4969 ««ДОИЯ
12
естествознание
ц религия
Э. А. АСРАТЯН, А. М. РЯБИНОВСКАЯ
УЧЕНИЕ ПАВЛОВА
И ПСИХИКА ВЕРУЮЩЕГО ЧЕЛОВЕКА

Э. А. АСРАТЯН,
член-корреспондект АН СССР
А. М. РЯБИНОВСКАЯ,
кандидат биологических наук
УЧЕНИЕ ПАВЛОВА
И ПСИХИКА
ВЕРУЮЩЕГО
ЧЕЛОВЕКА
•
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ЗНАНИЕ»
Москва 1 969

25
А 90
1-5-8

Э. Л. АСРАТЯН,
член-корреспондент АН СССР
УЧЕНИЕ И. П. ПАВЛОВА
О ВЫСШЕЙ
НЕРВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

АСРАТЯН ЭЗРАС АСРАТОВИЧ (род. в 190В г.)—крупный
советские физиолог, ученик И. П. Павлова, член-корреспондент
АН СССР, действительный член АН Армянской ССР. Окончил
сельскохозяйственный факультет Государственного
Ереванского университета в 1926 г., а в 1930 г. — медицинский
факультет того же университета. Физиологическое образование
получил у И. П. Павлова.
Развиваемая Асратяном с позиций учения И. П. Павлова
эволюционная теория приспособляемости нервной системы
освещает возникновение особого рода восстановительных явлений
в поврежденном организме. Асратяном и его сотрудниками
вопреки господствующей в буржуазной науке
идеалистической теории пластичности нервной системы было
установлено, что в восстановлении утраченных и нарушенных функций
поврежденного организма решающую роль играет кора
больших полушарий головного мозга. Исходя из концепции
Павлова об охранительно-целебной роли торможения, Асра-
тян по-новому осветил природу некоторых болезненных
состояний организма.
Асратян написал ряд философских работ в области
естествознания. За важные в теоретическом и практическом
значении исследования Асратяну в 1939 г. присуждена первая
премия АН СССР, а в 1950 г.— премия имени И. П. Павлова.
Асратян— автор более 100 научных работ.

К числу самых могущественных средств борьбы с
религией, взятых на вооружение современным передовым
естествознанием, принадлежит и великое материалистическое
учение И. П. Павлова о высшей нервной деятельности.
Учение Павлова, будучи одним из фундаментальных во всем
естествознании и философии, служит убедительнейшим
опровержением религиозных догм о бессмертной душе,
существующей независимо от тела, раскрывает соотношение между
материей и психикой.
Важность философского и атеистического значения
учения Павлова тем и обусловливается, что в современной
науке оно является системой наиболее точных, достоверных и
полноценных знаний о работе мозга, высокоорганизованного,
сложного и совершенного материального образования,
являющегося органом психической или духовной деятельности.
Поэтому, чтобы показать наглядно, какое огромное значение
имеет великое материалистическое учение Павлова в борьбе
с идеализмом и религией, целесообразно сначала дать
сжатое и возможно доступное изложение предыстории и
основной его сущности.
ПРЕДЫСТОРИЯ УЧЕНИЯ И. П. ПАВЛОВА
Еще некоторые из великих мыслителей древнего мира в
поисках разгадки таинственной для йих проблемы тела и
души высказывали смелую идею о какой-то связи между
мозгом и духовной деятельностью. В те отдаленные времена,
когда знания о явлениях природы были еще в зачаточном
состоянии, когда представления о строении и деятельности
организма и отдельных органов животных и человека были
весьма примитивными, душа представлялась этим
мыслителям чем-то вроде нежного пламени или ветра, обитающего,
по мнению одних, в сердце, а по мнению других,— в легких,
в грудобрюшной перегородке (диафрагме) или во всем тел$
5

•и т. п. Некоторые мыслители древнего мира (Алкмеон,
Гиппократ и другие) «седалищем души» считала мозг.
В эпоху средневековья, когда во всех областях
человеческой жизни безраздельно господствовала религиозная
мисника и когда всевластная церковь беспощадно подавляла
всякое проявление передовой человеческой мысли, не было
почти никакого прогресса в познании строения и
деятельности человеческого тела вообще и мозга в частности.
В эпоху Возрождения пытливая человеческая мысль,
освободившаяся от оков средневековой схоластики, пытается
проникнуть в сущность явлений природы и в том числе
проявляет особый интерес к строению и работе отдельных
органов человеческого организма, включая мозг и психическую
деятельность.
Передовые врачи и натуралисты не только более
целеустремленно использовали клинические наблюдения при
лечении раненых и больных, но и стали чаще и смелее анато-
мировать трупы и даже проводить разного рода
элементарные опыты на животных, хотя все это было связано с
немалыми трудностями, а порой и с большим риском, ибо
церковь была еще очень сильна и всячески препятствовала
развитию знаний. В то время возник механистический взгляд
на живые организмы и их часто сравнивали и сопоставляли
с различного рода машинами и механическими устройствами,
которые, как известно, уже довольно интенсивно
изобретались и разрабатывались в те времена.
В результате был достигнут заметный прогресс в
познании строения и работы тела животных и человека, в
частности деятельности мозга. В этой связи заслуживают
упоминания взгляды знаменитого французского ученого XVII
столетия Декарта о принципах работы мозга и о душе. Отдавая
дань эпохе, он считал, что «вместилищем души» является так
называемое шишковидное тело — железистый орган
опальной формы, расположенный в головном мозге над
четверохолмием. Главным основанием для такого допущения
служило то обстоятельство, что шишковидное тело
анатомически расположено примерно в центре мозга. Он считал, что
с такого центрального положения душе, как верховной сверх-
материальной силе, удобнее всего командовать всеми
остальными частями мозга и через их посредство управлять
деятельностью всего организма. Наряду с такими мистическими
представлениями Декарт выдвинул, однако, смелую,
глубокую, по существу материалистическую мысль о том, что
мозг в целом работает по принципу отражательной или
рефлекторной деятельности, что через мозг осуществляются
ответные реакции организма на многообразные воздействия
факторов и явлений окружающей среды,
&

Половинчатость, непоследовательность взглядов Декарта
в этом важном вопросе была преодолена французскими
материалистами XVII и XVIII столетий, среди которых было
много врачей и натуралистов. Хотя они и придерживались
весьма примитивных и вульгарных взглядов относительно
природы психической деятельности, тем не менее они
убежденно и горячо отстаивали точку зрения, согласно которой
органом этой деятельности является мозг.
Но все это было еще очень далеко от точных научных
знаний о мозге и психической деятельности. До начала
XIX столетия наука не обладала еще сколько-нибудь
значительными и достоверными фактами, равно как и
убедительными и обоснованными теоретическими представлениями о
структуре и функциях мозга. Подобное положение было
обусловлено в первую очередь скудостью источников и
примитивностью приемов накопления фактов по данному вопросу.
Поверхностные наблюдения над больными с различного
рода повреждениями мозга и над новорожденными детьми
с разными дефектами в развитии мозга, примитивные
хирургические манипуляции с мозгом низших животных — размоз-
жения, разрушения, разрезы и т. п., а также наивные
сравнения и сопоставления мозга с различного рода
механическими системами и т. п. как источники и приемы познания
явно неь были достаточными для исследования столь
сложного предмета. Ведь Аристотель отрицал связь мозга с
психической деятельностью главным образом на основе
результатов произведенных им «опытов», которые сводились к
простому обезглавливанию птиц и низших позвоночных, после
чего лишенные головы животные могли некоторое время жить
и передвигаться. Декарт же определил шишковидное тело
как «вместилище души», как уже говорилось, на том
основании, что оно топографически расположено как бы в центре
мозга. Представление же о якобы осуществляемых этой
железой движениях, а также о порождаемых ими мифических
токах («животных духов») по полостям мозга и по порам
нервов в направлении к мышцам и другим периферическим
исполнительным органам носили чисто умозрительный и
спекулятивный характер.
Таким образом, хотя сделанное до XIX столетия в
области познания функции мозга и содержало отдельные
интересные наблюдения, смелые идеи и гениальные догадки, тем
не менее в целом оно может рассматриваться лишь как
некая предыстория к следующей за ним эре подлинно
научного познания роли и закономерностей деятельности мозга —-
познания, основанного главным образом на точных фактах,
на результатах научных экспериментов, проведенных на
животных. Начало XIX столетия, века бурного расцвета есте-
7

ственных наук вообще, и биологических в особенности,
ознаменовалось .в изучении функций мозга разработкой и
систематическим применением одного экспериментального
приема, при котором первоначально производится полное или
частичное удаление больших полушарий мозга у подопытных
животных с таким искусством, что становится возможным
сохранение жизни оперированных животных в течение более
или менее длительного времени после операции и проведение
на них необходимых наблюдений и опытов. И если в начале
столетия такого рода опыты осуществлялись успешно лишь
на низших позвоночных животных и птицах, то в конце
столетия они с успехом проводились уже на высших
животных— на собаках, кошках и даже на обезьянах, к тому же
многими исследователями (Ф. Гольц, Л. Лючианн, Г. Фрич,
Е. Гитциг, Д. Ферриер, X. Мунк, В. М. Бехтерев и др.).
Не касаясь деталей богатого и разнородного
фактического материала, полученного в этих опытах, отметим лишь
наиболее общие, достоверные и значительные факты, которые
послужили основанием для формирования некоторых
правильных теоретических положений о функциях мозга.
Прежде всего было установлено, что как у низших позвоночных
и птиц, так и у высших животных такие жизненно важные
функции организма, как дыхание, кровообращение, обмен
веществ и энергии, пищеварение и выделение, могут
осуществляться и .регулироваться на достаточно высоком уровне
без самых высших отделов головного мозга. Об этом
свидетельствовал факт длительного сохранения жизни
оперированных животных.
Естествоиспытатели установили, что у названных
животных сколько-нибудь значительно не страдает также функция
двигательной системы, способность придавать правильное
положение телу в пространстве, сохранять такое положение,
«передвигаться в. пространстве, осуществлять разного рода
движения и т. п. Было установлено заметное нарушение
функций кожных рецепторов (или органов чувств), а также
собственных рецепторов двигательного аппарата, равно как и
функций обонятельных рецепторов. Однако животные,
лишенные высших отделов головного мозга, практически
становятся слепыми и глухими; у них сохраняются лишь весьма
примитивные слух и зрение, способность реагировать только
на сильные и резкие звуки, сильные и внезапные изменения
общего освещения и т. п., да и то в виде еле заметной общей
двигательной реакции. Причем из .результатов частичного
удаления мозга у животных, т. е. удаления не всего высшего
отдела мозга, а лишь отдельных его участков, явствовало,
что в функциональном отношении этот отдел не однороден,
© особенности у высших животных: одни его участки сряза-
8

ны преимущественно с одними воспринимающими
функциями, другие участки — с другими функциями. Из этих фактов
вытекало также, что по мере эволюционного развития
животного мира такого рода дифференциация, специализация и
размещение функций в отдельных частях высших' отделов
мозга становятся все более совершенными и тонкими.
Но с точки зрения интересующего нас здесь вопроса
наиболее значительным из фактов, установленных в
экспериментах упомянутых исследователей, следует считать глубокие
изменения в поведении, в психической деятельности
подопытных животных. В случае полного удаления высших отделов
мозга они как бы «глупеют» — теряют все имеющиеся ранее
навыки, не могут вырабатывать новые, не могут
ориентироваться в окружающей их среде. Они не отличают хозяина от
других людей, людей от животных, одних животных от
других, животных от неживых предметов. Их связь с
окружающим миром становится весьма ограниченной — они способны
однообразно и примитивно реагировать лишь на очень
сильные воздействия.- Они становятся как бы рефлекторными
автоматами с весьма бедным набором несовершенных
двигательных актов, делаются -крайне беспомощными,
неспособными самостоятельно добывать и принимать пищу,
стремиться к благоприятным факторам существования и избегать
вредных факторов среды или защищаться от них в случае
необходимости. Поэтому, хотя они благодаря сохранению
подкорковых нервных образований, продолговатого мозга,
спинного мозга и желез внутренней секреции и способны к
перевариванию и усвоению пищи, автоматическому
регулированию многих жизненно важных функций —
кровообращения, «теплового хозяйства» организма, дыхания, выделения,
обмена веществ и т. п., они тем не менее могут жить более
или менее благополучно и долго только при непременном
условии — обеспечении их тщательным и
квалифицированным уходом в условиях лаборатории.
Многие материалистически мыслящие прогрессивные
исследователи справедливо рассматривали все эти точные
экспериментальные факты как новое и наиболее солидное
фактическое обоснование того, что мозг является органом
психической деятельности. А из этого со всей очевидностью
вытекает важный философский и* атеистический вывод, что
духовная, или психическая, деятельность есть функция
материального органа, высокоорганизованной материи, но отнюдь
не проявление какого-то «сверхматериального начала» или
«божественной силы».
Характер и. объем нашего издания не позволяют
остановиться на других важных методических и научных
достижениях исследователей XIX столетия в области изучения функ-
2405—2
9

ций мозга, имеющих отношение к упомянутым выгце, или
другим сторонам его деятельности. Однако, как бы ни было
велико значение всех этих достижений в изучении функций
мозга и психической деятельности для естествознания и
медицины, а также для материалистической философии и
антирелигиозной пропаганды, тем не менее еще отсутствовали
ответы на те вопросы, которые уже в конце XIX столетия
стали приобретать характер главных в строго научном
изучении функций мозга. К ним относятся, в частности, вопросы
о закономерностях и «механизмах» деятельности мозга, об
интимной природе и сущности .психической или высшей
нервной деятельности.
Методические приемы, которыми со значительным
успехом пользовались исследователи XIX столетия для
изучения некоторых сторон деятельности мозга, а именно прием
хирургического повреждения мозга и прием раздражения его
электрическим токОхМ в условиях наркотического сна
подопытных животных, оказались недостаточно пригодными для
эффективного экспериментального изучения этих вопросов.
Дальнейшее успешное движение вперед на путях познания
функций мозга и изучения закономерностей его деятельности
с помощью одних этих экспериментальных методических
приемов оказалось невозможным.
В конце века -на общем фоне весьма успешного развития
многих важных естественных наук, в том числе и на фоне
расцвета физиологии как науки, изучающей закономерности
деятельности разных органов и систем организма, назревал
явный методический и методологический кризис в области
изучения функций мозга; в этом важном для всего
естествознания и философии вопросе создалось состояние некоторого
застоя.
Несколько лучше обстояло дело с разработкой этих
вопросов в умозрительно-теоретическом плане. С самого начала
XIX столетия и на всем его протяжении некоторые из таких
выдающихся ученых, как Г. Прохаска, И. М. Сеченов, Гри-
зингер, Ч. Дарвин, Т. Гексли и другие, высказывали в
известной мере независимо друг от друга идею о рефлекторной
природе работы мозга, о рефлекторном происхождении и
природе психической деятельности животных и человека.
Хотя эта идея у них и носила умозрительный, созерцательный
характер, была, по словам Павлова, «только
теоретизированием», «физиологической схемой» и существовала как бы
отдельно от проводимых в те времена
экспериментально-лабораторных исследований функций мозга, тем не менее она,
будучи прогрессивной и материалистической, сыграла
исключительную роль в острой идейной борьбе с реакционными
ДО

идеалистическими течениями в психологии и естествознании
и с их союзницей—религией.
В этой связи следует особо -подчеркнуть поистине
-великие заслуги И. М. Сеченова, в классических трудах которого
идеи рефлекторного -происхождения и рефлекторной
психической деятельности нашли наиболее яркое выражение,
последовательное развитие, глубокое и убедительное для того
времени научно-теоретическое обоснование и осмысление.
НАУЧНЫЙ МЕТОД И УЧЕНИЕ И. П. ПАВЛОВА
Таким образом, на рубеже XIX и XX столетий в области
экспериментального изучения функций мозга уже назрела
необходимость перехода на принципиально новые пути
исследовательской работы, основанные на .прогрессивных идеях,
развиваемых Сеченовым и его школой, необходимость
разработки и применения в изучении деятельности мозга нового
научного метода и методических приемов физиологического
эксперимента. И. П. Павловым был создан научный метод,
который послужил ему архимедовым рычагом, позволившим
еще на пороге двадцатого столетия вывести важнейшую
область естествознания — строго научное изучение функций
мозга — из тупика на просторную дорогу и обеспечить
дальнейшее успешное ее развитие на долгие времена.
Собственно говоря, научный метод Павлова был в
принципе создан, отшлифован и с большим успехом применен им
значительно раньше, в процессе долголетних его
исследований в области физиологии кровообращения, и особенно
пищеварения. Этот метод позволяет строго научно и объективно
исследовать функции тех или иных органов и систем в
нормальном, бодрствующем организме, находящемся в тесном
контакте с окружающей средой, т. е. исследовать эти
функции в их натуральной форме и естественной динамике.
Этот метод по существу своему основан на диалектичен
оком и материалистическом миропонимании Павлова. В
своих многолетних классических исследованиях по физиологии
больших полушарий мозга великий ученый применил
научный метод в усовершенствованном и приспособленное .к но*
вым задача-м виде.
Основанные на этом методе конкретные технические
приемы эксперимента в наиболее типичной их форме сводятся к
следующему: совершенно здоровое, нормальное подопытное
животное (обычно собака) помещается в отдельной комнате
или в специальной камере, в той или иной степени
изолирующей его от экспериментатора и от всевозможных
посторонних воздействий, могущих помешать опыту. Экспериман-
11

татор с помощью некоторых .несложных технических
устройств может видеть животное, слышать его голос,
привести в действие тот или иной звуковой, слуховой,
обонятельный, кожномеханический или температурный раздражи^
тель внутри камеры, вызывать те или иные реакции,
животного на них, точно и объективно учитывать и записывать их
с -помощью соответствующих технических устройств для
последующего тщательного анализа и изучения.
Основным же показателем работы больших полушарий
мозга Павлов избрал деятельность слюнной железы, которая,
••кстати говоря, и послужила ему непосредственным
«мостиком» для перехода от изучения функции пищеварительной
системы к изучению функций высших отделов мозга. Этот
маленький орган с весьма скромной функцией в организме и
со слабыми связями с другими его органами оказался очень
точным показателем работы мозга, весьма удачным
своеобразным «переводчиком» его сложного «языка». В
последующем Павлов и его ученики стали в этих целях использовать
также некоторые другие органы.
Изучая в течение многих лет нервную регуляцию
деятельности желудочных и слюнных желез, Павлов наблюдал, что
соки этих желез выделяются не только при еде, но и при
одном виде пищи. Первоначально он называл это явление
«психическим возбуждением» соответствующих желез и по
существу давал им субъективно-психологическую трактовку:
собака хочет есть, она стремится к пище и поэтому у нее
выделяется слюна или желудочный сок. Впоследствии,
занимаясь этим явлением более тщательно, он встал на (путь
строго -научного, объективного и материалистического
понимания и объяснения его сущности и происхождения.
Бесспорно, что при этом существенную роль сыграло, как говорил
Павлов, давнее, еще в юношеские годы испытанное влияние
талантливой брошюры Ивана Михайловича Сеченова, отца
русской физиологии, под заглавием «Рефлексы головного
мозга» 1.
С этой новой точки зрения явление «психической
секреции» ему представлялось уже как истинный рефлекс, т. е,
отраженная ил.и ответная реакция организма на воздействие
предметов и явлений внешнего мира, осуществляемая через
посредство нервной системы. Однако этот рефлекс особого
типа, он некоторыми своими особенностями существенно
отличается от ранее известных науке рефлексов, представляет
качественно новый ,и более высокий тип нервной
деятельности.
1 См. И. П Павлов. Полное собрание трудов, т. III. М,—Л., Изд-во
АН СССР, 1949, стр. 18.
12

Более тридцати лет Павлов совместно с сотрудниками
исследовал свойство этих рефлексов, закономерности их
образования и осуществления, лежащие в их основе нервные
процессы и т. п. Полученный при этом ценнейший
фактический материал послужил основой для создания его
материалистического учения о высшей нервной деятельности,
главные положения которого приводятся ниже в сжатом
изложении.
Согласно учению Павлова все рефлекторные реакции
организма могут быть разделены на две большие группы —
на безусловные и условные рефлексы. К безусловным
рефлексам относятся все простые и сложные формы
прирожденной нервной деятельности, т. е. такие, которые возникают и
передаются ' по наследству, исторически формировались в
процессе многовековой эволюции животного мира и
образования отдельных его видов, являются как бы квинтэссенцией
опыта приспособительной деятельности нервной системы
миллионов поколений предков. Примерами элементарных
безусловных рефлексов могут служить защитные движения
конечностей в ответ .на болевое раздражение, выделение
слюны при приеме пищи, сужение зрачка при освещении
глаз, кашель, чихание при раздражении определенных
участков дыхательных путей и т. п. К безусловным рефлексам
относятся и более сложные формы нервной деятельности,
известные под названием лабиринтных и шейных цепных
рефлексов, возникающих при раздражении находящихся во
внутреннем ухе специальных органов равновесия и
чувствительных приборов шейных мышц и обеспечивающих сохранение
правильного положения тела в пространстве.
Павлов относил к безусловным рефлексам также еще
более сложные по структуре формы прирожденной нервной
деятельности, играющие весьма важную биологическую роль
в жизни не только данной особи, но и всего вида, и
известные под названием инстинктов — родительского, полового,
гнездования и т. п. В совокупности эти разные по характеру,
по степени сложности и по уровню развития безусловные или
прирожденные рефлексы составляют низшую нервную
деятельность организма, т. е. основной фонд приспособительных
механизмов, с помощью которых он регулирует свои
жизненно важные функции. Безусловные рефлексы, в
особенности сложные, играют, кроме того, известную роль в
регулировании взаимоотношений организма с внешней средой, в
приспособлении организма к относительно стабильным
факторам этой среды, зачастую и к резким изменениям в этой
среде, например к значительным колебаниям температуры, к
непосредственным болевым воздействиям и т. п.
Но как бы ни был богат и разнообразен по составу фонд
13

безусловных рефлексов, как бы бажны и ценны для орга*
низма ни были осуществляемые при посредстве этих рефлек*
сов многообразные приспособительные реакции, тем не менее
они далеко не достаточны для обеспечения своевременного
и совершенного приспособления организма к быстро меняю*
щимся изменениям внешней среды, для благополучного
существования организма. Наглядной иллюстрацией этого
может служить уже знакомая нам картина нерзной
деятельности'животных с удаленными большими полушариями мозга,
почти всецело состоящая из прирожденных или безусловных
рефлексов. Хотя у таких животных пищеварение,
кровообращение, дыхание, обмен веществ и энергии и другие важные
для сохранения жизни функции осуществляются и
регулируются более или менее удовлетворительно, равно как и
функции поддержки правильной позы в пространстве и
передвижения, тем не менее такие животные обречены на
неминуемую гибель в естественных условиях обитания.
Достаточно сказать, что они в состоянии утолить свой голод или
жажду лишь при условии, когда пища или вода попадают
им прямо в рог. Животные в состоянии кое-как обороняться
от врагов или повреждающих факторов среды или же делать
попытки устраняться от них только тогда, когда
подвергаются непосредственному разрушающему их воздействию. Ко
всему этому резко ограничен круг и состав таких факторов
и явлений окружающего их мира, на которые они все еще
сохраняют способность как-то реагировать. Характеризуя
приспособительный эффект, достигаемый посредством
безусловных рефлексов, Павлов писал: «Первое обеспечение
уравновешивания (это слово он часто употреблял как синоним
приспособления.— Э. Л.), а следовательно, и целостности
отдельного организма, как и его вида, составляют
безусловные рефлексы как самые простые (например, кашель при
попадании посторонних тел в дыхательное горло), так и
сложнейшие, обыкновенно называемые инстинктами,—
пищевой, оборонительный, половой и др. Эти рефлексы
возбуждаются как внутренними агентами, возникающими в самом
организме, так и внешними, что и обусловливает
совершенство уравновешивания. Но достигаемое этими рефлексами
уравновешивание было бы совершенно только при
абсолютном постоянстве внешней среды. А так как внешняя среда
при своем чрезвычайном разнообразии вместе с тем
находится в постоянном колебании, то безусловных связей, как
связей постоянных, недостаточно, и необходимо дополнение
их условными рефлексами, временными связями» *.
Классическими примерами простых условных рефлексов
1 И4 П, Павлов. Полное собрание трудов, т. III, стр. 560,
14

могут служить- следующие. Если сочетать во времени
посторонний для пищевой деятельности раздражитель (скажем,
мигание электролампы) с подачей собаке пищи и такое
сочетание повторить несколько раз через определенные
интервалы, то посторонний раздражитель (в нашем случае мигание
электролампы) приобретает новое свойство, а именно — при
отдельном своем применении вызывать такую же пищевую
реакцию или рефлекс, как и сама пища, т. е. выделение
слюны, поворот к месту, откуда обычно подавалась пища,
облизывание и т. п. Если же такой посторонний
раздражитель несколько раз совпадает с электрическим раздражением
одной из лап животного, то отдельное применение этого
раздражителя вызывает после этого такую же реакцию или
рефлекс, как и болевое электрическое раздражение лапы,
т. е. визг, лай, подъем лалы, учащенное дыхание и т. п.
Пищевые или оборонительные реакции, вызываемые теперь
раздражителями, которые приобрели это свойство лишь в
результате совпадения их действия с природными
раздражителями этих рефлексов, и представляют собой условные
рефлексы. Павлов по этому поводу писал: «Центральное
физиологическое явление в нормальной работе больших
полушарий есть то, что мы назвали условным рефлексом. Это есть
временная нервная связь бесчисленных агентов окружающей
животное среды, воспринимаемых рецепторами данного
животного, с определенными деятельностями организма» *.
Павловым и его учениками было показано, что
совпадение во времени любого воспринимаемого организмом
внешнего или внутреннего раздражителя с действием факторов,
вызывающих ту или иную безусловную реакцию — пищевую,
защитную, половую и т. п., закономерно приводит к
превращению этого раздражителя в условный раздражитель или
сигнал, способный в дальнейшем самостоятельно вызывать
данную реакцию организма.
Представления Павлова о процессе и о нервных
механизмах образования условного рефлекса могли быть
представлены следующим образом. При раздельности действий
на организм двух разных раздражителей — скажем, света и
пищи — раздельно и независимо друг от друга
возбуждаются /те органы чувств, к которым каждый из них адресован:-
в нашем примере это будут соответственно глаз и язык.
Волны возбуждения из каждого из этих органов чувств по
специфическим нервным путям передаются в соответствующие
центры высших отделов мозга — в нашем случае в
зрительный и пищевой центры — и, перерабатываясь в них, направ-
И. П. Павлов. Полное собрание трудов, т. III, стр. 481.
15

ляются по другим нервным путям к соответствующим
периферическим исполнительным органам — в нашем случае к
мышцам и к слюнным железам, вызывая их деятельность.
Таким образом осуществляются раздельно и независимо
друг от друга два прирожденных рефлекса со своими
обособленными рефлекторными дугами. Когда же дейст-вия тех
же раздражителей, т. е. света и пищи, несколько раз
совпадают, то между одновременно возбужденными очагами
высших отделов мозга замыкается новая связь, способная
провести возбуждение от слабовозбужденного зрительного
очага к сильновозбужденному пищевому. Теперь волна
возбуждения, возникающая при зажигании света, побежит не только
по своему природному маршруту (глаз, зрительный центр,
мышцы), но и по вновь образованному маршруту, т. е. она от
зрительного очага через условную связь перекинется к
пищевому очагу, оттуда к слюнной железе и вызовет ее работу.
Таким образом, условные рефлексы как бы строятся на
фундаменте безусловных рефлексов.
На базе какого-нибудь одного безусловного рефлекса
может быть выработано бесчисленное множество условных
рефлексов на различные раздражители, примененные
одиночно или группами, в разных сочетаниях и
последовательностях. Далее, условными раздражителями могут стать не
только материальные раздражители внешней среды, но и
время или механические, термические и химические
изменения внутри самого организма. Условные рефлексы могут
быть выработаны на базе любого из безусловных рефлексов
на регуляцию деятельности любого органа и системы
организма, на нейрогуморальные изменения обмена веществ и
энергии, иммунологических реакций организма и т. п.
Весьма существенно еще одно обстоятельство: условные
рефлексы хмогут быть выработаны также на основе ранее
выработанного сильного и прочного условного же рефлекса;
это будут условные рефлексы второго и более-высоких па-
рядков. В этих целях новый индифферентный раздражитель
сочетают с раздражителем уже существующего усло-вного
рефлекса. Например, в присутствии группы собак пищевой
условный рефлекс на звонок вырабатывают намеренно у
одного только животного, а выясняется, что такой же
условный рефлекс вырабатывается и у животных, которые только
присутствуют при том, как после действия звонка пищу
получает одна из собак.
Обратимся к биологическому значению этих особенностей
условных рефлексов.
Самый факт образования условного рефлекса именно в
индивидуальной жизни животного и упомянутые выше неко-
№

торые особенности его возникновения и протекания в
значительной мере делают уже понятной его громадную
биологическую роль в процессе индивидуального приспособления
организма к изменчивой внешней среде. Формируясь в
определенных условиях, при определенном стечении обстоятельств,
при определенной комбинации действующих факторов
внешней среды и в точном соответствии с ними, условный
рефлекс является как бы воплощением индивидуального опыта
организма применительно к этим условиям,
обстоятельствам, факторам. Далее, благодаря образованию на базе
одного и того же безусловного рефлекса бесчисленного
множества условных рефлексов и к тому же в любом органе
чувств, каждый безусловный рефлекс, каждая из жизненно
важных функций организма может быть активирована или
пущена в ход не только ограниченным набором их
природных или безусловных раздражителей.
Условнорефлекторная деятельность, таким образом, дает
возможность осуществлять каждую необходимую в данных
условиях деятельность по многочисленным сигналам, т. е.
условным раздражителям, и тем самым неизмеримо
расширяет диапазон восприятия организмом предметов и событий
окружающего мира, ставших сигналами этой деятельности.
Благодаря условным рефлексам организм приобретает
возможность заблаговременно стремиться к благоприятным для
существования условиям и факторам, заранее избегать
неблагоприятных по одним только отдаленным предвестникам
этих условий и факторов, т. е. по одним только условным
сигналам. Из всего сказанного -следует, что если
безусловные рефлексы, связанные с жизненно важными
потребностями организма, служат исходным толчком к
развертыванию сложной приспособительной деятельности, направленной
к удовлетворению этих потребностей, то сама эта
деятельность наиболее эффективно и совершенно реализуется
благодаря уеловнорефлекторной системе, чем и обеспечивается
благополучное индивидуальное и в конечном итоге видовое
существование высокоразвитых организмов.
Условные рефлексы характеризуются также и
некоторыми другими специфическими особенностями, играющими
важную роль в индивидуальном приспособлении. Одной из таких
специфических и -наиболее типичных особенностей условных
рефлексов, отличающей их от безусловных рефлексов,
является временность условных рефлексов, их свойство
исчезать в определенных условиях. Наиболее типичными
являются случаи ослабления и исчезновения условных
рефлексов в связи с нарушением основного условия их образования,
т. е. совпадения действия постороннего раздражителя и
безусловного раздражителя, на базе которого вырабатывает-
Я

ся условный рефлекс. Такое совпадение обязательно не
только для образования условных рефлексов, но и для
последующего их укрепления и сохранения. При нарушении
этого основного условия постепенно ослабевают и исчезают
не только недавно образованные, но и давние, прочные
условные рефлексы: они, как принято говорить, затормаживаются,
угасают.
Условные рефлексы ослабляются и исчезают также по
многим другим причинам. Временность настолько присуща
условным рефлексам, что Павлов часто называл их
временными рефлексами. Эта особенность условных рефлексов
находит свое выражение и в другом. Речь идет о чрезмерной
изменчивости условных рефлексов, о крайней зависимости
этих рефлексов от всевозможных кратковременных
изменений факторов внешней среды, от состояния здоровья
организма, от перемен в привычной обстановке и в стереотипе
жизни и т. п. Более или менее значительные изменения в
окружающей и внутренней средах организма неминуемо
влекут за собой изменения условных рефлексов: они ослабевают,
а нередко и вовсе исчезают на более или менее длительное
время.
Не лишено интереса еще одно обстоятельство. Павлов
считал, что чрезвычайная обусловленность рефлексов
характеризует их ярче всех других присущих им особенностей, и
поэтому предпочел назвать их не иначе, как именно
«условными». Это название и наиболее распространено во всем
научном мире, хотя нередко ученые их называют также
индивидуальными или индивидуально приобретенными,
сочетательными, временными и т. п., имея в виду другие свойства
или особенности выработки условных рефлексов. В
соответствии с этим Павлов предложил назвать прирожденные
рефлексы безусловными.
Каково же биологическое значение этих особенностей
условных рефлексов?'
Важная биологическая роль временности условных
рефлексов в осуществлении того совершенного приспособления
организма к непрерывно изменяющимся условиям
существования, о котором шла речь выше, совершенно очевидна.
Сохранение и упрочение условных рефлексов, раздражители
которых продолжают правильно сигнализировать о
грядущих событиях, окажем, о близости врага или источника
пищи, и в противоположность атому, упразднение или
задержка условных рефлексов, раздражители которых перестали
правильно сигнализировать о жизненно важных событиях в
окружающем мире,— это и есть тонкое и своевременное
приспособление организма к вечно меняющейся внешней среде.
Во избежание недоразумения отметим, что под временно-
18

стью условных рефлексов не следует подразумевать какую-
то их ненадежность, обреченность на исчезновение при
любых обстоятельствах. Временность — это свойство рефлексов
исчезать, или, точнее, тормозиться при определенных
обстоятельствах, особенно когда раздражитель перестает быть
достоверным предвестником действительности.
Условные рефлексы—достаточно устойчивые формы
нервной деятельности, способные при благоприятных
обстоятельствах, прежде всего при верной сигнализации условным
раздражителем соответствующего события или действия,
сохраняться на долгие годы, а то и на всю жизнь. Этим
относительным постоянством, этой, говоря словами Павлова, хро-
«ичностью, условные рефлексы отличаются от ряда
родственных им крайне неустойчивых, летучих, неминуемо
обреченных на исчезновение явлений в деятельности нервной
системы, известных в науке под названием суммационного
рефлекса, проторения путей и т. п.
Важное биологическое значение условных рефлексов
явствует также из того факта, что способность к их
образованию имеет широчайшее распространение в животном мире,
«временная нервная связь,— писал Павлов,— есть универ-
сальнейшее физиологическое явление в животном мире и в
нас самих» *.
Элементарные реакции, сходные с условными
рефлексами, возникают уже у одноклеточных. Животным,
обладающим примитивной нервной системой, присущи такие явления
в ее деятельности, которые имеют много общих черт с
условным рефлексом и могут рассматриваться как родственные
ему явления. В рамках животного мира условные рефлексы
представлены в богатом многообразии форм, относящихся к
разным сферам жизнедеятельности, характеризующимися
той или иной сложностью и степенью совершенства. Будучи
последовательным материалистом, убежденным сторонником
эволюционной теории Дарвина и, главное, основываясь на
богатейшем фактическом материале собственных работ и
работ своих учеников, Павлов постоянно подчеркивал
непрерывное развитие условнорефлекторной деятельности в тес-
лшй связи с развитием мозга и усложнением его структуры.
Павлов указывал на громадное многообразие условных
.рефлексов, отличающихся друг от друга по роду, значению,
степени сложности, совершенства и другим признакам. Но
как бы ни видоизменялась условнорефлекторная
деятельность животных в зависимости от их уровня в эволюционном
ряду, от их экологических и других особенностей, как бы ни
1 И. П. Павлов. Полное собрание трудов, т. III, стр. 561.
(9

были различны сами условные рефлексы, в принципе они
сходны у представителей всего животного мира.
Бее условные рефлексы у животных имеют общую чер-
ту: они являются ответной реакцией на различного рода
световые, звуковые, механические, химические и другие
воздействия внешней среды. Такого типа условными рефлексами
исчерпывается вся условнорефлекторная деятельность
животных, независимо от уровня их видового и возрастного
развития. В совокупности эти условные рефлексы состав*
ляют так называемое предметное мышление животных. И в
деятельности мозга человека такого рода рефлексы
занимают значительное Место, составляя основу его ощущений,
•восприятий и представлений, его «предметное мышление».
Этот факт является одним из существенных доказательств
отвергаемого религией единства человека с животным
миром, в частности единства принципов внешней нервной
деятельности на определенном ее уровне. Однако «в
развивающемся животном ми;ре,— писал И. П, Павлов,— на фазе
человека произошла чрезвычайная прибавка к механизмам
нервной деятельности».
С появлением и развитием трудовой деятельности и
социальной жизни у человека возникает потребность в более
совершенном средстве взаимного общения между членами
коллектива, в принципиально новом типе сигнализации. И вот
в процессе коллективного труда, на базе первого или
обычного типа условных рефлексов появился и развился новый
тип условных рефлексов, более высокий и качественно
специфический тип сигнализации окружающей природной и
социальной среды. Возбудителем условных рефлексов этого
нового типа является человеческая речь в виде
произносимых слов, заменяющих собой и сигналы условных
раздражителей обычного, первичного типа. Такие условные
рефлексы называются второсигнальньими, так как при этом
раздражители способны сигнализировать предметы и явления
окружающей действительности не прямо, а опосредованно, через
первичные сигналы, как бы косвенным путем. Присущие
только человеку условные рефлексы этого типа занимают
ведущее место в его высшей нервной, или психической,
деятельности.
Совершенство и активность условнорефлекторного
приспособления благодаря этим особенностям второсигнальных
условных рефлексов поднимаются на качественно новую,
более высокую ступень. Человеческая речь, выраженные и
воспринимаемые разными -способами слова как условные
раздражители практически не имеют границ в своем диапазоне,
не ограничены в своем действии периодом жизни одного по-»
коления. С их помощью человек может использовать опыт
20

предшествующих поколений, оставлять свой личный опыт
бесчисленным грядущим поколениям, общаться с другими
людьми, находящимися за океаном, на других материках, в
космосе. Слова как сигналы особого типа обладают
чрезвычайной гибкостью, тонкостью, точностью, исключительной
силой-. «Они представляют собой отвлечение от
действительности и допускают обобщение, что и составляет наше
лишнее, специально человеческое, высшее
мышление, создающее сперва общечеловеческий эмпиризм, а
наконец и науку — орудие высшей ориентировки человека в
окружающем мире и в себе самом»1.
Эти особенности второсиг.нальной условнорефлекторной
деятельности человека, способность к абстракциям и
обобщению сделали возможным активное изменение им внешней
среды, приспособление природных сил и ресурсов к своим
потребностям, организацию целенаправленной трудовой
деятельности, создание величественных планов на будущее,
неудержимый полет мысли человеческой.
Вместе с тем экспериментальное установление условно-
рефлекторной природы духовной, психической деятельности
человека неопровержимо доказало функциональную связь
этой деятельности с материальным мозгом и, следовательно,
абсурдность религиозного учения о сверхъестественном
духовном начале в человеке.
Отметим, кстати, что способность человеческого мозга к
абстракции и отвлечению делает возможным также и такой
отрыв мысли от действительности, который в определенных
условиях может привести к вере в существование
сверхъестественных сил—духов, богов и т. гг.— ко всякого рода
религиозным верованиям и представлениям. Как в отношении
животных, так и в отношении человека, Павлов употреблял
понятие «высшая нервная деятельность» как идентичное
понятию «психическая деятельность», справедливо считая, что
они характеризуют одно и то же явление. Психическая или
высшая нервная деятельность, будучи функцией высших
отделов центральной нервной системы, сводится в основном к
условнорефлекторной деятельности, осуществляемой у
высших животных и человека почти исключительно корой
больших полушарий головного мозга, а также в известной мере
к сложной безусловнорефлекторной (инстинктивной)
деятельности, осуществляемой главным образом подкорковыми
образованиями.
Разумеется, Павлов не представлял себе психическую
или высшую нервную деятельность как механическую сумму
или хаотическую смесь рефлексов или же как некий бесфор-
1 И. П. Павлов. Полное собрание трудов^ т, III, стр. 490.
2И

медный конгломерат деятельности высших отделов
центральной нервной системы, состоящий из различных условных
рефлексов, беспорядочно сцепленных друг с другом и со
сложными безусловными рефлексами. Высшая нервная
деятельность ему представлялась как упорядоченная
предшествующим опытом организма динамическая .система
многообразных условных рефлексов, находящихся в непрерывном
взаимодействии между собой и со сложными безусловными
рефлексами, организованная в соответствии с условиями
существования, биологическими особенностями, потребностями и
состоянием организма.
Изложенное выше капается лишь некоторой части
фактического материала, собранного Павловым и его учениками,
и соответственно некоторых основных положений его учения,
имеющих отношение к вопросу о материальной основе
психической деятельности и представляющих специальный
интерес с точки зрения атеистической пропаганды. Подводя под
этим углом зрения итоги изложенному выше, можно сделать
следующие основные выводы.
Во-первых, фактами и учением Павлова была весьма
сильно подкреплена правильность фундаментального
положения материалистического мировоззрения и передового
естествознания о неразрывном единстве материи и психики,
положения о том, что психическая, душевная деятельность
является функцией мозга, т. е. материального органа,
достигшего высокого уровня развития у высших организмов.
Во-вторых, согласно учению Павлова, основанному на базе
точных и достоверных фактов, психическая или высшая
нервная деятельность высокоразвитых организмов по своему
происхождению и сущности является рефлекторной
деятельностью (в основном условнорефлекторной).
Это положение также находится в полном соответствии
с одним из основных положений марксистско-ленинской
философии об отражательной природе психической
деятельности. В-третьих, из изложенных выше фактов и
теоретических положений Павлова явствует, что психическая
деятельность по существу своему — деятельность приспособительная,
связанная с условиями существования организмов.
Соответствие этого положения с принципами диалектического
материализма также совершенно очевидно. А в совокупности эти
фундаментальные теоретические, положения учения Павлова
относятся к тем выдающимся достижениям современного
передового естествознания, которые разрушают самые основы
идеалистического мировоззрения, с неотразимой логикой
доказывают всю абсурдность религиозных догм о сверхматери-
альной, божественной прирбде психической деятельности, о
бессмертии души и т. п.
22

Великий ученый во главе большой армий сотрудников на
протяжении многих лет целеустремленно разрабатывал
важнейшие вопросы формирования и протекания высшей
нервной деятельности. В частности, им обстоятельно бы-ли
изучены закономерности возникновения, закрепления и
исчезновения условных рефлексов, правила взаимосвязи,
взаимодействия и взаимного перехода этих рефлексов,
фундаментальных нервных процессов — возбуждения и торможения,
закономерности целостной и локальной, анализаторной и
синтетической деятельности мозга и т. п. Далее, Павлов с
помощью метода условных рефлексов подверг
обстоятельному изучению проблему специализации и локализации
функций в коре больших полушарий мозга, проблему
физиологических основ типа и характера высшей нервной
деятельности, уделял много внимания проблеме сна, сновидения и
гипноза, экспериментальной патологии и терапии высшей
нервной деятельности, типологическим различиям реакций
при конфликтных ситуациях, вопросам взаимоотношений
коры и подкорковых образований и т. п. Все это является
крупнейшим вкладом в современную физиологию, медицину и
педагогику ц представляет исключительный интерес для
специалистов, работающих в этих областях. Факты и
теоретические положения Павлова по некоторым из этих вопросов
имеют важное значение также для научно обоснованной
антирелигиозной пропаганды, и целесообразность
использования их также и в этом плане не вызывает сомнения.
Остановимся на вопросе о роли коры и подкорковых
образований больших полушарий мозга в высшей нервной или
психической деятельности — одном из актуальнейших в
современной физиологии и медицине. Взглядам Павлова по
этому вопросу за последнее время усердно
противопоставляются другие точки зрения, явно идеалистические. Особую
остроту в наше время приобрела полемика между
сторонниками материалистического учения Павлова и
последователями довольно влиятельного течения в буржуазной
психологии, известного под названием фрейдизма 1.
Фрейдизм — психологическое и социологическое учение,
названное так по имени его основателя — австрийского врача-психиатра
Зигмунда Фрейда. Для фрейдизма характерно понимание психики человека как.
крайне сложного комплекса, многочисленные явления которого
рационально (разумно) необъяснимы. Это — мир инстинктов, биологических и
физиологических побуждений, влечений и импульсов, природа которых
неизвестна и непознаваема. Этот мир Фрейд назвал царством
бессознательного. Его основу составляют сексуальные инстинкты («либидо»)-,
обусловливающие большинство. психических действий человека. В
фрейдизме бессознательное характеризуется двумя связанными с инстинктами
понятиями- «сублимация» и «комплекс». Сублимация (дословно
«подавление») есть превращение подавленных сексуальных побуждений или
<*3

Подкорковые образования в высшей нервной
деятельности рассматривались Павловым не только как основные
органы, регулирующие формирование сложных безусловных
рефлексов или инстинктов, но и как своеобразные источники
энергии, поддерживающие дееспособность коры потоком
посылаемых к ней импульсов. В силу этого он постоянно
подчеркивал необходимость систематического изучения
деятельности больших полушарий в целом, т. е. исследования как
функции коры, так и функции подкорковых образований в
их неразрывной связи и взаимодействии. Однако ведущую,
главенствующую роль в этом взаимодействии у высших
организмов И. П. Павлов приписывал коре. Следует отметить,
что точка зрения о главенствующей роли коры полушарий
большого мозга с ее условнорефлекторной деятельностью в
работе всей центральной нервной системы имеет в своей
основе не только громадный фактический материал
лабораторий и клиник Павлова, но и обширный экспериментальный
и клинический материал многочисленных других наших и
зарубежных исследователей. В настоящее время можно с
уверенностью сказать, что подавляющее большинство
физиологов и клиницистов мира придерживается в основном именно
этой точки зрения.
Точные знания и материалистические представления о
работе головного мозга, ядром которых является учение
И. П.'Павлова, благодаря последним достижениям в
области нейрофизиологии поднялись на новую, более высокую
импульсов в другие, несексуальные виды деятельности, не имеющие
отношения к инстинкту. Таковы все сознательные области человеческой
деятельности: художественное творчество, социальные и политические
действия, наука, религия и др. Понятие «комплекс» обозначает
относительно устойчивый механизм, существующий у всех людей и объясняющий
все виды нарушения психики. Таков «комплекс Эдипа», означающий
сочетание любви и привязанности с неприязнью и враждебностью:
например, любовь и привязанность ребенка к матери и одновременно чувство
ревности к отцу (Эдип, как известно из мифологии, женился на своей
матери и убил своего отца). Исторические события Фрейд тоже пытался
подвергнуть психоанализу, т. е. объяснить их как результат все тех же
бессознательных влечений. В результате он пришел к выводу о
решающем влиянии мира бессознательного ма деятельность человека и
общества. Так возникло фрейдистское учение о «массовой психологии»,
согласно которому все действия человека суть проявления социального,
стадного инстинкта. На основе этого положения Фрейд и его
сторонники построили социальную философию «толпы» и «вождей», которые,
умело воздействуя на инстинкты, могут направлять в любое русло
энергию немыслящей, но действующей по слепому инстинкту и поэтому легко
поддающейся влиянию массы. Такой подход к проблемам социальной
жизни давал большой простор для самых реакционных идей. Фрейдизм
кладет в основу своего учения биологическое начало в человеке и
вместе с тем отрывает человеческую психику как от объективного мира, так
и от физиологических механизмов. Поэтому во фрейдизме сочетается
вульгарный материализм и субъективный идеализм.
24

ступень. Тем самым боевое материалистическое учение
Павлова становится еще более острым и грозным оружием
борьбы с реакционными течениями в науке, со всеми
проявлениями идеализма, в том числе -с религиозными суевериями
и предрассудками.
ОТНОШЕНИЕ ПАВЛОВА К РЕЛИГИИ
Можно услышать различные версии об отношении самого
И. П. Павлова к религии и церйви. Церковные круги глубоко
заинтересованы в лтом, чтобы представить Павлова человеком
верующим. Богословы и церковники постоянно подчеркивают
мнимую религиозность И. П. Павлова, стараясь
использовать это свое утверждение в качестве доказательства
совместимости религии с наукой, да еще с такой ее областью, как
учение о физиологии высшей нервной деятельности человека,
т. е. областью, как бы рассматривающей в разрезе механизм
действия души. Все эти потуги церковников беспочвенны и
являются сплошной фальсификацией.
В действительности И. П. Павлов на протяжении всей
своей долгой научно-творческой жизни вел страстную и
непримиримую борьбу за материалистическое миропонимание
в сложнейших вопросах естествознания, в особенности в
познании функций мозга — органа психической деятельности.
Причем в последний период своей жизни, в преклонном
возрасте, великий мыслитель вел эту борьбу даже с большей
горячностью и более воинственно, чем прежде. Об этом
свидетельствуют его великолепные научно-полемические статьи
и выступления против К. С. Лешли, Гэтри, Пьера Жане,
Ч. С. Шеррингтона, С. Келлера, Ц. Спир.мана, А. Бергсона
и некоторых других зарубежных ученых за их
дуалистические и адеалические взгляды -на коренные вопросы
деятельности мозга.
Органической составной частью боевого материализма
Павлова был его атеизм. Одному ,из авторов данного
издания (Э._ А. Асратя.ну) посчастливилось в течение многих лет
быть непосредственным учеником и сотрудником великого
ученого -и регулярно общаться с ним. Приведенные ниже
некоторые факты, .касающиеся мировоззренческих позиций
Павлова, взяты из его личных воспоминаний1.
Как-то раз зимой 1932 г. в кругу сотрудников Иван
Петрович прямо заявил, что он не верит в бога. Он говорил
-примерно следующее:
1 См, Э. А. А с р а т я н. И. П. Павлов. Жизнь и научное творчество.
М.— Л., Изд-во АН СССР, 1949.
25

— Когда я был молодым, меня мучил волрое—
существует ли бог? Долго думал на эту тему и пришел к выводу*
что бога не существует. Я рассуждал таким образом:
допустим, бог есть и он является творцом Вселенной. А кто же
тогда является творцом бога?
Далее, неоднократно я слышал из уст Павлова
высказывания в том духе, что естествоиспытатель не может не быть
атеистом, что естествознание и религия несовместимы. Он
считал, что общее, и в особенности естественнонаучное, про-»
свещение народа должно вытеснить религию, и отзывался
отрицательно о грубых приемах антирелигиозной
пропаганды, задевающих человеческое достоинство /верующих. Свой
взгляды на этот вопрос он выразил однажды примерно так.
На свете еще очень много темных, необразованных людей,
которые весьма плохо разбираются в явлениях природы гё
общественной жизни и лишены такой мощной .моральной
опоры, как просвещение, образование. Моральной опорой
для их жизни в известной мере является религия, вера в
бога. Хочешь отнять у них эту опору, так замени ее Другой
опорой — просвещением.
Для характеристики отношения Павлова к религии весь*
ма важное значение имеет также следующее обстоятельство.
За несколько месяцев до смерти Иван Петрович Павлов в
кругу сотрудников рассказывал о том, что он получил
письменную просьбу какой-то прогрессивной группы английских
естествоиспытателей дать согласие на звание почетного
члена организованного ими общества «рационалистов», которое
в числе других целей ставило перед собой задачу борьбы
против религии. Иван Петрович рассказывал, что он ответил
согласием при условии, если борьба с религией будет вестись
распространением просвещения.
Все эти высказывания Павлова совершенно ясн-б
свидетельствуют о том, что он еще с юношеских лет стал атеистом
и оставался им до конца своих дней.
За последние годы стали известны некоторые документы,
полностью подтверждающие правильность воспроизведенных
выше высказываний Павлова и дополняющих их новыми
данными. Не говоря уже об опубликованных воспоминаниях
известного художника М. В. Нестерова, писавшего
знаменитый портрет Павлова, о ставших известными
воспоминаниях М. К. Петровой и Ф. П. Майорова, в течение многих
лет работавших с Павловым, и других хорошо его знающих
лиц, отметим, что за эти годы в архиве Павлова обнаружены
копия его письма к генеральному секретарю Ассоциации-ра«
цисналистав-журналистов в Англии Эрнесту Тортю от 14 ок-:
тября 1935 г., копия письма Павлова, написанного 25 июня
1928 г. священнику Е. М. Кондратьеву, а в архиве Максима
26

Горького найдена запись беседы, 'состоявшейся между ним и
Павловым в 1931 г. Эти документы представляют
исключительный интерес во многих отношениях, в том числе и с
точки зрения интересующего нас вопроса *.
Весьма показателен в этом отношении последний
документ. В ходе продолжительной беседы .на разные темы
Горький говорит:
«Простите, Ива'н Петрович, я не знаю точно ваших
взглядов на религию... О ваших взглядах говорят самые
противоречивые вещи». Павлов отвечает: «Что же, все ясно и
просто. Тут и мудрить-то нечего. Правда, с этим вопросом меня
допекают. Обращаются граждане, обращаются священники,
•пишут из-за границы. Думаю, многие на меня надеются. Не
огорчу ли я их. Но, скажу все по совести. Конечно, веру,
которую я имел в детстве, я потерял. Как это случилось?
Трудно объяснить. Я увлекся Фохтом, Молешоттом, потом
увлекся естественными науками, так всю жизнь и
проработал на этом поприще, имел дело с материей, да и времени-
то подумать не было... Так вот, думаю, вопрос лишь в
словах, а по существу это слово — «бог» —-ничего не дает. Это
лишь словесное выражение нашего незнания, а ведь
опереться можно только на знание, а бог — лишь слово.
Конечно, вера существует для слабых, притесненных. Это —
простой, чисто человеческий инстинкт. Вера существует для
того, чтобы дать возможность жить слабым, для которых она
необходимая опора...
Горький. Я Вас понимаю, Иван Петрович! Вы не
верите, но уважаете веру чужих.
Павлов. Во-во! Это — вы ловко. Уважение, вот где
собака зарыта. А вера — это тоже есть нечто подлежащее
изучению. Ведь она тоже в конечном счете развивается из
работы мозга».
В остальных двух документах содержатся те же мысли
Павлова о религии, о том, что религия возникает из
невежества человека как первичная адаптация к сложной
окружающей действительности и постепенно заменяется все
возрастающим положительным знанием, представляющим самую
высшую и неограниченную адаптацию человека к
действительности благодаря деятельности его интеллекта; о
необходимости проявления терпимого отношения к религиозным
чувствам верующих и т. п.
Но они же содержат прямое утверждение Павлова о том,
что сам он — атеист. «Правда, я сам неверующий»,— пишет
он в письме к Кондратьеву.
1 Копии всех этих документов представлены мне из архива Музея
им, И. П. Павлова ИЭМ Академии медицинских наук СССР.
27

За эти годы были опубликованы также стенограммы про^
веденных Павловым клинических научных собраний под
названием «Павловские клинические среды» в трех тома*
(1954—1957 гг.), содержащие (весьма ценный материал по
всем этим вопросам, в частности по вопросу о
происхождении религии. На одной из «сред», например, он говорил по
этому поводу следующее: «Когда человек впервые
превзошел животное 1И когда у него явилось сознание самого себя,
то ведь его положение было до последней степени жалкое:
ведь он окружающей среды не знал, явления природы его
пугали, и он спасал себя тем, что выработал себе рели-
гаю...» \
При анализе причин возникновения тех или иных
нервных и психических заболеваний Павлов нередко высказывает
упомянутую выше мысль о том, что религия — удел слабых.
«Есть слабые люди,— говорил он,— для которых религия
имеет силу. Сильные — да, сильные могут сделаться
чистыми рационалистами, опираться только на знания, а
слабому едва ли это подойдет»2.
Можно, конечно, не соглашаться с теми или иными
высказываниями Павлова о религиии. В частности, необходимо
отметить, что, подчеркивая гносеологические корни и
личностные факторы распространения религиозности, ученый
недооценивал социальной классовой природы этого
мировоззрения, недостаточно четко говорил об активном вреде,
наносимом религией развитию науки и тому же просвещению.
Но в свете приведенных выше его высказываний атеизм
самого Павлова выступает с полной очевидностью и исключает
всякое сомнение.
Что же касается соблюдения Павловым религиозных
праздников, о чем знали все его сотрудники, и того, что
Павлов временами ходил в церковь, то они могут быть
удовлетворительно объяснены проявлением уважения к
религиозной супруге Серафиме Васильевне Павловой, а также
могущественной силой долголетней традиции.
1 «Павловские клинические среды», т. 3. М.--Л., Изд-во АН СССР.
1957, стр 360.
2 Там же.

А. М. РЯБИНОВСКАЯ,
кандидат биологических наук
«ПОТУСТОРОННИЙ» МИР
психики
В СВЕТЕ УЧЕНИЯ
И. П. ПАВЛОВА
ф
29

РЯБИНОВСКАЯ АЛЕКСАНДРА МАТВЕЕВНА родилась в 1902 г.
В 1929 г. окончила 1-й МГУ, а в 1933—аспирантуру по
кафедре физиологии животных и человека. С 1932 г. работала
ассистентом, а с 1943 по 1953 г. доцентом МГУ и
пединститута. С 1951 по 1957 г.— старший научный сотрудник
Института высшей нервной деятельности АН СССР. А. М. Рябинов-
екая — кандидат биологических наук. За время научной и
педагогической работы ею опубликованы 22 работы.

Первобытный человек, испытывая на себе действие
могущественных и непонятных сил природы, создавал свое
бессилие перед ними. Не зная истинных причин явлений
природы, он приписывал все действию таинственных,
сверхъестественных существ, наделенных властью над людьми.
Окружающий мир как бы раздваивался: наряду с реально
существующими предметами и явлениями в представлении
первобытных людей существовал «потусторонний» мир, мир
невидимых духов. Так появилось фантастическое, превратное
представление об окружающем мире, преклонение перед
таинственными силами природы, их обожествление.
Важным моментом в развитии религии было
возникновение веры в существование души и в ее загробную* жизнь.
Первобытный человек не мог постичь естественные причины
таких явлений, как сновидения и смерть. Попытка объяснить
эти явления привела к вере в существование души, которая
после смерти якобы продолжает свое существование, иногда
возвращаясь к живым во сне. В первоначальных
представлениях людей душа была материализована, ее загробную
жизнь считали сходной с земной. Поэтому в гроб умершего
клали запас пищи, утварь и его личные вещи.
Представления о мире духов составляют одну из основ религиозного
мировоззрения, поэтому в священных книгах всех религий
эписаны случаи «вызывания духов», «изгнания злых духов»
•и т. д.
Общение живых людей с душами умерших признает и
спиритизм (латинское «епиритуе» означает дух). Души
умерших (духи), по утверждению спиритов, могут при участии
так называемых медиумов (посредников) общаться с
живыми людьми. Критику подобного общения с духами,
основанного на самообмане или на умышленном обмане, дал Ф.
Энгельс в «Диалектике природы».
Идейно близка к религиозным представлениям о душе и
тесно с ними связана идеалистическая психология. До сере-
31

дины XIX в. она открыто ставила своей целью истолкование
психических цроцессов как проявлений души.
Материалистическая наука доказала, что в психических,
явлениях нет ничего сверхъестественного. Органом
мышления является мозг, от его состояния и зависит психическая
деятельность человека.
Как установил в опытах И. П. Павлов, при нарушении
нормального функционирования нервной системы в
результате болезни, отравления, действия наркоза, опьянения на*
рушается и психика человека, его поведение. Со смертью же
тела прекращается и психическая (душевная) деятельность.
С помощью метода условных рефлексов И. П. Павлов не
только вскрыл физиологические механизмы в работе
центральной нервной системы, но и дал материалистическое
объяснение таких загадочных до того явлений в жизни
человека, ка<к сон, сновидения, «вещие сны», явления гипноза,
летаргии, истерии и т. п. Эти проявления нормальной и
патологической деятельности головного мозга человека религия
^Досматривает как независимые от тела и использует для
доказательства бытия бога и проявлений его «неизреченной
мудрости».
Согласно учению И. П. Павлова сон — это такое
состояние центральной нервной системы, когда процесс
торможения охватывает кору головного мозга и его нижележащие
отделы. Физиологической основой сновидений является
неодновременное и неравномерное торможение разных отделов
коры мозга. Раньше и глубже охватываются торможением
клетки, деятельность которых связана с сознанием и
функцией речи. Другие группы нервных клеток во время
неглубокого сна при отсутствии в них торможения приходят в
состояние возбуждения в результате раз-личных воздействий на
органы чувств: шум, яркое освещение, сильные запахи,
механическое и термическое раздражение кожи и т. д. Так же
действуют и сигналы от внутренних органов —сердца,
легких, кишечника. Эти сигналы могут возникнуть при
неудобном положении тела во время сна, при повышении давления
в желудке или кишках, а также при возникновении
болезненного процесса в этих органах (язвы, опухоли, спазмы
мышцы сердца).
Причиной сновидений может быть и перевозбуждение
центральной нервной системы в результате бурного спора,
просмотра кинофильма или спектакля, прочтения книги и т. д.
При глубоком сне эти следы возбуждения заторможены; но
при ослаблении то'рможения возбужденные очаги
становятся причиной сновидений, связанных по содержанию с
вызвавшим их воздействием. Неестественность и
фантастичность событий в сновидениях обусловлены хаотическим рас-
оо

тормаживание-м и возбуждением отдельных групп нервных
Клеток в разнообразных сочетаниях и последовательности, а
также тем., что клетки коры, мозга, осуществляющие высшие
формы психической деятельности, заторможены глубже
других.
Сны видят все, только многие их забывают. Если
человека разбудить во время сновидения, он помнит только что
виденный сон. По наблюдениям американского психолога
Клейтмана, узнать о времени сновидения можно по быстрым
движениям глазных яблок и по записям биотоков мозга,
активность которого повышается во время сновидений до
уровня бодрствования.
Учение И. П. Павлова объясняет многие «таинственные»
стороны наших сновидений и помогает отвергнуть
мистические представления о них. Отец русской физиологии И. М.
Сеченов отмечал, что сновидения — «небывалая комбинация
бывалых впечатлений». И действительно, в сновидениях нет
ничего, что никогда не было пережито. И. П. Павлов развил
дальше эту материалистическую мысль Сеченова. Каков
нервный механизм сновидений? Если во время
бодрствования возбужденные и заторможенные пункты коры головного
мозга разграничены, то с наступлением сна, т. е. общего
разлитого торможения, эти грани «быстро, но временно
стираются»1. В результате этого следы прежних раздражений
связываются самым неожиданным образом, в разнообразные
комбинации, располагающиеся в определенной
последовательности.
Мысль ученого о том, что в сновидениях
'воспроизводятся следы нервных процессов, несомненна. В некоторых
случаях людиг ослепшие в детстве, видят себя во сне зрячими,
а после ампутации руки или ноги особенно ярко чувствуют
их наличие. У лиц, слепых от рождения, зрительные образы
в сновидениях отсутствуют. Содержание их сноб основано
на слуховых, обонятельных,, тактильных (осязательных)
образах.-Слепорожденные узнают во сне людей по голосу,
зверей и птиц/.цо «х крикам, деревья и цветы по запаху итг д*
При утрате зрения в детстве зрительные образы (если они
успели возникнуть) с годами постепенно угасают, блекнут,
становятся расплывчатыми. В случае более поздней слепоты
зрительные образы в сновидениях оказываются более
устойчивыми.
Дети обычно видят во сне пережитое накануне. Поэтому
их сны более похожи на действительность, чем у взрослых,
1 И. П. Павлов. Полное собрание сочинений, т. 3, кн. 1. М.-Л.,
Изд-во АН СССР, 1951, стр. 366.
33

в сновидениях которых объединяются элементы жизненного
опыта разной давности.
Иногда спящему человеку может присниться то, что, ка-<
залось бы, никак не связано с предыдущим жизненным
опытом, то, чего о>н никогда не видел в жизни. Это происходит
в результате того, что мы не можем зафиксировать в своем
сознании вое виденное, все воздействия внешнего мира.
Некоторые из них, действуя на заторможенный участок коры
мозга, остаются за порогом сознания. А ©о время
'неглубокого сна подкорковые раздражения становятся надпорото-
выми, слабый раздражитель может действовать как сильный,*
и след от иего вызывает яркий образ.
Объясняется это тем, что при переходе от бодрствования
ко сну изменяется возбудимость нервных клеток головного
Мозга, их чувствительность к внешним воздействиям. Эти
изменения проходят несколько фаз или стадий. Сначала
возбудимость повышается. Поэтому слабые раздражения
воспринимаются как сильные. Это — уравнительная фаза
возбудимости. При дальнейшем повышении возбудимости
слабое раздражение вызывает по-прежнему сильную реакцию,
а сильное теперь становится чрезмерным и вызывает
запредельное торможение. В результате этого величина реакции
на слабый и сильный раздражители извращается. Эта фаза
возбудимости, названная парадоксальной, в свою очередь,
сменяется ультрапарадоксальной, во время которой
извращается уже не величина реакции на слабый и сильный
раздражители, а самый характер реакции: данный
раздражитель вместо обычной реакции вызывает прямо
противоположное действие. В результате этого в сновидениях иногда
господствующими становятся те чувства, мысли и поступки,
которые тормозятся воспитанием.
При быстром засыпании и пробуждении эти переходные
фазы очень кратковременны, они быстро сменяются
торможением, наступает глубокий сон без сновидений.
Раздражения, недостаточно сильные, чтобы разбудить человека,
снижают глубину сна и могут вызвать сновидения. Так, если во
время сна сползет одеяло и охладятся ноги, может
возникнуть сновидение, связанное с хождением босиком по снегу,
с попаданием в прорубь и т. д. Кашель соседа может
показаться спящему рычанием дикого зверя.
Большая образность сновидений, их яркость и
эмоциональная окраска объясняются тем, что при засыпании
ослабляется и почти исчезает мыслительная деятельность.
Сновидения возникают за счет активности тех отделов коры
головного мозга, которые связаны с нашими органами чувств
(органы зрения, слуха, обоняния, вкуса, кожной
чувствительности). Чаще всего возникают сновидения с участием зри-
34

тельных образов. При углублении сонного торможения
хаотическая деятельность центральной нервной системы
прекращается, наступает глубокий сон без сновидений. Во время
пробуждения могут вновь возникнуть сновидения со
зрительными и другими образами; затем, перед полным
пробуждением, возникают мысли и речь.
Связь сновидений с переходным состоянием между
бодрствованием и глубоким сном подтверждается наблюдениями
Ф. П. Майорова «ад взрослыми испытуемыми, которым в
состоянии гипноза -внушали, что они находятся в том или ином
детском возрасте. Некоторые из них после пробуждения
говорили, что им приснилось, будто они цети.
Советские ученые Г. В. Гершуни, Ф. П. Майоров,
Э. Ш. Айрапетянц в своих исследованиях вскрыли и
объяснили многие «таинственные» стороны наших сновидений.
Иногда -нам кажется, что в сновидениях проявляется нечто
новое, чего не было з -нашем прежнем опыте. Это приводило
к мистическим представлениям о сновидениях.
Действительной же причиной подобных сновидений является то, что у
человека можно образовать условный рефлекс на подпоро-
говые раздражения, которые .нами не ощущаются и не
осознаются. Таковы, например, условные рефлексы с
внутренних органов, импульсы от которых лежат ниже порога
ощущения и потому не осознаются нами. Но условные рефлексы
на эти раздражения образуются и могут выявиться в
сновидениях, когда во время парадоксальной фазы возбудимости
подпо-роговые раздражения становятся надпороговыми.
Сонное торможение, распространяясь в коре головного
мозга и в подкорковых его отделах неравномерно, ведет к
разнообразным комбинациям во взаимодействии
возбужденных участков мозга. В результате этого в сновидениях
явления действительности могут быть сгруппированы самым
невероятным образом, а прошлые события и переживания
представляются иногда даже ярче, чем были в жизни.
В коре мозга, включающей около 14 миллиардов нервных
клеток, при сновидениях может воспроизводиться огромное
количество комбинаций возбужденных нервных клеток,
причем их растормаживание происходит либо дробно, либо в
виде целых функциональных систем.
У стариков, согласно закону Рибо об обратном развитии
памяти, события, связанные с впечатлениями детства и
молодости, оставляют более глубокий след, чем недавние
события. Поэтому более поздние нервные следы, как менее
прочные, при распространении торможения по коре мозга легче
затормаживаются. Здесь сказывается и привычка стариков
{предаваться воспоминаниям молодости.
В ряде случаев раздражения, вызывающие сновидения,
35

не оказывают существенного влияния на их содержание. Это
наблюдается, например, когда в центральной нервной
системе имеется очаг концентрированного стойкого возбуждения
(доминанты) с зоной торможения вокруг иего (по закону
отрицательной индукции).
Содержание сновидений при наличии доминанты теоно
связано с ее характером. Так, при голодании сильно
повышается возбудимость пищевого центра, и в сновидениях воз«
никают образы пищи, настолько сильные, что при
пробуждении рот оказывается переполненным слюной. При
недостатке в организме воды в центральной нервной системе
возникает доминанта жажды, а это может вызвать сон о том,
как человек ее утоляет. После пережитого страха может
присниться, например, что человека преследуют дикие звери.
Учащиеся перед экзаменами или после них видят
«экзаменационные» сны. После прослушанного накануне концерта
звон будильника может показаться спящему музыкой. У
людей умственного труда дневная работа иногда продолжается
и во сне. Бывает, что во сне производятся сложные
математические вычисления и совершаются открытия; поэты могут
во сне сочинять стихи и т. д.
Мистики и приверженцы религии расценивают эти
случаи как проявление божественного наития, озарения свыше.
А с точки зрения учения о высшей нервной деятельности
подобные явления — результат устранения посторонних
раздражителей, которые мешали во время бодрствования
сосредоточиться на решении соответствующей умственной задачи.
Все это доказывает, что на содержание сновидений
влияют условия деятельности центральной нервной системы и
что они вовсе не являются результатом воздействия каких-
то сверхъестественных сил, а имеют материальную основу.
Динамика процессов возбуждения и торможения в
центральной нервной системе подчинена законам иррадиации и
концентрации этих процессов и их взаимной индукции. При
нормальном состоянии коры головного мозга слабые
процессы возбуждения или торможения легко
распространяются (иррадируют) из места своего возникновения в соседние
области коры мозга. При более сильном возбуждении или
торможении вокруг очага их возникновения развивается
противоположное состояние торможения или возбуждения,
которое препятствует распространению процесса по коре мозга.
Это явление И. П. Павлов назвал индукцией,
положительной при развитии возбуждения вокруг очага торможения и
отрицательной в случае торможения, вызванного
(индуцированного) очагом возбуждения.
Явление индукции наблюдается не только вокруг очага
возбуждения или торможения, но и в самом очаге; по пре-
36

кращении в нем (Возбуждения процесс сменяется
противоположным состоянием торможения, и наоборот.
Сновидения как отголоски предыдущей деятельности
центральной нервной системы и ее теперешнего состояния
иногда выявляют 'начавшееся заболевание, т. е. могут иметь
диагностическое значение. По данным П. К. Анохина, в
клинике был случай, когда больной, не подозревающий об
опухоли горла, видел сон, связанный с ощущениями боли в этой
области. Ученый Гален во II в. н. э. описал случай, когда
человеку за 'несколько дней до паралича ноги приснилось,
что она стала каменной. У девушки, которую частые
кошмарные сновидения побудили обратиться -к врачу, оказалось
ревматическое поражение сердца.
Нервный механизм этих «вещих снов» — предвестников
болезни — таков: при развитии сна устраняются тормозящие
влияния иа раздражения от заболевшего органа со стороны
других сильных раздражений. При этих условиях импульсы
от больного органа могут растормаживать кору мозга.
Кроме того, действие этих слабых импульсов усиливается
благодаря парадоксальной фазе возбудимости, которая возникает
при засыпании и пробуждении и приравнивает слабые
раздражения к сильным. При таких условиях и возникают
сновидения, как бы 1силнализирующие о еще скрытом
заболевании внутренних органов.
В сновидениях могут также отражаться еще не
осуществленные стремления и желания человека. Эти «вещие сны»
как бы предсказывают будущее. На самом же деле они лишь
указывают на мысли и представления о неосуществленных
желаниях, которые во сне оказываются сбывшимися. При
определеннных условиях желание может осуществиться.
Тогда суеверный человек начинает верить в «вещие сны», хйтя
осуществляются далеко не все приснившиеся ему мечтания.
Совсем иначе и в корне неверно объясняет причину
возникновения сновидений основоположник теории
психоанализа Зигмунд Фрейд. По его утверждению, сновидения
представляют собой скрытое осуществление подавленного
желания, а потому толкование сновидений является смотровым
оюном, через которое можно проникнуть внутрь
психического аппарата. А образы действительности, вызванные
впечатлениями от внешних и внутренних воздействий, согласно
Фрейду,— лишь способ реализации сновидений. В этом
вопросе Фрейд так же далек от научного объяснения
сновидений, как и те, кому присущи были наивные представления о
то'М, что во время она душа подоидает тело человека и
странствует по земле.
Иногда при общем истощении организма, при сильном
малокровии, а также после глубоких нервных потрясений
37

или при таком заболевании нервной системы, как истерия;
у человека может 'наступить похожее на сон состояние —
летаргия. При глубокой летаргии дыхание и пульс неощутимы,
мышцы 'расслаблены, «кожа холодная и бледная. Однако
сознание при летаргии сохраняется: больной 'воспринимает и
помнит все, что происходит вокруг, но из-за слабости не
может ни на что реагировать. Признаки жизни, в частности
работу сердца, при летаргии можно обнаружить с помощью
стетоскопа или микрофона.
Летаргический сон обычно возникает внезапно,
продолжается от нескольких часов до нескольких лет и так же
внезапно проходит. Неосведомленные люди рассматривали ле^
таргию как смерть, а выход из этого состояния считали
чудом, воскресением из мертвых.
Та'иим образом, созданная И. П. Павловым теория сна и
открытые им механизмы сновидений разоблачают
библейский миф о воскрешении мертвых и разъясняют
действительную причину этого «чуда».
И. П. Павлов дал этому «загадочному» явлению научное
объяснение. Летаргический сон наступает в результате
распространения по коре больших полушарий и прилегающим к
ней участкам головного мозга процесса глубокого
торможения. Дело в том, что нервная система в своей деятельности
подчиняется так называемому закону силы: величина
реакции на раздражение зависит от его силы. Однако для
любого раздражителя существует предел силы, за которым
реакция на него не возрастает, а, наоборот, падает или
совсем исчезает: возбуждение в центральной нервной системе
сменяется торможением. Этот вид торможения И. П.
Павлов назвал запредельным.
Неблагоприятные условия могут привести к ослаблению
нервной: системы и даже к нарушениям ее нормальной
деятельности, неврозам. Такие нарушения пормалъного
состояния нервной системы И. П. Павлов получал у собак в
результате перенапряжения процессов возбуждения и
торможения, а та,кже при предъявлении непосильных требований к
подвижности этих процессов, т. е. к смене одного из них
другим. При таких пнарушениях высшей нервной деятельности
животные становятся очень возбудимыми или, наоборот,
вялыми; у них исчезают ранее выработанные условные
рефлексы и новые рефлексы не вырабатываются. У животных
понижается аппетит, нарушается обмен веществ, т. е.
заболевание, начавшееся с нервной системы, захватывает весь
организм.
Правильность представлений И. П. Павлова о причинах
и механизме подобных нарушений подтвердилась тем, что
он не только вызывал неврозы у животных, но и устранял
38

(лечил) их посредством отдыха и применения лекарственных
р^ществ (бром, кофеин и др.). И. П. Павлов показал, что
неврозы легче всего можно вызвать у животных со слабой
иди неуравновешенной нервной системой.
У людей неврозы возникают чаще всего при слабой
нервной системе, в результате ее переутомления, а также при
сильной психической травме. Развитию невроза
способствуют общее заболевание, 'недостаточное питание, утомительная
работа без отдыха и т. д.
Одним из видов невроза у людей является истерия. При
этом заболевании повышена чувствительность к внешним
раздражениям, настроение у больных неустойчиво,
изменчиво; они чрезмерно подвержены внушению и
самовнушению. В средние века истерию объясняли одержимостью, или
«бесноватостью», т. е. вселением в больного злого духа> беса,
дьявола.
Лишь в XIX в. истерию стали рассматривать как
заболевание мозга. Но и тогда представления о ее сущности были
идеалистическими. Явления истерии объясняли или
неизученным механизмом подсознания, или же регрессом
поведения человека до уровня оборонительных реакций животных.
Подлинно научное, материалистическое объяснение
явления истерии дал И. П. Павлов. У больных истерией
ослаблен процесс возбуждения в коре головного мозга. Поэтому
кора мозга обычно слегка заторможена и человек находится
как бы в состоянии хронического гипноза. По этой причине
больные истерией очень подвержены внушению и
самовнушению. Результатом самовнушения может быть как их мнимая
болезнь, так и исцеление от нее.
Действие внушения и самовнушения основано на том, что
слова, речь являются очень сильным раздражителем для
центральной нервной системы. Они влияют на нашу психику, а
тем самым и на состояние всего организма. И. П. Павлов
писал: «Слово для человека есть такой же реальный
условный раздражитель, как и все остальные общие у него с
животными, но вместе с тем и такой многообъемлющий, как
никакие другие, не идущий в этом отношении ни в какое
количественное и качественное сравнение с условными
раздражителями животных. Слово, благодаря всей
предшествующей жизни взрослого человека, связано со всеми внешними
и внутренними раздражениями, приходящими в большие
полушария, все их сигнализирует, все их заменяет и потому
может вызвать все те действия, реакции организма, которые
обусловливают те раздражения» *.
Слова, влияя на мысли и чувства человека, могут воз-
И. П. Павлов. Полное собрание сочинений, т. 4, стр. 428—429.
39

действовать на его психику. В момент такого воздействия—
внушения — исчезает строгая критическая оценка
внушаемого в результате того, что три сильном воздействии слов
в коре голодного мозга возникает очаг (возбуждения. А
вокруг него по закону отрицательной индукции развивается
процесс торможения, особенно в том случае, когда нервная
система ослаблена. Благодаря этому возбужденный очаг
мозга оказывается изолированным от других его участков,
лишен тех связей с ними, которые необходимы для разумного
контроля над внушаемыми мыслями.
С помощью внушения можно поднять настроение
человека, сделать его веселым, жизнерадостным, или, наоборот,
вызвать у него чувство страха, тревоги. Человек и сам
может внушить себе то ил>и иное состояние: большой силы,
мощи или же состояние слабости, беспомощности, болезни.
Одним из проявлении внушения и самовнушения были
наблюдаемые издавна у христиан так называемые стигматы
христовы. Это — покраснение кожи и даже появление язв на
ловерхноети кожи в тех местах, где, по церковному мифу, у
распятого Христа были раны от тернового венца и гвоздей.
Зги явления у «религиозных фанатиков очень сходны с
явлениями, наблюдающимися при истерии.
Больные истерией очень чувствительны к действию слова,
а также к собственным мыслям и переживаниям. Даже
незначительные неприятные ощущения в каком-ли&о органе
могут навести их на мысль о серьезном заболевании:
например, при слабости ног больной внушает себе, что они у него
парализованы. При таком самовнушении нарушается
управление этого органа со стороны центральной нервной системы,
А это может действительно привести к развитию паралича.
Так могут возникнуть истерическая функциональная
глухота, слепота, нарушения работы внутренних органов. Во
всех этих случаях сами органы слуха, зрения, речи,
движения и т. д. не повреждены, а нарушены лишь процессы в
высших отделах головного мозга, управляющие их
деятельностью 1.
Огромная роль внушения и самовнушения в
формировании болезненных проявлений истерии ярко выступает в
форме демономании и кликушества. Причиной массовых
заболеваний демономанией в эпоху средневековья была вера
всех слоев населения в сверхъестественные силы, страх
перед кознями дьявола и его помощников — «нечистых духов»,
которых могли «напустить» на неугодного им человека кол-,
дуны и колдуньи, имеющие связь с «нечистой силой».
1 См. подробно об этом: В. Е. Р о ж н о в, М. А. Р о ж нова. Правда'
о «чудесных» исцелениях, ,М., «Медицина», 1968.
40

С демонома-Н'Ией сходно кликушество, встречавшееся
нередко среди крестьянок царской России. Приступы этих
заболеваний чаще всего возникали во время богослужений.
Эмоциональное воздействие церковных песнопений и всей
обстановки богослужения вызывало у истерических женщин
состояние экстаза, проявлявшегося в громких рыданиях с
выкриками невнятных слов и нечленораздельных звуков,
сопровождающихся обычно корчами и судорогами тела.
Таким приступам истерии .способствовал и душный, воздух в
церкзн от обилия людей и горящих свечей. А так как
лицам, склонньш к истерии, свойственно подражание, то одной
кликуше начинали вторить и другие.
Словесным воздействием объясняется и внушаемое
«видение» и «слышание» духов при обряде «общения» шамана
с ними (камлание) у -народов Севера (иногда используют
искусство чревовещания).
При истерии на почве самовнушения воображаемые
ощущения могут вызвать внезапные расстройства зрения, слуха,
речи, параличи рук и ног. Такие внезапные заболевания
церковники считали «божьей карой» за грехи людей, а
исчезновение их преподносили как «чудесные исцеления».
Религиозный экстаз И. П. Павлов рассматривает как
своеобразный случай истерического самовнушения, в силу
которого христианские мученики не только терпеливо
переносили пытки, но и с радостью шли на смерть во имя идеи
вечной жизни в раю. Переносить пытки фанатикам помогала
потеря чувствительности к болевым раздражениям, а отнюдь
не святость мучеников за веру христову. Изуверское
стремление претерпеть мучения во имя бога действовало на
нервную систему фанатиков подобно наркозу при хирургических
операциях. По мнению И. П. Павлова, здесь «сила внушения
и самовнушения такова, что даже уничтожение организма
может происходить без малейшей физиологической борьбы
со стороны организма» 1.
Сила внушения возрастает во время гипноза. Гипноз был
известен еще в древней Индии и Египте- Странствующие
индийские факиры демонстрировали в Европе мистические
приемы, вызывающие гипнотическое состояние с потерей
чувствительности к уколам, ожогам, порезам и т. д.
Научное объяснение этого состояния, подобного сну, дал
И. П. Павлов. Во время гипноза в коре головного мозга
остаются бодрствующие участки, через «которые
осуществляется связь гипнотизируемого с гипнотизером (раппорт).
Вел остальная кора мозга при гипнозе заторможена, а по-
1 И. П. Павлов. Полное собрание сочинений, т. 3, кн. 2, стр.. 212.
41

тому человек не может воспринимать слова гипнотизера
критически и беспрекословно выполняет его указания. Так как
«о время гипноза сила внушения возрастает, его применяют
для лечения заболеваний, при которых нарушена функция
центральной нервной системы.
Легко поддаются гипнозу больные истерией. В состоянии
глубокого гипноза, человеку можно внушить, что его
обожгли, тогда, когда прикоснулись холодной монетой или
гвоздем; он может ощутить ушиб от легкого прикосновения
свернутой в трубку бумаги. В первом случае в месте
прикосновения раздражителем появлялся ожог, а во втором — синяк.
У загипнотизированного человека лжток влажной бумаги
может вызвать при соответствующем внушении такое же
покраснение кожи, как и горчичник.
Эти реакции объясняются тем, что при раздражении кожи
в коре головного мозга возникает очаг сильного
возбуждения, а вокруг него, на основе отрицательной индукции,
образуется зона торможения; она препятствует распространению
возбуждения по коре и делает его очаг более стойким и
сильным.
Эти данные науки опровергли миф о чудесном
происхождении подобных «странных» явлений. Они могут иметь
место под влиянием испуга* религиозного экстаза и т. д.
Изменения в нормальном состоянии нервной системы влекут за
собой нарушения процессов обмена веществ, а это может
вызвать покраснение или отек кожи и другие отклонения
от нормального состояния организма.
С помощью гипноза иногда вызывают так называемый
феномен перевоплощения. Испытуемому, находящемуся в
состоянии глубокого гипноза, внушают, например, что он —
человек иного пола или возраста, и он ведет себя
соответственно этому внушению. Мистики пытаются связать это
явление с переселением душ, колдовством и вмешательством
«нечистой силы». В действительности же более глубокий
гипноз способствует концентрации возбуждения, вызывая
сильную отрицательную индукцию, а это ведет к высокой
творческой активности мозга.
Таким образом, явления перевоплощения и «исцеления»
от недугов, связанные с внушением и самовнушением,
основаны на материальных физиологических процессах в коре
головного мозга. Человек может управлять этими
процессами — вызывать их или прекращать.
Подобно самовнушению действует на психику человека
сбывшееся предчувствие какого-либо несчастья, неудачи.
Предчувствие, т. е. тревожное ожидание предполагаемого
события, возникает на основе слабых, почти неосознаваемых
ощущений. При первом действии таких слабых раздражений
42

они вызывают лишь ориентировочную реакцию в виде
общего беспокойства. Но повторение подобных воздействий
способствует тому, что человек думает уже в определенном
исправлении. Возникшие таким путем предчувствия не
всегда сбываются. Несбывшиеся предчувствия обычно легко и
быстро забываются. Но если предчувствие подтверждается,
у впечатлительных людей возникает представление о нем как
о роковом явлении, имеющем таинственное происхождение.
Если человек непрестанно думает о возможной неудаче и
если он еще и мнителен, то ему может присниться «вещий
сон», а это еще больше усиливает самовнушение. Люди
суеверные убеждены, что любое слово или действие может
влиять :на события их жизни. А отсюда — слепая вера в роковой
исход предчувствий, без анализа их возможных причин и без
попытки повлиять на ход событий.
Родственны предчувствиям и гипотезы, которые могут
иногда возникнуть в процессе мышления, якобы вне прямой
связи с предшествующим ходом мысли. Такую способность
сознания угадывать истину как бы внезапно, инстинктивно,
чутьем, путем созерцания, без помощи опыта называют
интуицией (от латинского «интуитус» —созерцание,
усмотрение). По утверждению идеалистов и церковников,
интуиция— это особый, врожденный дар познания мира, без
участия разума, чувств и практической деятельности людей; они
связывают интуицию с внезапным озарением, с наитием
свыше и считают ее единственным источником познания.
В действительности же способность сознания иногда
угадывать истину чутьем, интуитивно тесно связана с
предшествующим опытом людей и с приобретенными ранее
фактическими знаниями. Любое научное открытие включает как
описание и объяснение уже известных явлений, так и
предсказание новых. Только приобретенные ранее фактические
знания и предшествующий опыт человечества дают
возможность как бы внезапно правильно решать тот или иной
вопрос, минуя длинный ход рассуждений и доказательств.
И зависит это не от наития свыше, а от объема и глубины
общих и специальных знаний человека, от богатства его
опыта. То, что понятно для специалиста, может быть совершенно
неясно для новичка в данной области. По мнению Клода
Бернара, опытный естествоиспытатель может при
индуктивном умозаключении усмотреть ядро вывода даже в
единичном факте.
Те аксиомы в науке, которые мы сейчас без доказательств
принимаем за истину, тоже были в свое время доказаны и
проверены многовековой практикой людей. Этим интуиция и
вообще научное предвидение в корне отличается от
религиозных пророчеств, которые основаны на вымысле. Так, мно-
43

гие пророчества Библии изложены в такой общей форме, что
их можно отнести ко многим событиям, а некоторые из так
называемых пророчеств возникли после изложенных в них
событий. Что же касается главного пророчества Библии о
«конце света», то срок его предсказывался неоднократно,
начиная с 992 г. и до наших дней.
Идеалисты и церковники считают интуицию единственным
источником познания и мостиком к вере, подтверждением
зависимости человеческих познаний от воли божьей.
В противовес этой попытке подчинить науку религии
подлинная материалистическая наука доказала, что интуиция —
лишь один из моментов сложного процесса, познания и что
способность к сокращению логического рассуждения и к
установлению связей между несвязанными на первый взгляд
явлениями не нарушает представления о том, что наша
мысль обусловлена объективной действительностью, а не
наитием свыше.
Законы физиологии и психологии помогают сорвать
завесу таинственности, «потусторонности» и с чудотворных
икон с их «всевидящими» очами, магически действующими
на верующих. Тайна их влияния на психику верующих
объясняется не чудодейственной силой, как утверждает религия,
а мастерством художника и особыми приемами живописи.
На лице, изображенном на иконе, могут быть очень
выразительными глаза, они как бы неотступно смотрят на зрителя,
как бы следят за ним. Изображение живых, «всевидящих»
глаз достигается тем, что зрачки рисуют точно в центре глаз.
Применяя два различных оттенка одного цвета, художник
может создать и иллюзию живой мимики лица. В каждый
данный момент зритель воспринимает только одно какое-то
выражение лица. А оно может изменяться в зависимости от
освещения. Колеблющееся пламя свечей создает постоянно
изменяющееся выражение лица, как бы оживляет его.
Все эти приемы и «секреты» создания портретов и их
экспозиции широко применяются в иконописи и в
оформлении иконостасов в церквах. А этим достигается более
глубокое, тонкое и сложное воздействие на религиозное чувство
верующих.
Лик святого или богоматери, изображаемый в теплых
тонах на холодном фоне, становится особенно выразительным,
кажется живым; плоскость картины или иконы как бы
наполняется пространством. И не мудрено,, что созерцание
такого лика вызывает у верующих, особенно у
впечатлительны^, сильные эмоции, оставляет глубокий след. А больных
истерией, склонных к самовнушению, такое созерцание
может даже исцелить от невротического недуга. И вот икона
становится «чудотворной», привлекает в церкозь массу ве-
44

рующнх, вызывает их паломничество из отдаленных мест.
Все это не только поддерживается, но и Широко
рекламируется духовенство»м: ведь «чудотворная икона» укрепляет
веру их паствы в бога и -святых, а церкви и ее служителям
приносит огромные доходы.
Учение И. П. Павлова о высшей нервной (психической)
деятельности дает научное объяснение и такому
«таинственному» явлению, как чтение мыслей. Широко известные опыты
Мессинга тесно связаны «с мышечной деятельностью
человека, с функцией движения. В случае контакта между
индуктором, якрбы внушающим мысли, и экспериментатором,
якобы читающим их, опыты основаны на Физиологическом
явлении, называемом идеомоторным актом. Оно связано с
мысленным представлением о движении. Уже при одной мысли
о том или ином движении человек незаметно для себя и
окружающих подсознательно напрягает соответствующие
мышцы, и опытный экспериментатор улавливает это по
натяжению сухожилий. В подобных опытах экспериментатор,
которого индуктор держит за руку, делает короткие быстрые
движения и по поведению индуктора определяет их
правильность. При движении экспериментатора в направлении к
указанному в задании месту индуктор невольно следует за
ним, а при других направлениях он медлит с движением или
даже слегка сопротивляется. Таким образом, и здесь
экспериментатор не читает мысли индуктора, а ощущает и
анализирует его идеомоторные акты.
Опытному экспериментатору удаются и опыты без
контакта с индуктором, на основе тех же идеомоторных
явлений. От индуктора требуется упорно думать о направлении
Движений и не отставать от экспериментатора, который при
внезапных поворотах видит, что индуктор то близко
подходит к нему (при его движении к цели), то отстает (при
удалении от нее). Поэтому успешно выполняются лишь тр
задания по чтению мыслей, которые связаны с движением.
Помогают читать мысли и члены жюри, знакомые с заданиями.
У наиболее впечатлительных из них правильные или
неправильные движения экспериментатора невольно отражаются
в выражении лица, т. е. и здесь действует тот же идеомотор-
ный акт.
Эксперименты Мессинга основаны на большом опыте,
тонкой наблюдательности и умении учесть и использовать
тончайшие, едва уловимые непроизвольные реакции индуктора:
слабые движения руки, глаз, изменение походки,
расширение зрачка, задержку дыхания и т. д.
Каждое новое открытие в области науки снимает покров
таинственности, мистики с тех явлений, которые церковники
считают «потусторонними», непознаваемыми, И, П. Павлов
45

говорил об объективном научении высшей нервной
деятельности животных (и человека: «Если бы -можно было видеть
сквозь черепную крышку и если бы место больших
полушарий с оптимальной возбудимостью светилось, то мы увидели
бы на думающем сознательном человеке, -как то его большим
полушариям передвигается постоянно изменяющееся &
форме и величине причудливо неправильных очертаний светлое
пятно, окруженное на всем остальном пространстве
полушарий более или менее значительной тенью» *.
Бурное развитие радиоэлектроники подтвердило
истинность гениального предвидения И. П. Павлова. М. Н.
Ливанов с помощью сконструированного им прибора — электро-
энцефалоокопа (так называемого телевизора мозга) получил
(возможность отводить биотоки от 50—100 точек коры
головного мозга одновременно. При воспроизведении этих
биотоков в виде светящихся точек на экране энцефалоскопа
-можно видеть, что их интенсивность не одинакова и в каждой
данной точке не строго постоянна. На общем фоне
светящихся точек появляются более яркие вспышки света,
перемещающиеся по экрану, причем яркость свечения больше в
тех участках, где сильнее процесс возбуждения. Наоборот,
там, где активность нервных клеток подавлена, яркость
свечения и ее колебания выражены слабо.
Электроэнцефалоскоп позволяет изучать динамику
нервных процессов -в коре головного мозга не только в опытах на
животных. С помощью этого прибора можно обнаружить
заболевания и повреждения головного мозга человека
(эпилепсия, опухоли, закрытые травмы и др.) и установить их
природу. При опухолях мозга и при воспалительных
процессах в нем картина биоэлектрической активности различна.
Таким образом, учение И. П. Павлова дает научное
объяснение «таинственным» явлениям в человеческой психике,
тому, что религия относит к «наитию святого духа», «божьей
благодати» и т. п. Из учения И. П. Павлова следует, что
отражение объективного мира в нашем сознании основано
на нервных процессах в головном мозге человека,
возникающих при воздействии материальных явлений на органы
чувств. Это учение опровергло религиозно-идеалистическое
понимание психики и установило, что все проявления
психической жизни человека базируются на законах высшей
нервной деятельности, имеющих в своей основе
материальные физиологические процессы. Тем самым открытия и
достижения науки разбивают один из самых
сильнодействующих аргументов церковников в пользу мнимой
сверхъестественной сущности человеческой психики.
И. П. Павлов. Полное собрание сочинений, т. 3, кн. 1, стр. 248.

СОДЕРЖАНИЕ
Э. А. Асратян. Учение И. П. Павлова о
высшей нервной деятельности . 3
А. М, Рябиновская. «Потусторонний» мир
психики в свете учения И. П. Павлова . 29
ЭЗРЛС АСРАТОВИЧ АСРАТЯН И
АЛЕКСАНДРА МАТВЕЕВНА РЯБИНОВСКАЯ
УЧЕНИЕ ПАВЛОВА И ПСИХИКА
ВЕРУЮЩЕГО ЧЕЛОВЕКА
Редактор К. Габова
Обложка П. Цепелинского
Художественный редактор Т. Добровольнова
Техн. редактор А. Ковалевская
Корректор Н. Мелешкина
А 01967. Сдано в набор 24/1Х 1969 г. Подписано к печати 16/Х 1969 г.
Формат бумаги бОхЭОАв. Бумага типографская № 3. Бум. л. 1.5.
Печ. л. 3,0. Уч.-изд. л. 2,51. Тираж 40 000 экз. Издательство «Знание».
Москва, Центр. Новая плм д. 3/4. Заказ 2405, Типография изд ва
«Знание». Москва, Центр, Новая пл4| д., 3/4.
Цена 9 коп.

ВНИМАНИЮ ЧИТАТЕЛЕЙ!
Продолжается подписка
на 1970 год
НА «СЛОВО ЛЕКТОР А» -
ежемесячник Всесоюзного
общества «Знание»
«СЛОВО ЛЕКТОРА» БУДЕТ ПУБЛИКОВАТЬ
НАУЧНО-МЕТОДИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ,
КОНСУЛЬТАЦИИ И СТАТЬИ В ПОМОЩЬ ЛЕКТОРУ ПО
ВАЖНЕЙШИМ ПРОБЛЕМАМ
ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ И НАУЧНОЙ ЖИЗНИ, ТЕКСТЫ
ЛУЧШИХ ЛЕКЦИЙ С КОММЕНТАРИЯМИ ОПЫТНЫХ
СПЕЦИАЛИСТОВ, А ТАКЖЕ ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ
НАУЧНО-МЕТОДИЧЕСКОГО,
ИНФОРМАЦИОННОГО И СПРАВОЧНОГО ХАРАКТЕРА.
НА СТРАНИЦАХ ЕЖЕМЕСЯЧНИКА БУДЕТ
РАССКАЗЫВАТЬСЯ ОБ ОПЫТЕ УСТНОЙ
ПРОПАГАНДЫ, О СОВЕРШЕНСТВОВАНИИ МЕТОДОВ И
ФОРМ ЛЕКЦИОННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, О
ПОВЫШЕНИИ ЛЕКТОРСКОГО МАСТЕРСТВА.
ЕЖЕМЕСЯЧНИК ПРЕДПОЛАГАЕТ ШИРОКО
ОСВЕЩАТЬ ВОПРОСЫ РАБОТЫ НАРОДНЫХ
УНИВЕРСИТЕТОВ, ПЕЧАТАТЬ МАТЕРИАЛЫ В
ПОМОЩЬ ПРЕПОДАВАТЕЛЯМ, ИНФОРМИРОВАТЬ
ОБ ОПЫТЕ РАБОТЫ ЛУЧШИХ УНИВЕРСИТЕТОВ.
ИЗДАНИЕ РАССЧИТАНО НА ШИРОКИЙ КРУГ
ЛЕКТОРОВ, ПРОПАГАНДИСТОВ,
ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ ВЫСШЕЙ И СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ,
КОМСОМОЛЬСКИХ И ПРОФСОЮЗНЫХ РАБОТНИКОВ.
ПОДПИСНАЯ ЦЕНА:
НА ГОД —2 РУБ.. 16 КОП.
НА 6 МЕС. — 1 РУБ; 08 КОП.
НА 3 МЕС— 54 КОП.
НА 1 МЕС— 18 КОП.
ИНДЕКС ЕЖЕМЕСЯЧНИКА — 70373 (УКАЗАНИЕ
ГУРПэ «СОЮЗПЕЧАТИ» ОТ 25 АВГУСТА 1969 Г.
№ 79/3).

9 коп.
Индекс
70075
УВАЖАЕМЫЙ ТОВАРИЩ!
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ЗНАНИЕ» ПРЕДЛАГАЕТ ВАМ СЕРИЮ
ПОДПИСНЫХ НАУЧНО-ПОПУЛЯРНЫХ БРОШЮР
«ФИЗИКА, АСТРОНОМИЯ».
В брошюрах серии будут опубликованы работы
крупнейших советских ученых — физиков,
астрономов, астрофизиков. Читатели познакомятся с
успехами атомной энергетики и ядерной физики,
достижениями в области физики твердого тела,
плазмы, нелинейной оптики, сверхпроводимости,
космонавтики, астрономии.
В 1970 году подписчики сери*г получат 12 брошюр,
среди них:
ГИНЗБУРГ В. Л., академик. Пульсары.
ПЕТРОВ Г. И.у академик. Космические исследования в
СССР.
ПРОХОРОВ А.. Н., академик. Квантовая электроника.
ФАБРИКАНТ В. А., академик АПН СССР. Нелинейная
оптика.
ФИЗИКА О ФИЗИКЕ. Сборник переводных статей.
Философские проблемы космологии.
Серия «Физика, астрономия» в каталоге «Союзпечати»
расположена в разделе «Научно-популярные журналы» под
рубрикой «Брошюры издательства «Знание». Индекс серии 70072.
ВЫПИСЫВАЙТЕ! ЧИТАЙТЕ СЕРИЮ НАУЧНО-ПОПУЛЯРНЫХ
БРОШЮР «ФИЗИКА, АСТРОНОМИЯ».
ПОДПИСНАЯ ЦЕНА НА ГОД 1 РУБ. 08 КОП.
Издательство «Знание»