Экономическая история Польши - Рутковский Я.

Глава 1. ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ ПОСЕЛЕНИЯ И ФЕОДАЛИЗАЦИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОГО СТРОЯ

Глава II. ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ГОРОДОВ

§ 2. РЕМЕСЛЕННАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И ГОРНЫЙ ПРОМЫСЕЛ

Глава III. РАСЦВЕТ БАРЩИННО-ФОЛЬВАРОЧНОГО ХОЗЯЙСТВА

§ 3. РАСЦВЕТ ПРОМЫШЛЕННОСТИ И ГОРНОГО ДЕЛА

§ 5. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ОСНОВА НАЦИОНАЛЬНОЙ БОРЬБЫ В ПОЛЬШЕ В НОВОЕ ВРЕМЯ

Глава IV. УПАДОК ЭКОНОМИКИ ПОСЛЕ ВОЙН XVII в. РЕФОРМЫ КОНЦА XVIII в.

§ 4. ВОЗРОЖДЕНИЕ ГОРОДОВ, ПРОМЫШЛЕННОСТИ И ТОРГОВЛИ

§ 6. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРИЧИНЫ РАЗДЕЛОВ ПОЛЬШИ

Автор: Рутковский Я.

Теги: экономика история польши

Год: 1953

Похожие

Экономическая география Польши

Экономическая история капиталистических стран

Экономическая история Кубы

История Польши в 3 томах. Том 3

Текст

Я. рутковский
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ
ИСТОРИЯ
ПОЛЬШИ
Перевод с польского
Л. В. РАЗУМОВСКОЙ и Ч. ВОЛЬСКОГО
Под редакцией и с предисловием
проф. Ф. я. ПОЛЯНСКОГО
и * л
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Москва — 1953

JAN RUTKOWSKI
HISTORIA
GOSPODARCZA
POLSKI
POZNAN
194 7

ПРЕДИСЛОВИЕ
Предлагаемая вниманию советских читателей книга
«Экономическая история Польши» принадлежит перу
известного польского историка Яна Рутковсксго. Пере¬
вод этой книги вполне отвечает назревшей потребности —
советские читатели проявляют большой интерес к исто¬
рии Польши.
В течение многих веков складывалась и росла дружба
польского и русского народов, она крепла в совместной
борьбе против монгольских полчищ, в многовековой борь¬
бе с немецкими феодалами; польский народ вместе с
украинским и белорусским народами боролся против
польских панов. Великая Октябрьская социалистическая
революция, освободившая народы России от гнета по¬
мещиков и капиталистов, освободила Польшу от
национального гнета.
Нерушимая дружба советского и польского народов
окрепла в годы борьбы с гитлеризмом, она испытана в
огне сражений против гитлеровских захватчиков. Ценой
огромных жертв наш народ избавил Польшу от фа¬
шистского ига, помог ей стать свободным и сильным
государством. Безвозвратно прошли те времена, когда
слабая панская Польша являлась объектом торга между
империалистическими хищниками. При братской под¬
держке Советского Союза польский народ успешно строит
социализм и укрепляет независимость своей страны.
Многие проблемы польской социально-экономической
истории имеют большой научный интерес. Сюда относятся
такие важнейшие вопросы, как генезис феодализма, ко¬
торый, как и в других славянских странах, возник на
почве закрепощения свободной общины; генезис польской
фольварочной системы; анализ экономических и классо¬
з

вых противоречий, который крайне важен для понимания
природы всего феодального способа производства, равно
как и его кризиса; история шляхетской торговли и поль¬
ских городов, которая дает много ценного материала для
выяснения роли и экономических функций товарного
производства в условиях феодализма.
Русские историки уже давно разрабатывают многие
вопросы истории Польши. Еще в дореволюционной России
было написано значительное число монографий, в кото¬
рых освещались эти проблемы. Свидетельством тому
работы Любавского, Кареева и др. В советский период
наши историки разрабатывают проблемы польской исто¬
рии, исходя из единственно правильной марксистско-
ленинской методологии. Ряд вопросов был поставлен и
разрешен в работах академика В. И. Пичеты, академика
Б. Д. Грекова и других советских историков.
Советских читателей живо интересуют успехи исто¬
рической науки в Польше, и монография профессора
Рутковского дает возможность ознакомиться с ними. Она
написана большим знатоком польской истории и иссле¬
дователем ее проблем.
Ян Рутковский (1886—1949 гг.) с 1919 г. был про¬
фессором экономической истории в Познаньском универ¬
ситете. С 1924 г. он — член-корреспондент, а с 1932 г.—
действительный член польской Академии наук в Кракове.
В условиях реакционного режима панской Польши
(1918—1939 гг.)он оказался одним из немногих польских
историков, которые начали освобождаться ют традицион¬
но-идеалистических взглядов и разрешать ряд вопросов,
исходя из материалистических позиций. Длительное вре¬
мя он сотрудничал с группой прогрессивных французских
историков, возглавляемых известным историком Марком
Блоком.
В годы гитлеровской оккупации профессор Рутковский,
живший тогда в Варшаве, был лишен возможности
заниматься научной работой; его рукописи и материалы
погибли в 1944 г. Только после освобождения Польши
Советской Армией Рутковский смог возобновить работу.
Вернувшись в Познань, он работал над восстанов¬
лением II тома «Экономической истории Польши»
(1795—1918 гг.), утраченного во время войны. На VII
съезде польских историков в 1948 г. во Вроцлаве Рут¬
ковский, в соответствии с теми материалистическими тен¬
4

денциями, которые проявились уже в его предшествующих
трудах, ставил вопрос о необходимости усилить работу
по исследованию истории техники и экономики.
Рутковский написал ряд работ по самым разнообраз¬
ным вопросам. В центре его научных интересов стояли
проблемы польской истории, что не мешало ему зани¬
маться и историческими проблемами общеевропейского
характера. Больше всего он работал над исследованием
аграрных отношений в Польше XVI—XVIII вв. В 1909 г.
появилась его работа о польских финансах в период
правления короля Александра, в 1918 г.— о разделении
сельского населения в XVI в. по профессиональному
признаку, в 1921 г. была опубликована монография
«Крепостное право в XVIII в. в Польше и некоторых
других странах Европы», в 1922 г. — исследование «Кре¬
стьянский вопрос в Польше XVIII и XIX вв.». Позднее он
написал работы — об экономических предпосылках раз¬
делов Польши (1932 г.), об экономических и финансо¬
вых вопросах в период правления Стефана Батория
(1935 г.) и т. д. Таким образом, Рутковский подготовил
ряд серьезных исследований по экономической истории.
Одним из капитальных трудов профессора Рутков-
ского явилась его двухтомная работа «Экономическая
история Польши», первый том которой предлагается
вниманию читателя в настоящем издании. Е печати
народно-демократической Польши работа Рутковского
получила положительную оценку, отмечался ее прогрес¬
сивный характер. На обширном фактическом материале
автор дает широкую картину экономического развития
средневековой Польши в самых разнообразных аспектах
и на разных этапах ее многовековой истории. Работа
столь широкого диапазона, естественно, вызовет боль¬
шой интерес среди советских историков. Огромный фак¬
тический материал, содержащийся в книге, делает ее
необходимой нашим историкам в их преподавательской
и исследовательской работе. Автору удалось преодолеть
традиции чисто юридической интерпретации экономиче¬
ской истории феодальной эпохи и не только собрать и
систематизировать большой материал, показывающий
состояние самой экономики Польши в различные пе¬
риоды, но и самостоятельно исследовать его. Большой
заслугой автора является тот факт, что он уделяет мно¬
го внимания материальному производству и прекрасно
5

показывает те сдвиги, которые происходили в нем на
протяжении целых веков; автор исследует отраслевой
состав его и техническую культуру средневековой Поль¬
ши. Аграрный строй феодальной Польши показан им как
строй материального производства — в этом отличие его
трактовки от чисто юридического истолкования аграрных
отношений, свойственного реакционной историографии.
Автор уделяет много внимания анализу разных форм
эксплуатации польского крестьянства, внимательно про¬
слеживает процесс его закрепощения. Книга много дает
для понимания конкретных форм фольварочной системы
и усиления крепостного гнета в позднее средневековье.
Большое внимание в ней уделено городам и торговле,
разносторонне выявлены направления последней, ее цен¬
тры, формы и материальный состав (ассортимент това¬
ров). Автор много сделал для выяснения значительной
роли Польши в общеевропейской экономической истории.
Его труд содержит ценные материалы также и по исто¬
рии денежного обращения и финансовой системы средне¬
вековой Польши. Представляют интерес и материалы об
аграрных реформах в Польше XVIII века.
Большой заслугой автора является также тот факт,
что в ходе своего исследования он стремится порвать с
реакционной теорией немецких историков, пытавшихся
представить немецкую колонизацию прогрессивным и
чуть ли не определяющим фактором польской истории,
в частности аграрной. Заслуга Я. Рутковского в этом
вопросе тем более значительна, что ряд буржуазных
польских историков оказался в плену этой теории. На
конкретном фактическом материале автор показывает,
что размеры колонизации были сильно преувеличены, а
последствия ее для аграрного строя Польши совсем не
столь значительны, как полагали многие немецкие и
польские историки.
Значительный интерес представляет изложение Рут-
ковоким отношений между Польшей и Пруссией в XVIII в.
Автор убедительно показывает хищническую политику
Фридриха II по отношению к Польше, в частности его
торговую политику, задачей которой было задушить как
польскую торговлю, так и польскую промышленность.
Подробно рассматривая фольварочную систему во всех
конкретных ее проявлениях, автор в конце книги совер¬
шенно правильно отмечает, что именно крепостническая
6

система хозяйства была причиной экономического упадка
Польши, что пагубная для страны экономическая (в том
числе и торговая) политика шляхты способствовала это¬
му упадку. Именно в экономическом и политическом
господстве шляхты ищет и находит автор причины сла¬
бости (Польского государства, приведшие к его гибели в
конце XVIII века.
Таким образом, можно полагать, что советские исто¬
рики с большой пользой прочтут монографию профессо¬
ра Рутковского по экономической истории Польши. Ее до¬
стоинства очевидны и не вызывают сомнений. Однако
в трактовке многих вопросов Рутковский остался на
позициях буржуазной историографии. Прежде всего это
касается вопроса периодизации истории. В силу того,
что автор не исходит из марксистско-ленинского учения
об общественно-экономических формациях, в его изло¬
жении стираются грани, отмечающие переход от феода¬
лизма к капитализму, и сама периодизация экономиче¬
ской истории Польши повисает в воздухе.
Некритически воспринимая искусственные схемы бур¬
жуазной медиевистики, он относит конец средневе¬
ковья к XV в. Последующие XVI—XVII вв. он, видимо,
относит к периоду «нового времени», хотя именно в
этот период феодальные формы производства, представ¬
ленные фольварочной системой, получают в Польше
наибольшее развитие, а крепостнический гнет — самые
жестокие и уродливые формы. Эпоху XIV—XV вв. он
ошибочно считает периодом позднего средневековья, в то
время как в действительности позднее средневековье в
истории Европы можно датировать только с конца XV в.,
когда начинается разложение феодализма, зарождение и
развитие капиталистической мануфактуры. Таким обра¬
зом, принятая автором периодизация оказалась в полном
несоответствии с историческими фактами. Именно к Поль¬
ше меньше всего применима традиционная схема буржу¬
азной историографии, связывающая начало «нового вре¬
мени» с падением Константинополя (1453 г.), первой
экспедицией Колумба (1492 г.) или каким-либо другим
событием внешнего характера.
Следует отметить также, что монография профессора
Рутковского не исчерпывает своей темы в должной мере.
Некоторые вопросы остались неисследованными. К ним
относится, например, вопрос о генезисе средневековых
7

городов. Ссылка на немецкую колонизацию совершенно
ошибочна и не решает вопроса. Осталась неисследован¬
ной проблема экономических и культурных связей средне¬
вековой Польши с Киевской Русью, Великим Новгоро¬
дом и позднее Московским государством.
Аналогии и сравнения для явлений экономической
истории Польши автор ищет в Пруссии, Австрии, во
Франции и даже Англии. Однако их следовало искать
прежде всего в славянских странах, особенно в Чехии и
России, в исторических судьбах которых м.ного общего
с судьбой Польши. В частности, развитие аграрного
строя средневековой Польши шло по пути, характерному
именно для славянских стран.
Ошибки в методологии и построении работы повлекли
за собой неправильное освещение ряда проблем кон¬
кретно-исторического характера. К ним прежде всего
нужно отнести проблему генезиса феодализма. В ее раз¬
решении Рутковский допускает много не только недо¬
статочно мотивированных, но и ошибочных положений.
Совершенно неправильно освещает он роль христианства,
введение которого, по его мнению, вызвало даже изме¬
нения в экономическом строе (с этим ошибочным поло¬
жением связана и неверная периодизация, согласно
которой ранняя история Польши делится автором на
«христианский» и «дохристианский» периоды) и усилило
культурное воздействие Западной Европы «на весь строй
польской жизни», изменяя ее «на западно-европейский
образец». Автор полагает, что в области экономического
строя западные влияния «проявлялись в форме его фео¬
дализации». У читателя может создаться впечатление,
что феодализм в Польше был чисто импортным явле¬
нием, внесенным в Польшу католицизмом.
На самом деле в Польше, как и в других странах,
феодализм развивался на базе местных социально-эконо¬
мических условий, был закономерным явлением и
прогрессивным этапом ее истории. Само распространение
католицизма стало возможным лишь на почве феодали¬
зации Польши. Не только франкские, но и польские фео¬
далы искали в католицизме опору и религиозную санкцию
своему господству.
Совершенно ошибочной нужно признать попытку ав¬
тора истолковать феодализм как институт государствен¬
ного происхождения, обусловленный потребностями госу¬
8

дарства. По мнению Рутковского, экономический строй
Польши был феодализирован полностью, в то время как
ее политический строй совсем не подвергся феодализации..
В дальнейшем, однако, государство вынуждено было
обеспечивать своих служилых людей за счет повинно¬
стей населения и «аграрный строй должен был приспо¬
собиться к новым требованиям, выдвигавшимся госу¬
дарством», что проявилось прежде всего в появлении
крупной земельной собственности. Именно возникновение
государства, говорит автор, вызвало разложение слоя
свободных дедицев, хотя, быть может, зачатки рыцар¬
ского землевладения существовали еще до образования
государства Пястов. Автор предполагает, что передача
князем своих прав на доходы совсем не затрагивала
права населения на землю и лишь церковь принесла в
Польшу «совершенно четкое понятие земельной соб¬
ственности», а светские пожалования потом делались по
примеру церковных. Автор признает тот факт, что в ходе
округления растущих феодальных поместий крестьяне-
дедицы теряют свои права на землю, однако этого, по
его мнению, требовал общий план реорганизации хозяй¬
ства. Вместо того чтобы вскрыть эксплуататорский ха¬
рактер феодальной вотчины, он говорит лишь о стрем¬
лении панов к рационализации сельскохозяйственного
производства.
Следовательно, государство у автора выступает как
самостоятельная и внеклассовая сила, способная пере¬
страивать весь экономический строй, всю систему аграр¬
ных отношений. На самом деле возникавшее государство
само носило феодальный характер, опиралось на фор¬
мирующийся класс феодальной знати и использовалось
последней для разграбления общинных земель, закре¬
пощения крестьянства. Государство, несомненно, сыгра¬
ло крупную роль в феодализации польской деревни,
но лишь как фактор производный, ускоряющий. Аграр¬
ная политика князей и королей определялась классо¬
выми интересами знати и служилых людей, а вовсе
не обстрактными потребностями государства как тако¬
вого.
Феодализм зародился на почве определенных эконо¬
мических предпосылок и имел свою экономическую
обусловленность. Последняя состояла в натуральности
хозяйства, дуализме сельской общины (допускавшей
9

индивидуальное производство на общинной земле), эко¬
номической дифференциации крестьян, возможности при¬
своения прибавочного продукта все более обогащающейся
родовой и служилой знатью, невозможности его массово¬
го производства в рамках изолированного и чисто потре¬
бительского хозяйства отдельных крестьян, в наличии
элементов рабства и т. д.
В своем последнем исследовании «Экономические
проблемы социализма в СССР» И. В. Сталин наглядно
показал, что смена общественных формаций происходила
на основе объективных экономических законов, и прежде
всего закона обязательного соответствия производствен¬
ных отношений характеру производительных сил.
Несоответствие производственных отношений харак¬
теру производительных сил обусловило падение общин¬
ного строя производства.
В самой характеристике феодального поместья Рут¬
ковский допускает ряд неверных положений. Прежде
всего следует отметить, что он отрицает разницу в строе
производства, основанном на мелкой земельной собствен¬
ности и основанном на крупной земельной собственности
(то есть между крестьянским и поместным производ¬
ством). По его мнению, различие касалось «не органи¬
зации, а распределения продуктов», так как однородные
в экономическом отношении крестьянские хозяйства
могли находиться в различных отношениях с панским
двором.
Создается впечатление, что феодальное поместье в
Польше было простым соединением мелких крестьянских
хозяйств, связанных между собой чисто внешним обра¬
зом, а барский двор оказывается всего лишь админи¬
стративным центром. При подобной постановке вопроса
фактически исчезает само поместное производство со
всей его спецификой. Между тем изучение конкретной
исторической действительности заставляет прийти к со¬
вершенно иным выводам. Господская запашка в не¬
больших размерах существовала в Польше уже в XII—
XIII вв., а в условиях фольварочной системы она при¬
нимает огромные масштабы. Впрочем, даже и в том
случае, если польский крестьянин XII—XIII вв. платил
только оброки, экономическая структура его хозяйства
существенно изменялась. Дело в том, что производство
прибавочного продукта становилось теперь для него
10

принудительной необходимостью и переносилось в сфе¬
ру его хозяйства. Феодальное производство только от¬
части концентрировалось на территории домена и в
значительной мере рассеивалось по крестьянским хо¬
зяйствам.
Характеризуя социальный состав населения польской
деревни XII—XIII вв., автор допускает модернизацию ее
социального строя, утверждая, будто уже в первой поло¬
вине XIII в. имелись (по крайней мере -в зачатках) все те
категории сельского населения, которые характерны для
аграрного строя Польши не только в средние века, но и
в новое время. Различие будто бы сводилось лишь к
количественному соотношению в составе населения из¬
давна существующих категорий крестьянства. Однако
подобное заключение также противоречит исторической
действительности. Вряд ли можно утверждать, что бат¬
рачество буржуазной Польши было характерно для
позднего польского средневековья, то есть для XVI—
XVIII вв., и что оно возникло как социальная категория
еще в XII—XIII вв. Положение основной массы кресть¬
янства на протяжении веков существенно изменялось.
Происходили не только количественные, но и качественные
изменения ,в составе земледельческого населения. Буржу-
аеная теория плюрализма хозяйственных форм, отрица¬
ющая закономерность экономической истории, совершен¬
но несостоятельна.
Ряд ошибочных положений содержит рассматриваемая
нами работа по вопросу взаимоотношения Польши со
странами Западной Европы. По мнению автора, начав¬
шееся благодаря принятию христианства соприкоснове¬
ние Польши с Западом отразилось на земледелии «са¬
мым живительным образом». Однако ссылки на опыты
монастырей, насаждавших виноградарство, расширяв¬
ших огородничество и т. д., совсем неубедительны. Это
были культуры второстепенного значения. Решающим
нужно считать расширение земельной площади (путем
расчистки лесов, осушки болот, подъема нови) под зерно¬
вые культуры. Однако этот процесс шел помимо монасты¬
рей и без всякого влияния Запада — в силу экономи¬
ческих законов феодализма, под влиянием новой формы
производственных отношений, в результате эксплуата¬
торских стремлений панов. Чтобы произвести тот приба¬
вочный продукт, которого требовал помещик, крестьянину
11

приходилось расширять свое производство за рамки се¬
мейно-потребительских норм или осваивать территорию
господского домена. В обоих случаях происходило увели¬
чение площади агрикультуры. Сами монастыри использо¬
вали даровой труд крепостных, их сельскохозяйственные
эксперименты стали возможны лишь на основе крепост¬
нической эксплуатации польского крестьянства. Заимство¬
вание в области сельскохозяйственной культуры из дру¬
гих стран было крайне невелико.
Ту же ошибку делает Рутковский, когда говорит об
аграрном строе Польши XIV—XV вв. По его мнению,
развитие аграрных отношений в Польше этого периода
сводилось к ассимиляции «польского аграрного строя
строем западноевропейским», хотя, несмотря на «такое
стремление к ассимиляции», вплоть до конца средних
веков целиком преобразовать аграрный строй Польши
не удалось.
Читатель может прийти к совершенно ошибочному вы¬
воду, что в течение средних веков Польша в своем аграр¬
ном развитии лишь приспосабливалась к процессам,
происходившим на Западе. Это противоречит очевидным
фактам. Как известно, в XIV—XV вв. в странах Запад¬
ной Европы получает широкое распространение и стано¬
вится даже доминирующей оброчная система. Между тем
в Польше суконца XIV в. начинается расширение гос¬
подской запашки, увеличивается барщина, барщинная
система становится определяющей в аграрном строе.
В своем аграрном развитии Польша шла самостоятель¬
ным путем, ни о какой ассимиляции ее аграрного строя
Западом не может быть и речи.
Как уже отмечалось, несомненной заслугой автора
является тот факт, что он опровергает измышления бур¬
жуазной историографии о роли немецкой колонизации в
истории Польши. Он основательно указывает на то, что
размеры колонизации были сильно преувеличены, что
количество иммигрантов во всей Польше не превышало
нескольких десятков тысяч человек,— «немецкий» Краков
являлся «скорее исключением, чем правилом». Рутков¬
ский высказывает сомнение в том, будто немецкое право
принесло населению личную свободу, как это утвер¬
ждали многие буржуазные ученые. Выступая против
тех, кто пытался приписать развитие польской сельско¬
хозяйственной культуры западному влиянию, он дока¬
12

зывает, что плуг (вместе с сохой и ралом) был известей
полякам еще до пришествия немцев, он указывает так¬
же на всю несостоятельность попыток доказать, что
трехполье было принесено в Польшу немецкими коло¬
нистами.
Тем не менее Рутковский, противореча самому себе,
дает_совершенн.о .неверную опенку роли немецкой колони¬
зации, особенно в тех случаях, когда речь идет о ее влия¬
нии на развитие ремесла и торговли. Рутковскому начало
немецкой колонизации представляется настоящим рубе¬
жом в развитии в Польше ремесла, горного дела и торгов¬
ли. Он утверждает, что сам расцвет городской жизни,
начавшийся в XIII в., был «связан с немецкой колони¬
зацией».
Однако эти заявления являются совершенно- <неосно®а-
тельными и повторяют концепции, обычные для буржуаз¬
ной историографии старой Польши (например, Кутше-
бы и др.). На самом деле славянским племенам давно
были известны многочисленные виды ремесла. Во~~всеи
Европе подъем городов в Х111 в. определяется ростом про¬
изводительных сил, экономическими противоречиями и
классовым антагонизмом феодального режима,— Польша
не могла быть исключением из этого правила. Процесс
колонизации продолжался в XII—XIII вв. повсеместно,
захватывая восточную Германию, северо-восточную Фран¬
цию, территорию Кастилии, северной Англии, Шотландии,
а тем более обширные районы Восточной Европы. Поче¬
му же в таких условиях проникновение в Польшу некото¬
рого количества немцев нужно считать событием, зна-'
менующим собой рубеж в истории польского народа?
Конечно, миграция технической культуры наблюдалась
уже в средневековой Европе и отчасти она коснулась
Польши (как об этом свидетельствует промышленная
терминология и т. д.). Но отсюда нельзя делать вывод,
будто немецкие колонисты принесли в Польшу ремесло
и создали польские города.
' Ьолее того, следует отметить, что немецкая колони¬
зация сыграла ~отрицательную _роль в развитии польских
городов. Зачастую власть в городе захватывал немецкий
патрициат, оттесняя польских ремесленников, препятствуя
развитию^ польского ремесла, что, в свою очередь, крайне
отрицательно сказалось на всем социально-экономическом
и политическом развитии Польши. К. Маркс и Ф. Энгельс
13

отмечали, что «немцы помешали созданию в Польше
польских городов и польской буржуазии. Своим особен¬
ным языком, своей отчужденностью от польского населе¬
ния, тысячью своих различных привилегий и городских
статутов они затруднили осуществление централизации,
этого могущественнейшего политического средства бы¬
строго развития всякой страны» Ч
Таким образом, позиция автора в оценке роли немец¬
кой колонизации оказалась весьма противоречивой: вы¬
ступая против буржуазной историографии, совершенно
неверно освещающей роль немецкой колонизации, он,
тем не менее, в ряде вопросов сам отдал дань этой
теории.
Проблему генезиса польского ремесла автор затраги¬
вает в книге лишь мимоходом и при этом допускает ошиб¬
ки иного рода. Он полагает, что после образования круп¬
ной земельной собственности сразу возникает разделение
труда и начинает выделяться ремесленное население.
Может создаться впечатление, что само феодальное
поместье автоматически выделяло ремесленное население
и порождало ремесло, отделившееся от сельского хозяй¬
ства. На самом деле вотчина ассимилировала ремесло,
ранее существовавшее в деревнях, сделала его вотчинным,
надолго сохранила натуральнохозяйственный характер и
цепко держалась за крепостных ремесленников. Феодаль¬
ное поместье ориентировалось на использование экономи¬
ческих возможностей крестьянского хозяйства, — сам же
автор указывает на то, что поместные ремесленники име¬
ли крестьянские наделы.
Поскольку процесс превращения вотчинного ремес¬
ленника в городского Рутковский не освещает, создается
впечатление, что вотчинное ремесло автоматически пе¬
рерастало в городское, мелкотоварное. Между тем про¬
цесс выделения ремесла из рамок феодального поме¬
стья — процесс очень болезненный, он сопровождался
классовой борьбой и был обусловлен экономическими
противоречиями и классовым антагонизмом феодального
режима.
Обращаясь к анализу экономического строя средневе¬
ковых городов Польши, автор тоже допускает ряд неточ¬
ных заключений, а в отдельных случаях упрощает проб-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 370.
14

лему. Нельзя согласиться с рядом положений автора в
трактовке вопросов истории цехов. Так, он не только не
показывает происхождения польских цехов, но и при¬
держивается совершенно неверной точки зрения, полагая,
что цеховой строй был перенят Польшей у Запада. Целью
экономического закМадатеЛЬства".гбродо1В й птсударства
было, по его !мнению, примирить интересы производителя
с интересами потребителя, а цеховой регламентации —
забота цехов о достаточном снабжении потребителя то¬
варом хорошего качества. Политическая деятельность
цехов совсем исчезла из поля зрения автора.
В действительности феодальное государство активно
вмешивалось в экономическую жизнь городов в интере¬
сах господствующего класса, о чем свидетельствует так¬
сация цен в шляхетской Польше. Шляхта требовала от
горожан дешевых товаров. Муниципальная регламентация
также была далека от задач простого примирения потре¬
бителей с производителями, она выражала прежде всего
классовые интересы патрициата, боровшегося с ремес¬
ленниками и их цехами. В свою очередь, и цехи отнюдь
не ставили своей целью заботу о потребителях, как это
пишут буржуазные историки. Цехи добивались монопо¬
лии на местном рынке и, устанавливая строгий надзор
за качеством продаваемой продукции, преследовали лишь
одну цель: устранение конкуренции со стороны иного¬
родних ремесленников. Регламентируя производство и
торговлю, цехи пытались преодолеть экономические про¬
тиворечия, свойственные мелкотоварному производству и
обусловленные господством феодального режима с его
натуральным хозяйством и крепостничеством.
Автор недостаточно подчеркивает феодальный харак¬
тер городского ремесла. То же самое нужно сказать и
относительно торговли. Он очень мало выявляет особен¬
ности торговли средневековой Польши, ее феодальные
условия. Упоминая много раз о складочном праве, автор
не интерпретирует это право как одно из самых ярких
проявлений феодального режима и его влияния на торгов¬
лю. Он дает подробный анализ лишь направлений поль¬
ской торговли, ее путей и состава товаров. Феодальный
характер торговли мог быть охарактеризован много пол¬
нее, сам материал книги часто дает для этого основание.
В характеристике фольварочного хозяйства автор
также не избежал ряда ошибочных заключений. Так, он
15

утверждает, что в Подолии и на Украине не было «тра¬
диционных преград» между социальными прослойками
населения, что разбогатеть там оказывалось «делом
сравнительно легким», в то время как на самом деле
крепостничество здесь принимало все более тяжелые для
крестьян формы, а процесс расхищения земель .панами
резко усиливался. При характеристике экономического
положения польских хлопов он отводит слишком боль¬
шое место различиям «в качестве земли», а также
географическим условиям. Решающим для положения
хлопов была норма эксплуатации крепостных крестьян,
зависящая от величины барщин и оброков. Если хлопы
имели плодородные земли и получали высокие урожаи,
то паны, пользуясь этим, увеличивали оброчные платежи.
Автор допускает существование оброков, «пропорцио¬
нальных земельной площади», сближая их тем самым с
арендной платой. Это предположение может привести к
повторению ошибок тех буржуазных историков, которые,
связывая размеры повинностей лишь с площадью надела,
отрицают наличие крепостничества в средние века и
отождествляют крестьянское держание с арендой.
Трудно согласиться и с теми оценками, которые дает
Рутковский разным формам торговой политики. Он счи¬
тает, что именно польские города XVI—XVIII вв., стре¬
мившиеся сохранить свои привилегии, представляли кон¬
сервативные тенденции, между тем как шляхетское сос¬
ловие «стремилось к введению свободы торговли» и
проявляло либерализм в торговой политике, особенно в
разрешении вопроса о пошлинах. С другой стороны, в
некоторых универсалах времен Стефана Батория он на¬
ходит «отражение меркантилистских идей».
Между тем именно шляхта погубила промышленность
и торговлю Польши, проводя в угоду своим узкоклассо¬
вым интересам реакционную торговую политику. Неогра¬
ниченный импорт дешевых иностранных изделий был
выгоден шляхтичам, но препятствовал росту польской
промышленности. Наоборот, последнюю отстаивали горо¬
да, хотя и под знаменем средневековых привилегий. Не¬
сомненно, что и торговая политика горожан также нес¬
ла печать реакционности и исторической ограниченности.
Однако она была все-таки более прогрессивной, чем
шляхетское «фритредерство», погубившее польские го¬
рода. Экономическая политика польской шляхты, реши-
16

тельно враждебная промышленным интересам страны»
была несовместима с меркантилизмом. Господство шлях¬
ты становилось все более опасным для торговли и про¬
мышленности Польши.
Выдвигая положение о то-м, что в Варшаве XVIII в.
заработки рабочих росли «пропорционально росту цен»,
автор не аргументирует должным образом этот тезис.
Между тем история всех стран в эпоху позднего средне¬
вековья и в период капитализма не оставляет сомнений
в том, что обычно цены повышались значительно быстрей,
чем заработная плата (в рамках стоимости рабочей
силы), если даже последняя и повышалась.. В частности,
это наблюдалось в XVI в. в период революции цен.
Автор говорит не только о «зачатках капитализма в
промышленности», но и о наличии в Польше XVI—
XVII вв. «промышленного пролетариата», правда, немно¬
гочисленного, а следовательно, и о существовании уже в
XVI в. «рабочего вопроса». Однако остается неясным,
идет ли при этом речь о капиталистической мануфактуре
или обыкновенной .эксплуатации подмастерьев в рамках
цехового ремесла. Автор, повидимому, смешивает мелко¬
товарное производство с капиталистическим. Само поня¬
тие капитализма в изложении автора оказалось крайне
расплывчатым. Позднее, в заключительном разделе о
подъеме городов, торговли и промышленности в XVIII в.
автор показывает расширение мануфактурного производ¬
ства в Польше того времени. Однако при этом он игно¬
рирует вотчинный характер многих предприятий, смеши¬
вая их с капиталистической мануфактурой.
Нельзя согласиться с утверждением автора, будто в
XVI в. в Королевской Пруссии «никакой внутренней борь¬
бы между польской и немецкой шляхтой не происходило»,
а польские короли до Брестской унии и после нее всегда
отстаивали «уравнение в правах греко-кефолического
населения с римско-католическим» и вообще ориенти¬
ровались «на равноправие украинцев».
Анализируя экономические последствия войн XVII в.,
профессор Рутковский сильно преувеличивает эти послед¬
ствия, считая, что военные события имели «решающее
значение» в истории! экономики Польши этого столетия,
поскольку разруха военного времени вызвала процесс
перестройки социальной структуры сельскохозяйственного
производства, «пролетаризации сельского населения» и
Я. Рутковский 17

широкого применения наемного труда в фольварках. Ав¬
тор вновь выдвигает в качестве причины изменений в
аграрном строе немецкую колонизацию, оказавшую
«сильное влияние на формирование аграрных отношений»
в районах западных окраин,— начался перевод польских
деревень на оброк по образцам привилегий немецких
колонистов.
, Конечно, можно вполне согласиться с утверждением
автора, что войны середины XVII в. вызвали большие
опустошения в Польше. Но отсюда вовсе не следует, что
они усилили капиталистические тенденции в фольварочном
хозяйстве панов. Усиление эксплуатации обезземеленных
крепостных и система принудительного найма их отнюдь
не говоря г в пользу такого вывода. Обезземеливание кре¬
стьян на крепостной основе и при сохранении крепостни¬
чества означает усиление последнего, его экспансию, а
не переходи капитализму. Показательно, что и в XVIII в.
паны держатся за фольварочную систему и барщинную
эксплуатацию крестьянства.
Частичный переход к оброчной • системе происходил
в Польше XVII в., как и везде, в результате обострения
экономических противоречий, расширения на их основе
товарных отношений, усиления классового антагонизма
феодального поместья. Для этого совсем не требовалось
влияния немецкой деревни, о котором говорит автор, тем
более, что в восточной Германии XVII—XVIII вв. также
господствовала барщинная система.
Автору свойственна идеализация польской деревни,
положения крестьян, их взаимоотношений с помещиком.
По его мнению, в XVIII в., например, размеры повинно¬
стей крепостного определялись в результате соглашения
между ним и паном. Автор ничего не говорит о неслы¬
ханной нищете и той чудовищной эксплуатации, которой
подвергалось польское крестьянство. Вступая в противо¬
речие с общеизвестными фактами, он выдвигает тезис о
том, что помещики будто бы не были заинтересованы в
экспроприации крестьянских земель. Вместо того чтобы
показать истинное правовое положение крестьян, нахо¬
дившихся в полной власти пана, автор говорит о том,
что уже само понимание помещиком его собственных
интересов и даже его «чувство справедливости» должны
были смягчать вотчинную юрисдикцию. Все эти утверж¬
дения совершенно не вяжутся с тем основным положе-
18

нием, что в Польше XVIII в. крепостничество приняло
наиболее уродливые формы, перерастало в рабство, хло¬
пы были фактически доведены до положения рабочего
скота. В связи с этим стремлением приукрасить поль¬
скую действительность находится и идеализация аграр¬
ных реформ XVIII века.
По мнению автора, правление Станислава Августа бы¬
ло периодом «расцвета хозяйственной жизни», когда
основной задачей «хозяйственной инициативы общества
и государства» было ликвидировать последствия воен¬
ных опустошений, когда на первое место выдвигаются
магнаты, проводившие более или менее «коренные
аграрные реформы», когда делались попытки решить
насущные проблемы, «опираясь на здравый смысл»
и иностранные (преимущественно немецкие) образцы.
Самые реформы автор связывает не с экономическими
и классовыми противоречиями фольварочной системы,
бывшими истинной причиной этих реформ, а с «общим
реформаторским течением эпохи». Он пространно изла¬
гает содержание и ход частных реформ, не имевших
серьезных социально-экономических последствий.
Вместо того чтобы заклеймить крепостнический ха¬
рактер подобных реформ, автор пишет о «просвещенности
и патриотизме магнатов», их образованности и пред¬
приимчивости, а водворение оброчной системы объяв¬
ляет соответствующим «общегосударственным и нацио¬
нальным интерёсам» Польши XVIII в. Он игнорирует
тот факт, что для Польши этого времени нужна была
аграрная революция, способная ликвидировать язву
шляхетства и укрепить ж внешнеполитические позиции
польского народа. Автор допускает ошибку, утверждая,
что Поланецкий универсал был «фактически проведен
в жизнь»,— судьба именно этого универсала наглядно
показывает, что польские паны не собирались жертво¬
вать своими классовыми привилегиями, даже если речь
шла о спасении шляхетского государства. В заключение
автор пришел к неожиданному выводу: Польша, по его
мнению, и в конце XVIII в. еще не созрела для ра¬
дикальных реформ, так как они, особенно в условиях
нехватки кредита, могли привести к «серьезным расстрой¬
ствам в производстве» и уменьшению количества хлеба
в Польше. Между тем фольварочная система зашла в
тупик, и Польше XVIII в. необходимы были самые ра-
2* 19

дикальные реформы аграрного строя. Более того, в ней
создались объективные предпосылки для настоящей
аграрной революции. Только хирургическое вмешатель¬
ство последней могло тогда спасти Польшу как само¬
стоятельное государство.
К сожалению, в Польше того времени оказались не¬
достаточно зрелыми силы революции. Забитые хлопы не
могли подняться на борьбу с панами за независимость
своей родины, да и городская буржуазия была слишком
слаба и политически изолирована, чтобы осуществить
руководство этой борьбой. Создание свободной Польши
оказалось возможным лишь полтора столетия спустя.
Несомненной заслугой автора является тот факт, что
он указывает основную классовую задачу политики
правительства — подавление сопротивления крестьян.
Тем не менее он недостаточное внимание уделяет клас¬
совой борьбе, более того, он неоднократно подчерки¬
вает, что крестьянские восстания не оказывали большого
влияния на ход исторического развития Польши. Мас¬
совое бегство крестьян из-под гнета крепостничества,
не получило в книге надлежащей оценки. Миграция
населения часто объясняется автором простой «привыч¬
кой к перемене местожительства» или влиянием войн
и т. д. Между тем в основе миграции лежало бегство
крестьян от надвигавшегося закрепощения или от кре¬
постнического гнета, бегство являлось одним из прояв¬
лений классовой борьбы.
Осталась невыявленной роль крестьянской общины
в борьбе против ее закрепощения. Автор часто повествует
о реорганизации фольварочного хозяйства, не вскрывая
экономических противоречий ^последнего и классовой за¬
интересованности панов в таких реорганизациях. Аграр¬
ная политика шляхты в Белоруссии и на Украине, носив¬
шая грабительский характер, не получила правильной
оценки в книге. Автор игнорирует огромное значение кре¬
стьянских и казацких восстаний в этих областях, в том
числе их значение для исторических судеб всего польско¬
го народа, поскольку они подрывали реакционный режим
панской Польши.
Монография Рутковского содержит ряд экскурсов в
экономическую историю стран Западной Европы. Но в
этих экскурсах тоже имеется много неточностей и просто
ошибочных утверждений, которые, приукрашивают поло¬
20

жение крестьянства во Франции, Германии, Австрии.
Автор утверждает, что в позднее средневековье на Западе
«личная зависимость исчезла совсем», хотя в действи¬
тельности она в значительной степени сохранялась во
всех странах Западной Европы. Достаточно сослаться
на Германию, Австрию, предреволюционную Францию
и другие страны. Вслед за'буржуазной историографией
он признает французских крестьян XVI в., обязанных об¬
роком, собственниками земли, обладавшими в вопросах
собственности не меньшей самостоятельностью, чем вла¬
дельцы «дворянской ленной собственности», хотя право
собственности крестьян было фикцией, поскольку кре¬
стьянину приходилось отдавать урожай в виде чиншей.
Совершенно ошибочен тезис автора, будто крупные
хозяйства позднего средневековья не только в Англии,
нои в Германии, Франции, Сицилии, Апулии вообще пред¬
ставляли собой «капиталистические предприятия с не¬
большими иногда пережитками феодальных отношений»
в виде остатков барщины. Это явная модернизация
аграрного строя Западной Европы.
Аграрная политика прусских королей в Силезии
изображается автором в приукрашенном виде, отнюдь
не соответствующем реальному положению в силезской
деревне XVIII в. Автор утверждает, что «краеугольным
камнем аграрной политики» Фридриха II, особенно в
Силезии, являлась охрана крестьянских земель и что
нижнесилезское право наследования считалось «образ¬
цовым с точки зрения крестьянских интересов». Находя
Поланецкому универсалу австрийские образцы, Рутков¬
ский называет реформы Иосифа II «наиболее радикаль¬
ными реформами», хотя их «радикализм» сводился
к ограничению барщины тремя днями в неделю (закон
1786 г.), то есть к регламентации старых крепостниче¬
ских порядков.
Большую роль в экономической истории Польши игра¬
ли факторы политического характера, что совершенно
недостаточно учитывает автор. Правда, он дает сведения
о возникновении королевской власти в Польше, но не
раскрывает ее классовой сущности. В своем дальнейшем
изложении он вообще игнорирует политические условия
экономического развития феодальной Польши. По суще¬
ству им не затронута проблема шляхетской республики,
не вскрыты ее социально-экономические основы, не пока¬
21

зана классовая сущность «золотой вольности» шляхетства.
Между тем политический строй Польши — шляхетская
республика — оказал большое влияние на ее экономику.
Таким образом, многие проблемы польской истории
даны в книге неполно или в неверном освещении —
эти проблемы ждут еще своего исследователя. Создание
марксистского труда по экономической истории Польши
продолжает оставаться настоятельной необходимостью.
Несмотря на отмеченные недостатки, книга Рутков-
ского является ценной работой. Она представляет собой
научный труд, в котором впервые обобщен и системати¬
зирован огромный фактический материал, впервые соз¬
дана широкая картина социально-экономической истории
Польши на протяжении нескольких веков. Появление
книги Рутковского знаменовало собой важный этап в
развитии польской историографии. В нашей литературе
до сих пор нет общих работ по экономической истории
Польши.
В русском переводе книга Рутковского дается с незна-
ч ител ьн ы м и с окр а ще н и ям и. В настоящее издание йе
включено также и введение автора. Библиография, со¬
ставленная по разделам, помещена в конце книги.
Ф. Полянский.

Глава 1
ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ ПОСЕЛЕНИЯ
И ФЕОДАЛИЗАЦИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОГО СТРОЯ
§ 1. ДОХРИСТИАНСКАЯ ЭПОХА1
1. Первоначальные поселения. История Польши на¬
чинается с момента заселения земель, на которых впо¬
следствии возникло польское государство, предками
будущих поляков. Проблема первоначальных поселений,
теснейшим образом связанная с проблемой прародины сла¬
вян, долгое время занимала многих ученых как славян¬
ских, так и не-славянских. В своих исследованиях они
приходили к разным выводам. Согласно старой, впослед¬
ствии отвергнутой, «балканско-придунайской (так назы¬
ваемой сарматской) теории», прародина славян находи¬
лась к югу от Карпат. По другим, более поздним и более
обстоятельным исследованиям, основанным на палео¬
ботанических, антропологических, археологических, язы¬
ковых, этнографических и исторических данных, прароди¬
на находилась к северу от Карпат и Черного моря, на
обширных пространствах от Лабы и Балтийского моря
вплоть до Туркестана. Одни считали, что она находилась
в Азии, другие — на территории, расположенной за Днеп¬
ром, третьи искали ее в бассейне Верхней Двины, Верх¬
него Немана до озера Ильмень, четвертые — в Полесье
и, наконец, пятые — между Лабой и Бугом. Лер-
Сплавинский в своих трудах, опубликованных в 1946 г.,
исходя из анализа различных данных, пришел к выводу,
что около 2000—1700 лет до н. э., в эпоху формирования
этническо-языковой праславянской общности и ее выде¬
ления из индоевропейских племен, праславяне заселяли
бассейны Одры и Вислы, то есть ту территорию, на ко¬
торой впоследствии строили свое государство первые
Пясты.
1 См. предисловие, стр. 8. — Прим. пед.
23

В настоящий момент трудно сказать, как примут эту
теорию ученые Польши и других стран, интересующиеся
этой проблемой. Если эта теория восторжествует, она
прольет новый свет на столь долго обсуждавшуюся в.
польской науке проблему первобытных польских поселе¬
ний, особенно на связанные с ними вопросы хронологии.
В конце третьей четверти XIX в. Тадеуш Войцеховский
начал в этой области исследования, которые были про¬
должены Пекосинским и другими. Эти работы, основан¬
ные на данных топонимики, не получили признания, а
после выхода трудов Буяка, который подверг критике не
только методы, но и результаты исследования, были
совершенно забыты.
В своих трудах по вопросу о первобытных поселениях
в дохристианскую эпоху Бальцер применил метод, ис¬
пользованный до него немецким ученым Мейценом: в
кадастровых картах, изображающих расположение
построек и земель, эти ученые пытались отыскать следы
дохристианской эпохи. Они полагали, что благодаря
консерватизму, свойственному сельскому населению, в
расположении земельных угодий и построек в ряде слу¬
чаев сохранились следы отдаленных эпох. Однако попыт¬
ки отыскать по картам, относящимся главным образом
к XIX в. (и очень редко к XVIII в.), следы X в. и более
ранних веков наталкиваются на непреодолимые препят¬
ствия. Подвижность поселений, наблюдавшаяся еще и в
первые века периода Пястов, военные бедствия, в резуль¬
тате которых жители поселений были полностью истреб¬
лены или рассеяны по различным областям, после чего
заброшенные места, нередко уже поросшие кустарником
и даже лесом, занимали новые поселенцы, наконец,
изменения в аграрных отношениях, связанные с возник¬
новением крупного землевладения, когда многие поселе¬
ния переводились на новые места, а чаще всего произво¬
дилось полное перераспределение полей, — все это делает
невозможной попытку воспроизвести отношения дохри¬
стианской эпохи на основе несравненно более поздних
данных.
Самые достоверные и многочисленные данные о посе¬
лениях дохристианской эпохи дают археологические рас¬
копки. Если изучать историю заселения Польши топько
на основе археологических данных, то здесь мы не встре¬
тим каких-либо серьезных затруднений: та или иная
24

археологическая находка обычно датируется единогласно
(правда, с относительной точностью,— это, впрочем,
явление обычное, поскольку речь идет о столь отдален¬
ных временах). Однако попытки сочетать данные архео¬
логии с языковыми данными наталкиваются порой на
большие трудности. Это существенный момент в деле
изучения эпохи первоначального заселения. В таких
случаях, как всегда, на сцену выступают соображения,
лежащие за пределами науки, моменты субъективные,
от которых не всем исследователям удается освободить¬
ся. Поэтому результаты исследований отдельных ученых
значительно отличаются друг от друга.
В полемике, посвященной этим проблемам, особое
значение отводится так называемой лужицкой культуре,
возникшей в Польше в среднюю эпоху бронзового века
(1400—1200 гг. до н. э.). Эта культура, как показали
многие польские и чешские ученые, была создана славян¬
ским народом. Некоторые ученые, и преждё всего немец¬
кие, приписывают создание лужицкой культуры фракий¬
цам, иллирийцам или германцам и не признают ее
славянского происхождения. Они предполагают, что
славяне поселились на территории, расположенной между
Карпатами и Балтийским морем, лишь в III и IV вв. н. э.
Подобного рода взгляды уже не находят в настоящее
время приверженцев среди славянских ученых.
2. Экономические отношения в дохристианскую эпоху.
О древности и самобытности земледельческой культуры
в Польше свидетельствует славянское происхождение
земледельческой терминологии: названия злаков, таких,
как пшеница, рожь, ячмень, овес, названия земледельче¬
ских орудий — рало, соха, коса, серп, цеп. По вопросу о
происхождении самого слова «плуг» существуют разно¬
гласия, что же касается названий частей плуга, таких,
как лемех, нароги ’, то они, несомненно, славянского
происхождения. То же можно сказать о названиях ряда
растений, таких, как лен, конопля, хмель, бобы, горох,
чечевица. Это позволяет думать, что и они были извест¬
ны в дохристианскую эпоху.
Ремесленное производство в дохристианскую эпоху
представлено сравнительно бедно. Однако уже в первом
1 Железные наконечники.— Прим. ред.
25

тысячелетии н. э. употреблялись вращающиеся жернова,
подобные жернова применяются еще и поныне крестьяна¬
ми; было также развито гончарное ремесло, причем был
уже известен гончарный круг и печи с особой топкой и
специальным расположенным над нею помещением для
обжига посуды. Из местных руд выплавляли железо,
местные кузнецы выделывали из него топоры, ножи,
ножницы, серпы, шила, долота, напильники, молотки,
клещи, шпоры, мечи. Известны были способы орнамен¬
тации железных изделий путем травления растительными
кислотами и украшение бронзовых изделий эмалью.
Однако бронзовые украшения в это время уже уступают
место медным, в качестве материала для украшений
нередко употреблялись римские монеты. Выделывались
различные украшения из серебра и золота. Косвенные
данные говорят о том, что уже существовало сапожное
ремесло, производство льняных и шерстяных тканей,
выделывались кожи. В ткацком деле пользовались стан¬
ками вертикального типа, причем на нити навешивали
глиняные гирьки, с VII в. н. э. употребляли также и
более совершенные станки горизонтального типа. Суще¬
ствовало плотницкое ремесло, необходимое при возведе¬
нии бревенчатых построек, храмов или укрепленных
городищ. Должны были существовать и другие виды обра¬
ботки дерева, однако ввиду плохой сохранности деревян¬
ных изделий до нас дошли только их незначительные
остатки; известно, что существовало бондарное ремесло,
производство деревянных клепаных ведер. Прибавим к
этому, что в Величке, вероятно уже в дохристианскую
эпоху, вываривали соль; в древнейших сведениях об
этих солеварнях — эти сведения можно отнести к XI в.—
сохранились следы польской терминологии, что служит
доказательством местного происхождения этой отрасли
горного дела.
Древнейшей формой ремесла было, несомненно,
крестьянское ремесло; население, основным занятием
которого было земледелие или скотоводство, занималось
также и побочным промыслом, выделывая различные
предметы ремесла. Уже в дохристианскую эпоху стала
намечаться известная специализация, прежде всего в
изготовлении железных и гончарных изделий,— обработ¬
ка железа и гончарное дело, невидимому, раньше других
выделились в качестве отдельных специальностей.
26

Еще в дохристианскую эпоху, а также в первые века
н. э. по территории, на которой позднее возникло поль¬
ское государство, шли многочисленные торговые пути,
имевшие международное значение. Этими путями поль¬
зовались греческие, этрусские и римские купцы, которые
везли с берегов Балтийского моря или с территории
нынешних Остроленского и Пшасныского (Прасныш-
ского) уездов столь ценившийся в то время янтарь, а
также другие товары, такие, например, как бобровые ме¬
ха, которые они меняли на предметы своего отечествен¬
ного ремесла. Эти пути в значительной степени утратили
свое значение в эпоху раннего средневековья. Некоторое
оживление торговых сношений отмечается уже в IX в.,
что является заслугой главным образом арабских купцов.
3. Родовой строй. В эпоху, предшествовавшую возник¬
новению польской государственности, решающее значе¬
ние для экономического, особенно аграрного строя имела
родовая организация L Предположение, что в древней¬
шую эпоху родового строя на этнографически польской
территории существовали объединения нескольких семей,
ведущих одно хозяйство и подчинявшихся в процессе
производства и распределения единому руководству, до
сих пор нельзя считать общепринятым в науке. В резуль¬
тате разложения родовой общины появилась общая ро¬
довая земельная собственность, причем каждая семья
получила в пользование надел пахотной земли и часть
луга и самостоятельно вела хозяйство; периодически
происходили переделы (по мнению некоторых ученых,
родовая собственность существовала изначально и явля¬
лась исходным пунктом аграрных отношений). В некото¬
рых деревнях юго-восточных окраин подобного рода
организация сохранялась очень долго, пережив даже
эпоху разделов Польши. Дальнейшее развитие аграрных
отношений шло в направлении все большего выделения
индивидуальной собственности; предметы домашнего оби¬
хода— одежда, оружие у мужчин, женские украшения —
представляли собой частную собственность даже в рам¬
ках родовых общин. По мере разложения родового строя
1 Автор, несомненно преувеличивает значение родовой органи¬
зации, которая ни в этот, ни в предшествующий период не играла
определяющей роли в экономической жизни польских племен. —
Прим. ред.
27

в собственность отдельных семей перешли жилые дома,
орудия труда и скот, а с течением времени — пашни и
луга; пастбища и леса могли дольше оставаться общей
родовой собственностью.
Частная собственность на землю создала условия для
возникновения экономического и общественного неравен¬
ства; этому содействовало наличие рабства, а также
образование так называемых опольных союзов, объеди¬
нявших ряд родов, и более крупных племенных союзов L
В результате воздействия этих факторов из массы населе¬
ния стали выделяться семьи и роды более могуществен¬
ные — они владели большим количеством земли, обра¬
батываемой рабами, обладали громадными стадами и
жили несравненно богаче, в их руках сосредоточивались
сокровища в виде иноземных монет и украшений из
благородных металлов. Эти могущественные роды пред¬
ставляли собой первые зачатки слоя крупных земельных
собственников, противопоставивших себя массе мелких
земледельцев, владельцев небольших участков земли.
§ 2. РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
1. Возникновение крупной земельной собственности.
Принятие христианства было одним из важнейших собы¬
тий в истории Польши 1 2. Вызванные этим событием изме¬
нения в экономическом строе имели не меньшее значе¬
ние, чем изменения в других областях общественной
жизни. Значение этого события в том, что оно способ¬
ствовало усилению культурного влияния Западной Евро¬
пы на весь общественный строй Польши. В дохристиан¬
скую эпоху связь с высокоразвитыми странами Западной
Европы и Византией поддерживалась, невидимому, лишь
через немногочисленных купцов, которые появлялись в
бассейнах Вислы и Одоы. Их культурное влияние
ограничивалось доставкой изделий из стран более высо¬
кой культуры, что, впрочем, для того времени имело,
вероятно, относительно небольшое значение.
После принятия христианства эти сношения стали
1 Под опольным союзом автор понимает ополье, территориаль¬
ную общину, первоначально включавшую ряд родовых общин, под
племенным союзом — племя, объединенное уже не по родовому, а
по территориальному признаку.— Ппим. ред.
2 См. предисловие, стр. 8—9.— Прим. ред.
28

более оживленными, а их культурное влияние возросло.
Кроме того, прибавились и новые факторы воздействия
западно-европейской культуры. Это были прежде всего
церковь с ее епископствами, приходами и монастырями,
с ее разветвленным административным аппаратом, охва¬
тывающим всю страну; затем двор князя, находящийся
под сильным влиянием духовенства; наконец, органы
местного управления, в которые входило немало чуже¬
земных рыцарей, превращающихся в земельных собствен¬
ников, — все это способствовало тому, что жизнь в Поль¬
ше изменялась по западно-европейскому образцу.
Западно-европейское влияние проявилось прежде
всего в процессе феодализации.,. Политический строй, орга¬
ны государственного управления в основной своей части
не подверглись феодализации, если не считать области
финансов и отчасти военного дела, зато экономический
строй был феодализирован полностью. Безусловно, самым
существенным в этом процессе явилось возникновение
крупной земельной собственности.
Государство, призывая на свою службу известное
число лиц, вынуждено было о-беспечить их материально,
разумеется, за счет земледельческого населения, обреме¬
нявшегося различными повинностями. Поскольку сель¬
ское хозяйство было почти единственной основой суще¬
ствования общества, возникновение государства должно
было оказать решающее влияние на процесс формиро¬
вания аграрных отношений; аграрный строй должен был
приспособиться к новым требованиям, выдвигавшимся
государством. Это сказалось прежде всего в появлении
крупной земельной собственности1. До образования госу¬
дарства владельцами земли были мелкие земледельцы,
именуемые в источниках чаще всего дедицами (haercdes),
реже сородичами (contributes). Они, очевидно, сохрани¬
лись и после возникновения государства. Развитие госу¬
дарственности вызвало разложение этого слоя: князья
рекрутировал^ своих дружинников в среде наиболее
зажиточных дедицев, некоторые из них с течением времени
перешли в слой более крупных земельных собственников,
стали крупными землевладельцами, остальные образова¬
ли группу мелкой шляхты — социальный слой, сохранив¬
шийся вплоть до конца существования Речи Посполитой.
1 См. предисловие, стр. 9—10.— Прим. ред.
29

Дедицы, не перешедшие в ряды рыцарства, составили
основную массу крестьянства, которая с течением времени
оказалась втянутой в сферу крупного землевладения.
В XII в. и начале XIII в. различие между владением
дедица-крестьянина и дедица-рыцаря не было еще столь
глубоким, каким в более поздние времена было различие
между хозяйством крестьянина и шляхетским поместьем.
Быть может, зачатки позднейших рыцарских владений
существовали уже в период, предшествовавший образо¬
ванию государства Пястов, которые при создании госу¬
дарственной организации могли использовать центры,
созданные племенными династами-князьями и родовыми
старейшинами.
В период Пястов зажиточные дедицы, призванные на
военную службу, сажали захваченных ими пленных на
своих землях, в результате чего сами дедицы больше не
занимались сельскохозяйственным трудом. Фактором,
ускорявшим процесс превращения богатых дедицец в
крупных земельных собственников, были земельные по¬
жалования князей. Благодаря этим пожалованиям в
число крупных земельных собственников попадали и
другие лица, между ними и иноземцы — члены княже¬
ской дружины. Такие пожалования хорошо известны
только из источников XIII в., когда подобного рода слу¬
чаи были особенно многочисленны — более многочислен¬
ны, чем в XIV в., от которого сохранилось, вообще
говоря, гораздо больше источников. Как правило, пожа¬
лования были наследственными. Жаловались главным
образом земли, расположенные вдали от крупных посе¬
лений, на границах областей, а также пустоши, невоз¬
деланные земли. Пожалования эти были различны: на¬
ряду с большими компактными массивами, охватывав¬
шими нередко целые каштелянии и находившимися во
владении одного рода, существовали владения, пред¬
ставлявшие собой комплекс далеко друг от друга раз¬
бросанных участков. Большие замкнутые комплексы
земель вели, повидимому, начало от владений родовой
знати дохристианского периода. Что касается родовых
каштеляний, то они встречаются главным образом на
границах государства. В Польше, где ленный строй не
развился в систему государственного устройства и где
государственные должности — в первую очередь долж¬
ность каштеляна — не стали наследственными, некото¬
30

рым родам удалось, вероятно в XI в., в период смуты
после смерти Мешко II, незаконно превратить в собст¬
венность те территории, на которых они должны были
бы осуществлять государственную власть лишь в ка¬
честве должностных лиц князя.
Существование раздробленных родовых поместий сле¬
дует рассматривать как результат определенной княже¬
ской политики: передавая членам преданного ему рода
земли, разбросанные в разных районах, князь тем самым
препятствовал образованию могущественных феодальных
родов, существование которых могло бы ослабить его
власть; с этой точки зрения показательны владения, рас¬
положенные в окрестностях Кракова, важнейшего поли¬
тического центра Польши,— они представляют собой
самую пеструю мозаику. Среди разбросанных родовых
владений особую категорию составляют тянущиеся вдоль
политических границ так называемые ланцуговые 1 вла¬
дения — рыцарские владения, созданные в пограничных
районах в целях защиты границ.
Князь считался собственником всех незанятых земель.
Получить новь можно было только с его разрешения.
Впрочем, это правило в начальный период существования
государства Пястов соблюдалось не всегда. Еще в нача¬
ле XIII в. встречаются случаи самовольного захвата никем
не занятых и не обрабатываемых земель. Несмотря на то,
что князья делали многочисленные и богатые земельные
пожалования, их владения все еще занимали в те време¬
на огромные пространства. Эти владения считались соб¬
ственностью княжеского дома. Предположение, что якобы
уже тогда началось отделение княжеских владений от
владений государственных, не получило признания в науке.
Сравнительно лучше нам известна история образова¬
ния церковной земельной собственности: это произошло
потому, что документы церковной вотчины хранились с
большей тщательностью. Церковные владения возникали
в результате пожертвований как со стороны князей, так
и со стороны частных лиц; наряду с факторами, носивши¬
ми религиозный характер, имели значение и случайные мо¬
тивы 2. Поскольку церковь была опорой тогда еще
1 Lancuch — цепь. — Прим. ред.
2 Автор не указывает иных средств — прежде всего обман и
прямое насилие,— к которым прибегала церковь, чтобы получить
земельные владения.— Прим, ред,
31

молодой польской государственности, обеспечение духо¬
венства землей было для князя делом почти столь же
важным, как и обеспечение государственных должностных
лиц. Что касается магнатов и рыцарей, то нередко они
делали пожертвования, чтобы застраховать себя на слу¬
чай, если бы князь по каким-нибудь политическим при¬
чинам вздумал конфисковать их имущества, а земли,
переданные церкви, князь не решился бы конфисковать;
кроме того, даритель мог получать определенные выгоды
в качестве патрона церковной организации.
Поскольку церковная земельная собственность в Поль¬
ше в целом, а равно и владения отдельных церковных
учреждений складывались постепенно, главным образом
путем пожалований со стороны разного рода лиц, харак¬
терной чертой церковных владений неизбежно была их
крайняя раздробленность. Владения отдельных церковных
учреждений состояли обычно из деревень, разбросанных
нередко на очень значительной территории, более того,
зачастую отдельные, территориально обособленные цер¬
ковные владения не охватывали целиком одной деревни,
а складывались из различных участков земли, раскинутых
по разным деревням, остальные части которых принадле¬
жали другим владельцам. Это обстоятельство затрудняло
ведение рационального хозяйства, вследствие чего возник¬
ла необходимость в комасации (объединении разрознен¬
ных участков) церковных владений. Церковь обычно
прибегала к обмену разбросанных в разных местах дере¬
вень и земельных участков на такие владения, которые
прилегали к ее основным угодьям, особенно если они со¬
единяли ее обособленные владения. Покупка деревень, в
результате которой церковные владения объединялись в
единый замкнутый комплекс, —• явление более позднее;
покупать землю могло только то церковное учреждение,
которое уже получило возможность накопить необходимые
для этого денежные средства.
Можно предположить, что в древний период князья
чаще всего жаловали не самые владения, но лишь свои
права на определенные доходы с них, благодаря чему
право собственности на землю тех лиц, которым она при¬
надлежала, совершенно не затрагивалось. Однако можно
также предположить, что церковь, с которой в Польше
появилось вполне четкое понятие земельной собствен¬
ности, с первых шагов своей деятельности стремилась
32

получить земли в собственность; примеру церкви после¬
довали светские лица. Во всяком случае, начиная с XII в.
(с этого времени мы лучше осведомлены о подобного ро¬
да вопросах), несравненно чаще жалуют не доходы с зе¬
мельных владений, а самые владения, включающие дерев¬
ни, части деревень или целые поместья, состоящие из боль¬
шого числа деревень.
Одновременно с ростом крупной земельной собствен¬
ности шел процесс поглощения ею мелкой земельной соб¬
ственности. Это относится прежде всего к тем дедицам,
которые не превратились в мелких рыцарей, а остались
мелкими земледельцами. Они были вынуждены нести
разного рода повинности, необходимые для правильного
функционирования государственного аппарата, то есть
платили большую часть поборов княжеского права. Перво¬
начально эго совсем не затрагивало их прав на землю.
С течением времени, однако, когда часть дедицев благо¬
даря пожалованиям перешла вместе с их наделами в
собственность церкви или светских крупных землевла¬
дельцев, а остальные были прикреплены к постепенно
выделявшимся собственным поместьям князя, когда
крупные собственники стали проводить реорганизацию
своего хозяйства,— начался захват земель дедицев. Для
этого не требовалось каких-либо законодательных актов,
подобного рода процесс совершался постепенно, путем
отнятия у отдельных дедицев их наделов, если этого тре¬
бовали интересы крупного землевладения. Последнее
обстоятельство обусловило неравномерность этого про¬
цесса; часто случалось, что в одном и том же районе
одни дедицы относительно свободно распоряжались
своими наделами, в то время как у других их наделы
отнимали.
В известной степени аналогичной была судьба по край¬
ней мере части земельных владений мелких рыцарей —
мелких землевладельцев, чья земля лежала целиком вне
пределов крупной вотчины. От позднейшей шляхты они
отличались тем, что не имели крупных земельных владе¬
ний, не получили поэтому доступа к должностям и соста¬
вляли особую, низшую, группу рыцарства. Тот факт, что
г пограничных районах, а также и в окрестностях гродов
мелкого рыцарства было гораздо больше, чем в других
областях, позволяет предположить, что не вся мелкая
рыцарская собственность вела начало от догосударствеш
3 Я. Рутковский 33

ной эпохи и что княжеская власть создавала в гродах и
на границе своего рода военно-земледельческие поселения.
Мелкая рыцарская собственность уже в XIII в. обнару¬
живает тенденцию к исчезновению: земли мелких рыца¬
рей большей частью приобретают магнаты, стремящиеся
округлить свои поместья или владения тех церковных
учреждений, которым они делали дарение или которые они
основали.
Однако крупное поместье не смогло поглотить всей
мелкой земельной собственности. Осталось некоторое ко¬
личество рыцарей, которые, владея небольшими наделами,
вынуждены были сами обрабатывать их и вести, таким
образом, крестьянский образ жизни. Вначале эти рыцари
имели такие же права на землю, как крестьяне-общинни¬
ки, но со временем, особенно в XIII в., крестьяне утрати¬
ли эти права, а рыцари, напротив, укрепили их. Таким
образом, наряду с рыцарской крупной земельной собствен¬
ностью существовала совершенно независимая от нее ры¬
царская мелкая собственность. В процессе образования
шляхты часть этого мелкого рыцарства вошла в нее, впро¬
чем, не улучшив этим своего экономического положения.
Этот слой пережил старое польское государство Ч Мел¬
кие рыцари, не вошедшие в состав шляхты, образовали
особое сословие — сословие владык, лиц, лично свобод¬
ных, обладающих земельной собственностью, но не поль¬
зующихся привилегиями шляхты.
2. Хозяйственная организация крупной вотчины. Основ¬
ное различие между прежним строем, ведущим нача¬
ло еще от догосударственной эпохи и опиравшимся на
мелкую земельную собственность, и новым, основанным
на крупной земельной собственности, заключалось в том,
что если раньше мелкие производители распоряжались
всеми продуктами своего труда, то позднее они вынужде¬
ны были часть его отдавать крупным собственникам; кро¬
ме того, они обязаны были нести особые государственные
повинности, о которых будет подробнее сказано в главе о
финансах. Различие, таким образом, состоит не в органи¬
зации производства, а в распределении продуктов. В пре-
1 Автор, вероятно, имеет в виду относительно единое раннефео¬
дальное государство (до периода феодальной раздробленности). —
Прим, ред.
34

делах крупного землевладения производство, как и преж¬
де, велось в мелких крестьянских хозяйствах.
Взимание различных натуральных поборов требовало
специальной организации, которая, особенно в крупных
княжеских поместьях, была довольно сложной. Высшей ее
инстанцией являлся княжеский двор, важнейшими пунк¬
тами взимания государственных налогов были каштелян-
ские гроды, центрами взимания вотчинного оброка —
дворы (центры «ключей», состоявших из ряда деревень и
управлявшихся ключниками), — здесь находились амба¬
ры князя. Эти дворы являлись вместе с тем временными
резиденциями князя во время его путешествий по стране.
По типу организации княжеских земель создавалась и
организация владений церковных и светских магнатов.
Первоначально крупные вотчинники просто взимали
с мелких собственников часть производимых ими продук¬
тов, вскоре, однако, стремясь увеличить свои доходы, они
приступили к хозяйственной реорганизации своих поме¬
стий. Реорганизация эта шла по двум направлениям: про¬
ведение своего рода специализации мелких хозяйств и
образование собственных фольварков, как скотоводче¬
ских, так и земледельческих.
При проведении разделения труда между мелкими
хозяйствами определяющим был тот факт, что крестьяне
обязаны 'были крупному землевладельцу различными по¬
винностями— натуральным оброком и барщиной. Оди¬
наковые по своему внутреннему устройству хозяйства
могли нести совершенно различные повинности; это отно¬
сится прежде всего к таким категориям, как коморники
(camerarii), которые выполняли разного рода работы на
панском дворе и, в частности, использовались как гонцы,
с помощью которых передавались инструкции и поруче¬
ния, служки (sanctuarii), несшие службу при крупных
костелах, повара, пекари, мясники, использовавшиеся для
работ на господской кухне. Само собой разумеется, что
хозяйства всех этих категорий населения, обремененного
различными повинностями, были построены по одному и
тому же типу. Это относится также и к населению, зани¬
мавшемуся скотоводством и ремеслом, также имевшему
свои собственные земледельческие хозяйства. Занятие
скотоводством и ремеслом могло быть побочным по отно¬
шению к основному занятию, являвшемуся источником
существования данной семьи, тем не менее именно этими
3* 36

побочными занятиями и определялись экономические
отношения крестьянского хозяйства к крупной вотчине, то
есть его повинности. В зависимости от характера этих по¬
винностей различались отдельные категории населения.
Там, где дифференциация повинностей выражалась в
том, что с каждого хозяйства требовали натуральный
оброк теми специальными продуктами, которые оно про¬
изводило и которые имели широкий сбыт, там она могла
повлечь за собой своего рода профессиональную диффе¬
ренциацию.
Если рассмотреть подробнее это «разделение труда»
между отдельными хозяйствами, то оно представится в
следующем виде. В сравнительно большей степени оно
проявляется при эксплуатации лесных, водных и других
богатств, что характерно для тогдашней экономики; мы
имеем в виду бортников, рыбаков, охотников, соколь-
ничьих, охотников на бобров и лисиц, псарей. Из лиц, за¬
нятых скотоводством, известны скотники, занимавшиеся
разведением рогатого скота, свинопасы, коневоды и ов¬
цеводы. В области земледелия можно отметить только
виноградарей.
Второй формой той хозяйственной реорганизации, ко¬
торую проводили крупные вотчинники, было образование
собственных барских хозяйств, так называемых фольвар¬
ков; эти хозяйства могли быть как зерновыми, так и
скотоводческими; по вопросу о зерновых фольварках в
период, предшествующий немецкой колонизации, су¬
ществует большая полемическая литература. Самое
существование таких фольварков не может подлежать
сомнению; повидимому, они достигали иногда очень зна¬
чительных размеров (до 500 га). Существует, однако,
мнение, что, взятые в целом, эти фольварки занимали
по сравнению с крестьянскими хозяйствами относительно
небольшую площадь, вследствие чего Польша XII и
XIII вв. являлась страной мелких крестьянских хозяйств,
существовавших в рамках крупного землевладения.
Наряду с барским хозяйством, производящим зерно,
существовали и такие хозяйства, для которых разведение
скота было основной, а не побочной отраслью. Скотовод¬
ство этого типа не является пережитком эпохи пастуше¬
ства, предшествовавшей эпохе земледелия, его задача —
целесообразно использовать соответствующие земли и
осуществить хозяйственное «разделение труда». Уход за
36

панскими стадами поручался отдельным деревням, жите¬
ли которых вели собственные хозяйства. В уходе за ста¬
дами и состояли их повинности в пользу барского двора.
В XII в. эта организация поместья была в полном расцве¬
те, однако уже в XIII в. она исчезает.
Уже в XII и XIII вв. организация барских хозяйств
была довольно сложной. Люди, которые работали в этих
хозяйствах в тот период в значительной своей части бы¬
ли рабами. Они использовались не только для личных
услуг в семье пана, но и для работ на кухне, в огороде,
в хлеву, на пашне, в лугах, в лесах, а также в качестве
ремесленников. Наряду с рабами существовали и свобод¬
ные батраки, имеющие собственные домашние хозяй¬
ства,— можно предположить, что они пользовались извест¬
ной свободой, в том смысле, что могли находить работу
и за пределами панского двора. В ходе реорганизации
своих хозяйств крупные землевладельцы производили
массовые переселения крестьян и, кроме того, принужда¬
ли их заниматься каким-либо определенным видом про¬
изводства; для этого всего пригоднее были рабы, с кото¬
рыми крупные землевладельцы могли обращаться по
своему усмотрению. Следовательно, реорганизация круп¬
ной вотчины теснейшим образом связана с рабством.
Можно было легко использовать также труд свободных
людей, не имеющих постоянного пристанища.
Вместе с тем указанная реорганизация крупного хо¬
зяйства со временем затронула также и свободных деди-
цев, сказавшихся на территории крупного землевладения;
их права на землю были принесены в жертву хозяйствен¬
ным интересам крупных земельных собственников.
3. Расслоение сельского населения. Описанная выше
хозяйственная реорганизация крупного землевладения
должна была, очевидно, сказаться на процессе расслое¬
ния сельского населения, который с течением времени все
более и более углублялся. Различные категории, с кото¬
рыми мы встречаемся в источниках того времени, нельзя
объединить в единую систему; мы различаем несколько
категорий, из которых каждая имеет свои особенности.
С точки зрения расслоения по «узко профессиональ¬
ному» принципу, следует наряду с группой населения, за¬
нимающегося промыслами, различать две большие груп¬
пы: с одной стороны, земледельцев, с другой — людей,
37

занятых скотоводством, а также охотой, рыболовством,
бортничеством и в других отраслях хозяйства. Населе¬
ния, занятого скотоводством, было в то время сравни¬
тельно больше, чем в более поздний период (начиная
с XIII в.). Однако точка зрения, согласно которой земле¬
дельческое население еще в XII в. представляло собой
исключение, сейчас не может уже найти поддержки. По
всей вероятности, уже в XII в. основное ядро сельского
населения составляли земледельцы; это предположение
тем более следует считать обоснованным, что так называ¬
емые скотоводы были в то же время и мелкими земле¬
дельцами, повинности которых по отношению к феодалу
заключались в уходе за принадлежащими ему стадами.
Документы, позволяющие предполагать, что для кре¬
стьян, занимающихся скотоводством, последнее являлось
основным средством существования, встречаются относи¬
тельно редко. Таким образом, можно сказать, что воз¬
никновение крупного землевладения не оказало сколько-
нибудь значительного влияния на расслоение населения
по признаку «профессии» в узком смысле слова, особен¬
но если оставить в стороне вопрос о побочных заня¬
тиях.
Гораздо большее значение имела реорганизация круп¬
ной вотчины в процессе расслоения населения по общест¬
венно-экономическому признаку. Для земледельческого
населения решающую роль сыграл вопрос о земле — мы
имеем в виду как права на землю, так и размеры земель¬
ных участков: и то и другое определяло степень эконо¬
мической самостоятельности, а следовательно, и обще¬
ственное положение. С точки зрения права на землю, сле-
'дует различать: во-первых, издавна существующих и в
рассматриваемый нами период уже исчезающих мелких
свободных земледельцев, являющихся полными собствен¬
никами обрабатываемых ими земель и в силу этого
находящихся вне хозяйственной сферы крупного земле¬
владения; во-вторых, ранее неизвестную нам категорию
дедицев, сохраняющих в рассматриваемый период только
право пользования землей, перешедшей на этом этапе в
полную собственность крупного землевладельца; в-треть¬
их, свободных арендаторов; и, наконец, в-четвертых, при¬
писанных крестьян, рекрутировавшихся главным образом
из военнопленных, которых крупный землевладелец заста¬
влял бессрочно работать на своей земле.
38

Не меньшее значение для решения вопроса об эконо¬
мической самостоятельности крестьян имеет размер кре¬
стьянского надела. В период образования крупного земле¬
владения типичным наделом крестьянина, по всей веро¬
ятности, был так называемый «большой плуг», равный
около 50 га\ для экстенсивного хозяйства, характерного
для того периода, это был наиболее подходящий надел,
который мог бы обеспечить существование крестьянской
семьи. В эту площадь входила только пахотная земля;
луга и пастбища лишь в очень редких случаях включа¬
лись в «плуг», они рассматривались как необходимый
придаток к участку пахотной земли; что касается лесов,
то они никогда не включались в «плуг». По мере увели¬
чения плотности населения в местах, издревле заселенных,
а главным образом, по мере роста повинностей (плате¬
жей, барщинных работ ит. д.), накладываемых крупными
землевладельцами, а следовательно, по мере суживания
для крестьян возможности работы в своих собственных
хозяйствах шел процесс дробления этих первоначально
крупных хозяйств; при этом появились новые участки
меньших размеров — так называемый «средний плуг»
(равный 2/з «большого плуга») и «малый плуг», или рало
(равный Уз большого).
Дробление крестьянских наделов в некоторых, главным
образом западных, областях, зашло столь далеко, что
образовался целый слой малоземельных крестьян (позд¬
нейших загродников), которые имели так мало земли,
что не могли держать собственной упряжки и, как сви¬
детельствуют источники, были вынуждены пахать свою
землю с помощью чужих волов. Наряду с малоземель¬
ными крестьянами были и безземельные. Одни из них
(позднейшие халупники и коморники) сохраняли остатки
экономической самостоятельности: они имели свое домаш¬
нее хозяйство, а также располагали относительной сво¬
бодой — могли наниматься на работу. Наименее самостоя¬
тельными были батраки, обязанные работать под надзором
в домашних хозяйствах своих панов, впрочем, они могли
работать как в фольварках крупных феодалов, так и в
хозяйствах свободных и приписанных крестьян.
В результате расслоения земледельческого населения
по общественно-экономическому признаку в чисто поль¬
ских деревнях уже в первой половине XIII в. можно
наблюдать — по крайней мере в зачаточной форме — все
39

категории крестьянства, которые известны в последующий
период развития аграрного строя Польши не только в
средние века, но и в новое время 1; особенность этого
строя в первые века существования государственности
заключается не в многообразии категорий, которые
позднее могли и исчезнуть, а в свойственном только
этому периоду количественном соотношении категорий,
которые продолжают существовать и в другие эпохи; эта
сторона аграрного строя XII и XIII вв. еще не выяснена,
и самое большее, что нам известно, это то направление,
в каком происходили изменения в последующие периоды.
4. Повинности сельского населения в пользу крупных
землевладельцев. Наиболее важным моментом в процессе
образования и хозяйственной организации крупного зем¬
левладения является установление системы повинностей,
которыми крестьяне были обязаны феодалу. Происхожде¬
ние повинностей в том случае, когда речь идет о повин¬
ностях несвободных людей, совершенно ясно: в пределах
своих хозяйственных потребностей пан мог по своему
усмотрению налагать на крестьян обязанность поставлять
определенные продукты или выполнять определенные
работы; если речь шла о свободном населении, селившем¬
ся в пределах данного поместья, повинности определялись
добровольным договором между обеими сторонами.
Хуже обстоит дело с определением повинностей в
пользу землевладельца со стороны прежних свободных
дедипев, которые вместе со своими наделами оказались
в рамках крупного землевладения. Существовало мнение,
согласно которому все повинности дедицев, даже в цер¬
ковных и светских владениях, якобы вели свое проис¬
хождение от даней и государственных повинностей, вы¬
полнявшихся первоначально в пользу князя и затем
переданных крупным землевладельцам: в настоящее вре¬
мя эта точка зрения уже не может найти подтверждения.
Быть может, в момент образования государственности
общественные повинности в пользу государства и князя
были единственным бпеменем, ложившимся на свободное
сельское население. Вскоре, однако, вероятно в связи с
различными способами их взимания, наметилось сохра¬
нившееся и впоследствии разделение повинностей на
1 См. предисловие, стр. 11. — Прим ред
40

публичные (государственные), взимаемые гродами, и
частные, взимаемые двором князя. Первоначально князь
жаловал отдельным лицам, вероятно, только доходы от
частных повинностей, в то время как доходы от публич¬
ных, будучи повинностями княжеского права, шли по-
прежнему в пользу князя, пока путем особых иммуни¬
тетных привилегий князь не отменил их или не передал
владельцам пожалованных поместий. Это дало возмож¬
ность последним соответствующим образом изменить
эти повинности в зависимости от своих потребностей.
Повинности в пользу землевладельца в период, пред¬
шествующий немецкой колонизации, относительно редко
заносились в документы, поэтому наши сведения о них
далеко не полны. Во всяком случае, нам известно, что
наряду с денежными чиншами существовали натураль¬
ные поборы самыми разнообразными продуктами сельско¬
го хозяйства: хлебом, солодом, льном, сено-м, разделанны¬
ми бревнами, курами, рыбой, сыром, яйцами, медом ит. п.
Эти поборы в разных деревнях могли различаться как по
составу, так и по размерам, причем различия эти зависе¬
ли, ппежде всего, от размеров хозяйств. Кроме поборов,
встречается барщина: крестьянин обязан был отрабаты¬
вать землевладельцу определенное количество дней в году
или выполнять определенные работы, например скосить
известное количество сена, свезти некоторое количество
дров и т. п. j
Реорганизация хозяйства крупного землевладения, о
которой говорилось выше, в значительной степени основы¬
валась на специализации в области поборов и повинно¬
стей. Виноградари вместо поборов должны были обраба¬
тывать виноградники; пчеловоды — смотреть за господ¬
скими ульями или доставлять на господский двор мед и
воск со своих собственных ульев; рыбаки — ловить и по¬
ставлять рыбу; ловчие — помогать на охоте; каменщи¬
ки — изготовлять известь; бондари — выделывать новую
посуду (ведра, горшки, кадки) и чинить старую; тока¬
ри — поставлять жбаны и миски; колесники — колеса;
сапожники — сапоги и т. д.
5. Сельское хозяйство. Образование крупного земле¬
владения оказало очень сильное влияние не только на
весь общественно-экономический строй Польши, но в опре¬
деленном отношении и на само сельскохозяйственное
41

производство. Можно сказать, что образование крупного
земледелия содействовало развитию земледельческой
культуры. Прежние представления о том, что Польша
в те времена якобы была целиком покрыта дремучими
лесами и болотами, что население ее занималось только
охотой, рыбной ловлей, пчеловодством и в лучшем случае
скотоводством, тогда как земледелием занимались толь¬
ко на лесных полянах и хлеб был предметом роско¬
ши, — все эти представления рассеялись с появлением
новейших, более обстоятельных исследований. Не подле¬
жит, однако, сомнению, что вплоть до XIII в. скотовод¬
ческое хозяйство имело по сравнению с зерновым боль¬
шее значение, чем это было в последующий период.
Об относительно высоком уровне развития земледелия
до XIII в., то есть до наплыва колонистов из Германии,
свидетельствует не только сам термин «Polsna» (Польша),
что значит «старые поля» или «большие поля», не только
тот подтвержденный данными геологии факт, что уже в
доисторические времена значительные пространства в
Польше были, несомненно, свободны от лесов, — о вы¬
соком уровне земледелия говорят прежде всего древней¬
шие источники, относящиеся к периоду, предшествующему
немецкой колонизации. Они свидетельствуют о наличии в
этот период больших и сплошных массивов пахотных зе¬
мель.
Многочисленные указания источников на тот факт, что
крупные землевладельцы в этот период осуществляли
внутреннюю колонизацию собственными силами, не по¬
зволяют усомниться в том, что уже в первые века после
принятия христианства благодаря деятельности крупных
земельных собственников развивалась земледельческая
культура. Это относится также и к другим отраслям сель¬
ского хозяйства.
Соприкосновение Польши с Западом, главным обра¬
зом с романским, благоприятно отразилось на этой отрас¬
ли хозяйства1; монастыри, прежде всего цистерцианские,
вводили и распространяли новые, более высокие сорта
овощей и фруктов. Между прочим, в то время получила
распространение в Польше культура винограда, и одно¬
временно с этим началось изготовление вина; юсновыва-
’ См. предисловие, стр. 11 —12. — Прим. ред.
42

лись даже отдельные деревни, которые должны были за¬
ниматься виноделием; из чужих краев выписывались со¬
ответствующие специалисты. Однако из-за климатических
условий виноградарство в Польше не получило широкого
распространения. В вине местного производства нужда¬
лась прежде всего церковь, которой вино нужно было для
ритуальных целей; кроме того, еще в XIV в., а вероятно
и позднее, вино поставляли королевскому двору. В конце
средних веков, в связи с возрастающим ввозом венгер¬
ского вина виноградарство в Польше все больше и боль¬
ше приходило в упадок.
О лесоразработках в тот период еще рано говорить.
Первоначально лес интересовал жителей главным обра¬
зом с точки зрения охоты и бортничества; с течением вре¬
мени он стал приобретать все большее значение как источ¬
ник древесины. Интенсивнее всего вырубались лесные
опушки, особенно те, которые были расположены у сплав¬
ных рек, так как трудности при перевозке дерева сухим
путем не позволяли углубляться в лес. Смолокуры и борт¬
ники проникали в лес дальше дровосеков, глубже всех
заходили охотники.
От XII и XIII вв. сохранились многочисленные свиде¬
тельства о весьма значительном развитии скотоводства
в пределах крупного землевладения. Скотоводство было
приспособлено к природным условиям данного района: на
сырых прибрежных лугах разводили лошадей и рогатый
скот, на сухих горных пастбищах — овец, а в дубовых и
буковых лесах — мелкий скот.
В некоторых деревнях и даже целых поместьях земле¬
делие отступало на второй план по сравнению со скотовод¬
ством; однако такого рода скотоводческие деревни не мо¬
гут считаться типичными даже для периода, предшест¬
вующего колонизации,— скорее это были скотоводческие
островки среди моря земледельческих районов. Следует
отметить, что такие скотоводческие деревни и поместья
не были пережитком древнейшего, доисторического пе¬
риода пастушества,— они были созданы крупными зем¬
левладельцами, чтобы снабжать мясом княжеский двор
или дом крупного феодала. Речь шла главным образом о
мясе, другие продукты скотоводства — сыр, а тем более
масло — играли в этом хозяйстве незначительную роль.
Важное место в экономической жизни Польши до
XIII в. занимала охота. Характерно, что относительно
43

немногочисленные документы XII и XIII вв. дают больше
сведений об охоте, чем несравненно более многочисленные
документы XIV в. Княжеский двор и дружина князя пи¬
тались главным образом дичыо, поэтому военным похо¬
дам обычно предшествовали крупные охоты, целью кото¬
рых было обеспечить войска необходимым продовольст¬
вием. Охотились также и ради ценных мехов, которые
шли на одежду, а также на экспорт.
Леса в то время занимали более значительные про¬
странства, чем в позднейший период, фауна их была
гораздо богаче. Кроме зверей, таких, как куницы, белки,
лисицы, зайцы, серны, олени, лани, лоси, рыси, медведи,
которые до сего времени водятся в польских лесах,
источники упоминают совсем или почти совсем исчезнув¬
ших туров, зубров и бобров; тоже самое относится и к
птицам: наряду с куропатками, тетеревами, дроздами
тогда водились и дикие фазаны. В то время известна
была охота с собаками на зайцев, серн и оленей; на бо¬
лее крупного зверя выходили с рогатиной или ловили
его в западни — ямы, покрытые хворостом; мелких зве¬
рей и птиц ловили сетями и силками или охотились на
них с соколами. Известны также засеки — это был своего
рода зверинец, в котором можно было в течение доволь¬
но долгого времени содержать живых зверей.
Занятие охотой не было предоставлено целиком ини¬
циативе и предприимчивости отдельных лиц. Были выра¬
ботаны правовые нормы, составтявшие своего рода свод
охотничьего права, регулировавшего вопросы охоты. Раз¬
личали два вида охоты: большую и малую; это раз¬
деление имело большое значение. Малой охотой называли
охоту на птиц и мелких зверей, таких, как куница, бел¬
ка, лисица, заяц, в некоторых случаях сюда относили
охоту на оленя и серну; охоту на остальных зверей счи¬
тали большой охотой; особое место занимала охота на
тура, зубра и бобра. Малая охота в XII в. была разреше¬
на всем, не исключая крестьян, и не только на собствен¬
ной, но и на чужой земле. Чтобы оградить свою террито¬
рию от вторжений подобного рода охотников, необходимо
было получить особую грамоту, так называемую заповедь.
Большие охоты, как правило, составляли права крупных
землевладельцев, что, однако, не исключало право княже¬
ской охоты в крупных вотчинах; право охоты на тура, зубра
и бобра принадлежало князю, но постепенно оно путем
44

особых пожалований перешло к крупным землевладель¬
цам.
Право князя на охоту в чужих поместьях было в пе¬
риод немецкой колонизации постепенно уничтожено. Пра¬
во на охоту определялось прежде всего социальным поло¬
жением; в этот период привилегированное положение за¬
нимают обычно солтысы, очень часто они получают право
на охоту, иногда даже на большую; несравненно реже
получали подобные права крестьяне, а если и получали,
то облагались специальными повинностями в пользу гос¬
подского двора.
6. Ремесло и горное дело в период, предшествующий
немецкой колонизации. После принятия христианства
вместе с духовенством в Польшу пришли, повидимому, и
иноземные ремесленники. Мы располагаем точными све¬
дениями о влиянии их в области строительства каменных
и кирпичных зданий и в области обработки металла; мож¬
но предположить, что это влияние охватило и другие от¬
расли ремесла *. Однако влияние иноземных ремесленни¬
ков распространялось только на крупнейшие религиозные
центры, княжеские дворы и в лучшем случае на дворцы
знати, но отнюдь не на все общество.
В процессе складывания крупной земельной собствен¬
ности, поскольку организация вотчины была основана на
разделении труда, более четко выделилось ремесленное
производство; из массы сельского населения выделяется
население ремесленное, в среде которого происходит все
более отчетливая дифференциация по профессиональному
признаку. В документах XII и XIII вв. упоминаются гон¬
чары, каменщики, бочары, токари, колесники, сапожники,
солодовары, повара, пекари и ремесленники, выделываю¬
щие щиты. Иногда подобного рода ремесленники были
разбросаны по разным деревням; наряду с этим имелись
целые деревни, все жители которых занимались одним и
тем же ремеслом.
Ремесленное сельское население не являлось однород¬
ным с общественно-экономической точки зрения. В по¬
давляющем большинстве случаев сельские ремесленники
должны были сами содержать себя; они получали земель¬
ные наделы и, повидимому, обязаны были нести обычные
1 См. предисловие, стр. 13. — Прим. ред.
45

крестьянские повинности (’натуральный чинш хлебам, ме¬
дом, а также денежный чинш), но в меньших размерах,
так как наряду с обычными повинностями они обязаны
были нести службу в соответствии со специальностью;
это целиком относилось к поварам и пекарям и частично
к ремесленникам других профессий.
Со временем они могли превратиться в сельских ремес¬
ленников, занимающихся ремесленным трудом и отдаю¬
щих землевладельцу часть своей продукции, например
колесники — известное количество колес, гончары —
горшков, бочары — кадок, чанов или другой деревянной
утвари и т. д.; наряду с ремесленными мастерскими они
могли, очевидно, иметь и свое крестьянское хозяйство.
Относительно более редкими были случаи полной эко¬
номической зависимости ремесленного населения, которое,
получая от своего пана содержание, было обязано рабо¬
тать на него и подчиняться в своей деятельности его
распоряжениям.
7. Торговля в период, предшествующий немецкой ко¬
лонизации. Продолжала развиваться торговля: из Запад¬
ной Европы на восток — в Киев, в гэнуэзские колонии на
Черном море, в Константинополь — по путям, проложен¬
ным еще в доисторические времена, двигались итальян¬
ские купцы (генуэзцы, венецианцы, пизанцы), немецкие
купцы, направлявшиеся на восток, и русские купцы, ехав¬
шие на запад — в Рим, Францию и Испанию. Уже в
доисторические времена, по всей- вероятности, существо¬
вали места сосредоточения торговых элементов. После
образования польского государства количество их должно
было увеличиться. В период, предшествующий немецкой
колонизации, было около ста пунктов, известных как
civitates, oppida, villae forenses, loca forensia 5. Они были
расположены вдоль главных торговых путей, возле бро¬
дов, близ мест обычных стоянок купцов, близ таможен,
где взимались пошлины, при каштелянских и других гро-
дах, возле монастырей, возле крупных центров горного
промысла.
Вначале эти торговые пункты подлежали обычной
местной юрисдикции. По мере того как росло их значе-
1 Города и деревни, представлявшие собой торговые пункты. —
Прим. ред.
46

ние, все более ощущалась потребность в особой юрисдик¬
ции, так как торговые конфликты требовали быстрого
решения судей, компетентных в подобного рода вопросах.
На этой основе начало формироваться местное торговое
право (jus forense privilegium fori), предусматривающее
наличие особых рыночных судей, юрисдикции которых
подлежал сам торговый пункт и относящаяся к нему
окрестная территория, а в дни, когда велась торговля, —
все местное население и, кроме того, все лица, при¬
бывшие на рынок из других мест.
На рынок мог явиться с товаром любой человек,
независимо от его общественного положения. На терри¬
тории рынка действовало право убежища: здесь нельзя
было привлекать к ответственности за проступки, со¬
вершенные вне его пределов. Штрафы за нарушение
господствующего здесь рыночного мира были выше
обычных. От имени рыночного начальства взимались
специальные сборы с торговых оборотов. Рынок был
собственностью лица, на земле которого он находился.
Сперва рынки устраивались в определенных местах
один или два раза в году. Уже в XII в. известны рынки,
длившиеся в течение недели. Вначале, -когда на дере¬
венском рынке прекращалась торговля, эта деревня уже
ничем не отличалась от других деревень. Однако с те¬
чением времени в таких «торговых» деревнях стали
селиться купцы и ремесленники, особенно если тут был
грод, где жило много должностных лиц и военных, а
возможно, и духовенства, если данный пункт имел зна¬
чение для церковной администрации. В XI и XII вв. ряд
пунктов, особенно таких, где находились епископские
кафедры, выступает под названиями «urbs» или «civitas».
8. Денежная система. В дохристианскую эпоху, как об
этом свидетельствуют многочисленные раскопки, в Поль¬
ше не чеканили своей монеты, а пользовались инозем¬
ными. Собственную монету Польша стала чеканить толь¬
ко во второй половине X в., при Мешко I. В течение
всего средневековья в Польше чеканилась почти исклю¬
чительно серебряная монета. Денежная система пережи¬
вала в средние века значительные изменения. В развитии
денежной системы можно различать два периода: период
денара и период гроша, рубежом между ними следует
условно принять 1300 год.
47

Древнейшей денежной системой, принятой в Польше
в X в., была, вероятно, каролингская система, в основе
которой лежал фунт серебра (367 граммов), деливший¬
ся на 240 денаров (во всяком случае, древнейшие поль¬
ские денары весили 1,5 грамма и чеканились из серебра
по меньшей мере XV пробы; это так называемые толстые
денары). Вероятно, еще во второй четверти XI в., в
период тогдашней политической смуты, количество чи¬
стого серебра в денаре сильно уменьшилось, а во вто¬
рой половине этого же столетия основой денежной
системы стала польская гривна, весившая половину ка¬
ролингского фунта; польская гривна делилась на 4 вяр-
дунка (fertones), 24 шкойца (scoti), 240 денаров и
480 оболов (oboli). Денары чеканились и в дальнейшем,
но уже более тонкие; иногда чеканили оболы или полу¬
денары. Денары делились на шкойцы, вярдунки и грив¬
ны, причем гривна денег становилась все более легко¬
весной, поскольку уменьшался вес денара.
Знаменательно, что начало расцвета городов совпа¬
дает с периодом полного расстройства существовавшей
до тех пор денежной системы. XIII век — это время
наибольшего упадка денара; во второй половине XI в.
он еще весит около 0,7 грамма, а в XIII в. его вес
колеблется от 0,1 до 0,2 грамма; к этому времени дена¬
ры стали уже так тонки, что штемпель можно было
чеканить только на одной стороне, это так называемые
брактеаты (отсюда третий период эпохи господства де¬
нара, охватывающий XIII в., называется иногда брак-
театовым). Качество серебра постепенно ухудшалось;
в XII и XIII вв. количество примесей в серебре колеб¬
лется от 6 до 38%. В результате гривна чистого серебра
соответствовала все большему количеству денаров; в
XIII в. она равняется уже 1 400 и более денарам
(вместо прежних 240). В XIII в. дальнейшее умень¬
шение денара технически стало невозможным, и князья,
чтобы увеличить свои доходы с монетного двора, стали
применять иные способы: не прибегая к порче монеты,
они стали чеканить ее каждый раз новым чеканом, при¬
нуждая население обменивать старые деньги на новые,
причем за большее количество старых монет давалось
меньшее количество новых.
Для общества это являлось невыносимым бременем,
в результате возникает оппозиция монетной политике
48

князя. Она возникла прежде всего в кругах духовен¬
ства и поддерживалась папой, для которого валютные
дела Польши были отнюдь не безразличны, учитывая,
что она выплачивала «денарий св. Петра». Споры, проис¬
ходившие поэтому поводу между князем и духовенством,
либо кончались тем, что духовенство получало право на
десятую часть от тех доходов, которые шли князю с монет¬
ного двора, либо тем, что оно получало право чеканить-
свою собственную монету. Вслед за духовенством права
на чеканку монеты добились и некоторые города. Правда,
как правило, частная монета по количеству содержаще¬
гося серебра должна была соответствовать монете князя,
кроме того, право на чеканку монеты далеко не всегда
использовалось тем, кто его получал. Подобного рода
монетные привилегии, несомненно, внесли еще больший
беспорядок в денежную систему. Однако фактором, в
несравненно большей степени способствовавшим рас¬
стройству денежной системы, была политическая раздроб¬
ленность Польши, которая позволяла удельным князьям
чеканить собственную монету. В основе некоторых из
этих монетных систем лежала не общепринятая в Польше
гривна, а, например, гривна прусско-торуньская, как это
было в Куявии и Мазовии.
В связи с тем, что достоинство денара очень сильно
упало, его употребляли только при самых мелких оборо¬
тах, в то время как при более значительных употреблялась
гривна чистого серебра; выплаты производились или слит¬
ками серебра, или деньгами, которые выплачивали по
весу, а не по их номинальному достоинству.
В период, когда основной денежной единицей был де¬
нар, кроме местных денег в Польше обращались и
•иностранные, особенно много было их при первых Пястах.
В X в. и в первой половине XI в. преобладали немецкие
деньги, во второй половине XI в.— чешские и венгерские,
в XII и XIII вв. в обращении находилось сравнительно
мало иностранной монеты, немецкая монета опять начи¬
нает появляться в большом количестве только во второй
половине XIII в.
В качестве средств обмена употреблялись, кроме
того, меха (например, лисьи), лошади, одежда, соль, кус¬
ки полотна, о чем свидетельствует ряд источников XIII в.
Монетный двор и монетные привилегии. Техника че¬
канки монеты в средние века была чрезвычайно прими-
4 Я. Рутковский 49

тивна: в нумизматической литературе она известна под
названием чеканки «а1 шагсо». Отдельные монеты могли
по весу отличаться (и притом довольно значительно)
одна от другой, довольствовались тем, что из определен¬
ного количества металла, какой являлась гривна, чека¬
нилось установленное количество монет. В результате
правовым нормам соответствовал только средний вес, а
не вес каждой отдельной монеты. Но и этот примитивный
способ чеканки монет требовал наличия определенных
постоянных мастерских; у нас нет данных, которые поз¬
волили бы предположить существование в Польше си¬
стемы переносного монетного двора и «кочевого» способа
чеканки монет.
Чеканкой монеты руководили монетчики, подчиняв¬
шиеся, со своей стороны, скарбнику (казначею) как в
вопросах пробы (нормы) выпускаемой (монеты, так и в
вопросах чекана; ему же они отдавали доход с монетного
двора. Монетчику подчинялись все работающие на монет¬
ном дворе; они подлежали не обычным судам, а суду
монетчика, а последнего мог судить только князь. В XIII в.
монетчики были государственными должностными лица¬
ми, которым не только доверялось управление монетным
двором, но зачастую поручался и ряд других функций,
особенно в области финансов; рекрутировались они, ве¬
роятно, из кругов рыцарства. Только в XIV в. вместо них
появляются арендаторы монетных дворов из сословия
горожан, сфера компетенции этих арендаторов была
ограничена только вопросами монетного двора.
Персонал монетного двора, если не считать писарей,
разделялся на две категории: одну составляли рабочие,
занятые самой чеканкой монеты, другую — должностные
лица, пускавшие в оборот монеты новой чеканки. Монеты
распространялись не только через монетный двор, ню и
на рынках и ярмарках, куда посылались специальные
должностные лица монетного двора.
Выше мы упоминали о монетных привилегиях, которые
являлись результатом компромисса между князем и не¬
которыми слоями общества, представители которых про¬
тестовали против княжеской монетной политики. Приви¬
легии могли выдаваться, впрочем, и независимо от этих
конфликтов — они являлись способом обеспечить доходы
отдельным церковным организациям и городам. Совер¬
шенно определенными сведениями о подобного рода при-
50

вилегиях мы располагаем начиная только с XIII в.; пред¬
положение, что они давались якобы уже в XI в., не
получило пока достаточного подтверждения.
Не все монетные привилегии предоставляли одинаково
широкие права; отдельные категории прав до известной
степени можно рассматривать как стадии в развитии
монетных привилегий. Первоначально князь предоставлял
кому-либо право чеканить на княжеском монетном дворе
монету из точно определенного количества металла со¬
гласно установленной пробе и чекану. Разница между
фактической и номинальной стоимостью монеты шла в
пользу лица, которому было пожаловано это право.
Такого рода привилегия могла жаловаться на один раз,
а могла быть и постоянной; в последнем случае опреде¬
лялось количество серебра, из которого ежегодно можно
было чеканить монету. Эта привилегия знаменовала собой
своего рода переходный этап в истории развития монет¬
ной привилегии.
Только шаг отделял эти привилегии от собственно
монетных привилегий в их первоначальной форме, на
основе которых епископства, монастыри или города могли
учреждать свои монетные дворы и чеканить монеты из
неограниченного количества серебра согласно соответ¬
ствующей пробе современной княжеской монеты. Посколь¬
ку последняя не удовлетворяла потребностям общества,
церковные и городские монетные дворы могли получать
доходы от чеканки монеты без ущерба для княжеской
казны. В противном случае их привилегии ущемляли
интересы князя. Во всяком случае, верховное право' кня¬
зя в области чеканки монеты не нарушалось.
Некоторые частные монетные дворы могли чеканить
монету княжеским чеканом. Это имело ту отрицательную
сторону, что в случае порчи монеты в таких частных
монетных дворах в процессе денежного обращения
неполноценная монета попадала на монетный двор князя
по курсу, установленному для полноценной; чтобы избе¬
жать этого, отдельным лицам предоставлялось право че¬
канить монету своим собственным чеканом, то есть с
иным изображением и иной надписью, чем на княжеской
монете, с сохранением, однако, пробы, идентичной пробе
княжеской монеты.
Соответствующая привилегия могла в пределах опре¬
деленных политических границ обеспечить такой «спе-
4* 51

циальной монете» принудительное обращение наравне с
княжеской.
Наиболее полными были те монетные привилегии, ко¬
торые предоставляли право чеканить так называемую
«свободную монету» (moneta libera) своим чеканом и
своей пробы. Такие монеты находились в обращении, ко¬
нечно, только в пределах владений того лица или органи¬
зации, которым была пожалована подобная привилегия.
9. Финансы. По всей вероятности, во время образова¬
ния польского государства поборы и отработочные повин¬
ности, которыми население было обязано государству,
являлись единственной материальной основой государства.
Благодаря образованию и росту крупной земельной
собственности часть этих повинностей взимал и исполь¬
зовал в своих собственных интересах крупный землевла¬
делец. Государственные доходы, или доходы князя,— что
для тех времен было одно и то же — делились на доходы
с его непосредственных, прежде всего земельных, владе¬
ний и доходы от так называемых повинностей кня¬
жеского права, которым было обязано все сельское насе¬
ление. По мере того как князь раздавал все новые и
новые угодья, доходы с княжеских земель уменьшались,
вместе с тем в результате иммунитетных привилегий все
более уменьшались и государственные доходы от повин¬
ностей княжеского права; несомненно, что в XIII и XIV вв.
подобная тенденция является основной. Кульминацион¬
ным пунктом этого развития является Кошицкий привилей
1374 г., когда король Людовик Венгерский в обмен на
некоторые политические уступки со стороны шляхты
отказался от права облагать повинностями (если не счи¬
тать одной, сравнительно небольшой). С тех пор облагать
податями можно было только с согласия' шляхты. Ко-
шицким привилеем начинается новый период в истории
как финансового права, так, впоследствии, и финансового
дела; впрочем, связанные с ним перемены произошли в
несравненно большей степени в юридической области,
чем в области экономической.
В эпоху Пястов важнейшую роль для княжеской
казны играли доходы князя с его земельных владений;
они представлялись примерно такими же, как и доходы с
церковных и шляхетских поместий. Взимались они преж¬
де всего при помощи административного аппарата кня¬
52

жеской вотчины, состоявшего из ключников, заведовавших
отдельными «ключами», которые объединяли то или иное
количество деревень; ключники подчинялись так называ¬
емым прокураторам, в ведении которых было несколько
«ключей». Случаи, когда княжеские владения отдаются в
аренду или под залог, известны только с XIV в. Кра¬
ковские соляные копи имели свое особое управление.
Позднее такое же управление получили оловянные копи
в Олькуше.
Повинности княжеского права были столь же много¬
численны, как и разнообразны; с точки зрения формы,
в которой они взимались, эти повинности распадались
на две категории: подати и противопоставляемые им
обычно отработочные повинности. Первое по значению
место среди податей занимал поземельный налог, перво¬
начально он назывался «поволовое» (solutio a bobus),
так как его вносили в зависимости от количеств исполь¬
зуемых в хозяйстве упряжек; в начальный период это
был критерий, на основании которого финансовому управ¬
лению было легче всего определить размер земельного
налога; позднее этот налог стали называть порадльным.
Первоначально это был постоянный налог, взимавшийся
ежегодно. Поступления в казну от этого налога, очевид¬
но, уменьшились по мере того, как все большая и боль¬
шая территория освобождалась от повинностей княже¬
ского права; вследствие этого позднее — в XIII в.—
вводится новое порадльное — чрезвычайный побор,
особо объявлявшийся в каждом отдельном случае. Это
был всеобщий единовременный поземельный налог, уп¬
лачивать который обязано было все население, незави¬
симо от того, селилось ли оно на польском праве или на
немецком, освобождавшем от остальных повинностей
княжеского права; освобождения от такого порадльного
очень редки и ограничиваются обычно определенным ко¬
личеством лет.
Первоначально князь по своему усмотрению облагал
порадльным; с XIII в. общество стремится ограничить
эту свободу; в XIII и XIV вв., особенно в Силезии и
Мазовии, князья выдают некоторым церковным органи¬
зациям грамоты, в которых отказываются от права обла¬
гать этим налогом без согласия заинтересованных лиц
(за исключением определенных случаев). В подобных
грамотах чаще всего перечисляются случаи, когда князь
53

мог по собственной воле наложить эту подать: в случае
бракосочетания князя или его детей, *в том случае, если
князь возвращает утерянные им земли и замки или по¬
купает новые, в случае пленения князя или его сына.
Кроме того, встречаются, хотя и реже, следующие слу¬
чаи: когда нужно было откупаться от превосходящих сил
неприятеля, захватившего страну, выкупать рыцаря, ко¬
торый попал в плен, защищая страну, а также при по¬
священии в рыцари княжеского сына.
Порадльный налог вносился первоначально зерном,
позднее — со времени немецкой колонизации — зерном
и деньгами. Размеры чрезвычайного порадльного налога
были различны, их объявляли одновременно с объявле¬
нием подати.
Особый разряд представляла сторожевая повинность
(custodia), первоначально — еще в XIII в.— она со¬
стояла в обязанности поставлять сторожей для охраны
городов и княжеских усадеб. Следует особо упомянуть
право постоя, означавшее обязанность крестьян предо¬
ставлять для княжеского двора (или отдельных должно¬
стных лиц) помещение, а также снабжать их продуктами
во время столь частых в те времена поездок князя по
стране.
Гораздо многочисленнее в те времена были всякого
рода личные повинности; сюда относятся: обязанность
принимать участие <в строительстве и ремонте гродов,
поставка лошадей и телег с необходимой прислугой при
перевозке продуктов для княжеского двора и дружины,
различные обязанности во время охоты — быть загон¬
щиком, стеречь сокольи гнезда, кормить гончих собак,
и другие повинности.
Натуральные подати и личные повинности играли,
несомненно, в ту древнейшую эпоху для польского фи¬
нансового хозяйства большую роль, чем в более позднее
время; но и тогда в финансовом хозяйстве страны день¬
ги имели уже известное значение. Денежные доходы
поступали от таможенных пошлин, рыночных сборов,
судебных штрафов, с монетного двора, от сдачи в арен¬
ду земельных владений; расходовались эти суммы (по¬
мимо чрезвычайных случаев, таких, как уплата контри¬
буции Германии или Чехии) на удовлетворение потребно¬
стей двора, на единовременные или ежегодные субсидии
церковным организациям, на жалование войску и т. п.
54

Во главе финансового управления стоял скарбник,
которому подчинялись (низшие служащие казначейства;
среди них наибольшее значение имели управляющие
государевыми имениями. Видную роль в этой организа¬
ции играл монетчик, который, как уже указывалось, не
только заведовал монетным двором, бывшим в некото¬
рые периоды этой эпохи весьма важным источником
княжеских доходов, но и выполнял ряд других важных
финансовых функций; в XIII в. он ведал доходами от
таможенных и рыночных пошлин, с горного промысла,
и, что самое важное, он же заведовал соляной монопо¬
лией князя. В XIV в. монетчик уже не выполнял этих
побочных функций.
10. Процесс колонизации после образования крупной
земельной собственности. Большие колонизационные
потоки до возникновения крупной земельной собствен¬
ности были связаны с передвижениями отдельных пле¬
мен или иных групп населения. Кроме того, в пределах
территории, занятой племенем, происходили стихийные
передвижения отдельных семей, поселявшихся на неза¬
нятых до тех пор местах. Такие стихийные передвиже¬
ния населения, очевидно, не прекратились и после обра¬
зования крупной земельной собственности, однако круп¬
ные собственники начали в известной мере использовать
их в своих целях, сажая их на незаселенные или мало
заселенные земли своих поместий.
Более того, крупные собственники нередко в ходе
организации поместья выступали инициаторами пересе¬
ления отдельных групп населения. Однако нужно сказать,
что планомерная колонизационная деятельность крупных
собственников, наблюдавшаяся еще в XII в. и в начале
XIII в., имела, повидимому, меньшее демографическое
значение, чем стихийная колонизация. Крупная собствен¬
ность играла в то время лишь косвенную роль в истории
колонизации: тяжелое бремя повинностей уже в XII в., а
вероятно и раньше, вызывало бегство населения (главным
образом на Восток). Подвижность населения — одна из
самых характерных черт демографических отношений того
времени, включая сюда и XIII в.; возникновение, исчезно¬
вение и дробление поселений, соединение нескольких
поселений в одно — явления в те времена чрезвычайно
частые. В средние века население привыкло к частым
55

сменам местожительства и легко решалось на подобного
рода перемены. Этому способствовали государственные
повинности по постройке и ремонту гродов, для чего
сгонялось население из местностей, нередко весьма отда¬
ленных; очень далеких путешествий зачастую требовало
добывание пищи при помощи охоты; скотоводство также
часто приводило к тому, что жители уходили далеко от
своих обиталищ, особенно если учесть, что летние и зим¬
ние пастбища находились в различных местах. С другой
стороны, население иногда было просто вынуждено поки¬
дать родные места. Главной причиной тому была война,
которая, кроме политических, преследовала также и
непосредственно экономические цели: грабеж имущества
и увод в плен населения; некоторые войны превращались
в настоящую охоту на людей. Победоносные войны влек¬
ли за собой возникновение множества новых поселений,
неудачные — исчезновение ранее существовавших. Кроме
того, были частые и ужасные по своим последствиям
эпидемии и голод, которые опустошали целые поселения
и вынуждали массы людей искать новые пристанища.
Закрепление за поселениями постоянной территории
начинается по-настоящему, вероятнее всего, только в XII в.
Этот процесс начинается в западных областях и затем
передвигается на восток: в Силезии и Великой Польше 1
он совершился уже в XII в., в Краковской области —
в XIII в., в Мазовии, в Серадзской, Ленчицкой и Сандо-
мирской землях — только в XIV в.
При исследовании вопроса о направлениях колониза¬
ции обычно пытаются установить ту связь, которая суще¬
ствовала между старыми и новыми поселениями в зави¬
симости от географических условий. В ряде случаев
удалось установить, что колонизация шла прежде всего
вверх по рекам к водоразделам, которые обычно являют¬
ся границей миграционных движений.
В течение всего средневековья заселение пограничных
территорий имело громадное значение для формирования
политических границ; это относится особенно к южной
польско-венгерской границе, вдоль которой шли гористые
территории межплеменной пущи, создававшие есте¬
1 Великая Польша — историческая область в Польше, перво¬
начально (IX—XI вв.) охватывавшая бассейн Варты, основные цент¬
ры Познань, Гнезно, Калиш. — Прим. ред.
56

ственный широкий пограничный пояс. От степени интен¬
сивности колонизационной деятельности со стороны Поль¬
ши и Венгрии зависело, кто овладеет этими территория¬
ми; в течение долгого времени они фактически не при¬
надлежали ни одному из этих государств.
В средние века значительное скопление населения в
одном месте было явлением редким. Большая часть посе¬
лений насчитывала множество дворов, а следовательно, и
множество семейств, хотя в течение всего средневековья
встречаются однодверные поселения, разбросанные по
всей стране. Но и эти многодворные деревни были очень
небольшими по размерам: в XII и XIII вв. типичными
были деревни в 10—15 домов, деревни меньших разме¬
ров встречались относительно редко, повидимому, чаще
встречались поселки несколько бдльшие (впрочем, дерев¬
ни, насчитывавшие свыше 20 домов, следует признать
исключением).

Глава II
ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ГОРОДОВ
§ 1. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ГОРОДОВ
1. Немецкая колонизация. В течение двух последних
столетий средневековья наиболее важным явлением эко¬
номической жизни Польши был процесс развития горо¬
дов, расцвет которых начался в XIII в. и был связан с
немецкой колонизацией Эта колонизация представляла
собой одно из значительных явлений демографической
истории средневековой Польши.
Немецкая колонизация является продолжением внут¬
ренней колонизации на польском праве, несомненно про¬
водившейся крупными собственниками уже в XII в., а
может быть и раньше. Стремясь ускорить процесс кор¬
чевания и освоения лесных пространств, они стали при¬
бегать к помощи колонистов, приглашаемых из-за границы.
Это движение находилось в определенной связи с
экспансией романских и германских народов, объектом
которой были земли бывшей Восточной империи, а также
славяно-литовских стран. Примером такого рода экспан¬
сии являются крестовые походы XI—XIII вв. Почти
одновременно происходила экспансия на северо-восток, в
которой главным образом приняли участие германские
народы, особенно немцы. Оба эти потока агрессии пере¬
секались на Венгерской равнине.
На землях западных славян 2 и в Польше движение
это проявлялось в форме немецкой иммиграции. Этой
колонизации предшествовала в XII в. незначительная по
размерам фламандская, голландская и валлонская коло¬
низация, далеко уступавшая происшедшей позднее не¬
мецкой колонизации. За фламандцами и голландцами на
~f 1 См. предисловие стр. 13—14. — Прим. ред.
2 Под" запДДЧьУМи Славянами автор подразумевает здесь славян
прибалтийских и полабских. — Прим. ред.
58

германско-славянской границе еще в XII в. появляются
немцы из Вестфалии, прирейнских земель и северной
Саксонии. Немецкой колонизации земель западных сла¬
вян нередко предшествовал захват славянских территорий,
причем в ряде случаев местное население сгоняли с их
исконных территорий. Это облегчало немцам захват са¬
мых лучших земель. Впрочем, и некоторые славянские
князья, например в восточном Мекленбурге, под влияни¬
ем немецкого духовенства, а также жен-немок заселяли
свои страны немцами. В XIII в. колонизационная волна
достигла Одры.
Спорадические переселения немцев в Польшу нача¬
лись вскоре после принятия ею христианства; вначале
переселялось духовенство, рыцарство и купцы. Колони¬
зация усиливается только в XIII в., когда она превра¬
щается в организованное движение и начинает постепен¬
но распространяться на все земли польского государства.
Наплыву колонистов в Польшу способствовали главным
образом князь и церковь, особенно монастыри, их приме¬
ру следовали светские магнаты. Немцы проникали в
Польшу двумя путями: на севере — через Щецинское
Поморье, на юге — через Силезию.
В Щецине немецкая колония существовала уже в
конце XII в., однако настоящая колонизация Щецинского
Поморья началась лишь в XIII в. Немцы поселялись
главным образом в городах; деревня еще и в XIV в.
оставалась славянской. В этот период начался процесс
онемечения поморской знати, происходивший под вли¬
янием осевших на этих землях немецких феодалов. Фак¬
тором, благоприятствовавшим продвижению северной
волны колонизации, явился захват Тевтонским орденом
Гданьского Поморья.
Южный поток колонизации охватил прежде всего
Нижнюю Силезию, а отсюда уже направился по торгово¬
му пути, ведущему из Вроцлава через Краков и Львов
на восток. В Силезии уже в 1175 г. возникли проекты
пригласить немецких колонистов; фактически, однако, это
движение началось только после 1200 г. Активную роль
в нем играл князь Генрих Бородатый, вроцлавские
епископы и монастыри, особенно цистерцианские. Про¬
ектировалась в широких масштабах колонизация лесных
пущ. Основывавшиеся в то время города должны были
стать организующими центрами этих больших хозяйствен¬
59

ных начинаний. Прибывавших колонистов нехватало для
того, чтобы заселить деревни; поэтому сельская колони¬
зация проводилась на немецком праве, но в значитель¬
ной мере силами польского населения. Немецкое право
в значительной степени распространилось и на аграрные
отношения. В Нижней Силезии колонизация происходила
главным образом в XIII в., в XIV в. она весьма заметно
сократилась.
Немецкая колонизация Любушской земли началась во
второй четверти XIII в. Эта территория находилась тог¬
да под властью силезских князей. Колонизация этих
земель приняла более интенсивный характер лишь в
половине XIII в., после перехода Любушской земли под
власть бранденбургских маркграфов. Как и в Силезии,
здесь центрами немецких поселений были города.
В Гданьском Поморье, в Великой Польше, Малой
Польше 1 и Мазовии немцы стали поселяться начиная
примерно с 1230 г., хотя отдельные немецкие колонисты
встречались здесь и раньше. Немногим позже появляются
немецкие колонисты в городах Червонной Руси, хотя
более широкое колонизационное движение начинается
там лишь во второй половине XIV в., после перехода
этого края под власть Казимира Великого. В Литве
немецкая колонизация началась только в конце XV в.,
после ее христианизации, и никогда не достигала таких
размеров, как в западной Польше.
В XIII и XIV вв. в Польшу переселялись главным
образом немецкие горожане, а в западные ее области,
кроме того, и монахи. Горожане-немцы захватили в свои
руки главные поморские и нижне-силезские города,
города Верхней Силезии, Великой Польши, Куявии, а
также города Малой Польши, расположенные на торго¬
вом пути Краков — Львов. Однако и здесь в очень многих
городах преобладало польское население, в то время как
немецкие переселенцы подвергались полонизации. В Хел-
мно в период владычества Тевтонского ордена поляки
составляли едва третью часть населения, в Торуне
в XIV в. число поляков упало с 20 до 16%. Что касается
Кракова, то в середине XIV в. немцы составляли здесь
80% городского патрициата, в среде всего населения этот
1 Малая Польша — историческая область Польши, расположен¬
ная в бассейне верхней Вислы и Сана. Основные центры Краков,
Сандомир, Люблин. — Прим. ред.
60

процент был, несомненно, гораздо меньше. В XV в.
усиливается полонизация Кракова: если в 1403 г. в чис¬
ле цеховых старшин поляки составляли 13%, то к 1450 г.—
29%, а в конце XV в.— 41%.
Небольшие города в вышеуказанных областях вообще
остались польскими, как и все города Мазовии, Лен-
чицкого и Серадзского краев, большей части Малой
Польши, Подляшья и Подолии. В небольших городах
Малой Польши, таких, как Енджейов, Мехов, Старый
Сонч, Славков, Слупя Нова, не только простой народ,
но и патрициат были в XIV в. польскими. Среди горожан
Мазовии в XV в. немцы едва составляли полпроцента,
только в Варшаве и Груйце их было больше.
В начальный период немецкой колонизации было,
несомненно, намерение пригласить в Польшу также и
немцев-крестьян. Но в ряде случаев эти планы не были
осуществлены. Не дала результатов и попытка создать в
Пшеменцкой каштелянии цистерцианский монастырь, не
удался и план создания деревень с немецким населением
(villas ' teutonicorum), не удалось также реализовать
грандиозных планов колонизации Накельской и Велень-
ской пущ. Некоторые солтысы потерпели полный провал
в своих колонизационных предприятиях. Отсюда следует,
что дело поселения немецких колонистов было сопряжено
с большими трудностями. Поэтому в локационных доку¬
ментах специально указывается, что поселенцами могут
быть не только немцы, но и другие народности, прежде
всего поляки. А в скором времени вся колонизационная
деятельность свелась к тому, что существующие ранее
польские деревни переводили на немецкое право.
Обширные планы сельской колонизации потерпели
неудачу за отсутствием колонистов; общие’ результаты
колонизации оказались фактически гораздо более скром¬
ными, чем это предполагали некоторые польские и боль¬
шинство немецких историков. Эти ученые не учитывали
того факта, что многие колонизационные проекты вообще
не были осуществлены, многие были реализованы в не¬
сравненно меньших размерах, чем это предполагалось, а
в огромном большинстве случаев колонизация сводилась
к переводу польских деревень на немецкое право, кроме
того, многие пришельцы из земель, захваченных немцами,
были представителями западно-славянских племен и по¬
ляками, бежавшими от немецкого гнета.
61

Предположение некоторых немецких ученых о том,
что в Силезии, в большей степени, чем другие области,
подвергшейся колонизации, число немецких колонистов
могло, достигать 150 или даже 180 тысяч, должно быть
решительно отвергнуто. Установить точно общее количе¬
ство немецких колонистов очень трудно, однако для всех
польских земель в средние века оно, несомненно, не пре¬
вышало десяти-двадцати тысяч, самое большее несколь¬
ких десятков тысяч человек.
2. Возникновение городов. До XIII в. вся экономиче¬
ская жизнь сосредоточивалась в деревнях; но уже тогда
некоторые поселения начали выделяться в экономическом
отношении, являясь зачатками позднейших городов. Это
происходило прежде всего около гродов, бывших тогда
административными центрами.
Места, расположенные на границе двух различных, с
экономической точки зрения, территорий, например лес¬
ных пущ, население которых могло доставлять дичь, меха,
мед, изделия из дерева и т. д., с одной стороны, а с
другой — безлесных равнин с развитым зерновым хозяй¬
ством, а также места, лежащие на перекрестках важней¬
ших торговых путей, могли с течением времени пре¬
вратиться в крупные торговые пункты, привлекающие
торговое и промышленное население.
Таким образом, города в Польше стали возникать еще
до немецкой колонизации, в результате общего эконо¬
мического развития; немецкие и прежние польские уче¬
ные переоценивали значение немецкой колонизации для
возникновения польских городов. Согласно колонизацион¬
ной теории, города в Польше, так же как и в других
странах Центральной Европы, возникали не так, как на
Западе (то есть постепенно), а создавались сразу, в
результате поселения чужеземных колонистов. В подкреп¬
ление'этой теории приводились как локационные докумен¬
ты, намечавшие, казалось, целиком всю будущую город¬
скую организацию, точный план города с рынком в
центре и с правильной системой улиц, сходящихся к
рынку, так и написанные на немецком языке древние
грамоты крупнейших городов. Эта теория оказалась
несостоятельной: было доказано существование до колони¬
зации крупных поселений городского типа; удар этой
теории нанесли новейшие исследования, доказавшие
62

огромное преобладание местного населения в большей
части польских городов, — немецкий Краков является
исключением, а не правилом, как это считали раньше.
Прибытие чужеземных колонистов и получение ими
городской привилегии или получение привилегии поль¬
скими горожанами в большинстве случаев было лишь
этапом уже давно начавшегося развития данного города.
Конечно, это не исключает того, что в отдельных случаях,
в результате приглашения иностранных колонистов и
пожалования им привилегий, город мог возникнуть там,
где до тех пор не было даже зачатков городской жизни.
3. Население города. Статистическое обследование
городского населения начинается не раньше XIV в. Насе¬
ление городов в это время было относительно невелико.
В Краковском диоцезе население большей части городов
в те времена не достигало тысячи человек, хотя большая
часть всего городского населения сосредоточивалась в
городах, имевших свыше тысячи жителей; только в сто¬
лице страны, Кракове, число жителей достигало 10 тыс.
человек, хотя городов с населением свыше 2 тыс. жителей
в этом диоцезе было всего два: Бохня и Сандомир.
Познань к концу XV в. насчитывала неполных 4 тыс.
человек. В то же время местечки, имевшие по 70 домов
и население примерно 400 человек, считались многолюд¬
ными. Население мелких местечек по своему экономиче¬
скому и общественному положению было довольно одно¬
родным; почти каждый житель города имел свой дом,
доходы жителей от разного рода ремесел и мелкой
торговли были более или менее одинаковы. Однако в
больших городах, где хозяйственная жизнь была более
сложной, среди населения уже в средние века наблю¬
дается расслоение. Становится все более многочисленным
и даже начинает преобладать население, не имеющее
недвижимого имущества и противостоящее собственникам
недвижимости. В Казимеже, под Краковом, уже в конце
XIV в. 65% населения (считая и челядь) не имело
недвижимого имущества.
Основным было деление городского населения на
патрициат и простой народ (поспольство). К патрициату
принадлежали крупные купцы и богатые ремесленники,
представлявшие некоторые привилегированные специаль¬
ности; к поспольству — все остальные ремесленники, а
63

также мелкие торговцы и лавочники. Там, где право
назначать должностных лиц городского управления на¬
ходилось в руках князя, создавался, кроме того, служи¬
лый патрициат, который, однако, не играл значительной
роли в жизни города.
Различия в экономическом положении патрициата и
поспольства усугублялись различиями национальными.
В городах с разно-национальным населением иностранные
элементы представлены были главным образом в патри¬
циате, который вследствие этого еще более резко отли¬
чался от местного поспольства. В городах с чисто поль¬
ским населением купеческий патрициат в значительной
мере рекрутировался из оседавшей в городе шляхты,
представители которой, продолжая оставаться землевла¬
дельцами, могли вести торговлю продуктами сельского
хозяйства и лесом, в то время как ремесленники проис¬
ходили из богатых кметов, которые, продав свои хозяй¬
ства, поселялись в городах или посылали в города своих
младших сыновей.
4. Городские финансы. В городах, пользовавшихся
самоуправлением, создавался соответствующий админи¬
стративный аппарат, содержание которого требовало,
особенно в больших городах, относительно развитого
финансового хозяйства. Основу этого хозяйства составля¬
ли владения и доходы, специально для этой цели по¬
жалованные князем при основании им города.
При образовании городской организации к городским
властям переходила значительная часть судебных и
административных прав, до того принадлежащих пану
или его. должностным лицам. Передавая эти права город¬
ским властям, пан передавал им тем самым известную
часть своих фактических или предполагаемых доходов.
Обычно подобного рода пожалования делались отдельно
войту, должность которого была наследственной, отдельно
городу; в последнем случае доходы оказывались в веде¬
нии городского совета рады. Если город выкупал
войтовство, тогда все пожалованное имущество станови¬
лось основой единого городского финансового хозяйства.
В состав такого рода пожалований, к которым с
течением времени князь мог присоединить новые, входили
земли в самом городе или за пределами его, нередко
целые деревни, право постройки мельниц, лавок, бань
61

и т. п., право взимания некоторых косвенных налогов,
чаще всего рыночного сбора или пошлин. С течением
времени этих доходов стало нехватать, вследствие чего
все большую роль в городском финансовом хозяйстве
начинают играть подати, которые городской совет налагал
на городское население.
Во второй половине XIV в. и в XV в., — мы лучше
осведомлены о состоянии городских финансов в этот
период — источники, из которых города черпали свои до¬
ходы, делились на четыре категории: городские владения,
монополии, различного рода сборы и налоги. Первая
категория представляла собой первоначальные или позд¬
нейшие пожалования верховного пана, дарения (обычно
по завещанию) наиболее богатых горожан, а также вла¬
дения, приобретенные городом. В состав его входили:
пахотные земли, пастбища, луга, пруды, иногда целые
деревни, затем владения войтов и солтыса, а также дома,
земельные участки, различного рода лавки (мясные
палатки, ларьки, лотки), — все эти виды имущества при¬
носили городу постоянный годовой доход в виде чиншей,
вносившихся горожанами или другими лицами, пользо¬
вавшимися этим имуществом. Особую категорию имуще¬
ства, принадлежащего городу, составляли предприятия;
некоторые из них, как, например, каменоломни, мастер¬
ские по производству кирпича и по обжигу извести,
были рассчитаны не столько на получение доходов от
продажи изготовляемой ими продукции, сколько на
удовлетворение собственных потребностей города; другие,
такие, как погребки, в которых торговали пивом, пиво¬
варни, мельницы, бани, были рассчитаны на получение
денежных доходов.
Наибольшие доходы давали монополии, то есть
привилегированные предприятия; к ним принадлежали
мастерские по вытапливанию сала и воска, плавке благо¬
родных металлов; во избежание пожаров этим занима¬
лись в особых городских зданиях. То обстоятельство, что
топить сало и лить металл в частных домах было запре¬
щено, позволяло устанавливать на эту продукцию моно¬
польные цены и получать, таким образом, значительные
Доходы. Аналогичным было положение с городскими
весами, которыми горожане обязаны были пользоваться
при оптовой торговле. В крупных городах обычно было
несколько весов: большие, на которых товары взвешива-
5 Я. Рутковский 65

лись на центнеры, например для взвешивания металлов;
малые, где товары взвешивались на «камни»1,—для
воска, сала, перца и т.п.; особые весы — для золота и
серебра. В некоторых городах к монополиям относились
также мастерские по стрижке сукна, по отбелке полотна,
заведения по развозке бочкового пива и вина, перевозка
бочек пива с пивоварни в погреба, иногда торговля же¬
лезом и мельничными жерновами.
Среди поборов следует различать административные
и хозяйственные. К первым принадлежит, например, пла¬
та за принятие в состав граждан города, без чего нельзя
было претендовать на какие-либо права, сюда же следует
отнести административные штрафы и различные сборы.
Так, например, если у небольшого города «не было средств,
чтобы содержать палача, его временно приглашали
из более крупного города, причем последний получал за
это определенную плату. К хозяйственным сборам отно¬
сились, например, мостовое (сбор, предназначенный на
ремонт дорог), плата за воду, доставляемую городским
водопроводом.
Среди городских налогов самое важное место зани¬
мал так называемый шос, привнесенный в Польшу из
Германии; в принципе это был чрезвычайный налог,
который собирался только в те годы, когда нехватало
обычных доходов, однако в больших городах уже в
конце XIV в. он стал постоянным налогом. В перво¬
начальной своей форме шос был налогом имущественным;
считалось, что в чрезвычайных случаях, когда нормаль¬
ных доходов с городских владений нехватало, каждый
горожанин должен отдать часть своего имущества на по¬
крытие общественных расходов. Но по мере того, как
к этому чрезвычайному побору приходилось прибегать
все чаще, шос из налога имущественного превратился в
подоходный. При этом налог не претерпел коренных
изменений: он попрежнему взимался пропорционально
облагаемому имуществу; кроме того, с мелких лавочни¬
ков, цеховых ремесленников и поденщиков взимался
дополнительный побор. С течением времени шос, особен¬
но в больших городах, превращался в налог с недвижи¬
мости, то есть с домов, участков земли, предназначенных
1 «Камень» — единица веса, четвертая часть центнера. — Прим.
66

под постройки, и других земель; к нему добавлялись еще
особые налоги с торговли, ремесла, с накопленных
денежных средств, с долгов, которые причитались с
третьих лиц, и т. п. В некоторых городах в состав шоса
входила подушная подать с тех, кто не платил каких-
либо других прямых налогов. Следует упомянуть налоги
с продажи мельничных жерновов и железа.
Меньшее значение имели различные так называемые
целевые налоги, собиравшиеся на удовлетворение разного
рода городских нужд, таких, например, как взносы на
оплату ночных сторожей, на ремонт городских рвов,
колодцев и т. п. Среди косвенных налогов наибольшее
значение имели пошлины, взимаемые только в некоторых
больших городах, рыночные сборы, дополнительное об¬
ложение алкогольных напитков; право взимать этот до¬
полнительный побор (в одинаковом для всех городов раз¬
мере— 16,6% с суммы государственного налога) предо¬
ставляло само государство, которое обычно использова¬
ло полученные суммы на ремонт укреплений; иногда
князь расходовал на подобные цели все поступления от
этого побора.
Размеры городских доходов были различны и зависели
от размеров городских владений, количества и степени
зажиточности населения отдельных городов; в качестве
примера можно привести доходы Познани в XV в.,
которые лишь в исключительных случаях превышали
1 000 гривен в год, в то время как доходы Кракова уже
в XIV в. в некоторые годы превышали сумму в 4 000
гривен. Характерной чертой этих доходов является их
крайняя неравномерность. Так, например, доходы Крако¬
ва в 1392 г. составляли I 307 гривен, а в 1396 г. — 4 341
гривну; совершенно ясно, что при столь неравномерном
распределении доходов не могло быть и речи о каком-
либо плановом финансовом хозяйстве с заранее установ¬
ленным бюджетом.
Значительные колебания в размерах доходов обуслов¬
ливали аналогичные явления в области расходов, и
притом по всем их статьям. Значительные суммы
поглощала городская администрация в Кракове (на нее
шло 25% всех расходов). Кроме относительно постоян¬
ных, но незначительных расходов, например расходов по
канцелярии и на выплату жалованья служащим (писарю
и его заместителям, прокураторам — представителям
5е 67

города в судах, а также низшим служащим — приврат¬
никам, лучникам, часовщикам, кучеру, палачу), требова¬
лись очень большие и весьма разнообразные чрезвычай¬
ные расходы, например на поездки райцев 1 по делам
города, к князю или в другие города, главным образом
для получения или защиты городских прав и торговых
привилегий; на посыльных, развозящих городскую кор¬
респонденцию; на приемы и подарки для вельмож, в
помощи и опеке которых город часто нуждался. В рас¬
ходах по управлению финансами в отдельных городах
(в Кракове подобные расходы составляли 29% всех рас¬
ходов),— прежде всего в расходах по содержанию город¬
ских зданий, охране городских владений и т. д. (что
требовало в некоторые годы значительных затрат, особен¬
но на предприятиях) — также обнаруживаются большие
различия. Однако наибольшие колебания в размерах го¬
родских расходов наблюдаются в том случае, когда речь
идет о повинностях города государству и князю (в Кра¬
кове они составляли 8%); в некоторые годы город ничего
не платил государству, в другие этот налог составлял
половину всех городских расходов. Зато расходы по
выплате городских долгов (в Кракове они составляли
14%) были довольно однообразны, если не считать
нескольких лет, когда производились большие платежи.
Расходы по охране безопасности жителей (в Кракове
6%) в каждом данном году складывались из самых
различных сумм, шедших на строительство и ремонт
городских укреплений, а также из сравнительно постоян¬
ных поборов, производимых городской полицией. На
другие цели городская администрация выдавала только
мелкие суммы; надзор над торговлей почти исключи¬
тельно осуществляли цехи; пожарную охрану несла,
в основном бесплатно, добровольная пожарная коман¬
да — самое большее, что делал город, это выплачивал
награды тем, кто в случае пожара первый приходил на
помощь; поддерживать порядок на улицах входило в
обязанность владельцев городских участков; благотвори¬
тельность входила в сферу деятельности церкви или осо¬
бых благотворительных учреждений (впрочем, города бра¬
ли на себя иногда расходы по содержанию приютов для
подкидышей и по похоронам бедняков); расходы на
1 Райца — член городского совета (рады). — Прим. ред.
68

лечение больных город брал на себя только в том случае,
если заболевал кто-либо из должностных лиц города.
При столь заметных колебаниях в размерах как до¬
ходов, так и расходов дефицит должен был быть частым
явлением; его покрывали за счет займов, которые дела¬
ли прежде всего у церковных учреждений, у зажиточных
горожан и реже у шляхты. Городское имущество редко
передавалось в залог и служило обеспечением долговых
обязательств; обычно городские власти прибегали к
ссудам в форме продажи ренты. Ренты бывали пожизнен¬
ные, впрочем, преобладали вечные ренты, причем креди¬
тор не мог потребовать обратно суммы, отданные им в
долг городу, в то время как город мог выкупить ренту;
процент колебался от 3 до 8.
§ 2. РЕМЕСЛЕННАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ
И ГОРНЫЙ ПРОМЫСЕЛ
1. Развитие ремесла и горного промысла. Развитие
городов было обусловлено, с одной стороны, концентра¬
цией в городах ремесленного населения, рассеянного
ранее по деревням, с другой — значительным ростом
ремесленного производства. В Польше в то время по¬
явились новые виды ремесла, новые приемы и методы.
Поэтому польская ремесленная терминология в значитель¬
ной степени иностранного, главным образом немецкого,
происхождения. По мере развития ремесла происходила
все большая специализация — профессиональное разде¬
ление труда; наибольшая специализация наблюдается в
среде краковских ремесленников. В качестве примера
укажем, что в XV в. среди ремесленников, обрабаты¬
вающих металлы, были кузнецы, слесари, ножовщики,
мечники, оружейники, жестянщики, котельщики, медники,
ремесленники, выделывавшие посуду, различные предме¬
ты из свинца, золотых дел мастера, производившие позо¬
лоту и обрабатывавшие серебво, и монетчики. Даже в
производстве книг, бывших в XV в. своего рода предме¬
том роскоши, мы сталкиваемся с фактом далеко продви¬
нувшейся специализации; в создании книги принимали
участие пергаментщики, бумажники, художники, печат¬
ники и переплетчики.
Вся промышленность за небольшими исключениями
носила ремесленный характер. Механической силой поль¬
69

зовались в исключительных случаях. Водную энергию
использовали на мельницах (здесь использовалась также
и сила ветра), на лесопилках, в рудниках и т. п. Больше¬
го технического оснащения требовали стекольные мастер¬
ские, известные с XIV в., а также бумажные мастерские,
известные с XV в.
В этот период развилось и горное дело. Первое место
в этой области занимает добыча соли в краковских копях.
До тех пор соль в них только вываривалась. В Бохни
каменную соль начали добывать уже с половины XIII в.
В XIV в., после того как Казимир Великий присоединил
к Польше Червонную Русь, вторым источником добычи
соли стали тамошние варницы, сосредоточенные главным
образом в окрестностях городов Пшемышля, Старой
Соли, Дрогобыча и Долины; в некоторых из них соль
добывалась уже в XI в. Все эти копи и солеварни были
собственностью князя; Величка и Бохня известны были
под названием краковских жуп; промыслы, расположен¬
ные в Червонной Руси, назывались русскими жупами.
В горнорудном деле большое значение приобрела до¬
быча свинцово-серебряных руд; самые большие свинцо-
во-серебряные рудники находились в Олькуше и Хенци-
нах; олькушские рудники действовали уже в половине
XIII в. Как олькушские, так и хенцинские рудники при¬
надлежали князю. В XV в. действовали также свинцово-
серебряные рудники в Тшебини, Славкове и Кельцах,
два последних составляли собственность краковского
епископа. В Хенцинах, кроме того, добывалась, правда
в небольшом количестве, медная руда; значительно
больше ее добывалось в Кельцах.
Железную руду добывали во многих местах в различ¬
ных районах страны: одни рудники находились на коро¬
левских, другие — на церковных или шляхетских землях.
Руды, за редким исключением, разрабатывались откры¬
тым способом; железная руда поступала в железопла¬
вильные печи. В XIV—XV вв. такие печи (так называе¬
мые «дымарки» — горны) имели обычно емкость 10—20
кубических футов. Руда и древесный уголь загружа¬
лись в печь послойно, воздух нагнетался сбоку мехами,
приводимыми в движение с помощью водяных колес.
Затем металл ковали в кузницах молотами, тоже приво¬
димыми в движение водой, и придавали ему форму по¬
лос или болванок. В таком виде он поступал в продажу.
70

Здесь следует упомянуть еще о мелких золотых руд¬
никах, существовавших в XIII в. в Силезии; некогда
существовали золотые рудники в окрестностях Нового
Сонча, впоследствии заброшенные,— память о них жи¬
ла еще в XV в. В некоторых местах добывали серу.
2. Организация городского ремесла. Еще до того как
города перешли на немецкое право, ремесленное насе¬
ление стало перебираться в подгродья1, которые со вре¬
менем превратились в города. Со второй половины XIII в.
и в XIV в., когда ремесленная промышленность скон¬
центрировалась в городах, последние стали играть веду¬
щую роль в ремесленном производстве.
Городские ремесленники были объединены в ремес¬
ленные цехи; цеховой строй был привнесен в Польшу из
Германии во второй половине XIII в., поэтому устрой¬
ство польских цехов соответствовало устройству немец¬
ких. Цеховая организация охватывала почти все сторо¬
ны жизни тогдашнего ремесленника; это была организа¬
ция, преследовавшая религиозные, политические, воен¬
ные и бытовые цели, однако на первом месте стояли
цели экономические.
Значение в экономической жизни города цехов кал
принудительных организаций мелких производителей
заключалось прежде всего в том, что цехи играли в ре¬
месленном производстве роль регулятора. Цехи как орга¬
низации производителей обладали, без сомнения, естест¬
венной тенденцией защищать узкие интересы именно это¬
го слоя, поэтому городской совет, а впоследствии и госу¬
дарство, заботившееся о примирении интересов произво¬
дителя с интересами потребителя2, своими постановле¬
ниями в той или иной степени ограничивали свободу це¬
хов в деле организации производства. Цеховые уставы,
на основе которых протекала деятельность цехов, дол¬
жны были утверждаться городским советом, а позднее,
кроме того, и сеньором города 3, то же касается измене¬
ний в уставах и дополнений к ним. В том случае, если
между цехом и лицом, нарушающим устав, но к цеху не
принадлежащим, возникал конфликт, он разрешался
1 Подгродья — пригороды, посады.— Прим. ред.
2 См. предисловие, стр. 15. — Прим. ред.
3 Права городов после восстания войта Альберта в Кракове
(1311 1312 гг.) были ограничены.— Прим. ред.
7\

обычно при посредстве городских властей. Городской
совет оказывал подчас решающее влияние в деле заме¬
щения должностей цеховых старшин.
В основе всей цеховой организации лежало исключи¬
тельное право на производство того или иного продукта
ремесла; в городе, а нередко на определенной террито¬
рии вне его данным видом ремесла могли заниматься
только члены цеха. Под страхом самых разнообразных
наказаний, из которых наиболее суровым было исключе¬
ние из цеха (что означало потерю заработка), члены
цеха обязаны были в процессе производства подчинять¬
ся положениям цеховых уставов. Основной целью этих
уставов, относящихся как к технике производства, таки
к его общественной организации, было обеспечить потре¬
бителю нужные ему товары, притом хорошего качества,
а производителю — соответствующий заработок.
Ряд правил гарантировал качество продукции: разре¬
шалось изготовлять изделия только из определенного
сырья, запрещалось прибегать к вредным для потреби¬
теля примесям; сюда относятся также правила о едино¬
образии продукции, выставляемой на продажу, что бы¬
ло особенно важно в ткацком ремесле; существовали
правила, обязывавшие ремесленников выпускать только
свежие и доброкачественные продукты. За тем, чтобы
эти правила действительно выполнялись, следили осо¬
бые цеховые комиссии. Если производство было рассчи¬
тано на экспорт, вопрос о качестве товаров непосредствен¬
но затрагивал всех производителей: если продукция ка¬
кого-либо ремесленника оказывалась недоброкачествен¬
ной, это ложилось пятном на репутацию всех ремеслен¬
ников данной местности, затрудняя сбыт их изделий.
Там, где ремесленник брал работу на заказ из мате¬
риала заказчика, вышеуказанные правила в значитель¬
ной части были не нужны; в этих случаях устав опреде¬
лял срок выполнения заказа, порядок, в котором отдель¬
ные заказы должны были выполняться, и т. п. До сих
пор еще недостаточно ясно, какие именно ремесленники
в средневековой Польше работали на рынок — на неиз¬
вестного покупателя, какие брали работу на заказ; не
подлежит сомнению, что существовала и та и другая
категория ремесленников. Краковские ножовщики выде¬
лывали особого сорта ножи, предназначенные для выво¬
за в Москву, некоторые золотых дел мастера в большом
72

количестве производили на рынок серебряные изделия,
художники писали картины и т. д. Однако работа на за¬
каз, несомненно, также была широко распространена:
в городских актах сохранились более или менее подроб¬
ные сведения о больших заказах, на которые заключа¬
лись особые контракты; они касаются, например, полной
или частичной постройки домов, выделки органов и
скамей для костелов, выполнения крупных ювелирных из¬
делий, создания больших картин и т. п.; было, несомнен¬
но, огромное количество мелких заказов, о которых до
нас не дошло никаких сведений.
Самым действенным средством защиты интересов
потребителя была угроза со стороны городского совета
распустить цех, если он, защищая интересы одних лишь
производителей, будет действовать в ущерб интересам
потребителя. Кроме этого, городской совет обычно регу¬
лировал, и притом опять-таки в интересах потребителей,
цены на ярмарках, а если речь шла о пищевых продук¬
тах, то на еженедельных рынках, где каждый мог сво¬
бодно продавать свои продукты и товары, потому что на
время рынка цеховые привилегии теряли свою силу.
Среди правил, регулирующих взаимоотношения меж¬
ду производителями, наиболее важными были те, кото¬
рые ограничивали конкуренцию между отдельными ре¬
месленниками. Чтобы устранить конкуренцию, искус¬
ственно поддерживали равенство между членами цеха.
Так, например, запрещалось производить продукты сверх
установленной нормы; иногда для этого устанавливали
максимум количества сырья, которое в течение опреде¬
ленного времени разрешалось обработать ремесленнику.
Это относится прежде всего к мясникам, пекарям и пи¬
воварам. Обычно, однако, каждому мастеру было разре¬
шено иметь строго ограниченное число помощников.
Равным образом в целях поддержания экономиче¬
ского равенства между отдельными производителями
членам цеха запрещалось перепродавать друг другу
сырье, а иногда даже вменялось в обязанность уступать
свое сырье тем собратьям по цеху, у которых его не было.
Сюда же относятся правила, запрещающие перемани¬
вать подмастерьев (челядников), уступать клиентов или
специально их вербовать, а также заниматься одновре¬
менно более чем одним ремеслом; последнее запрещение
влекло за собой необходимость четкого разграничения
73

отдельных специальностей. В -средневековой Польше
ограничение приема в цех, создание замкнутой цеховой
организации, содержащей определенное, не (подлежащее
увеличению число членов, встречаются очень редко.
Не меньшую роль играли правила, регулирующие
•внутренний строй ремесленной мастерской, то есть отно¬
шение мастера-производителя к его помощникам — к
ученикам и подмастерьям. Мастер не был совершенно
свободен в выборе помощников; это особенно относится
к ученикам, которые принимались собранием цеха и
имена которых заносились в особый список, причем тре¬
бовалось, чтобы кандидат в ученики обладал хорошим
здоровьем, отличался нравственным поведением, был
законорожденным и не принадлежал к «плохой» нацио¬
нальности, то есть не был бы евреем или цыганом. Срок
обучения определялся уставом, в то время как другие
условия: предоставление жилища и содержания, плата
за обучение, а также возможное вознаграждение на пос¬
ледних стадиях учебы — определялись индивидуальны¬
ми договорами, в основе которых лежали обычные нор¬
мы, выработанные практикой в данной местности и дан¬
ной профессией; обычно эти договоры заключались в
присутствии одного или двух -мастеров и утверждались
старшиной цеха.
Перевод ученика в подмастерье тоже был делом це¬
ха; прием же подмастерьев, если только у них были
соответствующие свидетельства о получении звания под¬
мастерья, был делом отдельных мастеров, с тем, конеч¬
но, условием, чтобы их число не превышало определен¬
ной уставом цифры. Средневековая Польша не знает
случаев, когда деятельность мастера-предпринимателя ог¬
раничивалась бы в этой области союзами подмастерьев;
братства подмастерьев, правда, уже существовали, однако
они преследовали исключительно бытовые цели или цели
взаимопомощи. Мастер должен был предоставить под¬
мастерью жилище, содержать его, кроме того, платить
ему деньги; размеры вознаграждения устанавливались
индивидуальным договором; зато вопрос о продолжитель¬
ности рабочего дня, как и вопрос о возможности допу¬
стить подмастерье к самостоятельному заработку, начи¬
нает все чаще решаться только уставом.
Роль цехов в экономической жизни ограничивалась
главным образом регулированием производственной лея-
74

тельности; в некоторых случаях цех как организация
принимал участие в хозяйственной жизни, закупая для
своих членов сырье, организуя некоторые мастерские, на
оборудование которых требовались большие средства, на¬
пример мастерские по выплавке благородных металлов.
3. Организация горного промысла. Организация гор¬
ного дела в каждой из его отраслей была различной и
зависела непосредственно от техники производства. Срав¬
нительно просто была организована выплавка железа, так
как предприятия были мелкие и рассеянные. Руда, леса,
доставляющие топливо, и водная энергия, необходимая в
этом производстве, принадлежали крупным земельным
собственникам, которые, однако, сами не занимались их
эксплуатацией,— здесь работали профессионалы-масте¬
ра. Лишь в исключительных случаях они обладали сред¬
ствами, достаточными для установки нужных построек,
вследствие чего капитал, по крайней мере часть его,
предоставлял владелец земли, на которой производилась
добыча руды, а предприниматель являлся пожизненным
или долгосрочным арендатором, обязанным выплачивать
землевладельцу годовой чинш деньгами, железом или же¬
лезными изделиями. Отношения между землевладельцем
и арендатором определялись индивидуальным договором.
Более сложной была организация на свинцовых руд¬
никах. Добыча и здесь осуществлялась многочисленными
мелкими предприятиями, концентрировавшимися в ука¬
занных выше немногих местностях. Некоторые из этих
предприятий были объединены общими интересами. Во¬
круг шахты, ведущей в глубь земли, собиралось большее
или меньшее число мелких производителей. В их общих
интересах было содержать шахту в надлежащем состоя¬
нии, поднимать руду на поверхность, вероятно, отводить
воды из рудника,— все эти технико-экономические по¬
требности обусловливали организацию предпринимателей
в союзы, носившие характер своего рода производствен¬
ных коопераций; их называли гварецтвами, а их чле¬
нов— гварками1. Общественное положение этих гвар-
ков более или менее соответствовало положению город¬
ских ремесленников; они сами работали в рудниках, но
вместе с тем пользовались также и наемной рабочей
1 Гварек (польск.)— горняк.— Прим. редл
75

силой. Отношение их к владельцам земель, на которых
находились рудники, определялось не индивидуальными
контрактами, а общими привилегиями, гарантирующими
гваркам сравнительно большую экономическую свободу.
В королевских рудниках, равно как и в копях краков¬
ского епископства, гварки обязаны были отдавать вла¬
дельцу земли одиннадцатую часть их продукции; эта по¬
винность именовалась ольборой.
Наиболее сложной была организация в краковских
соляных жупах, которые уже в XIV в. представляли
крупные предприятия, созданные частично на феодаль¬
ной, а частично уже на капиталистической основе. Во
главе предприятия стоял назначаемый королем краков¬
ский жупник. Он мог быть арендатором или управляю¬
щим; он вносил в казну надлежащие суммы, ему адре¬
совались королевские ассигнаты 1 или ассигнаты под-
скарбия, которые он оплачивал из казенных доходов;
ему принадлежало высшее руководство всем предприя¬
тием как в области технической, так и торговой: вместе
с тем он был судьей для всех, кто работал в жупах.
Общее техническое руководство производством нахо¬
дилось в руках штейгеров; каждая шахта имела своего
горных дел мастера. Подземные работы выполнялись
забойщиками, квалифицированными рабочими, работав¬
шими сдельно; добычей соли открытым способом занима¬
лись неквалифицированные рабочие. Кроме того, в жупах
многие рабочие — весовщики, резчики, привратники, сто¬
рожа, повара, лесники, кочегары и т. п.— были заняты
на поверхности земли. Внутреннее единство в организа¬
ции этих жуп до известной степени нарушалось тем об¬
стоятельством, что, в силу особых королевских привиле¬
гий, некоторые церковные учреждения и даже частные
лица могли держать в этих жупах определенное число
своих рабочих.
§ 3. ТОРГОВЛЯ
1. Главные торговые пути. В период позднего средне¬
вековья, начиная с XIII в., международные торговые сно¬
шения становятся все более интенсивными; это было вы¬
звано не только более быстрым экономическим развитием
Польши и соседних с нею стран, и прежде всего разви¬
1 Ассигнат — платежное поручение.— Прим. ред.
76

тием городов, но и тем, что все большее значение при¬
обретали пути, шедшие через Польшу и южную Русь (или
Черное море) на восток. В этот период создается новая
система торговых путей, приспособленная к нуждахМ меж¬
дународной торговли. Со второй половины XIII в. начи¬
нается интенсивная работа по прокладыванию и улучше¬
нию дорог, особенно в болотистых местах, где нередко
приходилось строить деревянные или земляные плотины,
достигавшие иногда в длину более мили. Поэтому во¬
прос о работах по улучшению путей сообщения занимает
в то время видное место на съездах магнатов и удельных
князей. '
Наиболее важным был путь из Венгрии через Польшу
к Балтийскому морю, в Гданьск; в Польше главным тор¬
говым пунктом на этом пути являлся Краков; из Кракова
на юг этот путь шел через Бохню и Новый Сонч в Ко¬
шице (в то время принадлежащий Венгрии); от него от¬
ветвлялся менее важный путь — через Грибов в Бардыев
(Венгрия). Из Кракова на север этот путь шел через
Петрков и Торунь в Гданьск; чтобы миновать Торунь,
который в XV в. обладал складочным правом и потому
был препятствием на торговом пути, купцы предпочита¬
ли пользоваться новым путем, шедшим от Бреста в сто¬
рону Гданьска, через Быдгощ и Тухолю. Точно так же,
чтобы обойти складочное место в Кракове, еще в XIV в.
старались проложить путь, который, минуя Краков, соеди¬
нил бы Гданьск с Венгрией; он вел через Торунь и Сан-
домир, против этого энергично протестовали краковские
купцы, подобно тому как торуньские купцы протестовали
против пути, шедшего в обход Торуня. Путь, идущий от
Гданьска в Венгрию, был главным путем, соединяющим
Венгрию и Польшу не только со странами Балтийского
моря, но и со странами Западной Европы, прежде всего
с Фландрией. Несравненно меньшую роль в этой тор¬
говле играла великопольская дорога, ответвлявшаяся в
Ленчице (позднее в Петркове) от вышеописанного пути
и шедшая через Познань к Щецину, Штральзунду и
Грейфсвальду.
Второй чрезвычайно важный для развития междуна¬
родной торговли путь вел с побережья Балтийского моря
через Польшу на восток. В начале XIV в. для польского
государства роль главного центра восточной торговли иг¬
рал Владимир Волынский, лежавший тогда за пределами
77

Вольского государства; во второй половине XIV в., после
присоединения к Польше Червонной Руси, центр тяжести
этой торговли перемещается во Львов. В тот период из
Гданьска во Львов шли две дороги: одна по правому бе¬
регу Вислы — через Торунь и Люблин, другая по левому
берегу — через Торунь, Брест, Радом и Сандомир; кро¬
ме того, начиная с половины XIV в. краковские купцы
старались 'направить эту торговлю через свой родной го¬
род; однако эта дорога, делавшая очень большой крюк,
могла стать руслом балтийско-восточной торговли, только
если бы это было предписано законом.
Из Львова на восток через южную Русь йела дорога,
которую называли татарской. Она разветвлялась у Пере¬
копа: одна ветвь шла к Крымскому полуострову — в Ка¬
фу (Феодосию), другая — дальше на восток, через Дикие
поля, к нижнему течению Дона, туда, где лежал Танаис
(позднейший Азов), и дальше, через Астрахань, в Персию
и через Среднюю Азию, в Китай, до самого Пекина.
От этого великого тракта ответвлялись два пути, прохо¬
дившие через Польшу: один (о котором упоминалось вы¬
ше) вел в Гданьск, другой — во Вроцлав. Два пути, про¬
легавшие через Польшу, соединяли Вроцлав с Востоком:
один из них шел через Петрков, Радом и Люблин, дру¬
гой — через Краков; из Кракова, в свою очередь, вели
две дороги во Львов: одна — через Бохню, Тарнов, Же-
шов и Перемышль (Пшемышль), другая — через Сан¬
домир.
С Балтийским морем Вроцлав был соединен прежде
всего рекой Одрой и теми путями, которые шли вдоль нее;
однако имела значение и сухопутная дорога, проходившая
через Польшу от Познани до Гданьска.
Пути, сходившиеся во Вроцлаве, имели громадное зна¬
чение для сухопутной торговли Польши с Западом; на¬
ряду с ними надо упомянуть пути, ведшие из Познани
во Франкфурт-на-Одере, а также из Кракова в Прагу и
Вену и дальше, через Вену, в Италию, главным обра¬
зом в Венецию и Флоренцию.
Все вышеуказанные торговые пути были сухопутными.
Висла, служившая в более поздние времена важнейшим
торговым путем, в средние века не играла еще большой
роли, если не считать ее нижнего течения (начиная от То-
руня); среднее и верхнее течение Вислы и другие реки
(речь идет главным образом о Варте, Буге, Сане и Дунай-
78

це) имели большое значение только при лесосплаве. Су¬
щественные изменения в той роли, которую играли эти
водные пути, произошли во второй половине XV в. в связи
с ростом экспорта сельскохозяйственной продукции.
Юридическую основу этому положили статуты 1447 г.,
провозгласившие свободное движение по ряду рек и за¬
претившие каким-либо способом препятствовать этому
движению.
2. Внешняя торговля. Внешнюю торговлю Польши
можно разделить в зависимости от территории, на кото¬
рую она распространялась, на четыре вида: северную
(или прусскую), которую вели главным образом с обла¬
стями Балтийского моря, западную (сухопутную, с Гер¬
манией), восточную и южную (с Венгрией).
Северная торговля — это торговля с Пруссией, а че¬
рез Пруссию и Балтийское «море с Западной Европой,
прежде всего с Фландрией, одним из главных центров тог¬
дашней европейской промышленности и торговли. Уже в
XIV в. на тамошних рынках можно было встретить не
только польские товары, но и самих краковских купцов;
они заезжают даже в Англию, хотя и редко. Посредника¬
ми между Польшей и Фландрией были главным образом
прусские купцы; фламандские, а также английские купцы
этим делом не занимались. О том, что торговые сношения
Польши с Фландрией были явлением частым и обычным,
свидетельствует, между прочим, тот факт, что сборщики
папской курии пересылали в папскую казну собранный
в Польше «денарий св. Петра» через краковских купцов,
используя их постоянные сношения с брюггскими банки¬
рами. i /£
Северная торговля Польши была главным образом
транзитной; важнейшим предметом торговли была медь,
шедшая из Венгрии через Польшу и Пруссию на запад,
прежде всего во Фландрию; меньшее значение имели
шедшие из Венгрии железо, воск и меха. Вторую статью
транзитной торговли составляли так называемые восточ¬
ные товары, то есть главным образом шелковые ткани и
пряности, которыми прусские купцы запасались во Льво¬
ве или Кракове или сами ездили за ними на Восток; все
эти товары, по крайней мере частично, переправлялись на
запад или на север. Из продуктов, которые вывозила по
этому пути Польша, на первое место следует поставить лес,
79

значительное количество которого шло во Фландрию
и в Англию; лес поставляли преимущественно северные
области Польши, прежде всего Мазовия; из Малой Поль¬
ши, через Дунаец и Вислу, сплавлялся главным образом
тис. Во второй половине XIV в. начинается также вывоз
хлеба; вначале его вывозят только из северной Польши —
из Куявии и Мазовии; в XV в. начинают вывозить хлеб
из Малой Польши, однако в первой половине XV в. раз¬
меры вывоза еще очень невелики. Важной статьей экспор¬
та был также свинец, добываемый в польских рудниках.
Предметами ввоза через Пруссию было прежде всего
сукно, а также готовые шерстяные изделия, привозившие¬
ся главным образом из Фландрии, частично из Англии.
Большое значение в этой торговле имела также соленая
и сушеная морская рыба, главным образом угри и сельдь
из Норвегии; меньшую роль играли рейнские и южные ви¬
на, южные фрукты, такие, как винные ягоды, изюм, а так¬
же миндаль и рис — все эго вывозилось главным обра¬
зом из Испании.
Во второй половине XV в. в этой торговле произошли
большие перемены; длительные споры Кракова с Торунем,
а главное, частые войны с Тевтонским орденом препят¬
ствовали торговле медью и сукном, которую вела Польша.
Этим воспользовался Нюрнберг, давно уже пытавшийся
вырвать торговлю венгерской медью из рук краковских
купцов; то же произошло с торговлей сукном: количество
кусков сукна, привозимого в Краков, доходившее во вто¬
рой половине XIV в. до 30 тыс. в год, в первой половине
XV в. в результате торговых затруднений падает почти до
половины этой цифры, а в конце XV в. в некоторые годы
едва превышает 1 000. Городская пошлина, составлявшая
в Кракове в середине XV в. около 600 гривен в год, в
1476 г. падает до 350 гривен. Одновременно, однако, рас¬
тет экспорт леса и хлеба; северная торговля из транзит¬
ной превращается в экспортную и импортную.
Со второй половины XIII в., когда в результате венгер¬
ско-австрийских войн торговля Венгрии с Западной Евро¬
пой падает и Венгрия ищет себе новых путей через Поль¬
шу в Германию и на побережье Балтийского моря, силь¬
но увеличивается польско-венгерская торговля. Главным
центром этой торговли в Венгрии был Кошине, превра¬
щающийся в это время в крупный город; эта торговля
достигает наивысшего развития в период личной унии
80

Польши и Венгрии при Людовике Венгерском; в начале
XV в. она начинает приходить в упадок в связи с анти-
ягеллонской политикой Сигизмунда. Главным предметом
торговли с Венгрией являлась медь, ввозимая частично
для удовлетворения потребностей страны, частично пере¬
правлявшаяся из Польши в области Балтийского моря; же¬
лезо, серебро, вино, оливковое масло, воск, меха, лошади,
рогатый скот, свиньи — все это играло уже меньшую
роль. В Венгрию из Польши вывозили главным образом
сукна, частично собственного 'Производства, частично
иностранного,— фламандские, английские, идущие че¬
рев Гданьск, немецкие, идущие через Вроцлав. Кроме то¬
го, вывозили некоторое количество соленой рыбы, а так¬
же свинец и соль.
Главным центром торговли, которую Польша вела с
Силезией, а также с Германией, был Вроцлав; из своей
отечественной продукции Польша уже в XIII в. доставля¬
ла во Вроцлав соль, с XIV в.— волов (главным образом
из Червонной Руси, а в XV в. и из Молдавии); меньшее
значение имел вывоз свинца, мехов и кожи.
Одним из важных предметов транзитной торговли яв¬
лялись восточные товары; медь, и особенно железо, иду¬
щее из Венгрии, играли несравненно меняпую роль; по
Одре во Вроцлав шло силезское сукно, свидницкое пиво,
соленая и сушеная рыба. Вскоре Краков завязывает не¬
посредственные торговые сношения с областями, распо¬
ложенными за Одрой, особенно интенсивными становятся
эти отношения с Нюрнбергом. Торговле с Нюрнбергом
способствовала привилегия Казимира Великого (1365 г.),
разрешавшая нюрнбергским купцам торговать с Поль¬
шей и гарантировавшая им безопасность во время их
продвижения по стране. Эти сношения, однако, оживля¬
ются только в XV в. Торговля была преимущественно
импортной: в первую очередь ввозились нюрнбергские
товары — изделия из кожи, железа, а также художе¬
ственные изделия.
В источниках сохранились отдельные указания на то,
что уже во второй половине XIV в. существовали торго¬
вые сношения между Польшей и Италией: из Италии
шли шерстяные и шелковые ткани, из Польши — чер¬
вец (кошениль), краситель, .пользовавшийся большим
спросом в средние века, затем, правда в небольшом ко¬
личестве, кожа и меха. Размеры этой торговли, однако,
6 Я. Рутковский 81

были незначительны, так как столь мелкий груз невыгод*
но было отправлять прямо в Италию, и его обычно при¬
соединяли к товарам, идущим в Германию, и направля¬
ли через Вроцлав и Нюрнберг.
В XIV в. делались попытки завязать торговые отноше¬
ния между Краковом и Веной; король Казимир Великий
заключил в 1362 г. с Рудольфом IV, австрийским герцо¬
гом, соглашение, гарантировавшее взаимную свободу
торговли и безопасность для купцов обоих упомянутых
городов. Этот трактат является важным доказательством
той заботы о развитии польской торговли, которую про¬
являл Казимир; однако каких-либо заметных последствий
этот трактат не имел, поскольку для польско-австрий¬
ской торговли не было реальной базы. Позднее по той же
причине оказались бесплодными и старания короля Лю¬
довика завязать сношения с Прагой; трактат, заключен¬
ный им с Карлом IV в 1378 г., также не имел большого
значения для торговли.
Самой значительной, с точки зрения размеров той
территории, на которую она распространялась, была вос¬
точная торговля, в весьма значительной своей части тоже
носившая транзитный характер. В XIV в. Львов был
непосредственно связан с Танаисом, генуэзской колонией,
расположенной в устье Дона. В XV в. после политиче¬
ского упадка этой колонии упало и торговое значение го¬
рода. Зато сохранились торговые сношения между Льво¬
вом и Кафой, Килией и Белгородом. Особенно важным
торговым центром была Кафа, где поселилось множе¬
ство генуэзских купцов. Товары, привозившиеся с Восто¬
ка,— шелка, изделия из шелковых тканей, пряности (из
них на первом месте перец и имбирь)—предназначались
не только для внутреннего рынка, но и на вывоз, прежде
всего в северо-восточную Германию, а через Пруссию при
посредничестве Ордена эти товары в XIV и XV вв. даже
достигали Фландрии. Значительная часть этих товаров
экспортировалась во Вроцлав, а оттуда расходилась по
всей Силезии, отдельные восточные товары доходили
иногда даже до Нюрнберга. На Восток шло главным обра¬
зом сукно, и прежде всего его лучшие сорта, ввозившиеся в
Польшу с Запада, а кроме того, янтарь с побережья Бал¬
тийского моря. Турецкое завоевание во второй половине
XV в., перемещение мировых торговых путей обусловили
упадок восточной торговли. Для Польши падение Кон¬
стантинополя (1453 г.) означало известное оживление
этой торговли: непосредственные сношения Польши с
Константинополем всегда были слабыми, а закрытие Бос¬
фора для торговли, которую вели с Востоком располо¬
женные на Черном море итальянские колонии, повысило
значение сухопутных дорог из этих колоний через Поль¬
шу на Запад; от этого времени до нас дошли, например,
особые договоры о провозе через Польшу мехов и ра¬
бынь. В этот период в более тесные сношения с Поль¬
шей вступила Кафа. В течение 10—20 лет Польша осу¬
ществляла нечто вроде протектората над этим торговым
центром. Зато падение Кафы (1475 г.), а также Килии
и Белгорода (1484 г.) парализовало почти полностью эту
торговлю; торговые пути перемещаются, и восточные то¬
вары начинают поступать в Польшу с Запада; первое
известие об этом относится к 1497 г.
Наряду с этой широкой восточной торговлей, охваты¬
вавшей территорию от азиатских стран до Западной
Европы, шла меньшая по размерам торговля с ближай¬
шими странами, лежащими к востоку от Польши.
Из Московского государства Польша ввозила меха, ко¬
жу, воск, полотно и вывозила туда шерстяные ткани как
собственного производства, так и западные и другую
ремесленную продукцию, например, кожи, выделывав¬
шиеся в Кракове специально на вывоз в 1Москву. Шла
торговля с Молдавией, центром этой торговли в Польше
был Львов, а в Молдавии — Сучава. В Польшу ввози¬
лись шелка, камча (шелковая узорчатая ткань), тыбин-
ки (украшения для седел), перец, тмин, греческая ки¬
слота, называемая «татарским товаром», кроме того, скот,
лошади, меха, кожа, серебро, рыба, воск, греческое
вино. Из Польши в Молдавию вывозили сукно, из гото¬
вых изделий — шапки, одежду и мечи. Из Венгрии
через Молдавию шло серебро, добываемое на семиград¬
ских рудниках.
В Польше главным центром торговли с Константино¬
полем был Львов. Эта торговля находилась главным
образом в руках торговцев-евреев. Несравненно более
скромное .участие принимали в ней греки и итальянцы;
тУрки появляются только в XVI в. Тот факт, что не
произошла еще стабилизация внутренних политических
отношений в Молдавии, а также стабилизация внешних
сношений между Польшей и Турцией, служил значитель-
6* 83

ным препятствием к установлению торговых отно¬
шений.
После занятия турками южных берегов Черного мо¬
ря, которое стало внутренним турецким морем, торговля
с Востоком, шедшая раньше через Килию, Белгород и
Кафу, шла теперь при посредничестве турок и через
Константинополь. Из Турции в Польшу ввозились во¬
сточные ткани: муслин, шелка, китайские ткани (тафта —
сорт шелковой материи), камлот (легкая шерстяная или
шелковая ткань), ковры, затем квасцы, индиго, применяв¬
шееся в красильном деле, сафьян, жемчуг, бирюза, вина.
Из Польши в Турцию шли прежде всего западно-евро¬
пейские сукна, оружие, свинец, олово, ножи, шапочные и
скорняжные изделия. Через Польшу шли также и москов¬
ские меха. В Константинополь в XIV и XV вв. из юго-
восточных окраин Польши шел хлеб.
3. Внутренняя торговля. Внутренняя торговля была,
быть может, менее доходной, чем внешняя, но> зато
более важной с точки зрения оборота, а также числа
занятых в ней лиц. Уже сложился местный рынок,
на котором совершался обмен между -городом и окрест¬
ными деревнями; при доставке сельской продукции в не¬
большие поселения обычно обходились без посредников;
городской посредник, перекупщик, только в больших го¬
родах стал вмешиваться в отношения между деревенским
производителем и городским потребителем. Кроме того,
существовал внутренний рынок, служивший для сбыта
отечественной продукции, вырабатываемой только в не¬
которых пунктах, или заграничной продукции, которой
могли торговать только купцы более богатых городов
и которая находила спрос по всей стране. Наибольшее
значение имела торговля солью и сукном.
Краковская соль, добывавшаяся в Величке и Бохнии
в XIII и XIV вв., полностью овладела малопольским
рынком: ее вывозили даже в Силезию, Моравию и
Венгрию, в XV в. она, правда, ненадолго, захватила
частично рынок Червонной Руси. Возобновившаяся уже
в XV в. добыча в украинских жупах вытеснила кра¬
ковскую соль не только с Червонной Руси, но и из Ма¬
лой Польши, а именно из Люблинской земли. В северную
Польшу в то время местная соль не доходила; Великая
Польша ввозила соль из Галле, а Куявия, Добжинская
84

земля и Мазовия пользовались так называемой прусской
солью — солью, ввозившейся через Пруссию из других
стран, подчас даже из Франции и Испании. Но уже в
первой половине XV в. известны попытки путем запре¬
щения ввоза заграничной соли захватить этот рынок для
соли, добываемой в Польше; эти попытки потерпели
неудачу, поскольку организовать регулярную доставку
этой соли в северные части Польши было невозможно.
Торговлей солью могли заниматься только лица, по¬
лучившие специальную привилегию; торговля эта нахо¬
дилась главным образом в руках купцов и так назы¬
ваемых прасолов или развозчиков соли из Велички,
Бохнии и Кракова, которые пользовались неограничен¬
ным правом приобретать соль в жупах и развозить ее по
всей стране. С течением времени другие города, такие,
как Казимеж, Освенцим, Хенцины, получают право иметь
склады соли и приобретать ее непосредственно из жуп.
Отметим, наконец, что в 1454 г. шляхта также получила
право покупать соль четыре раза в год, и притом по
пониженным ценам.
Более крупные города, центры внешней торговли
сукном, в пределах своей торговой округи оказывали
решающее влияние и в области внутренней торговли
сукном. Наибольшую роль в этой торговле играл Краков,
меньшую — Познань и Львов. Купцы этих городов, не
ограничиваясь продажей сукна розничным торговцам не¬
больших городов, старались завладеть в качестве рынка
самим городом и его округой. Они — сами или через
своих агентов — развозили сукно по ярмаркам, а в не¬
которых городах постепенно добились прав^ продавать
сукно на локти, то есть в розницу, против чего позднее
энергично (хотя и безрезультатно) боролись некоторые
города, такие, как Величка, Сандомир, Люблин, Лелев.
4. Главные торговые центры. Краков и Львов были
главными центрами сухопутной, а Гданьск — морской
торговли. Торунь, который в XIV в. имел огромное зна¬
чение для морской торговли, в первой половине XV в.
в значительной степени утратил это значение и не смог
уже восстановить его после перехода под власть Польши.
Видное положение также занимали Познань, Варшава
и Люблин, однако в средние века их положение даже
отдаленно не напоминало того, какое занимали выше¬
85

указанные три города, каждый из которых сыграл более
или менее выдающуюся роль в международной торговле.
Краков еще в дохристианские времена был важным
населенным и торговым центром; его значение должно
было сильно повыситься, когда в первой половине XI в.
он стал столицей государства; следующим этапом его
развития было приглашение немцев и пожалование ему
(в первой половине XIII в.) немецкого права. Располо¬
женный на скрещении важнейших торговых путей, Кра¬
ков не только принимал активное участие во всех отрас¬
лях международной торговли Польши, но и старался
полностью захватить в свои руки некоторые из этих
отраслей, впрочем, не всегда с одинаковым успехом.
Большую роль играл Краков в торговле с Венгрией.
В области торговли с Силезией и Германией, Пруссией
и Фландрией, Русью и Востоком сильными конкурента¬
ми Кракова были вроцлавские, торуньские и гданьские,
а также львовские купцы.
В хозяйственной, особенно торговой, жизни Кракова
немецкий элемент был сильнее, чем в долгих польских
городах: он, безусловно, преобладал в XIV в. и только
во второй половине XV в. постепенно подвергся полони¬
зации. Наряду с немцами, все большую роль, особенно
в конце средневековья, начинают играть итальянские
купцы, преимущественно генуэзцы: впрочем, поскольку
Кпзков был в известной мере этапом на пути из Кафы
в Брюгге, генуэзцы селились здесь уже в середине XIV в.
В XIV в. генуэзцы и другие итальянские купцы — вене¬
цианцы и флорентийцы — все больше начинают вытес¬
нять немецких купцов.
Львов стал торговым центром позднее и не играл
столь значительной роли. В XIV в. он начинает быстро
расти; в XV в. он далеко обогнал все больше приходив¬
ший в упадок Владимир Волынский. Причиной, вызвав¬
шей расцвет Львова, была торговля с Востоком; самому
населению Львова она в значительной степени придава¬
ла восточный характер; наряду с поляками, украинцами
и немцами тут встречаются армяне, греки, итальянцы,
татары и сарацины.
Турецкая экспансия на Черном море,- в частности
захват турками черноморских генуэзских колоний, на¬
несла тяжкий удар восточной торговле Львова. Погиб¬
ло много товаров, принадлежавших львовским купцам,
86

большое количество денежных долговых обязательств не
удалось реализовать. Правда, место этой торговли заняла
торговля с Константинополем, тем не менее восточная
торговля Львова утратила свое международное значение:
восточные товары, направлявшиеся этим путем, шли
теперь не в Западную Европу через Польшу, как это
было раньше, а оканчивали свой путь в Польше.
Гданьск превосходил по своему значению оба эти го¬
рода. Он существовал уже в X в., тогда это было при¬
морское славянское поселение; торговые связи (между
прочим торговля солью и сукном) издавна соединяли его
с Любеком, способствуя иммиграции немецких колони¬
стов; в 1236 г. Гданьск получил немецкое право. После
событий 1308 г., когда было вырезано 'славянское насе¬
ление -голода, преобладающей силой в нем становятся
немцы. Его торговля постоянно, хотя вначале и медлен¬
но, росла. Еще в середине XIV в. перевес был на стороне
Эльблонга; только во второй половине этого века, бла¬
годаря все более оживленным сношениям с Фландрией,
Англией, Испанией, Францией, Норвегией и северной
Русью морская торговля Гданьска начинает быстро
расти. Уже в первой половине XV в. Гданьск превосхо¬
дит по значению другие города и становится одним из
важнейших торговых портов не только на Балтийском
море, но и во всей Северной Европе, поскольку именно
к нему перешла торговля приходившего в то время в упа¬
док Тевтонского ордена. В непосредственные торговые
сношения с Польшей Гданьск вступил сравнительно
поздно, лишь в конце XIV в., а с Краковом — только в
начале XV в., до того торговля с Польшей находилась
в руках То пуня. Борьба Кракова с Торунем в первой
половине XV в. вела ко все большему сближению Поль¬
ши с Гданьском.* Процесс экономического присоедине¬
ния Гданьска к Польше окончательно завершился во
второй половине XV в., когда Гданьск в качестве сво¬
бодного (вольного) города был присоединен к Польско¬
му государству.
Выше уже указывалась роль Гданьска, обеспечивав¬
шего польской торговле выход к морю, однако роль его
в истории торговли этим не ограничивалась. Он был рас¬
положен на скрещении многочисленных торговых путей
и имел весьма разнообразные и разветвленные торговые
рвязи. Кроме указанных выше путей, ведших через
8Т

Польшу в Силезию, ’Венгрию и на Черное море, суще¬
ствовала сухопутная дорога из Гданьска на запад через
Колобжег, Щецин, Любек, Гамбург и Бремен, а на вос¬
ток— через Литву в Москву; был также ряд морских
путей: на запад — через Зунд, на север — в скандинав¬
ские страны и северную Русь.
Важнейшей отраслью морской торговли Гданьска бы¬
ла торговля с Фландрией, чаше всего гданьские купцы
посещали Брюгге. Среди предметов вывоза встречаются
хлеб, мука, лес, поташ, смола, деготь, меха, лен, полот¬
но, железо, медь; среди предметов ввоза на первом ме¬
сте стоит фландрское сукно, затем идут предметы южно¬
итальянской, испанской и португальской торговли —
шерстяные и шелковые ткани из Италии, фрукты и дру¬
гие продукты юга. Фламандская торговля почти целиком
находилась в то время в руках гданьских купцов; фла¬
мандцы сравнительно редко посещали Гданьск.
Помимо Фландрии, интенсивные и давние торговые
отношения соединяли Гданьск с Англией, главным обра¬
зом с Лондоном, хотя источники кроме него упоминают
также ряд других портов, прежде всего Гулль, Йорк и
Бостон. Гданьские купцы встречали поддержку у купцов
известной ганзейской фактории в Лондоне, английские
купцы, в свою очередь, уже в XIV в. имели свой двор в
Гданьске. Уже в XV в. не раз возникали споры относи¬
тельно размеров привилегий обеих этих иноземных коло¬
ний, что подчас крайне отрицательно -сказывалось на тор¬
говле. В Англию вывозился в первую очередь хлеб, раз¬
ные сорта леса, также такие материалы, как мачтовый
лес, якоря и т. д. В Гданьске строились для Англии це¬
лые корабли. Из других товаров следует отметить лен,
меха (между прочим бобровые и горностаевые), поташ,
смолу, венгерскую медь, железо, полотью. Из Англии при¬
возились прежде всего сукна, олово, сельдь. Подобный
же характер имела торговля с Шотландией, главным
образом с Глазго и Эдинбургом.
Торговля с Португалией сосредоточивалась в Лисса¬
боне, куда гданьские купцы вывозили лес (наибольший
сбыт находил корабельный лес), муку и сушеную рыбу;
ввозилась же главным образом соль, затем оливковое
масло, винные ягоды, изюм, апельсины, гранаты, кашта¬
ны. вино и дорогие меха (например, леопардовые шку¬
ры). По большей части гданьские купцы ездили в Лисса¬
• В8

бон, впрочем, португальских купцов также можно было
встретить в Гданьске.
Аналогичный характер имела торговля с северным
побережьем Испании, впрочем, слабо развитая, так как
этого рода торговым сношениям препятствовали нападе¬
ния бискайских пиратов. Что касается портов западной
Франции, то в 'гданьских актах чаще всего упоминается
Байи, расположенный в заливе Бурне, откуда вывозили
прежде всего добывавшуюся там морскую соль, а также
вина из Орлеана и Пуату, перец, изюм, миног; несрав¬
ненно реже Гданьск вел торговлю с Лярошелью. Из
портов северной Франции упоминается Сан-Мало. Купцы
поднимались по Сене вплоть до Руана, привозя сельдь,
лес, хлеб; обратно они везли с собой вино. Торговля с
западной Францией, а еще более с Португалией и Испа¬
нией, была очень доходна, но зато сопряжена с боль¬
шими опасностями. При поездках в Байи гданьские
купцы организовывали, часто совместно с купцами из
Инфлянт, целые флотилии, состоявшие нередко из
10—20 кораблей, под общим руководством адмирала,
причем все они несли совместную ответственность в случае
каких-либо потерь или убытков.
Что касается скандинавских стран, то здесь Гданьск
теснее всего был связан с Швецией — через Стокгольм
и ряд других портовых городов. Торговля находилась
главным образом в руках гданьских купцов, которые
вывозили в Швецию зерно, муку, даже готовый хлеб, соль,
коноплю, лен, хмель, оливковое масло, рейнские и южные
вина, шелка, сукно, пряности, бумагу и т. д. Из Швеции,
в свою очередь, везли поежде всего рыбу (сушеную и
соленую), меха, железо. Теми же приблизительно продук¬
тами торговали гданьские купцы с Норвегией и Финлян¬
дией, торговые сношения с которыми, впрочем, были ме¬
нее оживленными. С северной Русью гданьские купцы ве¬
ли торговлю через Великий Новгород, где имели опорный
пункт в тамошнем ганзейском дворе. Второй путь на Русь
вел через Литву; здесь, в Каунасе, гданьские купцы также
находили поддержку в ганзейском дворе. Сношения с Лит¬
вой и через Литву с другими странами становятся осо¬
бенно оживленными в конце XIV в. Из Литвы вывозки
соль, сукна, шелк, морскую рыбу, пряности и продукцию
не только гданьской, но и прусской промышленности;
ввозили лес, поташ, воск, меха, кожу, лен, коноплю.
89

5. Организация торговли. Торговая жизнь в средние
века регулировалась особыми правовыми нормами, среди
которых на первом месте следует поставить так называе¬
мое складочное право, издавна известное в Западной
Европе и перенесенное на польскую почву в XIII в. В
силу этого права купцы, везущие товар, должны были
выставлять его в том городе, который обладал подобной
привилегией, на продажу местным купцам. Если город
обладал неполным складочным правом, товар, не продан¬
ный в течение установленного срока — в течение десяти¬
двадцати дней,— можно было везти дальше; при срав¬
нительно реже встречающейся форме полного складочно¬
го права непроданный товар нельзя было везти дальше:
если купец отказывался оставить товар на складе на бо¬
лее долгое воемя, то этот товар ему приходилось везти
обратно. Действию складочного права подлежали глав¬
ным образом иноземные купцы, на товары местного про¬
исхождения оно распространялось сравнительно редко.
Со складочным правом обычно были связаны разно¬
образные поборы. Все это ставило местных купцов в зна¬
чительно более привилегированное положение по срав¬
нению с иноземными. Согласно складочному праву,
купцы были обязаны пользоваться только определенными
торговыми путями, иначе говоря, им запрещалось проез¬
жать мимо данного города.
Пошлины, преследовавшие, впрочем, в те времена
главным образом фискальные цели, следует также рас¬
сматривать как один из факторов, регулирующих торго¬
вую жизнь. Таможни помещались в тот период не только
на границах государства, но и внутри него; с товаров,
проходивших через таможни, взимали пошлины незави¬
симо от того, куда шел товар. Следовательно, не было ни
экспортных, ни импортных пошлин, а существовали преж¬
де всего транзитные пошлины. Древнейшие пошлины носи¬
ли скорее характер мыта, чем пошлин в полном смысле
этого слова; в XIII в. их брали в основном с коня или с
воза и только в исключительных случаях с определенного
количества товара. В тарифах середины XIV в. встреча¬
ются уже пошлины в собственном смысле этого слова, но
наряду с ними сохраняются обычно и пошлины типа мыта,
не упомянутые в тарифах. В конце XIV в. и в XV в. пош¬
лины последнего типа в больших таможнях либо совсем
не взимались, либо продолжали взиматься уже в каче¬
90

стве мыта, взимаемого наряду с пошлиной; в более мел¬
ких таможнях сохраняется прежнее положение — взи¬
мается мыто, противопоставляющееся обычно настоящим
пошлинам, взимаемым в тех таможнях, которые были
расположены на скрещении торговых путей, а также в
пограничных пунктах.
Средневековые таможенные тарифы отличались от
позднейших тем, что они не были общеобязательными
для всех таможен; в пределах данного удельного княже¬
ства каждая таможня имела свои особые тарифы, то де¬
тально разработанные и подробные, то состоявшие всего
лишь из нескольких пунктов. Еще в XIV в. преобладают
тарифы, распространяющиеся не на всех лип, провозя¬
щих свой товар через данную таможню, а только на опре¬
деленную категорию лиц. Уже в XIII в. тарифы, по край¬
ней мере некоторые из них, определяются договором, за¬
ключенным с иноземным государем, однако по большей
части они зависят исключительно от воли польского госу¬
даря. Первоначально пошлины были только натуральны¬
ми, с XIV в. преобладающую роль начинают играть денеж¬
ные пошлины, хотя натуральные сохраняются еще и в XV в.
Кпоме пошлин, которые шли в пользу государя, уже в
XII в. существовали пошлины частные. Частично это были
дпевние государевы пошлины, в результате пожалований
перешедшие в собственность частных лиц, обычно вла¬
дельцев земель, где были расположены соответствующие
таможни; частично пошлины, вновь установленные в силу
особых привилегий. Последние носили более примитив¬
ный характер, напоминая скорее мыто, чем собственно
пошлины. В XV в. купцы ведут, правда с переменным
успехом, борьбу против такого рода пошлин.
В течение всего средневековья пошлины преследовали
прежде всего фискальные цели, однако уже начиная с
XIII в. государство использовало таможенную систему в
качестве орудия торговой политики: устанавливая новые
пошлины, выдавая иноземным купцам обязательство не
повышать пошлин, заключая специальные соглашения
относительно их размера, освобождая, наконец, от пошлин
некоторые категории лиц, оно направляло торговлю по
определенным путям, передавало ее в руки определенных
групп купечества.
Точно так же и самая продажа товаров регулировалась
многочисленными правовыми нормами, образовавшими
91

в сумме средневековое торговое право. Продавать
можно было только в местах, указанных законом, — на
рынках, расположенных, как правило, в центре города;
более крупные города имели два рынка, что создавало
возможность для известной специализации. Предписание
продавать товар только на рынке имело целью облегчить
городским властям контроль над торговлей и лишало
перекупщиков-спекулянтов возможности перехватывать
эти товары. Таким образом, защищались интересы как
потребителя, так и ремесленников, поскольку речь шла о
покупке сырья. В Кракове, например, козью шерсть
могли покупать только шапочники, а сало только ремес¬
ленники, выделывающие свечи, более того, кузнецы, нап¬
ример, пользовались правом в принудительном порядке
и по себестоимости покупать железо у любого, кто им рас¬
полагает. Всей полнотой торговых прав и привилегий в
области ведения торговли в данном городе обладали толь¬
ко местные купцы; купцы других польских городов не
пользовались, разумеется, теми привилегиями, которыми
располагали купцы данного города; ряд ограничений и
запретов был направлен против иноземных купцов, то
есть купцов, прибывавших из-за границы. Иноземные куп¬
цы старались обходить эти ограничения, приобретая за
соответствующую плату фиктивное право гражданства в
более мелких польских городах. Государство вело борьбу
с подобного рода приемами, поскольку они имели след¬
ствием уменьшение государственных доходов. Часто ино¬
странные купцы вступали с местными купцами в фиктив¬
ные товарищества, благодаря чему могли ввозить, свой
товар как якобы принадлежащий местным купцам; по¬
добная практика сурово каралась законом.
Все эти ограничения, установленные для иноземных
купцов, теряли силу во время ярмарок. Ярмарки возник¬
ли уже в XIV в. на основе обычного права, закреплен¬
ного городским законодательством. В XV в. государствен¬
ная власть все больше начинает вмешиваться в дело
организации ярмарок. .Ярмарки происходили в отдельных
местах раз или два в год (в исключительных случаях и ча¬
ще) и длились по десяти-двадцати дней. Такая концен¬
трация торговых оборотов в определенные периоды была
необходима там, где обмен был еще не настолько развит,
чтобы соответствующим образом обеспечить доходы куп¬
цу, ведущему торговлю в одном и том же месте. В неболь¬
92

ших городах на ярмарке торговец, прежде всего рознич¬
ный, встречался с городскими и сельскими потребителя¬
ми, массами прибывавшими сюда в ярмарочные дни.
В более крупных городах, например в Кракове, ярмарки
имели целью удовлетворение потребностей купцов, кото¬
рые, приобретя здесь товары, развозили их затем по про¬
винции. Таким образом, ярмарки представляли собою сво¬
его рода съезды купцов, продававших и закупавших то¬
вар оптом. Сюда во множестве съезжались не только
польские, НО' и иноземные купцы. Их привлекала не толь¬
ко возможность широкого сбыта товара в силу наплыва
в данное место массы иногородних и иноземных потреби¬
телей, но также и тот факт, что на дорогах с большим
и оживленным движением риск при перевозке товаров
был несравненно меньше. В связи с большими ярмарками
купцы иногда организовывали целые караваны, участни¬
ки которых избирали себе начальника, ведшего караван.
Общественный контроль над торговыми оборотами
осуществлялся в трех направлениях: контроль над каче¬
ством товара, над его ценой, а также над мерами и веса¬
ми. Контроль над качеством товара, производившегося на
месте, осуществляли цехи; участие городского совета ог¬
раничивалось обычно только контролем над продуктами
питания. Контроль над мерами и весами осуществлялся
как цехами, так и городскими советами, содержавшими
особые здания, где находились весы, которыми обязаны
были пользоваться при торговых оборотах. Цены регули¬
ровались как городами, так и государством путем установ¬
ления особых такс. Факт вмешательства государства в эту
область в XV в. не подлежит сомнению; оно регулирова¬
ло не только цены на городскую продукцию, стараясь
привести их в соответствие с ценами на сырье,’но также
и цены на продовольственные продукты, доставлявшиеся
крестьянами.
Самой простой и вместе с тем самой распространен¬
ной формой торгового предприятия было единоличное
предприятие, где все зависело от одного лица — от того,
кому принадлежала инициатива и капитал, кто нес ответ¬
ственность и присваивал прибыль. В области оптовой
торговли мы встречаемся уже с некоторой специализаци¬
ей, так, например, в Кракове одни купцы торгуют с Флан¬
дрией, другие с Вроцлавом и т. д.э однако переход от¬
дельных фирм из одной отрасли торговли в другую был
93

обычным явлением. Торговые товарищества, имеющие
целью увеличение капитала и уменьшение риска для каж¬
дого из его участников, встречаются главным образом в
торговле с Фландрией и Молдавией; они не постоянны и
создаются лишь в целях проведения данной конкретной
торговой операции. Товарищества, которые существовали
бы в течение многих лет, встречаются еще очень редко.
Чаще всего мы встречаемся с товариществами купцов
Гданьска и Торуня, реже Кракова, и лишь в очень ред¬
ких случаях других городов. Существовали товарищества,
объединяющие купцов различных городов, например Кра¬
кова и Торуня, Львова и Кракова и т. п.
При проведении торговых операций купцы пользова¬
лись разного рода вспомогательными средствами. Товары
перевозили возчики — самостоятельные предпринимате¬
ли, занимающиеся перевозкой; они несли ответственность
за целость товара, в исключительных случаях занимались
также и продажей перевозимого ими товара; они не были
слугами, их нанимали для каждой отдельной перевозки.
Продажей или покупкой товаров в других местностях за¬
нимались особые комиссионеры, в роли которых высту¬
пали либо купцы, перевозившие собственный товар, а так¬
же товары, доверенные им другими купцами, либо купцы
того города, где данный товар должен был быть продан;
обычно такого рода комиссионеры получали четвертую
часть чистого дохода. Вначале купцов и комиссионеров
связывали временные, никого в дальнейшем необязываю¬
щие отношения. В конце XV в. все большее количество
фирм, прежде всего, разумеется, крупных, старается за¬
вести в других городах своих постоянных комиссионеров.
Для защиты своих профессиональных интересов купцы
отдельных'городов объединялись в особые союзы; древ¬
нейшие известия о них в Польше относятся ко второй
половине XIV в. Некоторые города, например Познань,
имели три таких союза: объединение купцов-оптовиков и
обособленное от него объединение розничных торговцев,
а также особое объединение так называемых будни ков,
продающих соль, селедку, сушеную рыбу и тому подоб¬
ные товары. Характерно, что Краков, имеющий сильно
развитую торговлю и мощное купеческое сословие, не
имел особой купеческой организации; правда, в XIV в.
существовало купеческое объединение, однако оно не иг¬
рало в течение средних веков сколько-нибудь заметной
94

роли1. Это объясняется тем» что городской совет Кракова
состоял главным образом из крупных купцов, которые
в достаточной мере защищали интересы краковского ку¬
печества.
Назначением международных союзов купцов было за¬
щищать торговые интересы польского купечества за пре¬
делами страны. Большое значение для Польши имел Ган¬
зейский союз, с которым были тесно связаны такие города,
как Торунь и Гданьск. К Ганзейскому союзу уже в XIV в.
принадлежал и Краков, но связь его с Ганзой была очень
слабой: своих представителей на съезды Краков не высы¬
лал, хотя его и приглашали, взносов не платил, а к помо¬
щи Ганзы прибегал только в исключительных случаях.
Причина этого заключалась в том, что Краков был рас¬
положен восточнее, чем какой-либо другой из ганзейских
городов, и влияние Ганзы не распространялось на важ¬
нейшую область его торговых интересов. Во второй поло¬
вине XV в. с упадком западной торговли Кракова те сла¬
бые узы, которые соединяли его с Ганзой, порываются
окончательно.
6. Торговая политика. Складочное право, в соедине¬
нии с обязательным пользованием определенными путя¬
ми, в меньшей степени пошлины — все это было глав¬
ным орудием средневековой торговой политики. Наиболее
характерной чертой этой политики является тот факт, что
торговые интересы отдельных городов играли здесь несрав¬
ненно большую роль, чем общегосударственные. По той
же причине главными носителями подобного рода поли¬
тики были не государство, а города. Государство высту¬
пает только в роли арбитра в спорах городов о торговых
привилегиях или в роли покровителя городов, если речь
идет о внешних сношениях; в области торговой политики
инициатива редко исходила от государства. Именно этим
и объясняется та неустойчивость, которой отличается тор¬
говая политика, отсутствие в ней единой линии, единой
руководящей мысли. Собственно, даже нельзя говорить
о единой торговой политике, мы сталкиваемся скорей с
рядом более или менее независимых политических тенден¬
ций, причем определяющим является торговая конкурен¬
ция между отдельными городами.
На первом плане среди всех этих проблем в XIV в. и
в первой половине XV в. стоят споры Кракова с Торунем
95

ро вопросам торговли с Венгрией, Фландрией и Востоком.
В XIII в. торговля с Фландрией (через Краков) в значи¬
тельной мере находилась в руках прусских купцов, глав¬
ным образом торуньских, более того, в своей торговле
с Венгрией краковские купцы, преимущественно занимав¬
шиеся этой торговлей, встречали конкурентов в лице то¬
руньских купцов. Краковское складочное право, получен¬
ное в 1306 г. ценой сдачи города Локотку, было направ¬
лено прежде всего против торуньских купцов и имело
целью воспрепятствовать их торговле с Венгрией. Однако
происшедший вскоре бунт войта Альберта (1311 —1312 гг.)
помешал этому первому успеху торговой политики Кра¬
кова. В половине XIV в., вскоре после захвата Польшей
Червонной Руси, привилегия была возобновлена, и при¬
том на более широких началах: речь шла теперь о тор¬
говле не только с Венгрией, но и с Востоком, а также и
о том, что товары, шедшие из Львова в Пруссию, должны
следовать через Краков, для чего им должен быть закрыт
прямой путь в Пруссию. Это постановление носило, одна¬
ко, временный характер, подобно аналогичному постанов¬
лению 1372 г. В конце XIV в. торговые репрессии против
Торуня стали средством политической борьбы, причем де¬
ло уже «не ограничивается закрытием прямых путей на Вос¬
ток. Польша, обеспечив в результате перемирия с щецин¬
ским князем Богуславом свободный выход своих товаров
через поморские порты, в 1390 г. закрыла для торговли
польско-прусскую границу. С неоднократными переры¬
вами эта борьба длилась до 1397 г. Краков сохранил
свое складочное право и право свободного проезда через
Торунь, но дороги последнему на Восток ему закрыть не
удалось. В XV в. борьба осложняется, предметом спора
теперь является уже не только краковское право, но и
складочное право, полученное Торунем в 1403 г.; борьба
длилась вплоть до присоединения Торуня к Польше и
была тесно связана с тогдашней дипломатической и во¬
оруженной борьбой Польши с Орденом. Важнейшим ре¬
зультатом был не только упадок торговли Торуня и мно¬
гочисленные выгоды для гданьских купцов, но и вообще
упадок этих торговых путей, которых заменили более
безопасные и надежные.
Меньшее значение имели споры Кракова с Вроцлавом.
В XIV и XV вв. Краков дважды старался закрыть вроц¬
лавским купцам пути, ведущие на Восток, но Вроцлаву
96

неизменно удавалось преодолеть эти преграды. Более
ожесточенной стала эта борьба в конце XV в., она
кончилась только в 1515 г., когда было уничтожено пре¬
обладающее положение, которое до тех пор Вроцлав
занимал в сухопутной торговле Польши с Западом.
На востоке Львов вновь пытался захватить всю торгов¬
лю в свои руки. Уже с половины XIV в. он старается
создать выгодные для себя условия, а в 1380 г. получаег
складочное право в торговле с «татарской страной» (по¬
пытки его расширить это право на торговлю с Молда¬
вией успехом не увенчались).
§ 4. ДЕНЬГИ, КРЕДИТ И ФИНАНСОВОЕ ДЕЛО
1. Денежная система. Эпоха гроша. Во второй поло¬
вине XIII в., по мере того как, с одной стороны, проис¬
ходило прогрессирующее обесценение денара, а с дру¬
гой— рост и расширение международных торговых свя¬
зей, все острее давало себя чувствовать отсутствие круп¬
ной монеты постоянного достоинства. Приблизительно в
это же время на Западе начали чеканить большие сере¬
бряные монеты, так называемые гроши (nummi grossi).
В конце XIII в. такие же гроши в очень большом коли¬
честве начал чеканить чешский король Вацлав II. Став
польским королем, он ввел пражские гроши и в Польше.
В начале XIV в. эта новая монета заняла в польском де¬
нежном обращении столь важное место, что Владислав
Локоток, а также и Казимир Великий, который закончил
реорганизацию польской денежной системы, отказались
от старого денара и приняли за образец новые чешские
деньги. Однако в основу новой системы была положена
не пражская, а краковская гривна (весившая 197 грам¬
мов), которой соответствовало 48 пражских грошей; с
этого времени гривна польской системы содержит
48 грошей. При счете на гроши сохранялось, кроме этого,
прежнее деление гривны на 4 вярдунка (теперь вярду-
нек равнялся 12 грошам) и 24 шкойца (один шкойц —
2 гроша). Грошей чеканили сравнительно немного;
чеканились большей частью полугрошики или квартники
(quartenses— V4 шкойца), которых шло по два на один
грош. Кроме этого, в большом количестве чеканили дена¬
ры, не имевшие, однако, ничего общего с прежними дена-.
рами, — они чеканились по образцу чешских денаров,
7 Я. Рутковский 97

составляющих bЪ гроша; в начале XIV в. они содержали
0,3 грамма чистого серебра.
Порча этой новой монеты началась вскоре после ее
введения: если денары Владислава Локотка после 1320 г.
содержали 3,6 грамма чистого серебра на один грош,
последние полугрошики Казимира Великого в 1368 —
1370 гг. содержали лишь 1,75 грамма на грош. Это ко¬
личество упало к 1400 г. до 1,58 грамма, к 1440 г.—
до 0,86 грамма, а к 1500 г.—до 0,77 грамма. Еще более
уменьшается количество чистого серебра в денарах,
вследствие чего пришлось дважды в течение XIV в. ме¬
нять соотношение между денаром и грошем: в 1326 г.
на один грош приходится уже 16 денаров, ас 1398г.—18;
это соотношение сохранялось на протяжении всего XV в.
Одновременно с этой новой польской монетой в тече¬
ние всего XIV в., приблизительно вплоть до 1440 г.,
в обращении находились чешские или пражские гроши,
являющиеся прототипами польских грошей. Они также
подвергались порче и теряли ценность, но не так быстро,
как польские. Вследствие этого курс пражского гроша
неизменно был выше курса польского гроша. Это обна¬
ружилось уже в эпоху Казимира Великого; по распоря¬
жению этого короля уплата разницы в курсах каралась
смертью и конфискацией имущества. В правление коро¬
лей Людовика Венгерского, Владислава Ягеллы и Кази¬
мира Ягеллончика делались попытки задержать повыше¬
ние курса чешских грошей по отношению к польским
путем чекана более полновесной польской монеты.
Однако эти реформы не проводились систематически и
поэтому не имели большого значения.
С началом XIV в. наряду с этими серебряными моне¬
тами в обращение входят монеты золотые, так называе¬
мые дукаты, или флорины. Впервые в XIII в. их начали
чеканить в Италии, позднее и в других странах. Уже в
первой четверти XIV в. Владислав Локоток пытался
чеканить дукаты, но они не получили распространения, и
до конца средних веков Польша пользовалась иностран¬
ными, главным образом венгерскими, дукатами. Значение
дуката как мерила ценности остальных монет, а также
как средства обмена при крупных оборотах возрастало
по мере того, как во все больших масштабах производи¬
лась порча серебряной монеты. С падением пражского
гроша во время гуситских войн дукат становится наи-
98

более популярной и высоко ценимой монетой. Поворот¬
ным моментом в истории изменения курса дуката счи¬
тается середина XV в.
Поскольку дукат содержал постоянное количество
золота, в то время как количество серебра в гроше ме¬
нялось, менялся и курс дуката, выраженный в грошах.
Около 1325 г. дукат был равен 14 грошам, в 1393 г.—
24, в 1417 г. — 34, в 1451 г. — 36, в 1468 г. — 32, в
1500 г.— 30. При столь изменчивом курсе понятно
стремление государства законодательным путем устано¬
вить принудительный курс дуката. По закону 1496 г.
дукат должен был соответствовать 30 грошам; этот курс
фактически сохранился до начала XVI в.
2. Кредит известен в Польше еще в дохристианские
времена, но только в XIV и XV вв. он начал играть
значительную роль в экономической жизни страны.
В области аграрных отношений чаще всего обеспечением
при займе служила земля, являвшаяся собственностью
должника. Нередко при краткосрочных ссудах, которые
брали на срок в несколько месяцев, ограничивались лишь
тем, что долг заносили в акты земского суда. В этих
актах могли содержаться обязательства должника в
случае невыплаты долга в предусмотренный срок отдать в
залог землю или другую недвижимость, а подчас и дви¬
жимость; иногда встречаются обязательства отдать долг
эквивалентным количеством земли. Чаще всего долгй
сразу же записывались на земли должника, в силу чего
кредитор приобретал на них право залога. Уже в средние
века известны были две формы залога земельных владе¬
ний: с правом пользования и без права пользования. Пер¬
вая форма была более древней и более распространенной:
земли переходили тогда во владения кредитора, пользо¬
вавшегося ими вплоть до того момента, когда должник
выкупал эти земли, то есть платил долг. Другой вид
залога с правом пользования имуществом (так называе¬
мый залог до погашения долга, при котором кредитор
Должен был отчитываться в доходах с земель, находив¬
шихся у него в залоге) в отношениях частных лиц встре¬
чался редко. Весь доход (или, по крайней мере, часть
его) шел на оплату долга, так что по истечении опреде¬
ленного срока земли возвращались к владельцу и без
особой выплаты долга.
7* 99

Залог без права пользования, при котором имущество
оставалось во владении должника, известен уже в XIV в.
При займах частных лиц он применялся сравнительно
редко, обычно к нему прибегали в тех случаях, когда
обязательство возникало в результате дарений опреде¬
ленной суммы церкви или на благотворительные цели.
Обычно отдавали в залог целые деревни или, если
деревня была разделена, часть ее, являющуюся собствен¬
ностью одного лица. Например закладывались леса,
причем другие участки, то есть собственно деревни, в
заклад не попадали.
Аналогичные формы залога встречаем и в городах, с
той только разницей, что предметом залога бывали не
земельные владения, а главным образом городские дома и
реже — незастроенные земельные участки, сады и прочие
земли. Залог движимости, прежде всего драгоценностей
и товаров, играл в городском кредите несравненно боль¬
шую роль, чем в сельскохозяйственном. В городах, в тех
случаях, если должник не платил долг в предусмотренный
срок, его зачастую сажали в долговую тюрьму. Поскольку
должники, чтобы избежать долговой тюрьмы, стремились
запастись охранными грамотами от короля или церковно¬
го суда, то в долговых денежных соглашениях встре¬
чаются обязательства должников не прибегать к такого
рода грамотам.
Весьма распространенной формой получения ссуды,
особенно в городских кредитных отношениях, был так
называемый выдеркаф в этом случае должник продавал
кредитору имущество, которое должно было служить
обеспечением долга, сохраняя за собой право выкупа его
в установленный срок и за установленную сумму.
Частное польское церковное законодательство XIV и
XV вв., в соответствии с точкой зрения, господствующей
в средневековой канонической литературе, а также в
соответствии с общим церковным законодательством,
запрещало взимать проценты с денег, отданных в долг;
такой же точки зрения придерживалось светское право,
позволяя взимать проценты только евреям.
По мере развития денежного хозяйства, по мере того
как кредит становился все более и более необходим,
стало все трудней проводить в жизнь подобного рода
1 От немецкого .Wiederkauf — выкуп.— Прим. ред.
100

запрещения. Начали появляться правовые институты,
целью которых было обойти эти запреты; сюда относится
залог с правом пользования до выкупа, выдеркаф, покуп¬
ка ренты, ссуды при условии участия в прибылях, уплата
более полноценной монетой, чем та, в какой была дана
ссуда, и т. п. Наряду с этим уже для XV в. известны
случаи явного взимания процентов отнюдь не только
евреями; при этом налоговое законодательство конца
XV в. как бы узаконивало взимание процентов, облагая
налогами доходы с процентов, взимаемых кредиторами.
В Великой Польше в конце XIV в. и в начале XV в.
при ссудах под залог недвижимости чаще всего брали
10°/о, иногда меньше, а иногда и больше — вплоть до 20%;
во второй четверти XV в. процентная ставка падает, и
приблизительно к середине этого века она составляет чаще
всего около 8%. Во второй половине XV в. наблюдается
дальнейшее падение процентной ставки; по крайней мере
в Кракове в конце XV в. при ссудах, выдававшихся
горожанам, она составляла чаще всего 5%’. Шляхта
вынуждена была выплачивать городским богачам более
высокий процент, иногда выше 15%. С тех ссуд, которые
не были обеспечены недвижимостью, евреи брали не¬
сравненно большие проценты. Казимир Великий в 1347 г.
запретил им брать больше одного гроша с гривны в
неделю, то есть 108%; в действительности проценты эти
в XIV и XV вв. доходили до 100, хотя бывали и ниже —
около 50.
Кредит в средневековой Польше был полностью
децентрализован: ссуды выдавались отдельными лицами,
имеющими свободный капитал, лицам, нуждающимся в
деньгах. Однако для некоторых крупных купцов кредит¬
ные операции становились как бы второй профессией
наряду с основной профессией—торговлей. В этом смыс¬
ле можно говорить о существовании в Польше банкирско-
торговых домов. Именно таким банкирским домом был,
например, торговый дом Бонеров в Кракове. Он ссужал
купцам и другим горожанам, шляхте и даже самому
королю различные суммы: от нескольких десятков до не¬
скольких тысяч флоринов — одним под долговые рас¬
писки, другим под залог или в форме выдеркафов. Этот
торговый дом имел должников не только в Кракове, но
и в других польских городах, а также за границей:
в Венгрии (в Кошице), в Силезии (во Вроцлаве), в Гер-
101

мании (в Нюрнберге). Ссужая деньги шляхтичам, фир¬
ма приобрела ряд поместий, некогда принадлежавших
шляхте.
3. Финансы. Финансовая система, сложившаяся при
первых Пястах и основанная на повинностях княжеского
права, сохранилась до конца XIV в. К концу периода
Пястов в сфере повинностей княжеского права произошли
изменения, главным образом в двух направлениях. Первое
изменение, имевшее второстепенное значение, заключа¬
лось в замене некоторых натуральных повинностей де¬
нежными взносами. Этот процесс находился в очевидной
связи с процессом возникновения городов и втягиванием
деревни — в более сильной степени, чем это имело место
до сих пор, — в сферу денежного хозяйства.
Несравненно большее значение имел процесс предо¬
ставления крупным землевладельцам иммунитетных прав
или освобождения их от несения отдельных повинностей
княжеского права. Этот процесс имел важное значение
как для хозяйственной организации крупного землевла¬
дения (этот вопрос рассмотрен в той части книги, кото¬
рая посвящена аграрному строю), так и для разви¬
тия финансового дела, чему и посвящен настоящий
раздел.
Первоначально иммунитетные привилегии давались
только церковным, главным образом монастырским, вот¬
чинам. В иммунитетных грамотах речь шла об увеличении
доходов с жалуемой земли, часто доходов будущих, если
жаловались незаселенные пустоши. Позже в связи с коло¬
низацией на немецком праве экономический иммунитет
стал соединяться с судебным, в результате которого
крупные землевладельцы получали право судебной вла¬
сти в пределах определенной территории. Судебный аппа¬
рат, ранее содержавшийся за счет государства, перешел
теперь на содержание крупного землевладельца.
Иммунитетные привилегии начали выдавать в XII в.;
наибольшее число иммунитетных пожалований падает на
XIII в. Раньше других начали получать их монастыри,
позднее — епископства, позже всех — рыцарство. Эконо¬
мические иммунитетные права бывали весьма различны
по своему характеру и объему; каждая привилегия носи¬
ла особый индивидуальный отпечаток, хотя отдельные
положения в различных привилегиях и повторялись,
102

В результате иммунитетных привилегий к XIV в. повин¬
ности княжеского права почти полностью исчезли.
Казимиру Великому удалось затормозить процесс
дальнейшего упадка финансовой системы, основанной на
повинностях княжеского права, новые иммунитетные
привилегии больше почти совсем не выдавались. В рас¬
поряжении государства были еще остатки прежних повин¬
ностей, главным образом извозная повинность и право
постоя. Было увеличено порадльное— его взимали в
размерах, в которых раньше взимали только в случае
чрезвычайных финансовых затруднений: по четверти риса
и овса и 12 грошей с лана в рыцарских и епископских
землях и по 24 гроша в монастырских.
Основные доходы в тот период государственная казна
получала с государственных поместий. Доходы старались
повысить при помощи колонизации и путем создания
более гибкой хозяйственной организации. Государство1
стремилось увеличить общую площадь этих земельных
владений. Наряду с этим казна возвращала себе поместья,
утерянные ею в эпоху удельной раздробленности. Пере¬
сматривались грамоты, удостоверяющие право собствен¬
ности на землю, и в случае, если они оказывались
незаконными, землю отбирали. Конфисковались патри¬
мониальные владения духовенства, уклоняющегося от
военной службы.
Важнейшие королевские копи и таможни имели свое
особое управление, в то время как менее важные подчи¬
нялись администрации той вотчины, в пределах которой
они находились.
Обычно годовой доход королевской казны при Кази¬
мире Великом составлял 70 тысяч гривен, причем’доходы
с поместья составляли 21%’, с соляных жуп — 36%,
пошлины — 33%, различные поборы, судебные штрафы
и доходы с монетного двора—10%. Чрезвычайные
доходы — папская десятина, займы, деньги, полученные
от продажи церковных драгоценностей, — выражались в
весьма различных суммах, наибольший доход (1352 г.)
достиг почти 25 тыс. гривен. Из этих сум^м оплачивались
расходы королевского двора, равно как и неотделимые от
них в тот период государственные расходы.
Во второй половине XIV в. в области финансового
права была проведена очень важная реформа, вызвав¬
шая переворот в истории развития финансового строя
ЮЗ

Польши. Согласно Кошицкому привилею 1374 г., рыцар¬
ские владения были освобождены от каких бы то ни было
повинностей княжеского права, если не считать обязан¬
ности платить князю 2 гроша с лана. Подобная же приви¬
легия была выдана владельцам церковных земель в
1381 г.; согласно этой привилегии с епископских земель
взимался тот же побор, а с монастырских — в большем
размере — 4 гроша с лана и сверх того еще налог зерном.
Эти две привилегии действительно произвели перево¬
рот в развитии финансовой системы. Теперь король не
мог без согласия шляхты устанавливать повинности в
больших размерах, чем те, которые были установлены в
этих привилегиях, вследствие чего шляхта стала оказы¬
вать все большее влияние в области государственных
финансов. С другой стороны, денежное хозяйство получи¬
ло окончательный перевес над натуральным. Эта реформа
проводилась в жизнь постепенно; начало ее действия па¬
дает на первые годы XV в., по-настоящему, однако, она
укореняется только во второй половине этого столетия.
Можно указать следующие источники доходов коро¬
левской казны в конце XIV в.: государственные поместья,
соляные копи и свинцовые рудники, монетный двор,
таможенные пошлины и постоянный земельный налог.
В XV в. установились следующие формы эксплуатации
государственных поместий: во-первых, аренда за 'опреде¬
ленную денежную сумму в год (изредка сверх этого еще
взималось определенное количество продуктов натурой);
во-вторых, передача поместья управляющему, который
получал вознаграждение и был обязан отчитываться во
всех доходах с поместья; в-третьих, пожизненное владе¬
ние, когда в награду за услуги, оказанные государству
или государю, давались определенные поместья в пожиз¬
ненное владение без всяких поборов в пользу казны;
в-четвертых, залог кредиторам под выданную ссуду,
причем в одних случаях залог-необходимо было выкупать
путем возврата одолженной суммы, в других — по исте¬
чении известного срока имущество возвращалось госуда¬
рю (в первом случае доходы с имущества целиком посту¬
пали кредитору в качестве процентов с долга, во втором
они частично шли также и на оплату расходов, связан¬
ных с амортизацией).
Постоянный поземельный налог, порадльное (или
иначе подымное) выплачивалось, согласно Кошицкому
104

привилею 1374 г., в размере 2 грошей с лана Этот на¬
лог вносился только с пахотных крестьянских земель,
фольварочные земли его не платили. При определении
размеров налога во внимание не принимались ни размер
лана, ни качество земли.
В результате многочисленных дарений и еще более
многочисленных залогов государственные доходы с зе¬
мельных владений постоянно уменьшались. Вот почему
уже в начале XV в. в случае чрезвычайных расходов
возникала необходимость вводить (разумеется, с согласия
шляхты) чрезвычайные налоги. Впервые это произошло
в 1404 г. в связи с предполагавшимся выкупом Добжин-
ской земли. В первой половине XV в. к чрезвычайному
обложению пришлось прибегнуть, кажется, только два
раза. Положение резко изменилось в связи с войной с
Орденом в правление Казимира Ягеллончика. Необходи¬
мость содержать во время этой затяжной войны наемные
войска вызвала чрезвычайные финансовые поборы и
напряжение всей финансовой системы. Сложившаяся в
это время податная система стала основой новой финан¬
совой системы в Польше.
Основой этой системы в деревне был, как говорилось
выше, постоянный земельный налог. В деревнях чрезвы¬
чайный налог представлял собой вначале обычный
земельный налог, лишь увеличенный в несколько раз,
однако во второй половине XV в. чрезвычайный налог
стал взиматься постоянно наряду с ежегодным. Он взи¬
мался не только с крестьянских наделов, но и с городских
и мелкошляхетских (с последних, впрочем, не всегда) вла¬
дений, фольварки были освобождены от него. Во второй
половине XV в. его чаще всего взимали в размере 12
грошей с лана, и лишь в исключительных случаях он
падал до 4 или повышался до 24 грошей.
Вследствие расслоения сельского населения земель¬
ный налог касался не всех в одинаковой степени. Во
второй половине XV в. наряду с поземельным появляют¬
ся и другие виды налога, распространяющиеся на те
слои сельского населения, которые до того совершенно не
платили земельного налога или были обложены им в
размерах, не соответствующих их доходам. Это налоги
на мельниць], корчмы, рудники, а также налоги с насе¬
ления, занимающегося разведением овец, и с лиц, рабо¬
тающих по найму.
105

Городское население платило шос (exactio civilis1),
который взимался пропорционально размеру как недви¬
жимого, так и движимого имущества; он составлял обыч¬
но 4,16% той суммы, в которую оценивалось имущество;
евреи уплачивали этот налог в двойном размере (по
крайней мере в некоторые годы).
Характерным для налогового законодательства второй
половины XV в. является тот факт, что высшие сословия,
то есть шляхта и духовенство, довольно часто были
обязаны платить прямые налоги — с них взимали в виде
налогов часть получаемого ими чинша. Этот налог впер¬
вые был введен в 1456 г.; в правление Казимира Ягел-
лончика его взимали пять раз. С землевладельцев, как
уже говорилось, взимали часть того чинша, который пла¬
тило им сельское население, а также часть тех сумм, ко¬
торые они получали в качестве процентов на ссуды;
размеры этого налога доходили в 1456 г. до 50% годо¬
вого дохода, в преобладающем большинстве случаев он
был значительно ниже (12,5—25%). Особую позицию
занимало духовенство, которое нарушало общеобязатель¬
ные налоговые нормы и добивалось фиксации полагаю¬
щихся с него государству налоговых сумм, а также
права по своему усмотрению распределять их между
членами клира.
Несравненно меньшее значение имел единственный
косвенный налог, так называемый акциз, или винный
сбор (чоповое); начиная с 1459 г. его взимали несколько
раз. Им облагали пиво, вино и мед.
Во главе финансового дела стоял скарбник (казначей),
это не означает, однако, что через его руки проходили
все денежные средства казны. Все большее распростра¬
нение получает обычай распоряжаться казенными день¬
гами при помощи ассигнатов, их адресовали управляю¬
щим, ведавшим имуществом государя, или сборщикам
государственных налогов.
В XV в. еще не было особой государственной казны,
но в зачаточной форме она появляется уже к этому
времени. Шляхта, получив право разрешать государю те
или иные подати, пытается установить свой контроль и
над расходованием собираемых налоговых сумм, забо¬
тясь прежде всего о том, чтобы эти деньги расходовались
1 Городская подать (.шт.).—Прим. ред.
106

лишь на те цели, на которые предназначались. Поэтому
сбор и расходование налоговых сумм доверяются в не¬
которые годы особым сборщикам и экономам, выбирае¬
мым шляхтой из своей среды. Экономы выдавали собран¬
ные деньги только по распоряжению короля, однако они
имели право отказать в выплате на цели, не предусмот¬
ренные в постановлении.
Церковные финансы. Католическая церковь была в то
время могущественной организацией; она обладала весь¬
ма развитым финансовым хозяйством, составлявшим
экономическую базу ее разносторонней деятельности. По¬
строенное по западно-европейскому образцу, оно носило
феодальный характер, было полностью децентрализовано
и не только не имело общепольского, но даже и епархи¬
ального центра. Отдельные костелы и связанные с ними
церковные должностные лица имели свое собственное
имущество. Подобного рода положение сохранилось
вплоть до разделов Польши.
Отдельные костелы владели, с одной стороны, правом
взимать специальные церковные поборы с населения, а с
другой — недвижимостью, пожалованной костелу госуда¬
рем или кем-либо из верующих или приобретенной каким-
либо иным способом. Это были пустоши, участки
пахотной земли, дома или целые поместья, включающие
большее или меньшее количество деревень, городов и
местечек. Если говорить о земельных владениях, то цер¬
ковь в той же мере обладала по отношению к своим
землям правом собственности, как государь и рыцарство
по отношению к своим. Но земли, составлявшие имуще¬
ственное обеспечение приходских священников и других
церковных должностных лиц, могли быть пожалованы
церкви на условии сохранения за основателем и его на¬
следниками некоторых верховных прав в виде права
патроната. На такие церковные должности могли назна¬
чаться только те лица, которых выдвинул патрон. Без
согласия последнего церковь не имела права отчуждать
свое имущество; патрон оказывал поддержку костелу в
случае, если служители его нуждались в этом.
Из церковных поборов, взимаемых с населения, важ¬
нейшим была десятина. В принципе она должна была
составлять десятую часть всей сельскохозяйственной
продукции, однако полная, то есть взимавшаяся со всех
продуктов сельского хозяйства десятина исчезла уже
107

в XII в.; оставшаяся десятина взималась с урожая, ко¬
торый собирали с пахотных земель, довольно часто
встречалась десятина, взимавшаяся коноплей, реже
льном и уже совсем в исключительных случаях рыбой,
курами и т. п. Десятина с пахотных земель выплачива¬
лась либо в виде снопов, отсчитывавшихся прямо в поле
(сноповая десятина — decima manipularis), либо в виде
вымолоченного зерна (малдратовая 1 десятина), либо
деньгами; последняя известна уже в XII в., однако зна¬
чительное распространение она получила лишь в связи с
колонизацией на немецком праве.
Рыцарство платило со своих земель так называемую
свободную десятину, иначе говоря, рыцарь обладал пра¬
вом платить десятину тому костелу, которому пожелает.
Поэтому десятина с фольварка шла обычно приходско¬
му костелу, основателем которого был владелец данного
фольварка. Остальное население такого рода свободой
не пользовалось. Десятина составляла важную статью
дохода приходского духовенства; большое количество
десятин взимало кафедральное духовенство, коллепиаты 2,
а также монастыри.
Приходское духовенство, кроме десятин, взимало еще
мешное 3 в виде зерна (ржи и овса), в качестве компен¬
сации за него брала коляду (columbatio), вносившуюся
на рождество, когда ксендз обходил своих прихожан;
этот побор, вначале добровольный, с течением времени
стал принудительным. «Столовые деньги», которые упла¬
чивали ксендзу лица, не имеющие земли, были редким
явлением.
Имущественное положение низшего (приходского) ду¬
ховенства и высшего, группировавшегося вокруг епис¬
копских кафедр, резко различалось. Приходское духовен¬
ство обладало весьма небольшими участками земли, иног¬
да едва достигавшими половины лана, большей частью
1—2 лана и лишь в редких случаях больше. Приходы, вла¬
девшие целыми деревнями, составляли редкие исключе¬
ния. Настоятелю приходского костела могло принадле¬
жать право сбора пошлин, право на ловлю рыбы, право
взимать известное количество муки с мельницы, право
1 Малдрат — мера сыпучих тел, равная 12 мерам. — Прим. ред.
2 Коллегиат — собор, соборный костел. — Прим. ред.
1 От польского msza—месса, обедня. — Прим. ред.
108

получать доходы от мясных лавок, право на получение
известного количества дерева из лесу и т. п. Право взи¬
мать поборы с населения никогда не распространялось
за пределы прихода: как правило, оно ограничивалось
определенным количеством населенных пунктов, лежащих
в пределах прихода.
Напротив, епископства, капитулы и значительное ко¬
личество монастырей владели земельными угодьями, вклю¬
чавшими десятки (а иногда и больше) деревень; в эти
владения включались города и местечки, кроме того, они
собирали десятину со значительно большей терри¬
тории.
Польша должна была содержать не только свое мест¬
ное духовенство, но также и мировой центр католи¬
цизма — папскую курию. Все население страны платило
«денарий св. Петра». Этот побор появился впервые во
времена правления Пястов. Его платило население зе¬
мель, расположенных в пределах государства Болесла¬
ва Кривоустого; на Червонной Руси этот побор не был
известен даже при Казимире Великом. Его* не платили
духовенство, рыцарство, а также евреи, бедняки и дети.
Этот побор — в размере одного денара с каждого чело¬
века — взимали настоятели приходов; через деканов,
епископов и папских сборщиков (коллекторов) он по¬
ступал в Рим.
Все духовенство платило десятину папе, и этот побор
взимался в размере одной десятой части годового дохо¬
да, причем через неравные промежутки времени. Ино¬
гда его взимали за 2 года вперед, иногда за более про¬
должительный срок — до 6 лет. В некоторые годы папа
отказывался от десятины в пользу королевской казны.
Папская десятина собиралась с помощью субколлекто¬
ров (помощников сборщика).
Кроме того, папа взимал аннаты — единовременную
Пйату, которую низшие церковные должностные лица
Должны были платить при вступлении в должность.
Практически аннаты составляли около половины годо¬
вого дохода. Епископы и аббаты при занятии своих по¬
стов платили общие взносы (servitia communa) в раз¬
мере !/з годового дохода; в XV в. этот побор также
включался в понятие аннатов. Определенная плата взи¬
малась папской курией при пожаловании епископам пал¬
109

лия1, при путешествиях епископов «ас! limina» 2, и, кро¬
ме того, папская курия пользовалась правом сполии 3 по
отношению к архиепископам, епископам и аббатам.
В эпоху Казимира Великого все эти взносы составля¬
ли в сумме около 2 000 гривен в год,' доходы от сбора
«денария св. Петра» составляли 390 гривен, а папской
десятины — 1 250 гривен; учитывая издержки по сбору
и транспорту, можно предположить, что в Рим доходило
не более 1 400 гривен.
§ 5. АГРАРНЫЙ СТРОЙ
1. Сельская колонизация на немецком праве и изме¬
нения, произведенные ею в правовом строе. С ростом то¬
варного оборота деревня все больше втягивалась в сфе¬
ру денежного оборота. В этом заключалась вторая сторо¬
на процесса возникновения городов, для которых, как
правило, обмел продуктами со своей округой имел несрав¬
ненно большее значение, чем международный обмен.
Процесс развития денежного хозяйства определил собой
те изменения, которые произошли в Польше XIII и
XIV вв. и которые известны под названием введения в
Польше немецкого права. Этот процесс был, однако, го¬
раздо более сложным, он охватывал ряд явлений в об¬
ласти демографии, сельского хозяйства, правового и об¬
щественно-экономического строя, а также финансовой
системы.
Этот процесс известен под названием колонизации на
немецком праве, потому что правовые формы, в кото¬
рых он проявился, были занесены в Польшу немецкими
колонистами. Если говорить о всем движении в целом, то
суть его можно было бы определить следующим образом:
это была дальнейшая ассимиляция польского аграр¬
ного строя западно-европейским, ассимиляция, основан¬
ная на дальнейшем развитии вотчинного строя4 (демо¬
графическая сторона этой проблемы изложена в другом
месте). Здесь мы коснемся перемен в правовом строе
1 Часть облачения епископа, символизирующая его власть.—
Прим. ред.
2 К границам.— Прим. ред.
3 Право отчуждать движимое имущество после смерти духов¬
ного лица.— Прим. ред.
4 См. предисловие, стр. 12.—Прим. ред.
ПО

постольку, поскольку они связаны с переменами в хо¬
зяйственном строе. Непременным условием кардинальной
реорганизации аграрного строя было получение экономи¬
ческого и судебного иммунитета. В ряде случаев получе¬
ние иммунитетных привилегий предшествовало введению
нового строя и не зависело от пего. Там же, где имму¬
нитетные права отсутствовали, нужно было, прежде чем
приступить к колонизации (локации) на немецком праве,
получить эти права. Иммунитет является негативным
условием правовых изменений, позитивным был договор,
оформленный локационным документом.
Прибывавшие из чужих стран колонисты находились
в совершенно ином положении по отношению к крупным
земельным собственникам, чем местное сельское населе¬
ние,— они могли при переселении ставить свои условия,
и крупный собственник ясно понимал, что насильствен¬
ное введение хозяйственной деятельности пришельцев в
рамки дотоле существовавших польских условий означа¬
ло бы замедление этого движения, столь желательного
для развития хозяйства; поэтому он соглашался на со¬
здание во вновь основанных деревнях новых форм аграр¬
ных отношений. Эти отношения определялись теперь не
одной стороной, не волей одного лишь крупного собствен¬
ника, которому крестьяне могли оказать лишь пассивное
сопротивление, а свободным соглашением обеих заинте¬
ресованных сторон. Правда, так называемые локацион¬
ные документы, определяющие взаимоотношения дерев¬
ни с феодалом, формально представляют собой односто¬
ронние привилегии, но не подлежит сомнению, что фак¬
тически они являются результатом взаимного соглашения
феол^па с локатором —лицом, которое взяло на себя де¬
ло привлечения и переселения колонистов; локатор, как
правило, становился солтысом данной деревни; в лока¬
ционных документах излагались права и обязанности
как локаторов-солтысов, так и колонистов.
В результате колонизации произошли некоторые из¬
менения в правовом положении сельского населения. Точ¬
ка зрения, согласно которой немецкое право якобы при¬
несло населению личную свободу, которую оно утратило
в предшествующий период в связи с хозяйственной ре-
°рганизацией крупной собственности, встречает все боль¬
ше возражений со стороны некоторых новых исследовате¬
лей. В эпоху, предшествовавшую колонизации, несмотря
111

на прикрепление к земле некоторых групп сельского
населения, оставалось большое число крестьян, пользо¬
вавшихся фактически полной свободой передвижения,
что было крайне невыгодно крупным землевладельцам,
так как эти крестьяне могли поселиться в чужих дерев¬
нях. Одной из задач колонизации на немецком праве бы¬
ла именно стабилизация поселений. В XIV в. крестьянин,
посаженный на польском праве, пользовался большей
свободой передвижения, чем крестьянин на немецком
праве. С этой точкой зрения не все, однако, согласны.
Стремление к стабилизации повлекло за собой упроче¬
ние прав крестьянина на землю. Крестьянское держание
представляло собой наследственную аренду, приближав¬
шуюся к эмфитевсису. Процесс образования новых форм
наследственной собственности затормозил начавшийся
было в предшествующую эпоху процесс исчезновения
дохристианских форм наследственного владения землей.
Немецкие колонисты получили право иметь свой суд
и подчиняться законам своей родины. Однако этот суд
являлся судом феодальным и отнюдь не основывался на
началах самоуправления.
2. Изменения в общественно-экономическом строе.
В этот период произошли изменения в общественно-эко¬
номическом строе. Прежде всего произошло разделение
труда между городом и деревней. Преобладающая часть
ремесленного производства, существовавшего до сих пор
в деревнях, была перенесена в города. Тем н® менее ло¬
кационные документы предусматривают также и суще¬
ствование некоторого числа деревенских ремесленников;
чаще всего имеются в виду корчмари, в те времена быв¬
шие одновременно и пивоварами, затем мельники, мяс¬
ники, пекари, сапожники, кузнецы и, лишь в совершенно
исключительных случаях, другие категории ремесленни¬
ков. Скотоводство по сравнению с предыдущей эпохой
теряет свое значение. Все это вместе взятое смягчает
различия по профессиональному признаку в среде сель¬
ского населения.
Основой нового строя стали хозяйства кметов. Надел
кмета состоял, как правило, из одного лана, то есть
содержал от 30 до 43 моргов пахотной земли, к нему
относилось также право пользования лугами, пастбища¬
ми и лесом. Второй, значительно меньшей по численности,
112

группой были загродники, обладавшие небольшими участ¬
ками земли (до 74 лана) — загродами. Такими загрода-
ми владели обычно сельские ремесленники. Там, где
солтыс или пан имели собственное фольварочное хозяй¬
ство, загродники могли быть малоземельными крестьяна¬
ми, работающими ,на землях фольварка или у кметов.
Кроме того, в тот период могли существовать и зависи¬
мые от пана, солтысов или кметов батраки, коморники и
халупники, о которых, однако, мы не находим никаких**-
сведений в локационных документах.
Все эти наделы далеко уступали по своим размерам
наделам, которые принадлежали солтысам. Солтысы
являлись своего рода предпринимателями в области коло¬
низации. Они привлекали новых колонистов, занимались
их устройством, за что получали взамен от землевладельца
право выполнять во вновь устроенной деревне судебно-
административные функции, а также значительное
имущественное обеспечение. В состав этого имущества
прежде всего входила пахотная земля, которую солтыс
получал в количестве значительно большем, чем осталь¬
ные колонисты: он имел по меньшей мере два лана,
обычный же надел солтыса состоял из нескольких ланов
(иногда даже из 10). Кроме того, солтыс мог получить
право выбирать себе лучшие участки земли (практически,
впрочем, он мог сделать это всегда, поскольку именно он
распределял пахотные участки среди колонистов). Иногда
за ним признавалось также право оставлять себе те
участки, которые остались после распределения ланов
между колонистами. Обычно солтыс получал право на
устройство прудов, право рыбной ловли в реках и озе¬
рах, охоты в лесах, право содержать в них свои ульи.
Он обладал правом поселять на своей земле (в ограни¬
ченном или неограниченном количестве) загродников и
ремесленников, что увеличивало его доходы, строить
корчмы и мельницы, с чем могло сочетаться право при¬
нуждать колонистов молоть хлеб только на этой мельни¬
це. Наконец, в пользу солтыса шла шестая часть чиншей,
выплачиваемых колонистами, и третья часть судебных
штрафов. В том случае, если солтысы’ в состоянии были
реализовать все эти права, они по своему экономиче¬
скому, а в дальнейшем и по социальному положению
значительно превосходили рядовых сельских колонистов,
кметов.
8 Я. Рутковский 1 13

Основной повинностью кметов был денежный чинш и
взносы зерном. По своим размерам повинности не только
отдельных колонистов в пределах данной деревни, но и
повинности колонистов отдельных деревень часто были
одинаковы, по крайней мере, разница между ними
была весьма незначительна. Так, например, в древнейших
локационных документах Великой Польши всего чаще
встречается чинш в размере !/4 гривны и 12 мер зерна
трех сортов: пшеницы, ржи и овса (очень редко ячменя).
Позднейшие локационные документы указывают более
высокие денежные чинши: вместо чинша в 6 шкойцев,
характерного для XIII в., в XIV в. наиболее типичным
является чинш в 9 шкойцев, в XV в. он доходит до 35.
Однако увеличение чинша является номинальным и
вызвано падением ценности денег. Кроме этого, на изме¬
нение размеров чинша должны были оказать влияние
такие факторы, как спрос на колонистов, качество почвы
и т. д. Вышеуказанные крестьянские повинности были
повинностями как в пользу пана, так и в пользу церкви.
В пределах церковного землевладения и те и другие
могли совпадать, поскольку церковь являлась одновре¬
менно и землевладельцем. Локационные документы не
содержат данных, которые позволили бы определить,
что платили церкви крупные светские землевладельцы.
Вопрос о размерах десятины нередко — особенно в
XIV в. — становился предметом споров между землевла¬
дельцами и церковью.
Несравненно меньшее значение имели мелкие по¬
боры — птицей, яйцами, сыром, медом,— вносившиеся
отдельными колонистами. Такого рода поборы известны,
впрочем, не во всех деревнях. Наряду с этими поборами,
вносившимися отдельными крестьянскими хозяйствами,
были поборы и коллективные, которые платили совместно
все жители деревни; их часто называли «доброволь¬
ными приношениями» (honores), они состояли в обя¬
занности давать феодалу каждый год корову, теленка,
барана или кабана. К коллективным повинностям при¬
надлежала обязанность два раза в год устраивать пану
или его заместителю угощение (prandia), когда они при¬
езжали в деревню на «великие суды». Эту повинность
можно было заменять соответствующей суммой денег.
Как правило, колонисты не несли барщины; однако из
этого правила бывали и исключения, особенно в поздней-
114

шин период колонизации. Барщина была двух видов: она
выражалась либо в известном количестве дней (обычно
нескольких, иногда, впрочем, больше десяти) в году,
либо в обязанности выполнить какую-либо определенную
работу, по размерам своим в основном соответствующую
той незначительной барщине, которая исчислялась в днях.
Хозяйства солтысов, как правило, были свободны от
всяких повинностей, если не считать обязанности раз в
год угощать пана или его заместителя; встречаются
иногда «добровольные» мелкие взносы, чаще услуги, на;
пример такие, как обязанность ездить по делам феодала,
развозить письма и т. п. Солтысы королевских деревень
обязаны были, кроме того, воинской повинностью.
Колонисты обязаны были нести повинности лишь по
истечении определенного срока с момента поселения.
Свободные от повинности годы предназначались на
устройство колониста на новом месте. Этот срок зависел
от того, с какими трудностями встречался колонист при
освоении земли: если земля уже была обработана, огра¬
ничивались сроком от 3 до 7 лет, если земля была
покрыта кустарником — 8—10 лет, если лесом — 20 лет
и более.
Таким рисуют нам экономический строй польской
деревни на немецком праве так называемые локационные
документы. Впрочем, уже гю самому своему характеру
локационные документы изображают не те отношения,
которые были в действительности, а те нормы, на основе
которых должно было в принципе строиться предпола¬
гающееся хозяйство; естественно, что реальные хозяйст¬
венные отношения не соответствовали первоначальным
планам, действительность оказалась значительно скром¬
нее. Прежде всего сами деревни были по своим размерам
меньше, чем это первоначально предполагалось. Впрочем,
не все локационные документы предусматривают размеры
строящейся деревни; обычно размеры поселений опреде¬
ляются количеством ланов пахотной земли, что соответ¬
ствовало количеству хозяйств кметов; это количество
колеблется в пределах от 20 до 50 ланов, а иногда
Доходит даже до 100 ланов. Таких первоначально
запроектированных размеров достигали лишь редкие де¬
ревни. Обычно в деревню входило несколько, иногда
Десять-двадцать хозяйств кметов в один лан. Такой раз¬
рыв между колонизационными проектами и фактическим
8* 115

положением дел показывает, что от колонизации ждали
гораздо больше того, что она в действительности дала.
Предприниматели-локаторы, эти кандидаты в сельские
солтысы, в момент заключения договора, вероятно, обе¬
щали крупным землевладельцам гораздо больше того,
что они в состоянии были выполнить. Землевладелец,
стремясь заинтересовать солтыса в том, чтобы перво¬
начальные проекты были по возможности выполнены со
всей точностью, уступал им часть чиншей, которые упла¬
чивали кметы. Ту же цель преследовали помещики —
такие случаи, правда, встречаются реже, — определяя
размеры земельных владений солтыса в зависимости от
того, какое количество ланов удастся ему зеоелить коло¬
нистами. Сами солтысы в случаях, когда уже заранее
было видно, что особо благоприятных результатов от
колонизации ждать не приходится, старались с помощью
разного рода дополнительных оговорок в локационных
документах гарантировать себе обещанные владения, не¬
зависимо от числа прибывших колонистов.
Если размеры деревни были меньше первоначально
запроектированных, это имело определенные последствия.
Малые деревни не могли содержать большого числа
ремесленников; сравнительно много бывало в них корч¬
марей, мельники, например, встречаются уже не во всех
деревнях, еще реже встречаются кузнецы, сапожники,
мясники, пекари и многие другие ремесленники, упоми¬
наемые в локационных документах. Всех этих ремеслен¬
ников предполагалось сажать на загродах (hortulaniae),
состоявших из дома, огорода и, может быть, небольшого
участка пашни, достигавшего, самое большее, !/4 нор¬
мального надела кмета. Вот почему в те времена
термин «загродник» часто являлся синонимом ремеслен¬
ника. Поскольку в небольших деревнях не все ремеслен¬
ники,*для которых сельское хозяйство было лишь побоч¬
ным источником существования, могла найти себе приме¬
нение, часть затродников со временем стала превращать¬
ся в малоземельных крестьян, вынужденных наниматься
на работу к богатым кметам, а позднее на фольварки.
Новые аграрные отношения оказались настолько
выгодными для крупных землевладельцев, что они сочли
необходимым ввести их и в издавна существующих поль¬
ских деревнях. Это происходило в форме перевода дере¬
вень с права польского на право немецкое. В результате
116

деревня освобождалась от юрисдикции князя и от повин¬
ностей княжеского права, в нее сажали солтыса и изме¬
няли повинности крестьян. Это могло быть сопряжено с
поселением в деревне известного числа чужеземных коло¬
нистов, могло им и не сопровождаться. Позднее, по мере
того как в старых польских деревнях все более и более
складывался и побеждал новый строй, повинности
крестьян по типу своему приближались к тем, которые
встречаются в деревнях на немецком праве. Остальные
отношения, особенно правовой строй деревень, остаются
при этом без изменений. Вот почему в XV в. мы встре¬
чаемся с большим количеством деревень на польском
праве, в которых повинности крестьян ничем не отли¬
чаются от повинностей их в деревнях на немецком праве.
Однако несмотря на такое стремление создать новые
отношения, полностью преобразовать аграрный строй не
удалось вплоть до конца средних веков, и еще в XVI в.
существовали деревни и даже целые группы деревень,
ни прямо, ни косвенно не затронутые влиянием колониза¬
ции на немецком праве. Аграрные отношения в таких
деревнях (особенно это касается повинностей в пользу
пана) полностью соответствовали эпохе, предшествую¬
щей колонизации.
3. Изменения в технике сельского хозяйства.
О технико-хозяйственных последствиях описанных здесь
изменений в области сельского хозяйства, и, в частно¬
сти, о сельскохозяйственной технике источники того
времени дают чрезвычайно мало сведений. В значитель¬
ной степени мы вынуждены прибегать к интерпретации
косвенных источников, что, как бывает всегда в. подобных
случаях, вызывает много споров и толкований. Так,
польские ученые расходятся во взглядах с немецкими.
Можно, конечно, предположить, что новые поселенцы
принесли с собой более совершенные методы сельскохозяй¬
ственного труда, однако нет никакой возможности дока¬
зать это на материале источников.
Наиболее недоказуемым является предположение о
том, что только немецкие колонисты ввели в Польше
трехполье, — прямых доказательств этому нет совершен¬
но. Что же касается основанных на косвенных и очень
шатких доказательствах предположений, что в некоторых
случаях до колонизации под паром оставалась половина
117

всей пахотной земли, то из них нельзя делать каких-
либо обобщающих выводов, поскольку подобного рода
явления в качестве отдельных случаев встречаются на
протяжении всего средневековья и даже позже.
Так же обстоит дело с гипотезой, согласно кото¬
рой якобы только колонисты ввели в Польше плуг.
Против этой гипотезы, наряду с другими аргументами,
свидетельствует славянская, выработанная уже в средние
века терминология для обозначения частей плуга; она
позволяет предполагать, что плуг вместе с сохой и ралом
был известен уже в начале христианского периода.
Каждое из этих орудий имеет, до известной степени, свою
особую область применения, каждое из них употреб¬
ляется обычно для какого-либо одного вида почвы:
рало — для песчаной почвы, соха — в подсечном и древ¬
нейшем переложном хозяйстве, а плуг — на тяжелых
плодородных почвах.
Значение земледелия повысилось в период колониза¬
ции на немецком праве. Частично мы обязаны этим
прибывшим из-за границы колонистам, однако роль их
была крайне невелика, как невелико было вообще коли¬
чество колонистов. Что же касается начального периода
колонизации, когда часть колонистов занимала участки,
заброшенные в результате военных бедствий, которые в
те времена неоднократно постигали Польшу, то в этот
период их роль, вероятно, была еще меньше.
Зато в области скотоводства произошли перемены в
другом направлении. В XIII в. скотоводство, развитое в
предшествующие столетия благодаря росту крупного
землевладения, начало исчезать, что было связано с
исчезновением рабства. Возможно, что в некоторых слу¬
чаях изменялась только форма организации, само же
скотоводство становилось делом мелких крестьянских
хозяйств. Однако если брать вопрос об уровне развития
скотоводства в целом, то следует отметить уменьшение
значения скотоводства по сравнению с земледелием.
Известное количество скотоводческих фольварков сохра¬
нилось до конца средних веков, но в XV в., особенно' в
пределах собственно Польши, опи представляли собой
уже очень редкие исключения.
4. Изменения в аграрном строе в конце средних
веков. В конце средних веков, а следовательно до того,
118

как колонизация на немецком праве сумела преобразо¬
вать весь старый аграрный строй, начинают появляться
прямо противоположные тенденции — стремление заме¬
нить чиншевую систему, упрочившуюся в связи с коло¬
низацией, барщинно-фольварочной системой. Эта новая
тенденция прямо противоположна предыдущей, она
заключается в уменьшении экономической самостоятель¬
ности крестьянского населения. Фольварки в ряде дере¬
вень существовали и до колонизации и, несомненно, пере¬
жили эпоху колонизации; сейчас их значение начинает
постепенно, хотя первоначально и медленно, возрастать.
Своими размерами фольварки превосходили хозяйства
кметов, они содержали по нескольку — десять-двадцать
и более — ланов пахотной земли. Размеры земельных
участков, однако, не решали дела —бывали фольварки,
не превосходившие по своим размерам хозяйства кметов;
такое хозяйство, не изменяя своих размеров, могло пере¬
ходить из одной категории в другую.
История развития фольварочного хозяйства (в частно¬
сти, его хронология) до сих пор в достаточной мере не
разработана. Основанное на тенденциозной и ошибочной
интерпретации некоторых законодательных актов того вре¬
мени предположение, что якобы уже во второй половине
XIV в. фольварк был преобладающей формой сельского
хозяйства, отвергнуто критикой. Торуньский мир 1466 г.,
открывший Польше доступ к морю и облегчивший благо¬
даря этому вывоз хлеба, имел, несомненно, большое
значение для развития аграрных отношений, однако
статистика экспорта хлеба показывает, что только в
XVI в. экспорт достиг действительно больших размеров.
Во всяком случае, не может подлежать сомнению, что
изменения аграрного строя в разных частях государства
. совершались медленно и неравномерно; в некоторых об¬
ластях этот переворот завершился уже во второй поло¬
вине XV в., в то время как в других — только в XVI в.
и даже позднее.
Фольварки развивались прежде всего в областях, рас-;
положенных вдоль сплавных рек, где хлеб находил лег-)
кий сбыт; около XV в. на верхней Висле, в окрестностях^
Сандомира, фольварки встречаются уже в 80% деревень;
зато в гористых окрестностях Сонча, где условия для
производства и транспорта зерна были значительно хуже,
фольварки встречаются только в 33% всех дфевёй'ь.
■ П9

Большое значение имела здесь также и степень активно¬
сти отдельных владельцев деревень. В этом отношении
разница между публичной и частной собственностью
в XV в. была значительной. Пионерами этого движения
были частные владельцы. Из частных (рыцарских) дере¬
вень во всех вышеуказанных местностях вместе взятых
72% деревень имели фольварки, в то время как из дере¬
вень, составлявших публичную (королевскую и церков¬
ную) собственность, фольварки были едва ли в 26%
этих деревень. Размеры этих фольварков были весьма
различны, иногда они не превышали размеров нормаль¬
ного ланового хозяйства кмета, не менее редко они со¬
держали более 10 ланов пахотной земли; средний раз¬
мер фольварка в Малой Польше в середине XV в. был,
повидимому, равен 4 ланам. Развитие фольварочного
хозяйства уже в XV в. шло, по крайней мере частично,
за счет крестьянских и солтысских хозяйств, на землях
которых основывались новые фольварки или за счет
которых расширялись фольварки, ранее существовав¬
шие.
Указанная выше тенденция развития фольварочного
хозяйства отразилась на аграрных отношениях в целом,
и прежде всего на процессе расслоения сельского населе¬
ния, а также на характере повинностей в пользу пана.
Крестьянские хозяйства, как и прежде, разделяются на
хозяйства кметов и хозяйства загродников, однако значе¬
ние последних все больше возрастает. Встречаются слу¬
чаи дробления кметьих хозяйств на несколько загрод-
ничьих, встречаются, хотя еще лишь в исключительных
случаях, деревни, населенные только одними загродни-
ками и не включающие совсем кметьих хозяйств. На¬
сколько необходимы были такие загродничьи хозяйства
фольваркам, показывает тот факт, что неоднократно
часть фольварочных земель использовалась на то, что¬
бы создать на них новые загродничьи хозяйства.
Загродники уже не представляют больше единой кате¬
гории: наряду с загродниками, наделенными землей,
появляются загродники, лишенные земли, имеющие толь¬
ко огороды, — это позднейшие халупники. Рядом с без¬
земельными загродниками были еще и другие категории
безземельных — поморники, а также батраки и батрачки,
работавшие, впрочем, не только в фольварках, но и у
кметов.
«яо

фольварк в XV в. еще не оказал большого влия¬
ния на самое хозяйство кметов; в этот период по-прежне¬
му, как и в эпоху немецкой колонизации, преобладают
лановые хозяйства, причем имеются как большие, так и
меньшие участки. Точно так же в XV в. не уменьшились
права кметов на землю, хотя они не являются полными
владельцами обрабатываемых ими земель, а держат
свои наделы в качестве наследственного владения на
основе вечных привилегий, какими являлись локационные
документы. Правда, наряду с такого рода держаниями
известна краткосрочная и бессрочная аренда; чаще всего
она встречается в Мазовии, где влияние немецкого права
было сравнительно меньше.
В XV в. произошли изменения также и в отношении
повинностей. Немногочисленные и небольшие фольварки
дедицев, которые встречаются в некоторых деревнях на
немецком праве, в экономическом отношении вначале,
вероятно, были очень слабо связаны с этими деревнями;
они обрабатывались трудо-м батраков или малоземельных
крестьян, которых специально с этой целью поселяли в
фольварке. По мере роста фольварка барщина начала
играть в нем все большую роль. Значение барщины
растет довольно заметно уже в XV в.; наибольшую роль
играла та форма барщины, при которой крестьянин
обязан был отработать определенное количество дней в
неделю (так называемые недельные дни). Для фольварка
это была самая выгодная форма барщины, поскольку в
этом случае помещик мог требовать от крестьян испол¬
нения повинности тогда, когда это было ему нужно.
Загродники несли пешую барщину, от кметов фольварк
мог требовать конной барщины с «телегой или плугом».
Начинают появляться предписания, согласно которым
вместо одного дня работы с упряжкой пан мог требовать
два дня пешей барщины. Недельная барщина в Малой
Польше в середине XV в. составляла чаще всего один или
два дня в неделю с каждого лана, однако встречаются
деревни, обязанные трех- и четырехдневной барщиной в
неделю.
Недельная барщина нее больше вытесняет старую
форму, заключающуюся в обязанности выполнять опре¬
деленный вид работы в определенных размерах. В важ¬
нейшей области сельского хозяйства, в полевых работах,
этот старый зид барщины сохранился в очень широких
121

размерах еще в XV в. в форме так называемых ютшин,
то есть обязанности выполнения полевых работ в пользу
фольварка на определенных участках пашни. Ютшины
встречаются только в землевладениях, где размеры не¬
дельной барщины были сравнительно низки, обычно не
больше одного дня в неделю; эта форма постепенно за¬
меняется обыкновенной недельной барщиной.
Во время более тяжелых и срочных работ (здесь име¬
ется в виду обычно пахота) от крестьян, кроме этих не¬
дельных дней или ютшин, требовали особых дополни¬
тельных дней, чаще всего двух дней в году: одного — во
время весенних работ и одного — во время о-сенних.
Эти дни отличались от других барщинных дней тем, что
они частично оплачивались: крестьяне зачастую получа¬
ли питание и, уж во всяком случае, пиво1.
При фольварочном хозяйстве, рассчитанном на сбыт
зерна, проблема доставки продукции на рынок в ближай¬
ший город или к реке — на то место, где производился
сплав,—имеет не ^меньшее значение, чем проблемы про¬
изводства. Обязанность доставки ложилась на плечи кме-
тов в форме повинностей, получивших название «подвод»
(ducturae); эта повинность считалась тяжелым видом
барщины и поэтому должна была особо оговариваться
с указанием количества подвод, которое должен был по¬
ставлять крестьянин в течение года, а также расстояния,
на которое нужно было везти продукты; это делалось да¬
же тогда, когда дни, проводимые в дороге, засчитыва¬
лись в недельные дни. Однако с течением времени «под¬
воды» начинают рассматриваться как добавочные повин¬
ности, которые следовало отрабатывать сверх недельных
дней.
Меньшее значение имели другие повинности: обязан¬
ность разносить письма, лежавшая на загродниках и со¬
ответствовавшая обязанности кметов доставлять подво¬
ды, обязанность выполнять плотничьи работы, лежавшая
обычно на мельниках и выполнявшаяся бесплатно или,
по крайней мере, за пониженную плату, и т. п.
В некоторых случаях барщина могла развиться из
старых повинностей. Исходной точкой могла служить по¬
винность, известная в XVI в. под названием «посева», но
существовавшая, по всей вероятности, также и раньше.
Она заключалась в том, что пан выделял из крестьянских
наделов определенные участки, которые и в дальнейшем,
122

поскольку речь шла об их обработке, составляли нераз¬
рывное целое с крестьянским наделом, но весь урожай
с которых в виде уже вымолоченного зерна (за вычетом
зерна, которое было употреблено на посев) должен был
поступать на панский двор. Для панского двора эта обя¬
занность ничем не отличалась от обычных повинностей,
платившихся зерном, но для крестьянских хозяйств это
по существу был скорее вид барщины. По всей вероят¬
ности, ютшины, хорошо известные в Польше в XV в.,
можно считать дальнейшей стадией развития этих повин¬
ностей; ютшины также носят характер барщины. Подоб¬
но «посевам», ютшины представляли собой сбор в поль¬
зу пана всего урожая с определенных участков. В неко¬
торых случаях к отдельным крестьянским хозяйствам
прикреплялись новые участки, обложенные ютшинами;
наряду с этим производилась совместная обработка зем¬
ли группой крестьянских хозяйств, как это имело место
в обычных фольварках. Барщина в форме ютшины обыч¬
но не включала всех видов работ: обязанность вывозить
в поле и разбрасывать там навоз или молотьба лишь в
исключительных случаях входили в ютшину, иногда она
ограничивалась пахотой, боронованием и севом. Руково¬
дящая роль панского двора сказывалась здесь еще в
большей степени, чем при «посеве».
Постепенная замена различных видов повинностей
барщиной — явление редкое. В большинстве случаев наря¬
ду с вышеописанными видами барщины продолжали су¬
ществовать и чинши и поборы, в результате чего в рас¬
сматриваемую нами эпоху неравномерность в обложении
деревень повинностями, существовавшая уже раньше,
возросла еще больше. Деревни, имевшие локационные
документы, в которых были записаны повинности и льго¬
ты, оказывали более сильное сопротивление этому про¬
цессу, чем деревни на польском праве.
Однако не во всех деревнях удалось приспособить
крестьянские повинности к нуждам фольварочного хозяй¬
ства, главной целью которого было производство хлеба
на вывоз. Продолжали существовать деревни на немец¬
ком праве, где единственной формой повинностей были
Денежный и натуральный чинш, равно как были и дерев¬
ни, где повинности и барщина обслуживали производство,
рассчитанное не на сбыт, а на удовлетворение собствен¬
ных потребностей помещика. Имелись деревни, которые
123

не несли недельной барщины и в обязанность которых вхо¬
дило возить лес для нужд панского двора, рубить дрова,
вывозить навоз из конюшен и мусор со двора, косить
траву, складывать и возить сено для нужд пана, чистить
панскую усадьбу, выполнять разные работы на огороде,
варить пиво для пана и т. п. Продолжали существовать
даже целые деревни так называемых служек, обязанные
посменно посылать людей для поддержания порядка в
костеле, к которому они были приписаны. Эти отношения,
сохранившиеся подчас в неизменном виде от эпохи, пред¬
шествовавшей колонизации на немецком праве, с течени¬
ем времени были приспособлены к нуждам фольвароч¬
ного хозяйства. История экономического развития этих
деревень, которые не переходили на немецкое право,
оказалась, таким образом, на одно звено короче, чем
история развития обыкновенных польских деревень на
немецком праве.

Глава III
РАСЦВЕТ БАРЩИННО-ФОЛЬВАРОЧНОГО ХОЗЯЙСТВА
§ 1. РАСЦВЕТ БАРЩИННОГО ФОЛЬВАРКА
1. Рост фольварочного хозяйства. В экономической
истории Польши нового времени наиболее важными яв¬
ляются те изменения, которые произошли в аграрном
строе. Со времен колонизации на немецком праве осно¬
вой организации крупной земельной собственности стало
чиншевое хозяйство. В конце средних веков, по крайней
мере в некоторых местах, происходил быстрый рост фоль¬
варков. В XVI в. основой аграрного строя становится
барщинный фольварк. Правда, собственно фольвароч¬
ные поля не занимали и половины всей пахотной земли,
но вместе с полями фольварочных крестьян, находив¬
шихся в весьма сильной зависимости от фольварка, в
XVI в. они по своим размерам значительно превосхо¬
дили поля чиншевых крестьян.
Под фольварком в это время понималось земледель¬
ческо-скотоводческое панское хозяйство, в котором пред¬
приниматель сам не работал физически, а ограничивался
тем, что руководил чужим трудом. Кроме земледельче¬
ско-скотоводческого хозяйства, в пределах фольварка мог¬
ли существовать луговое хозяйство, огородничество, пче¬
ловодство, рыболовство, лесное хозяйство, мельницы, пи¬
воварение и т. п.; в других случаях, однако, все эти
отрасли насаждались в пределах панского хозяйства, но
вне фольварка.
Фольварочные хозяйства представляли собой преиму¬
щественно крупные земледельческие хозяйства, обладав¬
шие по меньшей мере двумя-тремя ланами пахотной зем¬
ли и превосходившие по размерам хозяйства крестьян.
Однако фольварки, принадлежавшие приходским священ¬
никам, солтысам, горожанам, а вначале и помещикам,
125

могли состоять всего лишь из одного лана пашни, то есть
не достигали размеров большого крестьянского хозяйства,
особенно если взять хозяйства прусских крестьян.
Зерновая продукция фольварков, как правило, пред¬
назначалась в большей своей части на сбыт. Однако бы¬
ли фольварки, продукция которых шла исключительно
на удовлетворение внутренних потребностей магнатско¬
го двора, гарнизона замка, монастыря.
Источники XVI в. дают много сведений об устройстве
новых фольварков, а также о росте и расширении ранее
существовавших. Расширение фольварочных полей лишь
в совершенно исключительных случаях происходило за
счет расчистки участков, поросших лесом; несравненно
чаще, особенно в украинских землях, под пашню зани¬
мают лугах В западных воеводствах одним из наиболее
часто встречающихся способов расширения фольвароч¬
ных хозяйств является захват пустующих участков, бро¬
шенных крестьянами, бежавшими на восток.
Рост фольварочного хозяйства не всегда, однако, со¬
провождался расширением- площади пахотной земли, в
ряде случаев он происходил за счет уменьшения кресть¬
янских наделов. Случаи, когда крестьянина сгоняли с его
земли, по всей вероятности, встречались редко, зато
очень часто у крестьян отнимали поля, которыми они вла¬
дели без разрешения пана. Сюда относятся, например,
участки, возникшие в результате самовольной расчистки
лесов, распашки соседних лугов и пастбищ и т. п. Такие
поля, выявляемые обычно при новых обмерах, отбирали
у крестьян и присоединяли к фольварку. Практиковался
также принудительный выкуп крестьянских полей в це¬
лях присоединения их к фольварку; что же касается вы¬
купа участков солтысов, то они зачастую служили исход¬
ным пунктом образования фольварка и, во всяком слу¬
чае, средством его значительного расширения.
В XVI в., как и в XV в., рост фольварочных хозяйств
в различных частях Польши происходил неравномерно.
Процентное отношение в тот период фольварочных по¬
лей ко всей площади пахотной земли еще не вычислено,
однако нам известны весьма показательные цифры,
определяющие количественное отношение урожая, со¬
бранного с фольварка (количество копен убранного
хлеба), к количеству крестьянских семейств, населяю¬
щих фольварочные земли. В больших королевских
126

поместьях на одну крестьянскую семью в Саидомирском
воеводстве приходилось 10 копен зерна фольварочного
урожая, на Червонной Руси — 7, в Подольском воевод¬
стве — 5. В меньших по размерам королевских поме¬
стьях фольварочные хозяйства были более развиты, чем
латифундии: в Завихойском старостве, состоявшем лишь
из 5 деревень, на одну крестьянскую семью приходилось
30 копен, а в Грабовецком старостве, состоявшем из
4 деревень, число копен доходило до 41. В относительно
большей степени были развиты фольварки в землях, ле¬
жавших близ сплавных рек, например на Буге (где на
крестьянскую семью приходилось около 20 копен), в
меньшей степени в Карпатах (где приходилось 2—4 коп¬
ны) и в лесистых районах (например, в староствах Рат-
ненском и Любачевском на крестьянскую семью едва
приходилось по 1 копне).
2. Социальная структура фольварка была уже в те
времена довольно сложной; служебный персонал фоль¬
варка (должностные лица и рабочие) можно разделить
на три категории: постоянных наемных работников, вре¬
менных наемных работников и крепостных.
Постоянный руководящий персонал фольварка вер¬
бовался из свободных людей, зачастую даже из шлях¬
ты, зато сами работники были преимущественно крепост¬
ными крестьянами, хотя и обладали фактически довольно
значительной свободой передвижения. Это был элемент
чрезвычайно текучий, прикрепить его к земле тогдашняя
администрация была не в силах. Наиболее сложной по¬
местная хозяйственная администрация была, разумеется,
в крупных латифундиях, особенно в тех, которые состоя¬
ли из нескольких хозяйственных комплексов, располо¬
женных в разных областях страны. Если пан не жил
постоянно в данных владениях, он мог, тем не менее,
лично осуществлять высший надзор над ними незави¬
симо от того, как часто он посещал имение: он поддер¬
живал с ним постоянный контакт, получая донесения
и высылая распоряжения, а также через ревизоров,
которых посылал в «ключи», а то и в отдельные дерев¬
ни. Если владения состояли из большого количества
«ключей» и пан не жил постоянно в них, тогда во главе
«ключа» ставился эконом (управляющий), в обя-
127

занности которого входило составлять план хозяйства и
обеспечивать его выполнение.
Во главе фольварка и всех принадлежавших ему дере¬
вень стоял иногда так называемый «урядник». Он руко¬
водил земледельческим хозяйством, осуществлял надзор
над всеми ремесленными и торговыми предприятиями, а
также над лесами, ему было поручено осуществлять по
отношению к крепостным ту власть, которой обладал по¬
мещик. Но чаще фольварочным хозяйством руководил
низший служащий, так называемый «фактор», или «двор¬
ник»; его положение было ниже, чем положение уряд¬
ника, ему никогда не доверялся надзор за деревнями, а
тем более за местечками, в связи с этим «дворникам»
платили меньше вознаграждение, чем «урядникам».
Иногда надзор за фольварочным производством дове¬
рялся надсмотрщикам, ’именуемым «карбовыми», или
«влодарями», которые вербовались из среды крестьян,
имевших собственные хозяйства; однако это случалось
крайне редко, и притом только в небольших фольварках,
и носило лишь временный характер.
К руководящему персоналу следует причислить еще
ключниц и хозяек, возглавлявших в фольварках «женское
хозяйство», а также очень редко упоминаемых писарей,
занимавшихся ведением счетов.
Среди постоянных рабочих больше всего было деву¬
шек, которые ходили за коровами и часто выполняли,
кроме того, обязанности кухарок, готовивших пищу для
челяди. В большом числе были представлены пастухи, у
них была даже своего рода специализация: в некоторых
фольварках держали особых пастухов для рогатого
скота, для свиней, лошадей, овец, гусей. Зато батраков,
занятых на поле и ведавших рабочим инвентарем, в
фольварках было сравнительно мало.
Общее число постоянных служащих в разных фоль¬
варках было весьма различно. В королевских фольварках
на Червонной Руси на фольварк в среднем приходилось
пять с половиной человек; из общего числа служащих
фольварка 38% составляли руководящий персонал и
надсмотрщики, 59% — лица, ведавшие скотоводческим,
и 1,6%—лица, ведавшие земледельческим хозяйством
фольварка, 0,7% — лесным, 0,5%—лица, ведавшие ре¬
меслом. Для громадного большинства тогдашних фоль¬
варков характерно небольшое число постоянных работни¬
128

ков, среди которых заметно преобладал руководящий
персонал.
По-иному складывались отношения в Королевской
Пруссии, где постоянных фольварочных рабочих было
значительно больше. Столь типичные для других частей
Польши фольварки, обладающие двумя или несколькими
постоянными рабочими, здесь встречались реже; фоль¬
варки Королевской Пруссии имели обычно свыше десяти
или даже несколько десятков (наибольшее количество
достигало 48) постоянных сельскохозяйственных рабочих.
В зависимости от способа оплаты наемной рабочей силы
среди постоянных рабочих следует различать тех, кто
кормился на панском дворе — виктовников *, получавших
пропитание от барина, и весьма немногочисленных в то
время ординариев 1 2, ведущих свое собственное домашнее
хозяйство. Последние, например, в фольварках города
Познани в начале XVII в. едва составляли 8% общего
числа постоянных рабочих.
Помещик предоставлял постоянным рабочим помеще¬
ние, обязан был платить им деньги, кормить или выда¬
вать на пропитание продукты и оказывать судебное
покровительство в рамках местных обычаев. Денежное
вознаграждение составляло в год от одного злотого до
двадцати и более злотых. Различные дополнительные
денежные подарки.— как, например, в праздник св. Яна,
на святки (коляда), при заключении договора, воз¬
награждения за те или иные работы, которые не входили
в круг обязанностей данного рабочего, например если
овчарь или скотник помогал складывать хлеб на гумне
и т. п.— были ничтожны по своим размерам.
Остальные расходы двора на челядь были очень
незначительны. В них входили расходы на лечение и
оплату цирюльников, врачей, а также палачей, к кото¬
рым обращались, когда надо было вправлять подогнан¬
ные кости, расходы на покупку лекарств, по похоронам,
на выполнение всяких церковных обрядов, на подарки
по случаю свадеб и т. д.
В первой четверти XVII в. в деревнях города Познани
виктовник получал в среднем 7 злотых 5 грошей в каче¬
стве жалования, 11 грошей на квартиру, 21 злотый 14
1 От wikt (польск.) — стол, пропитание. — Прим. ред.
2 От ordynaria (лат.) — оплата натурой. — Прим. ред.
9 Я. Рутковский 129

грошей на питание — всего 29 злотых, а в среднем, если
учесть различия в размерах жалования, виктовникам
платили 22—42 злотых, что в то время в данной местности
составляло 7зо среднего годового дохода одной деревни.
Работа на поле выполнялась прежде всего крепост¬
ными рабочими, кметами и загродниками, жившими в тех
деревнях, где были фольварки, или в соседних с ними.
Кметы выполняли на фольварке те работы, которые
производились с помощью рабочего скота (упряжки); они
обрабатывали землю, свозили с поля урожай, отвозили
зерно в местечки или к сплавным пунктам. Загродники
несли пешую барщину во время жатвы, сенокоса, мо¬
лотьбы и т. д., впрочем, эти работы в случае необходи¬
мости обязаны были выполнять и кметы.
Господствующим видом повинности была барщина,
принимавшая формы, очень тяжелые для крестьян. Она
выражалась в обязанности крестьянина работать опре¬
деленное количество дней в неделю или в году, причем
двор мог свободно, без всяких ограничений, потребовать
выполнения тех работ, которые были необходимы фоль¬
варку в данное время. Так называемая неограниченная
барщина (то есть формально неограниченная, фактически
же ограниченная потребностями панского двора) стала
постепенно исчезать. Исчезали также и существовавшие
еще в XV в. ютшины, когда крестьянин обязан был
выполнять работы на определенном участке поля. Иногда
от крестьян требовали только работ по пахоте, боронова¬
нию, севу, иногда к этому прибавлялась жатва, обычно,
однако, они обязаны были выполнять все работы — от
пахоты до доставки зерна на гумно. Такие работы, как
вывоз навоза и разбрасывание его по полю, а также
молотьба, лишь в редких случаях считались обязатель¬
ными.
Сравнительно трудно было применить барщину в ско¬
товодческом хозяйстве, поэтому здесь преобладал наем¬
ный труд. Правда, появляются и своего рода промежу¬
точные формы, предоставлявшие занятым в этом
хозяйстве лицам известную самостоятельность. Работник,
осуществлявший уход за рогатым скотом, и помещик
заключали договор, так называемый пакт, согласно кото¬
рому владелец фольварка рассчитывался не в зависимо¬
сти от количества фактической продукции, а указанным
в договоре количеством масла и сыра (с каждой коровы).
130

Занимавшиеся пчеловодством могли получать часть меду
й воску с панских ульев. Рыбаки часто получали возна¬
граждение пропорционально количеству улова.
Поскольку барщинного труда нехватало, прибегали,
правда от случая к случаю, к наемному труду мало¬
земельных и безземельных поденщиков, для которых
заработок в чужих хозяйствах был главным или, во
всяком случае, необходимым источником существования.
В наемном труде нуждались зажиточные кметы, которые
поэтому еще в средние века сажали на своих участках
коморников и загродников; к наемному труду теперь
прибегают и фольварки, кроме того, они поселяют у себя
и новых загродников. О том, что фольварки испытывали
нужду в труде малоземельных крестьян, свидетельствует
тот факт, что в фольварочных деревнях этого рода кре¬
стьян было больше, чем в деревнях без фольварков Ч
В фольварочных деревнях королевских поместий Червон¬
ной Руси коморники, халупники и загродники, а также
кметы, имевшие меньше V4 лана пахотной земли, состав¬
ляли 30% населения, в деревнях без фольварков —
только 16%.
Барщинный труд имел для фольварков XVI в. не¬
сравненно большее значение, чем наемный, однако на во¬
сточных рубежах Короны 1 2, в некоторых районах Червон¬
ной Руси и в Подолии довольно часто встречались
небольшие фольварки, в которых совсем не прибегали к
барщинному труду (а если и пользовались им, то только
в незначительной степени) и обрабатывали поля пре¬
имущественно (или даже исключительно) силами челяди
и наемных рабочих.
Конечно, этот факт никоим образом не является
результатом развития капитализма, напротив, мы имеем
здесь дело с фольварком, основанным на докрепостниче-
ских отношениях. Зато в Княжеской Пруссии в это время
существовали крупные капиталистические фольварки
Владельцы этих фольварков получали свыше 5 тыс. копен
1 Очевидно, объяснение следует искать в другом — в обезземе¬
ливании крестьян помещиками, учреждавшими фольварки. — Прим,
ред.
2 Корона — Польское королевство в противоположность другой
части Речи Посполитой — Княжеству (Литве). В состав Короны на¬
ряду с польскими входили захваченные украинские земли. — Прим.
Ред.
9* 131

урожая, почти совсем не прибегая к барщинному труду.
Они имели в своем распоряжении до десяти собственных
плугов и соответствующее количество рабочего скота.
Денежные расходы на рабочих и инвентарь составляли
16%, а в некоторых случаях 50% всех денежных поступ¬
лений, в то время как, например, в фольварках Червон¬
ной Руси они едва достигали 5%. Причиной этого явления
было, с одной стороны, слабое развитие барщины,
поскольку крупные земельные владения не могли (особен¬
но до 1569 г.) развиваться здесь так свободно, как это
происходило в Короне, с другой — высокие цены на
зерно, объясняемые близостью Гданьска, а также тот
факт, что перевозка в этот порт не требовала больших
затрат, что давало возможность нести издержки произ¬
водства, которые в остальной части Польши не окупались.
3. Причины роста барщинных фольварков. Проблема
расцвета барщинно-фольварочного хозяйства в Польше
XVI в. является проблемой не только польской, но и
общеевропейской. Приблизительно такие же изменения
произошли в это время в аграрном строе соседних с
Польшей стран — в северо-восточной Германии и Дании,
в Чехии, Венгрии, Румынии и в прибалтийских странах,
вплоть до Финского залива. Зато в странах Западной
Европы в это же время продолжал сохраняться чиншевой
строй, причем феодальные отношения все больше теряли
свое значение. Проблема возникновения подобного дуа¬
лизма в arpapHOiM строе Европы в конце средних веков
может быть разрешена только путем сравнительного ме¬
тода на основе исследования общеевропейского развития.
Только исходя из такого исследования, можно определить,
какие из факторов, оказавших воздействие на развитие
барщинного хозяйства, были главными и являлись непре¬
менным условием расцвета барщинного хозяйства, а
какие были побочными и лишь ускоряли процесс разви¬
тия, но сами по себе, без участия главных факторов, не
могли вызвать переворота в аграрном строе.
Было два главных фактора: возможность - легкого
сбыта продукции сельского хозяйства, прежде всего хле¬
ба, и в соответствии с этим усиление процесса закрепо¬
щения крестьян. Вывоз продукции на рынок является
главной целью крупного производства. Возможность
132

легко сбывать сельскохозяйственные продукты — непре¬
менное условие возникновения крупного сельскохозяй¬
ственного предприятия. Только наличие городского на¬
селения может обеспечить фольваркам необходимый
сбыт. Но одной только возможности легкого сбыта еще
недостаточно для возникновения барщинно-фольварочных
хозяйств. Следует отметить тот факт, что барщин¬
но-фольварочные хозяйства развились не по соседству с
крупными западноевропейскими городскими центрами,
а в Центральной Европе, расположенной от них на
довольно значительном расстоянии. Это явление пыта¬
лись объяснить, исходя из того, что широкая экспортная
торговля хлебом должна опираться на крупное производ¬
ство, поскольку закупки большого количества хлеба ма¬
лыми партиями у крестьян, которые легко могут найти
сбыт своей продукции в ближайших к ним городах, пред¬
ставляют большие трудности. Однако такое толкование,
по существу говоря, не разрешает вопроса о генезисе
аграрного дуализма, так как в Западной Европе в то
время тоже существовали достаточно обширные террито¬
рии, такие, например, как Бретань и окрестности Орлеана
во Франции, Сицилия, Апулия и Анконская Марка в
Италии, откуда хлеб экспортировался в довольно отда¬
ленные городские центры и где барщина, тем не менее,
не получила никакого распространения.
Для возникновения барщинного фольварка обяза-'
тельным было наличие второго из упомянутых выше1
факторов — усиления процесса закрепощения крестьян,"
прикрепления крестьян к земле, ущемления прав кресть¬
янина на землю и расширение сферы вотчинной юрис¬
дикции. Закрепощение крестьян позволяло уменьшить
основной капитал, необходимый для создания фольварка,
равно как и оборотный капитал, необходимый для веде¬
ния хозяйства. Для- создания фольварка по большей
части не нужно было покупать земли, ее можно было
отобрать у крестьянина, если же ее и покупали, то по
Ценам несоразмерно низким. При возведении построек
можно было пользоваться барщинным трудом. Не нужно
было покупать и инвентаря, поскольку крепостные обра¬
батывали фольварочные земли при помощи собственного
инвентаря. Крепостным рабочим денежное вознагражде¬
ние не выдавалось, не приходилось тратить денег и на
покупку разных вспомогательных материалов, необходи¬
133

мых при производстве,— их требовали с крестьян в виде
различных податей.
Крупные землевладельцы спешили использовать откры¬
вающиеся перед ними хозяйственные возможности, тем
более, что барщинная система, основанная на труде
крепостных, гарантировала им, особенно вначале, cete¬
ris paribus1 большие доходы, чем система чиншевая.
При чиншевой системе крестьянин пользовался довольно
большой экономической самостоятельностью, он сам вел
свое хозяйство, а после того, как были уплачены поборы
в пользу пана, церкви и государства, он решал, какую
часть валового дохода надо выделить на дальнейшее
ведение хозяйства, какую на потребление. Если пан
повышал повинности, крестьянин ограничивал свое по¬
требление однако урезывать его беспредельно он не мог.
После того как был достигнут предел, дальнейшее повы¬
шение повинностей ложилось непосильным бременем на
хозяйство, доводя его до полного ч разорения. При бар¬
щинной системе хозяйство вел сам пан, оно было источ¬
ником его доходов, здесь производились продукты, кото¬
рые он продавал городу. Вследствие этого помещик мог
снижать жизненный уровень крестьянина в значительно
большей степени, чем это было возможно при чиншевой
системе, не боясь разорить хозяйств.
Сочетание таких факторов, как возможность легкого
сбыта и наличие крепостного права, было неизбежным
и вместе с тем вполне достаточным условием для воз¬
никновения барщинно-фольварочной системы. Другие
факторы имели уже второстепенное значение. Так, на¬
пример, замена прежнего феодального ополчения наем¬
ными войсками давала возможность землевладельцам
заняться хозяйственной реорганизацией их владений.
Однако одного освобождения феодалов от военной
службы было, разумеется, еще недостаточно для того,
чтобы вызвать изменение в аграрном строе; достаточно
вспомнить, что в Западной Европе, где произошли подоб¬
ные же изменения военной системы, барщинные фоль¬
варки не возникли; точно так же способствовать рас¬
цвету фольварка могли и такие факторы, как плодоро¬
дие почвы и близость сплавных рек. Национальное пора¬
бощение, имевшее место в Восточной Германии и на
1 При прочих равных условиях (лат.).— Прим. ред.
134

восточных окраинах Польши, способствовало установле¬
нию еще более беспощадной эксплуатации крестьян по¬
мещиками и также являлось одним из факторов,
облегчающих возникновение крепостнического хозяйства.
Зато вряд ли можно считать правильным утверждение
некоторых ученых, придающих большое значение тому
факту, что крестьяне не могли выдержать торговой кон¬
куренции с фольварком вследствие более высокого уров¬
ня его сельскохозяйственной техники. В XVI в. шляхта
в большинстве случаев только начинала заниматься
сельским хозяйством и зачастую была вынуждена в хо¬
зяйственной области учиться у крестьян. Крепостные
выполняли работы на фольварочных землях с помощью
того же рабочего скота и теми же орудиями, что и на
своих собственных землях, где они работали обычно
старательнее и продуктивнее. Наличие у крестьян необ¬
работанной земли не может служить доказательством;
земля оставалась необработанной не потому, что кресть¬
янская продукция не могла конкурировать с дешевым
фольварочным хлебом, а вследствие постоянно повы¬
шавшихся и без того непомерно высоких повинностей,
которыми пан в интересах своего хозяйства облагал
крестьян.
4. Аграрная политика и экономическое значение кре¬
постного права. Вышеописанная хозяйственная реоргани¬
зация крупной собственности, (конечно, была весьма не¬
выгодна крестьянам, поэтому нет ничего удивительного
в том, что она вызывала протест с их стороны. Если бы
государство соответствующим образом поддержало кре¬
стьян в этом вопросе, процесс развития фольварочного
хозяйства можно было бы затормозить в самом его на¬
чале. Но, нак известно, во второй половине XV в. и в
XVI в. экономическую политику Польши все больше ста¬
ли определять интересы крупных землевладельцев, вслед¬
ствие чего государство не только не препятствовало
росту фольварочного хозяйства, а, напротив, всемерно
способствовало этому процессу,— последнее, собственно,
стало основной задачей аграрной политики того времени.
В такой стране, как Польша, в аграрном строе кото¬
рой главную роль играла крупная земельная собствен¬
ность, центральной проблемой аграрной политики неиз¬
бежно должна была стать проблема хозяйственной
135

организации этой собственности. Руководители польской
аграрной политики были далеки от мысли навязать вот¬
чине тот или иной тип хозяйственной организации. Основ¬
ная идея аграрной политики того периода заключалась
в том, чтобы предоставлять землевладельцам полную
свободу в их организационно-хозяйственной деятельности
в пределах их владений, а также устранять всякого ро¬
да препятствия, какие могли встретить на своем пути
эти землевладельцы. Главным препятствием было сопро¬
тивление крестьян, чьи интересы противоречили интере¬
сам крупных собственников, поскольку крестьяне стреми¬
лись удержать в своих руках большую часть производи¬
мых ими продуктов. Главной задачей аграрной политики
с конца средних веков до эпохи Станислава Августа бы¬
ло подавлять сопротивление крестьян, выступавших про¬
тив хозяйственной реорганизации земельных владений
в том направлении, которое было всего выгоднее круп¬
ным собственникам. Установление крепостного состояния
крестьян, заключавшегося в ряде правовых ограничений
в области личной свободы, прав на землю, юрисдикции,
было выражениехМ этой аграрной политики.
Из различных сторон крепостного права одна —
а именно лишение крестьян покровительства королевских
судов в том случае, если обидчиком являлся пан,— име¬
ла для аграрного строя наибольшее значение. Закона,
который запрещал бы крестьянам обращаться в коро¬
левские суды с жалобами на своих панов, не существо¬
вало, однако практически с 1518 г. посредством несколь¬
ких решений, получивших значение судебных прецедентов,
Сигизмунд I отказался от права рассматривать жалобы
крепостных крестьян на их панов. Все прежние соглаше¬
ния между помещиками и крестьянами, соглашения,
которыми твердо и «навечно» фиксировались в первую
очередь размеры крестьянских владений и повинностей,
теперь стали очень слабым препятствием для помещиков,
поскольку эти соглашения не были подкреплены силой
и авторитетом королевского суда. Сопротивление кре¬
стьян, которых поддерживало только сознание закон¬
ности их прав, в очень немногих и редких случаях, и
то лишь на короткий срок, могло затормозить процесс
роста фольварков. Захват крестьянских земель, предна¬
значенных под фольварки, и обложение крестьян все
более высокой барщиной не встречало в этот период
136

со стороны крестьян сколько-нибудь эффективного сопро¬
тивления.
Чтобы лишить наиболее непокорных и деятельных
представителей крестьянства возможности вырваться из
тисков нового аграрного строя, крестьян в силу законов,
опубликованных в конце XV и в начале XVI в., при¬
крепили к земле. Этого требовали интересы землевла¬
дельцев собственно Польши, поскольку в течение всего
XVI в. на восточных окраинах государства имелись еще
весьма обширные пространства, не вовлеченные в сферу
крупного поместья, слабо заселенные и способные по¬
этому легко и с большой для местных землевладельцев
выгодой вместить множество людей, бежавших из запад¬
ных областей Польши. Труды Павинского и Яблоновско-
го, посвященные периоду правления Стефана Б а тория
и основанные на списках повинностей, показали, насколь¬
ко различной была плотность населения восточных и за¬
падных воеводств Короны. Эти труды, несмотря на то,
что источники, на основе которых они построены, требуют
более обстоятельной критики, несмотря на необходи¬
мость дополнительных исследований, все же дают общее
представление об этих различиях. Численность населения
Польши, исключая Пруссию, Спиж, княжество Северское
и Дикие поля, как выяснено, составляла 3,8 миллиона
человек, из них на Великую Польшу приходилось
826 тыс., на Малую Польшу — 674 тыс., на Мазовию —
589 тыс., на Подляшье— 233 тыс., на Червонную Русь —
573 тыс., на Волынь и Подолию — 393 тыс., на Украину —
545 тыс. В среднвхМ на 1 квадратный километр в Великой
Польше приходилось 14 человек, в Малой Польше— 12,
в Мазовии— 18, на Червонной Руси — 8, на Волыни и в
Подолии — 7, на Украине —3. Мы не упоминаем здесь
Подляшье (на 1 квадратный километр — 24 человека);
поскольку вычисления в отношении этой области произве¬
дены на основе другого метода, постольку результаты
их вызывают особенно много сомнений. Во всяком
случае, не подлежит сомнению, что русские земли, осо¬
бенно Украина, были значительно менее населены, чем
остальные земли Короны. Поэтому нельзя говорить о том,
что все землевладельцы требовали прикрепления кресть¬
ян к земле. На восточных окраинах оно мешало разви¬
тию хозяйства и увеличению доходов с земельных вла¬
дений. Крепостное право углубило различия в эконо¬
137

мическом положении сельского населения на западных
и восточных окраинах государства.
Однако государственная власть в Польше в тот пери¬
од была слишком слаба, чтобы осуществить полное при
крепление крестьян к земле. Бегство крестьян в XVI в.
представляет собой совершенно обыденное явление: не
.помогали ни законы о беглых крепостных, ни различные
предписания отдельных помещиков. Согласно этим пред¬
писаниям, например, налагались штрафы на соседей бе¬
жавших крестьян, вводились телесные наказания для бег¬
лых и т. п. Особенно трудно было прикрепить к земле
малоземельное и безземельное крестьянство. Обычно 'бег¬
лых крестьян этой категории отказывались разыскивать,
полагая, что такие лица неизбежно должны часто менять
местожительство.
5. Сельское хозяйство. Земледелие. XVI в. и первая
половина XVII в. — период значительного расцвета зер¬
нового хозяйства. В этот период сильно возросла площадь
пахотной земли. При двух последних Ягеллонах выросла
посевная площадь на Червонной Руси, в конце XVI в.,
после Люблинской унии, тот же процесс наблюдается на
Волыни и в Подолии, а в XVII в.— на Украине. Источни¬
ки очень часто свидетельствуют о том, что луга и пастбища
превращаются в пашни, о корчевании лесов речь идет
гораздо реже. Несравненно 'слабее рост пахотной земли
происходит на территории этнографической Польши, где
лучшие земли уже в эпоху средних веков были обраще¬
ны в пашню и где пахотной земли было значительно
больше, чем в украинских землях.
До сих пор еще не удалось выразить в точных циф¬
рах процесс роста пахотной земли. В середине XVIL в.
в связи с войнами процесс этот внезапно оборвался.
Господствующей системой в земледелии было трех¬
полье; в порядке исключений (встречающихся, впрочем,
довольно часто) половина земли оставалась под паром,
в то время как другая половина шла под яровые и озимые.
Смена полей происходила ежегодно или раз в три года.
Известные усовершенствования в трехпольной системе
встречаются уже в XVI в., когда появляются первые све¬
дения о кормовых культурах. Более заметными стали
эти усовершенствования в XVIII в., когда под паром на¬
чали оставлять лишь V4 часть пашни, а на остальных
138

трех частях, наряду с яровыми и озимыми, стали сеять
кормовые культуры. Отметим, наконец, что во второй
половине XVIII в. начали выращивать картофель.
В области скотоводства мы встречали те же виды
животных, что и в средние века. Лошади использовались
при сельскохозяйственных работах сравнительно редко,
особенно в XVI в.; их разводили главным образом в воен¬
ных целях, а также для перевозок. Главной тягловой силой
в сельском хозяйстве был рогатый скот, который разводи¬
ли также и с целью получить удобрения. Получение мяса
было главной целью скотоводства только в отдельных
местах, что касается молочного хозяйства, -особенно произ¬
водства масла, то оно в XVI в. было очень слабо разви¬
то, большее значение имело оно в XVIII в., и притом
главным образом в окрестностях крупных городов, преж¬
де всего Варшавы. Мелкий скот разводили в целях по¬
лучения жира и мяса, а овец—мяса, шерсти и сыра.
Пчеловодство, особенно в XVI в., было сильно развито
прежде всего в Мазовии, Червонной Руси и Литве. Мы
встречаемся здесь как с бортничеством, так и с пасеками.
В юго-восточных областях Речи Посполитой существова¬
ли резко обособленные друг от друга районы пасечного
пчеловодства и бортничества. Пасечное пчеловодство бы¬
ло распространено в Подолии, юго-восточной части Чер¬
вонной Руси и Сандомирском воеводстве. В крупных по¬
местьях рыб разводили в особых садках и прудах, рыб¬
ной ловлей в озерах и реках занимались крестьяне.
Скотоводство было в значительной степени делом кре¬
стьян (фольварки предназначались главным образом для
зернового хозяйства, исключение составляли лошади, раз¬
водившиеся, как правило, только на конских заводах круп¬
ных землевладельцев. В Подолии и на Украине встречают¬
ся, однако, главным образом скотоводческие фольварки.
В XVI в. происходит неуклонный рост зернового хозяй¬
ства за счет скотоводства. Это является дальнейшим раз¬
витием той тенденции, которая возникла еще в XIII в.;
в .последних столетиях средневековья эти изменения яв¬
ственно обнаруживаются в этнографической Польше, а
в XVI в.— в украинских землях, главным образом на
Червонной Руси. По мере уменьшения площади лесов, рас¬
чищаемых под пашни, приходит в упадок бортничество,
уменьшается число -бортников, а следовательно, уменьша¬
ются и связанные -с этим доходы крупных -собственников.
139

В связи с ростом фольварочного хозяйства, поглощавшего
все силы крестьян, приходило в упадок скотоводство, ко¬
торым занимались .последние. Этот процесс во второй по¬
ловине XVI в. зашел так далеко, что даже в большей
части деревень Червонной Руси, где скотоводство играло
значительно большую роль, чем в западных и централь¬
ных областях, земледелие решительно преобладало над
скотоводством. На Украине земледелие в XVI в. представ¬
ляло еще подчиненную, если не самую слабо развитую
отрасль хозяйства, главным образом из-за тех трудно¬
стей, которые возникали в связи с экспортом зерна.
Попутно следует отметить, что высказанная в научной
литературе точка зрения, согласно которой скотоводство
во второй половине XVII в. якобы опять начинает разви¬
ваться, и притом за счет земледелия, до сих пор не может
считаться научно вполне обоснованной.
Литература по сельскому хозяйству. В Польше сред¬
них веков сведения в области сельского хозяйства пере¬
ходили из поколения в поколение путем устной традиции.
Трактаты по сельскому хозяйству не были еще известны,
это объясняется тем, что сельское хозяйство вели крестья¬
не. В XVI в. непосредственный интерес шляхты к сельско¬
му хозяйству сильно возрастает; в процессе организации
собственных хозяйств шляхта в значительной степени опи¬
ралась на указанную выше крестьянскую традицию. Одна¬
ко в это время уже появляются и трактаты по сельскому
хозяйству. В 1534 г. вышла первая польская печатная кни¬
га по этим вопросам («О злаках, животных, птицах,
рыбах»). Всего в течение XVI в. было напечатано 25 сочи¬
нений по сельскому хозяйству. В 1542 г. вышел поль¬
ский перевод хорошо известного в средние века итальян¬
ского трактата XIII в. «Руководство по сельскому хозяй¬
ству» («Liber ruralium commodum») Кресценция. Скоро
после этого начинают выходить и различные оригиналь¬
ные книги, посвященные таким отраслям сельского хозяй¬
ства, как рыбное хозяйство, коневодство, охота и т. д.
Однако ощущалась потребность в более всестороннем
и полном руководстве по сельскому хозяйству, применен¬
ном к польским условиям. Этот пробел попытался запол¬
нить краковский печатник и издатель Зибенейгер, опубли¬
ковавший в 1588 г. рукопись тогда уже покойного равско-
го воеводы Анзельма Гостомокого, она называлась «За¬
метки о хозяйстве». Это было первое польское общее
140

руководство по сельскому хозяйству. Его автор, владелец
большого имения, образцовый для своего времени хозяин,
начал, по просьбе соседей, записи о рациональных мето¬
дах ведения сельского хозяйства. Он предполагал со вре¬
менем обработать эти записи в виде пособия, но ему уда¬
лось закончить обработку только первых глав, остальные
сохранились в виде отдельных записей. Гостомский об¬
наруживает знакомство с западноевропейской сельско¬
хозяйственной литературой, но выводы свои он делает,
исходя из польских условий, и основывается преимущест¬
венно на собственном опыте. *
Книга Гостомского до конца XVII в. была в Польше
самым популярным руководством по сельскому хозяйству,
несколько раз ее перепечатывали и издавали, даже в со¬
кращенном виде. Только в самом конце XVII в. ее место
заняло вышедшее в 1675 г. «Общее руководство по ве¬
дению поместного хозяйства» Гаура, на котором в
XVIII в. воспитывались целые поколения людей, инте¬
ресовавшихся агрикультурой.
6. Распределение земельной собственности. В новое
время, как и в средние века, основу аграрного строя по-
прежнему составляет крупная земельная собственность.
Разумеется, мы имеем здесь в виду полную земельную
собственность, а не владения, находящиеся в пользова¬
нии, — их мы рассматривали как составную часть хозяй¬
ственной организации крупной земельной собственности.
Собственность, о которой здесь идет речь, сосредоточива¬
лась почти исключительно в руках короля, церкви и шлях¬
ты; земельные владения некоторых 'городов были незначи¬
тельны по размерам. Горожане в начале рассматриваемой
нами эпохи утратили право на земельные владения и вер¬
нули его себе вновь только в конце XVIII в. Крестьяне
же вообще не могли обладать подобного рода правами.
Некоторая часть шляхетских поместий представляла
собой мелкие поместья; включенные в такие поместья
сельские хозяйства были единственными мелкими хозяй¬
ствами, оставшимися за пределами хозяйственной орга¬
низации крупной земельной собственности. Мелкая шля¬
хетская собственность уже в эпоху средних веков обна¬
руживала тенденцию к исчезновению, поэтому нет ничего
удивительного в том, что в новое время этот вид собствен¬
ности играл ничтожную роль в аграрном строе Польши.
141

Во второй половине XVI в. на каждые 100 ланов, обраба¬
тываемых кметами, в Великой Польше едва приходилось
5 ланов владений мелкой шляхты. Аналогичные отноше¬
ния господствовали в Малой Польше. На Червонной Ру¬
си приходилось 0,6 мелкошляхетского лана на 100 кре¬
стьянских ланов. Большое значение имели мелкие шля¬
хетские поместья только в Мазовии и в Подляшье — в Ма¬
зовии на 100 ланов, обрабатываемых кметами, приходил¬
ся 51 мелкошляхетский лан, в Подляшье на 100 кре¬
стьянских семейств приходилось 75 мелкошляхетских.
Размеры остальных шляхетских владений были самые
разнообразные: в то время как одни шляхтичи владели
только частью деревни и от мелкой шляхты их отличало
только то, что они владели еще и несколькими крепостны¬
ми, у других было по нескольку десятков и даже по не¬
скольку сотен деревень. Дробление шляхетских владений
в западных частях Польши наблюдается в значительно
большей степени, чем на востоке в украинских землях.
В Мазовии, кроме упомянутой выше мелкой шляхты, не
имевшей крепостных, во второй половине XVI в. было
довольно много парцеллярной шляхты, (владеющей только
частями деревень; имения, состоящие из 5—6 деревень,
были уже редкостью. В Великой Польше абсолютно пре¬
обладали владения, состоявшие из одной деревни, повстре¬
чались и имения, содержащие десять и больше деревень,
одно поместье насчитывало даже около 20 деревень.
В Малой Польше также преобладали владения, состояв¬
шие из одной деревни, ©прочем таем было 23 землевла¬
дельца, каждый из которых имел свыше 10 деревень, вод¬
ному из них принадлежало даже 80 деревень. Зато украин¬
ские земли были в XVI в. классическим краем латифун¬
дий: большую часть территории занимали поместья в
несколько десятков деревень, а были и такие, которые
содержали свыше 100 деревень.
Степень раздробленности шляхетской собственности
постоянно изменялась, к непрерывному дроблению ее при¬
водили семейные разделы. Многие из тех, чье экономи¬
ческое положение ухудшалось вследствие излишнего дроб¬
ления, были вынуждены продавать землю, которую охот¬
но приобретала зажиточная часть шляхты, имевшая по
нескольку деревень. Подобной участи нередко подверга¬
лись и шляхетские поместья средних размеров, не способ¬
ные обеспечить своим владельцам достаточно высокий
142

жизненный (уровень. Впрочем, в новое время процесс кон¬
центрации шляхетской земельной собственности шел, по¬
видимому, более интенсивно, чем процесс ее дробления.
На это указывает ряд отдельных наблюдений, кроме то¬
го, это подтверждает и проведенное в Пулавском повете
статистическое обследование, в котором учтено, впрочем,
только количество влок пахотной земли, обрабатываемой
кметами, именно в середине XV в., середине XVII в., а
также в конце XVIII в. Число богатых собственников и
магнатов, имеющих в своих землях самое меньшее по
500 влок1, систематически росло: они составляли в ука¬
занные периоды соответственно 13,3% всех собственни¬
ков, затем 30,7% и 41,9%. Так же росло число шляхти¬
чей, владеющих 100—500 Блоками: в середине XV в. они
составляли 24,3%, в середине XVII в.— 26,6%, в конце
XVIII в.— 33,2%. Зато владений с 10—100 кметьими Бло¬
ками становилось все меньше: 40,8%, 10,8% и 8,4%; по¬
добно этому (уменьшалось и количество владений, вклю¬
чавших менее 10 влок: 7,1%, 8,6% и 3,4%.
7. Расслоение сельского населения. Указанные выше
изменения в аграрном строе и его общественной органи¬
зации не могли не оказать большого влияния на рас¬
слоение сельского населения, независимо от того, имеем
ли мы в виду его разделение по профессиональному или
по социальному признаку. С уменьшением значения ското¬
водства в экономической жизни Польши оно оказывает
все меньшее влияние на процесс дифференциации сельско¬
го населения по профессиональному признаку. Во второй
половине XVI в. на большей части территории государ¬
ства некоторые виды скотоводства уже не являлись осо¬
быми отраслями хозяйства, зачастую они были только
побочным занятием и относительно редко представляли
собой единственный источник существования крестьян.
Лошадей крестьяне разводили только для себя, и при¬
том в весьма небольшом количестве: эта отрасль хозяй¬
ства не имела большого значения. В более широких мас¬
штабах коневодство было поставлено только в крупных
поместьях. Поскольку в фольварках прибегали при этом
к помощи особых пастухов, то можно говорить о возник¬
новении в связи с этим особой профессии фольварочных
• Блока — земельный надел, то же, что и лан. — Прим. ред.
143

служащих. Однако, когда лошадей разводили крепостные
(что в XVI в. встречалось уже очень редко), ври этом не
возникало, собственно, никакой дифференциации по про¬
фессиональному признаку среди соответствующего сель¬
ского населения. Даже тогда, когда эти крестьяне высту¬
пают в источниках под названием конюхов, их работа
(пасти табуны, охранять их ночью, объезжать жеребцов,
косить луга и убирать сено) была повинностью в пользу
пана, а отнюдь не работой ради заработка, дающего
средства к существованию. Все эти крестьяне имели
обычно свои наделы, с которых они кормились, и поэто¬
му их никоим образом нельзя считать людьми, чьей
специальностью является «животноводство».
Разведение рогатого скота, являвшееся необходимым
дополнением к земледельческому хозяйству вследствие
нужды в тягловой силе и удобрении, было, конечно, очень
распространено, однако и оно (по крайней мере на тех
территориях, относительно которых было произведено
исследование) не привело к расслоению по профессио¬
нальному признаку. Это относится и к разведению мел¬
кого скота, которым, однако, в различных областях за¬
нимались с различной интенсивностью (различия в этом
отношении были гораздо сильнее, чем при разведении
рогатого скота), поскольку мелкий скот разводили глав¬
ным образом в местах, где были дубовые и буковые леса.
Впрочем, разведение овец вызвало возникновение особой
группы овчаров.
То же самое можно сказать о пчеловодстве, особенно
о бортничестве (пасечное пчеловодство значительно реже
становилось основным занятием крестьян). Что касается
рыболовства как занятия, то оно обусловило образование
особой 'профессиональной группы рыбаков, в то время как
разведение рыбы в прудах и садках в крупных поместь¬
ях среди сельского населения никакого расслоения по
профессиональному признаку не вызывало. В большей
части Польши не вызывала подобного разделения и охо¬
та — крестьяне занимались охотой очень мало. Что же
касается так называемых ловчих, обязанных помогать
помещикам во время охоты, — такие ловчие заселяли
иногда целые деревни,— то они, подобно другим крестья¬
нам, имели свои наделы, повинности с которых в том
и заключались, чтобы охранять леса и оказывать по¬
мощь во время охоты.
144

О том разделении, которое существовало в XVI в. в
среде населения, занимающегося животноводством (вы¬
деление групп овчаров, рыбаков и пчеловодов), мы узна¬
ем по данным 1564—1566 гг., относящимся к королевским
деревням Сандомирского воеводства, Червонной Руси и
Подольского воеводства. Чем дальше на восток, тем боль¬
шую группу населения составляют упомянутые профессии.
На этих трех территориях в 1564 г. овчаров не было со¬
всем, в 1565 г. они составляли 5,6%, в 1566 г.— 11,9%,
пчеловоды соответственно—11,8, 12,0 и 35,2%, рыбаки —
2,3 и 2,8% (для Подолии соответствующие цифры уста¬
новить не удалось). Приведенные цифры дают толь¬
ко число крестьян, занятых в данных отраслях животно¬
водства, они не могут свидетельствовать о степени рас¬
слоения сельского населения по профессиональному
признаку, потому что' один и тот же крестьянин мог
одновременно заниматься двумя из указанных промыс¬
лов, не говоря уже о том, что почти для всех жителей
деревни земледелие было основным источником суще¬
ствования. Подсчеты, определяющие характер расслоения
сельского населения по профессиональному признаку,
удалось провести только для указанных деревень в пре¬
делах Червонной Руси. Оказалось, что жители, для
которых скотоводство было основным источником су¬
ществования, составляли только 9% населения, ремеслен¬
ники—4%, прочие—1%. Таким образом, крестьяне,
для которых земледелие было главным источником суще¬
ствования, составили свыше 86% сельского населения.
Усиление дифференциации сельского населения по со¬
циальному признаку было вызвано ,в первую очередь
расширением фольварочного хозяйства, что неизбежно
должно было привести к усилению экономической зави¬
симости сельского населения. Это сказывается прежде
ficero в том, что заметно уменьшаются земельные наде¬
лы крестьян. Правда, основную массу крестьянства по-
прежнему составляют кметы (в обследованных деревнях —
свыше 80%), однако земельные наделы их меньше, чем
в средние века. Во второй половине XVI в. в сандомир-
ских королевских поместьях кметы, владеющие участком,
равнявшимся 3/4 лана и больше, составляли 8,1% всех
крестьян, в то время как на Червонной Русц эта цифра
все еще достигала 16,4%. В XVI в. наиболее многочис¬
ленной становится категория кметов, имеющих половину
10 Я. Рутковский 145

лана; число таких кметов в упомянутых деревнях равня¬
лось 54,6%, на Червонной Руси — 41,3%. Множество
кметов держало всего лишь четверть лана (20,4% и
23,7%), более того, появляются кметы, имеющие меньше
чем четверть лана земли (4,7 и 5,5%).
Размером, типичным для хозяйства кмета в XVI в.,
является половина лана; это касается не только королев¬
ских поместий, но и других владений. Согласно спискам
повинностей 1581 г., в поветах Сандомирском, Вислицком
и Пильзненском (Малая Польша) на одно хозяйство кмс-
та в шляхетских и церковных деревнях приходилось в
среднем 0,4 лана, а в королевских — 0,5. Как и в сред¬
ние века, все эти кметы, кроме полей, размер которых
выражался в ланах, имели в индивидуальном владении
луга и обладали, кроме того, правом пользования паст¬
бищами и лесами.
Несколько иначе представлялись эти отношения на
восточных окраинах, в Подолии и Украине, где земли
было больше чем достаточно и где ©следствие этого не
было необходимости в установлении границ между
отдельными хозяйствами путем особого их размежевания.
Каждый крестьянин мог пахать, где ему вздумается, и
обрабатывать любое количество земли, так что размеры
его хозяйства определялись не площадью земли, куплен¬
ной им или полученной для обработки от пана, а его
собственными хозяйственными возможностями. Разделе¬
ние сельского населения на кметов, загродников и т. д.,
издавна существовавшее в других областях, было здесь
почти совсем неизвестно. Здесь различали только бога¬
теев. располагающих возможностью обрабатывать боль¬
шое количество земли, и бедняков, не имеющих рабочего
скота и лишенных поэтому возможности обрабатывать
даже свои небольшие наделы. Здесь не было тради¬
ционных граней, подобных тем, которые разделяли эти
социальные категории в других областях; здесь сравни¬
тельно легко было увеличить свое состояние, легко было
его и потерять — в результате вражеского набега или
простого грабежа.
Наряду с указанными выше кметами были также
малоземельные и безземельные крестьяне; число их
постоянно возрастало. Это относится особенно к загрод-
никам, которые в 1565 г. составляют в сандомирских и
червоннорусских королевских поместьях свыше 12% насе-
145

ления (в Подолии едва 0,2%). В связи с этим загроД-
ники начинают разделяться на собственно загродников,
имеющих землю в размере 74 лана, и загродников без
земли, называвшихся халупниками. В русских землях в
XVI в. это расслоение среди загродников еще не произо¬
шло. Попрежнему, кроме указанных категорий, существо¬
вали коморники, не имевшие, как правило, никакой
земли, но владевшие иногда скотом; у них не было соб¬
ственных хат, они жили вместе с кметами и помогали
им за это в их работе по хозяйству.
В указанную эпоху экономическая самостоятельность
отдельных крестьян зависела не только от размера зе¬
мельных наделов, но и от их экономического отношения
к пану. Разделение крестьян на чиншевиков и крепост¬
ных, столь важное в более поздние времена, несмотря
на то, что оно в этот период обнаружилось уже вполне
отчетливо, не имело еще, однако, решающего значения.
Зато появились такие категории, как «служилые» и сво¬
бодные, которые позднее потеряли свое прежнее значение.
Институт «служилых» уже в XVI в. стал постепенно
исчезать, дольше всего он сохранялся на восточных окра¬
инах, в то время как в западных областях «служилые»
все более сливались с остальным сельским населением.
В королевщинах Подолии «служилые» составили 7,8%
населения, причем здесь эта категория явно носила воен¬
ный характер. Они были обязаны участвовать в форти¬
фикационных работах и оказывать помощь в случае на¬
падения неприятеля, в их обязанности входило также
преследовать преступников и разбойников. Они обязаны
были нести и некоторые менее значительные вспомога¬
тельные функции: доставлять почту и давать подводы
королевским коморникам. Хозяйственные повинности они
несли только в исключительных случаях, и такие повин¬
ности значения не. имели. На Червонной Руси «служилые»
составляли едва 1,1% населения, военных повинностей
они не несли совсем, а полицейские функции несли лишь
в очень редких случаях, вспомогательные функции, имев¬
шие целью помочь местной администрации, «служилые»
выполняли приблизительно так же часто, как и в Подолии.
Зато большое значение здесь имели их хозяйственные
повинности — надзор за лесами и лугами, помощь в ско¬
товодческом хозяйстве, работа на землях фольварков,
в жупах и т. п. Именно благодаря этим повинностям,
10* 117

«служилые» по своему положению начали все более
уподобляться обычным кметам. В Сандомирском воевод¬
стве уже нет и речи о военных или каких-либо подобных
повинностях «служилых». Выполнение вспомогательных
административных функций им поручают лишь в исклю¬
чительных случаях. Собственно почти единственными их
обязанностями становится надзор за лесом и помощь на
охоте. Быстро идет процесс ассимиляции их с основной
массой крестьянского населения.
С того времени, как институт «служилых» утерял свой
первоначальный военный характер, ухудшилось их обще¬
ственное положение. Иначе обстояло дело в Подолии:
здесь очень часто встречаются «служилые», владеющие
целыми деревнями, по крайней мере частью деревни (во
всяком случае, имеющие крепостных); на Червонной
Руси такие «служилые» встречались лишь в исключи¬
тельных случаях; в Сандомирском крае не встречались
совсем. Наделы «служилых» по своим размерам равня¬
лись наделам рядовых кметов, то есть половине лана.
Еще менее обособленную группу представляли кре¬
стьяне, свободные от повинностей в пользу крупного
земельного собственника. Совершенно ясно, что свобода
в пределах поместья могла носить лишь временный ха¬
рактер: крестьянин оставался свободным лишь до того
времени, пока не истекал льготный период, данный ему
в связи с тем, что он недавно поселился на этой терри¬
тории. Относительно большее количество свободных сохра¬
нилось на востоке; в королевских поместьях Подолии,
например, в 1566 г. в 66% всех деревень встречаются
свободные крестьяне, которые составляют более чем по¬
ловину населения этих деревень, свободные здесь состав¬
ляют 26% всего населения. Несравненно меньше — толь¬
ко 5% населения — было их на Червонной Руси, причем
встречаются они лишь в 16% деревень; в Сандомирском
воеводстве они составляли 1% и встречались всего в 7%
деревень. В Подолии нередко эти свободные составляли
особую категорию населения, оседлого лишь наполовину.
Очень часто, когда срок, на который им предоставлялась
свобода, истекал, они перебирались в другое поместье,
чтобы вновь получить право на свободу и не нести по¬
винностей. Впрочем, шляхта на южных границах По¬
долии (где было неспокойно) была заинтересована не
столько в повинностях крестьян, сколько в возможности
148

получить от них помощь во время вражеских нападений;
крестьяне были скорее соседями своих панов, чем их
крепостными. Однако подобное положение являлось
редким исключением и было совершенно невозможно в
других частях государства.
В XVI в. основной формой крестьянского владения
в большей части юго-восточных окраин Короны и в
Полесье было не индивидуальное владение, а так назы¬
ваемое долевое, возникшее на основе древней родовой
общины. Этот институт выступает под названием двори¬
ща. Это была своего рода земельная община, каждый
член которой (пособник, «потужник») имел право (полу¬
ченное по наследству или приобретенное путем покупки)
на идеальную часть общей земельной площади, причем
размеры ее не могли быть уменьшены общиной. Отдель¬
ные участки земли при помощи жеребьевки раздавались
членам общины во временное пользование. Члены дво¬
рища обычно бывали связаны родственными узами. По
мере того как община впитывала в себя все большее
количество посторонних элементов, членов общин стали
связывать уже не кровные узы, а соглашения. Таким об¬
разом создались своего рода товарищества дольщиков
(на Левобережной Украине их называли сябрами).
В Восточных Карпатах следы этой общины сохранились
до конца XVIII в. Однако уже в XVII в. в Покутье и
южной Подолии в связи с обезлюдением края двори¬
ще — родовая община — превратилось в гмину, терри¬
ториальную общину, а в некоторых местах земля просто
перешла в индивидуальное владение.
8. Повинности сельского населения. Несмотря на уни¬
фикацию повинностей, которая происходила в результа¬
те процесса колонизации на немецком праве, эти повин¬
ности, особенно в литовских и украинских землях, были
чрезвычайно разнообразны еще в XVI в. С точки зрения
той формы, в какой несли их крестьяне, повинности раз¬
делялись на денежные чинши, чинши натурой и барщин¬
ные работы. Значение барщины неуклонно возрастает,
в результате чего она приобретает все более дифференци¬
рованный характер. С точки зрения тех сроков, в течение
которых эти повинности выполнялись, следует различать
эпизодические повинности, обычно их выполняли раз в
год (в исключительных случаях — раз в два года, в пять
149

и даже iB семь лет) и имеющие несравненно меньшее
значение случайные повинности, которые крестьяне несли
в случае приезда пана в деревню или во время войны;
сюда относятся и поборы, связанные с женитьбой кре¬
стьянина или со смертью главы семьи (последние повин¬
ности встречались, впрочем, очень редко).
Обычно повинностями было обязано каждое хозяйство
в отдельности, принадлежавшее одной семье. Повинности,
которые отбывали сообща, всей деревней, имели меньшее
значение; обычно такие повинности несли гмины, однако
в украинских землях наряду с этим известен особый вид
коллективных повинностей, которыми были обязаны и
дворища. Наиболее важным критерием при определении
видов повинностей является объект обложения. Главную
роль играли поземельные подати. Поземельная подать не
всегда взималась только с одной земли; правда, важней¬
шие виды повинности (их вообще можно было бы назвать
повинностями кметов) взимались в размерах, пропорцио¬
нальных площади имеющейся у крестьянина пахотной
земли, однако вместе с тем ими облагался не только
урожай, но и продукты скотоводства. Главной из кметь¬
их повинностей в средние века были денежные чинши и
чинш зерном, иногда один из этих двух видов чинша.
В рассматриваемый нами период возрастает значение
барщинных работ; в XVI в. они становятся основной
формой поземельных повинностей. В пределах данной
деревни они, как правило, были одинаковы и взимались
пропорционально размерам крестьянских наделов, зато
между повинностями отдельных деревень, часто даже со¬
седних, существовали большие различия. Это объясняет¬
ся как различием в качестве земли, так и различием тех
условий, которые содержались в локационных договорах.
В XVI в. эти различия часто углублялись в ходе расши¬
рения фольварков и введения барщины и зависели, с од¬
ной стороны, от того, насколько агрессивен был крупный
собственник, с другой — насколько сильным было сопро¬
тивление крестьян.
Наряду с указанными основными повинностями кме¬
ты обязаны, были платить мелкие подати, также взимае¬
мые пропорционально земельной площади. Однако ими,
повидимому, облагали рогатый скот и домашнюю птицу.
Сюда относится подать сыром, реже молоком, курами,
гусями, яйцами. Подати, взимаемые другими продуктами
150

крестьянского хозяйства, встречаются несравненно реже.
Земельные повинности в их чистом виде мы встре¬
чаем прежде всего при краткосрочной аренде пашен,
лугов и пастбищ, которые представляют собой для кме¬
тов дополнительную земельную площадь. Обычно это
определенный денежный и натуральный чинши, барщина
здесь почти никогда не встречается. Зато встречается
издольщина, так называемая «снопчизна», когда кре¬
стьянин должен был отдавать каждый десятый или даже
седьмой сноп собранного хлеба.
Особую группу повинностей составляет подать живот¬
ными, размер которой зависел от количества скота,
имеющегося у крестьянина. Чаще всего встречается так
называемая «двадцатая часть» (налог на мелкий скот),
вносившаяся в виде одного кабана или барана с каждых
двадцати голов соответствующего вида животных, а так¬
же десятина в форме десятого улья. Эти повинности
известны под названием повинностей валашского права,
несмотря на то, что они встречаются не только в валаш¬
ских деревнях. Бортники вносили особые подати медом,
в зависимости от количества имеющихся у них ульев, а
рыбаки—ежегодные подати, главным образом деньгами,
но часто и рыбой или и тем и другим одновременно; по¬
следняя подать была различна, в зависимости от того,
сколько рыбы водилось в местных водах, а также от ха¬
рактера тех прав, которыми обладали рыбаки.
В рассматриваемую нами эпоху крестьянские повин¬
ности неоднократно подвергались изменениям, которые
шли по нескольким направлениям. В ряде случаев нату¬
ральный чинш заменяется денежным; это, очевидно,
продолжение развития, начавшегося в средние века.
Однако этому процессу препятствовало падение ценности
денег. Попытки ввести подвижные чинши, меняющиеся
в зависимости от рыночных цен на хлеб, делались очень
редко, поскольку связанные с этим операции оказались
чрезвычайно сложными.
Несравненно более успешно шел процесс расширения
фольварочного производства и связанного с ним увели¬
чения барщинных работ. Случаи замены натурального
и денежного чинша барщиной встречаются сравнительно
редко. Большей частью увеличение барщины отнюдь не
сопровождалось уменьшением денежного чинша. Следует
заметить, что даже несмотря на все прогрессирующее
151

обесценение денег, которое должно было уменьшать
тяжесть средневековых чиншей, крестьянские повинности
заметно увеличивались; не удивительно поэтому, что кре¬
стьяне нередко оказывали сопротивление крупным соб¬
ственникам, стремившимся повысить повинности. Это со¬
противление не находило, конечно, поддержки со сторо¬
ны государства, напротив, государственная власть по¬
давляла крестьянские движения. Поэтому сопротивление
крестьян не оказало большого влияния на процесс раз¬
вития аграрных отношений, единственно, что могло оно
сделать, это несколько затормозить процесс развития
фольварочного хозяйства в некоторых местностях. При¬
остановить его было уже нельзя.
Размеры барщины даже в конце XVI в. были весьма
различны, чаше всего крестьянин, надел которого рав¬
нялся половине лана, обязан был работать 2—3 дня в
неделю, четырех дневная барщина даже с надела в один
лан являлась редкостью.
9. Доходы крупных земельных собственников. Выше
мы описали основные виды доходов, поступающих с зе¬
мельных владений, иначе говоря с деревень. В огромном
большинстве случаев земельные владения состояли из
одних деревень, города входили в состав только очень
крупных владений. О доходах, которые крупные земель¬
ные собственники получали с городского населения, бу¬
дет сказано * в последующих разделах настоящей главы.
Сейчас мы ограничимся лишь теми цифровыми данными,
которые характеризуют доходы с королевских имений в
Польше в 1564—1566 гг.; эти имения включали в себя
213 городских поселений, 1940 деревень и 591 фольварк.
Средний доход с одной деревни от натуральных по¬
винностей и чиншей, которыми обязаны были крестьяне,
составлял 67 польских злотых. Из этой суммы 61 злотый
прихолился на чинши и повинности крестьян, принадле¬
жавших помещику, 2,5 злотых — на чинши и повинно¬
сти крестьян, не принадлежавших помещику, а 3,5 зло¬
тых — на большие, или панские, аренды, не включая
сюда аренды лесопилен. В аренду сдавались главным
образом мельницы 1 и другие промышленные заведения,
1 Помимо собственно мельниц имеются в виду все предприятия,
где применились механизмы, приводимые в движение силой воды
и ветра.— Прим. ред.
J52

причем обычно сдавалось сразу несколько таких заведе¬
ний вместе с относящимися к ним землями и другими
источниками дохода.
, Несравненно большие доходы приносили городские
поселения; в среднем доход с них равнялся 554 польским
злотым. Из этой суммы 46,4% приходилось на доходы
с мельниц, 2,8%—на рыночные сборы, 12,8%—на
пошлины, 38% составляли прямые налоги с городского
населения.
Каждый фольварк в среднем давал 344 польских зло¬
тых дохода. 83% всего валового денежного дохода с
фольварка падало на доход с полевого хозяйства, 7% —
с лугов, 1%— с других отраслей растениеводства, а
9% —со скотоводческого хозяйства. Денежные расходы
составляли 5% всех денежных поступлений.
В панском хозяйстве фольварки, безусловно, занимали
преобладающее место (85%). Кроме того, важную роль,
с точки зрения доходов, играли рыбное хозяйство (9%),
мельницы, лесопилки и сукновальни (5%); доходы от
пчеловодства и лесного хозяйства (не включая сюда
лесопилок) едва составляли вместе 1%. Общая сумма
доходов с собственного панского лесного хозяйства со¬
ставляла 0,5% доходов всего панского хозяйства, а в
богатых лесом имениях они зачастую достигали половины
этого дохода. Доходы от таких продуктов, как зола, смо¬
ла, разные сорта разделанного леса, являвшегося самым
важным доходом от эксплуатации леса, не включались
в постоянные доходы.
Поступления с мельниц в целом составляли 15%
дохода с земельных владений. 71% общей суммы этого
дохода составляли доходы с городских мельниц, 29% —
с сельских, 10,2%—с батрацких, с так называемых
«мельниц на мерах» — 52,2%, с «мельниц на чинше» —
6,4%; с мельниц, сдаваемых в аренду, — 28,9%; с осталь¬
ных мельниц— 0,1%; доходы с лесопилок составляли
1,4 %; с сукновален — 0,8 %.
Процентное соотношение отдельных доходов может
быть выражено следующим образом: доходы с городских
поселений — 24,6%, чинши и повинности с деревень —
27,3%, доходы с фольварков — 40,4%, другие виды
доходов — 7,7%. Как показывают эти цифры, в то время
еще поддерживалось своего рода равновесие между
доходами с барского хозяйства и с прочей земли.
153

10. Аграрный строй в Княжеской Пруссии. Восточная
часть земель Тевтонского ордена, по условиям второго
Торуньского мира попавшая в ленную зависимость от
Польши, оставалась польским леном в течение всего
описываемого нами периода. После секуляризации ордена
(1525 г.) эти земли стали называться Княжеской Прус¬
сией. Между Княжеской Пруссией и собственно Поль¬
шей существовали различия в области распределения
земельной собственности. Эти различия заключались
прежде всего в том, что в Княжеской Пруссии преобла¬
дали государственные имения — в Польше подобного рода
отношения господствовали только в Королевской Прус¬
сии. Однако положение изменяется, особенно после
секуляризации Ордена. Начинает быстро расти шляхет¬
ская собственность. При секуляризации многие должно¬
стные лица Ордена получили шляхетское достоинство и
земельные пожалования; такие пожалования делались и
позднее — в XVI и XVII вв. Государство действовало в
интересах шляхты, стремившейся увеличить свои владе¬
ния и закрепить свои права на них. Если какой-нибудь
шляхетский род вымирал, его земли не переходили к
государству, а жаловались другим представителям шлях¬
ты. Процесс превращения государственных земель в
шляхетские в западной части Княжеской Пруссии шел
более интенсивно, чем в восточной ее части.
В Княжеской Пруссии, как и в Польше, шляхта по¬
лучала все большее количество верховных прав по отно¬
шению к сидящим на ее землях крестьянам. В пределах
своих земель она осуществляла судебную и полицейскую
власть, владела многочисленными монополиями, такими,
например, как исключительное право варить пиво, гнать
водку, право охоты и рыбной ловли. Самостоятельность
гмин, тминный строй в результате скупки солтысств
исчезали, функции солтысов переходили к должностным
лицам вотчин. Однако в Княжеской Пруссии этот про¬
цесс шел медленнее, чем в Польше, особенно это касает¬
ся ограничения права перехода в другие поместья и
компетенции вотчинной юрисдикции. Те жители Княже¬
ской Пруссии, которые сохранили свободу, но не смогли
перейти в шляхетское сословие, облагались все большими
повинностями (из них особо следует отметить шарварки !)
1 Обязанность содержать в порядке дороги, мосты и т. д. —
Прим. ред.
154

и постепенно превращались в обязанных барщиной
крепостных. Зато крестьяне в поселениях, основанных на
хелминском праве еще долгое время сохраняли права
на землю и экономическую независимость.
В Орденской Пруссии в середине XV в. фольварочное
хозяйство было сильнее развито, чем в Польше. Рост
фольварков продолжался здесь и дальше, в XVI и XVII вв.
Нередко для того, чтобы получить земли для создания
новых фольварков, крестьян сгоняли с их наделов.
Социальная структура фольварков Орденской Прус¬
сии соответствовала организации фольварков в Королев¬
ской Пруссии (и, следовательно, отличалась от организа¬
ции фольварочных хозяйств в других польских землях).
В этих областях барщина имела меньшее значение, чем
наемный труд. В некоторых фольварках почти совсем не
было крепостных (они составляли 30%), вся работа
выполнялась с помощью наемной рабочей силы. Кроме
челяди, владельцы фольварков селили на своих землях
большое число загродников (здесь они назывались
морговниками), получавших от пана помещение, неболь¬
шие участки под огород и поле, иногда рабочий скот, а
также плату натурой и деньгами. Они были обязаны
отрабатывать определенное количество дней в году,
зимой они молотили зерно, получая за это десятый или
одиннадцатый корец1 2. Известны были также сезонные
и поденные наемные рабочие.
11. Аграрный строй в Силезии3. Развитие силезской
деревни с конца средних веков шло теми же путями, что
и развитие польской деревни: чиншевое хозяйство заме¬
нялось барщинно-фольварочным. В Силезии так же, как
и в остальных областях, входивших в состав Чехии,
в начальный период развития фольварочного хозяйства
большую роль сыграли гуситские войны. Поскольку
многие крестьянские наделы опустели, паны без особых
затруднений включали их в свои фольварки. Через
1 Хелминское право (от города Хелмно)—одна из форм поль¬
ского городского права. В основу хелминского права было положе¬
но магдебургское право, однако уже видоизмененное. Применялось
в ряде городов Пруссии и Мазовии.— Прим. ред.
2 Корец — мера сыпучих тел, в течение средних веков меняла
свои размеры, в XVII—XVIII вв. корец ржи соответствовал 31 ке
(7бо ласта). — Прим. ред.
3 Входившей тогда в состав Чехии.— Прим, ред,
155

двести лет после гуситских войн ту же роль сыграла
Тридцатилетняя война.
С появлением барщинного фольварка положение силез¬
ских крестьян сильно ухудшилось. Самым тяжелым
для крестьянина была личная зависимость, выражавшая¬
ся в запрещении покидать деревню без разрешения пана.
Она существовала в ряде деревень уже и в средние века.
Почти все сельское население было прикреплено к земле
в 1528 г., при Фердинанде I. В силу обычая, а также
путем издания особых законов для отдельных частей Си¬
лезии крепостное право во второй половине XVI в.
и в начале XVII в. стало распространяться на все боль¬
шее количество крестьян. Общесилезская кодификация
крепостного права была проведена в 1652 г.
Без разрешения пана нельзя было уходить из деревни.
Вместе с тем были предусмотрены следующие случаи,
когда пан не мог отказать в разрешении: если пан при¬
обрел у крестьянина его надел; если он принудил крестья¬
нина к продаже надела или просто отнял его; если
разрешил крестьянину продать его надел кому-либо
другому; если крестьянин, уходя, оставлял вместо себя
соответствующего заместителя. Свободу получали сироты,
о которых панский двор не заботился, и, наконец,
выпускники иезуитских школ, окончившие класс ритори¬
ки. Женщина, вышедшая замуж за крепостного, принад¬
лежавшего другому пану, а также крепостной, которому
нанес обиду его пан, могли перейти к другому помещику.
Следует, однако, отметить, что, вопреки закону 1652 г.,
эти правила не соблюдались панами, насильно удержи¬
вавшими крестьян в своих деревнях. Другие папы
требовали • столь большого выкупа, что крестьянин
вынужден был отказаться от всякой надежды на свободу.
Уже в XVI в. в Силезии дети крепостных должны
были нести службу на панском дворе. Эта повинность
играла важную роль во всей системе личной зависимости.
В Опольском крае обязанность крепостных посылать
на барский двор своих детей, не занятых в хозяйстве,
была введена уже в 1562 г. В 1565 г. ее распространили
на всю Силезию. Эта повинность стала особенно тяжелой
в последней четверти XVI в. и в XVII в.
Что касается численности крепостного населения, то в
этом отношении Силезия напоминала Польшу, где почти
все мелкие земледельцы были крепостными. В государ¬
156

ственных доменах в XVII в. почти не было свободных
крестьян, а на земля,х шляхты они исчезли совершенно;
свободу сохранили лишь некоторые из солтысов. Правда,
была небольшая категория крестьян, которые подлежали
лишь «опеке» пана, платили ему за это особый чинш и
могли свободно уходить из деревни. Однако по сравне¬
нию с числом крепостных число таких крестьян было
незначительно.
Государство предоставило крупным землевладельцам
широкие права, на основе которых они могли беспре¬
пятственно закрепощать крестьян. В этом смысле отно¬
шения, сложившиеся в Силезии, мало чем отличались от
отношений, господствовавших в Польше. Зато в области
сеньериальной юрисдикции Габсбурги, стремившиеся к
упрочению центральной власти, не пошли на столь
большие и далеко идущие уступки крупным землевла¬
дельцам, какие принуждена была сделать королевская
власть в Польше. Они никогда не отказывались от при¬
надлежащего им права выступать судьей в тяжбах
между крепостными и их панами. Силезский крестьянин
имел формальное право подавать жалобы на пана в
главное управление (Oberamt), являвшееся первой ин¬
станцией, а также право апелляции к императору, как
королю чешскому, в Прагу. В общесилезском законе
1528 г. отчетливо сформулировано право крестьянина
подавать в суд на своего пана. С этой точки зрения,
между отношениями в Силезии и в Польше существует
громадное различие (если говорить о формально-юриди¬
ческой стороне дела), и притом не в пользу Польши.
Однако реализовать эти права крестьянину было на¬
столько трудно, что фактически разница между Польшей
и Силезией была не так уже велика. Очень часто злоупо¬
требления панов по отношению к крестьянам оставались
безнаказанными. Однако в некоторых, правда очень
редких, случаях крестьянин в своей тяжбе с паном мог
получить защиту со стороны государства. Такого рода
случаи оказывали косвенное влияние на положение
крестьян, поскольку заставляли помещика избегать про¬
тивозаконных действий по отношению к крестьянам.
Особенно заметно это сказывалось в области права
крепостных на землю.
Право крепостных на землю. В эпоху фольварочного
хозяйства права на землю крепостных Верхней Силезии,
157

где преобладал польский элемент, и крепостных Нижней
Силезии, где преобладали немцы-колонисты, были раз¬
личны. Отношения в Верхней Силезии напоминали от¬
ношения, сложившиеся в Польше. Наследственное вла¬
дение землей было явлением редким, господствующей
формой владения землей была бессрочная аренда; пан
в любой момент мог согнать крестьянина с надела, ко¬
торый он держал. Правда, уже в XVI в. Габсбурги со¬
бирались предоставить верхнесилезским крестьянам пра¬
во наследственного владения' землей. В связи с увели¬
чением барщины в 1562 г. предполагалось ввести
наследственное право крестьян на владение их наделами
и в Опольском и Рациборском княжествах. Однако все
эти проекты не были осуществлены, как их не осущест¬
вили и при кодификации крепостного права в 1652 г.
Зато в Нижней Силезии сохранилось право наслед¬
ственного владения землей (этот вид крестьянской соб¬
ственности назывался нижнесилезской собственностью),
хотя это право крестьянина и было ограничено верховны¬
ми правами собственности помещика. Правда, и здесь
с 1562 г. действовало правило, согласно которому крепо¬
стной, покинувший свое хозяйство и не вернувшийся в
течение шести месяцев, терял право на надел, а пан мог
продать его землю или присоединить ее к фольварку.
Однако такого рода случаи представляли исключение.
Впрочем, даже и в том случае, если крепостной обладал
наследственным правом на землю, у него не было твер¬
дой уверенности в том, что его не сгонят с надела. С 1562 г.
в Опольско1М и Рациборском княжествах можно было
покупать наследственные права за сумму, установленную
судом. Фактически это практиковалось и за пределами
Верхней Силезии, а в 1632 г. было формально разрешено'
в обеих частях Силезии. Однако злоупотреблять этим
правом при увеличении фольварочных земель помещики
не разрешали. Следует еще упомянуть, что паны в это
время сокращали крестьянские сервитуты (право участия
крестьян в пользовании лесом) в своих лесах.
Расширение обрабатываемой площади в фольварке
требовало большего количества рабочей силы; эту
проблему решали путем увеличения барщины. Если
фольварочная площадь расширялась за счет пустошей,
появившихся в результате военных бедствий, то увели¬
чение барщины могло происходить по договоренности
158

пана с деревней. Часть земель, оставшихся от разрушенных
крестьянских хозяйств, присоединялась к фольварку, а на
остальных пан восстанавливал крестьянские хозяйства,
принимая на себя — в большей или меньшей степени —
расходы по восстановлению. В этом случае, отрабаты¬
вая барщину, крестьяне как бы уплачивали пану процен¬
ты и погашали те ссуды, которые пан выдал на восста¬
новление хозяйств. В других случаях увеличение барщи¬
ны проводилось в принудительном порядке, что особенно
часто происходило в Верхней Силезии, где крестьяне, как
правило, не обладали наследственным правом на землю.
Кметы обязаны были барщиной, доходившей здесь до че¬
тырех, пяти и даже шести дней в неделю, в то время
как в Нижней Силезии она редко превышала один или
два дня в неделю. Это различие в барщинных повин¬
ностях является доказательством того, что даже слабая
защита интересов крестьян со стороны государства имела
определенное значение. Впрочем, законодательство со¬
действовало распространению барщины. В Опольском
княжестве по закону 1559 г. каждый крепостной был
обязан отбывать барщину. В 1562 г. это положение было
распространено на всю Силезию.
Кметы обязаны были нести исключительно конную
барщину. Пешую барщину несли малоземельные и без¬
земельные крестьяне, число которых с ростом фольвар¬
ков значительно увеличилось. Крестьяне разделялись на
несколько категорий, в целом соответствующих польским
категориям. Мы встречаем здесь коморников, халупни-
ков и загродников. Коморники, как и в Польше, пользо¬
вались сравнительно большей свободой передвижения и
были поэтому самым подвижным элементом. В Силезии
коморники входили в состав особой группы, стоявшей
вне категории собственно крепостных (Erbunterthanen),
они вносили помещику особую плату за выполнение па¬
ном судебных функций (Schutzgeld, Jurisdictionsabgabe).
Именно в этой группе и нашла свою базу быстро разви¬
вавшаяся в Силезии деревенская ткацкая промышлен¬
ность. Халупники имели, как и в Польше, особые хатки,
а иногда и немного земли. Они зачастую заключали с па¬
ном соглашения, обязывавшие их за низкую плату рабо¬
тать на панском дворе по первому требованию пана; в
известной степени они принадлежали к категории по¬
стоянных фольварочных рабочих.
159

Что касается загродников, то их положение отлича¬
лось от положения загродников в Польше. Среди них вы¬
делялись две группы: загродники барщинные и загродни¬
ки омлоцковые *. Вторые были особенно многочисленны
в Нижней Силезии и лишь спорадически встречались в
Верхней Силезии. Они обладали наследственными права¬
ми на землю, надел их содержал от полутора до четырех
моргов земли и был расположен, как правило, за полями
кметов. Загродники могли огораживать свои земли и
обрабатывать их по своему усмотрению. В их обязан¬
ности входило жать фольварочный хлеб (за что они полу¬
чали десятый-одиннадцатый мендель1 2) и молотить его
(за что получали пятнадцатый-восемнадцатый корец).
Загродники данного фольварка составляли своего рода
товарищества и обладали привилегией, согласно которой
пан без их согласия не мог увеличить количество загрод-
ничьих хозяйств. Однако в том случае, если они не мог¬
ли управиться со сбором урожая в фольварке, они
должны были на свой счет нанимать дополнительных
рабочих. Они обязаны были выходить на сенокос, полу¬
чая лишь небольшое вознаграждение и стол. В более
ранние времена они выходили на работу в одиночку,
позднее вдвоем, втроем, то есть с женой, дочерью или
с наемной работницей. Барщинные загродники в Верхней
Силезии были наиболее распространенной категорией.
Их наделы были значительно больше, чем наделы омлоц-
ковых загродников, размеры которых колебались от 20
до 30 магдебургских моргов. Очень часто они располага¬
ли собственной упряжкой и имели, таким образом, воз¬
можность дополнительного заработка, работая возчиками
на рудниках; при этом они никогда не несли конной
барщины, всегда только пешую. Они были обязаны выхо¬
дить на барщину по первому требованию пана, получая
за это стол и небольшую плату. Однако центральное место
в их вознаграждении занимало право пользования землей.
В эпоху барщинного фольварка первое место среди
всех крестьянских повинностей занимала барщина. Впро¬
чем, наряду с ней продолжали существовать прежние де¬
нежные чинши и поборы, лежавшие на отдельных хозяй¬
ствах. Номинально размеры чиншей не изменились, но
1 От omlot (польск.) — умолот. — Прим. ред.
2 10—15 снопов, связанных вместе.— Прим, ред.
160

фактически, вследствие обесценения денег, денежные чин¬
ши потеряли прежнее значение. Для известного числа
крестьян чинши и различные поборы и в дальнейшем
оставались главным видом повинностей в пользу пана.
Таких крестьян называли свободными кметами или за-
гродниками. Однако эта категория неуклонно уменьша¬
лась по мере развития фольварочного хозяйства. Кроме
того, существовали косвенные повинности. Почти всюду
крестьяне были обязаны молоть хлеб на мельнице, ука¬
занной паном, покупать алкогольные напитки в корчме,
также указанной паном. Весьма распространены были
так называемые «накидки», то есть обязанность произ¬
водить покупку некоторых товаров на барском дворе по
сильно повышенным ценам. Государство запрещало эту
практику в отношении хлеба, скота, рыбы, масла, топле¬
ного сала, птицы, шерсти, пряжи и т. п., однако эти за¬
прещения не касались пива и водки.
Труда крестьян, обязанных барщиной, было недоста¬
точно для того, чтобы обработать фольварочные поля.
Особенно это относится к конной барщине. Поэтому
фольварки, как правило, должны были держать собствен¬
ный рабочий скот и свою челядь. Среди челяди, безуслов¬
но, преобладали виктовники, рекрутировавшиеся из числа
молодых неженатых крестьян. Кроме стола, они получа¬
ли помещение и небольшое денежное вознаграждение.
В средние века пан пользовался правом преимущества
только при найме, но с развитием крепостных отношений,
как уже говорилось, появляется принудительная служба
на панском дворе. Силезия, как и другие северо-восточ¬
ные части империи, отличается от Польши. Эго отличие
не в пользу Силезии, поскольку в Польше принудитель¬
ная служба была значительно менее развита, ибо в ней
не было такой необходимости.
В день св. Мартина все подростки деревни должны
были являться на барский двор, где часть из них пан
отбирал в свою челядь; кроме того, вопреки закону, он
отбирал челядь и для загродников и кметов, тем самым
обеспечивая себя барщиной, которой обязаны были кре¬
стьянские хозяйства и которую нельзя было выполнить
без помощи дополнительных работников. Поскольку по¬
требность в челяди большей частью не удовлетворялась,
паны нередко переманивали слуг друг у друга, повышая им
плату, соблазняя выдачей дополнительной одежды и т. д.
11 Я. Рутковский 161

В связи с этим издавались законы, регулирующие
оплату труда челяди и запрещавшие помещикам выда¬
вать, а челяди носить платье, признанное для нее слиш¬
ком дорогим (в случае нарушения этих предписаний пла¬
тье отнимали). Несмотря на суровые законы в отношении
фольварочной челяди, она нередко перед жатвой устраи¬
вала «забастовки», в результате которых помещики вы¬
нуждены были увеличивать вознаграждение. Договоры
должны были заключаться по меньшей мере на год. Не-
явившихся на работу или до срока прекративших работу
бросали в тюрьму и сажали на хлеб и воду. Принуди¬
тельная служба при дворе пана длилась три года. Эти
слуги получали значительно меньшее вознаграждение,
чем нанятые на стороне. Предполагалось, что в содер¬
жании слуг, отбывающих службу при панском дворе,
должны принимать участие и их родители.
Помещик мог задержать челядь на службе и по исте¬
чении трех лет, однако уже н| лучших условиях, уста¬
новленных для слуг, нанятых на стороне.
12. Аграрный строй в Щецинском Поморье и Любуш¬
ской земле развивался в том же направлении, что и в
вышерассмотренных землях. Впрочем, в развитии этих
областей наблюдались и некоторые различия. Принятие
протестантизма имело здесь совершенно иные послед¬
ствия, чем в Княжеской Пруссии: государственная земель¬
ная собственность не уменьшилась, а, наоборот, сильно
увеличилась в связи с секуляризацией церковных вла¬
дений. Здесь, безусловно, преобладала крупная земель¬
ная собственность, мелкая шляхетская собственность бы¬
ла редким явлением, а что касается свободной нешляхет¬
ской собственности, то нет твердой уверенности в том,
что она вообще существовала.
С середины XV в. начало ухудшаться правовое поло¬
жение крестьянского населения. Первоначально кресть¬
янам, продавшим свой надел, разрешалось свободно ухо¬
дить из деревни; позднее, однако, даже безземельным
было запрещено покидать деревню без разрешения пана.
В деревнях на немецком праве пан получил право поку¬
пать крестьянскую землю вопреки воле крестьянина.
В деревнях на славянском праве пан вообще мог сгонять
крестьянина без всякой компенсации. Процесс скупки сол-
тысств закончился в конце XVI в. Правовое положение
162

крепостных здесь было тяжелее, чем во многих других
областях северо-восточной Германии. В Новой Марке в
XVI в. крестьянина, подавшего «несправедливую» жало¬
бу на пана, бросали в тюрьму. Позднее (1534 г. ) кресть¬
янам было вообще запрещено подавать жалобу на пана.
Фольварочное хозяйство росло главным образом за
счет крестьянских земель. Сгон крестьян с земли в XVI
и XVII вв. был обычным явлением. В фольварки вклю¬
чались также земли корчмарей и приходских священни¬
ков. В некоторой части Новой Марки количество земель,
принадлежавших шляхте, за период с 1337 до 1588 г.
увеличилось с 20% до 46%. По своим размерам фольвар¬
ки составляли чаще всего 6—10 влок, а иногда и пре¬
вышали 20 влок. Крестьянские хозяйства, особенно в По¬
морье, были довольно велики. Преобладали хозяйства
размерами в 3 блоки. Однако земли были по преиму¬
ществу мало плодородны, а барщина очень высока —
крестьяне были обязаны работать шесть дней в неделю.
§ 2. ИЗМЕНЕНИЯ В ОБЛАСТИ ТОРГОВЛИ
1. Пути сообщения. Общее направление важнейших
сухопутных торговых путей остается тем же, что и в
средние века. Из Венгрии шла так называемая прус¬
ская дорога — через Краков, Петрков, Торунь до Гдань¬
ска и далее во Фландрию. С востока в Гданьск вела дру¬
гая важная дорога — через Львов, Грудек, Сандомир,
Лович и Торунь. Третья из важнейших артерий соединя¬
ла Львов через Краков -с Вроцлавом. Северные пути, про¬
легавшие с востока на запад, сходились в Познани.
Один из них шел из Львова: через Люблин, Радом и
Ленчицу, второй — из Пинска: через Брест-Литовск, Вар¬
шаву, Лович и Клодаву, третий — из Вильнюса: через
Гродно, Ломжу, Торунь и Гнезно. Из Познани на запад
эти пути направлялись или через Франкфурт-на-Одре и
Берлин — в Лейпциг и дальше во Франкфурт-на-Майне
или в Нюрнберг, или — через Всхову и Згожель — в
Лейпциг. Полностью сохранила свое значение дорога из
Гданьска во Вроцлав через Познань.
Способы перевозки товаров по сухопутным путям бы¬
ли разнообразны. В Западной Европе многие мелкие тор¬
говцы, прежде всего шотландцы, весь свой товар, состо¬
явший из полотна, ниток, каймы, иголок, ножей и других
И* 163

Мелких предметов, несли на себе — с ярмарки На Ярмар¬
ку, из деревни в деревню. На Востоке, где дороги были
трудно проходимы, где жизнь купцов подвергалась боль¬
шей опасности, такого рода торговля не могла развить¬
ся. В горах, где не могли проехать повозки, товары про¬
сто навьючивали на лошадей. По сухопутью товары везли
главным образом на больших повозках, запряженных
двумя-четырьмя лошадьми, или на небольших возках,
запряженных одной лошадью. В такого рода купеческие
повозки редко запрягали волов.
Купцы, отправлявшиеся в далекие странствия, всег¬
да путешествовали группами, однако система организо¬
ванных караванов встречается только в практике торгов¬
ли с Востоком. В XVI в. выделилась особая профессия
перевозчиков, или фурманов, которым купцы, за неиме¬
нием собственных упряжек, доверяли свои товары. Фур¬
маны брали плату (пропорционально количеству лошадей)
и сами заботились о содержании лошадей. Плата за про¬
воз при сухопутных перевозках была чрезвычайно высо¬
ка по сравнению с ценами на товары. Плата за перевоз¬
ку из Кракова в Вильнюс в середине XVI в. составляла
60% цены венгерского железа, 44% цены свинца, 14%
цены меди и 6% цены олова. Плата за перевозку зерна
составляла 200% той цены, за которую его продавали в
Гданьске. Вот почему тяжелые и дешевые товары имело
смысл везти сухим путем только на небольшие расстоя¬
ния или только в том случае, если перевозка окупалась
благодаря очень большой разнице цен на данный товар
в различных местах.
Реки в качестве внутренних торговых путей приобре¬
ли неизмеримо большее значение по сравнению с тем,
какое они имели в средние века. Это прежде всего отно¬
сится к Висле и ее притокам, которые стали в новое вре¬
мя важнейшими торговыми путями Польши. В первой по¬
ловине XVI в. были, наконец, уничтожены все правовые
ограничения, тормозившие движение товаров по Висле.
Старое складочное право Кракова было забыто, Торунь
лишился своего складочного права в 1505 г. и, как ни
пытался в 1537 г. вернуть старые привилегии, вынужден
был примириться с создавшимся положением.
Несравненно меньшее значение имел сплав по другим
рекам, среди которых на первое место следует поставить
Варту. Подобно Висле, она в средние века использова-
164

лась сравнительно мало; в XVI в. множество товаров —
хлеб, лес, зола, смола, конопля — шло по ней во Франк¬
фурт, а также Щецин. Некоторым препятствием на этом
пути служило складочное право Франкфурта, согласно
которому купцы обязаны были возвращаться и плыть
пять миль вверх по Одре до Франкфурта, откуда, выгру¬
зив товары на складе, они могли направляться дальше
в Щецин. Весьма обременительны также были высокие
пошлины, которые взимал с шедших из Польши товаров
курфюрст Бранденбургский; он снизил эти пошлины, когда
пытался получить в ленное владение Пруссию. Однако
снижение пошлин противоречило интересам бранденбург¬
ского дворянства, поскольку в результате наплыва поль¬
ского зерна цены на него падали; в начале XVII в.
дело дошло до конфликта между курфюрстом «и дворян¬
ством. Этот конфликт закончился в 1618 г. тем, что пош¬
лины на зерно были снижены (впрочем, весьма незначи¬
тельно), но войны со Швецией лишили великопольскую
шляхту возможности использовать эту привилегию во
всей ее полноте.
Зато такой важный водный путь, как Днепр с его при¬
токами, в результате сложившейся политической обста¬
новки не играл большой роли в торговле. В XVI в. в
результате татарского нашествия во всей области ниж¬
него и даже среднего Днепра торговля прекратилась.
После того как попытки вернуть побережье Черного мо¬
ря, предпринятые в конце XV и в начале XVI в. потер¬
пели неудачи, экономическое развитие приднепровской
Руси, входившей в состав владений Ягеллонов, зависело
от того, удастся ли установить водным путем постоянное
сообщение с Балтийским морем; эта проблема становится
одной из важнейших в польской политике XVI в. и пер¬
вой половины XVII в. В 1514 г. Ягеллоны потеряли
Смоленск, значительная часть Двины принадлежала
Ордену меченосцев. Благодаря усилиям Сигизмунда
Августа и Стефана Батория области по всему течению
Двины были включены в пределы Речи Посполитой, а
Сигизмунд III захватил Смоленск. Теперь по Днепру и
Двине могли свободно ходить польские корабли, что,
несомненно, должно было способствовать развитию тор¬
говли в белорусских и украинских землях. Однако вой¬
на со Швецией и потеря Риги (1621 г.) снова закрыли
этот путь.
165

Тогда возник проект строительства канала между
Днепром и Неманом — через Березину и Вилию. Юриди¬
ческая сторона этого вопроса была успешно разрешена
на сейме 1631 г.; поскольку королевич Владислав должен
был строить канал на свой счет, за ним признавалось
право взимать соответствующие пошлины, которые возме¬
стили бы ему расходы на строительство. О содержании
канала должен был заботиться борисовский староста,
которому разрешалось взимать известную плату, чтобы
возместить связанные с этим издержки. Однако проект
этот не был осуществлен.
В последние годы жизни Владислав IV, как известно,
замышлял войну с Турцией, надеясь захватить Черно¬
морское побережье и тем самым открыть выход для
товаров, шедших из русских земель. До войны, однако,
дело не дошло.
Согласно законодательству XV в., владельцам земель,
расположенных по берегам важнейших рек и признанных
королевскими, разрешалось сооружать запруды, ставить
рыболовные заколы при условии, что они не будут
мешать навигации. Согласно конституции 1557 г., все
запруды и заколы на этих реках должны были быть
снесены, что было окончательно утверждено в 1578 г.
По мере того как сплав леса по рекам усиливался,
приобретал все большее значение вопрос о надлежащем
состоянии водных путей. Отдельные земли и воеводства
устанавливали особые налоги, суммы от которых рас¬
ходовались на работы по очистке рек. В постановлениях
сеймов старостам предписывалось поставлять людей на
эти работы, а помещикам, имевшим земли по берегам рек,
вести работы по их очистке, причем им разрешалось со¬
бирать пошлины на покрытие связанных с этим расходов.
По рекам шли лодки и плоты; среди лодок следует
различать большие (шкуты, паромы и расшивы) и не¬
большие лодки (лихтеры, боты и обычные лодки). Самыми
большими речными судами были шкуты, снабженные
мачтой и .парусом; они могли быть использованы для
небольших путешествий, особенно для каботажного
плавания; они вмещали значительный груз — до 55 ла¬
стов— и приводились в движение при помощи 7—10
весел, их экипаж состоял из 16—20 человек. По Висле
шкуты ходили обычно не в одиночку, а группами в
несколько шкут под руководством так называемых
166

ротманов; этим видом водного транспорта ведали упол¬
номоченные владельцев, так называемые шкиперы. За
шкутами шли паромы — безмачтовые четырехугольные
суда, у которых корма и нос были одинаковые, — их
экипаж состоял из 8—12 человек. Они обычно вмещали
груз, равный 20 ластам, однако он доходил и до 35 ла¬
стов. Паромы были очень непрочны и употреблялись
только для сплава, после чего их продавали на слом: на
постройку домов или на топливо. Немногим меньше
паромов были расшивы (экипаж 8—14 человек, грузо¬
подъемность до 20 ластов), которые шли обычно из
русских земель. Лихтеры, вмещавшие около 3 ластов,
лишь в исключительных случаях совершали далекие
путешествия в качестве самостоятельных судов. Они
играли главным образом роль подсобных судов при
шкутах, паромах и расшивах — при погрузке и разгрузке
товаров. Особую категорию составляли плоты; это были
соединенные между собой доски и бревна, сложенный на
них товар едва возвышался над поверхностью воды; при
помощи их сплавлялись почти исключительно продукты
лесоразработок.
Почта. Наряду с дорогами важное значение для тор¬
говли имеет состояние тех учреждений, целью которых
является перевозка товаров, людей и корреспонденции.
В описываемую эпоху особое внимание следует обратить
на почту. Зачатки позднейших почтовых учреждений
существовали в Польше уже в средние века, когда насе¬
ление земель (первоначально всех, а потом только
королевских и некоторых церковных) было обязано
разносить или развозить государевы письма или предо¬
ставлять лошадей коморникам, везущим государевы
письма. Реорганизацию почтовых учреждений в Польше
провел в 1588 г. Сигизмунд Август. Радикальная ре¬
форма почты была проведена в 1647 и в 1764 гг.
Кроме общей, так называемой королевской почты,
обеспечивающей связь с заграницей, а также связь между
главными административными, торговыми и стратегиче¬
скими центрами внутри страны, могли существовать
почты, обслуживающие отдельные воеводства, земли и
даже города. Такого рода почты были созданы в Пере-
мышльской земле (1667 г.), в Новогродском воеводстве
(1726 г.), а также в Кракове, Львове, Гданьске. Наряду
с этими государственными почтами существовали почты,
167

содержавшиеся частными лицами в целях заработка.
Впрочем, все они должны были быть утверждены госу¬
дарем.
Почтовые учреждения получали специальные приви¬
легии, что облегчало им несение их обязанностей. Эти
привилегии гарантировали безопасность лиц и вещей,
принадлежащих почте. Нарушивший эту привилегию
подлежал немедленному суду, причем с него взимался
повышенный штраф. Почта пользовалась различного рода
льготами при переезде через гребли, мосты и перевозы.
2. Торговля на Балтийском море. Географические
открытия конца XV в. и начала XVI в. коренным обра¬
зом изменили направление и характер путей европей¬
ской торговли. Центры мировой торговли переместились
с Средиземного и Балтийского морей на Атлантический
океан. Сильно выросло значение водных путей, зато зна¬
чение транзитных сухопутных дорог, проходящих через
Польшу, заметно уменьшилось. Первое место в польской
торговле заняла экспортная и импортная торговля. Важ¬
нейший путь этой торговли, особенно экспортной, шел
через Балтийское море; главную роль среди портов на
этом море, безусловно, играл Гданьск.
Среди товаров, вывозившихся через Гданьск, первое
место занимал хлеб. В некоторые годы в конце XV в.
вывоз превышал 10 тыс. ластов. Точные цифры количе¬
ства хлеба, вывозившегося через Гданьск в XVI в.,
неизвестны, некоторое представление об интенсивном
характере торговли дают реестры таможен во Влоцлавке,
в которых, однако, ничего не говорится о хлебе, попадав¬
шем на Вислу ниже Влоцлавка, а также о том хлебе,
который шел в Гданьск по сухопутной дороге. В первой
половине XVI в. количество хлеба, провозимого через
упомянутую таможню, в некоторые годы достигало 7 600
ластов, во второй половине XVI в. оно почти неизменно
превышало десять тысяч, а в некоторые годы доходило
почти до 45 тыс. ластов в год. Вывоз из Гданьска был,
конечно, значительно больше. Период наибольшего рас¬
цвета этой торговли падает на первую половину XVII в.,
когда вывоз составлял около 100 тыс. ластов в год; в
1618 г. была достигнута рекордная цифра в 129 тыс. ла¬
стов. Другие порты не играли большой роли в экспор¬
те зерна. Через Эльблонг до последней четверти XVI в.
168

вывозили всего лишь около 1 000 ластов, а впоследствии
2—3 тыс., что составляло лишь 10% того количества
хлеба, которое вывозилось через Гданьск. Вывоз хлеба
через порты Княжеской Пруссии, прежде всего через
Кенигсберг, во второй половине XVI в. составлял всего
несколько тысяч ластов и только в исключительных слу¬
чаях превышал 10 тыс. ластов, причем большей частью
это был хлеб местного производства.
Вначале вывозили почти исключительно рожь, в конце
XV в. она составляла 94% всего экспорта, шедшего через
Гданьск. В XVI в. это соотношение, вероятно, несколько
изменилось в пользу пшеницы, однако еще в XVII в. и в
начале XVIII в. ржи вывозилось почти в два раза больше,
чем пшеницы. Положение резко изменилось только после
первого раздела Польши, когда количество вывозившей¬
ся пшеницы не только равнялось количеству вывозившей¬
ся ржи, но в течение ряда лет даже превышало его.
Весь экспорт хлеба находился в руках шляхты и ча¬
стично в руках горожан. В XVI в. количество хлеба,
вывозившегося горожанами, составляло 25—33% всего
вывоза. Шляхта в этой области имела явное превосход¬
ство перед горожанами. Дело не только в том, что соб¬
ственный хлеб шляхты был свободен от пошлин, наряду
с ним шляхта вывозила зерно, которое она получала в
результате разного рода поборов, а также то, которое
скупала у крестьян и других лиц (за него она должна
была платить обычную пошлину, причем этого зерна
зачастую она вывозила гораздо больше, чем зерна,
свободного от пошлины). Экспорт зерна по Висле носил
сезонный характер: зимой, когда реки замерзали,
экспортная торговля прекращалась и возобновлялась
только в марте; сплав, шедший с марта по май вклю¬
чительно, составлял 86% всего сплава, в июне торговля
снова почти совсем замирала, чтобы несколько оживить¬
ся осенью, когда на рынке появлялось новое зерно, и
затем вновь прекратиться, как только замерзнут реки.
На втором «месте после хлеба стоял вывоз леса, смо¬
лы, золы. Экспорт леса в первой половине XVI в. более
или менее равен экспорту в конце XV в. Вывозились как
мелкие изделия из дерева — бочарные доски, клепки,
поплавки, так и крупные — колоды, брусья, мачты; кроме
того', из Подкарпатья вывозился тис. В 1537—1576 гг.
через таможню во Влоцлавке мелкого леса проходило в
169

год в среднем около 1 500 так называемых центов
(партий по 120 штук), крупного леса — около 30 коп
(партий по 60 штук) и тису — около 150 центов. Через
ту же таможню провозилось 2 500 ластов золы. Во вто¬
рой половине XVI в. вывоз золы из Гданьска через
Зунд далеко уступал вывозу хлеба, причем значение
этой статьи экспорта все уменьшалось. В 1565 г. коли¬
чество золы, вывозившейся из Гданьска через Зунд, со¬
ставляло 75% всей золы, проходившей через этот пролив;
в 1575 г.—40%, в 1585 г.—31%, в 1895 г.—26%. Че¬
рез Влоцлавек проходило около 200 ластов смолы. Однако
большое количество смолы шло в Гданьск также и из
Королевской Пруссии, так что из Гданьска во второй по¬
ловине XVI в. ее вывозилось свыше тысячи ластов. Одна¬
ко количество смолы, идущей через Гданьск, явно пони¬
жается: в 1575 г. оно еще составляет 2 302 ласта, в
1595 г.— только 233 ласта. Через влоцлавскую таможню
ежегодно проходило около 500 «камней» воску.
Из изделий польской промышленности большое зна¬
чение имело только полотно; через Влоцлавек в среднем
ежегодно проходило 1 500 кусков этого полотна, а в не¬
которые годы даже 5 700. Следует отметить, что в неко¬
торые годы вывозили свинец, правда, сравнительно в не¬
большом количестве, в большем количестве вывозили
медь, железо и сталь. Из самого Гданьска, а может быть
из некоторых других польских городов, вывозили пиво.
В импортной торговле Гданьска Висла играла гораз¬
до меньшую роль, чем в экспортной. Большая часть то¬
варов, особенно дорогостоящих, шла в Польшу по суше.
Несколько большую роль Висла играла в импорте рыбы,
среди которой первое место занимала сельдь. Ввоз сель¬
ди шел весьма неравномерно. Во второй половине XVI в.
он обнаруживал в общем тенденцию к повышению, ко¬
леблясь в пределах от нескольких сотен до 6 тыс. ластов,
что составляло около 60% всего груза, проходившего' че¬
рез Зунд. Только часть этой сельди направлялась в глубь
страны по Висле, в основном же она переправлялась су¬
хим путем. Большое количество сельди шло транзитом
через Польшу в Силезию, Чехию, Моравию и Германию.
Подобный же характер имела и торговля треской, угря¬
ми, лососем, миногами и так называемой «бергенской ры¬
бой», ввозившейся из Бергена, однако размеры этой тор¬
говли были значительно более скромными.
170

Наряду с рыбой одной из основных статей импорта
была соль, доставлявшаяся в Гданьск главным образом
из Франции, затем из Любека, реже из Швеции. Во вто¬
рой половине XVI в. ввозилось в среднем 4 тыс., а в не¬
которые годы 7 тыс. ластов в год.
Из продовольственных товаров привозились, кроме то¬
го, вино и так называемые колониальные товары. Боль¬
ше всего ввозили рейнского вина; французские, порту¬
гальские, испанские вина и вина из восточной части Сре¬
диземного моря играли в импорте значительно меньшую
роль. Под колониальными товарами не всегда подразу¬
мевались товары, привезенные из колоний. Так, перец
шел главным образом из Турции, многие товары везли
из Южной Европы, а были и товары местного' происхож¬
дения, такие, например, как тмин. Источники называют
их merces или res aromaticae, причисляя к ним южные
фрукты — винные ягоды, апельсины, лимоны, а также
красители и аптекарские товары. Самыми важными ста¬
тьями импорта были перец и шафран, во второй поло¬
вине XVI в. их ввоз в Гданьск составлял 40 тыс. фунтов.
Импорт шедших через Гданьск промышленных това¬
ров имел сравнительно меньшее значение, чем импорт
других товаров, ввозившихся как морским, так и сухим
путем. Среди импортных тканей главное место занимали
сукна. Количество сукна, ввозимого через Гданьск, во
второй половине XVI в. возрастает до 8 тыс. кусков и
составляет большую часть сукна, проходившего через
Зунд. На первом месте в импорте Польши стояли быв¬
шие наиболее дорогими голландские и английские сукна.
Из Англии ввозились также кожи, часть которых шла
в Германию через Гданьск, часть — через Познань. В кон¬
це XVI в., вследствие англо-гданьских споров, меха вво¬
зили через Эльблонг. Через Гданьск шли также фаян¬
совые, фарфоровые и стеклянные изделия.
Широкие торговые связи Гданьска определялись той
торговлей, которую вела Польша. Наиболее интенсивной
была торговля Гданьска с Голландией, откуда шли сук¬
на, пряности, вина и драгоценности (особенно жемчуг)
и куда везли прежде всего хлеб, а также лес, воск, лен,
смолу и даже гданьское пиво. На втором месте после
Голландии стояла Англия, откуда вывозили сукна, в
первую очередь тонкие, реже грубые, и куда привозили,
кроме хлеба, также лен, железо, золу, смолу, кор а бель-
171

ные снасти, мачтовый лес и другие материалы, необхо¬
димые для строительства кораблей.
Значительно слабее были торговые связи с Францией:
оттуда привозили прежде всего соль (в некоторые годы
свыше 1 000 ластов), вино (по нескольку сот бочонков в
год), а с середины XVII в. и сахар, а вывозили зерно, воск,
смолу. Из Португалии ввозили вина и южные фрукты, а
также пряности и вывозили туда зерно, железо, сталь.
Из Испании привозили главным образом соль, а туда
отправляли хлеб, лес, воск, железо. В конце XVI в. были
попытки завязать непосредственные торговые отношения
морем с Италией, особенно с Генуей и Венецией, туда
вывозился хлеб, а также конопля, мачтовый лес и дру¬
гие материалы, необходимые для постройки кораблей.
Эти торговые связи, однако, вскоре порвались.
Из скандинавских стран, прежде всего из Швеции,
привозили рыбу, а также железную руду, обрабатыва¬
вшуюся затем на гданьских металлургических предприя¬
тиях; туда вывозилось преимущественно зерно.
Наконец, на рубеже XVI и XVII вв. Гданьск пытался
завязать непосредственные сношения с Америкой, однако
эти единичные попытки большого значения для развития
будущих торговых отношений не имели.
Благодаря столь разветвленным торговым связям
Гданьск был в XVI в. важнейшим торговым портом на
Балтийском море. Во второй половине XVI в. больше по¬
ловины всех кораблей, проходивших через Зунд, направ¬
лялось в Гданьск. Правда, уже в первой четверти XVII в.
Гданьск вынужден был уступить пальму первенства Гам¬
бургу, тем не менее это был период наивысшего расцве¬
та гданьской торговли. В 1615— 1628 гг. в Гданьский
порт ежегодно входило в среднем 1 200, а в 1618 г. да¬
же 1 867 кораблей.
Однако почти все средства транзитной торговли, шед¬
шей через гданьский порт, находились в чужих руках.
У гданьских купцов было очень мало торговых судов, с
течением времени их становилось все меньше: в начале
XVI в. их было еще 200, а в середине этого столетия
только 50. Наибольшую роль в гданьской торговле игра¬
ли голландские корабли, а также корабли восточной
Фризии. В 1585 г. из числа кораблей, направляющихся
из Гданьска через Зунд, 52% было голландских, 24 %—~
из восточной Фризии, 12%—шотландских и английских,
172

5%—датских и норвежских, 7% принадлежали Другим
прибалтийским странам.
Польские товары шли не только через Гданьск, но и
через другие балтийские порты: Эльблонг, расположенный
недалеко от Гданьска, и Щецин, куда свозились товары
из областей, расположенных по Варте; Литва пользова¬
лась прежде всего Кёнигсбергом, Либавой и Ригой. Од¬
нако для польской торговли значение Гданьска было
несравненно более важным, чем значение всех этих пор¬
тов вместе взятых.
3. Сухопутная торговля с заграницей. Наибольшее
значение для Польши имела торговля с Германией, про¬
ходившая многочисленными путями, пересекавшими за¬
падную границу Польши. Для Германии важнейшим цен¬
тром этой торговли был Вроцлав, в меньшей степени
Франкфурт-на-Одре и Щецин. Центрами этой торговли в
Польше были Краков и Познань. Значение торговых пу¬
тей из Венгрии и с востока, через Краков во Вроцлав,
столь значительное в средние века, в рассматриваемый
нами период почти совершенно упало, зато большее зна¬
чение приобретает торговый путь из Гданьска во Вроцлав
через Познань. Этим путем шли пряности, южные фрук¬
ты, французские и испанские вина, а также ткани.
Однако самым важным в сухопутной торговле Поль¬
ши с западными странами был импорт промышленных
изделий. Большое значение имел ввоз ткацких изделий,
сукна, полотна, шелка, хлопчатобумажных тканей. Сухим
путем шли сукна среднего качества (из Чехии, Моравии,
Лужиц, Мишны), лучшие силезские сукна, а также деше¬
вые, шедшие из Силезии и Бранденбурга. Во второй по¬
ловине XVI в. импорт сукна возрос очень сильно. По' су¬
хопутным путям везли тонкое кёльнское сукно и глав¬
ным образом низкокачественное силезское полотно. Во
второй половине XVI в. это полотно ввозилось в огром¬
ном количестве. Ввоз хлопчатобумажных тканей был не¬
значителен, это касается прежде всего бумазеи, употреб¬
лявшейся для одежды. Несколько лучше шла торговля
тиком. Торговля шелком в этот период сосредоточивалась
в Познани и Кракове. В Польшу ввозили бархат, узор¬
чатый шелк, атлас, китайку, сатин и другие ткани. Часть
шелка шла из Италии, где производились разные предна¬
значенные для вывоза в Польшу полушелковые изделия.
173

Кроме текстильных товаров, большую роль в импорте
играли изделия из железа, среди них прежде всего косы,
серпы и ножи. Ежегодно ввозили свыше десяти и даже
по нескольку десятков тысяч штук кос и серпов, от не¬
скольких десятков до нескольких сотен тысяч штук ножей.
В Польщу ввозили также висячие замки, гвозди, иглы,
а из полуфабрикатов — жесть и проволоку. Другие про¬
мышленные изделия, такие, как бумага, мыло, изделия
из кожи, стекла, не играли в импорте большой роли.
Среди ввозившихся продовольственных товаров наи¬
большее значение имело вино, импортировавшееся из
Лужиц, Моравии, Австрии, вроцлавское и свидницкое пи¬
во и соль, шедшая из Галле в очень небольшом количе¬
стве. Этим путем доставлялась также некоторая часть
южных и колониальных продуктов.
В польском экспорте главную роль играла продук¬
ция животноводческого хозяйства, прежде всего скот и
кожа. Среди домашних животных первое место занима¬
ли волы, которых в середине XVI в. вывозили до 40 000
голов в год. Это были главным образом волы местного
происхождения, впрочем, некоторая часть их ввозилась
из Молдавии (около 12 тыс. голов). Из Великой Поль¬
ши вывозили в большом количестве мелкий скот местно¬
го происхождения. Ежегодно экспортировалось по не¬
скольку тысяч баранов, около тысячи или немногим
больше лошадей.
Торговля кожей имела международное значение. За¬
падные купцы — из Германии, Чехии, Моравии — покупа¬
ли ее у восточных и везли дальше на запад. В первой по¬
ловине XVI в. через Польшу на запад шло ежегодно
около 100 тыс. воловьих шкур. В начале XV в. центром
этой торговли была Познань, позднее ее оттеснил Коа-
ков. Кроме того, вывозилось, главным образом через Поз¬
нань, около 50 тыс. шкур, получивших название русских
или литовских — это были небольших размеров воловьи
или коровьи шкуры. В первой половине XVI в. экспорт
овечьих, козлиных и телячьих шкур вырос с нескольких
десятков тысяч до 200 тыс., причем третья часть или
половина их шла через Познань. Кроме того, вывозили
множество (до нескольких тысяч) других мелких шку¬
рок — кроличьих, заячьих, серебристых и простых белок.
В меньших размерах вывозили дорогие меха горностаев,
куниц, норок, ласок, выдр, хорьков, бобров, барсуков.
174

Во второй половине XVI в. торговля кожами и мехами
в Познани значительно возросла.
Воск, который шел через Гданьск, в сравнительно не¬
большом количестве экспортировался по суше главным
образом на запад. В середине XVI в. вывозилось свыше
20 тыс. «камней» воску в год. Во второй половине этого
столетия экспорт его возрос до 30 тыс. «камней». В Гер¬
манию, Чехию и Моравию ежегодно вывозили от не¬
скольких сотен до полутора тысяч бочек меду. Во второй
половине XVI в. экспорт меда стал падать в связи со все
большим распространением тростникового сахара.
Сало везли из Польши почти исключительно сушей;
в середине XVI в. его вывозили до 12 тыс. «камней» в
год. Позднее это количество уменьшилось. Шерсть вы¬
возилась главным образом сушей, и прежде всего из Ве¬
ликой Польши, из Малой Польши ее сперва вывозили
в незначительном количестве, только во второй полови¬
не XVI в. экспорт ее несколько увеличился.
Продукция растениеводства играла в этом экспорте
несравненно меньшую роль. Ежегодно сухим путем шло
1,5 тыс. тонн хлеба, что представляет ничтожную часть
того количества хлеба, который шел водой. Лен вывозил¬
ся не только морем, но и сушей, в первой половине
XVI в. в некоторые годы количество вывозимого льна
превышало 10 тыс. «камней».
Из продуктов горного дела и промышленности, выво¬
зившихся на -запад, следует упомянуть соль, вывозив¬
шуюся в Силезию и Моравию, железо, которое шло в
Силезию, где из него изготовляли различные предметы
домашнего обихода, после чего оно возвращалось обрат¬
но' в Польшу, свинец, шедший в Силезию и дальше, на¬
пример в Прагу, и, наконец, грубое льняное полотно и
мешковину.
Торговля с Югом — с Венгрией и Молдавией — пред¬
ставляется в тот период несравненно меньшей по своему
объему, чем торговля с Западом. В Венгрию вывозились
свинец, различные изделия из железа, шедшего главным
образом из Германии, соль и сукно. Из Венгрии ввозили
Железо и медь. Торговля с Венгрией, столь оживленная
в средние века, утратила былое значение, изменив одно¬
временно свой характер. После того как значительная
часть Венгрии была захвачена турками, только северная
часть Венгрии продолжала поддерживать с Польшей
175

Оживленные торговые отношения, йтой торговле препят¬
ствовали войны между Габсбургами и Запольей \ В те¬
чение XVI в. и первой половины XVII в. возрос импорт
венгерских вин, спрос на которые в Польше, особенно
со стороны зажиточных классов, все увеличивался. Поль¬
ша стала в этот период главным потребителем венгерско¬
го вина. Попрежнему шла торговля медью, которую с се¬
веро-венгерских копей везли в Польшу, а иногда и даль¬
ше—через Польшу в Западную Европу. Впрочем, раз¬
меры этой торговли в XVI в. постепенно сокращаются.
На монетные дворы Польши поступало серебро и золото.
К экспортной торговле относится торговля свинцом,
солью, рыбой, как местной, так и привозной, серой и,
наконец, сукном, причем количество местного сукна уве¬
личивалось, а количество дорогого заграничного сукна
уменьшалось.
Из Молдавии и Валахии ввозились молдавские и гре¬
ческие вина, орехи, оттуда гнали тысячи волов, лошадей,
овец, везли шерсть, пряности, а ввозили железо, сукно,
шелк, ковры, шелковые покрывала.
Через Молдавию шла торговля с азиатским Востоком,
которая стала менее оживленной во второй половине
XV в. и вновь оживилась в XVI в. Она попрежнему шла
через Львов, имевший широкие связи с таким центром
восточной торговли, каким был Константинополь. Отту¬
да везли восточные ткани, главным образом шелка, а
также оружие, из продуктов питания —рис, изюм, олив¬
ковое масло. В Турцию везли некоторые изделия запад¬
ной промышленности, а из местных изделий полотно.
Торговля с Московским государством, позднее Россий¬
ской империей, была сравнительно слабо развита: оттуда
ввозились меха, начиная от простых бараньих шкур и
кончая самыми драгоценными, воск, восточные ткани,
шедшие из Персии (в частности, пояса) и Турции, а так¬
же чай из Китая. В Московское государство вывозили
главным образом промышленные изделия как местного,
так и западноевропейского происхождения (преимуще¬
ственно шерстяные ткани и железные изделия).
Следует еще упомянуть о торговле с Княжеской
Пруссией: туда вывозили главным образом рожь, хмель,
1 Ян Заполья— семиградский воевода и венгерский король, по¬
терпел поражение в борьбе с Фердинандом 1 за венгерскую коро¬
ну.— Прим, ред.
176

гнали мелкий скот, из Княжеской Пруссии привозили
преимущественно заморскую соль.
4. Внутренняя торговля. Внутренняя торговля была
тесно связана с торговлей внешней, поскольку в ее за¬
дачи входило доставлять в центры экспортной торговли
товары, предназначенные для вывоза, а также распро¬
странять по стране товары, ввозимые из-за границы. Кро¬
ме того, в задачи внутренней торговли входило распро¬
странение по стране продуктов местного производства.
Потребности узкого местного рынка удовлетворяли
постоянные купеческие склады, мастерские ремесленни¬
ков, лавки или ларьки, а также еженедельные базары,
имевшие особенно большое значение для снабжения го¬
родских поселений продуктами питания. Потребности ши¬
рокого рынка удовлетворяли ярмарки, экономическая
роль которых могла быть весьма различной. Некоторые
ярмарки играли весьма скромную роль, являясь местом
обмена ремесленных продуктов небольшого района, охва¬
тывающего несколько городов, иногда немногим более
десятка. Другие ярмарки играли роль общегосударствен¬
ного рынка, некоторые из них имели международное зна¬
чение и посещались иностранными купцами.
Существовал только один товар местного производ¬
ства — соль, которой торговали вне пределов ярмарки и
для торговли которой была создана специальная организа¬
ция. Были выделены особые районы, снабжавшиеся со¬
лью только из краковских жуп, и другие, снабжавшиеся
солью из русских жуп. Соль шла особыми путями — ча¬
стью по суше, частью по воде; в различных местах были
созданы специальные склады, где соль продавали, а
иногда и обрабатывали (очищали).
5. Торговое право и торговая политика. Торговля в
XVI в. развивалась согласно правовым нормам, вырабо¬
танным в средние века. Сохранились основные институты
средневекового торгового права, такие, как торговые при¬
вилегии купеческих братств, гостинное право, складочное
право и принудительное пользование путями, торговые
привилегии ремесленных цехов, ярмарочное и рыночное
право. В целом, однако, торговое право пережило изве¬
стную эволюцию, частью в силу естественного процесса
развития, частью в результате законодательной деятель-
12 Я. Рутковский 177

ности городских советов, а главным образом благодаря
королевским распоряжениям и законам, отражавшим го¬
сударственную торговую политику. Государственная по¬
литика являлась результатом взаимовлияния или взаи-
мостолкновений основных политических сил: шляхты, за¬
нимающейся производством и экспортом продукции сель¬
ского хозяйства, городов (прежде всего купечества) и,
наконец, высшей администрации.
Города отстаивали консервативную политику сохране¬
ния за отдельными городами средневековых торговых
привилегий. Особенно важно это было для больших го¬
родов, обладавших складочным правом. Борьба за скла¬
дочное право в значительной степени являлась борьбой
привилегированных городов с непривилегированными.
Новые привилегии складочного права уже не выдава¬
лись, борьба шла за старые привилегии. Так, в первой
половине XVI в. шел спор между Краковом и Львовом
по поводу полного складочного права, принадлежавше¬
го обоим этим 'Городам. Против львовского складочного
права выступали люблинские и каменец-подольские куп¬
цы. Королевская власть в принципе не нарушала приви¬
легий, выданных городам в предыдущие столетия, она
старалась только ограничить эти права путем судебных
решений и отдельных постановлений. Делались исклю¬
чения для определенных видов товара, определенных
ярмарок, городов, для отдельных купцов, которые, таким
образом, получали возможность не подчиняться положе¬
ниям складочного права. В связи с этой тенденцией от¬
дельные города заключали между собой соглашения, что
находило поддержку у государственной власти. Особый
характер носила борьба за Торуньское складочное право,
начавшаяся еще в XV в. и продолжавшаяся в течение
XVI в. Против складочного права Торуня вели борьбу не
только города, но и шляхта, вывозившая зерно. В 1537 г.
это право было отменено по отношению к товарам, иду¬
щим водой (сохранилось складочное право только в от¬
ношении рыбы, которую везли вверх по реке), а в 1552 г.
для товаров, шедших сухим путем, срок, в течение кото¬
рого эти товары должны были лежать на складе, умень¬
шили до трех дней.
Неполное1 складочное право было упорядочено
1 См. стр. 92. — Прим. ред.
178

в 1565 г., старые привилегии были пересмотрены и под-
. тверждены. Однако ограничения, связанные со складоч¬
ным правом, не распространялись на шляхту в том случае,
если она вела торговлю товарами собственного производ¬
ства. После 1565 г. было создано еще несколько новых
складов в пограничных городах.
Были и другие привилегии, ограничивающие торговую
свободу непривилегированных городов, но они не вызы¬
вали таких споров, как складочное право. Во многих го¬
родах существовали купеческие братства, или гильдии,
члены которых пользовались привилегиями, аналогичны¬
ми привилегиям ремесленных цехов, то есть правом
монопольной торговли. В одних городах были общекупе¬
ческие гильдии, в других эти гильдии объединяли купцов
по отдельным отраслям торговли, как, например, торгов¬
цев сукном, прасолов, торговавших солью, торговцев со¬
леной рыбой, торговцев железными изделиями, лавочни¬
ков. Купеческих гильдий или цехов 'было гораздо меньше,
чем ремесленных цехов. В небольших городах их, как пра¬
вило, вообще не было. Купеческие гильдии строились на
началах большей свободы, чем ремесленные цехи, их
уставы содержали сравнительно мало постановлений. По¬
добно тому как это было в ремесленных цехах, целью
устава купеческого цеха было поддерживать равенство сре¬
ди его членов. Некоторые гильдии заходили так далеко,
что запрещали своим членам индивидуальную закупку
товаров. Иногда гильдии образовывали своего рода ко¬
оперативные предприятия, члены которых сообща произ¬
водили закупку и доставку товаров. В других гильдиях
индивидуальная закупка допускалась лишь в определен¬
ных размерах и только излишки закупленных товаров
делились между членами. Деятельность иноземных куп¬
цов (гостей) была сильно ограничена: они не могли всту¬
пать между собой в непосредственные сношения не толь¬
ко для розничной, но даже и для оптовой торговли. Од¬
нако некоторые купцы пользовались привилегиями, ко¬
торые освобождали их от этого «гостинного» права.
Иногда чужеземные купцы терпели большие ограничения,
чем местные купцы. В некоторых городах запрещалось
вести торговлю на расстоянии двух или больше миль от
города, это запрещение, однако, не распространялось на
зерно и скот, к тому же подобного рода запреты не были
повсеместным явлением.
12*
179

С другой стороны, деятельность купцов в их собствен¬
ном городе была ограничена привилегиями других групп,
защита интересов которых считалась делом более важ¬
ным. Это были прежде всего городские ремесленники.
Согласно цеховому праву, продукцию, изготовленную в
данном городе, можно было продавать только на ярмар¬
ках. Если .местной продукции для удовлетворения мест¬
ных потребностей нехватало или она не удовлетворяла
по своим качествам, город заключал соглашение на до¬
ставку товара того же самого или лучшего качества. Ре¬
месленные цехи пользовались специальными привилеги¬
ями при покупке сырья. Обычно эти привилегии касались
того города, где находился данный цех, а иногда и сосед¬
них городов. В определенные периоды — в период, ког¬
да не бывало ярмарок, или во время одной какой-либо
ярмарки, иногда в течение определенной части года —
сырье разрешалось покупать только местным ремеслен¬
никам.
Зато иноземным купцам привилегии давались лишь
в исключительных случаях. Купцам — поставщикам дво¬
ра (mercator regius) в награду за их услуги жаловались
королевские привилегии, в силу которых они изымались
из ведения городской юрисдикции,— такие привилегии
чаще всего давались при Сигизмунде Августе. Более
частым явлением были торговые монополии, например
исключительное право на доставку из Гданьска и Кёнигс¬
берга известного количества соли, монополия на скупку
и вывоз воска. Этого рода монополии никогда не предо¬
ставлялись на длительный срок, поскольку они вызывали
резкий протест со стороны как города, так и шляхты.
Как и в средние века, все привилегии теряли силу на
время ярмарок. На ярмарках, длившихся обычно две
недели, господствовала свобода торговли для всех, если
не считать людей, находившихся вне закона. Впрочем,
сама по себе ярмарочная привилегия еще не освобождала
от пошлин привозимые на ярмарку товары—для этого
требовалась особая привилегия. В отдельных случаях,
правда, свобода торговли на ярмарках могла быть огра¬
ничена, однако это явление очень редкое. Во Львове,
например, чужестранные купцы могли на локти продавать
только парчу, узорчатый шелк, дорогой атлас и китайку;
на фунты — шафран, гвоздику, мускат, перец; тмин и
рис им разрешалось продавать мерами, не меньшими чем
180

«камень»; сукно разрешалось продавать только целыми
кусками, бумагу — стопами, другие товары — дюжинами.
На еженедельных рынках, на которых происходил
обмен продуктов сельского хозяйства на городские изде¬
лия, купцы и ремесленники не пользовались такой сво¬
бодой, как на ярмарках. Чужим купцам было запрещено
продавать здесь те виды товаров, какие производились
в данном городе. Исключение делалось чаще всего для
мяса: как правило, торговлю мясом не ограничивали,
каждый мог торговать им раз в неделю или чаще.
Шляхта стремилась к установлению свободной тор¬
говли. Это стремление находило свое выражение как в
литературе, так и на заседаниях сейма. Однако доктрина
свободной торговли не была разработана во всей своей
полноте и последовательности и на практике не приме¬
нялась. Шляхта была заинтересована только в возмож¬
ности свободного вывоза сельскохозяйственной про¬
дукции. Что касается свободы торговли для горожан, то
шляхта готова была сохранить городские средневековые
привилегии постольку, поскольку они не ограничивали
ее свобод; она устанавливала определенные цены на
промышленные товары, чтобы иметь возможность дешев¬
ле покупать их.
Выше уже говорилось, что принадлежащие шляхте
товары, шедшие в Торунь водным путем, не подлежали
действию складочного права в Торуне. Стремление шлях¬
ты установить свободу торговли проявляется больше
всего в таможенной политике. Пошлины в Польше инте¬
ресовали государство с точки зрения чисто фискальной,
они не использовались в качестве орудия сознательной
торговой политики. Единственно, о чем (можно говорить,
так это о стремлении оградить интересы потребителя
путем установления низких пошлин на ввозимые товары
(так, например, пошлины на ввозимое сукно составляли
1 — 1, 5% его стоимости, на драгоценные камни и собольи
меха— 0,83%) и значительно более высоких пошлин
на вывозимые товары (пошлины на волов составляли 59%
их стоимости, на воловьи шкуры — 8%, на воск—10%
и т. д.). Шляхта была освобождена от обязанности
платить пошлины. Закон 1496 г. освободил ее от необхо¬
димости платить пошлины на товары, доставлявшиеся
«из дому» или «домой». Закон 1504 г. разъясняет, что
эта привилегия, которая в равной мере теперь была
181

распространена и на духовенство, касалась пошлин
на зерно, лес и другие товары, если они происходили из
собственных имений и хозяйств. Продукты, взимаемые
с арендаторов, а также приобретенные у крестьян или
у кого-нибудь другого, не освобождались от пошлин.
В 1538 г. освобождение от пошлин было распространено
и на крепостных крестьян, принадлежавших шляхте и
духовенству, но не касалось крепостных королевских
и городских земель, однако крестьяне очень редко поль¬
зовались этой привилегией. Они образовывали своего
рода товарищества для перевозки хлеба водным /путем.
Старосты, поскольку они вели хозяйство на чужой (ко¬
ролевской) земле, в принципе обязаны были платить
пошлины, однако они, как правило, получали особые
привилегии от короля. Таким образом, привилегиями
были фактически обеспечены почти все производители
сельскохозяйственных продуктов, имеющие возможность
вывозить эти продукты. Целью этих привилегий было
поощрить производителей к тому, чтобы они сами, не
прибегая к посредничеству купцов-горожан, занимались
вывозом зерна, леса и других товаров. Поскольку в XVI в.
пошлины не были особенно высоки по сравнению со
стоимостью товара, они фактически не мешали и горожа¬
нам вести торговлю сельскохозяйственными продуктами.
Впрочем, свободу торговли шляхты ограничивали
тортовые привилегии Гданьска. Ему принадлежало пра¬
во прекратить вывоз зерна, и он пользовался этим пра¬
вом не только для того, чтобы предотвратить рост цен
или недостаток хлеба в городе, но также и для того, что¬
бы снижать цены на зерно, которое гданьские купцы-
посредники покупали у сельских хозяев, поскольку с по¬
вышением цен понижались прибыли этих купцов.
Гданьск сумел сохранить привилегию, которой в сред¬
ние века обладали и другие большие города Польши,
она заключалась в том, что приехавшие в Гданьск чу¬
жие, то есть не подлежащие действию городского права
купцы, могли продать свои товары только гданьским
горожанам. Это право обеспечивало Гданьску колоссаль¬
ные прибыли, если учесть разницу между ценами, по ко¬
торым купцы покупали зерно в Гданьске, и ценами, по
которым они продавали его в Амстердаме. Так, напри¬
мер, в 1638 г. производитель получал за свой хлеб менее
60%‘ той суммы, которую должен был платить в Гданьске
182

иноземный купец. Уже в правление Сигизмунда I земле¬
владельцы, вывозившие хлеб, выступая на сеймах, энер¬
гично протестовали против этой привилегии Гданьска.
При Стефане Батории, чтобы сломить сопротивление
Гданьска, предполагали сделать торговым центром при¬
шедший тогда почти в полный упадок Эльблонг. Однако
преимущество географического положения Гданьска,
находившегося на скрещении нескольких водных путей,
а также трудности в связи с созданием в короткий срок
в Эльблонге административного аппарата, необходимого
для ведения широкой морской торговли,— все это пре¬
пятствовало реализации проекта, и Гданьск сохранил все
свои торговые привилегии.
Международные торговые договоры того времени не
были, как это часто имело место позднее, связаны с та¬
моженной политикой. Впрочем, в это время они не име¬
ли такого значения, какое приобрели потом. Они явля¬
лись лишь частью мирных договоров и подтверждали
свободу торговли для иностранных купцов в рамках дей¬
ствующего права, то есть при условии уплаты пошлин,
соблюдения складочного права и обязательного пользо¬
вания определенными торговыми путями. Иностранные
купцы могли освободиться от обязанности платить пошли¬
ны или получали какие-либо иные льготы только в том
случае, если они приобретали индивидуальные привилегии.
Торговые войны вызывали полное или частичное пре¬
кращение нормальных торговых сношений, «закрытие»
границы. Первая половина XVI в. была свидетелем не¬
скольких торговых войн’В 1511 —1515 гг. Вроцлав вынуж¬
ден был отказаться от своего складочного права в отно¬
шениях с польскими купцами. В 1518—1522 гг. была за¬
прещена торговля с землями Ордена в связи с тем, что
он расплачивался порченой монетой. В том случае, если
из страны шла порченая монета или если в этой стране
плохо обращались с польскими купцами, въезд туда
польским купцам был запрещен, что отнюдь не всегда
сопровождалось запрещением купцам этой страны при¬
езжать’в Польшу. В связи с проникновением свидниц-
кой монеты 1 польским подданным было запрещено вы¬
возить товары в Силезию и Мархию, а в 1538 г. после¬
довало аналогичное запрещение в отношении Венгрии.
1 См. стр. 214. — Прим. ред.
183

Эти постановления имели целью сосредоточить торговлю
с заграницей на территории Польши, оживить погранич¬
ные ярмарки и получить возможность осуществлять кон¬
троль над денежным оборотом.
В 1565 г. польским купцам было запрещено вывозить
свои товары за границу (им разрешалось вывозить лишь
волов), а также ввозить в Польшу из-за границы ино¬
странные товары. Раньше в этом законе усматривали од¬
ну из причин упадка польских городов, с чем, однако,
нельзя согласиться, поскольку этот закон фактически не
выполнялся.
Само собой разумеется, что в Польше при столь ог¬
ромном значении шляхты, стремившейся к установлению
свободной торговли \ не возникло условий, необходимых
для политики меркантилизма. Однако время от времени
в политике государственной власти проявляются меркан¬
тилистские тенденции. Интересна в этом отношении кон¬
ституция Радомского сейма 1505 г., запрещающая ввоз
изделий из кожи, металла и дерева (это не касается
оружия), а также шерстяных тканей; впрочем, следу¬
ющий сейм не подтвердил этого постановления. Здесь
уместно вспомнить о запрещении ввоза серебра и жемчу¬
га (1524 г.) в целях ограничения роскоши, но и это за¬
прещение действовало фактически очень недолго. Другие
запрещения преследовали фискальные цели, так, напри
мер, запрет ввозить из-за границы соль имел целью
увеличить сбыт краковской соли. Однако, поскольку
северные части государства очень трудно было обеспе¬
чить местной солью, из этого правила часто приходилось
делать исключения.
Меркантилистские тенденции нашли отражение в
некоторых универсалах времен Стефана Батория, ка¬
сающихся промышленности, однако правительство не
стало на путь меркантилистской торговой политики, а
ограничилось лишь тем, что предоставило монопольные
привилегии некоторым отдельным лицам. Те же цели
преследовало запрещение вывоза сырья, необходимого
для местной промышленности. Чтобы обеспечить монет¬
ный двор серебром, время от времени запрещали вывоз
его; в интересах местной литейной промышленности
запрещалось вывозить оловянный лом, а также шкуры
1 См. предисловие, стр. 1G. — Прим. ред.
184

и селитру (последнее в интересах не всей, а только
военной промышленности); наконец, запрещалось выво¬
зить солод и сало.
6. Цены. Польша, подобно другим европейским стра¬
нам, пережила в XVI в. «революцию цен» — резкое
повышение цен, вызванное массовым наплывом из Аме¬
рики в Европу благородных металлов, главным образом
серебра. Польша принадлежала к тем странам, где
повышение произошло довольно поздно, лишь около
1550 г. Вторая половина XVI в. представляла собой
период самого интенсивного роста цен, который прекра¬
тился только в начале XVII в.
Особенно сильно возросли цены на продукты сельско¬
го хозяйства, на продукты питания; заработная плата
повышалась несравненно медленнейшем цены на товары.
В ряде городов этот процесс в основном продолжался
в XVII и XVIII вв.
Во Львове в конце XVII в. индексовые показатели
цен выражались в следующих цифрах (принимая за 100
цены в 1521 —1525 гг.): на продукты питания — 728, на
другие товары — 303, заработной платы—170. Из этих
показателей ясно, что произошло' сильное падение поку¬
пательной способности населения. Подобное явление на¬
блюдалось в Кракове в XVI в. Если принять за 100 цены
в 1596—1600 гг., то индексы цен в 1551 —1556 гг. состав¬
ляли для товаров 54, для заработной платы — 72. Подоб¬
но этому, в Люблине индекс покупательной способности
населения, получающего заработную плату, упал в 1570—
1795 гг. со 100 до 84, минимальным он был в 1721 —
1730 гг., когда упал до 57.
Зато в Кракове в XVII и XVIII вв. покупательная
способность населения повышалась быстрее, чем росли
цены на жизненно необходимые продукты, за исключе¬
нием отдельных недолг.их периодов, когда цены росли
быстрей, чем заработная плата. В Варшаве в XVIII в.
заработок рабочих в среднем растет пропорционально
росту цен. Заработная плата высококвалифицированных
рабочих возросла на 72%, неквалифицированных — на
92%, между тем как в то же время цены на продукты
питания возросли на 79%'. Заработная плата городских
служащих выросла в это время на 167%, а городских
чиновников — даже на 800%.
185

Росту цен в XVIII в. в сильной степени способство-
вали два денежных кризиса — в правление Сигизмунда III
и в правление Яна Казимира. Ценность гроша падала,
и номинальные цены быстро1 росли. Впрочем, если пере¬
вести эти цены на серебро, оказывается, что в годы,
непосредственно предшествовавшие кризису, цены пада¬
ли, а затем дело сводилось лишь к тому, что они повы¬
шались до прежнего уровня.
Государство в течение всего периода старалось за¬
держать рост цен, устанавливая обязательные цены на
товары. Это была политика, проводимая в классовых
интересах могущественной шляхты и удовлетворявшая
ее требованиям, выдвигавшимся на сеймах и сеймиках.
Устанавливать цены уполномочены были воеводы, им
помогали старосты и различные земские учреждения,
представлявшие, конечно, интересы той же самой шлях¬
ты; городские власти пользовались лишь правом совеща¬
тельного голоса.
Целью политики фиксации цен было снижение цен
на товары, производившиеся в городах или доставляв¬
шиеся купцами. Цены на продукты сельского хозяйства
не регламентировали, предоставляя их рыночной стихии.
Эти цены, записывавшиеся в особые рыночные книги,
служили основой для установления цен на продукты
городской промышленности. В зависимости от рыночной
цены на зерно устанавливались цены на хлеб и крупу,
пиво и водку, в зависимости от цен на мелкий рогатый
скот устанавливались цены на мясо, сало, жир, сырые
и выделанные кожи; в зависимости от цен на эти по¬
следние устанавливались цены на обувь.
Время от времени, в определенные сроки, проводил¬
ся официальный контроль над тем, как производился
помол зерна, выпечка хлеба, разделка мяса, варка^пива
и меда, дубление кож и т. д., и на основе полученных
данных, а также на основе рыночных цен на сырье,
учитывая также установленную властями «справедливую
прибыль», которую должен был получать ремесленник,
устанавливались цены на готовые изделия. Подобным же
образом вырабатывались розничные цены на продукты
сельского хозяйства.
При установлении цен на сырье и другие предметы
ввоза, при отсутствии других критериев, за основу при¬
нимали оптовые цены, которые устанавливало местное
186

купечество. Цены на эти товары, прежде всего цены на
вина и колониальные товары, в ряде местностей не
регламентировались, по крайней мере в определенные
периоды.
Точно так же не фиксировались и цены на текстиль¬
ные товары, поскольку при столь значительном разно¬
образии сортов установить определенные цены было
невозможно. В этих случаях фиксация цен заменялась
весьма распространенным и мало действенным принци¬
пом «продажи по совести», которого купцы обязаны
были придерживаться. В ряде мест купцам вменялось
в обязанность вывешивать цены на продаваемые ими
товары.
Цен ы контр оли р о в а л ись пр о ку pop а ми (инстигатор а -
ми) подвоеводских судов; нарушения предписаний о ка¬
честве товаров (особенно продуктов питания — хлеба и
пива), о мерах и весах, а также о ценах карались штра¬
фами (часть которых получал доносчик), конфискацией
товара и даже лишением права заниматься ремеслом;
иногда нарушителя выставляли у позорного столба или
заставляли его носить на спине соответствующую дощеч¬
ку с описанием его проступка. Наряду с наказаниями
отдельных членов цеха практиковались наказания, на¬
лагавшиеся на весь цех.
Не подлежит сомнению, что цены, устанавливаемые
государством, не раз нарушались и что эти нарушения
карались далеко не во всех случаях. Тем не менее в
известных пределах фиксация влияла на цены, способ¬
ствуя тому, что в Польше устанавливали такой уровень
цен, какой был выгоден сельским производителям и не¬
выгоден рабочим и ремесленникам. Вторым фактором,
действовавшим в том же направлении, была либеральная
торговая политика, открывавшая более развитой западно¬
европейской промышленности путь к захвату польского
рынка и снижавшая благодаря этому цены на промыш¬
ленную продукцию.
Государство старалось задержать рост цен, издавая
законы, предписывавшие соблюдение экономии (законы
против роскоши), полагая, что рост цен вызван ростом
роскоши. Дело свелось, однако, к тому, что снижению
подвергся только жизненный уровень горожан, что же
касается жизненного уровня шляхты, особенно магнатов,
то он продолжал повышаться.
187

§ 3. РАСЦВЕТ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
И ГОРНОГО ДЕЛА
1. Развитие промышленного производства и горного
дела. В развитии промышленности в XVI в. и в первой
половине XVII в. не .произошло переворота, подобного
тому, какой произошел в области аграрных отношений;
в рассматриваемый нами период продолжали развивать¬
ся тенденции, возникшие еще в XIV и XV вв. XVI в. и
первая половина XVII в.— это эпоха блестящего расцве¬
та промышленного производства, находившегося в оче¬
видной связи с теми изменениями, которые -произошли
в сельском хозяйстве. Возникновение и развитие барщин¬
ных фольварков означало увеличение сельскохозяйствен¬
ной продукции, а одновременно и увеличение спроса на
местную промышленную продукцию. Правда, покупатель¬
ная способность крестьянского населения не увеличи¬
лась: если учесть данные о потреблении на душу насе¬
ления, она скорее даже уменьшилась. Однако следует
учитывать, что возросла численность этого населения, а
равно и увеличилась покупательная способность шляхты,
которая, впрочем, и в эти времена удовлетворяла свои
потребности еще в очень большой степени за счет изде¬
лий местного производства.
В этот период промышленность обязана своим рас¬
цветом усилиям массы мелких производителей, не
пользовавшихся особым покровительством со стороны
государства или магнатов. Вот почему промышленность
Польши в этот период строилась на очень крепкой осно¬
ве: производство было приспособлено к местным усло¬
виям, к потребностям данного рынка.
Расцвет промышленности нашел выражение как в раз¬
мерах производства, так и в качестве, разнообразии
продукции. Все больше выделывается предметов, до того
в Польше не производившихся. Растет число ремеслен¬
ников в городах, возникают новые цеховые организации;
основываются новые крупные промышленные предприя¬
тия — бумажные, железоделательные, стеклянные и т. п.
Возникают новые отрасли промышленности, в частности
в области кожевенного дела — в стране начинают, на¬
пример, выделывать такие редкие и дорогие товары, как
сафьян и кордуан1.
1 Особо выделанная козловая кожа, название которой про¬
изошло от города Кордовы в Испании. — Прим. ред.
188

Наряду с расцветам промышленности происходит раз¬
деление труда, увеличивается специализация: появляются
новые категории промышленных рабочих. Дифференциа¬
ция промышленного населения по профессиональному при¬
знаку происходит разными путями: одни начинают ра¬
ботать в новых, неизвестных до сих пор в Польше
отраслях промышленности, другие специализируются в
какой-либо более узкой области, ограничиваясь выделкой
определенной категории предметов; возникают, например,
особые предприятия, производящие листовое (кровельное)
железо, другие же ограничиваются выделкой одной лишь
проволоки; гончарное ремесло отделяется от печного де¬
ла; более того, бывали случаи, когда обособлялись и
становились самостоятельными некоторые стадии процес¬
са обработки, например обработка кожи отделяется от
сапожного и шорного ремесла, солодоварение — от пиво¬
варения и т. п.
Вообще польская промышленность XVI в. почти пол¬
ностью удовлетворяла потребностям низших, а также
средних слоев горожан и шляхты, более того,® значитель¬
ной степени она удовлетворяла и утонченным потребно¬
стям высших кругов.
Отдельные отрасли .промышленного производства в
различных областях страны развивались по-разному.
Естественные факторы, среди них прежде всего местона¬
хождение сырья, а также общественные факторы, такие,
как спрос и потребление, вызывали в данной области бы¬
стрый рост определенной отрасли промышленности.
Стекольные предприятия сосредоточивались прежде всего
в Малой Польше, вдоль силезской границы от Ланцкоро-
ны до Ченстохова, на взгорьях, главным образом в ок¬
рестностях Мушины, также в Радомском крае на линии
от Радошиц до Шидлова. Железообрабатывающая про¬
мышленность, тесно связанная с металлургией, сосредото¬
чивалась в трех основных областях — в окрестностях
Ченстохова, в Радомском крае и в окрестностях Хенцин,
если не считать многочисленных предприятий, разбросан¬
ных по всей стране. Лесопилки сосредоточивались глав¬
ным образом в лесных пущах краковского воеводства,
где было много бурных речек, обеспечивающих необходи-
мую механическую силу. Клепки и бочарные доски выде¬
лывались преимущественно в мазовецких пущах, гонт —
на краковских предгорьях; в привислянских малополь¬
189

ских пущах добывали смолу; золу изготовляли главным
образом на Червонной Руси.
Во всех местечках, а часто даже и в деревнях, были
развиты отрасли ремесла, производящего предметы широ¬
кого потребления, между тем как производство предметов,
рассчитанных на более узкие слои, концентрировалось в
важнейших экономических центрах. Такими центрами в
XVI в. были Краков, Познань и Львов.
Несравненно лучше, чем о промышленном производ¬
стве, осведомлены мы о горном деле. Важнейшей отрас¬
лью его была добыча соли, которую в наибольшем коли¬
честве доставляли копи Велички и Бохни. В них добы¬
вались различные сорта соли: глыбовая соль (sal banca-
tum) цилиндрической формы в виде больших кусков,
весивших около 8 польских центнеров; центнеровая соль
(fortalia) в меньших кусках, которую продавали на цент¬
неры; бочковая соль (sal minutum vel vasorum), мелкие
обломки соли, продававшиеся бочками, и, наконец, по¬
варенная соль, вываривавшаяся из соленой воды подзем¬
ных озер. Общий размер производства превышал 200 тыс.
польских центнеров, из чего свыше двух третей падало
на Величку. Большое значение имели соляные варницы
Червонной Руси, продукция которых была, однако, гораз¬
до меньше продукции краковских жуп.
Свинцовую руду (с примесью серебра) добывали в
Польше в нескольких местах. Самое большое значение
имели копи в Олькуше, дававшие наибольшее количество
руды и действовавшие вплоть до XVIII в. Меньше была
продукция свинцовых рудников в Хенцинах, пришедших
в упадок в середине XVII в. В первой половине XVI в.
одно время свинец добывался в копях в Тшебине. Про¬
дукция олькушских копей до половины XVII в. система¬
тически увеличивалась. В начале XVI в. производилось
около 3 тыс. центнеров в год, во второй половине XVI в. —
20 тыс., а в середине XVII в. — 50 тыс. Ту же картину
наблюдаем мы и при добыче серебра, которая с 250 гри¬
вен в начале XVI в. возрастает' до 1,5 тыс. гривен во вто¬
рой половине XVI в. и 6 тыс. в середине XVII в.
Другие отрасли горного дела были слабо развиты и
имели несравненно меньшее значение. Медь добывалась
в небольших количествах в Хенцинах, несколько больше
под Кельцами; эти последние находились во владениях
краковского епископа, который тоже взимал горную
190

подать. Серные копи находились в Свошовицах, непода¬
леку от Кракова. В некоторых районах Червонной Руси
добывались квасцы.
2. Техника производства. Польская промышленность
XVI в. в большей своей части была ремесленной промыш¬
ленностью. Это относится прежде всего к промышленности
дер ев ен*с ко й. Мех ан ив ир о в а н н а я п ром ышл енность б ы л а
представлена главным образом мельницами. Как и в
средние века, под мельницами понимались всякие пред¬
приятия, работающие с помощью механизма, существен¬
ной составной частью которого был вращающийся вал,
приводившийся в движение водой, ветром или ворого-м,
и сам приводивший в движение различные механические
приспособления. На водяных мельницах употреблялись
как наружные вертикальные (верхнебойные) колеса,
так и большие, или нижнебойные. На больших реках, где
нельзя было ставить рыболовных заколов, строились мель¬
ницы на лодках, их называли лодочными, поплавками
или весами. Каждая мельница имела от одного до деся¬
ти колес. Ветряные, а также воротовые мельницы встре¬
чались чаще водяных, они строились в местах, не имев¬
ших естественных условий для устройства других мель¬
ниц, и приводились в движение силой лошадей или волов.
Наиболее распространены были зерновые мельницы,
■на которых перемалывали зерно или просеивали муку,
дробили солод и в специальных ступах толкли крупу.
Реже встречались суконные мельницы, имеющие валяль¬
ни, в которых валяли сукна; дубильные, или сапожные
мельницы, в которых толкли дубовую кору, употребляв¬
шуюся для дубления кож; кожевенные валяльни для ва¬
лянья кож; мельницы для распилки леса, лесопилки,
называвшиеся часто просто пилами; мельницы для тол¬
чения семени, которые назывались маслобойнями, так как
были снабжены прессами для выжимки масла, а может
быть, кроме того, и приспособлениями для очистки его;
мельницы для толчения пороха, или пороховые; бумаж¬
ные мельницы; рудные мельницы; шлифовальни, необхо¬
димые для ножовщиков.
Поскольку минералы находятся обычно довольно глу¬
боко под землей, в горном деле необходимы были слож¬
ные и дорогие технические приспособления. В 1565 г. в
обеих копях краковских жуп было тринадцать спусков,
191

так называемых «гор», ведших под землю, глубина неко¬
торых из них превышала 100 метров. От гор в горизор'
тальном направлении расходились штреки, называвшиеся
«печами», от «печей» вниз, в более глубокие слои вели
шахты. Когда «печь» натыкалась на пласт соли, в ходе
разработок создавались клети (коморы), в каждой клети
работало несколько рабочих. Каждый квалифицирован¬
ный рабочий, так называемый забойщик, мот иметь по¬
мощников и работал в назначенной ему части коморы;
эти части назывались забоями. Таким образом, коли¬
чество забоев до известной степени характеризовало
размеры производства. В 1368 г. в обеих копях было
60 забоев, а в 1569 г. их стало 236.
В русских жупах соляной источник, называвшийся
осадочной солью, залегал на определенной глубине под
землей. Чтобы достигнуть его, надо было копать спе¬
циальные колодцы, так называемые «окна». Таких
«окон» в королевских поместьях на Червонной Руси
было самое меньшее тридцать, некоторые из них были
настолько глубоки, что для их устройства приходилось
приглашать горняков, а работа по изготовлению такого
«окна» могла длиться целый год.
Через такие «горы» и «окна» залежи извлекались
при помощи ворота, приводившегося в движение чаще
всего лошадьми, реже волами и в исключительных слу¬
чаях людьми.
Варка соли происходила в варницах. Некоторые из
них, так называемые «сковороды», были больших разме¬
ров, на устройство одной такой «сковороды» уходило
100 листов железа, 30 листов сортового железа, а на ее
обвязку —30 железных полос. Для того чтобы выпарить
такую «сковороду», сжигалось 3—4 воза дров, ив ре¬
зультате получали 3—4 бочки соли. Каждая «сковорода»
помещалась в особом здании, называвшемся башней
(вежа). Меньшие «сковороды» назывались «черынами».
3. Крестьянская промышленность и мелкие горные
промыслы. Польская промышленность в XVI и XVII вв.
была по преимуществу мелкой промышленностью. Это
относится прежде всего к деревенской и городской про¬
мышленности.
Хотя в три последние столетия средневековья наме¬
чается тенденция перенести промышленное производство
192

из деревни в город, крестьянская промышленность в ка¬
честве побочного занятия сельского населения продол¬
жала в определенных размерах существовать и в XVI в.
Это была мелкая ремесленная промышленность. Ремесло
не выходило за рамки одной крестьянской семьи, причем
И'М занималась только часть семьи. Число отраслей было
очень невелико. Крестьянская промышленность, как пра¬
вило, ограничивалась обработкой того сырья, которое
производилось в собственном хозяйстве крестьянина,—
льна, конопли, шерсти и т. п. — или такого, которое можно
было добыть в непосредственной близости от дома, как,
например, дерева и глины; крестьяне, как правило, на
стороне сырья не покупали. Техника была чрезвычайно
примитивна, на покупку орудий производства не требо¬
валось больших затрат. Крестьянская ремесленная про¬
дукция предназначалась не только для внутреннего
потребления в производящем ее хозяйстве, но, как пра¬
вило, и на сбыт, иногда даже за границу; так, например,
керамические изделия вывозились в Швецию, полотно —
в Венгрию и другие страны.
Мелкие ремесленные предприятия существовали и в
горном деле. В процессе добычи соли в соляных копях
подобного рода предприятия, правда, не возникают,
однако они часто возникают в процессе вываривания
соли в виде варниц, которые были расположены в неко¬
торых староствах, сконцентрированных в русских жупах.
Мелкими производителями были здесь горожане, а также
крестьяне из ближайших местечек или деревень. Повиди-
мому, они, как правило, сами занимались вывариванием
соли, но, разумеется, могли прибегать и к труду наемных
рабочих. Они платили жупнику постоянный чинш деньгами
или вносили ему натурой — частью полученной ими соли.
Добычей свинцово-серебряных руд, а также связан¬
ным с нею металлургическим производством занимались
(особенно в первую половину XVI в.) мелкие производи¬
тели. Это были, как и в средние века, горняки (-варки).
Горняком становился каждый, кто получал от жупника
разрешение вести разработку. Горняки, которых объеди¬
няли вокруг одной шахты общие интересы, создавали
товарищества (гварецгва). Гварки, подобно кметам в
сельском хозяйстве или ремесленникам в промышлен¬
ности, были мелкими производителями; как и кметы они
могли использовать подсобный труд наемных рабочих.
13 Я. Рутковскин 193

В XVI в. число гварков стало уже очень значительным
об этом можно судить по той специализации, которая
уже возникла в их среде. Заработок горнякам выплачи¬
вали еженедельно, существовали даже особые предпи¬
сания, запрещавшие сдельную оплату.
Олькушский жупн’ик, которому было подведомствен¬
но также производство в Хенцинах, не участвовал в про¬
цессе разработок, в его функции входил лишь надзор
над производством, которое вели частные лица. Он при¬
надлежал к горной администрации, выдавал горные ли¬
цензии (разрешения на занятие горным делом), следил,
чтобы новые лицензии не вступали в противоречие со
старыми, и отнимал их, если ими злоупотребляли. Жуп-
ник был одновременно финансовым чиновником и полу¬
чал с производителей причитающиеся казне сборы, так
называемую ольбору, то есть одиннадцатую часть продук¬
ции. В связи с этим он осуществлял надзор за торгов¬
лей — как рудой, так и выплавленным металлом. Жуп-
ник обладал и судебной властью в делах, связанных с
горным промыслом. Дела эти он разбирал с помощью
лавников, выбиравшихся из среды горняков.
В процессе добычи железных руд и их выплавки
также принимали участие главным образом мелкие
предприятия. Крупные землевладельцы, во владении ко¬
торых находились залежи железной руды, сами эксплуа¬
тацией обычно не занимались, а передавали право
разработки в вечную или долгосрочную аренду особым
мастерам, знакомым с техникой горного дела. В аренду
передавалось право как эксплуатации руды, так и поль¬
зования водной энергией и лесами. Основной капитал
вкладывал владелец земли или мастер или оба на рав¬
ных началах. Горные мастера платили землевладельцам
установленный в контракте чинш, главным образом
деньгами, а частично, возможно, предметами своего
производства, например железными слитками, плужни¬
ками и т. п.
Упомянутые мастера-предприниматели сами непо¬
средственно работали на разработках, однако они вы¬
нуждены были пользоваться трудом других людей —
квалифицированных и неквалифицированных рабочих:
первые были всегда наемными рабочими, что касает¬
ся вторых, то они стали наемными главным образом
Б XVI в.
194

4. Вотчинная промышленность. Особое место ё
устройстве тогдашней промышленности и горного дела
занимали вотчинные предприятия, принадлежащие поме¬
щикам. Отдельные предприятия — мельницы, лесопилки,
пивоварни, винокурни и т. д.— как технически, так и с
точки зрения числа занятых в них лиц, ничем не отли¬
чались от аналогичных предприятий, находящихся за
пределами панского хозяйства. Своеобразие помещичьих
мельниц, лесопилок и т. п. заключалось прежде всего в
том, что каждая из них, взятая в отдельности, была мел¬
ким предприятием, а в соединении со всем панским хозяй¬
ством, охватывающим ряд такого рода предприятий, а
также с земледельческим хозяйством они уже представля¬
ли крупное предприятие, в котором было занято большое
число лиц и которое подчинялось единомуеруководству.
Второй характерной чертой этих пански\ промышлен¬
ных предприятий, вытекающей из их связи с земельными
владениями, является их ярко выраженный феодальный
характер. Они создавались и существовали в значитель¬
ной степени за счет повинностей с населения, как нату¬
ральных, так и барщинных. Это относится к постройке
необходимых зданий или выполнению связанных с нею
земляных и ремонтных работ. Тем же способом удовлет¬
ворялись текущие нужды эксплуатации. Крепостные обя¬
заны были подвозить лес и камни, нёобходимые для
построек, и помогать при их возведении. Работу, требую¬
щую квалификации, выполняли живущие в данных вла¬
дениях ремесленники. Копать рвы и строить гребли при
мельницах опять-таки входило в обязанность крепостных.
Более важной была помощь при выполнении различных
повинностей в процессе самой работы, например подвоз
бревен к пилам, подвоз дров для рудников, соляных
Жуп, пивоварен и винокурен, доставка сала для смазы¬
вания мельничного механизма и ворота (обязанность
мясников), доставка мельничных жерновов и т. д. Если
не считать этих повинностей, элементы феодальных отно¬
шений имели уже совсем небольшое значение в органи¬
зации указанных предприятий ( в качестве примера мож¬
но привести только забойщиков краковских жуп, имев¬
ших что-то вроде ленного права на забои, о чем было
уже сказано выше).
Если не считать крайне редких случаев, когда по¬
требности вотчинного предприятия вполне могли быть
13* 195

удовлетворены силами вотчины, в громадном большин¬
стве случаев приходилось прибегать к покупке нужных
предметов, даже сырья, а также к наемному труду, ко¬
торый для этого рода предприятий был явлением типич¬
ным. Таким образом, как правило, мы имеем дело с
предприятиями, носившими смешанный феодально-капи¬
талистический характер. Можно сказать, что там, где тре¬
бовался квалифицированный труд, прибегали к наемному
труду, там, где неквалифицированный,— заставляли рабо¬
тать крепостных. Вот почему на мельницах, в меньшей
степени винокурнях и пивоварнях, использовали наемный
труд, а в соляных
крепостной.
Поде" тому к?
предпр <
шуь t .о Д. t
делиться из во^г
яте/ >ность.
заряницах, лесопилках, рудниках —
это было в средние века, отдельные
промт ушлрмности. где столь боль-
^идальные элементы стремятся вы-
лх организаций и пс учить самосто-
b эепостные, w я з овладевшие как^; i . . специаль¬
ностью, часто обладали большой экош < .1 ческой само¬
стоятельностью. Так, например, крепос.'ные варщики,
занимающиеся варением соли, пользовались значительно
большей самостоятельностью, чем крепостные, занятые
в земледелии, и представляли своего рода промежуточ¬
ное звено между собственно рабочими и самостоятель¬
ными мелкими поои? цителями. Осадочную соль до¬
ставлял им они были обязаны принимать
участие в издержках по содержанию «окон», сами забо¬
тились о дровах, сами чинили башни (вежи), гонт они
также получали от жупника. Что касается «сковород»,
то их ремонт делался частично за счет жупника, частич¬
но за счет варщиков. С каждой «сковороды» варщики
обязаны f ли еженедельно сдать по 16 колод «обязатель¬
ной соли»; если они вываривали больше, то за каждую
колоду, полученную сверх нормы (эта соль называлась
«выкупной»), им платили по 12 грошей.
Значительно интенсивней шел процесс обособления
в области мельничного дела. Зависимые, а тем паче
крепостные мельники были в XVI в. явлением чрезвы¬
чайно редким, несколько чаще (правда, лишь на мель¬
ницах, работающих на нужды панского двора или замка)
встречались мельники, труд которых оплачивался натурой
(орлинапии), их положение соответствовало положению
фольварочных «дворников». Несравненно более частым
явлением были так называемые мельники «на мерах», они
обладали значительной экономической самостоятельно¬
стью и представляли ссбой как бы промежуточное звено
между зависимыми мельниками и полностью самостоя¬
тельными мельниками-арендаторами, или чиншевиками.
Они обычно брали с лиц, пользующихся мельницей, тре¬
тью часть меры с молотого зерна, иногда меньше. Это
было своего рода компания, которой помещик предоста¬
влял техническое оснащение, а также привилегию —
право принудительного помола, а мельник — свой труд.
Издержки по ремонту и эксплуатации распределялись
между обеими сторонами в различном соотношении.
5. Ремесло и экономическая роль цехов. Для городов
и местечек наиболее типичной была ремесленная про¬
мышленность, спорадически, впрочем, встречающаяся и
в деревнях десь возникали мелкие предприятия, в кото¬
рых пред ниматель работал сам, хотя наряду с этим
он мог поль. ^аться и чужим трудом; ремесло — его един¬
ственное, или, по крайней мере, основн занятие, глав¬
ный источник существования. Побочно они могли, конеч¬
но, наряду с этим (особенно это чя'^о случалось в мел¬
ких местечках и в деревнях) заниматься земледелием.
Ремесленник является наиболее часто встречающимся и
поэтому самым важ чм типом производителя в промы¬
шленности указанного периода. Нет почти ни одной от¬
расли промышленности, в которой не было бы ремеслен¬
ных предприятий, ремесло является господствующим ви¬
дом промышленного производства.
Обычно ремесленники пользовались самыми простыми
орудиями, поэтому для открытия ремесленной мастер¬
ской не требовалось, как правило, больших денежных за¬
трат; стоимость мастерской составляла обычно только не¬
значительную часть (10% и даже меньше) стоимости
всего имущества ремесленника, то есть дома, домашней
утвари, платья и т. д. Там, где производственный про¬
цесс требовал дорогого оборудования (например, мель¬
ницы, перемалывавшие кору для кожевников, белильни
для отбелки полотен, валяльни для валяния сукна и т. п.),
там оно составляло собственность целых ремесленных
организаций — цехов, городов или, наконец, панских
дворов. Что касается оборотного капитала, то для заня¬
197

тия ремеслом также вполне хватало весьма скромных
денежных средств. Производство было рассчитано преж¬
де всего на местный сбыт. Кроме того, большая часть ре¬
месленников работала на заказ, на материале заказчика;
ремесленник приобретал орудия производства и прила¬
гал собственный труд — ему не требовалось никакого
оборотного капитала. Разумеется, это не относится к пи¬
щевой промышленности —*к пекарям, мясникам, пиво¬
варам и т. д.,—однако и они могли обходиться весьма
незначительной суммой, поскольку те суммы, которые
они вкладывали в дело, оборачивались очень быстро.
Только продукция, предназначенная для ярмарок, тре¬
бовала большого оборотного капитала, однако в этих
случаях на сцену уже довольно рано появляется торго¬
вый капитал.
Ремесло в городах было организовано в цехи. В ря¬
де случаев цехи распространяли свою власть и за пре¬
делы городской территории и предместий, они могли за¬
претить селиться там ремесленникам, не состоящим в це¬
хе. Цеховые мастера чрезвычайно редко встречаются в
деревне. Это могло иметь место, например, в мельничном
деле, если местные условия вынуждали построить мель¬
ницу вне пределов компетенции городской юрисдикции.
Что касается городских ремесленников, то они в огром¬
ном большинстве принадлежали к какому-либо цеху. Вне
цехов оставались в это время только некоторые категории
ремесленников, которые следует здесь указать.
В некоторых городах, особенно в Литве и в украин¬
ских землях, существовала группа ремесленников, про¬
исходивших из местного населения и по традиции, с не¬
запамятных времен, занимавшихся определенным видом
ремесла. В своей деятельности они опирались на обычное
право или на разрешения владельцев данных городов.
В некоторых городах, где население было смешанным
(с точки зрения религиозной и национальной), господ¬
ствующие группы, придерживаясь принципа объединения
по вероисповеданию или национальности, в ряде случаев
ограничивали прием в цехи лиц, принадлежащих к иным
группам, или даже совсем закрывали им доступ в цех,
равно как не разрешали создавать свои особые цехи. Из
этих лиц и рекрутировались так называемые партачи, —
это были люди, которые не принадлежали к цеху и боль-
щей частью тайно занимались ремеслом. В их число,
правда, в меньшей степени, входили те, кто не мог по¬
пасть в цех, поскольку доступ в него был вообще закрыт,
и, наконец, недоучившиеся подмастерья, которые мо"ли
бы с успехом стать мастерами, но по тем или другим
причинам не имели диплома мастера. Партачи жили в
юридиках ’, в монастырях, работая на них, а также на
нужды местного населения. С ними вели борьбу цехи и
некоторые элементы городских советов; старосты, зем¬
левладельцы, духовенство, представители патрициата в
городских советах, наоборот, часто поддерживали этих
внецеховых ремесленников. Борьба цехов с партачами
не всегда кончалась полной победой цеха, чаще всего
она оканчивалась компромиссом: цех признавал за пар¬
тачами право на занятие ремеслом в известных, обыч¬
но ограниченных пределах, а партачи, со своей стороны,
обязывались ежегодно вносить в кассу цеха определен¬
ную плату.
Вторую категорию ремесленников, которой удавалось
уклониться от контроля со стороны цехов, составляли
ремесленники, обладавшие королевскими пэивилегиями,
так называемые сервиториалы. Таких ремесленников
фиктивно принимали на королевскую службу, вследствие
чего они получали право содержать мастерскую, не при¬
надлежа ни к какому цеху и не подчиняясь его власти.
Вести открытую борьбу с этой категорией было трудно
для цеха, потому что это вызвало бы гонения против не¬
го со стороны королевской власти, поэтому цеховые ма¬
стера в борьбе с этой категорией конкурентов прибегали
к окольным путям. Так, например, они отговаривали че¬
лядь поступать на службу к таким ремесленникам, чини¬
ли им препятствия при покупке сырья и т. д.
Цеховой строй, формы которого были переняты у За¬
пада, вплоть до конца Речи Посполитой сохранил преж¬
нее, сложившееся в средние века устройство. Выступле¬
ние шляхты против цехов в XVI в. не привело к их ги¬
бели. Сеймовые конституции 1538 и 1552 гг., согласно
которым цехи должны быть ликвидированы, фактиче¬
ски не были проведены в жизнь. Напротив, в XVI и
XVII вв. был основан ряд новых цехов. Существующие
ранее цехи в преобладающей части сохранились вплоть
1 Юридики — городские территории, не подлежащие компетен¬
ции городских властей.— Прим. ред.
199

до конца Речи Посполитой, и лишь некоторые из них по¬
гибли в период смут середины XVII в.
В известной части цехов в тот период обнаружилась
тенденция к замкнутости. Цехи, замкнутые в полном
смысле слова, то есть имевшие строго ограниченное число
мастеров, были для Польши явлением редким. Такими
замкнутыми цехами чаще всего являлись цехи пекарей,
мясников и сапожников. Чаще всего мастера стремились
затруднить доступ в цех, для этого устанавливали непо¬
мерно высокие требования при выполнении шедевров —
пробных работ, которые необходимо было предъявить
для получения звания мастера (так, например, от канди¬
дата в мастера требовали, чтобы он изготовил предметы,
уже вышедшие из употребления), или устанавливали
очень высокую плату, которую нужно было внести, чтобы
стать мастером; сыновья и зятья мастеров либо были
совсем освобождены от вышеуказанных обязанностей,
либо выполняли только часть их.
Все чаще издававшиеся цеховые постановления огра¬
ничивали размеры продукции отдельных мастерских,
чтобы помешать образованию крупных мастерских и
превращению ремесленного производства в капиталисти¬
ческое (такие тенденции намечались уже и в рамках
цеховой организации). В некоторых отраслях ремесла
можно было непосредственно ограничить размеры произ¬
водства, например у пекарей — количеством выпеченного
хлеба, у пивоваров — количеством варок, у мясников —
числом голов забитого скота и т. п. Однако чаще всего,
для того чтобы ограничить размеры продукции отдельных
мастерских и поддержать таким образом равенство между
членами цеха, устанавливали максимальное число учени¬
ков и подмастерьев, на которое имела право каждая
отдельная мастерская, а также неквалифицированных
подсобных работников, таких, как посыльные, уличные
продавцы и т. п. Значительное количество цехов вообще
не знало такого рода ограничений. Так обстояло дело в
городах, являвшихся мелкими экономическими центрами,
поскольку мастерские здесь не обнаруживали опасную
для цехов тенденцию к росту и перерождению. Впрочем,
и в цехах крупных городов, несмотря на то, что подоб¬
ные тенденции, несомненно, имели здесь место, цеховые
предписания не ставили никаких препятствий мастерам
в их стремлении расширить производство,
200

В сравнительно редких случаях цехи выступали в ро¬
ли своего рода производственных кооперативов, о чем
будет сказано ниже. Еще реже они выполняли функции
центральных пунктов по закупке сырья, а особенно скла¬
дов готогых изделий. Располагая определенными сумма¬
ми, сложившимися из вкладов, которые делались обычно
в религиозных или благотворительных целях, цех мог в
в интересах производства отдавать их в кредит своим
членам. Однако эта практика не нашла широкого при¬
менения.
6. Кооперация в промышленности и горном деле.
В рамках цехового строя, а также в товариществах гор¬
няков (ггарецтвах) мы находим зачатки, впрочем, весь¬
ма скромные, производственных кооперативных органи¬
заций. Цеховая организация часто содержала или
арендовала у города дорогое техническое оборудование,
которым могли поочередно пользоваться отдельные члены
цеха, например плавильни для благородных металлов
(цех золотых дел мастеров), мельницы для толчения
дубовой коры (цех кожевников или сапожников), сукно¬
вальни (цех суконщиков и ремесленников, изготовлявших
замшу), котлы для варки мыла, пивоварни, механизмы
для оттачивания (цех ножовщиков или мечников).
Если говорить о гварецтвах, то из них кооператив¬
ными организациями мелких производителей горняков
являлись, как и в средние века, только те, в которых
объединялись горняки, работающие на свинцово-серебря-
ных рудниках.
7. Зачатки капитализма. Капиталистические предпри¬
ятия — крупные предприятия, требующие вследствие
большого числа занятых на них рабочих особого, зача¬
стую многочисленного руководящего аппарата, суще¬
ствовали почти исключительно только в области горного
дела, связанного с металлургией, а также с выделкой из
железа полуфабрикатов и некоторых готовых предметов
обихода. Они возникли на основе панского хозяйства и
наряду с капиталистическими заключали еще много
феодальных элементов. От описанных выше мелких
помещичьих промышленных предприятий они отличались
тем, что существовали совершенно независимо от панско¬
го хозяйства и (несмотря на то, что они владели частью
201

крепостной деревни и даже целыми деревнями) сельское
хозяйство в их деятельности играло второстепенную,
вспомогательную роль. На такого рода предприятиях,
кроме наемных рабочих, использовались крепо'тные ра¬
бочие (постоянные или временные). Однако они работали
лишь в те дни, какие обязаны были отрабатывать в виде
барщины. О характере этого рода предприятий можно
судить не по числу рабочих как той, так и другой кате¬
гории, а по количеству рабочих дней, проработанных
крепостными и наемными работниками.
Крупнейшим предприятием этого рода были в то
время краковские соляные жупы, расположенные в двух
пунктах (Величке и Бохни), но представлявшие единое
предприятие. В эпоху, предшествовавшую разделам, это
было, без сомнения, самое большое предприятие в
Польше. В одной только величской жупе в конце XVI в.
работало свыше тысячи человек. Естественно, что при
столь большом количестве рабочих можтго было провести
весьма глубокое разделение труда. Для руководства
предприятием требовался большой штат «работников
умственного труда». Высшее управление обеих краков¬
ских жуп сосредоточивалось в руках одного лица,
жупника, руководившего производством, торговой и фи¬
нансовой частью предприятия. Заместителем жупника и
фактическим начальником в каждой из жуп являлся
поджупник. Главный контроль над подземными сооруже¬
ниями осуществлял бахмистр (горный мастер). Подзем¬
ными работами в каждой «горе» руководил штейгер.
Весовщик (важник) надзирал за взвешиванием и прода¬
жей соли, а также занимался закупкой материалов,
необходимых для производства. Писарь вел счетные
книги и ведал корреспонденцией. Питанием работников
жупы и другими хозяйственными вопросами ведал эко¬
ном, который имел помощника в лице подэконома.
Еще большая дифференциация имела место среди
работников физического труда. Важнейшую функцию —
вырубку соли — выполняли рудокопы, или штольники
(забойщики). Они занимали привилегированное положе¬
ние, так как обладали наследственным правом на раз¬
работку, которую вели на условии фиксированных и до¬
вольно высоких расценок; они могли иметь помощников,
батраков, и объединялись в организации, защищающие
их права. Доходы с некоторых забоев шли на обеспечение
202

тех жупных служащих или духовных лиц, которые обла¬
дали правом на разработку, сами физическим трудом не
занимались и пользовались трудом наемных рабочих. Ту
соль, которая была более раздроблена и оставалась после
рудокопов, добывали особые, так называемые «жабные»
рабочие. Соль из клетей (комор) доставляли в шахты
рабочие при вороте («ротные»), работавшие под наблю¬
дением «варцабных» (подштейгеров). Шахтеры обслужи¬
вали шахты; при добывании каменной соли и осадочной
соли им помогали неквалифицированные рабочие.
Наряду с «ротными» на воротах работали особые погон¬
щики. «Печники» копали галереи, отыскивая новые за¬
лежи соли.
Соль варили на поверхности земли. Эта часть произ¬
водства находилась в ведении карбария, а фактически
его заместителя, поскольку в те времена должность
карбария была синекурой. Сам процесс солеварения
осуществляли варщики, которым помогали лопатники и
мальчики. Кроме того, имелся довольно многочисленный
подсобный персонал (всего около ста человек).
На поверхности земли работали гутманы (надзирате¬
ли), следившие за тем, чтобы соль не расхищалась.
Довольно многочисленным был подсобный технический
персонал, состоявший из кузнецов, бондарей и плотников.
В кухне работал целый штат старших и младших пова¬
ров и поварят. Следует упомянуть, наконец, привратни¬
ков, сторожей и письмоносцев.
Рабочие соляных жуп получали различную плату,
которую частично выплачивали натурой (соль и содер¬
жание), но главным образом деньгами. Оплата натурой
значительно уменьшилась, когда в 1565 г. упразднили
кухню и стали выдавать рабочим на питание соответ¬
ствующее количество денег.
Начальство жупы не могло использовать труд кре¬
постных в своих собственных интересах. Феодальные эле¬
менты во всей этой организации были уже весьма
незначительны и сводились только к обязанности неко¬
торых королевских земель доставлять дрова, причем
управляющие этих земель могли, разумеется, пользо¬
ваться трудом крепостных. Пережитком феодализма до
известной степени являлось объединение штольников.
Русские жупы, подобно краковским, являющиеся
единым предприятием, были разбросаны в пяти местах;
203

в них было занято около 1 000 человек, 65% которых
составляли крепостные; впрочем, число рабочих дней,
которые они обязаны были работать, составляло только
30% всего рабочего времени. Таким образом, это пред¬
приятие носило преимущественно капиталистический ха-
р актер.
В подавляющем большинстве предприятия в горном
деле, и в том числе металлургические, были небольших
размеров. На больших предприятиях работало десять,
двадцать, самое большее тридцать постоянных наемных
рабочих, не считая крепостных.
В XVI в. тенденция к созданию капиталистической
организации совершенно ясно обнаружилась на свинцово-
серебряных рудниках. Однако эта организация возникала
не на основе феодальной помещичьей организации, а на
основе гварецтв, принимавших характер кооперативных
организаций мелких производителей. В XVI в. гварецтва
начали превращаться в капиталистические организации.
Эти изменения были связаны с тем, что дальнейшее
ведение производства потребовало вложения больших
капиталов, которых не было у гварков-ремесленников.
Производство могло развиваться дальше только при том
условии, если капиталисты выкупали горняцкие паи. Эти
капиталисты, по всей вероятности, брали на себя руко¬
водство всем делом и в качестве горняков, разумеется,
уже не работали, а пользовались трудом наемных рабо¬
чих, частично вербовавшихся из прежних гварков. В этом
захвате копей и организации предприятий, носящих, по
существу, капиталистический характер, принимали актив¬
ное участие представители шляхты.
Иную картину представляет обрабатывающая про¬
мышленность. Предприятия, где под единым руководством
работали бы десять и болыре рабочих, были явлением
совершенно исключительным, если не считать железо¬
обрабатывающей промышленности, тесно связанной с
горным делом и металлургией, а также отчасти бумаж¬
ного производства, книгопечатания и некоторых других
отраслей.
Капитализм проникает также и в кустарную про¬
мышленность. Повидимому, в Польше инициаторами этого
были торговцы-евреи. Вначале они опирались исклю¬
чительно на евреев-ремесленников. Частично они исполь¬
зовали уже существующие отрасли ремесла, частично
204

стали инициаторами возникновения некоторых новых
отраслей. В Польше на рубеже XVI и XVII вв. созда¬
вались условия для превращения еврейских цехов в
организацию кустарей. Эти цехи зависели от кагальной
организации, игравшей роль гильдий, представлявших
тогда интересы еврейского купечества. Еврейский цех в
том или ином ремесле мог возникнуть только с разреше¬
ния кагала цеховой устав, равно как и важнейшие це¬
ховые постановления, утверждались кагалом, им же
назначались и старшины цеха. Евреи-торговцы поставля¬
ли членам такого цеха сырье для переработки *и сами
везли на ярмарку готовые изделия. С течением времени
в число кустарей, организованных таким образом еврея¬
ми-торговцами, стали попадать и ремесленники-христиа¬
не, первоначально только партачи, а в XVIII в. и цехо¬
вые мастера.
8. Промышленные рабочие в XVI в. и в начале XVII в.
Среди промышленных рабочих XVI в. следует различать
три категории: 1) крепостных крестьян, труд которых
использовался в помещичьих промышленных предпри¬
ятиях, а также в капиталистических предприятиях, рас¬
положенных в деревнях, — -здесь крепостные работали в
качестве неквалифицированных рабочих; 2) квалифи¬
цированных и неквалифицированных наемных рабочих,
занятых на предприятиях, организованных на капитали¬
стических началах; эти рабочие представляли собой
настоящий промышленный пролетариат; 3) подмастерьев,
работавших в ремесленных мастерских. Крепостные были
прежде всего земледельцами, поэтому вопрос о их поло¬
жении входит в круг проблем аграрного строя. Подлин¬
ный промышленный пролетариат был весьма немного¬
численным. Для неквалифицированных рабочих работа в
промышленности могла быть только временным занятием,
что касается квалифицированных ремесленников, то они
имели все шансы для того, чтобы достигнуть самосто¬
ятельного положения, завести собственные мелкие мастер¬
ские и предприятия. Вот почему в XVI в. еще не может
быть и речи об образовании сколько-нибудь обособлен¬
ного слоя пролетариев.
1 Кагал — орган самоуправления еврейской городской общи¬
ны. — Прим. ред.
205

Среди ремесленников самой многочисленной группой
были подмастерья, работавшие в ремесленных мастер¬
ских; правда, они по большей части достигали самосто¬
ятельного положения и становились мастерами, с кото¬
рыми их связывало общее происхождение. Однако уже в
XVI в. в Польше начинают обнаруживаться противоречия
между интересами подмастерьев и мастеров, так что
здесь мы можем даже говорить уже о возникновении
своего рода «рабочего вопроса».
Подмастерья обычно получали еженедельную плату;
сдельная оплата встречается весьма редко, чаще практи¬
ковалась сдельная оплата при различного рода допол¬
нительных работах. Она обычно прибавлялась к недель¬
ной плате, так, например, в Кракове подмастерья
литейщиков получали добавочное вознаграждение за
гравирование гербов. Другим способом повысить оплату
подмастерьев было резрешение (в заранее указанных пре¬
делах) работать самостоятельно. Так, например, подма¬
стерья сапожников в Косцяне имели право два дня в
неделю работать на себя; подмастерьям колесников в
Кракове, после того как они окончат работу на мастера,
разрешалось работать на себя, правда, за свой счет и при
своих свечах; подмастерья скорняков в Познани могли с
разрешения мастера выделывать на продажу шубы и
шапки. Зато устав краковских литейщиков категорически
запрещал подмастерьям выполнять такого рода работы,
даже самые мелкие.
Цеховые уставы все чаще и все обстоятельнее разра¬
батывали вопросы об отношении подмастерьев к масте¬
рам, то есть в первую очередь о форме и размере
вознаграждения, а также о продолжительности рабочего
дня и перерыва для отдыха. Так, например, в уставах
XVI в. почти всегда устанавливалось определенное воз¬
награждение, единое для данной местности и для данного
вида работ, в то время как в уставах XVII в. преду¬
сматривается иногда несколько видов, причем размер
вознаграждения зависит от качества работы. Например,
согласно положению 1625 г., подмастерья плотников в
Кракове должны были получать еженедельно: наиболее
квалифицированные—15 грошей, несколько менее ква¬
лифицированные— 12 грошей, еще менее—10 грошей,
неквалифицированные — 8 грошей. Таким образом, по
мере обострения отношений между подмастерьями и
206

мастерами возникала необходимость более четко регули¬
ровать их взаимоотношения в уставах. Вторым проявле¬
нием все более обострявшихся противоречий между под¬
мастерьями и мастерами является возникновение
отдельных организаций подмастерьев.
Такие организации начинают возникать в Польше уже
в XVI в. Сперва они были тайными. Попытки мастеров
уничтожить эти организации были безрезультатны.
Мастерам приходилось идти на компромисс, допуская
представителей подмастерьев к участию в управлении
цехом, но и это не помешало развитию организаций
подмастерьев. В конце концов мастера вынуждены были
примириться с фактом их существования. Чтобы несколько
вознаградить себя, мастера пытались, по крайней мере,
поставить эти организации в зависимость от себя, но и
это обычно удавалось шм лишь не надолго; с течением
времени мастера перестали оказывать влияние на заме¬
щение мест старшин в этих братствах, более того,
подмастерья перестали допускать на свои собрания даже
делегатов от мастеров.
Одновременно организации подмастерьев все более
расширяют область своей компетенции; что касается их
судебной компетенции, то, кроме вопросов, касающихся
внутренней организации братства, замещения должностей,
споров между членами организации, они все чаще начи¬
нают вмешиваться в тяжбы подмастерьев с мастерами,
а также с посторонними лицами. Судебная власть в дан¬
ном случае зачастую принадлежит отнюдь не цехам, а
непосредственно городским властям.
Братства подмастерьев организуют свои кассы, имею¬
щие целью оказание помощи бедным и больным членам
братства. Но наибольшее экономическое значение этих
братств заключалось в том, что они выполняли роль
своего рода посреднических бюро по приисканию работы,
а некоторым из них удалось добиться того, что без их
посредничества нельзя было ни подыскивать работу, ни
нанимать рабочих. Таким образом, братства становятся
организацией, обязательной для всех подмастерьев. Эти
союзы вели борьбу с мастерами за улучшение быта под¬
мастерьев. Если речь шла об одном мастере, который
особенно досаждал подмастерьям, последние прибегали
к бойкоту, если о всех мастерах данной профессии и
данной местности — они прибегали к забастовке. Наибо¬
207

лее частым предметом спора были продолжительность
рабочего дня и размер заработной платы, борьба велась
также за возможность не работать в понедельники и т. п.
Исход борьбы очень часто зависел от того, какую пози¬
цию в данном вопросе займут городские власти, распо¬
ряжениям которых должны были обычно подчиняться
как подмастерья, так и мастера.
9. Кредит. В связи с развитием земледелия и про¬
мышленности, с ростом торговых оборотов развивался
также и кредит. Наши сведения о развитии нецентрали-
зованных кредитных операций до сих пор не отличаются
полнотой, о состоянии этой области кредитного дела мы
можехм в значительной степени только догадываться.
Зато мы располагаем несравненно более полными сведе¬
ниями об организованном кредите.
В каждом городе, даже в местечках было большее
или меньшее число горожан (в больших городах это
обычно бывали купцы, в мелких — зажиточные реме¬
сленники), которые в столь широких размерах давали
деньги в рост, что ростовщичество являлось для них
источником значительных доходов. Таким образом выде¬
лилось банкирское дело (банкирами являлись только
частные лица), которое, впрочем, в тот период было еще
очень тесно связано с торговлей. В XVI в. центром
этого банкирского дела был Краков, хозяйственная жизнь
которого в тот период была наиболее оживленной. Воз¬
никновение и развитие этой формы кредита способ¬
ствовало централизации кредитных операций и было
несомненным шагом вперед.
Поскольку организации христианского и еврейского
городского населения были обособлены, кредитное дело,
которым занимались евреи, развивалось независимо от
христианского. Крупные банкиры-евреи занимались глав¬
ным образом мобилизацией капиталов, нужных для фи¬
нансирования больших еврейских аренд и оптовой тор¬
говли. Эти банкиры пускали в оборот преимущественно
чужие и в значительной степени не еврейские капиталы.
Они занимали деньги у иностранных купцов, у местных
магнатов, духовенства, особенно у монастырей. Эти бан¬
киры были одновременно купцами, и часто с помощью
банковских сумм они финансировали свои собственные
торговые операции. Сверх того они занимались главным
208

образом учетными операциями, ссужая деньги под
расписки и векселя.
Ломбардными операциями занимались главным обра¬
зом менее крупные еврейские финансисты, и им прихо¬
дилось иметь дело преимущественно с христианским на¬
селением. Кагальные власти не ограничивали размера
процентов, взимаемых с христианского населения. Зато
взимать проценты с евреев было вначале запрещено.
В XVI в. в кагалах шла борьба канонической точки
зрения с камеральной Ч В начале XVII в. еврейский
съезд принял решение, согласно которому с евреев
также разрешалось взимать проценты, причем макси¬
мальный размер не был установлен, нередко требовали
100—110% и более. Некоторые кагалы ограничивали
размер процентов: до 22%—при ссудах долгосрочных,
до ЗЗ'/з % — при краткосрочных, до 50% —при ссудах во
время ярмарок.
10. Борьба за власть в городе. В борьбе за незави¬
симость от панов — а в королевских городах от ста¬
рост—все городское население могло выступать соли¬
дарно. Однако, как только дело касалось таких вопросов,
как управление городом, финансовая и торговая поли¬
тика и т. д., интересы отдельных социальных слоев
городского населения приходили в столкновение.
Социальное расслоение населения в городе сильно
отличается от того, которое произошло в* деревне. Впро¬
чем, во многих небольших городках — таких в Польше в
новое время появилось очень много—не возникло усло¬
вий, необходимых для развития собственно городского
строя. Поэтому расслоение городского населения в не¬
больших поселениях, обладавших городским правом,
было относительно невелико, значительная часть населе¬
ния занималась земледелием, которое для многих было
основным источником существования. В этих небольших
местечках вопрос разделения населения на ремесленное
и торговое, с одной стороны, и земледельческое — с дру¬
гой имеет особенно важное значение. Во многих ме¬
стечках (что касается русских земель, то, повидимому,
таких местечек было большинство) преобладали горо¬
жане-земледельцы.
1 В данном случае с той точкой зрения, которая была представ*
лена законом. — Прим, ред,
14 Я. Рутковский 209

Однако земельные участки в городах были меньше,
чем, например, наделы кметов в деревнях; так, в пяти
наиболее изученных местечках Сандомирского воеводства
в 1564 г. на дом каждого горожанина приходилось мень¬
ше четверти лана земли, в то время как в окрестных
деревнях на одного кмета приходилось в два с лишним
раза больше. Разумеется, что при таких наделах (мы
имеем в виду местечки в сотню с лишним домов) зем¬
леделие никак не могло быть главным источником суще¬
ствования горожан. Однако в восточных областях Поль¬
ши было множество местечек, где земледелие играло в
жизни городского населения большую роль, чем в ме¬
стечках западных ее областей, и могло быть основ¬
ным источником существования. Впрочем, и эти неболь¬
шие местечки представляют собой особый тип поселений,
поскольку ремесло и торговля играли здесь большую
роль, чем в деревнях.
В больших городах, где ремесло и торговля играли
главную роль, городское население делилось на патри¬
циат и поспольство (простой народ). Как и в средние ве¬
ка, к патрициату причислялись прежде всего богатые
купцы, ведущие торговлю с заграницей, и наиболее бо¬
гатые ремесленники. К поспольству относилось подавляю¬
щее большинство ремесленников и мелких торговцев,
особенно лавочников. Поспольство не имело ничего об¬
щего с позднейшим пролетариатом — это были само¬
стоятельные производители или торговцы, обладающие,
как правило, недвижимым имуществом.
В количественном отношении поспольство, разумеется,
всегда превосходило патрициат; например, в Новом
Сонче — большом городе, расположенном на издавна
существовавшем и важном торговом тракте,— купцы на
рубеже XVI и XVII вв. едва составляли 6% населения.
Но благодаря своим богатствам и опыту, а также раз¬
личным привилегиям, которые им удалось добыть, они
в большинстве городов пользовались решающим голо¬
сом в делах городского управления.
Низшую ступень социальной лестницы занимали лю¬
ди, совсем не имевшие недвижимого имущества и эко¬
номически зависимые: домашняя прислуга, подмастерья,
коморники, живущие поденной работой, и т. д. Они ре¬
крутировались как из числа недавно прибывших из
деревни крестьян, так и из семей, давно осевших в горо¬
210

дах. Эти люди жили главным образом на заработок, боль¬
шинству из них рано или поздно удавалось подняться по
социальной лестнице, вследствие чего их нельзя рассма¬
тривать как особый класс городского населения.
В XVII и XVIII вв. в городах (главным образом в
крупнейших королевских) сильно возрастает количество
шляхты. Некоторые из ее представителей получали осо¬
бые привилегии, в силу которых обладали в пределах
своих владений судебной и административной властью.
Такие владения (так называемые юридики) изымались
из ведения городского суда, что препятствовало единству
городского управления и вносило расстройство в эконо¬
мическую жизнь городов.
При таком разделении городского населения на со¬
циальные слои, интересы которых часто вступали в про¬
тиворечие друг с другом, проблема городского управле¬
ния в значительной мере превращалась в проблему
экономическую. В новое время между патрициатом и
поспольством шла борьба за участие в управлении горо¬
дом, эта борьба осложнялась наличием третьей силы —
власти крупного земельного собственника, во владениях
которого находился город или местечко и который был
в высшей степени заинтересован в том, в чьих руках
будет управление городом.
Чаще всего борьба в городе шла в связи с конкрет¬
ными вопросами экономической политики, особенно по¬
литики торговой и финансовой. В области торговой по¬
литики патрициат стремился захватить в свои руки всю
торговлю города путем получения определенными купе¬
ческими организациями соответствующих привилегий.
Поспольство, со своей стороны, добивалось свободы роз¬
ничной торговли, по крайней мере некоторыми предме¬
тами, такими, как вино, соль, сельдь, свечи и т. п.
Вопрос о том, в каких размерах разрешается вести тор¬
говлю поспольству, служил поводом к постоянным спо¬
рам между ним и патрициатом.
Более серьезным и частым поводом к спорам были
вопросы финансовой политики. Захватив власть в горо¬
де, патрициат часто злоупотреблял ею, обращая в свою
пользу городские доходы. Часто раздаются жалобы на
то, что патрициат сдает в аренду членам городского
совета или их родственникам городское имущество на
условии несоразмерно низкой платы, что он растрачи¬
14* 211

вает городские средства, использует их на свои нужды,
занимается взяточничеством и пр. В результате столь
недобросовестного ведения городского хозяйства как до¬
ходы с городского имущества, так и само имущество
систематически таяли. Власти все чаще прибегали к об¬
ложению населения налогами. Патрициат старался воз¬
можно большую часть этих налогов переложить на пле¬
чи поспольства, которое, в свою очередь, стремилось к то¬
му, чтобы все городские расходы покрывались или за счет
доходов с городского имущества, или за счет патрициата.
Именно на этой почве — прежде всего по вопросам
торговым или финансовым — в польских городах нового
времени шла борьба поспольства против патрициата.
Зачастую она не принимает острых форм и выражает¬
ся в виде жалоб на городские власти владельцу дан¬
ного города или в виде судебных процессов; иногда дело
доходило даже до бурных взрывов, которые сопровожда¬
лись народными сходками и даже применением насилия.
Предметом этой борьбы были различные, вполне
конкретные экономические вопросы; затем, однако, на¬
чинается борьба также и по вопросу о городском
управлении. В программе партии патрициата (если
только здесь уместно употреблять такие термины, как
«партия» и «программа» — во всяком случае, в них
мы отнюдь не вкладываем современного нам значения)
стояло требование, согласно которому должность райца
(члена городского совета) должна была быть пожизнен¬
ной или по крайней мере долгосрочной, а при формиро¬
вании городского совета должно было широко приме¬
няться право кооптации. Что касается поспольства, то
оно, наоборот, стремилось к сокращению сроков полно¬
мочий райца и к возможно более широкому применению
избирательного принципа — одним словом, к демократи¬
зации городского управления.
Благодаря поддержке, которую оказывали этому де¬
мократическому движению крупные земельные собствен¬
ники, в ряде городов (особенно королевских) удалось
осуществить демократизацию управления — поспольство
установило контроль над городскими финансами (его
осуществляли делегаты от поспольства) и получило воз¬
можность через своих делегатов участвовать в управле¬
нии городов, за ним были признаны определенные
црава и т. д.
212

Эта борьба имела еще один результат для развития
городского строя, а с ним и всей экономической жизни
города. Король, выступая во всех спорах в роли тре¬
тейского судьи, приобретал все большее влияние на го¬
родские дела, выражалось ли это в усилении влия¬
ния на замещение должностей членов городского совета
или в контроле за городскими финансами. Поспольство
обращалось к центральной власти, надеясь найти защиту
от злоупотреблений патрициата, однако практически де¬
ло кончалось обычно новыми притеснениями уже всего
городского населения со стороны крупных землевладель¬
цев. В королевских городах после побед поспольства
жалобы его на угнетение со стороны патрициата уступа¬
ют место жалобам всего города на старост, которых об¬
виняют в том, что они пользуются городскими землями,
ловят рыбу в городских прудах, отбирают у горожан
дрова, принуждают ремесленников работать на себя и т. п.
В еще большей степени крупные земельные собствен¬
ники вмешивались во внутренние дела частных городов
и местечек, причем дело иногда доходило даже до то¬
го, что они ограничивали личную свободу городского
населения.
§ 4. ДЕНЕЖНАЯ СИСТЕМА И ФИНАНСЫ
1. Серебряные деньги в XVI в. Одним из факторов,
способствующих расцвету экономических отношений в
XVI в., было упорядочение денежной системы. Польская
денежная система сложилась при двух последних Ягел-
лонах. В начале XVI в. денежные отношения в Польше
были весьма запутаны и не упорядочены. Собственно
говоря, одновременно существовало несколько независя¬
щих одна от другой и часто изменявшихся денежных
систем. Поддерживать постоянное соотношение между
ними было невозможно. Попытки государственной вла¬
сти упорядочить денежную систему законодательным
путем кончались обычно установлением двойного курса:
официального (по этому курсу расплачивались лишь в
исключительных случаях) и коммерческого. Поэтому важ¬
нейшей проблемой денежной политики в XVI в. был во¬
прос об унификации серебряной валюты.
Наиболее распространенной серебряной монетой была
так называемая коронная (то есть собственно поль-
213

екая), противопоставлявшаяся прусской и литовской.
В начале XVI в. каждая из этих монет имела принуди¬
тельное хождение только на особой, отведенной ей тер¬
ритории. В первой четверти XVI в. наблюдается рас¬
стройство польской денежной системы, причиной его по¬
служили: чеканка монет — малоценных полугрошей (при
Яне Ольбрахте), чрезмерный выпуск их в первые годы
правления Сигизмунда I, а также наплыв в Польшу так
называемой свидницкой монеты.
В 1517 г. чешский король Людовик, стремясь облег¬
чить торговые отношения Чехии с Польшей, основал в
Свиднице (Силезия) монетный двор, на котором должны
были чеканиться полугроши, соответствующие польским
и отличающиеся от последних только легендой. Но на
деле эта монета была гораздо хуже польской, потому
что в то время как польские полугроши содержали, со¬
гласно постановлению 1507 г., 0,39 грамма чистого сереб¬
ра, свидницкие имели только 0,29 грамма. Благодаря
сходству чекана свидницкая монета наводнила польский
рынок, вытеснив более ценные польские деньги. Не по¬
могли ни дипломатические мероприятия, имевшие целью
побудить короля Людовика закрыть монетный двор в
Свиднице, ни запрещение ввоза этих полугрошей, ни да¬
же запрещение торговли с Силезией. Огромные доходы
при этом получил не только король Людовик, но также
и купцы, которые распространяли эту монету в Польше,
в то же время стараясь получить в свое распоряжение
более ценные польские полугроши. Эти купцы, велико¬
лепно отличавшие одну монету от другой, требовали,
чтобы им, согласно законам, платили за их товар толь¬
ко польской монетой, однако, покупая товар у шлях¬
ты и крестьян, не разбиравшихся в тонкостях надписей,
они расплачивались, как правило, свидницкой мо¬
нетой.
Крестьяне терпели убытки, поскольку они являлись
покупателями товара (при выплате чиншей они давали
деньги обоих сортов), самые большие убытки несли
шляхта и королевская казна.
Реформа денежной системы, расстроенной в силу
вышеуказанных причин, была проведена в 1526—1528 гг.
Была сохранена проба, установленная в 1499 г., соглас¬
но которой грош должен был содержать 0,77 грамма чи¬
стого серебра, прекратили чеканку дискредитированных
214

полугрошей, а чеканили денары, тернары гроши, тро¬
яки 1 2 и шестаки 3. По сравнению с предшествующим пе¬
риодом, когда не существовало столь большого количе¬
ства монет разного достоинства, это был огромный шаг
вперед, потому что сейчас единая в своей основе денеж¬
ная система наряду с мелкой разменной монетой вклю¬
чала и крупные монеты, необходимые при крупных тор¬
говых оборотах. В связи с денежной реформой, прове¬
денной Сигизмундом I, появилась польская золотая мо¬
нета, о чем будет сказано ниже.
Большие изменения происходят также и в системе
счета серебряных денег. Правда, в первой половине
XVI в., как и в средние века, ценность гривны измеряет¬
ся в грошах (гривна равна 48 грошам, тот же счет со¬
храняется и во второй половине XVI в.). Однако эта си¬
стема все больше вытесняется системой счета на поль¬
ские злотые, которые, как и гривна, служили в эти вре¬
мена лишь единицей счета и содержали постоянно
30 польских грошей. Появление этой монеты следует рас¬
сматривать как единственный реальный результат закона
1496 г., установившего курс венгерского золотого в
30 грошей. Цена венгерского золотого росла, установлен¬
ный законом его эквивалент стали называть польским
злотым. Польский злотый делился на 5 шестаков, 10 тро¬
яков, 30 грошей, а грош — на 2 полугроша, 3 шеляга,
6 тернаров и 18 денаров.
В это же время начала курсировать в Польше новая,
еще более крупная серебряная монета, так называемый
талер, который по количеству содержащегося в нем се¬
ребра должен был соответствовать дукату. Идея чеканки
этого рода монеты принадлежала Сигизмунду I, реали¬
зовал ее, однако, только его преемник (1564 г.). Поль¬
ский талер не был включен в денежную систему, в осно¬
ву которой был положен грош, и оставался самостоя¬
тельной серебряной монетой — отсюпа неустойчивость
его курса, выражавшегося в грошах. Талеры содержали
свыше 24 граммов чистого серебра, количество же чи¬
стого серебпа в гроше изменялось — к концу XVI в. оно
упало до 0,66 грамма. В течение долгого времени
1 Монета в 3 пенала.— Ппчм. ред.
2 Монета в 3 гооша.— Ппчм. ред,
3 Монета в 6 грошей.— Прим, ред.
215

местного населения,
возможности снизить
хождение в Пруссии.
(до 1540 г.) удерживался курс талера, равнявшегося
30 граммам, в 1555 г. он составлял 32 грамма, в 1578 г.
был равен 35 граммам, в 1600 г. — 37 граммам.
В Пруссии в конце средних веков монету чеканили
города Гданьск, Эльблонг и Торунь, польский король
(его' монетный двор был в Торуне) и магистр Тевтон¬
ского ордена в Кёнигсберге. Вначале все эти монеты были
одной пробы, отличавшейся, однако, от пробы, принятой
в собственно Польше (Короне). Монета Ордена подвер¬
галась большей порче, чем монета Королевской Прус¬
сии, последняя превосходила по своим качествам и мо¬
нету Короны. Делавшиеся уже в 1510 г. попытки ввести
в Королевской Пруссии в качестве валюты польские гро¬
ши разбивались о сопротивление
Прусские сословия старались по
курс польской монеты, имевшей
Что же касается короля, то он заявил, что сословия во¬
обще не имеют права вмешиваться в вопросы денеж¬
ной системы, поскольку эти вопросы подлежат компетен¬
ции Короны, и отменил соответствующие постановления
и распоряжения. Эти споры лишь способствовали рас¬
стройству денежной системы. Поэтому в Пруссии, как и в
других областях Короны, возникает стремление к де¬
нежной унии. В Пруссии эту идею выдвинули магнаты,
как духовные, так и светские, а также шляхта, против
нее выступали города с Гданьском, Эльблонгом и Тору-
нем во главе, а также магистр Тевтонского ордена —
для них денежная уния означала бы ограничение при¬
надлежащего им права чеканки монеты. В 1519 г. коро¬
левская партия с Николаем Коперником во главе вела
безрезультатную борьбу за унию. Она была осуществле¬
на только в 1528 г., когда прусские города и прусский
князь приняли для своей монеты цробу, которая была
недавно установлена в Короне.
Великое Княжество Литовское имело свою особую
денежную систему. Поэтому уже в XV в. ощущалась
необходимость унификации литовской и польской монет¬
ной системы. Положение об унификации было внесено в
Мельницкую унию (1501 г.), однако оно не было прове¬
дено в жизнь. Правда, в 1501 г. Александр начал чека¬
нить на виленском монетном дворе монеты по польскому
образцу, то есть гроши и полугроши. Однако в них было
больше чистого серебра^ вследствие чего один литовский
216

грош равнялся 1,25 гроша польского. Это соотношение
сохранилось и при Сигизмунде I, когда в 1508 г. Литва
признала за польской монетой значение валюты. Наряду
с особой денежной системой существовала и особая си¬
стема счета литовских монет; копа (довольно редко встре¬
чавшаяся в Польше) разделялась на 2 полукопы, 10 Ше¬
стаков, 15 четвертаков1, 20 трояков, 30 двояков2,
60 грошей, а грош — на 10 денаров; копа литовских
грошей соответствовала 75 грошам польским.
Сигизмунд, магнаты и коронные сеймы стремились к
денежной унии с Литвой. Однако это стремление натал¬
кивалось на сопротивление со стороны Литвы. Продол¬
жателем этой политики был Сигизмунд Август, он чека¬
нил под литовским чеканом монеты, соответствующие
как литовской, так и польской пробе, — и те и другие
предназначались для всего государства в целом. Оконча¬
тельно денежная уния была установлена на Люблинском
сейме в 1569 г.; Литва приняла польскую пробу, сохра¬
нив свой чекан. Такое положение сохранилось до конца
Речи Посполитой.
2. Денежный кризис при Сигизмунде III. Количество
чистого серебра в гроше и других монетах «грошевой
системы» в XVI в. уменьшалось в незначительной степе¬
ни, причем это уменьшение происходило постепенно и не
вызывало серьезных изменений в области экономических
отношений. Но в первой четверти XVII в., в правление
Сигизмунда III, произошло резкое падение ценности
польской серебряной монеты. Согласно положению о мо¬
нетном дворе 1616 г., грош (в трояках и шестаках) дол¬
жен был содержать 0,51 грамма чистого серебра, в то
время как в положении от 1623 г. это количество сни¬
жалось до 0,30 грамма. Падение ценности денег сопро¬
вождалось чувствительным для широких слоев общества
ростом цен на товары. Иначе говоря, есть все основания
говорить о денежном кризисе. Он тесно связан с состоя¬
нием денежной системы в Германии. В связи с характер¬
ным для этого периода космополитическим характером
денежных отношений резкое падение немецкой • мелкой
монеты повлекло за собой денежный кризис в Польше.
1 Монета в 4 гроша.— Прим, ред,
2 Монета в 2 гроша.— Прим, ред.
217

Поскольку качество немецкой монеты заметно ухудша¬
лось, в то время как курс польской монеты в результате
систематического прилива с Запада благородных метал¬
лов, получаемых взамен зерна, был относительно устой¬
чив, курс польской монеты был выше курса монеты не¬
мецкой. Купцам и банкирам, занимавшимся денежными
спекуляциями, удалось поддержать значительную раз¬
ницу в курсах немецкой и польской монеты. Неизбеж¬
ным следствием этого явился тот факт, что добротная
польская монета выкачивалась из Польши в Герма¬
нию, в то время как Польша наводнялась низкопробной
мелкой немецкой монетой. Монетный двор вынужден был
покупать серебро за находившиеся в обращении низко¬
пробные деньги и платить поэтому за него по все более
высоким ценам. Чтобы предохранить себя от убытков,
казна принуждена была соответственно понижать пробу,
что в 1623 г. было санкционировано законом. Таким об¬
разом, в связи с кризисом убытки терпела как королев¬
ская казна, так и широкие слои общества, он был выго¬
ден лишь отдельным купцам и спекулянтам, да еще пра¬
вителям тех стран, где полноценная польская монета
перечеканивалась в местную, худшего качества.
3. Золотые деньги. В начале XVI в., так же как это
было в XIV и XV вв., в Польше наряду с серебряной
имела хождение иноземная золотая монета, главным об¬
разом венгерские дукаты. Польская золотая монета,
чеканившаяся по образцу венгерского дуката, появилась
в Польше в 1528 г. Проба польского дуката должна была
точно соответствовать пробе венгерского дуката, дукат
должен был содержать 3,5 грамма золота. С тех пор золо¬
тую монету чеканят все польские короли. В XVI в. чека¬
нились преимущественно дукаты и лишь в порядке ис¬
ключения полудукаты или даже монеты в четверть дуката.
Наряду с талерами дукаты стали важнейшей монетой
в крупных торговых оборотах. После того как предпри¬
нятая в 1496 г. попытка законодательным путем устано¬
вить курс венгерского дуката в грошах оказалась не¬
удачной, подобные попытки уже не предпринимались.
Поэтому не было искусственного официального курса
дуката, был только изменявшийся коммерческий торго¬
вый курс. В XVI в. и в первой половине XVII в. не¬
устойчивость курса отчасти была обусловлена тем
218

фактом, что количество серебра в гроше уменьшалось, а
частично обесценением серебра на мировых рынках.
Отношение цены серебра к цене золота в 1500, 1550,
1600 и 1650 гг. составляло в Польше 7, 11, 11, 14, а курс
дуката в грошах соответственно: 32,5, 51,6, 60,0, 180,0.
4. Образование государственной казны. На развитие
финансового дела в Польше в XVI в. сильное влияние
оказали аграрные отношения. Выше уже говорилось о
том, что переход в военном деле от «посполитого руше¬
ния» шляхты к системе наемных войск, происшедший в
основном в период войн с Тевтонским орденом (середи¬
на XV в.), способствовал развитию фольварочного хозяй¬
ства. С другой стороны, в связи с расцветом фольвароч¬
ного хозяйства боевые качества «посполитого рушения»
сильно понизились, что вынуждало все чаще прибегать к
помощи наемных войск, для оплаты которых приходи¬
лось устанавливать новые налоги. Уже в XV в., устанав¬
ливая налоги, шляхта следила за тем, чтобы суммы,
предназначенные на военные нужды, только на них и
расходовались. Короли, пытавшиеся противодействовать
шляхте в этих вопросах, потерпели поражение. Первона¬
чально единая государственная казна разделилась, соб¬
ственно, на две: государственную казну, средства которой
предназначались на содержание войска, а впоследствии и
на другие государственные нужды, и частную, или двор¬
цовую, казну, задачей которой было покрытие расходов
двора государя; с течением времени она все более осво¬
бождалась от обязанности покрывать государственные
расходы.
Потребность в учреждении отдельной государствен¬
ной казны ощущалась уже в XV в. Своего рода зачатка¬
ми этой казны явился институт экономов, в ведение ко¬
торых поступали суммы, полученные от налогов и пред¬
назначенные прежде всего на военные цели. Источники
начала XVI в. прямо противопоставляют казну государ¬
ственную казне частной. До 1565 г. единственной осно¬
вой этой новой, только лишь возникающей государствен¬
ной казны были утверждаемые на сеймах налоги. Однако
прямые налоги утверждались в качестве налогов еди¬
новременных (они взимались обычно в два срока), кос¬
венные налоги устанавливались на срок от одного до
трех лет, по истечении которых их больше не взимали
219

впредь до нового постановления сейма,— иногда такого ро¬
да налоги не взимали в течение нескольких лет. Вследст¬
вие этого казна не располагала постоянными доходами.
Проблема создания постоянной государственной каз¬
ны, доходы которой не зависели бы от постановлений
сейма, представляла важнейшую финансовую проблему
первой половины XVI в. Если необходимость в такой
казне признавалась решительно всеми авторитетами, то
по вопросу о том, каким способом создать эту казну,
мнения резко расходились. Одни считали, что она долж¬
на быть построена на основе постоянных налогов, дру¬
гие — на основе доходов с королевских земель, которые
в то время отождествлялись с землями государственны¬
ми. Сторонниками первой точки зрения были, в первую
очередь, магнаты, поскольку в их руки — с помощью
аренд на выгодных для них условиях и в особенности в
результате залога (по большей части вопреки закону
1505 г.) — переходило все большее количество королев¬
ских владений. Если бы доходы с этих владений пошли
в государственную казну, это неизбежно повлекло бы за
собой ревизию прав отдельных магнатов на владение
королевскими землями. Правда, в том случае, если бы
государственная казна.была построена на основе по¬
стоянных налогов, это вызвало бы сокращение доходов с
их собственных владений, но что значили все эти убытки
по сравнению с опасностью потерять богатые королев¬
ские владения.
Приверженцами отнятия земельных владений, сторон¬
никами той точки зрения, что в основу постоянной госу¬
дарственной казны должны быть положены доходы с ко¬
ролевских земель, были широкие круги шляхты, которая
в тот период не пользовалась доходами с королевских
земель и предполагала, что «экзекуция прав» облегчит
налоговое бремя.
Формально победа осталась за шляхтой, на сейме
1562—1563 гг. было постановлено отобрать королевские
земли у их незаконных владельцев, причем постоянные
налоги введены не были. Возвращение королевских зе¬
мель было, однако, проведено в сравнительно неболь¬
ших размерах, основным доходом государственной казны
попрежнему были налоги.
Сеймы XVI в. утверждали как прямые, так и косвен¬
ные налоги. Мы наблюдаем здесь дальнейшее развитие
220

той налоговой -политики, которая началась еще в XV В.
Ее наиболее характерной чертой в XVI в. является тот
факт, что непосредственное обложение шляхты налога¬
ми, еще игравшее большую роль во второй половине
XV в., сейчас исчезает, зато резко возрастает налоговое
обложение крестьян и горожан, одновременно налоги
эти все более дифференцируются, приспособляясь к
производительным силам облагаемого ими населения.
Крупные землевладельцы должны были платить на¬
лог с чиншей, вносившихся населением их деревень.
Этот налог устанавливали всего лишь несколько раз в
размере 13,5—20% доходов с чиншей, с королевских по¬
местий в 1507 г. этот налог вносился в двойном разме¬
ре. В 1520 г. в виде исключения высшие классы были
обложены налогом, получившим название поголовного.
Вообще, различалось 189 категорий населения, подле¬
жавшего обложению этим налогом. Из числа духовен¬
ства больше всего должен был уплатить архиепископ
гнезненский (300 польских злотых), епископы платили
100—150 польских злотых, каноники — от 5 до 10, при¬
ходские священники—1—3 польских злотых. Из свет¬
ских сановников самым высоким налогом был обложен
краковский каштелян (60 польских злотых), другие
каштеляны уплачивали 5—10 польских злотых, воево¬
ды— 50, старосты городов—10, представители шляхты,
не занимавшие никаких должностей, платили по 1 зло¬
тому с каждой деревни. Что касается горожан, то из
них больше всего платили райцы (члены городского
совета) столицы — Кракова (5 польских злотых), купцы
уплачивали 3 польских злотых, ремесленники — по 6—
12 грошей, кметы платили 1 грош, загродники — 7г гро¬
ша, столько же вносили они за своих жен и сыновей.
Эти налоги — налог с чиншей и поголовный налог —
для XVI в. следует рассматривать как налоги исключи¬
тельные; основную статью государственной казны со¬
ставляли те налоги, которыми облагались низшие слои
общества, сюда относятся лановый налог с сельского
населения, уже в XV в., с развитием налоговой системы,
превратившийся в целую систему прямых налогов, а
также шос, превратившийся в систему прямых налогов
с городского населения.
Земельная подать, основной прямой налог с сельско¬
го населения, и в дальнейшем сохранила значение
221

Основного налога. Как и в XV в., ею в принципе обла¬
гали только пахотные земли, лишь в последней четверти
XVI в. наравне с пахотной землей начинают облагаться
и пастбища, занятые так называемыми голландцами,
селившимися в это время в довольно большом числе по
низменным берегам рек, особенно Вислы, и занимавши¬
мися разведением рогатого скота; они жили зажиточно,
и налог с них, если бы они платили только с пахотной
земли, был бы слишком мал по сравнению с их дохо¬
дами.
Однако не все пахотные земли облагались податью
и не все платили ее в одинаковых размерах. От нее
прежде всего были освобождены фольварки, вначале не
платила ее и дворовая челядь, не взимали податей и с
пустошей, арендуемых крестьянами. Однако с течением
времени последние две категории были включены в груп¬
пу подлежащих обложению. С земель мелкой шлях¬
ты в начале XVI в. земельный налог взимали только в
том случае, если владельцы их в данном году не при¬
влекались к военной службе, позднее налоги с них были
уменьшены до 60% нормального размера, что в конце
XVI в. было отменено.
Размеры земельного налога бывали различные: в пер¬
вой половине XVI в. чаще всего земельный налог уста¬
навливался в размере 12 грошей с лана, иногда в мень¬
шем размере — 6—8 грошей; значительные изменения
произошли в 1564 г., когда налог был повышен до
20 грошей с лана и было, кроме того, постановлено, что
половину этой суммы плательщики должны отчислять
из выплачиваемой ими десятины; с 1576 г. этот налог
вновь повысили до 30 грошей; эта сумма и утверди¬
лась в качестве нормы налогового обложения с каждого
лана пахотной земли (так называемая сымпля).
Наряду с поземельным с сельского населения взима¬
ли ряд дополнительных налогов; их взимали с тех
категорий, которые либо не платили поземельного нало¬
га, либо платили его в небольшом размере. Сюда отно¬
сятся налоги с малоземельных и безземельных крестьян,
с ремесленно-торгового населения, а также с православ¬
ного духовенства. К дополнительным налогам относится
и налог со скота.
Налоговое обложение малоземельных и безземель¬
ных крестьян в описываемый период не было постоян¬
222

ным: в некоторые годы Малоземельные, то есть загрод-
ники, облагались обычным земельным налогом, в дру¬
гие— они должны были вместе с безземельными прини¬
мать участие в выплате земельного налога, вносившего¬
ся кметами. Во второй половине XVI в. окончательно
установился порядок налогового обложения, в силу ко¬
торого с главы каждой семьи взималось от 2 до 30 гро¬
шей (население разделялось на 9 категорий).
Налог со скота вообще не имел большого значения, его
взимали главным образом с валашских деревень, первона¬
чально не вносивших земельной подати, а плативших толь¬
ко налог с овец. Позднее и в этих деревнях была введена
обычная земельная подать, причем налог с овец был
сохранен; впоследствии для тех, кто не имел пахотной
земли, ввели налог на коров. Обложение торгово-ремес¬
ленного населения, известное уже в XV в., в XVI в. весь¬
ма сильно развилось и дифференцировалось; если в
1504 г. это население, с точки зрения налогового обложе¬
ния, разделялось только на 3 категории, то в 1578 г. их
было уже пятнадцать.
Подобно тому как поземельная подать была основным
видом прямых налогов с сельского населения, так основ¬
ным видом обложения в городах был шос; в начале
XVI в., как и в XV в., он вносился в размере 2 грошей
с каждой гривны стоимости как недвижимого, так и дви¬
жимого имущества (то есть в размере 4,1%). При сборе
шоса отнюдь не каждый раз производили новую оценку
имущества горожан, иногда его собирали согласно ста¬
рым квитанциям, иногда можно было избежать новой
оценки, уплатив шос по старым квитанциям, но в боль¬
ших размерах, например в 1518 г. вместо двух грошей с
гривны платили 3 гроша. Во второй половине правления
Сигизмунда I установился обычай платить шос по ста¬
рым квитанциям; установленные этим способом для от¬
дельных городов суммы раскладывались среди горожан
городскими властями и взимались обычно с городского
недвижимого имущества. Во второй половине XVI в. раз¬
меры этого обложения возросли вдвое.
Шос платило не все городское население, что послу¬
жило поводом к установлению дополнительных налогов.
Их время от времени взимали уже в первой половине
XVI в. (подобно тому как взимали налог с коморни-
ков); в более широком масштабе они были введены в
223

1563 г.— все, кто не платил шоса, должны были платить
эти налоги в различных размерах, зависящих от их об¬
щественного положения. С 1578 г. наряду с шосом все
работающие по найму должны были платить особый на¬
лог со своего заработка.
В тесной связи с шосом находился налог, взимавший¬
ся с евреев. В начале XVI в. они жили почти исключи¬
тельно в городах и платили шос; вследствие трудностей,
связанных с оценкой имущества евреев, во второй чет¬
верти XVI в. взимавшийся с них шос был заменен пого¬
ловным налогом — 30 грошей с каждого главы семьи.
Богатые евреи в качестве привилегии получили в 1512 г.
право уплатить шос, между тем как остальные были обя¬
заны поголовным. Во второй половине XVI в. поголовный
налог был распространен также и на евреев, живущих в
деревнях, а с 1582 г., в связи с трудностями при состав¬
лении поголовного списка евреев, подлежащих обложе¬
нию, их начали облагать коллективным налогом в еди¬
ной, твердо установленной сумме, сбором этого налога
занимались кагалы.
Наряду с пошлинами единственным косвенным нало¬
гом, установленным на сеймах XVI в., взимали винный
сбор (чоповое); этот налог взимался с алкогольных на¬
питков как производившихся в стране (пиво, водка, мед),
так и привозившихся из-за границы (вино). Сбор с пива,
взимавшийся еще в XV в., был важнейшей статьей до¬
хода. До 1578 г. его взимали с количества готовой про¬
дукции, местный обычай взимать этот сбор с каждой
варки с течением времени исчез. С так называемого при¬
возного пива, производившегося в некоторых перечислен¬
ных в постановлении местах и развозившегося по всей
стране, платили чоповое в большем размере, в наиболь¬
шем размере взимали его с пива, привозившегося из-за
границы. С 1578 г. местное пиво облагалось налогом в
размере, пропорциональном стоимости готовой продук¬
ции. Старая система обложения сохранилась только для
заграничного пива.
В 1564 г. в понятие «чоповое» стали включать прямой
налог с производителей и продавцов водки. Попытки
ввести налог на продажу водки удались только на Волы¬
ни и в Подляшье. Что касается меда, то в этом случае
чоповое взималось с количества выставленного для прода¬
жи напитка. Во второй половине XVI в. в размер чопового,
224

взимаемого с меда, зависел от качества напитка. Точно
так же размеры чопового, взимаемого с вина, зависели от
его количества и качества. Вначале сбор чопового произ¬
водили в тех местах, где раскупоривались бочки с вином.
В 1578 г. его перенесли в пограничные города, где име¬
лись склады. В 12 городах были созданы специальные
склады для венгерских и восточных вин, куда иностран¬
ные купцы должны были сдавать свое вино, уплачивая
так называемое «складочное винное». Польские купцы,
покупая вино на складе, должны были вносить причи¬
тающееся с них чоповое. Для других вин специальных
складов не было устроено, и сбор «складочного» и вин¬
ный сбор осуществлялись в таможнях. Таким образом,
винный налог начали в административном порядке объ¬
единять с пошлинами.
Одновременно устанавливались особые сеймовые по¬
шлины, распространенные позднее в Речи Посполитой.
Сейм 1504 г. утвердил особую пошлину, получившую на¬
звание новой, на самом же деле эта пошлина не была
новым налогом, ее введение не сопровождалось установ¬
лением новых таможен, не было введено и новых тари¬
фов на уже ранее существовавших таможнях. Нововве¬
дение свелось к тому, что на три года были отменены
привилегии, выданные купцам, перекупщикам и фурма¬
нам. Суммы, взимавшиеся теперь с этих лиц, и были
названы новыми пошлинами. С 1507 г. произошла корен¬
ная перемена в организации этих новых сеймовых пош¬
лин: наряду с обычными королевскими пошлинами
была установлена специальная вывозная пошлина, вна¬
чале она взималась только с волов и шкур, а потом и с
других товаров. Однако эти новые пошлины не выдели¬
лись в особые государственные пошлины, а с течением
времени слились со старыми пошлинами в единую систе¬
му королевских пошлин.
Зато в последней четверти XVI в. сеймы начали уста¬
навливать специальные государственные начисления на
королевские пошлины в размере 33,3%. Это называлось
«четвертым пошлинным грошом», и именно из этих госу¬
дарственных начислений на королевские пошлины разви¬
лись в XVII в. пошлины Речи Посполитой. К ним, кроме
того, причисляли так называемую водную пошлину, для
взимания которой вначале был создан особый админи¬
стративный аппарат. Ею первоначально облагали лиц,
15 Я. Рутковский 225

занимающихся перевозкой товаров по воде, главным об¬
разом по Висле и другим важнейшим рекам, затем были
обложены лодки, на которых везли товар, а наконец, и
самый товар. Эти налоги взимались в определенных ме¬
стах, расположенных неподалеку от устья рек; вскоре
они превратились в водную пошлину.
Денежные суммы, поступавшие от всех сеймовых на¬
логов, были различны: из налоговых сумм, собранных
на основании постановления 1534 г., доходы от прямых
налогов с сельского населения составляли 61%, от пря¬
мых налогов с городского населения — 14%, от винного
сбора (чоповое) —25%. Что касается сельских прямых
налогов, то 90,5% их составляла земельная подать (сю¬
да входит небольшая подать на овец), 6,8% — налоги с ре¬
месленного и торгового населения и 2,7% с православ¬
ного духовенства.
Общий результат обложения бывал в разные годы
различным; он зависел прежде всего от налогового зако¬
нодательства, от количества категорий объектов обло¬
жения — лиц и имущества, — а также от размеров на¬
лога; количество категорий лиц, подлежащих обложе¬
нию, а также размер налога в XVI в. явно увеличились.
Доходы от сеймовых налогов возросли благодаря росту
благосостояния населения. В начале XVI в. в правление
Александра Ягеллончика доходы от налога достигали
48 тыс. польских злотых, при Сигизмунде I — от 50 до
100 тыс., при Сигизмунде Августе в 1564 г. — 185 тыс., а
в 1569 г., после присоединения к Короне Волыни и
Украины,— 360 тыс.
Не все деньги, взимаемые в виде налогов, попадали в
казну одновременно. По истечении сроков, предусмотрен¬
ных законом, оставались обычно значительные недоимки,
которые собирали в течение последующих лет. В качестве
примера можно указать, что из налоговых сумм, установ¬
ленных в 1564 г., в 1564 г. в казну поступило 87 тыс.
польских злотых (47%), в 1565 г. — 74 тыс. (40%), в
1566 г. — 24 тыс. (13%), в 1567 г. — 111 тыс.
Доходов от сеймовых налогов, поступавших в госу¬
дарственную казну только в тех случаях, когда налог
был утвержден сеймом, нехватало на то, чтобы покрыть
расходы по содержанию постоянных военных сил, необхо¬
димых для охраны безопасности границ государства на
юго-востоке. Несмотря на то, что в некоторые годы сейм
226

разрешал собирать налог в больших размерах, проблема
организации постоянной государственной казны продол¬
жала сохранять свою актуальность. Такая казна была
наконец создана в 1563 г. с установлением постоянного
налога — так называемой кварты. Под квартой подразу¬
мевалась четвертая часть королевских доходов с земель¬
ных владений, от горного дела и пошлин. Установление
кварты было соединено с так называемой «экзекуцией
прав», на основе которой значительная часть земель, за¬
ложенных королем без разрешения сейма, а следователь¬
но противозаконно, была возвращена королю, причем
залоговые суммы не выплачивались; одновременно была
повышена плата, вносившаяся в казну лицами, держав¬
шими королевские земли. Таким образом, в значительной
степени создание государственной казны было проведено
частично за счет королевской казны, частично за счет
владельцев королевских земель.
Размер кварты для отдельных земельных владений
был установлен на основе специально произведенной опи¬
си владений, так называемой люстрации, целью которой
было выяснить размеры доходов с этих владений. Первая
люстрация была проведена в 1564—1566 гг., последую¬
щие должны были проводиться раз в пять лет. Вторая
люстрация действительно состоялась в установленный
срок, что касается дальнейших, то они проводились не¬
сравненно реже; 75 часть доходов, установленных на ос¬
нове люстрации, отчислялась на содержание старосты,
из оставшейся суммы Х/А вносилась в государственную
казну, а 3/4 — в королевскую или дворцовую. Во вто¬
рой половине XVI в. кварта приносила 80—90 тыс.
польских злотых в год. Она должна была вноситься в
особую казну, находившуюся в Раве и получившую по¬
этому название равской казны. Она была в ведении под-
скарбия и особой комиссии, назначавшейся сеймом.
Сеймовые налоги и кварта были главными доходами
государственной казны. Следует, однако, помнить, что на¬
ряду с ними в эту казну поступали суммы, собиравшиеся
по праву верховной власти с ленных княжеств, контрибу¬
ции, военная добыча, добровольные пожертвования —
все они, впрочем, имели, безусловно, меньшее значение,
чем вышеуказанные основные источники доходов.
Согласно отчетам, представлявшимся сейму подскар-
бием, в 1553 г. в государственную казну поступило
15* 227

Iе! тыс. польских злотых; в 1555—1561 гг. — 23 тыс.
иначе говоря, менее чем по 4 тыс. в год (это произошло
потому, что в эти годы подати не были утверждены); в
1563—1564 гг. — 222 тыс., то есть свыше 100 тыс. в год;
в 1564—1567 гг.— 628 тыс., не считая кварты (если при¬
бавить сюда кварту — в среднем почти 300 тыс. в год).
Это был период исключительно высокого финансового на¬
пряжения; 38% последней суммы составляли сеймовые
налоги, 28%—кварта, 8% — добровольные пожертво¬
вания, 26% — займы.
5. Дворцовая казна. Королевская казна, которая до
XV в. оставалась единственной казной, удовлетворявшей
все нужды государства, по мере того как выделялась,
формировалась и росла государственная казна, теряла
свое значение, пока не превратилась в конце XVI в. окон¬
чательно в дворцовую казну, средства которой шли на
содержание короля и его двора,
В начале XVI в., как и в середине века, важным ис¬
точником доходов дворцовой казны были королевские
земельные владения. Благодаря щедрым земельным по¬
жалованиям при Ягеллонах, а также благодаря тому, что
часть земель была отдана в залог на условиях крайне
невыгодных для казны, доходы с королевских земель рез¬
ко сократились и продолжали падать еще в первой поло¬
вине XVI в. Доходы с этих земель до появления кварты
получали тем же способом, что и в XV в.: королевские
земли отдавали старостам и другим государственным са¬
новникам в качестве вознаграждения за их службу, эти
земли отдавали также в залог, в пожизненное, безвоз¬
мездное пользование лицам, имевшим заслуги перед го¬
сударством и королем. Старосты в дальнейшем могли
стать арендаторами или управляющими, а вносившиеся
ими в казну деньги шли на удовлетворение нужд двора и
государства. После создания равской казны четвертая
часть этих доходов шла на оплату постоянного войска.
В 1590 г. некоторые земли, получившие с этого времени
название экономий, были выделены, доходы с них посту¬
пали исключительно в дворцовую казну, в то время как
с остальных королевских владений попрежнему взимали
кварту, их могли передавать в виде вознаграждения ста¬
ростам и заслуженным лицам, а в случае необходимости
и отдавать в залог.
228

Вторым чрезвычайно важным источником доходов бы¬
ли соляные жупы (в Величие, Бохни и на Червонной
Руси), а также так называемая ольбора, которую пла¬
тили олькушские и хенцинские горняки с добываемых
ими свинцово-серебряных руд. В 1563 г. с этих доходов
стала взиматься кварта, а с 1590 г. они были присоеди¬
нены к королевским доходам, что не мешало, однако,
взимать с них кварту.
Продолжали взиматься установленные в средние ве¬
ка королевские пошлины, в XVI в. сеймы утверждали
начисления на них, поступающие в государственную
казну.
Из других доходов королевской казны следует упомя¬
нуть портовые сборы в Гданьске и Эльблонге (взимав¬
шиеся до разделов Польши), а также в Риге (до 1621 г.);
доход с монетного двора, который, однако, в 1632—
1764 гг. поступал в государственную казну, подымное,
собиравшееся в качестве земельного налога на основании
Кошицкого пакта (значение этого налога уменьшалось
по мере обесценения денег и развития фольварочного хо¬
зяйства, пока, наконец, он не был отменен Владисла¬
вом IV); «подводное», установленное в 1564 г., вносилось
вместо лежавшей на некоторых местностях повинности
доставлять для нужд государства подводы, в дальнейшем
«подводное» превратилось в доход от почты. В Литве
существовала особая казна, куда поступали доходы с зе¬
мельных владений и от пошлин.
В конце XVI в. годовой доход этой казны составлял
386 тыс. польских злотых, причем на Польшу приходи¬
лось 236 тыс., на Литву — 150 тыс. Доходы с земельных
владений Короны составляли 74 тыс. польских злотых, с
жуп — 90 тыс., от пошлин — 22 тыс., портовое давало
42 тыс., монетный двор — 4 тыс. и почта — 4 тыс.
6. Централизация финансовой системы в XVI в. Для
начала XVI в. можно говорить о четырех совершенно от¬
дельных обособленных финансовых аппаратах. Совершен¬
но особое финансовое управление имело Великое княже¬
ство Литовское, а финансовая система Короны не рас¬
пространялась на Мазовию и Королевскую Пруссию, у
которых также были свои особые финансовые управле¬
ния. С течением времени в XVI в. обособленность отдель¬
ных финансовых управлений постепенно исчезала, и
229

финансовая система государства Ягеллонов становилась
все более единой.
Наиболее быстро и безболезненно завершился этот
процесс в Мазовии. Несмотря на то, что Мазовецкое кня¬
жество уже с 1526 г. находилось непосредственно под
властью польских королей, оно более десяти лет сохра¬
няло свою особую финансовую систему. Все доходы с
Мазовии выделялись в качестве особой статьи, а после
передачи их Анне Ягеллонке появляется вновь долж¬
ность мазовецкого подскарбия.
Главную статью доходов составляли суммы, получае¬
мые с королевский земельных владений, расположенных
в пределах Мазовецкого княжества, к ним прибавлялись
взносы с церковных и шляхетских земельных владений, а
также с мелкошляхетских хозяйств (эти суммы взимали
нотариусы). Сбор доходов с королевских и прочих земель
мог находиться в^ одних руках, их могли взимать и раз¬
личные лица, в этом случае доходы со староств противопо¬
ставлялись доходам, получаемым через нотариат. В ве¬
дении нотариусов находились доходы древнего княжеско¬
го права, в состав которых входили чинши с пахотной
земли, огородов, корчем, мясных лавок и т. п. Нотариусы
обычно собирали только денежные взносы, а доходы от
натуральных поборов поступали в ближайшие староства.
Сюда шли суммы, поступавшие от мостового и пошлин.
Особое финансовое управление Мазовии было упразд¬
нено при Стефане Батории. Что касается сеймовых нало¬
гов, то с момента инкорпорации на Мазовию распростра¬
нялось законодательство Короны.
Прусской казне удалось дольше сохранить свою обо¬
собленность и самостоятельность. Орденская казна и
придворная казна великого магистра, существовавшие
раздельно после присоединения западных орденских зе¬
мель к Польше, были объединены и перешли в ведение
вначале мальборгского скарбника, или эконома, а с
1506 г. в ведение прусского подскарбия, находившегося в
непосредственной зависимости от короля. После того как
должность прусского губернатора была упразднена, пред¬
ставителем королевской власти в Пруссии стал прусский
подскарбий.
Сбор некоторых доходов, поступавших в эту казну,
являлся прерогативой короля. Сюда относились постоян¬
ные доходы с земельных владений, а также ежегодный
230 *

чинш с портовых городов Гданьска и Эльблонга. В коро¬
левскую казну поступали и некоторые непостоянные до¬
ходы: штрафы, суммы от конфискаций, очень многочис¬
ленных после войн 1520—1523 гг.; королю принадлежало
право на выморочное имущество, а также береговое
право.
Зато польский король, как в свое время и великий
магистр Ордена, не имел права устанавливать налоги без
согласия прусского сейма. Если учесть полную самостоя¬
тельность сейма, то станет понятно, что в Пруссии разви¬
лась совершенно особая налоговая система, отличная от
польской. "Поземельная подать, бывшая в Короне глав¬
ным сеймовым налогом сельского населения, собиралась
в Пруссии крайне редко. Напротив, налог с чиншей, лишь
в исключительных случаях взимавшийся в Короне, в
Пруссии представлял собой главный прямой налог с
сельского населения. Он представлял собой часть чин¬
шей, взимаемых с фольварков, прудов, мельниц, пекарен,
солтысов, загродников, корчмарей, мельников, пивоваров
и т. д. Чаще всего с сумм, поступающих от чиншей, в
пользу государства взимали 10%, но налоговая норма
могла доходить и до 25%. Этот налог могли частично
платить те лица, которые были обязаны чиншем. Что ка¬
сается налогов с городского населения, то здесь, как и в
Польше, платили налог с имущества — шос в размере
0,4—0,8% от стоимости имущества, не включая сюда
предметы домашнего обихода, украшения и т. п.
Наиболее распространенным видом налога были кос¬
венные налоги, так называемый акциз. Вначале его пла¬
тили в городах с пива, меда, продуктов сельского хозяй¬
ства, рыбы, продуктов деревообделочной промышленно¬
сти, его взимали также при вывозе, ввозе и перевозке
некоторых товаров. Позднее акциз взимали при дополни¬
тельном обложении заграничного пива, венгерского вина,
меда и водки в размере двух гривен с ласта солода (его
взимали как с городского, так и с сельского населения).
Как и в Польше, прусский сейм стремился ограничить
право короля распоряжаться суммами, поступающими от
установленных сеймом налогов. Главное требование сей¬
ма сводилось к тому, чтобы эти деньги расходовались
только на местные нужды. По этому вопросу между со¬
словиями и королем шла длительная борьба, которая за¬
кончилась победой королевской власти. Средства из прус¬
231

ской казны шли на покрытие расходов не только в Прус¬
сии, но и в Польше, равно как на нужды Пруссии рас¬
ходовались суммы, собранные в Короне. Поэтому расхо¬
ды прусской казны, если не считать некоторых постоян¬
ных статей, носили совершенно случайный характер; если
в придворной казне не было денег, ее расходы обычно
покрывались за счет прусской казны, мы имеем в виду
разного рода придворные расходы (на ткани, гобелены),
расходы на войско и его вооружение, на иностранных
послов и т. п. Ежегодно из этой казны выдавалось около
30 тыс. польских злотых.
Люблинская уния в принципе создала единую подат¬
ную систему всего государства (включая сюда и Коро¬
левскую Пруссию); фактически это единство не было
осуществлено, прусская казна и после 1569 г. сохранила
известную самостоятельность. Сохранить эту обособлен¬
ность помогло ей ослабление в XVII в. централизатор-
ских тенденций, поскольку в этот период в развитии фи¬
нансовой системы вновь возобладали тенденции к децен¬
трализации.
Дольше всех и в наибольшей степени сохраняла свою
самостоятельность казна литовская. Как и прусская
(до 1569 г.), она имела совершенно обособленную финан¬
совую организацию. Еще в XVI в. разного рода налоги и
поборы с населения крупных вотчин играли для Литвы
очень важную роль в финансовом отношении. К повинно¬
стям, кроме обязанности несения военной службы, при¬
надлежала обязанность нести стражу в замках и на
полях, строить и ремонтировать замки и дороги, достав¬
лять подводы, можно указать также обязанность кор¬
мить короля и его свиту при их путешествиях по стране.
Вопреки желанию населения, в XVI в. ряд этих повинно¬
стей был заменен денежными взносами. Эти взносы теря¬
ли свое значение, их постепенно упраздняли, особенно в
шляхетских и церковных владениях. Также сокращались
и доходы с судебных сборов, постепенно переходившие в
пользу чиновников. Уменьшалось значение многих плате¬
жей, таких, например, как татарщина, которую русские
князья раньше платили татарам, а потом великому князю
Литовскому. В середине XV в. исчез побор, который взи¬
мали с расположенных на Днепре поселений, когда ве¬
ликий князь Литовский приносил дары татарским ханам.
По мере того как к Великому княжеству Литовскому при
232

Витольде присоединялись новые княжества, их население
облагалось разными повинностями в пользу великого
князя; сюда относятся посовщина — в княжествах Смо¬
ленском и Пинском, поголовный налог — в Северском,
подымное — в Киевском и т. д. С освобождением ука¬
занных княжеств от власти Польши исчезали и эти по¬
винности.
По мере исчезновения этих повинностей, соответство¬
вавших средневековым повинностям княжеского права,
все большее значение для казны великого князя и терри¬
ториальной администрации приобретали великокняжеские
земельные владения, количество и размер которых воз¬
растали в связи с территориальными приобретениями
князя и произведенной им конфискацией земель.
Кроме доходов с земельных владений, поступали до¬
ходы от пошлин и мыта, связанные с рыночным сбором,
а также и доходы с монетного двора. Одно время при¬
обрели некоторое значение доходы с государственной мо¬
нополии на торговлю лесоматериалами (государство
осуществляло эту монополию в 1547—1551 гг.) и соляной
монополии, которая с 1561 г. некоторое время принад¬
лежала государству.
Однако во время войны приходилось прибегать к на¬
логам, которые (с 1447 г.) подлежали утверждению сей¬
ма. В XV в. к ним прибегали редко, зато очень часто в
XVI в. В качестве земельного налога устанавливался
иногда поголовный, чаще так называемая серебщизна.
С течением времени этот налог стали налагать на все на¬
селение данной местности, а потом уже распределять
между отдельными плательщиками. Из косвенных нало¬
гов, устанавливавшихся только с 1561 г., отметим налог
на продукцию сельского хозяйства — муку, солод, кру¬
пу,— собиравшийся с различного рода мельниц (вклю¬
чая сюда ручные). Налог с напитков собирали в корчмах.
Его взимали только во владениях государя, в церковных
и шляхетских владениях землевладельцы собирали его в
свою пользу.
В 1569 г. в связи с политической унией налоговое
законодательство Литвы и Польши стало единым. Разли¬
чия сохранились лишь в области прямых налогов с го¬
родского населения. Как и прежде горожане Литвы не
платили шоса, однако вместо него они платили налог на
дома (дома разделялись при этом на ряд категорий).
233

Единство законодательства в принципе сохранялось и в
XVII в., но в Литве в этот период взимали неизвестный в
Польше «татарский» поголовный налог, кроме того, уже
с 1629 г. особым путем шло развитие системы пошлин.
В основном пошлины взимались в зависимости от коли¬
чества товаров, однако они устанавливались также в за¬
висимости от качества товаров, не указанных в тарифе
и имеющих, невидимому, меньшее значение для торговли.
Все более заметный процесс децентрализации углуб¬
лял различия между литовским и польским налоговыми
законодательствами. Особенно ярко это обнаружилось в
1717 г., когда была установлена регулярная плата жало¬
ванья войскам; в Польше для этой цели были выделены
доходы от гиберны 1 и от поголовного налога, в Литве —
от гиберны, чопового и шеленжного 2, начисления на пош¬
лины, часть поголовного налога с евреев, а также по¬
дымное.
7. Децентрализация финансовой системы в XVII в.
Вскоре после Люблинского сейма (1569 г.), который
явился кульминационным пунктом централизаторских ус¬
тремлений в области финансового дела, сразу после
смерти Сигизмунда Августа начался прямо противопо¬
ложный процесс — процесс децентрализации, нашедший
отражение в решениях конвокационного сейма. До конца
XVI в. этот процесс шел довольно слабо, однако в
XVII в., вплоть до 1717 г., он стал доминирующей тен¬
денцией в развитии финансового дела. Основными фи¬
нансовыми законодательными органами, а до известной
степени и органами финансового управления, становятся
теперь уже не сеймы, а сеймики, что было тесно связано
с ростом налогового обложения. Ведению сеймиков под¬
лежали прежде всего все прямые налоги с земельных
владений.
До 1629 г. налоговое законодательство строилось на
тех же основах, что и в XVI в., — были произведены
лишь самые незначительные изменения (особенно это ка¬
сается прямых налогов), повышалась только налоговая
ставка. За основу были взяты нормы обложения, уста¬
1 Налог с королевских имений шел на оплату жалованья войску
в зимнее время.— Прим. ред.
2 От польского szelag—мелкая польская монета.— Прим. ред.
234

новленные для отдельных категорий в конце XVI в., в
случае необходимости в течение одного года взимали по
нескольку поборов, так, например, в 1613 г. их было три,
в 1620 г. — восемь, в 1627 г. — десять, в 1628 г. —
двенадцать.
Как обычно бывает при повышении налогового обло¬
жения, возникла идея реформы налогового законода¬
тельства. В 1626 г. была создана специальная комиссия,
имевшая целью изыскать для казны новые источники до¬
ходов; комиссия выдвигала даже такие радикальные
реформы, как введение земельного налога с фольвароч¬
ных земель и пошлин со шляхты.
Реформа обложения прямыми налогами была прове¬
дена в 1629 г.; она была осуществлена в гораздо более
скромных размерах, чем было задумано, потому что огра¬
ничились только тем, что вместо ланевого (начислений,
взимаемых с деревень) и вместо шоса (начислений, взи¬
маемых с городов) было установлено подымное. Это был
налог с tioMOB, которые, как уже говорилось, подразде¬
лялись'на различные категории: в крупнейших городах
с больших домов взимались 3 польских злотых, с неболь¬
ших домов в этих городах — 2 злотых (то же взимали с
больших домов в маленьких городах), с небольших го¬
родских домов и деревенских хат — 1/2 польского злото¬
го. Также определялась общая причитавшаяся с каждой
деревни сумма, которую помещик распределял между
отдельными жителями деревни в зависимости от их до¬
статка.
Подымное давало на 60% больше, чем сымпля, кроме
того, для казны оно представляло большие выгоды, пото¬
му что взимание подымного и связанные с ним расчеты
были проще и не представляли таких трудностей, какие
встречались при сборе более сложных податей. Подымное
распределялось крайне неравномерно и несправедливо: в
чиншевых деревнях с большими кметьими хозяйствами оно
было легче, чем в барщинных деревнях с мелкими кре¬
стьянскими хозяйствами, уже и так обремененными тяж¬
кими повинностями в пользу помещика. В городах, где
богатые купцы, а также категории населения, не владев¬
шие недвижимостью, платили небольшие налоги, наряду
с подымным устанавливали дополнительные налоги.
И действительно, в 1629 г. было введено особое обложе¬
ние для купцов в форме так называемого купеческого
235

дара в размере 40—100 польских злотых в год, а с 1632 г.
введен особый налог на ремесленников, перекупщиков,
коморников и поденщиков согласно старым нормам,
установленным в поборах.
В связи с ростом налогового обложения увеличивает¬
ся роль сеймиков в вопросах обложения. Этот процесс,
как говорилось выше, начался на конвокационном сейме
1573 г., когда не все воеводства дали свое согласие на
установление налога, а многие его не заплатили. В 1577 г.
Стефан Баторий, которому в связи с военными действия¬
ми против Гданьска потребовались новые средства, об¬
ратился с этим не к сейму, а к сеймикам. В 1578 и
1581 гг. несколько воеводств выступили против установ¬
ления налогов, а в последнем десятилетии XVI в. не раз
право решать вопросы о налогах передавалось «братьям
шляхтичам», то есть не сеймам, а сеймикам; им предо¬
ставлялось право не только решать вопрос о выборах
сборщиков, но и о размерах налога. Подобная практика
существовала вплоть до 1613 г. Разумеется, такой поря¬
док должен был неминуемо привести к неравномерному
обложению налогами отдельных воеводств. Уже в 1616 г.
некоторые воеводства изъявили согласие на один побор,
другие на два или даже на три побора.
Правда, руководящим принципом при утверждении
государственных налогов на сеймиках было равное уча¬
стие воеводств и отдельных земель в несении государ¬
ственных повинностей. Однако не учитывали того факта,
что последствия войн в отдельных воеводствах были со¬
вершенно различны. Принцип равномерного распределе¬
ния податей требовал, чтобы земли и территории, кото¬
рые не выплатили ранее установленных налогов, выпла¬
чивали эти недоимки наряду с новыми налогами. Тот же
принцип требовал, чтобы при уплате новых налогов из
них вычитались уже выплаченные суммы, если их не вы¬
платили другие земли. Сюда входили суммы, выданные
на мероприятия, оплачивавшиеся за счет налога, как, на¬
пример, укрепление крепостей.
Утвержденные на сеймиках налоги сначала вносились
в казну Короны и попадали в ведение государственного
казначея (подскарбия). Но вскоре в отдельных воевод¬
ствах стали появляться особые воеводские экономы, при¬
званные распоряжаться собранными деньгами, по край¬
ней мере частью их, а коронному подскарбию должно
236

было идти все остальное. Деньги, задержанные в вое¬
водствах, выдавались преимущественно на содержание
поветовых 1 солдат, предназначенных для «домашней ох¬
раны». В связи с этим сеймики начинают осуществлять и
финансовый контроль.
Сейм и правительство пытались, конечно, противодей¬
ствовать этим децентрализаторским тенденциям. Так, на¬
пример, согласно конституции 1626 г., все деньги, посту¬
пающие от сеймовых налогов, должны были передаваться
в руки коронного подскарбия. Однако этой тенденции не
удалось восторжествовать.
Введение подымного не только не уменьшило тенден¬
ций к децентрализации польской финансовой системы, но,
наоборот, еще более увеличило различия в размерах об¬
ложения отдельных частей государства, — к различиям
количественным прибавились и качественные. В то время
как одни воеводства платили подымное, другие вернулись
к прежним налогам. В качестве самостоятельного налога
выделяется чоповое. Самостоятельность отдельных вое¬
водств в вопросах налогового обложения проявляется
еще в том, что они все чаще устанавливают не отдельные
конкретные налоги, то есть поборы, подымное и т. д., а
только общую налоговую сумму, которую следует полу¬
чить от взимания тех или других налогов столько-то раз,
например сумму, отвечающую двум поборам или столь¬
ким же подымным, и т. д. Способ сбора этой суммы за¬
висел в то время исключительно от сеймика, по решению
которого могли взимать установленную сумму в виде лю¬
бого из сеймовых налогов или в виде совсем нового на¬
лога, установленного на том же сеймике.
Тенденции к децентрализации особенно усилились в
середине XVII в., когда по поручению сеймов с 1640 г.
сеймики сами должны были изыскивать средства на обо¬
рону государства, а следовательно, и получили право ус¬
танавливать размеры налогов. Однако, вопреки ожида¬
ниям, отнюдь не все сеймики взяли на себя решение во¬
проса о налоговом обложении и доставке наемных войск.
Таким образом, столь далеко зашедший процесс децен¬
трализации столкнулся с оппозицией со стороны самих
сеймиков.
1 Повет — уезд, единица административного деления.— Прим,
ред.
237

Дальнейшим последствием процесса децентрализации
финансовой системы явилось ее внутреннее разложение,—
отдельные части этой системы стали обособляться и при¬
обретать самостоятельность. Это касается прежде всего
косвенных налогов, чопового и пошлин. Что касается пря¬
мых налогов, то здесь раньше других выделилась в осо¬
бый налог поголовная подать, взимавшаяся с евреев. Это
произошло в 1613 г., когда евреев вместо поголовного на¬
лога обложили общим налогом, размеры которого были
твердо установлены (обычно 44—90 тыс. польских зло¬
тых в год).
Чоповое в первой половине XVII в. не только превра¬
тилось в самостоятельный налог, но, кроме того, подверг¬
лось и некоторым изменениям. Продолжали взимать чо¬
повое с вина в размере 11 % стоимости готовой продукции,
половина чопового представляла собой налог на произ¬
водство, вторая половина — налог с продажи. Тем же
изменениям подверглось чоповое с водки и меда. Чопо¬
вое с водки в начале указанной эпохи представляло
собой налог на водочное производство, его взимали в
зависимости от размеров продукции; только на Волыни
и в Подолии чоповое взималось с количества водки,
проданной в розницу. Чоповое от продажи водки в не¬
которые годы появлялось и в других воеводствах Коро¬
ны то как налог на производство, то как косвенный на¬
лог от продажи водки в розницу. Чоповое с меда упла¬
чивалось по количеству произведенного меда, причем в
зависимости от качества меда различали несколько сор¬
тов его. В 1629 г. чоповое с водки и меда было измене¬
но по образцу чопового с пива. Чоповое с вина брали
вместе со «складочным винным»1 в таможнях или в спе¬
циально для этой цели указанных городах, обладающих
складочным правом, количество которых было увеличено.
Спорадически делались попытки установить, кроме чо¬
пового, и другие косвенные налоги; в 1629 г. был установ¬
лен акцизный сбор с ряда товаров. С экспортных товаров
(здесь имелось в виду главным образом сырье) налог
взимался в зависимости от их количества, с импортных —
в зависимости главным образом от их стоимости (0,18%).
До 1629 г. государственные пошлины сохранились в
том же виде, в каком они были установлены в конце
1 Вывозная пошлина на вино.— Прим. ред.
238

XVI в. В 1629 г. к прежним пошлинам прибавились но¬
вые, так называемые evecta; они взимались с экспорти¬
руемых товаров в зависимости от их стоимости, причем
иноземные купцы платили 4%, а местные — 2%. Более
решительная реформа была проведена в 1643 г., когда
наряду с прежним «четвертым пошлинным грошом» ’,
взимаемым с количества товаров, была введена новая
пошлина, так называемая ввозная (inducta) в размере
4% стоимости товара; половина сумм, полученных от
этой пошлины, шла в дворцовую казну, половина — в
государственную. При чрезвычайно дифференцированной
импортной торговле определение стоимости товара пред¬
ставляло значительно большие трудности, чем установле¬
ние стоимости предметов экспортной торговли. Поэтому
в помощь таможенному управлению была учреждена
специальная комиссия, имевшая целью устанавливать эту
стоимость.
Отметим, наконец, что и в области постоянных дохо¬
дов каЛы Речи Посполитой, получавшихся от кварты,
тоже произошли перемены: в 1632 г. была введена «но¬
вая кварта», она была равна прежней (с этих пор назы¬
вавшейся «старой квартой») и предназначалась на содер¬
жание артиллерии.
Нормальные доходы коронной государственной казны
Речи Посполитой в первой половине XVII в. весьма за¬
метно возрастали: в 1600—1603 гг. они составляли еже¬
годно 580 тыс. польских злотых, в 1609—1611 гг. —
760 тыс., в 1643—1645 гг.— 1100 тыс., в 1648—1650 гг.—
2800 тыс. Фактический рост доходов был, конечно, зна¬
чительно меньшим вследствие падения стоимости сере¬
бряных денег. Реальный доход в.начале XVII в. состав¬
лял 280 тыс. дукатов, в середине XVII в. — 466 тыс. Во
всяком случае, мы можем говорить о том, что доходы
государственной казны возросли на 59%. Доходы от сей¬
мовых налогов составляли около 80% вышеуказанных
доходов.
8. Финансы земского самоуправления. В связи с де¬
централизацией государственного финансового строя шел
процесс образования финансов земского самоуправления
отдельных земель. Назначавшиеся сеймиками экономы,
1 См. стр. 225.— Прим. ред.
239

о которых говорилось выше, собиравшие сеймовые нало¬
ги и передававшие их подскарбию или расходовавшие их
согласно его распоряжениям, собирали также и устанав¬
ливавшиеся сеймиками налоги на местные нужды. В осо¬
бых случаях на местные нужды расходовалась и часть
сеймовых налогов.
Из числа расходов на местные нужды следует указать
следующие: жалованье наемным солдатам, заменившим
собой «посполитое рушение»; содержание вспомогатель¬
ных саксонских и русских войск, которые должны были
защищать население от грабежа местных или чужезем¬
ных разбойничьих банд; оплата особых отрядов, выпол¬
нявших функции земской полиции; земские долги; расхо¬
ды общего порядка (например, покрытие издержек, свя¬
занных с канонизацией св. Станислава Костки); пособия
больницам и монастырям.
В подавляющем большинстве случаев налоги, утверж¬
давшиеся сеймиками, устанавливались по образцу госу¬
дарственных. В течение некоторого времени наиболее ха¬
рактерным и распространенным земским налогом было
чоповое. Сеймики очень редко измышляли какие-либо но¬
вые виды налогов. Следует, однако, кроме чопового, ука¬
зать на такие налоги, как «коллективные», возлагавшие¬
ся целиком на городские гмины, кагалы, редко на шлях¬
ту, налоги с солтысов, гиберну 1 с наследственных земель,
налог с шляхетских капиталов, с лиц, сдающих в аренду
свои владения и поселяющихся в городах, с лиц, вложив¬
ших свои капиталы в промышленность, и т. п.
§ 5. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ОСНОВА НАЦИОНАЛЬНОЙ БОРЬБЫ
В ПОЛЬШЕ В НОВОЕ ВРЕМЯ
1. Национальные отношения. Население на террито¬
рии Речи Посполитой было неоднородно по своему на¬
циональному составу. Польское, украинское, белорусское
и литовское население жило плотными сгустками, обра¬
зуя обособленные этнографические группы. Значительные
массы польского населения осели на украинских и дру¬
гих чужих для них территориях. Кроме того, по всей
стране были рассеяны немцы (главным образом на запа-
1 См. стр. 235. — Прим. ред.
240

де) и евреи (главным образом на востоке), представители
других народностей, такие, как армяне, татары, итальян¬
цы, шотландцы, были немногочисленны. Изменения в
соотношении отдельных национальных групп были вы¬
званы главным образом польской колонизацией восточ¬
ных окраин и новой волной немецкой колонизации на
западных окраинах.
Поляки, поселившиеся на русских землях, были пред¬
ставлены не столько шляхтой (получавшей здесь много¬
численные пожалования) и горожанами, сколько кресть¬
янством, искавшим в малонаселенных русских землях бо¬
лее выгодных для себя экономических условий: больших
наделов и меньших повинностей, прежде всего уменьшен¬
ной барщины или полного освобождения от нее.
Начавшаяся в средние века и усилившаяся в сере¬
дине XVI в. польская колонизация русских земель про¬
должалась в течение всего нового времени. Однако с
прикреплением крестьян к земле интенсивность колони¬
зационного движения уменьшается и, что всего важнее,
изменяется его характер. По понятным причинам прекра¬
щается коллективная колонизация, когда колонисты пере¬
селялись целыми партиями, имеющими возможность се¬
литься отдельными деревнями. Колонизация совершается
нелегальным путем; колонисты — это беглые крепостные,
следовательно, колонизация неизбежно должна была
приобрести индивидуальный характер. В результате поль¬
ские поселения на русских землях становятся все более
распыленными и тем легче подвергаются обрусению.
Если взять 381 деревню (из числа подвергшихся
обследованию) в королевщинах Червонной Руси, где в
1565 г. поселилось более 11 тыс. крестьянских семей, то
мы увидим, что польское население в них составляло
10%. В половине всех этих деревень жили поляки, но
только в 21 деревне (5% всех деревень) они составляли
большинство, в 25 деревнях они жили сравнительно боль¬
шими группами — в 10 семей, остальные, то есть громад¬
ное большинство польского населения, были рассеяны
среди русского населения. Очень часты случаи, когда дети
носят типично русские имена, а родители — чисто поль¬
ские; это явное свидетельство развивающегося процесса
обрусения; этому процессу способствовало еще и то об¬
стоятельство, что беглыми были прежде всего мужчины,
зачастую оставлявшие на родине свои семьи. На Украине
16 Я. Рутковский 241

они вступали в брак, разумеется, преимущественно с
украинками и подвергались быстрому обрусению. Этим
объясняется и тот факт, что польский элемент в деревнях
был слабее, чем это можно было бы предположить, учи¬
тывая массовый характер бегства крестьян на восток из
западных и центральных районов государства.
На западных и северных окраинах во второй полови¬
не XVI в. наблюдается вторичная волна немецкой колони¬
зации, вызванная первоначально войнами и религиозны¬
ми преследованиями, очень усилившимися в XVII в. в
результате Тридцатилетней войны. Первые представители
этого нового потока колонистов, начавшие при Сигизмун¬
де Августе селиться по нижней Висле, происходили из
Голландии. Этот поток, двигаясь в глубь страны, глав¬
ным образом по течению Вислы, еще в XVI в. перешел
границы Великой Польши и Мазовии. Новые колонисты
селились прежде всего в королевских поместьях, позднее,
однако, частично и в магнатских и даже церковных вла¬
дениях, управляющие которых заботились о том, чтобы
на этих землях жили люди одного и того же вероиспове¬
дания.
Несколько позже началось переселение в Польшу из
Западного Поморья, Бранденбурга и Силезии, это движе¬
ние было гораздо сильнее и продолжительнее. Все боль¬
шую роль стали играть новые мотивы для перехода в
Польшу, поиски большей экономической самостоятельно¬
сти и лучших условий — более легких повинностей и
прежде всего освобождения от барщины.
По своей организации это иммиграционное движение
во многих отношениях напоминало аналогичное движение
в средние века: здесь тоже были предприниматели-лока¬
торы, занимавшиеся вербовкой и устройством новых
колонистов — они являлись посредниками между колони¬
стами и крупными землевладельцами, заключали догово¬
ры, им жаловались особые доходы, однако они, как пра¬
вило, только в отдельных случаях становились
наследственными солтысами. Призывая население пере¬
селяться в новые земли, широко применяли различные
средства и прежде всего печать. В странах, поставлявших
колонистов, распространяются многочисленные вербовоч¬
ные воззвания.
Немецкая городская колонизация началась позднее,
чем сельская. В результате городской колонизации воз-
242

цикло несколько новых городов и местечек, расположен¬
ных вдоль западной границы, таких, например, как Ра-
вич, Новое Бояново, и т. д. В некоторых, уже давно су¬
ществовавших городах, таких, как Всхов, Здуны, появле¬
ние новых колонистов, селившихся особыми колониями,
привело к образованию новых районов. В некоторых го¬
родах, как, например, в Познани, восстания против про¬
тестантов затрудняли колонизацию и препятствовали кон¬
центрации больших масс немецкого населения.
Национальные и религиозные различия в значитель¬
ной мере переплетались. Особенно ясно ощущалось это в
отношении евреев, которые жили обособленно от осталь¬
ного населения. Различие в вероисповедании между поль¬
ским и русским населением смягчилось после Брестской
унии, однако последняя не устранила национальных про¬
тиворечий Зато протестантизм, приверженцами которого
являлись многие жившие в Польше немцы, еще более
углубил национальные противоречия, существовавшие
уже в средние века. Поскольку экономические отношения,
обусловившие эти противоречия, оставались неизменными
также и в течение нового времени, мы считаем возмож¬
ным использовать в настоящем параграфе данные, отно¬
сящиеся ко всему этому периоду.
2. Национальные противоречия в городе и деревне.
Национальные противоречия отражались на экономиче¬
ских отношениях главным образом в городах. Значи¬
тельно слабее были национальные противоречия в дерев¬
не, где они, вообще говоря, не оказывали сколько-нибудь
заметного влияния на развитие экономических отно¬
шений.
В XVI в. часть землевладельцев Королевской Прус¬
сии состояла из немцев. Они принимали участие в немец¬
ком сепаратистском движении, главную силу которого
составляли, однако, горожане. Внутренней борьбы меж¬
ду польскими и немецкими землевладельцами не проис¬
ходило. Унификация прусского строя со строем Короны
1 Брестская уния 1596 г. означала подчинение православной
Церкви на территории Речи Посполитой католической церкви и
имела целью укрепить господство панской Польши над украинским
и белорусским населением. Она не только не смягчила, но рез¬
ко обострила религиозную, а также национальную борьбу. —
Прим, ред,
16* 243

на данном этапе отвечала интересам обеих этих
групп.
Что касается восточных окраин, то земельные пожа¬
лования польской шляхте неизбежно должны были вы¬
звать здесь недовольство местных землевладельцев. Одна¬
ко национальные противоречия, которые на этой почве
могли бы возникнуть в среде помещиков, смягчались сами
собой в результате процесса полонизации местных зем¬
левладельцев, который особенно усилился в XVII в., по¬
сле Брестской унии. Глубоко укоренившаяся идея «шля¬
хетской вольности» препятствовала любым попыткам осу¬
ществить политику принудительной полонизации.
Что касается национальной борьбы в среде крестьян¬
ства, то эта проблема в плане экономических отношений
до сих пор не разрешена. Можно просмотреть огромную
массу документов, касающихся аграрных отношений на
территориях со смешанным населением, и не встретить
никаких следов национального антагонизма в среде кре¬
стьян. Крестьяне были настолько подчинены власти поме¬
щиков, что последние могли без труда ликвидировать
распри внутри деревни в том случае, если они были им
невыгодны. Для крестьян различных национальностей,
живших в одной деревне или поместье, проблема их отно¬
шений с паном была гораздо важнее, чем внутренние
национальные раздоры. Зато национальные различия,
существующие между крестьянами и помещиками на во¬
сточных окраинах, в значительной степени содействовали
обострению социальных конфликтов.
Польские города, особенно наиболее крупные из них,
часто становились ареной национально-религиозной борь¬
бы, истинной причиной которой были экономические отно¬
шения, определяющие эту борьбу. По существу речь шла
о том, какая группа получит или потеряет те или иные
привилегии в области непосредственно экономических
или политических отношений, в последнем случае вопрос
сводится к участию в управлении городом,— косвенно
это был также вопрос экономический, поскольку от со¬
става лиц, руководящих городской политикой, зависело
направление экономической политики.
На западе борьба шла между польскими и немецки¬
ми горожанами, на востоке — между польскими и рус¬
скими; в ряде городов в различных частях государства
христианское население-от времени до времени вступало
244

в борьбу с евреями. Эта борьба представляет собой наи¬
более важную главу в истории той национальной борь¬
бы, которая шла в городах.
В XV и XVI вв. в ряде городов Червонной Руси пра¬
вославное русское население не было уравнено в правах
с католиками (поляками и немцами). В цеховых органи¬
зациях это проявлялось в том, что некоторые цехи во¬
обще не принимали некатоликов (схизматиков) или не
предоставляли им звания мастеров, а тем более не допу¬
скали к занятию положения самостоятельного цехового
мастера, в других цехах ученикам-некатоликам не дава¬
ли возможности повышать свою квалификацию и не пе¬
реводили их в разряд подмастерьев.
Польские короли еще до Брестской унии подтвержда¬
ли равноправие русских в специальных декретах, а после
унии на тех же позициях уравнения в правах греко-кефа-
лического населения с римско-католическим стояли орга¬
ны государственной власти. Однако городские власти не
всегда считались с ее распоряжениями. Борьба — фор¬
мально религиозная, а фактически национальная — про¬
должалась до последних дней Речи Посполитой. Эта
борьба проявлялась в форме судебных процессов, по¬
сольств к королю и даже в виде открытых столкно¬
вений.
Точно так же гонению со стороны цехов подвергались
и армяне. Прибегая к покровительству короля, они доби¬
вались права вступать в некоторые цехи или создавать
свои самостоятельные цеховые организации. Впрочем,
для армян, занимавшихся главным образом торговлей,
право заниматься ремеслом не имело столь большого
значения, как для украинцев. Уния 1630 г. способство¬
вала значительному смягчению этой борьбы.
В городах Королевской Пруссии, из которых наиболее
значительные были населены преимущественно немцами,
немецкие городские власти, несмотря на то что Пруссия
входила в состав Польского государства, вели политику
ограничения экономических прав польского населения.
В Торуне во второй половине XV в. начался процесс
полонизации; цехи, бывшие тогда еще немецкими, пыта¬
лись противодействовать этому процессу, запрещая при¬
нимать поляков в число учеников.
В XVI и XVII вв. все большее количество цехов вста¬
вало на путь подобного рода запретов, причем такие
245

запреты имели место еще и в XVIII в. После реформации
в ряде случаев эти запреты относились к «папистам», то
есть практически к тем же полякам. Подобная политика
не могла не иметь последствий. В первой половине
XVII в. в Торуне идет обратный процесс — германиза-
ция цехов. Эта политика встретила сильную поддержку
со стороны городских властей. В братствах подмастерьев
этих немецких цехов в довольно большом числе бывали
представлены поляки, им не разрешалось только зани¬
мать должность цеховых старшин.
Против этой националистической антипольской поли¬
тики иногда выступали прусские сеймы. Ту же позицию
занимала королевская власть. Назначавшиеся королем
комиссии издавали декреты о равноправии, выполнению
которых препятствовали городские власти. В Торуне поль¬
ские ремесленники-партачи должны были селиться в юри-
диках монастырей и староств; в некоторых отраслях ре¬
месла они превосходили по своей численности цеховых
ремесленников. Иногда партачи создавали свои собствен¬
ные цеховые организации, которых не признавали город¬
ские власти.
3. Экономические ограничения еврейского населения.
Среди чужеземных купцов, еще в дохристианские време¬
на проходивших через польские земли, несомненно, были
и евреи, принимавшие в те времена живейшее участие в
европейской торговле. Уже в XII в. Пясти прибегали к
помощи евреев при чеканке монеты, что должно было
способствовать появлению в Польше еврейского населе¬
ния. В городах на немецком праве селились, несомненно,
и евреи. Антисемитские движения, столь сильные в за¬
падноевропейских городах в эпоху крестовых походов,
способствовали усилению иммиграции евреев в польские
города. В XIII в. число поселившихся в Польше евреев
увеличилось за счет второго потока, направлявшегося с
востока. Татарское нашествие разрушило многие города,
бывшие также центрами еврейской торговли на землях,
которые в XIV в. или позднее стали частью Польши.
Евреи, жившие в этих землях, переселились тогда на за¬
пад — в Краков, Познань, Варшаву, Сандомир, Плоцк.
С 1264 г. эти евреи стали получать от отдельных князей,
а позднее от польских королей привилегии, обеспечиваю¬
щие им безопасность личности, синагог и кладбищ, а
246

также свободу торговли при условии уплаты пошлин по
нормам, обязательным для местных горожан.
Поселившись в Польше, евреи стали играть все боль¬
шую роль в местной экономической жизни, прежде всего
в торговле, и именно во внешней торговле. Они встре¬
чали поддержку у еврейских общин, разбросанных по
всей Европе, что в соединении с большим торговым опы¬
том давало им большой перевес над местным купече¬
ством.
Развитие экономической жизни городов в XIV и XV вв.
вызывало потребность в наличных деньгах. С другой сто¬
роны, соблюдаемые в то время канонические предписа¬
ния, касающиеся ростовщичества, препятствуя христианахМ
заниматься банкирским делом, позволили евреям занять
весьма заметное место в области кредита. Они давали
взаймы королям, сановникам и городам. Располагая
большими капиталами, евреи могли брать на откуп
пошлины и жупы — особенно это практиковалось в Чер¬
вонной Руси,— что постепенно привело к тому, что в их
руках оказалась торговля солью.
Христианское население вскоре стало оказывать
противодействие, вылившееся в форму антисемитского
движения. Значительную роль в этом движении сыграло
католическое духовенство. Уже в 1266 г. синод во Вроц¬
лаве запретил христианам покупать у евреев мясо и дру¬
гие продукты питания. В 1309 г. было опубликовано по¬
становление, запрещавшее евреям находиться на землях
Тевтонского ордена, оно в течение целого столетия пре¬
пятствовало евреям принимать участие в северной тор¬
говле Польши. В середине XV в. антисемитскую кампа¬
нию в Польше возглавил проповедник ксендз Ян Ка-
пистран.
В XV в. в Польше делаются попытки законодатель¬
ным путем ограничить экономическую деятельность ев¬
рейского населения. В начале XV столетия евреям было
запрещено давать ссуды под залог недвижимого имуще¬
ства, которое таким путем переходило В руки евреев.
В конце XV в. в Кракове и Львове деятельность евреев
ограничивали определенными отраслями торговли, им
разрешалось торговать только определенными видами
товаров, на некоторых ярмарках лимитировали также
размеры торговых операций евреев путем ограничения
количества товаров, которое они могли продавать,
247

Движение, направленное против евреев, начавшись в
средние века, продолжалось с различной степенью ин¬
тенсивности в течение всего нового времени. Оно было
особенно сильным в крупнейших городах и захватило
прежде всего поспольство, то есть ремесленников и ла¬
вочников; патрициат не занимал в этом вопросе единой
позиции. В ряде городов он выступал в качестве ини¬
циатора и руководителя движения против евреев. В По¬
знани, Лешно, Варшаве и ряде других городов против
евреев выступали местные купеческие братства, а сле¬
довательно, и городская верхушка. В других же городах
евреям удалось использовать в своих интересах проти¬
воречия между патрициатом и посольством. В защиту
евреев и против поспольства выступил патрициат в
Перемышле, где евреи сумели сохранить право свобод¬
ной торговли до 1645 г., когда был заключен пакт, огра¬
ничивающий эту свободу. В Люблине в 1720 г., когда
королевская комиссия выразила согласие на требование
поспольства об организации еврейского гетто, городской
совет, представленный патрициатом, протестовал против
этого решения.
Борьба за ограничение прав евреев принимала самые
разнообразные формы. Обычно начиналось с того, что
горожане подавали письменную жалобу на городские
власти или то же делали городские власти по отноше¬
нию к старостам или владельцам города с требованием
в том или другом направлении ограничить экономиче¬
скую свободу евреев. В королевских городах эти споры
неоднократно доходили до короля и даже до сейма. Ко¬
ролям было выгодно, когда конфликты между христи¬
анским и еврейским населением города разрешались при
помощи пактов; ряд таких пактов действительно был за¬
ключен и утвержден королями. Когда конфликт становил¬
ся настолько острым, что к соглашению прийти не удава¬
лось, его разрешал сам король или сеньер данного города.
Обычно эти пакты или декреты ограничивают эконо¬
мическую деятельность евреев, не отличаясь, однако,
особой последовательностью. Так, ряд грамот одного и
того же города ухудшал положение евреев, ограничивая
сферу их деятельности, в то время как другие грамоты
смягчали эти ограничения.
Большей частью конфликты между христианским и
еврейским населением происходили в отдельных городах
248

независимо друг от друга. Известны, однако, случаи,
когда для борьбы против евреев объединялось несколь¬
ко городов.
Горожане выступали против евреев в судах, при дво¬
ре короля, на сеймах. Спорадически происходили еврей¬
ские погромы, сопровождавшиеся грабежами еврейских
магазинов, лавок и домов. Иногда дело доходило до
кровопролития. Бунты обычно вспыхивали тогда, когда
в борьбе за политические и юридические права мещан¬
ству не удавалось заставить евреев подчиниться ограни¬
чениям, наложенным на них законом.
Естественно, что подобные действия горожан встре¬
чали противодействие со стороны органов еврейского
самоуправления, стремившихся не допустить издания
новых законов, направленных против евреев, добиться
отмены или парализовать действие уже опубликованных.
Уже сам тот факт, что горожанам приходилось вести
длительную борьбу для того, чтобы добиться антиеврей-
ских законов, ограничивающих или отменяющих предо¬
ставленные евреям права, доказывает, что сопротивле¬
ние, которое оказывали евреи, было действенным и силь¬
ным. Подобная деятельность евреев мало известна.
Можно лишь догадываться, что в отдельных случаях
решающую роль играл тот факт, что экономические ин¬
тересы определенных политических кругов совпадали с
интересами евреев, нередко городские власти прибегали
к более эффективным средствам, столь характерным для
той эпохи, — мы узнаем об этом из отчетов по расходам
городских средств.
Евреям в их борьбе помогало то обстоятельство, что
представители руководящих кругов занимали по отноше¬
нию к ним различные позиции. Антиеврейские выступ¬
ления горожан, в какой-то степени имевшие религиоз¬
ную окраску, встречали поддержку со стороны духо¬
венства, оно поддерживало такие постановления, как
запрещение торговать по воскресеньям и праздникам,
особенно во время богослужения, а также запрещение
евреям торговать предметами религиозного культа.
Позиция, которую занимало духовенство в этих срав¬
нительно мелких вопросах, нисколько не мешала высше¬
му духовенству, владевшему громадными латифундиями,
по другим вопросам, подобно светским магнатам, в прин¬
ципе относиться благожелательно к экономической дея¬
249

тельности евреев, поскольку в новое время, особенно с
середины XVII в., крупные землевладельцы все чаще
прибегали к услугам евреев в области хозяйственной
организации своих владений. Экономическое сотрудниче¬
ство влекло за собой своего рода политическую солидар¬
ность. Евреи использовались в латифундиях для разных
целей. Сравнительно меньшую роль играли еврейские
ремесленники и лавочники, которые селились в отдель¬
ных местечках. Несравненно более важную роль играли
те евреи, которые принимали участие в вывозе продук¬
тов сельского хозяйства: зерна, волов, поташа, леса и
других. Захватив в свои руки торговлю, они захватили и
производство. Все чаще встречаются евреи — арендаторы
прудов, предприятий по изготовлению поташа, вырубок
леса, арендаторы мельниц, скотных дворов в фольвар¬
ках или целых фольварков и даже целых «ключей» с
местечками. Чаще всего евреи арендовали корчмы, яв¬
лявшиеся своего рода экономическими центрами, опи¬
раясь на которые евреи стремились завоевать опреде¬
ленное положение среди крестьян. Позиции евреев в ла¬
тифундиях были, повидимому, всего сильней в конце
саксонской эпохи. Конечно, положение евреев не было
одинаково на всей территории Речи Посполитой. В рус¬
ских землях их позиции были значительно сильнее, чем
в коренной Польше.
Однако наиболее крепкие узы, соединявшие магнатов
с евреями, возникали не в связи с хозяйственной орга¬
низацией латифундий. Колоссальные доходы с имений
позволили их владельцам накопить значительные капи¬
талы. В XVII и XVIII вв. помещики предоставляли эти
капиталы в распоряжение кагалов, игравших в те вре¬
мена роль банков с полной ответственностью всех чле¬
нов кагала, что считалось весьма надежной гарантией.
Деньги, помещавшиеся в кагалы, использовались для
финансирования евреев. В результате препятствий, чи¬
нимых евреям, помещение капитала становилось менее
надежным, возникала опасность потерять капитал, пре¬
доставленный в распоряжение отдельных кагалов, их
территориальных союзов или центрального правления
(отдельного для Короны и для Литвы).
Такое помещение капиталов оказалось менее надеж¬
ным, чем это первоначально предполагалось. В 1764 г.
еврейские самоуправляющиеся территориальные союзы
250

второй и третьей степени были распущены, так что оста¬
лись только отдельные кагалы, а долги распущенных
организаций были ликвидированы сеймовой комиссией.
Это отразилось на позиции магнатов, которые при Ста¬
ниславе Августе начинают оказывать известную под¬
держку горожанам в их борьбе с евреями.
Мелкая шляхта уже давно занимала подобную пози¬
цию. Загродовая шляхта 1 и шляхта, владевшая только
частями деревень, не были, конечно, заинтересованы в
посредничестве евреев при ведении своих хозяйств; бо¬
лее того, в области торговли и кредита она находилась
от них в той же зависимости, что и крестьяне.
Наиболее колеблющуюся позицию занимала шляхта,
владевшая одной или несколькими деревнями. Порой
деятельность евреев-арендаторов, игравших роль посред¬
ников при хозяйственной организации ее поместий, при¬
носила ей выгоду, но нередко она оказывалась в такой
же зависимости от евреев, как и мелкая шляхта. Разли¬
чие в позициях шляхты по еврейскому вопросу долж¬
но было, конечно, отразиться на решениях сеймиков.
В самом деле, в постановлениях сеймиков записаны
решения, направленные как против евреев, так и в их
пользу.
В сеймовых конституциях, если не считать финансо¬
вых вопросов, очень мало общих постановлений, касаю¬
щихся евреев. В законодательстве, относящемся к
евреям, король играл значительно большую роль, чем
сейм, поскольку большинство евреев жило в больших
городах, которые, как правило, были королевскими и
подчинялись законодательной власти короля; подобно
этому евреи в сеньёриальных городах подлежали власти
помещиков. Королевская власть, как и во многих других
городских вопросах, не была последовательна в своей
политике по отношению к евреям. С одной стороны, ко¬
роли издавали законы, несомненно благоприятные для
евреев, поскольку этими законами подтверждались об¬
щие привилегии их, касающиеся свободы торговли, рав¬
ноправия с христианским городским населением, свобо¬
ды приобретения недвижимости и устройства лавок,
освобождения евреев от коллективной ответственности за
1 Загродовая от zagroda— ничтожный по своим размерам
участок земли. — Прим. ред.
251

банкротов. Короли давали также привилегии некоторым
евреям, они делали представления другим государям по
делам евреев-купцов, происходивших из Польши, и т. п.
С другой стороны, те же самые государи давали горо¬
дам привилегии, разрешавшие отстранять евреев от эко¬
номической деятельности или, по крайней мере, сильно
ограничивать ее.
Антиеврейская политика в каждом городе имела свое
особое, отнюдь не постоянное, направление. Поскольку
эта политика не была последовательной, нередко случа¬
лось так, что евреям довольно легко удавалось добиться
отмены или ограничения только что принятых новых за¬
претительных законов. Поэтому одни и те же постанов¬
ления, направляемые против евреев, повторялись в ряде
городов.
Наиболее резкий характер носила привилегия de поп
tolerandis judeis !, предоставляющая городским властям
возможность выселять всех евреев за пределы городской
юрисдикции. В такие города евреи допускались только
во время ярмарок. В XVI в. такую привилегию получили
18 городов Короны и Литвы, среди них Варшава и
Вильнюс. В остальных городах пребывание евреев раз¬
решалось, однако их хозяйственная деятельность огра¬
ничивалась самыми разнообразными способами. Эти
ограничения можно разделить на следующие груп¬
пы: ограничения в выборе местожительства, ограничения
в области торговли и в области промышленности.
Ограничения в выборе местожительства выражались
в запрещении селиться и открывать лавки на рынке и
главных улицах, что заставляло евреев гнездиться в
предместьях, очевидно, вместе . с христианским населе¬
нием. Ограничения могли быть и более суровы, когда
евреям разрешалось заселять только одну или несколько
улиц, предназначенных исключительно для евреев — в
гетто.
Самыми многочисленными и важными были ограни¬
чения в области торговли. На первом месте стоят поста¬
новления, согласно которым евреям запрещалось тор¬
говать определенными видами товаров, например ле¬
карствами, продуктами питания, дорогими материями,
серебром, драгоценностями. Иногда эти запрещения смяг¬
1 О нетерпимости по отношению к евреям.— Прим. ред.
252

чались и евреям разрешалась доставка такого рода товй^
ров. Это относится особенно к продуктам питания.
Что касается ограничения количества тех мест, где
евреям разрешалось торговать, то здесь мы чаще всего
встречаемся с запрещением торговли в разнос. Этот
вопрос был для евреев особенно важен, потому что этот
вид торговли занимал в еврейской торговле особенно
важное место. Горожан совсем не интересовало, какая
торговля идет в пределах гетто, борьба велась только
против торговли в разнос, которую евреи вели вне гетто.
Указанные запрещения не носят, впрочем, специально
антисемитского характера: в это время вообще велась
борьба с разносной торговлей, поскольку контроль над
ней очень трудно было осуществлять.
Ограничения выражались и в том, что евреям запре¬
щалось торговать во время богослужений или вообще в
течение всего праздничного дня. На некоторых рынках
евреи могли совершать покупки только начиная с опре¬
деленного часа. Иногда городские власти издавали пред¬
писания, ограничивавшие количество товаров, которое на
определенных ярмарках могли приобрести евреи; такого
рода предписания были очень редки, так как их крайне
трудно было осуществить, однако эти ограничения имеют
в виду не розничную торговлю, под которой понимается
оседлая торговля, если так можно выразиться. В рамках
общей регламентации цен иногда встречаются специаль¬
ные предписания, касающиеся евреев, запрещающие по¬
купать у них товары по высоким ценам и продавать по
низким.
Купцам-Христианам особенно много беспокойства
причиняли посредники-евреи. Очень часто горожане ста¬
рались совсем изгнать их из города. Дело кончалось
обычно ограничением числа евреев, которые могли зани¬
маться посреднической торговлей; например, такого ро¬
да торговля разрешалась только тем, кто имел подтвер¬
жденные помощником воеводы разрешения от кагала.
Весьма характерно, что описанные выше торговые за¬
преты относились главным образом к розничной торгов¬
ле и только в незначительной степени стесняли еврей¬
скую оптовую торговлю.
Несравненно меньшее значение имели постановления,
ограничивавшие деятельность евреев в области ремесла.
Запрещения евреям заниматься определенными видами
253

ремесла встречаются крайне редко и относятся только к
производству пива и водки. Они действовали в течение
более или менее длительного времени лишь в некоторых
городах. Это были главным образом запрещения не¬
которым категориям ремесленников, например портным
или скорнякам, выполнять работы на заказчиков-хри¬
стиан.
Другие запреты, стеснявшие экономическую деятель¬
ность евреев, были редки. Самыми чувствительными бы¬
ли постановления, запрещающие им брать в аренду ка¬
кие-либо земли (например, в pacta conventa 1 1764 г.) в
королевских экономиях или запрещающие им брать в
аренду фольварки или нанимать для работы подма¬
стерьев-христиан.
Вследствие сильного противодействия со стороны ор¬
ганов еврейского самоуправления, покровительства со
стороны магнатов и неустойчивой позиции сеймиков,
сейма и короля отдельным городам было совсем не так
просто получить привилегию, направленную против ев¬
реев. Еще труднее было добиться осуществления полу¬
ченных привилегий. Антиеврейские привилегии могли
быть фактически реализованы только частично, потому
что они на каждом шагу нарушались, а городские вла¬
сти часто были бессильны по отношению к магнатам,
оказывающим покровительство евреям. Это относится
даже к тем городам, которые получили привилегию de
non tolerandis judeis. В таких городах евреи поселялись
в шляхетских и церковных юридиках или селились в
предместьях на землях, не подлежавших городской
юрисдикции. В городах, имевших гетто, евреи фактиче¬
ски постоянно селились и торговали на запрещенной
территории, на рынках и главных торговых улицах. Не
помогала ни проводившаяся городскими властями кон¬
фискация товаров, что всегда могло быть отменено госу¬
дарственной властью, ни происходившие время от вре¬
мени открытые выступления против евреев, селившихся
за пределами гетто. С розничной торговлей было нелег¬
ко бороться, потому что городская стража далеко не
всегда могла установить, где и кем куплен товар,
доставленный евреем-торговцем в христианский квартал.
1 Договор, который подписывал польский король при избра
нии его на престол. — Прим. ред.
254

Еще легче можно было нарушать предписания, запре¬
щающие евреям заниматься определенным видом тор¬
говли, особенно потому, что такого рода торговые опе¬
рации евреи могли вести и между собой.
Описанное движение против евреев вызвало с их
стороны, кроме противодействия в области политиче¬
ской, некоторое противодействие и в области экономи¬
ческой. Еврейские власти старались прежде всего сохра¬
нить внутреннюю сплоченность еврейских общин и
устранить все, что способствовало' усилению в нем внут¬
ренних противоречий, ослабляющих силы этих общин в
их сношениях с внешним миром. Идя в ногу со временем,
они санкционировали взимание процентов по ссудам,
выдававшимся евреями евреям, а позднее установили
дозволенные проценты. Ведя борьбу против «беглых
банкротов», эти власти издали в 1624 г. общий закон о
банкротстве, угрожавший банкротам суровыми репрес¬
сиями. Еврейские власти выступали против чрезмерных
прибылей посредников — барышников и вельмож —
арендаторов, конкурирующих с купцами-профессионала¬
ми. Они регулировали отношения между ремесленника¬
ми-кустарями и купцами-предпринимателями. Они регу¬
лировали отношения между местными купцами и
купцами, приезжающими только’ на время ярмарок.
В качестве ответной меры евреи в борьбе с горожа¬
нами-христианами применяли бойкот христианской тор¬
говли. Тем купцам-евреям, которые приезжали в город,
где был объявлен подобный бойкот, разрешалось прода¬
вать товары не евреям только после того, как их това¬
ры будут предложены евреям.
Большее значение, чем противодействие со стороны
еврейских властей, имели определенные черты, отличаю¬
щие евреев и дающие им известное преимущество по
отношению к христианскому купечеству. Прежде всего
следует упомянуть большой опыт в торговых делах, пре¬
красное знание рынка и психологии покупателей и про¬
давцов, в этом евреи превосходили конкурентов. Евреи
были бережливее христиан — обладая зачастую боль¬
шим состоянием, они отнюдь не повышали своего жиз¬
ненного уровня. Это давало им возможность удовлетво¬
ряться меньшей прибылью и продавать товары по
более низким ценам, и тем не менее накапливать боль¬
шие капиталы. Это обстоятельство давало им некоторое
255

Преимущество по сравнению с купцами-христианами, де¬
лая их более кредитоспособными.
Превосходству евреев в области международной тор¬
говли способствовали широкие международные связи.
Эти связи постоянно обновлялись благодаря наплыву в
Польшу евреев из Германии, Чехии, Испании, Италии,
Турции. Благодаря этим связям купцы-евреи могли ши¬
роко пользоваться кредитом английских, голландских и
других купцов.
Евреи превосходили христианское купечество пред¬
приимчивостью, настойчивостью, они легче шли на риск.
Все это, впрочем, в некоторых случаях обращалось им
во вред. Не раз еврейские купцы, если у них нехватало
собственных капиталов, чтобы получить в свои руки
большие партии товара, легкомысленно брали деньги, и
притом под большие проценты, что могло привести к
банкротству. Однако, вообще говоря, это приводило к
сильной экономической экспансии. С другой стороны,
экономическая экспансия евреев облегчалась благодаря
тем процессам, которые шли в среде христианского го¬
родского населения. Мы -имеем в виду здесь прежде все¬
го процесс перехода разбогатевших горожан-христиан в
ряды шляхты. В этом случае их капиталы, равно как и
их опыт, не могли уже приносить никакой пользы город¬
ской торговле.
В этой борьбе, которая шла в Польше на протяже¬
нии последних трех столетий существования Речи Пос¬
политой, победу одержали евреи, поскольку за это вре¬
мя роль их в экономической жизни, несомненно, возрос¬
ла. Сильнее всего были их позиции в области торговли,
главным образом внешней. Некоторые отрасли этой тор¬
говли, как, например, торговля Львова с Востоком че¬
рез Константинополь, уже в конце XVI в. находились
целиком в руках евреев. При Станиславе Августе 75%
купцов, приезжавших из Польши на лейпцигские ярмар^-
ки, составляли евреи. В конце XVIII в. в экспортной
торговле роль евреев была более значительна, чем в им¬
портной. По мнению Чацкого, в период Великого сейма
в руках евреев было 3/4 экспорта и только Vio импорта.
Своим влиянием на внутреннюю торговлю евреи были
обязаны той роли, которую они играли во внешней тор¬
говле. Во второй четверти XVI в. 86% всех купцов-опто¬
виков составляли евреи.
256

Роль, которую евреи играли в области торговли, ска¬
залась в том положении, которое они занимали на глав¬
нейших ярмарках; так, например, во второй четверти
XVI в. на люблинских ярмарках они занимали первое
место в торговле волами, кожами, мехами, хлопчатобу¬
мажными тканями, медом, воском, салом, колониальны¬
ми товарами, кошенилью, восточными тканями, полот¬
ном, готовым платьем, шапками, мылом, сталью, усту¬
пая, однако, христианским купцам в торговле рыбой,
железом, свинцом, медью, косами, серпами, льном,
обувью и лекарствами. В конце XVIII в. в торговле
крупных городов евреи играли более скромную роль,
чем в торговле местечек. Еще скромнее была их роль в
промышленности. Еврейское население было меньше за¬
нято ремеслом, чем христианское. Зато ремесленники-
христиане постепенно стали попадать в зависимость от
еврейских купцов. Так еврейские купцы, монополизиро¬
вавшие торговлю кожей, подчинили себе сапожников,
шорников, переплетчиков, каретников и диктовали им
цены на сырье. То же относится и к другим видам
сырья. Обычно такой путь приводил к превращению ре¬
месленников в кустарей. До сих пор не удалось еще
установить, насколько далеко зашел этот процесс в
Польше XVIII в.
17 я. Рутковский

Глава IV
УПАДОК ЭКОНОМИКИ ПОСЛЕ ВОЙН XVII в.
РЕФОРМЫ КОНЦА XVIII в.
§ 1. УПАДОК экономики ПОСЛЕ ВОЙН
СЕРЕДИНЫ XVII в. ПРОЦЕСС ВОССТАНОВЛЕНИЯ
1. Сокращение народонаселения. Решающее влияние
на развитие экономики XVII в. (особенно второй его по¬
ловины) и начала XVIII в. имели военные события этого
периода. Если до XVI в. Польша вела относительно не¬
много войн и притом главным образом за пределами
польского государства или, по крайней мере, не на тер¬
ритории Короны, то последующие войны шли, как прави¬
ло, на территории польского государства. Они повлекли
за собой огромные разрушения и значительное сокраще¬
ние народонаселения.
Только в относительно немногих районах — местах
крупнейших битв или продолжительных осад — разруше¬
ния произошли в результате непосредственно военных
действий. Обычно в подавляющем количестве местностей
причиной разрушений и разорения были грабежи, кото¬
рые совершали как неприятельские, так и свои войска;
это разоряло население и порождало массовую миграцию
из одной части страны в другую, а частично и за пределы
государства. Бедственное положение населения доверши¬
ла эпидемия чумы.
В качестве примера можно привести данные, которые
дают некоторое представление о масштабах разрухи.
В 137 королевских деревнях, расположенных в Холмской
(Хелмской), Санокской, Львовской землях и в Подольском
воеводстве, из 3 373 крестьянских хозяйств после войн
осталось только 1 591, таким образом, 53% крестьянских
хозяйств было уничтожено, что касается Хелмской зем¬
ли, то здесь этот процент достигал даже 58. По данным
переписи (люстрации), «произведенной в период после¬
военного восстановления, из 238 деревень королевских
258

имений 36 деревень (то есть 15%) были разорены, В
Подолии из 23 деревень 18 совершенно опустели, по край¬
ней мере на некоторое время. Шляхетские деревни, кото¬
рых было большинство, менее пострадали от военных
действий, вероятно, вследствие того, что многочисленные
постановления сеймов категорически запрещали польским
войскам останавливаться постоем в шлехетских имениях.
Во всяком случае, если взять Санокскую землю, то здесь
58% крестьянских хозяйств в шляхетских поместьях бы¬
ло заброшено, в то время как в королевских землях та¬
кие заброшенные хозяйства составляли 86% всех
крестьянских хозяйств, а в церковных имениях — 82%.
Местечки, видимо, подверглись еще большему опу¬
стошению; Освенцим был разрушен почти до основания
(из 500 домов уцелело не больше 21, а количество реме¬
сленников сократилось с 200 до 6), но и в других относи¬
тельно менее пострадавших от войны местечках (таких,
как Жарновец, Енджеев, Мысленице) сохранилось менее
36% хозяйств. Восстановление местечек требовало затра¬
ты больших средств и было делом более трудным, чем
восстановление деревень, поэтому ремесленники и другие
горожане нередко бросали насиженные места и переез¬
жали в деревню.
2. Упадок сельского хозяйства. Разрушения военного
времени вызвали упадок сельского хозяйства. В резуль¬
тате нехватки рабочих рук теперь приходилось обраба¬
тывать меньшую земельную площадь. Исследование коро¬
левских имений Хелмской, Львовской и Санокской зе¬
мель показывает, что использовалось только 20% тех
крестьянских земель, которые обрабатывались до войны.
Дворянские (шляхетские) имения были значительно
менее разрушены войнами по сравнению с королевскими
и церковными, так как на последние в основном ложились
все тяготы, связанные с содержанием войск. В то время
как в королевских деревнях Санокской земли в 1640—
1669 гг., по данным податных реестров, осталось 14% всех
крестьянских хозяйств, а в церковных имениях—18%, в
шляхетских имениях их осталось 42% (в среднем 35%).
Площадь фольварочной запашки также сократилась —
некоторые фольварки вообще перестали существовать.
Однако, повидимому, не столько сокращалась барская
запашка, сколько уменьшались крестьянские поля.
17* 259

Упадок сельскохозяйственного производства вызвал
сокращение хлебного экспорта. После эпохи расцвета
хлебной торговли в первой половине XVII в. экспорт в
1650—1660 гг. резко сократился: в 1651 г.—до 55 тыс.
ластов зерна, в 1653 г.—до 34 тыс., в 1656 г.—до
11 тыс. и в 1659 г.—до 541 ласта зерна. С 1661 г. начи¬
нается новый подъем хлебного экспорта; до 1674 г. вывоз
составляет в среднем 30 тыс. ластов зерна, а в последней
четверти XVII в. он повышается до 36 тыс. ластов в год
(был год, когда экспорт достиг даже 60 тыс. ластов).
Заброшенные пахотные земли зарастали сорняками,
кустарником, а затем и лесом. Источники второй полови¬
ны XVIII в. свидетельствуют о том, что в тех местах, где
до шведского нашествия были пашни, вновь приходилось
корчевать леса. С течением времени частично удалось
восстановить прежнее количество пахотной земли, однако
уровень земледельческой культуры значительно пони¬
зился. Характерно, что в период люстрации королевских
имений в 1565 г. на семена и на питание персонала фоль¬
варка выделялась примерно 7s часть урожая, в 1665 г.
такая же часть урожая предназначалась только на семе¬
на, а в 1765 г. только в семенной фонд выделяется уже
7з часть урожая.
В несомненной связи с упадком земледелия нахо¬
дится подъем животноводства, наблюдаемый в ряде
районов во второй половине XVII в. В настоящее время
у нас нет данных для того, чтобы определить масштабы
указанного явления.
3. Изменения в аграрном строе. Середина XVII в. яв¬
ляется переломным моментом в развитии аграрного строя.
Восстановление сельского хозяйства после вызванной
войной разрухи сопровождалось изменениями социальной
структуры, прежде всего в области социальной дифферен¬
циации населения и в социально-экономической структуре
фольварка. В некоторых селах эти изменения сводились
к уменьшению числа крестьянских хозяйств (крестьянских
дворов), что касается количественного соотношения от¬
дельных прослоек сельского населения, то оно осталось
тем же, каким было до войны; в некоторых деревнях
наблюдается даже увеличение среднего размера крестьян¬
ского надела. Это, однако, было явлением исключитель¬
ным; как правило, средний размер крестьянского надела
260

значительно уменьшился. Крупные крестьянские хозяй¬
ства исчезают, и их место занимают ставшие очень мно¬
гочисленными мелкие крестьянские наделы, а также
небольшие участки загродников, халупников и комор-
ников. В 132 королевских деревнях Холмской, Львовской
и Санокской земель число коморников выросло с 0,1%
до 2,1%, халупников и загродников — с 18,9% до 29,2% ,
крестьян, владевших земельным участком менее четверти
лана,— с 16% до 32,1%. Вместе с тем число крестьян¬
ских наделов в четверть лана сократилось с 27%' до
20,3%, в пол-лана — с 28,9% до 13,9%, наделов в
3/4 лана — с 9,1%' до 2,4%. Крестьянские наделы раз¬
мером не менее четверти лана, составлявшие до эпохи
войн в Холмской земле 55%, в Львовской—66% и в Са¬
нокской— 70%, теперь во всех этих землях составляют
соответственно 25%, 40% и 25%.
Здесь, несомненно, идет процесс пролетаризации сель¬
ского населения. Все более многочисленные слои мало¬
земельных и безземельных крестьян не могли найти рабо¬
ты в промышленности, которая сокращается после войн,
не могли они найти применения и в крупных крестьянских
хозяйствах, поскольку число именно этих хозяйств резко
уменьшилось. Они могли найти дополнительный или даже
основной источник существования только в фольварках.
Отмеченные выше изменения в социальном составе
сельского населения были тесно связаны с изменениями
в социальной структуре фольварочного хозяйства — с уве¬
личением роли наемного труда сельскохозяйственных ра¬
бочих. В некоторых случаях этот процесс принимал фор¬
му концентрации сельскохозяйственного производства —
крестьянские земли присоединялись к фольварочным. Как
правило, однако, фольварки также вынуждены были со¬
кратить свое производство (впрочем, в меньшей степени,
чем крестьяне, в результате чего увеличивался удельный
вес фольварочного производства). Такого рода явление
следует считать типичным.
Чем же объяснить тот факт, что восстановление сель¬
ского хозяйства было связано с изменением социальной
структуры сельскохозяйственного производства? Чтобы
ответить на этот вопрос, следует представить себе, до ка¬
кой степени сильна была хозяйственная разруха, вызван¬
ная многолетними войнами. Для примера можно привести
данные, полученные при детальном исследовании источ¬
261

ников, относящихся к деревням Санокской земли: соглас¬
но так называемым реестрам, каждый грабеж, совершен¬
ный польскими войсками, обходился приблизительно
в 16 тыс. польских злотых, что в среднем составляет
363 польских злотых с лана, то есть более чем в четыре
раза превышает размер годовых поборов в пользу поме¬
щика. У крестьян отнимали буквально все, особенно
деньги, которые вымогали путем жестоких пыток. В ре¬
зультате войн крестьяне лишились тех денег, которые
удалось скопить их предкам, жившим в более счастливые
времена. Крестьянские хозяйства поэтому не могли быть
восстановлены силами самих крестьян. Необходима была
помощь, и притом значительная, со стороны крупных зе¬
мельных собственников; это подтверждают, впрочем,
также и прямые данные первоисточников.
Крупные земельные собственники, располагавшие
средствами, необходимыми для восстановления, решали
вопросы о том, в каком направлении должно идти вос¬
становление, какие хозяйства должны быть восстановле¬
ны прежде всего и т. д.
Наиболее выгодным для крупных собственников было
создавать малоземельные и безземельные хозяйства, ко¬
торые обеспечивали бы фольварки наемной рабочей
силой. Барщина, разумеется, продолжала существовать и
в дальнейшем и, кажется, не потеряла своего прежнего
значения, однако наряду с барщиной появляется наемный
труд батраков, столь типичный для фольварочного произ¬
водства; он был известен и ранее, но распространен был
в несравненно меньшей степени.
Наиболее распространенным средством, применяемым
крупными земельными собственниками для повышения
доходности разрушенных войнами имений, была, повиди-
мому, пролетаризация сельского населения. По мере воз¬
можности, однако, приглашали и новых переселенцев. Это
относится прежде всего к западным окраинам, где в ре¬
зультате второй волны немецкой иммиграции опустевшие
деревни заселялись новыми пришельцами. Новая волна
немецких колонистов оказала сильное влияние на форми¬
рование аграрных отношений в западных областях госу¬
дарства. Крестьянин-иммигрант занимал по отношению к
помещику несравненно более независимое положение,
чем польский крестьянин. Взаимоотношения между бар¬
ской усадьбой и деревней основывались здесь на добро¬
262

вольном договоре, главные статьи которого могли быть
определены до прибытия переселенца в Польшу.
Новые поселенцы, как правило, получали большие,
чем польские крестьяне, наделы, облагаемые только де¬
нежным чиншем или денежными оброками и другими
поборами, главным образом зерном; барщина, если и со¬
хранялась, то в незначительных размерах. В результате
деревни, населенные колонистами, по своей структуре
резко отличались от большинства польских деревень.
Структура немецкой деревни не могла не оказать влияние
на структуру польской деревни. Это влияние шло в двух
направлениях: в ряде деревень помещик, не имея воз¬
можности использовать труд немецких крестьян-чиншеви-
ков, был заинтересован в дальнейшей пролетаризации по
меньшей мере части населения польских деревень и пре¬
вращал малоземельных крестьян в постоянных фольвароч¬
ных батраков. В результате этого на западных окраинах
Польши батрацкий труд имел в то время большее значе¬
ние, чем в других областях страны. Были, однако, случаи,
когда польские деревни получали такое же устройство,
как и новые немецкие, путем замены барщины оброком,
что часто сопровождалось дроблением фольварка на мел¬
кие участки и увеличением площади крестьянских хо¬
зяйств. Иногда имело место и обратное явление — когда
устройство немецких деревень приближалось к устройству
польских путем введения и увеличения барщины, но это
явление не получило широкого распространения.
Перевод крестьян на оброк в широких масштабах был
проведен в обширных королевских экономиях Литвы, на¬
считывавших значительно больше 1 тыс. деревень с насе¬
лением более чем 100 тыс. человек. Помещикам было вы¬
годнее, вместо того чтобы вкладывать значительные де¬
нежные средства на восстановление фольварков, получать
доходы в виде оброков и поборов, правда, восстановление
фольварков сулило, быть может, большие доходы, однако
доходы эти были менее надежны. Эти реформы были про¬
ведены между 1680—1712 гг. Перевод крестьян на оброк
сопровождался здесь обычно парцеллированием фоль¬
варочных земель, распределявшихся (там, где это было
возможно) между крестьянами, которые обязаны были
вносить чинш или в виде третьего снопа, или зерном.
Аналогичный характер имели реформы, проведенные в
деревнях, принадлежавших городу Познани, который
263

стремился восстановить эти деревни после страшных опу¬
стошений, причиненных нашествием Карла XII. В наибо¬
лее пострадавшие деревни начиная с 1719 г. привозили
поселенцев из Германии. Они селились на этих землях
в качестве лично свободных оброчных крестьян. Вскоре
выяснилось, что такие оброчные деревни, вносящие свой
оброк непосредственно в городскую казну, были более
выгодны городу, чем барщинные деревни, сдаваемые в
аренду крупным сельскохозяйственным предпринимате¬
лям из среды шляхты или горожан. Барщинные деревни
доставляли городу много хлопот и приносили серьезный
ущерб. Именно поэтому начался перевод польских дере¬
вень на оброк, причем при проведении этих реформ об¬
разцом служили те права, которые ранее были предо¬
ставлены немецким колонистам. Первоначально стреми¬
лись сохранить фольварки, сдавая их в аренду и не при¬
бегая к барщине. Поскольку, однако, челяди нехватало,
а вести хозяйство с помощью наемной рабочей силы было
очень трудно, с течением времени фольварочные земли
стали дробить на мелкие участки, которые распределяли
также и между колонистами.
Одновременно с приспособлением социально-экономи¬
ческой структуры польских деревень к устройству дере¬
вень немецких происходила унификация правового поло¬
жения населения тех и других типов деревень; она озна¬
чала осуществление большей личной свободы, улучшение
правового положения крестьян — увеличение прав кре¬
стьян на землю — и введение сельского самоуправления.
Эти реформы проводились постепенно. Они были за¬
вершены в 40-х годах XVIII в., и установленный ими по¬
рядок сохранился до конца XVIII в. При новом чиншевом
устройстве крестьяне могли нажить больше, чем это было
возможно во времена барщины. Об этом свидетельствуют
такие факты, как регулярная уплата чиншевых взносов и
описи движимого имущества крестьян.
После проведения этих реформ увеличились также и
доходы города, являвшегося владельцем этих деревень.
Тот факт, что подобное решение было выгодно обеим за¬
интересованным сторонам, объясняется тем, что в XVIII в.
при фольварочно-барщинном устройстве приходилось, как
правило, прибегать к посредничеству крупных арендато¬
ров. При переходе на чинш эти арендаторы становились
ненужными и часть тех доходов, которые шли им, могла
264

теперь идти на увеличение доли как крестьян, так и круп¬
ного землевладельца, в данном случае города.
4. Упадок городов. Середина XVII в. была поворот¬
ным этапом как в истории аграрных отношений, так и в
истории развития польских городов. Войны середины
XVII в. и новое нашествие шведов в начале XVIII в., а
также сопровождавшие их эпидемии привели в такой упа¬
док многие города и местечки, что они в течение долгого
времени не могли вернуться в прежнее состояние. В ка¬
честве примера можно привести данные, полученные Су-
ровецким при исследовании источников, касающихся
11 польских, главным образом мазовецких, городов: в
этих городах в 1811 г. количество домов едва составляло
28% того количества, которое было в середине XVI в.
Упадок городов сопровождался упадком ремесленного
производства, поскольку подавляющее большинство насе¬
ления городов и местечек состояло из ремесленников.
Многие ремесленники погибли, их мастерские были
истреблены пожарами или опустошены грабежами. Те
ремесленники, которые не могли восстановить мастерские
и заниматься прежним ремеслом, покидали города и
местечки и переселялись в деревню.
В упадок пришел также и горный промысел. Добыча
свинца в олькушских рудниках упала с 50 до 14 тысяч
центнеров в год, а добыча серебра с 6 000 до 300 гривен.
В Хенцинских рудниках упадок производства наблю¬
дается еще в середине XVI в. В 1655 г. эти рудники были
сильно повреждены шведами, в 1660 г. они были залиты
водой, с тех пор добыча руды на них прекратилась.
Если упадок городов можно объяснить грабительски¬
ми вторжениями врагов, то крайне медленное восстанов¬
ление городов объясняется другими причинами (этот
вопрос, впрочем, пока еще мало изучен). Некоторые объ¬
ясняют его тем экономическим гнетом, которому подвер¬
гались горожане со стороны шляхты. Однако трудно по¬
верить, что повинности городов по отношению к феодалам
приводили к разорению городов, так как повинности
эти, если учесть большую зажиточность городов, были не¬
сравненно меньше тех повинностей, которые налагались
на деревни. Следует, однако, признать, что установление
воеводами твердых цен на товары, не учитывающих в до¬
статочной мере интересы ремесленной промышленности,
265

препятствовало восстановлению городов, даже несмотря
на то, что с этими ценами обычно не считались.
Некоторое значение, конечно, имели те изменения, ко¬
торые произошли в области международной торговли
(речь идет прежде всего о конкуренции со стороны Рос¬
сии, которая с середины XVII в. вывозила в Западную
Европу все большее количество того же сырья, что и
Польша). Одновременно уменьшался спрос на изделия
отечественного ремесла, так как шляхта все более отда¬
вала предпочтение заграничным изделиям, а покупатель¬
ная способность обедневшего крестьянства сокращалась.
Наконец, следует обратить внимание и на тот факт, что
не было условий для развития многих из вновь возник¬
ших городов, число которых, без сомнения, превышало
тогдашние экономические потребности Польши, — подоб¬
ного рода города были заранее обречены на прозябание.
Развитию некоторых городов препятствовали местные
конъюнктурные изменения, главным образом в области
торговли. Упадок одних городов компенсировался ростом
других — тех, для которых создавалась более благоприят¬
ная конъюнктура. Ярким примером в этой области может
служить Варшава — новая столица, возвысившаяся за
счет пришедшего в упадок Кракова.
5. Кризис денежной системы. Описанный выше эконо¬
мический упадок усугубился кризисом денежной системы,
который начался в связи с войнами Яна Казимира. Этот
кризис был вызван тем, что казне нехватало средств для
выплаты задержанного жалования наемным войскам.
Поскольку средств, поступающих от сбора налогов, не¬
хватало для покрытия всей этой задолженности казны,
стали прибегать к порче монеты. Содержание чистого се¬
ребра в ортах (1 орт равен !/5 талера) с 4,9 уменьшилось
до 4,34 грамма, а в так называемых шустаках — с 1,63 до
1,43 грамма. Понижение количества серебра в монетах не
вызвало бы, вероятно, сколько-нибудь значительного кри¬
зиса (подобные понижения бывали и раньше), однако,
поскольку доходы казны были незначительны, начали че¬
канить медные шелёнги 1 и обесцененные злотые,— это
и вызвало кризис.
1 Шелёнг (szelag)—старинная мелкая польская монета:
в 1368 г. шелёнг равнялся 12 польским грошам, в 1451 г.— 11 гро¬
шам, в 1496 г.—6 грошам, в 1598 г.—3 грошам, в 1620 г.—1,5 гро¬
266

Так как с 1631 г. в Польше не чеканили больше ше-
лёнгов, то при Яне Казимире вся страна была наводнена
мелкой иностранной монетой. Не подлежит сомнению, что
изъятие из внутреннего обращения этой иностранной мо¬
неты при одновременной чеканке хотя бы чисто медных
шелёнгов, вместо прежних, содержащих еще 12% серебра,
могло принести казне определенный доход без ущерба
для денежной системы и всей экономики страны. Исходя
из этого, некий Боратини предложил выпускать медные
шелёнги и, заключив с правительством соответствующее
соглашение, приступил в 1659 г. к их чеканке. Этих ше¬
лёнгов было выпущено значительно больше, чем требо¬
валось. Так как курс их был установлен принудительно,
этими монетами начали выплачивать даже крупные сум¬
мы. Разумеется, это вызвало лаж и повышенный спрос на
серебряные деньги.
Еще худшие последствия имела начатая в 1663 г. че¬
канка значительного количества обесцененных злотых,
для которых также был установлен принудительный курс.
Эти монеты чеканились неким Тымфом и поэтому полу¬
чили в народе название тымфов. Падение стоимости в
данном случае было весьма значительным, ибо если
1 злотый (или 30 грошей) по норме 1650 г. должен был
содержать 8,15 грамма серебра, то новый злотый содер¬
жал только 3,36 грамма, что соответствовало стоимости
прежних 12 грошей. Всего было выпущено в обращение
монеты в шелёнгах и злотых на 20 миллионов злотых.
Принудительный курс этих новых злотых хотя и давал
возможность расплатиться этой обесцененной монетой по
долговым обязательствам, однако он не помешал появле¬
нию и увеличению лажа на прежнюю полноценную мо¬
нету; он составлял в 1667 г. 20%, в 1669 г. — 50%,
в 1672 г.—70%, а в конце XVII в. он доходил до 100%
и на этом уровне удержался в XVIII в. Таким образом,
возникло раздвоение денежной системы: имели хождение
старые, полноценные деньги (moneta bona), которым про¬
тивопоставлялась новая «ходячая монета» (moneta сиг-
rens).
В XVII в. только золотые монеты не подверглись
порче. Кроме монет достоинством в один дукат, чекани-
шам, в 1650 г. — 1 грошу; затем чеканились медные шелёнги стои¬
мостью в 0,5 гроша, а в конце XVIII в. — 0,333 гроша.—Прим. ред.
267

лись монеты в 2, 4 и 10 дукатов. Дукаты Сигизмунда I
содержали 3,5 грамма золота, а дукаты, выпущенные в
XVIII в., — 3,4 грамма. Вследствие столь незначительного
уменьшения содержания золота в дукате и очень сильно¬
го уменьшения содержания серебра в злотых курс дуката,
выраженный в серебряной валюте, должен был все время
возрастать. Он составлял в 1501 г. 32 гроша, в 1551 г.—
52 гроша, в 1600 г.— 60 грошей, в 1620 г.— 120 грошей, в
1628 г. — 160 грошей, в 1640 г. — 180 грошей, в 1668 г. —
270 грошей, в 1673 г. — 360 грошей, в 1702 г. — 540 гро¬
шей, что составляло 18 польских злотых в «ходячей
монете».
6. Финансовый кризис. Войны середины XVII в. ока¬
зали очень сильное влияние на дальнейшее развитие
польских государственных финансов. Огромные по тем
временам расходы на содержание многочисленного войска
вынудили сеймы увеличить прежние налоги. Впрочем,
когда установились нормальные отношения и можно было
удовольствоваться более умеренным бюджетом, налоги не
были уменьшены до довоенного уровня.
Установленное еще в XVI в. поземельное обложение
лана, а также более поздняя подымная подать первона¬
чально обеспечивали государственной казне крупные по¬
ступления. Ставки налогов все более увеличивались:
в 1648 г. подымную подать взимали в четырнадцатикрат¬
ном размере, в 1650 г.— поземельный налог в двадцати¬
кратном, в 1651 г.— двадцатипяти-, а в 1658 г.— в три¬
дцатикратном, в 1661 г.— в пятидесятикратном поземель¬
ный налог и двукратном — подымную подать. Но и
чрезмерное повышение налогов не позволило погасить
задолженности, особенно наемным войскам. Ввиду разо¬
рения страны даже эти очень высокие налоги не обеспе¬
чивали необходимых поступлений. Поступления от взноса
налога в 1629 г. составили 267 тыс. злотых. За период
с 1649 г. по 1661 г. максимальная сумма составляла
169 тыс. злотых, а в 1650 г. она едва достигла 59 тыс.
злотых.
В 1662 г. было принято решение возобновить сбор на¬
лога, чрезвычайно непопулярного в среде шляхты и по
этой причине не собиравшегося уже более ста лет,—
это была так называемая помощь (subsidium) — всеоб¬
щая подушная подать. Налог этот должны были собрать
261

только один раз. Чтобы в будущем этот налог не был
возобновлен, было решено так называемую инструкцию,
определяющую ставку налога для различных слоев насе¬
ления, не включать в постановления соответствующего
(данного) сейма, а напечатать ее отдельно и в количестве
экземпляров, соответствующем числу гродов; после того
как налог будет собран, все эти инструкции должны были
быть изъяты из гродских архивов и, вероятно, уничто¬
жены.
Упомянутая инструкция была составлена по образцу
закона 1520 г., только ставки налога были, разумеется,
значительно выше.
Больше всего попрежнему должен был уплатить гнез-
ненский архиепископ (1 800 польских злотых), значитель¬
но меньше платили епископы в украинских землях
(300 злотых), прелаты и другие представители высшего
духовенства (15—300 польских злотых). Светские санов¬
ники должны были платить по 300 польских злотых,
другие чиновники — от нескольких десятков до десяти
злотых. Служилая шляхта платила по 2 польских злотых,
мелкая шляхта — от 72 до 2 злотых. Горожане платили
1—2 польских злотых, члены городского совета — 10,
купцы — 30 польских злотых. Крестьяне в среднем упла¬
чивали по 1 польскому злотому с человека (налог соби¬
рали со всех, кто достиг 10 лет). Установленная таким
образом для крестьян общая сумма налога распределя¬
лась помещиком между отдельными крестьянами в зави¬
симости от их состояния.
Вопреки первоначальным намерениям, в течение
XVII в. неоднократно пришлось прибегать к сбору по¬
душной подати, иногда даже в увеличенных размерах.
Еще шире использовались так называемые тарифы по¬
душной подати, то есть старые реестры сумм, получен¬
ных по этому налогу. Этими реестрами пользовались для
установления размера сумм, которые должны были вно¬
ситься в казну отдельными областями страны, причем
порядок взимания этих сумм должны были определять
сеймики.
В результате первого сбора подушной подати была
получена сумма в 28 миллионов злотых. Следующие по¬
ступления были меньше. Поэтому было принято решение
взыскивать подушную подать в двойном и тройном раз¬
мере. Тем не менее по сравнению с суммой, полученной
269

при первом сборе подушной подати, поступления 1673 г.
составили 75%, 1674 г —64%, 1676 г.—49%.
Сохранились и прежние менее важные прямые на¬
логи, а именно налог с купцов и подушная подать, взы¬
скиваемая с еврейского населения; налог с купцов при¬
носил в некоторые годы доход до 120 тыс. польских
злотых полноценной монетой. В 1678 г. она перестала,
однако, быть прямым налогом: ее ключают в пошли¬
ны. Подушная подать, взыскивавшаяся с еврейского на¬
селения, была установлена в последней четверти XVII в.
в размере 105 тыс. польских злотых, причем сбор этой
подати в некоторые годы производился полноценной мо¬
нетой, а иногда «ходячей монетой».
Очень сильно увеличивается обложение в пользу каз¬
ны держателей королевских имений и населения, прожи¬
вающего в этих имениях. Вместе с повышенной квартой
(как «старой», так и «новой», предназначенной для нужд
артиллерии), а также так называемой квадруплей \ вно¬
симой в первый год новым держателем в размере одной
кварты, был введен новый налог, так называемый лако¬
вый, ничего общего не имеющий с прежним налогом с
лана, входящим в состав земельного налога. Новый налог
с лана, называемый лаповым выбранецким 1 2, вносился вме¬
сте с квартой в размере 60 польских злотых с выбранец-
ких влок, на которых старосты должны были сажать
крестьян, освобожденных от обычных повинностей, но
обязанных военной службой. Но старосты иначе исполь¬
зовали эти блоки; на них были посажены крестьяне, обя¬
занные обычными повинностями, или эти участки вклю¬
чались в состав фольварков.
Население, проживающее в королевских имениях,
обязано было еще одним чрезвычайно обременительным
налогом в виде гиберны. Еще в первой половине XVII в.
для жителей королевских имений была установлена обя¬
занность содержать зимой войска, теперь эта обязанность
1 Квадрупля — вид налога, взимаемого с королевских имений и
староств, единовременный взнос удвоенной кварты, вносимый но¬
вым держателем королевских имений перед получением им аренд¬
ной грамоты.— Прим. ред.
2 Лановое выбранецкое — налог, выплачиваемый держателями
выбранецких ланов — особых ланов в королевских имениях, на
которых были поселены крестьяне, обязанные служить в особой
выбранецкой пехоте.— Прим. ред.
270

была заменена денежными платежами. Еще в 1649 г. был
установлен и соответствующий налог — так называемые
провиантские деньги. В деревнях это был поземельный
налог (по 2 польских злотых с лана), в городах — некое
сочетание подоходного налога и налога с домовладель¬
цев. В 1652 г. этот налог был заменен в десять раз боль¬
шим земельным налогом; одно время (в 1659 г.) его
можно было вносить натурой, однако в окончательном
виде он представлял собой денежный побор. В 1672 г.
размер этого налога со всех королевских поместий был
установлен в размере 760 тысяч польских злотых в год,
которые распределялись пропорционально в соответствии
с прежними «лановыми тарифами». В тесной связи с ги-
берной находится «добровольная помощь» («subsidium
charitativum») духовенства, которая считалась эквива¬
лентом гиберны, взимаемой с церковных имений. В 1677 г.
«добровольная помощь» с церковных имений была уста¬
новлена в 304 тыс. польских злотых.
В области косвенных налогов произошли следующие
изменения: прежнее чоповое перешло в ведение сеймиков,
но в некоторые годы сейм устанавливал новый винный
сбор, или шелёнжное, обычно в размере 10% стоимости
пива, водки, меда и некоторых сортов вин. Сбор с вина
взимали, как правило, в зависимости от его количества.
Были сделаны попытки ввести новые косвенные налоги,
которые, однако, удержались недолго: в 1658 г. был
введен шестипроцентный акцизный сбор как налог на все
товары, находящиеся в торговом обороте, в 1677 г. были
обложены табак и бумага.
Со времен 1643 г. существенных изменений в системе
таможенных пошлин не произошло, только в некоторые
годы к обычным пошлинам прибавляли дополнительные
сборы или вводили так называемую генеральную тамо¬
женную пошлину, уплачиваемую сверх обычных таможен¬
ных сборов в размере 3,3% стоимости товара. От этой
пошлины не освобождался никто — не только духовен¬
ство и шляхта, но даже и королевский двор.
Пошлина эта не стала постоянным обложением, так
как была встречена крайне недоброжелательно. В 1673 г.
еще раз было принято решение взимать эту пошлину в
первоначальной форме. В 1677 г. она взималась только в
пограничных таможнях. В Литве с ее особой таможенной
системой эта пошлина не взималась совсем. Поступления
271

От Генеральной пошлины в 1661 г. составили 780 тыс., а
в 1677 г. — 924 тыс. злотых.
Наиболее напряженным финансовое положение было
непосредственно после заключения Оливского мира
(1660 г.), когда нужно было выплатить огромные суммы,
которые государство задолжало наемным войскам. Ба¬
ланс за 1662—1664 гг. показал, что доходная часть пре¬
вышала 19 млн. польских злотых, что составляет почти
7 млн. в год. Из этой суммы на поземельный налог,
подымную и подушную подати приходилось 48%, на по¬
шлины и складочный винный сбор — 6%, на кварту,
лановое выбранецкое и «провиантские деньги» — 8%, на
доход от монетного двора — 31%, на займы — 6% и
другие доходы — 1 %.
В 1672—1678 гг. ежегодный доход обоих казна¬
чейств Речи Посполитой составлял 6,3 млн. злотых, при¬
чем на Корону приходилось 5 млн., а на Литву — 1,3 млн.
Взимаемая военной администрацией гиберна давала
1,8 млн. (Корона — 1,2 млн., Литва — 0,6 млн. злотых),
а доходы, поступавшие через государственного казначея
(подскарбия), составляли 4,5 млн. (соответственно 3,8 и
0,7 млн.). Если к этому прибавить доходы королевской
казны (0,8 и 0,4 млн., что дает в сумме 1,2 млн.), то
получится в итоге 7,5 млн. в год.
§ 2. АГРАРНЫЙ СТРОЙ В XVIII в.
1. Общая характеристика эпохи реформ. Эпоха Ста¬
нислава Августа является эпохой реформ, эпохой значи¬
тельного прогресса во всех областях общественной жиз¬
ни !. Экономические реформы и расцвет хозяйственной
жизни были одним из важнейших факторов этого воз¬
рождения. Эпоха Станислава Августа как в области го¬
сударственного управления — особенно в законодатель¬
ной деятельности государства,— так и в области духов¬
ной культуры резко отличается от эпохи саксонской
династии, время правления которой было временем наи¬
большего упадка. Картина экономических отношений была
несколько иной. После 1717 г., когда закончился период
длительных войн, на протяжении нескольких десятков
лет подрывавших хозяйство Польши, можно было осу-
1 См. предисловие, стр. 19. — Прим. ред.
272

ществить его восстановление, — наступило время извест¬
ного благополучия.
Мы видели, что хозяйственное восстановление могло
сопровождаться социальной перестройкой, как это име¬
ло место, например, в области аграрных отношений.
Пролетаризация сельского населения и увеличение зна¬
чения наемного труда в фольварке не были, конечно,
целью аграрных реформ, как их понимали в эпоху Ста¬
нислава Августа. Но проведенный в те времена перевод
крестьян на оброк, связанный с восстановлением, по
сути своей ничем не отличается от аналогичных реформ
эпохи Станислава Августа.
С подобными явлениями можно встретиться и в дру¬
гих областях. Закон 1717 г. о государственных финан¬
сах, согласно которому постоянные налоги уже не нуж¬
дались в утверждении на ближайшем сейме, следует
считать предвестником финансовых реформ эпохи Ста¬
нислава Августа. Таким образом, начало реформ в не¬
которых областях можно отнести к периоду саксонской
династии и даже ко второй половине XVII в., когда вос¬
становление разрушенного войной хозяйства стало ос¬
новной задачей общества и государства.
Реформы XVIII в. можно рассматривать в различных
аспектах. Прежде всего следует отметить публицистику
и литературу первой половины XVIII в., весьма скром¬
ную по размерам и значению, поскольку жизнь неизмен¬
но опережала ее, и весьма оживленную публицистику
времен Станислава Августа, которая сыграла серьезную
роль в общественной жизни. Затем следует сказать о
стихийно идущем процессе, когда прежде всего магнаты
проводили более или менее радикальные аграрные ре¬
формы, основывали мануфактуры или каким-либо дру¬
гим способом насаждали промышленные предприятия.
И, наконец, необходимо указать на те реформы, которые
проводило государство в законодательном и в админи¬
стративном порядке.
Во всей этой реформаторской деятельности многое
было заимствовано из ранее существующих, но мало
распространенных учреждений. Были также сделаны по¬
пытки самостоятельно — исходя из здравого смысла —
решать выдвинутые жизнью проблемы.
Вместе с тем во многих случаях следует отметить
влияние иностранных образцов. В начальных стадиях
18 Я. Рутковский 273

$того процесса, при саксонской династии преобладало
немецкое влияние, а при Станиславе Августе, в эпоху
наиболее энергичного проведения реформ, в эпоху Воз¬
рождения, безусловно, преобладало (если говорить об
общем направлении) французское влияние. Однако в
области экономики немецкое влияние оставалось по-
прежнему сильным. 6
Реформы в области • экономики сводились к трем
основным проблемам: во-первых, аграрные отношения и
улучшение положения крестьян; во-вторых, подъем горо¬
дов, промышленности, путей сообщения и торговли;
в-третьих, упорядочение денежной системы и увеличение
государственных доходов.
В эпоху Станислава Августа в Польше были сделаны
первые демографические исследования в современном
смысле. Они относятся к периоду первого раздела Поль¬
ши и Четырехлетнего сейма (1788—1791 гг.). Перепись
населения, которую провели государства, осуществившие
раздел Польши, в первые годы после него (до 1776 г.),
дала следующие результаты: на территории, отошедшей
к России, было 1,3 млн. населения, на территории, ото¬
шедшей к Австрии, — 2,1 млн. и на территории, отошед¬
шей к Пруссии, — 0,6 млн. В целом Речь Посполитая в
результате первого раздела лишилась 4 млн. населения.
Количество населения в Польше после первого раздела
по-разному оценивалось современниками: от 5,4 до
12 млн. человек. Опираясь на критическое исследование
этих данных, а также на данные о количестве «дымов»,
внесенных в податные списки, Корзон приходит к выво¬
ду, что население Польши вскоре после первого раздела,
по всей вероятности, составляло 7,4 млн. человек. Таким
образом, Польша в момент первого раздела насчитыва¬
ла 11,4 млн. жителей и потеряла в результате этого
раздела свыше 7з населения.
Более основательными могли быть подсчеты, относя¬
щиеся к эпохе Четырехлетнего сейма, поскольку этот
сейм принял в 1789 г. решение провести первую в Поль¬
ше перепись населения и поручил проведение ее финан¬
совой комиссии.
Эта перепись была действительно проведена в 1789 г.,
а в 1790 г. данные переписи были проверены и дополне¬
ны. Шляхта, духовенство и часть еврейского населения
не были охвачены переписью. Путем сложных расчетов
274

Корзону удалось восполнить эти пробелы. По его дан¬
ным, представителей шляхты было 725 тыс. человек, ду¬
ховенства — 50 тыс., а поправка к числу еврейского на¬
селения составляла 200 тыс. человек. Таким образом,
он пришел к выводу, что численность населения в 1791 г.
равнялась, невидимому, 8,8 млн. человек и что прирост
населения по сравнению с 1*775 г. составляет 1,4 млн.
человек, или 1,2% в год. По социальному признаку
население распределялось следующим образом: крестья¬
не составляли 72,7%, горожане-христиане — 6,8%, евреи,
живущие преимущественно в городах и местечках, —
10,2%, шляхта — 8% (в том числе мелкая шляхта —
4,5%), духовенство — 0,6% и остальные—1,7%. По
принципу вероисповедания население делилось следую¬
щим образом: католики римского обряда составляли
53,3 % населения, греко-униаты — 29,5 %, православные
(dyzunici) —3,4%, протестанты— 1,4%, евреи— 10,2%,
прочие — 2,2 %.
2. Распределение земельной собственности. Несмотря
на то, что во второй половине XVII в. значение капита¬
листических элементов в аграрном строе Польши вы¬
росло, феодализм в аграрных отношениях в XVIII в. до¬
стиг своего наивысшего расцвета, а крестьянские повин¬
ности— максимальных размеров. Реформаторы XVIII в.
не ставили перед собой задачи полного переустройства
аграрного строя путем ликвидации феодальных отноше¬
ний в сельском хозяйстве. Они собирались только смяг¬
чить особо тягостные для крестьянского населения по¬
винности.
Так же как и в предыдущие века, основой всего об¬
щественного строя была крупная земельная собствен¬
ность, находящаяся в руках государства, церкви и
шляхты. Немногие деревни, являвшиеся собственностью
отдельных городов, были исключением из общего прави¬
ла и большой роли не играли. В отличие от Западной
Европы, где существовала своего рода иерархия земель¬
ных владений, причем низшие ступени ее находились в
зависимости от высших, в Польше мы имеем дело с
имениями, являвшимися аллодиальной собственностью и
сохранившими полную независимость.
Земельные владения, принадлежащие шляхте, при¬
мерно вдвое превосходили государственные земельные
18* 275

владения. В конце XVIII в. из общего числа крепостных
крестьян на имения, находящиеся в непосредственном
управлении короля, приходилось 3% крестьян, на осталь¬
ные королевские владения—16%, на церковные зем¬
ли— 17%, а на шляхетские земли — 64%. Величина
отдельных шляхетских владений была различна. Не¬
большая часть шляхетских владений находилась в ру¬
ках мелкой шляхты, которая не владела крепостными
крестьянами и непосредственно сама обрабатывала зем¬
лю. В экономическом отношении эта мелкая шляхта от¬
личалась от крестьян лишь тем, что не несла феодаль¬
ных повинностей.
Мелкая шляхта была разбросана по всей Польше.
Как и в XVI в., большое количество ее сосредоточивалось
в Мазовии и в Подляшье. Кроме мелкой шляхты, владев¬
шей собственной землей, существовала (главным образом
в магнатских имениях восточных окраин) «чиншевая
шляхта», по своему социальному положению приближаю¬
щаяся к крестьянам не только тем, что собственноручно
обрабатывала землю, но и тем, что сидела на чужой
земле и за пользование ею платила арендную плату;
однако она не была обязана барщиной. Рядом с мелкой
шляхтой следует поставить так называемую парцелляр¬
ную шляхту (szlachta czsstkowa); этого рода шляхта
владела собственными крепостными, но обладала не це¬
лой деревней, а только ее частью. Положение этой группы
соответствовало приблизительно положению прежних сол-
тысов и приходских священников.
Над этими группами, составлявшими как бы низший
слой шляхты, стояла средняя шляхта — помещики, вла¬
девшие одной или несколькими деревнями. В конце
XVIII в. они составляли почти половину всей шляхты
(49%), а благодаря своему экономическому положению
играли очень большую роль в экономической и полити¬
ческой жизни страны. Высший слой шляхты представля¬
ли магнаты, владельцы латифундий, состоящих из десят¬
ков и более сел. Между этими категориями не было
правовых различий. Сознание формального равенства в
среде шляхты было настолько сильно, что конституция
1638 г. запрещала принимать и употреблять титул гра¬
фа и князя, исключение делалось лишь для тех родов,
представители которых подписывались этими титулами
в акте Люблинской унии (1569 г.). Единственным фор¬
276

мальным критерием принадлежности к социальному
слою магнатов являлось право заседать в сенате. Маг¬
наты не образовали замкнутой касты; обедневшие роды
выходили из состава этой группы, в то время как раз¬
богатевшие шляхтичи, наоборот, входили в нее. Приме¬
ром быстрого обогащения может служить канцлер Ян
Замойский, который, получив от отца в 1571 г. родовое
имение, состоящее из 4 деревень, к 1605 г. создал вокруг
него огромную латифундию, распространившуюся на
территорию в 3,8 тыс. квадратных километров, в кото¬
рую входило 6 городов и 149 деревень. Сверх того он
создал вторую латифундию на южных окраинах, вклю¬
чающую территорию в 2,6 тыс. квадратных километра с
5 городами и 50 деревнями, и получил в пожизненное
владение королевские поместья, занимавшие территорию
в И тыс. квадратных километров с 12 городами и 612
деревнями.
В новое время явно проявляется тенденция латифун¬
дий расширяться за счет средней шляхетской собствен¬
ности. Это явление находит подтверждение в цифровых
данных, относящихся к Люблинскому повету; доля по¬
мещиков, имевших менее 100 крестьянских ланов, в кре¬
стьянских пахотных землях сокращалась и выражалась
следующими процентными данными: в середине XV в. —
44,9%, в середине XVII в. — 16,9% и в конце XVIII в.—
9,8%. Удельный вес поместий размером в 100—500 ла¬
нов оставался почти без изменений и соответственно
равнялся: 24,3%, 26,3% и 33,2%. Значительно выросла
доля имений размером более чем в 500 ланов. Она рав¬
нялась в середине XV в. 13,3%, в середине XVII в. —
30,7% и в конце XVIII в. — 41,9%. Остальные пахотные
земли находились во владении короля, казны, церкви и
мелкой шляхты.
3. Экономическое значение крепостного права. На
хозяйственную организацию крупной вотчины решающее
влияние оказывало то обстоятельство, что подавляющее
большинство проживающих в ней крестьян были кре- ,
постные. Выше уже говорилось о той большой роли,
какую крепостная зависимость сыграла в XVI в., в эпоху
роста и развития фольварочного хозяйства. В XVIII в.
крупные помещики считали крепостную зависимость
обязательным условием успешного развития фольвар¬
277

ков. В первой половине XVIII в. крепостные отношения
достигли высшей точки своего развития. Это не значит,
однако, что крепостная зависимость в Польше в это
время превратилась в рабство и что крестьяне были ли¬
шены каких бы то ни было прав. Непременным усло¬
вием существования крепостнического строя является
некоторая самостоятельность сельского населения, кото¬
рая была бы невозможна, если бы решающим в аграр¬
ных отношениях был только произвол помещика и его
приказчиков. Установление более или менее постоянных
правовых норм, регулирующих взаимоотношения кре¬
постного крестьянина и пана, являлось в данном слу¬
чае обязательным условием существования этого строя.
Согласно правовым нормам, крепостные получали не¬
которые права, — в этом заключалось их отличие от
рабов.
Характерная черта крепостнических отношений в
Польше заключалась в том, что они определялись иск¬
лючительно обычным правом. Конституции сеймов почти
не затрагивают вопросов, связанных с крепостными от¬
ношениями (если не считать вопроса о прикреплении
крестьян к земле). Нормы, установленные судебным пу¬
тем, носили столь общий характер, что их неизбежно
приходилось восполнять нормами обычного права. Кре¬
постные отношения в Польше строились на единой осно¬
ве: каждый крепостной находился в зависимости (и при¬
том во всех отношениях) только от одного пана. Не¬
смотря на отмеченное единство, можно выделить три
основных ’элемента, которые могли бы быть названы
личной, земельной и судебной (судебно-административ¬
ной) зависимостью. Не следует, однако, забывать, что в
данном случае речь идет о чисто теоретическом делении
единого института феодально-крепостной зависимости.
Личная зависимость, то есть ограничение лич¬
ной свободы крепостного, проявлялась, с одной стороны,
в ряде постановлений негативного характера — запретов
совершать определенные действия без разрешения пана,—
а с другой — в ряде позитивных постановлений, предпи¬
сывающих выполнение определенных действий по прика¬
зу пана. Среди негативных предписаний на первое место
следует поставить прикрепление к земле, то есть запрет
ухода с земли без разрешения пана. Это краеугольный
камень всего крепостнического строя.
278

С правовой точки зрения, крепостные отношения
остались неизменными вплоть до 1791 г. Тот факт, что
теперь на восточных окраинах плотность населения была
значительно больше, повидимому, вызвал уменьшение в
XVIII в. колонизационного движения на восток. Однако
о действительном и безусловном прикреплении зависимых
крестьян к земле в те времена не могло быть и речи.
Известны, правда, случаи возвращения беглых крепост¬
ных, однако процессы о беглых крестьянах часто даже
не возбуждались, так как большей частью беглого труд¬
но было разыскать, да и расходы, связанные с ведением
судебного процесса, не окупались.
Запрещение вступать в брак без разрешения поме¬
щика в Польше (за редкими исключениями) на практи¬
ке не применялось, поскольку этот вопрос не имел сколь¬
ко-нибудь существенного бытового и хозяйственного зна¬
чения. Потребность фольварка в свободном труде была
очень незначительна, в нем, как правило, не было недо¬
статка, поэтому помещики не боялись того, что в резуль¬
тате крестьянских браков в фольварках уменьшится
число работников. По той же причине в Польше почти
совсем не было известно принуждение детей крепостных
к дворовой службе.
Поскольку крестьянин был прикреплен к земле, ему
запрещалось изменять род занятий. Здесь главным об¬
разом имелось в виду поступление на военную службу,
на должность священника, уход в монастырь и переход
к ремесленным занятиям, поскольку, как правило, это
влекло за собой уход из деревни. Впрочем, если переме¬
на специальности не была связана с уходом крепостно¬
го из поместья, то она не запрещалась.
Попрежнему прочно сохранялось правило', согласно
которому крепостной не мог жаловаться на своего бари¬
на в государственный суд. В период возникновения бар¬
щинного хозяйства в XVI в. это правило сыграло осо-
бенно' большую роль, его значение не уменьшилось и в
XVIII в.
Среди постановлений о крепостной зависимости са¬
мыми важными были те, которые касались обязанности
крепостных нести повинности в пользу пана. Размер по¬
винностей, как личных, так и имущественных, регулиро¬
вался соглашением между обеими сторонами, так же
как это имело место между свободными людьми. Эта
279

«либеральная» точка зрения законодательства давала
барину, по крайней мере формально, возможность не
только прикреплять крестьянина к земле, но и налагать
на него повинности в неограниченных размерах. В дей¬
ствительности эта возможность была ограничена, так как
крепостной, на которого налагали слишком большие по¬
винности, уходил в другие имения, а пан отнюдь не
всегда мог вернуть его обратно с помощью слабого го¬
сударственного аппарата. Известны случаи, когда путем
всего лишь пассивного сопротивления и отказа нести
вновь наложенные повинности (а касалось это прежде
всего барщины) крестьяне фактически добивались свое¬
го. Ту же цель преследовали бунты и вооруженные вос¬
стания, которые не играли, однако, большой роли, так
как были явлением крайне редким L
Следует здесь также отметить, что пан мог по своему
усмотрению, если это было ему нужно, перевести кре¬
стьянина на любой надел. Впрочем, это не имело боль¬
шого значения, так как помещик, в своих же интересах
заботясь о процветании хозяйства, а также о том, чтобы
получить наибольшие повинности, считался обычно с
желанием зависимого крестьянина.
Самым ярким проявлением крепостничества была
возможность продавать крепостных без земли, что было,
конечно, связано с переводом их в другое поместье.
Правда, закона, разрешающего такого рода сделки, не
существовало, однако, по мнению юристов XVIII в., они
были законны. Нам известно очень незначительное коли¬
чество таких сделок, относящихся к XVIII в. Все они
касаются безземельных (батраков и коморников). Мы не
знаем ни одного случая продажи крестьянина, наделен¬
ного землей.
Свободные крестьяне составляли незначительное
меньшинство по сравнению с крепостными, они рекру¬
тировались главным образом из иностранных пришель¬
цев. Фактически, однако же, батраков и других беззе¬
мельных часто считали свободными, так как тогдашняя
государственная администрация фактически не могла
осуществить прикрепление их к земле. Следует, впро¬
чем, напомнить, что, кроме сравнительно небольшого
количества свободных крестьян, были и другие слои сво-
1 См. предисловие, стр. 20. — Прим. ред.
280

бодных мелких земледельцев — мелкая шляхта, а также
жители мелких местечек, занимавшиеся главным обра¬
зом земледелием.
Земельная зависимость — это совокупность
правовых норм, ограничивающих права крепостного на
землю. Правовое отношение крестьян к их земельному
наделу было всегда в большей или меньшей степени
ограничено верховными (сюзеренными) правами крупно¬
го собственника, но оно имело очень разнообразные фор¬
мы. В качестве основных типов здесь следует отличать
бессрочную аренду, краткосрочную, долгосрочную и на¬
следственную.
В условиях бессрочной аренды помещик в любой мо¬
мент мог согнать крестьянина с земли, фактически,
однако, это происходило только в том случае, если
крестьянин крайне небрежно вел свое хозяйство. Круп¬
ные собственники XVIII в. не были заинтересованы в
экспроприации крестьянских земель для ведения фоль¬
варочного хозяйства, потому в это время мы не наблю¬
даем сгона крестьян с занимаемой ими земли. Бессрочная
аренда в действительности обычно была пожизненной
или даже наследственной. Если в момент смерти кре¬
стьянина его дети, особенно сыновья, не имели собствен¬
ных хозяйств, но были способны вести хозяйство, то
обычно они получали от помещика отцовский надел.
Этот надел помещик иногда передавал подрастающим
сыновьям и даже уменьшал им размер барщины до на¬
ступления их совершеннолетия.
Краткосрочная аренда выступает обычно в форме
так называемых наймов, то есть годичной аренды пу¬
стующей пашни или луга; как правило, они были лишь
побочным источником существования, неким придатком
к основному хозяйству. Наряду с этим была известна
трехлетняя и шестилетняя аренда целых крестьянских
хозяйств. Долгосрочная аренда длилась несколько де¬
сятков лет, а иногда распространялась на два-три по¬
коления.
Наследственные владения выступают обычно под на¬
званием крестьянской собственности; она, конечно, была
ограничена верховным правом собственности помещика.
Чтобы продать крестьянский надел, передать его по дар¬
ственной записи или в залог (что фактически на¬
блюдалось очень редко), требовалось согласие пана.
281

Формально, однако, право свободного распоряжения
землей предоставлялось крестьянам очень редко.
Краткосрочная и долгосрочная аренды были относи¬
тельно редким явлением, обычно преобладала бессроч¬
ная аренда. На западных окраинах, однако, наследст¬
венные арендные владения встречались довольно часто.
С у д е б н о-a дминистративная зависи¬
мость вытекала из того, что государство передало по¬
мещикам право юрисдикции и административные функ¬
ции по отношению к населению, проживающему в их
поместьях. Передача в руки помещика судебной и адми¬
нистративной власти, касающейся многочисленных буд¬
ничных хозяйственных дел, значительно облегчала ему
хозяйственную организацию земельных владений (в соот¬
ветствии с интересами крупной собственности) и ухуд¬
шала положение населения этих поместий, особенно если
принять во внимание, что крепостной крестьянин не мог
жаловаться на помещика в государственный суд.
До 1768 г. вотчинная юрисдикция ничем не была
ограничена. В 1768 г. помещики были лишены права
выносить смертные приговоры. В 1791 г. государствен¬
ным судам был передан надзор над тем, как выполня¬
лись официальные контракты, которые помещик заклю¬
чал с крестьянами. Это постановление, теоретически
очень важное, действовало недолго и не могло оказать
сколько-нибудь значительного влияния на аграрные от¬
ношения.
С другой стороны, вотчинная юрисдикция была огра¬
ничена, так сказать, снизу — судебной властью наслед¬
ственных солтысов, встречающихся, впрочем, нечасто в
XVIII в., и судебной властью органов сельского само¬
управления. Последняя могла иметь большое значение
при решении споров между крестьянами, но не могла
противопоставлять себя вотчинной юрисдикции, от кото¬
рой зависела и к которой обычно апеллировала.
Не следует, однако, преувеличивать власти вотчин¬
ной юрисдикции. Она была ограничена в силу того фак¬
та, что не в интересах помещика было злоупотреблять
ею, а может быть, и его чувством справедливости \ ча¬
ще, однако, пассивным сопротивлением крестьян, воз¬
можностью их бегства и, наконец, угрозой бунта. Благо-
1 См. предисловие, стр. 18. — Прим. ред.
282

даря этому в рамках вотчинной юрисдикции могла су¬
ществовать не только движимая, но и недвижимая кре¬
стьянская собственность, хотя и ограниченная верховным
правом собственности помещика.
4. Крепостное право крестьян в Польше и в некото¬
рых других странах Европы. Правовое положение
крестьян в XVIII в. не было -одинаковым во всех стра¬
нах Европы. На запад от Эльбы, Заалы и Богемского
леса крестьяне находились в значительно более выгод¬
ном положении, чем крестьяне в странах, расположенных
на восток от них (в том числе и в Польше). Крепостная
зависимость крестьян в странах, относящихся ко второй
группе, была столь же тяжелой, что и в Польше. Раз¬
личия сказывались лишь в деталях.
Прикрепление к земле было существенным фактором
личной зависимости. Оно было явлением всеобщим, и
только в некоторых частях Саксонии крестьянин мог сво¬
бодно выйти из деревни, правда, после уплаты взноса в
размере от 2 до 25%, а чаще всего 5% стоимости того
имущества, которое он увозил с собой. Запрещение всту¬
пать в брак без разрешения барина, поскольку речь шла
о крепостных, принадлежащих разным помещикам, бы¬
ло прямым следствием прикрепления к земле. В северо-
восточной Германии, впрочем, строго запрещалось без
согласия барина заключать браки даже в том случае, ког¬
да речь шла о крепостных одного землевладельца; при¬
чиной тому была нехватка в фольварке работников, осо¬
бенно виктовников, к услугам которых тогда прибегали
очень часто. Крепостные нередко годами ожидали раз¬
решения пана на брак. В этом отношении положение
крестьян в северо-восточной Германии было хуже, чем
положение крестьян в Польше. Почти везде было запре¬
щено обучаться ремеслу без разрешения помещика. Не¬
которые части Саксонии, где положение крестьян было
лучше, составляли исключение. Здесь реже запрещали
крестьянам поступать на военную службу. Так же как
и в Польше, крестьянин был обязан работать на том
наделе, который отвел ему помещик, и нести неограни¬
ченные повинности в пользу государства. Повсюду кре¬
постные были обязаны отдавать детей в барскую усадьбу.
Эта служба, ввиду более широкого применения постоян¬
ной наемной рабочей силы в фольварках, была более
283

тяжелой, чем в Польше. Закон разрешал продавать кре¬
постных без земли, и такая продажа, так же как и в
Польше, осуществлялась на практике. Следует, однако,
отметить, что в процентном отношении крепостных в се¬
веро-восточной Германии было меньше, чем в Польше.
Это относится прежде всего к Шлезвигу, Гольштинии и
Восточной Пруссии.
В северной и восточной частях Германии на восток
от Эльбы, а именно в Шлезвиге, Гольштинии, Меклен¬
бурге, в Щецинском Поморье, в Восточной Пруссии, в
северном и восточном Бранденбурге, Лужицкой области
и в Верхней Силезии, преобладало ненаследственное
право на землю, помещик в любое время мог согнать
крестьянина с отцовского надела, хотя практически, как
правило, эти наделы переходили по наследству от отца
к сыну. В этих областях Германии некоторая (правда,
меньшая) часть крестьян имела наследственные права
на землю. Земельная зависимость в перечисленных вы¬
ше областях соответствовала тем отношениям, которые
существовали в Польше. Но в остальной части восточ¬
ной Германии — в западном Бранденбурге, в Саксонии
на левом берегу Эльбы и в Нижней Силезии — наиболее
типичным было наследственное право крестьян на их
наделы, возникшее во времена средневековой колониза¬
ции этих областей и сохранившееся до XVIII в. Как
правило, эти хозяйства не могли дробиться, но крестья¬
нин мог оставить свой надел в наследство кому хотел.
Только в некоторых областях это право назначать на¬
следника перешло в руки помещика. В целом, однако, в
этих областях Германии поземельная зависимость кре¬
стьян принимала более мягкие формы, чем в Польше.
С точки зрения судебной зависимости, положение
крестьян в северо-восточной Германии было также бо¬
лее выгодным. Помещик здесь не пользовался неограни¬
ченными и неконтролируемыми государством правами в
области юрисдикции, как это имело место в Польше до
1768 г. и позднее.
В еще более выгодном правовом положении находи¬
лись западно-европейские крестьяне. Здесь личная зави¬
симость исчезала совсем. Больше всего зависимого сель¬
ского населения было в западной Германии. В некото¬
рых областях Германии — в Баварии, северном Бадене
и в ряде других небольших территорий — свободные
284

крестьяне были исключением. Зато в княжестве Саксен-
Альтенбург, в Верхнем Пфальце и в ряде мелких госу¬
дарств личная зависимость была уже редким исключе¬
нием. Очень редким явлением была в тот период личная
зависимость во Франции. В XVIII в. зависимые крестья¬
не встречались только в некоторых провинциях и состав¬
ляли, как правило, незначительное меньшинство сель¬
ского населения. В Англии XVIII в. институт личной
зависимости был совершенно неизвестен.
Прикрепление к земле в ряде западногерманских
областей было существенным фактором личной зависи¬
мости. Как исключение это явление наблюдается во
Франции. Формально существующее прикрепление кре¬
стьян к земле фактически в очень незначительной степе¬
ни ограничивало право крестьянина уходить из родного
села, ибо достаточно было внести установленную обы¬
чаем плату, чтобы получить разрешение на переселение.
Таким же образом можно было избавиться от других
запретов, которые только формально стесняли личную
свободу крепостных.
В западной Германии в XVIII в. преобладало на¬
следственное владение землей. Во Франции уже
в XVI в. многие крестьяне владели обрабатываемыми
ими землями на правах собственности, хотя земли эти
были обложены определенного размера повинностя¬
ми в пользу феодала. Зато во Франции, равно как и в
Италии, была очень распространена краткосрочная арен¬
да (до 12лет), занимавшая среднее место между наслед¬
ственной и бессрочной. Кроме того, не подлежит сомне¬
нию, что в западноевропейских странах крестьяне обла¬
дали большими правами по отношению к их земельным
наделам, чем в странах, расположенных на восток от
Эльбы.
В западной Германии, так же как во Франции и Ита¬
лии, в дальнейшем сохранилась феодальная юрисдикция
крупных землевладельцев. Число феодальных курий во
Франции перед революцией было очень велико, но по
сравнению с королевскими судами их роль была незна¬
чительна. Однако влияние дворян в государственных су¬
дах, особенно в западной Германии, было столь сильным,
что зачастую крестьянин, подававший жалобу на поме¬
щика, не мог добиться справедливого решения, и такие
процессы тянулись десятки лет. Известны, однако, и
285

решения в пользу крестьян, что было уже совсем невоз¬
можно в Польше до конституции 3 мая 1791 г.
5. Фольварочное хозяйство. Крепостнический фольварк
продолжал оставаться основой польского аграрного
строя. На большей части территории Речи Посполитой
он являлся давно установившейся формой производства,
теперь он распространился в новых областях, в частно¬
сти на Украине, в связи с тем, что в последней четверти
XVIII в. Черное море становится доступным для хлебного
экспорта. В двадцати королевских имениях на Украине с
1765 по 1798 гг. доходы от барщины возросли с 17
до 30%.
Не везде, однако, барщинно-фольварочное хозяйство
сумело завоевать преобладающее положение. Слабое раз¬
витие получило оно на южных окраинах в Карпатах и в
предгорных районах — в силу главным образом небла¬
гоприятных климатических условий для производства
хлеба, а также трудностей, связанных с его продажей.
В Новотаргском старостве в конце XVII в. доход от про¬
дажи фольварочного хлеба едва составлял 3% общего
дохода с этих имений. Также и на восточных окраинах
на Днепре, особенно в Белоруссии, фольварочное хозяй¬
ство было мало развито, например в шкловских имениях
на 161 деревню было всего три фольварка, доход от
которых едва составлял 1% общего дохода с этих
имений.
Среди массы фольварочных хозяйств было разбросано
небольшое количество чиншевых деревень. Особенно ча¬
сто они встречались на западных окраинах, главным
образом в Великой Польше и Королевской Пруссии, уже
тогда придавая особый характер их аграрным отноше¬
ниям. Эта особенность, как было сказано выше, про¬
является уже с середины XVII в. и связана с сильной
немецкой колонизацией, в результате которой возникают
чиншевые деревни.
Более точные данные о количественном соотношении
помещичьей и крестьянской земли относятся только к
периоду, последовавшему за разделами Польши. Данные,
относящиеся к 1786—1789 гг. и касающиеся Галиции, не¬
сомненно, отражают отношения, существовавшие до раз¬
делов. Фольварочные поля занимали тогда 27% общей
площади сельскохозяйственных земель. В центральной
286

Польше они составляли более высокий процент. В депар¬
таментах Варшавского княжества, вошедших впослед¬
ствии в состав Королевства Польского, в 1810 г. фоль¬
варочные пашни занимали 49% общего количества
сельскохозяйственной земли. Во времена, предшествую¬
щие разделам, процент этот, невидимому, был более
низким. Помещичьи земли в Галиции в тот период со¬
ставляют 48% всей земли, обложенной поземельным на¬
логом, 62% помещичьих земель приходилось на леса,
22%—на пахотные земли и 6%—на луга.
Величина отдельных фольварков была весьма различ¬
на. Шляхта, представители которой владели лишь частя¬
ми деревень (парцеллярная шляхта), приходские священ¬
ники и горожане часто владели небольшими фольварками,
не превышающими по своим размерам крупные
крестьянские хозяйства, но значительно реже такие вла¬
дения встречались среди шляхтичей-посессионатов L Пло¬
щадь пахотной земли, находящейся в их владении, коле¬
балась от нескольких ланов до 20 ланов.
Общественная организация фольварочного хозяйства в
основном построена на тех же принципах, что и прежде.
В зерновом хозяйстве барщинный, а также принудитель¬
ный наемный труд попрежнему, как правило, преобладает
над батрацким. Значение барщины с середины XVII в.
уменьшается. Барщина теперь используется более полно,
нежели прежде, благодаря тому, что неотработанные в
течение недели барщинные дни обычно переносились на
следующие недели, вследствие чего создавался своего ро¬
да резерв барщинного труда, используемого в страдный
период. Однако это было обоюдоострое оружие: если им
злоупотребляли, это приводило к разорению хозяйств кре¬
постных крестьян, а следовательно, и к последующему
разорению самого фольварка. Поэтому помещики, сдавая
свои фольварки в аренду, очень часто запрещали подоб¬
ного рода практику.
Возросло значение принудительного наемного труда
коморников, халупников, загродников и мелких кметов,
помещики все чаще прибегали к принудительному най¬
му, причем такого рода наемный труд оплачивали зна¬
чительно ниже, чем при вольном найме.
1 Здесь, видимо, имеется в виду средняя шляхта. Посессионат
(posesjonat) — владелец наследственного имения. — Прим, перев.
287

Постоянные наемные фольварочные рабочие, так же
как и в XVI в., использовались прежде всего в качестве
руководителей, надсмотрщиков и животноводов. Значе¬
ние этой категории фольварочного обслуживающего пер¬
сонала несколько возрастает. Встречаются уже фольварки,
пользующиеся услугами до двадцати и даже более по¬
стоянных работников, но такие фольварки так же редки,
как и фольварки, пользующиеся услугами только этой
категории работников. В XVIII в. на каждый фольварк в
среднем приходилось 5,9 постоянных наемных рабочих
(в XVI в.— 5,5). Все больше специализируется труд.
Кроме батраков, батрачек и пастухов, появляются двор¬
ники, сторожа, садовники, хмелеводы, рыбаки, лица, ве¬
дающие прудовым хозяйством, пчеловоды, строительные
мастера и подмастерья, кузнецы, колесники, шкиперы,
сплавщики, лесничие, лесная стража, егери и т. п.
Постоянным служащим предоставлялось помещение
для жилья. В небольших фольварках это были отдель¬
ные хаты в самой усадьбе, в больших — отдельные по¬
стройки за пределами усадьбы, часто также называемые
фольварками. Пастухи и конюхи спали обычно на ко¬
нюшне, на скотном дворе или в овчарнях. Женатые ра¬
ботники имели отдельные хаты.
Неженатые питались на барской кухне, женатые по¬
лучали так называемую ординарию 1 рожью, пшеницей,
ячменем, гречихой и просом, льном; кроме того, от поме¬
щика они получали горох, масло, сало, сыр, пиво, соль, а
также корм для своих коров. Зачастую они получали
одежду. Денежная плата, как правило, была тем боль¬
ше, чем меньше давалось одежды.
Известно, что во второй половине XVII в. возросло
значение случайной наемной рабочей силы. То же наблю¬
дается и в XVIII в. Наемные сельскохозяйственные рабо¬
чие рекрутировались главным образом из среды местного
населения. Это были кметы-крестьяне, имевшие неболь¬
шие наделы и нуждавшиеся в приработке, а также мало¬
земельные, для которых работа по найму была основным
источником существования. В XVIII в. все чаще можно
встретить сезонных наемных работников (батраков),
приходящих из отдаленных районов для того, чтобы про¬
работать две недели и больше.
1 Ординария — оплата натурой батрацкого труда в фольварке
во времена крепостничества.— Прим. ред.
288

Сезонные батраки использовались главным образом
на зерновом хозяйстве и на сенокосах. Им никогда не
доверяли рабочего скота. Местные батраки получали воз¬
награждение преимущественно деньгами, иногда с ними
расплачивались частично деньгами, частично продукта¬
ми. Пришлые из отдаленных районов одним из основных
условий договора ставили получение жилья и питания.
Местное население все чаще нанимали на работу в при¬
нудительном порядке за плату более низкую, чем та,
которую платили вольнонаемным. Работу по принуди¬
тельному найму крестьяне также называли барщиной.
Для аграрных отношений XVIII в. характерен значи¬
тельный рост числа работников, занимающих промежу¬
точное положение между постоянными фольварочными
рабочими, с одной стороны, и крепостными и поденщика¬
ми— с другой. Некоторых крепостных помещик перево¬
дил на постоянную работу в фольварк для выполнения
обязанностей управляющего, старосты, надсмотрщика,
полевого и лесного сторожа и т. п. При этом их, как
правило, освобождали от несения обычной барщины с
четверти лана. Появляются также категории работников,
занимающих промежуточное положение между постоян¬
ными батраками и поденщиками. Коморники, халупники
и загродники обязаны нести теперь увеличенные барщин¬
ные повинности, за что они получают ординарию, что не
лишает их возможности свободно распоряжаться некото¬
рой частью своего труда. Увеличение барщины могло
превратить их в постоянных фольварочных рабочих, от¬
личающихся от остальных лишь тем, что они жили не в
фольварке, а в деревне.
Административная иерархия становится все более
сложной, особенно в латифундиях, состоящих из несколь¬
ких «ключей». Во главе таких латифундий стоял комис¬
сар, являвшийся заместителем владельца. Во главе
отдельных «ключей» находились экономы или «губернато¬
ры», помощниками которых были так называемые лю-
страторы (контролеры, ревизоры), контролирующие хо¬
зяйственную деятельность низших звеньев. Во главе
отдельных фольварков стояли так называемые «подста¬
росты», или администраторы, значительно чаще, чем в
XVI в., им в помощь придавались писари; «дворники»
ведали преимущественно только собранным урожаем;
специальные «хозяйки» заведовали в фольварке теми
19 Я. Рутковский 289

отраслями хозяйства, которые обслуживали женщи¬
ны. Вся эта организация становится более централи¬
зованной; по существу административными центрами
становятся не отдельные фольварки, а «ключи», которым
непосредственно были подведомственны целые отрасли
хозяйства фольварка (лесное хозяйство, пруды, пчело¬
водство), отсюда также исходили распоряжения, касаю¬
щиеся сева, распределения рабочей силы между отдель¬
ными фольварками и т. д.
Весьма распространенной в латифундиях была аренда
фольварков с прикрепленными к ним деревнями, с насе¬
лением, обязанным повинностями в пользу фольварка.
Арендаторы, которые арендовали бы у магната все его
поместья целиком, были исключением. Обычно арендова¬
лись отдельные фольварки или «ключ», состоящий из
2—3 фольварков, вследствие чего одна латифундия
эксплуатировалась несколькими арендаторами. Часть
поместий могла в таком случае оставаться в собственном
управлении владельца. Крупными арендаторами обычно
были шляхтичи, реже горожане. Чаще всего поместье
сдавали в аренду на три года. Арендатор мог получить
часть прав, вытекающих из вотчинной юрисдикции, однако
крестьяне всегда могли апеллировать к владельцу по¬
местья.
Сельское хозяйство. Вопрос о развитии сельского хо¬
зяйства во времена Станислава Августа до сих пор еще
не исследован. Известно только, что почти постоянное пре¬
бывание в Польше иностранных войск, войны и разделы
препятствовали значительным усилиям, направленным на
то, чтобы поднять земледелие и другие отрасли производ¬
ства, связанные с сельским хозяйством.
Большое значение в развитии сельского хозяйства
имела сельскохозяйственная литература, значительно
возросшая при Станиславе Августе и особенно после
первого раздела. С 1700 по 1772 г. вышло 37 книг, а
с 1773 г. и до конца столетия их вышло 109 (иначе гово¬
ря, в среднем в год выходило от 0,5 до 3,8 книги). Из
общего числа 146 книг 12 были написаны на латинском,
немецком и французском языках, но изданы в Польше и
посвящены польским проблемам; 35 представляли собой
переводы с немецкого, французского и английского; 9 —
компилятивные работы, использовавшие иностранную ли¬
тературу; оригинальных польских трудов было 90.
290

Наибольший интерес представляют работы ксендза
Клюка по естествознанию, трактующие проблемы, тесней¬
шим образом связанные с сельским хозяйством. Кроме
работ, посвященных сельскому хозяйству, вышло много
книг по вопросам, посвященным отраслям, возникшим на
базе поместья, таким, как обжиг угля, производство кир¬
пича, изготовление извести и т. д. Вышла также работа,
посвященная вопросам торфоразработок. В 1770 г. впер¬
вые вышла книга о новой системе севооборота.
По распоряжению комиссии по народному образова¬
нию, начальные школы должны были знакомить учащих¬
ся с основами земледелия, садоводства, началами вете¬
ринарии и т. д. В Академии Замойских в 1791 г. по вос¬
кресеньям и праздникам читались факультативные лек¬
ции по сельскому хозяйству.
6. Крестьянские хозяйства. Процессу развития барщин¬
но-фольварочного хозяйства сопутствовал процесс дробле¬
ния крестьянских хозяйств. В сотнях деревень Червонной
Руси, которые подверглись исследованию, хозяйства кре-
стьян-кметов размером не меньше полулана составляли в
1566 г. 58%, в 1648 г.—38%, в 1665 г.— 16%, в 1765 г.—
11% общего числа хозяйств. Однако не везде дробле¬
ние хозяйств крестьян-кметов было столь значительным,
как в Червонной Руси. Приблизительно около середины
XVIII в. в более чем трехстах исследованных деревнях
такие кметы составляли в Королевской Пруссии 50%, в
Великой Польше — 34 %, в Малой Польше — 11 % ив
Червонной Руси — 11%.
В связи с процессом дробления крестьянских хозяйств
усиливается процесс их дифференциации. В результате
разделов хозяйств кметов возникают новые хозяйства, со¬
стоящие из одной восьмой лана. Наряду с загродниками
появляются полузагродники. Увеличение числа коморни-
ков вызывает необходимость строить для некоторых из
них новые хаты; такие коморники, живущие в отдельных
хатах, противопоставляются крестьянам, занимавшим угол
(kstnik). Столь далеко зашедшая дифференциация сгла¬
живает разницу между отдельными ранее сложившими¬
ся прослойками крестьян и особенно между кметами и
загродниками, между полузагродниками и халупниками,
а также между халупниками и коморниками, живущими
в хатах. 1
19- 291

Кметы, загродники и некоторая часть хйлупников, кро¬
ме пахотной земли, имели участки, изъятые из общего
пользования и предназначенные для выращивания овощей,
фруктов, а также под пажити. В индивидуальном вла¬
дении находились и луга, что касается лесов и пастбищ,
то они находились в общем пользовании всех крестьян,
а зачастую также в общем пользовании крестьян и по¬
мещика. Последний стремился ограничить право крестьян
на пользование лесами и пастбищами: например, дрова
можно было вывозить из леса только один раз в неделю,
причем собирать можно было только валежник, для по¬
строек и ремонта помещений можно было брать только
то количество леса, которое помещик считал нужным
дать, и т. д.
На юго-восточных окраинах Речи Посполитой до ее раз¬
делов сохранилась сельская община. В Подолии и П о ку¬
тье 1 93% деревень сохранили общинный уклад. В дерев¬
нях, расположенных на запад и на север от этой террито¬
рии, примерно до района Львова, можно было встре¬
тить общинное устройство; избы и прилегающие к ним
огороды находились в индивидуальном владении отдель¬
ных крестьян, только пахотные земли и луга периодиче¬
ски подвергались переделу. Во взаимоотношении с поме¬
щиком — владельцем земли выступала община, которая и
производила раздел земли между отдельными ее членами.
В деревнях, в которых существовала сельская общи¬
на, как правило, хозяйство базировалось на зерновых и
кормовых культурах. Земли, занятые под эти культуры,
в течение 4—12 лет использовались под пашню (они на¬
зывались тогда цариной), а в следующий период (тоже
в течение 4—12 лет) под луга или пастбища (они назы¬
вались тогда тлоками или толоками). При переходе с
тлоки на царину происходил передел пахотных земель.
В отдельных селах переделу подвергались не все земли,
а только часть их, такой частичный передел был частым
явлением.
В переделе земли участвовали только крестьяне-кме-
ты, получавшие наделы в зависимости от количества ра¬
бочего скота, с помощью которого они отрабатывали бар¬
щину; загродники, халупники и коморники в переделе
земли не участвовали. Самые большие наделы земли
1 Покутье (Pokucie)—район Коломыи и Стрыя.— Прим. ред.
292

получали кметы, обрабатывавшие господское поле с
помощью двух упряжек, кметы, отбывавшие барщину с
помощью одной упряжки, получали в два раза меньший
надел, а отрабатывавшие пешую барщину получали чет¬
вертую часть надела. Передел происходил путем же¬
ребьевки или путем распределения 'участков войтом и
двумя присяжными — обычно богатыми крестьянами. По¬
мещик не входил в детали процесса перераспределения
земель. Переделы происходили и тогда, когда кто-нибудь
из общинников переходил из одной категории в другую,
когда число общинников уменьшалось в результате смер¬
ти или бегства кого-либо из них или когда появлялись
новые общинники. Однако эти переделы носили случай¬
ный характер, в них принимали участие только заинтере¬
сованные лица; что касается передела лугов, то он про¬
исходил ежегодно.
В XVIII в. община находилась в состоянии упадка.
Часть пахотных земель, особенно смежных с огородами,
переходила в постоянное пользование отдельных хо¬
зяйств (в так называемые левады), то же самое проис¬
ходило с новью. Общинных земель становилось все мень¬
ше. Со временем некоторые категории кметов были вооб¬
ще лишены права пользования общинной земельной соб¬
ственностью.
7. Повинности крестьянского населения. Повинности
крестьян — а именно барщина — увеличиваются и в связи
с этим подвергаются все большей дифференциации; те¬
перь барщинный труд более точно фиксируют и учитывают.
Неопределенная по своему размеру барщина исчезает со¬
всем. Теперь определяется не только количество рабочих
дней, но и количество часов, размеры перерывов на отдых
и т. д., не только количество, но пол и возраст людей, ко¬
торые должны выйти на барщину, а также количество
упряжек, с помощью которых они должны работать.»
Самой тяжелой была недельная барщина, которую
должны были нести все крестьяне, обязанные барщиной,
в размере от полудня до шести дней в неделю, что со¬
ставляло от 26 до 312 барщинных дней в году с каждого
хозяйства. Четырьмя-шестью днями барщины были обя¬
заны, конечно, только большие по размерам хозяйства,
имевшие возможность содержать батрака, который ра¬
ботал бы на барщине.
293

Владельцы больших хозяйств должны были, разумеет¬
ся, нести барщину большее количество дней в неделю,
чем владельцы небольших по размеру хозяйств. Хозяйства
размером в один лан обязаны были четырьмя-шестью
днями барщины в неделю, хозяйства в пол-лана — тре¬
мя-четырьмя, хозяйства в х!а лана — двумя-тремя днями,
хозяйства в 7в лана — одним-двумя.
Отсюда вытекает, что барщинные повинности были
распределены между отдельными категориями хозяйств
непропорционально. Если отнести размеры этих повин¬
ностей к одному лану, то на хозяйство в один лан прихо¬
дилось в неделю пять дней работы на барщине, на
хозяйство в пол-лана — семь дней, в !/4 лана — десять
дней, на хозяйство в !/в лана — двенадцать дней. Таким
образом, небольшие хозяйства отрабатывали пропорцио¬
нально больше барщины, нежели крупные хозяйства.
В действительности, однако, разница была менее разитель¬
ной, чем это могло бы показаться из приведенных данных,
потому что более крупные хозяйства обязаны были отра¬
батывать более тяжелую барщину с большим количеством
рабочего скота (до 6 волов) и с большим количеством
людей (до трех человек).
По мере увеличения барщины уменьшалась ее произ¬
водительность. Чтобы этому противодействовать, для важ¬
нейших работ в зерновом хозяйстве была введена так на¬
зываемая урочная барщина, при которой крепостные обя¬
заны были выполнить в течение дня определенную работу;
так, например, они должны были вспахать определенное
количество полос, сжать не менее копы хлеба, обмоло¬
тить полторы-две копы и т. д. В том случае, когда
работа не была выполнена в течение одного дня, кресть¬
янин обязан был закончить оставшуюся часть работы
в другой день, но эта работа уже не засчитывалась ему
в недельную барщину.
Кроме недельной барщины, существовали также и
другие барщинные повинности. Во-первых, подсобные
работы летом во время пахоты, сенокоса и жатвы в ко¬
личестве 4—12 дней в году; этими работами были обяза¬
ны все крестьянские хозяйства. За работу в эти дни
крестьяне иногда обеспечивались питанием, чаще, однако,
их просто угощали пивом и водкой. Во-вторых, существо¬
вали так называемые даровые дни, в которые крестьяне
обязаны были трепать и чесать лен и коноплю, работать
294

на огородах; количество этих дней не было определено.
Реже в эти дни крестьяне использовались для стрижки
овец, рыбной ловли, очистки прудов и т. п.; размер этой
повинности определял помещик. В-третьих, существовал
так называемый шарварок — работы по починке дорог,
мостов и плотин; количество дней при этих работах также
не было определено, иногда, впрочем, оно колебалось
в пределах 12—32 дней. В-четвертых, существовала повин¬
ность разносить письма — этой повинностью были обяза¬
ны халупники и загродники,— а также гужевая (извозная)
повинность, предназначенная главным образом для пере¬
возки хлеба в города или к местам сплава. Эта повин¬
ность, как правило, определялась количеством возов и
засчитывалась иногда в недельную барщину. В-пятых,
существовала сторожевая повинность, то есть обязанность
крестьян по очереди охранять усадьбу и фольварк, хлеб
в скирдах и т. п., в целом ряде сел эта обязанность была
заменена денежными платежами.
Наряду с барщиной крестьяне были обязаны натураль¬
ными и денежными оброками. Самым важным из нату¬
ральных оброков был так называемый осеп —оброк зер¬
ном. Кроме того, почти все крестьянские дворы должны
были вносить так называемые мелкие данины, главным
образом домашней птицей, яйцами, сыром, реже другими
продуктами, такими, например, как хмель, рыба, дичь,
мелкий лесной зверь, мед, грибы, лесные ягоды и т. п.
Денежный оброк, как правило, устанавливался в поль¬
ских злотых. Оброки в талерах встречаются только в не¬
которых оброчных деревнях (главным образом у недавно
приехавших немецких поселенцев). В XVIII в. уплата
оброков дукатами уже не производилась.
Вполне понятно, что не каждое крестьянское хозяй¬
ство обязано было нести вое перечисленные виды повин¬
ностей. Крестьяне, принадлежавшие к одной и той же ка¬
тегории, несли аналогичные повинности. Если не касаться
населения, занимавшегося ремеслом и торговлей, следует
выделить три группы: чиншевых кметов (оброчных кре¬
стьян), барщинных кметов, малоземельных и безземель¬
ных, имеющих, однако, собственные хозяйства. В XVIII в.
в пределах одной деревни, а часто в пределах ряда дере¬
вень, принадлежащих одному и тому же помещику, по¬
винности крестьян каждой категории, как правило, были
унифицированы. Однако в поместьях, принадлежащих
295

разным землевладельцам, повинности всегда были
неодинаковыми. Вид и размер повинностей целиком зави¬
сели от помещика или от соглашения, к которому крестья¬
нам и помещику удалось прийти.
Самыми простыми были повинности оброчных крестьян.
В некоторых случаях они ограничивались только одним
денежным оброком в размере от 25 до 100 польских зло¬
тых с лана. Размер оброка зависел от качества земли, а
в связи с падением стоимости денег также и от того, ког¬
да было заключено соглашение. Многие оброчные кре¬
стьяне, кроме денежного оброка, уплачивали натураль¬
ный оброк зерном и другими продуктами, а иногда даже
несли небольшую по размерам барщину — несколько
дней в году.
Самая многочисленная группа крестьян — барщинные
кметы — несла самые разнообразные повинности. Во мно¬
гих деревнях встречаются все вышеперечисленные виды
барщины. Чаще всего крестьян заставляли отрабатывать
барщину три дня в неделю. Обычно взимался натураль¬
ный оброк зерном, из мелких натуральных оброков чаще
всего встречается оброк курами, сыром, яйцами. Денеж¬
ные оброки, уплачиваемые барщинными крестьянами, бы¬
ли очень незначительны и часто не превышали 20 грошей
с хозяйства. Средний размер повинностей с лана не был
одинаковым во всей Польше. Недельная барщина с лана
в Великой Польше и Малой Польше равнялась шести
дням, на Червонной Руси — около 10 дней. Стоимость
всех повинностей в целом равнялась в Великой Польше
примерно 80 польским злотым, в Малой Польше и на
Червонной Руси—100 польским злотым. Таким образом,
барщина составляла в Великой Польше 65% всех повин¬
ностей, в Малой Польше — 80% и на Червонной Руси
90%, натуральный оброк соответственно—10%, 10% и
5%, а денежные оброки — 25%, 10% и 5%.
Повинности загродников, халупников и коморников
были не только меньшими по размеру, но и более про¬
стыми. Для этой группы обычным явлением были не¬
большая барщина, мелкие натуральные и незначительные
денежные оброки.
Очень важным и вместе с тем чрезвычайно трудным
для разрешения является вопрос об экономическом зна¬
чении крестьянских повинностей. Исходя из статистических
данных конца XVIII в. и начала XIX в., относящихся к
296

территории Варшавского княжества, Грабский пришел к
выводу, что крепостной крестьянин отдавал помещику по¬
ловину плодов своего труда (считая денежный и нату¬
ральный оброки, а также барщину). На основе того же
метода было установлено, что в Галиции 1786—1789 гг.
крестьянин вынужден был отдавать 30%. Расчеты, произ¬
веденные на основе прусских документов, относящихся к
1775 г., показали, что здесь у крестьян отнимали 34%
урожая; в эти расчеты не входят барщинные работы на
фольварочных полях, поэтому, по всей вероятности, по¬
мещик присваивал от одной трети до половины плодов
крестьянского труда.
8. Аграрный строй в Силезии, Восточной Пруссии и в
Щецинском Поморье в XVIII в. В XVIII в. прусские ко¬
роли овладели всей указанной территорией и проводили
там единую аграрную политику, что способствовало уни¬
фикации аграрного строя этих областей. Развитие бар¬
щинно-фольварочного хозяйства поставило крестьян этих
областей в XVIII в. в весьма тяжелое правовое и эконо¬
мическое положение. Крестьяне были полностью прикреп¬
лены к земле. В Силезии оставался в силе изданный в
1652 г. свод законов о крепостном праве, обязывающий
помещиков в некоторых случаях освобождать крестьян
от крепостной зависимости, однако размер выкупа офи¬
циально не был установлен, в результате чего эта обязан¬
ность сводилась к чистой фикции. Бегство каралось ссыл¬
кой на самые тяжелые работы, пойманных беглых кре¬
стьян приковывали к тачкам. Если беглого крестьянина
не удавалось поймать, бросали в тюрьму и подвергали
телесным наказаниям его родителей или близких родных
(братьев, сестер). Несмотря на это, бегство крепостных
крестьян было обычным явлением. Очень часто крепост¬
ные бежали в соседнюю Польшу, где они попадали в
лучшие условия не только по сравнению с местным на¬
селением, но и по сравнению с теми, в каких находилось
крепостное население Силезии. Чтобы вступить в брак,
крестьянин обязан был предварительно получить разре¬
шение помещика. Крестьяне, имеющие свое хозяйство,
могли получить разрешение за соответствующую плату,
но безземельные могли жениться только в том случае,
если помещик переводил их по меньшей мере в халупни-
ки или разрешал им поселяться у крестьян-кметов в
297

качестве коморников. Батраки, вступая в брак, редко
оставались в прежнем положении.
Несомненно, имели место случаи отчуждения крепо¬
стных без земли. Это практиковалось как в светских, так
и в церковных имениях. По мнению государственной ад¬
министрации, это находилось в полном соответствии с
действующим законодательством. В 1759 г. администра¬
тивным путем продажа крепостных была запрещена, од¬
нако случаи такой продажи известны еще в 1787 г.
В Восточной Пруссии и в Щецинском Поморье боль¬
шинство крестьян также состояло из прикрепленных к
земле крепостных, которые не могли вступать в брак без
разрешения помещика, обязаны были посылать детей на
дворовую службу, а также подвергались другим ограни¬
чениям, обычным для крепостного права. Продажа кре¬
стьян без земли допускалась законом и широко практи¬
ковалась. Крепостных, отказавшихся вместе с семьей
переехать к новому пану, бросали в крепость или отда¬
вали в солдаты. О предполагаемой продаже крепостных с
указанием цены объявляли в газетах.
В Нижней Силезии безусловно преобладало наслед¬
ственное владение землей, известное под названием ниж¬
несилезской крестьянской собственности. Оно было более
выгодным для крестьян, чем формы владений, сущест¬
вовавшие в других прусских провинциях. Хозяйство, прав¬
да, нельзя было делить на части, но все хозяйство могло
быть продано или передано по наследству. Передача по
наследству допускалась только ближайшим родствен¬
никам по нисходящей линии. Право продажи обычно бы¬
ло ограничено тем, что крестьянин обязан был получить
согласие помещика. Согласно установившемуся обычаю,
был очень распространен минорат1 по мужской линии.
В Верхней Силезии крестьянское владение, как правило,
не было наследственным. Помещик покрывал расходы по
ремонту построек, а в случае стихийных бедствий выда¬
вал пособие или аванс хлебом и инвен'/арем. Ненаслед¬
ственное владение землей спорадически встречается и в
Нижней Силезии, реже у кметов, чаще у малоземельных.
Силезские крестьяне формально имели право прино¬
сить жалобы на притеснявших их помещиков. Поскольку,
1 Минорат — система наследования, при которой имущество
переходит нераздельно к младшему в роде.— Прим. ред.
298

однако, дворянство играло ведущую роль в суде и госу¬
дарственной администрации, крестьянину было очень
трудно добиться решения, направленного против помещи¬
ка, а тем более добиться исполнения этого решения.
Крестьянин был обязан по всем делам в первую очередь
обращаться к вотчинному суду своего собственного по¬
мещика и мог жаловаться в областное управление только
в том случае, если он там не находил справедливого ре¬
шения; нередко здесь он подвергался всякого рода угро¬
зам и телесным наказаниям. Если же крестьянин, осме¬
лившийся жаловаться на барина, не имел наследствен¬
ных прав, помещик мог лишить его надела или перевести
в другое место, отказать в помощи, если бы крестьянин
обратился к нему, и т. д. Издевательства над крестьянином
сопутствовали ему в течение всего судебного разбиратель¬
ства. Областные управления, которым были подведомст¬
венны крестьянские дела, находились в руках крупных
землевладельцев, которые отнюдь не интересовались кре¬
стьянскими жалобами. Учреждение при этих управлениях
особой должности адвокатов по крестьянским делам
не помогло крестьянам, поскольку адвокаты, обязанные
бесплатно оказывать им юридическую помощь, мало
интересовались такими клиентами, как крестьяне. Если
находился какой-нибудь энтузиаст, который брался бес¬
платно защищать крестьянские интересы, он скоро' терял
богатую клиентуру, что неизбежно уменьшало его пыл в
ведении подобного рода дел. Только доведенный до отча¬
яния долголетними притеснениями крестьянин обращался
в суд, и тогда оказывалось, что поскольку он в течение
двадцати лет терпел притеснения и не подавал жалобы
в суд, эти злоупотребления получили силу прецедента и
превратились в норму «старого обычного права». Если
крестьянину удавалось добиться решения в свою пользу
по иску против помещика, то исполнение приговора
встречало на пути своем непреодолимые препятствия и
затягивалось иногда на целые годы. Известны решения,
когда помещики приговаривались к аресту за бесчеловеч¬
ное обращение с крестьянами. Тем не менее, как прави¬
ло, помещик имел много возможностей злоупотреблять
властью, данной ему государством.
В Восточной Пруссии крепостные могли судиться со
своими господами. Однако и здесь добиться справедливого
решения для крепостных было делом очень трудным,
299

поскольку дворянство имело огромное влияние в тогдаш¬
нем суде. В самом худшем положении находились кре¬
постные в Щецинском Поморье, где они не имели права
вести судебный процесс с помещиком. Местные сословия в
письме к королю в 1763 г., отмечая, что королевский суд
не принимает жалоб от крепостных, а направляет их в
сеньеральные суды, выразили надежду, что и сам король
признает недопустимым тот факт, что крестьянин может
вести судебный процесс со своим господином.
Все эти постановления, образующие единый институт
крепостного права, значительно облегчали крупным зе¬
мельным собственникам ведение барщинно-фольварочно¬
го хозяйства. После присоединения Силезии к Пруссии и
особенно после стабилизации отношений в 1763 г. бар¬
щинно-фольварочное хозяйство переживало эпоху расцве¬
та. Причиной этого явления был значительный в то время
рост цен на хлеб. Площадь, занятая фольварочным хозяй¬
ством, выросла с 1743 по 1773 г. в Нижней Силезии на
23%, а в Верхней Силезии — на 7%. В ряде имений
фольварочная пашня по своим размерам превосходила
крестьянскую. В 80-е годы XVIII в. в Тжебницком пове¬
те фольварочные пашни занимали 85% всей пахотной
земли частных имений, в церковных поместьях — 34%.
Здесь следует упомянуть, что в конце XVIII в. в некото¬
рых районах начался обратный процесс — процесс пар¬
целляции фольварков, дробления фольварочных земель
на крестьянские наделы. Поскольку дроблению подвер¬
гались целые фольварки или значительные их части,
земля покупалась на условиях уплаты чинша не отдель¬
ными крестьянами, а целыми общинами.
Поскольку за пределами Верхней Силезии увеличение
барщины встречало трудности ввиду наличия прочных
владельческих прав крестьян на землю, рост фольварков,
о котором шла речь выше, означал большее применение
наемного труда. Как правило, помещики обзаводились
собственным рабочим скотом. Увеличивалось, конечно,
количество челяди. По меньшей мере часть этой челяди
доставалась помещику в результате принудительной
службы крестьянских детей на барском дворе, которая
была обязательной. Положение фольварочной челяди бы¬
ло очень тяжелым. Не во всех районах Силезии плата
поднялась до уровня 1676 г., который официально счи¬
тался обязательным в течение всего XVIII в. Крестьяне
300

лучше оплачивали и кормили своих батраков, чем фоль¬
варки свою челядь. Производительность труда силезской
челяди, по мнению современников, в связи с худшим пи¬
танием, а следовательно, и с худшим, физическим состоя¬
нием была на 7з меньше, чем производительность труда
челяди в Бранденбурге.
В фольварочном хозяйстве Восточной Пруссии наемный
труд также играл довольно большую роль. В небольших
имениях (до 30 влок) часто не было совсем крестьянских
хозяйств и вся работа на фольварке должна была вы¬
полняться наемными работниками.
Социальный состав сельского населе¬
ния Силезии в XVIII в. во многом напоминал социаль¬
ный состав Польши. Кметы в польской Силезии на¬
зывались седляками. Они имели самостоятельные хозяй¬
ства, располагали рабочим скотом — парой (или даже
больше) волов или лошадей, парой и больше коров. По¬
мещику они платили денежный или натуральный оброк
(чинш зерном), составлявший вместе с церковной деся¬
тиной 10—20% урожая. К этому следует прибавить по¬
бор домашней птицей, молочными продуктами и пряжей,
имевший уже второстепенное значение. Некоторые кметы
были оброчными крестьянами, они не несли барщины
или должны были работать только несколько дней в году.
Другие кметы были барщинными крестьянами. Размер
барщины был определен в так называемых инвентарных
книгах1. Государство не принимало никаких мер к тому,
чтобы с крестьян требовали повинностей лишь в тех раз¬
мерах, которые были установлены обычаем, так что по¬
мещики во всей Силезии во второй половине XVIII в.
произвольно увеличивали размер барщины. В Нижней
Силезии барщинные повинности были небольшими и, как
правило, составляли от Р/2 до 2 дней в неделю. Весьма
широкое распространение получил здесь обычай несения
повинности совместно всей деревней. В этом случае на
барской пашне работали по очереди. Несравненно более
тяжелыми были барщинные повинности в Верхней Силе¬
зии, где преобладала шестидневная барщина, которую
иногда обрабатывало два человека с тремя лошадьми.
1 Инвентарные книги — опись, реестр феодальных повинностей,
которые крестьянин должен был нести в пользу землевладельца. —
Прим. ред.
301

Барщинные загродники встречались главным обра¬
зом в польской Силезии и в предгорьях Карпат. В Верх¬
ней Силезии они имели участки в 20—30 магдебургских
моргов они отрабатывали тяжелую четырехдневную,
шестидневную недельную пешую барщину, за что получа¬
ли вознаграждение хлебом, зерном или деньгами. Их
иногда называли грошовыми загродниками. Экономиче¬
ское положение омлоцковых загродников продолжало
оставаться таким же, как и раньше. Обычно они были
обязаны работать бесплатно — вязать снопы, рыть осу¬
шительные канавы, полоть, боронить, разбрасывать на
полях удобрения и т. д. Они привлекались, кроме того, к
работам на сенокосе, по очистке полей от камней и дру¬
гим подобным работам, но за это они получали обычное
в таких случаях денежное вознаграждение. В фольварках
они несли только пешую, а не конную барщину. Халупни-
ки очень часто по своему положению приближались к
омлоцковым загродникам. В Верхней Силезии халупники
отличались от загродников тем, что имели меньше
земли — обычно по 2—3 морга, в редких случаях до 10
моргов. У них не было собственной упряжки. Коморники
не имели собственной земли, жили у крестьян, имевших
свои наделы, а если и обрабатывали сами какую-нибудь
землю, то только такую, какую получали на время по
договору с владельцем хозяйства. Они были обязаны
являться на работу по первому требованию хозяина
земли и получали поденное вознаграждение.
Во второй половине XVIII в. кметов было значительно
меньше, чем малоземельных. В польской Силезии в
1767 г. на 11 тыс. кметов приходилось 5 тыс. оброчных
загродников, 12 тыс. барщинных загродников и 5 тыс.
халупников.
Известны были также косвенные повинности,
вытекающие из различных монопольных прав помещика,
главным образом в области пивоварения и винокурения.
Эти права выражались в запрете покупать спиртные на¬
питки чужого изготовления, кроме того, иногда в обязан¬
ности крестьян входило покупать определенное количест¬
во спиртных напитков. В силу мельничной монополии
1 Морг, или морген, — мера земельной площади, содержал от
25 до 35 акров; магдебургский, или прусский, морг — 25,53 акра. —•
Прим. ред.
302

Крестьянин был обязан молоть хлеб на мельнице пана.
Реже встречается монополия на производство кирпича
и гашеной извести.
Разница между жизненным уровнем польских и не¬
мецких крестьян была значительной. В более урожайных
местностях положение немецких крестьян-кметов было
хорошим. Распространено было потребление кофе, пунша,
вина. Будничная пища и одежда были также хорошими.
Встречались крестьяне-кметы, накопившие несколько
десятков тысяч талеров. Относительно зажиточные немец¬
кие крестьяне резко отличались по своему положению
от нищих польских крестьян, положение которых еще
более ухудшилось во второй половине XVIII в., после
перехода Силезии под прусское господство. Иностранные
путешественники описывают низкие хаты, которые на
зиму обкладывали навозом, грязь в помещении, полу¬
одетых крестьян и голых крестьянских детей, здесь же в
хате теснились телята, поросята, куры и гуси. Пищей
служил простой черный хлеб, но и его подчас нехватало;
крестьян не защищала от холода потрепанная одежда,
которую они носили. Бедственное положение крестьян
нельзя объяснить, как это пытаются делать немецкие
историки, ленью, равнодушием и склонностью к пьянству,
которые якобы составляют «польские национальные
черты». Его нельзя объяснить и низким качеством земли.
Значительно более близким к истине был один немецкий
автор, который писал в 1804 г.: «То, что служит обога¬
щению дворянства, подтачивает силы крепостного».
9. Аграрный строй Польши в сравнении с аграрным
строем Западной Европы. Отмеченные нами различия в
аграрно-правовых отношениях — различная степень за¬
висимости—соответствовали различиям в аграрном строе,
четко выявившимся уже в конце средневековья. В стра¬
нах с развитой крепостнической системой, гнет которой
тяжко ложился на плечи крестьян, — к этим странам
принадлежала и Польша — господствовало барщинно-
фольварочное хозяйство, а в странах, где феодальный
гнет был относительно слабее, господствовала чиншевая
система. Общей основой обоих этих экономических укла¬
дов была крупная земельная собственность, господ¬
ствующая в тогдашней Европе. Независимая мелкая
земельная собственность, находящаяся вне пределов
303

Помещичьего уклада, была редким явлением. В Германии
количество независимых мелких земледельцев — частично
мелкого дворянства, частично свободных крестьян —
обычно не составляло и одного процента всех мелких
земледельцев и самое большее достигало нескольких
процентов. Только в немногих районах, в таких, например,
как некоторые части западного побережья Германии,
преобладали независимые мелкие земледельцы. Во Фран¬
ции мелкая собственность, стоящая вне ленной системы,
была редким явлением. Относительно более часто она
встречается на юге Франции. Однако ряд категорий
крестьянства, находящихся в пределах поместного строя,
получил с течением времени не меньшую самостоятель¬
ность в смысле права распоряжаться землей, чем дворя¬
не, владевшие землей на ленном праве. Этот вид
крестьянской собственности рассматривался как явление,
аналогичное городской, дворянской, церковной и королев¬
ской собственности, несмотря на то, что крестьянская
земля была обременена повинностями, от которых, впро¬
чем, в некотором отношении не были свободны также и
некоторые дворянские владения. В некоторых районах
этот тип мелкой земельной собственности охватывал
больше половины всех, в первую очередь обрабатывае¬
мых, земель. Однако в целом во Франции преобладала
крупная земельная собственность.
В условиях господства крупной собственности во
всей Западной Европе (за исключением небольших
районов) преобладали мелкие крестьянские хозяйства.
Крупное хозяйство в отдельных странах имело различ¬
ное значение. На восток от Эльбы значительные земель¬
ные пространства занимали фольварочные хозяйства.
В северо-восточной Германии в первой половине XVIII в.,
а позже также и в тех областях, где не запрещалось
включать крестьянскую землю в фольварочные хозяйства,
площадь, занятая фольварками, увеличилась. В начале
XIX в. в Щецинском Поморье фольварки занимали 46%
сельскохозяйственных земель, в Бранденбурге, на запад
от Одры,— 37%, на восток от нее — 40%. В западной
Германии барская запашка была редким явлением, в
некоторых поместьях в течение XVIII в. она целиком пе¬
решла в руки крестьян. Чаще встречалась она в Вюр-
тенберге и Баварии, где были районы, в которых при
каждой дворянской усадьбе было помещичье хозяйство.
304

Размеры этих хозяйств были, однако, незначительными,
обычно они не превышали больших крестьянских хо¬
зяйств. В ряде случаев барское хозяйство ограничивалось
только огородом (или садом) и лугами. Правда, в юго-
западной Германии встречались крупные поместья, со¬
держащие несколько сот и более тысяч моргов земли,
но они были столь редким явлением, что не изменяли
общей картины. Во Франции помещичье (барское) хо¬
зяйство имело, вообще говоря, еще меньшее значение,
чем в западной Германии. В Лимузене едва 12% земле¬
владельцев имели собственные хозяйства, охватывающие
менее 3% принадлежащих им земель. В Кьерси 4%
землевладельцев имело собственные хозяйства, в Артуа —
3%, в Берри —2%.
В Англии © XVIII в. барское хозяйство совершенно
исчезло. В связи с развитием сельскохозяйственного про¬
изводства развивается тенденция к концентрации аренд¬
ных участков и созданию из них крупных хозяйств, со¬
ответствующих фольваркам в странах, расположенных
на восток от Эльбы. Аналогичные тенденции отмечались
также во Франции, но здесь они были значительно слабей.
Социальная структура крупных поместий в Западной
Европе была иной, чем на территориях, расположенных
восточнее Эльбы, где огромное значение для помещичьих
хозяйств имела барщина. Известно было также приме¬
нение труда постоянных и сезонных наемных рабочих.
В восточной Германии наемный труд имел такое же зна¬
чение, как в Польше в Королевской Пруссии. Крупные
барские хозяйства Западной Европы — в Германии,
Франции, Англии, Сицилии, Апулии,— если такие хозяй¬
ства существовали, обрабатывались почти исключительно
с помощью наемного труда. Это были капиталистические
предприятия, в которых сохранились лишь небольшие
пережитки феодальных отношений в виде остатков бар¬
щины. Барщина в западной Германии и во Франции
играла более значительную роль только в небольших
барских хозяйствах, где вообще не требовалось значи¬
тельной затраты труда.
§ 3. КРЕСТЬЯНСКИЕ РЕФОРМЫ В XVIII в.
1. Реформы, проведенные в отдельных поместьях.
Выше шла речь о переводе крестьян на чинш (оброк)
20 я. Рутковский 305

■и о парцелляции фольварков как об одной из форм вос¬
становления деревни после военной разрухи второй
половины XVII в. и начала XVIII в.; процесс восстановле¬
ния совпал с аграрными реформами эпохи Станислава
Августа. В ряде -поместий были проведены реформы,
смысл которых, с экономической точки зрения, сводился
к переводу крестьян на чинш. Эти реформы были -связа¬
ны не с послевоенным восстановлением, а с общим ре¬
форматорским направлением той эпохи. Можно указать
некоторые реформы, проведенные по инициативе -круп¬
ных землевладельцев в их родовых имениях. Андрей
Замойский с 1765 г. в своих бежуньских поместьях
(в Мла-вском повете) упразднил барщину и заменил ее
оброком. Князь Павел Бжостовский в имениях Мереч
(Виленское воеводство) с 1769 по 1791 г. постепенно
упразднил фольварки и заменил барщинные повинности
чиншами. Станислав Понятовский в 1772 г. в своих
огромных корсуньских поместьях начал вводить так на¬
зываемое «Положение о генеральном чинше». С каждым
крестьянином заключался отдельный договор, однако
все договоры были составлены по единому образцу.
Таким образом, большинство крестьян до 1789 г. было
переведено на оброк.
Иоахим Ливатор Хрептович в своих имениях Щорсе
и Вишнев (Виленское воеводство) в основном отменил
барщинные повинности, но оставил шарварок (дорожная
повинность), сторожевую повинность, извозную повин¬
ность, а за пользование землей требовал не денежного
чинша, а третью часть урожая. Таким образом он взял
на себя часть производственного риска, но обеспечил
себе прибыли -в том случае, если цены на сельскохозяй¬
ственные продукты, как это предполагали, возрастут.
Менее решительными были реформы, которые, согласно
завещанию умершего в 1790 г. опинотурского старосты
Красиньског-о, должны были быть проведены в его по¬
местьях: крестьяне здесь по своему усмотрению -могли
отрабатывать барщину или платить чинш.
В этот же -период были переведены на чинш кресть¬
яне некоторых королевских имений. В 1777 г. князь
Юзеф Понятовский перевел на чинш крестьян, произведя
одновременно парцелляцию своих фольварочных земель
в Велюнском старостве. Следует отметить, что в литов¬
ских королевских экономиях, где -в конце XVII в. и в
306

начале XVIII в. крестьяне были переведены на чинш,
в правление Станислава Августа при Тизенгаузе
в 1766—1768 гг. прежние фольварочные земли были ото¬
браны у крестьян и вновь была восстановлена барщина.
Другие землевладельцы пытались изменить положе¬
ние крестьян, не отменяя, однако, барщину, которая, по
существу говоря, определяла это положение. Княгиня
Анна Яблоновская в напечатанных ею «Положениях для
моих управляющих» (1785 г.) ограничилась переводом
крестьян с продуктовой ренты на несколько меньший
денежный чинш, а также незначительным уменьшением
барщины. Так же поступил Станислав Малаховский: про-
в'едя в 1790 г. некоторые реформы в своих острожских
имениях, он сохранил здесь барщину.
Перевод на чинш мог иметь для крестьян различное
значение. При переводе на чинш они приобретали боль¬
шую хозяйственную самостоятельность, однако в боль¬
шей, чем при барщине, степени подвергались производ¬
ственному риску. Перевод на чинш только тогда был
выгодным для крестьян, если при определении размера
чинша последнее обстоятельство было в достаточной сте¬
пени принято в расчет. Известно, что оно было принято
во внимание при реформах, проведенных в деревнях,
принадлежащих городу Познани, где размер чинша опре¬
делялся в соответствии с величиной фольварочной аренды.
Если, однако, при определении размера чинша исходили
из слишком высокой оценки стоимости барщинных дней,
такой чинш мог оказаться разорительным для крестьян,
а следовательно, и реформы не достигали своей цели.
Возможно, что именно по этой причине Замойский в не¬
которых деревнях, переведенных им на чинш, вынужден
был вернуться к барщине. Возможно, что и крестьяне, в
которых многовековое господство барщины уничтожило
хозяйственную инициативу, психологически не были спо¬
собны к резкому переходу от одного общественного
уклада к другому.
Одновременно с указанными изменениями в области
повинностей производились и другие. Особенно важными
были изменения, проведенные в области личной и земель¬
ной зависимости. Что касается крепостного права, то
здесь точка зрения реформаторов не была единой. Андрей
Замойский перевел крестьян на чинш, не предоставив
им личной свободы. Малаховский разрешил свободный
20* 307

переход крестьян в другие имения без обязанности
оставлять за себя заместителя. Аналогично поступил
Хрептович. Яблоновская предоставила крестьянам огра¬
ниченную свободу, разрешив выход крестьян при условии,
если каждый из них представит вместо себя «надежного,
с равным имуществом» хозяина. Из имений Бжостов-
ского крестьянин мог уйти только в том случае, если
найдет заместителя или уплатит 200 польских злотых.
Что касается собственно поземельной зависимости, то
изменение правового положения крестьян по отношению
к земельному наделу могло быть проведено различными
путями. Замойский заменил бессрочное (то есть без опре¬
деленного срока) владение на краткосрочную пятилетнюю
аренду. Вечное, то есть наследственное, владение ввели
Станислав Понятовский и Малаховский. Яблоновская вве¬
ла долгосрочную аренду со сроком на 50 лет, причем
крестьянин мог возобновить договор при условии уплаты
100 польских злотых с блоки, а также имел право от¬
чуждать землю с разрешения помещика. По существу,
эта форма держания ничем не отличается от вечного
владения.
Меньшее значение имело некоторое усиление сельского
самоуправления; так, например, солтысы выбирались кре¬
стьянами, а затем утверждались помещико?л (Замой¬
ский) или назначались им из числа пожизненных солты-
сов и избираемых общиной присяжных (Яблоновская).
Для упрочения этих реформ, большое значение имел
тот факт, что некоторые реформаторы передали прожи¬
вающих в их имениях крестьян в ведение гродских су¬
дов 1 (Бжостовский) или так называемых гражданско-
военных комиссий (Красиньский), которые должны были
следить за тем, чтобы эти реформы осуществлялись.
Особой главой в истории аграрных реформ эпохи Ста¬
нислава Августа были реформы, проведенные так называ¬
емыми референдарскими судами в королевских имениях.
Они начинают издавать специальные положения о де¬
ревнях, одинаковые для всех деревень, приносящих жа¬
лобы на помещиков. Эти положения затрагивают различ¬
ные стороны сельской жизни. Сельская автономия, раз¬
вивавшаяся издавна (и в начале стихийно), получает
1 Гродский суд — государственный суд первой инстанции.—
Прим. ред.
308

теперь прочные правовые основы. Были изданы распоря¬
жения, согласно которым один раз в году, обычно в день
св. Мартина (11 ноября), общины должны были выби¬
рать двух кандидатов в войты, из которых одного утвер¬
ждал помещик. В случае если войт не справлялся с воз¬
ложенными на него обязанностями, он мог быть, по
предложению помещика, отстранен от должности до
истечения срока и заменен другим, избранным крестьяна¬
ми на новых выборах. Таким же способом они должны
были выбирать двоих присяжных, которые помогали вой¬
ту или замещали его во время болезни. Это сельское
начальство должно было разбирать мелкие дела, возни¬
кающие между жителями деревни,— дела о потравах и
другие — причем крестьяне имели право апелляции по¬
мещику. Кроме того, в соответствии с духом времени
сельское начальство должно было также выполнять ад¬
министративные функции — собирать натуральный оброк,
государственные налоги и в полученных суммах отчиты¬
ваться перед общиной.
За крестьянами признавалось право наследственного
владения их наделами и постройками, однако это право
было ограничено: распоряжаться своим имуществом
крестьянин мог, только получив (правда, безвозмездно)
согласие помещика; кроме того, крестьянский надел
нельзя было делить на участки размером меньше, чем
четверть блоки. Тот, кто оставлял надел самовольно, по
истечении года терял право на него,— помещик должен
был в таких случаях передать хозяйство его ближайшему
родственнику; точно так же крестьянина лишали земли
за плохое ведение хозяйства.
Распоряжениями референдарских судов конная бар¬
щина обычно ограничивалась четырьмя днями в неделю с
блоки. Были упорядочены, кроме того, некоторые другие
более мелкие дела, такие, например, как предупрежде¬
ние пожаров в деревнях (для этого была введена перио¬
дическая еженедельная очистка труб, а также взаимная
помощь крестьян в случае пожара, совместная помощь
соседей при восстановлении сгоревших строений и т. п.).
Референдарские реформы не выходили за рамки сущест¬
вовавшего барщинно-фольварочного строя. Эти реформы
были более осторожны. Тем не менее они имели доволь¬
но большое значение, поскольку охватывали значитель¬
ное количество крестьян.
309

Характерным для рассмотренных выше реформ был
тот факт, что все они проведены владельцами отдельных
крупных латифундий, а не средней шляхтой. Это явле¬
ние объясняется не столько большей просвященностью и
патриотизмом магнатов, проводящих реформы, сколько
тем, что перевод крестьян на чинш отвечал интересам
крупных* земельных собственников, подобно тому как этс
имело место в реформах, проведенных в деревнях, при¬
надлежащих городу Познани. Владелец латифундии,
организованной на базе барщинно-фольварочного хозяй¬
ства, не мог, конечно, входить во все детали процесса
производства во всех фольварках, поэтому он был вы¬
нужден или сдавать их в аренду, или создавать за свой
счет сложный и дорогостоящий административный аппа¬
рат, который мог бы осуществлять руководство хозяйством
во всех многочисленных фольварках, входящих в состав
латифундии. Подобного рода администрация могла (ле¬
гально, а чаще всего нелегально) настолько уменьшать
доходы владельца, что выгоднее было сдать фольварк в
аренду. Что касается перевода крестьян на чинш, то он в
пределах латифундиальной собственности мог оказаться
выгоднее не только сдачи поместья в аренду, но и веде¬
ния фольварочного хозяйства за свой счет.
Перевод крестьян на чинш был в Польше XVIII в
главным пунктом программы аграрных преобразований
которая, несомненно, соответствовала общегосударствен¬
ным и национальным интересам, — это понимали вла¬
дельцы латифундий, переводившие крестьян на чинш. Нс
подлежит, конечно, сомнению, что такое решение прове¬
сти в жизнь было гораздо легче, если эти общие положе¬
ния совпадали с частными интересами.
Некоторые помещики, владевшие небольшими име
ниями, где, как правило, барщинно-фольварочное хозяйст
во могло находиться под непосредственным pyкoвoдcтвo^
и наблюдением самого владельца, оказались в положе
нии, напоминающем положение владельцев латифундий
Речь идет о лицах, занятых на государственной службе
которая лишала их возможности детально заниматься
собственным поместьем. Такие землевладельцы были вы
нуждены сдавать свои поместья в аренду или поручат!
ведение дел собственной администрации, которую труднс
было контролировать. Для таких помещиков перевод кре
стьян на чинш также мог привести к увеличению доходов
310

2. Борьба за крестьянскую реформу. Огромное боль¬
шинство крестьян не было охвачено описанными выше
реформами не потому, что оно не нуждалось в них, а по¬
тому, что помещики, которым принадлежали крестьяне,
не собирались проводить эти реформы добровольно. Борь¬
ба за проведение в этих имениях некоторых реформ велась
на различных поприщах: в самом селе, в сейме и в публи¬
цистике. Борьба, шедшая в селе, была классовой борьбой
крепостных крестьян с их панами. Наиболее ярким про¬
явлением классового антагонизма между крестьянами и
крупными землевладельцами были, несомненно, крестьян¬
ские движения, сопровождающиеся нападениями на усадь¬
бы и убийствами, движения, которые, однако, не привели
к серьезным изменениям в аграрном строе. Наиболее ча¬
стыми и грозными были эти движения в юго-восточных
воеводствах, в других частях страны они были слабее.
Наряду с более или менее бурными и открытыми вос¬
станиями известны более умеренные и спокойные высту¬
пления крестьян за улучшение своего положения. В круп¬
ных имениях, где владелец, как правило, не имел
непосредственных дел с крестьянами, где последним при¬
ходилось сталкиваться только с представителем земле¬
владельца — с экономом или другим должностным лицом,
или с арендатором, — там крестьяне часто видели в
землевладельце защитника своих интересов. Были случаи,
когда крестьяне обращались к землевладельцам с про¬
шениями, в которых затрагивались различные вопросы,
относящиеся к аграрному строю, — о повинностях, осо¬
бенно о барщине, о земле, сервитутах и т. п. Основным
в этих прошениях было стремление крестьян восстановить
«старые обычаи». Крестьяне в королевских имениях не
только обращались с прошениями к держателям-аренда¬
торам отдельных имений, они жаловались на самих этих
арендаторов в референдарские суды. Все это является
проявлением определенных форм активной борьбы
крестьян, однако эта борьба зачастую была направлена
не против крупных землевладельцев, а против их админи¬
страторов, арендаторов и других держателей. Почти всег¬
да речь в таких случаях шла не об аграрных реформах,
а всего лишь о сохранении прежнего положения и отказе
от невыгодных для крестьян изменений.
Наряду с этим борьба за улучшение положения
крестьян шла в сейме. В течение длительного времени
311

(это относится еще к правлению Станислава Августа)
сеймы и сеймики не склонны были заниматься крестьян¬
ским вопросом, здесь преобладали враждебные крестья¬
нам тенденции. Правда, закон 1768 г. ограничил вотчин¬
ный суд, отняв у него право выносить смертные пригово¬
ры, а также вводя смертную казнь для шляхтича,
преднамеренно убившего крестьянина, однако этот закон
нельзя считать проявлением изменения настроений сосло¬
вий, заседавших в сеймах, поскольку они впоследствии
не раз высказывались против всяких реформ в отноше¬
нии крестьян.
Когда в 1774 г. на заседании депутатов сейма По-
ниньский внес выгодный для крестьян проект, поддержан¬
ный несколькими депутатами, этот проект даже не поста¬
вили на голосование. Повидимому, подавляющее боль¬
шинство заседавших присоединилось к мнению одного из
ораторов — калишского воеводы Твардовского, — кото¬
рый заявил, что дать волю крестьянам значило бы «осла¬
бить вожжи» и дать повод к постоянным крестьянским
бунтам. Когда в 1775 г. в сейме еще раз всплыл кресть¬
янский вопрос, на сей раз поднятый гнезненским воево¬
дой Августом Сулковским, депутаты попросту не захотели
дослушать его до конца, поскольку в его проекте предус¬
матривалось введение «излишней свободы для крепост¬
ных». Проект кодекса законов, разработанный в 1778 г.
Замойским, содержал несколько постановлений, отчасти
защищавших интересы крестьян. Так, согласно этому
кодексу, часть детей крепостных могла получить личную
свободу, крестьянину разрешалось защищаться от обид,
причиненных помещиком; кодекс предусматривал некото¬
рые облегчения в получении прав на вечнонаследствен¬
ную аренду земли. Именно эти незначительные реформы,
относящиеся к крестьянам, были причиной того, что сейм
отклонил весь кодекс. Настроения, враждебные рефор¬
мам, проявились и на избирательных сеймиках. Когда
Выбицкий, совместно с Замойским принимавший участие
в составлении этого кодекса, должен был по рекоменда¬
ции короля выступить в Сьроде в качестве кандидата в
депутаты, среди собравшейся шляхты поднялось такое не¬
довольство против того, который якобы собирался пре¬
вратить шляхту в крестьян, а крестьян в шляхту, что
Выбицкий, предупрежденный друзьями, не появился на
сеймике, опасаясь за свою жизнь. В 1780 г. проект Замой-
312

ского был включен в повестку дня сейма, однако, несмот¬
ря на старания короля, сейм отверг этот проект, не раз¬
решив даже его прочесть, более того, было принято ре¬
шение не включать его в повестку дня и в дальнейшем.
Однако постепенно под влиянием прогрессивной пу¬
блицистики общественное мнение начало меняться. В со¬
ставе Четырехлетнего сейма (1788—1791 гг.) с самого
начала была группа депутатов, благосклонно относящих¬
ся к крестьянскому вопросу, благодаря этому некоторые
законы, особенно относящиеся к государственным финан¬
сам, содержали ряд постановлений, выгодных для кре¬
стьян. Сейм этот, однако, не решился на более серьезную
реформу, ибо то, что дала крестьянам конституция 3 мая
1791 г., выглядит весьма скромно, даже по сравнению с
умеренными требованиями, высказываемыми в публици¬
стике XVIII в. Эта конституция по существу гарантирова¬
ла личную свободу только новым пришельцам, а также
возвращающимся на родину беглым, но не отразилась на
судьбах огромного большинства крепостных. Принятие же
крестьян «под защиту закона и правительства страны»
должно было относиться только к тем случаям, когда
между крестьянами и помещиком официально и в письмен¬
ной форме заключались договоры, которые помещики
уже не могли самовольно изменить. Если бы даже суды
могли распространить это постановление на соглашения,
заключенные до принятия конституции, то и в этом случае
они относились бы прежде всего к деревням иностранных
поселенцев, прибывших в Польшу в XVII и XVIII вв., и
небольшому количеству польских деревень, имевших офи¬
циально признанные привилегии. Следовательно, поста¬
новления конституции не распространялись на огромное
большинство деревень, в которых взаимоотношения меж¬
ду помещиком и крестьянами определялись не договором,
а выработанными веками нормами обычного права. Впро¬
чем, сама конституция действовала слишком небольшой
срок, чтобы оказать какое-либо влияние на систему аг¬
рарных отношений.
Несравненно более радикальные меры были приняты
во время восстания Костюшки: это было связано с при¬
зывом крестьян в армию. Поскольку многие помещики
требовали от оставшихся дома членов повстанческих се¬
мей несения обычных повинностей, что было очень тяжело
крестьянской семье в связи с уходом в армию ее основ-
313

ного работника, повстанческие власти были вынуждены
заняться этим вопросом. Воеводские комиссии порядка
неоднократно вынуждены были вмешиваться в эти дела
путем издания общих воззваний или подробных распоря¬
жений. Решающее значение в этом отношении имел уни¬
версал, изданный Костюшкой под Поланьцом 7 мая
1794 г. Он содержал следующие постановления: 1) отме¬
няется личная (крепостная) зависимость и каждому раз¬
решается переезжать, куда он хочет; 2) что касается прав
крестьян на землю, то им гарантируется сохранение за
ними земель, если они будут нести свои повинности;
крестьяне, не выполняющие своих повинностей, могут
быть, согласно решению суда, лишены наделов; 3) в силу
закона все крестьяне находятся под защитой правитель¬
ства страны; 4) на время восстания или до момента
издания постоянно действующего распоряжения умень¬
шаются размеры всех видов барщины, а именно шести¬
дневная или пятидневная барщина заменяется двухднев¬
ной, четырехдневная — трехдневной, двухдневная — одно¬
дневной, однодневная — работой в течение половины дня.
Отсюда следует, что для больших хозяйств снижение
было относительно меньшим, чем для небольших. Трех¬
дневная и шестидневная барщина была снижена на 32%,
а однодневная и двухдневная — на 50%. Был, однако,
введен принудительный наем, порядок найма и возна¬
граждение устанавливали уездные власти; 5) крестьяне,
участвовавшие в восстании, должны быть полностью
освобождены от барщины, кроме того, помещик должен
был позаботиться о том, чтобы их земля не осталась не¬
обработанной.
Некоторые распоряжения центральных и местных по¬
встанческих органов власти, уточняющие универсал, сви¬
детельствуют о том, что он был фактически проведен в
жизнь Ч Этот аграрный закон, наиболее важный из зако¬
нов польского государства до окончательной ликвидации
его самостоятельности, с подавлением восстания потерял,
однако, силу. Одним из первых актов властей, осущест¬
вляющих оккупацию приходящего в упадок польского го¬
сударства, была отмена этого закона.
Борьба, которая велась в сейме и финалом которой
был Поланецкий универсал, изданный уже внепарламент-
1 См. предисловие, стр. 19. — Прим. ред.
314

ским путем, происходила, разумеется, не между пред¬
ставителями крестьянства и шляхты — это была борьба
внутри шляхетского сословия. Она находится в прямой
связи с отмеченными выше различиями экономических
интересов различных групп помещиков.
Вопрос о переводе крестьян на чинш не мог быть не¬
посредственным поводом к коллизии. Мы имеем здесь
дело с различием, а не с антагонистическими противоре¬
чиями интересов. Ни один магнат не был непосредственно
заинтересован в том, чтобы какой-либо шляхтич был вы¬
нужден переводить своих крестьян на оброк, так же как
ни один шляхтич, которого вполне устраивала барщина,
не был непосредственно заинтересован в том, чтобы его
сосед не мог перевести своих крестьян на чинш. Таким
образом, вопрос касался не перевода крестьян на чинш, а
крестьянской свободы, отмены или хотя бы ограничения
личной зависимости и прикрепления крестьян к земле.
Вопрос об освобождении крестьян, однако, стоит в
связи (хотя и косвенной) с переводом крестьян на чинш.
Крестьяне не всегда имели достаточно сил, чтобы освоить
все фольварочные земли, что же касается иностранных
колонистов, то их поселение на этих землях было воз¬
можно только в довольно скромных масштабах. При та¬
ких условиях освобождение крестьян означало для магна¬
тов приток крестьян из барщинных деревень в их лати¬
фундии, а следовательно, и возможность расширения
хозяйства, а для шляхты — отлив населения из ее поме¬
стий и подрыв хозяйства. Не следует поэтому удивляться
тому, что магнаты поддерживали идею освобождения
крестьян, а шляхта боролась против нее.
Существовала еще одна группа землевладельцев —
сторонников освобождения крестьян, руководствовавшая¬
ся, однако, иными мотивами. То были прогрессивные
помещики, стремившиеся к интенсификации хозяйства в
своих фольварках, а эти тенденции трудно было согласо¬
вать с применением барщины, поскольку наемный труд
был гораздо более выгоден. В результате этого стремле¬
ние к интенсификации сельскохозяйственного производ¬
ства было связано обычно с заменой барщинного или
феодального способа ведения хозяйства капиталисти¬
ческим. Эти изменения, если бы даже не произошло усо¬
вершенствований в технике ведения хозяйства, бесспорно,
избавили бы от разорения или обнищания многих поме¬
315

щиков, владевших частью деревни, имевших в своем рас¬
поряжении небольшое количество земли и нескольких
крепостных и стоявших, таким образом, на грани пере¬
хода в разряд мелкопоместной шляхты.
Следует еще обратить внимание и на то, что в эпоху
крепостничества идея освобождения крестьян, отвечаю¬
щая интересам аграрного капитализма, отвечала также и
интересам промышленного капитализма, представляемого,
с одной стороны, более предприимчивыми помещиками,
главным образом магнатами, стремящимися к внедрению
в своих поместьях отдельных отраслей сельскохозяйствен¬
ной промышленности, и с другой — теми горожанами, ко¬
торые являлись пионерами новых форм промышленного
производства. Эта позиция объединяла прогрессивные го¬
родские и землевладельческие круги, стремящиеся к за¬
мене барщинного фольварка и феодального ремесла ка¬
питалистическим производством.
3. Крестьянский вопрос в публицистике XVIII в. Борь¬
ба за крестьянскую реформу велась не только в сеймах и
сеймиках, но и в политической литературе. Тяжелое мате¬
риальное положение самого многочисленного слоя обще¬
ства давно уже обращало на себя внимание наиболее
передовых умов, которым была ясна необходимость изме¬
нить отношения, господствующие в польской деревне. Еще
в XVI в. ряд писателей выступал с критикой существую¬
щих отношений и проектами их улучшения. Наиболее
многочисленными были эти выступления во второй поло¬
вине XVIII в., особенно со времен первого раздела Поль¬
ши, который показал всему народу слабость польского
государства и заставил общественное мнение задуматься
над тем, как улучшить весь общественный строй.
Среди множества проблем, затрагиваемых писателя¬
ми того времени, был и крестьянский вопрос, впрочем,
его не выдвигали на первый план, явно недооценивая
всей его важности; чаще всего этот вопрос затрагивали
как-то вскользь при обсуждении других проблем. Лите¬
ратура, посвященная только этому вопросу, была отно¬
сительно не велика. Ввиду того, что общественное мнение
того времени недостаточно осознавало значение кресть¬
янского вопроса, авторы, занимавшиеся этой проблемой,
обычно должны были многословно убеждать своих чи¬
тателей, что вообще существует какой-то крестьянский
316

вопрос, что в интересах не только крестьян, но и йСегО
государства, а значит косвенно и шляхты, необходимо
улучшить положение крестьянства. В связи с этим
основные принципы реформ выдвигались весьма осторож¬
но и не всегда достаточно четко. Сами крестьяне не
принимают никакого участия в этой дискуссии, прово¬
дившейся исключительно представителями имущих клас¬
сов. Улучшение положения крестьян не было самоцелью,
а рассматривалось как средство, направленное на дости¬
жение общего благосостояния, как средство, призванное
спасти государство от гибели.
В эпоху Станислава Августа началась дискуссия по
крестьянскому вопросу. Она проводилась писателями, ко¬
торых по тому времени можно назвать прогрессивными.
Они стремились изменить существовавшие отношения и
улучшить участь крестьян. Вначале они встречали реши¬
тельный отпор со стороны широких шляхетских слоев:
прогрессивные идеи встретили сильную оппозицию во
время прений в сеймах и особенно в сеймиках. Против-,
ники реформ в редких случаях выступали в печати,
поэтому публицистические произведения консервативно¬
го направления были редки и не отличались талантом и
основательностью аргументации.
Наиболее показательным произведением консерватив¬
ной публицистики была брошюра Грабовского (высту¬
пившего под псевдонимом отца Игнатия Тринитажа)
под названием «Что говорят предки об отношении к кре¬
постным» (1790 г.). Основной идеей брошюры был прин¬
цип неприкосновенности двух давно сложившихся основ
аграрного строя: крепостной зависимости и барщины.
Реформа аграрного строя должна была ограничиться
устранением наиболее бросающихся в глаза злоупотреб¬
лений, вытекающих из крепостной зависимости и барщи¬
ны, а равно базирующегося на их основе фольварочного
хозяйства. Эта программа пользовалась, несомненно,
наибольшей популярностью среди широких помещичьих
кругов. Она отвечала интересам наиболее многочислен¬
ной шляхетской прослойки, владения которой были
слишком малы, чтобы она могла уделять все свое время
руководству производством в барщинных фольварках ’,
1 Такого рода мелкая шляхта, получавшая небольшой доход
со своих имений, принуждена была поступать на государственную
или иную службу.— Поим. ред.
317

и которая обладала слишком малыми знаниями, культу¬
рой и предприимчивостью, чтобы превратить эти хозяй¬
ства в капиталистические предприятия с более интенсив¬
ным производством.
Прогрессивная литература не выдвигала единых
требований. Наиболее популярным в этой литературе бы¬
ло требование предоставления крестьянам личной сво¬
боды или хотя бы ограничение личной зависимости
крестьян.
Это требование выдвигается все более решительно.
Накануне первого раздела Мабли и Руссо в своих рабо¬
тах, посвященных Польше, указывали, что освобождение
крестьян от крепостной зависимости является важней¬
шим делом. Полагая, что при создавшихся политиче¬
ских отношениях немедленное освобождение всего кре¬
стьянского населения невозможно, они предлагали
постепенное освобождение от крепостной зависимости
тех, кто отслужил 20 лет в армии (Мабли), или тех
крестьян, которые лучше других ведут хозяйство, забо¬
тятся о своих семьях и добросовестно выполняют свои
обязанности. Списки таких крестьян должны были быть
составлены комитетами, состоящими из приходских свя¬
щенников, и утверждены сеймиками; помещики должны
были получить соответствующую компенсацию (Руссо).
Приблизительно такую же позицию занял Выбицкий,
который в своих «Патриотических- письмах» предлагает
вернуться к законам времен Яна Ольбрахта (1496 г.).
В свое время законы Яна Ольбрахта значительно огра¬
ничили свободу крестьян, но сейчас их введение означа¬
ло бы облегчение участи народа, так как они предоста¬
вляли хотя бы части потомства крестьян личную сво¬
боду. Значительно более радикальными были взгляды
Сташица, который в «Заметках о жизни Яна Замойско-
го» (1785 г.) требует для всех детей крестьян свободы
«выходить, работать и поселяться в той деревне или в
том городе, где они сами этого пожелают». А неизвест¬
ный автор брошюры «О крестьянах» (1792 г.) требует
уже неограниченной свободы для всех крестьян.
В указанной литературе выдвигались различные тре¬
бования по вопросу о повинностях. Размер этих повин¬
ностей был единодушно признан слишком высоким. Но
одни предполагали, что изменения в этой области долж¬
ны произойти на основе соглашений заинтересованных
318

сторон и доброй воли помещиков, другие же считали
необходимым, -чтобы в эти отношения вмешалось госу¬
дарство, которое по собственной инициативе должно бы¬
ло уменьшить слишком высокую барщину. Барщина,
особенно недельная, осуждалась очень многими и счита¬
лась явлением вредным не только для крестьян, но и
для всего сельского хозяйства. Некоторые хотели заме¬
нить недельную барщину урочной. Многие высказыва¬
лись за полную замену барщины чиншем, причем неко¬
торые хотели, чтобы эта реформа была проведена госу¬
дарством с помощью специально для этой цели создан¬
ных комиссий.
Очень часто поднимался вопрос о судах по крестьян¬
ским делам. В связи с этим выдвигались различные
предложения, однако принципиальных разногласий в
этой области в прогрессивной публицистике не было.
Соглашаясь в принципе с тем, что вотчинная юрисдик¬
ция должна быть сохранена, Выбицкий требует огра¬
ничения ее компетенции путем установления процес¬
суального порядка и государственного контроля над
деятельностью вотчинных судов. Широко выдвигается
требование ввести надзор государственных судов над
крестьянскими делами путем предоставления крестьянам
права апелляции на решения вотчинных судов и грод-
ские суды или специально для этой цели созданные суды
по крестьянским делам.
По вопросу о праве собственности крестьян на зем¬
лю в политической литературе возникли два принципи¬
ально отличных направления. Одна группа писателей
высказывалась за улучшение правового положения кре¬
стьян по отношению к обрабатываемой ими земле. Одни,
как, например, Выбицкий, стремились достигнуть этой
цели путем заключения соответствующих контрактов меж¬
ду панами и крестьянами. Другие, как, например, автор
брошюры «Практические заметки о польских крепост¬
ных» (1790 г.), требуют наделения крестьян землей на
правах долгосрочной аренды. Эту реформу предполага¬
лось провести с помощью специально для этой цели
созданных комиссий, то есть сверху, а не путем частных
соглашений заинтересованных лиц. Во всяком случае,
речь шла не о наделении крестьян землей в более позд¬
нем понимании этого слова, то есть не о наделении кре¬
стьян полными правами собственности на землю, а о
319

Предоставлении крестьянам права пользования землей,
обремененной повинностями в пользу землевладельца.
Верховные права на землю сохранялись за помещиком.
Такие писатели, как Поплавский, Стройновский и не¬
которые авторы небольших брошюр, стоявшие на физио¬
кратических позициях, не выставляют даже и этой
скромной программы, а скорее являются ее противника¬
ми, поскольку, по их мнению, землевладелец и земледе¬
лец (хлебопашец) должны принадлежать к двум различ¬
ным сословиям.
Эти различия во взглядах находились, с одной сторо¬
ны, в связи с различными общеевропейскими идейными
течениями XVIII в., а с другой — с различием в интере¬
сах отдельных групп внутри имущих классов, главным
образом землевладельцев. Либеральное направление, на¬
ходящееся под влиянием физиократических идей, требо¬
вало личной свободы для крестьян и правовой защиты их
интересов как лучшей гарантии разумных социально-
экономических отношений, которые должны основывать¬
ся на добровольном соглашении заинтересованных сто¬
рон. Перевод крестьян на чинш вполне соответствовал
этой программе, хотя и не являлся обязательным элемен¬
том ее. К этому направлению принадлежали: Поплав¬
ский, Скужевский, Сташиц. Наиболее ярко эта идея бы¬
ла выражена Коллонтаем, который заявил, что «двумя
наиболее существенными обстоятельствами» является
личная свобода хлебопашца и принадлежащее помещи¬
ку право собственности на землю. Эта программа отве¬
чала интересам передовых помещиков и горожан, пред¬
ставлявших интересы зарождающегося капитализма. Она
не в меньшей степени удовлетворяла также интересам
магнатов, для которых освобождение крестьян от крепо¬
стной зависимости облегчило бы замену барщины обро¬
ком и создало условия для более интенсивной колониза¬
ции их латифундий.
Либеральному направлению противостояли писатели,
находящиеся под влиянием камеральной 1 литературы,
для которой исходным пунктом были интересы госу¬
дарства. Писатели этого направления не ограничива¬
лись требованием отмены крепостной зависимости и
1 Камеральный — в данном случае стоящий на точке зрения
камерных, то есть государственных интересов. — Прим. ред.
320

предоставления крестьянам правовой защиты, они тре¬
бовали отмены барщины и перевода крестьян на чинш.
Правое крыло этого направления, представители которо¬
го, ограничиваясь требованием перевода крестьян на об¬
рок и полагая, что этот перевод должны добровольно
осуществить сами крупные землевладельцы, в определен¬
ной степени было близко либеральному направлению.
Радикальные представители этого третьего направления,
выдвигавшие требование принудительного перевода на
чинш по распоряжению властей, были очень немногочис¬
ленны. К ним принадлежит автор брошюры, изданной в
1790 г., под названием «Практические заметки о поль¬
ских крепостных». Перевод на чинш отвечал интересам
некоторых групп землевладельцев, однако никто из них
не был заинтересован в принудительном переводе на
чинш всего крестьянства. Поэтому радикальная точка
зрения в условиях политического строя Речи Посполитой
не имела реального политического значения.
Реальное политическое значение имели прежде всего
две первые программы: консервативная, стремившаяся
сохранить крепостную зависимость и барщину и пред¬
ставлявшая интересы барщинного фольварка, широких
кругов консервативных землевладельцев, и либеральная,
стремившаяся к отмене крепостной зависимости, пред¬
ставлявшая капиталистические интересы в сельском хо¬
зяйстве и промышленности, а также интересы земле¬
владельцев, добровольно желавших перевести своих кре¬
стьян на оброк. Именно на этой основе происходила
борьба за аграрную реформу в сейме и в публицистике,
о KOTQpofl речь шла выше. Эта борьба происходила не
между шляхтой и крестьянами, она шла между различ¬
ными группами шляхетского сословия.
4. Аграрные реформы в Силезии, Восточной Пруссии,
Щецинском Поморье и на Любушской земле в XVIII в.
носили иной характер, чем реформы, проведенные в это
время в Польше. Частная инициатива играла здесь
меньшую роль, а законодательная деятельность государ¬
ства началась раньше. Изданные там законы имели
большее значение для крестьян, чем законы, изданные в
Польше до Поланецкого универсала. Мы ограничимся
рассмотрением реформ, проведенных в вышеупомянутых
областях перед первым разделом Польши.
21 Я- Рутковский 321

В XVIII в. первое место в отношении аграрного зако¬
нодательства занимала Австрия. В XVI и XVII вв. в аг¬
рарном законодательстве Габсбургов можно иногда най¬
ти постановления, отвечающие интересам крестьян. Это
были, однако, редкие исключения, так как в основном
законодательство того времени в борьбе между кресть¬
янами и помещиками становится на сторону последних.
Только в самом конце XVII в. в Чехии начинается эра
выгодных для крестьян реформ. Наиболее древние зако¬
ны (патенты), трактующие об уменьшении размера по¬
винностей, запрещении принуждать крестьян работать
безвозмездно, отмене даровых работ, улучшении прав
крестьян в отношении к их земельным наделам, дейст¬
вовали только в Чехии и Моравии и не распространя¬
лись на Силезию. Впрочем, их реальное значение было
очень невелико. Предложения распространить действие
этих законов на Силезию не имели успеха, поскольку их
враждебно встретили местные власти. До перехода боль¬
шей части Силезии в руки Пруссии австрийские власти
ничего не сделали для улучшения положения крестьян.
Поэтому выгодное для крестьян австрийское законода¬
тельство распространялось только на ту часть Силезии,
которая осталась за Австрией, то есть на Опавскую и
Тешинскую Силезию.
После аграрных движений, вспыхнувших в районе
Тешина и Вялой в 1767 г., была создана урбариаль-
ная 1 комиссия, которая должна была составить свод
прав и обязанностей крестьян, регулируя, а фактически
уменьшая (впрочем, в незначительной мере), крестьян¬
ские повинности. Закон от 1771 г. в значительной
степени урегулировал аграрные отношения. Этот закон
запрещал увеличивать повинности, установленные в
официальных инвентарных книгах, уменьшал повинности
крестьян, сидящих на помещичьих землях, до норм, дей¬
ствующих на землях, обложенных крестьянским налогом,
и устанавливал максимальный размер барщины для от¬
дельных категорий крестьянского населения.
В Пруссии аграрные реформы начались несколько
позже, чем в Австрии, и были проведены (в XVIII в.Х в
значительно более скромных размерах. Характерной чер¬
1 Урбарий— опись земель, принадлежащих поместью, в част¬
ности размеров крестьянских владений и повинностей. — Прим. ред.
322

той прусских реформ было то, что они касались главным
образом королевских имений. Короли, несмотря на то что
они считали себя абсолютными монархами, принуждены
были в результате ожесточенного сопротивления поме¬
щиков, которых поддерживала бюрократия, рекрутиро¬
вавшаяся из среды тех же помещиков, согласиться на то,
чтобы в частных имениях крестьянские реформы были
проведены в значительно более скромных размерах, чем
те, которые были проведены в королевском домене. Ре¬
формы в королевских владениях начались с освобождения
от крепостной зависимости. Предложения освободить
крестьян выдвигались уже в начале XVIII в. и связыва¬
лись с вопросом о предоставлении крестьянству наслед¬
ственных прав на землю. Вместе с тем землевладельцы
уже не были бы обязаны оказывать помощь крестьянам
в случае стихийных бедствий. Бюрократия, как, впрочем,
и многие крестьяне, относилась к этим планам недобро¬
желательно. Поэтому эти реформы, особенно перед
вступлением на престол Фридриха II, проводились в
жизнь очень медленно и лишь в некоторых королевских
имениях.
В то же время издавались распоряжения, которые, хо¬
тя и относились к отдельным частным вопросам, тем не
менее наносили удар по самому институту крепостного
права: с 1723 г. дочери крепостных, выходя замуж, мог¬
ли» переезжать к своему мужу (даже если он жил в
другом имении) без каких-либо платежей помещику.
С 1763 г. арендаторам государственных имений было за¬
прещено принуждать детей крепостных к обязательной
дворовой службе.
Вся эта реформаторская деятельность относилась
главным образом к Щецинскому Поморью и к Восточной
Пруссии. Однако она не распространилась на Силезию
после присоединения ее к Пруссии. Во время австрий¬
ского господства огромное большинство казенных име¬
ний перешло в руки частных владельцев, так что Гоген-
цоллерны в результате захвата Силезии приобрели очень
немного коронных поместий. Поэтому в этих поместьях
не были проведены реформы, как это' случалось в дру¬
гих провинциях. Кроме того, здесь реформы нужно было
проводить в соответствии с другими законами по
крестьянскому вопросу, отличными от прусского законо¬
дательства.
21*
323

Личная зависимость определялась законом от 1652 г
На основе этого закона помещики должны были в особых
специально предусмотренных случаях освобождать кре
постных за выкуп, размер которого, однако, не бы;
определен. Это, разумеется, сильно ослабляло действие
закона и его значение для крестьян. Этот вопрос был
урегулирован законом от 1748 г. К старым положе¬
ниям было прибавлено несколько новых, несомненно
выгодных для крестьян. В принципе помещик не мог от¬
казать крестьянину в освобождении в случае, если оь
поступал в класс риторики любого высшего (в тогдашнем
понимании) учебного заведения, в случае поступления
на королевскую службу, приобретения земли в имении
другого помещика, получения звания цехового мастера.
Одновременно, однако, были расширены и права поме¬
щиков, которые, несмотря на наличие вышеупомянутых
обстоятельств, могли отказать в освобождении в следую¬
щих случаях: если крепостной оскорбил помещика дей¬
ствием; если он получил специальность за счет помещика
(в этом случае крепостной должен был отслужить десять
лет или возвратить те средства, которые были затрачены
на его обучение); если крепостной не оставлял вместо
себя соответствующего заместителя; если в поместье
были пустующие наделы, а крепостной не имел своего
надела (он был обязан взять этот свободный надел и,
следовательно, остаться в имении); не могла освободить¬
ся и челядь, если она не отслужила срок принудитель¬
ной службы; пан не обязан был также освобождать кре¬
постных, которые вели с ним тяжбу, до вынесения при-
roBQpa по данному делу. Закон 1748 г. установил макси¬
мальный размер выкупа, которого мог потребовать по¬
мещик. Эта плата называлась lytrum (выкуп). Каждый
освобожденный должен был внести оплату за себя, за
членов семьи (за каждого из них по дукату, за малолет¬
них дочерей по талеру), а также 10% стоимости вывози¬
мого имущества. Несмотря на высокий размер выкупа,
некоторые крепостные воспользовались этим законом и
освободились от крепостной зависимости, однако преиму¬
щественно для того, чтобы на новом месте вступить в но¬
вую. Этот закон, таким образом, только в незначительной
мере содействовал исчезновению крепостного права.
Большее значение имела политика прусского прави¬
тельства, направленная на охрану крестьянских земель.
324

Это был один из основных принципов аграрной политики
Фридриха II, — именно в Силезии король начал впервые
проводить эту политику. Внутренняя инструкция от
1741 г. запрещала присоединять крестьянскую землю к
фольваркам. Это положение было подтверждено указом
1749 г. На основе этого указа запрещалось присоеди¬
нять к фольварку покинутые наделы; более того, те на¬
делы крестьян, которые были присоединены после
составления кадастра 1723 г., должны были быть возвра¬
щены прежним владельцам-крестьянам. Передача хозяй¬
ства кмета загроднику допускалась только в качестве
временной меры и только в том случае, если оно не мог¬
ло быть передано другому кмету. Первоначально хозяй¬
ство кмета могло быть приобретено помещиком и присо¬
единено к фольварку только в том случае, если оно
продавалось с торгов и на него не было других покупа¬
телей. Одновременно, чтобы избежать злоупотреблений,
было запрещено обременять долгами хозяйства кметов
больше, чем на половину их стоимости. Поскольку, одна¬
ко, несмотря на это запрещение, кметов, обремененных
долгами, разоряли при помощи судебных процессов, что
позволяло помещикам скупать их наделы, это исключе¬
ние было отменено. Во всяком случае, в 1723—1764 гг.
число хозяйств, находящихся в руках кметов, уменьши¬
лось на 3%, хозяйств загродников и халупников — на 1%.
Сокращение числа этих хозяйств относится главным об¬
разом к Верхней Силезии.
После окончательной стабилизации политического по¬
ложения в Силезии было издано в 1764 г. новое распо¬
ряжение, согласно которому хозяйства кметов, включен¬
ные в состав фольварков после 1756 г., должны были
быть возвращены крестьянам. С этого времени количест¬
во крестьянских хозяйств увеличивается. Однако не все
хозяйства, которые должны были быть, согласно закону,
вновь переданы в руки кметов, действительно перешли в
их владение. Пустоши, принадлежащие крестьянам,
фольварки захватывали и в последующие времена. Мож¬
но, однако, предположить, что если бы не вышеуказан¬
ные законы, экспансия фольварков по отношению к кре¬
стьянским землям была бы значительно сильней.
Политика охраны крестьянских наделов совершен¬
но не изменила прав отдельных крестьян на их земель¬
ные наделы. Нижнеоилезское право наследования, как
325

уже говорилось, на фоне общепрусских отношений в
XVIII в. считалось образцовым с точки зрения соблюде¬
ния интересов крестьян. Согласно реформам, крестьяне,
не имевшие наследственных прав по отношению к своим
участкам, должны были приобрести их при помощи вы¬
купа. В Нижней Силезии, где ненаследственных кресть¬
янских наделов было относительно- немного, превращение
их в наследственные владения (путем заключения инди¬
видуальных соглашений между крестьянами и помещика¬
ми) не встречало больших затруднений. Иначе обстояло
дело в Верхней Силезии, в польской части которой пре¬
обладало ненаследственное крестьянское владение зем¬
лей. Крупные землевладельцы, которые не хотели
лишаться возможности согнать крестьянина с земли, про¬
тивились замене бессрочного владения землей наследст¬
венным. В некоторых случаях крестьяне, боясь потерять
возможность получить помощь от помещика в случае сти¬
хийного бедствия или в том случае, если им понадобится
какой-либо хозяйственный инвентарь на ремонт и т. д.,
сами соглашались на уплату такого рода выкупа. По¬
этому под давлением со стороны органов государствен¬
ной власти было составлено много фиктивных договоров,
предоставляющих крестьянам наследственные права.
5. Польские аграрные реформы в XVIII в. в их срав¬
нении с европейскими реформами. На первом месте в
крестьянских реформах Речи Посполитой XVIII в., если
оставить в стороне Поланецкий универсал, стоят рефор¬
мы, проведенные крупными землевладельцами в от¬
дельных имениях. В ряде случаев эти реформы при¬
водили к довольно серьезным и притом выгодным
для крестьян изменениям в аграрных отношениях.
Поскольку, однако, они охватывали незначительную
часть сельского населения, их нельзя сравнивать с ре¬
формами, проводимыми в законодательном порядке и
затрагивающими значительно более широкие слои сель¬
ского населения. Законодательную деятельность (в обла¬
сти аграрных реформ) в Европе можно сравнивать толь¬
ко с аналогичной деятельностью в Польше. Сеймовые
конституции (постановления) на этом фоне выглядят
весьма скромно. Только в совершенно исключительных
случаях закон от 1768 г. мог оказаться благоприятным
для крестьянина; что касается майского закона 1791 г.,
326

то им вообще могла воспользоваться только немного¬
численная группа крестьян.
На фоне польских сеймовых конституций резко выде¬
ляется Поланецкий универсал. Он является не только
самым замечательным и наиболее радикальным аграр¬
ным законом Речи Посполитой до ее падения, но и за¬
нимает вообще весьма почетное место среди крестьян¬
ских реформ XVIII в. в Европе. Наиболее радикальным
было аграрное законодательство французской революции
конца XVIII в., ликвидировавшее феодальные аграрные
отношения. Реформы, проведенные в 1789 г., были отно¬
сительно скромными, они были расширены в 1790 и
1792 гг., а согласно закону конвента 1793 г. все феодаль¬
ные повинности были безвозмездно ликвидированы,
остались только повинности, вытекающие из краткосроч¬
ных соглашений. В ряде французских имений того вре¬
мени доходы по этой статье имели очень большое зна¬
чение для крупных землевладельцев. При распродаже
национального имущества, состоящего из имений, конфи¬
скованных у короля, церкви, эмигрантов и тех, кто был
осужден трибуналом, некоторая часть этих имений пе¬
решла в собственность крестьян.
Следует, однако, помнить, что общественный строй
Франции значительно больше созрел для проведения
столь глубокой реформы, чем общественный строй Поль¬
ши. В феодальном строе Франции господствовала чинше¬
вая система, барское хозяйство было слабо развито, а
барщина невелика. Огромная часть крестьян уже при¬
обрела право собственности на свои земли. Личная (кре¬
постная) зависимость исчезала, а феодальная юрисдик¬
ция должна была отступить пе^ед королевской. Отмена
феодальных повинностей, весьма обременительных для
крестьян, если учесть бесконечные косвенные повинности,
вытекающие из принадлежащих помещику многочислен¬
ных монопольных прав, означала изменения в распреде¬
лении доходов: помещик терпел ущерб, а крестьянин
выигрывал; однако самую организацию производства
эти изменения почти совсем не затрагивали.
Иначе выглядело это дело в Польше и соседних с ней
странах Центральной Европы, где господствовало бар¬
щинно-фольварочное хозяйство. Ликвидация здесь фео¬
дальных аграрных отношений затронула бы не только об¬
ласть распределения доходов, но означала бы коренную
327

перестройку производства. За отменой барщины неиз¬
бежно следовали или парцелляризация фольварка, или
замена феодального способа ведения хозяйства, основан¬
ного на барщине и других феодальных повинностях, ка¬
питалистическим хозяйством, основанным на наемном
труде и требующим многих вспомогательных средств, не¬
обходимых для производства. Нужно было увеличить ос¬
новной капитал для приобретения живого и мертвого
инвентаря, для хозяйственных построек и жилищ, где
могли бы жить все более многочисленные фольварочные
батраки. Нужно было также увеличить оборотный капи¬
тал в связи с увеличением заработной платы и необходи¬
мостью приобрести ряд предметов, нужных при ведении
хозяйства. Такая перестройка, особенно при отсутствии
кредита, могла привести к серьезным расстройствам в про¬
изводстве и уменьшению количества произведенного хлеба.
К той же категории, к которой принадлежит француз¬
ское законодательство, особенно закон 1793 г., следует
отнести законы, изданные по образцу этого закона в
странах, завоеванных революционной Францией: бельгий¬
ский закон. 1795 г., закон 1798 г., относящийся к немец¬
ким землям, расположенным на левом берегу Рейна, и
голландские конституции 1801 и 1804 гг.
Меньшее значение по сравнению с другими западноев¬
ропейскими аграрными законами, предшествующими
французскому революционному законодательству, имели
законы, отменяющие личную (крепостную) зависимость
и связанные с ним повинности (сюда относятся лотаринг¬
ский закон 1719 г. и савойский — 1762 г.), так как сама
личная зависимость, равно как и связанные с ней повин¬
ности, не имели большого, значения в этих областях. Са¬
войский закон 1771 г., относящийся ко всем крестьянам,
а также баденский закон 1785 г., относящийся только к
крестьянам, непосредственно зависящим от государя, бы¬
ли более выгодны крестьянам, чем Поланецкий универ¬
сал, поскольку они полностью освобождали крестьян от
обязанности нести повинности. Эти законы, однако, тре¬
бовали от крестьянства значительных материальных
жертв, нужно было выплатить капитал, вследствие чего
отнюдь не все крестьяне спешили воспользоваться этим
правом.
На восток от Эльбы, в странах барщинно-фольвароч¬
ного хозяйства, наиболее радикальные аграрные реформы
328

были проведены Иосифом II — они являются продолже¬
нием реформ Марии Терезии. В их основе, если не счи¬
тать закона 1789 г., лежали идеи, очень близкие прин¬
ципам Поланецкого универсала (возможно, что здесь
сказалось непосредственное влияние австрийского законо¬
дательства на этот универсал). В области правового по¬
ложения крестьян — в области суда и прав на землю —
Поланецкий универсал как бы приближал польские от¬
ношения к уровню австрийских. Однако в области лич¬
ной (крепостной) зависимости он шел дальше, дав
крестьянам свободу без каких-либо оговорок. Между тем
закон 1781 г. в Чехии не отменил личную зависимость, а
только заменил тяжелую форму зависимости (Leibeigen-
schaft) на более легкую (gemassigte Untertanigkeit);
попрежнему крепостные обязаны были повиноваться по¬
мещику, попрежнему без его разрешения они не могли
уйти из деревни. Между тем, согласно универсалу, раз¬
решение на уход крестьянина должны были выдавать ор¬
ганы государственной власти. При уменьшении повинно¬
стей и наиболее важной из них — барщины — в Пола-
нецком универсале был применен иной способ, чем, на¬
пример, в законе Иосифа II от 1786 г. Согласно этому
закону, кметы должны были работать на барщине не
больше 3 дней в неделю, в то время как в Поланецком
универсале барщинные повинности уменьшились пропор- ■
ционально прежнему количеству отработочных дней.
В Австрии на этом больше всего выиграли хозяйства бо¬
гатых крестьян, которые относительно меньше нуждались
в льготах; что касается небольших хозяйств, отрабаты¬
вающих до 3 дней в неделю, то есть таких, которые про¬
порционально к размеру земли были более всего обреме¬
нены повинностями, то они ничего не приобрели. Круп¬
ным хозяйствам Поланецкий универсал предоставлял
меньшие льготы, чем мелким, которые раньше были об¬
ременены большими повинностями. Австрийский закон
1789 г., отменивший все прежние повинности и устано¬
вивший вместо них единый чинш в размере 17% валово¬
го кадастрового дохода, был, несомненно, более выгод¬
ным для крестьян, чем универсал. Однако в 1790 г. этот
закон был отменен.
В Пруссии в XVIII в. более глубокие крестьянские ре¬
формы были проведены только в королевских имениях, по¬
добно реформам, проведенным референдарскими судами
329

в Польше. Реформы, проведенные в остальных име¬
ниях, носили более ограниченный характер, чем постано¬
вления Поланецкого универсала. Что касается поземель¬
ной зависимости, то в период ранних реформ (до 1740 г.)
. было запрещено присоединять крестьянские земли к
фольваркам. Это, однако, никогда на практике полностью
не осуществлялось и фактически не мешало помещикам
устранять неугодных им крестьян, лишь бы на их место
селились другие крестьяне. В последующий период
реформ прусское законодательство содействовало и об¬
легчало крестьянам выкуп земли, приобретение наслед¬
ственных прав на землю. Из-за упорного сопротивления
крупных землевладельцев, а также низших местных ад¬
министративных органов эти постановления с величай¬
шим трудом проводились в жизнь. Согласно польскому
закону, крестьянина нельзя было согнать с земли, при¬
чем это положение выполнялось без особых формально¬
стей, а также не требовало платежей со стороны кресть¬
ян; что касается помещиков, то они попрежнему были
обязаны оказывать помощь крестьянам в случае стихий¬
ных бедствий. Полной отмены крепостной зависимости
прусские крестьяне дождались лишь в 1807 г. (а неко¬
торые только в 1810 г.). Более выгодными для крестьян
были и постановления универсала о наследственных по¬
винностях. В Пруссии до конца XVIII в. не была осуще¬
ствлена даже стабилизация этих повинностей, снижение
размеров барщины в это время не проводилось. Только
в области правовой защиты крестьяне Пруссии ранее
уже обладали правами, которые крестьяне Польши по¬
лучили лишь на основании универсала.
§ 4. ВОЗРОЖДЕНИЕ ГОРОДОВ, ПРОМЫШЛЕННОСТИ
И ТОРГОВЛИ
1. Города в период правления Станислава Августа.
Не менее важным, чем крестьянский вопрос, был вопрос
о городах. Если учесть то общее стремление к реформам
во всех областях государственной и общественной жизни,
которое было свойственно правлению Станислава Авгу¬
ста (особенно в период, непосредственно следующий за
первым разделом Польши), станет понятным, что упадок
городов после войн второй половины XVII в. должен был
неизбежно вызвать интерес тогдашнего общества к город¬
330

скому вопросу. Вопрос о возрождении польских городов
затрагивался в литературе того времени, обсуждался на
заседаниях сейма — в целях подъема городов принима¬
лись административные меры, издавались законы.
Следует при этом различать общий вопрос об устрой¬
стве городов и вопрос о том, какое положение в тогдаш¬
нем обществе должны были -занимать горожане, а также
вопросы промышленности, торговли и кредита. Эти по¬
следние проблемы теснейшим образом связаны с жизнью
города, однако они имели несколько более широкое
значение, поскольку охватывали некоторые аграрные
вопросы.
Публицистика, посвященная вопросу о городах, отли¬
чается от публицистики по крестьянскому вопросу тем,
что в ней принимают участие сами заинтересованные ли¬
ца, то есть горожане, и что требования, выдвигаемые в
литературе по этому вопросу, в значительно большей
степени соответствуют потребностям этого социального
слоя. Это вовсе не значит, что публицистика, посвящен¬
ная этому вопросу, отражала классовые интересы горо¬
жан. Поскольку решение вопроса о городах зависело
от сейма, то есть от шляхты, аргументация сословными
интересами городов оказалась бы мало убедительной; на
первый план выдвигаются обычно общегосударственные
интересы; возвышение городов считалось необходимым
условием общего возрождения.
Дискуссия ведется главным образом по трем вопро¬
сам: освобождение городов от власти крупных земель¬
ных собственников, помещиков и старост; разрешение
горожанам занимать любые гражданские и военные долж¬
ности; предоставление городам политических прав, то
есть права участвовать в сеймах. Если первое требование
в основном признавалось всеми, то второе (допуск горо¬
жан к занятию должностей) вызывало возражения, а
третье — предоставление городам политических прав —
сильную оппозицию в шляхетских кругах, даже в среде
прогрессивных элементов.
Вся эта публицистическая кампания мало влияла на
точку зрения шляхетских кругов. Еще в первой половине
правления Станислава Августа сеймы принимали законы,
враждебные горожанам. Следует указать на тот, каза¬
лось бы, незначительный факт, что гарантийный трактат
1768 г. вычеркнул горожан из числа сословий Речи
331

Посполитой, так как подписи представителей нескольких
городов в элекционных актах не имели сколько-нибудь
реального политического значения. Худшие последствия
имело принятое якобы в интересах горожан постановле¬
ние, согласно которому города передавались под наблю¬
дение (опеку) и контроль старост (и притом не только
по финансовым вопросам, что практиковалось еще с
XVI в., но и по вопросам судопроизводства); по граж¬
данским делам городские власти могли апеллировать к
королю, но не непосредственно, а через судебную курию
старосты. Теперь староста мог вмешиваться в городские
дела, а также злоупотреблять своей властью в значитель¬
но большей степени, чем раньше. Столь же невыгодной
для горожан была литовская конституция 1776 г., ли¬
шившая магдебургского права (то есть городской авто¬
номии и права чинить суд по магдебургскому праву)
больше ПО местечек в Литве и сохранившая это право
только за 11 наиболее значительными городами.
Совершенно другой характер имели административные
распоряжения, относящиеся к королевским городам, в
том числе и к наиболее значительным городским центрам.
Наибольшую роль здесь сыграли так называемые комис¬
сии порядка. Первая комиссия такого рода была создана
для Варшавы в 1765 г. Позже были созданы аналогич¬
ные комиссии для многих других городов. Они действо¬
вали вплоть до Четырехлетнего сейма, когда все королев¬
ские города были реорганизованы по одному образцу на
основе изданного сеймом закона.
Комиссии порядка должны были наладить все
городское хозяйство; в их функции входило производить
ревизию городских привилегий, осуществлять контроль
над тем, в какой степени действия органов городской
администрации соответствуют статутам и привилегиям,
разрешать споры, возникавшие на почве борьбы за
власть в городах, пересматривать привилегии цехов и
братств, решать споры между отдельными цехами. Наи¬
более важной задачей этих комиссий было упорядочить
городские финансы: проводить инвентаризацию городско¬
го имущества, утверждать бюджет, вскрывать и устра¬
нять злоупотребления городских советов или других
органов, ведающих городскими доходами.
Членов комиссии назначал король: он выбирал их
исключительно из среды шляхты, занимавшей различные
332

государственные должности, — так происходило даже в
Варшаве, где было много образованных горожан, кото¬
рые не хуже могли бы справиться с подобными обязанно¬
стями. Правда, при подготовке материалов, необходимых
для решения различных вопросов, комиссия прибегала
к помощи горожан, однако решение зависело исклю¬
чительно от членов комиссии. В связи с этим в ряде
городов горожане относились к деятельности комиссии по¬
рядка не только равнодушно, но подчас даже и недобро¬
желательно, особенно это относится к магистратам, дея¬
тельность которых должна была контролироваться в
первую очередь. Такая позиция заинтересованных со¬
циальных слоев, естественно, затрудняла деятельность
комиссий.
Несмотря на эти трудности, деятельность комиссии
порядка дала положительные результаты благодаря
тому, что Станислав Август умел удачно подбирать
состав этих комиссий. Особо следует отметить то обстоя¬
тельство, что в случае столкновения интересов постоянно
проживающей в городе шляхты с интересами горожан
комиссии обычно удавалось решать спорные вопросы в
соответствии с интересами всего города. Королевские го¬
рода обязаны деятельности этих комиссий упрочением
своей организации, упорядочением финансов и общим
улучшением экономического положения.
Однако решающий перелом в городской политике про¬
изошел во время Четырехлетнего сейма. Причиной тому
было изменение общего духа эпохи, а также общее
стремление к социальным и политическим реформам. Оп¬
ределенное значение имела политическая кампания ме¬
щан, проводимая Яном Декертом, президентом Вар¬
шавы. По его инициативе в ноябре 1789 г. на съезде де¬
легатов 141 королевского города Короны и Литвы было
создано объединение городов и составлен мемориал,
торжественно врученный королю и некоторым сановни¬
кам. В этом мемориале был выставлен ряд требований,
из которых наиболее важными были: распространение
закона «Neminem captivabimus»1 на горожан, право
1 «Neminem captivabimus nisi jure victum...» («мы никого не
подвергнем незаконному аресту...»). Этими словами начинался при-
вилей, полученный польской шляхтой в 1425, 1430, 1433 и 1435 гг.,
запрещающий (если не считать точно определенных случаев) со¬
держать в заключении шляхтича без судебного приговора.— Прим,
ред.
333

приобретения ими земельных владений, разрешение всту¬
пать в духовный сан, занимать гражданские должности и
получать военные чины, освобождение от юрисдикции
старост, ликвидация юридик, участие в сеймах.
Вся эта кампания испугала консервативную часть
сейма и вызвала очень сильную оппозицию против город¬
ских реформ, вследствие чего решение вопроса оттяги¬
валось вплоть до 1791 г. (в этом году он был решен).
Конституция от 15 апреля 1791 г., включенная в консти¬
туцию 3 мая, относится только к королевским городам,
которые теперь переименовываются в «города Речи Пос¬
политой». В этих городах была проведена коренная ре¬
форма городского строя, значительно улучшившая пра«
вовое положение жителей этих городов. Они были
освобождены от юрисдикции старост — это означало
исполнение одного из важнейших требований горожан.
Были ликвидированы шляхетские юридики — каждый
проживающий в городе должен был подчиняться город¬
ским властям и платить налоги в пользу города. Две
низшие инстанции городского суда стали совершенно не¬
зависимыми от шляхты, третья инстанция должна была
состоять из шляхты и горожан. Последние получили пра¬
во приобретать земельные владения, доступ к правитель¬
ственным должностям, высшему духовному сану и офи¬
церским чинам, однако не без определенных ограничений
кроме того, теперь горожанам значительно легче было
получить шляхетское достоинство.
Однако наиболее важное политическое требование
горожан — право посылать депутатов в сейм — не было
удовлетворено, в этом вопросе ограничились полумерой:
представители городов должны были участвовать в сей¬
ме в качестве уполномоченных, имеющих право вносить в
сейм предложения по городским делам, но не имеющих,
однако, права участвовать в голосовании.
'Несмотря на эго, закон 1791 г. является огромным
шагом вперед в развитии городов: он дал горожанам не¬
сравненно больше того, что дали крестьянам скромные
постановления конституции 3 мая 1791 г.
2. Городские финансы. В числе общих вопросов, каса¬
ющихся городского строя, особое значение для всего
экономического развития имел вопрос о городских фи¬
нансах. Вплоть до падения Речи Посполитой они разви¬
334

вались на основах, определившихся еще в период сред¬
невековья. Основой финансовой системы являлись дохо¬
ды с городских имуществ, поборы и налоги. Городское
имущество, как уже говорилось, в большинстве случаев
складывалось из первоначальных пожалований городу
его сеньором. Пан, передавая городу значительную часть
административных функций, одновременно давал ему
определенное пожалование, чтобы город мог выполнить
эти функции. Имущество это могло быть в дальнейшем
увеличено за счет новых пожалований со стороны пана,
что чаще всего встречается только в важнейших, глав¬
ным образом королевских, городах, имеющих особенно
большое военное значение. Управление вновь пожалован¬
ным имуществом, предназначенным для укрепления обо¬
роноспособности города, могло осуществляться особым
административным аппаратом, не включенным в основ¬
ную финансовую систему городского самоуправления.
Это делалось с целью облегчить контроль со стороны
королевской власти над этой частью городских фи¬
нансов.
Имущество могло увеличиваться также путем при¬
обретений, сделанных на городские средства. Многие го¬
рода стремились увеличить свои доходы путем более
интенсивной эксплуатации их владений. Однако доходы
возрастали значительно быстрей, чем возможность повы¬
сить доходы с имущества, вследствие чего значение дохо¬
дов с имущества, особенно с земли и недвижимостей, все
больше уменьшается, в то время как на первый план
среди городских доходов все более выдвигаются налоги.
В числе городских земель чаще всего встречаются
пастбища; городские власти взимали сбор за пастьбу
скота, а иногда и сбор на содержание городского пасту¬
ха. С владельцев скота, пригнанного на рынки и ярмарки,
взимались более высокие сборы. Если у города были лу¬
га, он сдавал цх в аренду; иногда их косили для город¬
ских нужд — на корм городским лошадям. Земли, кроме
фольварочных земель, в принадлежащих городу деревнях
встречаются редко. Они сдаются в аренду горожанам-
земледельцам или окрестным крестьянам. В аренду сда¬
вались также находящиеся иногда во владении города
огороды, сады, а также право рыбной ловли. Некоторые,
более крупные города (вероятно, только королевские)
владели целыми деревнями, где жили крепостные,
335

платившие городу чинш или отрабатывавшие барщину в
фольварках, принадлежащих городу. Фольварки эти
могли находиться в управлении самого города или сда¬
ваться в аренду, город мог их и заложить.
Почти все города владели торговыми помещениями.
Лучшие магазины находились в ратуше. Часто для тор¬
говли отводили отдельные здания, примером тому сукон¬
ные ряды в Кракове. Кроме того, городу принадлежали
ларьки и палатки, предназначенные для мелких торговцев
и перекупш,ик ов. Жилые дома редко были собственностью
города; они находились, как правило, во временном
его владении. Города владели такими домами на основа¬
нии дарственных грамот или в результате конфиска¬
ций; рано или поздно города обычно отчуждали это
имущество.
Городские предприятия были относительно многочис¬
ленными и пр иносили иногда городской казне значитель¬
ные доходы,, это касается прежде всего монопольных
предприятий. Не во всех городах одни и те же катего¬
рии предприятий представляли собой монополии, чаще
всего это были: водопровод, отбелочные мастерские, ма¬
стерские по стрижке сукна, весы, мельницы, воскобойни.
Кроме того, город обладал рядом прав: так, все вино и
пиво должно было храниться в городских складах, пере¬
возить его можно было только с помощью особого город¬
ского заведения, специально занимавшегося перевозкой
этих напитков. Предприятиями, не являющимися моно¬
полиями, были кирпичные заводы, предприятия по об¬
жигу извести, пивоваренные заводы, бани, бумажные
фабрики.
Доходы с этого рода недвижимости были несравненно
больше тех доходов, которые передавались городу (на
определенные цели) отдельными лицами (в некоторых,
очень редких случаях права на такого рода доходы при¬
обретались на городские средства), сюда относятся по¬
жертвования на церковь, на школы, благотворительные
цели.
Поскольку значение налогов возрастает, усиливается
их дифференциация. Типичный для средневековья шос —
налог с оценочной стоимости всего имущества — теряет
свой первоначальный характер и, как правило, превра¬
щается в налог с недвижимости. Растут и получают ши¬
рокое распространение подоходные налоги, взимаемые с
336

ремесленников, перекупщиков, купцов, лавочников, содер¬
жателей постоялых дворов и т. д. Взимались также мно¬
гочисленные налоги с шинкарей (с количества проданных
бочек), с мясников (с количества забитого скота), с тор¬
говцев скотом (молочными продуктами), с пекарей (с ко¬
личества корцев зерна, израсходованных на выпечку
хлеба), с солодовников (с количества пущенного в про¬
изводство зерна) и т. д. Наряду с этим следует назвать
еще рыночный сбор, взимаемый за право продажи това¬
ров во время ярмарок и еженедельных базаров частично
натурой, частично деньгами, а также извозный сбор, взи¬
маемый с предпринимателей-перевозчиков (с каждой
ездки с товаром и в зависимости от расстояния).
Следует отметить, что города могли иметь некоторые
доходы в связи с тем, что они брали на откуп государ¬
ственные налоги; собранная городом сумма могла быть
больше той, которую следовало внести в государствен¬
ную казну. Иногда государство передавало городам весь
доход от государственных налогов за один или несколько
лет, по большей части они должны были расходоваться
на строительство или восстановление городских укреп¬
лений.
Итак, значение указанных выше категорий городских
доходов изменялось: с течением времени доходы от не¬
движимого имущества уменьшались, основой городских
финансов становились доходы от налогов. Так, например,
в городе Беч в первой половине XVI в. доходы с иму¬
щества составляли 7%, с предприятий — 84%, с нало¬
гов — 9% всех доходов, а во второй половине XVII в. —
соответственно 1%, 63% и 36%. В местечке Жешув в
конце XVIII в. те же категории доходов составляли 0,1%,
32% и 68% всех доходов.
Городские расходы были весьма разнообразны; класси¬
фикация их по многим причинам связана со значительными
Трудностями. Несмотря на то, что городская бюрократия
даже в самых крупных городах находилась только в за¬
чаточном состоянии, расходы на содержание учреждений
и городских служащих были довольно значительны по
сравнению с тогдашним скромным городским бюджетом.
Постоянное вознаграждение получали члены городского
совета, немногочисленные чиновники, а также низшие
должностные лица; следует в первую очередь упомя¬
нуть нотариуса, который в крупных городах возглавлял
22 я. Рутковский 337

целую канцелярию, среди низших должностных лиц сле¬
дует указать городскую стражу, караульщиков у город¬
ских ворот, трубачей, смотрителей часов, палачей.
В случае поездок по городским, главным образом по
судебным делам должностные лица города получали
особое вознаграждение. Следует также указать на рас¬
ходы по представительству, подчас очень высокие: на
приемы и пиры по случаю образования нового совета,
по случаю возведения в сан нового священника, на
приемы в честь сановников и даже на свадьбы и крести¬
ны в семьях знатных горожан. Это вызывало справедли¬
вую критику со стороны простонародья, вынужденного
оплачивать все эти приемы и торжества.
Другой очень важной категорией расходов были рас¬
ходы на содержание городских зданий, а также на фи¬
нансирование предприятий. Что касается расходов на
содержание школ, на церко-вь, на санитарные мероприя¬
тия и благотворительность, то они были весьма незначи¬
тельны и покрывались из особых фондов, созданных
главным образом дарениями отдельных лиц.
Во Львове в первой половине XVII в. отдельные рас¬
ходы в процентном отношении распределялись следую¬
щим образом: на советников и лавников — 14,9%, на
общую администрацию — 8,3%, на управление город¬
ским имуществом — 11,2%, на безопасность города —
2,4%, на транспорт — 2%, заведения, находящиеся в об¬
щем пользовании (водопровод, часы, содержание обще¬
ственных перевозочных средств), — 6,4%, на благотвори¬
тельность — 2,8%, на городские укрепления — 11,2%,
на суд — 12,2%, на представительство' (прием влиятель¬
ных лиц и поездки городских должностных лиц) —
13,2%, на уплату городских долгов — 15,4%.
Так же как и в средневековье, дефицит был очень
частым явлением в истории городских финансов, напри¬
мер, в Новом Сонче за восемнадцать лет (с 1620 по
1637 г.) расход при среднегодовом доходе в 1 800 поль¬
ских злотых составлял 2 000 злотых; поэтому на про¬
тяжении указанного периода лишь в отдельные годы
бюджет был сбалансирован с небольшим превышением
доходов над расходами. Дефицит покрывался обычно
краткосрочными займами, срок которых неоднократно
продлевался. В конце концов это отражалось на имуще¬
стве, которое мало-помалу приходилось продавать, для
338

того чтобы оплатить долги. Кредиторами города в это
время чаще всего- являются шляхта и церковные учреж¬
дения.
Как правило, управление городскими финансами бы¬
ло уже всюду обособлено, за исключением, конечно, мел¬
ких городов, которые по своему характеру, говоря по
существу, приближались к деревне. Управляющие город¬
ской казны назывались: шафаж (szafarz — заведующий
хозяйством), люнаж (lohnherren), «кассир». Иногда им
поручался надзор за состоянием городских зданий, за по¬
рядком на рынках, за дорогами, мостами, улицами и во¬
допроводом.
В некоторых городах финансовое управление дели¬
лось на несколько более или менее самостоятельных каз¬
начейств. Во Львове в XVII в. существовали четыре та¬
ких казначейства: казначейство городского самоуправ¬
ления (в него поступали доходы из обычных источников
городской казны, за его счет покрывались обычные рас¬
ходы города), наряду с ним существовало' королевское
казначейство (куда поступали доходы, предназначенные
на оборонные цели, оно- покрывало главным образом рас¬
ходы на строительство укреплений и вооружение, а ино¬
гда и другие расходы, например на средства сообщения).
Кроме этих двух больших, существовали два меньших
казначейства: казначейство советников (получавшее до¬
ходы из специально для него выделенных источников,
например с сельских владений, с некоторых сборов, до¬
ходы с которых делились между членами городского, со¬
вета), аналогичный характер носило отдельное казначей¬
ство лавников.
В связи с борьбой между городским плебсом и патри¬
циатом контроль за финансами становится все более
организованным, он осуществляется частично самим со¬
ветом при участии делегатов от городского плебса, ча¬
стично представителями владельцев (сеньоров) соответ¬
ствующих городов и местечек.
3. Возрождение промышленности. В XVIII в., особен¬
но в годы правления Станислава Августа, началось за¬
метное возрождение промышленности. Деятельность, на¬
правленная на развитие промышленности, была, так же
как и в области крестьянских реформ, тесно связана с
общим восстановлением экономики, начавшимся после
22*
339

войн середины XVII в. и начала XVIII в. Еще в первой
половине XVIII в. в имениях Радзивиллов был основан
ряд мануфактур. Особенно часто строительство промыш¬
ленных предприятий в крупных латифундиях происходит
в эпоху Станислава Августа, когда наблюдается новый
расцвет промышленного производства в Польше.
Во главе движения, ставящего своей целью развитие
промышленности в стране, стоял король Станислав
Август; он во многом содействовал основанию монет¬
ного двора, литейного завода, фаянсовых фабрик, ору¬
жейных заводов, а также заводов мраморных изделий.
В широких масштабах проводилось строительство про¬
мышленных предприятий в литовских экономиях при ко¬
ролевском (надворном) казначее Литвы Тизенгаузе.
Он основал более двадцати промышленных предприятий
по различным отраслям производства, главным образом
в фодненской экономии и, кроме того, в брестских и шав-
линских экономиях. Среди них были такие предприятия,
как фабрика персидских ковров и поясов, суконные, чу¬
лочные и кружевные фабрики, шляпное производство,
красильни суконных и шелковых тканей, предприятия по
набивке льняных тканей, предприятия по производству
иголок, булавок, латунных изделий, карт и т. д. Это был
план широких преобразований — предполагалось не¬
медленно создать промышленность, которая могла бы
удовлетворить даже высокие запросы самых высокопо¬
ставленных кругов тогдашнего общества. Поэтому осо¬
бенностью предприятий, которые прямо или косвенно
возникли по инициативе Станислава Августа, было про¬
изводство прежде всего предметов роскоши, доступных
лишь узкой прослойке очень богатых людей.
В некоторой степени тот же характер носила промыш¬
ленность, создаваемая магнатами; и здесь встречаются
такие предприятия, как фабрики по производству гобеле¬
нов, фарфора, зеркал, шелковых и шитых золотом поя¬
сов, дорогих столярных изделий и т. п. Однако здесь в
большей степени, чем в предприятиях, созданных по ини¬
циативе короля, уделялось внимание производству пред¬
метов широкого потребления, таких, как сельскохозяйст¬
венные орудия, суконные, полотняные и хлопчатобумаж¬
ные ткани, а также шляпы. Деятельность в этой области
богатых горожан менее известна — источники, которые
могли осветить этот вопрос, утрачены, — поэтому уча¬
340

стие богатых горожан в развитии промышленности нами
явно недооценивается.
Краковские жупы начали возрождаться после упадка,
вызванного войной, и вновь достигли расцвета. В самой
Величке во второй половине XVIII в. действовало десять
шахт, из которых четыре возникли в последние двести
лет. Если в середине XVII в. число камер составляло
375, то в середине XVIII в. оно возросло 521; произ¬
водство доходило до 600 тыс. центнеров в год. Попыт¬
кам возобновить деятельность олькушских копей, пред¬
принимавшимся еще в 1700 г., помешала война со шве¬
дами. С 1712 г., когда обрушились две главные штольни,
производство значительно сократилось. В 1728 г. оно
составляло 3 тыс. центнеров, а в 1762 г. — всего лишь
700 центнеров. В 1779 г. было основано акционерное об¬
щество олькушских копей с капиталом в 150 тыс. поль¬
ских злотых. Из Германии были привезены горнорабо¬
чие, были построены новые шахты, установлены подъем¬
ные механизмы (вороты), но вода, наполнявшая давно
покинутые штольни, не позволила возобновить добычу.
Нередко процесс внедрения промышленного производ¬
ства шел уже известным нам путем: в данном пункте по¬
селялись мелкие самостоятельные ремесленники, при¬
везенные из других мест (наиболее ярким примером тому
может служить поселение немецких ткачей в целом ря¬
де великопольских городов и местечек). Все чаще, одна¬
ко, в источниках встречаются данные о разного рода
вновь основанных фабриках и мануфактурах. К фабри¬
кам причислялись прежде всего предприятия, требующие
значительного и дорогостоящего технического оборудо¬
вания, независимо от количества занятых там рабочих.
В известной мере это- касалось производства предметов,
ранее в Польше не производившихся, например фарфо¬
ра. Часто, однако, предметом производства были товары,
давно изготовляемые польскими ремесленниками; в та¬
ких случаях техника производства на тогдашних фабри¬
ках и мануфактурах в принципе не отличается от ремес¬
ленной. Разница здесь заключалась лишь в том, что на
фабриках и мануфактурах под единым руководством
объединялось большое количество ремесленников, иногда,
правда, в одном предприятии объединялось всего не¬
сколько ремесленников, чаще всего, однако, число их до¬
стигало нескольких десятков или даже ста человек.
341

Эти мастерские располагались в специально для этой
цели построенных зданиях. При основании Несвижской
суконной мануфактуры было построено шесть больших
деревянных зданий: красильня, склад, мастерская для
стрижки шерсти и три здания для ткацкого производст¬
ва. Все предприятие было обнесено забором, за которым
находилась сукновальня. В магнатских имениях созда¬
ние мануфактуры подчас требовало очень небольших
денежных затрат: строительный лес привозили из собст¬
венных лесов, известь, глина и камни доставлялись из
собственных печей для обжигания извести, глиняных ям
и каменоломней; окрестные деревни поставляли нужных
людей и подводы. Таким же способом приобреталось и
оборудование: прялки и ткацкие станки делались на ме¬
сте из собственного материала или их привозили готовы¬
ми из близлежащих фольварков и сел, местное населе¬
ние которых уже раньше занималось текстильным про¬
изводством. В несвижской мануфактуре только краски
доставали за пределами собственных имений, однако
впоследствии их также стремились производить на месте,
путем обработки соответствующих растений.
Напротив, если мануфактуру основывал горожанин,
пусть даже при участии представителей землевладельче¬
ских кругов, ему это могло обойтись в сотни тысяч поль¬
ских злотых.4 Зачастую э?о превышало финансовые воз¬
можности даже очень богатых пионеров промышленности.
Для финансирования таких предприятий приходилось
основывать крупные товарищества, напоминающие акцио¬
нерные общества. В 1766 г. в Польше было основано
первое такое товарищество под названием «Компания
шерстяных мануфактур». Объявленный капитал, состав¬
лявший 777 600 польских злотых, был разделен на
120 паев, каждый пайщик (или член товарищества) не
мог владеть больше чем пятью паями, правление со¬
стояло из выбираемых на один год 12 членов, из них
четверо должны были быть купцами, председатель на¬
значался королем. Это товарищество должно было зани¬
маться производством сукна, шляп и трикотажных изде¬
лий. Другое крупное товарищество было основано в
1787 г. под названием «Общество польской полотняной
фабрики» с капиталом в 900 тыс. польских злотых, раз¬
деленным на 225 паев по 4 тыс. злотых каждый; правле¬
ние должно было состоять из 12 членов, половина кото¬
342

рых должна принадлежать к дворянству, половина —
к горожанам.
Большую роль при создании промышленности сыгра¬
ли иностранцы, занимавшие должности руководителей
или работавшие в качестве квалифицированных рабочих.
Характерной чертой новой промышленности, достигшей
расцвета в XVIII в., было то, что она лишь частично
основывалась на ранее существовавших отношениях.
В процессе развития промышленности создавалось много
нового: не только основывались новые предприятия, но
и создавались новые отрасли промышленности, улучша¬
лась и техника производства.
Руководство мануфактурами нередко поручалось ино¬
земным специалистам. Впрочем, зачастую на руководя¬
щие должности назначали поляков, даже и в том случае,
если они не имели специальных технических знаний, а
обладали лишь общими навыками в вопросах организа¬
ции производства, их назначали потому, что они поль¬
зовались несравненно большим доверием владельцев.
Этих руководителей называли суперинтендантами, интен¬
дантами или распорядителями. Они управляли коммерче¬
скими делами предприятия и наблюдали за производст¬
вом, на их попечении находились производственные зда¬
ния, техническое оборудование, склады сырья и готовой
продукции, они обладали также правом низшей юрис¬
дикции в отношении рабочих. Для ведения корреспон¬
денции и счетоводства им давали в помощь писцов.
Работники, занятые на мануфактурах, подразделяются
на несколько групп. Наилучшим было положение вольно-
наемых рабочих. К этой группе причислялись все рабо¬
тающие на руководящих должностях, а также все ино¬
странцы и некоторое число работников польского проис¬
хождения, особенно специалисты. Наиболее высокое воз¬
награждение получали иностранцы. Бывали случаи, ко¬
гда мастер-иностранец получал значительно больше, чем
управляющий, если тот не- был иностранцем. В Несвиж¬
ской суконной мануфактуре в середине XVIII в. управ¬
ляющий получал 8 польских злотых в неделю, а иност¬
ранный мастер-красильщик — 34 злотых 18 грошей.
Мальчикам, помогавшим мастеру, платили по 2 злотых
или даже 1 злотый в неделю. Некоторые наемные рабо¬
чие получали часть вознаграждения продуктами
(рожью, ячменем, свиным салом, солью), другие, как,
343

например, ткачи, получали плату сдельно — со штуки
сукна; эти рабочие должны были часть платы отдавать
своим помощникам.
Несмотря на то, что в больших городах в XVIII в.
сосредоточивалось известное количество людей, часто ме¬
няющих место работы, работающих только от случая к
случаю, а временами живущих подаянием, несмотря на
то, что множество «бродяг» шаталось по польским доро¬
гам, мануфактурам не легко было обеспечить себя посто¬
янными вольнонаемными рабочими. Несмотря на то,
что на мануфактурах принимали кого угодно, и притом
очень охотно, такие «бродяги» поступали сюда крайне
неохотно. На должность квалифицированных работников
принимали стоящих вне цеха ремесленников (портачей)
или подмастерьев, не сдавших экзамен на мастера, —
здесь они иногда получали больше, чем у цехового ма¬
стера.
Большинство «бродяг» рекрутировалось из среды
беглых крепостных; это были люди наиболее предпри¬
имчивые и независимые, которым удалось вырваться из-
под гнета крепостной зависимости и которые не хотели
попадать в тяжкие условия работы на мануфактуре. По¬
этому их трудно было заставить поступить на работу,
а если они и поступали, то часто бросали работу до
истечения срока, предусмотренного договором. Более
пассивные элементы сельского населения продолжали
оставаться в рамках крепостнической системы. Бежать
они боялись, поскольку это грозило в случае поимки тя¬
желыми карами, а легально перейти на работу в про¬
мышленность в условиях крепостного права они не
могли. Таким образом, крепостное право, несмотря на
то, что оно никогда полностью не соблюдалось, препят¬
ствовало развитию капиталистической промышленности.
Трудности, связанные с наймом рабочей силы, по¬
буждали владельцев мануфактур прибегать к использова¬
нию различных форм принудительного наемного труда.
Крупные землевладельцы проще всего могли получить ра¬
бочую силу путем применения принуждения по отноше¬
нию к детям крепостных. По приказу помещика, управ¬
ляющие отдельных имений доставляли необходимое
количество молодых крестьян, которых направляли на ра¬
боту в мануфактуры. Они получали плату, размер кото¬
рой устанавливал работодатель.
344

В мануфактурах, принадлежащих горожанам, эта
форма принуждения не могла применяться, здесь нужно
было изыскивать другие средства. Полицейские власти,
особенно гражданско-военные комиссии на дорогах, ули¬
цах, в кабаках и т. д., хватали людей, не имеющих пас¬
портов или других законных документов. Эти люди на¬
правлялись в распоряжение владельцев мануфактур, где
должны были отработать несколько лет, за что получали
питание, одежду или наличные деньги. Работать на ма¬
нуфактуре принуждали также и евреев. Таким же обра¬
зом использовался труд людей, живших в различных
благотворительных учреждениях — в сиротских приютах,
домах призрения и т. п.
На мануфактурах использовался и барщинный
труд: к нему прибегали преимущественно на вспомо¬
гательных работах, например при добыче глины, рубке
и вывозе леса, при подаче воды, строительстве зданий.
На металлургических и железоделательных заводах кре¬
постные работали на добыче и подвозе руды, на подвозе
угля и т. п. На работах, относящихся непосредственно к
данному производству, труд крепостных чаще всего ис¬
пользовался в прядильном деле в виде надомного бар¬
щинного труда.
Число работников, занятых на каждой мануфактуре,
колебалось от 10—20 до нескольких сот человек, из ко¬
торых иногда больше половины работало не в мануфак¬
турных мастерских, а на дому в качестве кустарей. На
территории мануфактуры были установлены детально
разработанные и строгие правила внутреннего распо¬
рядка, определяющие не только время работы и размеры
перерывов на обед, но устанавливающие, в какие часы
во время работы и на каком языке (польском или немец¬
ком) можно петь, в какие часы можно разговаривать и на
какие темы. Контролировалось также количество и каче¬
ство работы. Нарушающих эти правила штрафовали и
подвергали телесным наказаниям. В некоторых мануфак¬
турах работники находились на казарменном положении;
подчас регламентировали не только дневное, но и ноч¬
ное время.
Некоторые мануфактуры, принадлежащие магнатам,
работали исключительно или преимущественно на удов¬
летворение нужд барской усадьбы. Мануфактуры, при¬
надлежавшие горожанам, всегда работали на продажу.
345

Однако не все достижения в промышленности были
одинаково прочными. Некоторая часть вновь созданных
предприятий терпела крах. Основанная в 1766 г. «Ком¬
пания шерстяных мануфактур» была ликвидирована в
1771 г., основанное в 1787 г. в Ловиче «Общество поль¬
ской полотняной фабрики» начинает ликвидироваться в
1794 г., широкие планы Тизенгаузе потерпели неудачу
(дело кончилось его отставкой); был ликвидирован так¬
же ряд предприятий, основанных одним из активнейших
сторонников развития промышленности в стране магна¬
том Езерским. Это 'объясняется тем, что круги, руково¬
дившие всей этой промышленной деятельностью, не были
подготовлены для этой роли. Общее управление зача¬
стую было организовано неправильно: не всегда в долж¬
ной степени был продуман план основания предприятия,
так, например, нередко рабочих привозили раньше, чем
было готово техническое оборудование и заготовлено
сырье, не всегда был удачен выбор приглашенных иност¬
ранцев. Более прочными оказались небольшие, предприя¬
тия, создаваемые в городах польскими горожанами или
пришельцами из других государств.
Польская мануфактура XVIII в., несмотря на исполь¬
зование ею барщинного труда, содействовала проникно¬
вению капитализма в польскую промышленность. Анало¬
гичный процесс наблюдается также в области вотчинной
промышленности. С организацией крупными землевла¬
дельцами работы крепостных на дому в прядильном и
ткацком производстве (особенно это было распростране¬
но при производстве полотна) в вотчине постепенно начи¬
нает возникать капиталистическое кустарное производство.
Это могло быть связано с предоставлением крестьянам
кредита со стороны помещика. Займы, предоставляемые
крестьянам в преджатвенное время или по какому-либо
случаю, должны были возвращаться в виде кусков по¬
лотна (каждый кусок содержал 50 локтей). Иногда зай¬
мы на этих условиях насильно навязывались крестьянам,
которые в займах не нуждались и не хотели их брать.
4. Развитие и реформы цехового строя. С середины
XVII в. развитие цехового строя шло по путям, которые
частично наметились еще в средневековье, частично в
XVI в. Чем больше развивалась и дифференцировалась
промышленность, тем чаще возникали ситуации, не преду¬
346

сматриваемые цеховыми уставами. Во многих случаях
споры и конфликты разрешались в судебном порядке или
путем издания дополнительных статутов, посвященных
отдельным вопросам. В новые привилегии, которые дава¬
лись отдельным цехам, включались новые статьи. Таким
образом, цеховые привилегии становились все более раз¬
нообразными по своему содержанию и могли охватывать
большее количество вопросов и точнее регулировать весь
ход промышленной деятельности. Таким образом, несмот¬
ря на то, что цеховое право содержало постановления,
противоречащие новому промышленному законодатель¬
ству XIX в., новое законодательство, несомненно, разви¬
лось в недрах старого цехового права.
В особенности это относится к трудовому праву: к во¬
просам трудового посредничества, заключения и растор¬
жения трудовых договоров, системы и размера оплаты
труда, длительности рабочего дня, к стачкам — все это
теперь точнее регламентировалось цеховыми статутами.
В эпоху Станислава Августа комиссии порядка в ря¬
де крупных королевских городов провели некоторые из¬
менения в цеховом устройстве, облегчающие прием в
члены цеха. В ряде случаев существующие в этой обла¬
сти ограничения были смягчены или отменены совсем.
Предпринимались меры к унификации цехового устрой¬
ства, по крайней мере в пределах отдельного города.
В иных случаях реформаторы действовали радикально:
издавался один устав для всех цехов. В других случаях
каждый цех получал отдельные привилегии, но зато все
грамоты, данные отдельным цехам, были составлены по
одной и той же схеме.
5. Торговля. Самым важным вопросом в области
внешней торговли в начале правления Станислава Авгу¬
ста был вопрос о том, как облегчить вывоз сельскохо¬
зяйственных продуктов и леса из восточных окраин
Польши. В XVI в. и в начале XVII в. предполагалось
решить эту проблему путем облегчения экспорта через
Днепр. После потери Смоленска, Киева, Левобережной
Украины значение Днепра для Польши уменьшилось.
Поэтому во второй половине XVIII в. вернулись к проек¬
ту, согласно которому предполагалось через Неман и с
помощью канала соединить бассейн Днепра с Балтий¬
ским морем. На сей раз дело было доведено до конца.
347

Виленский воевода Михаил Огиньский построил канал,
соединивший Неман — через Шару, Яселду и При¬
пять — с Днепром, истратив на это 12 млн. польских
злотых. Работы были начаты в 1765 г., а в 1784 г. через
канал прошло первое судно.-Пока канал строился, изме¬
нилось его первоначальное предназначение. Экспорту
польских товаров через Балтийское море сильно препят¬
ствовала торговая политика Пруссии, которую та вела
после 1772 г. В 1774 г. Россия получила право свободно¬
го судоходства на Нижнем Днепре и прохода через про¬
ливы в Средиземное море. Канал Огиньского облегчил
товарные перевозки также и в этом направлении. Для
развития черноморской торговли литовской финансовой
комиссией был построен второй канал (так называемый
королевский), соединяющий Припять с Западным Бугом
(1781 — 1784 гг.).
Следует здесь напомнить, что в 1764 г. охрана сплав¬
ных рек и обязанности по их очистке были поручены
финансовым комиссиям, которые получили для этой цели
особые средства. Комиссии следили за работой по
строительству дамб, ликвидировали мельницы, рыболов¬
ные заколы и другие незаконно построенные сооруже¬
ния, мешающие судоходству, строительству портов, ра¬
ботам по углублению речного русла и т. д.
В годы правления Станислава Августа были осущест¬
влены очень важные мероприятия, которые имели целью
улучшить пути сообщения, идущие по суше. Через по¬
лесские болота были построены два тракта — пинско-
слонимский и пинско-волынский; эти дороги были вы¬
строены по инициативе и за счет владельцев окрестных
поместий. Не могло быть, конечно, и речи о мощеных до¬
рогах. Дороги повсюду были очень плохими — песчаны¬
ми и болотистыми, — что чрезвычайно затрудняло пере¬
возку товаров. Согласно таможенной инструкции 1764 г.,
нормальная нагрузка на одну лошадь должна была рав¬
няться двум польским центнерам, в действительности,
однако, нагрузка доходила до двух с половиной — трех
центнеров. Наконец, следует отметить, что некоторые то¬
вары, шедшие даже из-за границы, торговцы переносили
на собственных спинах, в особенности это относится к
розмарину, скабиозе, маслам. Иногда товары везли на
тачках; таким способом, например, в Польшу привози¬
лись ткацкие изделия из Моравии.
348

Говоря о мероприятиях, направленных на улучшение
путей сообщения, следует упомянуть о проведенной в
1764 г. реформе почты. Вместо прежних главных почт¬
мейстеров, отдельных для Короны, Литвы и Пруссии,
была создана единая главная почтовая дирекция. Ей бы¬
ли подведомственны почтмейстеры, возглавляющие поч¬
товые учреждения в отдельных местностях, которым под¬
чинялись низшие почтовые чиновники: официалы (при¬
казчики) , аттенденты (таможенники), корреспонденты,
уполномоченные. Они занимали низшие должности в
данном отделении почты или руководили второстепенны¬
ми почтовыми конторами. Низшие почтовые служащие,
почтальоны, курьеры (посыльные), табелляриусы и т. д.
делились на пеших и конных. С 1764 г. существовала
также отдельная курьерская почта.
Услуги почты были доступны всем слоям населения на
равных условиях; только правительственная корреспон¬
денция пользовалась льготами — она перевозилась бес¬
платно. Остальную корреспонденцию перевозили соглас¬
но установленному тарифу, в зависимости от веса и ме¬
ста назначения. Согласно тарифу 1764 г., принимались
почтовые посылки весом до 5 фунтов; все местности, рас¬
положенные в пределах польского государства, были
причислены к первому классу. Местности, расположен¬
ные за границей, были поделены на пять классов, в зави¬
симости от которых взимался почтовый сбор: за отправ¬
ку закрытого письма внутри страны взимали 12 грошей,
за отправку пятифунтовой посылки во Францию или дру¬
гую отдаленную страну — 237 польских злотых.
Письма переправлялись почтой обычно один раз в не¬
делю и лишь по некоторым трактам — два раза в не¬
делю. Тайна корреспонденции соблюдалась с самого на¬
чала организации почты и могла быть нарушена только
по соображениям общественной безопасности. Почта пе¬
ревозила также пассажиров.
После1 первого раздела сложилась очень неблагопри¬
ятная ситуация для польской внешней торговли. Отпаде¬
ние от Речи Посполитой значительных территорий тре¬
бовало нового урегулирования торговых отношений меж¬
ду Польшей и государствами, участвовавшими в разделе.
В течение 1775 г. были заключены торговые соглашения
в отдельности с каждым государством, участвовавшим в
разделе Польши. Сравнительно более выгодным для
349

Польши был договор с Россией. Трактат гарантировал
обеим договаривающимся сторонам свободу судоходства
по Западной Двине и, кроме того, предоставлял Польше
право свободной тогровли с Ригой, а также, что особен¬
но важно, гарантировал ей импорт соли.
Торговый договор с Австрией первоначально не отде¬
лял в экономическом отношении земель, захваченных
Австрией, от остальных территорий Речи Посполитой.
После захвата Галиции Австрия не включила эту об¬
ласть в свои таможенные границы. Договор 1775 г. га¬
рантировал Польше свободу торговли при условии упла¬
ты низких таможенных пошлин: 4% стоимости при им¬
порте, 5/12°/о—при экспорте и 1 % — при транзите.
Однако в 1784 г., после включения Галиции в австрий¬
ские таможенные границы (причем Австрия установила
высокие покровительственные пошлины), эта торговля, и
без того не очень оживленная, была еще более затруд¬
нена. Более ощутительным для жителей Польши было
значительное повышение цен на соль, которые, впрочем,
через два года были вновь снижены.
Южная и восточная торговля имели в это время для
Польши несравненно меньшее значение, чем западная и
северная. Морская торговля до первого раздела состав¬
ляла 80% всего внешнего товарооборота Польши, сухо¬
путная торговля с Германией — 15%, а торговля с
Россией, Молдавией и Венгрией — 5%. После первого
раздела Пруссия захватила контроль над 95% внешне¬
торгового оборота Речи Посполитой.
Фридрих II еще до осуществления первого раздела
прекрасно понимал все значение этого факта. Еще до за¬
хвата Королевской Пруссии агенты прусского короля
разъезжали по этой области, по северной части Великой
Польши и другим польским землям, заранее определяя
наиболее выгодную для Пруссии линию будущего разде¬
ла Польши, изыскивая способы овладеть польской тор¬
говлей и вытекающими из нее доходами, которыми пред¬
полагалось пополнить казну повелителя Пруссии.
Еще задолго до первого раздела Пруссия начала при¬
нимать меры, направленные на удушение польской тор¬
говли. Уже в 1765 г. в Квидзыне (Мариенвердере),
единственном месте, где прусские владения доходили до
Вислы, Фридрих II создал таможню и начал взимать
пошлину — 10% стоимости товаров, перевозимых по
350»

Висле. В результате вмешательства России эта пошлина
была отменена. В 1778 г. прусские военные отряды, пе¬
рейдя границу, принуждали торуньских купцов прода¬
вать хлеб государственным складам в Квидзыне по цене,
которая на 7з была ниже гданьской цены. В апреле
1772 г., то есть за несколько месяцев до первого раздела
Польши, было издано распоряжение о том, что каждый,
кто везет свои товары по Висле, должен задержаться в
районе Квидзына и продать третью часть хлебного гр у*
за, идущего в Гданьск, и четвертую часть груза, идущего
в Эльблоиг, по цене, установленной прусскими властями.
После первого раздела Польши прусские притеснения
в отношении польской торговли и особенно торговли
Гданьска еще более усилились. Пруссия захватила поль¬
скую таможню в Фордоне, провозимые через нее товары
были обложены пошлиной в размере 10% их стоимости,
а поскольку товары оценивались выше их действитель¬
ной стоимости, пошлины фактически были значительно
выше. После того как Пруссия захватила выход из гдань¬
ского порта, прусские власти также взимали там по¬
шлины, заставляя все корабли разгружать здесь свои
товары. Еще больше затруднял торговлю тот факт, что
постановления прусских властей часто менялись.
Начавшиеся переговоры о заключении торгового до¬
говора проходили в атмосфере насилия. Польша была
слишком слаба, чтобы противостоять Пруссии в ходе этих
переговоров, лишь иногда, и то в незначительной степе¬
ни, она получала дипломатическую поддержку со сторо¬
ны Англии, Голландии, Австрии и России. Наконец в
1775 г. под давлением Пруссии договор был подписан.
Для обеих сторон была установлена двухпроцентная
пограничная пошлина, такой же сбор взимался с пере¬
возимых через Польшу прусских товаров, однако поль¬
ские товары, шедшие транзитом через Пруссию, главным
образом в Гданьск, должны были облагаться двенадца¬
типроцентным сбором; с товаров, нужных прусской про¬
мышленности, взималось 30%. К таким товарам относи¬
лись травы (лечебные), минеральное сырье для произ¬
водства красок, дубители, кожевенное сырье, хлопчато¬
бумажная и льняная пряжа. По этим же причинам был
запрещен провоз некоторых видов сырья. *
До конца правления Фридриха II Пруссия многократ¬
но изменяла в свою пользу условия этого договора,
351

совершенно не принимая во внимание интересы Польши.
Основные положения самого договора, как и внесенных
туда изменений, были следующими: достигнуть макси¬
мального дохода от пошлин, обременяющих польскую
торговлю; снизить в Польше цены на экспортируемое
сырье, чтобы прусские купцы могли покупать его по воз¬
можно более низкой цене, а при перепродаже его за
пределы Пруссии получать максимальные барыши; пре¬
вратить Пруссию в посредника в торговле наиболее при¬
быльными польскими товарами; всячески затруднять ввоз
в Польшу заграничных изделий и заменять их прусски¬
ми товарами; препятствовать возникновению промышлен¬
ности в Польше; путем всевозможных притеснений разо¬
рить Гданьск и заставить его выйти из состава Польши.
Пруссия нарушала торговый договор, произвольно
устанавливая цены на отдельные товары. Пошлины
уплачивались не с действительной стоимости товаров, а
с сумм, произвольно устанавливаемых и не соответствую¬
щих ценам. Таким образом, в зависимости от своих хо¬
зяйственных нужд Пруссия повышала и снижала тамо¬
женные тарифы на отдельные товары. Например, с вво¬
зимого в Польшу чая взималась пошлина, равная 60%
стоимости товара, с французских вин — 112%, пошлина
на экспортируемый из Польши поташ и лес, сплавляе¬
мые по Варте, составляла 50%. С некоторых видов
сырья, в которых особенно нуждалась прусская промыш¬
ленность, вместо предусмотренных договором тридцати¬
процентных пошлин взимались пошлины, размер кото¬
рых доходил до 315%. Наибольшим преследованиям
подвергался Гданьск: за шерсть, которую провозили че¬
рез этот порт, взимался сбор в размере 90% ее стои¬
мости, за корабельные реи — 200%. Сборы, взимаемые
при выходе из этого порта, также в несколько раз пре¬
вышали те, которые были установлены договором.
Пруссия также нарушала торговый договор, запре¬
щая экспорт продовольственных товаров в Силезию и
транзитные перевозки этих товаров через Силезию в
Саксонию и Чехию. Этот запрет потом был распростра¬
нен и на остальные прусские провинции, граничащие с
Польшей; он не касался зерна, закупаемого по низкой
цене в Польше для королевских складов. Был запрещен
импорт и транзит через Силезию леса без особого на это
разрешения. В Пруссии запрещалась покупка ряда поль-
352

ских товаров, экспорт которых предусматривался до¬
говором.
Пруссия всеми средствами старалась увеличить экс¬
порт своих промышленных товаров в Польшу, так, на¬
пример, пиво, изготовлявшееся в некоторых прусских го¬
родах по английскому образцу, затем под видом анг¬
лийского (в английской упаковке) вывозилось в .Польшу.
В других местах сукно для Польши вырабатывали «на
английский манер» и затем снабжали его английским
клеймом. В пограничных с Польшей районах селились
ремесленники, которые должны были производить сукно,
кожевенные и другие изделия, специально предназначен¬
ные для Польши. Возник проект создать специальные
фаянсовые фабрики, которые должны были работать на
польский рынок.
Чтобы задержать развитие польской промышленно¬
сти, особенно ткацкой, красители, шедшие транзитом
через Польшу, облагались пошлиной, равной 200%, а
купорос — еще того большей.
Особо жестокими были притеснения, которые Фрид¬
рих II чинил Гданьску. Гданьск, несмотря на то, что о»н
в значительной части был населен немцами, политически
тяготел к Польше, а не к Пруссии. Его торговля, осо¬
бенно торговля хлебом и лесом, должна была перейти к
Эльблонгу и Щецину.-Экспорт польских товаров через
Щецин должен был быть облегчен постройкой Быдгощ-
окого канала. Что касается Эльблонга, то осуществле¬
нию этих планов препятствовало отсутствие здесь соот¬
ветствующих технических сооружений и складов, необ¬
ходимых для крупной торговли, а также финансовая
слабость местного купечества. Однако торговля Эльблон¬
га в этот период возрастает, отчасти благодаря тому,
что ее финансировали и фактически возглавляли гдань¬
ские купцы. Кроме упомянутых нами высоких таможен¬
ных тарифов, применялись и другие средства, чтобы за¬
душить гданьскую торговлю. На водных путях в Гданьск
был построен ряд таможен, на каждой из них нужно
было выгружать товар, что резко увеличивало как стои¬
мость перевозок, так и необходимое на них время.
В определенные периоды сплав леса в Гданьск был во¬
обще запрещен.
Подобная политика была выгодна прежде всего прус¬
ской казне. Годовой доход от пошлин, взимаемых Прус-
23 Я. Рутковский 35g

сией с польской торговли, выражается в сумме 17 млн.
польских злотых в год, то есть немногим меньше дохо¬
дов коронной государственной казны. К этому следует
прибавить доходы от государственных торговых моно¬
полий.
В 1789 г. вопрос о препятствиях, которые Пруссия
чинила гданьской торговле, приобрел международное
значение. Ввиду возможности военного конфликта меж¬
ду Англией и Россией, которая снабжала Англию зер¬
ном и материалами, необходимыми для кораблестроения,
Англия стремилась получить эти товары из Польши; по¬
этому любые препятствия развитию польской торговли
были не в британских интересах. Здесь следует также
указать, что после смерти Фридриха II напряжение
ослабло. Были снижены цены на товары, исходя из ко¬
торых взимались таможенные пошлины, а равно сниже¬
ны и таможенные тарифы на транзитные товары (с 12%
до 3%), что, однако, не коснулось гданьской торговли.
Пруссия обещала в дальнейшем произвести изменения,
отвечающие интересам польской экономики, если только
Польша откажется от своих прав на Гданьск. Англия
пыталась склонить Польшу к уступке Гданьска и Тору¬
ня Пруссии, взамен она совместно с Голландией предо¬
ставляла гарантии того, что Гданьск будет вечно сво¬
бодным портом и что вислинские пошлины будут сни¬
жены до 4%. Сейм, однако, не пожелал согласиться на
такого рода договор. Вскоре, при втором разделе,
Гданьск перешел под власть Пруссии без каких-либо
компенсаций Польше.
Следствием описанной выше прусской торговой поли¬
тики было уменьшение польского внешнеторгового обо¬
рота. Значительно уменьшился хлебный экспорт через
Гданьск. История этой торговли претерпела различные
изменения со времен войн XVII в. За периодом подъема
конца XVII в., когда объем экспорта достиг 60 тыс. лас¬
тов в год, в начале XVIII в. (1700—1719 гг.) последовал
упадок, когда вывоз снизился до 20 тыс. ластов. После
политической стабилизации экспорт в 1720—1760 гг.
вновь возрос до 31 тыс. ластов и до 56 тыс. ластов в
1762—1769 гг. Агрессивная прусская политика вызвала
новый спад — до 23 тыс. ластов в год; эта цифра только
очень незначительно поднялась (до 28 тыс.) в последние
годы существования Речи Посполитой (1793—1795 гг.).
354

После того как свободный доступ к морю для Поль¬
ши ^был закрыт, она начала искать другие, независимые
от Пруссии, торговые пути. Английские сукна и другие
заграничные товары обходили Пруссию и шли в Краков
через Австрию, Брно, Тешин. Это была более длинная
дорога, путешествие по ней способствовало повышению
цен на товары. Была вновь выдвинута идея о строитель¬
стве порта в районе Поланги. Но этот проект должен
был сочетаться со строительством целой системы кана¬
лов, а в Польше не было средств, необходимых для по¬
добного предприятия, не удалось их получить и в виде
французского займа. Более действенными были усилия,
направленные на поиски выхода для польской торговли
через Черное море.
Русско-турецкий Кучук-Кайнарджийский договор
(1774 г.) открыл доступ русским судам через Черное
море в Средиземное. В 1778 г. Россия начала строитель¬
ство нового порта в Херсоне. Этим портом заинтересова¬
лись в Польше. Варшавские банкиры и магнаты, владев¬
шие поместьями в юго-восточных землях, организовали
торговую компанию со значительным по тем време¬
нам капиталом в 120 тыс. дукатов. В Херсоне было от¬
крыто польское консульство1. Потоцкий основал там соб¬
ственный торговый дом и начал торговлю с помощью
собственных торговых судов.
В этот период Франция предложила установить с
Польшей непосредственные торговые сношения через
Черное море. Франция была заинтересована в ввозе
польского хлеба и еще в большей степени леса, различ¬
ных материалов, необходимых для судостроения, а так¬
же солонины. И действительно, этим путем из Польши
стали отправлять польские грузы в Марсель и другие
средиземноморские и более отдаленные порты. Россия
не очень доброжелательно относилась к этой торговле,
поскольку опасалась польской конкуренции — Россия и
Польша экспортировали товары одного и того же рода.
Экономическое возрождение Польши также считалось
нежелательным явлением, поскольку оно могло услож¬
нить осуществление следующих разделов. Поэтому эта
торговля была обременена высокими транзитными пош¬
линами (30—40%). Начало новой русско-турецкой вой¬
ны (1787 г.) положило конец попыткам найти выход
для польских товаров через Черное море.
23* 355

Черноморская торговля, несомненно, оказала поло¬
жительное влияние на экономическое развитие юго^рос-
точных земель Речи Посполитой. Эта конъюнктура была
использована крупными земельными собственниками для
увеличения фольварочного хозяйства. Однако черномор¬
ский экспорт никоим образом не мог заменить балтий¬
ской торговли не только западным и северным, но даже
центральным воеводствам Польши.
6. Кредит. В области организации кредита прогресс
выразился в централизации кредитных операций, в соз¬
дании кредитных учреждений, играющих роль посредни¬
ка между теми, кто нуждался в деньгах, и теми, у кого
были излишки денег. Несмотря на то, что деятельность
различных кредитных учреждений в XVIII в. возросла,
она была еще очень незначительна по сравнению с об¬
щим объемом кредитных операций и состоянием задол¬
женности. Судебные книги содержат огромное количе¬
ство до сих пор еще не обработанных и с трудом под¬
дающихся обработке данных о кредитных отношениях,
сельские книги — об этих отношениях в среде крестьян¬
ства, городские — в среде горожан, городские и зем¬
ские — в среде шляхты, кагальные — в среде еврей¬
ского населения.
Что касается крестьянского кредита, то этого рода
кредитные отношения лучше, чем где бы то ни было,
исследованы в самборской экономии в XVIII в. В не¬
организованном (ростовщическом) кредите в большин¬
стве случаев кредиторами были богатые крестьяне и го¬
рожане (48%), далее шляхта (25%), евреи (22%) и,
наконец, духовенство (5%). Ссуды брались на покупку
земли, хаты, волов, коней, для того чтобы уплатить долги
кабатчику, чаще всего, однако, на покупку зерна и реже
на уплату налогов; ссуды, полученные у ‘родственников,
часто бывали беспроцентными. Очень часто встречаются
случаи, когда проценты уплачивались в виде отработок.
В том случае, если они выплачивались наличными, они
редко были ниже 10%. Процент по займам, которые да¬
вали евреи, чаще всего равнялся 1 шелонгу со злотого
в неделю, что составляет 57,7% годовых.
То же происходило в городах, входивших в . состав
этих земельных владений. Духовенство и шляхта до¬
вольствовались 10% или даже меньшим процентом, евреи
356

в среднем брали 50%. Доля ростовщиков-евреев в этих
кредитных операциях возросла с 14% (в 1741 г.) до
41% (в 1764 г.).
Кредитные отношения в землевладельческих кругах
не были до сих пор исследованы. Известно только, что
в XVII в. существовало учреждение, где заключались
кредитные соглашения. Однако это учреждение по свое¬
му характеру не имело ничего общего с постоянно дей¬
ствующим кредитным учреждением — банком, а ско¬
рее было похоже на биржу или ярмарку. Это были так
называемые «контракты» !, происходившие в различных
городах, таких, как Львов, Дубно, Киев, Перемышль,
Варшава, Познань. На этих «контрактах» наряду с раз¬
личными соглашениями, относящимися к купле-продаже
земельных владений, аренде, передаче пожизненных прав
на королевские имения, к выплате приданого и т. п.,
заключались многочисленные сделки кредитного харак¬
тера — сюда относится залог имений, покупка ренты,
обеспечение кредита недвижимостью, заключение зай¬
мов под долговые расписки и т. п.
Несмотря на то, что разного рода индивидуальные
кредитные соглашения до сих пор почти совсем не были
исследованы, не подлежит никакому сомнению, что сум¬
мы, которые выдавались на основании этих соглашений,
значительно превосходили ссуды, выдаваемые различны¬
ми кредитными учреждениями и предприятиями.
Крестьяне чаще всего получали кредит у помещика,
который больше других был заинтересован в том, чтобы
крестьянские хозяйства не разорялись; ссуды выдава¬
лись деньгами или в натуре в случае бедствий, вызван¬
ных войной, эпидемий и массового падежа скота.
В реестрах крестьянских долгов, которые вели поме¬
щики, задолженность крестьян исчислялась иногда до¬
вольно значительной суммой — в несколько тысяч поль¬
ских злотых. В этих реестрах указывалось, какие суммы
взял у помещика каждый крестьянин и сколько он
должен вернуть; чаще всего крестьяне брали в долг рожь,
пшеницу, ячмень, овес, гречиху, бобы, горох, сено, репу.
Иногда в этих реестрах указывалось, для чего брали
1 «Контракт» — собрание, назначенное на определенное время
и в определенном месте, где заключались разного рода сделки, —
Прим, ред.
357

крестьяне ссуды: чтобы уплатить налоги, вернуть корч¬
марю долг за взятые в кредит водку и пиво и т. п.
В арендованных имениях кредит предоставлялся аренда¬
тором, однако землевладелец (помещик) часто оставлял
за собой право контроля в этой области.
Дела, связанные с кредитованием крестьян и взыска¬
нием задолженности, нередко влекли за собой убытки
для помещика, он стремился взвалить заботу об этом на
сельские общины. Иногда по инициативе помещика об¬
щина должна была оказывать помощь нуждающимся.
В некоторых деревнях, например, десятские и подведом¬
ственные им дворы должны были помочь вспахать и про¬
бороновать поле бедным крестьянам, которые не могли
сами обработать свою землю; вновь строящимся или по¬
горельцам община должна была помочь привезти лес и
построить хату и т. д. v
В других деревнях установился обычай, согласно ко¬
торому отдельным крестьянским хозяйствам выдавались
общинные ссуды. Более детально такого рода случаи
были исследованы в самборском уезде. В случае недоро¬
да община покупала в кредит зерно и распределяла его
между отдельными хозяйствами. К этому же способу
прибегали при уплате чиншей (оброков), налогов, кон¬
трибуций1, когда у членов общины не было достаточно
денег, чтобы уплатить их. Крестьяне брали ссуды также
на проведение разного рода общественных мероприятий,
таких, как пирушка в корчме, посылка делегации к ко¬
ролю, расходы по ведению судебных процессов и т. п.
Если община гарантировала долги отдельных членов, а
эти последние их уплатить не могли или вообще выбы¬
вали из общины, индивидуальный долг превращался
в общинный.
В качестве кредиторов выступали прежде всего шляхта
и духовенство (в 1764 г. шляхта составляла 58%, а ду¬
ховенство 29%), значительно реже евреи (7%) и «просто¬
народье» (6%). Размер процентной ставки зависел не
от степени ответственности должника, а от того, к какой
социальной группе принадлежал кредитор. Наиболее
низкий процент брали духовные лица и церковные
учреждения, не намного больший процент брала шляхта,
1 Здесь контрибуция в смысле подати, вносимой в казну на
военные нужды.— Прим. ред.
358

евреи и ростовщики «из низов» боали очень высокие про¬
центы, нерелко 40—60%. В XVIII в. процентная норма
по займам, проценты по которым выплачивались деньга¬
ми, снизилась. В 1739 г. ссудный процент в размере не
•менее 20% взимался с 53% данных взаймы сумм, но
в 1764 г. столь высокие проценты уплачивались только
с 10% ссуд, а процентная норма с 80% ссуд была ниже
10%. Наряду с денежными процентами широко практи¬
ковалось взимание процентов натурой (в виде эксплуа¬
тации заложенных земель, отоаботок), а также продук¬
тами, особенно сельскохозяйственными.
Во всех указанных случаях мы имеем дело не с
отдельными кредитными учреждениями, а с кредитной
деятельностью сельских общин. В некоторых деревнях,
где кредитное дело было более развито, существовали
и особые общинные кредитные учпеждения, имеющие
собственные оборотные средства и ведущие свою особую
отчетность.
Следует здесь различать кассы, предоставляющие
денежный кредит, а также учреждения, предоставляю¬
щие кредит в натуре. Оборотный капитал сельских ссуд¬
ных касс создавался за счет сумм, которые давал поме¬
щик при их основании, за счет пожертвований различных
благотворителей, за счет обязательных взносов отдель¬
ных хозяев, излишков от сбора государственных налогов
и даже за счет сумм, которые отдельные крестьяне ссу¬
жали этим кассам под проценты. Из этих денег должны
были выдаваться ссуды: крестьянам, пострадавшим
от стихийных ■. бедствий; молодоженам на свадьбу и
расходы, связанные с постройкой дома; тем, которые
уходили учиться ремеслу; ссуды давали также на устрой¬
ство мастерской, на покупку рабочего скота, на приобре¬
тение дополнительных участков земли, на открытие тор¬
гового дела и т. п. Если после всего этого в общинной
кассе оставались какие-нибудь свободные деньги, их
могли отдавать в рост — в надежные руки.
Подобного рода ссуды были краткосрочными: обычно
они давались на годичный срок, иногда на два года,
однако их можно было продлить на срок до трех лет.
Некоторые сельские ссудные кассы не взимали ника¬
ких процентов, другие брали 3,3% за кредит на потре¬
бительские цели, а 6,6% за кредит на производственные
цели. Ссуды обеспечивались по-разному: в одних кассах
359

должник должен был обеспечить ссуду урожаем своего
поля и, кроме того, отдать в залог скот, по стоимости в
два раза превышающий размер ссуды; этот скот оста¬
вался у должника, однако его нельзя было вывести за
пределы села или продать без письменного разрешения
войта, кроме того, требовалось еще поручительство двух
хозяев; в других кассах ограничивались только одним
поручительством, но требовалось, чтобы поручительство
дала вся община в целом.
Наряду с сельскими ссудными кассами известны так¬
же были учреждения, оборотный капитал которых со¬
стоял не из денег, а из натуральных, обычно зерновых
фондов и ссуды выдавались -в натуре. Оборотный капитал
этих учреждений (то есть лежащее на сельских складах
зерно) создавался за счет помещичьих ссуд, которые
должны были быть возвращены из первых полученных
накоплений, далее за счет принудительных взносов с
крестьян и процентов, выплачиваемых должниками.
Некоторые преуспевающие ссудные кассы располагали
значительным количеством зерна. Так, например, в
складе пуласской ссудной кассы в 1790 г. имелось почти
800 корцев различного зерна. Главная задача этих скла¬
дов заключалась в том, чтобы ссужать нуждающимся
зерно перед сбором нового урожая и особенно в голод¬
ные годы. Некоторые кассы обращали часть доходов на
выдачу ссуд беднейшим слоям населения села и прежде
всего сиротам. Ссуды давались под проценты — обычно
12,5% (в зерне).
Поскольку наибольший спрос на кредит возникал
в связи со стихийными бедствиями, описанные выше
общинные кредитные предприятия находятся в тесной
связи с сельским страхованием.
Ту же роль, что и общинные ссудные кассы для кре¬
дитования крестьян, сыграли кагальные банки в истории
еврейского кредита, с той, однако, разницей, что объем
кредитных операций был здесь значительно больше.
Кагальные банки достигли наивысшего расцвета в
XVIII в. Они возникли следующим образом. Все члены
кагала, как уже указывалось, отвечали за долги
каждого из них. В случае банкротства еврея кредитор
мог опечатать и закрыть синагогу, посадить в тюрьму
старейшин кагала, конфисковать товары в еврейских
давках и складах, арестовать евреев, направляющихся
360

на ярмарку. Для того чтобы уберечь кагалы от подобных
репрессий, высшие автономные еврейские власти в нача¬
ле XVII в. издали постановление, согласно которому без
ведома и разрешения старейшин кагала нельзя прибе¬
гать к кредиту. Такое разрешение называлось хазака.
Власть в кагалах находилась обычно в руках наиболее
богатых его членов, пользующихся поддержкой местных
старост или помещиков. Эти вельможи, которых называ¬
ли такифами, решали, кому следует дать хазаку для
получения кредита. В конце XVII в., кроме старейшин, их
родных и приверженцев, редко кто мог получить кредит.
В конце XVII в. в кагалах были созданы банки, в кото¬
рых заправляли старейшины кагала и их приближенные.
В этих банках помещали свои капиталы светские и ду¬
ховные магнаты, получавшие за это 7—10% дохода.
Вклады эти обеспечивались движимым и недвижимым
имуществом кагала, а также имуществом всех его чле¬
нов. Крупные кагалы в XVIII в. располагали от 300 до
700 тыс. польских злотых, помещенных у них в качестве
вкладов. Благодаря монастырским и шляхетским вкла¬
дам в кагалах были сосредоточены капиталы, значитель¬
но превышавшие суммы, необходимые для материаль¬
ного благосостояния польских евреев и предназначенные
для торговых целей. Часть этих денег, впрочем, шла на
восстановление кагалов и кагальных учреждений, на
уплату дорогостоящей помощи, необходимой евреям в
случае, если начинался процесс о ритуальных убийствах,
на оборону в случае нападения на евреев; однако боль¬
шая часть использовалась на финансирование еврейской
торговли. Предоставлялись также ссуды шляхте под за¬
лог поместий. Горожане также брали ссуды у евреев.
Описанные выше христианские мелкокредитные учреж¬
дения носили общественный характер. Напротив, кредит
крупных землевладельцев и богатых горожан осуще¬
ствлялся уже исключительно частнокапиталистическими
банковскими учреждениями. Возникновение банковской
деятельности, как известно, относится к концу средневе¬
ковья, а ее первым центром была тогдашняя столица —
Краков. В XVIII в. центр тяжести банковской деятель¬
ности находился в Варшаве. Особенно много частных
банков возникло при Станиславе Августе, управлялись
они главным образом людьми иностранного происхожде¬
ния, Частные банкирские конторы в эти времена суще¬
361

ствовали также и в других польских городах, таких, как
Краков, Познань, Люблин, но здесь их бы то зяачительнс
меньше и по своему значению они уступали варшавским.
Банкиры пускали в оборот не только собственные
капиталы, но и чужие, они принимали от частных лип
денежные вклады, выплачивая за них 6—10%. Для мно¬
гих землевладельцев, занятых общественными делами и
вынужденных в результате этого сдавать свои имения
в аренду, было выгодно продать имения и вырученные
суммы поместить в банк. Кроме того, банкиры ссужали
деньги друг другу. Они принимали также чужие капи¬
талы, которыми, согласно соответственным указаниям
владельцев, они могли распоряжаться; это относит¬
ся, между прочим, к представителям иностранных госу¬
дарств в Варшаве. Деньги, полученные тем или иным
способом, банкиры ссужали крупным купцам и промыш¬
ленникам, помещали их под залог земельных владений,
давали в долг государству, королю и городам. Почти
каждый из этих банкиров вел какое-нибудь торговое
предприятие, а также помещал эти деньги в собствен¬
ные промышленные предприятия или имения. Польские
банкиры находились в оживленных сношениях с ино¬
странными: они выплачивали деньги по поручениям пе¬
тербургских, венских и других банков, играли роль
посредников при заключении государственных займов
в Голландии, некоторые из них имели вклады в иност¬
ранных банках, например в голландских. Эти банкиры
оперировали подчас очень большими суммами: их капи¬
талы доходили до нескольких десятков миллионов поль¬
ских злотых.
1793 год имел катастрофические последствия для
частных банков. В связи с тогдашней политической
ситуацией ряд крупных банкиров приостановил пла¬
тежи, имея пассив в сумме свыше 250 млн. польских
злотых. Это сильно поколебало финансовую систему.
Гродненский сейм назначил отдельную банковскую ко¬
миссию, которая должна была провести ликвидацию
обанкротившихся банков. После разделов, в 1797 г. эта
комиссия была заменена новой, созданной правитель¬
ствами государств, участвовавших в разделах.
В последней четверти XVIII в. в Польше несколько
раз ставился вопрос об основании крупного банка, на
котором мог бы основываться государственный кредит,
362

Такой проект выдвинул в 1774 г. гнезненский воевода
Август Сулковский. Подобные предложения неоднократ¬
но выдвигались и в последующие годы, вплоть до падения
Польши, однако они никогда не были осуществлены.
§ 5. ДЕНЕЖНЫЕ И ФИНАНСОВЫЕ РЕФОРМЫ
1. Денежные реформы. В области аграрных, промыш¬
ленных, торговых и кредитных отношений, о которых речь
шла в предыдущих параграфах, реформаторская дея¬
тельность государственной власти имела для экономи¬
ческой жизни меньшее значение, чем частная инициа¬
тива. Но в сфере денежных и финансовых отношений
(это вытекает из самого их существа) реформаторская
деятельность велась исключительно органами государ¬
ственной власти, а частная инициатива имела значение
лишь постольку, поскольку косвенно воздействовала на
решения сейма и правительства.
Реформы денежной системы после ее расстройства,
вызванного хозяйственной и финансовой разрухой -вто¬
рой половины XVII в., проводятся позже, чем реформы
в других областях. Если во всех других сферах элемен¬
ты возрождения можно найти — ify-сть даже в очень
незначительных проявлениях — уже в первой половине
XVIII в., то, напротив, денежная система в течение
всей саксонской эпохи более чем когда-либо в новое
время находилась в состоянии сильного расстройства.
Расстройство денежной системы, вызванное выпуском
большого количества медных шелёнгов и обесцененных
монет достоинством в один злотый в XVII в., продолжа¬
лось на протяжении всего правления саксонской дина¬
стии. В качестве мерила стоимости чаще всего приме¬
няются медные шелёнги; когда говорили «польские
злотые» и не добавляли к этому никаких пояснений,
было само собой понятно, что речь идет о шелёнгах.
Первоначально тымфы шли наравне с шелёнгами — 90
шелёнгов за один злотый. Вскоре, однако, началось по¬
вышение курса тымфа, достигшее 38 грошей. Они стано¬
вятся в некоторой степени самостоятельньш мерилом
стоимости; в тымфах заключаются займы, определяются
цены и т. д. Монетные дворы прусских городов продол¬
жают и в дальнейшем чеканить серебряные монеты
363

(трояки и шестаки) прежней пробы. Эти монеты назы¬
вались полноценными, или прусскими, они имели хожде¬
ние не только в Королевской Пруссии, но и в северных
районах Великой Польши. Талеры и дукаты даже при
заключении крупных сделок относительно редко употреб¬
ляются в качестве непосредственного мерила стоимости;
напротив, если дело касалось выплаты крупных сумм, их
выражали в польских злотых, то есть в монете, в основе
которой лежал шелёнг, что не мешало производить
выплату крупной монетой: талерами и даже дукатами,
в соответствии с их курсом. Курс этот сильно повысил¬
ся во второй половине XVII в. В первой половине XVIII в.
согласно закону 1717 г. 1 талер в среднем равнялся
8 польским злотым, а дукат — 18 польским злотым.
Во всяком случае, употребление нескольких родов монет
в качестве мерила стоимости — причем фактическая вы¬
плата нередко производилась в других монетах — созда¬
вало очень серьезные неудобства.
Расстройство денежной системы достигло наивысших
размеров в правление Августа III, когда Фридрих II,
после взятия в ходе семилетней войны Лейпцига, захва¬
тил чекан, которым чеканились польские монеты, и ис¬
пользовал его для чеканки обесцененных монет, которые
наводнили Польшу. Стоимость самих монет резко снизи¬
лась: в 1765 г. из одной гривны вместо 14 талеров чека¬
нили от 19 до 24, а в 1759—1762 гг. даже 30—40 тале¬
ров; золотые августодоры чеканились из низкопробного
золота (7 каратов вместо 23,5) и т. д.
Коренная реформа денежной системы была проведе¬
на в самом начале правления Станислава Августа, когда
было принято решение изъять старые, особенно фальши¬
вые монеты и дать стране новую, полноценную валюту.
В основу денежной системы законом 1766 г. была положе¬
на кельнская гривна вместо ранее употреблявшейся кра¬
ковской гривны. Это было сделано для того, чтобы в основу
денежной системы положить императорский талер, обра¬
щавшийся в значительном количестве в Польше. В 1753 г.
была принята так называемая договорная проба, соглас¬
но которой из одной кельнской гривны чистого серебра
должны были чеканить 10 талеров. Чеканка польских
злотых была тесно связана с выпуском талеров: из одной
гривны должны были чеканить 80 злотых, чтобы в даль¬
нейшем сохранить ранее установленный курс, согласно
364

которому 1 талер равнялся 8 польским злотым. Таким
образом, новые злотые должны были содержать
2,92 грамма серебра, в то время как тымф Августа III
содержал только 1,97 грамма; курс тымфов был вслед¬
ствие этого снижен до 27 грошей.
Одновременно было принято решение чеканить ду¬
каты согласно голландской пробе, поскольку в Польше
того времени в обращении находилось больше всего
именно голландских дукатов. Так как повысилась стои¬
мость самой серебряной валюты, возникла необходимость
понизить соответственно курс дуката'— с 18 до 16 3/4 зло¬
тых. Это изменение привычного курса было крайне не¬
удобным для широкой публики. Поэтому в 1786 г. пра¬
вительство, «идя навстречу общественным потребностям
и удобствам», восстановило прежний курс дуката (^зло¬
тых). Одновременно была пропорционально понижена
стоимость серебряной монеты: из одной гривны чеканили
теперь не 80, а 83,5 монеты достоинством в один злотый.
При Станиславе Августе возник проект выпуска в
Польше бумажных денег. Эта идея, однако, была осу¬
ществлена только в период восстания Костюшки.
Комиссия по выпуску казначейских билетов под предсе¬
дательством банкира Капостаса выпустила билеты досто¬
инством от 5 до 1000 польских злотых — всего на сум¬
му 8 млн. злотых бумажных денег, обеспеченных иму¬
ществом казны. Вначале они принимались по курсу на¬
равне с серебряной монетой, однако по мере того как
восстание терпело неудачи и близилось к концу, курс их
падал. После подавления восстания эти бумажные день¬
ги перестали принимать; они никогда не были обменены.
2. Финансовая система Речи Посполитой при саксон¬
ской династии. Реформы в области государственных фи¬
нансов начались значительно раньше, чем в других об¬
ластях государственной жизни. Наиболее важные финан¬
совые реформы были проведены в правление Станислава
Августа, однако начало этих реформ относится ко време¬
ни саксонской династии. Еще в 1699 г. был сделан значи¬
тельный шаг вперед в направлении унификации прямых
налогов в отдельных частях страны: был подтвержден
закон 1683 г., согласно которому налоговые законы мог¬
ли быть приняты сеймами в соответствии с упомянутой
конституцией, причем постановление сейма не могло
365

быть изменено отдельными сеймиками, как это было до
сих пор.
Вскоре были предприняты меры, налравленные на
урегулирование финансовых отношений путем определе¬
ния точного бюджета. Отсутствие постоянного военного
бюджета болезненно ощущалось всеми -слоями населения,
не исключая шляхты, — неизбежны были грабежи и
опустошения, чинимые войсками. Уже в 1710 г. были
сделаны попытки обеспечить «регулярную и своевремен¬
ную квартальную выплату жалованья коронному войску»
пока всего на два года. На нужды армии были предназ¬
начены доходы от шелёнжного сбора, генеральной тамо¬
женной пошлины, налога за убой рогатого скота и подым¬
ной подати — каждый 21 «дым», согласно тарифу 1661 г.,
должен был внести за два года 200 польских злотых на
снаряжение и 200 польских злотых на жалованье для
солдат. В целом этот план не был проведен в жизнь,
так налог за убой скота в большинстве воеводств не
взимался.
Окончательно или по крайней мере на несколько де¬
сятков лет этот вопрос был разрешен в 1717 г. В Короне
на оплату жалованья армии должны были идти доходы
от подушной подати, согласно тарифу 1676 г., а также
доходы от гиберны. Основное отличие этого закона от
предыдущих налоговых законов состояло в том, что
данная сеймовая конституция не теряла силы после исте¬
чения определенного срока, а действовала до принятия
следующей конституции по налоговому вопросу. Доход от
подушной подати должен был составлять свыше 3,9 млн.,
с гиберны — свыше 1 млн., в итоге почти 5 млн. польских
злотых. Эти деньги должны были взимать не государст¬
венные финансовые органы, а непосредственно сама ар¬
мия через своих специальных уполномоченных. Государ¬
ственный казначей (подскарбий), не имея права распоря¬
жаться этими деньгами, не включал эти доходы- в отче¬
ты, представляемые им сейму.
Одновременно были установлены те государственные
доходы, которыми должен был распоряжаться и в кото¬
рых должен был отчитываться перед сеймом государст¬
венный казначей. Эти доходы состояли из поступлений от
кварты, таможенных пошлин, складского винного сбора
и подушной подати, взимаемой с еврейского населения.
Кварта попрежнему делилась на «старую» и «новую», и
366

так называемую квадруплю, которую взимали при пере¬
даче королевских имений. Она давала годовой доход в
сумме 280 тыс. польских злотых; таможенные пошлины,
не считая отдельных случаев, взимались со стоимости то¬
варов, они состояли из четырех статей. При вывозе своих
товаров польские подданные платили 8%, иностранные
купцы—12%, на внутренних таможнях взимали 2% от
стоимости товара. Обычно государство отдавало право
взимать эти пошлины на откуп за сумму в 350 тыс. поль¬
ских злотых в год. Складской винный сбор взимался в
прежних размерах, этот сбор также отдавали на откуп
за 58 тыс. польских злотых. Подушная подать с еврей¬
ского населения была установлена заранее в размере
220 тыс. польских злотых. Таким образом, годовой доход
коронной казны Речи Посполитой составлял в 1717—
1764 гг. около 900 тыс. польских злотых; большая часть
этой суммы ассигновалась на войско. В 1746—1748 гг.
расходы на армию поглотили 57% всего бюджета, в то
время как на ведомства иностранных дел расходовалось
5%, на внутреннюю администрацию — 7%, на финансо¬
вые органы— 12%, на уплату долгов— 14%, различные
расходы составляли 5%. Если учесть те 5 млн. польских
злотых, которые непосредственно взимала военная адми¬
нистрация, расходы на армию составляют 92%. Следует,
однако, учесть, что расходы на внутреннюю администра¬
цию покрывались главным образом непосредственно за
счет доходов с земельных владений; что касается расхо¬
дов на финансовую администрацию, то здесь предусма¬
тривались только расходы на содержание центральных
органов; расходы, связанные со сбором доходов казны,
не учитывались, так как в баланс включался только чи¬
стый доход.
Налоговые привилегии шляхты в то время еще про¬
должали существовать. Подушная подать с христианского
населения, которая взималась на протяжении нескольких
десятков лет, формально должна была взиматься также
и с шляхты, фактически, однако, вся сумма подушной по¬
дати, падающая на отдельные имения, раскладывалась на
крестьян и мещан, проживающих в данном имении. Более
того, поскольку оклад налога оставался неизменным на
протяжении десятков лет и, несмотря на увеличение на¬
родонаселения, суммы, взимаемые с отдельных крестьян¬
ских дворов, не уменьшались, образовывались известные
367

Излишки, что увеличивало доход помещиков. Генеральная
таможенная пошлина с 1710 г. перестала быть регуляр¬
ной. С середины XVII в. до конца правления саксонской
династии не была проведена ни одна всеобщая люстрация
королевских имений. Платежи производились находя¬
щейся в обращении неполноценной монетой, несмотря
на то, что последние оценки имений производились в пол¬
ноценной монете. Это обстоятельство, а также восстанов¬
ление хозяйства в королевских имениях, увеличение дохо¬
дов с этих имений привели к тому, что кварта в некото¬
рых имениях составляла всего лишь несколько процен¬
тов фактического дохода.
3. Финансовые реформы при Станиславе Августе.
С 1764 г. в Польше все энергичнее стали принимать меры
к созданию современного государственного управления и
организации армии, отвечающей требованиям эпохи. Для
этого необходимо было провести серьезные финансовые
реформы, которые увеличили бы незначительные до сих
пор доходы казны. Эти реформы были проведены в три
приема: в 1764 г. и в последующие годы, в 1775 г. и в по¬
следующие годы, а также в 1789—1792 гг.
Было реорганизовано главное финансовое управление.
В 1764 г. были созданы финансовые комиссии для Коро¬
ны и Литвы; затем они неоднократно подвергались реор¬
ганизации, что, однако, не меняло их существа. Эти выс¬
шие финансовые органы носили коллегиальный характер.
В их состав входили чиновники (коронный и придворный
казначей в Короне, кроме того, секретарь и так называе¬
мый инстигатор), комиссары, назначенные сеймом из лиц,
не входивших в его состав, а также из кандидатов, пред¬
ставленных королем (число которых было в четыре раза
больше). Каждая комиссия имела от 11 до 19 членов.
Комиссии эти получили те же полномочия, которыми
раньше обладали государственные казначеи, ставшие те¬
перь председателями этих комиссий. Комиссии несли
финансово-административные функции, а также получили
право судебной власти по финансовым делам, которое
раньше находилось в ведении радомского трибунала.
Кроме того, эти комиссии ведали состоянием торговых
путей, в том числе и водных, взимали мостовые и плотин¬
ные сборы, они основывали мануфактуры, занимались
строительством каналов, портов и общественных зданий.
368

Несмотря на то, что первоначально эти комиссии не рабо¬
тали постоянно, а созывались только четыре раза в год
на четырехнедельный срок, они более деятельно руково¬
дили государственными финансами, чем государственные
казначеи. Только с 1789 г. эти комиссии стали работать
непрерывно.
Возникновение Постоянного совета и его финансового
департамента фактически не повлияло на объем компе¬
тенции комиссии. Финансовый департамент не приобрел
большого значения — этот орган играл лишь роль посред¬
ника между комиссией и советом. С течением времени
роль этих новых органов в области государственных
финансов уменьшилась. Созданная в 1791 г. финансовая
комиссия, в которую входили государственный казначей,
2 сенатора, 8 представителей шляхетского сословия и
6 уполномоченных от городов, сосредоточила в своих ру¬
ках финансовые и «общественно-экономические дела»
всего государства. Эта комиссия действовала только в те¬
чение нескольких месяцев 1792 г., после чего она была
упразднена Тарговицкой конфедерацией.
Реформа 1764 г. предусматривала, кроме организации
финансовых комиссий, введение «генеральной таможен¬
ной пошлины», а также реформу кварты и подушной по¬
дати, взимаемой с еврейского населения. Генеральная
таможенная пошлина должна была теперь носить иной
характер, чем в XVII в. и в начале XVIII в. Она больше
не должна была быть особым начислением к обычным
пошлинам, она становилась единым таможенным тари¬
фом, обязательным для всех, включая духовенство, шлях¬
ту и короля. В таком виде «генеральная таможенная по¬
шлина» просуществовала недолго, поскольку в 1766 г.
духовенство и шляхта были освобождены от нее. Вместо
существовавшей до сих пор «старой» и «новой кварты» в
размере 40% от оцененного дохода должна была быть
введена так называемая «справедливая кварта» в разме¬
ре 25%, однако вместе с тем она должна была исходить
из новой оценки доходов, соответствующей фактическому
положению вещей, а не прежним оценкам, устаревшим и
сильно заниженным.
Проведение люстрации, притом только на коронных
землях, обошлось больше чем в пол миллиона злотых,
однако это компенсировалось тем, что по новым оценкам
кварта, опять-таки в одной лишь Короне, должна была
24 Я. Р/ткозскиЛ 369

Дать 2,3 млн. вместо прежних неполных 0,3 млн. Подуш¬
ная подать с еврейского населения взималась уже не так,
как раньше,— в виде заранее установленной общей сум¬
мы,— теперь с каждого еврея взимали 2 польских злотых
(исключение делалось только для детей моложе одного
года). Однако собрать запроектированные бюджетом
суммы (0,9 млн. в Короне и 0,3 млн. в Литве) не удалось.
В коронных землях в 1766—1767 гг. этот налог дал
447 тыс., в 1768 г. — 225 тыс., в 1769 г.— 39 тыс., в
1770 г. — только 8 тыс., а в 1771 г. при взыскании задол¬
женности— 1 154 тыс. Этот налог поступал очень нере¬
гулярно.
В 1766 г. был введен винный сбор (чоповое), который
уже на протяжении 100 лет взимала не коронная казна, а
казна каждого отдельного воеводства. Чоповое должно
было возместить ущерб, который понесла казна с восста¬
новлением таможенных привилегий, кроме того, предпо¬
лагалось, что оно даст возможность отменить подушную
подать, взимаемую с христианского населения (подобные
планы возникли уже в 1764 г.). Характер винного сбора
был коренным образОхМ изменен — из косвенного налога
он превратился в прямой, взимаемый с владельцев поме¬
стий в размере 10% чистого дохода от производства и
продажи пива, водки и меда. Оказалось, однако, что до¬
ход от чопового не дал возможности отменить подушную
подать, и поэтому сейм 1768 г. провел новую коренную
реформу этого налога. Он снова должен был превратить¬
ся в косвенный налог с количества выпущенного пива,
водки и т. д.; в городах, кроме того, с напитков, которы¬
ми торговали лица, их не производившие, взимали так
называемое шелёнжное. Размер винного сбора (чопо¬
вого) не был определен, он должен был быть установлен
позже на основе подсчета количества произведенного и
потребленного вина, обложенного налогом, а также раз¬
мера дефицита, который возник бы при отмене подуш¬
ной подати и который собирались покрыть за счет этого
винного сбора. Однако новое чоповое не было введено,
осталось прежнее, увеличенное с 10 до 20%.
Все это побудило правительство установить опреде¬
ленную бюджетную смету расходов (до сих пор утверж¬
денные сметы составлялись только по военным расходам
и по относительно небольшой части гражданских).
Утвержденная в 1768 г. смета расходов государственного
370

бюджета охватывала следующие статьи: обычные воен¬
ные расходы — 9,3 млн. злотых, гражданские — 2,2 млн.
злотых, чрезвычайные расходы — 5,5 млн. злотых, в
итоге—17 млн. злотых. Поскольку предполагаемые до¬
ходы от подушной подати, взимаемой с христианского и
еврейского населения, кварты, налога, выплачиваемого
держателями выбранецких ланов, гиберны, доходы от та¬
моженных пошлин и складочного винного сбора состав¬
ляли 10,7 млн., создавался дефицит в 6,3 млн., а в случае
отмены подушной подати, взимаемой с христианского на¬
селения, он достиг бы 10,2 млн. Именно этот дефицит
должен был быть покрыт введением нового винного сбора
(чопового). Однако в действительности доходы оказались
значительно ниже, чем это предполагалось: подушная по¬
дать, взимаемая с еврейского населения, дала 0,5 млн.
(вместо предполагаемых 0,9), кварта—1,6 (вместо 2,3),
таможенные пошлины — 1,1 (вместо 2,4), в итоге было
собрано 8,5 млн., вместо запроектированных 10,7. Такое
положение не дало возможности отменить подушную по¬
дать и вынудило государство уменьшить его расходы.
Сильным ударом для реорганизующихся государствен¬
ных финансов, как, впрочем, и для всех остальных обла¬
стей государственной жизни, был первый раздел Польши;
в силу потери значительных территорий уменьшились
доходы. Особенно чувствительный ущерб понесла при¬
дворная казна, что вызвало необходимость ввести неиз¬
вестный до тех пор цивильный лист.
Сейм 1775 г. провел финансовую реформу. В области
прямых налогов самым важным делом была отмена по¬
душной подати и замена ее новой подымной податью,
взимаемой со всех выведенных на крышу труб (жилые
постройки без труб считались за один «дым»). Самые
высокие налоги взимались с городских «дымов» — они
достигали 16 польских злотых, их собирали в зависимости
от разряда, к которому был причислен город, и от кате¬
гории строения; деревни должны были платить 5—7 поль¬
ских злотых с «дыма». Общую сумму, причитающуюся
с каждой деревни, помещик должен был раскладывать на
отдельных крестьян в соответствии с размером находя¬
щегося в их владении земельного участка. Оклад подым¬
ной подати с сократившейся территории Короны состав¬
лял 5 млн. в год, тогда как прежняя подушная подать с
большей территории давала 3,9 млн. Тот факт, что оклад
24* 371

подушной подати, взимаемой с еврейского населения,
был увеличен на 50%, имел, конечно, меньшее значение.
Кварта была увеличена на 50%, но тем не менее до¬
ход от нее с 1,6 млн. уменьшился до 1,3 млн., поскольку
многие королевские имения оказались теперь за предела¬
ми государства. Гиберна была отменена, вместо нее в ко¬
ролевских имениях была введена добавочная подымная
подать в половинном размере; имения духовенства дол¬
жны были вносить «добровольную помощь» (Subsidium
charitativum) в виде заранее определенной суммы в раз¬
мере 600 тыс., которые взимали с населения этих имений.
Что касается косвенных налогов, то здесь реформе
подвергся винный сбор (чоповое). Этот налог должны
были платить только города и местечки, деревни были от
него освобождены, что являлось серьезной уступкой круп¬
ным земельным собственникам. Поскольку в деревне
алкогольные напитки продавались по более низким це¬
нам, их контрабандным путем доставляли в города, что
значительно уменьшило поступления от этого налога.
Ставки налога были следующими: 1—2 гроша с гарнца 1
пива, 12—24 гроша с гарнца водки и 10% со стоимости
меда. После реформы доход от этого налога значительно
возрос — с 230 тыс. злотых до 1,5 млн. в год. В Литве
чоповое было сохранено в виде сбора с продажи алко¬
гольных напитков в размере 10% их стоимости.
Был введен налог на курительный и нюхательный та¬
бак. С каждого фунта проданного заграничного нюха¬
тельного табака взимали 1 польский злотый, с отечествен¬
ного табака — 10% его стоимости. Непереработанный
табак, каким торговали имения, не облагался налогом.
Когда сбор налога осуществлялся непосредственно госу¬
дарственной администрацией, возникало множество зло¬
употреблений, многие торговцы табаком не регистрирова¬
ли своих предприятий и не платили налога. После того
как этот доход был сдан на откуп, вновь появившиеся
табачные фабрики и склады приносили казне доход, при¬
мерно равный миллиону польских злотых. В 1790 г. была
создана государственная табачная монополия (и органи¬
зована специальная «табачная администрация»), что по¬
высило годовой доход до 1,6 млн. польских злотых.
В Литве табак был обложен налогом только в 1780 г.,
1 Гарнец равен 3,28 литра. — Прим, ред.
372

налог этот приносил там очень неравномерные доходы —
в среднем 160 тыс. польских злотых. Жители Великого
княжества Литовского употребляли табак или собствен¬
ного производства, или контрабандный и мало покупали
этого рода изделия у табачной администрации.
Вновь была введена генеральная таможенная пошли¬
на, на сей раз постоянная. Доход от этой пошлины со¬
ставлял 1,5 млн., причем пошлина, взимаемая со шляхты,
составляла свыше 400 тыс. злотых. Кроме того, был
введен гербовый сбор с юридически оформляемых сде¬
лок, судебных решений, прошений, назначений, загра¬
ничных паспортов и т. п.
Предполагалось, что это даст доход в сумме 18 млн.
польских злотых, и исходя из этого была состав¬
лена смета расходов бюджета, которая предусматривала
3 333 тыс. польских злотых на цивильный лист, 400 тыс.
для Постоянного совета, 12 210 тыс. на армию, 718 тыс.
на внутренние дела (в том числе и на юстицию), 500 тыс.
на финансовые органы, 500 тыс. на уплату долгов и
714 тыс. на другие, в том числе и непредвиденные, расхо¬
ды. В действительности доходы оказались меныними, чем
было запланировано в бюджете, они составляли: с подым¬
ной подати — 5 007 тыс. польских злотых, с подушной
подати, взимаемой с еврейского населения, — 631 тыс.,
с кварты — 1 366 тыс., от налога, выплачиваемого держа¬
телями выбранецких ланов, — 60 тыс., с половинной по¬
дымной подати — 330 тыс., с таможенных пошлин —
1 967 тыс., с питейного сбора (чопового) —2 138 тыс., с
табачного налога — 1 076 тыс., с гербового сбора —
503 тыс., с лотереи — 253 тыс., с других—169 тыс.,
итого—13,5 млн. польских злотых. Это заставило пра¬
вительство сократить смету расходов бюджета до
12,8 млн., наибольшему сокращению подверглись рас¬
ходы на армию (с 12,2 до 6,2 млн.).
Третий раз в правление Станислава Августа присту¬
пили к реформам государственных финансов во время
Четырехлетнего сейма. Принятое в 1788 г. постановление
о создании стотысячной армии можно было выполнить
только при условии значительного увеличения доходов.
Чтобы возможно скорей удовлетворить нужды все увели¬
чивающейся армии, было принято решение о сборе добро¬
вольных пожертвований, о заключении иностранного
займа, а также о единовременном сборе чрезвычайной
373

добавочной подымной подати, и притом не с крестьян¬
ского и не с городского населения, а с владельцев поме¬
щичьих усадеб.
Среди депутатов сейма все больше утверждалось мне¬
ние, что коренная реформа государственных финансов,
необходимая для увеличения доходов, должна была со¬
провождаться обложением дохода имущих классов, то
есть крупных землевладельцев. После довольно длитель¬
ных и оживленных прений в апреле 1789 г. было принято
решение о сборе так называемого «вечного дара» —
налога, который строился уже на совершенно новой ос¬
нове: его должны были платить все владельцы поместий
в размере 10% (с шляхетских поместий) и 20% (с поме¬
стий духовенства) постоянных и верных доходов. Это по¬
следнее понятие не было в достаточной степени уточнено
в самом законе, что неизбежно должно было вызвать
различные толкования его со стороны отдельных оценоч¬
ных комиссий. В зависимости от обстоятельств исключа¬
лись доходы то с промышленных предприятий, то с лесов,
то со скота, даже с садов и огородов. Тот же закон
увеличил суммы, которые выплачивали казне держатели
королевских имений, до двух, двух с половиной и даже
трех с половиной кварт, в зависимости от того, касалось
ли это пожизненных, временных или наследственных
держателей.
Большие надежды возлагались на доходы от «вечного
дара», предполагали, что его введение окончательно ре¬
шит проблему увеличения доходов до таких размеров,
которые позволили бы содержать стотысячную армию.
Однако действительность вновь не оправдала ожиданий:
с земель Короны было получено всего 6,3 млн., с Лит¬
вы — 2,7 млн., в то время как некоторые ожидали
35 млн. На заседаниях сейма и в литературе неоднократ¬
но высказывались предположения, что причиной столь
ничтожных результатов были заниженные оценки дохо¬
дов с имений. Поэтому было принято решение о создании
специальной комиссии, так называемой Комиссии по
урегулированию налогообложения, которая должна была,
исходя из документов о купле-продаже земельных владе¬
ний, повысить оценку доходов с имений там, где она бы¬
ла занижена. После того как было рассмотрено 3 тыс.
таких соглашений, оклад «вечной помощи» был увеличен
до 14,4 млн. (для всей Речи Посполитой). Впрочем, этот
374

налог не был собран из-за начавшихся военных со¬
бытий.
Поскольку в своих расчетах на «вечный дар» прави¬
тельство явно просчиталось, возникла необходимость
сократить расходы на армию. Было решено ограничить
армию 65 тыс. человек, однако и это потребовало значи¬
тельного увеличения доходов. Оклад подушной подати,
взимаемой с еврейского населения, был увеличен на 50%,
был введен новый натуральный налог зерном (2 гарнца
ржи и 4 гарнца овса) с каждого земледельческого
«дыма», то есть с каждого земледельческого хозяйства.
Внутренняя раскладка этого налога, взимавшегося в за¬
висимости от величины земельных наделов в отдельных
деревнях, была поручена помещикам. Был увеличен
винный сбор (чоповое) с импортных напитков и принято
решение о новом налоге на скот: с владельцев рогатого
скота — кожами, с владельцев мелкого скота — деньга¬
ми; в 1791 г. этот налог был заменен денежным сбором,
с количества забитого скота. Наконец, было принято
решение об отчуждении части государственного имущест¬
ва, а именно земельных владений, ранее принадлежав¬
ших духовенству, в землях, ныне входящих в Галицию1.
Однако, несмотря на то, что доходы были увеличены,
а армия сокращена до 65 тыс. человек, содержать ее было
не на что. Дефицит составлял 7,5 млн. В 1792 г. было
решено продать королевские имения, причем продажа
должна была происходить следующим образом: после
люстрации, освобождения от всех обязательств, переме¬
ра и наиболее выгодного, с хозяйственной точки зрения,
раздела королевские имения продавались с торгов, при¬
чем Vs часть продажной цены должна была быть вне¬
сена сразу, остальная часть была заложена под пятипро¬
центную ипотеку. Доходы от ипотеки предназначались
на нужды войска.
Прежним держателям королевских имений предостав¬
лялось преимущественное право покупки. Они, впрочем,
могли держать их на прежних условиях, только взнос в
пользу казны был повышен до трех, трех с половиной и
четырех кварт в зависимости от того, касалось ли это
пожизненных держателей, временных или наследственных.
1 До 1772 г. название «Галиция» для земель, отошедших впо¬
следствии к Австрии, не употреблялось.— Прим. ред.
375

Реальное значение этих реформ показывают данные,
характеризующие бюджет 1791 г. Доход одной лишь
казны Короны превышал 30 млн. польских злотых (не
считая переходящих сумм и поступлений от займов),
то есть был в пять раз больше доходов казны в саксон¬
скую эпоху, даже если включить сюда суммы, которые
шли на жалованье армии. Доход с кварты составлял
3 469 тыс. польских злотых, доход с земель, ранее при¬
надлежавших духовенству, а также с майоратных острог-
ских имений — 844 тыс. Доход от прямых налогов: подуш¬
ная подать, взимаемая с еврейского населения,— 882 тыс.,
подымная подать — 5 983 тыс., половинная подымная по¬
дать с королевских имений — 403 тыс., «помощь» —
6 733 тыс., лановое — 65 тыс., «помощь» духовенства —
600 тыс., другие доходы — 209 тыс. Доход от косвенных
налогов: таможенные пошлины — 2 246 тыс., винный сбор
(чоповое)— 2 887 тыс., сбор за убой скота — 2 400 тыс.,
табачный сбор — 1 770 тыс. Среди прочих доходов лоте¬
рея дала 497 тыс., гербовый сбор— 1 347 тыс., другие —
130 тыс.
4. Расходы казны Речи Посполитой. О расходах ко¬
ронной казны, относящихся к этому периоду, нам изве¬
стно гораздо больше, чем о расходах литовской казны,
последними занимались обычно лишь мимоходом. Благо¬
даря увеличению в эпоху Станислава Августа доходов
казны, а также росту кредита появилась возможность
покрывать растущие государственные расходы. Коронная
казна в 1766—1775 гг. в среднем ежегодно расходовала
8,2 млн. (считая расходы военной казны), в 1776—
1788 гг. — по 13,5 млн., в 1778—1792 гг. — по 34,1 млн.
Среди расходов первое место занимали расходы на
армию, составлявшие в 1766—1775 гг. по 1,8 млн. в год;
следует, однако, учесть 5 млн. от гиберны и подушной
подати, взимаемых непосредственно военной администра¬
цией. В 1776—1788 гг. коронная казна тратила на раз¬
личные цели по 7,4 млн. в год, а с 1788 по 1793 гг.— по
25,3 млн. в год. Расходы на армию в первый период со¬
ставляли 75% расходов, во второй период, когда уско¬
рился процесс создания современного административного
аппарата, военные расходы стали возрастать медленнее,
чем возрастала общая сумма расходов,— в 1776—1788 гг.
они составляли только 55% всех расходов. В третий
376

период, когда главные усилия были вновь обращены на
создание армии, они снова возросли до 75%.
В правление Станислава Августа правительство стре¬
милось создать современного типа финансовую систему,
на которой мог бы основываться государственный аппа¬
рат. Если раньше, согласно феодальному принципу, бюд¬
жет каждого государственного учреждения строился
только на тех доходах, которые оно получало с отведен¬
ных ему государственных земельных владений, то теперь
чиновники государственных учреждений должны были
получать жалованье, которое им платили из налоговых
сумм. Эти изменения относятся прежде всего к централь¬
ному государственному аппарату, так как в провинциаль¬
ных государственных учреждениях, если не считать
финансовых органов, как правило, все оставалось по-
прежнему. Старосты, как и прежде, получали доходы на
основе феодальной финансовой системы.
Среди расходов на центральные органы власти на
первое место выдвигается дотация королевской казне,
возникшая со времен первого раздела Польши и состав¬
лявшая 2,6 млн. польских злотых в год с одной лишь
Короны. Среди расходов на различные центральные госу¬
дарственные учреждения обращают внимание большие
суммы, выплачиваемые сановникам; эти суммы не¬
сравненно больше тех, которые были предназначены на
другие цели. Например, в маршальском департаменте
60 тыс. получал великий маршалок \ 40 тыс. — гофмей¬
стер, итого 100 тыс., в то время как на полк венгер¬
ской кавалерии было ассигновано только 67 тыс., а на
его должностных лиц — 36 тыс. Так же распределялись
расходы и по другим ведомствам.
Расходы по ведомству иностранных дел заключались
в расходах на ведомства канцлера и, конечно, на ино¬
странный департамент Постоянного совета. К этому сле¬
дует прибавить расходы на содержание послов, перевод¬
чиков, на содержание специальной востоковедческой
школы в Стамбуле, на приобретение и устройство особня¬
ка для русского посла в Варшаве (более миллиона поль¬
ских злотых) и т. д.
Расходы на финансовую администрацию, не считая
центральных учреждений финансовой комиссии и депар-
1 Великий маршалок — министр двора. — Прим, ред,
377

тамента финансов, — это расходы, связанные со взима¬
нием налогов и проведением люстрации. Исполнительным
органом финансового ведомства был так называемый
корпус понтоньеров (мостовая стража), первоначально
осуществлявший контроль на мостах и помогавший со¬
бирать водные пошлины и т. д., а затем, после реоргани¬
зации, превратившийся в особую финансовую милицию.
Таможенная администрация, имевшая аппарат более
разветвленный, удерживала в свою пользу часть сумм,
поступающих от сбора пошлин. Так же примерно обстоя¬
ло дело со сбором прямых налогов. Все это не включа¬
лось в счет коронной казны.
Расходы, связанные с государственным имуществом,
были весьма незначительны. Наиболее важными были
строительные расходы: на ремонт королевского, замка, на
аренду здания для финансовой комиссии, на покупку
государственного дворца. Города получали дотации —•
прежде всего на устройство и починку мостовых, на ре¬
монт общественных зданий (например, ратуши). Расходы
на водные сооружения предназначались на очистку рек,
строительство дамб, предохраняющих от разливов, и т. п.
Расходы на общественные санитарно-гигиенические ме¬
роприятия предназначались на строительство и содержа¬
ние больниц, на проведение противоэпидемических меро¬
приятий, оплату врачебного персонала, строительство ка¬
рантинных помещений в пограничных местностях.
О значении отдельных категорий расходов говорят
следующие данные, относящиеся к 1792—1793 гг.: дота¬
ция королевской казне составляла 2 667 тыс. польских
злотых, саксонским королевичам — 89 тыс.; расходы на
сейм составляли 65 тыс., по ведомству иностранных дел —
576 тыс., на армию — 31 878 тыс., на кадетский корпус —
200 тыс., на различные центральные органы власти —
1 337 тыс.; на оплату пограничных судей — 31 тыс., на
центральный финансовый аппарат — 313 тыс., на финан¬
совую милицию — 137 тыс.; расходы, связанные с взы¬
скиванием налогов и произведением люстрации, состав¬
ляли 67; на вспомоществование погорельцам — 203 тыс.,
на строительные расходы — 60 тыс., на больницы —
25 тыс., на управление имениями — 40 тыс., на уплату
долгов — 1 771 тыс., разные другие расходы — 261 тыс.;
в итоге — 39 718 тыс.
Расходы литовской казны были значительно более
378

скромными. Между первым разделом Польши и Четырех¬
летним сеймом они балансировались суммой в размере
5 млн. польских злотых. После первого раздела литов¬
ская армия, подобно тому как это было в Короне, погло¬
щала 50%, а затем и 75% общей суммы расходов.
В 1788—1789 гг. годовые расходы распределялись сле¬
дующим образом: король и саксонские королевичи полу¬
чали 1 423 тыс. польских злотых, на иностранные дела
расходовалось 104 тыс., на сейм — 23 тыс., на армию —
7 912 тыс., на различные учреждения центрального аппа¬
рата — 338 тыс., на финансовые органы — 139 тыс., на
строительство — 7 тыс., на водные сооружения —
51 тыс., на уплату долгов — 332 тыс., на различные дру¬
гие расходы — 44 тыс., в итоге — 10 553 тыс.
5. Королевская казна. В этот период попрежнему су¬
ществовала особая придворная казна, называемая также
королевской. До первого раздела Польши она получала
в основном те же доходы, что и в XVI в. В начале цар¬
ствования Станислава Августа в среднем обыкновенные,
не зависимые от сейма доходы составляли: с земельных
владений — 1 864 тыс. польских злотых, с жуп —
2 314 тыс., с таможенных пошлин — 654 тыс., от пор¬
тов — 698 тыс., от почты — 95 тыс., от гиберны —
34 тыс., в результате конфискации — 3 тыс., итого
5 662 тыс. Номинально эти доходы значительно превосхо¬
дили доходы конца XVI в., когда придворная казна при¬
носила 236 тыс. польских злотых в год. Однако, когда
эти суммы перевели с польских злотых на дукаты, они
оказались значительно более скромными: со 118 тыс. ду¬
катов они поднялись до 313 тыс. дукатов.
Еще до первого раздела Польши в сейме был постав¬
лен вопрос о предоставлении дотации королевской казне.
В 1768 г. было решено предоставить ей за счет Короны и
Литвы на обычные расходы один миллион и в качестве
«помощи» 1,5 млн., причем коронная казна должна была
внести 2/3, а литовская — остальное. Эти доходы, одна¬
ко, поступали нерегулярно. Первый раздел Польши ли¬
шил королевскую казну весьма значительных доходов —
3 млн. из Галиции, 0,5 млн. с земель, отошедших
Пруссии. Оставшиеся доходы едва составляли 2 млн.
Ввиду этого сейм установил постоянную дотацию в раз¬
мере 4 млн. и 1 млн. на содержание королевской гвардии,
379

состоящей из 2 тыс. человек и подчиненной непосредст¬
венно королю.
Этих сумм Станиславу Августу нехватало, и он брал
взаймы у отечественных, голландских и итальянских бан¬
киров. При заключении крупных сделок король получал
разрешение сейма на залог своих доходов. Некоторые
иностранные займы были гарантированы Екатериной II.
В 1793 г. эти долги составляли 33 млн. польских злотых.
।
6. Государственный кредит. Вплоть до эпохи Четы¬
рехлетнего сейма Польша не получала, как другие госу¬
дарства, крупных государственных займов. Долги возни¬
кали главным образом в результате неуплаты жалованья
(в XVIII в. преимущественно армии) или же в силу того,
что сановники-магнаты из собственного кармана оплачи¬
вали государственные расходы, а затем государство
должно было возмещать им эти суммы. В 1768 г. было
принято решение, согласно которому обе казны (корон¬
ная и литовская) должны были ежегодно выделять по
2 млн. на уплату этих долгов. Впрочем, из этого фонда
была оплачена только часть долгов, а общая сумма за¬
долженности между тем все росла и росла. В 1775 г.
создана была комиссия по долгам Речи Посполитой, ко¬
торая должна была проверить все долговые обязатель¬
ства и постепенно выплачивать долги, причем все про¬
центы на эти долги, даже ранее признанные, были анну¬
лированы. Был создан специальный «фонд по погашению
долгов», состоящий из дотаций коронной и литовской
казны, «добровольной помощи» духовенства и чиншей,
поступающих от наследственных держателей королевских
имений. Эта комиссия работала до 1780 г. К ней были
предъявлены претензии на сумму приблизительно в
150 млн., причем некоторые из них относились к собы¬
тиям XVII в. Отдельные лица включали в эти претензии
те убытки, которые они потерпели в связи с войной, на¬
пример стоимость библиотек и коллекций, вывезенных
неприятелем. Из всей этой огромной суммы государство
признало в качестве долга только 1,1 млн. Позже, одна¬
ко, претензии некоторых магнатов были признаны, и при¬
том на очень большие суммы, так, например, Радзивил-
лам было обещано около 4 млн. Поступления из
«фонда по погашению долгов» оказались значительно
меньшими, чем это первоначально предполагалось.
380

Выплата закончилась в 1792 г., причем было уплачено
около 2 млн. польских злотых.
В эпоху Четырехлетнего сейма были приняты решения
о заключении договоров на крупные займы. В 1789 г.
сейм вынес постановление о десятимиллионном займе,
больше половины этой суммы (5,5 млн.) было собрано
внутри страны (у банкиров и на контрактах). Позже бы¬
ла предпринята попытка, оказавшаяся, впрочем, неудач¬
ной, получить десятимиллионный заем из 5% в Генуе при
посредничестве варшавских банкиров. В 1790 г. в Гол¬
ландии было получено взаймы 10 млн. из 5% при 7%
комиссионных. В 1793 г. велись переговоры о получении
нового, пятнадцатимиллионного займа. Однако эти пере¬
говоры не дали положительного результата вследствие
заключения Тарговицкой конфедерации. Не имели успеха
и переговоры в 1793 г. о получении займа на основе га¬
рантий, данных Екатериной II.
§ 6. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРИЧИНЫ РАЗДЕЛОВ ПОЛЬШИ
Огромные экономические и финансовые усилия, о ко¬
торых говорилось выше, не могли спасти Польшу от
разделов. Вопрос о причинах политического краха Поль¬
ши в XVIII в. имеет обширную литературу, причем в этой
литературе наибольшее внимание уделялось роли как
внешних, так и внутренних факторов. Теория о том, что
падение Речи Посполитой было обусловлено внут¬
ренними причинами, была наиболее решительно сформу¬
лирована в известном положении Бобжинского, что «не
границы, не соседи, но лишь внутреннее расстройство
привело нас к потере независимости». Против этой теории
наиболее резко возражал Бальцер, который считал, что
«мнение, согласно которому причина падения Польши яко¬
бы заключается в недостатках нашего строя, оказалось
ошибочным... действительной, решающей причиной упадка
нашей государственности, истинной causa efficiens (дей¬
ственной причиной) этого события является алчность
объединенных, а следовательно и могущественных, сосе¬
дей, заключивших союз, чтобы погубить Польшу».
Ни один из этих крайних взглядов не получил общего
признания. Среди современных историков преобладает
мнение, что разделы Польши были вызваны взаимодей¬
ствием как внешних, так и внутренних факторов. Среди
381

Ёнутренних факторов решающее значение имели эконо¬
мические, в том числе финансовые, факторы.
Разделы Речи Посполитой являются прежде всего
страницей дипломатической истории государств, прини¬
мавших в них участие, а также страницей из истории тех
армий, которые осуществляли оккупацию. Это не значит,
однако, что состояние внутреннего строя Польши не
сыграло никакой роли в ее падении. Внутренний строй
Польши был достаточно силен, чтобы она могла осуще¬
ствлять собственную внутреннюю политику, но был
слишком слаб, чтобы она могла защищаться от нажима
извне. Непосредственной внутренней причиной падения
Польши была, несомненно, ее военная слабость. Польша,
имевшая при саксонской династии армию, едва достигав¬
шую 10—20 тыс. человек, уже самой своей слабостью
возбуждала аппетиты своих соседей, каждый из которых
располагал огромной армией. Они стремились к разделу
страны, которая столь легкомысленно закрывала глаза на
тот факт, что ее границы не защищены.
Военная слабость Речи Посполитой в значительной
степени определялась ее политическим строем. Одной из
причин столь небольших размеров армии были опасения
сейма, как бы король не употребил армию для создания
абсолютной монархии. Опасения шляхты имели серьез¬
ные основания. Август II не раз возвращался к мысли о
создании в Польше абсолютной монархии, хотя бы она
была создана с помощью извне и даже сопровождалась
бы частичным разделом Польши. При Августе III, когда
эта опасность перестала быть столь очевидной, вопрос об
увеличении армии был неоднократно предметом обсуж¬
дения сейма. Однако вооруженные силы не были увели¬
чены, поскольку в связи с борьбой между магнатскими
родами (династиями), имевшими тогда решающее влия¬
ние на судьбы Польши, создавалась другая опасность:
усилившаяся армия при определенных условиях могла
оказаться в руках у какой-либо группы магнатов и уси¬
лить политическое значение этой группы.
После первого раздела Польши возникала все более
настоятельная необходимость создать большую армию,
которая обеспечила бы польскому государству полити¬
ческую независимость. Однако созданию такой армии
препятствовала слабость государственных финансов.
Трудности возникли уже в 1775 г., при реализации
382

Проекта создания тридцатитысячной армии. То же самоё
произошло в начале Четырехлетнего сейма, когда за¬
проектированный военный бюджет пришлось сократить с
12 до 6 млн., а затем в конце этого сейма, когда оказа¬
лось, что для создания стотысячной армии средств тоже
нет, пришлось ее сократить еще до 65 тыс.; однако
даже и этот план не мог быть выполнен полностью.
Финансовая слабость также находилась в определен¬
ной зависимости от политического строя Польши. Абсо¬
лютные монархи значительно легче решались на обложе¬
ние своих подданных новыми высокими налогами, чем
депутаты сейма — своих избирателей. Вести решительную
финансовую политику было, однако, делом трудным вви¬
ду экономической слабости Польши, отчасти вызванной
военными разрушениями второй половины XVII в. и на¬
чала XVIII в., а после первого раздела—• торговой поли¬
тикой Пруссии, которая стремилась подорвать внешнюю
торговлю Польши и ослабить самую польскую экономи¬
ку. Но главным препятствием к проведению решительной
финансовой политики была экономическая политика сей¬
мов, представлявших интересы шляхты, стремившейся
сосредоточить в своих руках максимально большую
часть национального дохода. Благодаря этой политике
крупные землевладельцы, особенно магнаты, могли жить
на широкую ногу, истощая весь хозяйственный организм
страны.
Основной линией шляхты в аграрной политике было
сохранение крепостного права. Без крепостного права, то
есть без прикрепления крестьян к земле, при одновремен¬
ном сохранении за крестьянами прав на нее, без вотчин¬
ной юрисдикции, по существу всесильной, поскольку пра¬
ва апелляции у крестьян не было, не был возможен столь
значительный расцвет фольварочно-барщинного хозяйству,
которое стало могилой для социального слоя свободного
и относительно зажиточного средневекового крестьянства.
Крестьяне получали столь незначительную часть продук¬
тов, произведенных их собственным трудом, что это отра¬
жалось уже на состоянии самого сельскохозяйственного
производства, которое приходило в упадок. Наше сель¬
ское хозяйство в XVIII в. было в худшем положении,
чем сельское хозяйство XVI в.
Что касается политики в области промышленности и
торговли, то сеймы и сеймики заботились прежде всего о
383

том, чтобы по максимально высоким ценам продавать
продукты сельского хозяйства и приобретать промышлен¬
ные товары по возможно более низким. Именно эта цель
лежала в основе политики свободной торговли, фикса¬
ции цен на промышленные изделия, а также тех требо¬
ваний, которые предъявляли к ремеслу воеводы. Правда,
фиксация цен не смогла задержать их рост ввиду падения
стоимости денег, однако она вместе с «либеральной» та¬
моженной политикой способствовала тому, что цены на
ввозимые промышленные товары росли медленнее, чем
цены на продукты сельского хозяйства. Это давало воз¬
можность шляхте повысить свой жизненный уровень.
Крестьянин, повинности которого неизменно возрастали,
не получил никаких выгод от этой политики цен. Подобная
политика была использована шляхтой, которая, кроме
вышеупомянутых прямых выгод, извлекла еще и косвен¬
ные. Расплачивался ремесленник, который получал за свой
труд все меньше и меньше. Все это серьезно затрудняло
прогресс в области техники производства и превращение
ремесленного производства в капиталистическое.
Вследствие экономической слабости казна с трудом
собирала суммы, необходимые для содержания более
значительных вооруженных сил, однако финансовое зако¬
нодательство даже в эпоху Четырехлетнего сейма не ис¬
черпало всех возможностей, заложенных в экономических
условиях того времени. Этому препятствовали вековые
налоговые привилегии шляхты, далеко не полностью и
притом слишком поздно ограниченные сеймами эпохи
разделов.
При наличии более мощной экономики финансовое
законодательство Четырехлетнего сейма могло бы ока¬
заться достаточным для вооружения стотысячной (а воз¬
можно, даже и более значительной) армии. В условиях
той эпохи необходимо было законодательство, которое
установило бы более высокий уровень обложения дохо¬
дов крупной земельной собственности в пользу государ¬
ства. На такое законодательство, однако, не решился
Четырехлетний сейм, состоящий из представителей круп¬
ных земельных собственников.

БИБЛИОГРАФИЯ
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
А.В.К. — Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древ¬
них актов.
Act. hist. = Acta historica res gestas Poloniae illustrantia. Wyd. P.A.U
Arch. Kum. Hist. = Archiwum Komisji Historycznej. Wyd. P.A.U.
Arch. Kom. Praw. — Archiwum Komisji Prawniczej. Wyd. P.A.U.
D. Blatter Polen — Deutsche Blatter in Polen.
D. W.Z. Polen = Deutsche Wissenschaftliche Zeitschrift in Polen.
Kr. P. Kronika miasta Poznania.
Rw. hist. = Kwartalnik historyczny.
Kw. st. = Kwartalnik statystyczny.
Mies. zyd. = Miesi§cznik zydowski.
Mitt. Cop. = Mitteilungen des Coppernicus-Verein.
Mon. med. aev. = Monumenta medii aevi historica. Wyd. P.A.U.
Mon. Posen. = Monatsblatter der historischen Gesellschaft fur jdie
Provinz Posen.
Mon. Vat. = Monumenta Poloniae Vaticana. Wyd. P.A.U.
Pam. lub. = Pamigtnik lubelski.
Prz. hist. = Przegl^d historyczny.
Prz.pol. = Przegl^d polski.
Prz.pow. = Przegl^d powszechny.
Prz. pr. adm. = Przegl^d iprawa i administracji.
Prz. stat. = PrzeglQd statystyczny.
Prz. wsp. = Przeglgd wspolczesny.
Przew. n. I. — Przewodnik naukowy i literaoki.
R. gd. = Rocznik gdanski.
R. dz. sp. gosp, = Roczniki dziejow spolecznych i gospodarczych.
R. hist. = Roczniki historyczne.
R. kr. = Rocznik krakowski.
R.P.T.P.N. — Roczniki Poznanskiego Towarzystwa Przyjaciol Nauk.
R. tat. = Rocznik tatarski.
R.T.P.H.SL = Rocznik Towarzystwa Przyjaciol Nauk na Sl^sku.
R.T.P.N.W. — Rocznik Towarzystwa Przyjaciol Nauk w Wilnie.
R. Wot. = Rocznik Wolyhski.
R.W.S.H. = Rocznik Wyzszej Szkoly Handlowej w Warszawie.
Rozpr. h.f. A.U. = Rozprawy wydzialu historyczno-filozoficznego Pol-
skiej Akademii Umiej^tnosci.
Rozpr. h.T.N.W. = Rozprawy historyczne Towarzystwa Naukowego
Warszawskiego.
Scriptores = Scriptores rerum polonicarum. Wyd. P.A.U.
SI. Occ. = Slavia Occidental.
25 я. Рутковский 385

Spr.A.U. = Sprawozdanie z czynnosci i posiedzen Polskiej Akademii
Umiej?tnosci.
St. pr. pol. pomn. — Starodawne prawa polskiego pomniki. Wyd. Polskiej
Akademii Umiejgtnosci.
Th. Pol. = Themis Polska ser. III.
Viert. Soz. Wirt. = Vierteljahrschrift fiir Sozial- und Wirtschafts-
geschichte.
Wiad. n. a. = Wiadomosci numizmatyczno-archeologiczne.
Zap. T.N.T. = Zapiski Tow. Naukowego Torunskiego.
Zap. T.S. = Zapiski Tow. im. Sewcenki.
Z. Erm. = Zeitschrift fiir die Geschichte und Altertumskunde Ermlands.
Z. Posen = Zeitschrift der historischen Gesellschaft fiir die Provinz
Posen.
Z. Schles. — Zeitschrift des Vereins fiir die Geschichte und Altertum
Schlesiens.
Z. Westpr. = Zeitschrift des Westpreussischen Geschichtsvereins.
Zr.dz. = Zrodla dziejowe.
Глава I. ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ ПОСЕЛЕНИЯ И ФЕОДАЛИЗАЦИЯ
ЭКОНОМИЧЕСКОГО СТРОЯ
s 1. ДОХРИСТИАНСКАЯ ЭПОХА
Antoniewicz W. Archeologia Polski, zarys czasow przedhistorycz-
nych i wczesnohistorycznych ziem polskich. 8—Warszawa. 1928.
В a 1 с e г О. Chronologia najstarszych ksztaltow wsi slowiahskiej i
polskiej. — Kw. hist. Lwow. 1910. Nr. 24.
О zadrudze slowiaiiskiej. — Kw. hist. Lwow. 1899. Nr. 13.
Rewizja teorii о pierwotnym osadnictwie. — hist. Lwow.
1898. Nr. 12.
G^siorowska N. Pierwotne osadnictwo polskie w literaturze wspol-
czesnej. — Prz. hist. Warszawa. 1908. Nr. 7.
Grabski W. Historia wsi w Polsce. — Warszawa. 1929.
Kostrzewski J. Kultura prapolska. — Poznan. 1947.
Praslowiariszczyzna. Zarys dziejow i kultury Praslowian. —
Poznan. 1923.
Wielkopolska w czasach przedhistorycznych. — Po-znan. 1923.
Lher-Splawiriski T. О pochodzeniu i praojczyznie Slowian. —
Poznan. 1947.
Potkanski K. Krakow przed Piastami. — Rozpr.h.f.A.U. Krakow.
1898. Nr. 35.
О pierwotnym osadnictwie w Polsce. — Spr.A.U. Krakow. 1889.
Rostan ski J. О pierwotnych siedzibach i gospodarstwie Slowian w
przedhistorycznych czasach. — Spr.A.U. Krakow. 1908.
Polska z czasow przedhistorycznych pod wzgl^dem fizjograficz-
nym i gospodarczym. — Rocz.A.U. Krakow. 1866.
Z dziejow przedhistorycznych Polski. — Spr.A.U. Krakow. 1908.
Sadowski J. N. Drogi handlowe grecko-rzymskie przez dorzecze
Odry, Wislv. Dniepru i Niemna do wybrzeza Baltyckiego. —
Pam. wydz. filoz. i hist.-fil. A.U. Krakow. 1876. Nr. 3.
Szelagowski A. Najstarsze drogi z Polski na Wschod w okresie
bizantyckim i arabskim. — Krakow. 1909.
386

Wojciechowski T. Chrobacja. Rozbior starozytnosci slowianskich.
I. — Krakow. 1873.
Zakrzewski K. Zwi^zki Cesarstwa rzymskiego z Baltykiem. Jan-
tar. 2.—Gdynia. 1938.
fi 2. РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
Arnold S. Wladztwo biskupie na grodzie walborskim w wieku XIII.
— Rozpr. h.T.N.W. 1901. Nr. 1.
Moznowladztwo polskie w XI i XII w. i jego podstawy gospo-
darczo-spoleczne. — Prz. hist. Warszawa. 1925. Nr. 2.
Z dziejow spolecznych Polski sredniowiecznej. «Ascripticii» i ich
geneza. — In: Ks. pam. Handelsmana. Warszawa. 1929.
В a deni S. О lowiectwie polskim w czasach piastowskich. — Przew.
n. I. Lwow. 1896. Nr. 24.
Balcer O. Narzaz w systemic danin ksiaz^cych pierwotnej Polski. —
Lwow. 1928.
Baranowski J. T. Krotki rys dziejow wsi polskiej. — Warszawa.
1917.
Bobrzyriski M. Geneza spoleczeristwa polskiego na podstawie
kroniki Galla i dyplomaiow XII w. — Rozpr. h.f. A.U. Krakow.
1881. Nr. 14.
Bujak W. Narok. Przyczynek do ustroju spolecznego Polski piastow-
skiej. — Lwow. 1925.
Studia nad osadnictwem Malopolski. — Rozpr. h.fA.U. Krakow.
1905. Nr. 47.
Dobrowolski K. Najstarsze ksztalty wsi polskiej. — Spr.A.U.
Krakow. 1928.
Grabski W. Historia wsi w Polsce. — Warszawa. 1929.
Grodecki R. Dzieje klasztoru premonstrateriskiego w Busku w wie-
kach srednich. — Rozpr. h.f .A.U. Krakow. 1913. Nr. 57.
Ksi^z^ca wlosc trzehnicka na tie organizacji maj^tkow ksi$z$-
cych w Polsce w XII w. — Kw.hist. Lwow. 1912. Nr. 26.
1913. Nr. 27.
•Poczqtki immunitetu w Polsce. — Lwow. 1930.
Przyczynki do dziejov’ rolnictwa w Polsce sredniowiecznej. —
Ту god. roln. Krakow 1919 Nr. 36.
Studja nad dziejami gospodarczymi Polski XII w. — Kw.hist.
Lwow. 1915. Nr. 29.
Wielkosc gospodarstwa chlopskiego w przeszlosci. — Tygod. roln.
Krakow. 1919. Nr. 36.
Zagadnienie fendalizmu w Polsce. — Prz. wsp. Krakow. 1930.
Nr. 93.
Zagadnienie w'olnosci wnesniaczej w Polsce sredniowiecznej. —
Pam. IV. powszechnego zjazalu hist. pot. Lwow. 1 2o.
Kutrrebiankn A. Vesnica danina miodowa. — R. dz. sp. gosp.
Lwow. 1938.
Maciejewski W A. Historia miast i mieszczan. — R.P.T.P.N.
Poznan. 1890.
Ma leek i A. Ludnosc polska w ksi$dze henrykowskiej. — Дш. hist.
Lwow. 1894. Nr. 8.
Mankowski T. Prawo lowieckie w Polsce w wiekach srednich. —
Przew. n. I. Lwow. 1904. Nr. 32.
25*
387

Marylski-Luszczewski A. Historia wloscian w Polsce. Czasy
najdawniejsze do pocz^tku XIII w. Wolna ludnosc wiesniacza.
■— Warszawa. 1910.
M i s s a 1 e k. Der Trebnizer Grundbesitz des schlesischen Herzogs im
XII. Jahrh. — Z.Schles. Wroclaw. 1914. Nr. 48.
Niwinski M. Opactwo Cystersow w W^chocku. — Rozpr. h.f. A.U.
Krakow. 1930. Nr. 48.
Piekosinski F. Dzieje ludnosci wiesniaczej w dawnej Polsce. —
Spr. A.U. Krakow. 1903.
Kilka lat co do zagospodarowania si$ Polski w wiekach srednich. —
Spr. A.U. Krakow. 1901.
Ludnosc wiesniacza w Polsce w dobie piastowskiej. — Krakow.
1896.
О lanach w Polsce w wiekach srednich. — Rozpr. h.f. A.U. Kra¬
kow. 1888.
О powstaniu spoleczenstwa w wiekach srednich i jego pierwot-
nym ustroju. — Rozpr. h.f. A.U. Krakow. 1881. Nr. 14.
Port к a ns ki K. Opactwo na l^czyckim grodzie. — Rozpr. h.f. A.U.
Krakow. 1903. Nr. 43.
О pochodzeniu wsi polskiej. — Lwow. 1905.
Pisma posmiertne. 2 t. — Krakow. 1922-4.
Zagrodowa szlachta i wlodycze rycerstwo w woj. krakowskim w
XV i XVI w. — Rozpr. h.f. A.U. Krakow. 1888. Nr. 23.
Szczaniecki M. Nadania ziemi na rzecz rycerzy w Polsce do korica
XIII w. — Poznan. 1938.
Semkowicz W. Rod Awdancow w wiekach srednich. — R.P.T.P.N.
Poznan. 1917—20. Nr. 44—46.
Pod Palukow. — Rozpr. h.f. A.U. Krakow. 1907. Nr. 49.
Wlodycy polscy na tie porownawczym slowiariskim. — Kw. hist.
Lwow. 1908. Nr. 22.
Smolka S. Mieszko Stary i wiek jego. — Warszawa. 1881.
S tawinski E. Poszukiwania do historii rolnctwa krajowego. —
Warszawa. 1858.
Swi^tochowski A. Historia chlopow w zarysie. I. W Polsce nie-
podleglej. — Lwow—Poznan. 1925. 2 wyd. Poznan b. d.
Tymieniecki K. Geneza spoleczenstwa polskiego. — Pam. IV pow.
zj.hist.pol. Lwow. 1925.
Ludnosc zakupna i jej znaczenie w Polsce w XII w. — Spr.
P.T.P.N. Poznan. 1935.
Maj^tnosc ksiQz^ca w Zamosciu i pierwotne uposazenie klasztoru
Joannitow na tie osadnictwa dolnej Nidy. — Rozpr. h.f. A.U.
Krakow. 1912. Nr. 55.
Najdawniejsza polska ustawa dworska. — In: Stud, ku czci
Bujaka. Lwow. 1931.
Niewolni, wolni i przypisancy w Polsce przed kolonizacjQ na
prawie niemieckim. ~ Spraw.T.N. Lwow. 1936. Nr. 16.
Okresy w dziejach ludnosci wiesniaczej w Polsce sredniowiecz-
nej. — In: Ks. ku czci Pininskiego. II. Lwow. 1936.
Procesy tworcze formowania si§ spoleczenstwa polskiego w wie¬
kach srednich. — Warszawa. 1921.
Przywilej biskupstwa poznanskiego z roku 1232 na tie rozwoju
immunitetu w XIII w. — Poznan. 1934.
Spoleczenstwo sl^skie na podstawie dokumentow trzebnickich
388

z lat 1203, 1204 n 1208. — In: Ks. ku czci Krzywickiego. War¬
szawa. 1925.
Spoleczeristwo Slowian lechnickich. — Lwow. 1928.
Upadek ustroju rodowego w Polsce sredniowiecznej. Siscev
Zbornik. — Zagrzeb. 1929.
Uwagi о stanie wlodyczym. — In: Ks. 'ku czci Abrahama II.
Lwow. 1932.
Wplywy feudalne w Polsce i na Litwie. — Ateneum Wilehskie.
1936.
W sprawie genezy podzialow spolecznych w Polsce sredniowiecz¬
nej. — In: Ks. ku czci Dobrzyckiego. Poznan. 1928.
W sprawie powstania szlachetstwa w Polsce. — Mies, herald.
1934.
Z dziejow rozwoju wielkiej wlasnosci na Sl^sku w wieku XIII.—
Poznan. 1927.
Z dziejow zaniku drobnej wlasnosci na SlQsku w wieku XIII. —
In: Ks. ku czci Balcera. II. Lwow. 1925.
Z zagadnien historii wloscian u Slowian w wiekach srednich. —
In: Ks. ref. II. Mi$dzyn. Zj. Slow. 1934.
Ulanowski В. О zalozeniu i uposazeniu klasztoru Benedyktynek
w Stani^tkach. — Rozpr.h.f. A.U. Krakow. 1891. Nr. 28.
Wojciechowski Z. Prawo rycerskie w Polsce przed statutami
Kazimierza Wielkiego. — Poznan. 1928.
(Das Ritterrecht in Polen vor den Statuten Kazimirs des
Grossen. — Wroclaw. 1930.)
Zakrzewski K. Nadania na rzecz Chrystiana biskupa pruskiego
w latach 1217—1224. — Rozpr. h.f. A.U. Krakow. 1902. Nr. 41.
Najdawniejsze dzieje Cystersow w Szczyzycu 1238—1282. Przy-
czynek do dziejow osadnictwa na Podhalu. — Rozpr. hf. A.U.
Krakow. 1901. Nr. 41.
Zakrzewski. Studia nad bull$ z r. 1136. — Rozpr. h.f. A.U. Kra¬
kow. 1901. Nr. 43.
Источники:
Akta grodzkie ziemskie. T. 1—9. — Lwow.
Archiwum ksi^zat Lubartowiczow w Slawucie 1284—1547. 5 t. Wyd.
E. L. Radziminski, P. Skobielski, B. Gorczak. — Lwow.
1887—97.
Archiwum miasta Drohobycza. Wyd. G^tkiewicz. — Drohobycz. 1907.
Breslauer Urkundenbuch 1214—1377.
Codex diplomaticus cathedralis ad S. Venceslaum 1166—1423. Ed.
F. Piekosinski. — Mon. med. aev. Krakow. 1879—82. T. 1, 8.
Codex diplomaticus civitatis Cracoviensis 1257—1506. Ed. F. Pieko¬
sinski. — Mon. med. aev. Krakow. 1879—82. T. 5, 7.
Codex diplomaticus eccl. cathedralis necuon dioeces. Vilnensis. Ed.
J. Fijalek et W. Siemkowicz. — Krakow. 1939.
Codex diplomaticus et commemorationum Mazoviae generalis. I.
(—1247). Ed. J. Kochanowski. — Warszawa. 1919.
Codex diplomaticus Lithuaniae (1253—1433). Ed. E. Raczynski. —
Wroclaw. 1845.
Codex diplomaticus Majoris Poloniae. 984 ad 1444. Ed. J. Zakrzewski
et F. Piekosinski. 5 vol. — Poznan. 1877—1908.
Codex diplomaticus monasterii Finecensis 1105—1506. Ed. W. Ketrzyhs-
ki et S. Smolka. — Lwow. 1875.
389

Codex diplomaticus Poloniae Minorus 1178—1400. Ed. F. Piekosinski.
—Mort. med. aev. Krakow. 1876—1905. T 3, 9. 10, 17.
Codex diplomaticus Poloniae. Ed. L Rzyszczewski et A. AAuczkowski.
4 vol. — Warszawa. 1847—87.
Codex diplomaticus prussiensis 1148—1404. Ed. J. Voigt. 6 vol. —
Krolewiec. 1836—61.
Codex diplomaticus Silesiae. 35 t. — Wroclaw 1857—1930j
Codex diplomaticus Warmiensis. Ed. Woekly, Soge etc. — Mon. hist.
Warmen. Braunsberg. 1860—1906. T 1,2, 5, 9.
Codex diplomaticus Vielicensis. — Lwow. 1871.
Codex diplomaticus Universitatis studii generalis Cracoviensis (1365—
1548). Ed. O. Zegota. 4 vol. — Krakow. 1870—1884.
Ksi^ga henrvkowska. Opr. A. Rybarski. — Warszawa. 1923.
Liber fundationis claustri S. Mariae Virginis in Heinrichow 1259—1310.
Ed. G. S. Stenzel. — Wroclaw. 1850.
6. Ремесло и горное дело в период, предшествующий
немецкой колонизации
Rozenberg М. Pocz^tki gornictwa w Polsce za Boleslawa Chrobre-
go. — Prz.pr.adm. Lwow. 1907. Nr. 32.
Skibinski F. Eksploatacja soli i gospodarka solna we wczesnym
sredniowieczu polskim. — Prz. hist. 1930.
Handel solny we wczesnym sredniowieczu polskim. — In: I<s. ku
czci Handelsmana. Warszawa. 1929.
Regale gornicze we wczesnym sredniowieczu na Zachodie i w
Polsce. — Prz. hist. Warszawa. 1929. Nr. 28.
7. Торговля в период, предшествующий немецкой колонизации
Grodecki R. Targi w Polsce w okresie przed kolonizacj^ na prawie
niemieckim. — Spr.A.U. Krakow. 1922.
Znaczenie handlowe Wisly w epoce piastowskiej. — In: Stud, ku
czci Kutrzeby. II. Krakow. 1938.
Maleczynski K. Die iiltestcn Markte in Polen und ihr Verhaltnis
zu den Stadten vor der Kolonisierung nach dem deutschen
Recht. — Wroclaw. 1930.
Najstarsze targi w Polsce i stosunki ich do miast przed kolo-
nizacj^ na prawie niemieckim. — Lwow. 1926.
Schipper I. Dzie> vandlu zydowskiego na ziemiach polskich. —
Warszawa. 1937.
Tymieniecki K. Pocz^tki Kielc w zwi^zku z pierwotnym osadnic-
twem. Lysogor. — Pamiptnik Swigtokrzyski. 1930.
Pogdrodzia w polnocno-wschodniej Slowiariszczyznie i pierwsze
lokacje miast na prawie niemieckim. — SI. Occ. 2.
8. Денежная система
Grodecki R. Dzieje zwierzchnosci mennicznej w Polsce srednio-
wiecznej. — Wiad. n. a. Krakow. 1930. Nr. 12.
Dziesi^cina mennicza w Polsce sredniowiecznej. — Wiad. n. a.
Krakow. 1918. Nr. 8.
Mincerz^ w wczesniejszym sredniowieczu polskim. — Rozpr. h.f.
A.U. Krakow. 1921. Nr. 62.
390

О t. zw. grzywnie kujawsko-mazowieckiej. — Wiad. n. a. Krakow.
1935. Nr. 16.
Polityka mennicza ksigzgt polskich w okresie piastowskim. —
Wiad. n. a. Krakow. 1921. Nr. 2.
Przywilej menniczy biskupstwa poznanskiego z r. 1932. —
Poznan. 1921.
Gumowski M. Denary pierwszej doby piastowskiej. — Wiad. n.a.
Krakow. 1936. Nr. 18.
Inflacja za Mieszka III. — Wiad. n.a. Krakow. 1936. Nr. 18.
Moneta obiegowa w Polsce w XI i XII w. — Spr.A.U. Kra¬
kow. 1905. Nr. 10.
О grzywnie i monecie piastowskiej. — Rozpr.h.f. A.U. Krakow.
1908. Nr. 51.
Podr$cznik numizmatyki polskiej. — Krakow. 1914.
Wvkopaliska monet z X i XI w. — Rozpr.h.f.A.U. Krakow.
1906. Nr. 48.
Szkice numizmatyczno-historyczne z XI w. — Poznan. 1923.
Kirmis M. Einleitung in die polnische Miinzkunde. — Z. Posen.
1889—91. Nr. 4. 5, 6 i osobno: Handbuch der polnischen
Miinzkunde. — Poznan. 1892.
Piekosinski F. Starodawna grzywna mennicza. — Spr.A.U. Kra¬
kow. 1904.
Stronczynski K. Dawne monetv polskie dynastii Piastow i Jagiel-
lonow. 2 t. — Piotrkow. 1883—4.
Pieniadze Pias+6w od czasow najdawniejszych do r. 1300. —
Warszawa. 1847.
Zakrzewski Z. Pierwsza moneta polska. — SI. Occ. Poznan. 1938.
Nr. 17.
Источники:
Codices diplomatic}, cm. § 2 главы I, источники.
Corpus nummorum Poloniae. Opr. M. Gumowski. — Krakow. 1939.
9. Финансы
Balcer O. Narzaz w systemie danin ksi^z^cych pierwotnej Polski.
— Lwow. 1928.
Skarbiec i archiwum koronne w dobie przedjagielloriskiej. —
Lwow. 1917.
Grodecki R. Pocz^tki plenieznego skarbu panstwowego w Polsce.
— Wiad. n. a. Krakow. 1934. Nr. 15.
Tymieniecki K. Przyczynek do dziejow skarbowosci piastowskiej
(podworowe, stan, stroza). — Spr.P.T.P.N. Poznan. 1933.
Widajewicz J Danina stolu ksiazQcego w Polsce piastowskiej. —
Lwow. 1926.
Narzaz czy naraz. — SI. Occ. Poznan. 1938. Nr. 16.
Powolowe-poradlne. Danina ludnosci polskiej w dobie piastows¬
kiej. — Lwow. 1913.
10. Процесс колонизации после образования крупной
земельной собственности
В al a ban М. Kiedv i skarf przybyli Zydzi do Polski. — Mies. zyd.
Warszawa. 1930—31. Nr. 1.
Dobrowolski K. Migracje woloskie na ziemiach polskich. — Pam.
V» pow. zj. hist. pol. Lwow. 1930.

Najstarsze osadnictwo Podhala. — Lwow. 1935.
Dqbkowski P. Stosunki narodowosciowe ziemi Sanockiej w XV w.
Przew.n.l. Lwow. 1921.
Hirschberg A. Stosunki osadnicze w dobrach klasztoru tyniec-
kiego. — Lwow. 1925.
Hladylowicz K. Zmiany krajobrazu i rozwoj osadnictwa w Wiel-
kopolsce. — Przew. hist.-praw. Lwow. 1930. Nr. 1.
Krzywicki L. Przyczynki do wyswietlenia stosunkow ludnosciowych
w Polsce za pierwszych Piastow. — Prz. stat. Warszawa.
1938. Nr. 1.
Ladenberger T. Zaludnienie Polski na pocz^tku panowania Kazi-
mierza Wielkiego. — Lwow. 1930.
Potkanski K. Pierwsi mieszkaricy Podhala. — Pam.Tow.Tatrz.
Krakow. 1897. Nr. 18.
Schipper I. Studia nad stosunkami gospodarczymi Zydow w Polsce
podczas sredniowiecza. — Lwow. 1911.
Zachorowski S. W^gierskie i polskie osadnictwo na Spizu do
polowy XV w. — Rozpr.h.f. A.U. Krakow. 1909. Nr. 52.
Zaj^czkowski S. Najdawniejsze osadnictwo polskie na Podlasiu.
— R. dz. sp. gosp. Lwow. 1936. T. 5.
Глава II. ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ГОРОДОВ
#1. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ГОРОДОВ
1. Немецкая колонизация
Balcer О. О Niemcach w Polsce. — Kw.hist. Lwow. 1911. N<r. 25.
Kaczmarczyk Z. Kolonizacja niemiecka na wschod od Odry. —
Poznan. 1945.
Keyser E. Die Bevolkerung Danzigs und ihre Herkunft im 13. und
14. Jahrh. — Pfingstbl. d. Hansisch. Gesch. Leipzig. 1924.
Nr. 15.
K?trzynski W. Ludnosc ziemi chelmiriskiej w XIII st. — R.T.N.T,
Toruri. 1908. Nr. 8.
О narodowosci polskiej w Prusach Zachodnich za czasow krzy-
zackich. — Pam. wydz. filoz. i hist.-fit. A.U. Krakow. 1874.
О ludnosci polskiej w Prusach niegdys Krzvzackich. — Lwow.
1872.
Komornicki S. Polska na Zachodzie w swietle cyfr i zdarzen.
Cz. I. Zabory i kolonizacja niemiecka do r. 1848. — Ekono-
mista polski. Lwow. 1894.
Ptasnik J. Narodowosci w miastach dawnej Polski. — Samorzq,d
miejski. Warszawa. 1925. Nr. 5
Schmidt E. Geschichte des Deutschtums im Lande Posen unter
polnischer Herrschaft. — Bydgoszcz. 1904.
Semrau A. Die Herkunft der Elbinger Bevolkerung von der Griin-
dung der Stadt bis 1353. — Mitt. Cop. Toruri. 1924. Nr. 32.
T у с T. Naplyw osadnikow niemieckich do wsi lokowanych «iure teu-
tonico» w Wielkopolsce 1200—1333. — Straznica zachodnia.
Poznari. 1924. Nr. 3.
Pocz^tki kolonizacji na prawie niemieckim w Wielkopolsce
1200—1333. — Poznari. 1924.
Tymieniecki K. Kolonizacja a germanizacja Sl^ska we wiekach
srednich. — Katowice. 1937.
392

Naplyw Niemcow na ziemie polskie i znaczenie prawa niemiec-
kiego w srednich wiekach w Polsce.—R.hist. Poznan. 1934. T. 10.
Polszczenie sig Niemcow w miastach wielkopolskich w XV w. —
R. hist. Poznan. 1938. T. 14.
Przemiany spoleczno-gospodarcze a germanizacja Sl^ska w wie¬
kach srednich. — Pam. V. pow. zj. hist. pot. I. 1903.
2. Возникновение городов
Charewiczowa L. Wodoci^gi starego Lwowa 1404—1663. —
Lwow. 1934.
E streicher S. Krakow i Magdeburg. — In: Ks. ku czci Wanows-
kiego. Krakow. 1911.
Ustawy przeciwko zbytkowi w dawnym Krakowie. — R. kr.
1899. T. 1.
Triese. Griindungsurkunde von Posen 1252. — Zeit. d. Savigny St.
Germ. Abt. 26. Weimar. 1905.
Kaczmarczyk K. Cigzary ludnosci miejskiej i wiejskiej na prawie
niemieckim w Polsce XIII i XIV w. — Prz.hist. Warszawa.
1910. Nr. 11.
Kaczmarczyk Z. Kolonizacja niemiecka na wschod od Odry. —
Poznan. 1945.
Krzyzanowski J. Polityka miejska Boleslawa Wstydliwego. —
In: Stud, ku czci Kutrzeby. II. Krakow. 1938.
Kutrzeba S. Historia rodzinv Wierzynkow. — R. kr. Krakow. 1898.
T.2.
Ludnosc i majatek Kazimierza w koricu XIV w. — R. kr. 1900. T. 3.
Ladenberger T. Zaludnienie Polski na pocz^tku panowania Kazi¬
mierza Wielkiego. — Lwow. 1930.
Lange O. Lokacja miast Wielkopolski wlasciwej na prawie niemiec¬
kim w wiekach srednich. — Lwow. 1930.
Likowski H. Ksi^zgce miasto Srodka. — Poznan. 1922.
Maciejewski W. Historia miast i mieszczan. — P.R.T.P.N. Poznan.
1910. Nr. 17.
Mika M. Studia nad patrycjatem poznariskim w wiekach srednich. —
Poznan. 1937.
Munch H. Geneza rozplanowania miast wielkopolskich w XIII i XIV
wieku. — Krakow. 1946.
Pochodzenie i rozwdj miast Polski Zachodniej w wiekach srednich.
3. Zarys. — Krakow. 1946.
Nozynski T. Zydzi poznanscy w XV w. — Kr. P. 1932. T. 10.
P azyr a S. Studia z dziejow miast na Mazowszu od XIII do pocz^t-
kow XX w. — Lwow. 1939.
Pieracka K. Garbary — przedmiescie Krakowa. 1363—1587. —
Krakow. 1931.
P t a s n i k J. Bonerowie. — R. kr. 1905. T. 7.
Miasta w Polsce. — Lwow. B. d.
Miasta i mieszczaristwo w dawnej Polsce. — Samorzqd miejski.
Warszawa. 1925. Nr. 5.
Studia nad patrycjatem krakowskim wiekow srednich. — R. kr
1913. T. 15; 1914. T. 16.
Wloski Krakow za Kazimierza Wielkiego i Wladyslawa Jagiellv —
R.kr. 1911. T. 13.
Kultura wloeka w Polsce wiekow srednich. — Warszawa. 1922.
393

Ringelbaum E. 2ydzi w Warszawie od czasow najdawniejszych
do ostatniego wygnania. — Warszawa. 1932.
Schmidt E. Stadtegriindungen zur Zeit Kazimirs des Grosser). —
— Z. Posen. Poznan. 1898. Nr. 13.
Simson P. Geschichte der Stadt Danzig. — Danzig. 1913—8.
Skoczek J. Studia nad patrycjatem Iwowskim w wiekach srednich.
— Lwow. 1929.
Szujski J. Krakow az do pocz^tku XV w. — Krakow. 1878.
Szujski J. i Piekosinski F. Stary Krakow. — Krakow. 1901.
Tymieniecki K. Pocz^tki Kielc w zwi^zku z pierwotnym osadnict-
wem Lysogor. — Pamiptnik Swiptokrzyski. 1930.
Procesy tworcze formowania si? spoleczenstwa polskiego w wie¬
kach srednich. — Warszawa. 1921.
Szlachta i mieszczanie w Wielkopolsce w XV w. (1440 do 1475).
— Mies, herald. 1936 Nr XV.
Zachorowski S. Krakow biskupi. — R.kr. 1906.
Источники:
Acta consularia posnaniensia I (1431 —1470). II (1471—1501). Wyd.
K. Kaczmarczyk. — Poznan. 1925 i 1931.
Acta scabinalia cracoviensia 1365—1376, 1390 do 1397. Wyd. S. Krzy-
zanowski. — Krakow. 1904.
Codices diplomatic!, cm. § 2 главы I, источники.
Ksi?ga lawnicza 1445—52. Wyd. J. Smolka i Z. Tyminski. — Przemysl.
1936.
Liber indicii civilis 1441—8. Ed. A. Czolowski. — Mon. Leop. Hist.
Lwow. 1921. T. 4.
Liber scabinorum veteris Thorunensis 1363—1428. Ed. K. Kaczmarczyk.
— Fontes. Toruri. 1936 T. 29.
Materialy do historii miasta Biecza 1361—1632. Wyd. F. Bujak. —
tr. do hist, sztuki i cuw. Krakow 1914. T 2.
Materialy do historii miast galicyjskich. Wyd. S. Stadnicki. — Dod. do
Gaz. Lwow. 1856.
Najdawniejsza ksi?ga s^dowa miasta Biecza 1388—1398. Wyd. B. Ula-
nowski. — Arch. Kom. Praw. Krakow. 1807. T. 5.
Najstarszy zbior przvwile;dw i wilkierzy miasta Krakowa. Wyd. S. Es-
treicher. — Krakow. 1936.
Prawa i nrzywO^ie krol. wol. m. Nowego Targu. Wyd. Baran. — Kra¬
kow. 1908.
Przywileje krol. m. star^i Warszawy 1376—1778. Wyd. T. Wierzbowski.
— Warszawa. 1913.
Stadtbuch von Posen. Hrg. A. Warszauer. — Poznan. 1892.
WyjQtki z najdawniejszej ksiegi miejskiej lubelskiej 1405 do 1504. Wyd.
В Ulanowski — Arch. Kom Hist. Krakow 1884 T 4.
Zbior praw i przvwilejow miastu stolecznemu W. Ks. L. Wilnowi nada-
nych. Wyd. P. Dubinski. — Wilno. 1778.
4. Городские финансы
Kutrzeba S. Finanse Krakowa w wiekach srednich. — R.kr. 1900.
T. 3.
Szos wA Lwowie w poczatku XV w. — Przew. n. I. Lwow. 1900
Nr. 28
Paternow ski S Finanse miasta Poznania w wiekach srednich. —
Poznan, 1937.
394

§ 2. РЕМЕСЛЕННАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И ГОРНЫЙ ПРОМЫСЕЛ
Adler G. Das grosspolnische Fleischgewerbe vor 300 Jahren. —
Z. Posen. Poznan. 1894. Nr. 9.
Dicker J. Gornictwo na Rusi halickiej w XV. w. i pierwszcj polowie
XVI. — Przemysl. 1924.
G^siorowska N. Gornictwo i hutnictwo w Polsce. — Lwow. 1937.
Hirsch T. Handel und Gewerbegcschichte Danzig unter der Herr-
schaft des deutschen Ordens. — Leipzig. 1858.
Kirsch G. Das Miihlregal in der Deutschordengeschichte. — Zeitsch,
d. Savigny St. Germ. Abt 48.
Kozlowski E. Najdawniejsze slady gornictwa srebrno-olowianego
w Polsce. — Wszechswiat. Warszawa. 1887.
Odczyt о przemysle gorniczym w dawnej Polsce. 2eJazo i zloto.
— Wszechswiat. Warszawa. 1887.
Krzyzanowski J. Statut Kazimierza Wielkiego dla krakowskich
zup. solnych. — R. kr. 1935. T. 24.
Wolnosc gornicza w Polsce do konca XIV w. — Krakow. 1935.
Ksi?ga pamiatkowa cechu rzeznickiego w Toruniu 1331—1931. — To-
run. 1931.
Kutrzeba S. Piwo w sredniowiecznym Krakowie. — R.kr. 1898.
T. 1.
Lepszy L. Pergamenisci i papiernicy krakowscy w ubieglych wiekach
i ich wyroby. — R. kr. 1900. T. 4.
Zlotnictwo w Polsce. — Krakow. 1900.
Lab§cki H. Gornictwo w Polsce. 2 t. — Warszawa. 1841.
Najdawniejsze dzieje salin krakowskich. Bibl. Waisz. 1856. II.
Slow kilka о starozytnej odbudowie kopalri olkuskich. — Bibl.
Warsz. 1858. I.
Slow kilka z powodu przywileju Kazimierza Wielkiego z r. 1350
dla Spytka z Melsztyna. — Bibl. Warsz. 1850. II.
Spis chronologiczny zupnikow w Polsce. — Bibl. Warsz. 1859. I.
M a c i e j e w s к i W. Historia rzemiosl, rzemies’n'kow i rzemicslniczych
wyrobdw od czasow najdawniejszych do konca XVIII wieku.
— Warszawa. 1877.
Piernikarczyk. Historia gornictwa i hutnictwa na Sl^sku. —
Katowice. 1933.
Pierwsza polska ustawa gornicza czyli «ordunek gorny» 1528. —
Tarnowskie gory. 1928.
Ptasnik J. Drukarze i ksiegarze krakowscy w XV i XVI w. —
Lwow. 1922.
Schipper I. Studia nad stosunkami gospodarczymi 2ydow w Polsce
podczas sredniowiecza. — Lwow. 1911.
Semrau A. Zur Geschichte des Miihlenregals im Deutschordensland.
— Mitt. Cop. Toruri. 1924. Nr. 32.
Warschauer A. Die alteste grosspolnische Innungsurkunde. —
Z. Posen. Poznan. 1889. Nr 4.
Die mittelalterlichen Innungen zu Posen. — Z. Posen. Poznan.
1885.
Wasiutynski W. Regal mlynny w sredniowiecznym prawie pols¬
kim. — Warszawa. 1936.
395

Источники:
Codices diplomatic!, см. § 2 главы I, источники.
Matricularum Regni Poloniae summaria. Ed. T. Wierzbowski. Pars
1—5 (1447—1572). — Warszawa. 1905—1919.
Metryka Ksi^stwa Mazowieckiego z XV—XVI w. Wyd. A. Wlodarski. —
Warszawa. 1930.
Rachunki zupne bochenskie z lat 1394—1421. Wyd. J. Karwasinska. —
Arch. Rom. Hist. Krakow. 1939. T. 15.
§ 3. ТОРГОВЛЯ
Bialkowski L. Lublin na starych szlakach handlowych. — Pam.
tub. 1937. Nr. 3.
Charewiczowa L. Handel sredniowiecznego Lwowa. — Lwow.
1925.
Daenell E. R. Polen und Hansa um das Ende des XIV. Jahrhun-
derts. — Deut. Zeit. fur die Geschichtswiss. N. F. Freiburg.
1897—8. Nr. 2.
Dqbrowski J. Krakow i W§gry w wiekach srednich. — R.kr. 1921.
T. 13.
D u b i e c k i M. Kaffa osada genuenska i jej stosunek do Polski w
XV w. — Prz.pol. Krakow. 1886. Nr. 12; «obrazy i studia
historyczne». Warsz-awa—Krakow. 1899. Nr. 2.
Fiedler M. Danzig und England. Die Handelsbestrebungen der
Englander vom Ende des XIV. Jahrh. — Z. Westpr. Nr. 68.
Gorzynski S. Ze studiow nad prawem skladowym w Malopolsce
z XV i XVI w. — Warszawa. 1933.
Grodecki R. Znaczenie handlowe Wisly w epoce piastowskiej. —
In: Stud, ku czci Kutrzeby. Krakow. 1938. T. 2.
Grot P. Handel Poznania z Zachodem w wiekach srednich — Rr.P.
1927. T.5.
Hirsch T. Handel und Gewerbegeschichte Danzig unter der Herr-
schaft des deutschen Ordens. — Leipzig. 1858.
Janowski B. Polska a Hansa do r. 1411. — Prz.pol. Krakow. 1902.
Nr. 143, 144.
Jekel F. J. Polens Handelsgeschichte. — Wien—Triest. 1809.
Kalfas-Piotrowska S. Stosunki handlowe sl^sko-polskie za Ka-
zimierza Wielkiego. — R.T.P.N.SI. Katowice. 1936. Nr. 5.
K. utrzeba S. Handel Krakow a w wiekach srednich. — Rozpr.h.f.
A.U. Krakow. 1903. Nr. 44
Handel Polski ze Wschodem w wiekach srednich. — Prz.pol.
Krakow. 1903. Nr. 148, 149, 150.
Taryfy celne i polityka celna w Polsce od XIII do XIV w. —
Ekonomista. Warszawa. 1902. Nr. 2.
Kutrzeba S. i PtasnikJ. Dzieje handlu i kupiectwa krakowskie-
go. — R. kr. 1910. T. 14.
Lauffer V. Danzigs Schiffs- und Warenverkehr am Ende des XV.
Jahrh. — Z. Westpr. Gdansk. 1894. Nr. 33.
Lewicki S. Drogi handlowe w Polsce w wiekach srednich. — Spr.
A.U. Krakow. 1906.
Lembergs Stapelrecht. — Lwow. 1909.
Targi Iwowskie od XIV do XIX w. — Lwow. 1923.
396

Lienau 0. Danziger Schiffahrt und Schiffbau in der zweiten Halfte
des XV. Jahrh. — Z. Westpr. Gdansk. 1930. Nr. 70.
Laguna S. Hanza nad Dzwinq w XIII w. Pisma. — Warszawa. 1920.
Magdanski M. Handel Torunia na morzu w wiekach srednich. —
Poznan. 1935.
Malo wist M. Le developpement des rapports economiques entre la
Flandre, la Pologne et les pays limitrophes du XIII au XIV s. —
Revue Beige de phil. et d'histoire. 1931. Nr. 10.
Baltyk i Morze Czarne w handlu sredniowieeznym. — Jantar. I.
Gdynia. 1937.
Mika M. Organizacja kupiectwa poznanskiego w wiekach srednich. —
Kr. P. 1930. T. 2.
Oesterreich H. Die Handelsbeziehungen der Stadt Thorn in Polen
1232—1577. — Z. Westpr. Gdansk. 1890.
P о n a i t e s c u P. P. La route commerciale de Pologne a la mer Noire
au moyen age. Revista 1st. Rom. 3. — 1933.
Rauprich M. Breslau Handelsanlage im Ausgange des Mittelalters.
— Z.Schles. Wroclaw. 1892.
Der Streit um die Breslauer Niederlage 1490—1515. — Z.Schles.
Wroclaw. 1893. Nr. 27.
S chipper I. Dzieje handlu zydowskiego na ziemiach polskich. —
Warszawa. 1937.
Studia nad stosunkami .gospodarczymi Zydow w Polsce podezas
sredniowiecza. — Lwow. 1911.
Schleese K. Die Handelsbeziehungen Oberdeutschlands, insbeson-
dere Niirnbergs, zu Posen im Ausgange des Mittelalters. —
Z. Posen. Poznan. 1914. Nr. 29.
Skibinski F. Handel soln у we wczesnym sredniowieczu polskim. —
In: Ks. ku czci Handelsmana. Warszawa. 1929.
Sochaniewicz K. Miarv i ceny produktow rolnych na Podolu w
XV w. — Lud. Serf II. Nr. 8.
SlQski W. Danziger Handel im XV. Jahrh. — Heidelberg. 1905.
Weyman S. Cla i drogi handlowe w Polsce piastowskiej. — Poz¬
nan. 1938.
Wyslouch S. Poslugi komunikacyjne w miastach w ks. Litewskiem
na prawie magdeburskim do polowy XVI w. — Wilno. 1936.
Источники:
Akta norymberskie do dziejow handlu z Polskq w w. XV. Wyd. J. Ptas-
nik. — Arch. Rom. Hist. Krakow. 1916. T. 11.
Akta odnoszqce si§ do stosunkow handlowych Polski z W^grami z lat
1354—1504. Wyd. S. Kutrzeba. — Arch. Kom^ Hist. Krakow.
1902. T. 11.
Codices diplomatic!, cm. § 2 главы I, источники.
Italia mercatorum apud Polonos saeculo XV ineunte. Ed. J. Ptasnik. —
Roma. 1910.
Materialy do dziejow handlu Hanzy pruskiej ze Wschodem. Wyd. L. Ko-
czy. — R. Gd. Gdansk. 1935. T. 78.
Matricularum Regi Poloniae summaria. Ed. T. Wierzbowski. Pars 1—5.
(1447—1572). Warszawa. 1905—1919.
Metryka Ksi§stwa Mazowieckiego z XV—XVI w. Wyd. A. Wlodarski. —
Warszawa. 1930.
397

§ 4. ДЕНЬГИ, КРЕДИТ И ФИНАНСОВОЕ ДЕЛО
1. Денежная система
Bienkowski L. Т. Przyczynek do studiow nad wartosci^ pieni^dzy
w drugiej polowie XV w. Progr. gimn. II w R'zeszowei. 191u? i I.
Gumowski M. Moneta zlota w Polsce sredniowiecznej. — Rozpr.
h.f.A.U. Krakow. 1912. T. 55.
Podr^cznik numizmatyki polskiej. — Krakow. 1914.
Ki rm is M. Einleitung in die polnische Miinzkunde. — Z. Posen.
Poznan. 1889—91. Nr. 4, 5, 6. Osobno: Handbuch der pol-
nischen Miinzkunde. — Poznan. 1892.
Piekosinski F. О monecie i stopie menniczej w XIV i XV w. —
Rozpr. h. f. A.U. Krakow. 1879. T. 9.
Stroriczyriski K. Dawne monety polskie dynastii Piastow i Ja-
giellonow. 2 t. — Piotrkow. 1883—4.
Источники:
Codices diplomatici, cm. § 2 главы I, источники.
2. Кредит
Schipper I. Dzieje handlu zydowskiego na ziemiach polskich. —
Warszawa 1937.
Studia nad stosunkami gospodarczymi Zydow w Polsce podczas
sredniowiecza. — Lwow. 1911.
Taubenschlag R. Skrypty dluzne z klauzula «na zlecenie» i «na
okaziciela» w srernioWiecznym prawie polskim. Czas. ek. pr.
Krakow. 1930. Nr. 30.
Ungeheuer M. Stosunki kredytowe w ziemi przemyskiej w polowie
XV w. — Lwow. 1929.
Warschauer A. Uber den Zinsfuss in Grosspolen wahrend des
Mittelalters. — Z. Posen. Poznan. 1888. Nr. 3.
Источники:
Codices diplomatici, cm. § 2 главы I, источники.
3. Финансы
Dereszewicz J. Z przeszlosci Prus Krolewskich od r. 1466—1569. —
Poznan. 1947.
Kaczmarczyk Z. Monarchia Kazimierza Wielkiego I. Organizacja
pahstwa. — Poznan. 1939.
Kraushaar A. Dlugi krolewskie. Nieco nowych szczegdlow do dzie¬
jow skarbowosci polskiej za Kazimierza Jagielloriczyka
1455—66. — Warszawa. 1920.
Kutrzeba S. Szos krolewski w Polsce w XIV i XV w. — Prz.pol.
Krakow. 1900. Nr. 135.
Ohanowicz A. Ci^zary paristwowe duchowiehstw'a w Polsce w
r drugiej polowie XV i poczatkach XVI w. — Lwow. 1911.
Pap pee F. Zatarg podatkowy Kazimierza Jagielloriczyka z Krako-
wem. — Rw.hist. Lwow. 1895. Nr. 11.
Schipper I. Studia nad stosunkami gospodarczymi 2ydow w Polsce
, podczas sredniowiecza. — Lwow. 1914.
Zielinski J. Kilka slow z powodu zdania Szajnochv о 2 er z lanu.
— Bibl. Warsz. 1860. Nr. 2.
398

Источники:
Acta camerae Apostolicae I (1207—1347), II (1344—1374). Ed. J. Ptas-
nik. — Mon. Vat. Krakow. 1913. T. 11.
Codices diplomatic!, cm. § 2 главы 1, источники.
Liber beneficiorum dioecesis Cracoviensis Joannis Dlougosz senioris.
3 vol. (Opera omnia. Vol. 7—9). 9 Krakow. 186j—§4.
6 5. АГРАРНЫЙ СТРОЙ
1. Сельская колонизация на немецком праве и изменения,
произведенные ею в правовом строе
Ehrenkreutz S. Beitrage zur sozialen Geschichte Polens im
XIII. Jahrh. — Leipzig. 1912.
Gilewicz A. Stanowisko i dzialalnosc gospodarcza Wladyslawa
Opolczyka na Rusi w latach 1372—8. — in: Prace ku czci 50—1.
Ak.K.H. Un.J.K. Lwow. 1929.
Grab ski W. Historia wsi w Polsce. — Warszawa. 1929.
Grodecki R. Wole i Igoty. Przyczynek do dziejow osadnictwa w
sredniowiecznej Polsce. — In: Studia ku czci Bujaka. Lwow.
1931.
Inglot S. Problem kolonizacji flamandsko-holenderskiej w Niemczech
i w Polsce. — Kw.hist. Lwow. 1929. Nr. 43.
Kaczmarczyk K. Ci^zary ludnosci miejskiej i wiejskiej na prawie
niemieckim w 'Polsce XIII i XIV w. — Prz. hist. Warszawa.
1910. Nr. 11.
К a i n d 1 R. F. Geschichte der Deutschen in den Karpatenlandern.
II. Geschichte der Deutschen in Galizien bis 1772. — Gotha.
1907.
K?dzierska Z. Wsie na prawie niemieckim w powiecie si|dowym
poznanskim w latach 1400—1434. — R.hist. Poznan. 1938.
Nr. 14.
Mastowski J. Kolonizacja wiejska na prawie niemieckim w woj.
sieradzkim, l§czyckim, na Kujawach i w ziemi dobrzynskiej do
r. 1370. — /?. hist. Poznan. 1937. T. 13.
Potkanski K. Pisma posmiertne. 2 t. — Krakow. 1922—1924.
Roh rich. Die Kolonisation des Ermlandes 1350—55. — Z Erm.
Braunsberg. 1926. T 22.
Rummler E. Die altesten bauerlichen Verhaltnisse in Grosspolen. —
Z. Posen. Poznan. 1899. Nr. 14.
Die Schultzen der deutschrechtlichen Dorfer in Grosspolen im
XIV und XV. Jahrh. Beilage zur Progr. des Fr. Wilhelm Gimn.
Poznan. 1891—92.
Schmidt E. Geschichte des Deutschtums im Lande Posen unter pol-
nischer Herrschaft. — Bodgoszcz. 1904.
Sochaniewicz S. Wojtowstwa i soltystwa pod wzgl$dem prawnym
i ekonomicznym w ziemi Iwowskiej. — Lwow. 1921.
Stawiski E. Poszukiwania do historii rolnictwa krajowego. — War¬
szawa. 1858.
Тус T. PoczQtki kolonizacji na prawie niemieckim w Wiclkopolsce
1200—1333. — Poznan. 1924.
Tymieniecki K. Postanowienia statutow Kazimierza W. w spra-
wach knicych. — Spr.A.U. 1934.
Prawo czy gospodarstwo? — R. dz. sp. gosp. Poznan. 1946. T. 8.
Prawo niemieckie a immunitet s^dowy i jurysdykcja patrymo-
399

nialna w Polsce sredniowiecznej. Przyczynek do dziejow pod-
•danstwa chlopa. — Prz. pr.adm. Lwow. 1920. Nr. 45.
Prawo niemieckie a rozwoj spoleczny wsi polskiej, — Kw.hist.
Lwow. 1923. Nr. 37.
Wplywy feudalne w Polsce i na Litwie. — Ateneum Wilenskie.
1936.
Источники:
Codices diplomatic!, cm. § 2 главы I, источники.
4. Изменения в аграрном строе в конце средних веков
В г a u n A. Z dziejow bartnictwa w Polsce. W sprawie art. 3-go ustaw
bartnych mazowieckich z r. 1401. — Warszawa. 1911.
Bujak F. Mowa Jana z Ludziska do krola Kazimierza Jagielloriczyka
z roku 1447 i za,gadnienie niewoli w Polsce owczesnej. — In:
Ks. Pam. Abrahama. Lwow. 1930.
D^bkQWski P. Bartnictwo w dawnej Polsce. — Lwow. 1923.
Gorzynski S. Obraz gospodarki lesnej w Polsce w XV i XVI w.
na tie stosunkow handlowych. — Warszawa. 1935.
Hejnosz W. Jus Ruthenicale. Przezytki dawnego ustrojd spolecznego
na Rusi halickiej w XV w. — Lwow. 1928.
Inglot S. Stan i rozmieszczenie uposazenia biskupstwa krakowskiego
w polowie XV w. — Lwow. 1925.
К i e r s t W. Wielkorz^dy krakowskie w XIV do XVI w. — Prz. hist.
Warszawa. 1910. Nr. 10.
Obci^zenie stanu wloscianskiego na Rusi czerwonej w obr^bie
XV st. — Przew. n.l. Lwow. 1917.
Konieczny F. Wiadomosci z r. 1447 о stanie ludu wiejskiego w
Polsce czy Litwie. — Ateneum Wilenskie. 1930. Nr. 6.
Lauferski A. Ziemia nakielska w XV w. — R. hist. Poznan.
1926. T.2.
Lubomirski J. T. Jurysdykcja patrymonialna w Polsce. — War¬
szawa. 1861.
Maas W. Zur Entwicklung der polnischen Agrarstruktur vom XV. bis
XVIII. Jahrh. — Viert. Soz. Wirt. Nr. 20.
Potkanski K. Pisma posmiertne. 2 t. — Krakow. 1922—24.
Rafacz J. Dzierzawa szaflarsko-nowotarska Marka Ratolda w XV w.
— Rocznik Podhalanski. Zakopane. 1921. T. 1.
Regale bartne na Mazowszu w pozniejszym sredniowieczu. —
Lwow. 1938.
Rakowski K. Die Entstehung des Grossgrundbesitzes im XV. und
XVI. Jahrh. in Polen. — Poznan. 1899.
Rundstein Sz. Ludnosc wiesniacza ziemi halickiej w XV w. —
Lwow. 1903.
Sachaniewicz* K. Miary i ccny produktow rolnych na Podolu w
XV w. — Lud. Ser. II. Nr. 8.
Terminologia czerwonoruskich miar nasypowych (zbozowych) w
XV i XVI w. — Zap. num. 1925. Nr. 1.
Stawiski E. Poszukiwania do rolnictwa krajowego. — Warszawa.
1858.
Tymieniecki K. Akt holdu w stosunkach dominialnych w XV w. —
R. hist. 1938. Nr. 14.
Inwentarz maj^tkowy z r. 1447. — R.hist. Poznan. 1938. Nr. 14.
400

Kmiec wielkopolski w zapiskach sqdowych sredniowiecznych. -
Spr. P.T.P.N. Poznan. 1929 i 1930.
Lowiectwo na Mazowszu w wieku XV. Prz. hist. Warszawa.
1916. Nr. 20.
Manowie wielkopolscy. — Przew. hist. praw. T. 1.
S^downictwo w sprawach kmiecych a ustalenie s:$ stanow na
Mazowszu pod koniec wiekow srednich. — Poznan. 1922.
Uchwala gromadzka z poczqtku XV w. — R. hist. Poznan. 1930.
T. 6.
Zagadnienia niewoli w Polsce u schyiku wiekow srednich. -
Poznan. 1933.
W a r ? z a к J. Rozwoj uposazenia arcybiskupstwa z uwzgl^dnieniem
stosunkow gospodarczych XIV i XV w. — Lwow. 1929.
Warszawski D. M. J. Die Entwicklung der gutsherrlich-bauerlichen
Verhaltnisse in Polen und die Bauernfrage im XVIII Jahrh. —
Ziirich—Leipzig. 1914.
Wiercienski H. Opis statystyczny wi^kszej wlasnosci ziemskiej w
pow. pulawskim, gub. lubelskiej. — Ekonomista. Warszawa.
1905. Nr. 9.
Источники:
Acta officii consistorialis Leopoliensis antiquissimi. 1 (1482—1489).
II (1490—1498). Wyd. G. Kolny. — Zabytki dziejowe. Lwow.
1927, 1930. T. 2, 3.
Antiquissimi libri judiciales terrae cracoviensis 1374—1390. Wyd.
B. Ulanowski. — St. pr. pot. pomn. Krakow. 1886. T. 8.
Codices diplomatic!, cm. § 2 главы I, источники.
Das Schoffenbuch der Dorfgemeinde Krzemienica. 1451—1482. Hrsg.
F. A. Doubek und H. F. Schmidt. — Quellen zur Geschichte
d. Reception. Leipzig. 1931. T. 2.
Die altesten Grosspolnischen Grodbiicher 1386—1400. Ed. J. Lekszycki. —
Leipzig. 1887—9.
Judiciorum in Polonia libri antiquissimi. Liber terrae Carnensis 1404—
1425. Ed. T. Lubomirski. — Warszawa. 1879.
Judiciorum Mazoviensum libri antiquissimi. — Warszawa. 1920. I. Liber
terrestris Plocensis 1400—1417. Ed. M. Handelsman; II. Liber
terrestris Zakroczimiensis primus 1423—1427. Ed. A. Rybarski;
III. Liber terrestris Zakroczimiensis secundus 1434—1437. Ed.
K. Tymieniecki.
Ksi§gi s^dowe l§czyckie 1385—1419. — Teki Pawinskiego. Warszawa.
1897—8. T. 3—5.
Ksi§gi sgdowe wiejskie. Wyd. B. Ulanowski. — St. pr. pol. potnn. Kra¬
kow. 1921. T. 11, 12.
Liber beneficiorum dioecesis Cracoviensis Joannis Dlugosz senioris.
3 vol. (Opera omnia Vol. 7—9). — Krakow. 1863—64.
Liber terrestris Brestensis 1418—1428. Ed. J. K. Kochanowski. — Teki
Pawinskiego. Warszawa. 1905. T. 7.
Lubelska ksi$ga podkomorska XV w. Wyd. L. Bialkowski. — Lublin.
1934.
Materialy do istorii suspilno-politicnych i ekonomidnich vidosin Zychid-
noi Ukrainy. I. 1361—1530; II. 1531—1574. — Zap. T. S. Lwow.
1905. Nr. 63, 64, 69.
Matricularum Regi Poloniae Summaria. Ed. T. Wierzbowski. Pars 1—5.
(1447—1572). — Warszawa. 1905—1919.
26 Я. Руткопский 40|

Metryka ksi?stwa Mazowieckiego z XV—XVI w. Wyd. A. Wlodarski. —
Warszawa. 1930.
Najstarsza ksi^ga s^dowa wsi Trzesniowa 1419—1609. Wyd. H. Polacz-
kowna. — Zabytki dziejowe. Lwow. 1932. T. 1.
Polskie ustawy wiejskie XV—XVII w. Wyd. S. Kutrzeba i A. Man-
kowski. — Arch. Kom. Praw. Krakow. 1938. T. 11.
Przywileje soltysow podhalanskich. Wyd. Dlugopolski. — Rocz. Podha-
lahski. 1914—20.
Wybor zapisek sqdowych krakowskich z lat 1409 do 1416. Wyd. B. Ula-
nowski. — Arch. Kom. Hist. Krakow. 1881. T. 3.
Zapiski sgdowe woj. sandomirskiego z lat 1395—1444. Wyd. J. Pieko-
siriski. — Arch. Kom. Hist. Krakow. 1907. T. 8.
Г лава HI. РАСЦВЕТ БАРЩИН НО-ФОЛЬВАРОЧНОГО
ХОЗЯЙСТВА
|1. РАСЦВЕТ БАРЩИННОГО ФОЛЬВАРКА
Arlamowski К. Klucz medycki starostwa przemyskiego w XVI w.
— In: Stud. posw. F. Bujakowi. Lwow. 1931.
Baranowski I. T. Krotki rys dziejow wsi polskiej. — Warszawa. 1917.
Nadanie jure feudi w nowozytnej Polsce. — Th. Pol. Warszawa.
1913. T.2.
Podlasie w przededniu Unii Lubelskiej. — Prz. hist. Warszawa.
1908. Nr. 7.
Wies i folwark. — W-wa. 1914.
Wies polska w okresie mi^dzy Uni$ Lubelsk^ a Konstytucj^
3 Maj a. — Prz. Narodowy. Warszawa. 1908.
Z dziejow feudalizmu na Podlasiu. Raigrodzko-goniQdskie «panst-
wo> Radziwillow w pierwszej polowie XVI wieku. — Prz. hist.
Warszawa. 1907. Nr. 4.
Bialkowski L. Ziemia sandecka, stan jej spoleczny w pierwszej
polowie XVI w. — Prz. hist. Warszawa. 1911. Nr. 12.
Bieniarzowna J. W walce о chlopskie prawa. Karta z dziejow
Olszanicy, wsi powiatu krakowskiego. — Krakdw. 1917.
Bobrzynski M. Kartka z dziejow ludu wiejskiego w Polsce. —
Rocznik A.U. 1891—92. Krakow. 1892.
Buj ak F. Z dziejow wsi polskiej. — In: Studia ku czci W. Zakrzews-
kiego. Krakow. 1908.
Dlugopolski E. Przyczynek do dziejow osadnictwa woloskiego w
Karpatach. — Spr. gimn. sw. Jacka w Krakowie. 1916.
Dobkowski P. Wolosi i prawo woloskie w dawnej Polsce. — In:
Stud, ku czci Kutrzeby. I. Krakow. 1938.
Dobro wol ski K. Najstarsze osadnictwo Podhala. — Lwow. 1935.
W sprawie skupu solectw w dawnej Polsce w XV i XVI w. —
Kw.hist. Lwow. 1924. Nr. 38.
Glabisz L. Die Agrarverhaltnisse in Polen im XVI. Jahrh. — Poz¬
nan. 1905.
Grabski W. Historia wsi w Polsce. — Warszawa. 1929.
Heynosz W. Kilka uwag о «niewoli» w statucie ormianskim. —
In: Ks. pam. ku czci I. St. lit. Wilno. 1934.
Sprawa niewoli w Iwowskim statucie ormianskim. — Kw.hist
Lwow. 1923.
402

Hirschberg A. Przyczynek do skupu solectw w sredniowiecznej
Polsce. — Prz. ew. hist-praw. Lwow. 1930. Nr. 1
Holub-Pacewiczowa Z. Osadnictwo pasterskie i w^drowki w
Tatrach i na Podtatrzu. — Krakow. 1931.
I nglot S. Sprawy gospodarcze Lwa Sapiehy 1588—1607. — In: Stud,
posw. Bujakowi. Lwow. 1931.
Stosunki spoleczno-gospodarcze ludnosci w pierwszej polowie
XVI w. — Lwow.
Jakobczyk W. Uwarstwienie ludnosci wiejskiej w krolewszczyznach
zachodnich wojewodztw Korony w drugiej polowie XVI w. —
R. dz. sp. gosp. Lwow. 1936. T. 5.
Lubomirski J. T. Jurysdykcja patrymonialna w Polsce. — War¬
szawa. 1861.
Polnocno-wschodnie woloskie osady. — Bibl. Warsz. 1855. Nr. IV.
Rolnicza ludnosc w Polsce od XVI do XVIII w. — Bibl. Warsz
1858—62. Odb. .Warszawa. 1862.
Starostwo ratnenskie. — Bibl. Warsz. 1855. Nr. III.
Ludkiewicz Z. Osady holenderskie na nizinie sartawickonowskiej.
— Toruri. 1934.
Lowmiariski H. «Wschody» mlast litewskich. — Ateneum Wilehs-
kie. Wilno. 1929. Nr. 5.
Maciejewski W. Historia wloscian i stosunkow ich politycznych,
spolecznych i ekonomicznych, ktore istnialy w Polsce od czasow
najdawniejszych do drugiej polowy XIX w. — Warszawa. 1874.
Moscicki A. Uwarstwienie ludnosci wiefskiej w dobrach kapituly
poznariskiei w pierwszej polowie XVI w. — R. dz. sp. gosp.
Lwow. 1933. T. 2.
Orsini-Rosenberg S. Rozwoj i geneza folwarku pariszczyzniane-
go w dobrach katedry gnieznieriskiej w XVI w. — Poznari. 1925.
Pawlik S. «Gospodarstwo» Mikolaja Reja poprzedzone zarysem euro-
pejskiej literatury rolniczej XVI w. — Rolnik. Lwow. 1921.
О gospodarstwie na Litwie w polowie XVIII w. — Lwow. 1906.
П и ч e т а В. Аграрная реформа Сигизмунда-Августа в Литовско-
русском государстве. — Москва. 1917.
Pracki W. Puszcze i lasy i krolewskie woj. Piockiego i mazowiec-
kiego podlug lustracji 1569 r. — Warszawa. 1914.
Rokowski K. Die Entstehung des Grossgrundbesitzes im XV. und
XVI. Jahrh. in Polen. — Poznari. 1899.
Rutkowski J. Badania nad podzialem dochodow w Polsce w cza¬
sach nowozytnych. I. — Krakow. 1938.
Co to byly folwarki w dawnej Polsce. — R, dz. sp. gosp.
Lwow. 1934. T. 5.
La genese du regime de la corvee dans 1’Europe centrale depuis
la fin du Moyen Age. La Pologne au VI-е Congr. Int. des Sc.
Hist. Varsovie. 1930.
Pariszczyzna i praca najemna w organizacji folwarkow krolews-
kich w Prusach Krolewskich za Zygmunta Augusta. — R. hist.
Poznari. 1928. T. 4.
Skup soletctw w Polsce w XVI w. — Poznari. 1921.
Statystyka zawodowa ludnosci wiejskiej w Polsce w drugiej
polowie XVI w. — Rozpr. h. f. A.U. Krakow. 1918. T. 61.
Ze studiow nad polozeniem czeladzi folwarczej w dawnej Polsce.
-- In: Stud, ku czci Kutrzeby. I. Krakow. 1938.
21 Я. Рутковский 403

Rybarski R. Gospodarstwo ksigstwa Oswi^cimskiego w XVI wieku.
— Rozpr. h.f. A.U. Krakow. 1931. Nr. 68.
Sochaniewicz K. Siad, polsledzie, kwarta i k^s roli. Ze studiow
nad miarami ziemi w XVI i XVII w. — R.hist. Poznan. 1929.
Nr. 5.
Terminologia czerwonoruskich miar nasypowych (zbozowych) w
XV i XVI w. — Zap. num. 1925. T. 1.
Wojtostwa i soltystwa pod wzgl^dem prawnym i ekonomicznym
w ziemi Iwowskiej. — Lwow. 1921.
Stadnicki A. О bylych wybraniectwach. Dod. do Gaz. Lwow. 1854.
О kniastwach we wsiach wloskich z pogladem na wojtowstwa we
wsiach na magdeburskim prawie. — Dod. do Gaz. Lwow. 1853.
О wsiach tak zwanych woloskich na polnocnym stoku Karpat. —
Lwow. 1848.
Stamm E. Staropolskie miary. I. Miary dlugosci i powierzchni. —
Warszawa. 1938.
St a wi ski E. Poszukiwania do historii rolnictwa krajowego. — War¬
szawa. 1858.
SlQski В. О cechu rybackim w Poznaniu. — Rr. P. Poznan. 1924.
$ wi ? tochow ski A. Historia chlopow polskich w zarysie. I. W Polsce
niepodleglej. — Lwow—Poznan. 1925; 2 wyd. Poznan, b. d.
Ta mows ki A. Dzialalnosc gospodarcza Jana Zamojskiego. — Lwow.
1935.
Tymieniecki K. Konstytucja z r. 1501 о przytwierdzeniu kmieci.
— In: Stud, ku czci Kutrzeby. I. Krakow. 1938.
U I a n о w s к i B. Wies polska pod wzgl§dem prawnym od wieku XVI
do XVII. — Rocz.A.U. Krakow. 1893—4.
War§zak J. Rozwoj uposazenia arcybiskupstwa gnieznienskiego z
uwzgl^dnieniem stosunkow gospodarczych XIV i XV w. —
Lwow. 1929.
W a r s z a w s к i D. M. J. Die Entwicklung der gutsherrlich-bauerlichen
Verhaltnisse in Polen und die Bauernfrage im XVIII. Jahrh.
— Ziirich—Leipzig. 1914.
Wrona D. Wsie na lancuckim wilkierzu. — Prz.pr.adm. Lwow.
1922. Nr. 47.
Источники:
Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов.
Т. 1—9, 11 — 15, 17, 18,21, 23—25, 27, 30—33. — Вильно.
1865—1915.
Архив юго-западной России, издаваемый временной комиссией для
разбора актов при киевском, подольском и волынском генерал-
губернаторе. — Киев. 1859—1914.
Discriptiones bonorum regalium in terris Ukraino-Russicis saeculo
XVIconfictae vol. I—III. Lustrationes a. 1565—1566, vol. IV.
Lustratio a. 1570. — Fontes Historiae Ukraino-Russicae (Ru-
thenicae) a coliegio archeographico societatis scientarum Sev-
cenkianae editi vol. I, II, III, VII. Lwow. 1893—1903.
Documenta capitaneatus Slochoviensis 1471 —1770. Ed. P. Panske. —
Fontes. Torun. 1935. T. 28.
Инвентари имений XVI в. — A.B.R. Вилено. 1888. T. 14.
404

Inwentarz dobr biskupstwa chelminskiego z r. 1614. Wyd. A. Mankows-
ki. — Fontes. Toruri. 1927. T. 22.
Inwentarz dobr Кар. Kat. Chelminskiej z XVII i XVIII w. — Fontes.
Torun. 1928. T. 33.
Inwentarz dobr i dochodow biskupow poznariskich z r. 1564. Wyd.
E. Dlugopolski. — Arch. Kom*. Hist. Krakow. 1939. T. 15.
Inwentarz dobr i dochodow biskupstwa wloclawskiego z r. 1534. Wyd.
B. Ulanowski. — Arch. Kom. Hist. Krakow. 1916. T. 10.
Inwentarz dobr prywatnych 1553—1647. Wyd. W. Chom^towski. — In:
Mat. do dziejow rolnictwa. Warszawa. 1876.
Inwentarz starostwa knyszyhskiego (1561 —1564), zatorskrego i oswi$-
cimskiego (1564) i halickiego (1568). Wyd. W.Chometowski.—
In: Mat. do dziejow rolnictwa. Warszawa. 1876.
Inwentarz starostwa czluchowskiego 1746. Wyd. K. Kinski. — R.T.N.T.
Torun. 1904.
Книга бывшего пинского староства 1561—66. — Вильно. 1874.
Ksi§gi referendarskie. I. 1582—1602. Wyd. J. T. Baranowski. — War¬
szawa. 1920.
Ksiegi s^dowe wiejskie. Wyd. B. Ulanowski. — St. pr. pot. pomn. Kra¬
kow. 1921. T. 11, 12.
Liber beneficiorum archidioecenis gnesnensis Joanni de Lasco. Ed.
J. Lukowski et J. Korytkowski. — Gniezno. 1880—81.
Lustracja generalna w woj. ruskim ziemi sanockiej. — Dod. do Gaz.
Lwow. 1867—8.
Lustracja krolewszczyzn ziem ruskich: Wolynia, Podola i Ukrainy w
pirwszej polowie XVII w. — ir.dz. Warszawa. 1877. T. 5.
Lustracja starostwa kosciewrzyriskiego z r. 1664. Wyd. B. Sl^ski. —
Zap. T.N.T. Torun. 1910.
Lustracja starostwa Iwowskiego z 1570 r. Wyd. К. I. Heck. Lwow. 1890.
Lustracja starostwa sokalskiego. — Dod. do Gaz. Lwow. 1859.
Materialy do dziejow robocizny w Polsce. Wyd. S. Kutrzeba. — Arch.
Kom. Hist. Krakow. 1911. T. 9.
Materialy do istorii suspilno-politicnych i ekonomicnych vidnosin Za-
chidnoj Ukrainy. I. 1361—1530; II. 1531—1574. Wyd. M. Hru-
Sevskij. — Zap. T.S. Lwow. 1905. T. 63, 64, 69.
Matricularum Regi Poloniae Summaria. Ed. T. Wierzbowski. Pars 1—5.
(1447—1572). — Warszawa. 1905—1919.
Monumenta historica dioeces. Vladislavien. T. 3, 12, 13, 18—24 (Inwen-
tarze dobr 1567—1594); t. 11, 17 (Lib. retaxationum 1520,
1527); t. 7. 15—23 (visitationes 1577—1594). — Wloclawek.
1881—1910.
Najstarsza ksi^ga s^du najwyzszego prawa niemieckiego na zamku
krakowskim. Wyd. A. Klodzihski. — Arch. Kom. Hist. Krakow.
1936. T. 10.
Opisi Ratenskago starostva 1500—1512. — Zap.T.S. 26.
Ординация королевских пущ бывшего Вел. Кн. Литовского, состав¬
ленная в 1694 г. — Вильно. 1871.
Писцовая книга гродненской экономии. 2 т. — Вильно. 1881—2.
Писцовая книга пинского и клецкого княжеств, составленная пинским
старостой Хвальчевским. 1552—55. — Вильно. 1884.
Писцовая книга бывшего пинского староства. 1561—66.— Вильно. 1874.
Polskie ustawy wiejskie XV—XVII w. Wyd. S. Kutrzeba i A. Marikows-
ki. — Arch. Кот. Praw. Krakow. 1938.
27* 405

Przywileje dawnego cechu rybackiego w Warszawie. Wyd. B. SlQski. —
In: Prace filologiczne. 1. Warszawa. 1907—8.
Przywileje soltysow podhalahskich. Wyd. E. Dlugopolskij. — In: Rocz
Podhalahski. 1914—20.
Ревизия кобринской экономии 1563. — Вильно. 1876.
Ревизия пущ и переходов звериных в бывшем Вел. Кн. Литовском.
1554—59. — Вильно. 1857.
Revizija starostwa sanockiego uskuteczniona w г. 1563. — Dod. do Gaz.
Lwow. 1860.
Rewizja woj. polockiego z r. 1552. Wyd. J. Szujski. — Arch. Kotn. Hist
Krakow. 1880. T. 2.
Rewizja zamkow ziemi wolynskiej z polowy XVI w. Wyd. A. Jablonows-
ki. — 2r. dz. Warszawa. 1877. T. 6.
Trzy wilkierze wiejskie. Wyd. S. Kujot. — Fontes. Torun. 1900. T. 5.
Ustawy wiejskie 1588—1696. Wyd. Chom^towski. — In: Mat. do dzie¬
jow rolnictwa. Warszawa. 1876.
Visitationes bonorum archiep. nec non cap. Gnesnensis XVI. Ed. B. Ula¬
nowski. — Krakow. 1920.
Visitationes Arch. Pomeranien. Ed. S. Kujot. — Fontes. Torun. 1887—89
T. 1—3.
Visitationes eccl. dioec. Culmen. et Pomeraniae 1647. Ed. A. Poblocki.
— Fontes. Torun. 1900. T. 4.
Volumina legum. Przedruk zbioru praw staraniem XX Pijarow w War¬
szawie od roku 1732 do roku 1782 wydanego. Wyd. J. Ohryzki.
T. 1—8. — Petersburg; t. 9 — Kom. Hist. A.U. Krakow. 1889
5. Сельское хозяйство. Земледелие
В a r a ns k i A. Ksi?gi gospodarskie w XVI w. — Gazeta rolnicza
Warszawa. 1885. Nr. 25.
BergerownaJ. Z dziejdw ksi^zki gospodarczej w Polsce XVI w. —
In: Studium о Anzelmie Gostomskim. Lwow. 1933.
Bujak F. Ze sfudiow nad rolnictwem polskim w XVI w. Chow bydla
w ks. oswipcihskim i zatorskim. — Spr. A.U. 1931.
Chom$towski W. Wiadomosci о zyciu i pismach Jana Ostroroga,
wojwody poznahskiego. — In: Mat. do dziejow rolnictwa. War¬
szawa. 1876.
Gorski K. Malo znany pomnik prawa bartnego pomorskiego. —
R. Gd. Gdansk 1933—4.
G 6 r z у n s k i S. Obraz gospodarki lesnej w Polsce w XV i XVI w
na tie stosunkow handlowych. — Warszawa. 1935.
H edem an O. Dawne puszcze i wody. — Wilno. 1934.
Dzieje puszczy Bialowieskiej w Polsce pzedrozbiorowej. —
Warszawa. 1939.
Jakubski A. W. Czerwiec polski. I. — Warszawa. 1934.
Korzon T. Wewn^frzne dzieje Polski za Stanislawa Augusta. 6 t.
2 e wyd. — Warszawa. 1897—8.
Krolikowski J. Najstarsza polska ksi^zka o, pszczelnictwie. —
Zamosc. 1920.
К w a p i h s k i J. Z dziejow bartnictwa na Mazowszu w XV w. —
In: Ks. pam. Handelsmana. Warszawa. 1929.
Maliniak J. Tyfon w dawnpj polsce. — Warszawa. 1933.
Moszczehski S. Od wiedzy praktycznej w rolnictwie do wiedzy
naukowej. — In: Ks.pam. s.g.g.w. Warszawa. 1937
406

Muhl J. Fischerei und Storfang im Danziger Gebiet. — Mit. d. Westpr.
Gesch. Gdansk. 1931. Nr. 30.
Pawlik S. «Gospodarstwo» Mikolaja Reja poprzedzone zarysem euro-
pejskiej literatury rolniczej XVI. w. — Rolnik. Lwow. 1921.
Karta z dziejow gospodarstwa lasowego w Polsce. Notatka z
polowy XVIII w. — Sylwan. Lwow. 1904.
Materialy do dziejow lesnictwa polskiego w XVII i XVIII w. —
Sylwan. Lwow. 1921.
О gospodarstwie na Litwie w polowie XVII w. — Lwow. 1922.
Ogrody hr. Pociejow w r. 1729. — Przeglqd ogrodniczy. Lwow
1925. Nr. 8.
Winnice i ogrody w Plockim w r. 1564. — Przeglqd ogrodniczy
Lwow. 1925. Nr. 8.
Zasady gospodarskie w Polsce w polowie XVIII w. — Lwow
1906.
Rafacz J. Biecka ordynacja bartna г r. 1538. — Th. Pol. Warszawa
1933. T. 7.
Rembowski A. Fragment z historii nauk spolecznych («Oeconomia»
J. Seklucjana i «Gospodarstwo» A. Gostomskiego). — Niwa
1890.
Surzycki S. Rozwoj wiedzy rolniczej w Polsce. — Krakow. 1928
Источники:
Источники, приведенные в§ 1 главы III.
Crescentius Р. Ksiegi о gospodarstwie. — Krakow. 1549, 1571.
Gostomski A. Gospodarstwo. — Krakow 1588, 1604, 1644; War¬
szawa. 1843; Krakow 1856.
H a u r J. K. Oekonomika ziemianska generalna. — Krakow. 1675.
Jablonowska A. Ustawy powszechne dla rzadcow dobr i instruktarz
ekonomiczny. Siemiatycze. 1785. — Warszawa. 1786.
Niszczycki K. Prawo bartne z r. 1559. — In: Bibl. pis. star. Woj-
cickiego. 4. Warszawa. 1854.
Ostrorog J. Kalendarz gospodarski i zwierzyniec. — In: Mat. dz.
rolnictwa. Warszawa. 1876.
PleniQzek К. M. Hippika b.m. 1687. — In: Bibl. pis. pol. 64 (Wyd
J. Rostasinski) Krakow. 1914.
Polskie instruktarzc ekonomiczne z konca XVII i XVIII w.
Wyd. S. ‘Pawlik. 2 t. — Krakow. 1915 i 1929.
S e k 1 u c j a n J. Oekonomia albo gospodarstwo. Krolewiec. 1545. — In:
Bibl. pis. pol. T. 9. (Wyd. Z. Celichowski). Krakow. 1890.
Skrodzki S. Porzadek prawa bartnego dla starostwa lomzynskiego
z r. 1666. Wyd. A. A. Krynski. — Arch. Kom. Hist. Krakow
1886. T.3.
Strumienski О. О sprawie sypania, wymierzania i rybienia sta-
wow. Krakow. 1573. Bibl. pis. pol. T. 35. (Wyd. F. Kuchar-
zewski). — Krakow. 1897.
II. Аграрный строй в Силезии
Rutkowski J. Rys historyczny wsi polskiej na SUsku. — Gospo¬
darstwo wiejskie na Ziemiach Odzyskanych. Warszawa. 1947
Nr. 3
407

12. Аграрный строй в Щецинском Поморье и Любушек ой земле
Rusinski W. Rys bistoryezny na Pomorzu Zachodnim z ziemi^
lubuskQ. — Gospodarstwo wiejskie na Ziemiach Odzyskanych.
Warszawa. 1947. Nr. 3.
9 2. ИЗМЕНЕНИЯ В ОБЛАСТИ ТОРГОВЛИ
Baruch М. Stosunki Fugg’erow z Polsk^. — Spraw. Tow. Nauk.
Warszawa. 1910.
В i a 1 k о w s к i ь. Luoiin na starych szlakach handlowych. — Pam. lub.
Lublin. 1937. Nr. 3.
Boratynski L. Przyczynek do dziejow pierwszych stosunkow hand¬
lowych Gdanska z Wlochami, a w szczegolnosci z WenecjQ. —
Pozpr. h.f. A.U. Krakow. 1908. Nr. 51.
Diveky A. Stosunki handlowe polnocnych W§gier z Polska, glownie
w XVI i XVII w. — Prz. hist. Warszawa. 1911. Nr. 12.
Fiedler M. Danzig und England. Die Handelsbestrebungen der Eng¬
lander vom Ende des XIV Jahr. bis zum Anfang des XVIII
Jahrh. — Z. Westpr. 68.
Florovsky A. Ceske sukiio na vychodoevropskdm trhu w XVI az
XVIII v. — Praha. 1947.
Gilewicz A. Studia z dziejow miar i wag w Polsce. Cz. 1. Miary,
pojemnosci i ci§zaru — Spr. T.N. Lw. Lwow. 1936. T. 16.
Grzycki F. Wiadomosci о stanie handlu i przemyslu w Polsce w
wiekach dawniejszych. — Stanislawow. 1846.
Gorzynski S. Polityka skladowa Polski do r. 1565.—Warszawa.
1939.
Prawo skladu w Polsce. — Warszawa.
Hassenkamp R. Handelspolitische Verhandlungen zwischen Eng¬
land und Polen in den Jahren 1597 und 1598. — Z. Posen.
Poznan. 1888. Nr. 3.
Harbichowna M. Wolnice czyli wolne targi w miastach polskich
do poez^tkow XVIII w. — R. dz. sp. gosp. Lwow. 1936. T. 4.
J a r m u 1 s k i S. Spor polsko-gdahski о cla morskie w latach 1635—43.
— Spr. mor. i koi. 1937.
Jekiel F. J. Polens Handelsgeschichte. — Wien—Triest. 1809.
К a i n d 1 R. F. Zur osterreichischen Handelsgeschichte. — Mitt. d. Inst,
f. bst. Geschichtsforschung. 40.
Kaminski J. Z dziejow konfraternii kupieckiej w Lubline. — Lublin.
1933.
Kestner F. Danzigs Handel mit Portugal im 16. Jahrh. — Z. Westpr,
Danzig. 1880. Nr. 1.
Koczy L. Dzieje wewn^trzne Torunia do roku 1793. Dzieje Torunia.—
Torun. 1933.
Handel Litwy przed polow^ XVII w. — Pam. IV powsz. zj. hist
pol. Lwow. 1935. T. 1.
Handel miasta Poznania do polowy w. XVI. — Poznan. 1930.
Nowe zrodla do dziejow handlu Polski na morzu Baltyckim.—
R. dz. sp. gosp. Lwow. 1937.
Studia nad dziejami gospodarczymi Zydow poznanskich przed
polowa wieku XVII. — Kr.P. Poznan. 1934—5. T. 12, 13.
Zwiazki handlowe Wroclawia z Polsk$ do kohea XVI w. — Kato¬
wice. 1936.
408

Kraushar A. Kupiectwa warszawskie. Zarys pi^ciowiekowych jego
dziejow. — Warszawa. 1929.
Ku ba la L. Mieszczanin polski w XVII w. Szkice historyczne. II.—
Warszawa. 1901.
Kutrzeba S. Gdansk. Handel i przemysl do r. 1793. Praca zbiorowa
por red... — Lwow. 1928.
Handel polski ze Wschodem w wiekach srednich. — Prz. pot.
Krakow. 1903. Nr. 148—150.
Ptasnik J. Dzieje handlu i kupiectwa krakowskiego. — R. kr. Kra¬
kow. 1910. T. 14.
Leitgeber J. Z dziejow handlu i kupiectwa poznanskiego w dawnej
Rzeczypospolitej Polskiej. — Poznan. 1922.
Lewicki S. Konfraternia kupiecka we Lwowie za Stanislawa Augus¬
ta.— Lwow. 1910.
Prawo skladn w Polsce. — Lwow. 1910.
Targi Iwowskie nd XIV do XIX w. — Lwow. 1923.
Lagiewski C. Konfraternia kupiecka w Warszawie. — Ekonomista.
Warszawa. 1907. Nr. 7.
Lowmianski H. Handel Mohylewa w XVI w. — In: Stud, ku czci
Kutrzeby. II. Krakow. 1938.
Lozin ski W. Przekupieri Iwowski w XVII w. — Rw. hist. Lwow.
1886. Nr. I.
Oesterreich H. Die Handelsbeziehungen der Stadt Thorn in Polen
1232—1577. — Z. Westpr. Gdansk. 1890.
Peplowski S. Konfraternia kupiecka; kartka z przeszlosci Lwowa.—
Dziennik polski. Lwow. 1890.
Pgckowski J. Dzieje miasta Rzeszowa do kohca XVIII w.—
Rzeszow. 1913.
Pieradzka K. Handel Krakowa z W^grami w XVI w. — Krakow.
1935.
Pi warski K. Zagadnienia Baltyku w opinii polskiej XVIII w. Jntar.
2. — Gdynia. 1938.
R a f a c z. J. Dzieje i ustroj Podhala Nowotarskiego za czasow dawnej
Rzeczypospolitej. — Warszawa. 1935.
Raths R. E. Der Weichselhandel im 16 Jahrh. — Marburg. 1927.
Rauprich M Der Strei urn die Breslauer Niederlage 1490—1515. —
Z. Schles. Wroclaw. 1892. Nr. 26.
Ringelblum E. Stosunki gospodarcze i spoleczne Zydow w Polsce
w drugiej polowie XVIII w. — Mies. iyd. Warszawa. 1933.
Nr. 3.
Rybarski R. Handel i polityka handlowa Polski w XVI st. 2 t.—
Poznan. 1928—9.
Schipper I. Dzieje handlu zydowskiego na ziemiach polskich.—
Warszawa. 1937.
Stopczyk W. Handel mi^dzynarodowy na Baltyku. — Torun. 1928.
StudnickiW. Z archiwum wilenskiej izby kupieckiej. — Prz. hist.
Warszawa. 1910. Nr. 11.
Syganski J. Historia Nowego S^cza od wstapienia dynastii Wazow
do pierwszego rozbioru Polski. 3 t. — Lwow. 1901—2.
Szelqgowski A. Pieni^dz i przewrot cen w XVI i XVII w. w
Pol see. — Lwow. 1902.
Tomkowicz S. WIosci kupcy w Krakowie w XVII i XVIII w. —
R. kr. Krakow. 1900. T. 3.
409

Ulanowski В. 'Cennik wydany dla rzemieslnikow miasta Ksigza
przez Krute woj. krakowskiego 1538. — Spraw. Kom. Jgzykowef.
Krakow. 1884. T. 3.
Wagner A. Handel dawnego Jaroslawia. — In: Prace hist, ku czci
50—1. Ak. K.H. Lwow. 1919.
W a r q z a к J. Polska polltyka handlowo-celna wzgl§dem Slgska i Wro-
clawia za Zygmunta Augusta. — Ekonomista. Warszawa.
1930. Nr. 30.
Wgsowicz M. i Siegel S. Kontrakty Iwowskie w latach 1676-1586
i 1717-1724. —Lwow. 1935.
Wisznicer M. Die Stellung der Brodyer Juden in internationalen
Handel in der zweiten Halfte des XVIII. Jahrh. Festritt f. Dub¬
now. Berlin. 1930.
1. Пути сообщения
Dgbrowski P. Przewoz wodny. — Rozpr. h.f. A.U. Krakow 1914.
Nr. 55.
Rys urzgdzen portowych w dawnej Polsce. — Krakow. 1903.
Zbior dokumentow do historii urzgdzen pocztowych w Polsce. —
Lwow. 1928.
Gorzynski S. Splaw drzewa Wislg w dawnych czasach. — Echo
lesne. 1934.
Janik M. Cech rctmanski i sternicki w Ulanowie. — Lud. Lwow
1933. Nr. 32.
К i e s s к a 11 E. Die Entstehung der Post. — Bydgoszcz. 1930.
Kutrzeba S. Wisla w historii gospodarczej Polski. — Wiad. gospo-
darcze. Lublin. 1918 oraz monografia Wisly 11. Warszawa, b.d.
Zeglarstwo wislane. Monografia Wisly 11. — Warszawa, b.d.
Philipp K. Zarys historii poczty ze szczegolnym uwzgl^dnieniem
historii poczty polskiej. — Bydgoszcz. 1927.
Polanski W. Jak przewozono pocztg polskg w dawnych czasach.—
Torun 1925.
Schmidt E. Zur Cieschichfe der Wartheverkehrs in der polnischen
Zeit. — Mon. Posen. Poznan. 1900.
S 1 g ski B. Splaw i splawnicy na Wisle. — Warszawa. 1916.
Vogel W. Beitrage zur Statistik der deutschen Seeschiffahrt im XVII
und XVIII Jahrh. (2 Danzig) Hans. Geschichtsbl. 57. Leip¬
zig. 1932—3.
Wilder J.A. Polski projekt kanalu bydgoskiego 1766. — Prz. Morski.
Torun. 1939. Nr. 7.
Wyslouch S. Dawne drogi Polesia. Ze studiow nad historig gospo-
darczg Polesia w XVI i XVII w. — Ateneum Wilenskie. Wilno.
1937. Nr. 12.
Poslugi komunikacyjne w miastach W. Ks. Litewskiego na pra-
wie magdeburskim do polowy XVI w. — Wilno. 1936.
Источники:
Codex diplomaticus Silesiae. T. 17.
Dwie taksy towarow cudzoziemskich z. r. 1633. Wyd. W. Rolny. —
Arch. Kom. Praw. 5. Krakow. 1896.
Gei Italiani a Cracovia dae XVI secolo al XVII. Ed. J. Ptasnik. —
Roma. 1909.
Kilka zabytkow ustawozdawstwa krolewskiego i wojewodzinskiego w
410

przedmiocie handlu i ustanowiania cen. Wyd. B. Ulanowski. —
Arch. Kom. Praw. Krakow. 1895. T. 1.
Materialy do historii torhovli Lvova. I. Rachunkovi knyzki Schultza
i Boima* 1600—1604. II. Sklepova knyzka M. Heidera 1617—
1648. Vyd. Krypjakievic. 9. Zap.T.S. Lwow. 1905. T. 65.
Matricularum Regi Poloniae Summaria. Ed. T. Wierzbowski. Pars 1—5
(1447—1572). — Warszawa. 1905—1919.
Rachunki kupcow gdanskich z lat 1732—1768. Wyd. M. Rostworowski.
— R. Gd. Gdansk. 1935—6. T. 9, 10.
Regestra thebonej aquatici Vladislaviensis saec. XVI. Ed. S. Kutrzeba
et F. Duda. — Krakow. 1915.
Taksa podwojewodzinska z r. 1761. Wyd. W. Adamczyk. — Pam. tub.
Lublin. 1938. Nr. 3.
Taryfa cen dla wojewodztwa krakowskiego z r. 1565. Wyd. F. Bostel. —
Arch. Kom. Hist. Krakow. 1891. T. 6.
Ustawy cen dla miasta st. Warszawy od r. 1606 do 1672. Wyd. A. Chmiel.
— Arch. Kom. Hist. Krakow. 1894. T. 7.
6. Цены
Adamczyk W. Ceny w Lublinie od XVI do konca XVIII w. —
Lwow. 1935.
Hoszowski S. Ceny we Lwowie w latach 1701—1914.
Ceny we Lwowie w XVI i XVII w. — Lwow. 1928.
Zagadnienie fluktuacyj gospodarczych w okresie XV do XVIII w.
— R. dz. sp. gosp. Lwow. 1938. T. 7.
Pelc J. Ceny w Gdarisku w XVI i XVII w. — Spr. T. N. Lw. Lwow.
1937. T. 17.
Ceny w Krakowie w latach 1369—1600. — Lwow. 1935.
Tomaszewski E. Ceny w Krakowie w latach 1601 do 1795. —
Lwow. 1934.
б 3. РАСЦВЕТ ПРОМЫШЛЕННОСТИ И ГОРНОГО ДЕЛА
Ari a mowski К. Dzieje przemyskich cechow rzemieslniczych w
dawnej Polsce. — Przemysl. 1931.
Bandtke J. S. Historia drukarstwa krakowskiego. — Krakow. 1815.
Baranowski I. T. Przemysl polski w wieku XVI. — Warszawa.
1919.
Bar del F. Cech piekarzy krakowskich. — Krakow. 1901.
В q ко w ski K. Dawne cechy w Krakowie. — Krakow. 1903.
Bobrzynski M. Prawo propinacji w dawnej Polsce. — Rozpr. h.f.
A.U. Krakow. 1881.
Bo c hens к i Z. Krakowski cech miecznikow. — Krakow. 1937.
Boguslawska B. Kongregacja towarzyszy kunsztu drukarskiego w
Krakowie w XVII i XVIII wieku. — Warszawa. 1939.
Bu dka W. Papierna w Balicach. — Archeion. Warszawa. 1935. Nr. 13.
Bur dec ki F. Technika przemysln w dawnej Polsce. — Lwow. 1938.
BunekJ. Pierwszy wielki piec w Polsce. — Prz. Gorn. Hut. Dqbrowa
Gornicza. 1933. Nr. 25.
Charewiczowa L. Lwowskie organizacje zawodowe za czasdw
Polski przedrozbiorowej. — Lwow. 1929.
Chmiel A. Dawne wyroby nozownikow krakowskich. — R. kr. Kra¬
kow 1899. T. 2.
411

Organizacja miejska i cechowa. — R. kr. Krakow. 1902. T. 5,
Rzeznicy krakowscy. — Krakow. 1930.
Chmielewski M. Cech slusarski i puszkarski w Warszawie w
XVIII w. — R.W.S.H. Warszawa. 1927. Nr. 4.
Chotkowski. Rzemiosla i cechy krakowskie w XV w.—Krakow. 1891
Chudzinski A. Cech krawiecKi w Brudnicy. — Wis<,a. Warszawa.
1897. Nr. 11
D^browski S. Cech haftarzy lubelskich w XVIII w. — Pam. tub.
Lublin. 1935. T. 2.
Dobrowolski H. Wyroby szklane w Wesolej. R.T.P.N.Sl. Katowice
1930.
Dud a-D i e w i e r z K. Dzieje cechu slusarsko-puszkarskiego m. st.
Warszawy. — Warszawa. 1935.
Erecinski T. Prawo przemyslowe m. Poznania w XVIII w. — Poz¬
nan. 1934.
Feichenfeld W. Eine Innungsurkunde fiir die jiidischen Handwerker
in Posen. — Z. Posen. Poznan. 1895. Nr. 10.
Ggsiorowska N. Gornictwo i hutnictwo w Polsce. — Lwow. 1937.
Przemysl metalowy Polski w rozwoju dziejowym — Warszawa.
1929.
Gizycki F. Wiadomosci о stanie handlu i przemyslu w Polsce w
wiekach dawniejszych. — Stanislawow. 1846.
Herbst S. Torunskie cechy rzemieslnicze. — Torun. 1933.
Jodkowski J. Cechy grodzieriskie w wiekach dawnych. — Grodno.
1936.
Kaminski J. Miecznicy lubelscy. — Pam. tub. Lublin. 1935.
Z przeszlosci cechow lubelskich. — Rocz. Tow. Prz. Nauk. Prze¬
mysl. 1924. T. 5.
Z przeszlosci rzemiosla piekarskiego w Lublinie. — Lublin. 1925.
Z przeszlosci cechu krawieckiego w Lublinie. — Lublin. 1933.
Kaminski Z. Przyczynek do dziejow zup galicyjskich. — Przew.
n.l. Lwow. 1911.
Kamykowska L. Papiernia lubelska. — Pam. tub. Lublin.
1935. Nr. 2.
К a n t о r-M i rs к i M. Slawetny cech szewski krol. wol. m. Bidzina w
wiekach XVI do XVIII. — Sosnowiec. 1934.
Koczy L. Dzieje wewngtrzne Torunia do roku 1793. Dzieje Torunia.—
Torun. 1933.
Kotaczkowski J. О fabrykach i rgkodzielach w Polsce. — Prz.
archeol. bibliogr. Warszawa. 1881. Nr. 1.
Wiadomosci о dawnych fabrykach w Polsce. — Przew. n. I.
Lwow. 1880. Nr. 8.
Ko w na c ki H. О starozytnosci kopalni w kluczu slawkowskim. —
Warszawa. 1791.
Kamerowna P. Zydowskie cechy rzemieslnicze w dawnej Polsce. —
Mies. iyd. Warszawa. 1925. Nr. 6.
Ksiega pami^tkowa cechu rzezniczego w Toruniu 1331—1931. —
Torun. 1931.
Kucharzewski F. Pismiennictwo techniczne polskie. — Warsza¬
wa. 1922.
Kuhn N. Aus dem Ostschlesischen Zunftleben. Ein Bild des Zunftle-
bens der alten Zeit in Bielitz-Biala. — Poznan. 1926.
К urn a tow ski J. Les origines du capitalisme en Pologne. Revue
d'Hist. Moderne. Paris. 1933. Nr. 8.
412

Kutrzeba S. Gdansk. Handel i przemysl do r. 1793. Praca zbio-
rowa pod redakcjg ... — Lwow. 1928.
Lepszy L. Cech ziotniczy w Krakowie. — R. kr. Krakow. 1938. T. 1.
Pragmenisci i papiernicy krakowscy w ubieglych wiekach i ich
wyroby. — R. kr. Krakow. 1900. T. 4.
Zlotnictwo w Polsce. — Krakow. 1931.
Lab^cki H. Dawne zypy i zupnicy w Polsce. — Bib. Warsz, War¬
szawa. 1946. Nr. 1
Gornictwo w Polsce 2 t. — Warszawa. 1841.
Lowmianski H. Papiernictwo wilehskie w XVI w. — Ateneum
Wilenskie. Wilno. 1924. Nr. 2.
Maciejewski W. Historia rzemiosl, rzemieslnikow i rzemieslniczych
wyrobow od czasow najdawniejszych do konca XVIII wieku. —
Warszawa. 1877.
Majewski S. Zapomniana relacja gornicza J. J. Ferbera do krola
Stanislawa Augusta z 1781 r. — Technik. 1929 i 1930.
M а к о w s к a-G ulmanowa E. Wilenskie cechy tkackie do r. 1795. —
Ateneum Wilenskie. Wilno. 1926. Nr. 2.
Malachowski-Lempicki S. Fabryki porcelany i fajansn na Wo-
lyniu. — R. Wol. Rowne. 1934. Nr. 3.
Mankowski A. Cechy rzemieslnicze we wsi Czarze w XVIII w.—
Zap. T.N.T. Toruri. 1937. Nr. 10.
Mankowski T. Lwowski cech malarzy w XVI i XVII w.— Lwow.
1936.
Marcin German. Plany kopalni wielickiej z 1638 i 1648 r. —
Czasopismo Techniczne. Lwow. 1902.
Minkiewicz A. Cechy bialostockie. — Bialystok. 1936.
Moritz H. Verband grosspolnischer Tuchmacherinnungen. — Z. Posen.
Poznan. 1897. Nr. 12.
Ne s er ma n n F. Die Lissauer Tuchmachererinnung. — Z. Posen.
Poznan. 1902. Nr. 17.
Orlowski M. Zelazny przemysl hutniczy na z'iemiach polskich do
r. 1914. — Warszawa. 1931.
Osuchowski W. Gospodarka solna na Rusi Hallckiej od XVII do
XVIII w. —Lwow. 1930.
Pazdro Z. Uczniowie i towarzysze cechow krakowskich od drugiej
polowy wieku XIV do polowy wieku XVIII. — Lwow. 1900.
Pgckowski J. Dzieje miasta Rzeszowa do konca XVIII w. — Rze¬
szow. 1913.
P t a s n i к J. Drukarze i ksi^garze krakowscy w XV i XVI w. —
Lwow. 1922.
Papiernie w Polsce w XVI w. — Rozpr. h.f. A.U. Krakow. 1921.
Nr. 62.
Radzikowski S. E. Gory srebrne w Tatrach. — Krakow. 1918.
R a f a c z .T. Dom pracy przymusowej u sdhylku istnienia Rzeczypospo¬
litej. — Prz. hist. Warszawa. 1936—7. Nr. 33.
Dzieje i ustroj Podhala Nowotarskiego za czasow dawnej Rze¬
czypospolitej. — Warszawa. 1935.
Przymus propinacyjny w dobrach krolewskich koronnych w
epoce nowozytnej. — Th. Pol. Warszawa. 1933. T. 8.
Rei stein F. Dzieje 225 lat istnienia Zgromadzenia Mistrzdw Sto-
larskich m. st. Warszawy. — Warszawa. 1925.
Rodkiewiczowna J. Cech introligatorski w Wilnie. — Wilno. 1929.
28 Я. Рутковский 413

Rosenberg M. Zarys urzgdzen prawnych gornictwa w Polsce pod
koniec XVI w. — Prz. hist. Warszawa. 1911. Nr. 13.
Rutkowski J. Badanie nad podzialem dochodow w Polsce w czasach
nowozytnych. I. — Krakow. 1938.
Poczgtki kapitalizmu w kopalniach chgcinskich. — In: Ks. ku
czci Krzywickiego. Warszawa. 1925.
Podzial dochodow w zupach ruskich za Zygmunta Augusta. —
Poznan. 1927.
Z dziejow zup ruskich za Zygmunta Augusta. — In: Ks. ku.
czci Balcera. I. Lwow. 1925.
Riihle S. Die Gold- und Silberdrahtindustrie in Danzig. — Z. Westpr.
Gdansk. 1922. Nr. 66.
Rybarski K. Wielickie zupy solne w latach 1497—1594. — Warsza¬
wa. 1932.
Samsonowicz J. Historia gornictwa zelaznego na polnocnym zbo-
czu gor Swi^tokrzyskich. — Pam*. Koi. Ktelczan. 1928.
Schipper J. Dzieje handlu zydowskiego na ziemiach polskich. —
Warszawa. 1937.
Steslowicz W. Cechy krakowskie w'okresie powstania i rozkwitu. —
Kw. hist. Lwow. 1892. Nr. 6.
Syganski J. Historia Nowego Sacza odwstgpienia dynastiiWazow
do pierwszego rozbioru Polski. 3 t. Lwow. 1901—2.
Slgski B. Dawne przywileje cechu piwowarow. — Warszawa. 1909.
Turska J. Przemysl solny w woj. ruskim w XVI w. (1530-1580). —
Spr. T. N. Lw. Lwow. 1928. Nr. 8.
Wisznicer M. Die j tidische Zunftverfassung in Polen und Litauen in
XVII. und XVIII. Jahrh. — Viert. Soz. Wirt. Berlin. 1928. T. 20.
Wojciechowska W. Cech krawiecki m. st. Warszawy w XVIII w.
— Warszawa. 1931.
Wolezacka H. Rzemioslo szklarskie w Wilnie do korica XVIII w. —
In: Ks. Pam. Kola hist. S. U. St. B. Wilno. 1933.
Woynowski T. Cech piekarzy miasta st. Warszawy 1520 do 1930. —
Warszawa. 1930.
Zaleski Z. Cech szewski w Poznaniu. — Poznan. 1932.
Источники:
Codex diplomaticus Silesiae. T. 20, 21.—Wroclaw.
Gil Italiania Cracovia dal XVI secolo al XVIII. Ed. J. Ptasnik. —
• Roma. 1909.
'Matricularum Regi Poloniae Summaria. Ed. T. Wierzbowski Pars
1—5 (1447—1572). — Warszawa. 1905—1919.
Monumenta historica dioeces. Vladislavien. T. 6, 13. — Wloclawek.
Rozdzienski W. Officina terraria, albo huta i warsztat z kuznicami
szlachetnego dziela zelaznego. — Poznan. 1933.
Schloeterus A. Salinarum Vielicensium bescriptio. — Krakow. 1543.
Statuta i przywileje cechow nowotarskich. Wyd. K. Barab. — In: Progr.
gim. w N. Targu. 1908—9.
Volumina legum. Przedruk zbioru praw staraniem XX Piarow w War-
szawie od roku 1732 do roku 1782 wydanego. Wyd J. Ohryzki.
T. 1—8. Petersburg. 1859, t. 9. Kotn. Hist. A.U. Krakow. 1889.
t. 10.
414

10. Внутренняя борьба в городах
Askenazy Sz. Gdansk a Polska. — Warszawa. 1919.
Baranowski I. T. Z dziejow rodow patrycjuszowskich miasta sta¬
rej Warszawy. — Warszawa. 1915.
Baruch M. Baryczkowie. Dzieje rodu patrycjuszowskiego starej War¬
szawy. — Warszawa. 1914.
Pabianice, Rzgow i wsie okoliczne. — Warszawa. 1903.
D a s zy n s ka-Gol i n s к a Z. Ujscie solne. Przyczynki historyczno-
statystyczne do dziejow nadwislariskiego miasteczka. — Kra¬
kow. 1906.
Ehrenkreutz S. Z dziejow organizacji miejskiej starej Warsza¬
wy. — Warszawa. 1913.
Estreicher S. Ustawy przeciwko zabytkowi w dawnym Krakowie. —
/?. kr. Krakow. 1899. T. 1.
Kramarz W. Stosunki gospodarcze w Przemyslu w pierwszej polo-
wie XVII w. — Rocz.Tow. Prz. Nauk. Przemysl. 1925. T. 6.
Kutrzeba S. Autonomia miast i wladza ustawodawcza panow miast
w dawnej Rzeczypospolitej Polskiej. — In: Ks. ku czci Bal-
cera. II. Lwow. 1925.
Lowmianski H. Struktura gospodarcza Mohylowa w czasach po-
miary wolocznej. — R. dz. sp. gosp. Lwow. 1939. T. 8.
Lozins ki W. Lwow starozvtny. II. Patrycjat i mieszczanstwo Iwow-
skie w XVI i XVII w. — Lwow. 1892.
Maciejewski W. A. Historia miast i mieszczan. — R.P.T.P.N. Poz¬
nan. 1890. Nr. 17.
Mika M. Przyj^cia do prawa miejskiego w Poznaniu w latach
1576—1600. — Kr.P. Poznan. 1933. T. 11.
Ni win ski M. Stanowy podzial wlasnosci nieruchomej w Krakowie w
XVI i XVII w. — In: Stud, ku czci Kutrzeby. II. Krakow. 1938.
P azyr a S. Studia z dziejow miast na Mazowszu od XIII do poczgt-
kow XX wieku. — Lwow. 1939.
Ptasnik J. Dokumenty objasniaj^ce Quadragintavirat w Krakowie i
Lwowie. — Kw. hist. Lwow. 1925. Nr. 39.
Miasta i mieszczanstwo w dawnej Polsce. — Krakow. 1934.
Miasta w Polsce. — Lwow. B. d.
Pospolstwo, jego rola i znaczenie w dziejach Krakowa. — Spr.
A.U. Krakow. 1915.
Szlachta wobec miast i mieszczaristwa w dawnej Polsce. —
Prz. Warsz. Warszawa. 1925. Nr. 47, 48.
Walki о demokratyzacjg Krakowa w XVII i XVIII w. — Kw.hist.
Lwow. 1929. Nr. 43.
Walka о demokratyzacj^ Lwowa od XVI do XVIII w. — Kw. hist.
Lwow. 1925. Nr. 39.
Si ms on P. Geschichte der Stadt Danzig. — Danzig 1913—18.
Источники:
Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов.
Т. 6, 10, 20, 28, 29. — Вильно.
Архив юго-западной России, издаваемый временной комиссией гдля
разбора актов при киевском, подольском и волынском генерал-
губернаторе. Т. V, 1. Т. VII, 2. — Киев. 1859 — 1914.
Codex Diplomaticus Silesiae. Т. 9, 11. — Wroclaw.
Kronika miasta Leszna. Wyd. S. Karwowski. — Poznan. 1877.
28* 415

Kronika mieszczanina krakowskiego z lat 1575—1595. Wyd. S. Barycz.
— Krakow. 1930.
Lauda miejskie lubelskie XVII wieku. Wyd. J. Riabinin. — Lublin. 1935.
Leges privilegia et statuta civitatis Cracoviensis. I. 1507—1586;
II. 1587—1696, Ed. F. 'Piekosinski et S. Krzyzanowski. Act.
hist. 8, 12. — Krakow. 1885—1903.
Materialy do historii miasta Biecza 1361—1632. Wyd. F. Bujak. —
Zrodla do hist, sztuki i cyw. Krakow. 1914. T. 2.
Monumenta historica dioeces. Vladislavien. T. 13. — Wloclawek.
Prawa i przywileje krol. wol. m. Nowego Targu. Wyd. K. Baran. Kra¬
kow. 1908. Wilkierze XV—XVII w. Wyd. Z. Bialkowski. —
Lublin.
Zimorowicz J. B. Kronika miasta Lwowa do r. 1633. Wyd. K. Heck.
Opera omnia. — Lwow. 1899.
8 4. ДЕНЕЖНАЯ СИСТЕМА
Bujak W. Traktat Kopernika о monecie. — Lwow. 1924.
Gr a zyriski R. Memorial Mikolaja Kopernika о zasadach bicia mo-
nety. — Krakow. 1924.
Reformy monetarne w Polsce w latach 1526—8 i ich geneza. —
Prz. hist. Warszawa. 1913. Nr. 17.
Grazynski M. Spor ksi?cia Albrechta z Polsk^ о monet?. — Wiad.
n.a. Krakow. 1913. Nr. 5.
Gu mow ski M. Mennica wilencka w XVI i XVII w. — Warszawa.
1921. Podr^cznik numizmatyki polskiej. — Krakow. 1914.
К i r m i s M. Einleitung in die polnische Miinzkunde. — Z. Posen.
Poznan. 1889—91. Nr. 4, 5, 6 i osobno: Handbuch der pol-
nischen Miinzkunde. — Poznan. 1892.
Kopernika Mikolaja rozprawy о monecie i inne pisma ekono-
miczne oraz J. L. Decjusza Traktat о biciu monety. Opr.
J. Dmochowski. — Warszawa. 1924.
Le Branche I. Y. Ecrits notables sur la monnais de Copernic a
Davenzal. — Paris. 1934.
Stronczynski K. Dawne monety polskie dynastii Piastow i Ja-
giellonow. 2 t. — Piotrkow. 1883—4.
Codex Diplomatics Silesiae. T. 12, 13, 19, 23. — Wroclaw.
4. Образование государственной казны
Babinski L. Trybunal skarbowy radomski. — Warszawa. 1923.
Blumenstock A. Plany reform skarbowo-wojskowych za Zygmun-
ta. I. — Przew. n. I. Lwow. 1888. Nr. 16.
Dembinska A. Polityczna walka о ekzekucje dobr krolewskich w
latach 1554—64. — Warszawa. 1935.
Projekty reformy skarbu w przededniu wielkich sejmow egze-
kucyjnych. — In: Ks. ku czci Haleckiego. Warszawa. 1935.
Deresiewicz J. Z przeszlosci Prus Krolewskich. Skarbowosc Prus
Krolewskich od r. 1466—1569. — Poznan. 1947.
Kutrzeba S. Podwody miast polskich do r. 1560. — Przew. n. I.
Lwow. 1900. Nr. 28.
416

Lubomirski J. T. Trzy rozdzialy z historii skarbowosci w Polsce.—
Krakow. 1868.
Malcurzyriski W. Kilka kartek statystyki skarbowej z XVI w. —
Ekonomista. Warszawa. 1902. Nr. 2.
Szkice z dziejow skarbowosci polskiej. — Ekonomista. Warszawa.
1915—16. Nr. 15, 16.
Pa win ski A. Skarbowosc w Polsce i jej dzieje za Stefana Batore-
go. — Warszawa. 1881.
Rafacz J. Trybunal skarbowy koronny. — Kw. hist. Lwow. 1924.
Rutkowski J. Skarbowosc polska za Aleksandra Jagiellonczyka. —
Kw. hist. Lwow. 1909. Nr. 23.
Schipper I. Studia nad stosunkami gospodarczymi 2yd6w w Polsce
podczas sredniowiecza. — Lwow. 1911.
Schmauch H. Die Finanzwirtschaft der ermlandischen Bischofe im
16. Jahrh. — Altpreuss. Forsch. Konigsberg. 1931. N. 8.
Socha Z. Z. Hiberna. Studium z dziejow skarbowosci w dawnej Pol¬
sce. — Lwow. 1937.
Szelqgowski A. Proby reform skarbowych za Zygmunta III. —
Ekonomista. Warszawa. 1904. Nr. 4.
Источники:
Corpus juris polonici, sectionis primae privilegia statuta, constitutiones,
edicta, decreta, mandata Regnum Poloniae spectantia, compre-
hendentis vol. Ill (1506—1522); IV fasc. 1 (1523—1526). Ed.
O. Balcer. — Krakow. 1906—1910.
Diaria comitorum Poloniae a. 1587. Ed. A. Sokolowski. — Scriptores.
Krakow. 1901. T. 18.
Diaria comitorum Poloniae a 1587. Ed. A. Sokolowski. — Scriptores.
Krakow. 1887. T. 9.
Diaria comitorum Poloniae a. 1597. Ed. A. Sokolowski. — Scriptores.
Krakow. 1897. T. 20.
Diaria comitorum Regni Poloniae a. 1548, 1553, 1570. Ed. J. Szujski. —
Scriptores. Krakow. 1872. T. 1.
Diariusze sejmowe. 1581, 1681, 1726. — Teki Pawinskiego. Warszawa.
1900. T. 6.
Diariusze sejmowe z wieku XVII. 3 t. Wyd. Konopczyriski. — War¬
szawa. 1911—37.
Exspers dworu Krolowej polskiej Katarzyny zony Zygmunta Augusta.
Wyd. E. Kuntze. — Arch. Kom. Hist. Krakow. 1909. T. 9.
Ksi^gi podskarbinskie za czasow Stefana Batorego 1576—86. Wyd.
A. Pawihski. — Zr. dz. Warszawa. 1882. T. IX.
Liber quantiarum Alexandri regis ab a. 1502 ad 1506.— Teki Pawins¬
kiego. Warszawa. 1897. T. 1.
Matricularum Regi Poloniae Summaria. Pars 1—5 (1447—1572).
Ed. T. Wierzbowski. — Warszawa. 1905—1919.
Polskie ustawy i artykuly wojskowe od XV do XVIII w. Wyd. S. Kutr-
zeba. — Arch. Hom. Hist. Wojsk. Krakow. 1934. T. 3.
Rachunki dochodow i wydatkow Zygmunta Augusta 1544—8. Wyd.
A. Chmiel. — Krakow. 1911.
Rachunki domowe Zygmunta Augusta z r. 1549. Wyd. O. Balcer. —
Przew. n. I. Lwow. 1885. T. 13.
Rachunki skarbu koronnego z r. 1629. Wyd. F. Bostel. — Arch. Kom.
Hist. Krakow. 1871. T. 6.
417

Rationes curiae Stephani Bathory 1576—86. Wyd. A. Veress. — Fontes
rer Hung. 3. Budapeszt. 1918.
Rejestr wozow skarbowych od miast i miasteczek Rzeczypospolitej
koronnych z 1521. Wyd. C. Biernacka. — Arch. Копи. Hist. Kra¬
kow. 1886. T. 3.
Volumina legum. Przedruk zbioru staraniem XX Pijarow w Warszawie
od roku 1732 do roku 1782 wydanego. Wyd. J. Ohryzki. T. 1—8.
Petersburg. 1859; t. 9. Kom. hist. A.U. Krakow. 1889; t. 10.
Wyci$g z ksi^gi rachunkow > podskarbiego koronnego 1510. — Pam.
Warsz. Warszawa. 1819. Nr. 14.
Wydatkow krola Zygmunta Augusta rachunki utrzymywane przez
L. Decjusza — Pam. Warsz. Warszawa. 1815. Nr. 2.
8. Финансы земского управления
P a w i n s k i A. Rzady sejmikowe w epoce krolow elekcyjnych. — War¬
szawa. 1888.
P 1 о t г о w s k i S. Uchwaly podatkowe sejmiku generainego wiszens-
kiego 1572—1772. — Lwow. 1932.
Siemienski J. Organizacja sejimku ziemi dobrzynskiej. — Rozpr.
h.f. A.U. Krakow. 1906. Nr. 48.
Источники:
Akta sejmikowe woj. krakowskiego 1572—1620. Wyd. S. Kutrzeba. —
Krakow. 1939.
Архив юго-западной России, издаваемый временной комиссией для
разбора актов при киевском, подольском и волынском генерал-
губернаторе. — Киев. 1859—1914.
Lauda conventuum particularium terrae Dobrinensis. Ed. F. Kluczyn-
ski. — Act. hist. Krakow. 1897. T. 10.
9 5. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ОСНОВА НАЦИОНАЛЬНОЙ БОРЬБЫ В ПОЛЬШЕ
В НОВОЕ ВРЕМЯ
1. Национальные отношения
Bujak F. Historia osadnictwa ziem polskich w krotkim zarysie. —
Warszawa. 1920.
Zrodla do historii zaludnienia Polski. — In: Pam. VII. powsz.
zj. hist. pol. w Wilnie. II.
Dobrowolski K- Migracje woloskie na ziemiach polskich. — In:
Pam. V. powsz. zj. hist. pol. Lwow. 1930.
Drzaz dzynska H. Ludnosc Warszawy w roku 1792. — Warsza¬
wa. 1931.
Hla dyl о w i c z K. Zmiany krajobrazu i rozwoj osadnictwa w Wiel-
kopolsce od XV do XIX w. — Lwow. 1932.
Jabczynski M. Statystyka miasta Poznania z r. 1780. —
R.P.T.P.N. Poznan. 1911. Nr. 37.
Jablonowski A. Polska XVI wieku pod wzgl^dem geograficzno-
statystycznym. VI (Z r. d. XVII) Podlasie. Warszawa 1908—10,
VII (XVIII) Rus Czerwona 1902—3, VIII (XIX) Wolyn i Po-
dole. 1889; IX, X, XI (XX, XXI, XXII). Ukraina 1894—7.
Pawinski A. Polska XVI w. pod. wzgledem geograficzno-statystycz-
418

nym. T. 1, 2. (2г. dz. XII, XIII) Wielkopolska. Warszawa.
1883. T. 3, 4 (XIV, XV) Malopolska. Warszawa. 1886. T. 5
(XVI) Mazowsze. Warszawa. 1895.
Kaczmarczyk Z. Kolonizacja niemiecka na wschod od Odry. —
Poznan. 1945.
Kaindl R. F. Geschichte der Deutschen in den Karpatenlandern. II.
Geschichte der Deutschen in Galizien bis 1772. — Gotha. 1907.
Kleczyriski J. Poglowne generalne w Polsce i oparte na nim popi-
sy ludnosci. — Rozpr. h.f. A.U. Krakow. 1893. Nr. 30.
Spisy ludnosci w Rzeczypospolitej Polskiej. — Rozpr. h.f. A.U.
Krakow. 1892. Nr. 30.
Korzon T. Wewnetrzne dzieje Polski za Stanislawa Augusta 6 t.
wyd. — Warszawa. 1897—8.
Kramarz W. Ludnosc Przemysla w latach 1521—1921. — Prze-
mysl. 1930.
Ladenberger I. Rozmieszczenie ludnosci diecezji krakowskiej w
1787 r. — In: Prace ku czci 50 1. Ak. К. H. Lwow. 1939.
P t a s n i к J. Narodowosci w miastach dawnej Polski. — Samorzqd
Miejski. Warszawa. 1925. Nr. 5.
Ringelblum E. Zydzi w Warszawie od czasow najdawniejszych do
ostatniego wygnania. — Warszawa. 1932.
Schmidt S. Geschichte des Deutschtums im Lande Posen unter pol-
nischer Herrschaft. — Bydgoszcz. 1904.
Wurm D. Z dziejow zydostwa brodzkiego za czasow dawnej Rzeczy-
pospolitej Polskiej do 1771. — Brody. 1935.
Источники:
Rejestr popisowy wojewddztwa polockiego z 1765 r. Wyd. K. Mienicki. —
Ateneum Wilenskie. Wilno. 1936. Nr. 11.
Spis ludnosci diecezji krakowskiej z* r. 1787. Wyd. J. Kleczyriski. —
Arch. Kotn. Hist. Krakow. 1894. T. 7. ’
Liczba glosow zydowskich w Koronie z taryf 1765 r. Wyd. J. Kleczyriski,
F. Kleczyriski. — Arch. Korn. Hist. Krakow. 1898. T. 8.
Spis 2yddw woj. krakowskiego z r. 1765. Wyd. A. Czolowski. — Arch.
Korn. Hist. Krakdw. 1898. T. 8.
2ydzi ziemi Iwowskiej i pow. zydaczowskiego w r. 1765. Wyd.
F. Bostel. — Arch. Kom. Hist. Krakow. 1891. T. 6.
3. Экономические ограничения еврейского населения
Schipper I. Dzieje handlu zydowskiego na ziemiach polskich. —
Warszawa. 1937.
Г лава IV. УПАДОК ЭКОНОМИКИ ПОСЛЕ ВОЙН XVII в
РЕФОРМЫ КОНЦА XVIII в.
§ 1. УПАДОК ЭКОНОМИКИ ПОСЛЕ ВОЙН СЕРЕДИНЫ XVII в.
ПРОЦЕСС ВОССТАНОВЛЕНИЯ
Marikowski A. Osadnictwo na Pomorzu w dobie wojen szwedz-
kich. — Bydgoszcz. 1933.
Rusiriski W. Uwartstwienie ludnosci wiejskiej w krolewszczyznach
Prus Krolewskich w drugiej polowie XVI w. — R. dz. sp. gosp.
Lwow. 1937. T. 6.
419

Rutkowski J. Przebudowa wsi w Polsce po wojnach w polowie
XVII w. — Kw. hist. Lwow. 1916. Nr. 30.
Schmidt E. Geschichte des Deutschtums im Lande Posen unter pol-
nischen Herrschaft. — Bydgoszcz. 1904.
Источники:
Die Lustration der Starostei Dybow im Jahre 1661. Ed. A. Semrau. —
Mitt. Cop. Torun. 1909. T. 17.
Kilka dokumentow do dziejow Rusi poludniowej w w. XVII i XVIII.
Wyd. L. Bialkowski. — Pam. tub. Lublin. 1938. Nr. 3.
Opis krolewszczyzn w wojewddztwach chelmiriskim, pomorskim i
melborskim w r. 1664. Wyd. J. Paczkowski. — Torun. 1938.
Lustracja starostwa puckiego z r. 1664. Wyd. B. Sl^ski. — Zap. T.N.
Torun. 1913.
Taryfy podatkowe ziem pruskich z r. 1682. Wyd. S. K§trzynski. —
Fontes. Torun. 1901. T. 5.
Visitationes Arch. Comenesis 1652—3. Ed. P. Panske. — Fontes. Torun.
1907—11. T. 11—15.
Visitationes Episc. Culmensis. 1607—72. Ed. A. Czapla. — Fontes.
Torun. 1902—6. T. 6—10.
5. Кризис денежной системы
Babinska L. Upadek waluty w Polsce w polowie XVII w. na tie
owczesnego przesilenia finansowego. Sila. Warszawa. 1919.
Szel^gowski A. Pieni^dz i przewrot cen w XVI i XVII w. w Pol¬
sce. — Lwow. 1902.
Rybarski R. Skarb i pieni^dz za Jana Kazimierza, Michala Kory-
buta, Jana III. — Warszawa. 1939.
6. Финансовый кризис
Babinski L. Upadek waluty w Polsce w polowie XVIII wieku na
tie owczesnego przesilenia finansowego. Sila Warszawa. 1919.
Rybarski R. Skarb i pieni^dz za Jana Kazimierza, Michala Korybu-
ta. Jana III. — Warszawa. 1939.
Podatek akcyzy z czasow Jana Kazimierza i Michala Korybuta. —
In: Stud, ku czci Kutrzeby. I. Krakow. 1938.
Источники:
Diariusze sejmowe 1581, 1681, 1726. — Teki Pawinskiego. Warszawa.
1900. T. 6.
Rachunki podskarbiego litewskiego 1648—52. Wyd. E. Tyszkiewicz. —
Wilno. 1855.
Taryfy podatkowe ziem pruskich z r. 1682. Wyd. S. K§trzynski. — Fon¬
tes. Torun. 1901. T. 5.
Wykaz podatku podymnego pow. wolkowyskiego z r. 1690. Wyd. A. Kra-
kowski. — Wiad. stud. hist. pr. lit. U.S.B. Wilno. 1938. T. 1.
S 2. АГРАРНЫЙ СТРОЙ В XVIII в.
Baranowski I. T. Agrarica I. Poddane ksi$zy Augustianow raws-
kich. II. Budnicy Radziejowieccy. III. Cech oracki w Ciecha-
nowie. — Prz. hist. Warszawa. 1916. Nr. 20.
Projekty odbudowy wsi polskiej za Stanislawa Augusta. —
Mysl Polska. Warszawa. 1915.
420

Wies i folwark. — Warszawa. 1914.
Wsie miasta Kalisza. — Prz. hist. Warszawa. 1916. Nr. 20.
Baruch M. Pabianice, Rzgow i wsie okoliczne. — Warszawa. 1903.
Bar M. Die Bamberger bei Posen. — Poznan. 1882.
Bergerowna J. Ksi^zna Pani na Kocku i Siemiatyczach. —
Lwow. 1936.
B^bynek W. Starostwo muszynskie, wlasnosc biskupstwa krakow-
skiego. — Przew. n. I. Lwow. 1914. Nr. 42.
Bochenski A. Beitrag zur Geschichte der gutsherrlichbauerlicher
Verhaltnisse in Polen auf Grund archivalischer Quellen der
Herrschaft Kock. — Krakow. 1895.
Dobrowolski K- Wloscianskie rozporz^dzenia ostatniej woli na
Podhalu w XVII i XVIII w. — Krakow. 1933.
Gilewicz A. Przygotowywania do rewolucji chlopskiej w latach
1767—9. — R. dz. sp. gosp. Lwow. 1931. T. 1.
Grabski W. Historia wsi w Polsce. — Warszawa. 1929.
Hedemann O. Testamenta braslawsko-dzisnienskie XVII—XVIII
wieku. — Wilno. 1935.
HejnoszW. Stanowisko prawne ludnosci wiesniaczej w zbiorze praw
s^dowych A Zamojskiego. — R. dz. sp. gosp. Lwow. 1936.
T. 5.
Znamienny dekret s^du referendarskiego. Przyczynek do sprawy
stosunku chlopa do ziemi w dawnej Polsce. — R. dz. sp. gosp.
Lwow. 1933. T. 2.
H о 1 u b-P acewiczowa Z. Osadnictwo pasterskie i w§drdwki w Tat-
rach i na Podtatrzu. — Krakow. 1931.
Inglot S. Organizacja folwarku na Bialorusi. — Ekonomista. War¬
szawa. 1931. Nr. 30.
Kaczmarczyk Z. Przyczynek do gospodarki halnej w XVII w. w
Pahstwie Lodygowskim. — Lud. Lwow. 1933. Nr. 32.
Kn i a t M. Gospodarcze znaczenie ci^zarow ludnosci wloscianskiej w
Polsce w XVIII w. Proba rekonstrukcji budzetu gospodarstwa
wloscienskiego. — Poznan. 1929.
Korzon T. Wewn^trzne dzieje Polski za Stanislawa Augusta. 6 t.
2 wyd. — Warszawa. 1897—8.
Doniesienie о stanie ekonomii szawelskiej. — R.T.P.N.W. Wilno.—
1907. Nr. 1.
Ze studiow nad dziejami ekonomii krolewskich na Litwie. —-
R.T.P.N.W. Wilno. 1914. Nr. 5.
Krasinski A. Geschichtliche Darstellung der bauerlichen Verhaltnisse
in Polen und die wirtschaftlichen Reformen im Ersten de-
zennium der Regierung Stanislaus Augustus 1764—74. 2 t. —
Krakow. 1898.
Ludkiewicz Z. Osady holenderskie na nizinie sartawicko-nows-
kiej. — Torun. 1934.
M a as W. Zur Entwicklung der polnischen Agrarstruktur vom XV. bis
, XVIII Jahrh. — Viert. Soz. Wirt. 20.
Melen A. Ordynacje w dawnej Polsce. — Lwow. 1929.
Мякотин В. Крестьянский вопрос в Польше в эпоху ее разде¬
лов. — Петербург, 1889.
Moszczenski S. Od wiedzy praktycznej w rolnictwie do wiedzy
naukowej. — In: Ks. Pam. S.G.G.W. Warszawa. 1937.
Pawlik S. Rolnictwo w Konstytucji 3 Maja 1791. — Lwow. 1922.
421

Rafacz J. Dzieje i ustroj Podhala Nowotarskiego za czasdw dawnej
Rzeczypospolitej. — Warszawa. 1935.
Raiacz S. Gromada w ustroju dawnej wsi malopolskiej. — Przew.
n. I. Lwow. 1919.
Przyjgcie poddanstwa w sieradzkim w epoce nowozytniej, —
Th. Pol. Warszawa. 1935. T. 9.
Przymus pracy w dawnym prawie i praktyce wiejskiej. —
Prz. pow. Krakow. 1920. T. 147, 148.
Starosta Baranowski a soltysi i wybrancy czorsztynscy. — Pam.
Tow. Tatrz. Krakow. 1914. Nr. 34.
Ucisk wloscianski w dawnej wsi polskiej. — Prz. pow. Krakow.
1919.
Ustroj wsi samorz<|dowej malopolskiej w XVIII w. — Lublin. 1922.
Z dziejow starostwa czorsztynskiego. — Przew. n.l. Lwow. 1918.
Rodakiewicz A. Die galizischen Bauern unter der polnischen Re-
publik. — «Zeit f. Volkswirt. und Sozialpol. u. Verw.» Wien.
1902. Nr. 11.
Rozdolski R. Wspolnota gminna w b. Galicji wschodniej i jej za-
nik. — Lwow. 1936.
R u s i n s к i W. Osady tzw. «oledrow» w dawnym wojw. poznariskim. —
Krakow. 1947.
Rutkowski J. Klucz brzozowski biskupstwa przemyskiego w
XIII. w. — Krakow. 1910.
Le rdgime agraire en Pologne au XVIII s. — Revue d'Histoire
economique et social. Paris. 1926—27. Nr. 14, 15.
Poddaristwo wloscian w Polsce i niektorych innych krajach Euro-
py. — Poznan. 1921.
Sprawa wloscianska w Polsce w XVIII i XIX w. — Warsza¬
wa. 1922.
Studia nad polozeniem wloscian w Polsce w XVIII w. — Ekono¬
mista. Warszawa. 1914. Nr. 14.
Uniwersal Polaniecki w swietle europejskich reform rolnych
XVIII w. — Rocznik P.A.U. 1945—6. Krakow. 1946.
Zagadnienie reformy rolnej w Polsce w XVIII w. na tie reform
przeprowadzonych we wsiach miasta Poznania. — Poznan. 1925.
Schmidt E. Reklamblatter zur Heranziehung deutsche Kolonisten im
XVII. und XVIII. Jahrh. — Z. Posen. Poznan. 1903. Nr. 18.
Sliwinska M. Duchowienstwo a sprawa wloscianska za Stanislawa
Augusta. — Prz. pow. Krakow. 1929. Nr. 183.
Swigtochowski A. Historia chlopow polskich w zarysie. I. W. Pol¬
sce niepodleglej. — Lwow—Poznan. 1925; wyd. Poznan. B. d.
Warszawski D. M. J. Die Entwicklung der gutsherrlich-bauerli-
chen Verhaltnisse in Polen und die Bauernfrage im XVIII.
Jahrh. — Zurich—Leipzig. 1914.
Wieczorek W. Z dziejow ustroju rolnego W. K. Litewskiego w
XVIII w. — Poznan. 1929.
Wiercienski H. Opis statystyczny wi^kszej wlasnosci ziemskiej
w pow. pulaskim, gub. lubelskiej. — Ekonomista. Warszawa.
1905. Nr. 9.
Wrona D. Wsie na laricuckim wilkierzu. — Prz.pr.adm. Lwow
1922. Nr. 47.
Zwyczaje spadkowe wloscian w Polsce. — Warszawa. 1928—29.
Zabko-Potopowicz A. Praca najemna i najemnik w rolnictwie
W. K. Litewskim w wieku XVIII. — Warszawa. 1929.
422

Источники:
Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов.
Т. 35, 38. — Вильно.
Архив юго-западной России, издаваемый временной комиссией для
разбора актов при киевском, подольском и волынском
генерал-губернаторе. III. 5; IV. 2; VII. 3; VIII- 4—6.—
Киев.
Documenta capitaneatus Seochoviennis 1471—1770. Ed. P. Panske. —
Fontes. Toruri. 1935. T. 28.
Instruktarz czynnosci ekonomicznych dla Im imc p. ekonoma Abelskie-
go a. 1711. Wyd. M. Romer. — R.T.P.N.W. Wilno. 1908.
Instruktarz ekonomiczny dla ludzi w sluzbie gospodarczej. — War¬
szawa. 1786.
Inwentarz dobr Кар. Kat. chelmiriskiej z XVII i XVIII w. — Fontes,
Toruri. 1928. T. 33.
Inwentarz starostv, imienij, folvarkow i dierewieri XVIII w. —
Л.В.К. Wilno. 1910, 1914, T. 35. 38.
Inwentarz klucza Ossiliriskiego z r. 1755. — Alb. lit. Wojcickiego. 1849.
Inwentarz starostwa czluchowskiego 1746. Wyd. K. Kosciriski. —
R.T.N.T. Toruri. 1904. T. 11.
Inwentarz wielkorz^dcow krakowskich 1725 r. Wyd. K- Marcinkowski.—
Wiad. n. a. 1905, 1907.
Inwentarz dobr wroblewskich spisany w 1794 r. Wyd. S. Karwowski.
Jablonowska A. Ustawy powstechne dla rz^dcow dobr i instruktarz
ekonomiczny. Siemiatycze 1785. — Warszawa. 1786.
Kilka dokumentow do dziejow Rusi poludniowej w XVII i XVIII w.
Wyd. L. Bialkowski. — Pam. tub. Lublin. 1938. T. 3.
Ksi?gi sadowe wiejskie. Wyd B. Ulanowski. — St. pr. pot. pom. Krakow.
"1921. T. 11, 12.
Parochia kottnensis. Das Untertanenbuch der Herrschaft Filene (Wie-
luri). v. J. 1742. beab. v. P. Gebhardt. Grenzmark. Heimbl. 6.
Pita. 1930.
Polskie instruktarze ekonomiczne z korica XVII i XVIII w. Wyd. S. Paw-
lik. 2 t. — Krakow. 1915, 1929.
Trzy wilkierze wiejskie. Wyd. S. Kujot. — Fontes. Toruri. 1900. T. 5.
Visitatio gen. dioec. posnaniensis 1781. — Poznari. 1918.
6 4. ВОЗРОЖДЕНИЕ ГОРОДОВ, ПРОМЫШЛЕННОСТИ И ТОРГОВЛИ
1. Города в период правления Станислава Августа
Baranowski I. Т. Dzieje mieszczaristwa wanszawskiego w epoce
Sejmu Czteroletniego. — Warszawa. 1929.
Komisje porz^dkowe 1765—1788. — Rozpr. h.f. A.U. Krakow.
1907. Nr. 49.
Warszawa za Stanislawa Augusta. — Warszawa. 1917.
Drazdzyriska H. Ludnosc Warszawy w roku 1792. — Warszawa.
1792.
Jabczyriski M. Statystyka miasta Poznania z r. 1780. — R.P.T.P.N.
Poznari. 1911. Nr. 37.
Korzon T. Wewngtrzne dzieje Polski za Stanislawa Augusta. 6 t.
2 wyd. — Warszawa. 1897—8.
423

Smolensk! W. Jan Dekert prezydent starej Warszawy i sprawa
miejska podczas panowania Stanislawa Augusta. — Warsza¬
wa. 1912.
Komisja boni ordinis warszawska 1765—89. — Warszawa. 1913.
Mieszczanstwo warszawskie w koricu XVIII w. — Warszawa.
2. Городские финансы
Foltz M. Geschichte des Danziger Stadthaushaltes. — Gdansk. 1912.
Rybarski R. Gospodarka miasta Biecza w XVI i poczQtkach
XVII w. — Ekonomista. Warszawa. 1909—1910. T. 9. 10.
Syganski J. Historia Nowego S^cza od wst^pienia dynastii Wazow
do pierwszego rozbioru Polski. 3 t. — Lwow. 1901—2.
Zubyk R. Gospodarka finansowa miasta Lwowa w latach 1624—1635.
— Lwow. 1930.
Bornstein L. Budzety gmin wyznaniowych zydowskich w Polsce. —
Kw. St. Warszawa. 1929. Nr. 6.
Schipper J. SamorzQd zydowski w Polsce na przelomie XVIII i
XIX w. — Mies. zyd. Warszawa. 1930. Nr. 1.
3. Возрождение промышленности
Assorodobraj N. Pocz^tki klasy robotniczej. Problem r$k robo-
czych w przemysle polskim epoki stanislawowskiej. — War¬
szawa. 1946.
Воблый К. Очерки по истории польской промышленности. I.
1764—1830.—Киев. 1900.
Gibjanskij J. G. Graf Antonij Tyzengaus i grodenskija korolevskija
manufaktury. — Petrograd. 1916.
Korzon T. Wewn§trzne dzieje Polski za Stanislawa Augusta. —
6 t. 2 wyd. — Warszawa. 1897—8.
Kubala L. Handel i przemysl za czasow Stanislawa Augusta. —
Krakow. 1872.
Kula W. Manufaktura sukienna Radziwillow w Nieswierzu. — R.dz.
sp.gosp. Poznan. 1947. T. 9.
R a f a c z J. Ustroj osady rzemieslniczej w dawnej Rzeczypospolitej
Polskiej. — Samorzqd Terytorialny. Warszawa. 1929. Nr. 1.
Источники:
Osinski J. Opisanie polskich zelaza fabryk. — Warszawa. 1782.
5. Торговля
Chl^dowski K. Traktat handlowy mi^dzy Austria a Polsk$ z roku
1775. — Przew. n. I. Lwow. 1880.
Feldman J. Les tentatives d’organisation d’un commerce direct entre
la France et la Pologne au XVIII s. — Bull, de la soc. d’His-
toire Moderne. 1934.
Projekty handlu polsko-francuskiego z XVIII wieku. — In: Stud,
-ku czci Kutrzeby. II. Krakow. 1938.
Florovskij A. Ceske sukno na vychodoevropskem trhu v XVI az
XVIII veku. — Praha. 1947.
424

Fournier A. Handel und Verkehr in Ungarn und Polen um die Mitte
des XVIII. Jahrh. — Archiv {. oesterreichische Geschichte. Wien.
1887. B. 69.
Grossmann H. Osterreichs Handelspolitik mit Bezug auf Galizien
in der Reformperiode 1772—1790. — Wien. 1914.
Herzfeld M. Der preussisch-polnische Handelsvertrag von 1775. —
Forsch. z. brand.-preuss. Gesch. Berlin. 1920—24. B. 32, 35, 36.
Hoyer W. Zagadnienie wolnego handlu w literaturze i publicystyce
polskiej korica XVIII w. — R.W.S.H. Warszawa. 1925. Nr. 2.
Jekel F. J. Polens Handelsgeschichte. — Wien—Triest. 1809.
Korzon T. Wewn§trzne dzieje Polski za Stanislawa Augusta. 6 t.
2 wyd. — Warszawa. 1897—8.
Kubala L. Handel i przemysl za czasow Stanislawa Augusta. —
Krakow. 1872.
Wilder J. A. Projekt Franciszka Pilsudskiego odbudowy portu pod
Polagq. — R.Gd. Gdansk. 1936. T. IX, X.
Polski" projekt kanalu bydgoskiegb 1766. — Prz. morski. Torun.
1939. Nr. 7.
Traktat handlowy polsko-pruski z 1775. Gospodarcze znaczenie
utraty dost^pu do morza. — Warszawa. 1937.
6. Кредит
Baranowski C. Bankierstwo w dawnej Polsce. — Pracownik Ban*
kowy. 1932.
Baruch M. Pabianice, Rzgow i wsie okoliczne. — Warszawa. 1903.
Statut z r. 1715. — Ateneum. Warszawa. 1897. Nr. III.
E recin ski T. Jan Jakob Klug. — R. hist. Poznan. 1935. T. 11.
Grodek A. Idea Banku Narodowego 1763—1828. — Warszawa. 1936.
Kornatowski W. Kryzys bankowy w Polsce 1793 r. — Warszawa.
1937.
Korzon T. Wewn^trzne dzieje Polski za Stanislawa Augusta. 6 t.
2 wyd. — Warszawa. 1897—8.
Krzyzanowski A. Zakladka na sprz^zaj w Pabianicach. Przyczy-
nek do dziejow kredytu wlosciariskiego w XVIII w. — Rozpr.
h.f. A.U. Krakow. 1897. Nr. 34.
Lagiewski C. Bankierstwo w dawnej Polsce i w epoce stanisla-
wowskiej. In: Dz. gosp. Polski porozb. pod red, Kempnera. I.
Warszawa. 1920.
R a f a c z J. Fundacja ostrol§cka taniego kredytu z r. 1577. — R. dz.
sp. gosp. Lwow. 1937. T. 6.
Rutkowski J. Bibliographie de 1’histoire du credit et du change en
Pologne depuis le XV-e s. jusqu’a 1815. — History of the
principal public banks. The Hague. 1934.
Rybarski R. Kredyt i lichwa w ekonomii samborskiej w XVIII w. —
Lwow. 1936.
Schipper J. Dzieje handlu zydowskiego na ziemiach polskich. —
Warszawa. 1934.
P$ckowski J. Dzieje miasta Rzeszowa do korica XVIII w. — Rze-
szow. 1913.
War§zak J. Mons pietatis w Lowiczu. — In: Stud. posw. Bujakowi.
Lwow. 1931.
Zakrzewski Z. Stosunek synagogi w Lesznie do kosciolow katolic-
kich w latach 1698—1870. — Leszno. 1920.
425

б 5. ДЕНЕЖНЫЕ И ФИНАНСОВЫЕ РЕФОРМЫ
>. 1. Денежные реформы
Grodek A. Pieniqdze papierowe podqzas insurekcji 1794 г. —
R.W.S.H. Warszawa. 1917. Nr. 4.
Gunowski M. Podr^cznik numizmatyki polskiej. — Krakow. 1914.
Konopczynski W. Przesilenie monetarne w Polsce za Augusta IL—
Ekonomista. Warszawa. 1910. Nr. 10.
Korzon T. Wewn^trzne dzieje Polski za Stanislawa Augusta. 6 t.
2 wyd. — Warszawa. 1897—8.
2. Финансовая система Речи Посполитой при Саксонской
династии
J a s i n sk i Z. Beitrage zur Finanzgeschichte Polens im XVIII. Jahrh. —
Poznan. 1910.
Korzon T. Wewn^trzne dzieje Polski za Stanislawa Augusta. 6 t.
2 wyd. — Warszawa. 1897—8.
Koscialkowski S. Z dziejow komisji skarbowej Stanislawa Au¬
gusta (1765—80). — Ateneum Wilenskie. Wilno. 1924. Nr. 2.
Nycz M Geneza reform skarbowych Sejmu Niemego. Studium z
dziejow skarbowo-wojskowych z lat 1697—1717 — Poznan.
1938.
Pu ci a tow a M. Rzut oka na dzieje komisji skarbu Rzplitej W. Ks.
Litewskiego za rzadow targowickich i sejmu grodzienskiego. —
In: Ks. pam. Kola hist, sluch. U. St. B. Wilno. 1933.
Rossmann. Rys historyezny budzetu w Polsce. — Ekonomista.
Warszawa. 1866—8. Nr. 2—4.
Rybarski R. Skarbowosc Polski w dobie rozbiorow. — Krakow. 1937.
Stelmasiak J. Protokoly ofiary 10-go i 20-go grosza. — R. dz.
sp.gosp. Lwow. 1933.
Zytkiewicz L. Stosunki skarbowe w Ks. Litewskiego w dobie in¬
surekcji kosciuszkowskiej. — Ateneum Wilenskie. Wilno. 1935.
Nr. 10.
Источники:
Diarusze sejmowe 1581, 1681, 1726. — Teki Pawinskiego. Warszawa.
1900. T.6.
Diariusze sejmowe z wieku XVIII. Wyd. Konopczynski. 3 t. — War¬
szawa. 1911—37.
Volumina legum. Przedruk zbioru praw staraniem XX Pijarow w War-
szawie od roku 1732 do roku 1782 wydanego. Wyd. J. Ohryzki.
T. 1—8. Petersburg. 1859; t. 9. Kom. Hist. A.U. Krakow. 1889.
§ в. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КРЕДИТ
Bujak F. Czynnik gospodarczy w upadku dawnego panstwa polskie-
go. Przyczyny upadku Polski. — Warszawa. 1918. Oraz Stud,
hist. gosp.
Rutkowski J. Gospodarcze podloze rozbiorow Polski. Ruch praw-
niczo-ekonomiczny i socjologiczny. — Poznan. 1930.
Les bases economiques des partages de 1’ancienne Pologne. —
Revue d'Histoire Moderne. Paris. 1932.

ОПЛАВЛЕНHE
Предисловие 3
Глава I. Первоначальные поселения и феодализация эко¬
номического строя
§ 1. Дохристианская эпоха 23
§ 2. Раннее средневековье 28
Глава II. Возникновение и развитие городов
§ 1. Возникновение городов . 58
§ 2. Ремесленная промышленность и горный промысел 69
§ 3. Торговля 76
§ 4. Деньги, кредит и финансовое дело 97
§ 5. Аграрный строй НО
%
Глава НЕ Расцвет барщинно-фольварочного хозяйства
§ 1. Расцвет барщинного фольварка 125
§ 2. Изменения в области торговли 163
§ 3. Расцвет промышленности и горного дела 188
§ 4. Денежная система и финансы 213
§ 5. Экономическая основа национальной борьбы в Поль¬
ше в новое время 240
Глава IV. Упадок экономики после войн XVII в. Реформы
конца XVL11 в.
§1. Упадок экономики после войн середины XVII в.
Процесс восстановления 258
§ 2. Аграрный строй в XVIII в 272
§ 3. Крестьянские реформы в XVIII в 305
§ 4. Возрождение городов, промышленности и торговли 330
§ 5. Денежные и финансовые реформы 363
§ 6. Экономические причины разделов Польши 381
Библиография 385

Редактор О. Г. ЧАЙКОВСКАЯ
Художник
М. В. Борисова-Мусатова
Технич. редактор В. И. Шаповалов
Корректор О. П. Горшкова
Сдано в производство 1 /VI 1953 г.
Подписано к печати 12/IX 1953 г.
А03692. Бумага 84ХЮ81/3.-
“6,7 бум. л. 22 печ. л.
Уч.-издат. л. 25. Изд. № 6/1952
Цена 17р. Зак. 491
20-я типография „Союзполиграфпрома"
Главиздата Министерства культуры
СССР. Москва, Ново-Алексеевская, 52