, знает ли он Хызыра в лицо. «Нет, — отвечал бедняк, — я его
не видел, но узнаю!» Тогда Хызыр поднял с земли щепочку и начал
быстро писать ею по камню. Однако бедняк так и не догадался, кого он
видит перед собой; а святой, раздосадованный непонятливостью бедняка,
ушел от него прочь. (1910)
№ 83. Джафар-баба. Был во время Константина тюремщик по
имени Джафар-баба. Константин знал о чудесах его и по смерти велел
похоронить его в тюрьме. Однажды слуга стоял у могилы его; в это время
пришла женщина с больным ребенком. Слуга стал говорить ей, что
напрасно ждет она исцеления от Джафара-баба. Женщина поверила
и ушла. Но ночью Джафар-баба приснился слуге и обратился к нему
с такими словами: «Сделай четки и, если придут больные, прочти над
ними три раза суру „Ихляс" 107 и суру „Фатиха" 108, пропусти больного
сквозь четки и — бог даст — он будет здоров».
107 В этой суре заключается исповедание веры; см.: Коран, сура 112.
toe Эта сура (первая) заменяет молитву вроде христианского «Отче наш».
344

До сих пор у могилы Джафара-баба (в Константинополе, недалеко
от «Зинданкапусу») толпятся всегда не только страждущие мусульмане,
но и христиане. (1909)
№ 84. «Памбук-баба» («Обмотанный тряпками дед»). Могила его
находится в предместье города Дамаска — Салхие.
Как-то явились в Дамаск два курда. Один из них скоро умер, и,
когда товарищ хотел похоронить его в городе, жители отказались дать
разрешение. Курд заявил, что у него есть султанский фирман, и, отойдя
от толпы на несколько шагов, стал молиться. И вдруг — о чудо! — в
кармане оказался фирман, а хлеб, бывший у него, засох так, как если бы
курд действительно успел за это время побывать в Константинополе у
еултана.
Товарищ курда был похоронен; но когда один из присутствующих
сказал громко, что шейх умер, шейх выставил ногу в доказательство
того, что он жив 109.
С тех пор на могиле его собираются поклонники и обвязывают ему
ногу тряпками. (1906)
№ 85. Хайдао-баба. Однажды султан Махмуд II проходил мимо
его гробницы и, узнав, кто там лежит, в гневе закричал: «Как? Разве
я не уничтожил всех янычар? Откуда взялся еще этот баба?» ио. Так
говоря, он приказал своим приближенным срыть до основания мечеть его
имени ш. Слуги веялись было за это, но мгновенно у них отнялись руки.
Между тем султан вернулся во дворец. Когда он ночью заснул, к нему
явился Хайдар-баба и, схватив султана за ноги, стал таскать его по
комнате, осыпая бранью за оскорбления, которым султан подверг его днем
у могилы. Тогда султан уверовал в святость Хайдара-баба и оставил его
в покое.
Приложение. Когда султан Мехмед II стоял еще под
Константинополем, он сильно страдал от неприятелей. В это время учитель Баба
Хайдара, Убейдулла П2, вышел в Бухаре с учениками на прогулку.
Отделившись от учеников, он сел верхом на лошадь и, ударив ее кнутом,
во мгновение ока очутился перед султаном Мехмедом, который,
грустный, раздумывал, как ему быть. Святой подошел к султану и,
раскрывая рукав своей одежды, велел ему заглянуть туда. Султан взглянул
и увидел там целое войско. Так святой вселил в него веру в победу
над греками. (1909)
№ 86. Остров Бозджа. Недалеко от Дарданелл, на острове Боз-
джа, находится гробница святого. Если бросить в воду бутылку с
оливковым маслом в Константинополе, у Сарайбурну волны прибьют
бутылку к гробнице святого. (1909)
№ 87. Чанлы-баба (Дедушка с колокольчиком). Около Эдремита
находится могила Чанлы-баба. Угодник божий при жизни клал на осла
сумку, а в нее деньги и посылал осла в город. Осел в городе
останавливался у лавок и, нагруженный товаром, возвращался к Чанлы-баба,
побрякивая колокольчиком. (1909)
№ 88. Вели-деде. В уезде Таушанны (около Галлиполи), в деревне
109 Обыкновенно (т. е. неприменительно к данному случаю), наоборот, думают,
что раз земля не принимает тела в свои недра, это указывает на греховность
покойника.
110 Обычный титул шейхов религиозного ордена бекташи, основатель которого
Хаджи Бекташ Вели был покровителем янычар.
in Мечеть во имя Баба Хайдара была выстроена султаном Сюлейманом, когда
он узнал, что Баба Хайдар в течение 40 лет посещал усыпальницу Эюба,
см.: J de Hammer, Histoire de l'Empire Ottoman.., t. XVIII, p. 61.
112 Шейх Убейдулла был родом из Хорасана. У него учился поэт Джами. Умер
шейх в 896 г. х. [1490/91 г.].
345

Гёльджюк, стоит монастырь Вели-деде. Раза два в год народ собирается
там и после молитвы располагается привалом. Если среди
присутствующих есть одержимый падучей, он идет в монастырь, берет посох Вели-
деде и начинает бить себя. Потом родители больного режут баранов
и раздают мясо бедным. И не пройдет, быть может, даже трех дней,
как больной выздоравливает. (1909)
№ 89. Фонтан Бергеви ш. Когда хоронили шейха Бергеви,
носильщики почувствовали сильную жажду. Шейх Бергеви отверз уста и,
обращаясь к своему ученику Эмиру, сказал: «Рой, Эмир!» Ученик внял
голосу учителя, и из земли заструилась вода. Так выстроили фонтан и
назвали его «Каземир» («Рой, Эмир»). (1909)
№ 90. Султан Мурад V (1876). Хотя султан Мурад V сидел в
заточении 114 во дворце Чырагане, однако как человек, угодный богу, он днем
и йочью тайно выходил из дворца. Раз наступил полдень. Слуги
приносят экс-султану из кухни обед, только смотрят: султана нет в хомнаге.
Уже в дверях входивший султан столкнулся с поваром и велел передать
своему брату султану Абдул Хамиду (1876—1909), что слуги видели.
Тогда Абдул Хамид в страхе усилил стражу и даже закрыл занавесками
окна, обращенные к морю.
Вскоре обострились отношения между Турцией и Грецией. До
начала греко-турецкой войны (1897 г.) Абдул Хамид послал сказать Мура-
ду: «Дай мне в свиту своего сына!» — «Нет,—отказал Мурад, — у
сумасшедшего и сын такой же, он тебе не годится». Когда началась война,
Абдул Хамид спросил у Мурада: «А что, победим мы или нет?» На это
Мурад отвечал: «Посмотри на свой меч!» Абдул Хамид долго смотрел,
но ничего не разглядел. Тогда Мурад вынул из ножен свой меч, и с
острия его закапала кровь. Он вложил мечь в ножны и сказал: «Не
беспокойся, не пройдет и десяти дней, как ты одержишь победу над
греками!» *. (1908)
№ 91. Дели Хасан-баба115. На памяти стариков в
Константинополе, в Сиркеджи И6, жил юродивый, который минут за пять до пожара
предчувствовал уже, что в таком-то месте горит.
Однажды он явился во сне султану Мураду V и велел ему
выстроить источник на улице, по дороге к Аясофье. (1909)
№ 92. Шербетчи-баба. Около текке, в котором покоится -прах Язы-
джыоглу (в Галлиполи), возвышается куббе Шербетчи-баба. На
подоконнике от чаши, в которой находился всегда шербет, образовалось
большое углубление. Если кто страдает головными болями, подвязывает
к решетке окна тряпочку117. (1910)
№ 93. Хорос-баба (Дед-петух). Жил во времена Константина
старик. Перед завоеванием Константинополя в 1453 г. он вставал на заре
и пел петухом. Когда у него спрашивали, что это значит, старик отвечал:
«С той стороны, куда я обращаюсь утром, вы нечто увидите!» Вскоре
началась осада Константинополя, и старик пал в битве.
Могила Хороса-баба находится недалеко от могилы Эскиджи-баба
(см. № 6) у Старого моста. (1908)
№ 94. Долго ли Константинополь будет в руках османцев? Овладев
Константинополем, султан Мехмед II начал обыскивать все закоулки
113 Знаменитый османский богослов XVI в. (ум, в 981 г. х.). Могила его
находится в Анатолии (в Айдынском'вилайете).
114 Султан Мурад скончался в 1905 г.
115 В народе слово «дели» употребляется не только в смысле «сумасшедший»,
но и «юродивый».
116 Квартал города, где находится вокзал.
117 Среди жителей Галлиполи ходит молва, что в тюрбе похоронен историк
Али (ум. в 1599 г.), см.: М. Эмин, Эски китабелер хаккында («Игдам», 1911, № 479).
346

и под Аясофьей, в подземелье, нашел сорок попов. Он спросил у них,
за что они посажены туда. Попы отвечали: «Мы умеем гадать по песку;
раз Константин предложил нам узнать судьбу города, и мы заявили, что
эта земля перейдет к османцам. Он рассердился на нас и заключил в
тюрьму». Услышав это, султан Мехмед II освободил их из подземелья
и поселил в Скутари, около фонтана Айрылык.
В это время пастух, пасший стада, случайно попал камнем в корову
и сломал ей ногу. Хозяин стада стал требовать с него корову или денег.
Пастух сказал: «Я дам тебе, что следует с меня по закону». Они взяли
искалеченную корову и пошли с ней к шейхульисламу. Судья между тем
не явился, и корова издохла. На следующий день судья спросил у них,
что означает лежащая перед судом корова. Они объяснили; признав
себя виновным, судья уплатил стоимость коровы. Об этом доложили
султану; он призвал к себе попов и велел погадать, удержится
Константинополь в руках мусульман или снова перейдет к христианам. Попы
попросили сорок дней отсрочки, чтобы обдумать ответ. Через сорок дней
они пришли и объявили: «Пока шариат будет так строго соблюдаться,
страна все будет в ваших руках, разве только османцы вздумают
добровольно продать ее христианам за деньги». (1908)
№ 95. Султан Баязид Йылдырым и два странника. Однажды
султан Баязид Î (1389—1402) рассердился на свою жену118 и вышел из
дому. На пути он встретил двух странников и пошел с ними. Скоро все
они проголодались, и, так как ни у кого не было с собой ничего,
странники обратились к богу с молитвой ниспослать им ради жены султана
пищи. Бог внял их молитве. Вернувшись домой, султан помирился с
женой, так как увидел, что она угодна богу. (1905)
№ 96. Эюб. Долго никто не знал, где находится могила
«знаменосца» пророка Мухаммеда, Эюба Энсари. Один пастух пас своих овец в
квартале, носящем теперь название Эюб. Однажды он заметил, что
овцы в полдень и под вечер одна за другой кружатся около куста.
Пастух подивился. Так продолжалось несколько дней. Пастух пришел к
хозяину и говорит: «Вот творится что-то неладное!»—«Что
такое?»—спросил хозяин. Пастух рассказал. Тогда хозяин послал людей; вместе
с пастухом они начинают копать землю, где вертелись овцы. И что же?
Там лежит человек, как будто только что схоронили. Об этом сообщили
асхабам — сподвижникам пророка, и те признали в нем Эюба Энсари.
Когда султан Мехмед II завоевал Константинополь (1453 г.), он
выстроил над могилой Эюба Энсари усыпальницу и мечеть. (1908) 119.
№ 97. Крепость под деревней Аджекёсе. В Аяшском уезде
Ангорского вилайета, в расстоянии часа пути от деревни Аджекёсе, находится
большая конусообразная скала. На вершине ее стоит старинная
крепость под именем Дикмен, окруженная стенами, сложенными из камней
весом в тысячу окка. На стенах высечены надписи. Не раз осаждалась
крепость, но никто не мог ее взять. Тогда Али, «Лев божий», стоявший
яа высокой горе против крепости, под названием «Намазлабурны», взял
в руки огромный камень, бросил в крепость, и она разрушилась. Верхом
на лошади Али въехал в крепость, и на камнях отпечатались следы
копыт коня. В крепости хранится также камень, рассеченный мечом Али
надвое. Теперь нередко стараются пройти мимо обломков этого камня.
Если у кого много грехов, того камень стискивает, и он должен поло-
118 Дочь Гермиянского князя.
119 Могила Эюба Энсари, павшего при осаде Константинополя в 50 г. х., была
открыта в царствование султана Мехмеда II (1451—1481) шейхом Ак Шемсед-
дином, см.: J. de Hammer, Histoire de l'Empire Ottoman.., t. XVIII, p. 57.
347

жить на камень хлеба или денег. А кто безгрешен, того камень как
бы не касается, и он свободно проходит на другую сторону. (1906)
№ 98. Волость «Шейхи». В уезде Ябанабад (Ангорского вилайета)
находится волость «Шейхи».
Жил когда-то там шейх Абдулла; это был угодник божий, и он дал
своим ученикам власть над змеями, гадами и насекомыми. От учеников
пошли шейхи. Это упитанные люди; на голове у них высокий белый
колпак; одеты они в длинный зеленый плащ (джюббе), в руке длинная
палка. Они не занимаются ни хлебопашеством, ни чем-либо другим.
Верхом на лошади разъезжают они по деревням и предлагают чудесную
воду от саранчи. Очутившись в какой-нибудь деревне, они требуют к
себе мухтара и показывают грамоту. Когда наступает время молитвы, они
идут в мечеть и вешают после м )литвы на стену бутылку с водой. Мух-
тар зовет кяхью 120, тот с мешком обходит крестьян и, собрав пшеницы,
здесь же продает ее, а деньги вручает шейху. После этого шейх едет
дальше. И немало денежек собирает он так с крестьян,
Живут они богато, тем более что и правительство освободило их от
всяких налогов, даже от воинской повинности. Свой род шейхи ведут
от Али. ( 1906)
№ 99. Чырпыджы121. Однажды Чырпыджы пригласил сановников
султана Махмуда II на гулянье в Макрикёй (под Константинополем)
и там отсек им головы. С тех пор луг так и зовется «луг Чырпыджы».
Могила Чырпыджы находится в Шехзаде, против участка;
сановники к угоднику питают злобу. (1910)
№ 100. Гияседдин. Гияседдин, родом из Анатолии, пришел в
Константинополь и поселился в медресе (бурсе). Он прослушал в
Константинополе курс наук и, как знаменитый, хотя и молодой ученый, попал
к султану Баязиду в имамы. Потом он умер; его похоронили и забыли
о нем.
Только раз старьевщик, живший в «Шорном ряду» (по дороге к
мечети Фатиха), видит во сне, что какой-то человек (это был Гияседдин)
подходит к нему и говорит: «Я лежу как раз напротив твоей лавки, и
очень уж мне там неловко!» Старьевщик не придал никакого значения
сну. На следующую ночь сон повторился. Тогда старьевщик утром,
прежде чем открыть свою лавку, начинает копать указанное ему во сне
место и скоро находит нетлрнное тело Гияседдина, а рядом с ним —
надгробный камень с надписью. Старьевщик устроил на скудные свои
средства усьтпальнипу. Ночью ему снова приснился Гияседдин и, утешая
старика, сказал: «Уж докончи добпое дело: зажигай вечером над моей
могилой лампаду! И не бойся, деньги у тебя не переведутся!»
Старьевщик исполнил наказ угодника и ежетн^вно, под вечер, уходя домой, стал
зажигать над могилой лампаду. (1908)
№ 101. Мехмед-ага (Старьевщик), или Букагылы-баба (Дед с
кандалами) 122. Во время султана Мехмрда II жил в квартале Аксарай
старьевщик по имрни Мехмед-ага. Жители смеялись над ним, думая,
что он помешанный.
Между тем в городе участились преступления; и правого, и
виноватого стали сажать в тюрьму. Наш старьевщик говорил: *С какой это
стати они даром еяят в тюрьме хлеб?» Кто-то взял да и передал эти
слова султану. Султан потребовал к себе Мехмед-агу. Когда посланный
довел его до дворца, он велел ему посидеть в кофейне, пока он доложит
о нем султану. Увидев посланца, султан осведомился, не говорил ли чего
120 Мухтар — староста деревни, кяхья — приказчик.
121 Корень «чырп» означает: 1) тихонько ударять, 2) подрезать.
122 Умер, как значится на могильной плите, в 857 г. х.
348

Мехмед-ага дорогой. «Да, говорил, — отвечал тот, — видно, у султана
опять приключилось что». Мехмед-ага был призван пред царские очи и
на вопрос, как понимать его слова о преступниках, сказал: «Вот я
сделаю для них кандалы, и сейчас же обнаружится, кто из них виноват
и кто нет!» Султан согласился. На следующий дель Мехмед-ага
отправился в тюрьму и надел на одного кандалы. Через 12 часов он сноза
явился и видит, что кандалы как были, так и остались на ногах
преступника. После этого он стал надевать кандалы на соседа; едва они
коснулись ног преступника, как перерезали ему ноги. Когда об этом
донесли султану, он велел посадить Мехмед-агу на свою лошадь и
торжественно доставить во дворец. Тот отказался от такой чести и явился
к султану пешком. Тогда, завидев его, султан встал и поцеловал его
руку. «Наше дело — маленькое, — заметил Мехмед-ага султану, — я могу
только отличать правого от виновного». С этими словами он скрылся из
глаз султана. (1908)
№ 102. Монастырь Оланнар123. Одного дервиша из монастыря
Оланнар, в квартале Аксарай, заподозрили в дурной жизни и донесли
на него правительству, которое приказало бросить его в Босфор.
Брошенный в воду шейх встал и, выйдя на сушу у Сераля, отправился
к себе в монастырь. Его вторично схватили и привели в Сиркеджи,
чтобы в лодке отвезти в Босфор. Тогда шейх сказал: «Не стоит везти меня
в лодке: я пойду пешком». Слуги решили было, что он помешанный,
и говорят: «Ну, ступай!» — «Я иду, — сказал шейх, — за мной же!»
В изумлении слуги стали. Шейх успел уже ступить в воду, но слуги
вернули его обратно. «Ну, теперь вы видели чудо?» — спросил шейх у них.
Так говоря, он умер, а слуги перенесли его в монастырь Оланнар. (1908)
№ 103. Джибали-баба. Во время осады Константинополя султан
Мехмед II подошел к кварталу (позже) Пири-паша. Сколько ни метал
он бомб в город, ни одна из них не причиняла грекам никакого вреда,
потому что в их среде находился некто Джибали-баба, который рукой
отстранял от «своих дорогих христиан» пули и бомбы. Переправившись
(через Золотой Рог) на плоту к Джибали-баба, султан спросил его,
почему он так оберегает христиан. Джибали-баба отвечал: «Я видел от
них много добра; еще год тому назад говорил я им, что ты перейдешь
на эту сторону; я предупреждал их в несчастиях, но они мне не верили».
Вскоре Джибали-баба скончался. (1908)
№ 104. Таккеджи-баба. Некогда жил Таккеджи-баба, прозванный
так потому, что он шил такке (тюбетейки). Когда ремесло это
распространилось, Таккеджи-баба уже не мог снискать себе пропитание:
сперва одна тюбетейка стоила два пиастра, а потом цена ее упала до
пиастра. Постепенно Таккеджи-баба обеднел. Раз ночью, совершив молитву
истихаре124, лег он спать, и видит он сон. Подходит к нему человек
и говорит: «Таккеджи-баба, твое счастье не здесь, а ровно в
шестимесячном пути отсюда. Закажи железную обувь, возьми железную палку и
ступай: там ты найдешь свое счастье». Утром Таккеджи-баба надел
железную обувь, распрощался с домашними и пошел, опираясь на
железную палку. Он шел шесть месяцев; железная обувь износилась, а от
палки остался обрубок в пядь длиной. Усталый, улегся он под деревом
на спине, и видит он, что на дереве висит ягодка. «Ах боже мой, — вос-
123 Поводом к сказанию послужило, вероятно, название монастыря «огланлар»
[...]. Дервиши толкуют слово «оланн(-л) ар» в смысле «эренлер» «— достигшие
святости.
124 Для того чтобы узнать, будет ли удача от задуманного предприятия,
мусульманин, совершив молитву истихаре, ложится спать и думает, что аллах во сне
откроет ему свою волю. В жизни мусульманина молитва истихаре своего рода гадание.
349

кликнул Таккеджи-баба — видно все мое счастье эта желтая ягодка».
Был август, стояла сильная жара; тем не менее Таккеджи-баба решил
все-таки взлезть на дерево и съесть ягоду, чтобы потом пуститься в
обратный путь. Спускаясь, видит он, что цод деревом сидит седой-седой
старик. «Что ты делаешь на дереве?» — спросил его старик. Таккеджи-баба
рассказал ему всю свою историю. «Ах ты, чудак, — воскликнул
старик, — и тебе не жаль себя? Да где твой ум? Мыслимо ли, чтобы
человек за шесть месяцев пути тащился за ягодкой? Да вот мне тоже говорят
во сне: в каком-то месте, в доме Таккеджи-баба, под лестницей стоят
три бочки с золотом, но мне лень идти туда. А ты из-за ягодки
приплелся сюда! Дивлюсь на тебя!» Тут Таккеджи-баба раздумал: «Да ведь
Таккеджи-баба, о котором он говорит, это — я. Правду он говорит или
так брешет?». Закусили они под деревом. Потом, поцеловав у старца
руки, Таккеджи-баба пустился в путь-дорогу. Пришел; только не сидится
ему на месте, и он ждет не дождется, когда же наступит ночь. Едва
домашние погрузились в сладкий сон, он начал копать. Вскоре кирка
ударилась о бочки, на которых лежало по камню. Поднял он камни и
видит, что там золото. Он снова прикрыл бочки и засыпал их землей.
Утром стал он думать, сказать ему жене или нет, и, чтобы испытать ее,
взял яйцо и положил себе в штаны. «Ах, как у меня живот болит», —
стал он стонать, катаясь по постели. Жена забеспокоилась. Наконец,
Таккеджи-баба как бы с усилием вытащил из штанов яйцо. «Смотри,
жена, — сказал он ей, — я снес яйцо, прошу тебя, никому о том не
говори: иначе меня в кофейне засмеют». — «Нет, нет, не скажу», — заметила
жена, а самое так и разбирает поделиться с соседками редкостной
новостью. Пойдя к фонтану за водой, она рассказала соседкам о случае
с мужем. Женщины покатились со смеху: «Ну, что ты! Разве самец
может снести яйцо? Смотри, не болтай такого вздора!». Как-то удалось ей,
однако, убедить соседок в правдивости своих слов, и те дома передали
о случае своим мужьям. В.кофейне вечером подняли Таккеджи-баба на
смех. Вернувшись домой, Таккеджи-баба подумал про себя: хорошо, что
я не открылся жене, а то не видать бы нам денег. Когда ночью все
заснули, Таккеджи-баба тихонько раскопал бочки; вынув немного
золота, он оборудовал на эти деньги лавку. Так понемногу вынимал он из
бочек деньги и разбогател. Соседей, однако, взяло сомнение, откуда это
он берет деньги, и они сообщили султану. Султан вызвал к себе
Таккеджи-баба; Таккеджи-баба без утайки рассказал ему все. Тогда султан
заметил: «Ну, все эти деньги я дарю тебе. Только ты должен выстроить
мечеть!». Таккеджи-баба исполнил волю султана и выстроил большую
мечеть, а на дверях написал свое имя 125. (1906)
№ 105. Мехмед Пертев-паша, похороненный в квартале Эюбсултан,
по-видимому, приобрел уже славу святого, и в пятницу, когда я был там,
у его могилы толпились женщины.
«Великий везир» султана Сюлеймана Великолепного, Мехмед
Пертев-паша 126, как значится в «житии» его, умер в 980 г. х.
№ 106. Джанфида-баба 127'. На Трамвайной улице, по дороге во
дворец Долмабахче, на углу улицы Тюрбесокагы, находится обнесенная ре-
125 Кажется, имеется в виду мечеть Таккеджи-баба, что за Топкапу,
выстроенная в XVI в.
126 В Словаре собственных имен Сами-бея Л^с*У1 j^j^l* 6i<*^" •l^)
я не нашел везира Мехмеда Пертева-пашу. Пертев-паша удачно воевал с
венгерцами, см.: Jos. von Hammer, Constantinopolis..., Bd II, S. 27.
127 «Дед, отдавший жизнь свою» — таково прозвище угодника, но объяснить
происхождение имени не умел уже и тюрбедар, сторож могилы, предположивший,
что угодник явился мне во сне и повелел идти на его могилу.
350

шеткой могила угодника Джанфида-баба. Лет десять назад в квартале
случился большой пожар, но тюрбе уцелело — не обгорел даже ни один
листок на деревьях, растущих над могилой.
Страждущие являются на могилу угодника и, совершив молитву,
уносят домой землю; смешав ее с водой, пьют как лекарство.
Окрестные жители поддерживают на могиде порядок: додметают
и зажигают вечером свечи. За непочтение к себе угодник наказывает:
недавно какой-то пьяница подошел к могиле и начал мочиться, и
мгновенно у него отнялся язык 12S. (1911)
№ 107. Шейх Садреддин Кореей 129. 1. Наслышавшись о святости
шейха, один дервиш захотел увидеть его. Когда он подходил к Конье,
ему попались на дороге стада баранов. Дервиш спросил у пастуха, чьи
это бараны, и, узнав, что все это — добро шейха Садреддина, упрекнул
про себя шейха за привязанность к мирским благам. Шейх Садреддин
радушно встретил дервиша, угостил его, а после трапезы предложил ему
предпринять по свету странствование. Дервиш согласился, и они пошли.
Дорогой дервиш спохватился, что забыл свой кешкюль (сумка дервиш-
ская). Этого только и ждал шейх, нарочно спрятавший кешкюль. Так
воочию обнаружилось, что сильнее цепляется за мир дервиш, между тем
как шейх Садреддин без раздумий бросил все свое богатство и взял
страннический посох.
2. Однажды шейх Садреддин пригласил Джеляледдина Руми
откушать хлеб-соль. Руми был изумлен обилием яств и заметил это
хозяину. «Да, — отвечал по-арабски шейх, — мы живем, как цари, а умрем,
как бедняки». Случилось, что через несколько дней шейх Садреддин
попал в гости к Джеляледдину. Скромная трапеза Руми, видно, смутила
его. Тогда, перефразируя слова шейха, Джеляледдин сказал: «Мы
живем, как бедняки, а умрем, как цари».
Действительно, прибавил рассказчик, могила Джеляледдина
(в Конье) блестит в золоте, а шейх Садреддин покоится в
полуразвалившемся тюрбе. Jew не менее страждущие являются на могилу Коневи
и пьют воду из колодца 130. (1911)
№ 108. Насухи. 1. Однажды у жены султана заболела голова. Были
вызваны доктора — все было напрасно. Кто-то указал на Насухи; он
помолился, и султанша выздоровела. Султан хотел было наградить старца,
но старец упрямо отказывался.
Между тем был рамазан. Шейх вернулся ß Скутари в свое текке.
Увидев его, жена заметила ему: «Ты знаешь, сегодня у нас будут
разговляться гости, а в доме ничего нет!» 131. «Не печалься, —
утешил ее шейх, — бог подаст». Когда он еще говорил это, у дома
показались дворцовые слуги, несшие на блюдах из султанской кухни
кушанья.
2. Однажды вор украл из текке серебряный поднос и продал на
базаре. Проходил дервиш. Поднос ему понравился; он купил его и
пожертвовал в текке Насухи. Так украденная вещь возвратилась на свое место.
128 За оградой прежде, по-видимому, было несколько могил: на одном камне
значится дата хиджры — «1200»; из надписи на другом камне (образующем теперь
вместе с первым одну могилу) явствует, что под ним была похоронена жена Сюлей-
мана ибн Мусы.
129 Знаменитый богослов (ум. в 673 г. х.). О его могиле см.: Cl. Huart, Konia
la ville des dervisches tourneurs, Paris, 1897, p. 169—171.
130 Оба эти рассказа записаны со слов грамотного уроженца Акшехира.
Тенденциозность рассказов говорит как будто об их книжном происхождении, во всяком
случа? вышли рассказы из среды дервишей.
131 Во время рамазана в больших текке собираются на ифтар (разговенье)
дервиши, бедняки и вообще почитатели шейха текке.
351

Шейх умер 10 рамазана (1120 г. х.) 132. На могиле шейха по
пятницам собирается народ. (1911)
№ 109. Локман 133. Однажды Локман с книгой в руке шел по мосту.
Ему повстречался Идрис 134 и спросил: «Скажи мне, Локман, где сейчас
находится Идрис?» Локман заглянул в книгу и ответил: «Ни на небе,
ни на земле» — «Так где же?» — переспросил Идрис — «Где-то на
мосту». Раздосадованный всеведением Локмана, Идрис ударил его, и книга
упала в воду, только несколько листов осталось у Локмана в руке. Если
бы, думает народ, книга не пропала, Локман нашел бы средство против
смерти. Остальные листы занесло на поле, засеянное ячменем; вот
почему пиво как напиток, приготовляемый из ячменя, так полезно для
здоровья людей 135. (1911)
№ 110. Баглы-бабат. Перед тем как жениху идти в брачную
комнату, его одевают. И если у него есть дурные намерения по отношению
к невесте (если, например, он женится на девушке только для того,
чтобы развестись с ней через несколько дней), гашник связывает его штаны,
и он бессилен вступать в сношения с женой 137.
Угодник Баглы-баба обладал чудесным даром угадывать мысли
жениха, и перед свадьбой на его могилу в Стамбуле приходят родители
невесты. (1909)
№ 111. Йылдыз-баба. Могила йылдыза-баба находится в квартале
Ениджами, около бани «Йылдыз хамамы». В среду в эту баню приходят
женщины и приносят с собою больных детей. (1910)
№ 112. Кандилли-баба. (Дед, обладатель светильников). На холме,
в развалинах текке, не так далеко от Эйрикапу, в Стамбуле, находится
могила Кандилли-баба. Камни залиты воском. Как бы ни был сил^н
ветер, свечи, возжженные на могиле угодника, горят не угасая. (1909).
№ 113. Бейкозлу Мехмед. Жил в Бейкозе (на Босфоре) юродивый
по имени Мехмед. Это был бессребренник; знавшие его старались
обыкновенно напихать ему денег в карманы, а юродивый раздавал все.
Раз юродивый подошел в Бейкозе к пристани и стал просить свезти
его бесплатно в Скутари. Его погнали прочь. Юродивый, ни слова не
говоря, скрылся. Когда пароход пристал к Скутари, там уже стоял
юродивый Мехмед. Команда парохода поняла свою вину перед юродивым и
начала целовать ему руки, прося прощения 138. (1911)
№ 114. Кесик-баба (Дед с отрубленной головой?). Вокруг могилы
Кесика-баба (в Скутари) обводят больных лошадей. (1911)
№ 115. Ненеси-деде (Дед-нянька). Не так давно жил в Скутари
человек. Жена его во время родов умерла. Бедняжка стал горевать и не
знал, как вскормить ему ребенка, но бог наполнил сосцы его молоком,
и ребенок избавился от голодной смерти.
132 См.: J. de Hammer, Histoire de l'Empire Ottoman.., t. XVIII, p. 97.—
Рассказы о Насухи записаны со слов молодого чиновника, вращающегося в дервиш-
ской среде.
133 Баснословный арабский мудрец, которому на Востоке приписывают, между
прочим, популярные басни о животных. О нем см.: <jlji <LJVl ^дуг» (<£]у^\
^ ГАГ Ü* < 1 Л1Л
134 Пророк. О нем см.: Коран, сура XIX. стих 57; сура XXI, стих 85.
135 Рассказ записан от уроженца Эдремита.
136 Турецкое слово bag значит: связь, скреп.
137 С другой стороны, по народным воззрениям, есть ведуны, которые могут
околдовать жениха: для этого они на свадьбе вкладывают пальцы одноГ? руки
в другую руку и держат их между ногами; см.: G. Mészaros, Oszmân-torôk babonik...
lap. 144
138 Рассказчик знал юродивого Мехмеда и даже называл женщину, в дом
которой юродивый приходил.
352

С тех пор к могиле его стекаются женщины, у которых пропало
молоко, и, положив земли в чашку, смешивают с водой и пьют дома
раствор. (1911)
№ 116. Эерли-баба (Дед, восседающий в седле). Над могилой
угодника, сидевшего при жизни обыкновенно в седле, жители Дивриги
закалывают баранов. Для того чтобы развести огонь, они ломают сучья с
дерева, которое растет на могиле угодника: к утру, однако, дерево
по-прежнему свежо и пышно, как и накануне. (1911)
№ 117. Эдже-бей. Могила Эдже-бея, сподвижника Сюлейман-паши,
находится за Галлиполи. У могилы его лежит секира и венец; на венце
виднеются еще следы сабельных ударов. (1910)
№ 118. Ибрагим-деде. В Эдинжике (около Бандырмы), еще на
памяти старожилов, жил Ибрагим-деде. Если кому приведется увидеть
Ибрагима-деде (например, во время его чудесного хождения по морю),
это верный знак близкой смерти. (1911).
№ 119. Арпаджы-баба. Если кто страдает болезнью горла (арпа-
джыклама) 139, является к гробнице Арпаджы-баба (в квартале Бахче-
капу) и обещает ему свечу.
У гробницы Арпаджы-баба постоянно сидит старуха, которая лечит
от болезни селезенки. Она берет баранью селезенку и, прижимая ее
к больному месту, приговаривает трижды: «Вот я режу селезенку».
Потом она берет чашку и делает движения, как бы вынимая селезенку из
тела больного. (1910)
-Nb 120. Бехаэддин. Жил в эпоху Аккоюнлу шейх Бехаэддин. Вокруг
него собрались мусульмане, и шейх начал завоевывать у византийского
императора Константина крепости. На доходы с крепостей он выстроил
текке (монастыри), имареты (общественные столовые) и кормил там
бедняков. Пал шейх в битве с византийцами на горе, в восьми часах
пути от Карахисара (Сивасский вилайет). Сподвижники шейха возвели над
его прахом тюрбе и поселились вблизи. По имени шейха селение стало
называться Баденшейх 140. Вокруг могилы шейха, поражающей своими
размерами, тянется большой сосняк. Если кто срубит хоть одно дерево,
у того отнимаются руки, а если это богач, все его добро идет прахом.
В лесу водятся лани; их также никто не трогает. Вообще даже дикие
звери свободно разгуливают в лесу.
Однажды правительство вздумало выстроить над могилой шейха
куббе (склеп). Шейх, однако, при жизни уже отказался от мира; едва
куббе было отстроено, как ночью рассыпалось, и камни были отброшены
на версту. Тогда все поняли, что шейх не желает над собой никаких
куполов, и обвели могилу плетнем, как было раньше.
Увечные и больные стекаются к могиле шейха даже из дальних
мест, и все исцеляются от своих недугов. Являющийся на поклонение
перво-наперво режет барана и раздает мясо нищим и беднякам. Шепча
слова молитвы, он трижды обходит могилу шейха и берет с могилы
горсточку земли. Если эту землю развести в воде и дать выпить бездетной
женщине, она избавляется от неплодия. Или: сев в головах шейха,
открывают перед ним свои желания. Если кто, например, хочет начать
какое дело или предпринять дальний путь, то, совершив омовение, идет на
могилу шейха и там ложится спать. Шейх во сне открывает ему
будущее, и если задуманное дело хорошо, он так и говорит: «Делай!». В
противном случае говорит: «Нет, не делай!» 141.
139 Эта болезнь случается не только у людей, но и у животных, и выражается
в затрудненном глотании.
140 Народная форма имени Бехаэддин.
141 Это гадательная молитва «истихаре».
23 В. А. Гордлевский
353

Как-то один человек не послушался предостережений шейха и
пустился в дальний путь; дорогой на него напали разбойники и убили.
В десяти минутах ходьбы от могилы находится высеченная в скале
мечеть. Лет сорок — пятьдесят назад в мечети из камней сочился ёгурт
(кислое молоко).
Однажды в мечеть зашел кызылбаш 142 с женщиной и осквернил
мечеть. Загрязненные, они встают и начинают есть ёгурт 143. Шейх
рассердился, и с тех пор ёгурт в мечети исчез. Теперь о ёгурте напоминает на
камнях только белесоватость.
Из мечети кызылбаш отправился в баню шейха. Там всегда
раздавались звуки «y-y!» i44, исходившие из уст шейха, который молился.
После голос стал уже слышаться не так явственно. Впрочем, верующие
слышат голос на расстоянии даже получаса. Это указывает, что молитва
их угодна богу. Баня обладает целебными свойствами, и больные,
омывшись в ней, выходят здоровыми.
Около бани рассыпан мелкий камень. Если его растолочь и, смешав
с водой, выпить, — это помогает при сердечных заболеваниях. Воду дают
также пить во время родов.
Есть еще источник, откуда вода сочится медленно-медленно. В эту
воду, собирающуюся внизу в корытце, опускают детские рубашонки и
потом надевают на детей. Дети становятся от этого крепкими и никогда
не хворают.
Еще дальше сверху сбегает ручеек. Падая на землю, вода
кристаллизуется; из нее делают четки и носят на теле — это помогает против
дьявольских наваждений.
Кроме того, есть еще родник соленой воды и родник сладкой воды.
Если у кого болит колено, стоит приложить сладкой воды и растереть
холено — боль немедленно проходит.
Правительство освободило жителей деревни Баденшейх почти от
всех налогов и берет только сбор с животных. Если жандарм,
собирающий в деревне деньги, обидит кого или выругается, шейх ночью является
к нему и начинает мучить. Как-то в деревню зашел армянин. Покупая
у него товар, мусульманин грубо разговаривал с ним, и армянин в
глубине души выругал его. Ночью шейх так стал мучить армянина, что он
побросал товар и убежал 145. (1906)
№ 121. Селамет-баба 146. В квартале Бахчекапу, у «Нового моста»,
находятся две могилы: в одной лежит шейх султана Мехмеда II, Мехмед
Гиляни ,47 (?), а в другой — Арслан Али-эфенди. В народе они
сливаются в одно лицо под именем Селамет-баба. (1909)
№ 122. Ибн МелекХАЪ. В квартале Софулар (около колонны Мар-
циана — «Кызташи») жил один человек. И вздумал он идти в хадж
(паломничество), а жена его была беременна. Собираясь в путь, он и
142 Так называют людей, в вере которых сомневаются; преимущественно все-
таки под «кызылбашами» — красноголовыми разум« ют персов, исповедующих ши-
итство. ! J|
143 Вместо« того чтобы совершить, как того требует религиозный закон, «полное
омовение» (гусюль).
144 Сокращенный молитвенный призыв аллаха — вместо «j&» (по-арабски—он).
145 Рассказ представляет перевод со слов уроженца Карахисара Ахмеда-эфенди,
который видел рукописное житие угодника.
148 См. о нем заметку д-ра Ф. Шрадера в газ.: «OsmaniscLsr Lloyd», 1910,
№ 294. — Могилы угодников, открытые султаном Махмудом II, посещаются людьми,
находящимися в стесненном положении.
147 Т. е. родом из Гиляна.
148 Знаменитый богослов. Могильный камень без надписи.
354

говорит своей жене: «Я вверил попечению бога дитя, которое ты носишь
во чревэ своем». Так говоря, он вышел из дому. Он сходил в Хиджаз
и вернулся домой. Повидавшись с соседями, стал он расспрашивать их
о своей жене; они отвечали: «Твоя жена умерла». Тогда человек сказал:
«Во чреве моей жены был ребенок; укажите мне место, где вы ее
похоронили; я пойду, возьму и раскопаю могилу». Хаджи отправился на
могилу, взял в руки лопату и начал рыть. В то время как он рыл, из
могилы послышался голос. Когда он раскопал могилу, что же он видит:
ребенок уже родился в могиле, и знай сосет грудь. Хаджи взял ребенка
и пришел с ним домой, а соседям сказал: «Я вверил этого ребенка богу;
он явился на свет по смерти моей жены» 149.
Мальчика прозвали Ибн Мелек (Сын ангела). После смертл он был
похоронен около своего дома. (1908)
№ 123. Гюльфем-хатун бинти Абдулла. Жена султана Мустафы
Гюльфем-хатун тайком от мужа начала строить в Скутари мечеть. Когда
все деньги были израсходованы, она заняла под суммы 150,
ассигновавшиеся на ее двор, и так продолжала постройку. Однако слухи о затее
Гюльфем-хатун дошли до султана, и он велел ее умертвить 151. С тех пор
могнла Гюльфем-хатун, как мученицы (шехиде), привлекает к себе
болящих женщин. В тюрбе живет шейх, который, читая молитвы,
изгоняет из страждущих болезни. (1909)
№ 124. Медресе Али-ага152. Строитель медресе Али-ага, могила
которого находится во дворе медресе, при жизни отличался набожностью.
И если кто из софт, обитателей медресе, учинит что-либо дурное,
Али-ага является к нему ночью во сне и так начинает мучить, что утром
софта собирает свои пожитки и бежит из медресе. Зато Али-ага любит
бевваба. Непременно в течение года бевваб достанет себе хорошее место
в 500—600 пиастров и уж во всяком случае избавится от бедности.
Потому каждый софта медресе желает быть беввабом, но это невозможно,
потому что соблюдается строго очередь. (1906)
№ 125. Кале-дедеси (Дед в скале). В скалах Инёню (около Эски-
шехира) находится могила угодника по имени Кале-дедеси 153. (1910)
№ 126. Шехид-баба. Могила Шехида-баба находится на базаре,
в Гелиболу, рядом с мечетью ,54. По мнению местных жителей, это один
из сподвижников Сюлейман-паши, завоевателя Гелиболу в 1358 г.
(1910)
№ 127. Дервиш Чыплак Хюсейн покоится на кладбище в Эюбе на
склоне холма. Решетка окна усыпальницы покрыта разноцветными
ниточками и тряпочками — приношениями болящих 155. (1910)
№ 128. Могилы угодников. В Константинополе, между Эюбом и
Андрианопольскими воротами, находятся три могилы: в одной
похоронен Эдхем 156, водонос сподвижника пророка Эюба, в другой — имам
Эюба, Абдуррахман, в третьей — некий Абдулла. (1909)
149 рассказ приводится в буквальном переводе, со слов Исмаила.
150 В доконституционную эпоху, когда жалованье выплачивалось неисправно, так
поступали обыкновенно также офицеры и чиновники.
151 Гюльфем-хатун, как значится на могильной плите, умерла в 1069 г. х.
(1658/59 г.). Таким образом, рассказ, что Гюльфем-хатун (Розоустая госпожа) была
жгний султана Мустафы, неверен: в 1069 г. х. царствовал султан Мехмед IV
(1Ь48—1Ь87). Хаммер датирует почему-то смерть «9Ь9 годом»; см. J. de Hammer,
Histoire de l'Empire Ottoman.., t. XVI11, p. 92.
152 Медресе Шафии Али-аги основано в 1653 г., см.: ibid.. р. 119.
153 От местных жителей мне о нем не удалось ничего записать.
164 На могильном камне стоит «787 год хиджры», когда царствовал султан Му-
рад 1 (1359—1389).
155 Умер Чыплак (Голый) Хюсейн в ИЗО г. х.
156 Смерть его датируется (на надгробной надписи) 46 г. х. (666/667 г.).
23*
355

№ 129. Арпаджы-баба. Наискось от «могил угодников», в узенькой
улице, покоится прах интенданта султана Мехмеда II. Могильная плита
уже надломлена, и можно разобрать только две последние цифры даты
смерти — «16». (1909).
№ 130. Фетхи Челеби. Выше, по дороге к Адрианопольским воротам,
похоронен Фетхи Челеби.
Впрочем, могила его указывается также в квартале Фатиха, где
расположены Литейный ряд (Дёкюмджилер). (1909)
№ 131. Абуссюуд. Однажды шейхульислам Абуссюуд (ум. в 1574 г.)
проходил по кварталу Фатих, и вдруг ему захотелось пить. Он попросил
воды у христиан; но никто не обратил внимания на невзрачного путника.
Тогда Абуссюуд ударил посохом о землю, и оттуда показалась вода.
Утолив жажду, он велел выстроить на месте источника баню и при этом
прибавил, что вода источника целебна от лихорадки и других болезней.
Христианам, впрочем, Абуссюуд запретил вход в баню 157. (1*908)
№ 132. Кяаб. Это — сподвижник пророка. При жизни он занимался
врачеванием глаз, и, когда шел по городу, к нему подводили для
исцеления больных.
Хотя около Айвансарая в Стамбуле и указывается могила Кяаба,
однако тюрбедар думает, что уверенно говорить об этом нельзя. (1908)
№ 133. Касим Чауш. Перед смертью Касим Чауш заповедал под
угрозой наказания смотреть за могилой. Боясь остаться без куска хлеба,
все, живущие окрест могилы в Стамбуле, исполняют волю Чауша l5S.
(1909)
№ 134. Каръягды-баба (Дед «выпал снег»), В эпоху султана Баязи-
да I йылдырыма в квартале Эюб жил шейх. Когда выпадал снег, он
брал с собой мюридов (послушников-учеников) и, взойдя на холм, что
в Эюбе, молился. Глядя на него, народ дивился и говорил: «Что это там
делает в снегу шейх?». Раз подошли к нему и увидели, что на месте, где
шейх совершал молитву, снегу нет, между тем как вокруг него все
завалено снегом на несколько аршин. На холме шейх и умер. Над могилой
его было выстроено текке, которое было названо текке шейха Каръягды.
(1908)
№ 135. Кылыч Али-паша. Кылыч Али-паша похоронен в тюрбе,
около своей мечети, в Топхане. В народе паша уже канонизировался. В
пятницу за полчаса до полуденной (общей) молитвы матери приносят
в тюрбе детей (до трех лет), если они почему-либо еще не ходят,
обводят их вокруг могилы и, сняв с них пояс, отдают его тюрбедару.
Тюрбедар вручает пояс муэззину, который, призывая с минарета мусульман
к молитве, размахивает поясом. В это время дети стоят в тюрбе. Через
день-два дети начинают ходить. (1911)
№ 136. Кесикбаш (Отрубленная голова). Когда угодник воевал
с жителями Ускюба (в Македонии), неприятель отрубил ему голову;
угодник подхватил голову под мышку и, сражаясь, шел все вперед.
Могила угодника находится в Ускюбе, недалеко от «конака»
(здания присутственных мест). Как бы ни был силен ветер, свеча, возженная
на его могиле, не гаснет. (1911)
№ 137. Сары-баба (Желтый дед). Если кто страдает желтухой,
берет земли с могилы угодника и, смешав ее с водой, пьет. После высыпает
землю обратно на могилу угодника, и болезнь проходит. (1911)
1Ъ7 Перепечатано с небольшими изменениями из моей статьи, см.: В л.
Гордлевский, Из истории османской пословицы и поговорки («Живая старина», вып. И—
III, СПб., 1909), стр. 122.
158 Умер, как значится на могильной плите, в 987 г. х. (1579/80 г.).
356

№ 138. Абдулл Веххаб, знаменосец пророка Мухаммеда, похоронен
в Акшехире Конийского вилайета. (1906)
№ 139. Алияр-бей 159, из рода Каракоюнлу Узун Хасана, пал шехи-
дом (мучеником за веру) во время осады Константинополя. На месте,
где он вырыл колодезь для совершения омовения, возвышается камень,
огороженный решеткой. (1908)
№ 140. Ениджами. Проходя мимо Балыкпазары (Рыбный рынок)
в Стамбуле, султанша Хадиджа 1б° увидала, что в воду упала кошка.
Она сжалилась над кошкой и велела вытащить ее из воды. После этого
она дала мальчику пиастр, чтобы он покормил ее. Ночью султанша
видит во сне, что какой-то голос говорит ей: «Выстрой на том месте
мечеть». Утром султанша позвала yü-tfiv.x, и те подтвердили ей сон.
Султанша приказала возвести мечеть, а па месте, откуда кошка упала в
воду, выстроила фонтан. (1908)
№ 141. Хасан Бурханеддин. 1. Хасан, мюрид Сюмбюля Синана161,.
однажды шел от учителя в Галату. Дойдя до берега, он в раздумье
остановился и не знал, как ему быть. В это время послышался голос: «Хасан,
что же ты медлишь, иди!» Хасан внял таинственному голосу и
бесстрашно вступил в воду. Когда народ в Галате увидел это, он решил, что
Хасан колдун. Раз пятьдесят сбрасывали его вниз с обрыва в море, но все
было напрасно: Хасан снова спокойно усаживался на баранью шкуру
и начинал молиться перед своим домом. Тогда народ уверовал в святость
шейха.
Над обрывом была выстроена мечеть Джихангир.
2. Однажды, рассказывал старик-тюрбедар Ахмед-деде, лодочник
спьяна убил кого-то и был посажен в тюрьму. Мать дни и ночи
проливала слезы. Выйдя раз из дому, она направилась к тюрбе угодника Хасана.
Ворота были заперты, но вдруг перед ней предстал старец и открыл ей
ворота. Когда женщина вошла в тюрбе, она увидела, что уже полночь —
кругом царила немая тишина. Ободренная таинственным видением, она
вознесла молитвы Хасану, и вскоре сын ее был выпущен из тюрьмы.
3. Над могилой Хасана утром, до эзана, иногда сияет свет 1б2.
№ 142. Худайи-баба. Раз в неделю, в пятницу, у могилы угодника
в текке (в Скутари) собираются матери, чтобы помолиться о своих
детях. Если чей ребенок мочится под себя, на могилу угодника посыпают
соль и, уходя домой, берут соль и кладут ребенку в люльку или штаны.
У кого ребенок плохо учится, приносят на могилу угодника изюм. Потом
этим изюмом кормят ребенка. (1911)
№ 143. Искендер-баба. В текке163 Искендера-баба страждущие
собираются по средам 164. На могиле Искендера-баба лежат деньги; если
кто нуждается в деньгах, берет монету, и угодник посылает ему удачу.
Прежде деньги возвращались обратно; теперь этот обычай забыт, и
количество монет уменьшается.
Вокруг могилы угодника обводят также больных лошадей. (1911)
169 Умер, как значится на подновленной эпитафии, в 857 г. х. (1453 г.).
180 Постройка мечети была закончена матерью султана Мехмеда IV (1648—1687),
почему мечеть называется также мечетью Матери-султанши (Валиде султан).
161 Угодник Хасан слушал науки также у некоего Рамазана. В течение
пятидесяти лет шейх Хасан был настоятелем монастыря и умер, как говорил тюрбедар,
в 1074 г. х.
162 Свет на могиле могут видеть только верующие.
163 В текке находятся три могилы: в одной похоронен Каймакчызаде Ходжа
Абдуррахман (ум. в 1124 г. х.).
164 У всякого угодника — свой день для паломничества, см.: Ignaz Goldziher,
Muhammedanische Studien, Theil II, S. 312.— В Конье женщины обходят текке
обыкновенно по субботам.
357

№ 114. Хашим-баба165. Когда Хашим-баба, родом из Бандырмы (на
Мраморном море), захотел строить в Скутари текке, жители долго
противились этому; в конце концов шейх все-таки настоял на своем. Память
об упорстве жителей сохранилась в названии квартала Инадие
(Упрямый квартал). (1911)
№ 145. Селим-баба166. 1. Это был старец (деде) угодника Хашима-
баба из Бандырмы. На могиле его в Скутари — будь дождь или снег —
свеча не гаснет. Раз бакалейщик усомнился в святости угодника и
умышленно спрятал свечу, купленную для него у угодника. Угодник
рассердился и, явившись во сне, ударил бакалейщика так, что у него
свернуло шею набок. С тех пор бакалейщик уже исполнял заказы.
Иссохшее деревцо на могиле угодника увешано разноцветными
тряпочками. (1911).
2. Когда Селим-баба умер, явился имам, чтобы омыть его тело. Но
угодник вдруг отверз свои уста и сказал: «Призовите другого (такого-то)
имама; вот деньги за омовенье!» С этими словами он разжал кулак, где
было 3 пиастра (24 копейки). (1911)
№ 146. Хаттат-баба 167. Если родители желают, чтобы дети хорошо
учились, они кладут бумагу и перо на могильную плиту угодника Хат-
тата (в Скутари). После молитвы перо и бумагу берут обратно и утром
прячут в сумку ребенка, когда он идет в школу.
Рядом с угодником находятся могилы его родственников. (1911)
№ 147. Хаджи Камбер-эфенди. Это был знаменосец пророка
Мухаммеда, павший во время похода на византийцев.
Однажды некто, подойдя в пьяном виде к могиле угодника, стал
поносить его дурными словами. Через несколько дней в квартале
произошла драка, и хулитель был насмерть ранен. Тогда он понял, что это
угодник наслал на него наказание.
Хаджи Камбер, как и другие угодники, во время войны невидимо
сражается против врагов.
Если кто, совершив омовение, молится у могилы угодника, он
находит себе в Хаджи Камбере заступника перед аллахом.
Прах угодника покоится у мечети Еничешме в Скутари. Рядом с ним
находится еще могила; но кто там похоронен, народ уже не помнит.
Над могилой угодника хотели было возвести купол, но угодник
воспротивился, и купол обвалился. (1911)
№ 148. Мечеть Атик Валиде-султант. В Скутари за базаром на
холме возвышается мечеть Атик Валиде-султан. Однажды султан
совершал перед молитвой омовение. Вдруг на голову ему спустилась ворона
и, сорвав платок, взвилась под облака. Глядя на птицу, султан лал обет,
что там, где ворона бросит платок, выстроит мечеть. Вскоре ворона
выпустила платок, и он повис на вершине кипариса. Тогда султан выстроил
на холме, поросшем кипарисами, мечеть 1б9.
Когда кипарис подгнил, из дупла его показался побег,
обратившийся теперь в большой, раздвоенный у основания кипарис. В народе
этот кипарис носит название «имама». Вокруг кипариса матери подряд
три пятницы обводят маленьких детей, которые почему-либо не ходят.
Прежде кипарис был обнесен решеткой и около него приносились в
жертву бараны. Теперь обычай жертв забыт. (1911)
165 В народе — Хасым-баба.
166 Дервиш Селим, как значится на могильной плите, умер в 1197 г. х.
167 Как гласит надгробная надпись, под камнем лежит «старшина» каллиграфов
Хамдулла по прозванию «Ибн Шейх».
168 Атик Валиде (старая султанша-мать)—мать султана Мурада III (1574—1596).
*б9 Мечеть, как значится на надписи над дверями, выстроена в 991 г. х.
358

№ 149. Эмир Ходжа Абдул Radup [ум. в 1151 г. х.]. На кладбище,
около мечети Атик Валиде-султан (в Скутари), покоится прах Эмира
Ходжи Абдул Кадира. Как гласит эпитафия, составленная в стихах, тело
угодника с головы до ног сияло светом. Вероятно, это образное
выражение и породило в народе сказание, что над могилой угодника ночью
возжигается чудесный свет. При жизни угодник ходил на войну, и в
мечети сохраняются еще две огромные стрелы и сумка.
У окна мечети, за которым находится могила угодника, висят
огромные четки, избавляющие страждущих от горя и недугов.
Прежде могила угодника содержалась в большом порядке каким-то
константинопольским ходжей из рода Эмира Ходжи Абдул Кадира.
Теперь ходжа умер или скрылся, и на могиле лежит печать запустения.
(19U).
№ 150. Эмир Султан. Однажды Эмир Султан шел в окрестностях
Денизли. Ему нужно было совершить омовение, а воды не было. Он
ударил посохом о землю, и оттуда заструился фонтан. Когда он совершил
омовение, он оглянулся и видит, что позади него образовалось уже
большое озеро и затопит скоро деревню, расположенную вблизи. Эмир
Султан воткнул посох в гору, и вода, устремившись в гору, вышла на
противоположную сторону.
Источник Эмир Султана привлекает к себе паломников; однако,
чтобы не сквернить источника, паломники совершают омовение поодаль от
него. (1911)
№ 151. Дервиш Мехмед170. Около мечети Сюлеймание в
Константинополе жил юродивый—дервиш Мехмед. Видя, что он уклоняется от
молитв, соседи пожаловались кадию (судье) на него. Судья отлучил
юродивого от церкви. Раз соседи подошли к избушке Мехмеда, а юродивый
лежал мертвый. Тогда они сложились между собой и, жалея дервиша
Мехмеда, подозвали бедного софту и поручили ему за два чейрека
омыть тело и предать его погребению. Софта взвалил тело
юродивого на спину хамала (носильщика) и понес к мечети Мехмеда II
Завоевателя. Там он начал обмывать тело юродивого. Когда он увидел, что
у срамных частей не выбриты, как это требуется у мусульман, волосы,
он сплюнул и сказал: «Ах ты, где же твоя вера?». Немедленно дервиш
Мехмед поднялся и преподал софте совет обращать внимание не только
на внешность («захир»), но и на то, что сокрыто от взоров («батын»).
Прах дервиша Мехмеда покоится в Эюбе. (1911)
№ 152. Женщина, восставшая из могилы. Был вор, снимавший с
покойников саваны. Однажды одна мусульманка, чувствуя приближение
смерти, позвала его к себе и говорит: «Скоро я умру; вот тебе 10 лир,
прошу тебя, не снимай с меня савана!». Вор обещал; однако ночью ему
стало невмоготу; он пошел на кладбище, раскопал могилу и только
хотел снять покров, женщина поднялась и стала упрекать вора, что он
обнажает ее наготу перед ангелами. Вор испугался и бросил свое
занятие. (1911)
№ 153. Абу Ханифа. Однажды «великий имам» Абу Ханифа 171,
сидя верхом на осле, повстречал дорогой еврея, изнывавшего под
бременем ноши, от которой на плечах у него образовались ссадины. Увидав
Абу Ханифу, еврей обратился к нему с упреками: «Вот, — жаловался
ему еврей, — ты говоришь, что на том свете мусульмане будут в раю,
потому что страдают на земле, а мы будем мучиться, потому что
наслаждаемся на земле». Абу Ханифа, выслушав его, велел ему закрыть
170 Мехмед Шемседдин Бухари, живший при султане Йылдырыме Баязиде I
(1389—1402), похоронен в Бурсе.
171 Основатель ханифитского толка («мезхеб») суннитов (ум. 767 г.).
359

глаза. Еврей закрыл глаза и заснул, и видит он, что на том свете на него
набросились и начали бить так больно, что если бы не подоспел
мусульманин, еврей испустил бы дух. Когда еврей проснулся, Абу Ханифа,
отпуская его, сказал: «Смотри, подумай, что ты видел! Впрочем, помни,
когда я умру, я подам еще тебе совет». Прошло несколько лет. Вдруг еврей
услыхал, что Абу Ханифа умер. Он бросил свои дела и побежал в дом
Абу Ханифы. Имам был обмыт; останки его уже клали на носилки,
чтобы похоронить, как сквозь толпу протискался еврей и, подойдя к Абу
Ханифе, сказал: «Ведь ты хотел подать еще мне совет». Только он
выговорил эти слова, Абу Ханифа поднялся и, глядя на еврея в упор,
промолвил: «А ты все еще исповедуешь иудейство» 172. (1911)
№ 154. Еди шехидлер (Семь мучеников за веру). В уезде Денизли
на склоне горы находится семь могил мучеников за веру; на вершине
горы — могила Зельвери 173 (?) гази. Ночью на вторник, пятницу и
воскресенье с могил мучеников поднимается как бы огненная корзина и
двигается в воздухе: это угодники идут проведать своих товарищей. (1911)
№ 155. Сары-деде. В двух часах пути от Бандырмы, в Эдинджике,
находится могила угодника Сары-деде, увешанная тряпочками больных.
Угодник явился в эпоху «дженевиз» (генуэзцев) из-под Балыкесира.
Когда ему удалось завоевать город, где покоится теперь его прах, он в
радости воскликнул: «Ну, вот мы заполучили („эдиндик") город». Так
и утвердилось за городком имя «Эдинджик» 174. (1911)
№ 156. Мурад-деде. Несколько дальше, в Эрдеке, лежит угодних
Мурад-деде, современник Сары-деде. Это также был воин. Завоевав
городок, он сказал: «Ну, мое желание исполнилось! („Мурадыма эр-
дим!")». С тех пор и зовется городок «Эрдек» 175. (1911)
№ 157. Хафиф-деде176. Вблизи набережной в Бандырме лежал
прах угодника Хафифа-деде. Ночью угодник вставал из могилы и
совершал у соседнего источника омовение, утираясь полотенцем, висевшим
над источником. Лет тридцать пять назад (в 1876 г.?) в Бандырме
случился большой пожар, во время которого погибла и могила
Хафифа-деде. На нрй выстроен был дом; но угодник по своей доброте и не мыслит
наказывать людей, заключивших его прах под дом. «До сих пор, —
закончил свой рассказ старожил Бандырмы, — скорблю я, что над Хафи-
фом-дел^ нет усыпальницы». (1911)
№ 158. Мечеть Хайдар Чаиш. Некогда были два брата христианина.
Раз сказал один: «Если я разбогатею, я выстрою церковь». — «А я, —
возразил другой, — выстрою мечеть». Ночью они заснули, и во сне был
им открыт клад. Братья исполнили обет. Но церковь скоро
разрушилась, а мечеть гордо высится над городом Бандырмой 177. (1911)
№ 159. Чыплак Мустафа (Голый Mi/стафа). В Касымпаше (в
Константинополе) жил юродивый Чыплак Мустафа, питавшийся подаянием.
Перед ним раскроют бывало кошелек с деньгами; он возьмет 10—20
пара (2—4 коп.) и идет своей дорогой. Случалось, однако, что и силой
нельзя было заставить его взять деньги. Раз торговец развязал перед
172 Рассказы № 151, 152, 153 записаны в Скутари со слов старика,
вспомнившего трех лиц, отверзавших после смерти уста.
173 Из «Дилявер»?
174 Румелийский мухаджир, поселившийся в Бандырме после русского-турецкой
войны, так и произносил название городка.
170 Рассказал тот же румелийский мухаджир. Оба рассказа заключают
искусственное объяснение географических имен.
176 «Легкий (безобидный) дедушка».
177 За недостатком времени я не успел определить год постройки мечети; ясно
только, что во время пожара в Бандырме сгорела и мечеть и была возобновлена
уже в 1302 г. х.
60

ним кошелек; захватив в горсть все деньги, бывшие в кошельке (3—4
лиры), Чыплак Мустафа быстро зашагал в Стамбул. Торговцу
показалось это странным, и он пошел следом за юродивым. Пройдя в глухой
тупик в Стамбуле, Чыплак Мустафа остановился перед стареньким
домом и стал стучать. Только ему открыли двери, он бросил в дом деньги,
взятые у торговца. Торговец подивился и, когда Чыплак Мустафа
удалился, вошел в дом и узнал, что там была бедная старушка с детьми.
Три дня тому назад умер ее муж; но у нее не было денег на погребение.
Как это обычно бывает с угодниками, Чыплак Мустафа, вскоре
после того как обнаружились его добрые деяния, умер. Прах его покоится
в Касымпаше. (1911)
№ 160. Мелек-баба (Дед-ангел). Чтобы обеспечить себе успех в
задуманном предприятии, к решетке могилы 178 (в Стамбуле?) Мелек-баба
привязывают тряпочки, бечевки, конский волос и т. д.; когда желание
исполняется, жертвуют на могилу масло и пр. Если кто забывает
исполнить обещание, ночью к нему является во сне угодник с бородой по
колени и одним видом пугает нечестивца. (1910).
№ 161. Потоп. Когда грехи людей переполнили чашу терпения бога,
он объявил Ною, что пошлет потоп, и велел ему строить ковчег. Об этом
знали и другие. Одна старушка, ежедневно носившая Ною кислое
молоко (ёгурт), умоляла Ноя спасти и её от потопа. Ной обещал. Когда Ной
садился в ковчег, он послал по городу бирюча звать старуху; но сколько
тот ни искал, нигде старухи не было видно. Так и уехал Ной один.
Дождь лил сорок дней и сорок ночей 179. Когда земля обсохла, Ной
спустился в свой город. Утром старушка снова приносит Ною ёгурт и снова
напоминает, чтобы он взял её в ковчег, когда пойдут дожди. Изумленный
Ной объяснил ей, что потоп уже был. Тогда старуха рассказала, что она
как-то заснула; долго ли она проспала, не знает; но когда она, встав
с постели, вышла на двор, она выпачкала себе ноги по колени в грязи.
«Не это ли был потоп?» — заключила свой рассказ старуха.
Так бог сохранил от потопа старуху за то, что она возлюбила Ноя.
«Бог, — говорил рассказчик, — любит того, кто любит человека,
возлюбившего его» 180. (1911)
№ 162. Ной. Когда Ной, упившись виноградным соком, лежал нагой,
один из его сыновей начал высмеивать отца. Проснувшись, Ной узнал
об этом и проклял сына, говоря: «Пусть до страшного суда лицо твое
будет черным!» 181 Так с тех пор и остаются потомки Хама, арабы,
черными. «Москвитяне» хотели отмыть их, но это им не удалось. (1911)
№ 163 (Иисус Христос). 1. Задумав убить Иисуса Христа, евреи
подошли к нему, когда он сидел на берегу моря. Угадывая намерение
евреев, Иисус бросил в море иголку и, обращаясь к плывшей мимо рыбе,
сказал: «Принеси мне иглу!» Мгновенно рыба нырнула и достала со дна
иглу. Евреи, пораженные чудом, бежали.
2. Перед страшным судом Иисус Христос спустится на белый
минарет Омейядской мечети в Дамаске; за спиной его будет шествовать мах-
ди или Али. Своим мечом Али сразит не только христиан, отвергших
пророка, но и мусульман, уклонившихся от заповеданного Мухаммедом
учения. (1911)
178 Год его смерти «1117» [хиджры].
179 Или, по другой версии, «семь дней и семь ночей».
180 Сравни французскую поговорку: «Les amis de nos amis sont toujours nos
amis» Рассказчик, старик лет 60, родом из Денизли, когда-то читал в какой-то
книге два сказания о потопе. От него же записаны как следующие два рассказа,
так и рассказ под № 150.
181 Эго обычное проклятие «yüzün kara olsun». Порочность обозначается
черным цветом (kara yüzlü), безгрешность — белым (ak yüzlü).
361

ДОПОЛНЕНИЯ
(Собрано в 1911 г.)
№ 3. Коюн-деде. В стену полутемной каморки вделана надпись,
безграмотно подправленная, из которой явствует, что могила чудотворца
Коюн-деде Султана, похороненного в Галатской тюрьме, реставрирована
в 1194 г. хиджры начальником тюрьмы, сейидом Мустафой из Харпута.
Бекри Мустафа. О нем: 1 i 1Г^ <JjJiiJ *jSlk! %k~*S оЦ>
Ars ^f nrtV fJ^olzJ <r-^< (j**0^ <J>^ d^Hj^ J <J~*J *p~b ^~~l
(из' «Путешествия» Эвлия Челеби).
№ 8. Меркез-эфенди. 1. Меркез-эфенди был мюридом Сюмбюль Си-
нана. Так как учитель отличал Меркеза-эфенди, товарищи завидовали
ему. Раз Сюмбюль Синан призвал их и, подавая старому мюриду
короткую цепь, велел ему влезть на дерево и обмотать ветви. Мюрид
затруднился; кому ни предлагал Сюмбюль Синан сделать это, все
отказывались. Тогда Меркез-эфенди, младший между мюридами, быстро
взобрался на дерево и легко обхватил цепью верхушку дерева.
С тех пор куски цепи и виднеются на дереве.
2. Вода колодца в монастыре Меркеза-эфенди избавляет от
лихорадки: Jos. von Hammer, Constantinopolis und der Bosporos, Bd I, Pesth,
1822, S. 503.
№ 9. Юша. См. о нем: Ign. Goldziher, Muhammedanische Traditionen
über den Grabesort des Josua [«Zeitschrift des Deutschen Palaestina-
Vereins» (Leipzig), Bd II, 1879], S. 13—17 (не видел); Jos. von
Hammer, Constantinopolis und der Bosporos, Bd II, Pesth, 1822, S- 289—290.
№ 23. Химмет-деде. 1. Когда султан Мурад (IV) верхом на лошади
направлялся в Багдад, Химмет-деде сказал ему: «Не откладывай на утро
то, что можешь сделать вечером!» Султану запали в голову слова
угодника, и, явившись под Багдад вечером, он немедленно объявил штурм и
взял город, прежде чем подоспели на помощь посланные персидским
шахом войска.
2. Свое прозвище угодник получил потому, что султан Мурад,
обращаясь к нему, сказал: «Шуна химмет эг!» [Посодействуй-ка
(завоеванию) Багдада!].
№ 30. Токлу-деде (Токмак-деде). Рассказ Ф. Шрадера («Osmanischer
Lloyd», 1910, № 255). Это был кадий (судья), защищавший женщин от
грубости мужей: когда женщина жаловалась ему на мужа, он призывал
его к себе и бил «дубинкой» («токмак») по спине. Если девушка
(мусульманка или христианка) хочет выйти замуж, она пьет воду из
колодца в саду и, омыв лицо, трижды обходит могилу угодника. Для успеха
девушка отворачивает еще на дворе кран «фонтана счастья» («кысмет
муслугу») и, не оглядываясь, идет на улицу: суженый непременно будет
из того класса, кто первый попадется ей на глаза.
№ 31. Джевлани-деде. Д-р Ф. Шрадер, сообщивший на страницах
cOsmanischer Lloyd» (1910, № 276) сказание о мечети Шехзаде,
называет халвовщика Хулули-деде.
№ 34. Абульвефа (Источник верности). Шейх Абульвефа на пути
в Мекку попал к иоаннитам в плен на остров Родос; выкупил его Кара-
маноглу. — Умер шейх в 896 г. х. *.
№ 36. Налынджы-баба. Вариант д-ра Ф. Шрадера 2. Налини-баба,
дервиш ордена руфаи, вернул султану Махмуду I (1730—1754) суда,по-
1 Jos. von Hammer, Constantinopolis und der Bosporos, Bd I, S. 490—491.
2 «Zwei Heilige der Refai» («Osmanischer Lloyd», 1910, № 307).
362

хищенные сыном московского царя. Для этого дервиш трижды являлся
даревичу во сне и угрозами заставил его испросить у отца разрешение на
путешествие морем.
Когда лошадь султана, разыскивавшего дервиша, чтобы
поблагодарить, остановилась у Аякапу, султан велел на этом месте копать; так
были обретены тела Ахмеда Бухари (994 г. х.) 3 и Налини-баба.
Налини-баба был прозван так потому, что вместо башмаков носил
всегда высокие деревянные туфли.
Проходя 22 июня 1911 г. мимо тюрбе Кылыч Али-паши (см. № 135),
я узнал от мусульманина, «слышавшего от стариков», рассказ,
сохранивший отголоски моего варианта (Кылыч Али-паша в колодце).
№ 58. Караджа Ахмед. 1. Однажды Караджа Ахмед сел на льва4
и, помахивая змеей, как кнутом, поехал к Хаджи Бекташу Вели. Увидя
это, ученики Бекташа Вели передали о чуде своему учителю. Бекташ
Вели взобрался на стену и верхом на стене двинулся навстречу гостю 5.
2. Однажды к Караджа Ахмеду зашел Эмир Султан. Вдруг Эмир
Султан увидел, что с неба падает всякая гадость. Давай, бежим,
убеждал он все Караджа Ахмеда; тот удерживал его. Под утро они подняли
глаза кверху — оттуда лился свет.
3. Однажды султан в Константинополе заболел чесоткой и послал
слугу в Малую Азию за Караджа Ахмедом. В то время как слуга ехал
по (Черному) морю, Караджа Ахмед взял за пазуху краюху хлеба и,
перекинув через плечи баранью шкуру, пошел водой навстречу
посланному. Посланный сразу догадался, что перед ним угодник божий.
Караджа Ахмед разостлал на воде шкуру и положил сверху хлеб, от которого
пошел пар, как будто хлеб только что вынули из печи. Посланец
изумился. Откушав хлеба, Караджа Ахмед усадил слугу на баранью шкуру
и сказал ему: «Закрой глаза!» Во мгновение ока долетели они до
Константинополя. Когда слуга открыл глаза, около него никого не было.
Однако на вопрос султана, отыскал ли он Караджа Ахмеда, слуга,
трепеща, отвечал утвердительно, и только он обернулся назад, как увидел,
что за ним стоит Караджа Ахмед.
Угодник провел пальцем по своему рту и, коснувшись
послюненным пальцем султана, исцелил его. Тогда султан воскликнул: «Проси
у меня, чего хочешь». «Мне ничего не нужно, кроме этих трех могильных
камней, что стоят в мечети», — сказал Караджа Ахмед. Султан
согласился. Они начали молиться. Вдруг один камень исчез; через некоторое
время исчез другой камень. Когда с места подымался третий камень,
послышался вздох. Султан, пораженный, спросил, что все это значит.
Караджа Ахмед объяснил султану, что под камнями покоится прах
угодников: один из них (что вздохнул) выражает сожаление, что попал в ар*
мянскую деревню б.
Над камнем одного из двух других угодников окрестные жители
совершают жертвоприношение и опускают голову в щель, откуда течет
вода. Отверстие это иногда так суживается, что йикакие жертвы не
помогают.
4. Караджа Ахмед исходил на своем веку весь свет.
В сорока городах7 находятся его тюрбе (усыпальницы).
3 Ахмед Бухари, по сообщению Ф. Шрадера, помогает открыть вора.
4 Львы —«божьи собаки»: см.: Ignaz Goldziher, Muhammedanische Studien,
Theil II, Halle a. S., 1890, S. 293.
6 G. Jacob, Die Bektaschijje in ihrem Verhältnis zu verwandten Erscheinungen,
München, 1909, S. 7.
6 Огромные камни, поднявшиеся по слову Караджа Ахмеда из
Константинополя, возвышаются теперь около Дивриги (Сивасский вилайет).
7 По другому рассказу—в трех городах.
363

№ 81. Св. София. Несколько мусульманских легенд сообщено в
статье: J. Gottwald, Die Hagia Sofia in Volkssage («Ösmanischer Lloyd»,
1911, №5-6).
№ 83. Джафар-баба. 1. Однажды в храм св. Софии явился из
Мекки некий Джафар-баба. Как только священники увидели его, они
остолбенели от ужаса. Вступив с ними в спор, Джафар-баба задал им «сорок
вопросов» 8. Напоследок он спросил у них: «Где ключи рая?» Попы в
смущении молчали. Тогда Джафар-баба сам ответил на вопрос, произнося
исповедание мусульманской веры: «Нет иного бога, кроме аллаха, и
Мухаммед — посланник его». Хотя император Константин, слушая Джа-
фара-баба, и сознавал правоту его, однако из страха перед попами
молчал. Один только священник отважился отречься от христианства.
Джафар-баба взял его с собой и вышел из св. Софии. Дорогой Джафар-
баба подумал, что напрасно он оставил в живых в церкви св. Софии
«70 попов»; он вернулся в церковь и палкой, которая хранится у
могилы его, перебил их. Тлетворное учение попов, однако, успело пустить уже
корни.
Взяв священника, уверовавшего в пророка, Джафар-баба
перенесся с ним снова в Мекку и предстал перед пророком.
Священник, нареченный в мусульманстве Али-баба, похоронен
рядом с Джафаром-баба около «Зинданкапусу».
2. Джафар-баба 9 не любит, когда говорят, что он лежит в тюрьме,
и нередко насылает на непочтительно отзывающихся о нем кару
(тюремное наказание, напр.) 10.
3. Джафар-баба. Вариант д-ра Ф. Шрадера11. Однажды султан
разгневался на своих двух министров и посадил их в тюрьму. Вскоре они
были осуждены на казнь. Как только палач отрубил им головы,
министры подхватили свои головы под мышки и ушли обратно в тюрьму.
Народ почитает их под именем Зиндана-баба (Дед-узник). Часто к
могиле Зиндана-баба приводят детей, которые очень шалят или плохо
учатся 12.
Примечание. В Касымпаше находится могила покровителя
узников (военнопленных) Баба Джафара. Посланный к византийскому
императору, он был умерщвлен и похоронен в тюрьме 13.
№ 93, 6. Хорос-баба и Эскиджи-баба. О них кое-какие сведения
сообщает д-р Ф. Шрадер и. Хорос-баба будил воинов султана Мехме-
да П на молитву, Эски-баба (sic!), товарищ Хороса-баба, чинил обувь.
№ 94. Долго ли Константинополь будет в руках османцев? О
справедливости судьи эпохи султана Мехмеда II рассказывается в легенде
о строителе мечети Фатиха 15.
№ 101. Букагылы-баба. Вариант (Ф. Шрадера), см.: «Ösmanischer
«Lloyd», 1910, № 248. Султан Мехмед II, завоевав Константинополь,
8 Здесь — эпическое выражение, хотя под этим названием известны
полемические сочинения о превосходстве ислама над иудейством.
9 Его называют иногда «аракиеджи» (приготовляющий «тюбетейки») хаджи
Джафар.
10 лгя О* <\ГХЧ <<J^jliJ <х -*Ц tJbjÜ ^1*** d^HS* J J+~J «p-b ■***'
11 Эта заметка д-ра Ф. Шрадера была напечатана в одном из сентябрьских
номеров газеты «Ösmanischer Llovd» за 1910 г.
12 На месте могилы Джафара-баба (alias: Зиндан-баба) уже в византийскую
эпоху находилась тюрьм*а.
13 Jos von Hammer, Constantinopolis und der Bosporos, Bd II, S. 60.
14 См.: F Schrader, Die beiden Heiligen von Unkapan («Ösmanischer Lloyd», 1910,
№ 305).
15 Jos. von Hammer, Constantinopolis und der Bosporos, Bd I, S. 395—397 (из Эв-
лия Челеби).
364

смотрел в Шехзадебашы, как шли мимо него скованные пленники.
Вдруг цепи с пленников спали. Он вопросительно взглянул на своею
шейха, а шейх повелел копать на том месте. Так найден был саркофаг,
в котором лежало тело, а рядом цепь. Ночью было султану откровение,
что это мощи апостола «Хазрети Иса» 16. Тогда султан выстроил тюрбе.
В народе угодник известен под именем Бокагылы-деде 17.
Если кому грозит тюремное заключение, родственники идут и при-
вязывают к могиле шерстяную ниточку.
Был раз и такой случай. Тюрбедар забыл зажечь свечку над
могилой угодника — свеча зажглась сама собой.
Список угодников, известных мне только по имени: Мелек-баба (в
Скутари), Чобан-баба (в Мердивенкё), Коюн-баба (в Эюбе), Тарак-
баба (в Харманлыке), Локма-баба (Абдулмелик Хиндли) (в Скутари),
Коруджу-баба (в Скутари), Али-баба (в Hyp Османие), Аджеле-баба
(в Скутари, около Эскиджумапазары), Селям-эфенди (в Чамлыджа),
Махмуд-баба (в Хайдарпаша).
СКАЗАНИЯ ОБ УГОДНИКАХ, СОБРАННЫЕ
Д-РОМ Ф. ШРАДЕРОМ18
1. Зембилли Али-эфенди, ученый XVI в. Назначенный кадием в
Багдад, он взвалил на плечи корзину (зембиль) с книгами и предстал
так перед жителями города на берегу Тигра. Однажды крестьянин
явился к нему с жалобой на льва, растерзавшего у него подъяремное
животное. Кадий призвал льва и повелел ему вспахать поле бедняка.
Слава о нем скоро распространилась, и он был назначен шейхульисла-
мом. Тюрбе Зембилли Али находится вблизи мечети Зейрек; к нему
идут страждущие от лихорадки 19.
2. Карабаш-баба, Султан Мехмед II поручил ему подвести под
мечеть своего имени (мечеть Фатиха) фундамент так глубоко под землей,
как высоко тянутся минареты. Рабочие приступили к задаче. В течение
сорока дней скрывался Карабаш-баба. Султан решил, что он бежал,
и уже отдал заочно приказ — казнить его. Вдруг Карабаш-баба иредстал
перед султаном и стал уверять его, что он пробыл под землей не сорок
дней, а сорок лет. Изумленный султан предложил ему выбрать себе
место для могилы. Угодник взошел на минарет мечети и бросил свою
лопаточку на землю. Она упала в Карагёмрюке, около Адрианопольских
ворот. Там Карабаш-баба и был похоронен, рядом с мечетью своего
имени.
На могиле Карабаша-баба родители молятся за своих
детей-учеников, которые вызывают своей леностью неудовольствие мастеров20.
3. Мехмед-баба. Это был водонос (сакабашы) султана Мехмеда II.
В руке он носил чудесную медную чашку, в которой никогда не
иссякала вода. Так утолял он жажду воинов султана.
Во время засухи на могиле его собираются крестьяне и молятся о
дожде21.
16 Так называется у мусульман Иисус Христос.
17 Ф. Шрадер предполагает синкретизацию с легендами об апостоле Андрее,
похороненном в церкви Апостолов, на месте мечети Фатиха.
18 Я не имел возможности регулярно просматривать газету «Osmanischer Lloyd»,
в которой Шрадер печатает рассказы, и потому возможны пропуски.
»9 «Osmanischer Lloyd», 1911, № 25.
«о «Osmanischer Lloyd», 1910, № 247.
21 «Osmanischer Lloyd», 1911, № 46.
365

4. Сесвирен Султан22* (Подающий голос султан). Он пал во время
осады Константинополя, но долго никто не знал где. Однажды султану
Махмуду II явился во сне в окровавленных одеждах воин и повелел
откопать его. Султан исполнил волю и открыл таким образом мощи
Тезвирен Султана, в панцире, с кривой саблей и с желтыми туфлями на
ногах23. На этом месте было выстроено тюрбе. Султан распорядился
было сперва ассигновать на содержание тюрбе определенное количество
денег, масла и т. д., но ночью снова было ему видение, и он отказался
от своего намерения.
Могила Тезвирена, находящаяся рядом со зданием министерства
народного просвещения, посещается ищущими должности чиновниками
и учениками, стремящимися получить дальнейшее образование 24.
22 Кажется, это корректорская ошибка: по крайней мере, помнится, я слышал,
что его называли «Тезвирен», т. е. скоро подающий, скоро откликающийся.
23 Туфли его, как говорил тюрбедар, хранятся в сокровищнице.
24 «Osmanischer Lloyd», 1910, № 264.
/~X£)*Qxp

6X^6^6X^6^(^^
ИЗ ПРЕДАНИЙ О ТИМУР-ЛЕНГЕ
В народе хранится еще тяжелая память о грозном завоевателе Ти-
мур-ленге 1 (Тамерлане), разметавшем под Ангорой в 1402 г. молодое
Османское государство. Однако исторические черты уже сглаживаются;
на образе его уже отложились сказочные мотивы (например, состязание
загадками); типу насильника в народе противопоставляется духовная
мощь, олицетворяемая в Хаджи Бекташе Вели (покровителе янычар).
Рассказы о Тимур-ленге записаны были мной летом 1913 г. в Си-
васе.
Как Тимур-ленг разбогател. Тимур-ленг служил сначала у кузнеца.
Однажды кузнец заснул, вдруг из носа его вылетела муха и села на
стену. Тимур-ленг приметил место и прикрыл тряпочкой. Потом муха
опять спряталась в hocv кузнеца. Когда хозяин проснулся, Тимур-ленг
спросил, что он видел во сне. Тот рассказал, что из носа его вылетела
муха и, сев на стену, указала место, где спрятаны сокровища; потом
муха вернулась в нос, и все пропало. Когда хозяин ушел, Тимур-ленг
разрыл стену и извлек оттуда несметные сокровища. Так он разбогател
и постепенно приобрел власть над 952 миллионами жителей в Средней
Азии. Оттуда он двинулся в Малую Азию.
Как Тимур завоевал Сивас. Тимур-ленг как гроза опустошал Малую
Азию. У него была дочь. Вдруг ночью стала она пропадать и...
забеременела. Пробовал было спросить отец, но она молчала и открылась
только матери: «Ночью, — говорила она, — какая-то неведомая сила
берет меня и уносит в город; там в медресе в компании двух софт
веселимся мы до зари». Когда об этом узнал отец, он велел дочери взять из
города на пробу угощения. Дочь так и сделала. Увидев свеклу2, отец
начал разузнавать, где растет этот овощ, — это был Сивас. Тогда
Тимур-ленг обложил город. Вступив в Сивас, он на коне объезжал дома,
ища наглецов, опозоривших дочь. Когда он подъехал к медресе «Гёкме-
дресе», лошадь, ослепленная блеском стен, шарахнулась в сторону;
разгневанный Тимур-ленг поджег медресе, и следы дыма видны доселе
на стенах.
Осада Сиваса. Когда Тимур-ленг взял Сивас приступом, солдаты
ворвались в город и начали резать жителей. Семь раз посылал Тимур-
ленг узнать, идет ли резня, и всякий раз слышал он звуки военных
труб. Так перебито было все население.
а. Пощадил Тимур-ленг 21 тыс. женщин и 40 мужчин; потомки
отцов, благополучно уцелевшие от резни, долго получали от правительства
даром соль; теперь выдача, прекращена 3.
1 В народе «железный хромец» иногда называется Лек-тимур.
2 По другому варианту, дочь принесла отцу хлеб. Вступив в город, Тимур-ленг
разыскал дом, где выпекали этот хлеб, и казнил хозяев.
8 По другому варианту, соль выдавалась уцелевшим после нашествия не Ти-
мур-ленга, а какого-то другого завоевателя.
367

б. Пощажены были только 40 женщин, и так редок был тогда
мужчина, что женщины хвастались, говоря: «Рука мужчины коснулась
обуха!»
Как уцелела деревня Калды 4. а. Тимур-ленг шел, истребляя все ыа
своем пути. Подойдя к деревне Калды, он потребовал, чтобы ему приела«
ли седобородого человека. Тогда смышленый житель взял козла и,
представ перед Тимур-ленгом, сказал: «Если тебе нужна седая борода —
вот козел, а если хочешь слушать разумную речь — вот я!» Тимур-ленг,
восхищенный этими словами, пощадил деревню. Так и уцелела деревня
от разрушения.
б. Ленг-Тимур задал жителям задачу, чтобы соткали ему из песка
нитки. Думали-гадали жители и приуныли. Выискался один человек и
сказал: «Хорошо, пусть только даст он нам образчик!» Находчивость
эта понравилась Тимур-ленгу, и гроза миновала.
в. От гнева Тимур-ленга спасла жителей девушка, она сказала ему:
«Очевидно, мы погрешили перед богом, что он послал на нас тирана».
Тимур-ленг был смущен бесстрашием девушки и отошел от деревни.
г. В деревне Калды был обычай топить стариков в озере. Раз, когда
парень нес к озеру старика, тот сказал ему: «Не бросай меня, а спрячь
где-нибудь в укромном месте; завтра я пригожусь!» Так и случилось.
Как Тимур-ленг остановил свое нашествие. Разрушая все на своем
пути, Тимур-ленг поклялся, что он «апоит коней в Дунае и тогда
обратится только вспять. Так подошел он к монастырю Хаджи Бекташа
Вели (около Кыршехира) и грозил спалить все, если святой не
накормит и не напоит его 80-тысячную армию. Хаджи Бекташ быстро повби-
вал в землю колья, и солдаты подвязали к ним своих коней. Поочередно
подходили к святому солдаты, и он оделял их пищей — супом, пилавом
и т. д., а лошадям задавал корм. Но один солдат усомнился, откуда
все это берет святой, и заглянул в широкий рукав Хаджи Бекташа, а
оттуда выползла на него черная змея. Так святой укротил гнев тирана,
но клятва, сказанная перед лицом бога, должна была быть исполнена.
Тогда святой чарами подвел реку Дунай к своему монастырю, и солдаты
напоили из нее своих коней.
4 Деревня эта находится на расстоянии полутора часов к северо-востоку от
Сиваса. «Калды», собственно, значит «остался, уцелел».
^^ОХ"

6^64l^^
ОСМАНСКИЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ СКАЗАНИЯ
[Серия вторая]
Сказания исторические собирались мной в Турции мимоходом;
поэтому коллекция бедна и количественно, и качественно. Предания о
мечетях, зданиях — обо всем, что сосредоточено в Константинополе,
сообщал мне мой легкомысленный приятель Исмаил; он дни и вечера
просиживал в кофейнях и как губка впитал в себя все, что там слышал.
Записи из провинций случайны, и, конечно, было бы ошибочно по ним
судить о скудости народных преданий.
На османских преданиях лежит сильный отпечаток византийско-хри-
стианский; они только чуть-чуть перелицованы, однако сохранились и
печальные отголоски о последнем византийском императоре
Константине (XI); на рассказе о пастухе-греке (№ 1), который указал Сюлейман-
паше дорогу на европейский берег, тоже как будто чувств) гтся
греческое происхождение: пастух как герой (с османской точки зрения),
награжденный «бератом», в потомстве живет под прозвищем «разбойника»
(Харамиоглу).
«Историческими» сказания эти могут быть условно, в том смысле,
что они говорят о памятниках исторических, а содержание обросло уже
мотивами бродячими — сказочными; впрочем, иногда в них сквозит
эпическая простота подлинного османского быта, когда какой-нибудь
лодочник возводился на пост великого везира. Предания исторические
народом ценились все-таки; в них звучала былая слава, вот почему они
регистрировались иногда писателями. Знаменитый османский
путешественник XVII в. Эвлия ^елеби, объехавший почти все закоулки Малой Азии,
отмечает в своем «Путешествии» все, что ему удавалось узнать от
местных жителей, и, таким образом, оказывается, что предания о
происхождении Булайыра или основании Румелийской крепостцы бытуют в
народе по крайней мере уже около трех столетий 1.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ НАЗВАНИЙ ГОРОДОВ
№ 1. Булайыр. Когда Сюлейман-паша переправился (1357 г.) на
европейский берег, он стал обсуждать с дружиной, как бы утвердиться
ему попрочнее. Дорогой они встретили пастуха-христианина, который
дал им ценные указания об укреплениях города Галлиполи.
Обласканный османцами, пастух поднес им барана и отважился вступить в
разговор с Сюлейман-пашой. На вопрос пастуха, как они хотят поступить
1 Предания о падении Константинополя частью были сгруппированы мной в
ваметке «Пора, видно, уходить» (Из турецких настроений). См.: «Русские
ведомости» (М.), 1915, № 54.
24 В. А. Гордлевский
369

с жителями города, Сюлейман-паша отвечал, что они перебьют только
непокорных и пощадят всех, кто сложит перед османцами оружие.
Тогда пастух, ободренный словами Сюлейман-паши, просил сохранить
жизнь его родственникам из соседнего селения. Сюлейман-паша,
соглашаясь на это, сказал: «Ну хорошо, ступай, найди (бул) их и отдели
(айыр) 2. Так образовалось селение Булайыр.
Земляки пастуха, разгневанные тем, что в их среде нашелся
изменник, прозвали потомков пастуха Харамиоглу (Потомки разбойника).
А Сюлейман-паша в благодарность пожаловал пастуху берат (грамоту),
освобождавший от податей.
Примечание. Древнейший вариант (спасение города благодаря
заступничеству праведника) заключен в библии об Аврааме.
№ 2. Копья. Когда Джеляледдин Руми с отцом подъезжал к
городу, мальчик сказал отцу: «Останови-ка (здесь)»—«Конь-я». Так и
утвердилось за городом прозвище. (Записано в Конье.)
№ 3. Токат. Во время похода на Багдад (XVII в.) султан Мурад IV
должен был на пути бросить своего изнемогавшего коня. Возвращаясь
из Багдада, он увидал, что лошадь оправилась; тогда, обратившись к
ней, он сказал: «Тучная лошадь» — «Ток ат» 3. (Записано в Токате.)
ОСНОВАНИЕ ГОРОДОВ; ПОСТРОЙКА МЕЧЕТЕЙ И Т. Д.
№ 4. Румелихисар. Находясь на малоазиатском берегу Босфора,
султан Мехмед II обратился к византийскому императору Константину
с просьбой уступить ему на европейском берегу землю размером с бычью
кожу. Константин согласился. Тогда султан переехал на плоту на
европейский берег и начал возводить укрепления. Об этом рассказали
Константину; он явился на постройку и, выговаривая султану, сказал: «Вот
я дал тебе столько-то земли, а ты что делаешь?!» Султан отвечал: «Ты—
король, и если отказываешься от своего слова, я, разумеется, не
останусь здесь!» С этими словами он разрезал бычью кожу на тонкие ремни
и стал вымерять землю. «Вот сколько земли ты мне пожаловал», —
сказал султан, обведя укрепления бычьей кожей. Доводы султана
подействовали на императора, и оя ушел к себе во дворец. Между тем султан,
чтобы не возбуждать опять подозрений, продолжал со своими
приближенными строить укрепления ночью, а днем загораживал выстроенные
части ветвями и кустарником. А мастеру приказал придать укреплениям
такую форму, чтобы издали можно было прочесть имя пророка
(«Мухаммеда.
Когда укрепление еще строилось, один абиссинец тайно донес
Константину о том, что делается. Проведал об этом султан и проклял
«арапа» — на стенах Румелихисара, на южной стороне, виднеется
окаменелое изображение «арапа» и его быков.
2 Путешественник XVII в. Эвлия Челеби рассказывает, что под Булайыром обе
стороны (османцы и греки) так ожесточенно сражались, что трудно было их
отличить друг от друга. Тогда Сюлейман-паша приказал Гази Михаилу: «Ступай,
разыщи (бул) солдат-мусульман, отдели (айыр) от греков и возьми крепость!» См.:
; ь*У Y — Y"Y J fjl0 * ) т* \ о iCjàlx+ojà f о -^f- f^^^uX^-u^ ^Ц^ У_9«
3 Жители Токата, конечно, гордятся своим городом; там в ходу пословица:
«Шехирлерде — Токат, кёйлерде — Мохат» («Между городами славится Токат, между
деревнями — Мохат»). См.: <)ГН ôU-^ tr ДЦ f^^uL^L*. ^l^ Ujl
)Ло ^- см.5 также: оп ^ (о д ,.. ^uLz^L*, ^U LJjl # Так же объясняется
слово «Гиресун»: Во время осады юрода султ.чн Мехмед II сказал Мухмуд-паше: « Ты
должен войти (гиресин) в крепость сегодня ночью». См.: <^, juI^Lo/^Jl». Uji
370

Когда султан Мехмед II увидел, что в нем скрыта чудодейственная
сила, он нагрузил суда на телеги и спустился к Окмейданы, а оттуда на
плотах — к Джибали (в Стамбуле) и приступил к осаде города.
(Записано от Исмаила, уроженца Измида.)
Примечание. Тема «Овладение землей посредством хитростей»
была уже разобрана В. Ф. Миллером в статье «Всемирная сказка в
культурно-историческом освещении»4, там же приведен другой
османский вариант, извлеченный из хрестоматии Дитерции; см. также: Ujl -
tee —tor с? nru <coU~j:> (\ oU (jr*ul;ikL«) ^s^ (Константин
уступил землю размером с бычью кожу султану Мехмеду, который
охотился здесь).
№ 5. Селение Силле (под Коньей). Однажды сельджукидский
султан Алаэддин I Кейкубад (XIII в.) обратился к эмиру Вана с просьбой
прислать ему сотню ванских кошек. Но эмир ошибочно прочитал
вместо слова «кеди» — «гиди»5; исполняя волю султана, он разыскал в
Ване сотню сводников и сводниц и отправил их в Конью. Султан
подивился, но по совету везиров отвел случайным эмигрантам землю в
окрестностях Коньи.
Вот почему в деревнях Силле, Дере, Коджаджихан и Сулутас,
рассуждает народ, жители говорят на каком-то грубом наречии 6. (Записано
в Конье.) II
№ 6. Кызташы (Девичий камень) 7. Был в Константинополе
знаменитый пехливан (борец). Прослышал о нем один пехливан из Анатолий
и, желая померяться с ним силой, явился в Константинополь и после
долгих расспросов нашел, наконец, его дом. А у стамбульского пехливана
была сестра. Она вышла на стук и, узнав в чем дело, сказала: «Здесь
есть камень; если ты положишь его вот на этот столб, ну, тогда можешь
бороться с моим братом!» Как ни старался пехливан выполнить
испытание, ничего не выходило. Тогда девушка заметила: «Ну, где тебе
бороться с моим братом, когда ты и камня не можешь положить на
столб». Легко, как перышко, подняла девушка камень и положила на
вершину столба. С тех пор камень и зовется Кызташы (Девичий
камень) 8. (Записано от Исмаила, уроженца Измида.)
№ 7. Мечеть Ахмеда I. Когда мечеть строилась, султан приказал
вывести золотой (алтын) минарет, но архитектор ослышался и решил,
что султан требует, чтобы было шесть (алты) минаретов.
Так объяснял старик в Скутари необычное количество минаретов.
№ 8. Мечеть Кёпрюлю Мехмед-паши (ум. в 1661 г.). Вернувшись из
похода, паша стал строить себе усыпальницу. Когда усыпальница была
4 «Русская мысль», кн. XI, М., 1893, стр. 217—229.
5 Начертание этих фонем одинаковое.
6 История Силле, рассказывают местные греки, теряется в глубине веков.
Изрытые широкими трещинами, горы Силле видели отряд Ксенофонта, возвращавшегося
из Персии; они разверзли объятия перед учеником апостола Павла, который бежал
из Коньи от язычников; в ущельях жили когда-то пустынники, собиравшиеся в
воскресные дни в Силле на общую молитву. Впоследствии Силле, рассадник
христианства, обратился в государственную тюрьму. Сперва византийские императоры
ссылали в Силле болгар, потом османцы согнали сюда из Морей толпы греков. Таким
образом, жители Силле, перемешавшись между собой, заговорили на странном
языке, в словаре которого отражаются отголоски разных колонизации.
7 Так называется колонна императора Марциана, поставленная в V в.
8 Около этого камня, по другому варианту, испытывалось целомудрие девушек;
основано на смешении с соседним холмом, где стяла статуя Афродиты.
Эвлия Челеби рассказывает, что это «третий талисман* от муравьев и змей, см.:
См. также: В. Д. Смирнов, Турецкие легенды о Святой Софии и о других
византийских древностях, СПб., 1898, слр. il31.
24*
371

готова, он пришел и увидел, что туда забрался человек и молится. «Ну,
видно, и этого для меня много», — решил паша и велел переделать
усыпальницу в мечеть. Вскоре Мехмед-паша умер и был похоронен около
мечети 9.
№ 9. Мечеть Бурмалы (Мечеть с витым минаретом). Султан Баязид
йылдырым (1389—1402) впал в тихое помешательство. Чтобы слух об
этом не разгласился в народе, везиры неотлучно находились при
султане. Раз, проезжая по городу, султан увидел из окна кареты продавца
ёгурта; он потребовал себе ёгурта, но, очевидно, ёгурт ему не
понравился, потому что он немедленно велел казнить бедняжку. Находясь под
впечатлением этбй встречи, султан все время делал рукой знаки, как бы
пробуя на палец ёгурт 10. Помахивание рукой могло возбудить в народе
разные толки, и везиры объявили, что султан выражает желание, чтобы
на том месте была выстроена мечеть с витым минаретом.
№ 10. Мечеть Шехзаде. Когда мечеть Шехзаде была отстроена п,
везиры заявили султану Сюлейману: «Эта мечеть не достойна носить
твое имя: она отделана далеко не с такой роскошью, как, например,
мечеть Рустем-паши 12. Нам кажется, лучше всего будет посвятить ее
имени наследника (шехзаде)». Султан согласился с мнением везирей и
послал гонца в Адрианополь к своему сыну (занимавшему должность
вали) известить его о решении. Узнав от гонца о причине его прихода,
наследник выразил неудовольствие: «А я-то, — сказал он, — думал, что
отец хочет уступить мне престол». Когда султан услышал от гонца эти
речи, он разгневался и приказал убить сына и похоронить в мечети.
До сих пор ежегодно, с 27-го рамазана («кадиргеджеси»), в
течение трех дней окровавленные одежды Шехзаде возлагаются на
гробницу.
№ 11. Джеррах Мехмед-паша13. В Стамбуле, в квартале Аксарай,
жил человек по имени Мехмед-эфенди, занимавшийся кровопусканием.
В это время любимая дочь султана впала в летаргический сон;
приближенные, думая, что она умерла, обмыли ее и понесли хоронить. Шел
сильный снег. Когда девушку несли мимо кофейни, в которой сидел
Мехмед-эфенди, он увидел, что то тут, то там снег на гробу растаял. Он
сообразил, что девушка не умерла, а только застыла у нее кровь. И вот
он встал и пошел за процессией. Ночью он выкопал девушку и перенес
ее домой. Он пустил ей кровь, и девушка ожила. Так, девушка росла у
него в доме. А султан каждую неделю ходил на могилу любимой своей
дочери. Как-то увидела девушка султана и говорит Мехмеду-эфенди:
«Вот едет мой отец!» Мехмед-эфенди, дождавшись, когда султан,
возвращаясь со слугой с кладбища, проходил мимо его дома, зазвал его
к себе на кофе. Он велел девушке приготовить три чашечки кофе.
Когда девушка подавала султану кофе, султан в удивлении спросил у
Мехмеда-эфенди: «Кто это? У меня была дочь; год тому назад она
умерла, эта девушка вылитая моя дочь». Мехмед-эфенди рассказал султану,
как все было. Султан заметил: «Я вижу, что это — моя дочь, но я даю
ее тебе», — и приказал, чтобы их взяли во дворец. С тех пор Мехмед-
эфенди стал Джеррахом Мехмед-пашой и. Вскоре он выстроил мечеть,
известную под именем мечети Джерраха Мехмед-паши.
9 По одну сторону Мехмед-паши покоится жена, по другую — сын Фадыл Ахмед-
паша.
10 Это обычный способ пробы на Востоке.
11 Мечеть выстроена в 1543—1547 гг. в память Мехмеда, сына Сюлеймана
(Великолепного)
12 Великий везир султана Сюлеймана, родом xopisai.
13 Великий везир султана Мурада III (1574—1595).
14 «Джеррах» значит костоправ, народный доктор.
372

№ 12. Мечеть Кызылташ15 (в квартале Аксарай, около мечети Ла-
лели). Когда однажды муж Ферахшах, дочери султана Баязида II
(1481 —1512), залюбовался белизной рук служанки, подававшей за
столом, Ферахшах из ревности приказала отрубить ей руки, а самое
бросить в Босфор. На другой день из рук служанки было приготовлено
кушанье. Во время обеда Ферахшах осведомилась у мужа, нравится ли
ему блюдо. «Да», — сказал муж. «Еще бы, — заметила ревнивая
жена, — тебе бы да не пришлись по вкусу руки служанки!» Муж
ужаснулся и отправился к тестю во дворец жаловаться на жену. Как только
султан услышал о жестокости дочери, он велел палачу немедленно идти
и убить дочь, где бы он ни увидел ее. Ферахшах в это время ехала в тек-
ке Мевляна за городскими воротами. Палач захватил ее в доме тюрбе-
дара у Аксарая и казнил.
Когда лет 30—40 назад прокладывали там рельсы для конки, прах
казненной султаном дочери был перенесен с дороги в мечеть.
Над гробницей ее висела надпись, на которой красовались стихи,
будто бы сказанные Ферахшах перед смертью.
№ 13. Египетский базар. В царствование одного султана сестра
его ,6 возвела недалеко от мечети Ениджами медресе. Как-то раз
вздумала она взглянуть, что делают в медресе софты. А в тот день занятий
у софт не было; собравшись в одной комнате, они весело болтали:
«Хорошо здесь в медресе, — говорил софта, — жаль только, что султанша
не позаботилась о развлечениях для нас!» Султанша услышала это и на
другой же день разогнала студентов, а медресе обратила в базар.
До сих пор еще виднеются с внутренней стороны дверей,
обращенных на север, два «вава» — знак, что здание обращено в базар из
медресе ,7.
№ 14. Египетский базар. Когда султан Абдул Азиз (1861—1876)
вернулся в Константинополь из заграничного путешествия (1867 г.),
народ начал роптать, что султан безрассудно тратит деньги. Тогда султан,
чтобы убедить народ в богатстве казны, выставил на Египетском базаре
мешки с золотом.
№ 15. Дворец Константина. Когда Константин, явившись в
Константинополь, захотел выстроить себе дворец, он повесил в разных частях
города по печенке. На другой день слуги стали осматривать куски
печенки и увидели, что везде, кроме Адрианопольских ворот, в печенке
завелись черви. Тогда Константин решил строить дворец у
Адрианопольских ворот, потому что там, стало быть, воздух чище, чем где бы то
ни было. (От Исма-ила, уроженца Измида.)
ЗАВОЕВАНИЕ ГОРОДОВ. «ТРОЯНСКИЙ КОНЬ»
№ 16. Крепость Карахисар — Шарки. Когда-то в крепости,
выстроенной еще в эпоху «дженевиз» (генуэзцев), было 5 тысяч домов; в
крепость вело двое ворот: одни — общие, другие — потайные. На вершине
горы стоял дворец царевны, которая в подзорную трубу обозревала
Черное море. Внизу сохраняется еще железное кольцо, к которому
привязывалась веревка; на ней подымался вверх стул, на котором восседала ца-
15 Сгорела во время большого пожара в Коисталтииополе 10 июля 1911 г. О
мечети см J. de Hammer, Histoire de l'Empire Ottoman depuis son origine jusqu'à
nos jours, t. XVIII, Paris, 1843, p. 32.
16 Собственно, мать султана Мехмеда IV.
17 Объяснение «рассказчика.—О мистическом значении знака «жав» (сокращенно
вместо «уа hywa!») см.: Ch. White, Häusliches Leben und Sitten der Türken, Bd I,
Berlin, 1844, S. 167—168.
373

ревна. Видны также развалины бани. Чтобы войти в баню, нужно было
потянуть кольцо, вделанное в стену, и тогда открывалась маленькая
дверь, в которую мог, с трудом, однако, пролезть человек. Чтобы
избавить слуг от необходимости таскать воду, внизу был устроен бассейн,
откуда во дворец шла длинная труба: когда требовалась вода, два
человека внизу накачивали воду помпами. Кажется, пожарные трубы были
изобретены по образцу труб королевны в Карахисаре. Вода из бассейна
орошала также искусственный сад царевны, в котором, как говорит
народ, росли всевозможные деревья. Пониже дворца течет источник со
«сладкой» водой. Эту воду захватили джинны (духи), так что только
от полудня до захода солнца можно без опасности для жизни
спускаться туда. Как-то утром один человек увидел у источника страшного
зверя, похожего на козу с горящими глазами, и насмерть перепугался.
Говорят, то был джинн, стерегущий воду.
Однажды явился к падишаху, из династии Аккоюнлу, странник и
стал расхваливать ему крепость и царевну. Падишах пришел в восторг
и решил завоевать крепость. С огромным войском подступил он к скале
Юксюрюк и разбил там палатки. Ворота крепостные были прочны;
падишах, чтобы пробить их, стрелял из пушек. Осада затянулась, падишах,
однако, все ждал, что вот-вот жители, истощенные голодом, сдадутся.
А между тем осажденные выходили ночью через потайные ворота и
покупали, что им было нужно. Падишах недоумевал, а потом пустился
уж на хитрость. Как бы потеряв надежду на взятие крепости, он
написал царевне письмо, переслав его с голубем:
«Не думай, что я пришел взять твою крепость во что бы то ни
стало. Нет, я шел усмирять взбунтовавшихся курдов. Проходя мимо
крепости, солдаты были очарованы ее местоположением и потребовали,
чтобы я взял крепость. Чтобы не вызывать среди них возмущения, я
вынужден был согласиться, хотя и предупреждал их о трудностях. Теперь
они убедились в правдивости моих слов и отказываются от осады.
Большую часть войска я отправил уже домой, но со мною 40 сундуков
драгоценностей, которые я не могу сейчас взять с собой, потому что
вьючные животные, какие были у нас, частью погибли во время осады,
частью съедены нами.
Быть может, ты согласишься поберечь сундуки дней 10—15; пусть
они полежат у городских ворот. Вернувшись домой, я немедленно
вышлю за ними вьючный скот».
А сам между тем распорядился посадить в сундуки 40 отборных
воинов в полном вооружении. Дав каждому по ракете, он обратился к
ним с речью: «Когда сундуки будут поставлены у ворот, вы выйдете
наружу. Затем вы откроете городские ворота и пустите в воздух
ракеты, мы будем знать, что все готово, и устремимся на крепость. Смотрите
только, не отлучайтесь от городских ворот, хотя бы вам пришлось
погибнуть всем до одного».
Когда царевна прочла письмо падишаха, она обрадовалась и,
раздав войску бочки с вином, послала сказать падишаху, что охотно берет
на хранение сундуки. Падишах взвалил сундуки на верблюдов и
отправил в крепость. Войско он разделил на небольшие отряды и, отойдя с
барабанным боем от крепости, укрылся в лесу.
На радостях царевна задал пир. Вечером все перепились. Тогда
воины падишаха вышли из сундуков и хотели уже пустить ракеты, но
среди них был благоразумный старик, который удержал их от этого,
говоря, что предварительно нужно убедиться, сколько в крепости
войска. Те согласились. Старик пошел и, увидев пьяного гяура, отрубил ему
голову и нарядился в его одежду. Так как он знал язык жителей гооода,
374

он безбоязненно обошел крепость и увидел, что все пьяны. Радостный
вернулся он к товарищам. Когда гяуры, перепившись, заснули, воины
пустили ракеты, и в крепость бесшумно вошло войско падишаха.
Двадцать воинов осталось у крепостных ворот, а другие двадцать прошли
во дворец. Один из них убил царевну; выпачкавшись в крови, он обтер
руку о стену. До сих пор на стене виднеется кровавая пятерня.
Между тем от шума проснулась крепостная стража, началась
резня. Все воины царевны были перебиты. Когда наступило утро, над
крепостью взвился флаг падишаха; вместе с воинами совершил он
утреннюю молитву во дворце царевны. (От уроженца Карахисара, Сивасского
вилайета.)
Примечание. Рассказчик — человек грамотный,
полуинтеллигент — был крайне увлечен фабулой и, очевидно, приукрашивал,
округляя и модернизируя рассказ (голубь почтовый; ср. также помпы).
№ 17. Крепость Гедели (под Нигдэ) хитростью была взята сель-
джукидским султаном Алаэддином I (XIII в.): купец, поставлявший в
крепость провиант, уложил в сундуки пятьдесят воинов и провез в
крепость; ночью, когда осажденные перепились, воины вышли из сундуков
и легко овладели крепостью.
№ 18. Крепость Гечи (около Нигдэ). Султан, осаждавший крепость,
никак не мог ее взять; наконец, он обратился за советом к одному
пастуху. Пастух потребовал 1000 свечей и подвязал их к рогам коз (их было
500). Когда осажденные увидели, что на них движется огонь, они в
страхе побросали свое добро и бежали из крепости. (Записано в
Нигдэ.) 18
№ 19. Константинополь погибнет от воды. Задумав провести в
Константинополь воду, султан Сюлейман Законодатель (1520—1566) начал
вызывать к себе мастеров, но все они отказывались. Наконец, один
мастер согласился. Тогда султан потребовал первых мастеров и стал
спрашивать, почему они отказались. Те отвечали, что если в
Константинополь будет проведена вода, иностранцы, очарованные городом,
постараются выгнать из него османцев. Боясь, что молва об этом
распространится в народе, султан казнил мастеров, но настоял-таки на своем и
провел воду. (От Исмаила, уроженца Измида.)
ПРОКЛЯТЫЕ (ЗАПОВЕДНЫЕ) МЕСТА
№ 20. Шемши-паша 19. В Скутари над морем возвышается
небольшая мечеть, выстроенная Шемши-пашой. Около мечети находится
усыпальница паши, от времени уже полуразвалившаяся. Мусульмане
избегают посещать усыпальницу Шемши-паши, [...]. (От Исмаила, уроженца
Измида.)
№ 21. Дворец Алаэддина. Сельджукский султан Алаэддин,
выстроивший в Конье дворец, одну только ночь прожил там, потому что,
проснувшись утром, он из окон дворца, расположенного на холме, увидел
все, что делается в городских домах. Он проклял свой дворец и
построил себе новый20. (Записал в Конье.)
№ 22. Клад в Хисартепеси. В трех часах ходьбы от деревни Ходжа-
кёвю21 возвышается гора, заросшая дубняком. На вершине ее сохраня-
18 От старика, который рассказал мне также легенду о «движущемся лесе», см.
«Османские сказания и легенды», № 24 (Приложение), в этом томе, стр. 331.
19 Придворный султана Мурада III, умерший в 987 г. х.; «Шемши» — народная
форма вместо «Шемси».
20 Так думает народ, глядя на развалины дворца.
21 В окрестностях Измида.
375

ются развалины какой-то крепости; народ подозревает, что в камнях
скрыты несметные сокровища.
Однажды крестьянин из деревни Тюраш повадился ходить на юру.
Он тщательно выметал место, где виднелись остатки сооружений, и чья-
то невидимая рука в благодарность клала ему утром по 1—2 меджидие.
Крестьянин быстро разбогател; но он не утерпел и рассказал о своем
счастье соседям, — с тех пор он уже не видел больше денег. (Записано
от Исмаила, в Измиде.)
№ 23. В Чакаллы (по дороге в Амасью) есть хан («Ташхан»),
выстроенный султаном Мурадом IV во время похода на Багдад. Говорят,
что там заделан камень, на котором точно обозначено место в горе, где
скрыто сокровище. «Если семь раз будут разрушать хан, — все-таки
хватит денег на постройку».
№ 24. Чудесная лань под Измидом. Под Измидом находится холм,
на котором испокон веков, от эпохи «дженевиз» (генуэзцев), водится
лань. Не раз пытались ее подстрелить, но попытки эти кончались для
смельчаков несчастьем: то руки отымутся, то ноги. В страхе никто уже
не трогает лани.
№ 25. Окрестности Кемах22. Весной, 5 апреля, подымается буря,
которая длится с неделю. Буря эта в народе называется «старушечьей
бурей» (берд ульаджуз[е]) 23.
Жила-была старуха. Видя, что наступил апрель, она погнала свои
стада в поле, но вдруг 5 апреля разразилась вьюга; от снега и холода
верблюды едва не замерзли. Тогда старуха взмолилась аллаху: «Если
погода утихнет, я принесу тебе четыре жертвы». Бог внял мольбам
старухи, а та, недолго думая, поймала четырех блох и раздавила их. «Вот
как я обманула аллаха!» — хвасталась старуха. Бог разгневался и
наслал метель, во время которой как стада, так и сама старуха замерзли
и обратились в камень.
Теперь в окрестностях Кемах виден на равнине пастух с палкой
в руке; он сидит как будто у огня и греется, возле него стадо, и если
смотреть издали, так и кажется, что это живые бараны. (От уроженца
Карахисара.)
№ 26. Завоевание Измида (Никомедии). Во времена Константина
Измид был окружен стенами. Дочь измидского короля постоянно
находилась в крепости, в месте «Урхан». Там она и обедала. Раз слуги
объявили ей, что османцы сломали стену и ворвались в крепость. А
королевна в то время обедала. «Я поверю этому только тогда, — сказала
королевна, — если стол, за которым я обедаю, окаменеет».
До сих пор в подземелье, что в мечети Орхана, виднеется на стене
стол, а на столе — миска с супом, два блюда и ложка.
Примечание. Вариант византийской легенды о рыбах в Балык-
лы (около Константинополя). (От Исмаила, уроженца Измида.)
ПАМЯТЬ О ВЛАСТИТЕЛЯХ
№ 27. «Султан — покровитель цеха старьевщиков». Так как число
бедняков непомерно росло, султан Баязид II Святой приказал отвести
им на «Большом базаре» место, чтобы они могли торговать там старьем.
Богу была угодна мысль благочестивого султана, и бедняки вскоре
разбогатели С тех пор среди старьевщиков «Большого базара» вошло в
обычай ежедневно перед началом торговли собираться утром на общую
молитву, в которой они поминают своего благодетеля. Если кто без ува-
22 Город в Эрзурумском в-илайете.
23 Ср. «:ши старых баб» (у валахов].
376

жительной причины уклоняется от молитвы, артель исключает его из
своей среды.
№ 28. Константин. Спасаясь от неприятелей, последний византийский
император Константин (XI) укрылся было в постоялом дворе — хане,
в квартале Вефа, но его настиг арап, невольник султана Мехмеда И, и
убил в надежде заслужить милость султана. Когда султану донесли об
этом, он приказал убить арапа на месте, где тот совершил свое гнусное
преступление24.
Могилы императора Константина XI и его убийцы, запущенные,
находятся около развалин хана. Могила арапа обнесена решеткой; над прахом
императора возвышается куча земли, а в головах выросло дерево.
Еще лет 15—20 назад вокруг могилы Константина видна была
стена.
После смерти императора Константина дочь его явилась к султану
и, жалуясь на судьбу отца, просила сохранить в потомстве память об ее
отце. Султан внял ее мольбам.
Народ думает, что с того времени на арабской надписи монет
«дуриба фи Кустантыныйе» («чеканено в Константинополе»)
упоминается имя византийского императора Константина.
№ 29. Семибашенный замок 25. Однажды султан призвал «семь
королей» 26 и заключил их в Едикуле.
Как ни умоляли европейские народы вернуть им королей, султан
не обращал на это никакого внимания. Тогда подданные послали к
султану жен королей. Султан сказал: «Хорошо, я отпущу ваших мужей;
только приведите ко мне семь собак; я привяжу их в тюрьме вместо
короли». Так «семь королей» избавились от заключения.
Когда они снова предстали перед султаном, оказалось, что у одного
подбородок был гладко выбрит, у другого оставлены одни баки и т. д.
Последним явился персидский шах. Завидев его, султан сказал: «Ну,
ты ешь кишки, а потом надевай их себе на голову»27. Короли разошлись
по своим странам, а те отличительные черты, вынесенные из Семиба-
шеннпго замка, строго ими соблюдаются.
№ 30. Сераскират. Однажды в Константинополь явилась из Каста-
мону депутация и заявила притязание на Старый дворец, или
Сераскират. Суд предложил им поклясться; хитрецы насыпали в туфли землю,
принесенную с родины, положили себе на грудь по две груши, на правую
сторону — зрелую грушу, на левую — незрелую, а в головную повязку
воткнули шило, насадив на осгрие муху. Представ пред судьей, они
торжественно сказали: «Вот земля, на которую мы ступаем в Старом
дворце,— наша, так оно было (ударяя себя в правую грудь), так оно и
будет (ударяя себя в левую грудь); клянемся жизнью нашей»,—закончили
кастамонийцы, касаясь рукой головной повязки 28. Суд, выслушав клят-
24 Нестор Искандер [«Повесть о Царьграде XV в. (его основании и взятии
турками в 1453 г.)». Сообщил архимандрит Леонид, СПб., 1886, стр. 39—401 рассказывал,
со слое греков, что главу царя обоел серб и принес султану; султан облобызал ее и
переслал патриарху, «да сохранит ю. якоже сам весть».
2f> Выстроен в 1468 г. султаном ЭДехмедом II на развалинах «Киклобиона».—
Семибашенный замок, как известно, нередко служил местом заключения иностранных
послов.
26 В этой эпической цифре сконцентрировалось представление о христианской
Европе.— Европейские государи, думает народ, получали прежде «берат» на власть
от осмамских султанов.
27 Намек на то, что персы выбривают себе голову.
28 Непереводимая игра слов: 1) «олмуш» значит — ставший, созревший (о
плодах), «оладжак» — станет, созреет; 2) выражение «биздеки джана» может значить:
жизнью, которая в нас («биз»), или живым существом (т. е. мухой), которая на шиле
(«биз»).
377

ву, принужден был присудить им Старый дворец. Тогда, чтобы
вызволить из их рук Старый дворец, Султан Махмуд (II) стал платить им за
аренду Старого дворца 60 тысяч пиастров, а налогов брал с них 70
тысяч пиастров. Кастамонийцы отказались от Старого дворца, но решили
взять с собой каланчу. Когда они катили ее вниз, к Золотому Рогу,
каланча, сделанная из дерева, рассыпалась. Так ни с чем кастамонийцы
вернулись к себе домой.
Примечание. В рассказе слито две темы: 1) ложная клятва,
2) глупость; кастамонийцы в народном османском творчестве —
синоним глупости. См. Вл. Гордлевский, Материалы по османскому фоль-
клору. Анекдоты («Живая старина», год XX, вып. I, СПб., 1911),
стр. 131—144. Рассказы о судье при Махмуде II собраны были в
«Этнографическом обозрении», 1912, № 3—4. (От Исмаила, уроженца
Измида.)
'■"XöjG/tP

(3X^04^ 6^ (^^
ПАМЯТЬ ОБ АШЫК-ПАШЕ В КЫРШЕХИРЕ
(Представлено академикам В. В. Бартольдом в ОИФ 24 ноября 1926 г.)
На холме, на северо-восточной окраине города, разбросаны старые
могилы VII—IX вв. х.; на мраморных плитах попадаются и
изображения сельджукидского льва, из-за спины которого поднимается
солнце. Среди могил возвышается белый стройный мавзолей, воздвигнутый
над останками поэта Ашык-паши1.
Высоко вверху под карнизом красуется витиевато переплетающаяся
стихотворная надпись, посвященная «Шейх-паше». Автор, как бы
посмеиваясь над Ашык-пашой, поклонником турецкого языка, сочинил
топорную эпитафию по-персидски и ввернул для хронограмм
бессмысленное сочетание арабских букв. Вот текст ее, открывающийся
благочестивой мусульманской формулой:
Перевод: О ты (имя рек), знай: (здесь) обладатель тайн
божественной науки, единственный полюс, муж истины, Шейх-паша, сын
Мухлиса, сына шейха Ильяса. Он пришел в мир сей «призрачный»
1 Основная литература о нем у Кёпрюлюзаде Мехмеда Фуада (см.: tJ*j}J^
на стр. 270 (прим. 1) он заявляет, что у «его подготовлен труд об Ашык-лаше и сыне
его Эльване Челеби. s „
2 Правильнее было бы сказать tjj
3 Сочетание с- Л- т- (цифровое значение которого равно 600 + 70) должно, быть
может, напоминать персидское слово cJ^ä. (сон) и указывать на призрачность
земного мира.
4 Сумма букв r_l_.J__Li дает 700 + 30 + 3. Корень _Ji, впрочем, означает
«увлажнил» (водой).
6 Слова, поставленные в скобки, предположительно извлечены мною из знаков,
зарисованных моими спутниками: турки, читавшие иадпись в бинокль, приняли мою
конъюнктуру. В 733 г. х. 13-й день «сафара» приходился, однако, на вторник, и этому
соответствует текст общеизвестный; см.: Е. J. W. Gibb, A history of Ottoman poetry,
vol. I, London, 1900, p. 179: j^| ^1 ^ a„ ^ > jl jjj •.>>..
Впрочем, слово jjj (определяемое) должно предшествовать числительном>, слово
сшеб» нарушает метр стика, но, и принимая первый вариант, нужно элидировать
гласный звук восклицания ^1 (т. е вместо сэй»— «й»).
В третьем полустишии обычно вместо j^ читается }Ь, и это слово больше
вяжется с персидским текстом надписи.
379

(в 670 г.) и затем отошел в понедельник на 13-е «благого» сафара
733 г.
Старший сын Мухлис-паши 6, внук дервиша Баба Ильяса7, Али
Ашык-паша продолжил славный род выходца из Хорасана, и это
редкий пример, когда семья в шести нисходящих коленьях выделила пять
знаменитых людей. Ашык-паша передал потомкам (сыну Эльвану Че-
леби 8 и правнуку Ахмеду, т. е. Ашыкпашазаде9) литературные вкусы.
Вокруг мавзолея, обнесенного стеной, покоятся дочь его Мелек
хатун, умершая в 715 г. х., быть может жена Хаджи-хатун 1о, сын
Кызылджа и.
За оградой находится камень, обломок мраморной колонны, на
которой фигурирует (подозрительная, правда, формой букв) надпись:
«Ас-сейид Джан ибн Ашык-паша 764» 12.
Потомки Ашык-паши проживают большей частью в Кыршехире
(Мехмед Чауш, сын шейха Зейнала, умершего 120 лет, шейх Мустафа,
на котором лежала охрана памятника, и другие), но все это уже
жалкая пародия на предка; один представитель рода служит каймакамом
в небольшом городе в Анатолии.
В местном вакуфном управлении (архив которого сгорел во время
большого пожара в конце 70-х годов XIX в.) копии старых документов
отсутствуют; сохранилась только приписка, заключающая копию
султанского указа от 1262 г. х. (т. е. 1848 г.), который повторяет,
очевидно, старое завещание.
Тюрбе Ашык-паши принадлежали большие вакуфы (до 40
деревень13), как говорил мне чиновник Хасан Тахсин-эфенди; пользование
ими находилось у четырех м потомков его (у четырех ветвей?) из
расчета по 1 акча ежедневно • *>*! ^ <ц>! *А>уЬсЛ^ *~+S yâ oj^ ^ь o-^Vjl
Часть доходов шла на содержание странников («-üjj j *J^T).
Недалеко от тюрбе, в квартале, находится странноприимный дом
(мисафирхане), во входную дверь которого вделан старый мраморный
карниз. Здесь прежде останавливались путники; потом, когда все
обеднели, угощение предлагалось уже только избранным. Но
старожилы вспоминают еще о щедрости мютевелли, которые когда-то са-
е Похорошей в Египте, см.: «J^jUJ j JLU <<£;Lüj* JSLî* tj*\b JUäw J***JJ
\ü<\ ) ♦ cP<*ij»* \rrr
7 Похоронен около Амасьи, см.:, i jj^ <(Ciil V, lîUte *jblL.U>w ii^-Jj3.*
) à< \ ) . <j*« Мнение Кёпрюлюзаде Мехмеда Фуада о тюркском происхождении
Ильяса только потому, что он был из Хорасана, все-таки неубедительно.
* Похо'ро-нен в Дюзвенджиовасы, каза Аладжа, в 4—5 часах от Чорума (как
сообщает уже историк Али); характерно, что на вакуфы его притязал монастырь Хаджи
Бекташа.
9 О нем смотри предисловие Али-бея к кн.: oljLil^ ^j^U O-^Ljte <JT 74)1^
<Sj** 1ГГГ fd*ib~l '<y4jfcj
10 На могильном камне сохранилась только первая цифра, должшств>ющая
датировать ее смерть «7».
11 Средняя цифра даты выпала, и разобрать можно только «7» и «4».
12 На одном могильном камне читается историческое имя: «Сайд Меджидуддин
ибн Мухаммед Бермеки 794» (т. е 1391/92 г.).
13 Цифра эта, конечно, еще не выражает подлинного богатства Ашык-паши —
часть владений могла быть утрачена и, наоборот, часть деревень могла быть
завещана впоследствии почитателям его.
14 Очевидно, по числу должностей по тюрбе, для исправления которых
завещателем были выделены средства: джаби. назыр, мютевелли, шейх.
16 И видел (незначащие султанские фирманы и на рука« родственников.
380

мостоятельно управляли вакуфными деревнями 1б. Бывало, деревню
постигнет недород, и уполномоченный от общества, захватив «помещику»
петуха, идет на поклон. Во время угощения он. излагал нужды
деревни, и хозяин великодушно прощал десятинный сбор.
Народ твердо хранит память об Ашык-паше 17. Уже так
называемый Мюльбахский студент (около 1438 г.) спустя, стало быть, лет сто
по смерти Ашык-паши отметил тяготение к нему людей, страдающих
от земной любви. Мистико-суфийский титул «ашык» утратил высокий
смысл, и народ превратил поэта в «покровителя любви» (patronus
amoris) 18. То, что говорит немецкий путешественник-пленник, мне.
однако, неизвестно; может быть, оно уже и позабыто, но вот что я
слышал и видел в Кыршехире.
Однажды перед дервишем предстали музыкант и Ашык-паша.
Дервиш посадил музыканта рядом и оказывал ему всяческое внимание,
а Ашык-пашу послал чистить уборную. Горько стало ему сперва, но,
подчиняясь приказу, нес он послушно урок. Раз он пораздумал: «Чего
это я возгордился, ведь мне это послушание»,—и, наклонившись, начал
бородой подбирать грязь. «Этого-то я от тебя ждал», — заметил ему
дервиш, узнав о смирении ученика. Рассказ передал мне мой друг
Хасан Тахсин, слышавший это сначала в Искелипе (Ангорского
вилайета), потом в Кыршехире. Собственно, индивидуальные черты
здесь отсутствуют; это обычный, типичный для дервишей рассказ, так
сказать один из уроков, налагаемых на послушников тариката
(ордена) 19.
Военные заслуги Ашык-паши забыты; он — угодник. Днем он пас
стада верблюдов, а ночью строил тюрбе. Перед смертью бросил он
вверх палку и, когда она упала на землю, сказал: здесь меня и
похороните.
Тюрбе закрыто (в 1925 г.) и опустошено; хранившаяся в шкатулке
рукопись «Гарибнаме» (автограф поэта) увезена в Ангору. В
разбитых окнах загулял ветер; но окна тюрбе (да и могилы на кладбище
и деревья) увешаны тряпочками ex voto почитателей. У дверей ограды
устроен навес на обе стороны (на восток и на запад), и посетители,
укрываясь от солнца в течение всего дня, поклонившись праху Ашык-
паши и исполнив обрядности, отдыхают. Когда я вечером бродил по
кладбищу, пытаясь заснять могилы и мавзолей 20, там сидела группа
женщин, пришедших, видно, выплакать душу Ашык-паше.
В жертву, у тюрбе, приносили ягнят; бедные жертвуют петуха,
курицу. Животных режут и дают сторожу21. Перед тюрбе, среди могил,
есть барабан ионической колонны. Сюда приходят женщины и,
поставив правую ногу (пятку) на отверстие барабана, вертятся вокруг и
гадают, вернется сын с войны или нет (если, вертясь, лицо
обращается к кыбле, значит все хорошо) 22. Говорят, что во время мировой войны
16 Как известно, впоследствии ватсуфлое управление выдавало наследникам
деньги; потомки Ашык-паши получали до [первой] мировой войны до 300 лир золотом.
17 Об этом вскользь говорит Брусалы Мехмед Тахир, повторяя, очевидно, чьи-то
старые чужие слова: «Могила его — место поклонения народа» U\j\ ôUojLjV см.: Е.
J. W. Gibb, A history of Ottoman poetryt vol. I, p. 180.
18 См.: А. Крымский, История Турции и ее литературы, т. I, М., 1916, стр. 265.
19 Автор «Рашахат...» Али ибн Хусейн Кашифи (ок. 910 г. х.), член ордена
накшбенди, цитирует Ашык-лашу, давая ему почетный титул ^jtjl «_Jai («полюс
абдалов»), стр. 29, но Лятифи отмечает расположение его к Хаджи Бекташу.
20 Все мои фотографические снимки оказались испорченными
21 Обычно сторож солит мясо и, слегка поджа.рив, сберегает так до весны.
22 Человек, читая Коран и качая головой, невольно поворачивается ш левую
сторону (где сердце).
381

отец, беспокоясь о сыне, ушедшем на фронт, пошел на могилу Ашык-
паши; на другой день получена была от сына телеграмма.
Но Ашык-паша помогает не только в личном горе; ему близка и
народная беда. В засуху сюда23 собираются для молитвы от бездо-
ждия (рахмет дуасы). Во время освободительной войны, когда греки
грозили Ангоре (у Хаймана), у могилы Ашык-паши садились хафызы
и ежедневно читали Коран (jly ^).
Через несколько дней враг был сломлен и позорно бежал.
Москва, 10 ноября 1926 г.
23 Как и на кладбище Корумезарлык,— в противоположном конце города.
^Х9*0^Р

6X^64Lx6^(^
ОСМАНСКИЕ СКАЗАНИЯ И ЛЕГЕНДЫ
{Серия третья]
ПРЕДИСЛОВИЕ
Печатаемые здесь материалы состоят из легенд, собранных во
время путешествий по Малой Азии в 1913 и 1916 гг. Но оба раза
жатва была бедна: в 1913 г. я только случайно, наблюдая кызылбашей —
малоазиатских «али илахи», т. е. алибожцев, записал две-три легенды
о Хаджи Бекташе как о высоком покровителе — «крестном отце»,
введшем кызылбашей, так сказать, в лоно мусульманства1. В 1916 г.,
во время поездки на кавказский фронт, сказались затруднения
внутренние: я не всегда встречал людей, которые могли бы мне помочь; вот
почему, несмотря на то, что в Битлисе пробыл я сравнительно долго,
материал, собранный там, количественно меньше того, что мне
удалось записать за два дня в Эрзуруме. Материал печатается в
хронологическом порядке записей текстов; иногда сообщаются условия записи,
характеристика рассказчика и т. д.; в конце приложен список
угодников, о которых я ничего не успел записать [...].
Для народа еще не утрачена непосредственная связь со святым,
святой ясно живет в памяти народа, это даже не предание, о котором
он знает по слухам, он чуть ли не воочию наблюдает тех, о ком
рассказывает: «Еще пятнадцать лет тому назад в Битлисе были святые,—
говорил мне как-то старьевщик Хаджи Омар,— но постепенно они
исчезли». Очевидно, уклад жизни меняется, и патриархальная
простота, с одной стороны, сверхъестественность чудес —с другой, уже не
вяжутся, видно, с реалистическими настроениями современного общества.
Значение святого нередко растет постепенно, искусственно
создаваемое хранителями тюрбе: так, вокруг мавзолея Садреддина было
кладбище родовое, но вот поддерживаются уже рассказы, что святой
во сне зовет перед смертью тех, кого желает видеть погребенным
около себя. Почему-либо популярные святые притягивают к себе
усиленное внимание — намечаются циклы легенд, например о Хаджи
Бекташе (в Сивасе), М[ехмеде], Куфрави (в Битлисе), и при большем
досуге или умении материал был бы значительнее, образовалось бы
законченное житие святого; по-видимому, необходимым элементом
становится рассказ о том, как в святом уже в раннем детстве
проявляется дар чудес или прозорливости.
Святые имеют не только религиозный характер: в силу
теократического строя жизни влияние их распространяется далеко за область
1 См. мою статью «Из религиозных исканий в Малой Азии. Кызылбаши», в этом
томе, стр. 241—254.
383

религии, у них есть ученики, мюриды, которые могут проводить даже
политические взгляды, иногда это, так сказать, пропагандисты,
направляющие отношения между государствами — Турцией и Россией (ср.
рассказ о Куфрави), т. е. в меньших размерах повторяется то, что
было на Кавказе при Шамиле.
На мусульманском почитании святых заметны черты христианские,
откуда они идут, я не вхожу в детальное рассмотрение этого вопроса,
думал бы все-таки, что значительный след оставило сожительство с
армянами.
При определении святости человека руководствуются иногда
благовонием, исходящим из могилы; человек, не угодный богу, издает
зловоние (см., например, рассказ Эвлия Челеби о Белгамебини баур,
стр. 1314) 2. Вот характерная черта, говорящая о влиянии христианства:
на месте погребения создается куббе—мавзолей, верхний этаж
которого представляет месджид (т. е. мечеть), как бы храм во имя святого;
возжение свечей, сорокоднев (кыркыны окуёрум,— говорила мне в
Эрзуруме старуха при мавзолее Садреддина Коневи), конечно, идет от
христиан. Но чувствуются и более древние отголоски.
По всей стране рассыпано множество безыменных зияретов —
дерево старое, иногда огороженное деревянной решеткой, а то просто
кучки камней, но для местного населения это место поклонения,
унаследованное, быть может, от далеких предков, еще не слыхавших
ничего ни об исламе, ни о христианстве; почти в каждой деревне есть
такие зияреты. Я видел зиярет в 1909 г. в деревне Ходжа (под Изми-
дом); пленные османцы, с которыми я беседовал летом 1916 г., тоже
сообщали мне, что у них на родине всюду есть такие священные
могилы, но они не могли назвать, кто там похоронен, потому ли что
забыли или потому, что и местному населению это также неизвестно; на
обилие зияретов в Малой Азии обратил внимание русский
путешественник доктор А. В. Елисеев3.
Из посещенных мною в 1916 г. малоазиатских городов культ
святых больше всего господствует как будто в Эрзуруме. Эрзурум,
по-видимому,— по крайней мере в глазах самого населения — занял одно
из первых мест как очаг угодников, это, так сказать, «град святых».
В Эрзуруме покоится семь асхабов; здесь до «шестидесяти тысяч»
угодников; в XVII в. в Эрзуруме был путешественник Эвлия Челеби,
он, правда, упоминает немногих святых, но прибавляет: Лам много
еще других святых, здесь перечислены наиболее известные».
Наряду с ярко выраженным культом святых как-то странно видеть
запущенность кладбищ на Востоке; нередко там бродят овцы;
индивидуальное благоговение, чувство почтения выше, оно приближается к
христианскому представлению, но так как мусульманская религия
святых не признает, вероятно, и мер никаких к охранению могил не
принимается.
На старых кладбищах в Эрзуруме возвышаются остроконечные
камни, как в Конье,— очевидно, наследие эпохи сельджукидской;
иногда намогильный памятник напоминает Ахлат — здесь произошло
скрещение двух течений, двух представлений о смерти: старого сельджу-
кидского (грубое, мусульманское) и более нового, впитавшего в себя уже
влияние христианское (армянское) 4.
2 На горе, очевидно, есть какой-нибудь источник, серный или какой другой.
8 См.: А. В. Елисеев, Антропологическая экскурсия поперек Малой Азии, СПб.,
1887, стр. 37—38.
4 Вскользь об этом у меея в статье, см.: Вл. Гордлевский, Мертвый город
(Поездка в Ахлат). [«Русские ведомости» (М.), 1916, № 287].
384

За последнее время в Турции также пробуждается интерес к
собиранию агиографического материала; о больших святых, основателях
религиозных орденов или толков, между последователями хранятся
рукописные сборники житий (есть, например, в Египте даже печатный
сборник житий — «корабль» — о настоятелях ордена мевлеви) ; но
образуются уже и местные собиратели — из светских; когда я там, в
Битлисе, расспрашивал уцелевших жителей о могилах, мне указывали,
что некто Ариф подготовлял сборник местных легенд (для напечатания
в губернском «сальнаме» — календаре) ; у Арифа интерес, так сказать,
фамильный, ибо семья его дала святого: Урьяна-баба — дед Арифа
(см. стр. 389). Материалы, собранные Арифом, должны бы храниться
у детей его, но война рассеяла членов семьи, в Битлисе никого из них
уже не было, и судьба рукописей теперь более чем сомнительна.
Собирал также и битлисский вали Мазхар.
У мусульманского населения все-таки интерес к этому материалу
был религиозно-назидательный, и мое рвение удивляло мусульман.
Видно, для посетителей кофеен мое появление служило темой для
всяких разговоров. «Вот-вот человек, о котором я тебе говорил»,— шепнул
однажды мусульманин своему соседу, увидев меня. Сначала
мусульмане предполагали, что я молоканин, т. е. человек, порвавший с
официальной, православной церковью; для мусульманина же это показатель
часто тяготения в сторону ислама; впрочем, и русский народ —
религиозен, тоже почитает святых, замечали мои собеседники, когда узнавали,
что ошиблись.
Почитание святых предохраняло мусульманина от несчастий. Вот
оттого и неудачи всякие посыпались на Османское государство, что
забыли они святых. Здесь в почитании святых скрыто объяснение и
общенародных, и личных неудач, прах святого нельзя тревожить с
места, в противном случае бог наказывает дерзновенного. Лучше всего
понимают значение святых ходжи, они — хранители преданий, к ним
часто советовали и мне обращаться. «Спроси ходжей,— говорили в
Эрзуруме,— они откроют книги и все тебе скажут».
Ак Билек (Белая кисть) 5. Недалеко от города Лядика, в поле,
растет тенистое дерево, вокруг него камни, на которых возжигают под
пятницу свечи; вокруг дерева обводят детей, которые долго не ходят.
(Записано в Лядике в 1913 г.).
ХАДЖИ БЕКТАШб
Изведение воды из земли. В детстве уже над Хаджи Бекташем
виден был перст божий. Когда однажды Хаджи Бекташ ударом палки
о землю извел воду во дворе медресе, учитель его ходжа Перенди
понял, что отрок угоден богу7.
Чудесное путешествие. Чудотворная сила чем дальше, тем все
больше и больше раскрывалась в Хаджи Бекташе. Однажды мальчик
смотрел дома, как мать приготовляла халву. Немедленно он заявил,
5 Это прозвище, как будто больше подходящее к женщине, мевольно наводит
на мысль, не могла ли быть здесь похоронена знаменитая поэтесса Михри-хатун?
6 Сборник бекташийских легенд — легенд о сподвижнике Хаджи Бекташа, Хад-
жиме Султане, опубликован Рудольфом Чуди; см.: R. Tschudi, Das Vilâjet-nâme des
Hâdschim Sultan, Eine türkische Heiligenlegende [«Türkische Bibliothek» (Berlin), Bd 17,
1914] и рец. Вл. Гордлевского на кн.: Das Vilâjet-nâme des Hâdschim Sultan, Eine
türkische Heiligenlegende zum ersten Male herausgegeben und ins Deutsche übertragen
von D-r Rudolf Tschudi, Berlin, 1914, XI +96+107 (Türkische Bibliothek, 17 Band)
(«Живая старина», год изд. XXIV, вып. III. Пг, 1916), 322—324.
7 R. Tschudi, Das Vilâjet-nâme des Hâdschim Sultan, S. 11.
25 В. A. Гордлевский
385

что отнесет халву отцу, который ушел в Мекку,— в хадж. Шутя мать
дала ребенку на блюде халву, и мальчик мгновенно перенесся в Мекку;
отец только что заканчивал тогда молитву и, оборачиваясь направо и
налево, увидел сына. Тогда, не говоря ни слова, он спрятал халву и,
возвратившись через полгода домой, в Хорасан, торжественно объявил
соседям, что отныне сын его должен зваться «хаджи» — паломником8.
Варианты: Деде Максуд, Хаккы-деде, Султан Мелик, стр. 393—
396.
Камни-свидетели. Родители Хаджи Бекташа были бедными
людьми, и мальчик отдан был в пастушки. Раз волк унес корову,
принадлежавшую бедной вдове 9; что ни говорил ей мальчик, она все требовала
с него корову. Наконец, она начала обвинять его уже в воровстве и
нажаловалась судье. Мальчик и там повторил свое показание, но
кадий, видимо, также усомнившись, спросил: «А где у тебя
свидетели?» — «Там, где волк разорвал корову, — заметил мальчик, — стоят
два камня, они видели; хочешь, я позову их?» И только он произнес
эти слова, как в здание суда вошли камни. Кадий, изумленный,
отклонил иск вдовы и оправдал Хаджи Бекташа 10.
Бессильная злоба. В душе кадий затаил против Хаджи Бекташа
злобу. Он неоднократно покушался на его жизнь, но бог спасал своего
избранника. Однажды Хаджи Бекташ проходил мимо дома кадия; кадий
с крыши сбросил ему на голову камень. Хаджи Бекташ пальцем
задержал камень и отбросил его обратно. Теперь камень этот находится в
текке и.
Раздача земли (Тутовая палка). Однажды дед Хаджи Бекташа,
Ахмед Ясеви 12, наделял дервишей землями. Он насыпал перед ними
две четверти проса. «Вот,— сказал он,— кто сумеет сотворить над
кучей проса молитву в три рекята, тому я жалую Рум (т. е. Малую
Азию)». Как ни пробовали дервиши, все было бесполезно: куча
рассыпалась. Подошел Хаджи Бекташ и легко, как бы вися в воздухе,
совершил молитву над кучей. Тогда Ахмед Ясеви бросил по направлению
к Малой Азии тутовую палку и сказал: «Где палка упадет, там и строй
текке». Ходжи Бекташ обратился в голубя и полетел. В Сулуджа,
около Кыршехира, жило 80 тысяч греческих попов (папас). Между ними
была женщина. Однажды на нее снизошло вдохновение. «Над вами
вознесся муж»,— сказала она; но попы, смеясь, заметили ей: «Видно,
тебе захотелось еше мужа!»
Происхождение прозвища. Вдруг они увидали, что над монастырем
парит голубь. Один из попов обратился в сокола и хотел заклевать
голубя, но голубь налетел на сокола и выклевал ему глаза, так что
потекла кровь. С того дня потомки попа зовутся «гёзю кызыл»
(«красноглазые»).
Однако попы все еще веровали и продолжали смеяться, и
внезапно бараньи шкуры, на которых они молились, исчезли. Тогда попы
подошли к Хаджи Бекташу, со слезами прося у него прощения.
Великодушный Хаджи Бекташ назначил их настоятелями текке во всех
концах света.
8 Ibid., S. 12. — В Ургюбе (Малая Азия) я слышал это о христианском святом
Иоаше Русском, служившем у мусульманина; там его почитают и мусульмане (в
засуху).
9 Вариант: жене хозяина.
10 R{. Tschudi, Das Vilâjet-nâme des Hâdschim Sultan, S. 40—42.
11 Местные дерв,иши .полагают, что могила его находится в местечке Шейх Хасан,
\на реке Мурадсу (около г. Малатьи).
12 R. Tschudi Das Vilâjet-nâme des Hâdschim Sultan, S. 17 ff.
386

Чудесное зачатие. Хаджи Бекташ обосновался в Малой Азии;
монастырь его богател да богател. Впоследствии между дервишами
ордена бекташи возникли споры из-за вакуфных земель. Настоятели тек-
ке, где почивает прах Хаджи Бекташа, албанцы, желая сосредоточить
управление землями в своих руках, утверждали, что Хаджи Бекташ
соблюдал безбрачие. Тогда отстраненный от наследования род,
отстаивая свои права, создал легенду о чудесном происхождении от Хаджи
Бекташа. Однажды, рассказывают они, у Хаджи Бекташа потекла из
носу кровь. Служанка подставила руку под нос, и ей капнуло три
капли крови. «Положи кровь на чистое место», — сказал ей Хаджи
Бекташ. Долго служанка искала куда бы спрятать кровь, и ничего не
находила. Тогда она решила проглотить кровь, думая, что, быть может,
ее сердце представляет чистый сосуд для крови. С того часа служанка
понесла и родила мальчика. От него и произошел род «духовных
детей» Хаджи Бекташа, в котором сохраняется звание челеби 1а.
(Записано в Сивасе).
ИСКЕНДЕР ЗЮЛЬКАРНЕЙН
Вода выдала тайну. У Искандера Зюлькарнейн (Александр
Македонский Двурогий) выросло на голове два рога; он прятал их искусно
от народа и, когда брил голову, немедленно казнил брадобрея. Так
постепенно исчезли в городе брадобреи; один только уцелел, но вот
и ему пришел черед брить голову Искандеру. Он долго отказывался,
припоминая странную судьбу товарищей; но когда Искендер обещал
сохранить ему жизнь при условии, что он не разгласит тайны,
брадобрей согласился. Вскоре после бритья брадобрей заболел: у него
начал пухнуть живот. Был вызван Локман Мудрец, который сразу же
определил, что у него в животе тайна; чтобы вылечиться, он должен
наклониться над водой и сказать: «У Искендера на голове рога».
Брадобрей так и сделал, но река выдала тайну, и скоро об этом узнал
весь народ. Гнев Искендера обрушился было на брадобрея, но когда
тот рассказал, как было дело, Искендер решил сам испытать силу
Локмана.
Вода избавляет Искендера от рогов. Явился Локман и для
удаления рогов велел Искендеру ходить и всюду пробовать воду. Долго
бродил по свету Искендер, наконец подошел к окрестностям Битлиса
и только испил из одного источника в горах воды — мгновенно рога
исчезли и.
13 В Сивасе с монастырем (текке) Али-баба связана легенда, прежде (или в
других местах) приуроченная к имени брата его, Хаджи Бекташа. Вот она. Однажды
султан Селим опросил брата Хаджи Бекташа Вели: «В чем счастье на земле?»
(«Дюньянын тады не?») — «Есть, нить, пускать ветры и выходить «а
двор»,—ответил, не задумавшись, Али-баба. Султан, оскорбленный грубостью Али-баба, бросил
его в тюрьму. Только вдруг через несколько дней султан захворал, у него случился
затор. Он послал за Али-баба и обещал, что если он пустит ветры, то за каждый раз
он наградит его деревней. Едва султан произнес эти слова, как безостановочно начал
пускать громко ветры. Вбежала мать султана и воскликнула: «Сын мой, что ты
делаешь, ведь так у тебя ничего не останется!» Так, со времени султана Селима
монастырь Али-баба разбогател. Д. Кантемир рассказывает иначе: «Вернувшись после
победы под Варной в Манису, султан Баязид издал указ об истреблении дервишей
бекташи „за мерзкую некую единого дервиша злочииность". Но когда он хотел „ис-
празднити чрево", он упал в „отход" и, вися там, кричал. На крики явился Хаджи
Бекташ и начал укорять его за нерасположение к дервишам. Добившись иаграды от
султана, он избавил его». См.: Д. Кантемир, Книга Систима или состояние Мухамме-
данской религии, т. I, СПб., 1722, стр. 274—275.
14 Намек на это имеется и у Эвлия Челеби ( ^^uux^L«, ^JU L)jl).
25*
387

Из того источника Искендерпунары («Ключ Искендера») по
пятницам во время молитвы поднимается пар, «о видят пар, конечно,
только люди, угодные богу. (Записано в Битлисе).
Происхождение города Битлиса. Когда Искендер подошел к Бит-
лису, он увидел, что на скалах возвышается грозная крепость, везде
сторожевые башни, ворота заперты и т. д. Оказывается, крепость была
выстроена слугой Искендера, Абу Лейсом. Сначала Абу Лейс открыл
огонь против Искендера, но войско Искендера было сильнее, и крепость
сдалась на волю победителя. Тогда Искендер заявил, что крепость, так
упорно сопротивлявшаяся ему, должна называться Бед Лис (Злой лис),
т. е. Битлис 15. (Записано в Битлисе.)
Все преходяще. Совершив ряд завоеваний, Искендер возвращался
домой больным: руки у него болтались, как тряпка, голова бессильно
свесилась на грудь,— он чувствовал, что близок час смерти. Когда в
таком виде увидела его мать, — она заплакала, а Искендер, утешая ее,
сказал: «Иногда бывает радость, а иногда и печаль. Так повелось, так
и будет» («Гяхи сюрур гяхи кедер, бёйле гельмиш, бёйле гидер») 16.
(Записано в Битлисе.)
Хюсрев-паша (Чудесный дервиш, или награжденная доброта).
Давно это было, лет 400—500 назад. Один бедняк из Битлиса, по имени
Хюсрев, отправился в Константинополь и там заработал три лиры. Вот
надумал он вернуться домой. Доехал он до Трапезунта и видит:
забрался дервиш на минарет и кричит: «Нет у меня 50 пиастров, я брошусь вниз
головой». Бедняк пожалел дервиша и дал ему 50 пиастров. А дервиш
обогнал бедняка, успел тем временем перенестись в Байбурт, и там
повторилась та же история. Так бедняк отдал дервишу все, что скопил
в Константинополе. Тронутый добротой бедняка, дервиш сказал: «Ну,
вот тебе камень, ты можешь все, что захочешь, превращать в золото.
Но смотри, куда ни ступит твоя нога, везде ты должен строить
богоугодные учреждения — ханы, караван-сараи и кормить там путников».
Бедняк разбогател. Султан пожаловал ему титул «паши», слава о нем
распространилась постепенно по всей Турции. Завистники заявили
в Константинополе султану, что Хюсрев-паша уже так могуществен,
что хочет отложиться от султана. Султан разгневался и отдал приказ,
чтобы палач, где бы ни нашел пашу, немедленно отрубил ему голову.
В это время дервиш, старинный покровитель Хюсрев-паши, находился
в море; он узнал об опасности, которая грозила паше, и, представ
перед султаном, убедил без труда султана, что паша ни в чем не повинен.
Султан убедился. «Но что мне делать,— недоумевающе сказал он,—
ведь я уже послал палача». Тогда дервиш заставил султана написать
новый фирман, отменявший казнь, и, зажмурив глаза, мгновенно
очутился в Битлисе.
Хюсрев-паша в это время молился; не желая мешать ему, дервиш
поднял молитвенный коврик и положил туда фирман, а сам удалился.
Окончив молитву, Хюсрев-паша полюбопытствовал, что бы там было,
15 См.: X. Ф. Б. Линч, Армения. Путевые очерки и этюды, т. II, Турецкие
провинции, Тифлис, 1910, стр. 192—193; см. также: Т. Ольгенин, Исчезающая Армения
[«Биржевые ведомости» (СПб.), 1913, № 13510]; Эвлия Челеби записал это иначе:
Искендер поручил подручному Бед Лису (изначальное имя!) выстроить такую крепость,
чтобы, если бы он стал осаждать ее, испытал затруднения. Напомнив Искандеру
слова его, Бед Лис и оправдал потом поступок свой. См.: jj^. <^,<uLx^Lw ,Jb> Ujl
16 Этот стих очень нравился слушателям-туркам; ое »ало мин ал им о
превратности судьбы, ввергшей город Битлис во власть русских.
388

и только он прочитал фирман, вошел палач, объявивший паше, что в
силу приказания султана он должен отрубить ему голову. Паша показал
ему новый фирман, и палач покорно ушел.
В окрестностях Битлиса Хюсрев-паша понастроил четыре-пять
караван-сараев, где долго находили приют путники. Была у него дочь„
но она вышла скоро замуж и покинула город 17. (Записано в Битлисе.))
Ввод во владение землей (Текке с четырьмя гробницами) IS.
Однажды дервиш Абдуллах Бадахшанский явился к битлисскому хану
и начал просить у него земли. «Ну вот, стану я раздавать землю
всяким проходимцам», — в сердцах сказал хан и прогнал дервиша. Когда
дервиш уходил, вдруг крепость, где жил хан, начала колебаться.
Перепуганный хан послал вслед за дервишем слуг, наказав, чтобы за
ним была та земля, где слуги его захватят19. Изъявляя знаки
почтения, слуги смиренно просили дервиша вернуться во дворец, но
пойти за слугами дервиш все-таки отказался, хотя и принял дар
султана.
Чудесное произрастание винограда зимой. На пожалованной земле
дервиш выстроил текке и там жил. Вот раз хану пришло в голову
навестить дервиша. Была зима. Дервиш радушно принял хана — угостил
кофе, предложил чубук. Наконец, позвал слугу и велел принести из
сада виноград. Слуга решил было, что хозяин рехнулся, и стал в
недоумении, но дервиш повторил приказание и слуга должен был идти.
В саду он увидел большие гроздья винограда, положил их на блюдо,
но одну ветку спрятал, чтобы потом съесть тайком. Когда ха« ушел,
дервиш подал слуге виноград с блюда. «У меня есть уже виноград,—
заметил смущенный слуга, — я припрятал для себя». — «Нет, —
возразил дервиш, — твоя виноградная ветка превратилась в сосну (нам)». И
только слуга вышел — видит: кругом бушует метель 20, а в саду растет
сосна.
Молва о дервише скоро привлекла к нему поклонников; у «его было
три мюрида, вчетвером они жили и похоронены все в текке (на
площади Гёкмейдан). (Записано к Битлисе.)
Урьян-баба (Вариант.) Урьян-баба, или Яху-баба21 («Голыш-
баба»), призывавший имя бога. Был это юродивый родом из Ахлата,
зимой ходил он босой, и когда к нему приходили гости, угощал их
виноградом, срывая гроздья тут же на их глазах в саду. (Записано в
Битлисе.)
Вели Шемседдин (Чудесный мешок). Вели Шемседдин часто ходил
по базару, за спиной был у него всегда пустой мешок, из которого он
любил наделять просящих. Вот подходит к нему однажды сиротка-
мальчик босой. А святой запустил руку в мешок и достал оттуда обувь
(йемени).
Могила его находится у Гёкмейдана в старой мечети, давно уже
обращенной в интендантский склад. (Записано в Битлисе.)
Махмуд Мюздегани. Могила святого над обрывом, или как народ
избавился от его мучений. Если кто, проходя мимо его могилы, не
17 Он выстроил (XVI в.) и мечеть в Вайе.
18 Иногда при этом упоминались имена Махмуд, Хаджи Омар. Проверить,
однако, не представилось возможности: жителей в Битлисе было мало, а вскоре (июль
1916 г.) пришлось даже покинуть город.
19 Здесь, быть может, заключено культурное переживание — акт введения во
владение.
20 Уже Зелия Челеби указывает яа обычяюсть метелей — зимой «дорога в Битлис
закрыта», ом.: ^ r <j ^f d jb* f^-uL^-U* ^^Ji^ Ujl
21 Яху — таинственное наименование бога.
389

читал за упокой души его суры «Фатиха», падал в воду; могила его
расположена над самым обрывом. Но вот недавно явился из Багдада
дервиш; од сел верхом на гробницу, ударил кнутом и сказал: «Ну,
довольно тебе мучить людей!» После этого несчастные случаи
прекратились. К гробнице его приводят сумасшедших, там они ночуют и
исцеляются. Приводили, бывало, издалека — из Эрзурума. (Записано в
Битлисе.)
Султан Хасан (Ходжа Хасан) Ширванский. Ходжа Хасан был
современником Исмаила Хаккы 22, прах которого покоится в Брусе. Он
находился с ним в тайном общении, и когда Исмаил Хаккы шал в
деревню Тюллю (около Сиирта) к шейху Факирулла, Ходжа Хасан,
угадывая это, посылал ему подарки (Записано в Битлисе.)
Мухаммед Куфрави (Наказанная болтливость). Когда Мухаммед
Куфрави учился в школе, один мальчик усмотрел в нем святость.
Куфрави строго-настрого наказал ему молчать, однако мальчик не
стерпел и разболтал о своих наблюдениях посторонним. Тогда
Куфрави проклял его, и у него отнялся язык. Так прошло семь лет; болтун,
наконец, раскаялся, и Куфрави вернул ему речь.
Из деревни Куфра 23 Мухаммед переселился в Битлис.
Он отличался прозорливостью. Когда началась греко-османская
война, он пришел раз к вали и сказал: «Ну, с божьей помощью мы
одержали верх над греками». Вскоре телеграммы о победе османского
оружия подтвердили вещие слорз старвд. (Записано в Битлисе.) 24
«Нет в Битлисе святого выше его»,— вот единодушное мнение
жителей. К нему приезжали мюриды из России (Кагызмана, Карса), и
когда у него спрашивали, должны они жить в России или в Турции,
Куфрави отвечал: «Живите в России, там царит справедливость, а
здесь вера падает». (Записано в Битлисе.) 25.
Умер Мухаммед Куфрави лет десять-пятнадцать (назад (около
1314 г. х.). Тюрбе, © котором покоится прах его, (построено вновь, оно
грубо; драгоценный покров на могиле его был прислан из
Константинополя султаном Абдул Хамидом.
У шейха было четыре сына; один покоится рядом с отцом, другой
был убит во время взятия Битлиса нашими войсками в феврале 1916 г.;
двое других бежали в Карзан.
Прозорливость Абдула Хади. Одного сына (старшего?) звали
Абдул Хади. Баязидские курды очень почитали его, и завистники
донесли в Константинополь, что он затевает отложиться от султана.
Последовал указ о ссылке его в Физан (Африка), но Реджеб-паша 2в,
находившийся тогда также в Африке в «почетной» ссылке, заменил ему
Физан на Триполи. Через несколько лет Абдул Хади был помилован.
Он отправился в Битлис. Подъезжая к городу, он сказал младшему
брату: «Знаешь, я не могу быть шейхом, заступи ты мое место». Тот
отказался. Через неделю Абдул Хади скончался; тогда брат понял,
22 Автор тефсира (толкования на Коран), умер в 1127 г. х.
23 Деревня эта находится в Битлисском вилайете.
24 Слышал все эти рассказы от пожилого османца Рашида. Накану-не занятия
нами Битлиса он вернулся в город, чтобы забрать вещи, и проснулся наутро уже
военнопленным. Разлука с семьей, видимо, сильно его угнетала, он 'постоянно ходил
по городу грустный. «Ты не смотри, что я такой о:борванец сейчас, я много видел»,—
нередко говорил он мне.
25 Должен подчеркнуть, что слышал рассказ от старика, который, видимо, был
запуган слухами о насильственном выселении жителей из Битлиса в Россию; он,
между прочим, расспрашивал меня о причинах состоявшейся тогда высылки городского
головы по назначению Муллы Сайда.
26 Популярный младотуредкий военный министр, неожиданно скончавшийся в
Константинополе летом 1908 г.
390

что Абдул Хади, предчувствуя кончину, хотел заблаговременно
назначить себе преемника. (Записано в Битлисе.)
Хюсамеддин. Отец Идриса Битлисского27 написал толкование на
Коран; он учил, что и мусульмане и христиане — все войдут в рай.
Он верил и в существование ада, но муки там временные, ад для него
был как бы чистилище.
Похоронен в Битлисе, на могилу его совершается паломничество.
(Записано в Битлисе.)
Шейх-уль-Гариб. На его могилу (в Битлисе) по понедельникам
стекаются больные, страждущие — все, у кого на душе тяжесть.
(Записано в Ёгуртъемезе от битлисца Мурада 50 лет...)
Шехабеддин. Жило в Хизане три шейха: два брата, Шехабеддин
и Мехмед Ширин, сыновья Сейида Мехмеда, и Сейид Али, сын Джеля*
леддина, внук Гауса, прозорливца (сидя в Хизане, он знал, что
происходит, например, в Багдаде).
Сейид Али был далек от суеты земной, он весь был в молитвах,
братья Шехабеддин и Мехмед Ширин служили миру.
Шейх Шехабеддин радел о бедняках, нищих, он выстроил для
них семь печей (фурун) 28, где раздавался бесплатный хлеб, горячая
пища; у него были богатые виноградники, бесчисленные стада овец
(до 10 тыс. голов), и все шло на неимущих.
Однажды в Хизан пришло четыре батальона солдат, и
Шехабеддин легко накормил всех. Враги долго клеветали на него, утверждая,
что он тратит имущество, несправедливо захваченное,— ничто не
помогло. Но вот между курдами и османцами началась междоусобная
война. Шейх решил уйти в Россию, но был захвачен. Три шейха были
приведены в Битлис и задушещл перед зданием русского консульства.
Предсказание шейха. Умирая, шейх предсказал несчастье
Османскому государству, и, правда, скоро пошли смуты, а там — всеобщая
война 29.
Сияние над могилой шейха. После смерти шейх Шехабеддин был
забыт. Однажды армянка подошла к окну и увидела, что над могилой
шейха в Гёкмейдане горит свет. Пораженная, она пошла утром на
могилу, пала ниц и приняла мусульманство. Тогда уверовали в шейха
и мусульмане, а армяне, смущенные ренегатством женщины, заявили,
что она не армянка 30.
Обычно идут на поклонение к шейху в пятницу. (Записано в
Ёгуртъемезе от битлисца.)
Наказанная гордость (Гора Немруд). Был некогда
могущественный царь Немруд. Он был богат, и караваны верблюдов ходили к нему
от Тадвана, а Тадван был тогда большой город31. И возгордился
Немруд; он выстроил высокую крепость и хотел, взобравшись на
вершину ее, выстрелить в бога и убить его. Бог послал тогда на него
муху, муха через нос вошла в голову и вое время жужжала и не давала
ему покоя. Немруд, страдая от мучения, приказал слугам взять молот
и бить его по голове; он надеялся, что муха вылетит обратно через
нос, но он ошибся и бесславно погиб. По слову бога муравьи разнес-
27 Современник султана Селима I, историк-панегирист и государственный
деятель [...].
28 В Сейидова, Хизане и в других местах.
29 Конец казался мне подозрительным; возможно, что рассказчик утратил уже
представление о времени.
30 В тех местах часты религиозные соприкосновения между христианами
(армяне) и мусульманами (курды).
31 До войны это было армянское селение.
391

ли его крепость, камни были раскиданы в разные стороны, а
основание крепости отброшено в Диярбакыр32. Верблюды обращены были
богом в камни, которые вытянулись в два ряда по ущелью у Тадва-
на 33. (Записано в Битлисе от ахлатца-беженца.)
Как образовалось Ванское озеро. Когда-то там протекал источник,
а впереди было в земле отверстие, куда вода и уходила. Раз пришла
старушка мыть шерсть и уронила клубок в отверстие; вода, не находя
себе выхода, разливалась и образовала, наконец, Ванское озеро.
(Записано в Битлисе от ахлатца-беженца Мустафы, 63 лет...)
Завоевание Ахлата (Халид). Когда пророк Мухаммед призывал
людей отречься от идолопоклонства, один из его учеников, Халид, с
40 товарищами направился в Ахлат; они вошли в город под видом
купцов и там остались, Потом возникла война, во время которой Халид
был убит. Прах его покоится в Ахлате.
Вариант: Завоевание Адрианополя. (Записано в Битлисе от
ахлатца-беженца.)
История Ахлата. В Ахлате царствовало семь падишахов — Хасан,
Байындыр и др. Хасан построил в городе мечеть, Байындыр завещал
богатые вакуфы, уже расхищенные. Они выстроили также куббе
(дозорные башни), откуда часовой смотрел, не подступает ли неприятель.
Ахлат некогда был большой город—больше Стамбула. Когда в
Сирию ушло 7—8 тысяч домов — это совсем не было заметно.
(Записано в Битлисе от ахлатца-беженца.)
Таинственная пещера. Был в Ахлате пастух. Однажды, пасши
овец, он наткнулся на пещеру и начал копать; перед ним открылся
большой зал, 'наполненный золотом, драгоценными каменьями и т. д.;
не говоря ни слова, он осторожно закрыл пещеру и вернулся домой.
«Мать,— сказал он дома,— ступай к падишаху Байындыру34 и проси
у него дочь мне в жены». Напрасно старуха отказывалась, сын
нещадно бил ее, и она волей-неволей должна была идти. Падишах
рассмеялся, узнав о намерении пастуха, но, чтобы отвязаться от него,
объявил женщине: «Хорошо, пусть он достанет мне то-то и то-то, а если
нет—я отрублю ему голову». «Ну, вот и накликал на свою голову
беду», — сказала мать сыну, вернувшись домой. А пастух, не говоря
ни слова, немедленно отправился в пещеру и достал все, что требовал
падишах. Верный слову, падишах выдал за пастуха дочь35, но
наказал ей ласками выпытать у мужа, откуда у него взялись такие
богатства. Ну, известное дело, пастух, очарованный женой, сдался было,
но потом опомнился. Он завязал жене глаза и, посадив ее на спину,
принес в пещеру. Дойдя до зала, он развязал глаза и сказал: «Ну,
смотри». Потом таким же образом вышли они из пещеры.
Отправившись к отцу, дочь рассказала ему, что видела, но она
никак не могла точно указать местонахождение пещеры. «Я знаю
только, что когда мы стояли в зале, — сказала она отцу, — до моих
ушей донеслись сверху голоса, я спросила у мужа, что это, он отвечал,
что это идет по дороге караван твоего родителя». Услышав это, Бай-
32 Эвлия Челеби говорит, что крепость Тадваи была разрушена в XVI в.
персами— шахом TaiXM.acnoM (I). Название самое, по мнению Эвлия Челеби, искажено кур-
дами из слов: «тахт-и Ван» — под Ваном; см.: ] г ^ ^fd jju. {^«uL^Um, (Л>. L)jI#
33 Немруд представляет громадный кратер свыше 20 верст в окружности; там
свободно может разместиться, утверждал рассказчик, 100 тыс. воинов.
34 Я забыл, к сожалению, сейчас, называл рассказчик пастуха или Байыидыра
«Малхамом»; у Эвлия Челеби упоминается падишах Махан; см.: ^j^ l-s-Jjl
35 Обычное в .народной поэзии представление о нерушимости царского слова.
392

ындыр велел копать поле, по которому проходила дорога, но там была
одна земля. Разгневанный, убил он зятя, но сокровища, спрятанные
в пещере, так бесследно и исчезли от людей Зб. (Записано в Битлисе от
ахлатиа-беженца).
Чудесное путешествие (Деде Максуд). Был у одного господина
слуга; он ходил за овцами, и, когда в хлеве подстилал навоз, он
раздевался и предварительно катался © навозе, чтобы узнать, не попали
ли туда терния или камешки, что могло бы причинить Животным боль..,
Минуло несколько месяцев. Однажды хозяин Максуда отправился
в хадж. Как-то жена готовила халву. Вот слуга и говорит жене
хозяина: «Дай халвы, я снесу хозяину в Мекку». Рассмеялась жена над
слугой и, хотя и подумала, что он оошел с ума, однако дала халвы.
Слуга взял халву, положил на блюдо и — раз-два — очутился перед
хозяином, халва была еще горячая. «Это жена прислала тебе халву, —
сказал слуга, — съешь, а блюдо я снесу домой». Но хозяин удержал
блюдо у себя. После того слуга шагнул и в одно мгновение ока был
уже дома. На вопрос жены, куда он дел блюдо, слуга заявил, Что
блюдо осталось у хозяина. Хозяйка опять рассмеялась. Но вот
вернулся из паломничества хозяин; потянулись к нему соседи,
чтобы поздравить его и поцеловать руку; пришел и слуга. Тогда
хозяин, указывая на него, сказал: «Не у меня, а у него нужно целовать
руку».
Кесикбаш (Отрубленная голова). Был в Ахлате угодник. Во время
сражения ему отрубили голову, но он не умер, а жил потом так, без
головы, и даже женился. У него родились и дети. Из его туловища
торчали две жилы (дамар); через одну он пил воду, через другую ел.
Могила его находится на «Бююкмейданлыке» в Ахлате. (Записано в
Битлисе от ахлатца-беженца).
От судьбы не уйдешь. В старые-старые времена ходили по земле
дервиши. Когда они появлялись около какого-нибудь дома, хозяин
выносил им шербет. Раз дервиш подошел к одному дому. Дома была
только женщина; дервиш дождался ее мужа, который пришел и
напоил его шербетом. Попив шербету, дервиш взглянул на мальчика,
который стоял около отца, и сказал: «Когда ты будешь его женить,
позови меня, я буду там-то». Подошла свадьба, был приглашен и
дервиш. Когда молодых клали уже в опочивальню, дервиш взял цепь
и окружил ею дом. Утром входят к молодым и видят: на постели
сидит невеста, перепуганная, а в углу — юноша, мертвый. Очнувшись,
девушка рассказала, что в полночь через потолок влетела в комнату
муха, муха обратилась в мышь, мышь — в кошку, кошка — в волка,
а волк бросился на юношу и растерзал его. Слушая рассказы
девушки, дервиш подивился и заметил: «Я знал, что юноша должен
погибнуть от волка, хотел его спасти, но, видно, что суждено человеку в
материнской утробе, то и сбудется». (Записано в Битлисе от пленного
османца.) 37
36 Как всякий старый город, Ахлат также послужил темой для рассказов о
несметных сокровищах, спрятанных в земле. Появление иностранца в таких местах
народ нередко и объясняет себе тем, что у него специальное знание, открывающее ему
путь к кладам и сокровищам.
37 Уроженец Шумлы, он 20 лет назад переселился в Манису (Малая Азия).—
Рассказ последовал на мой вопрос, можно ли уберечь себя от вражеской пули. «Все
это напрасно,— говорил грустно солдат, как бы подтверждая (распространенность
между солдатами молитв заговоров от оружия,— ©се ни к чему: если бог что хочет,
то и будет». Со слов черкеса (где-то в Манное) он передал еще рассказ, как бог
чудесно сохранял в копях в течение одного года человека; питал и согревал его там
ветер; после того человек жил еще семь лет.
393

ДВИЖЕНИЕ ОСМАНЦЕВ В ЕВРОПУ
Как образовалась коса Нарабурну. Когда сподвижники Сюлейман-
паши (их было сорок человек) подошли к местечку Лапсеки (на
малоазиатском берегу Дарданелл), повар их, Кызыл Дели-баба,
вытянувшись к огню, поставил на ноги котел и так варил пищу. «Вот дурак-
то»,— сказали воины и пошли вперед, хотя Кызыл Дели-баба и кричал
им вдогонку, чтобы они подождали его. Тогда он рассердился и,
схватив горсть песку, начал разбрасывать его по воде; по мере того как он
бросал, образовывалась узкая коса Нарабурну, достигшая 200 метров,
которую теперь пароходы тщательно обходят. Перепуганные воины
вернулись и взяли Кызыл Дели-баба с собой 38.
Завоевание Булайыра. Продвигаясь вперед, они завоевали Гелибо-
лу (Галлиполи). Булайыр удалось им взять благодаря греку-пастуху,,
который накормил их дорогой, зарезав для них барана, и провел в
селение; в награду за это они сказали ему: «Пойди и разыщи (хысымыны
бул) родственников и отдели (айыр) их от других жителей,
обреченных на истребление».— Долго еще потомки пастуха, жившие в Булайы-
ре, получали даром от правительства хлеб (фодла) 39.
Как образовалось селение Кешан. Дорогой воины остановили
лошадей 40; селение, возникшее впоследствии на том месте, названо было
«Кешан», т. е. «Кашан» — «мочись».
Первая пятничная молитва. В селении Ипсала совершена была
первая пятничная молитва41.
Завоевание Адрианополя. Адрианополь захватили хитростью.
Они заявили, что хотели бы похоронить товарищей в городе там, где
впоследствии выстроена была мечеть султана Селима. Ничего не
подозревая, жители им разрешили; тогда воины взяли сорок гробов и
положили туда мечи, так в город вошла вооруженная толпа. Воины
вынули потом мечи и силой овладели городом.
Турхан-бей42 (Странная мечеть). Герой Румелии, он начал как-то
строить в Малкара (около Родосто) мечеть; пришел султан, и Турхан-
бей, заволновавшись, вывел минарет с левой стороны. «Только там и
видел я минарет с левой стороны,— говорил рассказчик,— а то обычно
минарет воздвигается справа».
Так же построил он мечеть и в Узункёпрю — «Медресе джамиси»
(«Мечеть при медресе»); там Турхан-бей и по-коится. Во время русско-
османокой войны 1877—1878 гг. солдаты хотели разрушить мечеть, пять-
десйть дерзких смельчаков взобрались на минарет, но упали оттуда —
так угодник не допустил, чтобы посрамлена была мечеть его. (От
пленного чауша.)
Хаккы-деде (Мгновенный перелет с места на место). Лет сорок-
пятьдесят тому назад жил в Трапезуйте благочестивый человек Хаккы.
Однажды в пятницу он одновременно совершил молитву в городе Ризе
и в Трапезуйте. Вечером он умер. Когда жители Ризе узнали о смерти
Хаккы, они сперва усомнились: «Не может быть, — говорили они, —
ведь сегодня еще он молился с нами».
Могила Хаккы-деде находится на холме Бозтепе (Трапезунт) ; ему
38 Вариант см. в «Османских сказаниях и легендах», № 21, в этом томе, стр. 329.
39 Более подробный вариант в моих «Османских исторических сказаниях», № 1,
в этом томе, стр. 369—370.
40 С тем чтобы дать им помочиться (кашандырмак).
41 Эвлия Челеби, упоминая об этом, говорит, что название искажено из «Ильк
сала» («Первая молитва»); см.: $у$ ^j9 <i JÜb* f^^L^L*, Jlx Ujl
42 Туркан-'бей, румел'ийский бейлербей при султане Мураде II.
394

часто приносят жертвы—бараны те, кто благополучно возвращается
домой с чужбины. (Записано от пленного, жителя Трапезунта).
Ак-баба. (Святой встает из могилы) Ак-баба (Конийский) почивает
в Ешильимарете, недалеко от мечети Азизие в Ко'нье. Когда'Ак-баба
почувствовал, что к могиле его подходит сын, он шривстал, как бы
указывая, что сын превзошел его святостью. Так и покоится Ак-баба в
могиле в сидячем положении. (От пленного акшехирца).
Завоевание Эрзурума. Эрзурум был завоеван без меча, т. е. без
пролития крови («кылычсыз»), поэтому в пятницу имам восходит на
мимбер без меча.
Завоеван был город впервые пророком Мусой (Моисеем). Муса
дошел до деревни Гез и остановился. Ему было видение, что до тех пор,
пока жив король города, «Белгам-бини-баур», ему города не видать.
А жили там все неверные числом до 11 тысяч. Король, желая удержать
город в своих руках, посоветовал девушкам города угощать солдат и
всячески завлекать их. Завоевание тормозилось. Тогда Муса
взмолился богу: «Пусть этот человек умрет во тьме язычества, не познав
истинной веры («агзыны има'нсыз канат»). Бог внял молитве Мусы. Прах
короля лежит на горе Эерли, и из могилы все зловоние исходит.
Вторично город был завоеван халифом Омаром. Омар отобрал
12 человек и послал в Эрзурум. Посланцы вошли в Эрзурум в
воскресенье через Эрзинджанские ворота. Навстречу им попался король
Моргоу, он спросил у них, зачем они пожаловали; те рассказали, что халиф
Омар шлет ему грамоту, приглашая жителей принять ислам. Моргоу
взял грамоту, завернутую в щелковые платы, поцеловал и сказал:
«Хорошо, я принял ислам, живите у меня!» Посланцы согласились, здесь
оци были и похоронены [один покоится у дубильни (Табакхане), у
Молочного источника (Сюдпунары)]43.
Источник молочный. К источнику Сюдпунары приходят женщины,
у которых не идет молоко.
Моргоу-баба. Прах эрзурумского короля Моргоу (Моргоу-баба)
покоится у казарм. (Записано в Эрзуруме.) 44.
Чифтеминаре. (История двух минаретов, или ученик превзошел
учителя). Левый минарет сохранился лучше. Народ рассказывает, что
сперва возведен был один минарет главным строителем (уста); после
начал пробовать силы ученик, и его минарет вышел еще изящнее. Тогда
архитектор от зависти бросился вниз и разбился. Смерть наставника
так подействовала на ученика, что и он также немедленно бросился с
минарета на землю.
Здесь некогда была медресе «Хатуние» («женское»): две ученые
мусульманки 45 читали богословские науки; у каждой было по 70
«учеников»—стариков лет 60. (Записано в Эрзуруме.)
Султан Мелик. (Чудесное перенесение с места на место). Султан
Мелик происходил из династии падишахов Аккоюнлу. Во мгновение ока
43 Эвлия Челеби, описывая, как он на горе отыскивал убежавшую лошадь,
говорит, что ой поклонился могиле, хотя и должен был заткнуть себе <нос; в городе уже
ему разъяснили, что это не угодник, что это дурной человек, проклятый Мусой
(подробности не сообщаются), см.: <\v\t *coUl.j.a (Х А*, с -,«uUx^L*. ^i^ l,Jjl
г 1Л-ПУ о"
44 Вспоминая историю Эрзурума, народ передает и факт, быть может,
действительный: раз в Эрзуруме были подряд три жестокие зимы; уцелело всего 600 домов;
тогда-то и поселился здесь курд Али-ага с 12 тыс. курдов.
45 Вариант: Дочь сельджукидского султана, закрыв лицо покрывалом, читала
здесь курс богословских наук. Она похоронена у Карсских ворот; вокруг ее могилы
водят капризных детей.
395

он мог переноситься в Константинополь. Однажды вышел спор из-за
него: одни говорили, что видели его во время пятничной молитвы в мечети
Абульфетха (султана Мехмеда И) в Константинополе, а эрзурумцы
утверждали, что султан Мелик и не думал отлучаться из города.
Перед смертью он завещал, чтобы рядом похоронен был его мюрид,
слуга Хюсейн.
Стоит больному семь раз46 совершить над могилой молитву, и он
исцеляется.' Раз был такой случай: Топал-паша помолился над могилой,
и султан Мелик послал ему богатство.
По могиле угодника в большом тюрбе на кладбище, за Чифтеми-
наре. и квартал называется «Султан Мелик» (Записано в Эрзуруме.)
Араб Сайд (Святой — покровитель птиц). «Если мое тюрбе и
обвалится,— говаривал Араб Сайд,— не бойтесь; наверху, в своде, скрыты
большие сокровища, там хватит денег на ремонт».
Под осыпающимся уже сводом кюмбеда носятся птицы — горлицы.
Угодник (мубарек) как бы устроил для них гнездо, и если бы кто
вздумал убить птицу, у того отнялись бы руки или ноги. На могилу его идут
те, у кого тяжело на душе (даралды исе) 47.
Внизу — склеп, представляющий как будто также зиярет, там
видны человеческие кости, черепа (Записано в Эрзуруме.)
Абдульлейс Бейтари. Абдульлейс Бейтари явился в Эрзурум с
войском Мервана во времена Язида, задолго до «румского кайсара»,
убивая врагов Хасана и Хюсейна.
Тюрбе разрушено османцами, .когда сносили около цитадели дома,
но молва склонна уже возводить разрушение на русское войско.
Прах Абдульлейса перенесен. (Записано в Эрзуруме.)
Абдуррахман Гази. Абдуррахман Гази, знаменосец пророка
Мухаммеда, завоевал Эрзурум; потом халиф послал его в Ахлат, там он
был ранен.
В 1293 г. х., во время русско-османской войны (1877—1878 гг.),
русское войско дошло только до горы, где покоится прах его,— это
угодник защитил город.
Как только в горах стает снег, на поклонение ему (на горе Эерли)
отовсюду стекается народ; приходят издалека — из Ризе, из Муша;
разбиваются палатки (до 150), поклонники режут баранов.
На могиле его творятся чудеса; слепые прозревают, немые
обретают дар слова и т. д. «Кто хочет совершить паломничество в Мекку,—
объявил пророк,— пусть сперва поклонится Абдуррахману».— «Может
ли быть превыше Абдуррахмана угодник в Эрзуруме»,— сказал мне
один старик.
Теперь тюрбе значительно пострадало.
Во время русско-османской войны 1877—1878 гг. Абдуррахман взял
под мышку голову и с мечом в руке пошел на противников.
Слушая этот рассказ, османцы иногда выражают сомнение: «Ну
как это может быть, ведь он давно уже лежит здесь» 48. (Записано в
Эрзуруме.)
Абу Гюнеш (Чудесный посох). Был Лале-паша; всюду строил он
мечети; послал он однажды деньги и в Эрзурум на мечеть, и вот
показалось ему, что Абу Гюнеш истратил зря крупную сумму. Он собрался
46 Вариант: Для исполнения желания нужно в течение 40 дней молиться «ад мо-
.гилой.
47 Кое-кто смешивает Араба Сайда с мюридом Хюсейном, см. выше рассказ о
султане Мелике.
48 г s Я —г 1 л с? (г ^Ц (^^Lx^U« ^* Ujl
396

в Эрзурум, решив убить угодника. Об этом узнали друзья Абу Гюнеша
и всячески отговаривали его идти навстречу разгневанному паше.
Старец отверг советы друзей; взяв посох, он решительно пошел навстречу:
встреча произошла у местечка Соук Чермик, на расстоянии одного
часа пути от Эрзурума. Когда паша завидел Абу Гюнеша, он сошел с
коня. Между ними завязался разговор. «Видит бог, — сознался паша, —
я хотел тебя убить, но ночью было мне видение». — «А если бы ты
вздумал привести это злостное намерение в исполнение,— заметил Абу Гю-
неш,— мой посох обратился бы в дракона и пожрал бы тебя».
Могила его находится в кюмбеде, одном из двух, на кладбище,
расположенном за Чифтеминаре. Сюда перенесена она недавно турками, на
это указывает и земля свежая; в ногах стоит камень, вероятно из какой-
нибудь постройки, с орнаментовкой. Рассказчик утверждал, что камень
сломан был русскими. (Записано в Эрзуруме.)
Абу Исхак. Абу Исхак Казируни послан был в Эрзурум Абдул Ка-
диром Гиляни. Он покоится около цитадели в тюрбе, на
возвышенности, рядом — его мюриды. Под пятницу тюрбе наполняется
благовонием. На могиле его возжигают свечи. К нему на поклонение идут и
армяне49.
Максуд-баба. Молитва на его могиле разрешает трудные дела.
Если кто совершит над могилой Максуда-'баба в течение трех (вариант:
40) дней утреннюю молитву, желание исполнится.
«Было у меня трудное дело в „Конаке",— рассказал мне в кофейне
старик,— три дня ходил я на могилу; вернулся домой и лег спать. Во
сне явился мне Максуд-баба и сказал: „Твое дело устроено, больше не
ходи ко мне на могилу"».
Поклонные дни — подвечерье на пятницу и воскресенье. Часто идут
к нему студенты-богословы (талебе), кому трудно дается наука50.
Могила Максуды-б аба находится за Эрзинджанскими воротами.
(Записано в Эрзуруме.)
Мечеть Кара Джехеннем (Черный ад). Выстроена мечеть неким
Абдуллой. Во время паломничеств-а в Мекку он, исполняя обряд
милостыни, предписываемый мусульманской религией, взял в пояс золото и
пригоршнями, как семена, разбрасывал беднякам. Арабы, благодаря
его, решили, что, наоборот, он — выходец из рая, и дали ему -прозвище
«Дженнетзаде».
По другому варианту, прозвище было изменено в 1262 г. хиджры
Эсад-лашой. (Записано в Эрзуруме.)
Кюльхани-баба51. Однажды эрзурумский вали Кетеджи-паша
пожелал видеть угодника, но угоднику это было не по сердцу: он вошел
в горящую печь и спрятался там от вали; и вылез, только когда вали
удалился. Так и не удалось вали лицезреть угодника.
Могила Кюльхани-баба находится рядом с могилами шести ученых
богословов 52. (Записано в Эрзуруме.)
Эмир-шейх. Родом из Мекки, Эмир-шейх долго странствовал по
всему свету. «Мы останемся там,— говорил он ученикам,— где найдем
49 Место Казирун находится в Конийском вилайете, утверждал ученый ходжа,
Эвлия Челеби называет его.Абу Исхак Ибрагим Казвини, т. е. родом из Казвина; см.:
х ) л и* (х ,~* '(<""*-* wäL** ,£*1а UjI
60 Там, приблизительно © одном месте, покоится еще прах шести ученых
богословов: Хазыка-эфеиди, Максуда-баба, Солакзаде Ахмеда, Кыдалзаде, Шейха-эфенди
и еще одного угодника.
51 Слово «Кюльхани», собственно, значит бродяга, проводящий ночь в бане у
очага; беспутный человек.
52 См. выше о Максуде-баба.
397

шестьдесят одну тысячу угодников». Наконец-то попали они в Эрзурум:
здесь оказалось семьдесят тысяч угодников.
Эмир-шейх покоится в мечети, рядом две могилы. На гробницу
Эмир-шейха приводят бесноватых, помешанных, — они падают сначала
в обморок и поправляются.
Над дверью, ведущей из мечети в склеп, висит доска, на которой
доморощенный поэт Рушди в высокопарных стихах восхваляет Эмир-
шейха. Дата смерти заключена в хронограмме — баб уль-ифтихара.
(Записано в Эрзуруме.)
Садреддин Коневи*4 (Спящий Садреддин). Давно это было;
пришли в Эрзурум из Индии два шейха и ^поселились в медресе. «Вот,—
сказал один,— я умру под пятницу. Если у тебя будет тогда собрание
(джемиет), позови и меня, только не предлагай мне пищи». Как
говорил шейх, так и случилось: подошла пятница, и он умер. У товарища
его, Садреддина, собрались гости; помня завет покойного, он подошэл
к могиле и позвал его к себе домой, положив перед ним заготовленное
платье. До утра был товарищ на земле, а на рассвете ушел в могилу.
Уходя, он сказал: «Через недзлю приходи ты ко мне», Садреддин
согласился; под пятницу о« стал у могилы и приветствовал друга: «Мир над
тобой!». Раздался голос, могила раскрылась, и Садреддин спустился
вниз, там была хорошо обставленная горница. Слуги вносили и уносили
блюда, они ели, пили. Когда наступило утро, Садреддин хотел было
уйти, но товарищ удержал его: «Не уходи, поговорим еще». Садреддин
уступил и остался еще на день. Но когда, поднявшись из могилы, он
прошел по кварталу, ему показалось, как будто что-то изменилось. Он
постучал в двери своего дома, к нему вышел еврей. Садреддин
удивился, а еврей заметил, что дом этот перешел к нему по наследству от
отца, который давно уже купил это место. Между ними завязался спор;
дело перешло в суд; правительство, убедившись в правильности
притязаний Садреддина, выкупило дом у еврея. Оказывается, Садреддин
провел у товарища под землей семьсот лет, а для него самого это время
пролетело так быстро, как один день. И воззвал Садреддин к богу:
«Аллах, возьми теперь мою душу».
Прах Садреддина покоится в полутемном мавзолее55, рядом
могила родственников и угодников.
Верхний этаж представляет мечеть для локлрнения.
Под пятницу ставят на могиле Садреддина свечи; недавно еще, до
войны, приносили в жертву баранов, на стене вбиты для этого «олья,
а кое-где свешивают веревки. «Прежде,— вспоминала женщина,
хранительница могилы,— было приволье, мы никогда не покупали мяса».
Садреддин творит чудеса. Недавно он избавил из русского плена
одного офицера. Он явился однажды во сне, приглашая человека,
угодного ему, возлечь по смерти в мавзолее56. (Записано в Эрзуруме.)
Хабиб-баба Хинди — «Индийский» (Как Хабиб-баба обосновался в
53 Соответствует одному году хиджры.
54 Прозвище это (Коневи значит Конийокий) уже непонятно. «Какая там Ко-
нья, — заявил мне ходжа, — Конья в истории всего-то со вчерашнего дня!» — Мне не
удалось разобрать надпись на мавзолее.
55 В народе поэтому место это «называется «темный» («каранлык») зиярет.
58 В действительности Садреддин .похоронен в Конье; о нем мною уже собрано
было на месте несколько рассказов: см. в этом томе «Османские сказания и легенды»,
№ 107, стр. 351. Варианты легенды о «Семи спящих отроках» подобраны у
А. Е. Крымского, ом.: А. Крымский, Арабские версии легенды о Семи спящих отроках
Эфесских. Переводы арабских текстов VII—XIII в. («Древности восточные», т. IV, Мм
1913), стр. 1—5.
Вариант: В пещере под Тарсусом (М. Азия) жили два спящих отрока с собакой.
398

городе, или чудо Хабиб-баба). Лет полтораста тому назад эрзурумские
ходжи отличались большим фанатизмом и косо смотрели на дервишей:
если дервиш случайно появлялся в городе, ходжи выгоняли его.
Однажды в Эрзурум пришел из Индии Хабиб-баба .с двумя
мюридами 57. На базаре он увидел небольшую мечеть Али-паши, здесь перед
рассветом, впотьмах, он начал совершать омовение. Во время эзана
(молитвенного призыва) подошел местный житель Хаджи Мустафа-ба-
ба и, разглядев, что это дервиш, рассказал ему, как нетерпимы в
Эрзуруме ходжи. Хабиб-баба выслушал все спокойно. Твердость его
понравилась Мустафе, и он отвел ему рядом с мечетью местечко для текке.
Когда об этом узнали ходжи, они заволновались; от имени главы
духовенства явился к нему посланец и потребовал, чтобы Хабиб-баба
'покинул город. Хабиб-баба, однако, продолжал жить; тогда к нему
пожаловал сам реисульулема (глава ученых богословов), сопровождаемый
толпой ходжей. «Мне бог велел обосноваться здесь; как хочешь ты,
чтобы я ушел; или ты выше бога?» 58—говорил ему Хабиб-баба. Но
реисульулема стоял все на своем. Внезапно у него отнялся язык, он знаками
позвал спутников, но и они также лишились речи, а из уст
реисульулема вырывались неопределенные звуки. Тогда Хабиб-баба сказал:
«Сидите смирно; если вы хотите принять дервишство, у вас развяжутся
языки». Ходжи пали ниц и, .подползши к'ногам Хабиба-баба,
чистосердечно просили у него прощения; по слову Хабиба-баба к ним вернулась
речь. И поняли ходжи, какая сила сокрыта в дервише. Так остался
Хабиб-баба в городе.
Открытие мощей Тимурташа (Железный камень). Время шло, в
город был назначен новый вали — Халиль-паша. Однажды было Хабибу-
баба во сне видение. Проснувшись, он отправился к паше и сказал:
«Если ты хочешь заслужить у бога благоволение, вот тебе мой совет»,
и он передал паше, что во сне явился к нему угодник, который поведал,
что он похоронен на базаре под лавчонкой железняка; удары молота
по наковальне приходятся как раз по животу, и он страдает. «Выкопай
его из земли,— закончил Хабиб-баба,— ты можешь отрубить мне
голову, если хоть одно мое слово будет неверно». Вали поверил Хабибу-
баба. Под лавкой железняка действительно найден был угодник,
великий ученый Тимурташ бабайи вели. Место это было выкуплено у
владельца. Недалеко был развалившийся дом богатого османца; вали
купил у него камни и выстроил над прахом угодника тюрбе. После этого
случая паша уверовал в святость Хабиба-баба.
Предсмертное предсказание. На смертном одре Хабиб-баба (ум. в
1260 г. х.) 59 созвал учеников и, отпив глоток кофе, передал чашку
Хаджи Мустафе-баба, который когда-то приютил его в городе, намекая
этим, что в преемники он назначает Хаджи Мустафу-баба.
«Вот,—сказал он,— в третьем колене придет мне преемник из
Константинополя, он устро'ит текке».
Рассказывая мне это, нынешний настоятель текке Хабиб-баба
Хинди, Мехмед Али-паша замолчал, выразительно глядя на меня, и когда
я заметил, что ему выпала, таким образом, высокая честь, он был
польщен моими словами.
Угодник не терпит над собой крыши. Хабиб-баба умер, над прахом
возвели стены, но сколько ни пытались заключить над ним свод — на
17 Однл-о из них звалк Химмет-баба.
Бв При этих словах рассказчик ззглянул на меня, как бы обращая все внимание
на глубину замечания дерзиша.
69 На могильной плите стоит год «1264».
399

утро свод проваливался: Хабйб-баба ясно показывал, что желает
видеть над собою небесный простор 60.
Таким образом, после Хабиба-баба преемником его был Хаджи Му-
стафа-баба, потом Ахмед, управлявший текке тридцать лет.
М. Али-паша — настоятель. Потом пошли нелады; настоятели
менялись часто, но более месяца никто не жил: или выгоняли его, или он
сам уходил, или, наконец, неожиданно умирал: Хабиб-баба, видимо,
чего-то хотел, он хотел, чтобы в текке был его потомок. Вот в это врем*
и прибыл из Константинополя Мехмед Али-паша. На первых порах ему
было тяжело: он вынес много неприятностей. Но все обошлось.
Зять Ахмеда, сына Хаджи Мустафы-баба, Мехмед Али-'паша,
упорядочил в текке зикр (радение), битье в бубны и барабаны,
установленное Ахмедом; это возмутило жителей города, и они послали жалобу
в Багдад настоятелю текке Абдул Кадира Гиляни, Сейиду Абдуррах-
ману61. Из Багдада скоро был получен суровый ответ на послание:
«Это я назначил вам в настоятели Мехмеда Али-пашу; или вы им
недовольны и хотите, чтобы я пришел к вам? Но это невозможно». Жители
успокоились, и так вот уже пять лет настоятельствует Мехмед Али-паша
в текке, собирая дервишей на зикр три раза в неделю—в воскресенье,
пятницу и вторник62. (Записано в Эрзуруме.)
Али-баба Ушагы (Ушакский) 63. Отец его был вали в Айдыне. Сын
часто ходил на охоту. Однажды, когда он нацелился из ружья, вдруг
предстал перед ним благообразный старец с седой бородой и сказал:
«Рази меня в грудь». Али-баба смутился; от волнения ружье выпало у
него из рук; он вернулся домой, но одна мысль неотвязно грызла ему
душу —образ старца запечатлелся у него глубоко; наконец, он не
выдержал— бросил дом и пустился в странствие, желая найти того
старца. «Если я не разыщу его,— говорил Али-баба отцу, который все
останавливал сына,— я все равно умру». Долго ходил он, и вот попал он в
Битлис, спрашивая у всех, кто здесь есть из благочестивых людей. Ему
указали на Хаджи Хасана Ширвани, когда-то занимавшего на родине
султанский престол. В саду, внизу, разыскал Али-баба келью Хаджи
Хасана. Когда, испросив разрешение, он вошел в комнату, перед ним
был старец, которого он увидел когда-то на охоте. Лет сорок-пятьде-
сят служил он Хаджи Хасану Ширвани. Мюрид Хаджи Хасана, Али-
баба, был мюршидом Хабиба-баба Хинди и наставил его на путь истины.
Жил Али-баба лет двести назад, могила его находится в Битлисе.
(Записано в Эрзуруме.)
Муштак-баба. Наследник духовный Хаджи Хасана Ширвани,
Муштак-баба, однажды отправился в Константинополь —очень уж ему
хотелось увидеть султана Абдул Меджида. Он узнал, что пятничный се-
лямлык будет происходить в мечети Эюб, и, сев на лошадь, поехал в Эюб,
сопровождаемый слугами-курдами. Султан был уже в мечети;
заинтересованный необычным шествием, он взглянул в подзорную трубу и
осведомился у дядьки, кто бы это мог быть. В это время подъехал Муштак-
баба, и султан сказал ему: «По чему взалкала душа твоя?» — «Я хочу
узреть бога»,— отвечал ему Муштак-баба, аллегорически толкуя султа-
60 Похоронен рядом с Хабибом-баба там и паша Али Риза, создатель курдской
кавалерии — «хамидие».
61 См.: Е. Aubin, La Perse d'aujourd'hui, Paris, 1908, p. 412 et suiv.
82 Теперь [в 1916 г.— Ред.] зикр прекратился; впрочем, Мехмед Али-паша хотел
(в октябре 1916 г.) испросить разрешение на восстановление молитвенных собраний.
63 Во времена Эвлия Челеби (т. е. в XVII в.) в Эрзуруме почитался угодник
Хинди-баба Султан, тюхороиеиный на горе, но, по-видимому, это другой угодник; см.:
400

яу свое имя64. Султан подозвал его к кафесу, где было у него место для
молитвы, отгороженное, и настойчиво просил, чтобы Муштак-баба
показал ему чудо. Тот долго отказывался, наконец султан заметил:
«Скажи, что у меня в мыслях» — «Ты хочешь дать мне в жены Гюнеш
(„Солнце'')—невольницу из своего гарема, но это послужит мне на
гибель»,— отвечал Муштак-баба. «Если так,— возразил султан,— я
отказываюсь от своего намерения» — «Нет, нет, такова, видно, божья
воля», — возразил Муштак-баба. Султан, убежденный доводами дервиша,
женил его на невольнице. Когда ой вернулся в Битлис, народ
возненавидел его, завидуя его счастью, потому что султан пожаловал ему
богатые угодья в Битлисе.
Вскоре Муштак-баба вторично собрался в Константинополь. Враги,
подозревая, что султан опять наградит дервиша, задумали убить его;
для этого они подкупили курдов из племени Ферика Бахри-паши,
которые неотступно следовали за Муштаком-баба по пятам. В Баязите
Муштак-баба остановился в конаке губернатора. Когда наступила ночь,
Муштак-баба прервал вдруг молитву и сказал, обращаясь к товарищу,
шейху Арифу: «Знаете, что случится сейчас? Меня убьют. Но вы не
плачьте, ибо пришел мой час — так уж предопределил бог. Когда курды
войдут и будут спрашивать, где я,— смотрите, не вздумайте говорить:
его нет здесь, а то и тебя, шейх Ариф, тоже убьют» 65,— закончил
Муштак-баба. Так говоря, Муштак-баба вдохновился и сочинил стихи,
которые спрятал под шкуру, на которой молился. Курды вошли; увидев
их, Муштак-баба попросил пять минут сроку: он совершил омовение,
помолился и бесстрашно сказал врагам: «Теперь я готов, убивайте!»
Могила Муштака-баба находится в Баязите перед коеаком
губернатора; камень надгробный наклонен, и сколько ни выпрямляли его, он
все валится, как будто совершает «седжде» — молитвенное преклонение.
Внук Муштака-баба, Мехмед Али-паша, говорит, что смерть эта
приключилась в середине XIII в. х. (в 50—60-х годах прошлого столетия
нашей эры). Он очень хвалил и диван Муштака-баба, находя, что как
поэт он уступает только Фузули Багдадскому. (Записано в Эрзуруме.)
Ибрагим Эдхем-баба. Как бабочка, кружился Ибрагим Эдхем,
когда на него находило вдохновение, а был уже он седой старик.
Однажды, проходя через Галату (в Константинополе), он услыхал, как из
кабака доносились звуки музыки. Он вошел в кабак; немедленно к
нему подскочил кабатчик и спросил, что ему подать. Но Ибрагим Эдхем
объяснил, что зашел он сюда, увлеченный игрой. Слушая пение девиц,
он все перебирал четки и вдруг пришел в молитвенный экстаз и
закружился. Все позабыли ракы (анисовую водку) и, пораженные, смотрели
на Ибрагима Эдхема, а он все вертелся. Тогда хозяин кабака,
недовольный ущербом, который внес дервиш, .вытолкал его на улицу, но он и там
продолжал вертеться; он вертелся до утренней молитвы, собирая вокруг
себя толпы народа.
Об этом сообщили султану Абдул Хамиду, который только что
вступил тогда (в 1876 г.) на престол. Он позвал Ибрагима Эдхема во
дворец, перед дервишем поставили кушанья. Дервиш поел, но султан
был занят чем-то и велел передать ему, чтобы он подождал еще.
Дервиш ждал, ждал час-другой, султана все нет, он рассердился и,
поднявшись, заявил, что уходит. Ему загородили было дорогу. Недолго
думая, дервиш вынул кинжал и проткнул себе горло. Хлынула кровь,
и он упал. На шум прибежал султан; он подошел к дервишу и сказал:
«Муштак» аначит страстно желающий, тоскующий.
Шейх Ариф тоже был убит.
26 В. А. Гордлевский
401

«Прости меня». Так говоря, он смочил указательный палец (правой,
разумеется, руки) слюной и сма)зал рану. Дервиш встал, лровел рукой
по шее, а следов от раны как не бывало. «Ты — царь видимый (за-
хир), — сказал ему дервиш, — а там, в текке, меня ждет царь
духовный (батын), как же мне было не идти к нему?» Отпуская дервиша,
султан одарил его богато. Дервиш Ибрагим Эдхем умер недавно 6в.
(Записано в Эрзуруме.)
Угодники, о которых ничего не удалось записать. 1. В Битлисе:
Мулла Хасан Бануки (родом из-под Малазгирта), Шейх Тахир, Султан Саа-
сан (Шах Хасан?).
2. В Эрзуруме: Чобан-деде, Нарманлызаде, Дервиш-ага, Хасан
Баср'и (Гяурбоган) 67, Сарым Али, Кючкж Кады-ефенди, Гази Хюсейн,
Гази Ибрагим 68.
66 Слышал рассказы о Хинди-баба и следующие в доме Мехмеда Алинпаши.
Генерал-адъютант султана Абдул Хамида, он получил образование в Германии и охотно
говорил по-немецки, -вспоминая время, когда служил офицером в Страсбурге. Наряду
с европейским лоском, внешним, в нем живут старые традиции: он — дервиш,
хранитель текке Хабиба-баба Хинди; он верит в чудеса. Сперва он как будто неохотно
говорил, но лостепеыю воодушевился, пояоняя нередко рассказы мимикой. Слушали
отца и дети, и, когда паша говорил о красавице-невольнице, дайной султаном Муш-
таку-баба, дети посмеивались.
67 Душитель гяуров.
68 Последние четверо покоятся, кажется, »а старинном кладбище — в тюрбе — за
Чифтеминаре.
^b^lo^r

6Х^вЧ^£^^
СКАЗАНИЯ И ЛЕГЕНДЫ, СОБРАННЫЕ В ТУРЦИИ В 1926 и 1928 гг.
(Серия четвертая)
I. В СТАМБУЛЕ
К № 1—47. Легенды, записанные от Фындыка Хафыза.
На одном из сеансов меддаха Ашкы в Кумкапу увидел я молодого
его помощника — Али Муадиля, который во время антракта потешал
публику забавными историйками и анекдотами. Али Муадилю было лет
двадцать; маленький, щупленький, он среди товарищей известен был
под прозвищем Фындык («Орешек»); знание наизусть Корана
заслужило ему еще почетное звание «Хафыза». Скоро мы познакомились, и о«
стал приходить ко мне. Он учился уже в реформированном медресе и
наблюдал там быт старого духовного класса. Но он был ленив, над
книгой зевал; из медресе он ушел, а быть может, его и выгнали, и все
бездельничал, слонялся из угла в угол.
Он только что начинал карьеру меддаха; как выяснилось потом,
его «монологи» представляли подражание или повторение репертуара
опытных меддахов *. На лице его разлито было бесстрастное
спокойствие, тупая безучастность; он и дома прикидывался дурачком и
благодаря этому видел и слышал иногда интимные вещи, о которых вслух,
не стесняясь, говорили промеж себя соседки. Уроженец Стамбула, он
обошел там все закоулки; беспутный мальчишка, давно уже
беспризорный, он всюду толкался, иногда один, иногда в компании с
рассказчиками, бродящими по кабакам и садам, по кофейням Стамбула.
Несмотря на молодость, у него скопился богатый запас всяких
житейских сведений. Легко схватывая и запоминая виденное и слышанное,
он благодаря малограмотности воспроизводил все так, как это
запечатлелось у него в голове, и я уверен, что намеренное искажение
подлинного облика старого Стамбула ему было чуждо.
Я жил в Гедикпаше, и отсюда начинались наши экскурсии по
Стамбулу, иногда продолжавшиеся целый день: мы кружили по
городу или садились у моста и ехали то в конец Золотого Рога, к Эюбу, то
в Скутари, где последние пожары (в 1921 и 1927 гг.) сильно изменили
картину народной жизни. Всего мы совершили с ним четыре прогулки;
на пути по живым следам выкладывал он мне все, что запало ему о
памятнике. Меня удивляет все-таки бедность повествовательного
элемента, который должен быть так свойствен профессии меддаха; но то, что
я записал от него, отражает ярко круг его воззрений, потребностей; это
1 Особенно Сюруру, которого, он, видно, очень ценил; см.: Вл. Гордлевский,
Стамбульские меддахи [«Труды кабинета истории материальной культуры» (при
Московском государственном университете), М., 1930], стр. 10.
26*
403

забубённая головушка, но, как часто в таких случаях бывает, по натуре
он мягок, податлив.
Как я указывал уже2, наша последняя прогулка 11 августа
(1926 г.) была нескладно оборвана, и, таким образом, я не успел
выкачать из молодого моего приятеля все богатства народных суеверий и
преданий стамбульского люда, уже исчезающие и сметаемые новой
жиз-нью или уходящие куда-то в тайники души мусульманина, скрытые
от чужеземца.
№ 1. Мечеть Фируз-аги (на улице Диванъёлу, около Аясофьи).
Это первая мечеть, построенная в Стамбуле османцами. Рядом с
мечетью на месте деревянного домика был прежде сад. Там жил богач
Хаджи Тевфик, человек богобоязненный, и соседи были им очень
довольны. Но после смерти Тевфик-аги в сад зачастили стамбульские
кутилы и начали понемногу соблазнять молодого сына его, Фируз-агу.
Юноша поддался. А попойки шли непрерывно, даже во время чтения
эзана. Указывая на минарет, возвышавшийся с правой стороны от
главных дверей мечети, перед домиком-садом, юноша пробовал усовестить
товарищей, но они сердились и задумали убить муэззина, мешающего
их веселью. Тогда Фируз-ага заметил, что вина не в муэззине, а в
минарете. С согласия Фируз-аги кюльханбеи вырыли раз ночью под
минаретом глубокую яму и спустили туда минарет, а на левой стороне
к утру отстроен был новый минарет. Когда муэззин утром вышел из
дому, он был поражен переменой; подивился и имам, которого позвал
муэззин.
Так и стоит эта старинная мечеть, план которой отступает от
канонической формы3. Около мечети три могилы; здесь похоронены отец
Фируз-аги, Хаджи Тевфик, первый имам мечети и Инджили Чауш —
придворный шут4.
№ 2. Гевхерли-ханым. На месте подземной цистерны «Бин бир ди-
рек» («Тысяча одна колонна») стоял во времена султана Махмуда II
дворец, принадлежавший Гевхерли-ханым, дочери Фазыл-паши. В
молодой красивой девушке бушевали страсти: она заманивала к себе
юношей, а утром сбрасывала их в глубокий подвал, и там они гибли.
Однажды завлекла она Шемседдина, сына дефтердара Хюсейна, но его
она и не убивала, и не выпускала. Обеспокоенный исчезновением сына,
отец выследил, куда он мог скрыться, и также попал в сети Гевхерли-
ханым. Однако девушка, любя Шемседдина, щадила жизнь отца. Раз
Гевхерли-ханым увидела на руке юноши перстень и стала просить дать
ей перстень. Подученный отцом, Шемседдин сказал, что это чудесный
перстень, которым некий дервиш Махмуд может превращать простые
камни в бриллианты. Девушка, еще более раззадорившись, решила
отпустить юношу, чтобы он только привел дервиша. Выйдя из западни,
Шемседдин встретил дорогой султана Махмуда, который, переодевшись
дервишем, обходил город. Услышав рассказ юноши, султан вошел в
притон, а кругом расставил стражу. Как только девушка увидела
дервиша, она кинулась ему в ноги, умоляя показать чудо; но мнимый
дервиш сбросил одежду, и все увидели, что это султан. Во дворце девушки
2 См.: В л. Гордлевский, Кюльхан-беи в Константинополе и их арго («Доклады
Академии наук СССР», В., Л., 1927, № 1), стр. 22.
3 Ср., впрочем, рассказ о мечети в Малкара (около Текфурдага — Родосто), по-*
строенной Турхан-беем. См. «Османские сказания и легенды» в этом томе, стр. 394.
4 Родом он был из Богазлыяна. Недавно в-Стамбуле издан сборник анекдотов
о нем, но все нецензурное, так характерное для этого шута, выброшено, и
представление о нем складывается неверное. В свое ©ремя мною также были собраны в
Стамбуле анекдоты (еще не опубликованные).
404

был произведен обыск; нашли восемь бочек пороху. После все
покинули дом и подожгли его. Так погибла коварная хозяйка.
Рассказ о Гевхерли-ханым широко известен; о<н издавался и в
Стамбуле. Когда мне его рассказывал Фындык Хафыз, то он иногда
сбивался в именах.
№ 3. Юта (в Бебеке, на Босфоре). К нему на могилу идут и те,,
кто хочет привлечь к себе любовь, и те, кто хочет разводиться 5.
№ 4. Эюб Султан. Перед небольшим отверстием у тюрбе Эюб
Султана женщины качают6 маленьких детей, и они начинают быстро
ходить.
Во время чтения сала перед эзаном в первую пятницу месяца во
дворе Эюб Султана собираются девушки и семь раз обходят зарешет-
ченное перед входом посреди двора место, где возвышаются могильные
камни дервишей-мевлеви. Потом они открывают четыре крана у
фонтана и смотрят: кто первый закроет — тот, стало быть, и жених.
А у фонтана этого сначала был только один кран, но раз явился
сюда Мевляна Джеляледдин Руми и, поклонившись Эюб Султану, уст«
роил ^четыре крана. Потом он возвратился в Конью и там умер8.
№ 5. «Чифте геленлер» (или «Чифте гелинлер») 9. К скромному
застекленному склепу, находящемуся на кладбище во внешнем дворе
Эюб Султана, по пятницам приходят больные, вывихнувшие кто руку,
кто ногу и т. п. Прочтя один раз суру «Ихляс», берут с могилы землю
и, завернув в легкий прозрачный платок, уносят домой. Дома на эту
землю больной мочится и, скатав землю в шарик, вешает ее и при этом
говорит: «Как высохнет эта земля, так пусть высохнет (т. е. пропадет)
и моя болезнь!» Болезнь проходит, как только засыхает земля; но, если
эту землю выбросить, болезнь возвращается, и уже до смерти нет от
нее облегчения.
Склеп, охраняемый тюр'бедаром — женщиной, открывается только
раз в неделю — по пятницам.
№ 6. Юсуф-баба. Над могилой его (на кладбище Эюб Султана),
разрушившейся, запущенной, висит разбитый фонарь, на дне которого
валяются еще две свечи и ящичек, куда вложено два Корана. Сюда
приходят люди, тоскующие, -меланхолики, у кого болит голова и т. д.,
и приносят шейху свечи, масло, Коран, в зависимости от состояния.
Через три недели больной, уже выздоровевший, снова приходит и
повторяет жертву. Дата на камне могильном — «918» [г. х., т. е. 1512/13 г.].
№ 7. Эрди-баба10. Он покоится в текке дервишей руфаи на улице
Отакчы. Текке открыто раз в неделю — по пятницам. Если, например,
юноша любит девушку, а отец ее или его против брака, юноша идет
5 См у меня «Османские сказания и легенды», в этом томе, стр. 327. Мечеть над
его могилой выстроена в XVII в. послом Йирмисекиз Мехмедом по возвращении из
Франции (см.: А. Ворре, Les peintres du Bosphore en dix-huitième siècle, Paris 1911,
p. 168; см. также: Ch. Texier, Description de l'Asie Mineure, vol. II, Paris, 1849, p. 83).
По преданию греков, здесь — ,могила страшного Амикуса, побежденного Аргонавтами,
(см.: И. Березин, Посещение Цареградских достопримечательностей во время
пребывания в Константинополе его императорского высочества великого князя Константина
Николаевича в 1845 г., СПб., 1854, стр. 220); А. Барт говорит, что древние греки
называли это место ложем Геркулеса, а для османцев — это могила Иисуса Навина,
считающегося великаном (см.: А. Барт, Царьград и окрестности, Пг., 1915, стр. 220).
6 Ко только не -ногами к отверстию, что было бы непочтительно.
7 Это, так оказать, хайрат— доброе дело мусульманина.
8 См. о нем у меня в «Османских сказаниях и легендах», в этом томе, стр. 470.
9 Собственно, значит «парео приходящие» или «две невесты». По-видимому,
первое название представляет искажение второго; но действительно ли там похоронены
две девушки, какая легенда связана с этим склепом, мне так и не удалось узгаать.
10 Значит: «Достиг (желания)».
405

сюда^, захватив девушку и мать (свою или невестину). Читают над
могилой три раза суру «Ихляс» и один раз суру «Фатиха»; потом
настоятель текке становится перед могилой, между головным и 'ножным
камнями, обратив лицо к надписи на могильном камне; напротив него
занимают место девушка, юноша — слева от шейха, у головного камня,
мать — справа, у ножного камня; обязательно должно быть четыре
человека: двое мужчин и две женщины. Шейх читает молитву, и сердце
отца смягчается. Силу молитвы над могилой Эрди-баба испытал Фын-
дык Хафыз, отец которого не соглашался на брак сына с учительницей,
старше его лет на двадцать; но только вернулся Фындькк Хафыз от Эр-
ди-баба, отец неожиданно сдался п.
№ 8. Зыбчыкты-баба12. Прося о чемтнибудь баба, человек
обещает три-четыре раза совершить на улице перед его могилой танец
живота — üc tane göbek adsam 13 olsun. Если самому ему совестно
плясать, он может «анять кого-нибудь за деньги. Тюрбе разрушается.
№ 9. Гёбекли-деде14 покоится в Сулукале, между Тотткапу и Адриа-
нопольскими воротами. Ему также обещают проплясать танец живота.
№ 10. Памбук-баба 15. Раз шли улицей два приятеля и толковали,
где бы могла быть могила Памбука-баба. Неожиданно угодник
выставил наружу ногу; потом ногу ему обернули, и она опять скрылась.
Сюда приходят люди, страдающие от ревматизма (kulunç).
Сначала растирают себе плечи; потом берут обгоревшие свечи (весом в
пятьдесят дирхемов), завертывают их в масляную тряпку и сжигают,
а над дымом держат голову и три раза вертят сперва в одну сторону и
три раза — в другую; так болезнь проходит.
Памбук-баба — прозвище угодника, напоминающее о чудесном
явлении ноги 16, а звали его Махмуд Абуддердер, и скончался он в 1251 г.
хиджры 17.
Над входом в текке была султанская тугра 18, но теперь она
замазана.
№ 11. Хасан-баба. Когда от страха на человека нападает болезнь
«кёстебек» (köstebek), берут на «Египетском базаре» корень «еди дюк-
кян сюпрюнтюсю» (yedi dükkan süprüntüsü) и сжигают над могилой
Хасана-баба. А чтобы избавиться еще от болезни, берут крота,
разрезают и прикладывают живое мясо к ране, и так повторяют три дня
подряд.
№ 12. Ханден-баба. Человек, страдающий удушливым кашлем, идет
в тюрбе Ханден-баба; там снимают со стены дервишский деревянный
топор (teber), приставляют острый конец его к горлу, и кашель
прекращается.
Тюрбе было закрыто; сквозь окно были видны различные надписи;
так, на одной большими буквами выведено слово «ясин», а внутри
мелким почерком выписана сура «Ясин», обнаруживающая искусство
виртуоза-каллиграфа.
11 Впрочем, окоро молодые разошлись. Фындык Хафыз (равнодушный, как я
думал, к религии) был возмущен неверием жены, ее издевкой над ним во время
молитвы.
12 Значит: «Заплясал».
13 Adsam вместо atsam (от глагола atmak — бросать).
14 Значит: «деде, обладающий пупком» — намек, на обнажение живота.
15 «Памбук» — хлопок, вата.
16 Угодник Памбук-баба в Дамаске выставил ногу в доказательство, что ои жив;
см. у меня «Османские сказания и легенды», в этом томе, стр 345..
17 Ср. у меня рассказ об асхабе Абуддердере, превратившемся, очевидно, по
внешнему виду в Памбука-баба, см. в этом томе «Османские сказания и легенды»,
стр. 340—341.
18 Говорится о времени возникновения или реставрации текке.
406

№ 13. Дервиш Мехмед. Он покоится в Сулукале, вдоль стены,
занятой жалкими лачугами цыган. На могиле растут кипарисовое и
мастиковое деревья.
При жизни дервиш Мехмед славился отчитыванием больных
зубами. К нему на могилу идут страдающие глазами; в чашке приносят
колодезную воду (aci su); вода остается на могиле двадцать четыре
часа, а потом три дня утром и вечером 'прикладывают воду к глазам.
Жертвуют на могилу свечи.
На могильном камне значится дата «1091».
№ 14. Чарпыджы чайыры 19. Весною, 23 апреля, на углу «Чарпыджы
чайыры», где протекает речка и растут ивы, происходит большое
гулянье. Люди, разряженные, собираются здесь семьями; для детей это
праздник, и часто мать, чтобы пристращать ребенка, говорит: «Вот не
возьму тебя туда!» — и ребенок стихает. Едят здесь ягнят,
фаршированных рисом (kuzu dolmasi).
Когда султан Мехмед II завоевал Константинополь, он вышел за
ворота Силиврикапу, взглянул на луг и, вспоминая страдания,
пережитые солдатами во время осады города, проклял Румелийскую страну и
сказал, чтобы там, вдали, у мусульман не было кладбища. Вот почему
мусульманское кладбище идет вдоль городской стены, а за ним уже —
кладбище христиан.
№ 15. Эжхер Мехмед Али-паша. Над могилой его растет большое
дерево. Сюда приходят люди, страдающие болезнью почек. Больной
приносит свежие бараньи почки, еще в крови, и приготовляет их на огне
из ветвей дерева. Покушав, читает один раз суру «Фатиха» и три раза
суру «Ихляс». После исцеления от болезни приносят еще «локму» для
раздачи бедным.
На могильном камне значится «1181» г. х.
№ 16. Элекли-баба. Тюрбе его недавно, во время байрама в 1926 г.,
сгорело от свечи, упавшей на гробницу; но погребальные процессии,
выходящие на кладбище через ворота Силиври, неизменно продолжают
совершать над ним чтение суры «Фатиха».
Как значится на доске, вделанной в стену тюрбе Элекли-баба,
Муслихеддин-деде умер в 857 г. х.20.
№ 17. Багдади-баба покоится напротив Элекли-баба, у ворот
Силиври. Когда султан Мурад IV направлялся в Багдад, баба остановил
его и сказал: «Не стоит ехать туда, войска твои взяли город». Султан
усомнился было; тогда баба взял и провел рукой по лицу его, и увидел
султан, что действительно по Багдаду ходят османцы. Показав чудо,
баба тут же и умер.
Чудо изложено на могильном камне; там обозначена и дата
смерти — «1035», но имя уже забыто21.
№ 18. Сейид Ахмед Хайдар, или Дерели Пехливан, жил в эпоху
султана Мехмеда II; он отличался необыкновенной силой и играл, как
мячом, большими пушечными ядрами. Однажды, купаясь, он схватил
в воде громадную рыбу и выбросил на берег. Рыбьи кости (числом
пять) укреплены над воротами Силиври с внутренней стороны, а налево
со стены свешивается на цепи ядро. «Сподвижник султана Мехмеда II»,
Дерели Пехливан, умер в 1050 г. х.22.
19 Там похоронен угодник «разящий»—Чарпыджы Вели, см. «Османские сказания
и легенды» в этом томе, стр. 348.
20 О нем см. «Османские сказания и легенды», в этом томе, стр. 335.
21 О завоевании Багдада султаном Мурадом IV мною записаны и другие
рассказы; см. мои «Османские сказания и легенды», в этом томе, стр. 330, 331.
22 Явная хронологическая несообразность. Очевидно, человек, покоящийся здесь
с XI в., впоследствии был введен в круг сподвижников завоевателя Константинополя.
407

№ 19. Зюмбюль-эфенди (Юсуф Синан) — основатель ордена Зюм-
бюли. Повстречал он раз дорогой Меркеза-эфенди; увидел у него
Меркез-эфенди корзину (zembil) и говорит: «Здравствуй,
Зюмбюль-эфенди», — а Зюмбюль, намекая ,на местожительство приятеля, отвечал:
«Здравствуй, Меркез-эфенди». Так и остались за ними эти прозвища.
Над могилой Зюмбюль-эфенди качают детей, чтобы они скорее
начали ходить. В то время как муэззин трижды обойдет минарет,
женщины внизу должны успеть семь раз обойти решетку, за которой
покоятся дочери Хюсейна. Муэззин на минарете обносит изюминку; ее
цают потом съесть ребенку, который ходит в школу, и ум его
просветляется 23.
№ 20. Меркез-эфенди. Берут кусочек от покрова, свешивающегося с
раки, сжигают дома и над дымом держат вывихнутую руку или ногу24.
№ 21. Зейнеб и Фатима. Покоятся во дворе и дочери Хюсейна —
Зейнеб и Фатима. Они приплыли в Стамбул на корабле из Сирии.
Византийский император стал приставать к ним, чтобы они вышли замуж
за его сына; тогда девушки обратились к аллаху с молитвой об
избавлении от нечестия. К утру они умерли и были похоронены здесь 25.
№ 22. Во дворе текке Зюмбюль-эфенди, налево, покоятся в тюрбе
Алаэддин (умерший в 1171 г. х.) и Нуреддин (умерший в 1160 г. х.).
«Полюс знающих» («кутб уль-арифи«»). М. Нуреддин открыл
траву, помогающую от мозолей.
№ 23. Адли-эфенди. Когда кто ушибет себе позвоночник у седалища,
он идет на могилу Адли. Больного кладут навзничь и массируют
ушибленное место. Если через три дня боль все еще продолжается, натирают
миндальным маслом. Сюда приходят и жены, мужья которых
пьянствуют, ругаются или безобразничают. Они плачут и молят Адли-эфенди
о помощи, обещая свечку.
Адли-эфенди скончался в 1018 г. х.
№ 24. Исмаил. В квартале Першембепазары («четверговый
базар») 26, налево, покоится Исмаил, сын Адли.
Если кого укусит змея, он берет трех молодых голубей и, зарезав
их, прикладывает поскорее к укушенному месту, а рану завязывает.
Через три дня идет на могилу Исмаила и там возжигает свечи.
На могиле его значится дата «1313» г. х.
№ 25. Джеррах-паша. Однажды в рот дочери султана Мехмеда IV
попала стрела и застряла в зубах; безвестный человек Джеррах-паша
искусно вынул стрелу и вошел в славу 27.
№ 26. В стороне, направо от дороги, возвышается над Мраморным
морем большое здание — палас, принадлежащий депутату Булгурзаде.
В верхнем этаже кое-где повыбиты стекла; судя по крыше, здание как
будто не достроено. Говорят, что здесь пошаливают духи (джинны).
№ 27. Карелы Юсуф-паша, или Чакыр-ага. Он покоится в текке Ог-
ланлар. Если у родителей сын падет шехидом и подходит черед второму
сыну идти на войну, мать отправляется на могилу Чакыр-аги и просит
сжалиться над ней и не отнимать последнего кормильца. Когда я
проходил мимо текке, к окну тюрбе наклонилась женщина и посылала
угоднику, очевидно, тайные думы.
23 Gm. о нем: Ташкелрюзаде (перевод О. Решара), стр. 238—239.
24 См. о нем «Османские сказания и легенды» в этом томе, стр. 327; см. также
25 См. у меня «Османские сказания и легенды», в этом томе, стр. 337.
26 Недавно еще, когда торговля производилась и ло пятницам, квартал
назывался «Джумапазары» («Пятничный базар»).
27 См. о нем «Османские исторические сказания» в этом томе, стр. 372.
408

№ 28. Ахмед аль-Каза Бади, старший сын Адли-эфенди. Случается,
что человек испугается и от страха распухает. Тогда берут «змеиный
камешек» («мекканский») —yilancik ta§i, прикладывают дважды к ранке
на могиле Бади; камень падает, проходит и болезнь.
№ 29. Абдуррахман. Иногда в ухо попадает вода, и человек
временно глохнет. Тогда берут небольшой плоский камень, нагревают его и,
приложив к уху, ударяют по камню другим камнем, читая суру «Фатиха»
и поминая имя Абдуррахмана. Вода выливается на камень. На могилу
Абдуррахмана не идут; довольствуются тем, что посылают поминовение,
так сказать, словесно.
№ 30. Дже в лани-деде. Он покоится во дворе мечети Шехзаде. Если
у кого болит ухо, он берет вощеную бумагу и, свернув ее трубочкой,
вкладывает в ухо и зажигает торчащий конец. Болезнь проходит, а
угоднику больной читает заочно суру «Фатиха» 28.
№ 31. Фыррдёндю 29 хазретлери. Он покоится в черте мечети Фатиха.
Однажды отправился он в Египет и сказал там угоднику Мысыр Сюфли:
«Если кто из жителей Египта заболеет, пусть идут ко мне на могилу».
Больной снаряжался в путь. А путешествие тогда было трудное;
чтобы добраться на паруснике до Стамбула, требовались месяцы.
Поклонившись Фыррдёндю, больной берет каук, лежащий на гробнице, и
надевает его себе на голову; потом тут же шьет он такке и, завязав ее семь
раз в навощенное полотно, бросает в море, приговаривая! «Как это
такке, пока доплывет до Египта, сгниет, так пусть пропадет и болезнь,
гложущая меня». Потом больной садился на корабль и ехал обратно в
Египет. Дорогой тело его сначала все чернело и чернело, но это быстро
сменялось здоровым блеском, и болезнь бесследно исчезала.
№ 32. Мысыр Сюфли (хазретлери). Ему обещают на гробницу
масло и, когда желание исполняется, наливают в бутылку масло и, плотно
закрыв, 'пускают бутылку в море. Она быстро достигает египетского
берега; там масло берут, а бутылку вешают в гробнице на стену30.
№ 33. Ахмед Расим. Под розовым деревом на небольшом кладбище
с правой стороны, вниз от мечети Фатиха, покоится среди пустыря от
пожарища Ахмед Расим, имам квартала. Когда он был жив, он удачно
отчитывал больных. Говорят, могила его находится там, где был у него
дом, и по-прежнему народ идет к целителю болезней.
Приготовляют пилюли, смешивая крахмал с розовой водой — гюл-
ляджем (güllac), потом кладут их в бутылку и обливают углекислотой
(karbonato), а бутылку плотно закрывают древесной смолой (reçino),
чтобы туда не проникал воздух. Та« жидкость остается в бутылке
двадцать четыре часа и, наконец, пенится. Тогда берут большую ступку
(dibek) и идут на могилу принимать лекарство.
Ступка, исполнившая священное назначение, не может уже служить
для домашних надобностей; ее продают на «Египетском базаре», а на
вырученные деньги покупают свечи, масло и приносят на могилу;
бедным раздают деньги.
№ 34. Кемаледдин, или Сары Гюзель, живший во времена султана
Мехмеда II Фатиха. Он покоится у мечети Сары Гюзель. Здесь
свирепствовал во время первой мировой войны пожар; надгробный камень
треснул и был скреплен проволокой. Над могилой возвышается
большой тенистый лавр.
28 См. мои «Османские сказания и легенды» в этом томе, стр. 334; матери обводят
вокруг могилы детей, которые долго ие ходят.
29 Значит: «обернулся мигом» (как птица вапор«шу1вшая).
80 Ср. у меня варианты: 1) об Эръетиш-баба; 2) об угоднике, покоящемся на
острове Бозджа (Тенедос). См. «Османские сказания и легенды», стр. 329, 345.
409

На могильном камне значится дата «1080».
№ 35. Аббас-эфенди, дервиш ордена руфаи, покоится 'под высоким
куббе.
На могиле значится дата «1018» [1609/10 г.].
№ 36. Мехмед-эфенди, член ордена накшбенди, был главным
плотником (dulgerbaçi) .султана Мехмеда П. Он покоится в тюрбе.
Кто страдает ревматизмом (yel hastaligi), берет одну или две
шерстяных или суконных аба (куртки) и кладет одну на один
могильный камень, другую — на другой. Внутренняя сторона камней
представляет углубление, нечто вроде желоба; туда ставят по четыре свечи
и зажигают, читая три раза суру «Ихляс» и один раз суру «Фатиха».
А аба лежат над огнем; «потом больной надевает их на себя и не
снимает целый день. И эта церемония продолжается семь дней, после чего
болезнь проходит. Тогда, выздоровев, человек приготовляет локму, а
тюрбедар раздает ее прохожим на помин души Мехмед-эфенди.
№ 37. Осман-ага ибн Абдулла. Он покоится в фамильном тюрбе.
Кто страдает геморроем (mayasil), ловит 21 воробья, сажает их в
клетку и отдает в фурун 31. Там в печи их жарят так, что вся кровь
остается внутри. Утром кушают по воробью натощак. На двадцать второй
день больной, благодаря за исцеление, приходит на могилу и даеттюрбе-
дару деньги. На могиле дата — «994» [г. х., т. е. 1585/86 г.].
№ 38. Коюн-баба. «Раб семьи, укрывающейся под одним аба»
(bendeyi Ali aba). Коюн-баба покоится вблизи мечети Атик Али-паши.
Угодник помогает тем, кто часто падает в обморок. Берут барана,
стригут его, а волосы палят. Когда болезнь проходит, исцелившийся
приносит во вторник свечу. На могиле дата—«1070» [г. х.].
№ 39. Кюллах-баба. Он покоится у мечети Акшемседдин. К нему
приходят страдающие падучей (sara). Берут кюллах, опускают в
керосин и зажигают, а пепел втирают потом в тело — болезнь проходит.
Угодник нетребователен: нужно прочесть над ним только суру
«Фатиха».
№ 40. Феттах-деде. Он помогает от сифилиса. Берут усики
кукурузы, хорошенько кипятят и выливают в бутылку. Заварив чай, подливают
туда и лекарственную воду так, чтобы всего было примерно полокка;
кладут три куска сахару и ставят на лед. Утром пьют смесь натощак.
№ 41. Талха Зубейр. Он покоится под смоковницей у мечети Кятиб
Муслихеддина в квартале Сараймейданы.
К нему обращаются страдающие от астмы мусульмане и
христиане. Берут с дерева ветвь в виде вилки, подвязывают к груди и носят
так. От этого здоровье, пожалуй, не улучшается, но и не ухудшается.
Проходя мимо, я видел у могилы гречанку.
№ 42. Хюррем-баба (шейх Софу Эмин Мехмед Сырры 32) покоится
в небольшом фамильном склепе.
Сюда 16 мая собираются арабы, больные триппером (bel-soguklugu),
и развлекаются. Готовят питье от триппера так, как и от сифилиса,
только берут верхние волосики кукурузы. На решетке перед могилой
висят тряпочки.
№ 43. Сюлейман-ага, казначей (hazinedar) Мустафа-паши,
покоится в квартале Шехремини. К нему обращаются страдающие болезнью
«ель» (yel), которая ударяет в ноги, а чаще в поясницу. Берут
внутренний бараний жир и растирают им больное место так, что он засыхает,
как известь. Лечение продолжается до тех пор, пока болезнь не прой-
31 Тип пекарни, устьем обращенной прямо да улицу.
32 Имя подозрительно длинно.
410

дет. Тогда идут на могилу и дают тюрбедару деньги. На могиле дата —
«1168» [г. х.].
№ 44. Хафыз Мустафа помогает тем, у кого болят глаза. Дома и
особенно на могиле расправляют больному глаза и трут у висков. На
могиле берут еще колючее грубое растение репейник (diken otu) и,
наклонив его вершиной вниз, стебельком касаются глаза. Так делают в
течение трех дней, и болезнь проходит. Тогда больной идет на могилу
и читает суру «Фатиха». На могиле дата — «1156» [г. х.].
№ 45. Рууз-баба. Он покоится в текке у Аясофьи. Случается,
женщина начинает злословить и поносить соседку в квартале: «И то-то она
сделала, и то-то, и так-то она ступила и так-то»,— словом нет той
житья. Тогда, чтобы избавиться от преследований, она отправляется в
текке и прикладывает каук (кавук) угодника к глазам, ко лбу и целует
его. Немедленно язык сплетницы как бы 'прилипает ik гортани, и она
перестает ругать соседку.
№ 46. Хызыр. Раз молился (года два назад) Фындык Хафыз во
время байрама в мечети Аясофья. Там он увидел маленького мальчика
лет трех, у которого были расстегнуты штанишки. Он спросил у
мальчика, как он попал сюда, но мальчик молчал. Побаиваясь, как бы
мальчика не навязали ему, Фындык Хафыз заправил ему все-таки
штанишки, только смотрит: мальчик идет тихо назад и вдруг скрылся аз.
№ 47. Химет-деде (ходжа Абдулла халифе Вефа) покоится за
оградой на площади перед Военным музеем (бывшей церковью св.
Ирины).
Обычно угодник молился под большим древним деревом —
чинарой, уже высохшим (поддерживаемым цементной подпоркой). Сюда
шли девушки, почему-либо засидевшиеся в девках. Завидев девушку,
Химет-деде сразу догадывался в чем дело и говорил: «Девонька! Тебя
сотворил бог и сотворил из семени, истекающего из этого ч... Возьми
мой ч...» Девушка знала заранее, что она услышит эти слова, и
беспрекословно брала в руки ч...
Немедленно в дом к ней стучались свахи.
На могильной плите значится дата «900» [г. х.].
К № 48—50. Легенды, записанные при участии Мазхара.
Когда через два года (в 1928 г.) я снова попал в Стамбул, решил
продолжить собирание агиографического материала. Разговаривая со
своим близким приятелем, книготорговцем Хафызом Раифом, я указал
ему, что мне нужен был бы проводник, хорошо знакомый с
мусульманскими святынями города. Как раз проходил по «Хаккякларам» человек,
звали его Мазхар, его-то, не долго думая, убежденно Хафыз Раиф мне
рекомендовал, как более всего соответствующего моим целям. Потом,
положим, он и сам признал, что Мазхар малосведущ, но, как-никак,
спутник-мусульманин, сопровождавший меня во время экскурсий,
подготавливал общение и облегчал м(не беседы, а стало быть, и запись
того, что мы слышали дорогой.
Мазхар был человек без определенных занятий; прежде служка
ордена руфаи, он теперь три оаза в неделю (в пятницу, субботу и вос-
33 Легенды о Хызыре, естественно, распространены повсеместно; о нем
рассказывает уже цесарский посол Бусбек. Ом. также у меня «Османские сказания и легенды»,
в этом томе, стр. 329. 344.
Недавно газета «Миллиет» (1928, № 972) напечатала заметку,
свидетельствующую об ожидании Хызыра среди женщин.
Один человек, араб Хаджи-баба, обычно совершал утреннюю молитву в мечети
Аясофья. Товарищ вздумал над ним подшутить и, обратившись к женщинам, бывшим
в мечети, сказал: «Смотрите, вот Хызыр!» Женщины начали целовать Хаджи-баба
руки. А араб выбежал из мечети с криком: «Я не Хызыр, я простой человек!»
411

кресенье) поет (hanende) на гуляньях, оглашаемых звуками восточного
оркестра, а больше он маклерствует и исполняет различные поручения
по продаже старья, выносимого на базар. Словом, время у 'него было
свободное, и мы начали странствовать.
Конечно, как и раньше, я наталкивался нередко на объективные
препятствия: голова у людей, -как заявляли нам, ходит кругом, мысли
направлены исключительно на то, чтобы добыть кусок хлеба, и старые
интересы невольно вытесняются, тем более что отдаваться мечтам о
прошлом, воздыхать об угодниках стало теперь и небезопасно...
Мазхар свел меня в Касымпашу к шейху руфаи Мехмеду, на
радении «которого собирались постоянно и туристы, жаждущие
экстравагантных зрелищ34; мы собирались отправиться в Асытане — главное текке
руфаи в Скутари, но, явившись раз ко мне, он объявил, что натрудил
ногу ходьбой, и наши хождения прекратились. Я воспользовался
перерывом, чтобы уехать в Брусу, но, когда вернулся, новые люди, новые
встречи отвлекли меня. Но я уже мало жалел о том. Искренне
преданный м'не, Мазхар был молчалив, 'воображение у него было тусклое и
рассказывал он бледно.
И, как всегда, записи у меня были спешные, восстанавливаемые
полностью уже дома; невольно вносились изменения, искажающие
передачу; исчезал и тон — словом, от наивного рассказа, дышащего
непосредственной прелестью, оставался часто мертвый скелет.
Между тем «воющих» дервишей, прозванных так за бесконечное
повторение эпитета аллаха — «Он» (hu), собирающих вокруг себя не
столько турок, сколько арабов или курдов, конечно, стоило бы
-понаблюдать повнимательнее. О фокусах их, об их игре с огнем знают все. Так,
один шейх-араб («Сиваслы») однажды на склоне Серенджебейёкушу
(в Бешикташе) разделся и пошел, положив на голову мангал с
горящими угольями.
№ 48. Махмуд Хюдаи, бывший шейхульисламом, прослышал о
подвижнике Ифтаде. Придя в Брусу, он изъявил желание стать его
мюридом. Шейх Ифтаде потребовал, чтобы он роздал все свое имущество,
движимое и недвижимое, отказался бы от жены. Когда, наконец, шейх-
ульислам выложил перед Ифтаде вырученные им от ликвидации
имущества деньги, шейх принял его >к себе и потом послал в Скутари.
Ревность о (вере у Махмуда Хюдаи была велика: когда он утром
ставил себе на живот кувшин «гюгюм» (gügüm). вода там закипала.
И слыша о Махмуде Хюдаи, султан преклонился перед -ним.
№ 49. Мечеть «Санкиедим»^ (около Султан Ахмеда). Отказывая
себе во всем, человек скопил деньги и построил мечеть. Однако народ
неохотно ходит туда, очевидно боясь, что и у него объявится недостача.
№ 50. Однажды в текке дервиши (руфаи) стали ворчать на
шейха — словом, вышли из повиновения. Тогда, чтобы образумить их, шейх
поставил кругом кувшины (ibrik), сам сел посередине горницы и начал
читать исповедание веры. А кувшины, слушая слова шейха, повторяли
формулу: «Нет бога, кроме аллаха». Дервиши сперва удивились и
подумали, что, верно, кто-нибудь из них нарушил уговор и тюшел к
шейху. Но, когда увидели, что в комнате одни кувшины, они, пораженные,
раскаялись.
К № 51—54. Легенды, записанные от Османа.
По дороге в Касымпаша, к шейху Мехмеду, нам попался дряхлый-
предряхлый старик Осман, которому перевалило уже за сто лет (Маз-
34 Его текке закрыто было еще раньше, чем остальные.
85 Значит: «Словно бы покушал» (подразумевается, а в действительности —
голодновато!).
412

хар клал ему сто двадцать — сто тридцать лет), от него услыхал я два-
три рассказа о местных угодниках, могилы которых, разбросанные там
и сям, напоминают о большом кладбище, еще четверть века тому назад
придававшем этой части города своеобразную прелесть.
№ 51. Джиерим-баба Бедеви. Пришел раз сюда судья (hâkim) и
заспорил он с шейхом: «Вот я буду тоже дервишем»,— утверждал судья.
«Нет, нет, ты не сможешь»,— уверял шейх. Но судья упорно стоял на
своем. Ну, хорошо, заметил шейх, возьми жердь и продавай печенку.
Судья беспрекословно перекинул через плечо жердь, унизанную
печенками, и пошел по городу, выкрикивая: «Вот у меня печенка-а!»
(«Джиерим вар!»). Ребятишки смеялись над судьей, а он шел
спокойно, не обращая ни на что никакого внимания. Он отказался от
богатства, отпустил жену и стал дервишем.
№ 52. Лохуса-кадын (Фатима?). Мехмед, дервиш ордена мевлеви,
отправляясь в хадж, поручил соседям заботу о жене. Через шесть
месяцев он вернулся и, узнав, что жена дней сорок назад умерла, спросил:
«А как мой сын?» Соседи удивлялись и не понимали, что он говорит,
зная, что он бездетный. Тогда дервиш пошел на кладбище, разрыл
могилу жены, и увидели соседи, что у правой груди лежит младенец и
сосет мать. И прозвали младенца Атаулла ^ (Дар аллаха). Над могилой
ее возвышается еще одиноко тюрбе, а случилось все это в царствование
султана Махмуда П.
№ 53. Али Кузу-баба. Однажды мимо проезжала мать султана
Меджида и, увидев Али Кузу-баба, определила ему из средств
адмиралтейства ежедневно два хлеба.
Он покоится на кладбище Шишане.
№ 54. Хельваи-баджы. При жизни она часто раздавала соседским
детям сладости (kâgit helvasi). После ее смерти на могилу ее ходили
страждущие и давали обеты. И только в последние годы, очевидно, когда
уничтожено было кладбище, прекратились и хождения на могилу37.
К № 55. Легенды, записанные от разных лиц.
№ 55. Абдул Кадир Гиляни. Отправляясь в хадж, Абдул Кадир
поручил заботы о воспитании сына соседу Абу Сайду. На обратном пути
Абдул Кадир умер; мальчик в семь лет остался без отца.
Раз спросили у матери, где мальчик. «Он взял собачку,—отвечала
мать,— и пошел в горы». Смотрят, мальчик прислонился к дереву, а
около него — собачонка; но когда на мальчика вздумал напасть лев,
собачка прогнала льва.
Наблюдая мальчика сзади, Абу Сайд приветствовал его трижды, но
тот молчал, и когда Абу Сайд спросил о причине, мальчик так
объяснил: «В дом входят не через окно, а через двери».
«Пойдем в Багдад»,— позвал его Абу Сайд. «Хорошо, иди, я
догоню тебя»,— отвечал мальчик. Абу Сайд ушел. Вдруг корова,
находившаяся среди стада, заговорила человеческим голосом, указывая на
высокий жребий, какой -выпал ему. Мальчик испугался, но, поднявшись на
крышу, закричал матери: «Смотри, сколько народу идет на гору
Арафат». Но сколько мать ни смотрела, ничего не могла увидеть. Тогда
сын 'провел рукой по глазам ее, у нее отверзлись духовные очи, и она
узрела также толпу.
Снаряжая сына в Багдад, мать зашила ему под мышкой кошелек,
36 По другому варианту «Кудфетулла» («Могущество аллаха»),— говорил шейх
руфаи Мехмед, прибавлявший еще, что род его пресекся всего лет десять тому
иазад.
37 Старик OcMiaiH называл еще угодников: Чюрюклюк (?), Ак Шемседдин и Еди-
эмирлер.
413

куда положила сорок золотых лир. Дорогой напали на него разбойники,
и когда мальчик сказал им о деньгах, они заметили: «Откуда это у
дервиша сорок лир, когда у него нет и сорока вшей!». Разбойники повели
его к главе шайки Шахбазу Календеру. Абдул Кадир просто заметил
ему, что он живет не для мирских богатств и потому « золоту он
равнодушен. Тогда разбойники преклонились перед ним и обратились в его
учеников.
В Багдаде ученые встретили его 'неблагосклонно и 'поднесли ему
чашу, наполненную молоком. Видя это, Абдул Кадир -взял розу и
положил сверху, намекая, что им нужен же глава.
Так, и кадири, и руфаи вшивают в тадж розу (gül).
Абдул Кадира повели в медресе и стали потчевать айраном. В это
время муэззин поднялся на минарет и уже хотел прокричать эзан, но
Абдул Кадир остановил его, сказав: «Еще рано». А минут через пять
приложил палец к его уху, и муэззин услышал, что у престола аллаха
запели петухи. «Ну вот теперь пора»,—сказал Абдул Кадир.
Сорок лет всходил Абдул Кадир на мимбер, и когда он обращался
на все четыре стороны, всюду — и на Кавказе, и в Бухаре—ученые
преклонялись 'перед ним, произнося формулу послушания: «Мы
служим и повинуемся» — и только два Ахмеда освобождены были от
изъявления покорности: Ахмед Руфаи и Ахмед Бедеви. Но и они
добровольно признали превосходство Абдул Кадира.
Но был один упрямый ходжа — Санан; завидуя Абдул Кадиру, он
решил его погубить и подговорил одну женщину вызвать к больной
дочери Абдул Кадира и потом оклеветать его, что ок посягнул на честь
ее дочери. Женщина поддалась убеждениям Санана, но халиф
наблюдал <все это и видел, что Абдул Кадир, войдя в комнату, вылетел потом
птицей (голубем). «Вот за то, что ты оклеветал меня,— сказал Абдул
Кадир Санану,— ноги свиньи будут у тебя на плечах». Случилось так,
что Санан попал пастухом в Индию. И вот однажды в горах свинья
опоросилась, и Санан должен был взвалить на плечи поросенка и нести
домой.
Почитают Абдул Кадира и в Индии, и вот почему. Однажды
язычник («меджуси») полюбил дочь шаха и хотел изнасиловать ее.
Охваченная страхом девушка закричала: «Абдул Кадир, выручай!» А Абдул
Кадир совершал в это время в р. Тигре омовение; он снял налын (сабо)
и, бросив, угодил в насильника. Благодарный индийский шах ежегодно
жертвовал в текке дары: полторы окка золота и полторы окка серебра.
№ 56. Шейх Ахмед Руфаи. Шейх родился в Неджде (Умми Убейд).
Пророк явился во сне дяде его и возвестил, что от сестры родится
через сорок дней мальчик, «который покроет себя славой. «Будь к нему
почтителен и отдай его в науку»,— говорил голос.
Однажды, когда Ахмед Руфаи был еще мальчиком, Абдул Кадир
Гиляни повел его на зикр. Там один музыкант, ударяя в «тэф»—бубен,
подумал: «Вот ведь и здесь во время радения происходит то же, что
вчера, когда я играл в кабаке». И только подумал это музыкант, как
Ахмед Руфаи выхватил у него из рук бубен и разбил. Дервиши
вознегодовали на Абдул Кадира, зачем он привел на собрание такого
невоспитанного мальчика. Но, когда узнали о 'причине, преклонились перед
силой, его внутреннего прозрения.
Когда Ахмед Руфаи вырос, он отправился -в Мекку и, придя в
мечеть, сел на молитвенном ковре, разостланном для шерифа. Как ни
пытался слуга его прогнать, все было напрасно. Наконец, вошел шериф и
потребовал, чтобы Ахмед Руфаи убирался. Они заспорили. Шериф
высокомерно заявил, что его «дед», пророк Мухаммед, 'признает за ним
414

право, и обратился к кыбле; но все 'было тихо, а корда к пророку
воззвал Ахмед Руфаи, послышался голос и из гроба протянулась рука,
которую Ахмед Руфаи благоговейно поцеловал.
Памятуя об этом, дервиши ударяют себя и протыкают щеки,
глотают огонь.
№ 57. Шейх Мехмед. Вот и дом шейха Мехмеда. Родом из Багдада,
он считает себя арабом, но знает и по-курдски. По-турецки говорит
плоховато. Видавший часто иностранцев (у него бывали и американцы),
шейх Мехмед держится свободно. Он подробно говорил о себе, и я
сообщаю здесь, что удержалось в голове.
Он был. когда-то каймакамом в Ревандузе. Султан Абдул Хамид
вытребовал его в Константинополь и посадил сразу в тюрьму. Там
просидел о:н три месяца и был выпущен в ночь «кадра» — ночь
предопределения («кадиргеджеси»).
Султан ему пожаловал сто восемьдесят лир (золотых), но
восемьдесят должен был он отдать, не без тонкой иронии прибавляет он,
вспоминая режим султана Абдул Хамида. Константинополь, очевидно, ему
понравился, и он (решил переменить амплуа. Сперва хотел он
устроиться в Эюбе, потому что род его восходит к знаменосцу -пророка
Мухаммеда, похороненному в Эюбе (так ему и пишут «Мехмед Энсари»), но
там встретили его недружелюбно, и он ушел в Касымпаша, где основал
текке руфаи. Со времени закрытия текке (1925 г.) запрещены, конечно,
и радения. «Я поклялся не ходить и в мечеть»,— заявил шейх Мехмед.
Ему за пятьдесят лет; у него длинная борода, длинные волосы, и
когда он снял шапку и стал 'поправлять волосы, он напомнил мне
священника.
Семья его развеялась; один сын, как сторонник старого режима,
бежал во время султана Вахидеддина и теперь в Европе устраивает
сеансы как «индийский факир». На стене у шейха висит фотография
сына в белом покрывале индуса на голове.
Обстановка в доме шейха Мехмеда бедная, в комнате грязь, все
навалено; в частности, тут и ящик с гусеницами.
По стенам развешаны дервишские принадлежности: 1) нефир— рО'Г
длинный с пастью дракона. Встречая в горах диких зверей, дервиши
трубят, и звери в страхе разбегаются; 2) топуз — палица со
свешивающимися железными цепочками; 3) род лопаточки. Ее раскаляют в огне
и лижут языком; 4) тонкий прут. Раскалив прут в огне, дервиш кладет
в рот яйцо и в него втыкает железный прут; от вращения вертела яйцо
сваривается; 5) кешкюль — дервишская сума для подаяний; 6) гюль —
вышитая белая звезда по бархатному полю. Происхождение этого
изображения: когда ученые в Багдаде встретили мальчика Ахмеда Руфаи,
то, желая показать, что он лишний, они вынесли блюдо, наполненное
молоком, а мальчик -положил сверху розу, знаменуя, что он выше всех
их; 7) пояс, зеленый; 8) изображение могилы Ахмеда Руфаи. Стерегут
могилу лев, тигр, змея, скорпион. Если у кого сердце нечисто, они не
подпустят; 9) надписи над могилой Ахмеда Руфаи.
С другой стороны, род шейха восходит к Абдул Кадиру Гиляни, и
его, видно, он 'почитает больше еще, чем Ахмеда Руфаи.
Общее число текке ордена руфаи в Стамбуле равно было
шестидесяти двум.
Вот вкратце -порядок зикра у руфаи. Шейх стоит на ногах, за ним—
дервиши. Перед дверью текке он читает трижды суру «Фатиха», а
дервиши повторяют «салават». Потом в текке (у двери которого два мей-
данджы) идет чтение эврадов — начинает шейх. После шейх произносит
«слово исповедания» и эпитет аллаха «хай» («живой»). Шейх встает и
415

произносит новый эпитет — исми джеляль (ismi celai). Закир
(должностное лицо зикра, поддерживающий все время пыл) как бы
испрашивает разрешение у основателя ордена: «Дестур, о Сейид Ахмед Руфаи!»
(одновременно поминаются имена основателей главнейших двенадцати
орденов, причем нарочито имя Абдул Кадира Гиля'ни). Во время
призывов шейха — «О живой!» — читается касыда поэта Бусыри «Плащ
(пророка)». Произнося слово «О живой!», шейх ударяет себя, дервиши
снова произносят «сала». Шейх продолжает молиться, взывая о помощи к
пиру, потом сурой «Фатиха» все заканчивается.
Встретил нас шейх ласково, угостил чаем. Он просил еще зайти:
«Поставим самовар и будем беседовать»,— говорил он. Но, как это
часто бывает, встреча у нас была одна.
Среди окрестных жителей шейх пользуется большой славой. К
нему водят больных, и я наблюдал, как он отчитывал больную девочку
лет пяти, равнодушно глядевшую по сторонам. Мать была у него уже
второй раз. «Ну, как?» — осведомился шейх. «Сначала стало было
лучше, а потом опять заболела»,— отвечала печально мать. Он читал что-
то, проводя рукой по больной ноге, сперва по одной стороне, а потом
двумя пальцами, как бы массируя. Потом подул он раза два,
произнося вслух формулу: «Я прибегаю к господу за помощью от дьявола».
Наконец, спросил, как зовут девочку. Мать все смотрела с тревогой и
мольбой.
№ 58. Яшмак сыйыран. Когда-то на месте квартала Бедреддина
были луга. Молодая женщина из Аксарая пришла раз сюда к стаду.
Подоив овец, она пошла обратно домой и там, где теперь источник Ад-
жычешме, встретила молодого человека по имени Ахмед-бей (из Перы).
Красота женщины поразила его, и он сказал: «Если истинно ты любишь
аллаха и его посланника, подними покрывало с лица и поцелуй меня
два раза». Услышав эти слова, женщина, горя верой, позволила себе
поцеловать. На том месте Ахмед построил источник.
Придя домой, женщина рассказала обо всем мужу. Муж, однако,
смутился и отправился к фетва эмини, чтобы узнать, не нужно ли ему
разводиться с женой. «Ты испытай лучше жену,— посоветовал тот,—
растопи печку и вели ей, если она любит аллаха и посланника его,
войти в горящую печь, и если она безбоязненно войдет, значит
действительно вера ее велика». Муж так и сделал, а жена бесстрашно
бросилась в печь. Три часа пробыла о!на в печи, а муж, решив, что она
сгорела дотла, велел слугам похоронить ее. Но только открыли слуги печь,
женщина невредимая вышла. Еще терзаемый сомнениями, набросился
муж на слуг, упрекая, что они плохо растопили печь. Но те уверили
его, что 'приказ был исполнен ими точно. А жена, будучи спрошена,
заметила: «Как могла я сгореть, когда верю в аллаха и в его
посланника?» Муж побежал снова к фетва эмини и рассказал ему о чуде. А
фетва эмини, услышав, объявил, что он придет поклониться жене его.
Тюрбе ее, выстроенное 'впоследствии обожателем женщины, было
в Аксарае, у Фуруна, с левой стороны, но во время пожара сгорело.
Женщины (невесты часто) вешали у тюрбе сита, и это давало
благословение и успех.
№ 59. Айны Али-баба. Когда султан Баязид был еще наследником
и жил в Манисе, Айны Али-баба обучал его детей; по восшествии
султана на престол он переехал в Стамбул и поселился в квартале Чиз-
меджибашы, главного сапожника султана Мехмеда П. Он умер
внезапно в ночь «Кадыра» («Кадыргеджеси). Когда султану доложили об
этом, он воскликнул: «Он исчез точь-в-точь, как Али!» — и прозван был
Али-баба Айны Али-баба.
416

№ 60. Юсуф Рейс. Он лежал безвестный, и прохожие топтали его
могилу. Вот раз приснился он чаушу (сторожу) соседнего участка и
велел доложить начальнику, чтобы прекращено 'было это безобразие,
но начальник все пропускал мимо ушей слова чауша. Три раза являлся
Юсуф Рейс во сне; наконец, колбашы внял словам, и могила его была
окружена (решеткой и возведено было тюрбе.
№ 61. Прангалы Али-баба. Султан Махмуд II почему-то заковал
Али-баба и послал в тюрьму. Но только он вышел из адмиралтейства,
смотрят, а Али-баба гуляет на свободе. Три раза сажал его султан,
и все было напрасно. И воскликнул султан: «Боже, или его душу
возьми, или мою!» У;слышав это, Али-баба возразил: «Нет, ты нужен
народу, пусть аллах возьмет мою душу. Так избавляю я тебя от
хлопот!»
№ 62. Джиерим-баба (Абдулла-баба?) был родом из Хорасана.
Проходит раз султан Мехмед II Фатих и видит: сидит под платаном
дервиш. И воскликнул султан: «Моя печень сгорела от любви к этому
дервишу». Так и прозван был дервиш Джиерим-баба.
№ 63. Хасан Хюсамеддин Ушшаки™. Отец был купцом; сын также
хотел продолжать дело отца, но -во сне явился к нему пророк и объявил,
что он рожден для того, чтобы вести людей на «путь истины» (hak youl).
Хюсамеддин продал все и пошел сначала в Ушак. Умирая, он завещал,
чтобы его похоронили там, где остановится телега.
№ 64. Сефер-деде (Ходжа Ахмед). У Хасана Хюсамеддина Ушша-
ки были мюриды: Сефер-деде, Абдулла-деде, Ибрам-деде и Юсуф-деде.
Вот раз обратился Хасан Хюсамеддин к Абдулле, Ибраму и Юсуфу и
разрешил им ложиться, а про Сефера-деде и забыл. И так стоял тот на
моленье до утра. Когда утром Сефер-деде спросил у учителя, что ему
делать, Хюсамеддин в сердцах крикнул: «Убирайся в преисподнюю!»
(Cehenneme git !). Сефероглу молча отправился в баню, которую
только что начали растапливать, и вошел в печь. В бане в районе Татавла
он и похоронен.
№ 65. Хюсрев Челеби. В 1310 г. х. он явился во сне бекчи и
объявил о себе. Пять дней искали место, указанное во сне, и только тогда
обрели нетленное тело Хюсрева Челеби. Однако доктора объясняли это
почвой, но в течение сорока дней тело Хюсрева Челеби и на воздухе
все-таки не подвергалось разрушению, и поняли все, что он угодник.
Над прахом в Окмейданы возведено было тюрбе.
№ 66. Идрис(и) Мюхтери, дервиш ордена хальветие, был
современником Хасана Хюсамеддина Ушшаки и Мысри Ниязи.
Когда Мысри Ниязи был сослан на остров «Нимла» 39, он написал
только: «Мы живем тихо, а вы показали людям свою духовную мощь».
Могила Идриси находится на Окмейданы.
Идриси Мюхтери был товарищем Гизлиэвлия. Оба они спасались
тайно. Только раз смотрят: ночью горят лампады, лежит тело, а
кругом люди совершают радение, и догадался человек, что Гизли —
угодник, и возвестил об этом народу.
№ 67. Мысри Ниязи. Мысри Ниязи был сослан султаном на остров
Нимла. С ним был чауш его Ариф. Когда пароход был в море, Мысри
Ниязи бросили в море. Все, конечно, решили, что он утонул; но когда
подъехали к острову, увидели, что Мысри Ниязи ждет уже их на берегу.
Сперва умер Мысри Ниязи; чауш Ариф оберегал его могилу.
К № 68—85. Легенды, записанные от Османа Сайда.
38 Мазхар говорил, что он был родом из Бухары.
39 Т. е. Лишни (Лемиос).
27 В. А. Гордлевский 417

Одним из моих источников в Стамбуле был также Осман Сайд.
С ним я познакомился еще в 1926 г. в Кыршехире, но только в 1928 г.
мы сошлись ближе. Осман Сайд сначала учился в медресе, уже
реформированном (Хайри), и перед рамазаном даже отправлялся в джерр за
благостыней, но закончил среднее образование в республиканское время
в лицее. Зиму 1927/28 г. он учительствовал в деревне (около Аваноса)
и вернулся в Стамбул, чтобы осенью поступить на химическое
отделение Технического факультета Стамбульского университета.
Вскоре после того, как я появился в Стамбуле, он бросил службу
не то в конторе, не то в редакции газеты «Акшам» и слонялся без дела.
Он часто захаживал ко мне по утрам, благо мы были соседи; я обучал
его английскому языку; мы много болтали, а иногда и гуляли по
городу. Но то ли, что этнография, агиография, предания были органически
далеки от его реально настроенного ума, то ли потому, что он часто
побаивался расспрашивать («это партийная кофейня»,— оправдывался
он), а то и старшее поколение, глядя на лицо его, озаренное
мальчишеским задором, со своей стороны также предпочитало молчать,— только,
несмотря на продолжительное наше общение, я от него и через него
сравнительно слабо пополнил свой материал.
Кое-какие дополнения и изменения внес он, как уроженец Кырше-
хира, в материал, собранный мною в 1926 г. на месте; о них я
упоминаю в разделах, посвященных Кыршехиру и Аксараю.
№ 68. Джинли эв. Сосед Османа Сайда, Мехмед Али, лавочник,
уроженец Анадолухисара, дважды ссылавшийся в Физан, рассказывал,
что уже после восстановления конституции снял он в Аксарае дом,
получивший среди окрестных жителей прозвище «джинли эв» («дом с
духами»). Кто там ни 'поселялся, ночью подымался шум, глаза
засыпались пылью—словом, съемщик от страху сбегал.
Вот Мехмед Али, решившись снять дом, подмел в полдень двор и
прилег. Только видит: вышел человек откуда-то и полил двор водой,
т. е. продолжал работу, начатую хозяином. Потом скрылся в доме.
Мехмед Али поднялся и, когда подошел к чулану для угля, почувствовал,
что оттуда распространяется благовоние. Он подмел чулан, и вдруг
показалось зеленое покрывало, а за ним и «ящик» (рака); он раскрыл
раку, а там лежал в зеленом джюббе поверх савана угодник. Скрывая
от соседей тайну, Мехмед Али ежедневно начал 'прибирать место, где
покоился угодник, и благодать снизошла на Мехмеда Али. Когда
соседи настойчиво стали спрашивать Мехмеда Али, как это он так спокойно
живет в доме, Мехмед Али раскрыл тайну. Стуки и шум в доме
прекратились.
№ 69. Сейрек. Подъем так назван потому, что здесь кое-где, «там
и сям» (segrek), разбросаны кости шехидов, павших во время
завоевания Константинополя. Потом кости эти были собраны и погребены.
И на подъеме сохраняются еще братские могилы шехидов.
№ 70. На могиле, реставрированной, значится, что Зембилли Али-
эфенди — муфтий трех султанов (Баязида II, Селима Явуза и Сюлей-
мана Кануни) — умер в 932 г. Народ хорошо сохраняет о нем память.
Однажды, когда мы возвращались домой, напротив могилы Али,
на Сейрекъёкушу, сидел старик My-стафа. Беженец из Румынии,
живущий в квартале всего два года, он высоко чтит Зембилли Али и на
вопрос, что он знает о нем, заявил, что рассказам о Зембилли Али «нет
числа». Он рассказывал.
Был бедный человекГ у него -была лошадь, и он каждый день
уходил в лес за дровами и продавал их потом в городе. Так содержал он
семью. Но однажды в лесу волк задрал лошадь. Бедняк взвалил на пле-
416

чи дрова и притащил вьюк. Вечером бедняк отправился к Зембилли Али
и стал ему жаловаться на волка. Зембилли Али, выслушав его, написал
«вызов в суд» и, передавая бедняку, сказал: «Завтра ты пойдешь в лес,
кланяйся от меня волку и скажи, что я требую его в суд». Бедняк
подивился, однако исполнил наказ. Волк, прочитав бумагу, покорно пошел
за бедняком в город. Когда они предстали перед Зембилли Али, тот
спросил у волка, что побудило его съесть лошадь. Волк смиренно
склонил голову, не будучи в состоянии найти что-нибудь в свое оправдание.
Три раза спрашивал его Зембилли Али и три раза волк признавал вину.
Тогда Зембилли Али определил, что волк должен или найти бедняку
лошадь, или сам выполнять работу задранной им лошади. Волк
покорно таскал бедняку дрова из лесу в течение года. Тем временем бедняк
завел другую лошадь и тогда отпустил волка.
У Зембилли Али-эфенди была дочь на выданье. Вот раз и говорит
жена ему: «Послушай, нам пора бы начать обряжать дочь». А
Зембилли возразил на это: «Что ты, дочь моя воспитана в правой вере, и
никакого другого приданого ей не нужно».
Когда мы, совершая прогулку около Фатиха, сидели в медресе у
знакомого студента-богослова, вспомнил Осман Сайд еще два
(общеизвестные) эпизода из жития Зембилли Али.
Однажды ехали (рядом муфтий Зембилли Али и султан Селим Явуз.
Лошадь муфтия, ударяя копытами о землю, брызгала грязью султана, и
султан Селим, видя это, завещал, чтобы после смерти на гробницу его
положили это платье, освященное грязью лошади муфтия.
Разгневанный однажды неправедным судом султана муфтий взял
корзину40, положил туда свои книги и, явившись к султану, твердо
указал ему на незаконность его поступка.
Во время экскурсии в Эюбсултан у Адрианопольских ворот и на
кладбище, попалось нам несколько могил, отчасти исторических, а
большею частью безвестных лиц, превратившихся в места поклонения
округи. Но, как я уже говорил неоднократно, опрос становится все более
затруднительным, и только длительное пребывание в квартале могло
бы дать положительные результаты. Люди, видимо, знают и, может
быть, хотели бы оказать, но боятся; сторож на кладбище у
Адрианопольских ворот так прямо и заметил: «Где мне знать! Запрещено и
запрещено!»
№ 71. А к Шемседдин предсказал султану Мехмеду II день
завоевания Константинополя.
№ 72. Во время реставрации (1236 г. х.) мечети у Адрианопольских
ворот, воздвигнутой Синаном по велению султанши Михримах Синан,
во дворе рыли колодезь, в нем были найдены мощи Гюльзара-баба.
Надпись говорит о чуде, явленном угодником (izhari keramet), но
женщина, хранящая ключи от мечети, молчала.
№ 73. Под деревом, к которому подвешен фонарь, во дворе мечети
покоится прах автора «Хиллейи Хакани», умершего в 958 г. х.
№ 74. С другой стороны, у стены, покоится под инжиром Замбак-
баба. Могильный камень густо покрыт ветвями, и доступ к нему
затруднен.
№ 75. На Адрианопольском «кладбище, вправо от дороги, находится
могила черкеса Хасана. Страждущие от лихорадки берут комок земли
и, положив его в воду, пьют. Об этом оказал нам и в кофейне случайно
встреченный ходжа, живущий по соседству.
40 Он обычно так ходил всюду, откуда и его прозвище «Зембилли» (zembil —
корзина);.
27*
419

Длинная надпись на камне говорит, что черкес Хасан, сын Зейш
Буракизаде Гази Сюлеймана, еще в молодости удостоился высокого
звания аги; умер в 1293 г. х.
№ 76. Немного дальше в тюрбе покоится Арнавут (албанец) Селих-
баба (ум. в 1270 г. х.). О нем старики отзывались тоже почтительно, и,
действительно, решетка окна тюрбе увешана тряпочками; но ходжа
презрительно бросил: «Бекташи-то был, пил вино, и за него не стоит даже
молиться» (мусульмане, проходя мимо могилы, читают часто :уру «Фа-
тиха»41).
Могильная надпись между прочим, гласит: lMj42 ^ ^* i-àj*
Я — праведный мюршид,
Я — посланник аллаха и светоч Мустафы.
(Я праведный43 мюршид, и к господу моему ведет меня сияние от
персоны Мустафы.)
№ 77. Еще 'подальше — могила, на которой висит чашечка (для
свечи, для денег?). Здесь покоится Айше, мать Сармысаклы Саыр Ба-
кырджы (глухого медника) Мустафы, умершая в 918 г. х. Но надпись
новая, жестяная, а буквы выведены белой краской.
№ 78. На кладбище в Эюбсултане покоится Ибрагим Эмир-эфенди.
Отец его, так значится на (арабской) надписи, поселился в Амасье;
умер в 935 г. х. Решетка перед могилой увешана тряпочками.
№ 79. В дверях, ведущих во дворик небольшого кладбища при
мечети Карабаш (в Галате), сидит старик-сапожник и тихо работает. По
двору спокойно ползают черепахи. Уже двадцать лет, как он смотрит за
ними; в прошлом году напала на черепах болезнь, и они перемерли; но
и теперь их все еще шестнадцать штук. Заботливая рука сапожника
прибирает могилы, и угодник («великий человек»), верит сапожник,
ему помогает: «Голодным никогда еще не был; от заказчиков нет
отбоя».
Когда мы, выйдя во двор, прочли могильную надпись, старик
радостно воскликнул: «Вот, а все, кто сюда приходит, говорили, что это —
неизвестный человек».
На могиле возвышается два камгая: на одном вырезано
исповедание веры; на другом — имя и дата смерти (по-арабски): «Мустафа ибн
Курд-бей, 937» [г. х., т. е. 1530/31 г.]44.
Между камнями устроен жестяной ящик; здесь зажигают свечи; у
камня лежит небольшая бутылочка, наполненная наполовину
желтоватой жидкостью (маслом?), и небольшая метелочка.
Карабаш. 1. Осаждая Константинополь, султан Мехмед II подвез
сюда орудия, но никак солдаты не могли их спустить. Тогда султан
приказал им пойти к Карабашу и узнать, отчего это происходит.
Карабаш заметил, что «пушка может пройти только там, где находится он.
И, обратившись к пушке, сказал: «Во имя бога, иди». И пушка легко
двинулась вперед. Указывая султану на бедность жителей квартала,
Карабаш просил султана позаботиться о бедняках.
2. Однажды мимо Карабаш а шли два христианина — грек и
армянин; в руках у них были горшки с вином и водкой. Когда они поравня-
41 Когда мы разбирали надписи «а моги лак, «подошел старый ходжа Казанлы.
которому теперь запрещено преподавать в мечетях, и совершил на распутье четыре
раза молитву.
42 ^и(меви1м) вместо ожидаемого ^ (беним).
43 Игра слов: имя угодника («Салих») означает «праведный».
44 Прежде я читал: «934», см. «Османские сказания и легенды», стр. 324.
420

лись с ним, Карабаш спросил, что они несут, а христиане, стесняясь,
сказали: «Мед и масло». Когда христиане захотели потом разлить вино
по стаканам, то увидели, что в горшках у них мед и масло. Видя чудо,
совершенное Карабашем, христиане обратились в ислам.
№ 80. Кылыч Али-паша. Он покоится в тюрбе; человек,
спрошенный нами, отвечал: «О нем бесчисленные ходят рассказы, но я все
позабыл».
Там возвышается мечеть его имени, иначе называемая «Топхане
джами»; до квартала Карабаш прежде было море. Задумав построить
мечеть, Кылыч Али-паша навез землю; но когда он хотел приступить к
постройке, ему сказали, что мастер исчез. Семь лет пропадал мастер.
Увидев, наконец, его, паша сердито спросил, где он был, и мастер
объяснил, что он нарочно ушел; за семь лет почва отвердела и выдержит
тяжесть мечети.
Вариант: (от сапожника). Здесь прежде было непроходимое
глухое место (Боазкесен); кругом был лес; наверху было два янычара
(кальёнджу) да в Бешикташе домиков пять.
Кылыч Али-паша построил мечеть; повалил народ, и постоянно
полна бывает мечеть народу, между тем как соседняя новая мечеть
«Нусратие», воздвигнутая султаном Абдул Меджидом, пустует.
№ 81. Мехмед Али-паша. Среди стереотипных могил выделяется
своим видом надгробный памятник Мехмеда Али-паши (ум. в 1281 г. х.,
т. е. в 1864/65 г.). Гробница представляет корабль, мачты которого
сломаны, на одной висит парус. Рассказывают, что когда паша ехал в
Англию, поднялась буря, и только находчивость паши, собравшего из
кусков уцелевших парус, спасла экипаж от -верной смерти.
№ 82. «Шехидлик». Так называется часть кладбища Караджа
Ахмеда перед Мурад-баба. Здесь нашли последний приют воины-арабы,
осаждавшие Константинополь. Из могил исходит благовоние; время от
времени могилы обнажаются и открываются нетленные тела.
№ 83. Далгыч-баба (?). Он покоится около Инадие на кладбище
Караджа Ахмеда. Задумывая что-нибудь, зажигают свечку и идут к
могиле; если свеча дорогой тухнет, то это знак, означающий, что ждет
неудача.
№ 84. Абдул Мелек — «полюс познающих» (kutbularifin), член
ордена накшбенди, похоронен на кладбище Караджа Ахмеда (ум. в
1117 г. х.). Народ просто зовет его «Меледжи-баба».
Железная решетка на могиле вся увешана тряпочками, ex voto,
старыми и новыми; висят два фонаря, горло каука повязано черным
платком (черный — орденский цвет).
К № 85—116. Легенды, записанные от разных лиц.
№ 85. Чуллу-баба и Мурад-баба. Для того чтобы достичь
желаемого, к их могилам также подвешиваются вотивные тряпочки.
№ 86. Али Учтум-бабаА5 покоится в тюрбе у Ениджами. Перед
смертью угодник поднялся вверх, как бы взлетая на небо, и,
опустившись, испустил дух. К нему несут новорожденных младенцев пяти-ше-
сти дней, которые не раскрыли глаз; их кладут на могилу и оставляют
там на 24 часа.
Могила Али Учтум-баба обрастает уже травой, и дату за решеткой
трудно было разобрать.
№ 87. Рауф-баба (Мустафа Закирбашы Махмуда Хюдаи) покоится
в тюрбе рядом с тремя другими служителями текке (кюрсю-шейхи
Ахмедом, каюмом Фейзуллой и Мукабеледжи Мехмедом).
Естественнее была бы форма «учту».
421

Сюда приходят с мужьями бездетные жены и, совершив над
могилой молитву, отправляются домой. По предстательству угодника у
женщины рождается после этою ребенок. На могильной плите стоит дата
«1105» [г. х., т. е. 1693/94 г.]46.
№ 88. Мехмед ибн Синан, зять и халифе Махмуда Хюдаи,
покоится в тюрбе у мечети Каптанпаши.
Бывает, юноша полюбит девушку, а родители ее почему-либо
против брака. В неистовстве юноша кричит девушке: «Я убью тебя, если
ты не выйдешь за меня замуж». Тогда родители девушки идут на
могилу и читают там суру «Фатиха». С того момента страсть юноши к
девушке остывает; он вдруг делается к ней равнодушен и как бы
совершенно ее не замечает. На могиле значится дата «1053» [г. х., т. е.
1643/44 г.].
№ 89. Пир Махмуд Хюдаи47, основатель ордена хюдаи или «зюм-
бюли», покоится в большом тюрбе. По вторникам и пятницам, после
сала, до молитвы, идут к нему толпой женщины (человек 15) и читают
суру «Ясин».
Все это люди, у которых на душе какое-нибудь горе, и все они
жаждут от него облегчения. Переступающая порог женщина приносит
четыре свечи и зажигает их, а затем три раза пропускает через голову и
ноги большие четки, висящие в тюрбе.
№ 90. Дурсун-баба4* (он же Юсуф Рагыб, -сын Абдул Лятифа).
Когда у человека заболит живот (или оттого, что он сидел на
холодном камне, или оттого, что в желудок ему попали нечистоты животного),
идут сюда и толкут два дирхема кара халиле и один дирхем каменной
соли; в течение трех дней по утрам принимают это лекарство, и болезнь
проходит.
№ 91. Яшар-баба^ (он же шейх Хаджи Мустафа). К его могиле
приходят родители, у которых умирают все дети. У соседа Фындык Ха-
фыза, Мухтара Джемиля, один за другим умирали дети; едва только
исполнится шесть месяцев, умирает. Вот Мухтар Джемиль помолился
над могилой Яшара-баба, и десятый ребенок, вскоре у него родившийся,
уцелел; он был назван «Бакы»50. На могиле дата — «1171» [г. х., т. е.
1757/58 г.].
Рядом находится могила богослова Хаджи Ахмеда Халеби (ум. в
975 г. х.), который выстроил мечеть для женщин.
№ 92. Яшасын 51 Хюсейн покоится у дома; над ним висит лампада.
Когда я рассматривал могилу, проходила женщина, и мой спутник
(Фындык Хафыз) спросил у нее, кто здесь лежит. «А, право, ее знаю,—
говорят, помогает он от болезни „кёстебек", но сама я не испытала на
себе»,— отвечала женщина.
№ 93. Рахмет-бабаЪ2 (Сейид Мехмед). Во время бездождья
собирается сюда народ из округи и совершает молитву от засухи (yagmur
duasi).
46 По-видимому, могильный камень поставлен позже: иа нем высечены имена и
звания всех четырех лиц.
47 Прозвище указывает на богобоязненность, толковал мне Фындык Хафыз; но эта
этимология, конечно, неудовлетворительна: имя это пишется не через С (<<х>> с Т04"
кой), а через С («хевес»). Как сообщил мне потом Мюниф-бей, помощник
директора Музея эвкафа, это был зять султана Сюлеймана В елико лепного.
48 «Дурсун»—«Пусть остается» («Пусть пребывает»).
49 «Яшар» — «Живучий», так называют часто детей, чтобы они жили; см.: В. А.
Гордлевский, К личной ономастике у османцев («Древности восточные», т. IV, М.,
1913), стр. 153—161.
50 Арабское слово, означающее «остающийся», «вечный», «постоянный»,
61 «Яшасын»—«Да живет!» («Да здравствует!»).
62 Размет (араб.) —по-турецки, вульгарное, «дождь».
422

На могиле дата — «1252».
№ 94. Гизлидже Эвлия 53 тайно построил у перекрестка источник в
1270 г. х., «ак значится на надписи, реставрированной «шекерджи»
(кондитером) Бекир-агой 54.
Когда открывается новая лавка и хозяин хочет заполучить
покупателей, он отправляется на могилу Гизлидже Эвлия, закалывает черную
курицу и кровью ее пишет «муравьиную молитву»55 (karinca duasi ).
Молитву эту он кладет в лавке у кассы, и торговля идет у него бойко.
№ 95. Зырзоп-деде (он же шейх ордена хальветие Ахмед-деде)
покоится на перекрестке в квартале Балджы-баба. Сюда из дома для
умалишенных и из квартала Топташы приводят больных; зажигают на
могиле свечи и тихо 56 в течение четверти часа читают «слово единства
бога» (kelimei tevhit)-
Очевидно, процедура эта совершается часто; когда я осматривал
могилу, группа детей затеяла игру в сумасшедших. Мальчик постарше
силился завязать руки другому мальчику и говорил ему: «Ну ты,
сумасшедший!»— а тот отчаянно отбивался. На могиле дата — «1140» [г. х.,
т. е. 1727/28 г.].
№ 96. Фюдоюжар-баба покоится в уличке вблизи Зырзоп-деде. Сюда
приходят те, у кого водятся глисты (sogulcan), Берут воду,
прокипяченную на кукурузе, и в пятницу после полудня (полуденной молитвы)
приносят на могилу одну свечу, разрезанную пополам. Читая три раза
суру «Ихляс» и один раз суру «Фатиха», зажигают сперва одну
половину свечи и пьют воду; вечером читают суру «Царство» (сура LXVII)
и опять пьют воду. Потом идут домой. Очень хорошо, если обряд
повторяется и на следующую пятницу. На могиле дата — «1206» [г. х.,
Т. е. 1791/92 г.].
№ 97. Феттах-баба («каввадж» Хасан-эфенди), член ордена садие.
Он покоится на кладбище Караджа Ахмед.
На могилу приводят алкоголиков, у которых от злоупотребления
спиртными напитками трясутся уже руки, ноги. Страдающий кладет
руку на «каук» угодника и, прочтя три раза суру «Ихляс» и один раз
суру «Фатиха», целует надгробный камень; потом касается камня
сначала правым глазом, потом левым глазом, наконец прикладывается
лбом и каждый раз целует камень.
На могиле дата — «1203» [г. х., т. е. 1788/89 г.].
№ 98. Зихни-бабаЪ7 (Хасан-баба) служил в текке Сабира-баба.
Бывают тупые дети; сколько ни объясняют им — ничего они не
понимают (mankafa). Их ведут на могилу Зихни-баба; читают над ними и
заставляют тут же на могиле что-нибудь заучить наизусть, и память у
них укрепляется. На могильном камне, каук которого окрашен в
зеленый цвет, вырезана дата «1157» [г. х., т. е. 1744/45 г.].
№ 99. Ариф-бабаъъ, член ордена накшбенди, покоится в тюрбе у
мечети Инадие. Сидел он раз в кофейне, и стали над ним смеяться, что
вот-де он не может 'показать никакого чуда. Тогда Ариф-баба сделал
рукой знак, и дерево направилось к нему, выводя на земле письмена.
«А после смерти моей пусть сюда приходят страдающие головной
53 «Гизлидже»—«тайный».
54 Улица, где находится Гизлидже Эвлия, прежде называлась Мевлевихапе.
55 Муравей, конечно,— символ трудолюбия. Взывая к аллаху, «кормильцу»
мощному, человек просит напитать его милостливо дозволенной пищей. Молитва
составлена на арабском языке.
56 Очевидно, памятуя, что так делают члены ордена хальветие. Bicero орденов
главных двенадцать; шесть из них молятся тихо, а остальные — громко.
57 «Зихни»—«умственный», «интеллектуальный».
58 Автор сочинения «Меджамиуль хакаик».
423

болью и читают суру XII „Юсуф"»,—так говоря, Ариф-баба расстегнул
хырку, дунул налево59 и скончался.
№ 100. Уфтад-эфенди (он же Атаулла), настоятель текке ордена
руфаи, покоится в тюрбе.
, Прозвище «Уфтад» шейх получил от первого слова сочиненного им
иляхи, которое дервиши руфаи распевали во время зикра.
Oftade gözüm sevdigi dilber araptir,
Kendi arap amma, özü gayet çelebidir,
Güftem ki püser §amuma Çamdan mi olursun?
Lâ-lâ dedigi yok, Aman, aman.
$ami degil ashm, Halebidir.
Перевод:
Упал мой взор, полюбил красавчика араба. Ох! Ох!
Араб-то он, но очень изящен.
Я сказал: «Мальчик Шамума, ты будешь из Дамаска?»
Ох! Ох!
«Нет, нет»,— дает он отрицательный ответ.
«Родом я не из Дамаска, а из Халеба». Ох! Ох!
Если кто ступит в грязную воду (от мытья белья, из бани и т. д.)
и на лине выскочат прыщики, берут порошок для чистки металлов
(kalayci çamuru) и мажут по лицу, потом молятся и читают суру
«Кае».
№ 101. Фидан-баба60 покоится на Атпазары («Конском базаре»).
Если на виноград нападает болезнь, берут серу, толкут ее на
могиле, читая три раза суру «Ихляс» и один раз суру «Фатиха», а затем
посыпают виноград.
№ 102. Рюстем-баба покоится на улице Хаджикадын хамамы.
Собственно, могила его почти сравнялась с землей, и, быть может, память
о нем путается с лежащей в железном тюрбе женщиной.
Если у кого болят зубы, кладут соль на больное место, и боль
проходит.
На могильном камне в тюрбе вырезано: «Гюльфем хатун-бинти-
Абдулла 1069».
№ 103. Эскиджи61. Могила его, запущенная, находится в Лалели;
на могильный камень кто-то бросил серую феску; висит разбитый
фонарь, валяется подсвечник — очевидно, народная тропа к нему
зарастает. Когда женщина трудно рожает, соседки ведут ее сюда и читают
суру II — «Корова», потом дуют ей иа живот. На могиле дата — «1100»
[г. х., т. е. 1688/89 г.].
№ 104. Лалели62. Увидел раз его султан Мустафа III и спросил:
«Что выше всего на свете?» А тот по простодушию и скажи: «Есть и
пить, п ь и с.ть». Рассердился султан и заключил наглеца в тюрьму.
Вернулся султан во дворец, поел чего-то и захотелось ему сходить по
нужде, но не смог опростаться. Тогда он вспомнил слова угодника и,
прося у него прощенья, назвал строящуюся мечеть его именем. Могила
Лалели недалеко от тюрбе султана Мустафы 63.
59 Т. е. в сторону сердца.
60 «Фидан» — «побег», «росток».
61 «Эскиджи» — «холодный сапожник».
62 Прозвище («Расписанный тюльпанами») получил от мечети, см. о нем «Осмаа-
ские сказания и легенды» в этом томе, стр. 332—333.
63 Рассказ, несомненно, представляет развернутую персонифицированную идею
юародной пословицы: «Прелести (жизни) на сем свете — в еде и в питье, -в спокойном
сидении и с.е», см.: Вл. Гордлевский, Образцы османского народного творчества, ч. I.
Тексты, М., 1916, стр. 17 (пословица 357).
424

№ 105. Ферхад-баба. Он покоится в Кючюк Ланга у большой
дороги, по которой проходит трамвай. Могила почти разрушена. Сюда
приносят детей — выкидышей, родившихся прежде времени. Ребенка
кладут на спину лицом к «кыбле», вытягивают ему ноги и, сидя, читают
33 раза формулу «салату селям» б4; потом перекладывают ребенка
животом вниз и читают 10 раз суру65; затем на правый бок — и 10 раз
формулу «салату селям» и один раз суру «Фатиха»; наконец, на левый
бок — и снова 10 раз формулу «салату селям» и один раз суру
«Фатиха». Так слабей ребенок укрепляется.
№ 106. Ширин-баба*6 покоится между двумя соседними домами;
могила — под окном дома, и кругом цветы.
Сюда приходят люди, страдающие от чесотки (uyuz). Берут особое
растение (тарак), смешивают с сусамным маслом (тахан), «емножко
кладут сахару и хорошенько -кипятят. В течение 47 дней по утрам пьют
это снадобье натощак. Потом, когда болезнь исчезает, приносят одну
свечу и метелку.
№ 107. Дервиш Мехмед, член ордена садие, родом из Сирии
(«Шам»), покоится в тюрбе в виде железного шатра.
От сырых, незрелых фруктов часто приключается недомогание
(kan harareti — жар в крови) : болит спина и непрестанно чешется;
человек, чтобы успокоить боль, длинной ложкой водит все время по спине.
Берут траву, именуемую «айрьж», кипятят ее и дают пить по утрам
по стакану в течение трех месяцев и десяти дней.
№ 108. Чауш-баба покоится внутри мечети «на месте муэззина»
(muezzin mahfilinde).
Человек с расстроенными нервами страдает иногда манией
преследования; то ему кажется, что вот за ним по пятам ходит заимодавец, и
нет ему нигде покоя. Тогда больного приводят к могиле Чауш-баба
после «пятой молитвы»; ставят рядом 12 свечей; у ног угодника ходжа
читает отрывок из Корана («ашыр»). Два человека складывают руки,
переплетая их в виде сиденья (karga tulumba), сажают больного на
руки и проносят так через раку; если это ребенок, то его берут за
ворот и проносят поверх раки так, чтобы ноги его не касались камня.
Потом варят здесь рыбу (iskorpit), заранее очищенную дома, едят ее с
хлебом и идут домой. Человек, который наводил страх на больного,
вдруг затихает, и уже сам начинает бояться, как бы ему чего-'нибудь
не было.
№ 109. Абдулла-паша, зять Али-паши, правителя Джедды, покоится
на фамильном кладбище (Хекимоглу?) Али-паши у Алтымермерка-
раколу.
№ 110. Фыркат-деде. Он покоится в большом тюрбе, рядом с Али-
пашой. Здесь во время мировой войны бушевал пожар; тюрбе обгорело,
стены потрескались, кое-где опала штукатурка; стекла выбиты, а на
раках болтаются тряпки и пелены, прикрывавшие их.
Бывает, что мать иногда рассердится на сына и в сердцах скажет:
«Чтобы и духу твоего не было дома, убирайся куда хочешь!» Мальчик
тихонько идет к Фыркату-деде, читает суру «Ясин», три раза суру «Их-
ляс» и раз суру «Фатиха» и тогда спокойно возвращается домой —
гнев матери проходит.
64 Фындык Хафыз так произносил формулу: ju.^ tfJL~ JU «OJl Jl*> ^JUl
JUä^ <JT Jlä j (Боже наш, да вознесет он молитву за господина нашего
Мухаммеда и за семью Мухаммеда!); но студемгг-богослов Зейнульабиддин сказал
мне потом, что формула эта называется «сала(вети шерифе».
65 Здесь у меня пропуск, конечно невосполнимый.
66 «Ширин» (перс.) — «сладкий».
425

№ 111. Осман-эфенди покоится во втором ряду в том же тюрбе,
возле гробницы безыменной женщины.
Случается, уговорятся два человека, работают вместе, и вдруг один
из них не дает другому причитающейся ему доли. Обиженный идет к
Осману-эфенди, читает «хатим дуасы», ставит одну свечку (часто
только бросают свечку через окно), и товарищ после этого беспрекословно
отдает ему деньги.
№ 112. Фыркатдин-эфенди — второй в третьем ряду среди шести
гробниц.
Если у ребенка болит поясница, берут смолу (katran),
растапливают ее здесь и смешивают со смолой можжевельника, прибавляя
немного сахару. Мать прикладывает мазь к спине, обвязывая вощеной
тряпочкой, а больной лежит в это время лицом вниз. По возвращении
дсмой читают еще суру «Ясин».
№ 113. Ахмедулла покоится во дворе мечети Али-паши в тюрбе
в виде шатра. Ходжа, принадлежавший к ордену кадрие, по пятницам
совершал в мечети Али-паши зикр — орденское радение.
На могилу его по пятницам, до «сала», во время чтения «хутбы»
приводят детей, у которых болит горло («язычок»); кровью желтой
курицы пишут муска и вешают на шею, завернув семь раз в вощеную
бумажку. Болезнь проходит.
Умер ходжа Ахмедулла в 1328 г. х.
№ 114. В деревню Видос часто заходил угодник Быйыклы Хюсрев-
баба, но молодежь была к нему непочтительна — не вставала, когда
он шел в кофейню, и угодник проклял жителей: число домов селения
никогда не превышало 24.
№ 115. Во время прогулки в Скутари на кладбище повстречалась
нам старушка-беженка из Призрена (в Македонии), сообщившая
отрывочные сведения об угодниках. Может быть, эта отрывочность
происходит, с одной стороны, от (неосведомленности, но скорее это
«полуанонимы» — угодники без жития. Второе предположение все-таки
вероятнее, потому что старушка (Фатима) производила впечатление
человека религиозного; жалуясь на безграмотность, она говорила,
что знает только суру «Фатиха». А если бы вокруг этих угодников
уже образовались сложные легенды, конечно Фатима (постоянно
шатающаяся по кладбищу) знала бы это и охотно бы нам
выложила.
Превознося мусульманскую религию, Фатима рассказала легенду
о христианине, втайне исповедовавшем мусульманство. Легенда эта
очень распространена, и Осман Сайд тут же сообщил мне более
подробный вариант.
Школьный учитель «французского» языка Юсуф Зия говорил, что
в год выпуска его из «Дарюшшефака» (в 1280 г. х.) в Стамбул
приехал военный немец, и Юсуф Зия, болтавший по-немецки, был
прикомандирован к нему. Они подружились, и немец устроил ему
заграничную поездку в Германию. Там Юсуф Зия прожил семь лет. Человек он
был религиозный. Раз познакомился он со священником, который
пригласил его в дом. После обеда повел он гостя в погреб, который
представлял не что иное, как месджид. Собрались дети священника, и
священник, заявив, что он тайный мусульманин, стал просить Юсуфа Зию
исполнить обязанности имама во время молитвы. И как ни
отказывался Юсуф Зия, он должен был согласиться на просьбу. Священник,
оказывается, был ученый человек; он знал немного и по-турецки; оч погтиг
прелесть мусульманской -веры и, сохраняя внешне христианский облик,
втайне был мусульманином.
426

Рассказ старушки был безыменным; по ее словам, гость в щелочку
наблюдал, как хозяин-христианин, собрав детей, совершает под землей
намаз.
№ 116. Низамеддин. Изредка мы сидим с ним на площади Баязида
в кофейне; он покуривает кальян, но и эту десятикопеечную роскошь
позволяет себе не каждый день этот бедняжка-труженик. С утра до
вечера топчется он в книжной лавке: подай то, сходи туда, принеси то,
отпусти покупателям книгу — и так проходит серо и скучно день
приказчика. Но и в пятницу, когда магазин закрыт, для пополнения своего
более чем скромного бюджета он должен брать дополнительную
работу: он рыскает по городу, нагруженный пачкой газет, и то вижу я его
у пароходной пристани, то, разложив свой товар у старого моста Унка-
па-ны67, он благодушно сидит на скамеечке и читает новости.
Во мне он видит внимательного и, как ему кажется, участливого
слушателя и повествует о горькой судьбе, пославшей ему одни
скитания и нужду.
Шестнадцать лет тому назад покинул он родину в Европейской
Турции — Кесрие (Кастория). Ему лет тридцать пять, тяжелая в
жарком климате война и непрерывная недостача рано его состарили, но в
его физическом строении — в его фигуре — что-то нежно мягкое.
И эту черту проявил он на войне. Около Басры отряд, в котором он
служил, повстречал группу сосланных туда армян, и Низамеддин,
жалея бедняжек, отдал им хлебиый паек. Над ним смеялись, а офицер,
узнав об этом, позвал его к себе в палатку и пригрозил в следующий
раз избить.
Но офицеры любили находчивого солдата. Раз захотелось офицеру
меду, но по-арабски никто не знал. Тогда Низамеддин разыскал
женщину и, крутя пальцем вокруг головы, начал издавать звуки, похожие
на пчелиное жужжанье; потом он взял палец в рот и облизал.
Женщина догадалась и принесла ему чашку меду.
Тягостные думы и заботы выбили из головы все, что он когда-то
слышал в Кесрие. И на родных легендах уже легкий налет забвения;
вот содержание одной из них, сообщающей об основании Кастории
(Кесрие).
У одного царя была дочь по имени Кастория. Дочь заболела, и
лекари посоветовали переменить климат и поселиться на горе.
Постепенно здесь образовался город, который обнесен был стеной; ворота
вечером закрывались. Однажды под пасху все ушли в церковь, осталась
дома одна только царевна. Она была беременна и ей нездоровилось.
Воспользовавшись этим, турки подослали двух лазутчиков (один из
них был Гази Авранос). Лазутчики подошли к воротам и завели с
царевной 'разговор: они просили впустить их в город, уверяя, что и они
христиане. Однако царевна, все еще сомневаясь, бросила им со стены
вниз свинину и предложила съесть мясо. Мусульмане, преодолевая
отвращение, наложенное законом, съели мясо. Тогда царевна открыла им
ворота, и войско вступило в город. Так как город взят был хитростью,
жители-христиане были пощажены. А царевна, опечаленная,
разрешилась преждевременно, и, положив ребенка в люльку, забросила ее в
озеро у города, чтобы дитя не досталось мусульманам. •
Отношения между христианами и мусульманами всегда были
прекрасными, и никто никогда не жаловался на притеснения. Когда
начался обмен населением, христиане, плача, провожали мусульман,
покидавших город.
67 Разобранного за ветхостью в 1932 г.
427

Перед вступлением греческих войск (во время Балканской войны)
в Кесрие в городе объявился партизан Бекир-бей. Направив пушки на
христианский квартал, о« хотел разрушить его, но мусульмане
удержали его, указывая, что тогда им придется расплатиться жизнью за
гибель христиан. Бекир-бей согласился и отошел в Албанию.
Враждебные цели к мусульманам были и у греческих войск, но тут на защиту
мусульман выступил митрополит, твердо заявивший, что он не
допустит избиения соотечественников-мусульман, от которых о.ни,
христиане, никогда ничего дурного не видели.
/С № 117—118. Легенды, записанные в кофейне Абдуллы.
Недалеко от Чаршыкапы приютился чистопольский татарин Абдул-
ла, переселившийся в Турцию лет тридцать назад. В его крохотной
кофейне, устроенной на старинный лад, собирались вечерами клиенты
квартала: мухтар, имам и все другие, живущие вековыми традициями.
У них в руках буквари с новым турецким алфавитом или газета,
раскрытая на странице с образцами новых букв и упражнениями в
чтении. Я иногда показываю им, как писать буквы, объясняю правила,
проверяю чтение, и мой авторитет в кофейне высокий. «Ты слушай, что
он говорит, — несется из угла кофейни, — он похож на специалиста».
Так уроки открыли мне дорогу к сердцам этих простых людей, и они
стараются услужить мне, чем могут.
Кажется, среди них нет уроженца Стамбула, все они пришли со
стороны, но, прожив половину жизни здесь, oiHH хорошо знают
легендарную историю бывшей столицы.
Ближе всех мне пожилой уже Мехмед Касым (родом из Аданы);
это и более аккуратный ученик, делающий большие успехи. Желая
поблагодарить, он каждый день мне что-нибудь да расскажет; он
пробует заготовить рассказ и заранее, но забывает, и часто в кофейне уже
напрягает память и иногда угощает меня, очевидно, вычитанным из
книги.
•Мухтару Мустафе (уроженцу Керкита, Эрзурумского вилайета)
чудно видеть иностранца, выпытывающего рассказы об угодниках, это
не простое любопытство, думает он. «Я вижу в вас что-то особенное,
духовное» (sizde bir hal görüyorum).
А стоит только кому-нибудь начать, — за одним рассказом следует
другой, третий; слушатели обсуждают, в,носят поправки, замечания, и,
просидев два-три вечера, я собрал в кофейне значительный материал.
№ 117. Мухиэддин. Слушая во время зикра восклицания шейхов —
«Аллах, аллах!» — Мухиэддин, охваченный религиозным пылом,
воскликнул: «Ваш аллах у меня под ногами». Он был осужден на смерть
за богохульство; но когда разрыли место, которое топтали ноги Мухи-
эддина, там были бочки, наполненные золотом.
№ 118. «Я ведуд». Когда султан Мехмед II осаждал
Константинополь, «Я ведуд» сказал: «Не трогайте моих гяуров!» И только когда
защитник христиан пал, султану удалось войти в город68.
О ряде угодников, захороненных в Испарте, рассказал Зейнуль
Абидин.
Зейнуль Абидин, после закрытия медресе переведенный на
богословский факультет, давно находится в Стамбуле; он уже оторвался
от родины, и ему нужно было напрягать усилия, чтобы припомнить
что-нибудь. Несмотря, однако, на шлифовку (он во время войны
побывал офицером запаса и в Хиджазе), в передаче сохранилась у него
наивность провинциала, верящего тому, чем живут его сородичи.
68 См. также в этом томе «Османские сказания и легенды», стр. 342.
428

№ 119. Пир-эфенди Султан (он же Хаджи Мансур Аттарзаде)
происходил из Хорасана. Умирая, он завещал состояние свое на добрые
дела. В городе из его вакуфов сохранился дом для умалишенных в
цять-шесть комнат; в доме живет и мютевелли (управляющий ваку-
фом); здесь находятся и вещи — реликвии Пир-эфенди Султана: хыр-
ка, зеркало, гребень и т. д.
Когда кто заболеет и родственники хотят узнать, выздоровеет он
или нет, посылают за реликвиями. Узелок подвешивают где-нибудь
повыше, а перед больным кладут зеркало. Вдруг больной вскакивает и
кричит: «Мой духовный отец требует обратно вещи, давайте я снесу!»
Ясно, что больной поправится. Но случается, что больной лежит
недвижимо — значит, он скоро умрет. Тюрбе Пир-эфенди Султана
находится в Испарте за городом.
№ 120. Аяк-дедеси69 (Сейид Абдуль Кадир) покоится во дворе
медресе, около мечети Каваклы.
Вокруг могилы его обводят три раза детей, которые долго не ходят.
Благодарная мать жертвует барана.
№ 121. Хызыр Абдал (Хызыр Эфтеледдин) 70 покоится в текке у
источника Аколук71.
Когда он пал смертью славных (шехидом), он подхватил голову и,
опираясь на посох, пошел в город. Там, где он ударял палкой о
землю, выступала вода и катилась за ним. Наконец, он дошел до Аколука
и здесь воткнул посох в землю. На месте посоха выросло большое
тутовое дерево.
№ 122. Сейид Несими покоится около улицы Гёкоглан в Испарте.
Было у одного ходжи семь учеников: Насреддин, Сейид Несими,
Сейид Мухаррем, Кесикбаш и др. Раз зарезал ходжа барана; съели они
барана, а кости вложили в шкуру. Потом ходжа помолился, и баран
ожил. Вот раз, когда ходжа ушел, Сейид Несими и говорит товарищам:
«Давайте, зарежем барана, молитву мы знаем, и ходжа не заметит».
Сказано — сделано. Сейид Несими зарезал барана и содрал с него
кожу, Кесикбаш отрубил ему голову, Насреддин смеялся все и шутил,
Сейид Мухаррем беззаботно галдел и играл. Баран был съеден;
попытка воскресить барана кончилась неудачей. Ходжа, вернувшись, проклял
учеников, предсказав каждому наказание сообразно его участию в
выходке: 1) Ходжа Насреддин превратился в шута; 2) Кесикбаш пал
шехидом -в Дюльдюльаяа; он стегнул лошадь и разом очутился у «Табак-
хане», где и испустил дух. Там, где ступила лошадь, виден след (в
Дюльдюльаяа и в «Табакхане»); 3) Сейид Мухаррем покоится на
вершине горы Сидре, туда отправляются на гулянья; там происходит
зикр72; часто забираются туда также пьяные, женщины-танцовщицы
(çengi) и шумят. Сильнее всех наказан был Сейид Несими, как
главный виновник. Он сделался муфтием, но у него были враги, они не
дремали и все думали, как бы погубить его. Однажды Сейид Несими
заказал себе желтые чувяки, но враги подговорили сапожника подшить
под подошву лист с исповеданием мусульманской веры. Муфтий,
ничего не подозревая, надел чувяки. Тогда один из его недругов явился
к нему и спросил: «Как следует поступить с мусульманином, который
69 Естественнее бы ожидать здесь бесприставочного сочетания, т. е. «Аяк-деде»
(«Нога деде»), «деде, помогающий ходить».
70 Т. е. Афдаледдин.
71 «Аколук» — «желоб», «корыто» (для ©оды).
72 В окрестностях Кыршехира находится долива Хефтруз, где прежде население
проводило «неделю» (семь дней): кушали баранину, совершали зикр и т. д. Теперь
туда отправляются ;в день Хызыр Ильяса. Это остатки старых летних кочевий или
молелен.
429

ногами попирает символ мусульманской веры?» Муфтий дал фетву,
согласно которой с виновного должна была быть содрана живьем кожа.
Тогда недруг велел снять с муфтия чувяки, и все увидели там
священный лист. Муфтий безропотно подчинился решению, которое сам вынес.
Палач начал сдирать с .него острым кремнем кожу, но, когда дошел до
указательного пальца правой руки 73, камень подвернулся и ранил его.
Палач не выдержал и застонал. Сейид Несими стал упрекать: «Смотри,
вот я терпел ведь!» — Так говоря, он завернулся в кожу, пошел и вдруг
скрылся.
Я вспоминаю, что, возвращаясь однажды из Коньи в
Константинополь, я слышал уже этот рассказ о Сейиде Несими, наводящий на
мысль, что население этой округи настроено скорее доброжелательно
(во всяком случае не враждебно) к поэту-вольнодумцу, казненному в
Алеппо.
Дополнительные штрихи: 1) учителя звали Нуман, 2) среди
учеников был еще Мансур Халадж (складывал кости), 3) скушали курицу
учителя (1926 г.).
В 1928 г. Мехмед Касым (в кофейне Абдуллы, ом. ниже) назвал
учителем дерзких талебе Юнуса Эмре, и это имя родоначальника
турецких мистиков в Малой Азии (так близкое и суфиям и народу),
конечно, более соответствует духовной мощи, отображенной в рассказе.
К № 123—126. Легенды, записанные от Османа Сайда. Я записал
уже со слов Османа Сайда ряд легенд, вскрывавших скрещение
верований христианского и мусульманского населения Македонии, когда,
наконец, раз вечером увидел на улице его осведомителя — Хаджи.
Высокого роста, тонкий, с детски улыбающимся лицом, на котором
читалась чистая душа верующего мусульманина, этот старик, заброшенный
в Стамбул из Приштины года два назад, торговал в городе сладостями,
переходя из квартала в квартал. Человек чувствительный, вынесший
тяготы беженства, он жалеет бедных, и мысль его устремляется
постоянно на небо. Однажды, когда он торговал у Фатиха, подошел к нему
мальчик и купил сразу десять пирожков, а рядом стоял бедняк и
грустно смотрел, как тот кушает. Сначала Хаджи сказал своему
маленькому клиенту, чтобы он поделился с бедняком, но когда из этого ничего
не вышло, он достал пирожок и предложил бедняку; тот веселый
отошел. А Хаджи, умиленный, вечером заснул и во сне увидел пророка
Мухаммеда. От радости он начал плакать. И когда проснулся,
подушка его была орошена слезами. Сперва обуял его страх, что вот-вот он,
узревший пророка, умрет; но потом успокоился, и слезы на подушке
были для него доказательством, что он подлинно видел пророка.
Для него превыше всего — исполнение велений закона.
Благочестивый мусульманин, он ежедневно совершает пятикратную молитву
(первую молитву на заре и пятую перед сном, обычно в небольшой
мечети квартала).
Когда он был еще в Приштине, он заказал брату жены (Хафызу
Тевфику), который сочиняет иляхи (псалмы) — религиозные
песнопения и хорошо пишет, для тюрбе памяти султана Мурада, павшего
на поле битвы шехидом, Коран, и народ вспоминает, так говорят
беженцы, жертвователя.
И то, что он рассказывал, — только зародыш иногда легенды; но
эта-то умонастроенность и создает, и питает легенду, мягкую, роман-
73 Указательный палец (травой руки) та« и называется «лальцем исповедания»
($ehadet parmagi), и здесь, стало быть, заключен намек на несправедливость казни:
Сейид Несими был-де правоверный мусульманин.
430

тстческую, как душа южного славянина, от »крови которого что-то было
и у Хаджи.
Сон и сновидение играют большую роль у этого визиоииста.
№ 123. Благочестивая семья, 1. Хаджи был сыном не то Хасана, не
то Мехмеда, не то Махмуд-аги; вышел он из семьи, где было четыре
брата — Мустафа, Хасан, Мехмед и Махмуд-ara, у которого был
небольшой сад. В саду у Махмуд-аги росло ореховое дерево, и на доходы
с него Махмуд-ara жил в течение целого года: продаст на базаре орехи
и накупит все, что нужно на зиму. И все понимали, что Махмуд-ага
угоден богу. Когда он умирал, перед глазами его представился рай —
цветущие сады, и он восклицал: «Господь дал все!»
2. Хасан был имамом; Мустафа во время рамазана ходил по
деревням, а обычно писал он хамаиль (молитвы-амулеты) и не брал за
это ни от кого денег, и только, если человек очень уж настаивал, он
брал. Молитвы, написанные его рукой, помогали страждущим.
3. Однажды Хаджи видел сон: пророк Мухаммед сидит,
вытянувшись, в палатке. Хаджи подошел и благоговейно провел рукой по
одежде его. Потом пророк взял его руку; с противоположной стороны
появились «семеро» и стали что-то шептать пророку на ухо, а пророк
громко заметил: «Вы Мустафу не трогайте: он мой друг!» Проснувшись,
Хаджи пошел к своему дяде Мустафе и рассказал ему, какой он
видел хороший сон. В радости Мустафа написал ему от сглаза со стихом
из Корана, из «джюза»(^.м)1 ^ о lj) 4)^.
Когда Хаджи, рассказывая Осману, дошел до этого места, он
задал себе вопрос: «Почему я мог увидеть такой сон?» И так он
объясняет это.
Там, в Приштине, у него была бакалейная торговля. Слуга серба-
офицера, хорват, часто заходил в лавку с сыном офицера. И умный же
был этот хорват; он знал все, что случится после войны. Например, он
предсказал, что американский доллар получит господство на мировом
рынке. Мусульман он очень любил и часто слушал, как произносят с
минарета эзан, но в мечеть он не входил. Раз я молился богу, чтобы
хорват этот стал мусульманином. Молитва моя, очевидно, была угодна
богу, и я лицезрел во сне пророка.
А дядя Хаджи, Мустафа, действительно предпринял хадж и
удостоился счастья умереть перед гробницей пророка.
Около Базарной мечети (Чаршыджами) в Приштине жил «райя»—
портной. У портного были полные закрома, и он постоянно бросал
птицам зерно. Словом, был он человек хороший, и мусульмане его очень
любили. Когда муэззин, всходя на минарет, призывал к молитве,
портной внимательно слушал. Вот раз муэззин, поднявшись ночью, решил,
что скоро забрезжит рассвет, и по обычаю прочел с минарета сперва
салат, а потом и эзан74. Потом муэззин спустился и, войдя в мечеть,
сел на «махфиле»; только смотрит: в мечеть вошло 39 человек, сели
они в круг и стали промеж себя говорить, где бы им взять
сорокового75. Одни предлагали муэззина, но им возражали, что муэззин еще не
готов. В конце концов выбор остановился на портном. Выделилась
группа и пошла к дому портного. На стук вышла жена портного; хотя
и подивилась неурочности часа, однако позвала мужа. Портной ушел в
мечеть; там он молился. А муэззин, совершив молитву, впал в забытье
и не заметил, как вышли из мечети таинственные посетители. И только
когда он проснулся, он сообразил, что то были не простые люди. Меж-
74 В раннее время разрешается салат и эзан произносить разом.
75 Это, очевидно, были абдалы— арбаин.
431

ду тем жена портного, обеспокоенная долгим отсутствием мужа,
отправилась к Мелик-паше, деду недавно умершего Фуад-паши, и
жаловалась ему на муэззина, что он убил ее мужа. Паша был строгий
человек, вся округа дрожала перед этим деребеем: он однажды из
человеческих голов построил башню. Выслушав женщину, он призвал
муэззина и потребовал, чтобы он рассказал все, как было. Тогда паша понял,
что портной «обрел степень» (mertebeyi bulmu§) и, отпуская женщину,
пожелал и ей идти также по правому пути, который привел ее мужа
к познанию единого бога.
По долине Лап в Приштине расположены деревни до Сербии. Был
в деревне Клауник темный человек, неграмотный (ümmi). Вот раз видит
он во сне, что настал страшный суд; явилось несколько человек с
зелеными шрочками на голове, и один из них с сияющим лицом сказал ему:
«Читай Коран!» И как ли отнекивался человек, что он не хафыз, тот
продолжал настаивать. И прочел человек во сне Коран от начала до
конца. Утром проснулся он и увидел, что он сделался хафызом. Пойдет
он в мечеть, слушает, как читают другие, и кажется ему, что все это
он знает, и замечает он ошибки, которые готовы сделать чтецы. Стали
человека звать после этого в мечеть; он исполнял обязанности и ха-
фыза, и имама. Но он упорно молчал, как далось ему знание. Однажды
он попал в деревню, где жили «харабати»76, и остановился у одного
дервиша. И начал спрашивать его дервиш, где он выучил Коран.
Бедный человек поддался настойчивым расспросам и рассказал все. Но на
обратном пути к себе он упал, повредил себе ноги или руки и, когда
вернулся домой, увидел, что знание Корана у него исчезло. Еще пять
лет назад человек этот был жив, и Хаджи хорошо его знал.
№ 124. Местан-баба. «Здесь в тюрбе покоится Местан-баба» —
гласит намогильная надпись. «Что мне о нем сказать тебе, — заметил
Хаджи Сайду Осману, — много о нем слышал я». Да, вот, например,
если на могилу его идет человек с зажженной свечой, какой бы ни был
сильный ветер, свеча не гаснет. Недавно там копали могилу и
натолкнулись на сохранившееся тело; в руках шехид держал меч; на одежде
(саване) были кровяные пятна, а на лбу ленточка, на которой
написано исповедание веры.
№ 125. Меркез-эфенди77. Когда однажды я сидел у сапожника около
Hyp Османие, подошла молодая гречанка. Мы разговорились.
Уроженка Константинополя, она презирала турок, захватчиков ее родины. Но
жизнь бо'к-о-бок с мусульманами незаметно произвела в ней переворот:
она, христианка, вышла замуж за перса.
Для суждения о религиозных изменениях, возникших у христиан-
скю-мусульманского населения Турции, даю место показательным
рассказам Марики. Когда у нее на душе нехорошо, она идет к колодезю
Меркеза-эфенди, хотя старое вековое святилище уже давно
«перелицовано» турками 78. Идет не одна Марика: там собираются десятки
поклонников и поклонниц, христиане и мусульмане, и все одушевлены верой
в Меркеза-эфенди.
Для того чтобы выиграть в лотерее, Марика по совету подруги,
испытавшей счастье, отправилась в первую пятницу лунного месяца79
к Меркезу-эфенди. Народу собралось много; были не только мусульма-
76 Так Хаджи (называл дервишей.
77 См. о нем также мои «Османские сказания и легенды», стр. 327, 362, 408.
78 См. «Османские сказания и легенды» в этом томе, стр. 327.
79 Последующие пятницы уже не так благоприятны для гадания; впрочем, если
сердце человека чисто, о.н может испытать счастье. Я сам хотел пройти с Марикой
к Меркезу-эфенди в одну из пятниц, но по условиям местного тона это было бы
неприлично, и я дол!жен был отказаться от этого.
432

не, но и христиане (среди женщин — армянки, гречанки). Одна
турчанка, заметив, что гречанка крестится, покосилась было на нее, но
Марика заявила, что всякий волен веровать по-своему.
Спуск в колодезь теперь воспрещен. Но каждый, у кого что-нибудь
задумано, дает для успеха муэззину вещь (например, портной —
ножницы). Муэззин складывает все в узелок и поднимается на минарет.
Люди внизу во время чтения эзана трижды открывают кран и омывают
водой руки и лицо. Когда Марика шла к Меркезу-эфенди 80, она дала
обет, что если она выиграет, то принесет в жертву петуха.
№ 126. Аясофья. Ежедневно в мечети Аясофья появляется св.
Георгий и ведет невидимую войну. Утром на стене находят следы крови.
Мусульмане вытирают кровь, но пятна неизменно вновь проступают.
К M 127—130. Легенды, записанные мною от Февзи-баба. На него
указал мне еще в 1926 г. аитиквар Бедестана Низамеддин, мой
хороший приятель, знавший мои интересы. Он свел меня тогда в Зинджир-
лихан к сторожу Февзи-баба. По происхождению армянин, он (когда
и почему — я не спрашивал) принял ислам и — как уже говорит его
звание «баба» — тяготеет к бекташи. Когда текке были открыты, он
ходил на радения; он и теперь сохраняет связи с дервишами: по
пятницам он часто навещает где-то в Эюбе шейха бекташи (он раз и меня
звал туда). Стены его комнаты увешаны фотографиями дервишей.
Иногда по пятницам он старается одеждой показать свою приверженность
к ордену: у него, например, есть и запонки с таджем, носит он
постоянно серебряное колечко; для торжественных случаев у него золотое
кольцо; он и друзьям дарит орденское колечко. О его любви к бекташи
знают и дивятся многие на Большом базаре [Капалычаршы].
В воротах хана Февзи-баба пристроил хибарку. Он торгует здесь
чаем и кофе для снующей тут публики. И повидать друга, попить
чашечку кофе собираются у него приятели. Когда мы раз мирно
беседовали, пришел его мюршид Ал и-б аба (албанец), прибравший к рукам
Февзи-баба. Вскоре явился и иерусалимский араб в характерной для
Сирии и Палестины белой легкой джуббе. Звали его Хасаном Хюсни.
Когда-то, перед войной с Италией *, он был хакимом в Триполи, потом
мюдеррисом мечети Омара в Иерусалиме. Чем о« занимался в
Стамбуле — я не знал, но только ходила о нем плохая слава.
У нас зашел длинный разговор о высоте суфийского учения. Чтобы
раззадорить Али-баба и Хасана Хюсни, я сказал, что в поисках истины
я как бы стою на берегу моря, и Хасан Хюсни вспомнил изречение,
приписываемое Али.
Перевод: Знание — река, а мудрость — море; ученые захиры
кружатся по берегам моря, ученые батыни путешествуют на судах по
морю, а ученые, познавшие аллаха, ныряют в глубине моря, как водолазы.
Али-баба, который уже слышал обо мне от Февзи-баба, может
быть сознательно иллюстрировал мысль свою примерами высокого
подвижничества.
№ 127. Эшреф Руми. Придравшись к высокопарным словам
мусульманского хадиса: «Угодники (мусульманские. — Вл. Г.) равны
пророкам израилевым», — христианские государства грозили Турции
войной, если султан не сумеет доказать правдивость хадиса. Послы
приехали в Бурсу и требовали у султана определенного и решительного
80 Как писал иллюстрированный журнальчик «Рамазан» (1926, № 1), на могиле
его совершают зиярет перед постом.
28 В. А. Гордлевский
433

ответа, а именно, чтобы их угодник совершил чудо и, например,
воскресил бы мертвеца. Собрались ходжи и, потолковав между собой,
объявили, что это может сделать только один Эшреф Руми. Эшреф Руми
был вызван из Изника; ему рассказали, что хотят послы. Тогда он
повел послов на кладбище и предложил им выбрать могилу. Опасаясь
обмана, послы остановили выбор на старой, уже развалившейся
могиле. Эшреф Руми подошел к могиле и, помолившись, сказал: «Восстань
с моего разрешения» (Kum biizni). Из могилы поднялся человек,
облеченный в саван. Послы расспросили мертвеца, исправив и дополнив,
таким образом, то, что им было неясно в истории той эпохи, когда жил
покойник. Потом, по слову Эшрефа Руми, покойник скрылся.
Пораженные послы признали превосходство ислама и закаялись воевать. Но
ходжи, раздосадованные тем, что Эшреф Руми воскресил мертвеца не
с соизволения аллаха (biizniilâhi), осудили его на смерть.
У Эшрефа Руми была дочь. Он выдал ее замуж, и у нее родилась
дочь. Тогда он послал зятя к мюршиду. Явившись туда, зять передал
ему поклон от Эшрефа Руми и объявил, что тесть прислал его для
искуса. Мюршид отослал жену его с дочкой к себе в гарем, а зятя
посадил в чилехане. Сидя в чилехане, зять подумал: «А вдруг мюршид
сделает что-нибудь с ними?» И только он это подумал, слышит: в дверь
стучит к нему дочь и говорит: «Мама послала меня сказать тебе, чтобы
ты не беспокоился ни о чем».
Так, внучка Эшрефа Руми, малолетняя, обладала прозорливостью
деда.
Раз мюршид призывает зятя к себе и говорит ему: «Я тебя
отпускаю завтра», но, взглянув на его обувь, прибавил: «Твоя обувь
износилась, возьми мои старые папучи и почини себе!» А зять, вернувшись в
чиле, взял и сделал из папучей мюршида тадж. Когда утром мюршид
снова позвал его, он объявил, что обувь мюршида он не может топтать
ногами, а должен носить у себя на голове.
№ 128. Ибрагим Эдхем. Ибрагим Эдхем царствовал в Балхе.
Служанка, постилавшая ему перину пуховую, однажды захотела узнать,
насколько мягко лежать на перине, и прилегла. Неожиданно застал ее
царь и, разгневанный, велел ее избить. «Да, ты бьешь меня за то, что
я пролежала пять минут на мягкой перине, — заметила служанка, —
а что будет на том свете тому, кто постоянно спит здесь?» Ибрагим
Эдхем раздумал над словами служанки, бросил царство и пошел бродить
по свету. Он нашел себе мюршида и служил ему. Раз один из
дервишей начал его ругать, и Ибрагим Эдхем подумал про себя: «Ну, если
бы я был сейчас в Балхе, я бы тебе задал!» И только пронеслось это
у него в голове, как слышит он укоризненный голос мюршида: «Эдхем,
ты все еще думаешь о царстве?»
Долго скитался Ибрагим Эдхем и захотел, наконец, вернуться на
родину. Ободранного нищего никто, конечно, не узнал; он питался
огрызками и костями, которые бросали собакам; а спать отправляли его
в баню — в кюльхан. Там он разговорился с банщиком, и тот ему
сказал: «Было у меня три желания; два исполнились, а вот Ибрагима Эд-
хема мне не пришлось видеть!». Тогда Ибрагим Эдхем воскликнул:
«Господи, так стало быть все это переносил я, чтобы исполнилось
желание этого банщика!»
Весть об Ибрагиме Эдхеме дошла и до матери его (или, по
другому варианту, жены); она пришла и стала уговаривать его вступить
снова на престол; привела и ребенка его — все было напрасно. Но
женщина продолжала слезно просить. Тогда Ибрагим Эдхем взял иголку
и бросилв море. «Подайте мою иголку», — сказал он. Вдруг запени-
434

лась вода, и со дна моря поднялась рыба и подала ему иголку. «Вот
видишь, — сказал он женщине, — что мне Балх, когда мое царство—
вселс иная!»
№ 129. Джунейд Багдада. Видя, как он бьется, однажды друзья
сказали ему, что они подыскали ему жену, которая и будет за ним
присматривать. Но Джунейд отверг это предложение и объявил, что он еще
«несовершеннолетний». Он хотел сказать, что, когда он обрящет бога,
он будет «мужем».
№ 130. Мухиэддин Араби. Могила Мухиэддина Араби долго была
сокрыта от людей. Ее открыл султаи Селим I, завоевавший Сирию.
Тогда-ю поняли таинственные слова Мухиэддина:
«Когда буква „син" вступит в „шин", объявится могила
Мухиэддина» (^JJI <у^ s? яс& û*^' J* ое-*5' J^ *Щ*
Буква «син» указывает на султана Селима, а «шин» — начальная
буква слова «Шам» (Дамаск).
К № 131—134. Легенды, сообщенные мне Джемалем.
Впервые я увидел Джемаля у Османа Сайда (1926 г.), и он тогда
же заинтересовал меня экзальтированностью. Выходец из
Азербайджана, он поехал в Стамбул, чтобы учиться в медресе, а когда медресе
были закрыты, перешел на богословский факультет. Но схоластика,
очевидно, мало его удовлетворяла; ум его тосковал, и он долго метался;
посещая радения то одного ордена, то другого, всюду искал он духовного
наставника — мюршида, который затронул бы замолкшие струны души
его. Но он холоден был к экстазам дервишей, а раз в Фатихе видел он,
как «кадри» бросился в горящую печь и сидел там минут десять.
Доводя плоть до изнеможения, он отрывался от земли, и часто чудилось ему,
что вот-вот настиг он незримого Хызыра, который успокоит алчущую
душу его.
№ 131. Юсуф Сюмбюль Синан («Хальвети»). Когда султан
Махмуд II преследовал бекташи, он ополчился заодно и против дервишей и
хотел, между прочим, закрыть текке Юсуфа Сюмбюля Синана. Но
длань угодника удержала солдат, явившихся для разгрома текке с
топорами и лопатами: он бросил цепь, и солдаты замерли на месте.
Султану донесли об этом; он смиренно отправился в текке и молил
угодника простить ему прегрешение. А Юсуф Сюмбюль Синан сказал:
«Смотри, Махмуд, а не то я тебя свергну с престола!»
№ 132. Мухиэддин. Раз услыхал он, как муэззин взошел на
минарет и произнес: «Аллаху экбер» (Аллах велик!). «Молчи,—закричал
Мухиэддин,— твой аллах у меня под ногами!» Муэззин, оскорбленный,
нажаловался, и Мухиэддина хотели наказать. Но когда раскопали место,
где стоял Мухиэддин, там было золото. Так исполнились слова: «Ваша
вера — динары» (^jb^ р&**).
№ 133. Эскиджи-баба. Он работал у мечети Баязида и постоянно
ходил туда молиться. Раз ходжа в мечети, объясняя урок, видит, что
Эскиджи-баба вертится все около него и не молится. Ходжа догадался,
что он занял его место, и отодвинул кафедру. Благодарный Эскиджи-
баба улыбнулся ходже. Только видят: Эскиджи-баба закрыл глаза,
подошел к окну, дернул рукой — посыпались стекла, а Эскиджи-баба упал
на пол и забылся. Ходжа велел записать дату. Очнувшись, Эскиджи-
баба ушел к себе, и, когда ходжа спросил его, что с ним было, он
ничего не помнил.
Оказывается, в это время в Красном море ехал мюрид Эскиджи-
баба, Хюсейн Хильми-паша. Поднялась буря; в отчаянии паша воззвал
к шейху, и тот спас его. Когда Хюсейн Хильми-паша приехал в Стамбул
28*
435

и стал разыскивать Эскиджи-баба, ходжа рассказал ему все, как было,
и подтвердил число. А Эскиджи-баба пропал; тело его нашли на
кладбище у Адрианопольских вирот.
№ 134. Тифлис. В Тифлисе, на горе, покоится Синан (?).
В него влюбилась девушка-христианка, но шейх соглашался на
любовь, только если она примет его веру. На могилу его ходят и
мусульмане, и христиане.
К № 135—140. Легенды из Чанкыры, записанные от ходжи Мык-
дада.
№ 135. Сарыкыз. На могилу ее в деревне Халифе идут во время
засухи.
№ 136. «Семиаршинный» («Еди адым боюнда олан»). Это был
пастух-курд. Могила его находится в деревне Халифе; сюда собираются
также для молитвы во время бездождья.
№ 137. Хаккы-эфенди. В деревне Уюк (нахие Орта) был ходжа,
который писал для больных молитвы. Лет десять назад он умер. На
могиле его посадили розовый куст, который разросся. Теперь ищущие
исцеления подвязывают к розовому дереву тряпочки.
№ 138. Осман-баба. Лежит у мечети в нахие Орта. На его могилу,
огороженную камнями, идут бездетные женщины, и по предстательству
Османа-баба рождается ребенок. «Осман-баба умер лет двести
назад»,— заявил ходжа.
№ 139. Мехмед-эфенди покоится в Черкеше. Когда жители строили
мельницу, на пути им попался громадный камень, и они никак не могли
его сдвинуть. А МехмеД поднял его как перышко и убрал с дороги.
№ 140. Лодочник Хаджи Мехмед из Деирмендере. Бывало, нагрузит
он лодку и пошлет слуг в Стамбул; путь долгий; когда подъедут они к
Стамбулу,— видят, Хаджи Мехмед уже ждет их на пристани.
Он построил в округе двенадцать мечетей. Как он строил, никто не
знал. Он нанимал рабочих, требовал материал — и утром появлялся
кирпич, глина, доски. На постройке висела и тыква, куда Хаджи
Мехмед раз положил мед, и сколько ни брали рабочие оттуда меду, никогда
сосуд не оскудевал.
Молитвенный коврик его хранится в доме его потомков в Халы-
дере.
К № 141—158. Легенды, записанные от Мехмеоа Касыма.
№ 141. Чобан Мустафа-паша. Как Хаджи Мехмед чудесно строил
мечеть, сообщил Мехмед Касым (?), Чобан Мустафа-паша (из Гёбза),
живший в XVI в., выстроил мечеть и огромный хан.
№ 142. Бухари (Мехмед). Бухари Мехмед отличался
необыкновенной красотой. Отец его, державший мануфактурную лавку, велел сыну
помогать ему, и, хотя это было неприятно Бухари, ослушаться он не
посмел. А женщины, зная, что в лавке сидит красавец, юлпами
приходили и покупали что и не нужно, только чтобы увидеть красивого
юношу. Одна женщина, сходя от него с ума, обратилась к старухе, и та за
большие деньги взялась устроить ей свидание. Придя в лавку, она
набрала товару и тогда сказала купцу: «Я стара, кто мне донесет это до
дому?» Отец послал Бухари. Дойдя до дому, Бухари хотел сбросить
тюк на землю, но старуха предложила внести это наверх; там она
показала ему комнату, куда он должен был положить тюк, и быстро
захлопнула за ним дверь. Бухари оглянулся по сторонам, а навстречу
ему устремилась женщина, которая влюбилась в него. Тогда Бухари
решился на последнее средство. Он сказал женщине, что должен
совершить абдест и, взяв кувшин, пошел в уборную и бросился вниз. Он
испачкался, потом вышел к реке и, обмывшись и переменив платье, вср-
436

нулся домой. Когда он вошел в лавку, от него распространилось благо-
воине, словно бы мускус, и это благовоние исходило от него не только
пока он был жив, но и после смерти Над могилой его возвели стенуг
а аромат наполнял собой окрестность.
№ 143. Пещера «Семи спящих отроков» и царь Дакьянос, ß двух:
часах пути к северу от Тарсуса есть пещера, где пребывали «семь
спящих отроков».
Давно в Та-рсусе-Эфсусе царствовал неверный царь Дакьянос,
объявивший себя богом; он требовал от подданных преклонения
передним; но были в городе благочестивые люди, которых ужасала дерзость
царя; они тихонько оставили город и пошли искать истинного бога.
Дорогой повстречали они пастуха. Пастух спросил, куда они идут, и
попросил их взять с собой и его. Они согласились. Тогда пастух вернул
стадо хозяину и присоединился к ним. За ними увязалась и собачка
пастуха; один из горожан, желая отогнать собачку, взял камень и
бросил в нее, но собака заговорила человеческим голосом; пораженные,,
они решили, что собака эта может быть им полезна. Как городские
жители, они скоро устали и забрались в пещеру отдохнуть. Долго ли там
спали — они потеряли счет, но когда проснулись, было уже утро, и они
послали одного товарища в город за хлебом. Боясь преследования со
стороны царя Дакьяноса, горожанин надел платье пастуха и пошел.
Когда он подал булочнику золотую монету, булочник отказался
принять ее, и между ними завязался спор. Горожанин уверял, что он вчера
ушел из города. Собралась толпа и решила, что он сумасшедший, но
тот все настаивал на своем и, наконец, повел их к дому, где он жал,
описав предварительно расположение построек. Слова его
подтвердились. Тогда, чтобы проверить его рассказ, ему дали полицейского, и
они вместе пошли обратно к пещере. Шагов за пятьдесят до пещеры
человек остановился и сказал спутнику: «Ты здесь подожди, а то мои
товарищи, пожалуй, испугаются и подумают, что это идут их
арестовывать». Войдя один в пещеру, он рассказал товарищам, что они проспали
в пещере не ночь, а сотни лет. Опасаясь все-таки людей, они воззвали к
богу и скрылись от глаз людей. А полицейский все ждал, ждал; но
когда вступил в пещеру, там все было пусто.
В пещеру проникает свет через боковое отверстие, и это сохранило
им жизнь в течение долгого сна. За искусственной стеной идет
лестница— внизу подземелье, откуда расходятся во все стороны проходы,
иногда настолько узкие, что нужно ползать. Там темно и сыро, и, чтобы
не сбиться с дороги, спускающиеся в пещеру привязывают у входа
веревку. Мать султана Абдул Азиза построила у пещеры мечеть 81,
странноприимный дом.
У М. Касыма есть печатка из камня. На ней вырезаны имена семи
пещерников и собаки, а в середине — двойное имя Мухаммеда; ношение
ее оберегает от лихорадки.
Рассказ М. Касыма представляет как будто смешение двух
вариантов: письменного и устного. Передавая черты, возбуждавшие <как будто
в нем сомнения, он подчеркивал это: так, число пещерников пять, а
шестая собака, по другой версии—семь, а восьмая собака.
№ 144. Пророк Даниил. Во время рассказа в кофейне сидел еще мо-
сулец. Услыхав, что в Тарсусе покоится пророк Даниил (под водой
источника или сверху — Мехмед Касым затруднялся точно определить),
мосулец заявил, что гробница пророка Даниила находится в Мосуле.
81 Между прочим, в Тарсусе есть мечеть, именуемая Макамджа)МИ, потому что
там был Биляль Хабеши, похоронешый в Дамаске.
437

№ 145. Пророк Яхья. Возникли дебаты о месте гробницы Яхьи, и
мосулец прибавил: «Пророк Яхья, павший шехидом, покоится в
Дамаске, (но одна рука его находится в.Наблусе, а другая — в Бейруте».
№ 146. Тарсусский муфтий. Однажды муфтий Тарсуса, сидя у окна,
видит, что по улице идет человек. Он обратился к собеседникам и
сказал: «Этот человек из такого-то места, зовут его так-то, а по профессии
он учитель». Присутствовавшие удивились и решили, что муфтий
святой. Человек вошел к муфтию; муфтий задал ему ряд вопросов, и «се
оказалось так, как говорил муфтий. После этого человек, получив от
муфтия разъяснения по своим делам, вышел. А муфтий сказал все еше
находившимся под впечатлением его прозорливости друзьям: «Что он
из такого-то места (это ясно было по его одежде), а в тех местах
обычно мужчин зовут или Мехмед или Ахмед. Когда он 'проходил мимо
играющих детей, он несколько раз внимательно посмотрел «а них, и я
догадался, что он учитель».
Муфтий приезжал в Стамбул; Валиде-султан (мать султана Абуд
Азиза), почитавшая пещерников, оказала ему большое внимание; он
понравился и султану, и тот хотел сделать его шейхульисламом. Тогда
враги отравили его, и он умер в Стамбуле.
№ 147. Тезверен-баба. Он покоится на Диванъёлу за зданием
министерства народного просвещения. На гробницу его в тюрбе приносили
рубашку больного, приводили детей, которые долго не ходили.
№ 148. Ак-баба покоится в Бейкозе по дороге к источнику Караку-
лак. О нем только и знают, что он пал шехидом во время завоевания
Константинополя. С могилы Ак-баба берут землю — это помогает от
лихорадки.
№ 149. Вурдалаки. В Румелии водятся вурдалаки. Там
обыкновенно покойника с вечера кладут в мечеть и стерегут до утра.
Раз в деревню для джерра (сбора подаяний) пришел студент.
Жители предложили ему за хорошую плату продежурить ночь в мечети,
где стоял гроб. Студент согласился. Только улегся он — из гроба
раздался голос: «А что встать мне или нет?» Студент обмер от страха.
Голос повторился, а студент все молчал. На третий раз он проговорил:
«Вставай!» И только он сказал это — из гроба поднялась фигура и,
протягивая руки, устремилась к студенту, который забился в угол мечети
и простоял так до утра. А когда рассвело, он покинул деревню,
отказавшись и от платы, которую сулили ему крестьяне.
Рассказ последовал после того, как я громко прочел в кофейне
заметку, помещенную в газете «Актам» (1928, № 3568) о журналисте,
который интервьюировал гробокопателя. Гробокопатель, с детства
слышавший от матери рассказы о вурдалаках, во время перемирия на
кладбище застал группу английских солдат, кутивших с женщинами, и
сначала так испугался, что он принял шум метели за вой вурдалаков.
№ 150. Абуссюуд. Приехав молодым юношей в Стамбул, Абуссюуд
безуспешно бродил по городу, не зная, где приклонить голову. Он
вошел в медресе, оно было битком набито, но ему оказали, что есть
комната, где неспокойно от джиннов. Стоит кому провести там ночь, как
являются джинны и умерщвляют непрошеного гостя. Абуссюуду
выбора не было; он там поселился, но джинны ничего не могли с ним
поделать: он их укротил.
Однажды талебе медресе потребовали, чтобы он их угостил.
Смущенный, сообщил он об этом джиннам; джинны велели ему утром всех
увести в поле, а они берутся устроить пир, но чтобы никто из талебе
не вмешивался потом в уборку.
Молва о власти Абуссюуда над джиннами распространилась по
438

всему мусульманскому миру, и, когда он умер, на могильиом камне
была начертана .надпись: «Муфтий двух миров» (видимого и
невидимого.— В л. Г.).
То, о чем говорил Мехмед Касьгм, для него были достоверные
факты, не подлежавшие сомнению; но к рассказам, которые он слышал
здесь, в кофейне, он часто относился иронически: это-де вздор,
небылица.
№ 151. Геленбеви Мехмед. В Египте французы нашли редкую
арабскую книгу и отослали ее в Париж Наполеону. Когда попытки
ориенталистов прочесть рукопись оказались тщетными, Наполеон
препроводил рукопись послу в Стамбул и просил его изыскать средства
к дешифровке. Посол пошел к шейхульисламу; там повертели
рукопись и сказали, что разобрать письмо может только Геленбеви
Мехмед. Посол, сопровождаемый двумя представителями шейхульислама,
разыскал Геленбеви Мехмеда. Когда рукопись показали ему, он
заявил, что дней через десять-двадцать он даст перевод ее. Во время
разговора посол как-то произнес при нем фразу по-французски, и ходжа
заговорил с ним на прекрасном французском языке. Желая
прихвастнуть, посол достал из кармана тетрадь и сказал, что это логарифмы,
составленные им. Тогда ходжа, порывшись на полке, где были у него
книги, достал также рукопись и подал послу. Посол увидел, что
логарифмы, составленные Геленбеви Мехмедом, и полнее, и точнее.
Когда посол пришел в назначенный день за переводом, Геленбеви
повел его в шейхульисламат и передал перевод в собрании, чтобы не
вздумали потом говорить в шейхульисламате, что это там перевели
рукопись.
У Геленбеви Мехмеда были враги, и они настояли на том, чтобы
его удалили из Стамбула. Он был назначен судьей (хакимом) в Ени-
шехир (в Греции) и там умер.
№ 152. Султан Эюб. Пророк Мухаммед при жизни говаривал:
«Как велика слава тех, кто завоюет Константинополь!» И сотни
людей, помня слова пророка, в течение столетий шли и умирали под
стенами города. Когда во время Муави предпринят был новый поход,
увязался старый михмандар пророка Султан Эюб82, которому было уже
восемьдесят лет. Смерть суждена ему была, однако, от дизентерии.
Умирая, он заповедал соратникам скрыть могилу его от людей
Прошли века. К Константинополю подступил султан Мехмед II
я разбил шатры на Окмейданы. Он вспомнил, что где-то вблизи
похоронен Султан Эюб, и призвал к себе шейхульислама. Шейхульислам
отправился в Эюб и, отобрав одно место, велел поставить там для
метки два платана, один — в головах, другой—в ногах. Желая
испытать шейхульислама, султан переставил платаны на несколько шагов
и вскоре, пригласив шейхульислама, отправился на могилу Султана
Эюба. Но шейхульислам подошел к месту, намеченному еще раньше,
и сказал: «Кто переставил платаны?» Все еще сомневаясь, султан
Мехмед приказал рыть, и внизу (на значительной глубине) открыта была
гробница Султана Эюба. Видя это, султан Мехмед бросился к
шейхульисламу и, целуя ему руки, молил простить его сомнения.
Вариант: У султана Мехмеда II был ходжа Ак Шемседдин; и
султан, и ходжа во время осады видели сон, открывший им
местоположение могилы Эюба Энсари. Когда ходжа пришел к султану, чтобы
82 Собственно, его звали Халид ибн Зейд Аисари. Он был из «ансаров», т. е. тел
мединцев, которые пришли пророку на помощь. Пророк у него в доме остановился»
когда бежал из Мекки в Медину, и Эюбу Ансари дано было звание «михмандар».
439

поделиться вестью, султан объявил, что он уже все знает. Тюрбе
Султана Эюба — только «макам», а лежит он под платаном. Под деревом
постоянно кружились овцы, но место это всегда было чисто.
Слушая рассказ, сидевший в кофейне албанец, который побывал
на Кавказе, в Тифлисе и Баку, заметил, что, когда султан Мехмед II
вошел в город, благочестивые христиане заперлись в Аясофье. С
толпой в церковь незаметно проник и Султан Эюб. Паства, обратившись
к священнику, просила поучать ее, но у.священника отнялся язык, и
он молчал. С усилиями он несвязно начал говорить и объявил, что в
церкви среди молящихся находится мусульманин. «Если здесь есть
мусульманин, пусть он встанет», — закончил священник. Тогда поднялся
Султан Эюб и произнес исповедание мусульманской веры.
Религиозный пыл Султана Эюба захватил и священника, и он внезапно
повторил слова Султана Эюба. Среди христиан началась свалка. Толпа
набросилась на Султана Эюба и убила его. Но Султан Эюб, подхватив
|.(>л мышку голову, сказал: «Дверь, откройся, а не то ты спустишься
вни^» (уеге batasin). Все было тихо, и только когда он произнес
вторично эти слова, двери перед ним разверзлись, и он пошел в Эюб.
Над могилой Султана Эюба висит палка. Это палка пастуха,
открывшего местонахождение могилы Султана Эюба.
Вскрывая хронологические несообразности, М. Касым развенчивал
рассказ. Он соглашался только, что осада Константинополя
продолжалась пятьдесят три дня.
Константинополь завоеван был во вторник. Наступила пятница;
нужно было во что бы то ни стало совершить в Аясофье молитву, а
там заперлись христиане. Вот тогда-то, чтобы как-нибудь выгнать из
церкви христиан, турки должны были прибегнуть к насилиям.
№ 153. Султан Селим8*. Султан Баязид Святой охотился
однажды в Вачке (прежнего Трапезунтского вилайета). Усталый, сел он под
деревом и видит, что к источнику прошла девушка (юрючка?) и,
наполнив кувшин водой, замутила воду. А султану хотелось пить, и он
послал приближенных за водой. Когда султан поднял стакан, он
увидел, что вода мутная. Приближенные сказали ему, что они знали это.
Тогда султан послал за девушкой и стал спрашивать ее, зачем она
так сделала. Смышленая девушка отвечала: «Я видела, что ты
человек знатный, устал, может быть, ты вспотел, и если бы ты выпил
сразу воду, это могло бы тебе повредить; поэтому я нарочно замутила
воду, чтобы ты выпил всего глоток-другой. Султану понравился ответ
девушки. Он взял ее во дворец, женился на ней, и от нее родился сын,
Селим. Однако скоро султан увидел, что новая султанша ведет себя
плохо, и он решил отослать ее на родину. Султаншу посадили на
корабль; но ветер все был неблагоприятный, и корабль не мог отплыть84.
Между тем маленький Селим, разлученный с матерью, все плакал
во дворце, и придворные уговорили султана отдать ребенка матери.
Султан согласился. Царевич Селим жил все в деревне; когда он
подрос, заметил, что и сверстники, да и все деревенские оказывают ему
почтение. Он обратился к матери, и та объяснила ему, что его отец —
султан.
83 Начало близко к варианту, записанному мной в Траттезумте; см.: Вл.
Гордлевский, К истории тайных христиан в Малой Азии [«Христианский Восток» (серия,
посвященная изучению христианской культуры народов Азии и Африки), т. III, вы/п. I
Пг., 1914], стр. 34; конец обрывается.
84 Вариант (у горских евреев) см.: Б. Миллер, О кубинском говоре татского
наречия горских евреев Кавказа («Зап. Института востоковедения», I, Л., 1932), стр.
284. 286.
440

№ 154. Хаджет дереси8Ъ. Между Пендиком и Тузлой, в деревне
Айдынлы, находится ключ, известный у окрестных жителей под
именем Хаджет дереси. Летом туда отправляются на поклонение. Перед
источником в скале устроена «кабина»; зайдя туда и закрывшись
полотенцем, человек совершает омовение. Задумав что-нибудь, он пьет
воду и со дна достает камень. Когда желание исполняется, снова
идет и приносит жертву (барана, петуха).
Говорят, что на том месте оставлен кем-то след ноги, и оттуда
брызнула вода.
№ 155. Меркебли. В окрестностях Тузлы, около кладбища,
покоится под мастиковым деревом (sakiz agaci) Меркебли. На могилу его
прохожие, задумавшие что-нибудь, бросают монетку, потом покупают
на накопившиеся деньги свечи и зажигают.
Однажды Мехмед Касым проходил мимо, и ребенок — сын его —
заметил отцу: «Папа, давай положим паричку!»
№ 156. Шейх Уфтаде. Жили в Бурсе муж и жена, и стала жена
посылать мужа в хадж. Тот вздумал было спорить, напоминая, что
до обряда на горе Арафат осталось всего десять-двенадцать дней и
ему никак уж не поспеть. Все было напрасно. Тогда он обратился
к шейху Уфтаде; шейх послал его к своему мюриду Эскиджи, который
повел человека в мечеть и сказал: «Наступи мне на ноги и закрой
глаза!» Когда человек открыл глаза, они были в Мекке. Земляки,
увидев его, спрашивали, где он так задержался, но бедняк, помня наказ
Эскиджи, молчал. На четвертый день после байрама Эскиджи явился
за ним и перенес его обратно в Бурсу. Здесь бедняк роздал соседям
подарки из Мекки: кому четки, кому зубочистку и т. д. Но жена
упорствовала и отказывалась пустить бедняка домой. Дело дошло до
суда. Судья, руководствуясь законом, потребовал, чтобы он
представил свидетелей. Тогда Уфтаде приютил бедняка у себя в текке, пока
из Мекки не вернулись хаджи и не подтвердили, что и бедняк был
в Мекке. Тогда судья признал, что он прав, и велел жене принять его.
Пораженный чудом, совершенным мюридом Эскиджи, судья сел
на коня, а в руках держал шест с нанизанными на него печенками.
Шейх Уфтаде увидел, что судья сломил свою гордость ^ и, испытывая
еще послушание нового мюрида, давал ему уроки. А судья
беспрекословно исполнял всякую грязную работу, какую возлагал на него
шейх. i|
№ 157. Фараби. Однажды у халифа в Багдаде было большое
собрание. Вдруг вошел человек, держа папучи, и попросил халифа
позволить сесть. «Садись там, где тебе приличествует», — сказал халиф.
И Фараби сквозь строй гневных глаз прошел к халифу и сел около
нею. Рассердившись, халиф обратился к слуге на санскритском языке,
чтобы он потом вывел дерзкого гостя. Начался ученый спор, и увидели
присутствующие, что о чем бы ни зашел разговор, Фараби дает
исчерпывающие ответы, ссылаясь на сочинения, о которых они и не
слыхали. И начали они, как ученики, записывать все, что он говорил. А
халиф понял, что он ошибался, и, когда все расходились, он удержал
Фараби у себя А Фараби заговорил с ним по-санскритски, и халифу
еще более стало стыдно. Желая развлечься, халиф вызвал
музыкантов. Но Фараби, очевидно, эта музыка не понравилась. Он достал из
мешочка палочки, быстро составил из них музыкальный инструмент
и так начал играть, что все, кто слышал, зарыдали.
85 Слово hacet значит нужда, т. е. место, где находят исполнение желания,
86 Т. е. признал, что суфий выше ходжи.
441

№ 158. Между Меккой и Мединой, а путь между священными
городами равен тринадцати дням, один человек отстал от каравана и
заблудился. Наступил вечер, и бедняжка заволновался. Вдруг явился
некто и велел путнику идти за ним, наступая на его след. Так они
двинулись, и к утру путник был в Мекке, опередив, товарищей 87.
К № 159—165. Легенды, сообщенные Мухтаром Мустафой.
№ 159. В Эрзуруме покоятся асхабы (между прочим, сын Абу
Бекра, потомок Омара, и другие88).
№ 160. Ибрагим Хаккы покоится в Хасанкале. Еще молодой
ходжа, он своими проповедями привлекал в мечеть толпы женщин. Когда
об этом узнал в Эрзуруме муфтий, он созвал собрание, на которое
явились вали, кадии и другие, и поставил вопрос, как быть. После
долгих споров решено было вызвать Ибрагима Хаккы и учинить допрос
над ним и над его писанием «Марифетнаме», трактующем обо всех
науках (и о физиогномике, и об астрономии и т. д.). Мухзир не успел
еще войти к нему, как Ибрагим Хаккы показался ему и объявил, что
он идет к муфтию. А жена муфтия мучилась в это время родами.
Ибрагим Хаккы, раскрыв книгу, прочел оттуда стих:
;L\ s£ дГ
4-LJ
Перевод:
Бог подает весть обо (всех) кознях,
Не думай, что он делает плохо.
Посмотрим, что сотворил господь.
Что ни сделает он,— все делает он хорошо.
Он предложил написать этот стих на бумажке и дать выпить в
воде. И немедленно жена муфтия благополучно родила на свет
ребенка. Тогда собрание отпустило Ибрагима Хаккы.
№ 161. Эюб. В Стамбуле много угодников, но самый великий
между ними это Султан Эюб. И так говорит Мухтар Мустафа потому, что
испытал на себе могущество Султана Эюба.
К могиле его идут не только мусульмане, но и христиане, и если
у кого есть что на душе, открывают ему, обещая свечи, жертвенного
барана и т. д.
К тюрбе Тезверен-баба идут больше женщины, а перед Султан
Эюбом толпятся и мужчины.
№ 162. Султан Селим. На обратном пути из Египта, где султан
Селим потерял везира Синана, грустный ехал султан Селим на коне.
Впереди него был шейхульислам Ибн Кемаль. Было грязно, и грязь
от лошади Ибн Кемаля попала на джуббе султана. Когда они
добрались вечером до хана (постоялого двора), Ибн Кемаль, увидев, что
наделала его лошадь, стал извиняться, но султан остановил его и
завещал — после смерти на гробницу набросить сверх джюббе.
Вскоре султан умер. Когда хотели его похоронить, шейхульисламу
сообщили, что после султана осталось два ящичка: один велел он
положить в головах, другой — в ногах. Но шейхульислам воспротивился,
87 Иллюстрация на мгновенное перенесение (tayyi текап)см. также: Вл
Гордлевский, Кара-Коюнлу. Из поездки в Макинское ханство («Изв. Об-ва обследования
и изучения Азербайджана», Баку, 1927, № 4), стр. 5—33.
88 См. в этом томе «Османские сказания и легенды», стр. 384.
442

указывая, что это противоречит шариату. Он вскрыл один ящик, а там
лежали фетвы шейхульислама, направлявшие его поступки. «Да,—
воскликнул шейхульислам, — ты на страшном суде спасешь себя, и
вся ответственность за то, что ты совершил на земле, падет на меня!»
Ящичек, который султан хотел поставить в ногах, был захвачен
во время войны у шаха Исмаила; раскрыли ящичек, он представлял
шахматную доску и нарды. Султан как бы говорил: «Когда восстану
из мертвых, то первым делом я буду топтать ногами этот ящик», —
выражая тем презрение к мирским удовольствиям. Джюббе, покрытое
грязью лошади шейхульислама и накинутое на гробницу, должно было
свидетельствовать об уважении, которое султан Селим питал к ходжам.
Старик Мухтар Мустафа слышал рассказ тридцать лет тому назад
от приятеля Талиба, издававшего на Кипре газету «Земин» («Zemin»).
Раз Талиб приехал в Константинополь и позвал Мухтара Мустафу;
дорогой к мечети султана Селима он ему и повествовал о султане
Селиме. Султан Селим никогда не смеялся, и везир его Синан-паша дал
обет зарезать жертвенного барана, если когда он увидит на лице
повелителя улыбку. Однажды он увидел, что султан, выходя из гарема,
смеется. Пораженный, он спросил о причине, и султан рассказал: «Рабыня,
которую я вчера выкупил из неволи, недовольна отлучками моими на
охоту». Удивленный ее дерзостью, султан отел было ее казнить, но
раздумал, потому что смешно женщину наказывать за это. Так, первая
султана улыбка была не от радости.
№ 163. Абуссюуд89 долго и безуспешно искал по Стамбулу в
медресе комнату. Наконец, попал он в Эюб. Видя настойчивость талебе,
имам, заведывавший медресе, сказал, что у них есть комната пустая,
но там никто не живет, потому что, если кто бы вздумал переночевать
там, к утру умирает. Очевидно, комнату забрали джинны. Но
Абуссюуд категорически заявил, что он ничего не боится. Ночью засел
Абуссюуд за урок; вдруг явился юноша, а за ним и девушка и стали
просить и их поучить. Абуссюуд согласился; но когда они вздумали
шалить, он строго прикрикнул на них, и молодые джинны присмирели,
целуя у него руки и прося прощения. Под утро имам приготовил уже
воду и погребальные носилки, чтобы похоронить нового талебе, но видит,
что Абуссюуд выходит из комнаты цел и невредим. На расспросы имама
талебе отвечал молчанием. Так молодые джинны учились ночью у него,
а однажды повели его к отцу — главе джиннов, и Абуссюуд начал
давать уроки и сверхземным существам.
№ 164. Кылыч Али-паша. Отстроив мечеть, паша разыскал двух
прекрасноголосых муэззинов, а сам уехал воевать. Султану
понравились муэззины, и он взял их к себе. Когда Кылыч Али-паша вернулся
в Стамбул и увидел, что в мечети нет муэззинов, он направил на купол
мечети пушку и начал стрелять. «Было у меня два соловья, — говорил
он, — я посадил их в клетку, а теперь клетка моя опустела». Когда
султан услыхал пушечные выстрелы, он отпустил муэззинов. Говорят,
что следы ядер видны еще на куполе, — так говорил Мухтар Мустафа.
№ 165. Мечеть и церковь. Когда однажды посол турецкий прибыл
s Россию, царь спросил у него, отчего это мечети так скоро
разрушаются (осыпается штукатурка и т. д.), тогда как церковь стоит
прочно и даже молния не вредит ей? Посол привел царю стих из Корана,
говорящий о силе божественного слова, от которого содрогаются и
горы, и предложил выписать из Турции сорок хафызов. Хафызы были
помещены на ночь в церковь для чтения Корана; когда утром вошли
89 Ср. выше: Рассказ № 1'49 «Вурдалаки», стр. 438.
443

в церковь, она вся потрескалась. «Вот видишь, — сказал посол царю,—
у нас пять раз в день молятся в мечети и только штукатурка слегка
осыпается, а церковь от одного чтения Корана уже разрушается».
Вариант (сообщенный Абдуллой): Русский царь выписал к себе
муэззинов, и когда они произнесли над колокольней эзан, колокольня
треснула, и он убедился в силе божественного слова. (1928).
II. В АНГОРЕ
№ 166. Легенды о Хаджи Байраме Вели записал я (1926 г.)
впервые на родине его, в деревне Солфасыл (под Ангорой) у неизвестного
человека, на другой день случайно встретившегося мне в городе на
базаре и зазвавшего меня в мастерскую-лавку шорника Решида. Но
эти легенды знают в Ангоре все; то здесь, то там, шутя, мимоходом,
срывались постоянно упоминания о Хаджи Байраме Вели — любимом
патроне Ангоры. Раз вечером, сидя перед мечетью Хаджи Байрам
Вели, натолкнулся я на старого каюма мечети и от него услыхал уже
связное житие угодника, а также суеверия и обряды, исполнявшиеся
в мечети.
Память о Хаджи Байраме Вели хранится твердо не только в
Ангоре; в Кыршехире депутат Великого национального собрания
Турции Мюфид (открывший нотариальную контору) повторил мне более
литературно и цветисто это житие, и я привожу здесь дополнения и
варианты, слышанные в Кыршехире, отчасти от Хасана Тахсина.
Хаджи Байрам Вели. Предки его пришли в Анатолию из
Хорасана и поселились в деревне Солфасыл90.
Когда он был еще во чреве матери, она пошла однажды к
источнику, по-домашнему, и стала стирать белье. В это время архангелы
Джибраил (Гавриил) и Михаил спустились на дерево у источника в
образе голубей. Женщина как ни в чем не бывало продолжала
стирать; тогда из чрева раздался голос младенца: «Мать, закрой лицо,
здесь есть мужчины, от которых надлежит прятаться (nâmahrem)».
В тюрбе (в Ангоре) висела (снятая теперь) надпись:
Перевод: «Во чреве матери поминал господа „полюс мира", хазрети
Хаджи Байрам Вели».
Мальчиком Хаджи Байрам Вели служил у кузнеца (или у
слесаря). Однажды хозяин его отправился на поклонение в Мекку. Вот
раз пристал мальчик к жене хозяина и говорит: «Приготовь халву,
хозяину моему хочется покушать чего-нибудь вкусного». Женщина
прогнала мальчика, решив, что он шутит и желает сам полакомиться.
Но на другой день мальчик опять пристал. Тогда, чтобы отвязаться
от него, она сделала халву и дала ему блюдо. За пять минут до вечернего
намаза мальчик мгновенно перенесся в Мекку и вручил хозяину еще
горячее блюдо с халвой91. Мальчик стал было просить обратно блюдо,
но хозяин заявил, что сам принесет его домой. Прошло много времени,
и женщина успела уже все забыть. Вот пронеслась весть, что
возвращаются паломники из Мекки, и жители Ангоры высыпали к Аккёпрю
навстречу им; здесь толкался и мальчик. Радостно набрасывали
соседи паломникам на плечи шали. Как только хозяин увидел мальчика,
он слез с осла, на котором ехал, и, бросившись ему на шею, восклик-
90 Очевидно, это искажение арабских слов «зу-л-фадл», — «обладающий
добродетелью».
91 Обычно мусульмане кушают после вечерней молитвы.
444

нул: «Это не я хаджи, а вот кто!» И как бы в подтверждение слов он
вынул из-за пазухи блюдо, которое чудесно доставил ему в Мекку
мальчик. Так, с тех пор и стали звать мальчика Хаджи Байрам Вели.
Когда паломники подошли к Кызыл-ырмаку, они послали домой
гонца, и навстречу им выехали односельчане. Лошади были
разобраны, и Хаджи Бекташ двинулся к хаджи на скале Встреча произошла
у местечка Кызылъёзю, у Арапсуна. Пыль застлала небо, но хаджи
среди толпы разглядел Хаджи Бекташа и воскликнул: «Вот кого
поздравляйте, не я хаджи, а мой служка!»
Дополнение к рассказу M 166 о Хаджи Байраме Вели,
записанное мною в Стамбуле от Османа Сайда.
Мальчиком пас Хаджи Байрам Вели деревенское стадо коров.
Пришла раз утром к нему женщина и стала просить взять в стадо
и ее корову. Мальчик долго отговаривался; он заявлял, что ее корову
съест волк, но женщина все стояла на своем: «Ну как это из такого
огромного стада волк задерет именно мою корову», — недоумевала
женщина. Случилось, однако, так, как говорил мальчик. Но
женщина решила, что мальчик ее обманул и отдал ее корову на
растерзание собакам, и она затеяла тяжбу. На суде мальчик заявлял твердо,
что корова женщины съедена волком. Но судья также усомнился и
спросил, есть у него свидетели. «Да, там в горах», — сказал мальчик.
Судья отправился с ним в горы, а мальчик воззвал к горам, и
немедленно горы склонились перед ним и зашумели. Судья уверовал, и
мальчик был оправдан.
А скалы лежат доселе одна на другой в течение столетий, и как
там ни разбрасывали бы камни, они принимают прежнее положение92.
Вокруг Хаджи Байрама Вели собирались сотни дервишей, и враги
стали шептать султану Йылдырыму Баязиду93, что так уменьшаются
доходы государства *, что Хаджи Байрам Вели строит козни и думает
захватить власть.
Султан послал гонца за Хаджи Байрамом Вели. На пути всюду
только и говорили о Хаджи Байраме Вели. Тем временем Хаджи
Байрам Вели занят был посадкой огурцов. «Вот подожди, вырастут огурцы
и пойдем», — сказал он гонцу. Гонец поднял шум; только смотрит:
не успел еще Хаджи Байрам Вели закончить посадку ряда огурцов,
как на краю появились уже всходы, а там созрели и огурцы. Гонец
изумился, однако продолжал торопить. «Ступай, я тебя догоню», —
успокоил его Хаджи Байрам Вели. Гонец ушел, а Хаджи Байрам Вели
продолжал прохлаждаться дома. Наконец, захватив ученика, Ак Шем-
седдина, он на миг закрыл глаза и перенесся в сторону султана —
Адрианополь.
Вариант. Завидя посла, Хаджи Байрам Вели заметил: «Подожди,
совершим сперва предвечернюю молитву и тогда поговорим». Не успел
гонец раскрыть рот, как Хаджи Байрам Вели начал расспрашивать о
здоровье султана, и понял гонец, что Хаджи Байраму Вели все известно.
Два дня прожил гонец; наконец, поднялся и заявил, что ему пора
уже ехать в Адрианополь. «Ступай, ступай, — заметил Хаджи Байрам
Вели, — а я выйду дня через два!» (Записано в Кыршехире от Мю-
фида-эфенди.)
Путь Хаджи Байрама Вели лежал через Галлиполи. Здесь он
просветил братьев — Языджыоглу Мехмеда и Ахмеда Биджана.
Противник созерцания, он в сердцах заметил Языджыоглу Мехмеду, автору
92 Вариант (о Хаджи Бекташе) записан был мною в Ургюбе, см. «Османские
сказания и легенды» в этом томе, стр. 386.
93 Вариант: Мураду *.
445

«Мухаммедие»: «Вместо того чтобы писать большую книгу, лучше бы
ты подготовил одного человека».
Дождавшись гонца, который застрял где-гто позади, Хаджи Байрам
Вели пошел к султану. Придворные, желая испытать Хаджи Байрама
Вели, уложили человека и велели ему притвориться мертвым. «Вот, —
сказали они, — умер человек, соверши над ним молитву» — «Какую
молитву, — спросил Хаджи Байрам Вели, — как над живым или как
над мертвым?» — «Конечно, как над мертвым», — заметили ему. Он
исполнил их желание, и вдруг человек тот испустил дух.
Однако враги все не унимались. Под порогом комнаты, где
восседал султан, спрятали они Коран и выжидали, что будет делать
Хаджи Байрам Вели. Он шел, шел, но, дойдя до порога вдруг сказал:
«Дальше я не могу ступать, здесь лежит священная книга» 94.
Когда Хаджи Байрам Вели предстал пред очи султана, враги
поднесли ему отравленный шербет. «Как мне прикажете пить этот
шербет?» — спросил Хаджи Байрам Вели. «Пей на здоровье», — сказали
ему. «Нет, — заметил Хаджи Байрам Вели, — хотите я выпью за
здоровье султанского шута?» — «Хорошо» — согласилась придворная
челядь. И только выпил Хаджи Байрам Вели шербет, как шут упал
бездыханный на землю.
Напуганный рассказами о могуществе Хаджи Байрама Вели
султан спросил, сколько у него дервишей-последователей. «Да всего-то
полтора человека», — успокоил он султана. Султан все же не верил.
«Ну, хорошо, я докажу тебе», — сказал Хаджи Байрам Вели.
Вернувшись в Ангору, он разбил палатку на Хыдырлыктепе и спрятал там
ягненка и рубашку; потом он объявил, чтобы ученики шли к нему, а
он выберет из них жертву аллаху. Нашлась только одна женщина
(мать Хаджи Байрама Вели) и один мужчина, ученик его (Ак Шем-
седдин?) 95, которые бесстрашно вняли призыву учителя. Когда они
вошли в палатку, Хаджи Байрам Вели зарезал ягненка; потекла кровь.
А Хаджи Байрам Вели омочил рубашку и вынес из палатки; дервиши,
находившиеся снаружи, от страха разбежались по сторонам. Узнав
о малодушии учеников, султан успокоился.
Окруженный придворными, раз спросил султан Йылдырым, удастся
ли ему завоевать Константинополь. «Нет, — ответил Хаджи Байрам
Вели, — это суждено не тебе, а вот кому», — и он указал на мальчика,
стоявшего у трона, — будущего султана Мехмеда II. «А поможет ему
вот этот мой безбородый (KÖse) 96, Ак Шемседдин», — прибавил он.
Вариант: В саду гулял мальчик. Хаджи Байрам Вели велел его
позвать, и, когда ребенок, войдя, поцеловал руку Хаджи Байраму Вели,
он сказал: «Молодец, Фатих», — и понял отец, что это на сына его
выпадет слава. (Записал в Кыршехире от Мюфида-эфенди.)
Раз султан затеял богословский спор о смысле жизни. А Хаджи
Байрам Вели и скажи по простоте султану, что вся прелесть состоит
в том, чтобы хорошо кушать, пить и во-время справлять естественную
нужду. Султан рассердился и прогнал от себя нахала. Через несколько
минут захотелось султану «сходить на двор», но он не смог. Он
вспомнил Хаджи Байрама Вели и призвал его к себе. Хаджи Байрам Вели
провел рукой по животу султана, и запор прекратился97.
94 Если бы он переступил порог, он был бы еретиком и подлежал бы казни.
Ср. выше рассказ о Сейиде Несими, стр. 429—430.
95 Вариант- Али-деде; см. ниже рассказ о нем, стр. 452.
96 «Безбородый» — это, так сказать, «меченый раб» (niçanh kul), наделенный
от бога умом.
97 См. выше замечание о Лалели, стр. 424.
446

Хаджи Байрам Вели был одно время и садразамом. В Боснии
вспыхнуло восстание, и для усмирения его отправлен был Хаджи
Байрам Вели, взявший туда и ученика своего, Ак Шемседдина. А сын
Ак Шемседдина, Мехмед, исполнял обязанности курьера от Хаджи
Байрама Вели к отцу 98.
Узрев силу Хаджи Байрама Вели, султан предложил ему поучать
народ в мечети. Он хотел показать всем, как высоко уважает он Хаджи
Байрама Вели.
В мечети Эскиджума (в Адрианополе) сохраняется кафедра, на
которую всходил Хаджи Байрам Вели. Она теперь отодвинута и
неприкосновенна, на ней красуется надпись: «Сие есть место Хаджи
Байрама Вели». К кафедре придвинут ящик-сундук (где лежат метлы и
другие предметы для уборки мечети) [...J.
Семь раз уже осаждался Константинополь и все безуспешно. Раз
прочел султан Мехмед II хадис, что это ему суждено завоевать город,
и обрадовался. Он предпринял осаду, но греки отражали натиски
османцев. Султан находился тогда в Касымпаше; рядом был Хаджи
Байрам Вели и молился. Вдруг он увидел, что на противоположном
берегу Золотого Рога, в стане врагов, молится за греков Джебали-
баба. Тогда Хаджи Байрам Вели пал ниц и воскликнул: «Господи, или
возьми мою душу, или душу Джебали-баба!». И так лежал он на
земле, не поднимая головы. Бог услышал горячую молитву Хаджи
Байрама Вели и даровал победу султану Мехмеду II. Тогда Хаджи
Байрам Вели поспешил к Джебали-баба и захватил еще теплое тело".
(Записано в Кыршехире от X. Тахсина.)
Вариант: Предприняв осаду Константинополя, султан Мехмед II
звал Хаджи Байрама Вели, но тот отказался, говоря: «Я стар уже, а
вот я пошлю тебе учеников». И он послал 40 дервишей. Они разостлали
на воде у Семибашенного замка коврики и, поплыв к Сарайбурну,
вошли в город.
Обрадованный султан хотел одарить Хаджи Байрама Вели, но от
наград Хаджи Байрам Вели отказался, и уже ученик его, Ак Шемсед-
дин, убедил все-таки султана пожаловать ему землю.
Вернувшись на родину, Хаджи Байрам Вели продолжал жить
по-простецки: он пахал и кушал то, что сеял.
Скончался Хаджи Байрам Вели в Ангоре и был похоронен внизу
под мечетью — в чиле, где и подвизался. Там находится пояс его и
большой камень (теслимташ?).
Памятью о нем освящены: Ангора (место упокоения) и Солфа-
сыл (место рождения).
По пятницам у входа в мечеть держат на руках (мужчина или
женщина) ребенка со связанными ногами который, несмотря на то
что ему 1!/2—2 года, все еще не ходит. У человека — ножницы, и кто
первый выходит после молитвы из мечети, разрезает веревочку,
связывающую ноги ребенка.
В одном окне мечети сделано углубление, словно чашечка, а от
него идет трубочка в виде соски. Матери приносят сюда детей, которые
не говорят, и подают ходже молоко. Ходжа льет молоко в чашечку;
оно стекает в трубочку, и ребенок втягивает молоко, как бы сосет.
В деревне Солфасыл сохраняется дом, где он «явился на свет»
(«Dünyaya geldi türbesi»), — небольшое решетчатое окно увязано
тряпочками.
98 Среди албанцев-мусульман очень распространено имя Байрам.
99 О Джебали-баба см. «Османские сказания и легенды» в этом томе, стр. 349.
447

Когда кого бьет лихорадка, он ест горькие огурцы, которые растут
здесь, и идет в тюрбе. Лихорадка прекращается.
Теперь тюрбе закрыто на замок, внутри — пустота.
Вблизи деревни, у источника в Чевлике, покоится мать Хаджи
Байрама Вели, Фатима султан.
У могилы ее и растут небольшие горькие огурцы, избавляющие
от лихорадки.
167. Хюссейн Гази, один из сподвижников Сейида Баттала Гази,
завоевал Ангору. Борьба была упорная; враг — многочислен; ему
помогал христианский священник Шамбак-пир 10°, ночью пробиравшийся
к нему и указывавший расположение неприятельских войск. Хюссйн
Гази прятался в пещере. Однако раз враги настигли его и отрубили
ему голову. Хюсейн Гази взял голову и, опираясь на палку, поднялся
на вершину горы и закричал: «Вот здесь меня и похороните!» Жители
деревни Карапюрчек исполнили его волю; там лежит и палка его, а
сверху течет из скалы вода.
Священник, помогавший Хюсейну Гази, был тайный мусульманин,
но армяне удержали его у себя и похоронили в церкви Дышкалеси,
за Земледельческим училищем.
Зная мужество Хюсейна Гази, жители Ангоры, когда посылают
сыновей на войну, дают ему обет, и если сын благополучно
возвращается домой, закалывают на горе жертву.
Когда Хюсейн Гази пал смертью славных — шехидом, дело его
продолжали сподвижники Сейида Баттала Гази, Ахмед Таррак
(ударивший на Ангору) и Абдул Ваххаб Гази (двинувшийся на Сивас).
Абдул Ваххаб Гази покоится в Сивасе на горе. (От неизвестного
знакомца в Солфасыле.)
Записи произведены во время одиночных скитаний по городу от
молчаливых, а может быть, и неосведомленных собеседников. На
любителя агиографической литературы мне не пришлось напасть.
№ 168. Шерефеддин (султан), брат Хюссейна Гази, покоится в
тюрбе у мечети Арсланхане.
В тюрбе к нему шли по четвергам матери с детьми, которые
плачут, кашляют или хворают. Тюрбедар брал ребенка за руку и обводил
вокруг раки.
№ 169. Кесикбаш покоится под тюрбе, на колоннах, на кладбище
Хаджиараб. Он явился, как говорил мне сосед-бакалейщик, из
Хиджаза.
№ 170. «Кырклар» («Сорок» покоятся у Каябашы на небольшом
кладбище. Уроженцы Хорасана, они воевали и пали здесь.
Хасан-ага, живший поблизости, рассказывал мне, что в детстве он
видел, как pas вечером промелькнули тенью «Кырклар». Он припомнил
еще рассказ покойного Пазар Ахмеда. Вечером раскрылись вдруг
двери, и показались с фонарями в руках большие фигуры в кюлахах.
Прежде пять хафызов ежедневно читали там Коран.
На кладбище среди могил похоронены Кады Аскер Челеби и
Ахмед Неджмеддин.
На могилу «Кырклар» приходят бездетные женщины и, взяв
камешки, начинают отсчитывать их парами. Если останется один
камешек, это знак, что родится ребенок.
№ 171. Камень Али. В крепости, у колодезя, лежит огромный
мраморный камень, сброшенный Али с горы Хадырлык. На камне видны
следы копыта коня Али.
100 Это народное искажение имени Шаммас.
448

Шорник Решид, потомок себбе 101 — богобоязненный мусульманин,
строго соблюдающий религиозный закон; он хочет думать, что он среди
7272102 наций принадлежит к «спасительной партии» (îirkayî naciye)
и стоих на верном пути. Но его воззрения — странная смесь: он, с
одной стороны, как правоверный, отрицает силу за угодниками;
почитание их, напоминает он хадис, недозволено (gayricaiz); они ведь такие
же люди и сами нуждаются в заступничестве, в чтении «Фатиха» и
гордость Ангоры, Хаджи Байрам Вели, для него простой смертный; он
относится к нему сдержанно, даже скептически; однако мотив о
мгновенном перенесении из Ангоры в Адрианополь близок его душе; он
здесь усматривал нечто реальное — отзвуки о современных полетах
аэропланов. Но, когда он рассказывал о Накшбенди Султане, о Ное,
Нумане и Абу Ханифе, Харун ар-Рашиде, здесь чудеса допустимы
и естественны.
№ 172. Накшбенди Султан (Шейх Хюсейн Бахаэддин) покоится
на Саманпазары. Раз в тюрбе забрался вор и украл
седжаде—молитвенный коврик. Благотворитель тюрбе купил еще седжаде; вор
опять украл его. Тогда благотворитель рассердился и сказал: «Хорошо,
я еще раз куплю тебе седжаде, но если у тебя опять украдут, я спущу
тебе на голову крышу» 103. Бесстыжий вор все-таки проник в тюрбе.
Когда он, забрав коврик, был уже у дверей, вдруг Накшбенди Султан
закричал, махая мизинцем правой руки. На крики сбежались люди;
тюрбедар схватил вора, и тот повинился во всем. А ночью Накшбенди
Султан явился во сне благотворителю и сказал: «Вот я передал тебе
вора; я осмотрел все его тело, все оно было грязно, и только мизинец
правой руки был чист, так что я мог его схватить. Проснувшись,
благотворитель ужаснулся, как это он так ругал Накшбенди Султана, и
немедленно возвел над ним купол.
№ 173. Ной. Была у Ноя дочь, хорошая богобоязненная девушка,
и посватался к ней человек. Жених понравился Ною. Через некоторое
время явился второй жених; и ему дал Ной слово. Одним словом,
обещал Ной дочь трем женихам. Потом он опомнился и воззвал к богу,
чтобы он вывел его из затруднения. Бог велел Ною взять кошку и
ослицу и запереть их вместе с дочерью в одну комнату Так Ной и
сделал. Когда, наконец, он открыл комнату, там было три красавицы-
девушки, точь-в-точь как дочь его. И смутился отец и не знал, которая
же из них его дочь. Он взял «мушта» (металлический инструмент,
которым приглаживают кожу) 104 и попросил их определить, из чего он
сделан. Две девушки, нимало не задумавшись, отвечали: из железа,
из меди, а третья, перед тем как сказать, призвала сначала имя бога,
и погадался Ной, что вот она-то родная дочь его.
Девушки были выданы замуж, и вот почему жены так различны:
одна упряма, как осел, и что ты ей не говоришь, — она все стоит на
своем, а другая хитра и коварна, как кошка; только третья, подлинная
дщерь Ноя — да будет над ними привет бога!—тиха и послушна.
Вступая в брак, мусульманин молится, чтобы дал ему аллах жену из
чистого рода Фатимы, преславной дщери пророка Мухаммеда.
(Эту легенду услышал я в ответ на мой рассказ о трех кольцах
из «Натана Мудрого».)
101 См. у меня «Дервиши Ахи Эврена и цехи в Турции», в этом томе, стр. 299.
102 За половину он считает цыган.
103 Характерное выражение: как будто возведение кпыщи или куббе угоднику
неприятно; и правда, иногда определенно об угодиике рассказывают, что он не терпит
»ад собой крыши (см., например, ниже—о Каяшейхи).
104 Вспомните, что рассказчик был шорником.
29 В. А. Гордлевский
449

Однажды разговор зашел у нас о вере. Решид спросил, какая вера
истинна. Я отвечал ему словами Лессинга*; ему это понравилось, но
он нашел, что все-таки рассказ —искажение мусульманской версии,
в которой ясно видно преимущество ислама.
Мой старый знакомый Нури 105 (от которого я в 1905—1906 гг.
собрал большой этнографический материал) — прежде ленивый тале-
бе, теперь кряжистый торговец — привел мне версии, более
соответствующие его женолюбивому нраву. И поскольку это не агиография,
а фацеция (хотя я прекрасно понимаю, что по сути это одно и то же),
я привожу рассказы Нури здесь как приложение, а не в главе о
Стамбуле.
У одного человека было четыре жены, и всех их он любил
одинаково. Но, чтобы жены не ревновали, он дал им по голубому бонджуку
и, вручая каждой, строго-настрого наказал молчать. «У кого голубой
бонджук,— говорил он,— того я больше всего и люблю!» Слыша эти
слова, каждая жена думала, что именно ее-то муж и любит больше
всего. Но как-то хитрость мужа вышла наружу...
Рассказ, видимо, оборван. В Стамбуле он хорошо известен. Когда я
сидел раз в лавке Нури, зашли две молодые работницы. Отвечая на
их шутку, он заметил: «Я больше всего люблю ту, у которой голубой
бонджук!» Девушки рассмеялись.
Этот рассказ навел Нури на другой рассказ о четырехженце.
У одного человека было четыре жены, и ни одна из них долго не
знала, что у нее есть соперницы. Прошли годы, от жен у него родились
дети и уже подросли. И решил тогда он открыться им. Он велел им
и детям надеть платья определенного цвета, пойти в Бейкоз и там в
определенное время сесть под платаном. Женщины собрались.
Наконец, вдали показался человек. Дети, завидя отца, бросились к нему на
шею, а человек, подойдя к женам, представил их друг другу и после
этого начал жить открыто с ними.
№ 174. Абу Ханифа. Шел однажды Нуман вдоль реки, берега
которой усажены были плодовыми деревьями. Увидел он, как плывет
на воде яблоко. Нуман наклонился, взял яблоко в рот и только
надкусил, как вспомнил, что ведь он совершил грех: ест то, что
принадлежит другому. Он вернулся назад и, поглядывая по сторонам, увидел,
наконец, дерево, на котором висели точь-в-точь такие же яблоки, а
на одной ветке торчал еще стебелек, с которого сорвалось злосчастное
яблоко. ,
Он постучался к хозяину и, когда тот вышел, сказал: «Вот я
надкусил твое яблоко, и обуял меня страх, что на страшном суде бог
потребует от меня ответа; я пришел к тебе, и ты уже поступи так, как
считаешь нужным. Хочешь, возложи на меня искус, хочешь — прости».
Хозяин и говорит: «Ты будешь бесплатно работать у меня в саду три
года, тогда я тебя прощу». Подумал Нуман, подумал, но, как вспомнил
о страшном суде, согласился.
Через три года он снова пришел к хозяину и говорит: «Вот сегодня
исполнилось три года; может ты отпустишь меня?» — «Хорошо, —
заметил хозяин, — но с одним условием. Есть у меня дочь, слепая,
глухая, безрукая и хромая. Если ты женишься на ней, прощу тебя». Опять
заколебался Нуман, но мысль о наказании на страшном суде
восторжествовала, и он согласился.
105 Характеристику см.: К. К. Городыский, Из путешествия по Турции. Путевые
очерки («Вокруг света»), М., 1907, № б, стр. 90; № 8, стр. 122.
450

Совершен был брак, имам подвел Нумана к двери комнаты, где
сидела невеста, и, совершив молитву, впустил его туда. Вошел Нуман
в горницу, и перед ним стоит писаная красавица. Он выскочил из
комнаты и, придя к хозяину, говорит: «Я боюсь, что ошибся и попал не
туда, куда нужно». — «Вот, сын мой, это и есть твоя жена; да, я говорил
тебе, что она слепа, глуха, безрука и хрома, но это значит, что идет
она по правому пути, никогда не отклоняется, не видит и не слышит
ничего, что противно шариату, и не протягивает руки к тому, что
запрещено законом».
Нуман вернулся к жене. Жена его зачала, и через девять месяцев
и десять дней явился на свет Абу Ханифа. Когда ему было всего
четыре года, четыре месяца и четыре дня, он был отдан в школу. Он легко
схватывал урок и вопросами поражал учителя. Через 40 дней Абу
Ханифа закончил изучение Корана и, придя домой, поцеловал матери руку
и хотел ее порадовать. Но мать, горя рвением к вере, сердито
воскликнула: «Это все виноват твой отец-насильник; если бы он тогда не
надкусил яблока, ты в один день изучил бы Коран».
С годами достиг Абу Ханифа совершенства. Во время молитвы в
два риката, стоя на одной ноге, он успевал закончить чтение Корана.
Абу Ханифа вырос, он был уже имамом. Раз шел он, и закричал
мальчик: «Смотри, вот идет человек, у которого абдест, совершенный
перед пятой молитвой, сохраняет силу для молитвы утренней». И
догадался Абу Ханифа, что это ему указание свыше, чтобы он
проводил ночь в молитве, и таким образом абдест вечерний не будет терять
силу до утра.
№ 175. Харун ар-Рашид. Сидел однажды халиф Харун ар-Рашид
во дворце и, возгордившись, сказал: «Клянусь, если я-то уж не
попаду в рай, я готов развестись окончательно с Зубейдой». Потом он
опомнился и призвал улема, чтобы они освободили его от дерзновенной
клятвы — самомнения. Улема задумались и, наконец, объявили, что
вопрос этот сложен и решить его может один только Абу Юсуф.
Халиф призвал Абу Юсуфа. Абу Юсуф явился и скромно остановился у
дверей. Халиф рассказал ему, что его мучает, и Абу Юсуф, потупив
голову, молчал. Когда халиф вторично обратился к нему, Абу Юсуф
заметил: «Да разве так спрашивают у улема?» Халиф взял его почтительно
за руку, посадил рядом с собой и снова повторил вопрос. Но Абу Юсуф
продолжал молчать. Тогда догадался халиф, что он ничтожный
слуга перед улема, и, сложив смиренно руки на груди, стоя, в третий раз
рассказал ему о сомнении. Выслушав халифа, Абу Юсуф спросил: «А
что ты сделал такое, чтобы быть достойным рая?» Халиф стал
перечислять: «Вот я построил мечеть, источник, мост, то и то, там-то, там-
то». — «А не случалось ли так, что когда ты совершал какой-нибудь грех,
чтобы обуял тебя страх перед господом богом?» — спросил Абу Юсуф.
Халиф подумал и рассказал, что у жены его была красавица-рабыня.
И очень она ему нравилась. Но как ни просил он жену продать ему
рабыню, предоставить ее в пользование, она не соглашалась. Раз
застал он рабыню одну и совершил с ней грех, но вспомнил, что он
посягнул на право другого (ведь рабыня принадлежала не ему), и
ужаснулся. И как только сказал халиф это, Абу Юсуф воскликнул:
«Клянусь аллахом, он достоин рая». Улема, неподвижно слушавшие
рассказ, встрепенулись и заволновались, а Абу Юсуф разрешил их
недоумение, приведя хадис.
(Оба рассказа привел мне Решид как иллюстрацию к тому, что
мусульмане должны относиться строго к добру чужого).
29*
451

III. В ЯБАНАБАДЕ
Зайдя раз в лавчонку резчика печатей, я разговорился с
хозяином — ходжей, голова которого повязана была сарыком, и услышал
от него два рассказа. Быть может, возвеличение Али-деде как
любимого ученика Хаджи Байрама Вели сочинено им уже в Ангоре.
№ 176. Шейх Али-деде. Али-деде был сын бедной вдовы. Когда
он был еще ребенком, мать раз оставила его, а он бился ногами, и от
прикосновения ног из земли выбивалась вода и тут же, вблизи, на
расстоянии трех-четырех шагов, уходила обратно в землю. Это и есть та
вода, которая предохраняет от саранчи.
Али-деде, ученик Хаджи Байрама Вели, беззаветно любя учителя,
откликнулся на его призыв и ринулся в палатку на заклание. Потомки
Али-деде (Alidede çihlan) освобождены были от налогов и от военной
службы (1926) т.
177. Али Самарканди, ученый богослов, толкователь Корана,
покоится в округе (?) Шыхлар.
Он был сначала пастухом в каза Ореншар; в стаде ходили у него
коровы и телята, но в течение дня телята не подходили к маткам и не
сосали их. Как-то он рассердился на женщин за то, что не оказали ему
должного внимания, и ушел из деревни.
На могилу к нему приводят сумасшедших и больных и надевают
на голову треножник — таган (saçayak); постепенно он расширяется
и падает к ногам. После этого болезнь проходит. (1926)
IV. В КЫРШЕХИРЕ
У Кыршехирской округи сонм местных угодников: Ахи Эврен 1(У7,
Ашык-паша10&, отчасти Хаджи Бекташ и другие. Здесь я мимоходом
упоминаю о них, только поскольку они неотделимы, будучи связаны
между собой. Мне кажется, в Кыршехире нарождается еще культ
нового угодника — Каяшейхи, поддерживаемый и родственниками его.
Часть рассказов, так сказать, тесно локализованных и
персонифицированных, записал я от старика, эпически спокойный тон которого
меня поражал; границы времени для него как будто стерлись; для
родственника, вспоминавшего (пускай, с чужих слов), как жил
Каяшейхи после смерти жены-фурии,— Каяшейхи тут же рядом, в другом
рассказе был современником Ахи Эврена, Ашык-паши и т. д. Скорее
все-таки это бессознательное (а может быть, и сознательное,
обманное) желание закрепить и повысить значение Каяшейхи.
К могиле Каяшейхи привел меня Хасан Тахсин. Чиновник вакуф-
ного управления, он среди моих знакомцев в Кыршехире представляет
тип старого мусульманина, хранящего строго (но не узко фанатично)
заветы религии. После окончания занятий в конаке он забирал меня
106 О шейхах, спасающих от саранчи, см. также «Османские сказания и
легенды» в этом томе, стр. 348. Из Малой Азии вера в чудодейственную силу воды
шейхов перешла и в Крым, ом.: В. Смирнов, Крымское ханство под верховенством Ото-
манской Порти до начала XVIII века, СПб., 1887, стр. 769; см. также: А. Кричинский,
Очерки русской политики на окраинах, ч. 1, Баку, 1919, стр. 49—64. В 1931 г. в
стамбульской газете «Вакыт» я видел заметку что Ябанабадлы Тахир — «шейх саранчи»,
шедший из Мерзифона в Трабзон чтобы молитвами истреблять полевых мышей, вместе
со своим спутником был арестован и препровожден в Менемен, где в то время
заседал военный суд, привлекший к ответственности по делу об участии в Менеменском
восстании многих шейков и дервишей (особенно накшбенди).
107 См. о нем мою статью «Дервиши Ахи Эврееа и цехи в Турции», в этом томе,
стр. 289—306.
108 См. «Память об Ашык-паше в Кыршехире» в этом томе, стр. 379—382.
452

С собой, и мы шли к нему в загородный дом. Он делился со мной
воспоминаниями из своих скитаний во время службы в различных городах
Анкарского вилайета, рассказывал мусульманские легенды,
вычитанные, вероятно, из книг — из какого-нибудь «Мустадрафа», и т. п., он
хорошо знал и текке Хаджи Бекташа, куда и прежде, и теперь (в связи
с ликвидацией) ездил по делам службы.
№ 178. Каяшейхи. Каяшейхи («Шейх скалы») —прозвище Салиха-
баба, вытеснившее его имя, покоится в квартале Каябашы среди
небольшого старого кладбища. Могила его обведена деревянной
решеткой; кругом растут кусты, на которых навешаны разноцветные
тряпочки, подвешен и фонарь. Место все запущено.
Каяшейхи был тихий бедный человек; у него было три сына.
Жена у него была злая, нехорошая. Раз в четверг зашли к нему Ахи
Эврен и Ашык-паша; одеты они были бедно, как абдалы. Каяшейхи не
было дома, и начала жена ворчать про себя: «Вот все таскаются к мужу.
и сам-то он такой-сякой...».
Грустные повернули гости обратно. Под горой, у места Шалгёсте-
рен 109, увидели они, что вниз спускается Каяшейхи, а за спиной у него
вязанка травы (tuturuk), которой жители разводят огонь. Не утерпели
они и пожаловались ему на жену. «Да, на пса наскочили вы», —
заметил Каяшейхи. Потом повели они беседу о небесном. Каяшейхи долго
слушал. Когда гости начали прощаться, Каяшейхи сказал:
«Пойдемте-ка, совершим над женой обряд похорон». Действительно, когда они
подошли к дому, они увидели, что жена Каяшейхи умерла. После
коротал он дни вдовцом.
Вариант: Среди гостей был и Хаджи Бекташ. Когда женщина
выругала их, Хаджи Бекташ рассердился, и по тайному слову его она
умерла. «Зачем ты так сделал»,— укорял его потом Ашык-паша.
Как-то пожаловались Каяшейхи соседи на кротов, которые,
взрывая землю, портят траву. Шейх помолился, и кроты в округе перевелись.
Каяшейхи ревниво оберегал могилу. Случилось, что
сосед-христианин бросил мусор на могилу, и немедленно загорелась у него на
крыше дома трава.
Раз солдат-мусульманин, проходя мимо, мочился над могилой, и
всю ночь после того мучился и не мог заснуть; все ему казалось, что
большая змея бросается на него и хочет ужалить. Утром он рассказал
об ужасах старику (родственнику Каяшейхи), и тот, догадавшись, свел
солдата на могилу Каяшейхи.
Раз у могилы Каяшейхи поселился человек (имя рек) и стал
проводить ночи в кутежах. Пробовал было Салих-баба уговорить его —
ничего не помогло. Однажды во время попойки и почудилось человеку,
что стоит над ним Салих-баба и укоризненно качает головой. Схватил
человек в запальчивости саблю и давай рубить столб. Сабля воткнулась
в дерево, а рука у него отнялась. Так наказал его Салих-баба.
Салих-баба показывается иногда людям благочестивым; он входит
к ним в дом, и тогда слышно, как двери то открываются, то
закрываются.
Раз поставили вокруг могилы железную решетку, но когда утром
соседи проснулись, решетка исчезла — угодник, очевидно, ее убрал. Он
не терпел над собой и крыши — сводчатого тюрбе.
«Мельница, находящаяся около могилы, представляет часть ваку-
фов шейха»,— говорил X. Тахсин.
№ 179. Мелик Гази. Мелик Гази покоится в богатом двухэтажном
109 По другому варианту—у Акпынара.
453

тюрбе в стиле Сельджукидов. Могила находится внизу; над грудой
камней висит кружка, куда клали деньги. Вверху было дерсхане —
аудитория. Тюрбе стояло среди медресе, лет 25—30 назад снесенного,
когда понадобились камни для водомерной башни; дверь от медресе
перенесена была в мечеть (в крепости).
Над дверьми надпись, гласившая, что там похоронен прах великого
ученого, который изучал толки Абу Ханифы и Шафии110.
Мелйк Гази раз приснился человеку и велел ему сказать Исмаилу,
дом которого был вблизи тюрбе, чтобы он присматривал за могилой.
Но Исмаил плохо исполнял наказ угодника и погиб не только сам:
разрушается и квартал.
№ 180. Моисей. Однажды просил Моисей бога показать ему, кто
же идет в рай, и кто — в ад. «Вот, — сказал бог,— ступай туда-то к
ходже: он пойдет в ад, а пьяница — в рай». Отправился Моисей по
указанному направлению и увидел, что х^джа беспрестанно молится.
Перед ходжей росло гранатовое дерево, и каждый вечер посылал бог
ему один плод; но, так как на этот раз у него был гость, бог послал ему
два плода. Однако ходжа пожадничал и, Спрятав один гранат,
разрезал другой пополам. Но Моисей, конечно, ничего этого не знал и все
удивлялся решению бога.
После этого пошел Моисей в кабак и нашел там пьяницу. Сначала
пьяница предложил Моисею выпить с ним, но когда тот отказался, он
повел его к себе домой и стал угощать. Только смотрит, а Моисей
ест левой рукой. Пьяница остановился и говорит: «Послушай, ты меня
видишь впервые, а ешь левой рукой — значит, ты питаешь ко мне
враждебное чувство; что же я сделал тебе дурного?» Моисей, повязывавший
всегда правую руку, чтобы не видно было исходившего от нее сияния,
отвечал, что правая рука у него болит; доктора говорят, что, если
зарезать пятилетнего мальчика такого-то и такого-то и кровью его помазать
больное место, рука заживет. Тогда хозяин, не говоря ни слова, встал,
убил сына своего, приметы которого совпадали с тем, что говорил
Моисей, и принес ему кровь. И понял тогда Моисей, что богу все
известно и что решение его справедливо.
№ 181. Вейсуль Карачи, йеменский пастух. Очень ему хотелось
увидеть пророка Мухаммеда, но мать не отпускала его от себя.
Наконец, уступая мольбам сына, она согласилась, но сказала, чтобы он
шел прямо в дом пророка и, если не застанет его дома, немедленно
возвращался бы домой. Путь из Йемена в Хиджаз был долгим. Вейси
на рассвете вступил в Медину; ему указали дом Мухаммеда, и он
постучался. Пророк был на молитве. Тогда Вейси, помня наказ
матери, повернул немедленно домой. Горя рвением к вере, он молился и в
исступлении повыдергал себе зубы, один за другим. Тронутый такой
любовью, пророк послал ему на память с Абу Бекром и Али хырку.
Когда они передавали ему подарок пророка, Вейси сказал: «Если бы
вы пришли на полчаса позже, молитва моя освободила бы всех людей
от мук ада, а теперь только 2/з человечества войдет в рай».
Последователи Вейси — «вейси» — учат, что человек
самостоятельно, без шейха, указывающего путь, может постичь божество.
Вспоминая о Вейси, мусульмане на четках берут в основу число
зубов (32); цифра «один» (добавочная единица) играет большую роль
и не только у турок, как говорит Э. Литтман (Enno Littmann);
таким образом, каждая из трех частей четок — «теспих», «тахмит»,
«текбир» («tespih», «tahmit», «tekbir»), отделенных друг от друга
110 Передаю точно слова X. Tax сива.
454

«имаме», заключает 32+1 зерно, а всего 99 зерен. Палочка,
завершающая четки, перед кисточкой, называется знак — нишане (niçane) или
муэззин ш.
№ 182. Каракулак 112. Из глубины Малой Азии поднялся в
Стамбул дервиш Мехмед и, придя к султану Селиму III, жаловался на
судьбу. Выслушал его султан и выдал ему фирман, гласивший:
Dünya bir kuyruktur tutana
Tutup ta yutana.
Перевод:
«Мир — это курдюк для того, кто схватит,
и не только схватит, но и проглотит».
Грустный пошел обратно дервиш, но около Кешишдага, у Брусы,
пал у него осел. Вспоминая о верном осле, дервиш похоронил его и
сел у могилы. Только раз прохожий полюбопытствовал, чего это он
сидит, а дервиш, от стыда, скрывая правду, сочинил рассказ об
угоднике Каракулаке, будто бы здесь похороненном.
Постепенно молва об этом распространилась по округе; повалил
народ, а с ним и благостыня, и дервиши разбогатели. Раз проезжал
здесь султан и тоже поклонился праху. Но, вернувшись, он задумался,
кто бы мог там лежать. Розыски и справки были бесполезны, и велел
султан вызвать дервиша.
Представ перед султаном, дервиш испугался и попросил три дня
сроку. Плача, открылся он придворным, и они убедили его сказать
султану всю правду. Тогда дервиш, достав из сумки фирман,
поцеловал его трижды и рассказал султану все от начала до конца. Султан
поморщился сперва, но, пораздумав, подивился ловкости дервиша и
отпустил его.
(Широко распространенный рассказ — насмешка над народным
легковерием; случайно записанный мной именно в Кыршехире, он
давно попал и в европейскую литературу).
№ 189. Хаджи Бекташ. После уничтожения янычар (1826 г.)
преследование, естественно обрушилось и на бекташи — духовных их
покровителей. Однако к текке Хаджи Бекташа около Кыршехира у
населения Малой Азии была сильная тяга. «Народ смотрел на текке, как
на Каабу», — заметил X. Тахсин. Правительство воздержалось от его
разгрома, но официально оно было закрыто и передано ордену накш-
бенди.
Сравнительно недавно, лет тридцать пять назад, в текке
случилось громкое дело — убийство, и анкарскому вали (Сырры-паше,
албанцу, и, стало быть, тайному приверженцу бекташи) предложено
было упорядочить управление. Он учредил комиссию из восьми баба;
председателем комиссии был, правда, бекташи баш-баба (главного
баба), как бы непогрешимого (L$k»V).
У текке Хаджи Бекташа были громадные вакуфы; постепенно
правительство секуляризовало земли; в последний раз секуляризация
произошла в 1325 г. х. [т. е. 1907/08 г.], незадолго до мировой войны,
и из 160 деревень за текке оставлено было только 60. Но у текке была
привилегия (как и у некоторых других больших духовных учреждений—
у Мевляна Джеляледдина Руми, Хаджи Байрама Вели и еще у
четырех текке в Малой Азии и в Румелии): оно самостоятельно распоря-
111 См. о нем: J. P. Brown, The darvishes, London, 1927, p. 98—99.
112 Или Наллы-баба; оба имени («Черное ухо» и «Подкованией баба»)
заключают намек «а осла.
455

жалось деревнями; текке взимало налоги, собирало ашар и т. д.
Положение крестьян, живших на землях текке, было тяжелое; они
были как бы рабы, и с закрытием текке, которые располагали властью
деребеев (derebey fermanli), крестьяне вздохнули свободно.
Зимой X. Тахсин написал мне, что началась продажа вещей из
текке, после того как важнейшие (исторические) и лучшие вещи были
отобраны для музея. Предвидя закрытие текке, последний настоятель
албанец Салих Ниязи переправил все-таки большие богатства в
Албанию.
О Хаджи Бекташе удалось в Кыршехире собрать еще следующие
легенды.
Раз отправился Хаджи Байрам Вели в гости к Хаджи Бекташу.
«Глянь, — сказали ученики, — Хаджи Байрам Вели едет верхом на
льве, держась руками за гриву». — «Ну, ну, посмотрим, что это за
сволочь» (pezevengi görelim), — заметил Хаджи Бекташ и сел на скалу,
сунул руку в расселину и достал оттуда кнут. Увидев это, Хаджи
Байрам Вели признал превосходство Хаджи Бекташаш.
«Давай, помолимся»,— предложил Хаджи Байрам Вели. «Я уже
совершил предвечернюю молитву», — уклончиво ответил Хаджи Бекташ.
Так бекташи освободил себя от молитвы.
Раз Хаджи Бекташ кушал, но у него не было соли. Он взял
тогда «папучем» белой земли; так образовалась каменная (горная)
соль.
Проявляя рвение к вере, угодники показывали чудеса. Хаджи
Бекташ свершил молитву на куче проса, не рассыпав ее114; Ахи
Эврен сел на змею; тогда Ашык-паша заметил ему: «Ну, это что! Вот
у меня движется стена!».
Раз созвал Хаджи Байрам Вели угодников к себе на озеро Эйлир,
у Анкары. Раньше всех пришел Ахи Эврен и, обернувшись змеей,
окружил озеро, а голову поднял вверх. Гости, видя это, в страхе
пятились. Наконец, явился Хаджи Бекташ и, раскрыв объятия,
бесстрашно направился к Ахи Эврену.
(Записано со слов Шабан-эфенди, сына, местного йигитбащы цеха
ткачей; он где-то учительствовал, служил и в банке, но уровень
развития его невысок; кажется, рассказывая мне, он наполовину верил,
что так действительно и было.)
В Аксарае удалось собрать следующие сказания о Хаджи
Бекташе.
Когда эвлия (угодники) Аксарая — а их было 70 тысяч — узнали,
что из Хорасана идет Хаджи Бекташ, они захотели испытать его. Они
увидели, что животные идут парами и только голубь — один. То был
знак, что один Хаджи Бекташ девствен. Тогда один из местных эвлия
ударился соколом и кинулся на голубя, летевшего на Аксарай. Но
Хаджи Бекташ обернулся человеком, и сокол взмолился, прося
пощады 115.
Когда Хаджи Бекташ явился из Хорасана в Карабурун с 80
тысячами учеников, между ним и Кабакбашем (см. ниже № 213)
началось соревнование; верх одержал Хаджи Бекташ Вели.
№ 184. Ашык-пашап*. Через Кыршехир тянется старая «Шахская
113 Вариант у меня в статье «Из религиозной жизни кызылбашей в Малой Азии»,
см. в этом томе, стр. 265.
114 См. мои «Османские сказания и легенды», в этом томе, стр. 386.
115 Вариант у Р. Чуди, см.: R. Tschudi, Das Vilâyet-nâme des Hâdschim Sultan
[Türkische Bibliothek» (Berlin), Bd 17, 1914].
116 См. о нем мою статью «Память об Ашык-паше в Кыршехире», в этом томе,
стр. 379—382.
456

дорога» на восток, и султан Мурад IV, идя на завоевание Багдада,
конечно, должен был остановиться в городе. Он отправился в тюрбе
Ашык-паш'и, сподвижника первых османских султанов, и молился о
даровании победы.
Сражение за Багдад было упорным; увидев смятение в рядах
войска, султан совершил молитву в два «риката», поминая Ашык-
пашу, который обещал ему победу. Вдруг, откуда ни возьмись,
явилось сорок тысяч, мюридов Ашык-паши, и исход сражения был
решен.
№ 185. Ахи Эврен. Однажды судья заметил Ахи Эврену: «Если
бы ты начал говорить неправду, я напустил бы на тебя змею, которая
лежит у меня под миндерем». А Ахи Эврен отвечал: «А если бы ты
вынес неправое решение, то тогда змея, которая сидит у меня за
пазухой, пожрала бы тебя!» 117
№ 186. Хаджи Бекташ. По жалобе вдовы, обвинявшей пастуха,
судья вызвал Хаджи Бекташа. Он на суде продолжал уверять,
что овцу вдовы съел волк. На вопрос, есть ли у него свидетели, Хаджи
Бекташ отвечал: «Есть, — скалы». — «Хорошо, приведи их», — сказал
судья. Хаджи Бекташ обернулся и только воззвал, послышался
сильный шум — то надвигались к суду горы. «Довольно будет пяти
свидетелей», — заметил тогда судья. От горы отделилось пять скал,
которые и возвышаются в местечке Хаджи Бекташ.
№ 187. Коз-баба, или, как написано на могильном камне, Кузу-
баба, покоится у бани Коз-баба, на минеральных водах, основанной
тысячу лет назад. В бане есть и след от ноги его. Баня эта находится
в четырех с половиной часах пути к западу от Богазлыяна. Могила
Коз-баба обнесена стеной из круглых камней величиной с кулак;
камни эти так и стоят, но если кто вздумает скатить камень, утром камень
возвращается на прежнее место, а на дерзкого нарушителя порядка
Коз-баба насылает болезнь.
Большим почетом пользуется Коз-баба среди кызылбашей.
Приходя в баню, кызылбаш рыдает от радости и водит по следу ноги
Коз-баба усами, бородой, всем лицом.
№ 188. Памбук-баба. Кто-то, проходя мимо его могилы в Аксарае,
заметил: «Да разве из курдов бывают угодники?». Услышав это,
угодник протянул ногу, и дерзновенный понял свою ошибку.
№ 189. Исмаил-баба. На расстоянии полутора часа пути к северу
от Аваноса находится гора Зияретдаг. На вершине, под кустом,
обнесенная камнями расположена могила Исмаила-баба. Крестьяне
окрестных деревень, расположенных на большой дороге между Авано-
сом и Иозгадом (а их около двадцати), во время засухи поднимаются
на гору и совершают там моление. И вскоре откуда-нибудь
показывается облако и, облив деревню дождем, нависает над деревней Алты-
пынар, у могилы Исмаила-баба. И так бывает постоянно; урожай в
деревне Алтыпынар всегда превосходный.
Дерево на могиле Исмаила-баба увешано тряпочками ex voto.
Женщины режут над могилой жертву — кур; кровь течет на могилу;
мясо раздают бедным, и по предстательству угодника исполняется
просьба человека (у женщин, например, рождается ребенок) 118.
№ 190. Зияреттепеси. К западу от Гюнана, на расстоянии одного
часа пути, находится холм Зияреттепеси, куда жители отправляются
для совершения молитвы во время засухи.
117 См. о нем «Дервиши Ахи Эврена и цехи в Турции» в этом томе, стр. 289—306.
118 Мужчины смотрят косо на эти жертвы, противоречащие шариату.
457

№ 191. Хайдар Султан, Хайдар Султан покоится в деревне
округи Кескин. Там есть колодезь, и перед колодезем кладут сумасшедших.
Снизу идет запах, дурной, от которого больной падает в обморок. Как
только он очнется, болезнь проходит.
Сюда приводят также больных, у которых рот свернуло на
сторону. Берут зеленый папуч и начинают бить больного по рту.
№ 192. Календер-баба покоится в тюрбе, у горячих вод Каракурт,
к юго-западу от города Кыршехир. Когда шли постройки у вод, он
частенько запускал руку в отверстие камня и вынимал оттуда деньги
для расплаты с рабочими. Увидел это раз рабочий и захотел сделать
так же, но его схватила черная змея, и он раскаялся.
Календер-баба был беззаботный дервиш-бекташи; в текке Хаджи
Бекташа Вели находился большой котел, на котором написано было
его имя119. Один камень с его могилы пошел на фундамент «конака»
(У угла).
№ 193. Корумезарлык. По дороге к Ургюбу тянется большое
кладбище. Там в углу хоронили и христиан, и только узенькая тропка
отделяла христианское кладбище от мусульманского.
Однажды дети, идя в школу, начали дорогой шалить, и один
мальчик изнасиловал девочку, а на них висели сумочки, в которых были
«джюз» («части») Корана. Бог разгневался, и они были обращены
в камень. На небольшом низеньком камне на могиле высечена как бы
священная книга, на которой красуется греческая надпись Проходя
мимо могилы, мусульмане бросают в нее камень. Так образовалась
кругом груда камней.
Недавно на этом кладбище найдена была старая могильная плита,
на одной стороне которой значится: «Здесь похоронен Осман ибн Ха-
лиль в 709 г. х.»; на оборотной стороне высечено изображение
персидского воина, дуба и птицы.
Там был казенный луг. Казанские татары-эмигранты пробовали
развести здесь сад, но неудачно 12°.
№ 194. Буламашлы121 покоится у минеральных вод, что на юго-
востоке от города Кыршехира (?).
Раз заподозрили женщину в прелюбодеянии и повели в суд.
Напрасно молила она, что это клевета; ей не верили. Тогда она воззвала
к богу, и была превращена в камень.
Искупавшись, женщины идут к реке и, засовывая руку под
гробницу, загадывают: если вынимают оттуда бонджук, значит родится
девочка, если кусок железа — мальчик.
Перед дверьми прежде валялись две мраморные колонны; на одной
из них были черные извилистые полосы: на эту колонну ложилась
животом бездетная женщина, а другая тащила ее через колонну.
Сатоглу Хулюси-эфенди — учитель истории, проявляющий интерес
к краеведению (он все хочет устроить в городе музей). Однако
фольклор его мало интересует, оттого и рассказы его неярки; он, впрочем,
уроженец Кайсери, в Кыршехире недавно и, пожалуй, плохо еще знает
местные предания.
№ 195. Пилавджы-баба покоится на кладбище Хырла, у горячих
минеральных вод.
Во время засухи вышли однажды жители города на молитву о
ниспослании дождя; зарезали баранов, начали варить пилав для раздачи
119 Замечание X. Тахсина.
120 Как я отметил уже в статье «Память об Ашык-гсаше в Кыршехире» (см.
этом томе стр. 382), сюда собирались для «молитвы от засухи».
121 Значит: «Запятнанная».
458

бедным. Один старик, исполненный веры, опускал руки в кипящий
котел и мешал рис, приговаривая: «Destur bismil lâhi уа pir!»
(«Осторожно, во имя аллаха, пир!») 122.
№ 196. Шаммас пир, сподвижник Сейида Баттала Гази, покоится
в деревне Джемеле, в трех часах пути от города Кыршехира (?).
Втайне был он мусульманин и, хотя днем наружно наставлял
людей в христианской вере, ночью собирал вокруг себя учеников и
проповедовал ислам. Он способствовал завоеванию округи; в город
ходил он потайным ходом, проделанным в скале, — «обрук» или «ор-
бук» (obruk, orbuk).
Когда я утром вышел из хана на базар, Басри-уста,
деревообделочник, был первый человек, кого я увидел. Он рассказывал
убежденно, но наивная вера у него уживалась с какой-то хитростью. Мне
запомнилась его фигура с головой, слегка наклоненной набок, когда он,
прощаясь, подавал мне корзиночку с виноградом. Возможность
поживиться восторжествовала над восточным гостеприимством, и он
ожидал, сколько я заплачу ему за виноград.
№ 197. Джемеле, Жителям деревни Джемеле предложили было
принять ислам, а они уклончиво сказали: «Наш шейх в городе,
посмотри!» Так соседи смеются над медлительностью и колебаниями
жителей Джемеле (bakalima kaldi), ясно сохраняя воспоминание о
том, что первоначально деревню населяли немусульмане. Женщины
держат себя свободно; мужчины любят торговать.
№ 198. Басри-уста (род. в Кыршехире, отец из Симава). Болела
у Басри-усты правая нога, и трудно ему было вставать. Раз во время
пятничной молитвы, находясь в мечети Капуджу в одном ряду с каким-
то дервишем, он быстро поднялся; шейх обернулся, но ничего не
сказал. После молитвы он подошел к дервишу и извинился, что
побеспокоил его. Тот расспросил Басри-усту и, узнав, что у него болит нога,
велел привезти от жены тюрбедара Ашык-паши верблюжью нитку.
Уста отправился; на стук вышла женщина, крутя нитку. Она охотно
дала ему нитки, и уста принес их дервишу. Дервиш читал над ниткой
и дул, делая каждый раз узел. После трех раз он разорвал нитку на
три части и велел вшить в рубашку у ноги (там, где ощущалась боль),
на спине, у седалищной кости. Однако последовало только частичное
исцеление, и на следующую пятницу при встрече уста сказал это
дервишу. Дервиш воспылал рвением и, дернув его за руку, пошел
босой в поле и, обернувшись к кыбле, усердно молился. «Ну, теперь
болезнь твоя прошла», — сказал он усте. Так оно и было.
Чтобы как-нибудь отблагодарить дервиша, взял уста корзину,
положил виноград, хлеб и понес, но дервиш отказался взять и только
после долгих уговоров взял кисточку винограда и хлеб. «Я ничего не
ем, мне не нужно», — говорил дервиш. Уста ушел, но стал наблюдать,
и видит он, как под вечер дервиш делал обычно несколько шагов по
направлению к базару и, если никто ничего не подавал, поворачивал
обратно и шел в мечеть, где и спал. Уста полюбопытствовал и раз
спросил у дервиша, как это он обходится без пищи? Дервиш поведал
тайну: «В Иерусалиме есть пещера, которая раз в году открывается;
там подвижники пребывают ровно год; часть не выдерживает и
умирает, и груды костей лежат там, но часть благополучно переносит
искус и тогда уже делается равнодушной к пище». Дервиш, забрав
122 Случайно услыхал я, что мусульманин обязательно должен заканчивать
формулу обращения к аллаху словами: bismillâhi-rrah-ranirrahimi; сокращенную
формулу произносит дьявол.
459

виноград, вошел в эту пещеру и, съедая ежедневно по ягодке, провел
там год123. Поняв силу дервиша, уста набрался смелости и спросил:
«А кто более всего угоден аллаху в Кыршехире?» — «Ашык-паша,—
отвечал дервиш, — но только у вас есть еще более великие люди». Он
повел усту на кладбище Корумезарлыкк и указал на безыменную
могилу.
В 1928 г. Хасан Басри, как сообщил мне уже в Стамбуле его
племянник Осман Сайд, несмотря на большие затруднения 124, собрался
в хадж, но на обратном пути умер в Суэцкой больнице. Однажды
Хасан Басри отправился на базар в феске125. Он спохватился лишь
когда уже был в городе. Спешно вернулся он домой и, постучав,
закричал жене: «Неси скорее мне эту гяурскую шапку!» (gâourlugumu
getir).
№ 199. Сокровища у вод Каракурт. Среди народа ходят слухи о
сокровищах, спрятанных у вод Каракурт. Раз Хасан Басри-уста за-
хватил гадателя, и тот указал ему место. Тогда уста ночью с братом
и армянином-ювелиром пошли туда и начали рыть землю. Когда
энергия у них ослабевала, армянин убеждал их продолжать работу. Так
откопали они три-четыре костяка; скоро рассвело, и они ни с чем
вернулись в город.
№ 200. Мемик. В Кыршехире проживает Мемик. Он был пекарь;
деньги проиграл и слегка тронулся. Вид у него добродушный, и все
его любят. О нем ходят уже легенды. Вот одна из них.
Раз один человек (имя рек) отправился в хадж, и приснилось ему,
что он подает Мемику милостыню в пять пиастров, а тот отказывается.
Вернувшись домой, он вспомнил о сне и хотел исполнить сон, но Мемик
заметил ему: «И в Мекке-то я не взял от тебя милостыни, чего же
ради стану я брать здесь?»
Когда кто задумает что-нибудь, он обращается к Мемику и
поступает так, как он говорит. (1926)
V. В АКСАРДЕ
Аксарай—центр угодников. Мулла Джами, автор «Нафахат-уль-
унс», определял число их здесь в 24 тысячи. Раз встретил я на старом
кладбище в Эрвах пастушонка, и он убежденно заявил мне, что в
«мусульманском мире» только два города могут еще потягаться с Ак-
сараем — Дамаск и Мекка. Действительно, запущенные безвестные
могилы попадаются всюду: в садах и виноградниках, но это не эвлия —
чудотворящие, а просто «ятыр»12в, как говорят в Анатолии. Между
ними украшает город Хамид Вели 127, учитель Хаджи Байрама Вели,
старый покровитель текке Ахи Эврена в Кыршехире 128.
То, что я слышал о Хамиде Вели в Аксарае и отчасти в Ангоре 129,
представляет, собственно, повторение или видоизменение легендарного
123 в Марокко, как я давло слышал в Стамбуле, есть также чудесная пещера,
открывающаяся раз в году; туда нужно войти с мешком фиников для пищи,
пробыть год; после этого человек постигает волшебство.
124 Правительство неохотно отпускает теперь своих граждан в Хиджаз: зачем
вам там тратить попусту деньги, рассуждает аню; только купцы получают разрешение
на хадж.
125 Ношение фесок было в 1925 г. запрещено
126 yatir (тур.)—«лежащий», «покоящийся».
127 Пишется и ^jJIjua.sw (Хамидеддин), ил^ЫЛХамид).
128 См. статью «Дервиши Ахи Эврена и цехи в Турции» в этом томе, стр. 292.
129 X. Тахсин в Кыршехире плохо знал о нем.
460

облика, сложившегося уже к XVI в. 13°. В XVII в. в Аксарае был Эвлия
Челеби и оставил краткое описание об этом «главе румских арифов»,
к могиле которого идут паралитики ш.
№ 201. Хамид Вели (Сомунджу-баба). Шейх Хамид Вели,
проживая в Брусе, возил по улицам города на осле хлеб («сомун»). И
народ не подозревал, какой великий человек находится среди них —
так просто и звал его «Сомунджу-баба».
Отстроил султан Орхан в Брусе мечеть Улуджамй и недоумевал,
кому поручить произнесение первой хутбы. Отказываясь от высокой
чести, улема указали ему на Сомунджу-баба. Султан согласился и,
водя Сомунджу-баба по мечети, спросил, понравилась ли ему мечете.
Осмотрел Сомунджу-баба мечеть и заметил: «Все хорошо, вот только
по углам нужно было бы поставить еще бочки с вином!» Подивился
султан и, вернувшись домой, рассказал об этом матери, а та и
говорит: «Сын мой, ведь это он намекает на то, что ты ведешь разгульную
жизнь».
Сомунджу-баба совершил в мечети молитву, a notOM начал
проповедь. Он толковал стих из Корана трояко: 1) просто й ясно — для
народа, 2) тонко богословски — для ученых, 3) возвышенно небесно,
так что никто не мог уразуметь тайну.
Сойдя с кафедры, Сомунджу-баба направился к дверям. Народ,
переполнивший мечеть, почтительно расступался перед ним и целовал
ему руку. А в мечети было трое дверей, и каждый утверждал йотом,
что он лицезрел Сомунджу-баба, когда он проходил мимо него к двери.
Выйдя из мечети, он подошел к ослу, который был привйзан, й
видит, что осел так и не тронул траву, положенную перед ним. Сторож
удивлялся, а Сомунджу-баба объяснил ему, что земля здесь напитана
кровью беззаконий.
Потом взвалил Сомунджу-баба скудные пожитки на осла и,
стегнув животное, мгновенно перенесся (tayyi mekân) в Аксарай.
Здесь он нанялся в пастухи, и народ звал его Кель1а2 Хамид.
Раз вечером пришла к нему старушка и сказала, что ее корова не
вернулась домой. Несмотря на то что был рамазан и Хамид-баба устал
и обессилел к вечеру, он, не говоря ни слова, снова поднялся в горы
и там закричал: «И куда это ты, коровушка, запропала? Мне из-за
тебя вот что приходится терпеть!» Немедленно корова отозвалась:
«Вдова меня притесняет, выдаивает все молоко, и ничего не остается
у меня для теленка. Я хотела немного отдохнуть от нее».
Раз засеял ученик поле для себя и учителя и, увидев, что на
участке учителя ничего не выросло, а у него, наоборот, богатый урожай,
скрыл это от учителя. Когда Сомунджу-баба, гуляя, спросил, каковы
всходы, ученик указал ему на свое поле. Услышав слова ученика, он,
огорченный, воскликнул: «Значит, я очень грешен, если мирские блага
так меня восхотели».
130 Ташкёпрюзаде, Аш-шакаик-ун-ну*мания, перев. О. Решера, Константинополь,
1927; «Нафахат-уль-унс» Джами Л амии (2-е стамбульское издание), стр. 863.
131 И* и* ont <coU~jj«r А>. ^«uts^L^ ^* Ujl. Значение его и
обозрение его трудов см. у Сюлеймана Шкжри в монографии о Хаджи Байраме Вели
(JjJlxJ <Jj f\yHl ^Ui^ ütJL-) и У Брусалы Мехмеда juä* J*~Jj>
en _ oe je (AjjPc* , rrr «JjJbJ i s Jt^ nsJÜ'y JtfLS* (jbtie, но Юсуф Хакики
покоится »e рядом с отдам, как значится у ;него (см.: <y>lL JU*n iJ^J^
182 Kel (тур.) — «Плешивый» — обычное прозвище в народной поэзии для
дурачков.
461

Сомунджу-баба, умирая, завещал «халифство» не сыну, гулливому
юноше133 (Юсуфу Хакики), а любимому ученику — Хаджи Байраму
Вели. Когда жена спросила, почему он так делает, он обернулся к дола-
бу: «Вот смотри, я буду звать сына». Три раза звал Сомунджу-баба его,
все было бесполезно. Тогда он начал звать ученика — Хаджи Байрама
Вели. На третий зов он откликнулся из Ангоры и предстал перед
учителем, объясняя, что он в первый раз совершал намаз, во второй раз был
на молении (duada).
По смерти отца Юсуф Хакики поехал в Ангору на охоту. Хаджи
Байрам Вели почтительно встретил его, и, когда прощался, борода
застряла у него в стремени, и так лошадь протащила его на сорок
шагов. «Гы — сын моего шейха», — воскликнул Хаджи Байрам Вели и
передал «халифство» Юсуфу Хакики.
Вариант: Из Брусы ушел Сомунджу-баба в Кайсери и похоронен
в Даренде. Умирая, Хамид Вели передал «халифство» любимому
ученику — Хаджи Байраму Вели. Жена, удивленная, спрашивала, почему
он обходил сына своего Юсуфа: «Э-эх, вместо того, чтобы возиться
с Хаджи Байрамом Вели, ты подумал бы лучше о Юсуфе. Где-то он
теперь?» — говорила она. А Юсуф Хакики был мот: он бросил дом
отцовский и ушел. «Хорошо, — сказал Сомунджу-баба, — я позову
его». Он громко кричал, но сын не отзывался. Тогда он тихо
прошептал: «Хаджи Байрам Вели!» — и ученик его, поучавший в мечети в
Ангоре, почтительно отвечал: «Что угодно, учитель?», «Вот видишь,—
заметил Сомунджу-баба, —сын мой не слышит; говорить стоит только
тому, у кого есть уши» («Söz duyana söylenir»). Потом Юсуф Хакики
пошел к Хаджи Байраму Вели, и тот наставил его на правый
путь.
(Записано от старого каюма при мечети Хаджи Байрама Вели в
Ангоре.)
Хамид Вели, Сомунджу-баба, покоится на кладбище Эрвах134,
около квартала Кызылджа—былого центра ахи135 в Джолагы 13*. На
этом кладбище высится и старый разрушенный хан; здесь собирались
хаджи перед отправлением в Мекку.
Тюрбе Хамида Вели представляет миниатюрное двухэтажное
здание; внизу, над землей, — чиле, состоящее из двух покоев (здесь под
низкими сводами он подвизался), вверху — комната жилая и мечеть
с двумя михрабами. Там лежат два камня, на которых изложено
завещание XVI в. (почитателя Хамида Вели?); третий камень,
заключающий, должно быть, начало завещания, находится, как говорили
мне, в тюрбе сына его, Баба Юсуфа Хакики. Вот текст одной надписи:
*j.>VjI j <4 ^Jb* ^l J^jl ***** <j?^ J^jS '4з* ***• ji J vjJjl ^ja Ы*' ß~*
Перевод: Да будет во дни понедельничий и четверток на могиле
читать джюз, а в прочие дни —дома читать. Сие есть условие,
вышеупомянутое, и распоряжение этими деньгами — Хаджи Мехмедоглу Ахи
Челеби и его детям.
133 У Сомунджу-баба было три сына: Юсуф Хакики (старший), Эвхадеддия и
Сафиуддин.
*34 Зелия Челеби, правильнее, пишет дарэрвах Mjj\ jb) —«Обитель Душ»,
см.: \\% и* <r *^f i^*>^^>\^ ^^-Ц УУ
135 На одном могильном камне (у тюрбе в среднеазиатском стиле) надпись:
«Ахи Мехмед ибн Ахи Джемаледдин 700» г. х— 1300/01 г.).
136 Значение этого старого слова соответствует арабскому себиль (J^ ^ — путь.
462

Надпись на другом камне:
AjtJfT cJ! dUüj J «Ojl ^äj J*à £j (?) j^ üjl (?) 4-jl iJy «^T^j jJL^jJjl i^
Перевод: Поставлено условие: ...(?) этих денег ...(?) десять (?),
пусть четверть их идет на прибыль; и шесть акче прибыли и одно
акче пусть будет управляющему. И составлено в (месяце) реджебе
950 года.
Текке имени Хамида Вели есть и в Даренде (Сивасский вилайет).
Там есть два колодца с проточной водой, в которых водятся рыбы, и
комната для бедных странников.
Говорят, что в Аксарае у потомка Хамида Вели (пекаря Али)
хранится «диван» его; сначала он обещал мне показать рукописи, но,
очевидно, перепугался и все оттягивал.
Медник на базаре, у которого я сидел, расспрашивая о городе,
зазвал в лавку ходжу Мюфтизаде Эдхема, имама Улуджами; человек
тихий, он охотно повел меня по городу, и мы совершили с ним
большую прогулку, пройдя по жаре почти до кладбища Эрвах. В
заброшенной мечети, около которой находится могила Кюльхан Али-баба,
мы просидели с ним около часа, и он рассказал мне ряд легенд.
№ 202. Санджы-деде. Он покоится на месте, обнесенном стеной.
Решетчатое окно увязано тряпочками; сюда приходят люди,
страдающие болью в желудке.
На небольшом могильном камне нет надписи; в стену (с наружной
стороны) вделан камень, заключающий персидское полустишие.
№ 203. Шейх Батак покоится недалеко от Санджы-деде. В тюрое
три могилы: на одном могильном камне дата — «727». Окно увешано
тряпочками.
№ 204. Кюльхан Али-баба покоится у дороги к большому старому
кладбищу — Эрвах. Прежде здесь были медресе и баня (от которой
уцелел один только свод в характерных стеклянных пупырышках).
Кюльхан Али-баба. работал при бане, и когда из бани выходили
женщины, он бесстрастно смотрел на них, подавляя желания.
Раз послал он сказать Хасану-баба (могила которого находится
на горе Хасандаг), чтобы тот приходил вниз к нему спасаться. Гора
покрыта была снегом. Взял Хасан-баба в платок снег и спустился к
Кюльхану Али-баба, но только взглянул на женщин, обуяла его плоть,
и снег мгновенно растаял.
Тогда Кюльхан Али-баба взял из горящей печи уголья, завернул
в платок и пошел к Хасану-баба; на вершине горы развязал он платок
на холодном снегу, а уголья все горят.
Как-то Хасан-баба, охваченный религиозным пылом, схватил
огромный камень весом в 50 батманов и бросил его по направлению
к Кюльхану Али-баба, а тот тихонько как перышко остановил камень
и положил рядом, на землю.
Кюльхан Али-баба похоронен в тюрбе, рядом с мечетью. Раз как-
то, уже долго спустя после смерти Али-баба, потомок его, молясь,
жаловался угоднику на бедность. После этого, убирая тюрбе, он
находил ежедневно в мусоре по золотой монете. Но жадному человеку
показалось это мало, и он выразил неудовольствие. Тогда Кюльхан
Али-баба поднялся из могилы и погнался за ним; потом пошел к
печи и там сел. Золото навсегда пропало.
№ 205. Шейх Хамза. Шейх Хамза покоится в Эрвахе. При жизни
он неустанно молился, проводя «сорокоуст» (£й*Ы ) в келий — в чи-
463

леха1не. Была у него мать, бедная старушка. Раз ворвались к ней
жандармы и стали требовать налоги, а у старушки нет ничего. Когда
сын вышел из чилехане, она и пожаловалась ему. Шейх Хамза
во мгновение ока перенесся в Стамбул и, подойдя к дворцу,
сотрясал колонны. Султан догадался, что у дверей угодник, и велел
впустить его во дворец. Поговорив с ним, султан пожаловал ему
деревню.
№ 206. Шейх Газневи (Бахауддин) покоится в квартале Мирзабей.
Приходит к нему однажды Бедреддин-хан с двумя мюридами.
Шейх Газневи только что совершил предвечернюю молитву и, склонив
голову, погрузился в «созерцание» (murakabe). Гости сели молча.
Наступил вечер, шейх Газневи пошел домой, а гостей оставил в текке.
Вот гости и задумали испытать шейха: один на вечер пожелал суп
из бамьи, другой — баклаву, а третий — долму из собачьего мяса.
Если он угадает, рассуждали гости, ну, значит, он шейх. И только
успели они это подумать— а перед ними стоят уже три золотые
тарелки и блюда; подняли они крышку с одного блюда — а там суп из
бамьи, во втором — баклава, а как только сняли крышку с третьего —
из блюда повалил неприятный запах собачьего мяса. Они пошли к реке
и бросили туда блюдо с долмой.
Ко времени молитвы ятсы шейх Газневи явился в текке и начал
молиться. Вот велит он принести ему из реки воду. Ночь, темно. Однако
Бедреддин поднялся, подошел к реке, а она течет кровью. Вторично
посылает его шейх за водой, и снова видит кровь в реке. Когда он
подошел в третий раз, река застыла и превратилась в золото. Шейх
Газневи, наконец, спросил: «Да где же вода?» Еще раз отправился
Бедреддин к реке; смотрит, а перед ним река снова катит воды. «Ну,
вот теперь ты очистился», — сказал ему шейх Газневи.
Утром, отпуская Бедреддина, шейх Газневи дал ему и двум его
спутникам золотые блюда и сказал: «Может, приключиться нужда, ты
продай тогда блюдо». Долго путешествовал Бедреддин; поистратился;
наконец, попал он в Афганистан и там заболел. Тогда он позвал дел-
лала (маклера) и поручил ему продать последнее уцелевшее у него
золотое блюдо. На базаре блюдо увидел слуга царя и, забрав его,
доложил царю, что найдено одно из трех золотых блюд, таинственно
как-то пропавших.
А вот как это случилось. Царь Афганистана заболел, и прописал
ему доктор долму из собачьего мяса. Когда уже хотели подать царю
блюдо, вдруг протянулась к нему зеленая рука и унесла кушанье.
Но после этого болезнь царя как рукой сняло.
Выслушав теперь рассказ Бедреддина о том, как попало к нему
блюдо, царь щедро наградил его, а сам пошел к шейху Газневи и стал
ему служить. Шейх Газневи указал ему место для моленья. Раз пошел
шейх Газневи к нему и спрашивает, как ему живется. «Все хорошо,—
заметил мюрид, — только воды недостает». — «Пойдем»,—сказал шейх.
Отошли они на 50 шагов; дал ему шейх посох и велел воткнуть в
землю и идти обратно, не оглядываясь назад. Только воткнул мюрид
посох — из земли брызнула вода, он посмотрел назад; вот почему вода
там течет не ровно, то выходит из земли, то опять скрывается.
Везир Мухтар покоится к востоку от Байрамтепеси, а источник,
изведенный по слову шейха Газневи, носит название Земзем.
Рассказ спутанный; Везир Мухтар, бросивший царство в
Афганистане, и дервиш Бедреддин сливались временами в одно.
№ 207. Джемаледдин, потомок Фехреддина Рази, толкователь
Корана. Джемаледдин покоится на родовом кладбище в Эрвахе.
464

В его время на экзамене требовалось от студентов-богословов
знание наизусть «Сыхаха» Джевхери — семитомного комментария на
Коран. Он отправился в Стамбул и великолепно сдал экзамен.
Экзамен выдержали 12 человек, из них отобрали 6 человек, и с тех пор
число мюдеррисов Дашмедресе так и оставалось равным шести.
Вернувшись в Аксарай, он сам начал обучать: первую, высшую
партию учеников учил он в текке тайно'—бессловесно; потом садился
на лошадь и дорогой давал урок второй партии, а в медресе
Дашмедресе или Зинджирли (превращенном теперь в тюрьму) обучал уже
по книге.
За оградой три отделения: посредине небольшая мечеть; окно
увешано тряпочками.
Здесь, у Кузладжыкая, убит был братьями в палатке Кылыч Ар-
слан, ехавший из Нигдэ в Аксарай. Он был похоронен на холме, и там
была построена мечеть. Впоследствии резная деревянная дверь (из
Индии) перенесена была в город — в Улуджами, и из нее сделана
была кафедра.
№ 208. Чавдар-баба (Хасан) мевлеви покоится в тюрбе при мес-
джиде в квартале Бююкбельджек; если кто около тюрбе заснет, он
пугает.
№ 209. Кабакбашы Вели взошел раз на кучу льняного семени и
совершил там молитву, не растряся зерен.
№ 210. Шейх Куддуси (Куддусизаде Абдуррахман Челеби)
покоится в Эрвахе (ум. в 1310 г. х.)
Раз молился сын его, шейх Али, и, обуреваемый религиозным
пылом, пошел на могилу отца и здесь вошел в тайное общение
с ним. Когда хватились, увидели, что шейх Али лежит на могиле
без чувств.
Однажды ограбили его воры; он сел на коврик и начал молиться.
Воры вернулись и отдали ему не только похищенное у него, но еще
добавили лишние вещи.
№ 211. Мелик Махмуд Гази покоится под дубом в разрушенном
тюрбе в Эрвахе в Аксарае. От тюрбе сохранился только свод,
покрывающий подземное отделение. Тюрбе состоит из двух отделений: и тут,
и там «раки».
№ 212. Учлер (Троешки). Между виноградниками — тюрбе; три
могилы внутри, за кафесом; в одной лежит женщина; даты — «824»,
«825» т. х.
№ 213. Караджа Ахмед. В поезде, по дороге в Конью, около Би-
леджика, завел я разговор о Караджа Ахмеде со случайным спутником.
Как ни уговаривал его ходжа, ехавший с нами в поезде, сказать что-
нибудь о Караджа Ахмеде, — а он знал какую-то «тайну»,
открывшуюся ему во время Освободительной войны,— человек упорно
отказывался. И только когда поезд остановился у станции и все уже вышли
из вагона, он таинственно пробормотал мне: «Когда у турок случается
война, Караджа Ахмед выходит из могилы и помогает».
Макам Караджа Ахмеда находится между Енишехиром и Инегё-
лем. Раз в году, осенью, у тюрбе собирается окрестный народ. Здесь
хороший воздух, прекрасная вода. (1928).
VI. В КОНЬЕ
Для агиографа Конья представляет клад; но моя (кратковременная)
поездка в 1928 г. была неудачна: за мной неотступно ходил шпик, и это
отпугивало и расхолаживало даже старых моих приятелей и знакомых.
30 В. А. Гордлевский
465

Впрочем, в лавку брата давнишнего моего учителя Хамдизаде Ра-
гыба (прежде увлекавшегося изучением богословских наук, а теперь
торгующего мануфактурой) заходили иногда соседи, и я старался записать
от них, что мог. Между прочим, в лавку Хамдизаде Рагыба часто
заглядывал его сосед Ахмед Фартлы.
Ахмед Фартлы — провинциал; слушая его, и столбовой кониец
Хамдизаде Рагыб сообщил мне также ценный материал о текке — народных
амбулаториях, где страждущие искали исцеления от недугов. Эти
текке (оджак теккеси) представляют, очевидно, пережиток домусуль-
манских верований и заслуживали бы более подробных расспросов
(особенно среди женщин) и пристального изучения. У каждого текке своя
специальность и обычно определенный день для женщин.
Очень ценным представляются мне его сообщения о текке — местах
религиозного врачевания, источник которого восходит, быть может, к
греческой эпохе в Малой Азии.
От него я записал и образчики бесчисленных невежественных
предсказаний, безграмотных, приписываемых каббалисту Мухиэддину Араби,
Общеизвестны всем и каждому в Конье легенды о Садреддине Ко-
неви (отчасти и о его отчиме — учителе Мухизддиые Араби),
зафиксированные уже в XVII в.137.
От Накыбзаде Ахмеда, служителя мечети Капуджами, я записал
три легенды. Кажется, он хорошо знал житие Садреддина, но он
торопился и скоро ушел из лавки, а потом я уже потерял его.
Мальчиком Садреддин Коневи ходил к Эвхадеддину учиться. Раз
встретил его султан Алаэддин и настойчиво отговаривал мальчика,
потому что об Эвхадеддине ходила дурная слава, что он — педераст.
Мальчик, однако, пошел к учителю, но умолчал о встрече. Но Эвхадеддин
сразу открыл, что сказал султан мальчику, и после урока вручил
мальчику для передачи султану коробку, в которую положил по краям вату,
а в середину — огонь. Согласно приказу учителя Садреддин понес
султану коробку; когда Алаэддин открыл коробку и увидел, что вата не
воспламеняется, он понял, что совершил грех 138.
Алаэддин призвал однажды двух ювелиров и потребовал, чтобы
они в сорок дней приготовили ему драгоценное украшение величиной
с куриное яйцо, образец которого он им показал. Но ювелиры забыли
о форме, и только накануне вспомнили, что утром им нужно идти к
султану. Они заволновались и начали плакать. В это время после пятой
молитвы мимо проходил Садреддин Коневи и, узнав о их горе, взял
кусок земли, плюнул на него и придал ему сверкающий блеск. Когда
ювелиры понесли султану драгоценность, султан спросил, кто помог
им сделать это. Ювелиры должны были указать на Садреддина и описали
султану его вид, одежду и т. д. Султан разыскал Садреддина и почтил;
Садреддину Коневи было тогда всего четырнадцать-пятнадцать лет 139.
Садреддин восприял свет просвещения от Мухиэддина Араби и стал
дервишем, а в городе начали говорить, что он не совершает положенных
мусульманину молитв, словом, что о« — бекташи. Тогда Садреддин
проклял квартал, в котором жил, и изрек, что там отныне никогда
население не будет увеличиваться («Ucünüz be§ olmasm!» —«Пусть там, где
вас трое, — не будет пяти!»).
137 См. в этом томе «Житие Садреддина Коневи», стр. 219—225, а также
«Османские сказания и легенды», стр. 351, 398, 428, 435, 467, 469, 470.
138 См. вариант у меня в «Житии Садреддина Коневи», в этом томе, стр. 222,
также «Османские сказания и легенды», стр. 328; см. также: J. Rypka, Beiträge zur
Biographie, Charakteristik und Interpretation Dichters Sabit, Teil, I, V, Praze, 1924, p. 132.
139См. у меня вариант в «Житии Садреддина Коневи», в этом томе, стр. 221.
466

№ 214. Мухиэддин Араби. Дервишем бродил Мухиэддин Араби по
Анатолии. Он направлялся пешком из Малатьи в Конью. Дорогой
попалась ему «высокая гора»; выбившись И5 сил, он размечтался о «сером
коне» и воззвал к аллаху о помощи. От усталости он заснул и слышит,
кто-то его будит. Он проснулся, а перед ним всадник на сером коне.
Незнакомец расспросил, кто он и куда идет, и, сжалившись, приказал
ему взять лошадь под уздцы и идти вперед. Мухиэддин повиновался,
а всадник подстегивал его коня и все подгонял. Когда оии спустились
с высокой горы, наводившей на Мухиэддина ужас, всадник остановил
лошадь и сказал: «Теперь ты иди сзади, вот впереди деревня, там тебе
помогут». И только сказал это, как исчез. Жители встретили
Мухиэддина приветливо и начали угощать, пришел и ага деревенский, но все
молчал, и огорчился Мухиэддин. Посидел немного ага и вышел;
оказывается, у него была дочь, и она умирала, потому что врачи не могли ее
вылечить. Наконец, кто-то сказал are: «Давай, попросим этого дервиша,
может быть, он поможет». Мухиэддин охотно откликнулся на их
просьбу и обратился к аллаху со словами: «Господи, возьми ее душу».
Слушатели, разгневанные, набросились было на Мухиэддина и хотели его
убить, но явился ага и объявил, что дочь его выздоровела. Когда
народ, удивленный, спрашивал Мухиэддина, почему он так молился,
Мухиэддин разъяснил им, что в жизни человеческой есть часы хорошие
(saatî sa'diye) и плохие (saatî nahsiyye), и человеку приключается
тогда обратно тому, о чем молятся. «Я хотел, чтобы дочь аги
поправилась, но час этот был плохой», — объяснил Мухиэддин. На радости ага
посадил Мухиэддина на лошадь и отправил в Конью.
В Конье жил тогда Садреддин Коневи, только что потерявший отца,
бея, родом из Малатьи. Мухиэддин женился на вдове, знатной женщине
из Коньи, и прожил с нею три с половиной года. Когда мать Коневи
умерла, из-за наследства возник спор между Мухиэддином и Садредди-
ном Коневи. Мухиэддин отказывался от доли, он хотел только, чтобы
ему достались книги Эвхадеддина Кирмани 140. «Сват» (Dünürbaci)
хотел все их получить, но безуспешно. Садреддин никак не соглашался,
и Мухиэддин, рассердившись, покинул Конью.
Сначала обыкновенный ходжа (ulemai zahireden), Коневи, читая
труды Мухиэддина, познал истину. Мухиэддин писал беспрерывно, и,
говорят, что число его сочинений (telifat) г так велико, что если
распределить их на часы жизни его, то на каждый час придется по одному
сочинению.
№ 215. Предсказания Мухиэддина Араби. О Балканской войне:
«Когда наступит 1330 г. хиджры, будет война с болгарами; откроет ее
Черногория, но под конец обретет она себе беду». О гибели Европы:
«Рухнет корона и трон Римского папы, и это есть начало гибели
Европы; погибнут Италия и Испания».
№ 216. Мидан теккеси (в Кадынхане). Было два брата мельника.
Раз видит старший брат сон, голос говорит ему: «Завтра на мельнице
попадется тебе зеленый папуч, ты его осторожно переводи из желоба в
желоб, и сохранится в нем большая сила». Мельник поступил так, как
говорил ему голос ночью.
В текке приезжают люди, у которых рот сводит на сторону. Страж
текке достает зеленый папуч и ударяет больного по лицу. Болезнь
проходит сразу; но больному повязывают лицо, он идет домой; сорок дней
постится, и только тогда ему развязывают лицо.
№ 217. Чудодейственные текке (в Бозкыре):
140 Эвхадеддан Ки^мяни похоронен в Мусалла.
30*
467

1. Аудан текке; хранители его дервиши и «накши» возводят род
к Омару; сюда приводят сумасшедших.
2. Деликташ (в Фарте); слабых детей пропускают через отверстие
в горе.
3. Текке Эрдован от .ноющих болей.
4. Текке Фарт; здесь похоронен Бедреддин (потомок Али);
помогает от лихорадки.
5. Текке Дедемкара; хранители возводят свой род к Абу Бекру;
помогает от ревматизма.
№ 218. Текке в дер. Ипсала (в районе Карамана) помогает от
болезни «йыланджык» (yilancik — рожа).
№ 219. Текке в Сарайоню также помогает от болезни.
№ 220. Чудодейственные текке в Конье:
1. Ильяс-баба теккеси (в дер. Гилисра, к западу от города Коньи);
помогает от укуса бешеных собак; там хранится железная голова
собаки; сюда приводят больного, и, опустив голову в воду, дают эту воду
выпить больному, произнося молитвы.
2. Текке Пиреби Султан помогает от лихорадки; здесь висят кости
(рога) оленя: вскипятив воду, опускают туда трижды кости и дают
выпить больному.
3. Текке Булгур-деде помогает от накожных болезней (bulgurcuk).
4. Текке Мурсаман, или Эмируззаман, находится за
железнодорожной станцией. Сюда приводят больных детей; если ребенок начинает
кричать, значит он поправится; если молчит — умрет.
5. Текке Сарыкыз, расположенное в семи часах пути от города,
помогает от болезни, влекущей желтизну ногтей. Народ называет текке
«Сарыкыз» («Желтая, русая дева»); но, как говорили мне, это
искаженное «Сары Гази», т. е. как будто здесь лежит прах христианина
(русый), перешедшего в ислам и боровшегося за новую веру.
6. В дер. Буламаз 141 покоится Хабиль-баба; могила его занимает
в длину пять-шесть аршин.
Слушавший это Хамдизаде Рагыб заметил, что Авель похоронен на
горе, между Дамаском и Бейрутом, и что там появилась вода.
7. Текке Абу Исхака (у «Индже Минаре»); сюда идут бездетные
женщины.
8. Текке Бурханеддина (Бурхан-деде) помогает от накожных
болезней (между прочим, от алазлама — alazlama).
Вторник и у малоазиатских мусульман день неблагоприятный, и все-
таки в текке Бурхан-деде в виде исключения направляются и по
вторникам.
9. Текке Шемседдина Тебризи 142 помогает от сердечных болезней:
берут палку, висящую над гробницей, и прикладывают к сердцу из
(вариант: ударяют себя).
Расых в Брусе (см. ниже) рассказывал, что здесь и «отчитывали
больных».
10. Текке Эдремит помогает от невралгии; ходжа пишет «Нусху»,
а иногда просто берет кусочек бумажки, свертывает и дает выпить.
11. Текке Сахибата помогает от удушья.
12. Текке Сёйлемез (у Канлыгёля) основано дервишем, выходцем
из Индии, молчальником.
141 Название указывает »а прелести деревни: если искать еще что-нибудь
подобное,— «не найти».
142 См. о текке в «Османских сказаниях и легендах» в этом томе, стр. 341.
143 А потом мне сказали — и от болезней селезенки ( dalak ), и от лихорадки.
468

13. Текке Ферхоние, или «Сюд теккеси». Сюда идут женщины, у
которых нет молока. Здесь покоится «кормилица» султана Алаэддина.
14. Текке Кызылъель (в квартале Араблар) помогает от красноты
глаз.
15. Текке Синаноглу (у Бунарбашы), современника султана Фатиха,
помогает от лихорадки.
16. Пиреби помогает от лихорадки; к нему ходят по субботам 144.
17. Текке Уюз (у Бунарбашы) помогает от чесотки.
18. Текке имама Багави помогает от болезни горла (bogaz).
№ 221. У шейха Садреддина Коневи было два сына. Один похоронен
рядом с отцом, под дубом, уже расколовшимся, окружавшим могилу.
Другой, шейх Садака, умер молодым и покоится в Мусалла на площади
Эренлер (Мейдан эренлери), около Эвхадеддина.
Мальчиком Садреддин уже являл чудеса. Отец послал его в школу
к имаму Багави, жившему около мечети Хаджи Хасан. Мечеть тогда,
только строилась; мальчик подошел к мастеру и объявил, что он ставит
неправильно михраб. Мастер заспорил, а мальчик предложил ему
подняться наверх. Мастер послушался и увидел Каабу. Тогда он разрушил
михраб и снова выстроил мечеть, дав михрабу верное направление.
Садреддин учил, а мальчик приходил я путал пабучи. Ученики
рассердились и пожаловались. Тогда Садреддин Коневи написал записку
учителю сына — имаму Багави: «Он еще ребенок, а творит чудеса. Пусть
аллах возьмет его к себе». Имам Багави помолился, и ребенок умер.
Но Рагыб когда-то читал «Житие Садреддина Коневи» и, быть
может, повторял уже не то, что мог слышать 145.
№ 222. Мечеть Капуджами выстроена была муфтием Абдуррахма-
ном (родом из деревни Эшенлер) лет сто (а то и меньше) назад146. До
пожара 1283 г. х. (т. е. 1866 г.) крыша была деревянная, засыпанная
сверху (как и в домах) землей. Раз муфтий вытребовал вали Кель Ха-
сан-пашу и, зная, как жесток его приятель, велел паше топтать землю
на крыше; он хотел напомнить пословицу, что «где ступит нога тирана,
там трава уже не растет».
№ 223. Пир Эсад. Западная, горная, часть города прежде
представляла густой лес. Пир Эсад отправлялся туда и, нарубив дрова,
взваливал их на спину и шел домой. Дрова делил он на три части: одну
оставлял он детям, вторую раздавал бедным (sadaka), а на третью кормил
у себя в доме странников. У него была кошка, которую он очень любил;
она похоронена рядом с хозяином, и Пир Эсад получил прозвище «Пи-
сйли Султан».
И естественно, Рагыб вспомнил рассказ об Асхабе Абу Хурейре.
№ 224. Асхаб Хурейра очень любил кошек; когда он раз ласкал
кошку, неожиданно вошел пророк; асхаб поднялся, чтобы
приветствовать пророка, а в это время выпала у него из-за пазухи кошка. А
пророк, смеясь, прозвал его «отцом котенка».
№ 225. Шейх Махмуд Вели покоится в школе. Дом, где он жил,
расположен был на небольшой улице, и соседи, желая закрыть сюда
доступ, отгородились стеной; но шейху это было неприятно, и наутро стена
была разобрана. Еще семьдесят лет назад соседи вздумали было опять
возвести стену, но труды их были напрасны: невидимая рука разбирала
стену.
144 Текке Ахи Эврена (уже разоренное) также посещалось по субботам. Для
мусульманина это необычный день, и это говорит, быть может, об отголосках
еврейских — о наличии здесь старой иудейской общины. См.: W. М. Ramsay, Luke the
Physician and other studies in the history of religion, London, 1908.
145 См. у меня «Житие Садреддина Коневи», в этом томе, стр. 225.
146 Дедом Накыбзаде Ахмеда, см. выше.
469

№ 226. Шейх Шехабеддин Махмуд Нахичевани (ум. в 663 г. х.)
покоится на Саманпазаре. Глядя на блестящий мраморный камень,
воздвигнутый на его могиле, народ стал называть место Яглыдаш мезары.
№ 227. Хадими Мехмед (родом из Хадыма, около Коньи) ученый,
пользующийся у конийских ходжей большим авторитетом. Он был
учеником ходжи Казабади. У ходжи, кроме Хадими Мехмеда, было еще два
ученика: Исмаил Геленбеви и еще один («должно быть, Бергави —
заметил старый ходжа, слушавший разговор). Казабади говорил: «У меня
только и есть два с половиной ученика». Хадими Мехмеда он
приравнивал половине, желая, очевидно, показать, что два остальных еще выше.
У Хадими Мехмеда есть толкование на «бесмеле».
№ 228. Когда я однажды сидел в библиотеке при тюрбе Мевляна
Джеляледдина Руми, директор музея Юсуф позвал служащего —
дервиша Рюшди, и от него услыхал я рассказы о Мухиэддине Араби, и,
кажется, версия почерпнута была им из книги или рукописи.
Мухиэддин, явившись в Конью, узнал, что мать Садреддина
овдовела. Он отправился к ней и, рассказав, кто он такой, предложил себя в
мужья. Вдова попросила прийти через три дня, а сама навела справки.
Когда Мухиэддин вторично пришел, вдова дала согласие. Садреддину
было тогда года три. Мухиэддин прожил в Конье лет 20—25; наконец,
страсть к путешествиям снова взяла верх, и он сказал жене: «Благодарю
тебя за покой, который ты мне доставила в Конье; теперь я иду снова
путешествовать; хочешь, мы разведемся, хочешь, ты останешься моей
женой, а если ты потребуешь, я и останусь в Конье». Жена подумала
и сказала, что он может идти куда хочет, а она уже стара и думать о
браке ей нечего.
№ 229. Мевляна Джеляледдин Руми. Для поклонения Мевляна
почитатели останавливались у тюрбе, перед окном снаружи и творили
молитву. Больные привязывали к решетке тряпочки. Несмотря на
официальный запрет, таинственные поклонники продолжают все молиться
у окна *, веруя в чудодейственную силу Мевляна.
Когда я раз обходил тюрбе, сопровождаемый директором музея,
Юсуф нервно срывал новые, очевидно, тряпочки.
В течение сорока дней в тюрбе совершалась, по обету, утренняя
молитва 147.
В тюрбе хранится большой «апрельский» котел i(nîsan tasi) от
монгольской эпохи; прежде в котел сливали «третий апрельский дождь»,
обладающий целительной силой, и жители разбирали воду.
Хамдизаде Абдул Кадир, по образованию ходжа (хотя и снявший
теперь сарык), скептически, конечно, смотрит на дервишей и на Мевля-
ну; он подчеркивал, что и народ, ожидавший, что дерзких безбожников,
превративших тюрбе в музей, неминуемо должна постичь небесная кара,
утратил теперь веру в Джеляледдина Руми.
№ 230. Окна тюрбе Садреддина завешаны тряпочками. Прежде для
излечения от болезней к источнику, что напротив тюрбе, через улицу,
вбивали гвозди.
№ 231. Али Гяви, говорят, служил в пастухах 148 у султана Алаэдди-
на. Султан очень его любил и пожаловал ему землю около медресе Ка-
ратая (недалеко от нынешней городской больницы). Там выстроено было
текке.
Еще недавно текке было пристанищем для бекташи. Раз, лет два-
147 По верованиям мусульман это дает наполнение желания; аналогичное
поверье распространено и о мечети Аясофья в Стамбуле.
148 Профессия определяется прозвищем gäv — по-персидски бык.
470

дцать пять назад, собрались там бекташи; во время курения опиума
между ними началась драка, и один бекташи был убит. Тогда вали (Фе-
рид-паша), воспользовавшись этим, закрыл текке и устроил вместо него
медресе. Народная молва приписывает Али Гяви чудеса. (1928)
VII. В КЮТАХЬЕ
Возвращаясь из Коньи в Стамбул, я завернул все-таки в Кютахью,
чтобы побывать у юрюков. Юрюки, однако, из-за засухи давно покинули
окрестности города, и у меня пропала охота к Кютахье. Тем не менее,
когда я осматривал снаружи текке мевлеви Эргунхана, меня заметил,
очевидно, один старожил Ахмед и потом, в кофейне, приветливо
улыбаясь, подсел ко мне и начал выкладывать, что знал.
Должно быть, запас легенд, накопленный Ахмедом, значителен,
быть может, у него хранятся и реликвии какие-нибудь из закрытого
текке его предка или житие («менакыб»), но я спешил и успел записать от
него только частичку. Впрочем, я подозреваю, что ему знаком был как
будто сборник «Корабль мевлевийский» 149.
№ 232. Эргункан Челеби. Род Джеляледдина Мевляна со стороны
отца восходит к Абу Бекру, а по женской линии — к Али. Вот почему
текке Эргуна, потомка Мевляна в пятом нисходящем колене 15°, среди
жителей Кютахьи пользовалось большим почетом. Это был величайший
шейх и угодник в Кютахье, и почивающие в Кютахье угодники — его
ученики и мюриды.
О явлении на свет Эргуна предсказал уже предок его Джеляледдин.
Отцу Эргуна, Ильяс-паше, приснился предок Эргунхан и объявил,
что у него родится сын. И отец, обрадованный, дал новорожденному имя
деда — Эргун.
Однажды в Кютахью попал странник и, подойдя к «окну
моления» 151 с левой стороны от входа перед тюрбе, начал молиться, чтобы
угодник послал ему лошадь и десяток золотых лир. «А если ты не
исполнишь моей просьбы, — грозил странник, — я повсюду тебя
расславлю». На другой день к нему явился армянин Теказоглу Артаки и вручил
вороную лошадь и десяток золотых.
Этот армянин, поклонник Эргуна, умерший во время оккупации
Кютахьи греками в 1922 г., пожертвовал для тюрбе также часы.
В 1280 г. х. [т. е. 1863 г.] в Кютахье появилась холера. Муфтий
ходжа Абдулла-эфенди сочинил касыду в честь Эргуна и положил ее на
гробницу. Ночью ему приснился Эргун и сказал: «Завтра падет еще
одна, последняя, жертва в городе — дервиш Кудси Ахмед-деде». Так и
случилось.
Во время холеры приносили перед текке жертву, и холера уходила
из Кютахьи.
Когда в Кютахье раз моровая язва начала косить народ, Эргун
объявил, чтобы жители бросили охоту: звери и птицы были ему близки, и
он жалел их.
В старом текке (воздвигнутом еще сельджукским эмиром Хезари
Динаром) было зеркало. Если кто, взрослый или ребенок, страдал
бессонницей, шел туда и смотрел в зеркало, бессонница немедленно
проходила.
149 «Sefineyi mevleviye», Istanbul.
150 Дочь Султан» Веледа, Мутаххаре, была замужем за Сюлейманшахом, беем
Гермияна (в Афьон-Карахисаре) ; у нее было два сына: Ильяс-паша (отец Эргуна) и
Хызыршах Челеби. От сестры Эргунхана, Тахире, родился Якубхан Челеби, дочь
которого Девлет-каньш была выдана за османского султана Баязида Иылдырыма.
151 См. выше об Эюб Султане (в разделе о Стамбуле) и о Джеляледдине (в
разделе о Конье).

Из колодезя при текке пили воду страждущие — у кого было какое-
нибудь горе или если кто страдал нервным расстройством.
Бездетные женщины отправлялись в текке и обматывали вокруг
живота покров, лежавший на гробнице. По милости божьей у них
рождался ребенок. Это средство испытано сотнями женщин в Кютахье 152.
Бездетные шли в текке и давали обет поовятить ребенка текке.
Когда ребенок, родившийся по обету, подрастал, он поступал в текке и
делался дервишем.
В тюрбе Эргуна похоронен и шейх текке Сакыб-деде (ум. в
1148 г. х., т. е. 1735/36 г.), автор «Корабля мевлевийского».
№ 223. Гайби, Худа Раббим Султан (Гайби) похоронен в Мусалла.
Уединившись, он непрерывно молился дома, но народ начал говорить,
что это кызылбаш и потому не ходит в мечеть, и пожаловались на него
вали. Вали вытребовал его к себе. Они стояли у «шадырвана» —
источника перед конаком, и от шума воды Гайби, недослышавший, что
говорит ему вали, с сердцем- сказал: «Да замолчи ты, чудная!» («dünürba§i»)
И шум немедленно прекратился 153.
Муэззин прочел эзан, и вали предложил Гайби идти в мечеть. «Еще
рано, подожди». — Так говоря, он повел вали к себе в дом и, открыв
долаб, вошел туда вместе с ним. «Закрой глаза», —сказал он ему. Едва
вали закрыл глаза, они очутились в Медине, и только тогда начал
муэззин читать эзан. После молитвы Гайби опять велел вали закрыть глаза
и перенес его в Кютахью. Теперь вали уверовал в Гайби и больше уже
его не тревожил.
№ 234. Селим-deüe покоится в квартале Бёрекчилер в доме Ахмеда.
Тюрбе завалилось, и мать дала обет починить его. Несколько раз
обращался Ахмед к плотнику: «Ну, Сава-уста, когда же?» Но тому все было
некогда. Вот угодник явился во сне матери и говорит: «Ты хотела
сделать тюрбе, что же ты медлишь? Мне беспокойно так лежать; кругом
бродят куры и гадят. Если ты не сделаешь, плохо будет твоим детям».
Под пятницу и понедельник ночью слышались звуки барабана,
запертые двери раскрывались — словом, угодник наводил страх.
Но вот Кютахью заняли греки. Раз Сава-уста явился с греком, и они
быстро починили тюрбе. После этого угодник приснился женщине и
сказал: «Передай своему сыну Джеляледдину поклон от Селима-деде».
Как рассказывал отец Ахмеда Джеляледдина, у угодника Селима-
деде был меч; этот меч пожертвовал он текке, но во время оккупации
меч пропал; умер и человек, который прятал меч, и трудно установить
теперь, куда он делся.
Раз вор украл меч из текке, но никак не мог выйти из города и
положил меч на кладбище, что по дороге на станцию. Там меч и нашли
и утром вернули в текке.
Должно быть, рассуждал Ахмед, Селим-деде — один из
завоевателей города.
№ 235. Джеляледдин. Джеляледдину приснились раз два мужа и
объяснили, что они покоятся около Селима-деде, и также просили
огородить их могилы. Джеляледдин попросил у свояка доски, но тот решил,
что это вздор, и отказал. Тогда, чтобы убедить его, ночью ему явились
опять два мужа и описали место, где они покоятся, точь-в-точь как
говорила женщина, мать Джеляледдина. Он поверил и дал доски.
№ 236. Эсрек Султан (мевлеви?). Детей баловливых кладут на его
152 См. у меня «Дервиши Ахи Эвреиа и цехи в Турции», в этом томе, стр. 291.
153 Частый мотив; об Ахи Эврене, см. у меня «Дервиши Ахи Эврена и цехи в
Турции», в этом томе, стр. 295.
472

могилу; ребенок там полежит две-три минуты, и шаловливость
исчезает.
Хранитель библиотеки Вахид-паши, Хамди, объясняет это так, что
человек заранее дает себе зарок: «Я больше не буду так делать».
№ 236. Едилер — семеро угодников (Ахи Мустафа, Ах Эрбалан, Ак
Иззеддин, Ах Эврен, Ак Юсуф и два безвестных). Собственно, могилы
Едилер разбросаны: часть их в городе, а часть — в окрестных деревнях.
Ак Иззеддин покоится около Исхака Факыха, Ходжи Якубхана. На
могилу его идут все, у кого есть на душе скорбь.
Ахи Эврен покоится за крепостью.
Ак Юсуф — в деревне Эфтед (там похоронен и Алтынташ).
Шестой и седьмой угодники покоятся в деревне Ахилер (у
железнодорожной станции). (1928)
VIII. В БРУСЕ
Среди мухаджиров (Хаджи Мехмед, Хюссейн).
После длительного перерыва, отдаляющего от пребывания в Турции,
утрачивается чутье, и запись легенд затрудняется. То поколение, которое
творило эти легенды или бережно хранило, сходит со сцены. Кто
сколько-нибудь еще и помнит, боится заводить речь или отвлечен заботами
о насущном хлебе, и у него уже выветривается наивная вера и
непосредственная свежесть повествования. Передавая рассказ, он часто
смущается; ему кажется, что этим басням никто уже не верит, и рассказ его
будет встречен подозрительно или насмешливо.
Несмотря на то что и в Стамбуле, и в Брусе я обычно ходил не один,
на лицах моих собеседников постоянно возникали недоумевающие
взгляды, и нужно было сначала как-то разъяснить смысл моих поисков,
убедить, что у меня не простое любопытство, а глубокий внутренний интерес
к мусульманской агиографии. И первое мое впечатление, как всегда,
было пессимистическое.
Однако знание иногда все-таки как бы 'Просится наружу и человеку
хочетгя поделиться теми сокроеениями, которые известны ему одному.
Эта психологическая черточка, несомненно, играла положительную роль
и облегчала мне задачу. Все-таки систематическое закрепление сведений
о местных (городских) святилищах было бы необходимо, потому что и
в Брусе только старшее поколение знает о них, но греко-турецкая война,
с одной стороны, стройки городские, расширение дорог, с другой —
быстро и бесследно разоряют могилы.
Разыскивая старого знакомого Дели Омара, я попал в квартал,
занятый дубильщиками. Омар, однако, давно бросил мастерскую;
разрушен и дом, где он когда-то жил; но соседи, заинтересованные, зазвали
меня к себе. Сперва все как-то не клеилось. «Да вот обдерем шкуры
и посмотрим; если что будет—значит они угодники, — говорили мне
дубильщики». Но когда своими замечаниями я привлек их симпатии,
было уже легко навести их на нужную мне тему. Все это были мухаджиры
из- Болгарии. Среди них наиболее смышленым и разговорчивым
оказался подсевший к нам позже дубильщик Хаджи Мехмед родом из Ям-
боли (он потом услужливо мне показал Улуджами, Ешильджами и т. д.);
активное участие принимал и мухаджир Хюсейн.
Современная политическая ситуация, советско-турецкая дружба,
возникшая во время Освободительной войны, подымали у них
расположение ко мне, но, как это часто бывало, они еще охотнее вспоминали
доброту русских солдат, которые ласкали ребятишек во время русско-
турецкой войны 1877—1878 гг.
473

Таким образом, рассказы о брусских угодниках впервые услыхал
я из уст мухаджиров, для которых брусская обстановка все-таки была
новая, во всяком случае не родная. Впрочем, рядом сидел и местный
мясник, изредка исправлявший детали (но раз даже неудачно
исказивший общеизвестный сюжет сказания).
Кажется, обследование легенд в Брусе представляло бы большой
интерес и дало бы для фольклора ценные результаты, потому что здесь
давно фиксировались легенды.
Древнейшая запись, обстоятельная и систематическая, принадлежит
Мехмеду Балдырзаде, сочинение которого (рукописное) доводит до
1060 г. х. историю, частью уже и легендарную, брусских шейхов и
угодников. Продолжателем Балдырзаде явился Белиг, сочинение которого
(«Güldestei riyazi irfari») издано в Брусе Эшрефом.
У «Гюльдесте» есть «Дополнения» fzeyl ) — обычный на Востоке тип
сочинений: до конца XII в. х. Зияэддина («Güldestei suleha») и Абдул
Лятифа Гиззизаде («Ravzatul muîlihun») до 1232 г. х. Есть еще
«Güldestei irîan» шейха Нарлы текке Фахреддина (до 1270 г. х.),
и, наконец, бывший настоятель текке Мысри Ниязи, М. Шемседдин
Мысри, выбравший у предшественников и собравший расспросами
большой агиографический материал, успел напечатать уже во время мировой
войны первую часть «Yadigâri Misn» 154 — описание брусских текке
и святынь.
№ 238. Хазрети Эмир 155. Прилюбилась ему дочь султана Баязида
Иылдырыма, и послал он к султану сватов, а султан, зная, что это
бедный талебе, да еще пришедший откуда-то со стороны, прямо отказать
было неудобно, когда человек просил «именем аллаха» 156, — потребовал
от него большой калым (a^irlik). «Хорошо», — сказал Эмир. Он взял
семь 157 верблюдов (или мулов) и на берегу речушки нагрузил на них
песок, камни, а начальнику каравана (deveci ba^i) положил еще
отдельно бахшиш 15а. Когда погонщик сбрасывал перед султаном Йылдыры-
мом груз: песок, камни — все превращалось в драгоценности. Султан
Баязид Йылдырым должен был отдать ему дочь. А погонщик верблюдов
на богатства, подаренные ему Эмиром, купил в городе участок земли,
занятый теперь кладбищем (deveci mezari) 159.
Во время битвы на Косовом поле пал султан Мурад. Когда об этом
известили Баязида Иылдырыма, о« спешно, как молния, — отсюда и его
прозвище йылдырым — помчался в Сербию и устремился в бой.
Воины турецкие сражались мужественно; только видит молодой
султан, что среди них выделяется какой-то юноша, наносящий врагам
смертельные удары. Но вот юноша был ранен в руку (в запястье);
султан достал платок и перевязал ему рану, а сам подумал: «Вот за кого
мне нужно было выдать дочь!» Сражение кончилось, юноша исчез.
А султан Баязид Йылдырым поехал обратно. Когда Эмир услыхал, что
идет султан, он сказал жене: «Пойдем навстречу отцу». Подойдя к отцу,
дочь поцеловала его и положила перед ним платок, которым он во время
154 Эшреф преследовал, конечно, практические цели и иадал позднейшего
летописца, Белита, присоединив и «хашие» — глоссы; но он намечал к изданию и основное
(первоначальное) руководство — Балдырзаде.
155 Так говорил Хаджи Мехмад, но обычно говорят: «Эмир Султан»; купол его
тюрбе пострадал во время землетрясения в 1211 г. х. (1796/97 г.); о нем см.: üjl
156 Сакраментальная формула сватовства, ом.: В. А. Гордлевский, Османская
свадьба («Этнографическое обозрение», М., 1914, № 3—4), ст,р. 1—60.
167 Вариант: сорок.
158 Хаджи Мехмед говорил: «server».
159 См. выше вариант о Меркезе Эфенди, стр. 327.
474

битвы перевязал руку юноше, и догадался султан, кто был
таинственный юноша 160. Он укоризненно взял себя за бороду и покачал головой.
Возвращаясь из Сербии, султан Баязид йылдырым вывез оттуда
девушку. Он женился на ней, и сербка изменила простоту и строгость
мусульманских нравов, царившую раньше во дворце, — султан Баязид
Йылдырым предался пьянству.
Когда отстроена была мечеть Улуджами, султан, захватив зятя, стал
показывать ему мечеть. «Все хорошо, — заметил Эмир, — вот только
у трех дверей, через которые народ входит и выходит в мечеть 161, не
мешало бы поставить три бочки вина». Султан сначала удивился, но Эмир
указал султану на непристойное для мусульманина поведение.
«Семьдесят две тысячи раз 162 в день смотрит аллах в „средоточие человека" —
в сердце, а оно, переполненное вином, у тебя осквернено. Так отчего бы
тебе не поставить бочки с вином в доме, созданном руками
человеческими?» После этого султан раскаялся 163.
№ 239. Шейх Ифтаде. Жили в Брусе муж и жена. Вот раз и говорит
жена мужу: «Отправляйся в хадж, а не то я не буду пускать тебя
домой!» Как ни усовещал ее муж, указывая, что денег нет на такое
дальнее путешествие, да и поздно уже: «Все давно уехали!» — жена упрямо
твердила свое. Грустный, пошел о« в текке к шейху Ифтаде, и тот
посоветовал ему побывать у его мюрида Эскиджи Мехмеда-баба,
занимавшегося продажей шелка. «Шейх кланяется тебе, — сказал бедняк Эски-
джи-баба, — и просит тебя взять меня в Мекку». «Хорошо, — ответил
Эскиджи-баба,— это легко, соверши поскорее омовение (абдест). Теперь
закрой глаза и открой» — и мгновенно очутились они в Мекке.
Здесь бедняк увидел и земляков, давно уже ушедших в хадж; они
разговорились и еще помогли деньгами бедняку. Потом чудесным
образом перенес Эскиджи-баба бедняка обратно в Брусу. Веселый стучится
он домой к жене, но она, конечно, усомнилась, правду ли он говорит.
Бедняк должен был пойти к судье, а судьей был тогда Махмуд Хюдаи,
и стал жаловаться ему на жену. Судья велел подождать, пока вернутся
хаджи, и только когда соседи подтвердили, что действительно видели
бедняка в Мекке, спор между супругами разрешился 164.
Видя духовную мощь мюрида, судья (Махмуд Хюдаи) уверовал
в шейха Ифтаде; он пошел к нему и молил взять его в мюриды.
«Ладно,— сказал шейх,—будешь ты делать, что тебе велю?» Хаким
согласился. Тогда шейх Ифтаде приказал ему взять шест и, нацепив на него
печенку, продавать по городу — так хотел согнать он с него спесь. И
когда шейх увидел, что Махмуд Хюдаи спокойно выслушивает насмешки
ребятишек и горожан, он взял его в мюриды. Махмуд Хюдаи служил ему
два-три года 165, а потом шейх послал его в Скутари.
Авторитет шейха Ифтаде стоял высоко, и ученые ссылались на него
(сказал Ифтаде).
Когда я раз проходил мимо текке, окно было увешано, как обычно,
тряпочками ex voto; внутри — рака; но с головы снят «каук».
Цифровое значение букв арабских надписей на могиле {^yt J^J^
сьЫ ^JzS <JCî * откочевал «кутуб» Брусы И*фтаде) дает год смерти,
«988»,'[т. е. 1580/81 г.].
160 Обычный сказочней мотив.
lei Четвертая дверь предназначена была для султана; она открывается, когда
перед мечетью уставав л ив аются шсилки с покойником для совершения заупокойной
молитвы.
162 Семьдесят две — этическая цифра.
*бз См выше вариант, связанный с именем Хамила Вели.
Iм Частый сюжет, см., например, выше о Хаджи Байраме или Хаджи Ьекгаше.
I65 То есть, положенный для «новичка» срок в 1001 день?
475

Мне дубильщики показали и тюрбедара текке, Ахмеда Мухтара.
Сначала он порывисто позвал меня к себе и обещал рассказать житие
шейха Ифтаде, но потом, очевидно, напуганный, уклонился.
№ 240. Увейс Карачи. Во время битвы при Бедере у пророка
Мухаммеда выбили зуб. Тогда Увейс Карами, пастух, горя рвением о вере,
начал выдергивать у себя зубы, один за другим. Тридцать два зуба
Увейс Карани и один зуб пророка и составили основное ядро
мусульманских четок.
В Брусе находится «макам» Увейс Карани — там он «показался»
(nazargfâhi)166 .
Он — пир шорников; в безграмотном «древе», показанном мне в
Брусе, Увейс Карани назван «пиром» мастеров, изготовляющих бидоны
(tenekeci).
№ 241. Сомунджу-баба, современник шейха Ифтаде, развозил по
городу хлеб, и кто бы ни подходил — богатый или бедный и давал ли ему
хорошие деньги или фальшивые, — он неизменно всем подавал хлеб.
Когда султан Баязид Йылдырым, отстроив Улуджами, предложил
Эмиру прочесть первую хутбу, тот уклонился, указав на Сомунджу-баба.
Сомунджу-баба взошел на мимбер и произнес хутбу. А когда он
выходил из мечети, народ, переполнивший мечеть, расступился у дверей,
очищая ему дорогу, и видел, как он выходил через три двери мечети.
№ 242. Шейх Хаккы. Шейх Хаккы был родом из Айдоса (в
Болгарии). Он долго скитался по свету, все сторонились его; наконец, он
обосновался в Брусе в текке, расположенном на склоне горы. Жил он
уединенно, молился, и все-таки народ по-прежнему косился на него, думая,
что он еретик (zindik), а он вое писал да писал.
Раз зашел у него разговор с женой, кто раньше умрет. Пришла
жена и стала звать его домой кушать, а шейх Хаккы, задумавшись, не
расслышал. Тогда жена в нетерпении взглянула в комнату через дверную
скважину и видит, что в комнате сидит сорок человек и все точь-в-точь
похожи на ее мужа и все они пишут. Так открыла она тайну, почему
у Исмаила Хаккы сверхъестественная быстрота сочинительства. Когда
Исмаил Хаккы, окончив письмо, вышел к жене, он объявил: «Ты умрешь
раньше!»
Вариант Хюсейна: Ночью Исмаил Хаккы тихохонько вставал и
уходил от жены, являясь только к утренней молитве. Жена сначала
удивлялась, куда это он таскается по ночам. Вот раз она подкараулила и, как
была, без омовения, пошла за ним и стала подсматривать 167.
№ 243. Хаджи Мехмед. По соседству с Хюсейном в доме товарища
его Эшрефа находится безвестная могила.
Эшреф рассказывал Хюсейну, что как-то еще в детстве шалили они
с братом и начали кидать на могилу всякий мусор. Вот во сне отцу его,
Хаджи Мехмеду, умершему столетним стариком, явился человек и
потребовал, чтобы он образумил детей. Хаджи Мехмед, отводя упреки,
оправдывался и говорил, что он почитает могилу и молится за душу
человека, лежащего в ней. «Так-то так, — заметил во сне старец, — но не
нужно мне твоих молитв, а ты лучше дай внушение своим детям!»
Хаджи Мехмед знал также легенду о цепи Сюмбюль168.
166 См. Календарь Брусашго вилайета »а 1286 г., сир. 135.
167 См.- Вл. Гордлевский, Рукописные библиотеки города Брусы («Доклады
Академии наук», В., М, 1929, № 2), стр. 26.
Продолжение рассказа так, как у Хаджи Мехмеда *. Здесь только дано
объяснение, почему оиа должна умереть раньше мужа: она идет подсматривать за мужем,
совершающим богоугодное дело без абдеста (омовения).
168 См. мои «Османские сказания и легенды», в этом томе, стр. 337.
476

К № 244—251. «Вот твой Омар», — сказал Хаджи Мехмед, когда,
возвращаясь с прогулки, подходили мы снова к кварталу дубильщиков.
Дели Омар, распаренный, сидел перед кофейней и потягивал кальян (по
пятницам он забирался в серные бани в Чекирге и сидел часами в
бассейне). Узнал ли он меня, не сумею сказать, но встретил он меня
приветливо; мухаджир из Болгарии (к русским он питает расположение)
утверждал, что дед его, со стороны матери, был беглый русский солдат.
Человек он безграмотный, говорил мало, но искренне хотел, чтобы я
узнал все, что мне нужно. Это типичный турок, вздыхающий о старых
временах, когда народ был силен верой. Когда он говорит о султане Мура-
де, павшем шехидом на Косовом поле, он плачет; новшества он
презирает, но гостя или странника, будь это и гяур, он порывисто
защищает 169.
№ 244. Исмаил-деде умер года три назад. Он зимой и летом, в жару
и холод спал у мечети Улуджами.
Может быть, намекая и на свое прозвище, Дели Омар думает, что
из людей юродивых-то, кажущихся сумасшедшими, и выходят угодники:
«Delilerden veli olur», —сказал он про Исмаила-деде.
№ 245. Эскиджи-баба лежит у Улуджами (со стороны Кыблы).
Когда лет сорок назад проводили дорогу, вали (Ахмед Вефик-паша) хотел
убрать могилу, но угодник ночью явился ему во сне и начал душить.
В страхе вали огородил могилу решеткой, а дорогу отодвинул.
На могилу приводят детей, которые долго не ходят.
На могильном камне вырезано: Хаджи Мустафа-эфенди. Если у кого
пропадает что-нибудь, помогает угодник, добавил шейх Мехмед Шемсед-
дин к тому, что говорил Дели Омар.
№ 246. Тезверен Султан. Если кто задумал что, идет к нему на
могилу, и угодник исполняет желание; человеку, например, никак не
удается продать дом, но стоит помолиться над могилой Тезверен Султана —
немедленно объявляется покупатель.
Так говорила женщина, сидевшая у могилы.
№ 247. Султан Йылдырым. Это один из любимцев народа. «Он
раскрыл знамя, и гяуры ушли», — говорила старуха на могиле Эскиджи-
баба.
№ 248. «Где ты был?» — спросил меня однажды Дели Омар. Я
сказал ему, что тщетно ищу могилу Лямии, старого поэта. Он вдруг бросил
заводишко и повел меня к муфтию, правление которого расположено
около Улуджами. Но здесь меня постигла неудача. Ходжи, сидевшие там,
молчали.
Когда мы, однако, поднимались, к нам подошел Реджеб,
невзрачный старичок, и заявил, что он знает, где похоронен Лямии. Реджеб
пятьдесят лет назад, после падения Плевны, попал в Харьков; ко мне
он почувствовал доверие, принимая меня, очевидно, за российского
мусульманина. «А что, — спросил он меня, когда мы подходили уже к
мечети Шехадет, построенной в квартале Манастыр (он, вероятно, полагал,
что я пройду внутрь), — ты омовение совершил?»
Реджеб исполняет обязанности сторожа (метельщика) при мечети,
и за это должен бы получать пять бумажных лир; человек он простой,
и внимание его трогает. Раз в два месяца он убирает тюрбе (оба), где
находятся останки султана Османа, сына его Орхана, их детей и жен,
и, как он говорит, нарочно раздвигает чуточку портьеры на окнах, чтобы
глаз мог хоть что-нибудь разглядеть.
169 См. о нем у бывшего лазаревца К. К. Городыского, Из путешествия по
Турции («Вокруг света», 1907, № 8), стр. 119—120.
477

№ 249. Могила индийского падишаха. Снаружи, у ног султана Ор-
хана, возвышается огороженная металлической решеткой могила
индийского падишаха.
Слава о султане Орхане распространилась по всему свету, и
индийский царь захотел увидеть султана; но когда он добрался, наконец, до
Брусы, Орхан уже умер. Тогда индийский царь, умирая, завещал, чтобы
его похоронили у ног султана. Высечена и надпись, заключающая хадис:
«Кто умер на чужбине, истинно, тот умер шехидом!»
№ 250. У Улуджами наткнулись мы с Омаром на бывшего тюрбе-
дара Хазрети Эмира, Акифа, род которого давно уже исполняет в мечети
обязанности хатиба. И у него сперва увидел я на лице недоверие, но
быстро протягиваются между нами невидимые нити, и он обещает отвести
меня к человеку, который должен еще подробнее, еще лучше ответить
на то, что меня занимает 17°. Должно быть, и сосредоточенное внимание
также располагает. Словом, постепенно он воодушевляется.
Житие ему известно не только со слов, но и по рукописи. Временами
рассказ его — и отдельные черточки и детали — напоминают мне шейха
Мехмеда Руфаи (в Каеымпаше), так что невольно напрашивается
вывод, что среда дервишская — грамотные члены дервишских орденов —
формировала легенды патронов. «Так знай, вот как бывает», — и он
начинает житие Эмир Султана (730—833 г. х.). «Велик Хазрети Эмир!
Он — в Брусе то же, что в Стамбуле Эюб Султан!»—'повторяет Акиф
поговорку 171.
№ 251. Хазрети Эмир (Мехмед Шемседдин) родился в Бухаре. Сын
эмира Хюсейна, он рано (пяти лет) обнаружил недюженные
способности: пробыв б школе всего четыре дня, он уже заявил, что знает все,
и отец удивлялся, как это мальчик, только что приступивший к
изучению букв, наизусть читает Коран.
Хызыр Ильяс перенес его в Медину и, созерцая духовно пророка,
он в течение шести дней постиг богословскую премудрость. Когда он
возвращен был обратно на родину Хызыром Ильясом, местные ученые
решили испытать его: они распределили заранее между собой вопросы,
которые будут ему задавать, и пригласили Хазрети Эмира. Но Хазрети
Эмир, предупреждая их вопросы, безошибочно читал соответствующие
«джюзы» Корана и толковал писание на сто двадцать ладов. «Больше
я не знаю», — скромно заявлял он при этом.
После этого Хазрети Эмир — уже телесно — отправился в
паломничество. В Медине ученые также встретили его недружелюбно.
«Хорошо, — сказал Хазрети Эмир, — вот вы считаете себя потомками пророка,
пойдемте в гарем и посмотрим, кому пророк ответит на поклон: мне или
вам». И сколько кичливые улема ни говорили, все было тихо в мечети.
Но как только Хазрети Эмир сказал: «Привет тебе, пророк!» — раздался
ответный возглас, и ученые смирились 172. В Медине Хазрети Эмир занял
место стодвадцатилетнего старца; увидев Хазрети Эмира, старец
возгласил: «Привет тебе, потомок пророка!» Так прожил он в Медине
девять лет.
И было ему указание, чтобы он шел и проповедовал в Руме; и
поднялась над ним лампада m и шла впереди и погасла, когда он подошел
к Брусе, указывая, что путь окончен. Здесь он поселился в бухарском
текке — Каркашкан.
170 Он-то позвакомш меея с бывшим шейхом текке Мыори Ни#зи.
171 Istanbuldaki Eyup sultan, Bursada Emir sultan.
172 Ср. выше 1вари,а<нт об Ахмеде Руфаи.
173 Лампада — «путеводная звезда» в страну «иршада» поднималась еще над
Хаджи Байрамом Вели и Хаджи Бекташем Вели.
478

Однажды пришел к Эмир Султану бедняк и жаловался, что ему
нечем уплатить долг. Хазрети Эмир велел ему пойти в сад (а была зима),
набрать там фруктов и расплатиться с кредиторами. Бедняк сначала
подивился, но исполнил наказ Хазрети Эмира.
Был у Эмир Султана ученик — великий ученый. Однажды ученик
этого ученого отправился in partes infidelium*H там наставил на путь
истинный королевну. Умирая, девушка завещала, чтобы ее похоронили
так, как подобает ее королевскому званию. Наставник исполнил ее волю
и вернулся потом в Брусу. Там он услыхал скорбную весть, что учитель
его умер; он захотел увидеть его еще раз, но когда разрыли могилу, там
лежала королевна, а учитель его — как выяснилось из обследования —
перенесен был в страну неверных — в могилу королевны. Так они
поменялись местами: королевна, познавшая истинную веру, перенесена была
в страну мусульманскую, а ходжа, наоборот, очутился среди христиан,
потому что, оказывается, ходжа, искажая учение, отрицал
необходимость полного обрядового омовения после совокупления.
Недовольный тем, что Хазрети Эмир похитил у него дочь, султан
Баязид йылдырым послал против него войско (два-три полка). В это
время мюрид Хазрети Эмира, Мехмед Дервиш, находившийся в Эдреми-
те, копал землю; он поднял кирку (çapa) и мысленно замахнулся на
Али-пашу, шедшего на Хазрети Эмира, и паша, сраженный, пал в Брусе.
Али-паша покоится в тюрбе около султана Йылдырыма.
К № 252—291. Легенды, записанные от шейха Мехмеда Шемседдина
Мысри Расыха.
Как я неоднократно уже заявлял печатно 174, ему обязан я, что узнал
в Брусе то, мимо чего прошел бы равнодушно. Но запись местных
сказаний с его слов я скоро бросил, потому что часто это были книжные
версии, но некоторые из них, о которых я ничего не нашел в книгах,
я записал; обычно записи эти производились во время наших прогулок
по городу.
Как-то застал я у шейха Мехмеда Шемседдина старого отставного
офицера Расыха, выслужившегося из солдат. Уроженец Стамбула
(квартала Фатих), он исколесил всю Турцию: начал службу в Румелии —
и все вспоминал бои под Систовом; был в Аравии, в Мосуле, Диярбеки-
ре и т. д.; слышал и видел он много. Старик — ему было за восемьдесят
лет — был говорлив; несмотря на преклонный возра£т, он совершал
иногда с нами продолжительные прогулки по городу, и его рассказы
представляют часто дополнение или варианты к тому, что говорил Мехмед
Шемседдин.
№ 252. Шехадетджами 175. Однажды султан Мурад I увидел из
дворца, как два человека дрались и один убил другого. Он отправил убийцу
к муфтию, но муфтий заявил, что свидетельства его недостаточны, ибо
он плохой мусульманин и не ходит в мечеть на пятничную молитву.
Султан опомнился и, желая подчеркнуть правоверие, построил мечеть Ше-
хадет — «исповедания веры».
№ 253. Зинджирли Али-баба (ум. в 950 г. х., т. е. 1543/44 г.),
похороненный около тюрбе Уфтаде, носил на себе цепи, чтобы не заснуть.
№ 254. Юрюен-деде (Шествующий деде). Он лежал сначала на Бу-
нарбашы. Но вот раз видят, а он у Улуджами. Его подняли и перенесли
обратно на старое место. Но Юрюен-деде снова пришел, и так
повторялось три раза.
174 См.: Вл. Гордлевский, Тарикат Мысри Ниязи («Доклады Академии наук», В.,
1929, № 9), стр. 153; В. А. Гордлевский, Дагестанлы Сейид Ахмед («Изв. Акад. наук»,
VII серия, отд. гуманит. наук, Л., 1929, № 5), стр. 413.
175 Мечеть была по пути на могилу Лямии Челеби.
479

На могилу приводят детей, которые долго не ходят. В рассказе Мех-
меда Шемседдина Юрюен-деде отождествлялся с Эскиджи-баба.
Вариант: Когда он был в Мекке, он во сне увидел, как строится
мечеть Улуджами. Он попал в Бурсу и спал около мечети.
№ 255. На месте Бунарбашы некогда был королевский сад, цвели
розы. Раз заболела дочь короля, но сколько ни приводили лекарей, все
было бесполезно. Тогда кто-то и сказал: «Вот здесь в индийском текке
есть шейх, что если бы попросить его отчитать твою дочь?» Король,
испробовавший уже все средства, с отчаяния согласился, и только шейх
прочел над ней — королевна поправилась. На радостях король сказал
шейху: «Проси у меня, что хочешь». А дервиш потребовал у короля сад.
Жаль было королю, однако нужно было исполнить данное слово. Когда
Бурса занята была турками, дервиш передал сад (сап bahçesi) под
кладбище.
№ 256. Сомунджу-баба. Подымаясь к могиле Муллы Фенери, я
посетил дорогой, на склоне горы, также чиле, где подвизался Сомунджу-
баба, и печь.
В чиле сделано окно, и это уже жилая комната. Она увешана
религиозными надписями, и в общем все производит впечатление позднейшей
надуманности или фабрикованности.
Соседи, люди невежественные (а может быть, и алчные),
утверждают, что и могила его находится здесь, в саду.
Когда я выразил шейху Мехмеду Шемседдину удивление по поводу
равнодушия к памяти Хамида Вели, он заметил, что единственным
мотивом сохранения печи и чиле была корысть (посетители жертвуют обычно
деньги, свечи и т. п.).
Об этом чиле я слышал уже раньше от мухаджира Хюсейна; есть
и мечеть его имени.
№ 257. Мулла Фенери. У Муллы Фенери заболел глаз. Вот раз во
сне является ему пророк и говорит: «Напиши сочинение о том-то».
Мулла Фенери отговаривался и указывал на болезнь глаза. Тогда пророк
вытащил из-за пазухи ватку, послюнил во рту и приложил к больному
глазу. Когда Мулла Фенери проснулся, глаз у него был здоров, и он
ревностно принялся за выполнение поручения, возложенного на него
пророком.
По пятницам мусульмане, страждущие, приходили на могилу и,
написав прошеньице, опускали в глиняную трубу у могилы 176. Теперь
обычай этот запрещен; убрана и труба.
У могильных камней (двух) формы зейни висит прибитая к дереву
новая надпись; в словах çyjàjti\ Si», (райский сад) скрыта хронограмма
смерти Муллы Фенери (833 г. х.).
№ 258. Сейид Насыр. О Сейиде Насыре, похороненном около текке
Учкуздар, говорят, что он ненавидит пьяных.
№ 259. Шехабеддин Вели. Он покоится перед тюрбе Сейида Насы-
ра. На могиле его два огромных камня, на которых вырезаны имена
двенадцати имамов. Когда он был жив, он обычно таскал за собой эти
камни. Народ решил, что он шиит, и убил его. А имена на камне понемногу
уничтожались. Во время мухаррема шииты (acemler) шли на могилу
Шехабеддина Вели.
№ 260. Шемседдин Вели. Он был современником Эмира Султана.
Раз привел к нему богатый купец детей. Все они были разодеты и
только один в рваной одежде. «Вот смотри, — оказал купец, —этот гряз-
176 Ом * Вл Гордлевский, Кладбище Зейнилер в Брусе («Доклады Академии
гааук», В., М., 1920, № И), стр. 213—217.
480

нушка все хочег читать, я и надеваю на него плохое платье». — «Да, —
заметил Шемседдин, — но он у тебя будет велик, и братья будут
целовать полы его платья». Действительно, мальчик все учился и учился и,
когда вырос, стал ходжой у султана Фатиха. Это был Ходжазаде Мусля-
хеддин. Братья его приходили к нему на поклон.
№ 261. Акбыйык177. Если мальчик все плачет и не слушается, его
ведут на могилу Акбыйыка. Предварительно мать кладет в отверстие
(в тюрбе) «симид» и говорит тогда ребенку: «Смотри, вот если не
будешь плакать, Акбыйык даст тебе симид». Ребенок, заинтересованный,
смолкает,
№ 262. Шейх Мехмед Кюштери. Он явился в Брусу из Шуштера
(Ирана). Был это дервиш, «муж истины» (ehli hakikat) и, скрывая
за занавесью подлинное изображение, показывал народу тень; так
утверждал он в мире единство материи (vahdeti vücut) 178. Могильный
камень вделан в стену дома на большой дороге в городе; на камне дата
смерти — «802» г. х.
№ 263. Ахмед-баба Гемликли (Баба-эфенди) отправился раз к вали
и стал жаловаться ему на непорядки в эвкафе. «Ах уж эти мне текке,
все фодла, фодла, набираете вы бездельников в текке», — обрезал вали
дервиша. Ахмед-баба промолчал и, вернувшись домой, говорит мюриду:
«Если ночью будут стучать, ты не впускай, пока я не велю». Зима, снег.
Часов в шесть утра вдруг кто-то стучит. Ахмед-баба слышит, но молчит.
И долго стучал неизвестный; наконец, баба смилостивился и открыл
двери; перед ним, засыпанный снегом, стоял вали и смиренно молил о
прощении: ночью он вдруг проснулся, и неведомая сила погнала его
в текке179.
«№ 264. Кабак-деде. Кабак-деде покоится в тюрбе по дороге к Эмир
Султану. Идя раз с базара, он сказал: «Ну я иду искать себе место,
чтобы отдохнуть; там и похороните меня». В стену вмазан камень с
обрывком надписи (новой) Ojp а^^ ^ ^
Через окно видно, что в тюрбе стоят две деревянные ободранные
раки. Шагах в тридцати—сорока, у дороги, обнесенная деревянной
решеткой, могила одного из учеников Кабака-деде. Так сказал мне
случайный прохожий, но шейх Мехмед Шемседдин исправил: в тюрбе — Ний-
метулла, знаменосец Эмира Султана, а у дороги — Кабак-деде.
№ 265. Султан Баязид Иылдырым. Во время войны султан Баязид
Йылдырым никак не мог взять крепость Энгерус; тогда он дал обет
построить двадцать мечетей, и вот во сне открылись ему ворота крепости.
Между тем дочь султана Хонди Султан без ведома отца вышла
замуж за Эмир Султана, которого во сне сосватал ей пророк. Султан
рассердился и послал Сюлейман-пашу с сорока воинами, чтобы убить
непрошеного зятя. Но Эмир Султан прочел стих из суры «Ясин», и
обратились воины в скелеты 180. Потом подул Эмир Султан, и воины ожили.
Когда султан Баязид Иылдырым вернулся из похода, пришел черед
выполнить обещание. Однако постройка двадцати мечетей была
затруднительна, и ходжи разрешили заменить их одной мечетью, однако с
двадцатью куполами. Но часть земли, выбранная для постройки Улуджами,
принадлежала старушке, и ни за что не хотела она уступить свои права.
Султан отнял у нее насильно землю, но возникли сомнения, может ли
177 е. Lf <Т"*Ц* ^^1^*и. {J1^ Ujl
178 См.: В л. Гордлевский, Тарикат Мысри Ниязи, стр. 153^—160.
179 См.: Вл. Гордлевский, Рукописные библиотеки города Брусы, стр. 23—26.
180 Письмо с изложением фактов, говорил мне Мехмед Шемседдин, приводит
Мулла Фенери в одном из своих сочинений.
31 В. А. Гордлевский
481

это место служить для молитвы, и, наконец, устроили там бассейн (ha-
vuz). Так возникла мечеть Улуджами, посредине которой находится
бассейн.
№ 266. Королевна, или камень друзей. Раз во время войны в плен
к гяурам попал ходжа. Королю ходжа понравился, и король приставил
ходжу к дочери. Дочь слушала, слушала наставления ходжи и,
плененная возвышенностью ислама, отреклась от веры отцов. Была она
чахоточная и, умирая, сказала ходже: «Когда я умру, ты раскопай мою
могилу и возьми себе сокровища, надетые на мне. Тебе пригодятся!» Через
семь, сорок дней — такой уж там был обычай — раскрывают могилу и
видят: вместо девушки лежит бурсский наставник ходжи.
Поскольку обязанности ходжи со смертью ученицы окончились,
король в знак верной службы наградил его и отпустил на родину. Пришел
ходжа в Бурсу и спрашивает, как поживает его наставник. А ему
говорят, что он уже умер месяца два назад. Вот раскопал ходжа его могилу,
а там королевна, вся покрытая драгоценностями. Удивился ходжа и
пошел к жене наставника, чтобы разузнать о нем все толком. «Ничего, был
ходжа как ходжа, — заметила жена, — вот только ворчал про гусль и
говорил, что после совокупления довольно бы только переменить
рубашку». И понял ходжа, что наставник его умер «без покаяния» (imansiz).
№ 267. Ешильджами. Выстроил султан мечеть, и нужно было ему
уже устроить «место для запоздавших на молитву» (son cemaat yeri).
Поставлены были барабаны для колонн, но вдруг было ему видение:
«Султан, время твое близко. Построй-ка лучше тюрбе для себя!».
(Записано от случайно встреченного старика:)
№ 268. Везир Мерзифонлу Мустафа 181 был на высоте счастья. Вот
раз упал у него перстень в воду и остался на поверхности воды. И понял
везир, что это ему знак: стало быть, счастье его достигло высшей точки
и теперь наступит падение. Действительно, вскоре везир был отставлен
и стал жить в нищете. Нуждаясь, занял он раз для пилава у соседей
у кого масло, у кого рис, и слуга приготовил ему еду. Но только
собирался он опустить ложку, в пилав упала мышь, и кушанье,
оскверненное, должно было быть отставлено. Бывшему везиру пришлось
поголодать. Но он догадался, что, значит, несчастьям его приходит конец. Так
и случилось: вскоре везир был снова восстановлен в должности.
(Рассказ слышал и шейх М. Шемседдин, но незнакомый старик у
Ешильтюрбе говорил подробнее.)
№ 269. Шейхульислам Мехмед Гурана похоронен в Бунарбашы.
Когда еще русские были язычниками, они хотели принять ислам, но
поставили перед шейхульисламом условие, чтобы он разрешил им пить
водку, так как у них в стране холодно. Но шейхульислам отверг это
предложение.
№ 270. Во времена Зембилли Али-эфенди пришли от босняков в
Стамбул послы, которые сказали: «Мы принимаем ислам, но на трех
условиях: 1) на крышах домов у нас будут кресты, 2) девушки не будут
прятаться от мужчин, 3) мы будем поднимать флаг по воскресеньям».
Зембилли Али согласился. И что же? Прошло всего одно поколение, и
стали босняки рассуждать: «Ведь мы мусульмане, так для чего у нас над
домами возвышаются кресты?» И они поснимали кресты. Потом опять
пораздумали: «У мусульман празднуется пятница, а мы для чего
поднимаем флаги в воскресенье?» Так осталось одно условие: у босняков
девушка до замужества не закрывает своего лица, но как только вышла
замуж, она уже прячется от мужчин.
181 Вариант: Кара Мустафа Кёпрюлю.
482

№ 271. Локман(и) Сани182. Он был алхимиком; о врачебном
искусстве его ходят в Бурсе удивительные рассказы.
Раз проходит он мимо одного дома, а оттуда несутся плач и вопли:
молодая женщина только что умерла во время родов. Собрались
соседки и обмывают покойницу. Но Локман догадался по тому, как стекала
вода с тела, что женщина жива. Он взял пинцет и проткнул ей живот.
Вскоре женщина начала дышать, и родился ребенок. Оказывается,
ребенок в чреве откинул руку назад, и на руке у него была ранка от пинцета.
Как-то раз проходил он мимо Улуджами, а там перед дверьми
совершалась заупокойная молитва (cenaze namazi). «Этот человек не
умер», — воскликнул доктор и, пустив ему кровь, быстро привел в
чувство. Как же догадался доктор? Была зима, и Локман обратил внимание,
что снег, падавший на лицо мнимого мертвеца, таял.
Шел раз Локман с приятелем в минеральные бани Кара Мустафы,
а навстречу им в город тащился крестьянин. Посмотрел на него Локман
и говорит: «Не дойдет этот человек до города, как умрет!» Приятель
захотел проверить, насколько прав доктор, и пошел вслед за
крестьянином. Вот в Мурадие крестьянин зашел к баккалу и попросил сделать ему
салат на оливковом масле и в уксусе. Покушал и пошел дальше. В
городе справил крестьянин дела и под вечер повернул обратно. Тогда
приятель Локмана, все время наблюдавший за крестьянином, разыскал Лок-
мана и сообщил ему, что он ошибся. «Да кто мог бы предположить, что
он выпил уксус, настоенный на змее?» Они пошли в эту бакалейную
лавку и скупили весь уксус, какой был там: на дне были действительно
кости змеи. Этот-то уксус и вылечил крестьянина от болезни,
угрожавшей ему немедленной смертью.
Путешествуя, попал Локман однажды в Германию, а император
германский захворал, и врачи уже отказались от него. Тогда Локман свел
императора в баню, разрезал живот и вынул оттуда косточку; потом
зашил живот, и король поправился. Позвав докторов, император просил
их определить, что это за косточка и что нужно было сделать, чтобы она
рассосалась. Доктора, смущенные, молчали, а Локман потребовал
арбузную корку и надавил слегка сок на косточку — косточка растаяла. «Я
нарочно произвел операцию, — сказал Локман, — чтобы вы видели, как
просто было излечение». Говорят, что в Бурсу специально приезжал
немец и прибрал могилу. Могила Локмана находится на кладбище Бунар-
башы. На камне вырезана надпись: «Здесь могила искусного врача
(нашей) эпохи Локмана. 1155. 5 зильхидже».
№ 272. Как-то зашел у нас разговор об армянах. В душе как будто
жалея об изгнании армян, шейх Шемседдин все же настойчиво указывал
на их неблагонадежность: в Брусе они разбогатели, захватили лучшие
места у Седбашы, шелковые фабрики и во время войны мечтали уже
о захвате города. И тут вспомнил он «исторический» эпизод о брусских
армянах.
Построив мечеть Улуджами, султан Баязид Йылдырым выписал из
Вана шестнадцать семей армян. Они получали из имарета ежедневно
фодла и должны были за это у мусульман, вступающих в мечеть,
чистить обувь, стряхивать пыль.
Раз, когда в Брусе вали был Ахмед Вефик-паша, они жаловались,
что забыт старый обычай и им перестали отпускать фодла. «А вы-то
продолжаете нести ту службу, на которую назначены были султаном Бая-
зидом?», — заметил паша.
182 Локман Второй; о Локмане Первом упоминает уже Коран, см. также мои
«Османские сказания и легенды», в этом томе, стр. 352.
30*
483

№. 273. Хельваджы-деде. Однажды у Адрианопольских ворот — а это
было лет сто назад — Хельваджы-деде спросил, что делают во время
мохаррема в текке Коджа Мустафа-паши у Сюмбюль-эфенди. «Читают
•мерсие и плачут по убиенным», — объяснили ему. «Только-то всего?» —
заметил Хельваджы-деде. Он отправился в текке, и чтение «мерсие»
произвело на него такое сильное впечатление, что он тут же и умер. Об этом
говорят еще его потомки. Напомню, что шейх Шемседдин сам чтит
также дни мухаррема.
№ 274. Абдал-деде (Абдал Султан). Абдал-деде, современник
султана Мурада II, покоится в большом тюрбе 183. По вторникам к Абдал-
деде приходил Эмир Султан и они вдвоем шли в «Новые минеральные
бани», построенные Кара Мустафа-пашой.
Разыскивая для себя мюршида, Эшреф Руми пришел в Брусу. Вот
раз он попросил у Абдала-деде суп с фрикадельками (köfteii çorba).
Абдал-деде сварил ему простой суп. Эшреф Руми, зачерпнув ложкой,
говорит: «А где же фрикадельки?» Тогда Абдал-деде взял землицы,
помял и бросил в суп. И вышел суп вкусный как никогда.
Пришел раз к нему Юрюен-деде184, а перед Абдалом-деде лежит
дохлая собака. Юрюен-деде отвернулся, а Абдал-деде приготовил из нее
вкусное блюдо.
Ежедневно Ибрагим, торговавший бараньими головами (baççi),
приносил Абдалу-деде на обед баранью голову. Но раз к Абдалу-деде
пришли гости, а Ибрагим, как бы зная это, подал две головы.
Обрадованный Абдал-деде сказал ему: «Ступай, поищи у себя под котлом для
топки воды». Ибрагим, вернувшись домой, взглянул, а там лежит
золото. На эти деньги построил он мечеть (у тюрбе Абдал Султана) и баню.
Умирая, он наказал сыну, как рассказывал М. Шемседдин, отнюдь
не смотреть, что в печи, нагревающей воду для бани. Сын после смерти
отца терпел год-два, а потом полюбопытствовал и видит, что под
огромным котлом горит всего-то маленькая свечечка. Но, как это и
естественно, раз тайна была открыта, свеча исчезла, и баню пришлось
растапливать уже дровами. Когда у женщины трудные роды, берут из' тюрбе
папуч и дают из него пить, и роды облегчаются.
«Когда я служил на Черном море, — заметил Расых, — я выменял
арабскую невольницу и еще что-то на черкесский меч. Меч этот
находится у меня, он также облегчает роды: на меч льют воду и потом дают
роженице выпить эту воду».
№ 275. В Еникаплыджа («Новые минеральные бани»), построенный
Кара Мустафа-пашой, сохраняется след Эмир Султана; женщины
черпают у следа воду и пьют.
№ 276. В Караман Хамамы в квартале Фатих сохраняется след
султана Мехмеда II. «А в текке здесь радения по чину кадри и сюмбюлю»,—
вспомнил Расых.
№ 277. Хасыр пост Султан 185 покоится за деревянной решеткой
у кладбища Деведжилер. Это один из брусских «сорока абдалов». На
могилу его приводят больных. О нем, говорил Мехмед Шемседдин,
упоминает уже Балдырзаде.
№ 278. Кайгусуз Хюсейн («Возлежащий на циновках Хюсейн»). На
кладбище Деведжилер, где лежит Кайгусуз Хюсейн, хоронили и чуже-
странников; специально для них построено было каменное помещение
для согревания воды.
Однажды в Бурсском лицее 'про-пала чашка. И цена-то ей была пу-
is3 Рядом лежит и бурсский историограф, собиратель житий Балдырзаде.
184 У Балдырзаде —Мулла Фенери.
185 Возлежащий на циновке — прозвище шейха для самоуничижения.
484

стяковая, но дети все-таки хотели узнать, кто бы это мог из них украсть.
Пришли к Кайгусуз Хюсейну, он сперва ворчал, а потом сказал: «Лежит
чашка в углу комнаты, под долабом». Так оно и было.
Мехмед Шемседдин слышал этот рассказ от Бекира Низами-пашит
состоявшего тогда учителем в Бурсском лицее.
Кайгусуз Хюсейн отчитывал и от лихорадки; к нему приходили
не только мусульмане, но и евреи. Смеясь над евреями, он писал на
бумажке: Anan çifit, baban çifit, çifit oglu çifit. A еврей думал, что это-
нусха.
Умер Кайгусуз Хюсейн в 1280 г. х. [т. е. 1863 г.].
№ 279. Агях-эфенди, сын Хюсейна, ходил отчитывать больных. Раз
дорогой, в пятницу на него набросился сумасшедший и нанес ему десять
ран. Сумасшедшего подержали в тюрьме и выпустили. Прошел какой-
нибудь год, и на том же самом месте сумасшедший был убит.
Хасан-эфенди, брат Хюсейна, был шейхом принцессы Зейнеб-ханым,
построившей в Стамбуле школу.
№ 280. Деревня Караджа. Сумасшедших приводят в деревню Кара-
джа (между Енишехиром и Инегёлем), где находится макам Караджа
Ахмеда. Если больной затихает, значит, он поправится, а если
продолжает буйствовать, то излечение уже невозможно. Всего в Турции семь
макамов Караджа Ахмеда. (Записано от Мехмеда Шемседдина.)
№ 281. Хеджа Ахмед. В связи с рассказом Мехмеда Шемседдина о
макаме Расых вспомнил случай из своей служебной практики. Когда он
исполнял временно обязанности каймакама в Нусайбине (Диярбакыр-
ского вилайета), ему доложили, что дорогой в Багдад, на могилу Абдул
Кадира Гиляни, в городок зашли два дервиша; когда они стирали себе
белье, один из них внезапно тронулся и стал все смеяться. По совету
присутствовавших Расых послал больного дервиша к славившемуся в ок-.
руге отчитыванием ходже Ахмеду, шейху рода Ганнаме из племени Тай,
проживавшего часах в четырех пути от городка, и просил помочь ему.
Солдаты, действуя именем каймакама, отняли у одного местного жителя
осла, веревками привязали к нему больного и, несмотря на его
сопротивление, отвезли к шейху. Через три дня шейх вернул каймакаму дервиша.
Каймакам начал спрашивать дервиша о самочувствии и увидел, что
болезнь полностью прошла. Тогда он телеграфировал соседнему
каймакаму, чтобы там задержали ушедшего вперед дервиша, пока не нагонит
его другой.
№ 282. Пир Ильяс, или Шцджаэддин, из рода Абдул Кадира
Гиляни (умер в 887 г: х., т. е. 1482/83 г.). Лет сорок назад (в 1298 г. х., т. е.
1880/81 г.) писал шейху Мехмеду Шемседдину, давно
интересовавшемуся легендами, амасийский историк Осман Февзи: был в Амасье
мальчик, увечный от рождения (ноги у него были вывернуты), и, как это
обычно бывает в Турции. — прибавил Мехмед Шемседдин, — над ним
все смеялись. Вот кто-то и посоветовал деду Ахмеда, сыну чаршы агасы,
водить ребенка на могилу Пира Ильяса и там в течение семи (или, по
другому варианту, сорока) дней совершать утреннюю молитву.
Мальчика положили в отдельную комнату, а рядом устроилась мать.
Однажды ночью из комнаты, где спал мальчик, раздались вопли: «Ай-ай! кости
мне ломают!» Когда вошли к нему, мальчик был здоров. Местный мута-
саррыф Атыф-бей, знавший мальчика, был поражен чудом; мальчика
одели, обули и еще назначили ему содержание от казны. Сомнительно
только, выплачивалось ли оно ему?
№ 283. Ходжа, купивший в Багдаде дом. Когда ходжа починял дом,
он нашел горшок, наполненный золотом, и понес его бывшему хозяину.
Но тот отказался взять золото. «Я продал тебе дом, и все, что там,—
485

твое!» — твердил он. Они пошли к судье, но и судья затруднялся
разрешить спор. Тогда кто-то сказал: «У ходжи есть дочь, давайте выдадим
ее за юношу». Так и сделали. Ночью жена увидела на спине у мужа
знаки и рассказала об этом матери. А когда "муж узнал, что это за знак,
он ужаснулся. Жена его, оказывается, была и мать его, и сестра.
Так говорил Расых, приводя один из рассказов о суде Соломона 186.
Шейх Мехмед Шемседдин на другой день привел более подробную и
отчетливую версию.
№ 284. Труд или судьба. Однажды заспорили два софта, что выше:
труд или судьба. Один говорил: «Кто трудится, у того и есть», а
другой утверждал, что все зависит от судьбы. Чтобы разрешить сомнение,
они отправились в Багдад, а там жил ходжа — некий ученый муж. Но
когда они пришли в Багдад, им сказали, что ходжа умер. «Но вы не
унывайте, подождите: завтра будет поучать народ его дочь, .а она еше
выше отца». Софты согласились. Когда девушка всходила в мечети на
мимбер, вдруг откуда ни возьмись подбежал к ней какой-то
взбалмошный человек, поцеловал ее в щеку и скрылся. А девушка, как ни в чем
не бывало, спокойно продолжала проповедь. После софты подошли
к ней и просили разъяснить им их спор.
На это девушка отвечала им историей своей жизни. Жил в Багдаде
ходжа; случайно ночью сошелся он с дочерью. Когда родился ребенок,
девушка (дочь — жена) стала думать, что ей делать, и решила бросить
ребенка в р. Диджле (Тигр). Но предварительно жена ходжи сделала
у мальчика на спине метку. Ящик засмолили и пустили по реке. Ящик
приплыл в Басру. Когда об этом доложили царю (или вали), он
объявил жителям: «Если там добро — ваше, а если душа живая — моя!»
Раскрыли ящик. Увидев, что там лежит ребенок — мальчик, царь взял
его к себе на воспитание. Мальчик вырос. Наконец, царь умер, и жена,
забрав юношу, переехала в Багдад. Отсюда она ушла; юноша остался
один в Багдаде. Народ долго думал и вспомнил, что у ходжи есть дочь,
и поженили юношу на дочери, бывшей его матерью и сестрой.
№ 285. Имам Ахмед («Каба Сакал»), Однажды у Расыха, когда он
еще находился в Стамбуле, а был он тогда в чине колагасы (майора),
сильно заболела голова, а он должен был во что бы то ни стало идти на
свадьбу к родным, где не было мужчины, чтобы встречать гостэй. Расых
пошел. Вот сказали ему, что идет известный имам Ахмед — «Каба
Сакал». Он кое-как поднялся, встретил его у лестницы и, посадив, от боли
схватил себя за голову. Имам спросил, что с ним, и когда узнал, что
у него болит голова, приложил палец ко лбу и начал читать, потом
подул и велел ему тряхнуть головой. Удивляясь совету, Расых все-таки
тряхнул. «Где у тебя теперь болит?» — спросил имам. Офицер показал
повыше правого уха. Опять совершил над ним имам обряд отчитывания.
Так, потихоньку боль через руку спустилась к кончику среднего пальца
и, наконец, исчезла. «Если у человека, — говорил имам, — болезнь
духовная (ruhani), то пройдет, ну, а если телесная — нет».—«Очевидно, у
меня была духовная болезнь. Потом я встал, — закончил Расых, —
и поцеловал руку и до конца дней своих буду славить шейха».
№ 286. Шейх Ахмед-эфенди, В Пазар теккеси, у Топкапу, в
Стамбуле к шейху Ахмеду приводили для отчитывания сумасшедших. Когда
Расых был офицером, племянник, живший у него, тронулся. Кое-как
усадил дядя его на извозчика и отвез к Ахмеду-эфенди; здесь он
рассказал шейху о болезни, а тот велел связать больного и тащить в текке.
186 Из рассказов о суде Соломона, Жизнь пророков, см.: Sidêrsky — Les
origines des legendes musulmans.
486

Юноша начал было упираться и, наконец, взмолился: «Что ты, дядя,
делаешь со мной?» — «Ничего я тут не могу поделать,—отвечал Расых,—
здесь текке, и все подчинено шейху». Шейх отчитал больного, и болезнь
как рукой сняло.
№ 287. Комета. Когда в Рущуке появилась комета, народ
перепугался. Столкнулись две тучи, поднялось пламя, и народ побежал, думая,
что будет пожар. А один ходжа сказал: «Я знаю, это указание, что
скоро случится война»., Так и вышло: наступил 1293 г. х. (т. е. 1876 г.),
и началась война с «московами». «Потом я вычитал в „Мелхаме", что
это так», — закончил Расых свой рассказ.
№ 288. Текке Торбалы в Македонии. Было это во время султана
Махмуда II. Двое ходжей или, вернее, талебе возвращались с джерра.
Дорогой один заболел. Шейх текке Торбалы, мимо которого лежал путь
талебе, провидел это и заранее велел в текке приготовить больному
постель, сварить суп и т. д. И когда талебе подошли к текке, служка сразу
провел больного в отведенное для него помещение. На другой день во
время зикра шейх обратился к дервишам: «У нас в текке лежит
тяжелобольной, не захочет ли кто из вас пожертвовать жизнью за больного?
(ruhuna vekil)». Выступил один мюрид и сказал: «Eyvalla!»
(«Хорошо!»). Так талебе поправился. Прощаясь с шейхом, он заметил: «Я
должен признать силу твоей молитвы. Как мне тебя отблагодарить?» —
«Да вот, не стриги усов», — потребовал шейх, будучи приверженцем
бекташи. Талебе Мехмед исполнил просьбу шейха; он отрастил усы и
получил впоследствии прозвище Палабыйык ' (palabiyik— человек с
длинными густыми усами).
№ 289. Текке Хасан Сезан в Эдирне. Выслушав рассказ Расыха о
Палабыйыке, шейх Мехмед Шемседдин в свою очередь сообщил мне
следующую легенду.
Однажды в текке Хасана Сезан (в Эдирне) приходит человек и
просит излечить больного сына. Во время зикра больного положили на пол,
и шейх спросил, кто хочет пожертвовать собой ради мальчика. Молчали
все, даже старые дервиши, дни которых уже были сочтены. Вдруг из-за
кафеса раздался голос дочери шейха: «Я согласна!». Ее положили рядом
с мальчиком; их накрыли и стали произносить исповедание единства
божьего (kelimei tevhit) семьдесят тысяч раз. Когда сняли покров,
дочь шейха была мертва, а больной мальчик оказался здоровым.
№ 290. Случай с театром. Лет сорок назад шло в Стамбуле
представление в театре. По ходу пьесы ангел смерти Азраиль должен был
взять душу у больного. Вдруг подмостки начали двигаться к воде, и все
погибли. Спасся один только человек: невидимая девичья рука отвела
от него смерть.
Как потом выяснилось, человек этот прежде был разбойником.
Шайка его захватила девушку и хотела ее изнасиловать, но он удержал
людей от греха. Так рассказал мне Расых. Рассказ его последовал после
моего сообщения о сильном землетрясении в Техасе, во время которого
был уничтожен кинотеатр. Шейх М. Шемседдин усматривал здесь божье
наказание за то, быть может, что фильм высмеивал религию.
№ 291. Игра в молчанку. «Нет, я не так слышал. Расых-эфенди
перепутал», — заметил мне М. Шемседдин, когда я спросил его о какой-то
ускользнувшей от меня детали из рассказа о случае с театром.
Прежде в Бурсе устраивались игры, между прочим «игпя в
молчанку» ' (samut oynu). Кого-нибудь выбирали начальником (reis), а
остальные участники должны были беспрекословно исполнять все, что он
прикажет, ни в коем случае не возражая. У кого срывалось с уст слово, тот,
значит, проиграл и должен был задать пир компании.
487

Вот, скажем, рейс купит на базаре ночной горшок для детей,
положит туда тахан, прикроет тряпочкой и приносит. Собираются игроки.
Рейс берет ночной горшок, запускает в коричневую жидкую массу палец
и пробует тахан, а игрокам уже чудится бог весть что, а они должны
также перепробовать; и если кто заупрямится, он и проиграл.
Однажды игроки заспорили между собой, кто из них трус или
храбрец. «Хорошо, — сказал рейс, — если кто пойдет к Зинданкапусу и
перережет веревку, на которой повешен преступник, — значит, тот и есть
джигит». Заколебались спорщики; один, впрочем, вызвался и пошел.
Темно. У виселицы — сторож, охраняющий труп. Храбрец набрался духу
и перерезал веревку. Тело грохнулось наземь, а он повернул назад.
Только слышит он, что за ним кто-то идет; он ускорил шаги, а
повешенный все нагоняет его. Обезумев от страха, вбежал он в комнату, где
сидели игроки, и упал в обморок.
А человек, сорвазшийся с виселицы, вошел в комнату и рассказал:
«Как-то в окрестностях Айдына я разбойничал. Мои товарищи захватили
женщину и хотели ее изнасиловать. Я вынул меч и силой удержал их от
преступления. А потом отвел женщину домой к мужу. И вот теперь,
когда я был повешен, женщина незримо подставила свои плечи мне под
ноги, так что я мог дышать, и спасла таким образом мне жизнь. Прошу
вас, накормите меня, и я побегу». Игроки собрали между собой деньги,
и атаман разбойников поспешно ушел в горы.
«Я слышал этот рассказ от очевидцев, от людей, заслуживающих
доверия», — закончил Мехмед Шемседдин.
о^*о^г

ПРИЛОЖЕНИЯ

ПРИМЕЧАНИЯ
Государство Сельджукидов Малой Азии
Стр. 33. Из газеты «Ulus» (Ankara 1936, M 5481) видно, что «Историческе
турецкое общество» в Анкаре печатает фототипическим способом рукопись Ибн Биби.
Насколько известно, издание в дальнейшем не было осуществлено.
Стр. 39. Он говорит и о междоусобных братских войнах на склоне жизни Кы-
лыч Арслана II (перенесенных потом к себе и Бар Гебреем).
Автор имеет в виду Абуль Фараджа Бар Эбрея (1226—1286). См. о нем:
Абуль-Фарадж, Книга занимательных историй, М., 1957, стр. 233—246.
Стр. 46. ...бросающих свет на по еле монгольский период истории Сельджукидов.
В дальнейшем, в отзыве на монографию В. А. Гордлевского, Клод Каэн отмечал,
что автор «по-видимому, пренебрег литературой инша»; в частности, он указывал на
желательность использования «документов, содержавшихся в Бист Макала Казвини
(Bist Makala Qazwini), уже не говоря о „Каталоге персидских рукописей" Э. Блошэ»
(см.: Е. В lochet, Catalogue des manuscripts persans, T. Il, P., 1912, № 1051—1066),
Кроме того, Клод Каэн предлагал также использовать сельджукскую документацию,
собранную в рукописях Национальной библиотеки (Bibliothèque Nationale, Supplément
persan, 1353, f° 128 r°— 187 v°), см.: С. Cahien, VI. Gordlewsky, Gosudarstvo Seldjuki-
dov Maloi Azii, M.—L., 1941 («Journal Asiatique», t. CCXXXIV).
Стр. 48. Турецкие племена проникали в Малую Азию задолго до Сельджукидов...
Племена тюркской языковой группы стали проникать в Малую Азию,
по-видимому, с IV в. как со стороны Кавказа и Ирана, так и со стороны Балканского
полуострова. Однако до VIII в. в Малой Азии не было значительного тюркского
населения. Лишь после установления в Арабском халифате власти Аббасидов, при халифе
эль-Махди (775—785), началось массовое переселение тюркских племен из
Средней Азии в Анатолию. При преемниках халифа эль-Махди численность тюркских
переселенцев в Малой Азии увеличилась.
Стр. 48. В начале XI в. в Малую Азию вторгаются полчища огузов под командой
вождей из рода Сельджукидов.
Захват Сельджукидами Армянского нагорья и Малой Азии начался со
времени правления Алп Арслана (1063—1072). Уже в 1065 г. сельджуки после
нескольких месяцев осады заняли столицу средневековой Армении Ани, которую
мужественно обороняли горожане и незначительный византийский гарнизон. Город был
разрушен, над жителями его была учинена страшная резня. Именно тогда безвозвратно
погибли замечательные произведения армянской средневековой архитектуры,
которыми славился Ани.
Стр. 48. ...в уезде Ушак есть также деревня Сельчиклер.
Разбор этимологии слова «сельджук», данный В. А. Гордлевским, вызвал
реплики со стороны В. Минорского и И. М. Саяра. Выступая против концепции Л. Ра-
сони (L. Rasonyi), Минорский писал: «Я считаю фантастическим то, что Расони
Производит название „сельджук" (скорее Säljük, фигурирующее у аль-Кашгари) от
горы Sel-tau (Сель-тау). Первый элемент здесь sayl (стремительный поток,
ледник), а это по-тюркски дало бы узкое „е", обычно обозначаемое с yod'oM. Помимо
Других соображений, транскрипции названия Säljük (Saljuq) не имели никакого
следа этой аналогии». [См.: V. Min or sky, The Seljuk State in Asia Minor, By V.
GordleWsky («Bulleten 0f the School of Oriental and African Studies», vol. XI, 4,
London, 1946, p. 882) Далее — В. Минорский, Рецензия}. В этой связи Ш. С.
Айляров указывает, что Минорский не дает слова selcük в арабском начертании и
свои предложения об эволюции звуков поясняет при помощи латинских букв, кото
491

рые не дают уверенности в том, что они правильно отражают фонетику слова.
Начертание слова Jj^äL tJjaL* или iJ^L, является общим у всех авторов
средневековья. По свидетельству Кёпрюлюзаде Мехмеда Фуада, такое написание слова
имеется и у Кази Бурханеттина Абу Наср бин Месуда Аневи, автора «Анис аль-
Кулуб (1211-1212)»-jj^JL üUr>L,
Название огузского племени saljur (С. В г о с к е 1 m а n n, Mahmud al-Kasghari
über die Sprachen und die Stämme...), часто упоминаемое в форме юго-западных
тюркских языков salur (ср. Mark wart, Über das Volkstum..., S. 189 f.) =туркменскому
salor, palor, по-видимому, представляет собой дериватив от того же корня sa.
Арабская транскрипция с начальным сином и Джимом вместо i_ может быть
обусловлена чагатайским начертанием, так как чагатайцы в принятом у них арабском
правописании не делают различий между ç в велярной и s в палатальной позиции, тогда
как турецкоосманский язык проводит строгое различие между этими двумя звуками,
и, кроме того, в чагатайском языке арабский «джим» может всегда означать оба
звука: с так же, как и его звонкий эквивалент j.
Далее Саяр, ссылаясь на Моравчика и Менгеса, указывает, что «в
византийских источниках сельджуки всегда назывались или Sxufrai, или Tcûpocot, или
Sapaxijvai, или тсерасн, или даже îcepaoçxuftat, но отнюдь не „сельджуки"».
[См.: Y. М. Say а г, The Empire of the Seicuqids of Asia Minor («Journal of
Near Eastern studies», vol. X, 1951, p. 268). Далее — И. M. Саяр, Рецензия].
Стр. 49. После разгрома Романа Диогена Византия окончательно почувствовала
мощь степняков-огузов. ]
Разгром византийцев в битве при Манцикерте в 1071 г. был настолько сильным.'
что даже император Роман IV Диоген попал в плен к сельджукам, которые,
впрочем, его вскоре отпустили.
Стр. 49. ...в 1081 г. Румский салтанат существовал, столицей у него была Никея...
Лоран неточен: сельджуки захватили Никею в 1077 г. и образовали эмират
в Малой Азии, который входил в состав державы (султаната) Мелик-шаха.
Стр. 50. Византия переживала критический момент...
В середине XI в. в Византии снова разгорелась борьба между провинциальными
землевладельцами и центральной императорской властью.
В 1057 г. один из властителей Малой Азии, Исаак Комнин, на короткое время
завладел императорским троном. Но в общем до 1067 г. Византия являлась ареной
постоянных раздоров.
В 50—60-х годах XI в. в ее владения стали вторгаться сицилийские норманны,
которые при помощи своего флота заняли опорные пункты византийцев на юге
Аппенинского полуострова: Бриндизи, Тарент и Реджиум. Впоследствии они начали
захватывать Адриатическое побережье Балканского полуострова.
К концу XI в. в Византии завершился процесс борьбы землевладельцев с
центральной императорской властью. Троном завладел Алексей Комнин, представитель
крупных землевпадельцев провинции.
Стр. 50. Запад, обуреваемый перед первым крестовым походом религиозным
пылом...
Вопреки традиционной «христианской» историографии не «защита гроба гос
подня» в Иерусалиме от мусульман, не помощь «православной» Византии в ее
борьбе против сельджуков, а стремление феодалов Западной Европы к
территориальным захватам на Востоке, к установлению контроля над важнейшими торговыми
путями, шедшими через Переднюю Азию, с целью получения огромных таможенных
сборов, наконец, желание многих рыцарей, запутавшихся в долгах и потерявших
всякую надежду освободиться из ростовщических лап, к грабежу, захвату на Востоке
богатой добычи—таковы были основные причины крестовых походов.
Стр. 52. Но взоры крестоносцев направлены были на побережье Сирии и
Палестины.
Автор имеет в виду события второго крестового похода. После первого похода
крестоносцы, обосновавшиеся в Сирии и Палестине, начали длительную борьбу с Фа-
тимидами (969—1171) за Северную Сирию, которая в конечном итоге и привела
ко второму крестовому походу (1147—1149).
Стр "53. Использовав развал, созданный образованием Латинской империи .
(12G4 г.)...
Автор имеет в виду события, связанные с так называемым четвертым
крестовым походом. Тяжелый упадок, в котором находилась Византия в конце XII —
начале XIII в., был использован Венецией для организации нападения на Византию
под видом крестового похода. Венеция предоставляла крестоносцам транспортные
средства и провиант. Но они не сумели своевременно расплатиться с Венецией за
полученные от нее продукты и снаряжение. Тогда Венеция согласилась предоставить
крестоносцам отсрочку платежей с условием, что они завоюют для нее город Зару
на Далматском побережье. Это условие было выполнено крестоносцами. Затем
крестоносцы двинулись на Константинополь, который пал 17 июля 1203 г. Лосле паде-
.492

ния Константинополя территория некогда единой Византийской империи распалась
на следующие части: 1) Латинскую империю; 2) Эпирский деспотат; 3) владения
Венеции; 4) владения латинских рыцарских орденов; 5) Никейскую империю; 6) Тра-
пезунтскую империю.
Стр. 57. Алексей, Великий Комнин, как титуловал себя юноша, утвердился в
Трапезу нт е...
Греко-лазская Трапезунтская империя включала восточную часть побережья
Черного моря — Лазистан, а также бывшие византийские владения в Крыму.
Создателями ее были Алексей и Давид Комнины — представители младшей линии
византийской императорской династии Комнинов, приходившихся племянниками грузинской
царице Тамаре (1184—1213). Греко-лазская империя Комниных просуществовала
более двухсот лет, до завоевания ее турками в 1461 г.
Стр. 59. После Левона П Рупениоы, продержавшиеся в Сисе до 1375 г., уже
притихли.
Здесь у автора неточность. Последние годы своего царствования Левон II
объявил престолонаследницей свою дочь Забел (Изабеллу); регентом (пайлом) он
назначил старшего парона Константина из рода Хетума, к которому после смерти
Левона II в 1219 г. фактически перешла власть. Стремясь закрепить власть за своим
родом, Константин женил сына Хетума (в дальнейшем — царь Хетум I) на Забеле и
в 1226 г. провозгласил его царем Армянского государства в Киликии. Таким
образом, не Рупениды, а Хетумиды продержались до \61Ъ г., когда Египет завоевал
Армянское государство в Киликии.
Стр. 59. ...когда меркантильные интересы Венеции возобладали над беспочвен-
лыми идеями.
В результате первых трех крестовых походов Западная Европа понесла
огромные жертвы. Сотни тысяч крестоносцев (обманутых крестьян), вовлеченных
феодалами в авантюристические походы, погибли от голода, болезней и оружия.
Фактически крестоносцы не завладели на длительное время новыми землями на Востоке,
и, таким образом, в общем походы окончились для Западной Европы безуспешно.
Но на костях погибших крестоносцев пустил крепкие корни в Передней Азии
купеческий капитал итальянских городов-республик. В крестовых походах чрезвычайно
важную роль играла Венеция. Она предоставляла в распоряжение крестоносцев
корабли, денежные средства, продовольствие и военное снаряжение; венецианские
купцы сопровождали экспедиции крестоносцев в качестве организаторов транспорта,
торговых и политических советников. За услуги на основании особых договоров они
получали специальную плату — до 2/3 добычи или все те права, которые крестоносцы
приобретали в результате походов. Таким образом, крестоносцы по существу
становились наемниками Венеции.
Стр. 60. Вспоминая Великого Сельджукида, султана Санджара, которого он
избрал себе за образец...
Автор имеет в виду одного из сыновей Мелик-шаха — Санджара, который
традиционной историографией считается последним из Великих Сельджукидов. Санджар
пришел к власти в 1118 г. в результате длительной кровопролитной борьбы,
возникшей в 1092 г. после смерти Мелик-шаха между его сыновьями.
Стр. 64. Как пишет Иикифор Григора... Все богатство турок...
Как здесь, так и в цитате ниже Никифор Григора, византийский историк XIV в.,
имел в виду не турок-османов, а сельджуков.
Стр. bo. О возвышении турецкого языка после занятия (1277 г.) Коньи Кара-
маноглу Мехмедом...
См., помимо указываемой автором работы Ф. Кёпрюлю, также: J. Н. Kramers,
Karaman, «Enzyclopaedie des Islams», Bd II, Leiden—Leipzig, 1927, S. 797.
Стр. 66. Несмотря на помощь со стороны Михаила Палеолога, султан разбит
около Султанхана и спешно покидает страну.
В 1261 г. никейскому императору Михаилу VIII Палеологу удалось захватить
Константинополь и восстановить Византийскую империю. Но она была значительно
меньше прежней Византии, так как состояла лишь из северо-западного района
Малой Азии, части территории Македонии и Фракии, нескольких островов на севере
Эгейского моря и трех крепостей в Пелопоннесе.
Стр. 68. Среди феодалов настойчивым собиранием земель Сельджукидов
выделялся род Османа.
Автор имеет в виду Османа, основателя турецко-османского государства —
Турции, хотя правильнее было бы считать таковым его отца Эртогрула. По Осману,
кстати, титуловавшемуся не султаном, а всего лишь беем, Турция официально в
дальнейшем называлась «Османская империя» («Османлы императорлугу»); династия,
правившая в Турции (1299—1922) именовалась османской, турки — османами, их
язык — османским.
Стр. 68. ...с оседлого населения брали они «кылан»...
И. М. Саяр, ссылаясь на В. В. Ьартольда, предложил вместо «кылан» читать
493

«калан», что на многих тюркских языках означает «налог, контрибуция, сбор, ясак»,
это слово встречается и в ярлыках крымских ханов, а также в персидским
языке (см.: F. Steingas s, A comprehensive persian-english dictionary, London, 1930,.
p. 983), где оно означает «налог в Ширване».
Стр. 68. ...с кочевников [брали монголы] «купчур»...
Как отмечает Саяр, «монгольское qupcur, qupcijur—налог за
скот—именное образование на jur о qup-ci — жать, давить, притеснять, брать налоги» (см.:
О. М. Ковалевский, Монголо-русско-французский словарь, т. 2, Казань, 1846,
стр. 900—901; И. М. С а я р, Рецензия, стр. 271).
Стр. 68. ...с кочевников «купчур»...
Как указывал Саяр, бадж — персидское слово, которое означает «дань,
пошлина». Что касается «тамга», которое встречается в ряде тюркских языков, то оно
«первоначально означало отметки собственности, клейма, выжженные на коже
лошадей и крупного рогатого скота; в чагатайском оно также имело значение специальных
налогов на купцов и проезжих...», но часто оно выражает только печать (клеймо) „
например у аль-Кашгари и в уйгурских текстах. Это слово соответствует также
монгольскому «тамага» 'печать, штамп' (см.: О. М. Ковалевский, Монголо-русско-
французский словарь, т. III, Казань, 1847, стр. 1643). Вошло оно и в древне-русский
язык во времена монгольского завоевания как «тамга» (см.: И. И. Срезневский,
Материалы для словаря древне-русского языка по письменным памятникам, т. Ill,
СПб., 1912, стр. 923—925); продолжает оно существовать и в современном русском
слове «таможня», которое, по-видимому, заимствовано с тюркской формы.
Стр. 70. Постепенно огузы передвинулись из Монголии на запад к Приаралью...
В IX—X вв. многочисленные племена огузов, говорившие на языке, близком языку ор-
хонских тюрок (одном из архаических языков тюркской языковой группы), занимали
земли к северо-западу от государства Саманидов; район расселения огузов включал
восточнокаспийские степи и территорию вокруг Аральского моря.
Стр. 80. А. Н. Бернштам в статье «Историческая правда в легенде об Огуз-Ка-
гане»... намечает этапы истории турецких народов до сельджукского периода.
Впоследствии, в своей книге «Очерк истории гуннов» (М., 1951) А. Н.
Бернштам еще раз касается этих вопросов. К сожалению, еще до сих пор не издана на
русском языке ценнейшая работа В. В. Бартольда, в которой также рассматриваются
эти вопросы (W. В а г t h о 1 d, 12 Vorlesungen über die Geschichte der Türken
Mittelasiens, Berlin, 1935).
Стр. 83. Если кто попадал стрелой в тигра, тому подвязывали у локтя тигровый
хвост — «кутасж.
В. Минорский указывал, что слово «каплан», которое автор переводит словом
«тигр», несомненно, означает «леопард», а не «тигр», а «кутас» означает хвост яка,
а не хвост тигра.
Ш. С. Айляров считает, что в Малой Азии яков не было, а тигры там могли
быть, пантеры же водились наверняка. Вероятно, по мере того как огузы
продвигались на запад, все более удаляясь от обычных районов охоты с их фауной, они
меняли материал при изготовлении кутаса.
Стр. 84. ...Алтунпа...
В. Минорский в своей рецензии считает, что «Алтунпа как турецко-персидское
составное слово („Золотая стопа") — невозможно; последним элементом должен быть
тюркский титул „апа". И действительно, имя Алтун-апа встречается в русских
хрониках; ср. также Басар-апа—предполагаемый эпоним Бессарабии и др.» (В.
Минорский, Рецензия, стр. 882).
Стр. 90. «Кануннаме» (законники) османских султанов со времени султана Мех-
меда II (XV в.) кодифицировали, закрепляли обычное право кочевников...
Правильнее было бы считать кодификацию прав со времен султана Мурада I
(1359—1389), когда был издан первый в истории Турции канун, сохранившийся, к со«
жалению, лишь в фрагментах.
Стр. 92. Для руководства и наблюдения за кочевниками из Стамбула...
Указанный абзац до слов «получил из Стамбула „берат" и „халат" почетный...»
(стр. 92) значения для сопоставления с эпохой Сельджукидов не имеет.
Стр. 92. Права кочевников постепенно урезывались.
Этот абзац до слов «правительство старалось убить в юрюках воинский дух»
также имеет отношение только к более поздней османской эпохе.
Стр. 93. Время от времени в Анатолии происходили, переписи кочевников...
Начинающееся отсюда изложение до слов «так бывало еще в XVII в.» (стр. 95)
имеет отношение только к османской эпохе.
Стр. 95. Г. Карпов, Племенной и родовой состав туркмен, Полтарацк (Асхабад),
1925.
После выхода в свет монографии Б. А. Гордлевского Г. Карпов опубликовал
еще одно небольшое исследование (Г. И. Карпов, Туркмены-огузы, Материалы
494

к этногенезу туркменского народа. «Известия Туркменского филиала Академии наук
СССР», Ашхабад, 1945, № 1, стр. 3—9).
Стр. 97. ...Сельджукиды удержали... систему наследственных военных ленов...
По справке П. И. Петрова, среднеазиатские лены, в частности в период Бабура,
не всегда передавались по наследству и были нередко только пожизненными
владениями.
Стр. 97. Военные лены были и в Иране у иранских монголов.
Автор имеет в виду государство Ильханов. И. М. Саяр обращал внимание
также на сходство сельджукской военно-ленной системы с феодальными институтами,
введенными мамлюками в Египте (см.: И. М. Саяр, Рецензия, стр. 274).
Стр. 98. Этимология слова (тийул) неясна; вероятно, и здесь нужно
направить поиски к монголам.
По справке П. И. Петрова, термин «тиюль» правильно передан В.А.Гордлевским
по-персидски (J^J) и неправильно в русской транскрипции; Петров указывает, что
как в старых персидских источниках, так и в нынешней литературе (в том числе и з
толковом словаре Нафиси) это слово пишется J^y т. е. «тиюль». В той же связи
В. Минорский указывал, что этимология tiyül от tiy-mök («доставаться на чью-либо
долю») была им предложена в свое время в «Энциклопедии ислама» [см.: Minorsky,
Tiyul («Enzyklopedie des Islam», Bd IV, Leiden—Leipzig, 1834, S. 866—867)].
Стр. 98. [Беккер], основываясь на литературных источниках, полагает, что эта
система [икта] и заведена была Великими Сельджукидами...
Теория Беккера, как отмечал В. Минорский, устарела (см.: В. Минорский,
Рецензия, стр. 882), М. М. Дьяконов считал теорию о тюркском происхождении икта
«по существу реакционной» [см.: М. Дьяконов, Б. Заходе р, История
Восточного Средневековья, М., 1944, (рецензия) «Исторический журнал», М., 1944, № 10—
11, стр. 134]. В. Минорский указывал также, что «в настоящее время известно, как
широко было распространено применение икта у Дайламитов» (см.: В.
Минорский, Рецензия, стр. 882). Добавим, что икта была известна еще у Омейядов. Как
отмечает В. А. Гордлевский, она известна была и в эпоху Саманидов и Газневидов,
хотя Низам оль-мольк отрицает это, а до них у Аббасидов (см.: В. А.
Гордлевский, Государство Сельджукидов Малой Азии, стр. 98).
Стр. 100. ...мюльк освобождал владельца от несения службы сюзерену.
О тимаре и тимари-мюльке см. J. Deny, Timer, «Ehzyclopédie de l'Islam», t. IV,
Leiyde — Paris, 1934, p. 807—816; Gyula Moravcsik, Bysantinoturcica, Budapest,
1942, Bd II, S. 265, unter TiUàpiov.
Стр. 101. ...y государства или y султана был еще земельный фонд — хасс из
которого земля давалась в виде вознаграждения за исполнение административных
обязанностей...
В. Минорский указывал, что у него имеется более точная интерпретация термина
«хасс» (см.: V. Minorsky, Tadhrikat al-muluk, a manuel of Safavid administration,
P. 24).
Стр. 109. ...бил султану челом и просил позволения «нести попону повиновения на
голове» (^yAjjSjT Çaj^C- &. <u£l£ с** НИ).
В. Минорский предлагал в цитате из Языджы читать не «Туркестан», а «баргу-
стуван» — «стеганое покрывало» (попона) для боевого коня (см.: В. Минорский,
Рецензия, стр. 882).
Стр. 113. Тенденция султана к абсолютизму.
Слово «абсолютизм» применяется здесь не в обычном для советской
историографии смысле, а буквально, т. е. тенденция султана к неограниченным правам,
собственно — к деспотизму.
Стр. 115. Уже Низам оль-Мольк предлагал вновь вступавшему! на престол
государю возобновлять грамоты на наделы, и это показывает, конечно, как непрочен был
еще государственный порядок.
Пожалуй, наоборот — до тех пор пока возобновлялись грамоты на наделы и
система икта, таким образом, была прочной, и «государственный порядок» был
устойчивым; другое дело, когда грамоты на наделы перестали возобновляться, а институт
икта вступил в полосу разложения, перестал быть бенефицием и стал феодом —
это приводило к ослаблению центральной власти, а тем самым государства в целом.
Стр. 120. Крестьяне-собственники (дехкане) и батраки («сеятели»).
Слово «батрак», означающее сельскохозяйственного рабочего, здесь применено
автором неправильно: речь идет скорее о том или ином типе издольщика.
Стр. 121. Б. де ля Брокьер на обратном пути во Францию где-то в Венгрии
Ъаблюдал...
Автор имеет в виду француза Бертрандона де ля Брокьера, шталмейстера
Филиппа Доброго Бургундского, посетившего в 30-х годах XV в. Турцию.
Наблюдательный путешественник, Б. де ля Брокьер оставил после себя записки, содержащие
495

много интересных и ценных данных (см.: А. Крымский, История Турции и ее
литературы, М., 1916 г., т. I, стр. 7—8).
Стр. 122. ...ограничивались взиманием одного хараджа — поголовного сбора с
христиан...
Собственно, поголовным сбором был джизье; впоследствии он слился с хараджем
(поземельным налогом), который тем самым сгал подушно-поземельным налогом.
Стр. 135. Жан Дени ... отрицая арабсксе происхожоение слова «ахи», производил
его от тур...
И. М. Саяр считал, что на турецко-османском языке «ахи» — название
некоторых членов общины дервишей главным образом в Анкаре и Сивасе. «Как
собственное имя с арабского „ахи4* — суфийская группа, которая появилась в конце
сельджукского периода. Они придерживались братского поведения в отношении друг
к другу и учили людей взаимообслуживанию и взаимопомощи. К концу
существования, используя свои организации, они даже создали подобие правительства в
районе Сиваса и Анкары» (см.: И. М. Саяр, Рецензия, стр. 274).
Стр. 136. В Багдаде задолго до халифа Иасира (с 1180 по 1225 г.)
распространены были «футуввы»...
И. М. Саяр указывает в своей рецензии, что В. А. Гордлевский «обнаружил
более раннее существование футуввы также в Центральной Азии» (см.: «Revue des études
islamiques», Paris, 1934, p. 7У).
Стр. 147. ...то, он слышит, что племя гермиян (около Лядика)...
Среди рукописей В. А. Гордлевского была найдена папка, озаглавленная «Кто
были Гермиян-огуллары?» Содержание авторских записей в ней, которые только
частично удалось разобрать, в основном сводится к следующему. Наиболее
правдоподобной кажется гипотеза, что гермияне первоначально проживали где-то в восточной
части Средней Месопотамии. Переселившись оттуда, гермияне в XII—XIII вв.
находились в районе Малатьи. Более подробные данные имеются о периоде пребывания
гермиян в районе Кютахьи, где они появились в конце XIII в. В начале XIV в., когда
государство Сельджукидов Малой Азии уже прекратило свое существование, эмират
гермиян со столицей в Кютахье занимал главенствующее положение среди других
княжеств Западной Анатолии. С ростом могущества турецко-османского
государства гермияне стали терять независимость. Окончательно эмират гермиян прекратил
существование при Мехмеде 11, который присоединил его к Турции в качестве
обычной провинции.
Стр. 148. ...есть мост, построенный тремя братьями Сельджукидами, когда в
Малой Азии распоряжались уже монголы...
В. А. Гордлевский имеет в виду троецарствие 1249—1257 гг., когда у власти
находился Кейкавус II с братьями Рукнеддином, Кылыч Арсланом IV и Алаэддином
Кейкубадом II.
Стр. 149. ...«сартабаны» — купцы, от которых оседлое население Средней Азии,
узбеки, получили презрительную кличку «сарты»...
По справке П. И. Петрова, сартами в этнографическом смысле слова
обозначали в Средней Азии до XVI в. иранцов (см.: В. В. Бартольд, История
культурной жизни Туркестана, Л., 1927, стр. 80). Автор XVI в. Бабур также употребляет
этот термин и вовсе не в оскорбительном смысле, а наравне, например, с
этнографическим термином «таджик». Между тем ведь именно в то время на владения Тимури-
дов надвигались с севера завоеватели-узбеки, и Бабур как современник событий,
конечно, отличал узбеков от сартов. Утверждение автора, будто узбеки получили
презрительную кличку «сартов», отражает позднейшее время.
Стр. 166. Управление сосредоточено было в диванах —институте, заимствован-
ном у Саманидов...
В первом издании было вместо Саманидов напечатано Сасанидов [ср.: Б. 3 а х о-
дер, В. Гордлевский, Государство Сельджукидов Малой Азии («Исторический
журнал», М., 1944, № 7—8, стр. 87); далее — Б. За ход ер, Рецензия].
Стр. 166. ...безусловно было два дивана: «диван управленческий...» и «диван ленов»...
Как считал Мюкримин Халиль Инанч, кроме этих двух диванов, упомянутых
В. А. Гордлевским, существовал еще третий, который представлял собой тип
государственного совета (см.: И. М. Саяр, Рецензия, стр. 276). В свою очередь В. Минор-
ский указывал, что «арз» имеет значение «обозрение», «смотр», «доклад», предлагая
«диваны арз» называть «диваном военной администрации», а «диваны везарат» —
«диваном по гражданским делам», что, впрочем, мало отличается от предложенного
В. А. Гордлевским перевода.
Стр. 171. ...чашнигир ...распределял на пиру кушанья.
Здесь неточность: чашнигир не распределял кушанья — это делал глава дома,
хозяин. К тому же чашнигир вовсе не был дегустатором, т. е. лицом, определяющим
вкусовые качества продукта, а был кравчим, придворным, который обязан был
пробовать пищу, чтобы не допустить ее отравления.
496

171. Настоятель ордена мевлеви после Султан Веледа часто носит
иностранный титул (сирийский или курдский) челеби (челеби Амир Ариф).
П. И. Петров отмечает, что «челеби» не сирийский или курдский титул. Вопрос
о происхождении этого слова разбирался не раз на страницах журнала «Записки
Восточного отделения Русского археологического общества»; из всех толкований
наиболее обоснованным является то, которое дал проф. В. Д. Смирнов, указавший, что
«челеби» происходит от греческого xocàXiyjçtcs — «каллиэпес», см.: В. Смирнов,
Мнимый турецкий султан, именуемый у европейских писателей XVI в. Calepinus
Cyriscelebes («Записки Восточного отделения Русского археологического общества»,
СПб., 1908, т. XVIII, стр. 49, 60).
Стр. 181. Не так значительна была пехота.
В одной из заметок, найденных в научном архиве В. А. Гордлевского, он в этой
связи писал, что «Узунчаршылы предполагает, что войско Сельджукидов послужило
образцом для янычар» (см.: I. A. Uzunçarsili, Osmanli tarihî, eilt I, Istanbul,
1947, s. 52-53). '
Стр. 182. ...лу<ки и стрелы были дамасские и татские h т. е. из Ташкента...
П. И. Петров отмечает, что Ташкент назывался «Чач» или «Шаш», а не Таш.
Стр. 182. Для этого употреблялись ... катапульты (mancinik).
По справке Петрова, манджынык не катапульта, пускающая сразу большое
число стрел, а баллиста, бросающая камни.
Стр. 186. ...в главе XXVI «Жизнеописание царей»...
Автор словом «жизнеописание» переводит слово «сиар». В. Минорский считает,
что лучше слово «сиар» (siyâr), ед. число — сира (syra), переводить в данном
случае не словом «жизнеописание», а «поведение» (см.: В. Минорски^ Рецензия,
стр. 882).
Стр. 189. ...манеж.
В Минорский предлагает читать не «рякиб хана», а «рикеб хана» и переводить
это слово не как «школа верховой езды», а как «гардероб» (см,: В» Минорский,
Рецензия, стр. 882).
Стр. 193. Я продолжаю все-таки думать, что институт озанов заимствован Сель-
джукидами от армян.
Указывая, что ему неизвестна специальная статья В. А. Гордлевского о
происхождении слова «узан», В. Минорский полагает, что турецкое слово «узан» в смысле
«певец» — лишь дальнейшее развитие монголо-тюркского uzan («ремесленник»,
«артист»). При этом В. Минорский отмечает, что многие из певцов Малой Азии могли
быть армянами, «но все же институт народных певцов был более популярен среди
среднеазиатских тюрок» (В. Минорский, Рецензия, стр. 882).
Стр. 195. ... игра в мяч (v-^k), поло. (<3(Г^.) # # #
Как отмечал В. Минорский, «по-персидски поло называется гуй-у-чоуган
а чоуган — это палка (клюшка); тун — лишь синоним слова «мяч»; джарид — другая
игра» (В. Минорский, Рецензия, стр. 882).
Стр. 195—196. Упоминается еще Кумач-хатун.... Это, очевидно, не столько имя,
сколько титул второй (младшей) жены султана.
В сноске к этому В. А. Гордлевский писал: «У караимов слово „кума" под влия*
нием библейских воззрений получило значение „наложница"». Как отмечал В.
Минорский, употребление слова «кумач» («кюмач») — «незаквашенный хлеб» в значении
прозвища тюрчанки из Токата не должно вызывать удивления. Это слово не имеет
ничего общего со словом «кума» (откуда русское «кума»), которое хорошо известно
в значении «наложница»; арабский эквивалент последнего—суррейя (см.: В. Мино.р-
ский, Рецензия, стр. 882). Интерпретация слова «кума» В. Минорским вызывает
возражения. Ш. С. Айляров считает, что значение «наложница» произвольно
переносится в турецкий язык, в котором слово «кума» употребляется для обозначения
жены по отношению к другой или другим женам. Так, например, если у одного
человека несколько жен, то они будут «кума» по отношению друг к другу, но не по
отношению к мужу. С точки зрения шариата все они (до четырех)—законные жены и
формально к ним совершенно неприменимо понятие, выражаемое словом «наложница».
Стр. 197. ...религиозная толерантность, одинаково расценивавшая четыре
правоверные школы.
В. А. Гордлевский имеет в виду четыре основные школы (или толка) у
мусульман-суннитов: Абу Ханифы, Малика, Шафии и Ибн Ханбала.
Стр. 201. Треволнения, нарушившие в Средней Азии мирное течение жизни...
Имеется в виду монгольское вторжение.
Стр. 205. ...как заметил в XV в. так называемый Мюльбахский студент...
Автор имеет в виду записки студента ид города Мюльбах. Студент находился
в плену у турок около 20 лет; см.: «Tractatus de ritu et moribus Turcarum, auctore
Vallacho quodam vel ungarico, qui ab anno 1436 ad annum 1458 in captivitatem a Turcis
abductus est». Подробно см.: A. Крымский, История Турции и ее литературы,
М., 1916, т. I, стр. 14—15.
32 В. А. Гордлевсквй
497

Стр. 217. В основу положена таблица...
На русском языке хронология Сельджукидов Рума была опубликована до
выхода в свет монографии В. А. Гордлевского А. Крымским (см.: А. Крымский,
История Турции.., стр. 9).
Житие Садреддина Коневи
Печатается по тексту сборника «Известия Академии наук СССР» (Отделение
гуманитарных наук, М., 1929, № 7, стр. 539—548), в который внесены некоторые
исправления и дополнения автора, сделанные в экземпляре, находившемся в его архиве.
Стр. 219. ...рукописных и печатных.
Против этих слов на экземпляре оттиска, по которому работал В. А.
Гордлевский, пометка карандашом: «в библиотеке при мечети Селима был В. Максимов (см.:
«Журнал Министерства народного просвещения», СПб., 1866, т. VI, стр. 285)».
Стр. 225. Разве наша надежда...
Вместо «наша надежда» вариант, предложенный В. А. Гордлевским: «наш
победитель» или «наш победоносный».
Стр. 225. ...вокруг Садреддина сплетались бродячие фольклорные сюжеты.
В газете «Вакит» (25/IX 1932 г.) была опубликована заметка следующего
содержания, относящаяся к Садреддину Коневи (перев. Э. А. Груниной):
«Драгоценные плащ и молитвенный коврик.
Что с ними стало, куда они исчезли?
Исторический плащ и ценный коврик, принадлежавшие Мухиэддину Араби и
хранившиеся в Конье, в библиотеке знаменитого турецкого ученого Садреддина Коневи.
были отправлены в Стамбул, в музей турецких и исламских реликвий. В связи с
сообщениями о том, что эти предметы туда не поступали, Министерство просвещения
проявило в этом отношении серьезное беспокойство, отдало указание
соответствующим инстанциям о расследовании этого дела. Предполагают, что плащ и коврик,
имеющие большую ценность, увезены в Европу, так как розыски показали, что такие
предметы в местных музеях не числятся. Энергичное расследование продолжается».
Из истории водопользования в Конье
Печатается по тексту, опубликованному в «Записках Института востоковедения
Академии наук СССР», т. II, вып. 4, М.—Л., 1934, стр. 183—202. (С изменениями
и дополнениями автора.)
Стр. 227. Но и после того как Конья в середине XIII в. потеряла
самостоятельность, водное строительство еще продолжалось.
Автор имеет в виду завоевание Малой Азии монголами после битвы у Кесе-
дага в 1243 г.
Из религиозных исканий в Малой Азии. Кызыл баш и
Печатается по тексту, опубликованному в журн. «Русская мысль», М — Пг., 191Г>,
№11, стр. 78—97.
Стр. 241. ...совершив утомительный перегон в 300 километров, я отдыхал в Си-
васе.
Речь идет о поездке В. А. Гордлевского в Турцию в 1913 г.
Стр. 251. Правда, возможно, что мусульмане в Турции заимствовали этот обычай
от греков, за которыми поэтому и утвердился в русском народе эпитет «соленый».
Скорее это было заимствовано от армян: именно их назвали в свое время
«солеными».
Из религиозной жизни кызылбашей Малой Азии
Печатается по тексту, опубликованному в журн. «Новый Восток», М., 1922, № 1,
стр. 259—278.
Исследование вызвало ряд откликов. В газете «Последние новости» была
опубликована библиографическая заметка Александра Тинянова, который считал, что
статья «слишком перегружена фактами и слишком при этом бедна выводами» (см.:
«Последние новости», Пг., 1922, № 13). Рецензент, не ориенталист и не научный
работник, очевидно, не понимал, что ценность статьи состоит именно в ее богатстве
фактическими данными, которых читатель нигде, помимо работы В. А. Гордлевского,
не смог бы найти. Это обстоятельство, по-видимому, было учтено другим рецен-
498

зентом — А. H. Скачко, который в рецензии на журнал «Новый Восток» (№ 1, 2)
отмечал, что «для социологически-экономического изучения стран Востока
заслуживает внимания» указанная статья В. А. Гордлевского (см.: «Красная новь», М.г
1923, № 1, стр. 342).
Стр. 257. Древние перед неазиатские религиозные культы (уже у хеттов) носили
оргиастический отпечаток (ритуальная пляска, самоистязание)...
См.: В. В. Струве, Хеттское общество как тип военного рабовладельческого
общества («Известия Государственной Академии истории материальной культуры».
М.-Л., 1934).
Стр. 257—258. В IX в. о сект ант ах-тондраков цах (около Вана) говорили, что они
также предаются свальному греху.
Это была, как известно, злостная клевета, которая распространялась армянскими
и византийскими феодалами с целью дискредитации тондраковцев (движение
демократических слоев средневековой Армении, имевшее религиозную оболочку),
объявлявших себя приверженцами религиозной секты, основанной крестьянином Смбатом.
Стр. 260. Во время пребывания в Хынысе...
Это было при поездке автора на кавказский фронт в 1916 г.
Стр. 261. ...видел я возвращенную из плена армянку...
Это также было в 1916 г. во время поездки автора на кавказский фронт.
Стр. 263. Там, на границах между османскими и азербайджанскими племенами,
создавались и памятники народного словесного творчества;
Автор имеет в виду «Китаби деде Коркуд» («Сказание деде Коркуда») —
эпическое произведение, приписываемое Коркуду-деде, легендарному советнику Огуз-хана,
являющееся частью героического эпоса «Огуз-наме»; «Китаби деде Коркуд»
сложилось на территории Армянского нагорья в XV в. (не ранее 1400 г.). См.: В. В. Б а р-
тольд, Китаби-Коркуд, «Записки Восточного отделения Русского археологического
общества», т. VIII, СПб., 1893/1894, стр. 203—218; т. XI, 1897/1898, стр. 175—193;
т, XII, 1899, стр. 37—59; т. XV, 1902/1903, стр. 1—38. См. также: Fr. Babinger
Korkud dede («Enzyklopaedie des Islam», Bd II, Leiden — Leipzig, 1927, S. 1155—1156).
Стр. 263. ...там кипела внутренняя религиозно-социальная жизнь (вспыхнуло
волнение в Эрзуруме).
Автор, по-видимому, имеет в виду восстания в Эрзуруме Абаз-паши и Дбаз
Хасана в первой половине XVI в. (см.: Cl. Hou art, Abaza, «Enzyclopaedie des
Islam», Bd I, Leiden—Leipzig, 1913> S. 67).
Стр. 264. ...старой дореформенной Турции...
Т. е. в Турции периода до реформ Махмуда II (1809—1839).
Из жизни цехов в Турции. К истории ахи
Печатается по тексту, опубликованному в «Записках коллегии востоковедов»
при Азиатском музее Академии наук СССР (т. II, вып. 2, Л., 1927, стр. 235—248),
в который внесены исправления и дополнения автора, сделанные в экземпляре,
находившемся в его архиве. Статья вызвала многочисленные отклики за рубежом
(см.: М. М. Faud Köprülü, Altin Ordu'ya ait arastirmalar, «Türk tarin kurumtr.
Belleten», Ankara, 1941, № 19, s. 433. См. краткую аннотацию: G. В er g st г a s s er,
Orientalistische Literaturzeitung, Leipzig, 1927, № 12, S. 1150; Fr.Taeschner,
Beiträge zur Geschichte der Achi in Anatolien (14—15 Jahrhundert), Auf Grund neuer
Quellen («Islamica», vol. IV, fasc. I, p. 1—47); Georges Vajda, Le corpus de
Métiers en Tuequie d'après deux publications de V. Gordlevsky («Revue des Études
Islamiques», Paris, 1934, p. 79—80).
Стр. 238. ...ювелиры раз в 40 лет...
Так именно сказано у авторов. Возможно, что здесь опечатка, которая в свое
время не была исправлена.
Стр. 279. А обрядовая сторона кузнечного цеха может сохранять древние
религиозные (шаманские) верования...
Против этих слов на авторском экземпляре текста пометки карандашом: см.:
Ch. White, Häuslichen* Leben und Sitten der Türken (Nach dem englischen bearbeitet),
Bd I, Berlin, 1844, S. 183—184.
Стр. 279. ...как выученика и пособника черта...
Впоследствии В. А. Гордлевский записал на отдельной бумажке: «Кузнец
(в калмыцком эпосе Джангор) — прорицатель и мудрец, законы его ремесла
охраняются от любопытства непосвященных».
Стр. 2/9. ... in's Grüne (нем/).
На лоно природы.
Стр. 279. См.: Ф. М. «Реван», в газете «Салгир» (Симферополь), 1897, M 123.
После этих слов на авторском экземпляре текста пометка карандашом:
«см.: Cl. Hu art, Les saintes des derviches tourneurs, Paris, 1922, t. II, p. 414; Анощ*
Раван — прозвище Хосрова I.
32*
499

Стр. 282. ...что они присягнули Мураду.
Впоследствии автор на своем рабочем экземпляре сделал карандашом
приписку, очевидно, намеченную р виде дополнения.к указанному месту: «Купол Ахи Эюб
в Нигдэ; Ахи Челеби был (вместе с Селимом I) у подвижника Мухаммеда Балахши
в Дамаске (см.: M [о и г a d j aj D' Oh s son, Tableau Général de l'Empire Ottoman...,
Paris, 1788, t. I, p. 312) кадиаскера Мехмеда III [звали Ахизаде-эфенди] (см.:
,М. D'Ohsson, Tableau Général..., t. I, p. 159^160)». Многочисленные дополнения к
В. А. Гордлевскому по этому вопросу сделал Фр. Тешнер [см.: Fr. Taeschner,
Beiträge zur Geschichte der Achi in Anatolien...].
Стр. 284. Правдоподобное мнение, брошенное В. В. Бартольдом...
Против этого места на полях авторского экземпляра пометка карандашом:
«Подр. см.: Köprülüzade Mehmed Fuad, Turk edebiyatinda ilk mutasavviflar,
.Istanbul, 1918, s. 242».
Стр. 285. ...и цветом определялось, так сказать, этническое различие.
После этих слов следует на полях авторского экземпляра пометка В. А.
Гордлевского «Белые колпаки были введены Османом I (1329)». Однако, как. известно,
Осман I умер, по традиционной хронологии, в 1326 г. Затем следует фраза: «Белый
цвет — эмблема счастья,— как говорит Саадеддин» (см.: M. D'Ohsson, Tableau
Général..., Paris, 1791, t. IV, p. 116—117;.
Стр. .285. Толчок шел все-таки из Персии,..
В связи с постановкой автором вопроса о том, что толчок к образованию слова
-«ахи» мог быть дан философским обществом в Басре „ихван ас-сафа", Жорж Вайда
(Georges Vajda) в своем отзыве указывал, что гипотеза В. А. Гордлевского «об
имени и происхождении ахи, как нам представляется, совершенно неприемлема. Автор
выводит ее в самом деле из названия „ихван ас-сафа" — „искренних братьев'* (или
„чистых братьев" в смысле верных друзей). Последние создали с политической
целью ряд профессиональных организаций среди анатолийских ремесленников. Нет
никаких оснований для того, чтобы «ихван aç-сафа» перенесла свою деятельность
в Анатолию в XIII в.; наконец, гипотеза малоосновательна не только с исторической,
но и лингвистической точки зрения, как снова установил Жан Дени в недавнем
сообщении, сделанном им в „Сосьетэ Азиатик" в Париже, где он доказал, что слово „ахи"
имеет турецкую этимологию, что устраняет все затруднения, препятствующие
отклонению попыток дать^ этому слову арабскую интерпретацию» (см. Georges Vajda,
Le corps de Métiers en Turquis d'après deux publications de V. Gordlevsky, «Revue des
etudes islamiques», Paris, 1934).
О цехах ремесленников-армян
(Заметка)
Печатается впервые по рукописи автора.
Стр. 287. ...ремесленные цехи особенно развились и окрепли во время упадка
династии Рупенидов...
Автор имеет в виду армянское княжество Рупенидов, образовавшееся в 80-х
годах XII в. в горной части Киликии. Со времени Левона II (1185—1219) государство
Рупенидов вступает в полосу расцвета.
Стр. 287. ...не посвящались в звание мастера.
В научном архиве В. А. Гордлевского найдена заметка: «У армян посвящение
в цехи [производилось] на кладбище» (см.: С. А. Е г и а з а р о в, Организация и
внутреннее управление закавказских амкарств, Казань, 1891).
Дервиши А*и Эврена (Эврана) и цехи в Турции
Печатается по тексту, опубликованному в «Известиях Академии наук СССР,
1927», Л., 1928, № 15—17, 1171—1194.
Стр. 289. ...Ахи Эврена...
Как отмечал Фр. Тешнер, слово эврен значит собственно «дракон», «змий», так
он был прозван за свою храбрость (ср.: Е. Gross, Das Vilajet-Nàme des Haggi
Bektasch, Leipzig, 1927, S. 82, Anm. 2; H. H. Schaeder, Zur Stifterlegende der
Bektaschis, «Orientalistische Literaturzeitung», Jg. 31, Leipzig, 1928, S. 1053, Anml;
Fr. Babinger, Mitteilungen des Seminars für Orientalische Sprachen, Berlin,
1928, Bd 31, Abt. II, S. 92, Anm. 5; Evlija Celebi..., I, s. 594—595).
Другой точки зрения придерживался F. W. Hasluk, который выводил, имя Эврен
из простонародного «эрен», что значит «святой» (см.: F. Hasluk, Christianity and
Islam under the Sultans, vol. II, Oxford, 1929).
Стр. 289. ...находится тюрбе Ахи Эврена.
Дополнения к вопросу о местонахождении могилы Ахи Эврена см. F г.
Taeschner, Beiträge..., S. 33—34.
Стр. 290. Коран, сура LXI, стих 13.
500

После этих слов на авторском экземпляре оттиска пометка В. А. Гордлевского*
карандашом: «Сиди-Али поклонился в городе „Эбхер" около Султанийе праху Пира-
Хасана, сына Ахи Эврена» (см.: М. Moris, Voyages de Sidi Aly fils d'Housain,
nommé ordinairement Katibi Roumi, amiral de Soliman II, traduite sur la version
allemande de M. de Dies..., «Journal Asiatique», Paris, 1826, t. IX).
Куда она должна быть отнесена, установить не удалось.
Стр. 291. ...ex voto (лат.) —по обету.
Стр. 291. ...память об Ахи Эврене прочно укрепилась в Кыршехире...
Фр. Тешнер считал Ахи Эврена исторической личностью, ссылаясь при этом на-
«Месневч» Гюльшехри, по которому Гюльшехри был 50 лет вместе с Ахи Эвреном
(см.: Fr. Taeschner, Ein Mesnevi Gülschehris auf Achi Evran, Glückstadt und
Hamburg", 1930) (турецкий и параллельный немецкий перевод]; одновременно Тешнер
указывал, что личность Ахи Эврена с давних пор была окутана сказаниями и
легендами. Отмечая, что впервые сведения о нем дал Али Эмири, Тешнер считал
желательным более подробное изучение личности Ахи Эврена (см.: Fr. Taeschner,;
Beiträge.... S. 34).
Стр. 293. ... pendant (франц.).— в соответствии.
Стр. 294. ... couleur locale (франц.) — местный колорит.
Стр. 301. ...г. е. мусульман было незначительно.
После этих слов в авторском экземпляре статьи приписка капан да птом, видимо,
относящаяся к другому месту: «у моряков (гемиджи) был ахи-баба (покровитель)».
Стр. 304. ...у ремесленников были свои излюбленные кофейни, общественный
сундук.
Общественный сундук — здесь в смысле своя касса.
Стр. 304. Недавно в Кыршехире во время выборной кампании в Великое
национальное собрание...
Имеется в виду кампания по выборам (2—6 сентября 1927 г. ) в меджлис III
созыва.
О Футувветнаме
(Справка)
Печатается впервые по рукописи автора. Текст написан карандашом, беглым
почерком, в ряде мест его с трудом удалось разобрать.
Стр. 307. Оно написано на бумаге восточной, без водяных знаков.
О производстве бумаги в Турции см. весьма содержательное исследование Ф. Ба-
бингера (Fr. В a b i n g e r, Papierhandel und Papierbereitung in der Levante,
Berlin, 1931).
Стр. 312. ...и не воровать добра мастера.
После этих слов следует «в-пятых»; пункта «в-четвертых», следовательно, нет.
Османские сказания и легенды
(Серия первая)
Печатается по оттиску из журн. «Этнографическое обозрение», кн.: 86—87, 90—
91 (М.), 1912, стр. 1—76.
Стр. 322. ...в своего рода тризне или жертвоприношениях на могиле и др.
Как указывал Д. Шестаков, священность старых деревьев, передача болезни
вместе с клочком одежды на могиле святого, почитание плаща, бороды, волос
пророка Мухаммеда — «все это черты, повторяющиеся только с изменением в имени святого,
и в греческой, и во всякой другой христианской, а отчасти и дохристианской
агиографии» (см. рец. Д. Шестакова в «Журн. Минист. проев.», СПб., 1913, № 4, стр. 355).
Стр. 323. Нередко слово на могиле или место рождало легенду.
Дополняя автора, А. Самойлович отмечал, что «иногда личные имена,
дававшиеся будущим святмм в детстве на основании особых народных верований,
связанных с наречением имени, впоследствии служили поводом к созданию легенд, в коих
имя получало новое толкование (Баглы-баба, Кар-ягды-баба, Сары-баба, Эр-Йетиш>
баба)» (А. Ca мо й л ов и ч. Рецензия, стр. 583).
Стр. 325. Он велел перенести его во дворец, наказав слугам исполнять все его
желания.
Д. Шестаков указывал, что этот мотив соприкасается с международной сказкой,
нашедшей отражение у Шекспира (см.: Д. Шестаков, Рецензия, стр. 355).
Стр. 325. Народ просто говорит «Махмуд», но, очевидно, разумеется султан Мах-
муд II...
Д-р Ф. Шрадер считал, что скорее подразумевается султан Махмуд I (1730—
1754), упоминаемый также во многих других легендах, хотя причины такой
популярности остались Шрадеру непонятными. В то время он высказал и другое предполо-
501

жение, а именно: не идет ли в данном случае речь о Махмуд-паше, великом везире
султана Мехмеда II (у д-ра Шрадера ошибочно указано — Мехмеда III); Махмуд-
паше, великому везиру (1453—1473), казненному в 1473 г., народная молва
приписывала не только большую мудрость, но и силу чудотворца (Биографические данные
см.: «Enzyclopaediê* des Islam», Bd III, Leiden — Leipzig, 1936, S. 147).
Стр. 326. ...но постепенно опохмелялся и пропускал всех.
Д-р Шрадер, дополняя В. А. Гордлевского, сообщает, что незадолго до его
рецензии (в конце 1912 или начале 1913 г.) Ахмед Расим опубликовал в стамбульской
газете «Тасвири Эфкяр» анекдот о Бекри Мустафа-аге. Этот анекдот был
использован для написания остроумного фельетона о политическом положении. Содержание
анекдота: как-то Бекри Мустафа остановил похоронную процессию. Он наклонился
к покойнику и что-то шепнул ему на ухо. Все присутствовавшие возмутились. Когда
Бекри Мустафу привели на расправу к султану, Бекри Мустафа заявил ему, что он
сказал покойнику, что его, Бекри Мустафу, назначили проповедником в Аясофья:
«Пусть там, в потустороннем мире знают, как далеко зашла испорченность в этом
мире».
Стр. 327. Тогда он снова идет в монастырь Меркез-эфенди...
Так в тексте, очевидно, вместо «монастырь» следует читать «подземелье».
Стр. 327. Бараны... благоговейно кружились вокруг нее.
Д. Шестаков указывал, что это постоянно повторяющийся в греческой
агиографии мотив откровения воли божьей через животное (см.: Д. Шестаков, Рецензия,
стр. 355).
Стр. 331. ...думая, что на них движется лес.
Как указывал Д. Шестаков, это международный мотив, повторяющийся в
«Макбете» Шекспира (см.: Д. Шестаков, Рецензия, стр. 356).
Стр. 341. M 62. Шеджаэддин.
Как считал Т. Менцель, речь идет, по-видимому, о бекташийском текке Шюджа-
Эддина (местный простонародный выговор — «Седжаэддин», а не «Шеджаэддин»);
в этом Менцель, как он сообщал, смог полностью убедиться за время своего
трехнедельного пребывания в соседнем Сейидигази. Тем самым дело идет там также о
могиле Шюджаэддина, рядом с которой, как отмечал Менцель, покоится в собственном
тюрбе Мюрюввет-баба. В то же время, как указывал Менцель, автор не упоминает
об известном по сказаниям великолепном бекташийском текке в Сейидигази с его
семью могилами угодников, о которых сложилось много легенд, например о Хашиме-
баба (выговаривается «Хаджим-баба»), который, неповрежденный огнем, вошел впечь
(фурун эви). Там же покоится отважный борец за веру Сейид Баттал-гази в гробе
длиной 6 метров, а рядом с ним — Крал-кызы; стоит там также гроб Чобана-баба,
или Гизли-баба, обладавшего поразительными способностями кусать; см.: Th. Menzel,
Russische Arbeiten über türkicshe Literatur und Volkloristik... («Der Islam», Strassburg,
1913, H. 1, S. 129—130).
Стр. 344. M 81. Мечеть Аясофья.
См. также: В. Д. Смирнов, Турецкие легенды о святой Софии и о других
византийских древностях, СПб., 1897.
Стр. 346. ...как ты одержишь победу над греками.
Речь идет о греко-турецкой войне 1897 г., в которой Греция потерпела
поражение.
Стр. 352. ...свечи, возженные на могиле угодника, горят не угасая.
Д. Шестаков указывал, что это мотив, очень известный в греческой агиографии
(Д. Шестаков, Рецензия, стр. 538).
Стр. 354. ...из камней сочился ёгурт (кислое молоко).
Д. Шостаков считал, что это по существу то же самое греческое верование об
утесе, откуда падает струя воды — по легенде, неиссякаемое млеко Богоматери
(см.: F. Cumont, Voyage d'exploration archéologique dans le Pont, Bruxelles. 1906,
p. 323; Д. Шестаков, Рецензия, стр. 356).
Стр. 361. № 161. Потоп.
Международные сказания о потопе. Кроме Usener'a, см. также: Andrée,
Die Sintflutsagen etnographisch betrachtet, Braunschweig, 1891, S. 86, 93, 104.
Стр. 366. Сесвирен Султан...
Цитируемый автором по «Osmanischer Lloyd», как несколько неуверенно
предполагает автор, — на самом деле «Тез верен» («быстро дающий») — христианский
«святой» (см.: Th. Menzel, Russische Arbeiten..., S. 129).
Из преданий о Тимур-ленге
Печатается по тексту, опубликованному в ж\рн. «Этнографическое обозрение»
(М.), 1914, № 1—2, стр. 162—164.
502

Османские исторические сказания
(Серия вторая)
Печатается по тексту, опубликованному в журн. «Этнографическое обозрение»
<М), 1915, кн. CV—CVI, № 1—2, стр. 1—17.
Память об Ашык-паше в Кыршехире
Печатается по тексту, опубликованному в журн. «Доклады Академии наук
СССР» В., Л., № 7, стр. 25—28.
Османские сказания и легенды
(Серия третья)
Печатается по тексту, опубликованному в журн. «Этнографическое обозрение»
<М.), 1916, кн. СХ, № 3—4, стр. 1—41.
Стр. 390. Когда началась греко-османская война... Имеется в виду война 1897 г.
Сказания и легенды, собранные в Турции в 1926—1928 гг.
(Серия четвертая)
Печатается впервые по машинописному оригиналу автора.
Стр. 412. ...воздыхать об угодниках стало теперь и небезопасно...
В. А. Гордлевский имеет в виду преследования, которым в конце 20-х годов
XX в. подвергались элементы, не желавшие подчиняться антиклерикальным
мероприятиям, проводимым правительством Турецкой республики.
Стр. 433. Когда-то, перед войной с Италией...
Имеется в виду итало-турецкая война 1911—1912 гг.
Стр. 445. ...стали шептать султану Иылдырыму Баязиду, что так уменьшаются
доходы государства...
Здесь имеется в виду, что содержание дервишей (прихлебателей-тунеядцев}
обходилось дорого.
Стр. 445. Вариант: Мураду.
Имеется в виду султан Мурад I (1359—1389).
Стр. 450. Я отвечал ему словами Лессинга.
Имеются в виду известные высказывания знаменитого немецкого писателя Гот-
хольда Эфраима Лессинга (1729—1791) в «Natan der Weise» («Натан Мудрый») о
религиозной толерантности.
Стр. 470. Несмотря на официальный запрет, таинственные поклонники
продолжают все молиться у окна...
Автор имеет в виду закрытие (закон № 677 от 30 ноября 1925 г.) текке, завие,
тюрбе и запрещение орденов и некоторых религиозных церемоний.
Стр. 476. Продолжение рассказа так, как у Хаджи Мехмеда.
Здесь, вероятно, описка: не у Хаджи Мехмеда, а у Хаджи Хюсейна.
Стр. 479. ... in partes infidelium (лат.). — в страны неверных.

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Абака, ильхан — 66, 67
Аббас, 290, 293, 301
Аббас II, шах (в XVII в.) — 262
Аббасиды, династия халифов (750—
1258) —20, 45, 151, 154, 491, 495
Аббас-эфенди, дервиш ордена руфаи—
410
Абдал-деде (Абдал Султан) — 484
Абдал Муса — 298
Абдаллах Энсари — 313
Абди-бей. — 290
Абдул Азиз,. султан (1861—1876)—237,
238, 373, 437, 438
Абдул Ведут (Я ведут) — 342
Абдул Ваххаб — 357
Абдул Ваххаб Гази — 448
Абдул Кадир, улем — 321
Абдул Кадир Гиляни — 213, 296, 397,
400, 413, 414, 415, 416, 485
Абдул Кадир Ивоглу Хайдар,
архивариус— 41
Абдул Кадир Хамдизаде — 26, 40, 93,
229
Абдул Лятиф — 422
Абдул Лятиф Гиззизаде — 474
Абдул Лятиф Кудси — 220
Абдул Меджид, султан (1839—1861) —
332, 400, 4?1.
Абдул Мелек «Кутбульарифин» — 421
Абдул Хади — 390. 391
Абдул Халим — 328
Абдул Хамид, султан (1876—1909)— 41,
224, 279, 331, 346, 390, 401, 402, 415
Абдулла — 348, 355, 397, 428, 430, 444
Абдулла-баба см. Джиерим-баба
Абдулла-деде — 417
Абдулла (Дженнетзаде) — 397
Абдулла ибн Зубейр — 308, 309
Абдулла ибн Хюсейн, мастер — 318
Абдулла, ренегат — 209
Абдулла-халие Вефа см. Химмет-деде
Абдулла-эфенди, муфтий — 471
Абдуллах Бадахшанский — 389
Абдульлейс Бейтари — 396
Абдуррахман — 313, 341, 355, 409, 469
Абдуррахман Гази, знаменосец пророка
Мухаммеда 396
Абдуррахман Шейяд, шейх — 207
Абдурреззак —313
Абдуссадык (Сака-баба) — 335
Абдюлькадир — 93
Абид — 235
Абу Бекр — 220, 224, 225, 243, 249,
442, 454, 468, 471
Абу Бекр Джаулаки, шейх — 207
Абу Гюнеш — 396, 397
Абу Джахиль — 308
Абу Исхак Казируни (Абу Исхак
Ибрагим Казвини) — 397, 468
Абу Лейс, слуга Искендера — 388
Абу Сайд — 413
Абу Ханифа, имам, мусульманский
законовед, глава Ханифитского толка
(699—767) — 199, 200, 359, 360,
449, 450, 451, 454, 497
Абу Хатим, переписчик — 150
Абу Хурейра см. Асхаб Абу Хурейра
Абу Юсуф, арабский законовед (731—
798) — 451
Абуддердер см. Асхаб Абуддердер
Абуззар см. Асхаб Абуддердер
Абулгази, хорезмский правитель и
историк (1603—1663) —72
Абульатак, книгопродавец Хаджи
Софу — 226
Абуль Вефа, шейх — 335, 362
Абуль Гази Бахадур-хан — 70, 80,
Абулькасим Симьяни — 309, 313, 314
Абуль Фарадж Бар Эбрей см. Бар Геб-
рей
Абульфетх — 396
Абуль Фида, арабский энциклопедист,
историк и географ (1273—1331) —*
46, 57, 74, 148, 150, 153
Абуссюуд (Эбуссиюд) — 356, 438, 443
Аваз, сапожник — 235
Авель — 468
Авраам, пророк — 253, 291, 312—314,
370
Авшар, сын Огуза — 81
Агях-эфенди, сын Хюсейна — 485
Адам, пир земледельцев — 301
Адам, праотец (мифический)
человечества — 253, 300, 314, 315
Аджеле-баба — 365
Адли (Адли-эфенди) — 408, 409
«Азатин», султан — 212
Азем-баба — 262
Азиз ибн Ардешир Астрабади, историк
см. Астрабади А.
Азиз Самих, турецкий депутат — 174
Азиза, правительница Алеппо — 87
Азизага — 248
Азраил, ангел смерти — 487
Айба, Сейфеддин см. Сейфеддин Айба
Айдыноглу, шейх — 328
Айззэддин — 109
Айляров Ш. С —2, 6, 491, 494, 497
504

Айнуддоулэ, художник — 162
Айни ана, рабыня — 205
Айше — 420
Айны Али-баба — 416
Ак-баба (конийский) — 395, 438
Ак билек («Белая кость») — 385
Акбыйык — 481
Ак Иззеддин — 473
Ак Шемседдин — 335, 347, 413. 419,
439, 445, 446, 447
Ак Юсуф — 473
Акгёмлек Мехмед — 338
Акиф — 478
Аккоюнлу — 353, 374, 395
Аксараи, Керимеддин, хронист — 33,
36, 38, 86, 168, 174, 176, 193, 201,
208
Аксу Ф. — 72
Акчокраклы О. — 279
Алауддоуле, сын Сюлеймана — 290, 291
Алаэддин, брат султана Орхана, его
везир — 181
Алаэддин, угодник — 408
Алаэддин Ата Мелик Джувейни,
монгольский государственный деятель,
персидский ученый-историк (1226—
1283) — 33
Алаэддин Даудшах см. Даудшах
Алаэддин
Аламеддин Кайсар, правитель Акса-
рая — 86
Алаюндлу, сын Огуза — 81
Александр Македонский Двурогий,
греческий полководец и
государственный деятель (356—323 гг. до н. э.) —
387, 388
Алексей Великий Комнин см: Алексей I
Комнин
Алексей, император Византии, отец
Анны Комнин, автора Алексиады —
193
Алексей I Комнин (Кир Алексис) —
49, 50, 53, 57, 107, 109, 111, 125, 146,
183, 492, 493
Алексей III, Ангел, византийский
император — 53
Али, Халиф (656—661)—241, 243 —
247, 249, 251—254, 259, 268—272,
274, 278, 283, 284, 292, 293, 313, 315,
316, 322, 341, 342, 344, 347, 361, 416,
433, 448, 454, 468, 471
Али, шейх — 465
Али Авни Джандар — 72, 73, 138
Али-ага — 355, 395
Али Афтер, сын пятого имама
Мухаммеда Бекира — 243
Али Ашык-паша см. Ашык-паша
Али-баба (Али-баба Айны Али-баба) —
364,365, 400, 416, 433
Али-баба Ушагы (Ушакский) — 400
Али Гяви — 470
Али-деде — 446, 452
Али ибн Абди — 235
Али йбн Хусейн Кашифи, автор «Ра-
шахат» — 381
Али Кузу-баба — 413
Али Муадиль — 403
Али Мысри, шейх — 137
Али-паша см. Кылыч Али-паша
Али Риза-naina — 400
Али Риза Ялман — 95
Али Самарканди — 452
Али Учтум-баба — 421
Али Хайдар (Али Хайдар-эфендиУ —
273, 300
Али-хан — 189, 228
Али Челеби, турецкий историк и
географ (род. 1541/2 или 1542/3, ум.
1599)—295, 298, 346, 380, 500
Алишан, сын курдского бея Махмуд-
паши — 241
Али Эмири, турецкий ученый,
библиограф (1857—1924)—33, 501, 292, 295
Алихан, сын Ходжа Джихана — 222
Алихан см. Алишан, сын курдского бея
Махмуд-паши
Алишир, эмир Гермияна — 128, 203
Алкаэвли, сын Огуза — 81
Алкыревли — 81
Алп Арслан, Великий Сельджукид
(1064—1072) —39, 41, 50, 58, 79,
88, 97, 108, 122, 491
Алтун-апа — 494
Алтунпа (Шемседдин Али) см.
Шемседдин Алтунпа
Алтынташ — 473
Аль-Кашгари см. Махмуд Кашгарский,
Амасьялы Абди-заде Хюсейн Хюсамед-
дин — 43
Амикус — 405
Амир Ариф-челеби — 36, 76, 138, 198,
207, 210, 497
Аморийская династия — 75
Амос, пророк — 270
Амули — 277
Амфилохий. епископ — 210
Анахита, богиня луны и животворящей
воды — 24/
Ангелы, династия — 56
Андрей, апостол — 365
Андрей Боголюбский — 57
Андроник I Гид — 56
Андроник I Комнин — 57
Анна Комнин — 193
Анош-Раван, прозвище Хосрова I—499
Араб Сайд, святой, покровитель птиц —
396
Араби. см. Мухиэддин Араби
Аракин В. Д. — 32
Арендонк — 136
Ариман — 160
Аристотель — 328
Ариф — 385
Ариф-баба — 423, 424
Ариф-бей — 231
Ариф, чауш Мысри Ниязи — 417
Ариф, шейх — 401
Арнавут Селих-баба — 420
Армаганшах, Хаджи см. Хаджи Арма«
ганшах, атабек
Арпаджы-баба — 353, 355
Арсений, патриарх Вселенский — 22
212
Арслан, имя, прозвище — 84, 85
Арслан см. Алп Арслан
Арслан Али-эфенди — 354
Арслан Догмуш, ученый — 224
505

Ашрсланшах, сын Кылыч Арслана II—
217
Артук — 52
Артукиды — 10, 52, 58, 111
Асаф-паша — 289
Астрабади А., историк — 37, 226
Асхаб Абуддердер [(Абуззар), дер дер
от арм. тертер — священный] —
340, 341, 406
Асхаб Абу Хурейра — 469
Асхаб Хурейра см. Асхаб Абу Хурейра
Ата-бек — 224
Атаи, чагатайский поэт XV в. — 211
Атакчалы Мехмед-ага — 281
Ататюрк, Кемаль — 124
Атаулла — 413
Атик Али-паша — 410
Атик Валиде-султан — 359
Аттая М. О. — 276
Атыф-бей — 485
Аучан, Исмаил см. Исмаил Аучан
Афанасьев — 173
Афляки (Афляки Шемседдин Ахмед),
мемуарист — 33, 36, 37, 42, 67, 68,
74, 86, 89, 130, 134, 137, 138, 140,
144, 148, 150, 155—157, 169, 175. 187,
189, 193, 195, 201, 204, 207, 210, 220,
223, 227, 230
Афродита ~ 371
Ах Эрбасан — 473
Ахемениды — 189
Ахи Бычакчы — 283
Ахи Зенгани — 136
Ахи Ильяс — 230
Ахи Исхак — 282
Ахи Мехмед ибн Ахи Джемаледдин —
462
Ахи Мирим Хальвети, шейх — 284
Ахи Мустафа — 473
Ахи Хасан — 282
Ахи Хюсамеддин — 284
Ахи Челеби — 500
Ахи Эврен (Ах Эврен, Эвран) —220,
283, 289—296, 299—303, 305. 452,
453, 456, 457, 460, 469, 472, 473, 500,
501
Ахи Эюб — 500
Ахи Юсуф — 206
Ахи Якуб — 282
Ахибабазаде Юсуф Зия, ответственный
редактор газеты «Бабалык» в 1913 г.—
282
Ахизаде, муфтий — 282
Ахизаде-эфенди, кадиаскер Мехмеда
III — 500
Ахилл — 160
Ахмед — 400, 438, 471, 472
Ахмед (Ахмед Биджан, Языджыоглу
Ахмед), автор «Ахмедие» см. Ахмед
Биджан Языджыоглу
Ахмед (Ануд), ахи — 138
Ахмед, ильхан — 218
Ахмед, кадий из Нигдэ — 38
Ахмед (Каба Сакал), имам — 486
Ахмед см. Ашыкпашазаде
Ахмед, уроженец Карахисара — 486
Ахмед, шорник — 235
Ахмед (Ашыкпаша-заде), правнук
Ашыка-паши см. Ашыкпашазаде
Ахмед аль-Каза Бади — 409
Ахмед-баба Гёмлекли (Баба-эфенди)—*
481
Ахмед-бей — 416
Ахмед Бедеви — 414
Ахмед Биджан Языджыоглу, суфий —
35, 329, 445
Ахмед Бурханеддин «Кадий Сивас-
ский» — 137, 199
Ахмед Бухари — 363, 414
Ахмед Вефик-паша — 211, 283, 477,
483
Ахмед-деде — 341—343, 357
Ахмед Мидхат — 267
Ахмед «Мустафа», ахи — 139
Ахмед Мухтар, тюрбедар — 476
Ахмед Неджмеддин — 448
Ахмед Расим — 409, 502
Ахмед Рефик — 42, 84, 93, 95, 121, 124
Ахмед Рифаи, противник Хаджи Бек-
таша в Албании — 265
Ахмед Руфаи — 127, 207, 213, 415, 416,
478
Ахмед Таррак — 448
Ахмед Тевхид — 40, 43
Ахмед Факих Кутбеддин — 194, 201
Ахмед Фартлы — 466
Ахмед Февзи Зувараклы — 219
Ахмед Феридун, археограф — 35
Ахмед-эфенди — 325, 354
Ахмед-эфенди, шейх — 486
Ахмед Ясеви — 204, 205, 206, 269, 386
Ахмеди, поэт — 122
Ахмедулла — 426
Ахмедшах, глава ахи в Конье — 138
Ашкы, меддах — 403
Ашык-паша, поэт—75, 295, 379, 380—
382, 452, 453, 456, 457, 460, 503
Ашыкпашазаде, Ахмед — 75, 122, 127,
206, 283, 291, 380
Аяк дедеси см. Сейид Абдуль Кадир
Баба Джафар см. Джафар-баба
Баба Ильяс — 127, 380
Баба Исхак — И. 34, 63, 126—129,
178, 184, 185, 198, 205
Баба Салтык (Баба Салтук) см. Сары
Салтык
Баба Туграи см. Шемседдин Баба
Туграи
Баба Хайдар см. Хайдар-баба
Баба-эфенди см. Ахмед-баба Гемликли
Баба Юсуф Хакики см. Юсуф Хакики,
сын Сомунджу-баба
Бабек, вождь восстания в
Азербайджане против арабских завоевателей
(ум. 839 г.) — 205
Бабингер Фр., германский тюрколог
(род. 1891) — 27, 41, 46, 60, 255,
257, 268, 274, 276, 284, 501
Багави, имам, египетский святой,
потомок Али (1199/1200—1276)—469
Багдади-баба — 407
Бабур (Бабуршах), тимурид,
основатель династии Великих Моголов
(1482—1530, правил в 1526—1530) —
78, 98, 103, 495, 496
Бабуршах см. Бабур
Баглы-баба — 352, 501
506

Бади см. Ахмед аль-Каза Бади
Байчжу (Байджу, Байду) — И, 64,
66, 203
Байындыр (Байиндыр), сын Огуза —
78, 81, 392
Байрам, имя — 447
Байрам Вели см. Хаджи Байрам Вели
Баки, имя — 422
Бакы, поэт (1527—1600) — 338
Балдуин, князь Эдессы — 51
Балим-баба — 263
Бар Гебрей (Бар Эбрей), Абуль Фа-
радж, христианско-арабский и
сирийский историк, филолог и
богослов (1226—1286) — 39, 212, 491
Бармекиды, персидская династия вези-
ров аббасидских халифов (VIII в.) —
107
Барт А., французский ориенталист
(1884—1916) — 405
Бартольд В. В., русский востоковед
(1869—1930) — 20, 21, 26, 27, 29, 36,
68, 70, 82, 88, 166, 168, 219, 226, 282,
284, 289, 379, 493, 494, 499, 500
Басили — 74
Басри-уста — 459
Батак, шейх — 463
Баттал Сейид Гази см. Сейид Баттал
Бахауддин (Газневи) см. Газневи Ба-
хауддин
Баят, сын Огуза — 81
Бахши — 88
Баязид I, Йылдырым (Молниеносный),
султан (1389—1402) — 176, 292, 347.
348, 356, 359, 372, 445, 446, 471, 474—
476, 479, 481, 483
Баязид II, Святой, султан (1481—
1512) — 231, 277, 327, 328, 335, 339,
373, 376, 416, 418, 440
Баязид Вистами (Баязид Бистамский),
ученый — 42, 224, 265
Баязид Йылдырым см. Баязид I,
Йылдырым
Баязид Молниеносный см. Баязид I,
Йылдырым
Бед Лис (изначальное имя) — 388
Бедреддин — 416, 446
Бедреддин, благотворитель — 200
Бедреддин, мевлеви — 133
Бедреддин, потомок Али — 468
Бедреддин Симавоглу (Бедреддин Си-
мавнаоглу) —212, 255
Бедреддин Яваш, шейх-художник —
162
Бейбарс, султан — 13, 62, 65—67, 157
Бейбарс Мансури — 46
-Бейдили, племя — 72
Бейкозлу Мехмед — 352
Бейхаки — 177, 328
Бекдели, сын Огуза — 81
Бек Екенк — 263, 273
Бекир-бей, партизан — 427
Бекир Низами-паша — 486
Бекир-эфенди — 299
Беккер К. X., германский востоковед
(1876—1933) — 98
Бекри Мустафа (Бекри Мустафа-ага) —
267, 324—326, 502
Бекташ Вели см. Хаджи Бекташ Вели
Бекташоглу Мустафа — 235
Белиг, летописец — 474
Бергеви (Биргеви) Мухаммед ибн Пир
Али), знаменитый турецкий теолог
(1522—1573) — 321, 346
Бернауэр В. (1827—1890) — 35
Бернштам А. Н., специалист по истории
и археологии Средней Азии (1910—
1957) — 80, 494
Бернье Ф. — 119, 131, 181
Бертельс Е. Э., советский востоковед
(1890-1957) — 6, 20
Бесим Аталай — 48, 68, 71, 179, 293
Бессонов С. — 164
Бехаэддин, шейх — 353
Бехаэддин Велед см. Султан Велед
Бехаэддин Кутлуджа, вельможа — 176
Бехнан Э. — 294, 303, 304
Бехрамшах, князь Эрзинджана — 58,
105, 109, 194
Бехрамшах Мубаризеддин, эмир
меджлиса—115, 116, 158, 171, 172, 174, 176
Бешар, ахи — 139
Бешир-гази (Бешир-ага) — 336
«Беялун» (Нилюфер) — 87
Биби Мюнеджжиме, мать Ибн Биби —
34
Бидженек, сын Огуза — 81
Билял Хабеши — 437
Биргеви см. Бергеви
Бирги, князь — 151
Бист Макала Казвини — 491
Блошэ — 40, 491
Бовэ де В. — 46, 64, 213
Богоматерь — 502
Бозбек, вождь юрюков — 94
Бокагылы-деде — 365
Боэмунд, князь Тарента — 38, 54, 155
Братиану, историк — 179
Браун П., английский ориенталист
(1862—1926) — 283
Брокельман К-, германский востоковед
(1868—1956) — 219
Брокьер, Б. де ля — 101, 121, 152, 155,
182, 192, 495
Броссэ М. И., русский кавказовед,
уроженец Франции (1802—1880) — 39,
74
Брусалы Мехмед Тахир — 381
Бу адам — 325
Буассар — 262
Будагов Л. 3. (1812—1878) — 98
Букалы-баба — 348, 364
Буламашлы — 458
Булгур-деде — 468
Булгурзаде, депутат — 408
Бунсуз, бей уджа — 65
Бурханеддин (Бурхан-деде) — 468
Бусбек, цесарский посол — 411
Бусыры, арабский поэт (1212—1294
или 1297) — 416
Бухари Мехмед — 436
Быйыклы Хюсрев-баба — 426
Бюкдюр (Бюкдюз), сын Огуза — 81
Вайда, Жорж — 500
Байт — 276
Валиде-султан — 438
Ван, армянский царевич — 63
507

Василий см. Фасиль
Василь, барон — 99
Вахид-паша — 473
Везир Мухтар — 464
Вейсуль Карани (Вейси) йеменский
пастух — 454
Велед см. Султан Велед
Велед Челеби — 194, 219
Веледюль-эмир (В. А. Гордлевский)—
26
Вели, шейх — 290
Вели-баба -т 336
Вели-деде — 345
Великие Моголы, династия — 103
Вели Шемседдин — 389
Вельяминов-Зернов В. В. — 259
Венсан де Бовэ см. Бовэ де В.
Вефа (Абуль Вефа Мустафа Муслихед-
дин) см. Абуль Вефа (Абульвефа)
Вилькен Ф. — 47
Винценти, доминиканский монах — 213
Виттек П. — 34, 35, 38, 43, 46, 49. 52г
55, 136, 162, 209, 218
Владимир Мономах — 82
Габриэль А. — 44, 164
Гавриил, архангел см. Джебраил
Гаврилов М. Ф. — 292
Газан, ильхан — 67, 97, 104, 124, 144,
218
Гази Авранос — 427
Гази Ибрагим — 402
Гази Михаил — 370
Гази Хюсейн — 402
Газие-хатун,, дочь князя Халеба — 59
Газневи Бахауддин, шейх — 464
Газневиды — 98, 495
Гайби (Худа Раббим Султан) — 472
Талиб — 443
Талиб Эдхем — 43
Ганнаме, род — 485
Гаркан — 313
Гауе — 39,1
Гевхерли Ханым, дочь Фазыл-паши —
404, 405
Гезиод — 277
Гейикли-баба — 295
Геленбеви Мехмед — 439
Св. Георгий — 278, 433
Георгий, сын Андрея Боголюбского —
57
Геркулес — 405
Гермияноглу Якуб-бей см. Якуб-бей
Гермияноглу
Гермияногуллары, династия — 496
Геродот — 148
Гёбекли-деде — 406
Гиббоне — 2, 141
Гизе Ф. — 82, 87. 94, 141, 206, 270, 321
Гизли-баба — 502
Гизли см. Гизли Эвлия
Гизли Эвлия — 423
Гияседдин, мусульманский ученый —
348
Гияседдин Кейхюсрев II см. Кейхюс-
рев II, Гияседдин
Гияседдин Месуд II см. Месуд И,
Гияседдин
Глюк — 163, 164
Гобино — 267
Гоголь Н. В. (1809—1852) — 5
Голыш-баба см. Урьян-баба или Яху
Гомандарян — 287
Гончаров И. А. (1812—1891) — 269
Горький А. М. (1868—1936) — 5
Готфрид Буйонский — 51
Готье Т.—277
Грегуар Г.— 75, 76
Грейфенхорст, Крэлитц фон см. Крэ-
литц фон Грейфенхорст.
Гренар Ф., французский консул — 40,
248, 251
Григора см. Никифор Григора
Григорий Просветитель — 245
Григорий Таронит — 50
Гроте — 262, 272
Гуман К. — 72, 198
Гюар С, французский ориенталист
(1846—1884) — 74
Гюль-баба — 323, 343
Гюльзар-баба — 410
Гюльфем-хатун бинти Абдулла — 355,
424
Гюльшехри, поэт — 291
Гюрджи-хатун (грузинская царевна
Тамара), жена султана Гияседдина
Кейхюсрева II—87, 158, 162, 196, 208,
209, 211, 212
Гюнеш, невольница — 401
Давид Комнин — 57, 493
Давид, пророк — 244
Давид, псалмопевец.— 267
Давид Сасунский — 76
Давид Сослани, царь Грузии — 83
Дайламиты — 495
Дайфа, правительница Хелеба — 87
Дакьянос, царь — 437
Далгыч-баба — 421
Даная — 245, 272
Данишменды — 9, 10, 38, 48, 52. 54,
. 55, 61, 73, 75, 107, 119, 162, 173, 199
Дардан Шарвашидзе, военачальник —
63
Даудшах, Алаэддин — князь Эрзинд-
жана— 58, 102, 109, 111, 195
Дауд (Давид) — 280, 281
Дауд Кылыч Арслан I см. Кылыч Аре-
лан I, Дауд
Даукинс Р. М. — 239
Девис Э. — 276
Девлет-ханым — 471
Дегран — 264, 267—269
Деде -Максуд — 386, 393
Дели Омар — 473, 477
Дели Хасан-баба — 346
Дервиш-ага — 402
Дервиш-Мехмед — 244, 425
Дерели Пехливан см. Сейид Ахмед
Хайдар
Деспина, дочь Амира Арифа — 210
Дефремери — 113, 285
Джабир — 334
Джавулдур — 81
Джами (Лямии) (1414—1492Х — 136,
292, 324, 345, 460
Джангор — 499
Джандарогуллары — 106
508

Джанфида-баба — 350, 351
Джарук, ахи — 136
Джасут — 313
Джафар — 313
Джафар-баба — 323, 344, 364
Джахыз — 178
Джебали-баба — 447
Джебраил (Джибраил, Гавриил) —
312, 313, 315, 444
Джевад, сын Сюлейман-падшаха — 67
Джевад X. М. — 232, 308
Джевдет-паша', историк — 321, 322
Джевлани-деде — 334, 362, 409
Джевхери, комментатор Корана — 465
Джеляледдин см. Джеляледдин Руми
Джеляледдин Каратай, эмир — 43, 137,
155
Джеляледдин Кассаб — 130
Джеляледдин Мухаммед Хорезмшах —
34, 58, 62, 123, 128
Джеляледдин Руми, суфийский поэт
(ум. 1273/74) - 20, 23, 36, 42, 67,
86, 89, 104, 127, 132—134, 138, 139,
144, 155, 156, 162, 175, 194, 196, 197,
201, 202, 207, 208, 210, 211, 213, 219,
220, 223—225, 230—232, 237, 264,
265, 283, 298, 339, 341, 342, 351, 370,
373, 391, 405, 433, 434, 451, 455,
470—472
Джеляледдин Хорезмшах см.
Джеляледдин Мухаммед Хорезмшах
Джеляль Хорасани, эмир — 172
Джем, принц — 231
Джемаледдин — 464
Джемаледдин, купец — 144
Джемаль — 435
Джемиле, дочь Ахи Махмуда — 290
Дженаби — 46, 127, 206
Дженнетзаде, см. Абдулла Дженнетзаде
Джеррах-паша — 408
Джеррах Мехмед-паша (Мехмед-эфен-
ди), великий везир султана Мурада
III (1574—1595) — 372
Джибали-баба — 334, 349
Джибраил см. Джебраил
Джиерим-баба (Абдулла-баба?) — 417
Джиерим-баба Бедеви — 413
Джимри — 65, 168
Джуллаби — 136
Джунейд см." Джунейд Багдади
Джунейд Багдади — 42, 224, 435
Дзеруньян С Г. — 281
Дигенис Акрита — 75, 76, 82
Димитров ' И. К-, болгарский
востоковед — 60
Димитрий Солунский (Св. Димитрий),
святой —322, 331, 332
Дитереци Ф., германский ориенталист-
семитолог (1821—1903) — 371
Доган-паша, брат Инанджбея — 84
Домокл — 271
Дука, византийский историк — 176, 285
Дурсун-баба (Юсуф Рагыб), сын Аб-
дул Лятифа — 422
Дьяконов M. М. — 495
Дюканж — 47
Дюкер, сын Огуза — 81
Дюкова мать — 188
Дюссо — 262
Еди адым боюнда олан — 436
Еди шехидлер (Едилер) — 338, 360,
473
Едиэмирлер — 113
Езид, мучитель Али — 276
Елена, мать Константина Великого —
269
Елисеев А. В., доктор, русский
путешественник и антрополог (1858—
1895) — 384
Ёкенк см. Бек Екенк
Жан Дени, французский тюрколог
(род. 1878) — 135, 171, 495, 500
Жестокий Махмуд-паша см. Заль
Махмуд-паша Пехлеван
Жуковский В. А., русский иранист
(1858—1918) — 262, 267
Забел (Изабелла), дочь Левона II —
493
Завоеватель Анатолии см. Сюлейман,
сын Куталмыша
Закария, эмиссар-полиглот — 100, 114
Замбак-баба — 419
Заль Махмуд-паша Пехлеван (Залим
Махмуд-паша) (Жесткий) — 336,
337
Заль, отец эпического иранского героя
Рустема — 336
Зарре Ф., германский
археолог-востоковед (1865—1945) — 145, 162, 163,
165
Зарубин И. И. — 131
Захиреддин (Захиреддин Или) — 55
Заходер Б. Н., советский
историк-востоковед (1898—1960) — 2, 11, 21,
495
Зейнал Хаджи, бей уджа — 65
Зейнал, шейх —380
Зейнеб, дочь Хюсейна — 408
Зейнеб-ханым — 485
Зейнульабидин, студент — 296, 425, 428
Зейн уль-Абидин, внук Али — 270
Зейш Буракизаде Гази Сюлейман —
420
Зембилли Али Эфенди — 365, 418, 419,
482
Зенгани, ахи — 136
Зенджани см. Фаррух Зенджани
Зиндан-баба — 364
Зинджирли Али-баба — 479
Зихни-баба (Хасан-баба) — 423
Зияэддин — 474
Зияэддин Исфагани, везир — 139, 148
Зияэддин Кара Арслан, военачальник—
84
Зубейд Хинди —294
Зубейда, жена Харун ар-Рашида —
451
Зубейр —313
Зульгар — 313
Зун Нун, Данишменд—55, 113
Зыбчыкты-баба — 406
Зырзоп-деде (он же шейх ордена халь-
ветие — Ахмед-деде) — 423
Зюмбюль — 476
Зюмбюль-эфенди (Юсуф Синан) — 408
509

Иаков, пророк— 253, 291
Ибадзаде Мехмед-эфенди — 235
Ибн Ала, панегирист Данишмендов —
38, 55
Ибн аль-Араби, Мухиэддин см. Мухи-
эддин Араби
Ибн аль-Асир, арабский историк
(1160—1234)—39, 46, 62, 114
Ибн аль-Джавалики — 207
Ибн Баттута, арабский путешественник
(1304—1377) — 19, 20, 33, 37, 60,
68, 74, 77, 87, 121, 122, 129, 131, 133,
136, 137, 139, 140, 141, 143—145, 147,
150, 151, 153, 155, 157, 161, 171, 178,
190—192, 197, 198, 204, 209, 231. 282,
285, 297, 298, 306
Ибн Биби — 31, 33—35, 37, 38, 57, 63,
72, 85, 87, 98—101, 113, 168, 169,
172, 180, 188, 191—194, 202, 207, 212,
226, 229, 491
Ибн Динара, курд — 183
Ибн Джубейр — 125
Ибн Калемшах, кадий-ахи — 138
Ибн Кемаль (Кемаль-пашазаде) — 334,
442
Ибн Мелек — 354, 355
Ибн Масуд —308, 309, 314
Ибн Фадлан, Ахмед — арабский
путешественник (X в.) — 70, 83, 87
Ибн Халдун, арабский историк и
социолог (1332—1406) — 46, 106
Ибн Ханбал —497
Ибн Хишам, сын халифа — 270
Ибн Шеддад — 46
Ибрагим — 67
Ибрагим-деде, мюрид Хасана Хюсам-
меддина Ушшаки — 353
Ибрагим «друг Аллаха»—312
Ибрагим (из Ментеше) — 328
Ибрагим, султан (1640—1648) — 330
Ибрагим Хаккы — 442
Ибрагим Эдхем-баба —401, 402, 434
Ибрагим, эмир — 115, 19в
Ибрагим, эмир-эфенди — 42Х)
Ибрагим, эфенди — 328
Игдир, сын Огуза — 81
Игорь — 79
Идрис —266, 352
Идрис Битлисский, историк и
государственный деятель, курд по
национальности — 391
Идрис (и) Мюхтери, дервиш ордена
хальветие — 417
Изабелла, вдова Кылыч Арслана II —
195
Изабелла, сестра рыцаря Раймонда —
211
Иззеддин, ахи—171
Иззеддин Атабек, кадий — 201, 224
Израиль—62
Иисус Навин — 405
Иисус Христос (Иса) — 208, 243, 250,
252, 273, 361, 365
Ильдегиз — 194
Ильминский Н. И., русский тюрколог
(1822—1891) — 63
Ильяс — 339, 379
Ильяс, ахи — 230
Ильяс-баба — 468
Имам Ахмед (Каба Сакал) — 486
Инандж-бей — 37, 84
Иностранцев К. А. (1876—1941), русский
востоковед, историк культуры
Ближнего Востока — 188
Иоанн Комнин, сын Алексея Комни-
на — 53
Иоанн Русский, христианский святой —
250, 386
Иорнанд — 84
Иосиф, поорок — 253, 29'1
Иосия, библейский — 327
Иречек К. И.—60
Ирина Св. — 411
Иса см. Иисус Христос
Исаак Ангел (1185-1195, 1203—1204) —
56
Исаак Комнин (1057—1059)—492
Исаак, пророк — 291
Искендер-баба — 357
Искендер (Искендер Зюлькарнейн) см.
Александр Македонский
Исмаил — 253
Исмаил — 454
Исмаил, базарбашы — смотритель
базара — 235
Исмаил, знакомый автора — 26, 323»,
337, 355, 369
Исмаил, сын Адли — 408
Исмаил, уроженец Измида — 373, 375,
378
Исмаил, уроженец Измира — 376
Исмаил I, сефевидский шах (род. I486,
правил — 1501—1524) — 74, 243.
248, 256, 259, 275
Исмаил Аучан, святой — 248
Исмаил-баба (Исмаил-бек)—457
Исмаил Галиб — 151
Исмаил Гаспринский — 268
Исмаил Геленбеви—470
Исмаил-деде — 474
Исмаил Инёню, крестьянин—157
Исмаил Сефевид см. Исмаил
Сефевидский
Исмаил Хаккы, автор «тефсира» —
толкования на Коран — 390
Исмаил Хаккы (Брусский) — 41, 42,
222
Исмаил Хаккы, шейх—476
Исметеддин Геухер-хатун, дочь Кылыч
Арслана II — 88, 195, 217
Исфагани, прозвище—191
Ифтаде, шейх — 412, 475, 476
Исхак — 253
Исхак Факых — 473
Йирмисекиз Мехмед — 405
Йозеф Стрижиговский — 40
Иолук (Юлук) Арслан, сипахи-салор—
84, 103, 182
Йывак, сын Огуза — 81
Йылан-баба — 29'3
Иылдыз-баба — 352
Йылдырым Баязид см. Баязыд I, Иыл-
дырым
Каба Сакал см. Имам Ахмед (Каба
Сакал)
Кабакбаш —456
510

Кабакбаш Вели — 465
Кабак-деде — 481
Каджары —82, 189
Кады Аскер Челеби — 448
Казанова — 55
Кази-бек — 265
Казн Бурханеттин Абу Наср бим Ме-
суд Аневи — 492
Кайгусуз Султан — 270
Кайгусуз Хюсейн — 485
Кайгысыз-баба, Ибрагим — 332
Кайсар, ахи — 208
Кайы, сын Огуза — 81
Каймакчызаде Ходжа Абдуррахман —
357
Кале-дедеси — 355
Кале П.—277
Калемтраш-баба — 333
Календер-баба — 329, 458
Календероглу — 264
Калун, сын Эрмуна—313
Камереддин Лала Хоккабазоглу,
феодал — 73, 106, 117, 118
Камиль Египетский — 59
Комненус, эмир—117, 118
Кангозаде, племя — 96
Кандилли-баба — 352
Канджизаде Мехмед — 280
Кансу, Шевкет Азиз — 44
Кантарджы-баба — 326
Кантемир Д., деятель петровской
эпохи (1673—1723) — 258, 273, 287
Канус Бекджин — 313
Капигиан, Карапет см. Карапет Габи-
гиян
Кара Мустафа (Кара Мустафа-паша) —
483, 484
Кара Мустафа Кёпрюлю—482
Кара Сонкор, эмир — 209
Кара Языджи — 176
Карабаш — 420, 421
Карабаш Мустафабаба — 324
Карабаш-баба — 365
Караджа Ахмед — 265, 291, 321, 339,
340, 363, 421, 465
Караджа Ахмед Султан (шейх
Ахмед) — 340
Караджа Джандар, феодал—106, 118
Каракулак (Наллы-баба) — 455
Караман — 13, 52, 65
Караманоглу Мехмед — 65, 74, 127,
184, 229—231, 362, 493
Карапет Габигиян, преподаватель
армянской национальной школы в Си-
васе — 249, 250, 255, 260, 269
Каратай — 105, 148, 170, 175, 190, 209,
470
Караэвли, сын Огуза — 81
Каргын, сын Огуза — 81
Каролидис, ученый — 75
Карпов Г.— 494
Карелы Юсуф-паша (Чакыр-ага) —
408
Каррыев Б. А., советский востоковед—6
Карык — 81
Каръягды-баба — 356, 501
Касаб Ильяс —339
Касым — 95
Касым Хальфа — 230, 235
Касым Чауш — 356
Каэн, Клод, профессор филологического
факультета Университета в Стоас-
бурге по историко-вспомогательным
дисциплинам — 46, 491
Каюм Фейзулла — 421
Каяшейхи, прозвище Салиха-баба —
449, 452, 453
Кейкавус I, Иззеддин, султан (1210—
1219)—22, 38, 55, 57—59, 65, 85, 86,
102—105, 109, ИЗ, 115, 123, 136, 147,
168, 176, 190, 206, 218, 228
Кейка.вус II, Иззеддин, султан (1249—
1257)—38, 59, 65, 66, 74, 116, 147, 148,
169, 170, 175, 196, 199, 206, 211, 212,
218, 228, 496
Кейкубад I, Алаэддин, султан (1219—
1236) — И, 34, 41, 52, 56, 59, 60,
63, 64, 80, 87, 97, 102—105, 107, 108.
111—119, 130, 133, 135, 136, 140, 147,
148, 151, 154, 155, 159—161, 165—167,
173, 175, 180, 185, 188, 194, 199, 200,
205, 207, 212, 218, 228, 371, 375
Кейкубад II, Алаэддин, султан (1249—
1257) — 174, 211, 218, 221, 222, 227,
228, 466, 469, 470, 496
Кейкубад III, Алаэддин, султан (1284,
1293, 1304—1307) (по одной версии
был убит по приказанию хана Газа-
на, по другой — отравлен
собственным сыном Гияседдином,
который вскоре затем тоже умер) — 35,
41, 66, 67, 194, 212, 218, 466
Кейферидун — ИЗ, 114, 117
Кейхюсрев I, Гияседдин, султан (1219—
1237) — 10, 53, 55, 56, 59, 73, 82,
85, 100, 108, ПО, 114, 116, 144, 170,
173, 182, 187, 200, 202, 205, 206, 209,
217, 218
Кейхюсрев II, Гияседдин, султан (1236—
1295) — 34, 38, 53, 58, 59, 60, 63,
64, 66, 106, 114, 116, 118, 126, 128,
158, 185, 201, 208, 211, 212, 218
Кейхюсрев III, Гияседдин — 59, 66,
200, 218
Кель Хасан-паша, вали — 229, 469
Кемаледдин (Сары Гюзель) —409
Кемаледдин, эмир — 223
Кемаледдин Кямьяр, эмир — 105, 206
Кемаледдин Караташ см. Кемаледдин
Румташ
Кемаледдин Румташ, феодал — 155,
209
Кемаль, Мустафа см. Ататюрк, Кемаль
Кемальпашазаде см. Ибн Кемаль
Керимеддин Аксараи см. Аксараи, Ке-
римеддин
Керкаин — 313
Кесик-баба — 352
Кесикбаш, Юсуф — 338, 356, 393, 429,
448
Кетеджи-паша, эрзурумский паша —
397
Кёпрюлю Мехмед-паша — 371
Кёпрюлю, Мехмед Фуад — 33, 36, 38,
40, 43, 44, 70, 71, 77, 80, 82, 88, 129,
134, 141, 162, 171, 173, 181, 194, 216,
293, 372, 379, 380, 492, 493
511

Кёпрюлюзаде Мехмед Фуад см. Кёп-
рюлю Мехмед Фуад
Кёрага — 289
Кёроглу — 247, 269
Кине — 232, 251
Килисли Рифат — 137
Кир Алексис см. Алексей I Комнин
Кир Фарид (Кир Варт), князь
армянский — 102, 109, 195, 211
Киракос (инок) — 39
Кира-хатун, жена Джеляледдина Ру-
ми — 144, 198, 210, 211
Кира-хатун, жена настоятеля мевлеви
Селяхеддина Зеркуба — 207
Кирага-хатун, жена Султан Веледа —
68, 210
Киреев Н. Г.—6
Кичи-хатун (Гюрджи-хатун?) — 162
Клавихо — 148, 152
Ковалевский О. М., русский монголист
(1800—1878) - 394
Кобяк Садеддин, везир — 84, 105, 106,
116, 118, 127, 148
Коджа Мустафа-паша — 484
Коз-баба (или Кузу-баба) —457
Комнины (византийская императорская
династия) — 53, 56, 57, 118, 127,
193, 209, 493
Константин, брат Хетума I — 64
Константин, грек — 278
Константин, из рода Хетума — 493
Константин Великий (306/307—337),
основатель Константинополя — 258,
269, 373
Константин IX, Мономах (1042—1054),
последний император Византийской
империи — 49
Константин XI, Драгазес, византийский
император (1449—1453, 1042—1055) —
324, 334, 337, 339, 344, 347, 353, 364,
369, 370, 371, 377
Коркуд-деде, легендарный патриарх и
певец из племени огузов — 499
Коруджу-баба — 365
Корш Ф. Е., русский филолог-классик,
славист и востоковед (1843—1915) —
181
Косвен М. О.— 171
«Котерин», самозванец — 12, 64
Котов Ф. А., русский путешественник
XVII в.—243
Кочгири, курдское племя—271, 274
Коюн-баба — 268, 341, 365, 410
Коюн-деде Султан — 325, 362
Кралкызы — 337, 502
Крамере, германский ориенталист —
493
Крачковский И. Ю., советский
востоковед (1883—1951) — 4, 25, 32
Крэлитц фон Грейфенхорст — 125
Ксенофонт — 371
Кубилай — 104
Куддуси (Куддусизаде Абдуррахман
Челеби), шейх — 465
Кудси Ахмед-деде — 471
Кудфетулла (Атаулла) —413
Кузу-баба — 457
Кумач-хатун, жена султана — 195, 196,
497
Кунош, Игнац —25, 26, 278
Куник А. А.,— русский историк и
этнограф (1814—1898) — 109
Курбаджы-баба, он открыл мощи
«Невинных отроков» — 250
Курд Мустафа — 324
Куталмыш —8, 9, 39, 49, 54, 318
Кутбеддин — 56, 116
Кутлымыш см. Куталмыш
Куфрави см. Мехмед Куфрави
Кушайри — 277
Кыдалзаде, ученый богослов — 397
Кызык, сын Огуза — 81
Кызыл Али-лаша — 443
Кызыл Дели-баоа, повар сподвижников
Сюлеиман-паши — Зу4
Кызылдели, султан — 3^9
Кызылджа, сын Ашык-паши — 380
Кызылходжа огланлары — 127
Кылавуз, эмир — 104
Кылгырад — 313
Кылыч Али-паша (Али-паша) — 335,
336, 341, 356, 363, 399, 421, 425, 443,
479
Кылыч Арслан — 84, 85
Кылыч Арслан I, Дауд, султан (1092—
1107), преемник Сюлеймана,
возвратился только после смерти Мелик-
шаха в 10У2 г. в Малую Азию — 10,
38, 39, 54, 191, 211, 217
Кылыч Арслан II, Иззеддин, султан
(Иоб—liöö) — 10, 33, оУ, 53, 55,
56, 58, 64, 88, 113, 114, 193, 195, 197,
206, 217. 218, 4У1
Кылыч Арслан III, Иззеддин, султан —
55, 56, ПО, 116, 151, 218
Кылыч Арслан IV, Рукнеддин, султан
(1257—1265)— 34, 36, 59, 66, 67, 117,
118, 174—1/6, 206, 207, 209, 218,
227, 465, 496
Кылыч Бехадур, военачальник—184
Кылыч-деде — 342
Кынык, сын Огуза — 81
Кырклар — 448
Кытай Бахсы, вечный кузнец у
якутов — 279
Кюллах-баба — 410
Кюльхан Али-баба — 463
Кюльхани-баба — 397
Кюрсю шейхи Ахмед — 421
Кючюк Кады-эфенди — 402
Кяаб — 356
Кямилева А. А.— 6
Кятиб Муслихеддин — 410
Лягус В., финский востоковед (1821 —
1909) —35, 47
Лазарь Трапезундский — 57
Лале-паша — 396
Лалели—424, 446
Лалели-баба — 332, 333
Ласкарис Ф.— 571
Ласкарисы — 99, 187, 218
Лев Аллаха Победоносный (эпитет
Али) — 313
Лев божий см. Али, пророк
Левон II (1185—1219) — 17, 34, 59,
104, 107, 109, ПО, 122, 157, 180, 493,
500
512

Лейлек-баба — 339
Лекок А —259
Леман Гаупт — 40
Ленг-Тимур см. Тимур-ленг
Лепехин И. Й., академик, русский
путешественник, натуралист (1740—
1802) — 259
Ле Стренж — 47
Лессинг Г., знаменитый немецкий
писатель (1729—1781) —450, 503
Лёйтвед — 40
Лже Сиявуш—175, 218
Ли С—285
Линч X. Ф. Б.—260, 323
Литтман Э., германский востоковед
(род. 1874)—454
Лихутин М.— 180, 189, 193
Локма-баба (Абдулмелик Хиндли) —
365
Локман, легендарный мудрец, врач —
352, 387, 483
Локман Первый — 483
Локмани Сани—483
Локман-хан — 80
Лоран, византист — 49, 492
Лохуса кадын (Фатима)—413
Лудшувейт Е. Ф. советский
востоковед — 28, 32
Лукиан— 126
Лушан — 273
Лэн Э., английский арабист (1801 —
1876) — 280
Лэн-Пуль С—217
Людовик IX — 65
Люкас П.— 262
Лютфи-паша, историк — 88
Лямки (Лямии Челеби Джами) — 119,
176, 204, 220, 477, 479
Лямии Челеби см. Лямии
Лятифи —381
М. Ариф —94
М. (Мехмед) Шемседдин Мысри — 474
Магакий (инок) — 39, 63
Маврозомы — 209
Маздак— 128
Мазхар —385, 411, 412, 417
Майер А. А.— 136
Макарий, патриарх Антиохийский
(с 1636, ум. 1672) — 159
Макрун —313
Макс ван Берхем (1863—1921) — 40
41, 47, 55, 60, 161
Максимов В.—498
Максуд-баба — 397
Малеин А. И., советский латинист
(1869-1938) - 145
Малик — 496
Мамлюки — 31, 65, 121
Мангуджак — 58, 173
Мангуджакиды — 58, 66, 194
Мансур Халладж —267, 268, 430
Мануил I Комнин (1143—1180) — 10
52, 53, 55, 56, 57, ПО, 193
Мануил Маврозом —53, 209
Маргарита, невольница — 122
Марголиус — 232
Марика —432, 433
Маркизи — 189
Марко Кралевич — 76
Марко Поло—104, 124, 132
Маркс, Карл— 15, 18
Марр Н. Я., академик—48, 164, 255
Мартц,. царевна — 338
Марциан — 371
Маслама, полководец — 75
Матруф —313
Матфей, Эдесский — 38, 52, 54, 191
iVlaxaH, падишах — 392
Махмуд — 389
Махмуд, ахи — 291
Махмуд, дервиш — 404
Махмуд, шейх — 291
Махмуд I (1730—1754), султан — 362,
501
Махмуд II (1808—1839), султан — 32,
44, 264, 277, 289, 290, 297, 306, 325,
326, 331, 337, 340, 341, 345, 348,
354, 366, 404, 413, 417, 435, 487, 499,
501
Махмуд Абуддердер см. Памбук-баба
Махмуд-ага — 431
Махмуд.-баба — 365
Махмуд Вели, шейх — 469
Махмуд Кашгарский — 70, 71, 79, 81
прим. 69, 82, 88, 89, 238
Махмуд Мюздегани — 389
Махмуд-паша, великий везир Мехмеда II
(1453—1473) — 131, 502
Махмуд-паша, курдский бей — 241
Махмуд Тараби—129
Махмуд Хайрани —201, 265
Махмуд Хюдаи —412, 421, 422, 475
Махмуд Челеби, дефтердар — 336
Махмум — 313
Махун —313
Маювен — 313
Мевлеви Рифат —219
Мевлюдзаде — 235
Мевляна см. Джеляледдин Руми
Мевляна Джеляледдин Руми см.
Джеляледдин Руми
Медждеддин, зять Перване—117
Медждеддин Мехмед Терджуман, отец
Ибн Биби — 34
Меджид, султан — 413
Меледжи-баба (Абдулмелек)—421
Мелек-баба —361, 365
Мелек-хатун, горожанка — 155
Мелек-хатун, дочь Ашык-паши — 380
Мелик Адиль, Эюбид — 56, 58
Мелик Ашраф, Эюбид — 58, 59
Мелик Гази Ахмед, Данишменд
(Мелик Гази) — 54; 55, 155, 453
Мелик Пази Мухаммед, Данишменд —
55
Мелик Махмуд Гази — 465
Мелик Камиль, Эюбид — 59
Мелик-паша, дед Фуад-паши — 432
Меликшах, Великий Сельджукид (1072—
1092) — 8, 9, 22, 49, 72, 82, 86, 87,
97, 166, 203, 217, 481, 492, 493
Меликшах II, Кутбеддин — 55, 217
Мелиоранский П. М — 35, 125, 181
Менгес — 492
Ментцель Т., германский востоковед
(1878—1939) — 27, 502
Мерваниды — 58
33 В. А. Гордлевский
513

Менавино — 263
Мерзифонлу Мустафа, везир — 482
Мерван — 396
Меркам — 313
Меркебли — 441
Меркез-эфенди — 327, 362, 408, 432,
433, 474
Месихи, поэт — 89
Местан-баба — 43g
Месуд, отец ученых детей —201
Месуд I, Рукнеддин, султан — 41, 50,
53, 56, 65, 114, 149, 151, 204, 217,
230
Месуд II, Гияседдин, султан (с
1282 г.) —34, 170, 218
Месуд III, Гияседдин, султан — 218
Месуд Комац — 73
Месфал —313
Мешкеван —313
Мехмед —431, 438, 447
Мехмед, дервиш — 259, 407, 413
Мехмед, изобретатель белых
колпаков — 137
Мехмед, кузнец — 235
Мехмед, пограничный бей — 175
Мехмед, сын Сюлеймана
Великолепного — 372
Мехмед, шейх Руфаи—412, 413, 415
Мехмед, юродивый — 352
Мехмед II Завоеватель см. Мехмед II
Фатих
Мехмед I, султан —35, 212
Мехмед II см, Мехмед II Фатих
Мехмед II Фатих (Завоеватель) (1451—
1481), султан, сын Мурада — 43,
54, 90, 91, 94, 123, 124, 131, 157, 168,
173, 231, 237, 290, 323, 328, 332, 335,
336, 339, 342, 343, 345—349, 354. 356,
359, 364, 365, 370, 371, 377, 396, 407,
409, 410, 416, 417, 419, 420, 428, 439,
440, 446, 447, 469, 481, 494, 496, 502
Мехмед III, султан (1595—1603) —
500, 502
Мехмед IV, Вахиэддин Авджы, султан
(1648—1687)—38, 355, 373, 408
Мехмед-ага — 343, 348, 349
Мехмед Агаоглу Мехмед — 235
Мехмед Али — 418
Мехмед Али-паша — 400, 401, 402
Мехмед Балдырзаде — 474
Мехмед-баба — 365
Мехмед Бехджет — 41
Мехмед Биджан см. Языджыоглу
Мехмед
Мехмед Вейси — 341
Мехмед Гиляни — 354
Мехмед Гурани, шейхульислам — 482
Мехмед Дервиш — 479
Мехмед ибн Синан — 422
Мехмед Касым — 428, 430, 436, 437,
439, 440, 441
Мехмед Куфрави, святой — 383, 384
Мехмед Кюштери — 481
Мехмед Мустафа (Элекли-баба) — 343
Мехмед-паша см. Кёпрюлю Мехмед-
паша
Мехмед Пертев-паша — 350
Мехмед Руфаи — 478
Мехмед Сокурджи, эмир — 84
Мехмед Тевфик — 326
Мехмед Фуад см. Кёпрюлю, Мехмед
Фуад
Мехмед Хильми — 3.26
Мехмед Чауш, сын Шейха Зейнала,
потомок Ашык-паши — 380
Мехмед Шемседдин — 477, 479, 480
481, 482, 483, 484
Мехмед Шемседдин Бухари (Эмир
Султан) — 359, 485, 487, 488
Мехмед Ширин — 391
Мехмед Энсари —341, 415
Мехмед-эфенди, шейх — 300, 372, 410,
436
Мехмед Юсуф —36
Миклашевский И.— 240
Миллер Вс. Ф — 371
Мильджан Абдуррахман Ибн Мульд-
жан — 244
Минорский В. Ф., русский востоковед
(род. 1877) — 25, 491, 494, 495, 496,
497
Мирза Джафархан Ризаев, перс —243
Мирхонд — 79
Михаил, архангел — 444
Михаил, невольник—122
Михаил Сириец Антиохийский, историк,
патриарх (1162—1199) — 39, 46, 49,
54, 56, 195
Михаил VIII Палеолог — 13. 66. 212,
493
Михри Хатун — 385
Михримах, султанша — 419
Моисей —208, 252, 263, 395, 454
Молла Сайд (Мулла Сайд) — 390
Молла Фенери (Мулла Фенери) —
,480, 481
Молла Хасан Бануки (Мулла Хасан
Бануки) — 402
Молла Хызыр (Мулла Хызыр) —235
Молла Хункяр — 219
Мольтке фон — 160
Молчанов А. А.— 120
Моравчик—491, 492
Моргоу-баба, эрзурумский король —
395
Мордтманн-старший А. Д. — 46, 73,
123, 208
Мохаммед Узбек — 87, 88
Муавия I, Омейядский халиф (661 —
680) — 241, 243, 439
Муаллим Наджи, турецкий писатель
(18—19) — 5, 278, 327
Мубаризеддин — 59
Мубаризеддин Эртокуш — 84
Мугиседдин Тогрулшах, сын Кылыч
Арслана II — 58, 217
Музаффереддин, ахи — 138
Музаффереддин Махмуд, Данишменд—
55
Муиззеддин Кайсаршах, сын Кылыч
Арслана II — 56, 191, 217
Муинеддин Перване — 34, 66, 67, 86,
106, 117, 118, 148, 169, 170, 175, 184,
201, 202, 207, 208, 213, 218, 221
Мукабеледжи Мехмед — 421
Мунгсуз, бей уджа — 65
Мунис —218
Мункир— 188
514

Мурад — 391, 503
Мурад-ага — 331
Мурад-баба —421
Мурад-деде — 330, 360
Мурад, султан —430, 474, 477
Мурад I, султан (1359—1389) — 100,
192, 282, 287, 298, 342, 355, 479, 494,
503
Мурад II, султан (1421—1451)—34, 35,
80, 101, 122, 182, 282, 343, 394,484,500
Мурад III, султан (1574—1595) — 358,
372 375
Мурад IV, султан (1623—1640) — 220,
276, 282, 330, 331, 362, 407, 457
Мурад V, султан (1876) — 346
Мурадоглу Сюлейман, мясник — 235
Мурсаман (или Эмируззаман) — 468,
469
Муса —289, 395
Муса Кязим, седьмой Имам — 243
Мусавий I, халиф см. Муавия I
Муслихеддин-деде — 407
Муслихеддин Меркез — 327
Мустансир, халиф — 151
Мустафа — 235, 342, 362, 380, 392, 418,
420, 431
Мустафа, барабанщик — 342
Мустафа III, султан (1757—1773) —
140, 332, 333, 355, 424
Мустафа Али — 342
Мустафа ибн Курд-бей — 420
Мустафа Кемаль-паша сад. Ататюрк,
Кемаль
Мустафа-паша, вали о. Крит — 410
Мустафа, сейид — 362
Мустафа Хашим Джельвети — 291
Мустафа Челеби, купец, во святом
крещении — Иоанн — Мустафа Шюк-
ри — 300
Мутасим би-Ляхи, багдадский халиф
(833—842) — 310
Мутаххаре, дочь Султана В ел еда — 471
Муту Мазендерани — 313
Мухаммед, пророк — 35, 204, 224, 243,
244, 245, 251, 252, 271, 276, 280, 290,
291, 293, 300, 303, 308, 309, 312, 315,
318, 321, 322, 341, 344, 347, 357, 358,
361, 364, 370, 392, 396, 414, 415, 425,
430, 431, 437, 439, 449, 454, 476
Мухаммед, шейх — 294
Мухаммед Алишах — 190
Мухаммед аль-Уджи, вождь
туркменов — 65
Мухаммед Балахши —500
Мухаммед Бекир, пятый имам —243
Мухаммед ибн Кармани — 13, 65
Мухаммед Куфрави-г-390
Мухаммед Мустафа — 314
Мухиэддин Араби (Мухиэддин) — 200,
201, 219, 223, 225, 428, 435, 466, 467,
498
Мухиэддин Аргуншах — 217
Мухиэддин Джунейди (мюрид Садред-
дина) — 244
Мухлис (Мухлис-паша) — 379, 380
Мухтар Джемиль — 422
Мухтар Мустафа — 428, 442, 443
Муштак-баба — 400, 401, 402
Муэйедеддин Джунейри, шейх — 224
Мысри Ниязи —417, 474, 478
Мысыр Сюфли (хазретлери), угодник—
409
Мюбарек Галиб — 41, 157
Мюкримин Халиль — 33, 38, 45, 52, 81,
84, 87, 167
Мюлинен Э. фон —270
Мюльбахский студент — 205, 381
Мюнеджимбаши Ахмед-деде — 35, 38,
46, 58, 102, 218
Мюрюввет-баба — 502
Мюфид-эфенди, бывший депутат
Великого национального собрания
Турции — 445, 446
Мюфтизаде Эдхем — 163
Мюхеззибеддин (сахиб) — 170
Навуходоносор — 62
Навширванов 3.— 283
Наджи А.—71, 72, 79
Накшбенди Султан (Шейх Хюсейн Ба-
хаэддин), шейх — 449
Накыбзаде Ахмед —221, 466, 469
Налини-баба — 363
Наллы-баба (Каракулак) —455
Налынджы-баба — 335, 362
Намык Кемаль — 94
Наполеон — 439
Нариманов Н. Н.— 32
Нарлы, шейх — 474
Нарманлызаде — 402
Насир, халиф в Багдаде (1180—1225) —
136, 285, 291, 292, 296, 496
Насири Хусрау —134, 152, 188
Насир-ли-дини-Лляхи —136, 142, 206,
212, 292, 296
Насиреддин Баркиярукшах (сын Кы-
лыч Арслана И) — 206, 217
Насиреддин Махмуд Ахи Эврен — 290
Насиреддин Туей — 219
Насиреддин Яхья (Ибн Биби) — 33
Насреддин — 429
Насреддин (Ахи Эврен Вели) см. Ахи
Эврен
Насреддин, шейх — 292
Насреддин Коневи — 224
Насреддин Ходжа — 122, 201, 267, 268,
429
Насрулла — 76
Насухи —351, 352
Натан Мудрый — 449, 503
Нафиси — 495
Небади-баба — 324
Неджиб Тузсуз —326
Неджмеддин, сын Туей—138
Неджмеддин Ахмед, ученый — 201
Неджмеддин Бехрамшах — 155
Неджмеддин Кубра — 201, 203
Некир — 188
Немруд — 312, 391
Ненеси-деде — 352
Нёльдеке Т., германский востоковед
(1836—1930) — 35
Несими, турецкий поэт—251
Несими, глава текке, основанного
Хаджи Бекташем Вели — 267, 268
Нершахи — 166
Нестор Искандер — 377
33*
515

Низамеддин, антиквар Бедестана в
Стамбуле — 433
Низамеддин, приказчик книжной лавки,
рассказчик- — 427
Низамеддин Аргуншах, сын Кылыч Арс-
лана' II—217
Низами Гянджеви, азербайджанский
поэт (1440/41—1202/3)—20, 136, 193,194
Низам оль-Мольк — 24, 49, 79, 83, 93,
97, 98, 104, 106, 115, 117, 119, 126,
135, 166, 168, 173, 175, 176, 178, 180,
181, 182, 186, 188, 213, 215
Ниметулла Ахи Эврен Вели, сейид —
291
Никита Акоминат — 41, 53
Никита Акрополит — 41
Никита Хониат—53
Никифор Вотаниот — 50
Никифор Григора, византийский
хронист XIV в. (1295—1359) — 64, 79,
212, 493
Николай, невольник—122
Николай Св.— 322
Нилюфер, жена султана Орхана — 87
Нихаль X.—71, 72, 79
Ной (Нух библейский) — 248, 253, 361,
449
Нуман, ходжа —430, 449, 450, 451
Hyp Суфи, ренегат — 127
Нуреддин, атабек Сирии — 55, 408
Нуреддин Зенги (т. е. из рода Зенги-
доз) — 197
Нуреддин Султан-шах, сын Кылыч
Арслана II — 217
Нуреддин Туграк, наместник Амасьи—
84
Нури, уроженец Аяша (Анкарский
вилайет) — 266, 341, 450
Нусретеддин, бей Марата — 88
Нух см. Ной
Оберхуммер Р.—258
Огуз-хан (Огуз) —35, 80, 81, 270, 499
Огуз, отставной сипахизаде — 84
Огул-бей, эмирахор — 84
Омар, герой произведения Муаллима
Наджи — 5
Омар — 235, 249, 389, 433, 477, 478
Омар ибн аль-Хаттаб, халиф (633—
644), преемник пророка — 243, 269,
309, 341, 395, 442, 468
Омар Хайям, иранский ученый и поэт
периода Сельджукидов (ум. 1132 г.) —
24
Омейяды, династия халифов в Дамаске
(661—750) и Кордове (756—1031) —
15, 75, 495
Оппенгейм фон — 40, 195
Орбели И. А., советский востоковед
(род. 1887) — 164
Ормузд— 160
Оркоди, эмир—104
Орнатская Л. А.— 6
Ортокиды (Артукиды), династия ата-
беков в Диярбакыре (1101—1408) —
12, 39, 52
Орхан, султан (1326—1359) — 122, 181,
183, 283, 291, 329, 461, 477, 478
Орхан Гази Ихтияреддин — 68, 178
Осман-ага — 219
Осман-ага ибн Абдулла — 410
Осман-баба — 436
Осман-бей см. Осман I
Осман Газй — 80
Осман ибн Халиль — 458
Осман, преемник пророка, халиф (644—
656) — 243, 249
Осман Сайд — 417, 419, 426, 430. 435,
445, 460
Осман, старик—412, 413
Осман I, султан (собств. — бей) — 13,
35, 41, 68, 77, 178, 282, 291, 293, 296,
477, 493
Осман III, султан (1754—1757)—341
Османская династия, в Турции (1299—
1922) — 493
Осман Увейс, шейх-ювелир — 133
Осман Февзи, амасийский историк —
485'
Осман-эфенди — 426
Осман, юноша, отличившийся при осаде
Константинополя, — 331
Д'Оссон, шведский дипломат и
писатель (1740—1807) —44
Отби —135
Ошанин — 48
Павел, апостол — 371
Павел Самосатский — 126
Пазар Ахмед — 448
Пазвандоглу— 172
Палабыйык — 487
Палладий — 86
Паллас П. С, академик, русский
естествоиспытатель (1714—1811) — 259
Памбук-баба — 345, 406, 457
Папазян В., артист—158
Панадос, пир сапожников — 301
Пахомов Е. А.— 149
Паша-хатун — 198
Пегалетто — 149
Перван-баба — 339
Перване Сюлейман Муинеддин, везир
см. Муинеддин Перване
Перванезаделер — 67
Св. Петр —54, 331, 332
Петров П. И., советский востоковед —
494, 496, 497
Печенег — 81
Пир Ильяс (Шуджаэддин) — 485
Пир Махмуд Хюдаи — 422
Пир Хасан —501
Пир Эсад (Писили султан) —469
Пир-эфенди Султан (Хаджи Мансур
Аттарзаде) — 429
Пиреби (Пираб султан) — 206, 229,
230, 468, 469
Писарев В. М., драгоман русского
посольства в Стамбуле — 332
Платон — 210
Плиний младший — 285
Попов M. М.—255, 261
Посланник Аллаха см. Мухаммед,
пророк
Прангалы Али-баба — 417
Пророк см. ' Мухаммед
Пророк Даниил—437
Пророк Яхья — 438
516

Пула д—138
Пушкин А. С. — 5, 269
Раведни — 33, 173, 200
Рагыб см. Хамдизаде, Рагыб
Радлов В. В.—81, 98
Раймонд, рыцарь — 211
Рамазан — 357.
Рамузио — 179
Расони Л.—491
Расых —468, 479, 485, 486, 487
Раулиг — 83
Рауф-баба—421
Рахмед-баба (Сейид Мехмед} — 422
Рашид — 390
Рашидеддин—70, 79, 81, 88, 123, 124, 157
Реджеб — 477
Реджеб-паша, военный министр в
Турции (ум. летом 1908 г.) — 390
Ренан Э., французский историк религии
и востоковед (1823—1893) — 45
Решер О., германский востоковед (род,
1883) — 408
Римский папа — 467
Рифсталь — 145
Ричард Львиное сердце, английский
король (1189—1199) — 59
Ричард Львиное сердце —59
Роберт Фландрский — 50
Роман IV, Диоген — 39, 41, 49, 51, 88,
108, 122, 492
Рубрук де В. — 63, 86, 145, 147, 149,
154, 196
Рудольф Чуди см. Чуди Р.
Ру кие —293
Румик см. Джеляледдин Руми
Рупен— ПО
Рупениды —59, ПО, 111, 287, 493, 500
Рустем — 193, 336
Рустем-паша — 872
Русудан, грузинская царица —211
Рушди — 398
Рууз-баба — 411
Рыдван —312
Рыдван Нафиз — 41
Рюстем-баба — 424
Рюшди, дервиш — 470
Саади, персидский поэт (1184—1292) —
302
Саад Л., доктор — 257
Сабир-баба —423
Сава-уста — 472
Садака — 225
Сайд Меджидеддин ибн Мухаммед
Бермеки — 380
Сайд Осман —432
Сайд, шейх —96, 289, 295, 299
Саидеддин Фераги — 224
Сака-баба —335
Сакыб-деде, автор «Корабля мевлевий-
ского» — 472
Саладин (Салахеддин), султан,
основатель династии Эюбидов (1174—
1193)—56
Салахеддин Зеркуб, мевлеви-ювелир —
133, 207
Салимзянова Ф. А.— 6
Салинус — 313
Салих, сын седьмого Имама Мусы Кя--
зима — 243
Салих-баба (Каяшейхи) — 453
Салих-деде — 339
Салих Ниязи — 356
Салиха-хатун — 155
Салор, сын Огуза — 81
Салтук, князь Эрзурума — 55, 173
Салтукиды — 209
Салун —313
Салырказан — 79
Саляхеддин Кантар — 83
Саманиды, бухарская династия (819—
999) — 98, 166, 170, 172, 179, 494,
495, 496
Сами-бей (Шемседдин Сами-бей),
лексикограф — 236, 279, 283, 340
Самсонов M. М., консульский агент в-
Дамаске — 258
Самут-баба, святой — 248
Санан — 414
Санджар, Великий Сельджукид,
султан (1088—1157) — 41, 60, 72, 77,
82, 180, 493
Санджаршах, сын Кылыч Арслана II—
217
Санджы-деде — 463
Санжеев Г. Д., советский языковед —
97
Саргониды — 257
Саркис см. Св. Сергий
Сармысаклы Саыр Бакырджы Муста-
фа — 420
Сарухан, султан — 198
Сары Али—402
Сары Гази — 468 .
Сары Гюзель (Кемаледдин) — 409
Сары-баба —356, 501
Сары-деде — 360
Сарыкыз — 436, 468
Сары Салтан, святой — 248
Сары Салтык, Сары Салтук (Сары
Салтык-деде, любимый народный
герой, воитель за веру) — 60, 182,
Сатоглу Хулюси-эфенди — 458
Сафиуддин, сын Сомунджу-баба — 462.
207, 208, 267—269
Сасаниды, персидская династия (III—
VII вв. — 224—651) — 22, 163, 164,
171, 182, 186, 195, 215, 496
Сахибата (Сахиб Али Фахреддин, Са-
хибата Али ибн Хюсейн
Фахреддин), везир султана Кейкавуса II
(ум. в 684 г. х.= 1285/86 г. н.э.) —
43, 67, 102, 105, 117, 118, 120, 168,
170, 175, 224, 228, 230, 468
Сахибата Муинеддин Перване см. Му-
инеддин Перване
Саяр И. М.—491, 493, 494, 496
Святослав, князь—117
Сейид Абдуль Кадир (Аяк-дедеси) —
429
Сейид Абдуррахман—400
Сейид Али —235, 391
Сейид Ахмед Руфаи см. Ахмед Руфаи
Сейид Ахмед Хайдар (Дерели Пехли-
ван) — 407
Сейид Баттал (Сейид Баттал Гази, или
517

Газиоглу) — 54, 75, 76, 205, 336,
338, 448, 459, 502
Сеийд Исмаил ибн Мустафа — 235
Сейид Локман, историк — 35, 74
Сей ид Мехмед —391, 422
Сейид Мехмед-эфенди — 235
Сейид Мухаррем—429
Сейид Насыр — 480
Сейид Несими —429, 430
Сейид Ниметулла Ахи Эврен Вели —
291
Сейидкызы — 235
Сейфеддин (Айба, Айба-бей), эмир —
108, 111, 114, 118, 122, 158, 173
Сейфеддин Абу Бекр, сюбашы —119
Сейфеддин Кара Сонкор — 84
Сейфеддин Салор — 84
Сейфеддин Турунтай, эмир — 106
Селамет-баба — 354
Селим-баба (дервиш Селим) —358
Селим-деде — 472
Селим I Явуз (Грозный), султан
(1467—1520, правил 1512—1520) —
58, 88, 231, 232, 243, 327, 341, 387,
391, 418, 419, 435, 440, 442, 443, 500
Селим II, султан (1566—1574) — 256,
343
Селим III, султан — 455
Сельджук, женское имя у османских
султанов — 35
Сельджук, родоначальник Сельджуки-
дов (ум. около 1030) — 85, 91
Сельджук-хатун, дочь султана Мехме-
да I — 35
Сельман Фарис — 294
Селям-эфенди — 365
Селяники, историк — 140, 218
Семенов А. А. (1873—1958),
востоковед — 76, 171, 173
Семиаршинный (Еди адым боюнда
олан) — 436
Сервети Худа — 334
Св. Сергий (Сурп Саркис) — 245, 272
Сесвирен Султан (Тезвирен Султан) —
366, 502
Сефевиды — 205
Сефер-деде (Ходжа Ахмед), мюрид Ха-
сана Хюсамеддина Ушшаки—417
Сёйлемез — 468
Сиди Али —500
Силахи Мехмед — 336
Сильвестр де Саси —285
Симон, доминиканец — 46
Сим, библейский—253
Симнани — 191
Синан —419, 436, 442
Синан-деде — 342
Синанеддин Юсуф, шейх — 337
Синаноглу — 469
Синан-паша — 443
Сипехсалар — 37, 220
Сираджеддин, кадий — 201, 208. 219,
223, 224
Скарлатос, греческий исследователь —
193
Скачко А. Н.—499
Смирно© В. Д., русский тюрколог
(1846—1922) — 31, 38, 54, 76, 102,
127, 199, 497, 502
Соколов Ан. А.—258, 261
Солакзаде Ахмед, ученый богослов —
397
Солиман — 50
Соломон, библейский царь — 67, 281,
486
Сомунджу-баба см. Хамид Вели, шейх
Спиридон, греческий святой —268
Стрейс Я.— 121
Стржиговский — 163
Струве В. В., академик — 499
Сукман, сын Артука — 52
Судами Нишапурский, историк
суфизма — 150
Султан Ахи Эврен Махмуд см. Ахи
Эврен
Султан Ахмед, дядя Бабура — 89
Султан Велед [(Велед, Бехаэддин Ве-
лед) (1226—1312)1, сын Джелялед-
дина — 23, 68, 84, 89, 138—140, 156,
171, 192, 194, 198, 207, 208, 210, 220,
224, 471, 497
Султан Исхак — 265
Султан Мелик, из династии Аккоюн-
лу — 386, 395, 396
Султан Саасан (Шах Хасан) — 402
Султан Сейид Неджмеддин — 201
Султан Хасан (Ходжа Хасан) Шир-
ванский — 390
Султан Эюб (Халид ибн Зейн Ансари,
Эюб Ансари, Эюб Энсари, Эюб
Султан) — 345, 347, 355, 400, 405,
440, 442
Султан Ялынджак, святой — 248
Сыгырджыдедеоглу — 235
Сырры-паша, анкарский вали, албанец,
приверженец бекташи — 455
Сурп Саркис см. Св. Сергий
Сухраварди, Шехабеддин Абу Хафс
Омар ибн Мухаммед Абу Абдулла
(Сухраварди Шахабеддин «Мак-
туль») — 137, 205, 206
Сурмаин — 313
Сюлейман — 67, 343
Сюлейман (Сюлейман ибн Куталмыш
ибн Арслан ибн Сельджук) (1077—
1086) — 8, 9, 39, 49—51, 54, 85, 122,
217
Сюлейман 1 — 94, 218
Сюлейман-ага (хазинедар — казначей
Мустафа-паши) — 410
Сюлейман Вели —289
Сюлейман Великолепный (Кануни),
султан (1520—1566) — 100, 278, 324,
327, 330, 334 — 336, 342, 344, 345,
359, 372, 418
Сюлейман ибн Муса — 351
Сюлейман Кануни см. Сюлейман
Великолепный (Кануни)
Сюлейман Законодатель см. Сюлейман
Великолепный (Кануни)
Сюлейман-падишах — 67
Сюлейман-паша — 329, 330, 353, 355,
369, 370, 394, 481
Сюлейман Сырры — 226
Сюлейман Шюкри, придворный
чиновник султана Абдул Хамида II —
279
518

Сюлейманшах II, Рукнеддин — 56, 58,
217, 218, 471
Сюмбюльзаде — 337
Сюмбюль-подвижник — 327
Сюмбюль Синан, комментатор Корана
(умер в 936 г. х.) — 327, 357, 362
Сюмбюль Синан, святой — 337
Сюмбюль-эфенди — 484
Сюрури, меддах — 403
Тавуз-баба —230
Тегенон, мемуарист—154, 227
Таджеддин, сын Ахмеда Руфаи — 207
Таджеддин, сын кадия Шерефеддина —
105
Таккеджи-баба — 349, 350
Талебе Мехмед (Палабыйык) — 487
Талха Зубейр — 410
Тамара, грузинская царевна, дочь
царицы Тамары — 57, 58
Тамара, царица Грузии (1184—1213) —
39, 41, 56, 58, 83, 493
Тамерлан см. Тимур-ленг
Тарак-баба —365
Татам —313
Татул —313
Тахир, шейх — 402
Тахире — 471
Тахмасп, шах — 392
Ташкёпрюзаде — 220, 408
Таюс — 313
Тверитинова А. С, турколог — 218
Тебризи, прозвище—191
Теворик-ага см. Ходжи Теворик
Тевхид А.—284
Тезверен-баба — 438, 442, 477
Тезверен (Сесверен-деде) — 502
Тезвирен Султан (Сесвирен Султан) —
366, 502
Теказоглу Артаки — 471
Тексье Ш. — 39, 44, 47, 108, 160, 165
Термези, кадий — 199
Термези, прозвище—191
Теслим Абдал, поэт —253, 271
Тешнер Фр.— 135, 500, 501
Тимур-ленг (Тимур, Тамерлан, Тимур-
ленг), полководец и завоеватель,
основатель династии Тимуридав
(1336—1405) — 71, 79, 122, 148, 152,
253, 305, 367, 368, 502
Тимуриды — 496
Тина ди Лоренцо, артистка — 158
Тиняков А.—498
Тихомиров М. Н., академик — 25
Тогрул-бек, Великий Сельджукид —
основатель Сельджукской державы—
49, 109, 171, 188
Тогрул, имя — 39
Токлу-баба — 333
Токлу-деде (Токлу-баба, Токмак-деде) —
362
Токлу Ибрагим — 334
Толстой Л. Н.— 5
Топал-паша — 396
Топал Хасан Саиб, судья — 234
Торнинг Г.— 136, 277
Торос, основатель Малой Армении —
99
Тугрыл (Тогрул), представитель
Сельджукской династии — 11, 49
Тудырга, сын Огуза —81
Туман-бек, сокольничий — 104
Тургуд — 230
Турхан-бей, бейлербей Румелии —- 394,
404
Турундай — 229
Туей, прозвище—191
Туту к— 185
Тутун, брат Меликшаха — 87
Ту туш (Тутун)—87, 217
Тюрк, ахи— 139
Убейд Закани —89
Убейдулла — 345
Увейс Карани, пир шорников — 476
Узунчаршылы — 497
Ула-йонттлы — 81
Улаш-баба — 228
Улу-баба (Тюркмен-баба) — 343
Улуг (Хаккы) — 96
Уракир (Урекир), сын Огуза — &\
Урбан II—50
Урсель, предводитель Норманской
дружины — 185
Урьян-баба (Яху) — 385
Урьян-баба (Яху-баба), святой —389
Успенский Ф. И.— 109
Утюджюоглу (Хаджи Мехмед) —235
Уфтад-эфенди (Атаулла) — 424
Уфтаде, шейх — 441, 479
Учлер — 465
Ушаков Д. Н.—4
Фадлаллах,, родоначальник секты Ху-
руфи — 2и5
Фазыл Ахмед-паша, сын Мехмед-па-
ши — 372
Фазыл-паша — 404
Факирулла, шейх — 390
Фараби, арабский философ (ум. 950) —
441
Фарадж, ахи— 136
Фараздак, поэт — 270
Фаррух Зенджани, ахи — 136
Фасиль (грек Василий), врач—100
Фатима, дочь Мухаммеда (ум. ок. 633) —
252
Фатима, дочь Ноя — 449
Фатима, дочь Хюсейна — 408
Фатима, мать султана Кейкубада I —
205
Фатима, старушка — 426
Фатима, султан — 448
Фатимиды, династия, правившая
государством, в состав которого
входили Египет и некоторые другие
страны Северной Африки, а также
Сирия (909—1171) — 51, 52, 492
Фатих см. Мехмед II Фатих, султан
Фахреддин — 58, 157, 170, 474
Фахреддин Арслан Догмуш — 84
Фахреддин Ираки — 201
Фахреддин Муставфи Казвини—170
Фахреддин Рази, философ — 464
Фахреддин (Сахибата) см. Сах-ибата
Фахреддин Севастос—191
Фахреддин, эмир Кастамону — 202
519

Фахум —313
Февзи-баба — 433
Федор Ласкарис, византийский
император — .53
Фейзи-баба — 263
Феодор см. Торос
Ферамерза — 67, 218
Ферахшах, дочь султана Баязида II—
373
Ферид — 105
Феридеддин Ибрагим Ираки — 224
Ферид-паша — 471
Феридун-баба — 338
Феридун-бей — 218
Ферик Бахри-паша — 401
Ферхад-баба —425
Ферхал —313
Феттах-баба — 423
Феттах-деде — 410
Фетхи Челеби — 356
Фидан-баба — 424
Филипп Добрый Бургундский — 495
Фируз-ага — 404
Флетчер — 78
Франциск Асизский —221
Фрейлих — 83
Фридолин П. П.—20, 21
Фридрих I Барбаросса — 55, 56, 116,
155
Фуад Хёпрюлю см. Кёпрюлю Мехмед
Фуад.
Фуад-паша —432
Фузули — 291
Фузули Багдадский — 401
Фындык Хафыз, рассказчик легенд —
403, 405, 406, 411, 422, 425
Фындык-эфенди— 235
Фыркат-деде — 425
Фыркатдин-эфенди — 426
Фыррдёндю хазретлери — 409
Фюджар-баба —423
Хабиб-баба Хинди (Индийский) — 398,
399, 400
Хабиль-баба — 468
Хаджи Армаганшах, атабек—128
Хаджи Ахмед Халеби, богослов — 422
Хаджи-баба, араб — 411
Хаджи Байрам Вели (Хаджи Байрам,
Байрам Вели), противник Хаджи
Бекташа в Малой Азии — 265, 267,
268, 292, 298, 444—447, 449, 452,
455, 460, 462, 475, 478
Хаджи Бекташ см. Хаджи Бекташ
Вели
Хаджи Бекташ Вели (Хаджи Бекташ)-^
127, 206, 207, 229, 230, 248, 253,
262—265, 267, 269, 274, 283, 291, 295,
298, 345, 363, 367, 368, 381, 383, 385—
387, 445, 448, 452, 453, 455—458, 475,
478
Хаджи Бекташ (пятый халиф) — 229
Хаджи Иззет, —"250
Хаджи Камбер-эфенди — 358
Хаджи Кяши, дервиш — 224
Хаджи Мансур Аттарзаде (Пир-заде
эфенди Султан) — 429
Хаджи, мастер — 160
Хаджи Мехмед, лодочник — 436
Хаджи Мехмед, мухаджир — 470, 473г
' 474, 476, 477, 503
Хаджи Мехмедоглу Челеби — 462
Хаджи Мехмед (Утюджюоглу) — 235
Хаджи Мустафа —235, 422
Хаджи Мустафа-баба, местный житель
Эрзурума — 399, 400
Хаджи Мустафаоглу Мехмед — 235
Хаджи Мустафа-эфенди — 477
Хаджи Омар —235, 383, 389
Хаджи, осведомитель — 430—432
Хаджи Софу — 226
Хаджи Тевфик — 404
Хаджи Хальфа —35, 38, 227
Хаджи Хамид-эфенди, шейх —280
Хаджи Хасан — 469
Хаджи Хасан Ширвани — 400
Хаджи-хатун — 380
Хаджи Шабан — 235
Хаджим Султан — 269, 385
Хаджим-баба (Хашим-баба)—502
Хадиджа, султанша — 357
Хадими Мехмед — 470
Хазрети Иса (Иисус Христос) —365
Хазрети Эмир (Эмир Султан) — 474,
475, 478, 479
Хазык Эфенди, ученый богослов — 397
Хайдар-баба — 345
Хайдар — 260
Хайдар Султан — 458
Хайрак —313
Хакан —313
Хаккы (Исмаил Хаккы)\ шейх —96,
476
Хаккы-деде, благочестивый человек —
386, 394
Хаккы-эфенди — 436
Халид — 313, 392
Халид ибн Зейд Ансари (Султан Эюб) —
439
Халиль, албанец, вали Сиваса в
середине 90-х годов XIX в.— 250
Халиль-паша — 399
Халиль Эдхем (Эльдем) (ум. в 1938 г.) —
33,40,41,43,47, 105, 118, 169, 207,228
Халкондила — 154
Хам —361
Хамал-деде — 337
Хамди, хранитель библиотеки Вахид-
-паши — 473
Хамдизаде, Абдул Кадир — 199, 220,
222, 226, 232, 277, 286, 297, 470
Хамдизаде, Рагыб — 226, 229, 466, 468,
469
Хамдалла Муставфи, историк — 152,
155
Хамдулла «Ибн шейх» см. Хаттат-бабз
Хамдулла Казвини — 68, 227
Хамид Вели (Сомунджу-баба), шейх —
292, 296, 460—462, 475, 476, 480
Хаммер — 38, 44, 127, 142, 194, 206, 237,
v276, 277, 324
Ханден-баба — 406
Харамиогуллары — 369
Харамоглу—370
Св. Харлампий — 262, 263
Хартахай, Ф.—279
Хартманн, М. (1851—1918) германский
востоковед — 27, 46, 47, 107
520

Харун ар-Рашид, аббасидский халиф
(786—809) — 48, 107, 449, 451
Хасан —244, 247, 251, 342, 396, 431
Хасан, ахи — 282
Хасан, везир — 56
Хасан, падишах — 392
Хасан, сын ахи Эврена — 501
Хасан-ага, брат главы кызылбашей —
261, 448
Хасан-баба — 406, 423, 463
Хасан Басри (Гяурбоган) (Хасан Бас-
ри-уста) — 402, 460
Хасан-бей, сын Абди-бея — 290, 291
Хасан Бурханеддин — 357
Хасан Джелаль, князь Хаченский — 64
Хасан и Хюсейн, дети Али — 244, 247,
337, 396
Хасан Сезан — 487
Хасан Тахсин, чиновник вакуфного
управления — 380, 381, 444, 477, 452,
453, 455, 456, 458, 460
Хасан Учок— 141, 142
Хасан Фехми-эфенди Тургал — 38, 296
Хасан Хюсамеддин, ахи — 139
Хасан Хюсамеддин Ушшаки — 417
Хасан Хюсни —433
Хасан-эфенди, брат (Кайгусуз) Хюсей-
на — 485
Хасан-эфенди (Феттах-баба) — 423
Хаслюк Ф. В.—205. 500
Хасс Огуз, ренегат — 193
Хаттат-баба (Хамдулла ибн Шейх); —
358
Хатыроглу Шерефеддин — 117, 184
Хаутсма Т. — 31, 34, 40, 47, 81, 83—
85, 218, 229
Хафиф-деде — 360
Хафиз Хюсейн аль-хадж Исмаил из
Айвансарая см. Джами
Хафыз Мустафа — 411
Хафыз Осман — Г>33
Хафыз Раиф, книгопродавец — 411
Хафыз Тевфик —430
Хашам —313
Хашим-баба (Хасым-баба) — 358
Хекимоглу Али-паша—341
Хельваджы-баба — 328
Хельваджы-деде — 484
Хельваи Баджы — 413
Хезари Динар, сельджукский эмир —
471
Хетум I, основатель династии Хетуми-
дов — 34, 64, 65, 109, 493
Хильми Зия —213
Химмет-баба, мюрид Хабиба-баба
Хинди — 399
Химмет-деде (Химмет-баба) — 330, 362,
Химмет-деде (ходжа Абдулла Халифе
Вефа) — 411
Хинди-баба Султан, угодник — 400, 402
Ходжа — 485
Ходжа Ахмед —485
Ходжа Деххани, поэт — 194
Ходжа Джихан —222, 228
Ходжазаде Муслихеддин — 481
Ходжа Казабади — 470,
Ходжа Казанлы —420
Ходжа Мыкдад — 436
Ходжа Насреддин см. Насреддин
Ходжа
Ходжа Перенди, учитель Хаджи Бек-
таша — 385
Ходжа Факих (Ахмед Факих) —-294
Ходжа Факы-суфий, князь абдалов —
229
Ходжа Якубхан—473
Хондемир — 46
Хонди Султан — 481
Хонди-хатун — 86
Хорасани —127, 191
Хосров I (Анош Раван)—499
Хорос-баба — 346, 364
Христос см. Иисус Христос
Хубилай — 191
Хубьяр, шейх —248, 249
Худайи-баба — 357
Хулагу — 12, 59, 65, 66, 69
Хулули.деде — 362
Хызыр — 95, 222, 241, 244, 245, 329,
338, 344, 411, 435
Хызыр Абдал (Хызыр Эфтеледдин) —
429
Хызыр Ильяс —429, 478
Хызыршах Челеби —471
Хюар К-, французский ориенталист
(1854—1927) — 36, 37, 40, 52, 74,
104, 161, 169, 180, 189, 195, 217, 223,
224, 228, 229, 262
Хюррем-баба (шейх Софу Эмин Мех-
мед Сырры) — 410
Хюсамеддин, ахи — 284
Хюсамеддин см. Амасьялы Абдизаде
Хюсамеддин
Хюсамеддин см. йолук Арслан
Хюсамеддин, толкователь Корана —
391
Хюсамеддин Тимур — 84
Хюсамеддин Хюсейн, Шейх ахи — 282
Хюсамеддин Челеби— 139, 227
Хюсамеддин Чобан-бей см. Чобан-бей,
Хюсамеддин
Хюсейн —96, 408
Хюсейн Гази — 448
Хюсейн, дефтердар—404
Хюсейн ибн Джафар—172
Хюсейн, мухаджир — 473, 476
Хюсейн, мюрид, слуга Султана Мели-
ка — 396
Хюсейн Намык Оркун — 71
Хусейн, сын Али — 241, 244, 245, 247,
248, 257. 337, 396
Хюсейн Хильми — 41
Хюсейн Хильми-паша—435
Хюсрев-паша — 388, 389
Хюсрев Челеби — 417
Цезарь — 191
Ценкер Т.—286
Цонев В. — 140
Чавдар-баба (Хасан)\ мевлеви — 465
Чайкин К. И.— 238
Чакыр — 84
Чанлы-баба — 345
Чапаноглу (Чобаноглу, ЧопаноглуУ —
129
Чарпыджи Вели, угодник —348, 407
521

Чаундур, сын Огуза —81
Чауш-баба — 425
Чаушоглу Муса — 235
Чаха, турецкий пират — 50
Черкес Хасан— 419, 420
Челеби Амир Ариф — 150, 171, 198,
207, 210
Челеби-эфенди — 240, 247, 248
Чепни, сын Огуза — 81
Чехов А. Л. — 5
Чинарлы-баба — 323
Чингис-хан — 82, 97, 123, 145
Чиниджизаде Мехмед, каллиграф —
341
Чихачев П. А.—83, 148
Чобан — 78
. Чобан, ахи — 208
Чобан-баба — 365, 502
Чобан-бей, Хюсамеддин — 57, 73. 106,
107, 116, 120
Чобан-деде — 402
Чобан Мустафа-паша— 436
Чобаны — 107
Чолхан, татарский посол—176
Чубукчи Эмир — 235
Чуди Р.—385, 456
Чуллу-баба — 421
Чыплак Мустафа — 360, 361
Чыплак Хюсейн — 355
Чюрюклюк — 413
Шабо Е., издатель Михаила
Сирийца — 195
Шабан-эфенди — 294, 295, 302, 303,
456
Шамбаз пир (Шаммас; Шаммас пир),
христианский священник — 448. 459
Шаммас пир см. Шамбаз пир
Шамсутдинов А. М., советский турко-
лог-историк — 100
Шанизаде, историограф — 263
Шентр Б:— 248
Шарден — 98
Шафии, имам — 199, 200, 454, 497
Шах Армен, атабек — 58
Шах Каджарский — 82
Шах Календер —414
Шевкет Азиз Кансу — 44
Шеджаэддин — 341, 502
Шейх Али-деде, любимый ученик
Хаджи Байрама Вели — 452
Шейх Ахмед см. Караджа Ахмед
Султан
Шейх Ахмед-эфенди — 486
Шейх Батак — 463
Шейх уль-Гариб — 391
Шейх Хамза —463, 464
Шейх-паша см. Ашык-паша
Шейх-эфенди, ученый богослов — 397
Шейх Хамза—463, 464
Шейх Хафыз — 328
Шейх Эмир — 346, 397, 398
Шейяд Хамза, дервиш — 194
Шекспир — 501
Шемседдин — 291
Шемседдин, брат тестя султана
Османа — 296
Шемседдин, сын дефтердара Хюсей-
на — 404
Шемседдин, шейх —483, 484
Шемседдин Алтунпа — 84, 105, 133
Шемседдин Вели — 480, 481
Шемседдин Гюналтай — 45
Шемседдин Ичили (или Мардини) —
224
Шемседдин Махмуд Туграи — 168, 169
Шемседдин Мухаммед Исфагани — 116,
138, 170, 185
Шемседдин Огуз — 84
Шемседдин Сами-бей см. Сами-бей
Шемседдин Тебризи (Шемседдин Теб-
ризский, Шемск Тебризи) — 157,
219, 220, 267, 268, 341, 468
Шемседдин Тебризский см. Шемседдин
Тебризи
Шемши-паша (Шемши, Шемси) — 375
Шербетчи-баба — 346
Шерефеддин, кадий — 105, 109
Шерефеддин, султан — 448
Шерефеддин Кайсари — 223
Шерифеддин Мусили — 224
Шестаков Д. П. — доктор греческой
словесности, научный сотрудник
Дальневосточного университета,
специалист по классической филологии,
народной речи, народным
преданиям, западной литературе,
славянским языкам, польской литературе —
27, 28, 501, 502
Шефер Ш. — 35
Шефик-эфенди (Шефик) -•• 299, 302
Шехабеддин — 391
Шехабеддин Вели — 480
Шехабеддин Махмуд Нахичевани — 470
Шехабеддин Тогрул, атабек — 87
Шехбал —313
Шехид-баба — 355
Ширин-баба — 425
Шорник Решид — 449—451
Шрадер Ф., германский востоковед —
27, 327, 354, 362, 363, 364, 365, 501,
502
Шуглия — 300
Шуджаэддин, хан Зенда — 259
Шюджаэддин — 502
Шюкрю М. — 205
Эбазер —313
Эбуссиюд см. Абуссюуд
Эвлия Челеби (Эвлия), известный
турецкий путешественник XVII в. —
91, 106, 142, 182, 268, 276, 277, 278,
281, 283, 304, 305, 323, 362, 364, 369,
370, 371, 374, 387, 388, 389, 392, 394,
395, 397, 400, 461, 462, 502
Эвренос-деде — 342
Эвхадеддин, сын Сомунджу-баба —
462, 466, 469
Эвхадеддин Кирмани — 201, 223, 225,
466, 467
Эдебали, шейх — 291
Эдже-бей — 353
Эдхем — 355
Эерли-баба — 353
Эжхер Мехмед Али-паша — 407
Эздиван — 313
Эймюр, сын Огуза — 81
522

Элекли-баба (Мехмед Мустафа) •— 343,
407
Элекли-баба (Муслихеддин-деде) — 407
Эль Махди — 491
Эльван Челеби, сын Ашык-паши — 293,
379, 380
Эминеддин Михаил — 208
Эмир Кемаледдин — 225
Эмир см. Хазрети Эмир
Эмир Султан (Хазрети Эмир) — 359,
363, 474, 478, 479, 480, 481, 484
Эмир Ходжа Абдул Кадир — 359
Энгельс, Фридрих —8, 14, 15, 16
Эргунхан (Эргунхан Челеби, Эргун) —
471, 472
Эрди-баба — 405
Эретна-бей — 77
Эрмун Мазендерани — 313, 314
Эрмуну — 308
Эртени — 223
Эртогрул, бей кайы — 77, 493
Эртокуш Мубаризеддин, эмир — 117,
174, 176
Эръетиш-баба — 329, 409, 501
Эсад, автор «Основы победы» — 264
Эсад-паша — 397
Эскиджи Мехмед-баба (Эскиджи-ба-
ба)—326, 346, 364, 424, 435, 436, 441,
475, 477. 480
Эсма — 222
Эсрек Султан — 472
Этэ — 76
Эфендипуло, дочь Джеляледдина
Руми— 210
Эфтим Кескинский (Уркмез), поп —
106
Эшриф — 474, 476
Эшреф Руми см. Джеляледдин Руми
Эюб см Султан Эюб
Эюб-деде —341
Эюб Султан см. Султан Эюб
Эюб Энсари (Ансари) см. Султан Эюб
Эюбиды, туркменско-курдская династия
(после Фатимидов) (1171—1184) —
И, 31, 52, 56, 58, 59, 128
Юлук Арслан см. Иолук Арслан
Юнус — 326
Юнус (Иоан), пророк —246, 326
Юнус Эмре—137, 201, 430
Юрюен-деде — 479, 480
Юсуф-ага — 220
Юсуф-баба — 405
Юсуф-деде, мюрид Хасана Хюсамед-
дина Ушшаки — 417
Юсуф, директор музея — 470
Юсуф Зия, учитель французского
языка — 206, 426
Юсуф Коневи — 133
Юсуф Рагыб см. Дурсун-баба
Юсуф Рейс —417
Юсуф Синан —408
Юсуф Сюмбюль Синан (Хальвети) —
407, 435
Юсуф Хакики, сын Сомунджу-баба —
462
Юташ, эмир — 172
Юша —327, 362, 405
Ябанабадлы Тахир — 452
Явуз см. Селим I Явуз, султан
Ягыбасан Данишменд (Данишменд
Ягыбасан) — 55, 73, 83, 84
Язид, халиф (680—683) — 243, 396
Язид, сын халифа Муави — 241
Языджыоглу Али, хронист — 13, 33.
34, 42, 47, 59, 70, 77, 79, 80, 82, 87,
88, 107, 119, 134, 137, 158, 170, 172,
192, 200, 205, 346, 495
Языджыоглу см. Ахмед Биджан
Языджыоглу
Языджыоглу Мехмед (Мехмед
Биджан), поэт, автор «Мухаммедие»—
35, 329
Языксыз, Неджиб Асым (ум. 1935) —
35
Языр, сын Огуза — 81
Якоб Г., германский ориенталист (1862—
1937)—193, 260, 262, 264, 274, 284,
326
Якуб-бей Гермияноглу (сын Алишера
Гермиянского) — 68, 203
Якуб Хасан, Данишменд — 55
Якубовский А. Ю., советский
востоковед-историк (1886—1953)—45, 57,
68, 176
Якубхан Челеби — 471
Якут, географ, арабский
ученый-энциклопедист, автор географического и
биографического словарей (1179—
1229) — 75, 210
Ямлих —313
Япурлу, сын Огуза — 81
Яху-баба (Урьян-баба) — 389
Яхьяоглу Хасан — 235
Яшар-баба (шейх Хаджи Мустафа) —
422
Яшасын Хюсейн — 422
Яшмак сыйыран — 416

ПРЕДМЕТНЫЙ И ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
Аб, перс, вода —237. 238
Аба —410
Абдалы —206, 207, 229, 431
Абдест (омовение) — 475, 476
Абджед — 263
Абхур (водопожиратель) — 237
Авариз — 94
Австрийцы — 328
Агырлык (калым)—474
Аджемлер — 480
Адли (тугра Махмуд II)—289
Азербайджанцы — 205, 206, 303
Азиз (дорогой) — 79
Айеты —311
Аймак — 91
Айран —414
Академия наук СССР — 5, 6, 98
Акведуки — 24, 228
Акриты — 48, 52, 76
Аксакалы — 92
Акча —100, 151, 157, 185, 237
Акын —74, 103, 125
Акынджы —49, 52, 76, 143
Алабаш (пестроголовый) — 266
Алазлама — 468
Алаи (золотая монета Сельджукидов].
— 19, 151
Албанцы — 236, 250, 263, 268, 387, 420,
433, 440, 455, 456
Албанцы-мусульмане — 447
Албанцы-сектанты — 268
Алеви ' (сторонник Али)—243, 259
Алиилахи (Али-Илахи) — 262, 267, 383
Алкаэвли — 72
Аллахуэкбер — 435
Алмазы — 149, 313
Алоэ — 143
Алпы (герои)' — 23, 70, 74, 75, 107, 138,
182, 183, 185
Алтын, золотая монета — 371
Амал— 101
Амбар (анбар) —182, 189
Амбра— 143
Американцы — 415
Амир (начальник) —54, 237
Амулет — 83
Амляк — 173
«Анатолийская башка» — 36
Англичане — 78
Ала, титул — 494
Арабы — 19, 39, 48, 61, 73, 75, 99. 144,
145, 147, 150, 156, 171, 187, 191, 198,
208, 258, 306, 361, 397, 411, 412. 415,
421, 433
Арагаворац (начальный пост) — 245
Араклие — 222
Аракиеджи — 364
Арап —253, 370, 377
Арбаин (абдалы)—431
Арвахи-пир — 131
Аргонавты — 405
Арпаджыклама (болезнь горла) — 353
Арз — 496
Армяне — 5, 8, 10, 14, 16, 17, 19, 31,
51, 52, 59, 60, 63, 76, 99, 101, 103,
109, ПО, 113, 122, 127, 131, 132, 133,
156, 180, 191, 192, 198, 199, 211, 239,
242, 244, 249, 252, 272, 273, 287, 284,
354, 384, 391, 397, 420, 427, 433, 471,
483, 497—500
Арслан — 64, 67
Арфа — 192
Арфистки — 148, 156, 230
Арык — 238, 239, 240
Арык (ырмак) — 231, 234
Аспр (акча) — 152
Астма — 410
Астролог — 34, 86
Асхаб — 280, 293, 308, 309, 315, 316,
318, 334, 340, 341, 347, 442
Ата — 85, 204
Атабек —22, 58, 85, 171, 199
Аталык— 171
Атлас — 143, 195
Афганцы — 23
Афорос (отлучение) — 304
Афшар — 42
Ахи —20, 21, 81, 134, 136, 138, 140,
141, 161, 171, 204, 206, 216, 230, 282,
283, 284, 285, 286, 290, 293, 296. 297,
298, 299, 302, 495, 499
Ахи-баба — 142, 191, 280, 281, 282,
297, 299, 303, 304, 305, 501
Ахмеди — 207
Ахым — 286
Ашар, натуральный налог — 125, 245,
283
Аширет —90, 91
Ашыбоясы — 273
Ашыр, отрывок Корана — 425
Ашчыбашы, главный повар
Ашык (ашуг)—206, 381
Ашура — 207, 244, 248
Аязма — 323
Аян — 286
Баба («дед», термин, которым
величают угодников, принадлежащих к ор-
524

дену бекташи) — 74, 75, 127, 169,
203,' 213, 284, 433
Бадж — 68, 152, 494
Базарбашы (смотритель базара) — 235,
389
Байрам — 283
Байрамие, орден — 292
Байса — 68, 145
Байындыр — 72, 77
Баклава — 464
Балканская война — 428, 467
Балкары — 259
Барабан —80, 381
Баран —53, 54, 80, 117, 245, 249, 254,
327, 346, 351, 353, 357, 358, 363, 386,
395, 396, 398, 407, 410, 429, 441, 442,
443, 458, 484, 502
Баргустуван (стеганое одеяло) —495
Баргях — 189
Барон —99, ПО, 184
Батын — 203. 206, 213, 359, 402
Батман (мера веса от 2 до 8 окк или
21Д- Ю кг) — 176
Бахши —88, 192
Бахшиш — 474
Башага — 141
Вашбуг — 91
Башня Тимура—305
Башчауш — 284
Башчы — 484
Баят — 71, 72, 77, 90
Бевваб (управляющий медресе) — 355
Бедель— 180
Бедняки — 124
Безбрачие —263, 273, 284
Беззазие — ряд торговли бумажной
тканью на базаре — 155 бей: аша-
га-1Ь, 117; орта~15, 117; улу~15,
82, 116 или кадим ~ 116, 188, 299
Базары
Большой базар (см. Капалычаршы),
Египетский базар (Мысыр чаршы-
сы) — 373, 406, 409
Капалычаршы — 376, 433
Конский базар — 155
Саманпазары — 449, 470
Бейлербеи — 23, 81, 106, 116, 171, 172,
182, 3J4
Бейлик — 173
Бек — 54
Бекташи —76, 203, 206, 207, 230, 232,
248, 251, 253, 262, 264, 266, 271, 274,
284, 285, 289, 295, 321, 341, 387, 433,
470, 487
Бекчи—172, 417
Бенд — 239
Берат —92, 369, 370, 494
Берд-уль-аджуз (е) — 376
Бесмеле — 245, 470
Бест, право убежища — 278
Бехадур (Бехадыр) — 23, 87, 182, 183,
185, 192
Белюк — войсковое подразделение
(рота, иногда и взвод) 78, 91
Бёлюкбашы — 91, 188
Библиотеки
— Государственная публичная
историческая библиотека в Москве—35
— Вахид-паши — 473
— дворца Топкапу — 34
— при мечети Селима — 498
— Общественная библиотека Баязи-
да в Стамбуле — 219
— Парижская национальная
библиотека — 38
—Софийская национальная
библиотека в Болгарии — 140
Библия — 370
Бин бир дирек (тысяча одна колонна),
подземная цистерна — 404
Бити (к)—оЗ, 173
Боаз — болезнь горла — 469
Бозок, племя — 73
Бойбеи —91, 92, 94
Болгары —60, 228, 371, 467
Бостанджы — 304,
Брадобрей — 277
"Бриллианты — 404
•Британский музей ■*— 277
Брюссельский университет — 46
Булгурджук, заболевание — 468
Бурлаки (едекчи)—277
Бурсский лицей — 484, 485
Бурунгар — 77
«Буртасская шуба» — 144
Бухарцы — 259
Буюрулту — 299
Бюкдюз — 72
Ьюрк (шапочка) — 192
Вав — 373
Вавилоняне— 132
Вакуф (вакыф) — 17, 94, 173, 202, 237,
286, 380, 392
Вакуфное управление — 380
Вакфие —41, 42, 43, 155
Вакфнаме (вакыфнаме), завещание —
292
Валахи —376
Вали —93, 229, 236
Варяги —188
Вассалы—188, 195, 216
Вахдети вюджут — 481
Ваххабиты — 321
Везир — 12, 22, 36, 62, 66, 156, 168,
169, 170, 175, 186, 199, 221, 243, 228,
230, 341
Везират— 167
Векиль — 299
Великое национальное собрание
Турции — 44, 444, 501
Венгры — 350
Венецианцы — 59, 145
Вериги — 273
Вефика — 222
Византийцы — 9, 10, 23, 39, 48, 50—53,
64, 76, 79, 84, 118, 181, 358, 492
Виноград — 389
Вода — 235, 237, 343, 344, 358, 359, 362,
363, 365, 375, 380, 385, 387, 390, 392,
393, 407, 409, 412, 423, 441, 452, 464,
465, 468, 470, 484
Водоем — 148
Воевода — 92
Войнуки — 91
Военно-ленная система, сельджукская—
495
Военный музей — 411
525

Ворота Силиврикапу— 343, 407
Вселенские соборы — 50, 256
Вурдалаки — 438
Газават —76, 143, 157, 308, 309
Газеты
— «Актам* — 418, 438
— «Бабалык» — 282
— «Вакыт» — 452, 498
— «Ени газете» — 294, 304
— «Зем'ин» — 442, 443
— «Игдам» — 296
— «Миллиет» — 411
— «Последние новост» — 498
— «Та,нин» — 333
— «Тасвири эфкяр» — 502
— «Хакимиети миллие» — 296
Гази («победитель неверных»,
победоносный, титул отменен по закону
1934 г.) — 54, 55, 64, 70, 75, 76, 103,
104, 203, 308
Галатская тюрьма — 362
Гарем —24, 85, 211, 196, 322, 401
Гарем, женская половина дома — 187,
195, 434
Гасители (свещ) см. мум сёндюрен
Гашиш, опиум — 198, 246,
Гезгинджи — 263
Гесты, мусульманские — 75
Гемиджи — 501
Генеральный штаб Турции — 71
Генуэзцы — 57, 145, 146, 185, 360, 373,
376
Гермиян, племя — 147, 496
Гермияне (кермияне) — 178, 496
Гёзю кызыл (красноглазые) — 386
Гоклены — 71
Гомбе, священный хлеб — 251, 274 (е)
Горлица — 396
Грамота — 136, 169
Гранаты (драгоценные камни) — 221
Греки —5, 9, 10, 14, 17, 19, 22, 23,
24, 31, 39, 44, 50, 52, 53, 54. 56, 85,
100, 101, 103, 106, НО, 121, 122, 127,
131—133, 145, 156, 163, 171, 190, 191,
193, 198, 208, 209, 210, 211, 228, 229,
239, 251, 262, 272, 278, 284, 322,
343, 345, 346, 349, 369, 371, 377, 382,
390, 394, 405, 410, 420, 432, 433, 447,
471, 498; 502
Греко-византийцы — 8, 23
Греко-турецкая война (1897) — 346,
502, 503
Греческое население — 205
Гробницы
— Арпаджы-баба — 353
— Ильяса — 339
— Мысыр Сюфли хазретлери — 490
— Пророка Даниила — 437
— Султана Эюба — 439
— Яхьи — 438
Грузины — 58, 63, 149, 184, 196, 209, 212
Гузер-пирт, замок—113
Гуй-у-шаудан (поло, спортивная
игра) — 497
Гузы — см. огузы
Гулям —15, 22, 79, 96, 106, 115, 121,
186, 188, 191
Гунны — 70, 84
526
Гурдик (безрукавка^ — 273
Гурийцы, афганское племя,— 188
Гусюль — 354
Гюгюм, кувшин — 412
Гюллядж, розовая вода — 409
Гюндюшлю — 93
Гяур —26, 266, 324, 428, 482
Гяв (бык) — 470
Даветие — 303
Дайламиты (дейлемиты)—115, 495
Далак, селезенка — 468
Далдурма, наитие — 273
Дамар —393
Дамоклов меч — 271
Дар уль-харб — 143,
Дарюшшефака — 426
Двоеверие — 199
Дворцы, замки
— Алаэддина — 375
— Гевхерли ханым — 404
— Долмабахче — 350
— Едикуле, семибашенный замок —
377
— Константина — 373
— Сераскерат (Сераскират) — 377
— Топкапу сарайы (старый дворец)-
в Стамбуле — 377, 378
— Чыраган — 346
Деведжибашы — 474
Девлетхане— 189
Деде, старец — 246, 247, 248, 249, 266,.
272—274
Деде, эпитет обычный для мевлеви
(деде— «дед»), так в Турции
величались угодники — дервиши,
принадлежащие не к ордену бекташи, а к
другим орденам) — 266, 272—274
Дежжала, антихрист — 253
Деиш, песня — 247
Дейлемцы— 188
Делиль, указчик. — 273
Дельфин — 326, 498
Демир, знак кожевника — 305
Демирджи — 279
Дениз маликеси — 211
День Вознесения — 250
День Касыма —95, 331
День Хызыр Ильяса (23 апреля старого
стиля) — 95, 245, 429
Дервиши
— баба—128
— бекташи — 230
— «воющие» — 412
— мевлеви — 220, 227, 257
— суфли — 296
Деребей (деребеи) — 15, 17, 96, 106,
107, 240
Деревья священные (деде ааджы) —
272
Дерсхане — 454
Десятина — 244
Десятинный сбор — 230
Дефтер —42, 167
Дефтердар — 167, 404
Дехкане—17, 120, 123, 495
Джаби -г 380
Джабуга — 87
Джавлак — 207

Джавалакиян — 207
Джамехане (Джамедархане) — 189
Джандар — 179, 188
Джанибдар — 189
Джарид, народная игра — 497
Джасус —23, 181
Джахилие — 321
Джебехане— 189
Джелали (Джеляли) — 256, 295
Джемаат —91
Джемаат ери — 289
Джем дамы (собрание) — 273
Джемиет — 398
Дженевиз — 324, 337, 360, 373, 376,
Джерр— 418, 438
Джеррах — 372
Джигиты—135, 138, 203, 283, 488
Джигитовка — 180
Джигитбашы (йигитбашы) — 92, 280,
281, 283, 299, 302, 304, 456
Джизье—17, 170, 496
Джинли эв — 418
Джинны —242, 318, 374, 438, 443
Джихад «священная война» — 73, 308
Джуббе (джюббе) — 348, 418, 433, 442,
443, 445
Джурджанцы — 188
Джюз —431, 458, 478
Дибек — 409
Диван — 2, 36, 67, 166, 167, 169, 170,
174, 175, 187, 189, 215, 496
Диваны арз —22, 166, 496
Диваны везират — 166, 496
Диздар — 184
Динар — 20, 67, 88, 100, 122, 125. 150
151, 158
Диникум динарикум — 435
Дирхем — 86, 88, 100, 150, 151, 157. 158,
202, 292, 406
Долаб —291, 485
Донузлу (занимающийся разведением
свиней) — 209
«Дом божий» (Мекка) — 225, 253
Драгоман—168, 172
Дракон — 164, 179, 293, 294, 341, 397,
415
Древляне— 117
Дротик — 181
Дуа — 462
Дуаджы — 299, 318, 302
Дуван яран — 265
Дудурга, огузское племя — 7, 149
Дукат венецианский (36—50 акча) —
152
Дурбаш—189
Дэвы, духи — 67
Дюльгербашы — 410
Дюмдар бейи — 78
Дюстур дуасы — 279
Дяхбашы — 79
Евангелие—116, 208, 250, 322
Евреи — 100, 190, 198, 208, 252, 270,
359, 360, 361, 469, 485
Египтяне — 258
Езид —244, 271, 272
Ель —410
Ель хасталыы, заболевание — 410
Емени см. Йемени
Епитимья — 247
Ереси —11, 22, 126, 203, 205
Еретичество — 176, 198, 207, 220, 252
Ешильбаш — 259
Ёгурт —274, 354, 361, 372, 502
Ёксю, головня —295
Ел атасы —301, 302,
Ел кардашы —301, 302
Желтуха — 356
Жемчуг—146
Жертвоприношение — 80, 322, 501
Забит —93
Завие (подворье, странноприимная
обитель) — 153, 161, 202, 207, 282, 285,
290, 292, 294, 297, 298, 302, 5Q3,
Завие. Сары Салтыка —207
Зазада, хан, строение—118
Заим — 16
Закир —416
Закирбашы — 421
Замбак — 273
Заптие — 73, 93, 106
Захир — 359
Зеамет (или зиамет) — 16, 94, 100, 101
169, 186
Зебиль (себиль) — 342, 343
Зейни — 480
Зембиль —365, 408, 419
Земельная общинная собственность —
15
Землевладельческий феодализм — 16
Земледельческое училище — 448
Землекопы , (кюнчкю) — 277
Земские люди (иль эрлери) — 92
Зикр — 208, 220, 292, 296, 297, 400, 415;
424, 426, 428, 429
Зиярет —323, 396, 398, 433
Зияретгях — 245
Змеиный камешек — 409
Знамя — 80, 179, 181, 276, красное-63;
черное ~63, 179
Золото —64, 96, 119, 146, 147, 151, 350,
351, 373, 392, 397, 414, 428, 463, 485
Зуль-фадл (обладающий
добродетелью) — 444
Зурна — 192
Зындык — 476
Зюмбюли, орден — 408, 422
Ибрик — 412
Ивы — 407
Игдирь — 72
Игла —361, 434, 435
Иджазет — 280,
Иджазетнаме — 280, 328
Иджма — 321
Идолопоклонство — 392
Израильтяне — 62
Изхары керамет — 419
Изюм — 408
Иймир — 72
Икта — 15, 16, 17, 92, 98, 99, 100, 101,
105, 495
Икта дар — 15, 16
Илот — 92
Иль —73, 106
Ильбашы — 73
527

Ильк сала (первая молитва) — 394
Ильханы. монгольская династия в
Иране (1265—1337), 12, 13, 66, 68, 111
Иляхи — 424, 430
Имам —111, 115, 221, 222, 244, 256,
273, 348, 358, 395, 426, 480, 486
Имаме — 455
Имтихан — 302
Инвеститура—187, 277
Индийский факир — 415
Индусы — 415
Имансыз — 482
Имарет — 290, 483
Институт востоковедения им. H. Н.
Нариманова — 32
Инша —41, 4<М
Иоанниты — 362
Иранцы — 23, 147, 156, 168, 170, 187,
191, 202, 215, 496
Ирмик хельвасы — 281
Искандерпунары, источник — 388
Искус — 434
Ислам — 21, 22, 23, 55, 59, 62, 70, 73,
75, 76, 83, 84, 85, 86, 119, 127, 143,
197, 198, 199, 202, 203, 208, 209, 213,
214, 248, 249, 256, 269, 311, 312, 321,
364, 421, 433, 450, 468, 482
Исмаилиты — 142, 203, 206, 212
Исми джеляль — 416
Испольщики — 93
Истихаре — 322, 349, 353
Истабл— 189
Исторический конгресс (II) в
Стамбуле — 44
«Историческое турецкое общество в
Анкаре» — 33
Ита — 228
Итало-турецкая война (1911—1912) --
503
Итальянцы—19, 145—147, 242
Иудейство — 360, 364
Ифтар —351
«Ихван ас-сафа», общество — 286, 500
Ихляс см. сура Ихляс
Ихтияры — 92
Иш эрлери (мужи дела) — 92
Ишбашы — 303
Ишхан ишханац—171
Ишык — 206, 207
Йемени — 389
йерсуб —211
Йигит —318
Йылдызхамамы — 352
Йылдыз, знак кожевников — 305
Каввал— 192
Кавук — 340
Кабак—326, 401
Кагны — 242
Кадий —15, 34, 104, 115, 138, 146, 156,
166, 167, 175, 176, 190, 198, 199, 204,
219, 223, 224, 228, 267, 337, 359, 362,
365
Кадири — 414
Кадри —220, 329, 484
Кадиргеджеси (кадыргеджеси), ночь
предопределения — 372, 415, 416
Казаки астраханские — 243
Казахи —88, 240,
Казвинцы — 188
Казна —42, 66, 68, 69, 104, 167, 170,
179, 196, 485
Казначей — 167, 196, 278, 336, 410
Кайы — 72, 73, 77, 80, 104
Каймарлы — 84
Кайсер (кайсар) — 191
Калач, племя — 48, 71
Календер — 203, 207, 263
Каллиграф — 156
Каллиэпес — 497
Калфа —280, 294, 302, 304
Калым — 474, 195
Кальёнджу — 421
Камберие — 273
Камень Али —448
Камень махфе — 222
Камень надгробный—401
Камни — 23, 181, 182, 237, 347, 348,
349, 352, 354, 363, 371, 376, 380, 385,
386, 392, 397, 399, 404, 410, 422, 436,
445, 457, 462, 474, 480, 497
Камни драгоценные—111, 119, 143, 146,.
313, 392
Камха — 100, 143
Кан харарети, недомогание — 425
Кандалы — 349
Канглы, племя — 48
Канлы (Кангы) — 157, 242
Кануни-отаг — 191
Кануннаме — 90, 494
Каплан — 494
Капу, названия правительственных
учреждений у Сельджукидов — 166
Капуданпаша — 335
Карабаш — 259
Караван —19, 146, 147
Караван-сарай — 19, 24, 44, 52, 119, 143,
J45, 148, 156, 159, 165, 170, 184
Каравул — 78
Карадашлы, племя — 70
Караёйли (Кара^вли)—72
Караимы—196, 497
Каргын — 72
Карбонато — 409
Кардаш — 286
Карлуки, племя — 48
Карынджа дуасы — 423
Касаб — 300
Касыда -- 193, 270
Катапульта — 182, 497
Каук (кавук)—409, 411, 475
Кашкайцы — 92
Квасцы — 147
Кебаб —335
Кеди —371
Кейкубади — 188
Келимейи тевхит — 423, 487
Келия — 463
Кемер (пояс) — 273
Кенд — 204
Кепенек, грубое одеяние — 340
Кетхуда —92, 318
Кешкюль, сума для подаяния — 351,
415
Кёмек — 2, 54, 94
Кёстебек — 406
Кёфтели чорба — 484
528

Киприоты— 185
Китайцы —83, 97
Китман —255
Кобзарь— 192
Кобуз— 192
Коврик, армянский, молитвенный—436
Ковры — 150, 151, аксарайские 150,
туркменские 150
Ковчег — 361
Кол: саг~ (правое крыло) 77, 172; сол~
(левое крыло) — 77, 172
Кллагасы — 417, 486
Колодезь -г 327, .334, 336, 344, 351, 362,
432, 433, 448, 472
Колодезь Меркеза-эфенди — 432
Кладбища
— Адрианопольское — 419
— Бунарбашы — 482, 483
— Деведжилер — 484
— Деведжимезары — 474
— Едилер (Семеро) — 299
— Караджа Ахмеда — 421, 423
— Корумезарлык — 382, 458, 460
— Хаджиараб — 488
— (Хекимоглу?) Али-паши у Алты-
V ер м ер — 425
— Хырла —458
— Шишане — 413
— Эрвах —292, 460, 462, 463, 465
Эюб Султан — 405, 420
Колонна Марциана см. Кызташы
Колпак: ~~ белый—245,
Конак, здание присутственного места —
148, 289, 356, 397
Коннетабль — 99
Конь Али — 347, 448
Коньяры — 60
Коран— 17, 115, 116, 139, 199, 240, 290,
291, 308, 381. 382, 390, 391, 403, 405,
425, 430, 431, 432, 443, 444, 448, 450,
452, 458, 464, 465, 478, 483, 500
Корейшиты, племя — 321,
Кофейня Абдуллы — 428, 430
Кочгири, курдское племя—241, 244, 280
Крестоносцы — 9—12, 14, 17, 31, 39, 45,
48, 50—55, 58, 59, 71, 109, ПО, 116,
125, 142, 155, 184, 197, 200, 201, 215,
227, 492, 493
Крестовые походы — 24, 38, 46, 50, 56,
65, 211, 492, 493
I крестовый поход —9, 10, 38, 50.
51, 52, 109, 492
II крестовый поход — 10, 492
III крестовый поход — 56, 227
IV крестовый поход —56, 59, 492
1Суббе, купол, склеп — 346, 392
Куббе Шербетчи-баба — 346
Кул-189
Кума - 196, 497
Кумач, незаквашенный хлеб — 497
Кумбед, кюмбед —262, 396, 397
Кумыс —81, 88
Кун — 86
Купол шихне—172
Купчур — 68, 124, 494
Курды —5, 73, 96, 154, 179, 188, 205,
241, 258, 261, 250, 261, 270, 274, 295,
345, 390, 391, 395, 400, 401, 412, 415,
436, 457
Курмашлы, курдское племя — 246
Курултай —22, 70, 88t 172
Кутас —83, 183, 494
Кутб уль-арифин — 408, 421
Кутзаль— 184
Кыбле —222, 381, 425
Кызык — 72
Кызылбаши — 203, 242, 243, 244, 245—
256, 257, 259, 260, 262, 266, 267, 269,
270, 272, 274, 354, 457, 498
Кызташы —255, 258, 354, 371
Кызылбашство — 241, 258, 263, 341
Кылан — 68, 493, 494
Кылычсыз (без пролития крови)—395
Кымран — 81
Кынык, племя огузов, на последнем
месте левого крыла — 13, 72, 78, 79,
84, 88
Кыпчаки —48, 188
Кырклар — 245
Кысмет муслугу, фонтан — 362
Кюллах (Кюлах) — 85, 410, 448
Кюльхан — 397, 434
Кюнбед —262
Кюнчкю см. землекопы
Кюпе (серьги) — 273
Кючюк энам — 253
Кяхья — 294, 299, 348
Лаз —295
Лазско-иберийские племена — 56
Лампадка —323, 325, 348, 422, 478
Латиняне—13, 17, 24, 50, 53, 99, 214,
215
Латы —23, 181, 195
Лев, эмблема искусства Сельджуки-
дов —84, 148
Левенд — 92
Лены среднеазиатские — 495
Лепешки см. фодла
Литавры— 192
Ложе Геркулеса — 405
Лозаннский договор — 106, 132
Локма —407, 410
Луки —23, 130, 178, 182, 189, 497
Лютня — 192
Мавзолеи
— Ашыка-паши — 379
— Садреддина (Коневи) — 383, 384
Мазлюм — 175
Макам —298, 440
Макам Караджа Ахмеда — 465, 485
Макам Увейс Карани — 476
. Маликиты — 200
•Малоазиатские сектанты — 257, 258, 260
Мамлюки — 66, 495
Маммона — 159
Мангал — 412
Мангыр— 151
Манджынык—182, 497
Манеж—180, 189
Манихейство — 22, 199, 209
Манкафа — 423
Марифет —280, 303, 311, 316
Масала — 17
Масумупак (невинные отроки) — 243,
244, 251
34 В« А. Гордлевский
529

Махалле — 91
Махди —256, 361
Махфе — 222
Махфиле —431
Мевлеви — 36, 37, 42, 89, 104, 127, 134,
135, 138, 140, 156, 171, 191, 194, 205,
207
Мевлюд — 295
Меддахи, народные рассказчики — 153,
277, 403
Меджлис —22, 88t 171, 172, 174
Меджра — 239
Меджуси —414
Медресе
— Акмедресе — 43
— Али-ага — 355
— Алтунпа — 223
— Атабека — 224
— Гёкмедресе — 367
— Дашмедресе — 465
— Джеляледдина Руми — 105
— Зинджирли — 465
— Каратая — IF5, 207, 470
— Сырчалы — 200
— Хайри —
— Хатуние — 395
— Шафии Али-ага — 355
— Кемаледдина Румташа — 155
Мезар хелани, обряд поднимания
могилы — 274
Мезхеб — 359
Мей дан джы — 415
Мекканский камешек — 409
Мекканцы — 222
Мелик— 119, 178
Мелик уль-куттаб—167
Мелик уль-умера — 171
Мелик ус-садат — 204
Мелик ус-севахиль — 99
Мельницы
— Ахи Ильяса — 230, 234
— Кавак —234
— Карагюн — 234
— Карамаиоглу — 230
— Касым Хальфа — 235
— Мерам— 237
— Ту рут —230
Менакыб-219, 220, 225, 295
Менеменское восстание — 452
Меншур —41, 42. 169
Мерсие — 484
Месджид —384, 426
Месневи — 139
«Месневи» Джелляледдина Руми — 339
Месяц мухаррем см. мухаррем
Мечи —23, 92, 104, 118, 181, 182, 253,
269, 283, 313, 346, 395, 396, 432, 472,
484, 488
«Меченый раб» — 446
Мечети
— Абу Мухаммеда Баттала — 75
— Абульфетха — 396
— Азизие в Конье — 395
— Акшемседдина
— Акынджы — 183
— Алаэддина — 160
— Али-паши — 399, 426
— Арсланхане — 448
— Атик Али-паши — 410
— Атик Валиде-султан — 358, 359
— Ахи Шерефеддина в Ангоре — 282
— Ахи Эврена — 289
— Ахмеда 1—371
— Аясофья —33, 329, 342, 346, 347,
404, 411, 433, 440, 470, 502
— Баба Хайдара — 345
— Баязида 11 — 327—328, 435
— Большая мечеть — 59
— Бурмалы — 372
— Джабира — 334
— Джихангир — 357
— Ениджами — 357, 373, 421
— Еничешме — 358
— Ералты — 243
— Ешильджами — 473, 482
— Заль Махмуд-паши — 336
— Зевле — 225
— Зейрек — 365
— Ильяс Касаб — 338, 339
— Инадие — 423
— Инджили Чауш — 404
— Каваклы — 429
— Каптанпаша — 422
— Капуджами — 469
— Капуджу — 459
— Кара Джехеннем — 397
— Карабаш — 420
— Касимие — 331
— Кахрие —336
— Кёпрюлю Мехмедпаша — 371
— Кызылташ — 373
— Кылыч Али-паши — 421
— Кятиб Муслихеддин — 410
— Лалели — 333
— Макамджами — 437
— Мароканцев в Конье — 200
— Медресе джамиси — 394
— Мехмеда II Завоевателя — 359
— Hyp Османие — 432
— Нусратие — 421
— Омара в Иерусалиме — 433
— Омейядская в Дамаске — 361
— Орхана — 376
— Рустем-паши — 372
— Санкиедим — 412
— Сары Гюзель — 409
— Селима — 498
— Силахи Мехмеда — 336
— Султан Ахмеда — 412
— Султание — £00
— Сулеймание — 359
— Таккеджи-баба — 350
— Топхане — 421
— Улуджами — 461, 463, 465, 473,
475—479, 481—483
— Фатиха —348, 364, 365, 409, 419
— Фируз-аги — 404
— Хаджи Байрама Вели — 462
— Хаджи Хасан — 469
— Хайдар Чауш —360
— Хекимоглу Али-паши — 341
— Ходжа факы-суфию в Мераме —
229
— Чаршыджами (Базарная)—431
— Чешмекапусу — 221
— Чифтеминаре —395, 396, 397, 402
— Шехадет джами (Шехадет) —
477. 479
530

— Шехзаде — 334, 342, 362, 372, 409
— Эскиджума — 447
— Эюбсултан (Эюб) — 338, 400
Мизан уль-кыст (весы
справедливости) — 270
Мимбер (минбер) — 166, 202, 269, 395,
414, 476
Минарет — 221, 289, 340, 356, 365, 371,
394, 395, 414
Миндер — 242
Министерство народного просвещения—
366
Минтан — 96
Мир (эмир) —91
Мираб —235, 237, 239
Мираббашы —239
Мирахор (имрахор), эмири-ахор — 84,
172, 190
Мирдад— 175
Мирская помощь — 94
Мисафир одасы — 242
Мискаль, золотая монета первой пол.
XIV в.— 151, 176
Михмандар — 439
Михраб—162, 202, 225, 289, 469
Младотурецкая революция — 40
Могилы
— Абдул Кадира Гиляни — 485
— Абдуллы — Зоб
— Абдуррахмана — 355, 409
— Адли — 408
— Ак-баба —438
— Ак-баба (конийского)—395
— Акбыйыка — 481
— Али —418
— Али Учтум-баба — 421
— Али-ага — 355
— Али-баба — 400
— Арапа — 377
— Арслана Али Эфенди — 354
— Ахи Эврена — 501
— Ахмеда-деде — 341, 343
— Ахмеда Руфаи — 415
— Ашык-паши — 382
— Баба Джафара — 364
— Бади — 409
— Вели Шемседдина — 389
— Гюльфем-хатун — 355
— Джанфида-баба — 357, 364
— Джафара-баба — 345
— Едилер — 473
— Зельвери — 360
— Зиндана-баба — 364
— Зюмбюль-эфенди — 408
— Идриси Мюхтер — 417
— Иисуса Навина — 405
— Императора Константина XI—377
— индийского падишаха — 478
— Искендера-баба — 357
— Исмаила — 408
— Исмаила-баба — 457
— Йылдыза-баба — 352
— Каймакчызаде Ходжи
Абдуррахмана — 357
— Кале-дедеси — 355
— Кандилли-баба — 352
— Карабаша-баба — 365
— Каяшейхи —452, 453
— Кесика-баба — 352
— Кесикбаша (в Ахлате) — 393
— Коз-баба — 457
— Кырклар — 448
— Коюн-баба — 341
— Коюн-деде Султана — 362
— Кюльхан Али-баба — 463
— Кюльхани баба — 397
— Кяаба — 356
— Лалели — 424
— Локмана — 483
— Лямин — 477
— Лямин Челеби — 479
— Максуда-баба — 397
— Махмуда Мюздегани — 389
— Мехмеда Али-паши — 421
— Махмеда Гиляни — 354
— Муллы Фенери — 480
— Мустафы — 342
— Мухиэддина Араби — 435
— Памбука-баба — 406
— Пира Ильяса — 485
— Сары деде — 360
— Синана деде — 342
— Страшного Амикуса — 405
— Султана Эюба — 439, 440, 442
— Сюлеймана — 344
— Тезверен Султана — 477
—Тезвирена (Сесвирен) Султана—
366
— Тюркмена-баба — 343
— Улаш-баба—228
— Хаджи Ахмеда Халеби — 422
— Хаккы-деде — 394
— Хасана-баба — 406
— Хисамеддина, отца Идриса Бит-
лисского — 256
— Хораса-баба — 346
— Чанлы-баба — 345
— Чарпыджы — 348
— Чауш-баба — 425
— черкеса Хасана — 419
— Шейх уль-Гариба (в Битлисе) —
391 .
— Шейха Хасана — 342
— Шехабеддина Вели — 480
— Шехида-баба — 355
— Шюджаэддина (Шеджаэддина,
Седжаэддина) —502
— Эдже-бея — 353
— Эдхема — 355
— Эрди-баба — 406
— Эскиджи-баба — 346, 477
— Эюба-деде — 341
— Эюба Энсари — 347
— Яшара-баба — 422
Монастыри
— Али-баба —387
— Вели-деде — 346
— во имя Платона Мудрого — 210
— Меркез-эфенди — 327, 362, 502
— Мискинлер — 330
— Оланнар — 349
— Сейид Баталла — 265
— Мукаттам (бекташский в
Египте — 270
— Хаджи Бекташа —262, 368, 380
— Шемседдина Тебризского в
Конье — 341
Монгольское нашествие — 7, 11, 17, 36,.
34*
531

42, 59,; 62—65, 68, 78, 98, ИЗ, 139,
208, 213, 216, 268
Монголы—8, 12, 13, 23, 31, 34, 39, 47,
60, 62, 63—69, 77—79, 82, 86, 91, 97,
98, 104, 139, 140, 148, 170, 179. 180,
184, 191, 195, 199, 202, 215, 218. 282,
493, 495, 496, 498
Монеты —88, 134, 143, 149, 151, 199,
Москвитяне — 361
Мубарек —396
Муджавир— 107, 221
Муж истины — 481
Мужи дела — 92
Мужи слова—92
Музей турецких и исламских реликвий
в Стамбуле — 498
Муйи шериф — 322
Мукаррернаме — 169
Мукасама — 17
Мукассем — 239
Мукатаа — 236
Мулла (молла) — 219, 277
Мум сёндюрен, название секты — 257,
,288
Мум геджеси (нощи свещ) — 247
Мунши — 168
Муруввет —303
Мусалла —467, 469, 472
Муска — 426
Мускус—143, 223
Муставфи (казначей) — 167
Мусульмане— 10, 13, 19, 24, 26, 31. 39,
51, 52, 60, 62, 73, 76, 83, 85,-87, 100,
111, 112, 118, 121, 122, 126,
145, 183, 197, 199, 200, 205, 208, 210,
211, 236, 258, 263, 266, 267, 275, 270,
272, 280, 307, 324, 333, 339, 343, 344,
347, 349, 353, 356, 359—362, 365, 385,
386, 391, 395, 407, 410, 426—433, 436,
440, 449, 451, 452, 459, 469, 477, 479,
482, 483, 485, 492, 498, 501
Мусульмане-сунниты — 497
Мусульманская наука — 201
Мусульманская религия — 397, 426
Мусульманство — 240, 257, 275, 383,
391, 426
Мутасаррыф -г- 299
Мутбах — 189
Муфред— 135, 188
Муфтий — 104, 107, 175, 267, 429, 430,
438, 439, 442, 479
Мухаджир — 337, 360, 373, 477
Мухаррем — 95, 232, 241, 248, 480, 484
Мухассыс — 93
Мухзир —442
Мухтар — 348
Мухтесиб, следил за порядком на
базаре — 155, 176
Мушта — 449
Муэззин —267, 302, 334, 356, 404, 408,
414, 425, 431, 433, 443, 444, 455
Мыслак, знак кожевников — 305
Мюддерисы — 220
Мюльбахский студент — 205, 381, 497
Мюльк—17, 100, 102, 495
Мюлюк — 60
Мюлюкисевахиль — 99
Мюрреввет^-310
Мюрид (Мюриды) —67, 120, 127, 128,
206, 208, 220, 224, 290, 356, 362, 390,
396, 397, 399
Мюршид — 292, 434
Мюсафирхане — 380
Мюселлимы — 91
Мюте ве л л и — 41, 380
Мюфти (муфтий) — 204, 228
Мюче —81
Мюшриф — 189
Мясо жертвенное — 254
Назыр — 292, 380
Назаргяхи — 476
Наиб—16, 22, 23, 60 прим. 22, 104,
119, 170, 263
Накшбенди —381, 410, 421, 452
Накши — 220, 468,
Накыб —79, 224
Налог —64, 65, 69, 125, 126, 150, 214,
348
Нал'ын — 414
Намаз —426
Намазгях — 334
Наргиле — 5
Нахит —302
Начальник войска (Серлешкер, сюба-
шы) — 184
Немцы — 83, 426
Нефир — 415
Нёбети— 191
Нёбетчи — 135
Нисан тасы («апрельский котел»)— 470
Нишане — 455
Нойон —68, 111
Норманская дружина — 185
Норманны сицилийские — 492
Ноуруз —111, 175, 279
Ноурузи — 111
Нукер — 125,
Нуска — 222
Нусха —468, 485
Оба —91
Огланы —83, 107, 188, 191
Огузские племена — 18, 36, 41, 45, 56,
65, 70—74, 78—80, 85, 87, 96, 97, 99,
108, 174, 175, 178, 179, 182, 198
Огузско-туркменские племена — 8, 18,
21, 22, 24, 71, 128
Огузы (токуз-огузы, гузы) — 22, 48, 49,
59, 69, 70—74, 77, 78, 80, 83, 85, 87—
91, 95, 120, 124, 127, 144, 147, 166,
169, 174, 178—180, 184—188, 198, 199,
213, 215, 491, 492, 494
Огузы-туркмены — 22
Оджак — 79, 91, 94
Озан —192, 497
Окка — 229, 234, 303, 341, 347
Омовение — 200, 244, 358, 359, 399, 401,
475, 476
Онбашы — 296
Опоясание мечом — 264
Опресноки см. гомбе
Оргиастические культы — 256, 257
Орегиль — 72
Орел, изображение—179
Орта — 264
Ô32

Ортодоксальное христианство — 256
Ортодоксальный ислам — 256
Орхонскме надписи —211
Освободительная война (борьба за
национальное освобождение 1918—
1923 гг.) — 465, 473
Османы (османцы) —44, 91, 92, 121,
122, 141, 166, 171, 181, 216, 231, 237,
243, 256—261, 266, 268, 271, 298. 322,
323, 331, 338, 339, 346, 347, 364. 369,
370, 371, 375, 376, 384, 390, 391, 393,
394, 396, 399, 404, 405, 407, 493
Османцы-сунниты—90, 251, 259, 268,
278, 399
От динли (травоверы) — 266
Оттомаьские музеи — 41
Отшельники — 107
Павликиане — 198
Павликанство — 22
Падишах—171, 392
Пай демири, знак кожевников — 305
Пайл (регент) —493
Палабыйьтк — 487
Палас — 408
Палка Али — 271
Паломничество — 244, 245, 321, 336, 391,
396, 397
Панданус — 15
Пантеизм —251, 253, 254
Папас —386
Папуч (пабуч) — 434, 456, 469
Пара —341, 441
Парча —329
Пасбан— 172
Патриарх — 212
Патриархат— 171
Паша —68
Певцы— 193
Перване —55, 169
Перде— 188
Пердедар —175, 191
Пери — 242
Перихон, заклинатель пери — 278
Перистилия — 344
Персы—23, 191, 243, 256, 259, 260, 279,
354, 377, 392
Персы-шииты — 259, 260
Пехливан, борец —278, 371
Печенеги — 49, 50, 72
Пештемал кушатма (опоясание запо-
ном) —279
Пештемал кушатмак, обряд опояса-
ния — 279, 302
Пещера «Семи спящих отроков» — 437
Пилав — 458
Пир-70, 276, 283, 290, 300, 301. 305,
309, 312, 316, 318, 476
Пиреб, патрон воды — 230
Пишкадем —311, 312
Плащ доблести, решимости—136, 137,
501
Плащ драгоценный — 498
Пляска, ритуальная — 205, 206, 278
Подушная подать — 8
Поземельная подать — 8
Покровитель любви — 381
Площади
— Ахмеда — 332
— Бююкмейданлык, в Ахлате — 393
— Гёкмейдан — 389, 391
— Гёкоглам — 429
— Окмейданы — 439
— Эренлер — 469
Поло —195, 497
Половцы — 179
Полюс абдалов — 381
Полюс знающих, познающих (кутбуль-
арифин) -408, 421
Полюс мира — 444
Порта — 166
Посох —346, 351, 359
Пост —241, 244, 245, 280
Пост рамазан —241
Пост Хызыр Ильяса, Пост Сурп Сарки-
са (св. Сергия) —241, 244, 245
Потоп —253, 361
Пояс—133, 356, 397, 415
Праздник жертв — 198
Прозелитизм — 269
Прозелиты — 198
Пять «столпов» мусульманской веры
(омовение, молитва, пост, десятина/
паломничество) — 244
Пул—157
Пянджбашы — 79
Пятикнижие — 208
Раб — 22, 106, 108, 120, 121, 122, 188,
195
Радение —206, 207, 257, 247, 484
Рай—309, 312, 364, 391, 397, 431
Райский сад (мерам)—227
Райя—119, 123, 431
Рака —334, 418, 42Ö, 448, 475
Ракибхане— 189, 497
Рамазан, месяц мусульманского
поста—241, 244, 245, 351, 418, 431, 461
Рахмет дуасы, молитва от бездождия,
от засухи — 382, 422
Реал—152
Ребаб, лютня—192
Реван —279, 281, 285, 316, 317
Реведжелер (водоносы) — 302
Рейс— .91, 204, 487, 488
Рейс уль-бахр — 171
Рейс уль-куттаб—167, 168
Рекят —386, .451, 457
Речина — 409
Римляне — 64
Рисале — 278
Рисоля, уставные грамоты — 277, 278
Ритуальная пляска — 257
Рога —375, 387
Рубай— 194
Рубашка — 208, 446
Румелийская крепосца — 369
Румский кайсар — 39G
Румские страны—185
Румцы, малоазиатские
христиане-греки—188
Русалки, поверия о них — 211
Русские—188, 237, 259, 261, 397, 477
Русский язык — 76, 78, 101
Русско-османская война 1877—1878 гг.
—394, 396
Русско-турецкая война — 360
533

Русско-турецкая война 1877—1878 гг.—
473
Русское войско — 396
Русское консульство в Битлисе — 391
Рухани — 48о
Рухуна векиль — 487
Руфаи — 207, 216, 362, 410, 412, 413,
414, 415, 424
Рынды, дворцовая охрана — 189
Сааты са'дие — 467
Сааты нахсийе — 467
Сабля деревянная — 269
Сабо (налын) —414
Саван — 150
Садакга — 469
Садис, орден — 423
Садр (седир) —91
Садразам — 447
Саз — 247
Сака-баба («водонос») — 339
Сакабашы — 365
Сала —416, 426
Салават — 415
Салавети шерифе — 425
Салар — 191
Саларис— 125
Саларлык, подать — 124, 125
Салату селям — 425
Салгыт— 125
Салдык — 268
Салор —72, 79, 103, 182
Салтык — 125
Сальнаме конийского вилайета — 208
Самоистязание — 257
Самут ойну — 487
Санджак — 299
Санджари — 181
Сандык тешкиляты — 238
Санскритский язык — 441
Сарацины — 50, 59
Сарраф (маклер-ростовщик) — 152, 203
Сартабан — 149, 496
Ca рты—149, 496
Сарты, ремесленники — 278
Сарык — 243, 452, 470
Сафар, название второго месяца
«мусульманского лунного года — 235
Сахабие, медресе — 43
Сахиб —22, 138, 166, 169, 170
Сахиб аль-мюльк — 228
Ca х у р —245
Святилище — 107, 205
Святыня Кербелы — 257
Святыня Неджефа — 257
«Священная борода» Мухаммеда — 291
Священные города — 94
Себбе (саб'а) — 299, 302, 304, 449
Себиль — 462
Севкенднаме — 169
Седжад — 270
Седжаде—162, 221, 303, 449, 498
Седжде — 401
Сезам — 14
Сейиды—104, 106, 129, 202, 204, 208
Сектанство — 268
Сектанство мусульманское —127
Сектанты — 254, 258, 262
Сектанты-еретики — 257
Сектанты-хайдары
Сектанты «ппан-салды»—258
Секты
— бабиды — 270
— гасители свещ — 257, 258
— дауди — 267
— нусайри (секта в Ливане) — 258
Сель - 48, 228
Сельджукидская держава — 25
Сельчук (сельджук, сельчик, сельчюк)—
48, 491
Селямлык, мужская половина дома —
400
Семибашенный замок —278, 377, 447
Сепух — ПО
Сераскер— 184
Сераль (дворец) —329, 348, 349
Сераскират (сераскерат) — 377, 378
Сербы —76, 377, 431, 475
Сервер — 79
Серлешкер — 184
Серхенг — 188
«Сеятели»-издолыцики — 17
Сеятель—120, 122, 495
Сжигание (огнем) — 176
Силяхдар — 189
Сим, серебро — 314
Сима, ритуальные пляски—200
Симит — 481
Син —435, 492
Сипахи —83, 84, 103. 126, 180, 182
Сипехсалар — 110, 179, 204
Сирийцы — 39
Сиякат— 172
Сияр, жизнеописание — 497
Скипетр — 54
Скифы — 64
Склеп — 198
Скуфья— 192
Славяне —14, 23, 92, ПО, 431
Согдийцы — 146
Сой — 82
Сомун — 461
Сон джемаат ери — 289
Сонкор — 84
Сорок севастийских мучеников — 251
Сорокоднев — 384
Сорокоуст — 463
«Сосьете азиатик», французское
научное общество — 500
Софта —355, 359, 486
Софу — 266
Сохбет— 141, 296
Союрхал — 98
Стамбульский университет — 44, 45
Старообрядцы — 129
Старотуркменский язык—14
Статуя Афродиты — 371
Страна «Иршада» — 478
Страшный суд —361, 443
Стрелы —79, 88, 120, 180—182, 195, 359.
494, 497
Су бабасы —211
Су ийеси — 211
Су пашчызы — 102
Суд—15, 22, 70, 146, 175, 215,
Суд Соломона — 486
Судный день — 270
534

Султан (в приложении к духовным
лицам предполагает занятие высокой
степени в мистической, суфийской
иерархии) — 10, 11, 12, 13, 15, 16, 17,
20, 22, 23, 24, 34, 35, 185, 186, 187,
188, 230, 283, 314
Султани — 1Ы
Сумат — 223
Сунна—198, 205, 266, 316
Суннит —199, 206, 213, 220, 243—247,
249, 250, 252-254, 256, 259—260, 272,
273, 284—359
Суннитское учение —201, 203, 205
Суннитство — 200, 220, 232, 256
Суры
— «Ихляс» — 322, 344, 405—407, 410,
423—425
— «Корова» — 424
— «Фатиха» — 291, 318, 322, 344, 390
406, 407, 409, 410, 411, 415, 410,
420, 422—426, 449
— «Царство» — 423
— «Нсин» — 292, 406, 422, 425, 426,
481
Сурейя (араб.), наложница—497
Суфизин—ю0, 194, 209, 213, 232, 280,
о07
Суфий — 37, 42, 74, 107, 137, 204, 219,
430
Сыйырдыжы — 237
Сюбашы —22, 91, 97, ПО, 112, 119, 174.
Г/6, 178, 184
Сюмбюлю — 484
Табакхане —395, 429
Тава — 72
Тавро — 71
Тадж — 189, 414, 434
Таджик — 191, 244, 496
Тазпе — 257
Таинственная пещера — 392
Тай, племя — 485
Тайфа — 91
Такия ( i екке) — 285
Талаие — 78
Талеое — 54, 202, 397, 438, 474
Тамбур — 192
Тамга —68, 88, 494
Танец живота — 406
Тарикат — 220, 280, 301, 311, 312, 316,
317, 381
Татары — 57, 62—65, 76, 78, 146, 164
2Ь0, 428,
Татары казанские — 211
Таш — 229
Тахан — 425, 488
Тахлиль — 280
Тахмит — 454
Тахтаджы — 72, 198, 273
Тебер дервишский, деревянный топор —
406
Тевки — 173
Тегермен — 229
Теджеррюд — безбрачие — 263
Текке (место поклонения на могиле
угодника)
— Аодул Кадира Гиляни —213, 400
— Абу Исхака (у Индже Минаре) —
468
— Агяхинер (в Конье)—220
— Али-баба в Сивасе — 387
— Аудан текке — 468
— Ахи Эврена — 141, 220, 289, 460,
469
— Булгур-деде в Конье — 468
— Бурханеддина (Бурхан-деде)—468
— Гюзеллер — 220
— Дедемкара — 468
— Деликташ — 468
— Джеляледдина Руми — 220, 230
— Зюмбюль-ефенди — 408
— Ильяс-баба теккеси — 468
— Имама Багави — 469
— Искендера-баба — 357
— Каркашкан — 478
— Касымкалфа — 230
— Коджа Мустаф-паши — 484
— Кызылъель — 469
— Мевляна — 373
— Мидан теккеси —467
— Мискинлер — 330, 331
— Мурсаман или Эмируззаман —
468, 469
— Мысры Ниязи — 474, 478
— Насухи — 351
— Невинных отроков — 252
— На площади Ахмеда (Скутари$ —
322
— Огланлар — 408
— Пазар теккеси — 486
— Пиреби —469
— Пиоеби Султан в Конье — 468
— Руфаи в Касымпаша—415
— Сабир-баба — 423
— Сакыб-деде — 472
— Салкымсёютлю — 329
— в Сарайоню — 468
— Сары Салтыка — 182, 207, 268
— Сарыкыз — 468
— Сахибата — 468
— Сёйлемез (у Канлыгёля)—469
— Синаноглу у Бунарбашы — 469
— Тавуз-баба — 230
Текке с четырьмя гробницами — 38Ô
— Тозанлы — 249
— Торбалы — 487
— Фарт — 468
— Фахреддина — 474
— Ферхоние (Сюд теккеси)—468
— Учкуздар — 480
— Уюз (у Бунарбашы) —469
— Хабиба-баба Хинди — 399, 402
— Хаджи Бекташа — 453
— Шейха Каръягды — 356
— Шемседдина — 323
— Шемседдин Тебризи — 220, 468
— Эдремит — 468
— Эргунхана — 471
— Эрдован — 468
Телифат — 467
Теневой театр — 193
Теслим — 262
Теслимташ — 447
Теслих — 454
Теферрюдж — 279, 304, 316. 318
Технический факультет Стамбульского
университета — 148
535

Тимар — 16, 17, 93, 94, 100, 101, 103,
104, 107, 167, 169, 180, 495
Тимари-мюльк —17, 100, 186, 495
.Тимариог — 16,
Тири-чарх — 23
Тиул — 98, 495
Токмак — 362
Токузогуз — 70
Тондракийцы (тсшдраковцы)—252, 498
Топ —195, 497
Топуз (палица со свешивающимися
железными цепочками — дервишская
принадлежность) — 415
Травовер — 254
Троянский конь — 373
Туг —142
Тугра — 169, 173, 289, 406
Туграйи — 169
Тудун —87
«Турецкая неделя» — 44
«Турецкое историческое общество» —13,
48
Турецкие мистики — 430
Турецкие племена — 37, 48, 49, 69, 70,
71, 72, 128, 196, 491
Турки—4, 5, 16, 31, 36, 38, 39, 43—46,
48—51, 64, 69, 74, 76, 78—80, 82, 89,
97, 109, 110, 124, 132, 133, 134, 171,
172, 178, 181, 184, 185, 188, 191, 193,
195, 196, 198, 199, 208, 210, 211, 213,
229, 259, 270, 285, 286, 287, 301, 305,
388, 412, 415, 427, 432, 433, 440, 454,
, 465, 493
Туркменские племена — 51, 55, 65, 74,
77, 79, 125, 178
Туркмено-огузские племена — 14, 18, 45,
77
Туркмены — 52, 53, 62, 64, 65, 70, 72,
74, 83, 85, 90, 92, 93, 124, 127, 153,
186, 191, 193, 194, 209, 237, 260, 268
Туркологический институт в
Стамбуле— 44
Туркологический семинар (при
Брюссельском университете) — 46
Тутовая палка — 3öü
Тысяцкий — 104
Тэф (бубен) —414
Тюмен, войсковое соединение, обычно
10 тыс. воинов —23, 78, 178
Тюрбан — 143
Тюрбе
— Абдал-деде — 484
— Абдал Султана — 484
— Алаэддина — 408
— Ахи Эврена — 289, 290, 291, 292
298, 301, 303, 304
— Ашык-паши — 380
— Баба Юсуфа Хакики — 462
— Джеляледдина Руми — 232, 470
— Дюньяя гельди тюрбеси — 447
— Ешиль тюрбе — 482
— Зембилли Али — 365
— Зыбчыкты-баба — 406
— Кабак-деде — 481
— Кылыч Али-паши —363
— Мюрюввст-баба — 502
— НииМетулла — 481
— Пир-эфенди Султана — 429
— Садреддина — 470
— Сейида Насыра — 480
— Султана Эюба—405, 440
— Сулеймана Вели — 289
--Тезверсн-баба — 442
— угодника Хасана — 357
— Уфтаде — 479
— Хазрети Эмира—476
— Ханден-баба — 406
— Элекли-баба —407
— Эргуна — 472
Тюрбедар — 327, 332, 356, 410, 411, 448,
459
Тюре—22, 80, 81, 85, 89, 175, 187, 194,
215, 220
Тюрк— 187
«Тюрк тарих куруму» — 33, 491
Тюрки —8, 15, 47, 79, 89, 90, 102, 108,
121, 123, 191, 211
Тюрки орхонские — 70, 494
Тюрки-сельджуки — 21
Тюрки среднеазиатские — 497
Углекислота — 409
Удж —48, 52, 60, 65, 74
Уджбеи —17, 74, 99
«Узан», озан — 192, 497
Узбеки —78, 149
Уйгуры —88*, 91, 149
Улема (ученый богослов)—104, 161, 202,
204, 337
Улубеи (великие беи) —15, 116
Улу ав — 82
Уруг —82, 97
Уругдар — 78
Уста, мастер, иногда также «устад» —
маэстро — 279, 395
Устабашы — 287
Уставные грамоты см. рисоля
Уста-хатун — 196
Уста чыкмак — 279
Усыпальница Шемши-паши — 375
Ухуввет — 284
Учок — 73
Ушр—17, 18
Уюз —425
Факир — 124
Факих (факых) —190, 198, 200, 237
Факультет истории, языка и географии
в Анкаре — 48
Фаллический культ — 323
Фартук см. фута
Фатиха см. сура Фатиха
Феллахи — 93
Фем — 99
Фенгере — знак кожевников — 305
Феод — 339
Ферадже — 211
Ферраш — 191
Феска — 424, 460
Фетва — 94, 430, 443
Фетва эмини — 416
Фетхнаме — 183
Финикяне — 270
Фирде, земельные участки челеби—230
Фирман -90, 289, 298, 300, 345, 380, 389
Фитьян (фетьян) — 135, 276, 285, 297
.536

Флорины — 105, 195
Фодла (фодула) — 337, 394, 481, 483
Фонтаны
— Айрылык — 347
— Бергеви — 346
— Каземир — 346
Франки — 14, 188, 186
Французы —44, 53, 60, 101, 108, 133, 145,
182, 184—186, 439
Фукара (фыкара) — 17, 124
Фурун (фырын) — 292, 391, 410
Фурун эви, печь — 502
Фута (фартук) — 302
Футувва, орден—20, 75, 142, 206, 291,
296, 496
Футуввет, молодечество — 284
Футувветнаме, уставная грамота—136,
137, 276, 277, 297, 301—304, 306,
307 319
Фыкх — 237, 238, 240
«Фыркайи наджие» («спасительная
партия») — 449
Хаваледжии — 237
Хаваши — 191
Хавуз, водоем — 234
Хадж — 222, 225, 245, 354, 386, 393, 413,
431, 441
Хаджиб — 190
Хаджет дереси, ключ — 441
Хадис — 89, 104, 127, 190, 433, 447
Хазрет — 301
Хазинедар (хазанедар) — 196, 410
Хазинейихас — 190
Хай — 415
Хайрат — 405
Хайри — 418
Хакикат — 280
Хаким — 13, 69, 174, 433, 439
Халадж (калач) — 71
Халат — 92, 96, 102, ill, 137, 195, 494
Халва — 334, 385, 393, 413, 444
Халиф (букв.: заместитель) — 40, 45,
48, 54, 89, 109—112, 128, 166, 171,
177, 180, 185, 187, 188, 243, 249, 287,
319, 341, 441
Халифат — 20, 21, 62, 142
Халифы аббасидские — 45
Халкедонский собор — 39
Хальвети — 187, 284, 329, 417, 423
Хамал — 337, 359
Хамидие, курдская конница — 400
Хамуши (секта али-алахи) — 267
Ханы —52, 66, 93, 105, 112, 119, 159,
174, 178, 442
Хан Ташхан — 376
Ханака — 223
Ханбалиты — 321
Ханенде, певец — 412
Ханифчт, последователь суннитского
толка (учения) Абу Ханифы — 200
Харабати — 432
Харадж (поголовный сбор с
христиан при Сельджукидах) — 17, 122,
151, 157, 167, 174, 496
Хариджит — 127
Хасс— 16, 17, 54, 101, 188, 205, 495
Хассеки (Хасеки) — 180, 191
Хатиб — 198, 269
Хатим дуасы — 426
Хафыз, лицо, знающее наизусть
Коран—202, 382, 403, 443
Хач — 199
Хеджуб (хаджиб) — 190
Хетты — 84, 163, 240, 257, 499
Хивинцы — 259
Хиляль, деревянная лучинка для
ковыряния в ушах — 302
Ходжа —26, 127, 194, 202, 213, 220,
228, 238, 326, 337, 340
Хонд — 86
Хорват — 431
Хошун — 98
Храм Астарты — 258
Храм св. Софии — 344
Христиане — 10, 13, 15, 21, 31, 38, 39,
49, 51, 52, 54, 56—59, 60, 63, 73, 76,
103, 106, 109, 110, 118, 121, 123, 125,
131, 132, 133, 143, 173, 174, 178, 179,
180, 183, 185, 195, 198, 201, 208, 209,
250, 258, 260, 262, 273, 298, 305, 322,
323, 339, 344, 347, 349, 356, 360, 361,
362, 384, 391, 407, 410, 420, 421, 426,
427, 428, 432, 433, 436, 440, 458, 468,
496
Христианские верования — 214
Христианство — 22, 47, 127, 142, 197,
199, 208, 209, 259, 275, 364
Хутба (хутбе) —111, 292, 426, 461, 476
Хырка—157, 220, 222, 223, 224, 296,
322, 424, 429, 454
Хюдаи, орден — 422
Цепь — 362, 365, 393, 407, 479
Цепь Зюмбюль — 476
Церковь Апостолов — 365
Церковь Дышкалеси — 448
Церковь св. Ирины — 411
Цехи —20, 21, 92, 134, 141, 180, 276—
306, 307
Цыгане — 91, 342 407
Чавундур — 72
Чагдаул — 78
Чадыр (чатыр) — 188
Чалма — 111, 169, 198, 211
Чам (сосна) — 389
Чапа — 479
Чапни см. чепни
Чарыки — 272
Чатал дырнак — 245
Чаудор — 77
Чауш — 189, 280, 295, 296, 303, 417
Чаша (символ) — 88, 136, 142, 247, 343,
365,
Чашнигир (чешнигир)—171, 180, 191,
496
Чёзер — 302
Чекши, знак кожевников — 305
Челеби, потомки Хаджи Бекташа —
171, 230, 263, 387, 497
Ченги — 429
Чепни (чапни), огузское племя — 72,
81, 129, 198, 205
Чери — 85, 91
Черибашы — 91
Черкес — 393, 419, 420
Черногорцы — 332
537

Черха, метательный снаряд — 181
Честный крест — 269
Чётки —223, 323, 334, 344, 354, 422,
454, 455
Чиле (искус) — 290, 434, 447, 462, 480
Чилехане — 329, 434, 463—464
Чистилище — 391
Чифте Геленлер (Чифте гелинлер),
склеп — 405
Чичероне — 249
Чонгур (чогур, чар) — 273
Чубдар, слуга, охраняющий
господина — 189
Чубук — 389
Чыраг, подмастерье — 279, 301, 302, 304
Чырак сендюрен (гасители
светильников) — 247, 257
Шад — 88
Шакирд (ученик) — 292, 303, 316
Шали кашмирские — 144, 149
Шаманство — 211, 216
Шапочки красные — 243, 269
Шарабсалар — 188, 190
Шарабхане — 189
Шариат—22, 122, 129, 137, 168, 183,
202, 228, 231, 234, 236, 238, 280, 311,
315, 316, 317, 347, 457
«Шаровары целомудренной чистоты» —
136, 142, 242
Шаудан, клюшка, палка — 497
Шах — 171, 191, 221, 253
Шедд — 277, 293, 316, 317
Шеджере-и футуввет — 284
Шейх —42, 67, 96, 104, 120, 137, 138,
205, 219, 221, 224, 225, 246, 248, 251,
281, 287, 309, 380
Шейхульислам — 94, 115, 175, 199, 219,
223, 232, 299, 303, 304, 347, 365, 438,
439, 442, 443
Шекерджи — 423
Шемси — 267
Шербет — 325, 346, 393, 446
Шербетлик — 301
Шеришир (Шерешир) — 23, 181
Шехзаде — 372
Шехид —322, 357, 408, 418, 430, 432.
438, 448
Шехиде — 355
Шиизм — 203, 205, 207, 212, 243
Шиит — 205, 253, 480
Шиитство — 354
Шиитство ахи — 285
Шииты —213, 215, 232, 256, 252, 259,
269, 270, 272, 274, 284, 298, 341
Шикярхане — 82; 189
Шилян (шёлен) — 80, 86, 102, 108, 117,
180, 187, 190, 2Î5
Шин — 435
Шихнэ — 66, 172
Шихнаги — 66
Шкура — 75 прим. 34, 84, 100, 86, 357,
363, 386, 401, 429 t
Штальмейстер — 495
Щиты —23, 181, 183, 189
Ырмак — 239
Эв — 220
Эв бекчиси — 322
Эвлия — 321
Эврад — 415
Эврезы (авариз) — 94
Эврен, дракон, змий — 500
Эврен, прозвище — 293
Эзан, призыв к молитве—267, 335. 414,
431, 444
Эйвалла — 487
Эллибашы — 79
Эльван 293
Эмир — 12, 13, 20, 22, 33, 36, 52, 54, 58,
66, 91, 138, 156, 167, 171. 172, 174,
178, 191, 196, 198, 207, 212, 326
Эмират — 8
Эмир уль-умера — 171
Эмир ус-севахиль — 60, 171
Эндогамный родовой строй — 258
Энтари — 96, 280, 303
Эрбаин, сорокауст — 463
Эркян — 280
Эркян чаушу (столповой чауш) — 280,
281
Эсиран — 207
Эскиджи, пир холодных сапожников
(доел, старьевщик) — 301, 424
Эснафбашы — 303
Эфенди, господин (также титул
наследника престола, принцев, духовных
лиц; при применении в отношении
духовного лица, говорит о
начитанности его) — 171
Эфрад — 296
Эфиопка — 270
Эхли хакикат (муж истины) — 481
Эшкинди — 95
Эшраф, именитые граждане — 238
Ювелиры — 133, 155, 221, 278, 499
Юрюки — 79, 90, 91—94, 121, 124, 440,
471, 494
Юсуфи (алеппские и египетские),
монеты стран, имевших торговое
сношение с сельджукидами—151
Ябгу — 87, 88
Языджы (писец, секретарь) — 172
Языр, племя — 70, 72
Язычество — 395, 407, 446
Язычники — 50, 79, 83, 87, 371, 414
Яйла — 24
Яйцо — 350
Якуты -- 279
Ям — 176
Янычар (янычары) — 44, 91, 92, 264, 285,
297, 298, 321, 345, 367, 421, 497
Янычарское войско — 91, 264
Ярайы — 141
Ярлык — 145, 240, 494
Яса — 82, 85, 97
Ясак — 494
Ясин см. сура «Ясин»
Ятсы, молитва — 464
Ячмень — 14, 352

УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
Абгерм (йылгын) — 102
Абхазия — 13, 60
Аванос — 418, 457
Авгын, земельный участок — 229
Авгын, рукав р. — 230
Австрия — 299, 335
Адалья см. Анталья
Адана — 276, 428
Адапазары, г. — 338
Аджекёсе, дер. — 347
Аджычешме, источник — 416
Адрианополь (Эдирне) — 78, 94, 152,
268, 282, 372, 392, 394, 445, 447, 449
АдрианопоЛьские ворота —334, 335, 338,
342, 355, 356, 365, 377, 406, 419, 435,
436, 484
Адрианопольское кладбище — 419
Адриатика — 146
Азербайджан — 64, 69, 161, 193, 204,
205, 267, 435
Азия — 50, 82 146, 299
Азия Восточная —И, 97
Азия Западная — 62
Азия Малая —7—14, 17—19, 21—23,
31, 34, 37—66, 68—78, 82, 83, 85. 87,
89, 90, 93—97, 99, 100, 103, 104, 106,
108—112, 114, 117, 121—123, 126, 127,
129, 130—133, 135—137, 139, 140,
142—154, 157, 159—166, 168—171, 173,
175—179, 184—187, 189, 193, 194,
196—211, 213, 215, 216, 220, 221, 226,
237, 238—241, 243, 244, 248, 253,
255—260, 262—265, 267, 268, 272,
274, 275, 278—280, 282, 283—285, 292,
296—298, 301, 329, 363, 367, 369, 383,
386, 387, 393, 398, 430, 452, 455, 466,
491—497
Азия Передняя —62, 83, 86, 205, 214,
257, 258, 260, 269, 492, 493
Азия Средняя—11, 12, 1.4, 19, 24, 25,
31, 64, 66, 69, 71, 78, 79, 83, 89,
97—99, 103, 109, 111, 121, 125, 143,
.144—146, 148—150, 163, 164, 166, 169,
174—176, 184, 187, 189, 194, 196, 201,
205, 215, 219, 229, 237—240, 256,
259, 277, 279, 281, 285, 292, 367, 491,
496, 497
Азия Центральная — 496
Азов — 141, 283
Айвалы, дер. — 343
Айвансарай, г. — 324, 334, 356
Айвансарай, пристань — 337, 342
Айдос (в Болгарии) — 476
Айдын, г. — 93, 102, 328, 488
Айдынджык — 329
Айдынлы, дер. — 441
Акдоган, дер. — 72
Аккёпрю — 444
\кслук, источник — 429
Акпынар — 453
Аксарай, г.—13, 65, 86, 117, 118, 133,
145, 152, 157, 170, 208, 217, 218, 292,
305, 418, 456, 457, 460, 461, 463, 465
Аксарай, квартал (в Стамбуле) —333,
348, 349, 3/2, 373, 416, 418, 465
Айдыноглу, обл.— 138
Айдынский вилайет — 346
Айдынский эмират — 24
Айманас, земельный участок — 229
Айрылык, фонтан — 347
Акхан, каравансарай — 145
Акшехир — 102, 145, 201, 351, 356
Акшехирский бейлик — 102
Аладжа, каза — 380
Алаие. г. —19, 64, 87, 133, 145, 151,
159, 197, 198
Алашехир (Филадельфия) — 9, 53, 187
АлЯК~)НТ —— о 1
Албания — 256, 265, 268, 328, 428, 456
Албания (Азербайджан) — 64
Александрия — 151
Алеппо (Халеп) — 59, 86, 197, 261, 430
Алеппские ворота (в Диярбакыре)—164
Алжир — 158
Алишехли, дер. — 104
Алтымермеркараколу — 425
Длтынкапак, местечко — 227
Алтынтащ, равнина — 341
Алтыпынар, дер. — 457
Амасья — 55, 84, 127, 128, 204, 207, 208,
217, 298, 299, 376, 380, 420, 485
Амасийский вилайет — 105
Амид (Амида), г. см. Диярбакыр
Амис — 57
Анадолухисары (Анадолухисар) —322,
332, 339, 418
Анатолия — 18, 26, 46, 49, 54, 72, 73, 90,
93, 94, 97, 132, 152, 262, 287, 339, 346*
348, 371, 380, 444, 460, 467, 491, 494,
500
Анатолия Западная — 496
Анатолия Центральная — 10, 19
Англия — 421
Ани — 164, 209, 491
Алкара (Ангора) —33, 41, 42, 48, 55,
71, 72, 75, 81, 119, 141, 148, 157, 217,
21§, 248, 256, 282, 289, 291, 296, 298,
299, 302, 304, 305, 367, 381, 382, 444,
446—449, 452, 456, 460, 462, 491
Анкарский (Ангорский) вилайет— 18„
539

72, 77, 103, 104, 106, 130, 138, 347,
348, 381, 453
Анталья (Адалья, Атталия) — 10, 11,
13, 19, 53, 59, 60, 74, 99, 105, 117,
121, 122, 133, 145, 146, 150, 154, 174,
176, 182, 228, 297
Антакья (Антиохия) — 13, 39, 48, 49,
51, 54, 59, 60
Антиохия см. Антакья
Аппенинский полуостров — 492
Араб Олдюрен, земельный участок —
229
Араблар, квартал — 469
Арабский халифат — 18, 491
Аравия — 89, 341, 479
Аральское море — 8,- 494
Арапсун — 445
Арафат, гора — 441
Ардебиль — 204, 205
Арджиш — 58-
Арзан (ныне- Эрзурум) — 19
Армения —9, 19, 23, 50, 58, 60, 99, 122,
- 132, 133, 149, 152, 161, 171, 179, 216,
491, 497
Армения Западная — 11, 19
Армянское государство — 9, 11, 12, 17,
493
Армянское нагорье — 8, 10, 11, 12, 14,
18, 19, 491, 499
Армянское царство — 12
Арран — 184
Арсенган — 154
Астрабад — 205
Астрахань — 149
Ата, поселок — 204
Атлазары — 424
Атталия см. Анталья
Афганистан — 71, 464
Африка — 390
Афьон-Карахисар — 41, 52, 67, 105, 120,
228, 471
Ахалкалаки — 287, 288
Ахалцих — 33, 287
Ахибоз, дер. — 138
Ахилер, дер. — 473
Ахлат (Хелат) — 58, 72, 78, 123, 154é
160, 174, 176, 384, 389, 392, 393, 39t
Ахылар, дер.—138
Ахыч, дер. — 138
Аякапу — 363
Аясулук — 9, 122
Аяш — 266
Аяшский уезд — 347
Баба-Салтук, г. — 60
Бабадаг — 268
Багдад — 54, 62, 66, 89, 109, ПО, 111
136, 137, 142, 143, 151, 166, 171, 180,
204, 205, 206, 220, 276, 291, 296, 310,
330, 331, 362, 390, 391, 400, 407, 413,
414, 415, 441, 457, 485, 486, 496
Багларташы, гора — 262
Баденшейх, дер. — 353, 354
Базырган, дер. — 189
Байбурт — 195, 217. 388
Байрамтепеси — 464
Байындыр — 73
Баку — 440
Балджы-баба, квартал — 423
Балканский полуостров — 14, 60, 491,
492
Балканы — 17, 76
Балха (древняя Бактра, около
нынешнего Мазаришериф) — 434
Бальбек — 258
Балыкесир — 122, 360
Балыклы (около Константинополя) —
376
Балыкпазары — 357
Бандырма — 358, 360
Басар-апа, предполагаемый эпоним
Бессарабии — 494
Басра — 152, 188, 195, 286, 427, 485
500
Бафа. оз. (в Айдыне) — 102
Бахчекапу, квартал — 353, 354
Бахчисарай — 277, 279
Башкёй, дер. — 261
Баязит, г. — 193, 401
Бебек (на Босфоре) — 405
Бедлис (т. е. Битлис), крепость — 388
Бедер — 476
Бедестан (в Стамбуле) — 433
Бедреддин, квартал — 416
Бейбунары см. Мукбул
Безмишекер, место — 235
Бейкоз (на Босфоре) — 327, 352, 438,
450
Бейрут — 438, 468
Бейшехир, оз. — 236
Бейшехри — 192
Бекташ — 298
Бельгия — 46
Бергама — 79, 207
Бёрекчилер, квартал (в Кютахье) —♦
472
Бессарабия — 268, 494
Бешикташ — 412, 421
Бёрюмджекбашы, земельный участок —
229
Биледжик — 465
Бинбашдаг, гора — 273
Бирги — 121, 138, 190
Битлис — 256, 383, 385—387, 393, 400—
402
Битлисский вилайет — 390
Ближний Восток см. Восток Ближний
Боазкесен, местечко —421
Богазлыян — 404, 457
Бодрум — 11
Бозджаада (Бозджа, Тенедос), о-в —
345, 409
Бозкыр — 467
Бозтепе, холм — 298, 394
Болайыр см. Булайыр
Болгария — 126, 256, 299, 473, 476, 477
Болу — 73, 172, 218, 340
Большой базар см. Капалычаршы
Босния — 299, 447
Босфор —323, 327, 332, 349, 352, 370,
373, 405
Боябад, г. — 120
Бриндизи, г. — 492
Бруса см. Бурса
Брусский вилайет — 339, 341
Брюссель — 46
Бузхане, земельный участок — 229
Булайыр (Болайыр) — 330, 369, 370, 394
540

Буламаз, дер. — 468
Булгармаден (там в начале XX в.
происходило кустарное добывание
руды) — 184
Бунарбашы — 469, 479, 480, 482, 483
Бургулу — 217
Бурдур — 141, 279, 284, 462
Бурса (Бруса) — 86, 101, 155, 176, 248,
256, 260, 292, 322, 342, 359, 412, 441,
455, 487
Бурхание — 342
Бухара — 76, 78, 79, 129, 146, 166, 169,
171, 176, 198, 345, 414, 417
Бюньян, каза — 105
Бююкбельджек, квартал — 465
Бююкмейданлык, площадь (в Ахлате) —
393
Бююк-Мендерес — 10
Ван—257, 261, 371, 392, 483, 499
Ванское озеро — 58, 392
Вачк — 440
Велибек, дер. (каза йылдырым) — 274
Великая Каппадокия — 60
Великий Туран — 10
Венгрия — 121, 495
Венеция —43, 59, 145, 146, 492, 493
Верхний Евфрат см. Евфрат Верхний
Верхняя Месопотамия CMi Месопотамия
Верхняя
Вефа, квартал — 377
Видос, дер. — 426
Византийская империя— 11, 99, 126, 493
Византийское государство — 64, 99
Византия—8—10, 14, 19, 22, 24, 28,
35, 39, 44, 46, 48—56, 59, 60, 62, 64,
65, 68, 73, 75, 76, 78, 85, 100, 102,
109, 110, 114, 122, 126, 143, 145, 146,
149, 162, 179, 187, 188, 191—193, 198,
199, 203, 209—212, 215, 492, 493
Вираншехир (недалеко от древнего Ан-
тониополиса) — 115, 190, 218
Вифинский полуостров (полуостров
Коджаэли) —8
Владимиро-Суздальское княжество —
57
Волга — 11, 259
Восток —3, 6, 15, 17, 21, 22, 24, 31, 32,
42, 45, 46, 47, 49, 51, 62, 104, 108—
111, 117, 119, 125, 142, 144, 145, 146,
152, 372, 384, 474, 492, 493
Восток Ближний — 7, 8, 15, 16, 18, 28
Восток мусульманский — 24, 47, 129
Восток Советский — 3, 6
Восток Средний — 15, 16, 18
Восточная Азия см. Азия Восточная
Восточная Европа см. Европа
Восточная
Восточноевропейская низменность — 14
Высокая Порта — 92, 93
Газибейли, дер. — 103
Галата, р-н Стамбула — 324, 357, 401,
420
Ралатская пристань — 3S6
Галис см. Кызыл-ырмак
Галлиполи (Гелиболу) — 26, 324, 329,
330, 345, 346, 353, 369, 394, 445
Ганджа — 193
Гарс, округ — 105
Гарсели — 105
Гевререш, дер. — 261
Гедели, крепость — 375
Гедикпаша, квартал в Стамбуле — 403'
Гез, дер — 395
Гелиболу (Галлиполи) — 26, 355, 394-
Гереде — 217
Германия — 402, 426, 483
Гермик, дер. — 261
Гермиян (Кермиян) —471
Гермюгад — 260
Герцеговина — 299
Гечи, крепость — 375
Гёбза — 436
Гёкмейдан, площадь — 389, 391
Гёкоглан, площадь — 429
Гёльджюк, дер. — 346
Гёльхисар — 171
Гёрюдже (Албания) — 328
Гилисра, дер. — 468
Гилян — 354
Гонджарлу (около Денизли) — 145
Государство Ильханов — 13, 495
Государство Османских султанов — 68
Государство Рупенидов — 500
Государство Саманидов — 494
Греко-лазская империя Комнинов см.
Трапезундская империя
греко-лазская
Греция — 346, 439
Грузия — 9, 13, 48, 50, 56, 57, 58, 60,
66, 85, 144, 161, 179, 209, 281
Гулямушагы, дер. — 106
Гумекан, дер. — 261
Гуметахар, дер. — 261
Гумиалимерк, дер. — 261
Гумимамы, дер. — 261
Гумихарами, дер. — 261
Гунде Исахун, дер. — 261
Гуоник, г. — 122
Гюзельдере, др. — 261
Гюмюшане, г. — 19, 173
Гюнан — 457
Давас, крепость — 153
Далматское побережье — 492
Дамаск — 10. 155. 161, 219, 223, 258,
270. ?7б, 322, 340, 345, 361, 406, 425,
435, 437, 460, 468, 500
Дарданеллы — 248, 345, 394
Даренд — 463
Деведжи мезары — 474
Девичий монастырь, место — 337
Деделер, дер. — 104
Дейирмендере — 436
Дейлем, нас. пункт — 106
Дейлемцы — 188
Деликташ — 234, 468
Денизли — 52, 53, 145, 209, 283, 298,
360, 361
Дере, дер. — 371
Дерекёй — 227, 228, 230
Дерекёй (около Ялты) — 240
Дерик, дер. — 261
Дерсим — 91, 96, 204, 248, 250, 251,
260
Дёкюмджюлер (Литейный ряд) — 356
541

Джедд — 425
Джемеле, дер. — 459
Джибали (в Стамбуле) — 371
Джарид, улица — 235
Джиринт, земельный участок — 229
Джолагы — 462
Джумапазары, квартал — 336, 340, 342,
408
Джунгария — 259
Дибекли, дер. — 261
Диванъёлу (в Стамбуле) — 404, 438
Дивриги (входил в княжество Мангу-
джакидов) — 40, 41, 58, 66, 353, 363
Диджле (Тигр), р. — 486
Дикмен, крепость — 347
Диреклёрарасы, квартал — 332
Диярбакыр (Амида, Диярбекир) — 40,
58, 60, 154, 164, 173, 179, 183, 261,
392, 479
Добруджа — 60
Доганбей, нас. пункт — 84
Догачлар, дер. — 72
Доганхисар, нас. пункт — 84
Докузхане, дер. — 170
Дорилеум (Эскишехир) — 9, 10, 51, 52
Дракон, р. — 49
Дунай, р. — 368
Дурдагы, гора — 341
Дутлу см. Тутлу
Дюзвенджиовасы (в каза Аладжа) —
380
Дюздже, оз. — 340
Европа—10, 38, 45, 50, 51, 53, 56, 60,
78, 142, 211, 214, 215, 282, 299, 306,'
377, 394, 415, 467, 492, 497
Европа Восточная — 57, 62
Европа Западная — 492, 493
Европа христианская — 377
Европа Юго-восточная — 14
Европейская Турция (см. также
Турция) — 74, 124
Евфрат, р. — 9, 59, 126, 190, 248, 260
Евфрат Верхний — 198
Египет — )9, 52, 56, 66, 121, 134, 137,
143, 150, 151, 161, 202, 270, 380, 385,
409, 439, 442, 493, 495
Египетский базар (Мысыр чаршысы) —
373, 406, 409
Египетско-мамлюкский султанат — 13
Едикуле (Семибашенный замок),
квартал — 278
Елисаветпольская губерния — 71
Ениджами, квартал — 352
Енидже (Опанос) — 343
Еникаплыджа — 484
Енишехир, г. — 465, 485
Енишехир, г. (в Греции) — 439
Енихан — 260
Ешильимарет — 395
Ешильтюрбе — 481
Егуртъемез — 391
Закавказье — 25, 57, 58, 62, 149, 164,
237, 258, 260
Запад — 15, 17, 21, 22, 42, 45—47, 50,
108, ПО, 492
Западна^ Азия см. Азия Западная
Западная Анатолия см. Анатолия
Западная
Западная Армения см. Армения
Западная
Зара — 138, 244, 271, 492
Зейтун — 260
Зенд, ханство — 259
Зиле — 73
Зиндаккапусу, в Стамбуле — 323, 325,
345, 364, 488
Зинджирлихан — 433
Зир, каза — 72
Зияретдаг, гора — 457
Зияреттепеси, холм — 457
Золотая Орда -- 36, 57, 146
Золотой Рог — 342, 349, 378, 403, 447
Зуварыклы, дер. в Конийском р-не —
219
Зуша — 255
Игдыр, нас. пункт — 72
Иерусалим — 50, 51, 59, 62, 99, 107, 142,
433 459 492
Измид' (Измит) —49, 248, 338, 340, 371,
373, 375, 376, 378, 384
Измир (Смирна)—9, 83, 122, 146, 207
Измирский (Смирнский вилайет) — 73
Измирский район — 83
Изник (Никея) — 82, 122, 154, 178, 339,
340, 434
Иконий см. Икония, Конья
Иконийский или Конийский султанат —
10, 11, 12
Иконион — 154
Илгын — 145, 210
Ильханство (государство Ильханов) —
12
Инадие, квартал — 358, 421
Инегёль — 465, 485
Инёню — 82, 338, 355
Индия—8, 37, 91, 103, 126, 149, 150,
163, 182, 196, 399, 414, 465, 468
Ипсала, сел. — 394, 468
Ирак—13, 19, 60, 142, 146, 150, 200.
202, 204, 205, 206, 207, 297
Иран — 19, 21, 22, 24, 36, 41. 58, 84,
91, 92, 95, 97, ПО, 126, 138, 146, 153
162, 163, 171, 175, 189, 190, 193, 197.
205, 223, 253, 256, 260, 481, 491, 495
Искендерпунары — 388
Искелип — 381
Исламбей, квартал — 344
Испания — 200, 467
Испарта — 141, 217, 296, 428, 429
Исхаклу — 145
Италия — 149, 433, 467, 503
Ичель — 74
Йемен — 13, 14, 60, 182, 454
Йозгад — 457
йылгын — 102, 210
Йылдызлы, каза — 274
Кааба — 190, 455, 469
Кавак, место — 234
Кавказ — 14, 56, 57, 62, 144, 149, 161,
196, 255, 259, 278, 414, 440, 491
Кагызман — 390
Каджар, квартал в Ахлате — 72
542-

Кадынхан — 467
Казанджы, дер. — 261
Казвин — 397
Казирун, место — 397
Кайсери (Кесарея, Цезарея) — 9, 12,
19, 20, 40, 43, 55, 56, 59, 64, 74, 75,
86. 105, 109, 117, 118, 119, 122, 145,
148, 154, 157, 174, 175, 176, 180, 195,
201, 217, 223, 245, 283, 298, 458, 462
Калоджук, дер. — 261
Калды, дер. — 368
Калонорос, г. — 87
Кангал, г. — 250, 252
Кандагар — 192
Канлыгёль — 468
Капя^ычаршы (Большой Базар) — 433,
376
Каппадокия — 132, 209
Кара Арслан, земельный участок —
229
Карабагское ханство — 126
Карабаш, квартал — 421
Карабурун — 256, 456
Карагёз, оз. (на о. Хиосе) — 211
Караджа, дер. — 485
Караджаахмед, квартал — 339
Каракилисе, дер. — 261
Каракулак, источник — 438
Каракурт, воды — 438, 458, 460
Караман, дер. р-н, обл. — 65, 209, 218,
231, 264, 468
Караман Хамамы — 484
Караманский султанат — 13
Караманское княжество — 43, 72
Карапюрчек, дер. — 448
Карасубазар — 279
Каратай, дер. — 105
Каратегин — 48
Карахисар — 228. 253, 324, 342, 353,
354, 374, 375, 376
Карахисари Сахиб — 228
Карахисарский уезд — 322
Карахисар-Шарки — 373
Караюкырмак — 234, 235
Карзан — 390
Карин — 11
Карлы, дер. — 242, 244, 245, 249, 251,
253
Каре —12, 66, 73, 260, 287, 288, 390
Карсские ворота — 395
Карсский вилайет — 73
Каспийское море — 121, 205
Кастамону — 41, 53, 67, 106, 107, 120,
153, 157, 171, 202, 217, 377
Кастория (Кесрие) — 427
Касымпаша, р-н в Константинополе —
, 360, 361, 364, 412, 415, 447, 478
Кафа см. Феодосия
Кашан (Кешан), сел. — 106
Кашмир — 149
Каяарык — 234
Каябашы, кваптал — 448, 453
Кемах, г. — 376
Кербела — 241, 245, 257
Керкит — 428
Кесарея (Кайсери, Цезарея) —9, 19
Кескин — 106, 138, 458
Кесрелик кызыгы — 72
Кесрие (Кастория) — 427
Кетенджи, дер. — 261
Кеферсуд — 126
Кечелибенд — 227
Кешан (Кашан), сел. — 394
Кешишдаг, гора — 455
Кёйджиез, местечко — 237
Кёпрю, дер. — 105
Кёседаг (Кёседагы), гора — 12, 62, 63,
64, 109, 185, 498
Киклобион — 377
Киликийская низменность (ныне Чуку-
рова)—9
Килийский проход — 59
Киликия — 9, 11, 12, 17, 54, 64, 99,
ПО, 260, 493. 500
Кипр, о. — 59, 94, 99, 442
Киразлы, земельный участок — 229
Китай — 69, 143, 150, 163, 164, 239
Клауник, дер. — 432
Княжество Рупенидов — 500
Коджаджихан, дер. — 371
Коджаэли-Измидский — 49
Коджаэли, п-ов — 8
Козан — 60
Койлухисар — 55, 114
Кованагызы, земельный участок — 229
Колырмак — 235
Конийская область — 135, 219
Конийский вилайет — 73, 84, 152, 210,
279, 357, 397
Конийский султанат — 10—13, 16, 17,
22, 23, 24
Конский базар — 155
Константинополь — 11, 13, 17, 49, 50,
54, 55, 74, 75, 78, 99, 118, 146, 148,
150, 151, 154, 156, 159—162, 166, 170,
175, 188, 191, 195, 203, 205, 209, 212,
214, 219, 222, 234, 236, 238, 242, 243,
245, 250, 260, 262, 265, 266, 267, 276,
279, 287, 289, 294, 299, 301, 303, 304,
307, 322—325, 328—332, 334, 335,
337, 339, 340, 342—349, 355, 359, 360,
363, 364, 366, 369, 371, 373, 375-377,
388, 390, 396, 399—401, 407, 415,
418—421, 428, 430, 439, 440, 443,
446, 447, 492, 493 см. также
Стамбул
Конья — 10, 12, 13, 19, 20, 24—26, 37,
39, 40, 43, 46, 50, 54, 56. 60, 61, 64,
65, 67, 69, 74, 87, 105, 106, 108, 109,
114, 116, 118, 119, 131—133, 138,
139, 145, 146, 147, 150—156, 159—
161, 166, 170, 184, 187, 192, 195,
198, 200—202, 205—213, 217—223,
225, 226—232, 234—238, 240. 264, 265,
266, 271, 277, 282, 286, 291, 296—
298, 310, 311, 323, 341, 342, 351, 370,
371, 375, 384, 395, 398, 405, 430,
465—468, 470, 471, 493, 498
Корфу — 268, 269
Косово поле — 474
Красное море — 4В5
Крит, о. — 299
Кроя — 256, 268
Крым — 11, 38, 54, 57, 69, 73, 120 141,
146, 164, 218, 240, 278, 27& 283, 284,
285, 293, 299, 452, 493
Крымское ханство — 141
543

Ктезифон (Медаин) — 14, 60
Кубадие — 159
Кугуния, крепость (около Антальи) —
182
Кузладжыкая — 465
Кумкапу, р-н Стамбула — 403
Куня-Ургенч — 164
Курдистан — 58, 258, 260
Куткашин, сел. — 71
Куфра — 390
Кыбла — 477
Кызылджа, квартал — 462
Кызылёзю, местечко (у Арапсуна) —
445
Кызыл-ыр м а к, р. — 9, 49, 248
Кымсор, дер. — 261
Кынык — 79
Кыпчак — 13, 60
Кыркчешме — 335
Кыршехир — 58, 141, 248, 262, 283, 289,
291, 292, 294, 296, 298, 300, 302, 304,
368, 379, 380, 381, 386, 418, 429, 444—
447, 452, 455, 456, 458—460, 501, 503
Кыршехирский округ — 452
Кыршехлер, дер. — 104
Кюрден, земельный участок — 229
Кютахья, г.— 41, 52, 81, 299, 341, 343,
471, 472, 496
Кючюк Ланга — 425
Лазистан — 493
Лалели (Лялели) в Стамбуле — 424
Лалели, земельный участок — 229
Лап, долина (в Приштине) — 432
Лапсеки, местечко — 394
Ларенда — 131
Латинская империя — 53, 99, 145, 492,
493
Ленинград — 7
Ливан — 258
Ликия (Эльмалы) — 260
Лимни (Лемнос, Нимла), о. — 417
Лондон — 46, 263
Люлелжилер, квартал — 324
Лядик — 37, 84, 104, 133, 146, 148, 283,
385. 496
Мавераниахр см. Трансоксания
Магоса (Фамагуста) — 94
Мазаришериф — 434
Македония — 60, 79, 211, 218, 356, 426,
430, 487, 493
Макинское ханство — 189
Макри — 151
Макрикёй (около Стамбула) — 348
Маку — 273
Малазгирт см. Манджикерт
Малатья (Мелитена) — 9, 48, 54, 56,
102, 105, 108, 113, 128, 178, 180, 200,
217, 221, 225, 229, 386, 467, 496
Малая Армения —34, 59, 64, 99, 107,
109, 110, 146
Малкара — 394, 404
Мальта, о — 335
Манастыр, квартал — 477
Мангупское княжество — 57
Манджикерт (Малазгирт, Мантцикерт)—
39, 49, 58, 402. 492
Манцикерт см. Манджикерт
Маниса —73, 74, 145, 146, 198, 25о,
393 416
Мараш — 48, 79, 88, 108, 128, 180, 295
Мардин — 56, 73. 111, 256
Марокко — 200, 460
Меандр, р. — 10
Мевлевих'ане, улица — 423
Медаин (КтезисЬон) — 14, 60
Медина — 94, 107, 202, 341, 442, 454,
472, 478
Мезре, дер. — 261
Мейдан, дер. — 261
Мекка — 94, 107, 202, 221 225, 245, 253,
270, 276, 321, 326, 362, 364, 386, 393,
396, 397, 414, 441, 442, 444, 445, 460,
462, 475, 480
Мелекгази, дер. — 55
Мелитена (Малатья) — 9, 54, 75, 195
Мендерес, р. — 53
Менемен — 452
Ментеше — 43, 46, 328
Мерам, долина, загородное место —
223, 226, 227, 229, 230, 234, 235, 237,
240
Мер в — 82
Мергазор, дер. — 261
Мердивенкёй — 365
Мерзифон — 298, 452
Мерсин, г. — 74
Месопотамия — 52, 126» 137, 161
Месопотамия Верхняя — 12
Месопотамия Средняя — 496
Миншар, крепость (теперь Мирезе) —
113
Мирзабей, квартал — 464
Мириокефали (Мириокефалон) — 10,
52, 53, 64
Мирсейид, дер. — 261
Моллакенди — 204
Монастырский вилайет—79
Монголия —70, 215, 259, 494
Монгольская империя — 68
Морея —371
Москва — 26. 32, 35, 41, 126, 159, 226,
243, 249, 382
Москвитяне — 361
Московская Русь — 82
Мосул — 62, 217, 437, 479
Мраморное море — 8, 9, 329, 358, 408
Мугла, г. — 153
Мукбул (Мукбулбунары или Бейбуна-
ры) —227
Мурад, р. — 248
Мурадие — 483
Мурадсу, р. — 386
Мусалла, квартал — 329
Мусульманский Восток см. Восток
мусульманский
Mvhi — 261, 396
Мысыпчаршысы см. Египетский базар
Мюльбах, г. — 205, 381, 497
Мюфти гедийи, местечко — 288
Наблус — 438
Наджарам, дер. — 261
Надир, дер. — 105
Намазлабурны, крепость — 347
Нарабурну, мыс — 394
Наша, дер. (около Кютахьи) — 34!
544

Неджд (страна в Аравии) — 414
Неджеф — 257
Немруд, вулканическая гора—391, 392
Нигдэ — 38, 40, 43, 86, 102, 117, 132,
136, 179. 208, 217, 238, 375, 465, 500
Нийболи (Никополь) — 124
Никея (Изник) — 8, 9, 11, 39, 49, 51,
53, 57, 99, 178, 339, 340, 492
Никейская империя — 12, 493
Никейский эмират — 8, 9
Никейское озеро — 340
Никомедия (Измид) — 49, 376
Никополь см. Нийболи
Никсар — 53, 55, 75, 217, 247
Нимла, о. (Лимни, Лемнос). — 417
Нишапур (Найшабур) — 71, 150
Новые минеральные бани (Еникаплыд-
жа) — 484
Новый мост — 354
Нуросмание — 365
Нусайбин (Диярбакырского вил.) — 485
Нуха — 71, 278
Нухинский уезд — 71
Обрук — 135, 188
Оваджык — 341
Окмейданы, площадь в Стамбуле —
345, 371, 417, 439
Опанос (Енидже), дер. — 343
Ореншар, каза — 452
Орта, нахие — 436
Ортаырмак — 234
Османджук (Османджык), дер. — 117,
268, 341
Османлы импараторлугу см. Османская
империя
Османская империя — 124, 337, 493
Османское государство — 44, 77, 367,
391
Отакчы, улица — 405
Отрар — 145
Палестина — 10, 13, 51, 52, 53, 56
Памир — 48
Памфилия — 64
Париж — 44, 439, 500
Пафлагония — 53, 57, 64
Пелопоннес — 493
Пендик — 441
Пера (р-н Стамбула) — 416
Передний Восток см. Восток Передний
Передняя Азия см. Азия Передняя
Персия — 89, 231, 243, 247, 256, 257,
259, 265, 273, 278, 285, 307, 371, 500
Першембебазары, квартал — 408
Пиреби, земельный участок — 229
Пири-паша, квартал — 349
Плевна — 477
Площадь Ахмеда — 332
Поволжье — 36, 144
Приаралье — 70, 494
Призрен (в Македонии) — 426
Причерноморье — 19
Приштина — 430, 43/, 432
Пропонтида — 8
Псаматья, г. — 339
Пынарбашы, уезд — 55
Рабад, дер. — 341
Ревандуз — 415
Реджиум — 492
Резайе, г. — 175
Ризе — 394, 396
Римская империя — 143
Родос, о. — 99, 362
Родосто — 325, 394, 404
Романея — 54
Россия — 78, 253, 258, 259, 299, 384.
390, 391, 443
Рум (Византия, Малая Азия) — 14, 46,
47, 60, 68, 69, 75, 88t 146, 159, 166,
179, 187, 215, 221, 253
Румелийская страна (т. е. Румелия) —
407
Румелихисар — 370
Румелия—ПО, 182, 207, 394, 407, 438,
455, 479
Румский султанат — 49, 492
Румыния — 237, 418
Русь — 13, 60, 144
Рущук — 487
Сабанджа, оз. — 340
Салихли — 9
Салоники — 179, 322, 332
Салхие, предместье Дамаска — 345
Саманпазары — 470
Самарканд — 129, 148, 150
Самаркандская область — 258
Саматья см. Псаматья
Самосата — 76, 126, 127
Самсун — 57, 241, 285
Санчалево (Сюнчелеево), дер. — 259
Сарай, г. — 36, 245
Сарайбурну — 345, 447
Сараймейданы, квартал — 410
Сарач — 245
Сарды — 9
Саруханский эмират — 24
Сатыкёй, дер. — 261
Сахибата, канал — 227—230
Севастея см. Сивас
Северная Сирия см. Сирия Северная
Седбашы (в Бурсе) — 483
Сейидабад (Сидишехри) — 204
Сейидгази (Наколеон) — 76, 205, 207,
212, 232, 341, 502
Сейидова — 391
Сельтау, ледниковая гора — 48, 491
Сельчиклер — 491
Сельчук (Эфес) —83
Семибашенный замок (Едикуле) — 337,
447
Семь спящих отроков, пещера — 437
Сенджар, дер. — 72, 278
Сербия — 432, 474, 475
Сервия — 60
Серенджебейёкушу, холм — 412
Cep-Пуль — 2öÖ
Серфийче, городок —- 79
Сёгют — 339
Сивас (Севастея) — 9, 12, 19, 20, 40,
41, 55, 69, 99, 106, 108, 115, 118, 119,
145, 146, 148, 149, 151, 154, 159, 164,
172, 173, 174, 176, 199, 200, 204, 217,
241—245, 247—253, 255, 256, 263,
266, 282, 322, 324, 328, 367, 368, 383,
387, 448
35 В» А. Гордлевский
545

Сивасская область — 105
Сивасский вилайет — 341, 342, 353,
363, 375, 463
Сиврихисар — 295
Сидишехри (Сейидабад) — 204
Сидре, гора — 429
Сиирт — 390
Силиврикапу (ворота Силиври), в
Стамбуле — 343, 407
Силле (Судирхеми), сел.—210, 228, 371
Симав, г. — 212, 459
Симав, округ — 341
Симбирск — 259
Синиркенд — 204
Синоп — 11, 41, 53, 57, 67, 72, 109, 115,
120, 123, 129, 136, 171, 183, 198, 341,
425, 433, 435, 492
Сирия — 9—11, 13, 19, 23, 31, 40, 48,
49, 51, 52, 56, 59, 60, 65, 66, 79, ПО,
125, 126, 128, 142, 143, 150, 161, 187,
201, 202, 204, 205, 214, 223, 258, 272,
307, 341, 425, 433, 435, 492
Сирия Северная — 492
333, 349
Сиркеджн, квартал в Стамбуле — 328,
Сие — 59, 109, 111, 493
Систов — 479
Скутари (Ускюдар) —265, 291, 323, 330,
339, 342, 347, 351, 352, 355, 357, 358,
359, 360, 365, 375, 403, 412, 426, 475
Смирна см. Измир
Сладкие Воды, источник — 339
Советский Восток, см. Восток
Советский
Советский Союз — 5, 6, 45
Солфасыл, дер. — 444, 447, 448
Солхат — 104
Соук Чермик — 397
Софулар, дер. — 104
Софулар, квартал — 354
Средняя Азия см. Азия Средняя
Средиземное море—8, 11, 19, 24, 59,
74, 87, 99, 119, 133, 145, 171, 184,
258, 299, 335
Средиземноморское побережье— 37, 54,
120
Средний Восток см. Восток Средний
Средняя Азия см. Азия Средняя
Средняя Месопотамия см. Месопотамия
Средняя
СССР — 5, 25, 33
Ставрополь — 259
Стамбул — 3, 26, 27, 33—35, 38, 40, 42,
44, 46, 76, 80, 91—94, 107, 131, 133,
4 153, 172, 403—405, 408, 409, 415, 416,
418, 426, 428, 435, 436, 438, 439, 443,
445, 450, 460, 465, 470, 471, 473, 479,
482, 485—487, 494, См. также
Константинополь
Старый Крым — 104, 141, 164
Старый мост см. Ункапаны
Страсбург — 402
Суарам, дер. — 261
Судак — 11, 13, 57, 60, 73, 78, 116, 120,
133, 144, 146
Судирхеми см. Силле
Сузы, г. — 148
Султан Мелик, квартал — 396
Султанхан — 66, 145, 148, 493
Султанёню — 296
Сулуцжа — 386
Сулулале, в Стамбуле — 406, 407
СуЛ\тас, дер. — 371
Сун>г, пункт — 127, 207
Сылдыз, дер. — 261
Сюбашыкёй, дер. — 91
Сюдпунары, источник — 395
Сюлекмание — 127
Табакхане — 395, 429
Тавр, оры — 04, 132
Тавр Центральный — 9
Тагшехлер, дер. — 104
Тадван — 391, 392
Тарент — 38, 54. 492
Тарсус (Таре) — 13, 19, 48, 60, 398,
437 438
Тарсу.-Эфсус — 437
Таушанны (Тавшанлы) — 345
Таш (Ташкент) — 497
Ташкент — 182, 277, 497
Таяркуми (Хасанагакуми), дер.—261
Тебриз (Тавриз) — 36, 37, 168, 175, 176
Текирдаг — 91
Текфурдаг, гора — 404
Телль-башар — 59
Темурчулар, дер. — 130
Тепеджи, дер. — 343
Техас — 487
Тигр, р. — 365, 414, 486
Тинос, о. — 322
Тиелис — 58, 436, 440
Тозанлы, местечко — 248, 249
Токат — 40, 41, 52, 66, 128, 148, 176,
195, 208, 217, 218, 246, 247, 370, 497
Тонос, квартал в Ахлате — 72
Топкапу (в Стамбуле) — 34, 35, 350,
406, 486
Топташы, квартал — 423
Топхане (в Стамбуле) — 324, 356
Тчкуш, дер. — 245
Тоабзон см. Трапезунт
Трамвайная улица — 327, 339, 350
Трансоксания (Мавераннахр) — 197,
199
Трапезунт — 11, 12, 50, 56, 129, 146,
148, 278, 298, 388, 394, 395, 440, 452,
493
Трапезунтская империя — 99, 493
Трапезунтская область — 56
Трапезунтский вилайет — 440
Трапезунтское царство — 57, 111
Триполи — 390, 433
Тузла — 441
Туран — 260
Турецкая республика — 8, 27, 503
Турецко-османское государство см.
Турция
Туркестан — 205, 229, 259, 278, 285
Туркмения — 25, 124, 132
Туркменская ССР — 6
Турундай, земельный участок — 229
Турут — 230, 235
Турфатульайн — 312
Турхал, г. — 256
Турция —3—6, 13, 18, 25—28, 35, 37,
41—43, 46, 48, 71, 83, 91, 95, 107, 121,
137, 141, 142, 162, 211, 212, 216, 251,
546

256, 261, 264, 267, 268, 272—279,
281—283, 289, 296, 298, 299, 305, 307,
321—323, 346, 369, 384, 385, 388, 390,
403, 428, 432, 433, 443, 444, 473, 479,
485, 493, 495, 501, 503
Турция Европейская — 427
Тутлу (Дутлу), источник — 236
Тутлусую, источник — 232
Туе (в Иране) — 138 '
Тюллю, дер. — 390
Тюраш, дер. — 376
Узункёпрю — 394
Улаш, канал — 227, 228
Улуборлу — 56
Ункапаны (Старый мост), мост в
Стамбуле — 326, 335, 346, 427
Ургюб — 386, 445, 458
Урегиль — 81
Урмия (ныне Резайе), г. — 175
Урфа (Эдесса) — 10, 58, 73
Урхан, местечко — 376
Ускюб, г. (в Македонии); — 356
Ускюдар См. Скутари
Ушак, г. — 48, 293, 417, 491
Уюк, дер. — 436
•Фамагуста (Магоса), крепость — 94
Фарс — 188
Фарт — 468
Фатих, квартал в Стамбуле — 332, 333,
356, 415, 430, 435, 479
Феодосия (Кафа) — 54
Ферекёю, дер. — 329
Фессалия — 60
Фетхие, г. — 151
Физан —390, 418
Филадельфия (Алашехир) — 9
Филобад — 195
Финикия — 258
Фракия — 60, 256, 493
Франция — 121, 405, 495
Фурун — 416
Хабур, р. — 217
Хаджет дереси, источник, ключ — 441
Хаджи Бекташ, г. —248, 262, 263, 292
Хаджи Шабан, земельный участок —
229
Хаджикадын хамамы, улица — 424
Хаджихамза, квартал — 329
Хадым (около Коньи) —470
ЗСайдарпаша (р-н в Стамбуле)) — 365
Хаймана — 138, 382
Хайран, дер. — 261
Хаккяклар — 411
Халеб (Алеппо) — 86, 87, 150, 261
Халефали, дер. — 261
Халифе, дер. — 436
Халыдере — 436
Хамадан, г. — 144
Ханкенди — 204
Харбасоркули, дер. — 261
Харманджык, земельный участок —22&
Харманлык — 365
Харпут — 362
Харсанусия — 127
Харьков — 477
Хасанагакуми, дер. — 261
Хасандаг, гора — 463
Хасанкале — 442
Хасанкёвю, земельный участок — 229
Хатиб, дер. (под Коньей) — 342
Хаузан юреси, земельный участок —
229
Хаутлы — 227
Хачен — 63
Хелат (Ахлат) — 58, 392
Хелафан, дер. — 261
Хеллух — 192
Херсонес Таврический — 127
Хефтруз, долина — 429
Хива — 125, 259
Хиджаз — 428, 448, 454, 460
Хизан — 391
Хиос, о.— 211
Хисартепеси — 375
Ходжаджихан, дер. — 222
Ходжакёю, дер. — 375
Ходжа, дер. — 384
Хонас — 53, 218
Хорасан — 39, 48, 50, 51, 54, 60, 74, 98,
128, 147, 168, 169, 188, 194, 202,
203, 204, 215, 223, 250, 341, 345, 380,
386, 417, 444, 448, 456
Хорезм — 62, 123, 149, 163, 201, 203
Хыдырлык (Хыдырлыктепе), гора —
446, 448
Хызлан, дер. — 261
Хызыр, источник — 344
Хызырлар, дер. — 104
Хыныс — 255, 260, 261, 499
Хуруджа, дер. — 261
Цезарея см. Кесарея
Цейлон (Серендиб) — 196
Центральная Анатолия см. Анатолия
Центральная
Центральный Тавр см. Тав.р
Центральный
Чай — 145
Чакаллы — 376
Чаккуми, дер. — 261
Чалыклы, земельный участок — 229
Чамлыджа (р-н в Стамбуле) — 365
Чанаккале — 73, 248
Чандыр, дер. — 72, 229, 230
Чанкыры — 53, 141, 142, 296, 436
Чарпыджы чайыры, место — 407
Чаршыкапы — 428
Чатлыджакапу (Чатладыкапу) — 272
Чевлик — 448
Чекирге, г. — 477
Черемшан, р. — 259
Черкеш, г. — 436
Черногория — 467
Черное море — 11, 37, 55, 57, 58, 59,
60, 67, 69, 99, 146, 171, 198, 200, 209,
258, 304, 363, 493
Черноморский пролив — 49
Черноморское побережье — 9, 64
Чизмеджибашы, квартал — 416
Чинизлик (Никея) — 340
Чифтеминаре — 395, 396, 397, 402
Чичекоглу, дер. — 261
Чорум — 293, 380
35*
547

Чубук — 119
Чукурова — 9
Шам (Дамаск) — 425, 435
Шалгёстерен, местечко — 453
Шарки Карахисар, крепость — 373
Шахинлер — 72
Шахлам, дер. — 261
Шахская дорога — 456—457
Шебин-Карахисар — 114, 211, 239
Шедидабдаллы, дер. — 104
Шейх Хасан, местечко — 386
Шейхи — 348
Шейхкуми, дер. — 261
Шехзадебашы, квартал — 333, 365
Шехидлик, часть кладбища Караджа
Ахмеда — 421
Шехирырмак, рукав р. —227, 229, 234,
235
Шехлераялар, дер. — 104
Шехремени, квартал — 410
Шираз — 143—144
Шорный ряд, квартал — 348
Шумла — 393
Шуштер (Иран) — 481
Шыхлар — 452
Эбхер, г. — 500
Эвдирешме, земельный участок — 229
Эгейское море — 8, 9, 11, 37, 493
Эгридир, оз. — 204
Эдесса (Урфа) 10, 51, 56, 58, 126, 142,
185
Эдесское княжество — 51
Эдинджик (около Бандармы) — 353,
360
Эдирне (Адрианополь) — 94, 121, 192,
487
Эдремит — 322, 342, 345, 352, 468, 479
Эдремитский уезд — 341
Эерли, гора — 395, 396
Эйлир, оз. — 456
Эйридир (Эгридир), г. —171, 191, 279,
Эйрикапу (в Стамбуле) — 352
Эльбистан — 93, 102, 217
Эльмалы (в древней Ликии) — 260
Эмир, дер. — 242
Эмир Султан, источник — 359
Эмир, Султан, местность — 481
Эмират Данишмендов — 10
Эмре, дер. — 242
Энгерус, крепость — 481
Эпирский деспотат — 493
Эрбиль (Эрбела) — 204
Эрвах — 292, 460, 462—465
Эрдек, г. — 360
Эрегли, г. — 217
Эренлер, площадь — 469
Эрзерум (Эрзурум, Арзан, арм., Теодо-
сиополь рим. и виз., Каликала ар.,
наз. Эрзерум только с XI в.) — 11,
19, 48, 55, 58, 64, 77, 129, 132, 146,
173, 184, 198, 217, 255, 256, 268, 287,
383—385, 390, 395—402, 442, 499
Эрзинджан — 12, 58, 66, 85, 102, 109,
111, 116, 129, 133, 151, 152, 194, 195,
218
Эрзинджанские ворота — 395, 397
Эрзурумский вилайет — 107, 376, 428
Эрменак —- 65, 106
Эскиджумапазары (в Стамбуле) — 365
Эскишехир — 9, 51, 55, 248, 296, 338,
355
Эфес (Сельчук, Аясулук) — 83, 148,
159
Эфтед, дер.— 473
Эшенлер, дер. — 469
Эюб (Эюбсултан), квартал в
Стамбуле—338, 344, 347, 350, 355, 356, 365,
403, 405, 415, 419, 420, 433, 439, 443
Юго-Восточная Европа см. Европа
Юго-Восточная
Юзейир, дер. — 242
Юксюрюк, скала — 374
Ябанабад, каза — 130, 138, 348, 452
Ягкапаны — 324
Яглыдаш мезары, место — 470
Якаырмак, р. — 234, 235
Ялова — 203
Ялта — 240
Я.мболи, дер. — 473

СОДЕРЖАНИЕ
От редакционной коллегии по изданию избранных сочинений академика
В. А. Гордлевского 3
Вступительная статья . 7
Государство Сельджукидов Малой Азии
Предисловие автора к первому изданию 31
Введение. Источники и пособия по истории Сельджукидов Малой Азии > 33
Ибн Биби и Языд^кыоглу Али. —Аксараи, — Афляки. — Ибн Баттута.—
Христианские историки. — Эпиграфика. — Археологический материал. —
Материальная культура.—Топонимика.—Труды Мехмеда Фуада Кепрюлю—Мюк-
римин Халиль. — Изучение Сельджукидов в СССР
Глава I 48
Турки в Малой Азии. — Экспансия Сельджукидов. — Византия. —
Крестоносцы. — Данишменды. — Грузия. — Движение к морю.—Апогей могущества
Глава II а . 62
Монголы. — Битва у Кёсздага.— Распад государства после нашествия
монголов. — Волнения среди туркмен. — Караман. — Поход Бейбарса. —
Падение власти султана. — Возвышение везира. — Образование самостоятельных
княжеств. — Монгольское влияние. — Система налогов
Глава III 70
Огузы. — Пережитки родового строя в Малой Азии. — Значение
топонимики для истории расселения огузов в Малой Азии. — Приграничные беи, «га-
зи» и «алпы». — Военная организация огузских племен. — Шёлен и
местничество на пиру. — Охота. — Ислам у огузов. — Родовые имена и прозвища.—
Обычаи огузов: свадьба, суд, кровная месть. — Положение женщины. —
Курултай и выборы султана
Глава IV 90
Организация кочевых племен Малой Азии в XVI— XVIII вв. как
иллюстрация к положению огузоь в эпоху Сельджукидов
Глава V 96
Феодализм в Малой Азии. — Современная картина феодальных пережитков
в восточных вилайетах как материал для понимания эпохи Сельджукидов.—
Разложение родового строя у Сельджукидов. — Система военных леьов. —
Ее монгольские корни. — Земельные порядки в Малой Азии до
Сельджукидов.— Лены, их виды. — Богатства феодалов. — Гулямы — Зарождение
типа деребея.— Военные обязательства феодалов.— Сипахи.— Вассал
и сюзерен. — Выражение покорности. — Восточные и западные элементы
вассальства. — Султан и халиф
549

Главе VI , . 113
Власть султана. — Султан — приказчик феодалов. — Расслоение между
феодалами.— Новые люди («средние беи») как опора султана. — Тенденция
султана к абсолютизму. — Поборы султана. — Эксплуататорская система
хозяйства
Глава VII „ 120
«Клиенты» феодалов. — Рабы, их роль в быту. — Крестьяне-собственники
(дехкане) и батраки («сеятели»), — Баба-Исхак. — Крестьянское
восстание, возглавленное Баба-Исхаком
Глава VIII .130
Ремесленники, их состав и объединения. — Экономическое и юридическое
положение ремесленников. — Ремесленники в поисках защитников
Глава IX 135
Появление ахи в Малой Азии. — Обряд посвящения в братство ахи. —
Возвышение ахи. — Разрыв между мевлеви и ахи. — Сближение между
ремесленниками и ахи. — Борьба между феодалами и ахи.— Отзвуки ахи в
османскую эпоху
Глава X 143
Торговля. — Исторический тип купца. — Итальянские купцы. —Пути
торговли.—Караван-сараи.— Предметы торговли, ввоз и вывоз.—Монета.
Глава XI 15&
Город. — Его устройство. — Население. — Столица Сельджукидов. — Жизнь
в Конье
Глава XÏÏ I59
Памятники искусства эпохи Сельджукидов. — Происхождение
сельджукского искусства.— Иностранные мастера.— Самобытные черты сельджукского
искусства. — Туземное воздействие
Глава XIII „ - . . 16&
Управление. — Центральные органы (диваны). — Провинция. — Местная
власть. — Суд и контроль. — Изменения, происшедшие в монгольскую эпоху
Глава XIV 17а
Войско, его состав. — Племенные отряды. — Отряды феодалов. — Характер
войны. — Военные отряды внутри страны. — Наемные отряды
Глава XV .187
Двор Сельджукидов. — Византия. — Иранское влияние на придворный
церемониал и придворные чины. — Отзвуки огузских обычаев.— Гарем
Глава XVI 197
Религиозные верования в эпоху Сельджукидов. — Домусульманские и
христианские отзвуки. — Ислам как официальная религия. — Дервишизм в
Малой Азии. — Мевлеви и греческое окружение Джеляледдина Руми
Заключение. Этапы пути, пройденного огузами в 215
Хронологическая таблица Сельджукидов Рума * * 217
Приложения:
Житие Садреддина Коневи ъ 219*-
Из истории водопользования в Конье 226
Из религиозных исканий в Малой Азии. Кызылбаши .241
Из религиозной жизни кызылбашей Малой Азии * 255
Из жизни цехов в Турции. К истории ахи 276
О цехах ремесленников-армян (Заметка) ...» 287
Дервиши Ахи Эврена (Эврана) и цехи в Турции 289
О Футувветнаме (Справка) 307
Сказания и легенды
Османские сказания и легенды (Серия первая) 321
Дополнения - » 362
Сказания об угодниках, собранные д-ром Ф. Шрадером 365
Из преданий о Тимур-ленге . * . . « < 367
550

Османские исторические сказания (Серия вторая) 369
Память об Ашык-паше в Кыршехире 379
Османские сказания и легенды (Серия третья) 383
Сказания и легенды, собранные в Турции в 1926 и 1928 гг. (Серия четвертая) 403
Приложения
Примечания 491
Именной указатель 504
Предметный и терминологический указатель 524
Указатель географических названий .*•••*« 539

Владимир Александрович Гордлевский
ИЗБРАННЫЕ СОЧИНЕНИЯ
Утверждено к печати
ученым совеюм Института востоковедения
Академии наук СССР
•
Редактор издательства М. А. Гасратян
Художник ß. В. Ашмаров
Художественный редактор И. Р. Бескин
Технический редактор Л. Т. Цигельман
Корректоры А. С. Киняпина я Г. А. Невелева
*
Сдано в набор 18/IX 1959 г.
Подписано к печати 19|П I960 г.
Т-02574 Формат 70Х108»/)Р Печ. л. 34,5. Усл. п. л. 47,26. Уч.-изд. л. 51,29
Тираж 2000 экз. Зак. 1940. Цена 31 руб.
Издательство восточной литературы
Москва, Центр, Армянский пер., 2
Типография Издательства восточной литературы
Москва, И-4$. Б. Кисельный пер., 4

ОПЕЧАТКИ
На стр. 120 строки 7 и 8 (сверху) переставить
местами
Страница
243
339
Строка
26 сн.
3 сн.
Напечатано
туров-шиитов
127*/4 г.
Следует читать
турок-шиитов
1273/4 г.
Зак. 1103