ваша!

Индия: этно-культурные регионы и географические области
Индия в VIII-XII вв,
Серия
ВОСТОКОВЕДЕНИЕ: учебные пособия и материалы
РЕДКОЛЛЕГИЯ СЕРИИ:
Академик РАН Г. М. Бонгард-Левин — председатель
Профессор А.А.Вигасин
Профессор ДВ.Деопик
Профессор М. С. Мейер
Академик РАН В. С. Мясников
Профессор Р. Б. Рыбаков
Член-корреспондент РАН И.М. Стеблин-Каменский Академик РАН С. Л. Тихвинский
'алетейя
В серии «ВОСТОКОВЕДЕНИЕ: учебные пособия и материалы»
готовятся к изданию следующие книги:
1.	Древний и раннесредневековый Вьетнам;
2.	Древний Китай. История и культура;
3-	Китай в эпоху Средневековья;
4.	Древняя и средневековая Япония;
5-	История Непала;
6.	Индонезия: История и культура в эпоху Средневековья;
7.	Индонезия: История и культура от древности до наших дней.
Вышли в свет:
Г. М. Бонгард-Левин. Древняя Индия: История и культура
Ю. В. Маретин. Индонезия: Избранные работы Историография истории Древнего Востока: Иран, Средняя Азия, Индия, Китай
МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. М. В. Ломоносова
ЦЕНТР ИНДОЛОГИЧЕСКИХ И БУДДОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ ПРИ ИСАА
ИНСТИТУТ ПРАКТИЧЕСКОГО ВОСТОКОВЕДЕНИЯ
Л. Б. Алаев
СРЕДНЕВЕКОВАЯ ИНДИЯ
АЛЕТЕЙЯ Санкт-Петербург 2003
УДК 954.02
ББК ТЗ(5Ид)4
А45
Алаев Л. Б.
А45 Средневековая Индия. — СПб.: Алетейя, 2003. — 304 с. — (Серия «Востоковедение: учебные пособия и материалы»).
ISBN 5-89329-590-0
Книга известного индолога профессора Л. Б. Алаева посвящена средневековому периоду истории Индии и предназначена для студентов-востоковедов, специализирующихся по истории Индии. Книга содержит изложение основных этапов политической истории, а также эволюции социально-экономических отношений и культуры. В отличие от других монографий по данному периоду значительное внимание уделяется в ней истории Южной Индии. Специально рассмотрены вопросы о роли в истории страны таких уникальных социальных институтов, как каста и сельская община. Книга основана на изучении всех основных источников, а также имеющейся литературы. Автор ие во всем следует принятым в индологии стереотипам и выдвигает собственную концепцию истории Индии.
Книга снабжена подробной хронологической таблицей, а также списком всей неустаревшей литературы по данному периоду на русском языке.
УДК 954.02
ББКТЗ(5Ид)4
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2003
© Л. Б. Алаев, 2003
ПРЕДИСЛОВИЕ
Понятия 4 древность», 4Средневековье» и 4Новое время» возникли в исторической науке Западной Европы и первоначально имели ; целью упорядочить представление об историческом процессе именно в этом регионе. Затем они стали распространяться также и на - историю других континентов. Однако применение таких обозначе-t ний к этапам истории Ближнего Востока, Индии, Китая и т. д. все-.. гда встречало значительные трудности.
Дело в том, что Западная Европа развивалась более динамично, рубежи между тремя выделяемыми эпохами были отчетливо видны. Как бы мы ни называли три периода европейской истории (ска-Жем, периодами рабовладения, феодализма и капитализма; или пе-к риодами античной греко-римской, средневековой и современной £ культуры; или периодами расцвета, упадка и Возрождения культу-ры), как бы ни спорили о хронологических рубежах между ними, — .. ciMo наличие трех периодов ни у кого не вызывает сомнения.
•’' Главное, европейское сознание где-то в XV или XVI в. усвоило, , 4то жизнь меняется, что уходит одна эпоха и начинается Новое вре- Жя, а это уже само по себе вызвало размышления о том, каковы же | были предыдущие времена.
» " > В большинстве восточных стран такого же представления о новом времени не возникло ни в эти века, ни позже и не сформирова-£ жюь позитивного отношения к новому. Общественная мысль про-» должала искать идеалы и модели поведения в традиции, в старине, ждревних установлениях, представлявшихся лучшими из возмож-ии. Если изменения, происходившие в жизни, замечались восточными мыслителями и простыми людьми, они воспринимались как .жарушения, искажения прежних идеальных порядков.
; ^.Ближний Восток, правда, испытал резкую смену культуры в ходе распространения ислама начиная с VII в., но в дальнейшем именно |И₽рвые века ислама стали восприниматься как образец, как идеал, Л^воторому следует возвратиться. Как мы знаем, до сих пор в среде мусульман весьма сильны идеи о необходимости вернуться к 4чис-ПМГе первоначального ислама».
Индия и Китай имеют еще более глубокую непрерывную культурную традицию. Хотя призывы вернуться 4К Ведам» или 4К Конфу
6
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
цию» звучат в этих странах не столь громко и настойчиво, как призывы вернуться «к Мухаммаду» в мусульманских обществах, но глубокая убежденность в том, что истинная мудрость заключена именно в древних книгах, сохраняется и культивируется.
Соответственно в общественном сознании нет четкого различения между «древним» и «средневековым» периодами, «новое» же время чаще всего ассоциируется с колониальным (или полуколониальным — для Китая) состоянием.
Это связано с упомянутой непрерывностью, преемственностью культурной традиции на протяжении по крайней мере 3 тысяч лет. Изменения в социальной структуре, государственном строе, духовной жизни, конечно, происходили, как увидит читатель на примере Индии, но, по-видимому, постепенно, эволюционно, без резких скачков, так что не фиксировались общественным сознанием. А поскольку любой прогресс всегда связан с издержками и потерями, то наступавшие новшества воспринимались как ухудшение прежнего строя жизни.
Поэтому выделение «средневекового периода» в истории стран Востока, в данном случае в истории Индии, проблематично и вызывает споры.
Но история всегда была всемирной. Какие бы особенности развития тех или иных обществ мы ни отмечали, каждое из них в определенной степени подчинялось общему ритму истории человечества. Падение Западной Римской империи (467 г.), принятое за рубеж между древностью и Средневековьем в истории Европы, произошло не просто в результате усиления германских племен и ослабления Рима. Это был один из эпизодов гигантского движения, охватившего всю Евразию, так называемого Великого переселения народов.
Наступление Нового времени в Европе, которое большинство историков относит к началу XVI в., связано тоже не просто с внезапно возникшим у европейцев интересом к морским путешествиям (Великие географические открытия), а коренится в общем ходе развития мировой экономики в предшествующие века. А еще важнее то, что колониальная экспансия европейских держав изменила ход развития даже тех народов, которые внутренне в то время еще не были готовы к переменам.
Конечно, каждый регион в этом едином процессе имел свою траекторию. Изучая историю отдельной страны, нельзя просто переносить на нее принятые для всемирной (читай — европейской) истории даты. Целью региональной истории является именно выяснение того, в какие сроки и каким именно способом она вписывается во всемирную.
Предисловие
7
В отечественной индологии принято считать, что государство Гупта (IV-V вв.) было последней державой древности, а с VI в. начинается индийское средневековье. Концом средневекового периода называют начало распада Могольской державы (условно — 1707 г.). Понимая, что эти рубежи приблизительны, мы будем в основном их придерживаться, но не очень жестко. Так, формирование средневекового индийского общества (которое большинство историков продолжает считать феодальным) заняло значительный период, и мы начнем рассмотрение этого процесса с первых веков принятой (христианской) эры. А в конце книги, для понимания того, что происходило в индийском обществе в XVII в., нам придется обращаться к материалам века XVIII, которые будут рассмотрены более подробно в следующем учебном пособии, посвященном новой истории Индии.
Внутренняя периодизация индийского Средневековья устанавливается более отчетливо. Вряд ли можно предложить иную, чем та, которая использована в данном пособии. Период раннесредневековых государств (VI-XII вв.), или «индусский» период Средних веков, как он назван ниже, явственно отличается от времени Делийского султаната (XIII — середина XVI в.), а последний — от периода расцвета Могольской империи (середина XVI-XVII в.) Различия прослеживаются и в экономике, и в организации государств, и в духовной жизни.
Сущность различий можно по-разному сформулировать. Например, в отечественной индологии предложено связывать их с этапами развития феодализма («ранний феодализм», «период становления развитого феодализма», «развитый феодализм»). Возможны и другие определения. В данной работе мы будем воздерживаться от подобных обобщающих характеристик, поскольку они привязывают историю страны к некоей всемирной шкале, которая сама не является твердо установленной и общепризнанной. В настоящее время, когда схема всемирной истории служит предметом дискуссий, я видел свою задачу не в выработке дефиниций, а в выявлении конкретных показателей, по которым один период отличался от других. Возможно, в дальнейшем такой подход даст материал для обобщающих заключений.
Средневековая история Индии изучена гораздо слабее, чем древняя и новая. (В конце книги дан список всей не потерявшей актуальности литературы по данному периоду на русском языке.) Особенно заботило автора то, что некоторые проблемы традиционного индийского общественного строя, изученные в специальной литературе, не получили должного освещения в обобщающих работах, таких как «История Индии в средние века» и «История Индии» К. А. Антоне-
8
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
вой, Г. М. Бонгард-Левина и Г. Г. Котовского. Это относится прежде всего к проблемам функционирования кастовой системы и роли индийской сельской общины. Этим вопросам посвящены отдельные параграфы.
Специальное внимание уделено также индийской религиозной ситуации. Но очерки по индуизму, исламу в Индии и движениям бхакти не носят религиоведческого характера. Автора интересовали социальные и политические аспекты бытования или появления тех или иных конфессий, их роль в истории, их влияние на развертывание социальных противоречий и борьбу общественных групп.
Во всех «Историях Индии» обычно недостаточное внимание уделяется истории народов Юга. Этот пробел автор тоже постарался заполнить. Именно в Средние века история страны становится все-индийской. Возникают государства в Южной Индии, начинающие активно влиять на политические и экономические процессы всего субконтинента.
В то же время сюжеты, более подробно разобранные в имеющихся учебниках (например, политическая история), даны сжато или даже пунктирно. Понятно, что основной канвой книги служит хронология. Однако в текст включены и проблемные параграфы, что предполагает возвращение к уже упомянутому материалу, повтор некоторых имен и фактов. Даже политическую историю десятков одновременно существовавших государств нельзя изложить без некоторых повторений. Автор исходил из того, что повторы не вредят процессу усвоения материала, а, скорее, ему помогают — по принципу « повторение — мать учения». Подробная хронологическая таблица в конце книги поможет читателю ориентироваться в калейдоскопе событий.
В книге нет историографических разделов. В основном излагается лишь точка зрения автора. Однако по некоторым особенно спорным вопросам мнения других специалистов упоминаются, дискус-сионность тех или иных положений подчеркивается. Это, кстати, должно облегчить читателю пользование дополнительной литературой.
Хотя жанр учебного пособия предполагает жесткий отбор «необходимого и достаточного» материала, автор счел необходимым придать книге черты справочника. Она перегружена именами и датами. Они даны не для заучивания к зачету или экзамену, а для того, чтобы при желании можно было найти хотя бы элементарные сведения о всех значимых личностях и событиях в индийской истории.
Еще несколько замечаний о территории, охватываемой в данной работе понятием «Индия». Имеется в виду ареал бытования собственно Индийской цивилизации, т. е. вся Южная Азия (террито
Предисловие
9
рия современных государств Индия, Пакистан и Бангладеш), за исключением Непала и Шри-Ланки. Это целый субконтинент, населенный разными народами, каждый из которых имел собственную культуру и собственную историю. Индия практически никогда не имела политического единства до XIX в., когда ее объединение было достигнуто насильственным путем — английскими колонизаторами. Если бы не это с точки зрения всемирной истории случайное событие, история Индии в современных учебниках распадалась бы на «Историю Бенгалии», «Историю Махараштры», «Историю Тамилнада» и т. п., подобно тому, как история Западной Европы распадается на истории Англии, Франции, Германии и других стран.
Вместе с тем разноликая Индия действительно обладает неким единством. Географическая изолированность, определенное сходство-климатических условий, единый фундамент культуры способствовали выработке единого самосознания жителей Южной Азии, существовавшего на протяжении древности и Средних веков как бы над формировавшимися национальными, кастовыми и конфессиональными идентичностями. Поэтому обобщающая эти разнообразия «история Индии» не только имеет право на существование, но оказывается гораздо более содержательной, чем, скажем, отдельные исторические очерки по регионам, ее составляющим.
I. «ИНДУССКИЙ» ПЕРИОД СРЕДНИХ ВЕКОВ
Переход от древности к Средневековью: индийский вариант
Как уже говорилось, проблема деления истории Индии на древний и средневековый периоды на интуитивном уровне, можно сказать, решена. Исчезновение блестящей империи Гупта, оставившей величественные воспоминания, ее крушение, произошедшее в результате вторжения варваров, действительно изменило всю политическую и культурную обстановку в Северной Индии.
Но на вопрос, чем именно новый период отличается от древности, ученые разных школ отвечают по-разному.
Согласно марксистской методологии, в рамках которой долгое время работали отечественные историки, главным и, по сути, единственным показателем перехода от одного крупного период истории к другому могло служить лишь кардинальное изменение способа производства. Поэтому исследователи, твердо стоявшие на позициях теории формаций, склонны были считать древнеиндийские государства рабовладельческими, а средневековые — феодальными. Однако при данном уровне наших знаний показать это на фактическом материале не получается. Во-первых, довольно сложно доказать, что «рабовладельческийуклад» в древности был «ведущим» и «формационно-образующим» (этот вопрос мы не будем подробно разбирать, поскольку он выходит за пределы задач данной книги). Во-вторых, сведения о способах и формах ведения хозяйства в I тыс. хр. э. крайне скудны, так что переход к феодальному способу производства можно было только декларировать. Сейчас уже не является строго обязательным объяснять все экономическими процессами, поэтому мы попробуем перечислить новые явления, появившиеся в первые века христианской эры в Северной Индии, а затем попытаемся оценить, насколько все они в совокупности подтверждают, что общество вступило в новый этап своего развития. (История Южной Индии не имеет четко выраженного «древнего периода», и проблема перехода к Средневековью для нее не стоит.)
I. «Индусский» период Средних веков
11
Переход от древности к Средневековью во всех странах занял довольно продолжительное время: в Западной Европе, например, несколько столетий. Подобный переходный период наблюдался и в Индии. Соглашаясь с тем, что V-VI вв. могут служить рубежом и в истории Индии, мы должны рассматривать процесс становления новой конфигурации общества на материале ряда веков, в данном случае на протяжении I—VIII вв. Какие процессы можно считать наиболее важными для этого времени? Рассматриваемые ниже показатели расположены не по их важности, а по степени бесспорности. Сначала указываются изменения, которые несомненны, а затем те, которые признаются не всеми специалистами.
1.	Индийская цивилизация становится письменной. Хотя первые индийские письменности появились еще при Ашоке, в III в. до хр. э., все основные священные книги продолжали существовать в устной форме. Именно в первые века христианской эры они были впервые записаны. Основные памятники буддийского канона записываются на одном из пракритов, который назывался пали. На ведическом санскрите были записаны веды, комментарии к ним и упанишады. На классическом санскрите были зафиксированы дхар-машастры, «Артхашастра», эпические поэмы «Махабхарата», «Рамаяна» и многие другие произведения.
2.	Окончательно оформляются все шесть индийских ортодоксальных философских систем — ньяя, вайшешика, миманса, веданта, санкхья и йога. Подробнее мы познакомимся с ними ниже, в параграфе, посвященном культуре раннесредневекового периода. Здесь нам достаточно отметить, что таким образом произошло окончательное оформление классической индийской культуры.
3.	К первым векам христианской эры возникает индуизм в том виде, как мы его знаем до сего дня. Комплекс представлений о мире и богах и необозримый конгломерат различных культов, получивший обобщающее название уже в европейской науке Нового времени, оказался для Индии более предпочтительным, чем одна из мировых религий — буддизм, возникшая в Индии. Несмотря на то что буддизму покровительствовали Ашока, Кушаны и даже в Средние века Харшавардхана (VII в.) и правители Бенгалии Палы (до XII в.), он в конце концов исчез, побежденный культами богов, простых и понятных людям. Есть точка зрения, что индуизм — прямое продолжение во времени религии древних ариев — ведизма. Конечно, Веды остаются наиболее священными книгами индусов (хотя и не всех!). Ведические боги хорошо известны и считаются именно богами. Но им никто не поклоняется. Сам характер религии изменился, хотя это последнее утверждение можно считать спорным, его нельзя строго доказать. Индуизм играл и играет в истории Индии столь важную роль, что ему мы посвятим отдельный параграф.
12
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
4.	Система каст (джати) становится основой социальной структуры индийского общества. Представление о том, что общество состоит из четырех варн, унаследованное от древности, осталось достаточно актуальным. Оно, в частности, позволяло самим индий-цам вносить некоторый порядок в тот конгломерат каст, который возник к концу периода древности. Но четырехчленное деление уже многого не могло охватить. Кастовая система и индуизм идеально соответствуют друг другу. Что было ведущим в симбиозе индуизм — кастовая система, предоставим решить сторонникам приоритета духовных либо социальных факторов. Важно само создание такого симбиоза. Представляется, что именно созревание кастовой системы примерно в том виде, как мы ее знаем сейчас, с ее несколькими тысячами мелких социальных групп, находящихся в сложных (запутанных, никому не понятных), но обязательно иерархических отношениях, произошедшее к началу христианской эры, объясняет и поражение буддизма, и создание экзотической религии индуизма, и многое другое в социальной, экономической и культурной истории Индии. Всю историю Индии в Средние века и в Новое время следует рассматривать через призму кастовой системы. На ней мы тоже остановимся подробнее ниже.
5.	Происходят изменения в представлениях о «разделении труда» между варнами. Понимание прав и обязанностей брахманов и кшатриев не изменилось. Брахманы понимались как люди, занимающиеся умственным трудом. Обязанностями кшатриев считались управление и война. Но кардинально изменилось понимание того, кто такие вайшьи и кто такие шудры. Напомним читателям, что в древней литературе вайшьи понимались как основная масса народа. Их обязанности заключались в «хозяйственной деятельности» (вартта), которая расшифровывалась как земледелие, скотоводство и торговля. К Варне вайшьев принадлежала основная часть «домохозяев». Обязанностями шудр считались ремесло и «услужение трем высшим варнам». Соответственно низшие слои населения рассматривались как шудры. Где-то в начале христианской эры произошло переосмысление этого разделения обязанностей. Вайшьями стали считаться только торговцы и ростовщики, а скотоводы, земледельцы, как и ремесленники, стали осознаваться как шудры.
Если считать средневековых шудр прямыми потомками древних шудр, то это изменение можно понять как повышение их социального статуса. Они теперь уже не слуги, а самостоятельные хозяева. Шудры перестают быть отверженными: им теперь разрешается принимать участие в богослужении. Индийские ученые, отмечающие этот процесс, именно так его и трактуют. Однако понимать его можно и противоположным образом: как опускание социального статуса
I. «Индусский» период Средних веков
13
крестьянства. К тем, кто вел свое земледельческое или скотоводческое хозяйство, стали относиться не как к вайшьям, а как к шудрам. Этому изменению я придаю очень большое значение: оно свидетельствует о превращении хозяйственно самостоятельного сельского населения в зависимое, причем в массовом масштабе, иначе оно не отразилось бы в варновых представлениях. Кроме того, касты, относимые к шудрам, начинают подразделяться на «чистые» (земледельческие и часть ремесленных) и «нечистые» (другие ремесленные и служебные).
Появляется значительная группа каст, считавшихся еще ниже, чем шудры. Такие презираемые группы населения (чандалы, млеч-чха, т. е. «варвары» ) имелись и в древности, но в Средние века их количество, видимо, увеличилось, что связано с втягиванием в индусское кастовое общество многочисленных племен, окружавших более развитые анклавы древности. Роль таких наиболее презираемых каст, «неприкасаемых», как их принято называть, в жизни общества увеличилось настолько, что их стали иногда именовать «пятой верной». Теперь уже в роли отверженных выступают «неприкасаемые»: им не разрешается посещать храмы и, как ранее шудрам, изучать священные книги.
6.	Расширяется освоенная индийской цивилизацией территория. Земледелие охватывает, помимо долин рек, менее увлажненные и засушливые территории. Земледельцы продвигаются на земли, заселенные прежде неарийскими племенами, вытесняя их в гористые районы или подчиняя себе, превращая в «неприкасаемые» касты. Вслед за земледельцами идут ремесленные касты, а также брахманы. Некоторые индийские ученые именно брахманам придают ведущую роль в этой культурной экспансии. Действительно, из ряда надписей мы узнаем, что группам брахманов предоставляются пустующие земли, которые они, очевидно, заселяют представителями производительных каст. Однако можно считать распространение брахманского землевладения лишь видимым показателем распространения агрикультуры, которым они лишь пользуются. Расширение цивилизационного ареала приводило и к изменениям в религиозных обычаях и обрядах: культы местных племен втягивались в индуизм, становились его частью. Племенные божества переосмысливались как манифестации Вишну или Шивы и других «общих» для индусов богов.
7.	Происходит натурализация экономики и упадок городов. Этот факт, бросающийся в глаза при самом поверхностном знакомстве с источниками, долгое время не был общепризнан, поскольку не соответствовал общему представлению о постоянном процветании индусской Индии до нашествия мусульман в XII в. В отечественной
14
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
литературе Е. М. Медведев, выдвигавший концепцию о господстве феодальных отношений на всем протяжении древности и Средневековья, также пытался опровергнуть мнение об упадке городов в переходный от древности к средневековью период. В настоящее время дискуссию по этому вопросу можно считать закрытой. На основании археологических данных по более чем сотне городов индийский ученый Р. Ш. Шарма пришел к выводу, что пик развития городов как центров ремесла и торговли приходится на II в. до хр. э. — III в. хр. э. На этот же период падают наиболее обширные находки разнообразных монет. Упадок начался прежде всего в западных областях (нынешние Панджаб в Пакистане и в Индии, Хариана, западная часть Уттар-Прадеша). Волна упадка распространялась на восток и юг, замедлившись немного с образованием державы Гупта и возобновлением трансазиатской торговли с Византией. Но серьезного нового импульса город в этот период не получил. Вторая фаза упадка начинается после VI в. Она охватывает прежде всего города среднего течения Ганга. Торговля в значительной мере замирает. Металлические деньги почти выходят из употребления — от династий VII в. мы не имеем эмиссии; находки монет других стран и периодов в слоях, относящихся к этому времени, крайне редки. Возрождение городской жизни началось в части страны в XI в., и только к XIV в. вторая урбанизация стала несомненным фактом.
Натурализация экономики в середине I тыс. хр. э. имела много причин как внутренних, так и внешних. Торговля сокращалась во всей Евразии. Упадок Рима, Парфии, исчезновение империй Куша-нов, Хань, Великое переселение народов, на время прервавшее налаженные было связи — все это, несомненно, отразилось на Северной Индии. «Ответвление» Великого переселения народов затронуло ее непосредственно. В V—VI вв. Гуптское государство было уничтожено вторжением «белых гуннов» (эфталитов), вытесненных из Центральной Азии другими племенами. По своим формам и последствиям это было варварское нашествие, сопоставимое с завоеванием Западной Римской империи германскими племенами. Эфталиты были затем ассимилированы и как таковые исчезли, но экономическую жизнь страны подорвали. Мы еще встретимся с проблемой последствий этого завоевания в демографической и политической истории Северной Индии.
Были и внутренние причины упадка и натурализации экономики, о которых речь пойдет ниже.
Понятно, что дезурбанизация, несомненно, вызвала, в свою очередь, серьезнейшие изменения и в социальной структуре общества, и в экономике, и в политическом строе. Аграризация хозяйственной жизни была связана не только с абсолютным хозяйственным
I. «Индусский» период Средних веков
15
упадком, но и с той экспансией земледелия на недавно еще дикие территории, о которой уже говорилось.
8.	С натурализацией экономики связано распространение практики дарения деревень и земель. Дарения упоминаются и в древних источниках, но в первые века христианской эры они становятся массовыми и документально фиксируются. Дарственные грамоты стали выбивать на медных табличках и на камне. Само появление эпиграфики такого содержания свидетельствует о желании дарителя и получателя закрепить этот дар «навечно». Земля давалась на время, «пока существуют Луна и Солнце». Получателю грамоты даровались права, которые с полной уверенностью можно назвать феодальными, — право распоряжаться землей, право фискального, административного и частичного судебного иммунитета, право требовать подчинения со стороны населения и т. п. Сомнения в значимости этого института земельных дарений возникают у некоторых исследователей в связи с тем, что земельные дарения, отраженные в надписях, — это почти исключительно дарения брахманам, группам брахманов, храмам с единственной целью приобретения дарителем «религиозной заслуги» (пунъя), иногда сопровождаемые обязательством со стороны получателя давать религиозное благословение семье дарителя. Нет надписей о дарениях, например, на условии несения военной службы. Однако многие исследователи указывают, что несколько надписей о дарениях светским лицам все же найдено, что предоставления земель вассалам за военную службу не фиксировались на «вечном» материале и потому до нас не дошли, что они должны были существовать, как о том свидетельствует фиксируемая теми же надписями сложившаяся землевладельческо-управленческая структура.
9.	Дело в том, что появляются надежные данные о широком распространении крупного частного землевладения. Помимо царских дарений зафиксированы дарения земли частными лицами. Некие крупные землевладельцы (бхогики ), имевшие по одной или нескольку деревень и обладавшие властью над населением, упоминаются также попутно, при описании границ подаренных имений. Источник их прав обычно неизвестен, нет также сведений о прочности этих прав. Однако не подчеркивается и временный, или условный, характер этого землевладения. Иногда сообщается, что имение получено от отца или деда. Судя по термину (буквально — «пользователь»), бхогики имели право на присвоение налогов в свою пользу, но не право свамъя («собственности»).
10.	Изменяется характер сельских общин. Древние материалы рисуют гетерогенную структуру сельского населения. Землевладельцы-общинники осознавались как вайшьи, т. е. занимали довольно
16
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
почетное положение в обществе. В их хозяйствах трудились зависимые люди и рабы, которых считали шудрами. Типичное домохозяйство, фигурирующее в дхармашастрах и в буддийском каноне, — это крупная экономическая единица. Кшетрасвамин («собственник поля»), он же гахапати («домохозяин»), владеет землей на правах свамья или свамитва, распоряжается трудом и самими личностями младших членов семьи (жен, дочерей, сыновей), рабов (даси, даса), работников (кармакара, бхритака), арендаторов (кар шака, упаваса, ардхика, ардха-ситика), зависимых и слуг. Все зависимые, несмотря на различия в своем социально-правовом положении, имели в глазах составителей дхармашастр нечто общее, а именно то, что все они были неполноправны. Поэтому к ним применяется иногда единый термин — дасаварга («категория рабов»), бхритья ( « получающие плату » ), шушрушака ( « находящиеся в услужении»), париграха («окружение, свита»). Все эти термины с разных сторон характеризовали социально-экономическое положение зависимого населения.
Конечно, отношения хозяина со своими слугами отличались значительной патриархальностью, которая, в частности, выражалась в обязанности со стороны хозяина кормить своих слуг. Однако степень эксплуатации не зависит от того, жесткими или мягкими мерами она осуществляется.
Деревня-община состояла из нескольких таких домохозяйств. Коллектив гахапати осуществлял самоуправление, владел землей и платил налоги, зависимые же лица составляли в совокупности более низкие слои общинного населения. Несколько деревень составляли крупную общину (джанапада, деша). В V-П вв. до хр. э. в центральных районах Северной Индии возникает система джаджма-ни — система институированного обслуживания верхнего слоя общин со стороны лиц иных каст.
Община в целом подвергалась налоговой эксплуатации со стороны правящего слоя. Характер этой эксплуатации понимается по-разному в зависимости от того, признается ли существование государственной собственности на землю. Не вдаваясь сейчас в эту дискуссию, имеющую столетнюю давность, отметим лишь, что налог практически не был фиксированным. Встречающиеся в литературе утверждения, что размер налога составлял 1/6 части урожая (шад-бхага), основан на тенденциозном понимании данных дхармашастр и «Артхашастры». Древние трактаты, объявляя 1/6 нормальным уровнем обложения, в то же время давали государям полную возможность поднимать размер налога и до 1/4-1/3 урожая. Налоги иногда были настолько высоки, что вынуждали гахапати уЬег&ть и скрываться в лесах. Таким образом, вне зависимости от того, бу
I. «Индусский» период Средних веков
17
дем ли мы доверчиво воспринимать утверждения древних источников, что налоги — это плата царю за защиту подданных, или же будем называть эту плату рентой за пользование землей, все равно мы должны будем признать, что верхний слой господствующего класса существовал за счет средств, произведенных в сельской общине, и, таким образом, паразитировал на ней.
Дальнейшая эволюция социального строя подтверждает вывод о том, что налог в древности был тяжел и, как правило, не оставлял в хозяйствах гахапати избыточного продукта. Я имею в виду понижение социального престижа земледелия и скотоводства, о чем говорилось выше, которое, несомненно, отразило понижение статуса глав землевладельческих и скотоводческих хозяйств.
В первые века христианской эры гетерогенная структура сельской общины, видимо, в значительной степени разрушилась. Сведения о даса, кармакарах, ардхиках резко сокращаются. Появляются дарения деревень вместе с земледельцами, что позволяет как индийским, так и отечественным ученым говорить о возникновении в Индии феодальных отношений. Зажиточный слой «домохозяев», характерный для древности, в этот период не прослеживается. Крестьяне в подаренных деревнях, несомненно, попадали в зависимость от тех, кто получал землю. Возможно, что зависимость крестьян стала общим явлением также и в тех деревнях, о которых мы не имеем сведений. Деревня становится наиболее часто упоминаемым видом сельского поселения. Нет данных о широких общинах, охватывавших десятки поселений. Видимо, в это время сельская община стала мелкой, крестьянской по составу, зависимой, как правило, от некоего крупного землевладельца. Все это типично для феодальной организации общества.
Перечисленные новые явления в духовной жизни, социальном строе и экономических отношениях, по-видимому, не равнозначны, но выделение базовых и второстепенных процессов не входит в нашу задачу. Важнее показать, что изменения затронули все сферы и именно в совокупности дают основания для вывода, что в первые века христианской веры Индия вступила в новый этап своего развития.
Источники по «индусскому» периоду Средних веков
Трудности изучения истории Индии раннего Средневековья заключаются в том, что этот период обеспечен историческими источниками в наименьшей степени. Если для древности мы имеем обширную индусскую дидактическую литературу (дхармашастры и
18
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
♦Артхашастру»), разнообразные по жанру сочинения буддийского канона, некоторое количество надписей (Ашоки), записки греческих и китайских путешественников, то в раннее Средневековье количество нарративных источников (т. е. текстов, разъясняющих нам, как Индия выглядела и что в ней происходило) резко сокращается. Правда, продолжают сохранять важное значение иностранные свидетельства, а главное, надписи становятся многочисленными и гораздо более информативными.
Жанр дхармашастр не умирает, традиция рассуждений об идеальном обществе развивается в течение всех Средних веков. Продолжают составляться новые наставления, к ним пишутся развернутые комментарии, составляются обширные компендиумы (нибан-дхи) всей литературы дхармашастр. Но в них почти не отражается современная этим сочинениям действительность. Комментаторы как бы одновременно живут в двух мирах — реальном и воображаемом, по-видимому, не полностью отдавая себе отчет в их несопоставимости. Поэтому широко пользоваться ими для освещения общественных отношений VII-XII вв. невозможно. Впрочем, даже при том, что комментаторы озабочены исключительно проблемой точного понимания изначального смысла священных книг, в комментарии невольно проникает и современная им реальность, и следы этого влияния новых явлений в них все же можно найти — если сравнивать их с другими, более точно датируемыми источниками.
Среди наиболее значительных в этом плане произведений средневекового периода — комментарии Виджнянешвары (начало ХП в.) и Апарарки (ХП в.) на «Яджнявалкья-смрити», комментарий Кул-луки на «Манавадхармашастру» (вторая половина XII в.), трактаты Камандаки «Нитисара» (VIII в.), Хемачандры (1089-1172) «Лагхв-арханнити-шастра» и Шукрачарьи «Шукранитисара»1, компендиум Лакшмидхары, министра Говиндачандры (1114-1154) из династии Гахадавала, «Критьякалпатару».
Отдельно надо упомянуть «Лекхападдхати» — рукопись XV в., содержащую образцы разного рода грамот и документов, датируемые от VIII до XIII в. и в ином виде не сохранившиеся.
Приходится пользоваться также сочинениями по другим отраслям знания. В частности, читатель увидит, что сведения об иерархии вассалов в раннесредневековый период можно почерпнуть из сочинений по архитектуре.
Индийцы не испытывали потребности заниматься историей или фиксировать исторические события в хронологической последова
1 Датировка этого трактата крайне спорна. Исследователи относят ее либо к периоду Гуптов, либо к XVI в.
I. «Индусский» период Средних веков
19
тельности и со стремлением придерживаться правдоподобия. Сохранившиеся от изучаемого периода поэмы, воспевающие подвиги того или иного правителя, не претендуют на эти качества. Они наполнены преувеличениями, намеренными искажениями исторической правды, смешением реальности и вымысла. К ним относятся «Хар-шачарита» Баны(VII в.), «Рамачарита» Сандхьякаранандина, «Ку-марапалачарита» Хемачандры, «Викраманкадевачарита» Билха-ны, «Прабандхачинтамани» Мерутунги и несколько других. Авторы ставили перед собой не столько историографические, сколько художественные задачи, стремясь к созданию идеальных образов и возбуждению у слушателей эстетических эмоций. Сандхьякаранандин составил свою поэму так, чтобы ее одновременно можно было прочесть и как описание событий правления царя Бихара и Бенгала Рамапалы (1077-1120), и как описание подвигов легендарного царя Рамы. Хемачандра посвятил свою поэму прославлению своего патрона, правителя Гуджарата Кумарапалы Чаулукьи (1144-1172), но одновременно сделал ее пособием для изучения правил грамматики. Билхана прославил правителя династии Западных Чалукьев Викрамадитью VI (1076-1126), действительно выдающегося правителя того времени. Джайн Мерутунга в своей работе, законченной в 1306 г., собрал исторические рассказы, легенды и анекдоты, относящиеся к правлениям Викрамадитьи, Бходжи, Кумарапалы и других, часто объединяя царей разных династий и времен, носивших одинаковые имена. Историческая ценность всех этих сочинений невелика.
Особняком стоит поэма Калханы «Раджатарангини». Она была создана в середине XII в. в Кашмире и представляет собой хронику кашмирских махараджей, начиная с легендарных времен. Последние века истории, близкие ко времени жизни автора, изложены достаточно правдиво и дают интересные подробности политической жизни Кашмира, находившегося на периферии Индийской цивилизации.
Важным источником служат литературные произведения, так называемые «обрамленные повести»,— «Шукасаптати», «Викра-мачарита», «Дашакумарачарита» и другие. Это серии рассказов, из которых можно многое узнать о повседневной жизни, о том, какие социальные градации были в обществе, кое-что об экономической жизни. Эти произведения, конечно, не датированы, но относятся примерно к I тыс. хр. э.
Источники по истории Южной Индии также демонстрируют значительный разрыв между литературными памятниками и документальным материалом. Наиболее ранние литературные произведения, которые также могут служить историческими источниками, представлены так называемой тамильской «литературой санги».
20
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Согласно традиции, было три санги (объединений поэтов), они процветали одна за другой в глубокой древности (VIII-IV тыс. до хр. э.). Современные историки не склонны следовать этой традиции. Признается историчность лишь одного такого объединения, существовавшего не ранее П-Ш вв. хр. э. Произведения санги были окончательно отредактированы, видимо, в X в.
В стихах и антологиях санги нашли отражение многие черты экономического, политического и социального строя раннесредневекового Тамилнада, но датировка этих сведений спорна. Эпические тамильские поэмы «Шилаппадигарам» и ♦Манимехалей» созданы, возможно, в VII или VIII в., но претендуют на описание ситуации II в. Они содержат чрезвычайно ценный материал по городскому быту, обычаям страны, религиозным верованиям, но остаются те же сомнения в датировке сведений.
Не разработана также хронология религиозных гимнов алваров и наянаров (вишнуитских и шиваитских проповедников), хотя известно, что в целом они созданы позже произведений литературы санги и эпических поэм. Эти гимны не подвергались тщательному источниковедческому анализу, и поэтому их сведения, затемненные мифами, пока не годятся для использования в исторических исследованиях.
Сохранился также ряд псевдоисторических сочинений: анонимная «Нандиккаламбаккам», сообщающая сведения о правлении Нандивармана III Паллава (IX в.); «Бхарата» Пампы, содержащая ряд данных по истории Раштракутов; «Киратарджуния» Бхарави и некоторые другие. Об их ценности можно сказать то же, что и о североиндийских сочинениях такого рода. Позитивные данные можно из них извлечь, только если есть возможность сравнить их с другими материалами.
Весьма ценный источник I тыс. — выдающееся философское и поэтическое произведение «Тирукурал» Тируваллувара. Этот дидактический трактат в стихах был составлен, по-видимому, в IV-VI вв., но имеются и иные точки зрения на его датировку. В целом «Тиру-курал* относится к произведениям типа дхармашастр и «Артхаша-стры». Его целью является не описание реальности, а размышления о должном. Поэтому он не отражает какой-то реальный момент в истории Тамилнада, даже если можно было бы точно определить его датировку. Однако из текста совершенно ясно, что в нем отражены реалии не Индии вообще, а именно Тамилнада. Таким образом, его информативная ценность весьма велика.
Ряд хроник, составленных в позднее Средневековье, — «Чолан-пурвапаттаям», «Конгудеша раджакалин чаритрам» и другие — претендует на освещение истории тех или иных династий в течение
I. «Индусский» период Средних веков 21
длительного периода, часто со II в. хр. э. Несмотря на содержащиеся в них ошибки, преувеличения и мифологические вставки, в последнее время они все же используются в качестве вспомогательного материала при составлении хронологии раннего Средневековья.
Записки тех, кто приезжал в Индию из других стран, приобретают в этих условиях особое значение. Они сообщают много деталей, паломники и купцы пытаются именно рассказать об Индии, о ее обычаях, жизни государей и народа, состоянии культуры в совершенно определенное время. В этом ряду особенно важны записки китайских паломников Фа Сяня (V в.), И Цзина и Сюань Цзана (VII в.). Чтобы показать, насколько важны свидетельства иностранцев, упомяну лишь, что впервые мы узнаем о том, что земледелие считается делом шудр, из записок Сюань Цзана. Индийские авторы заметили это серьезное изменение в варновой системе только в X в. Интересны заметки об экономическом состоянии Западной Индии мусульманского купца Сулеймана (IX в.). В сочинении арабского географа Ибн Хордадбеха (ок. 820 — ок. 912/13) есть сведения и по Индии, которые позволяют уточнить политическую географию и хронологию того периода. Подобное же значение дополнительного источника имеет география всего известного тогда мира, составленная аль-Идриси (1100-1165).
Созданный в начале XI в. труд аль-Бируни «Книга, содержащая разъяснение принадлежащих индийцам учений, приемлемых разумом или отвергаемых», обычно называемая в литературе просто «Индия», представляет собой своего рода энциклопедию по всем вопросам, касающимся состояния Индии в то время. Аль-Бируни происходил из Хорезма, был привезен Махмудом Газневи в Газну, где он стал придворным звездочетом и ученым. Он сопровождал Махмуда во время его многих походов в Индию, расспрашивал обо всем захваченных в плен брахманов и в результате составил труд, в котором описал религиозные и научные воззрения индийцев, социальный строй страны, ее географию и затронул многие иные вопросы.
Но главным видом источников, как уже ясно из изложенного выше, служат надписи (совокупность надписей и науку, их изучающую, называют эпиграфикой). Они выгравировывались на медных табличках или выбивались на стенах храмов и на других камнях. Надписи выгодно отличаются от трактатов и других литературных источников тем, что они сообщают именно факты, а не их интерпретацию, а кроме того, почти всегда точно или приблизительно, но датированы. Но здесь же заключен их недостаток: надпись сообщает единичный факт, который может иметь или не иметь всеобщего значения. Надпись сообщает, но ничего не объясняет. По существу, она
22
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
содержит только ряд терминов, значение которых требуется установить по контексту и другим косвенным соображениям. Задача интерпретации терминов, выражений, ситуации остается за исследователем. Расхождения в этих интерпретациях иногда бывают очень большими. Группы и институты Средневековья, так же как и логика средневекового человека, несомненно, отличались от современных. Но инструментом проникновения в логику прежних поколений может служить лишь логика исследователя, т. е. современная логика. Это противоречие объективно. Единственное, что можно сделать, — постоянно помнить об этом противоречии. С эпиграфикой невозможно работать без воображения, но каждому историку понятно, что воображение — очень опасный инструмент, способный превратить науку в беллетристику.
При анализе надписей прежде всего следует иметь в виду, что они не просто сообщения и не обычные юридические документы (в случае дарственных грамот), а запись ритуала, имеющего не только экономическое, но и более широкое социально-религиозное значение, причем это второе значение для инициатора акции — наиболее существенное. Так, с точки зрения государя или другого дарителя, конечная цель дарения — приобретение религиозной заслуги, а также политическое утверждение на определенной территории. Таким образом, задачи составителей надписей и задачи современного исследователя не совпадают. В надписях не отражаются целые пласты социальных отношений, и в то же время некоторые стороны этих отношений гипертрофируются. Так, например, в них превалируют сведения о храмовом и брахманском землевладении и очень мало данных о сельской общине и наиболее массовых видах хозяйств — крестьянских.
В надписях упоминаются династии и имена правителей, но сколько лет и где они правили — это надо устанавливать, сопоставляя многие надписи между собой. Правители сообщают о своих военных победах, но не о поражениях, о своих благодеяниях, но не о несправедливостях. Например, дарения записывались на медных табличках, а конфискации — нет. Работа с надписями требует огромного труда и дает иногда мизерные результаты.
К этим замечаниям, которые могут быть отнесены к эпиграфике многих стран, следует добавить соображения, связанные именно с индийским отношением к фактам и к реальности. Видимо, ни одна другая культура не была настолько склонна конструировать реальность по идеальным образцам. Достаточно вспомнить дхармашаст-ры и «Артхашастру», в которых рисуется идеальное с точки зрения дхармы или артхи общество, а соответствие этого общества реальному авторов таких трактатов совершенно не интересует. Такое со-
I. «Индусский» период Средних веков 23 стояние сознания, несомненно, отражалось и на содержании надписей. В них отражение реальности мирно соседствует с воображением о реальности. Конкретный правитель управляет конкретным государством, и в то же самое время идеальный правитель царствует в идеальном государстве. Создается частично мифическая генеалогия, воображаемая административная система («административный миф»), приблизительная картина социального устройства и т. п. Но на фоне всего этого действуют вполне конкретные цари, вассальные правители, вельможи, брахманы, дарятся конкретные деревни, дарятся и продаются конкретные участки земли, совершаются другие дарения вполне осязаемого имущества.
Разрыву между идеальным и реальным мирами, который одновременно служит способом их тесной связи, способствовало то, что примерно к VI-V вв. хр. э. санскрит победил пракриты в качестве главного (или даже единственного) литературного языка. Языком фиксации и трансляции культуры стал мертвый язык, непонятный почти для всех. Этим, в частности, объясняется большое количество ошибок и описок в текстах надписей. В них употреблялись слова, уже ушедшие из живого обращения, но зато знакомые по древним сочинениям. Это продлило существование «идеальных моделей» в текстах, имевших вполне практическое, сиюминутное предназначение. Впрочем, трудно сказать, что было первичным, а что вторичным — сохранение мертвого языка или сохранение традиционного подхода к обществу и к «должному». Ясно лишь, что эти два феномена поддерживали друг друга.
За все годы систематического сбора и каталогизации собрано около 85 тыс. южноиндийских надписей и несколько тысяч надписей на Севере. Из них опубликовано около 15 тыс. Понятно, что одному человеку невозможно познакомиться со всеми даже опубликованными надписями, даже относящимися к одному периоду истории. Поэтому при изучении надписей так важен количественный анализ. Он помогает извлечь из надписей дополнительную информацию. Каталогизация надписей, распределение их по хронологии и по территории дает представление о периодах существования государств и их величине, о наличии в них центра и периферии. Подсчет частоты употребления тех или иных терминов в разные периоды и на разных территориях вскрывает характерные черты экономической жизни, политических и социальных взаимоотношений.
Правда, при этом надо помнить, что надпись обычно распадается на формулы, разные части грамот несут свою функцию. Одна часть призвана выразить «идею могущества государя», другие — «идею государственного аппарата», «идею совокупности всех налогов», «идею точности измерения земли» и т. п. Термины, встреча-
24
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
ющиеся в разных формулах, иногда одни и те же, могут иметь разный смысл.
Генеалогическая часть надписей (санскр. прашасти, тамильск. мейкирти, букв, «восхваление») раньше других привлекла внимание эпиграфистов и историков. Были сопоставлены тысячи прашасти разных государей, что позволило создать генеалогические таблицы сотен династий, исправить содержавшиеся в них преувеличения и отмести прямые выдумки о всемирных завоеваниях и никогда не одержанных победах. Даты правлений индусских государей до XIII в., которые будут встречаться ниже, — это результат поистине титанической работы индийских эпиграфистов. Правда, это лишь каркас политической истории. Надписи очень мало сообщают о борьбе при дворах, о реальной деятельности правителей. Практически ничего не узнаем мы из них и о личностях тех, кто упоминается.
При всех сложностях работы с эпиграфикой она все же в ряде отношений превосходит по информативности многие другие виды источников, такие как трактаты, хроники и записки путешественников. Экономический и социальный строй средневековых обществ отражен в надписях гораздо глубже и подробнее, чем в любых обобщающих работах.
Средневековый индуизм
Индийская цивилизация возникла с приходом ариев и, таким образом, наряду с Китайской, является одной из наиболее протяженных по времени в истории человечества. Она отличается значительной традиционностью. Прошлое как бы постоянно продолжает жить в настоящем. Веды, хотя они составлены на умершем сейчас языке, продолжают считаться священными книгами, на которых строится индусская религия. Поэтому довольно распространен взгляд, что индуизм тоже существует с незапамятных времен, а именно 3,5 тысячелетия. (Я в данном случае не учитываю мнение тех, кто склонен наперекор любым данным науки относить начало индийской цивилизации еще на несколько тысячелетий в глубь веков.)
Однако религиозные воззрения индийцев развивались, изменялось содержание религиозности, иногда кардинально. Наивная религия ведических ариев сменилась в середине I тыс. до хр. э. высокоинтеллектуальной религией упанишад (ее называют также брахманизмом), а в начале Средних веков в результате втягивания местных племенных культов стала тем, что мы сейчас называем индуизмом. Принятие вед было сугубо декларативным. Основной религиозной
I. «Индусский» период Средних веков
25
литературой средних веков стали пураны. Эпические поэмы «Махабхарата» и «Рамаяна» почитались как лучшее наставление в религии, «пятая веда».
Отметим черты отличия индуизма от религии древних ариев — ведизма.
1.	Сформировался совершенно иной пантеон. Как уже отмечено, ведические боги перестали быть актуальными. Наиболее широко почитаемыми богами в индуизме стали Шива и Вишну. Первый из них вообще в ведах не упоминается и, судя по его иконографии, происходит из верований неарийского населения. Другой упоминается в ведах как второстепенное божество. Культ третьего основного бога, создателя мира Брахмы, не стал сколько-нибудь массовым. Таким образом, с целью классификации и описания все индуистские культы удобно разбить на два основных направления — вишнуизм и шиваизм.
Группу божеств, связанных с Вишну, составляют прежде всего его аватары {воплощения при «нисхождениях» на землю). Различные системы перечисления насчитывают 10, или 12, или 22 таких «нисхождений». По представлениям индуистов, Вишну нисходил время от времени на землю, чтобы восстановить справедливость. Последняя аватара Вишну — всадник Калки на белом коне — еще придет в мир, чтобы установить окончательную праведность. В качестве аватар Вишну осмыслялись местные божества различных племен и народностей и включались, таким образом, в индуизм. Даже Будда был объявлен подобным образом одной из аватар Вишну, посланным якобы в мир для защиты животных от убоя.
Наиболее почитаемыми аватарами Вишну стали Рама и Кришна. Рама олицетворял образ справедливого царя, истинного кшатрия. Его деяния были воспеты в «Рамаяне». Объектами поклонения стали, кроме него самого, его жена Сита, его брат Лакшмана, предводитель обезьян Хануман и другие мифологические образы этой поэмы. Кришна почитался чаще всего в образе молодого пастушка. Эта аватара стала объектом поклонения в направлениях, объединяемых понятием бхакти. Они сыграли впоследствии значительную роль в духовных процессах, и о них будет речь ниже. Другой его облик — воина, колесничего Арджуны из «Махабхараты», — не стал популярным в народе, однако то, что от лица именно этого Кришны-колесничего составлена наиболее почитаемая сейчас книга индуизма — «Бхагаватгита», — способствовало закреплению и этого образа.
Шиваизм тоже был собранием ряда различных верований. В него входили культы самого Шивы в образе аскета, погруженного в ме
26
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
дитацию на горе Кайласа, в образах повелителя грозы Рудры, защитника скота Пашупати, космического танцора Натараджи, культы его жены, выступавшей под разными именами (Парвати, Кали, Ума, Шакти), его сыновей Ганеши и Картикеи, а также поклонение различным символам, в частности лингв (фалличекому символу, олицетворяющему созидающую силу Шивы).
Но возникло также большое количество сект, промежуточных между шиваизмом и вишнуизмом, а также полуиндуистских-полу-буддистских. Этот процесс условно называется возрождением индуизма, потому что большинство новых культов провозглашало свою связь с ведами и ведантой, восстанавливало роль брахманов и т. п.
Специально надо упомянуть большую роль, которую стали играть в индуизме женские божества, чаще всего понимаемые как различные манифестации супруг Шивы или Вишну. Супруга Шивы предстает и в виде женственной Парвати, и в виде жестокой Дурги, и в виде еще более кровожадной Кали. У нее есть и другие манифестации. Супруга Вишну имеет имена Шри, Лакшми, Индира, Чанчала и др. Весьма важно, что супруги богов понимаются не как второстепенные божества, а как шакти, т. е. «сила», источник могущества богов. Женские божества в индуизме, без сомнения, являются переосмысленными богинями местных племен, втянутых в индо-арийское общество в результате процессов, отмеченных выше. Процесс втягивания в индуизм местных божеств продолжался в течение всех Средних веков и не закончился по сей день.
2.	Индуизм отличает от ведизма также принципиально иной ритуал. Был заменен основной обряд, символизировавший связь этого мира с миром богов. Развитие религиозных представлений шло от абстрактного к конкретному. Место жертвоприношений (яджня) невидимым ведическим богам заняло церемониальное подношение цветов и плодов статуям (пуджа). Эта тенденция захватила и другие индийские религии. Буддизм и джайнизм также стали концентрировать свое внимание вокруг поклонения статуям Будды и основателя джайнизма Махавиры, бодхисатв (людей, достигших освобождения, но оставшихся в миру для помощи другим людям) и тиртханкаров (людей, достигших освобождения).
Характерной чертой религиозной жизни стало возведение храмов, нередко весьма грандиозных, обычно посвященных либо Шиве, либо Вишну, хотя имелись и храмы, где оба направления индуизма сочетались. Отдельные культы становились государственными культами той или иной династии, и храмы, посвященные соответствующим богам, возводились в столицах как символ могущества царя и государства. Такую роль в XI-XII вв. играли храм Махадевы в Кхад-журахо, Раджараджешвары в Танджуре, Удайешвары в Удайпуре,
I. «Индусский» период Средних веков
27
Лингараджи в Бхубанешваре, Джаганнатха в Пури, храм Солнца в Конараке и др. Дарения храмам земли, скота, денег превращали их в важный элемент экономической жизни и политики.
Божество храма нередко понималось как духовный (или ритуальный) правитель определенной территории, за пределами которой его сила кончалась. Сохранялась известная двойственность божества: как инкарнация Шивы или Вишну оно было общеиндийским, а в конкретном своем облике — местным.
3.	Для индуизма характерно совершенно иное самоощущение верующего. Если ведические арии обращались к богам как к союзникам-соратникам, ощущали взаимозависимость мира богов и мира людей, то средневековые индуисты испытывали чувство своей полной .зависимости от богов и их произвола.
4.	Индуизм отличает от ранних религиозных представлений более разработанная догматика. Становится более четким учение о переселении душ, о смене эпох в истории человечества, возникают этические воззрения (принцип ахимсы — непричинения зла живому существу — был заимствован из буддизма). Впрочем, отличия этого ряда могут быть объяснены естественным развитием религиозных взглядов с усложнением общества.
5.	Наконец, изменяется отношение к корове. Если для ариев корова — показатель богатства, «валюта», то для индуса она — священна, Мать. Трудно представить себе, как произошло это превращение многострадального животного из предмета вожделений в объект поклонения, но для современных индусов отношение к корове — настолько важная черта их ежедневной жизни, что это изменение нужно упомянуть отдельно.
Силой индуизма, способствовавшей его победе над буддизмом, а впоследствии и его успешному сопротивлению исламу и христианству, были его «слабости» — аморфность, раздробленность, отсутствие канона, церкви, догматики. Индуизм целиком состоит из сект и направлений, отличающихся друг от друга почитаемым богом, способами его почитания и т. п. Общими для почти всех индуистских сект были лишь несколько положений.
Наиболее важное из них — учение о дхарме, карме и ахимсе. Каждый человек, по учению индуизма, должен исполнять свои обязанности, свой долг (дхарму), различный для разных каст. В зависимости от того, насколько неукоснительно человек исполняет свои обязанности, в зависимости от его поступков (карма) его душа после смерти возрождается в более высокой или в более низкой касте; для особенно безнравственных предусматривалось рождение в виде самых отвратительных животных. Таким образом, рождение брахманом
28
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
являлось наградой за прошлую добродетельную жизнь, а рождение неприкасаемым — наказанием за совершенные в прежних рождениях дурные поступки. Связь этого учения с кастовой системой очевидна.
Принцип ахимсы был связан с учением о переселении душ: нельзя приносить вред живым существам, поскольку в них могут быть души умерших людей.
Конечной целью индуиста является не рождение в высшей Варне, а освобождение из цепи рождений (мокша). К этой цели ведут три пути: путь благочестия (дхарма — здесь этот термин употребляется в ином значении, чем указано выше), путь погони за материальной выгодой (артха) и путь погони за наслаждениями (кама); они равно возможны, хотя каждый предыдущий более прямой, а потому и более предпочтительный, чем последующий. В некоторых текстах сущность путей формулируется по-иному: джняна-марга («путь знаний»), карма-марга («путь деятельности») и бхакти-мар-га («путь любви»). В этой триаде наиболее прямым и лучшим считается третий путь, поскольку он предполагает личную любовь адепта к богу. Учение об этих трех путях, выраженное впервые в «Бха-гаватгите», стало идеологической основой религиозного движения бхакти, которое уже упоминалось.
Определенным признаком общности всех индуистских культов было поклонение ряду животных, прежде всего корове, а также змеям и обезьянам.
Обрядовость заняла ведущее положение среди других выражений религиозности. Ритуализированы были все стороны жизни — производственная и культурная деятельность, быт. Обязательные обряды, которые должен выполнять индуист, можно подразделить на ежедневные, календарные, обряды жизненного цикла. Часть из них совершалась дома, другая часть — в храме. Любое событие в жизни индуиста и любая его деятельность должны были сопровождаться обрядом.
Впрочем, даже перечисленные выше немногочисленные общие черты индуистских религиозных взглядов не могут считаться абсолютно обязательными. Существовало множество сект, считавшихся индуистскими, но не разделявшими те или иные из указанных выше догматов.
Мертвящая обрядовость, засилье брахманов, кастеизм неоднократно вызывали к жизни движения, иногда характеризуемые как протестные. Чаще всего знаменем таких движений было бхакти — идея любви к богу, которая способна сделать ненужными все обряды и жрецов и дать адепту возможность прямого эмоционального контакта с богом. Чаще всего объектом бхакти было одно из божеств
I. «Индусский» период Средних веков 29
группы Вишну — Рама или Кришна. Кришнаитский культ, связанный с песнопениями, пронизанными чувственностью и воспевающими плотскую любовь (которая символизировала возвышенную любовь к богу), получил значительную самостоятельность, выработал свои обряды. Он возник в районе Матхуры, где Кришна, по преданию, жил, и распространялся в основном в Северной Индии.
В Южной Индии с VI в. развивается течение бхакти внутри шиваизма, а с VII в. — и среди вишнуитов. Идеи бхакти в условиях, когда брахманы занимали ключевые позиции не только в духовной сфере, но и в экономике, и в администрации, могли приобретать характер социального протеста.
Но как и буддизм, являвшийся первым движением, пытавшимся подорвать влияние брахманов, бхакти не имело перспектив. Иерархическому сознанию индийцев мысль о равенстве всех людей перед богом была чужда, и, как результат, членство в бхактийских сектах было всегда незначительным. Основателя такой секты очень почитали — как святого, но следовать его учению не торопились.
Индуизм не похож на мировые религии, ставшие основой мировоззрения средневековых людей практически во всех странах. Но он пронизан иерархичностью, он идеально приспособлен к кастовой системе, которая, в свою очередь, была наиболее классической формой социального строя для феодального общества. Нельзя не отметить специально, что эволюция индийских религий шла как бы в противоположную сторону по сравнению с другими религиями. Если для народов Ближнего и Среднего Востока, а также Европы характерен переход от локальных культов к вселенским представлениям и от конкретного к абстрактному в осмыслении потустороннего мира, то индийцы предпочли конкретность и фрагментарность своей религиозной жизни.
Индуизм продолжал распространяться и пополняться новыми культами и направлениями в течение всего периода Средневековья. Последние очаги буддийской культуры угасали в Бенгалии и Бихаре. Джайнизм исчез на Юге и сохранился в более или менее заметном виде только в Гуджарате. Шиваизм сыграл особенно значительную роль в возрождении индуизма. Шиваитами стали вождь эфта-литов Михиракула, многие члены семьи Харши, хотя сам он был буддистом. Шиве поклонялись также Майтраки из Валлабхи и многие правители Южной Индии. Махендраварман Паллава обратился в шиваизм и превратил свою столицу Канчипурам в крупнейший центр этой религии. Для успеха шиваитской пропаганды большое значение имела деятельность Шанкарачарьи (788-820) — философа и религиозного деятеля, попытавшегося придать шиваизму не
30
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
кое организационное единство при помощи основания шиваитских монастырей в разных концах Индии.
В X-XI вв. значительный импульс получил также вишнуизм, так или иначе связанный с идейным направлением бхакти. В XI в. Рамануджа дал теоретическое обоснование течению бхакти. Бхакти в особой форме развилось и в шиваизме, правда, лишь в Южной Индии. На Декане, в государстве Калачури, возникла секта, называвшая себя вира-шайва, известная также как лингаяты. Реальным основателем секты стал брахман Басава, министр правителя этого государства. Секта лингаятов, выступавшая против кастовых предрассудков, стала впоследствии многочисленной и влиятельной общиной, но все же лишь одной из каст индийского общества.
Особенностью религиозной жизни в это время является также появление и распространение тантризма, т. е. мистических представлений, связанных с верой в символы (мантру, мандалу ) и с эротической оргиастической практикой. Это течение существовало и в буддизме, и в шиваизме. Эротика стала частью ритуала и в некоторых других направлениях шиваизма, как явствует из строительства во второй половине XI в. знаменитых храмов в Кхаджурахо.
Одной из необычных черт индуистских сект было отсутствие борьбы между ними за умы верующих. Иногда эту черту называют «веротерпимостью» . Однако не надо приравнивать это свойство индусских религий к сознательной веротерпимости, возникающей как понимание права личности на собственное мировоззрение. Отсутствие борьбы за «истинную религию» в среде индусов объясняется их глубокой интровертностью, т. е. направленностью помыслов только на собственное освобождение, безразличием к судьбе окружающих.
Не следует также преувеличивать терпимость индусов. Последователи бхакти в Южной Индии насильственно подавляли деятельность буддистов и джайнов. Правители династий Паллавов и ранних Пандьев гордились тем, что вырезали в своих владениях множество джайнов и одерживали победы над царями-буддистами. Адхираджендра Чола (1067-1070) насаждал шиваизм жестокими методами, так что бхакту-вишнуиту Раманудже пришлось покинуть его владения. Он вернулся в Шрирангам только после вступления на престол следующего правителя — Кулоттунги I. Ранние правители династии Хойсалов были джайнами. Но Вишнувардхана (1110-1152) обратился в вишнуизм и изгнал всех джайнов из своих владений.
Все же такого рода эксцессы были исключениями. Отсутствие конфликтов между индусскими сектами привело к тому, что европейские исследователи первоначально относились к ним как к про
I. «Индусский» период Средних веков
31
явлением единой религии. Позже возникли сомнения. В настоящее время в науке продолжается дискуссия о том, считать ли индуизм единой религией или же просто понятием, сконструированным в умах наблюдателей и исследователей.
Внутреннее единство всех этих разнообразных учений стало осознаваться только после того, как на северо-западе появилась новая для этого региона религия — ислам, резко отличавшаяся от учений, возникших на почве Южной Азии. Лишь тогда появился термин (хинду), который должен был выразить это единство и противостояние чуждому учению.
Кастовая система и ее функционирование
Кастовая система служит наиболее яркой отличительной чертой средневекового индийского социального строя. Обычно считается, что она явилась развитием деления древнего индийского общества на четыре варны — брахманов, кшатриев, вайшьев и шудр. Такова и традиционная индийская версия: касты (джати, букв, «рождение» , «происхождение») возникли в результате браков между представителями разных варн, а затем и межкастовых браков. Иногда древние Варны тоже называют «кастами» — португальским словом, утвердившимся в употреблении. Есть и другая точка зрения, что средневековые и современные касты к древним варнам не имеют прямого отношения и возникли совершенно по-иному. В настоящее время исследователи насчитывают среди индусов от 3 до 15 тыс. каст. Разница в подсчетах отражает то, что можно применить разные критерии при определении того, является ли данная группа отдельной кастой или же частью другой, более обширной группы.
Касты составляют систему, во-первых, в том смысле, что они функционально дополняют друг друга, а во-вторых, потому, что каждая из них обладает социальным статусом, занимает более или менее высокое или низкое положение по отношению к другим кастам.
Кастовая система возникла в процессе разделения труда и усложнения социальной стратификации, а также путем включения в нее реальных племен, ассимилированных индуизмом и втянутых в индо-арийское общество. В условиях Индии в касты превращались также любые — профессиональные, конфессиональные — возникавшие социальные группы.
Споры о том, что собой представляет эта система и как функционирует, продолжаются вот уже две сотни лет. Каста многолика и чуть ли не к каждому исследователю поворачивается своей особой стороной.
32
Л, Б. Алаев. Средневековая Индия
Истории как таковой у касты нет, она всегда оставалась на задворках официальной жизни и в тени исторических событий. Кастовая принадлежность лиц, упоминающихся в источниках, как правило, неизвестна. Процессы внутри системы, результаты которых нам видны, не отражены в документах и трактатах. Все это делает основным источником по касте — по вопросам, с ней связанным, в том числе даже по вопросу о ее.происхождении, — современный статистический, этнографический и социологический материал. Вместе с тем понятно, что, как бы ни был он богат, только из него нельзя сконструировать историю. Выводы о прошлом, полученные путем анализа современных фактов, могут считаться обоснованными лишь в том случае, если они хотя бы отчасти подтверждаются фактами прошлого или, по крайней мере, не противоречат им.
Определений касты существует множество. Если их суммировать, то можно указать на следующие черты этого института. Каста — это социальная группа, характеризуемая:
а)	эндогамией (т. е. запретом заключения браков за пределами группы);
б)	экстерриториальностью (рассредоточена среди иных таких же групп; впрочем, каждая каста привязана также и к определенной территории);
в)	самосознанием (каждый ее член осознает свою принадлежность к ней);
г)	особой культурой, выражающейся в специфических обычаях, обрядах, мифологии;
д)	признанным кругом традиционных занятий;
е)	иерархической системой, образующейся с другими подобными группами;
ж)	ограниченным общением с этими группами.
Среди перечисленных черт две сближают касту с племенем: эн-догамность и некоторая специфичность культуры. Остальные черты отличают его от племени (этноса): экстерриториальность, проживание обязательно вперемешку с другими кастами; связь с традиционным занятием; вхождение в иерархическую систему. Само это перечисление позволяет высказать предположение и о происхождении касты — она могла возникнуть исключительно в обществе, переживавшем процесс социальной стратификации, но в условиях сохранения племенного сознания.
Кастовая система просуществовала так долго потому, что она представляет собой идеальный сплав жесткости и гибкости — примиряет принципиально различное, соединяет несоединимое, игнорирует то, чего ей не хочется замечать. В борьбе за выживание она использует ряд принципов.
 I. «Индусский» период Средних веков 33
1.	Презумпция неизменности. Кастовая система находится в движении, появляются новые касты, исчезают старые (сейчас уже нет 204 джати, упомянутых в «Законах Ману», зато есть 3 000 других); социальный статус их понижается или повышается; отдельные низшие касты принимают в свой состав новых членов, сопровождая прием соответствующим обрядом. И все же в каждый данный момент каста считается неизменной: в нее нельзя вступить, членом ее можно только родиться, она вечна. Как все это совмещается — одна из загадок «индусского образа мышления», для которого характерна специфическая «кастовая память»: то, что отдаляется на два поколения, оказывается в «незапамятных временах». Такая особенность мышления, видимо, в равной степени объясняет и «презумпцию неизменности» касты, и отсутствие у индусов хроник, писаной истории, о чем уже говорилось.
2.	Принцип необходимости. Кастовые предписания ограничивают общение между людьми, членами разных каст. Разработана система правил, определяющих, кто кого и каким образом «оскверняет». Объем запретов, табу растет снизу вверх: он тем больше, чем выше положение касты. Не менее детально разработана и система обрядов очищения от ритуальной «нечистоты», так что на практике кастовая связанность человека увеличивается сверху вниз. Нельзя есть говядину, а для ряда каст и животную пищу вообще. Нельзя совершать трапезу с представителями других каст, особенно более низких. Нельзя принимать пищу, в первую очередь воду, из рук членов таких-то и таких-то каст. Нельзя допустить, чтобы к тебе прикасались представители «нечистых» каст. И тому подобное. Однако при ближайшем рассмотрении эти «нельзя» очень относительны. Нельзя, конечно, но если нет выбора, то допустимо. Грех — это желание недозволенного, а не вынужденное, без умысла, нарушение правила.
Этот великий принцип необходимости допускает значительную свободу в выборе профессий при сохранении представления о единой кастовой профессии, позволяет общаться людям, которым общаться запрещено, позволяет обойти любое кастовое правило, даже правило эндогамии.
В кастовых предписаниях давно сделано исключение для зерна: предполагается, что оно вообще не может осквернить кого бы то ни было. Не будь этого исключения, высшие касты испытывали бы немалые трудности, ведь значительная часть зерна производится «нечистыми» неприкасаемыми. Не оскверняют также сладости — предмет первой необходимости для состоятельного индийца. После прихода англичан «неоскверняющими» стали медикаменты, лед, содовая вода. Последние молчаливо признаны « неводой». Действия
2 Зак. 4094
34
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
кастовых правил не распространяются на автобус, поезд, кафе, парламент, где следовать традиционным предписаниям невозможно или нежелательно. Но все такого рода исключения, сужая область применения кастовых правил, не подрывают их основы. Происходит, как выражаются социологи, «компартментализация» кастового и некастового поведения. Иными словами, принцип необходимости позволяет касте существовать и тогда, когда для ее существования, казалось бы, нет никаких условий.
3.	«Единая дхарма» всех каст. У каждой касты есть своя профессия — это одна из догм, которую принимают как члены кастового общества, так и многие исследователи. Составитель «Законов Ману» , считавший, что многочисленные джати возникли в результате смешанных браков членов разных варн, и, значит, отнюдь не выдвигавший разделение труда в качестве главного фактора в данном процессе, тем не менее приписывает каждой джати особое занятие. Разумеется, гораздо большее значение придают профессии в качестве определителя кастовой структуры те исследователи, которые в разделении труда усматривают основной ее смысл. Они считают, что каста сохраняется потому, что позволяет из поколения в поколение совершенствоваться в своей профессии.
Безусловно, связь касты с родом деятельности прослеживается. Характер работы — настолько важная часть образа жизни человека, что каста не может быть равнодушна к ней. Но связь эта диалектична и, с нашей обычной точки зрения, причудлива. Во-первых, профессия, или занятие, понимается особым образом. Кастовая профессия бывает и шире и уже нашего представления о близости тех или иных видов труда. Например, в обязанности цирюльника в индийской деревне обязательно входит сватовство, устройство свадеб. Ткачество не рассматривается как единое занятие: разные ткани вырабатывают члены разных каст. То же относится к горшечникам — в зависимости от сорта глины, формы изготовляемой посуды, наличия или отсутствия гончарного круга они составляют разные касты, помещающиеся на различных ступенях иерархической лестницы.
Специфические представления о сходстве родов деятельности вносят дополнительные сложности в вопрос сочетания каст и профессий. Хотя во многих районах есть самостоятельные касты плотников (сутар) и кузнецов (лохар), плотничье и кузнечное дело не считаются разными профессиями с кастовой точки зрения. Нередко в деревне есть либо один плотник, который также и кует, или же кузнец, который работает и по дереву. Но наи (цирюльнику) нельзя заниматься кузнечным ремеслом: это поведет к потере статуса. Очень близкими считаются занятия горшечника (кумхара) и порт
I. «Индусский» период Средних веков
35
ного (дарзи). Людям из этих каст разрешено заниматься либо тем, либо другим.
Во-вторых, для большинства каст занятие не является отличительным признаком, оно не требует особых навыков, и повышать профессионализм в этом случае не имеет смысла. Немало каст различаются только по своим религиозным воззрениям, происхождению и т. п. Не занятие отделяет друг от друга несколько десятков каст, входящих в Варны брахманов и кшатриев. Столь же условны профессиональные деления в нижней части иерархии: чамары (кожевники), бханги (уборщики), параяны (барабанщики) и т. п. — это на деле безземельные сельскохозяйственные работники.
В-третьих, для касты, даже если ее профессиональный облик ясен, существуют как бы три сферы деятельности — сфера предписанных занятий, сфера разрешенных занятий и, наконец, сфера запрещенных занятий. Так, согласно Ману, для брахманов предусмотрены шесть (три пары) предписанных занятий: учить и учиться, совершать жертвоприношения для себя и для других, получать и приносить дары (Ману X. 75). «Но если брахман не может существовать своими, только что упомянутыми занятиями, он может жить [исполнением] дхармы кшатрия», а если и это невозможно, «он может жить образом жизни вайшьи» (X. 81, 82), т. е. заниматься земледелием, скотоводством, торговлей. Однако, будучи земледельцем, он не должен сам пахать землю и работать в чужом хозяйстве (X. 83), а будучи торговцем, не должен торговать товарами, длинный список коих прилагается (X. 86-89). Конечно, такие списки, конкретные разрешения и запрещения не надо понимать буквально. Важен сам подход трактата к проблеме связи касты с занятием.
А если поведение человека не соответствует никаким предписаниям? Тогда вступает в действие «принцип необходимости», о котором уже говорилось.
В-четвертых, связь с профессией не экономическая, а ритуальная. В касту нельзя вступить, но из нее нельзя и выйти. Случаи изгнания из нее столь редки, что о них здесь можно и не упоминать. Численность касты определяется демографическими законами, а число, например, ремесленников какой-либо конкретной специальности — экономическим развитием общества, экономической ситуацией в районе. Уже из этого вытекает, что число членов касты никогда полностью не совпадает с числом специалистов того или иного вида, нужных обществу. Однако в истории Индии не было случая, чтобы не хватало специальности любого профиля. О чем это говорит? Только о том, что в каждый момент членов касты больше, чем людей, реально занимающихся данным ремеслом. Как только неожиданно возникает нужда в дополнительных специалистах, она
36
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
тут же удовлетворяется за счет «резервной армии». Наиболее яркое свидетельство такой гибкости — появление миллионов ткачей на восточном побережье Индии в XVII в., когда резко вырос экспорт тканей в Африку и Европу. Нет никаких сведений ни о миграции подобного масштаба из других районов Индии, ни о массовом переходе представителей земледельческих каст в ткачи (это означало бы значительное понижение статуса). Вероятно, члены ткацких каст жили в районе раньше и стали реальными ткачами, когда это стало возможным.
Чем они занимались до того, как расширился рынок тканей? Вряд ли мы ошибемся, если допустим, что они занимались земледелием. Оно было тем резервуаром, который поглощал «резервные отряды» разных каст, а при необходимости выделял их обратно в промышленность или в сферу услуг.
Итак, в-пятых, наиболее распространенное, главное, охватывающее 70-80% населения занятие не являлось в строгом смысле кастовым. В средневековом трактате «Парашара-смрити» впервые сформулировано положение, что дхарма (долг, обязанность, образ жизни) может быть «своя» и «общая». Каждая каста имеет «свою дхарму», но вместе они, кроме того, имеют и «общую». Земледелие включено в эту «общую дхарму». Занятие земледелием приличествует всем кастам — от высших до нечистых, и никого не может осквернить, как никто не может осквернить землю.
Конечно, этот трактат дает представление лишь об одном из направлений индусской мысли. Другое, отражавшее, в частности, влияние джайнизма и связанное с отвращением к физическому труду, характерному для членов высших каст, привело к возникновению в Северной Индии стойкого стереотипа — прикосновение к плугу оскверняет, поскольку последний режет почву и вредит находящимся в ней существам. Впрочем, занятие земледелием в смысле ведения хозяйства сохранило респектабельный статус и для высоких северо-индийских каст.
Множество каст в Индии принято называть «земледельческими». Однако они не монополизируют земледелие, как монополизируют ремесленные касты ремесло. В неменьшей степени земледельцами являются члены «скотоводческих» каст — гуджары, ахиры, ахары, гоалы и т. п.; к земледелию обращаются и члены остальных каст, вытесненные из традиционных сфер деятельности.
Именно так случилось в XVIII-XIX вв., когда внешний рынок для индийских ткачей сократился, а внутренний был отчасти заполнен британскими товарами. Следствием было массовое разорение ткачей, работавших на рынок, отлив их в деревни, дезурбанизация. Это нанесло экономике сокрушительный удар, но для соци
I. «Индусский» период Средних веков
37
альной системы оказалось лишь легкой встряской: каста умела амортизировать подобные удары.
4.	Неопределенность иерархии. Иерархия каст, казалось, должна быть четкой, ведь человек рождается в следующий раз в более высокой или более низкой касте в зависимости от того, как он выполнял свой долг в этой жизни. Когда-то считалось, что иерархия каст действительно дана от века, и пандиты (ученые брахманы) точно знают, кто выше, кто ниже. Знают также государи, которые обязаны наводить порядок — ставить на место касту, незаконно возвысившуюся, и возвышать несправедливо оттесненную.
На практике эта система противоречива и запутана. Даже причисление индусов к одной из четырех варн не абсолютно. Есть брахманы и кшатрии, признаваемые таковыми отнюдь не всеми. Есть касты, занимающие по статусу место между шудрами и кшатриями, но явно не принадлежащие к вайшьям (последние сейчас ассоциируются с торговцами и ростовщиками). Касты бесконечно спорят по поводу своего положения.
Путаница начинается тогда, когда хочется свести воедино все принципы иерархии и учесть все ее модели — книжные и изустные, общеиндийские и локальные. Считается, например, непререкаемым , что к высшему ритуальному рангу в кастовой системе принадлежат брахманы. Это теория. На практике же в джатских, скажем, деревнях, т. е. там, где земля принадлежит касте д жатое, брахманы в общественном мнении оттесняются на второе, а то и на третье место.
Такого рода «несообразности» с точки зрения «большой традиции» исследователи нередко объясняют расщеплением ритуального и социального статусов. Они полагают, что некогда социальное положение соответствовало экономическому, с одной стороны, и ритуальному — с другой, теперь же социальный статус стал обусловливаться экономическим фактором (понижаться, если каста беднеет, повышаться, если она богатеет), а ритуальный статус остался прежним.
Чем же определяется незыблемость последнего? Ответ обычно сводится к тому, что ритуальный статус — это традиционно признанное за кастой место в идеальной иерархии. Иными словами, речь идет либо о брахманской теории, соотношение которой с реальностью требует дополнительного изучения, либо перед нами просто представление самого исследователя об «изначальной» иерархии, представление, источники которого тоже неясны.
«Естественная», т. е. ритуальная, иерархия каст, разумеется, не связывалась в кастовом сознании с экономическим или политическим
38
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
неравенством. Молчаливо признавалось или даже провозглашалось, что брахманы возвышаются над всеми, потому что они наиболее чистые и благородные, а значит, и мудрые. Кшатрии рождены для власти и потому имеют ее. Распределение земли, власти, богатства среди каст, всегда бывшее и до сих пор остающееся весьма красноречивым — чем выше каста, тем большими материальными благами она обладает, — воспринималось как результат распределения людей по ступеням добродетели и благородства, а не наоборот.
Помимо этого, в кастовой системе множество статусных различий, не объяснимых с точки зрения здравого смысла и получающих ритуальное, иррациональное объяснение.
Наиболее ярким доказательством структурообразующей роли ритуала считалось положение брахманов. Брахман традиционно предстает бедняком, перед которым склоняются цари, жаждущие его совета. Независимость статуса брахмана от его материального положения стала наиболее навязчивой темой всех рассуждений об индийском традиционном строе.
Однако в жизни бедный брахман встречался редко. Вспомним, что одной из «обязанностей» его было принимать дары. Кшатрию же положено быть щедрым. Дар брахману — одно из основных деяний царя, акт, подтверждающий его царскую природу. Брахман не примет дара от царя-некшатрия, от царя, нарушающего священные законы (Ману IV. 84, 87). Значит, прием дара служит актом легитимации правителя, делает его законным. На Севере Индии в Средние века особенно много стало брахманов-землевладельцев: сменявшие друг друга династии раджпутов раздавали земли, «зарабатывая» себе кшатрийский статус (об этом будет подробнее рассказано ниже). На Юге между правившими династиями и брахманами сложились подобные же отношения, брахманское землевладение тоже получило известное распространение. Однако кшатрийского статуса в итоге южно-индийские правители не добились. Об этом тоже поговорим позже.
Средние века не дают, конечно, статистических материалов, но если бы они были, мы убедились бы, что по площади земли в собственности брахманы немногим уступали кшатриям.
Важным критерием их статуса была образованность. Благодаря ей на протяжении всей истории, как в индусских, так и в «мусульманских» государствах, они занимали доминирующее положение в администрации.
Не так уж редко в истории Индии брахманы обладали и всей полнотой политической власти. Можно назвать династии Сатаваханов, Вакатаков в древности, Парамаров, Чахаманов, Кадамбов, Гахада-валов и, возможно, Гухилотов в Средние века, пешв, стоявших во
I. «Индусский» период Средних веков
39
главе Маратхской конфедерации в XVIII в., и т. п. Некоторые из них вскоре начинали утверждать, что они кшатрии. Это яркий показатель того, что в средневековом обществе статус брахмана вовсе не всегда считался наивысшим.
Таким образом, брахман, занимающий самое высокое социальное положение только потому, что он брахман, — в значительной степени аберрация, вызванная, во-первых, явным преобладанием так называемой «большой традиции» над малой, т. е. преимущественным восприятием индусского строя через трактаты, а не через изучение социальной практики; во-вторых, смешением критериев индивидуального и группового статуса. Престиж отдельного брахмана может объясняться фактом брахманства. Но брахманская каста занимает высокое положение потому, что ее члены в целом богаче, влиятельнее, образованнее других.
Кастово-ориентированная личность, усваивая господствующие представления об обществе и вырабатывая свои собственные, распределяя касты на лестнице статусов, опирается на некие принципы иерархии, учитывает определенный набор ценностей. Каковы они?
На наш взгляд, они делятся на абсолютные и относительные. Первые абсолютны в том смысле, что принимаются во внимание всегда и во всех случаях влияют на кастовый статус. Вторые относительны, потому что их влияние зависит от абсолютных, — они способствуют повышению статуса при наличии первых.
Перечень абсолютных кастовых ценностей довольно велик. К ним, как нам кажется, можно отнести: землевладение; «независимость» занятия, т. е. работа «на себя», а не «на другого»; власть; образование; богатство.
До некоторой степени они взаимосвязанны, в реальной жизни и в кастовом сознании выступают в комплексе. Тем не менее порядок перечисления в известной мере важен. С ним не все исследователи согласятся. Однако представляется бесспорным, что владению землей придается в индийском контексте огромное значение. Если у касты много земли, она обязательно займет одно из высших мест в иерархии. Даже неприкасаемые, если у них есть своя земля, вроде бы и «не совсем» неприкасаемые — в Андхре, например, их могут обслуживать деревенские прачки, правда, за двойную плату.
Принцип «независимости» занятия тоже связан с землевладением, ибо землевладелец и земледелец-хозяин работают «на себя»; ремесленник, как бы он ни был богат, работает «на других» — по заказу или на рынок — и уже по одному этому не равен земледельцу. Статус брахмана-землевладельца, чиновника или юриста — высок: считается, что он работает «на себя». Брахман-храмовый жрец, т. е.
40
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
«обслуживающий персонал», стоит гораздо ниже на социальной лестнице, чем тот человек, для которого он совершает обряды.
Власть, возможность распоряжаться, собирать с населения подати, ценится очень высоко, но она немыслима без владения землей и «независимости». Здесь речь идет о политической власти династии, клана в государстве (княжестве). Отблеск величия правящего клана падает на всю касту," к которой он принадлежит. Помимо раджпутов, чье место в кастовой системе прямо связано с завоеванием ими политической власти в Северной Индии в VIII-X вв., можно сослаться на раджгондов, образующих отдельную, довольно высокую касту, поскольку их предки когда-то владели княжествами в Центральной Индии.
Под властью понимается и доминирование в деревне, в деревенском панчаяте (совете), возможность практически бесконтрольно действовать в пределах селения или общины.
Образование в самом широком значении слова — от знания священных текстов до университетского диплома — весьма важный показатель статуса той или иной касты. Тем не менее только образование, если его получит член касты, не имеющей земли и занимающей зависимое положение, не даст касте почти ничего для повышения социального статуса.
Что касается богатства, то уже из перечисленных кастовых ценностей ясно — имеется в виду богатство «в чистом виде», т. е. обладание движимым имуществом. Этот фактор абсолютен: кастовое сознание его никогда не игнорирует, но влияет он не прямо, а опосредованно, когда богатство вложено в землю, в достижение власти или в образование.
Один из наиболее видных социологов, Л. Дюмон, не отрицая влияния богатства и власти на престиж касты, считает, что изначальный статус этим влиянием не определяется, что ритуальные принципы иерархии подчиняют себе все другие. Кто бы ни распоряжался властью и богатством, иерархия начинается с брахмана, а он освящает власть кшатрия. «С самых ранних времен отношения между брахманом и царем, т. е. кшатрием, незыблемы». «Основы кастовой системы коренятся в старых отношениях между жрецом и царем, зафиксированных в брахманских текстах». Это яркий пример того, что в социологии касты книжные данные до сих пор доминируют над полевыми, брахманская традиция завораживает не только индийцев, но даже современных европейских исследователей.
Очевидно, что в древних книгах зафиксирована лишь брахманская версия взаимоотношений брахманов и кшатриев. Эти тексты — памятники истории мысли, а не истории политических и социальных институтов. На деле реальная власть имела гораздо большее
I. «Индусский.» период Средних веков 41
значение, чем необходимость ее узаконения. Как говорилось, она нередко попадала в руки некшатриев, которые вследствие этого со временем получали кшатрийский статус. Во многих районах Южной Индии кшатриев вообще не было, тем не менее кастовая система функционировала.
Если порядок нашего перечня абсолютных кастовых ценностей верен, то из него вытекает важный вывод: система кастовых ценностей совпадает с основными феодальными ценностями, кастовая система является разновидностью феодальной организации общества.
К относительным кастовым ценностям мы причисляем две группы показателей: «чистоту» занятия и «чистоту» образа жизни.
Иерархия занятий в кастовом мышлении в значительной степени совпадает с европейскими представлениями о престижности тех или иных видов труда. Работа по управлению и вообще умственный труд выше физического. Чем труд тяжелее и грязнее, тем он ниже. Земледелие — довольно уважаемое занятие, но не как труд на полях, а как ведение хозяйства. Вспашка земли считается оскверняющим занятием, пересадка рисовой рассады — работа очень тяжелая и чрезвычайно грязная — чуть ли не специально предназначена для женщин из неприкасаемых каст.
Относительность «чистоты» занятия как ценности заключается в том, помимо прочего, что ее правила претерпевают трансформацию с изменениями условий жизни и представлений о престижности. Например, работать по найму непочетно, но трудиться на современном автоматизированном заводе почетно, и брахманы охотно становятся квалифицированными рабочими. Вспахивать землю плохо, но пахать, сидя на тракторе, хорошо, и хозяин поля не откажет себе в этом удовольствии, если, конечно, у него есть трактор.
Столь же относительно понимание и «чистого» образа жизни. Вообще-то известно, что такое добродетельный образ жизни. Выше та каста, члены которой не употребляют вина, придерживаются вегетарианства, носят шнур дваждырожденного, имеют обыкновение носить верхнюю одежду, запрещают вдовам вторично выходить замуж, выдают девочек замуж в раннем возрасте. Эту «брахманскую модель» считают образцом 80 или 90% индусов. Вместе с тем достаточно высоким и в этом смысле «чистым», престижным считается и «образ жизни кшатрия», допускающий употребление мяса и вина. В ряде мест «референтной группой», т. е. группой, на которую ориентируются все остальные, выступает более или менее высокая каста, следующая другим, в какой-то мере отличным обычаям.
Динамика кастовой системы. Абсолютные и относительные кастовые ценности помогают индусу разбираться в сложной социаль
42
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
ной жизни, определять, кто выше, кто ниже. Они используются и в борьбе за статус. Кастовая система подобна асфальтовой реке: она движется, оставаясь в каждый данный момент как бы неподвижной. Рассмотрим несколько вариантов кастовой динамики.
1.	Наиболее изученной формой является разделение каст. Группа, обособившаяся от остальных членов касты по нюансам в профессии, по религиозному толку, по форме одежды, обряда или просто отдалившаяся географически, имеет тенденцию отделиться от материнской джати и образовать собственную. Этот процесс долгое время был основным в кастовой системе, в результате число каст все время росло и достигло, как уже говорилось, то ли 3, то ли 15 тыс.
2.	Происходило и слияние каст. Этот процесс прослежен только на материале последних веков. Сейчас он связан прежде всего с развитием представительных институтов, борьбой за голоса избирателей, когда численность той или иной касты получила особое значение. Однако и в Средние века иногда создавались ситуации, когда каста была заинтересована увеличить свою численность за счет включения в свой состав другой касты или племени. Например, в Гуджарате социально доминировавшие раджпуты (которые считают себя кшатриями) в XVII-XVIII вв. осознали, что они могут потерять свои позиции из-за малочисленности. И они выдвинули легенду, что многочисленное отсталое племя коли — это тоже, в сущности, кшатрии, поскольку они воинственны и когда-то имели свои княжества. Все же, видимо, процесс фрагментации каст в Средние века преобладал над случаями их слияния.
3.	Кастовая система претерпевает изменения и по вертикали. Одни касты движутся относительно других. Проверенным способом повышения статуса является захват власти или земли. В конечном счете это выливается в захват статуса. Нынешние кшатрии (раджпуты) именно таким способом ассоциировали себя с древними кшатриями. Это одно из важных событий и в политической, и в социальной истории Индии. На нем мы еще остановимся.
На памяти историков возникла каста маратхских кшатриев. Еще Шиваджи, вождь маратхов в XVII в., считал, что он принадлежит к кунби — наиболее многочисленной в Махараштре земледельческой касте. Но его военачальники, происходившие и из более низких каст, став князьями, придумали себе кшатрийские генеалогии.
4.	Вполне законным и время от времени даже необходимым считается государственное регулирование статусов разных каст. В брахманских шастрах записано, что раджа должен следить за отношениями между варнами: «Если какая-либо варна опустится или вознесется, то пусть он (царь), каждый раз рассмотрев это [дело],
I. «Индусский» период Средних веков
43
направит тех, что сошли со своего пути» (Нарада 18. 6). Однако в истории Индии зафиксировано лишь несколько примеров вмешательства власти в отношения между кастами, и большинство таких сведений носит легендарный характер.
ВI-VIII вв. в надписях, сделанных в разных частях страны, упоминалось, что князья сами или, чаще, их предки «установили порядок варн». По преданию, Валлала Сена (1159—1179), правивший в Бенгалии, перестроил кастовую систему. Однако в достоверных исторических источниках эта реформа не упоминается. В XIV в. правитель Бихара Харасингх Дева установил порядок расположения каст брахманов и правила брака. Вот и все, что нам дает по этому вопросу как реальная, так и легендарная история.
5.	Подъем социального статуса касты путем имитации «чистого» образа жизни получил в социологической литературе наименование «санскритизация». Вся каста целиком (или ее часть, в этом случае она обособляется) начинает отказываться от тех занятий, которые, по мнению ее членов, ритуально оскверняют. Например, водоносы продолжают носить воду, но не желают мыть посуду в домах хозяев, кожевники — освежевывать и убирать из деревни трупы животных, цирюльники отказываются стричь ногти клиентам. Одновременно копируется образ жизни референтной группы, чаще всего, как уже говорилось, брахманов. Вводится вегетарианство, вдовам запрещается выходить замуж, совершается обряд «второго рождения» — надевания священного брахманского шнура. Тут же создается легенда, связывающая данную группу с референтной. Оказывается, что предки ее лишились брахманского или кшатрий-ского статуса по ошибке или случайно, и теперь настало время восстановить справедливость. Бывает, что окружающие мирятся с новыми притязаниями низкой касты, а бывает и так, что на эти притязания не обращают внимания. Этот способ подъема кастового статуса возможен, конечно, только в том случае, если каста может подкрепить его материальным благополучием или политическим авторитетом.
Процесс санскритизации изучен по материалам новейшего времени. Видимо, он действительно развернулся в последние десятилетия особенно широко в связи с развитием самосознания всех социальных групп — не только каст, но и конфессий, этносов и т. п. Однако есть основания считать, что он шел и раньше. Например, Асахая, комментатор дхармашастры Нарады, живший примерно в VII-УШ вв., упоминает шудру, надевшего священный шнур. Некто, желающий сделать религиозный дар, принимает его за брахмана. Это живо напоминает современные споры по поводу ношения священного шнура. Аббат Дюбуа, один из внимательнейших исследо
44 Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
вателей Индии конца XVIII-начала XIX в., сообщает, что сравнительно состоятельные члены низших каст, относившиеся к шудрам, имитировали образ жизни брахманов. «Чтобы выглядеть более достойными в глазах публики, шудры этого класса обычно воздерживаются от всякой животной пищи и, в подражание брахманам, живут только на молоке и овощах». Ясно, что в этом наблюдении отразился процесс «санскритизации».
7. Современные социологи отмечают и такой фактор кастовой мобильности, как «вестернизация». В данном случае имеется в виду не общепринятое значение этого слова (вторжение западных ценностей в традиционное общество), а сознательные усилия по имитации западного образа жизни, которые предпринимаются для поднятия социального статуса касты или части касты. В колониальный период, когда англичане обладали всей полнотой власти в Индии, западный образ жизни приобрел значительную престижность. Проживание в домах современного типа, обставленных мебелью, ношение европейской одежды, европейские гастрономические вкусы, большая свобода поведения жен — все это воспринимается как маркеры высокого положения. Некоторые касты (конечно, прежде всего, высшие) избирают такого рода поведение для подтверждения своего высокого статуса.
Понятно, что для Средних веков о «вестернизации» говорить не приходится, но своеобразной аналогией этого процесса с XIII в. служила «исламизация». Мусульмане обладали властью на значительных территориях. Мусульманский образ жизни стал восприниматься как образ жизни господ. Поэтому высшие социальные слои индусов, прежде всего раджпуты и брахманы, стали перенимать некоторые обычаи этого образа жизни. Возникло презрительное отношение к свинине, стало практиковаться затворничество женщин, распространилась мода на мусульманскую одежду. Степень участия женщин той или иной касты в производственной или любой иной деятельности стала рассматриваться именно индусским сознанием как показатель благородности касты: выше та каста, которая в большей степени ограничивает появление своих женщин на людях.
Все эти процессы динамики позволяли постоянно восстанавливать довольно тесную связь между кастовым и экономическим положением социальных групп. С одной стороны, принадлежность к высокой касте облегчает человеку достижение определенного материального благополучия. С другой стороны, личность или группа, выбившаяся в состоятельные, через определенное время осознается как обладающая качествами высококастовости и, наконец, входит в одну из высоких каст, тем самым восстанавливая прямую пропорциональную зависимость — чем каста выше, тем она богаче.
I. «Индусский» период Средних веков 45
В дальнейшем изложении, к сожалению, кастовый фактор будет фигурировать довольно редко. Как уже говорилось, каста обычно не выходит на авансцену истории. Но каждому изучающему эту страну нужно всегда иметь виду, что взаимоотношения каст, кастовая солидарность и кастовая разобщенность накладывали свой отпечаток на все события.
Государства Северной Индии VI—IX вв.
Великое переселение народов затронуло и Индию. Племена, получившие название эфталитов, или белых гуннов, вытесненные из Центральной Азии гуннами, совершили первое нападение на западные окраины Гуптской державы еще в 458 г., но тогда Скандагупта сумел их отбить. Но позже государство Гуптов ослабело, и эфтали-ты стали продвигаться на Индо-Гангскую равнину. В надписях встречается имя вождя эфталитов Тораманы (490-515), и известно, что он захватил западную часть Северной Индии и его войска проникли даже в Малву. В 510 г. он потерпел поражение отБханугупты, однако эфталиты продолжали продвигаться уже под водительством сына Тораманы Михиракулы. Он оставил по себе память как вероломный и жестокий правитель, гонитель буддизма, разрушивший множество храмов и монастырей. В 533 г. он был разбит Яшодхар-маном из Мандасора, отступил на Север и захватил Кашмир. В середине VI в. гунны перестали представлять собой опасность, но многие их племена, а также пришедшие с ними гурджары осели на территории современного Раджастхана. Там они постепенно ассимилировались с местным населением. Нашествие эфталитов сыграло определенную роль в разгроме остатков «классической» Индии. Эфталиты принесли кочевнические представления о государственном устройстве, которые повсюду придали феодализму похожие формы.
На месте империи Гуптов образовалось множество государств разного размера. Политическое единство Северной Индии более не восстанавливалось до XIII в. Появляются также первые исторически зафиксированные государства на Декане и в Южной Индии. В V-VII вв. на территории Индии зафиксировано около 50 государств (многие из которых лучше называть княжествами), существовавших одновременно или сменявших друг друга. Возникавшие время от времени крупные политические образования были по существу конфедерациями мелких княжеств и быстро распадались.
Калейдоскоп царств в раннее Средневековье подчиняется определенной модели. Прежде всего, политическая карта Индии всегда подразделяется на три региона: Северная Индия (до реки Нарбада
46
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
и гор Виндхья), Декан (примерно до реки Кришны) и собственно Южная Индия. Каждый из них имел свою политическую историю, хотя в нее входили и конфликты между империями соседних регионов.
Регионы имели внутреннюю политическую структуру.
Северный состоял из трех центров:
•	унаследованного от древности центра в нижнем течении Ганга (Бихар, Бенгалия);-
•	центрального района долины Ганга, Джамна-Гангского дву-речья (современный Уттар Прадеш):
•	западного, района долины Инда (Пенджаб, Синд).
Центр политической активности в долине Ганга в Средние века постепенно сместился с востока на запад — из района Паталипутры в район Канауджа, а затем в район Дели. Второстепенным центром государственности, отчасти отделенным от остальной Северной Индии пустынями, был Гуджарат.
Декан имел основной центр создания империй — на западе (Махараштра и северная Карнатака) и второстепенный — дельта Криш-ны-Годавари и Орисса.
В Южной Индии основным центром сильных государств служила равнинная часть Тамилнада, дельты Кавери и ряда других рек, впадающих в Бенгальский залив. Государства Малабарского побережья, отгороженные от остального материка довольно высокими Западными Гатами, играли большую роль в экономике, в частности в международной торговле, но в политическую борьбу на плоскогорье почти никогда не вмешивались.
В промежутках между развитыми и имевшими достаточные ресурсы центрами располагались территории, более засушливые или гористые и трудные для освоения. Особую роль играл пояс гористых и лесистых пространств, тянущийся от Гуджарата до Ориссы, населенный более отсталыми племенами (мундасскими и дравидийскими по языку) и служивший барьером между Северной Индией и Деканом. Между Деканом и Южной Индией также располагалась полоса сравнительно высоких и засушливых районов от Майсурского плато до Восточных Гат. На этих территориях государственность возникла позже, чем в перечисленных центрах, и до XIII-XIV вв. была более слабой. Государства, имевшие ядра в развитых центрах, вели между собою войны за контроль над промежуточными территориями.
Некоторые из государств, возникших на месте бывшей империи, достойны отдельного упоминания. Прежде всего, это государство Майтраков из Валлабхи на территории современного Гуджарата. Оно просуществовало довольно долго. Последний правитель динас
I. «Индусский» период Средних веков
47
тии упоминается в 766/6 7 г. Возможно, Майтраки были разбиты арабами, завоевавшими в начале VIII в. Синд, а затем вытеснены Чау-лукьями из Анахилапатаки, о которых речь пойдет ниже. На территории современного штата Мадхья-Прадеш еще с IV в. располагалось государство Вакатаков. Оно постепенно освободилось от зависимости от Гуптов и во второй половине V в. стало довольно могущественным. Именно в правление этой династии были сооружены знаменитые пещеры Аджанты. В начале VII в. это государство исчезло. Уже упоминавшийся Яшодхарман из Мандасора правил в Малве в первой половине VI в. Он заявляет в своей надписи, что ему подчинялась чуть ли не вся Индия, однако никаких иных подтверждений его власти не имеется, неизвестны также его наследники.
К концу VI в. крупными государствами в долине Ганга можно счесть Гауда (Бенгалия), государство Маукхари с центром в Кана-удже и государство Пушпабхути из Стханешвара. Расцвет Гауды связан с именем Шашанки (до 606 г. — 630-е гг.). Его государство простиралось на запад до Праяги и охватывало часть Ориссы. Маукхари из Канауджа и Пушпабхути из Стханешвара стали союзниками, но потерпели поражение в борьбе с Шашанкой.
Харшавардхана (Харша) Пушпабхути (616-646) объединил оба княжества и приступил к завоеваниям. Он сумел распространить свою власть на долину Ганга, Бенгалию (после смерти Шашанки), Ориссу, Малву. Однако продвинуться к югу от гор Виндхья ему не удалось. В 620 г. он потерпел поражение от государства Чалукья на р. Нарбада и больше походов на юг не предпринимал. О государстве Харши известно больше, чем о других, поскольку от него осталось больше источников. При его дворе жил Банабхатта, автор поэм «Ка-дамбари» и «Харшачарита», в которых содержатся некоторые довольно реальные факты о правлении патрона. Сам Харша написал несколько драм, которые также могут служить источниками. Кроме того, при его дворе несколько лет провел китайский паломник Сю-ань Цзан, оставивший весьма подробное описание многих событий, свидетелем которых он стал. Однако после смерти Харши его государство распалось. Он был лишь одним из удачливых завоевателей своего времени, подобным его основным противникам или последующим создателям эфемерных «империй». Правда, начиная с его времени Канаудж стал считаться главным городом Северной Индии, символом имперской власти. Последующие властители постоянно мечтали овладеть этим городом и стремились удержать его.
Некий Яшоварман занимал престол в Канаудже примерно в 725-752 гг. В поэме Вакпати «Гаудавахо» он представлен как великий завоеватель и правитель, но неизвестно, насколько это соответствует реальности. В середине VIU в. в Северной Индии возникла еще одна
48
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
эфемерная империя благодаря завоеваниям Лалитадитьи Муктапи-да (ок. 724-760) из Кашмира. Это был единственный случай, когда Кашмир вмешался в политическую жизнь остальной Индии. Впоследствии он оставался на периферии событий и сохранил независимость до 1339 г.
Политическая карта Северной Индии стала более устойчивой с конца VIH в., когда образовалось несколько государств во главе с кланами, назвавшими себя раджпутами.
Южная Индия в VI—IX вв.
Историческое развитие Южной Индии в древности и раннее Средневековье было более замедленным, чем на Севере. Тамилы имеют мифологическую историю, простирающуюся на несколько тысяч лет до христианской эры, но она не подтверждается другими свидетельствами.
Декан в Средние века был заселен народами, говорившими на индоевропейских языках маратха и ория (или местное население приняло эти языки). В Южной Индии жили дравидийские народы.
Дравидийская семья языков совершенно самостоятельна и не имеет родственников за пределами Индии и современного Пакистана. Кроме того, почти все дравидийские народы обладают специфическими антропологическими признаками, которые позволяют выделить их в особую дравидоидную расу. Она считается смешанной, промежуточной между европеоидами и австралоидами. Установлено, что язык Индской (или Протоиндийской) цивилизации также принадлежал к дравидийской семье. Известно также, что Южная Азия до вторжений народов мунда в востока и ариев с запада была населена австралоидными племенами. Отсюда делается вывод, что современные дравидийские народы образовались в результате миграции создателей цивилизации долины Инда на юг и их смешения с местным населением в течение II—I тыс. до хр. э. Однако при таком понимании необходимо предположить, что наследники Индской цивилизации, двигаясь в Южную Индию, претерпели значительную варваризацию. Они при этом должны были потерять государственность, городскую культуру, письменность, забыть навыки плавки металлов и начать культурное развитие заново. Хотя в принципе случаи подобных попятных движений в истории известны, все же сомнения остаются, и вопрос о происхождении дравидийских народов требует дальнейших исследований.
Хотя в надписях Ашоки (III в. до хр. э.) упоминаются южноиндийские страны Чола, Чера, Пандья и Кералапутра, от них не осталось каких-либо иных материалов, так что мы не можем установить,
I. «Индусский» период Средних веков
49
что зто были за объединения. Известно, что в последние века до христианской эры на юг стали проникать буддизм и джайнизм. Это свидетельствует по крайней мере о таком уровне культуры, который позволял воспринять сложные религиозные идеи. Однако это тоже лишь косвенные свидетельства.
Южная Индия испытывала влияния двух типов. С Севера распространялись санскритская культура и брахманские представления о мире и человеке. Легендарная история «арианизации» Юга рассказывает, что брахманизм принес сюда мудрец Агастья, перед которым «склонились горы Виндхья». Он принес и тамильский язык, полученный им от Шивы. Впрочем, среди тамилов существует и легенда противоположного содержания: о том, что они переселились в современный Тамилнад с юга, с земель, ныне затопленных Индийским океаном.
С моря пришло иное влияние — римской культуры. В начале христианской эры были открыты муссоны, т. е. стало известно, что в Аравийском море в определенное время года дуют постоянные ветры в одном направлении. Если отплыть в нужное время от берегов Восточной Африки, даже не имея компаса и иных навигационных приборов, то ветер обязательно пригонит судно к западному берегу Индии. В другое время года ветры так же неукоснительно доставят судно из Индии в Африку. Этим открытием стали широко пользоваться арабские купцы, узнали о нем и греки, которые в это время были подданными Римской империи. В портах Южной Индии стали появляться яваны (так индийцы называли греков), ведшие широкую торговлю. Археологи нашли несколько мест, в которых имелось значительное греческое население. Наиболее известные из них — Ари-камеду на восточном побережье и Карур на реке Кавери в глубине континента. Греки принесли с собой некоторые ремесла, навыки чеканки монеты, скульптуру и повлияли на дальнейшее развитие южноиндийской материальной и духовной культуры. Следует упомянуть также поселения христиан (последователей Фомы Варсумы), прибывших из Ирана в V в., и общины евреев, появившихся примерно в то же время на западном побережье. Все это не значит, что тамильская культура обязана своим происхождением заморскому влиянию. Все заимствования тамилы творчески переработали, создав совершенно оригинальные произведения во всех областях искусства. На рубеже нашей эры в Южной Индии начинается железный век.
История Тамилнада до VI в. во многом загадочна. Древнетамильская лирическая поэзия, так называемая «литература санги», по современным представлениям, относится к II—III вв. Она настолько развита и изысканна, что предполагает значительный уровень развития общественных отношений. Упоминаемые реалии свидетель
50
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
ствуют о наличии государств, процветающих городов, довольно сложной социальной системы. Составленные позже генеалогии ведут происхождение основных тамильских династий — Чола, Чера и Пандья — со II в., однако надписей князей того времени не сохранилось и невозможно установить, являлись ли упоминаемые правители легендарными или историческими личностями. Период с III по VI в. в классической тамильской литературе представляется как время упадка, связанного с завоеванием Тамилнада неким варварским племенем каллабхров. Однако документальных подтверждений этого события также не имеется. С другой стороны, в конце III в. появляются надписи династии Паллавов, что несомненно свидетельствует о существовании соответствующего государства на севере Тамилнада, однако Паллавы совершенно не упоминаются в классической тамильской литературе.
Документированную историю Юга следует начинать с Паллавов. Династия была, видимо, первоначально не тамильская и мигрировала с севера. Однако к VI в. она, укрепившись в Тондаймандале (вокруг современного Сенней, т. е. Мадраса), подчинила также территории традиционных тамильских государств (Чоламандала и Пандьямандала) и возглавила державу, вступившую в борьбу за преобладание на всем Декане.
На Декане примерно в это же время возникли первые государства Западных Гангов (в южной части современной Карнатаки) и Кадамбов (севернее). Эти довольно засушливые регионы в то время не смогли стать центрами сильных государств. Кадамбы и Ганги играли в политической истории IV в. и позднее второстепенную роль.
На территории современной Махараштры в начале VI в. появляется государство с центром в г. Ватапи во главе с кланом Чалукьев. Оно достигло расцвета при Пулакешине II (609-642). Он подчинил не только Махараштру, но и часть Карнатаки, Гуджарат и Андхру. Таким образом, его империя простиралась «от моря до моря», от Аравийского моря до Бенгальского залива. Гуджарат и Андхру он отдал в управление двум своим братьям. Они стали основателями новых династий. Гуджаратская ветвь Чалукьев скоро пресеклась. В Андхре же так называемые Восточные Чалукьи, или Чалукьи из Венги, сохранили власть до 1070 г. Уже упоминалось, что в 620 г. Пулакешин II отбил нападение Харши. Это сражение символизировало, что с того момента Декан стал играть самостоятельную роль в политике. Эпоха политического преобладания Севера кончилась.
Однако главным своим противником Пулакешин считал Паллавов. Несколько кровопролитных войн между наиболее могущественными государствами Юга изобиловали драматическими событиями. Сначала Пулакешин II нанес Нарасимхаварману I Паллава тяже
I. «Индусский» период Средних веков 51
лое поражение, взял штурмом столицу Паллавов Канчипурам, но через несколько лет уже Нарасимхаварман I разгромил Пулакеши-на и захватил Ватапи. Пулакешин погиб в битве, и на 13 лет государство Чалукья прекратило существование.
Однако затем оно возникает снова, и борьба Паллавов и Чалукьев возобновляется. Постоянные войны ослабили оба государства. В 753 г. неожиданный переворот привел к власти в Западном Декане род Рашракутов. Чалукьи снова исчезли с политической арены — на сей раз на 220 лет. Ослабление Паллавов позволило древнему роду Чо-лов захватить свою исконную территорию — дельту реки Кавери с центром в Танджуре — и, используя ресурсы этой наиболее плодородной части Тамилнада, в конце IX в. нанести Паллавам поражение, от которого они не смогли оправиться. Началась эра ♦ имперских Чолов», как их иногда называют.
Раджпугы и раджпутское завоевание
В конце УШ в. пространства Северной Индии стали подчинять себе воинственные кланы, сложившиеся в предыдущие века в засушливых районах на западе современной Индии, которые позже получили название Раджпутаны, а сейчас составляют штат Раджастхан. Происхождение этих кланов не вполне ясно, но наиболее принятая точка зрения состоит в том, что они представляли собой потомков эфталитов и гурджаров, оттесненных в эти районы в VI в. и там принявших индусский образ жизни и ассимилированных. Клан за кланом вторгались в плодородные районы, они теснили друг друга, продвигались все дальше и к концу X в. овладели практически всей Северной и значительной частью Центральной Индии.
Захватив земли и создав государства, они стали называть себя раджапутра, т. е. «царскими сыновьями», и претендовать на происхождение от ведических кшатриев (затем их самоназвание сократилось дораджпуты). По преданию, древние кшатрии принадлежали к двум семьям — Суръявамша («Солнечная династия») и Сомавам-ша, или Чандравамша («Лунная династия»). Солнечная династия вела свое происхождение от Икшваку, сына легендарного мудреца Ману и внука Солнца. Считалось, что к этой династии принадлежал, в частности, Рама, аватара Вишну и герой «Рамаяны». Лунная династия вела свое происхождение от Яяти. Два его сына — Яду и Пуру основали две ветви. Одна из них называлась Ядава. К ней принадлежал Кришна, одна из наиболее популярных аватар Вишну. К другой ветви, Паурава, относились Пандавы, пятеро братьев — основные герои «Махабхараты».
52
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
К Солнечной династии стали относить себя раджпутские кланы Гухилотов (или Сесодия), Гахадавалов (или Ратхоров), Качвахов. Другие создали себе «лунную генеалогию». Наконец, появилась легенда о том, что некоторые кланы принадлежат к Агникула («Огненной династии»), которая возникла в результате жертвоприношения на огне, совершенным святым Васиштхой на горе Абу (на юге Раджастхана). Так появились кланы Павар (Парамара), Парихар (Пра-тихара, Гурджара-Пратихара), Чауханов (Чахаманов), Чаулукьев (Соланки). К Агникула причисляют себя также Томары.
Правящие дома Декана тоже стали претендовать на кшатрийский статус, хотя их никак нельзя связывать с раджпутами, вышедшими из Раджпутаны. Представление об их легендарном происхождении оставалось довольно расплывчатым и неустойчивым. Так, Чалукьи из Ватапи в конце своего правления стали считать себя Солнечной династией, а их родственники Чалукьи из Кальяни (973-1200) с XI в. объявили свою династию Лунной. Род Раштракутов, правивший в том же районе между этими двумя династиями, в 753-973 гг., тоже считался раджпутским, но так и не выработал легенду о своих истоках. Таким же неопределенным был статус Калачури (или Хай-хайя), в XI-XII вв. владевших небольшим княжеством в Малве и Северной Махараштре.
До крайнего Юга этот процесс «кшатрианизации» правящих домов не дошел. Правда, некоторые поэты-панегиристы относят роды правителей тамильских государств к кшатрийским династиям (Пал-лавов и Пандьев — к Чандравамша, а Чолов и Черов — к Сурьявам-ша), но все они с точки зрения брахманских представлений остались «шудрами». Впрочем, Кадамбы в Карнатаке называли себя брахманами.
Таким образом, реальное происхождение кланов, ставших впоследствии раджпутскими, могло быть самым разным. Некоторые династии первоначально в своих надписях обходятся без мифической генеалогии и лишь затем ассоциируют себя с кшатриями. Другие называют себя сначала брахманами, а затем — кшатриями (Па-рамары, Чауханы, Гухилоты). Наконец, некоторые кланы (Чандел-лы, Гахарвары, Ратхоры) явно происходят из верхушки племен Центральной Индии (гондов, бхаров и др.).
Завоевание кшатрийского статуса было возможно именно потому, что кастовое мировоззрение пронизывало общество. По теории, кшатрий должен обладать особой субстанцией, позволяющей ему управлять страной и обеспечивать расположение богов к народу. Отсюда был естествен обратный вывод — сам факт захвата и удержания власти служил доказательством наличия такой субстанции и благорасположения богов. Имелись еще и дополнительные дока
I. «Индусский» период Средних веков
53
зательства кшатрийского статуса — земельные дарения брахманам. В соответствии с дхармашастрами брахман мог принимать такие дарения только от настоящего кшатрия. Следовательно, факт приема дарения означал неподдельность кшатрия-дарите ля. Отсюда — стремление дарить брахманам землю и широко оповещать об этом, характерное как для предыдущего, так и для данного периодов в истории Индии.
Традиционно считается, что раджпуты принадлежат к 36 «царским» кланам (кула). Внутри себя кланы имели генеалогическую структуру — делились на подкланы, линиджи (патронимии, группы родственных семей), большие семьи. Глава клана получал титул князя или царя (нрипа, раджа, махараджа), вождь подразделения становился ранакой, более мелкие подразделения возглавлялись рао, раутами. Рядовой член клана именовал себя раджпутом.
Ситуация VIII-X вв. была, видимо, настолько необычной, что она отразилась в комментариях надхармашастры, хотя обычно, как уже говорилось, комментаторы шастр мало обращали внимания на действительность. Комментируя одну из шлок (стихов) «Яджнявалкья-смрити», посвященную обязанностям царя, Апарарка разъясняет: «Дхарма царя предписана кшатрию-правителю. Но если некшатрий правит, он имеет те же обязанности. Каждое занятие имеет свои обязанности. Взимание налога связано с обязанностью защиты. Каждый, кто вносит богатство, рассчитывает на выгоды для себя. Уплата налогов не имеет иной цели, кроме самосохранения». Ту же шло-ку комментирует и Виджнянешвара: «Хотя совокупность царских обязанностей установлена в отношении царя, эти обязанности следует понимать как относящиеся также и к любому из другой Варны, кто выполняет задачу защиты области, округа и т. д.». «Пара-шара-смрити», памятник раннего средневековья, прямо указывает, что царский статус обеспечивается не благородным происхождением, а силой: «Царское достоинство — это не наследственное право. Оно не может быть также передано другому письменным документом. Им пользуются, когда приобретают при помощи меча. Землей правят герои» (I. 68).
Так или иначе, сложившись из различных этнических и кастовых групп, раджпуты выработали особые правила поведения, особый бытовой уклад, специфические брачные нормы, своего рода рыцарский кодекс чести и составили сословие, которое можно назвать индийским дворянством. Раджпутские кланы считали своим основным занятием войну и постоянно враждовали друг с другом, истощая ресурсы своих владений.
Появление в Северной Индии государств с раджпутским правящим слоем наложило серьезный отпечаток на все стороны государственного и социально-политического устройства.
54
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
«Раджпутская» Северная Индия (X—XII вв.)
Политическую историю этого периода трудно изложить. Государства возникали и исчезали, границы их были крайне нестабильны, периоды политического могущества каждого из них были краткими и зависели от удачливости отдельных князей. В XI в. на территории Индии было около 4'0 правящих династий. Однако тяготение каждого из значимых государств к одному из выделенных выше центров довольно заметно.
Первым сильным государством с раджпутской династией была держава Гурджара-Пратихаров. Она возникла как небольшое княжество в западном Раджастхане в начале УШ в., но затем охватила почти всю Северную Индию. Гурджара-Пратихары овладели Кана-уджем и сделали его своей столицей. Знаменитым воином был Бход-жа I (836-886). Ему подчинялись области от Бенгалии до Пенджаба. Государство просуществовало до 1019 г., когда Канаудж был разграблен войсками Махмуда Газневи.
На востоке Гурджара-Пратихары имели могущественного соперника в лице государства Палов, возникшего примерно в 750 г. на территории Бихара и Бенгалии. Дхармапала (770-810) в наибольшей мере расширил территорию, подвластную династии. Столица государства неоднократно переносилась. Сначала она была в Пата-липутре, затем в Мудгагири, Виласапуре, Сахасаганде, Рамавати. Судя по размещению главного города, Палы постепенно утрачивали западные области и центр их владений перемещался в Бенгалию. В XI-XII вв. они уже не играли большой роли.
На юге соперниками и Гурджара-Пратихаров, и Палов были Раш-тракуты. Хотя они больше были заняты войнами со своими южными соседями, о которых будет рассказано ниже, они несколько раз весьма энергично вмешивались в борьбу за Канаудж. Гурджара-Пратихары трижды одерживали победы над Палами, но каждый раз после этого на Ганге появлялись войска одного из раштракутских государей и наносили поражение Гурджара-Пратихарам. Палы снова оказывались самой сильной державой в Северной Индии. Интересно отметить, что это противостояние трех держав в IX-X вв. копирует ситуацию, возникшую в VII в., когда противостояли друг другу Харша в Северной Индии, Шашанка в Бенгалии и Пулаке-шин II на Декане.
В X в. пришли в упадок все три державы, боровшиеся до этого за Северную Индию. Рашракуты были сметены вернувшейся к власти династией Чалукьев. Государство Палов ослабело и с середины X в. уже не вмешивалось в политическую борьбу за Северную Индию. Гурджары-Пратихары сохранили лишь формальное верховенство,
I. «Индусский.» период Средних веков
55
и на их землях возникли фактически независимые княжества. Упомянем наиболее значительные из них.
В Раджастхане образовалось несколько княжеств во главе с представителями клана Чауханов (Чахаманов) со столицами в Рантхам-бхоре, Бхрагукаччхе, Надоле, Джалоре. Наиболее заметными были Чауханы из Сакамбхари. В 973 г. они сбрасывают зависимость от Пратихаров, в XI в. переносят столицу в Аджмер и с середины XII в. становятся доминирующей силой в Северной Индии. Они контролировали восточную и центральную Раджпутану, часть Гуджарата, восточный Панджаб и район Дели. Притхвирадж III (117 7-1192) претендовал на роль объединителя всех раджпутских вождей. Ему удалось на короткий срок возглавить коалицию многих правителей для отпора мусульманам, однако он потерпел поражение.
В южной части Раджастхана возникло княжество Гухилотов из Мевара. По преданию, они пришли в VII в. из Гуджарата. Крепость Читторгарх стала их столицей и основным опорным пунктом. Правители Мевара носили титул рана. В данный период они не принимали участия в большой политике, но впоследствии сыграли заметную роль в истории Делийского султаната и Могольской империи.
Парамары из Малвы также достигли политического расцвета во второй половине X в., когда они способствовали разгрому державы Раштракутов, наводили страх своими походами на все окружающие государства. Бходжа Парамара (ок. 1010-1055) вошел в легенды как выдающийся покровитель литературы и искусств. Ему приписывают многочисленные работы по философии, поэтике, астрономии, архитектуре, медицине, грамматике, лексикографии и другим наукам. Писал он и стихи. С его именем связывают сооружения ряда храмов и оросительных сооружений. При его дворе жили многие поэты и ученые. В легендарном образе этого правителя, видимо, собраны черты многих царственных меценатов. Судьба исторического Бход-жи была печальна. Одержав несколько блестящих побед над соседями, он был разбит соединенными силами врагов (Чаулукьев, Ча-лукьев и Калачури) и убит. Государство Парамаров пришло в упадок.
Государство Чанделлов в конце X в. охватывало Бунделкханд, Восточный Доаб (междуречье Ганга и Джамны), в том числе г. Варанаси, часть Западной Бенгалии. Оно было разрушено мусульманами в 1202 г., однако Чанделлы сохранили небольшое княжество до начала XIV в.
В Центральной Индии род Калачури был известен издавна как вассал сначала Чалукьев из Ватапи, потом — Раштракутов. С XI в. Калачури стали независимыми и играли некоторую роль в между-усобицах до 1181 г. Мелкое княжество этой династии в данном районе существовало еще в XV в.
56
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
В Северном Гуджарате во второй половине X в. возникло княжество Чаулукья (Соланки) из Анахилапатаки. Это государство просуществовало около двух с половиной веков, ведя постоянные войны с соседями — Парамарами, Калачури, Чанделлами, Чауханами, а позже — с Ядавами из Девагири. Значительную роль оно сыграло в том, что арабы, захвативщие Синд в VIII в., не смогли продвинуться в глубь субконтинента.
В 1024 г. Махмуд Газневи (о нем — ниже) один из своих походов совершил в Гуджарат. Он прошел сквозь все государство, разрушил столицу, а затем взял штурмом богатейший храм Шивы в Сомнат-хе. С большой добычей он ушел к себе, на территорию современного Афганистана. Для понимания того, что такое индийская история и как ее изучают, интересно отметить, что этот поход со всеми подробностями описан в мусульманских хрониках, но совершенно не упоминается в надписях Чаулукьев. Поход, должно быть, был ужасной трагедией для государства и всех индусов, поскольку осквернен был один из наиболее известных храмов, но составители надписей его «не заметили».
Наибольшего могущества Чаулукьи достигли при Джайясимхе Сиддхарадже в I половине XII в. В это время они контролировали, помимо Гуджарата, значительную часть Центральной Индии и Радж-путаны. Государство оставалось сильным и в конце этого века. Когда Северную Индию стал завоевывать Муиз-ад-дин Мухаммад Гури, Гуджарат оказался одним из немногих государств, отбивших нападение. В 1178 г. Бхима II Чаулукья разбил войско Мухаммада Гури и обратил его в бегство.
В1195 и 1197 гг. один из военачальников Мухаммада Гури Кутб-ад-дин Айбек дважды захватывал Анахилапатаку и грабил ее, но государство и после этого устояло. Оно погибло лишь в результате продолжавшихся кровопролитных войн с соседними индусскими государствами и внутренней смуты. В 40-х гг. XIII в. Чаулукьи были свергнуты одним из подразделений своего клана, Вагхелами. Гуджарат был включен в Делийский султанат в 1300 г.
С конца XI в. священным городом Варанаси и «имперской столицей» Канауджем владели Гахадавалы. В XII в. они соперничали с Чауханами за доминирование в Северной Индии. Личная неприязнь между Джайячандрой Гахадавала и Притхвираджем Чауханом стала одним из факторов, помешавших раджпутским государям объединиться против мусульманских завоевателей. Княжество Га-хадавалов просуществовало до 1193 г.
Династия Сена стала правящей в Восточном Бенгале в конце IX в. Сены, по преданию, переселились сюда из Карнатаки. Они вытес
I. «Индусский» период Средних веков 57
нили Палов из Бенгалии и затем полностью уничтожили это государство. Баллада (или Баллада) Сена (ок. 1159-1179) остался в памяти как социальный реформатор. Он уже упоминался в разделе, посвященном кастовой системе. Видимо, его деятельность объяснялась необходимостью восстановить ортодоксальные индуистские обряды после свержения Палов, которые поддерживали буддизм. Его сын Лакшмана Сена (ок. 1179—1205) многое сделал для дальнейшего укрепления индуизма и санскритской культуры в Бенгалии. При его дворе жили великий вишнуитский поэт Джаядева, крупный ученый Халаюдха, многие другие поэты. Он и сам был поэтом. В конце XI в. государство Сенов потерпело сокрушительное поражение от мусульманского завоевателя Ихтияр-ад-дина Хилджи, однако продолжало существовать в восточных районах Бенгалии до 1245 или даже до 1260 г.
Северная Индия с начала XI в. стала подвергаться регулярным набегам Махмуда Газневи (998-1030), который правил империей, включавшей в себя части современных Ирана и Средней Азии, Афганистан, а также Пенджаб и Синд.
Эти походы, неизменно победоносные, могли бы насторожить раджпутских правителей и подать им мысль об объединении усилий, чтобы отстоять независимость. Однако объективные исторические обстоятельства складывались так, что союз династий Северной Индии был невозможен. Видимо, этап феодальной раздробленности, начавшийся еще с распада империи Гупта, не был преодолен. В конце XII в. другому завоевателю, Муиз-ад-дину Мухаммаду Гури, удалось поодиночке разбить войска раджпутских государств и овладеть почти всей Северной Индией.
Государства Декана и Южной Индии в Х-Х1П вв.
Раджпутское завоевание Северной Индии и связанная с ним архаизация господствующего класса (увеличение роли родовых/кла-новых отношений), возможно, привели к замедлению общественного развития Севера и выравниванию степени зрелости государственности на Севере и на Юге. В Х-ХП вв. южноиндийские государства выглядят более организованными и не уступают в силе северным.
Государства Декана и Южной Индии этого периода известны главным образом по надписям. Поэтому мы довольно детально можем изучать их социально-экономическую структуру, но очень мало знаем об их внутренней политической жизни. Зато хорошо известны войны, которые они вели друг с другом с переменным успехом.
58
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Между тем это были государства крупные, довольно устойчивые, внесшие заметный вклад в политическое развитие индусской Индии и ее культуру.
Мы уже знаем, что в 753 г. Западные Чалукьи из Ватапи на Декане были лишены власти Раштракутами. Имя этого рода необычно для династий Индии. Если раджпутские династии именовались своими родовыми именами, то данная династия сделала своим именем довольно низкий по социальному статусу титул, или «должность», —раштракута, букв, «вождь (или старейшина) области»1. Этот термин широко употреблялся на Декане для обозначения традиционных глав крупных территориальных общин. Можно предположить, что данный правящий род вышел именно из этого слоя — общинной должностной верхушки.
Столицами государства были Насик, а с середины IX в. — Мань-якхета. В конце VIII в. государство Раштракутов стало превращаться в империю. Наибольшего могущества оно достигло при Говин-де III (793-815) и Амогхаварше I (815-880), когда ему подчинялись территории от Малвы на севере до Канчипурама на юге, а затем еще раз при Индре III (915-927).
Однако к концу IX в. на Юге возрастает могущество Чолов. Борьба с ними истощила силы Раштракутов, и около 975 г. эта династия исчезла, сменившись вновь возникшими из небытия Чалукьями.
Династия Чолов, владевшая небольшим княжеством с центром в Урайюре, в конце IX в. по неизвестным причинам вдруг усилилась, в 898 г. нанесла поражение Паллавам и уничтожила их государство. Одновременно на крайнем Юге поднималось государство Пандья, но в 910 г. Чолы разбили также и Пандьев и объединили под своей властью почти весь Тамилнад. Впрочем, Пандьи не исчезли. Они сохранились как многочисленные мелкие вассальные правители, а в XIII в., после ослабления Чолов, снова стали самостоя-’ тельными.
На XI в. падает расцвет державы Чола. При Раджарадже I (985— 1016) и Раджендре I (1016-1044) Чолы подчинили весь Тамилнад, часть Карнатаки, поставили в вассальную зависимость Восточных Чалукьев из Венги (в Андхре), нанесли несколько поражений Ча-лукьям из Кальяни и совершили поход на Север, достигнув, по преданию, р. Ганга. Кроме сухопутной армии Чолы создали большой военный флот, благодаря которому завоевали Ланку, Мальдивские острова, поставили под свой контроль Шривиджайю в Индонезии.
1 Отмечен лишь еще один схожий случай. Пратихара, имя одной из династий, буквально означает «привратник». Однако это все же более высокий, придворный титул.
I. «Индусский» период Средних веков
59
В 1070 г. представитель Восточных Чалукьев унаследовал по женской линии также и польский трон, стал известен под именем Куллотунги I (1070-1122), и две династии таким образом слились. К началу XII в. держава Чола была сильнейшей во всей Южной Азии. Но в течение XII в. она потерпела несколько поражений и сузилась до размеров незначительного княжества в районе Танджура.
Государство Чалукьев из Кальяни сменило Раштракутов в Западном Декане около 973 г. В кровопролитных войнах с соседями — Чаулукьями, Калачури, Чолами, Парамарами, — шедших с переменным успехом, правители Чалукьев не только отстояли независимость, но и на целый век сумели стать доминирующей державой в Индии. Великим завоевателем стал Сомешвара I Ахавамалла (1042-1068). Он нанес Чолам страшное поражение при Коппаме (1052), подчинил Канаудж, разграбил равнины Бихара и Бенгалии, даже пытался подчинить Ассам, хотя и неудачно. Конец Сомешвары был трагичным. Потерпев поражение от Чолов, он совершил ритуальное самоубийство, утопившись в водах Тунгабхадры.
Однако его сын Викрамадитья VI Трибхуванамалла (1076-1126) восстановил могущество империи. Из посвященной ему поэмы «Вик-раманкачарита» Билханы мы узнаем, что Викрамадитья был покровителем наук и искусств. Упомянутый Билхана из Кашмира, а также Виджнянешвара, автор «Митакшары», одного из наиболее авторитетных комментариев к «Яджнявалкья-смрити», жили при его дворе.
После 1151 г. могущество Чалукьев из Кальяни стало ослабевать. В 1157 г. трон захватил военный министр Бидджала, происходивший из рода Калачури (его родственные отношения с династией Калачури в Центральной Индии не ясны). Его правление знаменито главным образом тем, что его министр Бхасава (1106-1167) стал основателем секты вира-шайвов, или лингайятов, упоминавшихся выше. Это был вариант шиваитского бхакти. Бхасава учил, что любовь к Шиве и поклонение ему в образе линги делают ненужными посредничество брахманов, храмовые обряды и ритуалы, следование всякого рода запретам в пище и поведении. Он был одним из самых последовательных противников кастовой системы. В общину вира-шайвов принимались люди всех каст, практиковались совместные трапезы и межкастовые браки.
Деятельность Бхасавы вызывала ненависть ортодоксально настроенных брахманов. Нарушения кастовых правил в среде лингайятов возмущало их все больше. Когда же Бхасава благословил брак двух молодых людей — девушки из бывшей брахманской семьи и юноши из семьи неприкасаемых, — ортодоксам удалось настроить против Бхасавы правителя. Бидджала приказал выколоть новобрач
60
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
ным глаза и бросить их под ноги слонов. Бхасава был потрясен. Он оставил двор и удалился в изгнание, где вскоре умер.
Это, в свою очередь, вызвало выступление широких слоев против Бидджалы. Возмущением поклонников Бхасавы воспользовались сторонники Чалукьев, которые считали Бидджалу узурпатором законной власти. Бидджала был свергнут, а затем убит. Его сыновья удерживали власть еще примерно 16 лет, но потом Калачури исчезают и вновь восстанавливается власть Чалукьев.
Однако за время этих переворотов укрепились в своих уделах бывшие вассалы Чалукьев — Ядавы из Девагири, Какатьи из Ва-рангала и Хойсалы из Дварасамудры, которые и разделили между собой территорию бывшей империи.
Ядавы (Сеуна) из Девагири (впоследствии — Доулатабад) стали независимыми около 1191 г. Они претендовали на происхождение от Яду, предка Кришны. Наибольшего могущества это государство достигло при махарадже Сингхане (1210-1246). Ему подчинялся не только западный Декан, но и Гуджарат. При его дворе жили Саран-гадхара, автор трактата о музыке, и астрономы Чангадева и Анан-тадева. Министром одного из правителей Ядавов Махадевы (1259/ 60-1271) был Хемадри — составитель компендиума дхармашастр, комментария к медицинскому трактату, автор многих других сочинений, архитектор, с именем которого связано строительство множества храмов на Декане. При последнем правителе этой династии Рамачандре (1271-1310) в Девагири творил Джнянешвара — великий маратхский святой, комментатор «Бхагавадгиты» на языке маратхи. Забегая вперед, укажем, что Рамачандра вынужден был подчиниться Ала-ад-дину в 1294 г., но не смирился со своим унижением и в 1307 г. вновь потерпел поражение от войск султаната. Был отвезен в Дели. Затем снова посажен на трон в 1308 г. и оказал мусульманской армии помощь в организации еще более глубокого похода на Юг — против Хойсалов. Его сын вновь вызвал неудовольствие султана и в 1313 г. был свергнут и убит. Однако в 1317 г. началось восстание против мусульман, возглавленное зятем Рамачанд-ры, и только тогда государство Ядавов окончательно перестало существовать.
Какатьи из Варангала правили на территории Андхры с конца XI в. и стали независимыми в середине XII в. Династия претендовала на происхождение от Чолов Тамилнада, однако эта генеалогия ничем не подтверждается. Брахманы относили их к шудрам. При них было построено несколько довольно известных храмов. Одному из Какатьев, Рудре I, приписывают составление трактата о политике «Нитисары». Государство имело выход к морю и вело обширную внешнюю торговлю через порт Мотупалле. Этот порт около 1293 г.
I. «Индусский» период Средних веков 61
посетил знаменитый путешественник Марко Поло на обратном пути из Китая в Европу. К началу XIV в. в правление Пратапарудры II (1295-1323) государство достигло, казалось, наибольшего могущества, но именно в это время оно получило страшный удар от войск Делийского султаната. Характерно, что, потерпев первое поражение от войск султаната в 1309/10 г. и откупившись от них массой драгоценностей, Пратапарудра сразу по уходе мусульманских армий бросился на юг, где дошел до Тиручирапалли, нанеся поражения Пандьям, Хойсалам и более мелким правителям, а потом начал войну с Ядавами. Понимания грозной опасности, нависшей с севера, у южноиндийских правителей не было. В 1322 г. Пратапарудра потерпел очередное поражение от мусульманских войск и позже умер в плену. Однако династия сохранялась и была окончательно уничтожена уже шахами Бахмани в 1425 г.
К северо-востоку от Какатьев сохранялось княжество Восточных Гангов в Калинге (Орисса). Храм Джаганнатха в Пури (начало XII в.) и храм Солнца в Конараке (середина ХП1 в.) были построены при этой династии. Восточные Ганга сопротивлялись подчинению Делийскому султанату до 1402 г.
Хойсалы из Дварасамудры (позднее — Дорасамудра, сейчас — Халебид; вторая столица — Велапур, сейчас — Белур) базировались на Майсурском плато. Они получили независимость примерно в 1110 г. Вира Баллала II (1172-1215) нанес поражения соседям и превратил государство в доминирующую силу во всей Южной Индии. Воспользовавшись ослаблением Чолов, он закрепился даже в самом центре Тамилнада. Затем начинается постепенный упадок. В 1310 и 1327 гг. Хойсалы были разгромлены войсками Делийского султаната, но династия продолжала править в своем традиционном районе. Окончательно она была свергнута правителями Виджаянагара в 1343-1346 гг.
Пандьи стали доминировать в Тамилнаде в XIII в. Генеалогия и хронология Пандьев весьма запутанна, поскольку они датировали свои надписи лишь годами правления данного князя, не используя ни одной из применявшихся тогда эр. Всего с 1100 по 1360 г. известно 22 князя, родственные связи между которыми не всегда ясны. Видимо, было несколько династий или несколько князей правили одновременно. Наиболее известен их них Джатаварман Сундара (1251-1272), надписи которого разбросаны от района Неллура до мыса Коморин, что указывает на размер контролировавшейся им территории. В1310 г. Пандьи подчинились мусульманам, но еще долго правили в качестве вассалов Мадурайского султаната, затем Виджаянагара, а еще позже — государства Мадурайских найяков.
62
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Государства Декана и Южной Индии XII — начала XIV в. можно рассматривать как зародыши национальной государственности южных народов — маратхов (Ядавы), телугу (Какатьи), каннада (Хойсалы), тамилов (Пандьи). Но зародыши эти были крайне слабы. Продолжались попытки расширить территории государств за пределы национально однородных районов, создать мини-империи. Внутридинастийные распри также подрывали тенденцию к национальной консолидации. В XIII в. почти одновременно велись войны между братьями: Сундара Пандья боролся с Вирой Пандья, Раджа-раджа III Чола с Раджендрой П1 Чола, Раманатха Хойсала с Нара-симхой III Хойсала.
Итогом рассматриваемого периода было общее ослабление южноиндийских государств. В начале XIV в. они стали сравнительно легкой добычей Делийского султаната, который именно к этому времени достиг апогея своего могущества. Это завоевание оказалось эфемерным, к тому же губительным для самого Делийского султаната. Но политическая карта Южной Индии и Декана резко изменилась.
Социально-экономический и политический строй раннесредневековых индийских государств
«Раджпутская» Индия — последний период ее автохтонного, самодовлеющего развития, конец «индусской» Индии, как это иногда формулируют индийские историки. Позже Индия была выведена из относительной изоляции завоеваниями мусульман, получила мощный импульс извне, хотя и не слилась с мусульманским миром. Может быть, по контрасту с последующим этот период выглядит как застойный, бесперспективный, а весьма медленная эволюция — как тупиковая. Традиции древних империй, религиозных движений «осевого времени», санскритского «золотого века» пришли к концу. На просторах Северной Индии установилось господство нескольких кланов военизированных землевладельцев, считавших себя наследниками древних кшатриев, членами «царских родов» (радж-путами), презиравшими все, кроме воинской славы и чести.
В Южной Индии слой раджпутов не сложился, но политический строй тоже в основном базировался на широких объединениях социально высоких землевладельцев.
В VII—X вв. завершается становление современной кастовой системы — возникновение многих новых каст в результате разделения более крупных прежних социальных единиц, возникновения сект
I. «Индусский» период Средних веков
63
и религиозных течений, арианизации племен и включение их в кастовую систему. Иерархичность, характерная для индийского взгляда на мир, получает в этот период значительное подкрепление в процессе мультипликации каст и социальных градаций.
Государство
Имеются значительные расхождения среди историков по вопросу о характере раннесредневековых индийских государств. Традиционная точка зрения заключается в том, что это были централизованные государства с разветвленным аппаратом и развитой налоговой системой. Основанием для такого понимания служат упоминания в надписях ряда терминов, которые можно перевести как «министры», «губернаторы», «налоговые чиновники» и т. п., а также сотен налогов. Остальные термины, обозначающие лиц, имеющих власть, трактуются как «официальные лица» (officials) или как « местное самоуправление ».
Однако многое заставляет сомневаться в подобной трактовке терминов и иных фактов. Не видно системы ни в организации «правительства», ни в администрации, ни в территориально-административном делении государств. Большую роль играют местные правители, крупные землевладельцы и коллективные органы крупных территориальных общин. Обратив внимание на эти факты, американский ученый Б. Стайн предложил концепцию «сегментного го-сУДаРства>» а именно такого, где государь, который может именоваться даже «императором», не имеет политической власти за пределами узкого домена правящей династии, вся власть на местах принадлежит главам (или коллективным органам) широких общин в союзе с местными общинами брахманов, сборы и подати идут местным общинным властям, а государь довольствуется «ритуальным суверенитетом». Он утверждает, что нет сведений о том, кто и как собирал налог в пользу государя, — и их действительно нет. Эта точка зрения получает все большее признание. Немецкий ученый Д. Ро-термунд выразил ту же идею, назвав государства индусского периода «концентрическими».
Средством легитимизации власти царя служило уподобление его богу или идея о его особой близости к тому или иному божеству. В надписях постоянно звучит рефрен, что данный царь подобен Индре, или Вишну, или Шиве, а его жена — воплощенная Лакшми, или Шри, или Парвати. Как уже упоминалось, в поэме «Рамачари-та» образ Рамапалы из династии Палов сливается с образом Рамы, аватары Вишну и героя «Рамаяны».
Несколько позже рассматриваемого периода становится модным вообще объявлять настоящим правителем бога, «от имени и по по
64
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
ручению» которого правит живущий царь. Так, Восточные Ганга в Ориссе в XIII в. считали себя лишь наместниками (раута) бога Пу-рушоттама Джаганнатха, который будто бы реально правил государством.
Одним из наиболее темных вопросов экономической жизни раннего Средневековья является вопрос о системе налогообложения. В надписях содержатся обширные списки налогов и сборов, которые надо уплачивать или от которых данный владелец освобождается. Размеры налогов чаще всего не сообщаются. В надписях Чолов, например, содержатся термины для 422 разных налогов, но многие из них упоминаются лишь однажды, а более 10 раз — лишь 27 терминов. В надписях Пандьев, сменивших Чолов в Тамилнаде, упомянуто 198 налогов, из них более 10 раз — 31. При этом примерно половина налогов, взимавшихся при Пандьях, в предыдущий период не фигурирует. Отмечена разница в номенклатуре налогов в различных областях государств. Таким образом, вряд ли можно говорить о системе налогов в этот период.
В некоторых надписях периода Чолов указаны площади подаренных деревень. На этом основании, а также на основании встречаемого в надписях термина, который можно понять, как «перепись», или «кадастр», некоторые ученые говорят, что при Раджарадже I было произведено измерение всех земель империи. Однако возникают сомнения, связанные с тем, что перечисленные площади «измерены» с точностью до нескольких квадратных сантиметров. Такая точность, очевидно, недостижима, а кроме того, не имеет никакого практического значения. По-видимому, в приведенных числах земельных мер выражена не реальная площадь, а «идея точности измерения» . О специфике отражения действительности в надписях говорилось в разделе об источниках.
Административное деление государств не было упорядочено. В надписях есть термины, которые можно перевести как «провинция» , или «округ» (бхукти, вишайя, мандала, витхи), но они употребляются нередко весьма произвольно, в отношении более или менее протяженных территорий, так что выявить административную вертикаль часто не удается. Если же источники ясно свидетельствуют, что в государстве существовали вполне признанные территориальные единицы, то это не введенные властью деления, а территории макрообщин, о которых будет сказано ниже.
Армия состояла из отрядов вассалов. Наемная армия была неизвестна. Основным родом войск была пехота, конница составляла незначительную часть армии. Использовались, как и прежде, слоны.
I. «Индусский» период Средних веков
65
Господствующий класс
Как бы бессистемно ни собирались налоги, именно они обеспечивали существование как имперских центров, так и более мелких владетелей на местах. Во всех развитых районах прослеживается социальная группа, или даже класс, крупных землевладельцев, присваивавших эти налоги. Обобщающими терминами для них были бхогика на Севере и удейяр (рдейя) на Юге. Но каждый из них имел индивидуальный статус, обладая особым титулом. С IX в. появля ется термин тхаккура, означавший землевладельца из любой касты, имевшего тот или иной титул (рай, рана, рават и т. д.).
Возможно, этот слой возник в результате земельных дарений, выдаваемых государями. Однако прямых свидетельств этому нет. Имеющиеся дарственные грамоты фиксируют почти исключительно дарения брахманам и храмам. В связи с этим имеет хождение точка зрения, что светских дарений не было вообще. Однако большинство историков этой точки зрения не придерживаются. Они исходят из того, что дарения с религиозной целью фиксировались на «вечном» материале (медных табличках и стенах храмов), а светские записывались на менее прочном материале и потому до нас не дошли. Формуляры дарственных грамот (предоставление новым владельцам иммунитетов и власти над населением подаренных деревень) вполне подходят и для светских дарений. Вместе с тем упоминаемые в надписях крупные землевладельцы никогда не ссылаются в обоснование своих прав на то, что получили землю от царя. Наиболее вероятно, что слой владетелей происходил из местных вождей, которые подчинились «ритуальной» власти более крупных государей, сохранив свои прежние владения, но уже на правах вассалов.
Начиная со времен Харши, термин саманта (в древности — «сосед», в смысле «соседний царь») приобретает весьма определенное значение «вассал». Подчинив соседнего вождя, более сильные государи оставляли его править, но при этом наделяли его одним из придворных титулов (махапратихара, махаданданайяка и т. п.), включая его тем самым в свой «круг вассалов» (самантачакра). Случалось и обратное — придворный получал владение и становился самантой.
Как система вассалитета функционировала реально, видно из одного примера. Правитель Бенгала Рамапала (1077-1120), задумав отвоевать северные районы, занятые кастой (или племенем) кайвартов, совершил объезд вассалов, среди которых упоминаются и его «губернаторы», и мелкие царьки, и даже вожди племен, раздавая им дары и уговаривая оказать ему помощь.
3 Зак. 4094
66
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Вассалы в пределах своих владений имели возможность тоже раздавать земли, по крайней мере брахманам. В грамотах этого рода чаще всего говорится, что дарение совершено «по просьбе» правящего сюзерена. При этом не всегда ясно, упомянут ли правящий царь лишь для большей легитимности дарения, или же оно совершено именно по инициативе царя, стремившегося увеличить свою «религиозную заслугу» за счет материальных средств вассала.
До VIII—X вв. в Северной Индии системы вассалитета, некоей лестницы вассалов мы не видим. Ситуация меняется с раджпутским завоеванием. Первоначально возникает система, основанная на отношениях родства.
Раджпутские кланы, тесня друг друга, двигались по равнинам Северной Индии, и это движение в дальнейшем, вплоть до колониального завоевания, не останавливалось. При завоевании новой территории подразделения клана получали округа, состоявшие из нескольких сотен деревень; более мелким подразделениям выделяли доли, называвшиеся обычно чаураси, т. е. «восемьдесят четыре», хотя реальное число деревень в них могло быть различным. Глава подразделения клана, военачальник, раздавал территорию своим офицерам. Так появлялись объединения в 48, 24, 18, 12, 10 деревень. Рядовой член клана, глава патронимии, получал одну-две деревни, с которых он должен был содержать отряд в помощь главе подразделения. В одном из документов такой отряд насчитывает 100 пехотинцев и 20 кавалеристов.
Создался своеобразный кодекс взаимных обязательств вассала и сюзерена. Вассалы были обязаны уплатой дани, выражением покорности, присутствием и службой при дворе, помощью государю во время войны. Совокупность этих обязанностей носила наименование авалагана. Этот термин впервые встречается в надписи VIII в. из Раджпутаны. Таким образом, можно говорить о возникновении феодальной структуры господствующего класса.
Создается впечатление, что государства VII—X вв. были устроены весьма просто. Двор был сведен к минимуму, основным институтом государства служила армия, которая передвигалась по стране, обеспечивая лояльность населения разных территорий как бы по очереди.
В XI-XII вв. процессы феодализации получают завершение. Это период широкого распространения и умножения земельных дарений, окончательного оформления иммунитетов. Появляются сведения о выдаче земельных владений под условием несения военной или гражданской службы (патта). Так, в XII в. один из правителей Гахадавалов выделил своему министру и его сыну налог с 18
I. «Индусский» период Средних веков 67
деревень, которые, правда, не составляли компактного владения, а были разбросаны по всем округам государства.
Формируется некая «теория» вассальной структуры. Мы узнаем о ней, как ни странно, из сочинений, посвященных совсем иным вопросам — искусству и архитектуре. Впрочем, в индийском контексте это довольно логично: традиция трактатов о политике (арт-хашастра, нитишастра) к этому времени совершенно прекращается, комментаторы же дхармашастр прилагают все усилия, чтобы не заметить новые явления и остаться целиком внутри сюжетов, бывших актуальными еще в глубокой древности.
В трактате по архитектуре примерно XII в. «Манасаре» между прочим приведена классификация разного рода «царей». Их может быть 9 типов: чакравартин, махараджа (адхираджа), Махендра (нарендра), паршника, паттадхара, мандалеша, паттабхадж, прахарака, аштаграхин. Каждому «царю» предписывается определенное количество войска и размер гарема. Аштаграхину, самому низкому из них по рангу, приличествует иметь 500 лошадей, 500 слонов, 50 000 пехотинцев, 500 служанок и одну «царицу». О том, что эти «цари» образуют лестницу вассалов, прямо не говорится, но весьма показательно упоминание о разных доходах каждого. Чакравартин («господин всего мира») собирает в свою пользу лишь 1/10 урожая, махараджа берет 1/6, нарендра — 1/5, паршника — 1/4, паттадхара — 1/3. Сколько берут «цари» более низкого ранга, не говорится, но по контексту — еще больше. Смысл этого установления, видимо, заключается в том, что каждый из правителей, собирая налоги в свою пользу, часть их отсылает более крупному владетелю.
Другой трактат ХП в., «Апараджитаприччха», составленный, по мнению специалистов, в районе Раджастхана — Гуджарата, тоже перечисляет 9 категорий правителей, но термины для них другие: махипати, раджа, нарадхипа, махамандалешвара, мандалика, махасаманта, саманта, лагхусаманта («младший вассал»), чату-ралишка(«владелец четырех долей» или «владелецчетверти»). Если махипатиправит «всейземлей», точатурамшика— «только» 1000-ю деревень. Ниже его расположены другие владельцы, не носящие специальных названий, но имеющие по 50, 20, 3,2,1 деревне. Каждый из девяти владетелей имеет свой двор, состоящий из определенного количества вассалов более низкого ранга. Так, например, император должен иметь при себе 4 махамандалешвары, 12 мандаликов, 16 махасамантов, 32 саманта, 160 лагхусамантов, 400 чатурамши-ков, а также более низких вассалов, которые суммарно названырад-жапутрамй (т. е. раджпутами).
68
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
В других архитектурных трактатах каждой ступени землевладельцев предписан дом определенной величины.
Эти пассажи трактатов не следует, конечно, воспринимать буквально, особенно в части упоминаемых в них количеств. В них просматривается вполне определенная тенденция гигантомании. В трактате начала X в. «Упамити-бхава-прапанча-катха» высмеиваются обладатели пышных титулов, на самом деле крайне бедные. Раджпут, владеющий куском поля, называет себя махамандаликой, а уж тот, у кого 2-3 деревни, называет себя не иначе как чакравартином. Но в целом из этих описаний можно сделать вывод, что иерархическая структура власти-собственности была вполне осознанна и получила определенную теоретическую разработку.
Таким образом, можно утверждать, что господствующий класс имел феодальную структуру, основанную на определенном сочетании земельных, служебных и родственных связей.
Не совсем ясно, как эта структура сочеталась с системой общинных организаций.
Община
В первый период Средних веков (до VIII в.) сельские общины, видимо, попали в зависимость от крупных землевладельцев, статус полноправных общинников понизился, они превратились в обычных крестьян. Сокращаются сведения о слоях, находившихся в древности ниже налогоплательщиков-вайшьев — рабах и прочих зависимых, арендаторах и т. п. Среди повинностей с деревень, передаваемых дарственными грамотами новым владельцам, упоминаются отработки, или принудительный труд (вишти). Можно говорить о закрепощении общинного крестьянства в этот период.
Надписи сообщают единичные факты, поэтому по ним нельзя представить себе размах этого процесса, но возможно, что именно он привел в первые века нашей эры к изменению взгляда на труд земледельца. Напомню сказанное выше: в древности и по традиции земледелие считалось одной из основных (вместе со скотоводством и торговлей) обязанностей вайшьев, т. е. входило в круг довольно уважаемых, не унижающих занятий. Однако в рассматриваемый период варновым занятием вайшьев считалась уже только торговля, а земледелие и скотоводство стали уделом шудр. Это можно интерпретировать так, что сельские хозяева, члены сельской общины, стали в это время восприниматься как шудры, т. е. их социальный статус понизился. Возможно, что это понижение объясняется общим обеднением слоя общинников и их феодальным подчинением.
I. «Индусский» период Средних веков
69
После раджпутского завоевания на Севере земли и деревни уже явно в массовом масштабе попали в руки новых владельцев — воинственных кланов, присвоивших себе высокий кастовый статус. Раджпуты, осевшие по деревням сначала как получатели налогов с крестьян, овладели в дальнейшем и самой землей, превратив бывших общинников в своих арендаторов. Часть земель, как говорилось, раджпуты раздарили брахманам, чтобы доказать свое кшат-рийское происхождение. Раджпутские и брахманские семьи со временем размножились, новые династии стали облагать их налогами. Возникли многослойные общины, своего рода коллективные поместья, в которых прослойка высококастовых общинников жила на ренту, получаемую с земледельцев и ремесленников, но, в свою очередь, подвергалась эксплуатации со стороны более крупных владельцев, имевших право на налог, и государства.
Создается впечатление, что территориальные единицы, возникшие как наделы глав кланов или семейств, в дальнейшем, с ростом феодальных семей и их сегментацией, превращаются в коллективные владения, а система феодов — в систему общин. В XIX в. чаура-си и его части (беалиси, бисагама, чау гама ) представлялись явственными пережитками, хотя уже слабыми, крупных общинных (самоуправляющихся) территорий. Но конкретный процесс становления, а затем разрушения широкой общины в Северной Индии пока неизвестен.
Широкие общины, состоявшие из «восьмидесяти четырех» деревень (чаураси), делились на подразделения в 48, 24,18,12,10 деревень. Впрочем, были и другие виды объединений, ни в какую числовую последовательность не вписывавшиеся. В надписях Парама-ров, например, встречаются территориальные единицы в 12,17, 36, 42, 48, 64, 87 деревень.
Интересно, что начиная с XI в. в государствах Парамаров, Чау-лукьев, Чахаманов, Гахадавалов, Чанделлов вишти перестает включаться в формулы, перечисляющие права и привилегии получателя дара. Это означает, что деревня как целое обычно не обязана предоставлять неоплачиваемый труд государству. Таким образом, происходит изменение социального положения налогоплательщика, он становится свободнее.
Объясняется это тем, что изменился сам налогоплательщик: волны завоевателей высокого кастового статуса осели на землю и заменили собою шудр-земледельцев. Вишти сохранился, что известно из более поздних материалов, но уже в качестве права верхнего слоя общины на труд подчиненных ему деревенских низов. Феодализм, если можно так выразиться, «уходит в глубь» сельской общины.
70
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
На Декане и в Южной Индии не отмечено передвижений воинственных кланов, захватывавших земли. Но и там возникает влиятельная крупная община во главе с кастами, которые не стали кшат-рийскими только потому, что они и так занимали в местной иерархии место сразу после брахманов.
На Декане роль коллективов в землевладении, в организации налогообложения, самоуправления, обороны была значительнее и лучше известна. Территории целых областей и княжеств носили названия с неким числовым индексом, обозначавшим количество входящих в них деревень (конечно, мифическое): «Конкан 900» (в других случаях «Конкан 1400»), «Кавадидвипа 125 ООО», «Страна 16 000 деревень» — в Махараштре; Шатсахасра-джагати («Страна 600деревень»), «Венгимандала16000» —вАндхре; «Ренанда 7000», «Ноламбавади32000», «ГангавадиЭбООО», «Коттур32000», «Бана-васи 12 000» — в Карнатаке. Эти крупные территориальные единицы делились, видимо, на более мелкие: «Келавади 300», «Белвола 300», «Пуригера 300», «Панумгал 500», «Касукаду 70», «Нарейям-гал 50», «Куккунур 30». Наиболее часто встречающейся мельчайшей единицей этого ряда, как и на Севере, было «12», например «Баддулатака 12». Все эти подразделения фигурируют в надписях в двух ролях — либо это просто административная единица, управляемая назначаемым из центра наместником, либо активное юридическое лицо: субъект дарения, договора, коллективный свидетель сделки и т. д.
Крупные подразделения (с индексом в несколько тысяч) сравнительно реже выступают в роли коллективного юридического лица, хотя, например, «Банаваси 12 000» явно имела орган самоуправления и свое имущество, в том числе землю. Подразделения же с индексом «300» и меньше — это явно прежде всего общины, имеющие совет, старост, имущество, в том числе землю, собирающие в свою пользу некоторые подати и т. п. Как конкретно уживались наместники и общинные старейшины, кто реально решал вопрос о дарении или договоре от имени общины — все это пока совершенно неясно. Ясно лишь, что государства Декана X-XIII вв. нельзя представлять себе регулярными административными структурами. Коллективы землевладельцев в масштабах десятков и сотен деревень обладали определенным контролем над ресурсами и пользовались самоуправлением.
В Тамилнаде числа при названиях самоуправляющихся территорий не употреблялись, но эти территории (наду) во главе с коллективными органами (наттар) пользовались не меньшей самостоятельностью. Из надписей известны названия и примерное расположение 550 наду, которые дарили землю брахманским общинам
I. «Индусский» период Средних веков
71
и храмам, устраивали всякого рода складчины и самообложение, строили каналы и другие ирригационные сооружения, устраивали празднества, осуществляли судопроизводство.
Наду имели сложную структуру, которая постепенно претерпевала изменения. Деревенские общины (ур) принадлежали в основном доминирующей земледельческой касте веллалов, и из их представителей состояли органы самоуправления местности (наттар). В каждой наду было по одной-две деревни, принадлежавших брахманам (брахмадейя, или аграхара), и управлялись они брахманской сабхой. Торгово-ремесленным центром наду был небольшой город, управлявшийся коллективом его жителей, прежде всего купцов, носившим специальное название нагаром, нагараттар. Земли для брахманских общин выделялись либо местными жителями, либо центральной властью. Из этих же двух источников создавались владения индуистских храмов (джайнские тоже основывались, но их было мало). В IX-X вв. собрание наду осуществляло действенный контроль над всеми владениями и общинами, находившимися на территории широкой общины, — над сабхами, нагарамами, храмами, однако центральная власть постепенно усиливалась. При Рад-жарадже I была введена новая административная единица — вала-наду («широкая наду», можно также перевести как «хорошая наду»), объединившая несколько общин и поставленная под управление назначенного из центра управителя (надалван). Брахманские сабхи были исключены из юрисдикции местных общин и подчинены непосредственно валанаду.
Строительство Чолами новых храмов и передача им права на сбор налогов были еще одним путем укрепления влияния центральной власти на местах. Города освобождались от подчинения наду благодаря росту своих связей с купеческими гильдиями, о которых пойдет речь ниже.
Однако система крупных влиятельных территориальных общин в рассматриваемый период не обнаруживает признаков упадка. Более того, она развивается. В XII—ХШ вв. учащаются случаи совместных действий нескольких наду, а также создается организация, выступающая от имени всех землевладельцев-земледельцев обширного региона. Ее структура неясна, но во многих надписях по всему Тамилнаду она провозглашает своей целью защиту интересов земледельцев и всего народа. Члены ее называли себя читрамели перийя наттар («великие наттары от прекрасного плуга»), «детьми богини Земли» и другими эпитетами. Чтобы показать, что нам известно и что неизвестно об этой организации, приведем перевод одной из характерных надписей, относящейся к первой четверти XIII в.
72
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
«Бог Хари! Приветствуем! Процветания! Это указ читрамели, справедливых и добрых по отношению ко всем людям, процветающих сыновей земли и всех, кто питается коровьим молоком. Пусть этот приказ, направленный на защиту и усиление сынов земли, рожденных от всех четырех варн, пребудет в этом мире. Мы, читрамели перийя наттар, являющиеся сыновьями богини Земли (Бхуми-деви); изучившие чистый язык (т. е. тамильский) и северные науки (т. е. санскритские книги); приверженцы соблюдения законов; сыновья богини Богатства, чьи цветы никогда не вянут; распространяющие свет во всех направлениях; употребляющие добрые слова в отношении хороших людей и искореняющие зло грубыми словами; процветающие в этом мире, ограниченном четырьмя морями, где бог Ветра дует нежно, где бог Вод (т. е. Варуна) орошает дождем, бог Небес освещает все, где люди всех стран живут в мире ... возрастая в числе и не убывая, где справедливость возрастает, а несправедливость уменьшается, где их слава распространяется, а их враги сдаются, где скипетр их власти [даже] предшествует их появлению; имеющие своим Богом лемех, а своей целью — золотое изобилие полного богатства; ведущие дела своей организации с терпимостью и доброжелательностью; имеющие источником своей возвышающейся славы высокую и истинную справедливость; полностью изучившие муттамил малей (возможно — “Тирукурал” и гимны бхак-тов) — совершили настоящий акт благотворительности.
Поскольку ранее были сооружены ворота, украшенные плугом и изображением богини Бхумидеви, и поскольку наша организация несет ответственность за храм бога Перумала, оказывающий честь тем, что расположен в Тирувидайкали в [местности] Тирукойилур в [округе] Куруккай-куррам в [области] Миладу, [называемой также] Джананатха-валанаду, т. е. в Читрамеливиннагаре, охватывающем 18 земель (бхуми) и 79 наду, и поскольку пожертвования, которые мы уже сделали, были утеряны во время беспорядков, мы вновь жертвуем 1 падакку (ок. 28,3 л) неочищенного риса с плуга и 1 ку-руни (ок. 14,4 л) неочищенного риса с человека, включая тех, кто не входит в нашу организацию».
Если реальный коллективизм и степень автономности широких (областных) общин в этот период находятся под вопросом, то самоуправление отдельных деревень, по-видимому, было достаточно реальным во всех областях Индии. В Тамилнаде деревенское собрание называлось ур («деревня»), в Карнатаке оно обозначалось термином оккалу (« семьи » ) в сочетании с некоторым числом, чаще всего «50», но встречались также «60», «70», «120». (Эти цифры нельзя сопоставлять с теми, которые сопровождали географические назва
I. «Индусский» период Средних веков
73
ния.) Брахманские собрания, стоявшие во главе некоторых деревень, назывались в Карнатаке Махаджаны, в Тамилнаде — сабха.
Деревенские собрания распоряжались частью земель, которые могли дарить и продавать. Они имели денежный фонд, составленный из рент с общих земель, а также добровольных и принудительных взносов членов общины и других жителей деревни. Деревенское собрание выступало и как сборщик пошлин, и как банкир и ростовщик, и как свидетель или гарант чужого дарения, и как судебный орган, и как организатор самообороны.
Характер источников таков, что мы гораздо больше знаем о самоуправлении брахманских аграхар, чем о деятельности обычных деревенских собраний. Если деревня предоставлялась группе брахманов, то земля между ними делилась обычно на равные доли (пангу). Некоторые могли иметь по половине, четверти или даже восьмушке доли. Общее собрание брахманов деревни (сабха), видимо, решало принципиальные вопросы самообложения, выделения средств на те или иные праздники и ритуалы, строительство каналов и водоемов, отводе земель на содержание ремесленников и т. п. Исполнительными органами сабхи служили вариямы. Этот термин условно переводится как «комитеты», поскольку известно, что они состояли из 6 или 12 человек, избираемых путем жребия из числа наиболее уважаемых брахманов, имевших полные доли. Упоминаются комитеты «годовой» (видимо, наиболее важный), «садов», «монет», «водоемов» и другие. Правила выборов, сообщаемые в ряде надписей, отличаются большой сложностью. В комитетах должны были быть представлены все кварталы брахманского поселения и все родственные группы. При этом представитель одной и той же семьи мог избираться не чаще, чем раз в три года. Реальное следование всем этим правилам вызывает сомнение, но сам факт наличия избираемых комитетов, по-видимому, достоверен. Система управления в шуд-рянских деревнях, судя по отдельным свидетельствам, строилась по тому же образцу.
Общинная собственность на землю была ограничена необходимостью уплачивать налог государству или тому лицу либо учреждению (храму, монастырю, группе брахманов), которому право на сбор было подарено. Общинная собственность, в свою очередь, лишь отчасти ограничивала индивидуальную собственность членов общины. Общинник был хозяйственно независим на своей земле, мог ее отчуждать, сохранял на нее право в случае долгого отсутствия, но всеми этими индивидуальными правами он обладал как член коллектива — член касты, доминирующей в данной деревне.
Право на землю распадалось на два основных права, довольно четко разграниченных. Одно заключалось в праве на присвоение
74
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
государственных налогов или соответствующих сумм с землевладельцев. Другое состояло в праве распоряжаться самой землей (хозяйственно использовать, наследовать, отчуждать) и присваивать ренту за вычетом упомянутого выше налога.
Но распределение этих двух прав между различными индивидами и институтами было крайне запутанным. Храм, брахманская община или светский феодал могли иметь на одни земли лишь право на налог, на другие — лишь право на ренту, а налог вынуждены были выплачивать. Оба права могли сосредоточиваться в одних руках. Храм мог платить налог феодалу на одних землях и получать налог с того же лица на других землях и т. д.
Реальное материальное выражение этих двух форм собственности зависело от многих факторов. Все же на основе отрывочных сведений о размерах различных платежей можно примерно установить, что налог составлял от 1/5 до 2/5 урожая, рента — от 1/3 до 2/3. Таким образом, за вычетом налога подчиненный собственник получал от 40 до 27% совокупной феодальной ренты.
Ниже слоя землевладельцев-налогоплательщиков, осуществлявших общинное самоуправление, стояли неполноправные члены общины — арендаторы, безземельные работники, ремесленники. Система джаджмани, т. е. система несимметричного взаимного обслуживания землевладельческих, земледельческих и служебно-ремесленных каст, возникшая в Северной Индии еще в древности, в VIII-XIII вв. распространяется на Декан и Юг. Служебные и ремесленные касты должны были жить в особых кварталах, или выселках [черри), отдельно от основной деревни (наттам). Им запрещалось иметь слуг, использовать музыкальные инструменты во время праздников, закалывать волосы и т. п.
Однако деревенские ремесленники не были совершенно бесправны в отношениях с доминирующими кастами. Их право на обслуживание членов более высоких каст считалось их наследственной собственностью. Ближе к концу рассматриваемого периода они стали объединяться в кастовые организации, охватывавшие большие территории, и выступали как активная социальная сила. Об этом будет сказано ниже, при описании корпоративной жизни торговоремесленных слоев.
Торговля и город
Как уже упоминалось, в III-VIII вв. наступил упадок торговли и городской жизни. Он охватил прежде всего Северо-Западную, а затем Северную Индию. Исчезла чеканка монет. Многие города временно прекратили существование. Восстанавливается активная торговля и денежное обращение только к X в.
I. «Индусский» период Средних веков
75
В меньшей степени этот упадок охватил Южную Индию, которая была больше связана с морской торговлей. Западное, Малабарское побережье Индии изобилует удобными бухтами. В них возникали портовые города, ведшие широкую торговлю со странами Ближнего Востока и Африкой, используя муссоны. Порты становились центрами мелких княжеств, живших в основном на доходы от торговли. Интересно, что княжества южной части Малабарского побережья обычно сохраняли политическую самостоятельность по отношению к более могучим государствам Деканского плоскогорья.
Восточное, Коромандельское побережье по своему рельефу менее пригодно для приема кораблей. Там меньше бухт, а прибрежная полоса моря мелководна, что мешает кораблям подходить к берегу. Но и здесь было несколько удобных портов, главным образом в устьях рек, и торговля со странами Юго-Восточной Азии также процветала.
Характерной чертой организации торговли было то, что она велась корпорациями, общинами купцов, имевшими некоторые привилегии и активно отстаивавшими свои интересы. Сведения об их деятельности, правда, весьма отрывочны.
Одна из таких общин (ваниг-грама) жила в небольшом городке Лохата в Гуджарате. В 592 г., а затем в 605 г. она получила грамоту от Вишнусены, правителя государства Валлабха из династии Май-траков, из которой мы узнаем о товарах, привозимых сюда, о пошлинах на них, о стремлении регулировать цены на базарах. Обеспечивается определенная независимость купеческой общины от вмешательства властей, а именно они освобождаются от обязанности содержать царских людей: « Самантам, аматьям (« советникам » ), дутам («посыльным») по приезде [в Лохату] постелей, сидений и пищи давать не положено».
Серия документов из Тоттанандапура, городка на берегу Ганга, относящаяся к 864-904 гг., освещает имущественные отношения в городе. Дома и лавки принадлежат торговцам из разных каст, в том числе кшатриям и брахманам. Они скупаются храмами «на 99 лет». По-видимому, такое вложение капитала было выгодным. В городе шесть храмов, несколько рынков. Во главе стоит «Верховный совет» (уттара-сабха).
Купцы образовывали широкие корпорации (шрени), которые принимали вклады от частных лиц, занимались благотворительностью. Особенно обильны сведения о таких корпорациях в Южной Индии. Как говорилось, каждый городок имел самоуправление (на-гараттар), которое, с одной стороны, составляло сегмент структуры территориальной макрообщины, а с другой — было связано с торгово-ремесленными слоями в других городах. По-видимому, купцы
76
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
обычно перемещались, в связи с чем в городах образовывались землячества: нанадеши («жители разных стран») и парадеши («чужеземцы»). Эти землячества по отдельности или вместе вводят самообложение, совершают дарения.
По всей Южной Индии действовали несколько крупных корпораций. Наиболее значимой из них была айяволе, называвшаяся так по своей «штаб-квартире»- в г. Айхол (на Декане). Ее члены называли себя также вира-баланджа. От имени корпорации выступал коллективный орган «500 свами из Айхола» во главе с паттанасвами. Корпорация имела отделения во многих городах — в Мадурай, Нел-луре, Читалдруге, Коларе, Шимоге, Беллари, Дхарваре и других и везде их совет назывался «500 свами из Айхола». Айяволе вела торговлю по всей Южной Индии, а также в Западной Азии.
В Тамилнаде базировалась гильдия маниграмам. Она вела торговлю с Юго-Восточной Азией и, судя по ее вкладам в храмы, обладала значительными богатствами.
На Малабаре большими привилегиями пользовалась община еврейских купцов. Она была освобождена от всех налогов, более того, имела право собирать в свою пользу пошлины с торговых кварталов в г. Кранганур.
Корпорации содержали значительные военные контингенты и в своих надписях возвеличивают не только свои торговые, но и военные успехи. Одна из корпораций писала о своих членах, что они «храбрые из храбрых, защитники подданных, жестокие к злым, добрые к хорошим, покорители могущественных врагов». Военные функции торговых корпораций не могли не отразиться и на социальном статусе купцов в феодальном обществе, высоко ценившем воинскую доблесть. Некоторые купцы Юга получали привилегии пользоваться зонтиком (символ власти), носилками, ездить на слонах, иметь дом в несколько этажей, иметь при входе украшенную арку, право жечь лампу в дневное время, право ступать по ковру и т. п.
Кастовые организации ремесленников также приобретали черты корпорации. При Чолах ткачи сали (салияр) выступают как сплоченная община, отстаивая свои интересы. С ними конкурировала за влияние ткацкая каста кайкколов, которая в XIII в. стала наиболее известной. Маслоделы {ванийяр в Тамилнаде, телики-1000 в Андхре), продавцы бетелевых листьев (они называли себя тамбу-лига-1 ООО) и многие другие тоже нередко выступают в надписях как дарители.
В Северной Индии в надписях упоминаются шрени сборщиков кокосовых орехов, ткачей, мастеров изделий из бамбука, медников.
Связи между собой устанавливали также ремесленники, входившие в систему джаджмани, т. е. обслуживавшие сельское населе
I. «Индусский» период Средних веков 77
ние на натуральной основе и потому мало связанные с рынком. Организация пяти основных ремесленных каст (кузнецов, плотников, золотых дел мастеров, каменщиков и медников) под именем кам-малан, или вира-панчала, принимала участие в дарениях и иногда перераспределяла ремесленников по деревням. Она завоевала определенный социальный престиж: сохранились указы, дарующие кам-маланам право употреблять в торжественных случаях рожки и горны, носить зонтики и т. п. Кастовые организации ремесленников могли принимать решения о бойкоте того или иного общинника или деревни в целом, если последние нарушали их права.
В целом в Южной Индии к XI-XIII вв. возник строй, который можно назвать и феодальным, и общинно-корпоративным. Возможно, что в Северной Индии строение общества не отличалось от того, которое рисуется эпиграфикой Юга. Однако последующее мусульманское завоевание Севера и уничтожение огромного количества храмов привели к тому, что исчезли многие источники — как надписи на стенах храмов, так и медные таблички. Поэтому сведения о социальном строе Северной Индии гораздо более ограниченны.
Индийская культура VI—XII вв.
Рассматриваемый период следует за так называемым классическим, или золотым, веком в истории Индии. Экономический упадок, начавшийся еще при Гуптах, дополнился позже и застоем в культурной жизни. Число выдающихся поэтов, ученых сокращается. Развивается практика комментирования древних сочинений, причем комментаторы стремятся не вносить в свои комментарии ничего нового. Достойными комментария признаются в основном произведения дхармашастры, «науки о благочестии». Артхашастра, «наука о пользе», более практичная по своим установкам, забывается. В VIII в. Камандака составил трактат «Нитисара», который стал одним из последних произведений этой традиции. Буддийская мудрость, еще имевшая государственную поддержку в лице Палов, получает средство для своего выражения в виде университета в На-ланде (860).
Возникает культура средневековой Индии, не порывавшая идейной связи с предшествовавшей, но во многом новая.
Философия превращается в самостоятельную отрасль знаний со своими методами исследования, хотя иррациональность, мистицизм, йогическая медитация продолжают характеризовать некоторые ее школы.
В раннем Средневековье окончательно оформляются шесть классических систем (даршан) индийской философии: нъяя, вайшеши-
78
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
ка, санкхья, йога, миманса и веданта. Эти системы признавали авторитет вед и поэтому считались ортодоксальными. Логика, созданная представителями ньяи в V—X вв., явилась вкладом в индийскую философию в целом. Она использовалась также и другими школами. Каждая из них характеризовалась особым стилем мышления и после периода дискуссий сосредоточилась на специфической отрасли знания. Миманса — на изученйи ритуала, ньяя — на методологии мышления, веданта — на проблеме соотношения мирового духа, или мировой души (Брахмана), и индивидуальной души (атмана). В пределах ведантистской традиции возникло несколько направлений. Адвайта-веданта, основанная Гаудападой (ок. 780 г.) и Шанкара-чарьей (788-820), учила, что существуют только атман и брахман и они тождественны. Остальной мир является иллюзией. Вишишта-адвайта, основанная Рамануджей (XII в.), напротив, признавала реальность мира и считала, что душа человека составляет часть божественного духа. В XIII в. Мадхва утверждал, что мировой дух и индивидуальная душа — это две различные субстанции. Его система взглядов называлась двайта. Примерно в то же время Нимбарка выдвинул более сложную концепцию двайтадвайта — одновременно единства и различия духа и души. Наконец, уже в XV в. появилось направление шуддхадвайта, утверждавшее, что существует только Брахман (Валлабха). Веданта со временем сохранила качества философской школы, а другие даршаны превратились в учебные предметы.
Ортодоксальным школам противостояли, с одной стороны, буддийские школы мадхъямиков и виджнянавады, отрицавшие существование бога, души, а также всего внешнего мира, а с другой стороны — материалистические школы локаятиков.
Возникает своеобразная история философии в виде обзоров существовавших ранее и продолжающихся философских систем.
Значительные достижения индийской математики относятся к древности. В раннесредневековый период математические знания лишь применялись, в частности, в астрономии. Варахамихира (VI в.) и Брахмагупта (VH в.) были видными астрономами этого периода.
В медицине создалась национальная школа (аюрведа), оригинальная по методам, до сих пор практикуемая в Индии и за ее пределами. Очень подробно была разработана диагностика; в лечении болезней большое место отводилось гигиене и диете. Но наиболее разработанной областью индийской медицины являлась хирургия. Индийские врачи умели делать очень сложные по тем временам операции, например кесарево сечение, трепанацию черепа и т. п.
Изобразительные искусства с первых веков христианской эры были представлены скульптурой и фресковой живописью. Фрески
I. «Индусский» период Средних веков
79
в основном покрывали стены пещерных буддийских храмов. Традиция фресковой живописи прекратилась с закатом буддизма. Скульптура же заняла ведущее положение в изобразительных искусствах благодаря ее функциональности — необходимости изготавливать в большом количестве изображения тысяч божеств. Вместе с тем связь скульптуры с религией рано предопределила установление канона, консервацию изобразительных приемов и норм. Изображения богов должны были быть традиционными — и поза и атрибутика, — что практически не давало простора для проявления индивидуальности художника. Не случайно вся скульптура Средневековья не имеет автора, безымянна.
В скульптуре и, особенно, в живописи искусствоведы отмечают появление с VIII в. «средневековых» черт — тенденцию к переходу от трехмерного к двухмерному и плоскостному видению, к линейным композициям, к резким, нервным, угловатым линиям от плавных, спокойных, характерных для древности. Эти черты в искусстве наиболее ярко проявились на западе и северо-западе — в Раджпута-не, Гуджарате, Пенджабе, но позднее, в XI-XII вв., они отмечаются и в центральных областях индийской цивилизации. До Восточной и Южной Индии эти эстетические явления не дошли. Вполне закономерно предположение, что новые веяния в изобразительных искусствах отражают влияние центральноазиатских кочевых народов.
К X в. замирает как художественная, так и религиозная жизнь в буддийских центрах Аджанты и Эллоры, оставив лишь следы в виде пещерных храмов. К этому времени заканчивается сооружение пещерного храма Шивы на острове Элефанта. Возникает, но тоже быстро сходит на нет техника изготовления изображений и целых храмов из одного куска, одной скалы (храм Кайласанатхи в Эллоре, пять ратх в Махабалипураме).
В V-VIII вв. начинается строительство общественных сооружений из каменных блоков. Золотой век храмового строительства падает на Х-Х1П вв. Почти все здания храмов, до сих пор вызывающие восхищение, были возведены в это время. Соответственно значительного развития достигло строительное дело. Оформились основные черты храмового комплекса и выделились региональные и династийные стили (паллавский, польский, чалукийский, хойсаль-ский, орисский и др.). Для всех их характерно тесное объединение архитектуры и скульптуры, но при этом последняя теряет присущую ей ранее монументальность. Скульптура становится архитектурной деталью, а сооружения приобретают вид нагромождения деталей.
Сооружение храмов обходилось дорого, но вскоре окупалось благодаря пожертвованиям верующих. Как ясно из вышеизложенного,
80 Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
храмы стали важными экономическими единицами, богатыми работодателями, арендодателями, кредиторами, банками и т. п. Соответственно они имели экономические средства, чтобы стать центрами культуры.
К IX в. исчезает театр, имевший в гуптское время определенное распространение, по крайней мере при дворах, и связанный с именами Калидасы, Шудраки' и др. Конечно, продолжалось развитие народного театра — фарса, пантомимы, — но о нем мы имеем слишком незначительные сведения. Центрами классического танца и пения сделались храмы.
Переходность данного периода не видна нигде так отчетливо, как в литературе. Творчество на санскрите выдыхается, теряет импульс, делается элитарным, уходит в эстетические изыски. Основным жанром литературы оставалась поэзия. Даже научные и философско-религиозные трактаты излагались стихом. Некоторые произведения того периода рассматриваются как части индийского классического наследия. Это поэма Баны «Харшачарита», произведения Бхава-бхути, Бхарави и ряда других. Наиболее ярким проявлением превалирования формы над содержанием являются поэмы, которые имеют одновременно два или более смысла. По-разному разделив сложное санскритское слово, можно прочесть либо поэму-панегирик в честь конкретного правителя Рамапалы с упоминаниями, хотя исторически неточными, реальных событий его правления, либо переложение «Рамаяны» с описанием легендарных подвигов Рамы («Рамачарита» Сандхьякаранандина). Или же прочесть поэтизированную историю династии Чаулукьев и одновременно — трактат о правилах грамматики («Двьяшрая-махакавья» Хемачандры). Наиболее значительными санскритскими произведениями этого периода можно считать вишнуитские сочинения, развивавшие идеи бхакти — «Бхагаватпурану» (IX-X вв.) и «Гитаговинду» Джаядевы (XII в.). Отличием периода служит также литература сатирического жанра (Кшемендра).
Из поэтов, писавших на пракритах, наиболее известен Вакпати (поэма «Гаудавахо» ), живший при дворе Яшовармана из Канауджа.
Получает дальнейшее развитие возникший еще в древности жанр «обрамленной повести». Из них к «классике» относят «Дашакума-рачариту» Дандина и «Кадамбари» того же Баны. Из более поздних сочинений этого жанра наиболее значительны: «Брихаткатха» Кше-мендры (XI в.), «Катхасаритсагара» Сомадевы (XI в.), «Веталапан-чавимшатика» (ХП в.), «Шукасаптати» и др.
Но наряду с угасанием санскритской литературы идет процесс созревания национальных языков и появления литературы на них.
I. «Индусский» период Средних веков	81
Санскритское наследие сыграло большую роль в этом процессе. Перевод на местный язык «Махабхараты» или «Рамаяны» довольно часто служил рубежом, после которого местная литература начинала бурно развиваться.
Самой обширной и развитой из литератур на местных языках была тамильская. Она появилась раньше других — еще в первые века нашей эры. В Ш-IV вв. в Тамилнаде возникла сангха — что-то вроде поэтической академии. От того времени сохранились сборники «Эттутохей» («Восемь антологий») и «Паттупатту» («Десять лирических поэм»). Примерно к IV-VI вв. относятся «Тирукурал », составленный Тируваллуваром, и «Наладияр» — сборники нравоучительных изречений по вопросам этики и политики. Дидактичны, пронизаны идеологией кармы тамильские эпические поэмы «Ши-лаппадигарам» и «Манимехалей». В то же время они отличаются большой лиричностью и реальным изображением быта и человеческих страданий. Распространение на Юге идей бхакти вызвало к жизни обширную поэзию найянаров (шиваитских бхактов) и алва-ров (вишнуитских), расцвет которой относится к VIII-IX вв. Гимны найянаров и алваров, как и вся литература бхакти, отличаются исключительной лиричностью, воспеванием любви к богу, изображаемой в виде земной любви. Перевод на тамильский «Рамаяны», выполненный Камбаном в ХП в., ознаменовал новый этап в становлении тамильской литературы.
Появляются бенгальская, маратхская, гуджаратская, каннада, телугу литературы.
Возникновение маратхской литературы связано с именем Мукун-дараджа (вторая половина XII в.) и с темами и идеологией бхакти. Авторами лирической поэзии становились горшечник Гора, цирюльник Сена, садовник Сомвата, неприкасаемый Чокха, золотых дел мастер Нарахари, маслобойщик Джога.
Литература телугу была, по существу, создана тремя великими поэтами — Нанниямом, Тикканой и Эррапрагадой, жившими в XI-XIII вв. и наряду с переводом «Махабхараты» на телугу давшими образцы и оригинальной поэзии на этом языке.
Для гуджаратской литературы на первом этапе ее возникновения был характерен жанр так называемых раса — стихов к танцевальной музыке, посвященных Кришне. Впоследствии этот жанр перерастает в разновидность героической поэмы.
Литература каннада во многом обязана творчеству поэтов-проповедников из секты вира-шайвов. Они развивали совершенно уникальный жанр коротких стихотворений в одно предложение — ва-чаны.
82
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Окончательно кристаллизуются системы индусского права, которые затем не подвергаются изменениям до Нового времени. Создаются комментарии к дхармашастрам, которые признаются сейчас наиболее авторитетными и как бы завершают их развитие. Это комментарии Виджнянешвары (XI в.) и Апарарки (начало XII в.) на «Яджнавалкья-смрити», Куллуки (ХП-ХП1 вв.) и Говиндарад-жи (XI-XII вв.) — на «Манавадхармашастру». Создаются компендиумы права (нибандхи), охватывающие все точки зрения на любую проблему. Из них особенно знамениты труды Дхарешвары (XI в.), Деваннабхатты (начало XIII в.) и Лакшмидхары (XII в.), составившего наиболее полный, 14-томный компендиум. Индусское право разделяется на две школы — северную, следующую за «Даяб-хагой» Джимутаваханы, и южную, источником которой служит «Митакшара» Виджнянешвары.
В целом XI-XII вв. справедливо рассматривают как период застоя и сравнительного упадка индусской культуры. Была достигнута та самодостаточность, которая нет-нет да и проглянет из индусской культуры даже сейчас.

II. ПЕРИОД ДЕЛИЙСКОГО СУЛТАНА
Создание первого мусульманского государства на территории Индии
Ислам появился в Индии вскоре после своего возникновения в Аравии. Арабские купцы издавна приезжали на Западное, Мала-барское побережье Южной Азии, и в его портах вскоре образовались поселения мусульманских торговцев. В Керале они образовали особую общину мопла (или мапилла). В прибрежных районах Махараштры и Карнатаки таким же образом возникла община навайя-тов. На протяжении VIII-XII вв. мусульманские кварталы появились и во многих других городах как Севера, так и Юга Индии.
Первые попытки арабов напасть на Индию морским путем — снаряжая экспедиции на Тхану, Броч, Дебал, — были отбиты. Предпри- пятая затем попытка пройти через Хайберский проход была отражена индианизованными княжествами на территории современного Афганистана. Наконец, в 712 г. армия под руководством Мухаммада j ибн-Касима прошла к устью Инда по побережью Макрана. Он взял штурмом Дебал, где до того базировались индийские пираты, а затем захватил и столицу Синда г. Алор и присоединил все нижнее течение Инда к Арабскому халифату. Сам Мухаммад ибн-Касим недолго i праздновал свою победу. Его оговорили его личные враги при дворе J халифа, он был вызван в Дамаск и по дороге убит. Но Синд стал частью Халифата. Там были введены мусульманские земельные распорядки и мусульманское право. Земли стали раздаваться во владения | военачальникам (эти военные лены называли икта), стали взимать-• ся земельный налог (харадж) и подушная подать на немусульман (джизия), в округа были назначены судьи (кази). Основная часть i населения перешла в ислам.
Арабы попытались развить успех, но это им не удалось. Лалита-, дитья Муктапида, Гурджара-Пратихары и Чаулукьи из Анахила- патаки последовательно отбивали их нападения. Синд остался мусульманским, но на остальную территорию Южной Азии это обстоятельство влияло мало.
Вскоре Синд раздробился на множество мелких княжеств и в таком состоянии пребывал до того, как в 1175-1182 гг. его присоеди-
1
84
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
нил к своим владениям Шихаб-ад-дин Мухаммад Гури, о котором речь пойдет ниже.
Реальной угрозы для Северной Индии со стороны мусульман не было до конца X в. К этому времени на территории Афганистана и восточного Ирана образовалось государство с центром в г. Газни. Его правителей стали называть Газневи. Второй правитель этой династии по имени Сабуктегин, расширяя свои владения, столкнулся с индусским княжеством династии Шахи, которая контролировала земли по берегам среднего течения Инда. Джайпал Шахи оказал Сабуктегину, а затем его сыну Махмуду Газневи довольно упорное сопротивление, но в конце концов потерпел поражение. Махмуд (998-1030) был признан Багдадским халифом независимым правителем (султаном} и стал могущественным повелителем части Ирана и Средней Азии. Его столица превратилась в один из главных центров мусульманской науки и искусства. При его дворе был основан университет, жили такие выдающиеся поэты и мыслители, как Фирдоуси, Ансари аль-Харави, Фаррохи Систани, аль-Бируни. Как уже говорилось, аль-Бируни, помимо прочих сочинений, оставил фундаментальный труд «Индия», который служит исключительно ценным источником для изучения Индии накануне мусульманских завоеваний.
Махмуд стал совершать почти ежегодные набеги на Северную Индию, одерживая победы над враждующими между собой радж-путскими князьями. Он разграбил множество городов, в том числе такие значимые для индусов, как Матхура, Канаудж, Сомнатх, и вывез в Газни несметные богатства. Однако индийские правители и после этого не осознали надвигавшуюся опасность.
Аль-Бируни, объясняя причины сравнительно легких побед мусульман, очень проницательно вскрывает одну из психологических черт индусов: «Сверх того, есть еще причины, упоминание которых похоже на поношение индийцев. Эти причины глубоко коренятся в природе их нравов, но совершенно очевидны. Глупость есть такая болезнь, от которой нет лекарства. Дело в том, что индийцы убеждены, что земля — только их земля, люди — это представители только их народа, цари — только их правители, религия — только их вера, наука — только та, что у них имеется. Они кичливы, тщеславны, но невежественны. Им от природы свойственно скупиться своими знаниями и исключительно ревниво оберегать их от непричастных к наукам индийцев, а что уж говорить о прочих». Ученый-энциклопедист извиняется, что вынужден сделать столь нелицеприятное заключение, но не может умолчать о своих впечатлениях от общения с некоторыми индийцами. Из текста явствует, что он имеет в
II. Период Делийского султана
85
виду не всех индийцев, а именно тех, что «кичатся своими знаниями», т. е. брахманов, которых он в основном выспрашивал об индийской науке и обычаях. Такое же высокомерное отношение к иноземцам было характерно и для раджпутов, составлявших правящий слой североиндийских государств. Мусульмане в их глазах были «варварами» (млеччха), и сколько бы поражений раджпуты ни терпели, они все равно считали, что эти «варвары» недостойны внимания.
После смерти Махмуда началась борьба за престол между его сыновьями, а с севера и запада государство Газневидов теснили сельджуки. Власть потомков Махмуда ослабела. Одно из вассальных княжеств с центром в г. Гур усилилось настолько, что его правитель Гийяс-ад-дин Мухаммад в 1173 г. сверг правящую династию и основал собственное обширное государство. Его младший брат Муиз-ад-дин (он же — Шихаб-ад-дин) Мухаммад Гури предпринял ряд уже не просто грабительских, но завоевательных походов в Индию. В 70-80-е гг. XII в. он присоединил Панджаб и Синд, а в 1191 г. встретился с объединенными силами раджпутских государств при Тараине.
В это время Северная Индия была раздроблена между государствами Чауханов из Сакамбхари (затем столицей стал Аджмер), Чауханов из Рантхамбхора, Гахадавалов из Канауджа, Каччваха из Дхундхара, Парамаров, Чаулукьев из Анахилапатаки, Гухилотов из Читторгарха, Чанделлов и Калачури (в Центральной Индии). Междуусобные войны для них были важнее, чем организация совместного отпора мусульманам. Но к 1191 г. они сумели объединиться под руководством Притхвираджа III Чаухана и нанести войскам Муиз-ад-дина первое поражение.
Победа оказалась пирровой. Союзники снова рассорились, и в следующем году, на том же поле у Тараина, Муиз-ад-дин нанес Чауха-нам сокрушительное поражение, Притхвирадж был убит, и далее мусульмане продолжали покорять одно государство за другим по одиночке.
Мужественное сопротивление Притхвираджа осталось в памяти народа. Притхвирадж стал национальным героем. В его честь поэт-сказитель Чанд Бардаи сложил героическую поэму «Притхвирадж-расо», которая пелась изустно, а затем была записана и известна в более чем 50 рукописных вариантах. Исторически она недостоверна, но пользуется по сей день большой популярностью в народе.
Отряды Муиз-ад-дина под руководством его военачальников (гулямов — «рабов», они действительно были рабами султана) уничтожили княжества Чанделлов, Гахадавалов, разбили и принудили к
86
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
подчинению Калачури, Чаулукьев. Чауханы сохранили лишь несколько мелких княжеств. Аджмер стал опорным пунктом мусульман в Раджпутане.
Следует пояснить, что на мусульманском Ближнем Востоке было довольно обычным назначать на важные посты в армии и администрации рабов, в буквальном смысле купленных на базаре. Конечно, если эти рабы проявляли способности к управлению и руководству войсками. Они нередко становились самыми близкими к правителю людьми. Упоминавшийся Сабуктегин, например, был рабом первого Газнийского султана, затем женился на его дочери и унаследовал трон. Генералитет Муиз-ад-дина также состоял из его личных гулямов.
Один из них по имени Кутб-ад-дин Айбак в 1193 г. сделал своей резиденцией г. Дели. После смерти Муиз-ад-дина его владения были поделены между гулямами. Айбак объявил себя султаном в 1206 г. Началась история первого в истории Индии мусульманского государства. Надо оговориться, что наименование «мусульманское» для этого и ряда последующих государств будет употребляться условно и только для краткости. Мусульманской была лишь правящая верхушка. Основное население оставалось, как и раньше, индусами. То, что новым правителям не удалось обратить большинство населения Индии в ислам, служит одним из важнейших показателей особенностей того комплекса культов, который принято называть индуизмом. Он не имел своего «священного писания», церковной организации, но именно поэтому его трудно было искоренить. Индусско-мусульманские отношения наложили свой отпечаток на всю последующую историю Индии.
Делийский султанат в первое столетие своего существования не доминировал в Северной Индии. Сохранялись независимые княжества в Раджпутане, постоянно враждовали с султанатом также мусульмане, захватившие Бенгалию.
Первым из мусульман завоевал ее Ихтияр-ад-дин Мухаммад, известный также как Бахтияр Хилджи. Сначала он захватил Бихар, где вырезал множество брахманов и буддийских монахов. В 1199-1200 гг. он отправился с небольшим отрядом покорять Бенгал, которым в то время правила династия Сена со столицей в Надии. Лакш-мана Сена выступил настречу ему с большой армией. Но Бахтияр искусно обошел эту армию и с тыла захватил столицу, а затем и другой крупный город Гаур. Лакшмана Сена отступил в Восточную Бенгалию, где его сыновья продолжали править до 1245 г., когда и эта часть Бенгалии попала под власть мусульман. Бахтияр же, преисполнившись уверенностью в том, что он может завоевать что угод
II. Период Делийского султана
87
но, в 1205 г. начал поход «в Тибет» через Ассам. Там он был разбит, вернулся в Надию с сотней всадников, оставшихся от 10 тыс., выступивших в поход, и вскоре умер. Но самостоятельное государство во главе с мусульманами было в Бенгалии основано. В1213 г. власть захватил некий Хисам-ад-дин, который объявил себя родственником Бахтияра под именем Гийяс-ад-дина Хилджи. По преданию, ко времени его правления относится строительство многих мостов через реки дельты, которые не затапливались даже во время частых здесь наводнений.
В Раджпутане делийские правители захватили и сделали своим опорным пунктом Аджмер, но вокруг сохранялось множество независимых княжеств. Разобщенные князья из рода Чауханов правили в Сакамбхаре (Самбхаре), Надоле, Сачоре, Бунди и Кота. Разгром Чауханов позволил усилиться Гухилотам из Мевара. Джайтра Сингх пытался оказать сопротивление делийскому султану Илтутмышу. Он был разбит, но независимости не потерял.
На карте Раджпутаны появляются также новые княжества во главе с кланами, мало известными ранее. Бхатти пришли из Пенджаба, возможно, вытесненные оттуда мусульманами. В начале XI в. они заняли северо-западную часть пустыни Тар и основали княжество Джайсалмер. Южную часть той же пустыни, получившую название Марвар, заняли Ратхоры, претендовавшие на происхождение от Гахадавалов Канауджа. Ресурсы этого засушливого района заключались не в сельском хозяйстве, крайне непродуктивном, а в транзитной торговле между Гуджаратом и долиной Инда. Особенно важное значение для Марвара имело то, что в 1243 г. Ратхоры овладели г. Палли — важным перевалочным пунктом, где скрещивались пути как с востока на запад, так и с юга на север. Каччваха считают себя потомками Куша, второго сына Рамы. Они мигрировали с востока сначала в долину р. Сон, затем еще дальше на запад в район Гвалияра, Дубкунда и Нарвара, где стали вассалами Гурджара-Пра-тихаров. Около 1037 г. князь этой династии захватил крепость Амбер, и центр княжества переместился в северо-восточную Раджпу-тану. Князь Амбера погиб в битве при Тараине, но княжество продолжало существовать, получив название Джайпур, по своей новой столице.
Вассальные владения раджпутских князей продолжали сохраняться и на территории, контролируемой султанами. Борьба против их сепаратизма проходит через всю историю султаната.
88
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Источники по истории Делийского султаната и других государств XII—XV вв.
С приходом мусульман в Индии изменилось многое. Иногда кажется, что изменилась сама история. Это связано с появлением нового типа источников, а именно повествовательных исторических сочинений на персидском языке. Если предыдущая история представляет собой часто просто скелет хода политических событий, то начиная с XIII в. мы знаем о том, какими качествами обладал тот или иной султан, чего он хотел, что говорил, кто его окружал, какие группировки боролись при дворе, знаем имена и деяния многих военачальников, советников, провинциальных губернаторов и т. п. История становится более полнокровной, в какой-то степени понятной, наполненной образами и страстями.
Итак, наиболее значимым типом источников по мусульманскому периоду являются исторические сочинения типа тарих. В литературе их нередко называют хрониками. Это не совсем точно, поскольку тарихи составлены не как погодовая запись событий, а представляют собой литературные произведения, претендующие на осмысление исторического процесса, содержащие оценку событий, имеющие свою идеологию. Но мы будем в дальнейшем по традиции называть их хрониками — для краткости.
Этот жанр сочинений возник первоначально в арабском мире и имел целью описание и прославление побед ислама. Так как возникновение ислама представлялось как закономерный результат предшествующего развития человечества, многие тарихи начинались с «сотворения мира». Но первые части таких сочинений кратки, стереотипны и исторической ценности не представляют. Начиная же со времени пророка Мухаммада в них можно найти много ценных сведений.
Жанр тариха получил затем оригинальное развитие в иранской культуре. Персоязычные авторы гораздо большее внимание уделяли доисламской истории, прежде всего, конечно, иранской. Хроники стали превращаться из разновидности религиозной литературы в светскую, ставящую своей целью не просто прославление ислама, а именно изложение и интерпретацию событий, т. е. в собственно историю.
Индийские хронисты писали на персидском языке и заимствовали прежде всего иранскую историческую традицию. Они начинали повествования обычно с периода Газневидов, затем подробно описывали походы и завоевания Шихаб-ад-дина Гури, и, наконец, доводили изложение до своего времени. Понятно, что наиболее интересны с точки зрения историка именно те разделы, в которых хро
II. Период Делийского султана
89
нист описывает близкие к его времени события и те, свидетелем которых он был сам. Для всех них характерно понимание султаната как наследника государств Газневидов и Гуридов. Лишь к концу рассматриваемого периода мусульмане в Индии, в том числе и хронисты, стали ощущать себя местными жителями.
При работе с такими источниками надо учитывать несколько обстоятельств. Во-первых, историческая наука того времени ставила перед собой прежде всего этические задачи. Каждое событие подавалось как иллюстрация к одной из мусульманских моральных заповедей. Сочинения проникнуты дидактичностыо, нравоучительст-вом. Во-вторых, представления хронистов об историческом процессе, его смысле и движущих силах значительно отличались от европейского или современного. Некоторые из них исходили из предопределенности всех событий волею Божией. Другие считали, что все в руках правителя, и только от его решений и действий зависит ход событий. В-третьих, хроники большей частью писались при дворе, и их целью было всяческое прославление правящего султана. Сохранилось также несколько хроник, написанных людьми, находившимися в опале. Их настрой, напротив, сугубо критический. В общем, при работе с хрониками всегда надо учитывать тенденциозность автора.
Существенным недостатком хроник как исторических источников является то, что их авторы интересуются только тем, что происходило при дворе, и тем, как действовали наиболее видные сановники. Они очень мало сообщают об экономической жизни, о горожанах, и особенно о сельском населении. Обычное невнимание придворных летописцев к жизни широких народных масс усугублялось в Индии тем, что хронисты были мусульманами, и то, что касалось мусульман, их все же в известной мере интересовало, но основное население было индусами, которые для авторов хроник были неразличимой массой «неверных», «язычников» ит. п.
Наиболее информативные хроники периода Делийского султаната следующие.
Абу Омар Минхадж-ад-дин Осман ибн-Сирадж Джузджани (р. 1193г.) составил труд по всеобщей истории «Табакат-и Насири». В молодости он служил улемом в государстве Гуридов. В1226/27 г., спасаясь от нашествия монголов, он переехал в Индию. Несколько лет он переезжал из Мултана в Бадаун, Ауд, Бенгалию, пока не прибыл в 1247 г. в Дели, где занял пост казия (судьи) столицы при султане Насир-ад-дине Махмуде. Ему он и посвятил свой труд. Его данные по начальным десятилетиям установления мусульманской власти в Индии незаменимы, но он интересовался главным образом перипетиями завоеваний и борьбы за трон. По убеждению Джузд-
90
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
жани, все в этом мире творится по воле Божией, зло же совершается по наущению дьявола.
Зия-ад-дин Бараки (1285-1357) закончил «Тарих-и Фируз-шахи » в год своей смерти. Он начинает повествование почти с того момента, когда кончается «Табакат-и Насири», и охватывает период от Балбана до первых шести лет царствования Фируз-шаха. Он намеренно отказался от освещения периода, покрытого «Табакат-и Насири», поскольку переписывать предшественника не хотел, а если бы он осветил что-либо по-другому, то, по его словам, «я посеял бы сомнения и трудности в умах читателей». Барани происходил из знатной и состоятельной семьи. Его отец был заместителем наместника провинции Баран (совр. Буландшахр), а дядя — котвалом (градоначальником) Дели. Сам он играл некоторую роль при дворе султана Мухаммада Туглака, султан советовался с ним по некоторым вопросам. Впрочем, следующий султан Фируз-шах удалил его от дворца. Полученное Барани хорошее образование и близость с шейхом суфийского ордена чиштие Низам-ад-дином Аулия наложили отпечаток на содержание его труда.
Барани претендует на то, что критически использовал не дошедшие до нас исторические сочинения и рассказы очевидцев. Он считает, что честно поведал всю правду. По поводу одного из своих источников он замечает: «Поскольку он писал историю Ала-ад-дина при жизни султана, которому показывал каждый том, он не мог удержаться от восхвалений этого ужасного правителя и говорить о нем что-нибудь, кроме того, как он велик». Правда, он сам не вполне объективен, когда пишет о правящем султане Фируз-шахе. Кроме того, сравнение его хроники с другими вскрывает, что о ряде фактов, о которых он не мог не знать, он умалчивает, а кроме того, не очень аккуратен в датировках.
Барани выступает не только как хронист, но и как теоретик науки истории. «Наука истории является описанием прошлого, включающим добрые дела и злые, справедливость и жестокость, поступки достойные и недостойные, похвальные и гнусные, акты покорности и бунты, добродетель равно как и подлость, так что читатели последующих поколений могут получить предостережение и получить знание выгоды и вреда при правлении и [представление] о добрых и плохих поступках земных людей». Он считает своей задачей рассказ о великих личностях и их деяниях. «Исторические сочинения и наука истории [необходимы] собственно только вельможам, великим людям и сыновьям великих людей, тем, кто обладает качествами справедливости, истины и честности». Он свою историю пишет для них, потому что они могут воспользоваться уроками истории. Людям же низкого происхождения, к которым он причисляет
II. Период Делийского султана
91
простолюдинов и людей базара, история не нужна, бесполезна. Именно они — носители зла.
Вместе с тем при описании политики султанов Барани приводит довольно важные сведения об экономическом положении и социальном строе страны.
Шамс-и Сирадж Афиф (р. 1342 г.), создал сочинение под тем же названием «Тарих-и Фируз-шахи». Его семья также служила султанам, а сам он бывал при дворе. Он писал свой труд в первые годы XV в., когда Делийский султанат лежал в развалинах после разгрома его Тимуром. Возможно, поэтому он идеализирует предыдущие времена. Афиф, в отличие от Барани, учит только на добрых делах, в его изложении история — это биографии добродетельных султанов. Он сосредоточен именно на добродетельности, а не на воинских подвигах. Но его хроника наиболее богата данными по экономическому развитию, социальной политике, политической жизни провинций.
Исами составил свой труд «Футух-ас Салатин» (около 1350 г.) в стихах, взяв за образец «Шах-наме» Фирдоуси. Поэма охватывает период от Газневидов до 1349/50 г. Когда султан решил перенести столицу из Дели в Доулатабад (об этом будет рассказано ниже), Исами был вынужден тоже переселиться, причем в дороге умер его 90-летний отец. После возвращения столицы в Дели он остался в Доулатабаде, который вскоре вошел в состав нового государства Бах-мани. Поэтому автор оказался более свободен в своих суждениях о делийских султанах. Однако Исами не ссылается на источники, передает главным образом слухи, рассказы, совершенно не озабочен проблемой истинности своей истории. Он предпочитает простые объяснения того, что произошло. Так, ислам распространился в Индии благодаря деятельности Махмуда Газневи и Ала-ад-дина Хилджи. А упадок султаната произошел потому, что на троне оказался такой неразумный правитель, как Мухаммад Туглак.
Йахйа бин Ахмад Сирхинди, написавший «Тарих-и Мубарак-шахи» в 1434-1435 гг., уделял внимание главным образом всему необычному: героическим подвигам, ужасам — и не затруднял себя рассуждениями о причинах и закономерностях явлений. Понятно, что он не останавливается на вопросах социальных отношений и экономической политики.
Период Делийского султаната описан также в более поздних работах Феришты, Низам-ад-дина и Бадауни, о которых будет рассказано позже, когда речь пойдет о Могольской империи.
Документальных материалов от Делийского султаната почти не сохранилось. Условно можно считать документом трактат-инструкцию по счетному делу, составленный в 1359 г. налоговым чиновником Хаджи Абдул Хамидом Мухарриром Газневи. Среди других
92
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
инструкций в нем содержатся указания на законные (с точки зрения шариата) налоги и методы их сбора, упоминаются термины, использовавшиеся в период султаната налоговыми чиновниками. Можно спорить о том, в какой степени данный трактат базируется на мусульманском праве, а насколько он отражает реалии Индии. Однако использовать его в качестве источника все же можно.
Художественная литература того периода сохранилась тоже довольно фрагментарно. Но все же она есть и служит важным дополнением к сведениям, почерпнутым из других источников. Наибольшее значение имеют сочинения Амир Хусроу (1253-1325) — поэта, оставившего более 500 000 стихов. Ему патронировали шесть последовательно правивших султанов, он был своим и среди аристократии, и среди военной элиты, был близок к суфийским наставникам, в частности к Низам-ад-дину Аулия. Он не писал исторических работ, но в его стихах отразились и политические события, и социальные отношения.
После мусульманского завоевания Индия оставалась довольно изолированным микрокосмом. По выражению Рабиндраната Тагора, «захватив страну, мусульмане заперли ворота, через которые вошли, а мир по ту сторону ворот не существовал для индийцев». Все же связи в мусульманским миром укрепились. Индию стали больше посещать жители других стран, и записки иностранных путешественников служат еще одним важным видом источников.
В этом ряду надо прежде всего упомянуть Абу Абдаллаха Мухаммада Ибн-Баттуту (1304-1378). Он родился в Танжере, в 1325 г. отправился путешествовать, в 1333 г. пересек Инд, был в Индии до 1347 г. Султан Мухаммад Туглак назначил его казием Дели и выделил ему земельное владение. Ибн-Баттута пользовался влиянием при дворе, общался с представителями военной и духовной верхушки. Был отправлен послом в Китай, объехал многие города Южной Индии, посетил Цейлон, Яву и Суматру и в 1353 г. вернулся на родину. Его записки исключительно интересны, поскольку они сочетают взгляд пытливого иностранца с впечатлениями человека, непосредственно участвовавшего в политических событиях.
Несколько иностранцев оставили свои информативные записки о Южной Индии того же периода.
В 1225 г. видный китайский чиновник Чжао Жугуа, занимавший пост инспектора управления торговых кораблей в порту Цюаньчжоу, составил труд «Чжу фань чжи», который можно назвать экономгеографической энциклопедией. В нем собраны все известные в то время китайцам сведения о странах Восточной, Юго-Восточной, Южной Азии, а также об Аравии, африканском побережье и даже о странах Ближнего Востока. Автора главным образом инте-
II. Период Делийского султана
93
ресовали вопросы внешней торговли. Из этого труда мы узнаем об экономическом состоянии Южной Индии в начале XIII в.
Знаменитый венецианский путешественник Марко Поло в 1271 г. отправился в Китай в составе посольства ко двору монгольского императора Хубилая. На обратном пути в Европу в 1295 г. он останавливался в нескольких портах индийского побережья, и его сведения о Южной Индии служат важным дополнением к тому, что мы знаем об этих странах из надписей.
В 1409 г. султанат Бенгал посетило китайское посольство. Переводчик этого посольства Ма Хуань оставил интересные записки, в которых рассказал об обычаях бенгальцев, состоянии сельского хозяйства, ремесла, торговли. Затем Ма Хуань проехал по Южной Индии, и его наблюдения об империи Виджаянагар и государствах Малабарского берега также очень информативны.
Венецианский купец и ученый Николо Конти был в Виджаяна-гаре в 1420-1425 гг. Он путешествовал по странам Востока 25 лет, выучил несколько языков, в том числе арабский и персидский, отличался пытливостью и любознательностью. Его рассказ, который он продиктовал папскому секретарю в 1444 г., содержит большой объем достоверной информации.
Посол среднеазиатского правителя Абд-ар-Раззак ибн-Исхак ас-Самарканди проехал во всей Южной Индии в 1442 г. Его описание экономической и политической жизни в Виджаянагаре также служит одним из важнейших источников по истории этой «забытой империи», как назвал ее один из исследователей.
Тверской купец Афанасий Никитин побывал в Индии в 1469-1471 гг. Он попал туда почти случайно. Отправившись из Твери по Волге с целью торговли в Персии, он остался там без гроша и, чтобы поправить свои дела, повез купленного на последние деньги жеребца в Индию, так как слышал, что там кони в цене. Значение его записок («Хождение за три моря») состоит в том, что он попал в Бах-манидское государство в тот момент, когда оно было в самом расцвете, накануне ослабления и распада. Об этом государстве известно немного, поэтому дневник Никитина приобретает особую ценность.
В начале XVI в. на побережье Индии закрепились португальцы. Записки некоторых из них, посетивших внутренние районы полуострова, представляют значительную ценность. Среди них можно упомянуть Дуарте Барбошу (путешествовал в 1500-1520 гг.), Доминго Паеша (1520-1522) и ФернаоНуниша (1535-1537). Иностранные свидетельства о Южной Индии имеют особое значение в связи с тем, что там в это время все еще не появились хроники, и история южноиндийских индусских государств восстанавливается по надписям с большим трудом.
94
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Эпиграфика остается основным видом источников по истории Южной Индии до XVII в. Она более обширна и информативна, чем в период до XIV в., но сохраняет те же характерные для нее недостатки, что были отмечены в предыдущей части. Интерпретация надписей затруднительна, если у исследователя нет общей картины социально-экономического строя страны. Впрочем, записки путешественников, упомянутые выше, как раз и позволяют эту общую картину составить, а надписи наполняют ее конкретикой.
Еще один важный вид источников для Южной Индии, отсутствующий в Северной, — местные исторические традиции, записанные в конце XVIII - начале XIX в. Эта народная память, конечно, подчас довольно причудлива, полна легенд, довольно небрежна в отношении к хронологии, но в сопоставлении с другими данными очень помогает восстановить историю во всем ее многообразии.
Вообще смысл исторического исследования состоит в многосторонней проверке одних источников другими. Историк ничему и никому не верит на слово. Он похож на следователя, сопоставляющего свидетельские показания. Хотя в целом мы не может сказать, что период ХШ — начала XVI в. изобилует историческими источниками, тем не менее многое можно сопоставить и прийти к более или менее убедительным заключениям.
Ислам в Индии. Индийский ислам
С рубежа XII-XIII вв. начинается история сложных взаимоотношений ислама и индуизма. Ислам, как и индуизм, — не только религия, но и образ жизни. Но это совершенно различные образы жизни, они чужеродны. Противоречия между ними представляются непреодолимыми, да и история показывает, что они не были преодолены.
В отличие от индуистских верований, ислам по характеру религия мировая, т. е. он обращен ко всем людям, вне зависимости от их национальности, расы, происхождения. Индуистские же культы не предполагают вовлечения в них иноплеменников.
Ислам — наиболее монотеистическая религия, она исходит из существования только одного Бога; хотя одно из направлений индуизма тоже развивает идею о едином Абсолюте, но и оно признает множество богов как проявлений этого Абсолюта. Что же касается большинства индусов, то для них множественность богов — непременная составная часть взгляда на мир.
Ислам провозглашает равенство всех верующих перед Богом. В нем очень сильна идея эгалитаризма. Все мусульмане, по крайней мере по учению, составляют единую общину (умму). Это прида
II. Период Делийского султана 95
ет мусульманам значительную сплоченность в борьбе против любого общего врага. Единству мусульман не препятствует даже то, что они разделены на несколько толков, главными из которых являются сунниты и шииты, а также мистическое направление суфизм. Определенные противоречия между этими толками проявились и среди мусульман в Индии, но в отношении «неверных» они всегда выступали сплоченно. Индусы, напротив, постоянно разобщены, не видят смысла в каком-то сплочении, идея равенства людей перед Богом не получила в Индии признания, так же как и представление о социальном равенстве. Правда, в лоне индуизма всегда имелись и другие учения, провозглашавшие личностные отношения человека и Бога и в этом контексте более или менее решительно выступавшие против кастовой системы. Но мы увидим, что они не смогли преодолеть кастового сознания большинства индусов и остались на периферии общества, а их последователи превратились в своеобразные касты или этносы.
В Средние века ислам был религией воинственной. Ее адепты считали своим религиозным долгом распространение ислама, обращение в «истинную веру» всех, с кем они общаются. Эта стремление к прозелитизму служило психологической основой арабских и последующих мусульманских завоеваний. С этой идеей они пришли и в Индию. Ислам учит, что страны делятся на те, в которых господствуют мусульмане (дар-улъ-ислам, «страна ислама»), и те, где мусульмане не господствуют (дар-уль-харб, «страна врага»). Мусульмане, проживающие в «стране врага», обязаны либо превратить ее в «страну ислама», либо покинуть ее. Мусульманам предписывалось вести постоянную «священную войну» (джихад, газавапг) за распространение своей религии1. Индусы тоже предпочитают жить на своей «священной» земле, но с точки зрения религиозной им совершенно не важно, кто в этой стране правит.
Мусульмане имеют своего Пророка, свою священную книгу Коран (собрание изречений Мухаммада) и Сунну (рассказы о жизни Мухаммада), твердые и единообразные заповеди, точно установленные обряды. Индуизм не имеет основателя; его священные книги (Веды, Упанишады, дхармашастры и др.) не служат Писанием,
1В последние годы некоторые мусульманские ученые стали утверждать, что эту заповедь следует понимать не буквально. Утверждается, что джихад — это мирные усилия по разъяснению неверным преимуществ исламской веры, и лишь газават — это «джихад меча», т. е. собственно война. Коран дает основания для такого толкования. Но сейчас речь идет о Средних веках, когда последователи ислама понимали «священную войну» прямолинейно и нередко прибегали к насильственному обращению.
96
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
которое обязан изучать верующий; моральные нормы, формы почитания божества, обряды варьируют для каждой касты и «пути» постижения бога.
К моменту мусульманского завоевания резко различались и эстетические взгляды завоевателей и населения, и их бытовой уклад. Мусульманам было запрещено изображать людей, животных, богов. В индусских храмах именно изображение (статуя) бога служит основным объектом поклонения. Мусульмане не могли переносить такого «варварства». Они неистово разрушали индусские храмы в Северной Индии не столько даже потому, что хотели искоренить язычество, сколько потому, что изваяния оскорбляли их эстетические чувства.
Мусульмане соблюдали пищевые запреты (запрет потребления свинины и вина), которые до этого были неизвестны в Индии.
Мусульмане практиковали затворничество женщин, что также было чуждо традиционным индусским взглядам.
Определенное взаимовлияние двух религий в течение Средних веков происходило. Прежде всего следует отметить роль ислама в развитии религиозных воззрений индусов. Получила некоторый импульс содержавшаяся в индуизме идея единого Бога. Под влиянием суфизма произошло также значительное оживление мистических направлений в индуизме (их иногда объединяют единым термином бхакти), которые в позднее Средневековье стали заметным культурным явлением, а одно из них (сикхизм) позже развилось в самостоятельную религию. Высокие касты, прежде всего раджпуты, стали практиковать затворничество своих женщин. Вино также стало нежелательным напитком для высших каст (правда, на сей раз за исключением раджпутов). Свинина для большинства индусов стала «нечистым» мясом.
Ислам, существуя в течение веков в индуистской стране, также претерпел ряд изменений. Индийские мусульмане восприняли индусские религиозные праздники (холи, дивали), хотя, конечно, не придавали им религиозного значения, некоторые элементы свадебного обряда. В среду мусульман проникли кастовые представления. Во-первых, они подразделились на «благородных» (ашраф, или шариф-зат) и «низких» (аджлаф). Благородными считались сайиды (потомки Пророка), моголы (они появились позже, в период Моголь-ской империи), патаны (т. е. те, кто вел свое происхождение от афганцев-пуштунов), шейхи. В категорию аджлаф вошли многие ремесленники, перешедшие в ислам, но сохранившие кастовое единство и прежние названия: джулаха (ткачи), тели (маслоделы), калал (виноделы), джоги (водоносы) и др. Конечно, мусульманские касты были не столь замкнутыми, как индусские. В их среде наблю
 II. Период Делийского султана 97
далась некоторая мобильность. Но статусность и иерархичность социальных групп стали неотъемлемой чертой индийских мусульман.
Правители Дели были суннитами. Из четырех мусульманских маз хабов (школ права) в Индии получил распространение самый терпимый в отношении иноверцев — ханифитский. Кроме того, значительные позиции в среде правящего слоя завоевывал суфизм. В Индии преимущественное распространение получили два суфийских ордена. Орден сухрвардие стал популярным в аристократической среде. Орден чиштие завоевывал сердца более широких масс. Один из шейхов этого ордена Ходжа Муиз-ад-дин Систани (1142-1236) прибыл в Дели уже в 1192 г. Он умер и похоронен в Аджмере, и его гробница до сих пор служит объектом паломничества как для мусульман, так и для индусов.
Выше говорилось о том, что суфизм повлиял на оживление течений бхакти в индуизме. Но влияние было обоюдным. Факт распространения суфизма в Индии говорит о том, что он здесь попал на благоприятную почву. Его мистическая направленность привлекала индусов, перешедших в ислам и знакомых с мистическими идеями бхакти. Находила отклик также суфийская проповедь добровольной бедности, отказа от активной деятельности. Иногда эта проповедь звучала как осуждение богатства и существующего общественного порядка.
Мусульмане в Индии не придерживались заповедей Пророка, запретившего потребление вина. Возможно, в данном случае дело было не во влиянии индусских обычаев, но известно, что многие султаны Дели были завзятыми пьяницами.
Можно сказать, что возник «индийский ислам», отличавшийся от канонического образца.
Хотя ислам, как уже говорилось, не смог «переварить» всю индусскую Индию, все же число мусульман в стране росло. Три основные категории населения принимали новую религию. Во-первых, горожане, особенно ремесленники, вынужденные приспособиться к тому, что их основным заказчиком стала военная мусульманская знать. Особенно много ремесленников, целыми бирадари (кастовыми группами того или иного города), перешло в ислам при султане Бал-бане (1266—1287). В городском населении оказалось со временем почти треть мусульман. Во-вторых, часть высших слоев индусского общества, стремившаяся сохранить в новых условиях прежние привилегии. Появились группы мусульман из брахманов, раджпутские мусульманские кланы, мусульмане-джаты и т. п. В третьих, искали в исламе избавления от кастового гнета низшие, особенно неприкасаемые касты.
4 Зак. 4094
98
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Большинство населения стало мусульманским в двух регионах — в Северо-Западной Индии и в Бенгалии. Исламизация Северо-Запада (Панджаб, Синд) вполне логична. Именно в этот регион постоянно накатывались все новые волны мусульман из-за пределов страны. Исламизация Бенгалии представляет определенную загадку. Выдвинуто два основных объяснения этого феномена. Одно из них заключается в том, что ийдуизм в этом районе к тому времени егце не сложился в столь прочный конгломерат культов, как в остальной Индии. Достаточно сказать, что до XII в. здесь правила династия Пала, махараджи которой были буддистами. Второе объяснение, по существу противоречащее первому, — здесь особенно многочисленны были неприкасаемые касты, которые и составили основной контингент новообращенных.
Политика султаната в отношении индусов. Непримиримость мусульман к вере «язычников» первоначально была безграничной. Мухаммад ибн-Касим, завоевав Синд, приказал насильственно обратить всех в ислам. За отказ мужчин старше 17 лет велено было убивать, а женщин и детей обращать в рабство. Первый делийский султан Кутб-ад-дин Айбак, по словам Джузджани, разрушил тысячу храмов и на их месте возвел мечети. Уже упоминалось, что Бахтияр Хилджи, один из гулямов, захвативший Бенгалию еще в 1200 г., взяв штурмом г. Бихар, приказал казнить всех брахманов, а они составляли, по словам хрониста, большую часть населения города.
Но уже в правление Илтутмыша (1211-1236) новые хозяева страны стали задумываться о том, что сплошной террор может быть опасен для них самих. Когда муллы продолжали настаивать на истреблении всех, кто не хочет переходить в ислам, Илтутмыш прислушался к своему вазиру Низам-ул-мулку Джунайди: «Индия только что завоевана, и мусульман [здесь] так же мало, как соли [в пище]. Если объявить индусам подобный приказ, они, возможно, объединятся, что приведет к всеобщему возмущению, и мусульмане, которых меньшинство, не смогут подавить это возмущение».
Решение было найдено в том, что индусы должны платить налоги — поземельный (харадж) и подушный (джизия). Первоначально землевладельцы-мусульмане пользовались привилегиями — платили половинную ставку хараджа. Но когда мусульманское население возросло, казна уже не могла идти на такие жертвы. Харадж стал одинаковым для землевладельцев всех религий. Осталась джизия как символ подчиненности индусов, своего рода выкуп за право сохранить свою веру. Понимали ее также и как плату за освобождение от воинской повинности, которую должен был нести каждый мусульманин. Ставки джизии зависели от состоятельности платель-
II. Период Делийского султана
99
гцика — 10, 20 или 40 танка в год. Не брали ее с беднейших, увечных, монахов и святых, с детей и женщин.
Но презрение к индусам со стороны правящих кругов сохранялось. Муллы страдали от сознания того, что индусы живут слишком вольготно под сенью правоверных правителей. Когда Ала-ад-дин (1296-1316) искал обоснование для введения высокого налога на райятов, он обратился за советом к казию. Тот выразился так: «Они называются плательщиками дани, и, когда сборщик налогов требует у них серебра, они должны беспрекословно и со всяческим смирением и уважением предлагать золото. Если сборщик налогов захочет плюнуть в рот индусу, последний должен, не колеблясь, открыть свой рот... Сам Бог приказал их всячески унижать, поскольку индусы являются самыми смертельными врагами пророка... Пророк сказал, что они должны либо принять ислам, либо их надо убивать или отдавать в рабство, и собственность их должна быть конфискована государством».
Однако сам Ала-ад-дин не был ревностным мусульманином. Именно при нем стали назначать индусов губернаторами и принимать индусских раджей при дворе. В Дели появилось много богатых индусов. Дело не в том, что их раньше не было, а в том, что они перестали бояться демонстрировать свое богатство.
Крупные раджпутские государства в ходе завоевания были уничтожены. Но остались вассальные княжества в Раджпутане, а кроме того, сохранились мелкие владения раджпутских князей с титулами рао, рават, рана практически во всех провинциях, казалось бы прочно контролируемых военачальниками султана. Об их существовании мы узнаем не только из сообщений об их восстаниях против султаната, но и из сведений об участии их отрядов в войсках государства. Иногда индусы или только что обращенные проникали в высшие эшелоны власти.
При сыне Ала-ад-дина Кутб-ад-дине Мубараке (1316-1320) власть захватил Хусроу, перешедший в ислам неприкасаемый. В 1320 г. он сам стал султаном под именем Насир-ад-дин Хусроу-шах. Правда, ему удалось продержаться на троне лишь несколько месяцев.
В Бенгалии в 1414 г. власть захватил брахман Ганеш, имевший титул раджи. Его сын принял ислам, стал Джалал-ад-дином Мухам-мад-шахом — и стал преследовать индусов. Правда, это ему не помогло, его также быстро свергли.
При Фируз-шахе (1351-1388) началась мусульманская реакция. Преследовали индусов и шиитов. Обязанность уплаты джизии была распространена на брахманов. Но это продолжалось недолго.
100
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Еще один период религиозных преследований отмечается при султане Сикандаре Лоди (1489-1517).
В целом можно сказать, что процесс установления определенного равновесия между индусами и мусульманами в период султаната проходил, хотя и очень сложно.
«Династия» гулямов
Кутб-ад-дин Айбак принял титул султана в 1206 г. Однако ему пришлось отстаивать свою власть от других наследников Шихаб-ад-дина Гури. Он не успел консолидировать государства до своей смерти в 1210 г.
К власти пришел его зять Шамс-ад-дин Илтутмыш. Он и стал подлинным создателем мощного государства в Северной Индии. При нем Дели превратился в крупный город. Его называли Хазрат-и Делхи («Великий Дели») или просто Шахр («Город»). Был построен знаменитый минарет Кутб-минар, названный так в честь жившего поблизости мусульманского святого Кутб-ад-дина Бахтияра Каки. Этот минарет до сих пор одна из достопримечательностей Дели, символ этого города.
Илтутмыш ввел единую монетную систему, просуществовавшую до середины XVI в. (серебряную монету танка и медную — джи-тал).
Илтутмыш уничтожил других претендентов на наследство Гуридов и сумел оказать сопротивление монголам Чингисхана, которые впервые появились на границе Индии в 1221 г. Более того, воспользовавшись тем, что монголы разбили всех северо-западных соседей Султаната, Илтутмыш присоединил к своим владениям Панджаб и Синд.
Монголы были угрозой для Индии еще долгое время. Чтобы дать представление об этой угрозе, мы несколько отойдем от хронологии и расскажем о дальнейших событиях, связанных с монголами.
В 1279 г. Балбану пришлось отразить еще одно вторжение, правда, он справился с этим успешно.
При Джалал-ад-дине Хилджи (1290-1296) был отражен еще один поход монголов во главе с внуком Чингисхана Хулагу. Часть монгольских отрядов при этом перешла на сторону султаната. Этих монголов стали называть «новыми мусульманами», и им были выделены земли для поселения вблизи Дели.
Но они оказались беспокойными подданными и в 1297 г. восстали. Восстание было подавлено с большой жестокостью, половину восставших вырезали.
II. Период Делийского султана
101
В 1299 г. 200-тысячная монгольская армия разгромила отряды наместника Пенджаба Зафар-хана и дошла до Джамны. Здесь За-фар-хан сумел их остановить, но сам при этом погиб.
В1303 г. 120-тысячная монгольская армия вновь дошла до Дели. Султану Ала-ад-дину пришлось вернуться из-под Читора, где он вел осаду города. Но он ничего решительного не смог сделать, а лишь отсиделся со своим отрядом в крепости Сири. Монголы, разграбив неукрепленную часть Дели, сами ушли, а Ала-ад-дин занялся реформой армии и всей экономической системы Султаната, о которой мы расскажем позже. Наместником Пенджаба был назначен самый способный из его генералов Гази Малик (который впоследствии стал султаном Гийяс-ад-дином Туглаком).
В 1304 г. Гази Малик и другой знаменитый генерал того времени Малик Кафур организовали отпор еще одному набегу.
Но в 1306 г. монголы появились вновь. На сей раз победа над ними оказалась более внушительной. Около 50 тыс. монголов были взяты в плен и безжалостно перебиты.
Последнее нападение монголов на Индию произошло в 1307-1308 гг. Оно также было отбито. Чтобы окончательно решить «монгольский вопрос», Ала-ад-дин приказал вырезать оставшихся 30 тыс. «новых мусульман».
Мы видим, что монгольская угроза висела над Индией почти 80 лет. Она оказала значительное влияние на всю внутреннюю политику государства и даже его устройство.
Вернемся к Илтутмышу. Ему удалось покорить также Центральную Индию. Гораздо труднее далось подчинение Бенгалии. В1225 г. он принудил к подчинению Хисам-ад-дина, но как только его армия ушла обратно, наместник снова восстал. В1227 г. он был убит в результате дворцового переворота. В1229 г. власть захватил Ихтий-яр-ад-дин Балка. Ему удалось получить инвеституру от халифа, но в 1230/31 г. Илтутмыш покончил с независимостью Бенгала. Правда, лишь на время.
Империя Илтутмыша все еще была крайне неустойчивой. Не было регулярного административного деления. Приближенные назначались наместниками в разные регионы, границы которых не были точно определены. Каждый наместник думал о том, как бы получить независимость. Внутри правящей группы не было единства. Прежние гулямы Гуридов и их потомки считали Делийский султанат своим общим достоянием и соглашались подчиняться султану только как «первому среди равных ». Это была сплоченная группа («40 семейств», как их называли) тюрок по этническому происхождению, суннитов по религии, воинов по склонностям, стремившаяся диктовать свои условия. Существовала особая должность
102
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
наиб-и мамлакат, или наиб-улъ-мулк, что-то вроде регента, который должен был контролировать султана от имени «знати». Им противостояла группа мусульман, прибывшая чуть позже, иранцев по языку (таджиков и афганцев), часто шиитов по религии, гораздо более образованных, способных к административной работе. Их позиции поддерживало то, что персидский язык был придворным, литературным и официальным. Но в армии господствовал тюркский язык, а Делийский султанат был прежде всего военным государством. При Илтутмыше первая группа имела еще полное преобладание. Позже при дворе постепенно возрастала роль персов.
Илтутмыш считал, что его сыновья неспособны эффективно править и склонялся к тому, чтобы ему наследовала дочь Раззия. Она воспитывалась как юноша, ходила в мужской одежде, ездила верхом, стреляла из лука. Но после смерти Илтутмыша в 1236 г. «знать», т. е. «40 семейств», возвела на трон его сына Рукн-ад-дина Фиру-за — безвольного нерешительного юношу, погрязшего в удовольствиях. Фактически правила его мать Туркан, бывшая наложница. В провинциях начались волнения. В Ауде восстал второй сын Илтутмыша Гийяс-ад-дин Мухаммад.
В этот момент «горожане Дели» впервые сыграли роль в политической борьбе. Толпа казнила Рукн-ад-дина и его мать и провозгласила султаном Раззию. Дело в том, что слово «султан» не имеет женского рода. Так она и подписывала документы, так чеканили надписи на монетах: «султан Раззия». Приход к власти женщины в мусульманской стране в то время был, конечно, экстраординарным событим. В истории Индии больше таких примеров нет.
Сначала ее трон на приемах ставили за занавеску, и она отдавала распоряжения, невидимая присутствующим. Но затем она отбросила все условности. Характер Раззии был достаточно тверд, чтобы удержать власть, и ей удалось подавить несколько восстаний. Но «знать» стало раздражать то, что она завела себе любовника — эфиопа Джамал-ад-дина Якута. Начались новые восстания. Одно из них, восстание наместника Бхатинды Ихтийяр-ад-дина Алтуния, оказалось удачным. Он захватил Раззию в плен. Якут был убит.
Султаном был провозглашен Муиз-ад-дин Бахрам, младший сын Илтутмыша. Реальная власть сосредоточилась в руках лидера «знати» Айтегина. Бахрам тяготился опекой Айтегина и в июле 1240 г. организовал его убийство.
Тогда Алтуния решился на авантюрный шаг. Он освободил Раззию, женился на ней и уже в качестве мужа законного султана организовал поход на Дели. Поход был неудачен. Войска супругов были разбиты. Алтуния и Раззия бежали, но по дороге были убиты какой-то разбойничьей шайкой. Бахрам-шах процарствовал еще два
II. Период Делийского султана ЮЗ
года. Ему наследовал внук Илтутмыша Рукн-ад-дин Фируа (1242-1246), а затем младший сын Илтутмыша Насир-ад-дин Махмуд (1246-1266). Тюркская знать меняла султанов по своей прихоти. Авторитет Делийского двора падал. Отложились Панджаб, Бихар, Бенгалия. Восстали многие индусские князья.
В это смутное для государства время на передний план выдвинулся Улуг-хан, бывший раб Илтутмыша. Его биография неординарна. Сын темника, т. е. командующего 10 000 воинов, генерала, если применить современную терминологию, он был в детстве захвачен в плен монголами, продан в рабство в Багдаде. Хозяин привез его в Дели на продажу, где его и купил Илтутмыш. Уже в правление своего хозяина он стал известен как искусный военачальник. При Насир-ад-дине он одержал несколько побед над монголами, стал наиб-и мамлакат, т. е. вторым лицом в государстве, женил султана на своей дочери и фактически управлял вместо него.
После смерти султана, своего зятя, Улуг-хан объявил себя султаном под именем Гийяс-ад-дина Балбана (1266-1287). Всего Бал-бан в качестве регента, а затем султана управлял государством около 40 лет.
Он не хотел мириться с засильем «40 семейств» и постарался расколоть их, восстанавливая одни семьи против других и уничтожая их постепенно. Став султаном, он попросту отравлял видных представителей тюрок. Будучи по происхождению тюрком, он попытался связать себя с персидской культурой, возведя свою генеалогию к Афрасиабу, тюркскому герою (или антигерою) иранского эпоса. При дворе был введен персидский церемониал. Его пристрастие ко всему иранскому проявилось в том, что он дал своим внукам персидские имена: Кайкубад, Кайхусру и Кайкаус. Султан восседал на троне в высокой короне, так что от верха короны до конца бороды был ровно 1 метр. Проповедовал идею о божественном происхождении царской власти. Пышность своего двора Балбан подчеркивал также тем, что окружал себя поэтами, артистами, учеными, богословами.
Балбан попытался ввести зачатки административной системы. Таковыми служили тханы — опорные пункты, установленные на определенном расстоянии один от другого, с военным отрядом, главным образом из афганцев. Солдаты и офицеры такого отряда получали поблизости земли для своего пропитания. Были предприняты меры по вырубке лесов и прокладке дорог. Повсюду имелись тайные информаторы (бариды), докладывавшие султану с мест о всех неблагонадежных лицах. Бариды наводили страх на всех знатных лиц, но если они не сообщали вовремя о заговорах, их самих жестоко умерщвляли. Была объявлена «борьба за справедливость». В рамках
104
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
этой кампании Балбан приказал, например, засечь до смерти наместника Бадауна за то, что тот засек своего слугу.
Одно из мероприятий султана свидетельствует о том, что он пытался навести порядок в выдаче военных ленов (икта, земельных наделов за военную службу), и о том, что это в общем не удалось. Султану доложили, что 2 000 солдат-тюрок, получивших мелкие икта еще при Илтутмыше,' либо состарились и уже не служат, либо умерли и их земли перешли к наследникам. Султан приказал такие икта конфисковать. Однако за эту группу иктадаров вступились многие вельможи, в том числе котвал Дели Малик Фахрутдин. Султану пришлось отменить свой приказ.
После смерти Балбана тюркская знать решила взять реванш. При дворе боролись две группировки: шамси (тюрки-рабы, связанные с семьей Шамс-ад-дина Илтутмыша) и балбани (сторонники семьи Балбана). Сын Балбана Бугра-хан правил в это время Бенгалией и не захотел занять трон в Дели. Бенгалия стала независимым государством со столицей в Лакхнаути. Тогда знать посадила на трон внука Балбана 17-летнего Кайкубада, намереваясь при нем сохранить контроль над реальной властью. Но Кайкубад приблизил к себе зятя котвала Дели перса Низамуддина, который продолжал планомерно вырезать тюркскую верхушку. Низамуддина удалось отстранить и отравить, но тогда Кайкубад призвал ко двору Фируз-шаха Хилджи, тоже перса. Кайкубад был отравлен, началась борьба за контроль над властью между тюрками и персами, которая закончилась победой Хилджи. Он стал султаном под именем Джалал-ад-дина.
Так закончилась череда султанов, которые были или считали себя гулямами Гуридов. Хотя они не представляли собой династию в собственном смысле слова, в литературе принято называть их «династией гулямов».
Династия Хилджи
Джалал-ад-дин Фируз Хилджи стал султаном, когда ему было уже около 70 лет. Он отличался мягкостью и милосердием. Восстания вассалов, неизбежные в начале каждого царствования, он, конечно, подавлял, но после этого обычно прощал восставших. Единственный завоевательный поход султан совершил в Раджпутану, где осадил крепость Рантхамбхор, принадлежавшую ране (князю) Ме-вара. Однако, встретив отчаянное сопротивление раджпутов, он снял осаду и вернулся в Дели, объяснив придворным, что не в силах пролить ни капли мусульманской крови ради приобретения мирских
II. Период Делийского султана
105
благ. Впрочем, именно при нем было отбито одно из наиболее опасных нападений монголов.
Его племянник и зять Али Гуршасп, принявший затем имя Ала-ад-дин Хилджи, наместник в Каре, был человеком совсем иного склада — амбициозным и жестоким. Он получил разрешение от султана продолжить завоевание Декана на свой страх и риск. В 1293 г. он вторгся в Малву, где сохранялось государство Парамаров. Индусские государства Декана продолжали враждовать друг с другом, поэтому их можно было захватывать и грабить по одиночке. Особенно удобно для захватчиков было то, что индусские правители имели обыкновение накапливать богатства в своих дворцах. Чтобы обрести огромные богатства, достаточно было захватить дворец махараджи и вывезти его содержимое. Ала-ад-дин захватил столицу Парамаров г. Бхилсу и награбленные богатства повез своему дяде в Дели. Султану понравились активность племянника и его видимая преданность. Удел, которым управлял Ала-ад-дин, был расширен. В 1294 г. султан разрешил ему совершить еще один поход в Малву, чтобы завоевать г. Чандери. Однако у Ала-ад-дина были более далекие планы. Он решил неожиданно напасть на Девагири, столицу государства Ядавов.
Напомним, что на Декане и в Южной Индии в это время враждовали между собой несколько крупных и мелких государств: Чаулу-кьев в Гуджарате, Ядавов в Западном Декане на территории современной Махараштры, Какатьев — в Восточном Декане, Восточных Гангов в Калинге (Орисса), Хойсалов в Карнатаке, Пандьев в Тамилнаде. Походы Ала-ад-дина, а затем его генералов все дальше на Юг не заставили эти государства оставить внутренние распри и объединиться против общего врага.
Поход 1294 г. на Девагири был особенно удачным. Имея всего 8 тыс. всадников, Ала-ад-дин разбил во много раз превосходящее войско Рамачандры и с огромной добычей отступил в свои владения в Каре. Он пригласил своего дядю приехать к нему и получить богатства, вывезенные из Девагири. Султана предупреждали, что его племянник задумал недоброе, но султан не поверил и поехал на встречу. Он был коварно убит, и Ала-ад-дин провозгласил себя султаном. Сыновья Джалал-ад-дина пытались помешать захвату Дели Ала-ад-дином, но действовали каждый сам по себе. Ала-ад-дин шел к Дели, щедро раздавая золото, и высланные против него армии переходили на его сторону. Короновавшись в Дели 3 октября 1296 г., Ала-ад-дин послал армию в Мултан, куда бежали его двоюродные братья. Они и верные им придворные были ослеплены. Вдова Джалал-ад-дина была заключена в тюрьму. Новый султан тут же казнил всех тех, кого ему удалось подкупить во время похода на Дели.
106
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Он здраво рассудил, что тот, кто предал однажды, может предать и еще раз.
Правление Ала-ад-дина отмечено прежде всего широкими завоеваниями. После Илтутмыша делийские султаны не предпринимали дальних завоевательных походов.
Уже в 1297 г. брат султана Улуг-хан и Нусрат-хан были отправлены на завоевание Гуджарата. Последний правитель династии Ваг-хелов Карна II потерпел поражение, и Гуджарат стал провинцией султаната.
В 1299-1301 гг. те же генералы были отправлены на подчинение стратегически важной крепости Рантхамбхор, центра владений князя, который претендовал на происхождение от Притхвираджа Чау-хана и вел себя независимо. Этот поход оказался гораздо труднее. Раджпуты нанесли мусульманам поражение, Нусрат-хан был убит, Улуг-хану пришлось отступить. Следующий поход Ала-ад-дин возглавил сам. Он осадил Рантхамбхор и взял его после годовой осады, и то только из-за измены одного из приближенных раджпутского князя. Изменник был немедленно казнен. Следует отметить несгибаемую волю султана. Пользуясь долгим отсутствием Ала-ад-дина в столице, придворные и вассалы в провинциях устроили за этот год несколько заговоров и восстаний. Но он не снимал осады, надеясь на верных ему военачальников. И те действительно справились с мятежниками.
По возвращении из-под Рантхамбхора Ала-ад-дин провел ряд мер, которые, по его мнению, должны были предотвратить в дальнейшем восстания знати. Были отобраны прежние земельные пожалования духовенству и обложены налогом те владения, которые были ранее от него освобождены. Знати были оставлены лишь те владения, которые приносили несколько тысяч танка. Султан создал разветвленную систему шпионажа. Соглядатаи докладывали лично ему о всех действиях и разговорах придворных и губернаторов. Как пишет историк, «система доносов достигла таких масштабов, что знатные лица не осмеливались разговаривать даже в самых безлюдных местах, а если им надо было о чем-либо поговорить, они обменивались знаками». Ала-ад-дин не был ревностным мусульманином, но использовал одну из заповедей ислама, чтобы запретить вельможам употребление спиртных напитков. Он считал, что все заговоры возникают именно во время пьяных застолий. Султан сам перестал пить. Все запасы вина было приказано вылить на улицу. Улицы Дели от вылитого на них вина превратились в грязные канавы. Правда, потом были сделаны послабления: знатным людям разрешили пить, но только дома и в одиночку. Пиры в домах можно было проводить только по разрешению султана и без вина. Браки
II. Период Делийского султана
107
между членами знатных семей могли заключаться также только по разрешению султана. Ала-ад-дин пытался предотвратить возникновение клик родственных семей. Все эти меры позволили Ала-ад-дину продолжить завоевания, которые требовали содержания огромной армии. Кроме того, напомним, что в это время продолжала сохраняться внешняя угроза в лице монголов. Для обороны северо-западных рубежей тоже требовалась армия. Чтобы содержать много воинов, нужно было меньше платить каждому из них. Но для этого было необходимо, чтобы цены на базарах, где воины приобретали продовольствие и амуницию, стали низкими. Для решения этой проблемы Ала-ад-дин провел налоговую реформу и ввел рыночное регулирование. Подробно об этих реформах будет рассказано ниже, поскольку они очень показательны для понимания всей экономической системы султаната. Здесь достаточно объяснить их суть. Был введен высокий налог в натуре. По словам хрониста, ставка налога достигала половины урожая. Возможно, что это некоторое преувеличение. Была организована доставка зерна в столицу и другие крупные города, где оно попадало на правительственные склады. Базарные цены на основные продукты потребления воинов были декретированы. Кроме того, купцов принудительно заставляли скупать у крестьян оставшееся у них зерно и везти на базар. За продажу по ценам выше установленных властью полагались серьезные наказания. А если все же не удавалось удержать цены на низком уровне, правительство выбрасывало на рынок зерно из своих складов и сбивало цены уже экономическими мерами. Все это позволило создать армию, достаточную для амбициозных планов султана.
В 1303 г. он решил подчинить Мевар. Ала-ад-дину пришлось осаждать тогдашнюю столицу Мевара крепость Читторгарх (Читор) 7 месяцев. Только когда силы осажденных иссякли, они совершили джаухар (подожгли крепость, чтобы в огне погибли женщины и дети), бросились на нападавших и все пали в бою. Мевар был объявлен провинцией султаната, но удерживать его силой было невозможно. Ала-ад-дину пришлось вернуть ему автономию, посадив на престол одного из потомков прежнего князя, взяв его на службу в качестве военачальника. Мевар недолго оставался вассалом султаната.
В1305 г. была присоединена Малва. Не совсем ясно, какое именно государство было при этом уничтожено.
В 1306 г. состоялся первый поход на юг армии под руководством Малика Кафура. Это был эфиопский раб-евнух, когда-то приобретенный Нусрат-ханом на базаре в Камбее. Он выдвинулся при дворе, стал наибом, т. е. вторым лицом в государстве, и затем сыграл исключительную роль в завоевательных походах. Снова был оккупирован
108
Л. Б. Алаев, Средневековая Индия
Девагири. Рамачандра подчинился, получив от султана титул райи райана («вождь вождей»).
В 1308 г. он оказал Малику Кафуру помощь, когда тот направился на завоевание Варангала. Осада была трудной. Но в 1310 г. Пратапарудра II Какатья сдался, выплатил громадную контрибуцию и согласился платить дань султанату.
Среди прочей добычи Малик Кафур привез султану знаменитый алмаз Кох-и-нур, который оставался в сокровищнице правителей Дели до 1739 г., когда его захватил Надир-шах, правитель Персии. После смерти Надира Кох-и-нур оказался у Ахмад-шаха, основателя афганского государства, потом попал в сокровищницу махараджи Пенджаба Ранджит Сингха. Англичане, оккупировав Пенджаб в 1849 г., захватили и этот алмаз, и Ост-Индская компания преподнесла его королеве Виктории. С тех пор пошла поговорка: «Индия — самый крупный алмаз в короне Британской империи».
В 1310-1311 гг. состоялся третий поход Малика Кафура на юг. На сей раз пришла очередь Хойсалов и Пандьев. Правитель государства Хойсалов Баллала III не ожидал нападения и не оказал серьезного сопротивления. Столица г. Дварасамудра была разграблена. Баллала согласился платить дань. Без сопротивления пала и столица Пандьев г. Мадурай. Там была захвачена еще более богатая добыча. Малик Кафур дошел до Рамешварама — священного города вишнуитов и шиваитов на мысе полуострова, выдающегося в сторону Шри Ланки. Его постигла та же участь. Почти вся Индия принадлежала султанам Дели. Это было второе (после времени Ашоки) политическое объединение всего субконтинента. Объединение продержалось еще несколько лет, но затем Индия вернулась к своему обычному состоянию политической раздробленности.
В последние годы жизни Ала-ад-дин болел, попал в полную зависимость от Малика Кафура. Знать была недовольна всевластием временщика. Начались восстания в разных частях страны. Старый султан наблюдал постепенный распад государства, созданного неимоверными усилиями.
После смерти Ала-ад-дина 2 января 1316 г. Малик Кафур посадил на престол младшего сына султана Шихаб-ад-дина Умара. Но недовольство зрело, и знати удалось убить евнуха. Третий сын Ала-ад-дина по имени Мубарак сначала стал регентом при своем брате Шихаб-ад-дине, а затем, в апреле 1316 г., ослепил его и сам занял престол.
Он отменил многие из наиболее непопулярных мер своего отца, в том числе регулирование цен, вернул некоторые конфискованные земли. Была прекращена слежка за придворными. Хронист со вздохом облегчения пишет, что никто уже не боялся услышать: «Делайте
II. Период Делийского султана
109

это и не делайте этого, говорите так, а не эдак, это прячьте, а это нет, ешьте то, и не ешьте этого, продавайте это, но это не продавайте» . Но молодой султан увлекся всякого рода удовольствиями и стал игрушкой в руках нового временщика по имени Хусроу — индуса-неприкасаемого по происхождению, принявшего ислам. Империя все еще была сильна. Восстания подавлялись, Хусроу совершил еще один поход на юг, вплоть до Мадурай, и вернулся с богатой добычей. Вскоре после этого он организовал убийство Мубарака и провозгласил себя султаном под именем Насир-ад-дина Хусроу-шаха.
Новый султан окружил себя лицами такого же происхождения, что и он сам, т. е. бывшими неприкасаемыми. Этого уже правоверные мусульмане вынести не смогли. Хусроу продержался у власти всего несколько месяцев и в сентябре 1320 г. был свергнут и убит Гази Маликом, одним из самых известных военачальников Ала-ад-дина, прославившегося в войнах с монголами. Делийская знать с готовностью провозгласила его султаном. Он принял имя Гийяс-ад-дин Туглак.
Династия Туглаков
Гийяс-ад-дин имел довольно обычное в то время для мусульманских правителей происхождение: его отец был рабом султана Бал-бана, а мать — индуской из касты джатов. Он правил довольно милостиво. Вознаградил должностями и землями тех, кто привел его к власти, конфисковал деньги, розданные Хусроу своим приближенным, поощрял развитие сельского хозяйства, при нем было проры-* то несколько оросительных каналов. Историки того времени сооб-.? щают, что налоги при нем были низкими.
I	Рядом со старым Дели Гийяс-ад-дин возвел собственную кре-
пость, которую назвали Туглакабадом. Сохранились легенды о его богатстве. Ибн Баттута передает эти легенды: будто бы дворец Гий-яс-ад-дина был сложен из позолоченных кирпичей, а во дворе был бассейн, куда он сливал расплавленное золото.
При нем была наконец присоединена к султанату территория государства Какатьев, подчинена Бенгалия. Эта область составляла самостоятельное государство, как уже говорилось, с 1287 г. Ею правили сын Балбана Бугра-хан и затем его наследник до 1301 г. Власть захватил некий узурпатор под именем Шамс-ад-дин Фируз-шах. После его смерти в 1322 г. в Бенгалии началась смута, которой и воспользовался Гийяс-ад-дин. В 1324 г. ему удалось разбить одного < из претендентов на бенгальский престол и подчинить другого. Сул-| тан возвращался в Дели с богатой добычей.
110
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
По дороге его поджидал любимый сын Джауна-хан. Для приема султана был сооружен специальный павильон, устроенный так, что даже при слабом прикосновении к одному из его столбов он полностью обрушивался. Усадив отца в павильон, сын устроил шествие слонов вокруг павильона. Один из слонов дотронулся до злополучной колонны, и павильон придавил султана. Произошел несчастный случай. Джауна-хан стал султаном под именем Мухаммад Туглак.
Его правление изобиловало необычными решениями, значительными свершениями и полной нелогичностью. Барани, который наблюдал его вблизи, писал чуть витиевато, но недвусмысленно: «Я должен заметить, что султан Мухаммад был одним из чудес творения. Противоречивость его качеств выходила за рамки всякого понимания и здравого смысла». Он был набожным суннитом, образован, увлекался логикой, философией, астрономией, математикой, естествознанием. Был весьма искусен в стихосложении и каллиграфии, физических упражнениях и охоте, в военном деле. Не увлекался вином, был щедр. Но не отличался осторожностью, расчетливостью, часто впадал в гнев и был, как обычно в то время, крайне жесток.
Начать ему пришлось, как и другим султанам, с подавления восстаний. Справившись с этим, султан решил перенести столицу из Дели в приблизительный географический центр своих владений — в Девагири, который по этому случаю был переименован в Доулата-бад. Жителям Дели в 1326 г. было приказано, всем без исключения, переехать в новую столицу. Власть предприняла некоторые меры, чтобы этот переезд несколько облегчить — дорога из Дели в Доула-табад была обсажена деревьями, дававшими тень, вдоль нее были выстроены постоялые дворы, где можно было получить пищу и воду. Барани сообщает, что будто бы в Дели и его окрестностях не осталось буквально ни одного человека, ни собаки, ни кошки. Скорее всего, это лишь легенда. Мухаммад, наверное, заставил переселиться только своих приближенных. Ибн-Баттута описывает Дели как довольно процветающий город.
Перенос столицы был, конечно, мерой непродуманной. Дели служил естественным центром для мусульманского государства. Оттуда было сравнительно близко до северо-западной границы, которая постоянно требовала внимания. С Бенгалией его связывал водный путь. Да и мусульман в Северной Индии было больше. Доулатабад же не имел надежных путей сообщения с окраинами, городские мусульмане в нем жили в окружении враждебного индусского населения. Через несколько лет Мухаммад отказался от идеи о переносе столицы и вернулся со своим двором в Дели.
II. Период Делийского султана
111
Извечную проблему всех правительств — нехватку денег в казне — Мухаммад попытался решить оригинальным способом. Он стал выпускать медные и бронзовые монеты, по номиналу равные серебряным и золотым. Однако качество государственных денег было таким, что любой мог начеканить при наличии металла сколько угодно монет. А медной посуды в домах было достаточно. И вот, по словам хрониста, каждый дом превратился в монетный двор. Все стремились расплачиваться медными монетами, а золото и серебро припрятывать. Торговля была почти полностью парализована. Султану пришлось отменить свое решение и выкупить у населения медные монеты за золотые и серебряные. Казна была полностью опустошена.
Мухаммад задумывал походы в Гималаи и на запад — на покорение Хорасана и Ирака. Для этой цели была собрана невиданная по тем временам армия в 370 тыс. человек. Но деньги на содержание такой армии вскоре кончились, и армию пришлось распустить.
Все эти расходы можно было возместить только жестоким налоговым прессом. Барани считал, что налоги в Двуречье Ганга и Джамны были «увеличены в десять и в двадцать раз». «Для того чтобы провести в жизнь план султана, его каркуны (здесь — налоговые чиновники. — Л. А.) ввели такие налоги, которые совершенно разорили райятов. Налоги эти взыскивались с такой строгостью, что райяты были доведены до полного разорения и нищеты. Те, кто жил зажиточно и владел имуществом, поднимали восстания. Страна была разорена, и количество обрабатываемой земли резко сократилось. Крестьяне из отдаленных провинций, до которых доходили слухи о судьбе населения в Двуречье, опасаясь, что такие же требования будут предъявлены и к ним, отказывались повиноваться и бежали в леса». Страдали не только райяты. Несколько раз султан заставлял вельмож вносить крупные суммы в казну для оплаты своих походов и иных замыслов. Мухаммаду приходилось все время бороться с неповиновением местного населения и подавлять восстания наместников.
Империя начала распадаться.
Еще к концу правления Ала-ад-дина Хилджи восстановил свою независимость Мевар. В 1335 г. отделился Тамилнад. Там образовался Мадурайский султанат. В 1339-1340 гг. вновь стала независимой Бенгалия. С 1339 г. возник мусульманский султанат в Кашмире. В 1336 г. появились город и индусское государство Виджая-нагар, отрезавшее всю Южную Индию от центров мусульманской власти. В Доулатабаде в 1340-х гг. созрел заговор шиитов, которые основали государство Бахмани, охватившее собственно Декан, после чего Делийский султанат по существу вернулся к границам, которые
112
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
были до завоеваний Ала-ад-дина Хилджи. Также в середине XIV в. стал независимым Синд.
20 марта 1351 г. Мухаммад Туглак неожиданно умер. Барани ехидно замечает: «Правитель избавился от своего народа, а народ — от своего правителя».
Его двоюродный брат Фируз-шах Туглак, правивший затем до 1388 г., был полной противоположностью Мухаммада. Рассудительный, милосердный, богобоязненный и не воинственный, он был жесток к индусам (распространил обязанность уплаты джизии на брахманов) и к шиитам, но мягок к своим военачальникам и чиновникам. Прежде всего он вернул все те владения, которые когда-то конфисковал Ала-ад-дин. Объявил, что военные лены (икта), выдававшиеся на время службы, будут теперь наследственными. По словам Афифа, Фируз «посвятил себя щедрости и благу мусульман, распределяя деревни и земли среди своих приближенных». Налоги были уменьшены. Правда, к концу жизни он стал страдать старческим слабоумием, но его терпели на троне, поскольку он никому не мешал.
Завоевания он тоже совершал. Так, он захватил Тхатту, т. е. попытался утвердиться в Синде. Но два похода в Бенгалию окончились безрезультатно. После этого Фируз объявил об окончании завоеваний и о том, что отныне задачей армии будет только подавление восстаний.
Он основал несколько городов (Джаунпур, Фирузабад, Фатхабад), провел пять каналов и таким образом значительно расширил фонд орошаемых земель неподалеку от столицы, насадил сады близ Дели. Вспоминают его сейчас еще и потому, что он приказал привести в Дели и установить в своей резиденции колонну из серого гранита со старинными надписями. Она до сих пор там стоит. Потом выяснилось, что на ней выбита надпись Ашоки — т. е. один из наиболее древних памятников письменности в Индии.
После его смерти в сентябре 1388 г. началась смута. Султаном хотели стать многие. Его внук Гийяс-ад-дин Туглак-шах II наследовал трон, но в феврале 1389 г. был убит людьми Абу Бекра, двоюродного брата. Новый султан через несколько месяцев был свергнут сыном Фируз-шаха Насир-ад-дин Мухаммад-шахом. Начались восстания в провинциях, с которыми Насир-ад-дин не мог справиться. В январе 1394 г. он умер. Его сын и преемник Ала-ад-дин Сикан-дар-шах умер через два месяца после смерти отца. Султаном стал его брат Насир-ад-дин Махмуд-шах.
Империя продолжала распадаться. В 1388 г. стал независимым Хандеш. В1394 г. провозгласил независимость Джаунпур. В1396 г. возник Гуджаратский султанат.
II. Период Делийского султана ИЗ
В момент наибольшего ослабления Делийского султаната на его северо-западных границах появился грозный завоеватель — Тимур, покоривший к тому времени Среднюю Азию, Афганистан, Иран и Ирак. В декабре 1398 г. он разбил армию Насир-ад-дина Махмуда и без труда занял Дели. Сначала он обещал пощадить жителей. Но воины Тимура стали грабить и издеваться над жителями, и те восстали. Восстание было подавлено самым жестоким образом. Из голов жертв складывали пирамиды. Ремесленников отправили в столицу Тимура Самарканд. Оставшиеся в живых были розданы воинам в рабы.
Тимур ушел из Индии в марте 1399 г., оставив Северную Индию полностью разоренной. Султан Насир-ад-дин вернулся в опустевший Дели. Его министр Маллу попытался восстановить единство государства, по крайней мере в пределах Двуречья Ганга и Джамны и Панджаба, но все было тщетно. В 1413 г. султан умер, а в следующем году власть захватил Сайид Хизр-хан — один из вельмож, перешедших на сторону Тимура во время его похода.
Социально-экономический и политический строй Делийского султаната в период его расцвета
Государственный строй
В период султаната страной правила инонациональная и иноконфессиональная военная организация. Все государственные служащие считались военными, им поручалось выполнение и гражданских, с современной точки зрения, обязанностей. У Балбана была 200-тысячная армия в центре, не считая армий на юге и на западе. Он будто бы говорил своему сыну: «Считай, что расходы на армию не могут быть чрезмерными». Военачальники назначались наместниками в завоеванные области, которые были как бы провинциями государства, хотя регулярного административного деления первоначально не было. «Провинция» (амлак)и «военный лен» (икта) первоначально выступали как синонимы. Владелец икта должен был поддерживать порядок на вверенной ему территории, осуществлять суд, собирать налоги и на собранные таким образом средства содержать военные отряды и являться с ними по требованию султана.
Из упоминающихся в тогдашних исторических сочинениях терминов, могущих означать титулы или должности, современные исследователи конструируют следующую структуру центрального «правительства». Оно состояло из нескольких «министров».
114
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Вакил-и-дар— «министр двора». «Министерство двора» традиционно состояло из 36 ведомств, «мастерских» (кархана). Среди них при султане Фируз-шахе упоминаются слоновник, конюшня, верблюжатник, кухня, кладовая, склады знаков отличия, ковров, одежды, мастерская по изготовлению свечей. При других султанах упоминаются также мастерские шелкоткацкая, вышивания, по производству оружия, осадных орудий и т. п. На содержание всех этих служб тратились большие деньги. Во главе каждой из них стоял придворный высокого ранга.
Почти равный ему по значению и рангу пост занимал амир-и-хад-жиб, или барбак, — распорядитель церемоний. У него имелся штат хаджибов. Эта группа практически изолировала султана от дел.
Во главе гражданской администрации стоял вазир. Он ведал финансами, сбором налогов и назначениями на посты. Его ведомство называлось диван-и-визарат.
Садр-ус-судур, он же кази-и-мумалик, выступал сразу в двух лицах: руководил как диван-и-каза (судебное ведомство), так и диван-и-рисалат (религиозные дела, поддержка ученых и святых).
Ариз-и-мумалик, контролер военного ведомства, имел диван-и-арз, которое вело списки наемных всадников и регистрацию лошадей.
Барид-и-му малик, глава ведомства новостей, должен был получать донесения от баридов, соглядатаев, находившихся во всех округах. Это ведомство начинает свою историю с правления Балбана.
Как уже говорилось, имелась должность второго лица в государстве — наиб-уль-мулък, или наиб-и-мамлакат, значение которой зависело от соотношения сил. Это могла быть декоративная фигура, но нередко он реально распоряжался, по крайней мере на централизованно управляемых территориях.
Зародыши территориальной административной системы появились при Балбане: появились посты на некотором расстоянии друг от друга — тханы, с постоянными гарнизонами. Сведения о «провинциях» как о структурной составляющей султаната появляются только при Мухаммаде Туглаке. Во главе провинций стояли вали, или мукта. Последний термин, означающий, как и иктадар, «обладатель икта», говорит о том, что и в это время разница между «губернатором» и военным вассалом не очень ощущалась. Провинции будто бы делились на округа (шикки ) во главе с шикдарами, а шик-ки — на паргана. Кроме того, имелись вассальные княжества. Однако эта схема, возможно, так и не была введена неукоснительно по всей подвластной Дели территории.
II. Период Делийского султана
115
Верховная собственность на землю и система военных условных держаний (икта)
Смысл мусульманского завоевания заключался в захвате населенной территории с целью получать с этого населения земельный и другие налоги. Право на получение налога стало основным предметом вожделений мусульманской знати и превратилось в объект собственности. Впрочем, в этом отношении мусульманские государства не отличались от индусских.
Право на взимание налога считалось естественной прерогативой государства. В этом смысле его можно назвать верховной собственностью, или государственной собственностью на землю как территорию с подвластным населением.
Однако часть захваченной земли, как правило, большая ее часть, тут же раздавалась военачальникам в качестве платы за их службу. Для таких частных служебных пожалований стал применяться ближневосточный термин икта. Владелец пожалования назывался либо арабским термином мукта, либо по-персидски — иктадар. Система икта в отечественной литературе получила название военно-ленной системы.
На протяжении всего периода султаната земли государства делились на две категории: оставшиеся в руках государя (халисе, «особые»), налоги с которых шли непосредственно в казну, и земли, розданные иктадарам. Соотношение между двумя категориями и степень контроля государственного аппарата за финансами иктадаров менялись в зависимости от силы или слабости конкретного султана.
Не вполне ясен вопрос о том, различались ли государственные земли и личные владения правителя. Афиф сообщает, что когда Фируз-шах построил каналы, он стал взимать водный налог (10 % урожая) непосредственно В свою пользу. Были назначены отдельные сборщики этого налога, отличные от государственных, и «личный доход султана и налоги в пользу государства подсчитывались отдельно». Существовало ли подобное разделение при других султанах, неясно.
Во время Гуридского завоевания временность военных ленов была само собой разумеющейся, поскольку сами военачальники не собирались на них задерживаться, а стремились к дальнейшим завоеваниям. Начиная с Илтутмыша у иктадаров возникло уже стремление закрепить за собой приобретенные владения, и власть стала практиковать перевод мукта с одного икта на другой, т. е. демонстрировать, что они держат землю под контролем государства как его слуги. Но не было еще установлено точных размеров содержания
116
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
войск с того или иного икта и сумм, переводимых в казну. Мукта могли раздавать мелкие икта своим офицерам внутри своего владения. Илтутмыш имел собственную армию всего в 2-3 тыс. человек и офицерам своей армии тоже давал владения, носившие то же название икта. Балбан попытался отобрать такие мелкие икта у бывших офицеров Илтутмыша или их наследников, которые уже не служили. Но, как мы уже знаем, вряд ли в этом преуспел.
При Балбане стали требовать, чтобы мукта отсылали «излишнюю сумму» (фавазил) в казну. Но для этого надо было наладить учет. Балбан стал назначать в икта хваджа (счетчиков).
При Ала-ад-дине империя расширилась и султан стал переводить иктадаров на окраины, а центральные провинции подчинил лично себе. Весь центральный Доаб (междуречье Ганга и Джамны) и Ро-хилкханд (территория к северу от Ганга) перешли в халисе. Собственная армия султана стала огромной и оплачивалась из казны. Такое соотношение между землями халисе и иктадаров сохранялось до Мухаммада Туглака.
Сведения о доходности икта собирались в диван-и-визарат, доход разделялся на три части — на оплату войск, на личный доход мукта и часть, отсылаемую в казну. Министр Шараф Кай собирал в своем департаменте книги деревенских писцов (патвари) и искал в них следы подтасовок. За мелкие нарушения он годами держал налоговых чиновников в цепях и подвергал пыткам. Время от времени он проводил «повышения» номинальной доходности мукта и соответственно увеличивал отчисления в казну.
При Гийяс-ад-дине Туглаке эта практика продолжалась, но была ограничена. Финансовый департамент мог повышать оценку доходов не более чем на 1/10-1/11. Не наказывался мукта, если он истратил больше, чем предполагалось, на 1/10-1/20.
При Мухаммаде Туглаке произошло новое ужесточение правил держания икта. Общее число военных, получавших икта — от ханов (уполномоченных содержать отряды в 10 000 человек) до исфах-лар (сипахсаларов), — не превышало 100 человек. Их обобщенно называли амиран-и-сада («сотня эмиров »). Их икта считались только личным жалованьем командира, войска же оплачивались из казны. В областях появились гражданские сборщики налогов — вали-и-харадж, которые и платили воинам иктадара. Таким образом, значительные суммы ушли из ведения иктадаров. Практически икта стал разделяться на две части: с одной налоги собирал иктадар себе, а с другой налоги собирал вали-и-харадж, и он же платил войску. Понятен конфликт между амиран-и-сада и Мухаммадом. Правда, оценка доходности икта, по которой исчислялось жалованье, всегда была ниже, чем его действительная доходность. Одновременно
II. Период Делийского султана
117
стали отдавать икта в откуп (му ката'а) гражданским лицам, т. е. часть икта перестала быть военными ленами.
Интересен пример, относящийся, правда, уже к периоду Лоди, т. е. ко времени упадка центральной власти и разложения военно-ленной системы, но в некоторой степени иллюстрирующий то, как она работала раньше. Некий Фазлулла Колви имел земли, приносившие ему, по официальным данным, 500 тыс. танка. Один из откупщиков захотел взять эти земли в откуп, предложив выплачивать 500 тыс. Фазлуллу и еще 300 тыс. в казну. Это показалось чиновникам странным, и они вновь обмерили земли. Оказалось, что на самом деле удел приносит 1500 танка в год. Доложили султану. Тот потребовал объяснить, как получилось, что реальная доходность земель в три раза превышает официальную. Ему объяснили, что земли были предоставлены вельможе, исходя из данных старых оценок. Это объяснение удовлетворило султана.
Видимо, эти оценки относились ко времени Фируз-шаха, который провел уменьшение ставок налога и официальной доходности икта и запретил практику ежегодного увеличения формальной доходности. Проверка отчетов при дворе стала формальностью.
Фируз увеличил также жалованье мукта. При Мухаммаде высшая ставка составляла 200 тыс. танка. При Фирузе вазир мог получать 1 300 тыс., высшие ханы — по 800-400 тыс. Икта для этого были увеличены в размерах. Фируз возобновил также практику раздачи деревень солдатам вместо жалованья. Появились деревни ваджх, т. е. выданные как жалованье (маваджиб). Пришлось раздать почти всю халисе. Формально сохранялось деление икта на личный лен иктадара и земли, выделенные для войска, но контроля не было. Солдаты могли также получать ассигновки (итлак, ба-рат) на получение жалованья из средств того или иного икта. Но в зтом случае они практически получали половину. Распространилась практика продажи итлаков за треть цены и широкая спекуляция ими на базаре. Многие торговцы сколачивали состояния на перепродаже ассигновок.
При Фирузе икта стали наследственными. Он утверждал икта за сыновьями прежних владельцев. Барани одобряет эту тенденцию. Раньше, мол, в число мукта попадали всякого рода низкие люди. Хорошо, что теперь будут только знатные. Интересно появление самого представления о знатности в мусульманской среде.
Султан Бахлул Лоди (1451-1489), по словам хрониста, раздал все земли в икта и предоставил иктадарам полную свободу в определении ставок и методов сбора налогов. Позже термин «икта» перестает употребляться. Лены называются саркар или паргана. Появляется и термин джагир, ставший наиболее употребительным в XVI—ХУ1П вв.
118
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Как и раньше, каждому саркару предписывалась определенная доходность, но Сикандар Лоди отказался требовать сдачи в казну дохода, если он превышал законные расходы владельца. Распространилась практика многоступенчатой раздачи ленов офицерам. Бабур перечисляет в своем сочинении «Бабур-намэ» саркары государства Лоди с размерами джамы (налога) в танка. И делает вывод: «Область, приносящая доход в один лакх (100 000 танка), поставляет сотню всадников, а область с доходом в один крор (10 000 000 танка) — десять тысяч». Но эта численность значилась только в отчетах. Как только военачальник получал джагир, он сокращал свою армию до минимума.
Мукта и иктадары тратили деньги без счета и всегда были в долгу У крупных купцов и ростовщиков Дели.
В той же системе собственности были дарения земель, т. е. доходов с них, в пользу служителей культа и религиозных учреждений — милк (амлак), идрар, вакф (мн. ч. — аукаф). Но новый султан при восшествии на престол нередко отбирал такие дарения. Лишь при Фирузе вернули вакфы всем, кто их получил ранее, если они могли это доказать. По данным Афифа, при Фирузе в идрар было роздано земель на 3 600 тыс. танка, т. е. более 5 % всех налоговых поступлений султаната.
Религиозным учреждениям могли дарить доход и отдельные мукта.
Присвоение налогов и раздача их в икта были возможны, конечно, только после уничтожения или оттеснения прежних раджпут-ских князей и их вассалов. Но какое-то количество их осталось. О них мы знаем из случайных упоминаний неких владельцев с характерными титулами рай, рао, раут, рана, ранака, рават и др.
Так, надписи 1217 г. из Джаунпура и 1227 г. из Шахджаханпура фиксируют отдачу в залог земли одним раутом другому. Гарантом сделки выступает ранака. Все они признают власть Илтутмыша.
Балбан заявлял, что если рай и раны, имеют до 100 000 пайяков (пехотинцев) и дхануков (лучников), все равно они не могут устоять перед 6-7 тыс. кавалеристов-мусульман. Значит, такие армии все же были у местных князей. И Балбану приходилось время от времени с такими армиями сражаться. Он готовился к таким походам втайне, обрушивался на «восставших» внезапно. Часто в результате походов он приказывал уничтожить все население района. «Кровь злодеев текла на землю, трупы громоздились у каждой деревни, смрад от разлагающихся тел достигал берега Ганга». Видимо, эти вожди пользовались поддержкой местного населения, в Частности, раджпутов — деревенских землевладельцев, о Которых пойдет речь ниже. В результате карательных походов против индусских
II. Период Делийского султана 119
I князей Балбан захватил такое множество коней, что их цена на ба-! заре упала.
Индусские раджи принимали участие в мятежах мусульманских ? наместников против центральной власти. Так, когда в 1290 г. Ма-i лик Чадджу поднял восстание против Джалал-ад-дина Хилджи, к '' нему присоединилось много рана и раватов со своими пехотинцами и лучниками. Они клялись ему в верности, принимая из его рук । бетель.
При Ала-ад-дине рана Мал Бхатти отказался выдать свою дочь  замуж за брата Гази Малика (будущего султана Гийяс-ад-дина Туг-лака), который в это время был губернатором Дипалпура. ТогдаГази £ Малик потребовал с раны налоги за год вперед, к тому же в деньгах (т. е. рана был ответственен за налоги со своего княжества), вторгся ( в его владения и начал подвергать пыткам мукаддамов и чаудхри.
Рана не вынес издевательств над своими подданными и согласился на брак дочери.
После смерти Фируза, в период ослабления султаната, количество сведений об активности местных индусских вождей значительно увеличивается.
Отношения по сбору налогов и их перераспределению можно назвать верховной собственностью на землю. По происхождению она была государственной, т. е. ее источником были дарения (как пра-• вило, временные) со стороны султана своим подчиненным. Однако f при определенных ситуациях она могла выступать как частная,. ‘ приобретать черты наследственности и отчуждаемости. Правда, такие периоды были краткими. Очередное усиление центральной власти приводило к конфискациям и восстановлению временного и условного характера такого рода землевладения. В целом земля как территория с подвластным населением (или право на налог с земли) принадлежала правящему слою, который уже делил ее между своими членами в зависимости от силы каждого из них. Экономическая i ценность такой собственности зависела от величины налогов, которую этому правящему слою удавалось установить.
Система налогов и низовая собственность на землю
Раджпуты, осевшие на землю, постепенно начинали платить на-Г логи еще при индусских династиях, а с установлением власти де-? лийских султанов уплата налога стала обязательной для всех дере-t венских землевладельцев.
Делийские султаны, лишив раджпутов политической власти в i центральных областях султаната, вынуждены были тем не менее ? считаться с тем, что в руках раджпутов и ряда других индийских ь I
120 Л. В. Алаев. Средневековая Индия
каст оставалась земля и значительная военная сила (ополчение). Размер хараджа в период султаната, видимо, был невелик и оставлял у деревенских землевладельцев достаточные средства, чтобы «ездить на хороших лошадях, носить прекрасные одежды, стрелять из персидских луков, вести друг с другом войны, охотиться и т. п.» (Барани). Лишь при Ала-уд-дине Хильджи была сделана попытка поднять налог до половины урожая, чтобы он охватывал весь прибавочный продукт и чтобы верхи общины были низведены до положения обычного крестьянства. Мы не знаем, какие — технические или социальные — трудности встретила его реформа, но сразу после его смерти она была отменена и к подобной политике не возвращались ни султаны, ни затем могольские падишахи. Лишь в XVIII в. на ряде окраинных территорий Маратхской конфедерации налог потерял всякие ограничения, сбор его превратился в неприкрытый грабеж, и права доминирующих каст на землю потеряли экономическую ценность, а потому временно исчезли. Но, как правило, для индийского традиционного строя характерно сосуществование внут-риобщинной и внеобщинной эксплуатации.
Налоги платил верхний слой деревень, имевший прочные права на землю и ряд привилегий. Я считаю их права собственностью, хотя и подчиненной, низовой, податной, существовавшей при условии уплаты налогов и обработки земли (организации обработки). Реальная ценность этой собственности также зависела от величины налогов, но уже в обратной пропорции.
В первый век султаната налог на землю был сравнительно небольшой. Есть основания считать, что он охватывал 1 /5 урожая.
Некоторые современные историки заявляют, что в период султаната проводились переписи населения и кадастр земель, собирались сведения об урожае за ряд лет и определялась сумма налога с каждого хозяйства, но прямых данных такого рода в литературе не приведено. По-видимому, размер налога первоначально определялся эмпирически: сколько можно было собрать, не подрывая хозяйства. При этом исходили из некоторых общих соображений, которые очень четко высказал султан Балбан: «Налоги не должны быть столь тяжелыми, чтобы делать людей бедными и беспомощными, но не должны быть и столь легкими, чтобы делать их непослушными и наглыми». Гийяс-ад-дин Туглак говорил примерно то же: «Индусам надо оставлять ровно столько, сколько нужно для того, чтобы они, с одной стороны, не стали дерзкими, располагая богатством, а с другой стороны, чтобы они не впали в отчаяние и не бросили свои земли и занятия».
Впервые мы видим осмысленную политику в отношении налогов и в отношении верхних слоев деревни при Ала-ад-дине. Султан
II. Период Делийского султана
121
обнаружил, что в деревнях находятся какие-то хута, мукаддамы и чаудхри, которые «ездят на хороших лошадях, носят прекрасные одежды, стреляют из персидских луков, ведут друг с другом войны, охотятся, но ни джитала в счет хараджа, джизии, карай и чараи (виды налога) не платят. Они самостоятельно взимают с деревень долю хута (кисмет-и-хути), собираются, пьют вино; многие вовсе не являются в диван, не проявляют никакого уважения к сборщикам налогов». Ала-ад-дин захотел «так унизить индусов, чтобы они не могли содержать верхового коня, носить оружие, иметь прекрасные одежды, пользоваться какими-либо предметами роскоши. Чтобы добиться этого, два мероприятия были проведены: все хозяйства, мелкие или крупные, должны были быть измерены бисвой определенной площади; половина [продукта] должна была выплачиваться без изъятия, и это правило одинаково относилось к хута и бала-харам, без малейшего исключения». Были и совсем нереальные распоряжения, например, ограничить количество скота в хозяйствах: не более 4 быков, 2 коров, 2 буйволов, 12 овец или коз.
В результате «хута из привилегий хута (хукук-и-хута) не осталось ничего». В домах индусов не осталось золота и серебра, а жены хута и мукаддамов нанимались служанками к богатым мусульманам.
Драматизм ситуации, вероятно, преувеличен хронистом. Вряд ли в то время налог мог составить половину урожая, как пишет Барани. Историки подвергают сомнению и другое сообщение Барани, а именно, что налог повсеместно стал взиматься в натуре. Только в Доабе, возможно, Ала-ад-дин собирал налог в зерне, поскольку ему надо было создать запасы зерна на казенных складах, чтобы удерживать цены на базаре на низком уровне (о причинах такой политики уже говорилось). В других же местностях, по словам того же Барани, налоги были столь жестоки, что крестьяне вынуждены были продавать зерно сразу же после урожая. Барани сообщает и о том, что крестьяне продавали свое зерно «на краю своих полей» купцам каравани, которые и везли его в Дели. По приказу султана именно каравани обязаны были перевозить зерно под страхом наказаний. Другими словами, налоги собирались все-таки в деньгах. Однако общая направленность мероприятий Ала-ад-дина ясна: низвести верхушку деревни на уровень обыкновенного податного крестьянства и за этот счет резко поднять налоговые поступления.
Уже при следующем султане эти жесткие меры были отменены, и те, «кто срывал зеленые колосья, так как не мог достать хлеба, у кого не было платья и кто так часто подвергался побоям, что не имел даже времени почесать себе руки, теперь носят хорошую одежду, ездят на лошадях и стреляют из лука».
122
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Гийяс-ад-дин Туглак снова стал ужесточать налоговый режим, но понял, что лишать хута и мукаддамов всех привилегий не следует. Он приказал следить, чтобы «хута и мукаддамы, помимо хараджа султану, не облагали бы крестьян в свою пользу. С посевов и пастбищ хута и мукаддамов налоги не взимаются. Надо, чтобы их право тем ограничивалось... Не следует возлагать на хута и мукаддамов большие поборы, ибо, есЛи они будут платить столько, сколько крестьяне, исчезнет польза от того, чтобы быть хута и мукаддамом».
При Мухаммаде Туглаке, как уже говорилось, налоги в Доабе «были увеличены в десять и в двадцать раз». Это, конечно, преувеличение. Но бегство крестьян и разорение страны действительно происходили. Вспыхнуло несколько восстаний. Войска гонялись за крестьянами и, в свою очередь, опустошали страну. По словам хрониста, при Мухаммаде были пересчитаны дома и введен подомный сбор, поля измерены, урожай с них установлен и переводился в деньги по декретируемой цене. Но ставки были таковы, что собрать налоги было невозможно. Добавился неурожай. Голод продолжался 7 лет, видимо с 1334/35 до 1341/42 г.
Фируз снизил налоги. Харадж, по словам Афифа, составлял только 4 % урожая (это тоже искажение). Правда, еще 1/10 урожая взималась на землях, орошенных султанскими каналами. Верхушка деревни снова стала богатеть: «Кони, скот, зерно и товары заполнили дома хута и мукаддамов». «В домах райятов собрано так много зерна, богатств, лошадей и товаров, что невозможно сказать. У каждого огромное количество золота и серебра и бесчисленные вещи. Ни одна женщина среди райятов не ходит без украшений. В каждом доме райята чистые простыни, прекрасные кровати, много вещей и большое богатство».
Разберем этот зигзаг в аграрной политике султаната внимательно, поскольку он дает редкую для этого периода возможность заглянуть во внутреннюю структуру тогдашней сельской общины.
Сначала поясним употребляемые хронистами термины. Мукад-дам — букв, «идущий впереди», вождь. Впоследствии этим термином обозначался староста деревни. Хута — неясный термин, возможно, искаженное кута — одно из обозначений главы деревни или округа в Декане, который встречался нам в первой части этой книги. Чаудхри — глава округа, вернее, крупной общины типа чаура-си, которая в это время стала называться в официальных документах паргана. (По мнению современного исследователя И. Хабиба, чаудхри появились в середине XIV в. Они впервые упоминаются у Барани. Но они могли быть и раньше.)
Таким образом, все эти термины буквально обозначают старост общин разного уровня. Но я предполагаю, что хронисты недоста
II. Период Делийского султана
123
точно вникли в терминологию, употреблявшуюся в деревне, и обозначили этими терминами более широкий слой деревенских землевладельцев, заминдаров, как он стал называться позднее. Такое понимание вытекает из того, что:
•	они имеют как необлагаемые земли, так и облагаемые;
•	они имеют два источника дохода: собственное хозяйство и некие сборы с остальных крестьян (последние государство стремилось отменить, но вряд ли это удалось);
•	по существу как синоним труппы «хута-мукаддамы» выступает термин «райяты», в то время обозначавший всех налогоплательщиков;
•	они входят составной частью в единую группу всего населения деревни, включающего в себя и неприкасаемых (балахаров).
В первой части рассказывалось о том, что к моменту мусульманского завоевания земли в Северной Индии попали в руки раджпут-ских кланов, которые расселились по деревням и образовали верхнюю прослойку общинников. Они подчинили прежних крестьян из земледельческих каст, сделав их своими арендаторами, а безземельных членов неприкасаемых каст — закабаленными работниками на своих полях. Именно эти общины и были обложены налогом в Делийском султанате.
Резкое повышение налога при Ала-ад-дине и затем при Мухаммаде Туглаке, конечно, ударило по этому слою. Но низвести его на положение обычных крестьян не удалось. Этот слой был ключевым для всей структуры общества и государства. Именно он обеспечивал функционирование сельского хозяйства, именно он позволял собирать налоги и тем самым обеспечивал функционирование всей государственной машины. Его разорение, как бы оно ни было сиюминутно выгодно правительству, неминуемо вело к разрушению экономики и краху всей системы. В результате попытка уничтожить слой высококастовых наследственных землевладельцев не удалась. Они сохранили свою низовую, податную, но наследственную и крепкую собственность.
Чтобы представить себе соотношение в экономическом строе общества двух этажей собственности на землю, надо бы знать, как между ними распределялись доходы с земли, то, что именуется «прибавочным продуктом». Это всегда трудно сделать по средневековым источникам. Но все же есть документ 1530 г., который фиксирует отчуждение обоих прав на землю в Доабе и позволяет представить соотношение их ценности. Хакк ва милк-и-хоти ( «права и собственность хута») продаются за 700 танка, а харадж-инам (право на сбор налогов) — сдается за ежегодную плату в 300 танка. Цена низовой собственности составляет, таким образом, чуть больше двух годовых
124 Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
налогов с нее. Это означает, что тяжесть налога была велика, а ценность собственности, обложенной налогом, низка. Но все же она существовала.
Прикрепления к земле, конечно, не существовало, но один пример показывает, что свобода передвижения общинников находилась под вопросом. Некий Зия-ад-дин получил деревню с правом взимать с нее джизию и «налог на земледелие». Общинники почему-то не пожелали ему подчиниться и убежали в другие деревни, где маликами, т. е. низовыми землевладельцами, были казии из Тханесара. Зия потребовал, чтобы крестьяне вернулись. Казии отвечали, что крестьяне ♦ свободны от рождения». Налоговые же чиновники разъясняли, что никто не претендует на «собственность на их личности». Но они должны платить джизию тому, кому ее подарил государь. Это их обязанность вне зависимости от того, где они живут. И ха-радж тоже они должны платить с той земли, которая подарена. Поэтому они должны вернуться в прежнюю деревню.
Развитие сельского хозяйства
Вопрос о роли мусульманского завоевания в истории Индии — один из острых в индийской историографии. Были ли мусульманские правители просто иноземными захватчиками, или же они были индийскими правителями, просто принадлежавшими к иной конфессии, чем основная масса населения? Период Делийского султаната ознаменовался некоторым ускорением экономического развития многих регионов страны, несмотря на то, что она испытала ряд сокрушительных ударов. Существуют разногласия по поводу того, что послужило движущей силой этого развития. Разногласия обычно связаны с конфессиональной принадлежностью историков. Историки-мусульмане указывают на то, что мусульманское завоевание более тесно связало Индию с Ближним и Средним Востоком и способствовало тем самым значительному развитию торговли, росту городов, проникновению в Индию новых для нее технологий и религиозных идей. Историки-индусы отмечают, что экономический подъем в Индии начался еще до мусульманского завоевания, и. последующее развитие продолжалось бы и без установления власти иноземцев, мероприятия же многих делийских султанов приводили к экономически кризисам.
Так или иначе, можно отметить следующие показатели развития.
Значительно возросла площадь обрабатываемых земель. В начале XIII в. значительные площади в долине Ганга были еще покрыты лесом. Тигры нападали на путников между Дели и Бадауном. В XIV в. крестьяне в Доабе, убегая от разорительных налогов, скры-
II. Период Делийского султана 125
вались в лесах. В 1354 г. один из религиозных авторитетов, оставивший записи поучений, рассуждая о том, что любое дело требует расходов или ресурсов, приводил следующий пример: чтобы быть земледельцем, надо иметь семена, пару быков и орудия труда. Земля при этом не упоминается, т. е. она как бы заведомо имеется. Видимо, было много пустующей земли. Большие площади сохранялись под пастбищами. К XVI в. эта местность была уже целиком распахана.
Расширялась и площадь орошаемых земель, в том числе и благодаря деятельности правительства. Первым начал строить каналы Гийяс-ад-дин Туглак. При Фирузе было построено пять крупных каналов, которые потом функционировали до английского завоевания: два от Джамны, один от Сатледжа, один от Гхагры и один от р. Кали с впадением в Джамну. На орошенных землях стали собирать по два урожая.
Мухаммад Туглак, меры которого привели к разрушению сельского хозяйства, первым понял необходимость материальной поддержки земледелия. Был учрежден специальный департамент по сельскому хозяйству — Диван-и-амир-и-кохи. Дело было поставлено по-бюрократически широко. Страна была разбита на квадраты размером примерно 45x45 миль во главе с чиновником (шикдаром), обязанным следить, чтобы ни один клочок поля не остался без обработки. Он же должен был способствовать переходу хозяйств к более производительным культурам: чтобы сеяли пшеницу вместо ячменя, сахарный тростник вместо пшеницы, виноград и финики вместо сахарного тростника. Шикдаров было около 100. Барани описывает дальнейшее с законным негодованием: «Жадные безденежные люди, не имевшие надежды на спасение (от бедности?), выступили вперед. Некоторые клялись, что они организуют обработку 100 000 бигха пустующей земли, другие обещали набрать 1000 всадников на доходы с пустующей земли — и все это в течение трех лет. Им выдавали лошадей с жесткими подпругами (т. е. хорошо экипированных. — Л. А.), шитые золотом одежды, парчу, деньги. Они получили [из казны] большие суммы — в качестве наград, даров или как займы сондхар (специально введенная форма займов на развитие сельского хозяйства) от 300 000 до 50 000 танка. В течение 2 лет около 7 000 000 танка было выдано в заем тем, кто обещал обработать пустующую землю, но через три года ни 1/1000, ни даже 1/100 пустующих земель не была обработана. Если бы султан вернулся живым из похода на Тхатту, ни один из тех, кто давал клятвы и получал сондхар, не сохранил бы свою жизнь». Афиф приводит еще более крупную сумму выданных займов — 20 млн. Новый султан Фируз-шах списал эту сумму.
126 Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Но все же займы на развитие сельского хозяйства, которые получили название такави (букв, «дающий силу») с тех пор стали широко применяться и в Могольской империи.
Развитие товарно-денежных отношений, городов и ремесла
Подъем торговли и городской жизни начался, как уже говорилось, еще в XI-XII вв., но при мусульманах он ускорился. Мусульманская верхушка находилась в основном в городах, она предъявляла спрос на многочисленные товары. В городах концентрировались ремесленники и торговцы. Мусульманские современные историки представляют все это как «урбанистическую революцию». Но можно рассматривать этот прогресс и как простое продолжение подъема предыдущих веков.
О многих отраслях производства мы знаем,' начиная с эпохи султаната, но это не значит, что этих производств не было раньше.
Золота и серебра в Индии добывалось немного. Индия продолжала оставаться поглотителем золота и серебра извне благодаря активному балансу внешней торговли.
Медь добывалась в заметном количестве, видимо, в Раджастхане.
Железная руда высокого качества добывалась в гористой местности по всему полуострову от Гвалияра до крайнего Юга, а также в Каче. Индия вывозила железо и сталь на Ближний Восток. Индийская дамасская сталь, в том числе дамасские мечи, славилась далеко за ее пределами.
Хорошие монеты говорят о высоком уровне развития металлургии и искусства чеканки.
Новой отраслью стало производство бумаги.
Наиболее развитой была текстильная промышленность. Впервые упоминаются прядильное колесо и чесальный лук. В источниках упоминается много сортов ткани на базарах — от грубых тканей для простого народа до тончайших муслинов и парчи для богатых людей. Особенно ценились ткани из Гуджарата и Бенгалии. Кашмирские шали получили широкое распространение. С XVI в. ходовым товаром стал набивной коленкор.
Шелкоткачество зависело от импорта сырого шелка из Ирана и Афганистана. Лучший шелк ткали в Гуджарате. В кархане при дворе Мухаммада Туглака было 4 000 шелкоткачей и 500 вышивальщиков.
Особенно заметный прорыв произошел в строительном деле. Мусульмане принесли в Индию новые методы строительства, связанные с их архитектурными вкусами. Отличительными признаками
II. Период Делийского султана 127
мусульманской архитектуры были арки и купола, до этого в Индии неизвестные. Стал широко применяться кирпич. Говорят, что у Ала-ад-дина было 70 000 рабочих-строителей.
Было основано и застроено довольно много новых городов. Конечно, наиболее значительным из них был Дели, который фактически состоял из нескольких городов, находившихся поблизости друг от друга. Некоторые из этих городов сохранились как архитектурные памятники до сих пор (Туглакабад, Фируз-шах котла). Вторым по значению был Лахор. Правда, с 1241 г. до начала XV в. он лежал в развалинах. Некоторые существовавшие ранее города получили новые импульсы к развитию: Анахилапатака (Патан), порт Камбей (в Гуджарате), Лакхнаути (Бенгал), Мултан, Деваги-ри (уже под названием Доулатабад). Выше упоминалось об основании совершенно новых городов Ахмадабад, Джаунпур, Кара. Этот список можно было бы продолжить. Города служили центрами ремесла и торговли, но прежде всего — центрами сосредоточения правящего слоя и армейских гарнизонов. Вокруг проблем содержания вельмож и армии вращались все мысли султанов, губернаторов и иных государственных деятелей.
Развивалась внешняя торговля. Главной ударной силой мусульманских армий была конница. Государства испытывали постоянный дефицит лошадей, поскольку в Индии лошади рождались слишком слабыми для использования в кавалерии. Поэтому главным товаром импорта стали лошади. В то же время Индия поставляла на рынки Ближнего Востока большое количество рабов, видимо, военнопленных, захваченных в многочисленных междуусобных войнах. В Дели был большой рынок рабов и лошадей.
Солдаты и офицеры армии получали денежное жалованье или же жили на доходы с земельных владений, которые они также получали в деньгах. На эти деньги они покупали все, что им было нужно, на базарах. Поэтому вопрос о ценах на основные продукты оказывался в центре внимания правителей. Это было особенностью экономической политики всех мусульманских стран. Считалось совершенно непреложным, что хороший правитель заботится о ценах на базарах — чтобы людям, жителям города, можно было легко сводить концы с концами.
Как мы знаем, у Ала-ад-дина Хилджи эта идея встретила особый отклик, потому что ему нужно было иметь большую армию. Он контролировал цены на базаре как административными, так и рыночными методами. Твердые цены были установлены на ткани, пшеницу, ячмень, рис, сахар, топленое и растительное масло, соль, скот (лошадей и быков). Специальные торговцы были назначены для того, чтобы обеспечить подвоз к городу необходимых продуктов. Им
128
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
выдавали денежные ссуды под заказанные товары, их окружали почетом: дарили почетные одежды, оплачивали содержание семьи. Правда, эти семьи должны были жить при дворе и находились фактически в заложниках. Если обусловленные количества зерна во время не подвозились, могли пострадать не только семьи, но и главы соответствующих купеческих каст. Если цены все же начинали расти или из-за дефицита базары пустели, султан приказывал выбросить на рынок зерно, хранившееся на его складах.
Был введен особый пост шахна-и манди — главного управляющего рынками. В его ведении находился большой штат агентов, которые постоянно дежурили на рынках, следя за тем, чтобы цены не росли и чтобы покупателей не обвешивали. За обвес вырезали из тела продавца соответствующий кусок мяса.
Как говорилось, нововведения Ала-ад-дина, в том числе и его рыночные правила, не пережили его самого, но они вряд ли резко расходились с уровнем политэкономической мысли того времени.
В целом в период Делийского султаната наблюдается довольно динамичное экономическое развитие и созревает характерная для последующего периода форма государственности, сочетающая бюрократические и военно-феодальные черты. Типологически государство оставалось восточной деспотией, но характер ее изменился. Индусские государства домусульманского периода можно назвать патримониальной деспотией, когда подданные рассматриваются как слуги, дети, младшие братья государя. Мусульманские государства демонстрируют иной тип — военную деспотию, в которой подданные, в том числе и самые высокопоставленные, рассматриваются как рабы.
При этом надо оговориться, что в понятие «деспотия» автор не вкладывает одиозного смысла, не считает обозначаемый таким образом государственный строй обязательно жестким или жестоким. Степень гуманности в средневековых государствах Запада и Востока вряд ли сильно отличалась. Понятие «деспотия» употребляется здесь лишь с целью обозначить такой тип государств, в которых права подданных не были законодательно определены.
Упадок Делийского султаната.
Династии Сайидов и Лоди
После нашествия Тимура Дели лежал в развалинах. Наместники и иктадары стали фактически независимыми и неуправляемыми. Султан Насир-ад-дин скрывался в Гуджарате. Власть в Дели
II. Период Делийского султана
129
находилась в руках министра Маллу. Он несколько стабилизировал положение, убедил султана вернуться в Дели. Однако реальная власть правители Дели распространялась только на окрестности города и на Доаб.
После смерти султана в 1413 г. династия Туглаков пресеклась и власть захватил Хизр-хан, который претендовал на статус сайида, т. е. на происхождение от пророка Мухаммада. Он не принял титул султана, а считал себя наместником Шахруха, сына и преемника Тимура. Хизр-хан и его родственники продержались у власти до 1451 г., ничем себя не проявив и не снискав себе сторонников среди мусульманской элиты. Их называют династией Сайидов.
В 1451 г. престол захватил пуштун Бахлул Лоди, способный военачальник, наместник Лахора и Сирхинда, выдвинувшийся при дворе. Он не имел сил, чтобы восстановить могущество султаната. Афганские вожди, составившие его окружение, считали себя не ниже султана по знатности. Он был для них лишь «первым среди равных». Атмосфера при дворе разительно изменилась, приемы стали напоминать племенные советы. Султан «на устраиваемых им приемах никогда не сидел на троне и не позволял своим вельможам стоять; даже во время публичных аудиенций он не сидел на троне, а садился на ковер... Если, бывало, они (вельможи) были им недовольны, он так усердно старался умиротворить их, что лично отправлялся к ним на дом, снимал с пояса меч и клал его перед обиженным; больше того, он даже иногда снимал свой тюрбан с головы и просил прощения... Он поддерживал братские отношения со всеми своими военачальниками и солдатами». Такими методами ему удавалось обеспечивать единство афганской знати.
При Бахлуле султанат политически усилился и несколько расширился. Ему подчинялись Панджаб, северо-западная Раджпута-на и Ганга-Джамнское двуречье. Наиболее значимым событием этого правления стало уничтожение государства Джаунпур и присоединение его к султанату (1479).
Бахлулу в 1489 г. наследовал его сын, принявший имя Сикан-дар-шах. Он еще расширил границы государства на востоке — вплоть до границ Бенгалии, решительно подавлял восстания, попытался сделать афганскую знать более послушной. Была восстановлена служба шпионов. Начались также уже позабытые к тому времени проверки налоговой отчетности, казни за растраты и хищения. Однако политику возвышения значимости султанской власти и ограничения вольности афганцев он, видимо, проводил достаточно гибко, не доводя дело до открытого противостояния. Отмена внутренних пошлин и ограничений торговли привела к некоторому
5 Зак. 4094
130
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
оживлению экономики страны. Он основал Агру (1504), ставшую впоследствии одной из столиц Индии.
Но Сикандар проявил себя также и как ревностный, фанатичный мусульманин. Снова начались разрушения индусских храмов. Индусам было запрещено совершать религиозные омовения в Джамне, цирюльникам было запрещено брить индусских паломников. Рассказывают, что некий'брахман был убит только за то, что в присутствии нескольких мусульман заявил, что его религия не хуже ислама.
Его сын Ибрахим Лоди (1517-1526) попытался продолжить политику своего отца по укреплению власти, но проявил при этом излишнюю прямолинейность. Более поздний историк Феришта пишет об Ибрахиме: «В противоположность своему отцу и деду он не делал различия между сановниками, принадлежавшими к его племени, и теми, кто не принадлежал к нему; он открыто заявлял, что у правителя не должно быть родственников или соплеменников, а что все должны рассматриваться как подданные и слуги государства; афганские эмиры, которым до того разрешалось сидеть в его присутствии, были вынуждены стоять перед троном со скрещенными на груди руками». Более того, султан покусился на материальную основу мощи своих вассалов — стал восстанавливать условность военных ленов. Со времен Фируз-шаха военачальники привыкли считать свои икта наследственными. Однако Сикандар напомнил им, что земли выдавались первоначально только во временное пользование и под условием службы.
Попытки свергнуть султана путем заговоров раз за разом проваливались. Тогда знать пригласила в Индию Захир-ад-дина Бабура, правителя соседнего государства со столицей в Кабуле. Бабур воспользовался этим приглашением и в 1526 г. вторгся в Индию, разбил армию Ибрахима Лоди при Панипате и занял Дели.
Начался новый период индийской истории.
Но прежде чем перейти к нему, рассмотрим еще несколько государств, существовавших на территории Индии с середины XIV по середину XVI вв. Некоторые из них сыграли в истории Индии не меньшую роль, чем Делийский султанат.
Государство Бахманидов
Как уже упоминалось, в 1340-х гг. созрел заговор местных мусульман-шиитов в Доулатабаде, задумавших отделиться от Делийского султаната. Во главе заговора стоял Хасан Зафар-хан, один из военачальников МухаммадаТуглака. В1347 г. онпринял имя Абу-л
II. Период Делийского султана
131
Музаффар Ала-ад-дин Бахман-шах, претендуя на происхождение от героя персидского эпоса Бахмана.
Ко времени своей смерти в 1358 г. он владел землями от Доулата-бада до Бхонгира и от р. Вайнганга до Кришны. Ему подчинялись Гоа, Дабхол, Колхапур, Телингана. Столицей стала Гулбарга. Впоследствии столица была перенесена в Б ид ар. В период наибольшего расширения государство занимало весь Декан от Аравийского моря до Бенгальского залива и играло большую роль в торговле в Индийском океане.
Внутренняя история государства Бахмани изобилует заговорами и переворотами. Из 14 султанов, правивших до конца XV в., четверо были убиты, двое свергнуты и ослеплены, только пятеро умерли своей смертью. Основным содержанием этой борьбы было соперничество местных мусульман (деккани) и чужеземцев. Бахманидские султаны широко привлекали выходцев из Ирана, предоставляли им высокие должности, и это вызывало недовольство местной знати.
Мусульман на Декане было мало. Султанам приходилось проявлять гораздо бдлыпую терпимость в отношении индуизма и стараться привлекать на свою сторону индусских вождей.
Основным противником Бахманидов была империя Виджаяна-гар, возникшая южнее. В борьбе с ней султаны имели союзников в лице княжества веламов в Андхре и государства Гаджапати в Ориссе. Важно отметить, что борьба с индусской империей Виджаяна-гар не воспринималась как борьба за веру. Султаны Бахмани ни разу не объявляли свою войну с этим государством газаватом.
Как и в других мусульманских государствах того времени, есть сведения о высших должностных лицах, возглавлявших основные ведомства, но вряд ли их можно называть «министрами», а их совокупность — «правительством». Наиболее важную должность занимал вакил-ус-салтанат. Финансами ведал амир-и джумла, внешними сношениями — вазир-и ашраф, судебными и религиозными делами— садр-и джахан. Имелся еще один «министр», функции которого не ясны — вазир-и кулл, или пешва.
Армия, как и на Севере, состояла из наемных всадников-мусульман и отрядов местных индусских вождей, согласившихся служить Бахманидам.
Государство делилось на четыре тарафа во главе с тарафдара-ми. Тарафдары имели чин 2 000. Но они же часто были «министрами» и совмещали другие должности, так что не были губернаторами в точном смысле слова. Тарафы делились на саркары, те — на парганы.
Расцвет Бахманидского государства связан с именем Махмуда Гавана, перса по происхождению, служившего последовательно
132 Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
трем султанам и возвысившегося до положения главного «министра» и фактического вершителя судеб государства. Он был талантливым военачальником и администратором, покровителем наук и искусств. Следует отметить, что тесные связи Бахманидов с Ираном и другими странами Ближнего и Среднего Востока привели к миграции на Декан поэтов, философов, историков, архитекторов и художников из многих стран мусульманского мира. Способствовал Махмуд Гаван также развитию торговли, за что получил титул Малйк-ут-туджар («Господин торговли»).
Именно в период наибольшего могущества Махмуда Гавана Бах-манидское государство посетил русский купец Афанасий Никитин, оставивший яркое описание как общего состояния страны, так и величия этого вельможи.
Бесконтрольная власть Махмуда Гавана и его богатства, которые он всячески демонстрировал, вызывали жгучую ненависть декка-ни. Атмосферу придворной жизни в этот период можно проиллюстрировать одним примером. Феришта сообщает, что Юсуф Адил-хан (будущий основатель султаната Биджапур) отличился в войне с Мал-вой. Вознаграждением ему послужил приказ султана, чтобы Махмуд Гаван неделю кормил Адил-хана (видимо, вместе со свитой). Почувствовав в этом жесте недоброжелательность, Махмуд пригласил в гости на следующую неделю самого султана с семьей и двором. Он подарил султану 50 золотых блюд с драгоценными камнями, 100 рабов, 100 коней, 100 китайских фарфоровых ваз. В последний день визита богатые подарки получили также сыновья султана и все придворные. Более того, Махмуд составил опись всего своего имущества и вручил султану. Султан принял все это имущество и подарил его обратно. В этот раз Махмуд сумел убедить правителя, что он верен ему. Однако в конце концов врагам удалось оклеветать Гавана в глазах султана, и в 1481 г. министр был казнен. Это привело к окончательному расколу в среде знати и к очень скорому (1490) распаду государства, хотя династия продолжала формально существовать до 1518 г.
Виджаянагар
С ослаблением Делийского султаната на территориях к югу от р. Кришны также началась борьба за раздел «наследства Туглаков».
В 1333/34 г. в далеком Мадурай сайид Джалалуддин Ах сан Шах провозгласил собственный султанат. Примерно в это же время поднялось восстание под руководством Капайя-найяка в Андхре. Он возглавил конфедерацию из 75 местных вождей. Севернее возникла
II. Период Делийского султана
133
конфедерация во главе с вождями из касты велама. Южнее род Шам-буварайев сумел отвоевать у Мадурайского султаната территорию Тондаймандалам и основать собственное государство с центром в Канчипураме. Таким образом, весь Юг бурлил. Во многих районах возникли мелкие княжества, начавшие борьбу между собой за преобладание. Одним из таких княжеств было Анегонди на р. Тунгаб-хадре, на самой границе территорий, населенных каннада и телугу.
Дальнейшие события окутаны легендами. Ясно, что в районе Анегонди появились два брата — Харихара и Букка, посланные Мухаммадом Туглаком для восстановления власти делийского султана. Братьев было пятеро, но трое младших сыграли меньшую роль в истории. Они были сыновьями Сангамы, который и дал имя новой династии. Происхождение семьи Сангама неясно. По одной версии, они были телугу и служили ранее Какатьям из Варангала, были взяты в плен, отвезены в Дели, где были обращены в ислам. По другой версии, они были каннада, служили Хойсалам из Дварасамудры и оставались внутренне верными последним, даже когда номинально устанавливали власть мусульман на Тунгабхадре.
Впрочем, пленение, обращение в ислам, установление реальной власти братьев по Тунгабхадре и среднему течению Кришны и возвращение в лоно индуизма — эти элементы их биографий совпадают в обеих легендах. Сходятся летописцы и в том, что братья встретили в лесах у Тунгабхадры мудреца-аскета Видьяранью, который указал им благоприятное место для возведения столицы и стал главным советником (министром) трех первых правителей — Хариха-ры I (1336-1356), Букки I (1356-1377), а также сына Букки Хари-хары II (1377-1404).
По легенде, столица, г. Виджаянагар, которая дала название всей империи, строилась семь лет на южном берегу Тунгабхадры на холмах, окружающих храм Вирупакши, одной из ипостасей бога Шивы. Однако это место имело определенное историческое значение издавна, как о том свидетельствует надпись Ашоки, обнаруженная в 40 км от города. Храм же Вирупакши был построен еще при Хойсалах, по-видимому, в XI в. Вирупакша считался истинным правителем государства, а императоры — лишь его наместниками. Первоначально столица называлась двояко — Видьянагара («Город знаний», в честь Видьяраньи) и Виджаянагар («Город победы»). Второе название потом осталось единственным.
Княжество стало быстро расширяться. В 1340 г. Букка захватил Пенугонду, крепость, ставшую опорой в дальнейших войнах с Хой-салами. В 1345 г. братья присоединили Тулу (побережье Карнатаки). Государство Хойсала окончательно исчезло с политической карты в 1346 г., причем многие военачальники Хойсалов перешли
134
Л. Б. Алаев, Средневековая Индия
на сторону Виджаянагара без боя. Сын Букин Кампанна II в 1360-х гг. совершил поход на юг и подчинил Шамбуварайев, правивших в Кан-чипураме, а в 1365-1370 гг. разгромил Мадурайский султанат. В руки правителей Виджаянагара попала почти вся Южная Индия «от моря до моря».
Важным исключением был Малабарский берег, который оставался независимым от материковых империй практически на протяжении всей истории до второй половины XVIII в. Каждый порт на побережье представлял собой мелкое государство, а все они вместе играли большую роль в торговых связях Индии с Ближним Востоком, Восточной Африкой, а с начала XVI в.:— и с Европой.
Другим исключением был крайний Юг, где сохранялось несколько мелких княжеств Пандьев. Они признавали сюзеренитет Виджаянагара, но непосредственно из центра не управлялись. Лишь дважды Пандьи пытались сбросить зависимость: около 1470 г. — от Империи, в 1583 г. — от наместников Империи, найяков Мадурай и Танджура. Лишь после этого упоминания о князьях рода Пандьев совершенно исчезают.
Уже в 1358 г. начинаются войны между Виджаянагаром и Бах-манидами, которые длятся почти беспрерывно до распада Бахма-нидского государства, позднее Виджаянагар воюет с султанатами, возникшими на развалинах Бахманидского султаната. Третьим участником конфликтов почти неизменно выступало государство, занимавшее Северную Андхру и Южную Ориссу. Сначала это было государство Редди из Кондавиду (1325-1427), а затем — Гаджапати из Ориссы (1434-1541). Еще одним противником Виджаянагара в Телингане было государственное образование веламов, выступавшее чаще всего как союзник Бахманидов. Трехсторонняя борьба велась за междуречье Кришны и Тунгабхадры с крепостями Райчур и Муд-гал (что могло обеспечить господство над западными портами Гоа, Чаул и Дабхол) и за территорию по восточному побережью к северу от Кришны (область Кондавиду, в XVIII в. получившая название Северные сиркары). Эти две территории постоянно переходили из рук в руки, но история этих войн довольно запутанна. Каждая из сторон приписывает себе почти беспрерывные победы. Виджаянагар часто терпел поражения, столица подвергалась многим осадам, но осаждавшие уходили ни с чем, и нередко их истребляли на обратном пути.
В целом представляется, что первые десятилетия своего существования Виджаянагар был на подъеме и удерживал междуречье. В начале XV в., когда разразилась борьба за престол между сыновьями Харихары II, Виджаянагар большей частью терпел поражения. В правление Деварайи II (1422-1446) он снова стал сильнее Бахма-
II. Период Делийского султана 135
нидов, подчинил себе всю Андхру и спорное западное побережье. Конец правления Деварайи II был омрачен второй войной за трон, и в 1447-1485 гг. все завоевания периода Деварайи II были потеряны. Виджаянагар находился на грани распада. Губернатор Нара-симха из рода Салува, объединив под своей властью три западные провинции (Чандрагири, Удаягири, Кондавиду) и заручившись поддержкой других наместников, в 1486 г. двинулся на столицу, занял ее и, не встретив сопротивления, сверг последнего представителя династии Сангама и короновался сам. Он правил недолго (1486-1490), его малолетние сыновья практически не правили, находясь под властью своего опекуна Нарасы Наяки из рода Тулува, однако этот период оставил след в исторической памяти народов Индии. Виджаянагар стал бесспорным гегемоном Юга (государство Бахманидов к этому времени распалось). Слава Нарасимхи, видимо, так прогремела по Южной Индии, что его имя на столетия затмило название государства, которым он правил. Империю стали называть Нарсин-га, и под таким наименованием она появилась в европейских источниках XVI-XVII вв.
Нараса Наяка передал регентские функции своему сыну, Вира Нарасимхе, который в 1505 г. короновался, основав третью династию — Тулува. Его брат Кришнадеварайя (1509-1529) снова превратил Виджаянагар в могущественное государство. Он огнем и мечом подчинил своевольных вассалов, раздвинул границы империи до максимальных, достигавшихся ранее, активно вмешивался в распри деканских султанов. Его двор стал центром наук и искусств. От его времени осталось много красивых построек. Союз Виджаянагара с португальцами, захватившими в 1510 г. Гоа, давал Криш-надеварайе значительные торговые и политические выгоды. Португальцы направляли коней для кавалерии ему, а не в султанаты.
После смерти Кришнадеварайи титул императора перешел к его брату Ачыотарайе, а фактическая власть — к Рамарадже из рода Аравиду. Рамараджа казался еще более могущественным правителем, чем все предыдущие. Он сажал на престол шахов Бидара, разрешал споры между султанатами не без выгоды для себя. Однако Биджапур, Бидар, Берар и Голконда объединили свои войска и 23 января 1565 г. в битве при Таликоте (которую называют также битвой на Кришне или битвой при Ракасджи и Тангаджи) нанесли Виджаянагару сокрушительное поражение. Рамараджа пал в битве. Его брат Тирумала бежал в Виджаянагар, забрал казну (для перевозки которой потребовалось 550 слонов) и отступил в Пенугон-ду. Он стал основателем четвертой и последней династии, Аравиду.
Мусульмане с ходу заняли город Виджаянагар, разграбили его, разрушили довольно основательно и ушли. Тирумала занял город
136
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
вновь без труда, но не сумел или не захотел его восстанавливать. Столица была перенесена в Пенугонду, затем еще южнее — в Чанд-рагири. Империя еще боролась. При Венкате II (1586-1614) она охватывала почти ту же территорию, что и в период расцвета, но потом началась междуусобиЦа, в результате которой правители некогда блестящей империи стали марионетками в политической игре государств, возникших на ее обломках. В Тамилнаде это были государства бывших наместников (найяков) в Джинджи, Танджуре и Мадурай. В Карнатаке возникли новые государства со столицами в Майсуре и Иккери (Беднуре). Районы Андхры были поделены между Голкондой и Биджапуром.
Борьба Виджаянагара с Бахманидами, а затем с султанатами подается в историографии как противостояние индуизма и ислама. Этот аспект столкновений, конечно, никак нельзя сбрасывать со счетов. Обе стороны использовали религию как консолидирующий фактор. Но нельзя и переносить религиозную нетерпимость XX в. на период, который здесь рассматривается. Еще Букка I издал указ о том, что все вероучения имеют равные права и достойны покровительства со стороны властей. Дуарте Барбоша, португальский путешественник начала XVI в., счел необходимым специально отметить религиозную терпимость, царившую в Виджаянагаре: «Король позволяет такую свободу, что каждый может жить по своей вере без всяких неприятностей и без вопросов о том, христианин ли он, или иудей, или мусульманин, или язычник. Большое равенство и справедливость соблюдаются всеми». Конечно, это не значит, что двор не имел своих религиозных предпочтений. Как уже говорилось, первые императоры были истовыми шиваитами. Сал у вы и Тулувы были вишнуитами, но продолжали покровительствовать шиваитским храмам и общинам брахманов.
Показателем терпимости служит, в частности, то, что противостоящие армии не были конфессионально однородными. Еще Дева-райя I понял значение кавалерии и стал создавать кавалерийские части, комплектовавшиеся большей частью мусульманами. Он же начал приглашать турецких лучников. Деварайя II имел, по словам современников, 10 тыс. лучников из Турции. В то же время индусские вассалы играли важную роль в управлении государства Бах-манидов и составляли значительную часть военачальников.
Впервые война против Виджаянагара была объявлена религиозной (джихадом) со стороны мусульманских государств лишь в 1502 г., т. е. спустя полтора столетия после начала этих войн. Второй джихад был объявлен в 1509 г., третий — в 1565 г., тем не менее в битве при Таликоте среди 56 высших военачальников, сражавшихся на стороне «мусульман» и павших на поле боя, было 27 индусов.
II. Период Делийского султана
137
На стороне Виджаянагара погибло 4 военачальника-мусульманина. Государства Редди и Гаджапати нередко выступали на стороне мусульман против индусской империи Виджаянагар. Таким образом, государственные интересы явно превалировали над религиозными пристрастиями.
Некоторые современные индийские историки видят в этом недальновидность правителей-индусов и недостаток патриотизма с их стороны. В этих обвинениях много справедливого, но такова была историческая реальность: мусульмане не рассматривались как «общий враг», как заведомо враждебная сила.
Военное поражение и последующая дезинтеграция были подготовлены ростом самостоятельности наместников и военачальников-землевладельцев. Однако это не был просто процесс феодализации, приведший к государственной раздробленности. В течение трех веков Виджаянагар как государство и аграрные отношения на его территории проделали довольно длительный путь развития.
Виджаянагар возник первоначально как весьма примитивное по структуре государство. Управление строилось по семейному принципу. Младшие братья Харихары и Букки укрепились на захваченных ими территориях и передали их затем своим сыновьям. Букка I, став единоличным правителем, сменил племянников собственными сыновьями. Затем подобную же замену произвел Харихара II.
Постепенно сложились десять провинций (не считая вассальных территорий) и обычай назначения в них временных губернаторов — данданаяков. Они занимали свои должности от нескольких месяцев до нескольких лет. В подчинении у данданаяков находились более мелкие военачальники, распоряжавшиеся на местах; в их функции входило поддержание порядка и взимание довольно бессистемных налогов.
Перу императора Кришнадеварайи приписывается дидактическая пойма «Амуктамальяда», которая отражает представление о государстве скорее XIV-XV вв., чем XVI. Судя по этой поэме, государство создавалось для самого себя и как источник доходов для государя. Расширять территорию государства и развивать ирригацию нужно для повышения доходов. Для этого же надо покровительствовать купцам и заботиться о развитии торговли. Последняя полезна также потому, что дает коней и слонов (для армии) и золото и драгоценные камни (для казны). Надо удерживать налоги на низком уровне, потому что в этом случае общие поступления от налога увеличиваются. Собранные средства надо тратить следующим образом: половину — на содержание армии, четверть — на милостыню и благотворительность (сюда входили, видимо, дарения храмам и брахманам), оставшуюся четверть рекомендуется откладывать.
7
138
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
К последнему совету виджаянагарские правители отнеслись вполне серьезно: в царском дворце в Виджаянагаре имелось много комнат, заполненных до потолка золотом и драгоценностями и запечатанных. Каждый император считал своим долгом прибавить к этим комнатам хотя бы еще одну. Современный исследователь называет эту политику «экономикой складирования».
Важнейшей политической проблемой была проблема сепаратизма. Кришнадеварайя советует во избежание мятежей, во-первых, назначать на все посты брахманов. Во-вторых, «не преступать границ умеренности» при раздаче земель слугам. Нужно всегда помнить, что лица, используемые для сбора налогов и других поручений, — это «и друзья и враги царя попеременно», а внутренний враг гораздо опаснее внешнего.
К началу XVI в. государственный строй Виджаянагара значительно изменился.
Провинции потеряли прежнее значение, как и их аппарат и чиновники на более низком уровне. Основной фигурой в администрации стали военачальники, владеющие землями на условиях амарам («кормление»), или найякаттана. Это было условное, но довольно постоянное владение. Не имея формального права наследования, найяки нередко передавали найякаттаны сыновьям.. Название местности (имения) добавлялось к имени найяка как его наследственный титул. Найяк был обязан заботиться о развитии сельского хозяйства, ремесла и торговли в пределах имения, поддерживать порядок, содержать воинский контингент, отдавать в казну примерно 1/3 налоговых поступлений. Найяки стали реальной властью на местах, подчинив себе и, видимо, распустив общинные окружные собрания (наттар и оккалу). Со временем найяки становились более самостоятельными. Интересно, что в XVI в. в южных районах империи, в Тамилнаде, резко сокращается количество царских дарений храмам и совершенно исчезают дарения от министров центрального правительства. Основными дарителями выступают найяки. Найяки выделяют также земли в наследственное владение своим военачальникам и должностным лицам.
Таким образом, наяйкаттану можно сопоставить с другими формами военного лена, известными по истории Делийского султаната, государства Сельджукидов и других государств Ближнего и Среднего Востока, но она отличалась от икта, тиула и т. п. своей большей прочностью.
Интересно, что укрепление найяков в качестве собственников в первой половине XVI в. не является следствием ослабления центральной власти. Наоборот, империя никогда не была так сильна, как в это время. Она была сильна, пока сильные найяки поддержива
II. Период Делийского султана
139
ли императора. Но стоило имперской армии потерпеть поражение в 1565 г., как найяки занялись своими делами, и империя стала постепенно сокращаться, как шагреневая кожа.
Как и раньше, крупными землевладельцами были храмы. Они входили в феодальную иерархию, принимая покровительство крупных найяков и имея собственных вассалов, обязанных с оружием в руках защищать храм в случае нападения вражеских войск или разбойников. Храмы играли также роль центров, притягивавших торгово-ремесленное население. Наиболее почитаемым и самым богатым стал храм Тирумалайи (Венкатешвары) в Тирупати. Ему покровительствовали Салува Нарасимха и особенно АчЬютадеварайя и Рамараджа. К 1565 г. храм владел 170 деревнями. 13 писцов вели подробную документацию, регистрируя доходы, подношения, расходы на оросительные работы, приготовление священной пищи (пра-сада) и распределение ее между дарителями и паломниками.
Все же империю Виджаянагар нельзя считать централизованным государством с разветвленным административным аппаратом. Постоянная угроза распада висела над государством. Император должен был неустанно поддерживать свой престиж правителя, лично напоминая вассалам об их подчиненности. В телужской поэме «Рай-явачакам», претендующей на отражение событий времени Криш-надеварайи, первый министр советует своему государю: «Следует объезжать страну, которой правили твои предки. Ничего нельзя узнать, если находиться в одном месте. Необходимо... чтобы люди,.. знали, что Ваше Величество поддерживает свою славу, объезжая царство по всем направлениям в сопровождении армии, состоящей из всех родов войск, с тем чтобы внушать страх в сердца врагов и подчиненных владык».
На уровне налогоплательщиков также произошли значительные изменения. Крупная община, охватывавшая сотни деревень, исчезает в районах Андхры и Карнатаки. В Тамилнаде наду сохраняется, но во многих случаях раздробляется на более мелкие общины, носящие название патру. Коллективный орган самоуправления общины носит прежнее название наттар («жители наду»), но теперь он уже состоит из нескольких крупных землевладельцев (ка-ниялар) — брахманов, веллала, палли и шри-гопалов по касте. Нат-тары в Тамилнаде продолжают патронировать храмы, улаживать споры, бороться против усиления налогообложения, но их авторитет, по-видимому, падает, так как обостряются отношения между ними и более низкими слоями деревни — мелкими землевладельцами, арендаторами (куди), безземельными работниками (кадаяр — «последние»), торговцами, ремесленниками.
140
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Заметную роль в сельской местности начинают играть торговоремесленные слои. Растут центры промышленного производства (ткачество, маслобойный, кузнечный и гончарный промыслы), которые получают особое название — паттадай (букв, «мастерская»). Сеть таких поселений и рынков покрывает всю страну.
Оценить тяжесть налогов для этого периода трудно, но известно, что налоги брались в деньгах со всех культур, кроме риса, и доля податей с ремесленников и пошлин с торговцев была велика в государственном бюджете.
Конфликт, который разразился в 1429 г. в местности, расположенной по р. Веллар и нижнему течению Кавери, достоин подробного изложения, так как он характеризует как систему налогообложения, так и социальные отношения в деревне. Начало событий относится к 1426 г., когда в одной из деревень дельты Кавери появилась надпись, сообщавшая, что царские люди угнетают народ, вводя подушную подать (чего раньше не было) и продавая право на сбор налога с аукциона, в результате чего сумма первоначальных налогов возрастает в 10 раз. Некий Чиккадеварайяр установил предельные ставки всех налогов, чтобы защитить население от угнетения.
От 1427 и 1428 гг. в разных частях Тамилнада есть шесть надписей, тоже говорящих об угнетении, введении новых налогов, сдаче сбора налога на откуп. Каждая из таких надписей заканчивается сообщением, что получен царский указ, ограничивающий гнет.
Однако эти указы, видимо, игнорировались на местах, и в 1429 г. в один день в четырех деревнях, а в течение года — еще в пяти были выбиты практически идентичные надписи, содержавшие своего рода манифест восставшего народа: «Мы, принадлежащие к 98 кастам левой руки и 98 кастам правой руки в [провинции] Важудиламбат-ту-учавади, собрались в этом храме все вместе и порешили, что нижеследующее пусть будет выгравировано на стене этого храма». То, как называют себя авторы надписи, весьма интересно. Причина деления каст Тамилнада на две группы — «левой руки» и «правой руки» — пока не выяснена, нам важно в данном случае то, что авторы стремятся подчеркнуть, что в акции участвуют все без исключения касты, включая ремесленные и торговые, и неприкасаемые. Кроме того, они подчеркивают, что выступают от имени не только своей деревни, а представляют жителей всей провинции. Надпись фиксирует, что население страдало от угнетения со стороны губернатора, военачальников, других царских слуг. Оно же угнеталось «помещиками» (каниялар) из каст брахманов и веллалов. Собрание решило сопротивляться новым налогам, введению нового шеста для обмера полей (видимо, невыгодного для земледельцев), бойкотировать деятельность всех чиновников (не снабжать их какими-либо
II. Период Делийского султана
141
документами и данными), если они не согласятся с теми ставками налогов, которые установил в 1426 г. Чиккадеварайяр. Список «справедливых» ставок налогов тут же приводится. Если же кто-то из жителей нарушит соглашение и будет сотрудничать с чиновниками, он будет наказан изгнанием из касты.
Конечно, мы не знаем ничего о конкретных событиях: как росло брожение в народе, как шли «ходоки» из деревни в деревню (беспрецедентным в социальной истории Индии является то, что делалось это вопреки неодобрению эксплуататорской верхушки общины, против которой низы деревни выступили), как реагировали власти. Мы можем судить о событиях по этим манифестам, да еще по результату. Видимо, это организованное ненасильственное выступление увенчалось успехом. Отдельные разрозненные сообщения об угнетении встречаются в 1464 и 1482 гг., но в XVI в. они окончательно исчезают. Со второй половины XV в. нет сведений о серьезных конфликтах, бегстве населения из деревень, — напротив, отмечается расширение запашки, предоставление земледельцам и ремесленникам (последним — главным образом со стороны храмов) различных льгот, чтобы побудить их поселиться в данном месте, и т. п. Видимо, к середине XV в. налоговая система Виджаянагара устоялась и вновь установилось некоторое согласие между низшими слоями деревни, землевладельцами и казной (которая в это время была представлена в основном найяками).
Вторая половина XV — XVI вв. выглядят как время процветания Южной Индии. Иностранные путешественники — Абд-ар-Раззак из Средней Азии и европейцы Н. Конти, Д. Барбоша, Л. Вартема — пишут о Виджаянагаре с восхищением, говорят о большой плотности населения, многочисленных деревнях и городах, о богатстве рынков. Особенно поражала иностранцев столица, прежде всего своими укреплениями — город уже приобрел репутацию совершенно неприступного, — а также богатством, бесчисленными толпами народа, лавками и базарами. После 1565 г. город был разрушен, но и сейчас его развалины производят величественное впечатление. Сохранились развалины 30 крупных сооружений, которые можно назвать «дворцами».
Империя Виджаянагар сыграла большую роль в развитии культуры дравидийских народов Южной Индии, прежде всего каннада и телугу. Косвенно существование империи и связанный с этим экономический подъем всего региона способствовали расцвету культуры также в Тамилнаде и Керале. Интересно, что Виджаянагар воспринимался как государство всех народов Южной Индии. Как уже говорилось, национальность первых государей Виджаянагара неясна — они были то ли телугу, то ли каннада. Первые храмы строи
142 Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
лись по образцу чалукийских — т. е. образец брался с севера. Затем был перенят южный, польский стиль, на основе которого выработался оригинальный виджаянагарский, отличавшийся еше большей величественностью.
В литературе телугу середина XIV-XV в. — это «век Шринатхи», великого поэта, который жил сначала при дворе Редди из Кондавиду, а затем переехал в Виджаянагар и получил высшие почести при дворе Деварайи II. Шринатха перевел на телугу много классических произведений с санскрита и с пракритов. В своих оригинальных стихах он воспевал родную Андхру. Для литературы на каннада событием стал перевод «Махабхараты», начало которого было выполнено Кумарой Вьясой, а закончен перевод был Тимманной при дворе Кришнадеварайи. В тамильской литературе продолжается традиция алваров и найянаров. На тамильском писал Виллипуттурар, который жил при дворе одного из керальских князей. Он, в частности, переложил «Махабхарату» тамильским стихом.
От периода Виджаянагара сохранилось много храмовых зданий, отличающихся специфическим величественным архитектурным стилем. При дворе трудились брахманские ученые, религиозные философы, наиболее известными из которых были Видьяранья (Мад-хавачарья) и его брат Саяначарья. В целом период Виджаянагара представляется одним из наиболее ярких в истории Южной Индии.
Другие государства
Мусульманская власть в Бенгалии устанавливается в 1199-1200 гг., когда Бахтияр Хилджи разгромил Сенов и основал собственное княжество. Илтутмыш, а затем Балбан предпринимали попытки присоединить Бенгалию к Делийскому султанату. Но каждый раз после успешного похода делийских войск Бенгалия опять восставала. Мухаммад Туглак разделил Бенгал на три наместничества и удерживал контроль над ним лишь благодаря тому, что удавалось натравливать наместников друг на друга.
С 1339-1340 гг. Бенгалия надолго стала независимым государством, подобно многим другим провинциям Султаната. Ее столицей был Лакхнаути. Али Мубарак провозгласил себя Ала-ад-дином Али-шахом. В 1345-1490 гг. Бенгалией правила династия Ильяс-шахи. Попытки покорить ее в 1359-1360 гг. окончились безрезультатно.
В 1490-1493 гг. в результате ряда переворотов к власти пришла новая династия, правившая до 1538 г. Ее основатель сайид Хусейн-шах (1493-1519) остался в памяти народа как наиболее могущественный из бенгальских правителей. Он совершал походы в Ассам
II. Период Делийского султана
143
и Ориссу. Успешно правили также его сын Нусрат-шах и внук Гий-яс-ад-дин Махмуд-шах. О присоединении Бенгалии к Могольской империи пойдет речь ниже.
Ассам в древности составлял часть индусского культурного ареала. Он назывался тогда Камарупой. Это царство упоминается как участник общеиндийских событий в «Махабхарате» и пуранах, но от того времени не сохранилось документов, и история Камарупы до IV в. представляется пока легендарной. В Средние века Ассам все более изолировался от индийской политической жизни.
Династия, правившая в Камеруне с IV до середины VII в., упоминается в надписях Гуптов и Харши как вассал этих империй. Затем до X в. правила династия, основанная млеччхой, т. е. «варваром», Саластамбхой, которая, видимо, обладала независимостью, но о ней мало что известно.
«Варварская» династия пресеклась в середине X в., и царем был избран некто Брахмапала, потомки которого правили до начала XII в. Последний правитель этой династии был свергнут Рамапалой из Бенгалии, но Палы не смогли прочно овладеть Ассамом. Примерно сто лет продолжалась политическая нестабильность. К власти приходили один узурпатор за другим.
В 1205 г. Бахтияр Хилджи попытался расширить свои владения на восток, но был разбит и отброшен.
В 1228 г. началось наступление бирманского (шанского) племени ахомов, которые основали в восточной части долины Брахмапутры собственное государство, просуществовавшее 600 лет. Они установили контроль над индоевропейским населением долины и дали ей новое название («Ассам» происходит от « ахом»), постепенно усвоили индийскую культуру, стали индуистами и ассимилировались народом, известным сейчас как ассамцы. Столицей стал город Гарх-гаон (около современного города Джорхат в дистрикте Сибсагар). Государство было устроено по-феодальному, т. е. представляло собой иерархическую структуру частных владений разного статуса во главе с «королем». Тем не менее государство было достаточно сильным и сплоченным, чтобы отстоять свою независимость в борьбе против делийских и бенгальских султанов, а затем и Моголов.
Ахомы оставили обширную документацию на ахомском и ассамском языках, в том числе хроники (буранджи), что позволяет исследовать историю и социально-политический строй их государства на богатом материале. Однако он пока не изучен в достаточной степени.
В значительной степени собственную историю имела также Орисса, несмотря на то, что постоянно рассматривалась как желанная добыча окружающих мощных государств. Ее история связана с двумя династиями — Восточных Гангов (или Чода-Ганга) и Гаджапати.
144
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Наиболее известным правителем Восточных Гангов стал Анан-даварман (1077-1147). Он контролировал территорию от района современной Калькутты до устья Годавари. Наследники Анандавар-мана в XIII в. сумели отстоять независимость от набегов мусульманских правителей Бенгала. Нарасимхаварман (1239-1264) около 1243 г. даже атаковал столицу Бенгала Лакхнаути, когда там происходили смуты, связанцые со сменой династий.
В 1361 г. Фируз-шах нанес поражение Восточным Гангам, но оставил прежнего князя править Ориссой под условием уплаты дани. Уплата дани была вскоре прекращена.
Восточные Ганга восстановили независимость, но в 1434 г. были свергнуты другой династией, носившей название Сурьявамша, или Гаджапати, и сделавшей своей столицей Каттак. Капилендра (1434-1470) превратил Ориссу в одно из наиболее могущественных государств, совершая походы к Гангу на севере и к Кавери на юге. Его наследник Пурушоттама (1470-1497) сохранил могущество государства, хотя обстановка вокруг него накалялась.
Следующему правителю Пратапарудре (1497-1540) выпало на долю испытать много поражений. Он откупался от нападений Хусейн-шаха из Бенгалии, в 1513-1519 гг. потерпел несколько поражений от Кришнадеварайи из Виджаянагара (и потерял земли к югу от Кришны), с запада наступал Кули Кутб-ул-мулк, основатель государства Голконда. Ему пришлось уступить дельту Кришны и Кавери.
Пратапарудре наиболее известен в Индии тем, что пригласил одного из самых значительных проповедников бхакти Чайтанью поселиться в Пури, священном городе государства, где тот и проповедовал последние 17 лет своей жизни.
Государства Ориссы сыграли роль в распространении на Юг военно-ленной системы. Военачальники (найяки) Восточных Гангов, а затем и Гаджапати стали получать земли при условии несения военной службы. Позже эта система, как мы уже знаем, распространилась в Виджаянагаре.
Довольно изолированно от остальной Индии жил Кашмир. В1339 г. после многочисленных вторжений соседей с территорий Афганистана и Тибета и внутренних неурядиц власть захватил авантюрист Шах Мир. В Кашмире возник первый мусульманский султанат. Население оставалось в основном индусским до правления султана Сикандара (1389-1413). При нем в Кашмир хлынул поток мусульман из Северной Индии и начались преследования индусов и разрушение храмов. Более поздние хронисты упоминают также о массовой эмиграции брахманов и других индусов из Кашмирской долины. Впрочем, при Зайн-ал-Абедине (1420-1470) преследования индусов прекратились, некоторые храмы были восстановлены, брахманам
II. Период Делийского султана
145
стали предоставлять землю. Кашмирские султаны еще не раз меняли политику — на более или менее терпимую в отношении индусов.
С 1561 г. у власти в Кашмире встала династия Чаков. Она правила до присоединения долины к Могольской империи.
Синд составлял часть Делийского султаната с момента его создания, будучи завоеван Шихаб-ад-дином Мухаммадом Гури еще в |	1176 г. Он обрел независимость, когда стала разваливаться импе-
I рия Мухаммада Туглака. Фируз-шах не смог вернуть Синд. С сере-; дины XIV в. там утвердилась династия Самма, которая правила до 1527 г. К северу от собственно Синда располагался султанат Мултан, сохранявший независимость в 1444-1525 гг. Он был подчинен Бабуром и вошел в состав Могольской империи. Нижний Синд был ; завоеван Акбаром в 1574-1590 гг.
i Княжества Раджпутаны были вовлечены в общеиндийскую политику гораздо теснее.
Мевар после захвата Читора Ала-ад-дином в 1303 г. и гибели по-j чти всех представителей старшей линии династии Гухилотов прак-' тически перестал существовать, но через несколько лет возродился под руководством Хаммира, одного из отпрысков семьи, ставшего раной в 1314 г. Ему удалось создать партизанскую армию и захватить Читор неожиданной атакой. Легенды рассказывают о его мно-k	гочисленных победах над мусульманскими армиями. Его сын Кшет-
? расимха (1378-1405) продолжал укреплять государство, но врагов стало больше, поскольку вокруг возникло много новых княжеств и султанатов.
Серьезно подкрепило могущество Мевара открытие на его территории месторождений серебра и свинца. Это дало экономическую базу для долгого сопротивления Мевара всем захватчикам. Наиболее успешным было правление раны Кумбха (1433-1468). Он активно оборонялся против нападений султанов Малвы и Гуджарата, а также вел войны с Марваром.
Мевар, несмотря на разорительные войны и внутренние распри в правящей семье, оставался сильным государством и при ране Санге (	(1509-1528), который довольно успешно сражался против Ибрахима
Лоди, а затем Бабура, хотя в конце концов и потерпел поражение.
Территория, составившая впоследствии княжество Марвар, была подчинена Ала-ад-дином Хилджи, но под властью султаната постепенно росло небольшое княжество клана Ратхоров. Их происхожде-t ние неясно. Сами Ратхоры позднее выработали легенду, что они происходят от Гахадавалов Канауджа. Однако их ранние (XIII в.) надписи позволяют предположить, что они ведут свой род от одной из ветвей Раштракутов, которые имели княжества на этой территории
146
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
в X в. Они получили возможность бороться за свою независимость только в конце XIV в.
Правители приняли титул равал. В начале XV в. был построен город Джодхпур, ставший столицей и давший княжеству второе название. В то же время Ратхоры породнились с Гухилотами Мевара, что усилило оба княжества. Но в 1438 г. две династии поссорились и стали непримиримыми врагами.
Государства с мусульманскими династиями, возникшие в Центральной и Северной Индии, были вовлечены в между усобицы еще в большей степени, чем упомянутые выше.
Гуджаратский султанат отложился еще в период правления Фи-руз-шаха, в 1377 г., когда местный губернатор перестал подчиняться властям Дели. Следующий делийский султан попытался восстановить власть в Гуджарате, послав туда нового губернатора, Музаф-фар-хана. Но последний, овладев провинцией и подавив восстания индусских раджей, повел себя еще более независимо. После нашествия Тимура, когда Дели лежал в развалинах, Музаффар в 1407 г. объявил себя султаном. При Ахмад-шахе (1411-1443) был основан город Ахмадабад, ставший столицей Гуджарата на последующие столетия и одним из наиболее важных экономических центров Индии.
Особенностью Гуджарата по сравнению с другими государствами с мусульманскими династиями было сохранение в нем множества мелких, но чрезвычайно прочных раджпутских княжеств, особенно на полуострове Катхиявар (Саураштра). Их можно было держать в повиновении только силой и никак не удавалось уничтожить. Они нередко получали помощь не только от собратьев из Раджпута-ны, но и от султанов Малвы и Бахманидов, постоянных соперников гуджаратских правителей. Хроники полны описаниями повторных осад одних и тех же раджпутских крепостей.
Султаны пытались действовать и другими методами, привлекая раджпутов и землевладельцев племени коли на службу. Из более позднего источника известно, что в Гуджарате была проведена свое-еобразная аграрная реформа, не отмеченная в других государствах. Издавна землевладельцы Гуджарата были обязаны отдавать в казну 3/4 собираемых ими налогов, оставляя себе 1/4. Султаны решили перейти от раздела налога к разделу земли. Они оставляли у землевладельцев четверть их прежних владений в полной собственности без обязанности уплачивать налог. Такие земли получили название бантх. Три четверти земли стали платить полный налог в казну. При этом материальные интересы землевладельцев как бы не страдали. Но такая реформа означала лишение землевладельцев феодальной власти над населением деревень, становившихся государственными.
II. Период Делийского султана
147
Однако все было тщетно. Задача постоянного умиротворения за-миндаров, как местные землевладельцы стали называться позже, осталась в наследство Могольской империи.
Наибольшего могущества Гуджаратский султанат достиг при Абу-л Фатх Махмуде, который более известен под своим прозвищем Махмуд Бегара (1458-1511). Он пытался упорядочить управление, стремился развивать сельское хозяйство, ремесла, всячески поощрял торговлю. Именно при нем Гуджарат превратился в процветающий край, «мастерскую Индии» и один из главных центров внешней торговли. Впрочем, именно это привлекло сюда первых колонизаторов, которые стали основывать фактории на побережье Гуджарата.
В дальнейшем султанат постепенно слабел. Это позволило португальцам закрепиться во многих его портах, а затем облегчило Моголам его завоевание и включение в свою империю в 1573 г.
К востоку от Гуджарата располагались его постоянные враги — султанаты Хандеш и Малва.
Государство Хандеш было основано Маликом Раджой, который выдвинулся при Фируз-шахе. Он получил чин трехтысячника, затем двенадцатитысячника и был послан управлять территорией между реками Нарбада и Тапти. После смерти Фируз-шаха он объявил о независимости и основал династию Фаруки. Представители этой династии носили титул хан. Подвластная им территория стала именоваться Хандеш («Страна ханов»). Зажатые между Малвой на севере, Меваром на северо-западе, Гуджаратом на западе и Бахма-нидами (а позже — Ахмаднагаром) на юге, правители Хандеша балансировали между ними, нередко отбиваясь от нападений одних соседей при помощи других.
Хандеш был присоединен к Могольской державе только в 1601 г.
Об основателе султаната Малва Дилавар-хане Гхури до его назначения губернатором в Малву мало что известно. Он объявил себя независимым в 1401 г. История этого государства также полна войнами с соседями. Династия Гхури была свергнута в 1436 г. родом Хилджи (не имевшим прямых родственных связей с династией Хилджи, правившей в Делийском султанате в конце XIII — начале XIV в.).
Наиболее сильным был первый правитель этой династии Махмуд-шах (1436-1469). Несмотря на то, что он терпел многочисленные поражения от войск Бахманидов и других соседей, все же в итоге он оставил наследникам обширное и довольно упорядоченное государство.
Большую роль в султанате Малва играли индусы, занимая ряд ключевых постов в управлении. Васанта Рай занимал должность
148 Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
вазира при Назир-ад-дине (1500-1511) и Махмуд-шахе II (1511-1531). Мусульманские вельможи были этим недовольны, и в конце концов он был убит. Однако вслед за тем началась борьба за власть между группировками мусульманской знати, в результате которой Махмуд был оставлен почти всеми. Ему пришлось бежать из столицы в Удджайн, где он нашел поддержку в лице одного из раджпутских князей Медини Рая. Тот со своими раджпутами разбил заговорщиков, и власть фактически перешла к нему. Начались восстания мусульманских военачальников, султан Дели Сикандар Лоди оказал им поддержку, однако Медини Рай справился с трудностями, и Махмуд сохранил формальную власть. Мусульмане стала покидать Малву, не желая служить под индусскими начальниками. Медини Рай стал заполнять вакансии индусами. Особенно возмущало мусульманских вельмож то, что высокопоставленные индусы заводили себе мусульманских наложниц. Создалась парадоксальная ситуация: при султане-мусульманине весь его аппарат составляли индусы.
Махмуд стал тяготиться этим и вновь сбежал из столицы, на этот раз в Гуджарат, взяв с собой одну жену и несколько слуг. Силы султанов Гуджарата и Малвы осадили столицу г. Манду, где укрепился сын Медини Рая Рай Питхора (Притхвирадж). Тот оборонял Манду, сколько мог, но в конце концов крепость была взята и множество индусов было перебито. Махмуд восстановился на троне.
Но другие крепости остались в руках индусов. Им помог правитель Мевара махарана Санга, который вторгся в Малву, разбил войска Махмуда и взял его в плен. Затем Махмуд был освобожден, вновь посажен на трон, теперь уже как марионетка Мевара. Но тем самым он возбудил недовольство гуджаратского султана Бахадур-шаха. Последний захватил Малву и присоединил ее к своему государству в 1531 г.
Основателем султаната Джаунпур стал Малик Сарвар, получивший от последнего султана династии Туглаков губернаторство восточными областями и титул Малик-уш-шарк («Господин Востока»). После вторжения Тимура он стал практически независимым правителем, хотя и не провозглашал себя таковым. Но его приемный сын принял титул Султан Мубарак-шах и основал династию, получившую название Шарки.
При Ибрахим-шахе (1402-1440) Джаунпур достиг наибольшего расцвета. Его столица стала архитектурным шедевром и выдающимся центром наук и искусств. Джаунпур, по словам современников, воспринимался как «индийский Шираз».
История этого княжества наполнена, как и история других государств этого периода, войнами с соседями, прежде всего с Малвой,
г
II. Период Делийского султана 149
Ориссой и Делийским султанатом. В 1458-1479 гг. Джаунпур напрягал все силы, чтобы захватить Дели и восстановить там на престоле династию Сайидов, однако эти попытки кончились его полным разгромом и присоединением к Делийскому султанату.
Небольшое княжество Митхила, называвшееся также Тирхут, располагалось к северу от Ганга между его притоками Коси и Ган-даг. Оно оставалось под властью индусской династии, происходившей, по преданию, из Карнатаки, с 1097 по 1324/5 г. Его завоевал и уничтожил лишь Гийяс-ад-дин Туг лак. Князь Харисимха отступил в Непал. Довольно сложно понять, почему делийские и бенгальские султаны долгое время мирились с существованием этого княжества, лежавшего на пути мусульманских армий, не раз двигавшихся с запада на восток и в обратном направлении.
Через некоторое время непонятно каким образом Тирхут снова обрел независимость под властью новой, брахманской по происхождению династии. Фируз-шах в 1353 г. на пути в Бенгал снова подчинил это княжество, не встретив сопротивления. Фируз оставил у власти прежнюю династию, которая правила до 1526 г.
Подобно тому, как соседний Джаунпур стал центром мусульманской культуры, Митхила выделялась как средоточие индусских литератур, искусств и наук. В последний период существования княжества в нем жил и творил один из великих индийских поэтов Видьяпати Тхакур (примерно 1380-1450), знаток дхармашастр и составитель нибандх Вачаспати Мишра (втор. пол. XV в.), Чандеш-вара Тхаккура, составивший один из последних трактатов о политике «Раджанитиратнакара», и другие.
Индийская культура в XIII — начале XVI в.
Культурные процессы данного периода характеризуются интенсивным развитием и переплетением двух тенденций:
1) созреванием национальных культурных традиций отдельных народов и преодолением в связи с этим древнего элитарного санскритоязычного комплекса;
2) взаимовлиянием индусской и мусульманской культур.
Эти тенденции отразились прежде всего в развитии новых языков, литератур на этих языках, а также религиозных движений.
В XI—XII вв. на основе древних пракритов и иных диалектов развиваются новоиндийские языки: бенгальско-ория-ассамский-майт-хили (впоследствии разделившиеся), магахи, бходжпури, косали (авадхи), браджбхаша (затем сблизившиеся и ставшие источниками
150
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
языка хинди), западно-раджастханский (марвари), гуджарати, син-дхи, панджаби, маратхи. На Юге происходит становление ряда языков помимо более древнего тамильского: телугу и каннада возникают под сильным санскритским влиянием; язык малаялам обособляется от тамильского примерно в это же время. На Декане (с XIV в.) и в Северной Индии (несколько позже) под влиянием персидского языка формируется язык урду, ставший затем наиболее распространенным среди индийских мусульман.
На всех этих языках появляются произведения, лежащие в основе национальных литературных традиций.
Сочинения на санскрите продолжали создаваться, но являли черты застоя. Исследователи отмечают в средневековой санскритской литературе отсутствие оригинальности, механическое повторение прежних методов и приемов, отвердение стереотипов, преобладание имитации и искусственность. Санскритская поэзия продолжает получать поддержку при многих индусских дворах — в государствах Какатьев, в Гуджарате, в Виджаянагаре. Для этого периода особенно характерна фигура государя-поэта. Наиболее известны литературными опытами рана Мевара Хаммира (1314—1364), Пратапарудра II Какатья (1295-1323), Катайя Бема, Кришнадеварайя из Виджаянагара (1509-1529). Но санскритская литература оторвалась от простых людей, стала элитарной, рассчитанной на узкий круг знати.
Создавались поэмы в жанре махакавья, поэмы-поучения (санде шакавъя), составлялись антологии древних сочинений (прабандхи), компиляции и комментарии. Не угасала традиция комментариев к дхармашастрам и составления сборников всех высказываний дхармашастр (нибандх). Наиболее известны среди них «Вивадачинтама-ни» Вачаспати Мишры из Митхилы, «Парашара-мадхавийя» Мад-хавачарьи (начало XIV в.), «Смрититаттва» Рагхунандана, «Сарва-даршанасанграха» Мадхавы.
Разрабатывались теории грамматики, поэтики и музыковедения.
Древняя санскритская литература послужила источником для развития литератур на национальных языках. Как правило, их становление начиналось с переводов или переложений эпических поэм «Махабхарата» или «Рамаяна», а также пуран. Сюжеты древних сказаний становились известными и своими для широких масс. В этих переложениях использовались также местные сюжеты, легенды, образы местных героев и святых. Национальные литературы развивались не в отрыве друг от друга. Сюжеты мигрировали, писатели и поэты смешивали слова и выражения из разных языков, так что порой нельзя точно разграничить, к какой литературе принадлежит то или иное произведение — бенгальской или майт-хили, бенгальской или ассамской и т. п. Брадж и авадхи стали ли-
Г
I
; II. Период Делийского султана 151
!
тературными языками на большой территории от Махараштры и Гуджарата до Бихара.
Бенгальскую литературу можно начинать с Криттивасы Оджха Мукхати (р. 1399 г.), который переложил на бенгали «Рамаяну». Особенно важен для бенгальской литературы XV в., когда ей покро-; вительствовали бенгальские султаны. Чондидаса (сер. XV в.) создал свыше 1250 стихотворений, посвященных любви Кришны и Радхи, которые до сих пор популярны в народе. Мукундорам Чокроборти (XVI в.) в своем произведении «Чондимунгол» восславил богиню Чонди (одно из имен супруги Шивы). Его поэма изобиловала живы-j ми картинами жизни бенгальцев того времени и потому воспринималась как близкая и понятная простым людям.
Литература на майтхили начинается с поэта Видьяпати Тхакура (XIV-XV вв.).
В развитии литературы на телугу большую роль сыграл Шринат-ха (XIV-XV вв.). Он творил при дворе Редди из Кондавиду, затем жил в Виджаянагаре при Деварайе II. Он переводил на телугу поэмы с пракритов, создавал оригинальные произведения в честь Шивы, героические песни. Интересен в его стихах телужский патриотизм — он воспевает достоинства различных районов Андхры, поэтизирует жизнь крестьян. Наибольший расцвет средневековая телужская литература получила при Кришнадеварайе, который сам писал не только на санскрите, но и на телугу (его поучение «Амуктамальяда» уже упоминалась), и всячески поощрял развитие этого языка.
У истоков литературы хинди стоит, как ни странно, перс Амир Хусроу (1253-1325), который жил при дворах многих делийских султанов от Балбана до Гийяс-ад-дина Туглака. Он впервые оценил художественные возможности хинди, и его стихи, хотя и полные персидских оборотов и слов, все же по праву считаются началом литературы на этом языке.
Его же можно считать основателем индийской персоязычной литературы. Персидская поэзия процветала при дворе еще ранних делийских султанов. Они широко привлекали персидских поэтов из Ирана и Средней Азии. Но Амир Хусроу, пожалуй, первым почувствовал себя индийцем и, как говорилось выше, высоко ценил местные языки. Его персидские поэмы, стихотворения и прозаические сочинения исполнены индийскими мотивами.
Выдающимися персоязычными поэтами были также Хасан Дех-леви и Нехшеби.
Исторические сочинения на персидском языке, так называемые «хроники» (тарихи), которые выше рассматривались как исторические источники, иногда одновременно являлись выдающимися литературными памятниками, заложившими основу индийской персоязычной художественной прозы.
152
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Персоязычная литература обогащалась также переводами с санскрита рассказов, трактатов по медицине, астрономии, музыке и танцам.
С XIV в. начинается непрерывная традиция литературы на урду, соединившей в себе сюжеты, литературные приемы и лексику как персидского, так и индийского происхождения.
На территориях, подвластных мусульманским правителям, творили также арабские ученые и писатели. Но арабский язык не получил в дальнейшем широкого распространения и не укоренился в Индии как язык отдельной ветви индийской литературы.
Неотделимы от развития языков и соответствующих литератур были религиозные движения, связанные как с внутренними процессами становления национальностей, так и с взаимодействием индусских и мусульманских религиозных идей.
Наиболее близкими по пониманию взаимоотношений человека и Бога были идейные течения бхакти в индуизме и суфизма в исламе. Они имели разные истоки, но сходились в том, что выдвигали на первый план непосредственную связь верующего с Богом, постижение его и слияние с ним путем чувства безграничного преклонения, любви, без посредничества жреца и священнослужителя. В обоих направлениях приобретение мистического опыта обусловливалось следованием за наставником (гуру — в индуизме, шейхом, муршидом, пиром — в суфизме). Сходными были и формы организации — создание общин последователей того или иного учителя (пантх — в индуизме, шарика — в суфизме, оба слова означают «путь») с жесткой внутренней дисциплиной.
Напомним, что понятие бхакти как концептуальная идея встречается еще в «Бхагаватгите». Течение бхакти распространилось в Тамилнаде в IX-XI вв. в двух модификациях — поклонение Шиве и Вишну. Затем эти идеи стали проникать на Север. В различных этнических районах возникали все новые общины бхактов, ведомые тем или иным проповедником, имевшие как свои особенности, так и общие черты. Различают два основных направления бхакти: 1) нир-гун-бхакти, когда Бог не персонифицирован и понимается как чистая условность, и 2) сагун-бхакти, признающее единственным Богом некое конкретное божество, чаще всего Кришну в ипостаси пастушка, а также Раму.
Для обоих направлений характерно стремление к коллективным обрядам, обращение к особым песням (киртанам) и танцам как к наиболее близким Богу формам его почитания, обожествление гуру. В сфере догматики и идеологии всем бхактийским общинам были (в разной степени) свойственны более или менее последовательный монотеизм, упор на личностное преклонение перед Богом и любовь
II. Период Делийского султана
153
к нему, признание равенства верующих перед Богом и в связи с этим отрицание религиозной значимости касты, следование собственным ритуальным формам и отсюда отрицание брахманских ритуалов и роли брахманов как посредников между человеком и Богом.
Основателем одной из ветвей бхакти стал Рамануджа (XII в.), живший в Тамилнаде и Карнатаке. С его деятельностью связаны возрождение и распространение вишнуизма и создание одной из школ индийской философии — вишишта-адвайты.
Примерно в то же время Нимбарка в Андхре основал свое направление кришнаитского бхакти. Вишнуитский философ и вероучитель Мадхва (1281-1360) проповедовал в Карнатаке. В XIII в. в Махараштре творил Днянешвар, составивший на маратхи комментарий к «Бхагаватгите». В то время этот памятник ранней маратхской прозы не привлек широкого внимания, но впоследствии стал одной из священных книг маратхских бхактов. В XVI в. Экнатх (1553-1599) мистическим образом установил связь с Днянешваром и обнаружил его рукопись.
Выходец из Гуджарата Чакрадхар (XIII в.) основал секту маха-нубхавов. Он писал на маратхи. Его сторонники были наиболее последовательными противниками привилегий высших каст.
Намдев (1270-1350), маратхский поэт-проповедник, стал духовным отцом секты варкари, весьма многочисленной в наше время.
Идеи единобожия, характерные для бхакти, привели одно из его направлений к отрицанию существенного различия между религиями, к проповеди единения индусов и мусульман, поскольку pasi ные имена Бога не противоречат его единству, а разные культовые практики не столь существенны. Основателем этого направления можно считать Рамананду (1400-1470), который происходил с Юга, но жил и проповедовал в Варанаси. В основанную им общину входили представители всех каст, включая неприкасаемых, а также мусульмане. В его учении более четко, чем у других проповедников, звучали идеи равенства людей перед Богом и отвержения официального брахманского культа.
Его последователем был Равидас (XV в.), происходивший из касты неприкасаемых. Он сочинял стихи и в бхактийском, и в суфийском духе и особенно резко выступал против кастового гнета.
Учеником Рамананды считается также Кабир (1399-1518, по преданию, он жил 119 лет), мусульманин по происхождению, ткач по профессии. Идеи о единстве Аллаха и Брахмана (или Рамы) в его творчестве прозвучали особенно ярко.
Продолжателем Кабира стал гуру Нанак (1469-1539). Его последователи («ученики» — сикхи) впоследствии выделились из индуизма и основали особую религию — сикхизм. Об этом процессе, имев
154
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
шем серьезные политические последствия, речь пойдет в следующей части книги.
На примере этой ветви бхакти ярко видна объективная логика развития религиозных «путей». Многие из них превратились в мелкие секты внутри конгломерата индуизма, а то направление, которое наиболее последовательно отстаивало и провозглашало идею о единстве всех религий, кончило тем, что отделилось от них всех. Возникла еще одна религия.
Особенно ярко взаимовлияние индусской и мусульманской культур проявилось в архитектуре и изобразительном искусстве.
Мусульмане принесли в Индию совершенно новые для нее строительную технику, архитектурные формы и эстетические каноны. Строительство мавзолеев, мечетей и минаретов, сооружение мощных крепостей и роскошных дворцов — все это началось после мусульманского завоевания. Использование бетона и известкового раствора, до того практически неизвестных в Индии, позволило сооружать более крупные и величественные постройки, чем раньше.
Мусульмане широко практиковали в строительстве арки и купола, до того не ставшие распространенным архитектурным приемом. Индусы применяли главным образом балочные перекрытия. На некоторое время эти два приема — балочные перекрытия и своды — стали как бы конфессиональными признаками сооружений (индусских или мусульманских). Затем они стали взаимно переплетаться и сочетаться в одних и тех же сооружениях.
Серьезно изменило вид зданий пристрастие мусульман к красоте чистых архитектурных форм и объемов и неприятие ими скульптурных элементов оформления зданий. В связи с этим наблюдается упадок скульптуры, которая раньше, как говорилось, была непременным атрибутом культовых и официозных зданий.
Наконец, мусульмане принесли в архитектуру цвет. Употребление восковых красок, керамических плиток, изразцов, золочение, употребление камня разных цветов — все это делало здания красочными. Эти приемы также постепенно перенимались индусскими строителями.
В мусульманской архитектуре этого периода развиваются несколько стилей — делийский, или столичный, и ряд провинциальных — в Бенгале, Джаунпуре, Малве, Гуджарате, Панджабе, на Декане. Своеобразный синтез индусско-мусульманских мотивов демонстрируют сооружения в Виджаянагаре. Сложился также синтезированный раджпутский стиль.
В целом период Делийского султаната и существовавшим одновременно с ним государств стал важным этапом в формировании индийской цивилизации.
III. ПЕРИОД МОГОЛЬСКОЙ ИМПЕРИИ
Захир-ад-дин Мухаммад Бабур и его завоевания
Бабур (1483-1530) принадлежал к династии Тимуридов, а мать его происходила из рода Чингисхана. Таким образом, по своему происхождению он имел как бы двойное право стать правителем. Случилось так, что он унаследовал трон в Бухаре, когда ему было всего 11 лет. Однако это не помешало ему решительно вступить в борьбу за Самарканд, который считался столицей Тимуридов. В 15 лет ему это удалось, однако удержать столицу он не смог. В Среднюю Азию в это время вторглось племя узбеков во главе с Шейбани-ханом, которые в конце концов после многолетних войн уничтожили остатки Тимуридской империи.
Бабур отступил в Афганистан и обосновался в Кабуле (1504). Он сумел сплотить вокруг себя афганские (пуштунские) племена и создал небольшое, но крепкое государство. Однако его амбиции простирались дальше того, чего он достиг. Когда в 1512 г. борьба за Среднюю Азию была окончательно проиграна, он стал планировать поход в Индию.
В Северной Индии, как мы уже знаем, Делийский султанат под властью династии Лоди переживал период упадка. Султан Сикан-дар Лоди восстановил против себя почти всех своих вассалов, так что они сами пригласили Бабура освободить их от коварного и капризного султана.
Бабур хорошо подготовился к походу, создал из пуштунов и тюрок мобильную армию, снабженную значительной артиллерией, и весной 1526 г. вторгся в Пенджаб, а затем пошел на Дели. Решающее сражение произошло 21 апреля 1526 г. при Панипате. Это была первая из битв на этом поле. Впоследствии мы отметим еще две столь же важные битвы при Панипате, каждая из которых решала судьбу Северной Индии. Султанская армия была полностью разбита, и Бабур занял Дели.
Однако в период ослабления Делийского султаната возникли довольно сильные индусские княжества и, чтобы утвердиться в Индии, надо было бороться с ними. 27 марта 1527 г. Бабуру удалось разбить самого сильного из тогдашних индусских правителей рану
156
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Сайгу, правившего в Меваре. После этого Бабур уже смог короноваться в Дели как шахиншах Индии. Он стал основателем династии, которая в европейской литературе получила название Великих Моголов.
Впрочем, все его недолгое правление прошло в утверждении своей власти. Восставали местные иктадары, понявшие, что накликали на себя нового жестокого, правителя. Афганцы, пришедшие с Бабуром, не хотели оставаться в Индии и требовали возвращения в свои горы. На востоке правил могущественный султан Бенгалии, также претендовавший на доминирование в Северной Индии. Только в 1529 г. Бабуру удалось разбить объединенные войска афганцев и султана Бенгалии и стать неоспоримым господином Северной Индии. А в 1530 г. он умер, не успев создать собственную систему управления. Все же именно он открыл новую страницу в истории Индии, став основателем государства, достигшего наибольшего могущества в доколониальный период.
Бабур был не только выдающимся военачальником и правителем, но также поэтом и писателем. Он писал на чагатайском (иногда сейчас его называют староузбекским) языке стихи и прозу. Для нас особое значение имеют его записки «Бабур-намэ», которые служат одним из наиболее информативных источников по истории Индии накануне установления власти Моголов. Его любознательность, острый ум и знакомство со странами за пределами Индии позволяли ему подмечать многие особенности индийской экономики, нравов и обычаев, не отраженные в других источниках.
Источники могольского периода
Главным источником остаются так называемые хроники, вернее историографические труды. Их составление становится государственным делом, появляется официальная история. В правление Акбара (1556-1605) в каждом административном округе находились вакианигары (чиновники службы информации) и вакианависы (летописцы). В провинциях (суба) были субанависы. Информация стекалась ко двору и попадала к официальному историографу. Он имел доступ ко всем документам, отчетам, фирманам, распоряжениям и указам, получал дворцовые сводки новостей (ахбарат-и дарбар-и муалла), копии всех писем. Если что-то не поступало или если ему что-то было неясно, он обращался за разъяснениями в канцелярию (авлийа-и умур). Он мог также обращаться за разъяснениями лично к падишаху. В хроники могольского периода включается много документов. Аурангзеб (1658-1707), правда, на 10-м году правления
III. Период Могольской империи
157
отменил официальную историографию. Имеются и неофициальные хроники, авторы которых нередко были оппозиционно настроены ко двору.
Наиболее информативным является труд верного соратника и министра Акбара Абу-л Фазла (1551—1602) «Айин-и Акбари». Он дает не только исключительно полное описание империи второй половины XVI в. и деятельности падишаха, но служит источником по всему периоду Моголов, поскольку система управления и налогообложения, введенная Акбаром, сохранилась и при его преемниках. Подробные данные о социальном строе и состоянии экономики по провинциям позволяют составить полную картину жизни Северной Индии в то время.
Труд Абу-л Фазла служит также памятником исторической мысли. Он размышлял о достоверности истории и первоначально пришел к выводу, что она не может быть объективной. Занятие ею — пустая трата времени. Но потом он изменил свое мнение, так как история накапливает опыт и служит источником просвещения и мудрости. Конечной целью человеческой жизни является познание (достижение знания — ирфан). Разум познает материальный мир посредством органов чувств. История отвечает этим критериям. Но для этого нужно широко привлекать документы, принимать во внимание все версии объяснения события, описывать как великие дела, так и малозначащие, великодушие и жестокость.
В основе его историософских концепций лежала идея прогресса. Он начинает историю от Адама, потому что хочет подчеркнуть древнейшее происхождение Акбара. Затем, в отличие от других хронистов, останавливается не на истории Пророка и халифов, а на правлении среднеазиатских государей, предков Акбара. Акбар — вершина развития человечества. Главная задача — обосновать полезность и разумность абсолютной власти просвещенного государя, имеющего божественную сущность.
Сочинение шейха Абд ал-Кадира Бадауни (1540-1596) «Мунта-хаб ут-таварих» относится к тому же периоду и дает менее официозное описание деятельности Акбара. В этом состоит значение его труда. Но Бадауни просто перечисляет события. Ему чужда идея движения, развития. Он не пытается установить закономерности или связь событий. Так, описывая конкретные меры Акбара, связанные с религией, он их не объединяет в некий общий сюжет «религиозной политики». Так же он описывает и походы Акбара — каждый поход отдельно, не пытаясь выделить закономерности в завоевательной политике. В целом он враждебен Акбару. По Бадауни, все деяния падишаха продиктованы желаниями испорченного существа, развращенного нечестивыми людьми. Его история подчеркнуто
158
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
субъективна. Впрочем, в этом можно видеть появление личности и личностного взгляда на мир.
Низам-ад-дин Ахмад (1549-1594) отличается от других хронистов тем, что полностью сосредоточивается на индийских сюжетах. Он даже исключает из повествования доиндийский период деятельности Бабура, поскольку это не входит в его задачу. Его основная идея — единство Индии.‘Он заявляет, что взялся за перо именно для того, чтобы описать завоевание всей Индии. Правда, он интересуется только политической историей. Если в тот или иной год не проходило походов, он говорит, что не было ничего интересного. Но к политической истории он относится весьма серьезно, считает ее наукой и сообщаемые им факты пытается проверять. Если же он считает, что какой-то из его источников правдив, он берет из него целыми кусками, не меняя ни буквы. Такой метод сейчас назвали бы плагиатом или компиляцией. Более строгое отношение к истории делает его сочинение сухим, из истории исчезают диалоги действующих лиц и сами лица. Впоследствии его труд стал образцом для многих историографов, стремившихся сообщать только факты.
Труд Мухаммада Касима Хинду-шаха Феришты (ок. 1570-1612), «Тарих-и Феришта» — более поздний. Он был завершен в 1609 г. в Биджапуре. Это одна из наиболее полных, энциклопедических работ по истории всех мусульманских государств в Индии. Феришта использовал множество хроник, которые до нас не дошли, поэтому его сочинение представляет значительную историографическую ценность. Для его мировоззрения характерно то, что он рассматривал ислам в Индии как часть индийской цивилизации.
Хафи Хан — псевдоним Мухаммада Хашима, происходившего из Хафа в Хорасане. Свое сочинение «Мунтахаб ул-лубаб» он составил в правление Мухаммад-шаха (1719-1748). Он не был придворным, более того, при Аурангзебе находился в опале. Поэтому его описание правления этого падишаха довольно критическое. Сочинение Хафи-хана замечательно и в других отношениях. В нем дано наиболее подробное описание эволюции системы мансабдари, наиболее полное в мусульманской историографии освещение борьбы ма-ратхов. Он пытается объяснить причины развала некогда блестящей империи, свидетелем которого стал, и видит их во вражде между «иранцами» и «туранцами» (т. е. между персоязычными и тюркоязычными мусульманами, составлявшими правящий слой государства), что не лишено оснований. Он претендовал на научность и объективность своего труда: «Я не поддерживал друзей и не осуждал врагов из-за страха перед злом. Я не стремился к тому, чтобы нравиться какому-нибудь везиру или эмиру. Я записывал то, чему я сам был свидетелем, или то, что слышал от тех лиц, которые имели
III. Период Могольской империи 159
доступ к архивам Фаррухсийяра и братьев сайидов1 и имели полное представление об их деятельности. После проведенного посредством исследования анализа сведений, полученных из различных источников, я записывал то, что казалось мне истиной».
Выше указаны только наиболее значимые сочинения жанра та-рих, используемые историками могольского периода. Многие другие хроники также привлекаются учеными. В частности, в XVII-XVIII вв. появляются исторические сочинения на фарси, составленные индусскими авторами, заимствовавшими манеру письма от мусульман.
Помимо хроник, значительный материал дают сочинения иного рода. Среди них на первое место и по хронологии, и, пожалуй, по значению нужно поставить записки первого могольского императора Бабура «Бабур-намэ». Как уже говорилось, Бабур писал и стихи и прозу. Его язык чрезвычайно богат и образен. Кроме того, он отличался большой любознательностью и острым взглядом. Его записки исключительно важны для освещения состояния Индии перед могольским завоеванием и в первые годы империи.
Имеется несколько трудов, составленных высшими должностными лицами государства и включающих в себя конкретные документы, относившиеся к их деятельности, а также сообщающих факты, не попадавшие в обобщающие хроники. Среди таких сочинений следует упомянуть труд главы налогового ведомства провинции Гуджарат Мирзы Мухаммада Хасана «Мират-и Ахмади», составленный в начале 60-х гг. XVIII в. Он содержит богатый материал по административной, финансовой, налоговой системе, много актового материала и цифр.
В последние годы индийскими учеными были введены в оборот также архивные материалы, сохранившиеся от могольского периода. Это кадастровые записи, списки налогоплательщиков, купчие. Документы такого рода позволили во многом пересмотреть прежние представления об аграрном строе империи, которые ранее строились на основе официальных распоряжений и налоговых инструкций, исходивших из центра.
XVI-XVII вв. — это период проникновения в Индию европейских военных, купцов и прочих любознательных людей. Записки о поездках в Индию португальцев, голландцев, французов, англичан в это время исчисляются десятками. Они служат очень важным видом источников, значительно расширяющих возможности историка представить себе жизнь всех слоев индийского населения в то время.
1 Фаррухсийяр — могольский император в 1713-1719 гг. Его приближенными были два брата сайида — Хусейн Али и Абдулла.
160
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Итальянец Пьетро делла Валле проехал по городам Западного побережья Индии от Сурата до Каликута (Кожикоде) в 1623—1624 гг. и оставил очень интересные записки о торговле этих портов, быте и нравах их жителей.
Важным источником являются записки голландского купца Франсиско Пельсарта. Он служил в факториях Нидерландской Ост-Индской компании в Масулипатаме, Сурате и Агре в 1620-1627 гг., много ездил по стране. Его интересовали прежде всего экономическое состояние страны и возможности для развития европейской торговли.
Француз Жан Баптист Тавернье, торговец драгоценными камнями, в 1636-1668 гг. совершил шесть путешествий на Восток, несколько раз был в Индии. Его сведения о всех сторонах жизни индийцев наиболее энциклопедичны. Тавернье умер во время своего седьмого путешествия, в Москве, по дороге в Персию.
Его соотечественник Франсуа Бернье поехал на Восток просто посмотреть далекие страны. Двенадцать лет (1656-1668) он провел в Индии, занимая различные посты, был даже несколько лет личным врачом Аурангзеба. По возвращении во Францию он написал книгу, рассказывающую о борьбе за престол Аурангзеба в 1657— 1658 гг., а также несколько писем, в том числе тогдашнему всевластному министру Ж. Б. Кольберу, которые получили широкую огласку. Опираясь на свои знания ситуации в Индии, Персии и Османской империи, Бернье доказывал, что ограничение частной собственности и введение государственной собственности на землю (в подобных намерениях подозревали Кольбера) приведет к пагубным последствиям. Таким образом, сочинения Бернье явно тенденциозны, однако они содержат множество фактов и тонких наблюдений и широко используются в индологии.
Разносторонний материал по состоянию экономики Индии в конце XVII — начале XVIII в. сообщает итальянец Никколао Манну-чи, который пробыл в Индии в течение почти всего царствования Аурангзеба.
Европейские фактории в портах и в ряде городов в глубине материка вели оживленную деловую переписку с руководством соответствующих компаний — английской, нидерландской, датской. В этой переписке, конечно, содержится много материала о состоянии торговли, о видах имеющихся товаров, о деятельности индийского торгового капитала. Для политической истории южноиндийских государств XVII в. исключительно важным источником является переписка христианских миссионеров-иезуитов, обосновавшихся тогда в Мадурай и ряде других городов.
III. Период Могольской империи
161
Правление Хумаюна и династия Сур
Сын Бабура Хумаюн первоначально справлялся с трудностями, связанными с утверждением власти новой династии. Он подавил несколько восстаний, разбил султана Гуджарата. Возможно, ему удалось бы удержать ситуацию под контролем, если бы не появился энергичный и амбициозный враг в лице Фарида, вассала (джагир-дара) в Бихаре.
Он принадлежал к патанскому (пуштунскому) роду Сур. Его отец владел значительной частью Бихара еще при династии Лоди. Фарид фактически унаследовал джагир от отца и принял титул Шер-хана. После утверждения Бабура в Дели он выразил покорность и первое время верно служил Моголам. Но в 1533 г. начал собственную игру, пытаясь расширить свои владения за счет других джа-гирдаров и султана Бенгалии. Ему удалось подчинить весь Бихар и Бенгалию. Амбиции Шер-хана стали реально угрожать единству империи. Хумаюн выступил в поход против него. Воспользовавшись тем, что Шер-хан продолжал завоевания на востоке, Хумаюн захватил главный город Бенгалии Гаур. Однако Шер-хан обошел этот город и, оставив армию Хумаюна в тылу, занял Варанаси и дошел до Канауджа. Хумаюну пришлось двигаться вслед за врагом на запад. Братья Хумаюна, оставшиеся в Дели, не спешили оказать ему помощь. Хумаюн попал по существу в ловушку и вынужден был вступить в переговоры с Шер-ханом. В разгар переговоров Шер-хан неожиданно напал на лагерь Хумаюна.
Сражение 27 июня 1539 г. близ Буксара окончилось полным поражением Хумаюна. Он бежал из армии и попытался продолжить сопротивление. Шер-хан короновался как правитель Восточной Индии и принял титул Шер-шаха.
17 мая 1549 г. в битве при Канаудже Хумаюн был окончательно разбит и бежал в Пенджаб. Он пытался закрепиться в Синде, обратился за помощью к радже Марвара, но помощи не получил и направился через Кандагар в Иран, где провел много лет в изгнании при дворе иранского шаха. Отметим, что во время этого бегства 15 октября (или 23 ноября) 1542 г. в Амаркоте у Хумаюна родился сын, который впоследствии стал выдающимся правителем, фактическим создателем Могольской державы Акбаром.
Шер-шах овладел всей Северной Индией, вновь короновался, уже в Дели, и основал новую династию Сур. Все свое недолгое правление он провел в походах. Из этих походов стоит специально отметить его победы над Марваром и другими княжествами Раджпутаны. Впервые мусульманский правитель Дели был признан сюзереном раджастханских княжеств. Однако Шер-шах не стал присоединять
6 Зак. 4094
162
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
их к своим владениям, ограничившись размещением гарнизонов в Аджмере, Джодхпуре, Абу и Читоре.
В 1545 г. Шер-шах случайно погиб при осаде крепости Каланд-жар от взрыва своей же пушки.
Шахом стал его сын, затем внук. Последний был убит своим дядей, вторым сыном Шер-шаха. Распри в семье Суров ослабили их власть, и это позволила Хумаюну вернуться. В 1555 г. он вошел в Дели и восстановил власть Моголов. Однако через год умер. Будущность империи оставалась под вопросом.
Шер-шах остался в памяти потомков не только благодаря своей головокружительной карьере и ярким победам. Он успел провести ряд реформ, по существу создавших административный строй империи. Еще в бытность джагирдаром в Бихаре он сумел упорядочить управление и налогообложение, опираясь на общинную верхушку {мукаддамов и чаудхри), но в то же время ставя ее под более жесткий контроль фискального аппарата.
Став шахом, он впервые ввел в Северной Индии регулярное административное деление. Основой его стала паргана — небольшой округ, по сути территория крупной общины. Во главе парганы стояли три чиновника — амин, шикдар и казначей, а также два писца, один из которых вел документацию на хинди, а другой — на персидском. Парганы объединялись в более крупные округа — сарка-ры во главе с военным администратором (шикдар-и-шикдаран) и гражданским чиновником (мунсиф-и-мунсифан). Саркары объединялись в провинции (суба).
Шер-шах сократил выдачу земельных владений военачальникам (джагиров) и духовным лицам (вакфов). Он стремился сосредоточить сбор налогов в руках правительства и упорядочить их сбор. Был проведен кадастр земель — каждый участок должен был быть измерен и его продуктивность определена. Правительству полагалась треть урожая, которая должна была уплачиваться по выбору налогоплательщика либо в натуре, либо в деньгах. Налогоплательщик должен был подписать документ (кабулият), в котором указывались все его налоговые обязательства, и, в свою очередь, получить от чиновника документ на право владения (патта). Правда, помимо поземельного был введен дополнительный налог на содержание сборщиков налогов и на проведение измерений. По словам хрониста, Шер-шах, упорядочивая налогообложение, стремился к тому, «чтобы мукаддамы, чаудхри и амилы не угнетали земледельцев, которые составляют опору процветания государства». Насколько эти реформы действительно были проведены в жизнь, а в какой степени они остались намерениями, сказать трудно, но эти идеи были
III. Период Могольской империи
163
велением времени и, во всяком случае, были использованы позже, в правление Акбара.
Была упорядочена монетная система. Серебряная рупия Шер-шаха стала на несколько веков основной монетой Индий.
Много внимания уделялось развитию путей сообщения и торговли. Ликвидировались некоторые пошлины. Основные центры были связаны дорогами. Вдоль них соорудили 1700 караван-сараев. Вооруженные посты (дак-чауки) на дорогах должны были охранять проезжающих от нападения грабителей. Особенно важное значение имела «шахская дорога», связавшая Бенгалию с Панджабом. Она оставалась основным транспортным путем Северной Индии вплоть до колониального периода.
Шер-шах стал предтечей Акбара еще в одном отношении: он начал проводить политику религиозной терпимости и широко привлекать индусов на службу.
Можно сказать, что именно Шер-шах заложил основы централизованной державы, которая затем просуществовала полтора столетия.
Правление Акбара
Когда умер его отец, Акбар находился в Пенджабе в качестве наместника этой провинции. Ему было только 14 лет. Правда, при нем состоял Байрам-хан, энергичный и умный военачальник и администратор. Он происходил из туркмен, был шиитом по религии и первоначально служил в Иране. В период, когда Бабур, правивший Кабулом, и персидский шах Исмаил совместно выступали против узбеков, Байрам присоединился к Бабуру и верно служил ему, а затем и Хумаюну в Индии. Он сопровождал Хумаюна в изгнание, а затем вместе с ним вернулся, и ему поручили заботу о наследнике престола. Байрам-хан сразу же объявил Акбара падишахом, однако это еще ничего не значило. В Дели началась смута и власть захватили потомки Суров. Надо было идти на Дели и отвоевывать отцовский трон.
5 ноября 1556 г. состоялась вторая из числа исторических битв при Панипате. Войска Байрам-хана, формально предводительствуемые Акбаром, наголову разбили армию Суров, во главе которых стоял Хему. Акбар утвердился в столице.
Однако довольно долго фактически он не управлял. Сначала вся полнота власти сосредоточилась в руках Байрам-хана. Тот женился на племяннице Акбара, стал вести себя вызывающе и заносчиво по отношению к мусульманской знати. Недовольство вызывало и то,
164
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
что он стал назначать шиитов на руководящие посты. В 1560 г. Акбар уступил настояниям придворных и попросил Байрам-хана отправиться в хадж в Мекку. Байрам-хан подчинился, однако по дороге, оскорбленный поведением лиц, назначенных его сопровождать, восстал и во главе своих сторонников пошел наДели. Его отряд был разбит. Акбар простил своего многолетнего наставника. Байрам вновь отправился в Мекку, но по дороге, в Синде, был убит в случайной стычке. Надо сказать, что Акбар вряд ли был виновен в этой смерти.
Но и после освобождения от властного наставника Акбар не получил полной власти. При дворе распоряжались его мать и жены. Период с 1560 по 1562 г. носит в историографии наименование «дурного правления», или «правления юбок».
Наконец, когда ему исполнилось 20 лет, Акбар сумел отстранить всех непрошеных советников и в дальнейшем правил вполне самодержавно.
Он значительно расширил территорию империи. Еще при Бай-рам-хане были отвоеваны Гвалияр, Аджмер, Джаунпур, в 1560-1561 гг. присоединена Малва. С 1562 г. княжество Джайпур становится одним из наиболее верных союзников Моголов в Раджпутане. Князья Джайпура, не теряя своей автономии, входят в состав высших военачальников империи и верно служат со своими раджпут-скими войсками нескольким последующим падишахам.
Княжество Мевар (Удайпур) оказало Акбару упорное сопротивление. В 1567-1569 гг. он осадил и взял две важнейшие крепости этого княжества — Читор и Рантхамбхор. После этой кровопролитной войны Акбару удалось установить нормальные, дружеские отношения с большинством раджпутских князей, которые стали верной опорой его режима. Этому способствовала религиозная политика Акбара, направленная на консолидацию всех конфессий. О ней мы поговорим позже.
Однако Мевар так и не был покорен. Рана (князь) Мевара Пра-тап Сингх (1572-1597) продолжал партизанскую войну до своей смерти. Только его сын Амар Сингх подчинился в 1614 г. следующему падишаху Джахангиру.
В 1572-1573 гг. к империи был присоединен Гуджарат, в 1574-1576 — Бенгалия. В 1581-1585 гг. шла война со сводным братом Акбара Мухаммадом Хакимом, который отделился в Кабуле. Афганистан был присоединен, правда, северную его часть (Бадахшан) пришлось уступить узбекскому правителю Абдулле-хану.
В 1586 г. Акбар присоединил Кашмир, в 1590 — Синд, в 1591 — Хандеш (который, правда, пришлось снова завоевывать в 1599— 1601 гг.), в 1592 — Ориссу, в 1595 — Белуджистан и Кандагар.
III. Период Могольской империи
165
Долгая борьба шла с султанатом Ахмаднагар. В 1595-1596 гг. началась первая осада города. Во главе обороняющихся встала сестра султана Чанд Биби. Она мужественно сражалась, но, истощив ресурсы, вынуждена была пойти на заключение договора, по которому уступила Моголам часть султаната, провинцию Берар. Ахмад-нагарская знать обвинила Чанд Биби в измене, изгнала ее из страны и вновь начала военные действия. В 1600 г. город Ахмаднагар был взят штурмом. Однако южная часть султаната сохраняла независимость еще несколько десятилетий.
Как видим, Акбар всю жизнь вел войны, объединив всю Северную Индию, большую часть Афганистана и часть Декана. Однако главные его достижения заключались в введении прочной системы управления и налогообложения, в создании атмосферы единства государства, опиравшегося на все слои имущего населения. Правда, Акбар использовал опыт Шер-шаха, который проводил подобные же реформы несколькими десятилетиями раньше.
Административные реформы. Акбар был неутомимым работником на троне. Близкий друг и верный министр Акбара Абу-л Фазл, выражая мысли своего патрона, писал: «Успех управляющих ведомств и удовлетворение желаний подданных, знатных и низких, зависят от того, как падишах проводит свое время». Ежедневно Акбар созывал три заседания своих ближайших соратников или устраивал широкие приемы. Один день в неделю отводился судебным делам. Все финансовые решения принимал он лично, все назначения также производил он сам. Ему помогал штат сотрудников (дарога), готовивших проекты указов, рассматривавших прошения, собиравших агентурные сведения. При дворе была налажена строгая система прохождения бумаг. Особые «наблюдатели» высокого ранга должны были следить за тем, чтобы решения правительства принимались и исполнялись без промедления. Если этот порядок нарушался, он немедленно восстанавливался. Выражение забита нист («так не делают») стало излюбленной фразой при дворе.
Вторым лицом в государстве был вакил, в подчинении которого находились четыре «министра»: диван, ведавший финансами и налогами, мир бахши, руководивший армиями, мир саман, ведавший мастерскими и складами, садр-ус-судур, ведавший вопросами религии и суда.
Центральному правительству подчинялись правительства 15 провинций (суба). Во главе провинции стояли субадар (он же сипахса-лар, он же назим), а также провинциальные диван, бахши и кази, или садр. Суба делились на саркары во главе с фоудждарами н амал-гузарами. Как мы видим, на этих двух уровнях проводился прин
166
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
цип своеобразного «разделения властей» — военной, налоговой и религиозно-судебной.
Саркары подразделялись на паргана. Последние тоже рассматривались как регулярные административные единицы, введенные сверху, а их руководители (чаудхри — вождь и канунго — писец) — как служащие аппарата, получающие жалованье (в Декане подобные же должности назывались дешмукх, или десаи, и дешпанде). Однако на самом деле границы парган, как и прежде, совпадали с пределами широких территориальных общин, принадлежавших землевладельческим кланам или кастовым группам, а чаудхри и дешмукхи являлись традиционными вождями этих кланов, и их вознаграждение зависело от местных обычаев.
Военная реформа. Акбар ввел систему мансабдари, «табель о рангах». Были установлены 33 ранга, или чина (затп), называвшиеся по числу всадников, которых символически обязан был содержать каждый служащий империи. Таким образом, вся административная система выглядела как исключительно армейская. Ранги имели градацию от «десятитысячника» до «десяцкого». Чины в 10 000, 8000 и 7000 были закреплены за тремя сыновьями Акбара. Чины от 5000 до 200 получили при Акбаре 412 человек. Их называли эмирами. Некоторые из них имели более высокий титул амир-уль-умара. Обладателей чинов от 150 до 10 было первоначально 1388 человек. В соответствии с чином служащий (мансабдар) имел право на определенное жалование, которое могло выдаваться из казны, или же в виде пожалования права на сбор налога с соответствующей территории (джагир). Акбар старался не раздавать джагиров, сохранять большую часть земли в ведении налогового ведомства и переводить мансабдаров на денежное довольствие. Позже его потомки Джахан-гир и Шах Джахан выдавали джагиры более свободно. В 1646 г. эмиров было уже 655 и они сосредоточили в своих руках 61,5 % всех налоговых поступлений империи. А все 8210 мансабдаров — 85 % всех налогов.
Не все мансабдары были военачальниками. Среди них было много налоговых и прочих чиновников, для которых чин означал лишь место в иерархии. Например, жены падишаха также имели военный чин, чтобы можно было точно определить полагающееся им вознаграждение. Кроме того, и реальные военачальники нередко не могли или не желали содержать контингент, обозначенный их рангом. На 11-м году правления было введено различие между затом — символическим чином и саваром — количеством всадников, за которых мансабдар должен был реально отчитываться. Впоследствии, при Шах Джахане, было официально установлено, что савар должен
III. Период Могольской империи
167
составлять треть зата. Однако к тому времени вся система уже начала расшатываться, и нередко джагирдары содержали даже меньше воинов, чем полагалось по савару, присваивая лично себе «сэкономленные» суммы.
Армия Акбара в период ее наибольшего увеличения насчитывала 250 тыс. человек. Из них от 25 до 45 тыс. составляла его гвардия (ахади), которая оплачивалась очень высоко. Остальное были отряды джагирдаров, призывавшиеся под знамена падишаха во время походов.
Налоговая реформа. Налоги всегда играли в жизни восточных государств важнейшую роль. Финансирование двора и армии, оплата чиновников, возможность проводить завоевания и строить города — все это зависело от того, сколько государство могло собрать налогов. В свою очередь, административное устройство, армия и чиновничество нужны были для того, чтобы эти налоги собирать. Дальновидная политика заключалась в том, чтобы установить высокие ставки налогов, но при этом достаточно умеренные, чтобы не подрывать хозяйство и, следовательно, налоговую базу.
В период Делийского султаната эта проблема решалась методом проб, на глазок. Ставки повышались до тех пор, пока не начиналось разорение. Тогда их начинали снижать. А когда хозяйство восстанавливалось, налоги снова росли.
Впервые занялся упорядочением налоговой системы Шер-шах. Как говорилось выше, при нем был определен «справедливый» размер земельного налога в 1/3 урожая. Но стоимость этой трети, выраженная в деньгах, определялась все же в значительной степени произвольно. Опыт налоговой системы Суров был использован правительством Акбара, но оно подошло к этому вопросу гораздо основательнее, чем предыдущие правители Северной Индии, можно сказать, научно.
Впрочем, первоначально Акбар применил довольно примитивную систему откупов, напоминавшую одно из мероприятий Мухаммада Туглака. В 1572 г. он разделил Империю на 182 налоговых округа, каждый из которых должен был приносить по крору (10 млн) дамов (монет). Откупщики (курурии) вносили в казну эту сумму и получали право собирать налоги с округа в течение трех лет. За это время они были обязаны поднять сельскохозяйственное производство. Эта система провалилась, подобно всем иным откупным системам, поскольку курурии бесконтрольно собирали все, что могли, не думая о восстановлении хозяйств.
Узнав о вымогательствах, Акбар приказал проверить отчетность куруриев и жестоко наказать наиболее злостных лихоимцев. «И мно
168
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
гие хорошие люди, — сетует Бадауни, — умерли от суровых избиений и от пыток клещами и на дыбе».
Однако время было использовано для подготовки такой системы, которая давала бы большую отдачу, но оставляла возможности для экономического развития. В течение 10 лет собирались данные об урожайности различных культур во всех провинциях и районах, где это было возможно. Была определена средняя урожайность за эти годы. Одновременно фиксировались цены на базарах и определялась средняя цена единицы продукта. Затем треть среднего урожая была выражена в деньгах по средней цене и эта сумма накладывалась на каждый участок.
Земельные участки классифицировались по степени их вовлеченности в земледелие и по качеству почвы. Непрерывно обрабатываемые участки (поладж) несли наиболее высокий налог. Меньше брали с тех участков, которые до этого находились под паром год-два (параути) или три-четыре (чачар) года. Каждый из этих видов земли подразделялся на три категории — почвы хорошие, средние и плохие. Имелся еще четвертый вид земельных участков — не обрабатываемые в течение 5 и более лет (банджар), ставки с которых были наименьшими. Такая градация объяснялась тем, что в Индии заброшенная земля очень быстро зарастает не только травой, но и кустарником, и введение ее в оборот требует дополнительных усилий.
Эта система, называвшаяся забти, была разработана министром и близким другом Акбара индусом Тодар Малом. Она требовала ежегодного определения состояния участков и того, какая культура в данный год на них произрастает. Она была введена только в наиболее развитых областях — в бассейнах Инда (к северу от Мултана) и Ганга (до Бихара), а также в Раджпутане, Малве, Гуджарате. Впрочем, на практике налоговые чиновники применяли ее только в том случае, если райяты отказывались платить по ставкам, которые называл чиновник, и требовали переучета земель.
На окраинах империи сохранялись более примитивные системы. В нижнем Синде, афганских районах и в Кашмире налог оставался натуральным и выплачивался долей урожая. В Бенгалии ставки в деньгах определялись на глазок, при помощи так называемой «оценки» (насак).
Все же значительная упорядоченность системы сбора налогов была при Акбаре достигнута, что и позволило ему содержать большую армию, завоевывать новые земли, вести значительные строительные работы и в то же время не разорить страну. В дальнейшем, хотя налоги повышались, вводились новые и экономическое состояние страны ухудшалось, все же система Акбара сохранялась как основа налогообложения.
III. Период Могольской империи
169
При нем были введены единые меры площади, длины, сыпучих тел, упорядочена денежная система. Ее основой стал мохур весом в 170 гранов (11г) золота 980 пробы. Он чеканился до 1857 г. и даже в конце XIX в. использовался как расчетная единица. Мохур равнялся 15 серебряным монетам такого же веса (рупиям), рупия состояла из 40 дамов.
Религиозная политика. Политика, Акбара в отношении нему-сульман была примером веротерпимости. Он поставил своей целью преодолеть враждебность индусов и мусульман, создать атмосферу уважения к чуждым мусульманам религиозным воззрениям, превратить верхи индусской общины, брахманов и раджпутов в социальную опору власти. Безусловно, превалировали при этом политические задачи — укрепление государства. Но широта его личных религиозных исканий, его открытость новым идеям и неприятие догматического подхода сыграли также немалую роль.
Он официально провозгласил солх-и-кул, принцип веротерпимости. Раджпуты и брахманы стали непременной составной частью двора. Поощрялось изучение индуистских культов, было разрешено строительство индусских храмов, проведение индусских празднеств. В 1562-1564 гг. были отменены налог на индусских паломников и джизия — подушная подать с немусульман. Было запрещено обращать в рабство военнопленных — эта мера воспринималась как милость индусам, потому что именно их обращали в рабов после завоевательных походов. Был запрещен убой коров — тем самым государство демонстрировало, что оно уважает религиозные чувства индусов. С 1580 г. Акбар стал появляться на приемах с брахманским знаком на лбу.
При этом, по крайней мере до 1574 г., Акбар оставался правоверным мусульманином, правда, последователем суфиев и сторонником рационального подхода к религии. Наставником его был шейх Мубарак. Сыновья последнего Файзи и Абу-л Фаз л поддерживали в Акбаре стремление к самостоятельному познанию Бога. Абу-л Фаз л стал и его ближайшим сотрудником в государственных делах.
В 1570 г. Акбар начал строительство новой столицы недалеко от Агры, города Фатехпур-Сикри, в архитектуре которого органично слились индусские и мусульманские стили. Одним из зданий, запланированных Акбаром в этом городе, было Ибадат-хане, букв. «Дом богослужений», или «Дом ритуалов», служившее местом теологических дискуссий. В нем Акбар восседал на троне в середине павильона, а на круговой галерее вокруг собирались мусульманские улемы разных толков, брахманы, джайны, парсы и даже монахи-иезуиты, которых Акбар специально пригласил из Гоа, и вели религиозные диспуты. Акбар хотел узнать достоинства всех религий.
170
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
В сентябре 1579 г. он объявил себя высшим авторитетом в вопросах ислама, а затем основал новую религию Дин-и-иллахи («Божественная вера»). Предполагают, что он хотел религиозно объединить индусов и мусульман, выработав систему верований, приемлемую для всех. Однако этому мнению противоречит тот факт, что никаких мер по привлечению индусского населения к новой религии не проводилось. В новую веру перешли множество придворных и один индус — придворный поэт Бирбал. Некоторые ученые считают, что Дин-и-иллахи стала результатом личных религиозных поисков Акбара и являлась просто еще одним суфийским орденом в пределах ислама.
Однако мусульманские законники встретили провозглашение новой веры резкими протестами. В 1580-1584 гг. вспыхнуло восстание в Бенгалии и Бихаре под лозунгами «защиты ислама». Кази Джаунпура издал фетву, обвиняя Акбара в вероотступничестве. Упоминавшееся выше восстание Мухаммада Хакима в Кабуле также проходило под лозунгом борьбы с «неверным» падишахом. Восстания были подавлены, мятежные муллы понесли суровые наказания, но Акбару пришлось пойти на некоторые уступки. Он перестал собирать вокруг себя немусульманских богословов (кстати, Фатехпур-Сикри с его Ибадат-хане к этому времени был оставлен, поскольку оказалось, что в его окрестностях нет запасов воды, достаточных для жизни большого города), стал отпускать средства на строительство и ремонт мечетей.
Период правления Акбара — это время хозяйственного расцвета. Умеренные налоги способствовали подъему сельского хозяйства и ремесла. Росла внутренняя и внешняя торговля. Акбар понимал ее значение. Он снизил пошлины до 2,5 % и отменил все дополнительные поборы с торговцев и акцизы. Его система управления, постепенно размываясь, все же позволила Могольской державе оставаться могущественным государством еще целый век.
Правления Джахангира и Шах Джахана
Сын Акбара принц Салим находился в сложных отношениях с отцом. Он не сочувствовал начинаниям отца, интриговал против него и его друзей. Когда Акбар постарел и был болен, Салим, по существу, отложился от него, управляя провинцией в Аллахабаде. Более того, он организовал убийство Абу-л Фазла, самого близкого Акбару соратника. Смерть друга стала для Акбара тяжелым ударом. Вскоре он умер.
III. Период Могольской империи
171
Салим короновался под именем Нур-ад-дин Мухаммад Джахан-гир-падишах Гази (1605-1627). Как обычно, прежде всего нужно было укрепиться на троне, устранив других претендентов. Знать хотела видеть на троне сына Салима Хусроу. Джахангиру удалось подавить восстание своего сына.
Он продолжал завоевательную политику отца и имел в этом отношении определенный успех. Наибольшее значение имело подчинение Мевара. Рана Амар Сингх, истощив все ресурсы, пошел на мировую. Он получил богатые дары. Ему был оказан почетный прием при дворе. Его сын Каран Сингх получил чин «пятитысячника», т. е. наиболее высокий для нечленов императорской семьи. Его отряд в 1000 всадников был включен в могольскую армию. Таким образом, проблема Мевара, которая тревожила делийский двор на протяжении нескольких веков, была временно решена.
Другой удачей Джахангира было умиротворение Бенгалии. Несмотря на то, что она считалась частью империи, местные князьки продолжали воевать с наместниками во все время правления Акбара. Джахангиру удалось договориться с князьками и получить их признание как верховного правителя.
В 1620 г. Джахангир овладел крепостью Нагаркот и таким образом присоединил район Кангры.
Пытался он также довершить завоевание Ахмаднагара. Однако способный и энергичный фактический правитель этого княжества Малик Амбар сумел в этот раз отстоять независимость.
Пытался Джахангир расширить свои владения и в Афганистане. Но там он столкнулся с могущественным шахом Ирана Аббасом, который тоже претендовал на афганские земли. Моголам удалось захватить Кандагар и некоторое время удерживать его. Но в 1622 г. Аббас неожиданным маневром захватил Кандагар. Борьба за этот город продолжилась уже в правление нового падишаха.
Джахангир, в отличие от своего отца, мало занимался государственными делами. От больше любил удовольствия и гаремные утехи. Реально распоряжались в государстве его любимая жена Нур Джахан, ее отец Итимад-ад-доула и ее брат Асаф-хан. Самоуправство семейного клана вызывало, конечно, огромное недовольство знати. Смерть Итимад-ад-доула в 1622 г. позволила противникам семьи попытаться отстранить ее от власти. Успеху заговора способствовало то, что сын Джахангира Хуррам, получивший титул Шах Джахана, выступил тоже против своего отца. Когда Джахангир решил направить Шах Джахана на отвоевание Кандагара, тот, зная о зреющем заговоре и о том, что здоровье Джахангира внушает опасения, не подчинился. Он не хотел быть далеко от Дели в критический момент. Первый поход Шах Джахана на Дели окончился неудачей.
172
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Он бежал на восток и вновь стал наступать из Бенгалии. Под Аллахабадом его отряд снова был разбит. Шах Джахан бежал на юг, вновь собрал армию при помощи правителя Ахмаднагара Малика Амбара и пошел на Дели с юга. Был разбит в очередной раз и покорился, попросив прощения.
Но Джахангир терял реальную власть. Во время одной из поездок его вместе с Нур Джахан захватил в плен участник заговора Махабат-хан. В это раз Джахангиру удалось освободиться, но в октябре 1627 г. он умер, и дорога к трону для Шах Джахана была открыта. Правда, справиться с обычно возникающей при смене власти смутой ему удалось не сразу. Он короновался только в феврале 1628 г.
Наиболее важным завоеванием его первых лет было присоединение Ахмаднагара.
Остатки этого султаната, сохранившиеся после поражений, которые ему нанес Акбар, фактически управлялись министром Маликом Амбаром, эфиопом по происхождению, выдвинувшимся благодаря своим способностям администратора и военного. Он провел кадастр земель, отрегулировал налоговую систему. В борьбе с мощными могольскими армиями он применял партизанскую тактику, привлекая отряды маратхских вождей. Именно тогда маратхи стали превращаться в один из важных факторов деканской политики. Малик Амбар заключил союз с султанатом Голконда, Моголы сделали своим союзником другой деканский султанат Биджапур. Как уже упоминалось, Малик Амбар пытался ослабить Моголов, поддержав мятеж Шах Джахана против Джахангира. Борьба шла с переменным успехом, но в 1626 г. Малик Амбар умер, в среде ахмадабад-ской знати начались раздоры, а кроме того Шах Джахану удалось привлечь на свою сторону многих маратхских феодалов. В 1633 г. территория Ахмадабада была включена в Могольскую империю и вошла в наместничество с центром в Доулатабаде.
К этому времени часть маратхских вождей сплотилась вокруг одного из них, Шахджи, и стала бороться за независимость как от Моголов, так и от Биджапура. В1636 г. Шах Джахан вынужден был выступить сразу против Голконды, Биджапура и маратхов. Поход оказался удачным. Биджапур и Голконда признали свою зависимость от Моголов. Голконда вынуждена была с этого времени чеканить монеты с именем Шах Джахана и поминать его в пятничных молитвах. В мусульманских странах это считается основным признаком вассального положения. Шахджи тоже подчинился, и ему оставили джагир с центром в Пуне. Формально он оставался лояльным Биджапуру и Моголам, но позднее фактически поддержал своего сына Шиваджи, который повел еще более решительную борьбу за образование независимого государства.
III. Период Могольской империи
173
Управлять четырьмя деканскими субами Могольской империи и осуществлять контроль над вассальными деканскими султанатами был назначен один из младших сыновей Шах Джахана Ауранг-зеб, который действовал весьма своевольно. Первое наместничество Аурангзеба в Декане продолжалось с 1636 по 1644 г. Его самостоятельность вызвала подозрения падишаха, и он направил Аурангзеба сначала в Гуджарат, а затем на далекую северо-западную границу — завоевывать Балх и Бадахшан. Там Аурангзеб не снискал особой славы, а дела на Декане опять требовали сильной руки, и в 1652 г. началось второе наместничество Аурангзеба на Декане, продолжавшееся до 1657 г., когда он включился в борьбу за трон.
Деканские субы Могольской империи всегда, еще со времен Акбара, являлись своего рода колонией. Налоговый гнет в них был в полтора раза выше, чем в Северной Индии. Ко времени второго наместничества Аурангзеба в Декане страна была разорена. Ауранг-зебу удалось восстановить хозяйство. Большую роль в этом сыграл его министр Муршид Кули Джафар-хана. Он собирал разбежавшихся землевладельцев в прежние деревни, назначал новых старост там, где их не было, произвел обмер земель и составил их кадастр, выдавал крестьянам займы на обзаведение хозяйством. Налог был зафиксирован в деньгах на уровне стоимости трети урожая. По существу, Муршид Кули-хан распространил на Декан налоговую систему То-дар Мала. В результате произошло увеличение налоговых поступлений. Аурангзеб получил средства, необходимые для исполнения его амбициозных планов. Муршид Кули Джафар-хан стал впоследствии диваном (министром финансов) Бенгалии, а после смерти Аурангзеба — навабом (наместником) Бенгала, Бихара и Ориссы, основателем фактически самостоятельного государства.
При жизни отца амбиции Аурангзеба были направлены на юг — на окончательное подчинения Биджапура и Голконды. Он несколько раз пытался с разрешения падишаха или без разрешения присоединить эти княжества. Но Шах Джахан и его старший сын Дара Шукох, считавшийся официальным наследником престола, всякий раз мешали намерениям Аурангзеба, опасаясь его личного усиления в ущерб центральной власти.
В 1656 г. появился предлог для очередного похода на Голконду. Там развернулась внутренняя борьба между султаном и его главным министром Мир Джумлой. Он по происхождению был торговцем из Исфагана, быстро выдвинулся при дворе Голконды, где преобладали шииты, и стал наиболее влиятельным вельможей. Он получил в джагир Карнатик (так тогда называлась территория Тамилнада), имел собственную армию, и султан стал опасаться своего могущественного вассала. Без видимых причин султан заключил в тюрьму
174_____________Л. Б. Алаев. Средневековая Индия____________
сына Мир Джумлы. Тот пожаловался в Дели и Аурангзебу в Доула-табад. Шах Джахан послал приказ освободить заключенного. Но Аурангзеб не дал султану времени на выполнение этого приказа. Он вторгся в княжество, взял Хайдарабад, правда, крепость Голкон-ду захватить не сумел. Осада была снята по настоянию Шах Джахана. Султан освободил сына Мир Джумлы, согласился уплатить большую контрибуцию и уступить Моголам один округ, но благодаря вмешательству из Дели сохранил государство.
Мир Джумла перешел на службу к Моголам. Так Аурангзеб получил еще одного способного и сильного помощника, который сыграл исключительно важную роль во время развернувшейся вскоре борьбы за трон. Интересно, что Моголы после этого начали претендовать на бывший джагир Мир Джумлы в Карнатике. Видимо, в это время джагир мог рассматриваться уже как личное владение джа-гирдара, хотя джагир по определению являлся временным служебным пожалованием.
Мир Джумла стал впоследствии главным министром в Дели. В 1662 г. он умер во время похода в Ассам, возглавить который ему поручил Аурангзеб.
Шах Джахан пытался расширить пределы империи также на западе, отвоевав у персов Кандагар. Несколько походов на него оказались безуспешными. Кандагар был присоединен на короткое время только в 1708 г.
В сентябре 1657 г. Шах Джахан заболел, и его четыре сына стали готовиться к борьбе за власть. Как говорилось, старший сын Дара Шукох был объявлен наследником, но другие братья не собирались с этим мириться. К тому же Дара не пользовался авторитетом в среде делийской знати. Он больше был известен не как военный и администратор, а как ученый и писатель. При этом его взгляды отличались вольнодумством. Он интересовался индуизмом и христианством и прослыл еретиком. Аурангзебу удалось привлечь на свою сторону своих братьев Шуджу и Мурада, и войска претендентов пошли на столицу, не ожидая, когда образуется вакансия на троне.
Даре удалось нанести поражение Шудже, но затем произошла битва при Дхармате (близ Удджайна), в которой объединенные силы Мурада и Аурангзеба разбили высланную против них армию Дары. Решающая битва произошла уже недалеко от Агры 29 мая 1658 г. Дара был окончательно разбит и бежал в Панджаб. Аурангзеб занял столицу (Агру), заточил своего отца в крепость, арестовал брата Мурада и заключил его в крепость Гвалияр. Удалось ему также нанести поражение другому брату Шудже, который отступил в Бенгалию. Преследовать его был послан Мир Джумла. Шуджа бежал в Аракан (современная Мьянма),.и там следы его теряются. Дара
III. Период Могольской империи 175
Шукох попытался дать Аурангзебу еще одно сражение в Раджпута-не, но вновь неудачно. Он бежал в Синд, был схвачен, выдан Аурангзебу и в августе 1859 г. казнен по обвинению в ереси. Шах Джахан находился в заключении в крепости Агра до своей смерти в 1666 г.
Империя Моголов в правление Джахангира и Шах Джахана в целом выглядела могучим и эффективно управляемым государством. Основы, заложенные Акбаром, были прочны и не поколеблены его потомками, хотя они не обладали талантами своего отца и деда. Система мансабдарства поддерживалась, хотя и появились первые признаки ее разложения. Увеличилось расхождение между чином и размером реально содержавшихся джагирдарами войск. Увеличилась доля земли, розданной в джагиры, и соответственно уменьшилась доля земли, находившейся под непосредственным управлением казны (земли халисе). Наместники в провинциях стали гораздо более своевольны. Налоговая система работала исправно, хотя некоторые отступления от законных ставок поборов наблюдались. Джагирдары и другие землевладельцы стали вводить дополнительные сборы (абвабы) в свою пользу. Однако пока еще эта практика не стала столь разорительной, как впоследствии.
Ни Джахангир, ни Шах Джахан не были религиозными фанатиками, но не обладали и терпимостью, отличавшей Акбара. Положение индусов в империи снова стало ухудшаться. Шах Джахан прекратил строительство индусских храмов, снова ввел джизию и стал поощрять обращение в ислам.
Государства Декана и Южной Индии в XVI—XVII вв.
Биджапур и Го л кон да
Около полутора веков на Декане господствовали два султаната — Голконда на востоке и Биджапур на западе. Они возникли похожим образом почти одновременно (Биджапур в 1490 г.,Голкондав 1518 г.) в период крушения Бахманидского государства. Наместники в Бидж-пуре (бывший раб Юсуф Адил-шах) и Варангале (турецкий военачальник Кули Кутб-шах) объявили себя самостоятельными. Впоследствии Кули Кутб-шах перенес столицу в крепость Голконду, по имени которой стало называться государство. На территории бывшего Бахманидского султаната возникли еще три княжества — Ахмад-нагар, Бидар и Берар. Но они были значительно слабее. В 1574г. Берар был присоединен к Ахмаднагару, а в 1619 г. Бидар был захвачен Биджапуром. О судьбе Ахмаднагара мы уже рассказали. Боль-
176
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
шая его часть вошла в состав Могольской державы, а округ Пуна и северный Конкан отошли к Биджапуру. Биджапур и Голконда оставались самостоятельными несколько дольше.
Династии Адил-шахи в Биджапуре и Кутб-шахи в Голконде были шиитскими. Это усиливало отчуждение между ними и североиндийскими государствами, в которых основная масса мусульман принадлежала к суннитам. Деканские государства, особенно Биджапур, имели тесные связи с шиитским Ираном, который поддерживал султанаты не только морально, но и материально. Оттуда поступали новые кадры военных, а также кони, являвшиеся в то время важным стратегическим товаром. Впрочем, отношения между двумя султанатами редко бывали дружественными. Они конкурировали в борьбе за южные районы, которые стали уязвимыми после крушения Виджаянагара, и часто вели ожесточенные войны между собой.
Общей чертой султанатов было еще то, что они сыграли роль в процессе культурного становления двух индийских народов — народа андхра (телугу) на территории Голконды и маратхов на территории Биджапура.
Основатель Биджапура был женат на маратхской женщине, и она стала матерью его наследника. Индусы назначались на высокие посты в администрации. Языком официальной документации был маратхи. Привлечение маратхских территориальных вождей с их отрядами в армию султана позволяло значительно усилить ее мощь. Правда, это же обстоятельство впоследствии оказалось гибельным для государства. Усилившись, маратхские вожди повели борьбу за независимость и ослабили султанат перед лицом могольского натиска.
В Голконде индусы также играли важную роль в государстве. Ибрахим Кутб-шах (1550-1580) был женат на телужке. Он долго жил в Виджаянагаре в изгнании, пока правил его брат. При нем вообще поддерживалась телужская культура: он патронировал брахманам и храмам, поощрял развитие языка телугу, при его дворе творили многие поэты, ставшие основателями телужской литературы. Большое внимание, уделявшееся им строительству танков (водоемов), тоже можно рассматривать как следование традициям индусских государей. И другие султаны выдавали земельные дарения индуистским храмам и брахманам. Религиозные праздники обеих конфессий проводились совместно. Архитектурный стиль построек в городах того времени несет явные следы индусского влияния. Конечно, это не значит, что установилась полная гармония конфессий. Источники отмечают также некоторые случаи разрушения храмов и насильственного обращения в ислам. Но все же отношения общин
III. Период Могольской империи
177
были гораздо терпимее, чем во многих других государствах Индии того времени.
Система управления в Биджапуре опиралась на сравнительно мелкие административные единицы — паргана (от 50 до 200 деревень), которые были введены на Декане еще во времена правления Туглаков. По происхождению это были крупные общины, ранее носившие название manna, или деш. Таким образом, мусульманские власти не ввели единообразного административного деления, а просто переименовали издавна существовавшие территориальные общины и попытались приспособить их к нуждам управления и налогообложения. Во главе парган стояли вожди местной доминирующей касты кунби, или маратха (дешмукхи, или десаи), которые рассматривались как наследственные чиновники. Документацию парганы вел окружной писец из брахманов (дешпанде, или дешкулкарни), также занимавший свою должность наследственно. В центре общины обычно находилась небольшая крепость, при которой функционировал базар. Эти крепости служили важным фактором политического ландшафта Махараштры. Если местные власти выказывали неповиновение, правительственным войскам приходилось осаждать крепости и брать их штурмом. В «штате» окружных вождей значились также управляющий рынком, писец рынка, их помощники, стражники в крепости.
Окружным властям подчинялись общинные власти деревни — староста (патил, или мукаддам) и деревенский писец (кулкарни).
Все эти традиционные должностные лица вознаграждались выделением им некоторых земель и отчислениями от суммы налога с управляемых ими территорий.
Территория государства контролировалась тремя способами. Часть парган находилась под прямым управлением государственных служащих (хавалдаров). Они получали жалованье из казны, а также некоторые отчисления от налогов. Дешмукхи должны были выполнять указания хавалдаров. Так управлялись некоторые земли вокруг столицы, а также наиболее уязвимые для внешних нападений приграничные области. Хавалдары часто переводились с места на место, так что реальная власть на местах продолжала оставаться в руках традиционных вождей. Часть парган выдавалась военачальникам на содержание воинских контингентов (в мукаса, или джагиры), и джагирдар должен был осуществлять управление, также подчиняя себе местных дешмукхов. Наконец, значительная часть земель оставалась под полной властью дешмукхов. Туда государственные чиновники приезжали время от времени для проверки. В целом создается впечатление, что управление Биджапура было
178
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
довольно сбалансированным и его экономическое состояние устойчивым.
В Голконде система управления, видимо, отличалась большей хаотичностью. Налоги не были фиксированными. Их сбор как правило отдавался на откуп, что приводило к бесконтрольному ограблению населения. Крупные откупа брали обычно видные сановники, персы по происхождению, и затем пересдавали их мелкими участками брахманам. Брахманы составляли также основной контингент государственного аппарата.
Армия Голконды состояла из тяжелой мусульманской кавалерии и артиллерийских частей, в которых служили европейцы. Важную роль играли также войска телужских вождей. Местные вожди из каст велама и редди в Телингане поддерживали еще Бахманидских султанов против Виджаянагара. В Голконде они были включены в правящий слой. Им оказывали почести при дворе. Они были связаны родственными узами друг с другом, имели крепости, хотя и под некоторым контролем мусульман----
Оба султаната имели выход к морю и вели значительную внешнюю торговлю. Торговые пошлины составляли важную часть государственных доходов. Первые европейские колонизаторы, прибывшие в Индию и пытавшиеся закрепиться на побережье, имели дело именно с этими двумя государствами. Биджапуру принадлежало западное побережье. Ему прежде всего угрожала португальская экспансия. В 1510 г. португальцы захватили порт Гоа и прилегающие территории. Они заключили союз с южным врагом Биджапура — империей Виджаянагар. В 1570 г. Али Адил-шах попытался сбросить португальцев в море, но потерпел поражение. Но в конце XVI в. Биджапуру удалось установить с португальцами довольно сносные отношения. Несмотря на потерю Гоа, у него оставалось несколько важных портов, в том числе Чаул и Дабхол.
Голконда владела восточным побережьем с важными портами1 Бимлипатам, Коканада, Масулипатам и Мотупалле. В период своего наибольшего расширения, когда Мир Джумла завоевал Карнатик, под контроль султаната перешла и южная часть Коромандельского побережья с портами Пуликат, Мадрас, Петаполе (Низампа-там) и Негапатам. Голкондские власти сталкивались тут в основном с Английской и Нидерландской торговыми Ост-Индскими компаниями. Им разрешалось основывать свои фактории в этих портах, но они были под гораздо большим контролем властей, чем португальские владения на западном побережье. Мир Джумла требовал платить ему, как губернатору Карнатика, половину всех пошлин, получаемых англичанами и голландцами, а кроме того, ввел моно
III. Период Могольской империи
179
полию на снабжение факторий товарами, причем продавал им предметы питания и ткани на 20-25% дороже их рыночной цены.
Голконда вела наиболее прибыльную торговлю. Восточное побережье стало основным районом производства хлопчатобумажных тканей, которые пользовались большим спросом в Юго-Восточной Азии, Африке и Европе. Кроме того, в Голконде были открыты алмазные прииски, приносившие громадные доходы как казне, так и предпринимателям. Богатства Голконды стали легендарными.
Оба государства исчезли также одновременно. Сначала они попали в зависимость от Могольской державы, а в 1686-1687 гг. Аурангзеб присоединил их к своей империи.
Другие государства Юга
После поражения 1565 г. государство Виджаянагар продолжало существовать, но город Виджаянагар был разрушен так, что его нельзя было восстановить. Тирумала, брат Рамараджи, погибшего на поле боя, перевез свою семью, пленного императора Садашиву и государственную казну в Пенуконду, которая стала на некоторое время столицей империи. Позднее столицей стал Чандрагири. В 1570 г. Тирумала провозгласил себя императором и основал четвертую «вид-жаянагарскую» династию Дравиду. СынуТирумалыВенкате11(1586-1614) удалось восстановить империю почти в прежних границах и обеспечить, по крайней мере внешнее, послушание вассалов. Но после его смерти началась междоусобная борьба за трон между наследниками, которая окончательно уронила авторитет династии. Последние императоры практически не имели своих владений и жили, переезжая от одного формального вассала к другому.
Среди новых государств, возникших в Тамилнаде и Карнатаке, заслуживают упоминания следующие.
В Северном Тамилнаде выделилось княжество с центром в крепости Джинджи. Его первым правителем считается Тубаки Криш-наппа-найяк, упоминаемый в 1521 г. Но заметную роль оно стало играть только в конце XVI - начале XVII в. В 1648 г. Джинджи был взят штурмом биджапурскими войсками и самостоятельное княжество перестало существовать. В 1677 г. Джинджи захватил Шивад-жи и сделал его одним из опорных пунктов маратхского сопротивления Моголам. Именно туда скрылся младший сын Шиваджи Рад-жарам, когда Аурангзебу удалось нанести маратхам поражение и был убит его старший брат Самбхаджи, о чем будет рассказано ниже. В 1698 г. могольские войска уничтожили этот маратхский опорный пункт.
180
Л, Б. Алаев. Средневековая Индия
Южнее находилось княжество Танджур (Танджавур). Эту территорию, по преданию, виджаянагарский император Ачьютадеварайя отдал в приданое Шевваппа-найяку, мужу сестры своей жены. Он правил с 1549 г. и стал независимым после 1565 г. В 1674 г. Танджур был захвачен братом Шиваджи Экоджи (Венкаджи), который основал здесь свою династию, правившую княжеством до самого конца XVIII в. Княжество было ликвидировано англичанами.
Еще южнее некоторое время процветало государство Мадурай. Его основал один их губернаторов Виджаянагара Вишванатха-найяк (1529-1564). В 1736 г. Мадурай был захвачен Чанда Сахибом, приемным сыном наваба Карнатика. После ликвидации навабства Карнатика (Арката) англичанами эта территория вошла в состав английских владений.
На севере Карнатаки рано получило независимость княжество Келади (затем столица была перенесена в Иккери, а в 1639 г. — в Бед нур). Правившая там династия происходила из богатых крестьян, которые стали старостами деревни, потом наняли военный отряд и пошли на службу к императорам Виджаянагара. Садашива-найяк (ок. 1540—1565) прославился, участвуя в походах против Ахмаднагара, Биджапура, южных найяков. В награду он получил в управление провинции Чандрагутти, Бангалуру и Мангалур. Территория княжества включала в себя также современные дистрикты Шимога и Арага. Фактически он стал независимым, но продолжал сохранять верность трону до своих последних дней, которые совпали с последними днями могущества Виджаянагара. Как и прочие государства Южной Индии, Иккери страдало от нашествий Биджапура, но в войны с другими найяками старалось не ввязываться. Его интересы лежали на побережье — в организации торговли, в установлении выгодных отношений с португальцами, а позднее и с англичанами, голландцами и французами. В период своего расцвета княжество владело примерно 300 км побережья к югу от Гоа. Династия принадлежала к секте лингайятов (вира-щайва). В1763 г. Хайдар Али присоединил княжество Беднур к Майсуру.
На востоке Карнатаки существовало княжество Лапакши. Оно было основано тремя сыновьями купца из этого города. Они выдвинулись на военной службе Виджаянагару. Один из них был некоторое время губернатором Пенуконды. Все это позволило им выкроить себе небольшое княжество вокруг их родного города. Они тоже принадлежали к секте вира-шайвов.
Несколько иной была история княжества Майсур. Первая надпись майсурского князя Тиммараджа Водейяра относится к 1551 г. В 1565 г. это было небольшое феодальное поместье, состоявшее из
III. Период Могольской империи
181
города Махисуранагара (основан в 1524 г.) и нескольких деревень, подчинявшееся виджаянагарскому наместнику в Шрирангапатти-наме. Этот наместник контролировал также княжества Чангалва', Каласа, Йелаканда, Умматур, Сугатур, Белур, Мулбагал и другие. Район современного Бангалура и Тумкура был в руках подразделения землевладельческой касты морасу-оккалига и назывался Мо-расу-наду. Все эти князья происходили из каст деревенских землевладельцев и носили титул одейяр, или еодейяр (« владетель », « землевладелец», т. е. самый низший титул в феодальной иерархии).
К 1570-м jt. у майсурских водейяров было 33 деревни и 300 воинов. Значительной политической силой Майсур стал лишь при Раджа Водейяре (1578-1617). Он захватил Беднур и ряд других княжеств, в 1610 г. откупил у последнего виджаянагарского наместника город-крепость Шрирангапаттинам и короновался в качестве независимого правителя. В XVIII в. Майсур стал сильнейшим государством Южной Индии и прославился как один из важных центров индийского сопротивления английским захватчикам.
Экономическая и административная система поствиджаянагар-ских южноиндийских государств не претерпела существенных изменений. По-прежнему правитель стремился сохранить под своим собственным управлением большую часть земель, но в то же время вынужден был раздавать земли своим вассалам-военачальникам. Государственный аппарат княжеств строился по образцу имперского. Главному министру (прадхани, сарвадхикари, махамандалеш-вара) подчинялось казначейство (бхандари) и все его службы. Княжества делились на провинции (сима в Мадурай, суба в Танджуре). Управляющие в провинции часто смещались. Более мелкие единицы (наду, хобали, магане) управлялись, как и раньше, наследственными вождями, рассматривавшимися как чиновники (наду-гауда, наду-прабху, прабхутеа).
Новой формой землевладения стал паляйям — владение в 6— 12 деревень, передаваемое военачальнику в наследственное владение. Владелец такого поместья палайякаран (палайякар) получал также в управление более обширные земли, на которых он обязан был поддерживать порядок, вершить правосудие, собирать налоги и треть собранных налогов отсылать в казну. Среди палайякаров существовала определенная иерархия. Например, палайякары Мадурай делились на девять групп, во главе каждой их них стоял наиболее крупный феодал. Палайякары называли себя раджами, строили дворцы, окружали себя большой дворней и являлись по существу маленькими князьками.
Распространение на юг власти мусульманских султанов привело к некоторому изменению в господствующих воззрениях на земель
182
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
ную собственность. Распространилось представление, что вся земля — собственность государя. Была произведена более или менее точная оценка доходности земель, делались попытки выразить налоговые требования в виде единого поземельного налога — шишт, или камал. На юг проникла также откупная система.
Однако эти правовые, изменения мало затронули действительные отношения собственности. Палайякары остались фактическими собственниками земель и на территориях, отошедших к Биджапуру и Голконде. Они платили дань, обычно значительно уступавшую ка-милу, строили крепости, обзаводились пушками и стремились удержать свои наследственные земли любой ценой. Конечно, постоянные войны, переход территорий из рук в руки, измены вассалов, столь характерные для этого периода, вызывали общую нестабильность и неуверенность в своих правах. Происходили многочисленные конфискации земельных владений политических противников. Однако при изменении соотношения сил прежние владетели возвращались. Подавляющая часть крупных земельных собственников сохранили те же земли, которые им были пожалованы в XVI, а то и в XV в., до майсурских завоеваний в конце XVIII в. или даже до прихода англичан.
Характерная черта этого периода — резкое возрастание налоговой эксплуатации. Источники сообщают о взимании в качестве налога половины, двух третей или даже трех четвертей урожая. Этим сообщениям не следует полностью доверять, но налоги явно были выше, чем позволяло развитие производства. Страна приходила в упадок.
Слой полноправных общинников (каниятчикаров, или мирасда-ров, как они стали называться в персоязычных документах) размывался. К концу XVni в. в Тамилнаде мирасдары составляли незначительную прослойку деревенского населения, хотя владели еще примерно половиной всех земель. Остальные крестьяне стали рассматриваться как арендаторы частных лиц или государства. Таким образом, в этот период процесс развития частной собственности на землю был заторможен или даже обращен вспять резким ростом налогового гнета.
XVI-XVII вв. были временем значительного развития в Южной Индии торговли, кустарного ремесла и купеческого капитала. Но и в этих отраслях хищническая эксплуатация работников перекрывала возможности дальнейшего развития. О перспективах Индии в целом мы поговорим в Заключении к этой работе.
III. Период Могольской империи 183
Правление Аурангзеба
Аурангзеб родился в 1618 г. и прожил 89 лет. Во многих отношениях он был выдающейся личностью. С раннего детства он проявлял исключительную личную храбрость, решительность и трудолюбие. Выполняя с 16 лет важнейшие государственные поручения своего отца, он приобрел еще до вступления на трон огромный военный, административный и дипломатический опыт. Его образованность и острый ум поражали современников. Аурангзеб свободно говорил и каллиграфически писал по-арабски и по-персидски. Урду был его родным языком, знал он также и хинди. Правда, его читательские интересы ограничивались научной и теологической литературой. Он не любил поэзию, считая ее чтение и исполнение пустым времяпрепровождением. Не ценил он также изобразительное искусство, ненавидел музыку. Исполнение музыкальных произведений при его дворе было запрещено. Что касается строительства, то при нем сооружались в основном здания утилитарного назначения: постоялые дворы и мечети в местах одержанных им побед. От его правления не осталось архитектурных шедевров, за исключением изящной мечети Моти-масджид в Красном форте в Дели.
Основным свойством его характера была целеустремленность. Двор потерял блеск, который имел при Шах Джахане. Аурангзеб вел скромный, даже аскетический образ жизни, не позволял себе никаких развлечений, выполнял все предписания религии, лично переписывал Коран и гордился тем, что тратит на себя только то, что Зарабатывает этим переписыванием. Остальное время было полностью посвящено делам управления и войны. Он делил с солдатами все трудности походной жизни, вникал во все тонкости административной работы, лично составлял письма и предписания министрам, губернаторам, даже мелким функционерам.
Бывало, что его военачальники терпели поражения, но сам он неизменно одерживал верх над противником. Империя при нем расширилась, охватив почти весь Южноазиатский субконтинент и значительную часть Афганистана.
Однако все его усилия в конце концов оказались тщетными, а успехи эфемерными. Империя начала распадаться уже на его глазах. Несомненно, Аурангзеб — одна из наиболее трагичных фигур в истории.
Причины его трагедии можно видеть просто в том, что он появился в неблагоприятное время. Он возглавил империю в период, когда она достигла пределов могущества и ее ослабление и распад были уже запрограммированы историей. Дело в том, что восточные империи, такие как Могольская, могут существовать, только посто
184
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
янно расширяясь. Опираясь главным образом на военную машину, такие государства нуждаются в новых территориях, чтобы пополнять казну и обеспечивать действенность этой машины. Расширение территории требует увеличения армии, что толкает на новые завоевания. В конце концов возможности удержания контроля над всей территорией исчерпываются, — и государство гибнет. Именно финансовым кризисом объясняют упадок Могольской державы большинство историков, приводя конкретные факты, свидетельствующие об истощении казны.
К этому следует добавить еще один, тоже объективный фактор. Завоевания означают включение в империю этнически и культурно разнородных районов, население которых воспринимает имперскую власть как чужеземную и начинает с ней бороться. В условиях Индии этот фактор играл особенно серьезную роль, поскольку между мусульманской властью и индусским населением существовали и религиозные противоречия. Все это вело к вспышкам восстаний, которые имели не просто сепаратистский, а национально-освободительный характер.
Но не только объективные факторы работали против Аурангзе-ба. Он сам своей политикой способствовал росту отчужденности населения от Моголов. Его целеустремленность превращалась в фанатизм. Он сам плодил вокруг себя врагов, отталкивал потенциальных союзников, уповая прежде всего на силу. Не уступая, а, может быть, даже превосходя своего прадеда Акбара в трудолюбии, Аурангзеб не обладал его широтой взглядов и пониманием индийской ситуации.
Аурангзеб короновался в июне 1659 г. после того, как истребил всех иных претендентов на трон. Он принял титул Аламгир («Завоеватель мира») и действительно стал одним из великих завоевателей.
Еще во время борьбы со своим братом Шуджой он послал против него Мир Джумлу, поручив ему раздвинуть границы империи как можно дальше на восток. Разгромив Шуджу, Мир Джумла вторгся в бирманское княжество Аракан и захватил порт Читтагонг. Но этот успех стал единственным. Поход вверх по Брахмапутре против государства ахомов, по видимости победоносный, окончился трагически: Мир Джумла и вся его семья умерли от болезни.
Итак, на востоке границы империи не удалось продвинуть дальше Бенгала. На западе продвижение также было затруднено, прежде всего из-за сопротивления афганских племен. В 1667-1671 гг. произошло крупное восстание племени юсуфзаев, которые перекрыли дороги между Дели и Кабулом, Кабулом и Кашмиром. Оно было подавлено, но в 1672 г. началось восстание афридиев и хаттаков.
III. Период Могольской империи
185
Могольские войска терпели поражения. Аурангзеб лично прибыл в район восстания и сумел нанести племенам ряд чувствительных поражений, используя не столько вооруженный нажим, сколько взятки вождям восстания, натравливая их друг на друга. Эти кампании подорвали авторитет Могольского государства не только в горах Пуштунистана, но и среди князей Раджпутаны, а также в Махараштре, где развертывалась борьба маратхов.
На юге успехи завоеваний Аурангзеба были, казалось бы, наиболее впечатляющими. Как уже говорилось, ему удалось присоединить Биджапур и Голконду, что означало продвижение власти Моголов почти до самого юга полуострова. Он нанес поражения Ши-ваджи и одно время заставил его подчиниться и выехать ко двору, в Агру. Но вскоре все здание империи стало рушиться.
Серьезным фактором растущей нестабильности стала самоубийственная религиозная политика Аурангзеба. Прежде чем рассказать о восстаниях, которые происходили по разным причинам и фактически разрушили империю, надо обратить внимание на этот фактор.
Как уже говорилось, отход от акбаровской политики религиозной терпимости начался еще при Шах Джахане. Аурангзеб же остался в памяти индийцев как фанатичный мусульманин и гонитель индусов.
По его приказу был составлен свод законов шариата «Фатава-и-Аламгири». Была сделана попытка согласовать все многочисленные указания Корана, сунны, хадисов, комментариев к ним, часто противоречившие друг к другу. К работе привлекались выдающиеся богословы и правоведы. В этом своде нашли отражение также чисто индийские социально-экономические институты и юридические нормы. Хотя всех противоречий избежать не удалось, все же этот свод долгое время применялся впоследствии в мусульманских судах.
Аурангзеб поставил перед собой задачу, от которой давно отказались еще делийские султаны: превратить Индию в дар-улъ-ислам. Для этого нужно было путем насилия или экономического принуждения заставить индусов переходить в ислам.
Указы, ущемляющие индусов, следовали один за другим. В1665 г. было объявлено, что мусульманские торговцы должны платить пошлины в размере 2,5% от стоимости товаров, а индусские — 5%, а в 1667 г. пошлины с мусульманских купцов были вообще отменены. В 1669 г. было приказано приступить к уничтожению брахманских школ и индусских храмов. В 1671 г. вышел указ, разрешающий занимать административные посты только мусульманам. Этот указ был совершенно нереалистичным. Брахманы и кайястхи издавна занимали подавляющую часть должностей, требующих знаний, а
186
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
среди мусульман не было достаточного количества грамотных людей. Эта «кадровая реформа» провалилась, и через несколько лет было разрешено половину постов отдавать индусам. Сомнительно, чтобы и это ограничение могло на практике действовать. Однако эти указы сыграли свою роль в отчуждении верхних слоев индусского общества от власти. В 1695 г. индусам, кроме раджпутов, было запрещено передвигаться в паланкинах, ездить на слонах и на чистокровных лошадях, а также носить оружие.
Все это привело к тому, что восстания джатов, бунделов, марат-хов, раджпутов и сикхов стали более ожесточенными. Впрочем, многие раджпутские князья остались на службе Моголов, их контингенты составляли важную часть имперской армии.
В1669 г. начались столкновения между имперскими войсками и кланами касты джатов в окрестностях Матхуры, т. е. в районе, расположенном между столицами Моголов — Дели и Агрой. Первоначально это было движение чисто кастовое: джаты мигрировали из районов Панджаба и северной Раджпутаны на новые земли, вытесняя раджпутских деревенских землевладельцев. Но поскольку столкновения между джатами и раджпутами происходили в непосредственной близости столиц и это приводило к расстройству управления, Моголы стали движение джатов подавлять, и джаты вынуждены были воевать с имперскими войсками. Первое восстание было подавлено, но в 1686 г. оно началось вновь. У джатов появился способный руководитель Чурамана, сумевший организовать партизанскую войну. Восстание снова было подавлено, но в 1705 г. вспыхнуло вновь. В конечном счете джатам удалось занять большинство земель в западной части Джамна-Гангской равнины и образовать несколько княжеств с джатскими династиями.
В Бунделкханде в 1671 г. взбунтовался Чхатрасал, вождь радж-путского клана бунделов, который первоначально верно служил Моголам, участвовал в их походах против маратхов, однако, вдохновленный их героическим сопротивлением, решил основать собственное княжество. Это ему удалось. Он стал союзником маратхов. Княжество просуществовало до 1948 г.
В 1672 г. началось восстание первоначально мирной религиозной секты сатнами, распространенной в северной Раджпутане и прилегающих районах Панджаба. Оно было жестоко подавлено.
Мирные отношения между Моголами и княжествами Раджпутаны, установившиеся в правления Акбара и Джахангира, были нарушены. В 1679 г. Аурангзеб вознамерился присоединить княжество Марвар, воспользовавшись смертью князя, наследник которого был еще младенцем и находился в гареме в Дели. Однако раджпуты сумели выкрасть малолетнего князя и его мать из гарема и организовать
III. Период Могольской империи
187
партизанскую войну. После смерти Аурангзеба Марвар сохранил независимость.
Борьбу Марвара решил поддержать рана Мевара Радж Сингх. Войскам Аурангзеба удалось захватить все опорные пункты Мевара, в том числе Удайпур и Читор, но рана скрылся в горах Аравалли и оттуда продолжал нападать на имперские войска. В 1681 г. было достигнуто соглашение, по которому Мевар признавал зависимость от Моголов, но фактически сохранял независимость.
Наиболее опасными для будущего империи оказались движения сикхов в Панджабе и маратхов под руководством Шиваджи в Махараштре.
Движение сикхов
Последователи гуру Нанака, как уже говорилось, образовали религиозную общину. Первоначально это тоже была мирная секта, привлекшая мелкий городской люд. Затем большинство в общине стали составлять сельские жители, прежде всего из землевладельческой касты джатов.
Секта была организована по образцу суфийских орденов. Во главе стоял гуру («учитель» ), члены секты были его «учениками» (сикхами).
Сикхи учили, что Бог един, не имеет формы и имени, что в мире борются светлые и темные силы, преодолеть темные силы можно путем самоусовершенствования, благочестивой, умеренной жизни. Сикхи решительно отвергали аскетизм как путь к спасению. Им запрещалось употребление алкогольных напитков и табака. Спасение, по учению сикхов, доступно всем, вне зависимости от касты. Более того, они боролись с кастовыми предрассудками, принимали в свою среду всех желающих и устраивали совместные обеды, чтобы подчеркнуть, что не признают возможности ритуального осквернения одной касты другой.
Нанак назначил себе преемника — гуру Ангада. Считалось, что душа гуру переходит к преемнику, все гуру — это как бы один человек. Гуру Ангад разработал новый шрифт гурмукхи, который приобрел значение священного и на котором стали записываться стихи и высказывания Нанака и других гуру. Четвертый гуру Рам Дас (1574-1581) заложил город Амритсар, который с тех пор стал духовной столицей сикхов. Рам Дас передал пост гуру своему сыну Арджуну (1581-1606). Последовательность гуру стала приобретать черты династии. Территория, контролируемая сикхами, обретала подобие государственности: Арджун назначил в районы своих наместников (масандов), в обязанности которых входил сбор взносов
188
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
и пожертвований в общую казну. При Арджуне из гимнов и стихов гуру была составлена «Ади-Грантх» («Первоначальная книга»), или «Грант-Сахиб» («Господин Книга»), ставшая священной, объектом поклонения.
Преследования секты со стороны властей начались еще при династии Лоди и продолжались при Бабуре, но они были не более суровы, чем угнетение индусов вообще, и первоначально не вызывали открытого протеста. При Акбаре преследования секты прекратились, она значительно увеличила свою численность, что и позволило Арджуну почувствовать себя как бы владетельным князем.
Однако Арджун имел неосторожность поддержать Хусроу, сына Джахангира, когда тот бежал из Дели, чтобы организовать сопротивление отцу, занявшему трон после смерти Акбара. Арджун был схвачен и казнен. С этого момента начинается организованное сопротивление сикхов Могольским властям.
Сын Арджуна Хар Говинд (1606-1645) стал гуру, когда ему было только 11 лет. Однако он справился с задачей организации сопротивления. На церемонии вступления в должность он опоясал себя двумя мечами как символами духовной и светской власти. Он достроил Амритсар в 1609 г., возвел там Акал Тахт — свою резиденцию как светского правителя, учредил правительство, ввел налоги, создал небольшую мобильную армию (300 всадников, в распоряжении которых было 700 лошадей, и отряд мушкетеров из 60 человек). При нем сикхам было разрешено охотиться и употреблять в пищу мясо.
Джахангир попытался подавить сикхов, которые явно создавали свое государство в пределах империи. Хар Говинд был арестован и посажен в крепость Гвалияр. Однако через 3 года его пришлось отпустить, потому что началось массовое паломничество сикхов к Гвалияру. Хар Говинд согласился, чтобы его рассматривали как одного из мансабдаров Моголов и получил чин «400». Кроме того, у него сохранялась собственная армия. Жил он при дворе Джахангира. Когда к власти пришел Шах Джахан, Хар Говинд выразил ему покорность и возвратился в Амритсар.
Некоторое время сикхи были предоставлены самим себе. Но в 1634 г. Хар Говрнд и Шах Джахан столкнулись на охоте, в одном лесу. Стычка между загонщиками двух господ переросла в серьезное столкновение. Начались преследования сикхов и походы в их владения.
Девятый гуру Тегх Бахадур (1645-1675) не был воинственным человеком. Он занимался главным образом вопросами духовного развития сикхской общины. В 1665-1669 гг. он совершил длительное путешествие на восток с целью посетить все те места, где бывал
III. Период Могольской империи 189
Гуру Нанак. Но по возвращении в Пенджаб столкнулся с тяжелой ситуацией, создавшейся из-за жестокой антииндусской и антисикх-ской политики Аурангзеба. Вскоре он был захвачен, привезен в Дели и помещен в железную клетку. Ему обещали прощение, если он откажется от своей религии и примет ислам. Однако он отказался и был обезглавлен. Это окончательно превратило сикхов в вооруженную организацию.
Его сын Говинд Сингх (1675-1708) стал десятым и последним гуру сикхов. В 1699 г. он собрал съезд всех сикхов и объявил на нем о полной перестройке сикхской организации. Пост гуру был упразднен. Говинд Сингх остался военным руководителем, но заявил, что руководство религиозными делами переходит ко всей общине, которая была названа хальсой («общиной чистых»). Сикхи вступали в общину после обряда окропления водой, взболтанной кинжалом. Они получили пять отличительных признаков: должны были носить длинные волосы (не стричься и не бриться с детства), иметь при себе специальный гребень для волос, стальной браслет, носить кожаные Штаны, удобные для верховой езды, постоянно носить меч, или кинжал (кирпан). Волосы убирались под тюрбан, завязываемый особым способом. Каждый сикх получал титул «Сингх» («Лев»), до этого считавшийся кастовым именем только раджпутов. Им предписывался образ жизни раджпутов, воинской касты. Таким образом, вся деятельность общины была подчинена задаче военного противостояния Моголам.
Однако это противостояние все еще не было абсолютным. В борьбе за престол, развернувшейся после смерти Аурангзеба, Говинд Сингх поддержал одного из претендентов, ставшего следующим падишахом под именем Бахадур-шаха, отправился с ним на Декан, где был убит неким афганцем, имевшим личные счеты с ним и сикхами.
Сикхи были формально обезглавлены, но среди них выдвинулся новый вождь по имени Банда, который организовал довольно успешную партизанскую войну. Несмотря на то что он был захвачен и казнен в 1716 г., борьба продолжалась. Моголам уже не суждено было установить в Пенджабе свою власть.
Движение маратхов
Как уже говорилось, на территории Ахмаднагара и Биджапура формировались мелкие полунезависимые владения маратхских общинных вождей, имевших статус дешмукхов, или же приобретавших подобный статус путем захвата или покупки. Главной их опорой служила доминирующая в сельской местности Махараштры
190
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
земледельческая и землевладельческая каста кунби, за которой нередко шли и остальные жители Деревень. Те кунби, которые стали профессиональными воинами и служили в армиях деканских султанатов, получили отдельное название маратха (не путать с названием народа маратхов), стали претендовать на статус кшатриев и усвоили образ жизни, аналогичный обычаям раджпутов в Северной Индии. Вожди искусно воспользовались противоречиями между султанатами, а также борьбой их обоих с Моголами, поддерживая то одну, то другую сторону, получая при этом земельные владения и все большие возможности для самостоятельной роли в политике.
Один из вождей по имени Шахджи из рода Бхонсле выдвинулся как наиболее энергичный и удачливый военачальник. Он служил в армии Ахмаднагара, стал в этом княжестве одним из видных сановников, после исчезновения этого княжества перешел на службу Биджапуру, получил от султана большой джагир в Карнатаке, где стал проявлять излишнюю самостоятельность. Его сын Шиваджи не подчинялся властям и вел жизнь разбойника, нападая на биджа-пурские города и гарнизоны. Он захватил несколько важных крепостей и дважды нанес поражения большим биджапурским армиям. Его слава росла. Чтобы пресечь бесчинства Шиваджи, султан посадил Шахджи в тюрьму, где тот провел 4 года. Интересно, что освобожден он был по настоянию могольского императора Шах Джахана, который, видимо, был заинтересован в ослаблении Биджапу-ра. Но результатом договоренности между султаном и семьей Бхонсле стало то, чего Шах Джахан не предвидел: Шиваджи стал нападать теперь только на могольские владения.
В1660 г. Аурангзеб вынужден был послать против Шиваджи громадную армию, но Шиваджи удалось ее разбить. Более того, он совершил дерзкий налет на порт Сурат и разграбил его. Новый поход против Шиваджи в 1665 г. под руководством раджпутского князя Джай Сингха оказался более удачным. Шиваджи был вынужден заключить мир, по которому он отдал Моголам 23 крепости, сохранив за собой только 12, и согласился, чтобы его сын служил в могольской армии с титулом пятитысячника. Его уговорили также прибыть к могольскому двору в Агру. Там к нему отнеслись весьма прохладно, а затем заключили под домашний арест, который больше напоминал тюрьму.
Шиваджи удалось освободиться из заключения и тайно вернуться в Махараштру. Аурангзеб попытался не обострять отношений. Он сделал вид, что продолжает относиться к Шиваджи как к своему верному вассалу и присвоил ему титул раджи. Два года Шиваджи сохранял лояльные отношения с могольскими властями, использовав это время для организации армии и органов управления.
III. Период Могольской империи
191
В 1670 г. он возобновил военные действия. Его отряды проникали во все провинции Декана, требуя у местных могольских властей уплаты четвертой части налогов (чаутх) и еще 1/10 налога в качестве сардешмукхи, т. е. сбора, полагающегося дешмукху. Маратхские войска вторично разграбили Сурат. В 1674 г. Шиваджи короновался в Райгархе как независимый государь с титулом чхатра-пати. 3 апреля 1680 г. он умер, так и не побежденный Аурангзебом.
Несмотря на то что Шиваджи стоял во главе государства всего 6 лет, он создал довольно стройную систему управления: «правительство» из 8 «министров», главный из которых носил титул пеш-ва, деление на провинции (прант). Провинции состояли из парган и тарифов. Во главе парган он оставил прежних наследственных дешмукхов и дешпанде, но снес их укрепления, чтобы пресечь возможные сепаратистские устремления. Налоговая система нового государства в основном была идентична системе Малика Амбара. Был произведен кадастр земель. Налог должен был составлять 1/3 валового урожая. Позднее он был увеличен до 40% урожая. На прилегающих территориях, где хозяйничали маратхские отряды, как уже упоминалось, они взимали чаутх и сардешмукхи. Судя по тому, что тяжелейшие поражения, которые маратхи испытали после смерти Шиваджи, не привели к дезинтеграции государства и оно в конце концов стало могущественным, введенная им управленческая система оказалась удачной.
Армия состояла из легковооруженной пехоты и легкой конницы. Всадники либо нанимались вместе с лошадью, либо снабжались лошадью из казны. Армии не имели обозов, они должны были обеспечивать свое снабжение сами — грабя население по пути. Высокая подвижность маратхской конницы по сравнению с огромными неповоротливыми армиями и Биджапура и Моголов была основным фактором побед Шиваджи. Все воины и военачальники получали жалованье, Шиваджи не раздавал джагиров. Позднее военачальники стали получать служебные лены (саринджамы), аналогичные могол ьским джагирам.
Оборона страны базировалась на крепостях. К концу жизни у Шиваджи было 240 крепостей. Он создал также флот из 400 судов.
После его смерти правителем маратхов стал его сын Самбхаджи (Шамбхуджи) (1680-1689). Он намеревался стать повелителем всего Западного Декана. В частности, начал войну с португальцами, стремясь поставить их фактории под контроль, напал на Джанджи-ру, гнездо пиратов на Малабарском берегу. Однако эти экспедиции лишь распылили его силы. Между тем ситуация на Декане кардинально изменилась. Аурангзеб в 1686 и 1687 гг. аннексировал Бид-
192
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
жапур и Голконду, и ничто уже не мешало ему вплотную заняться маратхами. Самбхаджи потерпел поражение, был казнен, его семья, в том числе сын Шаху (ставший потом государем под именем Ши-ваджи II), была увезена в Агру.
Но после этого война маратхов за свою независимость становится поистине народной. Раджарам, младший брат Самбхаджи, укрылся в крепости Джинджи й служил символом сопротивления, но «полевые командиры» действовали самостоятельно. Аурангзеб метался по всей Махараштре, захватывая опорные маратхские крепости, но стоило ему отойти, как крепости снова переходили в руки партизанских отрядов.
В 1700 г. Раджарам умер. Государем стал его сын Шиваджи III. Реальная власть сосредоточилась в руках его матери Тара Баи. Борьба продолжалась с еще большим ожесточением. 20 февраля 1707 г. Аурангзеб умер в Ахмаднагаре, практически осажденном маратхами.
Могольские власти решили применить новую тактику: они выпустили Шаху из тюрьмы. Как и ожидалось, вспыхнула борьба между Тара Баи и Шиваджи II. Последний в конце концов укрепился на троне. Большую помощь ему оказал брахман Баладжи Вишванатх, которого Шиваджи II назначил пешвой. Власть сосредоточилась в руках последнего. Хотя Шиваджи II формально правил долго — с 1708 по 1749 г., фактически власть стала передаваться по наследству в семье пешв. В новое время конфедерация маратхских княжеств, во главе которой стояли пешвы со столицей в Пуне, сыграла очень важную роль.
к -к *
Находясь при смерти, Аурангзеб написал письма своим сыновьям Мухаммаду Азаму и Кам Бакхшу, которые уже начали борьбу за трон между собой. Письма показывают, что старый император понял тщетность усилий, которые он всю жизнь прилагал, чтобы укрепить и расширить империю: «Я пришел в этот мир один и ухожу один. Я не знаю, кто я и что я делал. Потраченные дни оставили после себя только сожаление. Я не создал никакого [хорошего] управления государством, не обеспечил заботу о райятах. Жизнь, столь ценная, прошла напрасно». Он пытался в последний раз примирить сыновей, но тщетно. Борьба за трон после его смерти подорвала авторитет державы окончательно.
III. Период Могольской империи
193
Политический и социально-экономический строй Могольской державы
Могольская империя в период своего расцвета, начиная с правления Акбара до Аурангзеба, на протяжении второй половины XVI и почти всего XVII в., была могучим и довольно централизованным государством, доминировавшим на Индийском субконтиненте.
Государственный строй
В столице — Дели, затем Агре и короткое время Фатехпур-Сик-ри — находился двор и «правительство», состоявшее из традиционных для мусульманских государств «министров», возглавлявших штат помощников, своего рода «министерство», или «ведомство». Помимо главного «министра» (вакила), который при деятельном го-сУДаРе вроде Акбара не обладал реальной властью, «четырьмя столпами империи» считались диван, ведавший налогами и финансами, мир бахши (военачальник), мир саман, ведавший дворцовым хозяйством (мастерскими и складами), и садр-ус-судур, ведавший вопросами религии и суда. Большую роль в управлении играли личные секретари падишаха, чиновник, рассматривавший прошения, и глава разведывательного управления.
Система управления замыкалась на императоре. От его личных качеств зависело функционирование всех ее звеньев. Акбар был «тружеником на троне». Он входил во все детали управления и в то же время ценил инициативность своих соратников. Джахангир мало занимался текущими делами. При нем система управления стала выходить из-под контроля. Шах Джахан снова навел некоторый порядок, усилив контроль над центральным аппаратом и провинциями и привлекая ко двору способных администраторов. Аурангзеб, возможно, был еще более трудолюбив, чем Акбар, но осуществлял столь мелочный контроль над всеми вопросами, настолько не терпел инициативы служащих, что в конце концов окружил себя безвольными и угодливыми людьми, не способными решать все обострявшиеся проблемы. Распад империи, произошедший после Аурангзеба, объясняется, в частности, административными просчетами последнего Великого Могола.
При Акбаре империя делилась на 15 провинций (суба), при Джа-хангире их стало 17, при Аурангзебе — 21. Во главе провинции стоял субадар, он же сипахсалар, он же назим. При нем находились представители основных перечисленных выше ведомств, которые формально ему подчинялись, но фактически контролировали его деятельность со стороны центрального правительства.
194
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Провинции делились на саркары во главе с фоудждарами (военными начальниками) и амалгу зарами (налоговыми чиновниками).
Саркары объединяли несколько паргана, которые тоже считались административными единицами, но фактически являлись территориями крупных общин. Возглавлявшие их чаудхри и канунго (на Декане — дешмукхи и дешпанде) рассматривались властями как низшее звено административного аппарата, хотя они даже официально отличались от других чиновников тем, что были наследственными. Случаи смещения чаудхри и дешмукхов с их постов встречаются, но очень редко, и рассматриваются как чрезвычайные события. Реально это были вожди и старосты общин, высокое положение которых обеспечивалось их авторитетом среди населения, прежде всего в их касте. Их вознаграждение, состоявшее в отчислениях от собранного налога и служебных участках земли, освобожденных от налогов, формально жестко фиксировалось инструкциями, на деле же зависело от местных обычаев.
Управлять крупными городами назначались градоначальники — котвалы. В городах имелись кастовые организации торговцев и ремесленников, имевшие некоторую автономию в решении своих внутренних проблем, но они находились, как правило, под жестким контролем котвала.
Все служащие имели чины (савар и зат) и должны были получать жалованье согласно чину.
При Акбаре в центральных провинциях империи был произведен кадастр земель. Каждый участок был учтен и классифицирован в соответствии с его продуктивностью. Об этом рассказывалось выше. Сообщения такого рода, видимо, правдивы, потому что налоговая система, основанная на этом кадастре, просуществовала после смерти Акбара довольно долго. Но сообщение Абу-л Фазла о том, что были описаны также все дома в городах и деревнях, все их жители с указанием рода занятий, что никто не мог уехать из населенного пункта, не поставив в известность начальство, а приехавшие должны были регистрироваться, скорее всего домысел. Никаких подтверждений того, что подобная перепись была проведена, не имеется.
Империю, как и предыдущие государства на территории Индии, не следует считать бюрократическим государством в точном смысле слова. Во-первых, работа аппарата не была строго организована, функции различных ведомств пересекались, вопросы решались под влиянием соображений, часто далеких от государственных интересов, по настроению падишаха или тех или иных вельмож. Взятки составляли важнейший фактор при решении всех вопросов. Это не была коррупция в современном значении слова, поскольку «подарки»
III. Период Могольской империи 195
вельможам и самому падишаху не рассматривались как нарушение правил или законов. Выше упоминалось, что при Акбаре применялись определенные правила прохождения бумаг при дворе и в ведомствах, т. е. была сделана попытка бюрократизировать работу государственной машины. Однако это нововведение не закрепилось.
Во-вторых, сохранялись вассальные княжества раджпутских и прочих раджей, включавшихся в имперскую структуру на основе своего рода договоров, большей частью, конечно, устных. На территории этих княжеств имперский налоговый аппарат не действовал. Князья формально приравнивались к служащим империи, получали чин, но их реальные доходы зависели не от чина, а от налоговых возможностей княжества. Они платили Моголам дань (пишкеш), устанавливаемую произвольно, в зависимости от соотношения сил, и в остальных своих доходах не отчитывались. Если князь выказывал неповиновение и вызывал недовольство двора, его, конечно, можно было снять и заменить другим представителем правящего рода, но такие случаи воспринимались болезненно и могли привести к войне. В целом князья оставались наследственными правителями.
В-третьих, Могольскую империю нельзя считать бюрократическим государством потому, что она строилась как военная организация. Любая должность, даже связанная с выполнением чисто гражданских функций, понималась как военная.
Наконец, значительная часть правящей верхушки получала жалованье не из казны, им выделялись территории (джагиры), налог с которых и служил вознаграждением за службу. Часть дохода должна была идти на оплату войска (теоретически равного чину — зату), с которым владелец джагира (джагирдар) участвовал в походах падишаха или мог быть послан для выполнения самостоятельной военной операции, другая часть служила личным жалованьем военачальника. Акбар старался большую часть земли сохранять в управлении казны (земли халисе) и сократил практику раздачи джагиров. Но при его приемниках раздача джагиров увеличилась. При Ауран-гзебе с земель халисе собирали 58,1 млн рупий, джагирдарам поступало 276,4 млн рупий из общей суммы налога.
Социально-экономический строй
По правилам налоги на землях джагирдаров должны были собирать независимые от них налоговые чиновники, и уже собранные суммы передавать джагирдару. Однако на практике джагирдар нередко создавал свой аппарат сборщиков и оттеснял правительственных чиновников, чтобы увеличивать налоги при помощи разного
196
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
рода дополнительных незаконных сборов (абвабов). Центральная власть пыталась бороться с этими нарушениями, но уже одно количество указов, запрещающих сбор абвабов на протяжении всего XVII в. и позднее, говорит о том, что эти усилия оказались тщетными.
Джагиры были временными владениями, обусловленными службой, и не могли переходить по наследству. Более того, джагирдары часто перемещались, чтобы не дать им укрепиться в каком-то районе, установить личностные отношения с местными вождями и доминирующими кастами, получить возможности к сепаратизму. В период наибольшего усиления центральной власти джагирдары получали новые владения в среднем через 2—3 года.
Однако политическая ситуация нередко заставляла отступать от этих правил. Центральная власть иногда позволяла могущественным вассалам передавать джагиры сыновьям. Крупные военачальники, действовавшие в отдаленных местах империи, получали право самим раздавать джагиры своим подчиненным. Джахангир по восшествии на престол издал указ, разрешающий прежним джагир-дарам сохранить свои владения и получить на них «право собственности» и соответствующий документ, скрепленный «золотой печатью» . Правда, эта мера носила временный характер, и джагиры продолжали оставаться условными владениями.
Имелась еще одна категория земельных пожалований, более постоянных. Это выделение налогов некоторым мусульманским деятелям, признававшимся святыми, мечетям, гробницам, медресе. Такие владения назывались инам («дар»), или мадад-и-мааш («средства на жизнь»), а также терминами, заимствованными из практики других мусульманских стран — союргал и вакф. Их обычно выделяли «навечно» и отбирали редко. Иногда владения такого типа сохраняли и индусские храмы. На территории империи в этой категории числилось не более 3—5% земель. В индусских государствах Юга владения храмов были более значительными.
Некоторые европейские путешественники сообщают, что после смерти вельможи отбирались в казну не только его джагир, но и все движимое имущество, так что осиротевшая семья становилась чуть ли не нищей. Такие случаи бывали, представление о том, что все имущество, нажитое на государственной службе, в конечном счете принадлежит падишаху, существовало, но все же путешественники сгущали краски. Как правило, имущество оставалось в семье и даже джагир не конфисковывался, если сын джагирдара продолжал служить.
В связи с этим следует остановиться на вопросе о существовании государственной собственности на все земли империи. Тезис о на
Ill, Период Могольской империи
197
личии такой собственности введен в историографию также европейскими посетителями Индии в XVII в. Особенно глубокое впечатление на европейскую общественную мысль произвели письма Ф. Бернье, в которых он доказывал, что всеобъемлющая государственная собственность приводит к экономическому разорению государств.
Прежде всего следует отметить, что земля в Индии никогда не объявлялась государственной. Даже Абу-л Фазл, теоретик и практик всемерного укрепления государства и неограниченного усиления власти своего повелителя Акбара, обосновывает взимание государственного налога не правами собственности, а необходимостью иметь в казне средства для защиты подданных.
Можно говорить лишь о том, что правящий слой имел право на сбор и перераспределение налога. Это право можно назвать верховной собственностью, или правом собственности на землю как территорию с подвластным населением. Главным распорядителем этой собственности выступал, естественно, государь. Но ее большая часть, как ясно из сказанного выше, постоянно находилась в руках тех или иных частных лиц. Кроме данного права, существовало еще право собственности на землю как объект хозяйства, находившееся в руках налогоплательщиков — мелких и крупных землевладельцев, членов территориальных общин. Об этом праве мы поговорим позднее.
Правящий слой состоял в основном из мусульман. Обеспечение власти мусульман, защита и распространение ислама всегда были основными целями государственной политики. Они не ставились под сомнение ни одним правителем, даже таким противником фанатизма, как Акбар. Но еще со времен Делийского султаната в правящем слое заметную долю составляли индусы — раджи вассальных княжеств со своими дружинами. Они получали высокие ранги, уравнивавшие их с самыми уважаемыми эмирами, им поручались ответственные задания и по завоеванию новых земель, и по подавлению восстаний. И все же они не могли существенно изменить сам характер мусульманского государства.
Среди высокопоставленных мусульман не было единства. Уже говорилось о враждебности суннитов и шиитов, иногда приводившей к резким столкновениям. Постоянной чертой придворной жизни оставалось соперничество между этническими тюрками и иранцами. Хотя официальным и придворным языком был фарси, армия оставалась частично тюркоязычной. Видный военачальник Аурангзеба Джай Сингх, раджа Джайпура, например, вынужден был учить тюркский язык, чтобы его понимали подчиненные. Впрочем, постепенно в армии распространялся язык урду, ставший lingua franca
198
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
индийских мусульман. Это был язык индийский по грамматике, но с большой долей персидских и арабских слов.
Этнические противоречия отчасти пересекались с другими, связанными с длительностью проживания в Индии. Мусульмане, считавшие себя местными, назывались ханзадеган («дети ханов», этимологически полная аналогия индийскому « раджпуты »), а новопри-ходцы носили название ирани-турани. После смерти Аурангзеба именно борьба этих двух группировок привела к частой смене падишахов, что вызвало такое ослабление центральной власти, от которого она уже не смогла оправиться.
Верхнему слою господствующего класса, члены которого имели земли на правах джагирдари, противостоял слой деревенских землевладельцев, которые чаще всего назывались заминдарами, что и означает буквально «владелец земли». Они же назывались маликами («собственниками»), арбаб-и-замин («господами земли»), мир ас -дарами («наследственными владельцами») и рядом других терминов. Это обстоятельство не всегда отмечается в литературе, поскольку тот же слой нередко называетсярайятами («стадо», «подданные», «крестьяне»). Дело в том, что с точки зрения фиска деревенский землевладелец был только и исключительно налогоплательщиком. Поэтому в официальных документах, хрониках и налоговых инструкциях постоянно говорится, что налог собирается с райятов. По этим документам можно даже составить представление, что в центральных областях империи заминдаров вообще не было. Но как только мы обращаемся к документам, исходящим из деревни, купчим и договорам частных лиц, мы видим как бы совершенно иную картину: именно заминдары платят налог, эксплуатируя арендаторов (райятов) и разного рода работников.
Оба относящихся к деревенским землевладельцам термина были многозначны. Термин заминдар применялся, во-первых, к вассальным индусским князьям. Во-вторых, он мог означать должностную верхушку общины (дешмукхов, чаудхри, мукаддамов). Наконец, в-третьих, так же называли себя (и так их называли окружающие) полноправные общинники из высоких и средних каст. Этот слой, чтобы отличить его от других лиц, тоже выступавших под именем заминдаров, некоторые индийские историки предлагают называть «первичными заминдарами». Будучи «райятами» в глазах сборщиков налога, они себя райятами не считали и применяли этот последний термин к тем, кто работал на них.
Низшие слои деревни иногда тоже появляются в документах того периода, выступая под именем «земледельцев» (музариан), «мелких райятов» (реза-риайя), постоянных земледельцев (худкашт),
III. Период Могольской империи
199
временных земледельцев (паикашт). Иногда официальная категория «райят» охватывает и их. Значительную прослойку в деревне составляли безземельные работники — наемные (маздур) и зависимые члены неприкасаемых каст, которые иногда упоминаются по кастовым названиям (дханук, тхори, балахар, чамар), а в иных случаях получают обобщающее название хидмат-праджа («обслуживающий народ»). Сколько-нибудь полных сведений о характере их зависимости от хозяев нет. Можно лишь предполагать, что они были в такой же крепостнической зависимости от общинников, как и в Новое время.
Таким образом, сохранялась весьма сложная, гетерогенная структура индийской сельской общины. Более подробно об индийской сельской общине будет рассказано в специальном параграфе, поскольку этот институт наряду с кастой составлял основу индийского общества на всем протяжении Средних веков. Пока же нам нужно разобраться в том, как была устроена вся система землевладения и землепользования и как она выражалась в употреблявшихся терминах.
Слои землевладельцев, землепользователей и работников		
Обладатели верховной собственности		
Падишах (казна)		
Джагирдары		
Официальная терминология		Внутриобщинная терминология
Заминдары	Заминдары (князья)	
	Обладатели подчиненной собственности	
	Заминдары (общинная должностная верхушка)	
Райяты	Заминдары первичные	Заминдары
	Землепользователи (« арендаторы » )	
	Реза-риайя Худкашт Музариан Паикашт	Райяты
Безземельные сельскохозяйственные работники		
Дханук Тхори Балахар Хидмат-праджа Маздуры		
200
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Низовая (податная) собственность на землю была гораздо более прочной и правомочной, чем верховная. Она понималась как наследственная и отчуждаемая. Возможность отчуждения была несколько ограничена общиной, вернее, правами касты, доминировавшей в данной местности. Но, как мы увидим ниже, зти ограничения не были велики. Сохранилось довольно много документов, свидетельствующих о достаточно свободной купле-продаже земли одним заминдаром другому. Однако существовала круговая порука, т. е. в случае несостоятельности индивидуального общинника налог за него выплачивала вся деревня. В этом случае права коллектива на участок возрастали. По решению панчайята земля могла быть передана другому общиннику или сдана в аренду от имени коллектива.
Иногда сообщается и о покупке прав заминдари джагирдарами и даже падишахом. Так, Акбар купил землю под строительство крепостей Акбарабад и Аллахабад. Шах Джахан на купленной им земле построил форт Агры, а Аурангзеб купил место, на котором возвел крепость Аурангабад. Факты такого рода иногда рассматриваются как свидетельство господства частной собственности на землю и отсутствия государственной собственности. И они совершенно необъяснимы, если придерживаться концепции всеобъемлющей государственной собственности. Между тем факты покупки могущественным вельможей или падишахом земли у налогоплательщика объясняются разделением прав, наличием двух понятий собственности. Обладатель права на налог, права верховной собственности, покупал право на саму землю как объект хозяйствования. Иногда это делалось, чтобы подарить участок земли религиозному учреждению, иногда — чтобы обеспечить себя земельным владением на тот случай, если джагирдара переведут в другую область или вообще конфискуют джагир. Понятно, что наследственные права, присущие низовой собственности, оставались при этом у джагирдара.
Гораздо более серьезные ограничения низовой собственности накладывались на нее со стороны государства. Она была обусловлена двумя основными обязанностями. Прежде всего, с нее полагалось платить налог, охватывавший не менее половины ренты. В некоторые периоды государственный налог становился разорительным, так что экономическая выгодность низовой собственности становилась минимальной. Позже рассматриваемого периода, в XVIII в., во многих районах Декана, а также в районе столиц Агры и Дели, налог стал совершенно грабительским, низовая собственность потеряла всякую ценность, и земля стала бременем для общинника. Но даже в периоды более или менее умеренного обложения права заминдари продавались за сумму, равную 2-3 налогам с данной
III. Период Могольской империи
201
земли, что показывает низкую доходность такой собственности и в зти более благополучные времена.
Однако, несмотря на высокое обложение, права заминдара оставались очень престижными. Социальный статус полноправного общинника, владеющего хотя бы клочком земли, был неизмеримо выше, чем у безземельного работника или ремесленника. Податная собственность отличалась исключительной прочностью. Даже если владелец отсутствовал в деревне много лет, он по возвращении получал свой участок обратно.
Слой низовых собственников-налогоплательщиков занимал промежуточное положение между верхней прослойкой господствующего класса и трудовыми слоями деревни. По численности он составлял 90% экономически господствующего класса, но официально феодальных привилегий не имел. На нем держалось все государство. От него зависели как организация сельскохозяйственного производства, так и поступление налогов в казну. Но он же был и основным антагонистом государственной машины. Противоречия, связанные со сбором налогов, были основными противоречиями того периода. Если происходили «крестьянские восстания», то зто были восстания именно этого слоя, поддерживаемого, правда, и широкими массами сельского населения, которые видели в деревенских заминда-рах своих естественных покровителей. Как мы помним, Ала-ад-дин Хилджи попытался ликвидировать этот слой, низведя его на уровень обыкновенного крестьянства, но это привело только к разорению страны. Последующие султаны и падишахи XIV-XVII вв. уже не предпринимали попыток избавиться от владельческих слоев деревни, стремясь лишь максимально ограничить получаемую ими долю прибавочного продукта. Упоминавшаяся ситуация XVIII в. лишь подчеркивает, что вся система социально-экономических отношений средневековой Индии разваливалась.
Другим серьезным ограничением собственнических прав податных собственников был обязанность обеспечивать обработку своей земли. Если общинник жил в деревне, он не имел права забрасывать землю, должен был обработать ее собственным трудом или сдать в аренду. В одном из указов Аурангзеба предписывается применять даже телесные наказания к маликам («господам»!), позволяющим земле пустовать.
Эти ограничения частной собственности не позволяют рассматривать налог на землю в государствах Востока, в том числе в Индии, как институт, аналогичный налогу на собственность во всех государствах, в том числе современных. Собственник в современном государстве свободен в распоряжении имуществом (хотя иногда вводятся некоторые ограничения). И совершенно немыслима в
202
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
настоящее время коллективная ответственность за уплату налога, круговая порука. Если собственность понимать юридически как «распоряжение имуществом по своей воле и в своих интересах», то становится ясно, что индийский общинник распоряжался своей собственностью не только по своей воле и в своих интересах. Индийский общинник не был свободным собственником. Степень ограничения его прав указывает на то, что существовал и другой комплекс прав, который предлагается называть «верховной собственностью на землю».
Самое же главное, низовая собственность не имела юридического закрепления. Она была по обычаю наследственной, было не принято отбирать землю даже за неуплату налогов; на практике семья общинника владела своим участком столетиями, но никаких гарантий, что завтра его не отберут, общинник не имел.
Однако не следует думать, что общинник был совершенно беззащитен перед лицом налогового аппарата и имперской армии. Деление суммы ренты между общиной и налоговым аппаратом было предметом постоянной борьбы с применением всех средств — от психологических (обман чиновника) и экономических (взятка) до силовых (восстания, карательные экспедиции, порки старост и т. п.). Общинные землевладельцы принадлежали обычно к высокой касте и разветвленному клану, владевшему деревнями и землями на значительной территории. Они имели оружие и военные навыки. Абу-л Фазл в описании провинций империи приводит данные о численности войск заминдаров. Если их сложить, получится, что всего верхняя прослойка деревни (не на окраинах, а в централизованно управляемых областях) имела в распоряжении 4,5 млн воинов. Имперская армия в этот же период насчитывала 250 тыс. человек. Власть держалась только на том, что заминдары Северной Индии не могли объединиться и оказывали время от времени лишь локальное сопротивление. Но это сопротивление никогда не было окончательно сломлено. В Могольской империи постоянно имелись территории, с которых невозможно было собрать налог без военных экспедиций. Для таких территорий у налоговых чиновников был специальный термин зор-талаб, или мевас. «Какое-нибудь восстание раджей и заминдаров всегда происходит в Могольском королевстве», — писал Н. Мануччи о времени Аурангзеба.
Но главное даже не в этой борьбе, а в ее итоге. Частный сектор не мог победить, поскольку это вело к упадку государства и установлению новой власти, снова низводившей частный сектор на его второстепенные позиции. Государство при всем своем могуществе не могло уничтожить частную собственность: стоило этим всерьез заняться, как наступал хозяйственный упадок с примерно теми же
III. Период Могольской империи
203
последствиями. Два сектора были обречены сосуществовать, жить в симбиозе. Каждая из противоборствующих сил в одиночку была слаба, чтобы монополизировать экономику. Частное производство — государственное распределение — вот формула индийского способа производства, впрочем, как и азиатского в целом.
Деревенские заминдары взимали ренту со своих арендаторов, превышавшую ставки налога с земли. Кроме того, они имели часть земли на условиях уплаты пониженного налога или вообще освобожденную от него (земли сир). Кроме того, деревенские ремесленники и члены служебных каст снабжали их своими продуктами или услугами отчасти бесплатно, а отчасти по пониженным ставкам уплат по системе джаджмани. Община заминдаров была полным хозяином в деревне или в более обширном районе, макрообщине, принадлежавшей клану соответствующей касты. Общинное самоуправление (совет, панчайят) существовало только в виде панчай-ята доминирующей касты, который решал все деревенские дела, а часто и кастовые конфликты в других кастах.
Как уже говорилось, налог был высок, так что можно говорить об эксплуатации слоя низовых эксплуататоров со стороны правящего слоя. Но все же деревенским заминдарам в период расцвета Могольской империи удавалось оставлять в своих руках значительную долю земельной ренты. Дело в том, что официальный уровень налога (1/3 валового урожая) устанавливался после изъятия из собранного зерна некоторой доли на «необходимые расходы». До дележа с правительством изымалось зерно, необходимое для посева в следующий сезон, оплаты пахарей, традиционные доли ремесленников и слуг по системе джаджмани, доли деревенских старост и писцов, окружных старост и писцов и т. п. По мнению некоторых индийских исследователей, изучавших систему налогообложения, описанную в «Айин-и-Акбари», официальная 1/3 урожая на практике составляла 1/4. Если принять общее мнение, что половина урожая была в Индии необходимым продуктом, то получится, что в руках деревенских землевладельцев оставалось тоже 1/4 урожая. Принимая расчеты индийских ученых, которые установили, что общее население Могольской империи в конце XVI в. составляло 100 млн человек, и что городское население равнялось 15 %, и предположив, что социальная структура североиндийской общины в то время не слишком отличалась от той, которую мы можем изучить на материале XIX в., можно представить себе экономическую структуру империи в виде следующей таблицы (числа при названиях социальных слоев означают одновременно и миллионы человек, и проценты в населении):
204
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Социально-экономическая структура Могольской империи в XVI в.
Город	Доля получаемого валового национального продукта, %
Правящий слой (двор, мансабдары, армия) (1)	25
Торгово-ремесленное население (7)	
Непроизводительное население (люмпены и пауперы) (7)	
Деревня	
Деревенские землевладельцы (заминдары, малики, мирасдары) (17)	25
Деревенские торговцы и ремесленники (9)	50
Земледельцы, арендаторы (34)	
Безземельные работники (25)	
Эта таблица рисует, конечно, весьма приблизительную картину. Правящий слой определен по размеру имперской армии в период наибольшего ее расширения (250 тыс. человек), умноженному на 4 (примерная численность семей). Здесь не учтен размер армий вассальных князей. Деление на производительное и непроизводительное население городов (примерно пополам) не опирается на какие-либо имеющиеся цифры и исходит лишь из имеющихся описаний городской жизни. Деление сельского населения, как уже говорилось, базируется на статистических данных XIX в., которые, естественно, не могут быть приняты без оговорок для XVI в. Однако величина слоя полноправных общинников (17 %), высчитанная по данным XIX в., находит определенное подтверждение в данных XVI в. Если принять, что численность военных отрядов заминдаров (напомним: 4,5 млн) — это и есть численность заминдаров (поскольку весьма вероятно, что каждый мужчина в соответствующих кастах был воином), и умножить это число на 4 (численность семей), мы получим примерно ту же цифру в 17 млн, или 17 %. Это позволяет считать, что и остальные проценты распределения сельских жителей по категориям не лишены смысла.
Надо еще специально остановиться на социальном положении торговцев и ремесленников. Торговцы обладали известными воз
III. Период Могольской империи
205
можностями для защиты своих интересов, так как имели свои кастовые или иные профессиональные организации, обладали денежными средствами, позволявшими обеспечивать благосклонность вельмож на всех уровнях власти. Однако общая ситуация отсутствия правовой защиты подданных делала все эти возможности проблематичными. Мы имеем противоречивые сведения о социальном положении купцов. Многие путешественники многократно повторяют, что купцы не были защищены от произвола вельмож, что их нередко просто грабили, что они боялись демонстрировать свое богатство, нарочито ходили в рубище и жили в непритязательных домах. Другие свидетельствуют, что купцы жили роскошно, устраивали пышные свадьбы своих детей, продолжавшиеся несколько дней, имели такие же дома, как и знатные люди. Иными словами, своего богатства не прятали, его демонстрировали. По-видимому, в реальной жизни встречалось и то и другое. Некоторые купцы, имевшие, возможно, сильных покровителей, могли считать, что им нечего опасаться; другие же считали, что им надо заботиться о своей безопасности.
Что касается ремесленников, то их положение было однозначно приниженным и беспросветным. Сведения о богатых ремесленниках встречаются в источниках, но очень редко. Их низкое кастовое положение в индусском обществе, презрительное отношение к ним в среде господствующего класса и эксплуатация их торговым капиталом приводили к тому, что индийский ремесленник, как правило, был нищ, забит и часто закабален долгами.
Экономика
Основой экономики служило сельское хозяйство. Крестьянские хозяйства, принадлежавшие полноправным общинникам или их арендаторам, абсолютно преобладали. В то время земли, пригодной для обработки, все еще было много. Основной экономической проблемой, которой неустанно занимались власти на всех уровнях, было расширение запашки. С этим были связаны и упоминавшаяся выше обязанность землевладельцев обеспечить обработку всех их земель и другие меры правительства по привлечению земледельцев на земли. Вместе с тем не уделялось никакого внимания вопросам усовершенствования методов земледелия и орудий труда. Впрочем, некоторые меры по интенсификации производства, если они прямо вели к увеличению налогов, предпринимались. Это относится прежде всего к орошению, а также к расширению выращивания товарных культур.
206
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Сельское хозяйство было в основном натуральным, однако его никоим образом не следует считать абсолютно замкнутым. Как мы увидим впоследствии, при описании общинной системы обмена продуктами и услугами (системы джаджмани), даже она не могла существовать без постоянных связей с рынком. Рынок металлов, соли, тканей, растительного масла существовал с глубокой древности. Значительная торговля в сельской местности имела своим центром обычно базар, расположенный в центре широкой общины. Этот центр воспринимался как маленький город и носил специальное название касаба. Автор « Табакат-и Акбари » утверждает, что в империи Акбара насчитывалось 3200 касаба, каждый из которых служил центром для 100-1000 деревень. Среди жителей касаба упоминаются земледельцы, цирюльники, маслобойщики, плотники, кузнецы, горшечники, ювелиры, портные, набойщики. На базарах, проводившихся в таких маленьких городках, местные жители обменивались своими продуктами и могли купить необходимые им товары. Списки продававшихся там товаров показывают, что сельские рынки были связаны в определенной мере с более широкими рынками, областными или даже дальними, однако все же сохранялся определенный разрыв между сельской и городской торговлей.
Фактором этого разрыва служил высокий налог, который вынуждены были уплачивать верхи деревни в казну или иному представителю властей, имевшему право на его сбор. В большинстве районов империи ставки налога были денежными. Чтобы заплатить налог, райяты (заминдары) должны были продавать значительную долю зерна и других культур сразу же по их уборке. В этот период цены на сельскохозяйственные продукты резко падали, так что все вырученные деньги уходили на налог. Проживавшие в деревнях мелкие торговцы и ростовщики нередко забирали зерно в счет долгов, образовавшихся в период между урожаями. Далее зерно путешествовало уже по законам деятельности торгового капитала. Крестьянин или мелкий феодал уже не имел возможности воспользоваться разницей цен на разных рынках, а также сезонными колебаниями цен.
Товарные отношения были развиты в гораздо большей степени, чем товарное производство. Причины ясны уже из вышеизложенного: наемная армия, должностные лица, получавшие денежное жалованье, огромное для того периода городское население — все это могло существовать только в условиях изобилия продуктов на базарах. Передвижные базары, на которых можно было «все» достать, следовали за армиями во время походов. На торговле продуктами земледелия и ремесла жили обширные купеческие касты и корпорации, сколачивая нередко на этом значительные состояния.
III. Период Могольской империи
207
Большое несельскохозяйственное население, в том числе многочисленная армия, могли существовать благодаря особой ценовой политике, которую проводили могольские императоры, впрочем, как и другие восточные владыки. Они видели целью своей политики постоянную заботу о понижении цен. Эта политика в интересах потребителя, а не производителя, служила мощным тормозом экономического развития.
Хотя Индия была сельскохозяйственной страной, в ней имелось значительное несельскохозяйственное население. Как уже говорилось, в городах проживало 15% всего населения, торгово-ремесленная его часть составляла не менее половины этого числа. В период Акбара в империи насчитывалось 120 крупных городов (шахр). При Аурангзебе всех городов (Шахрае и касаба) насчитывалось около 5 тыс. Размеры и великолепие индийских городов поражали путешественников. Один из путешественников начала XVII в. писал, что Агра — один из крупнейших городов мира. Другой полагал, что Лахор больше Константинополя. Монсеррате считал, что нет города, равного Лахору, ни в Европе, ни в Азии. Д. Паеш сравнивал Виджаянагар с Римом. Ф. Бернье писал, что Дели по размеру почти не уступает Парижу, а Агра — больше Дели. Р. Фитч полагал, что каждый из двух рядом лежащих городов — Агра и Фатехпур-Сикри — больше Лондона. Однако все эти восторженные описания относятся к периодам расцвета соответствующих городов, связанным, как правило, с их столичным положением или пребыванием в них больших гарнизонов. Двор, армия и обслуживающий их персонал все же составляли основной контингент потребителей продовольствия, ремесленных изделий, всех прочих товаров и услуг. Если столица переносилась в другой город или если его покидала армия, город хирел. Например, когда Шах Джахан перенес двор в Агру, Дели, по словам Тавернье, опустел, многие здания разрушились и город стал обиталищем только бедных людей. И таких примеров путешественники приводят множество.
Отсюда возникло представление, что крупные города в Индии, как и на всем Востоке, — зто не что иное, как огромные военные лагеря, чье существование зависит исключительно от военно-политической конъюнктуры, а не от экономических закономерностей развития разделения труда и товарного производства. Однако выражение «город — военная ставка» не следует понимать буквально. Все же подавляющая часть городов возникала на пересечении торговых путей, и их жизнедеятельность имела также и экономическую основу.
Правда, не меньшее число ремесленников и торговцев проживало в сельской местности. В Южной Индии местами сосредоточения
208
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
торгово-ремесленного населения служили крупные храмы. В целом страна полностью обеспечивала себя промышленными продуктами и товарами.
Так, Индия была одним из крупнейших производителей железа. Оно изготовлялось из руды, собиравшейся по всему Декану прямо на поверхности почвы или залегавшей неглубоко от поверхности. Металлургическое производство велось мелкими артелями примитивным сыродутным методом с использованием древесного угля. Каменный уголь не использовался, доменный процесс не был известен. Однако таких артелей было много, и в сумме они производили достаточное количество металла для нужд армии и хозяйства. На мировом рынке ценилась индийская сталь. Пушки делались в основном мелкие, способные к маневру на поле боя, но были и очень крупные, неповоротливые, предназначенные главным образом не столько для поражения противника, сколько для его устрашения. Им присваивались личные имена. Наиболее известной была пушка, носившая название Малик-и-майдан («господин поля»), длиной 3 м 76 см.
Если литье пушек осваивалось уже позже периода, о котором идет речь, после привлечения к этому делу европейских специалистов, то индийские мушкеты были высокого качества. О них весьма одобрительно отзываются европейские путешественники, посещавшие индийские дворы в XVII в.
Довольно хорошо было развито судостроение. Большие джонки обеспечивали торговлю и другие перевозки между портами побережья, по основным рекам, а также перевозки в Аравию и страны Юго-Восточной Азии. Конечно, они были гораздо мельче и примитивнее, чем европейские каравеллы, появившиеся в Индийском океане в XVI в., однако традиционный уровень мастерства в данной сфере был, видимо, достаточно высок, о чем свидетельствует успешное развитие судостроения по европейским образцам в конце XVI-XVII вв. Суда, изготовленные индийскими мастерами в Гоа, Сурате, Масу-липатаме, позже — в Бомбее, по свидетельству некоторых путешественников, были лучше, чем сделанные в Европе.
Большое значение для армии имело производство селитры.
Была развита пищевая промышленность. Производилось большое количество сахара из сахарного тростника, растительного и коровьего масла. Значительного развития достигло кондитерское производство. Несмотря на религиозные запреты, производилось много алкогольных напитков. Большую роль играло производство опиума.
В XVII в. появились новые культуры: табак, томаты, красный перец чилли, привезенные европейцами из Америки. Важно отметить, что распространение новых культур и новых вкусовых при
III. Период Могольской империи
209
вычек не было инициативой правящих кругов, а шло спонтанно, под влиянием развития товарных отношений. Так, Джахангир в 1617 г. запретил курение табака. Однако в правление Аурангзеба, по сообщению Мануччи, торговля табаком процветала и давала хорошие доходы казне.
Индия славилась красителями, употреблявшимися для окрашивания тканей. Наибольшее значение имело производство синей краски из листьев растения индиго. Особенно ценилась краска индиго, производившаяся в Северо-Западной Индии. В двух местах на Коромандельском побережье производился также красный краситель.
Добыча алмазов стала в XVII в. одним из важных производств. Особенно славились копи Голконды. Богатые купцы брали на откуп алмазоносные участки и разрабатывали их при помощи наемных землекопов, отдавая губернаторам часть найденных камней.
Но наиболее развитой отраслью индийской промышленности была текстильная. Производилось около 150 сортов различных тканей, главным образом хлопчатобумажных, но также шелковых и шерстяных, а также тканей из волокна кокосового ореха (койры). Хлопчатобумажные ткани производились повсеместно, как грубые, предназначенные для массового потребления, так и высококачественные и дорогие. Специализация различных регионов на производстве разных сортов вызывала к жизни развитую внутреннюю торговлю тканями. Шелковые ткани производились только в нескольких центрах, в том числе в Бенгалии, Гуджарате и Кашмире. Бенгальские ткачи работали на шелке-сырце, производившемся тут же. Гуджаратские работали на сырье, привезенном из Китая. Индийский шелк потреблялся не только внутри страны, но шел и на экспорт. По условиям климата шерстяные ткани не могли иметь в Индии широкого спроса, однако кашмирские шерстяные шали стали предметом престижного потребления в среде индийской знати, а затем приобрели всемирную известность.
Были развиты также крашение, набойка и раскрашивание тканей.
Мощь индийской хлопчатобумажной промышленности была столь велика, что ее дальнейшее развитие ограничивалось только трудностями выхода на международные рынки. Еще до появления европейцев в Индийском океане и начала вывоза индийских тканей в Европу и другие отдаленные регионы индийские ткани проникали в Африку и Юго-Восточную Азию. Ф. Пирар, явно преувеличивая, утверждал в начале XVII в., что «каждый от мыса Доброй Надежды до Китая, будь то мужчина или женщина, одет с головы до ног в продукцию индийских ткацких станков». Однако возможно
210
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
сти развития индийского ткачества далеко не были исчерпаны. Европейские закупки тканей дали этой отрасли значительный стимул. Довольно скоро обнаружилось, что в условиях развития свободной торговли индийский текстильный экспорт способен совершенно разрушить европейское ремесло, и колонизаторы стали ограничивать закупки. Впрочем, это уже история Нового времени.
Таким образом, индийское промышленное производство по своему объему составляло в то время важную часть мировой экономики, хотя более или менее точно определить его удельный вес, конечно, невозможно. Однако экономическая роль Индии базировалась на количественных факторах — большом населении, в том числе ремесленном. Два обстоятельства препятствовали дальнейшему развитию: низкий уровень технической оснащенности промышленного труда и господство мелкого, индивидуального хозяйства, недостаточное развитие разделения труда, кооперации его в более крупные хозяйственные ячейки.
В индологической литературе, в том числе отечественной, эти неблагоприятные факторы часто отрицаются. Приводятся факты, говорящие о существовании в Индии ткацких станков, не уступавших по сложности тогдашним европейским, о создании мастерских с большим количеством наемных работников, о подчинении ремесленников торговому капиталу. Но все эти факты не изменяют общей картины.
Все иностранные путешественники в один голос утверждают даже с некоторым удивлением, что индийские ремесленники создают часто удивительные произведения, обходясь самыми примитивными орудиями и работая вручную. Кузнечный и плотницкий инструмент отличался примитивностью. Роль ткацких станков выполняли иногда обычные палки, воткнутые в землю, между которыми натягивались нити основы. Пряжа вырабатывалась вручную, при помощи обычных веретен. Прядильное колесо было известно, но не получило широкого распространения. Правда, ручной труд позволял изготовлять пряжу самых разных сортов, в том числе очень тонкую, что и обеспечивало разнообразие и непревзойденное качество индийских тканей. Большие капиталы, накопленные торговцами, не направлялись на совершенствование орудий труда.
Абсолютно преобладало мелкое семейное хозяйство ремесленников. Жилище служило и мастерской. Цены, по которым ремесленник мог продать свою продукцию, были низкими и в лучшем случае позволяли ремесленнику и его семье не умереть с голоду. Многие ремесленники могли работать только если получали авансы от скупщиков и часто находились в долговой кабале. Система авансов
III. Период Могольской империи 211
(дадни) деньгами, зерном, иногда — сырьем была широко распространена. По существу, только она обеспечивала продолжение производства и возможность поступления на рынок, в том числе внешний, индийских ремесленных изделий.
С этой системой связан еще один вопрос, обсуждаемый в индологической литературе. Многие исследователи видят в системе авансов зачатки капиталистических отношений — начало возникновения рассеянной мануфактуры. Действительно, можно рассматривать купца, подчинившего себе сотни ремесленников и диктующего им ассортимент, количество и сроки поставки товара как будущего или уже состоявшегося промышленного предпринимателя, а ремесленника, попавшего в подобные условия — как, по существу, наемного рабочего. Однако купцы все же оставались купцами и по совместительству ростовщиками. Их продолжала интересовать только торговая и ростовщическая прибыль. Отношения торгового капитала и ремесла не перерастали в некие более высокие формы промышленного производства.
Существовал еще один вид предприятий, который иногда называют придворными мануфактурами, мастерские (кархане) в столице и некоторых крупных городах-ставках. Выше упоминался один из «министров» — мир саман, который ими ведал. Среди них были монетный двор, оружейные, ткацкие, пошивочные мастерские. В «Айин-и-Акбари» говорится, что при дворе Акбара таких мастерских было более сотни, и каждая из них напоминала город «или даже государство». Ф. Бернье дал подробное и интересное их описание: «Большие помещения, называемые кархане, служат в качестве мастерских для ремесленников. В одном помещении заняты вышивальщики, работающие под надзором мастера, в другом вы увидите золотых дел мастеров, в третьем — живописцев, в четвертом — лакировщиков. В других помещениях работают столяры, токари, портные, сапожники, мастера, вырабатывающие шелковые ткани, парчу и тонкие материи, из которых делают тюрбаны, пояса с золотыми цветами и женские панталоны столь тонкой выделки, что при известных обстоятельствах их хватает только на одну ночь, хотя они часто стоят по 10—12 экю, а иногда и больше, если они красиво вышиты иглой.
Все эти ремесленники приходят каждое утро в свои кархане и работают весь день, а вечером возвращаются к себе домой. Так тихо течет их жизнь, и никто не стремится улучшить положение, в котором он очутился по рождению».
Таким образом, труд в царских мастерских не был принудительным в буквальном смысле слова. Попасть в кархане было удачей для ремесленника, поскольку это обеспечивало его работой и снос-
212
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
ними условиями существования. Однако ясно, что это не был свободный наемный труд. Лучшие мастера собирались при дворе административными мерами и отказаться от работы в кархане они не могли. Внутри мастерских наблюдалось определенное разделение труда, однако оно вводилось с целью не интенсифицировать производство, а добиться наивысшего качества элитарной продукции. Дворцовое хозяйство не чуралось связей с рынком: излишки продукции могли продаваться на базаре. Вообще надо сказать, что и падишах и вельможи активно участвовали в торговле, видя в ней возможность увеличения своих доходов. Но совершенно ясно, что основной целью всего этого хозяйства было обеспечение роскошной придворной жизни, а не развитие производства или погоня за прибылью. Несмотря на заметное развитие, царские и вельможные хозяйства занимали незначительное место в общем объеме ремесленного производства страны.
* * *
В Могольской империи, как и на протяжении всей индийской истории доколониального периода, сохранялось расхождение между реально существовавшей системой общественного устройства и представлением об этом устройстве. Стройная система рангов — и не соответствующий ей конгломерат военных отрядов джагирдаров; видимая бюрократизация всех уровней управления — и сохранение самоуправления на уровнях деревни и парганы; приписывание местным общинным старостам и вождям статуса оплачиваемых из казны чиновников; как будто бы господствующий принцип непосредственных отношений фискального аппарата с каждым индивидуальным землевладельцем — и реальная общинная ответственность за уплату налогов; понимание всех налогоплательщиков как «крестьян» (райятов) — и реальное положение налогоплательщиков (довольно крупных землевладельцев-заминдаров, имевших своих рай-ятов, как бы не существовавших для фиска).
Источником, основанием многих из этих несоответствий являлось непризнание системы территориальных общин. На основании официальных источников можно было бы утверждать, что сельской общины вообще не существовало. Между тем она была и пользовалась реальным самоуправлением, жила своей жизнью, которую официальная регламентация не могла изменить.
III. Период Могольской империи 213
Индийская сельская община
Индийская сельская община играет особую роль в историографии. Еще в начале XIX в. некоторые английские чиновники отметили поразившие их черты взаимодействия в деревне людей разных специальностей, обменивавшихся продуктами и услугами и потому как бы не нуждавшихся в связях с внешним миром. Стало расхожим представление, что каждая деревня в Индии — зто «маленькая республика» во главе со старостой, и Индия состоит из массы таких « республик ». Жители деревни обеспечивают себя всем необходимым и совершенно не интересуются тем, что происходит за пределами деревни, в стране, в государстве. Почти стереотипные описания такой деревни впервые встречаются в одном из отчетов Т. Манро в 1806 г., в отчете Налогового бюро Мадраса от 1808 г., в книге М. Уилкса по истории Майсура в 1810 г., в так называемом «Пятом отчете» 1812 г. и, наконец, в отчете Ч. Меткафа в 1830 г. Два последних текста особенно часто цитировались в более поздних работах. Но все эти описания настолько идентичны, что кажется, будто они написаны одним человеком. К. Маркс в своих сочинениях трижды цитирует данный текст, ссылаясь на «Пятый отчет» и на книгу Уилкса.
Поскольку в отечественную литературу это описание проникло именно из работ Маркса, приведем одну из таких цитат, которая даст представление о содержании их всех: «Село в географическом отношении представляет собой пространство в несколько сот или тысяч акров возделанной и пустующей земли; в политическом отношении оно похоже на корпорацию или городскую общину. В самом деле, каждое село представляет собой и, по-видимому, всегда представляло отдельную общину или республику. Должностные лица: 1) па-тель, гоуд, мандил и т. д., как он называется на различных языках, — это староста, который, как правило, осуществляет надзор за делами села, улаживает споры между его обитателями, обладает полицейскими функциями и исполняет обязанность сборщика налогов внутри села... 2) Карнам, шамбо, или путвари, — ведет учет, 3) тальяри, или стулвар, и 4) тоти — должны охранять село и урожай. 5) Нергунти распределяет воду из потоков или водохранилищ равномерно по всем полям. 6) Джоши, или астролог, определяет время посева и жатвы, сообщает о благоприятных и неблагоприятных днях и часах для всех земледельческих работ. 7) Кузнец и 8) плотник выделывают грубые земледельческие орудия и строят еще более грубое жилище крестьянина. 9) Гончар изготовляет всю домашнюю утварь в деревне. 10) Человек, занимающийся стиркой, содержит в чистоте несложную одежду... 11) Цирюльник, 12) серебряных дел мастер, который часто соединяет в своем лице также и поэта и
214 Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
школьного учителя села. Затем брахман, ведающий делами культа. Под этой примитивной формой общинного управления население жило с незапамятных времен. Границы сел редко изменялись, и, хотя самые села иногда несли тяжелый ущерб и даже подвергались опустошению в результате войны, голода и болезней, — то же название, те же границы, те же интересы и даже те же семьи продолжали существовать из века в век. Жители этих сел нисколько не беспокоились по поводу гибели и разделов целых монархий; пока их село остается целым и невредимым, их мало интересует, под власть какой державы оно подпало и какому государю оно подчинено, ибо их внутренняя хозяйственная жизнь остается неизменной» Л
Этот стереотип лег в основу концепции «азиатского способа производства», будто бы господствовавшего на Востоке со времен первобытности до колониальных преобразований. Для тех исследователей, которые не придерживались этой концепции, стереотипное описание индийской общины также служило одним из основных элементов представления об особенностях Востока, объясняющих государственный строй восточного деспотизма и замедленное социально-экономическое развитие неевропейских стран. В период подъема национально-освободительного движения это же представление об идиллической сельской жизни в прошлом сделало общину символом традиционной экономики и политики, патриотическим лозунгом.
Прочность этого стереотипа объясняется, помимо упомянутых выше историко-теоретических и идеологических установок, недостатком данных по реальной истории этого института. Характер исторических источников таков, что в них содержатся только отрывочные или косвенные сведения об организации сельского населения, особенно о низших его слоях. Сведения начала колониального периода составляют основу представлений об общине в Индии. Их интерпретация определяется широко распространенным представлением о том, что любая сельская община — это наследие первобытного строя, по определению организация равноправных, объединенных общими интересами непосредственных производителей, т. е.
1 К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 28. С. 228-229. Не будем комментировать некоторые искажения индийских терминов, а также прочие неточности, встречающиеся в цитате, поскольку их надо отнести к недостаткам переведенного английского текста. В дальнейшем будет использоваться более правильная транскрипция терминов и структура общинной жизни будет представлена несколько по-иному. Нам важно в данном случае обратить внимание на общее представление об индийской общине, бытовавшее в начале XIX в. и во многом сохранившееся в современной литературе.
III. Период Могольской империи
215
крестьян. Считается само собой разумеющимся, что типичная сельская община — это крестьянская община. Наблюдая общинный строй сельской жизни в начале XIX в., ученые заключают, что он «сохранился» «с незапамятных времен». Отмечаемые при этом социальная и экономическая дифференциация, внутриобщинная эксплуатация воспринимаются, в соответствии с методологическими установками, как «новые» явления, как свидетельства разложения некогда существовавшей «правильной» общины.
Между тем за последние 200 лет изучение как английских, так и древних и средневековых источников выявило довольно сложную картину как эволюции этого института, так и его функционирования. Огромное значение для осмысления исторического материала имели социологические обследования современных индийских деревень. Сохранившиеся в них пережитки общинных отношений благодаря новым методам могли быть изучены досконально, что позволило прийти к более полному пониманию средневековых явлений, на которые исторические источники лишь намекают.
Прежде всего, следует помнить, что сельская община — это институт классового общества, который либо совершенно меняет свою сущность при формировании классов и государства, либо вообще создается заново, причем во многих странах наблюдается период, когда первобытная община уже разложилась, а сельская община еще не создалась. В дальнейшем эта община эволюционирует в зависимости от потребностей классового общества — строения господствуй ющего (или господствующих) класса (классов), характера государства, форм эксплуатации, экологических и хозяйственных условий, потребностей сельского населения.
Тот институт, который получил в историографии наименование «индийская сельская община», отличается от общин во всех остальных странах тем, что его составляют члены разных каст. Таким образом, он не мог сложиться раньше, чем образовалась кастовая система. Сложение этой последней происходило, по наиболее принятому мнению, в течение второй половины I тыс. до хр. э.
Конечно, различные территории Индии отличались определенным многообразием природных условий и социального строя. Складывались разные формы общины. Но можно выделить несколько фундаментальных черт, составляющих своего рода модель, от которой наблюдались те или иные отклонения — как территориальные, так и хронологические. Перечислим эти черты.
Многокастовость. Хотя в Индии существуют общины, состоящие из одной касты, но они наблюдаются лишь в отсталых районах, не затронутых процессами социальной и классовой дифференциации.
216
Л. Б. Алаев, Средневековая Индия
Социологи относят их к типу «племенной общины». Это исключение, подтверждающее правило.
Обычно в каждой деревне и в ряде окружающих деревень проживают и взаимодействуют касты землевладельческие, земледельческие, ремесленные, служебные, неприкасаемые. Одна из каст занимает ведущее положение. Считается, что деревня (или более широкий район) принадлежит этой касте, для которой характерно следующее:
1)	ее членам принадлежит вся или почти вся земля данной деревни (района);
2)	она имеет значительную численность (20 процентов или более населения);
3)	она обладает достаточно высоким социальным статусом, т. е. принадлежит к высшим кастам или, по крайней мере, к одной из каст, считающихся «чистыми шудрами».
Сочетание трех перечисленных характеристик делает ее доминирующей. Это термин, принятый в современной индийской социологии. Хотя в роли доминирующей может выступить почти любая каста, все же подавляющая часть общинников принадлежит к ограниченному числу каст, являющихся типичными землевладельцами в каждом из районов и областей. Это раджпуты, брахманы, джаты, бхуинхары, ахиры, гуджары — в Северной и Центральной Индии; кунби, паттидары — в Гуджарате; кунби (маратха) — в Махараштре; редди и камма — в Андхре, оккалига и лингайяты — в Карнатаке; веллала — в Тамилнаде; найяры — в Керале.
Из фактора многокастовости вытекает двойственность характера соседства. Если считать, что община как единый институт имеет две основные разновидности — родовую и соседскую (а именно такое деление принято в литературе), то индийскую общину следует отнести к соседской. Однако в индийской общине факт совместного проживания имеет два разных основания. Одни общинники, «полноправные», как их принято называть в отечественной литературе, т. е. члены землевладельческой, доминирующей касты, селятся вместе потому, что они равны по статусу, с целью взаимопомощи и совместной защиты своих прав и привилегий. Другие же общинники (члены более низких каст) селятся рядом именно вследствие того, что они не равны по отношению к доминирующей касте и по отношению друг к другу и являются «обслуживающим персоналом». Если для крестьянской общины при всей могущей быть имущественной дифференциации характерно равенство прав членов, то для индийской общины основополагающим принципом является неравенство.
III. Период Могольской империи
217
Из этого вытекает, что проблема общинной собственности иа землю в индийской общине стоит иначе, чем в крестьянских общинах. Если наблюдаются коллективные права на землю, то это всегда права части общинников, противопоставленные бесправию в отношении земли другой части. При этом коллектив землевладельцев сплачивают не столько землевладельческие права, сколько их кастовое (часто — и клановое) единство. В этом смысле собственность на землю в Индии всегда общинная. Но это же обстоятельство, видимо, определило широкие индивидуальные права на землю, преобладавшие в индийских общинах, по существу, на всем протяжении истории. Как правило, общинные права на землю выражались лишь в коллективном распоряжении пустошами, выгонами, лесами, а также в преимущественном праве членов доминирующей касты купить участок в случае его продажи одним из общинников. Община выступала также нередко коллективным землевладельцем, если сдавала часть земли, или даже всю землю, в аренду. Это практиковалось в деревнях, принадлежавших брахманам или подразделениям раджпутских кланов. Однако и в этом случае каждый полноправный общинник считался индивидуальным собственником идеальной доли общей земли или же определенной доли общей ренты.
Необычайная прочность индивидуальных прав на землю, которая уже отмечалась в предыдущих главах, тоже объясняется кастовым и клановым сплочением общинников. Потеряв землю или забросив ее, общинник оставался членом касты или клана и потому, естественно, сохранял право вернуть себе прежнюю землю.
Права общинников-налогоплательщиков на землю назывались, как уже говорилось, «собственностью» (заминдари, милкийят). Они имели своего рода титулы, указывающие на зти права — заминдары, малики, арбаб-и-замин, каниятчикары, мирасдары. Однако их права были ограничены, во-первых, обязанностью уплачивать высокий налог, а во-вторых, обязанностью непременно обрабатывать землю (лично или сдавая в аренду). Их владения считались вечными. Однако юридического закрепления этих прав не существовало. В случае необходимости земли любого собственника могли быть конфискованы. Собственность общинника существовала и поддерживалась не только с целью обеспечения его материального и социального положения, но и с целью обогащения и поддержания власти верхней, правящей части господствующего класса. Поэтому мы называем ее «подчиненной», или «податной», собственностью, или «собственностью на землю как объект хозяйства» в отличие от права на налог, которое можно назвать «верховной собственностью».
Следует подчеркнуть, поскольку это не очень четко отмечено в имеющейся литературе, что в Индии мы не встречаемся с фактами
218
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
ведения общего общинного хозяйства или совместной работы на полях (конечно, за исключением случаев взаимопомощи семей друг ДРУгу). Практически нет также сведений о переделах земли. Участки общинников всегда индивидуальны и рассматриваются как собственность семьи, а не общины. Правда, в XVIII в. в Бунделкханде, Андхре и Майсуре появляются деревни, в которых индивидуальные права общинников как бы исчезают, и земли чуть ли не ежегодно перераспределяются в зависимости от хозяйственных возможностей семей. Однако это явление было временным и объяснялось резким ростом налогов, который свел на нет всяческие права на землю. Этот феномен следует рассматривать уже в курсе новой истории Индии.
Из факта многокастовости индийской общины вытекают особенности ее самоуправления. Доминирующая каста является не только землевладельческой, но и управляющей. В ее руках находится решение всех общинных дел, в том числе и тех, которые касаются остальных каст. Советы (панчайяты) всех уровней (об этих уровнях пойдет речь ниже) — это советы членов доминирующей касты. В Индии не отмечены деревенские или иные территориальные советы, которые состояли бы из членов нескольких каст.
Из изложенного уже ясно, что существенной чертой индийской общины была многоклассовость. Хотя полноправные общинники могли быть как земледельцами, лично ведшими хозяйство с помощью членов семьи (т. е. крестьянами), так и землевладельцами, жившими на ренту от сдачи своих земель в аренду, в целом их можно охарактеризовать как слой, эксплуатировавший низшие слои деревни. Даже самый бедный из числа землевладельцев нередко привлекал к работе на своих полях неприкасаемых безземельных работников, получал услуги от общинных ремесленников и слуг на выгодных условиях, имел преимущества в пользовании угодьями и т. п. Развитое чувство социального превосходства выражалось в «господском» поведении представителей доминирующей касты. В некоторых районах (Северная Индия, Восточный Тамилнад) были весьма распространены общины, землевладельческая часть которых вообще не занималась физическим трудом.
Помимо этого слоя, который можно назвать низшей прослойкой господствующего класса, в общинах практически повсеместно присутствовали арендаторы, т. е. крестьяне в собственном смысле слова, и безземельные работники, как наемные, так и закабаленные, часто находившиеся на положении рабов. Нет смысла расчленять, как это иногда делается, единое хозяйство общинника на «феодальный», «рабовладельческий» и т. п. уклады. Все градации отношений господства-подчинения были тесно переплетены и не могли существовать отдельно друг от друга. Хозяйство индийского общинника —
III. Период Могольской империи
219
весьма своеобразный уклад, в котором, по моему мнению, превалировали феодальные отношения.
Эта многоклассовость возникла не в результате процесса разложения единого класса-сословия крестьянства. Индийская сельская община с самого начала сложилась как многокастовая и, следовательно, многоклассовая. В ходе истории происходил не столько процесс «феодализации общинной верхушки», сколько процесс «крестья-низации» верхнего слоя под воздействием тяжелого налогообложения и фрагментации владений при разрастании семей.
Наиболее интересная особенность индийской общины, которая, как мы видели, сразу же привлекла внимание исследователей, — это существовавшая в ней система взаимного обслуживания людей разных специальностей и каст. Она называлась в разных местностях по-разному, иногда подразделялась на две-три разные системы, но в современной социологической литературе для всех этих институтов утвердилось единое название — система джаджмани.
Она состояла в том, что земледельцы и землевладельцы получали необходимые им орудия труда и быта, а также ритуальные и бытовые услуги от постоянно живущих в деревнях ремесленников и членов обслуживающих каст, а расплачивались за них не сдельно, а определенной долей зерна во время уборки урожая (т. е. обычно два раза в год) или предоставлением небольших участков земли. Этот нетоварный обмен подчинялся строгим правилам, отличался наследственностью, традиционностью и приводил к установлению тесных личностных отношений. Важно отметить, что отношения эти не были коллективными: не община в целом содержала «штат ремесленников и слуг», как говорится в некоторых сочинениях, а каждый получатель услуги {джаджман) имел связь с определенным кругом «работников» {каминов), в свою очередь каждый камин обслуживал определенный круг джаджманов. Таким образом, в крупных общинах могло быть по 2-3 кузнеца, брахмана и т. д., деливших между собой обязанности, а также полагающееся за них вознаграждение. Право на обслуживание некоторого круга джаджманов считалось своего рода «собственностью» ремесленника. Оно могло разделяться при наследовании Отцовского имущества между сыновьями ремесленника и даже продаваться. Существовало негласное правило, что камин не может покинуть своего джаджмана, а джаджман не может отказаться от услуг своего камина. Правда, конфликты такого рода, когда джаджман отказывался от услуг камина и искал ему замену, случались. Конечно, общинник-землевладелец имел больше возможностей решить такой конфликт в свою пользу, чем камин.
Система джаджмани нередко рассматривается как свидетельство полной автаркии, натуральности общинной экономики и как прак
220
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
тическое выражение кастового разделения труда в обществе, а тот факт, что в Новое время в нее не включались ремесленники некоторых специальностей, — как показатель ее разложения.
Однако исследования показали, что эта система никогда не охватывала всех экономических отношений деревни, и она всегда осознавалась как ограниченная несколькими специальностями. Более того, на протяжении Средних веков круг специальностей, включенных в систему джаджмани, не сокращался, а расширялся. В древности, когда мы впервые получаем намеки о ее существовании в Северной Индии, она фигурирует под термином панчакару, т. е. «пять ремесленников». Под ними подразумевались кузнец, плотник, гончар, цирюльник и прачка. В XI-XII вв. в Карнатаке она же называлась «восемь ремесленников» (этту-хитту). Во многих районах Декана (в Ориссе, Гуджарате. Андхре) число включенных в общинный обмен услугами каст (пракрити, джати, самайя) стало считаться 18. В Махараштре и Тамилнаде этот же институт к новому времени получил условное наименование «12 выплат» (бараба-лута) или «12 получающих плату» (12 айянгаров). Все эти цифры имеют символический характер. Реальное количество «штата» общины могло быть различным. Но устойчивое стремление обозначить систему неким определенным числом свидетельствует о том, что она не воспринималась как всеобъемлющая.
Списки «штата деревенских служащих», встречающиеся в источниках Средневековья и Нового времени, отличаются значительным единообразием и позволяют установить тот круг потребностей, который общинники считали необходимым удовлетворять именно при помощи зтой системы, без посредства рынка, какого рода специалистов они хотели всегда иметь «под рукой». Система джаджмани должна была обеспечить:
1)	самоуправление. В Средние века среди служащих, обеспечиваемых общиной, появляются староста, писец, помощники старосты и писца, стражники;
2)	сельскохозяйственное производство, поэтому в систему почти неизменно включаются кузнец и плотник, изготовляющие плуги и ремонтирующие их; гончар и кожевенник, изготовляющие кувшины и кожаные ведра для водоподъемных устройств, сельские работники из неприкасаемых каст;
3)	минимально приемлемый уровень бытового обслуживания — те же гончар и кожевенник, а также медник в их функции изготовления посуды и упряжи; цирюльник и прачка; интересно, что в Средние века столь же необходимым представлялось присутствие в деревне золотых дел мастера, ювелира;
III. Период Могольской империи
221
4)	ритуальное обслуживание. Здесь надо указать не только на брахмана-жреца и брахмана-астролога, но и вновь вспомнить упомянутых цирюльника и прачку, а также уборщика, поскольку они освобождали представителей «чистых» каст от ритуального осквернения, связанного со стиркой белья, стриж-кой-бритьем и уборкой нечистот.
Все упомянутые специалисты получают традиционные выплаты только за те работы, которые почитаются необходимыми. Если же общинник заказывает предмет длительного пользования (дом, повозку) или же предмет роскоши, он расплачивается с ремесленником отдельно.
Крайне важно для понимания системы то, что ткачи и маслобойщики, выжимавшие масло из семян, а также кондитеры (представители всех этих каст нередко проживали в тех же деревнях) в систему джаджмани почти никогда не входили. Это означает, что их продукция не считалась насущно необходимой и приобреталась через рыночные отношения.
Другое весьма важное наблюдение: в систему входят те ремесленники, которые работают на несельскохозяйственном сырье, те же, кто обрабатывают сельскохозяйственное сырье, в нее не входят. Другими словами, система предполагает продажу зерна, хлопка и маслосемян и покупку металла, соли, тканей и растительного масла.
Итак, система джаджмани имеет целью не полную натуральность общинного производства, а ограничение связей с рынком, сведение этих связей к приемлемому для общины уровню. Система джаджмани не блокировала развитие товарных отношений, хотя, безусловно, затрудняла их развитие выше некоторого уровня.
В большинстве ранних описаний системы джаджмани подчеркивается взаимность обслуживания, особенно между членами низких каст. Однако несомненно то, что система джаджмани возникла и расширялась в интересах прежде всего верхнего слоя общины. Именно их хозяйственное, бытовое и ритуальное обслуживание было целью всей системы.
Еще одной характерной чертой индийской общины была неопределенность ее территории. В качестве землевладельца община охватывала территорию, которой владел данный коллектив доминирующей касты. Это могли быть квартал деревни, вся деревня, несколько кварталов в разных деревнях, несколько деревень. Касты, имевшие клановое устройство (джаты, раджпуты), владели целыми округами, образовывали макрообщины, имевшие многоступенчатую внутреннюю структуру из более мелких общин. Каждая из ступеней имела свое самоуправление и выполняла часть общинных функций.
222
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Система джаджмани не была строго привязана к этим общинам. Круги джаджманов, пользующихся услугами тех или иных кузнецов, не совпадали с кругами, пользующимися услугами плотников, кожевенников и т. п., а, кроме того, могли выходить запределы территории владельческих общин. Все это создавало сложную ткань общинных отношений, простиравшуюся на десятки километров и, главное, не имевшую четких границ.
Наконец, тесная связь территориально-общинной и кастовой организаций обеспечивала исключительную прочность, устойчивость индийской сельской общины. Взаимодействие вертикальных социальных связей разных каст на некоторой ограниченной территории и горизонтальных связей людей каждой из каст со своими сокастниками, простиравшихся на целые регионы, историко-культурные области, создавало необычайно прочную социальную ткань, которую не могли разорвать ни налоговый гнет, ни развитие товарных отношений, ни даже уничтожение тех или иных отдельных локальных общин.
История индийской сельской общины неразрывно связана с эволюцией социально-экономического строя Индии в целом, поэтому ей уделено значительное внимание в соответствующих параграфах выше. Однако следует кратко суммировать то, что известно о строе общины в разные периоды, чтобы стала яснее роль этого института.
Судя по древним источникам, во второй половине I тыс. до хр. э. сложилась сельская община, напоминавшая более позднюю. Она состояла из больших патриархальных семей, включавших в себя кровных родственников, а также зависимых разного рода, включая рабов. Главы семейств (гахапати) принадлежали, как правило, к Варне вайшьев и занимали, таким образом, довольно почетное социальное положение. Зависимые от них арендаторы, слуги, работники и рабы воспринимались как шудры. Несколько патриархальных семейств (от одной до восьми) составляли деревню (граму), которая, видимо, имела старосту или другой орган самоуправления. Деревни включались в более широкие общины (джанапада, деша, раштра, пан-чаграми-дашаграми— по «Артхашастре»), составлявшие основной структурный элемент государств. Начала складываться и система джаджмани.
В период перехода к Средним векам, который, как уже говорилось, можно начинать с первых веков христианской веры, эта структура разлагается. Общинники-землевладельцы попадают в зависимость от частных лиц, получавших право на сбор налогов от государей или же приобретавших власть над деревнями иным путем. Общинники, по-видимому, в массе беднеют, и их социальное положение претерпевает изменения: они начинают рассматриваться как
III. Период Могольской империи
223
шудры. Земледелие, как и скотоводство, становится занятием более низким в глазах общества, чем торговля и ростовщичество. Видимо, сложная социально-классовая структура сельского населения упрощается. Значительно уменьшаются сведения о низших слоях деревенского населения. Община становится преимущественно крестьянской по составу. Вообще, как уже отмечалось, в этот период общественный строй Северной Индии более всего приближается к модели феодализма, известной нам на материале Европы.
В VIII-X вв. происходит «раджпутское завоевание», которое приводит к восстановлению многоклассовой общины, но теперь уже во главе с новым слоем землевладельцев-раджпутов, присвоивших себе статус кшатриев; брахманов, получавших деревни от раджпутских кланов; пришедших с раджпутами ахиров и гуджаров; позднее — двигавшихся с запада джатов. Эти доминирующие касты, даже если они не принадлежали к двум высшим варнам, рассматривались как «чистые.шудры», как касты «землевладельческие» по призванию. Они образовывали крупные общины, включавшие в себя до сотни деревень и имевшие сложную внутреннюю структуру: чатураши-тика, чаураси («84») подразделялись на беалиси («42»), двадаша-ка («двадцатка») и др.
Доминирующие касты образовались и на Декане, и в Южной Индии, хотя там не было «раджпутского завоевания» и эти касты не получили кшатрийского статуса. Там тоже структурным элементом государств стали крупные областные общины, возглавлявшиеся социально высокими землевладельцами. В этот период система джаджмани распространяется на Юг по инициативе доминирующих каст, но не без активного содействия государства.
Мусульманское завоевание Северной Индии привело к тому, что высококастовые землевладельческие общины были обложены высоким налогом. Укрепилась верховная собственность на землю, деревенские землевладельцы стали рассматриваться как крестьяне. Попытки на деле превратить высший слой в деревне в крестьян, предпринятые делийскими султанами Ала-ад-дином Хилджи и Мухаммадом Туглаком, не привели к успеху, но все же на протяжении XIV-XVIII вв. шел процесс крестьянизации этого слоя и постепенного лишения его собственнических прав, главным образом путем увеличения налоговых требований.
Классический тип индийской общины в наибольшей мере сохранился в областях интенсивного поливного земледелия, где наблюдался значительный процент низших и неприкасаемых каст — в Джамна-Гангском двуречье, прилегающих районах Раджпутаны и Панджаба, а также на восточном побережье Тамилнада, особенно в округе Танджур.
224 Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
В других плодородных районах со значительным процентом неприкасаемых — в Керале и Бенгалии — низовая собственность раздробилась на права многих посредников между крестьянским хозяйством и налоговым аппаратом, так что сплоченность владельческого слоя общины была нарушена.
В более засушливых районах, где основой хозяйства служило богарное земледелие и где возможности получения ренты, существенно превышавшей налог, были значительно меньше (на Декане, включая Бунделкханд), экономическое положение землевладельческого слоя было ближе к крестьянскому. Более того, этот слой нередко терял свое привилегированное положение и наследственные права на землю (мираси) и сближался со слоем постоянных арендаторов. Тяжесть налогов в XVIII в. привела в некоторых районах к возникновению наделения землей жителей деревни не по их традиционным правам на землю, а по хозяйственным возможностям семьи (по плугам, по упряжкам быков, по колодцам).
В колониальный период частная собственность на землю верхнего слоя общины получила юридическое закрепление, а кроме того, земельный налог постепенно начал снижаться и к концу XIX в. перестал быть обременительным. Все это укрепило традиционные общинные отношения, поскольку позволило доминирующим кастам вновь взять власть в общине в свои руки. Частная же собственность не подрывала общину, так как она в несколько иной форме существовала и раньше и, по индийским понятиям, не противоречила представлению о принадлежности земли всей общине (доминирующей касте) в целом. Конечно, впоследствии, уже в XX в., развитие товарного земледелия, имущественное расслоение землевладельцев, борьба низших каст за свои права подорвали прежние порядки в деревне, но пережитки своеобразной индийской общины еще долго будут чувствоваться.
Культура Могольской Индии
Культурные процессы в могольский период выглядят как продолжение тех, что шли в предшествующие века. Они нам уже знакомы: взаимодействие индусской и мусульманской культур и вызревание национальных культур на базе единого для них санскритского наследства. Наложение противоположных тенденций давало противоречивые результаты. Наметившийся индусско-мусульманский синтез, особенно явственный в литературе, архитектуре и изобразительном искусстве, вызывал ответную реакцию ортодоксальных слоев.
III. Период Могольской империи
225
В условиях проникновения в среду индусов идей равенства людей перед Богом, личностных отношений человека с Богом, что проявлялось в возникновении все новых течений типа бхакти, брахманист-ская ортодоксия пытается отстоять незыблемые устои храмового индуизма, сохранить и развить древнюю санскритскую, брахманист-скую традицию. Получает новый импульс комментаторская литература и составление нибандх — сводов положений дхармашастр, полностью оторванных от реалий дня. В них вновь и вновь прокламируется, что истинное учение предназначено для высших каст, к нему не должны допускаться шудры и женщины. В наиболее консервативных сочинениях утверждается даже, что лишь брахманы несут знание, кшатрии же и вайшьи недостойны знать истину. Наличие мусульман в Индии полностью игнорируется.
Санскритская литература подобного рода продолжает создаваться при дворах раджпутских князей. Интересно, что эта тенденция развивалась даже при могольском дворе Акбара. Его министр финансов Тодар Мал собрал вокруг себя группу традиционно мыслящих брахманов, которые подготовили «Тодарананда» — энциклопедию индусского права, обычаев, очистительных церемоний, правил поведения.
При южноиндийских дворах составляются панегирические квази-исторические поэмы о деяниях прежних виджаянагарских императоров и современных князей (найяков) Танджура, Мадурай и других государств. Несколько такого рода произведений были посвящены Шиваджи и другим маратхским вождям. Продолжается традиция составления поэм, содержащих одновременно несколько смыслов. Верхом искусства в этом жанре стала поэма Чидамбара, жившего при дворе Венкаты II из династии Аравиду. Ее можно было прочесть пятью различными способами. Продолжают составляться также трактаты по поэтике и теории музыки.
Одновременно развивается противоположная тенденция. По контрасту с первой ее можно было бы назвать «реформистской», хотя этот термин не совсем точен, поскольку индуизм не имеет канона и соответствующие идеи возникали среди индусов издавна. «Реформаторы» из числа вишнуитских богословов и сторонников тантризма писали о необходимости привлекать к обрядам шудр и женщин, о приемлемости местных культов, включая культы отсталых племен, о привлечении мусульман к единым ценностям.
В Тамилнаде шла полемика между вишнуитскими направлениями тенгалей («Южная школа») и вадагалей («Северная школа»). Первые учили, что набожный шудра равен брахману, потому что возвышается над всеми кастами. Вадагалей же утверждали, что
8 Зак. 4094
226
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
только брахманы достойны духовного просвещения и способны к просветлению.
На Декане и в Северной Индии также появляются новые проповедники идей бхакти, некоторые из них получают широкую известность и массовую поддержку.
Уже говорилось о деятельности в Пенджабе Гуру Нанака, которая привела к возникновению новой религии — сикхизма.
На родине Кришны, во Вриндаване, основал общину кришнаитов Валлабхачарья (1448-1539). Он проповедовал на одном из диалектов хинди. В его общину входил и знаменитый поэт Сур Дас (1483-1563), один из основоположников современного хинди. В Пури (Орисса) властителем дум стал Чайтанья (1486-1533), который, по легенде, получил благословение от Намдева. Обращаясь к верующим на бенгали, он, ассоциируя себя с Радхой, рассказывал о пылкой любви к Кришне. В Ассаме проповедниками «либерального» вишнуизма были Шанкарадева и Мадхавадева. Мира Баи (1498-1546/ 47), вдова махараджи Читора, отказалась после смерти мужа совершить обряд сати, поскольку почувствовала себя женой Кришны. Она сначала укрылась во Вриндаване, затем поселилась в Дварке. Ее стихи от имени пастушки, подруги Кришны, стали образцом лирической поэзии. Чесальщик хлопка из Ахмадабада (Гуджарат) по имени Даду Дайял (1544-1603) считал себя учеником Кабира, Равидаса и Намдева. Он проповедовал в Амбере (Раджпутана). Выступая против аскетизма, обычая детских браков, за равенство людей перед Богом, за единение индусов и мусульман, поскольку все религии истинны, он в то же время призывал к смирению, кротости, любви. В Махараштре значительную роль в оживлении движения бхакти сыграл Экнатх (1533-1599). Выше говорилось, что он мистическим образом обнаружил рукописи Днянешвара, жившего на три века раньше, и продолжил его проповедь. Интересно, что это не мешало ему считать себя учеником также суфия Дзанарданы. Там же проповедовал Тукарам (1598/1608-1649/50), происходивший из касты кунби. По легенде, он получил вдохновение от посланца Чай-таньи и от Намдева. Свою общину бхактов основал в Махараштре также Рамдас (1608-1681), брахман по касте. Будучи современником маратхского национального движения за независимость от Моголов, он выступал своего рода идеологом этой борьбы, призывая к достижению свараджъя («самоуправления») на принципах ведического брахманизма.
Более умеренное, или даже консервативное, направление в движении бхакти связано с именем великого поэта хинди Тулси Даса (1532-1623), жившего в Варанаси. Его поэма «Рамачаритаманаса» написана на сюжет древней «Рамаяны», но является самостоятель
III. Период Могольской империи
227
ным произведением, пользующимся широкой популярностью до сих пор. Разделяя все основные идеи бхакти, он выступал в то же время в поддержку кастовой системы и за сохранение исключительных прав брахманов. В условиях мусульманского господства эта поэма, посвященная прославлению индусского идеала праведного царя, сыграла определенную роль в становлении индусского самосознания.
Перечисленные имена показывают, что движение бхакти охватывало в этот период все основные районы Индии и получило значительный размах. Оно сыграло важнейшую роль в развитии национальных литератур.
В это же время отмечается расцвет тантрических магических культов.
Несмотря на все эти тенденции и движения, традиционный индуизм в его брахманской трактовке сохранил господство в религиозной сфере. Многочисленные общины бхактов, за исключением сикхов, так и остались сектами, лишь добавив многообразия в конгломерат индуистских верований.
Весьма схожая по содержанию борьба различных тенденций наблюдалась и в среде индийских мусульман. Отход от ортодоксии, наблюдавшийся у ряда мусульманских мыслителей, беспокоил ревнителей «чистоты» религии. Ответом послужило развитие арабоязычной теологической литературы — появление многочисленных комментариев на Коран, аннотированных глоссариев и т. п. Присоединение к Могольской державе гуджаратских портов при Акбаре и расширение возможностей морских путешествий в связи с появлением в Индийском океане португальского флота привели к более частым поездкам индийских улемов в Аравию и способствовали развитию арабских исследований в Индии. Их вершиной явился составленный при Аурангзебе «Фатава-и Аламгири». Шеститомный свод, созданный группой теологов под руководством Шейха Низама, стал одной из лучших книг по исламскому праву.
Противоположная тенденция — стремление к пониманию религиозной истины за пределами узких рамок традиционного ислама, интерес к индусской культуре, поиски общих духовных ценностей — постепенно развивалась в течение всего «мусульманского» периода истории Индии. Литература на хинди, панджаби, бенгали и ряде других новоиндийских языков создавалась как индусами, так и мусульманами. Индусы составляли стихи по-персидски. Шел процесс синтеза конфессионально различных культур. Особенно ярко он проявился при Акбаре, когда довольно большая группа высокообразованных людей составила окружение императора. Ее неформальным главой признавался Шейх Мубарак, выступавший за рациональное отношение к религии. Два его сына — выдающийся поэт
228
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Файзи и государственный деятель Абу-л Фазл — отличались также широтой взглядов. Они играли при дворе заметную роль. Были переведены на персидский многие классические индусские сочинения. При дворе работал целый переводческий цех. Уже говорилось о том, что при Акбаре существовала атмосфера веротерпимости, были в чести дискуссии по религиозным вопросам. Акбар даже основал собственную религию, в учении которой попытался синтезировать положения разных вер.
Со смертью Акбара ортодоксы стали отвоевывать позиции, но тенденция веротерпимости некоторое время сохранялась. Старший сын Шах Джахана Дара Шукох был ученым-мистиком суфийского ордена кадирийе. Он довольно пристально изучал иные религиознофилософские системы. По его приказу были переведены на персидский книги по системе йогов, «Бхагаватгита», упанишады. То, что он не получил престол, а к власти пришел ортодокс Аурангзеб, объясняется, как представляется, прежде всего превосходством последнего как политика, военачальника и интригана. Но определенную роль сыграла и религиозная ориентация двух претендентов: мусульманское общественное мнение отторгло вольнодумца и «еретика» Дара Шукоха и поддержало правоверного Аурангзеба. Синтеза индусской и мусульманской культур в единую индийскую так и не произошло.
Эти духовные процессы нашли отражение в развитии литератур.
Индийская персоязычная литература получила в период Моголов значительный импульс. Бабур, родным языком которого был чагатайский (тюркский), писал стихи также и на персидском, а кроме того, привез с собой в Индию много хороших персидских поэтов. Хумаюн, возвратившись из изгнания в Иране, также пригласил в Дели ряд поэтов. Иммигранты и местные мусульмане создали оригинальный «индийский стиль» в персидской поэзии. Среди них можно назвать Урфи, Назири, Талиб-и Амули, Калима, Гхани Кашмири, Гийяс-ад-дина Мухаммада, писавшего под псевдонимом Хонда-мир. Величайшим персоязычным поэтом был уже упоминавшийся Файзи. При Аурангзебе покровительство поззии прекратилось, но и в его время творил выдающийся поэт Абдул Кадир Бедиль из Патны. Помимо могольского двора заметная школа персидской поэзии сложилась в Биджапуре, имевшем тесные связи с Ираном. Создавались серьезные исторические сочинения, некоторые из них упомянуты в разделе об источниках.
Урду в качестве литературного языка развивался в форме дакхни. На нем писали и мусульмане, и индусы в Гуджарате, Биджапуре, Аурангабаде, Бидаре. После завоевания Декана Моголами дакхни выходит из употребления и сливается с урду.
III. Период Могольской империи
229
Бенгальская литература развивается под влиянием как исламских образцов, так и вишнуитских мотивов, ставших популярными благодаря проповеди Чайтаньи и его учеников. Мусульманские поэты переводят на бенгальский персидские стихи, создают также оригинальные произведения на исламские сюжеты. Индусские поэты варьируют в своих лирических стихах (падавали) эпизоды любви Кришны и Радхи. К концу XVI в. эти произведения становятся стереотипными, повторяющими приемы более ранних и более искренних стихов. Возникает новый жанр мангала-кавья — поэмы, посвященные тем или иным богам. Продолжается работа по переводу на бенгальский эпических санскритских произведений.
Под влиянием идей бхакти и неовишнуизма развивается также ассамская литература. В ней не привились сюжеты любви Кришны и Радхи, но культ самого Кришны получил развитие и распространение. Идеи бхакти получают дальнейшую разработку. Новую эру в становлении ассамской литературы ученые связывают с именами Шанкарадевы (ок. 1449-1568) и его ученика Мадхавадасы (ок. 1489-1596). Ахомский язык постепенно выходит из употребления, ахомы перенимают ассамский язык. Их исторические сочинения буранджи переводятся на ассамский язык и с XVII в. начинают составляться на ассамском. Переводятся также пураны и «Бхагаватгита» (прозой).
Литература на ория первоначально использует традиционные санскритские сюжеты. Но в ней появляется новый жанр — роман в стихах. В качестве примера можно упомянуть произведение Рамачандры Паттанайяка «Харавали». В нем героями являются сын землевладельца и дочь крестьянина. Новая эра в развитии литературы ория начинается позднее, с творчества Упендры Бханджи (1670—1720).
На различных вариантах хинди в Могольский период творили многие выдающиеся поэты, создавшие базу для дальнейшего развития этой литературы. Прежде всего это упоминавшиеся уже Сур Дас, Мира Баи, Тулси Дас, Даду Дайял и другие. Литературе на брад-же покровительствовал Акбар. При его дворе творил великий поэт и музыкант Тансен.
На хинди (авадхи) писали также некоторые суфийские писатели. Так, Малик Мухаммад Джаиси создал поэму «Падумавати», основанную на легенде о княгине Падмини из Читора. Будто бы из желания овладеть ею Ала-ад-дин Хилджи осадил Читор в 1303 г. Когда сдача крепости стала неминуемой, Падмини вместе с другими женами воинов бросилась в костер. Другой суфийский поэт Абдул Рахим Хан-ханан (1533-1626) писал на брадже поэмы о Кришне и на другие сюжеты из индусской мифологии.
Гуджаратская литература также развивалась под сильным влиянием идей бхакти, главным образом учения Рамананды. Бхалан
230 Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
(1494-1554) перевел на гуджарати «Кадамбари» Баны. Онжесоздавал стихи на родном языке на сюжеты, заимствованные из эпоса и пу-ран. Более оригинальным писателем был Нарасимха Мехта (ок. 1500-1580). Его стихи в честь Кришны не только поэтичны, но и содержат глубокие философские размышления. Его творчество способствовало значительному развитию языка гуджарати. Помимо религиозной, появилась и светская литература, воспевавшая плотскую любовь.
Скорее философом, чем писателем бы л Акха (Акхо) Бхагат (ок. 1615-1674). Он происходил из касты ювелиров, работал на монетном дворе, но был обвинен в мошенничестве и провел некоторое время в тюрьме. Разочарованный в жизни, он поселился в Варанаси и увлекся ведан-тистской философией. Его поэтические и прозаические сочинения, посвященные изложению веданты на понятном простым людям языке, а также клеймящие несправедливость и неравенство, царящие в этом мире, получили определенную известность в Гуджарате.
Наибольший вклад в становление гуджаратской литературы и языка гуджарати внес Премананд (1636-1724). Сюжеты из эпоса и пуран он разрабатывал на местном материале, «приземляя» древних классических героев. Много его стихов посвящено жизни и творчеству Нарасимхи Мехты.
Панджабская литература отличалась особым стилистическим и содержательным разнообразием, поскольку она развивалась под воздействием как индусских, так и сикхских и мусульманских идей. Крупнейшим событием явилось составление в 1604 г. священной книги сикхов «Ади Грантх», куда были включены произведения нескольких сикхских гуру, а также некоторых более ранних индусских и мусульманских мистиков: Намдева, Равидаса, Кабира, суфия Фа-рид-ад-дина. Соответственно язык этой книги разнообразен. Стихи на панджаби соседствуют с сочинениями на хинди, смеси хинди с маратхи, широко употребляется персидская и арабская лексика. В книге развиваются идеи бхакти, но объектом любви служит не Кришна, а безличный Бог-Создатель. Гурдас (1559-1637) способствовал дальнейшему развитию языка панджаби, переложив на этот язык положения индусской философии, до того известные лишь на хинди и бенгали. Прозаические произведения того периода представлены биографиями гуру Нанака и изложениями сикхских религиозных идей. На чистом панджаби составлялись суфийские произведения, религиозные по содержанию, но употреблявшие земные образы и ставшие популярными среди как мусульман, так и индусов. Появляется также жанр романтических рассказов, создававшихся мусульманскими авторами.
XVI-XVII вв. — это, пожалуй, наиболее славный период в развитии маратхской литературы. Упомянутые выше религиозные на
III. Период Могольской империи 231
ставники Экнатх, Тукарам, Рамдас были также выдающимися поэтами и способствовали возникновению маратхского национального сознания. Помимо них следует упомянуть Джанардана Свами (1504-1575), Дасопанта (1559-1615), Муктешвара (1609-1690), Вамана Пандита (1608-1695), выдающегося поэта XVII в. Бхуша-на, воспевшего в своих поэмах подвиги Шиваджи, и многих других.
В прозаических произведениях Рамдаса высоко оцениваются как духовные радости, так и стремление к земному счастью. Он занимался и практической деятельностью — основывал монастыри, которые становились центрами образования и культуры, поощрял занятия молодежи физической культурой и военными искусствами. В трактате «Анандавана Бхувана» Рамдас разработал утопическую теорию создания идеального государства.
Тамильская литература в XVI-XVII вв. не дала выдающихся авторов. Можно сказать, что она переживала период упадка. При некоторых дворах и в монастырях продолжала создаваться шиваитская и вишнуитская поэзия. Но она по большей части представляла собой подражания и перепевы санскритских произведений.
Литература на телугу развивалась более успешно. Ей покровительствовали некоторые шахи Голконды, особенно Ибрахим (1550— 1580), и найяки Мадурай и Танджура. Выше говорилось о квази-исторических героических поэмах (прабандхах) о подвигах виджаяна-гарских правителей Кришнадеварайи и Рамараджи, создававшихся на санскрите. Подобные сочинения писались и на телугу, как и на других южноиндийских языках. Но в целом телужская поэзия уходила в сторону совершенствования формы, эстетских упражнений, не рассчитанных на массовое восприятие.
Впрочем, в это же время появляется новый жанр — пьесы типа якшагана на разговорном языке, —составленные на сюжеты из «реальной» жизни придворных и простого народа, исполненные юмора. Они с успехом разыгрывались при дворах найяков и более поздних маратхских правителей Танджура. Затем этот жанр был перенят также литературами на тамили и каннада.
На каннада получила известное развитие дидактическая и полемическая литература, вдохновлявшаяся идеями различных религиозных направлений — вира-шайвов, джайнов, секты харидасов. Значительную роль в поддержании литературы каннада сыграл двор водейяров Майсура. На каннада, как и на телугу, возникли квази-исторические сочинения на сюжеты истории Виджаянагара и государств-наследников этой империи. Из поэтов достоин быть упомянутым Пурандарадаса (1484-1564), который является также основателем музыки каннада. По преданию, он сочинил 425 тыс. песен, примерно тысяча из которых известна до сих пор.
232 Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Литература малаялам с XVI в. окончательно отпочковывается от тамильской. Этот разрыв связан с именем Тхунчатху Эжутхачана. До этого язык малайялам развивался одновременно в двух направлениях — все большей санскритизации, с одной стороны, и сохранения тамильской традиции — с другой. Эжутхачан сумел объединить эти два направления. Он создал версии «Рамаяны», а затем и «Махабхараты» народном языке, ставшие популярными равно среди верхов общества и простого народа, и его язык стал литературным малаялам.
Таким образом, в области литературы происходили важные процессы, в которых преобладали, как представляется, тенденции синтеза различных эстетических концепций и вызревания национальных и общеиндийской культур. Вопрос о том, почему эти тенденции в дальнейшем сменились на противоположные — к конфессиональному обособлению, — не может быть разрешен однозначно и в любом случае выходит за хронологические рамки рассматриваемого периода.
Примерно так же развивалась другая значимая сфера культуры — архитектура.
Первые могольские правители, Бабур и Хумаюн, насколько известно из письменных источников, задумывали и закладывали дворцы и города. Но от них не сохранилось практически ничего, так что мы не можем судить об их эстетических взглядах. Период Шер-шаха в этом смысле выглядит как переходный от архитектуры периода Делийского султаната к могольской. От него сохранилось немного — остатки крепости Пурана-кила в Дели и гробница Шер-шаха в Са-сараме (Бихар). Судя по этим сооружениям, получил преобладание монументальный, величественный стиль, подчеркивающий силу и мощь государства.
Хумаюн, вернувшись из Ирана, привез с собой, видимо, персидских архитекторов, и персидское влияние долгое время чувствуется в последующих могольских сооружениях. Однако строителями были индийцы, и это также не могло не отразиться на облике зданий. Характерна в этом смысле гробница Хумаюна, выстроенная на окраине Дели. Специалисты видят в ней персидский по происхождению замысел в индийской интерпретации.
В период Акбара влияние индийских архитектурных канонов и приемов значительно усилилось, что связано с его общей политикой, направленной на сближение мусульманской и индусской элит. В основном его строительство имело практическое направление — крепости, караван-сараи, школы, мечети. Наиболее известны его крепости в Агре (построенная в 1565-1573 гг.), в Лахоре и в Аллахабаде. Судя по ним, идея мощи и несокрушимости продолжала быть основной.
	III. Период Могольской империи 233
Особое место в архитектурной истории Индии занимает Фатех-пур-Сикри, задуманный как новый имперский центр и заложенный недалеко от Агры в 1570 г. Он продолжал пополняться все новыми строениями до 1585 г., когда Акбар отказался от идеи перенести туда столицу. Здесь в полной мере была осуществлена идея синтеза индусской и мусульманской архитектур. Здания в чисто мусульманском стиле с арками и куполами (гробница Салима Чишти и ряд других сооружений) перемежались с дворцами с балочными перекрытиями, характерными для индусских зданий. В архитектурных деталях непротиворечиво сочетались индусские и мусульманские черты. Удалось также сочетать торжественную мощь красного песчаника с нарядностью белого мрамора. Фатехпур-Сикри дает наглядное представление о том, как могло бы пойти развитие архитектуры и вообще индийской культуры, если бы процесс индо-мусульманского синтеза продолжился. Однако этого не произошло.
Джахангир строил сравнительно мало. Сооруженная при нем гробница Акбара в Сикандре (к северу от Агры) указывает на эволюцию эстетических взглядов Моголов. Характерное для предыдущего периода стремление к величественности сменяется тенденцией к украшательству. Начинают все шире использоваться дорогие материалы — мрамор и полудрагоценные камни, входит в моду резьба по камню, достигающая большой утонченности.
Весьма характерна в этом смысле гробница Итимад-ад-доула, зятя Джахангира, в Агре. Сравнительно большое здание из белого мрамора как бы целиком состоит из замысловатых каменных решеток и прочих красивых деталей и выглядит как изящная шкатулка.
От периода Джахангира сохранилось также несколько выдающихся произведений садово-паркового искусства, наиболее известными из которых являются сады Шалимар-багх в Кашмире.
При Шах Джахане отмеченные тенденции получают дальнейшее развитие. Красный форт в Дели, получивший свое название по стенам, выложенным красным песчаником, застраивается внутри зданиями из мрамора, покрытыми затейливой резьбой и инкрустированными полудрагоценными камнями. В том же стиле перестраиваются дворцы в Агре и Лахоре. Сооружается Тадж-махал — гробница любимой жены Шах Джахана, восхитительное по пропорциям и роскоши сооружение, поистине одно из чудес света.
Период Шах Джахана, несомненно, является вершиной в развитии индийской архитектуры и строительного дела. Но он демонстрирует такие утонченность и изысканность, которые обычно связаны с приближением упадка. Дело не только в признаках собственно эстетического тупика. Великолепные сооружения требовали таких затрат, каких в дальнейшем империя не могла себе позволить.
234
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
При Аурангзебе происходит быстрый упадок архитектуры, впрочем, как и иных искусств, хотя беломраморная мечеть Моти-масджид в Красном форте и Джами-масджид в Лахоре свидетельствуют о том, что навыки строительства изящных сооружений еще не были утеряны.
Значительное развитие получили изобразительные искусства, прежде всего миниатюра. Делийские султаны, видимо, не слишком патронировали даже книжные иллюстрации, хотя искусство иллюстрирования книг в тот период развивалось в Малве, Гуджарате и Джаунпуре. Это искусство было быстро перенято джайнами и индусами — рукописи классических санскритских сочинений стали изготовляться с иллюстрациями. При Моголах миниатюра становится самостоятельным видом искусства. Создаются изображения исторических событий, дворцовой жизни, портреты, жанровые сцены, сцены из жизни природы, своего рода «пейзажи».
Собственно могольская миниатюра начинается со времени Хумаюна, который привез из своего персидского изгнания двух великолепных мастеров — Мир Сайида Али и Абд-ас-Самада. В Дели они подготовили много учеников. При Акбаре миниатюра быстро развивается, поскольку выпускается масса книг, в том числе переводов с разных языков на персидский, и эти книги требуют иллюстраций на самые разнообразные сюжеты. Еще больший импульс получает это искусство при Джахангире. Портреты членов императорской семьи и придворных, видных религиозных Деятелей, литераторов, музыкантов, картины приемов при дворе, царской охоты пользовались большой популярностью.
Начинает сказываться влияние европейской живописи. Заимствуются западная техника и сюжеты (даже религиозные мотивы и символы), но изображения отвечают восточным вкусам, в частности, применяются излюбленные яркие краски.
После смерти Джахангира наблюдается некоторый упадок. Хотя Шах Джахан любил заказывать свои портреты, на которых он представал символически как властитель мира, получающий корону с небес или от своего деда Акбара, но произведений с другими сюжетами становится меньше. Исполнение картин становится еще более роскошным.
Аурангзеб, как истый мусульманин, не любил живописи, и при нем делийская школа миниатюры распалась.
Однако это искусство продолжало некоторое время процветать при дворах Ахмаднагара, Биджапура и Голконды.
Создалась самостоятельная раджастханская школа миниатюры. Она испытала сильное влияние могольской, но ее истоки были иными, и ее развитие демонстрирует определенные черты оригинальности.
III. Период Могольской империи 235
Могольский период представляет собой вершину самостоятельного, доколониального развития Индии во всех отношениях, в том числе и в области культуры. Духовные искания, создание национальных культур индийских народов, новые явления в искусстве — все это свидетельствует о том, что индийское общество не было застывшим, продолжало развиваться. Однако все эти процессы развертывались медленно, наталкивались на противодействие консервативных социальных сил. В начале Нового времени Индия оставалась целиком в Средневековье.
Проникновение европейцев. Влияние торгового колониализма на индийскую экономику
Начало проникновения европейских купцов в Южную Азию относится к самому концу XV в. 17 мая 1498 г. эскадра Васко да Гамы, обогнув мыс Доброй Надежды, бросила якоря в порту города Кожикоде (Каликут) на западном побережье Индии. Вскоре португальцы основали несколько факторий по обоим побережьям Индии, а также на о. Цейлон. В 1510 г. Аффонсу д’Альбукерки захватил у Биджапура о. Гоа, который стал административным центром всех португальских владений к востоку от мыса Доброй Надежды. Д’Альбукерки был назначен первым вице-королем так называемой Португальской Индии, которая состояла из отдельных анклавов на восточном берегу Африки, в устье Красного моря и Персидского залива, на побережье Индии и Цейлона, на Малайском полуострове и в Китае.
На территории Индии португальские владения и фактории существовали в Кочине (1503-1663), Каннануре (1503-1656), Куилоне (1503-1653), Каликуте (1510-1616), Чауле (1522-1739), Крангану-ре (1520-е гг. - 1662), Бассейне (1534-1739), Бомбее (1534-1661), Диу (с 1534 г.), Хугли (1537-1642), Негапатаме (1540-1660), Тути-корине (1540-1658), Сан-Томе (1540-1660), Читтагонге (1540-1666), Дамане (с 1559 г.), Порто-Ново (с 1575 г.), Камбее (1583— 1616). По этим датам можно проследить подъем и упадок португальской колониальной империи в Азии.
В прибыльной восточной торговле в XVII в. приняли участие так-' же купцы ряда других европейских стран.
Созданная в 1602 г. Нидерландская Ост-Индская компания основала свои фактории по закупкам индийских товаров не только на побережье, но и в глубине субконтинента в городах Масулипатам (существовала в 1605-1611 гг.), Пуликат (1609-1781, 1785-1795, 1818-1825), Сурат (1616-1668), Ахмадабад (1616-1744), Агра (1618-1668), Патна (1620-1763), Чинсура (1641-1781, 1783-1795,
236
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
1814-1825), Каннанур (1656-1784), Куилон (1653-1803), Тутико-рин (1658-1782, 1785-1795, 1818-1825), Негапатам (1660-1781), Сан-Томе (1660-1672), Кранганур (1662-1776), Кочин (1663-1795), Порто-Ново (1678), Коконада и Бимлипатам (до 1825 г.). По этим сухим датам также наглядно видно, как голландцы отбирали опорные пункты у португальцев, а затем упорно боролись за их сохранение, испытывая растущее давление англичан.
Английская Ост-Индская компания ведет свое начало с 1600 г., однако в первые десятилетия XVII в. ее активность была ограничена, так как правительство Стюартов проводило политику сближения с Испанией и не оказывала компании никакой поддержки. После Английской революции компания активно включилась в восточную торговлю, оттесняя сначала португальцев, азатем и голландцев.
Главной факторией англичан на западном побережье в 1613-1616 гг. стал Сурат. На восточном побережье они укрепились в Ма-сулипатаме, Пуликате, Армагаоне. В 1639 г. они арендовали у раджи Чандрагири (одного из последних представителей виджаянагар-ской династии Аравиду) участок земли вокруг селения Мадраспатам и построили здесь форт Сент-Джордж. Вокруг него вырос крупный город Мадрас (сейчас — Сенней), ставший центром английских владений в Южной Индии. Затем английские фактории появились в Харихарпуре, Касимбазаре, Патне, Агре. На берегу р. Хугли были куплены три деревни, на месте которых в 1690 г. был заложен форт Вильям, ставший центром города Калькутты, столицы английских владений в восточных районах Индии. Опорным пунктов на западе стал Бомбей (ныне — Мумбаи), который сначала попал в приданое португальской инфанты, вступившей в брак с английским королем Карлом П, а затем был им продан Ост-Индской компании за символическую цену.
Датская Ост-Индская компания, возникшая в 1616 г., также приобрела несколько факторий на побережье.
Позже, чем другие, возникла Французская Ост-Индская компания (1664), однако она активно включилась в передел восточных рынков и даже раньше других стала ставить под свой контроль местные государства. Центром французских владений в Индии стал Пон-дишери (Путтуччери), основанный в 1674 г. Французские фактории возникли также в Шандернагоре (Чандранагар) в Бенгалии, Махе на Малабарском и Карикал на Коромандельском побережьях.
Соперничество европейских держав в борьбе за азиатские товары было довольно ожесточенным. Сначала англичане в союзе с голландцами нанесли несколько поражений португальцам и отняли у них многие крепости, фактории и иные опорные пункты. Затем англичане в союзе с португальцами стали вытеснять из Индии голландцев. В результате трех англо-голландских войн (1652-1654,1665-
III. Период Могольской империи
237
1667,1672-1674) им это удалось, однако голландцы, в свою очередь, не дали англичанам укрепиться на островах Юго-Восточной Азии, которые сейчас называются Индонезией. Ожесточенная борьба за колонии между Англией и Францией развернулась уже в XVIII в., за пределами периода, рассматриваемого в данной книге.
Учитывая дальнейшее развитие событий, а именно превращение Индии в английскую колонию, появление европейцев на рынках и на побережье Южной Азии в XVI-XVII вв. является событием всемирно-исторического значения. Однако их политическая роль в этот период с точки зрения течения индийской истории выглядит незначительной. Мы излагали выше историю Виджаянагара, Голконды и Биджапура, Могольской империи, почти не упоминая фактор европейского присутствия. Правители этих и других государств в качестве приоритетных рассматривали взаимоотношения друг с другом, не предвидя своих будущих поражений от малочисленных и жалких по своему образу жизни купчишек. Влияние европейской торговли на экономическое состояние страны было гораздо более значительным, но на первых порах скорее благотворным, чем угнетающим. Европейские купцы платили пошлины, пополнявшие казну местных государей. Они закупали местные товары и тем самым способствовали расширению производства. Их можно было использовать как незначительную, но надежную военную силу в борьбе с соседями. То, что при этом компании в свою очередь использовали межгосударственные противоречия для расширения своих торговых привилегий и для закрепления за собой ряда территорий, не вызывало настороженности.
Чтобы понять эту ситуацию, приведшую в конце концов к колониальному подчинению, следует указать на ряд обстоятельств.
Прежде всего, большинство европейцев действовало в Южной Азии как купцы, представители частных акционерных компаний. Только португальские экспедиции и управление их владениями на Востоке были государственными предприятиями. Позднейшая французская компания, хотя и считалась частной, имела среди акционеров короля и видных придворных и вельмож. Поэтому она находилась под значительным правительственным контролем. Нидерландское правительство также поддерживало свою компанию, хотя и не вмешивалось в ее политику. Английская же компания первоначально действовала исключительно на свой страх и риск, не раз попадая в ситуацию финансового краха и лавируя между противоборствовавшими силами в период Английской революции, Протектората и Реставрации.
Частные компании сами закупали корабли, снаряжали их, нанимали военные отряды и отчитывались только перед своими акционерами. Хартии, предоставлявшие компаниям монопольное пра
238
Л, Б. Алаев. Средневековая Индия
во на торговлю с Востоком, время от времени требовали подтверждения, что означало необходимость дорогих «подарков» и «займов» тем, от кого зависело решение. Английская Ост-Индская компания, конечно, имела своих лоббистов в околоправительственных кругах, но вызывала зависть тех, кто не участвовал в ее монопольной торговле. Постоянно дебатировался вопрос о том, что компания использует государство для частного обогащения.
Как бы ни оценивать те выгоды, которые в конце концов получила Великобритания от деятельности компании, следует помнить, что ее акционеры и директора меньше всего думали об интересах государства или о развитии британской экономики. Они готовы были разорить собственную текстильную промышленность, ввозя индийские ткани, вошедшие в моду и пользовавшиеся большим спросом. В 1680 г. английские ткачи, разорявшиеся из-за ввоза индийских тканей, разгромили здание Ост-Индской компании в Лондоне. Парламенту приходилось принимать специальные законы, ограничивавшие вывоз драгоценных металлов и иностранной валюты из Англии и ввоз индийских товаров, а затем и вовсе запретившие сбыт индийских тканей на внутреннем рынке. Законами 1700 и 1720 гг. был установлен штраф в 200 ф. ст. не только за торговлю индийскими тканями, но и за обладание ими. Компания реализовывала индийские ткани в основном на рынках материковой Европы.
Главной целью деятельности европейцев на Востоке в этот ранний период колониализма было приобретение местных товаров и затем их сбыт в Европе по монопольным ценам. Сначала такими товарами служили пряности: перец, кардамон, корица, гвоздика и т. п. В качестве примера доходности восточной торговли приведем следующие данные. В 1600 г. перец в Европе продавался в 33 раза дороже, чем закупался на Суматре. Однако расходы по организации торговых экспедиций, потери кораблей в пути и т. п. съедали большую часть прибыли. Она в чистом виде составляла около 100%.
В XVII в. главным товаром стали хлопчатобумажные ткани. Кроме того, важное значение имел вывоз селитры, необходимой для производства пороха и красителей, прежде всего индиго. Покупали европейцы также хлопок, пряжу, сахар, шелк. В обмен они предлагали свои товары: медь, ртуть, оружие, шерстяные ткани. Но в целом у европейцев в то время не было товаров, которые уравновешивали бы импорт из стран Востока. Экономика этих стран была слишком замкнутой, самодостаточной. Спрос на различные изделия оставался стабильным, устоявшимся веками.
Несколько выравнивали общий баланс сделок прибыли от межазиатской торговли, которую европейцы также старались монополизировать. Наиболее жесткими методами действовали в этом направлении португальцы в ранний период своей экспансии. Они попыта
III. Период Могольской империи
239
лись ввести порядок, по которому все перевозки по морю должны были осуществляться либо на их судах, либо на судах, получивших у них разрешение, лицензию. Нарушителей ждало суровое наказание. Суда, замеченные в море и не имевшие лицензии, грабились и топились. Однако установленный португальцами сбор за выдачу лицензии (одна золотая монета с корабля) был настолько мизерным, что не покрывал расходов по содержанию соответствующего аппарата, так что это правило пришлось отменить. Гораздо большее негативное влияние на морскую торговлю в Индийском океане оказало соперничество европейских компаний. То голландцы и англичане захватывали португальские корабли, то англичане захватывали корабли голландцев. Постоянной проблемой были европейские купцы, снаряжавшие корабли в обход монопольного права компаний. Их надо было отлавливать и захватывать. В результате европейцам не удалось полностью поставить под свой контроль торговлю арабских и индийских купцов, хотя она и была в значительной степени дезорганизована. Ее объемы сократились, значительно возросла сухопутная торговля через Кандагар и Герат.
Товаром, который имел практически неограниченный сбыт на индийском рынке, являлись верховые кони из стран Ближнего Востока. Это был стратегический товар: без притока лошадей не могли бы существовать кавалерийские части индийских владык. Ввоз лошадей несколько смягчал дефицит в торговле европейцев, но и он не мог его покрыть. Европейцам приходилось расплачиваться звонкой монетой — золотом и серебром. Восточная торговля была бы в те века невозможной без постоянного вливания в нее драгоценных металлов. Индия, как и в прежние века, оставалась «пропастью», поглощавшей золото и серебро.
Английская Ост-Индская компания постоянно обращалась к правительству за разрешениями вывозить из страны драгоценные металлы и валюту, аргументируя свои просьбы тем, что она ввозит не меньшие их объемы из других стран Европы. За первые 12 лет деятельности английской компании она вывезла из страны слитков золота и серебра на 138 тыс. ф. ст., а других товаров только на 62 тыс. Европейские фактории в Индии испытывали постоянную нужду в деньгах. Их деятельность была бы невозможной без сотрудничества с местным торговым капиталом. Собственно скупка товаров, необходимых европейцам, производилась местными крупными торговцами через разветвленную сеть посредников-скупщиков. Местные богачи выдавали также факториям крупные займы.
Это сотрудничество европейского и местного торгового капитала объяснялось, конечно, тем, что их интересы совпадали. Индийские торговцы сколачивали крупные капиталы, пользуясь тем, что индийские товары благодаря европейцам вышли на мировой рынок.
240
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Воспользовались европейцы также тем, что правители и прибрежных государств, и Могольской империи считали их деятельность выгодной для себя и часто предоставляли им привилегии, которых местные торговцы не имели. Так, в 1534 г. султан Гуджарата передал португальцам город Бассейн со всеми его доходами. Это было первое соглашение, дававшее европейцам политические привилегии. В дальнейшем права экстерриториальности получили многие другие поселения англичан, голландцев и французов.
Конечно, бесцеремонность пришельцев и их нередкое нежелание считаться с местными обычаями и приказами властей время от времени вызывали резкую реакцию губернаторов и центральных правительств. Фактории европейцев подвергались осадам, некоторые из них были разрушены. Однако в целом местные власти покровительствовали фирингам, как называли всех европейцев, видя в них источник дополнительных доходов, в том числе вымогательств. Уже упоминалось, что Мир Джумла, получив в джагир Карнатик с его портами, находившимися в руках англичан и голландцев, не только потребовал отдавать ему половину пошлин, взимавшихся с индийских товаров колонизаторами, но и установил монополию на снабжение европейских поселений продуктами питания и тканями, продавая их по ценам на 20-25% выше рыночных. Так как Мир Джумла обладал реальной властью, европейцам пришлось терпеть введенные им правила.
Расширение внешних рынков для индийских товаров привело к определенному расширению производства. Увеличились посевы продовольственных культур, пряностей, хлопка, индиго. Бум испытывало производство тканей — хлопчатобумажных и шелковых. В Гуджарате, на восточном побережье и в Бенгалии сосредоточилось значительное количество ткачей, работавших по заказам европейских факторий.
Однако этот подъем не сопровождался совершенствованием орудий, технологических приемов или организации труда. Огромные массы золота и серебра, начавшие поступать с Запада, не оплодотворили индийскую экономику. Драгоценные металлы оседали в сокровищницах султанов, навабов, раджей и падишаха. Дополнительные доходы, которые могли бы получить производители — земледельцы и ремесленники, — съедались возросшими налогами. Ткачи и другие ремесленники, загруженные заказами, оставались нищими. Не происходила концентрация производства. Хозяйство оставалось мелким, семейным. Ремесленники могли продолжать работу, только если получали авансы под будущую продукцию, тем самым попадая в долговую кабалу к скупщику. В источниках встречаются упоминания об отдельных разбогатевших ремесленниках, которые
III, Период Могольской империи 241
нанимали рабочих, но такие свидетельства крайне редки и могут рассматриваться как исключения.
Система авансирования ремесленников (дадни) была распространена еще до появления европейцев, но с их приходом стала еще разветвленнее. Авансировались либо зерно, либо деньги, реже — сырье. Ремесленник оказывался привязанным к определенному скупщику, который диктовал вид изделия и сроки его изготовления. Потеря ремесленником самостоятельности рассматривается иногда как превращение его по существу в наемного работника, а возникновение групп ремесленников, подчиненных одному скупщику, — как зародыш крупного производства, мануфактуры. Однако дальнейшего развития отношений подчинения труда капиталу не произошло. Купцы — скупщики-ростовщики — не стремились вкладывать средства в развитие производства на новой основе, видели путь к увеличению прибылей только в расширении массы подчиненных им ремесленников и в хищнической их эксплуатации.
Европейцы основывали кое-где в глубинке торговые центры по закупке тканей (ауранг), но действовали там в тесной связи с местным капиталом и не вмешивались в организацию производства.
С появлением европейских анклавов, пользовавшихся правами экстерриториальности, в них стали селиться ремесленники, прежде всего ткачи, надеясь найти там убежище от прямых грабежей и вымогательств. Благодаря этому росли колониальные города, такие как Мадрас, Бомбей, Калькутта, Пондишери и др. Туземное население в них пользовалось даже некоторым самоуправлением. Однако эксплуатация ремесленников в колониальных городах была не слабее, чем на территориях, подвластных индийским государям, а их способ производства оставался, как правило, традиционным.
Попытки усовершенствования производства ряда товаров, укрупнения предприятий и введения в них мануфактурного разделения труда предпринимались. Голландцы пытались реорганизовать на новых принципах производство селитры, пороха, железных изделий, окраску и беление тканей. Англичане в середине ХУП в. основали фабрику в Ахмадабаде по добыче краски из листьев индиго, нанимая рабочих. Однако все эти попытки не увенчались успехом. Продукция мануфактур оказывалась дороже, чем изделия крестьян и индивидуальных ремесленников.
Таким образом, утверждение европейцев на земле Индии и в ее торговле привело к определенному развитию ряда производств, обеспечивших рост экспорта. Однако основы традиционного экономического строя не были в тот период подорваны, и это привело к экономическому упадку в следующий период, когда экономическая политика колонизаторов на Востоке изменилась.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ИТОГИ РАЗВИТИЯ ИНДИИ В СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ПЕРИОД
Изучение истории Индии в Средние века показывает, что индийское общество испытывало определенную эволюцию. Развивалось производство, росла производительность труда, увеличивалась продуктивность земли, государственный строй становился более оформленным и зрелым, культура претерпевала перестройку, связанную с развитием национального самосознания. Однако нельзя избавиться от впечатления, что все эти процессы происходили медленно, заторможено, в результате чего Индия, как и другие страны Востока, именно в период Средних веков отстала в своем экономическом, политическом и духовном развитии от стран Западной Европы, вырвавшихся вперед.
Что представляла собой Индия к тому времени, когда в водах всех океанов появились европейские каравеллы и страна стала испытывать растущее давление Запада? Если исходить из стадиального взгляда на историю — на каком уровне развития она находились? Этот вопрос следует ставить на материале не только Индии, но и разделивших ее судьбу других стран Азии.
Здесь процветали огромные империи: Османская, персидская империя Каджаров, Могольская, империя Цин. Почему европейцы приплыли в Азию и стали ее покорять, а не наоборот? Китай и Индия были не беднее стран Европы. Османская империя до середины XVII в. расширялась, нанося европейцам тяжелые поражения. Китайская империя еще при династии Мин направляла в Индийский океан свои эскадры, еще до португальцев могла бы попытаться овладеть морскими путями Восточной Азии и Индийского океана, но почему-то не сделала этого.
Обратим внимание прежде всего на темпы развития. Воспользуемся расчетами, приведенными в книге В. А. Мельянцева.
Подушевой национальный продукт в Западной Европе за 7-8 веков II тысячелетия увеличился в 2 раза. В среднем он возрастал на 0,1 % в год. Цифра кажется мизерной, но она свидетельствует о мно
Заключение. Итоги развития Индии в средневековый период 243
гом. В Азии национальный доход рос, но не обгонял роста населения, т. е. в подушевом выражении оставался на прежнем уровне.
Средняя урожайность зерновых в Европе за тот же период также удвоилась и стала догонять урожайность в Азии. Если в 1000 г. урожайность в Европе была в 6 раз ниже, чем в Азии, то к 1800 г. она уступала азиатской всего в два раза.
Чистые капиталовложения в Европе в XI-XIII вв. составляли 1— 2 % национального дохода, в XVI-XVIII вв. — 3-5 %. В Могольской Индии на вложения в производство приходилось всего 0,8 %.
Неудивительно, что капиталовооруженность труда в Европе с XI-XIII вв. увеличилась в 3-4 раза, а в Азии осталась на прежнем уровне.
Особенно показательны изменения в количестве энергии, приходящейся на одного работающего. Потребление энергии и сейчас служит одним из основных показателей экономического роста. Энерговооруженность труда в Западной Европе уже в XIII в. превышала китайскую в 2,5-3 раза, в XVI в. она была выше уже в 4—5 раз. В XVIII в. энерговооруженность европейца превышала мускульные возможности человека в 25 раз.
О развитии человеческого фактора производства следовало бы проделать отдельное исследование. В общем можно говорить о значительном превосходстве человека Европы в инициативности, сознательности, самоидентификации. Но подобный вывод пока остается на уровне интуитивном. Известно лишь то, что грамотность в Европе возросла за II тысячелетие с 1-2 до 33-37 %. В Индии и Китае грамотность упала с 40 до 5 % населения.
Наиболее общий показатель уровня экономического развития, свидетельствующий также и о темпе роста, — это валовой внутренний продукт на душу населения. Подсчеты В. А. Мельянцева (в долларах США 1980 г.) дают следующие данные:
Страна	1000 г.	1600 г.	1800 г.
Индия	640	497	442
Западная Европа	375	569	812
Таким образом, макроэкономический анализ показывает, что накануне колониального подчинения Индия испытывала застой, попала в тупик в своем экономической развитии.
Общие данные об экономическом развитии конкретных стран показывают, что примерно в XVI в. все наиболее развитые страны
244
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Азии достигают некоего потолка, после чего начинается либо упадок, либо застой.
В чем причина этого явления? В общем виде ответ ясен: по-видимому, в странах Востока существовали такой экономический строй, такое общее состояние социальных отношений, такой духовный климат, которые замедляли экономическое развитие, а на определенном этапе стали препятствовать переходу этих стран к иным отношениям. Вопрос о сравнительной важности факторов экономических, социальных и духовных в данном случае мы не затрагиваем. Что бы ни было первичным, оно накладывало отпечаток и на все остальные отношения.
Одним из способов решения вопроса служит концепция «азиатского способа производства». Но практическая разработка этой концепции оставляет желать лучшего. Основная ее идея: на Востоке не было частной собственности, господствовала государственная собственность на землю, государство непосредственно эксплуатировало все население, прежде всего сельское, крестьянское, которое было организовано в общины.
Эта простая модель общества (государство — община) не подтверждается исследованиями. Самая существенная неувязка здесь — то, что сельская (территориальная) община в большинстве стран Востока оказалась очень сложным образованием, состоявшим из верхних (эксплуататорских), средних (крестьянских) и низших (полу-рабских или просто рабских) слоев. Отношения внутри общины оказались очень близки к феодальным.
Что касается отношений по сбору и перераспределению налога, то их можно характеризовать по-разному, например, считать их чисто «азиатскими», или назвать их «государственным способом производства» (как в работах Л. С. Васильева), или считать их «государственным феодализмом», но фактом остается то, что они не исчерпывали всех экономических отношений в обществе и что помимо права государства на налог существовало право собственности на землю у налогоплательщика (конечно, ограниченное).
Те, кто употребляют словосочетание «азиатский способ производства», придерживаются иногда диаметрально противоположных взглядов на то, что это такое.
Для одних это этап в истории человечества, следующий за первобытностью и предшествующий рабовладению, для других — обозначение особого, в некоторой степени параллельного западному пути. Надо сказать, что оба эти понимания совершенно не соответствуют тому, которое предлагал К. Маркс, из чьих работ заимствован данный термин.
Взгляды тех, кто обращает внимание прежде всего на специфику Востока, близки к идеям сторонников цивилизационного подхо
Заключение. Итоги развития Индии в средневековый период 245
да. Они могли бы отказаться от термина («способ производства») и вести речь о «восточном обществе», «восточной культуре», «восточных цивилизациях» и т. п. Сохранять марксистскую терминологию, если формационная теория ими уже отвергнута, нелогично.
Тем же, кто остается на позициях стадиального подхода, следовало бы более внимательно определить понятия. В каком смысле способ производства на Востоке был отличен от стран Запада? Крестьянское хозяйство служило основой способа производства и на Западе, и на Востоке.
Другой способ решения той же задачи — концепция восточного феодализма. Смысл этой концепции в сочетании общего и специфического. С точки зрения этапов развития человечества в целом — это феодализм. С точки зрения типологии обществ в Средние века — он восточный.
Укажем на те особенности восточного общества, которые, по мнению автора, замедляли развитие и в конце концов воспрепятствовали преодолению странами Востока феодальной модели.
Обобщенно они сводятся к тому, что восточные общества были более системны с точки зрения феодальной модели.
Если для феодализма свойственно натуральное хозяйство, то на Востоке натуральность была глубже.
Кастово-организованное ремесло, делающее вид труда качеством индивида, сращивающее индивида с профессией, следует признать типично феодальным институтом. Эта особенность наиболее ярко проявилась в Южноазиатской, или Индийской, цивилизации, но и в других цивилизациях Азии можно обнаружить черты той же сра-щенности.
Город на Востоке был встроен в систему феодальных экономических отношений более органично. В Европе же город «выламывался» из системы, стал рассадником новых, буржуазных отношений.
Одной из черт феодализма является то, что целью производства служит не получение прибыли, а потребление, поддержание существования на определенном уровне. Для Востока это особенно характерно.
«Общность», «всеобщая связанность» — еще одна характерная черта феодального общества — в восточных условиях выглядела не так, как в Европе. Она проявлялась прежде всего во всеобщей службе государству. Понятно, что на службе государству находились военные и гражданские (если они отличались от военных) администраторы. Сам государь рассматривался нередко как слуга государства. Получаемые государем налоги и в древности, и в Средние века рассматривались как его «жалованье» за то, что он защищает народ.
Любой другой человек также понимался как государственно-обязанный. Обработка поля считалась обязанностью его хозяина. За
246
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
пренебрежение этой обязанностью нередко полагались суровые, в том числе телесные, наказания, как минимум, конфискация участка и передача его другому. Еще более «святой» считалась обязанность платить налог. Отказ от исполнения этой обязанности наказывался как угодно жестоко и довольно единообразно во всех странах Востока. Можно было бы привести и другие примеры, показывающие, что государственные отношения понимались как отношения взаимных обязательств, взаимозависимости.
Однако нельзя все отношения в странах Востока сводить к государственным, как это иногда делается. Государственно-ориентированная система на Востоке не могла существовать без «допущения» отношений личной взаимозависимости. Узы личной службы и личной верности скрепляли отношения гулялюе-военачальников и их патрона. Огромную роль играли племенные, этнические, земляческие, конфессиональные (в многоконфессиональных государствах) связи, на основе которых формировались патронатные, по сути вассально-сеньориальные структуры. Они были непременной составляющей восточного социально-политического строя.
Еще большее значение имели клановые и общинные, тоже в принципе патронатные, связи в жизни средних и низших слоев — городских и сельских. Эти связи уже не только не укладываются в обычное понимание государственных, но и прямо противостоят последним. Связи между налогоплательщиками по горизонтали, а также клановые или кастовые связи между населением и представителями господствующего слоя — по вертикали — поддерживались именно с целью ограничить безличный и бездушный государственный гнет. Некоторые восточные деспоты, именно те, кто вполне отвечал бытовому пониманию этого слова, пытались сокрушить эту пассивную, но могучую силу, однако в конечном счете ничего сделать не могли. Устанавливалось определенное modus vivendi между возможностями власти и круговой порукой «безгласных» подданных.
Сходство восточных и средневековых европейских порядков замечено давно. Кратко говоря, это сходство заключено в статуснос-ти, иерархичности, сословности.
Сразу укажем, что недостатком концепции «восточного феодализма» с психологической точки зрения является то, что она имплицитно предполагает приложение к Востоку модели западноевропейского средневекового общества целиком и перенос на Восток также марксовой модели генезиса капитализма. Однако смысл концепции в другом — так как восточный феодализм был более системным, чем западный, генезис капитализма на Востоке был затруднен, а практически, в отпущенное историческое время, невозможен.
Почему восточный феодализм не породил капитализм? Ответ в общем плане опять очень прост. Некий этап исторического разви-
Заключение. Итоги развития Индии в средневековый период 247 тия порождает предпосылки перехода к следующему не автоматически. Например, вряд ли кто-либо готов отрицать, что первобытнообщинный строй — необходимый этап в развитии человечества, фундамент для всего дальнейшего прогресса. Однако мы знаем, что лишь меньшинство обществ преодолело его самостоятельно, а некоторые не преодолели до сих пор даже под влиянием более развитых обществ. Примерно так же выглядит переход к Средневековью. Античные общества (которые иногда называют «рабовладельческими») тоже самостоятельно не породили феодализм. Они разрушились, оказавшись в тупике исторического развития. Чтобы преодолеть барьер, отделяющий одну систему от другой, нужно сочетание нескольких благоприятных условий. И чем общество лучше организовано в том виде, в каком оно в данное время существует, тем труднее ему двинуться дальше. Высокая степень системности обеспечивает большую стабильность.
Западная Европа сумела сравнительно быстро преодолеть вязкую систему феодализма потому, что сохранила (или выработала) ряд общественных институтов, несистемных для господствующих отношений в целом.
Это прежде всего римская правовая система, сохранение представления о частной собственности даже в течение периода, когда собственность была опутана семейными, общинными и вассальными ограничениями.
Это сохранение представления об индивидуальной личности, о ее равноправии перед Богом и об ответственности за себя перед ним (ряд догматов христианства способствовал утверждению феодальных порядков, а другие — подрывали их).
Наконец, это самоуправляющиеся города, бросавшие вызов всему феодальному строю самим фактом своего существования, разрушавшие феодализм психологически, даже если не всегда и не во всем — экономически.
Соответственно отсутствие этих несистемных в феодальном контексте элементов на Востоке, большая гомогенность общества, его сбалансированность определили застойность жизни в течение веков. Такой вариант феодализма был неблагоприятен для перехода на следующую стадию развития.
Что конкретно повлияло на замедление темпов развития Индии? Важнейшей особенностью ее экономического строя было расщепление феодальной собственности на землю на два слоя, или этажа, или категории:
•	собственность на землю как территорию и доход с нее и
•	собственность на землю как объект хозяйства.
248
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Первую из них нередко называют «государственной собственностью» и считают, что она абсолютно преобладала. Между тем понимают под этим выражением не одно и то же.
Для одних государственная собственность на землю означает право государства на землю и взимание налога (ренты) по этому праву. С этим пониманием связано особое внимание к юридическому оформлению, к наличию или отсутствию юридического акта, объявляющего всю землю государственной.
Для других основным критерием государственной собственности служит сам факт взимания налога, и они видят свою задачу в доказательстве того, что налог действительно являлся рентой, т. е. охватывал весь прибавочный продукт, доставляемый землей.
Наконец, под господством государственной собственности нередко понимают сочетание государственных и частных земель и определенное доминирование властей над частными владениями (хозяйствами). Реальное различие экономических и правовых ситуаций в разных странах в разные периоды, а также различное понимание предмета дискуссии часто делают несопоставимыми взгляды, высказываемые специалистами.
Государственную собственность на землю часто вообще отрицают на том основании, что в источниках зафиксирована индивидуальная, а налог в пользу государства являлся обязанностью подданного-собственника. Кроме того, зафиксированы покупки земли государем у частных лиц. Сторонники такого юридического подхода к проблеме собственности называют права государства на землю просто государственным суверенитетом.
Особая роль государства в экономике восточных стран — реальность, и дело заключается лишь в том, чтобы эту роль наиболее адекватно терминологически выразить. Нельзя отрицать, что «власть-собственность» (или верховная собственность, или собственность на территорию с подвластным населением, или собственность на продукт земли или иной доход) играла в социально-экономической структуре средневековых государств Востока значительно большую роль, чем в примерно синхронных им обществах Европы. Впрочем, мы уже знаем из предыдущих глав, что верховная собственность совсем не всегда находилась в руках государя или центрального правительства. Подавляющая ее часть раздавалась военным вассалам за службу и нередко приобретала некоторые черты частной собственности. Следует также признать, что в Западной Европе господство над землей и реальное владение землей со временем все более совпадали. Собственность была одна — либо у феодала, либо у крестьянина.
В Индии же, как и на Востоке в целом, помимо власти-собственности существовала еще одна — низовая, или податная, или собст
Заключение. Итоги развития Индии в средневековый период 249
венность на землю как объект хозяйства, находившаяся в руках налогоплательщика, общинника. Общинник весьма часто не был крестьянином, а мелким, иногда и не очень мелким феодальным землевладельцем, получавшим ренту с арендаторов, крепостных, рабов.
Низовая собственность была ограничена обязательством уплачивать высокий налог и обязательством организовывать обработку земли. Главное, не было никакой конституционной нормы или закона, который хотя бы на бумаге обеспечивал неприкосновенность прав частного землевладельца. Земля могла быть отобрана за недоимку, за необработку и просто так, по «государственной необходимости».
Однако низовая собственность была наследственной и отчуждаемой. Общинник мог свою землю продать, в том числе и государю, хотя и не мог стать полным собственником земли.
Специфичный социально-классовый строй с двумя экономически господствующими классами, находившимися в отношениях экономической, политической, нередко вооруженной борьбы, вызвал к жизни специфическое государство, которое иногда называют восточно-деспотическим. Это определение многих не устраивает, возможно, по соображениям главным образом дипломатическим. Наименование великих цивилизованных государств деспотиями кажется обидным для современных народов, живущих на тех же территориях или являющихся непосредственными потомками живших здесь народов. Другие не приемлют термин «деспотия» потому, что придают ему весьма узкое значение. Им кажется, что они опровергли тезис о деспотии, если им удается доказать, что правитель не был полностью свободен в своих действиях. Но проблема не в степени своеволия того или иного правителя, а в типологии государства. Дело в том, что восточные государства по своему строению отличались от всех тех типов государства, которые сменяли друг друга в средневековой Европе: и от эфемерных варварских королевств раннесредневековой Европы, и от сословных монархий более позднего времени, не говоря уже об абсолютистских монархиях. И эта специфика требует терминологического выделения.
Смысл этого отличия уже ясен из вышеизложенного. Индивид был поставлен в бесправное положение по отношению к государству. Более того, бесправие человека возрастало по мере его возвышения по социально-административной лестнице и расширения масштабов его личной власти, а опасность лишиться всего, в том числе и жизни, росла по мере обогащения и продвижения по службе.
Деспотию не следует понимать как беспрерывное угнетение и сплошные казни. Напротив, большинство индийских правителей постоянно думали о благе народа. Если они назначали высокие на
250
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
логи, то только для того, чтобы население «не испортилось». Казнили они угнетателей и взяточников — по крайней мере, это так подавалось. «Хороший» индийский владыка постоянно следил за ценами на базаре — чтобы простой народ мог купить, что ему нужно. В западной литературе бытует определение custodial («опекунское») в отношении восточного государства. Но забота о подданном — это другая сторона государственного вмешательства во все сферы частной жизни.
Со спецификой политического строя связано, видимо, то обстоятельство, что правящий слой был очень узким — примерно 10 % всех рентополучателей, не более 1 % населения. Для сохранения своей власти правящий слой мог рассчитывать только на централизацию, дисциплину и вооруженную силу. Не случайно эта верхняя прослойка могла быть инонациональной, а в «мусульманских» государствах Индии с XIII в. стала иноконфессиональной по отношению к основным массам населения. Государство-класс, или государство как аппарат, оказывалось не выразителем интересов общества или господствующего класса (рентополучателей в целом), а, напротив, структурой, надстроенной над основными классами.
«Опекунское» государство воспринималось как воплощение всего благотворного и справедливого. Создалась специфическая идеологическая система, когда все успехи связывались с государственной деятельностью, правда, и неудачи тоже возлагались на государство. Мысли всех тех, кто размышлял над трудностями жизни, были направлены на установление «справедливости» через принятие необходимых указов.
Еще одним неблагоприятным фактором служил преобладающий способ распределения национального богатства. Страны Азии воспринимались средневековыми европейцами как «богатые». Богатства Азии стали легендарными. Но доступ к азиатским богатствам был ограничен. В Могольской империи, например, 0,1-0,3 % населения присваивали 15-25 % национального продукта. (В Англии при Елизавете I те же 0,3 % присваивали только 6-8 %.) Массы же народа влачили нищенское существование.
Распределение средств имело и еще одну сторону. Военные и культовые расходы составляли в странах Востока от 17 до 25 %. Индия, судя по описаниям, находилась в этом отношении ближе к наиболее высоким показателям.
То же можно сказать в отношении распределения духовных богатств, о легендарной восточной культуре. Духовные прозрения, философские находки, эзотерические знания, использование оригинальных медицинских приемов — все это было достоянием узкого слоя. Подавляющее большинство народа об этих знаниях даже не
Заключение. Итоги развития Индии в средневековый период 251 подозревало. Болело и умирало людей не меньше, чем в Европе, а больше.
Каковы все же были перспективы Индии? Несколько лет тому назад в индологии стала очень модной идея о том, что в Индии до периода колониализма возникали «зачатки капиталистических отношений». Эта тенденция отразилась во многих учебниках, которые до сих пор в ходу. Однако теперь подход к проблеме несколько изменился. Рассмотрим те аспекты общественных отношений, изменения в которых могли бы свидетельствовать о переходе индийского общества на новую ступень развития.
Менялась ли правовая система? Пожалуй, можно утверждать, что никаких подвижек в развитии прав личности не было. Государство оставалось деспотическим, не подчиненным законам.
Развивалась ли товарность хозяйства? По-видимому, развивалась, но медленно. В XVI в. Индия получила новые рынки для своих товаров, но внутренний рынок не показывает динамики. Это связано с усилением налогового гнета, который сокращал внутренний спрос. Играла свою роль и система джаджмани в индийской общине. Выше было показано, что она не отрезала деревню полностью от широкого рынка, более того, могла существовать только в условиях известного его развития. Но она ограничивала развитие товарности как сельского хозяйства, так и некоторых видов ремесла.
Казалось бы, перевод налогов в денежную форму, осуществленный в Южной Индии в XIV в., а в Северной — в XVI в., должен был способствовать проникновению в деревню денежных отношений. Однако деньги, вырученные за продажу сельскохозяйственных продуктов на рынке, уходили из хозяйств на уплату налогов. К тому же коммутация была нередко чисто формальной, «счетной». Сам налогоплательщик с рынком не был связан.
Государственная политика цен также серьезно влияла на торговлю, а через нее — и на производство. В течение всех Средних веков власти стремились сдерживать рост цен, используя разные меры: прямое декретирование, государственные «интервенции» на рынке зерна, развитие транспорта для подвоза продуктов в города и т. п. Американский историк У. Макнейл считает, что регулирование цен в интересах потребителя, а не производителя, было одной из главных причин замедления развития восточных стран.
Развитие частной собственности на землю могло идти двумя путями: либо путем приватизации государственных прав на землю (превращения временных условных держаний в наследственную собственность, «номенклатурная приватизация»), либо путем ослабления и постепенного отмирания верховной собственности (власти-собственности) и приобретения низовым собственником-налогоплательщиком полных собственнических прав.
252
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Первый из этих путей хорошо известен историкам, неплохо изучен и не вызывает сомнений, кроме одного: способен ли он дойти до конца, т. е. привести к торжеству частной собственности. Дело в том, что на протяжении столетий он происходил не раз, неизменно заканчиваясь тем, что государственная собственность восстанавливалась, а власть-собственность, передававшаяся в частные руки, снова становилась условной ивременной.
В XVII-XVHI вв. многие государства Индии слабели, поэтому временные держатели права на сбор налогов стали чувствовать себя наследственными собственниками. Но в тот же период образовывались новые государства, в которых снова правителям удавалось сконцентрировать в своих руках налоги со всех земель. Майсур в Южной Индии и государство сикхов в Пенджабе — яркие тому примеры.
Второй путь разложения государственной собственности — ее подрыв снизу, со стороны налогоплательщика, постепенное изменение соотношения между частной рентой и налогом (в пользу ренты) — исторически оказался основным. Именно «крестьяне» стали собственниками в колониальный период. Началась ли эта эволюция до колониализма? Что касается Индии, то процесс, судя по всему, шел в обратном направлении. Так, в Могольской империи доля валового урожая, отбиравшаяся в счет налога, возрастала. Если при Акбаре налог чаще всего исчислялся как треть урожая, то при Аурангзебе официально брали половину урожая. В XVIII в. Моголь-ская империя ослабла, ее налоговый гнет также, возможно, стал легче, но под ее формальной эгидой создались новые государства, хищные, особенно в отношении сопредельных территорий. В Маратхской конфедерации, например, проводились как бы две разные налоговые политики. На территориях, захваченных в ходе завоевательных войн — в Гуджарате, Центральной Индии, в Танджуре, — маратхские вожди пытались увеличить налог сверх всякой разумной меры. Права низового собственника в таких районах практически уничтожались, потому что земля теряла свою ценность. В XVIII в. во многих районах собственники бежали со своей земли, чтобы стать арендаторами в других деревнях. Арендная плата стала ниже, чем налог с земли. В Майсуре при Типу Султане (1782-1799) права на землю тоже потеряли значение, и участки передавались любому, кто мог заплатить налог.
В целом в XVII-XVHI вв. Индия двигалась по вектору, противоположному процессу складывания или вызревания частной собственности. Отношения частной собственности не прорастали через асфальт налогового гнета.
Заключение. Итоги развития Индии в средневековый период 253
Созревало ли «третье сословие»? Городское население было огромным. В XVI в. оно достигло 15 % общего населения (в Западной Европе в Средние века — примерно от 1 до 7 %, а в начале Нового времени — 11-13 %). Однако это не значит, что в соответствующей пропорции были развиты промышленное производство и прочие городские виды труда.
Политически город доминировал над деревней. В городе базировался двор правителя, практически весь состав правящего слоя и армия. В городе концентрировались и люди, обслуживавшие двор и армию — производители оружия, одежды, амуниции, украшений и т. д. Здесь же были и торговцы, которые через свои связи могли достать любую вещь, не производимую в этом городе. Городское ремесло, ориентированное на элитарный спрос со стороны верхней прослойки господствующего класса, развивалось в направлении совершенствования качества продукции, не учитывая проблемы количества и цен.
Конечно, городской ремесленник производил также какое-то количество товаров для рядового потребителя. Но эта часть производства не была и не стала ведущей в жизни города. Товарные связи городов с сельской периферией оставались слабыми и односторонними. Сельская продукция, продовольствие поступали, конечно, на рынки городов. Но городские ремесленные изделия почти не попадали в деревню.
То, что товарные связи города и деревни развивались недостаточно динамично, не давало возможности торгово-ремесленным слоям города получить экономическую и бороться за политическую независимость от правящего слоя. Город остался объектом прямого администрирования центральной власти.
Городское население представляло собой смесь производительного и непроизводительного элементов. Статистически разделить их нельзя. Но показательно, что современники очень четко понимали эту разницу, называя «горожанами» (шахри), «людьми базара» только ремесленников и торговцев, а не пауперов и прочих неизвестно чем занимавшихся людей, которых в индийских городах всегда было много.
Самоуправление в индийских городах существовало в виде кастовых советов и старост. Но, во-первых, за редчайшими исключениями, они не составляли единой организации в городе, были разобщены, а во-вторых, находились под контролем властей — градоначальника, подчиненного центральной власти. Руководители гильдий и каст назначались либо прямо сверху, либо по согласованию с властями. Главы корпораций получали инструкции от властей и должны были перед ними отчитываться.
254
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Не видно, чтобы в этом отношении наблюдался прогресс. Более того, в целом возникает впечатление, что зависимость города от центральной власти возрастала, что ростки корпоративности и самоуправления постепенно подавлялись. В Индии, особенно в Южной, в раннее Средневековье процветали торговые корпорации (шрени), городские советы (нагараттар), которые явно самостоятельно распоряжались большими средствами и землей. Позже подобные организации исчезают почти без следа.
«Зачатки капитализма» в Индии XVII—XVIII вв. некоторые исследователи видели в отношениях найма в ремесле; в подчинении ремесленников торговцам-скупщикам; в появлении отдельных довольно крупных производств — в судостроении, металлургии, выпаривании соли, в сахароварении и т. п. Существенной для решения вопроса о том, можно ли считать все это зародышами капитализма является динамика процесса — вопрос о том, когда возникли эти явления, умножались ли со временем. Оказалось, прежде всего, что ряд «капиталистических» явлений (наемный труд, скупка ремесленных изделий) наблюдались в Индии чуть ли не с древности. Другие (крупные производства) также достаточно стары. И нет никаких оснований считать, что их роль в экономике возрастала, что они консолидировались в некий новый, враждебный феодализму социально-экономический уклад.
Далее выяснилось, что расцвет «подчинения труда капиталу» и «мануфактур» относится к периоду до XVII-XVHI вв., а в эти века он сменяется упадком. В частности, из-за политики ограничения частного производства, установления государственных монополий на торговлю и даже производство ряда наиболее значимых товаров.
На каком этапе феодализма затормозилось развитие Индии? Даже в то время, когда поиски зачатков капитализма на доколониальном Востоке были в самом разгаре, никто из исследователей не утверждал, что в Индии самостоятельно сложился капиталистический уклад и что она, таким образом, достигла уровня, называемого в Европе «поздним феодализмом». Сошлись на том, что Индия находились на этапе «развитого феодализма», т. е. отставала от современной ей Европы на 200 -300 лет.
Однако смущало то, что многих институтов, характерных для европейского «классического» Средневековья, на Востоке не наблюдалось. Имеются в виду прежде всего частная собственность на землю, которая в Европе XI -XII вв. достигла значительной зрелости; самоуправляющиеся города и сословная монархия. В1979 г. В. И. Павлов выступил с идеей, что передовые страны Азии не достигли ни того уровня развития производительных сил, ни уровня социально-политического развития, которые мы считаем типично средневековы
Заключение. Итоги развития Индии в средневековый период 255
ми (феодальными) в Западной Европе, и, следовательно, находились на этапе раннефеодальном, т. е. отставали от Западной Европы на 800 лет и более.
Специалисты по истории средневекового Востока практически единодушно отрицательно отнеслись к этой идее. Несмотря на то что при строго линейном подходе к истории аргументам В. И. Павлова нечего было противопоставить, а цивилизационный, или типологический, подход в то время не был еще развит, специалисты чувствовали, что логические построения на основе идеи однолинейности заводят в тупик. Определенное отставание в продвижении к капитализму (коль скоро закономерность такого движения никем не ставилась под сомнение) было налицо, но уровень социальной организации, государственности, культуры был, безусловно, сопоставим именно со средневековой Европой и несопоставим с раннесредневековой.
Решение вопроса о степени разрыва в уровнях развития Западной Европы и Азии, как и ряда аналогичных проблем истории, упирается в неразработанность понятия прогресса. Наряду с прогрессом — преодолением существующей системы отношений есть, очевидно, и прогресс — совершенствование системы, и вторая форма прогресса редко переходит в первую, напротив, часто заканчивается тупиком.
Восточные общества имели свои пределы развития, которые можно определить как достижение:
•	развитой, отлаженной государственности;
•	эффективного в определенных климатических условиях, экологически обоснованного сельского хозяйства;
•	значительной дифференциации занятий, выражающейся в большом городском населении, высококачественном профессиональном ремесле, полностью соответствующей нуждам общества торговле.
Но чем совершеннее работал природно-социально-экономический механизм, тем труднее в его недрах было появиться и вызреть новым, несистемным отношениям.
Но проклятый вопрос «почему» всеми этими размышлениями совершенно не решается. Он стоит с того времени, когда Европа осознала себя «передовой». Его пытались разрешить разными способами, вплоть до того, что заменить противоположным вопросом: «В чем причина ненормально быстрого развития Европы в XVI-XVIII вв.?»
Причины какого-либо явления всегда многослойны, а их поиски подобны археологическим раскопкам. Как археологи, снимая слой за слоем, доходят до «материка» и на этом прекращают работу, так и здесь, докапываясь до наиболее глубокой причины, которая уже
256 Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
не требует объяснения, неизбежно приходишь к географическим условиям, глубже которых все равно ничего нет.
К. Маркс и Ф. Энгельс, пытаясь понять причины «азиатского способа производства», дошли именно до этого «материка». Они обратили внимание на пустыни и сухие степи, диктующие будто бы искусственное орошение, которое может организовать только государство, в связи с чем оно и получает огромную роль в экономике, а следовательно, и во всех остальных сферах жизни. Однако орошаемое земледелие не было основой хозяйства в большинстве стран Востока, в частности, играло в целом незначительную роль в средневековой Индии. Все же выдвинутые в последние годы объяснения отставания (или «особого пути») стран Востока к началу нового времени сводятся к тем же географическим условиям.
* * *
Все указывает на то, что страны Востока в XVII-XVIII вв. попали в исторический тупик, который можно назвать «тупиком фео-дальности». Для объяснения застоя нет необходимости прибегать к понятию загадочного «азиатского способа производства». Общество основных стран Востока этого периода не подходит под определения «отсталого», «неразвитого» или «раннего». Все социальные слои и группы, явления, институты и подсистемы были идеально «прилажены» друг к другу и не могли быть разрушены по частям. Но именно поэтому данный строй оказался непреодолимым в исторически реальные сроки. С точки зрения движения к капитализму Индия, как и другие развитые станы Востока, возможно, действительно не достигла того уровня, который в Западной Европе именуется «развитым феодализмом». Но во многих иных отношениях она продолжала обгонять Европу. Но это уже не имело значения.
Исторические тупики не бывают абсолютными. Возможно, что Османская империя и особенно Япония уже преодолевали «феодальный тупик» и выходили на путь динамического развития. Но история не отпустила им времени на поиски самостоятельного выхода из застоя. Народы Востока были обречены на страдания, связанные с насильственной ломкой традиционного строя и искусственной модернизацией.
ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
III в. — конец IX в. — государство Паллавов в Тамилнаде.
490-515 — правление Тораманы, вождя эфталитов.
Ок. 500—527 — господство эфталитов в Северной Индии.
533 — поражение эфталитов от коалиции князей во главе с Яшод-харманом, правителем Малвы.
543-757 — государство Чалукьев из Ватапи (ранних Западных Чалукьев).
Ок. 574-600 — правление Симхавишну, усиление государства Паллавов из Канчипурама в Тамилнаде.
До 606-630-е гг. — правление Шашанки в Бенгалии.
609-642 — правление Пулакешина II Чалукья из Ватапи, установление гегемонии Чалукьев в Центральной Индии.
611—1070 — государство Восточных Чалукьев из Венги в Андхре.
616—646 — правление Харшавардханы Шиладитья из династии Пушпабхути в Северной Индии.
620 — сражение между Харшавардханой и Пулакешином II. Конец политического доминирования Севера.
630-643 — паломничество Сюань Цзаня в Индии.
675-685 — паломничество И Цзина в Индии.
680-720 — расцвет государства Паллавов при Нарасимхаварма-не II. Строительство храмов в Махабалипураме.
696-733 — правление Викрамадитьи II Чалукья.
712 — завоевание арабами Синда.
724-760 — правление Лалитадитьи Муктапида из Кашмира.
725-752 — правление Яшовармана из Канауджа.
750-1199 — государство Пала в Бенгалии и Бихаре.
753—973 — государство Раштракутов в Западном Декане.
758-773 — правление Кришны I Раштракута.
770-810 — правление Дхармапалы. Гегемония Палов в Восточной Индии.
783-1019 — государство Гурджара-Пратихаров в Раджастхане и Северной Индии.
788-820 — жизнь Шанкарачарьи, реформатора индуизма.
793-815 — правление Говинды III Раштракута.
815-880 — правление Амогхаварши I Раштракута.
9 Зак 4094
258 Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
836-886 — правление Бходжи I Гурджара-Пратихара. Период наибольшего усиления государства.
860 — основание монастыря и университета в Наланде князем Балапутра из Суматры.
898 — разгром Чолами государства Паллавов.
907-953 — правление Парантаки I Чола.
915-927 — правление Индры III Раштракута.
939-968 — правление Кришны III Раштракута. Доминирование Раштракутов на Декане.
948-сер. XII в. — государство Парамаров из Удджайини в Малве.
950-1297 — государство Чаулукьев из Анахилапатаки в Гуджарате.
973 — начало независимого правления Чауханов из Сакамбхари.
973-1048 — жизнь аль-Бируни, ученого-энциклопедиста.
973-1157, 1183-1200 — государство Западных Чалукьев из Ка-льяни в Западном Декане.
985-1016 — правление Раджараджи I Чола. Создание Чольской империи.
988-1038 — правление Махипалы, восстановление мощи династии Палов в Бенгалии и Бихаре.
998-1030 — правление Махмуда Газневи, совершившего 17 походов в Индию.
1008-1014 — правление Викрамадитьи V Чалукья.
ок. 1010 -1055 — правление Бходжи Парамара.
1016-1044 — правление Раджендры I Чола. Продолжение завоеваний.
1016/1017-1137 — легендарные даты жизни Рамануджи, реформатора индуизма.
1022-1346 — государство Хойсалов из Дварасамудры в Карнатаке.
1040-1070 — правление Карнадевы Калачури (Хайхайя) в Центральной Индии.
1042-1068 — правление Сомешвары I Ахавамалла Чалукья.
1047-1101 — правление Винаядитьи Хойсала.
1052 — победа Чалукьев над Чолами при Коппаме.
1052-1064 — правление Раджендры II Чола.
1068-1076 — правление Сомешвары II Чалукья.
1070-1122 — Раджендра П из династии Восточных Чалукьев становится правителем государства Чолов Кулоттунгой I.
1076-1126— правление Викрамадитьи VI Трибхуванамалла Чалукья.
1077-1120 — правление Рамапалы, последнего видного правителя династии Палов.
Хронологическая таблица
259
1077-1402 — государство Восточных Гангов в Ориссе.
1077-1147 — правление Анандавармана Чодаганга в Калинге.
1089—1172 — жизнь поэта, философа и комментатора Хемачандры.
1094-1149 — правление Джаясимхи Сиддхараджи Чаулукья.
1095-1245 — государство Сенов в Бенгалии.
1097-1526 — государство Митхила (Тирхут).
Конец XI в. - 1193 — государство Гахадавалов из Варанаси и Ка-науджа.
1104-1114 — правление Говиндараджи Гахадавала.
1106-1167— жизнь Бхасавы, основателя секты вира-шайвов (лингайятов).
1110-1152 — правление Вишнувардханы Хойсала.
1114-1154 — правление Говиндачандры Гахадавала.
1126-1138 — правление Сомешвары III Чалукья.
1157-1183 — государство Калачури в Западном Декане.
1159-1179 — правление Валлала Сена в Бенгалии.
1162-1185 — правление Пратапарудры I Какатья из Варангала.
1172-1215 — правление Баллалы II Хойсала.
1173-1206 — правление Шихаб-ад-дина (Муиз-ад-дина) Мухаммада Гури, завоевателя Северной Индии.
1177-1192 — правление Притхвираджа III Чаухана (Чахамана).
1178-1216 — правление Кулоттунги III Чола.
1179-1205 — правление Лакшмана Сена в Бенгалии.
1191-1318 — государство Ядавов из Девагири в Западном Декане.
1192 — битва при Тараине. Мухаммад Гури разгромил конфедерацию раджпутских князей во главе с Притхвираджей Чауханом.
1199-1200 — завоевание Бенгалии мусульманами.
1199-1322 — государство Какатьев (Ганапати) из Варангала в Андхре.
1206 — основание Делийского султаната.
1206-1290 — «династия» гулямов в Делийском султанате.
1210-1246 — правление Сингханы Ядава.
1211-1236 — правление Илтутмыша, султана Дели.
1216-1238 — правление Маравармана Сундары Пандья.
1220-1234 — правление Нарасимхи П Хойсала.
1228 — начало завоевания Ассама ахомами.
1236-1240 — правление султанши Раззии в Дели.
1246-1279 — правление Раджендры III, последнего государя имперской династии Чола.
ок. 1250 — строительство храма Солнца в Конараке.
1251-1272 — правление Джатавармана Сундары I Пандья.
1253-1275 — правление Джатавармана Виры Пандья.
1253-1325 — жизнь поэта Амира Хусроу.
260
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
1266-1287 — правление Балбана в качестве султана Дели.
1268-1310 — правление Маравармана Кулашекхары Пандья.
1270-1350 — жизнь религиозного мыслителя Намдева.
1271-1310 — правление Рамачандры Ядава.
1281—1360 — жизнь религиозного мыслителя Мадхвы.
1285-1357 — жизнь историографа Зия-ад-дина Барани.
1290-1320 — династия Хилджи в Дели.
1291-1342 — правление Баллалы III Хойсала.
1295 — пребывание Марко Поло в Южной Индии.
1295-1323 — правление Пратапарудры II Какатья.
1296-1316 — правление Ала-ад-дина Хилджи, султана Дели.
1320-1413 — династия Туглаков в Дели.
1325-1351 — правление Мухаммада Туглака, султана Дели.
1325-1427 — государство Редди из Кондавиду.
1333-1347 — пребывание Ибн Баттуты в Индии.
1335-1370 — султанат Мадурай.
1336 — основание государства Виджаянагар в Южной Индии.
1336-1486 — династия Сангама в Виджаянагаре.
1339 — возникновение первого мусульманского государства в Кашмире.
1342 — год рождения историографа Шамс-и Сирадж Афифа.
1347-1518 — государство Бахманидов на Декане.
1351-1388 — правление Фируз-шаха Туглака, последнего значительного правителя Делийского султаната.
1380-1450 — жизнь поэта Видьяпати Тхакура.
1388-1601 — султанат Хандеш.
1394-1479 — султанат Джаунпур.
1396-1572 — Гуджаратский султанат.
1398 — опустошение Дели Тимуром.
1399-1518 — легендарные годы жизни Кабира, поэта-проповедника, основателя одного из направлений движения бхакти.
1400-1470(или 1440-1518) — жизнь религиозного деятеля и философа Рамананды.
1401-1531 — султанат Малва.
1414-1451 — династия Сайидов в Дели.
1422-1446 — правление Деварайи II в Виджаянагаре.
1433-1468 — правление раны Кумбха, князя Мевара.
1434-1541 — государство Гаджапати (Сурьявамша) в Ориссе.
1448-1539 — жизнь религиозного мыслителя Валлабхачарьи.
1451-1526 — династия Лоди в Дели.
1458-1511 — правление Махмуда Бегара, султана Гуджарата.
1469-1471 — пребывание Афанасия Никитина в Индии.
1469-1539 — жизнь Гуру Нанака, основателя сикхизма.
	Хронологическая таблица 261
1481 — убийство министра Махмуда Гавана, начало распада государства Бахманидов.
1483-1530 — жизнь Захир-ад-дина Мухаммада Бабура, основателя Могольской империи.
1483-1563 — жизнь поэта Сур Даса.
1486-1505 — династия Салува в Виджаянагаре.
1486-1533 — жизнь проповедника Чайтаньи, основателя одного из направлений движения бхакти.
1490-1574 — султанат Берар.
1490-1637 — султанат Ахмаднагар.
1490-1686 — султанат Биджапур.
1493-1519 — правление Хусейн-шаха в Бенгалии.
1497-1540 — правление Пратапарудры Гаджапати в Ориссе.
1498 — прибытие Васко да Гамы в Каликут (Кожикоде).
1498-1546/47 — жизнь поэтессы Мира Баи.
1505-1570 — династия Тулува в Виджаянагаре.
1509-1529 — правление Кришнадеварайи, период наибольшего могущества государства Виджаянагар.
1509-1528 — правление раны Санги, князья Мевара.
1510 — захват Гоа португальцами.
1518-1687 — султанат Голконда.
1521-1648 — княжество найяков Джинджи.
1525-1619 — султанат Бидар.
1526 — Первая битва при Панипате. Основание Бабуром государства Великих Моголов.
1529-1736 — княжество найяков Мадурай.
1530-1540, 1555-1556— правление могольского императора Хумаюна.
1532-1623 — жизнь поэта и мыслителя Тулси Даса,
1533-1599 — жизнь религиозного проповедника Экнатха.
1539-1555 — династия Сур в Дели.
1540-1596 — жизнь историографа Абд-ал-Кадира Бадауни.
1544-1603 — жизнь религиозного проповедника Даду Дайяла.
1549-1674 — княжество найяков Танджура.
1551 — возникновение княжества Майсур.
1551-1602 — жизнь Абу-л Фазла, ученого и государственного деятеля.
1556 — вторая битва при Панипате.
1556-1605 — правление Акбара, наиболее значительного из Великих Моголов.
1565 — битва при Таликоте, разгром Виджаянагара объединенными силами деканских султанатов.
1565-1763 — княжество Иккери (Келади, Беднур).
262 Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
1570-1612 — жизнь историографа Мухаммада Касима Хинду-шаха Феришты.
1570-1672 — династия Аравиду, претендовавшая на статус правителей Виджаянагара.
1572-1597 — правление Пратапа Сингха, раны Мевара.
1586-1614 — правление Венкаты II Аравиду.
1598/1608-1649/50 — жизнь религиозного проповедника Тука-рама.
1600 — основание Английской Ост-Индской компании.
1602 — основание Нидерландской Ост-Индской компании.
1605-1627 — правление Великого Могола Джахангира.
1606-1647 — правление гуру сикхов Хар Говинда.
1608-1681 — жизнь религиозного проповедника Рамдаса.
1627 (или 1630)-1680 — жизнь Шиваджи, вождя освободительного движения маратхов против Могольской державы и основателя Маратхского государства.
1628-1658 — правление Великого Могола Шах Джахана.
1636-1644 — первое наместничество Аурангзеба в Декане.
1639 — основание Мадраса (Сенней).
1652-1657 — второе наместничество Аурангзеба в Декане.
1656-1668 — пребывание Франсуа Бернье в Индии.
1658-1707 — правление последнего Великого Могола Аурангзеба, начало распада Могольской державы.
1664 — основание французской Ост-Индской компании.
1668 — передача Бомбея (Мумбаи) Английской Ост-Индской компании.
1674 — основание Пондишери.
1674 — коронация Шиваджи в качестве независимого государя Маратхского государства.
1675-1708 — жизнь последнего гуру сикхов Говинд Сингха.
1690 — основание Калькутты.
1699 — реформа сикхизма и основание сикхской хальсы.
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА
Работы, относящиеся ко всем или нескольким периодам Средних веков
Антонова К. А., Бонгард-Левин Г. М., Котовский Г. Г. История Индии. М., 1973; 2-е изд. М., 1979.
Алаев Л. Б. Южная Индия. Социально-экономическая история XIV-XVIII вв. М., 1964.
Алаев Л. Б. Сельская община в Северной Индии. Основные этапы эволюции. М.,1981.
Алаев Л. Б. Община в его жизни. История нескольких научных идей в документах и материалах. М., 2000.
Алаев Л. Б. Индийская сельская община в российских исторических исследованиях / Страницы истории и историографии Индии и Афганистана. К столетию со дня рождения И. М. Рейснера. М., 2000.
Алаев Л. Б. О характере общественного строя средневековой Индии / Очерки экономической и социальной истории Индии. М., 1973.
Алаев Л. Б. Характер производительных сил в сельском хозяйстве Индии в доколониальный период / Сдвиги в производительных силах сельского хозяйства стран Южной Азии. М., 1975.
Алаев Л. Б. Индийское средневековье / Историография стран Востока (Проблемы феодализма). М., МГУ, 1977.
[Алаев Л. Б.] Традиционная социально-экономическая структура. Древность и средневековье / Традиционные структуры и экономический рост в Индии. М., 1984.
Алаев Л. Б. Функционирование кастовой системы / Индия 1983. Ежегодник. М., 1985.
[Алаев Л. Б.] Индия (средние века) / История народов Восточной и Центральной Азии с древнейших времен до наших дней. М., 1986.
Алаев Л. Б. Темп и ритм индийской цивилизации / Цивилизации. Выпуск 1. М., 1992.
Алаев Л. Б. Частная собственность на землю в древней и средневековой Индии / Частная собственность на Востоке. М., 1998.
Боги, брахманы, люди. М., 1969.
Буддизм: Словарь / Л. Л. Абаева, В. П. Андросов, В. П. Бакаева и др. Под общей редакцией Н. Л. Жуковской. М., 1992.
264
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Бхакти — религия любви. Материалы научной конференции. М., 1995.
Ванина Е. Ю. Власть и народ: политические воззрения средневековых индийцев / Московское востоковедение. Очерки, исследования. Разработки. М., 1997.
Древо индуизма. М., 1999.
Индуизм. Джайнизм. Сикхизм: Словарь / Под общей редакцией М. Ф. Альбедиль и А. М. Дубянского. М., 1996.
История Востока. II. Восток в средние века. М., 1995.
История Востока. III. Восток на рубеже средневековья и нового времени. XVI-XVIII вв. М., 1999.
История Индии в средние века. М., 1968.
Касты в Индии. М., 1965.
Куценков А. А. Эволюция индийской касты. М., 1983.
Кудрявцев М. К. Община и каста в Хиндустане (Из жизни индийской деревни). М., 1971.
Кудрявцев М. К. Кастовая система в Индии. М., 1992.
Мелъянцев В. А. Восток и Запад во втором тысячелетии: экономика, история и современность. М., 1996.
Неру Дж. Открытие Индии. М., 1956; Второе издание, кн. 1-2, М., 1989.
Паниккар К. М. Очерк истории Индии. М.,1975.
Рабинович И. С. Сорок веков индийской литературы. Очерк истории. М., 1969.
Серебряков И.Д. Литературы народов Индии. М., 1985.
Синха Н. К., БанерджиА. Ч. История Индии. М., 1954.
Снесарев А. Е. Этнографическая Индия. М., 1981.
Индусский период
Северная Индия
Источники и источниковедение
Бируни, Абу Рейхан (973-1048). Избранные произведения. II. Ташкент, 1963.
Дандин. Приключения десяти принцев / Перевод с санскрита академика Ф. И. Щербатского. М., 1964.
Индийский «Декамерон». Семьдесят рассказов попугая. Дандин.
Приключения десяти принцев. М., 1993.
Индия в литературных памятниках III-VII веков: Учебное пособие / Составитель Е. М. Медведев. М., 1984.
История и культура Древней Индии. Тексты / Составитель А. А. Ви-гасин. М., 1990.
Серебряков И. Д. Памятники Кашмирской санскритоязычной литературной общности VII-XIII вв. М., 1982.
Дополнительная литература
265
Средневековая бенгальская поэма «Рамачарита» (фрагмент) / Перевод с санскрита, вступление и комментарий А. А. Столярова // Народы Азии и Африки. 1983, № 3.
Медведев Е. М. Эволюция формы индийский дарственных грамот и их происхождение / История и культура Древней Индии. М., 1963.
Медведев Е. М. Памятники средневековой индийской литературы как источник по истории социально-экономических отношений в феодальной Индии / Историография стран Востока. М., 1969.
Литература
Медведев Е. М. Очерки истории Индии до ХП1 в. М., 1990.
Осипов А. М. Об индийской национальной историографии по древней и средневековой Индии / Историография стран Востока. М., 1969.
Свет Я. М. По следам путешественников и мореплавателей Востока. Очерки. М., 1955.
Столяров А. А. Некоторые черты социально-политического развития государства Палов (Северная Индия, VIII-XII вв.). Опыт системного анализа эпиграфики // Народы Азии и Африки. 1977, № 4.
Столяров А. А. О методике интерпретации «Рамачариты» Санд-хьякаранандина / Письменные памятники Востока: Историко-филологические исследования. 1973. М., 1979.
Столяров А. А. Традиция генеалогического описания в дарственных грамотах бенгальских Палов (VIII-XII вв.) / Вопросы эстетики, поэтики и текстологии литератур Востока (Сборник статей). II. М., 1977.
Успенская Е.Н.Раджпуты: рыцари средневековой Индии. СПб, 2000.
Южная Индия
Источники и источниковедение
Книга Марко Поло / Перевод старофранцузского текста И. П. Минаева. Редакция и вступительная статья И. П. Магидовича. М., 1955.
Повесть о браслете. Шилаппадикарам. М., 1966.
Стихи на пальмовых листьях. Классическая тамильская лирика. М.,1979.
Тирукурал. Книга о добродетели, о политике и о любви / Перевод с тамильского Ю. Глазова и А. Кришнамурти. М., 1963.
Алаев Л. Б. Проблемы содержательного анализа индийской эпиграфики / Теория и методы исследования восточной эпиграфики. М., ИВ РАН (в печати).
Литература
Алаев Л. Б. Система прав на землю в Южной Индии Х-ХШ вв. // Восток. 1992, № 5.
266
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Бычихина Л. В., ДубянскийА. М. Тамильская литература. Краткий очерк. М., 1987.
Пятигорский А. М. Сведения о варнах и кастах в древней тамильской эпической поэме «Шилаппадигарам» / Касты в Индии. М., 1965.
Цыганков Ю. Я. Топонимика и социальная структура раннесред-невековото Тамилнада / Очерки экономической и социальной структуры Индии. М., 1973. .
Мусульманский период
Источники и источниковедение
Ашрафян К. 3. «Тарих-и Фируз-шахи» Афифа как исторический источник (К истории Индии второй половины XIV в.) / Ученые записки Института востоковедения (АН СССР). Т. 18. М., 1957.
Ашрафян К. 3. «Тарих-и Фируз-шахи» Барани как источник по истории Индии второй половины XIII — середины XIV века / Краткие сообщения Института востоковедения (АН СССР). № 23. История и экономика Индии. М., 1957.
Бабур, Захириддин Мухаммад. Избранные сочинения. Ташкент, 1959.
Бабур. Бабур-наме (Записки Бабура). Ташкент, 1982.
Бернъе, Франсуа. История последних политических переворотов в государстве великого Могола. М.; Л., 1936.
Видьяпати. Испытание человека (Пуруша-парикша). М., 1999.
Забавные рассказы про великомудрого и хитроумного Бирбала, главного советника индийского падишаха Акбара. 2-е изд., исправленное. М., 1978.
Милославский Г. В. Ибн Баттута. М., 1974.
Олимов М.А. Эволюция историософских воззрений в фарсиязыч-ной историографии Индии // Восток. 1996, № 3. С. 5-29.
Олимов М.А. Исторические взгляды средневековых историков Индии (период Делийского султаната) / Страницы истории и историографии Индии и Афганистана. К столетию со дня рождения И. М. Рейснера. М., 2000. С. 117-144.
После Марко Поло. Путешествия западных чужеземцев в страны трех Индий. Перевод с латинского и староитальянского языков, введение и примечания Я. М. Света. М., 1968.
Литература
Ашрафян К. 3. Аграрный строй Северной Индии (XIII — середина XVIII в.). М., 1965.
Ашрафян К. 3. Дели. История и культура. М., 1987.
Ашрафян К. 3. Средневековый город Индии XIII — середины XVIII века (Проблемы экономическойисоциальнойистории).М., 1983.
Дополнительная литература 267
Ашрафян К. 3. К вопросу о кастах в Северной Индии XIII-XVIII вв. (по данным персидских феодальных хроник) / Касты в Индии. М., 1965.
Ванина Е. Ю. Средневековое городское ремесло Индии XIII-XVIII вв. М., 1991.
Ванина Е. Ю. Идеи и общество в Индии XVI-XVIII вв. М., 1993.
Ванина Е. Ю. Город и горожане в средневековой индийской литературе (XIV-XVIII вв.) / Индия и мир. Сборник статей памяти А. И. Чичерова. М., 2000.
Ванина Е. Ю. Индийское средневековье: представления о человеке и времени / Страницы истории и историографии Индии и Афганистана. К столетию со дня рождения И. М. Рейснера. М., 2000. С. 145-167.
Кудрявцев К. М. Мусульманские касты / Касты в Индии. М., 1965.
Музаффар Алам. Индо-исламское взаимодействие в Северной Индии в средние века // Восток. 1995, № 4.
Период Делийского султаната
Ашрафян К. 3. Делийский султанат. К истории экономического строя и общественных отношений (XIII-XIV вв.). М., 1960.
Осипов А. М., Александров В. А., Гольдберг Н. М. Афанасий Никитин и его время. М., 1951.
Суворова Анна. Мусульманские святые Южной Азии XI-XV веков. М., 1999.
Период Могольской империи
Азимджанова С. А. Государство Бабура в Кабуле и Индии. М., 1977.
Алаев Л. Б. Проблема уровня развития Индии к началу нового времени в советской историографии 50-90-х гг. / Индия и мир. Сборник статей памяти А. И. Чичерова. М., 2000.
Антонова К. А. Очерки общественных отношений и политического строя Могольской Индии времен Акбара (1556-1605). М., 1952.
Антонова К. А. Советские индологи о причинах падения Могольской империи / Очерки экономической и социальной истории Индии. М., 1973.
Ашрафян К. 3. Тенденции социально-экономического развития Гуджарата во второй половине XVII в. и сектантские движения // Народы Азии и Африки. 1961, № 3.
Ашрафян К. 3. Развитие денежных отношений и крестьянское землевладение в средневековой Индии // Народы Азии и Африки. 1972, № 1.
Ашрафян К. 3. Дорога к трону. Индия XVII века / Политическая интрига на Востоке. М., 2000.
I L
268
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Ашрафян К. 3. Общинное и частное землевладение в Могольской Индии (по земельным документам XVI — середины XVIII в.) Восток. 1995, № 2.
Ашрафян К. 3. Земельные владения общин йогов Джахбара и вишнуитов Пиндори в Пенджабе (по документам из архивов) / Московское востоковедение. Очерки, исследования, разработки. Памяти Н. А. Иванова. М., 1997.
Ванина Е. Ю. Индийская историография о проблеме уровня развития производительных сил страны в период средневековья и начала нового времени / Узловые проблемы истории докапиталистических обществ Востока. Вопросы историографии. М., 1990.
Гуру Нанак. К 500-летию со дня рождения поэта и гуманиста Индии. М., 1972.
Козловский В.Д. Религиозно-философское учение сикхизма / Религии и атеизм в Индии. М., 1973.
Комаров Э. Н. Что могло мешать развитию Индии в предколони-альное время / Частная собственность на Востоке. М., 1998.
Котовский Г. Г. Земельная собственность и структура феодального класса в Индии XVH-XVIII вв. / Страницы истории и историографии Индии и Афганистана. К столетию со дня рождения И. М. Рейснера. М., 2000.
Кочнев В. И. Гуру Говинд Сингх — реформатор сикхизма / Мифология и верования народов Восточной и Южной Азии. М., 1973.
Олимов М.А. Очерки истории Синда в XVII — начале XIX в. (Аграрные отношения и город). М., 1993.
Олтаржевский В. П„ Бейдина Т. Е., Воронкова Г. В. Английская Ост-Индская компания в XVII веке. Иркутск, 1988.
Павлов В. И. К стадиально-формационной характеристике восточных обществ в новое время / Е. М. Жуков, М. А. Барг, Е. Б. Черняк, В. И. Павлов. Теоретические проблемы всемирно-исторического процесса. М., 1979.
Рейснер И. М. Народные движения в Индии XVII-XVIII вв. М., 1961.
Сазанова Н. М. «Океан поэзии» Сур Даса. М., 1973.
Серебряный С.Д. Видьяпати. М., 1980.
Цветков Ю. В. Сурдас и его поэзия. М., 1979.
Цветков Ю. В. Тулсидас. М., 1987.
Чичеров А. И. Экономическое развитие Индии перед английским завоеванием (Ремесло и торговля в XVI-XVIII вв.). М., 1965.
Чичеров А. И. К вопросу о характеристике товарно-денежных отношений в Индии накануне ее колониального завоевания / Товарно-денежные отношения в экономике Индии. М., 1976.
ИЛЛЮСТРАЦИИ


Й^*?55
Пулакешин II принимает посла персидского шаха. Фреска из Аджанты (VII в.)
Иллюстрации________________271
272
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Храм Кайласанатхи в Эллоре, вырубленный из монолитной скалы (VIII в.)
Иллюстрации
273
10 Зак. 4094
Ратхи («колесницы»), вырубленные из цельных скал. Махабалипурам. Период Паллавов (IX в.)
274
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Храм Раджараджешвары в Танджуре (Танджавуре). Период Чолов (X в.)
Иллюстрации
275
Статуя Гомматешвары, джайнского святого. Шравана-Белгола (Карнатака) (Ок. 983 г.)
276
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Бог Вишну и его супруга Лакшми. Горельеф в храме в Кхаджурахо. (Ок. X в.)
Иллюстрации
277
Храм Навабрахмы. Период Западных Чалукьев
278
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Храм Солнца в Конараке (XIII в.)
Иллюстрации 279
Деталь храма Солнца в Конораке
280
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Вишну. Барельеф на храме Бидьякутх (Комилла, Бангладеш). Период Палов
Иллюстрации
281

Храм периодов Палов. Западная Бенгалия
282
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Шива в ипостаси Натараджи («Короля танцев»). Бронза. (Тирувалангаду, Тамилнад) (XI в.)
Иллюстрации
283
Коданда-Рама («Рама с луком». Лук подразумевается).
Бронза. (XV в.)
Развалины мечети Кувват-уль-ислам около Кутуб-минара и железная колонна
Кутуб-минар (XIII в.)- Деталь каменной резьбы
г
5=
5 г»
а
а а
оо
СП
Гробница Гийяс-ад-дина Туглака, султана Дели
- Эд- -1 
Стойла для слонов. Виджаянагар. (XV в.)
286 __________Л. Б. Алаев. Средневековая Индия_ f	_____________Иллюстрации ________________287
288
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Иллюстрации
289
«Лотосовый дворец» (Лотус-махал) в Виджаянагаре
Кирти-стамбха («Столб славы») в Читторгархе (Раджастхан) (1440-1448)
290
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Атала-масджид в Джаунпуре (XV в.)
Иллюстрации
291
Захир-ад-дин Мухаммад Бабур (деталь миниатюры)
292
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Падишах Акбар штурмует крепость верхом на боевом слоне. Миниатюра из «Акбар-наме»
Иллюстрации
293
Падишах Акбар инспектирует строительство Фатехпур-Сикри. Миниатюра из «Акбар-наме»
294
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Падишах Акбар в окружении своего двора Миниатюра из «Акбар-наме»
Иллюстрации
295
Фатехпур-Сикри. Панч-махал, водоем и Диван-и-хас
Кенотаф, одно из сооружений на территории гробницы Акбара в Сикандре
Крепость Агра. Ворота Амар Сигха
296__________Л. Б. Алаев. Средневековая Индия____ __________________________Иллюстрации____________ 297
Гробница Итимад-ад-даула (ум. 1622 г.) в Агре, тестя падишаха Джахангира

298__________Л. Б. Алаев. Средневековая Индия__ _______________—_____________Иллюстрации
Мумтаз Махал, любимая жена Шах Джахана, ради которой был выстроен Тадж-Махал
Падишах Шах Джахан. Миниатюра на слоновой кости
300
Л. Б. Алаев. Средневековая Индия
Последний Великий Могол Аурангзеб Аламгир (1658-1707) (деталь миниатюры)
Иллюстрации
301
«Золотой храм» сикхов в Амритсаре
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие ............................................5
I.	«Индусский» период Средних веков ...................10
Переход от древности к Средневековью: индийский вариант................................ 10
Источники по «индусскому» периоду Средних веков......17
Средневековый индуизм ...............................24
Кастовая система и ее функционирование...............31
Государства Северной Индии VI-IX вв..................45
Южная Индия в VI-IX вв...............................48
Раджпуты и раджпутское завоевание ...................51
«Раджпутская» Северная Индия (Х-ХП вв.) .............54
Государства Декана и Южной Индии в Х-ХШ вв...........57
Социально-экономический и политический строй раннесредневековых индийских государств ..........62
II.	Период Делийского султана .........................83
Создание первого мусульманского государства на территории Индии ..............................83
Источники по истории Делийского султаната и других государств XII-XV вв.....................88
Ислам в Индии. Индийский ислам ......................94
«Династия» гулямов .................................100
Династия Хилджи ....................................104
Династия Туглаков ..................................109
Социально-экономический и политический строй Делийского султаната в период его расцвета ......113
Упадок Делийского султаната. Династии Сайидов и Лоди .... 128
Государство Бахманидов .............................130
Виджаянагар ........................................132
Другие государства .................................142
Индийская культура в XIII — начале XVI в............149
III.	Период Могольской империи .......................155
Захир-ад-дин Мухаммад Бабур и его завоевания .......155
Источники Могольского периода ......................156
Правление Хумаюна и династия Сур ...................161
Содержание 303
Правление Акбара ..................................163
Правления Джахангира и Шах Джахана ................170
Государства Декана и Южной Индии в XVI-XVII вв.....175
Правление Аурангзеба ............................  183
Политический и социально-экономический строй Могольской державы .............................193
Индийская сельская община .........................213
Культура Могольской Индии .........................224
Проникновение европейцев. Влияние торгового колониализма на индийскую экономику ............235
Заключение. Итоги развития Индии в средневековый период .........................................242
Хронологическая таблица ..............................257
Дополнительная литература ............................263
Иллюстрации...........................................269
Индия в XIII-XV вв,
Индия в XVI—XVII в в.
Ахмадэбад .
е "3. Малва
11560-ен
— к 2 4 о1®?** Кочмн\о
.1	5 °м«даг"<\ .
.ценила г
Пенуконда
< Шрирзнгвлгттинам - 'Кожикоде 1°
Белуджистан
[1595)
юсуФэ0“
" Кабул 11565)
Какпагжо fl595)	Мултан
Бхаккяр о
Дели
у?*
\ Фатехпур-Снкр».
Гвкун»£__ —
(И*
<C№
к г Берар 115905 о Доулжтабад
Ахмадиагар
Даман/» Границы Могольской |. державы к 1661 г. г------
_	I"
Кашмир Государства и террито-115661 рии, завоеванные Моголами, с датами их присоединения сикхи Территории основных народных движений в XVII в.
Z С!
Бассейн
Бомб я\° \
' Пум °'
°Бхджвпур

о Покдхпхр"
Цифрами на карте обозначены княжества: 1. Беднур; 2. Майсур; 3. Джинджи; 4. Танджур; 5. Мадурай