Автор: Уткин А.
Теги: всеобщая история география биографии история период первой российской революции (1905-1907 гг) историческая литература
ISBN: 5-8138-0481-1
Год: 2004
Текст
МИРВМЙНЛХ
Днатшй
ШИН
ПОРОГА
К1И
СМОЛЕНСК
«РУСИЧ»
2004
УДК 94/99 [947+957]
ББК 63.3(2)524
У 84
Серия основана в 1998 году
Уткин А. И.
У 84 Дорога к победе. - Смоленск: Русич, 2004. -
480 с. - (Мир в войнах).
ISBN 5-8138-0481-1
Предлагаемая читателю книга завершает серию работ
известного российского историка А. И Уткина, посвящен-
ных Второй мировой войне. Автор детально исследует
причины, приведшие к коренному перелому в ходе Отече-
ственной войны Советского Союза, освещает ход боевых
действий в 1943-1945 гг. В книге подробно рассматрива-
ются политико-экономические аспекты противостояния
союзных держав и стран «оси», а также ярко рассказыва-
ется о разгроме японской Квантунской армии и капитуля-
ции Японии.
УДК 94/99 [947+957]
ББК 63.3(2)524
ISBN 5-8138-0481-1
© Текст. Уткин А. И., 2003
© Составление, оформление,
разработка серии. «Русич», 2003
ВВЕДЕНИЕ
Как минимум трижды мир замирал в томительной
тревоге по поводу судьбы войны, и это колебание чаши
мировых весов неизменно происходило на советско-
германском фронте. Именно крушение советского фронта
грозило подлинно невосполнимыми потерями и роко-
выми последствиями. Это было возможно трижды.
Впервые — если бы немцам удалось в середине
октября 1941 года войти в Москву и Ленинград, пере-
резать Волгу как транспортную магистраль, бомбить
индустриальный Урал и довести обороноспособность
советской страны до степени замирания пульса, миро-
вые судьбы могли сделать крутой поворот.
Во второй раз — если бы страны «оси» оказались
неудержимы глубокой осенью 1942 года в своем движе-
нии к Суэцкому каналу, если бы они вышли к долинам
Индии и овладели контролем над Индийским океаном. В
этом случае Северная Атлантика — от Новой до старой
Англии, вплоть до незамерзающей полосы океана у
Мурманска, — продолжала бы оставаться зоной взаимо-
общения антигитлеровской коалиции. Представим на
мгновение, что в августе—октябре 1942 года немцы дохо-
дят до бакинской нефти, форсируют Волгу и заходят за
Москву с востока; в условиях, когда вся Европа оказа-
3
лась в руках Берлина, а дорога на Ближний Восток для
него становится открытой, Вашингтон и Лондон могли
бы пожалеть о том, что не открыт обещанный второй
фронт в 1942 году. Представим себе действенный союз
вишистской Франции с Германией после июня 1940
года. Объединенная мощь флотов Британии и Америки и
в этом случае оставалась бы безусловно превосходящей,
равно как и в случае, если бы японский императорский
флот трижды повторил то, что ему удалось сделать в
Пёрл-Харборе. И тогда флот двух англоязычных госу-
дарств превосходил бы все мыслимые и немыслимые
военно-морские резервы Японии, Германии и способной
примкнуть к ним вишистской Франции, сохраняя Миро-
вой океан как дорогу взаимопомощи великой коалиции.
Представим почти немыслимое: «битва за Британию»
заканчивается в пользу Германии и вермахт оккупирует
Альбион. Есть все основания поверить Черчиллю, что
Лондон увел бы свой мировой флот в канадские гавани,
и Новый Свет, в союзе с Канадой и Австралией, поста-
рался бы отомстить за униженную прародину, сохраняя
при этом все шансы на финальную победу.
В третий раз — если бы Манштейну и Моделю
удалось пронзить Курский выступ в июле 1943 года и в
советской обороне образовалась зияющая брешь, сквозь
которую вермахт мог вырваться на невиданный страте-
гический простор; вспомним: ведь на Орловско-Кур-
ской дуге было сосредоточено 60 процентов боевой мощи
Красной Армии. Консолидация Евразии лишила бы шан-
сов западных союзников, не утвердившихся еще и в
Сицилии. Ведь германская военная промышленность
продолжала свое восхождение еще вплоть до ноября
1944 года и в ее руках были бы реактивная авиация,
«крылатые ракеты» (Фау-1), ракеты средней дально-
сти — Фау-2, которые Нобелевский лауреат Гейзенберг
готовился оснастить ядерными боеголовками.
Мировая история пошла бы по иному пути. Во всех
этих трех критических моментах определяющим факто-
ром стала стойкость Красной Армии, зрелость советской
индустрии, боевой дух нашего народа. Нам есть чем
гордиться — в критическое время, между июнем 1941 и
4
июнем 1944 года, наша страна фактически один на один
вынесла страшный удар лучшей военной машины Запа-
да, устояла, спасла себя, спасла своих союзников, осво-
бодила половину Европы. Судьба Второй мировой войны
была решена предшествующим поколением — поколени-
ем наших отцов. Много событий мировой истории так
или иначе потеряют свой блеск, но не это. Невиданным
усилием наша страна устояла и оберегла полмира. Это
является предметом немеркнущей национальной гордо-
сти, тем настоящим, которое так необходимо для нашего
будущего.
Глава первая
КУЛЬМИНАЦИЯ МИРОВОГО
КОНФЛИКТА
Если весна предшествующего, 1942, года была вре-
менем значительного численного ослабления Красной
Армии, то через год положение Советского Союза
стало улучшаться. Надир, нижайшая точка, был прой-
ден, и советские вооруженные силы начали крепнуть.
Во многом это было следствием того, что тыл безза-
ветно и самоотверженно работал для фронта. Советс-
кая наука мобилизовала свои возможности в произ-
водственной сфере. Научно-технический совет при ГКО
оптимизировал производство на Урале и в других от-
даленных от фронта регионах. К примеру, был разра-
ботан новый способ производства алюминия. На Ура-
ле и за ним были найдены новые источники энергии.
В Башкирии нашли нефть. Уральские заводы выпла-
вили новую броню для танков, более мощная модель
«катюши» стала поступать в войска. Шпагин, Дегтя-
рев и Токарев создали новые автоматы и другие виды
стрелкового оружия. Получивший всемирную славу
пистолет-пулемет Шпагина (ППШ) стал основным
оружием пехоты.
Новое лицо приобрела авиация. Истребитель с пре-
восходными данными Ла-5ФН был поставлен на конвей-
ер, и эти прекрасные машины в значительном количе-
6
стве начали поступать в войска, устремленные к району
Курска. А на конвейер ставили уже более усовершенство-
ванный Ла-7 с двумя 20-мм пушками и скоростью более
600 км в час. Истребитель Як-9Т стал грозой немецких
танков. На конвейерные линии поступил двухмоторный
бомбардировщик уже погибшего Петлякова — Пе-2. Двух-
моторный бомбардировщик Ту-2 нес две тонны бомбог-
руза на расстояние около полутора тысяч километров.
Настоящим победным фактором войны стал выход на
поток знаменитого штурмовика Ил-2, оснащенного в
феврале 1943 года новым мотором и пушкой калибра
23 мм. Трио Яковлев, Ильюшин и Лавочкин фактически
создали военную авиацию, во многом превосходящую
мировые образцы.
Основной вид оружия Второй мировой войны —
танки обрели к битве у Курска новый облик. 64 сбороч-
ные линии Кировского танкограда в Челябинске полу-
чали уже отлитую башню Т-34, а сам танк подвергся
модернизации. Легендарный Т-34 доказал свое право
быть основой танковых сил. Собственно, он пройдет
всю войну без радикальных модификаций. На Уралма-
ше за месяц выполнили заказ пустить в серию самоход-
ную артиллерийскую установку СУ-122, и в январе 1943
года самоходки были опробованы на Волховском фрон-
те. В феврале на конвейере появилась уже более мощная
артиллерийская установка СУ-152. В целом на протяже-
нии 1943 года советской оборонной промышленностью
были созданы 21 новый танк и самоходное орудие.
Осенью 1942 года в танковые войска начинают по-
ступать новые превосходные тяжелые машины — КВ-1С,
имеющие более прочную броню, 76-мм пушку и три
пулемета. В дальнейшем на шасси КВ-1С устанавлива-
ют 85-мм пушку и модель получает название КВ-85 —
немцы сравнивали его с последним словом своей танко-
вой техники — со своим «Тигром». Лучшим тяжелым
танком, созданным к сентябрю 1943 года группой Ко-
тина, становится «Иосиф Сталин» — ИС-1 весом в 44
тонны. Далее следует модификация ИС-2 весом в 46
тонн, со 122-миллиметровой пушкой и тремя пулемета-
ми. В 1943 году их произвели немного, всего 102 маши-
ны, но уже в следующем году на поля сражений выйдут
7
2250 таких машин. ИС-2 соединил в себе мощь тяжело-
го танка и относительную легкость и подвижность сред-
них танков.
На танках со временем устанавливают рации, что
делает возможным управление боевыми машинами в бою.
Структура главной ударной силы Второй мировой
войны — танковых войск — претерпела в Красной Ар-
мии к 1943 году определенные трансформации. Напом-
ним, что летом 1942 года советские танки снова вышли
на поля сражений в крупных соединениях и, к сожале-
нию, опять разделили печальную судьбу разбитых совет-
ских армий, откатившихся летом и осенью к Волге и
отрогам Кавказа. Но поздней осенью военная мысль
приходит к окончательному выводу, что разумной аль-
тернативы крупным танковым соединениям попросту
нет. Уже осенью 1942 года вдумчивые командиры, на-
чиная с руководителя Главного управления бронетанко-
вых сил генерала Федоренко, приходят к выводу, что
смешение танков с пехотой является ошибкой. Федо-
ренко убеждает ГКО и Сталина в необходимости отде-
лить бронетанковые войска от пехотных соединений. И
танковые армии становятся в 1943 году воистину самым
грозным оружием Красной Армии. В январе боевые
задачи на советско-германском фронте решали восемь с
половиной тысяч танков, сосредоточенных в пяти тан-
ковых армиях: 1-я танковая — Катуков, 2-я — Родин,
3-я — Рыбалко, 4-я — Баданов, 5-я — Ротмистров. В
резерве Ставки имелось еще 400 боеспособных танков;
в округах, на ремонте и т. п. — дополнительные 4300
машин. Еще раз скажем: советские танковые войска,
которые вынесли невероятный удар в 1941 — 1942 годах,
понеся огромные потери, начали возвращаться в строй.
Советские танковые силы превращаются в наиболее дей-
ственный род вооруженных сил, и так будет впредь до
Берлина.
♦ * *
Советская пехота к середине 1943 года была лучше
подготовлена к противотанковой борьбе, чем любая пехо-
та мира. Пехотинцы получили полтора миллиона противо-
танковых ружей и более 20 тысяч легких противотанковых
8
пушек. Новая граната РПГ-43 была способна вывести из
строя средний танк. Даже немцы высоко оценили каче-
ства советских противотанковых орудий — фельдмаршал
Роммель был именно ими вооружен в египетской пусты-
не. Появились новые пулеметы. Вместо старого «максима»
стандартным пулеметом становится тяжелый пулемет Го-
рюнова. Расширяются части реактивных минометов. К
концу 1943 года в составе РККА были четыре дивизии
«катюш». Залп такой дивизии означал одновременный
запуск 3840 ракет общим весом в 230 тонн.
В начале 1943 года возникает заметное разделение
между ударными гвардейскими частями, способными
решать проблему противостояния немцам (и решать
успешно), и теми боевыми подразделениями, которые
явственно отстают в своей учебе, полагаясь на массу,
самопожертвование, а не умение-планирование-манев-
рирование. Танки начинают играть лидирующую роль, а
пехота все более вспомогательную.
В советской армии исчезает чувство обреченности,
сложности (едва ли не невозможности) противостоять
невероятно эффективной германской военной машине.
Это не означает, что появляются высокомерие и шапко-
закидательство (их не будет до конца войны), но воз-
рождается нечто, утерянное еще в предшествующей ми-
ровой войне, в 1914—1915 годах: что при прочих равных
условиях вперед вырвется невообразимая немецкая эф-
фективность и что соперничество с организованными
немцами практически невозможно. Более того. В конце
мая 1943 года маршал Василевский говорит Толбухину
и Бирюзову, что Германия ослаблена, советские войска
начинают превосходить немецкие «в количестве и каче-
стве», советское командование приобрело «солидный
опыт» ведения наступательных операций, дисциплина
укреплена, организованность стала законом армии.
Конечно же, цена этой перемены, цена этой великой
учебы огромна. Мужчины огромной страны практически
все мобилизованы, 90 процентов транспорта реквизиро-
вано, разруха на освобожденных территориях и страшное
напряжение тыла вбирают последнюю энергию страны.
Но работают заводы на Урале и в Сибири, увеличивается
грузопоток основных товаров и оружия, которыми бед-
9
ная, но полная решимости страна снабжает свою армию.
Ошеломленный горем и страданиями народ продолжал,
отдавая все, наращивать военные усилия. В 1943 году
СССР решительно превзошел в военном производстве
Германию — ведущую индустриальную державу европей-
ского Запада, покусившуюся на ее суверенитет. Про-
мышленность даже резко сократившегося Советского
Союза значительно превосходит промышленность увели-
чившейся Германии по основным показателям.
Напрягаясь из последних сил, Советский Союз су-
мел обойти своего противника в производстве вооруже-
ний. Теперь Красная Армия решительно лучше снабжа-
ется оружием, что сразу же сказывается на ее боевых
возможностях. В данном случае цифры красноречивее
слов:
Военное производство 1943 1944 1945
Самолеты СССР 34900 40300 20900
Германия 28807 39807 7540
Танки СССР 24089 28963 15400
Германия 19800 27300 —
Артиллерия СССР 130000 122400 62000
Германия 27000 41000 —
Начинает ощущаться помощь западных союзников.
Приведем цифры помощи США и Великобритании за
всю войну (1941 — 1945 гг.). В войсках заметным явлени-
ем станут танки необычного профиля — союзные маши-
ны. К 1943 году на советско-германский фронт прибыли
2500 британских машин и 2000 американских. (За весь
период с июня 1941 по апрель 1944 года РККА получила
3734 американских танков, 4292 британских и 1400 ка-
надских). Как это ни невежливо звучит, но западная
техника не произвела большого впечатления на совет-
ских танкистов; высшие оценки у них получил амери-
канский «Шерман», низшие — британские танки. Ста-
лин открыто попросил «присылать грузовики, а не танки».
Слабым местом РККА в мобильной войне являлась
нехватка автотранспорта, прежде всего грузовиков. Зна-
чительно помог ленд-лиз — тысячи грузовиков и джипов
10
к середине 1943 года (из общего числа в 430 тысяч,
поставленных к 1944 году). К лету 1943 года СССР
получил товаров по ленд-лизу на 150 млн. долларов.
Сталин настаивал не на танках и самолетах, а на метал-
лосырье и продовольствии (алюминий, стальное литье,
медь, цинк, тысячи тонн масла для госпиталей).
Полученное по ленд-лизу
Самолеты 14203
Истребители 9438
Бомбардировщики 3771
Танки 6196
Грузовики 363080
Джипы 43728
Мотоциклы 32200
Взрывчатые вещества (тонн) 325784
Радиоустановки 35089
Полевые телефоны 380135
Мясо консервированное (тонн) 14793000
Сапоги (пар) 2577000
Медь (тонн) 339599
Алюминий (тонн) 261311
К середине 1943 года американцы отправили в СССР
900 тысяч тонн стали. Когда Сталин проявлял ярость по
поводу задержек с поставками, он имел в виду экстрен-
ную нужду даже не в танках и самолетах, а в продоволь-
ствии, химикатах, станках, алюминии, стальных листах,
трубах, меди, цинке.
Страна в самых тяжелых условиях сохраняет наци-
ональную науку, особенно на многообещающих направ-
лениях. В конце 1942 года Курчатов назначается руко-
водителем атомных исследований с правом отзывать с
фронта всех необходимых специалистов. Его цель —
создание циклотрона. После освобождения Харькова в
июле 1943 года в украинской индустриальной столице
создается «Лаборатория № 1», а в Москве «Лаборатория
11
№ 2». Несмотря на все тяготы военного лихолетья,
вызревает и развивается советский атомный проект. Си-
нельников работает над этой проблематикой в Харько-
ве, а Курчатов с Капицей и другими академиками в
Москве.
Расклад в германской элите
В первой половине 1943 года устанавливается сво-
его рода баланс между военными машинами Советского
Союза и Германии. Германия едва ли уже могла с
большой долей уверенности рассчитывать на победу в
войне; СССР как будто получал шанс избежать пораже-
ния. Холод неизбежности, страшное чувство впервые
выскользнувшей из рук военной удачи начинает овладе-
вать прежде неколебимым германским командованием.
Ощущая определенную утрату инициативы, оно должно
было спешить, пока приливная волна истории не повер-
нет свой мрачный поток обратно, к границам рейха.
После Сталинграда несколько ведущих деятелей
рейха — Геббельс, Функ, Лей, Шпеер (к слову, те дея-
тели верхушки германского руководства, которые имели
университетское образование) — начинают ощущать тре-
вогу — не по поводу сталинграцских жертв, а по поводу
военной судьбы Германии, которую они впервые начи-
нают видеть в весьма блеклом свете. Как вспоминает
Шпеер, «в одной из наших дискуссий в начале 1943 года
Геббельс выдвинул то положение, что, переходя от три-
умфа к триумфу в начале войны, мы предприняли толь-
ко половинчатые меры внутри рейха для победного ве-
дения этой войны. У нас уже сложилось представление,
что мы можем побеждать без особого напряжения. Те-
перь Сталинград стал нашим Дюнкерком. Теперь войну
нельзя вести без приложения огромных сил».
Потребовались поистине мучительные усилия, что-
бы преодолеть традиционную немецкую самоуверенность
и признать на секретной конференции гауляйтеров (Гит-
лер 7 февраля 1943 года): «То, что мы наблюдаем, яв-
ляется катастрофой неслыханных размеров. Русские
прорвали фронт, румыны сдаются, венгров вообще не
12
поднимешь на борьбу. Если немецкий народ не сумеет
преодолеть всего этого, тогда он не заслуживает нашей
борьбы за его будущее».
Но для успешных действий требовался объективный
анализ действительности. Именно здесь нацистская
машина начинает давать сбои. Уже с осени 1942 года
процесс непредвзятого обсуждения начинает терять свою
рациональность. Гитлер отнюдь не стимулирует само-
стоятельность. Олицетворением нового порядка в ос-
мыслении ситуации и принятии решений стал все
более превращающийся в успешного царедворца фельд-
маршал Кейтель. В эти месяцы Йодль, которому как
главе штаба ОКВ полагалось вести ежедневные заседа-
ния, отдает все бразды правления Гитлеру. Лишь по
нескольким ремаркам можно судить, что генерал-пол-
ковник Йодль сохраняет критическое чутье, но, отсту-
пая перед неизбежным, смиряется с обстоятельствами,
которые оказываются сильнее его.
На финальной стадии сталинградского кризиса во-
круг Гитлера формируется внутреннее окружение, те люди,
которые будут влиять на фюрера до самого конца Третье-
го рейха. Это окружение возглавил триумвират — Борман
от партии, Кейтель от военных, Ламмерс от чиновников
правительства и промышленности (он председательство-
вал на заседаниях кабинета министров, ставших регуляр-
ными с января 1943 года). Отныне подпись на практи-
чески любом документе могла быть поставлена Гитлером
только в случае допуска к нему этого документа указан-
ной троицей. В плане ведения войны Кейтель приобре-
тает влияние и значимость, значительно превосходящие
его мало кем признанный военный талант. Как считали
почти все, знакомые с внутренним кругом Гитлера, Кей-
тель не обладал ни инициативой, ни воображением, ни
необходимым чувством ответственности. Высшие воена-
чальники не признавали его авторитета, фельдмаршалы
рейха стремились избежать зависимости от него.
Во внутренних делах Мартин Борман возвышается
до положения, официально зафиксированного 12 апре-
ля 1943 года, — он становится «секретарем фюрера». Все
аудиенции Гитлера могли быть устроены только через
этого малозаметного чиновника, который за восемь лет
13
службы Гитлеру (из-за боязни потерять влияние — без
отпусков и выходных) становится «тенью» фюрера. Толь-
ко несколько человек — скажем, министр военного про-
изводства А. Шпеер или глава люфтваффе Г.Геринг —
имеют совершенно особый допуск к Гитлеру как центру
принятия стратегических решений. Так начинает выгля-
деть система высшей власти германского рейха, когда
окончился период фанфар и горизонт покрылся грозо-
выми тучами. Когда Германия, еще контролируя цент-
ральную, западную и значительную часть Восточной
Европы, ощутила мощь той страны, которая не пустила
ее за Волгу, поставила предел ее европейской экспансии
и впервые в ходе войны заставила если не усомниться,
то задуматься над германским будущим.
Прибывший из Северной Африки Роммель пишет в
январе 1943 года: «В отношении каждого немца, вне
зависимости от места жительства, статуса, собственности
и возраста, должна быть осуществлена тотальная моби-
лизация». В Берлине закрываются шикарные рестораны,
отменяются массовые увеселения. 18 февраля Геббельс в
берлинском Шпортпаласте произносит речь о «тотальной
войне». Он обращается к фанатичной толпе: «Вы хотите
тотальной войны? Вы хотите, если уж на то пошло, еще
более тотальной, более радикально проводимой, чем вы
можете себе представить, войны?» Согласный рев толпы
в ответ. «Является ли ваша вера в фюрера больше, надеж-
нее, непоколебимее, чем когда бы то ни было?» — «Да!» —
неукротимый рев толпы. Впервые Геббельс прибегает к
ставшему с той поры популярным германскому идеоло-
гическому приему — предупреждает Запад об опасности
советского коммунизма. Впервые ставка делается на рас-
кол антигитлеровского фронта.
Хозяева Европы
Военные авторитеты рейха задумались над буду-
щим, а администраторы и каратели еще невежественны
в своей самоуверенности. Выступая в Киеве 5 марта
1943 года, рейхскомиссар Украины Кох напомнил сво-
им слушателям: «Мы раса господ, которая должна по-
14
мнить, что самый последний германский рабочий в
расовом и биологическом отношении в тысячу раз более
ценен, чем местное население. Русские должны рабо-
тать, работать и еще раз работать».
Католический архиепископ Степинац 6 марта укорил
хорватского диктатора Анте Павелича за истребление
евреев, сочетавшихся браком с хорватами. На прочих
евреев епископская защита не распространялась. «Недо-
человеки» всех кровей чувствовали на себе германскую
руку. В деревне Хатынь, около Минска, эсэсовцы сожгли
все дома и убили всех 149 жителей. Сами же нацисты
более всего сожалели о потерях среди солдат войск СС.
В начале 1943 года они находят «решение» — создают на
оккупированных территориях Европы более двадцати
домов по программе «Поток жизни» — солдатам СС
находят расово соответствующих партнерш для воспро-
изводства нордической расы. Рождены 70 тысяч юных
арийцев. Немцы находят союзников среди французских
коллаборационистов — в начале года во Франции Дарнан
создает прогерманскую милицию в 25 тысяч человек.
Расовую «чистоту» Европы обеспечивают в дополнение к
прежним четыре новых концентрационных лагеря в
Югославии, где славян и евреев в начале 1943 года рас-
стреливают сотнями ежедневно. В первые дни года в
Освенцим прибывают 24 тысячи заключенных из Бель-
гии и Голландии. Способным работать находят дело, а
20 тысяч ослабевших отправляют в газовые камеры.
Следующим важным шагом на пути реализации идей
расового господства стало создание специализированного
ведомства по использованию труда рабочих, депортиро-
ванных с восточных территорий, во главе с Фрицем Зау-
келем (ГБА). Заукель заявил на собрании гауляйтеров
рейха: «Несравнимое ни с чем напряжение этой войны
заставляет нас мобилизовывать многие миллионы иност-
ранцев для работы в германской экономике и заставить их
работать максимально эффективно... В этом деле я руко-
водствуюсь отнюдь не сентиментальностью и не роман-
тизмом». Тысячи поездов повезли рабов из восточных
оккупированных областей на заводы и в сельское хозяй-
ство рейха. Мы читаем едва ли не удивленные выводы
отчетов: «Население реагирует особенно обостренно про-
15
тив отделения матерей от их детей, детей школьного воз-
раста от их родителей». По украинским городам вели
колонны мобилизованных в Германию, окруженные над-
смотрщиками с бичами в руках. Генерал СС Шталеккер
жалуется на то, что из 170 тысяч арестованных евреев
убиты только 42 тысячи. «Повезло» лишь одной категории
подлежащих эксплуатации в рейхе граждан: «Заключен-
ные азиатской внешности не должны посылаться на рабо-
ты в рейх ни при каких обстоятельствах».
И все же нечто случилось — впервые и отныне неис-
коренимо. С Восточного фронта офицер дивизии СС пишет:
«Мы доказали Иванам, что можем выстоять в их ужасной
зиме. Но они больше нас не боятся». На Восточном
фронте у Германии отныне, заметно, менее радужные
перспективы. В этих обстоятельствах вермахт ценой отча-
янных усилий смог стабилизировать положение. Немцы
не стали отходить к Ростову как к единственной тропе
спасения, а закрепились на Кубани и на Таманском пере-
шейке. Отчасти эти силы (около 400 тысяч человек), куда
входили две танковые дивизии (13-я и 50-я), угрожали
тылу начавших наступать на Украину советских войск,
другой их функцией была охрана подходов к Крыму.
Военное производство рейха
Германия начинает напрягать свои огромные воен-
ные мускулы, натренированные еще в Первую мировую
войну. Если взять уровень 1941 года за 100 процентов,
то к июлю 1944 года военное производство поднимается
до 322 процентов. (При увеличении рабочей силы толь-
ко на 30 процентов).
Требовалось не просто увеличение военного произ-
водства, а создание качественного оружия, в данном
случае не уступающего советскому. Чувствительным уда-
ром по германской самоуверенности явилось признание
высоких достоинств оружия противника. Евразийские
«недочеловеки» оказались превосходными инженерами и
изобретателями. Германии теперь требовалось поднять
военное производство на качественно новую ступень. И
это при том, что, ради компенсации сталинградских
16
потерь, страна уже мобилизовала в вооруженные силы
восемьсот тысяч квалифицированных рабочих.
В начале 1943 года германские танковые войска,
принесшие вермахту столько побед, находились в не-
удовлетворительном состоянии. Танки Pz III и Pz IV
были даже на взгляд хуже стандартного советского танка
Т-34. При опросах многие танковые командиры Герма-
нии требовали просто скопировать этот советский танк и
наладить производство его германского аналога. Разуме-
ется, национальная гордость страдала, но война — вещь
серьезная. В течение всего 1942 года лучшие инженеры
Германии бились над тем, чтобы превзойти советскую
бронетанковую технику. При всех прилагаемых усилиях
немцы так и не создали танк «общего назначения», они
пошли своим путем, разбив задачу на три части.
1. Создать тяжелый танк, который будет превосхо-
дить Т-34 по убойной силе, хотя и уступать по манев-
ренности. Этот танк пойдет во главе танковых колонн,
его вид, мощь, броня, пушка — все будет превосходить
любой танк в мире.
2. Создать подлинного «убийцу танков» — могучую
пушку на танковом шасси, способную быстро переме-
щаться и наносить убийственные кинжальные удары,
способные пробить любую советскую броню.
3. Создать легкий танк разведки — быстроходную
машину, способную быстро перемещаться, не очень
внушительную для бронетанкового поединка, но гроз-
ную при поддержке пехоты.
Третью задачу немцы так и не решили, хотя испыта-
ния легкой машины («Леопард») продолжались долго.
Вторая задача частично была решена с созданием само-
ходного орудия «Фердинанд». В этом случае незамени-
мый в рейхе конструктор Фердинанд Порше создал об-
легченную модель главного своего танка («Тигр»), поставил
ее на жесткое шасси, вооружил 100-мм пушкой и отдал
на конвейер Круппа. Недостатки: неширокий обзор, от-
сутствие дополнительного пулемета, слабая броня, уязви-
мость. Крупп произвел 90 машин, прежде чем «Ферди-
нанд» был опробован в бою. Как выяснилось, это оказалась
не лучшая машина германского технического гения.
Более всего надежд возлагалось на решение первой
17
задачи. Разумеется, за ее решение взялся тот же Порше.
Пожалуй, никто не отрицает талант создателя «Фольксва-
гена» и бившей все рекорды модели S «Мерседес-Бенц».
Однако Порше, являясь большим талантом в выдвижении
ярких идей, не был специалистом в танкостроении. Как
пишет с присущей ему иронией английский историк
А. Кларк, «лучше бы Гитлер сам создал необходимый
танк». Доктор Порше хотел, во-первых, чтобы танк был
большим. (Не один он был привержен этой идее. Инже-
неры Гроте и Хакер предлагали создать танк «Наземный
монитор» в 1000 (!) тонн). Порше вначале планировал
создать танк в 180 тонн. Но такой «монстр» явился бы
жертвой собственной неповоротливости. Порше снизил
вес до 60 тонн и выставил его от своей компании «Крупп»
на тендер с Хеншелем. Версия танковой пушки Хенше-
ля — 88 мм — была воспринята и Круппом. Получился
тяжелый танк с мощной пушкой, сильной броней впере-
ди, недостаточно маневренный, требующий настоящих
понтонных переправ (на речных преградах) из-за своей
тяжести. Немецкое производство танков растет с 4280
единиц в 1942 году до 6000 танков в 1943 году (в 1944 году —
9161 танк сошел с германских конвейеров).
26 мая 1943 года на Балтийском побережье, в Пене-
мюнде, немцы произвели серию испытаний двух видов
оружия дальнего радиуса действия — беспилотного са-
молета Ф-1 и ракеты с бомбовой боеголовкой — Ф-2. В
войне интеллектов немцы сделали крупный шаг вперед,
они приблизились к ракетной эре.
Вермахт: призыв профессионалов
В начале 1943 года Гитлер находился в гораздо более
мрачном настроении, чем год назад. Наступив на горло
собственному самолюбию, теперь он склонен был дать
больше простора для маневра лучшим германским воен-
ным профессионалам. Непосредственно после Сталин-
града Гитлер нутром почуял необходимость привлечения
к боевым действиям на решающем Восточном фронте тех
полководцев, которые получили фельдмаршальские жез-
лы не за то, что во всем согласны с фюрером и полно-
18
стью разделяют идеи национал-социализма. Он обраща-
ется к двум своим офицерам, которые очевидным обра-
зом пользовались авторитетом в вермахте, — фельдмар-
шалу Манштейну и генерал-полковнику Гудериану.
Командующий группой армий «Юг» фельдмаршал
Эрих Манштейн всего лишь пятый день обживал свою
штаб-квартиру в Сталине (Донецк), когда на местный
аэродром 6 февраля 1943 года приземлился личный
«Кондор» Гитлера с приглашением посетить «Вольф-
шанце». В последние дни Манштейн вел себя на Юге
как наместник фюрера: он приводил в порядок фронт,
ремонтировал технику и стремился свести к минимуму
ущерб от волжского поражения. Зная нелюбовь Гитлера
к четким ответам, он слал наверх вопросы, молчание
Ставки воспринимал как согласие и шел своим путем.
Да, он сберег свои главные ударные силы, но не спас
Паулюса, и германская армия отступила к реке Донец.
К русским перешли Россошка, Кантемировка, Милле-
рово, а Манштейн при этом хладнокровно просил права
отступить еще западнее — до реки Миус. В свете своей
самостоятельности и потому, что в начале февраля по-
терял немало на своем левом фланге, он не знал, как его
встретит Гитлер в Восточной Пруссии.
Состоялась долгая беседа, основательный обмен
мнениями. Гитлер мобилизовал все свое умение убеж-
дать для завоевания лояльности фельдмаршала, с кото-
рым были связаны столь теплые воспоминания об Ар-
деннах 1940 года. Практически фюрер признал свою
вину в сталинградской трагедии, он едва ли не просил
прощения. Если и протестовал против ухода из бассейна
Северского Донца, то делал это нехарактерно мягко,
вежливо и учтиво. Он согласился с низкой оценкой
действий воздушных сил и с неизбежностью отхода к
реке Миус. И ободренный Манштейн коснулся острой
темы: войны не выиграть без укрепления верховного
командования. «Вы должны найти командира, которому
вы доверяете». Геринг? Но какой же из него может
выйти начальник штаба? Гитлер, казалось, внимал сло-
вам человека, которому он доверился в Арденнах и в
Крыму. Манштейн подпал под его обаяние: «У меня
сложилось впечатление, что он (Гитлер) глубоко удру-
19
чен этой трагедией не только потому, что она показала
открыто неадекватность его руководства, но и потому,
что она принесла такие потери». Манштейн улетел пре-
исполненным надежд и уверенности.
Следующим объектом своеобразного личностного
натиска Гитлера был Гейнц Гудериан, которого фюрер
принял несколько позднее в Виннице, в своей летней
резиденции. Танковый стратег был польщен, увидев на
письменном столе Гитлера свои книги о значении и
применении танков в современной войне. Гудериан не
видел своего командующего с декабря 1941 года. «Он
очень постарел... Его речь не была твердой; его левая
рука дрожала». И снова Гитлер почти извинялся и взы-
вал о помощи: «Я нуждаюсь в вас. С 1941 года наши
пути разошлись. Между нами было много взаимного
непонимания, и я об этом сожалею». Гудериана назна-
чают ответственным за все танковые войска рейха. В
ответ на предложение стать Главным инспектором бро-
нетанковых войск Гудериан потребовал дополнительных
полномочий — он будет подотчетен только Гитлеру.
Новому шефу танковых войск построили в «Вервольфе»
специальные помещения.
В действиях Гитлера ощущалось неистребимое же-
лание действовать вопреки «правильной» прусской во-
енной машине, в которой он всегда был чужаком. И в
конечном счете сближение Гитлера с Манштейном и
Гудерианом дало свои результаты.
Гудериан прежде всего требует созыва специальной
конференции по стратегическому планированию, и Гит-
лер, решающий задачу укрепления своей власти в воору-
женных силах, идет на созыв такой конференции 9 марта
1943 года в винницкой резиденции. Гудериан начал ее
работу вполне определенным выражением символа своей
веры: «Задача на 1943 год заключается в том, чтобы
обеспечить создание определенного числа танковых ди-
визий, обладающих полной боевой эффективностью и
способных достигать ограниченных целей. В 1944 году
мы должны быть готовы осуществить полномасштабное
наступление». Следует сказать, что конференция пред-
ставляла собой не узкое собрание специалистов и ответ-
ственных лиц, желательное для Гудериана. На совеща-
20
нии, что примечательно, присутствовало сравнительно
немного офицеров-танкистов. Конференция оказалась
масштабным совещанием почти всех значимых штабных
офицеров, вовсе не желавших провести целый год на
Восточном фронте в операциях местного масштаба —
особенно жестко выступали офицеры-артиллеристы.
Гудериан шел напролом. Танковая дивизия, доказы-
вал он недружественно настроенной аудитории, «овладе-
вает полной боевой эффективностью только тогда, когда
численность танков в ней находится в правильном соот-
ношении с другими видами оружия». Первоначально
танковая дивизия состояла из четырех танковых полков,
в каждой дивизии должно быть по четыре сотни танков.
В этом заключался важный резон. «Лучше иметь не-
сколько мощных дивизий, чем много частично оснащен-
ных. Последние требуют большой численности подвиж-
ного транспорта, поглощают много горючего, задействуют
многочисленный обслуживающий персонал — все это
вовсе не способствует боевой эффективности. Напротив,
это бремя для командования и для тылового обеспече-
ния, это бремя блокирует совершенствование вооружен-
ных сил». Гудериан получил поддержку только отдельных
лиц (в частности, министра военного производства Шпе-
ера), большинство отвергло его предложение отвести зна-
чительное время на сосредоточение сил. Против высту-
пили и влиятельные адъютанты Гитлера. «Гитлер смотрел
на меня с выражением сожаления на лице и в конце
концов сказал: «Вы видите, они против вас. В такой
ситуации я тоже не могу одобрить ваши идеи».
И все же верхушка вермахта в условиях начинающе-
гося кризиса не могла не признать значимости танковых
войск. Был достигнут своего рода компромисс между
теми, кто не хотел ждать еще год, и теми, кто настаивал
на решающей роли концентрированных танковых сил в
современной войне. В самом начале лета все танковые
дивизии на Юге сняли с боевых позиций; им было дано
время на отдых и ремонт техники. Те батальоны, которые
получили новые типы машин — «тигры» и «пантеры», —
послали экипажи в Германию для дополнительных тре-
нировочных сборов, для более глубокого знакомства с
техникой на танковых заводах.
21
Москва: завершение
сталинградской фазы
На советской стороне фронта послесталинградский
период напоминает в значительной мере время, насту-
пившее годом ранее, после победы под Москвой: вос-
становленная вера в свои силы, расширившиеся гори-
зонты, заманчивые перспективы. Советские войска
наступали на собственной территории, которую немцы
постарались превратить в выжженную землю. Впервые
солдаты в такой большой своей массе видели, что делает
враг с их народом, — выжженные села, разрушенные
поселки и города, уничтоженные средства жизнедея-
тельности. Взорвана подчистую сельскохозяйственная
техника — даже столетней давности плуги и сеялки.
Всеобщий разор и горе встречали обветренных танки-
стов наступающей армии. Это вызывало ярость и жажду
мщения, но условия для минимального восстановления
наступающих войск были незначительными.
Партизаны темными лесными тропами пробивались
к местам сосредоточения германских войск и их комму-
никациям. В начале года немцы проводят крупномасш-
табные антипартизанские акции вокруг Брянска и Дмит-
рова, в Литве и рядом с Клетней («Полярный медведь-2»,
«Зимняя магия» и др.). А ведь всего лишь пять месяцев
назад вермахт во всем блеске стоял на берегу Волги.
Оставив Ржев и Вязьму, немцы отдалились от Мос-
квы еще на восемьдесят километров. Теперь линия
фронта проходила в пятидесяти километрах от Смолен-
ска. Благодаря «спрямлению» фронта (его протяжен-
ность сократилась примерно на 150 километров) стало
возможным вывести в резерв две советские армии и
танковый корпус. Они составили второй эшелон Запад-
ного и Калининского фронтов. Успех был достигнут и
под Ленинградом. Определенное затишье здесь не про-
шло зря. Командующий фронтом генерал Говоров тща-
тельно готовился к операции, которая должна была спасти
вымирающий город. Речь шла об ударе с двух сторон —
со стороны Ленинградского фронта изнутри в направле-
нии Волховского фронта, действующего извне. Ночью с
22
11 на 12 января специальные штурмовые части 67-й
армии сменили стрелков на боевых позициях. В 9.30
утра 286 стволов артиллерии начали артподготовку, про-
должавшуюся более двух часов и завершившуюся залпа-
ми «катюши». Около полудня навстречу 67-й армии со
стороны Волховского фронта поднялась 2-я ударная
армия. Их историческая встреча произошла в 9 часов
тридцать минут утром 18 января. В этот день от немцев
был очищен Шлиссельбург, а к вечеру врага заставили
уйти с южного берега Ладожского озера. Ленинград
наконец соединился со страной, но осознать его горе и
трагедию во всем объеме еще предстояло.
К 6 февраля прошел первый поезд до Шлиссельбур-
га. Железнодорожная ветка еще находилась в пределах
досягаемости вражеской артиллерии, но первые грузы
уже потекли в помертвевший город. Первый эшелон вез
уголь. Нужно, однако, помнить, что все атаки, направлен-
ные на взятие Мги (что открыло бы линию сообщения
Ленинград—Волхов), немцы отбили. Пробитый коридор
был очень хрупким и простреливался насквозь. День и
ночь трудились батальоны ради укрепления новых пози-
ций — без них город просто погиб бы.
Южнее Северо-Западный фронт под командовани-
ем маршала Тимошенко бился над решением проблемы
Демянского выступа. Немцы «обжили» территорию в
глубине советских позиций, сюда регулярно садились
транспортные германские самолеты. В определенном
смысле это была успешная модель «северного Сталин-
града», где окруженные не только чувствовали себя до-
статочно комфортно, но и ощущали свою военную мис-
сию — отвлекали значительное количество советских
войск и стояли «занозой» между Москвой и Ленингра-
дом. Тимошенко начал операцию по очистке «котла» в
середине февраля. Сюда подтянули 1-ю ударную армию.
Еще южнее Калининский фронт генерала Курочки-
на в январе освободил Великие Луки. Теперь ему пред-
стояло помочь северным соседям, замучавшимся с Де-
мянским выступом. Понимая, что далее искушать судьбу
не следует, германское командование к 28 февраля вывело
свои войска из окружения, вокруг которого скопились
огромные силы. Жуков (представлявший здесь Ставку)
23
рвал и метал: командиры частей уже стояли вокруг
Демянска более полугода и тем не менее не знали
лежащей перед ними территории, не имели планов на
случай непредвиденных событий, почти не взаимодей-
ствовали с соседями. Строго говоря, гнев Жукова касал-
ся более широких вещей, чем тупость или нерадивость
отдельных командиров; он хотел, чтобы его подчинен-
ные наконец решали задачу, поставленную перед стра-
ной еше Петром Великим — научились быстрее, умнее,
эффективнее ориентироваться в сложностях окружаю-
щего мира, не терять присутствия духа, методично ра-
ботать и забыть о сладкой русской полудреме. Жуков
придвинул штабы к линии фронта, сделал обязательны-
ми ежедневный анализ текущей ситуации, подробный
разбор возможных действий противника, постоянный
обмен разведданными с соседями. Только не спите до
смерти! — думайте, напрягайтесь, соображайте за про-
тивника, генерируйте внутреннюю энергию! Русская лень
должна быть проклята.
Новой силой, на которую явственно полагалась Став-
ка, стал Центральный фронт. Сразу же после капитуля-
ции Паулюса генерала Рокоссовского вызвали в Моск-
ву. Центральный фронт создавался на основе Донского
фронта (21-я, 65-я общевойсковые и 16-я и 8-я воздуш-
ные армии; к ним Ставка добавила одну общевойсковую
70-ю и 2-ю танковую армии — Родин). Поставленная
задача: к 15 февраля быть готовыми провести операцию
по глубокому вклинению в порядки 2-й танковой армии
вермахта в районе Смоленск—Гомель. Сверхоптимизм,
как почти всегда, не оправдал себя. Снабжение Цент-
рального фронта шло по одной-единственной железно-
дорожной линии; тягостная недостача грузовиков и тяг-
ловой силы замедляли строительство боевых порядков.
Солдаты на собственной спине тащили тяжелые пуле-
меты, противотанковые пушки, артиллерийские орудия.
Танки Родина с огромными мучениями преодолели 250
километров по бездорожью, прежде чем вышли на ис-
ходный рубеж в Фатеже. Родин руководил движением
танков, перемещаясь на У-2, летавшем низко и доста-
точно безопасно. Фронт был относительно готов к 24
февраля.
24
А соседний — Брянский фронт уже начал наступле-
ние. Две недели боев позволили войскам продвинуться
вперед на 25 километров и достичь железнодорожной
линии Малоархангельск—Рождественское. Именно в этой
ситуации Рокоссовский бросил свои, теперь пользующи-
еся таким престижем, силы на Брянск и Орел. Впереди
шли танки Родина, овеянные сталинградской славой. Но
суровая реальность вносила свои коррективы. Неудачи
южных фронтов заставили Центральный фронт сместить
свои цели к югу. Наступление Рокоссовского относи-
тельно успешно развивалось примерно до 7 марта, когда
у танкистов Родина начали заканчиваться боезапас и
топливо. Продвижение вперед было впечатляющим — до
ста километров, но немцы, вопреки ожиданиям, не оста-
вили Орел, а, напротив, укрепили свои силы в городе.
Согласованного наступления не получалось снова, снаб-
жение безнадежно запаздывало, общая координация хро-
мала. Рокоссовский перешел к обороне. Действия наших
войск и отчаянное сопротивление немцев привели к об-
разованию того, что несколько позже будет названо «Кур-
ским выступом» или «Курской дугой».
3 марта советские войска взяли, наконец, Ржев, а
12 марта — Вязьму. Ужас охватывал тех, кто видел
тотальную войну во всей неприглядности: сожженные
дома, замученный народ. Это не было похоже на Пер-
вую мировую войну, жестокость агрессора превосходила
все мыслимые пределы. Дальнейшие советские наступа-
тельные действия в этом направлении не дали результа-
тов. Но ситуация показалась заманчивой на южном
участке советско-германского фронта. Возможно, са-
мый видимый поворот истории наблюдается на Север-
ном Кавказе. 4 января немцы оставили Моздок — самый
восточный из захваченных ими городов страны. На сле-
дующий день освобожден Нальчик. Зимние потери нем-
цев весьма значительны: исчезла 6-я армия, потрепаны
боевые порядки и техника 4-й танковой армии, 3-й и
4-й румынских армий, 8-й итальянской. 2-я танковая
армия ослаблена в результате ожесточенных боев близ
только что освобожденного Орла.
Танки Катукова были поставлены на железнодорож-
ные платформы и отправлены на юг, в сторону Курска.
25
Послесталинградское настроение не было испорчено —
быстрота продвижения здесь немцев прошлым летом и
осенью оказалась перекрытой скоростью их бегства в
конце зимы 1942-1943 годов. Особую опасность для груп-
пы армий «Дон» Манштейна представлял собой Юго-
Западный фронт, стремящийся своими четырьмя армия-
ми (1-я гвардейская, 3-я гвардейская, 5-я танковая, 6-я
армия) при поддержке 17-й воздушной армии (300 само-
летов) зайти в тыл Манштейну. 29 января 6-я армия
Харитонова совершила бросок на север от Старобельска
на Балаклею; на следующий день танки 1-й гвардейской
армии Лелюшенко пошли на Красный Лиман; 3-я гвар-
дейская армия Кузнецова перешла через Донец у Воро-
шиловграда; через несколько часов группа Попова дви-
нулась в общем направлении на Мариуполь, перекрывая
тем самым путь отхода немцев из Донбасса.
2 февраля на широком фронте между Воронежем и
Ворошиловградом вперед выступил Голиков (40-я, 69-я,
3-я танковая армии). Они действовали в соответствии с
планом «Звезда», предполагавшим общее наступление
на отрезке фронта Курск—Белгород—Харьков. Наивыс-
шие боевые качества проявили 40-я армия Москаленко,
устремившаяся на Белгород (и далее, по возможности,
на Харьков), и 60-я армия Черняховского, взявшая на
себя задачу овладения Курском. 8 февраля определенно
деморализованные немцы оказались выбиты из Курска,
а на следующий день — из Орла. Еще южнее скорость
наступления возрастала. Наступавшие на Донбасс Воро-
нежский фронт Голикова и Юго-Западный фронт Вату-
тина начали операцию между 29 января и 2 февраля
1943 года. 12 февраля освобождена Лозовая, а 14-го
советские войска вступили в Ростов и Ворошиловград.
20 февраля взят Павлоград (оставалось всего лишь 100
километров до Запорожья, где в этот день Гитлер про-
водил свое совещание).
Главной целью наступления советских войск — и в
данном случае целью операции «Звезда» — был (не в
первый раз) индустриальный Харьков. К 15 февраля со-
ветские войска приблизились к городу с трех направле-
ний — севера, запада и юго-запада. Несмотря на катего-
рический приказ. фюрера до последнего оборонять
26
Харьков, город был сдан. Происходила настоящая дезин-
теграция южного участка фронта Манштейна, группы
армий «Юг». Дело было не только в том, что на следу-
ющий день четвертый индустриальный центр страны был
освобожден, не менее важно было и то, что между гер-
манскими группами армий «Центр» и «Дон» образовался
своего рода разрыв величиной почти в 200 километров.
Это давало новые хорошие стратегические возможности.
Советское верховное командование многого ожидало
от продолжения операций «Кольцо» и «Сатурн» — вплоть
до коренного перелома в ходе войны. Здесь видны сме-
лые замыслы. Директива Ставки от 6 февраля 1943 года
ставит перед Воронежским фронтом задачу проникнове-
ния в Центральную Украину, выхода на линию Черни-
гов—Полтава—Кременчуг. Генералу Ватутину предписы-
валось «предотвратить уход противника в индустриальную
зону Днепропетровска и Запорожья... Оттеснить донец-
кую группировку противника в Крым, открыть подходы
к Перекопу и Сивашу, изолировать силы противника,
расположенные в Донбассе, от прочих сил противника на
Украине». После освобождения Донбасса следовало сде-
лать линией обороны Днепр между Кременчугом и Ни-
кополем. В то же время Южному (прежнему Сталинград-
скому) фронту предлагалось развивать наступление в
направлении нижнего течения Днепра.
Дела пошли, казалось, настолько хорошо, что 17
февраля Голиков, посылая вперед 3-ю танковую армию
Рыбалко, издал приказ об общем наступлении на Полта-
ву. Это уже едва ли не сердцевина вчера еще полностью
оккупированной Украины. А его сосед слева, Ватутин
(Юго-Западный фронт), нацелился на Днепропетровск.
В Москве с замиранием сердца думали о захвате днеп-
ровских мостов, которые оставят все германские войска
на Юге отрезанными от своих основных баз.
Впереди всех наступали освободители Харькова —
3-я танковая армия Рыбалко и 69-я армия Казакова.
Теперь они гнали назад не замороженных солдат Пау-
люса, а лучшее из того, что мог выставить вермахт —
группировку Ланца и группировку Кемпфа. Южнее им
помогали чрезвычайно ослабленная страшными боями
1-я гвардейская и 6-я армии, которым поставили задачу
27
расширить созданный ими коридор между Изюмом и
Павлоградом (именно их конники и танки дошли до
Запорожья, когда там совещалась германская верхушка
во главе с Гитлером). Еще южнее группа Попова распо-
ложилась вокруг Красноармейского, но у нее в четырех
корпусах осталось лишь 50 танков. Части кавалерии
этой группы и безотказные пехотинцы февраля 1943
года в голоде и холоде форсировали реку Миус, чтобы
буквально зубами уцепиться за плацдарм на западном
берегу реки на пути к Матвееву кургану. Если бы это
наступление удалось поддержать мощными резервами,
то после периода весенней распутицы захваченные плац-
дармы просто не имели бы цены. Но этого не случилось.
Окончание советского наступления
Это было жестоким испытанием для советских поле-
вых командиров. В дивизиях оставалось по тысяче чело-
век, танки исчислялись уже единицами, в слякоти об-
мякших полей артиллеристы тащили последние орудия.
Несмотря на потрясающие подвиги этих двух фронтов,
они не могли штурмовать всю Украину, понеся ужасаю-
щие потери при освобождении Донбасса. Отступавшие
немцы взрывали мосты через реки, уничтожали даже
самые незначительные здания, вспахивали минами взлет-
ные полосы. 21 февраля английский король Георг VI
объявил о желании преподнести Сталинграду меч: «Со-
противление Сталинграда повернуло направление прили-
ва и ознаменовало собой сокрушительный удар, внесший
смятение в ряды врагов цивилизации и свободы».
Манштейн вспоминает, как близок был бы к краху
южный фланг вермахта в случае захвата Красной Арми-
ей Запорожья и Днепропетровска с их мостами и стра-
тегическими железными дорогами. Если бы это про-
изошло, то весь германский южный фланг превратился
бы в большой Сталинград. Но советское командование
получило жестокий урок: оно не почувствовало, когда
беспомощный отход немцев сменился новой консолида-
цией их боевых сил, не распознало ~ из-за плохой
работы разведки и отвратительной координации всех
28
служб — контрнаступательных маневров германской тан-
ковой элиты. Сказались излишняя уверенность в себе,
вера в быстрое решение, недостаточная работа служб
тыла, безнадежно отставших от передовых частей.
Отмечая 23 февраля 1943 года день рождения Крас-
ной Армии, Сталин произнес полные значения слова:
«Настоящая борьба лишь только начинается». Но Крас-
ная Армия уже не та, что в начале войны, вырос новый
кадровый офицерский состав, взращенный на горьком
опыте современной войны. В то же время, отмечал
Верховный главнокомандующий, вермахт потерял мно-
гих из тех, кто ворвался в СССР в 1941 году. Начинается
период «изгнания врага». Он будет тяжелым и продол-
жительным — ведь ясно, что Германия не отдаст без боя
захваченные территории Советского Союза. Было полно
значения и ясно выраженное отношение к союзникам.
Сталин без оговорок констатировал, что Советский Союз
несет на своих плечах основную тяжесть войны. В Ка-
сабланке западные союзники не дали твердого обе-
щания открыть второй фронт в 1943 году. Сталин ни
словом не упомянул ленд-лиз.
В целом в ходе потрясающей по маневренности,
ожесточенности и драматизму зимней кампании 1942—
1943 годов Красная Армия подорвала в той или иной
степени боевую силу примерно 100 противостоящих ей
дивизий, что равнялось примерно 43 процентам всех
гитлеровских войск на Восточном фронте. Были факти-
чески выведены из строя 68 германских дивизий, 19
румынских, 10 венгерских, 10 итальянских дивизий.
Погибли 17 германских генералов. Немцы утверждают,
что потеряли за зимнюю кампанию 470 тысяч человек;
итальянцы — 185 тысяч; венгры — 140 тысяч; румыны —
250 тысяч. Такого удара по Германии и ее союзникам
никогда прежде не наносилось. Советские войска за три
месяца боев продвинулись вперед почти на 350 кило-
метров и столкнулись со всеми сопутствующими на-
ступлению сложностями. Армейский механизм оказался
отлаженным не полностью. Первый масштабный опыт
наступления был ценен, но не до конца освоен. Погод-
ные условия, отсутствие надежных коммуникаций, уста-
лость войск, недостаточное умение в осуществлении
29
глубоких прорывов в тыл противника в конечном счете
наложились друг на друга.
Прилетели грачи, великая зима покинула русские
просторы, дороги оставались таковыми только по назва-
нию, немногие смельчаки, осмелившиеся ими воспользо-
ваться, просто тонули в грязи. Для всех задействованных
в позднезимнем наступлении войск были характерны чрез-
вычайная усталость от боев предшествующих двух меся-
цев, большие потери, отсутствие резервов, а в отдельных
частях и боеприпасов, утомление бойцов, всю зиму сра-
жавшихся в открытом поле. Танковая армия Рыбалко
достигла Северского Донца 4 февраля 1943 года, но пере-
сечь реку не смогла — перед ней на противоположном
берегу стояла элитная танковая дивизия СС «Адольф Гит-
лер». Фронтальные атаки принесли советским войскам
значительные потери. Практически все ощущали, что на-
ступил конец одного этапа войны и начинается новый.
Что-то он обещает? Взгляд на линию советско-германско-
го фронта обнаруживал заметное выпрямление, что, по
идее, освобождало войска обеих сторон для наступатель-
ных действий. «Закругления» на этой более прямой линии
были видны в районе Ленинграда, массивный советский
выступ наблюдался в районе Курска, немецкий выступ —
в районе Донбасса (реки Донец, Миус). Советское наступ-
ление выдохлось. В ударной «мобильной группе» генерала
Попова осталось всего пятьдесят танков. 6-й гвардейский
стрелковый корпус буквально зубами держался за желез-
ную дорогу Лозовая—Славянск, но о продвижении вперед
уже не могло быть и речи.
Западные союзники:
фактор атомного оружия
Не исключено, что в эти дни и недели западные
союзники начинают полагаться не столько на восточ-
ного союзника — СССР, — сколько на определивши-
еся перспективы в создании атомного оружия, по-
скольку поступили первые практические результаты
работ американских ученых. 2 декабря 1942 года фи-
ЗО
зики лаборатории Чикагского университета осуществи-
ли первую в мире управляемую ядерную реакцию.
Центр тяжести начинает смещаться с теоретических и
лабораторных исследований к опытно-конструктор-
ским работам. Одновременно принимаются специаль-
ные меры, направленные на сохранение секретности
расширяющихся работ, — сложная система прикрытия
крупного научно-промышленного проекта, необычные
даже для военного времени меры безопасности.
Рузвельт полагал, что, даже если атомное оружие не
будет использовано в ходе текущей войны, в руки Соеди-
ненных Штатов попадает могущественный инструмент
воздействия на послевоенный мир, способный помочь
реализации американского варианта его нового устрой-
ства. Будущую ядерную дипломатию Рузвельт обсуждал
прежде всего с Черчиллем. Складывается впечатление, что
в ответ на согласие Черчилля быть младшим партнером
коалиции Рузвельт на первых порах — сразу после вступ-
ления в мировую войну — согласился на приобщение
английского союзника к атомным секретам. Но вскоре у
него появились сомнения в правильности этого курса. Как
только американцы увидели реальную перспективу созда-
ния атомного оружия, они стали сомневаться в необходи-
мости британского сотрудничества. Англичане были нуж-
ны на начальном этапе, теперь их начинают воспринимать
как помеху, как лишние руки на сверхоружии. Конант
пишет Бушу, что «не видит смысла в совместных усилиях,
когда речь заходит о собственно развертывании и произ-
водстве». От него президенту поступает предложение огра-
ничить сотрудничество с Англией.
С точки зрения Вашингтона, Англия теряла силы,
солнце Британской империи закатывалось, стоит ли воо-
ружать партнера сверхоружием, дающим такое могуще-
ство его обладателю? Пятнадцатого декабря 1942 года
Рузвельт одобряет резкое ограничение контактов амери-
канцев с англичанами в атомной сфере. Отныне англий-
ские исследователи не получают от своих коллег новых
сведений по следующим вопросам: электромагнетизм, про-
изводство «тяжелой воды», реакция быстрых нейтронов и
все, что связано с расщеплением материалов. Черчилль
буквально взорвался: новая американская политика, пи-
31
шет он Рузвельту, ведет к краху англо-американского со-
трудничества в области исследования атомной энергии и
подвергает опасности общее двустороннее партнерство.
Черчилль напомнил Рузвельту об обещании, данном 11
октября 1941 года, относительно «координированной или
даже совместно проводимой работы двух стран».
Но Рузвельт уже неудержим и быстро перестраива-
ется. К 1943 году главной целью работы становится не
«обогнать немцев» и даже не сделать атомную бомбу как
можно скорее. Главным становится использование но-
вого оружия для послевоенного урегулирования. Руз-
вельт, а вместе с ним Буш и Конант, были готовы даже
к тому, что англичане порвут всякое сотрудничество с
США. Главные совещательные органы — Группа выра-
ботки политики и Комитет по военной политике —
высказались достаточно ясно: даже с риском (не зная
степени прогресса немцев) нужно уходить от многосто-
роннего сотрудничества с Англией и Канадой, стано-
виться на путь односторонних усилий. Некоторые спе-
циалисты полагали, что подобные действия замедляют
проект «Манхэттен» примерно на 6 месяцев. Но это
считалось приемлемой платой за атомную монополию.
Черчилль угрюмо молчал, так как понимал, что
американское решение не могло быть принято на уров-
не ниже президентского. Для англичан удар оказался
тем более тяжелым, что они пришли к выводу о нехват-
ке собственных ресурсов. Андерсен информировал Чер-
чилля, что «даже возведение и приведение в рабочее
состояние атомного центра потребует крупнейшей пере-
группировки военного производства». Также он считал
обязательным добиться, чтобы английские ученые рабо-
тали в американских центрах. Тогда после окончания
войны они, вернувшись в Англию, смогут действовать в
чисто английских интересах, но уже на том высоком
уровне, на котором идет реализация «Манхэттена». Как
раз этого-то и не хотел Рузвельт.
Черчилль начиная с января 1943 года предпринял
настоящую атаку на Рузвельта и на его, как он выра-
зился, «персональный Форин оффис» в лице Гарри
Гопкинса. Премьер-министр постарался затронуть са-
мую чувствительную струну: что произойдет, если пер-
32
вым в атомной гонке окажется СССР. Вермахт еще
контролировал две трети Европы, а Черчилль уже по-
ставил вопрос: «Что мы желаем иметь между белыми
снегами России и белыми скалами Дувра?» Западные
союзники все более склонялись к мысли, что лишь
ядерное оружие может дать надежный ответ. Замести-
тель Черчилля по атомной проблематике лорд Червелл
объяснил Стимсону и Бушу, что английское правитель-
ство рассматривает «всю проблему использования атом-
ной энергии, исходя из анализа послевоенного соотно-
шения сил».
К весне 1943 года руководство проектом «Манхэт-
тен» было предельно централизовано и засекречено в
чрезвычайной степени. Даже начальник штаба армии
Дж. Маршалл и вице-президент Г. Уоллес отныне полу-
чали очень ограниченный доступ к ядерной информа-
ции. Кроме военного министра Стимсона, прямой кон-
такт с президентом по данному вопросу имели лишь
руководители проекта Гроувз, Буш и Конант. Посмот-
рим, от кого хранились секреты. Цитируем генерала
Гроувза: «Через две недели после того, как я взял на
себя руководство проектом, у меня навсегда исчезли
иллюзии в отношении того, что Россия является нашим
врагом, и проект осуществлялся именно на этой основе».
При этом сохранялось постоянное напряжение отно-
сительно возможностей германской науки и промышлен-
ности первыми прийти к финишу, относительно герман-
ских возможностей первыми создать самое могущественное
оружие века. В. Буш предупреждает Рузвельта: «Вполне
возможно, что Германия находится впереди нас и сможет
создать сверхбомбы быстрее, чем мы». Чтобы получить
более ясное представление о ядерных возможностях нем-
цев, предлагалось послать под дипломатическим прикры-
тием специалиста-физика в Швейцарию для установления
связи с германскими учеными. Американские специалис-
ты предприняли интенсивные усилия по определению
степени «зрелости» немецких исследований по статьям в
научной печати, по характеру осуществляемого в рейхе
строительства закрытых центров. Рассматривался даже
проект похищения Г. Гейзенберга, директора Института
кайзера Вильгельма.
33
Могучая индустрия Америки позволяла увеличить
интенсивность внутренних исследований. После деталь-
ного обзора состояния дел Дж. Конант пришел к заклю-
чению, что принцип создания атомной бомбы уже оп-
ределен окончательно и в дальнейшем, после «решения
множества проблем механики», к осени 1944 года будет
создана «пара бомб». Отметим, что подлинное ускоре-
ние в разработке проекта Рузвельт предпринял в первые
месяцы 1943 года.
Касабланка
В условиях, когда мировой конфликт подошел к сво-
ему апогею, западные союзники начали 1943 год, находясь
на подъеме. Они еще не участвовали в собственно евро-
пейском наземном конфликте, но их силы росли, и они
подбирались к Европе с юга. В Тунисе и со стороны
Ливии их войска изготовились для удара по Африканско-
му корпусу Роммеля для окончательного изгнания немцев
и итальянцев из Африки. Полторы тысячи английских
дешифровальщиков, разместившихся в Блечли, читали
радиообмен между немцами в Средиземном морс, что
вело к уничтожению почти всех выходящих в море судов
стран «оси». Шагом на пути координации усилий антигит-
леровской коалиции стала встреча Рузвельта и Черчилля в
Марокко, в Касабланке. Здесь их штабы решали задачу
выработки союзной стратегии на 1943 год.
Существовало определенное различие в стратеги-
ческих подходах. Американские военные настаивали на
долгосрочном планировании. Англичане же отвергали
попытки заглядывать «слишком далеко» вперед и пред-
лагали не связывать себя долговременными обязатель-
ствами. Война, мол, таит в себе много непредсказуемых
обстоятельств. Американцы полагали, что, затерявшись
в средиземноморском лабиринте, они могут опоздать на
решающие поля сражений в Европе, и председатель
Объединенного комитета начальников штабов генерал
Маршалл предложил начать сосредоточение войск для
высадки на Европейском континенте. Одновременно
американцев беспокоила судьба Чан Кайши — потеря
34
Китая означала бы подрыв их стратегии, предполагаю-
щей наличие сильного националистического Китая как
южного соседа Советского Союза. Поэтому адмирал
Кинг предложил англичанам удвоить квоту помощи
Китаю. Для английского командования, зациклившего-
ся на идее сохранения контроля над Индией и арабским
Ближним Востоком, предложения американцев пред-
ставлялись «ненаучным» способом военного планирова-
ния, что и было высказано открыто.
У Черчилля имелась совершенно определенная зада-
ча: добиться от американцев отказа от открытия в 1943
году второго фронта на Европейском континенте и сосре-
доточить усилия в Средиземноморье, где проходят жиз-
ненно важные коммуникации Британской империи и от-
куда «рукой подать» до Балкан — наперерез русским. Он
поучал своих военных: «Не создавайте атмосферу экстрен-
ности, дайте американцам выговориться. Никакой непри-
миримости, создавайте мягкое обволакивание словами.
Пусть нетерпеливым американским стратегам станет скуч-
но». Рузвельт, со своей стороны, не сумел добиться сход-
ного единства своих сотрудников и чувства командной
борьбы. Хотя предпочтение Германии (как цели номер
один) перед Японией считалось обязательным, адмирал
Кинг приложил немало сил для поддержки приоритета
тихоокеанской стратегии. Другой влиятельный военный
авторитет, командующий авиацией генерал Арнольд, был
сторонником наращивания мощностей бомбардировочной
авиации, это он считал более важным, чем подготовку
десанта в Европе. В отличие от англичан, между амери-
канскими генералами, возглавлявшими отдельные рода
войск, шла интенсивная внутренняя борьба. Англичанам,
пораженным темпом американского военного строитель-
ства, казалось, что Соединенные Штаты готовятся конт-
ролировать весь мир, но при этом армия стремилась к
достижению контроля в Европе, а флот склонялся к тихо-
океанскому приоритету.
Решающее значение приобретала позиция самого
Рузвельта. Однозначно поддержать Маршалла в стрем-
лении ринуться на континент — значит, насторожить
или даже оттолкнуть англичан, а в мире будущего они
были нужны. К тому же Рузвельт и сам в глубине души
35
считал, что позиция Черчилля — позволить немцам и
русским израсходовать друг против друга свои лучшие
силы — не является близорукой. Провозглашая свою
твердую приверженность делу быстрого открытия второ-
го фронта, президент на решающих обсуждениях, когда
этот вопрос ставился в конкретной плоскости, гасил
свой пыл. Рузвельту в конечном счете нравилось то, что
следовало из речей Черчилля: не делать окончательных
обязательных выводов, держать все двери открытыми,
не закрывать для себя возможностей выбора, который
еще многократно предоставит мировая война.
Черчилль предлагал захватить Сицилию и на следу-
ющем этапе нанести удар по слабейшему участнику
«оси» — Италии. Возникала перспектива быстрых и в то
же время менее дорогостоящих (в плане людских потерь)
побед. А русским все это можно будет преподнести за
искомый второй фронт. Уже к четвертому дню конфе-
ренции оба союзника стали видеть в средиземноморских
операциях логическое развитие Североафриканской кам-
пании. Это почувствовали американские военные — их
главнокомандующий уже не оказывал безоговорочной
поддержки идее высадки в Европе в текущем году. Руз-
вельту казалось, что он таким образом сохраняет распо-
ложение и лояльность Черчилля, необходимые для союз-
нического будущего, для формирования выгодного
соотношения сил в рамках великой коалиции. Своим же
генералам — Маршаллу и Эйзенхауэру — он указал, что
действия в Средиземноморье — это этап, необходимый
для тщательной подготовки высадки на континенте.
На десятый день конференции был согласован спи-
сок предстоящих военных операций. Главной задачей
называлась не высадка во Франции (прежняя американ-
ская позиция) и не удар по Балканам, «мягкому подбрю-
шью Европы» (английская позиция), а сохранение мор-
ских коммуникаций в Атлантическом океане. Второй по
значимости задачей была названа помощь Советскому
Союзу. Заметим, что речь шла не о прямой военной
помощи наиболее страдающему союзнику, а об экономи-
ческой помощи и поставках вооружения. Третьим при-
оритетом был назван Средиземноморский бассейн, а
первый этап — захват Сицилии. И лишь на четвертом
36
месте стояло то, что более всего соответствовало перво-
начальному устремлению Рузвельта и что было жизненно
необходимо для СССР — высадка на Европейском кон-
тиненте. Пятое место заняли операции на Тихом океане.
Говорить о «победе» англичан на конференции можно
было бы, только если бы президент Рузвельт ввел свои
«тяжелые дипломатические войска» — помощь англичанам
по ленд-лизу, если бы президент проводил единую линию
с Маршаллом и т.п. Ничего этого не было. Да и по чисто
внешним признакам эту конференцию трудно изобразить
как «поражение» одной из сторон. Касабланка стала одной
из первых дипломатических битв, где мощь и возможно-
сти США ощущались всеми без исключения. Рузвельт
пребывал в превосходном настроении. Как отмечает в
мемуарах Г. Макмиллан, «он чувствовал свою силу», оп-
ределил более удобный маршрут к вершине мировой иерар-
хии и пошел по нему. Удовлетворенные англичане «усту-
пили» место главнокомандующего в Северной Африке
генералу Эйзенхауэру. Своему врачу Черчилль сказал, что
любит «этих великодушных американцев».
Что касается французского вопроса союзной дипло-
матии, то, прибыв на конференцию, Рузвельт дал не-
сколько разъясняющих указаний своему главному пове-
ренному лицу во французских делах Мэрфи: «Вы
переступили границу, давая от имени правительства
Соединенных Штатов гарантии возвращения Франции
всех частей ее империи. Ваше письмо может повредить
мне после войны». Это было указание на планы Руз-
вельта значительно «сократить» Французскую империю.
«Он обсуждал с несколькими лицами, включая Эйзен-
хауэра и меня, — пишет Мэрфи, — вопрос об установ-
лении контроля над Даккаром, Индокитаем и другими
французскими владениями». Однако рядом с неспособ-
ным сопротивляться американским планам генералом
Жиро на французском политическом горизонте возник-
ла высокая фигура другого генерала-француза, де Голля,
и ее нельзя было игнорировать в свете английской под-
держки. Представитель Черчилля во французской Се-
верной Африке Макмиллан убеждал своего американ-
ского коллегу Мэрфи, что Движение генерала де Голля,
боровшееся с фашизмом с 1940 года и поддерживаемое
37
англичанами в военном и финансовом отношении (была
названа сумма в 70 млн. фунтов), не может игнориро-
ваться. Де Голлю предложили войти в объединенный
французский совет, который включил в себя как алжир-
ских, так и лондонских французов.
Во время беседы Рузвельта и Шарля де Голля у сул-
тана Марокко «внимание президента, — пишет Черчилль, —
было привлечено блеском ума в глазах генерала». Но
создание временного правительства Франции было не-
приемлемо для Рузвельта, не верившего в подъем этой
страны и стремившегося укрепиться в ее прежних колони-
ях. Англичан и французов из окружения де Голля объеди-
няло недовольство тем, что часть Французской колони-
альной империи попала в зону влияния американцев. В
будущем это могло произойти не только с французскими,
но и с английскими владениями. Этому решил воспрепят-
ствовать не только де Голль, но и Черчилль.
Становилось ясным, что война входит в решающую
стадию. Как сказал Черчилль, «это еще не конец, это еще
не начало конца. Но это, возможно, уже конец начала».
Ему осторожно вторил Рузвельт: «Поворотный пункт этой
войны, вероятно, наконец достигнут». В целом Касаблан-
ка показала, что англосаксонские союзники совместно
решили хранить силы до решающих событий, закрыв гла-
за на то, во что такая тактика обходится их восточному
союзнику. Чтобы несколько успокоить советское руковод-
ство, президент Рузвельт на пресс-конференции по окон-
чании касабланкской встречи объявил, что «мир может
прийти на эту землю только в случае полного уничтоже-
ния германской и японской военной мощи... Уничтоже-
ние германской, японской и итальянской военной маши-
ны означает безоговорочную капитуляцию Германии,
Италии и Японии». Требование безоговорочной капитуля-
ции предполагало уничтожение (а не простое ослабление)
военной мощи Германии и Японии. Нет сомнения, что
этот шаг был сделан, по меньшей мере, частично, для
того, чтобы в Москве не создавалось впечатления, что в
Касабланке происходит сговор, который при определен-
ном развитии событий может позволить англо-американ-
цам заключить сепаратный мир с Германией на Западе.
В Касабланке было решено, что руководителем во-
38
енных операций в Северной Франции станет представи-
тель той страны, которая выставит больше войск. Ста-
новилось ясно, что основу воинского контингента со-
ставят американцы, соответственно, их генерал возглавит
союзников на западе Европы. Что касается Востока, то
здесь произошло своеобразное разделение ролей: США
будут отвечать за участие в войне Китая, а Великобри-
тания будет воздействовать на Турцию.
Напряжение
в антигитлеровской коалиции
Но боевые действия в Северной Африке несколько
охладили пыл западных союзников. В течение января 1943
года немцы сумели быстрыми танковыми ударами остано-
вить и даже повернуть вспять движение не обретших еще
боевого опыта американцев и союзных с ними французов.
В битве на Кассеринском перевале немцы (февраль 1943 г.)
вначале снова погнали союзников на запад, но затем их
танки начали застревать в горных проходах, а союзники
задействовали британскую авиацию. Американцы сража-
лись с каждым днем все лучше, немцы же растянули
коммуникации. 20 марта 1943 года танки американского
генерала Паттона начали наступательные операции про-
тив войск Роммеля с запада, а Монтгомери приступил к
атаке с востока, со стороны Египта. После ряда пораже-
ний 11 дивизий Роммеля утратили боевую мощь, и Монт-
гомери с Эйзенхауэром получили шанс взять его в клещи.
Половина из 50 посланных к германо-итальянским вой-
скам судов была потоплена. Над тунисскими аэропортами
немцев господство в воздухе захватила союзная авиация.
Весенняя распутица ограничила подвижность немецких
танков. К 4 марта 1943 года Гитлер вынужден был при-
знать, что в Африке «все кончено».
Западные союзники ужесточают воздушную войну.
Им помогло то обстоятельство, что 25 февраля англича-
не разгадали главный код немецких военно-воздушных
сил. Отныне, зная о месте концентрации люфтваффе и
их планах, они могли чувствовать себя вольготнее в небе
39
Германии. 3 марта был совершен грандиозный налет на
Гамбург. Это стало началом той практики, когда англи-
чане бомбили германские цели ночью, а американская
авиация — днем. Английские бомбардировщики обру-
шились на индустриальный Эссен.
Между тем западные союзники почти прекратили
поставки по ленд-лизу через Мурманск. Решение об
отмене очередного каравана (март 1943 года) Черчилль
не посмел принять единолично и попросил Рузвельта о
моральной и политической поддержке. Рузвельт наста-
ивал на том, чтобы Сталин не знал об отмене транспорт-
ных перевозок северным путем до августа или даже до
сентября 1943 года. Президент понимал, каким ударом
по союзной солидарности будет такая новость, и пред-
ложил оставить восточного союзника в неведении отно-
сительно дальнейших поставок. Неясно, чем руковод-
ствовался Черчилль, но он пренебрег запретом Рузвельта
и сообщил Сталину горькую правду о фактическом за-
крытии северного пути. Может быть, это соответствова-
ло интересам англичан и являлось частью стратегии
Лондона, направленной на предотвращение «излишне-
го» сближения двух величайших стран в послевоенный
период? Эта информация наложилась на явные призна-
ки нежелания западных союзников вторгаться в Запад-
ную Европу. Именно в это время Рузвельт сообщает в
Москву, что «дата высадки на континенте будет зависеть
от оборонительных возможностей немцев». Приоста-
новку наступления в Северной Африке он объясняет
обильными дождями. Черчилль, играя в данном случае
с Рузвельтом в одну игру, писал Сталину, что нехватка
транспорта не позволяет перевезти в Англию более восьми
(из 27 прежде планируемых) дивизий.
На политику Запада в отношении СССР ложилась
тень. Союзники ослабили свою поддержку Советского
Союза в решающих обстоятельствах. Нетрудно предста-
вить реакцию советского руководства, только что вы-
державшего Сталинград, находящегося накануне реша-
ющей битвы на Курской дуге. Драматизм ситуации
отражен в ответе Сталина: «Я рассматриваю этот неожи-
данный шаг как катастрофический обрыв поставок стра-
тегических сырьевых материалов и оборудования Совет-
40
скому Союзу Великобританией и США, потому что
тихоокеанский канал поставок имеет ограниченные воз-
можности и не очень надежен, а южный путь имеет
небольшие пропускные возможности. Оба эти пути нс
могут компенсировать прекращение поставок северным
путем. Ясно, что это обстоятельство не может не воздей-
ствовать на положение советских войск».
В переписке с западными лидерами Сталин указы-
вает, что советские наступательные операции завершат-
ся в феврале. Черчилль 9 февраля конкретизирует за-
падные операции текущего года — Восточный Тунис,
Сицилия, другие части Средиземноморья и приготовле-
ния к «высадке через Ла-Манш в августе». Сталин от-
вечает 16 февраля с обидой: из-за замедления англо-
американских операций в Тунисе начиная с декабря
1942 года Германия перевела на Восточный фронт два-
дцать семь дивизий, пять из которых — бронетанковые.
Во время визита в Вашингтон в марте 1943 года мини-
стра иностранных дел Британии Идена президент спросил
его мнение о «тезисе Буллита», изложенном в пространном
меморандуме, полученном Белым домом несколькими не-
делями ранее. Буллит утверждал, что СССР «коммунизиру-
ет» Европейский континент, если Соединенные Штаты и
Англия не блокируют «красную амебу в Европе». Иден
ответил так: «Даже если бы эти страхи оказались основа-
тельными, мы все равно должны найти путь сотрудничества
с Россией». Рузвельт указал — и Иден с ним согласился, —
что путь к будущему основывается на идеях, противопо-
ложных тезису Буллита. Нужно найти систему сотрудниче-
ства с Россией, а не противоборства с ней. Собеседники
пришли к согласию, что цели и методы советской внешней
политики определяются не неким планом захвата главен-
ствующих позиций в Европе, а оценкой американских и
английских намерений. Но Рузвельт при этом полагал, что
опора на Англию в Европе и на Китай в Азии будет служить
американцам дополнительной гарантией.
Ключевым вопросом обсуждений стала оценка того,
каким будет после войны Советский Союз и его вне-
шняя политика. О чем бы ни говорили, какие бы про-
блемы ни поднимали Рузвельт с Иденом, в конечном
счете они обращались к СССР. Оба соглашались, что
41
Прибалтийские республики войдут в состав Советского
Союза. Рузвельт завершил дискуссию словами о том,
что согласие на включение республик Прибалтики в
состав СССР можно будет использовать как один из
факторов достижения компромисса с советским руко-
водством. Данью реализму со стороны Рузвельта яви-
лось мнение, что Советская Россия будет настаивать на
довоенных границах с Финляндией. Между американ-
цами и англичанами было решено, что Финляндия пред-
ставит собой после войны сложную проблему. Но не
самую сложную — таковой станет Польша. Рузвельт и
Иден пришли к согласию, что Восточная Пруссия дол-
жна войти в состав Польши. По мнению президента,
жители Восточной Пруссии обязаны оставить свою тер-
риторию, подобно тому как греки покинули турецкую
территорию после Первой мировой войны. Рузвельт го-
ворил, что это суровое решение, но неизбежное. Оно
необходимо для поддержания мира — пруссакам нельзя
доверять.
Контрнаступление Манштейна
Состояние неустойчивого равновесия, последовав-
шее за взятием советскими войсками Харькова, доволь-
но неожиданно решилось достаточно благоприятно для
германской стороны. С военной точки зрения, удиви-
тельным периодом для немцев оказались две последние
недели февраля и первая неделя марта. Роммель пишет
жене 24 февраля: «Наконец-то коммюнике с Востока
снова звучат позитивно. Это луч света после таких тя-
желых времен».
Наиболее важное обсуждение германского ответа
на советское наступление произошло в Запорожье
17—19 февраля 1943 года. Гитлер прибыл на Украину
вместе с Йодлем и Цейтцлером на второй день после
потери немцами Харькова. Ситуация была воистину
драматическая: передовые танки 25-го советского кор-
пуса рвались к городу, и дивизии генерала Попова
приблизились к Запорожью вплотную — на расстояние
восьмидесяти километров от Днепра. Присутствующие
42
словно договорились игнорировать фактический рас-
пад левого фланга Манштейна. То было место макси-
мальной приближенности Гитлера к частям Красной
Армии. Советские казаки вышли к Днепру, танки на-
ходились на расстоянии пушечного выстрела от аэро-
дрома, на котором приземлился Гитлер и где незначи-
тельную охрану составляли только зенитчики и рота
охраны штаба группы армий «Юг». Это заставляло
нервничать даже уравновешенного фельдмаршала Ман-
штейна.
Буквально под дулами советских пушек совещание
продлилось три дня. Собственно, это был диалог Гитле-
ра и Манштейна. Йодль и Цейтцлер по большей части
молчали. Может быть, впервые, оглушенный Сталин-
градом, Гитлер позволил Манштейну самому справить-
ся с кризисом на Северском Донце. Свои «пожелания»
фюрер изложил сразу: возвратить Харьков, стабилизи-
ровать фронт. Осуществить контрнаступательные опера-
ции. При этом Гитлер был в своей лучшей физической
форме, он позволял генералам проявлять стратегичес-
кую самостоятельность, а сам, пользуясь своей исклю-
чительной памятью, как бы оживлял обсуждение то
описанием возможностей 88-миллиметровой зенитной
пушки, то извлеченными из памяти требованиями к
обслуживанию взвода, роты, батальона, то характерис-
тикой особенностей авиационной поддержки и т.п.
Манштейн тоже был в ударе. Он не воспринимал
трагически даже то, что части Красной Армии появи-
лись буквально под окнами, и подробно обрисовал сло-
жившуюся ситуацию. Дивизия СС «Викинг» (в которой
много было добровольцев-прибалтов) одна не удержит
Попова. 4-я танковая армия как минимум еще две не-
дели не сможет участвовать в боевых действиях. 1-я
танковая армия представляет собой фактически лишь
танковую дивизию. Для восстановления и стабилизации
фронта необходимы подкрепления. В отношении совет-
ского наступления он проявлял здоровый скепсис. Он
полагал, что русские действуют по инерции, что у них
пет плана. Что они пытаются захватить — Киев, Львов?
Скорее всего они попытаются прижать группу армий
«Юг» к Черному морю. Это им не удастся. Второго
43
Сталинграда не будет. Задачу остановить их он видел
решаемой — чем дальше они отрываются от своих баз
снабжения, тем легче это можно будет сделать. Русские
войска истощены бесконечными боями, их порыв не
может продолжаться слишком долго — пусть почувству-
ют сложности наступающей армии, которая (в отличие
от обороняющейся) не может рассчитывать на готовые
пункты реабилитации, помощи, снабжения. Когда они
приблизятся к Днепру, Гот нанесет удар и вермахт вос-
становит свои позиции. Затем наступит неизбежная
шестинедельная весенняя распутица, и германская ар-
мия полностью придет в себя.
19 февраля германское командование окончательно
приняло план контрнаступления, план наиболее эффек-
тивного использования своих танковых дивизий в услови-
ях перенапряжения советских частей. Манштейн быстро
переводит свой штаб в Днепропетровск, он изготавливает
свои мобильные, прежде всего танковые, части для нане-
сения контрудара, для возврата Донбасса и очередного
обескровливания советских войск у Харькова. Его хлад-
нокровие наложило свой отпечаток на подготовку танков,
обеспечило ясность общего замысла и использование не-
человеческой усталости оторвавшегося от своих баз аван-
гарда советских частей. В руках Манштейна элитные 1-я и
4-я танковые армии.
Германское наступление февраля—марта 1943 года —
лебединая песня блицкрига, быстрых маневренных опе-
раций вермахта между 1939 и 1942 годами, между Вар-
шавой и Сталинградом. В последний раз он продемон-
стрировал удивительную слаженность родов войск,
маневренность атакующих сил, сочетание плана и ини-
циативы. Замысел Манштейна был достаточно прост:
ударом с юга две эсэсовские танковые дивизии — «Мер-
твая голова» и «Адольф Гитлер» — вторгаются в Харь-
ков, отрезая те советские части, которые с отчаянной
смелостью устремились на Полтаву, в глубину Цент-
ральной Украины, где на горизонте маячил Киев.
В течение пяти дней собирался ударный кулак «ста-
линградца» Гота: два танковых корпуса, 48-й и 57-й,
стояли на острие, выдвинутом по железной дороге к
Красноармейскому. Одновременно южнее Харькова со-
44
бирались танковые корпуса СС. Общее наступление
началось 19 февраля 1943 года. 40-й германский танко-
вый корпус начинает движение в направлении на севе-
ро-запад. На его пути оказались обескровленные наши
лучшие части — остановившаяся из-за нехватки горюче-
го 1-я гвардейская армия, остатки 10-го и 18-го корпу-
сов, две бригады 3-го танкового корпуса. Основной удар
обрушился на Попова, на левый фланг 1-й гвардейской
армии. Во главе дивизий СС «Дас рейх» и «Великая
Германия» шли новенькие «Тигры», практически неуяз-
вимые в строю и в лобовой атаке. Если прежде с Т-34
могла совладать лишь 88-мм пушка, то теперь орудия
«Тигров» пробивали броню нашего наиболее эффектив-
ного танка. Гусеницы «Тигра» были столь широки, что
позволяли пройти практически везде.
Эйфория от зимних побед препятствовала своевре-
менному отводу войск на более укрепленные позиции, и
21—22 февраля доблестный авангард Ватутина ощутил на
себе удар танковых войск СС. Приказы взять Днепропет-
ровск, Запорожье и Мелитополь теперь стали казаться
верхом легкомыслия. Немцы сосредоточили здесь круп-
ную группировку, и отдать эти города они могли, лишь
потеряв свою боевую силу. Где грань между желанием до
предела воспользоваться ситуацией и чувством надвига-
ющейся грозы? Танки советского 25-го танкового корпу-
са замерли из-за отсутствия горючего в двадцати кило-
метрах от Запорожья, оторвавшись от баз снабжения на
80 километров. По линиям этих протяженных коммуни-
каций уже шел 48-й германский танковый корпус. Пра-
вый фланг Ватутина трагически завис. Наконец, трезво
оценив ситуацию, командование дало приказ на отвод
1-й гвардейской танковой армии и 4-го гвардейского
стрелкового корпуса. Но корпуса Харитонова уже в за-
падне. С севера Голиков постарался помочь соседу. Две
армии — 3-я гвардейская Рыбалко и 69-я Казакова, —
утомленные и понесшие значительные потери, поверну-
ли от Харькова на юг, на помощь гибнущему авангарду
Юго-Западного фронта. Но навстречу им уже наносила
удар моторизованная дивизия СС «Великая Германия».
После 23 февраля ситуация на фронте ухудшается для
советских войск буквально с каждым часом.
45
К сожалению, командование наступавших на юге
советских войск не смогло адекватно оценить располо-
жение и намерения противника. С долей самокритично-
сти следует признать, что оба командующих фронта-
ми — Голиков и Ватутин — фактически блуждали в
тумане. С теми обескровленными частями, которыми
они располагали, они могли преследовать отступающего
противника, но уже не могли вести наступательные
операции. Это и был главный вопрос: в каком состоя-
нии германские войска и что они собираются предпри-
нять. 21 февраля Сталин поручает представляющему
оперативный отдел Генерального штаба генерал-лейте-
нанту Боголюбову определить конкретно, что происхо-
дит в Донбассе и поблизости. Оптимистически настро-
енная фронтовая разведка говорила о полном уходе
немцев из данного региона. Но поднятые в воздух раз-
ведывательные самолеты обнаружили концентрацию
германских войск в районе Краснограда, Днепропетров-
ска и Красноармейского. Как интерпретировать данные
воздушной разведки? Оптимисты говорили, что это ко-
лонны прикрытия отступающих войск. Штаб Ватутина
увидел в этой информации доказательство продолжаю-
щегося ухода немцев из Донбасса в направлении Запо-
рожья. Реалисты начали предполагать худшее.
Только 25 февраля Ватутин приказывает, наконец,
правому флангу своего авангарда начать отход, а в Москву
посылает реалистическую картину складывающейся си-
туации. Иначе Ватутин не мог объяснить, обосновать
свою просьбу об экстренной помощи. Чтобы помочь
положению, Ставка вечером 28 февраля 1943 года пере-
дает в подчинение Ватутину (от Голикова) 3-ю танковую
армию (Рыбалко). Это была настоящая сила, способная
на многое, но злая судьба и ряд непродуманных реше-
ний ослабляют эту силу. Решающее обстоятельство —
хорошая ориентация немцев в складывающейся ситуа-
ции. Воздушная разведка немедленно доложила Ман-
штейну о повороте танковой армии Рыбалко в южном
направлении. На этапе ее подготовки к атаке штурмо-
вики врага нанесли прекрасным советским танкистам
жестокий удар с воздуха. А к вечеру 2 марта 3-я танко-
вая армия оказалась окруженной. К своим, ценой жес-
46
таких потерь, пробился только 6-й гвардейский кавале-
рийский корпус.
Через неделю отчаянных боев, когда наступающим
советским войскам не осталось ничего иного, кроме как
повернуть назад, группа Гота и танкисты СС сомкнули
свои щупальцы. Отсутствие у немцев достаточного ко-
личества пехоты не позволило им полностью «запеча-
тать» окруженные советские части, и те группами про-
бивались на восток, благо замерзший Донец это позволял.
23 тысячи советских солдат остались лежать в неуютных
зимних степях. Немцы взяли в плен только 9 тысяч
человек, но также 615 танков и 354 орудия.
Вначале Манштейн хотел одним махом перейти
Донец, дойти до железной дороги у Купянска и замк-
нуть кольцо окружения 80-ю километрами восточнее
Харькова, но в этом случае наступление войск могла
застать жестокая весенняя распутица. И тогда Ман-
штейн «сократил» замыкаемое кольцо самим Харько-
вом. 7 марта из Краснограда на север нанесла удар
старая знакомая — 4-я танковая армия вермахта, и как
ни отчаянно сражались вставшие на ее пути советские
части, германский танковый кулак сумел пробить три-
дцатикилометровую брешь между советскими 3-й тан-
ковой и 69-й армией. «Великая Германия» зашла с
севера, а Гот и Кемпф с юга. К 10 марта немецкие танки
прорвались к Харькову и развернулись против получив-
ших запоздалый приказ отходить передовых частей Во-
ронежского фронта Голикова. Это заставило Ставку,
опасавшуюся повторения прошлогоднего несчастья, эва-
куировать Харьков 17 марта 1943 года.
Разделившись надвое, немцы проделали чрезвычай-
но успешную работу. Дивизия СС «Мертвая голова»
отрезала пути отступления советской 3-й танковой ди-
визии, а «Великая Германия», не останавливаясь в Харь-
кове, проскользнула между 69-й и 3-й танковой арми-
ями и безостановочно устремилась на северо-восток —
на Белгород, угрожая пробить страшную брешь не на
периферии, а на центральном участке советско-герман-
ского фронта и зайти в тыл армиям, защищающим
Москву. Если группа германских армий «Центр» также
начнет мощное контрнаступление, то в войне возможен
47
перелом в пользу Германии. В Москве заметно помрач-
нели. Потребовались экстренные меры для исправления
ситуации. Теперь уже никому не грезились миражи ос-
вобожденной Украины и тому подобное.
Это был драматический поворот событий. Еще ме-
сяц назад безнадежно отступавшие германские части
вернули стратегическую инициативу и добились почти
невероятных результатов. Германская армия на Юге
вышла примерно на те же позиции, что и год назад,
когда она начала бег к Волге. Но важнее всего для
немцев было возвращение веры в самих себя.
В окруженной 3-й танковой армии Рыбалко, еще
совсем недавно продемонстрировавшей прекрасные во-
инские качества, осталось всего 50 боеспособных ма-
шин, отчаянно пытавшихся пробиться из будто заколдо-
ванного злым духом Харькова. В тяжких боях отступали
1-я гвардейская армия и злосчастная 6-я армия. А нем-
цы приступили ко второй фазе своего контрнаступле-
ния — на север, против левого фланга Голикова, против
войск в районе Харькова, попавших в оттепельную рас-
путицу. Впервые мы слышим о приданном Рыбалко
батальоне чехословаков во главе с Людвигом Свободой.
Тысяча чехов проливала кровь вместе с нашими воина-
ми в этот очень тяжелый час, когда блеснувшая в небе
звезда Сталинградской победы начала меркнуть в свире-
пых южностепных боях.
Последовал приказ Рокоссовскому выделить «не
позже 13 марта» 21-ю армию своего Центрального фронта
для защиты Курска. Из Сталинграда в район боев пере-
брошена 64-я армия, а самое серьезное: 1-й танковой
армии Катукова приказано немедленно остановить про-
движение «Великой Германии». Эти контрмеры дали
определенные результаты. Еще неделю гремели на этом
направлении бои, но главного удалось добиться: гер-
манское наступление было остановлено и стороны нача-
ли укреплять свои новые позиции (немцы — прежде
всего оставленный Красной Армией 18 марта Белгород).
Только после этого удара Гитлер и его окружение могли
спокойно приступить к разработке планов на лето 1943
года.
48
Выработка германской стратегии
С весенними дождями, туманами и слякотью при-
ходит время размышлений, время выбора решающей
схемы победы в войне. Время уже не работает на страны
«оси», и они, эти страны, начинают осознавать необхо-
димость быстрых решений. Лишние месяцы войны уже
означают все большее наращивание моши союзников, в
первую очередь советской и американской. А Германия
этому может противопоставить только свои сокращаю-
щиеся ресурсы. Берлин и «Вольфшанце» не испытывали
иллюзий — там видели, что возможности Германии со-
кратились даже в сравнении с прошлым годом. Грозные
перспективы диктовали свои условия: Германия должна
напрячься в решающем усилии, сейчас или никогда.
Важными были соображения стратегической разведки.
На фоне благоприятного для Германии поворота
фортуны в конце февраля 1943 года руководитель Вос-
точного отдела германской военной разведки Гелен за-
вершает большую аналитическую оценку положения на
Восточном фронте. Каковы стратегические наметки
советской стороны? Главными целями Москвы Гелен
назвал: 1) уничтожение 17-й германской армии на Ку-
бани; 2) удар по первой танковой армии и армейской
группе «Холлидт» (Донбасс); 3) освобождение террито-
рии к югу от Ладожского озера с целью снятия блокады
с Ленинграда. Характеризуя возможность достижения
русскими этих целей, Гелен достаточно оптимистичен.
Операции советского Центрального фронта ни к чему
особенному не привели, положение в центре и на флан-
гах не внушает особых опасений. Гелен отмечает удач-
ное перемещение германских войск (16 дивизий) из
стабильно защищаемого района Вязьма—Ржев (здесь
немецкое командование ослабило свою группировку,
ориентированную, при определенных обстоятельствах,
на Москву) на более напряженный участок фронта — в
направлении Орел—Харьков, укрепив таким образом
силы, ориентированные на оборону в Северной Украине.
Германские генералы приступили к своему главному
занятию — к планированию операций летом этого года.
49
Среди свидетелей процесса принятия решений в высшем
военном руководстве Германии, возможно, наиболее
выигрышную позицию занимал министр вооружений А.
Шпеер. Личная дружба с Гитлером способствовала его
несколько отстраненному и независимому взгляду на
происходящее. В спартанской обстановке «Вольфшанце»
(исключение составлял барак с мягкой мебелью, постро-
енный специально для Геринга) заседания, на которых
анализировалась обстановка на фронтах, проходили дваж-
ды в день — большое и малое заседание. На большом
было шумно и душно. Группы военных переговаривались
между собой довольно громко, пока Гитлер не поднимал
на них недовольный взгляд. Кто-то пытался устроить
систему вентиляции, но Гитлер сказал, что она создает
«дополнительное напряжение», и ее включали только до
и после заседаний. На малых заседаниях, после обеда,
присутствовали ближайшие военные сподвижники, здесь
не было места спорам, шло общее обсуждение складыва-
ющейся ситуации.
Впервые Гитлер был относительно молчалив, что за
ним не наблюдалось уже двадцать лет. Меньше, чем
прежде, вмешивался он в дела профессионалов, на не-
которое время превратившись в воплощение уважения к
своим генералам. В воздухе в феврале—марте 1943 года
незримо присутствовал дух Сталинграда. Это будет про-
должаться недолго, но пока фюрер молчаливо слушал
тех, кого неизменно унижал последние годы.
Получивший в результате возвращения Харькова
признание в вермахте и возможно лучший германский
стратег, фельдмаршал Манштейн предложил два вари-
анта германского планирования на текущий год. Пер-
вый лично ему нравился больше: основные массы гер-
манских войск имитируют ослабление и полный отход
на западный берег Днепра; нет сомнения, что вооду-
шевленные южные фронты Красной Армии триумфаль-
но двинутся за ними; огромная масса советских войск
окажется втянутой в западню, расставленную между Хер-
соном, Запорожьем и Днепропетровском; на следующем
этапе мобильные танковые части вермахта, сосредото-
ченные в районе Харькова, убедившись в быстром от-
рыве авангарда советских войск от баз снабжения, об-
50
рушатся всей своей мощью на тылы увлеченных к Днеп-
ру советских сил. В этот суперкотел попадет не менее
миллиона советских солдат, лучшие советские атакую-
щие части, множество тех соединений, которые получи-
ли бесценный военный опыт под Сталинградом. Это
будет германский ответ на Сталинград.
Гитлеру в этом плане не нравилось одно, но важ-
нейшее обстоятельство — необходимость массового от-
ступления на весьма значительные расстояния. А если
русские закрепятся на новых позициях и сумеют отбить
танковый удар с севера? Не рискованно ли надеяться,
что русские, услышав позади урчание германских тан-
ков, впадут в панику? А если не впадут? На дворе не
1941 год, и русские многому научились. Характер их
отступлений все менее походит на панический. Боль-
шой риск. А выигрыш? Конечно, если это станет повто-
рением Киева или Вязьмы — игра стоит свеч, но если
они не позволят себя окружить так, как это удалось
сделать в районе Харькова ранним летом 1942 года?
Второй вариант требовал сосредоточить внимание
на линии фронта севернее. Здесь русские позиции вен-
чал стратегически внушительный Курский выступ (200
километров в ширину и 100 километров территории,
вонзающейся в германскую линию фронта, — в глуби-
ну). У командования вермахта почти не было сомнений
в том, что советские генералы попытаются с этого вы-
ступа нанести удар либо в северном направлении — в
тыл группе армий «Центр», — либо на юг, в тыл группе
армий «Дон». Русские накапливают здесь свои резервы.
К текущему моменту на выступе уже сосредоточена
основная мощь Красной Армии — 40 процентов войск
и 70 процентов танков. Есть смысл не дожидаться окон-
чания их приготовлений и нанести мощные упреждаю-
щие удары с севера и юга в основание Курского высту-
па, уничтожив при этом все, что Советы хотят выставить
против Германии на поле брани в 1943 году. Взять эту
элиту противостоящей армии клещами с двух сторон, с
севера и юга, использовать маневренность своих танко-
вых армий, обыграть «органическое единство» всех эле-
ментов машины вермахта на относительно ограничен-
ной территории. В двух мировых войнах германскую
51
армию в таких сражениях пока не превзошел никто.
Манштейн решительно настаивал только на том, чтобы
не откладывать операции, не дать этим упорным рус-
ским времени подготовиться, использовать великолеп-
ную германскую способность импровизировать — то,
что плохо получается у врага. Удар по Курскому выступу
нужно провести быстро и в полной мере использовать
фактор неожиданности, слабость русской системы снаб-
жения. Завершающаяся рядом Харьковская операция
является хорошим трамплином. Нанести главный удар
года, начать собственно летнюю кампанию следовало
сразу же после взятия Харькова в марте 1943 года.
Манштейн готов был начать выполнение этого плана в
апреле, в худшем случае в мае.
Идею радикально отступить к Днепру, а затем нане-
сти решающий контрудар разделял фактически лишь
сам автор идеи — Манштейн. У прочих военачальников
сработал инстинкт собственника — отдавать колоссаль-
ные территории ради возможного успеха в будущем
германские генералы были не готовы. Атака на Курск
на этом фоне выглядела менее авантюрной, менее рис-
кованной. Цейтцлер: «По меньшей мере, она (атака на
Курск. — А. У.) не создаст такого напряжения на резерв-
ные силы».
Гитлер избрал второй вариант (названный им «Ци-
таделью», а Сталиным — «германским Сталинградом»).
Несколько обстоятельств усложнили обрисованную
Манштейном схему. Во-первых, группа армий «Центр»
отказалась принять максимально возможное участие —
она, мол, занята своими сложными проблемами на
критически важном центральном направлении и вол-
нуется о судьбе Смоленска и прочих подступов к Мос-
кве (где русские войска и руководство наиболее чув-
ствительны). Во-вторых, противник уже забеспокоился.
В конце марта советская разведка обратила особое
внимание на явно занимающие ударные позиции две
группировки германских войск, расположенные на про-
тивоположных сторонах Курского выступа — у Орла
(север) и в районе Харькова—Белгорода (юг). После
двух лет войны у русских срабатывало правило: там,
где одновременно находятся сорок пехотных и двад-
52
цать танковых дивизий вермахта, места самоуспокое-
нию быть не должно. Ради стратегического успеха ОКБ
и ОКХ должны санкционировать наступательные опе-
рации как можно скорее.
Но прошедшие два года войны на Восточном фрон-
те и Гитлера сделали менее податливым в отношении
германского таланта импровизировать. На этот, решаю-
щий, раз и он хочет лучше подготовиться — ведь немцы
делают это успешнее, чем от природы беспечные рус-
ские. Пусть попытаются собрать свои силы так, как
смертельно серьезно они делали это в 1941 и 1942 годах,
но, как известно, у них ничего так и не получилось.
Почему должно быть иначе в данном случае? В конеч-
ном счете два объективных обстоятельства воспрепят-
ствовали быстрой реализации «Цитадели»: наступившая
весенняя распутица и неспособность фельдмаршала
Клюге организовать необходимое давление на Красную
Армию с севера.
Идея, выраженная в вышеописанном варианте но-
мер два, снова оказалась поставленной в конкретную
плоскость на конференции начальников штабов, со-
званной Главным командованием сухопутных сил в
Летцене, в апреле 1943 года. Итак, после двух неудач —
под Москвой и Сталинградом — германские вооружен-
ные силы решили попытать удачу в третий раз. Дважды
немцам удавалось восстановить свои силы, на третий
раз они были полны решимости склонить чашу весов
истории в свою пользу. Вермахт пересмотрел свою струк-
туру, ввел новые виды вооружений, согнал в рейх мил-
лионы рабов из оккупированных стран и провел тща-
тельную плановую подготовку. Летом 1943 года реформы
должны были дать ответ на вопрос, может ли Германия
рассчитывать на гегемонию в Евразии. Рабы трудились
по 18 часов в сутки. Вермахт использовал все ресурсы
науки и репрессивного государственного аппарата. Но
судьба всех этих усилий зависела не только от немцев.
Воины России и ее тыл трудились на пределе человече-
ских сил, чтобы никто и никогда не гнал наших людей,
щелкая бичами. Предстояло определить, где и когда
произойдет схватка, которая решит судьбу историческо-
го поединка.
53
Меморандум, содержащий описание крупного на-
ступления в районе Курского выступа силами 9-й армии
Модели (с севера) и 4-й танковой армии Гота (с юга),
был дан на подпись Гитлеру И апреля 1943 года.
Япония остановлена
Чувствуя на себе гнев императора из-за затормозив-
шихся наступательных операций, первый военный ге-
рой Японии адмирал Ямамото решил добиться успеха в
районе Северной Австралии. Он прибыл 3 апреля 1943
года в Рабаул с 300 лучшими пилотами технически
превосходных истребителей «Зеро». Это была последняя
попытка японцев восстановить свое превосходство в
воздухе и оказать действенное прикрытие наступающим
десантным войскам. Ямамото сообщил кодированной
радиограммой, что намерен лично посетить северные
Соломоновы острова. В районе недавно потерянного
Гуадалканала японцы 7 апреля начали вторую по масш-
табу после Пёрл-Харбора атаку против американских
кораблей. 188 японских самолетов в течение нескольких
дней потопили американский эсминец и новозеланд-
ский корвет, два торговых американских судна, нанесли
удар по форту Морсби.
В шифровке, прочитанной американцами, был обо-
значен весь маршрут этого самого известного японского
адмирала. Военно-морской министр Ф. Нокс сделал за-
прос генеральному прокурору ВМС о легальности опера-
ции и церковным кругам о соответствии предлагаемой
акции принципам христианской морали; у командующе-
го ВВС генерала Арнольда поинтересовались шансами на
успех. Все запрошенные согласились с президентом Руз-
вельтом, что операция «Месть» должна быть проведена
специальной эскадрильей истребителей «Лайтнинг» в
глубокой тайне. Было отобрано восемнадцать лучших
пилотов: четыре для атаки, четырнадцать для прикрытия.
Боясь обнаружения, эскадрилья летела на высоте десяти
метров над морем, и около 10 часов утра 16 апреля
1943 года капитан Каннинг прошептал в молчащий эфир:
«Цель на десяти часах. Высоко». Адмирал Ямамото был
54
убит пулеметным огнем, а его огромный транспортный
«Мицубиси» рухнул в джунгли и сгорел. Описание опе-
рации и участие в ней Белого дома остаются тайной и
сегодня. Вся касающаяся этого эпизода документация
строго засекречена.
Японская сторона молчала тридцать четыре дня, и
лишь когда линкор «Мусаси» с кремированными остан-
ками адмирала прибыл в Иокогаму, токийское радио
известило о гибели Ямамото. Вскоре после этого Кидо —
лорд-хранитель печати и близкое доверенное лицо им-
ператора ~ секретно встретился с прежним премьер-
министром Коноэ для обсуждения возможностей выхо-
да из войны. Информанты сообщили Коноэ: во время
визита в Вашингтон они убедились, что «военные руко-
водители США удивлены ростом могущества Советско-
го Союза и в результате пришли к выводу о невыгодно-
сти абсолютного крушения Японии и Германии».
Премьер и советник решили использовать до последней
возможности проявление антикоммунизма в США, а
также собственные опасения, что для японского народа,
повергнутого в пучину военного поражения, лишенного
своего богоподобного императора, коммунизм может
оказаться предпочтительней. Для усиления этого поли-
тического элемента император Хирохито возвращает в
правительство известных противников СССР. То была
попытка показать Западу, что Япония в любом случае
может быть полезна и от ее полного поражения выиг-
рает лишь «мировой коммунизм».
Между тем британское наступление на бирманский
порт Акьяб было остановлено японцами. Но в Тихом
океане, в архипелаге Бисмарка, американская авиация
уничтожила восемь японских транспортов, направляю-
щихся с подкреплениями к Новой Гвинее. В море рух-
нули 102 японских самолета.
В Тихоокеанском регионе японская военная машина
еще обладала колоссальными возможностями, японский
флаг развевался над необозримыми просторами Азии и
Тихого океана. Английский наблюдатель отметил еще
отсутствие в Токио бомбоубежищ — свидетельство уве-
ренности в том, что американские самолеты не достигнут
японских островов. Однако в мае 1943 года наступает
55
новый этап. Стал ощущаться недостаток сырьевых ресур-
сов. С начала войны к 1943 году промышленное произ-
водство в Японии выросло на одну четверть, а в США
этот рост составил две трети прежнего объема. Сказалась,
помимо прочего, японская самоуверенность: за десять
лет, предшествующих Перл-Харбору, экономический рост
Японии был столь бурным, что ее руководство не посчи-
тало нужным создать особые стратегические резервы —
оно полагалось на результаты этого роста. И просчита-
лось. Стратегическая инициатива на Тихом океане начи-
нает переходить от японцев к американцам.
В конце июня американская военно-морская пехота
высадилась на Новой Джорджии и, базируясь на этом
анклаве, стала овладевать контролем над Марианскими
островами. Командующий флотом подводных лодок мар-
киз Комацу, двоюродный брат императора, доложил
Хирохито, что Соломоновы острова обречены. Импера-
тор Японии поручил премьер-министру Тодзио передать
войскам на Соломоновых островах приказ держаться до
последнего и продать свою жизнь как можно дороже. В
стране началась тотальная мобилизация. Императрица
Нагако демонстративно участвовала в подготовке пере-
вязочного материала — судьба свергнутого в июле Мус-
солини служила предвестником будущего. Советники
Хирохито говорили о неизбежности крушения Герма-
нии, о том, что Японии предстоит борьба в одиночестве.
Между тем почти половина ее предвоенного флота была
уничтожена, и японские верфи не могли компенсиро-
вать понесенного урона.
Вашингтон и Чунцин
На фоне определенного замораживания отношений
с СССР Рузвельт постарался весной 1943 года укрепить
свои позиции в Китае. Здесь Чан Кайши хотел макси-
мального вовлечения англо-американцев в войну с Япо-
нией, с тем чтобы сохранить собственную армию для
послевоенного сведения счетов с коммунистами Мао
Цзэдуна. Произошло укрепление американских военно-
воздушных сил, расположенных в Китае, — чисто аме-
56
риканского рычага в воздействии США на своего го-
миньдановского союзника. Периодические бомбарди-
ровки американской авиацией Японии, сказал прези-
дент, «произведут огромное моральное воздействие на
китайский народ». В письме вождю гоминьдана ог 8 марта
1943 года Рузвельт обещает довести численность амери-
канской авиации в Китае до 500 самолетов, обещает
расширить стратегические поставки при условии откры-
тия китайской армией более близкой Бирманской доро-
ги. Поддерживая националистический Китай и укреп-
ляясь в нем, Америка создавала противовес в Евразии
англичанам (в Индии) и Советскому Союзу.
Мадам Чан Кайши, посетившая Америку в ноябре
1943 года, была принята в Белом доме и выступила
перед обеими палатами конгресса. Внимание президен-
та придавало ей смелости. Во время очередного обеда
Рузвельт спросил мадам Чан Кайши, что бы она сделала
с руководителем профсоюза, призывающим к забастов-
ке во время войны. Мадам Чан выразительно провела
пальцем по горлу. Рузвельт оценил решимость хрупкой
женщины как «стальную», но странно было бы называть
ее руководителем демократической страны. Сообщения
о немыслимой коррупции в Китае приобретали в этом
свете зловещий оттенок. Можно ли полагаться на такой
режим? Рузвельт так объяснил Маршаллу свое понима-
ние проблемы: «Генералиссимус прошел трудный путь,
прежде чем стал неоспоримым лидером четырехсот мил-
лионов китайцев — огромная, тяжелая работа по дости-
жению единства различных групп и всех видов полити-
ческих деятелей — военных, преподавателей, ученых,
представителей социальной сферы, инженеров, всех,
борющихся за власть и преобладание как на местном
уровне, так и на национальном, — и сумел создать в
очень короткое время на всей территории Китая то, на
достижение чего нам понадобилось два столетия. Кроме
того, генералиссимусу необходимо поддерживать свое
положение высшего руководителя. Вы и я делали бы то
же самое в подобных обстоятельствах. Он является гла-
вой исполнительной власти, равно как и верховным
главнокомандующим, и нельзя говорить сурово с чело-
веком такого ранга, нельзя добиваться от него обяза-
57
тельств так, как мы поступили в случае с султаном
Марокко».
Более всего пугала американскую сторону возмож-
ность быстрого поражения Китая, это лишало Вашингтон
самого крупного союзника в Азии. Именно поэтому Руз-
вельт противостоял Стилуэлу, Маршаллу и прочим крити-
кам чанкайшистского режима. Китай нужен был Америке
для господства на Тихом океане, для политического рас-
кола Евразии, для вторжения в сферу прежнего влияния
западноевропейских метрополий, скажем, в Индокитае
(здесь впервые возникает тень Вьетнама). Пусть Китай
ныне слаб. Его колоссальное работоспособное население
в конечном счете сделает из него великую державу, и
нужно заручиться благоволением этой державы заранее.
Рузвельт согласился с ликвидацией экстерриториальных
прав иностранцев в Китае, что, по словам Чан Кайши,
«поставило независимый Китай в равное положение с
Великобританией и Соединенными Штатами».
Когда Иден в марте 1943 года прибыл в Вашингтон
для обсуждения вопросов послевоенного урегулирова-
ния, его поразила прежде всего решимость, с которой
президент Рузвельт настаивал на предоставлении Китаю
статуса державы первой величины. Министр телеграфи-
ровал Черчиллю: «Президент утверждает, что Китай
является, по меньшей мере, потенциально мировой дер-
жавой, и анархия в Китае была бы чрезвычайно при-
скорбным оборотом событий, поэтому Чан Кайши дол-
жен получить полную поддержку». Рузвельт уже тогда
включал Китай в число комитета четырех держав, «ко-
торый будет принимать все важнейшие решения и осу-
ществлять мировые полицейские функции» в послево-
енном мире. Он также обсуждал возможность совместной
опеки Китая, США и СССР над Кореей и Индокитаем.
Рузвельт намечал точки совместных послевоенных ак-
ций: «В Южной Корее можно создать мощную базу,
основываясь на которой Китай и Соединенные Штаты
стали бы обеспечивать мир в западной части Тихого
океана». И, как сказал президент Идену, «в любом
серьезном конфликте с Россией Китай, без сомнения,
будет на нашей стороне». Если бы речь зашла о трой-
ственном мандате или тройственной опеке некоей тер-
58
ритории Советским Союзом, Китаем и Соединенными
Штатами, то два последних участника триумвирата,
полагал Рузвельт, всегда найдут необходимую степень
договоренности. Тогда Рузвельт еще не исключал воз-
можности участия СССР в оккупации не только Кореи,
но и Японии — и в этом случае он полагал, что амери-
кано-китайское понимание сработает нужным образом.
Естественно, желания потесниться на Олимпе не
существует. Тем более, когда речь идет о вчерашней
полуколонии европейских стран, о державе, с которой
Лондон воевал в XIX веке. Иден, с его внешностью
безупречного джентльмена, на этот раз отставил и мяг-
кость, и манеры. Англичане наотрез отказались считать
Китай равным себе. «Разумеется, — писал из Лондона
Черчилль Идену, — Китай будет использован как вер-
ный исполнитель воли Соединенных Штатов в любой
попытке ликвидировать заморскую Британскую импе-
рию». Как докладывал А. Иден английскому военному
кабинету 13 апреля 1943 года, Соединенные Штаты
«рассматривают Китай в качестве возможного противо-
веса России на Дальнем Востоке... Главным вопросом,
владевшим умом Рузвельта, являлся вопрос о возмож-
ности сотрудничать с Россией сейчас и после войны».
Обсуждались балканские проблемы. С точки зрения
Рузвельта, вражда сербов и хорватов непримирима и
следует создать два независимых друг от друга государ-
ства. Должна быть восстановлена независимость Авст-
рии. Президент с легкостью «решал» бельгийские про-
блемы. Франкоязычную часть Бельгии надо соединить с
потерянными Францией Эльзасом и Лотарингией, се-
верной частью Франции, а также с Люксембургом, что-
бы образовать новое государство Валлония. Иден вос-
принимал изложение «валлонских проектов» Рузвельта
скептически. Англия уже начинала ощущать определен-
ную общность судеб старых колониальных держав перед
лицом неудержимого американского динамизма.
Первостепенную значимость имели суждения Руз-
вельта о грядущей судьбе Германии. Он всячески хотел
избежать ошибок Вильсона и в целом намеревался из-
менить сам подход к будущему поверженному против-
нику. Ему казалось необходимым содействовать всем
59
центробежным силам германской политической арены;
следовало стимулировать раскол страны, выделение се-
паратных ее частей. Именно расколотой на несколько
независимых государств видел Рузвельт послевоенную
Германию — оптимальный, по его мнению, вариант
решения германской проблемы. Но не породит ли по-
добная перспектива анархию и коммунизм в Германии?
Рузвельт и Гопкинс считали, что нет. К моменту, когда
Гитлер должен будет сложить власть, американские и
английские войска уже расположатся на германской
территории. Их мощь достаточна, чтобы проконтроли-
ровать любой поворот событий. Рузвельт учитывал и тот
вариант, что Германия может капитулировать еще до
того, как американские войска вступят на ее террито-
рию. В этом случае следовало загодя договориться со
Сталиным и установить согласованные зоны оккупации
поверженной страны.
Особое внимание Рузвельт уделял проблеме буду-
щей всемирной организации. По мысли президента,
следовало пресечь всякие попытки провозгласить ее
преемницей Лиги Наций. Грядущий национальный фо-
рум надо создать заново на основе обшей декларации
стран-участниц. Следовало при этом прежде всего поду-
мать о «совете управителей». Этот совет должен состоять
из представителей четырех великих держав (США, СССР,
Англии и Китая) и представителей шести-восьми реги-
ональных группировок. Англичанам хотелось сократить
«высший круг», и Иден высказал сомнения в отноше-
нии Китая — он после войны пройдет через революцию
и длительный период модернизации.
У Рузвельта сложилось впечатление, что Лондон,
при всей его имперской гордости, окажется покладис-
тым союзником в послевоенный «век Америки». Он с
удовлетворением заявил после встречи с Иденом, что
США с Англией согласны почти по всем основным
проблемам — «от статуса Рутении до производства зем-
ляных орехов». Даже прирожденных геополитиков —
англичан поразила легкость, с какой президент Рузвельт
готов был обращаться с целыми странами и народами,
одним росчерком пера он собирался менять их судьбу.
Англичанин не скрыл, что его это насторожило. Руз-
60
вельт, по мнению Идена, беспечно манипулировал ем-
костями со взрывчаткой, природу которой он не знал. В
вопросе, который чрезвычайно волновал Идена — ха-
рактер будущих отношений США и СССР, — Рузвельт
был далек от наивности и понимал, что СССР в после-
военном мире будет могучим фактором международного
развития. Представлялось при этом, что Рузвельт видел
пределы независимых действий своего великого восточ-
ного союзника и считал, что при помощи энергичной и
конструктивной дипломатии он сумеет найти верный
уровень в отношениях с Москвой, найдет компромисс,
удовлетворяющий обе стороны. Рузвельту казалось, что
роспуск Коминтерна, произошедший в период ухудше-
ния отношений СССР с Западом из-за откладывания
второго фронта, является добрым знаком. Иден пришел
к выводу, что президент питает серьезные надежды на
разрешение противоречий с СССР, в том числе и по
польскому вопросу. Рузвельт видел путь к решению
проблемы в передаче Польше Восточной Пруссии в
обмен на установление советско-польской границы по
«линии Керзона».
После окончания визита Идена в Вашингтон прези-
дент, выступая на пресс-конференции, сказал, что с
англичанами достигнута договоренность на 95 процен-
тов. Шервуд спросил Гопкинса, к чему относятся ос-
тальные 5 процентов, и тот ответил: «Главным образом
к Франции». При всем желании сохранить привилеги-
рованные связи с Рузвельтом, Черчилль должен был
думать о месте своей страны в будущем мире Западной
Европы, и ему вовсе не хотелось низводить Францию до
положения государства, управляемого американской во-
енной администрацией. Поэтому он не согласился на
то, чтобы отстранить де Голля. Здесь лежат историче-
ские корни того явления, которое стало известным под
названием «западноевропейская интеграция». Разумеет-
ся, то были лишь первые шаги, но помощи Черчилля
оказалось достаточно, чтобы французы во главе с де
Голлем выстояли перед натиском американцев.
В выработке своей дипломатической линии по от-
ношению к СССР Рузвельт в 1943 году немало совето-
вался с прежним послом США в СССР У. Буллитом.
61
Тот убеждал президента, что Сталин постарается вос-
пользоваться ситуацией, когда Америка занята Япони-
ей, и приложит усилия для завоевания доминирующих
позиций в Европе после поражения Германии. Чтобы
предотвратить такой ход событий, Буллит рекомендовал
президенту встретиться со Сталиным в июне 1943 года
в Вашингтоне или на Аляске. Буллит предлагал Рузвель-
ту предупредить Сталина, что если СССР не даст обе-
щания начать войну против Японии сразу же после
поражения Германии, не пообещает воздержаться от
аннексий европейских стран, не распустит Коминтерн,
то Соединенные Штаты должны будут сместить фокус
своего внимания с Европы и, оставив СССР в практи-
чески единоличном противоборстве с Германией, обра-
титься к Тихому океану. В этом случае следует умень-
шить помощь Советскому Союзу и не упоминать о
займах на восстановление. В качестве запасного вариан-
та Буллит рассматривал проект вторжения на Балканы,
чтобы преградить русским путь в Центральную Европу.
Для выяснения взаимных отношений (и подгоняе-
мый кризисом в отношениях «лондонских поляков» и
советского правительства из-за Катыни) Рузвельт 5 мая
1943 года направил в Москву бывшего посла Дж. Дэвиса
с цепью договориться о встрече со Сталиным предполо-
жит ел ьно в районе Берингова пролива летом 1943 года.
Дэвлс привез в Москву личное письмо президента с
предложением о встрече на высшем уровне, которая
способствовала бы более близкому знакомству двух ру-
ководителей. Лучшее время для такой встречи — лето
1943 года, место — где-нибудь посредине между Моск-
вой и Вашингтоном. В Хартуме летом жарко, а в Рей-
кьявик было бы неудобно не пригласить Черчилля.
Наиболее подходящим местом виделись окрестности
Берингова пролива, причем Рузвельт был согласен и на
Аляску, и на Чукотку. И поскольку встреча произойдет
близ советско-американских границ, отпадает нужда в
приглашении Черчилля. Встреча должна подготовить
(сообщал Дэвис Сталину) союзников к возможному
кризису Германии предстоящей зимой. Она предполага-
ет «характер простого визита, будет неформальной».
Рузвельт возьмет с собой лишь Гарри Гопкинса, пере-
62
водчика и стенографиста. Это будет то, что американцы
называют «встречей умов». Ее участники не имеют обя-
зательств выработать какой-либо итоговый документ.
Позже Рузвельт объяснял Черчиллю, что хотел та-
ким образом избежать «коллизий» по поводу отложен-
ного в критической обстановке второго фронта, хотел
добиться обязательств СССР вступить в войну с Япони-
ей, выяснить характер советско-китайских отношений,
советские планы относительно Польши, Финляндии и
Балкан. Рузвельт надеялся узнать планы Сталина «о
послевоенном будущем, его надежды и амбиции на-
столько полно, насколько это возможно». Разумеется,
самой тяжелой психологической задачей для американ-
ского президента было бы сообщить Сталину о том, что
высадка в Европе откладывается на неопределенное
время. Для дискуссий по этому и многим другим воп-
росам Рузвельту на данный момент хотелось видеть не
англичан, а именно советское руководство. Делясь пла-
нами с ближайшим окружением, президент объяснял:
он стремится получить непосредственное представление
о Сталине, хочет найти возможности личного контакта
и объяснить советскому руководству американский под-
ход к проблемам, как они видятся из Вашингтона.
«Цитадель»
Расшифрованная «Энигма» позволила западным
союзникам следить за подготовкой к «Цитадели» начи-
ная с 15 апреля, когда Гитлер объяснил своим команди-
рам задачу предстоящей операции: «Добиться успеха
быстро и тотально», с тем чтобы перехватить инициати-
ву на все лето. «Победа под Курском должна быть
маяком для всего мира». 30 апреля англичане передали
имеющиеся у них сведения Москве. Речь шла о деталь-
ной характеристике германских войск, собирающихся
вокруг Курского выступа.
Итак, германское командование намерилось решить
исход войны одним ударом. Гитлер полагал, что двена-
дцати танковых дивизий для масштабного прорыва фрон-
та будет недостаточно. Цейтцлер отвечал, что пяти с
63
половиной танковых дивизий оказалось достаточно для
возвращения Харькова, однако тот склонен был объяс-
нять харьковский успех появлением «Тигров»: «Один
батальон «Тигров» равняется нормальной танковой ди-
визии». Успех весенне-летнего наступления, полагал Гит-
лер, будет обеспечен с присоединением к «Тиграм» ме-
нее тяжелых танков «Пантера». Последние сходили с
конвейера пока медленно — по двенадцать в неделю. В
конечном счете даже покорный Йодль стал определенно
охладевать к идее прорвать танками советский фронт и
выйти в советский стратегический тыл. Йодль, помимо
прочего, боялся упустить время на Западе. Возбужден-
ный Цейтцлер, напротив, полагал, что на Восточном
фронте вермахт не может стоять и ожидать ошибок
противника, так можно потерять все. Цейтцлер, как
пишет Варлимонт, «все более настойчиво требовал осу-
ществления «его» наступления и жаловался Гитлеру на
вторжение Йодля в его сферу ответственности».
Противоречия в среде руководства вермахта дошли
до того, что Клюге в мае 1943 года пытался вызвать
Гудериана на дуэль. Клюге был яростным сторонником
«подрубить основание» Курского выступа и.ринуться в
образовавшуюся брешь. Клюге с неодобрением и завис-
тью следил за подъемом Гудериана в германской военной
иерархии. Опасения Гудериана под Курском отражают
его нежелание рисковать танковыми соединениями — не
самое главное соображение на фоне решающих судьбу
войны событий.
Гитлер пока тоже не пришел к окончательному реше-
нию. Через своего адъютанта Шмундта он продолжал
опрашивать полевых командиров: стоит ли рисковать всем
танковым арсеналом? Большинство выступило адептами
концепции Манштейна—Цейтцлера. Из видных команди-
ров только Гудериан и восходящая звезда вермахта, Мо-
дель, высказали сомнения. «Посмотрите с воздуха на этот
участок фронта, и вы увидите, как русские отчаянно его
укрепляют», — говорили они. Им отвечали, что если рус-
ские готовы так отчаянно защищаться, то они непременно
бросят сюда лучшие свои силы — значит, самое время и
место с ними разделаться. Теперь все зависело от Гитлера
как верховного главнокомандующего. Фюрер колебался
64
до начала мая. Все должна была решить конференция
командующих армиями в Мюнхене 3 мая 1943 года. Кон-
ференция продолжалась два дня. Категорически против
указанной операции выступили шеф танковых войск Гу-
дериан и руководитель военного производства Шпеер. За
нее с большим энтузиазмом высказались начальник штаба
сухопутных сил Цейтнлер и командующий группой армий
«Центр» Клюге. Манштейн в присутствии Гитлера всегда
держался сдержанно, так произошло и на этот раз. Он
сказал, что проведение такой операции в апреле имело
превосходные шансы на успех, но в дальнейшем очерта-
ния ситуации стали расплывчатыми. Подводя итог дискус-
сии, Гитлер поставил все в зависимость от поступления в
танковые части «Пантер», хотя и отдал должное реализму
Моделя. Пока в войсках насчитывалось только 130 этих
танков. К 31 мая их будет 250. Шпеер внес оптимистиче-
скую поправку: к концу месяца число «Пантер» достигнет
324 единиц. Тогда-то и была назначена первая определен-
ная дата главной операции текущего года — 13 июня.
Гудериан продолжал сопротивляться этим планам и
позже, когда 10 мая в Берлине, в здании рейхсканцеля-
рии он задал вопрос Гитлеру и его ближайшему окруже-
нию: зачем вообще предпринимать генеральное наступ-
ление на Востоке в текущем году? Кейтель ответил за
ОКВ и ОКХ: «Мы должны наступать по политическим
соображениям». Гудериан: «Как много людей, по-ваше-
му, знают, где находится Курск? Миру глубоко безраз-
лично, в наших руках Курск или нет». Гитлер признал,
что мысль об операции «Цитадель» «заставляет его же-
лудок выворачиваться». Складывается впечатление, что
он пришел к следующему выводу: единственной альтер-
нативой «Цитадели» является отступление на Восточ-
ном фронте. Или, возможно, он решил, что лето —
германский сезон. Или понял, что время начинает ра-
ботать против Германии. Алан Кларк: «Генералы утвер-
ждали, и не без основания, что им всегда удавалось
проникать сквозь русские позиции с первого удара...
огневая мощь и мобильность войск будут выше, чем в
1941 или 1942 году, степень концентрации войск тоже
выше, а цели даже менее амбициозные. Не является ли
фактом то, что никакая сила на земле не способна
65
выдержать первый удар германской армии, когда она
начинает генеральное наступление?».
Но жребий брошен. 13 мая Гитлер возвращается в
Растенбург, чтобы оттуда наблюдать за разворачивающи-
мися наступательными операциями. Шпеер сообщал ему
из Берлина о резко возросшем военном производстве:
«Прошлой осенью вы приказали нам создать определен-
ное количество оружия к 12 мая. Сегодня мы можем
доложить, что достигли всех намеченных результатов, а в
некоторых случаях значительно их превзошли». Май и
июнь прошли в ожидании новых танков, в первую оче-
редь «Пантер», которыми снабжали прежде всего Моделя
и дивизии СС — Кейтель, Цейтпдер и Клюге убедили
Гитлера издать соответствующую директиву. В качестве
даты наступления было названо 4 июля 1943 года. Итак,
к бою изготовились семнадцать танковых дивизий. На
севере Модель располагал тремя танковыми корпусами,
на юге к выступлению привлекалась самая мощная сила
вермахта — 4-я танковая армия Гота.
Сомнения в срюрере
К этому времени внутри военной машины Герма-
нии созрели силы, достаточно трезво оценивавшие ухуд-
шение положения в стране, увидевшие перспективу ее
поражения, ощутившие пагубность национал-социализ-
ма и склонные в свете всего вышесказанного к насиль-
ственному изменению строя, ведущего Германию к про-
пасти. Германский государственный механизм начинает
терять цельность и сплоченность периода внешнеполи-
тических триумфов. Сталинград породил разобщенность,
которая позже приведет к заговору 20 июля 1944 года.
Как минимум эти политические силы, среди которых
было много представителей классической прусской
юнкерской касты, стремились к физической ликвида-
ции Адольфа Гитлера. Эти силы находились под влия-
нием того, что можно назвать сталинградским синдро-
мом. Они с презрением воспринимали демагогию
нацизма и дилетантизм его вождей.
Реализовать план уничтожения фюрера следовало
66
как можно скорее, и они решили воспользоваться визи-
том Гитлера к командующему группой армий «Центр»
фельдмаршалу Клюге в древний русский город Смо-
ленск. (Два года назад, когда германские войска вошли
в него, немецкие офицеры не помышляли о покушении.
Сейчас, потрясенные и смятенные, они с готовностью
восприняли эту идею). Гитлер, чья враждебность тради-
ционной военной элите была очевидна, как представля-
ется, интуитивно чувствовал неприязнь всех этих высо-
комерных «фонов».
Фельдмаршал Вицдебен, политики типа Герделера,
давние (пассивные) противники нацистского режима типа
фон Трескова начали собирать вокруг себя патриотически
настроенных офицеров, способных критически взглянуть
на тотальную войну, вести которую начал призывать Гит-
лер. К началу 1943 года генералы Ольбрихт и Остер,
занимавшие важные посты в резервной армии (располо-
женной на территории Германии), разработали план одно-
временного захвата власти в Берлине, Вене и Мюнхене.
Предпосылкой начала активных действий заговорщики
считали именно устранение фюрера, на верность которо-
му присягал весь офицерский корпус вермахта. Подготов-
ка к покушению получила кодовое название «Вспышка».
В начале февраля 1943 года генерал Ольбрихт сооб-
щил фон Трескову о готовности его части заговорщиков
к активным действиям — Сталинград явился катализа-
тором. Фон Тресков обращается к офицерам, которые
могли бы склонить в ряды заговорщиков командующего
группой армий «Центр» фон Клюге, прежде всего к его
адъютанту фон Шлабрендорфу. Этот молодой майор
нашел в архиве своего шефа документы, датированные
октябрем 1942 года и содержащие сведения о даровании
Клюге большой суммы денег и разрешении на построй-
ку дома. Произошло нечто вроде варианта шантажа
фельдмаршала, боявшегося потерять лицо в своей среде.
Клюге навестил идеолог заговора Герделер (документы
которому, заметим, оформила германская военная раз-
ведка). Клюге, при всем понимании тупика, в который
завел страну нацизм, не рискнул открыто встать в ряды
заговорщиков. Колеблющийся Клюге сказал Трескову:
«В это время ни немецкий народ, ни немецкие солдаты
67
нас не поймут и не пойдут на такой шаг... Мы должны
выждать неблагоприятного развития ситуации, когда
ликвидация Гитлера станет очевидной необходимостью-
».Участвовать в заговоре отказался и Манштейн.
Но заговор разрастался и без участия фельдмарша-
лов, офицеры все больше убеждались, что страну необ-
ходимо увести с пули, ведущего в бездну. В какой мере
приезд Гитлера в Смоленск, где находилась штаб-квар-
тира группы армий «Центр», был спровоцирован, оста-
ется загадкой. Равно как загадочной остается и роль
военной разведки — абвера, возглавляемого адмиралом
Канарисом. Первоначально предполагалось, что поку-
шение на Гитлера совершит подполковник Фрайхер фон
Безелагер из ударного подразделения, дислоцированно-
го в Смоленске, который утверждал, что его людей
достаточно, чтобы совладать с охраной Гитлера. Но
одного взгляда на эсэсовское сопровождение фюрера
хватило, чтобы усомниться в предложении Безелагера.
Тогда заговорщики подумали о взрывчатке, которую
создали английские специалисты для движения Сопро-
тивления во Франции — кубики нитротетраметаниума
легко можно было расположить так, что взрыв мог про-
изойти через четко определенное время — 10, 30 или
более минут. Заговорщики пришли к выводу, что наилуч-
шим выходом стал бы взрыв самолета Гитлера в воздухе.
Гитлер прибыл в Смоленск на двух «Кондорах» (свой
и охраны) 13 марта 1943 года. Во время совещания один
из заговорщиков, Шлабрендорф, как бы случайно взял
в руки фуражку фюрера и едва удержал металлический
убор весом не менее двух килограммов — фуражка имела
стальную прокладку для защиты от снайперов. Накану-
не отбытия высокой делегации Шлабрендорф обратился
к офицеру из окружения Гитлера, полковнику Брандту,
с просьбой передать пару бутылок коньяка разместив-
шемуся в «Вольфшанце» генералу Гельмуту Штифу.
Брандт согласился, и Тресков вручил ему небольшой, но
весьма тяжелый ящик. Под взглядами удовлетворенных
заговорщиков Брандт сел в тот же «Кондор», что и
Гитлер. Накануне Шлабрендорф активировал зарядное
устройство на получасовой интервал. Взлет, и оба само-
лета исчезли в сером небе. Самолет Гитлера пролетел
68
над Минском, Вильнюсом, Каунасом и через два часа
приземлился в Растенбурге. Никаких признаков экст-
ренных событий не последовало. Шлабрендорф, сгорая
от волнения, позвонил Брандту в «Вольфшанце» с воп-
росом, не вручил ли он подарочный ящик. Если нет, то
этого делать не нужно, Шлабрендорф сам завтра выле-
тает в штаб-квартиру.
Шлабрендорф упаковал две бутылки коньяка и с
тяжелым сердцем отправился в «Вольфшанце». Брандт,
смеясь, вручил непереданный ящик, и майор Шлабрен-
дорф немедленно удалился, чтобы открыть взрывной
механизм. Причина неудачи выяснилась сразу: не срабо-
тал детонатор. Группа заговорщиков была разочарована,
но не оставила планов физической ликвидации презира-
емого ими политика, который безусловно толкал Герма-
нию к пропасти.
Кремль
Немцы частично (Модель) знали о приготовлениях
Красной Армии, но они не знали подлинных масштабов
этих приготовлений. Между тем концентрация герман-
ских сил у оснований Курского выступа вызвала чрез-
вычайные опасения в Кремле. Построение немецкой
группировки явно предполагало наступательные дей-
ствия, и теперь думать о скором полном освобождении
Донбасса или о выходе через Гомель в Белоруссию
становилось иррелевантным. Слишком страшным мог
оказаться поворот событий, когда колоссальная истре-
бительная мощь Германии нацелилась на участок фрон-
та всего лишь несколько южнее Москвы.
Прошел нехарактерно спокойный для советско-гер-
манского фронта март. Но к началу апреля Сталин и его
окружение начали ощущать опасность, справедливо
полагая, что немцы не будут без особой на то причины
собирать вместе ударную элиту вермахта — танковые и
механизированные дивизии СС «Дас рейх», «Адольф
Гитлер», «Мертвая голова» и «Великая Германия». У
Сталина имелись широкие и разветвленные каналы
получения информации. Бесценным источником был
69
«Люси», передававший через Швейцарию детальные
сведения о германском планировании и главных армей-
ских приказах. Можно себе представить важность этого
источника, если Сталин читал ежедневные решения ОКВ.
Документ, вчера составленный для Гитлера Кейтелем и
Йодлем, сегодня лежал уже перед Сталиным. Большую
значимость приобретал закрепившийся в нацистской
столице Украины Ровно обер-лейтенант Курт Зиберт
(Н.И.Кузнецов), сблизившийся с германским намест-
ником на Украине Кохом. Все этапы подготовки «Ци-
тадели» нашли отражение в документах, которые были
посланы им в Центр. Сталин уже не жалуется капризно
на двусмысленность развединформации, не проявляет
скепсиса в отношении ее источников, как это было в
1941 и 1942 годах. Подобный скепсис себя не оправдал.
Теперь в достоверности информации сомневаться не
приходилось.
Складывалось отчетливое представление о том, что
немцы решили атаковать в районе несколько южнее цен-
трального, в том районе, который получил название Ор-
ловско-Курской дуги. С каждым днем становилось
яснее, что враг решил наступать, применив феноменаль-
ную концентрацию бронетанковых сил, оснащенных но-
вейшей техникой, лучшим, наиболее опытным составом.
Как реагировать? Разумеется, звучали смелые голоса в
пользу упреждающего удара, и Верховный главнокоман-
дующий не без благосклонности воспринял подобные
идеи. На этот раз (в отличие от 41-го и 42-го годов)
Сталин дал больше возможности для проявления иници-
ативы своих военных специалистов. Плодотворным стал
считаться призыв прислушиваться к мнению професси-
оналов. Как считает англичанин Овери, «нехарактерная
для Сталина готовность выслушивать экспертов почти
определенно спасла Красную Армию от еще одной ката-
строфической летней кампании». Именно они, эти но-
вые военные таланты во главе с Жуковым фактически с
ходу отвергли пробное предложение Сталина нанести
упреждающий удар. Хватит мук с Харьковом 1942 года.
На этот раз явственно стала побеждать осторожность.
Молодые маршалы постарались поставить себя в
положение противника. Немцы уже не могут наступать
70
на всех фронтах, им нужны выборочные удары. Нужна
одна главная операция, которая повернет ход войны,
поскольку дальнейшее соотношение сил будет все менее
благоприятным для германской стороны. Где немцы
попытаются прорвать фронт и показать свои маневрен-
ные возможности? Разведка определенно докладывает —
в районе Курска. Рисковать стратегическими резервами
в операции опережения означало рисковать слишком
многим. Пусть тяжесть атаки возьмет на себя против-
ник. Так или иначе, но Жуков сумел убедить Сталина в
преимуществах оборонительного варианта. Во многом
предлагаемый молодыми полководцами план напоми-
нал классическую кутузовскую схему.
Сталин придал особое значение точке зрения битого
и опытного Ватутина, близкого к Жукову, служившего
его заместителем в 1941 году. (Он работал в Генштабе до
начала войны и особенно ярко во фронтовых условиях
проявил себя под Сталинградом. Жуков рекомендовал
направить его командовать Воронежским фронтом под
Курск. Знание и штабной и фронтовой науки выдвину-
ло Ватутина в первые ряды молодых полководцев). Его
вариант реакции на предполагаемое германское наступ-
ление выглядел убедительным. «1. Наступление с целью
внести смешение в грядущее германское наступление
бессмысленно. 2. Центральный и Воронежский фронты
должны занимать строго оборонительные позиции и
перемалывать противника в ходе оборонительных сра-
жений до того момента, когда наступающие не утратят
наступательный порыв — тогда эти фронты должны
перейти в решительное контрнаступление. 3. Брянский
и Западный фронты должны подготовить наступатель-
ную операцию против Орла».
Убежденным сторонником оборонительной концеп-
ции, замысла выстоять в оборонительном бою и отве-
тить противнику, предварительно обескровив его, стал
маршал Жуков. В первые дни апреля 1943 года он
инспектирует Воронежский фронт, объезжает боевые
позиции, знакомится с данными фронтовой разведки,
беседует с командующим фронтом Ватутиным. И окон-
чательно убеждается в верности принятого решения.
8 апреля 1943 года он представляет Сталину исклю-
71
чительно важное письмо, полностью прочитать которое
можно, открыв том воспоминаний Жукова. Главная идея:
противник уже не в состоянии продолжать прошлогоднее
наступление к Нижней Волге и Кавказу, он не может
поставить своей целью фланговый обход Москвы. Но
время работает не на него, и он вынужден будет предпри-
нять наступательные операции. Противник может наде-
яться на изменение неблагоприятно для него складыва-
ющихся обстоятельств только в случае решительного успеха
на центральном участке огромного фронта. Речь идет о
Центральном, Воронежском и Юго-Западном фронтах.
Если он прорвется здесь и получит свободу маневра, то
сможет думать о заходе с фланга на Москву. Орел—
Кромы послужат базой для удара против Курска с севе-
ро-востока, концентрация войск у Белгорода—Харькова
будет трамплином для обхода Курска с юго-востока.
Противник будет стремиться зайти в тыл Юго-Западному
фронту и развернуться в общем направлении на Рязань.
Задачу станут осуществлять прежде всего германские тан-
ковые войска и штурмовая авиация; пехотные войска
немцев ослаблены. Следует ожидать удара примерно 2500
танков, 15-16 танковых дивизий.
Эти танки должны быть встречены 30 полками про-
тивотанковой артиллерии и самоходными артиллерий-
скими установками в секторе Ливны—Касторное—Ста-
рый Оскол. Рокоссовского и Ватутина следует укрепить,
обеспечив максимально возможное авиационное при-
крытие. Резервы следует разместить в Ефремове, Лив-
нах, Касторном, Новом Осколе, Валуйках, Россоши,
Лиске, Воронеже и Ельце. В последних двух пунктах
разместить основу резервных сил. Подстраховывать бу-
дет резервная армия в Туле и Сталиногорске. Упрежда-
ющее наступление бессмысленно. Предпочтительнее
перемолоть противника в оборонительных боях.
К Жукову прибыл Василевский, и знаменитый стра-
тегический дуэт обсудил детали. Весь день перед сове-
щанием, назначенным в московской Ставке на вечер 12
апреля, Жуков работал вместе с Василевским и Антоно-
вым над картами и документами. На совещании Вату-
тин произвел впечатление своим ясным видением ситу-
ации. Рокоссовский представил служебную записку, в
72
основном совпадающую с линией рассуждений его со-
седа по фронту Ватутина.
Сталин слушал своих лучших военачальников, как
никогда прежде. Вывод: нужна глубокоэшелонированная
оборона. Немцы будут стремиться решить судьбу войны
именно здесь, на этом участке советско-германского
фронта — на несколько ударов у них уже просто нет сил.
Мрачность Сталина можно понять, если вспомнить во-
енные совещания двух предшествующих лет — они не
предотвратили негативных результатов приложения ко-
лоссальной германской мощи. (Повторим: его никогда
не покидала диктуемая самим его характером идея уп-
реждающего удара. Но теперь он относился к своим
военачальникам с большим уважением, теперь он больше
верил в их стратегический гений). Сталин внимательно
читает стратегические соображения Генерального штаба
и командующих фронтами. На этот раз в Москве возоб-
ладала идея сознательно встретить страшный удар вер-
махта на оборонительных позициях. Организовать «вяз-
кое» сопротивление, остановить наступательный порыв
противника и не начинать контрнаступления до истоще-
ния вражеских сил. После ослабления германской мощи
можно начать активные действия на южном направлении
(Донбасс, Украина до Днепра) и на западном направле-
нии (Смоленск, Гомель, Белоруссия). В первом случае
целью будет ослабление южной группировки армий вер-
махта, во втором — подрыв позиций группы армий
«Центр».
Подготовка
Руководить операцией, от которой зависело нацио-
нальное выживание, страна назначила своих лучших
полководцев — маршалов Жукова и Василевского. Пред-
ставителем ГКО был Маленков. Вперед выдвинули со-
единения, имеющие сталинградский опыт. Имена ко-
мандиров говорят сами за себя: Ватутин, Попов, Батов,
Шумилов, Жадов, Чистяков.
Генеральный штаб работал 24 часа в сутки. Между 6
утра и полуднем ответственным здесь был Антонов; с 2
73
до 6 дня — генерал Штеменко (глава оперативного отде-
ла); далее — с началом работы Сталина — подключались
все. Трижды в день Генштаб докладывал о положении
дел Сталину (по телефону или в непосредственном при-
сутствии). Ночной доклад по карте большого масштаба
был самым главным: рассматривалось положение на всех
фронтах — вплоть до отдельной дивизии. Если доклад
делался в Кремле, то офицеры Генерального штаба часто
направлялись непосредственно в квартиру Сталина. Иног-
да докладывать приходилось на Ближней даче Верховно-
го. Генерал Штеменко в своих воспоминаниях описывает
обстановку этих докладов. Офицеры не делали предвари-
тельных замечаний, они начинали с фронтов, где про-
изошли наиболее значимые события. Докладывали по
памяти, пользуясь записями на картах отдельных фрон-
тов. В углу на полу стоял большой глобус. Анализ про-
исходящего затягивался часто до 3 ночи; присутствовали
члены Политбюро, маршал Воронов, генералы Федорен-
ко (бронетанковые войска), Яковлев (руководитель Глав-
ного артиллерийского управления), Новиков (военно-
воздушные силы), Хрулев (службы тыла). После доклада
и его обсуждения следовала выработка директив Ставки.
Привычкой Сталина было обращаться к фронтам, арми-
ям, танковым и механизированным корпусам по фами-
лиям их командиров, а к дивизиям — по их номерам.
Сталин диктовал директивы Ставки сам — Штеменко
делал записи, затем перечитывал написанное и вносил
исправления. Рядом находились средства связи, и дирек-
тивы немедленно шли в войска.
Центральный и Воронежский фронты возглавили
лучшие — упорные и самостоятельные генералы — Ро-
коссовский и Ватутин. Москва и Сталинград воспитали
их. Напомним, что Рокоссовский был сыном машини-
ста, стал сиротой в 14 лет и работал строительным
рабочим. Взятый в армию в 1914 году, он получил
первое звание в царской кавалерии. В Красную Армию
он, в отличие от пришедшего рядовым Жукова, посту-
пил командиром и к 1936 году дослужился до командира
корпуса. Наступившее лихолетье привело его в тюрьму,
и три года этот блестящий человек провел на нарах
между жестокими допросами. Он был открытым челове-
74
ком и ненавидел интриги, его сильный характер был
виден всем. Рокоссовский мог периодически спорить и
с Жуковым и со Сталиным.
Из новых назначений следует упомянуть о возглавив-
шем Брянский фронт генерал-полковнике М. М. Попове
(Федюнинский с Волховского фронта стал его заместите-
лем). Соколовский возглавил Западный фронт. Теперь
Западный, Брянский и Центральный фронты стояли на-
против Орла, а Степной и Воронежский были нацелены
на Белгород—Харьков. Взаимосвязь первой группы фрон-
тов координировали Василевский и Воронов; второй груп-
пы — Жуков.
У Рокоссовского и Ватутина имелось семь армий. В
районе Брянска формировалась армия контрнаступле-
ния. За 250 километров от линии фронта резервы во
многом собирались в пределах Степного фронта, кото-
рым командовал генерал Конев (спасенный под Моск-
вой Жуковым от гнева Сталина). 5-ю танковую армию,
входившую в его состав, возглавил генерал Ротмистров,
до войны читавший лекции в академии Генерального
штаба и теперь наблюдавший за выпускниками 1936
года — Василевским, Антоновым, Ватутиным, Захаро-
вым, Баграмяном.
Самым важным виделось то обстоятельство, что
советским войскам было возможно быстрее подвозить
подкрепления и технику и в большем количестве, чем
это мог сделать готовящийся к генеральному наступле-
нию вермахт.
Ко времени битвы на Курской дуге в Красной Ар-
мии насчитывалось 6 миллионов 442 тысячи солдат и
офицеров, 9918 танков и самоходных орудий (треть из
них была легкими танками, но две трети — превосход-
ные, лучшие танки Второй мировой войны). Армия
была вооружена 103 085 орудиями, из которых пример-
но половина имела калибры 76 и 82 мм, но вторая
половина представляла собой могучие современные ору-
дия большего калибра. На аэродромах стояли готовые к
воздушным боям 8357 боевых самолетов. Войска начали
строительство глубокоэшелонированной оборонительной
системы. Было подсчитано, что эти сооружения, если
свести их в одну линию, протянулись бы от Москвы до
75
Иркутска. В непосредственной близости от Курской
дуги советское командование сосредоточило 1336000
солдат и офицеров, 3444 танка, 2900 самолетов, 19 ты-
сяч орудий. Создание такой оборонительной силы было,
по словам Василевского, «огромной, подлинно титани-
ческой работой». Проводилась тщательная маскировка
собирающихся грандиозных сил. Скажем, поблизости
от поля грядущей великой битвы были построены при-
мерно пятьдесят ложных аэродромов с муляжами вместо
самолетов.
На Центральный и Воронежский фронты прибыло 20
тысяч орудий и минометов, 6 тысяч противотанковых
орудий, 920 ракетных установок «катюша». В Курский
выступ перебросили 9 зенитных дивизий, 40 полков. На
линии фронта было установлено 40 тысяч мин. Воздушное
прикрытие осуществляли три авиационные армии — 3500
самолетов, из них 2000 истребителей, 800 штурмовиков,
700 бомбардировщиков. На одном лишь Центральном
фронте было построено ПО аэродромов. Самолеты при-
бывали ночью и под прикрытием; бомбардировщики пока
оставались в тылу.
На земле еще царило несколько безучастное зати-
шье, а в воздухе началось то, чего не было в предше-
ствующие годы, когда люфтваффе диктовали свою волю.
В майском небе России 1943 года развернулись воздуш-
ные бои. Впервые Ставка приказывает завоевать господ-
ство в воздухе — немыслимая прежде задача. Немцы,
начиная с середины мая, активизируют свои воздушные
силы и устремляются к Курску, Ельцу, Касторной,
Щиграм и нескольким ключевым железнодорожным
станциям. Тяжелая немецкая авиация осуществляет
налеты на Горький и Москву.
Строго говоря, «битва за небо» началась раньше и
южнее — в апреле над Кубанью, где две авиационные
армии, 4-я и 5-я, оказывали поддержку Северокавказ-
скому фронту, поставившему цель освободить Кубань и
Таманский полуостров. В авиационных войсках на во-
оружении находились американские самолеты-бомбар-
дировщики «Бостон» и истребители «Аэрокобра», но
основу авиационных сил уже тогда составляли новые
модели отечественных самолетов. Речь идет прежде все-
76
го об истребителях Як-7Б и Ла-5. Маршал авиации
Новиков координировал работу авиаторов нескольких
фронтов. Здесь, над Кубанью сошлись в смертном бою
примерно по тысяче самолетов с каждой стороны. Рань-
ше такого просто не было. Скажем, 28 апреля 300 совет-
ских истребителей обрушились на эскадру германских
бомбардировщиков.
В район Курска прибыла немыслимая по мощи
авиационная армада. С воздуха достаточно хорошо была
видна титаническая работа, кипевшая на земле. В апре-
ле земляные укрепления готовили 100 тысяч рабочих.
Через две недели их было уже 300 тысяч. Отношение к
местному населению представило собой большую про-
блему. Если эти места скоро станут ареной грандиозной
битвы, то, может быть, следует эвакуировать людей?
Военный совет Центрального фронта высказался против
эвакуации, главным аргументом было то, что это отри-
цательно скажется на моральном духе и гражданского
населения, и армии. К тому же требовалась дополни-
тельная рабочая сила, ведь строились восемь оборони-
тельных линий на глубину в 160 километров.
Система траншей имела внутренние ходы сообще-
ний, группировавшиеся вокруг огневых точек. А впере-
ди — несколько рядов колючей проволоки, минные поля,
противотанковые надолбы. На наиболее важных направ-
лениях предполагаемого немецкого наступления зало-
жили 1500 противотанковых и 1700 противопехотных
мин на километр. Каждый батальон мог занимать кру-
говую оборону, и связь между ними стала довольно
тесной. Менее чем через каждый километр располага-
лись «противотанковые опорные пункты», в состав ко-
торых входили пять орудий, пять противотанковых ру-
жей, группа саперов и взвод автоматчиков. Были созданы
и «передвижные блокирующие взводы» — на колесах,
мобильные и быстрые, призванные броситься в точку
прорыва.
Воины проходили специальную подготовку, значи-
тельную часть которой занимала отработка ночных опе-
раций. Артиллеристы и пехотинцы знакомились с боевы-
ми характеристиками нового германского «Тигра».
Впрочем, и все другие подразделения учились методам
77
борьбы с танками. В тылу главное внимание обращалось
на сохранность и бесперебойную работу двух критически
важных железнодорожных линий — Воронеж—Курск и
Курск—Елец (здесь требовались большие восстановитель-
ные работы после фактического их уничтожения отступа-
ющими немцами). Полмиллиона железнодорожных ваго-
нов были использованы для доставки войск и снабжения
Курского выступа. У восстановленных мостов встали
зенитные батареи, рядом находились склады с дополни-
тельными рельсами и шпалами.
Возможно, самой большой проблемой была подго-
товка войск, в которые пришло много новобранцев.
Прежние потери давали о себе знать, в лучших дивизиях
Рокоссовского было по 7 тысяч солдат, а средняя циф-
ра — 5—6 тысяч. Расчет делался на то, что на километр
обороняемой территории выйдут 5—7 советских танков.
В войска прибывали новые их модели: Т-34 и КВ-85,
самоходные орудия СУ-122 и СУ-152.
Оборонительная линия состояла из шести рядов
укреплений внутри самого выступа и еще двух рядов в
расположении резервных армий. Невероятные были
приложены усилия — почти 4 тысячи километров око-
пов глубокого профиля и траншей. Эти линии пересе-
кались, чтобы защитники могли легче переходить из
одной линии траншей в другую. Артиллерия создала
невероятную по плотности концентрацию. Специально
создавались искусственные дамбы, чтобы залить насту-
пающего противника водой. А вокруг зацвели сады,
благодатная земля ничего не желала знать о войне.
Западные союзники калькулируют
Основываясь на данных своей разведки, президент
Рузвельт предупредил Сталина в мае 1943 года о гряду-
щем наступлении, «которое придется на центр линии
вашего фронта». Сталин благодарит 26 мая, у него уже
есть сведения о том, что «этим летом — возможно, уже
в июне — мы должны ожидать от гитлеровцев начала
нового большого наступления... Гитлер сосредоточил
около 200 германских дивизий и 30 дивизий своих со-
78
юзников... Мы готовимся отразить новое немецкое на-
ступление и перейти в контрнаступление, но нам не
хватает самолетов и авиационного горючего... Летние
месяцы будут исключительно тяжелыми для Красной
Армии». В июне Сталин не сможет покинуть Москву,
но об июле и августе можно вести переговоры.
Обратимся в этот момент, когда напряжение войны
достигло своего пика, к западным участникам коали-
ции. Вечером 4 мая 1943 года Черчилль отправился в
США на борту лайнера «Куин Мэри». На огромном
судне находилось примерно 5 тысяч германских воен-
нопленных — командиры германских подводных лодок
должны были дважды подумать, прежде чем торпедиро-
вать судно с Черчиллем на борту. Рядом с каютой анг-
лийского премьера была создана новая «комната карт»,
и он провел много часов, наблюдая за боевыми действи-
ями на фронтах. На штабном совещании 6 мая Чер-
чилль сказал: «Нет сомнений, что, если американцы
перегруппируются и перенесут центр своих действий на
Тихий океан, нам поневоле придется изменить нашу
стратегию в Европе». Это вызывало серьезную озабо-
ченность англичан. На борту «Куин Мэри» обсуждались
прежде всего три вопроса. Первый: какой должна быть
британская стратегия после изгнания немцев и итальян-
цев из Северной Африки; второй вопрос: Россия; тре-
тий: оптимальный подход британской дипломатии к Со-
единенным Штатам.
На первый вопрос Черчилль отвечал так: «Сицилия
рядом». После овладения Северной Африкой следует
направить усилия против Муссолини и вывести из вой-
ны Италию. Как только Италия капитулирует, турецкое
правительство позволит союзникам использовать свои
базы для бомбардировок румынских нефтяных место-
рождений в Плоешти. Другим важнейшим результатом
выведения Италии из войны будут перемены на Балка-
нах, где антифашистские силы уже приняли на себя
удар 25 дивизий стран «оси». Потеряв итальянцев в
качестве союзников, немцы должны будут либо поки-
нуть Балканы, либо им придется переводить сюда часть
войск с русского фронта для заполнения образуемой
уходом итальянцев бреши. Поражение Италии также
79
означало бы высвобождение крупных британских воен-
но-морских сил на Средиземном море.
Следующей после нанесения поражения Италии
целью для союзников должна стать «помощь России».
Британия и Соединенные Штаты «никогда не должны
забывать», что на русском фронте сражается 185 герман-
ских дивизий. Главное, утверждал Черчилль, русские не
простят нам, «если между августом 1943 г. и мартом
1944 г. мы будем стоять безучастно, в то время как на
их фронте ведутся гигантские сражения».
Американский участок британской дипломатии вы-
зывал у Черчилля глубокие раздумья. Премьер-министр
был достаточно проницателен для того, чтобы видеть
происходящее в ясном свете: два самых мощных члена
коалиции, Америка и Россия, могут при определенных
обстоятельствах согласовать свои военные и послевоен-
ные планы без него. Какой должна быть позиция Лон-
дона? По крайней мере, тактику следует изменить. На-
ходившимся вокруг него дипломатам и военным Черчилль
посоветовал не выказывать в беседах с американскими
партнерами излишней проницательности и эрудиции —
это вызывает «естественное противодействие». Амери-
канцам нужно потакать в деталях, добиваясь от них
уступок в главном. Со своей стороны, американцы,
ожидая «Куин Мэри», были полны решимости занять
более жесткую, чем в Касабланке, позицию. Англича-
нам на этот раз не удастся навязать им своей стратегии,
как это произошло в Северной Африке, — так думали в
Белом доме и Пентагоне накануне встречи.
Весна была в полном разгаре, когда Уинстон Чер-
чилль 11 мая 1943 года прибыл в Вашингтон. Следовало
скоординировать дальнейшие планы, поскольку северо-
африканская операция закончилась — двумя днями ранее
немецкие и итальянские войска сдались в Тунисе. Геб-
бельс записал в дневнике, что «американцы счастливы,
как дети, впервые взяв в плен немецкие войска». Однако
все битвы, где начали побеждать западные союзники —
Тунис, Гуадалканал, Эль-Аламейн, — по словам британ-
ского историка Мартина Гилберта, являлись лишь «пери-
ферией территорий, контролируемых державами «оси».
Европа и огромные пространства Юго-Восточной Азии
80
еще находились под контролем тех, кто начал войну.
Союзники, при всех их недавних триумфах, стояли на
окраинах огромных регионов, видя перед собой против-
ников, которых еще предстояло сокрушить».
В Америке слово «Манхэттен» уже получило двой-
ной смысл. Перед узким кругом избранных химиков и
физиков в Лос-Аламосе физик-ядерщик Р. Сербер очер-
тил цель проекта «Манхэттен»: «Создать в реальности
военное оружие в виде бомбы, в которой энергия,
порождаемая быстрой цепной реакцией нейтронов, спо-
собна будет вызвать ядерный распад». Эта цель стала
считаться достижимой в течение двух лет. (Месяцем
ранее японские физики пришли к выводу, что, хотя
создание атомной бомбы возможно, это произойдет не
в ходе текущей войны). В мае 1943 года на конферен-
ции в Вашингтоне (получившей название «Трайдент»)
Черчилль со своими новыми «русскими» аргументами
обсуждал ядерную проблему с Рузвельтом тет-а-тет и
добился изменения его позиции. Премьер пишет 26 мая
1943 года руководителю английского ядерного проекта
Андерсену: «Президент согласился, что обмен инфор-
мацией по атомному проекту должен возобновиться».
Рузвельт и Черчилль принялись решать судьбу вто-
рого фронта. Американский президент отметил про-
гресс, имевший место за последний год, и, приступая к
главному, сказал, что бросать все силы против Италии
на текущем этапе было бы несоразмерным общему рас-
пределению сил. Необходимо концентрировать войска
для десанта через Ла-Манш. Черчилль предпочел уйти
от конфронтации и сразу же согласился начать сосредо-
точение войск в Англии для высадки на континенте
весной 1944 года. Но до высадки остается год. Стоит ли
проводить его в безделье, зная, что русские с востока
начинают наступление на германскую империю? У со-
юзников превосходные позиции в Средиземноморском
бассейне, и Италия выглядит уязвимой для внешнего
давления. Лучшей помощью русским на текущем этапе
был бы разгром первого союзника Германии. Это заста-
вит Рим вывести свои войска с Балкан, вынудит Турцию
вступить в войну на стороне союзников, откроет много-
численные порты Балканского полуострова для десанта
81
союзных войск — все это послужит усилению западного
влияния в потенциально спорном регионе.
Черчилль убедительно говорил о том, что ликвида-
ция режима Муссолини, а с ним и итальянского флота,
позволит переместить английские корабли в Тихий оке-
ан, где помощь англичан будет реальной, а не «липо-
вой», что поражение Италии заставит Германию напра-
вить свои ресурсы на юг, делая Францию более уязвимой
для удара западных союзников. Напомним еще один
аргумент Черчилля на конференции «Трайдент»: лишь
шаги по укреплению позиций западных союзников в
Средиземноморье помогут в конечном счете сдержать
советскую экспансию на Балканах. Англичане еще раз
повторили свои опасения в отношении «преждевремен-
ного» форсирования Ла-Манша, они говорили об «оке-
ане крови», но согласились, что главной задачей запад-
ных союзников является «решающее вторжение в
цитадель стран оси». Англичане охотно пообещали уве-
личить интенсивность бомбардировок Германии.
Американцы во главе с Маршаллом гораздо более
жестко, чем в Касабланке, показали, что решать пробле-
му охраны ближневосточного пути англичан в Индию
они не намерены. Президент отстаивал преимущества
высадки во Франции. Рузвельт видел, что Черчилль
уводит его на Балканы встречать наступающую Красную
Армию. Сам же он надеялся урегулировать межсоюзни-
ческие планы в прямом контакте со Сталиным. В ко-
нечном счете был достигнут не очень обязывающий обе
стороны компромисс — об этом свидетельствует широко
трактуемый характер общего документа. В итоге Руз-
вельт согласился концентрировать усилия на Сицилии и
в Италии, а не на китайско-японском фронте. Он по-
считал нужным подчеркнуть важность обрыва герман-
ских коммуникаций на Балканах.
Рузвельт дал согласие продолжить операции в Сре-
диземноморье и по возможности нанести решающий
удар в Италии. Но, чтобы англичане не затянули всю
американскую мощь в свои средиземноморские опера-
ции, четко ограничил контингент американских войск,
участвующих в них (27 дивизий). В то же время семь
американских дивизий должны осенью прибыть в Анг-
82
лию и начать все необходимые приготовления для брос-
ка во Францию. Итак, Черчиллю удалось добиться же-
лаемого решения — вторжение во Францию начнется не
в 1943-м, а в следующем году. В целом, несмотря на
жесткость споров («президент не желает оказывать воз-
действия на расположенного высадиться на континенте
Маршалла», — жалуется премьер), контрольной датой
было названо 1 мая 1944 года. На случай непредвиден-
ного развития событий на советско-германском фронте
оба лидера, Рузвельт и Черчилль, приняли решение
постоянно быть готовыми к реализации плана «Следж-
хаммер» — экстренной высадке всеми наличными сила-
ми в Европе.
На этой конференции в Вашингтоне Рузвельт впер-
вые, пожалуй, обращался с англичанами, как с «менее
равными» союзниками, и вел довольно жесткую линию.
Решение задач британского империализма не входило в
его планы. Возможно, мысленно он уже обсуждал неко-
торые из мировых проблем с восточным союзником.
Черчилль чувствовал подобную отстраненность прези-
дента и довольно остро ее переживал. В свете всего
этого понятно отсутствие энтузиазма у обоих лидеров,
когда, по окончании конференции, они приступили к
составлению подробного письма Сталину. Рузвельт не
хотел, чтобы у советского вождя складывалось впечатле-
ние, что англосаксы постоянно совещаются между со-
бой, а уже потом обращаются к нему. Он стремился
показать степень самостоятельности Вашингтона в ги-
гантских текущих и будущих проблемах.
Однако начинать этот сепаратный диалог приходи-
лось с довольно жалких позиций: следовало написать в
Москву, что открытие второго фронта снова откладывает-
ся, поскольку западные союзники решают свои задачи в
Средиземноморье. Два самых легких пера своего времени
не могли породить простого письма разочаровывающего
Москву содержания: в решающие месяцы лета 1943 года,
когда немцы поставят на кон все, что имеют, Советский
Союз будет сражаться в одиночку. Много вариантов по-
шло в корзину, прежде чем далекие от недавней взаимной
любезности Рузвельт и Черчилль составили приемлемый
текст. В два часа ночи английский премьер предложил
83
взять с собой в самолет последний проект, поработать над
ним и представить на рассмотрение американского пре-
зидента.
Нужно сказать, что англичане сыграли сдерживаю-
щую роль в американо-китайском сближении. В этом
плане на вашингтонской конференции 1943 года анг-
лийский премьер сумел убедить Рузвельта в опасности
бросать силы в бездонную бочку китайского политиче-
ского организма, неэффективного и коррумпированно-
го. Черчилль выложил самый убедительный аргумент:
Россия, а не Китай «является ответом на вопрос, как
нанести решающий удар по Японии». Он отказался по-
ехать в Нью-Йорк повидать мадам Чан Кайши.
Черчилль вместе с генералом Маршаллом вылетел в
Алжир к Эйзенхауэру. Зная твердость Маршалла, Руз-
вельт поручил ему участвовать в написании конечного
варианта убийственного письма Сталину. Именно Мар-
шалл с солдатской прямотой написал в самолете текст,
удовлетворивший обоих лидеров настолько, что они по-
слали его в Москву без малейших изменений. Примеча-
тельно, что Рузвельт задержал посылку письма еще на
неделю — чтобы сложилось впечатление о том, что текст
написан после визита Черчилля, будто Рузвельт написал
его один. Главной практической позитивной идеей было
содержавшееся в предпоследнем абзаце обещание со-
средоточить войска на Британских островах для полно-
масштабной высадки на континент весной 1944 года.
Таким образом, в мае 1943 года было решено, что к
1 мая 1944 года в Англии приготовятся к боевым дей-
ствиям 29 дивизий.
Едины ли западные союзники?
Рузвельта в это время исключительно интересовали
впечатления от встреч в Москве Дж. Дэвиса. Бывший
посол тщательно восстановил подробности бесед со
Сталиным. Их начало не предвещало ничего хоро-
шего — Сталин не видел особого различия между аме-
риканской позицией и английской, он полагал, что
стоит перед единым западным фронтом. Исходя из
84
этого, Сталин не проявил энтузиазма в отношении
сепаратной встречи с Рузвельтом. На предположение
Дэвиса о том, что СССР и США, в лице их лидеров,
могут найти общий язык, выиграть и войну и мир,
Сталин лаконично ответил: «Я в этом не уверен». Дэ-
вису, по его словам, понадобилось немало времени и
усилий, чтобы смягчить напряженность в их беседах.
Сталин не принимал североафриканские операции или
бомбардировки Германии в качестве эквивалента вто-
рого фронта. Дальнейшее откладывание его открытия
поставит Советский Союз летом 1943 года в очень
тяжелое положение. Оно (Сталин сделал акцент на
этом) повлияет на ведение Советским Союзом войны
и на послевоенное устройство мира.
Вскоре Рузвельт получил личное послание Сталина:
результат массированного германского наступления ле-
том 1943 года будет зависеть от операций союзников в
Европе. В конечном счете перспектива достижения дву-
сторонней советско-американской договоренности при-
обрела, по его мнению, некоторую привлекательность, и
Сталин согласился встретиться с Рузвельтом в Фэрбен-
ксе (Аляска) в июле или августе 1943 года, но просил с
пониманием отнестись к тому обстоятельству, что он не
в состоянии назвать точную дату встречи. И он не
пойдет на встречу, если она будет использована как
предлог для отмены высадки на Европейском континен-
те. Сталин писал это, еще не зная об итогах конферен-
ции «Трайдент», еще надеясь на открытие второго фронта
в августе—сентябре 1943 года.
Прочитав написанный Маршаллом отчет о конфе-
ренции, где как бы между прочим сообщалось о пере-
носе высадки во Франции на весну 1944 года, Сталин,
едва сдерживая ярость, послал письмо от 11 июня 1943
года, в котором отмечал, что данное решение создает
для Советского Союза исключительные трудности. Это
решение «оставляет Красную Армию, которая воюет не
только за свою страну, но также и за всех союзников,
делать свое дело в одиночестве и сражаться против
врага, который все еще очень силен и опасен». Отказ от
создания второго фронта «произведет разочаровываю-
щее негативное впечатление» на советский народ и на
85
армию. Советский народ и его армия соответствующим
образом расценивают поведение союзников. О возмож-
ности двусторонней встречи в послании уже не говори-
лось ничего. Практически первый раз в ходе войны
президент Рузвельт попал в ситуацию, когда его радуж-
ное восприятие грядущего, особенно характерное для
него с середины 1942 года, столкнулось с менее обнаде-
живающей перспективой. Советские руководители не
видели смысла заниматься сомнительным планировани-
ем будущего, когда СССР предлагалось пробиться к
нему через схватку с вермахтом, а Соединенные Штаты
в это время наращивают индустриальные мощности.
Не только несправедливое распределение военного
бремени начало разделять США и СССР в 1943 году.
Все большую значимость в двусторонних отношениях
стал приобретать «польский вопрос». В США жили не-
сколько миллионов поляков (они традиционно голосо-
вали за демократов). Американское правительство уже
несколько лет поддерживало польское правительство в
эмиграции, находившееся в Лондоне. Но их поддержка
по требованию президента Рузвельта не распространя-
лась пока на проблему будущих границ Польши и СССР.
Рузвельт понимал, что этот взрывоопасный вопрос мо-
жет разорвать и без того тонкую ткань советско-амери-
канского сотрудничества. Как часть выхода из сложного
положения он видел в двусторонней советско-амери-
канской встрече, на чем продолжал настаивать. На ней
он надеялся достичь «внутреннего понимания», невоз-
можного на трехсторонних переговорах.
На этот раз Сталин отбросил деликатность. «Речь
идет не только о недоумении Советского правительства,
но и о сохранении доверия к союзникам, доверия, ко-
торое ныне поставлено под жестокий удар... Это вопрос
спасения миллионов жизней на оккупированных терри-
ториях Западной Европы и России и об уменьшении
огромных жертв Красной Армии, по сравнению с кото-
рыми жертвы англо-американских армий незначитель-
ны». После этого письма Черчилль, ранее возражавший
против сепаратной советско-американской встречи, из-
менил мнение и стал даже подталкивать Рузвельта к
ней. Между тем Сталин отозвал послов из Вашингтона
86
и Лондона. Наступило резкое похолодание союзниче-
ских отношений. Рузвельт в этот момент сделал не очень
достойную попытку доказать Черчиллю, что идея дву-
сторонней встречи исходила не от него, а от Сталина.
Американская дипломатия переживала тяжелое время,
когда, надеясь получить после завершения конфликта
весь мир, она оттолкнула двух главных своих союзни-
ков. Следовало поправить дело, под угрозой оказались
самые замечательные послевоенные планы. Так с запад-
ной стороны открылась дорога к Тегерану.
Сложности коалиционной стратегии
Между тем война проходит своего рода водораздел.
За последние четыре месяца 1943 года немцы сумели
потопить лишь 67 английских и американских судов,
потеряв при этом 64 подводные лодки. Тем самым под-
водная битва в Атлантике подходила к своему концу.
Страх западных союзников перед «закрытием Атланти-
ки», характерный для 1942 года, практически исчез. И
хотя Гитлер еще 31 мая 1943 года запретил гроссадми-
ралу Деницу даже упоминать о возможности прекраще-
ния подводной войны («Атлантика — это мой передовой
рубеж обороны на Западе»), сила немцев на морских
рубежах явно ослабла. Поток военного снаряжения по-
тек через океан теперь почти беспрепятственно.
Сложности у западных союзников растут на восто-
ке Европы. Британский посол сэр Арчибальд Керр
уведомил свое правительство, что доверие советского
правительства сурово поколеблено, что коалиционное
взаимодействие находится под угрозой. При этом речь
идет не о некоем временном «разочаровании», а о
фактической потере Россией доверия к союзникам.
Официальный Лондон не придал рокового значения
оценкам своего посла в Москве. Удовлетворенный раз-
витием англо-американских отношений после своего
визита в Вашингтон, Черчилль писал президенту Руз-
вельту: «Вы можете дружески намекнуть Сталину об
опасности оскорблять две западные державы, военная
мощь которых растет с каждым месяцем и которые
87
могут сыграть значительную роль в будущем России».
Все же Черчилль запросил Форин оффис о степени
реальности заключения сепаратного мира между СССР
и Германией. Британская дипломатическая служба от-
ветила категорическим «нет» на все предположения о
подобном развитии событий. Предательство Востока
исключено.
Немцы же сделали попытку расколоть Россию еще
в начале 1943 года «Смоленским манифестом» генерала
Власова. Допрашивая капитана Б. Русанова, немцы уз-
нали о словах Сталина, что Власов будет «как минимум
большим препятствием на пути к победе над германски-
ми фашистами». Но только полное пренебрежение за-
падных союзников и исчезновение любых шансов на
победу могли прижать Москву к той стене, где она
задумалась бы о новом Брест-Литовске. Ситуация в
середине 1943 года была совершенно иной.
Черчилль проявляет подозрительность в другом клю-
че. Если Красная Армия преодолеет все препятствия и
фактически одолеет Германию в одиночку, то отстра-
ненность Запада может жестко обернуться против него
самого. Россия войдет в Восточную и Центральную
Европу как победительница — со всеми вытекающими
из этого последствиями. Особое значение приобретало
то обстоятельство, что в июле 1943 года в Москве созда-
ется национальный комитет Свободной Германии во
главе с Вальтером Ульбрихтом, Эрихом Вайнертом и
внуком Бисмарка графом фон Айнзиделем. Параллель-
но создавался Союз немецких офицеров во главе с ге-
нералами Зейдлицем, Латтманом и Корфесом.
Британский гений геополитики все же более при-
стально смотрит на Балканы. На него производило не-
отразимое впечатление то обстоятельство, что партиза-
ны Югославии, Греции и Албании вовлекли в боевые
действия до 35 дивизий немцев, итальянцев и хорватов,
а значит, представляют из себя огромную силу. С кем
будет она в случае крушения германской мощи? Запад
не должен отдавать эти силы в безусловные союзники
России. Америка далеко и не чувствует остроты евро-
пейских проблем. Британии следует завязать особые
88
отношения с повстанческими лидерами на Балканах.
Серьезность обеспокоенности Лондона проявляется бук-
вально немедленно — летом 1943 года в горные районы
Сербии на парашютах спускаются британские эмисса-
ры, следуют грузы помощи. Черчилль добивается пере-
вода в Восточное Средиземноморье польских частей из
Ирана. Он обсуждает разнообразные планы помощи
партизанам Западных Балкан.
Тем более что у западных союзников появились
свободные вооруженные силы. А у стран «оси» они
сократились. В мае 1943 года, в конце Африканской
кампании, общее число итальянцев, попавших в плен к
союзникам, составило 350 тысяч человек — ровно столько,
сколько Муссолини держал в Африке до начала боевых
действий. Теперь итальянский диктатор не мог и меч-
тать о планировавшейся ранее армии в 90 дивизий.
Лучшие его силы погибли под Сталинградом и в Афри-
ке. Его слабостью следовало воспользоваться.
Черчилль считал первостепенным по важности (со
стратегической точки зрения) продвижение на север по
Апеннинскому полуострову и выход на Балканы через
Грецию. Но чтобы двинуться в Центральную Европу
через Италию, нужно было нанести поражение Муссо-
лини. Путь в Рим, в Милан и через Альпы идет через
Сицилию. О мерах, направленных на сокрытие планов
высадки в Сицилии, от имени британской разведки
премьер-министру докладывал лейтенант Чолмондли.
Разведка хотела, чтобы испанская береговая охрана на-
шла тело утонувшего офицера, при котором имелись бы
планы британской высадки в Греции. Испанцы немед-
ленно уведомят немцев, и те поддадутся на дезинформа-
цию. Черчилль поинтересовался направлением ветра и
величиной приливной волны близ побережья Сицилии,
только после этого он одобрил операцию. При помощи
«Бонифация» (расшифровка германских радиосообще-
ний) англичане узнали, что немцы клюнули на приман-
ку. 14 мая верховное германское командование прика-
зало укрепить греческое побережье, окружить его
морскими минными постановками, создать береговые
батареи. В Грецию направили фельдмаршала Роммеля.
89
Черчилль телеграфировал Рузвельту: «Они заглотнули
наживку».
Между тем в войне умов серьезный шаг к получе-
нию германского шифра «Энигма» делают, помимо ан-
гличан, и советские специалисты. Они воспользовались
захваченным в ходе июньских боев кодом люфтваффе.
Чувство союзнической солидарности с советской сторо-
ны было проявлено немедленно, и в Мурманске состо-
ялось специальное заседание совместно с англичанами
по использованию германского секретного кода. В ко-
нечном счете, честность, лояльность и добросердечие
действуют на всех в этом мире (национальная россий-
ская вера). Готовность к сотрудничеству и эффектив-
ность советской стороны в усилиях по дешифровке дали
свои результаты — они подействовали на Лондон, и
советской стороне была вручена захваченная герман-
ская шифровальная машина «Энигма».
“== Глава вторая
РЕШАЮЩЕЕ СРАЖЕНИЕ
ВОЙНЫ
Как уже упоминалось, сведения о том, что немцы
готовят в районе Курска решающее наступление, начали
поступать в Москву уже весной. Первой называлась дата
3 мая, и это не было ошибкой стратегической разведки.
2 мая 1943 года Сталин послал в войска приказ о
приведении их в состояние полной боевой готовности.
Теперь мы точно знаем, что первоначально германское
командование действительно наметило начало наступ-
ления на начало мая, но затем отложило дату удара.
Гитлер в последний момент перенес его на 12 июня. А
советская авиация уже нанесла превентивные удары по
скоплениям германских войск. Теперь разведка пред-
сказывала начало немецкого наступления в период меж-
ду 10 и 12 мая, затем между 19 и 26 мая. Нервозность
Сталина в данном случае объяснима. Наблюдалось не-
кое повторение 1941 года. Из Швейцарии точно назвали
грядущую дату германского наступления — 12 июня, и
не вина разведчиков, что Гитлер в целях лучшей подго-
товки перенес и эту дату. Джон Кернкросс прямо из
Блечли ездил на встречи с представителем НКВД Гор-
ским, снабжая того последними данными дешифровок
германских военных директив. Огромное напряжение
сказалось на Кернкроссе, и он слег. Но советские бом-
бардировщики уничтожили с его подачи 500 германских
91
самолетов прямо на взлетных полосах — что стало вкла-
дом Кернкросса и в русскую и в британскую победу.
Официально британское правительство также сообщало
о «Цитадели» (включая точные сведения и о кодовом
названии самой операции). Но затем Лондон сообщил о
словах посла Японии в Берлине, будто германское ко-
мандование решило отказаться от «Цитадели».
Гитлер наступил на горло своей импульсивности,
теперь он требовал самой тщательной разработки «един-
ственного исторического шанса». Потому он и смещает
время битвы с марта (предложение Манштейна) на
апрель, май, июнь, июль. Слишком многое поставлено
на карту. Еще нет второго фронта, еще Италия —
германский союзник, еще можно безгранично властво-
вать над сателлитами. Последний раз вермахт владел
инициативой в мировом масштабе и на главном фрон-
те Второй мировой войны — советско-германском. В
строго техническом плане немцам понадобилось боль-
ше времени для оснащения своих танковых дивизий
огромными тяжелыми танками «Тигр», равно как сред-
ними танками «Пантера» и самоходными орудиями
«Фердинанд».
Следует прямо сказать, что обе стороны на Курско-
Орловской дуге знали о противостоящих им грандиоз-
ных силах. Вырваться из этого самого большого пекла
удастся не многим. Но решимость сторон достигла пика —
здесь, именно здесь решалась судьба мировой войны.
Кровавый бой впереди никак не обещал пощады, но
героическое самоотвержение уже стало частью нацио-
нальной реакции на навязанную войну, и наш народ
мог быть спокоен — его сыны в эту весну под пение
курских соловьев смотрели в будущее с жертвенной
решимостью.
Гитлер окончательно прекратил все колебания толь-
ко на совещании с военными 1 июля 1943 года, когда
он сделал то, что французы называют tour d’horisont —
обзор окружающего мира: Германия должна быть в бе-
зопасности с севера, юга и запада; для этого нужно
«оставаться там, где мы стоим» — в Норвегии, Греции и
на Сицилии, решая при этом судьбу войны на Востоке.
Гитлер в этот день обращается к окружающим его воен-
92
ным чинам: пришло время показать подлинное герман-
ское превосходство на поле боя — только эта дорога
ведет к окончательной победе. Первым шагом на пути
вермахта к победе будет наступление на Курск, и нач-
нется оно 5 июля.
Основным автором уже готового в малейших деталях
плана операции был начальник штаба ОКХ Цейтнлер.
Концепция была такова: наступая с двух сторон, герман-
ские войска ликвидируют Курский выступ при помоши
сосредоточенной на относительно небольшом участке
невиданной доселе мощи — 2700 танков и самоходных
орудий, прикрываемых с воздуха 2700 самолетов. (Польша,
Скандинавия, Бенилюкс, Франция и Балканы были по-
вержены при гораздо меньшей концентрации сил на
отдельных участках фронта). На Курской дуге изготови-
лись к бою 50 дивизий вермахта — 900 тысяч солдат и 10
тысяч орудий. Две трети пехотных дивизий были доведе-
ны до штатной численности — 12500 человек. Танковые
дивизии насчитывали по 16 тысяч человек и по 209
танков и самоходных орудий. С севера, со стороны Ма-
лоярославца, выступают, подсекая основание Курского
выступа, пятнадцать дивизий Моделя (восемь танковых).
С юга, от Белгорода, движется почти прямо на север 4-я
танковая армия Гота в составе восемнадцати дивизий
(одиннадцать танковых). Этим двум движущимся на-
встречу друг другу группировкам помогают два воздуш-
ных флота (4-й и 6-й).
Благодаря «Люси» Сталин читал стенограмму сверх-
секретного заседания верхушки вермахта и приказ Гит-
лера уже 2 июля. 3 июля Сталин рассылает по войскам
приказ: «Согласно поступившей в наше распоряжение
информации, немцы могут перейти на нашем фронте в
наступление между 3 и 6 июля. Ставка Верховного ко-
мандования приказывает:
1. Интенсифицировать разведывательную работу и
наблюдение за противником с целью своевременного
раскрытия его замыслов;
2. Наземным войскам и авиации быть в состоянии
готовности отразить возможный удар противника».
Командиры были удивлены резким несоответствием
между тоном грозного предупреждения и явным зати-
93
шьем на фронте. Немцы к северу от Белгорода и к югу
от Орла словно вымерли. Прекратилось даже традици-
онное ночное передвижение танков и пехоты. И напро-
тив, усиленное движение наблюдалось к югу от Харько-
ва на дорогах, ведущих в Донбасс. Складывалось полное
впечатление, что немцы выходят из районов в оконеч-
ностях Курского выступа. Германское радио широко
освещало визит в Бухарест фельдмаршала Манштейна и
награждение Антонеску германским крестом. Однако
многозначительным обстоятельством было то, что вече-
ром 3 июля Манштейн возвратился в свою штаб-квар-
тиру, а фельдмаршал Модель выдвинулся на передовой
командный пункт. Германские бомбардировщики на-
несли на удивление меткие удары. Одна из бомб попала
в штабное помещение командующего Центральным
фронтом Рокоссовского, и тот не погиб по чистой слу-
чайности — он размещал свои службы рядом; после
этого авианалета штаб Центрального фронта разместил-
ся в подвалах старинного русского монастыря.
Примечательно то, что обе стороны были в данном
случае твердо уверены, что грядущая битва станет реша-
ющей. И уже ясно было, что она станет величайшей
битвой в мировой истории по численности задействован-
ных сил и средств. В случае поражения советской сторо-
ны она лишалась размещенных здесь 40 процентов своих
лучших дивизий и 75 процентов танковых сил. Это было
бы несчастьем национальных пропорций, почти непо-
правимым. Для Гитлера же поражение в ходе операции
«Цитадель» означало практически полную утрату шансов
победить на Восточном фронте. Германия уже едва ли
смогла бы собрать такие грандиозные силы еще раз.
Хотя из Центра поступили довольно определенные
приказы, Ватутин и Рокоссовский и сами не останавлива-
ли активную разведывательную деятельность. Пауза не-
рвировала всех. Два месяца напряженного ожидания тре-
бовали подлинно стальных нервов. Но в конце июня в
воздухе произошло нечто, давшее понять испытанным
военным «волкам» — это настоящее. Теперь знание, ори-
ентация, а не безумный кавалерийский посвист стали
главным фактором войны. 4 июля на Воронежском фрон-
те в отдалении послышался скрежет гусениц вражеских
94
танков. Захваченные германские солдаты подтвердили, что
идет интенсивная подготовка к наступлению. Создаются
пункты сосредоточения войск, оборудуются ударные по-
зиции. Что-то произойдет между 3 и 6 июля.
Оружие битвы
Советской авиации теперь предписывалось атаковать
прежде всего железнодорожные составы и колонны авто-
мобилей. И люфтваффе и советская авиация с особой
тщательностью выискивали и бомбили аэродромы друг
друга. Советским истребителям наконец-то был отдан
приказ прежде любой другой цели уничтожать вражеские
самолеты наблюдения. Понадобилось два года войны,
чтобы понять: безобидная «рама» — важнейшее орудие
противника, раскрывающее перед ним все поле битвы
как на ладони. (Именно от пилота сбитого «Хейнке-
ля-111» были получены сведения о перемещении из Крыма
к Харькову новых германских подразделений).
Согласно новой германской наступательной такти-
ке, на острие атакующих колонн должны были идти
«Тигры», за ними «Пантеры» и новенькие «Фердинан-
ды»; лишь затем следовала штурмовая артиллерия.
Германская пехота располагалась либо на танках, либо
на бронетранспортерах. Плотность — 40 танков и 50
штурмовых орудий в добавление к 3000 пехотинцев на
километр атаки. В головном секторе — 100 танков.
Советскую тактику борьбы с танками немцы назы-
вали «пакфронтом» — группа в десять человек с проти-
вотанковыми ружьями во главе с командиром сосредо-
точивает огонь на одной цели. Минные поля создавались
с тем расчетом, чтобы направить танковую колонну под
прицелы таких групп, передвигающихся на значитель-
ном расстоянии. Танки оказывались в роли почти бес-
помощных мишеней. Стандартная советская противо-
танковая пушка калибра 76,2 мм могла поразить «Тигр»
практически только в упор, поэтому это меньше каса-
лось этих танков, но «Пантеры» и более старые модели
должны были понести серьезные потери. «Пантерам»
суждено было гибнуть на минных полях. Таких «пак-
95
фронтов» создали великое множество, к тому же пехо-
тинцы защищали истребителей танков пулеметным и
автоматным огнем. Пулеметчики получили строгий при-
каз стрелять только по германской пехоте. В результате
«танковый клин» немцев должен был пострадать еще до
того, как приблизится к настоящим оборонительным
позициям армии противника.
Советские части явно превосходили немцев в артил-
лерии. Именно ей, равно как и минным полям, предсто-
яло ослабить невероятный по мощи бронированный гер-
манский кулак. Немецким танковым экипажам их
командиры строго наказали: помощь остановившимся
танкам — не их дело, следует двигаться вперед и вперед.
Подбитые танки, способные стрелять, должны вести огонь
до последнего снаряда. Это был жестокий приказ. Оста-
новившиеся, подорвавшиеся на минах, танки станови-
лись довольно легкой добычей советской артиллерии,
разносившей живые мишени в клочья.
Германская авиация словно вернулась в славные
времена 1941 года. Возможно, это был последний в
данной войне случай, когда в небе германские асы
проявили всю свою силу. Позднее они стали все более
и более уступать советским летчикам.
Сражение на Курской дуге превратилось в самое
большое во Второй мировой войне противостояние ста-
ли, огня и человеческой выдержки. Ни до, ни после мир
не видел подобной концентрации бронетанковых сил.
Немцы (судя по дневникам) впервые увидели массу
советской авиации. Никогда и нигде батальонно-полко-
вые задачи не решались посылкой сотни фантастиче-
ских танков, пехота впервые в немом изумлении и ужасе
смотрела на невиданную войну моторов. В дело в конеч-
ном счете были введены основные танковые силы сто-
рон — не менее 4 тысяч советских и 3 тысяч германских
танков.
Именно у Моделя — на северном фланге Курского
выступа — находились 90 созданных Фердинандом Пор-
ше самоходных орудий «Фердинанд». Это был страшный
противник танка Т-34, чрезвычайно опасный для артил-
лерийских орудий, но он не имел пулемета и был, так
сказать, безопасен (а точнее сказать, уязвим) для совет-
96
ской пехоты. Германское командование уже постаралось
испробовать новые виды оружия в борьбе с противни-
ком. Удивительно, как быстро советская пехота освоила
методы борьбы с новой германской техникой. Пехотин-
цы отрезали самоходки от сопровождающих легких тан-
ков и под прикрытием своих пулеметов взбирались на
броню. Оттуда открывался доступ к вентиляционному
каналу. На худой конец, срабатывала бутылка с зажига-
тельной смесью. Итак, для нового германского вида ору-
жия было смертельно опасно оказаться в зоне советской
стрелковой обороны, мощная пушка «Фердинанда» не
спасала его от умелого пехотинца. Разумеется, взобраться
на рычащую машину, изрыгающую невиданный огонь,
могли только люди неординарной смелости. Но зато им
удалось фактически нейтрализовать оружие, ради кото-
рого немцы начали операцию «Цитадель» не в марте 1943
года (на чем настаивал Манштейн), а тремя месяцами
позже, когда перед немецкими танковыми колоннами
находилась уже не первозданная целина, а множество
линий окопов, минных полей и других укреплений.
Не оправдали и «Пантеры» возлагавшихся на них
надежд. Предоставим слово самим немцам (в данном
случае начальнику штаба 48-го танкового корпуса):
«Пантеры» легко воспламенялись, система бензоподачи
была плохо защищена, и экипажи были недостаточно
подготовлены».
Канун
Перед Центральным фронтом — на северном осно-
вании Курского выступа, где Модель проводил после-
дние приготовления, — внезапно стало тихо. В десять
вечера 5 июля 1943 года советский патруль наткнулся на
группу из семнадцати немецких саперов, прокладывав-
ших дорогу в минном поле к югу от села Тагино. Один
из немцев, инженер пехотных войск, был взят в плен,
и Рокоссовский стал обладателем важнейшей тайны:
наступление начнется в 4 часа утра. Он немедленно
поделился информацией с Жуковым — тот как раз на-
ходился в штабе Центрального фронта.
97
Пленные сообщили о предстоящем и в хозяйстве
Ватутина — немецким солдатам выдали шнапс и рацион
на пять дней. На той стороне слышались лязганье гусе-
ниц и шум моторов. В полночь на 5 июля Ватутин собрал
командиров своего Воронежского фронта. Вопрос был
непростой: производить артиллерийскую контрподготов-
ку или нет? Ведь она «съедала» более половины боепри-
пасов. Ватутин после совещания высказался «за», и зал-
пы 600 орудий двух его армий осветили ночное небо.
(При этом противотанковым орудиям было строжайше
запрещено себя обнаруживать). Авиация на фронте Вату-
тина произвела предварительную бомбардировку. Как
оказалось, эти меры не остановили противника.
Германским войскам зачитали специальное посла-
ние Гитлера: «Солдаты рейха! С сегодняшнего дня вы
принимаете участие в наступательной операции огром-
ной важности, от результата которой зависит все будущее
войны и ее результат. Более чем что-либо еще, ваша
победа покажет всему миру, что сопротивляться герман-
ской армии бесполезно». Следует сказать, что, несмотря
на всю тщательную подготовку, приказ о наступлении
застал практически врасплох даже самих немецких ко-
мандиров, поскольку вначале все они воспринимали
происходящее как всем уже давно надоевшие учения.
Русское слово «началось» английский историк Эрик-
сон считает в определенном смысле непереводимым.
Так вот: «началось» в 4.30 утра 5 июля 1943 года. Нача-
лась операция «Цитадель». По лирическим тургенев-
ским местам в лучшее время года противник обрушил
на советский фронт все, что имел.
Северный фланг
Рокоссовский выдержал паузу до последнего — лишь
за 20 минут до предполагаемого начала немецкого на-
ступления заговорили орудия Центрального фронта.
Жуков отдал такой приказ, не дожидаясь разрешения от
Сталина; его поздние воспоминания содержат выраже-
ние «симфония из ада». В ответ здесь, на северном
фланге заговорила германская артиллерия, и пехотные
98
войска вермахта, выскакивая из балок и оврагов, столь
характерных для русской средней полосы, бросились в
прорыв. Пользуясь темнотой, четыре немецкие дивизии
9-й армии фельдмаршала Моделя, при поддержке тан-
ков, выступили против Центрального фронта. Модель
хотел пробить оборону сразу. Он поставил впереди сво-
их девяти пехотных дивизий дивизию новых самоход-
ных орудий «Фердинанд».
Замысел командующего был таков: прорвать оборону
на относительно небольшом участке (около пятнадцати
километров в ширину) и по ходу наступления постоянно
вводить в бой новые подразделения, не давая русским
опомниться. За огромными «Тиграми» так называемым
«танковым клином» шли «Пантеры» и Pz IV, группами
примерно по сто танков двигались танки поменьше —
средние и легкие. Все они постоянно вели огонь, и это
зрелище — мощные пушки, изрыгающие пламя, — было
не для слабонервных. Их встретил огонь невероятной
плотности, такого германская армия еще не видела. Де-
лится впечатлениями радист «Тигра»: «Как только мы
двинулись в наступление, русская артиллерия начала вспа-
хивать землю вокруг нас. Иван, со своим обычным хитро-
умием, приготовил пушки за недели вперед и продолжал
концентрировать их даже под нашим артиллерийским огнем
этим утром. Весь фронт представлял собой гирлянду вспы-
шек. Казалось, что мы попали в огненное кольцо. Четыре
раза наши доблестные «росинанты» бросались вперед, и
мы благодарили судьбу за нашу хорошую крупповскую
сталь».
Под защитой брони шла пехота, вооруженная караби-
нами и гранатами. Более тяжело оснащенные войска и
техника двигались в бронетранспортерах и на грузовиках.
Строго говоря, это был полный отход от концепций Гуде-
риана, де Голля и Тухачевского к Мольтке-младшему,
Жоффру и Хейгу, от идей мобильного использования
танков к использованию их как большого щита для пехо-
ты. От убедительных уроков Второй мировой войны к заре
танковой стратегии времен Первой мировой войны. В
надежде на то, что какие-то танки уцелеют даже в этом аду
и в конечном счете вырвутся на оперативный простор.
На переднем крае советские «сорокапятки» могли
99
рассчитывать лишь на поражение ходовой части враже-
ских машин, и почти обреченные наши артиллеристы
отчаянно били по новеньким гусеницам огромных «Тиг-
ров». Часто огонь из пушки, в последние секунды бив-
шей прямой наводкой, вел единственный оставшийся в
живых артиллерист. Взводы истребителей танков с про-
тивотанковыми гранатами и бутылками с зажигательной
смесью залегли на дно окопов, ожидая, когда мощные
«Тигры» перевалят через земляные укрепления и обна-
жат оставшимся в живых свою менее мощную кормовую
броню. Упорство обороняющихся дало свои результа-
ты — солдаты Моделя залегли, делая несколько метров
за бросок. Их встретили автоматный огонь и гранаты.
Модель вызывает самолеты.
На стыке 15-й и 81-й стрелковых дивизий 13-й армии
начала образовываться брешь, и немцы обнаружили ее
немедленно. Пятнадцать «Тигров» рванулись в прорыв,
ведя за собой более легкие танки. Под их гусеницами
оказалась первая линия советской обороны. К концу пер-
вого дня немецкого наступления Модель вклинился на 7
километров в глубину советских оборонительных позиций
северного сектора. Для развития успеха немецкий коман-
дующий уже приготовил к югу от Орла две танковые и две
механизированные дивизии. К чести Рокоссовского нуж-
но сказать, что он сразу определил, что немцы не выло-
жились полностью и у них еще имеются сильные резервы.
Медленно отступающему Рокоссовскому в полдень пока-
залось, что он разгадал замысел немцев — те рвались не к
всегдашней своей цели — железнодорожной колее (в дан-
ном случае близ станции Поныри), а западнее, в направ-
лении Ольховатки. В этом случае принятый вариант обо-
роны следовало менять. Теперь не было смысла держать
2-ю танковую армию в «золотом» запасе, следовало помо-
гать перенапрягшейся 13-й армии. Иначе немцы расши-
рят фланговую зону прорыва.
Дым застилал поля, где когда-то охотились герои
русской классической литературы, где горел вечерний
костер, а рассказам тургеневских охотников не было
конца. Сейчас изуродованная степь до горизонта была
покрыта искореженными орудиями и бронетранспорте-
рами, ее перепахали снарядами и обильно полили кро-
100
вью потомки этих охотников. Но их охота дала резуль-
таты. В советской сводке за 5 июля говорится о 586
подбитых немецких танках.
Перед новой атакой 3 тысячи орудий обрушились на
армии Рокоссовского, круша оборонительные сооруже-
ния Центрального фронта. Ночью Константин Констан-
тинович просит у Сталина резервную армию, но та уже
послана Ватутину. Если немцы, вопреки всему, прорвут-
ся к Курску, Рокоссовский будет отвечать за оборону
города. Еще не наступил рассвет, а немецкие танки вновь
двинулись вперед — 6 июля Модель ввел в действие
танковые резервы. Внезапно появившаяся дьявольская
сила — 250 танков в сопровождении пехоты — поколебала
Центральный фронт. Генерал Пухов контратаковал, но
фронт его армии прогнулся под неподъемной силой.
Именно на этом этапе сражения немцы ввели в дело на
участке от Понырей до Саборовки тысячу танков. Здесь,
на фронте в 10 километров у Рокоссовского имелось 3
тысячи орудий и пять тысяч пулеметов. Он отбирает у
менее задействованных соседей все возможные дивизии.
Танки Батова, грузовики с пехотой у Черняховского — с
миру по нитке, но в этот день, в этот черный день
рукопашной схватки Модель продвинулся лишь на ма-
лую долю того пути, что был возможен в первый день
германского наступления.
Сейчас и здесь Германия бросила в бой всю свою
огромную и организованную силу, здесь ее танкам, са-
молетам и пушкам не были преградой ни русский мо-
роз, ни бескрайность степей. Краше этих мест нет в
огромной России, лучше раннеиюльских дней не приду-
мал и Бог; небо было бездонным, солнце освещало
отрадный мир, милые перелески, неспешные речушки,
изумрудные луга. Сейчас мерялись силой, умением и
духом две армии, выставившие на кон все, на что были
способны огромная индустрия, национальная мораль и
природное мужество. Здесь или никогда — вот девиз
немцев в этом сражении. После Сталинграда у них уже
нет презрения к пытающемуся соперничать с ними про-
тивнику.
Мало кто больше прирожденного кавалериста Ро-
коссовского любил лихую кавалерийскую атаку. Ио и он
101
приходит к мысли, что с него достаточно. После неудач-
ной контратаки танков Родина 6 июля Рокоссовский
приказывает закопать танки по башню в землю и сра-
жаться без лихого безумства. Контратаковать дозволено
лишь против германской пехоты и легких танков. Этот
приказ был отдан вовремя. На следующий день немцы
вводят в бой 18-ю танковую дивизию — 200 свежих
танков. Именно эта дивизия возглавила наступление
7 июля 1943 года к западу от железнодорожной линии,
ведущей к едва заметной на карте Ольховатке. 2-я и
20-я немецкие танковые дивизии двинулись к еще ме-
нее приметной деревне Самодуровке, еще одна ударная
группа — к Понырям (главный железнодорожный узел
между Орлом и Курском). Теперь Модель ввел в сраже-
ние десять пехотных и четыре танковых дивизий, а
советская пехота прижалась спиной к поныревской же-
лезнодорожной ветке. Поныри переходили из рук в руки,
на Самодуровку наступали уже 300 немецких танков.
Рокоссовский верно определил стратегическую важность
Ольховатки — с местных холмов просматривалась и про-
стреливалась вся территория на восток, на юг и на
запад — прекрасный трамплин для броска на Курск.
В небе этого дня еврейский парень лейтенант Алек-
сей Горовец встретился с двадцатью германскими само-
летами. Не задумываясь, он бросился в бой, и ему
удалось уничтожить девять машин противника. Но сверху,
незамеченные им, спикировали четыре немецких истре-
бителя, и останки бесстрашного летчика, отныне Героя
Советского Союза, рухнули на курскую землю.
Именно этот день оказался, в определенном смыс-
ле, решающим. Немцы продвинулись еще на десять
километров, ничего не жалея для захвата Понырей.
Борьба перешла за рамки человеческих рефлексов, это
была битва в подлинном смысле этого слова. Мало что
было видно, еще меньше из-за всеобщего грохота было
слышно. Немцы оборачиваются всей силой к непримет-
ной русской деревне Ольховатке, именно здесь жаждут
они прорыва. Вот какие донесения идут от полковника
Рукосуева, чьи солдаты стоят непосредственно у Ольхо-
ватки: «Бригаду атакуют до 300 танков. Батареи № 1 и
7 уничтожены, вводим последние резервы. Вторая бата-
102
рея в действии. Просим снарядов. Я либо буду держать-
ся, либо нас уничтожат. Рукосуев». Если бы не держался
Рукосуев, погибла бы вся страна, немцы рвались вперед
смертельно серьезно — со знанием, опытом и почти
обреченностью. Но страна, вся Россия знала, что поги-
бающие одна за другой батареи Рукосуева не отойдут.
Погибнут, но не отойдут. Ни на метр.
Сонно течет жизнь сегодня в Ольховатке, и нет уже
на этой земле полковника Рукосуева. Но он не зря
повел своих молодых солдат в бой, который длился
сорок восемь часов. Свирепая битва не привела немцев
к господству над холмами Средне-Русской возвышенно-
сти — единственной возвышенности на этой великой
равнине. Немцы рвались к Ольховатке с флангов, в лоб
не атаковали. То что защитники умрут, но их не пропу-
стят — немцы уже поняли. Два года войны и их чему-
то научили.
Под Ольховаткой проявила себя советская штурмо-
вая авиация, ее удар ослабил германский напор. Среди
небесных асов был и Алексей Маресьев, потерявший
ноги после 18-дневного выхода с вражеской территории.
Судьба подарила ему долгую жизнь, но не сам ли он,
доблестный сын своей страны, вырвал ее из рук жесто-
кой судьбы? И тысячи безымянных героев шли в эти
дни судьбе наперекор.
Наступая на Курск с севера, Модель достиг макси-
мальных успехов 9 июля. Затем советские и немецкие
войска почти остановились в своего рода клинче. Жуков
говорит по телефону Сталину, что ждать больше нельзя,
потому что далее отступать опасно. Решено начать контр-
наступление 12 июля. На северном фасе германского
наступления 11 июля советские бомбардировщики со-
здали огромную дымовую завесу, под прикрытием кото-
рой Рокоссовскому удалось перегруппировать свои силы
для наступления на Орел 12 июля. В 3 часа 20 минут
утра артиллерия Центрального фронта провела двухча-
совую артиллерийскую подготовку из 3 тысяч орудий и
минометов. 21-я гвардейская армия великого армянина,
прирожденного воина и стратега Баграмяна успешно
воспользовалась наступившей после артиллерийского
грома тишиной. Ее продвижение вперед было столь
103
стремительным, что попытка немцев заткнуть прорыв
соединениями из 4-й танковой армии оказалась запоз-
далой. Германская оборона держалась лишь некоторое
время, напор был отчаянным, и немцы, способные,
казалось, годами воевать с целым миром, не выдержали.
Войска Рокоссовского пошли по окопам и траншеям,
которые они выкопали и которые сами оставили всего
неделю назад.
Южный фланг
Воронежский фронт не имел столь мощной артил-
лерийской поддержки, как Центральный. В то же время
противостоявший Ватутину генерал-полковник Гот рас-
полагал девятью танковыми дивизиями, в том числе
лучшим, что имели танковые войска Германии, — диви-
зиями СС «Мертвая голова», «Дас рейх» и «Адольф
Гитлер».
В начале шестого утра 5 июля германские бомбар-
дировщики появились над северным флангом Воронеж-
ского фронта. Через полчаса бронированная армада
поползла на фронте в сорок километров от Красной
Слободки до Измайлова. С небес немецкие штурмовики
прокладывали дорогу 200 германским танкам, сопро-
вождаемым пехотой. В течение дня 5 июля эсэсовские
танковые части Гота обрушились на участок Черкас-
ское—Коровино. Советские офицеры-наблюдатели оп-
ределили цели вражеского выпада довольно быстро —
700 танков наступали на позиции 6-й гвардейской ар-
мии Воронежского фронта (Чистяков). После бомбар-
дировки и еще одной танковой атаки немцы сумели
создать понтонный мост через Северский Донец, и 60-
тонные «Тигры» поползли по русскому полю на север и
северо-запад в районе теперь уже 7-й гвардейской ар-
мии Шумилова.
Но Ватутин еще утром 5 июля пришел к выводу, что
главной целью немцев на его участке фронта является
Обоянь, а наступление на Шумилова (Короча) предназ-
начено лишь для отвлечения главных советских сил и
выявления резервов. Ватутин приказывает 1-й танковой
104
армии Катукова прикрыть Обоянь и приготовиться к
контратаке утром 6 июля в направлении села Томаровки.
Постепенно у Ватутина ситуация, увы, стала изменяться
к худшему, и Катукову твердо посоветовали вести себя
осмотрительнее. Пусть они атакуют. Как и на Централь-
ном фронте, часть танков была врыта в землю. Но уже на
второй линии обороны. Два дня страшной кровопролит-
ной битвы заставили войска Ватутина отойти примерно
на тридцать километров по ключевой дороге Обоянь—
Курск. Но даже немцы отметили неслыханное мужество
пятнадцати гвардейцев, вставших обреченным арьергар-
дом уходящих из села Черкасское сил.
Вечером 7 июля жара спала, и ночной свежий ветер
принес туман. С рассветом танковые дивизии СС «Дас
рейх» и «Адольф Гитлер» вырвались на дорогу, ведущую
к Обояни. 400 германских танков с артиллерийским
прикрытием и пехотой обрушились на 1-ю танковую
армию Катукова в секторе Сирцево—Яковлево. Первым
делом Катуков вызвал авиационное прикрытие. К севе-
ро-западу от Сирцева он укрепил свои позиции допол-
нительными артиллерийскими частями. 67-я гвардей-
ская артиллерийская дивизия разместилась прямо среди
танковых порядков. Задача была достаточно проста — не
допустить немецкие танки в Обоянь. В 11 вечера 40-я
армия Москаленко получает приказ передать свои танки
и артиллерию Катукову, 1-й гвардейской танковой и 6-й
гвардейской армиям. И тем не менее 7 июля на фронте
Ватутина немцы дошли до основной оборонительной
линии. Теперь в штаб-квартире Манштейна с наиболь-
шей надеждой стали смотреть именно на этот участок
своих наступательных действий.
Приобретший известность своим упорством немец-
кий 48-й корпус и танковые дивизии СС вышли к
четырем деревенькам на берегу невидной речки — Зави-
довке, Алексеевке, Лучанину и Сырцеву. Ночью пехота
при поддержке танков («панцергренадеры») сумела за-
хватить дома на противоположной стороне Псёла, и Гот
решил перевести через реку элиту — моторизованную
дивизию «Великая Германия» и 3-ю танковую дивизию.
Дивизия СС «Мертвая голова» также попыталась со-
здать плацдарм, но за ночь речушка, благодаря сильному
105
дождю, превратилась в настоящий поток, а соседние поля —
в непроходимые болота. Под прикрытием темноты совет-
ская пехота также перешла реку — но в противоположном
направлении — с танками и пушками и в результате
нанесла двум танковым дивизиям врага тяжелые потери
своим прямым кинжальным огнем. Созданная днем ды-
мовая завеса скрыла маневры обеих сторон. Но в эти дни
нечеловеческого напряжения ясно стало, по крайней мере,
одно: советская артиллерия — страшный враг германских
танков. Своего рода компенсацией немцам служила их
штурмовая авиация. Впрочем, компенсацией недостаточ-
ной — Гот был вынужден «возвратить» две свои дивизии
на переформирование. А советские войска продолжали
контратаку и отбили часть деревни Завидовки.
Маневрируя, Гот переместил 3-ю танковую диви-
зию на левый фланг с целью вернуть потерянное. На
правом его фланге «Великая Германия» постаралась
пробиться между Лучанином и Сырцевом, чтобы затем
пустить в брешь «Лейбштандарт» и «Дас рейх». При-
цельный огонь немецких танков ослабил советскую ар-
тиллерию, «Великая Германия» снова перешла речку и
захватила Сырцево. Германская танковая армада сдела-
ла реальный шаг вперед и на следующий день попыта-
лась развить успех.
Немецкие танкисты 8 июля перегруппировались, и в
10 часов утра на семикилометровом участке Гот бросает
главную ударную силу — 500 танков — вперед по дороге
на Обоянь. Впереди «Тигры» и «Фердинанды». Никогда
еще, пожалуй, 4-я танковая армия вермахта не выглядела
столь впечатляюще. В ее составе пять танковых диви-
зий — «Великая Германия», «Адольф Гитлер», «Мертвая
голова», 3-я и 11-я. Последняя нацелилась на Обоянь
прямо по шоссейной дороге, остальные к востоку и за-
паду от нее. 9 июля немцы, после многих часов отчаян-
ной борьбы, сумели найти «слабое место» в советской
оборонительной позиции. «Отодвинув» противника еще
примерно на четыре километра, германские танки пере-
секли небольшую реку Псёл — последнее естественное
препятствие на пути к Курску. Весь день — 9 июля — эти
элитные германские дивизии сражались против армии
Катукова и пехотинцев Чистякова. Немецкие танки во-
106
шли в Кочетовку, где размещался штаб 6-й гвардейской
армии Чистякова.
Враг находился уже в паре десятков километров от
маленькой Обояни, незначительного городка, но важ-
нейшего пункта обороны Курска с юга. Сражения отли-
чались таким ожесточением, что немцы решили упрос-
тить себе задачу и «переместили» осевую линию своего
движения несколько восточнее.
Стало очевидно, что приближается кульминация
битвы. Немцы наступали уже пятый день, и утомление
не могло не сказаться. Гот видел контуры успеха в
центре своих позиций, где «Великая Германия» с боевой
группой прошла сквозь деревню Гремучую — уже по ту
сторону основных советских оборонительных позиций.
Выйдя за эти оборонительные линии, генерал Хернлайн
бросил полк панцергренадеров и сорок танков влево,
западнее линии советских войск, чтобы решающим об-
разом ослабить левый фланг Ватутина. Советские вой-
ска были вынуждены отступить из деревни Раково, что
стояла на пути у 3-й танковой дивизии немцев.
В ночь на 10-е Гот совещался с Манштейном и утром
сказал своим подчиненным, что необходимо собрать все
силы, все штурмовые орудия и пехоту в единый кулак и
пробить линию советских укреплений между населенны-
ми пунктами Круглик и Новоселовка. После двух отча-
янных дней немцы сумели захватить маленькую долину
реки Пены, овладеть прибрежными селами и оттеснить
советские войска в прибрежные леса выше Березовки.
Образовалась зона прорыва примерно в 15 километров
глубиной и 25 в ширину. Это и стало самым уязвимым
и опасным местом обороны Ватутина. Незначительный
результат для недельных боев элиты германских воору-
женных сил, но опасная точка, грозящая прорывом фрон-
та, для советской стороны. (В эту ночь «Великая Герма-
ния» вышла с линии фронта на перегруппировку, и ее
заменила 3-я танковая дивизия). Менее значительными
были результаты Гота на его левом фланге.
Эсэсовцы сражались отчаянно; они достаточно хо-
рошо знали, что тем, кто носил опознавательные знаки
дивизии СС, трудно в случае пленения рассчитывать на
выживание. То были последние дни, когда в войска СС
107
зачисляли только немцев. Позднее Гиммлер открывает
сюда дорогу добровольцам из других стран. Многие
уголовные элементы нашли там пристанище. На голове
претендентов взрывали гранаты, их закапывали в землю
перед идущими танками и т. п. Им внушали, что они
«сверхчеловеки». Но, попадая на фронт, эсэсовцы очень
быстро убеждались, что их враги не менее храбры, са-
моотверженны, энергичны, предприимчивы. И дело было
не в природном мужестве. Их противники сражались за
Родину.
* * *
А тем временем в «Вольфшанце» Гитлер утром 7 июля
1943 года пришел в просмотровый зал. Здесь, на удив-
ление не испытывая смущения перед фюрером, моло-
дой инженер Вернер фон Браун, которому недавно ис-
полнился тридцать один год, выступил с кратким
объяснением к предстоящему цветному документально-
му фильму. Погас свет, и недоумевающим зрителям
открылось поразительное зрелище ~ с бетонного осно-
вания стартовала тринадцатитонная ракета. Возникло
ощущение, что Германия, trotz alledem, вопреки всему,
достигла степени непобедимости. Экстатически выгля-
дящий Гитлер выражал своим видом нечто вроде «про-
сите, чего желаете». Министр военного производства
Шпеер попросил для фон Брауна звание профессора.
Гитлер приказал немедленно прислать бумаги. «Я под-
пишу этот документ лично». Возвратившись после горя-
чих рукопожатий в свой бункер, фюрер заявил: «Ракета
А-4 — это то средство, которое решит исход войны... Это
решающее оружие текущей войны, и мы можем произ-
вести его с относительно небольшими затратами. Шпе-
ер, вы должны максимально быстро реализовать этот
проект. Рабочая сила и необходимые материалы должны
поставляться немедленно... Поставьте А-4 в одну кате-
горию приоритетности с производством танков. Но его
должны реализовывать одни немцы. Боже, помоги нам.
если об этом узнает противник».
Относительно последнего условия (об участии «од-
них немцев») следует сказать, что Гитлер быстро позво-
лил Гиммлеру переубедить себя. Через шесть недель
108
после того дня, когда молодой фон Браун дал Гитлеру
надежду на победу, Гиммлер привел свои аргументы:
заключенные не имеют никакой переписки, контакты с
внешним миром исключены. И СС возглавили самый
секретный проект рейха. Ракеты будут строить заклю-
ченные концентрационных лагерей, которых впослед-
ствии просто уничтожат.
Рейд Ротмистрова
В самом начале Курской эпопеи — ночью 6 июля
Сталин по телефону говорил с командующим 5-й гвар-
дейской армией генералом Павлом Ротмистровым и
приказал ему двигаться на юг, навстречу танковой арма-
де Гота. Для Ротмистрова звонок вождя прозвучал не-
кстати — он намеревался в узком кругу отметить свой
день рождения, гости начали собираться, но вместо
традиционного русского стола они увидели ворох карт.
Ротмистров размышлял над наилучшим маршрутом дви-
жения армии. Выпили трофейного шампанского, запра-
вили танки и в половине первого ночи отправились в
путь. Дорога была тяжелой. Армия шла день и ночь, уже
не обращая прежнего внимания на свирепые Ю-87,
вооруженные специальными противотанковыми пушка-
ми. Советская авиация пыталась отвлечь этих «убийц»
танков. Ротмистров сидел в грузовике, оборудованном
под походный штаб. Теперь он старался не растерять
своих танкистов, растянувшихся более чем на тридцать
километров. Помогало радио.
С небес командующий Резервным фронтом Конев,
«оседлав» самолет, наблюдал за происходящим, его за-
дачей было контролировать подход подкреплений. Жара
стояла удушающая, но что-то наметилось в природе к
перемене. Пока приятной неожиданностью оказалась
относительно небольшая потеря машин. Т-34 смело шли
по бездорожью. Пыль проникала повсюду, но главным
стало то, что Ротмистров привел на решающую сечу в
высшей степени боеспособную боевую силу. Теперь,
чтобы победить Россию, нужно было сначала уничто-
жить 5-ю танковую армию Ротмистрова. Разумеется, к
109
10 июля танкисты смертельно устали, но святое сыновье
чувство было выше физического истощения. Ротмист-
ров отдал приказ готовиться к большой танковой битве.
В ночь на 11 июля Жуков обстоятельно беседовал с
Василевским. При всех сложностях у них имелись и
определенные основания для удовлетворения. Немцы
не прошли, как в 1941-1942 годах, через советскую
оборону, словно нож сквозь масло. Они измучены не-
имоверно тяжелыми боями. Соколовский и Попов на
севере готовятся к контрнаступлению против Моделя.
Активное блокирование его войск позволяет всей силой
развернуться к более удачливому Готу. Именно сюда
следовало бросить все мобильные резервы. Именно сюда
пришел лихой Павел Ротмистров.
Немцы все еще во власти наступательной стихии.
Они изучают русскую территорию с труднопроизноси-
мыми русскими названиями. Где уязвимое место? Оно
должно быть непременно. До сих пор его всегда удава-
лось найти. Из штаба 3-й танковой дивизии Готу доло-
жили, что русская оборона между деревнями Круглик и
Новоселовка — место, на которое уже начали смотреть
как на магистраль атаки, — укрепляется и с каждым
часом становится все менее уязвимой. Следовало нане-
сти удар как можно быстрее — до создания советского
оборонительного узла. Три известных танковых коман-
дира, Кемпф, Хойзер и Кнобельсдорф, собрали пример-
но 600 танков, огромную силу для страшного удара,
необходимого Готу, чтобы выйти, наконец, из этого
проклятого лабиринта траншей и узлов обороны на стра-
тегический простор. Тогда-то Гот и решил повернуть
свои танки на северо-восток в направлении Богом забы-
той деревни, произнести название которой могли лишь
германские лингвисты. Перед лучшими немецкими тан-
ковыми генералами предстала совсем незаметная дере-
венька, важная холмами, на которых поставили ее гео-
графия с историей. Забытую Богом до того дня. Отныне
ее не забудут до тех пор, пока на нашей планете говорят
по-русски. Отныне путь нашей истории пролегает через
эту деревню — символ нашей стойкости и мужества,
свидетельницу нашей любви к Родине, — через Прохо-
ровку.
110
Ватутину не оставалось ничего другого, как ввести в
действие самое сильное свое оружие — 1-ю танковую
армию Катукова, усиленную танковыми резервами фрон-
та. Тут-то и наши танкисты услышали название деревень-
ки, куда привела их броня, - Прохоровка. Ночью Ватугин
говорил со Сталиным. Командующий докладывает о яро-
сти боев, о том что за один прошедший день подбито 332
вражеских танка, уничтожено 80 самолетов. Отбиты две-
надцать атак. Сталин напомнил, что задачей является
измотать немцев, придет пора, и «вперед двинутся Запад-
ный, Брянский и другие фронты». К Ватутину уже подхо-
дила 27-я армия. По согласованию с курирующими юж-
ный участок дуги маршалами Жуковым и Василевским
Сталин приказал ввести в бой в районе Прохоровки два
новых танковых корпуса — 2-й и 10-й. А 5-я гвардейская
танковая армия Ротмистрова (из состава Степного фронта
Конева) уже двинулась из Острогожска в Старый Оскол.
Прохоровка
Пять дней после 9 июля, возможно, самые важные
пять дней нашей истории. Готу становится ясно, что,
имитируя продолжение движения на Обоянь, основные
силы следует бросить восточнее. Это обещает окружение
и конечное уничтожение двух главных советских группи-
ровок, а также решение стратегической задачи — откры-
тие дороги на Курск. В резерве у Гота остались дивизия
СС «Викинг» и 10-я танковая. Вечером 10 июля этим
двум дивизиям приказано из далекого Донбасса через
Харьков выйти на Белгород и далее на север. Если про-
вести прямую линию от Харькова до Белгорода и про-
длить ее на север, то она как раз и уткнется в уже
названную раньше точку на карте — в Прохоровку.
В ночь с 10 на 11 июля 1943 года Центральный и
Воронежский фронты ежечасно докладывали Москве о
ситуации. Всем становилось ясно, что приближается куль-
минация. 5-я танковая армия Ротмистрова полностью
подчинена Ватутину и, согласно его приказу, размешена
вечером 9 июля к северо-западу от Прохоровки. Ватутину
же передается из Степного фронта 5-я гвардейская армия
111
генерала Жадова. Двигаясь ночью, она прошла более ста
километров к реке Псёл и разместилась между Обоянью
и Прохоровкой, готовая уже ранним утром умереть на
своем рубеже, но не пропустить немцев к Курску. Важ-
ным обстоятельством было то, что Ватутин 10 июля,
вопреки яростным атакам немцев в направлении Обо-
яни, ощутил перегруппировку врага и изменение главной
линии его продвижения. Немцы уже продвинулись сквозь
советские оборонительные линии более чем на тридцать
километров, они меняют направление главного удара и
сдвигаются восточнее — к Прохоровке. Именно этот
населенный пункт становится местом приложения уси-
лий всей германской группы армий «Юг».
Немцы уже ввели в дело основные резервы, теперь
они будут наращивать авангард своего наступательного
движения за счет флангов. Не попытаться ли ударить по
этим ослабевшим флангам? Ставка дает согласие на пред-
ложенный Ватутиным маневр. Новоприбывшие гвардей-
ские армии нанесут удар с севера, востока и запада в
районе Прохоровки. Пятая гвардейская танковая армия
Ротмистрова нанесет удар от Прохоровки на юг. В нее уже
влились 2-й гвардейский танковый и 2-й танковый корпу-
са — всего более 850 танков, из них 500 — в первой линии.
Вопрос о массовой танковой дуэли встает в практи-
ческую плоскость. Что могли сделать Т-34 против вдвое
более тяжелых «Тигров», вооруженных мощными пушка-
ми? Но они, основные танки великой России, были
быстрее, маневреннее, могли юрко перемещаться и зайти
грозному «Тигру» в тыл или нанести удар по менее
защищенным бортам. Два дня ушло на установку артил-
лерийских орудий таким образом, чтобы поразить как
можно больше танков. Передовым частям следовало сра-
жаться так, чтобы дать время танкистам подготовиться к
удару прямой наводкой и при этом оградить путь к
флангам. Жуков приказал установить противотанковые
орудия вокруг Прохоровки десяти артиллерийским пол-
кам. Из Москвы последовал приказ начальнику Геншта-
ба Василевскому взять руководство грядущей битвой в
свои руки.
Немцы не заставили себя ждать. На рассвете 11
июля 1943 года «группа Кемпфа» (6-я, 7-я и 19-я тан-
112
ковые дивизии плюс три пехотные дивизии) рванулась
на Прохоровку с юга. В девять утра, совершая ложный
обходной маневр, «Великая Германия» вместе с 3-й и
11-й танковыми дивизиями двинулась в сторону Обо-
яни, а ровно через полчаса страшная сила — «Мертвая
голова», «Адольф Гитлер» и «Дас рейх» — покатили к
отныне бессмертной Прохоровке. Погода будто возму-
тилась. Отпели знаменитые курские соловьи, словно
растаяла летняя нега. Косой дождь и шквальный ветер
били в лицо, но люди словно не видели буйства стихии.
Разведка работала четко, и перемещение герман-
ских войск фиксировалось тщательно, но остановить эту
жестокую силу было почти невозможно. Сработала и
существенная ошибка: Ватутин ждал основные колонны
немцев на своем правом крыле, а они перенесли глав-
ную тяжесть на левый фланг. Генерал Герман Гот, луч-
ший германский танкист Второй мировой войны, обру-
шил свою 4-ю танковую армию на наименее защищенный
советский участок фронта.
Как полагают некоторые военные специалисты,
Ватутин расположил свои войска слишком «тонким
слоем» (в отличие от Рокоссовского), потому-то немцы
и дошли до Прохоровки. В данном случае это имело уже
сугубо абстрактное значение. За Прохоровку, за проис-
ходящее после 11 июля перед Курском теперь перед
Родиной отвечали два маршала — Жуков и Василевский.
На них смотрели Ротмистров и Жадов, готовясь к кон-
трнаступлению. Солдаты Жадова вступили в бой на
линии между Прохоровкой и Обоянью прямо с марша.
Немало бойцов полегло, смысл их жертвы был в том,
чтобы дать танкистам Ротмистрова время подготовить
свои стальные машины. Немцам готовился неприятный
сюрприз — две бригады были оснащены новыми само-
ходными установками СУ-85 с прекрасной 85-мм пуш-
кой, смонтированными на шасси Т-34 — мобильный
ответ на вереницу «Тигров» Хеншеля и «Пантер» Круппа.
В двух наших гвардейских армиях никто не спал в
ночь на 12 июля — Великий день нашей истории. Дождь
среди короткого русского лета словно давал знать, что
сама Природа оплакивает будущие жертвы — своих сыно-
вей. Судьба огромной страны решалась в узкой лощине,
113
ограниченной рекой Псёл и железнодорожной насыпью.
Перед Прохоровкой — чистое поле с небольшими садами
и огородами, типичная русская равнина. За дальними
северными холмами прячется Ротмистров с лучшими со-
ветскими танками, теми, что создали любящие руки для
своих защитников. Перед холмами — танковые батареи и
несколько танковых частей, тщательно замаскированных.
Невеселым выдался рассвет 12 июля. Танковая ар-
мия Ротмистрова получила приказ сдержать движение
немецких танковых колонн любой ценой. Ну, то, что
русские в таких случаях не торгуются, хорошо известно.
Но хватит ли сил? У Ротмистрова было примерно 900
танков. Срок запланированного заранее упреждающего
наступления был перенесен на два часа раньше. Главная
группа вражеских танков стояла к западу от Прохоров-
ки — 600 танков. К югу готовилась к бою еще одна
германская колонна из 300 танков. Немцы рассчитыва-
ли на 100 «Тигров».
Ротмистров приказал выкопать штабную землянку
на невысоком холме, с которого хорошо просматрива-
лись окрестности Прохоровки. Перед ним лежало боль-
шое пшеничное поле, золотое в лучах встающего солнца.
А вдали виднелись лиловые леса, где, как твердо знал
генерал, готовилась к бою танковая элита Германии.
С традиционной пунктуальностью первый немец-
кий разведсамолет появился в небе ровно в шесть три-
дцать утра. Через полчаса появились германские бом-
бардировщики, и от них в небе стало тесно. Они бомбили
не очень прицельно, исходя из того, что в рощах и
перелесках могут находиться танки и батальоны как
чужие, так и свои.
В половине девятого утра Ротмистров послал в эфир
кодовое слово: «Сталь, сталь». Словно волна прошла по
войскам. Последовала довольно краткая артиллерийская
артподготовка с советской стороны, завершившаяся зал-
пом «катюш». Западнее Прохоровки в поле из всевоз-
можных укрытий вышли четыре колонны советских тан-
ков, в основном Т-34. Им навстречу вдоль реки Псёл
практически синхронно двинулся 18-й германский тан-
ковый корпус. Обе стороны заранее не планировали
такого лобового столкновения, но вот оно произошло, и
114
тот, кто победит, повернет колесо истории в свою сто-
рону. Дальнейшее Ротмистров скорее слышал, чем ви-
дел. Небо заволокло чудовищное облако, а лязг заглу-
шал любые звуки. Ярость людей с самого начала
превзошла все мыслимое.
Пишет немецкий офицер: «Нас предупредили о про-
тивотанковых орудиях и о наличии вкопанных в землю
танков, а также о возможности появления нескольких
танковых бригад, вооруженных менее подвижными КВ.
В реальности мы встретили, казалось, бесконечный по-
ток бронированных колонн противника — никогда я не
получал такого подавляющего воображение представле-
ния о русской мощи, как в этот день. Облака пыли
сделали очень трудной помощь от люфтваффе, и вскоре
множество Т-34 прорвались сквозь наши оборонитель-
ные порядки и стаями устремились по всему полю бит-
вы». В это же время в юго-востоку от Прохоровки
советский 29-й танковый корпус встретился лицом к
лицу с эсэсовскими танковыми дивизиями «Мертвая
голова» и «Адольф Гитлер». По всему периметру — от
западных подходов к Прохоровке и до восточных —
завязалось ожесточенное сражение. Особенностью его
было то, что стороны словно забыли об окопной борьбе,
оба противника бросились друг на друга с великой ре-
шимостью.
Дождь хлестал нещадно, и гром гремел, и молнии
сверкали одновременно с орудийными залпами. Танки
настолько перемешались между собой, что артиллерия и
авиация прекратили свою работу — невозможно было
отделить своих от чужих. Чем ближе подходили к пере-
довым немецким танкам наши «тридцатьчетверки», тем
меньшую опасность представляли для них броня и пуш-
ки «Тигров». Практически сразу сражение распалось на
множество индивидуальных схваток, тут и там завязыва-
лись дуэли боевых машин. Периодически танковые баш-
ни взлетали в воздух от прямых попаданий и летели
буквально на десятки метров. Когда у танков заканчивал-
ся боезапас, танкисты просто шли на таран. Если глох
мотор, танкисты выскакивали из башен с гранатами, с
бутылками с зажигательной смесью и бросались на танки
противника. Ожесточение битвы достигло предела. Обе
115
стороны забыли о маневренности, мысль об отступлении
никому даже не приходила в голову, сила ломила силу.
После нескольких часов боя советские войска вла-
дели полем к юго-западу от Прохоровки, на котором
захватили много трофеев, не говоря уже о плененных
экипажах вражеских танков. Только быстрая контратака
Кнобельсдорфа позволила немцам вернуть себе часть
Прохоровки, поскольку 3-я танковая дивизия немцев
оказалась отрезанной и обнажила фланги своих соседей.
После полудня стала складываться опасная ситуа-
ция — у Ротмистрова вызывало озабоченность поле к
западу от Прохоровки, где в деревне Андреевке 18-й
танковый корпус немцев начал заходить во фланг ос-
новным силам советских дивизий. А мощная группи-
ровка германских танков стала пробиваться через юго-
западные окрестности Прохоровки, угрожая заходом в
тыл. Именно в этот момент Ротмистров ввел в бой
последние свои резервы второго эшелона — 24-ю гвар-
дейскую танковую и 10-ю гвардейскую бригады. Сам
командующий армией пишет об этих часах: «Земля ста-
ла черной и уставленной танками, как пылающими фа-
келами». На одном из этапов раненого командира вы-
несли из поврежденного снарядом Т-34 и уложили
поблизости в воронке от снаряда. В это время герман-
ский «Тигр» направился к поврежденной советской ма-
шине. Тогда водитель, Александр Николаев, быстро
вскочил в оставленную горящую машину, завел двига-
тель и направился прямо на замерший «Тигр». Немец-
кий танк попятился, но было поздно, полыхающая со-
ветская машина, управляемая рукой Николаева, на
полной скорости врезалась в «Тигр», и взрыв сотряс
землю.
18 часов длилась невиданная танковая битва. Воен-
ное счастье склонялось то на одну, то на другую чашу
весов много раз. А природа тоже бушевала, и молнии
освещали уже вечернее небо — битва стала затихать за
полночь. Семьсот танков застыли в самом необычном
виде, с башнями и без них. В русской степи остались
остовы трехсот немецких машин, и среди них было
семьдесят «Тигров». Между ними искореженными лежа-
ли 88 орудий, 300 грузовиков и сотни, тысячи солдат.
116
Тяжелыми оказались потери и советской стороны —
более половины пятой гвардейской танковой армии.
Они отбили попытки обхода и слева и справа, они
бестрепетно пошли лоб в лоб, они гибли, но противник
уже не пробовал испытывать советские танки на проч-
ность в непосредственном танковом столкновении. Нем-
цы решили прекратить наступление.
Когда Ротмистров покинул свой наблюдательный
пункт, неожиданно стало светлее. Небольшими группа-
ми санитарные части подбирали раненых. Относительно
тихий гул моторов говорил об отходящих в укрытия
уцелевших танках. Специальные группы немцев прове-
ряли, что можно вывести с поля. Если данный танк не
подлежал ремонту, немцы его взрывали. Вдали слышал-
ся звук подъезжающих грузовиков, это подходили бен-
зозаправщики, подвозили припасы и питание. А на поле
уже вышли саперы, они, не давая себе передышки,
закладывали новые минные поля. Ротмистров заснул
только к утру, но ненадолго — разбудил авианалет. И все
же страшное своей мощью движение лучших герман-
ских войск на Прохоровку с юга и запада удалось оста-
новить. Обоянь была рядом, но, чтобы ее взять, немцам
следовало уничтожить и вторую половину армии Ротми-
строва, советские танкисты не сдадутся.
Битва не закончилась, но уже после первого дня
сражения появилась определенность огромной важно-
сти: потери немцев оказались столь велики, что они уже
не могли рассчитывать на решающий прорыв и после-
дующее развитие успеха в тылу советских войск. Те, кто,
презрев все, бился до последнего у Прохоровки, без
преувеличения, решили судьбу своей страны. Они по-
гибли, но обескровили врага, ослабили его элитные
бронетанковые соединения настолько, что те уже не
могли играть решающую роль.
На следующее утро упорные немецкие танкисты —
лучшие из тех, кем располагала Германия, — готовы были
продолжить схватку. И они вновь вступили в бой, но уже
не рискнули идти напролом. Они попытались найти сла-
бое место в советской обороне и не смогли. Три дня
немцы фанатично бросались на Прохоровку, особенно
упорным и опасным было их движение через реку Псёл,
117
что означало возможность обхода деревни с запада и путь
на Обоянь. Дивизии СС сражались с решимостью обре-
ченных, им противостояла армия Жадова, постоянно по-
сылавшего просьбы о помощи Ротмистрову. Жадова можно
понять — его люди гибли. Но и Ротмистров не мог
распылять свой танковый кулак, в конце концов, только
эти немногие оставшиеся машины и можно было бы
противопоставить элите вермахта в крайнем случае, в
случае неудачи у Курска. В этот святой час пехотинцы
Жадова, действуя против лучших эсэсовских частей, су-
мели выбить их на южный берег Псёла. Ни через Про-
хоровку, ни в обход ее с запада лучшие генералы и
лучшие части германской армии пробиться не смогли.
Все — всевластие вермахта на полях сражений окончи-
лось, на этот раз уже «и зимой и летом». Элиту — танко-
вую дивизию СС «Мертвая голова» — немцы были вы-
нуждены вывести из фронтовой полосы. Танковая армия
Гота потеряла половину своего личного состава и поло-
вину своих машин. В некоторых германских танковых
дивизиях осталось по семнадцать танков.
Согласно советским данным, во всей огромной битве
противник потерял 2952 танка, 844 орудия, 1392 само-
лета. Советские войска были буквально поражены коли-
чеством захваченных трофеев: пять тысяч автомобилей,
1392 самолета, 844 орудия. Восемь дней длилось это
титаническое сражение, и оно указало на победителя.
Немецкая танковая мощь — решающее оружие Герма-
нии в 1941 — 1943 годах — была обескровлена. В 3-й
танковой дивизии осталось 30 танков, в 19-й танко-
вой — 60, в 19-й — 17 боеспособных машин.
По немецким данным, на южном фланге Орловско-
Курской дуги полегли десять танковых советских форми-
рований. Побиты 1800 танков, уничтожена тысяча про-
тивотанковых орудий. За восемь дней боев танковая
советская мощь уменьшилась вдвое. Но наш противник
получил, по существу, незаживаемые раны. «Die Blutmuhle
fon Belgorod» встала в один ряд с Брусиловским проры-
вом, а по ожесточению превзошла все битвы XX века.
Здесь фантастически самоуверенные части СС увидели,
на что способны встретившие их грудью «недочеловеки».
На Великом поле Прохоровки найдены корпуса четырех-
118
сот германских танков. Война вошла в пик своего нака-
ла, более кровавого и жестокого противостояния она еще
не знала.
Василевский и Ватутин могли вздохнуть с облегче-
нием: немцам прорыв не удался. Это окончательно по-
казали и последующие дни — пути на север немецким
танкам не было. А на севере Центральный фронт Рокос-
совского по-прежнему прочно удерживал позицию, и у
него еще оставались силы в запасе. Вермахт уже никогда
не забудет ни сражение у Прохоровки, ни крохотную
станцию Поныри. Нависшая над нашей страной реаль-
ная угроза начала ослабевать уже 13 июля — давление со
стороны группы армий «Юг» постепенно ослабевало.
Германский танковый гений Гудериан признал, что гер-
манская военная мощь потерпела «решающее пораже-
ние», что бронетанковые дивизии, которые рвались к
Курску, будут еще «в течение долгого времени непри-
годны к использованию в бою». Это слова главного
инспектора германских танковых войск.
Маршал Жуков прибыл в Прохоровку 13 июля, что-
бы своими глазами увидеть Великое поле битвы. Он шел
между сгоревших танков вместе с Ротмистровым и Хру-
щевым. Несколько раз они останавливались перед дото-
ле невиданным — танки, как живые существа, сцепив-
шиеся друг с другом в схватке. Ротмистров вспоминает,
что никогда не видел Жукова столь молчаливым. Васи-
левский, видевший ту же картину, говорит о «неизгла-
димом впечатлении... Битву танков не с чем сравнить на
войне». 45 на 45 километров основного поля битвы еще
многие месяцы оставались самым потрясающим мону-
ментом Второй мировой войны.
Ошибка Манштейна
15 июля 1943 года противники стали возвращаться к
исходным позициям. И это означало, что не только весь
блицкриг, но и традиционное германское летнее наступ-
ление, хорошо подготовленное и тщательно спланиро-
ванное, оказались неспособны сокрушить оборонитель-
ные силы Советского Союза. Национальное выживание
119
России и сплотившихся вокруг нее народов отныне было
гарантировано. Гитлер вызвал в Растенбург Клюге и
Манштейна. Он спросил их мнение относительно перс-
пектив дальнейших танковых действий. Молчание было
красноречивее любых слов. Клюге наконец заявил, что
продолжение наступательных действий невозможно.
Манштейн, еще не избавившийся полностью от былой
воинственности, предлагал подождать прихода резервов;
но это уже не был тон «победителя Севастополя», трезвая
оценка сложившейся ситуации заставила в конечном счете
и его подчиниться реальности. Германское командование
приняло решение прекратить наступательную операцию.
Немцы стали испытывать тяжесть потерь под Прохоров-
кой, по меньшей мере, на данном этапе они переходят к
обороне. Стало ясно, что «Цитадель» окончилась не вни-
чью, а ослаблением мощи вермахта.
Германские войска возвратились на позиции, кото-
рые занимали до 5 июля. «Выполнив свою миссию»,
нанеся тяжелые потери Ротмистрову, 4-я танковая ар-
мия Гота и «группа Кемпфа» убедились в достаточности
остающихся у противника сил и начали оттягиваться на
юг. Немцы пытались найти парадоксальные плюсы в
проигранном сражении. Да, Курск они не взяли, но
русским дорого обошлось их упорство. У немецкого
командования осталась надежда на то, что тем ничего не
остается, как долго зализывать свои раны. Манштейн и
стратеги меньшего калибра признавали, что Курская
эпопея завершилась неудачей германской стороны, но
все они шли дальше в своих умозаключениях, и выводы
их явились роковой ошибкой. Манштейн и весь его
штаб были уверены, что после устрашающей, порази-
тельной битвы, подлинного побоища, Ватутин и Ротми-
стров, понеся колоссальные потери, надолго загасят свой
наступательный пыл. Германский генералитет полагал,
что победа в оборонительном сражении под Курском
досталась Красной Армии столь страшной ценой, что ей
понадобятся еще несколько месяцев для минимального
восстановления своих сил и подготовки активных опе-
раций. В конкретной плоскости это означало надежду,
что до конца года советские войска будут способны
лишь на бои местного значения, на вялую позиционную
120
войну. А вот это была крупная ошибка, дорого обошед-
шаяся немцам. Они еще жили представлениями 1941
года, а на дворе стоял 1943-й, и руководству вермахта
скоро предстояло в этом убедиться.
После сражения на Орловско-Курской дуге мы ви-
дим не состояние анемии в советских войсках, а взрыв
невероятной энергии. Позже Манштейн признает: «Мы
надеялись, что нанесли противнику такой урон в ходе
реализации «Цитадели», что можем рассчитывать на
передышку на этом участке фронта. Ожидая подобного
поворота событий, группа армий «Юг» перевела значи-
тельную часть бронетанковых войск для решения задач
на противоположном участке, в районе реки Донец».
Почти все германские танковые дивизии были не толь-
ко уведены от несчастливых курских полей в южные
степи, но и задействованы в местных боях.
Да, июльское сражение нанесло огромный урон со-
ветским войскам, прежде всего бронетанковым. Та мощь,
с которой Рокоссовский и Ватутин начинали противосто-
яние врагу — тридцать пять дивизий бронетанковых
войск, — ушла с героями, не пощадившими себя. Но поле
битвы осталось за советской армией, а это во Второй
мировой войне было важным обстоятельством. Ремонт-
ные бригады могли спокойно восстанавливать частично
пораженные машины. У немцев было пять типов танков,
и это осложняло им жизнь при снабжении и ремонте. А
советские инженеры-ремонтники не имели многих подоб-
ных проблем, единообразие вооружений позволяло поста-
вить ремонт и восстановление на поток. Накануне битвы,
начавшейся 5 июля, в рядах советской стороны находи-
лось 3800 танков. К 13 июля их численность упала до 1500
машин, но уже к 3 августа достигла 2750. Работа механи-
ков на передовой и самоотверженный труд рабочих тыло-
вых заводов восстановили танковую мощь Красной Ар-
мии. К примеру, к Ватутину в июле подошли три свежих
полка самоходных орудий.
И когда Манштейн, сразу выступавший против нача-
ла «Цитадели» так поздно, битву в июле, решил попра-
вить положение на Миусе, ударные советские части не
потеряли воли к победе и продолжили Орловско-Кур-
скую эпопею великим наступательным порывом. Вату-
121
тин, несмотря на тяжелейшие потери от столкновения с
невиданными танковыми армадами, приказал уже 16 июля
6-й гвардейской и 1-й танковой армиям нанести удар
вдоль шоссе Обоянь—Белгород. Через два дня поступил
приказ Степному фронту Конева начать контрнаступле-
ние. Решимость и мобильность советских солдат были
таковы, что уже через пять дней наступления они вышли
на рубежи, с которых вермахт стартовал 5 июля в направ-
лении Курска. Ватутин, опаленный танковой битвой у
Прохоровки, 24 июля дошел до немецких укреплений,
прикрывающих Белгород.
Жуков и Василевский немедленно приступили к ре-
ализации второй части задуманного в районе Орловско-
Курской дуги плана. В определенном смысле главное
значение битвы на Орловско-Курской дуге состоит даже
не в отражении Гота и Моделя, а в создании действенных
предпосылок для последовавших наступательных опера-
ций. Две такие операции начались немедленно. Поворот
судьбы заметен уже 14 июля. Правый фланг Центрально-
го фронта изготовился к атаке. Советское командование
быстро осуществляет планирование операций, главной
целью которых является неукротимое перемалывание гер-
ме неких резервов (а в дальнейшем взятие «самого доро-
гого» приза трех лет войны — многократно оставляемого
и освобождаемого многострадального Харькова, индуст-
риальной столицы Украины).
Во-первых, на севере Курского выступа началась
реализация операции «Кутузов» — удар по группировке
германских войск в районе Орла и Брянска. Ударные
советские войска сосредоточились на очень узкой полосе
наступления, и, несмотря на упорное сопротивление гер-
манских войск, операция эта принесла успех. Используя
лучшую тактику Второй мировой войны — комбинируя
действия пехоты, танков и авиации, — советские войска
разжали германский фронт и пустили в прорыв целую
танковую армию. Ночью 20 июля ситуацию вокруг отча-
янно защищаемого немцами Орла изучали Жуков и Ва-
силевский. К северу от города 11-я гвардейская армия
Баграмяна продвинулась на рекордные семьдесят кило-
метров. Слева, южнее, Брянский фронт бился в отчаян-
ных фронтальных атаках. С юга на Орловский выступ
122
наступал усиленный танками Романенко Центральный
фронт Рокоссовского. Партизаны предприняли отчаян-
ный штурм железных дорог, главнейшими среди которых
для немцев были магистраль Брянск—Михайловский и
дорога, ведущая от Харькова к Белгороду. 17 июля Цен-
тральный штаб партизанского движения «распределил»
участки железных дорог между отдельными отрядами, и
началась так называемая «рельсовая война». Главная среди
поставленных задач — разрушить пути сообщения с гер-
манскими 2-й танковой и 9-й армиями, выдвинувшими-
ся далеко вперед в Орловском выступе. Было зафиксиро-
вано более 10 тысяч диверсий на коммуникациях
противника.
Германское командование придавало Орловскому вы-
ступу особое значение, сюда были направлены после 20
июля четыре танковые дивизии. Они остановили продви-
жение советских войск. Теперь уже немцы закапывали
свои танки, блокируя противника на подступах к Орлу.
Именно в это время на помощь наступающему Баграмяну
пришел Баданов с 4-й танковой армией. В ней на воору-
жении находилось 500 новеньких танков, и это была
грозная сила. Но Ставка настаивала на том, чтобы эти
танки использовались в направлении Волхова, что приве-
ло Баграмяна в ярость — он требовал выдвижения этой
техники против достижимого Хотинца, расположенного в
тылу германских войск. Баграмян полагал, что прежние
подвиги Баданова «вскружили ему голову». Предлагаемая
Балановым операция прорыва представляла собой чрезвы-
чайно трудное предприятие, тем более что фронтовая под-
готовка танковой армии еще не завершилась.
Два дня отчаянных боев на Волховском направле-
нии продвинули Баданова всего лишь на два километра.
И принесли много потерь. 30-й добровольческий ураль-
ский корпус не знал страха смерти — простреливаемые
немцами позиции оказались почти непреодолимым пре-
пятствием. И все же отчаянная храбрость оправдывает
себя — немцы начали вывод своих войск из болховского
«кармана». К рассвету 5 августа Баграмян и Баданов
пробились через вражеские позиции и форсировали Оку.
Они были готовы ко всему и на все, чтобы взять Орел,
но немцы это поняли раньше и вывели свои войска из
123
фактически обреченного Орловского выступа. С точки
зрения германского командования, важнее было сохра-
нить ударные части. Результатом стало освобождение 5
августа Орла. А 18 августа советские танки вошли и в
Брянск.
Во-вторых, началась операция «Румянцев», которую
курировал непосредственно Жуков. С Брянского фронта
Степному фронту Конева были переданы четыре артил-
лерийские дивизии, войска получили боеприпасы и
продовольствие для независимых боевых действий на
период до двенадцати дней. Да, Катуков к 25 июля
потерял половину своих людей и танков. И им не было
замены — Ватутин предупреждает, что на этот случай
«нет ни человека, ни машины». Но оставшиеся в живых
не были деморализованы, они, как и вся страна, готовы
сражаться до победы. На полях день и ночь идет ремонт
танков, которые еще можно восстановить. Из госпита-
лей в строй встают едва подлечившиеся. Именно здесь
мы обошли, переиграли великую германскую армию,
продемонстрировавшую все, кроме такой решимости,
неустрашимости, верности.
Уже в конце июля вражеские «рамы» и службы пе-
рехвата зафиксировали: Советы собирают новый удар-
ный кулак; 2 августа германская разведка группы армий
«Юг» оповестила о подготовке советского наступления с
позиций к юго-востоку от Харькова и вблизи Белгорода.
И не ошиблась. Маршал Жуков готовил Белгородско-
Харьковскую операцию со всем присущим ему тщанием.
Как и все операции в его стиле, эта планировалась на
широком фронте, с подготовкой глубоких прорывов.
Жуков сосредоточил 230 орудий на направлении главно-
го удара, до 70 танков па километр фронта. Совместные
действия 1-й и 5-й гвардейских танковых армий завер-
шились выходом с севера и северо-запада на Белгород, с
юга — в тыл Харькову. Окружение последнего осуществ-
ляли три фронта: Воронежский, Степной и Юго-Запад-
ный, против которых оборонялись 4-я танковая армия
немцев и «группа Кемпфа».
1 августа Жуков проводит последнюю проверку го-
товности войск и командования. Впервые Красная Ар-
мия на таком большом фронте осуществляет мобильные
124
наступательные действия против вермахта, чьи генера-
лы — наиболее признанные мастера таких операций.
Ватутину поставлена задача разгромить 4-ю танковую
армию Гота, а Коневу — «группу Кемпфа». В 5 часов утра
3 августа произведена пятиминутная пристрелка. Через
полчаса орудия ударили по избранным целям, часом
позже ударили все стволы, а завершили артподготовку
залпы «катюш», которые накрыли ближние окопы. В 8
утра вперед двинулись танки с пехотой на броне, они
пробились через германские оборонительные линии за
три часа. В 11 утра Жуков отдал приказ наступать 1-й и
5-й гвардейским армиям — их авангардным танковым
частям.
На Степном фронте немцы, несмотря на артиллерий-
ский ад, сумели задержать наступающие колонны. Но
Степной фронт Конева исправил ошибки первых дней и
приблизился к Белгороду. 7-я гвардейская армия форси-
ровала Северский Донец южнее, перерезая уже упомяну-
тую железнодорожную магистраль, связывающую Белго-
род с Харьковом. А севернее к Белгороду подошла 69-я
армия, и Конев уже собирался штурмовать город. Жуков,
увидев открывшуюся в германском фронте на линии про-
тивостояния с Коневым брешь, ввел в нее 27-ю (Трофи-
менко) и 40-ю (Москаленко) армии. Этот смелый маневр
позволил создать угрозу окружения двух танковых и трех
пехотных дивизий. Немцы быстро разгадали опасность, и
их танки помчались по единственной дороге прочь из
образующегося «котла». Немецкие штурмовики делали вид,
что атакуют советскую танковую колонну, пикируя над
своими же танками. Но это не сбило с толку начальника
артиллерии Воронежского фронта генерал-лейтенанта Ва-
ренцова, и его орудия нанесли удар, который вывел из
строя примерно пятьдесят танков противника.
8 августа 1943 года начальник штаба сухопутных сил
Германии Цейтцлер прилетел в штаб-квартиру группы
армий «Юг» к Манштейну. Тот сказал Цейтилеру прямо,
что для исправления положения следует сделать две вещи:
— немедленно оставить весь Донбасс;
— придать ему (Манштейну) с различных участков
Восточного фронта десять боеспособных дивизий.
Цейтцлер не мог согласиться ни с первым, ни со
125
вторым. ОКХ не имело лишних дивизий. Цейтнлер тянул
с решением, а время не ждало. Кемпф, находясь в Харь-
кове, мог превратиться в «новый вариант» Паулюса. Гитлер
в особом послании приказал ему сражаться до конца,
поскольку сдача Харькова «произведет неблагоприятное
впечатление на Болгарию и Турцию». Но Манштейн в
данном случае не желал жертвовать армейской группой.
Фельдмаршал ощущает тяжесть складывающегося
для немцев положения: «Действия нашей армейской
группы в целом не могли быть долговременным ответом
на возникшие проблемы. Потери в дивизиях были уже
угрожающе высоки, а две дивизии были разбиты полно-
стью в результате преследовавшего их постоянного пе-
ренапряжения... Становилось абсолютно ясно, что про-
тивник полон решимости использовать все силы против
южного крыла германской армии».
Маневр Жукова позволил значительно разъединить
4-ю танковую армию и «группу Кемпфа» (которая вско-
ре станет 8-й германской армией). Советские войска,
развивая наступление на юг и запад, нанесли удар по
линии разъединения 4-й танковой дивизии вермахта и
«армейской группы Кемпфа». Главным призом стал мно-
гострадальный Харьков. Ротмистров приближался к нему
с северо-запада, 57-я армия (генерал-лейтенант Гагсн) —
с юго-востока, а 7-я гвардейская армия шла прямо к
городу с северо-востока. Чтобы взять столицу Восточ-
ной Украины, Ставка приказала Ватутину перерезать
идущие от Харькова железнодорожные пути на Полтаву,
Красноград и Лозовую, что он и сделал утром 11 авгу-
ста. (Все это мало напоминало прошлогодние попытки
Тимошенко и героического Городнянского взять Харь-
ков, когда они наступали на танках, словно на тачанках.
Мощь наступления 1943 года говорила об иной армии,
иной стратегии, ином отношении к войне).
Четвертая битва за Харьков стала последней, хотя
Гитлер и приказал драться за него до конца. 19 августа
53-я армия генерала Манагарова вышла из густых лесов
к северо-западу и западу от города. Она первой и вошла
в его окраины. Героическая танковая армия Ротмистро-
ва, в которой осталось уже всего 150 танков, отбивала
атаки элитных эсэсовских танковых частей, посланных
126
Гитлером с Юга. Радостная новость разнеслась 22 авгу-
ста — разведывательные самолеты сообщили, что из
города устремился (пока незначительный) поток отсту-
пающих немцев в юго-западном направлении. К этим
путям отхода была быстро выдвинута артиллерия 5-й
гвардейской танковой армии, советские штурмовики
взмыли в небо. Штурм Харькова начался ночью, горел
центр прекрасного города, когда-то выстроенного в столь
необычном стиле. К рассвету 23 августа советские сол-
даты водрузили красный флаг над зданием Госпрома, в
центральной точке города. В полдень прозвучало офи-
циальное объявление об освобождении Харькова — са-
мого большого из освобожденных доселе городов.
Кемпф впал в немилость, 8-ю армию возглавил
генерал Волер.
Во время битвы на Орловско-Курской дуге на Юге в
советском военном руководстве появились новые лица.
Генерал-полковник Толбухин покинул Северо-Западный
фронт и возглавил Южный фронт со штабом в Новошах-
тинске. Он посчитал свои 28 стрелковых дивизий (пять
армий) плюс 8-ю воздушную армию генерала Крюкина
хорошей ударной силой и 17 июля 1943 года начал на-
ступление против сильно укрепленной немцами «Миус-
ской линии», глубина обороны которой доходила до со-
рока километров. Начальный успех обошелся довольно
дорого, и Толбухин запросил у Москвы разрешения воз-
вратиться к исходным позициям, полагая, что его южная
миссия не оправдала себя. Велико же было изумление
генерала, когда Сталин передал благодарность Южному
фронту: его жертвы не пропали зря — немцы не смогли
перебросить отсюда под Курск ни одной дивизии.
Толбухин и Малиновский (выступивший с юго-вос-
тока против позиций, защищаемых 1-й германской тан-
ковой армией) связали мобильные танковые силы нем-
цев и исключили всякую возможность их выхода к своим
хорошо укрепленным позициям в Харькове и Белгороде.
Немцам приходилось теперь думать о защите Донбасса,
а не о прорыве советского фронта ударом с севера. 3-й
германский танковый корпус и две танковые дивизии СС
начали 30 июля наступление против Малиновского —
здесь, на реке Миус, они добились одного из последних
127
своих тактических успехов на Восточном фронте, захва-
тив (как они утверждают) четыреста противотанковых
орудий и около двух тысяч пленных. Но, добиваясь ло-
кальных успехов на этом направлении, Манштейн упус-
тил участок боевых действий, который становился глав-
ным на всем огромном советско-германском фронте.
Германское командование проглядело сосредоточение 24
бронетанковых дивизий на стартовых позициях нового
наступления в пятистах километрах к северу, результатом
которого и стало освобождение Харькова.
Новая стратегическая картина
Новая картина на советско-германском фронте сло-
жилась в августе 1943 года. От Великих Лук на севере до
Черноморского побережья на юге на всем протяжении
линии фронта шли жестокие бои, и это было самое
масштабное по сию пору наступление советской армии
против германской. В центре против трех наших фрон-
тов (Калининский, Западный, Брянский) в составе не-
мецкой группы армий «Центр» находилось пятьдесят
пять дивизий. Южнее против пяти советских фронтов
(Центральный, Воронежский, Степной, Юго-Западный,
Южный) сражались 68 германских дивизий. В целом на
Восточном фронте Германия летом 1943 года имела 226
дивизий и 11 бригад. На прямой линии от Великих Лук
до Черного моря стояли 157 дивизий неприятеля. По-
корные союзники также поставляли вооруженную силу.
Немцы придерживались высокого мнения о финской
армии и невысокого о прочих.
По числу дивизий Красная Армия, мобилизовав
практически все взрослое население страны, начинает
значительно превосходить армию вермахта, но 7 недель
непрекращающейся битвы в июле 1943 года стоили вой-
скам-освободителям огромных потерь. В самой много-
численной танковой армии — 2-й — 25 августа насчиты-
валось всего 265 боевых машин. В армии Катукова
оставалось 162 танка, у Ротмистрова — 153. Наши отцы
и деды не пожалели этим страшным и великим летом
128
своих жизней — они горели в танках и самолетах, гибли
при форсировании рек и в окопах.
Но в общей обстановке, в настроении и мировос-
приятии, несмотря на потери, после лета 43-го проис-
ходят значительные перемены. Теперь к самоотречению
Сталинграда Курская дуга добавила уверенность, зна-
ние, навык, стратегическое видение, великое искусство
маневренной войны. Вопрос о том, выстоим ли, уходит
из сознания как солдата, так и генерала. Выстоим. Ог-
ромную еще заплатим цену, но выстоим. Таков главный
итог феноменальной битвы на Орловско-Курской дуге.
Успех под Курском и Орлом подвиг Сталина впер-
вые в течение войны посетить действующий фронт.
1 августа 1943 года он выехал с Ближней дачи в Кунцеве
на специальном поезде к ближайшей боевой точке. За-
маскированный поезд прибыл на Западный фронт. На
следующий день Сталин отправился на более северный
участок — посетил Калининский фронт. Он остановился
в простом крестьянском доме и не проводил никаких
особенных совещаний, конференций и встреч. Краткий
осмотр, и возвращение в Москву. Размышляя над полу-
ченным опытом — или желая произвести впечатление, —
он пишет Рузвельту: «Я обязан чаще лично посещать
различные участки фронта».
Спустя два дня после его возвращения в Москву
произошло нечто новое: вечером 5-го августа 1943 года
Москва салютовала 120-ю пушками в честь освобожде-
ния Орла и Белгорода. Что отрадно отметить, эта вели-
кая победа была достигнута меньшей, чем прежние,
кровью. Если Сталинград унес жизни 470 тысяч наших
солдат и офицеров, то в битве на Курской дуге погибло
70 тысяч человек. Последующий (двойной) прорыв не-
мецкого фронта стоил жизни еще 183 тысячам наших
воинов. К этому времени в войне СССР потерял погиб-
шими, ранеными, попавшими в плен и без вести про-
павшими более 4 миллионов 700 тысяч человек. Вместо
мужчин на производство пошли женщины. Воистину,
Советский Союз выжил еще и потому, что на заводах,
фабриках и в сельском хозяйстве работали две трети
всего женского населения страны.
129
Тотальное поражение усилило ненависть Гитлера
к высокомерной прусской военной касте. Ведь в пер-
вой половине 1943 года он менее чем когда-либо
вмешивался в стратегическое планирование операции
«Цитадель». Именно они, пресловутые германские во-
енные профессионалы, продиктовали все основные
условия. Именно они избрали место битвы, род ору-
жия, характер наступательных действий. Теперь он
открыто издевается над профессионалами, погубив-
шими цвет бронетанковых войск Германии. Те платят
ему растущей ненавистью. Между августом и декаб-
рем 1943 года последовали пять попыток покушения
на жизнь Гитлера, и звериное чутье его не подводит.
«В любой момент я могу быть уничтожен преступни-
ком или сумасшедшим» — он сказал это еще за пол-
года до акции, осуществленной фон Штауффенбер-
гом. Одиночество, равно как и всевластие Гитлера на
вершине политической и военной машины Германии,
становится очевидным. Именно в это время даже Гим-
млер начинает искать подходы к западным державам.
В этом же направлении пытаются поглядывать Геб-
бельс и Шпеер — наиболее доверенные и приближен-
ные к Гитлеру лица.
Еще важнее то обстоятельство, что поздним летом
1943 года резко ухудшается моральное состояние вер-
махта в целом. Дисциплина еще сохраняется, но вера в
успех, убежденность, доверительная солидарность офи-
церского корпуса начинают ослабевать, а порой исче-
зать вовсе. Германские войска отступали, оставляя ме-
ста, которые они еще вчера считали глубоким и
надежным тылом — Брянск, Полтава, Конотоп. Их
зверства достигли еще более высокого предела. Герман-
ские войска в бессмысленной ярости жгли и взрывали
все, что могло помочь выжить оккупированному насе-
лению. Армия агрессора уничтожала Западную Рос-
сию, но Россия не позволяла делать это безнаказан-
но — немцы оставляли на ее земле все больше могил.
И о наступательных операциях германские генералы
вспоминали все реже, все их мысли теперь были об
одном: как найти способы замедлить свое отступление.
130
Италия
Получив 19 июля 1943 г. известие о том, что герман-
ское наступление в районе Курска и Орла захлебнулось,
Черчилль быстро оценил масштаб происшедшего. Все
его внимание в это время было обращено к Италии.
Самый значительный союзник Германии в Европе пере-
живал глубокий кризис. Фельдмаршалы и адмиралы
Муссолини отступали на всех фронтах — в Африке, на
Балканах, в Средиземноморье. Наступает момент начала
боев на собственно итальянской территории. 9 июля 1943
года западные союзники начали высадку на Сицилию
(операция «Хаски»). Пришло время итальянскому гене-
ралитету задуматься как о судьбе страны, так и о соб-
ственном будущем. Основу этого генералитета составля-
ли северяне, фавориты пьемонтской династии, которые
готовы были поддерживать фашизм лишь до тех пор,
пока тот укреплял военную машину государства и под-
держивал правящую династию. Но с гибелью значитель-
ной части военной элиты, поражениями на всех фронтах,
унизительной зависимостью от немцев, угрозой оказать-
ся в стане побежденных военная верхушка Италии нача-
ла пересматривать свое отношение к фашизму.
«Хаски» особенно поддерживали англичане. С успе-
хом этой операции они могли рассчитывать на установ-
ление своего полного господства в Средиземноморье, на
подрыв позиций Муссолини, на поход по итальянскому
«сапогу» в Центральную Европу, в Южную Францию и
на Балканы.
Гитлер, перебравшийся в «Вольфшанце», находился
весь во власти событий вокруг Курска, когда американ-
ский генерал Паттон и англичанин Монтгомери выса-
дились к востоку от Капе Пассеро, начиная тем самым
битву за Сицилию. 8 дивизий десантировались с моря,
2 — с воздуха. У противостоящего им генерала Гуццони
было 12 дивизий, но подлинную силу среди них пред-
ставляли две германские (танковая дивизия «Герман
Геринг» и 15-я моторизованная дивизия). Это была
эффективная сила, хоть и немногочисленная. Паттон
двинулся по западной части острова, а Монтгомери —
131
по восточной, отрезая немцам путь к итальянскому кон-
тинентальному «сапогу». Здесь Монтгомери наткнулся
на жесткое сопротивление дивизии СС «Герман Ге-
ринг». Он не смог подойти к Этне, к дорогам на Мес-
сину и вынужден был отступить на запад. Гитлер послал
на Сицилию дополнительно две германские дивизии и
специального офицера, задачей которого было «надзи-
рать» над итальянским главнокомандующим Гуццони.
Только 2 августа Монтгомери и Паттон сумели сом-
кнуть ряды и начали осуществлять совместное давление
на северную часть острова. Морские десантные опера-
ции поставили итальянцев и немцев в весьма тяжелое
положение. Уже 3 августа 1943 года Гуццони начал
переправлять свои части на материк, а 11 августа к нему
присоединились и немцы. 17 августа союзники вошли в
Мессину. Таким образом, спустя тридцать восемь дней
после высадки англо-американцев Сицилия оказалась в
руках западных союзников. Бои на Сицилии еще про-
должались, а Черчилль думал уже о том, чтобы «про-
браться по итальянскому «сапогу» как можно выше»,
благо хороший плацдарм — базы в Сицилии — этому
помогал. Он диктует: «Пусть штабисты немедленно го-
товят оптимальную схему для высадки на западном по-
бережье Италии с целью захвата порта Неаполь и начала
продвижения к Риму, обрывая связи и оставляя позади
силы «оси» в Западной Сицилии... Скажите штабистам,
пусть они бросят свои шляпы через забор, им не нужно
бояться массовых потерь. Это работа крайней важно-
сти». Премьер закончил меморандум цитатой из «Юлия
Цезаря» Шекспира, которая в данном случае могла быть
отнесена ко всей антигитлеровской коалиции в июле-
августе 1943 года:
В делах людей живет приливная волна,
Которая несет всех в будущее быстро.
Остановившись, бьет отбой она
И скорбно обнажает берег жизни.
Мыв бурном морс, парус полон сил,
И мы должны спешить, пока судьба
нам дуст в спину.
А если остановимся, нас ждет крушенье.
132
Поражение на Сицилии на фоне неудачи под Кур-
ском вызвало несказанный гнев Берлина. Гитлер срочно
выехал в Италию и встретился с Муссолини, чтобы
высказать все, что он думает о трусости и вероломстве
итальянцев. Потерявший интерес к окружающему, дуче
рассеянно слушал старшего союзника. Тот пообещал
прислать подкрепления и высокопарно упомянул о «го-
лосе истории», который призывает их обоих. Муссолини
приходилось думать уже не о голосе истории, а о соб-
ственном спасении.
Неудачный для «оси» ход событий на Сицилии оказал
сильнейшее воздействие на итальянское политическое и
военное руководство. Уже 25 июля Высший фашистский
совет после шестичасовых обличений потребовал ухода
Муссолини с поста премьер-министра. Его вызвали в
королевский дворец и там же арестовали. Король Виктор-
Эммануил подтвердил отставку. Диктатора, доставленного
на машине скорой помощи, поместили в военной казар-
ме. Новым премьер-министром стал маршал Бадольо.
Рузвельт вместе с Розенманом и Шервудом работал
в своей летней резиденции Шангри-Ла над очередным
радиообращением к стране, когда 25 июля из Белого
дома сообщили о низвержении Муссолини. Это извес-
тие привело Рузвельта в эйфорическое состояние. Но с
ощущением легкости крушения одного из лидеров «оси»
пришла и проблема: следует ли иметь дело с заговорщи-
ками, сместившими Муссолини? Существовало данное
полгода назад обещание требовать именно безоговороч-
ной капитуляции. Рузвельт обрушился на прессу, обли-
чавшую короля и придворных интриганов, совершив-
ших дворцовый переворот. Но эти упреки не давали
ответов на насущные вопросы: будет ли Рузвельт, один
из лидеров великой коалиции, иметь дело с королем,
который долгие годы успешно сотрудничал с Муссоли-
ни; будет ли Рузвельт, высоко вознесший мораль «четы-
рех свобод», иметь дело с назначенным королем пре-
мьер-министром маршалом Бадольо, в свое время
утопившим в крови Эфиопию? Все мысли президента
были связаны с дипломатическим оформлением круше-
ния Италии. 28 июля 1943 года Рузвельт выступил с
133
очередным радиообрашенисм. «Первая трещина в блоке
стран «оси». Преступный, коррумпированный фашист-
ский режим в Италии развалился. Пиратская филосо-
фия фашистов и нацистов не выдерживает противосто-
яния». Итальянский флот направился из Генуи в
североафриканские порты под контроль союзников.
Вечером 25 июля Черчилль смотрел в Чекерсе фильм
«Под звездами Парижа», когда пришло сообщение об
уходе Муссолини в отставку. Включили свет, и пре-
мьер-министр огласил добрую весть. Все зааплодиро-
вали. Выступая в палате общин 27 июля, Черчилль
сказал, что выбор находится в руках народа Италии.
Если он того желает, то может подписать мир и ожи-
вить «свои прежние демократические и парламентские
институты». Если же итальянцы позволят, чтобы «нем-
цы пошли своей дорогой в Италии», союзникам не
останется выбора, кроме как продолжать войну против
Италии «со всех сторон — с севера и юга, с моря и
воздуха». При этом главным противником Британии
остается Германия. Черчилль информировал Рузвельта
31 июля: «Моя позиция заключается в том, что, как
только Муссолини и фашисты уйдут, я буду иметь дело
с любой итальянской властью, готовой принести пользу.
Я не имею ничего против признания Савойской дина-
стии или маршала Бадольо при том условии, что они
могут способствовать участию итальянцев в достиже-
нии наших военных целей. На пути к достижению этих
целей хаос, большевизация и гражданская война. Мы
не можем допустить усложнения задач наших войск.
Вполне возможно, что после заключения перемирия и
король и Бадольо уйдут в небытие и будут избраны
новый принц короны и новый премьер-министр. Я бы
не спешил с провозглашением права на самоопределе-
ние в настоящее время, выходя за рамки того, что
записано в Атлантической хартии. Я согласен с вами в
том, что мы должны быть очень осторожны и не бро-
сать все имеющееся в общий плавильный тигель». Так
он решил для себя проблему «безоговорочной капиту-
ляции», о которой Рузвельт объявил в январе 1942 г. В
конкретной ситуации Черчилль не только не требовал
никакой безоговорочной капитуляции, но готов был
134
иметь дело практически с любым (кроме Муссолини)
политиком в руководстве Италии.
Рузвельт и Черчилль с удовлетворением констатиру-
ют гибель за последние 90 дней 85 германских подвод-
ных лодок. Немцы, прослушивая трансатлантический
кабель, записали разговор Черчилля с Рузвельтом, в
котором премьер говорил, что может ждать предложе-
ний о перемирии от итальянцев «только один или два
дня», и Рузвельт согласился с ним.
В ситуации с Италией Черчилль и Рузвельт решили
поставить третьего партнера по великой антигитлеровс-
кой коалиции, СССР, в положение стороны, не прини-
мающей непосредственного участия в решении судьбы
повергнутого противника. 22 августа Сталин обратил вни-
мание английского премьера и американского прези-
дента на то, что «Великобритания и Соединенные Штаты
заключают соглашения», а Советский Союз «представлен
просто как пассивный наблюдатель... такое положение
является неприемлемым, и мы не потерпим, такой ситу-
ации». По мнению Сталина, следовало создать военно-
политическую комиссию из представителей Великобри-
тании, Советского Союза и Соединенных Штатов для
рассмотрения вопросов, касающихся всех государств,
которые пойдут на разрыв отношений с Германией. «Я
предлагаю создать такую комиссию, а Сицилию избрать
местом ее пребывания». Черчилль почти с негодованием
отверг это предложение, представив его едва ли не вме-
шательством в чисто западные дела. Но история порой
шутит очень своеобразно, и вскоре предстояло обсужде-
ние вопросов, касающихся выхода из войны Финляндии.
Об этом Черчиллю сообщил его собственный Форин
оффис 23 августа. Несколько позднее тот же вопрос встал
в конкретной плоскости в отношении Румынии; и в
Венгрии зазвучали голоса в пользу выхода из союза с
Германией. Наступит время, когда союзники начнут тре-
бовать участия в переговорах, касающихся капитуляции
Румынии, Болгарии, Венгрии и других союзников Герма-
нии. Они будут настаивать именно на том, на что указы-
вал им Сталин в случае с Италией.
Даже Антони Иден полагал, что телеграмма Стали-
на была «не столь уж плохой», но Черчилль повторял с
135
возмущением свои комментарии. После более серьез-
ных размышлений вечером 24 августа он сказал, что
предвидит «кровавые последствия в будущем». И слово
«кровавые» премьер употребил в прямом смысле. Ста-
лин «непредсказуемый человек, нужно ждать тяжелых
последствий». Черчилль телеграфировал Эттли 25 авгу-
ста 1943 г.: «Черное пятно в нынешнее время — это
возрастающая настойчивость Советской России».
Черчилль акцентировал опасения Рузвельта на воз-
можности нежелательной внутренней эволюции Ита-
лии. Английская Интеллидженс сервис обоими полити-
ками почиталась надежным источником, а она доносила,
что крушение фашистских структур власти может при-
вести к социальному взрыву, к укреплению позиций
итальянских коммунистов. Черчилль делал вывод: никто
не стоит в Италии между монархистами и коммуниста-
ми, в стране образовалась опасная поляризация соци-
альных сил. В письме Рузвельту он доказывал: «Если у
нас нет возможности немедленно атаковать Германию
через Балканы, заставляя тем самым немцев уйти из
Италии, мы должны как можно скорее совершить вы-
садку в самой Италии». В это время новое итальянское
правительство объявило, что будет продолжать сражать-
ся на стороне Германии, но установило тайные контак-
ты с союзниками. Рузвельт и Черчилль поручили Эйзен-
хауэру принять капитуляцию на значительно более
жестких, чем предлагал Бадольо, условиях. Последовал
ультиматум, и правительство Бадольо его приняло. Эй-
зенхауэр объявил об этом только 8 августа, когда его
войска были уже полностью готовы к высадке в Салерно
(окружение Бадольо надеялось на высадку севернее Рима,
что защитило бы итальянскую столицу от неизбежных
репрессий со стороны немцев).
Агония фашистского режима в Италии сохраняла
перед союзниками прежнюю альтернативу — требовать
безоговорочной капитуляции или вести переговоры с
лицами, заместившими Муссолини. 18 августа Рузвельт и
Черчилль поручили союзному главнокомандующему Эй-
зенхауэру оставить идею «безоговорочной капитуляции»
и подписать с итальянцами перемирие на компромисс-
ных условиях. Рузвельт позволил Черчиллю убедить себя
136
в том, что непризнание заменившего Муссолини марша-
ла Бадольо сделает Италию «красной». Соображения
подобного рода привели Рузвельта позднее к признанию
правительства Бадольо союзником, воюющим на стороне
стран антигитлеровской коалиции. Весь этот период —
между августом и октябрем 1943 года — Рузвельт упорно
искал свой вариант решения итальянской проблемы.
Монархия как таковая его не интересовала, он готов был
низложить Виктора-Эммануила Второго, но его чрезвы-
чайно интересовала степень американского влияния на
страну, ныне и в будущем.
13 октября находящееся в Бриндизи правительство
Италии объявило войну Германии. Итальянские солда-
ты присоединились к союзникам в боевых действиях
против вермахта и поддержали наступление на Рим, до
которого оставалось полтораста километров.
Италия выходит из игры
Гитлер был в Запорожье, когда им «овладело стран-
ное чувство беспокойства», и он возвратился в Растен-
бург. Как и Черчилль, он пристрастился к дневному сну.
Его разбудила самая неприятная новость — Италия ка-
питулировала. Сообщение о капитуляции Италии под-
твердилось и в передаче Би-би-си. И итальянский ко-
роль и маршал Бадольо дали обещание продолжать войну
на стороне Германии, но немцы им уже не верили.
Роммель пишет в дневнике 26 июля: «Несмотря на
заявление короля и Бадольо, мы ожидаем выхода Ита-
лии из войны». Муссолини выслали на остров Понца,
«чтобы оградить его от общественной враждебности».
Йодль сказал Гитлеру в этот день: «Все фашистское
движение лопнуло как мыльный пузырь». Гитлер немед-
ленно приступил к планированию операции «Дубовое
дерево», предполагавшей оккупацию Рима и восстанов-
ление власти дуче. Фельдмаршал Кессельринг получил
кодированный сигнал «Ось», что означало приказ разо-
ружить итальянскую армию.
Узнав о высадке западных союзников в Солерно,
Гитлер приказал приступить к реализации еще более
137
детализированного плана «Алларих», предполагавшего
оккупацию всей Италии германскими войсками. Восемь
немецких дивизий сумели стабилизировать ситуацию.
Итальянцы сдались почти без сопротивления, немцы
сохранили за собой две трети Италии, весь ее индустри-
альный север, заводы которого производили для них
оружие. Кессельринг и Роммель сумели быстро оккупи-
ровать страну и создать южнее Рима мощную линию
обороны. Роммель перебрасывал войска через Альпы,
чтобы контролировать большие города Северной Ита-
лии. Кессельринг во главе 10-й германской армии по-
старался блокировать район высадки союзников. Войс-
ка двигались быстро и с мрачной решимостью.
Управляемой бомбой немцы потопили итальянский
линейный корабль «Рома», отправившийся (согласно
условиям капитуляции) на английскую базу на Мальте.
Итальянские территории, захваченные ими на Балка-
нах, теперь взяли под контроль германские союзники
хорваты. Немцы заняли и итальянскую зону оккупации
в Греции, равно как и Додеканезские острова. Они
спешно разоружали итальянцев, прежде контролировав-
ших многое в Греции — портовые сооружения, военные
базы. Самих итальянцев депортировали в Германию. К
концу ноября 1943 года германская армия и авиация
практически контролировали все Эгейское море.
10 сентября немцы оккупировали Рим. Одновре-
менно германские войска покинули Корсику. А в горах
Гран Сассо д’Италиа капитан Скорцени обманул 250
итальянских солдат, охранявших Муссолини, и 13 сен-
тября с помощью парашютного десанта захватил аресто-
ванного Бенито Муссолини. Удивленный поверженный
тиран был восстановлен во власти. В дневнике Геббельс
записал: «Дуче не сделал из катастрофы, постигшей
Италию, тех моральных выводов, которых ожидал от
него фюрер... Он не отомстил предавшим его изменни-
кам... Он — не революционер, как фюрер или Сталин.
Он настолько привязан к итальянскому народу, что ему
явно не хватает революционной широты в мировом
масштабе».
Впервые мы видим вождей нацистской Германии,
задумывающимися о реальных попытках раскола антигит-
138
леровской коалиции. «Я спросил фюрера, — пишет Геб-
бельс в дневнике 10 сентября 1943 года, — можно ли что-
нибудь решить со Сталиным в ближайшем будущем или
в перспективе. Он ответил, что ... легче иметь дело с
англичанами, чем с Советами. В определенный момент,
считает фюрер, англичане образумятся... Англичане не
хотят допустить большевизации Европы ни при каких
обстоятельствах... Как только они осознают это, у них
останется выбор лишь между большевизмом и некоторым
потеплением по отношению к национал-социализму. Сам
Черчилль — старый противник большевизма, и его сотруд-
ничество с Москвой всего-навсего преходящий момент».
Вечером 23 сентября Геббельс обедал с Гитлером. «Я
спросил фюрера, готов ли он вести переговоры с Черчил-
лем... Он не считает, что переговоры с Черчиллем приве-
дут к какому-либо результату, поскольку тот слишком
прочно находится в плену своих враждебных взглядов и,
кроме того, движим ненавистью, а не разумом».
Немцы хорошо осознали, что горные кряжи и холмы
Южной Италии являются идеальным местом для оборо-
ны. Семь германских дивизий перекрыли Апеннинский
полуостров. До 15 сентября существовала опасность того,
что немцы вообще сбросят союзников, высадившихся в
районе Салерно. Лишь прибытие подкреплений спасло
десантный корпус, и союзники начали медленное продви-
жение на север. Командующий 10-й германской армией
фон Фитингоф признал, что соотношение сил достаточно
резко сместилось в пользу союзников. Началось отступле-
ние к первой из приготовленных немцами линий оборо-
ны. 1 октября англичане вошли в Неаполь. Но двухсотки-
лометровая зона укреплений поперек полуострова
усиливалась едва ли не с каждым днем. Началась упор-
ная, кровавая, малоэффективная для наступающих запад-
ных союзников Итальянская кампания. 8-я и 5-я армии
союзников вначале питали иллюзии относительно быстро-
го продвижения, но вскоре их оценки стали более реали-
стичными. Неумение этих армий скоординировать свои
усилия оказались чрезвычайно на руку Кессельрингу. В
октябре 1943 года он расположил 3-ю и 15-ю дивизии
против 5-й армии союзников, а 1-ю парашютно-десант-
ную, 16-ю и 22-ю танковые плюс 29-ю дивизии на побе-
139
режье Адриатики. Дивизия «Герман Геринг» находилась в
стратегическом резерве.
Союзная авиация помогала мало. Здесь началась
самая кровопролитная в этой войне борьба западных
союзников с вермахтом.
Союзники и Италия
Черчилль отводил Италии в будущей Европе особое
место. 16 августа 1943 года он продиктовал: «Итальянцы
хорошо знают, что английское и американское правитель-
ства не желают лишать Италию принадлежащего ей по
праву места в Европе». Уже тогда в умозрительных схемах
премьера создавалась своеобразная коалиция ослабленных
западноевропейских государств во главе с Британией. То
была своего рода подстраховка: если в союзе с США вес
Британии опустится ниже определенной отметки, то сле-
дует положиться на блок западноевропейских стран.
Рузвельт хотел получить все сразу: поставить под со-
юзные знамена значительную часть итальянской армии и
весьма внушительный военно-морской флот, — и ради
быстрого утверждения здесь он готов был сохранить поли-
тическую структуру страны. Президент США явно стра-
шился возможности анархии на Апеннинском полуострове.
Черчилль предложил Рузвельту пересмотреть общую
стратегию дальнейших действий. После взятия Неаполя
и Рима, по его мнению, следовало закрепиться в самом
узком месте Апеннин и обратиться к другим фронтам.
В этом случае одной из альтернатив становились Балка-
ны. «Мы оба, — говорил Черчилль, — остро ощущаем
огромную важность балканской ситуации», надо по-
слать «часть наших войск на Средиземноморский театр
для действий к северу и северо-востоку от портов Дал-
мации». Одновременно предлагались действия возле До-
деканезских островов в Эгейском море. На противопо-
ложном берегу Адриатики югославские партизаны
сковали 34 германские и итальянские дивизии. Англи-
чане послали сюда свою военную миссию с целью при-
ободрить партизан и разобраться в их силах и их взаи-
моотношениях. Именно в это время немцы завершают
140
две крупные антипартизанские операции — «Черный
план-1» и «Черный план-2», пытаясь окружить главные
силы партизан. Пленных не брали. Немцы получили
приказ убивать «людей и животных». В ходе этих опе-
раций погибли 16 тысяч югославских партизан.
Рузвельт не считал на данном этапе и в данной
военной ситуации политически выгодным выдвижение
американских войск на Балканы. Это отвлекало силы с
«берлинского» направления (в случае внезапного ослаб-
ления Германии). К тому же подготовка удара в горис-
той местности требовала значительного времени. Суще-
ственнее всего: в Москве интерес США и Англии именно
к Балканам поймут однозначно. В отношениях «вели-
кой тройки» трещина появится раньше времени. Поэто-
му Рузвельт пока не соглашался на прямой поворот
западных союзников с Апеннин на Балканы.
Сталина абсолютно не устраивала пассивная роль,
которую западные союзники предназначали Советскому
Союзу в ходе итальянского урегулирования. Как уже гово-
рилось, 24 августа он объявил союзникам, что роль «пас-
сивного наблюдателя» для него «нетерпима». Иден и Ка-
доган пытались убедить Черчилля, что нельзя вначале
осуждать Сталина за отстранение от дел, а затем за то, что
тот «грубо присоединяется к вечеринке». Стремление СССР
участвовать в обсуждении капитуляции Италии было вос-
принято Черчиллем и Рузвельтом как указание на то, что
Советский Союз, увидев «свет в конце тоннеля» после
битвы на Орловско-Курской дуге, стал более требователь-
ным членом коалиции, самоутверждающейся державой
будущего. Несомненно, Черчилль катализировал эти на-
строения Рузвельта летом 1943 года. В конце июня он
говорил послу Гарриману, что Сталин желает открытия
второго фронта в Западной Европе для того, чтобы пре-
дотвратить появление американцев и англичан на Балканах.
Во все большей степени Рузвельт ощущал недоволь-
ство советского руководства тем, что, принимая на себя
основную тяжесть войны, СССР не участвовал в важ-
нейших дипломатических переговорах, на которых аме-
риканцы и англичане решали в свою пользу вопросы
послевоенного устройства. В конце августа 1943 года
Сталин написал Рузвельту: «До сих пор все происходило
141
так: США и Британия достигают соглашения между
собой, в то время как СССР информируют о соглаше-
нии между двумя державами как третью, пассивно на-
блюдающую сторону». Особенно возмутило Сталина то,
как западные союзники определили судьбу Италии. Было
ясно, что англосаксы намерены решать главные миро-
вые вопросы, не привлекая того союзника, который
вносил основную плату в мировой битве. Скорее всего
у Рузвельта в эти дни, недели и месяцы появились
большие сомнения в том, не переиграл ли он. Отзыв
Литвинова из Вашингтона (и Майского из Лондона)
говорил о серьезности, с какой в Москве воспринимали
обращение с СССР как с союзником второго сорта.
Весь мир, в том числе и уже насторожившийся
Советский Союз, смотрел за тем, как ведет себя Руз-
вельт-дипломат в Италии. Если он сегодня договарива-
ется с Виктором-Эммануилом и Бадольо, то завтра он
сможет договориться с Герингом.
Возможно, Рузвельт подлил масла в огонь своим вы-
ступлением по поводу капитуляции Италии. «У меня нет
оснований для беспокойства по поводу того, с кем мы
имеем дело в Италии... пока мы не наблюдаем анархии.
Сегодня это может быть король, либо нынешний премьер-
министр, либо мэр города или деревни... Мы не можем
реализовать принцип самоопределения в первую же неде-
лю, как только они сложили оружие. Другими словами,
должен господствовать здравый смысл». С одной стороны,
рузвельтовская дипломатия и информационная машина
превозносили высокие принципы и единство союзников
на основе приверженности этим принципам. С другой
стороны, генерал Эйзенхауэр откровенно пренебрегал ими,
заключая перемирие с Италией и договариваясь с деяте-
лями прежней фашистской системы. Радио, фильмы, пам-
флеты и листовки говорили об одном, тайные переговоры
американских генералов — о другом.
Мы видим, как параллельно с отчуждением в отно-
шениях с СССР Рузвельт в период между маем и нояб-
рем 1943 года — как никогда ни ранее, ни позднее —
прилагает интенсивные усилия с целью сближения с
английским партнером. Напомним: в мае Рузвельт тай-
но совещался с Черчиллем в Белом доме; в июне Мар-
142
шалл и Эйзенхауэр вели переговоры с Черчиллем в
Алжире; в июле Стимсон обсуждал военно-дипломати-
ческие проблемы с Черчиллем в Лондоне.
Если США могут с такой легкостью игнорировать
СССР, когда именно от него во многом зависит их
безопасность, то почему нельзя представить, что Ва-
шингтон на определенном этапе пойдет на сепаратный
сговор с Гитлером (или с кем-нибудь из его преемни-
ков), как уже произошло в случае с итальянским пере-
мирием, когда Америка посчитала Бадольо достойным
партнером вне зависимости от того, что о нем говорят
и думают другие. Разве на фоне этой сделки фантастич-
ным было представить компромисс на Западе в услови-
ях продолжающейся борьбы на Востоке? Среди военных
уже звучали голоса, убеждавшие президента, что Совет-
ский Союз неумолимо преследует свои собственные
интересы и пора американскому руководству взглянуть
на дело трезво: интересы США и СССР диаметрально
противоположны, СССР понимает лишь язык силы,
США должны обеспечить (теми или иными путями) на
момент окончания войны максимально благоприятное
для себя соотношение мировых сил. Антисоветскую
позицию стали разделять видные дипломаты. С их точ-
ки зрения, СССР уже сделал свое дело, два года он
сдерживал нацистов, значительно обескровил рейх, те-
перь нужно опасаться усиления его положения в мире.
Во время боев в Средиземноморье Черчилль опре-
деляет то, что он назвал «верной стратегией» на 1944 год.
Он выделил две ее части. Первая — максимум продви-
жения (после Сицилии) в Италии, желательно до реки
По, «с получением возможности двинуться либо на за-
пад — в Южную Францию, либо на северо-восток в
направлении Вены». Вторая часть стратегии — высадка
в Норвегии. «Оверлорд» же использовать как вспомога-
тельную операцию — «я не верю, что 27 англо-амери-
канских дивизий достаточны для реализации «Оверлор-
да» в свете исключительной боевой эффективности
германской армии». В тот же день он поручает Объеди-
ненному комитету начальников штабов изучить возмож-
ности превращения гренландских айсбергов в плавучие
аэродромы, массивные и непотопляемые.
143
Война в Тихом океане
В ночь на 27 июля 1943 года японские войска
эвакуировались с острова Киска на Алеутах. Высадив-
шиеся на Киске американские и канадские солдаты
были удивлены незаметным уходом японцев. Но юж-
нее, на острове Новая Джорджия, они сражались со
стойкостью самураев, и американцы запросили под-
креплений. 1 августа 1943 года японцы бомбили базу
американских торпедных катеров на одном из Соломо-
новых островов, едва не утопив молодого морского
офицера — будущего президента США Кеннеди. 15
августа 6 тысяч американских солдат высадились на
острове Велла Лавелла. 1 сентября американцы выса-
живаются на Бейкер-Айленд с целью превратить его в
опорный аэродром в самом центре Тихого океана. 5
сентября 1943 года две тысячи американских и австра-
лийских парашютистов захватили населенный пункт
Наздаб в Новой Гвинее. На парашютах сбросили и
пушки. Японцы отступили к Лае, который, впрочем,
был покинут ими 16 сентября.
За год боев на Новой Гвинее австралийцы потеря-
ли 12 тысяч человек, но постепенно освобождали этот
остров. 6 октября американцы высаживаются на цен-
тральном из Соломоновых островов — Коломбангара.
А японцы 25 октября 1943 года завершают строитель-
ство железной дороги Бирма—Таиланд, в процессе по-
стройки которой погибли 16 тысяч военнопленных
западных стран. Открыта магистраль, но победного
выхода к Индии ожидать было уже трудно. 26 октября
новозеландская пехота высадилась на Моно-Айленде
в гряде Соломоновых островов. Американцы начина-
ют наступление в направлении Бугенвиля. В ноябре,
осуществляя операцию «Гальваник», они высажива-
ются на атоллах Гилберта, Макин, Тарава и Абемана.
Американская бомбардировочная авиация нанесла удар
по Формозе. Мы видим, что в Азии, как и в Европе,
период пика угрозы начинает проходить. Для дипло-
матии это означало необходимость обратиться к буду-
щему.
144
Бег к Днепру
По немецким данным, с начала войны по 31 августа
1943 года вермахт потерял на Восточном фронте 548480
солдат и офицеров. Более двух миллионов были ранены.
Геббельс пишет в дневнике: «Удивительная вещь — каж-
дый возвращающийся с Восточного фронта солдат счи-
тает себя выше большевистского солдата, но мы, тем не
менее, постоянно отступаем. Советская сторона в состо-
янии публиковать списки своих побед каждый день».
Гитлер впервые ставит перед командующими армиями
на Восточном фронте не наступательные, а оборони-
тельные цели. Такого еще не было. 11 августа он согла-
шается с идеей создания огромного восточного вала,
который должен протянуться от ленинградских предме-
стий, Орши и Гомеля на севере, по берегу Днепра и
восточнее до Керчи. Эта супероборонительная линия
получила название «линия пантеры». Сюда, на великую
стройку предполагалось согнать рабов со всей Европы и
под руководством германских офицеров соорудить не-
приступные оборонительные позиции. Тогда вермахт
придет в себя, военная промышленность сотворит чуде-
са, в руках Берлина останутся Украина и Белоруссия —
их эксплуатация (от людских резервов до никопольского
марганца) даст новую энергию рейху. Впервые Гитлер
ограничивает себя на Востоке, он впервые не верит в
сугубо военно-наступательное решение. 8 сентября фюрер
прибыл в штаб-квартиру группы армий «Юг» — в Запо-
рожье. Манштейн обрисовал неприглядную картину ос-
лабления позиций вермахта. Визит, таким образом, не
прибавил оптимизма, а упреки в саботаже надобностей
Восточного фронта Гитлера просто угнетали. После по-
лудня он улетел и никогда уже не появлялся на терри-
тории СССР.
Накал битв в районе Курска, Белгорода и Харькова
был столь велик, что в последующие недели все советские
танковые армии были отправлены в тыл на переформиро-
вание. И хотя в сентябре они очень требовались на огром-
ных, раскинутых от Заполярья до субтропиков фронтах,
бронетанковая мощь практически не задействовалась в
145
боевых действиях. Нуждалась в воссоздании своих сил и
артиллерия. На всех огромных фронтах артиллеристы во
время битвы под Курском получили почти двадцать семь
миллионов снарядов и мин, но они использовали за это
время сорок два миллиона снарядов. Не всегда обращают
внимание на работу железной дороги, но она в ходе
Орловско-Курской операции подверглась — особенно в
прифронтовых районах — таким разрушительным бомбеж-
кам, что только время и неимоверные усилия могли вер-
нуть ее к жизни.
Сталин же был уверен, что скорость, с которой
немцы дошли до пригородов столицы и волжских бе-
регов, предполагает возможность и реальность столь
же быстрого отступления. Наверное, ему припоми-
нался опыт 1920 года, когда поляки в мае взяли Киев,
а в августе Красная Армия (Сталин тогда находился
на южном фланге наступающей армии) подошла к
Варшаве. Так и сейчас Сталин предполагал, что само-
уверенные немцы решающим образом перенапряглись.
У них нет стратегических резервов. Это авантюризм —
играть со своей судьбой, они будут наказаны. Сталин
видел в качестве продолжения операции, в ходе кото-
рой блистательно был освобожден Харьков, — выход
на берег Днепра. Верховный хотел буквально одним
ударом возвратить Донбасс и плодородные поля Укра-
ины, он желал лишить германское руководство воз-
можности стабилизировать свое правление на оккупи-
рованных территориях. Он требует движения до Киева.
Конечно, если представить себе высадку западных
союзников в обещанном августе—сентябре 1943 года,
то Гитлеру пришлось бы бросить на Запад минимум
50—60 дивизий — ведь рейх почти опустел за 1943—
1944 годы, — и тогда продвижение Красной Армии
значительно упростилось бы.
На южной части нашего фронта собираются гран-
диозные силы. Буквально изнемогающая страна выстав-
ляет 2633 тысячи человек на Центральном, Воронеж-
ском, Степном, Юго-Западном, Южном фронтах. Здесь
находятся 2400 танков, 2850 самолетов, 51 тысяча ору-
дий. Это значительно больше того, что имеют после
Курска немцы — полтора миллиона человек, две тысячи
146
танков. Впервые у вермахта меньше, чем у противосто-
ящей стороны, самолетов.
Итак, несмотря на ожесточение летних боев, Крас-
ная Армия в период между концом августа и началом
сентября 1943 года берет на себя решение огромных
задач сразу после взятия Харькова. Воронежскому фронту
приказано наступать в направлении Полтавы и Кремен-
чуга, выйти к Днепру и даже захватить плацдарм на его
западном берегу. Центральный фронт, по плану, насту-
пает в направлении хутора Михайловского, достигает в
начале сентября Новгорода-Северского, заходит на Киев
и даже, если обстоятельства будут благоприятствовать,
до Чернигова — далеко на западном берегу Днепра.
Степной фронт, как предполагается, продвигается до
Днепропетровска и создает плацдармы на западном бе-
регу великой реки. Юго-Западный и Южный фронты
пробьются до Запорожья и Херсона, овладев низовьями
Днепра.
Такие крупные партизанские объединения, как от-
ряд Ковпака, активизировались летом 1943 года, прово-
дя весьма существенные операции даже на Правобереж-
ной Украине. Действовали отряды Федорова, Сабурова,
Наумова. Руководитель украинского партизанского дви-
жения Строкач готовил план очередного этапа «рельсо-
вой войны». Киев, Кременчуг и Днепропетровск долж-
ны были в решающее время стать недосягаемыми для
снабжения из рейха германских войск.
Во исполнение задуманного Центральный фронт
(Рокоссовский) начал наступление 26 августа силами
трех армий. Особенно успешно действовала 60-я армия
генерала Черняховского, который, после недельных боев,
вышел к реке Десне на довольно широком фронте.
Немцы запаниковали и начали выводить свои располо-
женные южнее танковые силы, чтобы не попасть в
окружение. Южный фронт Толбухина освободил Таган-
рог. 2 сентября 1943 года 3-я гвардейская армия Юго-
Западного фронта Малиновского форсировала реку Се-
верский Донец, а 8 сентября освобожден Донецк, столица
Донбасса.
Жаркий август сменился золотым сентябрем, в воз-
духе засеребрилась паутинка. В результате быстро меня-
147
ющейся обстановки Ставка и Генштаб 6 сентября прика-
зывают Центральному фронту продолжить движение в
направлении Чернигова (с перспективой выйти на Го-
мель). Воронежский фронт получил задачу взять Переяс-
лавль и подойти к Киеву с юга. Степному фронту постав-
лена цель взять Кременчуг. Спешат подкрепления:
Воронежский фронт Ватутина получает 3-ю гвардейскую
танковую армию и 1-й гвардейский кавалерийский кор-
пус; 61-я армия передается Центральному фронту Рокос-
совского; Конев (Степной фронт) получает 37-ю армию
из резерва и 5-ю гвардейскую армию (Жадов) от Мали-
новского.
Главная цель Жукова на этом этапе — уничтожить
старую знакомую — 4-ю танковую армию Гота, одно из
самых боеспособных соединений вермахта. Он отправ-
ляет против нее едва оправившуюся танковую армию
Катукова. К 14 сентября северный фланг фельдмаршала
Манштейна (группа армий «Юг»), прикрывающий сто-
лицу Украины, начинает прогибаться. 4-я танковая ар-
мия Гота разделена на три части. Обычно хладнокров-
ный Манштейн уведомляет Гитлера о значительном
ухудшении положения на северном фланге. У наступа-
ющих советских армий возникает большой шанс — до-
рога на Киев почти не прикрыта. Черняховский расши-
рил плацдарм на западном берегу Десны (он немедленно
становится фаворитом Сталина). 15 сентября его 60-я
армия входит в Нежин. А южнее правофланговые армии
Ватутина обходят Полтаву и прижимают восемь герман-
ских дивизий к Каневу, родине Т. Г. Шевченко.
Этот стремительный бег к Киеву полон драматизма.
Возможно, у Черняховского имелся шанс, повернув на
юг, отрезать значительную часть отступающих немецких
войск (до 13 дивизий.). Но Жуков, по собственным сооб-
ражениям, нс санкционировад такой поворот, и Черня-
ховскому с его четырьмя корпусами было приказано 18
сентября сомкнуться с правым флангом Ватутина, с 38-й
армией, чтобы вместе выйти к Днепру у Киева. Итак, 60-
я армия Черняховского пошла не на юг, а на север,
укрепляя позиции 38-й армии, перед которой ставится
задача захватить плацдарм на берегу Днепра севернее
украинской столицы. Днепр становится всеобщей целью,
148
и почти все фронты в стремительном броске к нему
показали, что 43-й год — это не 41-й. Центральный
фронт Рокоссовского прошел почти 250 километров,
форсировал Десну южнее Чернигова, и его авангардные
соединения вышли к великой славянской реке, символу
единства России, Белоруссии и Украины 21 сентября. В
последующие дни на днепровские берега вышли соседи
Рокоссовского. В ночь на 22 сентября передовые части
3-й гвардейской танковой армии с ходу постарались фор-
сировать Днепр. А южнее захвативший Паулюса Шуми-
лов со своей 7-й гвардейской армией ночью 25 сентября
преодолел Днепр у Кременчуга. На следующий день к
Днепру вышел Юго-Западный фронт Малиновского, его
6-я армия закрепилась на двух правобережных плацдар-
мах южнее Днепропетровска. В ход шло все: подготов-
ленные партизанами плоты, импровизированные понто-
ны, лодки всех размеров и конфигураций.
Представляется, что мы присутствуем в практическом
повороте в течении войны. Да, на Курской дуге Красная
Армия понесла жестокие потери. Но то, что она сумела
сразу же за взятием Харькова не только не остановиться
в изнеможении, но начать наступление против лучших сил
вермахта и в течение месяца с небольшим выйти к Днеп-
ру, говорит о том, что война решительно изменила свой
характер. В частности, это сказывалось в том, что начала,
наконец, развиваться воздушная разведка. Советское ко-
мандование получает «глаза», теперь оно детально ориен-
тируется в состоянии противника, в перемещении его
войск, в слабых местах его обороны. В период рывка к
Днепру это обстоятельство проявило себя впервые внуши-
тельным и эффективным образом.
Бедой советских войск все еще оставались недоста-
точная организованность, согласованность, слаженность.
В этой славной гонке к Днепру наступающие армии
быстро обгоняли службы снабжения, и страдания вслед-
ствие этого были велики. К примеру, саперы, строители
мостов, безнадежно отставали от тех, кто доблестно
пробивался к берегу великой реки. Танкисты страдали
от отсутствия горючего, войска помногу суток не имели
более или менее нормального питания. И все же они,
преодолевшие ад Прохоровки и Харькова, неукротимо
149
рвались на Запад. Партизаны поднимали с днепровско-
го дна затопленные немцами баржи, ремонтировали их,
и танки переправлялись на высокий правый берег. 9
сентября Ставка специально указывает на необходи-
мость форсировать реки с ходу. Она оповещает о награ-
дах, которые ждут первых прорвавшихся уже за Десну.
Командующие армиями получат орден Кутузова первой
степени, командиры корпусов — орден Кутузова второй
степени. За форсирование Днепра у Смоленска и южнее
обещалось звание Героя Советского Союза.
Советские войска к последней неделе сентября со-
здали двадцать три плацдарма на правом берегу Днепра —
большие и малые, от нескольких сотен метров до трид-
цати километров. Особенно внушительным выглядел
плацдарм у Букрина (глубиной 15 километров к 24 сен-
тября). Чтобы укрепить и расширить его, Жуков решает
выбросить воздушный десант. Ходом операции команду-
ет генерал-майор Затевахин. Командование армейской
авиацией (Голованов) обеспечивает транспортные само-
леты и авиационную поддержку — 50 транспортных само-
летов ПС-84, ночные бомбардировщики Ил-4 (150 еди-
ниц) и Б-25. Ночью 26 сентября 3-я воздушно-десантная
бригада начала операцию: 296 боевых вылетов обеспечи-
ли десантирование 4575 человек, но они опустились на
чрезвычайно большой территории, а немцы увидели опас-
ность с неба. Самая большая группа (600 человек) дей-
ствовала в тылу врага в районе Канева. У десантников
была ясная и очень тяжелая задача — продержаться в
этом неприятельском районе до прихода 40-й армии. Это
весьма трагическая история. Парашютисты действовали
отдельными группами, в октябре они ушли в черкасские
леса и воссоединились со своими только ночью 14 ноября.
Смоленск и после
Летом 1943 года противник все еще стоял в опасной
близости к Москве. Ставка ставит задачу перед Кали-
нинским фронтом (Еременко) и Западным фронтом
(Соколовский) перейти в наступление на западном на-
правлении, нанести поражение группе армий «Центр» и
150
освободить Смоленск. Перед двумя этими фронтами, по
советским оценкам, находилось сорок германских диви-
зий. Наиболее мощными соединениями у немцев были
3-я танковая армия вермахта, 4-я армия, часть 2-й тан-
ковой армии. Планировалось, что Западный фронт в
начале августа нанесет удар в направлении Ельни и, 1?
случае успеха, двинется на Рославль. Вместе с Калинин-
ским фронтом они освободят Дорогобуж и повернут на
Смоленск. Представителем Ставки в ходе битвы за Смо-
ленск был назначен маршал артиллерии Воронов.
Эта первая попытка пробиться на запад по кратчай-
шему пути не увенчалась успехом. Дни за днями прохо-
дили в кровавых боях, на Юге вершились большие дела,
а два ближайших к Москве фронта недалеко ушли от
первоначальных позиций, и Ставка приказала приоста-
новить операцию. Новый план действий на смоленском
направлении разработали к 22 августа. Теперь Западно-
му фронту предстояло наступать не на Рославль, а на
Ельню — и она была, наконец, освобождена 28 числа.
Еременко устремился вперед, но и герою Сталинграда
не удалось прорвать оборону противника, и после двух
недель безрезультатных боев Ставка снова приказала
остановиться. Третья — и решающая — фаза сражения
наступила 15 сентября 1943 года — это наступление
удалось подготовить лучше. Уже 16 сентября советские
войска освободили Ярцево, много русской крови проли-
то там. 17 сентября Баграмян берет Брянск и Бежицу —
Брянскому фронту приказано ударить в тыл группе ар-
мий «Центр». 10-й армии Попова поставлена задача как
можно быстрее выйти на реку Сож. И ослабленные
летней кампанией немцы наконец начинают отступать:
взят Рославль, и открывается дорога на Смоленск.
Утром 25 сентября 1943 года после длительной и
кровопролитной операции Смоленск очищен от немцев.
Варвары сожгли старинный город дотла. А земля здесь
особенно обильно полита кровью — первые атаки Соко-
ловского загасили люфтваффе (организовавшие тща-
тельное слежение за движением его войск) и поднато-
ревшие с декабря в оборонительных боях пехотные
немецкие дивизии. Логика немцев была проста: при
таких потерях Россия не может долго вести боевые
151
действия — главный просчет немцев в этой страшной
войне. Прежде чем германские генералы поняли, что
Россия сможет, вермахт уже потерял всякий шанс побе-
дить. Важно было то, что в боях на смоленском направ-
лении и за сам город два фронта связали 55 немецких
дивизий в тот момент, когда основная масса советских
войск отчаянно рвалась к Днепру уже на Украине.
Несколько дней в начале октября на огромном фронте
стояло затишье. Но склонились над картами генералы,
теперь в Ставке думали только о двух славянских столи-
цах — матери городов русских Киеве и столице самоот-
верженной Белоруссии Минске. Их нужно было осво-
бождать своими силами — именно в это время в ходе
Московской конференции министров иностранных дел
СССР, США и Великобритании Москва узнала 29 октяб-
ря о том, что даже «весна» 1944 года не является окон-
чательным сроком высадки западных союзников в Евро-
пе, что возможно «смещение даты на один-два месяца».
Огромным контрастом прозвучало обещание советского
правительства начать войну против Японии «спустя три
месяца после окончания войны в Европе». Это обещание
было выполнено, как известно, пунктуально. Характер-
но, что Гитлер именно в это время требует от посла
Осимы «сохранять угрозу Советскому Союзу с востока».
Сталин теперь явно чувствует себя увереннее. Он
пообещал западным союзникам помощь в Тихом океа-
не, значит, он уверен в будущем на германском фронте.
Молотов предлагает меры, явно направленные на при-
ближение финала войны в Европе: заставить Турцию
вступить в антигитлеровскую коалицию, потребовать у
Швеции права воспользоваться ее военными аэродрома-
ми ддя более интенсивных бомбардировок Германии.
А в Германии впервые оторопело начинают воспри-
нимать победную поступь Красной Армии как явствен-
ное приближение войны к границам рейха. Генерал-
полковник Цейтцлер пишет своей жене: «Ад разверзся на
Восточном фронте». Гитлер впервые открыто санкциони-
ровал общее отступление. Так называемая «активная обо-
рона» превращается в постоянный отвод войск. 26 октяб-
ря фельдмаршал Клейст без санкции командования отдал
приказ оставить Крым, но Гитлер вечером того же дня
152
отменил это распоряжение. Геббельс пишет в своем днев-
нике, получив сообщение о советских потерях под Жи-
томиром (20 тысяч человек): «Когда же это кончится!
Советы имеют резервы, о которых мы никогда и не
мечтали, которые не могли себе представить даже в своих
самых пессимистических оценках».
А в Освенцим прибыл новый врач — Йозеф Менгеле,
32 лет. Он начал опыты над людьми, в ходе которых
погибли тысячи заключенных. Всегда безупречно одетый
в медицинскую белую форму, всегда в белых перчатках,
Менгеле едва заметным движением стэка отбирал «спо-
собных к работе» и безнадежных, которым была уготова-
на газовая камера. Окружающие прозвали его «ангелом
смерти». Тысячи и тысячи людей зависели от мановения
ока этого садиста. Вспышки болезней он «лечил» своим
путем; узнав о заболеваниях тифом, он немедленно по-
слал 1042 цыган в газовые камеры. Но что-то подсказы-
вало и нацистским бонзам, что время их безнаказанности
уходит. Летом 1943 года Гиммлер принимает решение
создать особую группу №1005 для сокрытия следов мас-
совых захоронений, для сожжения жертв массовых
убийств. Специальные инспекторы находят, что гигант-
ские крематории Освенцима слишком заметны. Вокруг
начинается посадка быстрорастущих деревьев.
Вашингтон
и конференция в Квебеке
Рузвельт пока не считал на данном этапе и в данной
военной конъюнктуре политически выгодным смеще-
ние направления действий американских войск на Бал-
каны. «Операции на Балканах должны быть результатом
появления новых возможностей, к которым мы должны
быть готовы», т.е. ситуацию на Балканах нужно будет
использовать по мере возникновения новых шансов, но
нельзя было делать главным фронтом для Запада. Эта
позиция уберегла антигитлеровскую коалицию от преж-
девременных потрясений.
Черчилль обсуждал с Рузвельтом принцип действия
153
будущей международной организации. Как записал
А. Гарриман, «Черчиллю была по душе идея скорее
очень широкой и неопределенной ассоциации, чем же-
сткого формального договора». Это должна была быть
ассоциация «достаточно гибкая, чтобы приспосабливаться
к историческому развитию». Элеонора Рузвельт замети-
ла, что такое понимание ослабило бы всю концепцию
ООН в целом. Премьер-министр не согласился с ней.
«Любая надежда ООН покоится на лидерстве, являю-
щемся производным от интимности связей США и
Британии, преодолевающих непонимание русских — а
также китайцев». Общая схема послевоенного мира была
для Черчилля достаточно проста: США и Британия со-
ставляют силовую основу мира, другие великие держа-
вы — СССР (в первую очередь) и Китай — приспосаб-
ливаются к англосаксонскому руководству. У Черчилля
имелись большие сомнения в отношении Китая — «ему
еще предстоит стать нацией». Подлинной проблемой
будет лишь Россия.
Среди всех забот военного времени тогда — летом
1943 года — одна воспринималась Вашингтоном и
Лондоном как требующая внимания, корректировки и
дополнительных усилий — зашедшие в тупик дипло-
матические отношения с СССР. Западные союзники
предлагали Советскому Союзу заплатить страшную
цену. Зная о степени напряжения на советско-герман-
ском фронте, они хладнокровно смотрели на милли-
онные жертвы СССР. Первоначально они обещали
открыть второй фронт в 1942 году, потом в 1943 году,
а теперь без особых извинений перенесли свои планы
на неопределенное будущее. Могло ли это не сказать-
ся на искренности, на прочности союза, которому
предстояло не только победить в войне, но и стать
основой послевоенного урегулирования? Что, очевид-
но, также действовало на советское руководство — это
с легкостью излагаемые мотивы о миллионах избира-
телей польского происхождения, в то время как мил-
лионы советских людей находились на грани гибели.
Еще один вопрос вставал во всем объеме. Война
началась для СССР вторжением немцев по проторенной
дороге, по которой издавна приходили завоеватели —
154
французы, поляки, шведы. И даже в самое отчаянное
время, в конце 1941 года, советское руководство думало
о будущих западных границах страны. Оно обратилось к
американскому правительству, которое в свете своего
нёрл-харборского опыта могло бы понять СССР как
жертву агрессии. Важнейший знак: тогда Рузвельт не
ответил на письмо Сталина. Что должны были думать в
Кремле о своих американских союзниках? Прекраще-
ние помощи в 1943 году усилило негативное отношение
советского руководства к союзникам. В Москве теперь
могли резонно полагать, что американцев и англичан в
определенной мере устраивает ослабление России, теря-
ющей цвет нации, мобилизующей последние ресурсы.
Именно тогда, в тревожные дни накануне сражения
на Курской дуге, союз дал трещину, сказавшуюся в
дальнейшем. Факт отзыва посла Литвинова из Вашин-
гтона и отказ от встречи с Рузвельтом говорили о насту-
пившем в Москве разочаровании. Вашингтон и Лондон
в своем долгосрочном планировании допустили суще-
ственную ошибку. Они довели дело в советско-западных
отношениях до той точки, когда идея «четырех полицей-
ских», тесного союза США с СССР, Англией и Китаем,
оказалась подорванной. Нельзя было — без последствий
для себя — оставлять Советский Союз вести войну на
истощение в течение полных двух лет, с 1942 по 1944
год. Нельзя было думать о двух-трех миллионах избира-
телей, игнорируя легитимные нужды безопасности ве-
ликой державы. Встретить Красную Армию на совет-
ских границах — это стало казаться Черчиллю (и, отчасти,
Рузвельту) политически привлекательным. Мы видим
влияние подобных идей в дискуссии с Объединенным
комитетом начальников штабов 10 августа 1943 года:
президент выказал явный интерес к Бал капам, куда, по
его словам, англичане хотят попасть раньше русских.
Хотя он не верит, что русские желают установить свой
контроль над этим регионом, «в любом случае глупо
строить военную стратегию, основанную на азартной
игре в отношении политических результатов».
Что касается Китая, то, как пишет американский
историк Дж. Бирнс, Рузвельт «хотел подготовить Китай к
получению первостепенной роли в послевоенном мире
155
так, чтобы тот стал членом высшего совета мировой
организации и помог привести азиатов к новому мирово-
му партнерству». Американский президент видел в Китае
основу своей новой азиатской политической структуры и
начинал возделывать почву для того, чтобы США смени-
ли Англию в качестве главного представителя Запада в
Азии и на подступах к ней. В середине 1943 года Рузвельт
смещает фокус своего внимания на Средиземноморье.
Овладение Италией представлялось ему верным спосо-
бом получения надежных гарантий встать у руля евро-
пейской политики при решении судьбы Европы.
К этому времени американская армия выросла (после
трех лет мобилизационных усилий) с полумиллиона
человек до четырех с половиной миллионов и к концу
1943 года должна была составить 7,5 млн. — феноме-
нальное армейское строительство. Новая сила означала
новую значимость в коалиции. Новую коалиционную
стратегию следовало обсудить с англичанами. С Чер-
чиллем была достигнута договоренность о встрече в
Канаде. Рузвельт направился туда 17 августа 1943 года.
Английский премьер опасался, что американцы от-
кажутся активно действовать в Средиземном море, если
представители высшего советского руководства найдут с
ними общий язык. Тогда англичане «могут остаться в
одиночестве». В повестке дня Черчилля в августе 1943
года стояли две главные задачи: контроль в Европе и
сохранение Британской империи. Высадившись в Гали-
факсе, Черчилль направился в Квебек поездом. По при-
бытии в город премьер получил телеграмму от Сталина
с поздравлениями по поводу победы на Сицилии и с
согласием на трехстороннюю встречу.
Во время Квебекской конференции Рузвельт и Чер-
чилль жили в царящей над городом и рекой Святого
Лаврентия цитадели. Их помощники расположились в
Шато Франтенак, где и проходили рабочие заседания.
Оба лидера немедленно поздравили Сталина с взятием
Харькова: «Поражения германской армии на этом фронте
образуют вехи на пути к окончательной победе». Чер-
чилль послал Сталину стереоскоп и слайды с видами
разрушений, причиненных британской авиацией гер-
манским городам.
156
В американской делегации Стимсон и Маршалл
настаивали на подчинении всего прочего главной цели —
разгрому Германии. Стимсон недавно вернулся из Лон-
дона, и ему был хорошо известен идейный багаж, с
которым приехал в Канаду Черчилль, поэтому он жес-
тко сказал Рузвельту: «С рациональной точки зрения,
мы не можем надеяться на поражение нашего герман-
ского врага, если будем находиться под британским
командованием». Сталин никогда не поймет осуществ-
ляемую Западом тактику осторожных действий, для него
они всегда будут имитацией активности.
Самым насущным вопросом Квебекской конферен-
ции был «Оверлорд» — высадка в Нормандии. Как пре-
одолеть Ла-Манш? Генерал Исмей вспоминает: «Если
бы неожиданный посетитель зашел в ванную комнату
Черчилля, то увидел бы тучную фигуру в цветастом
халате, сидящую на стуле в окружении тех, кого амери-
канцы называют «бронзовые шлемы» — т.е. высшие
военные чины. В одном конце ванны адмирал, опустив
руку в воду, изображал бурное море, а бригадный гене-
рал показывал, как будет устроен волнорез. Случайный
посетитель едва ли поверил бы, что перед ним британ-
ское верховное командование изучает самую масштаб-
ную в мировой истории операцию по высадке войск».
Рузвельт, видимо, к концу лета 1943 года приходит
к заключению, что промедление в Европе ставит под
угрозу попытки США усилить свое влияние. Решимость
президента больше не откладывать высадку во Франции
была сразу же замечена всей английской делегацией.
Настаивать на дальнейшей отсрочке броска через Ла-
Манш стало для Лондона опасно. Как понял быстро
ориентирующийся в ситуации Черчилль, добиться своих
собственных целей англичане могли, лишь осторожно
настаивая на необходимости получения контроля над
Италией. В результате Черчиллю удалось «оставить»
задачу продвижения на север Италии в списке обяза-
тельных операций 1944 года, хотя главной задачей под
мощным на этот раз нажимом американцев называлась
высадка союзных войск во Франции 1 мая 1944 года.
Более того, Рузвельт после трудных дебатов добился от
партнера по коалиции согласия еще и на высадку в
157
Южной Франции вскоре после основного десанта на
севере страны. Было решено, что в Европе совместным
контингентом войск будет командовать американец
(предполагалось, что генерал Маршалл), а в Юго-Вос-
точной Азии английский адмирал Маунтбеттен. Оби-
женный генерал Брук, которому раньше было обещано
командование в Европе, пишет: «Совершенно очевидно,
Уинстон сдался, несмотря на все прежние обещания.
Он спросил меня, что я чувствую, и я ответил, что
ничего кроме замешательства».
Рузвельт, пожалуй, также впервые здесь всерьез
говорит об операциях на Балканах. Что будут делать
западные союзники, если немцы примут решение отсту-
пить к оборонительным рубежам по течению Дуная?
Президент сам отвечает на свой вопрос: «Самым безот-
лагательным делом является подготовка нами балкан-
ских дивизий, особенно состоящих из греков и югосла-
вов, действующих в своих собственных странах». У
президента сохранялись большие сомнения не в отно-
шении принципиальной возможности появления запад-
ных союзников на Балканах, а в отношении конкретных
возможностей реализовать этот замысел. С его точки
зрения, такая операция отвлекла бы западных союзни-
ков от действий на центральном — «берлинском» —
направлении. Гораздо удобнее было бы положиться на
вооруженные Западом местные дивизии. И нет сомне-
ния, что президент говорил в данном случае о получе-
нии этими дружественными «балканскими» дивизиями
контроля над Балканами именно до прихода Красной
Армии.
Второй по важности вопрос — отношения с Россией.
Черчилль размышлял о контактах с Красной Армией на
ее левом фланге — у англичан появлялся шанс получить
зону влияния в Турции и на Балканах. Он обсуждал с
военными вопрос о возможности помощи СССР в осво-
бождении Крыма, о высадке десанта в Румынии, об
овладении контролем над Дарданеллами. Это был бы
«самый эффективный способ протянуть нашу правую
руку России». Черчилль в эти дни размышлял о том, о
чем он позже предпочел забыть: «Очевидно, что русские
недовольны нынешним статусом проливов, и я не думаю,
158
чтобы они забыли об обещанном им нами в предшеству-
ющей войне Константинополе».
Чтобы иметь дипломатический буфер в значительно
охладившихся отношениях с СССР, Рузвельт и Чер-
чилль выдвинули идею созыва представителей внешне-
политических ведомств трех великих держав. В начале
сентября 1943 года Рузвельт убедил А. Гарримана при-
нять назначение его полномочным представителем пре-
зидента США при советском правительстве и поставил
задачу обсудить с советским руководством послевоен-
ные планы. В послании, направленном в Москву 4
сентября 1943 года, Рузвельт снова предлагает Сталину
встретиться в Северной Африке после 15 ноября.
Третий важнейший вопрос — ядерный. Черчилль и
Рузвельт пришли к соглашению о сотрудничестве на
всех стадиях реализации атомного проекта. Решающим
оказалось то обстоятельство, что Рузвельт пришел к
выводу: в великой послевоенной четверке две державы
будут ядерными — США и их ближайший партнер; это
придаст Америке прочность тыла, свяжет ее надежными
узами с крупнейшей западноевропейской страной. «Если
Россия выйдет из войны, приближаясь к овладению
атомной бомбой, и выявит намерения расширенного
контроля в европейской зоне, Англия могла бы эффек-
тивно противостоять ее планам», — полагали американ-
цы. Рузвельт и Черчилль в Квебеке подписали секретное
соглашение: 1) никогда не использовать атомное оружие
друг против друга; 2) не использовать его против третьей
стороны без согласования взаимных позиций; 3) не
сообщать атомных секретов третьей стороне без взаим-
ного согласия; 4) ввиду преобладающего участия США
в проекте американский президент определяет общую
политику в данном вопросе; 5) в Вашингтоне создается
Комитет по объединенной политике, именно в его рам-
ках будет происходить обмен закрытой информацией. В
официальной истории Комиссии по атомной энергии
говорится: «Оба, и Рузвельт и Черчилль, знали о роли,
которую играл в их дипломатии тот революционный
прорыв в технологии, который по своей значимости
превосходил даже кровавую борьбу против нацизма».
Теперь Англия и Америка стали атомными партнерами.
159
«Я очень благодарен, — писал Черчилль Гопкинсу тремя
неделями позже, — за всю вашу помощь в обсуждении
вопроса и его удовлетворительном решении».
На фоне советско-американского отчуждения лета
1943 года, когда США копили силы, а СССР сражался
за национальное выживание на Курской дуге, америка-
но-английское согласие в атомных делах говорит о строе
мыслей западных союзников. Создавался союз, защи-
щенный готовящимся «сверхоружием», для осуществле-
ния западного варианта послевоенного устройства. Обе
стороны наметили стратегию дальнейшего ведения вой-
ны против стран «оси». Было решено в начале лета 1944
года начать вторжение в Западную Европу. Были очер-
чены контуры Итальянской кампании.
И все же Черчилль боялся закрепиться в положении
«младшего» союзника. К тому же отсутствие инициато-
ров в отношении восточного союзника было чревато
опасностями. Имея все это в виду, 3 сентября 1943 г.
Черчилль предложил Сталину и Рузвельту встретиться в
Эдинбурге или Лондоне. Предлагалась следующая пове-
стка дня: «Что делать с Германией после ее поражения?
Если делить оккупационные территории, то как?» Пре-
мьер-министр ставил также более широкий вопрос:
«Будут ли в мире зоны влияния? Или англо-американ-
цы, как и русские, будут «играть по всему полю»? Разу-
меется, счел нужным указать с самого начала Черчилль,
«не может быть никаких сомнений в том, что мы заин-
тересованы во всех частях мира. Мы не можем закрыть
глаза на события в любом из регионов мира, потому что
даже из отдаленных региональных процессов могут воз-
никнуть предпосылки новой войны».
В Квебеке Рузвельт говорит Черчиллю, Идену и
Маккензи Кингу (премьер-министр Канады) о том, что
нуждается в Китае «как в буферном государстве между
Россией и Америкой». Президент также без обиняков
заявляет о том, что подобная буферная зона ему нужна
и в Европе. Это новый нюанс. Все более ясно, что дни
Германии и Японии сочтены, что Советский Союз по-
бедоносно выходит в Центральную Европу, что контак-
ты с СССР напряжены из-за нежелания Запада откры-
вать второй фронт, что США могут еще долго быть
160
заняты Японией, в то время как СССР пока не дал
обязательства выступить на Дальнем Востоке и мог бы
иметь возможность после победы над Германией развя-
зать себе руки в Европе.
Договоренность о встрече
Теперь антигитлеровская коалиция производила
военной продукции в три раза больше, чем страны
«оси». Поток товаров военного назначения, боеприпа-
сов и техники через Атлантику значительно превысил
потопляемый немцами тоннаж. Битва за Атлантику была
практически выиграна. Военное производство США в
1943 году превысило показатели годичной давности на
83 процента. И все же, как считал Рузвельт, «мы все еще
далеки от достижения наших главных целей в войне...
Достижение этих целей потребует еще большей концен-
трации нашей национальной энергии, нашей изобрета-
тельности и искусства».
Американская пресса критиковала главным образом
государственный департамент. Авторитетный военный
обозреватель Дрю Пирсон заявил в печати, что глава
госдепартамента Корделл Хэлл «давно известен своими
антирусскими настроениями». Выступая по радио, этот
же обозреватель обрушился на главных помощников
Хэлла, на ведущих лиц госдепартамента: «Адольф Берль,
Джимми Данн, Брекенридж Лонг хотели бы на самом
деле, чтобы Россия подверглась как можно более обиль-
ным кровопусканиям — и русские знают это». Государ-
ственному секретарю пришлось приглашать советского
поверенного в делах А. А. Громыко для опровержения
обвинений. Хотя все требования формальной друже-
ственности были соблюдены, в отношениях двух вели-
чайших стран антигитлеровской коалиции царило жес-
токое похолодание. Летние битвы 1943 года в центре
России советские войска вели собственными силами.
Определенное увеличение материальных поставок по
ленд-лизу не могло служить достаточным оправданием
хладнокровных калькуляций Белого дома.
Рузвельт в конце августа 1943 года размышлял, не
161
слишком ли далеко он зашел в отчуждении с главным
воюющим союзником. В беседе с главой католической
церкви в Америке — кардиналом Спелманом Рузвельт
говорит, что Черчилль — неисправимый романтик, а
они со Сталиным — реалисты. Лучше заведомо согла-
ситься на советскую разграничительную линию в Вос-
точной Польше, Прибалтике, Бессарабии, Финляндии.
«Лучше согласиться с ними великодушно... А что мы
можем сделать?» Воевать с Россией Америка и Брита-
ния не намерены. Рузвельт, собственно, был готов к
тому, что при определенных обстоятельствах зоной вли-
яния Советского Союза станут Венгрия, Австрия, Хор-
ватия. Он был очень впечатлен производительностью
советской военной индустрии. «Русское военное произ-
водство столь велико, что американская помощь, за
исключением грузовиков, едва ощутима». В начале сен-
тября президент, как уже говорилось, убедил Аверела
Гарримана переехать в качестве посла из Лондона в
Москву, сделав его своим полномочным представителем
при советском правительстве. Рузвельт выдвинул задачу
обсудить с советским руководством послевоенные пла-
ны сторон. Возникла идея обсуждения этих вопросов в
личной встрече со Сталиным. В послании, направлен-
ном в Москву 4 сентября 1943 года, предлагается встре-
ча в Северной Африке после 15 ноября.
Происходит своеобразное тектоническое смещение.
Немцы остановлены под Курском, они отступают к
Днепру. Возникают передышка и, впервые, благоприят-
ные перспективы для продвижения советских войск на
Запад. В этой ситуации, уже не опасаясь разговаривать
с союзниками с позиции слабого, советское руководство
ответило на американское предложение о встрече согла-
сием. Тому было много причин, но важнейшие — опа-
сение, что напряженное состояние коалиционных отно-
шений даст негативные результаты, и явное стремление
прервать традицию англосаксонских государств решать
основные вопросы между собой. Ответ Сталина посту-
пил к Рузвельту 8 сентября. В нем содержалось предло-
жение «большой тройке» встретиться в Иране в нояб-
ре — декабре 1943 года.
162
На столе президента лежал датированный октябрем
1943 года доклад начальника ОСС (Отдел стратегиче-
ских служб) У.Донована, в котором американская раз-
ведка считала, что СССР склонен к договоренностям,
не питает сепаратных намерений, может быть лояльным
партнером.
После несомненного успеха «разведки боем» на
Московской конференции, где Соединенные Штаты
представлял госсекретарь Хэлл, Рузвельт хотел лично
удостовериться, что дела на важнейшем участке его
дипломатической борьбы идут в нужном направлении.
Двадцать первого октября президент прощупал, как
будет действовать жесткий подход: «Я не могу выехать
в Тегеран». Он предложил встретиться в Басре, на
берегу Персидского залива. «Если вы, я и мистер Чер-
чилль не сумеют ныне договориться из-за нескольких
сот миль, это обернется трагедией для будущих поко-
лений». В конечном счете решающим оказалось то
обстоятельство, что Рузвельт, обдумывавший мировую
диспозицию сил и готовивший дипломатическое реше-
ние проблем столь многообещающего для Америки
будущего, оказался больше заинтересованным во встрече
и потому уступил советской стороне. Восьмого ноября
телеграмма Рузвельта уведомила Сталина, что дипло-
матические маневры окончены и президент направля-
ется в Тегеран.
У Рузвельта появилась довольно любопытная идея
совместного с СССР военного планирования. Он пред-
ложил Черчиллю встретиться вдвоем в Северной Афри-
ке и пригласить туда Молотова вместе с советской во-
енной миссией, которая представляла бы советский
Генштаб. Именно этого Черчилль боялся более всего.
До сего момента лишь англичане допускались на выс-
шие военные советы американцев, они были привиле-
гированными ближайшими союзниками и не желали
терять своего положения ни сейчас, ни в грядущие
годы. Черчилль категорически выступил против «идеи
приглашения советского военного представителя для
участия в заседаниях наших объединенных штабов...
Этот представитель заблокирует все наши дискуссии...
163
1944 год полон потенциальных опасностей. Крупные
противоречия могут проявиться между нами, и мы мо-
жем взять неверный поворот. Или мы снова пойдем к
компромиссу и рухнем между двумя стульями. Един-
ственная надежда заключается в создании климата до-
верительности между нами... Если этот климат исчез-
нет, я полон отчаяния за ближайшее будущее».
Рузвельт, не желая отчуждения англичан в момент
ключевых встреч с русскими, отказался от идеи военных
консультаций, хотя, нет сомнения, они были бы тогда
очень полезными в любом случае. Ситуация на фронтах
требовала такой координации. Военная необходимость
вошла в противоречие с дипломатической стратегией (в
данном случае английской). Рузвельт сожалел о неудав-
шемся. Он говорил в эти дни, что присутствие русского
генерала на совещаниях было бы лучшим способом
укрепить доверие советской стороны к союзникам на
решающей фазе войны и дипломатии. «Они бы больше
не чувствовали, что их обводят вокруг пальца».
Обдумывая свою политику на послевоенный пери-
од, Черчилль в сентябре 1943 г. все более открыто
начинает говорить о союзе англоязычных народов, о
том, что Великобритания и Соединенные Штаты разде-
ляют общую концепцию того, что «справедливо и до-
стойно». Обе страны стремятся к «честной игре», разде-
ляют «чувство беспристрастной справедливости и прежде
всего любовь к личной свободе». Черчилль всячески
превозносит «Божий дар общего языка» — бесценное
орудие для создания нового мира. Он говорит в эти дни
даже об образовании общего гражданства между Соеди-
ненными Штатами и Великобританией: «Мне хотелось
бы верить, что англичане и американцы будут свободно
пересекать океан, не думая, что они иностранцы, при-
езжая друг к другу». Такой союз открыл бы безбрежные
перспективы для «расширения того пространства, где
говорят на нашем языке».'
Черчилль предложил сохранить Объединенный ан-
гло-американский комитет начальников штабов после
войны «ну, скажем, еще на 10 лет». (Черчилль объяснял
Эттли, Идену и Объединенному комитету начальников
164
штабов, что это «его самая любимая идея»). Сохранение
этого органа дало бы обеим странам «огромные преиму-
щества». Предусматривались обмен офицерами в воен-
ных колледжах, система совместной подготовки войск,
обмен новыми видами оружия, результатами новых ис-
следований, «общее использование военных баз, факти-
ческое взаимосплетение двух стран». В третий раз в
своей жизни сталкиваясь с проблемой нарушения евро-
пейского баланса в ущерб Британии, Черчилль полагал,
что делу может помочь лишь привлечение крупнейшей
неевропейской страны.
В телефонном разговоре 10 сентября 1943 г. с Иде-
ном Черчилль сказал, что «наши отношения с русскими
развивались бы лучше, если бы вначале мы сумели
обеспечить тесные связи с американской стороной. Очень
важно для нас не позволить русским пытаться каким-
либо образом сыграть на наших противоречиях с Соеди-
ненными Штатами». Черчилль отмечал растущее влия-
ние побед СССР на расстановку сил, возникающую в
Италии, где западные союзники пока не владеют кон-
тролем над всей ситуацией. Но более всего он считал в
этом смысле взрывоопасной зону Балкан. Здесь он пред-
видел возможность быстрых и резких перемен в Венг-
рии, Румынии и Болгарии, «которые открывают доступ
к Дарданеллам и Босфору для русских».
Идену, отправляющемуся в Москву, Черчилль сооб-
щил о своей беседе с новым советским послом Гусевым.
«Я сказал ему о нашем желании сотрудничать с Росси-
ей, быть с нею друзьями, что мы видим, какое большое
место она займет после войны, и мы приветствуем это
и сделаем все возможное, чтобы укрепить хорошие от-
ношения между ними и Соединенными Штатами».
Именно имея в виду возможность усиления Совет-
ского Союза, Черчилль указал Идену 6 октября 1943
года: «Я не знаю, в каком состоянии будет Германия
после окончания войны, но мы не должны ослаблять ее
до крайней степени — мы можем нуждаться в ней про-
тив России». Как записала одна из стенографисток,
члены кабинета министров были «поражены до ужаса,
услышав все это». Черчилль очень хотел, чтобы Иден
165
узнал в Москве, «что русские действительно думают о
Балканах, и поэтому поручил министру прояснить сле-
дующий вопрос: будет ли их привлекать возможность
нашей инициативы в Эгейском море с целью включе-
ния Турции в войну и открытия Дарданелл и Босфора...
Заинтересованы ли они еще в высадке во Франции?»
Московская конференция
Московская конференция министров иностранных
дел трех великих держав, состоявшаяся в октябре 1943
года, имела, вопреки мрачным предсказаниям, опреде-
ленный успех. Идя навстречу западным союзникам,
СССР предложил создание трехсторонней комиссии для
подготовки создания всемирной организации — в 1943
году это было даже более серьезным шагом, чем пред-
лагавшаяся западными союзниками декларация о наме-
рениях в этом вопросе. Английскую делегацию на этой
встрече министров иностранных дел более всего интере-
совали вопросы мирного урегулирования с Италией:
здесь были затронуты главные интересы англичан —
обеспечение связей с отдельными и уязвимыми частями
империи через Восточное Средиземноморье. Хэлл же
зондировал почву для создания института «четырех по-
лицейских», четырех главных сил послевоенного мира,
он был занят выработкой декларации четырех великих
держав (трое представленных плюс Китай) о послевоен-
ном мировом устройстве. Желая скрепить межсоюзни-
ческое сотрудничество и приблизить день открытия вто-
рого фронта, советская сторона согласилась подписать
указанную декларацию. С той же целью Сталин сделал,
как уже было сказано выше, поразившее Идена и Хэлла
обещание выступить против Японии после победы над
Германией.
Выступая в Мэншн-хаузе 9 ноября 1943 года, Чер-
чилль предупредил, что «нс наступило еще время для
расслабления, для светлых мыслей о радостях мира и
победы». В распоряжении Гитлера еще находятся четы-
реста дивизий. Черчилль особо отметил роль в текущей
166
войне Советского Союза. Хотя «на Сицилии и в Италии
Великобритания имела честь внести преобладающую
долю и заплатить самую большую цену», в то время как
американцы, австралийцы и новозеландцы осуществили
«блестящие операции» на Дальнем Востоке, «я рад при-
гнать и даже провозгласить, что самым выдающимся
событием этого примечательного года является победо-
носное продвижение русских армий от Волги к западу
через Днепр, которые освободили, как сказал маршал
Сталин, две трети русской земли от завоевателя». В холе
лой борьбы «советские армии нанесли глубокие удары
но общей структуре германской! военной мощи. Устра-
шающая чудовищная машина германского могущества
и тирании преодолена и разбита русской доблестью,
военным искусством и наукой».
Однако с этого времени (осень 1943 года) в стра-
тегии Черчилля начинает просматриваться еще один
элемент. Он прохладно относится к высадке в Север-
ной Франции уже не только потому, что следует эко-
номить силы и дать выдохнуться СССР и Германии.
Он видит, что военный баланс на Западе очень быстро
начинает смещаться в американскую сторону. Англи-
чан и американцев уже трудно назвать равными союз-
никами. Американцы превращались в главную силу
западной коалиции, поскольку их превосходство в на-
земных войсках становится преобладающим, и даль-
нейшее накапливание сил лишь еще более умаляет
роль Лондона. Черчилль же, разумеется, не хотел ста-
новиться «слишком уж» очевидным младшим партне-
ром. Мы видим, как в это время, находясь на пути в
Тегеран, премьер начинает позволять себе критические
замечания в адрес американской политики. В своем
дневнике Иден записывает впечатления Черчилля об
американском президенте и методах его руководства:
«ФДР является очаровательным джентльменом из про-
винции, но методы бизнеса, деловые методы у него
почти отсутствуют. Так что Уинстон обязан постоянно
перехватывать инициативу там, где возникает необхо-
димость. Я был поражен исключительным терпением,
с которым он это делал».
167
------- Глава третья ———
ОСВОБОЖДЕНИЕ УКРАИНЫ
И ТЕГЕРАНСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
Немцы обращаются к своим разведывательным
аналитикам. В середине октября (17-го) генерал Гелен
подготавливает доклад о соотношении сил Германии
и России «к концу 1943 года». Вид у документа типич-
но немецкий. Главный вывод доклада явно пессими-
стичен, такого еще не бывало: «Итак, в будущем со-
ветско-русский противник превзойдет Германию в
отношении людской силы, оборудования и в области
пропаганды». Предполагать, что русские остановятся
в своих боевых операциях — самоутешение. Без ма-
лейших сомнений можно предсказать («mit Sicherheit»),
что наступающей зимой последует мощное новое на-
ступление. Гелен предсказывает трансформацию име-
ющихся бригад в 78 новых, реформированных диви-
зий; создание 126 стрелковых корпусов, 5 танковых
армий, 24 танковых корпусов, 13 механизированных
корпусов, 80 отдельных танковых бригад, 106 танко-
вых полков, 43 полков самоходной артиллерии, 6 ар-
тиллерийских корпусов, 26 артиллерийских дивизий,
7 дивизий реактивных минометов «катюш». В течение
года, прошедшего после Сталинграда, произошел глу-
бокий поворот в пользу русских. Сталинград сам по
168
себе стал крупнейшим военным событием, но крово-
пролитные сражения под Курском поглотили значи-
тельную часть боевой техники германских танковых
армий. Мощь вермахта начала ослабевать. Крупно-
масштабные наступления против России для герман-
ской армии теперь исключены.
А гитлеровцы продолжают истребление «расово
неполноценных» народов. 4 октября 1943 года Гим-
млер выступает в Познани перед командирами войск
СС: «Большинство из нас знает, что означает видеть
перед собой сотни трупов, лежащих рядом, пятьсот
или тысячу трупов. Участвовать в этом и в то же время
оставаться достойными товарищами — вот что делает
нас такими твердыми. Такую страницу в нашу исто-
рию еще никто не вписал, подобная страница никогда
более не будет написана... Что происходит с русскими
или чехами — мне абсолютно безразлично. Живут ли
другие народы комфортабельно или они гибнут от
голода, интересует меня только в той мере, в какой
мы нуждаемся в них как в рабах для нашей культуры.
Если 10 тысяч русских женщин гибнут от голода,
копая для нас противотанковые рвы, то меня это
интересует только с точки зрения готовности этих
траншей для Германии. Мы, немцы, являемся един-
ственным народом на земле, который достойно отно-
сится к животным, мы можем занять достойную пози-
цию и в отношении человеческих животных, но было
бы преступлением против нашей собственной крови
проявлять о них заботу и передавать им наши идеа-
лы». 6 октября Гиммлер там же развивает затронутую
тему: «Что можно сказать относительно женщин и
детей? Здесь есть совершенно ясное решение. Какой
смысл уничтожать взрослых, оставляя в живых мсти-
телей — разве можно позволить их детям расти среди
наших детей и внуков?». На следующий день в Освен-
цим привезли 1260 детей.
Но Москва все увереннее смотрит в будущее. Совет-
ские власти в октябре 1943 года договариваются с груп-
пой пленных немецких генералов (Зейдлиц, Латман,
Корфес) о создании Союза немецких офицеров, которо-
му Сталин в случае крушения Восточного фронта Гер-
169
мании после возможного покушения на Гитлера пообе-
щал гарантировать германские границы 1938 года, допу-
стить существование вермахта и не «большевизировать»
Германию. Очевидно, что Сталин высоко оценивает
произошедшее под Курском, он говорит и с западными
союзниками и с пленными немцами другим языком,
гораздо более уверенно и спокойно, чем прежде.
На следующем этапе войны советские фронты были
переименованы, получив навечно вошедшие в нашу
национальную историю имена. Воронежский фронт ста-
новится 1-м Украинским, Степной фронт — 2-м Укра-
инским, Юго-Западный фронт — 3-м Украинским,
Южный фронт отныне — 4-й Украинский. Ватутинский
(1-й Украинский) фронт ориентирован на киевское на-
правление. Коневский (2-й Украинский) и 3-й Украин-
ский Малиновского — на Кировоград—Кривой Рог. И в
Кремле и в «Вольфшанце» смотрели прежде всего на
Киев.
Погода осенью 1943 года была исключительно ту-
манной, изобилующей дождями. Низкие облака навис-
ли над советско-германским фронтом, окрашивая пей-
заж скорбными осенними красками. Не погасло только
солнце, зажженное летними победами. Стояли еще осен-
ние месяцы с их распутицей, но ощущение, что «зима —
наше время», согревало душу. Зима нового года будет
очень отличаться от двух предшествующих. За спиной
фронтов остались многие километры, пройденные от
Волги и Кавказа. Только на севере положение дел на
карте и в реальности не очень отличалось от первой
мрачной зимы, здесь, на Ленинградском и Волховском
фронтах, противостояние двух сторон как бы замерло.
Решающие события осенью 1943 года происходят в битве
за Днепр.
Немцы еще не привыкли отступать. У них даже в
сложившейся непростой ситуации сохранялось убежде-
ние, спокойное и твердое, что русские могут загнать
очередного «Паулюса» с парализованной инициативой в
новый «Сталинград», они могут стоять насмерть, как
под Севастополем и Курском, но они слабы в наступа-
тельных операциях, требующих высшей организованно-
сти и профессионального навыка. При этом у Ман-
170
штейна в группе армий «Юг» имелось еще немало сил —
37 пехотных и 17 танковых дивизий. Он ведет бои в
четырех секторах: в районе плацдарма Красной Армии
у Запорожья; на плацдарме у Кременчуга; на плацдарме
близ Днепропетровска и севернее Киева. Наибольшую
активность проявляли два фронта (2-й Украинский
Конева и 3-й Украинский Малиновского), они словно
продолжали охотиться за ударной силой вермахта ~
4-й танковой армией Гота и 8-й германской армией.
Беспокойство Манштейна вызывал прежде всего
мощный плацдарм на западном берегу Днепра — от
Черкасс до Запорожья, восемьдесят километров в глуби-
ну и более трехсот километров в ширину. Коневу совсем
недавно придали немного пополнившуюся, теперь уже
знаменитую 5-ю гвардейскую танковую армию Ротми-
строва. Чувство, что в войсках есть сила, которой все по
плечу, воодушевляет и окрыляет. Такую — воодушевля-
ющую — роль начинают играть ряд соединений, подоб-
ных армии Ротмистрова (хотя численность танков в
средней дивизии стала в два раза меньше даже в срав-
нении с тяжелым 1942 годом). Приближаясь к Днепру,
Ротмистров поделил свое небольшое соединение (фак-
тически бригаду) на три части и включил ложную за-
пись в эфире, словно к реке идет огромная полнокров-
ная армия.
ОКХ приказало создать полностью «стерилизован-
ную» зону в районе двадцатикилометровой полосы по
восточному берегу Днепра. В ее пределах немцы унич-
тожили все строения и увели все живое. В грабеже
принял участие целый ряд германских ведомств, таких
как организация 4-летнего плана Геринга, Осткомисса-
риат Коха, Организация Заукеля и другие.
Шли дни, и теперь уже не менее сорока советских
плацдармов возникли на западном берегу Днепра. Нем-
цы их яростно атаковали, но сбросить в воду защитни-
ков они уже не могли. Новая армия привыкает воевать
с выдумкой. Именно так Конев и строит свой план от
7-го октября: его основные силы с плацдарма пойдут на
Пятихатку и Кривой Рог, отсекая дорогу тем немецким
силам, которые сопротивляются Малиновскому у Днеп-
ропетровска. Жадов бросился в бой 15 октября (5-я
171
танковая еще стояла в Полтаве 10 октября, но быстро
подтянулась). На плечах самоотверженной пехоты Рот-
мистров прорвался вперед, и через четыре дня мучи-
тельного марша по знаменитому украинскому чернозе-
му (превратившемуся в непролазную осеннюю грязь)
его танки вошли в Пятихатку — крупный транспортный
узел. Еще четыре дня — и Ротмистров на окраине Кри-
вого Рога. Но здесь сработала немецкая организация.
Одиннадцатая танковая дивизия немцев использовала
фактор усталости советских танковых частей (особенно
пострадал 18-й танковый корпус) и заставила танкистов
Ротмистрова отступить по улицам неосвещенного укра-
инского Кривого Рога. Но и без захвата города Конев
продолжал создавать для немцев угрозу окружения в
Днепропетровске.
Малиновский в октябре споткнулся о Запорожье,
которое Гитлер приказал защищать всеми возможными
силами. Взять с ходу город не удалось, немцы серьезно
укрепили пригороды. Три армии во главе с 8-й генерала
Чуйкова (бывшая легендарная 62-я) штурмовали Запо-
рожье при поддержке 270 танков и летчиков 17-й воз-
душной армии в ночь на 13 октября. При этом у Чуй-
кова были мощные соседи — 12-я гвардейская армия
наступала с севера, а 3-я гвардейская — с юга. Немцы
взорвали дороги, ведущие к славному Днепрогэсу и
очень хотели полностью разрушить знаменитую стройку
первых пятилеток. Враг задействовал тяжелую авиацию
и спецкоманды, которым ставилась задача уничтожить
все, что возможно. Частично им удалось взорвать элек-
тростанцию, но они не могли воспрепятствовать осво-
бождению Днепропетровска. Теперь, имея в руках Запо-
рожье и Днепропетровск, Малиновский мог лучше
координировать свои действия со 2-м Украинским фрон-
том Конева, снова устремившимся к Кривому Рогу.
На юге 4-й Украинский фронт Толбухина наметил
взять Мелитополь, обходя «восстановленную» немцами
6-ю армию. На главном направлении его удара наступа-
ли 5-я ударная, 2-я гвардейская и 44-я армии. Почти
весь месяц прошел в сложных боях, и только 24 октября
51-я армия Крейцера ворвалась в Мелитополь. Герман-
ская 6-я армия создала внушительные оборонительные
172
позиции вокруг Никополя с его необходимым герман-
ской промышленности марганцем. Штурмовать эти ук-
репления было чрезвычайно сложно, но тем самым
немецкая 6-я армия отрезалась от оккупирующей Крым
17-й армии, северный фланг которой в результате ока-
зался оголенным. Этой армии Гитлер также приказал
стоять до последнего — иначе советская авиация, ис-
пользуя крымские аэродромы, будет бомбить бесценные
нефтяные месторождения вокруг Плоешти.
Лишь в начале ноября части Толбухина форсирова-
ли в нескольких местах Сиваш, отделяющий Крым от
материка. А в Керчи высадился десант Северокавказ-
ского фронта генерала Петрова (бесстрашного и неброс-
кого героя Одессы, Севастополя, кавказских перевалов).
Петров успел очистить Тамань и теперь появился в
Крыму. Еще помнилась керченская трагедия 1941 года,
но на этот раз не было прежней растерянности и отсут-
ствия ориентации.
В Кремле теперь думали не об освобождении терри-
торий (это само собой разумелось), а о разгроме удар-
ных соединений вермахта. Умы стратегов занимала 4-я
танковая армия Гота — важнейший элемент левого фланга
германской группы армий «Юг». Жуков (и Манштейн)
считал ее боеспособность одним из решающих факторов
войны. Дважды Ватутину не удавалось выманить ее на
Букринский плацдарм, рядом с Киевом. Теперь Ватутин
задумал встретить ее на созданном к северу от Киева
Лютежском плацдарме. Имитируя на Букринском плац-
дарме чрезвычайную активность, Ватутин двумя днями
позже бросил основные силы во главе с 3-й танковой
армией* севернее Киева.
В ужасную непогоду, презрев все сложности по-
здней осени, инженерные войска совершили величай-
ший подвиг, завершая строительство мостов через Днепр
для 3-й армии Рыбалко. Напротив Лютежа германская
авиация отчаянно бомбила последний пригодный мост.
В общем и целом немцы не верили, что плацдарм у
Лютежа, окруженного непроходимыми болотами, спо-
собен служить трамплином для широкомасштабного
удара. Они и предположить не могли, что прямо напро-
тив них готовится к удару целая танковая армия, тем
173
более что, по данным разведки, она находилась на Бук-
ринском плацдарме. На самом деле там красовались
художественно исполненные макеты, подлинные маши-
ны стояли именно на Лютежском плацдарме. Ватутина,
разместившегося в просторном подвале старого дома в
Новопетровцах, Ставка безжалостно торопила: «Опера-
ции на правом фланге фронта не должны затягиваться,
поскольку каждый потерянный день играет на руку
противнику, позволяя ему сосредоточивать свои силы
на нужных направлениях благодаря хорошим дорогам, в
то время как нам приходится пользоваться разрушенны-
ми дорогами». Киев следует взять через 48 часов.
Известно, что мы за ценой не постоим. После зал-
пов 2000 орудий и 50 «катюш» (неслыханная концент-
рация артиллерийского огня) блистательный Черняхов-
ский бросился с Лютежского плацдарма со своей 60-й
армией утром 3 ноября 1943 года. На следующий день
не посрамила себя, вопреки обрушившемуся ненастью,
3-я гвардейская танковая армия Рыбалко. За день прой-
дено семь километров в глубину германской обороны. В
атаке танкисты включали сирены и фары, что во мраке
осенних ливней особенно действовало на противника.
60-я армия Черняховского обошла Киев с юго-запада, а
Москаленко уже сражался в пригородах. Когда окруже-
ние стало почти неизбежным, 7-й германский корпус
стал покидать украинскую столицу. В 4 утра Киев —
«мать городов русских» — был освобожден. Немцы по-
старались разрушить город и превратить его в пустыню.
Люфтваффе бомбили беззащитные кварталы, герман-
ские подрывники взрывали мирные здания. Но столица
вольной Украины снова стала свободной. Военный со-
вет 1-го Украинского фронта сообщил в Ставку:
«С безграничной радостью мы докладываем вам, что
приказ освободить славный город Киев, столицу Укра-
ины, выполнен войсками 1-го Украинского фронта. Город
Киев полностью освобожден от фашистских оккупан-
тов».
Ватутин продолжил движение на запад и юго-
запад — 12 ноября взят Житомир, а 17-го Черняхов-
ский освободил Коростень, что имело стратегическое
значение — удалось перерезать главную железнодо-
174
рожную магистраль между группами армий «Центр» и
«Юг». Неутомимый Рыбалко продолжал наводить ужас
на немецкие оборонительные позиции. Все искусные
маневры Манштейна привели только к тому, что ле-
вый фланг и центр Ватутина перешли к обороне, но
правый фланг, ведомый Черняховским, продолжал
движение на запад.
Немцы могли вынести многое, но не потерю связи
между двумя группировками армий, и Манштейн, сроч-
но сформировав ударную группировку, нанес контр-
удар, отбил Коростень и Житомир и восстановил связь
с группой армий «Центр». 28 ноября Ватутин переходит
к обороне. Непролазная грязь, не менее чем артиллерия
и авиация, затрудняла действия противоборствующих
сторон. К наступающей зиме прозорливый стратег Жу-
ков, представлявший на этом фронте Ставку, готовит
серию дальнейших наступательных операций. (Речь шла
об уничтожении немецких войск в районе Бердичева—
Казатина, выходе к Южному Бугу, изгнанию немцев из
Коростеня). Теперь Ватутину грех было жаловаться —
его фронт насчитывал 452 тысячи человек, 1100 танков,
750 самолетов, 6 тысяч орудий (66 стрелковых дивизий,
2 танковые и одна воздушная армии).
Жуков уже давно стремился уничтожить 4-ю танко-
вую армию. Именно она выполняла роль станового хребта
группы армий «Юг», без нее войска Манштейна можно
было разъединить на части. (Как раз в это время Гитлер
отзывает Гота, почти три года возглавлявшего эту тан-
ковую армию). Манштейн переживает не лучшие дни,
он не видит особого смысла в бесконечном маневриро-
вании, судьбу войны так решить в свою пользу нельзя.
Местные победы ничего не решали в стратегическом
смысле, и это удручало фельдмаршала более всего. Те-
перь перед ним находился противник, полный решимо-
сти и располагающий ресурсами, чтобы эту решимость
воплотить в конкретные операции, руководимый теперь
уже опытными и стратегически мыслящими генерала-
ми. В мрачном настроении противостоит Манштейн
Ватутину под Киевом и Коневу на подступах к Кривому
Рогу и Кировограду. Приказ Гитлера всеми возможны-
ми средствами сохранить под германским контролем
175
Запорожье, Днепропетровск, Кременчуг, Киев не вы-
полнен. В ноябре 1943 года Манштейн получил долго-
жданные подкрепления — одну пехотную и две попол-
ненные и дооснащенные танковые дивизии, еще две
танковые дивизии из резерва ОКХ и одну вновь сфор-
мированную танковую дивизию. Однако сложности на
транспорте, разное время их прибытия и общая обста-
новка отступления смазали эффект пополнения.
Но немцам все же удалось сохранить 1-ю и 4-ю
танковые армии. 8-я германская пехотная армия при-
крыла их и создала опорный узел обороны в Черкассах.
Противостоящий Конев нанес лишь несколько беспоко-
ящих ударов, в основном он был занят увеличением
Днепропетровско-Кременчугского плацдарма на запад и
юг. Наступившие в декабре холода в значительной мере
погасили активность танковой армии Ротмистрова, но
ослабили и немцев. Словно в подтверждение того, что
зима — это русский сезон, после тяжелых уличных боев
советские войска выбили врага из облюбованных им
Черкасс. Теперь 2-й Украинский фронт выходил на
стратегический простор и был готов к решению задач
огромного масштаба. В Москве задумываются над тем,
чтобы окружить и ликвидировать группу армий «Юг»
целиком, тогда освобождение всей Украины стало бы
гарантировано. Для этого необходимы согласованные
действия всех четырех Украинских фронтов — этой ла-
вине Германия уже мало что могла противопоставить.
Такое решение стало возможным также благодаря
ослаблению германской группировки «Центр», которое
произошло в течение октября и ноября 1943 года. Между
Витебском и Гомелем, а также севернее Невеля Красная
Армия нанесла удар, резко осложнивший связи группы
армий «Центр» с группой армий «Север». В ноябре 1-й
Прибалтийский, 2-й Балтийский и Западный фронты
начали совместную операцию, целью которой являлось
взятие Витебска, хорошо укрепленного немцами. Насту-
пали с трех направлений — с севера Прибалтийские
фронты пытались выстроить дугу, заходящую за Витебск,
по центру Баграмян бился в немыслимых болотах, с юга
Западный фронт Соколовского двигался в направлении
на Оршу—Могилев. (Мог ли думать царь Николай, что
176
его Ставку в Могилеве русские войска будут штурмовать
с востока?) Белорусский фронт Рокоссовского наступал в
направлении Гомеля—Бобруйска, имея своей целью, преж-
де всего, освобождение Минска. Враг захватил Минск за
неделю, понадобилось более двух лет, чтобы советские
войска приблизились к нему с востока. Но это была уже
другая армия, и лучше всего в данной ситуации это
понимали немцы.
Форсирование не очень широкого в этом месте
Днепра позволило войскам Белорусского фронта в ходе
ожесточенных уличных боев 26 ноября 1943 года нако-
нец взять Гомель. Германские генералы понимали, что
присутствуют при решающем повороте маятника исто-
рии. Если они не остановят своего противника сейчас,
то будущее уже не сулит им ничего хорошего. А на
левом фланге войска Рокоссовского уже пересекли Бе-
резину — когда-то Наполеон именно на этой реке оста-
вил все помыслы закрепиться в России. Немцами вла-
дело своего рода жесткое оцепенение. На что они
надеялись? Главным образом на то, что огромные поте-
ри (а немцы их видели) остановят подъем восточного
гиганта, некая критическая масса потерь ослабит совет-
ский порыв, и восточный колосс, задохнувшись, оста-
новится. По крайней мере, такие надежды питали Гит-
лер и его ближайшее окружение. Если германская армия
стала слабее по мере продвижения на Восток, то почему
этого не может случиться с Россией в ее движении на
Запад? И тогда произойдет германский вариант Сталин-
града. Или эти фельдмаршалы не учились у Людендор-
фа, пролившего столько крови на русском фронте, пока,
наконец, не был низложен царь и все, кто хотел воевать
против германской армии, не воткнули в Брест-Литов-
ске штык в землю?
Поэтому группа армий «Центр» изо всех сил дер-
жалась за стратегический треугольник Жлобин—Рога-
чев—Бобруйск. Здесь пять германских дивизий создали
внушительную линию обороны. Наступила осенняя рас-
путица, особенно чувствительная при вязкой мокрой
погоде в краю болотистых лесов. Советские войска
освободили часть Восточной Белоруссии, но стоящий
на пути к Минску Витебск немцы пока еще прочно
177
удерживали. Здесь сходились германские линии ком-
муникаций, и командование вермахта собиралось на
этом направлении вести войну по-научному.
Зима 1943-1944-го
Оценка Генштабом противника сводилась к тому,
что более 60 процентов живой силы вермахта и его
вооружения используются на Восточном фронте. Речь
шла о 236 дивизиях (из них 25 танковых, 18 моторизо-
ванных) общей численностью 4 миллиона 906 тысяч
человек (706 тысяч солдат германских союзников). Вер-
махт на Восточном фронте располагал 5400 танков и
самоходных орудий, 54 тысячами пушек и минометов, 3
тысячами самолетов.
Красная Армия впервые после лета 1941 года имела
ощутимое численное превосходство. В ее составе насчи-
тывалось 5 миллионов 568 тысяч военнослужащих (ре-
зерв — 419 тысяч), объединенных в 480 дивизий; на
фронтах находилось 5628 танков, 8818 самолетов, 80
артиллерийских дивизий, 35 бронетанковых корпусов.
Обычно пехотная армия состояла из 3-4 корпусов с
приданными им артиллерийскими бригадами. Ударные
армии формировались из частей с большим опытом
боев. К концу 1943 года на фронте находилось пример-
но шестьдесят армий, среди них пять ударных и пять
танковых. Артиллерия, согласно тенденции последних
лет, объединялась в большие формирования. В артилле-
рийской дивизии обычно насчитывалось примерно 200
орудий среднего калибра и 100 — большого. Ставка
держала свой резерв неприкосновенным, памятуя о не-
счастьях прошлых лет, когда прорыв противника было
нечем закрыть. Резерв Ставки теперь составлял пять
пехотных армий, две танковые и девять бронетанковых
корпусов.
Германское командование во многом исходило из
важности природных и людских ресурсов захваченных
стран. В начале ноября 1943 года министр вооружений
рейха Шпеер передал Гитлеру и Цейтцлеру список ме-
таллов, наиболее необходимых для функционирования
178
военной промышленности Германии. В документе
Шпеера указывалось, сколько месяцев может продер-
жаться военная промышленность без данного металла:
марганец — 19 месяцев; никель — 10 месяцев; вольф-
рам — 10,6 месяца; молибден — 7,8; кремний — 6,4;
хром — 5,6 месяца. Это означало, что как ни важен для
рейха Никополь с его марганцем, но наибольшую цен-
ность представлял добываемый только в Турции хром.
Следовательно, сохранение контроля над Балканами жиз-
ненно важно для военной машины Германии. (А Нико-
поль немцы удерживали до 18 февраля 1944 года). По
мере приближения зимы германская армия теряла не
только запасы стратегического сырья, но и моральную
стойкость. Распространялась убежденность в том, что
удачи впереди уже не будет, что война проиграна, что
мытарствам нет конца. Это через год у части войск
появится пафос обороны фатерлянда, а сейчас герман-
ская армия обреченно откатывалась по печальным осен-
ним равнинам России.
В письмах домой солдаты пишут об однообразном
пейзаже, о постоянной нехватке горючего, о численном
превосходстве противника, об опасности, поджидающей
за каждым углом. Майор Кройц из 182-й дивизии: «К
концу месяца мы наконец получили замену и батальон
новых пушек. Прибывшие — молодые ребята из учебных
казарм с несколькими офицерами и младшим команд-
ным составом, видевшими боевые действия в Италии.
Они не жалуются на холод. Огонь у них горит день и
ночь, и они всё рубят на дрова. Я резко поговорил с
ними, и один из них ответил, что столбик термометра
опустился до минус десяти, разве это нормально? Я
сказал ему, что скоро он будет считать себя счастливчи-
ком, когда термометр покажет минус десять, а не минус
двадцать пять, а в январе температура упадет до минус
сорока. После этого бедняга сник и зашмыгал носом. Я
узнал позже, что этот офицер отважно проявил себя на
Сицилии и не предпринял дисциплинарных мер. Позже
он был убит во время боев под Запорожьем».
У германских офицеров имелись все основания
смотреть в будущее без особой надежды. На протяжении
трех месяцев после битвы на Курской дуге группа армий
179
Манштейна получила в качестве пополнения только 33
тысячи солдат (при потерях в 133 тысячи). Германские
союзники начали уводить свои войска с Восточного
фронта. Итальянцы возвратились домой, за ними по-
следовали венгры и румыны, ненавидящие друг друга
больше, чем восточного противника. Прежняя основа
германской мощи — бронетанковые войска — продолжа-
ли ослабевать. Старые танкисты жаловались: лучшую
технику стали получать не ветераны боев, а дивизии
СС — сюда шли новые «Пантеры» и другая новая техника.
* * *
Советский Генштаб, анализируя сложившуюся си-
туацию, завершил в первой неделе декабря план опера-
ций на зимний период. Главная его идея — не дать
немцам опомниться, продолжить серию наступательных
операций, презреть холода так же, как только что войска
презрели дождь, грязь и слякоть. Четыре конкретные
цели:
1) Ленинградский, Волховский и образованный в
феврале 2-й Прибалтийский фронты должны нанести
удар по группе германских армий «Север», окончатель-
но освободить Ленинград и выйти на линию Псков—
Нарва, а затем и к границам Прибалтийских республик;
2) освобождение Белоруссии — 1-й Прибалтийский и
Западный фронты выходят к линии Орша—Витебск и
далее Полоцк—Могилев. Войскам Рокоссовского стави-
лась задача освободить Бобруйск и Минск; 3) на Запад-
ной Украине главными виделись действия на юго-запа-
де, в ходе которых предполагалось освободить огромные
территории и важные промышленные регионы, которые
помогут закрепить поворот в войне. Силами четырех
Украинских фронтов планировалось сокрушить врага
между Днепром и Бугом, вывести войска на линию
Могилев—Подольский и Ровно, подорвать боевую мощь
группы армий «Юг», как можно скорее восстановить
промышленность, чтобы снять колоссальное напряже-
ние с Урала и Сибири; 4) освобождение Крыма.
Наступающей армии помогали партизаны. Штаб бе-
лорусских партизан, самых доблестных и беззаветно пре-
данных Родине, перенесен из Москвы в почти разрушен-
180
ный Гомель. Фронтам вменялось в обязанность помогать
партизанским отрядам, воюющим на линии их движения.
А Главный штаб партизанского движения стал напрямую
подчиняться Государственному Комитету Обороны. Ле-
нинградский и Калининский обкомы непосредственно
руководили партизанскими соединениями на своей терри-
тории. Итак, к всегда отрадной для нас зиме Красная
Армия пришла во всеоружии и обогащенной бесценным
опытом.
Рузвельт в пути
В холодный и дождливый день 11 ноября 1943 года
президент сел на борт яхты «Потомак» — первый этап
пути в Тегеран. «Он отбыл, — писала Элеонора дочери, —
вместе с адмиралом Леги, адмиралом Брауном, генера-
лом Уотсоном, доктором Макинтайром и Гопкинсом.
Мне ненавистна сама мысль об отъезде отца, но я думаю,
что они сделают много хорошего». В устье Потомака
Рузвельта уже ждал линкор «Айова», отправившийся в
путь через Атлантику. На линкоре — гордости американ-
ского военно-морского флота, оснащенном девятью ше-
стнадцатидюймовыми орудиями, — находились генерал
Маршалл, адмирал Кинг и генерал Арнольд — команду-
ющие сухопутными, военно-морскими и военно-воздуш-
ными силами США — в окружении многочисленного
аппарата штабных офицеров. Во всем своем великолепии
линейный корабль пересекал океан, олицетворяя собой
новое могущество Соединенных Штатов Америки.
Здесь, в океане, Рузвельт размышлял о маневрах
японских политиков. Лица, первыми замышлявшие акты
агрессии, первыми же и побежали с тонущего корабля.
Даже премьер-министр Тодзио спросил императора
Хирохито: «Почему бы не пообещать завоеванным стра-
нам независимость в некоем неопределенном будущем?»
Верхушка империалистической Японии начала пони-
мать, что о победе в войне не может быть и речи, пора
искать выход с минимальными потерями. Последовали
маневры в отношении правительства Чан Кайши. Руз-
вельту теперь приходилось следить за активизировав-
ши
шейся дипломатией японцев, чтобы не позволить им
прибрать к рукам Китай, на который президент возлагал
столько надежд.
Пересекая Атлантический океан и направляясь к
алжирскому побережью, Рузвельт просматривал свою
«французскую папку». Специальный представитель пре-
зидента сообщал 31 июля 1943 года, что в Алжире цир-
кулируют слухи, будто американцы намерены навсегда
остаться в Северной Африке, будто они покупают почту,
радио и телеграф, завладевают местным рынком, чтобы
окончательно лишить здесь французов всякого влияния.
В свою очередь, де Голль после падения Муссолини, не
теряя времени, заявил, что никакое решение итальян-
ской проблемы не будет полноценным, если в нем не
примет участия Франция. Он надеялся на подключение
своего представителя к обсуждению итальянского вопро-
са, поскольку в Итальянской кампании принимали уча-
стие французские дивизии. Рузвельт уже сказал Идену,
что, обещая возвращение Франции ее колониальных
владений, он имел в виду лишь Северную Африку. Руз-
вельт полагал, что поддержка де Голля вызовет осложне-
ния в осуществлении послевоенного устройства Франции
и ее территорий. Хронически напряженная ситуация
приняла острый характер в начале сентября 1943 года.
Седьмого сентября Рузвельт пишет Черчиллю: «У меня
очень твердое мнение, что, если наша примадонна захва-
тит у старого джентльмена (генерала Жиро. — А. У.)
контроль над французской армией, мы должны будем
прекратить поставки оборудования и снаряжения».
После девятидневного плавания «Айова» прошла
Гибралтар и пришвартовалась в алжирском порту Оран.
Здесь Рузвельт встретил главнокомандующего на Среди-
земноморском театре военных действий генерала Эй-
зенхауэра и двух своих сыновей (Эллиот и ФДР-млад-
ший). По соображениям безопасности Эйзенхауэр
посоветовал президенту лететь из Туниса в Каир само-
летом, и Рузвельт согласился. Двадцать второго ноября
1943 года вместе с лучшим «гидом современности» —
Уинстоном Черчиллем — они проехали сквозь Долину
пирамид. Как цезари античности, президент США при-
нимал посланцев разных народов — египтян, греков,
182
югославов. Церемониал вершили англичане, а главны-
ми ожидаемыми гостями были китайцы. Одной из це-
лей Рузвельта было заглушить у них своего рода чувство
«неполноценности». Официально китайцы названы од-
ними из четырех будущих «мировых полицейских» и в
то же время не приглашены на переговоры подлинно
великих держав. Черчилль и не пытался скрыть своего
скепсиса в отношении рузвельтовской оценки Китая.
Различие в оценке Китая двумя лидерами врач Черчил-
ля подал так: «Для президента Китай означает четыреста
миллионов человек, с которыми нужно будет считаться
в экономике завтрашнего дня, но Уинстон думает толь-
ко о цвете их кожи». Рузвельт именно здесь, в Каире,
хотел зарезервировать для Китая место своего главного
союзника в Азии, добиться понимания с руководителя-
ми самой многочисленной нации мира, определить
американо-китайские связи на долгие годы вперед.
Чан Кайши поначалу показался президенту спокой-
ным, сдержанным и решительным, но время шло, и эти
качества главы гоминьдана заслонялись очевидной его
поверхностностью и несамостоятельностью. Рузвельт
мобилизовал все свое обаяние, он хотел помочь Чан
Кайши и во внутренних, и во внешних проблемах.
Сохранилась только китайская запись бесед. Вечером 23
ноября 1943 года Рузвельт предложил Чан Кайши взять
на себя главную ответственность за оккупацию Японии
и спросил польщенного главу гоминьдана, следует ли
сместить японского императора. Чан Кайши не был
уверен в том, что Китай может исполнить миссию ко-
ординатора союзной оккупации Японии. На вопрос, что
делать с Гонконгом, Чан Кайши осторожно ответил, что
следовало бы посоветоваться с англичанами.
Ситуация в Китае была сложной. Коммунисты стойко
держали свой оплот на севере, а собственная армия
гоминьдана теряла дисциплину. Рузвельт обещал по-
мочь советниками и оружием. Чан Кайши боялся, что с
наступлением США на Японию со стороны Тихого оке-
ана китайско-японский фронт резко утратит свое значе-
ние и он (Чан Кайши) впадет в немилость к главному
союзнику. Рузвельт постарался заверить Чан Кайши в
стратегической значимости их дружбы. Он объявил ге-
183
нералиссимусу, что твердо намерен поднять роль Китая
и предоставить ему место среди четырех стран, опреде-
ляющих положение дел в мире. Думая о Китае как о
«своей карте» в мировой игре, Рузвельт пообещал в
будущем вооружить девяносто китайских дивизий. Если,
с точки зрения Черчилля, обещание Сталина выступить
в Азии против японцев по сути лишало необходимости
обхаживать Чан Кайши, то для Рузвельта никакие сви-
детельства неэффективности гоминьдановского режима
не имели особого значения. Президент нуждался в силе,
которую он противопоставил в Азии своим союзникам.
Рузвельт предложил Чан Кайши подписать деклара-
цию, в которой содержались следующие слова: «Японию
следует лишить всех территорий, которые она украла у
китайцев. Маньчжурия, Формоза и Пескадорские остро-
ва — все они должны быть возвращены Республике Ки-
тай». Чан Кайши просил Рузвельта уговорить Сталина
прекратить помощь Мао Цзэдуну, и Рузвельт обещал.
(Чан Кайши, в свою очередь, полагал справедливыми и
законными возвращение СССР Южного Сахалина и Ку-
рильских островов, а также превращение Дайрена (г.
Дальний) в порто-франко, чтобы компенсировать отсут-
ствие у СССР незамерзающего морского порта). Рузвельт
обещал оказать давление на Черчилля, чтобы Британия
возвратила Китаю Гонконг, а также пообещал Китаю
значительные репарации, налагаемые на страну-агрессо-
ра, передачу ему Тайваня. Рузвельт пошел даже дальше.
Он предложил Китаю заключить после окончания войны
двусторонний договор о безопасности.
У Чан Кайши позиция американцев вызвала эйфо-
рию. «Президент не откажет мне ни в чем, — говорил он
лорду Маунтбеттену во время переговоров в Каире. —
Он даст мне все, что я захочу». Супруги Чан Кайши уже
видели себя национальными героями, возведшими Ки-
тай в ранг одной из величайших стран мира. Их заво-
рожили американские предложения. Если до войны
гоминьдановское руководство Китая испытало несколь-
ко вариантов тактики (в том числе сближение с СССР,
Японией и западноевропейскими странами), то теперь
ставка была сделана на североамериканского гиганта.
Ограниченность возможностей Китая и пределы
184
патронажа Америки обнаружились здесь же, в Каире.
«Ослепнув» от обещанных перспектив, Чан Кайши по-
просил Рузвельта предоставить китайским представите-
лям право участвовать в работе англо-американского
Объединенного комитета начальников штабов. Рузвельт
сразу же отверг эту идею, как и идею создания двусто-
роннего американо-китайского совета. Ни американцы,
ни еще более англичане не хотели допускать китайцев
(не говоря уже о русских) к выработке мировой страте-
гии. (Хороший пример того, каким англосаксы видели
равенство «четырех полицейских», был показан в том же
Каире. Объединенный комитет начальников штабов
несколько дней обсуждал роль Китая в будущей борьбе
против Японии. Китайцы были рядом, но их допустили
в зал заседаний лишь в самом конце. И о китайских
ресурсах, о будущем китайском участии говорили не
китайцы, а генерал Стилуэл и лорд Маунтбеттен).
Вынужденный объясняться со Сталиным по поводу
своих симпатий к Чан Кайши, Рузвельт сказал, что опа-
сается выхода Китая из войны. Едва ли это объяснение
соответствовало реалиям. Китай практически не мог выйти
из войны. Не стоило также рассчитывать на внезапные
решающие удары Японии — если она не сумела этого
сделать, имея руки свободными в 1937—1941 годах. Труд-
но было предположить, что война, превратившаяся в
источник доходов (материальных и политических) для
верхушки гоминьдана, будет ею прекращена. Нет, суть
заключалась не в боязни «выпадения» Китая. «Во время
и после войны, — справедливо пишет американский ис-
торик Р. Даллек, — Рузвельт рассчитывал на поддержку
со стороны Китая в потенциальных политических спорах
с Англией и Россией». «Посмотрите-ка, Уинстон, — го-
ворил Рузвельт Черчиллю в Тегеране по поводу судьбы
Индокитая, — вы в меньшинстве, три против одного».
Рузвельт полагал, что примерно через четверть века Ки-
тай поможет Америке «сдержать Японию».
Рузвельт надеялся с помощью Китая оказывать дав-
ление на европейские метрополии, а также создать пос-
ле войны новую систему подмандатных территорий. Он
рассчитывал, что система опеки позволит Соединенным
Штатам получить на долгий период военно-морские и
185
военно-воздушные базы в стратегически важных точках
Тихого океана. При этом у Рузвельта не было иллюзий
относительно сопротивления главных западноевропей-
ских стран. Своему советнику Ч. Тауссигу он говорил
еще летом 1942 года: «После войны у нас будет больше
трудностей с Великобританией, чем с Германией сей-
час». Тот же Тауссиг мог убедиться в твердости импери-
алистического курса Черчилля, когда, беседуя с ним,
премьер-министр сказал: «Нации либо следуют своим
традициям, либо умирают... До тех пор, пока я являюсь
премьер-министром, мы будем держаться за эти тради-
ции и за империю. Мы не позволим готтентотам при
помощи всеобщих выборов сбросить белых в море».
Каир
На встрече в Каире в ноябре 1943 года, в дискуссиях
с высшими американскими военными, Рузвельт услы-
шал их однозначное мнение о дальнейшем ходе воен-
ных действий. Судьбы Европы решаются в Германии, а
не на греческой периферии, поэтому, выигрывая второ-
степенные сражения на Додеканезских островах, США
могут потерять Германию, а с ней и всю Европу. Руз-
вельт распорядился ограничиться на Балканах операци-
ями местного значения, которые не влияли бы на реа-
лизацию главного стратегического замысла. То, что
беспокоило Рузвельта, записано в стенограмме от 19
ноября 1943 года: «Советы сейчас всего в 60 милях от
польской границы и в 40 милях от Бессарабии».
Рузвельт приходит к выводу, что американские вой-
ска должны глубоко проникнуть в Западную Европу.
Так, совещаясь 22—26 ноября в Каире с Черчиллем и
Чан Кайши и находясь под влиянием недавних алжир-
ских перемен (укрепивших позиции де Голля), Рузвельт
выдвинул идею военной оккупации Франции. Эти пла-
ны отчетливо видны в письме президента Хэллу: «Я
убежден, что окончательные решения и планы будущего
гражданского устройства должны быть приняты сей-
час... Де Голль присваивает себе право говорить от имени
всей Франции сразу же после прибытия туда союзников.
186
Я все более склоняюсь к мысли, что оккупация Фран-
ции должна быть чисто военной... Вы будете руковод-
ствоваться этим в дальнейшем». Практически это озна-
чало, что в предстоящие месяцы того горячего времени,
когда готовился бросок за Ла-Манш, запрещалось вести
переговоры с французами по вопросам управления
Францией после ее освобождения.
Совершенно обнажает свои планы Рузвельт в пись-
ме министру обороны Стимсону. Он указывает, что
военный департамент должен взять на себя функции
гражданского управления во французских районах в
течение первых шести месяцев со дня их освобождения.
Более резко и определенно президент теперь высказы-
вает свои взгляды на будущность ряда французских
колоний. В беседе с Чан Кайши он заявляет, что после
войны Франция «не получит права вернуться в Индоки-
тай и снова вступить во владение этой богатой страной».
В Каире Рузвельт повторил Черчиллю, что, по его мне-
нию, Франция не сможет восстановить прежних сил,
Индокитай не будет возвращен под ее контроль, а Дакар
(ближайшая к Южноамериканскому континенту точка
Африки) должен перейти под американскую опеку.
Президент заявил, что в его планы входит лишение
Франции прав на Марокко.
В ноябре 1943 года Рузвельт выдвинул перед Объе-
диненным комитетом начальников штабов идею (в мар-
те этого года уже изложенную Идену) создания после
окончания войны буферного государства между Фран-
цией и Германией. Под названием «Валлония» это го-
сударство должно будет простираться от «Северной
Франции, скажем, Кале, Лилля и Арденн, по Эльзасу и
Лотарингии — другими словами, от Швейцарии до мор-
ского побережья».
Со своей стороны, Черчилль тоже начинал видеть
«опасность» промедления с высадкой во Франции. Крас-
ная Армия могла проделать всю работу одна, и англо-
американцам в этом случае трудно было бы претендо-
вать на контрольные позиции в континентальной Европе.
Черчилль, делая решающий шаг, объявил, что операция
«Оверлорд» (высадка во Франции) должна занять первое
место в списке оперативных приоритетов.
187
Тегеран
Прибывшему поездом в Баку Сталину докладывали
командующий военно-воздушными силами Новиков и
командующий дальней бомбардировочной авиацией Голо-
ванов. К вылету подготовили два самолета, за штурвал
первого сел Голованов, а второй предстояло пилотировать
полковнику авиации Грачеву. Заметив, что «генерал-пол-
ковники не часто летают», Сталин выбрал полковника
Грачева, и самолет взял курс на иранскую столицу. Авиа-
ционная группа прикрытия последовала за Верховным
главнокомандующим. Итак, Египет, Кипр и Судан были
Сталиным отвергнуты, он выбрал более знакомый и близ-
кий Тегеран, «где дипломатически представлены все три
страны». Собрались руководители государств, в армиях
которых насчитывалось более двадцати миллионов чело-
век.
В операции «Большой прыжок» — покушении на
всех троих руководителей антигитлеровской коалиции —
самое непосредственное участие принимал видный ру-
ководитель восточного отдела абвера майор Вальтер
Шульц, который до внедрения в 1930 году в Германию
носил имя Илья Светлов и являлся наделе сотрудником
(собственно, тоже майором) советской разведки. Имен-
но ему немецкая разведка поручила подготовить высад-
ку германских коммандос на иранской территории.
Соблюдалась секретность высшей степени, и передат-
чик немцев молчал. (О покушении в Москву сообщал и
обер-лейтенант Зиберт-Кузнецов из Ровно). Был обо-
значен путь для спецгруппы из Германии через Турцию.
Почувствовав, что германские «коллеги» заподозрили
его в частых отлучках, Светлов-Шульц испортил немец-
кую рацию. А советские истребители сумели зафиксиро-
вать «Юнкерс-52», пересекший турецко-иранскую гра-
ницу без опознавательных знаков. Подбитый «Юнкере»
оказался гружен стрелковым оружием.
27 ноября 1943 года президентский самолет «Свя-
щенная корова» взял курс из Каира на Тегеран. Прези-
дента сопровождали Г. Гопкинс, адмирал Леги, посол
США в СССР А. Гарриман. К северу, по дороге Аба-
дан — Тегеран осуществлялась перевозка грузов по ленд-
188
лизу. Американское влияние ощущалось и здесь, на
другом краю света. Как это могло не укрепить веру в
американское всемогущество? Русский союзник остро
нуждался в этих поставках, и недавно построенная же-
лезная дорога позволяла ускорить их получение.
После многочасового полета президент Рузвельт впер-
вые в жизни попал в расположение советских войск.
«Священная корова» совершила посадку на советском
аэродроме в нескольких километрах от Тегерана, «на
огромной равнине близ Тегерана и со снежными пиками
на севере... Огромная нищета кругом». Лишь одну ночь
провел Рузвельт в американском посольстве. Сообщения
о заговоре против «большой тройки» были переданы
советскими представителями через посла Гарримана.
Молотов предупредил американцев о возможности поку-
шения, и Рузвельт, во избежание опасных разъездов по
ночному Тегерану, остановился не на территории далеко
расположенного американского посольства, а поблизости
от Сталина, на территории советского посольства. Пре-
зидента разместили в главном здании, строении желтого
цвета. Позднее Рузвельт объяснял, что он остановился на
территории советского посольства в Тегеране, именно
желая возбудить «их доверие», утвердить «их уверен-
ность» в американском союзнике. Рузвельт говорил, что
провел жизнь в постоянных попытках поладить с людьми
и до сих пор это ему удавалось. Сталин не может отли-
чаться чем-то принципиально особенным, даже если не
удастся убедить его стать хорошим демократом, Рузвельт
надеялся выработать с ним рабочие отношения.
Сталин поселился в небольшом доме. Черчилль жил
в английском посольстве по соседству. Сталин, умев-
ший, когда он этого хотел, произвести впечатление,
приложил в случае с Рузвельтом немалые усилия. Окру-
жавшие президента вспоминают о невысоком человеке,
широкие плечи которого заставляли забыть о его росте.
Сталин в общении с Рузвельтом был весь внимание, но
его безусловный такт ничем не напоминал подобостра-
стие Чан Кайши.
Встреча Рузвельта со Сталиным произошла довольно
неожиданно для президента. Он был в спальне, когда тот
направился к центральному зданию посольства. Прези-
189
дента выкатили в большую гостиную, а в двери медленно
входил невысокого роста человек в наглухо застегнутом
кителе. По воспоминаниям телохранителя Майкла Рей-
ли, «первая встреча с ним производила шокирующее
впечатление. Хотя он был низкого роста, но производил
впечатление крупного человека». Горчичного цвета воен-
ная форма блистала благодаря только что введенным в
Красной Армии погонам. Позднее Рузвельт рассказывал
сыну Эллиоту: «Он казался очень уверенным в себе».
После рукопожатий началась полуторачасовая бесе-
да. Уже в ней Рузвельт очертил контуры той политики,
которая ему казалась оптимальной для двух величайших
стран. Во-первых, он постарался довести до Сталина
свое мнение, что европейские метрополии потеряли
мандат истории на владычество над половиной мира.
Он говорил конкретно о необходимости вывести Индо-
китай из-под французского владения, осуществить в
Индии реформы «сверху донизу» («нечто вроде совет-
ской системы» — на что Сталин ответил, что это озна-
чало бы революцию). Во-вторых, Рузвельт указал, что
хотел бы видеть Китай сильным. Эти два обстоятельства
уже круто меняли предвоенный мир. Президент воспри-
нял реакцию Сталина как понимание своей линии.
Рузвельт предложил обсудить общую военную стра-
тегию. Сталин говорил о переброске с запада на восток
германских дивизий. Президент, рассчитывая на «Овер-
лорд», пообещал оттянуть с советско-германского фрон-
та 30—40 дивизий. Рузвельт постоянно имел в виду
вопрос вступления СССР в войну против Японии. Он
настолько ценил эту возможность, что категорически
запретил своим военным поднимать данную проблему
первыми. Сам же он обсуждал со Сталиным лишь отда-
ленные аспекты борьбы с Японией: наступление в Бир-
ме, дискуссии с Чан Кайши в Каире. На этом раннем
этапе Сталин не выказал желания поставить все точки
над «Ь>, и Рузвельт отнесся к его сдержанности с пони-
манием. В Тегеране оба лидера — Рузвельт и Сталин —
ощущали растущую мощь своих держав.
Зал заседаний представлял собой большую комнату
в советском посольстве, по стенам которой висели тем-
ного тона ковры. Посредине — специально изготовлен-
190
ный круглый стол, вокруг которого стояли тяжелые
кресла. Рузвельт (разумеется, по предложению Сталина)
стал председательствовать и настоял на том, что на
встрече не будет жесткой повестки дня, а будет парить
атмосфера свободной дискуссии. Рядом с Рузвельтом
сидели Гопкинс и начальники штабов. Британскому
переводчику, майору Бирсу, президент показался при-
рожденным лидером. «С широкими плечами и красивой
головой, он производил впечатление высокого, сильно-
го человека, и только коляска говорила о его физиче-
ском недостатке. Он лучился улыбкой, обращаясь ко
всем присутствующим за столом и казался похожим на
доброго богатого дядюшку, наносящего визит своим
более бедным родственникам. Во время разговора он
часто снимал свое пенсне и размахивал им, чтобы уси-
лить впечатление от слов. Он говорил уверенно, словно
чувствуя под собой твердую почву, и в то же время был
готов слушать советы помощников, сидящих рядом. Его
манеры были подкупающими, но мне все время хоте-
лось узнать, что там прячется за этим умным лицом».
На первой пленарной встрече Рузвельт сделал обзор
состояния дел на фронтах «с американской точки зре-
ния» и предпочел начать с Тихого океана. После харак-
теристики американской стратегии в войне против Япо-
нии он обратился к «более важному», по его словам,
Европейскому театру военных действий. После полутора
лет дискуссий западные союзники приняли в Квебеке
решение помочь советскому фронту посредством высад-
ки во Франции не позднее мая 1944 года. Обещание
открыть второй фронт до 1 мая 1944 года президент все
же считал нужным обусловить успехом операций в Ита-
лии и в Восточном Средиземноморье. Неудачи здесь
могли заставить отложить операцию «Оверлорд» на срок
от одного до двух месяцев. Рузвельт указал, что США
прилагают большие усилия и в североатлантической зоне,
и в тихоокеанской. Он как бы косвенно оправдывал
факт невыполнения Америкой ее конкретного обеща-
ния перед Советским Союзом. Затем президент поднял
близкую ему в последние дни тему укрепления Китая —
того «четвертого», который не присутствовал на этом
заседании высшего уровня.
191
В своем выступлении Сталин заявил, что занятость на
германском фронте не позволяет Советскому Союзу при-
соединиться к войне против Японии немедленно, но это
будет сделано после победы над Германией. Что касается
Европы, то оптимальным способом усиления антигитле-
ровских сил было бы движение союзных армий со сторо-
ны Северной Франции к Германии. Италия как плацдарм
наступления на Германию не годится, а Балканы в этом
плане лишь ненамного лучше. Сталин спросил, кто будет
главнокомандующим союзными войсками во Франции и,
узнав, что назначение на этот пост еще не состоялось,
выразил скепсис по поводу успеха всей операции.
Черчилль, самый красноречивый среди присутству-
ющих, заметил, что за круглым столом заседания сосре-
доточена невиданная в мире мощь и история находится
в руках присутствующих. Он был прав по существу, но
эта мощь уже распределялась между тремя участниками
неравномерно. По мере того как Красная Армия в же-
стоких боях сдвигала линию фронта на запад, Совет-
ский Союз становился одной из двух величайших миро-
вых сил. Исторически относительное падение мощи
Британии продолжалось, СССР и США выходили на
позиции двух лидирующих членов мирового сообще-
ства. Остановленный американцами, Черчилль был при-
жат к стене вопросом Сталина: «Верит ли премьер в
«Оверлорд» или говорит это лишь для успокоения рус-
ских?» Англичане не имели выбора — 30 ноября Чер-
чилль официально поддержал высадку в Северной Фран-
ции в мае 1944 года.
Рузвельт и Сталин солидарно осудили прогнивший
политический строй Франции. Президент сказал, что
следовало бы запретить вхождение в будущее француз-
ское правительство любым лицам старше сорока лет.
Сталин дал понять всем присутствующим, что герман-
ская проблема беспокоит СССР более всего, здесь дол-
жно быть найдено надежное решение. На конференции
сложилась такая ситуация, когда американская и совет-
ская делегации, выразив желание окружить Германию с
двух сторон и найдя взаимопонимание в вопросе о
судьбе колониальных владений, выступили против тен-
денций, олицетворявшихся Черчиллем. Премьер-ми-
192
нистр, при его исключительном историческом чутье,
понимал, что ведет арьергардные бои от лица всего
западноевропейского центра, и он постарался использо-
вать все дипломатические возможности. Черчилль ре-
шил не идти напролом, он кротко согласился с тем, что
высадка во Франции начнется в условленный срок. Но
до означенной даты еще полгода. Следовало подумать о
находящихся в руках возможностях. Месяц-два в случае
с «Оверлордом» (высадкой во Франции) не меняли об-
щего стратегического положения, но за эти недели мож-
но было многого добиться на Юге Европы: нажим на
Турцию с целью вступления ее в войну против Герма-
нии, укрепление югославского плацдарма на Балканах.
Сталин бережно относился к достигнутому, как ему
казалось, пониманию с американцами. Поэтому он, как
бы не замечая «югославских авантюр» Рузвельта, резко
выступил против Черчилля и его идей удара по «мягко-
му подбрюшью Европы». Совместными усилиями аме-
риканская и советская делегации преодолели «балкан-
ский уклон» Черчилля.
Лидеры трех величайших стран, решив главный
насущный вопрос, могли немного заглянуть в будущее.
Рузвельт высказал заинтересованность в послевоенной
оккупации части Европы американскими войсками.
Географически его интересы простирались на северо-
западную Германию, Норвегию и Данию. Видимо, Руз-
вельт полагал, что эти страны и области наиболее ста-
бильны политически, наиболее важны стратегически и
послужат плацдармом для расширения американской
зоны влияния (порты Северной Атлантики, кратчайший
путь из США, возможность продвижения на уязвимый
европейский Юг). Рузвельт рассчитывал иметь в Европе
оккупационные силы размером около миллиона чело-
век. Сколько времени они будут там стоять, было неиз-
вестно. Пока он говорил об одном-двух годах.
Наедине со Сталиным Черчилль предложил обсудить,
что «может случиться с миром после войны». Сталин
ответил, что «прежде всего следует обсудить худшее, что
могло бы случиться» — он боится германского национа-
лизма, и необходимо сделать все, чтобы помешать разви-
тию этого явления. «Мы должны создать сильную органи-
193
зацию, чтобы предотвратить развязывание Германией новой
войны». Черчилль спросил: как скоро Германия может
восстановить свои силы? На что Сталин ответил: «Воз-
можно, примерно за 15—20 лет. Немцы, — сказал он, —
способные люди, они могут быстро восстановить свою
экономику». Черчилль убеждал, что немцам должны быть
навязаны определенные условия: «Мы должны запретить
им развитие авиации, как гражданской, так и военной. И
мы должны уничтожить всю систему генерального штаба».
И еще: 1) разоружение; 2) предотвращение перевооруже-
ния; 3) наблюдение за германскими заводами; 4) запрет на
развитие Германией авиации и 5) территориальные изме-
нения долговременного характера.
Сталин ответил, что «Германия попытается восста-
новить свой потенциал, используя соседние страны».
Комментарий Черчилля: «Решение этого вопроса зависит
от Великобритании, Соединенных Штатов и Советского
Союза, от того, смогут ли они укрепить свою дружбу и
наблюдать за Германией в своих общих интересах». На
этот раз Пруссия должна быть изолирована и уменьшена
в размере, а Бавария, Австрия и Венгрия должны сфор-
мировать широкую конфедерацию. С Пруссией следует
поступить жестко и так, чтобы другие части рейха не
хотели идти на сближение с ней. Одним из средств
предотвращения германской агрессии будет разделение
функций между союзниками: «Россия будет владеть сухо-
путной армией, а на Великобританию и Соединенные
Штаты падает ответственность за содержание военно-
морских и воздушных сил». Эти три державы будут га-
рантами мира на земле. Если они не преуспеют в этой
своей миссии, то в мире возможно воцарение столетнего
хаоса.
По мнению Черчилля, после окончания войны в
Европе, «которая может завершиться уже в 1944 г., Совет-
ский Союз станет сильнейшей континентальной держа-
вой, и на него на сотни лет ляжет огромная ответствен-
ность за любое решение, принимаемое в Европе». Западные
же союзники будут контролировать другие регионы, гос-
подствуя на морях. Впервые мы видим, что Черчилль
допускает преобладающее положение одной державы — в
данном случае Советского Союза — в европейском реги-
194
оне. Долго ли он будет держаться этой точки зрения?
Ближайшее же будущее покажет, что недолго.
Рузвельт, беседуя отдельно со Сталиным, выдвинул
идею создания послевоенной организации, в верхнем
эшелоне которой находились бы «четверо полицейс-
ких», трое из которых присутствовали в Тегеране, а
четвертым стал бы Китай. Не маскируя своих суждений,
Сталин сразу же высказал сомнения. Открытое выделе-
ние четырех гегемонов исторического развития не по-
нравится всему остальному миру. Европейские нации,
для которых эта идея означает утрату ими положения
центра мирового влияния, сразу же выступят против.
Президент поднял вопрос о создании всемирной орга-
низации. В нее вошли бы тридцать пять — сорок госу-
дарств, которые периодически собирались бы в разных
местах и вырабатывали бы рекомендации по актуаль-
ным вопросам. Исполнительный комитет, в который
входили бы четыре великие державы, уполномочен ре-
шать все вопросы, кроме военных. Лишь «четыре поли-
смена» имели бы полномочия «воздействовать немед-
ленно на любую угрозу миру».
Сталин: чтобы заставить Западную Европу принять
своего рода «опеку» четырех великих держав, американ-
цам придется держать здесь войска. Но американский
конгресс, как и прежде, может похоронить эту идею.
Что касается Китая, то, с его, Сталина, точки зрения,
американцы выдают желаемое за действительное. Китай
еще слишком слаб, децентрализован, экономически за-
висим, и роль мировой державы может оказаться ему не
по силам. Рузвельт не согласился с такими суждениями
о Китае. Видимо, общая схема была ему слишком доро-
га. «Китай представляет собой нацию в 400 миллионов
человек, и лучше иметь ее другом, чем потенциальным
источником несчастий».
Рузвельт описал способ, как будет сохраняться мир.
«Америка будет посылать в Европу самолеты и корабли, а
Англия и Советский Союз выставят в случае возникнове-
ния угрозы миру наземные армии». Западноевропейские
«великие» страны потеряют свои колонии и после войны
станут средними по величине индустриальными государ-
ствами. Сомнения и опасения Рузвельта вызывала Фран-
195
ция — Соединенным Штатам «наверное, определенно
придется держать несколько дивизий во Франции».
Сталин заявил, что европейские государства, к при-
меру, безусловно воспротивятся контролю над их делами
китайцев. Не лучше ли создать региональные комитеты?
Рузвельт скептически отнесся к такому дроблению — оно
могло привести к возникновению региональных блоков.
Выходом из истории как лабиринта войн является лишь
всемирная организация. Сталин, идя навстречу, ответил,
что идея всемирной организации, в конечном счете, ка-
жется ему привлекательней, чем сумма региональных
группировок. На чем же он стоял твердо — так это на
том, что против возможности агрессии со стороны Гер-
мании и Японии в будущем следует создать эффективные
контрольные механизмы. Рузвельт полностью поддержал
своего собеседника. Части старых колониальных импе-
рий — Индокитай и Новая Каледония, представляющая
угрозу Австралии, а также Дакар, который, «будучи в
ненадежных руках, представляет угрозу Америке», — дол-
жны быть взяты псд опеку заинтересованных стран.
Стараясь продемонстрировать внимание к пробле-
мам, беспокоящим Советский Союз, Черчилль выразил
надежду «увидеть русский флот, как военный, так и
торговый, на всех морях мира... Россия должна осуще-
ствлять полный контроль на Черном море». Для укреп-
ления морских позиций СССР ему следовало передать
часть итальянского флота. Рузвельт обратился к идее
интернационализации ключевых пунктов Балтийского
моря — превратить старые ганзейские города — Гамбург,
Бремен и Любек, как и Кильский канал, — в свободную
зону. На Дальнем Востоке Рузвельт предложил сделать
международным порт Дайрен (Дальний) и даже сказал,
что китайцы не будут против этого возражать. Черчилль
подвел итог: «Нации, которые будут править миром
после войны, должны быть удовлетворены и не иметь
территориальных или других амбиций... Опасны голод-
ные и амбициозные страны, ведущие же страны мира
должны занять позиции богатых и счастливых».
По двум главным вопросам (Западная Европа и Ки-
тай) взгляды Рузвельта и Сталина оказались ближе друг к
другу, чем к позиции Черчилля. И это обусловило опре-
196
деленное отчуждение американцев и англичан, сближение
СССР и США на частично антианглийской платформе.
Стало ясно, что две великие новые силы пришли на смену
старым европейским державам. Интуиция говорила пре-
зиденту, что за столом происходит могучее дипломатиче-
ское смещение сил, СССР и США постепенно занимают
единые позиции по основным мировым вопросам.
Сталин высоко оценил американскую помощь: «Я
хочу рассказать вам, что, с русской точки зрения, прези-
дент и народ Соединенных Штатов сделали для победы
в войне. Самое главное в этой войне — машины. Соеди-
ненные Штаты показали, что они способны создавать от
восьми до десяти тысяч самолетов в месяц. Россия может
производить, самое большее, три тысячи самолетов в
месяц. Англия производит от трех до трех с половиной
тысяч... Именно поэтому Соединенные Штаты можно
назвать страной машин. Не имея этих машин через си-
стему ленд-лиза, мы проиграли бы эту войну». Это был
первый — и самый красноречивый — случай официаль-
ной благодарности советского руководства за поставки
по ленд-лизу. Ко времени Тегерана Соединенные Штаты
снабжали Красную Армию двумя третями имеющейся у
нее автомобильной техники и значительным числом са-
молетов. США в 1943 году предоставили СССР более
пяти тысяч истребителей, много нефти и автопокрышек.
Тринадцать миллионов советских солдат (по американ-
ским оценкам) получили от Америки зимнюю обувь и
униформу, миллионы тонн продовольствия. При этом
следует учесть, что двенадцать процентов американских
кораблей с грузами для России было потоплено немцами.
Нет никаких сомнений в том, что шаг Сталина был
своевременным и эффективным. Рузвельт не мог не оце-
нить рассчитанного прямодушия своего восточного парт-
нера, прямо заявившего (единственный, но важный раз),
что без помощи по ленд-лизу победы на советско-герман-
ском фронте были бы невозможны. Ни тогда, ни сейчас
нельзя умалить значение того, что благодаря «студебекке-
рам» и «виллисам» Красная Армия стала много мобиль-
нее, что американские истребители появились в нужный
час. Нельзя также не оценить хода Сталина, сумевшего
использовать благодарность в дипломатической игре.
197
В Тегеране Рузвельт предложил Сталину и Черчиллю
создать пять отдельных государств на немецкой земле
плюс два особых самоуправляемых региона (один — Киль
и Гамбург, второй — Рур и Саар), находящихся под меж-
дународным контролем. Черчилль боялся оставить СССР
сильнейшей европейской страной. Он «шел на уступку» в
том, что Пруссию следует изолировать от остальной Гер-
мании. Но Бавария, Баден-Баден, Вюртемберг, Палати-
нат* и Саксония должны войти во вновь образовываемую
конфедерацию «Дунайских государств». Не было сомне-
ний в том, что подобное «Дунайское государство» явилось
бы мощной силой, а германский элемент в нем безуслов-
но доминировал бы. Сталин немедленно указал на это.
Черчилль тотчас же высказал свои опасения по поводу
Европы, где Советскому Союзу противостояли бы лишь
малые и слабые государства. В наступившей пикантной
паузе президент Рузвельт произвел своего рода револю-
цию, когда заявил, что «согласен с маршалом... Германия
была менее опасной для цивилизации, когда состояла из
107 отдельных княжеств». Разумеется, Сталин высоко
оценил эту поддержку Рузвельта.
Рузвельт убеждал Черчилля: «Именно потому, что
русские — простые люди, было бы ошибкой полагать,
что они слепы и не видят того, что находится перед их
глазами». Речь шла о том, что русские, разумеется,
замечают все оговорки, направленные на затягивание
открытия второго фронта. Произошедшее объективное
сближение Сталина с Рузвельтом вело к определенному
отстранению Черчилля от решения крупнейших вопро-
сов мировой политики, и он очень остро это обстоятель-
ство ощущал. Черчилль начал рисовать своим британ-
ским спутникам апокалипсическое будущее: «Миру
предстоит гигантская, еще более кровавая война. Я не
буду в ней участвовать. Мне хотелось бы заснуть на
миллион лет». Как избежать новой опасности? Брита-
ния должна иметь превосходство в воздухе. «Если мы
будем иметь мощные военно-воздушные силы, никто не
рискнет атаковать нас, поскольку Москва будет так же
близко по отношению к нам, как Берлин сейчас».
* Княжество в долине р. Рейн.
198
Черчилль, чувствуя, что теряет вес в «большой трой-
ке», выступил навстречу советской позиции по польско-
му вопросу. Предлагаемая советским правительством
Польше компенсация за утраченные ею в 1939 году
Западную Белоруссию и Западную Украину более чем
справедлива — это бывшие немецкие территории (Вос-
точная Пруссия и Силезия), территории гораздо более
ценные, «чем болото, расположенное в районе реки
Припять». В индустриальном плане это один из наибо-
лее развитых районов Европы, и Польша не может
жаловаться. «Следует сказать полякам, что русские пра-
вы, что им предлагается справедливая и выгодная сдел-
ка». Рузвельт сказал Сталину, что в США живут около
семи миллионов американцев польского происхожде-
ния, их голоса для победы демократической партии
крайне необходимы — он будет драться за эти голоса.
Лично он, Рузвельт, согласен со Сталиным, что польское
государство должно быть восстановлено и что его вос-
точные предвоенные границы должны быть отодвинуты
на запад, а западные перемещены вплоть до Одера, но
обстоятельства избирательной борьбы не позволяют ему
открыто высказываться по вопросу о границах. Сталин
ответил, что понимает проблему президента.
(Несколько недель назад Рузвельт так объяснял свое
отношение к претензиям лондонского комитета поляков:
«Я сказал: вы что, думаете они (русские — А. У.) остано-
вятся, чтобы сделать приятное вам или нам в этом вопро-
се? Вы что, ожидаете, что Великобритания и мы объявим
войну «дяде Джо», если они пересекут вашу старую грани-
цу? Даже если бы мы хотели этого, Россия могла бы
выставить армию вдвое больше наших объединенных сил,
и у нас просто не было бы шансов вмешаться в эту
ситуацию. Что еще важнее, я не уверен, что честный
плебисцит, если он здесь возможен, показал бы, что эти
восточные провинции не предпочтут возвратиться к Рос-
сии. Да, я действительно полагаю, что границы 1941 года
являются столь же справедливыми, как и любые другие».)
Рузвельт решил пойти по той же схеме, но уже
говоря о литовцах, латышах и эстонцах. Американцы
считают важнейшим право этих народов на самоопреде-
ление. Он лично полагает, что жители названных рес-
199
публик на выборах выскажутся за присоединение к СССР.
Сталин ответил, что Прибалтийские республики не име-
ли никакой автономии в царской России, которая была
союзницей Англии и Соединенных Штатов, и никто не
поднимал тогда подобного вопроса. Он не понимает,
почему союзники это делают сейчас. Рузвельт сказал,
что общественность в США попросту не знает и не
понимает этой проблемы. Сталин заметил, что публику
следовало бы просветить.
Сталин при этом вынул карту старой «линии Керзо-
на» с территориальными обозначениями, указанными в
телеграмме, посланной в 1920 г. лидерами Антанты. От-
меченные названия городов указывали, какой видела гра-
ницу между Польшей и Россией далеко не дружелюбно
настроенная в отношении большевиков Антанта в 1920 г.
На это премьер-министр сказал, что «ему нравится эта
карта, и он скажет полякам, что если они не примут
предлагаемой границы, то будут дураками. Он напомнит
им, что, если бы не Красная Армия, они были бы пол-
ностью уничтожены. Он скажет, что им предоставляется
прекрасное место для жизни — более 500 км в каждую
сторону от середины страны». Рузвельт заявил Сталину,
что одобрил бы перенос восточной польской границы на
запад, а западной польской границы — до реки Одер.
Вскоре после Тегеранской конференции Черчилль
сказал леди Вайолет Бонэм-Картер, что «впервые в жизни
я понял, какая мы маленькая нация. Я сидел с огром-
ным русским медведем по одну сторону от меня и с
огромным американским бизоном по другую; между
этими двумя гигантами сидел маленький английский
осел». Несмотря на явное физическое истощение, Чер-
чилль после Тегерана решил посетить в Италии генера-
ла Г. Александера. «Он может быть нашей последней
надеждой на спасение. Мы должны что-то делать с
этими проклятыми русскими».
Когда Рузвельт 3 декабря вылетел из Тегерана в
Каир, он был доволен: его план продвижения к искомо-
му послевоенному миру реализуется. Он установил ра-
бочие отношения со Сталиным, он нащупал возможно-
сти компромисса по польскому вопросу, он нашел в
СССР понимание относительно будущей роли Китая,
200
Западной Европы, проектов построения иного, отлич-
ного от предвоенного, мира. Обещание СССР высту-
пить против Японии облегчало выполнение азиатских
планов Америки. Рузвельт ощущал успех, он покинул
Тегеран, будучи убежденным, что его стратегическая
линия в мировой дипломатии начала реализовываться в
самых существенных своих аспектах.
Жесткость Рузвельта в Каире (на обратном пути из
Тегерана) выразилась, помимо прочего, в том, что он в
одностороннем порядке принял решение о назначении
главнокомандующего войсками союзников на Западе.
Им будет генерал Эйзенхауэр. Рузвельт молчал, когда
Черчилль говорил о размножающихся как мухи русских,
которые превзойдут по численности белое население
Англии и Соединенных Штатов.
Заметим, помимо прочего, что на Рождество 1944
года, когда Ленинград терял последнее дыхание, амери-
канские покупки на шестьдесят процентов превысили
уровень «самых жирных» лет — конца двадцатых годов.
Американская индустрия не только поставила феноме-
нальное количество техники, но и развернула невидан-
ный выпуск потребительских товаров. Понимает ли сы-
тый голодного?
Декабрь
Прибыв из Тегерана в Баку, Сталин переоделся в
простую солдатскую шинель и фуражку без знаков отли-
чия. Его поезд по пути в Москву остановился на станции
Сталинград, и Сталин осмотрел руины города. Трудно
предположить, что было у него на уме, одно можно ска-
зать уверенно: западным союзникам он доверял лишь
частично. Но у него появилось новое чувство, основанное
на том, что Красная Армия наносит поражения вермахту
даже тогда, когда львиная доля его состава сражается на
советско-германском фронте. Он сказал Жукову следую-
щее: «Рузвельт дал мне слово, что во Франции в 1944 году
будут проведены активные действия. Я верю, что он сдер-
жит свое обещание. Но, если даже и не сдержит, наших
собственных сил достаточно для достижения победы над
201
нацистской Германией». Это было новое видение перс-
пективы, которое стало возможным после Курска и
Днепра.
Вскоре после окончания Тегеранской конференции
японское посольство в Стокгольме передало германские
предложения Советскому Союзу: автономия Украины и
оказание Россией помощи Германии в борьбе против
западных демократий. Японцы призывали своих гер-
манских союзников к реализму — оставить дикие планы
относительно Украины. Но немцы верили в чудесный
поворот судьбы, а Гитлер вообще не склонен был искать
тропы спасения. Он жертвовал Германией и не прояв-
лял сантиментов. «Если восточная раса сильнее нас, то
пусть немцы исчезнут как нация».
Не щадя себя, наша страна бросила все на дело
национального выживания. В столице Урала Свердлов-
ске были собраны представители семидесяти семи науч-
ных институтов с целью создания Государственного
научного плана. Специальные комитеты ученых стали
ответственными за различные участки общенародных
военных усилий — производство танков, самолетов, ар-
тиллерии и так далее. Геологические экспедиции отпра-
вились в самые неизученные районы огромной страны
на разведку полезных ископаемых, чтобы компенсиро-
вать промышленности потери, связанные с оккупацией
врагом части нашей территории. Такие гении, как авиа-
конструктор Туполев, работали на благо Родины даже в
местах не столь отдаленных. Жизнь была тяжела. Край-
нее напряжение, мобилизация всех мужчин, перевод
всех средств на военные нужды — все это понизило и
без того невысокий жизненный уровень. Еще 13 февра-
ля 1942 года Верховный Совет СССР принял закон о
мобилизации всего трудоспособного населения. Отпус-
ка отменялись, была введена 66-часовая рабочая неделя.
К 1944 году три четверти населения, работавшего в
сельском хозяйстве, было мобилизовано в вооруженные
силы. Женщины встали к станку, работали на железно-
дорожном транспорте, на полях. При этом нужно было
помогать миллионам беженцев, восстанавливать сожжен-
ные немцами города, поселки, деревни. Вся страна жила
на голодном пайке. Иждивенцы — дети и старики —
202
получали 700 калорий в день. Большинство работающе-
го населения — от 1300 до 1900 калорий, что едва
поддерживало жизнедеятельность. К 1944 году большая
часть населения, кроме основной работы, трудилась на
16 миллионах приусадебных участков, дававших стране
четверть выращиваемого картофеля. За кражу продо-
вольствия полагалась смертная казнь, за хищение про-
довольственной карточки — тюремное заключение. В то
же время строились детские сады, чтобы матери могли
работать. Сдача крови для госпиталей была массовой. В
одной лишь Москве более 300 тысяч человек регулярно
сдавали кровь воинам. Ослабленное население было
больше подвержено эпидемиям.
Страшное, тяжелое время, незабываемая эпоха. В
55 лагерях ГУЛАГа в 1942 году находилось 1,2 млн.
заключенных, к 1945 году — 660 тысяч. В трудовых
колониях к 1945 году было 850 тысяч заключенных. Все
категории заключенных на 1942 год составляли 4,3 млн.
человек, на 1945 год — 3,9 млн. (131 лагерь и колония).
На протяжении войны в ГУЛАГ было отправлено 2,4
млн. человек, 1,9 млн. освобождено. Две трети заклю-
ченных (западные подсчеты) были этнически русскими.
В лагерях создавалось не менее 15 процентов вооруже-
ний и боеприпасов (мины и т.п.)
При любой степени критичности к социальному и
политическому строю Советского Союза следует при-
знать достижения его системы. Англичанин Овери вы-
сказывает мнение, которое разделяют многие на Западе:
«Маловероятно, чтобы какая-либо другая система преус-
пела бы в создании вооружений и продовольствия, учи-
тывая условия, которые сложились после германского
вторжения». Великой удачей была унификация танков в
советском военном производстве. Собственно, бронетан-
ковая техника производилась всего на двух видах шас-
си — Т-34 и КВ. В месяц к концу 1943 года производи-
лось две тысячи шасси Т-34. На половине этих шасси
строились танки Т-34 с 76-мм пушкой, на второй —
самоходные орудия СУ-122 и СУ-85. Полной неожидан-
ностью для немцев стало появление на фронте летом
1943 г. самоходной артиллерийской установки СУ-152 со
152-мм гаубицей, которая с расстояния 2 км пробивал
203
броню «Тигров» и «Пантер». А уже к началу 1944 года
советские танкостроители направили войскам еще более
мощную САУ с ИСУ-152. Да, внутри этих самоходок
было тесно, но ради победы воины шли на любые жер-
твы, и отсутствие удобств не считалось очень важным.
Стала ощутимой союзническая поддержка. Как от-
мечают на Западе (в данном случае англичанин А. Кларк),
«русские предпочитали свое собственное оружие, которое
почти в каждом случае оказывалось лучше того, которое
им предлагали союзники». Исключение составляли транс-
портные самолеты «Дакота», бомбардировщики В-25
«Митчел», истребители «Мустанг». Советская сторона
более всего ценила поставку товаров — одежды, питания,
радиоустановок, пакетов первой медицинской помощи.
Но наибольшее впечатление производили и приносили
пользу грузовики «студебеккер» и джипы «виллис».
Немцы же ускоряли производство «Пантер». Они
изучили опыт битвы под Курском и значительно улучши-
ли свою модель, считая, что превзошли Т-34. Ответом
советских танкостроителей было создание тяжелого тан-
ка «Иосиф Сталин», ИС. ИС-1 имел вес 47 тонн и был
оснащен 122-мм орудием. Его лобовая броня усилена,
башня стала просторнее. Мобильность и относительно
небольшой вес придавали танку такую маневренность, на
которую тяжелые германские «Тигры» были неспособны.
Но более серьезная слабость немцев заключалась в
том, чем обычно они гордились — в системе управления.
Уже в планировании «Цитадели» мы видим, как столкну-
лись взгляды представителей ОКХ (Цейтидер — за) и
ОКБ (Йодль — против). Единственным связующим зве-
ном некогда стройной системы становится Гитлер, чья
психика и физическая форма все чаще дают сбои. В 1943
году утихает поток директив, столь обильных в предше-
ствующие годы. Главной формой согласования действий
становятся конференции, далеко не всегда дающие надеж-
ные и эффективные результаты. К примеру, прежде чем
получить разрешение на отвод войск за Днепр, Манштейн
провел семь конференций с Гитлером. Не осталось даже
некоего подобия общего плана, общей концепции.
Да и не много в вермахте осталось генералов, спо-
собных и имевших смелость выдвинуть свою концепцию
204
поведения Германии в условиях ее заметного ослабления
в противостоянии с СССР. Одним из таких генералов
был Гудериан. Гитлер ценил его самостоятельность и
«терпел» его значительно дольше чем, скажем, Гальдера
или того же Цейтцлера. И вот Гудериан решается корен-
ным образом изменить что-то в идейном вакууме. Он
нашел нужный момент. «Мы были одни, только его
эльзасская собака Блонди находилась в помещении. Гит-
лер время от времени кормил ее кусками сухого хлеба.
Линге, слуга, ожидал нас, тихо входя и выходя. Появи-
лась редкая возможность коснуться и, возможно, решить
сложные проблемы». Гудериан предложил Гитлеру со-
здать сложную и крепкую систему оборонительных со-
оружений глубоко в тылу — по линии польской границы.
Гитлер возразил: железнодорожная система недостаточна
для создания подлинно непреодолимых фортификацион-
ных сооружений. Гудериан, с присущими только ему
открытостью и энергией, нарисовал систему между Бугом
и Неманом: железных дорог хватает, узкая колея начина-
ется только за Брестом. Но это означало отвод вооружен-
ных сил назад на 400—500 километров. Более того, Гуде-
риан хотел воспользоваться случаем и изменить систему
командования. «Назначьте генералиссимуса, который был
бы ответственен за весь Восточный фронт». Гитлер начал
перебирать возможных претендентов и, естественно, на-
шел у всех недостатки. Собственно, Гудериан считал
некомпетентным Гитлера, а Гитлер говорил, что не дове-
ряет армии и не позволит ей стать независимой. Так, во
многом, решалась судьба войны.
В результате даже такие лояльные режиму люди, как
Гудериан, начали искать пути устранения Гитлера. Тан-
ковый герой Германии обращался как минимум к трем
столпам Третьего рейха. С Геббельсом он говорил вско-
ре после неудачи «Цитадели». Геббельс нашел проблему
лидерства сложной, но пообещал вернуться к ней «в
надлежащее время». Гиммлер сохранил невозмутимое
выражение лица (но мы-то знаем сейчас, что он уже
пытался связаться с Западом — то есть соглашался с
Гудерианом, но шел своим путем). Реакция Йодля была
самой неожиданной: «А вы знаете лучшего верховного
командующего, чем Адольф Гитлер?» Руководители Гер-
205
мании шли к пропасти, но, по разным причинам, пред-
почитали этот путь реальным попыткам найти выход.
В декабре 1943 года Гитлер говорит Манштейну, на
что он надеется — на противоречия в противостоящей
Германии коалиции. Нужно только создать условия,
при которых эти противоречия выйдут на поверхность.
Это становится стратегической идеей Гитлера, хотя его
ненависть и к Востоку и к Западу явно мешает после-
довательной реализации этого плана. Гудериан поддер-
живал подобный замысел в принципе, но он предупреж-
дал Гитлера, что успех может быть достигнут только в
случае сокращения Восточного фронта, создания на нем
основательных оборонительных сооружений, стабилиза-
ции его. Только тогда можно думать о маневрах, способ-
ных расколоть союзников. Гитлер это просто не захотел
слушать. (Напомним, что Гудериан был у Гитлера в
особом фаворе). Манштейн тоже предлагал закрепиться
на Буге, но это означало сознательное отступление, а на
это Гитлер пойти не желал.
Ватутин и Черняховский испортили немцам Рожде-
ство 1943 года. Командарм постарался раз и навсегда
отшвырнуть немецкие войска от Киева. Замысел коман-
дарма и безудержный напор командира 60-й армии дали
свои результаты — к новому году Житомир был почти
окружен. 29 декабря 1943 года Черняховский взял Ко-
ростень, обойдя Житомир с северо-запада. Безгранично
ценимые немцами железнодорожные узлы — в данном
случае Казатин, откуда железнодорожные пути вели на
Киев, в Одессу и в направлении Польши, был освобож-
ден Красной Армией. Падение Казатина предопредели-
ло судьбу Житомира и Бердичева, защищать которые
немцы могли, только пользуясь железной дорогой. На-
ступление на фронте шириной 250 километров достигло
глубины в 80 километров. Теперь группа армий «Юг»
лишилась железнодорожной связи с Германией.
Ленинградский фронт менее других изменил конфи-
гурацию за последние два года. Расположенные к северу
от Царского Села 70 батарей дальнобойных германских
орудий продолжали бить по Ленинграду. Гитлер, считав-
ший себя «великим архитектором», не щадил мировые
шедевры зодчества. В ответ по немецким позициям вели
206
огонь орудия корабельной артиллерии, самая долгая в
мире артиллерийская дуэль продолжалась. В город был
проложен нефтепровод, по южному берегу Ладоги побе-
жали поезда, после января 1943 года жизнь стала чуть
легче, но страдания великого города продолжалось.
Немцы отвели отсюда немало войск для ведущихся
значительно южнее битв, но они создали три внушитель-
ные линии обороны, осаждая Ленинград, удерживая в
коалиции Финляндию, закрывая доступ к Прибалтике.
Жестокие бои велись здесь в сентябре 1943 года, и совет-
ским войскам удалось взять синявинские высоты. Теперь
встал вопрос о решительных усилиях по снятию блокады.
На протяжении ноября 1943 года оба фронта — Ленин-
градский (Говоров) и Волховский (Мерецков) — вели ин-
тенсивную подготовку к наступлению. На Пулковских
высотах теперь стояли 140 артиллерийских орудий на
километр фронта. Вторая ударная армия заняла позиции
на Ораниенбаумском плацдарме — подвиг Балтийского
флота, сумевшего под огнем осуществить высадку начиная
с 7 ноября. К январю пять стрелковых дивизий и танковая
бригада завершили, в основном по ночам, процесс сосре-
доточения. От Рокоссовского сюда прибыл на минном
тральщике знающий местные проблемы генерал Федю-
нинский. Именно он и возглавил 2-ю ударную армию.
А далекие южане, 3-й и 4-й Украинские фронты,
бились за индустриальные призы — Кривой Рог и Ни-
кополь. В декабре удача отвернулась от них, хотя дирек-
тива Ставки была жесткой — взять оба города к 1944
году. Перед Малиновским находилась многослойно ук-
репленная Каменка, перед Толбухиным — высокий бе-
рег Днепра. Наступая на Никополь, командующий 44-й
армией Хоменко и начальник его артиллерии Бобков
ошибочно избрали дорогу, ведущую через немецкие
позиции, попали под обстрел и погибли, о чем сообщи-
ло германское радио. В ярости Сталин приказал распу-
стить 44-ю армию и отдельные ее части раздать сосед-
ним соединениям. Лишь позже, после допросов пленных
немцев подозрение в предательстве было снято с двух
офицеров, и их останки захоронили в Мелитополе со
всеми воинскими почестями. Здесь, на Юге, пока не
хватало танков, и продвижение вперед замедлилось.
207
— Глава четвертая
«БАГРАТИОН»
Военная экономика
Советско-германский фронт продолжал оставаться
главным фронтом мировой войны, и советская страна,
преодолевая лишения, продолжала накапливать мощь.
Численность рабочих в 1943 году составляла 19,4 млн.
человек, а в 1944 году — 23 миллиона. 10 миллионов
были заняты в индустрии и строительстве. Женщины в
1944 году составляли половину рабочей силы в про-
мышленности. На их долю приходилось 36% всех рабо-
чих в строительстве. При этом 246 тысяч советских
женщин одели военную форму. У заводских станков
можно было увидеть совсем мальчишек, а на колхоз-
ных тракторах — девушек-подростков. В 1944 году пос-
ледовало массовое возвращение эвакуированных заво-
дов на старые места в западной части страны. В Донбасс
и на металлургические заводы Юга шел приток рабо-
чей силы.
Россия побеждала европейского лидера — Герма-
нию — там, где последняя была признанно сильна, на
индустриальном поле. Инженеры и рабочие советской
страны выковали более острый меч для победы. В
1944 году на советских военных заводах было построено
208
29 тысяч танков и самоходных орудий (по сравнению с
24 тысячами в 1943 году); 40300 самолетов (34900 в 1943
году); 122 с половиной тысячи артиллерийских орудий,
изготовлено 184 миллиона снарядов, мин и бомб, семь
с половиной миллиардов патронов. В 1944 году со сбо-
рочных конвейеров сошли две тысячи тяжелых танков
ИС (только 102 таких танка в 1943 году), 11 тысяч
модернизированных Т-34 с пушкой 85 мм. Впервые
создаются 500 самоходных орудий СУ-100 на шасси
Т-34, 2510 самоходных установок ИСУ-122 и ИСУ-152
на шасси танка ИС-2.
Страна становится независимой от внешней помо-
щи. Уменьшается объем поставок по ленд-лизу: 2613
танков в 1944 году против 3123 в 1943 году, 5749 само-
летов в 1944 году против 6371 самолета в 1943 году. По-
прежнему ценятся автомобили. Союзники поставляют
129 тысяч грузовиков, тысячу локомотивов, полмилли-
она тонн стали. Против 3,1 миллиона солдат рейха и его
союзников Советский Союз в 1944 году выставил 6,4
миллиона солдат и офицеров; против 2300 ежемесячно
производимых германских танков — 5800 советских;
против 3 тысяч германских самолетов в небо взлетали 13
с половиной тысяч советских машин. И весь 1944 год
это соотношение в пользу СССР лишь увеличивалось.
Немцы мобилизовали все силы, и масштабы их воен-
ных усилий впечатляют. В 1943 году немецкий тыл удов-
летворял нужды своих армий на Восточном фронте при
помощи 1164000 вагонов, а в 1944 году эта цифра возра-
стает до 1465000 вагонов, доставлявших фронту боеприпа-
сы и продовольствие. В 1943 году вермахт использовал на
Восточном фронте 3,2 млн. тонн горючего, а в 1944 году —
4 млн. тонн. Производство вооружений росло на протяже-
нии всего 1944 года; производство танков и самоходных
орудий за год достигло 30 тысяч, а самолетов — 40 тысяч.
И все же распятая в кровопролитных битвах на со-
ветской земле, Германия едва ли теперь могла рассчиты-
вать на то, чтобы нанести решающий удар. Потеряв за
короткое время более 300 бомбардировщиков, немцы
стали жить иллюзиями и надеждами на сверхоружие —
самолеты-снаряды Фау-1 и ракеты Фау-2, реактивные
самолеты Ме-262, новый тип подводных лодок. Началась
209
гонка в создании беспилотного оружия, способного на-
носить удары на огромном расстоянии. Инженеры во
главе с Порше экспериментируют с новыми моделями
танков. 20 апреля, в день его рождения, Гитлеру показа-
ли в замке Клессхайм новые виды танков — более быс-
трых, маневренных и мощных; Гитлер надеялся, что они
остановят советское наступление. В военный обиход вхо-
дит достаточно простой и эффективный фаустпатрон.
Аэрофотосъемка союзников показывала, что немцы
добились большого прогресса в создании реактивной
авиации, опередив противников. Но немецкие авиацион-
ные авторитеты хотели иметь реактивный истребитель, а
Гитлер мечтал о реактивном бомбардировщике — это
несколько затормозило прогресс в германском авиацион-
ном строительстве. 4 января 1944 года Гитлер говорит:
«Если я получу вовремя реактивные самолеты, я разобью
высаживающиеся в Европе войска... Мне нужно, чтобы
на фронт поступило несколько сот таких самолетов».
Немецкая промышленность осенью 1944 года дос-
тигла кульминационной точки своей производительно-
сти. И работала эта промышленность преимущественно
на нужды германского Восточного фронта. Для ускоре-
ния своей ракетной программы немцы привезли в кон-
центрационный лагерь «Дора» 1800 квалифицирован-
ных рабочих. Под руководством Вернера фон Брауна
они работали в подземных туннелях Нордхойзена. В
ноябре и декабре 1944 года общее число произведенных
танков и самоходных орудий составило 2299 единиц в
месяц — пик германской производительности, после
которого начинается необратимый спад.
Нацизм в слепой алчности, теряя почву под ногами,
стремится обескровить другие народы. В мае 1944 года
Гитлер поручает министру сельского хозяйства Герберту
Баке осуществить максимально эффективную эксплуа-
тацию находящейся еще под немецким контролем части
плодородной Украины. Именно тогда нацисты вывезли
главное богатство Нидерландов — довольно тонкий слой
плодородной почвы. В рейх вывозят квалифицирован-
ных французских рабочих, дешевую рабочую силу из
Восточной Европы. В 1944 году в Германии работало
четыре миллиона рабов. В действиях немцев видны
210
признаки отчаяния — они спешат расселить немецкое
население на завоеванных землях. Так, 7 марта Гитлер
получает отчет о расселении миллиона немцев в Запад-
ной Польше с одновременным выселением 700 тысяч
поляков.
В дальнейшем такого беспардонного использования
богатств всей Европы вожди Германии уже не смогут
себе позволить прежде всего по той причине, что Крас-
ная Армия, очистив от врага советскую территорию,
начнет освободительный поход в Восточную и Централь-
ную Европу. Советские войска, прорвав блокаду Ленин-
града, выйдут к довоенной границе с Финляндией, со-
вершат бросок по Украине и достигнут границы с
Румынией. А западные союзники, Америка и Англия,
продвинутся по Апеннинам и в середине года с двух
сторон высадятся во Франции. Война вступила в новую
фазу. Забрезжила заря победы.
28 февраля 1944 года летчик-испытатель Ханна Рейч
предложила Гитлеру создать отряд самоубийц, готовых к
бомбовым полетам в одну сторону. Гитлер согласился, и
Рейч первой подписала клятву: «Нижеследующим я
добровольно прошу зачислить меня в группу самоубийц
в качестве пилота управляемого планера-бомбы. Я пол-
ностью осознаю, что работа в этом качестве ведет меня
к смерти». Но такой фанатизм не был повсеместным. 20
апреля 1944 года гестапо представило высшему руковод-
ству «доклад о состоянии рейха», в нем говорилось, что
«события на Востоке и постепенно ослабевающие на-
дежды на «спасительное чудо» постепенно увеличивают
усталость народа.
Немцы по-прежнему не знали, что англичане чита-
ют их замечательный шифр, благодаря чему генералу
Эйзенхауэру, готовящемуся к высадке во Франции, было
известно, где размещаются германские войска на Запа-
де. Американцы многого ожидали от нового бомбарди-
ровщика Б-29. Военное министерство США израсходо-
вало на него три миллиарда долларов (в полтора раза
больше, чем на атомную бомбу). Рузвельт поддерживал
это детище генерала Арнольда и хотел использовать
новые самолеты против Японии. Сверхбомбардировшик
уже бомбил сталеплавильные заводы Явата в Восточном
211
Китае. Теперь, когда американская морская пехота воз-
вратила Марианские острова, открывались новые воз-
можности для авианалетов на Японию.
Корсунь-Шевченковская операция
Конев — 2-й Украинский фронт — произвел пере-
группировку своих войск в обстановке строгой секрет-
ности — его рации молчали, а приказы отдавались толь-
ко через нарочных. Пехота — такова ее горькая доля —
открыла дорогу танкам, и началось мощное наступление
на яростно защищаемый немцами Кировоград. В холод-
ную ясную ночь 7 января 29-й танковый корпус Кири-
ченко (который скоро станет 6-й танковой армией) вор-
вался в Кировоград. 18 января 1944 года танки Катукова
вошли в Белую Церковь. В тот же день 2-й Украинский
Конева начал стремительное наступление совместно с
3-м и 4-м Украинскими фронтами с целью освободить
Никополь (за который, как мы знаем, немцы держались
из-за его марганцевых месторождений).
Последовало окончание некоего периода. Немцы
потеряли немало, но «спрямили» фронт и постарались
«наказать» вырвавшиеся вперед советские войска — из-за
чего и последовал приказ Ставки Ватутину затормозить
движение, его войска теперь действовали на фронте 450
километров. Движение советских войск на Винницу (с ее
летней резиденцией Гитлера) было приостановлено. Пра-
вый фланг Ватутина, состоящий из легких танков и
пехоты на грузовиках, уже пересек «старую» (до 1939
года) границу СССР, но вынужден был остановиться.
Германские части из 1-й танковой армии и 8-й
полевой заняли довольно прочные позиции в районе
Корсуньского выступа, что заставило Ватутина «повер-
нуть назад». Корсунь-Шевченковский выступ продол-
жал тормозить движение советских войск на Запад.
Маршал Жуков выступал координатором действий 1-го
и 2-го Украинских фронтов, и он тоже отчетливо видел,
как Корсуньский выступ блокирует продвижение совет-
ских частей. Гитлер полагал, что, пока он владеет этими
рубежами и выходом к Днепру, он в состоянии вернуть
212
все потерянное. Как пишет английский историк Эрик-
сон, «Гитлер тешил себя мыслями о возврате завоеван-
ного; реальность же была гораздо мрачнее, и она каса-
лась жизни многих тысяч людей, оставленных в качестве
заложников во времени и пространстве».
Жуков и Ватутин занялись планированием опера-
ции, которая позже будет названа Корсунь-Шевченков-
ской. 24 января 1944 года 2-й Украинский фронт Коне-
ва начал наступление и к вечеру продвинулся на пять
километров в глубь германских позиций. В полдень
следующего дня в дело вмешались ударные силы — 5-я
гвардейская армия Ротмистрова. Ватутин задержался
только на один день. После сорокаминутной канонады
его дивизии ринулись в снег и бурю, но обстоятельства
уж очень противодействовали. Новая, только что со-
зданная 6-я танковая армия Кравченко насчитывала 160
танков и 50 самоходных орудий, но она была недоста-
точно обучена, не имела опыта «старых» танковых ар-
мий. Жуков требовал скоростного маневра — обойти
Виноград и двигаться к Звенигородке. К ней передовые
отряды танковой армии вышли утром 27 января. Этот
смелый маневр закрыл немцев в Корсуньском мешке.
Корсуньская группировка немцев включала в себя семь
пехотных дивизий, танковую дивизию СС, бельгийское
эсэсовское формирование и ряд примкнувших групп,
спрессованных на относительно небольшом простран-
стве диаметром в 30 километров. Против нее Конев
сосредоточил 13 стрелковых дивизий, три кавалерийс-
кие дивизии, 2 тысячи орудий и 138 танков.
Старый знакомый — генерал Хюбе — возглавил силы
прорыва, которым поставили задачу пробиться к кор-
суньской группировке (роль Гота под Сталинградом).
Но когда немцам удалось прорвать первую линию со-
ветской обороны «котла», наше командование немед-
ленно ввело в сражение 2-ю танковую армию.
Последовавшая битва стала серьезным испытанием
для только что созданной 6-й танковой армии Кравчен-
ко. В дело бросили 5-ю гвардейскую армию Ротмистро-
ва. Плюс 27 стрелковых дивизий. То была одна из
наиболее ожесточенных битв Второй мировой войны, и
немцы сражались отчаянно. Но против растущего числа
213
орудий (их было уже 4 тысячи) устоять было трудно.
Конев обрушил на «новый Сталинград» бомбардировоч-
ную авиацию, тяжелую артиллерию. Немцы испытыва-
ли нужду в продовольствии с первого дня окружения.
Пока в «котле» оставались импровизированные аэро-
дромы, снабжение немецких войск продолжалось. Но
путь к окруженным сужался, и несколько высших офи-
церов покинули «котел». 8 февраля генералу Штеммер-
ману предложили сдаться, тот отказался, ожидая подхо-
да Хюбе. К 10 февраля периметр окружения составлял
уже 10 километров, Корсунь пал, а Штеммерман при-
жался к деревням Стеблов и Шендеровка.
И все же четыре германские танковые дивизии из-
вне почти пробили линию окружения. Сталин обрушил
гнев на своих командиров, на место боев вылетел пред-
ставитель Ставки маршал авиации Новиков. Коневу
придали 27-ю армию, а 5-я воздушная армия прибыла
к Ватутину. Погода стояла сталинградская: метель, ну-
левая видимость. Летчики обрушили на Шендеровку
зажигательные бомбы; увидев цель, в дело вступила
бомбардировочная авиация. Почти отчаявшийся Штем-
мерман все же, в отличие от Паулюса, решил проби-
ваться на соединение со своими войсками. Двумя
колоннами немцы во главе с эсэсовскими частями дви-
нулись к деревне Комаровка, на запад. Передовые части
уже испытывали эйфорию выхода из плена. Было ран-
нее зимнее утро, наконец показалось солнце, и снег был
мокрый. Но тут-то, в открытом поле на немцев и обру-
шилась огромная, собранная с двух фронтов сила. Пря-
мо на вражеские колонны ринулись танки, огонь велся
отовсюду. Из-за леса показалась кавалерия. Это было
жестокое наказание окруженных. Поля обагрились кро-
вью, пленных было мало, двадцать тысяч немецких сол-
дат полегли в украинском поле.
В целом в этой операции немцы потеряли 55 тысяч
убитыми и ранеными и 18 тысяч пленными. Генерала
Штеммермана похоронили в гробу, а его солдат — в
общей могиле. Страшный в гневе, Сталин щедро осы-
пал звездами победителей. Танковый герой Ротмистров
стал маршалом бронетанковых войск, а Конев — Мар-
шалом Советского Союза.
214
На Юге
Теперь мы знаем, что ОКБ и ОКХ пикши надежды
на то, что наступление начала февраля 1944 года исто-
щит Красную Армию, а приближающаяся распутица не
позволит ей использовать свою новую технику и предот-
вратит новый наступательный порыв. Пока земля не
высохнет, русские не сдвинутся с места. Скептиком в
отношении этого успокоительного постулата выступил
фельдмаршал Манштейн. Он беспокоился за проходя-
щую в тылу магистраль Львов—Одесса.
Но 5 февраля Ватутин взял Ровно и повернул на юг,
к северному течению Днестра, к отрогам Карпат. Этим
маневром он разрубил группу армий Манштейна на-
двое. Северная половина держалась между припятскими
болотами на севере и Карпатами на юге. Южная же
часть, расположившаяся по реке Буг, могла сообщаться
с северной только через Румынию. При этом танковые
части Манштейна (Раус и Хюбе) были сосредоточены на
севере, их медленно, но верно прижимали к Карпатам.
Немцы надеялись, что русские после этого удачного
маневра хотя бы некоторое время будут почивать на
лаврах, но не тут-то было. Несмотря на период небла-
гоприятной для танков оттепели, советские войска в
полной мере использовали свою новоприобретенную
мобильность. К середине марта Коневу удалось отрезать
1-ю танковую армию немцев от 4-й танковой, что дове-
ло кризис Манштейна, кризис группы армий «Юг», до
кульминационного состояния.
Это, собственно, и решило полководческую судьбу
фельдмаршала. Гитлер был им недоволен уже давно. С
его точки зрения, тот бездарно сдал Украину. Непосред-
ственной причиной разрыва в их отношениях стал де-
монстративный отказ однорукого генерала Хюбе подчи-
няться приказу Манштейна отвести 1-ю танковую на
запад. 25 марта Гитлер вызывает командующего на Обер-
зальцберг и обвиняет его в «растрате» своих войск,
предъявляет обвинение в создании «неблагоприятной
ситуации, в которой оказалась группа армий». Манштейн
отличался от Браухича, Гальдера и Клюге, он весьма
жестко защищал свои действия. Выйдя от Гитлера, он
215
сказал его адъютанту Шмундту, что Гитлер, если желает,
может получить его отставку. Вечером, однако, фюрер
встал на сторону Манштейна в его споре с Хюбе. Обна-
деженный Манштейн стал излагать свое видение даль-
нейшего развития операций с германской стороны, но
опять предлагал только отступление.
Для Гитлера это было уж слишком. Лишь три дня
пробыл вернувшийся Манштейн в своей штаб-квартире,
когда за ним снова прибыл личный «Кондор» Гитлера с
предложением в очередной раз лететь на Оберзальцберг.
В самолете уже сидел неуютно себя чувствовавший фельд-
маршал Клейст. Через несколько часов оба они появи-
лись перед Гитлером, и тот, вручив им мечи к Рыцар-
ским крестам, уволил обоих. Одним махом фюрер
расстался с генералами — «кузнецами» победных дней в
России — Манштейном, Клейстом (дошедшим почти до
Каспийского моря) и Готом, чья танковая армия оказа-
лась, пожалуй, лучшей в вермахте.
Вот слова Гитлера при прощании со своим самым
талантливым полководцем: «Надо вцепиться в то, чем
мы владеем... время для операций в грандиозном стиле,
в котором я проявляю себя лучше всего, еще не ушло».
В мемуарах Манштейн обвиняет, разумеется, Гитлера в
том, что 1943 год оказался потерянным и решающего
выяснения отношений на Восточном фронте не про-
изошло. Гитлер же так оценил Манштейна в разговоре
с Йодлем: «Существуют просто два типа талантов. Ман-
штейн очень талантлив в наступательных операциях. В
этом нет сомнения. И если бы у меня была армия,
скажем, в 20 дивизий, полная сил и отдохнувшая, я бы
и не мечтал о лучшем, чем Манштейн, командующем.
Он знает, как обращаться с войсками, и знает, как
сделать все наилучшим образом. Он будет двигаться как
молния — но всегда при условии, что у него первокласс-
ный людской материал, изобилие горючего, большой
боезапас. Но если что-то сломается, он не сможет со-
вершить невозможного».
Другой тип генералов привлекал теперь Гитлера:
Модель, Шернер, Волер — не избалованные победами,
цепкие, не теряющие присутствия духа в наступающих
сумерках Третьего рейха.
216
Город на Неве
Советско-германский фронт все еще был огром-
ным — более трех тысяч километров с севера на юг. Два
германских выступа характеризовали этот фронт — к
северу от припятских болот и к югу от них. До начала
1944 года основные события разворачивались на южной
оконечности фронта, здесь было сосредоточено две тре-
ти мощи Красной Армии. В северной половине фронт
упирался в Нарву на северо-западе и в Псков; на западе
граница фронтов проходила по Витебску, Орше, Моги-
леву и Мозырю. В южной части северо-западный угол
занимали Ковель, Луцк и Тернополь, на юго-востоке —
Яссы, Днестр и Черное море.
Пришла очередь северян. В Ленинграде и на Вол-
ховском фронте наступления ожидали 375 тысяч солдат,
1200 танков, 718 самолетов тактической поддержки и
192 самолета Балтийского флота. Им были приданы 330
бомбардировщиков авиации дальнего радиуса действия.
В ночь с 13 на 14 января 1944 года эти бомбардировщи-
ки избрали своей целью германскую артиллерию. Фе-
дюнинский расположил свой штаб буквально в ста мет-
рах от передовой. Но он зря всматривался в очертания
германских позиций у Ораниенбаума. Балтийский ту-
ман окутал позиции обеих сторон. Только саперам улы-
балась удача — разминировать пути для танков в тумане
было безопаснее. Однако петух в соседнем селе прокри-
чал громко — признак того, что развиднеется и день
будет хорошим. В половине десятого утра началась ар-
тиллерийская подготовка. Били орудия кронштадтских
фортов — за 65 минут было произведено 100 тысяч
выстрелов. Наступившая тишина стала сигналом для
пехоты. Продвижение было тяжелым, хотя на отдельных
участках 2-я ударная армия достигла второй линии гер-
манской обороны.
Под Ленинградом орудия заговорили в девять два-
дцать утра 15 января — 3000 орудий выпустили 200
тысяч снарядов за полтора часа. Но шел снег, немцы за
годы укрепились основательно, и наступление захлебну-
лось. Были введены в бой войска второго эшелона, все
долго висело на волоске. И все же бог войны повернул-
217
ся лицом в нашу сторону — вечером 19 января советские
солдаты прорвались к орудиям, которые били по Ленин-
граду еще буквально несколько минут назад. Поворот
фортуны произошел в считанные часы — когда 2-я удар-
ная армия и 42-я вонзились в левый фланг 18-й герман-
ской армии, а Волховский фронт одновременно с ними
начал наступление. Воины этого фронта перешли в метель
по льду озера Ильмень и закрепились на западном бе-
регу реки Волхов. Командующий фронтом Мерецков
начал наступление и в районе Любани, чтобы не позво-
лить немцам перебросить подкрепления своим войскам
в район Новгорода. В результате утром 20 января враг
предпочел покинуть великий город. Отход немцев не
мог быть упорядоченным ввиду активизации партизан.
13 партизанских отрядов (35 тысяч человек) встали на
пути отхода германских частей. Они спасли и подготов-
ленное к депортации в Германию местное население.
От озера Ильмень до Финского залива двинулся ги-
гантский каток двух фронтов, история пришла в движение
и на этом, прежде гибельном, участке. И здесь учились
уходить от фронтальных атак, использовать местность и
мобильно вести боевые действия. Ставка 22 января одоб-
рила инициативу командарма Говорова, двинувшего 2-ю
ударную армию на реку Лугу — фактически в тыл 18-й
германской армии. Немцы вели жестокие арьергардные
бои, но их фронт уже не представлял сплошной линии.
Вражеские части традиционно жались к железнодорож-
ным полустанкам. 54-я армия генерала Рогинского (Вол-
ховский фронт Мерецкова) освободила значительный уча-
сток магистрали Ленинград—Москва, и 26 января случилось
долгожданное — эта главная для нашей страны железно-
дорожная линия оказалась очищенной полностью. 900-
дневная блокада великой северной столицы завершилась.
Весь мир знает, какой ценой выстоял Ленинград, весь мир
скорбит и склоняет голову перед городом, умиравшим три
года, но так и не сдавшимся.
Сталин, как часто происходило в подобных случаях,
демонстрировал деловые качества в момент, когда дру-
гие готовы были расслабиться. Он наставляет Мерецко-
ва: «Не привязывайте себя к боям за Шимск и Сольцы;
это не главное и только отвлечет вас от основной зада-
218
чи. Главное — это взять Лугу как можно скорее. После
взятия Луги наступайте с двух направлений на Псков».
Присланная из группы армий «Центр» 12-я германская
танковая дивизия попыталась прикрыть направление
Луга—Псков; сюда же стекались отступающие от Новго-
рода немецкие части, что создало заслон, который два
пришедших в движение фронта смогли преодолеть толь-
ко через две недели отчаянных боев (12 февраля). По-
теряв Лугу, немцы покатились на юго-запад, пытаясь
зацепиться за каждую станцию железной дороги, веду-
щей в Псков, и неся большие потери. С взятием Луги
Волховский фронт был ликвидирован, другие его части
перешли к Ленинградскому фронту (Говоров), отдель-
ные — ко 2-му Прибалтийскому (Попов).
Предел наступательному порыву с севера наступил
после взятия мест былых отчаянных боев — Старой
Руссы, Холма, Шимска. Но желанные цели — Нарву,
Псков и Остров — достичь не удалось: ощутилось утом-
ление войск, ухудшились погодные условия, к тому же
усилилось сопротивление врага. Но главное: 18-ю ар-
мию немцев, принесшую такое горе Ленинграду, выби-
ли с позиций южнее Ладоги. Ленинградская и Калинин-
ская области были освобождены, советские войска
подошли к Эстонии. Финская дипломатия отреагирова-
ла первыми контактами с советскими дипломатами в
Стокгольме.
А рядом, над Балтийским морем, советский летчик
Виктор Каштан кин, атакуя немецкий конвой, увидел,
как загорелся его самолет. Он направил машину на гер-
манский корабль. Товарищи отчетливо слышали его пос-
ледние слова: «Умирать просто. Мы должны победить».
В Москве подводили итоги зимней кампании — не
менее миллиона убитых и раненых немецких солдат и
офицеров. Грандиозные потери понесли не только со-
юзники Германии, но и лучшие, элитные части вермах-
та. И если под Сталинградом погибла одна германская
армия, то в зимней кампании 1943—1944 гг. Германия
потеряла полностью четыре армии — 6-ю, 8-ю, 16-ю и
18-ю. На Восточном фронте она держала теперь только
десять армий, среди которых лишь одна танковая армия
осталась полностью экипированной, а вторая выходила
219
из-под удара на Гадичине. Румынский союзник оказал-
ся изолированным выходом советских войск в Букови-
ну. А в Трансильвании румыны и венгры привычно
мечтали вцепиться друг другу в горло, и думать забыв о
борьбе с «мировым коммунизмом».
Долгий путь к японским островам
Как и нацистская Германия, милитаристская Япо-
ния держалась на фанатизме и на надежде, что военный
союз США и СССР к концу войны начнет давать трещи-
ны. Нужно лишь подольше продержаться. Но уже сраже-
ние на островах Гилберта обнаружило полное американ-
ское материальное превосходство по всем показателям:
девятнадцать авианосцев, двенадцать линкоров, четыр-
надцать крейсеров, шестьдесят шесть миноносцев. Япо-
нии никогда уже не собрать подобной силы. 2 января
1944 года американские войска начали наступление про-
тив бастиона японцев на Новой Гвинее — Сайдора, что
заставило двадцать тысяч японцев начать отступление из
Лае и Саламауа в глубину острова, в джунгли Маданга.
В начале февраля началась серия высадок американских
войск на Маршалловых островах — Кваджалейн, Рой и
Наму. Японцы сражались до последнего, но в их отчаян-
ных действиях, ныне пассивных и оборонительных, уже
ощущалась некая обреченность. Да и трудно было наде-
яться на успех гарнизона на Кваджалейне, где 40 тыся-
чам американцев противостояли 8 тысяч японцев.
Наступило время и для вождей японского милита-
ризма задуматься о будущем. 6 января 1944 года лорд-
хранитель печати Кидо составил меморандум, который,
по существу, стал программой поведения Японии в усло-
виях, когда ее военная мощь стала все больше уступать
американской. Кидо писал: «Если Германия при помощи
некоего чуда вернет себе инициативу, перспективы для
Японии сохранятся и данный меморандум потеряет свое
значение. Но в случае поражения Германии Япония дол-
жна будет сменить руководство, сохраняя при этом им-
ператорскую власть». Кидо полагал, что все завоеванное
придется отдать (за исключением Маньчжурии). Но, «глядя
220
на будущие тенденции мирового развития, я полагаю,
что... с помощью опыта, приобретенного в войне с Ки-
таем, и развития тактики применения авиации в совет-
ско-германской войне мы получили понимание реально-
го источника силы США и СССР». К 1944 году генерал
Тодзио и японский генеральный штаб стали допускать
возможность поражения, но категорически отказывались
оставить даже отдаленные территории. Армия все еще
питала надежду, что Германия сможет в начале 1944 года
нанести удар СССР и достичь какого-то компромисса с
западными союзниками. В этом случае у Японии будет
реальный шанс заключить если и не победный, то все же
выгодный для себя мир.
8 марта японские войска начали внушительное кон-
трнаступление на Бугенвиль — на Соломоновых остро-
вах, — чтобы изгнать американцев из бухты Императри-
цы Аугусты. Это была одна из последних отчаянных
атак японцев; их фанатизм уже не помогал, и после
нескольких дней боев они отошли на исходные пози-
ции. В Индийском океане японская подводная лодка
потопила британское судно «Нэнси Моллер». Пытав-
шихся спастись на лодках моряков японцы расстреляли.
Более серьезным ударом было нападение японских са-
молетов на американский линкор «Франклин».
В Китае японские войска наступали вдоль реки
Люяиь в направлении Чанша. А из Индии им навстречу
шли прояпонские силы Сабха Чандра Боза. Именно на
этом этапе Япония начала последнее в этой войне круп-
ное наступление. Ударная колонна войск через джунгли
Бирмы вторглась в Индию, они пересекли индийскую
границу 30 марта, а 4 апреля неожиданно вышли к
индийскому городу Кохима. Для помощи своим окру-
женным в индийских городах войскам англичане пере-
бросили сюда 12 с половиной тысяч солдат (операция
'«Стамина»). Удаленные коммуникации, муссоны и эпи-
демии подорвали мощь японского наступления. С июня
1944 года Япония стала ощущать на себе массированные
американские бомбардировки. К июлю 1944 года их
наступательная акция в Индии захлебнулась.
22 апреля 1944 г. Макартур начал на Тихоокеанском
театре военных действий операцию «Наказание», выса-
221
див 84 тысячи человек в параллельной атаке на Новую
Голландию и Айтапе — на северном побережье Новой
Гвинеи. 15 тысяч японцев, у которых не осталось ника-
ких шансов, оказали отчаянное сопротивление, продол-
жавшееся три месяца. Между 18 и 20 мая были сделаны
важные шаги в освобождении островов Адмиралтейства
(326 погибших американцев против почти четырех ты-
сяч японцев) и острова Вадке, где погибли все 800
японских солдат.
К середине 1944 года в США появилась твердая
уверенность не только в победе над Японией, но и в том,
что грядущее сулит Соединенным Штатам полное доми-
нирование в бассейне Тихого океана. Даже дипломаты не
скрывали своих эмоций. Дальневосточный отдел госде-
партамента США стал подчеркивать, что США «имеют
на Тихом океане более протяженную линию побережья,
чем кто бы то ни было. Американская торговля со стра-
нами тихоокеанского региона больше, чем у какой-либо
другой державы. У США более широко разветвленные
культурные интересы на Тихом океане, чем у любой
другой страны». Столичная «Вашингтон тайме геральд»
заметила: «Мы можем восстановить части Британской,
Голландской, Французской и Португальской империй на
наших собственных условиях». Вице-президент США
Г. Уоллес после посещения данного региона заявил, что
Америка «вступает в эру Тихого океана».
Рузвельт хотел в наступлении на Японию миновать
Филиппины, но Макартур, обещавший в 1941 году «вер-
нуться», жестко стоял за высадку на архипелаге. Во
время встречи президента с генералом Макартуром и
адмиралом Нимицом было решено направить острие
наступления на Филиппины, а уже затем обратиться к
собственно японским островам. Американцы собрали
невообразимые прежде силы — сорок семь авианосцев,
десять линкоров и тридцать один крейсер. На авианос-
цах находилось 1600 самолетов. 21 июля 1944 г. амери-
канская морская пехота высадилась на Гуаме. Трудно
было забыть то, что при захвате острова японцами те
потеряли в декабре 1941 г. лишь одного солдата. В
отчаянной двадцатидневной битве, когда наступающей
стороной стали американцы, погибли более двух тысяч
222
их солдат и 18 с половиной тысяч японцев. Следующей
океанской целью был остров Тиниан. Ценой трехсот
американских жизней и этот остров был отнят у врага.
Впервые американские солдаты увидели сцены массово-
го самоубийства японцев. С высоты в несколько десят-
ков метров они бросались в море, сидящие в пещерах
подрывали друг друга гранатами.
Никополь
Теперь и Сталин соглашался, что просто требовать
«наступления на всех направлениях» бессмысленно.
Нужны тщательная проработка и подготовка каждой
крупной операции. На этом этапе инициативу взяли в
свои руки южные фронты. Успех пришел к 4-му Укра-
инскому фронту Толбухина, когда 46-я и 8-я гвардей-
ская армии форсировали реку Ингулец и лишили нем-
цев плацдарма на противоположном Никополю берегу
Днепра. Советская авиация разбомбила понтонный мост
к югу от Никополя и обрекла на уничтожение нико-
польскую группировку немцев. Вечером 8 февраля 6-я
армия 4-го Украинского фронта вошла в Никополь.
Части немецких войск удалось уйти через очень узкий
коридор между Днепром и Нововоронцовкой. Сталин 22
февраля потребовал взять Кривой Рог — чтобы предот-
вратить уничтожение немцами больших тепловых элек-
тростанций. Подразделение полковника Шурупова было
послано через немецкие боевые линии, чтобы не допу-
стить разрушения промышленных объектов, и оно вы-
полнило задание: 46-я армия генерала Шарохина ворва-
лась в город. К концу февраля большая территория в
излучине Днепра, там где он поворачивает на юго-
запад, была очищена от немцев, а крупное месторожде-
ние железной руды возвращено советской экономике.
Немцы потеряли не менее 40 тысяч солдат, а Малинов-
ский получил возможность думать об освобождении
Крыма и о выходе к Одессе.
В конце февраля 1944 года на огромном советско-
германском фронте наступает своеобразная пауза. Говоров
остановился перед оборонительными сооружениями нем-
223
цев у Пскова, Рокоссовский отдал несколько армий сосе-
дям и должен был выжидать. На юге немецкие группы
армий «Юг» и «А», пользуясь заметно выровнявшимся
фронтом, несколько укрепили свои позиции и жестко
оборонялись между Днепром и Бугом. Корсунь-Шевчен-
ковская операция отняла у Красной Армии значительные
силы, которые теперь приходилось восстанавливать.
Март
Модель, приняв командование группой армий «Юг»,
получил несколько дней покоя. Руководители вермахта
были бы менее благодушными, если бы знали о планах
новых советских маршалов. Знала ли немецкая стратеги-
ческая разведка о той бешеной энергии, которую развили
советские штабы? Шло постоянное и быстрое перемеще-
ние частей, подходили резервы, поступала новая техника,
тыл шел на все мыслимые человеческие жертвы, чтобы
вооружить, вылечить, накормить своих бойцов. В Ген-
штабе и Ставке забыли про сон, и план на весеннее
наступление был готов уже 18 февраля, теперь шла отра-
ботка деталей. Создавался новый фронт — 2-й Белорус-
ский — под командованием генерал-полковника Куроч-
кина. Во многом он формировался на основе правого
фланга фронта Ватутина и 61-й армии Рокоссовского.
Согласно плану, на Юге предполагалось уничто-
жить всю группировку вермахта, от реки Припять до
Черного моря. Пять фронтов (2-й и 1-й Белорусские,
1-й, 2-й и 3-й Украинские) должны были обрушиться на
Манштейна, в то время как 4-му Украинскому (Толбу-
хин) поручалось ворваться в Крым. Новосозданному
2-му Белорусскому поручалось наступать на Ковель, а
затем на Брест с целью зайти в тыл группе армий
«Центр». Цель Ватутина — Шепетовка; задача Конева —
выйти к Черновцам, отрезая дорогу для отступления
группы армий «Юг»; Малиновскому поручалось движе-
ние в направлении Николаева и Одессы. 1-й Украин-
ский начинал наступление 4 марта, 2-й Украинский —
5-го, 3-й Украинский — 6 марта.
В Москве твердо надеялись на успех на Юге, иначе
224
сюда не перебросили бы все шесть танковых армий.
Армию Баданова передали Ватутину, 2-ю и 6-ю — Ко-
неву. Эти два фронта (Ватутин и Конев) были равны по
численности — по 56 стрелковых дивизий и по три
танковые армии (1-я, 3-я гвардейская, 4-я — у Ватутина;
2-я, 6-я и 5-я гвардейская — у Конева). В составе
фронта Малиновского были шесть недавно перевоору-
женных армий — 57 стрелковых дивизий, один танко-
вый и два механизированных корпуса. Именно этим
трем фронтам предстояло решить наиболее важные за-
дачи наступающей весной. Напротив Ватутина обороня-
лись 26 германских дивизий, но не было ни одной
танковой армии. Перед фронтом Конева располагалась
21 германская дивизия, в числе которых находились
четыре танковые дивизии 8-й армии. В целом на южных
направлениях у советских войск было превосходство в
живой силе два к одному, а в танках еще больше.
Впервые советским стратегам и военачальникам — а
также руководителям партизанского движения — прихо-
дится всерьез столкнуться с проявлением западноукра-
инского национализма. Украинская повстанческая армия
(УПА) начинает жестокую гражданскую войну против своих
же украинских братьев, выходящих на Волынь и к запад-
ным областям. Раздор внутри националистического дви-
жения (битва между ОУН—Бандера и ОУН—Мельник)
привел в конечном счете к созданию УНРА — Украинской
народно-революционной армии, отошедшей от УПА. К
концу 1943 года Бандера к востоку от Ровно завладел
преимущественными позициями. Готовясь к наступлению,
Ватутин 29 февраля выехал из Ровно, легкомысленно ото-
слав небольшой традиционный эскорт. Два взрыва вос-
пламенили две машины командарма, но дюжина телохра-
нителей отбила атаку нападавших националистов. Ватутин
получил ранение. Солдаты несли своего командира, пока
не повстречались крестьянские дровни, на которых окро-
вавленного, теряющего силы командующего фронтом воз-
вратили в Ровно. Срочно была организована перевозка в
Киев, но уже ничто не помогло, и сорокадвухлетний бле-
стящий полководец, прошедший фантастическую школу
великой войны, ушел вослед за своими двумя погибшими
месяц назад братьями, Афанасием и Семеном.
225
Наш народ всегда будет помнить маршала, скром-
ного и спокойного человека, погибшего из-за безум-
ной националистической злобы, когда малая толика
украинских экстремистов подняла руку на армию, в
которой сражались девяносто процентов способных
держать оружие мужчин-украинцев, где наступление,
сражаясь за свою Родину, вели танки Рыбалко и Крав-
ченко. Но война не позволяла долго предаваться скор-
би, и фронт Ватутина перешел в наступление строго
по расписанию — 4 марта. Выполняя, уже посмертно,
приказы своего командующего, основные силы сосре-
доточились на правом фланге. Фронт принял на себя
Георгий Жуков. Не хватало топлива, но Жуков прика-
зал: вперед! Когда неизменно доблестная 60-я армия
Черняховского пробила германскую линию обороны,
Жуков ввел в прорыв 3-ю гвардейскую и 4-ю танко-
вые армии. На 150-километровом фронте за двое су-
ток войска продвинулись на сорок километров. Очень
мешала оттепель, которую могли преодолеть лишь тан-
ки с широкими гусеницами и мощные американские
«студебеккеры». Вечером 7 марта три армии (60-я, 3-
я гвардейская танковая и 4-я танковая) сошлись на
линии Тернополя. Дорога Львов—Одесса была уже по-
зади.
Наконец-то Жуков нащупал слабое место у своего
врага: разведка обнаружила стык 4-й и 1-й танковых
германских армий. Он повернул фронт несколько юж-
нее — к Днестру, к Черновцам. Это отрежет 1-ю танко-
вую армию немцев, и искомая 4-я обнаружит себя пол-
ностью в районе Каменец-Подольского. Двум армиям
(18-й и 38-й) уже дан приказ двигаться к этому городу.
Южнее 2-й Украинский фронт маршала Конева
начал наступление 5 марта. Очевидцы в один голос
вспоминают главную примету того движения на запад —
непролазную украинскую грязь. Фантастическая сила
трех танковых армий обрушилась на германскую оборо-
ну и смяла ее в ближайшие же часы. Танковый маршал
Ротмистров мчался на Умань; на обочинах поражала
глаз невиданная (и уже трофейная) техника — более 200
«Тигров», 12 тысяч грузовиков, 600 брошенных орудий.
Немцы видели подобное лишь в августе—сентябре 1941
226
года под Киевом и Вязьмой, а также в мае 1942 года под
Харьковом.
Пришла и наша пора. Сверхценимые Гитлером но-
венькие «Тигры» понуро опустили жерла пушек, а вой-
ска Ротмистрова рвались дальше на запад. В районе
Поташа они увидели еще более богатые трофеи. В Ума-
ни склады ломились от первоклассной техники. Врож-
денный реализм немцев должен был сработать, после
таких потерь у Германии не оставалось шансов. И на-
ции реалистов, трезвого расчета и бесстрастного анализа
нетрудно было сделать необходимый вывод...
На всех видах плавсредств Конев фронтом в 80
километров форсировал Буг. Красная Армия выходила к
предвоенной границе, выходила к Польше, за которой
лежала Германия.
У Черного моря
Между январем и мартом 1944 года ценой огромно-
го напряжения советская военная промышленность
выдала фронту более 5 тысяч орудий и около 5 тысяч
танков, и почти все они получили адресное назначение
на Украину. На самом юге республики Малиновский,
не имея пока танковой мощи, сравнимой с технической
оснащенностью его непосредственных северных сосе-
дей, умело использовал конницу генерала Плиева.
13 марта он взял Херсон — теперь Днепр во всем своем
великом течении снова стал советским. Семь немецких
дивизий попали в умело устроенное окружение в районе
Снегиревки (между реками Ингул и Ингулец). Откры-
лась дорога на Одессу, на Тирасполь и в дальней пер-
спективе — на Прут и Дунай, к предвоенной границе.
Несмотря на погодные условия и ни на какие иные
препятствия, Малиновский вышел всей мощью своих
войск к Южному Бугу и создал угрозу южным форми-
рованиям отступающего вермахта. Сталин потребовал от
Малиновского и Конева координации действий, с тем
чтобы загнать в кольцо отходящие 6-ю и 8-ю армии
немцев. В соответствии с приказом, Конев 25 марта
достиг Прута и советской границы с Румынией.
227
Жуков тоже развернул свой I-й Украинский фронт в
южном направлении. Его огромные танковые силы пре-
зрели грязь и распутицу, выходя через западноукраин-
ские города к переправе через Днестр у Залещиков, от-
куда было рукой подать до Черновцов. Шесть советских
армий к 28 марта загнали в окружение 1-ю танковую
армию немцев. Но ненадолго. Между 1-й гвардейской и
4-й танковой армиями образовался разрыв, который вра-
жеская авиация обнаружила немедленно. К тому же в 4-й
советской танковой армии к этому времени осталось
всего 60 танков, а в баках этих танков заканчивалось
горючее. У соседних армий была своя задача — сковать
1-ю танковую армию немцев. Жуков был уверен, что она
постарается прорваться на юг — перейти через Днестр и
скрыться в Румынии. Радиопрослушивание, казалось, под-
тверждало такую линию поведения окруженных немец-
ких танкистов.
Но 30 марта стало очевидно нечто неожиданное —
1-я танковая вермахта рвется не на юг, а на запад.
Манштейн создал новый фронт от Станислава до Терно-
поля и предпринял молниеносный контрудар, подготов-
ку которого не обнаружила вовремя фронтовая разведка
Жукова. Удар в неожиданном месте помог 1-й танковой
армии преодолеть кольцо окружения — 4-го апреля две
танковые дивизии СС нанесли удар по 18-й гвардейской
армии в районе Подгайцев, и после трех дней боев путь
немецкой танковой из кольца был открыт.
В ярости Жуков бросает свои 1-ю и 4-ю танковые
армии вдогонку уходящему на запад врагу, но поздно.
Германская оборона не позволяет нагнать уходящих тан-
кистов, и они выходят из-под удара. Этот успех немцев
имел лишь тактическое значение. По существу, вся Ук-
раина была освобождена, и советские войска вышли к
государственному рубежу СССР. Они стояли теперь у
границ Чехословакии и Румынии. Правда, оставались и
важные задачи — освобождение Одессы, Прикарпатья.
К Одессе устремился Малиновский, и утром 10 апреля
1944 года прекрасный город был освобожден. Теперь все
основные черноморские порты — Одесса, Николаев,
Очаков — были освобождены, и Малиновский остано-
вился перед Молдавией.
228
«Великая Румыния» доживала последние дни. 22 мар-
та потрясенный Антонеску бросился к Гитлеру, с которым
прочно связал свою политическую судьбу. Его волновало
спасение румынских войск в Крыму, на который румыны,
вопреки очевидным аппетитам немцев, имели свои виды.
(Британский командующий на Ближнем Востоке генерал
Вильсон «не советовал» Антонеску обращаться за помо-
щью к Гитлеру, но не убедил партнера по тайным пере-
говорам). Гитлер уже понял, что союзникам доверять нельзя
и 19 марта ввел германские войска в Венгрию. Теперь
немецкое командование разрабатывало план введения войск
в Румынию (план «Маргарита»). Гитлер посоветовал Ан-
тонеску сосредоточиться на защите Молдавии. Втайне
немцы создавали группировку «Южная Украина», пред-
назначенную для защиты нефтяных месторождений Пло-
ешти — единственного для Германии крупного источника
стратегического сырья. В Берлине ощущали и рост бол-
гарской оппозиции, хотя правительство страны еще сто-
яло за союз с Германией. Ослабление германской военной
мощи в Южной Украине дало свои отголоски на Балка-
нах.
В целом «крепость Европа» уже показывала сла-
бость своих фортов. В Стокгольме румынский посол
Нано встречался с советским полпредом, который вни-
мательно выслушивал предложения румынской сторо-
ны. В Египте с советским дипломатическим представи-
телем беседовали вожди румынской оппозиции. В первые
апрельские дни Молотов подтвердил намерение СССР
возвратить в состав СССР Бессарабию, но не менять
социальный строй самой Румынии. Румынские воен-
нопленные в СССР создали антифашистскую дивизию
«Тудор Владимиреску».
Южноукраинская группировка вермахта была замет-
но ослаблена. Уничтожены десять германских дивизий,
восемь расформированы из-за невосполнимых потерь,
шестьдесят дивизий оказались серьезно обескровлены.
Все окружающее очень мало напоминало предсталин-
градский период, 1941-1942 годы. Долго противостояв-
ший Жукову Манштейн (как и Клейст) исчезает с гори-
зонта — Гитлер не простил ему потери Украины.
В начале апреля наступил час Крыма. Сталин при-
229
нял в Кремле Толбухина, начальника штаба 4-го Укра-
инского фронта Бирюзова и маршала Василевского.
Четверка рассматривала рельефную карту Крыма с на-
несенными обозначениями основных германских час-
тей. Толбухин изложил свое видение сложившейся об-
становки и планы ликвидации немецкой группировки.
Выйти через Сиваш на Перекоп в тыл обороняющимся
германским войскам и быстро пройти к Симферополю
и Севастополю. В противоположном конце полуострова
Приморская армия Еременко высадит десант в Керчи и
предотвратит движение германских войск с юга на север
полуострова. Две авиаармии — 4-я и 8-я — прикроют с
воздуха. Маршал Василевский отправлен представите-
лем Ставки на 4-й Украинский фронт.
Командующий 150-тысячной германской группиров-
кой генерал Енеке полагался на весьма солидные форти-
фикационные укрепления Перекопа, Керчи, Севастополя.
Енеке использовал старые оборонительные сооружения
врангелевских времен и бдительно стоял на Перекопе.
Утром 8 апреля началась традиционная артподготовка, и
под прикрытием дымовой завесы 4-й Украинский фронт
Толбухина начал штурм Перекопа. Он прошел лагуну
Сиваша. Гвардейцы Захарова перевозили танки и орудия
на понтонах. 9 апреля Еременко начал обещанную высад-
ку в Керчи. Пройдя Сиваш, Бирюзов по радио обратился
к Василевскому: «Позвольте мне от имени командования
фронтом вручить вам, Александр Михайлович, ключи к
Крыму». 19-й танковый корпус уже двигался к Симферо-
полю, где Енеке безуспешно пытался организовать контр-
наступление. Под напором Еременко немцы бежали от
Феодосии к Ялте. А 5 мая начался советский штурм
Севастополя, за которым Василевский и Толбухин наблю-
дали из Балаклавы. 10 мая, не дослушав рапорт Толбухина
о взятии Севастополя, Сталин приказал очистить весь
Крымский полуостров от немцев и румын. Авиация топи-
ла корабли, перевозившие отступающих немцев, после-
дние взлетные полосы у Херсонеса перекрыли советские
бомбы (именно через Херсонесский выступ часть герман-
ской 17-й армии пыталась уйти на запад). 12 мая 25 тысяч
немцев сдались. Так состоялась месть за горький 1942 год,
немцы потеряли не менее НО тысяч человек.
230
Крупнейшая операция войны
Руководитель военной разведки Гелен продолжает
представлять Гитлеру и ОКБ оценки советского потен-
циала и намерений. Тон этих аналитических документов
приобретает объяснимую мрачность. Подписывая 31
марта 1944 года обзор положения на Восточном фронте,
Гелен настаивает на максимально ограниченном числе
копий этого документа — даже генералам вермахта не
следует знать о гнетущей бесперспективности положе-
ния. Практически неизбежно резкое изменение в соот-
ношении сил стран «оси» и противостоящей ей коали-
ции. Главная противостоящая сила — Красная Армия,
способная уничтожить боевые возможности вермахта,
разбить организованную основу военного могущества
Германии.
Всякому, кто задумается над факторами, обрушив-
шими германскую мощь, следует прочитать этот доклад
Гелена. Он призывает тех, кто ждет внезапного ослаб-
ления России и ее армии, очнуться и посмотреть правде
в глаза. Со времени Сталинграда живут эти ожидания,
но реальность такого поворота событий становится все
менее возможной. Напротив, боевые возможности Крас-
ной Армии увеличиваются, и никакой «паузы» в ее
боевых действиях ожидать не следует. Она показала себя
способной вести постоянные и неослабные наступатель-
ные операции. Ожидающие неожиданного краха России
(а главным среди них был Гитлер) рискуют оказаться ни
с чем.
Гелен не голословен, он приводит весьма обширные
статистические данные, говорящие о росте, а не ослабле-
нии советского производственного и военного потенци-
ала. Теперь, когда южная военная опора вермахта почти
уничтожена, встает вопрос о новом германском подходе
к Восточной Европе — вполне реалистично предполо-
жить, что она станет зоной влияния СССР. Советские
войска выходят к Балканам, к генерал-губернаторству
(Польша), к Прибалтике. Остановка на этих рубежах
была бы необъяснимой. Скорее всего Россия войдет в
Центральную Европу и приблизится к границам рейха.
Этот процесс едва ли можно повернуть вспять. Герман-
231
ская «Центральная Европа» стоит перед угрозой круше-
ния. Наступает экстремальный период. Если не сдержать
Россию в Белоруссии, от Львова и севернее, то группу
армий «Центр», обратите внимание, ждет kriesenhafte
Entwicklung, «критическое развитие событий».
Гелен едва ли знал, что Ставка именно в эти дни
запросила у командующих фронтами соображения о
ведении дальнейших наступательных действий. Одно-
временно Генеральный штаб осуществил обзор положе-
ния на всех фронтах. Нужно отметить существование
точки зрения, предполагавшей временную стратегиче-
скую паузу. Сталин еще не занял определенной позиции
по вопросу о пользе передышки, пока на такие разгово-
ры он реагирует нейтрально: «Подумаем еще». 16 апреля
1944 года он очевидным образом санкционирует подоб-
ную тактику фронтов северного и северо-западного на-
правлений. Его убеждают взгляды Тимошенко и Ште-
менко, которые обследуют возможность удара на севере
и приходят к негативному выводу. Что толку выбивать
из войны Финляндию, если не от нее, а от Германии
зависит исход войны? Центральная группировка немцев
еще очень опасна. Находясь неподалеку, немцы еще
имеют возможность бомбить Москву. В то же время
расположенные на центральном направлении советские
дивизии менее истощены боями, чем проделавшие ги-
гантскую работу четыре Украинских фронта.
Внутренние дискуссии заканчиваются — время не
терпит. К концу апреля 1944 года Генеральный штаб
завершает формирование главного плана на летнюю
кампанию 1944 года. Пока об этом плане знают лишь
Сталин и пятеро высших офицеров — Жуков, Василев-
ский, Антонов, Штеменко и его заместитель. Речь идет
о решающей кампании войны. Реализация этого плана
отличалась исключительной секретностью. Поезда с
военными грузами шли по литерам, не зная точного
пункта своего назначения. Водители открывали конвер-
ты с предписанным маршрутом лишь на развилке перед
фронтовой полосой. Пилоты часто узнавали необходи-
мый курс лишь в воздухе. Большое значение придава-
лось маскировке и отвлекающим маневрам. 3-му Укра-
инскому на юге и 3-му Прибалтийскому на севере
232
поручалось всячески имитировать активность, хотя бое-
вых заданий они не имели.
Но всякий, кто имел бы доступ к высшему военному
эшелону, мог увидеть множество признаков реально про-
исходящего. В своем первомайском выступлении Сталин
определил общую цель: очистить советскую землю от вра-
га. Два соображения были главными: одновременное на-
ступление всех фронтов невозможно, неудача советских
фронтов может отрицательно сказаться на западных союз-
никах. По частоте разговоров Сталина с Рокоссовским
становится очевидно, что он все больше уделяет внима-
ния именно его фронту. Проясняется цель — Белоруссия.
Москва все более склоняется к необходимости нанести
удар на Центральном фронте. Сдерживают чисто психоло-
гические обстоятельства, ведь сколько раз здесь пытались
пройти вперед — и никакого результата, лишь заливались
кровью.
На этот раз германская группа армий «Центр» дол-
жна получить такой удар, от которого ей не оправиться.
Задачу выполнит Западный фронт, который в целях оп-
тимизации руководства разбивается надвое — 2-й и 3-й
Белорусские. Командовать первым был назначен генерал
Петров, много воевавший на Юге, вторым — генерал
Черняховский, которого предложил Василевский. Этот
тридцативосьмилетний еврей был одним из самых слав-
ных витязей русской истории. Оказавшись сиротой в
годы Гражданской войны, он сумел окончить одесскую
пехотную школу, а проявил свой полководческий талант,
получив в командование 60-ю армию, которая под Кур-
ском в условиях почти катастрофических взяла на себя
инициативу и с тех пор не знала поражений. 12 апреля
Сталин одобрил назначение самого молодого из коман-
дующих фронтами. Западный фронт почувствовал моло-
дую кровь, когда Черняховский прибыл в штаб в Крас-
ном.
План Генштаба поражает своей масштабностью —
на картах была расписана самая крупная военная опе-
рация мировой истории. Речь шла о совместных дей-
ствиях шести фронтов, от Нарвы на севере до Черновиц
на юге. Главная часть операции — наступление в Бело-
руссии с целью уничтожения группы армий «Центр».
233
Окончательная доработка наступательных планов завер-
шается в середине мая 1944 года. А 20 мая Сталин
собрал совещание высших военачальников в Кремле.
Подверглись обсуждению даже малозначительные дета-
ли. В конце долгого дня Стешина спросили, каким будет
кодовое название предстоящей операции, и он предло-
жил назвать ее именем грузина — великого патриота
России: операция «Багратион».
Ошибка абвера
А на магистральной линии мирового противостоя-
ния, в Германии, размышляют над будущими советски-
ми военными операциями. Гелен передает командова-
нию вермахта целый ряд аналитических докладов,
оценивающих сложившуюся ситуацию, главный среди
них — «Wichtige Abwermeldungen», в котором обобщает-
ся гигантская работа германской разведки с точки зре-
ния когда, где и с какой целью русские намереваются
предпринять новое наступление. В руках Гелена доклад
о секретном заседании Ставки в конце мая. Согласно
заключению Гелена, Сталин намерен нанести удар в
районе Ковеля—Львова с выходом в Польшу, чтобы
стимулировать там восстание. Принцип руководителя
аналитической службы Восточного фронта прост: Гелен
следит за советскими танковыми армиями. Все они на
Юге. Стало быть, русские попытаются с юга войти в
Польшу. Против группы армий «Южная Украина» стоят
1200 танков, против группы армий «Северная Украи-
на» — 500 танков, против группы армий «Север» — 423
танка, а в центре — только 41 танк. Вывод напрашива-
ется сам собой.
И только пять человек на земле знали, что удар при-
дется в районе германского выступа Витебск—Бобруйск—
Минск. Советская стратегическая разведка дала такую
цифру противостоящих войск: 42 германские дивизии.
Против них предполагалось выдвинуть 77 советских диви-
зий, три танковых корпуса, один механизированный кор-
пус, один кавалерийский корпус, шесть артиллерийских
дивизий и три дивизии реактивных минометов.
234
Финал планирования на самом высоком уровне был
весьма драматическим. Рокоссовский стоял на том, что
продвижение к Бобруйску должно осуществляться с двух
направлений, а ряд военачальников (и их поддержал
Сталин) стояли за один мощный удар. Эмоции перехле-
стывали через край. Сталин дважды отсылал Рокоссов-
ского в соседнюю комнату «подумать еще». Рокоссов-
ский заявил, что, если Ставка будет настаивать на одном
ударе, он попросит о снятии его с поста командующего
фронтом. Молотов и Маленков, симпатизирующие го-
рячему военачальнику, наперебой спрашивали его: «Да
знаешь ли ты, с кем споришь?» И все же Рокоссовский
убедил Сталина в том, что его замысел обещает лучшие
результаты. Верховный сказал, что любит генералов,
которые знают свое дело и знают, чего хотят.
Железная дорога работала в предельном режиме,
огромные массы войск перемещались по великой рус-
ской равнине, бой предстоял жестокий. А пока до на-
значенного срока, 15—20 июня, соблюдалась исключи-
тельная секретность. Маршалов меняли местами: Конев
возглавил 1-й Украинский фронт, Малиновский — 2-й
Украинский, безотказный генерал Петров возглавил 4-й
Украинский фронт.
Немцы попались на удочку. Они строили вокруг Львова
небывалые укрепления и подвозили на Западную Украину
резервы. 38 германских дивизий встали на пути предпола-
гаемого советского наступления. Интуиция подвела нем-
цев. Гитлер отказал своим генералам на центральном (бе-
лорусском) участке в отходе к более укрепленным позициям
на верхнем Днепре или Березине. У группы армий «Центр»
в резерве имелась лишь одна дивизия. ОКХ вывело 56-й
танковый корпус из подчинения группы армий «Центр» и
подчинило его группе армий «Северная Украина». Гер-
манская разведка знала, что советские дивизии из Крыма
переводятся именно на центральный участок фронта. Но
не сделала из этого правильных выводов. На критически
важной военной конференции ОКХ 14 июня, несмотря на
явные признаки усиления советских частей против группы
армий «Центр», германское командование не нащупало
верного решения. Даже 20 июня ОКБ полагало, что гроза
грянет на Юге.
235
Между тем представители Ставки прибывали со-
всем в другие места. Василевский 4 июня приехал к
Черняховскому, на следующий день Г. К. Жуков раз-
местился у Рокоссовского (он прибыл в 5 часов утра,
но уже через три часа начал работать). Каждую пол-
ночь представители Ставки звонили Сталину. К дате
выступления советское военное командование подго-
товило невероятные по мощи силы, не превзойденные
с тех пор никем в мире. К бою были готовы 23 армии
(из них 1 танковая и 4 авиационных), 118 стрелковых
дивизий, 2 кавалерийских корпуса, восемь танковых и
механизированных корпусов. Приказа ждали экипажи
2715 танков и 1355 самоходных орудий. Жуков считал,
что их учеба без настоящей стрельбы недостаточна, и
были специально выделены боевые патроны и снаряды
для подготовки в обстановке, максимально прибли-
женной к боевой. На фронт наступления прибыли 300
тысяч тонн горючего и миллион тонн прочих припа-
сов.
В летнее небо смотрели жерла 24 тысяч орудий и
2306 установленных на грузовиках реактивных миноме-
тов «катюша». В четырех авиаармиях готовыми к вылету
стояли 5327 самолетов, а на дальних аэродромах изгото-
вились 700 бомбардировщиков авиации дальнего радиуса
действия. Много другого: 70 тысяч грузовиков, 43 с по-
ловиной тысяч пулеметов. Ежедневно к четырем фрон-
там прибывали в среднем сто поездов и 12 тысяч грузо-
виков с припасами. Миллион двести пятьдесят четыре
тысячи воинов ждали приказа, а в резерве стояли еще
четыреста шестнадцать тысяч. Предстоящая операция
потребовала развернуть 294 тысячи медицинских пунк-
тов.
Этой армии было подвластно все. Она прошла через
горечь поражений, возмужала психологически, выделила
полководческие таланты, набралась опыта и умения ве-
дения современной войны. Это была лучшая в мире
боевая сила, не имеющая равных по героизму и самопо-
жертвованию. И не каждое поколение рождает полко-
водца с такой волей, хладнокровием и стратегическим
талантом, как у стоявшего во главе этой мощи Георгия
Константиновича Жукова.
236
Гусеница на итальянском «сапоге»
В Италии Муссолини создал «республику Сало» —
последний бастион фашизма на полуострове. Он спе-
шит наказать тех своих сподвижников, которые предали
его осенью, в том числе собственного зятя — министра
иностранных дел Чиано — и маршала Де Боно.
Поняв, что он не сможет сбросить американцев и
англичан в море, командующий германскими войсками
в Италии фельдмаршал Кессельринг еще осенью 1943
года начал создавать мощные оборонительные сооруже-
ния на пути союзников от Неаполя на север. Так назы-
ваемая «зимняя позиция» представляла собой линию
укреплений между Гаэтой и Пескарой. Преодолев «зим-
нюю позицию», союзники предприняли ряд крупных
наступательных операций, чтобы пробиться на север.
Но за первой следовала вторая линия германской
обороны. Кессельринг достаточно отчетливо представ-
лял себе, что союзники не пойдут вперед через цент-
ральные районы Апеннин и поэтому укреплял в основ-
ном Адриатическое и Лигурийское побережья. Вторая
линия укреплений получила название «Густав». Аббат-
ство Монте-Кассино, памятник шестого века, стояло
здесь неприступной крепостью. Осенние и зимние дож-
ди переполнили реки Южной Италии, и продвижение
союзников еще больше затруднилось.
Только 22 января 1944 года удача улыбнулась аме-
риканцам. Американские и британские войска отплыли
из Неаполя для высадки в Анцио, что обещало прямой
путь на Рим. Их десант (60 десантных судов) выбросил
ударную группу войск всего в 50 километрах к югу от
Рима. За сутки здесь высадились 36 тысяч десантников.
Поскольку операция оказалась полной неожиданностью
для Кессельринга, командующий операцией американ-
ский генерал Лукас, возможно, смог бы захватить в эти
первые дни незащищенный Рим. Но риск посчитали
слишком большим, и Лукас предпочел активную оборо-
ну. Немцы не смогли сбросить войско Лукаса в море, но
стратегическое значение его операции приблизилось к
нулю. 23 февраля пришло подкрепление, однако три
следующих месяца союзники в Анцио только обороня-
237
лись. В помощь американцам англичане и французы
начали наступление, перейдя реку Гарильяно.
Но Гитлер приказал держать оборону в Италии любой
ценой, и германские войска остановили союзников.
Надолго. Сохраняли немцы контроль и над монастырем
Монте-Кассино, центральным узлом всей оборонитель-
ной системы. Шли дни и недели, а союзники не могли
продвинуться на север Италии. Американцы в листов-
ках предупредили, что отныне будут бомбить любые
исторические памятники. Между 12 февраля и 17 мая
1944 года союзники четыре раза штурмовали монас-
тырь, вернее, подходы к нему.
Это был весьма тяжелый кризис для командующего
данным театром военных действий британского генера-
ла Александера (идеала аристократа-воина для Черчил-
ля). 11 мая две тысячи орудий англо-американцев нача-
ли артиллерийский обстрел Монте-Кассино с моря. Через
45 минут пехота (поляки, индусы, англичане, французы,
марокканцы) двинулась вперед. В этой, четвертой, бит-
ве за Монте-Кассино Александер обеспечил превосход-
ство своих войск в соотношении три к одному. В ходе
боев шедевр раннехристианской архитектуры превра-
тился в руины, но лишь к 23 мая 1944 года союзники
сумели пробить брешь. Вечером 5 июня американские
войска вышли к центру Рима.
Немцам оставалось лишь отступить за Рим и орга-
низовать новую линию обороны, между Пизой и Рими-
ни — в 250 километрах к северу. Да и на пути к этой
линии Кессельринг сумел в значительной степени обес-
кровить наступающие войска. Фронт по этой линии
обороны стабилизировался в августе 1944 года. К этому
времени уже шли сражения в Нормандии и немцы
должны были оглядываться на свой тыл. Теперь «готи-
ческая» линия показала свою силу, и практически труд-
но было предсказать скорый уход вермахта из Италии.
Осеннее ненастье 1944 года лишь помогало Кессельрин-
гу, зафиксировавшему свои позиции.
Отметим и события на Балканах. Здесь 12 дивизиям
вермахта помогали 18 дивизий немецких союзников во
главе с хорватскими усташами. В декабре 1943 года анг-
личане окончательно переориентировались с роялистов-
238
четников на коммунистических повстанцев Тито. Капиту-
ляция Италии очень помогла Тито, чья армия теперь
превысила 100 тысяч человек. В ее руках находилось по-
бережье Далмации и все итальянские припасы. Но реша-
ющее ослабление немцев и их союзников на Балканах
произошло лишь в августе 1944 года с выходом на полу-
остров Красной Армии и капитуляцией Румынии. Теперь
партизанский герой становился здесь одним из главных
факторов. Германская группа армий «Ф» на Балканах
оказалась в высшей степени зависимой от способности
Кессельринга продержаться в Северной Италии.
Подготовка
к вторжению на континент
Начиная очередной военный год, премьер Черчилль
огласил в парламенте цифры британских потерь в теку-
щей войне: 120958 убитых солдат и офицеров, 49730
гражданских лиц. Общие потери Британского содруже-
ства наций составили 232 тысячи человек. Эти цифры
важно было знать накануне драматических событий пред-
стоящего лета — броска западных войск на оккупирован-
ный немцами континент. Британия напрягалась в борь-
бе, постоянно имея в виду свою стратегическую цель —
сохранить крупнейшую империю мира. Черчилль при
этом хотел минимизировать британские потери, отталки-
ваясь от опыта Первой мировой войны, когда «победа
была неотличима от поражения» из-за потери целого
поколения. При этом Лондон отчетливо видел рост того
конкурента, который до Второй мировой войны предпо-
читал не участвовать в битвах за мировое влияние.
Америка в ходе войны не только полностью выходит
из кризиса, но вступает в эру невиданного экономиче-
ского роста, увеличивая валовой национальный продукт
в полтора раза. В 1944 году федеральная система США
начинает решительно расширять внешнеполитические
прерогативы, приспосабливаться к роли мировой дер-
жавы. Аппарат президента разрастается, увеличивается
поток поступающей извне информации. Военные ве-
239
домства, разведка и службы стратегических оценок пре-
вращаются в гигантские учреждения глобального масш-
таба. Действия Объединенного комитета начальников
штабов, Комитета военной мобилизации, Объединенно-
го штаба планирования приобретают трансконтинен-
тальный характер. Бюро федерального бюджета теперь
распоряжается колоссальными суммами.
Рузвельт в эти очень важные месяцы рубежа 1943—
1944 годов разрабатывает стратегию в самом узком кругу.
Место заболевшего Гопкинса занял в качестве советника
по военно-дипломатическим вопросам адмирал У. Леги,
советником по внутренним вопросам становится Дж.Бирнс.
В Вашингтоне фантастически увеличивающуюся военную
машину США все эти годы возглавляет военный министр
Стимсон, опирающийся на военных профессионалов —
генералов Маршалла и Арнольда, адмирала Кинга. В Ев-
ропе главным военным представителем Рузвельта и буду-
щим главнокомандующим западными союзными войска-
ми становится генерал Эйзенхауэр. На Тихоокеанском
театре руководство осуществляют адмирал Нимиц как ко-
мандующий войсками в северной и центральной части
Тихого океана, генерал Макартур — на юго-западе Тихо-
океанского бассейна и генерал Стилуэл в Китае.
Атмосфера секретности, которая окутала Белый дом,
особенно касалась атомного проекта. Доклады его руко-
водителя В. Буша к Рузвельту шли в одном экземпляре
и никогда не «оседали» в архивах Белого дома. Прези-
дент не рассказывал о «Манхэттене» даже государствен-
ному секретарю. Он лично заботился о том, чтобы ра-
бота в трех ключевых лабораториях — в Оак-Ридже,
Хэнфорде и Лос-Аламосе — была полностью изолирова-
на от внешнего мира. И хотя в атомном проекте приня-
ло участие огромное число лиц — более полутораста
тысяч, — на «официальную поверхность» в Вашингтоне
эта тайна «не всплывала» никоим образом. Нужно отме-
тить широкое распространение практики, в общем и
целом не характерной прежде для общественной жизни
США: тщательная цензура переписки, подслушивание
телефонных разговоров, запрет даже намекать домаш-
ним на характер производимой работы, повсеместное
использование личной охраны, кодирование имен. Ко-
240
лоссальный по объему работ проект «Манхэттен» фи-
нансировался настолько хитроумным способом из раз-
ных статей военных ассигнований, что не вызывал по-
дозрений у самых внимательных исследователей бюджета.
Только в феврале 1944 года, когда дело было уже по-
ставлено на поток, Стимсон, Маршалл и Буш обрисова-
ли потенциальные возможности нового оружия лидерам
конгресса — Рейберну, Маккормику и Мартину.
Вашингтон и Лондон все более начинают уделять
внимание высадке в Западной Европе. В начале апреля
1944 года военные атташе США и Великобритании опо-
вестили заместителя начальника Генерального штаба ге-
нерала Антонова о том, что западные союзники высадят-
ся во Франции 31 мая. Союзники высказывали пожелание,
чтобы Красная Армия начала запланированную широко-
масштабную операцию и не позволила немцам отозвать
силы с Востока и сбросить союзные войска в Ла-Манш.
В Лондоне генерал Эйзенхауэр 21 января 1944 года
впервые встретился с будущими командующими своих
армий и дивизий, с которыми ему предстояло высадить-
ся и воевать во Франции. До начала операции «Овер-
лорд» оставалось четыре месяца. Концентрация союз-
ных сил в Британии весной 1944 года начала набирать
темп. В высадке примут участие 6483 судна при поддер-
жке 7 линкоров, 23 крейсеров и 104 миноносцев. Союз-
ники сосредоточили 12 тысяч американских и британ-
ских самолетов (из них 5 тысяч истребителей). Немцы
так и не усмотрели процесса подготовки десанта, не
определили его масштаба, времени и, главное, места
высадки. На протяжении первой половины 1944 г. гер-
манские разведсамолеты летали над Британией всего 32
раза, да и то без обычного тщания.
Англичане преуспели в дезинформировании герман-
ского военного руководства. Они довольно успешно
убедили немцев в существовании значительных сил втор-
жения на континент в районе напротив Кале. Записан-
ные на пленку оживленные переговоры командиров
отдельных частей ежедневно подавались в эфир, созда-
вая впечатление концентрации и подготовки войск имен-
но на данном участке. Читая немецкие телеграммы,
мудрецы из Блечли знали, что немцы заглотнули дезин-
241
формацию и имеют весьма смутное представление о
месте союзнической высадки. (В то же время «Ультра»,
фиксируя кодированные немецкие переговоры, имела
полную картину перемещения германских войск). Со-
ветская разведка начала сотрудничать с западными со-
юзниками в грандиозной операции по отвлечению вни-
мания врага от Нормандии, намеченной в качестве места
десанта союзников. Имитация активности на севере
Европы давала немцам основания для вывода, что гото-
вится десант в Норвегии. Это отвлекало германские
силы и внимание.
В то же время в ходе подготовки «Оверлорда» союз-
ная авиация планомерно бомбила железнодорожные
станции между Парижем и Нормандией. Она разрушила
важный железнодорожный узел Трап к северу от Пари-
жа, уничтожила еще восемь важных железнодорожных
станций.
Масштаб приготовлений был столь велик, что, ко-
нечно, полностью скрыть их подготовку было невозмож-
но. 1 июня японский посол Осима беседует с Гитлером:
союзники в Британии завершают свои приготовления и
следует ожидать их высадки во Франции в недалеком
будущем. Силы вторжения огромны: 80 дивизий «очень
хороших войск».
Немецкий прогноз в начале июня говорил о трех
днях плохой погоды. Но утром 4 июня генерал Эйзенха-
уэр получил сообщение о временном улучшении погоды.
Проснувшись утром 5 июня, Эйзенхауэр знал, что реше-
ние должно быть принято в течение ближайших суток.
А противостоящий ему на материке фельдмаршал
Роммель, успокоенный прогнозом, отбыл на автомоби-
ле в Германию. Он хотел объяснить Гитлеру сложности,
возникающие для его войск в случае союзнической
высадки. Германские самолеты замерли на аэродромах.
Союзники знали, что немецкой авиации не хватает го-
рючего. В то же время 5 июня в воздух поднялась
тысяча британских бомбардировщиков — для удара по
немецким позициям в районе высадки. И более трех
тысяч судов (английские, американские, польские, гол-
ландские, французские, норвежские, греческие) вышли
в море курсом на Нормандию.
242
«Оверлорд»
На континент опустились парашютисты союзников.
Ранним утром 6 июня 1944 г. их было уже 18 тысяч, и
они проделали полезную работу, прерывая коммуника-
ции германской армии и захватывая мосты. В половине
седьмого утра к континентальному побережью подошли
десантные суда и на берег высадились первые союзные
части. Американцы быстро организовали плацдарм
«Юта», их амфибии не останавливались у кромки суши
и шли вперед. Через час на плацдармы «Золотой» и
«Меч» высадились англичане; третьими плацдарм «Джу-
но» освоили канадцы.
Черчилль пишет Сталину 6 июня: «Все началось
хорошо. Мины, препятствия и наземные барьеры в
основном преодолены. Высадка воздушного десанта
была очень успешной... Высадка пехоты происходит
быстро... Погода предсказывается умеренная». Сталин
отвечает: «Летнее наступление советских войск, о нача-
ле которого достигнуто соглашение на Тегеранской
конференции, начнется в середине июня на одном из
важнейших секторов фронта. Общее наступление будет
развиваться по стадиям с последовательным вовлече-
нием армий в наступательные действия. Между концом
июня и началом июля операции превратятся в общее
наступление советских войск. Я буду держать вас в
курсе событий».
Немногочисленные московские рестораны были
полны, первый тост — «За второй фронт!». «Правда»
поместила портрет генерала Эйзенхауэра и его краткую
биографию. Теперь Германия начинала ощущать свое
проклятье Первой мировой войны — боевые действия на
двух фронтах. Только тогда Россия не выдержала и
пришла в Брест. На этот раз она вынесла на своих
могучих плечах всю страшную тяжесть войны трех не-
повторимых лет между июнем 1941 и июнем 1944 годов.
Возникающий Западный фронт Эйзенхауэра знал, что
далеко, на европейском Востоке его поддерживает луч-
шая армия мира, взявшая на себя львиную долю общего
бремени. На Восточном фронте немцы держали 228
дивизий, а на Западном — 58 дивизий, из которых лишь
243
пятнадцать оказались в непосредственной близости от
мест высадки в Нормандии.
Роммель узнал о высадке союзников в начале один-
надцатого утра 6 июня. Он немедленно возвратился из
Германии во Францию. Приказ Гитлера: сбросить за-
падных союзников до полуночи. Такое мог приказать
только тот, кто не представлял себе масштабов вторже-
ния. К полуночи в Нормандии под началом командую-
щего западными войсками генерала Эйзенхауэра нахо-
дилось уже 155 тысяч солдат и офицеров, превосходно
экипированных почти всеми видами современной тех-
ники. Немцы добились частичного успеха только на
плацдарме «Омаха», где они блокировали 35 тысяч со-
юзных войск. Гитлер все еще надеялся, что имеет дело
не с настоящей высадкой, а ее имитацией, с операцией
по отвлечению его сил. Даже на следующий день коман-
дование люфтваффе ожидало «подлинного» броска со-
юзных войск на бельгийском побережье.
Ободряющая новость поступила от британских де-
шифровальщиков: у германской авиации ограниченные
запасы горючего. Успех пятитысячного коллектива Блеч-
ли — чтение германского кода «Энигма» — имел огромное
значение для союзных войск. Было решено интенсифи-
цировать бомбардировки немецких заводов по производ-
ству синтетического горючего. «Энигма» сообщила, где
находится штаб западной группировки германских тан-
ковых войск, и французский Ле-Кэн подвергся основа-
тельной бомбежке, что заставило немцев отложить тан-
ковую атаку. А германская разведка изучала донесения
своего высокоценимого агента в Британии «Арабеля»,
который утверждал, что Нормандская операция рассчи-
тана на отвлечение германских сил — эти сведения были
показаны Гитлеру, что является высшим комплиментом
Интеллидженс сервис. Хуан Пужоль («Арабель») получил
17 июня Железный крест за помощь вермахту — это
значило, что союзная операция по дезинформации про-
тивника прошла блистательно. Немцев водили за нос
целых три дня, начальник военной разведки полковник
Рене продолжал убеждать в Цоссене Кейтеля 9 июня, что
основным районом высадки будет Па-де-Кале.
8 июня основные плацдармы высадившихся союз-
244
ных войск соединились и создали единый фронт против
приближающихся германских частей. В этот же день
Сталин написал Черчиллю, что «Оверлорд» является
«источником радости для всех нас», и повторил обеща-
ние начать в срок летнее наступление Красной Армии.
Советское руководство беспокоила демографическая си-
туация — 90 процентов мужчин от 18 до 21 года уже
погибли в боях, и в тот день вышло постановление об
учреждении звания «Мать-героиня», о материальной
помощи многодетным семьям и даже многодетным ма-
терям-одиночкам.
Только 10 июня немцы бросились к уже обозначив-
шимся плацдармам, но тут в дело вступила союзная
авиация. Роммель жалуется, что «все наше движение на
дорогах парализовано». Его стратегия заключалась в том,
чтобы нанести удар прежде всего по американскому
участку в районе Карантан—Монтебур. Затем, не без
вмешательства Гитлера, произошла переориентация на
британский сектор в Каене. Немцы сумели воспрепят-
ствовать выполнению плана союзников захватить Каей
как центр местных коммуникаций. (Союзникам не уда-
стся взять его еше целых два месяца). Но к этому
времени во Франции высадились уже 325 тысяч отбор-
ных солдат — сбросить такую силу в море немцам могла
помочь лишь необычайная удача. Надеясь деморализо-
вать противника, они запустили в сторону Британии 10
летающих бомб Фау-1, но германские бомбардировщи-
ки не поднялись в воздух — накануне союзная авиация
нанесла мощный бомбовый удар по аэродромам во
Франции. В тот же день немцы испытали Фау-2 — эта
мощная ракета должна была, пролетев по заданной тра-
ектории, скрыться в глубинах Балтийского моря. Но
произошла ошибка, и ракета упала на побережье Шве-
ции. Английские специалисты немедленно занялись ее
изучением. Немцы упорно продолжали попытки удара
по Британии пока еще несовершенными Фау-1. 15 июня
они выпустили 244 ракеты, еще одна атака состоялась
17 июня. В Британии «летающие бомбы» убили около
трех тысяч человек (Всего к 7 июля был совершен
запуск 2 754 ракет).
Шел одиннадцатый день операции «Оверлорд», а
245
немцы все еще не определились, где, собственно, нано-
сится основной удар. 15-я германская армия так и ос-
талась стоять близ Па-де-Кале. Из района Тулузы к
Нормандии шла 2-я танковая дивизия СС, оснащенная
танками последней модификации. В этой дивизии были
ветераны Восточного фронта, и она представляла собой
мощную силу. Но предполагаемый трехдневный переход
растянулся для дивизии на 17 дней из-за разбитых со-
юзной авиацией мостов на Луаре, а между Орлеаном и
побережьем на коммуникациях были проведены заранее
спланированные диверсионные акты. Только 15 июня
дивизия заняла места своей дислокации на плацдармах
в Ториньи, Каниси и Тесси. Но к полуночи 20 июня во
Франции высадились уже полмиллиона солдат союзни-
ков, здесь создавались внутренняя инфраструктура, депо
ремонта, запасы горючего. ВВС союзников предотвра-
тили подход к Нормандии германских подводных лодок
и начали бомбить районы размещения пусковых устано-
вок Фау-1. 25 июня 1944 года союзные войска подошли
к Шербуру с суши и с моря, и через два дня порт был
взят. К этому времени потери союзников во Франции
составили 7 тысяч человек.
29 июня фельдмаршалы Роммель и Рундштедт сове-
щались с Гитлером в Берхтесгадене, требуя подкрепле-
ний и воздушной поддержки. Они впервые задали сво-
ему главнокомандующему вопрос, как он мыслит себе
победу в данной войне. Гитлер не любил таких вопро-
сов, и через три дня Рундштедт, военачальник с огром-
ным опытом (гораздо более впечатляющим, чем у «лиса
пустыни» Роммеля), был уволен и заменен фельдмарша-
лом Клюге. А пока германское командование совеща-
лось, численность союзных сил в Северной Франции
достигла миллиона человек. Гитлер в директиве от 8
июля приказал «упорно защищать каждый квадратный
километр». 15 июля Роммель пишет фюреру об огром-
ных людских и материальных потерях в войсках. И об
отсутствии пополнений.
18 июля 1944 г. союзники начали наступление на
Каен. Их бомбардировочная авиация разрушила боль-
шую часть города. Чтобы спасти Каен, Гитлер наконец
разрешил снять войска, стоящие у Па-де-Кале. Все
246
последующие дни западные союзники вели ожесточен-
ные бои за город. Немцы не могли послать на Запад
слишком большие силы — ситуация резко ухудшалась на
Восточном фронте. Гитлер склонился как раз над кар-
той этого фронта, когда в его наземном бункере раздал-
ся взрыв.
«Багратион»
Ровно через три года после того, как Германия
напала на неугрожающую ей страну, неся несказанное
горе, смерть и опустошение ее народу, огромная сила,
собранная Советским Союзом, начала операцию, на-
званную, как уже говорилось, именем грузинского героя
русской истории — генерала Багратиона. Разница во
времени выступления четырех фронтов была невелика,
но она существовала. Первым начал наступление 1-й
Прибалтийский фронт, за ним — 3-й Белорусский и
потом уже 2-й и 1-й Белорусские фронты.
В 4 часа утра 22 июня 1944 года маршал Василевский
доложил Сталину, что 1-й Прибалтийский фронт Багра-
мяна и 3-й Белорусский фронт Черняховского готовы к
проведению операции. Жуков направил этим фронтам
дальнюю бомбардировочную авиацию, целью которой
было нейтрализовать подъездные пути к Витебску — об-
щей цели армянина Баграмяна и еврея Черняховского,
для которых, как и для грузина Сталина, Россия была
общей родиной. Витебск предполагалось атаковать с се-
веро-востока. Военачальники обозревали дальние гори-
зонты, Баграмян хмурился, глядя на небо, впереди лежа-
ла бескрайняя лесисто-болотистая Белоруссия, последняя
оккупированная часть Отечества. Недавно прошел обиль-
ный дождь, но к рассвету прекратился, и в 5 часов утра
по полям и лесам пополз туман. Командующий отменил
шестнадцатиминутную огневую подготовку, и батальоны
рванулись вперед в жестокой тишине. Баграмян опасал-
ся, что немцы благополучно переждут артподготовку в
заранее подготовленных убежищах, а потом его солдат
встретит шквальный пулеметный огонь увидевшего опас-
ность врага. Он наблюдал это не раз. И считал более
247
эффективным не предупреждать противника артилле-
рийским огнем, заменить артподготовку фактором вне-
запности. Нс все разделяли его доверие к подобной
разведке боем. Но Баграмян был удовлетворен: через три
часа ему сообщили, что авангардные батальоны нащу-
пали слабое место в линии обороны противника и ведут
активный наступательный бой. Пополнения помогли им
пройти в течение дня пять километров. С наступлением
сумерек в бой были брошены специальные батальоны,
подготовленные для действий в ночных условиях, с за-
дачей «взять врага за горло». Поможет авиация. Это
было новое слово в наступательной тактике советских
войск. На плечах ударных батальонов в немецкие пози-
ции врывались свежие советские войска, и именно им
помогала артиллерия, действуя не просто «в сторону
противника», а по конкретным целям. Утром 23 июня
взято первое село, маленькое село с пронзительным
названием — Сиротино. Лиха беда начало.
Баграмяна беспокоило только одно: не отвели ли
германские генералы свои основные части в глубину,
ожидая удобного момента для контратаки? Он не пер-
вый год знал немцев — их оборонительная система
обычно предполагала слабые силы на передовой и мощ-
ные резервы в глубине. Но сейчас не 41-й год и Багра-
мян — не новичок в военной науке. Действительно, 3-я
танковая армия генерал-полковника Рейнгардта была
отведена почти до Полоцка, ожидая развития ситуа-
ции. У подвергшегося же нападению 9-го германского
корпуса серьезных собственных резервов не было. Успе-
ет ли Рейнгардт? Баграмян требовал постоянной воз-
душной поддержки, он знал, что наступает решитель-
ный момент — в прорыв посылается 1-й танковый корпус
генерала Буткова. Сопротивление у деревни Шумилино
подавлено огнем «катюш». Пройдено 15 километров обо-
ронительной полосы 9~го германского корпуса.
Только днем 23 июня разведывательная авиация
обнаружила немецкую колонну, движущуюся с юго-
запада к Западной Двине, где у противника имелись
оборонительные сооружения. Позволить ему закрепиться
означало сорвать столь тщательно подготавливаемую
операцию. Германским танкам препятствует белорус-
248
ская грязь. Баграмян решает опередить немцев на За-
падной Двине силами пехоты — она быстрее пере-
правится через реку. 6-я гвардейская (Чистяков) и 43-я
армии получают приказ устремиться к Двине на мак-
симально высокой скорости. В полночь 24 июня Чис-
тяков докладывает, что закрепился на западном берегу
Западной Двины. Ночью инженеры без устали возво-
дят понтонный мост. А на западном берегу уже два
корпуса генерала Белобородова. Обычно столь сдер-
жанный, не склонный к драматизации происходящего,
маршал Василевский требует, чтобы Белобородов как
можно быстрее переправлялся на другой берег — «вся
операция по окружению Витебска зависит от этого. У
нас есть информация, что фашистское командование
дважды испрашивало разрешение Гитлера уйти из Ви-
тебского «мешка», но не Гитлеру, а нам решать судьбу
этой группировки. В любом случае мы не должны
позволить фашистам уйти. И это зависит от быстроты
операций товарища Белобородова».
Белобородов не подвел. 24 июня он уже заходил к
Витебску с северо-запада. А накануне 3-й Белорусский
фронт Черняховского в первый же день наступления
углубился в оборону противника на восемь километров
на полосе наступления в сорок километров. 25-го пере-
резана железнодорожная трасса Витебск—Орша, и поло-
жение германской 3-й танковой армии становится слож-
ным. Пересекая бесчисленные речушки и перелески,
северный фланг огромной ударной силы, предназначен-
ной изгнать врага из Белоруссии, шел без сна и отдыха
вперед. Во второй половине дня 25 июня в районе Ви-
тебска 39-я армия 3-го Белорусского фронта сомкнулась
с 43-й армией Белобородова. В кольце советских войск
оказались четыре дивизии 3-й танковой армии. Гитлер
приказал удержать Витебск «любой ценой», но, увидев
гибель своих дивизий, неохотно позволил 3-й танковой
армии пробиваться на юго-запад. В Витебске самой боль-
шой драгоценностью был мост через Западную Двину. Во
главе взвода саперов сержант Блохин в ночь на 25 июня
ликвидировал охрану моста и обезвредил подготовлен-
ные взрывные устройства. Уже утром по мосту пошли
советские танки. А через сутки, отвечая на советский
249
ультиматум, гарнизон Витебска сдался. На улицах города
лежало 20 тысяч убитых немцев.
9-я германская армия приняла на себя непосильную
ношу — сдержать удар, предназначенный всей группе
армий «Центр», она нс могла физически. В Минске
командующий группой армий фельдмаршал фон Буш
требовал от начальника штаба сухопутных сил Цейтцле-
ра свободы маневра и гарантии подкреплений. Но гер-
манское военное руководство не сумело в полной мере
оценить всю степень сложности положения в Белорус-
сии и то, как наступление будет связано с судьбой рейха
в целом. Гитлер отрядил две дополнительные танковые
дивизии, он еще не видел, что неумолимая рука судьбы
уже пишет ему роковые слова возмездия. Именно его
«близорукость» в этом случае обрушила последние —
самые призрачные — шансы фашистского режима на то,
чтобы остановить волну Красной Армии на хорошо
подготовленные, по-современному укрепленные пози-
ции на подступах к собственно Германии.
2-й Белорусский фронт (Захаров) наступал восточ-
нее Могилева, места царской Ставки в Первой мировой
войне. Здесь и ждала советские атакующие колонны
германская 3-я танковая армия. После трех дней свире-
пой битвы 49-я советская армия форсировала Днепр в
его верхнем течении и создала плацдарм севернее Мо-
гилева. 92-й мостостроительный батальон привез мост в
грузовиках, и во второй половине дня 27 июня, несмот-
ря на жестокий огонь противника, были созданы две
переправы через реку, что позволило советским танкам
быстро расширить плацдарм на западном берегу. Это
заставило командующего германской 4-й армией гене-
рала Типпельскирха пренебречь гитлеровским приказом
«стоять до последнего» и начать эвакуацию своей армии
за Днепр. Взятие Могилева было очень кровопролитной
операцией даже по меркам этой жесточайшей из войн.
Черняховский (3-й Белорусский фронт) шел по сто-
пам Наполеона к Березине. У него имелся фантастиче-
ский помощник — танковая армия Ротмистрова, неудер-
жимая и легендарная. Дорога на Минск была и есть
одна из немногих на Руси хороших дорог, а танкисты
любили, как все русские, быструю езду. Через три дня
250
после начала наступления они вышли уже в глубокий
тыл группы армий «Центр». Это инициировало процесс
дезинтеграции трех германских армий. 3-я танковая, 4-я
и 9-я армии начали терять взаимосвязь, а при сложив-
шемся соотношении сил это было смерти подобно. Те-
перь, после освобождения Витебска, Баграмян наступал
на Полоцк, чтобы отрезать немецкую группу армий
«Центр» от группы армий «Север». Черняховский пово-
рачивал к Минску, заходя во фланг германской 4-й
армии вплоть до исторической Березины. С другого
фланга 4-ю германскую армию обходил Захаров. Рокос-
совский нанес свой обещанный «двойной удар» в на-
правлении Бобруйска; смысл этой операции состоял в
окружении с двух сторон 9-й германской армии. Кон-
стантин Константинович убедил, рискуя всем, Сталина,
а теперь доказал, что выбивает из рук противника одно
из самых его сильных орудий. Четыре армии Рокоссов-
ского развивали наступление, чтобы сомкнуться запад-
нее Бобруйска.
Жуков был безжалостен в эти дни. Командир, не
знающий своего задания, танкист, не имеющий хворо-
ста в танке (для преодоления болотистой местности),
артиллерист, потерявший цели своего орудия, — все они
легко могли очутиться в штрафбате. Жестокие то были
меры, и маршал не знал поблажек. Страна должна была
победить, и если бы эта мысль не пронзала всех, повто-
рился бы бунт Первой мировой войны. Но цель, более
значимая, чем жизнь, объединяла всех, и великое поко-
ление по собственному согласию подчинилось драко-
новским мерам, чтобы никогда не повторился 41-й год.
Только полагаясь на бездонный патриотизм, мог Жуков
требовать невозможного.
Сверкнул умением генерал Батов. Его 65-я армия
пробила позиции 41-го германского танкового корпуса,
и танкисты 1-го гвардейского танкового корпуса (Па-
нов) получили условный сигнал: трижды повторенное
«Река течет». Повинуясь приказу, танки ринулись из-за
спин ударных войск навстречу германским «Фердинан-
дам» — новым самоходным орудиям. Дым горящих не-
мецких самоходок, смешанный с черным дымом дизе-
лей «тридцатьчетверок», остался позади, и Панов намного
251
обогнал пехотные подразделения. Типпельскирх уходил
далеко за Днепр. Мы видим растерянность Гитлера: с
одной стороны, он требует удержать Могилев, с другой
— готов позволить своей 9-й армии уйти за Березину. В
результате значительная часть 9-й германской армии
нашла в белорусских лесах и болотах забытую Богом
могилу.
Несколько мостов через Березину удалось захватить
нетронутыми — столь быстрым и неожиданным оказал-
ся темп наступления. Пытавшаяся предотвратить этот
прорыв 20-я танковая дивизия вермахта была разбита
вдребезги. Рокоссовский приказал трем своим армиям
(3-я, 48-я, 65-я) заблокировать отход 40 тысяч немцев
из Бобруйска. В городе много немецких войск занима-
лось фортификационными работами, они строили бар-
рикады, устанавливали зенитные орудия. Несколько раз
немцы пытались пробиться, и генералу Горбатову (3-я
армия) приходилось остужать горячие головы. 400 бом-
бардировщиков воздушной армии Руденко превратили
сравнительно небольшой Бобруйск в вариант Сталин-
града. В ходе штурма Бобруйска 27 июня наиболее
успешными оказались действия не прямолинейных сто-
ронников танковой атаки, а тех, кто пересек Березину и
нанес удар с неожиданной стороны. Батов и Романенко
вошли в горящий город, в соседних лесах сдавались
немцы, но всех более прочего интересовала новость о
взятии Осиповичей — железнодорожной станции на пути
к Минску.
Итак, в руках советских войск оказались Витебск,
Орша, Могилев, Бобруйск. Германская линия обороны
была сметена, потери немцев за неделю боев составили
130 тысяч убитыми, 60 тысяч пленными. Они потеряли
900 танков, тысячи единиц другой техники. Разумеется,
велики оказались и советские потери. В нехарактерном
признании будущего маршала Баграмяна, что он «был
потрясен потерями на своем фронте», есть много того,
о чем думали и другие командиры. Белорусская земля,
наша славная западная застава, была обильно обагрена
кровью своих освободителей.
На Оберзальпберге Гитлеру оставалось только сокру-
шаться по поводу ошибок в расчетах — перед советским
252
наступлением германские резервы разместились в тылу
группы армий «Северная Украина», а удар оказался нане-
сен по группе армий «Центр». 28 июня он назначает
фельдмаршала Моделя командующим обеими группами
армий, «Центр» и «Северная Украина», так будет легче
перебрасывать резервы на север. Но Модель тоже ничего
не мог поделать — в течение двух недель в германской
обороне появилась зияющая брешь в 400 с лишним кило-
метров шириной. (Напомним: в дни «Багратиона» второй
фронт в Нормандии представлял собой еще малозначи-
тельный плацдарм, практически пока не расширявшийся).
Вторая сраза «Багратиона»
Повторим то, что говорилось неоднократно: Гитлер в
1943 и 1944 годах связывал свои надежды прежде всего
с возможностью истощения России, наступлением пери-
ода, когда иссякнут ее людские резервы (не могут же они
быть бездонными!), когда построенная среди болот и
лесов новая индустрия начнет выходить из строя, когда
наступит естественная моральная усталость, когда беско-
нечные сражения заставят усомниться в лидерах. Мысли
Гитлера постоянно концентрируются на одних и тех же
вопросах: если Германия задыхается, то что должна чув-
ствовать гораздо менее эффективная Россия? Ведь «сло-
малась» же она когда-то перед Людендорфом, разве из-
менился с тех пор русский мужик? Тогда блистательную
императорскую Россию с мудрым генштабом и «настоя-
щими» офицерами хватило лишь на три года. Не могут
быть самоназначенные комиссары умнее и эффективнее
петровской дворянской прослойки. Нужно ждать. Не зря
говорят, что победит тот, кто последним введет в бой
батальон. И в данном случае, размышлял Гитлер на фоне
Баварских Альп, наступление в Белоруссии связано с
чудовищными потерями. Должен же наступить момент
неизбежной усталости Красной Армии?
Модель принял командование и убедился в том, что
русские фронты движимы очень широким замыслом,
что даже взятие Минска не является их конечной це-
лью. Сейчас они пытаются загнать в западню 4-ю гер-
253
майскую армию. Их авангард уже в 80 километрах от
Минска, а 4-я армия, отбиваясь от наседающего про-
тивника, находится от столицы Белоруссии примерно в
120 километрах. В день назначения Моделя советская
Ставка приняла обновленные директивы всем четырем
фронтам. Баграмян (1-й Прибалтийский) будет насту-
пать на Полоцк. Черняховский (3-й Белорусский) — на
Березину и совместно с Захаровым (2-й Белорусский)
получает задачу 7—8 июля освободить Минск. Рокоссов-
ский выйдет к Минску с юга, но его главная задача —
отсечь пути отхода немцам на юго-запад. Захаров будет
с фронта наступать на 4-ю германскую армию фрон-
тально, а соседи отсекают ее фланги. Баграмян прикры-
вает северный фланг 3-го Белорусского фронта.
Утром 2 июля сильно ослабленный боями и дорога-
ми маршал Ротмистров покатил по минской автостраде
уже прямо к столице Белоруссии. Пройдя более сорока
километров, его танкисты ночью оказались в северо-
восточных пригородах Минска. С юго-запада прибли-
жается 1-й гвардейский корпус Панова. 3 июля войска
вошли в город-призрак. Руины повсюду. Как и вся
сожженная, но верная партизанская Беларусь, стоит
Минск памятником беззаветного мужества народа, по-
терявшего в той войне каждого четвертого. Назовите в
мировой истории еще такой пример беззаветности, бес-
трепетного самопожертвования, великой любви к общей
родине! Сожженные деревни, могилы на каждом шагу и
непокоренные белорусы. Нет таких слов, чтобы выра-
зить всю меру братской благодарности великому народу,
органически не способному на измену.
А вокруг Минска бьется в конвульсиях 4-я герман-
ская армия — 105 тысяч солдат и офицеров, разделен-
ных на две части. История редко бывает такой точной —
именно в тех лесах, к востоку от Минска, где в страш-
ные июньские дни 1941 года в жестоком потрясении
ощутили себя окруженными солдаты Западного военно-
го округа, откуда вчерашнего сталинского любимца —
генерала Павлова вызвали на расстрел, находились те-
перь в ожидании страшного суда огромные массы сол-
дат агрессора. Ровно три года спустя в том же месте.
Часть из них пыталась пробиться к своим — и более 40
254
тысяч погибло в бессмысленных лесных боях. Герман-
ская авиация пыталась сбрасывать по воздуху припасы,
только удлиняя агонию. Не выдержал командующий
германским 12-м корпусом, он объявил о всеобщей
сдаче. Пленение остатков четырех германских корпусов
продолжалось до 11 июля 1944 года.
От группы армий «Центр», которая, не оглядываясь,
лихо миновала эти края в полной уверенности, что
воевать придется не больше двух месяцев, теперь, спу-
стя три года, осталось всего восемь сильно потрепанных
дивизий, неспособных прикрыть четырехсоткилометро-
вую брешь прорыва советских армий. Баграмян очистил
от врага Полоцк, а Рокоссовский выходил к Бресту.
Никогда еще вермахт не терпел столь сокрушитель-
ного поражения. Он лишился 28 дивизий и 350 тысяч
солдат. 17 июля произошло незабываемое: по посуровев-
шим улицам советской столицы прошла огромная колон-
на — 57 тысяч германских военнопленных — в основном
захваченных в ходе операции «Багратион». Во главе ко-
лонны шли 19 генералов, у каждого Железный крест. Во
главе колонны с Рыцарским крестом шел генерал Голви-
цер, командующий корпусом, взятый в плен в Витебске.
Молчаливая толпа горожан смотрела на тех, кто хотел
стать хозяевами России. Это был великий момент. Исход
войны стал уже необратим. Цитируя немецкие газеты,
завершилась битва «апокалипсических» пропорций. Судьба
Германии окончательно решилась в непокорившейся Бе-
лоруссии.
Тогда же, в июле, Сталин призывает Жукова, Анто-
нова и сотрудников Генерального штаба. Возможно, это
была одна из немногих конференций, когда в воздухе
царило то, что называют эйфорией. Не многие генералы
видели Сталина в таком приподнятом состоянии духа.
Обед (завтрак для поздно встающего Сталина) начался
у Сталина с Жуковым и Антоновым в два часа пополуд-
ни. Сталин спросил Жукова: не могут ли войска дойти
до Вислы в ходе текущего наступления?
Иные географические названия влекут уже воена-
чальников. Генштаб ставит задачу: Прибалтика и Польша.
Баграмяну поручается двигаться на Каунас, Черняхов-
скому на Вильнюс и Лиду, Захарову — выйти на запад-
255
ный берег Немана к польскому Белостоку, Рокоссов-
ский наступает на Барановичи и Брест. В день от 15 до
20 километров продвижения. В условиях, когда Модель
поспевал лишь латать свой «тришкин кафтан», эти пла-
ны были реализованы достаточно быстро. Барановичи
взяты 8 июля, Вильнюс — 13 июля, пять армий Багра-
мяна подошли к литовской и латвийской границе. И
полесские болота уже позади, что более всего радовало
танкистов. Утром 17 июля неунывающий Рокоссовский
сделал еще один могучий бросок. Традиционная кано-
нада предварила выход вперед его пехоты, а ее было
много — девять армий (из которых одна была польской),
одна танковая (2-я), два танковых и один кавалерий-
ский корпус. Через шесть дней 8-я гвардейская армия
сталинградца Чуйкова вошла в польский Люблин и
повернула на север, чтобы сравнить Волгу с Вислой.
Черняховский берет Каунас.
Конев
Наступает пора действовать самому мощному из
советских фронтов — 1-му Украинскому маршала Коне-
ва. Противостоящая ему германская группа армий «Се-
верная Украина» держала фронт от Карпат до припят-
ских болот. Ее войска на этом направлении имели задачу
прикрыть германскую Силезию, Южную Польшу и
Чехословакию. Крах группы армий «Центр» потребовал
перевода в Западную Белоруссию шести дивизий, остав-
ляя на прежнем месте — против Конева — 34 пехотные
дивизии, пять танковых и моторизованную дивизии.
Конев выглядел еще солиднее: 900 тысяч солдат, 900
танков, 6 тысяч орудий, 700 самолетов. Но немцы,
мастера фортификации, хорошо подготовились, они
использовали пересеченную местность, множество рек,
предгорье. Львов, превосходный железнодорожный узел,
позволял без особого труда маневрировать войсками.
Пятидесятикилометровая (в глубину) линия обороны
опиралась на Владимир-Волынский, Броды, Раву Рус-
скую (брусиловские места).
Конев был уже не первым советским маршалом, кто
256
спорил со Сталиным о грядущих планах. Сталин, воевав-
ший в этих местах с Буденным во время Польского похода
1920 года, настаивал на ударе в направлении Львова как
единственном и главном. Конев видел ключ к удаче в
давлении по двум направлениям — Рава Русская и Львов.
Ситуация, характерная лишь для 1943—1945 годов — не в
первый раз Сталин уступил. То, что героями нашей вели-
кой войны были не жалкие личности типа Цейтцлера, не
смевшего перечить Гитлеру, а прирожденные воины, ста-
вившие карьеру ниже успеха дела (такие как Жуков, Ро-
коссовский, Конев), наполняет гордостью. Разумеется, были
генералы и менее высокого полета, но мир держится па
других примерах.
Итак, Сокаль—Рава Русская и Тернополь—Львов.
Старый маршрут русских воинов. Именно здесь в авгу-
сте 1914 года генералы Иванов, Брусилов и Рузский
разбили австрийскую армию к востоку от Львова, и
только задержка правого крыла русской армии позволи-
ла австро-венгерскому главнокомандующему фельдмар-
шалу фон Гетцендорфу, сдав Львов, удержаться на Раве
Русской. Маршал Конев шел той же дорогой, но ему
хотелось избежать чужих ошибок. Ставка предоставила
ему еще одну тысячу танков. И Конев хотел наступать
именно правым флангом, всячески имитируя при этом
подготовку левого фланга. Впрочем, разведка, видимо,
недооценила командование вермахта, немцы все же были
мастерами анализа и увели свои войска из-под артилле-
рийского удара. 1-я и 4-я германские танковые армии
начали уже разбираться в наступательных маневрах пол-
ководцев поколения Конева. Видя отход противника на
вторую оборонительную полосу, Конев меняет прежнее
решение и посылает передовые батальоны 3-й гвардей-
ской и 13-й армий, стоящих на правом фланге, в атаку
без обязательного артиллерийского «напутствия».
Небольшой городок Горохов был взят 13 июля, но
немцы со второй оборонительной полосы начали жестко
контратаковать, пытаясь вернуть потерянные позиции.
Введенная в бой проверенная сила — 1-я гвардейская
танковая армия — 17 июля достигла Западного Буга,
передовые танки ворвались на польскую территорию —
впервые Красная Армия выступала в роли освободитель-
257
ницы соседнего народа. Как и в сталинском 1920 году,
наступление на Львов не дало особых результатов. Здесь
зверски (нет иного слова) сражалась против своих диви-
зия СС «Галичина». Лишь вышедшие вперед танки Ры-
балко (3-я гвардейская танковая армия) сумели пробить-
ся сквозь узкий коридор на северо-запад, к Злочеву.
Немцы всячески стремились захлопнуть за Рыбалко дверь
прорыва, но Конев понимал, что коридор необходимо
удержать любой ценой. В дело пошла 4-я танковая армия
Лелюшенко с жестким приказом наступать не прямо на
Львов, а следовать за левым крылом 3-й танковой армии.
Эта помощь позволила Рыбалко выйти во фланг герман-
ским танковым дивизиям с запада и юга.
Вечером 22 июля под Бродами в плен попали 17
тысяч солдат и офицеров противника, 30 тысяч остались
лежать в окрестных лесах. Это было одно из самых
эффектных окружений германской армии, и Брусилов,
чья тень витает над здешними местами, был бы доволен.
Танки Рыбалко не смогли с ходу взять Львов. Промедле-
ние в один день решило вопрос о победителе в гонке —
из брошенного Станислава первыми в столицу Западной
Украины вошли три германские дивизии. Теперь о лег-
кой победе не могло быть и речи. Завязались тяжелые
бои. Конев не хотел видеть свои лучшие войска прико-
ванными к боям за Львов, в то время как немцы строили
оборонительную линию на реках Сан и Висла. Несмотря
на прерванную радиосвязь, он нашел контакт с Рыбалко
при помощи самолета и приказал идти вперед, оставляя
Львов в тылу. Город и без того обречен. 60-я армия
Курочкина подпирала его с востока, 10-й танковый кор-
пус — с юго-запада, Рыбалко был уже далеко на западе.
Но три дня, три дня, о которых красноречивее всего
говорит городское кладбище Львова, понадобилось для
освобождения города самых западных славян — какой бы
яд не проливали те, кто предпочел загнать западноукра-
инскую молодежь в дивизию СС «Галичина», но не вос-
соединить растерзанное в тринадцатом веке тело общего
народа, вышедшего из одного корня и исторически стре-
мившегося к единению.
На Висле теперь стояла 4-я германская танковая
армия, в отношении которой Жуков чувствовал неоплат-
258
ный долг. 1-я германская танковая армия отошла к Кар-
патам, прикрывающим путь в Венгрию. Именно сюда
теперь перемещалась основная ударная сила 1-го Укра-
инского фронта Конева — 3-я гвардейская танковая ар-
мия Рыбалко. Она шла к Висле со всей скоростью своих
дизельных моторов. В планшетах командиров приказ
форсировать реку и захватить Сандомир. Танковая армия
Катукова выходила к Висле южнее Сандомира, «кавале-
рийско-механизированная группа» генерала Соколова
стремилась к Висле с севера. Конев форсировал Вислу с
ходу вечером 30 июля и захватил три плацдарма на
западном берегу. Катуков проделал это успешнее других
в районе Баранува. Саперы работали самоотверженно, и
1 августа два понтонных моста уже ждали технику. 182
танка, 55 орудий и 94 грузовика с пехотой укрепили
Сандомирский плацдарм Конева. Маршал предложил
создать два независимых направления — сандомирское и
карпатское. Ставка одобрила идею, и «грязную», тяже-
лую работу боев в горах поручили воссозданному 4-му
Украинскому фронту во главе с безотказным и надежным
генералом Петровым.
Рокоссовский
Рокоссовский (1-й Белорусский фронт) начал вто-
рой этап изгнания немцев с советской территории 18
июля 1944 года. Левый фланг его фронта — пять армий
(включая польскую), поддерживаемые 6-й воздушной
армией, — начал наступление на Брест, с сентября 1939
года находящийся на польско-советской границе. Даль-
ше предполагалось стремительное продвижение к Висле
и Варшаве. Нужно было только преодолеть сопротивле-
ние стоящей на пути 4-й танковой армии немцев. По
меньшей мере, нейтрализовать ее левый фланг. При
упоминании о 4-й германской танковой Чуйков со сво-
ей 8-й гвардейской армией (входившей в состав 3-го
Украинского фронта) спешно начал передислокацию с
днестровского плацдарма на север. Армия двигалась но-
чами в обстановке полного радиомолчания. Теперь Чуй-
кову предстояло начать наступательный порыв 1-го Бе-
259
лорусского фронта. Жесткий мужской разговор Жукова
и Чуйкова был смягчен галантным Рокоссовским — речь
шла о готовности войск и способах прорыва германской
линии обороны. Присутствовали маршал авиации Но-
виков и руководители разведки.
В половине шестого утра 18 июля тридцатиминутная
артподготовка предварила бросок 8-й гвардейской, ее
разведбатальонов. Через полчаса Жуков, Рокоссовский и
командующий артиллерией фронта Казаков прибыли на
наблюдательный пост Чуйкова. Из расположения наших
войск по вражеским позициям били 203-мм орудия. К
вечеру передовые батальоны достигли реки Плиск, а в
полдень 20 июля советские танки подошли к берегу
Западного Буга. Десять часов заняла тяжелая переправа.
Теперь наступление развивалось на польский Люблин. 22
июля очищен стоящий в 60 километрах на пути к нему
Хелм, а на следующий день наступающие войска вышли
к восточным пригородам Люблина. Наступление велось
с трех сторон, и в плен попал даже немецкий комендант
Люблина. Движение в северо-западном направлении вело
2-ю танковую армию через Пулавы к восточному берегу
Вислы. Сколько на этом пути погибло доблестных танки-
стов и сопровождавших танки пехотинцев — не сосчи-
тать. Немцы, чувствуя, что отступают к своим границам,
защищались умело и отчаянно. И ждали, когда «русский
медведь» ослабнет от потери крови.
Рокоссовский подходил к Бресту и с юга, и с севера,
но его силы уже были напряжены. «У меня почти ничего
не осталось в запасе» — вот его слова Батову, желавшему
окружить ослабленные части немцев именно у Бреста. И
все же требовалось помочь Плиеву, чьи кони уже пили
воду из Буга и стояли поблизости от Бреста. Судьба
Плиева интересовала и Жукова, он приказал 65-й армии
Батова спасти доблестного кавалериста. Батов объяснял-
ся с Рокоссовским, когда в расположение штаба его
армии ворвались немецкие танки и в повисшей трубке
долго раздавался недоуменный голос маршала. Неожи-
данное контрнаступление противника задержало помощь
Плиеву и взятие Бреста. Остатки германских 2-й и 9-й
армий (восемь дивизий) и танковые подкрепления из
Варшавы держались за Брест яростно.
260
И все же наступающую армию не могло остановить
ничто. Страшная инерция буквально заставляла забы-
вать о потерях, войска рвались на запад с феноменаль-
ной решимостью и самоотверженностью. Умелая орга-
низация немецкого сопротивления, использование врагом
рельефа местности, пулеметные гнезда и минные поля,
знакомые со времен Первой мировой войны, могли
задержать развившую невиданную кинетическую энер-
гию армию лишь на несколько дней. Здесь в далеком
декабре 1917 года генерал Гофман продиктовал герман-
ские условия мира потрясенной России. Не прошло и
тридцати лет, как русская армия ответила своим обид-
чикам. Ни немецкая военная наука, ни звериная идео-
логия, ни пулеметы с минными полями не могли оста-
новить маховик народной войны вставшей во весь рост
России. Брест — символ поражения в предшествующем
противостоянии немцам — был взят 28 июля 1944 года.
Праведность борьбы с фашизмом получила неожи-
данное и страшное подтверждение. К западу от Люблина,
рядом с небольшим польским городком Майданек, рас-
крылась отвратительная тайна Третьего рейха. Поражен-
ные советские солдаты шли по городу мертвых, по ог-
ромной фабрике смерти, унесшей миллион жизней.
Солдатам уже приходилось видеть лютые зверства, со-
жженные города и выкорчеванные под корень русские,
украинские, белорусские села. Но лагерь уничтожения
Майданек заставлял кипеть кровь, он обнажал дно нече-
ловеческого озверения и взывал к мщению. А впереди
были Треблинка, Собибор, Бельзец и, апофеоз бесчело-
вечности, — Освенцим.
20 июля
1 июля 1944 года фельдмаршал Кейтель, начальник
штаба ОКБ, задал командующему германскими войска-
ми на Западе фельдмаршалу фон Рундштедту невинный
вопрос: «Что нам делать?». На что Рундштедт ответил
без обиняков: «Подписывайте мир, вы, идиоты! Что еще
можете вы сделать?» Черчилль писал в этот день Стали-
ну по поводу побед в Белоруссии: «Мы находимся под
261
огромным впечатлением от великолепных успехов рус-
ских армий, которые буквально распыляют немецкие
армии, стоящие между вами и Варшавой, а затем и
Берлином». В июле страны антигитлеровской коалиции
наступали на рейх с востока, запада и с юга. Белорус-
сия, Греция, Италия, Франция — вот где вермахт отсту-
пал в тот июль.
9 июля Гитлер оставляет горный покой Берхтесга-
дена и окончательно обосновывается в болотистом
«Вольфшанце», откуда уже, наверное, можно было рас-
слышать гул далекой канонады. Разочарованные офи-
церы вермахта пытаются убрать «дилетанта-ефрейто-
ра». Понимая бесчеловечность гитлеровского режима,
увидев пропасть, в которую ведет противопоставивший
себя всему миру режим, осознавая, какая судьба ждет
Германию в свете неминуемого поражения, группа
офицеров и аристократов решилась пойти на устране-
ние Гитлера. Исполнение этих планов решил взять на
себя граф Клаус Шенк фон Штауффенберг, полковник
и единомышленник фон Трескова и фон Шлабрен-
дорфа, с которыми он познакомился на Восточном
фронте. В течение первой половины 1944 года Штауф-
фенберг фактически возглавил заговор офицеров, обес-
покоенных судьбой Германии, ведущей борьбу, в кото-
рой она явно не могла победить. Полковник фон
Штауффенберг, потерявший на войне правую руку,
глаз и два пальца левой руки, был полон решимости
спасти свою страну. Основу заговора составила Резер-
вная армия, чей штаб находился в Берлине. Ее коман-
дующий генерал Фромм не был человеком цельного
характера и колебался даже в наступивший решающий
момент, но Штауффенберг, являясь штабным офице-
ром Резервной армии, мог издавать распоряжения от
имени ее руководства.
План «Валькирия» — физическое устранение Гитле-
ра — Штауффенберг решил осуществить единолично;
успех его акции должен был послужить сигналом к
изменению политического режима и началу попыток
поиска некоей формы компромисса с военными про-
тивниками Германии. Дважды он откладывал свою ак-
цию, так как хотел в результате одного взрыва уничто-
262
жить одновременно Гитлера, Гиммлера и Геринга. 20
июля 1944 года он пришел к выводу, что убийства
Гитлера будет достаточно для успеха заговора. Особен-
ностью того жаркого дня было то, что военное совеща-
ние проводилось не в подземном бетонном бункере
«Вольфшанце», а в деревянном бараке на поверхности.
Штауффенберг, представляя Резервную армию, вошел в
него в 12 часов 37 минут и активировал взрывное уст-
ройство, размещенное в большом портфеле. Трех паль-
цев хватало для установки часового взрывателя для начала
работы взрывного механизма британского производства.
Штауффенберг поставил свой портфель с взрывным
устройством под массивный дубовый стол максимально
близко к тому месту, где сидел Гитлер, а затем вышел,
чтобы сделать телефонный звонок в Берлин. Вместе с
другим участником заговора, генералом Фельгибелем
(женатым на сестре Евы Браун), они видели пламя,
взметнувшееся над деревянным бараком.
Уверенный в гибели Гитлера, Штауффенберг отпра-
вился звонить в Берлин, давая сигнал к началу опера-
ции «Валькирия». Его самолет «Хейнкель-111» призем-
лился в Рангсдорфе — в часе езды до центра Берлина —
в 3 часа 42 минуты, и здесь полковник убедился, что три
важнейших часа потеряны, операция «Валькирия» не
начата. Автомобиль помчался к военному министерству
на Бендлерштрассе, но уже стало ясно, что Гитлер жив.
Пламя обожгло брюки Гитлера, но сам он, буквально в
экстатическом состоянии, позвонил в Берлин, где вер-
ный Геббельс и войска СС окружили военное мини-
стерство на Бендлерштрассе — центре заговора.
Гауляйтер Берлина Геббельс узнал о покушении,
находясь в министерстве пропаганды вместе с мини-
стром вооружений Шпеером и министром экономики
Функом. Из окна он видел подразделение дивизии «Ве-
ликая Германия», окружающее здание его министерства.
«На всякий случай» Геббельс положил в карман ампулы
с цианистым калием и послал за командиром разворачи-
вающегося батальона майором фон Ремером. Тому толь-
ко что сообщили, что Гитлер убит и части СС пытаются
организовать путч. Для его предотвращения Ремеру было
приказано взять под контроль район Вильгельмштрассе.
263
«Но Гитлер жив!» — вскричал Геббельс и убедил в этом
по-немецки исполнительного офицера, связавшись с
фюрером по прямому проводу. По телефону Гитлер тут
же произвел Ремера в полковники и приказал подавить
мятеж. Командующим Резервной армией был тут же
назначен Гиммлер, войска всего Берлинского гарнизона
отныне подчинялись только генералу Рейнеке.
Заговорщикам к этому времени не удалось взять под
свой контроль радиостанции, чем Геббельс не преминул
воспользоваться. В половине седьмого вечера радио-
станция «Дойчландзендер» объявила об имевшем место
неудачном покушении на Гитлера. Генерал Бек тотчас
совершил самоубийство, оппортунист Фромм взялся за
наказание виновных. Вскоре после полуночи Штауф-
фенберг, Ольбрихт и полковник Мерц фон Квирнхайм
были выведены во двор и при слабом электрическом
свете поставлены к стенке. Штауффенберг умер со сло-
вами «Да здравствует Германия!». После этого надею-
щийся на свою ловкость Фромм отбил Гитлеру теле-
грамму о подавлении военного путча. В министерстве
пропаганды Геббельс уже начал расследование.
На следующий день Гитлер обратился к стране: «Во-
первых, вы должны знать, что я жив и нахожусь в добром
здравии; во-вторых, вы должны знать о преступлении,
беспримерном в истории Германии». Заговор был состав-
лен «маленькой группой амбициозных, безответственных
и в то же время глупых, преступных офицеров... Судьбе
было угодно сберечь меня, это знак, что Провидение
велит мне продолжить выполнение поставленной предо
мной задачи». Путч потерпел полное поражение, гестапо
не знало устали в поисках виновных, и такие хитрецы,
как генерал Фромм, не отделались устранением Штауф-
фенберга. Это было величайшее унижение традиционно-
го офицерского корпуса Германии. Остановить движение
страны к поражению им не удалось. Первым это признал
назначенный 21 июля начальником штаба сухопутных
сил генерал Гудериан, он призвал офицеров отныне быть
«проводниками национал-социализма». Судьба заговор-
щиков была страшной. А в СССР фельдмаршал Паулюс
согласился сотрудничать с антифашистским «Союзом не-
мецких офицеров».
264
Польский вопрос
Напомним, что Красная Армия 5 января 1944 года
пересекла польскую границу, и польское эмигрантское
правительство в Лондоне призвало к «максимально ран-
нему восстановлению суверенной польской админист-
рации на освобожденных территориях Республики
Польша — единственного и законного слуги и вырази-
теля идей польской нации». Но и Рузвельт, и Черчилль
должны были призвать эмигрантское польское прави-
тельство к реализму. Двадцатого января 1944 года Чер-
чилль на встрече с лидерами поляков в Лондоне посо-
ветовал им «принять «линию Керзона» за основу для
дискуссий», поскольку им обещаны немецкие террито-
рии на западе — вплоть до Одера. Английский премьер
выступал в непривычной для себя роли адвоката Совет-
ского Союза. Потребности обеспечения безопасности
СССР от еще одного сокрушительного германского на-
ступления, объяснял Черчилль, а также «огромные жер-
твы и достижения русских армий» в процессе освобож-
дения Польши дают русским право на пересмотр
польских границ.
17 июня 1944 года президент Рузвельт лично писал
Сталину, что визит в США премьер-министра эмиграци-
онного правительства Миколайчика «никоим образом не
связан с какими-либо попытками с моей стороны вме-
шаться в спор между польским и советским правитель-
ствами. Я должен уверить вас, что не создается никаких
планов или предложений, затрагивающих польско-совет-
ские отношения». Написано это было десять дней спустя
после высадки в Нормандии, где уже полторы сотни тысяч
солдат закрепляли плацдарм и более всего нуждались в
летнем наступлении Красной Армии. Но уже на встрече
президент сознательно дал Миколайчику «государствен-
ный обед», подчеркивая его легитимные права и амери-
канскую поддержку. Неизбежно обсуждалась проблема
будущих границ Польши. При всей демонстрации близо-
сти к польской позиции Рузвельт пока не хотел жестко
привязывать себя к вопросу, который был политическим
динамитом для антигитлеровской коалиции. Он сказал
Миколайчику, что провел все утро, изучая карты Польши.
265
Это было сложным делом, так как на протяжении после-
дних трех столетий Польша включала в себя значительную
часть России, а также части Германии и Чехословакии.
Сложно, повторил президент, определить подлинную кар-
ту этой страны.
Советские войска в июле 1944 года вышли к совет-
ско-польской границе на широком пространстве. Это
ставило проблему Польши на первый план военной
дипломатии. Понимая, что в ближайшее время именно
Красной Армии придется освобождать Польшу, Руз-
вельт постарался достичь компромисса на ранней ста-
дии обсуждений. Он обратился к Сталину с просьбой
принять Миколайчика в Москве, но не получил откли-
ка. Советское руководство определило польский лон-
донский комитет как «эфемерный» и объявило о своем
намерении признать ту польскую организацию, которая
начала укрепляться на собственно польской террито-
рии — Польский комитет национального освобождения.
Сталин соглашался принять Миколайчика, если тот об-
ратится к нему через посредство указанного комитета.
Проблема Восточной Европы становится отныне в ряд
наиболее существенных для союзнической дипломатии.
Англичане ощущали эту проблему еще обостренней.
Там смотрели на Польшу в контексте будущего всей
Восточной Европы. Уже в конце мая 1944 года англий-
ский посол Галифакс тайно выдвинул перед госсекрета-
рем Хэллом предложение: англичане постараются дого-
вориться с русскими по поводу раздела сфер влияния на
Балканах. Галифакс сообщил, что Лондон желал бы
обеспечить свое преобладание в Греции за счет предо-
ставления СССР «свободы рук» там, где Запад все равно
не имел рычагов влияния — в Румынии. Черчилль хотел
перед Рузвельтом смягчить «суровый реализм» предла-
гаемой англичанами сделки. Речь, мол, идет лишь о
сугубо временном соглашении.
Но Рузвельту, во-первых, не нравились сделки, в
которых ему отводилась роль свидетеля, а во-вторых (и
это в данном случае главное), он не желал преждевре-
менного дробления мира на зоны влияния. Экономи-
ческое и военное могущество Америки обещало гораздо
большее. Рузвельт ответил Черчиллю, что понимает его
266
мотивы, но боится, что «временный» раздел может пре-
вратиться на Балканах в «постоянный».
Вперед с понятным энтузиазмом к Висле шла 1-я
армия Войска Польского, ее опережали танкисты 2-й
танковой армии. В первый же день наступления 2-я
танковая прошла 50 километров. Кончалось топливо,
немцы снова стали активно задействовать штурмовую
авиацию, подходили к концу боеприпасы. Произошла
желанная перегруппировка. 31 июля передовые танки с
автоматчиками на корпусах машин вышли к Отвоку и
Радзимину — где-то около 20 километров до Варшавы —
к северо-востоку и востоку от варшавского пригорода
Праги. Здесь 2-я танковая армия натолкнулась на жес-
ткое сопротивление того, что английский историк Эрик-
сон назвал «плотной и устрашающей концентрацией
германских бронетанковых войск». Здесь, на пути к
Варшаве, стояли те, кто составил элиту войск Гитлера:
танковые дивизии СС «Викинг», «Герман Геринг»,
«Мертвая голова» и еще две танковые дивизии, 4-я и
19-я. Позади танки 11-го танкового корпуса Юшчука
выбивали немцев из Седлица, а правый фланг Рокос-
совского завершал бои в районе Бреста. Объяснимо, что
понесший значительные потери 1-й Белорусский фронт
Рокоссовского замедлил продвижение, встретив у Праги
такую концентрацию бронетанковых войск вермахта,
среди которых находились последние модели тяжелых
германских танков — «Королевских тигров».
Советские войска глубоко вклинились в польскую
территорию и на одном из участков вышли к Висле.
Генерал Чуйков в этой войне насмотрелся на самые
разные реки. Теперь он стоял на берегу Вислы, его
солдаты в маленькой польской деревне Вилга (польский
вариант названия великой русской реки?), у городка
Магнушева, играли на аккордеоне, и звуки доносились
до немецкого левого берега. Прибыл Рокоссовский, ус-
лышавший снова польскую речь, и одобрил идею Чуй-
кова рискнуть. Через день в ночной темноте его солдаты
переправились через Вислу, разведчики очистили пер-
вую линию немецких окопов, а сзади уже было слышно
дыхание стрелковых батальонов.
Обратим внимание на то, что в наступлении между
267
Люблином и подходами к Праге советские танковые
войска потеряли не меньше 500 танков и самоходных
орудий. 28 июля жители Варшавы слышали орудийную
канонаду, но в дальнейшем 2-я советская танковая ар-
мия получила приказ отойти от убийственной концен-
трации германской мощи. Армия Крайова, возможно,
не знала о концентрации германских войск и о частич-
ном отходе 2-й советской армии; возможно, ей пред-
ставлялось, что та уже взяла Прагу. Или близка к этому.
27 июля 1944 года военный комендант Варшавы генерал
люфтваффе Штахель объявил, что город будет защи-
щаться, для чего и призвал гражданское население на
фортификационные работы.
Командующий 2-й советской танковой армией ге-
нерал-майор Радзиевский отвел свои танки, чтобы со-
брать их в кулак и достоверно определить мощь немцев
у Праги. Всем танковым частям было приказано перей-
ти к обороне с 1 августа 1944 года.
Сталин в отношениях с поляками Лондона (и любы-
ми поляками) стоял на двух принципиальных позициях:
«линия Керзона» — это как государственная граница меж-
ду Польшей и СССР, а польское правительство в изгна-
нии необходимо реорганизовать. В то же время Армия
Крайова боролась с теми из советских партизан, которые,
по мнению лондонского правительства поляков, перехо-
дили на суверенную территорию Польши. История этих
трений, прямо отразившаяся на переписке Черчилля со
Сталиным, исследована достаточно детально.
Молотов встречается с премьером польского прави-
тельства в Лондоне Миколайчиком в Москве вечером 31
июля. Просьба о встрече со Сталиным отклонена — «он
занят военными делами» и освободится через три или
четыре дня. Но поляки в Лондоне считали, что Красная
Армия готова освободить Варшаву в течение нескольких
дней, и решили перехватить политическую власть дей-
ствиями своих партизанских сил — Армии Крайовой.
После 25 июля 1944 года ее командующий генерал Бур-
Комаровский пришел к выводу, что фельдмаршал Мо-
дель окончательно ослаб — он запрашивает подкрепления
из Прибалтики, по польским дорогам идут разбитые рус-
скими дивизии, наступает час освобождения Польши.
268
В 5 часов утра 1 августа 1944 года повстанческая
армия численностью около 20 тысяч человек (неважно
вооруженных) начала нападения на немецкие патрули и
вскоре взяла под свой контроль значительную часть
города. Началось Варшавское восстание. Но восстав-
шим не удалось захватить вокзалы, чем немцы немед-
ленно воспользовались. Восставшие не захватили и
мостов через Вислу. Сознательно? У Армии Крайовой
не было танков, артиллерии, не было средств для веде-
ния современной войны. Началась двухмесячная траге-
дия Варшавского восстания.
В отличие от повстанцев войска под командованием
обергруппенфюрера СС фон Бах-Зелевского были пре-
красно вооружены. В этом плане призыв к оружию был
авантюрным. Руководство Армии Крайовой не согласо-
вало свои действия с Красной Армией, не получило от
нее оружие, не наладило минимальной координации
действий. Более того, отношение АК к обливающимся
кровью освободителям (600 тысяч советских воинов
полегло за освобождение Польши) было враждебным.
Если это не авантюризм, то что? Почему Красная Ар-
мия должна была ложиться костьми за тех, кто ее заве-
домо ненавидит?
3 августа премьер Миколайчик встретился в Кремле
со Сталиным и попросил «помочь нашим частям, сра-
жающимся в Варшаве», на что получил ответ: «Я отдам
необходимые приказы». При этом советский лидер не
скрыл своего скептицизма: «Мне сказали, что польское
правительство приказало восставшим вышвырнуть нем-
цев из Варшавы. Как же они могут сделать это? Их сил
недостаточно для выполнения подобной задачи. Факти-
чески эти люди не сражаются с немцами, они прячутся
в лесах и неспособны ни на что другое». Миколайчик
опять требовал для Польши Львов и Вильнюс — в этих
суровых условиях он не считал возможным принять
решение, одобренное позднее даже западными союзни-
ками. Сталин представил договоренность о «линии Кер-
зона» как «исторический документ, хорошо известный
каждому; нет смысла спорить по его поводу, ведь не мы
его создали, и в то время никто не спрашивал нашего
мнения». 5 августа в присутствии генерала Зимерского,
269
представлявшего лондонское правительство поляков,
Сталин отдал приказ Рокоссовскому подготовить флан-
говые удары с севера и юга с целью освобождения
Варшавы.
Восставшие просили западных союзников выбро-
сить польскую парашютную бригаду, но в этой просьбе
им отказали. Несколько раз Черчилль посылал самоле-
ты с боеприпасами из Южной Италии, но, в общем и
целом, такая помощь оказалась неэффективной. Тем
временем Польский национальный комитет 18 августа
провозгласил Люблин временной столицей Польши.
Поляк маршал Рокоссовский сообщает, что узнал о
восстании в Варшаве только 20 августа: «Эта новость
привела нас в состояние огромной обеспокоенности».
Фронтовая разведка пыталась определить масштабы
событий. Английский историк Эриксон говорит, что
«взятие Варшавы требовало полномасштабной наступа-
тельной операции в то время, когда армии правого
фланга Рокоссовского, находящиеся почти на пределе
своих физических возможностей, подчиняясь (ранее
отданным. — А. У.) приказам Ставки выйти к реке
Нарев, двигались в противоположном от Варшавы на-
правлении, а левый фланг находился в чрезвычайно
ослабленном состоянии — его тылы отстали на 480
километров». По мнению Рокоссовского, видевшего дым
над польской столицей, единственным способом по-
мочь восставшим было ускорить приход со стороны
Беловежской Пущи 65-й армии Батова и 70-й армии
Романенко.
Немцы педантично уничтожали Варшаву, улицу за
улицей. К концу августа генерал Бур-Комаровский при-
знает, что опорные пункты города находятся в герман-
ских руках, а сама Варшава стала городом-призраком.
Сталин 22 августа отказался сотрудничать с лондонским
польским правительством, склонным, по его мнению, к
авантюрам. 25 августа Черчилль просит Сталина помочь
восставшим и не находит ответа. Тогда он обратился к
Рузвельту с предложением послать к Варшаве самолеты,
имея в виду их последующую посадку на территории,
контролируемой Красной Армией. «Я не могу себе пред-
ставить, что они (русские) их задержат». Но Рузвельт не
270
был готов к подобным односторонним действиям. Имен-
но в это время шли переговоры о будущей помощи
Советского Союза на Дальнем Востоке. «Я не считаю
соответствующим интересам ведения данной войны, имея
в виду ее долговременную перспективу, присоединение к
предлагаемому вами посланию дядюшке Дж.». Западные
союзники не продемонстрировали единства.
2 сентября 1944 года повстанцы покинули Старо
Място, исторический центр Варшавы. Они уходили че-
рез канализационную систему. Англичанам удалось сбро-
сить некоторые припасы на пригороды Варшавы, где еще
продолжалось сопротивление. (В этот же день англичане
пересекли границу Бельгии, а двадцатилетний Дж. Буш
был сбит японцами в своем 58-м боевом вылете — через
44 года он станет президентом США). 9 сентября Сталин
решил послать помощь повстанцам Варшавы по воздуху
и позволил западным союзникам приземляться на совет-
ские аэродромы. Пилот первого транспортного самолета,
сбросившего два тяжелых орудия, автоматы и патроны к
ним, был поляком — Александр Данеляк.
В начале сентября перегруппировавшийся фронт
Рокоссовского (1-й Белорусский) пошел на полной ско-
рости к реке Нарев, и 5 сентября Донской танковый
корпус Панова пересек Нарев у Пултуска. В ночь на 9
сентября советская авиация бомбила германские пози-
ции в южной части правобережного пригорода польской
столицы — Праги. После 4 дней бомбардировок совет-
ские и польские войска взяли Прагу и вышли к Висле.
Напротив лежала разрушенная Варшава. В ночь на 13
сентября советская авиация совершила 2 тысячи вылетов
и сбросила последним инсургентам Варшавы 505 проти-
вотанковых ружей, полторы тысячи автоматов, 130 тонн
продовольствия, взрывчатки и медикаментов.
Командующий 1-й польской армией генерал Берлин
решил предпринять попытку переправиться на западный
берег. Десант в ночь на 16 сентября был сброшен нем-
цами в Вислу. Три попытки подряд не удались. 18 сен-
тября 107 американских бомбардировщиков сбросили груз
над Варшавой и приземлились в Полтаве. Генерал Бур-
Комаровский так и не смог установить связь с Красной
Армией, а англо-американцы перестали сбрасывать бое-
271
припасы. Советское командование выбросило на пара-
шютах двух советских офицеров, чтобы установить связь
с Бур-Комаровским. Поздно. 2 октября угасли последние
очаги боев, генерал Бур-Комаровский сдался. На протя-
жении 62 дней восстания погибли 15 тысяч солдат Армии
Крайовой. Германское командование насчитало 10 тысяч
убитых. Сдавшиеся оказались в концлагерях.
В Москве раздраженный Сталин слушал Жукова и
Рокоссовского, предлагающих дать 1-му Белорусскому
фронту время на отдых, а затем ударить в юго-западном
направлении — между Варшавой и Модлином. Сталин
попросил двадцать минут на размышления. Он не был
уверен в предложенном направлении, но потребовал
наступать. Варшава продолжала дымиться перед совет-
скими войсками.
Чехословакия
8 апреля 1944 года 1-й Украинский фронт вышел к
довоенным границам Словакии. Президент Тисе терял
поддержку в своем народе, пособники немцев лишились
политического влияния. Словакия решила выйти из союза
с Германией. И здесь последовала трагедия, во многом
обусловленная отсутствием единства, очевидной разоб-
щенностью, несогласованностью действий повстанцев с
Москвой. 6 августа 1944 года два представителя Словац-
кого национального совета — Шмидке и Ференчик —
прибыли в Москву с сообщением о предстоящем вос-
стании словаков против полуфашистского режима. Ар-
мия словаков находилась в основном в Восточной Сло-
вакии. 25 августа словацкие гарнизоны стали переходить
на сторону партизан. Сигнал «Начинайте переход» про-
звучал в эфире, и словацкие части начали выступать
против немцев. Нужно сказать, что только 16 тысяч из
60-тысячной словацкой армии перешли на сторону вос-
ставших. 31 августа самолет с 19 словацкими офицерами
приземлился в расположении маршала Конева на 2-м
Украинском фронте для согласования действий.
Гитлер приказал 357-й германской пехотной диви-
зии подавить восстание, и «Свободная Словакия» в начале
272
сентября была атакована германскими войсками. Наци-
ональный совет мобилизовал еще 25 тысяч человек.
8 сентября Конев по согласованию со Ставкой стал
пробиваться сквозь труднопроходимые Карпаты навстречу
начинающим испытывать отчаяние повстанцам. 1-й гвар-
дейский корпус бился изо всех сил, но так и не сумел
соединиться с восставшими. В начале октября 38-я ар-
мия Москаленко достигла вершин Карпат и появилась
надежда прорыва. Она оказалась краткосрочной. В Бра-
тиславу прибыл глава СС Гиммлер, был отдан приказ
ликвидировать «Свободную Словакию» силами теперь
уже семи германских дивизий.
В это же время, в середине октября, в Венгрии
происходит путч и к власти в стране приходят открытые
пособники Гитлера во главе с Салаши. Это делает уяз-
вимым южный тыл «Свободной Словакии». Советские
армии рвались сквозь Карпаты до конца октября, но без
особых успехов. После 18 октября восставшие оказались
полностью окруженными. Гиммлер предоставил танко-
вой дивизии СС «Хорст Вессель» полную свободу дей-
ствий. Дни «Свободной Словакии» к концу октября
1944 года оказались сочтены.
Второй срронт
25 июля неразорвавшаяся германская эксперимен-
тальная ракета Фау-2, потеряв направление, упала в
реку и была сокрыта польскими подпольщиками. Ее
разобрали на части и вывезли вместе с разбиравшим
ракету польским инженером на британском транспорт-
ном самолете «Дакота» через Венгрию в расположение
британских войск в Северную Италию. Англичане полу-
чили полное представление о том, что их ожидает в
случае технических успехов немецких инженеров в Пе-
немюнде. Однако оставалось только ждать: англичане
мало что могли сделать для защиты от этого нового
оружия. Требовалось прежде всего усиливать давление
на континенте, что они и попытались сделать в эти дни
между сражениями под Фалезом и Каеном. Во всю
мощь начинает разворачиваться американская армия. 30
273
июля танки только что сформированной 3-й армии
американского генерала Паттона прорвали оборонитель-
ные линии немцев вокруг своего нормандского плац-
дарма и быстро двинулись в сторону Орлеана, а затем
повернули на восток — к Сене.
Хотя фельдмаршал Клюге всячески старался пока-
зать, что следует всем указаниям фюрера, но судьба уже
занесла над его головой меч. 15 августа он объезжал
позиции своих войск, и именно в этот день Гитлеру
доказали, что Клюге намеревался в случае успеха заго-
вора возглавить все силы вермахта на Западе. Восполь-
зовавшись замешательством Клюге, старательно пытав-
шегося спрятать концы своих связей с антигитлеровскими
заговорщиками, два его недавно назначенных команди-
ра — любимец Гитлера Зепп Дитрих и генерал Хойзер —
начали отвод своих боевых частей на восток, избегая
лобового столкновения с растущим числом войск союз-
ников. Оба офицера СС собирались нанести по ним
контрудар, но не сейчас, когда войска, по их мнению,
еще не готовы и когда еще сохраняется угроза их окру-
жения в Северной Франции.
Гитлер, как водится в острой ситуации, послал Валь-
тера Моделя для замены Клюге на Западном фронте, и,
узнав об этом, подозреваемый принял яд. В своем посмер-
тном письме Гитлеру он писал: «Если ваше новое оружие,
о котором все говорят с такой горячей верой, не принесет
успеха, тогда вы, мой фюрер, обязаны принять решение
окончить войну. Немецкий народ претерпел непередавае-
мое, наступило время положить конец его мукам».
15 августа 7-я американская армия генерала Пэтча
высадилась в Южной Франции между Каннами и Туло-
ном (операция «Анвил») и начала продвижение по до-
лине реки Роны на север. 22 августа она достигла Гре-
нобля. С войсками из Нормандии — с Паттоном в
данном случае — она встретилась 11 сентября в Дижоне.
Следует при этом сказать, что для успеха высадки в
Южной Франции союзники взяли большое число войск
с Апеннинского полуострова, и это сделало оборони-
тельные германские сооружения еще более неприступ-
ными. Союзные войска в Италии буквально замерли,
приостановив движение на север.
274
На Западном фронте немцы испытывали замеша-
тельство. Замена командования (в данном случае Клюге
Моделем) никогда не проходит безболезненно. 300 ты-
сяч германских войск оказались окруженными под
Фалезом, и мощь их танковых дивизий стала слабеть
буквально с каждым часом. Прибывший 17 августа фельд-
маршал Модель постарался организовать устойчивую
оборону по реке Сене и прежде всего оградить от втор-
жения западные границы рейха. Гитлер приказал дер-
жать до последнего порты побережья Ла-Манша. На-
прасные усилия. Танковый герой американцев генерал
Паттон 19 августа 1944 г. вышел к Сене северо-западнее
Парижа, чем обесценил приказы Моделя. Окруженные
у Фалеза германские войска подвергались нещадным
бомбардировкам. Здесь американцы впервые в Европе
применили напалм. Последним усилием дивизия «Гит-
лерюгенд» приоткрыла окруженным немецким войскам
путь на восток, и к 21 августа триста тысяч этих войск,
выведя всю технику, сумели соединиться со своими
основными силами.
Именно об этом участке фронта пишет генерал
Эйзенхауэр: «Дороги, шоссе и поля были покрыты раз-
рушенной техникой и трупами людей и животных. На
сотни метров было невозможно пройти, не наступив на
мертвое тело и разлагающуюся плоть». На полях запад-
ных сражений к этому времени уже погибли 50 тысяч
германских солдат и 200 тысяч попали в плен. Армия
вермахта потеряла в Нормандии более 1300 танков. В
некоторых из танковых дивизий осталось всего по 15
боевых машин. 15 из 56 немецких пехотных дивизий
Западного фронта перестали существовать.
Американцы, англичане, а теперь и «Свободные
французы» генерала де Голля устремились к Парижу. 20
августа парижане заставили германского командующего
в столице Франции генерала фон Холтица начать пере-
говоры об отходе. В половине десятого вечера 23 августа
танки французской 2-й танковой дивизии генерала Лек-
лерка вошли в Париж. В 2 часа 30 минут пополудни 25
августа Холтиц сдался. Во время освобождения города
погибло 500 бойцов Сопротивления. Колонна танкистов
Леклерка и освобожденных парижан 26 августа во главе
275
с де Голлем прошла по Елисейским полям. Севернее,
перейдя в этот день Сену у Вернона, британские и
канадские войска устремились в сторону Кале и Брюс-
селя. В Италии в тот день была освобождена Пиза.
Не удержавшись на Сене, германские дивизии про-
должали откатываться назад, пока не нашли в начале
сентября 1944 г. в качестве относительно устойчивой
линии обороны притоки Рейна Шельду и Маас. Запад-
нее этих водных рубежей Бельгия и Люксембург полно-
стью попали в руки союзников, а 11 сентября американ-
ская 1-я армия пересекла германскую границу у Аахена.
Второе дыхание пришло к западным союзникам 17
сентября 1944 года с началом операции «Маркет гарден»
(«Рыночный сад»). Американские парашютисты захва-
тили мосты у Эйндховена и Нимегена, британские па-
рашютисты взяли мост у Арнема, но этим и кончи-
лось — они не дождались подкреплений и капитулировали
24 сентября (первый крупный успех немцев после вы-
садки союзников в Нормандии). Главнокомандующий
союзников генерал Эйзенхауэр надеялся до холодов взять
Кёльн, но немцы ужесточили сопротивление, и главно-
командующий войск союзников отложил выход к Рейну.
На европейском берегу во Франции высадилось уже
более 2 миллионов солдат западных союзников. В тече-
ние трех месяцев, последовавших после начала опера-
ции «Оверлорд» в Нормандии, германские армии поте-
ряли на всех фронтах 1,2 млн. убитыми, ранеными и без
вести пропавшими. 50 дивизий были разгромлены на
протяжении этих трех месяцев на Востоке и 28 — на
Западе. А с востока на пороге Германии стояла совет-
ская громада в 555 дивизий.
Германия
Летом 1944 года германская армия вынуждена была
оставить Белоруссию и Украину, и удивительным на этом
фоне кажется, что август—сентябрь 1944 года оказались
месяцами, когда германская мощь — фактически в после-
дний раз — проявила себя в полной мере. Дивизии вермах-
та пока еще практически повсюду стояли за пределами
276
рейха. Наступление союзников и с востока (в Польше, в
Румынии), и с запада (во Франции, в Бельгии), и на юге
(Италия) замедлилось. Пока еще немцы контролировали
Балканы и Скандинавию. Германский подводный флот
наводил ужас на морях. Несмотря на бомбардировки,
население страны стоически переносит все невзгоды. Что
удивительно: промышленность Германии, как уже говори-
лось выше, достигает пика производительности. Никогда
еще немецкие фирмы не давали вермахту столько совре-
менной военной техники, никогда еще армия, флот и
люфтваффе не получали столько средств борьбы. В августе
месячное производство танков достигло 869 единиц плюс
744 самоходных орудий. Этого количества новой техники
было достаточно для оснащения десяти танковых диви-
зий. В сентябре немцы произвели более 3000 истребителей
(против 1248 в январе), из них 100 реактивных «Мессер-
шмитт-262» и «Арадо-234». В сентябре 1944 года герман-
ская промышленность производила столько военной тех-
ники, что могла покрыть практически все потери и на
Восточном фронте, и на Западном. Этот взлет военной
промышленности стал возможен лишь благодаря массово-
му использованию рабского труда — труда военноплен-
ных, заключенных концлагерей, — остарбайтеров, благо-
даря эксплуатации контролируемой Германией чужой
территории. Гитлер был приятно поражен, а министр
военного производства, сорокалетний Альберт Шпеер, хо-
дил в национальных героях.
То был пик. Дальнейшее представляло собой исто-
рический спуск для страны, но на короткий период
Германия еще могла сопоставлять себя с громадой 1916
года, когда Гинденбург и Людендорф, так или иначе,
решали судьбу Европы. Но в гигантской машине, име-
нуемой германской экономикой, имелись свои слабые
места. Главным таким местом было производство горю-
чего. Шпеер пишет в мемуарах, что союзнические бом-
бардировки могли остановить германскую военную ма-
шину, если бы они были направлены не на террор
против местного населения (который, по его мнению,
лишь стимулировал готовность немцев держаться до
конца), а на уничтожение заводов по производству ис-
кусственного горючего (их было всего три) или на три
277
завода, производивших шарикоподшипники. Первое уяз-
вимое место — топливо. Запас нефти в апреле 1944 года
составлял миллион тонн, но летом упал до уровня ме-
сячного запаса. Не забудем, что Красная Армия стояла
на пороге Плоешти, откуда в рейх шла природная нефть.
В указанные август—сентябрь ее запас несколько увели-
чился благодаря ослаблению интенсивности боев. Вто-
рым слабым местом рейха становится нехватка живой
силы. Армия начинает брать в свои ряды почти всех.
Понижен возрастной уровень призыва — с 17 до 16 с
половиной лет. В эти месяцы в вермахт вливаются еще
семьсот тысяч человек.
Гитлер дает все больше прав СС. Новый команду-
ющий внутренней армией рейхсфюрер СС Гиммлер
является также министром внутренних дел и шефом
полиции. Вскоре он же, не имеющий никакого опыта
военного руководства, становится командующим груп-
пой армий «Висла» — главной военной силы между
Красной Армией и Берлином. В части СС идет перво-
очередным образом новая техника — все лучшее, что
производит военная промышленность Германии. В вой-
сках вводится должность «политического офицера» —
«офицера национал-социалистического руководства». Ин-
доктринация вермахта на этой финальной фазе призва-
на укрепить решимость солдат и офицеров стоять до
конца. 12 сентября Гиммлер объявляет, что семьи дезер-
тиров отныне будут расстреливаться. Противнику мож-
но оставлять лишь выжженную землю. Ни один не-
мец, объявил Гитлер, не будет жить на территории,
занятой противником. «Ни куска немецкого хлеба про-
тивнику», — пишет немецкий официоз, газета «Фельки-
шер беобахтер». В армию мобилизуют подростков между
16 и 18 годами и мужчин вплоть до 60 лет. Гиммлер
сформировал 25 новых дивизий фольксгренадеров —
германского ополчения. В восточных областях Герма-
нии, а затем и по всей стране создается фольксштурм —
объединение, призванное бороться с противником, го-
товящимся вступить на территорию собственно Герма-
нии.
А Гитлер теряет физические силы. Полуглухой, с
трясущимися руками, подверженный приступам пара-
278
ноидальной злобы, подозревающий всех в измене, фю-
рер замкнулся в своем «Волчьем логове», контактируя с
минимумом военных. Предписания доктора Мореля
только ослабляют его. И фюреру уже отчетливо видно,
что на весах мирового могущества Третий рейх стреми-
тельно теряет свою значимость. Теперь, говоря о целях
Германии в войне, он уже не вспоминает о претензиях
на мировое господство. И все больше он пытается убе-
дить себя в возможности раскола противостоящей коа-
лиции: «Никогда в истории не существовало коалиции,
подобной созданной нашими противниками, коалиции,
составленной из столь разнородных элементов, имею-
щих столь различные цели... Ультракапиталистические
государства, с одной стороны, ультрамарксистские — с
другой. С одной стороны умирающая империя — Брита-
ния; с другой стороны — ее бывшая колония, претенду-
ющая на ее наследство, — Соединенные Штаты. Каж-
дый из партнеров вступил в эту коалицию, чтобы
реализовать свои политические амбиции».
Гитлер приказал строительной фирме «Хохтиф»
приготовить надежный бетонный бункер в саду рейхс-
канцелярии в Берлине. Работая день и ночь, строитель-
ные рабочие влили в глубину берлинской земли неимо-
верную массу бетона. Почти четырехметровый слой
должен был надежно укрыть фюрера от последствий его
самоубийственной для Германии политики.
Бомбардировки Германии
Особо нужно сказать о роли союзной бомбардиро-
вочной авиации. Англичане еще в 1941 году оставили
идею бомбардировок Германии днем, так как это требо-
вало присутствия значительной истребительной авиа-
ции, которой у англичан тогда не было. К тому же их
лучшие «Спитфайры» не имели необходимого радиуса
действия, чтобы, базируясь на британских аэродромах,
сражаться в небе Германии. Прибывший в 1943 г. 8-й
американский воздушный флот имел на своем вооруже-
нии истребители П-47 «Тандерболт» и П-38 «Лайтнинг»,
которые могли, базируясь в той же Англии, углубляться
279
над германской территорией южнее Рура. Но ситуация
еще более изменилась в пользу союзников с прибытием
в марте 1944 г. истребителя П-51 «Мустанг», который из
Англии мог дожать даже до Берлина. 8-й американский
воздушный флот продолжал неумолимо бомбить заво-
ды, на которых производилось синтетическое горючее,
в результате чего его производство в рейхе уменьшилось
между мартом и сентябрем 1944 г. с 316 тысяч тонн до
скромных 17 тысяч. Запас горючего для люфтваффе
сократился до 5 тысяч тонн, а к началу 1945 года исто-
щился почти полностью.
Итак, англичане бомбили по ночам, американцы
принимались за дело с утра. Круглые сутки в небе
Германии, начиная с 1944 г., висели тысячи самоле-
тов противника. И все же нужно сказать, что ожида-
емого деморализующего эффекта это бомбометание
не имело, хотя интенсивность бомбежек временами
была поразительной. В июле 1943 г. в ходе бомбарди-
ровки Гамбурга в огне образовавшегося смерча погиб-
ли 50 тысяч человек — почти столько, сколько погиб-
ло в ходе бомбардировок Британии за всю войну (60
тысяч человек). В Дрездене в феврале 1945 г. погибло
около ста тысяч. В ходе стратегических бомбардиро-
вок индустриальных городов Рура погибли 87 тысяч
человек, в Берлине — 50 тысяч, в Кёльне — 20 тысяч.
В целом 600 тысяч гражданских лиц погибло в резуль-
тате бомбардировок Германии и 800 тысяч получили
ранения. И все же в германском обществе не зароди-
лось отчаяния и стремления остановить войну любым
способом.
Летчики тоже несли потери. 8-й американский воз-
душный флот только за 1944 год потерял 2400 бомбар-
дировщиков. Британское командование бомбардировоч-
ной авиации за годы войны потеряло 55 тысяч человек.
Подъем Америки
Президент Рузвельт в середине 1944 года уже знал,
что опасаться победы Германии в атомной гонке не
стоит. Как пишет об этом времени американский исто-
280
рик Дж.Макгрегор Бирнс, «Россия, а не Германия ста-
новилась теперь проблемой. Антигитлеровская коали-
ция подпадала теперь под новое напряжение». В конце
августа 1944 года военный министр Стимсон, кодируя
атомное оружие как С-1, заносит впечатление о беседе
с Рузвельтом: «Необходимо вернуть Россию в лоно хри-
стианской цивилизации... Возможное использование С-1
будет содействовать этому».
Промышленный рост Америки способствовал эйфо-
рии. Летом 1944 года Рузвельт на встрече с прессой
припомнил время, когда фантастической целью счита-
лась сборка 50 тысяч самолетов в год. «Ныне мы про-
изводим сто тысяч самолетов в год и продолжаем нара-
щивать производство, продолжаем бить все рекорды».
Напомним, что немцам для успешного блицкрига на
Западном фронте понадобилось в мае 1940 года 3 тыся-
чи самолетов, две с половиной тысячи танков, 10 тысяч
артиллерийских орудий и четыре тысячи грузовиков. За
последующее пятилетие американцы произвели 300 ты-
сяч самолетов, 100 тысяч танков, 372 тысячи артилле-
рийских орудий, два с половиной миллиона грузовиков,
20 миллионов автоматов и винтовок. Вспоминались слова
фельдмаршала Гинденбурга, сказанные по поводу аме-
риканского военного производства в 1918 году: «Они
поняли природу войны».
В период, когда германские подводные лодки ежеме-
сячно топили суда общим водоизмещением 700 тысяч
тонн, американцы дали одно из самых блестящих дока-
зательств своего технического гения. Применив стандар-
тизацию производства, они в 1944 году стали закладывать
на верфях по одному новому военному кораблю ежеднев-
но. За первые 212 дней 1945 года было построено 247
кораблей. Военное ведомство запросило, нельзя ли пере-
нести конвейерную практику на производство самолетов.
«Отец» конвейерного производства судов Кайзер вступил
в долю с равным по предприимчивости партнером —
Г.Хьюзом, и с конвейера пошли самолеты, среди которых
сразу же выделились Б-17 («Летающие крепости»). Это
было то, с чем «не могли совладать молитвы японского
императора, риторика Муссолини и производственный
гений Альберта Шпеера», пишет У. Манчестер.
281
Между 1941 и 1945 годами промышленное производ-
ство в США выросло на 90 процентов. Росла не только
мощь США, но и благосостояние страны. Доход на душу
населения увеличился с 1 тысячи долларов в год в 1940
году до 1300 долларов четырьмя годами позже. В США
никогда не было столько занятых рабочих рук. Безрабо-
тица, остававшаяся наследием «великой депрессии», «рас-
сосалась». Американский капитализм «решил» пробле-
мы, над которыми он безуспешно бился все предвоенное
десятилетие. На внутреннем фронте царило своего рода
«социальное перемирие» — численность забастовок упала
до одной трети довоенного периода.
Впервые в своей истории Америка стала в массовом
порядке посылать своих граждан в солдатской форме во
все части света (бросок президента Вильсона в Европу
в 1917—1918 годах был относительно краткосрочным и,
разумеется, не таким масштабным). На заграничные
форпосты выехали более 11 миллионов американцев.
Поле деятельности было столь велико, что мужского
населения Америке уже не хватало. Рузвельт и его воен-
ный министр Стимсон выступали за введение призыва
в армию женщин. В США осуществлялась грандиозная
программа противовоздушной обороны. Корзины с пес-
ком и помпы для тушения пожаров стояли у всех домов.
Но небо над Америкой было чистым.
Как никогда прежде в американской истории, Ва-
шингтон стал своего рода военным лагерем. С высоты
птичьего полета были видны окружившие столицу штаб-
ные бараки и военные полигоны, военные лагеря и
аэропорты. Лимузины генералов и адмиралов скользи-
ли к воротам Белого дома. Резиденцию президента
окружала военная полиция. Униформы мелькали на
всех перекрестках. Это была видимая часть айсберга.
Его невидимая часть осела в важнейших министерствах
и ведомствах, в штаб-квартирах корпораций. Такой
концентрации могущества, сплава денег с военной
мощью Америка еще не знала. Это было соединение
первой экономики мира с мобилизованным, техниче-
ски грамотным населением. Индустриальный тыл снаб-
жал фронты неисчерпаемыми запасами. Вчерашние
282
квалифицированные рабочие, одев солдатскую форму,
готовились приложить эту колоссальную силу для до-
стижения конкретных задач. Армия, не знавшая отча-
янных дней отступлений и поражений, излучала особое
чувство, что «все достижимо». Тысячи грузовиков вез-
ли снаряжение и боеприпасы к фронту, тысячи само-
летов планомерно бомбили свои цели, размеченные по
квадратам. Опыт Второй мировой войны у американ-
цев в результате получился особым.
Рузвельт пришел к заключению, что концентрация
сил в Северной Франции позволит быстро добраться
до жизненных центров Германии, это сделает запад-
ный блок во главе с США определяющим фактором
послевоенного мироустройства. Черчилль не верил в
«слишком простые» решения. Вероятно, перед его гла-
зами стояла четырехлетняя агония Западного фронта в
Первой мировой войне. Так или иначе, но Черчилль
считал, что предотвратить превращение СССР в реша-
ющую силу континента можно, лишь преградив ему
путь за пределы предвоенных границ. Это было дости-
жимо только с выходом через Балканы в Румынию и на
Дунайскую равнину. Для Черчилля решающим манев-
ром войны был бы выход крупных западных контин-
гентов через Любляну (Словения) по кратчайшему пути
на Вену. Это сделало бы Балканы сферой западного
влияния (по меньшей мере, частично) и одновременно
упредило бы продвижение Красной Армии в Централь-
ную Европу.
Столкнулись две позиции. Американцы хотели бы-
стрее взять под свой контроль германский силовой центр,
англичане стремились прежде всего обеспечить позиции
в Восточной Европе. Рузвельт немало энергии потратил
на отстаивание идеи высадки в Южной Франции (обе-
щание Советскому Союзу в Тегеране) против желания
Черчилля проникнуть в Центральную Европу через се-
вер Югославии. Упорство президента и постоянно рас-
тущая мошь Америки возобладали. Рузвельт испытывал
чувство удовлетворения от того, что уже в сентябре
южный и северный десанты англо-американцев во Фран-
ции сомкнулись.
283
Черчилль
Выступая по радио 25 марта 1944 г., Черчилль по-
старался дать высокую оценку Сталину: «Его власть
позволила осуществить управление над многомиллион-
ными армиями на фронте в две тысячи миль, осуще-
ствить контроль и единство на Востоке, что оказалось
благом для России и ее союзников». Но в самой прак-
тике взаимоотношений противоречий между союзника-
ми накопилось более чем достаточно.
4 апреля 1944 года Черчилль сообщил палате об-
щин, что за период с начала боевых действий погибло
120958 солдат, матросов и летчиков, во время бомбар-
дировок погибло 49 730 гражданских лиц, в морях на-
шли могилу 26 317 моряков торгового флота. Общая
цифра — 197 005 человек. В конечном счете, говорил
премьер, «гарантировать успех на войне нельзя, его
можно только заслужить». Черчилль стремился сохра-
нить английские ресурсы, прежде всего людские. Джон
Макклой — заместитель военного министра в админи-
страции Рузвельта — рассматривал вместе с премьер-
министром руины Лондона, когда Черчилль задумчиво
заметил, что представляет собой исключение из общей
судьбы своего поколения. Большинство его сверстников
лежат мертвыми под Пашендейлем и на Сомме, где шли
самые ожесточенные бои Первой мировой войны. Це-
лое поколение потенциальных лидеров страны было
выбито в ее боях. «Я не позволю потерять еще одно
поколение». Такая настроенность немало объясняет в
отношении Черчилля ко второму фронту.
Весной 1944 года обозначились различия в англий-
ском и американском подходе к Югославии. Черчилль,
опиравшийся на Тито, был взбешен, узнав, что амери-
канцы именно в этот момент начали помогать его со-
пернику — Михайловичу. 6 апреля 1944 года он послал
телеграмму Рузвельту, в которой говорилось, что дей-
ствия американцев «повсюду на Балканах прямо проти-
воположны действиям Британии». Это было тяжелое
время для Черчилля, он не мог найти необходимый
баланс в отношениях между Соединенными Штатами и
Советским Союзом. С американцами зрели противоре-
284
чия на Балканах. СССР Черчилль косвенно ожесточил
тем, что в месяцы, предшествовавшие высадке в Нор-
мандии, заостренно поставил проблему лояльности ком-
мунистов и сочувствующих им, занимающих правитель-
ственные должности.
Накануне высадки во Франции отношения Черчил-
ля и Сталина приобрели особую напряженность. 4 мая
1944 г. Черчилль записал: «Очевидно, что мы приближа-
емся к окончательному выяснению отношений с рус-
скими, к выяснению сущности их коммунистических
интриг в Италии, Югославии и Греции». Дело зашло так
далеко, что премьер-министр предложил кабинету рас-
смотреть возможность отзыва британского посла из
Москвы «для консультаций». Американцы в это время
уже отозвали своего посла Гарримана. «Я не думаю, —
писал Черчилль, — что русским понравится ситуация,
когда в Москве не будет ни британского, ни американ-
ского посла».
У него имелось немало оснований для пессимисти-
ческих оценок будущего. В мае 1944 года он делится
своими страхами с Иденом: «Я боюсь, что в мире зарож-
дается новая опасность. Русские опьянены победой, и
нет тех препятствий, нет тех пределов, до которых они
не могли бы дойти. Правда, на этот раз мы и американ-
цы будем хорошо вооружены». В частности, для укреп-
ления английских позиций в Азии он считал необходи-
мым закрепиться в Сингапуре. По этому поводу он
писал генералу Исмею: «Несчастьем для Британии было
бы, если ее войска не сумели бы вернуть себе Рангун и
Сингапур, оккупировать весь Малайский полуостров,
разместить хотя бы небольшой британский контингент
на оккупированных японцами территориях до того, как
американцы продиктуют мир в Токио».
Черчилль начинает приходить к выводу, что в мире
будущего Англия уже не сможет занять доминирующие
позиции. «Пакс Британика» подходит к концу. В июле
1944 г. он вместе с Иденом обсуждает вопрос о британ-
ских военных долгах Соединенным Штатам. «Мы не
должны забывать, что наш долг не следует рассматри-
вать как обычный долг коммерческому банку. У нас
образовалась нехватка валютных запасов, и мы начали
285
брать в долг в ситуации, когда иссякли наши стерлин-
говые запасы. Следует помнить, что Великобритания
вынуждена импортировать половину своих запасов про-
довольствия и большинство сырьевых материалов». Чер-
чилль готовился занять жесткую позицию, но, реалисти-
чески оценивая ситуацию, предвидел зависимость от
Соединенных Штатов. «Существует риск, что если мы
примем финансовую помощь, то при решении индий-
ской проблемы вынуждены будем разделить с амери-
канцами политическое влияние и контроль. Финансы
тесно переплетены с мощью, влиянием и суверенитетом
государства. При разрешении проблем долга нам следу-
ет указать на наш вклад в победу союзников. Ведь их
выживание во многом зависело от того, что мы сдержи-
вали врага собственными силами в течение полутора
лет. Мы внесли вклад в победу людьми, деньгами и
материальными средствами. Эти соображения не долж-
ны игнорироваться при взаимных расчетах».
В июле 1944 года Черчилль думал о возможностях
обретения такого орудия, которое позволило бы Брита-
нии сохранить статус великой державы. Он довольно
неожиданно обратился к Сталину с просьбой позволить
британским специалистам по ракетной технике прибыть
в Польшу сразу после подхода советских войск к району
западнее Львова. Англичане выказали острое желание
проникнуть в покинутый немцами экспериментальный
ракетный полигон в Дебице — между Львовом и Крако-
вом. Черчилль объяснял Сталину, что осмотр невзор-
вавшейся ракеты Фау-2, которая упала в Швеции, мно-
гое дал английским военным специалистам. Теперь они
хотели получить доступ к экспериментам, которые нем-
цы проводили в Польше.
17 августа 1944 г. Черчилль объяснял своей жене,
что, к сожалению, вооруженные силы Британии рассре-
доточены в трех армиях, действующих раздельно. Пер-
вая во Франции ведет бои «под американским командо-
ванием». Вторая сражается в Италии под командованием
английского генерала Александера (теперь, писал Чер-
чилль, ей придано «второстепенное значение» ввиду
настойчивого желания Рузвельта осуществить высадку
союзных войск в Южной Франции). Третья английская
286
армия сражается в Азии на бирманской границе. Такое
рассредоточение британских войск приводит к тому, что
две из них (в Италии и в Бирме) находятся под факти-
ческим американским командованием, а третья подчи-
няется американскому главнокомандующему во Фран-
ции. Подобная конфигурация имперских сил уменьшает
для Лондона возможности быть более значимой величи-
ной в составе великой коалиции.
19 сентября 1944 года Черчиллю, прибывшему в дом
Рузвельта в Гайд-парке, ученые специалисты сообщили,
что атомная бомба эквивалентом 20—30 тысяч тонн тро-
тила будет готова к августу 1945 года. В этот же день
несколько американских военных пилотов прибыли для
знакомства с поразительным новым видом оружия. Одну
из групп вводил в курс дела Дэвид Гринглас, который
только что передал основные чертежи нового оружия
советской разведке.
Черняховский и Баграмян
Незадолго до рассвета 17 августа 1944 года группа
пехотинцев 3-го Белорусского фронта (Черняховский) во
главе с сержантом Закаблюком миновала поле вчерашне-
го жаркого боя и вышла к реке Шешупе. Сержант послал
рядового Александра Афанасьевича Третьяка установить
на берегу советский красный флаг. Знаменательный мо-
мент — Красная Армия вышла на границу Германии,
впереди лежала Восточная Пруссия, а данный пункт
представлял собой пограничный знак №56. Долго сража-
лась армия, чтобы настал этот день освобождения своей
территории, день выхода к земле противника. Сколько
воинов ценой своей жизни приблизили этот славный
день! Если в доблестной 5-й гвардейской танковой армии
осталось только 28 танков, то сколько же отчаянных
парней сложили свои молодые головы! В 11-й гвардейс-
кой армии батальоны по численности сократились до
уровня рот. Но их жертвы были не напрасны.
На карте словно возродился август 1914 года: Ин-
стербург, Гумбинен, Эйлау — эти же города были на
планшетных картах генерала Ренненкампфа и шедшего
287
южнее генерала Самсонова, стоявших у истоков несча-
стий русской армии в прошлой мировой войне. Коман-
дарму Черняховскому было тогда восемь лет, он мог по
возрасту быть сыном этих русских военачальников. Те-
перь сыновья отомстили за великую трагедию, разыг-
равшуюся здесь ровно тридцать лет назад. Но немецкая
граница не была просто линией на карте в офицерском
планшете. Она щетинилась мощными укреплениями.
Вступая на территорию, где русские войска уже
потерпели однажды жестокое поражение, Черняховско-
му следовало соблюдать осторожность. Перед броском
на германскую Восточную Пруссию он концентрировал
свои войска. Севернее перед 1-м Прибалтийским фрон-
том Баграмяна была поставлена задача прервать комму-
никации между германской группой армий «Север» и
Восточной Пруссией. Подвиг его войск в эти дни —
окончательный разгром (совместно с 3-м Белорусским
фронтом) 3-й танковой армии вермахта, что так резво
бежала по нашим равнинам три года назад.
Удар по группе армий «Север» Баграмян наносил не
один: три Прибалтийских фронта объединили усилия,
чтобы вернуть долг трехлетней давности. А с севера, у
русской Нарвы (которая напоминала о первом петров-
ском походе в Прибалтику), стоял Ленинградский фронт
Говорова. Баграмяну не нравился план Ставки. Если он
двинется на Каунас, то подставит свой фланг группе
армий «Север» со всеми возможными последствиями и
для него, и для 1-го Белорусского фронта. Как уже было
не раз, упорный Баграмян, опирающийся на здравый
смысл, на хладнокровный анализ, а не на «всеизвиня-
ющий» приказ, пошел своим путем. Не дожидаясь под-
хода обещанной 39-й армии, он двумя имеющимися
(6-я гвардейская и 43-я) вышел на Двинск (сколько
ассоциаций с Первой мировой!). 5 июля его войска
преодолели упорное сопротивление противника, гвар-
дейцы 6-й армии с помощью 43-й армии Белобородова
перерезали железнодорожную магистраль Двинск—Виль-
нюс, а 9 июля — дорогу Двинск—Каунас.
Это позволило создать угрозу тылу всей германской
группировки. Но не хватало грузовиков, нелетная пого-
да свела на нет советское превосходство в воздухе, и 12
288
июля, когда Ставка просигналила, что группа армий
«Север» готова прорваться на юг (ошибка стратегиче-
ской разведки — германским войскам было приказано
оставаться в Прибалтике), Баграмян оказался в весьма
сложном положении. Представитель Ставки маршал
Василевский требовал даже не думать ни о каком пово-
роте на север, а наступать строго в западном направле-
нии. Теперь основной удар по группе армий «Север»
предстояло наносить 2-му Прибалтийскому под коман-
дованием Еременко. Его четыре армии начали наступ-
ление против 13 германских дивизий, оборонявшихся
на так называемой «линии пантеры» — системе укреп-
лений, созданной фельдмаршалом Моделем зимой
1943—1944 годов. Позади размещалась «рыцарская ли-
ния» и еще три оборонительных рубежа — «синий»,
«зеленый» и «коричневый». При их создании использо-
вались рельеф местности, бесчисленные озера, болота,
трясины, груды камней, непроходимые леса и все про-
чее, что северная природа создала для осложнения жиз-
ни человека.
В течение первых двух суток Еременко пробил брешь
восьмидесятикилометровой ширины на глубину более
15 километров. 12 июля он пересек железную дорогу
Псков—Идрица и шоссе Невель—Опочка. 3-я ударная
армия генерала Юшкевича вышла к реке Великой.
15 июля освобождена старинная Опочка, а через два
дня — Себеж. Отобрать у немцев Опочку было важно —
это лишало цельности всю германскую систему оборо-
ны, то был самый сильный пункт в «линии пантеры»,
своего рода ключ к латвийской границе. Вслед за «си-
ней» пошла «зеленая» линия, и советские войска убеди-
тельно продемонстрировали противнику свое возросшее
умение преодолевать глубокоэшелонированную оборо-
ну. Быстро уходившая из этих мест в 1941 году, Красная
Армия 1944 года возвращалась умело и профессиональ-
но. А ведь в противостоящих германских войсках сража-
лись не новички, а закаленные ветераны, видевшие на
этой войне уже все. Возможно, самая тяжелая работа
досталась советским саперам — леса были буквально
нашпигованы минами всех калибров.
Левый фланг 2-го Прибалтийского фронта прибли-
289
зился к Двинску, а правый вошел в Латвию. Баграмян
все время думал о северном направлении и умолял
отдать приказ идти на Ригу, но Ставка направляла его
южнее и западнее. А правее фронта генерала Еременко
начинал исполнять свою роль 3-й Прибалтийский фронт
генерала Масленникова, главной задачей которого яв-
лялось уничтожение германской группировки в районе
Псков—Остров. Дальше уже лежала Эстония. Сталин не
знал Масленникова и выражал свои опасения: «Никто
ни разу не был у Масленникова, а это молодой коман-
дир с молодым штабом и недостаточным опытом». Он
нуждается в «опытных артиллеристах и летчиках». Буду-
щий главный маршал артиллерии Яковлев вылетел к
Масленникову, разместившему свой штаб на западном
берегу реки Великой (по существу, на плацдарме). 16
июля фронт Масленникова полыхнул массированной
канонадой. Но генерал оказался достаточно опытным
командиром и не новичком в стратегии. Утром 21 июля
1944 года его войска вошли в Остров с юга, а вечером
четыре дивизии уже изготовились штурмовать Псков.
Но ранним утром 23-го в нем уже не осталось немцев.
Теперь Масленникову предстояло отрезать германские
войска, расположенные в Эстонии и северной части
Латвии, от прочих соединений вермахта.
Во второй половине июля Баграмян успокаивается —
признаков падающего с севера «дамоклова меча» нет.
Немцы не собираются прорываться из прибалтийских
провинций в Восточную Пруссию. Тем более их нужно
отсечь и нейтрализовать. Баграмян убеждает Василевско-
го изменить главное направление удара, теперь он ори-
ентирует свои войска на расположенный севернее литов-
ский Шяуляй. Группу армий «Север» — ветеранов трех
лет войны — не стоит недооценивать. Сами они из При-
балтики не уйдут. И будут висеть тем самым мечом,
который однажды может ударить во фланг центральной
группы советских войск. Это мнение учтено, 22 июля
51-я армия генерала Крейцера рванулась на Паневежис,
справа, несколько отставая из-за жестокого германского
сопротивления, шла 43-я армия. Баграмян «наградил»
быстрых в атаке командиров дополнительной стрелковой
дивизией. Он смотрел на своих птенцов с гордостью.
290
После того как войска прорвали «линию пантеры», гер-
манское сопротивление ослабло, и 27 июля важный же-
лезнодорожный узел — город Шяуляй — был взят. Южнее
в тот же прекрасный июльский день освобожден Двинск,
а затем Красное знамя взвивается над Резекне.
К августу на северо-западе огромного Восточного
фронта сложилась совсем новая обстановка. Назначен-
ный Гитлером командовать обороной Эстонии и Латвии
генерал-полковник Шернер сумел использовать уникаль-
ный рельеф местности от Финского залива до Даугавы —
пересеченную множеством рек, покрытую густыми лес-
ными массивами. Все дороги жестко удерживались нем-
цами. Фронт Масленникова остановился в болотистых
пригородах Пскова, дорога между Чудским озером и
Финским заливом оказалась перекрыта для Говорова.
2-я ударная армия Федюнинского получила приказ
прорваться через Нарвский проход. В июне его защища-
ли 12 дивизий армейской группы «Нарва», и только 5
дивизий осталось там к августу, но это были элитные
войска. Их основу составлял 3-й танковый корпус СС,
моторизованная дивизия СС «Нордланд». Открывая на-
ступление Федюнинского, 1000 орудий взорвали воздух,
восемьдесят минут молотя германские укрепления. За-
тем за дело взялась 13-я воздушная армия, позволяя
131-й и 191-й дивизиям начать переправу через реку
Нарву. В воздухе из громкоговорителей звучали волну-
ющие сердца слова «Священной войны», самой великой
советской песни-гимна целого поколения. К 11 вечера
уже стоял понтонный мост, по которому на западный
берег катили артиллерийские орудия. Ночью через реку
переправился 109-й корпус, а в течение следующего дня
город Нарва был очищен от немецких воинских частей.
Девушки-регулировщицы, направляющие движение
транспортных колонн, становились отчетливой приме-
той времени. Впервые взятая русскими войсками в 1558
году, Нарва снова стала русской.
И все же Шернер к середине августа сумел укрепить
фронт. Он нанес контрудар войскам Баграмяна (мечтав-
шего первым вступить в Ригу) и силам 40-го танкового
корпуса. К юго-западу от Шяуляя танковые колонны
немцев («Великая Германия» и другие) прорвали совет-
291
ские позиции. Две германские танковые дивизии (180
танков) 14 августа ударили в левый фланг советской
51-й армии, заставили ее отойти, и боевая группа «Штрах-
виц» открыла линию сообщения между группой армий
«Север» и основной массой вермахта. Несмотря на от-
чаянные атаки дивизий Баграмяна, блокировать немец-
кие войска в Прибалтике не удалось. Движение на Ригу
советских войск было остановлено. Шсрнер временно
мог считать себя победителем, 25-километровый немец-
кий «коридор» держался, что очень подняло престиж
этого военачальника в глазах Гитлера.
Возрождение Франции
Шарль де Голль 6 июля во второй половине дня
прибыл в американскую столицу. Его приземление в ва-
шингтонском аэропорту было отмечено семнадцатипушеч-
ным салютом, а первая его речь на американской земле
прозвучала по-английски. Рузвельт в Белом доме привет-
ствовал гостя по-французски. С внешней стороны визит
проходил как нельзя более успешно. Глава Алжирского
комитета произвел хорошее впечатление на людей, на-
строенных заведомо враждебно. Адмирал Лети нашел
Шарля де Голля лучше, чем ожидал. Хэлл тоже пишет о
благоприятном впечатлении от встреч с генералом. Де
Голль, которого столько обвиняли в резкости и отсутствии
такта, показал в Вашингтоне противоположные качества,
даже если судить по отзывам прессы. «Нью-Йорк тайме»
сообщает, что генерал де Голль произвел исключительно
хорошее впечатление на репортеров своими откровенны-
ми и прямыми ответами; «Балтимор сан» отмечает: обра-
щение генерала с газетчиками было непринужденным;
корреспондент «Вашингтон пост» не нашел никаких сле-
дов комплекса Жанны д’Арк; в «Нью-Йорк геральд три-
бюн» генерал описан «удивительно мягким в манерах» —
здесь тоже не нашли следов пресловутого высокомерия.
Но гораздо интереснее знать, что творилось за ку-
лисами. Состоялись три частные беседы де Голля с
Рузвельтом. Показательно, что темой разговора были не
гражданские дела, не проблема национального сувере-
292
нитета, не валютный вопрос. Собеседники обсуждали
картину послевоенного устройства мира. Де Голль: «В
наших беседах он (Рузвельт) старался не касаться ника-
ких жгучих вопросов, но широкой кистью рисовал по-
литические цели, которых надеется достичь благодаря
победе. Его стремления казались мне грандиозными, но
внушали тревогу за судьбы Европы и Франции. Изоля-
ционизм Соединенных Штатов Америки президент счи-
тает большой ошибкой, отошедшей теперь в прошлое.
Но он бросается из одной крайности в другую и хотел
бы установить систему постоянного вмешательства по-
средством международных законов. Он полагает, что
четырехчленная директория — Америка, Советская Рос-
сия, Китай и Англия — урегулирует проблемы всего
мира. Парламент Объединенных Наций придаст власти
«большой четверки» демократический вид. Но для того,
чтобы не отдавать в распоряжение трех из этих держав
почти весь шар земной, эта организация, по его мне-
нию, должна будет потребовать, чтобы в различных
странах мира были устроены базы американских воору-
женных сил, причем некоторые из них необходимо рас-
положить и на французской территории.
Рузвельт рассчитывал вовлечь таким образом Совет-
скую Россию в объединение, которое будет сдерживать ее
честолюбивые стремления и в рамках которого Америка
может собрать свою клиентуру. Он знает, что из четырех
великих держав чанкайшистскому Китаю необходимо
американское содействие, а Англия из опасения лишить-
ся доминионов должна согласиться с политикой Рузвель-
та. Что же касается сонма средних и малых государств,
Америка будет иметь возможность воздействовать на них
путем оказания им материальной помощи. Наконец, право
народов располагать своей судьбой, поддержка, оказан-
ная Вашингтоном, наличие американских баз породят в
Африке, в Азии, в Меланезии новые суверенные государ-
ства, которые увеличат собою число стран, обязанных
Соединенным Штатам... Рузвельт рисует мне свои пла-
ны. Я слушаю его и думаю: как это характерно для
людей: идеализм прикрывает стремление к могуществу».
Никакие словесные формулировки, цветы и фанфары
не могли закамуфлировать различия во взглядах, в планах
293
на будущее. В мировой системе Рузвельта не было места
для Франции как великой державы, и ни два столетия
дружбы, ни помощь в двух мировых конфликтах не могли
заставить французского лидера симпатизировать мировым
схемам американского президента. Де Голль и Рузвельт,
имея в виду коренное, принципиальное различие их по-
зиций, остались после этого, столь удачного (внешне),
визита так же далеки друг от друга, как и до него.
Девятого сентября 1944 года было сформировано
новое французское правительство на широкой соци-
альной основе. Двадцать третьего сентября француз-
ские внутренние силы, числом около полумиллиона,
были преобразованы в регулярную французскую ар-
мию. Укрепление французского потенциала немедлен-
но отозвалось в сфере большой политики. Уже 14 сен-
тября министр иностранных дел Бидо на своей первой
пресс-конференции официально выразил перед союз-
никами просьбу о включении Франции в Европейскую
совещательную комиссию.
Американский представитель при французском пра-
вительстве С.Чепин пишет в госдепартамент: «Францу-
зы — гордая нация, и задержка с признанием админи-
страции, которую они приняли, будет интерпретирована
как отсутствие доверия их способности создать прави-
тельство и участвовать в войне. Столь же большое зна-
чение будет иметь убеждение, что они поставлены в
определенно худшую позицию в отношении участия в
послевоенном переустройстве и, особенно, в решениях,
касающихся Германии, и это несмотря на все данные
нами уверения в противоположном». Косвенным путем
подвергая сомнению основной тезис Рузвельта, Чепин
замечает: «Многие месяцы должны пройти, прежде чем
миллионы перемещенных лиц и пленных смогут уча-
ствовать в свободных выборах, обещанных де Голлем».
Япония в кольце
Поздним летом 1944 года американцы начинают
планировать решающие удары по Японской империи.
Успех на Марианских островах и на Северной Гвинее
294
открыл им эту возможность. Первым шагом к подрыву
позиций японцев виделась высадка на одном из цент-
ральных Филиппинских островов — Лейте. Отсюда мож-
но было выбирать, куда двигаться дальше — на большой
филиппинский Лусон или в направлении Тайваня. Но
поражение Чан Кайши обесценило Тайвань как цель,
как базу грядущих операций совместно с китайцами.
Адмирал Нимиц все больше склонялся к Лусону.
Японская военная машина оставалась могучим орга-
низмом. В 1943 г. японцы произвели 20 тысяч самоле-
тов, а в 1944 году — 26 тысяч. Ослабление японских
вооруженных сил связано не с уменьшением численно-
сти самолетов и другой техники, а с гибелью лучших,
наиболее опытных пилотов, моряков, пехотинцев. Ле-
том 1944 года японцы создают на массовой основе от-
ряды камикадзе («божественный ветер», разметавший
монголов в четырнадцатом веке). Стратегия у Токио
была достаточно простой: противник должен убедиться,
что продолжительная война с Японией будет предельно
дорого стоить; есть все основания идти менее радикаль-
ным путем. В битве за Окинаву было осуществлено 2550
полетов камикадзе, а к боям собственно в Японии го-
товились еще 5 тысяч самоубийц.
Японцы правильно определили направление следу-
ющего хода американцев — Филиппины, где у фельд-
маршала Тераучи Хисачи было 250 тысяч солдат. Сюда
же был послан и «тигр» Ямасита, после взятия Синга-
пура претендовавший на пост премьер-министра.
Но японское военное руководство в октябре 1944 г.
сделало две грубые ошибки. Во-первых, правильно оце-
нив важность Центральных Филиппин, японцы затем
поддались на маневр американцев, сделавших обманное
движение в направлении Тайваня. Именно здесь, в небе
неподалеку от Китая японская авиация лишилась пос-
ледних асов — 500 потерянных машин против 100 сби-
тых американских самолетов. У американского адмира-
ла Хелси была примерно тысяча самолетов, которым
японцы ничего уже, кроме камикадзе, противопоста-
вить не могли. Теперь в небе над Лейте (а именно эта
цель американцев стала ясной оперативным работникам
в Токио к 17 октября 1944 г.) господствовала авиация
295
США. К Лейте подошли 12 американских линкоров, 32
авианосца и 23 крейсера. Им императорский флот мог
противопоставить только семь линкоров, четыре авиа-
носца, два гибрида — полукрейсера-полуавианосца — и
двадцать крейсеров. Сравнив эти цифры, можно подве-
сти итог противостояния 1942—1944 годов и представить
перспективы сторон на будущее.
Пока 6-я американская армия высаживалась с транс-
портов на Лейте, в море разыгрывалось то, что можно
назвать последним крупным сражением великих фло-
тов. Американский авианосец «Принстон» был потоп-
лен одной японской ракетой. Ко дну пошел и крейсер
«Бирмингем». Но исход дела решили самолеты амери-
канской военно-морской авиации. Тринадцать торпед с
воздуха вонзились в огромный (73 тыс. тонн водоизме-
щения) корпус японского линейного корабля «Мусаси».
Капитан Иногучи стоял на погружающемся мостике до
тех пор, пока корабль не скрылся под водой. Импера-
торский флот Японии потерял тридцать шесть кораб-
лей, из них три линкора, четыре авианосца и шесть
крейсеров — против шести американских и уже не мог
оправиться от этих потерь. У Токио осталось только три
авианосца и один переоборудованный авианосец. Те-
перь остановить американские корабли не мог никто.
В самом конце октября Тераучи усиливает гарнизон
Лейте. Бои приобрели ужасающий по ожесточению ха-
рактер. Здесь японцы в последний раз сумели создать
ситуацию превосходства над американцами в воздухе —
2500 японских самолетов 4-й воздушной армии букваль-
но смели с небес американскую авиацию. В наземных
операциях происходило нечто не очень характерное. На
Лейте в ноябре 1944 года словно повторился опыт тран-
шейной войны времен 1914—1918 гг. Особенное ожесто-
чение наступило между 27 ноября и 12 декабря. Затем
прибывающие подкрепления начали склонять чашу ве-
сов в американскую сторону.
Конечная победа на острове (15 тысяч погибших
американцев и 50 тысяч японцев) позволила командова-
нию США отсечь Токио от его «южной империи» —
американские вооруженные силы перерезали линии япон-
ских коммуникаций и получили базы, опираясь на ко-
296
торые можно было думать о давлении на собственно
японские острова. В результате 15 декабря американцы
высаживаются на острове Миндоро (в 400 километрах
севернее) — отсюда открывается путь во внутреннее
море Японского архипелага. Фанатизм японцам помо-
гал уже слабо. Камикадзе потопили сотни судов (в ос-
новном вспомогательных), но воспрепятствовать врагу в
его движении к центру Японской империи они уже не
могли.
Возможно, японцы совершили ошибку, бросив свои
основные силы на Лейте. Но пути отступления у них
были уже ограничены. Их ожидала запланированная на
9 января 1945 г. высадка американской морской пехоты
на самый большой остров Филиппин — Лусон. Впереди
выстраивается страшная череда битв: Лусон, Иводзима,
Окинава.
Глава пятая
БЕРЛИНСКИЙ МАРШРУТ
Действующие в центре советско-германского фрон-
та пять советских фронтов вышли, если так можно
выразиться, на финишную прямую — до Берлина оста-
лось 500 километров, немало, но посмотрите, сколько
пройдено. В ноябре 1944 года в Ставке было решено,
что для взятия немецкой столицы понадобится 45 дней.
Путь преграждали две очень мощные группировки: группа
армий «Центр» и группа армий «Северная Украина».
Здесь в боях участвовало с обеих сторон 6 миллионов
человек, это и была Вторая мировая война, а все осталь-
ное, если иметь уважение к цифрам, было важной,
существенной, но периферией. Судьбы мира, судьба
антигитлеровской коалиции решалась здесь, где возму-
жавшая и набравшаяся военного опыта Красная Армия
молотила прежде непобедимый вермахт. Здесь сошлись
в смертельном бою 11 тысяч танков, здесь вели артил-
лерийскую дуэль 85 тысяч орудий, здесь в небе сража-
лись не на жизнь, а на смерть 10 тысяч самолетов. До
операции «Багратион» и ее польского продолжения объе-
диненной феноменальной мощи трех Белорусских и 1-го
Прибалтийского фронтов противостояли семьдесят гер-
манских дивизий. Более тридцати из них были уничто-
жены в ходе освобождения Белоруссии, главным обра-
зом войсками 1-го Белорусского фронта, и около
298
тридцати дивизий обескровил 1-й Украинский фронт
Конева. Пять раз германские войска попадали в окру-
жение (Витебск, Бобруйск, Броды, Вильнюс, Брест).
Фронт продвинулся почти на 500 километров на запад.
Для завершения войны, для взятия Берлина нужно было
пройти столько же.
Много говорят о Варшаве. Даже не возобновляя
дискуссию, напомним, что один только 1-й Белорус-
ский фронт на подступах к польской столице потерял
123 тысячи человек. Сравните с потерями защитников
Варшавы. Кому-то это покажется кощунственным, но
мы, сыны и внуки тех, кто не дошел до победы, имеем
право считать — лишь один фронт потерял в тех боях
в десять раз больше, чем герои Варшавы, часть руко-
водства восстания которой оказалась хладнокровными
калькуляторами и политическими авантюристами. Мы
имеем право это сказать, это право завоевало предше-
ствующее поколение, которое своими несказанными
жертвами, принесенными на алтарь свободы польского
народа, позволяет нам судить трезво и непредвзято.
Десятки старинных русских городов лежали в руинах,
цена за оттеснение немцев в их собственные пределы
была огромной.
На юге, в Карпатах, одна только 38-я армия в своем
порыве к восставшим словакам потеряла 80 тысяч чело-
век; кто посмеет упрекнуть нас в безразличии к чужой
судьбе? И уж по крайней мере не те, кто хладнокровно
предоставил «возможность» нашей стране сражаться в
одиночестве вплоть до последнего года этой истреби-
тельной войны...
Решительное ослабление 47-й дивизии группы ар-
мий «Север» стало предпосылкой выхода советских войск
в Прибалтику. Шесть недель непрерывного наступления
вынудили немцев оставить свои тщательно подготовлен-
ные оборонительные позиции. А еще севернее Карель-
ский фронт Мерецкова (12 пехотных дивизий) выбил
финнов из Выборга. В связи с предстоящей операцией в
районе Петрозаводска Мерецков был вызван в Москву.
Штеменко и другие не советовали командующему пока-
зывать Сталину тщательно выделанную рельефную карту
своего фронта, акцентирующую его сложности. Как и
299
предсказывалось, Верховный пришел в ярость: «Вы что,
пытаетесь нас напугать? Уберите эту игрушку. Вам что,
противник лично рассказал о своих планах?» В конце
второго дня совещания Сталин смягчился, он подвел
Мерецкова к окну, откуда была видна освещенная салю-
том Москва и прошептал ему на ухо: «Я дам вам под-
крепления, о которых вы просите».
В начале июня силы Финляндии начали заметно
слабеть. Об этом сам маршал Маннергейм сообщил
Гитлеру. 1 августа президент Рюти ушел в отставку, и
Маннергейм занял пост президента с целью заключить
перемирие. Кейтель бросился в Хельсинки 17 августа с
германскими орденами для «братьев по оружию», но
ничто уже не могло помочь истощенному союзнику
Германии. 25 августа финские дипломаты вступили в
контакт с полпредом СССР в Швеции А. Коллонтай. А
за два дня до этого было заключено соглашение о пере-
мирии между СССР и Румынией.
Балканы
Великий фронт от Балтики до Карпат бурно переме-
щался в июле — августе. В течение двух недель пять
центральных фронтов прошли почти полтысячи кило-
метров, ослабив свой порыв только перед самой Варша-
вой. Во второй половине 1944 года Восточный фронт
практически застыл. Западные специалисты спрашивают:
почему Советский Союз не завершил войну в 1944 году?
Ведь преимущество в танках было один к трем, в артил-
лерии — один к шести, в численности пехоты — один к
четырем. Одним из объяснений служит то, что предсто-
яло вначале решить проблему Балкан. Именно сюда пе-
реместился центр наступательных усилий Красной Ар-
мии. Наступила очередь южан. Здесь был создан новый —
4-й Украинский — фронт численностью в восемнадцать
дивизий во главе с генералом Петровым для выхода через
Карпаты в Венгрию. Перед Петровым поставили задачу
осуществлять связь между Коневым и двумя фронтами,
которым были поручены балканские проблемы (Мали-
новский и Толбухин).
300
2-й Украинский Малиновского и 3-й Украинский
Толбухина представляли собой огромную силу в миллион
солдат — тридцать восемь советских дивизий. Стоявшая
перед ними группа армий «Южная Украина» генерал-
полковника Фриснера (который заменил многострадаль-
ного Шернера) вместе с союзными румынами составляла
внушительную силу: 600 тысяч человек с 400 танков и
800 самолетов. Группировка была ослаблена уходом тан-
ковой армии к Моделю, отчаянно отбивающемуся от
Конева. В группу армий «Южная Украина» входили две
из трех румынских армий; третья румынская армия сто-
яла, естественно (в свете спора из-за Трансильвании), на
границе с Венгрией.
На этом пятисоткилометровом фронте Ставка тре-
бовала выхода на западный берег реки Прут. Малинов-
ский намеревался прорваться в Молдавию и Северную
Румынию, нанеся удар в стык между румынскими и
германскими войсками, одновременно окружив немцев
в районе Кишинев—Яссы. Вскоре Малиновский с Тол-
бухиным встретились, чтобы уточнить детали операции,
которая позже получила название Ясско-Кишиневской.
Фронт Малиновского был сильнее (шесть пехотных
армий, одна танковая и одна авиационная). У Толбухи-
на имелись только четыре пехотные армии и один ме-
ханизированный корпус. Ему в помощь создавалась
Дунайская флотилия адмирала Горшкова. Оба фронта
провели набор среди жителей освобожденных областей.
Этот набор дал Малиновскому 265 тысяч новобранцев,
а Толбухину — 80 тысяч молодых ребят, проведших
почти три года в немецкой оккупации. Теперь их учили
«достойному советского человека поведению на иност-
ранной территории». Эта территория лежала рядом, но
путь туда проходил через кровавый бой.
Генерал-полковник Фриснер, когда разведка доло-
жила ему о подкреплениях у Малиновского, начал по-
дозревать грядущее наступление советских войск после
18 августа. Хотя у немцев имелось четыре месяца для
подготовки линии укреплений, у них не было достаточ-
но войск, чтобы прикрыть фронт по всему течению
Днестра. Малиновский же сумел обнаружить слабые
места в обороне противника. Фриснер предлагал ОКХ
301
отвести германские войска к линии Карпат — ведь Ма-
линовский уже сосредоточил мощные ударные группи-
ровки против генерала Волера в районе Ясс. ОКХ отка-
зало санкционировать отход, и Фриснеру ничего не
оставалось, кроме как призвать свои войска стоять до
последнего, «плечо к плечу с нашими испытанными
румынскими товарищами».
19 августа командарм Малиновский вместе с при-
ехавшими из Москвы маршалом Тимошенко и марша-
лом авиации Худяковым прибыл на передовой команд-
ный пункт. Высоту 195. В своем штабе Толбухин созвал
всех командиров и еще раз проверил последователь-
ность намеченных действий. На следующий день нача-
лось грандиозное южное наступление. У Малиновского
ударные части пробили линию германо-румынских ук-
реплений вплоть до северо-западных подходов к Яс-
сам — пятнадцать километров в глубину на семидесяти-
километровом фронте. Малиновский бросил в прорыв
танки армии Кравченко, приступив к штурму третьей
линии германских укреплений. Немцы не предполагали
встретить советское наступление такой мощи. Уже к
концу первого дня сражения потеряли боеспособность
пять германских дивизий, тысячи германских солдат
попали в плен.
Малиновский задействовал 7-ю гвардейскую армию
Шумилова на своем правом фланге, а танки Кравченко
обходили Яссы и с востока, и с запада. С юга приходили
сообщения о впечатляющих успехах Толбухина, кото-
рый сумел перехитрить немцев: он демонстративно кон-
центрировал свои войска в направлении Кишинева, а
ударил значительно южнее. Лишь сутки держались ру-
мыны, затем их отход стал малоконтролируемым. Три
армии Толбухина форсировали Днестр. Теперь выпол-
нение директивы Ставки об окружении немцев и румын
в районе Кишинева приобрело черты реальности. Мо-
бильные силы двух фронтов сходились на реке Серет;
Малиновский замыкал группу генерала Волера, а Тол-
бухин окружал группу генерала Думитреску. Противни-
ку бежать к реке Прут было почти безнадежно — 80
километров, а танкам Кравченко оставалось преодолеть
до нее лишь 30 километров. В окружение попали пять
302
германских корпусов на восточном берегу Прута и ос-
татки 10 германских дивизий в лесах к югу от Кишине-
ва. Еще один триумф советского оружия!
Король Михай видел единственный шанс в том,
чтобы договориться с русскими (румынские дипломаты
встречались и с американцами). Румыны обещали не-
медленно интернировать немцев и присоединиться к
антигитлеровской коалиции. Для них было важно сде-
лать это раньше венгров, тогда у них появлялась надеж-
да впоследствии рассчитывать на Трансильванию. Ко-
роля «подгоняла» и дивизия имени Тудора Владимиреску,
составленная в основном из румынских военнопленных
в России и воевавшая, как помнит читатель, на совет-
ской стороне.
23 августа оказалось решающим днем. Король Михай
арестовал братьев Антонеску вместе с руководителем гер-
манской военной миссии генералом Хансеном и объявил
о выходе Румынии из военного союза с Германией. Новое
румынское правительство возглавил генерал Санаеску, а
король Михай обратился по радио к нации и всему миру.
Германский посол покончил жизнь самоубийством. Для
Красной Армии открывались двери в Чехословакию, Вен-
грию, Болгарию, Югославию. Ни Карпаты, ни Дунай
теперь не могли быть барьерами на пути продвижения
советских войск. Два наших фронта окончательно сомк-
нули ряды. Ставка разрешила Малиновскому и Толбухину
использовать добровольно сдавшиеся румынские части
против венгров и немцев. В плен в Ясско-Кишиневской
операции попали 98 тысяч германских солдат и офицеров,
более ста тысяч немцев погибли в жестоких и, по суще-
ству, бессмысленных боях. 25 тысяч немцев все же сумели
вырваться из окружения, но группа армий «Южная Укра-
ина» перестала существовать.
Бухарестская пресса была удивлена молодостью со-
ветских солдат и их технической оснащенностью. Лишь
остатки семи германских дивизий оказывали сопротив-
ление в Северной Румынии. В Москве Ставка готовила
двум победоносным фронтам новые боевые задания.
Малиновскому — на Венгрию, Толбухину — на Болга-
рию. Под их командование теперь перешли новые союз-
ные войска, вчерашний противник — румынские части.
303
У Малиновского появились дополнительные 20 диви-
зий, плохо вооруженных, но хорошо знающих террито-
рию страны и весьма небезразличных к боевым дей-
ствиям на территории Трансильвании.
Гитлер приказал войскам навести порядок — потеря
нефтеносного Плоешти была нетерпима. Фюрер требо-
вал мщения. Немецкие штурмовики повисли над Буха-
рестом. Однако люфтваффе уже утратили господство в
воздухе, лишь несколько «Хейнкелей» без разбора про-
вели бомбометание, чтобы скорее удалиться. Германс-
кий план оккупации Румынии запоздал, она сдалась на
милость победителей без предварительных условий. Для
Германии это стало катастрофой — она теряла Балканы.
Послать сюда подкрепления (в стиле генерала Макензе-
на в 1916 году, быстро завоевавшего Румынию) ОКХ
уже не могло. В течение двух суток основная часть 6-й
армии оказалась окруженной. Остальные германские
части устремились к Железным воротам, к венгерской
границе.
В Венгрии испытывали шок. В Берлине прилагали
все силы, чтобы сохранить ее в своих союзниках. Имен-
но венгерские войска перекрывали карпатские перевалы
от Дуклы до Яблоницы. Граница между Венгрией и
Румынией становилась новым фронтом мировой войны.
Румыны смело шли в Южную Трансильванию, и Мали-
новский довольно быстро продвинул туда свои части. И
все же фронт, прошедший с боями огромные террито-
рии, начал выдыхаться. У ставшей гвардейской танко-
вой армии Кравченко осталось 130 танков и 56 самоход-
ных орудий. Однако Южная Трансильвания была
освобождена, горный хребет Марос 15 сентября 1944
года перешел под контроль армий Малиновского. Но на
линии Клуж—Арад—Тимишоара венгры дрались отчаян-
но, хотя для них открывалось новое поле боя — 4-й
Украинский фронт генерала Петрова подошел к Ужго-
роду и Мукачеву, за которыми лежала их страна.
В самом конце августа Гудериан по просьбе Гитлера
навестил регента Венгрии Хорти и беседовал с ним «как
солдат с солдатом». Хорти начал беседу словами, что в
политике нужно иметь сразу несколько козырей, и Гу-
дериан сразу все понял. Разговор продолжался много
304
часов, но впечатление от того, что Венгрия — последняя
союзница — готова также покинуть Германию, только
укреплялось. Гудериан записал в дневнике: «Теперь я
знаю достаточно».
Освобождение Румынии стоило советским армиям
47 тысяч убитыми, 171 тысячи ранеными, 2000 орудий
и пулеметов, более 2200 танков, 528 самолетов. 12 сен-
тября в Москве было подписано перемирие между СССР
и Румынией, его подписали и два великих союзника
СССР. Румынские войска предоставлялись в распоря-
жение Красной Армии. Захваченная в 1918 году Бесса-
рабия (а также Северная Буковина) возвращалась Со-
ветскому Союзу. Румыния должна была выплачивать
300 млн. долларов в течение пяти лет товарами и про-
дуктами. Бухарест был несказанно рад возвращению
Трансильвании.
Битву за Болгарию, которая оказалась отрезанной
от своих прежних союзников, трудно назвать «битвой».
Георгий Димитров убедил Георгия Жукова, что ни один
болгарин не произведет выстрела. «Вы будете встречены
не пушками и пулеметами, а хлебом-солью — по старо-
му славянскому обычаю». Во второй половине августа,
завершив Ясско-Кишиневскую операцию, Толбухин
нацелил свои войска на Болгарию. Болгария — враг
США и Британии — никогда не объявляла войны Совет-
скому Союзу, советские дипломаты оставались в Софии
даже в годы войны. Страна снабжала рейх сырьевыми
материалами, но не была марионеткой наподобие Вен-
грии и Румынии.
Немцы попытались удержать Болгарию. Несмотря на
все протесты Гудериана, ОКВ послало туда 88 танков
Pz IV и пятьдесят штурмовых орудий, считая болгар
самыми надежными из своих балканских союзников. Раз-
досадованный Гудериан связывался напрямую с ответ-
ственным за военную подготовку болгар полковником
фон Юнгефельдтом. Тот считал ситуацию для Германии
практически безнадежной. Гудериан отослал эту военную
технику в Белград стоящим там войскам СС — 4-й тан-
ковой дивизии, теперь единственной германской мо-
бильной части на Балканах. 26 августа 1944 года болгар-
ское правительство уведомило Москву о своем «полном
305
нейтралитете» и о том, что любые германские войска,
если они перейдут границу из Румынии, будут интерни-
рованы. 27 августа болгарские войска начали эвакуиро-
вать Фракию, и группа германских армий Вейхса начала
свой долгий поход на север. В течение первой недели
отхода Вейхс потерял почти всю свою технику. Его доро-
га периодически оказывалась заминированной — парти-
заны не оставляли отступающих немцев.
6 сентября 1944 года советское посольство в Софии
было уведомлено, что Болгария прерывает дипломати-
ческие отношения с Германией. Партизаны внутри стра-
ны создали Армию народного освобождения. 8 сентяб-
ря войска Толбухина пересекли границу Болгарии.
«Хлеб-соль» оказались преувеличением, но музыка и
цветы ждали 3-й Украинский фронт. Когда 57-я армия
перешла болгарскую границу, по обе стороны дороги
стояли оркестры и люди с цветами. Отечественный
фронт завладел властью в стране, и 9 сентября совет-
ские войска получили от Толбухина приказ прекратить
военные операции. 17 сентября болгарская армия пре-
доставила себя в распоряжение советского командова-
ния.
Теперь Толбухина интересовало скопление герман-
ских войск в Югославии — в Нише и Белграде. 57-я
армия двинулась на болгаро-югославскую границу. Но
давала себя знать определенная усталость — фронт про-
шел более 600 километров, и только болгарский участок
пути был мирным. Ставка приказывала сосредоточиться
на ударе по Белграду и освобождении восточных обла-
стей Югославии. Время: 9 октября 1944 года. Первые
километры югославской территории освободили в нача-
ле сентября. 6-я танковая армия форсировала Дунай и
закрепилась в районе югославского городка Кладово. 21
сентября командующий югославскими партизанскими
силами Тито вместе с представителем югославского штаба
Милутиновичем прибыл на советском военном самоле-
те в Румынию. В штабе Толбухина Тито прикрепили к
груди советскую награду — орден Суворова первой сте-
пени, и он вылетел в Москву. Первая встреча со Стали-
ным не была особо дружественной, но стороны догово-
рились, что Красная Армия войдет на территорию
306
Югославии и окажет помощь армии Тито. Сталин спра-
шивал, что будет делать Тито, если в его расположении
высадятся англичане? Тито отвечал, что это просто не-
возможно. В конце сентября 1944 года первая воинская
часть Красной Армии — 75-й корпус генерала Акимен-
ко — вошла в Югославию.
30 сентября корабли Дунайской флотилии Горшко-
ва пристали к первому югославскому причалу. 7 сен-
тября пятистам югославским партизанам была предос-
тавлена возможность пройти обучение в качестве
танкистов. 1600 грузовиков везли югославам припасы.
8 октября маршал Толбухин приказал болгарской ар-
мии начать наступление на Ниш во взаимодействии с
13-м корпусом Югославской национально-освободи-
тельной армии. Рядом части 2-го Украинского фронта
Малиновского выступили на правом фланге, и их по-
ход был впечатляющим — уже через несколько дней
войска оказались севернее Белграда, а Толбухин подхо-
дил с юга. Между 14 и 20 октября Белград был осво-
божден, а германские войска вокруг города и в нем
самом разбиты. Славянское братство сработало. Битва
за Белград стоила немцам 15 тысяч убитыми и 9 тысяч
пленными. 22 октября тела советских воинов и погиб-
ших югославов пронесли по опустевшим улицам юго-
славской столицы. Маршал Тито принял парад юго-
славской армии. После парада советские танки сразу
же пошли к временным мостам через Дунай — на
Воеводину. Одновременно атакам подверглись Дебре-
цен и Ужгород. Все четыре Украинских фронта подо-
шли к подлинному «мягкому подбрюшью» Германии.
Некоторые осложнения появились у командующего 4-м
Украинским фронтом Петрова, которого Фриснер за-
держал в Карпатских горах. Зато Толбухин и Малинов-
ский прошли почти по четыреста километров.
Хорти не зря был предельно любезен с Гудерианом.
Венгерская делегация прибыла в Москву 1 октября 1944
года. Через 11 дней она подписала соглашение о пере-
мирии с замначальника Генерального штаба Антоно-
вым, о чем тот сообщил Малиновскому, занятому Деб-
реценской операцией.
Хорти одобрил подписанное в Москве соглашение,
307
но его не одобрили немцы. У них имелись свои планы,
дивизии СС поддержали переход власти к прогермански
настроенному Ференцу Салаши. Сорок «Тигров» появи-
лись на улицах Будапешта, сына Хорти захватили люди
Скорцени. Эйхману была поручена реализация в Венг-
рии «окончательного решения» еврейского вопроса. Гер-
манские военные превращали Будапешт в основной пункт
своей обороны с юга. Некоторое время командование
ожидало перехода на советскую сторону как минимум
двух венгерских армий, и только 24 октября 1944 посту-
пил приказ обращаться с венгерскими военными, как и
с немцами.
Сталин спешил, он требовал от Малиновского взять
Будапешт буквально в считанные часы («не важно, чего
это будет вам стоить»), что было практически невозмож-
но. Малиновский просил пять дней и подкреплений.
Сталин соглашался только на «завтра» и говорил об
исключительно важных политических мотивах такой спеш-
ки. Малиновский объявил о начале наступления 29 ок-
тября. 7-я гвардейская армия сделала невозможное: она
форсировала Тиссу и создала значительный плацдарм на
западном берегу реки. Но на пути 46-й советской армии
встали четыре немецкие танковые дивизии. Лишь 4 но-
ября 4-й гвардейский механизированный корпус достиг
восточных и южных пригородов Будапешта. Пехота от-
ставала, и шансы на гусеницах войти в город таяли на
глазах. Второй штурм Будапешта начался 11 ноября и
длился 16 дней. Конница Плиева тем временем вошла в
Мишкольц. Как рассуждает англичанин Эриксон, «пред-
сказание Малиновского оказалось верным. Сталин полу-
чил свои пять дней, но потерял пять месяцев».
Ленд-лиз и прочие
экономические рычаги
Когда советские войска подходили к Висле, а амери-
канские — к восточной границе Франции, Рузвельт пред-
ложил Сталину еще одну встречу на высшем уровне. В
повторном письме он писал, что ситуация требует «даль-
308
нейших стратегических решений»; он прибег даже к тако-
му аргументу: встреча поможет ему в ходе предвыборной
борьбы. Восстановить «дух Тегерана» тогда, когда он осо-
бенно нужен ~ в период выработки общих подходов к
освобождаемым народам, — вот чего хотел Рузвельт. Скла-
дывается впечатление, что он вступил в стартовую полосу
создания послевоенного мира. На конференциях в Дум-
бартон-Оксе и Бреттон-Вудсе наметились основные черты
этого мира. Чисто военными рычагами контролировать
мир было уже невозможно. Шесть процентов мирового
населения с трудом могут диктовать свои условия осталь-
ным девяносто четырем. Но картина менялась, если пе-
рейти в экономическую сферу. Доля США в мировом
валовом продукте приближалась к пятидесяти процентам,
и именно эта колоссальная экономическая мощь должна
была обеспечить Америке преобладающие позиции.
Напомним, что и в соглашениях по ленд-лизу, за-
ключенных Соединенными Штатами с другими страна-
ми, имелась специальная оговорка, предполагавшая
«уничтожение всех форм дискриминационной практики
в международной торговле». Оговаривалось также пони-
жение таможенных барьеров. Государственный департа-
мент в отношении Британской империи выработал «пред-
ложения по расширению мировой торговли и занятости».
Англичане, естественно, видели в американских дей-
ствиях стремление после окончания войны закрепиться
в Латинской Америке и в важных регионах Азии, под-
чиняя при этом Британское содружество наций.
Как пишет американский историк Г.Колко, «если
отбросить риторику, удобные ссылки на необходимость
«открытых дверей» в международной экономике означа-
ли американское экономическое превосходство, часто
монопольный контроль над многими из критически
важных сырьевых материалов, на владении которыми
основывается современная промышленная мощь... Со-
перничество между Соединенными Штатами и Брита-
нией из-за нефти и по поводу послевоенных мировых
экономических структур ускорило неизбежное ослабле-
ние Британии во время войны и создало вакуум в ми-
ровой мощи, который американцы быстро и с удовлет-
ворением заполняли на Ближнем Востоке и в Латинской
309
Америке. Новая роль не была ни спонтанной, ни слу-
чайной, она была принята с энергией и желанием, что
англичане восприняли как американский эквивалент
тех самых сфер влияния и блоков, в создании которых
Вашингтон обвинял Англию. Уничтожение британской
мощи в огромных районах мира, вхождение в эти рай-
оны Америки несло с собой огромную политическую и
глобальную ответственность, что неизбежно для тех, кто
желает завладеть доходами в мировых масштабах; и это
новое бремя было в такой же степени побочным про-
дуктом американского стремления к мировой экономи-
ческой экспансии, в какой оно было ответом на подъем
левых сил повсюду и, в меньшей степени, на рост
русской мощи... Именно этот круг экономических и
политических целей, избранных Соединенными Штата-
ми в конце Второй мировой войны, противопоставил их
Советскому Союзу, подъему левых сил и Британии как
партнеру-сопернику по защите мирового капитализма».
Организация экономической помощи (УНРРА) по-
лучила от конгресса большие фонды для инвестиций в
пораженные войной страны. Изучались возможности
создания международной гражданской авиации, которой
открыты были бы все небеса. Формировалась консолиди-
рованная система управления мировыми финансами,
международное валютное агентство. В министерстве
финансов был разработан проект создания фонда эконо-
мической стабилизации Объединенных Наций на основе
глобальной либерализации торговли, пересмотра валют-
ной системы, построенной на универсальности доллара.
Вызрела идея основания Банка реконструкции и разви-
тия с колоссальными финансовыми возможностями. Ре-
шающий шаг был сделан в Бреттон-Вудсе (штат Нью-
Гемпшир) в июле 1944 года. Американцам нужно было
открыть мировые рынки для свободного торгового обме-
на ~ именно тогда индустрия и сельское хозяйство США
получили бы возможность глобального воздействия. При-
ветствуя конференцию, Рузвельт писал: «Торговля явля-
ется жизненно важным кровообращением свободного об-
щества. Мы должны следить за тем, чтобы артерии, по
которым идет этот кровоток, не были закупорены снова».
Рузвельт считал, что ключом к успеху экономиче-
310
ского «открытия мира» является ликвидация имперских
преференций Англии. Утверждая в Атлантической хар-
тии «свободный доступ» ко всем рынкам, Черчилль
постарался впоследствии выхолостить этот принцип. Но
в Белом доме хватало решимости. Вместе с Англией на
США приходилось более половины мирового торгового
обмена. Победа на английском фронте давала Вашинг-
тону все шансы экономического доминирования в гло-
бальном масштабе. Полученная от США помощь по
ленд-лизу (33 миллиарда долларов) уже являлась пока-
зателем слабости Англии, а в дальнейшем Британия
просила новых займов. Давая очередные 3,8 миллиарда
долларов, американцы добились от англичан обещания
демонтировать имперские торговые барьеры. Президент
сумел «приобщить» к зоне свободного перемещения
капиталов и товаров вторую по величине — Француз-
скую империю. Предоставляя в 1945 году правительству
генерала де Голля заем в один миллиард долларов, аме-
риканцы в обмен заставили французов сократить прави-
тельственные субсидии, пресечь валютные манипуля-
ции и открыть зону франка для американских товаров.
Америка видела, как нуждаются в займах ее жестоко
пострадавшие в войне союзники — СССР и Англия.
Американская делегация пообещала советской делега-
ции, возглавляемой Молотовым, значительную долю
будущих займов.
На конференции в Бреттон-Вудсе был создан Меж-
дународный валютный фонд и Мировой банк. Мировой
банк владел активами в 7,6 миллиарда долларов и пра-
вом предоставлять займы на вдвое большую сумму.
Международный валютный фонд (МВФ) владел 7,3
миллиарда долларов, предназначенных для стабилиза-
ции основных мировых валют, для расширения мировой
торговли. Финансист Б.Барух сказал в начале 1945 года:
«Если мы сможем прекратить субсидирование рабочей
силы (что предполагала прежняя — «закрытая» — систе-
ма отдельных торговых блоков. — А. У.) и жестокое
соперничество на экспортных рынках... мы будем иметь
самый долгий период процветания».
США как самый крупный вкладчик будут иметь в
Мировом банке и в МВФ треть распорядительных го-
311
лосов. Оба этих международных агентства возглавили
американцы. Все валютные операции обоих ведомств
осуществлялись в национальной валюте США. Оба меж-
дународных агентства должны были разместиться в Ва-
шингтоне. Одним из каналов воздействия явилась не-
посредственная материальная помощь жертвам войны.
План ее оказания был подготовлен в 1943 году четырь-
мя странами — Соединенными Штатами, Советским
Союзом, Англией и Китаем. США обязывались предо-
ставить три четверти помощи, что автоматически ста-
вило их во главе программы.
В те самые месяцы, когда специалисты и оборудо-
вание требовались на фронтах, американцы построили в
Саудовской Аравии огромный аэропорт Дахран. Пре-
жние владельцы региона — англичане — обеспокоились
прежде всего за свое влияние в Иране и Ираке (Саудов-
скую Аравию уже частично «списали» из-за американ-
ского финансово-политического вторжения в нее). Пре-
зиденту Рузвельту пришлось успокаивать англичан в
этом отношении. Черчилль, который всегда предпочи-
тал раздел сфер влияния, выразил признательность Руз-
вельту: «Большое вам спасибо за уверения в том, что вы
не имеете виды на наши нефтяные поля в Иране и
Ираке. Позвольте мне отблагодарить вас самыми надеж-
ными уверениями в том, что мы не будем зариться на
ваши интересы и собственность в Саудовской Аравии».
На Тихом океане американцы стали осуществлять кон-
троль над принадлежавшими прежде Японии Каролин-
скими, Маршалловыми и Марианскими островами, где
представители США сразу же показали, что здесь воз-
никает новый «редут» Америки. Следует особо отметить,
что Рузвельт уже в 1944 году пришел к твердому выводу:
в оккупированной Японии США будут обладать всей
полнотой власти, не деля ее ни с кем из союзников.
Восприимчивость советской стороны в вопросе о
займах (вполне понятно, что разрушенному хозяйству
страны они были чрезвычайно нужны) вызвала радужные
надежды Рузвельта в отношении того, что это поможет
ему решить «русский вопрос». Размышляя по данному
поводу, министр финансов Моргентау говорил президен-
ту: «Есть два типа людей. Одни, подобно Идену, верят в
312
то, что мы должны сотрудничать с русскими и что мы
должны доверять России ради мира на земле. Позицию
других иллюстрирует замечание мистера Черчилля, кото-
рый сказал: «Что мы собираемся иметь между белыми
снегами России и белыми скалами Дувра?». Рузвельт
отозвался так: «Очень хорошо обрисованные позиции. Я
принадлежу к той же школе, что и Иден».
Рузвельт сфокусировал свое внимание на организа-
ции, которая заменит Лигу Наций. 21 августа 1944 года
министры иностранных дел союзных держав в пригоро-
де Вашингтона Думбартон-Оксе создали контуры миро-
вой организации, сердцевиной которой был назван Совет
Безопасности, каждый из членов которого имел право
«вето». Общественные опросы свидетельствовали, что
две трети американского населения выступали за такую
организацию, за то, чтобы она имела собственные воо-
руженные силы. Дело защиты вильсоновской идеи о
выходе США в океан мировой политики, создании все-
мирной организации взяли на себя известные амери-
канские историки и политологи — Д.Перкинс, Д.Фле-
минг, Дж.Шотвел. Ф.Рузвельт писал в эти дни 1944 года:
«Почти все интеллектуалы сейчас с нами». У. Липпман
в книге «Военные цели США» указывал, что в будущем
мире будут «три орбиты» — атлантическая, русская и
китайская. Задача Вашингтона — построить прочные
рабочие отношения с Москвой. Чтобы избежать тупика
в вопросе о «вето» великих держав в Совете Безопасно-
сти, Рузвельт в начале сентября 1944 года решил обсу-
дить спорные темы с главой советской делегации
А. А. Громыко. Сталин в письме от 14 сентября 1944
года утверждал, что предубеждения против СССР дела-
ют право «вето» абсолютно необходимым для самообо-
роны Советского Союза.
Осень 44-го
Генерал Чуйков приказал провести своих солдат
через первый освобожденный советскими войсками ла-
герь массового уничтожения Майданек. Позже он напи-
шет, что увиденное «вызывало у воинов подлинную
313
ярость». С заключенных детей, отправляемых в крема-
торий (говорили прочитанные документы), снимали
одежду, чтобы послать ее немецким сверстникам.
После покушения 20 июля 1944 года в рейхе резко
возрастает влияние рейхсфюрера СС Гиммлера, в органи-
зации которого насчитывалось 38 дивизий. Он приносит
Гитлеру 160-страничный доклад армейской штаб-кварти-
ры в Цоссене, из которого значило, что глава военной
разведки — абвера — адмирал Канарис с 1940 года пере-
давал секретные сведения западным союзникам (в чем ему
помогали его начальник штаба генерал Остер и фон До-
наньи). Гитлер поручил Гиммлеру мобилизовать дополни-
тельные пятнадцать дивизий, в германских войсках усили-
лась нацистская пропаганда, пошла речь о «священной
войне народа». Дезертиров стали вешать на деревьях. Еще
вчера Гиммлер называл Власова «ангажированным боль-
шевистским мясником», а теперь он организовал встречу
с ним (16 сентября 1944 года) в ставке Гитлера «Вольф-
шанце» и готов был изменить отношение к «унтермен-
шам» ради создания общего фронта против Красной Ар-
мии. Власов получил возможность организовать 10 дивизий
и «пользоваться правами союзника». Гиммлер даже пред-
ложил ему титул «главы правительства», но Власов это
предложение не принял. Впрочем, Гиммлер и сам вскоре
передумал (он опасался наличия у Власова столь мощных
сил и изменил цифру обещанных дивизий с 10 на 3).
Розенберг же и вовсе был против РОА (Русская освобо-
дительная армия): великодержавный шовинизм Власова
мешал ему в мобилизации местных малых антирусских
национализмов.
Вместе Гиммлер и Геббельс мобилизовали дополни-
тельно полмиллиона человек и послали на фронт. 18
октября создается «фольксштурм» — народное ополче-
ние. Формируются 14 новых дивизий СС, среди кото-
рых на этот раз много «ненордических» солдат — укра-
инцев, латышей, эстонцев, специальные бригады из
тюркских народностей, кавказцев. В дивизию СС «Ви-
кинг», помимо белокурых скандинавов, начали прини-
мать узбеков, боснийцев и даже арабов.
Но нацисты начинают отходить от последовательно-
го германского национализма слишком поздно. Исто-
314
рия уже не дает им времени использовать подрывную
силу малых национализмов. Давление в рейхе теперь
ощутимо не только с полыхающего огнем Востока, но и
с союзного Советскому Союзу Запада.
11 сентября американцы, англичане и «Свободные
французы» переходят западную границу Германии.
6 октября канадские ВВС встретили нового противни-
ка — реактивный самолет люфтваффе — и сбили его.
11 октября новозеландские войска перешли реку Руби-
кон в Северной Италии. А через два дня ракеты Фау-2
начали падать на освобожденный западными союзника-
ми Антверпен. Через два дня англичане вошли в Афины.
С востока к Берлину движется огромный советско-
германский фронт. На северном фланге Балтийский
флот захватил острова Даго и Озель. Маршал Говоров
(Ленинградский фронт) избавляется от финского про-
тивника и полностью концентрируется на немцах в
Прибалтике, упорных, знающих, умелых. Командую-
щий группой армий «Север», знакомый уже нам Шер-
нер, задумывается над тем, чтобы сократить линию фрон-
та, отдав Эстонию, — теперь уже нет нужды морально и
материально демонстрировать близость к Финляндии.
Главное — сохранить контроль над Ригой и подходами
к Восточной Пруссии.
Говоров прорвал германскую оборону по линии
Ракевере—Тапс, выходя с юга к Таллинну. Южнее При-
балтийские фронты продолжали наступление на Ригу
(активен 2-й Прибалтийский фронт Еременко). В Мос-
кве задачу отрезать группу армий «Север» от Восточной
Пруссии поручили Баграмяну (1-й Прибалтийский
фронт). На 500-километровом участке были сосредото-
чены 125 стрелковых дивизий и семь танковых корпу-
сов, что составляло 900 тысяч солдат и офицеров, 3 ты-
сячи танков, 17 с половиной тысяч орудий, около трех
тысяч самолетов.
Наступление трех Прибалтийских фронтов началось
14 сентября 1944 года с традиционной часовой артподго-
товки. Войска Баграмяна тщательно замаскировали свои
наступательные перемещения, и их удар оказался для
немцев неожиданным. В прорыв бросилась известная
своими бойцовскими качествами 43-я армия Белоборо-
315
дова, она к вечеру 16 сентября взяла Елгаву, вышла к
Западной Двине, недалеко от южных пригородов латвий-
ской столицы Риги. Еременко (2-й Прибалтийский) взял
Мадону и тоже вышел к Двине. До Риги оставалось
семьдесят километров. Шернер попытался удержать Ере-
менко, а основные силы бросить против Баграмяна в
район Елгавы. На севере 8-й эстонский корпус генерал-
лейтенанта Перна (Ленинградский фронт) видел впереди
только Таллинн, отчаянная храбрость его бойцов позво-
лила 22 сентября освободить эстонскую столицу. Армия
Федюнинского повернула на юго-запад и вошла в Пярну.
Шернер хотел объединить оборону Риги и Восточной
Пруссии, создать стабильную оборонительную линию
между Елгавой и Тильзитом. Тогда советское командова-
ние приняло решение изменить направление главного
удара и нацелить его на Мемель (Клайпеду), чтобы раз и
навсегда отрезать немцев в Прибалтике от Восточной
Пруссии. Сталин подолгу беседовал с маршалом Васи-
левским, «ответственным» за Прибалтику. После пере-
группировки войск 5 октября возобновились активные
наступательные операции. Густой туман повис над лини-
ей фронта, и Баграмян ждал до 11.00 дня, прежде чем
отдать приказ разведывательным группам выйти вперед.
Через десять минут заговорили пушки. На следующий
день сквозь прибалтийский дождь 5-я гвардейская танко-
вая армия Вольского сумела выйти к Клайпеде, как
когда-то к Калачу. Сколько военных верст пройдено!
Еще усилие — и германская группировка в Прибалтике
отрезана от мрачной Восточной Пруссии, гнезда герман-
ского офицерства, к которому когда-то спешили Реннен-
кампф и Самсонов. Около 30 германских дивизий окру-
жены в Курляндии между Тукумсом и Либавой. Баграмян
развернулся к северу. А на восточнопрусской границе
Черняховский (3-й Белорусский) прорвал германские
укрепления и взял город Голдап.
На центральном участке фронта численность гер-
манских войск сократилась до 130 дивизий — на 27
меньше, чем в начале июньского наступления Красной
Армии. 28 германских дивизий закрепились у Карпат-
ских гор, где наши войска начали движение в направ-
лении Будапешта.
316
14 октября два специально присланных немецких ге-
нерала поставили фельдмаршала Роммеля перед выбором:
самоубийство или суд — выбор, предложенный Гитлером.
Так отозвалось 20 июля. Роммель принял цианистый ка-
лий и удостоился почетных похорон. А германский фронт
лишился одного из лучших своих военачальников.
Западные конференции
Обсуждения в Думбартон-Оксе еще продолжались,
когда Рузвельт и Черчилль договорились о седьмой встре-
че военного времени, на этот раз они встретились 11
сентября 1944 года (во второй раз) в Квебеке. Премьер
с тростью вышел из вагона, а Рузвельт встречал его как
старого друга. Лорд Исмей пишет, что это было скорее
похоже на «встречу дружной семьи, начинающей совме-
стный отпуск, чем на встречу степенных лидеров воен-
ного времени на важной конференции... Видеть их вме-
сте было сплошным удовольствием».
На первом заседании (13 сентября 1944 года) царил
оптимизм: союзные войска вступили в Бельгию, а затем
вышли на «линию Зигфрида». Некоторые военные по-
лагали, что война может завершиться уже к концу года.
Премьер Черчилль сразу же перевел в практическую
плоскость вопрос о «сдерживании» СССР в Европе. Он
указывает Рузвельту на «опасное распространение рус-
ского влияния» на Балканах — обстоятельства капитуля-
ции Румынии и Болгарии дают ему для этого основа-
ния. Рузвельт начал в определенной степени разделять
опасения Черчилля. Принимая австрийского эрцгерцога
Отто, он сказал: «Нашей главной задачей становится не
допустить коммунистов в Венгрию и Австрию».
Партнеры по коалиции обсуждали возможности со-
юзных войск в отношении Триеста, Истрии, продвижения
в направлении Вены. Рузвельт подписал инструкцию ге-
нералу Г. Вильсону: в случае неожиданного краха Герма-
нии оккупировать четырьмя дивизиями Австрию. Он же
говорит своему помощнику о «необходимости сохранения
Британской империи сильной». Рузвельт хотел выработки
жесткой политики в отношении противника. «Мы должны
317
быть твердыми в отношении Германии, я имею в виду
немецкий народ, а не только нацистов. Мы должны либо
кастрировать немцев, либо обращаться с ними таким об-
разом, чтобы они не могли воспроизводить население,
которое хотело бы продолжать свой прежний путь». Пре-
зидент отверг как неудовлетворительный план обращения
с Германией, предложенный американскими военными.
«У меня складывается впечатление, что Германия не дол-
жна быть восстановлена, подобно Нидерландам и Бель-
гии... Каждый в Германии должен понять, что на этот раз
они являются поверженной нацией».
Рузвельт склонялся к идее Моргентау о демонтаже
индустриальной мощи Германии — это гарантировало
бы, по меньшей мере, двадцатилетнюю гегемонию Ан-
глии в Западной Европе, развеяло бы страхи Советского
Союза перед германской мощью и перед Западом в
целом (в особенности опасения, что Соединенные Шта-
ты или Англия могут восстановить германское могуще-
ство в своих целях). Рузвельт сказал помощнику Чер-
чилля лорду Червеллу, что это избавит Британию от
германской конкуренции. Сам Черчилль после колеба-
ний пришел к выводу: «В конце концов, дело касается
будущего моего народа, а когда мне нужно выбирать
между моим народом и германским народом, я пред-
почту свой народ». Рузвельт и Черчилль договорились
подписать меморандум, призывающий «превратить Гер-
манию в страну преимущественно сельскохозяйствен-
ную и крестьянскую по характеру посредством уничто-
жения военной промышленности в Руре и Сааре».
Моргентау был взволнован. Приглашенный на коктейль
в апартаменты Рузвельта, он вышел в высшей степени
удовлетворенным: «Мы никогда не разговаривали так
душевно со времен его губернаторства. Это был яркий
эпизод моей карьеры в правительстве».
Скептически отнесся к плану Моргентау Г.Стим-
сон. В первые дни сентября 1944 года он задавал Руз-
вельту сложные вопросы: деиндустриализация Герма-
нии выбросит на улицу примерно тридцать миллионов
человек, что делать с ними? Нарушится внутренний
механизм европейской экономики, налаженный за пос-
ледние восемьдесят лет. Засомневавшийся Рузвельт еще
318
не занял окончательной позиции. Он колебался между
двумя вышеозначенными курсами. Рузвельт указал, что
план Моргентау противоречит требованиям Советского
Союза о репарациях. В то же время президент согласил-
ся с тем, что Европа не нуждается в сверхмощном
германском индустриальном ядре, и высказался за «сель-
скохозяйственную Германию». Гарриман сообщал из
Москвы, что русские обеспокоены тем, чтобы надежно
гарантировать свою безопасность в Европе. Моргентау
сказал Рузвельту: «Россия боится того, что мы и англи-
чане собираемся заключить «мягкий» мир с Германией
и восстановить ее как будущий противовес России». В
свете этого демонтаж германской мощи виделся логи-
ческим ответом, удовлетворяющим и англичан, и рус-
ских. Присутствие США становится не маргинальным,
а ключевым фактором европейской ситуации. В конеч-
ном счете Рузвельт решил на текущем этапе не занимать
четкой позиции в отношении Германии, а действовать
по обстоятельствам, не лишаясь заранее возможных
козырей. Двадцатого октября он говорит Хэллу, что
«ненавидит составлять планы в отношении еше не заво-
еванной страны». Эти планы будут зависеть от того, «что
мы найдем в Германии».
Рузвельт определенно ужесточил политику в отно-
шении европейских метрополий в целом. Он сократил
обещанную помощь Британии по ленд-лизу — только
5,5 миллиарда долларов в период между поражением
Германии и Японии — на 20 процентов меньше запро-
шенного англичанами. Рузвельт ревниво отнесся к встрече
Черчилля со Сталиным в октябре 1944 года. Он просил
премьера позволить послу Гарриману присутствовать на
всех важнейших беседах. В то же время запретил своему
послу подписывать какой бы то ни было документ, даже
самый общий. Уже тогда становилось ясно, что прези-
дент ждал встречи глав великих держав с глазу на глаз.
Пока же он телеграфировал Сталину: «Идет глобальная
война, и нет буквально ни одного вопроса военного или
политического, в котором Соединенные Штаты не были
бы заинтересованы... Моим твердым убеждением явля-
ется то, что решение до сих пор незакрытых вопросов
может быть найдено только нами троими вместе».
319
На границе Германии
Более половины потерь за весь период с начала
войны приходится у германских вооруженных сил на
1944 год. Критическими для вермахта были последние
три месяца этого года. Все четыре группы армий —
«Север», «Центр», «Северная Украина» и «Южная Укра-
ина» — в последние месяцы потерпели крупнейшие по-
ражения и были ослаблены. Красная Армия полностью
уничтожила 96 дивизий и нанесла тяжелейший урон 219
дивизиям (33 дивизии в результате были попросту рас-
формированы). Германские вооруженные силы потеря-
ли на совете ко-германском фронте за это время более
полутора миллионов солдат и офицеров, 6700 танков, 28
тысяч орудий и минометов, 12 тысяч самолетов. В ка-
честве замены прибыла 201 тысяча новобранцев вермахта.
Россия изгнала врага из своих пределов. Предстояла
вторая часть предложенной жизнью и судьбой задачи.
Пользуясь терминологией того необычного времени —
«добить зверя в его берлоге». В конце октября 1944 года
Сталин впервые ставит перед своими военачальниками
задачу взятия Берлина. Предстояла крупнейшая военная
операция мировой истории. Обстоятельства пока благо-
приятствовали. Отмечая в Москве годовщину Октябрь-
ской революции, маршалы Конев, Рокоссовский, Толбу-
хин и генерал Черняховский продолжили стратегические
дебаты, уже начатые Сталиным, Жуковым и Антоновым.
Работа шла секретно в Генеральном штабе, без широкой
огласки и больших аудиторий. 16 января стало известно
имя полководца, которому поручалось взять Берлин —
Сталин сообщил свое решение по телефону: маршал Ге-
оргий Константинович Жуков. Он принял командование
1-м Белорусским фронтом (а Рокоссовский возглавил вме-
сто Захарова 2-й Белорусский фронт). Сам Сталин стано-
вится как бы координатором действий отдельных фрон-
тов. Василевский координировал действия Прибалтийских
фронтов (оставаясь номинально начальником Генераль-
ного штаба).
Разведка докладывала, что немцы прилагают гран-
диозные усилия для создания оборонительных систем
на границе рейха. Первый вариант плана нас^патель-
320
ных операций против собственно Германии был завер-
шен в конце ноября. На этот раз Сталин не проявил
дотошного вмешательства в процесс планирования. Он
молча согласился с прибывшим Т1 ноября в Москву
Жуковым, определившим в качестве центра его насту-
пательных усилий Лодзь, а затем Познань. Сталин обо-
значил предварительную дату финального наступления —
между 15 и 20 января 1945 года.
Страна мобилизовала шесть с половиной миллионов
солдат, вооружила их 13 тысячами танков и самоходных
орудий, 15 тысячами самолетов, 100 тысячами орудий и
минометов. К бою были готовы 55 пехотных армий,
шесть танковых, тринадцать авиационных. Пятьсот ди-
визий — невиданная мощь — изготовились к финальной
схватке. Германская разведка докладывала, что на одном
лишь плацдарме у Баранова сосредоточены 60 стрелко-
вых дивизий и восемь танковых корпусов — больше
войск, чем у немцев на всем центральном участке Вос-
точного фронта. На двух других плацдармах были распо-
ложены 54 дивизии у Варшавы и примерно такая же
численность на восточнопрусской границе. Разведка нем-
цев предсказала, что удары последуют один за другим.
Взаимоотношения союзников
Рузвельт в последние месяцы 1944 года видел опас-
ность открытого блокирования с дискредитировавшими
себя в Европе откровенно правыми силами. Когда Чер-
чилль проинформировал итальянского премьера Боно-
ми о неприемлемости введения в кабинет графа Сфор-
цы, ставшего одним из символов антифашистской борьбы
для буржуазных либералов, президент Рузвельт дал ука-
зание своему послу в Италии Вайнанту выразить сожа-
ление по поводу действий англичан. Черчилль возму-
тился, всеобщность претензий американцев начала его
раздражать. Он заявил, что американцы слишком много
на себя берут, что именно англичанам «вручено коман-
дование в Средиземноморье, подобно тому как амери-
канцы владеют командованием во Франции».
Из Вашингтона поступил запрос послу Гарриману с
321
просьбой дать оценку мировой стратегии СССР. Гарри-
ман в тщательно обдуманном ответе сообщил своему
президенту следующее. Сталин следует одновременно
двум курсам — дружественное отношение к Западу и
недоверие к нему. Его страна отчаянно нуждается в
мире. Нет сомнения, что Москва хотела бы продолже-
ния тесных союзных отношений с Америкой и после
войны. Но испытания военных лет сделали русских
подозрительными. Они осознают свои слабости. Они
уже заглянули в бездну национального краха. И поэто-
му, если встанет вопрос об обеспечении их безопасно-
сти, они готовы приложить любые усилия, они готовы
на все. Гарриман указывал, что прежний опыт диктует
советскому руководству необходимость идти на любые
меры, если они укрепляют безопасность страны. Прак-
тически это означало, что СССР способен на односто-
ронние действия. Никакой авторитет международной
организации не может иметь преобладающего влияния
там, где речь идет о выживании. Видимо, этим будет
руководствоваться Москва в отношениях со странами-
соседями. Конкретный совет посла сводился к тому, что
к политике русских нужно отнестись с пониманием и в
то же время «твердо противостоять им там, где они
неправы». Рузвельт решил отложить вопрос о выборе
курса в отношениях с СССР до личной встречи со
Сталиным. В общем и целом он был склонен видеть
будущее оптимистически. Если даже его жестко настро-
енный посол видит возможности взаимодействия с рус-
скими, почему должен разувериться он, давний сторон-
ник этого курса?
Рузвельт пытался — и не без успеха — перенести на
внешнюю среду тактику, которая так хорошо срабатыва-
ла у него на внутренней арене, где он удачно противо-
поставлял одних своих помощников другим и вовлекал
их в межведомственные распри, становясь при этом
верховным арбитром. В своей союзнической стратегии
Рузвельт также хотел найти поле соперничества для
Черчилля и Сталина и, пользуясь доверием обоих, за-
ставить их противостоять друг другу, ожидая американ-
ской помощи и арбитража. В некоторых ситуациях ему
это удавалось. К примеру, Рузвельт сумел создать у
322
Сталина впечатление, что он стремится поддержать идею
скорейшего открытия второго фронта, а Черчилль стоит
у него на пути. Примеры можно было бы умножить.
Но эта тактика имела слабые стороны. Рузвельту не
удалось вызвать соперничества за свое благоволение
французам, и он капитально антагонизировал де Голля.
Советское руководство в конечном счете вынуждено
было обратиться к собственным ресурсам, видя полити-
канство Рузвельта. Возможно, тот сумел выиграть войну
в большей степени экономическим путем, но те, кто
заплатил наибольшую цену, не забыли этого.
8 сентября 1944 года Лондон после 1843 темных
ночей осветился электрическим светом. Некоторые дети
впервые видели чудо освещенного города. Но именно в
этот день Вернер фон Браун начал обстрел Лондона
ракетами Фау-2, и Черчилль снова ввел светомаскиров-
ку — до весны 1945 года.
Черчилль мысленно уже завершил войну. Теперь он
как бы размышлял над ее итогами. Возможно, прини-
мая решение вступить в союзные отношения с Совет-
ской Россией, он хотел поддержать ее на плаву до тех
пор, пока Великобритания и США не сумеют склонить
чашу весов на свою сторону. История распорядилась
иначе. Именно СССР стал той силой, которая сокруши-
ла Германию, и от России — а не от Британии — через
три года боевых действий больше всего зависела расста-
новка сил в Европе. Расчет на то, что, в конечном счете,
Россия и Германия взаимно ослабят и нейтрализуют
друг друга, оказался неоправданным. Черчилль, как и
Рузвельт, не сумели верно оценить потенциал Советско-
го Союза.
Красная Армия выигрывала войну, и Черчилль начал
колебаться между надеждой и отчаянием. Порой его речи
звучали весьма оптимистически. Так, выступая перед па-
латой общин 24 мая 1944 г., он сказал: «Глубокие переме-
ны произошли в Советской России. Троцкистская форма
коммунизма полностью выметена из страны. Победа рус-
ских армий приведет к гигантскому укреплению мощи
русского государства и несомненному расширению его
кругозора. Религиозная сторона русской жизни теперь
переживает удивительное возрождение». Периодически
323
Черчилль считал нужным давать публично самые лестные
оценки советским военным усилиям. 28 сентября 1944 г.
в палате общин он сказал, что британские и американские
союзники «никогда не должны забывать о неизмеримых
услугах, которые Россия оказала в общем деле. Выстояв в
течение долгих лет страданий, она сумела выбить жизнь из
германского военного монстра». Россия, добавил Чер-
чилль, «сдерживала и уничтожила больше противостоя-
щих нам сил, чем все те, кто сражается с немцами на
Западе. И она за эти долгие годы заплатила огромную
цену. Именно на нее пала основная тяжесть борьбы в
наземных сражениях. Будущее мира и, конечно же, буду-
щее Европы зависит от сердечности, доверия и понима-
ния народов Британской империи, Соединенных Штатов
и Советской России».
В более мрачном настроении Черчилль говорил о
«грядущих реках крови». Пассивность была премьером
отметена, и он отправляется в Москву. 9 октября 1944 г.
он разместился на даче Молотова, которая находилась
примерно в 45 минутах езды от центра города. Вечером
Черчилль направился на автомобиле в Кремль на встречу
со Сталиным, во время которой пообещал, что «будет
поддерживать установление такой границы с Польшей,
которая зафиксирована в Тегеране... Эта граница необхо-
дима для безопасности и будущего России, что бы там ни
говорили лондонские поляки». Это решение уже поддер-
жано британским военным кабинетом. Желая получить
компенсацию, Черчилль обратился к Сталину со слова-
ми, что «Британия должна быть ведущей средиземномор-
ской державой» и он надеется, что «маршал Сталин
позволит ему иметь решающее право при определении
положения Греции. Подобным же образом маршал Ста-
лин будет иметь решающее слово в отношении Румынии.
Лучше было бы объяснить стратегические пожелания
великих держав дипломатическими терминами и «не
использовать фразы «раздел сфер влияния», так как аме-
риканцы могут быть шокированы. Но до тех пор, пока он
и маршал Сталин понимают друг друга, можно будет
объяснить всю ситуацию американскому президенту».
Сталин ответил, что Рузвельт, по-видимому, потре-
бует «слишком многого для Соединенных Штатов, ос-
324
тавляя слишком мало для Советского Союза и Велико-
британии, которые, в конце концов, имеют договор о
взаимопомощи». Согласно собственным записям Чер-
чилля об этом моменте переговоров со Сталиным, он
поставил вопрос так: «Давайте решим наши проблемы
на Балканах. Ваша армия находится в Румынии и Бол-
гарии, у нас в этих странах имеются интересы, миссии
и агенты. Давайте не сталкиваться в мелких вопросах».
Черчилль взял лист бумаги и написал на нем следую-
щее: «Румыния — Россия — 90%, другие страны — 10%;
Болгария — Россия — 75%, другие страны — 25%; Юго-
славия — 50x50; Греция — Великобритания — 90%,
другие страны — 10%». Помолчав, Сталин синим каран-
дашом поставил на странице галочку и вернул кальку-
ляцию автору. Он принял предложение разделить сферы
влияния на Балканах.
Как вспоминал Черчилль, в душе у него пронесся
вихрь сомнений. Он даже думал, не обратить ли все в
шутку. Он спросил Сталина, понимает ли тот, что речь
идет о судьбах миллионов людей? И все же премьер
посчитал эту сделку необходимой. Контроль над Греци-
ей требовался ему для господства в Восточном Среди-
земноморье.
В качестве компенсации, заявил Черчилль, «англича-
не не намерены преграждать Советской России доступ к
тепловодным портам. Мы больше не следуем политике
Дизраэли или лорда Керзона. Мы не собираемся оста-
навливать русских». Сталин сравнил интерес России в
черноморских проливах с заинтересованностью Брита-
нии в Суэце и Гибралтаре, с интересом США в Панаме.
«Россия находится в уязвимом положении». Черчилль
еще раз подчеркнул, что, по его мнению, у России «спра-
ведливые и честные претензии». Сталин попросил Чер-
чилля запомнить их беседу, придет время — СССР под-
нимет эту международную проблему. (В Ялте и Черчилль
и Рузвельт согласились с тем, что конвенция в Монтре,
регулирующая статус проливов, должна быть пересмотре-
на в пользу СССР. В Потсдаме все три великие страны
подтвердили эту свою позицию. Но когда СССР потре-
бовал выполнения этого союзнического решения, и Ан-
глия и США не сдержали своего слова).
325
Китай
Еще в декабре 1943 года Рузвельт в Каире задал
генералу Стилуэлу вопрос: «Как долго продержится Чан
Кайши у власти?» Стилуэл не верил в политическую
крепость и жизнестойкость чанкайшистского режима.
1944 год принес еще большие сомнения. По мере того
как проходил этот решающий военный год, становилось
очевидным, насколько слаб Чан Кайши, насколько не-
дееспособна его армия. Именно тогда (июнь 1944 года)
журналист и будущий историк Т. Уайт писал, что режим
гоминьдана «заключает в себе худшие черты Таммани-
холла и испанской инквизиции». Рузвельт начал испы-
тывать сомнения в отношении надежности «китайской
карты». Совсем недавно в Каире он обещал генералис-
симусу полную поддержку (веря, в отличие от скепти-
чески настроенного Черчилля, в возможность создания
мощного централизованного китайского государства, мо-
дернизирующего свою систему жизни по западному
образцу). Президент требовал от своих дипломатов и
военных, чтобы они обращались с Чан Кайши как с
руководителем великой державы, одной из «четырех ве-
ликих». Но американские генералы знали слабости Чун-
цина так же хорошо, как и англичане. Однако Рузвельт
не видел на китайском горизонте более надежной поли-
тической фигуры, готовой на тесный союз с американ-
цами. Он приложил большие усилия для регулярных
поставок националистическому Китаю оружия и снаря-
жения. По Бирманской дороге доставлялись грузы, ко-
торые должны были укрепить мощь китайского союзника.
Несмотря на поддержку Америки, китайцы в 1944
году дрогнули с началом очередного японского наступле-
ния. В критической ситуации 6 июля Чан Кайши сделал
еще один шаг в процессе предоставления американцам
контроля над китайскими вооруженными силами. Обра-
щение президента Рузвельта было передано по радио:
«Чрезвычайно серьезная ситуация, которая явилась ре-
зультатом японского наступления в Центральном Китае,
угрожает не только вашему правительству, но и частям
американской армии, развернутым в Китае; это приводит
меня к заключению, что для исправления положения
326
должны быть предприняты чрезвычайные меры». Руз-
вельт хорошо знал о враждебных отношениях Чан Кайши
и генерала Стилуэла, но предложил генералиссимусу
предоставить американскому генералу всю полноту воен-
ного руководства — практически абсолютную власть над
всеми китайскими войсками. По существу, Рузвельт го-
ворил (словами Б. Такмэн), что «Чан Кайши не способен
управлять своей страной в ходе войны. Он... назвал его
«земляным орехом». Девятого августа 1944 года Рузвельт
объявил имена своих посланцев «ко двору» Чан Кайши:
генерал П. Хэрли и промышленник Д. Нелсон.
Осенью наступление японцев достигло своего пика,
и обеспокоенный Рузвельт уже не просил, а требовал от
Чан Кайши передачи военного командования генералу
Стилуэлу. Стилуэл сам вручил Чан Кайши послание с
этим требованием. Согласно описанию генерала, «гар-
пун поразил его прямо в солнечное сплетение. Это был
меткий удар. «Земляной орех» разве что стал зеленым и
потерял дар речи, но не моргнул глазом. Он только
сказал мне: «Я понял». Сцена, далекая от пафоса Атлан-
тической хартии, от «единения демократий», от клини-
чески чистых схем морального руководства этим беспо-
койным миром. По крайней мере, с одним «мировым
полицейским» Рузвельт не церемонился уже в 1944 году.
Чувствуя возможность утраты позиций в Китае,
президент санкционирует беспрецедентную дипломати-
ческую операцию: поиск контактов с коммунистически-
ми силами Севера Китая. Свои надежды в китайском
вопросе Рузвельт стал возлагать на некое примирение
Чан Кайши и Мао Цзэдуна. Любая форма компромисса
между ними, казалось, позволяла рассчитывать в борьбе
с японцами на полмиллиона гоминьдановских войск,
привязанных к районам, пограничным с контролируе-
мой КПК зоной. Рузвельт отправил в Китай вице-пре-
зидента Г. Уоллеса с целью нащупать возможности улуч-
шения отношений между гоминьдановским Китаем и
СССР, между Мао Цзэдуном и Чан Кайши. Уоллес
сказал Чан Кайши следующие страшные для того слова:
«Если генералиссимус не сможет найти общий язык с
коммунистами, то президент может оказаться не в со-
стоянии сдержать русских в Маньчжурии». Чан Кайши
327
выразил согласие на визит американских советников в
коммунистические районы, на американское посредни-
чество в переговорах с Мао Цзэдуном. В Янань, где
расположился штаб Мао Цзэдуна, прибывают амери-
канские дипломаты и военные, для разведки и чтобы
попытаться получить влияние на коммунистическом
Севере. Американцам в Янани задавали весьма неожи-
данные вопросы: вернется ли Америка после войны к
изоляционизму? каковы планы США в отношении Азии
и Китая? на какие силы будут США опираться в Китае?
Девятого сентября 1944 года американский посол
Гаусс потребовал от Чан Кайши прекращения фракци-
онной борьбы, нахождения разумного примирения и
сотрудничества. Одновременно Рузвельт увеличил по-
ставку военных материалов националистическому режи-
му. Очевидно, что он руководствовался не только воен-
ными, но и политическими соображениями: в конечном
счете ему нужны были не столько победы над японцами
в Восточном Китае, сколько мощный послевоенный
Китай как величайшая дружественная сила в Азии. Он
боялся такой эволюции Китая, при которой Чан Кайши
оказался бы поверженным в гражданской войне и воз-
никло бы вероятие появления нового Китая, друже-
ственного прежде всего Советскому Союзу.
В конце 1944 года китайцы отступали, американцы
теряли контроль над событиями. В стратегии Рузвельта,
предполагавшей «благожелательную опеку» над могу-
чим, контролирующим региональное развитие Китаем,
образовалось слабое место. (Окончательно результаты,
правда, сказались только в 1949 году). Чунцин еще не
стал мировой столицей, но уже был столицей корруп-
ции, центром с неэффективной администрацией и не-
боеспособной армией. Американцы теряли позиции в
Китае также и потому, что предпочитали двигаться к
Японии «южным путем», занимая один за другим ост-
рова в Тихом океане, не полагаясь на китайскую базу,
не укрепляя китайский фронт, не наращивая американ-
ское присутствие на континенте. Они обратились к
Филиппинам и другим опорным пунктам.
Десятого ноября 1944 года Рузвельт спросил Гарри-
мана: «Если русские войдут в Китай, выйдут ли они
328
оттуда?» Ответ Гарримана утвердил президента в стрем-
лении держаться за прежнюю «лошадку» — Чан Кайши,
равно как и убедил его в необходимости предпринять
усилия по «западному» примирению Чан Кайши и Мао
Цзэдуна. В ноябре 1944 года доверенное лицо президента
Л. Хэрли сделал в Янани пробные шаги в направлении
сближения с Мао Цзэдуном — т.н. «программа из пяти
пунктов». После этой миссии Рузвельт назначил Хэрли
послом США в Китае, поручил ему укрепить отношения
с Чан Кайши, «успокоить» его относительно американ-
ской поддержки. «Сообщите ему доверительно, — писал
президент, — что рабочее соглашение между генералис-
симусом и войсками Северного Китая в огромной степе-
ни облегчит выполнение задачи изгнания из Китая япон-
цев, а также русских. Я не могу ему сказать больше в
настоящее время, но он может полагаться на мое слово.
Вы можете подчеркнуть слово «русских». Одновременно
в Москве посол Гарриман по поручению Рузвельта спра-
шивал Сталина, каковы планы СССР в Азии.
Новому государственному секретарю Э. Стеттиниу-
су Рузвельт сказал: «Наша политика основана на вере в
то, что, несмотря на временную слабость Китая, воз-
можность революции и гражданской войны, 450 милли-
онов китайцев в будущем найдут возможности для объе-
динения и модернизации, они будут самым важным
фактором на всем Дальнем Востоке». Для утверждения
статуса мировой державы Китаю понадобится срок от
двадцати пяти до пятидесяти лет. До достижения этой
«зрелости» Китай будет пользоваться поддержкой Аме-
рики и выступать проводником ее политики в Азии.
Ядерный фактор
Весной 1944 года Рузвельту надлежало сделать вы-
бор между двумя курсами. Первый предполагал продол-
жение атомного сотрудничества с Англией и отрицание
такого сотрудничества с СССР. Этот курс обещал реа-
лизацию плана превосходства двух «полицейских» Запа-
ла над двумя «полицейскими» Востока. Этот курс имел
достоинство уже наигранной схемы, которая, казалось,
329
гарантировала американское доминирование на миро-
вой арене на годы вперед. Но он имел свои недостатки.
Демонстрация солидарности англосаксов могла насто-
рожить СССР. Можно было пойти по второму пути —
привлекая к сотрудничеству Советский Союз, в этом
случае сохранялась надежда, что атомная энергия станет
энергией мирной. Человеком, который в обостренной
форме поставил вопрос о выборе между двумя курсами,
был датский физик Нильс Бор. Он предлагал создать
механизм совместной технической инспекции, своего
рода единое атомное агентство, отделить мирные иссле-
дования от военных. Следовало убедить русских, пока
они дружественны. Если США и Англия не заключат на
ранней стадии исследований соглашения с СССР, то
после войны великие страны будут втянуты в самоубий-
ственную гонку атомных вооружений.
Судья Верховного суда США Ф. Франкфуртер гово-
рил Рузвельту следующее: «Было бы катастрофой, если
бы Россия узнала об «X» из собственных источников».
У СССР не будет сложностей добыть информацию,
необходимую для создания собственного атомного ору-
жия. Бор предложил хотя бы уведомить советское пра-
вительство о существовании манхэттенского проекта: «В
ходе предварительных консультаций с русскими не бу-
дет, конечно же, обмена информацией относительно
важных технических деталей; напротив, в этих консуль-
тациях должно последовать ясное объяснение того фак-
та, что такая информация должна быть сокрыта до тех
пор, пока общая безопасность в отношении неожидан-
ных опасностей не будет гарантирована».
Буш и Конант сомневались, что американо-англий-
ская монополия может удержаться более трех-четырех
лет; нация с достаточными ресурсами, каковой является
СССР, быстро догонит своих конкурентов; особенности
развития науки могут позволить ей даже выйти вперед.
Да к тому же атомные бомбы представляют собой лишь
первый шаг на пути развития этого рода оружия. На
горизонте уже видна возможность создания тысячекрат-
но более мощного оружия — водородной бомбы. Безо-
пасность следует искать не в секретности и не в конт-
роле над сырьевыми ресурсами.
330
Рузвельт не был готов к принятию идеи оповещения
СССР. Весной 1944 года он много раз так или иначе
касался атомной проблемы (способ доставки руды из
Конго; освобождение компании «Дюной» от обвинений —
с целью сохранить ее специалистов, занятых в проекте;
увеличение федеральных ассигнований на проект), но он
ни разу не поднимал вопроса о международном контроле
над атомной энергией. Подписание 13 июня 1944 года
Рузвельтом и Черчиллем Соглашения и Декларации о
доверии гарантировало, что США и Великобритания будут
сотрудничать исключительно друг с другом в деле овла-
дения контролем над запасами урана и тория во время и
после войны, возможности «максимально полного конт-
роля над всеми урановыми месторождениями мира». Если
гонка в атомной сфере вероятна, то следует занять опти-
мальные позиции в отношении основных источников
урана.
Наиболее интенсивному обсуждению вопрос об атом-
ном сотрудничестве был подвергнут 18 сентября 1944
года (уже после второй конференции в Квебеке) на
встрече Рузвельта и Черчилля в Гайд-парке, когда был
сделан следующий вывод: монополия на атомное ору-
жие, которой обладают США и Англия, будет их значи-
тельным активом в случае геополитического соперниче-
ства, которое может возникнуть у них с Советским
Союзом. «Предложение об информировании мира отно-
сительно данного проекта... неприемлемо». Нильс Бор
был охарактеризован как опасно заблуждающийся уче-
ный, способный передать военные секреты русским.
Рузвельт указал на то, как должно быть использовано
атомное оружие в текущей войне: «Когда бомба будет
окончательно создана, возникнет возможность после
тщательной оценки ситуации использовать ее против
японцев, которых нужно предупредить, что бомбарди-
ровки будут продолжаться до тех пор, пока они не
сдадутся».
Из двух вариантов — сделать атомное оружие подот-
четным международному контролю, основой системы
международной безопасности или сохранить его в каче-
стве «резервного аргумента» послевоенного мироустрой-
ства — президент Рузвельт выбрал второй. Система «че-
331
тырех мировых полицейских» начала противоречить скла-
дывающемуся положению, при котором двое из них
решили вооружиться атомным оружием.
* * *
Со своей стороны Гитлер постоянно говорил о неко-
ем секретном сверхоружии, что создавало у участников
проекта «Манхэттен» недобрые предчувствия. Осенью 1943
года они создали особое разведывательное подразделение
под названием «Алсос» (что было греческим переводом
фамилии Гроувз). Сотрудники «Алсоса» носили белый
значок «Альфа». Перед ними стояла задача определить,
до какой степени продвинулись немцы в атомных иссле-
дованиях. Когда 23 ноября 1944 года танки генерала
Паттона вошли в Страсбург, «Алсос» немедленно завла-
дел кабинетом ведущего немецкого физика Вайцзеккера.
Его записки под названием «Ураниум ферайн» читались
при свете свечи. Стало ясно, что рейху не хватило уста-
новок для производства плутония и урана-235, и немед-
ленно последовал звонок в Вашингтон. Там предположи-
ли, что атомные работы, возможно, ведутся в других
частях Германии. На это «Алсос» ответил: «Расклейщик
плакатов может возомнить себя военным гением, прода-
вец шампанского может замаскироваться под дипломата.
Но подобные люди никогда не овладеют достаточными
знаниями, чтобы создать атомную бомбу».
В последний день 1944 года Рузвельт обсуждал со
своим военным министром проблему взаимоотношений
с СССР: «Сталин использует прежнее английское жела-
ние иметь санитарный кордон вокруг СССР в качестве
предлога для оправдания русских намерений установить
контроль над Чехословакией, Польшей и другими стра-
нами». Стимсон, воспользовавшись моментом, решил
связать политику в отношении СССР с атомной поли-
тикой. Он полагал, что в СССР уже что-то знают о
манхэттенском проекте и на каком-то этапе в будущем
сохранить в тайне процесс создания бомбы окажется
невозможным. Сведения об этом оружии придется со-
общить русским, но сделать это надо, требуя от них
уступок в Восточной Европе. Рузвельт одобрил линию
размышлений своего министра.
332
7 ноября 1944 года в Токио был казнен Герой Со-
ветского Союза Рихард Зорге, так точно указавший дату
германского вторжения в СССР. Через 10 дней на со-
брании японских ядерных физиков было отмечено, что
«начиная с февраля данного года не было осуществлено
значительного продвижения в области атомных иссле-
дований». Это означало, что японцы не сумеют быстро
создать атомное оружие.
Арденны
Осень и начало зимы 1944 г. знаменуются, после
рывка в июне—августе, определенным ослаблением за-
падного давления на Германию. Во-первых, это про-
изошло потому, что немцы сумели укрепиться по линии
рек Мозель, Мерта, Сей — на старых французских по-
зициях предшествующих войн. Во-вторых, западные со-
юзники растянули свои коммуникации, им требовалось
сосредоточение войск и резервов.
Германия тем временем готовилась к решающей схват-
ке. В 1944 году нацисты дали своим вооруженным силам
три новых вида оружия — Фау-1, реактивный истреби-
тель фирмы «Мессершмитт» и подводную лодку, осна-
щенную «шноркелем». Германская индустрия, как уже
говорилось, достигла максимальных высот в обеспечении
военной машины вермахта. Впервые производство тан-
ков и полевой артиллерии в 1944 году приближается к
советским показателям — 11 тысяч средних танков, 16
тысяч самоходных орудий, 5200 тяжелых танков. Гудери-
ан создает 13 танковых бригад, из десяти которых позже
будут образованы «уменьшенные» танковые дивизии.
31 августа 1944 года Гитлер заявил своим генералам:
«В случае необходимости мы будем сражаться на Рейне.
Не имеет значения, где. Как сказал Фридрих Великий,
при любых обстоятельствах мы будем сражаться до тех
пор, пока один из наших ненавистных врагов не выдох-
нется и не откажется от дальнейшей борьбы... Наступит
время, когда разлад между союзниками станет настоль-
ко серьезным, что произойдет разрыв. Все коалиции в
истории рано или поздно разваливались. Главное — это
333
ждать подходящего момента, не считаясь ни с какими
трудностями». Гитлер жил лишь надеждой на развал той
«неестественной» коалиции, которая ему противостояла.
Он надеялся на то, что США и Англия устрашатся
возможности увеличения влияния СССР на Балканах и
Ближнем Востоке, что Вашингтон будет недоволен уси-
лением Англии в Средиземноморье, а СССР проявит
недоверие к своим капиталистическим союзникам.
«Тот, — говорил Гитлер, — кто как паук будет сидеть в
центре сети и наблюдать развитие событий, сможет
увидеть, как этот антагонизм час от часу будет стано-
виться все сильнее».
В армии вермахта, после определенной растерянно-
сти лета, начинается ожесточение — германские войска
достигли позиций, когда за спиной у них оказалась
собственная территория. В начале сентября 1944 г. Гит-
лер поручает Геббельсу организовать двадцать пять ди-
визий особой индоктринированности — т. н. «народных
гренадеров» — и посылает их на Западный фронт. Геб-
бельс стал ответственным за тотальную мобилизацию.
Он «прочесал» все штабы и вспомогательные службы, в
результате чего между 1 сентября и 15 октября 1944 г.
на Западный фронт прибыли 150 тысяч новых солдат;
еще 90 тысяч были присланы из германских резервов.
2 сентября командующим Западным фронтом стал фель-
дмаршал Рундштедт. Осенью 1944 года отчаянная обре-
ченность сделала немцев еще более страшным соперни-
ком.
16 сентября 1944 г. Гитлер неожиданно выдвигает
перед своими генералами задачу отбросить западных
союзников — операция получила название «Вахта на
Рейне»: «Я принял молниеносное решение. Я приступ-
лю к наступательной операции из Арденн, целью кото-
рой явится выход к Антверпену». Этим ударом герман-
ская армия отсечет англичан и канадцев от американцев,
предотвратит превращение Антверпена в главную базу
снабжения западных союзников, обеспечит создание
стартовых площадок для запуска ракет Фау-2 против
Англии. После этого вермахт возвратится к операциям
против восточного противника. Именно из этих мест
Гитлер нанес удар по французам в 1940 году — он верил
334
в символику. В узких долинах можно спрятать от авиа-
ции противника технику и использовать фактор неожи-
данности.
19 ноября 1944 года возрожденные французские
войска вышли (что было особенно обидно немцам) к
Рейну у Розенау — у границы с Швейцарией. На следу-
ющий день Гитлер покинул «Вольфшанце», чтобы уже
никогда не возвращаться в Восточную Пруссию. Фран-
цузские и американские войска вступают в Страсбург, а
немцы покидают албанский порт Скутари.
Именно в те часы, когда советские генералы стави-
ли последние точки в планах овладения Берлином, Гит-
лер (10 декабря) прибыл в свою западную штаб-кварти-
ру в Зигебурге («Гнездо орла») — явный признак
активизации вермахта на Западном фронте. Предстояли
Арденны — единственная крупномасштабная битва на
Западном фронте со времен союзнической высадки в
Нормандии. «Никогда с наполеоновских времен про-
тивник не вступал на германскую территорию, мы дол-
жны обескровить врага у самых ворот фатерлянда...
Если мы победим на Западе, то есть все возможности
выстоять вообще». Если Гитлер верил в эту идею, то
горе немецкому народу, доверившему свою судьбу ма-
ниакальной личности.
Британская разведка на этот раз допустила промах.
«Энигма» говорила о значительной концентрации гер-
манских войск, но эти сведения не были обобщены.
Люди Монтгомери считали, что бросок к Антверпену
немцам уже не по зубам. Все их мысли были о синте-
тическом горючем — раскодировка информации явствен-
но доказывала, что горючее несказанно волнует немец-
кое командование. Бомбардировочная авиация англичан
хотела знать места производства этого горючего.
Утром 16 декабря 1944 года 5-я и 6-я танковые
армии немцев обрушились на американцев, заставив их
28-ю дивизию быстро отступить. В этих арьергардных
боях она была фактически разбита. Командующий 12-й
группой армий генерал Брэдли не сумел сразу опреде-
лить масштаб событий. Нелетная погода не позволяла
провести воздушную разведку, и Брэдли воспринял на-
ступление немцев как малую локальную акцию. В ре-
335
зультате вермахт выполнил задачу первого дня на своем
правом фланге и в центре. Только на левом фланге 4-я
дивизия американской армии, поддержанная 9-й мото-
ризованной дивизией, отступила незначительно. Глав-
нокомандующий — генерал Эйзенхауэр — оказался осто-
рожнее Брэдли и послал две дополнительные дивизии
для отражения немецкого наступления.
На второй день сражения (17 декабря) 1-й танковый
корпус СС продвинулся до крупного железнодорожного
узла Сен-Вит, откуда долина вела прямо к реке Маас, в
Бельгию и в конечном счете к Антверпену. Но на пути
встала американская 7-я моторизованная дивизия, и
немцам пришлось несколько изменить «прямой» марш-
рут. Лучше шли дела южнее, у 5-й германской танковой
армии. Она шла прямо к Монтерме, где в 1940 г. Клейст
форсировал Маас. Чтобы план «Осенний туман» реали-
зовался, нужно было взять крупный транспортный узел —
Бастонь. На рассвете 19 декабря танковая дивизия гене-
рала Леера была в трех километрах от Бастони, но этой
ночью в город на грузовиках из Реймса прибыла 101-я
американская воздушно-десантная дивизия. Немцы меж-
ду тем окружили Бастонь, а Леер обошел город и нахо-
дился уже в 30 километрах от реки Маас. Десять дней
продолжалось германское наступление. В плен угодило
9 тысяч американцев — крупнейшая цифра после Бата-
ана, где американцы сдались в плен японцам. 19 тысяч
американских солдат погибли. Скорцени со своими
хорошо говорящими по-английски диверсантами, оде-
тыми в американскую форму, взрывал мосты, устраивал
засады, всячески дезорганизовывал союзный тыл в Ар-
деннах, вызывая у американцев панику. Даже у генерала
Брэдли часовой теперь спрашивал название столицы
Иллинойса и имена мужей голливудских звезд.
22 декабря генерал Эйзенхауэр приказал своим вой-
скам: «Пусть каждым овладеет одна-единственная
мысль: уничтожить противника на земле, в воздухе —
повсюду уничтожить его». 23 декабря 1944 года Модель
уже планировал продолжение Арденнской операции с
выходом к Антверпену. В такой ситуации осторожность
Гудериана была не к месту — когда он показывал Гит-
леру меморандум, содержащий сведения о концентра-
336
ции советских войск на Одере, Гитлер вскричал: «Назо-
вите мне ответственного за эту писанину!» За ужином
Йодль поведал, что за Арденнами будет еще одно на-
ступление на Западе — в районе Эльзаса. «Мы не дол-
жны терять инициативу, которую сейчас перехватили,
мы порядком подпортили операционное расписание
противника». Беспокойство в отношении положения дел
на Восточном фронте выразили только фельдмаршал
Рундштедт и его начальник штаба генерал Вестфаль,
которые, как подлинные офицеры прусской школы,
испытывали к «нацистским солдатам» вокруг фюрера
только глухое презрение. Вестфаль дал Гудериану спи-
сок свободных дивизий, размещенных неподалеку от
железнодорожных станций, — транспортабельных в во-
сточном направлении.
Уничтожить немцев в воздухе и с воздуха стало для
западных союзников возможным после 23 декабря, ког-
да заметно развиднелось. Союзная авиация тотчас взмыла
в небо и нанесла удар по узловым тыловым железнодо-
рожным станциям немцев. Но 24 декабря союзники
встретили в небе нечто невиданное — реактивный бом-
бардировщик немцев. 16 таких машин нанесли удар в
районе Льежа. (И в тот же день направленное излучение
урана было получено в реакторе исследовательского
центра Хенфорд, США. Через месяц здесь впервые в
истории будет получен оружейный плутоний).
Более остро, чем Брэдли, ощутивший опасность,
Эйзенхауэр передал английскому генералу Монтгомери
командование войсками, противостоящими немецкому
наступлению. Благодаря «Энигме» англичане знали о
перемещении двух германских танковых армий; англий-
ские группы истребителей танков с природной стойко-
стью встретили врага и замедлили его продвижение.
«Расписание» германского наступления оказалось нару-
шенным, что в значительной мере обесценило прежние
успехи немцев. В жестоких боях у Динана — близ Ма-
аса — 2-я моторизованная американская дивизия нанес-
ла мощный удар по остановившейся из-за недостатка
горючего 2-й танковой дивизии немцев, уничтожив почти
все ее 88 танков. К 28 декабря даже скептик Монтгоме-
ри поверил в ослабление германского порыва. 3 января
337
1945 года он отдал приказ о контрнаступлении, и к 8
января Гитлер был вынужден отвести свои 4 ударные
дивизии на исходные рубежи. 16 января фронт был
восстановлен в первозданном виде.
За месяц оборонительных и наступательных боев (меж-
ду 16 декабря и 16 января) американцы потеряли 19 тысяч
убитыми и 15 тысяч пленными. Арденны почти ликвиди-
ровали резервы британской армии. Но и немецкие потери
были значительными: 100 тысяч погибло, было ранено
или взято в плен; германская армия лишилась 800 танков
и тысячи самолетов. Учитывая, что военная индустрия
Германии прошла пик производительности осенью 1944
года и теперь снижала обороты, можно сказать, что арден-
нское наступление лишило страну сил и техники, которые
ей требовались для обороны собственной территории. Ока-
зался под угрозой и Рур, где между октябрем и декабрем
1944 года ежемесячное производство стали упало с 700
тысяч тонн до 400 тысяч.
Контрнаступление немцев в Арденнах во многом
спутало карты западных союзников. Они надеялись бы-
стрее пробиться в Рейнскую долину и овладеть «сердцем
Германии». Декабрьские события показали, что рейх еще
способен к сопротивлению. Потеряв в ходе войны три
миллиона солдат и офицеров, Гитлер продолжал коман-
довать армией в десять миллионов человек. Американо-
английские бомбардировки Германии, достигшие пика
интенсивности, пока не дали желаемых результатов. Во-
енная машина рейха продолжала работать почти на пол-
ных оборотах. Если Германия создаст мощный оборони-
тельный вал на Западе, общая стратегическая схема
западных союзников может рухнуть. Судьбу войны решат
русские, и решат так, как сочтут нужным. Уже Румыния
и Болгария взаимодействовали с Красной Армией, и у
советских войск имелись хорошие шансы овладеть не
только Венгрией и Чехословакией, но выйти на конт-
рольные позиции в Австрии и, важнее всего, в средото-
чии европейской мощи, в Германии, со всеми вытекаю-
щими последствиями.
Но в феврале и марте 1945 г. западные союзники
возобновили наступление по всему фронту, достигнув
Рейна между Везелем и Кобленцем.
338
Германия с востока
Руководитель германской военной разведки генерал
Гелен в обширных докладах, подготовленных 5 и 22
декабря 1944 года, обращал внимание на то, что за срав-
нительно короткое время протяженность линии советс-
ко-германского фронта сократилась с 4400 километров
до 2000. Фронт теперь проходил от Мемеля на Балтий-
ском море, по границе Восточной Пруссии, по Висле к
востоку от Варшавы, Дунаю к северу от Будапешта, озеру
Балатон, реке Драве и до Адриатики. Запертые в Курлян-
дии германские дивизии отвлекали часть советских войск.
Гелен насчитал в Красной Армии шесть миллионов сол-
дат и офицеров, сосредоточенных на девяти фронтах,
каждый из которых имел свое стратегическое планирова-
ние. Пленные и прочие источники указывают, что в
середине января 1945 года эти девять фронтов начнут
генеральное наступление. Последуют удары в Венгрии и
прочие операции, направленные на то, чтобы ослабить
центр немецкого сопротивления, затем начнется наступ-
ление центральных советских фронтов.
Гитлер отнесся к докладам Гелена с величайшим скеп-
сисом. Он указывал, что в русских дивизиях всего макси-
мум семь тысяч солдат (в этом он был недалек от истины),
что количество их танков завышено пропагандой (в этом
фюрер был полностью неправ), что враг изможден пред-
шествующими сражениями и неспособны на такое пред-
приятие, как завоевание собственно Германии. Гиммлер,
которому доверили оборону рейха с востока, тоже поражал
неспособностью посмотреть в лицо суровым реалиям жизни:
«Я не верю, что русские вообще начнут наступление. Все
это огромный блеф». Все та же надежда, что когда-нибудь
медведь осядет от потери крови.
Между тем Малиновский решал проблему Будапеш-
та. Танки армии Кравченко и 7-я гвардейская армия
Шумилова с севера шаг за шагом продвигались к центру
венгерской столицы. С юга к ним навстречу наступала
46-я армия Шлемина. Малиновский и Толбухин вместе
взяли Будапешт в кольцо, и падение города стало лишь
вопросом времени. 23 декабря находящийся на равнине
Пешт оказался под контролем советских войск. Но Гит-
339
лер приказал изыскать возможности сохранить контроль
над последним союзником и перевел три танковые ди-
визии в Венгрию из Восточной Пруссии. Буда остава-
лась естественной крепостью на правом берегу Дуная.
Это было кровавое Рождество для венгров и для всех,
кого взяла в свои объятья война. И все же последняя
перед Берлином столица гитлеровской коалиции пала.
Но и тогда Гитлер не смирился. Он сместил генера-
лов Фриснера и Фреттер-Пико, заменил их Волером и
Балком, приказал начальнику штаба сухопутных сил
Гудериану перевести из группы армий «Центр» 4-й тан-
ковый корпус СС в Венгрию. В первый день нового года
он нанес удар, но Ставка приказала 6-й гвардейской
танковой армии зайти в тыл атакующим немцам. Весь
январь длились жесточайшие танковые бои. Будапешт
окончательно взяли только 13 февраля 1945 года — 30
тысяч военнопленных, 50 тысяч убитых немцев и их
союзников. Стало примерно ясно, что может быть в
Германии с ее хорошими дорогами, фольксштурмом и
сжатым в пружину вермахтом. Лица советских воена-
чальников напряглись.
Судьба Германии решалась, однако, не на Дунае, а
на Одере. Гелен в своей стратегической оценке довольно
точно указал время огромного советского наступления на
Одере, целью которого, писал глава германской военной
разведки, было «полное уничтожение германской воли и
способности вести войну». Гитлер назвал оценку Гелена
«полностью идиотической». Он продолжал верить, что
русские заплатят за свой кровавый путь и обессиленные
падут у самых ворот рейха. Гудериан, так весело рвав-
шийся к Москве в октябре 1941 года, теперь считал
оборону собственной столицы безнадежным делом. Две-
надцати с половиной дивизий резерва было недостаточно
для сдерживания колосса, занесшего свой карающий меч.
1945-й, январь
Западные союзники в начале года подсчитывали
потери. Число погибших в мировой войне американцев
к началу 1945 года достигло 138 393 человек; англичан —
340
199 497, канадцев — 18 015, австралийцев — 17 415,
индийцев — 17 415, новозеландцев — 8919, южноафри-
канцев — 5783. Берлин считал в основном не людей, а
территории. В Европе Германия потеряла все, что она
завоевала в ходе агрессии начиная с 1939 года, а в Азии
Япония — почти все, захваченное с 1941 года. Италия,
Румыния, Болгария, Венгрия покинули «ось» агрессо-
ров и присоединились к ее противникам. Теперь Берлин
и Токио сражались в одиночестве, отступая на собствен-
ные территории. Но ни та, ни другая не собирались
капитулировать. Для того чтобы они пошли на это,
предстояло еще приложить огромные усилия.
До сих пор секретное оружие, на которое полага-
лись Германия и Япония, не приносило им решающего
успеха.
В новогоднюю ночь немцы впервые осуществили
ночную атаку своими «блицами» — реактивными самоле-
тами, существенно превосходившими все тогдашние са-
молеты в скорости. Но «блицей» было слишком мало. В
то же время армады бомбардировщиков союзников мето-
дично бомбили Германию, ее центры военной промыш-
ленности и города, и эту силу было уже не остановить.
Но главные проблемы для рейха возникли на восто-
ке. От Балтийского побережья до венгерского озера Ба-
латон против трех миллионов солдат вермахта стояли
шесть миллионов советских солдат. В резерве у немцев
было два с половиной миллиона солдат, а у Красной
Армии — пять с половиной. Против 4 тысяч немецких
танков она выставила их 12 900. Против 1960 германских
самолетов — 15 540 машин.
Восточный фронт с 16 декабря находился в статичном
состоянии, но было ясно, что так долго продолжаться не
будет. 4 января 1945 года Гитлер перевел 6-ю танковую
дивизию СС с Западного на Восточный фронт. Вечером
15 января он поездом прибыл на перрон берлинского
вокзала. Гитлер слышал, как один из его офицеров сказал
другому: «Берлин — самое практичное место для нашей
штаб-квартиры: скоро от Восточного до Западного фронта
можно будет проехать на уличном трамвае». (В тот же
вечер началось регулярное сообщение между Лондоном и
Парижем. А на экраны Германии вышел самый дорогой
341
фильм Третьего рейха «Кольберг» — об осаде прусского
города в 1807 году. Тем временем собственно сам Коль-
берг уже был взят Красной Армией).
В первую неделю 1945 года начальник штаба сухо-
путных сил Гудериан объехал позиции на Восточном
фронте. То, что он увидел у противника, устрашило его.
Остановить громаду, движущуюся с востока, уже не в
силах германской армии, и Гудериан решил в после-
дний раз обратиться непосредственно к Гитлеру. Он
просит о подкреплениях и о разрешении отвести войска
с первой, плохо обороняемой, линии обороны на вто-
рую линию, чтобы страшный артиллерийский удар рус-
ских пришелся на пустые позиции. Единственная на-
дежда заключается в том, чтобы Жуков «ударил по
воздуху», а затем, выжив под пушками русских, гибко
маневрировать в Западной Польше, пока весенняя рас-
путица не остановит паровой каток Москвы. Но, как
отмечает Гудериан, стоило Гитлеру услышать слово «опе-
ративное», как он начинал выходить из себя, предвидя
следующее слово «отступление». Фюрер всячески пы-
тался уйти от реальности, подчеркивая германскую мощь:
«Восточный фронт никогда прежде не имел таких мощ-
ных резервов, как сейчас, и я благодарю за это вас». На
что Гудериан возразил: «Восточный фронт — это карточ-
ный домик. Если он будет прорван в одном месте, все
прочее просто рухнет».
27 января 1945 года советский военный патруль из
100-й стрелковой дивизии набрел на группу строений к
юго-востоку от Катовице — часть огромного комплекса
Аушвиц-Биркенау. Огромный лагерь был едва ли не
пустым — 2819 узников, многие на грани между жизнью
и смертью. Немцы исправно взорвали большой крема-
торий, но рядом были обнаружены 348820 мужских
костюмов и 836255 женских платьев, 7 тонн женских
волос. Согласно советскому до юз аду, в лагере погибли
четыре миллиона человек. Конев не поехал смотреть на
это страшное наследие нацизма, он хотел сохранить
ясную голову и эмоциональный баланс сил.
1 февраля германское командование объявило Бер-
лин городом-крепостью. Все население было мобилизо-
вано на рытье укреплений. К старому привычному ло-
342
зунгу «Колеса должны крутиться для победы!» приписа-
ли: «Или Сибирь». А Гитлер в Берлине демонстрировал
своему близкому окружению макет австрийского города
Линца (в котором он родился) в будущем: «Думаете, я
стал бы вам показывать этот макет, если бы не верил в
победу?» На протяжении первых двух месяцев 1945 года
немцы продолжали обстреливать Лондон ракетами Фау-
2. В ответ союзная авиация интенсифицировала бом-
бардировки германских городов. Особое место среди
этих целей занимает Дрезден, на который союзная авиа-
ция обрушилась 13 февраля. 1200 бомбардировщиков
превратили нетронутый до сих пор город, где скопилось
много беженцев, в руины.
Подъем Америки
Индустриальные возможности США разворачива-
лись во всю мощь. В предпоследний день 1944 года
Рузвельту передали послание, полученное Маршаллом
от руководителя работ по атомному проекту генерала
Гроувза: «Сейчас становится определенно ясно, что наши
оперативные планы должны быть основаны на создании
бомбы в виде снаряда, мощность которого, по нашим
оценкам, будет равна десяти тысячам тонн тринитрото-
луола. Первая бомба, если не производить предвари-
тельного полномасштабного испытания, которое не ка-
жется нам необходимым, будет готова примерно 1 августа
1945 года. Вторая должна быть готова до конца года...
509-я смешанная группа проходит обучение и помогает,
участвуя в главных испытаниях».
Отвечающий с 1942 года за атомный проект Дж.
Вайнант отметил в начале года, что боевое использова-
ние атомного оружия возможно уже в текущем году —
«это случится в июле, августе или сентябре». В Герма-
нии Гудсмит с «Алсосом» продолжил свою охоту. После
Вайцзеккера оставался Гейзенберг — лишь он, твердый
приверженец идеи о возможности создания атомного
оружия, мог реализовать этот проект в Германии. Он
действительно построил зимой 1943—1944 года неболь-
шой реактор, используя три тонны урана и «тяжелой
343
воды». Лаборатория Гейзенберга помещалась в бывшем
пивном предприятии близ Штутгарта, на склоне шваб-
ских Альп. Но и здесь становилось опасно. Гейзенберг
переместил свою лабораторию в огромную пещеру око-
ло Тюбингена. Лихорадочные работы начались в февра-
ле 1945 года, и уже через несколько недель в ходе
опытов в графитовой оболочке с ураном и «тяжелой
водой» начались поиски критической массы. Ежедневно
из Тюрингенского Леса прибывал уран. Немцы доволь-
но быстро сокращали расстояние до американского
«Манхэттена». Именно на этой стадии американские
войска захватили главный центр германских атомных
исследований. Исчезли последние сомнения в отноше-
нии того, есть ли у немцев атомное оружие. Гудсмит,
ликуя, сказал армейскому майору, прикомандированно-
му к «Алсосу»: «Прекрасно, что у немцев нет атомной
бомбы. Теперь нам нет нужды использовать свою». На
что майор, далекий от мира физики, ответил: «Вы же
понимаете, Сэм, что, если мы имеем такое оружие, мы
используем его».
Американское военно-морское строительство к это-
му времени приобрело гигантские масштабы. Производ-
ство самолетов достигло рекордного уровня. Это означа-
ло, что внешние рычаги Штатов усилились за несколько
лет многократно. Военный министр Г. Стимсон и воен-
но-морской министр Дж. Форрестол разработали новую
систему национальной воинской службы. И — это важно
отметить — президент предлагал на 1946 год расходы
лишь немногим меньше фантастического уровня 1945
года. Рузвельт постарался восстановить пошатнувшееся
доверие к активной международной политике в своем
послании к конгрессу «О положении страны» (январь
1945 года). «Испытав разочарование после окончания
предшествующей войны, мы потеряли надежду постро-
ить лучший мир из-за того, что нам не хватило мужества
взять на себя ответственность в очевидно несовершенном
мире. Мы не должны позволить, чтобы подобное повто-
рилось, или мы снова пойдем по той же трагической
дороге — по дороге к третьей мировой войне». Президент
просил американцев не преувеличивать сложность гре-
ческой и польской проблем, вставших перед союзника-
344
ми, он призвал не дать «многим специфическим и теку-
щим проблемам, связанным с освобождением Европы,
послужить причиной отсрочки создания действующего
на постоянной основе механизма поддержания мира».
В своем послании конгрессу «О положении страны»
Рузвельт предупредил, что враг рассчитывает на раскол
антигитлеровской коалиции. Кульминацией документа
была аргументация в пользу создания новой мировой
организации — Объединенных Наций, — должной при-
дать миру устойчивость и справедливое руководство.
Послание кончалось словами: «Этот новый 1945 год
может быть годом величайших достижений человечес-
кой истории... 1945-й может увидеть финал нацистско-
фашистского царства террора в Европе. 1945-й может
увидеть приближение союзных войск к силовым цент-
рам империалистической Японии».
Американская авиация сделала все возможное, что-
бы уже к началу 1945 года Берлин лежал в руинах.
Возвратившийся в столицу из «Вольфшанце» Гитлер все
еще питал надежду на развал той «неестественной» ко-
алиции, которая ему противостояла.
В рядах союзников действительно существовали
противоречия, особенно явные из них порождались от-
ношением к лондонскому Польскому комитету. Самы-
ми важными были вопросы послевоенного устройства.
Какие факторы будут решающими в этом процессе?
5 января 1945 года Москва признала в качестве времен-
ного правительства Польши Люблинский комитет. Это
означало отказ в признании лондонского правительства
поляков в изгнании. Черчилль обратился за дипломати-
ческой помощью к Рузвельту. Тот ответил следующим
образом: «Россия продолжает оставаться главным фак-
тором достижения победы над Германией. Поэтому мы
должны продолжать поддержку СССР».
Далеко в Аламогордо создавалось сверхоружие, аме-
риканская экономика добилась непревзойденных ре-
зультатов, но судьба мировой войны в теперь решалась
в районе Берлина, и Красная Армия стояла к нему
ближе, чем западные союзники.
В начале 1945 года У. Черчилль уговаривал Эйзен-
хауэра «пожать руки русским как можно восточнее реки
345
Эльбы». Тот в свой полевой бинокль видел, к чему
может привести подобная политика. И он не послал,
как предлагалось, танки генерала Паттона в Прагу и не
рвался на восточный берег Эльбы. Суммируя свой рус-
ский опыт по возвращении из Москвы, Эйзенхауэр
пришел к следующему выводу: «Ничто не направляет
русскую политику сильнее, чем желание сохранить дружбу
с Соединенными Штатами».
К Японскому архипелагу
Но на противоположном конце земного шара аме-
риканцы пока стояли перед большими трудностями.
Будущие жертвы атомной бомбардировки еще не поко-
рились своей судьбе. Надежды Токио теперь питались
лишь тем, что девять камикадзе потопили американ-
ский легкий авианосец, повредили три авианосца и
унесли с собой жизни ста американцев.
Согласно статистике американской группы по изуче-
нию эффекта стратегических бомбардировок, изменение
общественного мнения в Японии происходило следую-
щим образом. В июне 1944 года, перед падением Сайпа-
на, пессимистически было настроено лишь 2 процента
японского населения. После первых крупных рейдов аме-
риканских Б-29 в декабре 1944 года — 10 процентов.
После перехода к стадии массированных бомбардировок
в марте 1945 года — 19 процентов.
Для действий против растущей армады американ-
ского флота был создан, как уже говорилось, корпус
летчиков-камикадзе. Между октябрем 1944-го и февра-
лем 1945 года 378 камикадзе потопили шестнадцать
кораблей противника и убили 2 тысячи американцев.
Но это был уже жест отчаяния. Все более ясным стано-
вилось, что время работает против Японии.
Западные союзники в свете японских побед над
силами Чан Кайши оставили идею «подойти» к Японии
с континентальной стороны. Они (американцы) пред-
приняли попытки объединить усилия националистов и
коммунистов, но без особого успеха. В результате нача-
лись ссоры между генералом Стилуэлом и Чан Кайши,
346
в результате чего новым союзническим представителем
в Чунцин прибыл генерал Ведемейер, и забота у него
упростилась — не потерять столицу и стратегическую
Бирманскую дорогу. Светлым пятном здесь, на конти-
ненте, оказались победы в Бирме, где японцев капи-
тально потеснили. В это время англичане, опираясь на
индийские города Имфал и Кохиму, широким фронтом
вошли в Бирму. Но это была периферия войны. Более
значительные операции велись на Филиппинах. Здесь
два корпуса 6-й американской армии генерала Крюгера
высадились на острове Лусон 8 января 1945 года. Адми-
рал Хелси (3-й флот) помогал с моря, а генерал Уайтхед
(5-я воздушная армия) — с воздуха.
Фельдмаршал Тераучи на этом этапе полагался на
камикадзе. У японцев уже не осталось серьезных резер-
вов, и генерал Ямасита, руководивший обороной Лусона,
вынужден был рассредоточить свои войска (280 тысяч).
Все его надежды были связаны с битвой на самом ост-
рове. Ямасита разделил свои войска на три части, основ-
ной базой сделал северный Лусон, а основной стратеги-
ческой задачей — прикрытие дороги на Манилу. Макартур
был полон воспоминаний трехлетней давности, когда ему
пришлось оставить главный филиппинский остров, и
теперь он преисполнился решимости взять реванш. Его
стратегической задачей номер один было захватить сеть
аэродромов, позднее известных как «база Кларк-филд».
Бои отличались исключительным ожесточением, но че-
рез неделю американцы достигли своей цели. Теперь их
авиация могла полностью проявить свою мощь. Затем 20
тысяч японцев в течение месяца держались в Маниле,
зверствуя на манер нанкинских событий. В городе погиб-
ли 12 тысяч американцев, 16 тысяч японцев и 100 тысяч
филиппинцев. В ночь на 22 февраля 1945 года огромный
подземный взрыв потряс город — это было массовое
самоубийство двухтысячного Японского гарнизона. Но
город 1 марта был взят.
Американская армия подбиралась к японским остро-
вам. Взлетные полосы Марианских островов были луч-
шей стартовой площадкой наступательных операций.
Первый рейд против Токио осуществлен 24 ноября 1944
года, мощные Б-29 впервые показали японскому населе-
347
нию, что на них движется огромная сила. Высота полета
этих бомбардировщиков гарантировала их от вражеских
истребителей и зенитных орудий. Японское руководство
«утешалось» только тем, что Берлин претерпел еще боль-
шее. В ноябре 1944 года самым большим налетом был
рейд 100 бомбардировщиков Б-29, сбросивших 250 тонн
бомб. 15 февраля 1945 года американская авиация, бази-
руясь на авианосцах, в первый раз бомбила сами острова.
На следующий день полк американских парашютистов
высадился на Филиппинах в Коррехидоре. И в тот же
день десант отплыл из Сайпана на остров Иводзиму.
Следующим большим шагом в войне на Тихом оке-
ане стала битва за остров Иводзиму (Бонинские остро-
ва). С этого острова взлетали японские истребители-
перехватчики, взлетные полосы Иводзимы находились
гораздо ближе к Токио, чем базы Марианских островов.
Американцы знали, что японцы будут сражаться за ос-
тров отчаянно, но степени их ярости не смог предвидеть
шкто. Они эвакуировали гражданское население и со-
здали сложную оборонительную систему, в основном
подземную.
Захват Иводзимы, небольшого острова вулканиче-
ского происхождения на полпути между Гуамом и Япо-
нией, позволил начать массированные бомбардировки
главных индустриальных центров японских островов.
Высадка произошла на рассвете 19 февраля. Сразу
же после нее американская морская пехота встретила
сопротивление Японского гарнизона. 24 февраля пехо-
тинцы достигли вершины вулканической горы Суриба-
ши и водрузили американский флаг. Запечатленный на
фотографии (самой знаменитой фотографии войны на
Тихом океане), этот момент стал основой для главного
памятника Второй мировой войне в Вашингтоне. Руз-
вельт приказал прислать изображенных на фотографии
морских пехотинцев в США. Но когда пришел приказ
президента, трое из них уже погибли. Потери же япон-
цев были просто огромны. Из 20 тысяч после битвы в
живых остались только 200 человек. Потери американ-
цев — 6 тысяч убитых и 25 тысяч раненых. Но теперь
они вышли на прямой путь к основным японским ос-
тровам.
348
Ночью 10 марта 334 бомбардировщика Б-29 сбросили
на деревянный Токио огромное количество зажигатель-
ных бомб. В огненном смерче погибло от 80 до 100 тысяч
человек. Мир еще не видел ничего подобного. Германский
военно-морской атташе, не зная, что его сообщения чи-
таются западными союзниками, пишет в Берлин о пора-
зительно эффективных налетах американской авиации. За
Токио последовали Осака, Нагоя, Кобе. Война на Тихом
океане вступила в свою самую кровопролитную фазу.
Систематические бомбардировки на протяжении двух не-
дель пяти других городов стоили жизни еще 150 тысячам
гражданских лиц. В целом на протяжении последних де-
вяти месяцев войны погибло 897 тысяч японцев.
Теперь американский план ворваться на сами ост-
рова предполагает две фазы. На первой — высадка на
южном острове Кюсю в сентябре 1945 г. (план «Олим-
пик»). Вторая фаза наступает с высадкой на Хонсю
1 декабря 1945 г. (план «Коронет»). Предполагалось
переместить из Европы к Японии полтора миллиона
американских войск и полмиллиона британских. Завер-
шение боев планировалось на март 1946 года. Предва-
рительным условием броска на центральные острова
являлся захват острова Окинавы. Здесь американцы на-
меревались создать 10-ю армию как дополнение к уже
имеющейся 8-й армии.
Но и этого было явно недостаточно, имея в виду
грандиозную японскую армию на континенте. На Чан
Кайши надежды было мало, и, как пишет американский
историк Уайнберг, ситуация «требовала массового во-
влечения в бои с японскими войсками в Маньчжурии
Красной Армии... Призванный руководить союзным
вторжением генерал Макартур постоянно подчеркивал в
Вашингтоне существенную необходимость крупномас-
штабных операций Красной Армии в Маньчжурии».
Имелось в виду, что, нанеся поражение японцам в Китае,
советские войска лишат окруженных японцев всякого
шанса на успешное сопротивление, на создание тыла,
на глубину обороны.
В соответствии с договоренностями с союзниками,
специально созданные штабы Красной Армии начали
перемещаться на Дальний Восток уже в марте 1945 г.
349
На плацдармах Вислы
6 января 1945 года в связи с германским наступле-
нием в Арденнах Черчилль обращается к Сталину: «Я
был бы благодарен, если бы вы сказали мне, можем ли
мы рассчитывать на большое русское наступление на
фронте, стоящем на Висле или в другом месте». Сталин
немедленно (7 января) ответил, что, «несмотря на по-
годные условия», советское наступление начнется не
позднее второй половины января. А Коневу он (через
Антонова) тотчас приказал начать наступление не 20-го,
а 12 января. Жуков начнет 14 января. Черняховский —
13 января, Рокоссовский — 14-го.
В распоряжении Жукова и его соседа слева Конева
находились 163 стрелковые дивизии, 6500 танков, 32
тысячи орудий, почти пять тысяч самолетов. Два с чет-
вертью миллиона солдат. Одна дивизия на 3,7 километра
фронта плюс 64 орудия, 12 танков. На двух фронтах
сосредоточились десять армий, из них две танковые, одна
воздушная. Стартовая площадка — берега Вислы, цель —
максимальное продвижение вперед через реку Одер.
Мощный фронт Рокоссовского (2-й Белорусский)
должен был повернуть к северу — на Данциг. Это была
гигантская сила — семь полевых армий и одна танковая
(5-я гвардейская). Черняховский (3-й Белорусский) по-
лучил задачу разгромить противника в Восточной Прус-
сии. Его мощь трудно переоценить даже умозрительно —
пять армий, поддерживаемых 1-й воздушной армией. У
Рокоссовского и Черняховского вместе были под ружь-
ем 1670 тысяч человек, 3300 танков, 28 тысяч орудий и
минометов, тысяча «катюш» и 3 тысячи самолетов.
Итак, Черняховский — на Кенигсберг, Рокоссов-
ский — на Данциг, Жуков и Конев — на Берлин из
(соответственно) района южнее Варшавы и с Сандомир-
ского плацдарма. Главная роль отводилась 1-му Белорус-
скому фронту Жукова, движение по линии Варшава—
Берлин. На направлении главного удара наступал герой
Сталинграда генерал Чуйков, которого на Западе называ-
ют (скажем, американские историки Э. Рид и Д. Фишер)
«возможно, лучшим фронтовым командиром и опреде-
ленно самым агрессивным генералом Второй мировой
350
войны. В нем сочеталась агрессивная воинственность с
превосходным тактическим чутьем».
Что им противостояло? Прямо на пути стояли две
группы немецких армий — «Центр» во главе с генералом
Рейнхардтом и группа армий «А», возглавляемая генера-
лом Гарпом. Севернее располагалась группа армий «Се-
вер», но она находилась в окружении и не могла дей-
ствовать с основной массой изготовившихся к броску
войск. Рейнхардт стоял в Восточной Пруссии и южнее —
по линии реки Нарев. В его распоряжении имелись 3-я
танковая армия, 2-я и 4-я полевые армии — 41 дивизия
(34 пехотные, 3 танковые и 4 моторизованные). В сово-
купности это составляло 580 тысяч солдат и офицеров,
700 танков и самоходных орудий, 515 самолетов. К югу
от Рейнхардта располагалась группа армий «А», в кото-
рую входили 4-я танковая армия, 9-я и 17-я армии. Гарп
командовал войсками, расположившимися по Висле (к
северу от Варшавы) и на юг до Карпат. В целом две
группировки включали в себя тридцать дивизий (из них
четыре танковые и две моторизованные) — 400 тысяч
человек, 1136 танков и самоходных орудий, 270 самоле-
тов.
Сталин высоко ценил индустриальные возможности
Силезии. Когда он показывал на карте Коневу на Си-
лезский промышленный район, то произнес лишь одно
слово: «Золото». Это был, по существу, приказ поста-
раться спасти индустриальную базу региона. Маршал
Конев планировал один мощный удар — со стороны
Сандомирского плацдарма по линии Радом—Бреслау.
Жуков предусматривал три направления наступления —
со стороны Магнушева, Пулавы и Яблонной. Рокоссов-
ский и Черняховский согласовали свое наступление на
Восточную Пруссию с востока и юга по двум сторонам
Мазурских озер. В данном случае Рокоссовский шел по
следам Самсонова, а Черняховский — Ренненкампфа.
При подготовке наступления быстро ремонтирова-
лись подъездные железнодорожные пути, шло массовое
пополнение войск всем необходимым. Мост через Вислу
у Сандомира восстановили полностью, примерно по ты-
сяче двести вагонов с грузом получили каждый из гото-
вящихся к броску на центральном участке маршалов. В
351
день фронт требовал 25 тысяч тонн припасов, из них
более тысячи тонн хлеба и 220 тонн мяса, полторы ты-
сячи тонн овощей и 44 тонны сахара. Мяса не хватало,
и был введен второй вегетарианский день в неделе.
Теперь каждая танковая бригада имела приданный
ей батальон пехоты на добротных американских грузови-
ках. Но самая большая хвала должна быть воздана безот-
казному танку Т-34 (которых только в 1944 году было
произведено более 22 тысяч). Этот танк выполнял любые
задания. Как пишет Кларк, этот танк «осуществлял пе-
редовые разведывательные миссии, несокрушим в еди-
ном строю; поражал противника артиллерийским огнем,
будучи закопанным по башню; он рвался вперед и дей-
ствовал как бульдозер; перевозил пехоту и, что было
более опасно, перевозил боеприпасы на своих бортах; эта
грубо сколоченная, плохо вентилируемая машина была
бесконечно упорной, была надежным инструментом ве-
дения боевых действий, подлинно многоцелевым инстру-
ментом». Задача наступления отныне сводилась прежде
всего к тому, чтобы насытить двенадцатицилиндровый
дизель Т-34 и снабдить снарядами его пушку.
Начало конца
Конев располагался в маленьком крестьянском доме
на окраине леса. Он переиграл Гарпа еще до начала
наступления. Гарп начал сосредоточивать свои войска к
югу от верхней Вислы. Это очень устраивало Конева, и
он «подыграл» ему, имитируя сосредоточение напротив
своих войск, ночами перебрасывая ударные силы на
свой излюбленный плацдарм к востоку от Чарной, це-
лясь на Кильце своим правым флангом и собираясь
форсировать Ниду войсками в центре и на левом фланге.
В пятницу, 12 января, в 5 часов утра, расположив не
менее 300 орудий на километр фронта, маршал Конев
отдал приказ «Огонь!». Одновременно он приказал раз-
ведбатальонам, среди которых было немало штрафных,
двинуться вперед, несмотря на ужасающий огонь. Пер-
вая линия была взята довольно быстро. Тут артиллерия,
сделавшая паузу, начала час сорок семь минут второго
352
этана артиллерийской подготовки. Мало что могло вы-
жить в этом свирепом огне, им был накрыт штаб 4-й
германской танковой армии. Когда 13-я армия броси-
лась вперед, появились первые пленные — немцы вы-
глядели потрясенными. В 2 часа дня 10-й танковый и
6-й механизированный корпуса Лелюшенко отправи-
лись в свой крестный путь, доблестно и самозабвенно.
Впереди шли тяжелые танки ИС — устрашающее зрели-
ще. Уже через час они сражались с новейшими герман-
скими тяжелыми танками. Результат первого дня: обо-
рона 4-й танковой армии прорвана на глубину в тридцать
километров; еще полсуток — и Лелюшенко вышел к
реке Ниссе. Невозмутимый командующий 13-й армией
Пухов закрыл путь отступлению 24-го танкового корпу-
са противника.
А на левом фланге 60-я армия Курочкина рванулась
на древнюю польскую столицу Краков. Обгоняя его,
промчались танки 4-го гвардейского танкового корпуса
Полубоярова. На правом фланге взятие Кильце укреп-
ляло всю коневскую систему наступления. Группа со-
ветских танков ворвалась в расположение штаба 42-го
германского корпуса, и весь штаб оказался в плену.
Германское командование начало выводить войска с тех
ложных позиций, где, по мнению немцев, должен был
пролегать главный путь советского наступления. А тан-
ки Рыбалко уже обошли Краков с севера. С юга к нему
приближалась 60-я армия Курочкина. Через тридцать
шесть часов боев вражеская оборона («позиция Губерту-
са», считавшаяся самой мощной в германской оборони-
тельной системе) была прорвана. Вечером 19 января
немцы, не видя перспективы сражения за Краков, оста-
вили город. Отныне дорога на Одер была открыта.
Жуков начал свою партию 14 января. Никто и ничто
не могло смягчить великого маршала — он мстил за
обескровленную страну. 14 января Чуйков, в кромешной
тьме, приказал подвезти полковые кухни к самой фрон-
товой линии. Большие контейнеры передали солдатам,
которым через несколько часов предстоит идти в жесто-
кую атаку — когда-то им удастся получить горячую пищу
в следующий раз? Фактор неожиданности сыграл безуко-
ризненно. 25 минут страшного артиллерийского урага-
353
на — и передовые батальоны ушли в кромешное пламя с
плацдарма у Магнушева. Первая линия немецкой оборо-
ны оказалась покинутой. Не желая терять удачу, Жуков
послал основные ударные силы буквально вослед передо-
вым батальонам. И вот уже пройдены три километра
германской оборонительной линии. Танкам дали отмаш-
ку сразу после полудня — немецкие гарнизоны маленьких
польских местечек просто бежали в направлении Варша-
вы. К вечеру танки прошли не менее 30 километров. У
Пулавы бросок вперед был не хуже, здесь впереди зама-
ячил Радом. Ночь не остановила Жукова. 5-я ударная
армия Берзарина форсировала реку Пилицу, а 8-я гвар-
дейская Чуйкова перерезала железную дорогу Варка—
Радом. К северу от Варшавы Перхорович (47-я армия)
наступал от Западного Буга к Висле. Окружение Варша-
вы теперь было гарантировано, и германское командова-
ние, не видя смысла в обороне города, покинуло его.
Варшава оказалась свободной 17 января 1945 года.
Теперь немцам ничего не оставалось, кроме как за-
действовать все свои танковые дивизии. Самые большие
резервы Гудериана размещались в Восточной Пруссии —
речь идет о дивизиях «Герман Геринг» и «Великая Герма-
ния» под общим командованием генерала фон Заукеля.
Гитлер, вопреки серьезному противодействию Гудериана,
приказал бросить эти дивизии против Жукова в районе
Кильце, в 250 километрах южнее Восточной Пруссии. И
в то время как советские танки прорывались сквозь мин-
ные поля и окопы, лучшие — новые — «Тигры» немцев
аккуратно грузились на железнодорожные платформы.
Гитлер не простил сдачи Варшавы. Он сместил Тар-
па и поставил на его место (группа армий «А») отличив-
шегося в Прибалтике Шернера. Из Арденн выводилась
6-я танковая армия СС — спешно на Восточный фронт.
Сам Гитлер 16 января 1945 года покинул Зигенберг и
установил свою последнюю штаб-квартиру в рейхс-
канцелярии. После недели наступательных боев на ог-
ромном фронте от Балтики до Карпат германская обо-
рона была смята и опрокинута. 4-я танковая армия,
доставившая такие тяжелые минуты нашему первому
маршалу под Сталинградом, была наконец уничтожена.
18 января танки немцев отошли на северный берег
354
Вислы, где их ждал бронированный кулак Рокоссовско-
го. 4-я армия Хоссбаха была отброшена к Мазурским
озерам.
На более чем стокилометровом пространстве между
излучиной Нарева и Кильце германский фронт факти-
чески перестал существовать. Находящийся на острие
удара Прасниц был взят 18 января. В тот же день
Чуйков увидел в бинокль заводские дымы большого
города — Лодзь, индустриальная столица Польши со
времен царского правления. Штурмовать или обойти? В
искрящееся солнцем утро следующего дня Чуйков вы-
слушивал соображения разведчиков. Утром 19 января
Чуйков вошел в нетронутую Лодзь. Севернее танковые
колонны Жукова двигались по польской Мазурии,
пользуясь хорошими дорогами Западной Польши. Идея
остановить русских на реках Бзуре и Равке была похо-
ронена танковой армией Богданова (теперь «Варшав-
ской»). 9-й танковый корпус взял вечером 23 января
Быдгощ, впереди лежала Германия.
Но первыми пересекли границу все же войска Ко-
нева. Огибая индустриальные центры Силезии, они
избежали «задержек в пути», и 20 января 52-я армия
Коротеева пересекла границу Германии у Намслау, по-
вернула на юг и отправилась вместе с танками Рыбалко
на Катовице. Лелюшенко вышел к Одеру, к Германии,
вечером 22 января. 5-я гвардейская армия Жадова за-
хватила в тот же день плацдарм на западном берегу
Одера — сказалась выучка, ведь сколько рек пройдено.
25 января Жуков говорит Сталину, что намеревается
выйти к Кюстрину-на-Одере. Обсудили 150-километро-
вый разрыв между 1-м Белорусским (Жуков) и 2-м
Белорусским (Рокоссовский) фронтами как опасный: с
севера из Восточной Пруссии, этой «грозовой тучи»,
может сверкнуть молния. Жукову следует подождать
решения Рокоссовским восточнопрусской проблемы.
Жуков настаивал на выгоде продолжать успешно нача-
тое наступление, но Сталин был неумолим, хотя и обе-
щал «подумать».
Пока вождь «думал», Жуков выжимал максимум.
1-я гвардейская армия Катукова брала город за городом,
а Жуков приказал своим военачальникам внимательно
355
смотреть за севером. Рокоссовский спешил из после-
дних сил — он задерживал наступление главного фрон-
та, — но на реке Нарев встретил мощные укрепления.
Немцы дрались умело, отступать им было некуда. А
солдаты таких немецких частей, как танковая дивизия
СС «Великая Германия», кажется, вообще не боялись
смерти. Бои у Нарева сильно задержали Рокоссовского.
Черняховский со своим 3-м Белорусским фронтом
начал наступление 13 января в 6 утра. Глубокий туман
прикрывал действия его ударных батальонов. На горизон-
те был Кенигсберг, столица Восточной Пруссии. 16 янва-
ря генерал ввел в бой основные резервы. Внезапно улуч-
шилась погода, и в небо поднялась советская авиация, а
1-й Белорусский передал танковую армию неудержимого
Белобородова. 19 января Тильзит оказался в советских
руках, танковые колонны двинулись по дорогам, ведущим
к Кенигсбергу. Дорога эта горела. Немцы дрались отчаян-
но, но и советские воины не щадили живота. Все ужасы
войны увидела колыбель германского милитаризма. Месть
шла рядом с благородной борьбой. Фронтовое командова-
ние вынуждено было вмешаться, карая одиозные наруше-
ния дисциплины.
21 января пал Танненберг — символ победы Люден-
дорфа и Гинденбурга над отцами тех, кто ворвался в
Германию спустя десятилетия. Немцы предусмотрительно
увезли саркофаг Гинденбурга и его жены, взорвав дина-
митом сам памятник... Теперь Рокоссовский приказал
5-й гвардейской танковой армии Вольского пробиться к
Балтийскому морю. Идущий впереди с семью танками
капитан Дьяченко включил на полную мощность фары
и помчался по центру городка Эльбинг. Местные жите-
ли от неожиданности сразу даже не оценили ситуацию,
приняв советских танкистов за курсантов местной тан-
ковой школы. Теперь с такими «неожиданностями» в
Восточной Пруссии столкнулись многие — крепости
тевтонских рыцарей сдавались одна за другой. Вскоре
перед наступающими частями показалось серое Балтий-
ское море, и это означало, что германским войскам уже
не пробиться отсюда к Висле.
Выйдя к морю, Рокоссовский пересек базовые ком-
муникации края. В окружении наконец оказалась 3-я
356
танковая армия вермахта, так вольно бежавшая по рус-
ским просторам. Сейчас посеревшие от усталости тан-
кисты брали на прицел элиту прежней победоносной
армии. Попытки немцев прорваться к Висле (особенно
активно предпринятые 3-й танковой и 4-й армиями)
пришлись на час, когда Рокоссовский собрал своих
генералов на обед. Тут же, между стаканами, распреде-
лили силы и бросились в генеральские «виллисы». Воль-
ский встал на пути бронетанковых сил немцев; их аван-
гардные танки вспыхивали один за другим. Гитлер в
ярости сместил Рейнхардта (командиром 3-й танковой
стал генерал Рендулич). Группа армий «Север» стала
именоваться «Курляндией», новой группой армий «Се-
вер» стала прежняя группа армий «Центр».
Оперативная карта в германском штабном центре
Цоссене обновлялась дважды в день. Из нее было до-
статочно ясно, что группа армий «Центр» фактически
прекратила свое существование. Ее штаб-квартира и
остатки четырех дивизий были заперты в Восточной
Пруссии. К концу января Кенигсберг оказался в кольце
окружения. Наступая с юга, Черняховский взял гитле-
ровское «Вольфшанце». Белобородов зашел за Кенигс-
берг с севера. С запада отсечен Пилау. Но осада восточ-
нопрусской столицы оказалась очень непростым делом.
На Берлин
У Жукова наиболее успешно развивалось наступле-
ние на правом фланге. Танковая армия Богданова пере-
секла границу Германии в полдень 26 января, основные
же силы фронта — 29 января. Огромная мощь устреми-
лась к Одеру. Первой через него переправилась боевая
группа полковника Есипенко из 5-й ударной армии ут-
ром 31 января 1945 года. Бойцы вошли в городок Киниц,
где немецкие солдаты мирно разгуливали по улицам, а
поезда на Берлин ходили по точному немецкому распи-
санию. Советских солдат и офицеров поразило благосо-
стояние страны, которая в своем безумном расовом ос-
леплении напала на СССР. Такого изобилия призывники
из многих наших городов просто никогда не видели.
357
Заводы и фабрики так называемой «новой индустрии»
Германии были невиданными островками благополучия
даже по немецким стандартам.
Жестокость войны, естественно, проявила себя.
Напомним только, что, даже по мнению уравновешен-
ных «сторонних» судей (в данном случае английского
историка А. Кларка), «воздействие советских армий на
Германию не идет ни в какое сравнение с поведением
нацистов в Польше в 1939 году, в Белоруссии и Балтий-
ских провинциях в 1941 году. Зверства дивизии «Мер-
твая голова» и других частей СС, которые систематиче-
ски убивали детей и обливали бензином обитателей
госпиталей, были выражением сознательно проводимой
политики террора, «оправдываемого» наскоро испечен-
ными расовыми соображениями, применяемыми с из-
вращенным садистским рвением»...
У Германии оставался последний шанс остановить
ведение военных действий — безоговорочная капитуля-
ция. Но немцы сделали свой выбор. Гудериан предпо-
читает надеяться на то, что, вырвавшись далеко вперед,
Жуков все же подвергнется фланговым атакам с севера
(Восточная Пруссия) и с юга (Прикарпатье). Даже если
Танненберг уже недостижим, то успех Манштейна вес-
ной 1943 года на реке Донец вполне можно повторить.
Для этого нужно перегруппировать германские войска.
Гитлер создал новую группу армий «Висла». Командова-
ние ею он поручил главе СС Гиммлеру. Ее фронт будет
находиться между Эльбингом и Грауденцем.
Гудериан планировал перевести сюда с Западного
фронта танки Зеппа Дитриха (6-я танковая армия, воо-
руженная преимущественно новыми моделями боевых
машин). Но на конференции, посвященной созданию
этой группы армий, Гитлер воспротивился назначению
Вейхса. «Фельдмаршал кажется мне усталым человеком.
Я сомневаюсь в том, что он способен выполнить выдви-
гаемую перед ним задачу». Этой группой армий будут
руководить офицеры СС. Вся полнота власти передается
Гиммлеру, которого Гудериан называл не иначе как «во-
енное невежество». Для Гудериана конференция 25 янва-
ря 1945 года стала концом мечтаний о контрударе, о
колоссальном охвате наступающих армий Жукова. Он
358
просит Риббентропа немедленно вдвоем встретиться с
Гитлером и убедить того, что «необходимо обеспечить
перемирие хотя бы на одном фронте». Риббентроп: «Я не
могу сделать этого. Я лояльный последователь фюрера.
Он не желает начинать дипломатические переговоры с
противником, и поэтому я не могу обратиться к нему с
вашим предложением». Гудериан: «Как вы будете чув-
ствовать себя через три или четыре недели, когда русские
будут стоять у ворот Берлина?» Риббентроп: «Боже мило-
стивый! Неужели вы верите, что это возможно?» Гудери-
ан: «Это не только возможно, но благодаря нашему ру-
ководству неизбежно». Риббентроп впал в истерику. И он
фактически выдал Гудериана. На следующий день на-
чальник штаба сухопутных сил услышал от Гитлера:
«Обсуждение с министром иностранных дел положения
на Восточном фронте с целью заключить перемирие на
Западном фронте является актом открытой измены».
Передовые части армии Богданова (полковник Вайн-
руб) достигли Одера в десять утра 31 января. Завязались
бои на восточных подступах к Кюстрину. Первая гвар-
дейская танковая бригада прошла через поле Кунерсдор-
фа, где столетия назад русская армия сокрушила Фрид-
риха Великого. Стала ощущаться быстрота движения — у
передовых частей заканчивалось горючее, не поспевали
снабженческие части. Трудности форсирования Одера
испытал и Конев. Отсутствие мостов и тонкий лед не
способствовали быстрому форсированию водной прегра-
ды. Но 44-я танковая армия Лелюшенко сумела найти
плавсредства и перевезти свои танки, взяв на западном
берегу город Гебен уже 25 января. В течение недели
незнающие усталости люди Конева создали два значи-
тельных плацдарма: первый между Бреслау и Глогау, а
второй — между Бреслау и Оппельном. Южнее Силез-
ский промышленный район «осваивался» по плану.
После Силезии Конев мог полностью обратиться к
Одеру и тому пути, что вел к германской столице. От
Кюстрина до Берлина было восемьдесят километров.
Поскольку скорость движения завораживала, складыва-
юсь впечатление, что еще одного большого шага будет
достаточно для выхода к столице рейха. Она уже появи-
лась на оперативных картах офицеров Жукова. 26-го ян-
359
варя командующий фронтом решил взять германскую
столицу, не снижая скорости, — через Берлинхен—Ландс-
берг—Грен. 28 января захвачен первый плацдарм на верхнем
Одере у Люблина. Все решится в 48 часов. 1-я гвардейская
танковая армия подойдет к Берлину с северо-востока, а 2-
я гвардейская — с северо-запада. Конев пока был занят
взятием крепости Бреслау. После этого его правый фланг
поможет Жукову под Берлином, а левый фланг пойдет на
Дрезден. Пока Жуков на пять дней опережал график. Во
второй половине 30 января советские танки прошли через
Швибус и Цулихау. Фланги группы армий «Висла» повис-
ли в воздухе. Немцев застали врасплох. Характерный при-
мер: на аэродроме Элса были захвачены 150 самолетов в
рабочем состоянии.
Генеральный штаб предоставил инициативу Жукову
как первому заместителю Верховного главнокомандую-
щего, а «координатором» в данном случае выступал сам
Сталин. Но именно Жуков сообщал своим командирам,
что противник снял с Западного фронта четыре танко-
вые и шесть пехотных дивизий, что немцы на его пути
получают подкрепления из Прибалтики и Восточной
Пруссии. Он укрепляет позиции по линии Шведт—
Штаргард—Нойштеттин, что, в свою очередь, делают и
немцы всеми доступными средствами на подходах к
Берлину. Существенно важно отремонтировать макси-
мально возможное число танков и самоходных орудий.
Следовало быть готовыми к 9—10 февраля, не нужно
терять темпа. В районе Одера до Берлина оставалось
менее ста километров.
Но с дивизиями в 4 тысячи человек, бесконечно
утомленными и обескровленными, опрокинуть ожесто-
ченный вермахт в его собственной стране было непросто.
Мешал разрыв между Жуковым и Рокоссовским. Воздуш-
ная разведка доносила о быстром укреплении Восточной
Померании. Со своих аэродромов в воздух уходили опыт-
ные летчики люфтваффе. Советские зенитные установки,
как и артиллерия в целом, молчали — не было снарядов.
Советские тылы запаздывали. Ширина фронта в движе-
нии расширилась до 500 километров, Жуков стал больше
зависеть от соседей — Конева и Рокоссовского. Он видел
опасность, угрожающую его правому флангу. Войска пе-
360
ренапряглись. Их путь представлял собой сплошной бой,
они не щадили себя, они чувствовали, что победа уже
близка, и бились из последних сил. Они отомстили за
страну, они ее освободили, а теперь сражались с врагом на
его собственной территории, не давая ему опомниться.
Но, уничтожая врага, и советские войска несли
потери. В первой гвардейской танковой армии Катукова
на Одере осталось 737 танков и самоходных орудий.
Они прошли, совершая маневры, больше тысячи кило-
метров. В 8-й гвардейской армии Чуйкова в полках
было по два батальона, а численность рот дошла до
22—45 человек. Бесконечные туманы препятствовали
авиационной поддержке. Идущие впереди 5-я ударная,
33-я и 69-я армии сигнализировали о нехватке боезапа-
са и снабжения. Все это никак не способствовало поры-
ву отчаянных солдат, не знавших стаха и упрека. Не
менее важным было и следующее обстоятельство. Аван-
гард фронта Жукова далеко продвинулся на запад между
реками Одер и Варта, кое-кому из немецких генералов
это напоминало немыслимое выдвижение вперед Пау-
люса в 1942 году между Доном и Волгой. Теперь им
хотелось надеяться на самоуспокоение или самонадеян-
ность русских, на способность вермахта взять их в же-
лезные клещи и повторить Сталинград наоборот. Хватит
ли у немцев решимости?
Они сражались отчаянно — это была их страна, их
соотечественники. Они держались до возможного преде-
ла на каждой удобной позиции — им, собственно, уже
было некуда отступать. Гитлер приказал остановить Жу-
кова любыми возможными способами. Что существенно,
в Померанию собирались подлинно умелые германские
части, их профессионализм и выдержка, их фанатизм и
знание местности были на верхнем пределе. Но хватит ли
им времени, смогут ли они повторить «Уран» 1942 года?
Время становилось решающим обстоятельством, как и
понимание руководством вермахта открывшейся возмож-
ности. На конференции 27 января 1945 года было реше-
но отправить наиболее дееспособную 6-ю танковую ар-
мию не на Одер, а к Будапешту. Венгерская столица
оказалась важнее Гитлеру, чем замысел остановить вой-
ска, устремившиеся к Берлину с востока.
361
Именно в первые десять дней февраля 1-й Белорус-
ский фронт был под угрозой максимальной опасности,
когда связи с тылом оказались прерванными, а герман-
ских войск на левом и правом флангах достаточно для
того, чтобы отрезать вырвавшийся авангард. Шестисот
танков этого авангарда явно не хватало (износ машин,
нехватка боезапаса, усталость экипажей) для броска на
Берлин, и неясно, какой была бы их судьба, перекрой
немцы пути их снабжения с тылами. А позади у Жукова
был Глогау, а у Конева — Бреслау с их мощными гар-
низонами и помощью немецких ополченцев и всего
местного населения. (Напомним, что Глогау держался
до 17 апреля, а Бреслау — до 6 мая).
Армии 1-го Белорусского почувствовали это. Уже 23
января Конев приказывает Рыбалко повернуть не на
запад (Берлин), а на юго-восток, чтобы воспрепятство-
вать концентрации германских войск на левом берегу
Одера. Почти одновременно Рокоссовский и Черняхов-
ский придают особое значение не оставшемуся до Бер-
лина расстоянию, а количеству вражеских дивизий в
Восточной Пруссии. Пять армий (!), чьи действия коор-
динирует Василевский, заняты ликвидацией этой флан-
говой угрозы. Напомним, что у Жукова и Конева на
магистральном направлении имелось лишь четыре пе-
хотные армии. Следует также сказать, что в Москве не
знали степени дезориентации германского руководства
и видели в упорном желании немцев сохранить за собой
Венгрию, Латвию и Восточную Пруссию элементы стра-
тегического замысла.
Вполне вероятно предположить еще одно обстоя-
тельство. Если советские армии окажутся оттесненными
на польскую территорию, то позиции СССР на откры-
вающейся в Ялте конференции будут ослаблены. В ре-
зультате Жуков приказал приостановить наступление и
обезопасить свои позиции. В знаменитой ориентировке
своим командирам в эти дни (начало февраля 1945-го)
предполагалось «на следующие шесть дней» закрепиться
на захваченных рубежах, подвезти запасы, заправить
танки горючим и «в стремительном броске взять Берлин
15—16 февраля». В этих обстоятельствах поставить все
на отчаянную атаку солдаты были согласны — идти на
362
смерть им было не впервой. Но задумались командиры.
Взятие Берлина следовало отложить. (Еще раз напом-
ним, что на западе фронт союзников был примерно 100
километров, на востоке — в 10 раз больше).
Ялтинская конференция
Черчилль не любил выражения «большая тройка» и
запрещал употреблять его. Ему казалось до обидного
очевидным, что в триумвирате, где Рузвельт играет роль
Марка Антония, а Сталин — Августа, ему предназнача-
лась роль младшего триумвира Лепида. Гораздо привле-
кательней он считал роль западного дуумвира. «Никто
еще не ухаживал за Соединенными Штатами с таким
пылом, пишет один из исследователей. Подобно Кан-
нингу, он хотел, чтобы «новый мир восстановил баланс
старого». Но Рузвельт знал, что построение нового мира
зависит прежде всего от Сталина, и решил, что необхо-
дима новая встреча с советским руководством. Место
было согласовано быстро — Крым.
Накануне Крыма военный министр Г. Стимсон
выражал беспокойство по поводу реакции Советского
Союза на создаваемую в США атомную бомбу. Было
решено не сообщать своему основному союзнику об
этом оружии. На польскую проблему Рузвельт смотрел
достаточно хладнокровно — ситуация в Польше не за-
трагивала прямо американских интересов. Ясно, что
эта страна будет восстановлена и будет суверенна. На-
вязать свое решение Польше на все сто процентов не
казалось возможным. Приходилось считаться с мест-
ным соотношением сил, с заботой СССР о своей безо-
пасности, с изменениями, происходящими во всей
Восточной Европе. Принимая в январе 1945 года семе-
рых сенаторов от обеих партий, Рузвельт говорил о
реалиях, которые никто не может изменить, даже мощь
Америки: СССР пользуется огромным влиянием в Во-
сточной Европе. Очевидной является невозможность
«порвать с ними (русскими), и поэтому единственно
практичный курс — использование имеющегося у нас
влияния с целью улучшения общей обстановки».
363
Ситуация на Западном фронте не давада Рузвельту
перед Ялтой тех рычагов, на которые он, возможно,
надеялся. Арденнское контрнаступление немцев приве-
ло к тому, что этот фронт находился в январе—феврале
1945 года примерно в том же положении, в каком он
пребывал едва ли не полгода назад, в октябре 1944 года.
Войска западных союзников стояли на границе Герма-
нии во Франции, Бельгии и Люксембурге и восстанав-
ливали силы после Арденн. К концу января главные
смещения в союзном расположении сил произошли на
востоке, где Красная Армия вошла в Будапешт, вышла
к Щецину и Гданьску, форсировала Одер и находилась
в ста километрах от столицы рейха.
Как только крейсер «Куинси» с президентом 2 фев-
раля остановился на рейде мальтийской столицы Ла-
Валетты, на борт взобрался Уинстон Черчилль. Вслед за
совещанием между президентом и Стеттиниусом с Чер-
чиллем и его министром иностранных дел Иденом пос-
ледовало англо-американское заседание Объединенного
комитета начальников штабов. Западные союзники пре-
небрегли всегдашним недоверием Сталина и готовились
к встрече с ним внутренним согласованием. Антони Иден:
«Нам придется договариваться с медведем, который точ-
но знает, чего он хочет». К полету в далекий Крым
подготовили четырехмоторный транспортный С-54.
Рузвельт прибыл в аэропорт Саки в северной части
Крыма на замерзшее поле аэродрома во второй половине
дня 3 февраля 1945 года и задержался на двадцать минут,
чтобы увидеть прибытие Черчилля. Знак солидарности
западных союзников — они вместе вышли из самолетов
под звуки военного оркестра. Пятичасовая поездка из
Саки в Ялту давала возможность увидеть ландшафт, обе-
зображенный боями 1942—1944 годов, — следы страшных
разрушений, сгоревшие дома и подбитые танки.
Контраст зимнего пейзажа до Крымских гор и зали-
той солнцем Ялты был разительным. В распоряжение
Рузвельта предоставили резиденцию царей, Ливадийский
дворец. Рузвельт занял царские апартаменты — комнаты
первого этажа. Генерал Маршалл и адмирал Кинг распо-
ложились на втором этаже — в прежних покоях императ-
рицы. Зал заседаний находился рядом, равно как и бан-
364
кетный зал. Советская делегация прибыла в Ялту на
следующий день. У лидеров трех стран, судя по всему, не
сформировалась четкая временная перспектива, они по-
лагали, что война продлится еще не меньше года.
Весеннего ускорения в ней не предвидел никто.
Большая дипломатия началась со встречи Рузвельта
и Сталина, крепко пожавших друг другу руки и улыбав-
шихся подобно старым друзьям. Первыми же своими
словами Рузвельт задал тон: кто добьется своей цели
первым — американцы, войдя в Манилу, или русские,
войдя в Берлин? Сталин ответил, что, без сомнения,
первой падет Манила: немцы за Одером сражаются от-
чаянно. Сталин предложил президенту Рузвельту кресло
председателя конференции. Сидя в обитом темным де-
ревом царском кабинете, Рузвельт старался завоевать
доверие Сталина и Молотова, говоря о потрясении от
виденных в Крыму разрушений. Он теперь чувствует
большее ожесточение в отношении немцев, и если Ста-
лин поднимет тост за казнь 50 тысяч немецких офице-
ров, он его поддержит. Рузвельт пытался найти общий
язык со Сталиным по вопросу будущего Франции —
жаловался на англичан, которые уже два года упорно
стремятся к воссозданию на западной границе Герма-
нии мощной Франции. Но Франция неспособна проти-
востоять своему восточному соседу. «Англичане особый
народ, они хотят и съесть торт, и иметь его», — так
оценил английскую политику президент. Они поддер-
живают слабую Францию для того, чтобы сохранить
контроль над Западной Европой.
Сталин согласился с критическими замечаниями в
адрес де Голля (с которым месяц назад подписал дого-
вор) и никогда на этой встрече не подчеркивал выиг-
рышное™ советских военных позиций, уже занятых в
Центральной Европе. Такие американские историки,
как Д. Клеменс, считают, что он боялся напугать Руз-
вельта, не хотел создавать впечатления о всемогуществе
СССР на данном этапе войны и даже искусственно
затянул наступление на Берлин, не дав маршалу Жукову
закончить войну в феврале 1945 года прямым броском
на «Берлин, до которого на отдельных участках остава-
лось всего 60 километров».
365
Конференция началась в пять часов вечера 4 фев-
раля 1945 года обзором военной обстановки. Рузвельт
заметил, что предстоит пересмотреть едва ли не всю
карту Европы. Сталин сказал, что следует готовиться
к летнему наступлению, он не верил в скорую развяз-
ку. Согласно предложению Рузвельта, решались три
задачи: польский вопрос, участие СССР в войне на
Тихом океане и создание Организации Объединенных
Наций.
Попытки Рузвельта найти личный контакт со Ста-
линым приносили плоды. Вечером первого дня, во вре-
мя организованного американцами ужина в узком кру-
гу, он говорил об ответственности великих держав.
Царило редкое единодушие (испорченное на некоторое
время лишь неудачной попыткой Рузвельта обратиться
к Сталину как к «дяде Джо»). Черчилль поддержал пра-
во «вето» в высшем совете новой всемирной организа-
ции. Он также использовал свое право на бестактность,
когда провозгласил тост за мировой пролетариат. Руз-
вельт неоднократно повторял, что единство трех пред-
ставленных на конференции держав — ключ к созданию
подлинно стабильной международной системы в после-
военном мире. Он поддержал Сталина в вопросе о ре-
парациях: «Уровень жизни в Германии не должен пре-
вышать уровня России». Сближению содействовало
снятие просьбы о предоставлении отдельным советским
республикам мест в Ассамблее (кроме Украины и Бело-
руссии). Рузвельт предложил оставить вопрос о членстве
в ООН до созыва учредительной конференции. Англи-
чане поддержали советское предложение (не забудем о
доминионах). Рузвельт предпочел не заострять ситуа-
цию в момент, когда дорога к созданию ООН обозначи-
лась и даже была названа дата созыва учредительной
конференции — 25 апреля 1945 года.
На вечернем банкете первого дня Сталин провоз-
гласил тост за «наш союз» и пояснил: «В союзе союзни-
ки не должны обманывать друг друга. Возможно, это
наивно? Опытные дипломаты могут сказать: «Почему я
не должен обманывать своего союзника?» Но я как
наивный человек думаю, что лучшим для меня является
не обманывать своего союзника, даже если он глуп.
366
Возможно, наш союз силен именно потому, что мы не
обманываем друг друга, или потому, что не так просто
обмануть друг друга».
В ходе второго дня Рузвельт сделал важное заявление:
конгресс и американский народ не согласятся держать
значительное количество американских войск в Европе «на
период более чем два года». Следовало заполнить вакуум,
чтобы обеспечить наличие в Европе достаточных ддя сдер-
живания Германии сил. 6 февраля 1945 года речь шла о
создании мировой организации с контрольными функция-
ми — главный вопрос для американцев. Рузвельт сказал, что
не верит в вечный мир, но верит в то, что большой войны
удастся избежать еще пятьдесят лет. Госсекретарь Стетти-
ниус изложил американский вариант главного органа буду-
щей мировой организации — Совета Безопасности, где
постоянные члены получали право «вето» в вопросе эконо-
мических и военных санкций. Американскую сторону ин-
тересуют два момента: сохранить единство великих держав
и в то же время позволить малым странам излагать свои
претензии в Совете Безопасности. Хартия ООН должна
содержать положения об опекунских правах отдельных стран.
Здесь характерна реакция У. Черчилля: «Ни при каких
обстоятельствах я не соглашусь на то, чтобы шарящие
пальцы сорока или пятидесяти наций касались вопросов,
представляющих жизненную важность для Британской им-
перии. До тех пор, пока я являюсь премьер-министром, я
никогда не отдам под опеку ни пяди нашего наследства».
Сталин поднялся со своего кресла и зааплодировал. (Чер-
чилль тотчас же обратился к Сталину: как он отнесется к
превращению Крыма в международную зону отдыха? Ста-
лин сказал, что был бы рад передать Крым для встреч
«большой тройки»).
Стеттиниусу пришлось успокаивать Черчилля: аме-
риканцы не посягают на Британскую империю, речь идет
лишь о подмандатных территориях Лиги Наций, терри-
ториях, принадлежащих поверженным противникам, и о
тех территориях, которые готовы встать под контроль
ООН добровольно. Г. Гопкинс отметил, что нужно «де-
лать отчетливое различие между подмандатными остро-
вами Японии, принадлежащими Японии территориями
вроде Кореи и островами, принадлежащими такой явно
367
дружественной стране, как Франция». (Рузвельт позже
доверительно сказал журналистам, что противоречить
западноевропейским колониальным притязаниям «озна-
чало бы только приводить в бешенство англичан. Их
лучше успокоить»). По возвращении из Ялты Рузвельт
сказал, что от имени ООН будет осуществлять «полную
опеку с целью обеспечения мировой безопасности».
В польском вопросе три фактора воздействовали на
Рузвельта: решения Тегеранской конференции; потреб-
ность СССР в дружественном тыле; и, главное, учет
того, что в общую международную организацию глав-
ные военные союзники должны входить, соблюдая ин-
тересы своей безопасности. Последнее касалось СССР
не в меньшей степени, чем США. Президент очертил
свое понимание вопроса: Польша должна ограничить
себя на востоке «линией Керзона», на западе присоеди-
нить к национальной территории Восточную Пруссию и
часть Германии. Правительство в Варшаве должно иметь
расширенный политический фундамент, включить пред-
ставителей пяти главных партий (президент перечислил
их). Черчилль поддержал президента, напомнив о том,
что Англия вступила в войну вследствие нападения на
Польшу и восстановление польского суверенитета явля-
ется для англичан делом чести.
Как пишет американский историк Р. Даллек, у Руз-
вельта не было особых иллюзий относительно амери-
канского влияния в этой стране, но «он надеялся, что
Сталин примет предложения, которые сделают Польшу
меньшим по значимости предметом обсуждений внутри
США и за границей... Он утверждал, что удаленность
Америки от Польши делает его объективным в отноше-
нии этой проблемы. Но в США проживает от шести до
семи миллионов поляков, и ему было бы легче иметь с
ними дело, если бы советское правительство изменило
«линию Керзона» — в частности, отдав Польше Львов и
нефтяные месторождения в прилегающей области. Но
он лишь делает предложения, добавил быстро прези-
дент, — и вовсе не настаивает на них».
Сталин после испрошенного им десятиминутного
перерыва сказал: «Если для Великобритании вопрос о
Польше является вопросом чести, то для России это не
368
только вопрос чести, но и вопрос безопасности... В тече-
ние последних тридцати лет Германия дважды пересекала
этот коридор вследствие того, что Польша была слаба. В
русских интересах, как и в польских интересах, иметь
сильную Польшу, мощную и имеющую возможность соб-
ственными силами закрыть этот коридор. Этот коридор не
может быть механически закрыт извне Россией. Он может
быть закрыт лишь изнутри самой Польшей. Необходимо,
чтобы Польша была свободной, независимой и сильной...
Я должен напомнить вам, что «линия Керзона» была
изобретена не Россией, а иностранцами Керзоном, Кле-
мансо и американцами в 1918—1919 годах. Россия не
изобретала ее и не участвовала в этом... Некоторые люди
хотят, чтобы мы были меньше русскими, чем Керзон и
Клемансо».
Рузвельт в течение последующих трех дней стремил-
ся достичь продвижения за счет «тихой дипломатии», но
посчитал нужным уведомить Сталина, что не признает
люблинское правительство в его нынешнем составе. Как
и Черчилль. Западные союзники рискуют потерять до-
верие 150 тысяч поляков, сражающихся на Западном
фронте и в Италии. Рузвельт предложил призвать на
текущие совещания двух членов люблинскою прави-
тельства и двух-трех других польских политиков, чтобы
здесь же, не откладывая дела в долгий ящик, решить
вопрос о временном правительстве Польши. Обратив-
шись к Сталину, Рузвельт сказал, что «большинство
поляков похоже на китайцев, им главное — спасти лицо».
Сталин провел аналогию между польским и француз-
ским правительствами. Ни правительство де Голля, ни
временное правительство Польши не имело ясно выра-
женного мандата избирателей, но Советский Союз при-
знал режим де Голля, и союзники должны сделать то же
самое по отношению к люблинскому правительству. Ста-
лин также сказал, что он не предъявляет счета Черчиллю
по поводу формирования греческого правительства. Ста-
лин выдвинул контрпредложение: пусть часть деятелей
польской эмиграции войдет в люблинское правительство.
В результате советская делегация дала обещание реорга-
низовать люблинское правительство на широкой демокра-
тической основе с включением демократических полити-
369
ков внутри и за пределами Польши. Это правительство
проведет свободные выборы. Послы США и Англии —
Гарриман и Керр смогут осуществлять контакты с пред-
ставителями люблинского правительства в Москве и с
другими польскими деятелями. Черчилль, имея в виду
получение Польшей территорий на западе с шестимилли-
онным немецким населением, предупредил, что «польский
гусь» не должен «съесть слишком много немецкой пищи,
чтобы не возникла угроза несварения». Но, но как и
Рузвельт, в принципе согласился с идеей переноса польской
границы значительно на запад.
А. Гарриман характеризует восприятие советским
руководством западной позиции следующим образом:
«Сталин и Молотов пришли к заключению в Ялте, что,
ввиду нашего согласия принять общие словесные фор-
мулировки в декларации по Польше и освобожденной
Европе, признания нужды Красной Армии в безопас-
ных тыловых зонах и преобладающих интересов Рос-
сии в Польше как в дружественном соседе и как в
коридоре, ведущем к Германии, мы проявили понима-
ние и согласились на принятие уже известной нам
советской политики». Беседуя с Леги, Рузвельт сказал,
что добился максимума возможного в польском вопро-
се. Он не мог бесконечно оказывать давление на союз-
ника, от которого зависело число американских жертв
в Европе и на Дальнем Востоке, союзника, обеспоко-
енного враждебностью Запада и заботившегося о своей
безопасности в конце самой кровопролитной за всю
историю войны. Если бы Рузвельт занял позицию бес-
компромиссного восстановления прозападного прави-
тельства Польши, сбылась бы мечта Гитлера — великая
коалиция разрушилась бы на решающем этапе. Созда-
ние всемирной организации, в которой Рузвельт наде-
ялся занять доминирующее положение, стало бы обре-
ченным делом.
Президент призвал коллег подписать «Декларацию
об освобожденной Европе». Сталину особенно понрави-
лась та ее часть, где говорилось о необходимости унич-
тожения «последних следов нацизма и фашизма». Чер-
чилль заявил, что принимает предложенную Рузвельтом
Декларацию при условии, что сделанные в ней ссылки
370
на Атлантическую хартию не относятся к Британской
империи. Принципы хартии уже осуществлены в стра-
нах Британской империи.
Именно в это время американские военные в очеред-
ной раз просчитывали возможные потери в ходе заверше-
ния войны с Японией. Всеобщим было мнение, что
операции будут исключительно кровопролитными. Воен-
ные планировщики полагали, что даже с участием СССР
война на Тихом океане будет длиться не менее восемна-
дцати месяцев. Без помощи же СССР она «может длить-
ся бесконечно с неприемлемыми потерями». Рузвельт
уже предполагал, что атомная бомба будет применена
против японцев примерно в августе текущего года. Но
тем не менее он не ослаблял усилий в деле привлечения
к войне на Дальнем Востоке СССР. С одной стороны,
никто в руководстве США не знал подлинной эффектив-
ности атомного оружия, с другой — ему в это время
обещали создание не более двух бомб в 1945 году.
В кармане Рузвельта лежала рекомендация Объеди-
ненного комитета начальников штабов: «Участие Рос-
сии в максимально приближенные сроки, которые по-
зволяют ей ее наступательные возможности, крайне
желательно». Высшее военное командование США до-
вело до сведения президента в январе 1945 года, что
«необходимо обеспечить всю возможную помощь на-
шим операциям на Тихом океане». Оно видело следую-
щие выгоды от вступления СССР в войну: разгром
Квантунской армии, уничтожение континентального
плацдарма Японии, уничтожение всех видов сообщения
между Азиатским материком и Японским архипелагом,
бомбардировки Японии с советских аэродромов на Даль-
нем Востоке. Главное: устрашающие калькуляции о мил-
лионных потерях американских войск уйдут в область
предания. Возможно, что Рузвельт в эти дни и часы
помнил и совет У. Буллита, данный в 1943 году: завя-
занность Советского Союза на Дальнем Востоке обеспе-
чит реализацию американских планов на противопо-
ложном конце земного шара — в Европе.
В свете всего вышесказанного Рузвельт не видел
трудностей в возвращении в будущем Советскому
Союзу южной части Сахалина и Курильских островов.
371
Что касается незамерзающего порта, то этот вопрос
они вдвоем со Сталиным уже обсуждали в Тегеране, и
он остается при прежнем мнении: Россия должна по-
лучить южный порт в окончании Южно-Маньчжур-
ской железной дороги путем прямой аренды порта у
китайского правительства либо за счет превращения
Дайрена (Дальнего) в международный открытый порт.
Рузвельт хотел, чтобы передача Китайской восточной
железной дороги в аренду Советскому Союзу осуще-
ствлялась правительством Чан Кайши. Но сам же при-
знал, что начать переговоры с Чан Кайши означало
бы оповестить через двадцать четыре часа весь мир о
намерениях СССР вступить в войну. Сталин выразил
согласие провести переговоры с китайцами после того,
как на Дальнем Востоке будет сосредоточено не менее
двадцати пяти дивизий. Он хотел, чтобы советские
условия вступления в войну были письменно поддер-
жаны Рузвельтом и Черчиллем. Рузвельт ответил со-
гласием.
Десятого февраля было условлено, что СССР всту-
пит в войну против Японии через два-три месяца после
завершения боевых действий в Европе. Три великие
державы антигитлеровской коалиции признавали неза-
висимость Монголии, необходимость возврата Советс-
кому Союзу Южного Сахалина, интернационализацию
Дайрена — с признанием советских интересов в нем, —
передачу Советскому Союзу в аренду военно-морской
базы в Порт-Артуре, создание совместной советско-ки-
тайской компании по эксплуатации Восточно-Китайс-
кой и Южно-Маньчжурской железных дорог. Был спе-
циально оговорен суверенитет Китая в Маньчжурии,
особо указано на правомочность передачи Курильских
островов СССР. Биограф Рузвельта Дж. М. Бирнс пи-
шет, что «русские не запрашивали в Ялте того, чего их
собственная мощь в Азии не позволяла бы им получить
собственными усилиями». И Рузвельт тоже полагал, что
требования СССР умеренны. Казалось, все шло к наме-
ченной президентом черте: СССР поможет Америке
утвердиться в Японии, а Китай, после поражения Япо-
нии, вырастет как самая мощная региональная сила в
Азии.
372
В последний день конференции Г. Гопкинс послал
президенту записку: «Русские сделали так много усту-
пок на данной конференции, что мы должны пойти им
навстречу в вопросе о репарациях». Рузвельт полагал,
что главными козырями Вашингтона в игре с Москвой
будут обещанный Советскому Союзу заем на восста-
новление народного хозяйства и разрешение на деся-
тимиллиардные репарации в Германии. Он был уверен,
что при таком раскладе Америка получит максимум
возможного. В конкретную плоскость вопрос об аме-
риканском займе перешел в январе 1945 года. Совет-
ская сторона пожелала получить заем в шесть милли-
ардов долларов. Как пишет американский историк
Т. Патерсон, позиция США заключалась в том, чтобы
«держать Советы в состоянии вожделения и догадок, с
тем чтобы они вели себя более покладисто в восточно-
европейских вопросах». Собственно, и сам Рузвельт не
скрывал своих планов. Вот что он говорил министру
финансов Г. Моргентау: «Я думаю, очень важно, чтобы
мы держались и не давали им никаких финансовых
обещаний до тех пор, пока не получим всего, что нам
нужно».
Относительно позиции Сталина приведем слова бри-
танского историка Овери: «Сталин не обманывал Запад,
они обманывали себя сами. Ничто в Сталине не позво-
ляло предположить, что он отойдет от политического
оппортунизма и защиты собственных национальных ин-
тересов... Его приоритетом была советская безопасность,
вот почему Польша так много значила для него». По
окончании конференции Рузвельт пишет: «Конференция
в Крыму была поворотным пунктом — я надеюсь, и в
нашей истории, и в мировой истории... Крымская кон-
ференция должна положить конец системе односторон-
них действий, особых союзов, сфер влияния, баланса
мощи и всех прочих средств, которые опробовались в
течение столетий — и всегда приводили к краху. Мы
предлагаем замену всему этому в виде всеобщей органи-
зации, в которую все миролюбивые нации в конечном
счете будут иметь возможность войти. Мы должны либо
взять ответственность за мировое сотрудничество, либо
нести ответственность за следующий мировой конфликт».
373
На Одере
А Гитлер надеялся на неожиданный поворот. Во-
первых, адмирал Дениц убедил его в чудодейственной
силе новых германских подводных лодок. Во-вторых,
окружающие всячески будировали идею раскола проти-
востоящей коалиции. 27 января 1945 года Гитлер спра-
шивает: «Вы думаете, англичане действительно испыты-
вают энтузиазм в отношении русских?» Йодль: «Конечно
же, нет. У них совсем другие планы». Но понимание
этого придет немного позже.
Геринг. Они, конечно, не рассчитывали на нашу
самозащиту, на то, что мы их сдерживаем на западе, в
то время как русские продвигаются в глубь Германии.
Гитлер. Если русские провозгласят создание
национального правительства для Германии, англичане
по-настоящему испугаются. Я приказал передать им све-
дения о том, что русские организуют двести тысяч наших
людей, возглавляемых германскими офицерами и полно-
стью инфицированных коммунизмом, они войдут в Гер-
манию, и англичане почувствуют, как в них всадили иглу.
Геринг. Англичане вступили в войну, чтобы
предотвратить наш поход на Восток, а вовсе не для того,
чтобы Восток пришел на Атлантику... Если дела будут
идти по прежнему руслу, то через несколько дней мы
получим телеграмму от англичан.
Призрачные надежды, которыми жили вожди Третье-
го рейха, не оставляли их до самого конца. Пожалуй, лишь
после знакомства с ялтинскими документами нацистские
бонзы если и не усомнились в своем видении мира, то
ощутили зыбкость почвы, на которой строились их мечты.
Часы истории начали отбивать для них последние минуты.
Иррациональное ожесточение сразу же сказалось на полях
этой последней битвы. Немецкие танки угрюмо отползли
к Арнсвальду. Дороги были забиты беженцами с коляска-
ми и велосипедами. Приметой времени стали повешенные
немецкие солдаты. Стоило немецкому юноше сбежать на
час домой, чтобы похвастаться только что выданной уни-
формой, как его объявляли дезертиром и вешали на бли-
жайшем дереве. Столпы режима объясняли, что «этот акт
расового долга восходит к тевтонской традиции». Пресле-
374
дованию подвергались и семьи так называемых дезерти-
ров. Чтобы подвергнуться страшной каре, не нужно было
отлучаться из воинской части. Ошибка в документе тоже
могла стоить человеческой жизни.
Мир все больше узнавал о нацистском садизме. Оста-
лись тысячи свидетельств падения человека, вызывая сле-
пую ярость освобожденного населения и наступающих
войск. Что же касается Гиммлера, руководителя лагерей
истребления, то он именно в это время пристрастился
ложиться спать в десять вечера, вставать в восемь тридцать
утра и спать еще три часа после обеда. Он благодушество-
вал — весенняя оттепель была его любимым сезоном.
Когда бы Гудериан ни прибывал к командующему своей
самой важной военной группировкой, ему объясняли, что
у рейхсфюрера грипп. Однажды глава ОКХ все же поехал
к Гиммлеру и нашел его в полном здравии. В высоких
сапогах, большой Рыцарский крест под подбородком, раз-
вевающаяся шинель — Гудериан входит к палачу Европы,
а тот одет в пижаму и просит его не беспокоить. Коман-
дующим группой армий «Висла» назначается генерал Хейн-
рици. Гудериан пишет об ослаблении боевого духа войск
СС, об их «инстинкте» к отступлению. Хейнрици прини-
мает дела у Гиммлера, которого «никогда еще не видел
таким белым и пухлым».
Гитлер теперь проводил совещания с военными в
коридоре у своих личных покоев в бункере под рейхс-
канцелярией. Эсэсовцы охраны, Кейтель, Йодль, Гуде-
риан, Борман, Бургдорф, адъютанты и стенографы об-
суждали планы последних сражений. Гитлер вносил в
атмосферу этих совещаний нервозность, граничащую с
истерией. Он перебивал всех неизменными обвинения-
ми в измене. Настал день (28 марта), когда такие обви-
нения обрушились на Гудериана и генерал-полковнику
был предложен отпуск для восстановления здоровья.
Окружение фюрера составляли теперь только те, кого
Гудериан называл «нацистскими солдатами». Сам Гит-
лер оставался верен тому, что он говорил Раушнингу в
1934 году: «Если мы не победим, мы должны увести с
собой в мир забвенья половину человечества, и пусть
никто не испытывает чувство триумфа от победы над
Германией... Мы никогда не капитулируем, никогда!
375
Нас можно сокрушить, но, если это произойдет, мы
потащим с собой половину мира — мира в пламени».
Не все вожди Третьего рейха были так бескомпро-
миссны. В феврале 1945 года Риббентроп через Ватикан
и правительство Швейцарии обращается к западным
союзникам, пугая их «большевистским приливом, кото-
рый может остановить только Германия». Он предлагает
капитуляцию на Западе и битву на Востоке. «Национал-
социалистическое правительство уйдет в отставку... Пре-
следования евреев и политических оппонентов прекра-
тятся». Швейцарское правительство попросило, чтобы
подобное обещание дали силы СС. Риббентроп поехал к
Гиммлеру. Тот не желал, чтобы кто-то общался с запад-
ными державами через его голову. Риббентроп узнал, что
Гиммлер сам ведет параллельные переговоры с Западом.
Во время одной из прогулок рейхсфюрер обратился к
Шелленбергу: «Я боюсь будущего».
С конвейеров сходили последние, усовершенство-
ванные «Королевские тигры» с огромной пушкой в 122
мм и превосходными приборами дневного и ночного
видения. Но силы, стягивавшиеся к Одеру, являли собой
невероятную смесь возрастов, занятий, родов войск.
Однако фанатизм, помноженный на немецкую организо-
ванность, оставался мощным фактором. Гитлер пообе-
щал русским под Берлином «самое кровавое поражение».
10 марта Геббельс записывает с удивительным оптимиз-
мом в своем дневнике: «Если брать все в целом, ситуация
исключительно благоприятная». Вооружений, питания,
горючего хватит на восемь недель осады. «А за восемь
недель многое может случиться. В любом случае, мы
отлично подготовлены, и нужно помнить, что, если худ-
шее случится, огромное число людей с их собственным
оружием хлынет в город и мы сможем использовать их в
мощном оборонительном щите». А между тем самым
желанным в Берлине стало обладание автомобилем с
полным баком горючего. Те, кто владел всем этим, меч-
тали о документах на выезд из города. Необычайную
цену в Берлине приобрела... желтая «звезда Давида».
Возможно, последним проявлением немецкого во-
енного таланта было появление в небе над Берлином 18
марта 1945 года реактивных истребителей 262С, впервые
376
появившихся в значительном количестве. 28 таких ма-
шин сбили 15 американских самолетов, но это в обшем
и целом не могло защитить город от полномасштабного
налета. Такие хладнокровные реалисты, как Шпеер, уже
не надеялись на то, что рейх продержится более двух
месяцев.
Венгрия
Спустя два дня после окончания Ялтинской конфе-
ренции был наконец взят Будапешт. Однако бои в Запад-
ной Венгрии еще продолжались. Сюда по приказу Гитлера
пришла 6-я танковая армия СС Зеппа Дитриха — Венгрия
производила четыре пятых потребляемой немцами нефти.
Затем танкисты повернули в сторону Вены. Дитрих полу-
чил новую партию «Королевских тигров» — последнего
слова германского танкостроения. 17 февраля 6-я танко-
вая армия ударила по 7-й гвардейской армии Шумилова
вдоль Дуная к его низовью, разрезая фронт Толбухина
надвое. В германской группировке насчитывалось полто-
ры сотни тысяч солдат и офицеров, 807 танков, более трех
тысяч орудий. Толбухин и Малиновский противопостави-
ли им тридцать одну дивизию, одиннадцать из которых —
танковые (431 тысяча человек, 5630 орудий и пулеметов,
877 танков, 850 самолетов). Впереди у немцев шли диви-
зии СС «Адольф Гитлер» и «Гитлерюгенд». 150 превосход-
ных немецких танков прорвали оборону на фронте в де-
сять километров. Ночью атакующие колонны пересекли
Дунай и ударили в тыл 25-му гвардейскому стрелковому
корпусу генерала Сафиулина. Советские войска оставили
плацдарм на западном берегу Дуная.
Спокойный, даже несколько флегматичный маршал
Толбухин начал операцию по возвращению западнодунай-
ского плацдарма. Ему не в первый раз приходилось отби-
вать танковые атаки. Войска окопались, создали три обо-
ронительные линии. Тяжелые противотанковые орудия
нацелились на «Королевских тигров», мобильные проти-
вотанковые группы были в состоянии подойти к каждому
из атакованных участков. Лед на Дунае препятствовал
надежным связям с Малиновским, находившимся справа
377
за рекой: подвесной мост через Дунай был пригоден для
относительно небольших грузов. Советские инструкторы
учили подошедшую болгарскую армию обращению с со-
ветским оружием. Теперь фронт насчитывал 407 тысяч
солдат и офицеров, 407 танков, 7 тысяч орудий. Сверху ее
прикрывала 17-я воздушная армия — 965 самолетов.
Немцы несли потери, но шли вперед, далеко шагнув
за двадцатый километр обороны. 14 марта генерал Во-
лер бросил в бой свой последний резерв — 6-ю танковую
дивизию СС (200 танков). Немцы достигли немало так-
тических успехов, но не будем забывать главное — они
теряли один за другим свои лучшие танки на второсте-
пенном участке фронта. Они могли возвратить себе
измученную Венгрию, но ни один немецкий генерал
уже не мечтал о коренном переломе в ходе войны. К 15
марта и эта группировка начала выдыхаться. Иначе и
быть не могло. Немцы имели дело с профессионалами
своего дела, жертвенность которых вошла в легенды. 500
германских танков дымились на равнинах, подбитые и
развороченные, 40 тысяч вражеских солдат погибли в
боях с неясной целью. Дитрих уже решительно уводил
остатки своей армии с дунайских берегов, его танки
были явно нужнее на подступах к Берлину.
В дни самых тяжелых боев на берегах Дуная Ставка не
разрешила Толбухину воспользоваться 9-й гвардейской
армией (Глаголев). Сейчас она, свежая и хорошо воору-
женная, стояла готовой к походу на Вену. Именно теперь
маршал Толбухин получил эту армию, она нужна была для
наступления. Рядом с 9-й стояла и танковая армия Крав-
ченко. Этот кулак советское командование готовилось
использовать в решающем наступлении на германской
территории, стартуя западнее Будапешта. Глаголеву была
дана отмашка нанести поражение германским войскам на
австрийском направлении, задача 6-й гвардейской танко-
вой армии Кравченко — покончить с 6-й танковой армией
вермахта сейчас и навсегда. Начатое 16 марта наступление
Толбухина сокрушило левый фланг немцев, прикрываю-
щий Германию с юга. Чудовищным усилием 6-я танковая
армия вермахта выскользнула из кольца окружения под
Сексшфехерваром (взят 23 марта). Но десятки тысяч не-
мецких солдат полегли в придунайских полях. Последний
378
относительно большой венгерский город Сопронь пал
1 апреля. В тот же день 2-й и 3-й Украинские фронты
согласовали действия по взятию Вены.
Союзники в Германии
Немецкие военные чудеса откладывались. 17 февра-
ля 1945 года специалисты по ракетной технике покину-
ли Пенемюнде — слишком близко гремели советские
пушки. К концу месяца ученые перебрались на юг Ба-
варии — в Обераммергау. В те времена распространены
были слухи, что именно здесь Гитлер устроит свой «пос-
ледний редут».
19 февраля 1945 года самый «преданный» Гитлеру
приближенный — рейхсфюрер Гиммлер начал тайные
переговоры с представителем шведского Красного Кре-
ста графом Бернадоттом. Тот предложил в качестве
первого шага к договоренности с Западом передать ла-
геря уничтожения в ведение этой международной орга-
низации. Гиммлер согласился лишь на получение посы-
лок Красного Креста — и то только представителями
нордической расы, а не славянами и не евреями. Но
тайный контакт уже был установлен. На Юге генерал
СС Карл Вольф начал секретные переговоры с западны-
ми союзниками о капитуляции германских войск в
Италии. Его представитель встретился в Берне с пред-
ставителем американской разведки ОСС Алленом Дал-
лесом. Затем прибыл и сам Вольф: «Я контролирую все
войска СС в Италии и хочу предоставить себя и свою
организацию в распоряжение союзников». Установив
контакт, Вольф возвратился в Италию.
Западные союзники мобилизовали 9 тысяч самоле-
тов для проведения операции «Кларион» по уничтоже-
нию внутренних коммуникаций рейха — железнодорож-
ных путей, паровозных депо, ремонтных мастерских,
каналов, мостов, шлюзов. 24 февраля Гитлер призвал
своих гауляйтеров: «Возможно, вы заметили, что у меня
дрожит рука, иногда даже голова, но мое сердце —
никогда». Тем временем немецкие солдаты уходили за
Рейн на западе и за Одер на востоке. В германскую
379
армию стали брать всех, рожденных в 1929 году, вне
зависимости от того, исполнилось им 16 лет или нет.
28 февраля британская разведка среди документов,
захваченных в Страсбурге, нашла доказательства того, что
в Ораниенбурге — к северу от Берлина — фирма «Ауэр»
исследует возможности использования урана для получе-
ния ядерной энергии. Авиация получила приказ нанести
по этому центру бомбовый удар. На Ораниенбург обруши-
вается 1300 тонн американских бомб — так настаивает
руководитель проекта «Манхэттен» генерал Гроувз.
3 марта войну Германии объявила Финляндия, Тур-
ция сделала это десятью днями ранее. 2 марта первые
части западных союзников выходят к Рейну, чтобы обна-
ружить, что все мосты разрушены. Черчилль в этот день
был в Юлихе — впервые после Чемберлена британский
премьер находился на германской территории. Сюрприз
ждал союзников, вышедших к Рейну у Ремагена. Располо-
женный здесь т.н. «мост Людендорфа» — один из мостов,
построенных в Первую мировую войну для стратегическо-
го снабжения германской армии, — оказался нетронутым.
(Не сработал центральный заряд). Американцы обезвре-
дили заряды и в двух местах, у Ремагена и Оппенхайма,
западные союзники получили возможность перейти через
Рейн и двинуться в глубь Германии в мартовском наступ-
лении. Впервые после похода Наполеона в 1805 году ино-
странная армия находится за Рейном. Опомнившиеся
немцы обстреливают мост у Ремагена ракетами Фау-2,
посылают реактивную авиацию, отправляют по Рейну
«людей-лягушек» с зарядами — ничто не помогает, плац-
дарм на восточном берегу увеличивается.
9 марта 1945 года главные силы 3-й американской
армии, как уже говорилось выше, вышли к Рейну и соеди-
нились с 1-й армией. Остатки германских войск располо-
жились между Кобленцем и Триром. К 10 марта 1945 года
генералы Паттон (3-я армия) и Пэтч (7-я армия) выходят
к Рейну на всей его протяженности. В этот день Гитлер
смещает (третий раз за войну) фельдмаршала Рундштед-
та — на этот раз с поста командующего на Западе — и
передает командование проявившему себя в Италии Кес-
сельрингу. Это не помогло немцам удержать от наступаю-
щих союзников Рур, где в плен сдались 325 тысяч герман-
380
ских солдат, что привело упорного фельдмаршала Модели
к самоубийству. 11 марта Гитлер в последний раз за войну
выезжает на Восточный фронт. Предмет его интереса —
оборонительные сооружения между Одером и Берлином.
Более он уже не покинет столицу.
21 марта американские войска пересекли «линию Зиг-
фрида». Утром 23 марта генерал Паттон позвонил генералу
Брэдли: «Я пересек Рейн. Прошлой ночью целая дивизия
перешла на левый берег». Паттон вошел в Южную Герма-
нию. Немцы сразу же бросили в бой реактивную авиа-
цию — примерно пятьдесят самолетов. Союзная авиация
бомбила аэродромы, где они базировались, но действия
реактивных самолетов больше тормозил недостаток горю-
чего. Американские танки захватили основные аэродромы
реактивной авиации близ Дармштадта и Франкфурта-на-
Майне и начали захват Рура. Англичане перешли Рейн у
Везеля. На танках Монтгомери были установлены мощные
прожекторы, слепившие немцев. Начавшие 23 марта общее
наступление западные союзники имели в своих рядах 85
дивизий, общая численность их войск на Западном фронте
достигла 4 миллионов человек. Вермахт мог противопоста-
вить им только 26 дивизий. 26 марта Черчилль подарил
Монтгомери одну из своих книг с автографом: «Еще недав-
но бывшая владычицей Европы, разбитая германская ар-
мия едва уходит от своих преследователей».
27 марта войну Германии и Японии объявила 35-я
страна — Аргентина. А немцы в этот день запустили
последнюю из имевшихся у них ракет Фау-2. Германские
ракетчики отступили на восток, примерно семь с поло-
виной тысяч человек. Как и прочие военные секреты, и
этот не оправдал ожиданий германского руководства. 29
марта американские войска вошли во Франкфурт. На
следующий день бомбардировщики ВВС США подверг-
ли удару базу подводных лодок в Вильгельмсхафене по-
чти без сопровождения истребителей — небо было сво-
бодно от некогда всемогущих люфтваффе. Был сбит их
самый титулованный ас (да и вермахта в целом) — кава-
лер Рыцарского креста с золотыми дубовыми листьями,
мечами и бриллиантами — Ганс Ульрих Рудель. Он был
специалист по танкам, уничтожив их с воздуха 532.
1 апреля Гитлер переместился из рейхсканцелярии
381
в построенный внизу, в подвале, бункер. Именно в
этот день Сталин задал в Кремле свой вопрос: «Так кто
же собирается брать Берлин?» А Гиммлер утверждал
тогда же, что реактивная авиация позволит Германии
прийти в себя. Но присутствующих отрезвил глава гер-
манской медицинской службы. Согласно его автори-
тетному мнению, лекарств в Германии хватит лишь на
два месяца. 3 апреля окружение Рура завершилось.
4 апреля в воздухе был сбит еще один воздушный ас
Германии — Герман Граф: 202 сбитых самолета. Отны-
не он оказался в плену у Красной Армии. 8 апреля
Гитлер повесил многолетнего главу военной разведки
адмирала Канариса и его ближайших помощников.
9 апреля в Кенигсберге сдались в плен столько же
немцев, сколько и в Сталинграде — 92 тысячи. Гитлер
отдал приказ расстрелять согласившегося на капитуля-
цию генерала Лаша. На следующий день западные со-
юзники начали преследовать последние немецкие ре-
активные самолеты.
Черчилль приложил немало усилий, чтобы убедить
американцев повернуть на юг от Штутгарта и опередить
наступающих на этом направлении французов. Именно
здесь, согласно данным английской разведки, распола-
гались главные германские установки, рассчитанные на
создание атомного оружия. «Было бы лучше, если бы
именно мы получили доступ к этим материалам и сохра-
нили секреты, касающиеся этого вопроса». Близ Эрфур-
та американские войска вошли в Штадтильм и захвати-
ли один из двух германских резервуаров с «тяжелой
водой». Отныне стало абсолютно ясно, что Германия не
создаст для этой войны атомное оружие.
Черчилль огласил в палате общин число погибших
британцев: 216 тысяч. И апреля в центре американские
войска вышли к Эльбе, а англичане продвинулись в
Северной Германии. Черчилль категорически приказал
фельдмаршалу Монтгомери двинуться в сторону Любека
и захватить этот старинный германский порт, за кото-
рым находилась датская граница. «Наше прибытие в
Любек до того, как наши русские друзья возьмут Штет-
тин, — говорил Черчилль Идену, — укрепит наши пози-
ции. Следует избежать ситуации, когда именно русские
382
войдут в Данию». Общий приказ: пожать русским руки
как можно восточнее.
Но воздействие Черчилля на ход военных действий
после 6 июня 1944 года значительно ослабляется. По
существу он становится младшим партнером Соединен-
ных Штатов на Западе. Теперь уже американцы, а не он,
решали, как будет развиваться военная стратегия запад-
ных союзников. Британский премьер, по собственному
признанию, «испытывал боль», видя силовое неравенство
США и Британии. Только чтобы восстановить свои зару-
бежные инвестиции, Британии требовалось экспортиро-
вать на 75% больше уровня 1939 года. Британские долги
увеличивались на 600 млн. фунтов стерлингов каждый год.
Как пишет английский историк А.Дж.П.Тэйлор, «осново-
полагающее решение принять помощь по ленд-лизу было
доведено до логического завершения. Великобритания
низвела до нуля остатки своей экспортной торговли с
Америкой и аккумулировала гигантский долг. Однако вера
Черчилля в американское благорасположение была неис-
черпаема. Он предполагал, что Соединенные Штаты ка-
ким-то образом восстановят Британскую империю в ее
прежнем величии, или, возможно, думал, что империя
будет восстановлена собственными силами, как только
исчезнет опасность со стороны государств «оси».
Черчилль всячески стремился убедить Эйзенхауэра,
находящегося в выгодной позиции, взять германскую
столицу. Но тот остался верен достигнутым в Ялте до-
говоренностям и остановился на заранее согласованной
с СССР линии. И он помнил цифру 100 тысяч — имен-
но такими были бы его потери в случае предпринятого
им штурма Берлина.
Жуков
Из покрытой мхом избы пришел в Москву одинна-
дцатилетний подмастерье Жуков, прежде чем оказался
мобилизованным в царскую армию. Два Георгиевских
креста говорят о его природной храбрости. Он служил в
знаменитой своими отчаянными подвигами 10-й кавале-
рийской дивизии. Был тяжело ранен миной, сбросившей
383
его с коня. С 1918 года он в Красной Армии и позже
командует экспериментальным оружием — специальным
танковым полком. Его плотная фигура, волевое лицо,
пронзительный взгляд стали символом войны. Раз в по-
коление рождается такое сочетание — природная прямота
и стратегический талант, — и Россия выстрадала право на
такого воина в годину, когда поникли даже храбрейшие.
Советское командование верно предполагало, что нем-
цы на своей земле будут сражаться отчаянно. Взять Бер-
лин с ходу было невозможно, нескольких полевых и двух
танковых армий 1-го Белорусского фронта для этого было
недостаточно. Но и время работало на обе стороны. Нем-
цы на глазах усиливали оборонительную систему своей
столицы, сюда направлялись все германские пополнения.
СС, фольксштурм, новобранцы — все укрепляли систему,
преодолеть которую можно было лишь большой кровью.
Главную линию германской обороны представили собой
города по Одеру — Кюстрин, Глогау, Бреслау, Ратибор. А
в тылу Красной Армии еше продолжали оказывать сопро-
тивление гарнизоны Эльбинга, Познау, Дойче-Кроне,
Шнайдемюля. Севернее, в Померании, войска Рокос-
совского истекали кровью — у него осталось только 297
перелатанных танков и по 3 тысячи человек в дивизиях.
Здесь, нависая над Жуковым, собрались тридцать три
дивизии вермахта, что становилось большой угрозой для
наступающих на Берлин советских армий.
Германскому командованию приостановка наступле-
ния Жукова виделась неким чудом. Гудериан стоял за
большое и тщательно подготовленное контрнаступление,
базирующееся на Глогау—Котбусе. Он послал своего за-
местителя генерала Венка к неимевшему боевого опыта
Гиммлеру. 10 февраля, несмотря на очередную истерику,
Гитлер согласился на ограниченное контрнаступление.
Гудериан угадал слабое место советских армий. 8 февраля
они получили из Ялты приказ Ставки наступать и при-
ступили к его выполнению, будучи серьезно ослабленны-
ми. Рокоссовский направился в Восточную Померанию,
к устью Вислы (19-я армия шла прямо на Штеттин). 3-
й Белорусский фронт получил приказание ускорить раз-
гром Восточной Пруссии и взять Кенигсберг. Все это
было не очень продуманное планирование. Усиленный
384
(за счет Рокоссовского) Черняховский со своими 63-мя
дивизиями изо всех сил пытался сломить сопротивление
немецких войск в Восточной Пруссии, но теперь уже
немцы сражались на своей земле, пользуясь преимуще-
ством переменчивой погоды (а точнее, по уши в грязи).
Пехотинцы и танки наших армий застряли в неведомых
трясинах. Не помогали и хорошие немецкие дороги.
Баграмян и Черняховский продвигались вперед на один-
два километра в день.
13 февраля 1945 года немцы начали просчитывать
свои шансы на конференции в главном зале новой рей-
хсканцелярии, где портреты Бисмарка и огромный бюст
Гинденбурга с укоризной смотрели на своих незадачли-
вых имперских потомков. Гудериан поставил перед собой
две задачи: начать контрнаступление против Жукова как
можно скорее; поставить главным исполнителем опера-
ции своего человека. Гитлер, как и можно было предска-
зать, вначале пришел в ярость, а затем, неожиданно для
присутствующих, заявил, что ОКХ сегодня победило, что
операция, как и предполагалось, начнется через два дня —
15 февраля, и тактическое руководство из штаб-квартиры
группы армий «Висла» будет осуществлять предлагаемый
Гудерианом генерал Венк (приглашенный в зал и следив-
ший за «битвой титанов»).
Советские войска знали о возможности германской
контратаки, но ожидание длилось уже десятый день
подряд и ничего не происходило, что подорвало веру к
предсказателям. Советские генералы соглашались, что
линия обороны выглядит не очень впечатляющей — все
готовились к наступлению. Пехота не ощущала опасно-
сти, минные поля были проложены кое-где, много тан-
ков Богданова отправили в ближайший тыл на ремонт.
Именно в этой благоприятной для них обстановке гер-
манские войска начали свое последнее наступление во
Второй мировой войне. Основу наступающих сил соста-
вили шесть танковых дивизий 3-й танковой армии (только
в трех из них имелись новые «Пантеры»). Не было
традиционного для армии блицкрига воздушного при-
крытия — свое горючее летчики на этот раз отдали
танкистам. Экипажи получили приказание: если их танк
будет подбит, то первой задачей является скачать все
385
имеющееся у него топливо в запасные баки других
танков. Немцы готовили отчаянный удар.
Начатое 15 февраля 3-й танковой армией наступле-
ние с северо-запада в тыл войск Жукова дало обнаде-
жившие результаты. Руководивший наступлением Венк
сумел снять осаду с Арнсвальда и «подкрасться» ко 2-й
танковой армии Богданова с юга. По открытым полям
немецкие танкисты двинулись с большой скоростью.
Главной задачей Венка было уничтожить рвущиеся к
Берлину бронетанковые соединения. К вечеру 16 фев-
раля были взяты в плен три тысячи советских солдат.
Реакция советского командования оказалась доста-
точно быстрой и уверенной. Советские танки появились
в довольно неожиданный момент, они ушли от лобового
столкновения и своими действиями сумели предотвра-
тить переправу 4-й дивизии СС 17-го февраля через
Варту — с севера на юг. Жуков жил одной мечтой —
завершить войну взятием Берлина, никакие муки не
казались ему чрезмерными для выполнения этой задачи.
Рокоссовский получил приказ усилить нажим на фельд-
маршала Вейхса в Померании, 19-я армия генерала
Козлова начала движение от Черняховского к Жукову,
танковые части восточнее прекратили традиционное ла-
тание поврежденных машин, ощетинились и приготови-
лись к серьезной встрече с противником.
Красной Армии повезло в нескольких отношениях.
Во-первых, после осады сдался гарнизон Шнайдемюля —
крупного железнодорожного узла, взятие которого облег-
чило контакт между Жуковым и Рокоссовским. (Если бы
немцы продержались в Шнайдемюле еще несколько дней,
то их силы примкнули бы к наступающим танкам Вен-
ка). Во-вторых, в дело вмешалась никому не ведомая
судьба: Гитлер требовал ежедневного доклада Венка о
ходе операции ~ хотя это и отнимало уйму времени у
непосредственного руководителя наступлением. Возвра-
щаясь после совещания с Гитлером 17 февраля, генерал
Венк взялся подменить уставшего шофера за рулем штаб-
ного автомобиля и врезался в парапет моста. Получив
травмы, Венк невольно лишил наступающие германские
силы общего командования. Его сменил генерал Кребс
(некогда военный атташе Германии в Москве), который
386
воевал с фельдмаршалом Моделем и был (как и Модель)
«нацистским генералом». Четыре дня продолжалось под-
готовленное Гудерианом наступление, самое короткое в
истории вермахта. Не имея руководящего стержня, гер-
манские танки остановились и обреченно приготовились
к страшной встрече с непобедимыми советскими танка-
ми 1945 года.
Сталин предложил Василевскому отправиться к Жу-
кову, Рокоссовскому и Черняховскому для общей ко-
ординации действий. В эти дни, штурмуя восточно-
прусское «гнездо германского милитаризма», вблизи
прусского городка Мельсак погиб от ран самый моло-
дой командующий фронтом генерал Черняховский. В
глазах всех он олицетворял бравость, лихость и расчет,
он был подлинным героем великой войны. Василев-
ский немедленно возглавил осиротевший фронт. При
этом Сталин ввел его (второго военного после Жукова)
в состав Ставки.
Отбив танковые дивизии Венка, Жуков восстанав-
ливает свой фронт. Две его армии снова окружили Ар-
нсвальд. В эти дни Сталин занял жесткую позицию:
между 17 и 22 февраля 1945 года он приказал 1-му
Белорусскому фронту развернуться с берлинского на-
правления несколько к северу, правым флангом прижи-
мая немцев к Балтике. Фланги 1-го и 2-го Белорусских
фронтов смыкались и шли на Кольберг, очищая запад-
ную половину Померании и по пути переходя через
Одер на запад. Василевский со своим 3-м Белорусским
фронтом наступал к Данцигу.
В первые дни марта Жуков прибыл к Сталину и
нашел его в тяжелом состоянии духа. «Какая ужасная
война. Сколько жизней наших людей она унесла. Не-
много осталось семей, которые не потеряли своих близ-
ких». Сталин отпустил охрану, и они ужинали вместе.
Сталин удивил Жукова — обычно он просто бросался на
еду, а в этот раз долго сидел, опустив голову. После
затянувшегося молчания Жуков спросил мрачного и
немногословного вождя о судьбе его сына Якова. После
продолжительной паузы Сталин ответил, что немцы унич-
тожили его, так как не добились согласия на сотрудни-
чество. Он никогда бы не предал свою страну. Обсудили
387
итоги Ялтинской конференции. Сошлись в том, что
Польша непременно должна быть дружественным Со-
ветскому Союзу государством. Сталин приказал обсу-
дить с начальником Генерального штаба Антоновым
вопрос о взятии Берлина, а Жукову — начать конкрет-
ную разработку планов Берлинской операции. Вместе с
Антоновым Жуков глубоко за полночь изучал подходы
к Берлину с востока. Впрочем, в основных деталях план
был готов уже в ноябре прошедшего года. 8 марта этот
план был представлен Сталину.
Жуков на данном этапе поразил немцев — он начал
наступление не на Берлин, а значительно севернее. 50-
минутная артподготовка предшествовала броску танков
Катукова — 1-я гвардейская танковая превратила отсту-
пающие немецкие войска в толпу. В Кольберг он вошел
4 марта. На следующий день 61-я армия захватила
Штаргард, прикрывавший путь на Штеттин. Теперь и
Жуков и Рокоссовский «занимались» Балтийским побе-
режьем, оставив на время Берлин. Советская авиация
топила германские корабли на Балтике. Дороги были
заполнены потоками беженцев, они с ужасом смотрели
на советские танки. 25 марта 2-й Белорусский фронт
Рокоссовского вышел к Данцигскому заливу. Жуков
затребовал вернуть 1-ю танковую армию Катукова «в пре-
жнем виде». 2-я ударная армия Федюнинского вышла к
южным пригородам Данцига, гарнизон которого отверг
предложение о сдаче. Штурм был завершен 30 марта, а
Рокоссовский, верный обещанию, возвратил танковую
армию Катукова Жукову. Позади сдавались германские
города. Теперь войска можно было смело посылать на
Одер, и 8-я дивизия Чуйкова расположилась между Фран-
кфуртом-на-Одере и Кюстрином.
Глава шестая —
МЕЧ ВОЗМЕЗДИЯ
Близ Японии наконец-то был взят остров Иводзи-
ма — база, откуда тяжелые Б-29 могли устремляться к
японским островам. Но большие потери в битве за
Иводзиму заставили Рузвельта еще раз запереться с
военным министром Стимсоном. Стимсон заверил, что
«практически каждый имеющий значимость физик, вклю-
чая четверых Нобелевских лауреатов, задействован. Бомба
будет готова для испытаний к середине лета».
Черчилль в конце марта 1945 года усилил нажим: если
Рузвельт не проявит твердость в польском вопросе, тогда
премьер-министр открыто доложит об англо-советских
противоречиях в палате общин. Нет сомнений в том, что
Рузвельт придавал кардинальное значение своей догово-
ренности с советским руководством. От этого зависело
осуществление его глобальных замыслов. И он не хотел,
чтобы расхождения по этой проблеме поставили под удар
его генеральный план. Поэтому Рузвельт в течение всего
марта 1945 года откладывал в сторону предупреждения
Черчилля о том, что Сталин идет в Польше и в Румынии
своим собственным курсом. Помимо прочего, СССР мог
всегда утверждать, что его действия диктуются военной
необходимостью — что и соответствовало истине.
Рузвельт полагал, что выступить вместе с Черчиллем
против люблинского правительства в Польше означало
389
бы явно нарушить ялтинские соглашения, а «мы долж-
ны твердо стоять за верную интерпретацию Крымских
решений». Он также полагал, что в Ялте люблинскому
правительству было открыто отдано предпочтение перед
остальными политическими силами в Польше: «Мы ведь
договорились сделать несколько больший упор на люб-
линских поляках, чем на двух других группах». Румыния
же, писал Рузвельт Черчиллю, является не лучшим ме-
стом для суждения о советских намерениях.
Президент явно считал, что Восточная Европа явля-
ется зоной особых интересов Советского Союза и не
следует ему здесь указывать, «как русские должны себя
вести». Когда Черчилль оказывал давление на Рузвельта
с целью держаться более жестко перед советским руко-
водством, то президент предупреждал, что это «сделает
очевидными различия между английским и американс-
ким правительствами». Рузвельт в высшей степени це-
нил ялтинские соглашения и отказывался ставить их
под угрозу.
Дж. Кеннан, будущий посол США в СССР, писал
другому будущему американскому послу в Москве
Ч. Болену 26 января 1945 года, что Европа должна быть
поделена на сферы влияния, что США должны создать
собственную зону влияния в Западной Европе и при
этом «не должны вмешиваться в события, происходя-
щие в русской сфере влияния, и в то же время не
позволять русским вторгаться в свою сферу». В пользу
раздела мира на сферы влияния склонялся ведущий
американский журналист У. Липпман. С его точки зре-
ния, оптимальная система будущих международных от-
ношений — «региональные созвездия государств». При
этом США были бы самой влиятельной нацией в «Ат-
лантическом сообществе», СССР главенствовал бы «на
русской орбите», Китай — на «китайской орбите». Безо-
пасность внутри орбит обеспечивалась бы абсолютным
преобладанием главенствующей в регионе державы, а
общий мир — воздержанием от вмешательства одной
великой державы в зону влияния другой.
Еще одно обстоятельство поставило под угрозу
единство великих союзников. Как уже говорилось,
командующий войсками СС в Италии генерал Вольф
390
встретился тайно в Цюрихе с руководителем амери-
канской разведки в Швейцарии Алленом Даллесом.
Объединенный комитет начальников штабов не желал
участия советских представителей в этих переговорах.
Капитуляция немецких войск в Италии сразу же вы-
водила мощные американо-английские силы с Юга в
Центр Европы, перед ними лежала Вена и открывался
выход на Балканы. Союзники могли зайти далеко в
контактах с руководством СС, чьи части составляли
основу сражающихся восточнее Берлина германских
сил. В Москве знали о ведущихся переговорах. Неже-
лание американцев допустить на них советских пред-
ставителей воспринималось в Москве крайне негатив-
но. Сталин сказал, что переговоры с противником
возможны лишь в том случае, если это не дает немцам
возможности использовать их для переброски своих
войск на другой, в данном случае советский, фронт. А
немцы уже передислоцировали сюда три дивизии из
Италии. 22 марта 1945 года в своей ноте советское
правительство обвинило западных союзников в веде-
нии переговоров с генералом СС Вольфом в Швейца-
рии. В ноте говорилось о нации, «вынесшей на себе
всю тяжесть войны», а теперь проигнорированной.
Западные союзники не ответили на эту ноту, и Сталин
вместо Молотова во главе советской делегации в Сан-
Франциско поставил молодого Громыко. Рузвельт от-
ветил коротко, что немцы стараются раздуть противо-
речия между союзниками.
Подобные тайные переговоры были ошибкой запад-
ной дипломатии, они вызвали опасения у советского
руководства (ясно выраженные в резком письме Стали-
на Рузвельту) и поставили под угрозу тесную взаимо-
связь союзников. На союзные отношения пала тень. В
одном из последних писем Рузвельта Сталину чувству-
ется понимание президентом этой опасности: «Я не
могу избежать чувства горького возмущения в отноше-
нии ваших информаторов, кто бы они ни были, за такое
злостное искажение моих действий и действий моих
доверенных подчиненных. Будет подлинной трагедией
истории, если после неимоверных лишений, в одном
шаге от победы, произойдет крушение солидарности
391
союзников. Потеря доверия поставит под вопрос все
огромное совместное предприятие».
Солидарность военных лет была еще крепка, особен-
но в общественном сознании. Весной 1945 года газета
«Нью-Йорк геральд трибюн» писала: «Не существует
ощутимой разницы в интересах, политике, целях и в
отношениях между Россией, Британией и Соединенны-
ми Штатами, что стоило бы свеч в сравнении с огром-
ными жертвами и страданиями, через которые эти наро-
ды прошли, пробив свой путь к порогу лучшего мира».
Ведущий американский журналист-ветеран У. Ширер
записал в своем дневнике: «Собираемся ли мы бросить
вес двух самых мощных демократий (имелись в виду
США и Англия. — А. У.) против сил прогресса, или мы
остановим реакцию? Собираемся ли мы вернуться в 1939
год или проявим талант и воображение в стремлении
построить нечто лучшее в 1946, или в 1950, или в 1960
году? Эти вопросы вызывают различные размышления,
когда вспоминаешь курс англо-американской политики с
того момента, когда ход войны изменился в нашу пользу,
вспоминаешь нашу поддержку Дарлана, стойкую защиту
Черчиллем Франко, настойчивость англо-американцев в
попытках спасти Савойскую династию в Италии, высо-
комерное обращение англичан с силами сопротивления в
Бельгии и Греции и наше собственное глупое упорство в
желании пригласить фашистскую Аргентину на конфе-
ренцию в Сан-Франциско».
Секретный анализ говорил президенту, что совет-
ский военно-морской флот — это не более чем допол-
нительное средство охраны побережья, а отнюдь не фак-
тор расширения внешнеполитических возможностей.
Советские военно-воздушные силы не имели бомбарди-
ровочной авиации дальнего радиуса действия и не мог-
ли угрожать Америке. Что же касалось главного «проры-
ва» в военной технологии, то даже генерал Гроувз, всегда
настороженно смотревший на СССР и склонный к ори-
ентации на худший вариант, полагал, что Советскому
Союзу для создания атомного оружия понадобится не
менее двадцати лет. Не давал оснований для беспокой-
ства анализ, старательно проведенный военно-воздуш-
ными силами. В нем говорилось, что «сегодняшние
392
союзники могут стать противниками завтра», но пона-
добится от 20 до 100 лет для того, чтобы «евразийская
нация выросла в агрессивно мыслящую державу». Мы
видим, что военные авторитеты в данном случае не били
тревогу, не рисовали картину советского экспансионизма.
Боевые действия весной 1945 года на Дальнем Восто-
ке (Окинава) показали степень ожесточения, с которой
японцы готовы были драться на своих островах. Снова в
Белом доме размышляли: если уровень потерь будет та-
ким, как на Окинаве, американская армия окажется обес-
кровленной. Бесстрастная калькуляция говорила, что лишь
мощный удар Красной Армии по континентальным си-
лам японцев сделает их положение безнадежным. Наибо-
лее обеспокоенным проблемой атомного оружия как но-
вого фактора мировой дипломатии был военный министр
Стимсон. В начале марта 1945 года он пришел к заклю-
чению, что изобретение атомного оружия будет означать
подлинную революцию в дипломатических отношениях, и
с этого времени вплоть до своей отставки в сентябре 1945
года он постоянно ставил данный вопрос перед высшим
руководством. Стимсон считал своим долгом перед стра-
ной предупредить международный хаос, который, полагал
он, наступит после применения атомного оружия.
Рузвельт и военный министр Стимсон исходили из
того, что атомное оружие будет применено в текущей
войне. Но какова его дальнейшая значимость в междуна-
родных отношениях? 15 марта, разговаривая с Рузвель-
том, Стимсон обозначил два подхода к контролю в пос-
левоенное время. Первый предполагал продолжение
политики секретности, одностороннее американское во-
оружение, сохранение американо-английской монопо-
лии. Второй подход проистекал из осознания опасности
вышеозначенного курса и был рассчитан на создание
системы международного контроля, инспекции атомных
исследований. Стимсон считал, что выбор между двумя
этими подходами уже нельзя откладывать. Он записал в
дневнике, что «в целом разговор был успешным».
Испытывая английское давление, Рузвельт написал
31 марта 1945 года свое известное письмо Сталину. Если
в Польше не будет создано что-либо большее, чем «лишь
слегка замаскированное нынешнее варшавское прави-
393
тельство», американский народ «будет считать ялтин-
ское решение невыполненным». В ответе Москвы от 7
апреля говорилось, что причиной тупика в польском
вопросе являются усилия американского и польского
послов в Москве изменить ялтинские соглашения. Если
названные послы будут строго следовать линии, вырабо-
танной в Ялте, спорные вопросы разрешатся в ближай-
шее время. Рузвельт просил Черчилля не придавать делу
эмоциональную окраску.
Кенигсберг
13 марта Баграмян сумел отрезать Кенигсберг от
Бранденбурга и начал отжимать германскую 4-ю армию
к Балтийскому морю. Ставка послала на помощь коман-
дующему 3-м Белорусским фронтом Василевскому глав-
ного маршала авиации Новикова и маршала Головано-
ва. Гитлер разрешил эвакуацию прибалтийских частей
при непременном условии — они вывезут тяжелую тех-
нику. Немцы ушли из восточнопрусского окружения
лишь 29 марта, позволив Василевскому и Баграмяну
сосредоточиться на Кенигсберге. «Настоящая» артилле-
рийская осада началась в первые дни апреля 1945 года.
К штурму, несмотря на плохую погоду (препятствую-
щую использованию советского превосходства в возду-
хе), изготовились четыре армии: 137 тысяч солдат с 5000
орудий, 538 танками, двумя с половиной тысячи само-
летов. В крепости Кенигсберг находился примерно рав-
ный по численности гарнизон.
С улучшением погоды 6 апреля Василевский начал
прорыв обороны в восьми пунктах. Специальные «штур-
мовые отряды» имели в своем составе специалистов са-
мых различных профилей. Небо было полностью под
контролем советских летчиков, и сотня германских пи-
лотов тщетно пыталась подняться с находящихся под
непрерывным обстрелом аэродромов и даже улиц города.
К вечеру первого дня штурма передовые отряды уже
ворвались. Несколько германских фортов (5-й, 5-А) про-
должали держаться, но порыв наступления был просто
устрашающ, как и калибр бьющих по городу орудий. В
394
небе повисли советские штурмовики. 500 бомбардиров-
щиков сбросили более 500 тонн бомб. 11-я гвардейская
армия Галицкого пересекла реку Прегель. Командир гар-
низона генерал Лаш и командующий 4-й армией генерал
Мюллер спорили о возможностях отхода до тех пор, пока
это не стало абсолютно невозможным. В половине деся-
того вечера 9 апреля Лаш был вынужден просить о капи-
туляции. Гитлер обвинил его в «преждевременной» сдаче,
приговорил к смерти и арестовал семью. В ходе штурма
42 тысячи немецких солдат и офицеров были убиты и 92
тысячи взяты в плен. Гауляйтер Восточной Пруссии со-
знательно отрезал гражданскому населению пути отхода,
и 25 тысяч гражданского населения пали жертвой этого
варварского приказа.
5 апреля советское правительство денонсировало
пакт о ненападении с Японией. Расформированный
Ленинградский фронт начал смещаться на Дальний
Восток.
А Гитлер браво манкировал реальностью. В конце
марта он заявил, что способность Красной Армии взять
Берлин — это миф и перевел несколько танковых диви-
зий СС с центрального направления на юг, в Чехосло-
вакию. Малиновский освобождал Братиславу и вместе с
3-м Украинским фронтом участвовал в подготовке взя-
тия Вены. 4-й Украинский фронт лишился генерала
Петрова (судьба не благоволила к этому доблестному
защитнику Одессы, Севастополя и Северного Кавказа,
он был снят Ставкой во второй половине марта), на его
место был назначен генерал армии Еременко. Штурм
германских укреплений в Карпатах продолжался в на-
правлении Моравска-Острава.
Тем временем 46-я армия генерала Петрушевского
(4-й Украинский фронт Толбухина) получила приказ
окружить Вену с востока, в то время как 9-я гвардейская
и 4-я армии зайдут за Вену с запада. Быстрее всех к
Вене мчалась 6-я гвардейская танковая армия Кравчен-
ко. В некоторых его бригадах оставалось уже всего по
семь танков, но чувство триумфа, победного конца ок-
рыляло. Глава «Гитлерюгенд» Бальдур фон Ширах объя-
вил Вену «крепостью» и готовился держаться стойко. Он
рассчитывал на 6-ю танковую армию СС, на дивизии
395
СС «Викинг» и «Адольф Гитлер». Обидно было умирать
в конце войны, но кровь лилась обильно. Ставка при-
казала Малиновскому с севера зайти за Вену. Два фрон-
та вместе начали неистовый штурм 6 апреля. Центр
Вены был достигнут два дня спустя. А немцы все более
демонстративно вешали дезертиров, фанатики шли в
последний бой. Только в 2 часа пополудни 13 апреля
город, заваленный трупами и разбитой техникой, затих.
На протяжении марта советские войска концентри-
ровали свои силы. В эту оттепель над нацистской Герма-
нией поднимается огромный меч возмездия. Напротив
группы армий «Висла» с ее вечно спящим командующим
собиралась грандиозная сила советских армий. Жуков не
мог не испытывать ревнивых чувств к Коневу. Тот, за-
владев Западной Силезией, вышел в Бранденбург и встал
вровень с 1-м Белорусским. На правом его фланге — как
не мог не видеть Константин Георгиевич — стояли две
танковые армии, способные на чудеса. Несмотря на все
немыслимые трудности со снабжением, на потери и ли-
шения, этот танковый кулак маршал Конев держал за
спинами стрелковых армий. Проблемой Конева были
германские города-крепости, и прежде всего Бреслау.
Эта могучая крепость (40 тысяч человек) отвлекала силы
двух армий.
Во время Ялтинской конференции Сталин постоян-
но напоминал Коневу, что немцы с его южного фланга
постараются возвратить себе Силезский промышленный
район (население которого уже сократилось с 5 милли-
онов до 600 тысяч человек). Только через месяц после
окружения Бреслау Конев нанес удар по Верхней Силе-
зии. Удачей было то, что Гитлер, в ярости от потери
Венгрии, послал лучшую, 6-ю, танковую армию на Юг.
Конев окружил группу германских войск в районе Оп-
пельна. Танковая дивизия «Герман Геринг» не выдержа-
ла противостояния с 10-м гвардейским танковым корпу-
сом Белова. Да и другие германские танковые части не
смогли вырваться из кольца окружения. 30 тысяч нем-
цев погибли, 15 тысяч сдались. После падения Ратибора
и Рыбника Верхняя Силезия была в советских руках,
несмотря на то что Бреслау еще держался.
К удовлетворению Сталина, генерал Эйзенхауэр (ко-
396
мандующий силами западных союзников) прислал в Кремль
28 марта телеграмму, в которой, по существу, отвергалась
идея, за которую выступал Черчилль, — взять Берлин с
запада. Германскую столицу предстояло брать Красной
Армии. В своем ответе 1 апреля Сталин согласился с
Эйзенхауэром в выборе района Дрезден—Лейпциг для сты-
ковки двух частей антигитлеровской коалиции.
Поздно вечером 29 марта прилетевший в Москву
Жуков обсуждал со Сталиным Берлинскую операцию.
31 марта в Москву прибыл маршал Конев для тех же
обсуждений. Своих лучших полководцев Сталин встре-
тил словами: «Так кто же будет брать Берлин, мы или
союзники?» Отвечая Эйзенхауэру, советский Верховный
писал, что имеет в виду Берлин в качестве цели в мае.
Своим военачальникам он приказал начать наступление
не позднее 16 апреля и завершить его за 12—15 дней.
Апрель
На совещании 1 апреля план взятия Берлина обсуж-
дали семь членов ГКО, представители Генерального шта-
ба (Антонов и Штеменко), маршалы Жуков и Конев.
Именно последним Сталин адресовал свой вопрос. Ко-
нев среагировал быстрее — Берлин возьмет Красная Ар-
мия. Сталин с недоверием относился к слишком быст-
рым ответам и спросил Конева, как тот намеревается
справиться с такой задачей, если основные его ударные
силы сосредоточены на левом фланге? Конев пообещал
быструю перегруппировку. Жуков кратко сказал, что его
фронт готов к взятию Берлина. Сталин постарался объяс-
нить Рокоссовскому и Коневу, что они действуют «в
одной упряжке» с Жуковым. «Если вы и Конев не будете
атаковать, это не получится и у Жукова» Жирным крас-
ным карандашом он нарисовал большую стрелу на карте.
«Вот как вы поможете Жукову, если наступление Перво-
го Белорусского фронта замедлится». Если Жукова задер-
жат, инициативу должны брать его соседи слева и справа.
Коневу поручили завершить дело, начатое под Ста-
линградом, — окончательно разгромить 4-ю германскую
танковую армию в районе Котбуса и двигаться на севе-
397
ро-запад в район Дрездена. Обоим фронтам обеспечива-
лась необычайная плотность артиллерийской поддерж-
ки — 250 орудий на километр атаки (для чего сюда были
присланы дополнительно семь артиллерийских диви-
зий).
Чтобы добиться максимальной эффективности, ли-
нию наступления Жукова свели директивами Ставки до
150 километров. Сталин подписал директиву Жукову
1 апреля, Коневу — 2 апреля. Рокоссовского вызвал к
себе через неделю. Маршалы браво держались на людях,
но огромность задачи не могла не лечь на их плечи
тяжелой ношей. Время становилось враждебным факто-
ром, его было мало. Еще в Москве Жуков связался с
начальником штаба своего фронта генерал-полковником
Малининым вечером 1 апреля и обрисовал ему основную
задачу. Не терять ни минуты, начать подготовку. Оба
великих маршала, Жуков и Конев, взмыли в воздух на
своих самолетах с разницей в две минуты утром 3 апреля.
На Центральном аэродроме стоял очень густой туман. Ни
одна метеослужба не выпустила бы самолет в такую
погоду, но для Жукова и Конева плохой погоды не
существовало. Малинин уже работал: осуществлены шесть
разведывательных полетов над Берлином, обозначены
основные пункты его обороны. Впереди, на пути фронта
Жукова к Берлину, среди плоской немецкой равнины
поднимались не очень высокие, но явственно ощутимые
Зеловские высоты, откуда германская артиллерия и пуле-
меты простреливали все подходы к своей столице.
На центральном направлении столицу рейха, 4-мил-
лионное население которой к этому времени сократи-
лось вдвое, защищала миллионная армия, две трети ее
были опытными ветеранами. Многочисленные каналы и
укрепленные пункты превращали весь регион Большого
Берлина в огромную крепость. Тут у немцев имелось
9303 орудия и 1519 танков. Правда, авиация была уже
незначительной силой. Но восемь линий весьма прочной
обороны прикрывали германскую столицу с ее пригоро-
дами. И фанатизм высокопрофессиональной армии, ее
готовность стоять до конца были весьма ощутимы.
Жуков предполагал взять город силой шести ар-
мий — четырех общевойсковых и двух танковых, 77
398
дивизий (правда, численность их в среднем, ввиду же-
стоких потерь, сократилась до 4 тысяч солдат). Более
трех тысяч танков, почти 15 тысяч орудий, 7,5 тысячи
самолетов. Действовать следовало преимущественно с
Кюстринского плацдарма (три армии), сокрушить ли-
нию германской обороны и подойти к Берлину с восто-
ка. Пехоте предстояло прорваться сквозь линию окопов
и разминировать проходы. А танки, после шести дней
работы пехоты, которая дойдет до озера Хавел, бросятся
вперед и не посрамят чести русского оружия. Танки
должны обойти Берлин с севера и с северо-запада и
перерезать незащищенные магистрали германской сто-
лицы. На одиннадцатый день 47-я армия возьмет Шен-
хойзен-на-Эльбе. Вторая танковая армия пойдет на
Берлин с севера. Катуков с 1-й танковой армией — на
юге. Безотказный Чуйков войдет в пригород Карлс-
хорст, а затем в рабочий квартал Кёпеник. Обе танковые
армии найдут способы взаимосвязи и вместе дойдут до
Шарлоттенбурга в Западном Берлине. Танки Богданова
со 2-й ударной армией пробьются через речку Хафель
на линию Ораниенбург—Хеннигсдорф и повернут к югу.
Тем временем две вспомогательные армии (61-я и 1-я
польская) прикроют основные силы с севера и юга —
пусть авангард работает спокойно.
Жуков созвал своих военачальников в типичном гер-
манском сером трехэтажном здании на окраине Ландс-
берга. Маршал приготовил своего рода сюрприз. При
всех он снял скатерть со стола — перед приглашенными
был огромный, тщательно приготовленный макет Берли-
на и предместий. Отдельно и отчетливыми знаками были
отмечены главные цели. Номер 105 — рейхстаг, номер
106 — рейхсканцелярия, номер 107 — министерство внут-
ренних дел, номер 108 — министерство иностранных дел
и т. д. Два дня — с 5 по 7 апреля — они оговаривали
последовательность действий. Жуков: «Обратите свое
внимание на объект номер 105. Это рейхстаг. Кто соби-
рается первым взять его? Чуйков со своей восьмой гвар-
дейской? Катуков с первой гвардейской танковой? Бер-
зарин с пятой ударной армией? Богданов со второй
гвардейской танковой армией? Кто это будет?» Разведка
уже доносила, что между Кюстрином и Берлином немцы
399
создали пять линий обороны. Помимо этого, на подходах
город закрывали еще три оборонительных обвода, где
сосредоточились основные силы прикрытия Берлина. Жу-
ков уже знал, что начнет наступление без привычного
надежного плеча Рокоссовского — тот еще не успеет
занять исходные позиции на севере. А поставленная за-
дача не позволяла терять время.
Скрыть перемещения войск было сложно, но Жуко-
ва особенно мучил вопрос, как преодолеть Зеловские
высоты, невысокие холмы на пути к Берлину. Чтобы две
танковые армии прошли сквозь них, следовало погасить
огневые точки. Учения показали, что, прежде чем пус-
тить танки, нужно эти высоты нейтрализовать. Но что
делать, если атакующая пехота не сумеет их взять? Тогда
танки должны наступать огромной колонной. После
относительно непродолжительной, тридцатиминутной,
артподготовки.
* * *
Конев не спал ночей — огромность задачи захватила
его. Успокаивала лишь мысль, что у него имеется шанс,
а не непосредственное задание. Он может рвануться к
городу неожиданно, его руки и инициатива не связаны
напрямую с преодолением колоссальных военных пре-
пятствий, ведущих к германской столице. Общую задачу
маршал Конев выполнял силами пяти армий — двух
танковых и трех общевойсковых. Наступление на Котбус,
строго говоря, не было движением на Берлин, но его
танки уже были готовы повернуть севернее. Конев наме-
ревался к 11-му дню операции пробиться к линии Бе-
лиц—Виттенберг, а затем по реке Эльбе дойти до Дрез-
дена. Войска, думал маршал, сражались с середины января,
и естественная усталость не могла не сказаться. Но в
районе Форет—Мускау обозначилась соблазнительная воз-
можность пройти на север вдоль берлинской реки Шпрее.
А если уж Рыбалко (3-я танковая армия) выйдет на
стратегический простор, то его ничто не остановит. У
него есть особый танковый корпус, его и прибережем для
того, чтобы неожиданно «скользнуть» в Берлин.
Танки и самоходки прибывали к двум маршалам
ночью, их прикрывали на открытых кузовах грузовиков
400
сеном и везли на позиции в камуфляже. Подвезено
было семь миллионов снарядов. Такой концентрации
огня мир еще не видел. У Жукова было 8983 орудия, у
Конева — 7733. Все что могла собрать и дать своим
воинам великая Россия, она собрала и дала. Через Одер
сутками возводились переправы, было построено три-
надцать понтонных мостов. 10 апреля на Одере появи-
лись корабли Днепровской флотилии. У Конева инже-
нерные войска в общем и целом соорудили 136 мостов,
выкопали 14700 бункеров и бронированных командных
пунктов. 15 тысяч «студебеккеров» сновали на этих ог-
ромных «строительных площадках». 190 дивизий засты-
ли в томительном ожидании. Кто выживет в этой пос-
ледней страшной схватке войны?
Рузвельт
В послании американского посла в Москве А. Гар-
римана Рузвельту от 5 апреля 1945 года говорилось:
«Если мы не собираемся жить в мире, где будут доми-
нировать Советы, мы должны использовать нашу эко-
номическую мощь для помощи странам, дружественно
настроенным в отношении нас». В этом утверждении
два пункта, по меньшей мере, сомнительны. Во-первых,
как можно было представить себе мир, «в котором до-
минируют Советы?» Ни стратегическая разведка, ни
наиболее «смелые» среди планировщиков не могли пред-
ставить гегемонии в мире страны, стоявшей на грани
экономического истощения, да и, очевидно, не имев-
шей глобальных планов. Во-вторых, неубедительна уве-
ренность Гарримана в действенности в отношении СССР
экономических рычагов. Еще в сентябре 1944 года аме-
риканская разведка представила президенту доклад, из
которого значило, что нет оснований верить в эффек-
тивность финансового давления на СССР. В докладе
говорилось, что страна, понесшая неслыханные жертвы,
«способна осуществить экономическое восстановление,
полагаясь на внутренние ресурсы, не прибегая к зару-
бежным займам или репарациям».
Президент уже предсказал окончание войны в Ев-
401
pone к концу мая 1945 года. Он пристально следил за
войсками на европейском Западе, где происходила ок-
купация Рура, готовилась сдача Ганновера и Бремена,
открывалась дорога к жизненным центрам Германии.
Сталину он написал, что «швейцарский эпизод» остался
в прошлом, не должно быть взаимного недоверия. Он
просил Черчилля не обострять разногласия с СССР. 11
апреля было хорошим днем для Рузвельта. В Европе
дела явно шли к завершению. Весна несла надежды.
Рузвельт продиктовал наброски речи к очередному юби-
лею Джефферсона. «Сегодня перед нами стоит во всем
своем грандиозном объеме следующий факт: чтобы ци-
вилизация выжила, мы должны развивать науку челове-
ческих отношений — способность всех людей, любого
происхождения, жить вместе и работать вместе, жить в
мире на одной земле». Президент собирался сказать о
том, что следует положить конец всем войнам, «этому
непрактичному, нереалистическому способу разрешения
противоречий между правительствами посредством мас-
сового убийства людей. Единственным препятствием
для реализации наших планов на завтра являются наши
сегодняшние сомнения». Уже к напечатанному тексту
он добавил: «Давайте двинемся вперед, вооруженные
сильной и активной верой».
Во второй половине дня Рузвельт посетил одно из
любимых окрестных мест в горах — Дауделе Ноб. Сидя
на поваленном дереве, он размышлял о лучшем миро-
вом порядке. В половине восьмого на ужин пришел
Моргентау. После двух коктейлей и русской икры пре-
зидент обрел обычную форму, хотя перемещение из
кресла на колесах в обычное кресло давалось с трудом.
Моргентау развивал свои идеи о слабой послевоенной
Германии. «Генри, я согласен с тобой на все сто про-
центов». Уходя, Моргентау видел смеющегося прези-
дента, занятого разговором. Последние известия, про-
читанные Рузвельтом в Уорм-Спрингсе 12 апреля,
сообщали о том, что между американской и советской
армиями осталось всего 150 километров. В Вашингтоне
среди обширной почты президента лежало второе пись-
мо Эйнштейна, дополненное меморандумом Сциларда.
Оба знаменитых ученых просили Рузвельта немедленно
402
остановить все работы над атомным проектом. Ситуа-
ция в мире изменилась, многие предпосылки создания
атомного оружия нацистами исчезли. Недолговечное во-
енное преимущество, обретаемое Соединенными Шта-
тами, будет перевешиваться негативными политически-
ми и психологическими потерями. Соединенные Штаты
могут вызвать гонку атомных вооружений.
В начале второго пополудни, проведя рукой по лбу,
Рузвельт довольно неожиданно сказал: «У меня ужасно
болит голова». Он потер виски, но голова внезапно
опустилась на плечо, и он начал сползать со своего
кресла. Удар настиг президента за рабочим столом.
Доктор Г. Брюэн, наблюдавший Рузвельта со времени
его госпитализации в госпитале Бетесда в марте 1944
года, оценил ситуацию как безнадежную. Спустя два
часа в возрасте шестидесяти трех лет Рузвельт умер. В
публикуемом газетами списке погибших на фронтах
появилось всем известное имя.
Получив новость за полночь, генерал Эйзенхауэр
сказал: «Как лидер страны, ведущей войну, он сделал
все, что от него ожидали». В Лондоне и Москве люди
ощущали утрату, и даже в Токио государственное радио
отметило «смерть великого человека». Американцы были
удивлены проявлениями симпатии русских — как руко-
водства, так и простых людей — к почившему президен-
ту. Неэмоциональный Молотов выглядел потрясенным,
когда выражал соболезнования, когда остановил собра-
ние, чтобы поведать скорбную весть. Сталин заверял
посла Гарримана в неизменности позиции России. Никто
не держал руку посла в своей так долго, как это сделал
Сталин, когда выражал соболезнования в тот день.
Лишь в Берлине царило оживление. 12 апреля Геб-
бельс выступал перед офицерами 9-й армии в Бюссе и
говорил о чуде, спасшем Фридриха Великого. Один из
офицеров саркастически спросил, кто на этот раз будет
императрицей. Геббельс со всей серьезностью ответил,
что не знает, «но судьба распоряжается всеми». По при-
бытии в министерство пропаганды его встретили крика-
ми «Рузвельт мертв!», и Геббельс принялся немедленно
звонить фюреру. Тот возликовал. Риббентроп вспомина-
ет, что Гитлер был «на седьмом небе от счастья». Возбуж-
403
денный Геббельс говорил Гитлеру, что Германия и на
этот раз будет спасена так, как она была спасена при
Фридрихе Втором после смерти императрицы Елизаветы.
Смерть Рузвельта стала безусловно огромной утра-
той для Черчилля. Он сумел найти общий язык с покой-
ным президентом, он сумел преодолеть гордость и усту-
пить, заняв при этом место самого привилегированного
союзника Америки. Но, как ни грубо это звучит, пере-
мена в Белом доме давала Черчиллю новые возможно-
сти. Рузвельт исходил из концепции «четырех полицей-
ских» в мире, где его связи со Сталиным и Чан Кайши
были абсолютно существенными. Новый президент —
Гарри Трумэн не был «отягощен» такими идеями. Пока
он не обрел необходимого опыта, его следовало исполь-
зовать. По крайней мере, призрак мира, в котором ось
глобальной политики проходит через Вашингтон и
Москву, отодвинулась. Черчилль бросился знакомиться
с новым американским президентом, поспешил начать
приватную переписку. По прямому указанию премьер-
министра А.Иден, направляясь из Лондона на конфе-
ренцию в Сан-Франциско, остановился в Вашингтоне.
Черчилль требовал быстрой и точной оценки того, что
представляет собой неожиданно возникшая новая фигу-
ра мировой политики.
Трумэн
Трумэн крайне нуждался в быстрой ориентации.
Вокруг находилось немало советников Рузвельта, но пре-
зидент унес с собой в могилу самые сокровенные замыс-
лы — он был подлинным и единоличным главой амери-
канской внешней политики. Если Гопкинс и напоминал
полковника Хауза при президенте Вильсоне, то именно
в этот момент почти полная потеря здоровья лишила его
необходимой энергии. Итак, Черчилль нуждался в Тру-
мэне, а Трумэн — в помощи британского премьера. Нет
сомнений, что для прежнего сенатора из провинциально-
го штата Миссури Черчилль был величиной наполеонов-
ского масштаба, и он относился к нему — по крайней
мере, на первом этапе — с должным пиететом. Первые же
404
слова Черчилля Трумэну раскрывают суть его подхода:
«Важно как можно скорее показать миру единство наших
взглядов и действий». У следующего в Сан-Франциско
Идена имелись и более конкретные поручения: передать
президенту Трумэну «наши впечатления о происходящем
в Москве и Варшаве». Английский министр иностранных
дел встретился с президентом дважды. Иден был извес-
тен талантом обаяния, и в данном случае приложил все
силы. Он изложил президенту Трумэну позицию Лондо-
на: Советский Союз следует поставить «лицом к реально-
стям», более того, его следует заставить признать «англо-
американскую мощь».
Трумэн был предрасположен поступать жестко и,
выбирая между Москвой и Лондоном, не колебался —
последний был бесконечно ближе и столь удобно покор-
нее. Не важно, что отчуждение Москвы грозило мировы-
ми осложнениями. Генерал Гроувз докладывал невероят-
ные вещи из Аламогордо, и в целом наступление «века
Америки» не вызывало сомнений. Англичанин же гово-
рил именно то, что от него в данном случае хотели
услышать. Он сумел внушить Трумэну представления о
Советском Союзе как о нарушающем в свою пользу
совместные договоренности, достигнутые в Ялте, он су-
мел заронить нужные сомнения в лояльности Москвы.
Англичанам в чрезвычайной степени сопутствовало то
обстоятельство, что новый президент стремился макси-
мально сократить недели и дни своего внешнеполитиче-
ского ученичества. По существу, в тот решающий апрель
у Трумэна были четыре авторитета, основываясь на взгля-
дах которых он формировал свою дипломатию: адмирал
Леги, стоявший значительно жестче и правее основного
состава советников и министров; посол Гарриман, кото-
рый более всего боялся, как бы либерал из глубинки
Трумэн не оказался слишком мягким; госсекретарь Стет-
тиниус, покидающий федеральную службу — не сомне-
вавшийся в том, что Трумэн назначит собственного главу
внешнеполитического ведомства; четвертым источником
информации, идей и концепций для Трумэна стал всеми
признанный мастер своего дела Уинстон Черчилль. Бри-
танский лев не упустил золотой возможности воздейство-
вать на взгляды нового мирового лидера.
405
Черчилль буквально с трепетом ждал сообщений и
облегченно вздохнул, когда развернул телеграмму Идена:
«Новый президент США будет неустрашим в отношении
Советов». Леги на противоположной стороне океана за-
писал в дневник: «Занятая президентом жесткая позиция
оставляет русским выбор из двух курсов: принять пред-
лагаемую нами политику в отношении Польши или вый-
ти из мировой организации... Советы всегда знали, что
мы обладаем мощью, теперь им придется узнать, что у
нас есть и решимость». Черчилль Идену 20 апреля: «Он
не склонится перед Советами. Надеясь на продолжитель-
ную дружбу с русским народом, тем не менее я полагаю,
что она может быть основана только на признании мощи
англо-американцев».
После известного жесткого приема Трумэном Моло-
това («Со мной никогда в жизни так не говорили», —
сказал советский министр иностранных дел) Сталин при-
ел ал Черчиллю и Трумэну свое объяснение политики
СССР в Восточной Европе. Он просил союзников учесть,
что «Польша граничит с Советским Союзом, чего нельзя
сказать о Великобритании и США. Польша для безопас-
ности Советского Союза означает то же, что Бельгия и
Греция для безопасности Великобритании». Он не знает,
в какой мере «подлинно демократичны» греческое и бель-
гийское правительства, поскольку его никто не консуль-
тировал на эту тему, но он не может понять, «почему в
дискуссии о Польше не сделано никакой попытки при-
нять во внимание интересы Советского Союза в плане
безопасности». Почему не может быть принят за основу
югославский прецедент: если люди Тито могут составить
основу правительства в Югославии, то почему этого не
может произойти в Польше?
Генерал Брэдли позвонил главнокомандующему Эй-
зенхауэру в Реймс. Тот был мрачен — он впервые посетил
лагерь уничтожения около Готы: «Никогда я не испыты-
вал равного по силе шока». Слушая Брэдли, он внезапно
спросил: «Брэд, сколько, по-вашему, нам стоило бы ото-
рваться от Эльбы и взять Берлин?» Свой ответ на впер-
вые заданный вопрос Брэдли готовил уже несколько
дней. Немцы будут жестко сражаться за свою столицу.
«По моим оценкам, это будет нам стоить 100 000 чело-
406
век». Эйзенхауэр промолчал, и Брэдли завершил: «До-
вольно большая цена за фактор престижа, особенно в
ситуации, когда можно просто откинуться и позволить
другому сделать все это». Эйзенхауэр снова промолчал,
но его молчание становилось достаточно красноречивым.
Советские войска находились на 25 километров ближе;
если в ударной группе Эйзенхауэра было всего 50 тысяч
солдат, то в трех надвинувшихся на Берлин советских
фронтах насчитывалось более 2,5 млн. человек.
Подготовка
13 апреля 1945 года Гитлер обратился к войскам
своего Восточного фронта со словами, пропитанными
ненавистью к «еврейским большевикам», и предсказы-
вает Германии Голгофу, если вермахт не совершит чуда
и не разгромит большевистские орды прямо у стен
Берлина. «В последний раз наши смертельные враги,
еврейские большевики, собрали свои огромные войска
для нападения... Мы ожидаем этого нападения и с ян-
варя месяца сделали все, чтобы построить мошный фронт.
Огромная по своей численности артиллерия встретит
врага. Промежутки между нашими войсками заполнены
огромными новыми формированиями. Особые войска и
фольксштурм укрепят наш фронт. На этот раз больше-
виков встретит старая участь Азии, это означает, что
они истекут кровью до смерти перед столицей герман-
ского рейха... В этот момент, когда судьба унесла вели-
чайшего военного преступника всех времен (Рузвельта),
наступил решающий час войны». Берлин всегда будет
немецким, утверждал фюрер. 15 апреля к Гитлеру при-
ехала Ева Браун: «В Германии без Гитлера невозможно
будет жить». Это риторика. А в реальности в руках
германского командования уже не осталось основных
заводов, производящих вооружения, и это обстоятель-
ство, предупредил 15 апреля фюрера генерал-квартир-
мейстер Tonne, «может иметь самые серьезные послед-
ствия для наших военных усилий».
У Гитлера были все данные о готовящемся совет-
ском ударе. Но /заменивший Гелена на посту главы
407
военной разведки на Восточном фронте полковник Вес-
сель не был суровым реалистом. Он склонялся к фан-
тастическим идеям о взаимном недружелюбии союзни-
ков, о неминуемом советско-американском охлаждении,
о якобы имевших место среди советских офицеров раз-
говорах о необходимости поставить американцев «на
место» — все это питало больное воображение Гитлера.
Профессиональные военные, такие как генерал Хейн-
рици, командующий группой армий «Висла», отмахива-
лись от подобных рассуждений как от плода больного
воображения. Все внимание Хейнрици занимало гряду-
щее наступление Жукова, а не фантазии прожектеров.
Он внимательно следил за Жуковым, каждый день про-
летал над линией фронта, наблюдая, как прибывают
танки и орудия, он читал оценки разведки, материалы
допросов военнопленных. Да и с Зеловских высот было
достаточно хорошо видно готовящееся. Хейнрици мно-
гое бы отдал, чтобы точно знать, когда ударит Жуков.
Жуков тоже изучал превосходные фотографии воз-
душной разведки, сделанные в условиях улучшившейся
погоды. Была видна вся полоса германской обороны на
глубину почти 100 километров. (Вот бы такую съемку
сделать 21 июня 1941 года, ведь немцы тогда уже рас-
чехлили орудия и вывели на стартовые позиции танки).
Две с половиной тысячи раз (!) вылетали самолеты
воздушной разведки, а Конев приспособил даже надув-
ные шары: вся немецкая оборона была у него как на
ладони. Особое внимание уделялось уже немногочис-
ленным германским самолетам, они были первоочеред-
ной целью. Против люфтваффе готовились выступить
4 воздушные армии (2-я, 4-я, 13 и 16-я — семь с поло-
виной тысяч современных моделей самолетов, очень
отличавшихся от машин четырехлетней давности). Над
1-м Белорусским фронтом «шефствовала» 16-я воздуш-
ная армия Руденко — 3188 самолетов против имевшихся
у немцев 1700. 16-й армии, разместившей свои самоле-
ты на 165 аэродромах, помогала 18-я армия дальней
авиации Голованова (800 бомбардировщиков). С целью
централизации авиационных усилий была создана еди-
ная радарная система. На линии атаки Жуков поставил
295 орудий на километр. В каждой #рмии были так
408
называемые «истребители танков» — специальные бри-
гады по 136 орудий. Жуков требовал для своего фронта
более семи миллионов снарядов. (Такие цифры генерал
Брусилов в свое время не мог и представить).
Маршал Конев расположил свою штаб-квартиру в
замке над рекой на окраине Котбуса. Редкие снаряды
тревожили его в этом старинном и тихом уголке, где
маршал знал только одну страсть — о ней он детально
говорил двум своим лучшим полководцам, Рыбалко и
Лелюшенко. Основную атакующую колонну на его фрон-
те обслуживала 2-я воздушная армия генерала Красов-
ского — шесть авиационных корпусов и дивизия даль-
ней авиации (всего 2150 самолетов). Но для Конева
наибольшую важность представляла работа инженеров и
саперов — именно они должны были помочь ему фор-
сировать Нейссе. И Конев — нет сомнения — смотрел
налево, где в сорока километрах к северу текла Шпрее.
Она вела к германской столице, и пройти по долине
этой реки было его мечтой.
Жуков был неутомимым аналитиком. Штабные игры
и штабной анализ продолжались непрестанно, давая ко-
мандующему фронтом постоянную пищу для размышле-
ний. Конев был полководцем иного склада. Он уже опре-
деленно знал последовательность своих действий. Его
надежда покоилась на моторах, броне и орудиях танковых
армий Рыбалко и Лелюшенко. Оба получили приказ мар-
шала в своем рывке «забыть» о пехоте и смотреть только
на пройденные километры — вперед и вперед, обходя
пункты германского сопротивления — орудия, доты, бун-
керы. Скорость назовет победителя в этой самой страш-
ной в мире гонке, к концу которой придут, увы, не все. И
при этом нужно сказать, что никогда, начиная с августа
1941 года, советское командование не преуменьшало спо-
собностей и возможностей частей вермахта. В отношении
потенциала германских войск царило порожденное унизи-
тельным опытом общее понимание — это страшный про-
тивник. Никаких иллюзий на сей счет. А наступающему
втрое сложнее, он должен одолеть врага, будучи открытым
и уязвимым. Немцы ошибок не прощали.
Стало почти традицией подавать соперничество двух
самых выдающихся советских военачальников — марша-
409
лов Жукова и Конева — как соревнование «официоза» и
«вольного стрелка», первого заместителя Верховного глав-
нокомандующего и человека боевого успеха, полагающе-
гося только на себя. Это несправедливо. Жукова судьба
бросила на дыбу — взять Берлин в лоб, преодолевая
укрепления врага на его же земле, построенные специ-
ально, чтобы преградить путь наступающей на Берлин
армии, самыми искусными из действовавших в ту пору
германских военачальников. Хейнрици был достойным
противником — серьезным, хладнокровным и опытным.
Конев был блистательным полководцем, но в данном
случае ему досталась относительно менее сложная задача.
Коневу улыбнулась военная удача — немцы не ждали его
обходного маневра, и танки 1-го Украинского фронта
готовились лихо решить свою задачу. Не забудем и о
страшном психологическом прессе: Жуков был обязан
взять германскую столицу, а Конев — только в том слу-
чае, если ему повезет. Зная характер Сталина, можно
удвоить гнет этого коэффициента.
Штурм
14 апреля Жуков провел широкомасштабную разведку
боем. Его войска вошли в передовую линию германской
обороны. Жуков опасался, что немцы могут раскрыть час
его выступления. Он сознательно сократил период артпод-
готовки (по плану от 8 апреля — до 10 минут; затем 10
минут била артиллерия малого калибра, потом еще 10
минут фронтовой артподготовки). Увы, военная судьба
коварна, случилась фатальная неудача. Плененный близ
Кюстрина советский солдат рассказал допрашивающим
германским офицерам, что данное наступление «ненасто-
ящее», что подлинное грядет в ночь с 15 на 16 апреля.
Готхард Хейнрици был убежден, что это правда. Даже
переставший верить во что бы то ни было Гитлер склонял-
ся к тому, чтобы поверить в это. В результате 9-я армия
генерала Бюссе была в краткие оставшиеся часы ночи с 15
на 16-е отведена на вторую линию обороны.
В этот день Гитлер распорядился: «Всякий, кто от-
даст приказ отступать, должен быть расстрелян на мес-
410
те». Он уволил своего персонального врача и министра
здравоохранения Брандта, когда узнал, что тот отослал
свою семью в Тюрингию, куда входили американцы.
Дух ожидающих решающего боя войск был исклю-
чительно высок. Никто не обольщался относительно
возможности выжить, идя под вражьи стволы, но чувство
долга, патриотизма, желание сделать буквально невоз-
можное было ощутимо. А еще и гордость за огромную
силу, которую ковал стар и млад в тылу: немыслимая
концентрация артиллерии и бронетехники изготовилась
к штурму столицы рейха. Но советская разведка так и не
получила так необходимых сведений о второй и третьей
линиях обороны противника; немцы сохранили в тайне
расположение позиции 88-миллиметровых зенитных ору-
дий, установленных для стрельбы по наземным целям, и
места других огневых точек.
В ту ночь практически никто не спал. Офицеры
объясняли своим (уже многоопытным) солдатам боевую
задачу. Все вокруг в последний раз проверяли оружие.
Громадные орудия расчехлили, их стволы 203-мм ка-
либра грозно нацелились вдаль. Мощные прожекторы
стояли на расстоянии 70 метров друг от друга и на
разном расстоянии (от 100 до 300 метров) от линии
фронта. Идея ослепить лучами противника, атакуя но-
чью, пришла Жукову спонтанно. Он опробовал эффект
освещения на советских частях — получилось внуши-
тельно.
Чуйков остался верен себе, он пил чай и предпочи-
тал не суетиться. Его командный пункт располагался на
песчаном холме над деревней Райтвайн на западном
берегу Одера — большой путь от волжских утесов. Время
неумолимо приближалось к 5 часам по московскому
времени. Жуков прибыл на командный пункт Чуйко-
ва — но кто любит начальство в час перед атакой?
Жукову налили очень крепкого чая. В передних окопах
бойцы докуривали последние самокрутки. Увы, для очень
многих из них они действительно стали последними.
В 5 утра в воздух взлетели три красные ракеты, и
через секунду орудия большого калибра и «катюши» ра-
зорвали предутренний воздух. Штурмовики пошли пря-
мо на цели. Земля содрогалась тридцать минут — милли-
411
он снарядов обрушился на 9-ю германскую армию, ко-
торая залегла в траншеях и блиндажах второй линии
обороны Зеловских высот. Семикилометровое простран-
ство было просто вспахано, но, к незадаче атакующих,
немцы заранее успели отвести войска. Девушки, обслу-
живающие осветительные системы, включили 143 про-
жектора, которые должны были слепить германских сол-
дат. Мнения об эффективности их применения разнятся.
Прожекторы высветили прежде всего колоссальные обла-
ка пыли, поднятые артподготовкой. К северу и югу от
Кюстринского плацдарма войска должны были форсиро-
вать Одер — на плотах, вплавь, на всевозможных плава-
ющих предметах. 60 германских летчиков-самоубийц
ринулись на импровизированные мосты и понтоны, но
их жертвы не имели особого значения. В небе над Бер-
лином были сбиты последние 22 реактивных самолета
люфтваффе.
Но достичь превосходства на земле оказалось труд-
нее. Немцы сделали из невысоких Зеловских высот ог-
ромное хорошо простреливаемое пространство. Старые
88-мм зенитки и новые фаустпатроны буквально ис-
требляли технику на переходах. Жуков бросал вперед
все новые батальоны и полки, но плотность вражеского
огня оказалась такой, что гибло все живое. Увы, первы-
ми погибали храбрецы. Это вязкое немецкое поле стало
могилой для очень многих. И жертвы не давали главно-
го — движения вперед. В полдень Жуков решил риск-
нуть и обратился к самому действенному средству — к
своим танкам. Он отошел от прежней договоренности
выводить их только после взятия убийственных высот,
он уже физически не мог ждать. Танки не способны
маневрировать между группами пехотинцев, минными
полями и под прицельным орудийным огнем, а именно
это им и досталось. С ноющим сердцем мастер своего
дела Катуков бросил доблестных танкистов на ограни-
ченную площадь фронтовой полосы, где они шли по
песку и поднимались на холмы с черепашьей скоро-
стью, представляя собой хорошие мишени.
Надежда появилась только на правом фланге, где
солдаты Чуйкова, доблестно и беззаветно, по-русски
412
отдававшие жизнь за святое дело, сумели потеснить
9-ю германскую армию. Как ни странно, но им помо-
гало здесь именно меньшее присутствие танков, так
обильно горевших слева. Более изощренные, менее
заметные солдаты Чуйкова, полагавшиеся только на
мать-землю, сумели пройти боевой участок и взяли
вскоре после полуночи несколько домов на окраине
городка Зелов. Слева же танки шли волна за волной,
так и разбиваясь о германский волнорез. Сколько их
дымилось, сколько молодых жизней осталось в разво-
роченном металле! Это был отчаянный день, и он не
дал особых результатов.
Конев предпочитал тьму и дымовую завесу над Нейс-
се. Артиллерийскую подготовку он хотел основатель-
ную — 145 минут. Он открыл свою партию интенсивной
артиллерийской подготовкой в 6.15 утра 16 апреля, ата-
ковал ровно в 9 утра — именно к этому времени были
готовы понтонные мосты, по которым вперед пошли
танки. Не менее чем в 150 местах войска форсировали
Нейссе. Саперы творили невероятное, и вскоре первый
эшелон атакующих уже находился на противоположном
берегу. Снаряды зажгли леса, и танки, уворачиваясь от
пламени, поспешили изо всех сил к долине реки Шпрее.
На минных полях лихорадочно работали саперы. Танко-
вые колонны остановились у берега Шпрее и, казалось,
надолго. Впереди широкая гладь реки. Но Конев прика-
зал переднему танку идти вперед и оказалось, что река
здесь мелка. Неожиданная большая удача. И вот уже
первая бригада пересекла Шпрее, сокрушив слабую в
этом месте германскую оборону. В полдень на позициях
5-й гвардейской армии Жадова заработал 60-тонный
понтонный мост, что позволило пройти и тяжелым тан-
кам. Танкисты получили уже приведенный выше приказ
«забыть о пехоте и рваться вперед, полагаясь на мото-
ры». Моторы взревели, и танки помчались в лихой
атаке. Здесь появилось то, что так любят танкисты —
оперативный простор.
Ночью Сталин посыпал раны Жукова солью: у
Конева преодоление Нейссе «прошло без сложностей».
Сжав сердце в кулак, Жуков пообещал взять Зеловские
413
высоты в течение следующего дня — 17 апреля. Три дня
Верховный главнокомандующий не звонил на решаю-
щий фронт войны. К концу второго Жуков оттеснил
немцев на третью линию обороны, и Чуйков пошел на
ее штурм.
Маршал Конев был удовлетворен результатами пер-
вого дня своего наступления. Прорыв в секторе Форет—
Мускау обещал эффективное использование танковых
частей. Две танковые армии уже пересекли Нейссе. Что
еще лучше, в обороне немцев образовалась брешь, и
Конев за нее уцепился. К вечеру его войска сражались
уже на второй линии германской обороны. Наступала
ночь, но Конев вовсе не собирался позволять своему
фронту отдыхать, он, напротив, приказал продолжать
наступление и в темноте. При этом одной из главных
особенностей его плана было прикрыть две танковые
армии, не измотав их преждевременно.
17 апреля Жуков осуществил перегруппировку сво-
их войск. 800 бомбардировщиков тем временем бомби-
ли все возможные цели, артиллерийское сопротивление
немцев следовало подавить. В десять с небольшим утра
безотказная 1-я гвардейская танковая армия снова бро-
силась на противника. На «тридцатьчетверках» сидели
пехотинцы, танкисты — лучшие в мире — вели бой не за
страх, а за совесть. Но и немцам уже некуда было
отступать, это был их последний бой, и они вели его с
профессиональным мастерством. Тысячи километров
прошли танки, и вот они вспыхивали трагическими
факелами на вязком грунте, на чужом поле, открытые
всем ветрам, простреливаемые с высот. 11-й танковый
корпус Ющука добился определенных успехов — он
продвинулся к северу от деревни Зелов. У этих танки-
стов была сметка: они приторачивали матрасы к фрон-
тальной части танков — некоторое спасение от фауст-
патронов. И все же Зелов стоял внутри германской
линии обороны, а не за ее пределами, и танки жались
к дорогам, не желая стать легкой мишенью.
Коневу было что сообщить Сталину. Да, проби-
тый танками коридор невелик и может быть закрыт,
но это кратчайшая дорога к германской столице. Ста-
лин неожиданно предложил помочь Жукову — бросить
414
его, Жукова, немалые мобильные части в созданный
коридор. Конев приложил все силы, чтобы не изме-
нить тембра голоса: «Товарищ Сталин, это займет
слишком много времени и создаст дополнительные
неурядицы. Нет необходимости в посылке бронетан-
ковых сил 1-го Белорусского фронта в образовавший-
ся прорыв. Ситуация на нашем фронте развивается
благоприятно. У нас достаточно сил, и мы можем
повернуть обе танковые армии в направлении Берли-
на». Цоссен может быть непосредственной целью. Ста-
лин спросил у Конева, каков масштаб его карты и
знает ли он, что Цоссен является штаб-квартирой
германского генерального штаба? Конев ответил, что
у него карта масштаба 1:200 и он хорошо знает, что
расположено в Цоссене.
Последовала пауза, Сталин рассматривал свою карту.
Сердце маршала билось глухими ударами. Наконец Ста-
лин нашел Цоссен на своей карте. «Очень хорошо». Пос-
ледовала еще одна огромная, как показалась Коневу, па-
уза. И наконец прозвучали слова, которых он ждал более
всего: «Я согласен. Поверните танковые армии на Бер-
лин». Конев сделал это немедленно. Он связался по радио
с Рыбалко и Лелюшенко, была дана директива № 00215.
Первому — идти на Тельтов и 20 апреля войти в Берлин
с юга. Второму — на Штремберг и вечером 20 апреля
закрепиться в Потсдаме, чуть южнее Рыбалко. «Я требую
твердого понимания того, что успех танковых армий зави-
сит от смелости маневра и быстроты операций».
Сталин сам сообщил Жукову, что Конев теперь
нацелился на Берлин. Жуков был не менее жестким,
чем его «соперник» из 1-го Украинского фронта. Осо-
бым приказом он объявил о наказуемости за «отсутствие
решимости». Генерал-лейтенант Попель, начальник
штаба 1-й гвардейской танковой армии, заметил своим
коллегам: «С нами лев». И этот лев знал только один
зов — на Берлин. Утром 18 апреля Жуков приказал
командирам на максимальное расстояние приблизиться
к своим передовым позициям. Все идут вперед, никто
не оборачивается назад. Малейшее колебание грозит
разжалованием в рядовые и штрафбатом. В 5 часов утра
войска Чуйкова снова бросились вперед. Самоотреше-
415
ние достигло предела, в этом броске вперед жизнь че-
ловеческая отступила на второй план.
Подошедшая артиллерия подвергла позиции 9-й гер-
манской армии новому шквальному артиллерийскому
огню. Этот день, 18 апреля, был для Жукова среди всех
тяжелых особенно тяжелым днем. Поток раненых с пе-
редовой не сокращался. Наступал четвертый день опе-
рации, а он не добился целей, предназначенных для
второго дня. Не спавшие несколько дней солдаты и
офицеры шли вперед с молчаливой решимостью. Судьба
любит смелых, Чуйков пробился и в этот раз. Сталин-
градцы не теряются. Хуже не будет. Ближе к земле и
расчетливее в движении. Деревня Зелов уже позади.
Постепенно силы немцев начали слабеть. Генерал Бюс-
се достаточно отчетливо видел, что его левый фланг не
выдерживает напора. 56-й танковый корпус Вейдлин-
га — главная резервная сила немцев на этом участке
фронта — таял на глазах. Запрошенные дивизии СС —
18-я и «Нордланд» — запаздывали. 9-я парашютная
дивизия, принявшая всю силу первоначального страш-
ного удара Жукова, начинала терять боевую силу. Именно
в этот момент фюрер «Гитлерюгенд» Аксман предложил
Вейдлингу прислать школьников с фаустпатронами. К
чести Вейдлинга, он отказался от такой помощи. «Вы не
можете жертвовать этими детьми в уже потерянном
деле». Ярость генерала смутила Аксмана, и тот удалился.
Забыв о себе и фактически обрекая себя, 82-я
гвардейская стрелковая дивизия ворвалась с востока в
ключевой пункт германской обороны — Мюнхеберг.
Было 19 апреля, 9 часов вечера. Чуть севернее был
взят Вризен. Это были решающие вехи. Чуйков взял
Зеловские высоты. Не менее тридцати тысяч героев
полегли в этой страшной схватке. Находясь на преде-
ле своих возможностей, Жуков увидел пресловутый
свет в конце туннеля. Именно поздним вечером в
четверг, 19 апреля, маршал почувствовал реальные
признаки того, что противник слабеет. Взята третья
линия германской обороны на фронте шириной в 70
километров, от Альт-Одера до Кунерсдорфа. Передо-
вые советские части к 20 апреля выходят к пригоро-
дам германской столицы.
416
Рокоссовский
В этой гонке на Берлин 19 апреля появился еще
один участник. Рокоссовский доложил Сталину, что его
2-й Белорусский фронт готов к штурму Берлина с севе-
ра. Пока он говорил с Верховным, фронт уже полыхал
огнем. Ночью авиация дальнего радиуса действия (доб-
лестные женщины Евдокии Бершанской, несшие все
тяготы пути, начиная с Северного Кавказа) нанесла
удар по противостоящим силам генерала Мантейфеля, и
три армии (65-я, 70-я и 49-я) в 7 утра 20 апреля начали
наступление на сорокакилометровой полосе от Альтдам-
ма до Шведта. Рокоссовский был сторонником приме-
нения дымовых завес и отвлекающих диверсионных
мероприятий. Ему было важно, чтобы противник не
знал реальной цели его наступательных усилий. Именно
поэтому 2-я ударная армия начала наступление в район
к северу от Штеттина, хотя Штеттин в данный момент
Рокоссовского не интересовал. Стоявший во главе ата-
кующих колонн Батов (65-я армия) любил не артподго-
товку, а туман. Он настоял на раннем начале атаки — в
6 часов 30 минут утра. В утреннем тумане его 107-й
гвардейский стрелковый полк переправился через Одер
на самых разнообразных плавсредствах. Несколько лег-
ких орудий уже перевезли, но нужны были танки и
артиллерия большого калибра, иначе немцы сбросят
бойцов на плацдарме в весенние воды.
Задача была очень сложной — быстро пройти между
двумя рукавами Одера, не застрять в весенней распути-
це и выйти к дорогам, ведущим к германской столице,
на знаменитые автобаны. К вечеру здесь находились уже
15 самоходок и 31 батальон с 50-ю орудиями. В телеско-
пический прицел Рокоссовский мог видеть бой за рас-
ширение плацдарма. Теперь командующий фронтом был
уверен, что Батов открывает ему двери к Берлину. В
прорыв следовало вводить основную массу войск. 70-я
армия с самого начала сделала ошибку, приняв боковой
канал за основное русло реки; Рокоссовский потребовал
вгрызться в берег и ждать подкреплений. В течение
ночи с 20 на 21 апреля Батов отбил не менее тридцати
попыток врага скинуть его в Одер. Пока плацдарм дер-
417
жался, но его глубина была недостаточна для того, что-
бы послужить стартовой площадкой для большого брос-
ка. Наконец 49-я армия Гришина обеспечила перелом и
открыла поток переправляющихся людей и техники.
К 20 апреля Рокоссовский отрезал 3-ю танковую
армию генерала Мантейфеля от остальных боевых час-
тей группы армий «Висла». Два мощных плацдарма на
западном берегу Одера позволили ему успешно двигать-
ся на Пренцлау. Он навис над германской столицей с
севера. Дайте ему приказ — и его ничто не остановит.
Агония
Вечером 19 апреля Геббельс выступил по радио по
поводу 56-летия Гитлера, «счастливая звезда которого
смотрит на него и на нас всех». Геббельс призвал немец-
кий народ «бросить в лицо врагу не белый флаг, которого
тот ожидает, а свастику... Господь отбросит Люцифера,
как он поступал всегда, когда перед воротами стояли
темные силы. Германия — страна лояльности; в час опас-
ности она отметит свой величайший триумф. Никогда
история не скажет, что народ покинул своего фюрера или
что фюрер покинул свой народ. И все это обещает побе-
ду». Словеса лукавые. В Берлине было множество раз
написано мелом слово «Нет». Жители города знали, что
означает это слово — то был запоздалый ответ на рефе-
рендум 1933 года о доверии к Гитлеру.
Трем германским генералам было вовсе не до тор-
жеств, трем в данном случае самым главным — Вейд-
лингу, Хейнрици и Бюссе. Их войска оборонялись пе-
ред фронтом Жукова. За ночь 9-я германская армия
ослабла еще более, и полученные Бюссе четыре баталь-
она никак не компенсировали потери. К передовой шли
десять батальонов фольксштурма. Почти все германские
самолеты были уничтожены — теперь уже, не имея
горючего, на земле. Черчилль посылает особые части в
район Любека (быть первым в Дании) и в район Штут-
гарта (чтобы первыми ознакомиться с последними атом-
ными секретами немцев).
В Берлине Гитлер 20 апреля отмечал свой день
418
рождения. На короткое время он выходит из бункера на
поверхность, чтобы вручить боевые кресты за заслуги
мальчишкам из «Гитлерюгенд». Да, в прежние времена
в этот день 40 тысяч солдат и 600 танков шли по Унтер-
ден-Линден трехчасовым парадом. Пожатие рук охране
СС. Съемка на цветной кинопленке. Возвратился к
праздничному чаю. Телеграмма с Севера: «Норвегия
выстоит!» Засвидетельствовали свое почтение лично Бор-
ман, Геббельс, Риббентроп, Шпеер, Гиммлер и Геринг.
Последний прибыл без обычного обилия наград, в нео-
жиданном мундире оливкового цвета. Он спешил — на
автобане ждали 24 тяжелогруженых грузовика, отправ-
ляющихся на Оберзальцберг. Геринг только что взорвал
свое имение Каринхалле, дороги назад нет. Гитлер, зная
о его бегстве, был с ним предельно холоден. В Баварию
из Берлина теперь вела лишь одна дорога. (По дороге
рейхсмаршала настигнет большой авианалет союзников,
и он будет развлекать неожиданных соседей по бомбо-
убежищу анекдотами о самом себе). Гиммлер отбыл в
свой замок в Цитене, где его ждал Шелленберг с пос-
ледними сообщениями о попытках начать переговоры с
западными союзниками. Шпеер отправился в Гамбург,
где он запишет на магнитопленку радиообращение к
немцам с призывом сложить оружие.
В честь дня рождения Гитлера жителям Берлина
было решено выдать по фунту мяса, полфунта риса,
полфунта бобов, фунт сахара, немного молотого кофе и
банку консервированных фруктов. У людей создавалось
ощущение, что это последняя раздача продовольствия.
Образовались огромные очереди. Именно тогда и на-
чался систематический обстрел города, что привело к
жертвам среди мирного населения. День был отмечен
также последней большой союзной бомбардировкой го-
рода.
Записаны последние распоряжения Гитлера. Если
Германия будет разделена смыканием советских и запад-
ных войск, Дениц будет руководить северной частью, а
фельдмаршал Кессельринг — южной. Но все если не
говорили, то думали о том, что русские уже менее чем в
30 километрах от столицы. Наиболее верные советовали
Гитлеру укрыться в Баварских Альпах, на Оберзальцбер-
419
ге. Фюрер во второй раз за всю историю своих контактов
с Йодлем обратился к нему не по вопросам ведения
военных действий (первый случай произошел, когда у
Йодля скончалась жена): «Йодль, я буду сражаться до тех
пор, пока рядом со мной стоит хоть один верный солдат,
а потом я покончу с собой».
После отбытия бонз женский персонал собрался
вокруг Гитлера со шнапсом в его небольшом личном
кабинете. Ева Браун сидела рядом с секретаршами. Гит-
лер делал вид, что сердит на нее за прибытие с Обер-
зальцберга. Его спросили, не собирается ли он покинуть
Берлин — самолеты в Темпельгофе готовы к вылету.
Гитлер покачал головой. «Я не могу. Если бы я так
поступил, то чувствовал бы себя как лама, крутящий
пустое молельное колесо. Я должен поддерживать реши-
мость здесь, в Берлине, — или исчезнуть». Это было
первое признание Гитлером поражения. После того как
он удалился, Ева Браун повела остальных наверх, в ста-
рую рейхсканцелярию, где на диске граммофона стояла
лишь одна пластинка — довоенная «Красные розы при-
несут вам счастье». Танцевали даже Борман и доктор
Морель. Всех отрезвил близко разорвавшийся советский
снаряд, и компания возвратилась в бункер.
К вечеру гости разошлись. Некоторые, чтобы уже
никогда не вернуться — Кейтель, Йодль, адъютанты,
личный врач. По радио Геббельс вещал, что «фюрер
находится в Берлине, он никогда не покинет Берлин и
будет защищать Берлин до последнего». В столице ос-
тавались Геббельс, Риббентроп и Борман. Гиммлер был
занят теперь тем, что встречался с представителем Все-
мирного еврейского конгресса Мазуром, а затем со швед-
ским графом Бернадоттом. Геринг готовился принять
рейх в наследство. Шпеер спасал от разрушения бер-
линские мосты. Электросистема огромного города не
работала, трамваи остановились, метро закрылось. Ко-
мендант охотно раздавал пропуска желающим покинуть
столицу. Снаряды рвались на Унтер-ден-Линден, Виль-
гельмштрассе, в районе вокруг рейхстага. Гитлер не мог
поверить, что это залпы не дальнобойной артиллерии.
В этот день в Хорватии последние германские части
начали отход на север. Союзная авиация бомбила в Се-
420
верной Италии мосты в районе Адидже и Брента, отрезая
отходящие германские части. Гиммлер, спасая себя, до-
говорился о передаче семи тысяч женщин из Равенсбрю-
ка шведскому Красному Кресту. В этот же день были
умерщвлены двадцать еврейских детей и двадцать совет-
ских военнопленных, взятых из Аушвица в Нойенгамме
для медицинских опытов. Англичане находились всего в
нескольких километрах от этого концлагеря. На следую-
щий день французы входят в Штутгарт, а польские части
взяли Болонью. Гитлер приказал генералу СС Штайнеру
пробиться к северному пригороду Берлина Эберсвальде и
восстановить оборонительные позиции: «Вы увидите, что
русские потерпят величайшее поражение в своей истории
перед воротами Берлина. Категорически запрещено отхо-
дить на запад. Офицеры, не подчинившиеся абсолютно
этому приказу, должны быть арестованы и расстреляны
на месте. Вы, Штайнер, отвечаете за исполнение этого
приказа». Но на западе, в Руре, в этот день сдались в
плен 325 тысяч солдат и офицеров вермахта во главе с 30
генералами и фельдмаршалом Моделем.
Гиммлер, теперь командующий как группой армий
«Висла», так и рейнской группировкой, предложил Берна-
дотгу сдаться западным союзникам, но не русским, «что-
бы фронт западных держав заменил германский фронт».
В Берлине
А истекающие кровью армии Жукова не знали ус-
талости. Позади — злосчастные Зеловские высоты, впе-
реди — столица страны, ворвавшейся в наш, пусть не
самый обустроенный, но родной дом; столица страны,
принесшей нам неисчислимое горе, порушенные судь-
бы, миллионы могил. Впереди — Берлин, этим все ска-
зано. Жуков, первоначально предполагал выйти к его
восточным пригородам к 19 апреля, но на четвертый
тень наступления находился еще в тридцати километрах
от германской столицы. Несколько минут на обед — и
снова в бой. Этот порыв 1-го Белорусского фронта
натолкнулся на пригородные дома, ощетинившиеся
фаустпатронами. Вейдлинг ввел 56-й корпус в Берлин,
421
в Кёпеник-Бисдорф. Это означало, что бой предстоит
смертельный.
А Конев почти безмятежно шел своим путем. Броня
крепка, и его танки были действительно быстры. Рыбал-
ко и Лелюшенко оторвались от своих пехотинцев на
большое расстояние. Они загнали в тупик старую зна-
комую — 4-ю танковую армию вермахта (правда, те-
перь — бледную тень прежней всесокрушающей силы),
прошли часть зоны ответственности 9-й армии Бюссе и
видели на дорожных указателях два хорошо известных
названия — Цоссен и Потсдам. Небольшой Барут не мог
быть серьезным препятствием для танковой элиты, и с
его взятием дорога на Цоссен стала свободной в час
пополудни 20 апреля. Оставался открытым, зияюще
открытым, левый фланг. Что если части германской 9-й
армии повернут направо и отсекут танки Рыбалко и
Лелюшенко? В ответ на звонок Рыбалко Конев говорит
неестественно спокойно: «Не беспокойся, Павел Семе-
нович. Не беспокойся из-за отрыва от пехоты. Спокой-
но иди вперед». Конев посылает на прикрытие фланга
28-ю армию Лучинского. В этот день неукротимый Ры-
балко прошел почти 40 километров. А Лелюшенко еще
больше — едва не пятьдесят.
И все же перспектива, вначале такая радужная,
осложнялась. Справа по пути движения Конева встал
упрямый Штремберг (его обрабатывала авиация), слева
не сдавался Жадову Котбус. Щекотливая ситуация. Мож-
но ли рваться вперед, не обезопасив тыл? Такой вопрос
могли задавать лишь смиренные души. Конев был прост,
упрям и крепок, и тайная мечта владела им. Потому-то
он, несмотря ни на что, послал своим танковым героям
радиограмму, не допускающую двусмысленности: «Лич-
но товарищам Рыбалко и Лелюшенко. Категорически
приказываю вам прорваться в Берлин сегодня вечером.
Доложите об исполнении. 19.00 часов 20.5.45, Конев».
Побеждают только такие маршалы. Его танки теперь
приближались к Цоссену, оставляя позади германскую
4-ю танковую армию.
Но великий Жуков имел не меньше решимости. В
11 утра 20 апреля он «поспешил на именины Гитлера».
Суровый маршал не мог остановиться, он мстил за
422
полегших в бескрайних полях и за свою порушенную
деревню. Впервые его артиллерия готовилась бить пря-
мо по Берлину. Сегодняшнему поколению трудно пред-
ставить состояние, охватившее воинов, но в тот день,
когда пехота узнала, что впервые наша артиллерия бьет
по германской столице, она ликовала. Генерал-лейте-
нант Колмогоров отдал приказ: «По логову врага, Бер-
лину, — огонь!» В небо взметнулись трассирующие пули
солдатского салюта.
Саперы феноменально быстро ремонтировали пути
от Кюстрина на Берлин, на платформы ставили огром-
ные осадные орудия, захваченные в Силезии. В первой
половине дня 20 апреля взят Бернау (любой, кто знаком
с Берлином, знает этот пригород, тогда городок в 12
километрах к северо-востоку от центра). Свободно вздох-
нул Богданов — его танкистам надоело маневрировать
между орудийными стволами, теперь они выходили на
любимый простор. Два его корпуса начали обходить
германскую столицу с севера. 5-я ударная армия Берза-
рина (будущего коменданта Берлина) приступила к очи-
стке еще одного пригорода — Штраусберга. Через не-
сколько часов ее добычей станут пригороды Ладенбург
и Цеперник — выход к центру с северо-востока. Другие
части Жукова устремились в направлении Ораниенбур-
га — на северо-запад от берлинского центра. А позади
завершалось окружение 9-й германской армии Бюссе
(ее остатков) и 56-го танкового корпуса Вейдлинга.
Сопротивление все еще было значительным. Да, в
небе уже не было некогда всемогущих люфтваффе. Но за
каменными стенами добротных немецких домов наряду
с малозначащим фольксштурмом имелись и такие части,
как 1200 солдат СС из личной охраны Гитлера. И все же
Жукова уже не остановить, 20 апреля наступил его час.
Фактически синхронно с телеграммой Конева Рыбалко и
Лелюшенко радиоприказ поступил штабу 1-й гвардей-
ской танковой армии от Жукова: «Катукову, Попилю.
1-й гвардейской танковой армии поручается историче-
ская миссия: первыми ворваться в Берлин и водрузить
Знамя Победы. Вы лично отвечаете за исполнение. От
каждого корпуса послать одну из лучших бригад на Бер-
лин и издать следующие приказы: не позднее 04.00 часов
423
утра 21 апреля любой ценой прорваться в пригороды
Берлина и сразу же передать для Сталина и для прессы
сообщение об этом. Жуков». Никто не «похитит» у Жу-
кова приз его жизни, плод его нечеловеческого упорства,
бесконечной работы и военного гения. Приглашая миро-
вую прессу, он как бы обходил Сталина (если тот заар-
тачится). Отныне Берлин находился под постоянным
огнем артиллерии Жукова, но к победе его могли приве-
сти лишь гусеницы его танков. Эти гусеницы были уяз-
вимы против любого мальчишки, лежащего за бугром
(или углом) с фаустпатроном, и танкисты стали обматы-
вать их тонкими листами жести, матрасами, всем, что ни
попадет в руки.
У немцев было две группы генералов. Одна, во главе
с командующим 9-й армией Хейнрици, хотела дать бой
Жукову в просторных полях и дальних пригородах —
«Берлин не должен стать вторым Сталинградом». Вторая
группа уже не видела различия, ее ослепление отказыва-
лось проводить грань между битвой в пригородах и соб-
ственно в Берлине. Если настал конец света, то и Берлин
ни к чему. Назначив генерала Реймана ответственным за
Берлинскую оборонительную зону, Гитлер предопределил
судьбу четырехмиллионного города. Будет бой за каждый
дом; первая задача Реймана — взорвать многочисленные
берлинские мосты. Рейман очень надеялся на стоявшую в
Треббине (15 км юго-западнее Цоссена) пехотную диви-
зию 12-й армии Венка. Но этой дивизии не повезло — она
оказалась на пути танковой армии Лелюшенко. Все не-
мецкие орудия были уничтожены почти немедленно, а
сама дивизия распылена южнее Берлина. Рейман доволь-
но быстро перестал обращать внимание на приказы, по-
ступавшие к нему от начальника штаба ОКХ генерала
Кребса. Можно ли было всерьез воспринимать приказ
«атаковать авангард Жукова и отбросить его на юг»? Речь
шла о двух лучших танковых армиях мира — Катукова и
Богданова, — и «отбросить их на юг» не мог уже никто.
Лучшие бригады Катукова — 1-я и 44-я, — не меш-
кая, приступили к выполнению исторического приказа
маршала о выходе в центр Берлина. Путь вперед был
необычен. Горели дома и лесные массивы, и дым за-
стилал все вокруг, а на каждом повороте затаились с
424
фаустпатронами мальчишки из «Гитлерюгенд». (Имен-
но в эти часы 20 апреля Гитлер награждал детей с
фаустпатронами и слышал дальний «привет юбиляру» —
пушки Жукова били непосредственно по району гитле-
ровского бункера. Мир не порадовал фюрера, и тот,
сгорбившись, спустился в затхлую тишину своего бун-
кера. Карта боев говорила об обреченности, 9-я армия
окончательно сломалась на пути Жукова; между 9-й и
4-й танковой армией прорвались танки Конева. Гитлер
приказал адмиралу Деницу и части ОКВ находиться на
севере, остальным отступать на юг. Сам он останется в
Берлине.
Ночью (на 21 апреля) танки и пехота Жукова вышли
к северным и северо-восточным пригородам Берлина.
В 6 часов утра 21 апреля 3-я ударная армия Кузнецова
вошла в Берлин с северо-востока. Жуков приказал
Кузнецову прекратить окружение отдельных участков
сопротивления и идти прямо к центру города. Приго-
дился огромный опыт борьбы в бесчисленных остав-
ленных за спиной городах — войска создавали боевые
группы, приспособленные к боям в городских услови-
ях. Пушки, «катюши» и огнеметы давали берлинцам
представление о Сталинграде. 5-я ударная армия Бер-
зарина вместе с 12-м танковым корпусом вошла в
Берлин с севера. Катуков и Чуйков были уже в Фюр-
стенвальде, Эркнере и Петерсхагене — на улицах вос-
точной части германской столицы. Фаустпатроны, снай-
перы и минные поля замедляли их движение, но
остановить уже не могли.
Танкисты Катукова берут японскую миссию и выпи-
вают всю минеральную воду, за что отдувается танковый
маршал. Но его дипломатия на сегодняшний день касает-
ся больше не особого нейтралитета Японии, а специфи-
ческих отношений с коллегами — Рыбалко и Лелюшенко.
Те, не снижая скорости, освобождают концентрационный
лагерь в Тройенбрицене. Дороги по-немецки хороши, эф-
фект неожиданности позволяет быстрее погашать артил-
лерийские точки. Чудеса продолжаются, когда «тридцать-
четверки» въезжают на действующий аэродром со стоящими
на поле 144 самолетами. Рыбалко пересекает канал Нуте
и выходит в сектор Цоссена.
425
Специальный охранный отряд ОКХ под руковод-
ством лейтенанта Кренкеля был послан навстречу дви-
жущейся на Цоссен советской танковой колонне. Лей-
тенант позвонил и удрученно доложил: «Около сорока
русских танков с размещенной на них пехотой прошли
мимо нас. Пытаюсь атаковать». Через два часа (9 утра 21
апреля): «Моя атака успеха не принесла, несем тяжелые
потери. Русские танки идут на север». Это означало, что
они не минуют Цоссен, расположенный прямо на их
пути в Берлин. В штабе ОКХ эта новость разнеслась
подобно степному пожару. Около 11 утра гвалт встрево-
женных офицеров мгновенно заглушил отдаленный гул:
«Русские танки в Баруте!» — 10 километров от Цоссена.
Немецкое командование поразила внезапная остановка
Рыбалко и Лелюшенко в Баруте, словно русские дали
время германским генералам упаковать чемоданы, что
те и сделали с фантастической скоростью.
Грузовики везли документы из Цоссена на юг, а
офицеры отправлялись в Потсдам, и мешала им только
советская авиация. Советские герои танковой войны,
во-первых, сделали последнюю передышку перед ярост-
ным боем в «логове фашистского зверя». Во-вторых, у
танкистов 6-го танкового корпуса просто закончилось
горючее. Остановившимся танкистам пришлось неслад-
ко. Вокруг них, как мухи, мигом оказались дети с фа-
устпатронами — слишком хорошая мишень. Маршал
Конев уже разносил службы поддержки, но молодым
танкистам было от этого не легче, они гибли в метре от
победы. Немногочисленные немецкие самолеты подня-
лись в воздух и начали бомбить то, что летчикам пока-
залось «колонной помощи русским танкам». Оказалось,
что под огнем — архив ОКХ из Цоссена.
Заметив промедление, командующий фронтом в яро-
сти звонит командарму: «Товарищ Рыбалко, вы движе-
тесь, как улитка. Одна бригада сражается, остальные
стоят в стороне. Я приказываю вам пересечь линию
Барут—Люкенвальде через болота и по нескольким име-
ющимся дорогам двигаться в боевом порядке. Доложите
о выполнении».
Вынужденная передышка танкистов Рыбалко про-
должалась недолго — к полудню подошли основные
426
силы, а у местного фольксштурма окончились фаустпат-
роны. Танки пошли, как приказано, через болотистую
местность и вскоре стояли у комплекса зданий Цоссена.
Внешне этот комплекс не выглядел самым важным штаб-
ным центром в рейхе — мозгом военной машины Гер-
мании. То был шедевр камуфляжа — словно еще одна
аккуратная немецкая деревня: коттеджи из красного
кирпича смотрелись мирными жилищами. Но в 24 бе-
тонных зданиях сходились все коммуникации, все ли-
нии связи вермахта. В двух центрах («Майбах-1» и
«Майбах-2») маскировались ОКВ и ОКХ — связь от
Арктики до Черного моря. Собственные электрогенера-
торы, необычайная чистота и аккуратность повсюду.
Местные техники провели экскурсию, очень впечатля-
ющую и познавательную. В кабинете Кребса висел его
халат, стояли тапочки, кровать разобрана, открыта бу-
тылка вина, в вазе яблоки. На оборудовании аккуратные
немцы уже написали на школьном русском: «Не пор-
тить этого оборудования. Оно может пригодиться Крас-
ной Армии». Непорядок был только в том, что четверо
военных сторожей комплекса были несколько навеселе
и ключ к мозговому центру германской военной маши-
ны был получен из пьяных рук.
Инженеры инфоцентра покорно и доходчиво объяс-
нили, как работает система коммуникаций германских
войск. Отвечать на многочисленные телетайпные запро-
сы в Цоссене пришлось уже людям Рыбалко. Популяр-
ный вопрос командиров отдельных крупных германских
частей: «Каким будет ваше отношение к контактам с
войсками западных держав?» Самой понятной формой
ответа было: «здесь Иван». В дополнение солдаты с
видимым удовольствием посылали своих абонентов очень
далеко. Шок на противоположной стороне был огром-
ным. Прибывшие несколько позже девушки-переводчи-
цы вначале вежливо переводили вопросы, а затем уда-
лились, считая свое присутствие здесь бессмысленным.
Конев не позволил своим танкистам долго сидеть на
командном коммутаторе германских вооруженных сил.
Писатель Борис Полевой остался у блестящих прибо-
ров, а экипажи снова завели моторы. Курс — Берлин.
Слева Лелюшенко безостановочно рвался к германской
427
столице, отделенный по фронту тридцатью километра-
ми. После обеда его танки ворвались в германский
Голливуд — Бабельсберг (на реке Хафель, между Потс-
дамом и Ванзее). Из одного из освобожденных концла-
герей его танкистам благодарно махал рукой Эдуард
Эррио, в свое время от имени Французской Республики
дипломатически признавший СССР. Наступала суббота,
и обе танковые армии скользнули внутрь автомобильно-
го кольца, опоясавшего столицу рейха.
Позади Конева сдерживало германское сопротивле-
ние в Котбусе и Штремберге. Освобождаясь от этих пут,
Конев усиливал войска, движущиеся к Эльбе и Берлину.
С 21 апреля Конев перемещал авангард своей пехоты
только на грузовиках, благо германские дороги этому спо-
собствовали. В Ютербоге войска Конева захватили круп-
нейшие склады вермахта — оружие, боеприпасы. А пере-
довые танки вечером 22 апреля уже в 10 километрах от
армии Чуйкова. Конев не знает покоя, он приказывает
Рыбалко с ходу взять канал Тельтов. Но даже самая боль-
шая удача имеет свои пределы. Не забудем, что немцы
взорвали все мосты. Первый плацдарм на противополож-
ной стороне канала Тельтов немцам удалось уничтожить.
И все же 6-й гвардейский танковый корпус смог зацепить-
ся за противоположный берег снова, и Конев пустил в
прорыв три корпуса. Медленное, кровавое продвижение
по южной части Целендорфа продолжалось.
Жуков
22 апреля 1945 года Жуков уже в периметре города.
Пять общевойсковых и четыре танковые армии крушат
столицу гитлеровского рейха. С востока, преодолев все
немыслимые препятствия, поворачивая на юг, в город
входит 8-я гвардейская армия Чуйкова, после Волги уви-
девшая и Шпрее. 2-я танковая Богданова устремляется в
центр с севера. 1-й механизированный корпус встретил
ожесточенное сопротивление со стороны Мальхова и вы-
нужден был повернуть на Вайссензее. С юга безостано-
вочно движутся коневские танкисты. 47-я армия Перхо-
ровича врывается в город с запада. Повсюду отчаянное
428
нежелание разрозненных частей вермахта смириться с
судьбой. Потрясенные немецкие солдаты и офицеры
продолжают следовать воинской дисциплине, а их глав-
нокомандующий в своем бункере приходит к выводу, что
такая нация недостойна его. Пусть гибнет вместе с ним.
Немецкие части и даже слабосильное ополчение продол-
жают воевать с умом, трезво, находя оптимальное реше-
ние для любой ситуации. В жизни это означало — с
максимальным уроном для противника. Жестокая сеча,
несправедливая для тех, кто прошел тысячи немыслимых
километров военных дорог и теперь должен погибнуть от
рук индоктринированного фанатика.
22 апреля Жуков отдает своему авангарду — Чуйкову
и Катукову — приказ форсировать Шпрее при любых
обстоятельствах и быть в Темпельгофе, Штеглице и
Мариенфельде не позднее вторника, 24 апреля. 2-я гвар-
дейская армия Богданова двинулась на Шарлоттенбург и
западные районы города. Бои велись дни и ночи, без
перерыва. Первым отличился Чуйков. Лишь только пала
ночь, он сделал неожиданный бросок вблизи Кёпеника —
там, где Шпрее сливается с широкой Дааме. Наступая со
стороны леса близ кольцевой дороги, капитан Семакин
(2-й стрелковый батальон) неожиданно наткнулся на
группу немцев, которым поручили преградить путь совет-
ским войскам через Шпрее. Немцы деловито строили
укрепления. Семакин не стал дожидаться танков и ору-
дий, его люди внезапно с трех сторон напали на немец-
кий отряд и после короткой схватки очистили путь впе-
ред. Река находилась впереди в ста метрах. И снова,
никого не прося и полагаясь лишь на себя, пехотинцы
бросились в холодную апрельскую воду. Те, кто плавал
неважно, держались за самодельные плоты. Взятый в
плен немецкий офицер сказал: «Они возникли перед
нами как призраки!» Следующей была Дааме. Снова
бросок в воду, отчаянный спурт — и еще один плацдарм.
Когда некоторые солдаты 82-й стрелковой дивизии
стали робко пробовать холодную воду, командир диви-
зии генерал-майор Михаил Дука сбросил гимнастерку и
бросился в воду первым. Такие генералы могли вести за
собой! За такими генералами шли. Дука возвратился с
двумя байдарками, найденными на противоположном
429
берегу. Другие части тоже использовали немалочислен-
ные здесь яхты, каноэ, байдарки. Дивизия форсировала
Шпрее в считанные минуты. К утру все были в Фаль-
кенбурге. У соседей справа дела шли еще лучше. 39-я
стрелковая дивизия захватила два нетронутых моста, а
инженеры в течение ночи навели еще два понтонных
моста. Последнее препятствие между левым флангом и
центром Жукова было ликвидировано. А правый фланг
двигался с хорошей скоростью с севера. 61-я армия
пересекла и Одер и Хафель, находясь фактически в тылу
3-й танковой армии Мантейфеля, полностью отрезав ее
от Штайнера и других осколков группы армий «Висла».
Теперь Рокоссовский не имел шансов взять Берлин,
Жуков занял берлинский север.
Начинается полоса удач у северных частей 1-го
Белорусского. 47-я армия пересекла Хафель у Хеннигс-
дорфа, найдя нетронутый мост и встретив лишь незна-
чительное сопротивление. Ей оставалось примерно 20
километров для того, чтобы встретиться с дивизиями
Конева и замкнуть окружение Берлина. К 7 вечера 22
апреля 9-й гвардейский танковый корпус также пересе-
кает Хафель и укрепляется у Хеннигсдорфа. Кузнецову
(3-я ударная армия) Жуков поручает пробиться в центр
через Розенталь, Вильгельмсруэ и Шенгольц. Их путь не
поддается описанию. Орудия пробивают стены, бой идет
за каждый дом, улицу, квартал. Фосфор ракетных мино-
метов сжигает все. Гитлер обрекает население Берлина
на подлинно бессмысленные жертвы.
Немцы сами свидетельствуют о чести и бравом виде
воинов этого первого — боевого эшелона русской ар-
мии. Они гладко выбриты, не трогают женщин, делятся
хлебом. Их офицеры иногда говорят на превосходном
немецком, девушки-переводчицы разрешают возникаю-
щие недоразумения. Во втором эшелоне имеются люди,
недавно освобожденные из концлагерей, им — в отличие
от первого эшелона — не ясна губительность на войне
водки, они могут быть нечисты на руку. Но история
будет судить таких потом, пока же главное — действую-
щая армия приближается к цели своих несказанных
четырехлетних усилий. Враг должен быть повержен. Не
пощадим жизни, приблизим этот час.
430
Гитлер
Гитлер несколько воспрял духом, когда в бункер
прибыл командующий группой армий «Центр» генерал
Шернер, который убедительно живописал, как он сдер-
живает южный фланг фронта Конева. Фюрер присвоил
ему звание фельдмаршала. Доктор Морель сделал укол
очередной дозы антидепрессантов. Слуга Линге принес
лекарства, основным компонентом которых был кокаин,
и на дневной конференции Гитлер был весьма оживлен.
Теперь он ожидал прибытия в Берлин 12-й армии гене-
рала Венка. Реактивным самолетам, базировавшимся на
пражских аэродромах, было приказано нанести удар по
советским армиям под Берлином. Но подлинным осво-
бодителем он стал видеть генерала СС Штайнера (11-я
армия), который в феврале остановил советские войска.
Теперь ему предписывалось собрать все силы между Бер-
лином и Балтикой и ударить в южном направлении —
отрезать авангард Жукова от основных сил.
22 апреля 1945 года Гитлер, узнав, что Штайнер не
атакует, в пароксизме ярости объявил, что вокруг него
одни предатели, что война проиграна и что он остается
в Берлине. Йодль возбуждал пустые надежды: группа
армий Штайнера и 12-я армия генерала Венка идут
навстречу 9-й армии, и Жукову придется ощутить го-
речь поражения на пороге победы. Серьезные лица в
германском руководстве, такие как министр вооруже-
ния Шпеер, уже не могли слушать подобные речи.
А Жуков все больше сжимал кольцо. Между 1-м
Белорусским и 1-м Украинским фронтами осталось те-
перь всего лишь 30 километров. Чуйков пробирался
сквозь пригороды, он пересек Дааме. На этом этапе оба
фронта прекратили яростную гонку, оба они сжимали
теперь пружину германского сопротивления, готовясь к
решающемуся броску в центр города. Полки и баталь-
оны разбивались на особые ударные группы, предназна-
ченные для боев в городских условиях. Обычно это была
рота с несколькими пушками, танками или самоходны-
ми орудиями, двумя взводами саперов и подразделени-
ем огнеметчиков. За ними стояли «катюши» и артилле-
рия более мощного калибра.
431
23 апреля берлинский телеграф впервые с 1832 года
прекратил свою работу. Гитлер испытывал фрустрацию
как реакцию на вчерашнюю эйфорию. Желто-серое лицо
говорило о его настроении. Доктор Морель предложил
инъекцию морфия, но Гитлер отказался. Последствия
окружающие ощутили незамедлительно. Фельдмаршал
Кейтель сообщает о «свинцовых облаках, повисших в
атмосфере». Фюрер встрепенулся, только когда кто-то
помянул Штайнера, чьи войска сражались на севере.
Без видимой охоты Кребс сообщил, что у Штайнера
недостаточно войск и поручать ему большие задачи
нецелесообразно. Последовал весь уже привычный на-
бор обвинений в некомпетентности и измене. Но было
и новое. Никогда прежде Гитлер не говорил таких слов:
«Война проиграна! Все рушится».
Кейтель решил вмешаться. Наедине с Гитлером он
указал на две возможности, которые имеются у Берлина:
«Либо мы согласимся на переговоры о капитуляции,
либо следует вылететь в Берхтесгаден этим вечером, что-
бы начать переговоры оттуда». На что Гитлер ответил: «Я
никогда не покину Берлин, я буду находиться здесь до
последнего дыхания». После чашки густого супа Кейтель
прибыл в штаб-квартиру Венка юго-западнее Берлина и,
потрясая маршальским жезлом, приказал двигаться в
направлении Потсдама, повернуть свою армию на восток
и спасти Берлин. Но как только Кейтель отбыл, Венк
собрал свой штаб и заявил, что у него нет ни малейшего
желания пробиваться в столицу. Если его возьмут в плен,
то пусть это будут не русские. Кейтель об этом не знал.
Он поспал перед конференцией у Гитлера. Введенный в
заблуждение Гитлер продиктовал специальное обраще-
ние к Венку как к спасителю столицы. «Берлин никогда
не сдастся на милость большевизма». Геббельс распро-
странил обращение по всему Берлину. «Гитлер с вами...
Подкрепления прибывают каждый час». В этот день Гитлер
взял на себя лично командование обороной Берлина.
Теперь ему персонально подчинялись не только воору-
женные силы, но и полиция города, «Гитлерюгенд», фоль-
ксштурм. Гиммлер прислал ему 600 солдат СС, но не
явился сам. «Они там все в Берлине сошли с ума. Что
мне там делать?»
432
Попытавшегося взять власть в стране Геринга было
приказано арестовать. На юге британская авиация раз-
бомбила Берхтесгаден. Геббельс говорит Шпееру, что
его жена и дети не переживут его. «Иначе американцы
используют их в пропагандистских целях». Жена Магда
и дети заняли прежние комнаты врача Мореля — знак,
что у Геббельса серьезные планы. Шестерым детям ска-
зали, что им сделают укол и они никогда не будут
болеть.
Разграничение
Везение Конева подверглось испытанию. 3-ю гвар-
дейскую танковую армию Рыбалко остановили на глу-
боком канале Тельтов, отсекающем Бабельсберг от ос-
новного Берлина. Бетон и метровые каменные стены.
Конев бросил сюда всю возможную артиллерию и луч-
шие ударные части.
Часы Спасской башни пробили полночь, и наступи-
ло 23 апреля, когда Сталин окончательно провел разгра-
ничительную линию между фронтами Жукова и Конева.
В секретной директиве за номером 11074 проводилась
линия, прежде стертая после городка Люббен. Конеч-
ным пунктом наступления Конева он обозначил в Бер-
лине вокзал Ангальтер — сотня метров в сторону от
рейхстага. Так Сталин отметил вклад Жукова в победу
в этой войне, ему предоставлялось право поставить пос-
леднюю точку. Защитник Москвы и автор Сталинград-
ской эпопеи становился победителем Берлина.
А Конев сражался за свой шанс отчаянно. Рыбалко
на берегу канала ждал прибытия артиллерии, чтобы
сокрушить линию германской обороны. Мощь этой
артиллерии могла поразить кого угодно — 650 орудий на
километр фронта. Орудия заговорили в 6 часов 20 минут
24 апреля, окончание их работы стало сигналом атаки
для трех корпусов. Уже был назначен связной офицер
9-го механизированного корпуса в 1-ю танковую армию
Катукова. Рядом Лелюшенко с 4-й танковой армией
рвался весь день 23-го к Потсдаму, преодолев еще более
двадцати километров до центра германской столицы.
433
Жуков направил 47-ю армию на Шпандау, отрядив
танковую бригаду для соединения с Лелюшенко в Пот-
сдаме. Чуйков и Катуков получили приказ форсировать
Шпрее и не позднее 24-го выйти в район Темпельгофа.
Богданов штурмует Шарлоттенбург на западе Берлина.
Напоминаем: начиная с 22 апреля войска Жукова вели
бой день и ночь. 5-я ударная армия сумела переправить-
ся через Шпрее и приготовилась к броску на Карлс-
хорст. Разведке Чуйкова улыбнулась удача. Продвигаясь
вдоль восточного берега Шпрее, она обнаружила целую
флотилию лодок и даже катеров. Моряки Днепровской
флотилии быстро овладели неожиданным подспорьем и
переправили ударные силы Чуйкова на западный берег.
Теперь ему не составляло труда сомкнуться с Рыбалко.
24 апреля 28-й корпус 8-й гвардейской армии Чуй-
кова пробился через аэродром Шенефельд на юго-вос-
ток и встретил танки Рыбалко, идущие в противополож-
ном направлении. Чуйков при этой встрече испытал
подлинное удивление, равным образом это удивило и
Жукова. Маршалу еще не сообщили о новой демаркаци-
онной линии между ним и Коневым, отдающей центр
Берлина ему, герою Москвы, Сталинграда и Курской
дуги — Сталин проявил хитрость, желая выжать макси-
мум из соперничества маршалов. Жуков хотел знать,
когда и где Рыбалко вошел собственно в Берлин, куда
его танки успели дойти, каковы их планы. Чуйков по-
слал трех офицеров для координации действий. Но
Рыбалко сам пришел на командный пункт Чуйкова и
поговорил с Жуковым по телефону. Только тогда мар-
шал начал успокаиваться, но на всякий случай принял
свои меры: Чуйкову приказано развернуться на северо-
запад и в течение дня 24 апреля продвинуться в направ-
лении Рудова, Букова и Лихтенраде. Впереди лежал
берлинский центр.
Но 25 апреля повезло Рыбалко. Его левый фланг
(7-й танковый корпус) перерезал коммуникации между
Берлином и Потсдамом, а затем через Ванзее прошел в
центр германской столицы. Конев еще погоняет все
свои основные силы — ближе к Рыбалко и Лелюшенко,
ближе к центру Берлина. Они направляются к рейхста-
гу — последний тяжелый бой. И тут его солдаты начи-
434
нают понимать, что перед ними уже не противник. Оба
маршала прибыли к Ландвер-каналу, но Жуков сделал
это чуть-чуть быстрее. В полдень 25 апреля 1-й Белорус-
ский и 1-й Украинский фронты сомкнулись на юге
Берлина. Салют в Москве отмечал успехи обоих фрон-
тов — завершено окружение германской столицы. На
Эльбе советские и американские части пожали друг
другу руки; это означало, что Германия поделена на две
части.
Последнее «Ура!»
События побежали с калейдоскопической скоро-
стью. Гитлер 25 апреля приказал арестовать генерала
танковых войск Вейдлинга за дезертирство. Возмущен-
ный старый вояка лично явился в бункер и был не
только прощен, но назначен «боевым комендантом»
Берлина. В этот же день военный министр Стимсон
сказал президенту Трумэну: «В течение четырех месяцев
мы, по всей вероятности, завершим создание самого
ужасного оружия, когда-либо известного в человеческой
истории; одной бомбы будет достаточно для уничтоже-
ния целого города».
Готовыми к атаке на центр Берлина стояли 464
тысячи советских войск, вооруженные 12 700 орудий, 21
тысячей «катюш», полутора тысячами танков и самоход-
ных орудий. От их передовой линии до рейхстага и до
бункера Гитлера осталось меньше семи километров. В
небе господствовали две советские воздушные армии.
Жуков всячески хотел избежать кровопролитных город-
ских боев. Он постарался — еще стоя на Одере — про-
вести учения своих войск в условиях, приближенных к
городским. Пусть солдаты знают, что их ждет. Была
создана система ведения боя «в две смены» — с 7 часов
до 18 и с 18 до 7. Но самой лучшей школой стали
берлинские пригороды. Мучительным был процесс «уче-
бы для танкистов»: стоило немцам подбить головной
танк, и вся колонна становилась удобной мишенью
фаустпатронщиков. Тактика Жукова была проста и эф-
фективна. Сначала постоянно крепнущая артиллерия
435
наносит огонь по заранее обозначенным целям, затем
«катюши» своими ракетами загоняют все живое в убе-
жища, потом вперед выдвигаются танки, крушащие бар-
рикады, разносящие вдребезги дома, откуда раздаются
орудийные или минометные выстрелы. Чуйков: «Бои
внутри города являются состязанием огневой силы.
Огневая мощь являлась сильной стороной Красной
Армии, и она не заставляла себя ждать. Наши пушки
иногда производили до тысячи выстрелов по одному
скверу, по группе домов, даже по маленькому саду».
В центре города находилось 60 тысяч германских
войск. Гитлер приказал в центральном секторе мобили-
зовать даже женщин, и те взяли в руки фаустпатроны.
Основной воинской единицей здесь был 56-й танковый
корпус — пять дивизий уменьшенного количественного
состава. Отчаянно сражались ренегаты-добровольцы
французы, бельгийцы, украинцы. Они знали, что ниче-
го хорошего их уже не ждет. Командующий вражеской
артиллерией полковник Волерман знал Берлин как свою
ладонь и расставил противотанковые орудия самым луч-
шим образом. Командующий германской обороной Вей-
длинг разместился на Гогенцоллерндамм, а начальник
его артиллерии Волерман — в аэропорту Темпельгоф.
Только три берлинские дороги (ведущие на запад)
не были перехвачены советскими войсками, их взяла
под свою опеку советская авиация. Но битва в воздухе
была уже выиграна, предстояло последнее сражение на
земле. Посмотрите на фотографии тех, кто шел в тот
последний берлинский бой. Они устали хоронить това-
рищей, в ротах осталось по 20 человек, имелись баталь-
оны по 50 человек личного состава. Это поколение
испило горькую чашу до дна, оно не поскупилось. Мы —
их слабые потомки — обязаны помнить бойцов победно-
го апреля, когда живым дошел до цели седьмой или
пятый. Их воля к победе, которая обеспечивала нашу
свободу, была несокрушима, их любовь к нам — безгра-
нична. Иначе они не стали бы бросаться под танки
противника, прикрывать своей грудью вражеские пуле-
меты, с ходу, из безнадежной позиции зубами цепляться
за серые берега Шпрее. Никому мы не должны больше,
чем им, пусть будет пухом им земля, которую тогда
436
живые находили только в общественных скверах — так
велико было число тех, кто не дошел...
Конев обязан был отвлечься от Берлина, следя за
перемещениями 12-й армии генерала Венка, в его тылу
и тылу Жукова еще находились остатки 9-й армии (сто-
явшей недавно на пути Жукова к Берлину) и 4-й тан-
ковой армии. Венк вел с собой 200 тысяч человек, и это
были отчаянные солдаты, оснащенные 300 танков и
2000 орудий. Утром 26 апреля Венк нанес удар в стык
3-й гвардейской и 28-й армий, заходя им в тыл. Приказ,
данный Лелюшенко, не позволял двусмысленных тол-
кований — отрезать Венку путь в Берлин. Жестокость
этих боев была исключительной даже для всей этой
жесточайшей из войн. Немцы сражались с подлинным
отчаянием обреченных, и воды каналов и камни улиц
были обльно политы кровью. Занимаясь Венком, Конев
в то же время следил за ситуацией в Берлине, где
танковая армия Рыбалко прошла Целендорф и Лихтер-
фельде, а Лелюшенко форсировал Хафель. Юг Берлина
теперь принадлежал Коневу. Что относительно центра?
Именно в этот час и пришла директива Ставки, прига-
сившая пыл Конева, отдающая центр Жукову.
Восемь армий напрягались в страшных усилиях,
стремясь преодолеть германское сопротивление в усло-
виях мегаполиса. Чуйков, который бился в одном из
центральных секторов города, очень рано утром 25 ап-
реля рассматривал город — море крыш — из ванной
комнаты угловой квартиры на верхнем этаже пятиэтаж-
ного старого дома, где окно выходило наружу. Точнее
говоря, командарм смотрел сквозь щель в стене. Город
расположен на ровной местности, и Чуйкову были вид-
ны многие укрепления обороняющихся. ОКХ перемес-
тилось в традиционное место военных министров Прус-
сии и Германии — на Бенддерштрассе, в берлинском
центре. Здесь к небу поднимался черный и желтый дым.
Острие атаки будет направлено именно туда. Ландвер-
канал и бетонированный поворот Шпрее привлекали
особое внимание Чуйкова: там рейхстаг и рейхсканце-
лярия — цели предстоящих боев. Особую неприязнь
Чуйкова вызывали здания восемнадцатого века — их
толстые стены с трудом поддавались даже артиллерий-
437
ским снарядам. Чуйков вспомнил дочь Ирину, любив-
шую играть именно в ванной. Он переложил с места на
место кирпич, и острая боль пронзила руку — экзема,
она обострялась от кирпичной пыли. Слишком много
такой пыли было в его жизни, впервые экзема поразила
его в Сталинграде. Совершенно внезапно здание перед
его глазами содрогнулось и просело, это началась воен-
ная страда.
Чуйков был озабочен взятием аэропортов Гатов и
Темпельгоф, чтобы Гитлер не ускользнул из Берлина.
На такую возможность намекали военнопленные, они
видели транспортные самолеты с полными баками го-
рючего. Гатов находился на западной оконечности Бер-
лина и функционировал весьма активно — самолеты
еще взлетали и садились. 47-я армия уже проделала
значительный путь, и ее воины сражались из последних
сил. Но 26-го они ворвались на поле Гатова. Темпель-
гоф находился в трех с небольшим километрах от рейхс-
канцелярии, именно на него прежде всего нацеливались
солдаты Чуйкова. Здесь видели много женщин с фаус-
тпатронами. В землю были врыты танки — даже на
взлетной полосе. Советским бойцам очень помогли за-
хваченные фаустпатроны, именно ими были выбиты
защитники подходов к Темпельгофу. К обеду 26-го бой-
цы Чуйкова ворвались и на взлетные полосы аэродрома.
В этот день надежда снова забрезжила перед Коне-
вым. С юга и запада его танки шли в сторону центра.
3-я гвардейская танковая армия Рыбалко вышла из ле-
сов Грюневальда и уже сражалась на улицах Шмарген-
дорфа и Фриденау — где-то в двух с половиной километ-
рах от центра Берлина. Конев не оставил своей мечты,
он приказал 10-му механизированому корпусу идти с
запада на Бранденбург.
Молодой лейтенант 22-го танкового корпуса Виктор
Боев неплохо говорил по-немецки. Это и привело его к
неожиданному телефонному абоненту. Корпус размес-
тился в берлинских домах, покинутых жителями. Чер-
ным эбонитом блестел телефон, и Боев набрал адрес
справочной. Номер министерства пропаганды. Девушка
быстро ответила. Представителю министерства Боев
сообщил, что звонит из Сименсштадта и хотел бы со-
438
единиться с доктором Геббельсом по важному делу. У
рейхсминистра проводилось совещание, но он подошел
на экстренный звонок. «С вами из Сименсштадта гово-
рит русский офицер. Когда и в каком направлении вы
собираетесь бежать из Берлина? Вы должны помнить,
что мы найдем вас, даже если бы нам пришлось проче-
сать всю землю. И мы приготовили для вас виселицу.
Не хотите ли спросить что-либо у меня?» — «Нет», —
сказал Геббельс и повесил трубку.
Хотя генерал Кребс уверил Гитлера, что центр Бер-
лина держится надежно, в руках немцев осталась незна-
чительная полоска земли. По улицам ползли облака
дыма, гари, кирпичной пыли. Они покрыли толстым
слоем здание рейхсканцелярии, где Гитлер заламывал
руки, вопрошая: «Где Венк?» Севером Германии теперь
распоряжался Рокоссовский, отсюда помощь Берлину
прийти уже не могла. Теперь Гитлер славил новую расу
господ — славян, выстоявших и дошедших до Берлина.
27 апреля три четверти города находились уже в совет-
ских руках. Вечером основные ударные силы Чуйкова
вышли к Ландвер-каналу — полтора километра до рейхс-
тага. Но на противоположном берегу части СС заняли
оборону и сражались с фанатизмом. В наступлении на
рейхстаг участвовали 5-я ударная армия Берзарина (на
Шпрее, напротив Музейного острова) и 3-я ударная
армия Кузнецова (в Моабите близ Тиргартена). 2-я гвар-
дейская танковая армия Богданова стояла западнее в
Тиргартене — у нее было уже немного шансов первой
выйти к рейхстагу. Но всему вопреки шансы оставались
у Конева, у его авангарда — танковой армии Рыбалко,
совершившей невероятный бросок с запада через Вил-
мерсдорф. Теперь Рыбалко осваивался с бывшим шта-
бом Вейдлинга на Гогенцоллерндамм. Если ему удастся
сделать еще один такой бросок, он станет лидером по-
бедной гонки. Ночь 27 апреля прошла в планировании
последнего удара.
Эпицентр мирового катаклизма располагался в Бер-
лине, но и остальной мир не стоял на месте. Партизаны
в Италии освободили Турин. Трумэн и его советники
рассматривали карту Японии, чтобы выбрать город для
атомной бомбардировки. Цель была определена: Хиро-
439
сима. Партизаны расстреляли Бенито Муссолини и пят-
надцать человек из его окружения. Его тело было при-
везено в Милан и повешено вниз головой. На следую-
щий день генерал фон Фитингоф подписал акт о
капитуляции германских войск в Италии.
28 апреля Гитлер узнал о контактах Гиммлера с
американцами и англичанами. Он заметил отсутствие в
бункере представителя Гиммлера генерал-лейтенанта Фе-
геляйна, женатого на сестре Евы Браун. Специальный
отряд эсэсовцев пробрался в его квартиру, расположен-
ную в уже занятом советскими войсками районе Берли-
на и привел злополучного беглеца обратно в бункер.
Здесь с него сорвали погоны и расстреляли наверху, во
дворе. Вечером этого дня военный комендант Берлина
Вейдлинг доложил Гитлеру, что боеприпасов осталось
на два дня боев. Во второй половине этого дня амери-
канские войска вошли в Дахау. На железнодорожных
путях стоял поезд с пятьюдесятью вагонами, забитыми
трупами. Пройдя по лагерю, американские офицеры
поставили к стенке 346 его охранников и расстреляли.
Финал
Чуйкову, как всегда, дали невыполнимую задачу —
с востока сомкнуться с силами, штурмующими Берлин
с запада, из Тиргартена. На каждом канале, углу, в
подвале, на улице его ожидали германские истребитель-
ные группы. Его солдаты плыли в холодной апрельской
воде, цеплялись за гранитные парапеты, стреляли, зале-
гали, лезли на еще почти голые деревья. Но на Ландвер-
канале они застряли у мостов Мокерн и Потсдамер. У
первого из этих мостов знаменосец сержант Николай
Масалов услышал детский крик, раздающийся с проти-
воположного берега. Масалов передал знамя помощни-
кам и спросил у своего командира разрешение спасти
ребенка. Он попросил прикрыть его от пулемета и мол-
ниеносно достиг места, где ребенок призывно звал мать
с соседнего балкона. Рота затаила дыхание. На счастье
именно в это время началась артиллерийская канона-
да ~ словно артиллеристы услышали призыв Масалова,
440
который через минуту появился с трехлетним ребенком
на руках. Он передал девочку в санчасть, а сам снова
взялся за древко знамени. Так что в Трептов-парке
стоит не сусальный образ, не воплощение легенды, а
иллюстрация к реальному эпизоду великой войны.
Потсдамер-мост был просто неприступен. И только
он вел к вокзалу Анхальтер и к Вильгельмштрассе. Под
мостом виднелись два заложенных взрывных заряда.
Создав дымовую завесу, саперы пробрались к ним и
обезвредили. Несколько пехотинцев перебежали на про-
тивоположную сторону, и танки двинулись им на по-
мощь. Напрасно. Немцы слишком хорошо пристреляли
мост. Один за другим несколько танков стали мишенью
фаустпатронов. Но безвыходных ситуаций не бывает.
Танкисты обвязали один из танков мешками с песком,
облили эти мешки дизельным горючим и загремели гу-
сеницами по мосту навстречу пушкам и фаустпатронам.
Немцы быстро нанесли по новой мишени несколько
метких выстрелов — танк горел ярким пламенем. Но
каково же было удивление стрелков, когда они увидели,
что танк, будучи весь в огне, стреляет и движется быстрее
и быстрее. Минутного замешательства врага было доста-
точно для захвата моста — несколько советских танков
грохотали уже на противоположной стороне. Чуйков вы-
полнил задание, за четыре дня он прошел почти 15
километров (в Сталинграде он противнику такого не
позволял) и подошел к Тиргартену с юго-востока. А на
севере Тиргартена генерал Перепелкин (3-я ударная ар-
мия) захватил тюрьму Моабит — тогда он не знал, что
берет место будущего тюремного заключения Гесса и
прочих сподручных Гитлера. На свободу вышли 7 тысяч
заключенных. Узники Моабита просили дать им оружие,
чтобы немедленно отомстить своим обидчикам.
Теперь к рейхстагу устремились Чуйков с юга Тир-
гартена, бойцы 5-й ударной армии Берзарина с востока,
Кузнецов с 3-й ударной армией с северо-запада. Но и
Конев был не прост, он приказал Рыбалко выйти к
южной оконечности Тиргартена. Тот пробрался туда к
вечеру 28 апреля с основными силами 7-го гвардейского
танкового корпуса и бойцами 20-й стрелковой дивизии.
У них еще был шанс.
441
Немцы поделили центр на три части и защищались
отчаянно. Город горел, клубы дыма застилали небо.
Нечем было дышать. Понятие передовой исчезло, в
городе противник вполне мог удерживать дом в тылу
атакующих групп. Различные этажи превращались в
слоеный пирог: один этаж принадлежал немцам, дру-
гой — советским воинам. То, что казалось определен-
ным несколько минут назад, полностью теряло всякую
значимость буквально в следующее мгновение. Сориен-
тироваться, где фронт, а где тыл, становилось все слож-
нее. Первым условием захода в незнакомое помещение
была брошенная туда ручная граната. Воспоминания
маршала Чуйкова и генерала Крукенберга (дивизия СС
«Нордланд») совпадают — сражения после успешного
прохода Ландвер-канала шли в одних и тех же домах.
Много потерь было не от оружия врага, а от рухнувших
этажей, от опасных развалин.
А прикрытый танками генерал Переверткин (79-й
стрелковый корпус) с севера проскользнул быстрее всех
к мосту Мольтке. После полуночи его люди смели все
препятствия и проложили путь прямо в «дом Гиммле-
ра» — министерство внутренних дел. Артиллеристы под-
вели пушку и прямой наводкой пробили вход в этот
страшный дом. Но за каждую лестницу, подъезд, этаж
бой шел отчаянный и не без потерь. Утром 29 апреля
«дом Гиммлера» был взят, что позволило вплотную
подойти в помпезному зданию рейхстага. Последовал
вожделенный приказ атаковать. Тому, кто водрузит
Красное знамя над рейхстагом, было обещано звание
Героя Советского Союза. Теперь каждый батальон 171-й
стрелковой дивизии создавал по две ударные группы,
поддерживаемые самоходными орудиями.
А неподалеку, в бункере Гитлера происходили уди-
вительные события. Фюрер продиктовал свое полити-
ческое завещание. В нем укор германскому офицерско-
му корпусу, который «не сумел дать блестящего примера
приверженности долгу до смерти». Как уже говорилось,
исключены из нацистской партии Геринг и Гиммлер,
«навлекшие непоправимый позор на всю нацию, начав
переговоры с врагом», выведен из правительства Шпеер.
Власть в стране Гитлер передал адмиралу Деницу как
442
президенту Германии и Геббельсу как канцлеру. Что
касается виновников войны, то «столетия пройдут, но
среди руин наших городов и монументов ненависть
всегда будет заново расти в отношении тех, кого в
конечном счете мы должны благодарить за все это:
международного еврейства и его пособников». Коман-
дование германской армией передавалось фельдмарша-
лу Шернеру.
Затем Гитлер приступил к процедуре бракосочета-
ния с Евой Браун. Для этого солдаты СС привели из
города муниципального советника Вальтера Вагнера.
Церемония прошла в картографической комнате. Гит-
лер в униформе, Браун в черном платье. Из старых
«камарадов» присутствовали только Геббельс и Борман,
они и были свидетелями. Гитлер чаще всего во время
завтрака, венчавшего свадебную церемонию, обращался
в основном к Геббельсу. Он «подарил» капсулы с циа-
нистым калием двум своим секретаршам, убедился, что
его собака умерщвлена. В его окружении уже трудно
было найти кого-либо трезвым. Одним из редких трез-
вых сотрудников был личный пилот Ганс Баур. В его
распоряжении новая машина — бомбардировщик «Юн-
кере», опытный прототип, способный на полет большой
дальности. Это открывало возможности перелета на
Ближний Восток и даже в Латинскую Америку. Лететь
Гитлер отказался. Он подарил Бауру портрет Фридриха
Великого кисти Антона Графа. Летчик носил этот пор-
трет за Гитлером во все его штаб-квартиры и места
жительства. Баур ушел с портретом, который оказался
плохим талисманом — разрыв снаряда привел летчика в
советский госпиталь без ноги и без портрета.
Борман продолжал выполнять функции партийного
руководителя, наказующего трусость и нерасторопность
столичных и провинциальных чинов национал-социа-
листического государства. «Измена» в эти дни была
самым популярным словом. Информация из внешнего
мира внезапно прервалась, когда случайный снаряд
поразил баллон с антенной, запущенный над бункером.
Его обитатели и не знали, что страшный бой идет со-
всем рядом — за «дом Гиммлера».
Но финал был уже недалек. Предоставим слово
443
англичанину Эриксону: «У вошедшего в Берлин солдата
Красной Армии в руках был автомат, а рядом двигался
массивный, могучий боевой танк Т-34; советские бойцы
перемещались по городу, прикрытые сверху темными
эскадрильями штурмовиков, чувствуя себя не только
победителями, но и жертвами — жертвами страшной
череды ужасных, зверских жестокостей, павших на них,
на их семьи и их страну... Солдат из батальона капитана
Неустроева, атакующий рейхстаг, штурмующий «дом
Гиммлера», останавливающий эсэсовских пулеметчиков,
знал, что здесь, перед его глазами и есть «логово фаши-
стского зверя». Они знали, что исторической миссией
Красной Армии является искоренение фашизма, они
твердо знали, что именно они сломали хребет вермахту,
и многие командиры, неспособные расстрелять группу
школьников из «Гитлерюгенд», схвативших фаустпатро-
ны, провожая колонну арестованных, видели красные
глаза этих детей и ограничивались оплеухой или даже
неспособны были и на это. Сентиментальность и про-
стодушие, впрочем, иногда превращались и в ярость».
Вечером 29 апреля военный комендант Берлина
Вейдлинг провел последнюю конференцию с участием
Гитлера. Тот уже знал о судьбе Муссолини. Вейдлинг не
мог сообщить ничего вдохновляющего. Лейтмотив бе-
зысходности — чуда не будет. Все запасы закончатся
завтра. Пик немецкого искусства в области экономии и
распределения ресурсов. Русские у Потсдамского вокза-
ла. Защищать рейхсканцелярию нечем — нет противо-
танковых пушек. Битву в Берлине следует остановить в
течение 24 часов. Наступила тишина. Лишь нескольки-
ми минутами позже Гитлер («слабым голосом» — гово-
рит протокол) спросил мнение полковника СС Монке.
Тот выразил полное согласие с Вейдлингом. На лежав-
шей перед Гитлером карте стрелы и обозначения внесе-
ны согласно сообщениям иностранных радиостанций —
связь с германскими штабными службами была прерва-
на. И все же Гитлер запретил капитуляцию. «Я не могу
разрешить сдачу Берлина». Теперь, сказал Гитлер, пусть
войска выходят из окружения «малыми группами». Но
ни в коем случае не капитуляция.
Вейдлинг этим был уже сыт по горло. Он удалился.
444
Гитлер все искал на карте армию Венка, 9-ю армию и
другие тени былой жизни. Между тем Венка останови-
ли у озера Швелов, и он уже не был в состоянии
показаться на карте Берлина. Фельдмаршал Кейтель
сказал об этом Гитлеру в час ночи наступившего 30
апреля. Теперь было ясно, что на уме у Гитлера нечто
иное. У него уже не оставалось выбора. Утром 30
апреля американцы вошли в Мюнхен в Баварии и в
Турин в Италии. Эйзенхауэр уведомил начальника Ге-
нерального штаба Антонова, что американские войска
достигли разграничительной линии в Австрии — города
Линца. Тито стремился обогнать американцев на пути
к Фиуме, Поле и Триесту.
После взятия «дома Гиммлера» войска занимали
близлежащие дипломатические здания. Прямо напротив
посольства Швейцарии располагался германский парла-
мент. Неустроев и несколько других офицеров пытались
сориентироваться из верхних окон «дома Гиммлера»,
они не знали, как выглядит рейхстаг. Зазвонил телефон,
полковник Зинченко хотел знать, почему они останови-
лись. Неустроев стал описывать большое здание, сто-
ящее перед ними. Полковник не дослушал: «Это и есть
рейхстаг». Приведенного пожилого фольксштурмовца
Неустроев спросил: «Was ist das?» И получил искомый
ответ: «Reichstag». В полдень 30 апреля 171-я дивизия
приготовилась брать его. Паузы не будет, дело нужно
решать немедленно. Гигантское облако дыма, гари, ка-
менной трухи — всего, способного подняться в воздух,
висело над городом, и не все понимали, что стоит
солнечный день. Скажем так, не для всех он был сол-
нечным. Офицеры и солдаты удивленно смотрели в
карты, на них значились скверы, деревья и кустарники
вокруг большого здания рейхстага. В реальной жизни
все занимал искореженный металл, и никакой зелени в
расплавленно-разбитых каменных джунглях не было и в
помине. Знамя, которое следовало водрузить, передали
лучшему батальону, им оказался батальон капитана Не-
устроева.
За несколько часов до того, как над Берлином взвился
Красный флаг, Гитлер покончил с собой. 30 апреля он
был один и обедал с секретаршами. Затем он пожал
445
руки оставшимся. Адъютант Гюнше занял свое место у
двери. Никто теперь не имел права войти. Ампула ци-
анистого калия для Евы Браун, выстрел из пистолета,
который почти никто не услышал — наверху грохотали
советские танки и били орудия главного калибра. Спу-
стя несколько мин\гг Гюнше вошел в комнату. Гитлер
принял яд, но для верности сделал выстрел в голову.
Тела завернули в одеяла, вынесли из бункера на поверх-
ность и облили бензином из канистр. Огонь не загорал-
ся. Шофер Кемпка зажег бумагу и с ее помощью соору-
дил костер. Черный дым пошел к небесам.
Рейхстаг
«Катюши» били по рейхсканцелярии, по рейхстагу
(где в части здания засели эсэсовцы), по части Тиргар-
тена. 3-я ударная армия подошла с севера к рейхстагу,
а с юга — 8-я гвардейская Чуйкова. 98 пушек открыли
огонь. Штурм начался в час дня — три батальона пере-
махнули через Кенигсплац. Когда присоединились гау-
бицы 203-го калибра и родные «катюши», здание гер-
манского парламента скрылось в дыму.
Сержант Ишчанов подбежал к Неустроеву за разре-
шением двинуться вперед. Здание оказалось хорошо
защищенным, и первые проникшие в него запросили
огневой поддержки. Неустроев бился за второй этаж, по
радио полковник Зинченко повторял вопрос-приказ: «Где
знамя?». Ответ был воистину точным: в надежных руках.
Оказалось, что с верхних этажей «дома Гиммлера»
по рейхстагу можно бить прицельнее. Прикрытые огнем
смельчаки преодолели двести метров открытой поверх-
ности и взбежали по ступеням вовнутрь огромного зда-
ния. Но двери оказались заложенными кирпичной клад-
кой. Лишь удар прямой наводкой «открыл двери».
Первым в неизвестность шагнул капитан Неустроев, за
ним — ефрейтор Петр Щербина. Внутри пришлось вспо-
минать Сталинград — яростное сражение в темноте,
когда нож надежнее автомата. Первый этаж, второй,
третий. Сержанты Егоров и Кантария были уже на
третьем, но пулеметный огонь преградил им путь. Знамя
446
вывесили со второго этажа. Полковник Зинченко по-
звал Кантарию и Егорова. «Знамя нужно повесить на
крыше». Он показал наверх.
В 6 вечера 30 апреля последовал второй штурм.
Пять часов свирепого боя. Лишь в 10.50 оба сержанта
оказались на крыше. Бронзовая скульптура изображала
Германию. Сержанты, грузин и русский, взобрались на
статую. Осколок снаряда создал своего рода щель у
левой ноги скульптуры лошади — идеальный флагшток.
И без десяти одиннадцать вечера два сержанта, Канта-
рия и Егоров, водрузили Красное знамя над рейхстагом.
Был ли в грузинской истории, русской истории, нашей
общей истории эпизод более славный? Почему же ос-
лепли народы, потеряли фокус исторического зрения,
забыли пролитую кровь, что сплотила нас самым свя-
щенным образом? Почему пение ложных пророков рас-
торгло наше кровное родство?.. До Первого мая остава-
лось 70 минут. Красное знамя воцарилось над горящим
городом.
* * *
Вейдлинг уже меньше смотрел на посмертное при-
казание «пробиваться малыми группами». Куда? Зачем?
Из здания военного министерства на Бендлерштрассе
Вейдлинг в последний раз пробирался почти час в бун-
кер Гитлера. Его встретили Геббельс, Борман и Кребс с
известием о самоубийстве Гитлера, о сожжении его тела
во дворе рейхсканцелярии. Следует оповестить об этом
только маршала Сталина, нужно обеспечить визит к
советскому командованию говорящего по-русски гене-
рала Кребса для уведомления о смерти Гитлера, созда-
нии в Германии нового правительства и предложении
заключить перемирие в Берлине.
Подполковника Зайферта привели в штаб 102-го
гвардейского полка. Договорились, что генерал Кребс и
начальник штаба Вейдлинга полковник фон Дюфвинг
вместе с переводчиком, зондерфюрером Нейландисом,
прибудут в расположение советского командования. Все
они, один за другим, покинули бункер Гитлера, перебе-
жали через дорогу и скрылись в подземном туннеле.
Чуйков был в курсе происходящего, приказал прекра-
447
тить огонь и сел ужинать с военными журналистами
Симоновым и Вишневским, поэтом Долматовским и
композиторами Блантером и Хренниковым, прислан-
ными в Берлин «для вдохновения». Состоялся малень-
кий концерт, и все были оживлены.
Немецкие представители — командующий германс-
кими сухопутными силами Кребс со своим начальником
штаба полковником фон Дюфвингом и говорившим по-
русски уроженцем Прибалтики капитаном Нейланди-
сом — прибыли в неурочное время, в три пятьдесят утра
1 мая. Кребс вошел с Железным крестом на мундире
(вокруг шеи) и свастикой на рукаве. Часовые хотели
сорвать свастику, но Кребс отчаянно сопротивлялся.
Чуйков представил поэтов, композиторов и корреспон-
дентов как членов своего штаба. Переводчиком Чуйкова
был капитан Клебер.
Чуйков сориентировался достаточно быстро. Его
людям не удалось водрузить флаг над Берлином, но
теперь немцы пришли сдаваться именно к нему. Виш-
невский умолял его позволить присутствовать. Чуйков
сдался, и Вишневский пришел с Блантером, на что
Чуйков сухо сказал: «Писатели никогда не ходят пооди-
ночке». Первыми словами говорившего по-русски Кребса
были следующие: «Сегодня Первое мая, великий празд-
ник для наших двух наций». На что герой Сталинграда,
человек редкой простоты и отваги, ответил с высшей
мерой достоинства: «Сегодня наш огромный праздник.
Что же касается состояния ваших дел, то об этом ска-
зать труднее». Чуйков позвонил маршалу Жукову. Тот
сразу же спросил, готовы ли немцы капитулировать.
Кребс ответил, что «существуют другие возможности».
Складывается впечатление, что долго живший в Москве
Кребс решил обойти «простодушных русских» за столом
переговоров. И его задачей, как полагают, по крайней
мере, американские историки Э. Рид и Д. Фишер, было
«потянуть время, в течение которого Борман и Дениц
начнут переговоры с (западными) союзниками и сыгра-
ют на их и Сталина взаимном недоверии».
Жуков немедленно позвонил в Москву, но дежур-
ный офицер на даче в Кунцеве ответил, что Сталин
только что лег спать — утром нужно будет принимать
448
Первомайский парад. Разбудить, приказал Жуков, ново-
сти не могут ждать. Первой реакцией Сталина на изве-
стие о смерти Гитлера были неожиданные слова: «Доиг-
рался, подлец! Жаль, что мы не взяли его живым».
Относительно Кребса: никаких переговоров, только без-
оговорочная капитуляция. Если не случится ничего осо-
бенного, позвонить утром. Сталин хотел выспаться.
Чуйков сказал Кребсу: вопрос о перемирии в Берлине
может быть решен только в рамках общей безоговороч-
ной капитуляции. Кребс: «Тогда вы уничтожите всех
немцев». Чуйков: «Мы не собираемся уничтожать гер-
манский народ». Чуйков спросил Кребса, перешедшего
на русский язык: «Какой смысл в этой борьбе?» Кребс:
«Мы будем воевать до последнего».
Чуйков показал Кребсу последние советские газеты,
в которых говорилось о попытках Гиммлера начать пе-
реговоры с западными союзниками. Кребс многократно
повторял, что новое германское правительство желает
начать переговоры с «державой-победителем», с СССР.
Чуйков мобилизовал всю дипломатическую вежливость:
СССР будет принимать общую капитуляцию совместно
со своими союзниками.
Кребс в перерыве сказал, что все несчастья Герма-
нии начались под Сталинградом, на что Чуйков ответил,
что там действительно было тяжело. «Вы командовали
там корпусом?» — «Нет, я командовал там армией».
Лишь тут Кребсу пришло на ум, что он не знает имени
своего партнера по переговорам. И услышал ответ: «Чуй-
ков». Генерал был в шоке.
По телефону Кребс по-русски прочитал Жукову
документ, в котором Геббельс предлагал «установить
контакт с вождем советского народа». Этот контакт ва-
жен для мирных переговоров между двумя державами,
«которые понесли самые большие потери». Гиммлер не
был уполномочен вести переговоры с западными держа-
вами, фюрер авторизовал переговоры лишь с Россией.
Чуйков не был профессиональным дипломатом, но
его логика все же ближе к общечеловеческой, чем логи-
ка Кребса. Чуйков: «Зачем же признавать новое герман-
ское правительство, целью которого будет сбор всех сил
с целью продолжать войну?» Кребс: «На этот вопрос
449
может ответить мое правительство, но не я». Чуйков:
«Давайте все же сначала покончим с войной, а потом
уже разберемся с легитимностью нового германского
правительства». Кребс стоял на своем: сначала призна-
ние правительства, а уже потом переговоры. Чуйков:
«Это ситуация ни мира, ни войны... Цель вашего визита
сюда — вести переговоры только с СССР?» Кребс: «Да,
только с СССР». Чуйков: «Но через наше посредниче-
ство и с другими союзниками?» Кребс завуалировал
свою позицию. Аргументы были повторены им и при-
бывшему от Жукова генералу Соколовскому. События
превращались в фарс. Кребс напомнил коммунисту Со-
коловскому, что во Франции восстанавливается такой
же, как и в Британии, капиталистический строй. Сталин
не желает раздела Германии (говорит Кребс), этого хо-
тят западные страны.
Оба генерала заметно устали, и утро осветило не-
ординарную картину — Чуйкова и Кребса, пьющими
коньяк и вспоминающими былое. В десять пятнадцать
прояснилась официальная позиция Москвы: общая ка-
питуляция, капитуляция Берлина или продолжение во-
енных действий. Кребс заламывал руки, но советская
позиция была неизменной. Генерал покинул штаб Чуй-
кова, Геббельс не принял советских условий, и Чуйков
приказал: «Никаких больше переговоров. Приступайте к
штурму».
В разговоре с Соколовским Чуйков признал, что
сейчас, когда исход войны очевиден, никому не хочется
умирать. Глубокой ночью 2 мая в эфире прозвучало:
«Алло, алло! Говорит 41-й танковый корпус. Мы просим
перемирия. В 12.50 по берлинскому времени вышлем
представителей на Потсдамский мост. Отличительный
знак — белый флаг. Ждем ответа». Чуйков ответил:
«Поняли вас. Поняли вас. Передаем ваше предложение
вышестоящему начальству». Вконец отчаявшийся по-
спать Чуйков попросил не трогать его. Но, кажется, на
этот раз все было серьезно. Спать не пришлось, два
офицера были высланы к означенному мосту. Ничего не
обсуждать, безоговорочная капитуляция. Здесь полков-
ник фон Дюфвинг передал полковнику Семченко реше-
ние генерала Вейдлинга капитулировать. Сколько вре-
450
мени потребует капитуляция? Немцы обещали упра-
виться за 3-4 часа. Было дано время до 7 утра. Через час
Вейдлинг находился уже у так и не поспавшего Чуйкова.
Как оказалось, Геббельс покончил с собой. Геринга
не могут найти. Кребс покончил с собой. «Маршал
Жуков принимает капитуляцию Берлина». «Итак, —
сказал Чуйков, — это действительно конец». Вейдлинг
ответил, что он в армии с 1911 года, и тут эмоции
переполнили его. Он сел за стол и написал следующий
текст: «30 апреля 1945 года фюрер покончил с собой, а
мы — те, кто дал ему клятву верности, — остались одни.
В соответствии с приказом фюрера, вы, немецкие сол-
даты, должны были продолжать сражаться за Берлин,
несмотря на нехватку боеприпасов, несмотря на общую
ситуацию, которая делает сопротивление с нашей сторо-
ны бессмысленным. Мой приказ: в дальнейшем сопро-
тивление прекратить. Вейдлинг, генерал артиллерии,
бывший комендант зоны обороны Берлина».
Соколовскому и Чуйкову не понравилось только слово
«бывший». Около 5 утра 2 мая 1945 года стали формиро-
ваться колонны германских солдат. Они выходили из
подвалов рейхстага, из укрытий и домов и строились в
глубоком молчании. День начинался дождливый, с тума-
ном и пронизывающим холодом. Генерал Вейдлинг и его
штаб сдались ровно в 6 часов утра. Пленных немецких
солдат было 134 тысячи. Часть зданий горела, лихорадоч-
ное движение наблюдалось лишь в западных пригородах
Берлина, где образовался поток бегущих на запад. По
Унтер-ден-Линден, где 22 июня 1941 года эсэсовцы ок-
ружили советское посольство, курсировали советские
танки. Над разбитой рейхсканцелярией висел советский
флаг. Во дворе советские солдаты обнаружили бывший
бункер Гитлера. Полковник СМЕРШ Клименко с помо-
щью дантиста идентифицировал труп Гитлера. Сталин не
сообщил об этом даже Жукову, а это стало известно
миру только в 1968 году. (На обозрение череп Гитлера,
его Железный крест и фуражка были выставлены только
в 1991 году). В три часа пополудни выстрелы в городе
затихли. Непривычная тишина опустилась на Берлин.
Кто плакал, кто смеялся. Неизвестные люди броса-
лись друг другу в объятья, вихрь безмерного ликования
451
охватил оставшихся в живых. Танкисты выскакивали из
танков, они не верили, что дошли.
В этом последнем, воистину колоссальном сраже-
нии Красная Армия сокрушила 70 германских пехотных
дивизий, 12 танковых и 11 моторизованных. В плен
попали 480 тысяч немецких солдат и офицеров. Были
захвачены полторы тысячи танков и самоходных ору-
дий, 10 тысяч артиллерийских орудий, большое количе-
ство самолетов. За три недели наступления три цент-
ральных фронта потеряли 304887 человек убитыми,
ранеными и пропавшими без вести, 2156 танков и само-
ходок, 1220 орудий, 527 самолетов.
Но дел оставалось еще много. Рокоссовский охо-
тился за 3-й танковой армией фон Мантейфеля, Лелю-
шенко пытался помешать соединиться Венку с остатка-
ми 9-й армии. Федюнинский и Батов мчались к
Балтийскому побережью. 3 мая 70-я армия установила
контакт с англичанами Монтгомери. Романовский до-
брался до датского острова Борнхольм. В Южной Авст-
рии и Северной Италии в плен сдался почти миллион
немецких солдат.
В час тридцать 1 мая Сталин приказал Жукову
занять позиции Конева в Берлине, а Коневу развернуть-
ся правым крылом к реке Мюльде. 2-му Украинскому
фронту Малиновского было приказано развернуться в
направлении столицы Чехословакии. На пути к ней
находились 62 дивизии группы армий «Центр» и группы
«Австрия». Но в противостоящих им трех советских
фронтах (1-й, 2-й и 4-й Украинские) насчитывалось 153
дивизии, сведенные в восемнадцать армий, 2100 танков,
почти 25 тысяч орудий и 4 тысячи самолетов. Следовало
окружить германские силы к востоку от Праги. Англи-
чане подталкивали американцев (Паттон) не останавли-
ваться в Восточной Чехии и идти на столицу. Генерал
Маршалл не поддерживал авантюрных идей, и Эйзенха-
уэр был с ним солидарен. Он просмотрел свои планы и
решил сообщить начальнику Генерального штаба Анто-
нову, что в состоянии дойти до Влтавы, а стало быть, до
Праги. Но советская сторона призвала соблюдать уста-
новленные ограничительные линии. Ведь остановилась
же Красная Армия в нижнем течении Эльбы по просьбе
452
Эйзенхауэра. 5 мая Конев сказал генералу Брэдли, что
его помощи в Пражской операции не требуется. Амери-
канцы остановились на линии Пльзеня.
На прощальном банкете в честь главы чехословац-
кого правительства Бенеша Сталин сказал: «Я ненави-
жу немцев», которые заставили славян заплатить за обе
мировые войны, за Первую и Вторую. Когда они снова
встанут на ноги, они попытаются воссоздать так назы-
ваемый «европейский баланс сил — но тогда мы нане-
сем такой удар, что немцы не поднимутся снова и
нападение на славян уже никогда не будет повторено».
4 мая пражане начали срывать немецкие знамена, ут-
ром следующего дня радио Праги призвало к восста-
нию. В эфире прозвучал сигнал: «Мы нуждаемся в
помощи!» Жители Праги начали создавать баррикады.
Протекторат над Чехией был объявлен недействитель-
ным.
4 мая маршал Конев созвал своих командиров, те
уже знали изданные утром приказы, касающиеся опера-
ции по освобождению Праги. Три атакующие колонны
должны вонзиться в группу армий «Центр», окружая ее
со всех сторон. Лелюшенко и Рыбалко развить макси-
мальную скорость на протяжении первых двух дней
наступления. Жадов возьмет Дрезден. Столица Чехосло-
вакии должна быть освобождена в кратчайшее время.
Тем временем Дениц всерьез принялся распоря-
жаться гитлеровским наследством. Он пообещал про-
должить борьбу против большевизма — любой ценой и
в любых обстоятельствах. Даже если это означает борьбу
против американцев и англичан. Его тактика заключа-
лась в сдерживании советских армий и массовых сдачах
на западе. 6 мая в Реймсе генерал Йодль совместно с
адмиралом Фридебургом подписал акт о военной капи-
туляции. Представлявший советскую сторону при под-
писании генерал Суслопаров оказался в весьма сложном
положении: не подписывать документ означало оставить
Красную Армию единственной воюющей с немцами
силой. Но через несколько минут после подписания из
Москвы пришла инструкция: ничего не подписывать.
Довольно бестактно поступила американская военная
миссия в Москве, фактически потребовавшая согласо-
453
вать советскую декларацию о германской сдаче с амери-
канцами и англичанами.
Генерал Антонов выступил с возражениями — пере-
говоры о капитуляции должны предполагать одновре-
менную сдачу на всех фронтах. Такой акт должен быть
подписан в Берлине и законной для Советского Союза
является лишь подпись маршала Жукова. Именно совет-
ский народ вынес основное бремя страшного конфликта
и имеет право оформления его окончания. Реймский
документ — предварительный протокол. Сталин созвал в
Кремле все высшее военное и гражданское руководство.
Он нервно шагал по ковру. «Капитуляция должна быть
организована как самый важный исторический акт и
подписана в том месте, откуда началась фашистская аг-
рессия — в Берлине». Сталин позвонил Жукову с прика-
зом найти подходящее помещение. Выбрали двухэтажное
здание в Карлсхорсте, в восточной части Берлина, в
бывшей столовой военно-инженерной школы.
Победа
Сдался после трехмесячной осады Бреслау. 1-й Укра-
инский фронт пересекал границу Германии с Чехослова-
кией, когда высокая германская делегация отправилась в
Берлин для подписания документа о капитуляции.
Около полуночи с 8 на 9 мая были окончательно
согласованы советская и западная версии текста этого
исторического документа. Печатали его на маленькой
портативной машинке при свечах. В зал во главе с
Жуковым вошли главный маршал авиации Теддер (Ве-
ликобритания), генерал Спаатс (США), генерал де Латтр
де Тассиньи (Франция). Когда они сели за длинный
стол, в зал ввели фельдмаршала Кейтеля. В сорок минут
первого Кейтель подписал акт о капитуляции. Жуков
произнес короткую речь и пригласил победителей к
столу. Погрузневший за годы страшной войны, он до
утра танцевал с молодым задором.
А танки Конева приближались к Праге. Малиновский
и Еременко помогали ударами с юга. Танки Лелюшенко
достигли Праги рано утром 9 мая. А в полдень в Прагу
454
вошли войска Малиновского. Последняя операция войны
в Европе завершилась спасением чешской столицы.
8 мая премьер-министр Черчилль обратился к пала-
те общин со словами благодарности «за благородную
поддержку». Он поступил, как когда-то его предше-
ственник Ллойд Джордж — проследовал в церковь
св. Маргариты, чтобы «смиренно возблагодарить Все-
вышнего за спасение от угрозы германского господ-
ства». С балкона министерства здравоохранения он ска-
зал ликующей толпе: «Это ваша победа». Черчилль
восславил «этот старый остров, который первым поднял
меч против тирании и никогда не падал духом на долгом
пути к победе». 9 мая 1945 года Черчилль продиктовал:
«Наш величайший и самый смертельный враг рухнул на
землю. В нашей долгой истории не было более великого
дня». Премьер поехал в советское посольство, где про-
изнес тост и выпил за победу.
Утром 9 мая московское радио объявило о Великой
Победе. В стране был объявлен праздник. Три миллиона
москвичей, одев все лучшее, собрались на Красной пло-
щади и поблизости. Гремел тысячепушечный салют, в
небе пролетали тысячи самолетов. Это было неистовое
ликование с моментами торжественного отрезвления и
глубокой скорби по тем лучшим, кто полег на полях
сражений. Это был величайший для России день в сто-
летии ее великих испытаний. Люди могут забыть мно-
гое, но только не эту победную дату. И будут помнить,
пока живы.
24 июня 1945 года Жуков, гарцуя на белом коне,
принял Парад Победы, которым командовал маршал
Рокоссовский. Когда двести воинов резко повернули
направо и у Мавзолея бросили наземь знамена вермах-
та, площадь в волнении замерла. Лил дождь, но что он
в такую великую минуту триумфа!
Окинава и последствия
Прежде чем начать кровавую бойню, американское
командование постаралось нанести Японии максималь-
ный ущерб массовыми рейдами «Суперкрепостей» с ог-
455
ромным грузом зажигательных бомб, смертельных для
деревянных японских городов. 9 марта 1945 года 325
бомбардировщиков на низкой высоте и под прикрытием
темноты совершили налет на Большой Токио. В течение
нескольких минут сгорели 267 тысяч домов, температу-
ра воздуха в городе заставляла кипеть воду, свою могилу
в этом аду нашли 89 тысяч жителей города. Выросший
до 600 бомбардировщиков 21-й воздушный флот генера-
ла Лимэя начал уничтожать один японский город за
другим — Осаку, Нагою, Кобэ, Кавасаки, Иокогаму.
Было уничтожено более двух миллионов домов и 260
тысяч человек. К июлю 1945 года 60 японских городов
лежали в руинах.
К власти в Токио пришел новый премьер-министр —
78-летний адмирал Кантаро Судзуки, но Тодзио сохра-
нял фактическое право «вето», руководя армией, и был
полон решимости сражаться до конца. Пищевой рацион
населения ограничился ниже отметки в 1500 калорий,
но даже теряющие жизнеспособность японцы выкапы-
вали корни деревьев, из которых химическим путем
извлекали горючее. Связи между островами слабели, но
никто не говорил о возможности сдаться. Когда, пред-
ставляя американскую разведку А. Даллес встретил пред-
ставителей японского посольства в Швейцарии, ответом
ему была тишина. В Японии более 400 человек были
арестованы по подозрению в готовности поддержать
мирные переговоры.
Силы Америка выставляла огромные: 12 линейных
кораблей, 50 авианосцев, 300 миноносцев, 200 подводных
лодок — крупнейший в мире морской флот за всю исто-
рию мореплавания. 3000 самолетов размещались на палу-
бах авианосцев, и тысячи самолетов поддерживали их с
береговых баз. С марта 1945 года против японцев начали
«работать» 250 «Суперкрепостей» Б-29, лучших на то вре-
мя бомбардировщиков. (Правда, задействованные силы
были велики, лишь только если их не сравнивать с Евро-
пейским театром, где против 12 миллионов воинов Крас-
ной Армии сражались 10 миллионов немцев, где Британия
выставила 5 миллионов человек, а американцы четверть от
всех 12 миллионов мобилизованных солдат и офицеров.
Между 1941 и 1945 годами на Тихом океане сражался
456
миллион с четвертью американских солдат, из них в мор-
ской пехоте и армии воевали 450 тысяч (29 дивизий).
Объединенный комитет начальников штабов к кон-
цу мая 1945 года выработал в Вашингтоне план вторже-
ния на о-в Кюсю (план «Олимпик») осенью 1945 года,
а высадку на главный остров Японского архипелага
Хонсю (план «Коронет») в марте 1946 года. План при-
нимался с трудом, главным его защитником был гене-
рал Макартур.
Американское командование (Кинг, Нимиц, Спрю-
енс) пришло к выводу, что следующим логическим шагом
на пути к четырем основным японским островам будет
захват острова Окинавы, расположенного в 600 кило-
метрах от самого южного из больших островов — Кюсю,
острова из архипелага Рюкю. Используя накопленный
опыт десантных операций, американское командование
на Окинаве отдало инициативу морской пехоте, ее 1-й,
6-й и 7-й дивизиям, поддерживаемым пятью армейски-
ми дивизиями.
Размышляя над будущим, японское верховное ко-
мандование еще в середине войны определило границы
абсолютной безопасности японских городов, и Окинава
вошла в этот периметр обороны. Японцы готовились
отчаянно сражаться на подступах к своим островам.
Весной 1945 года произошел пересмотр приоритетов
территорий, но Окинава снова вошла в число безуслов-
но важных. План по защите островов Рюкю («план Тен-
Ичиго») предполагал действия 4800 самолетов, располо-
женных на Формозе и собственно японских островах.
Предполагалось использование большого числа ками-
кадзе.
Учитывая горький опыт Иводзимы, решено было
провести основательную авиационную подготовку. Она
продолжалась между 24 и 31 марта 1945 года — 30 тысяч
бомб. 1 апреля армада из 1300 судов (18 линкоров, 40
авианосцев, 200 миноносцев) подошла к Окинаве, боль-
шому острову длиною в 150 километров. Американцы
ожидали немедленных действий японцев, но те, зная,
чего от них ждут, затаились, решив встретить наступа-
ющих американцев на выгодно расположенных позици-
ях. Остров был пронизан тоннелями и всевозможными
457
укреплениями. Японцев здесь было 120 тысяч, амери-
канцы в первый день высадили 50 тысяч человек. По-
зднее численность американских войск достигла 250
тысяч человек.
На флот вторжения обрушились девятьсот тридцать
камикадзе, они уничтожили десять миноносцев и один
легкий авианосец и повредили более двухсот других
судов. Битва за Окинаву продолжалась почти три меся-
ца. Захват ее поставил на повестку дня вопрос о высадке
на собственно японские острова. Потери в этих сраже-
ниях, судя по Окинаве, могли быть колоссальными.
Американские военачальники подчеркивали необходи-
мость того, чтобы Красная Армия начала боевые дей-
ствия против Японии, по меньшей мере, за три месяца
до начала высадки американцев на Кюсю, первом из
четырех главных японских островов.
Для защиты Окинавы с севера к ней направился
последний огромный корабль японского флота — супер-
линкор «Ямато» (водоизмещением 64 тысячи тонн), пуш-
ки которого калибром 460 мм, крупнейшие в мире, так
никогда и не нанесли удар по достойной такого гиганта
цели. Американцы, благодаря радиоперехвату, знали его
маршрут и встретили суперкорабль самолетными торпе-
дами — остановили, нанесли серьезные повреждения и
добили. То была последняя крупная военно-морская
битва в этой войне. Тогда японцы начали отчаянную
атаку летчиками-смертниками. Из налетевших на аме-
риканские корабли 900 самолетов треть имела запас
топлива только в одну сторону. Между 6 апреля и 29
июля были уничтожены 14 американских миноносцев и
17 транспортных судов. Камикадзе убили 5 тысяч аме-
риканских матросов. За это время они налетали группа-
ми по 50—300 самолетов. Но число самоубийц, как и
число самолетов, не могло быть безграничным. Японцы
потеряли 108 самолетов.
На открытой территории Окинавы дела и у япон-
цев и у американцев шли не легче. Японцы сражались
отчаянно, а американцы не могли развернуть всю
свою технику. Постоянные дожди мешали американ-
ским танкам. Когда количественное превосходство,
458
явно преобладающее у США, стало давать о себе знать,
высшие японские офицеры совершили харакири, за
ними последовали солдаты и гражданские лица. В
ходе кровопролитных боев за Окинаву американцы
потеряли 7 тысяч человек убитыми; 38 их судов были
потоплены, 763 самолета — сбиты. Японцы потеряли
16 кораблей и огромное число самолетов — 7800 (ты-
сячу вели летчики-камикадзе). В боях погибло НО
тысяч японцев. Окинава показала американцам, что
их ждет на собственно японских островах. Впереди
лежали неимоверно кровавые битвы с фанатичным
противником. Стали появляться оценки о возможных
миллионных потерях.
Окончание войны в Европе изменило расстановку
сил. Теперь американцы могли бросить в бой девяносто
своих «европейских» дивизий, а англичане — 60. К ним
присоединялась и Красная Армия, следуя данным Ста-
линым в Тегеране и Ялте обещаниям. Но все равно
будущее, если судить по Окинаве, выглядело устрашаю-
щим. Председатель Объединенного комитета начальни-
ков штабов адмирал Леги сказал президенту Трумэну 18
июня 1945 года, что при предстоящей высадке на ост-
рове Кюсю среди 767 тысяч десанта следует ожидать 35-
процентных потерь, т.е. 268 тысяч — ровно столько,
сколько США потеряли до сих пор на всех фронтах.
Трумэн заметил, что необходимо найти альтернативу
«предотвращению Японии в огромную Окинаву».
Посредством декодированного «магического» шиф-
ра американцы знали, что японцы пытаются найти по-
средника в Москве. Знали также, что русские не ведут
двойную игру — что они и подтвердили в Потсдаме. Но
американцев очевидным образом пьянил успех их атом-
ного проекта. 16 июля 1945 года президент Трумэн
получил сообщение об успешном испытании атомного
оружия в Аламогордо. 120 тысяч человек, работавших
над проектом «Манхэттен», достигли искомого резуль-
тата. 26 июля Трумэн приказал командующему страте-
гическими военно-воздушными силами генералу Спаат-
су избрать одну из целей в ряду Хиросима, Кокура,
Ниигата, Нагасаки.
459
Потсдам
21 мая Сталин предложил Черчиллю и Трумэну встре-
титься в Берлине. Черчилль немедленно согласился: «Я
очень хотел бы повидать вас как можно скорее». Но он
уже начал говорить языком, который пугал окружающих.
28 мая на официальном банкете в честь покидающих
правительство членов кабинета он сказал, что если новая
смертельная угроза возникнет, «мы повторим все, что
проделали сейчас». Окружающим хотелось верить, что
это только фраза. Черчилль объявил палате общин, что за
период между сентябрем 1939 года и февралем 1945 года
погибло 307210 солдат Британского содружества наций.
Это было в три раза меньше, чем потери за Первую
мировую войну (996230 человек). Черчилль видел свою
историческую заслугу в том, что сохранил жизни целого
поколения англичан. Ради этого он рисковал в антигит-
леровской коалиции, во многом ради этого он два года
оттягивал открытие второго фронта.
11 июня Черчилль на заседании комитета начальни-
ков штабов сделал такую оценку сложившегося положе-
ния в Европе: «Русские гораздо дальше продвинулись на
запад, чем мы могли ожидать. Они всемогущи в Европе.
В любое время, если они так решат, они могут пройти всю
оставшуюся Европу и вытолкнуть нас на свой остров. У
них превосходство два к одному над нашими силами». Для
предотвращения такого развития событий союзникам сле-
дует встретиться. Выбор места встречи пал на удивитель-
ным образом нетронутый пригород Берлина Бабельсберг —
немецкий Голливуд, центр кинопроизводства. В то время
как неподалеку, в Берлине, руины и трупы напоминали о
только что завершившейся войне, дипломаты, по словам
советника Черчилля Кадогана, «оказались в милом ма-
леньком городке посредине разрушенной страны».
Накануне конференции западные союзники, как сви-
детельствует английский дипломат, «обсуждали один лишь
вопрос: является ли Россия миролюбивой и желает ли она
присоединиться к западному клубу — но испытывает при
этом опасения или ее целью является мировое доминиро-
вание и она будет стремиться обойти нас в области дип-
ломатии». Преобладал вывод: рациональнее предполагать
460
худшее. Неподалеку от Черчилля, в Потсдаме, располо-
жился президент Трумэн, и к нему Черчилль отправился
на второй день. Этот руководитель США не питал к
русским сантиментов. Проговорив с ним два часа, пре-
мьер-министр вышел со словами: «Я могу с ним работать».
Черчилль вспоминал в мемуарах: «Трумэн произвел на
меня впечатление веселой, точной, блестящей манерой
разговора и очевидной силой в принятии решений».
После этой встречи Черчилль поехал осматривать
руины рейхсканцелярии, по ней его провели русские.
«Река крови пролегла между германской расой и наро-
дами почти всей Европы. Это не была горячая кровь
битвы, где на удар отвечают ударом. Это была холодная
кровь расстрелов и эшафотов, которая оставляет неис-
требимый след поколениям и столетиям», записал Чер-
чилль. Но «возле автомобиля собралась толпа берлин-
цев... Моя ненависть умерла вместе с их капитуляцией,
и я был тронут проявлением их приязни, равно как и
нищенским внешним видом». По свидетельству капита-
на Пима, осматривая руины, Черчилль заметил: «Вот
что было бы с нами, если бы победили они».
В Цецилиенгофе английский премьер встретился
со Сталиным, который сообщил о демаршах японских
дипломатов: «Японцы осознают мощь союзников и очень
напуганы. Что такое безоговорочная капитуляция, мож-
но видеть здесь, в Берлине, и в остальной Германии».
Черчилль сказал, что Британия «приветствует Россию
как великую державу и особенно как державу морскую.
Чем больше кораблей плавает по морям, тем лучше
будут наши отношения». Как бы ни повернулась далее
история, но на данном этапе очевидцы фиксируют
слова Черчилля, которые тот повторил многократно:
«Мне нравится этот человек». Иден пишет, что пре-
мьер попал под необъяснимое влияние. Он пытался
сказать Черчиллю, что им манипулируют — никакого
отклика.
На этом этапе Трумэн сознательно стремился со-
здать о себе мнение как о решительном и жестком
политике и был доволен, когда это ему удавалось. Ма-
тери он писал после первой встречи со Сталиным и
Черчиллем: «Стоило мне занять пост председателя, как
461
я заставил их двигаться». Сталин проявил склонность к
сотрудничеству при решении спорных проблем, что же
касается Черчилля, то казалось, что он поглощен пред-
стоящими выборами, которые, по его словам, «нависли
над ним как неизбежность». Президент ждал известий
из Аламогордо, и ему было нелегко переносить словес-
ный поток своего младшего западного партнера.
16 июля поступили долгожданные сообщения об
успешном испытании атомного оружия. Во время ленча,
чтобы не привлекать лишнего внимания, военный ми-
нистр Стимсон написал на листе бумаги: «Дитя родилось
благополучно». Это было так неожиданно, что Черчилль
ничего не понял. Тогда Стимсон объяснил, что речь идет
об экспериментах в пустыне. Очень важным видится
ленч Черчилля и Трумэна 18 июля, в течение двух часов
они беседовали наедине. Предмет разговора — атомное
оружие. «Президент показал мне телеграммы о после-
дних экспериментах и попросил совета, сообщать ли об
этом русским... Я ответил, что если президент решил
рассказать, то лучше подождать окончания эксперимен-
та». Трумэн спросил, как отвечать на требование русских
поделиться германским флотом. Черчилль считал, что
«следует приветствовать выход русских на широкие ми-
ровые воды и сделать это следует в великодушной мане-
ре. Это затронет проблему Дарданелл, Кильского канала,
Балтики, Порт-Артура. Трудно отрицать за русскими права
на треть трофейного флота». Но вопрос этот следует
связать с развитием событий в Центральной Европе.
Черчилль подошел к вопросу, которому придавал
чрезвычайное значение. В Организации Объединенных
Наций нельзя видеть панацею; соглашения бессмыслен-
ны, если к ним может присоединиться каждый. Он
желал заключения двустороннего англо-американского
соглашения, включающего в себя вопрос о совместном
пользовании военно-морскими и военно-воздушными
базами. Британия, хотя она является меньшей державой
по сравнению с Соединенными Штатами, может дать
многое. «Почему американский линейный корабль, под-
ходящий к Гибралтару, не может получить там торпеды
в свои боевые отсеки и снаряды для своих орудий?
Почему бы нам не делиться взаимными услугами для
462
обороны в глобальном масштабе? Мы можем увеличить
на 50 процентов мобильность американского флота».
Трумэн ответил, что все это близко его сердцу, но он
хотел бы избежать открытой формы военного «альянса
вдвоем». Черчилль же продолжал развивать тему. «Сле-
дует сохранить Объединенный комитет начальников
штабов до тех пор, пока мир не успокоится после вели-
кого шторма». Трумэн сказал, что «это был самый вос-
хитительный ленч, который он имел за многие годы».
Вечером Черчилль отправился в гости к Сталину.
Он взял с собой подарок — коробку сигар. Два политика
обедали вдвоем. Переводчик втайне записал их беседу.
Вначале Черчилль спросил, кто мог бы наследовать
Сталину? Тот не назвал имени, но сказал, что этот
вопрос решен на тридцать лет вперед. Сталин придер-
живался высокого мнения о генерале Маршалле и как
бы к слову заметил, что в образовании русским понадо-
бится еще много лет, чтобы сравняться с их западными
партнерами. Черчилль развивал тему, которая уже под-
нималась: Россия должна стать морской державой. Он
сравнил Россию с гигантом, у которого перехвачены
ноздри — узкий выход в Черное и Балтийское моря. Он
готовился поддержать Россию в пересмотре Конвенции
Монтре, «выкинув из нее Японию и дав России свобод-
ный выход в Средиземное море». Речь может идти также
о Кильском канале и о теплых водах Тихого океана.
«Это не вид благодарности за содеянное Россией, это
наша твердая политика».
Черчилль при этом сказал Сталину о чувстве «глубо-
кого беспокойства, которое испытывают некоторые люди
в отношении намерений России. Он провел линию от
Нордкапа до Албании и назвал столицы стран, находя-
щихся к востоку — в зоне влияния русских». Создается
впечатление, что «Россия устремилась в западном на-
правлении». Сталин ответил, что у него нет таких наме-
рений. Напротив, он выводит с Запада войска. «Два
миллиона будут демобилизованы в течение следующих
четырех месяцев. Дальнейшая демобилизация зависит
лишь от работы железных дорог». Сталин извинился
перед Черчиллем за то, что не поблагодарил официально
Великобританию за материальную помощь в ходе войны.
463
Это будет сделано. Курс на улучшение отношений с
Западом определен тоже на тридцать лет вперед.
21 июля Трумэну сообщили, что испытания превзо-
шли все ожидания. Утром 22 июля 1945 года к Черчиллю
пришел ранний посетитель — это был американский во-
енный министр Стимсон с потрясающим известием: в
Аламогордо испытана первая атомная бомба. В радиусе
одной мили все было испепелено. Премьер-министр бро-
сился к Трумэну. У президента сидели военные. Всех
занимала одна мысль: кошмар высадки на японских ост-
ровах исчезает. «До этого момента, — пишет Черчилль, ~
мы основывали наши идеи в отношении высадки на внут-
ренние острова Японии на предшествующей сокруши-
тельной бомбардировке и на десанте очень больших ар-
мий. Мы подразумевали отчаянное сопротивление японцев,
сражающихся до конца с самурайской решимостью не
только в местах высадок, но и в каждом окопе и пещере.
У меня в сознании стояла картина Окинавы, где многие
тысячи японцев предпочитали не сдаваться, а уничтожать
себя ручными гранатами, после того как их командиры
торжественно совершали харакири. Сокрушить японское
сопротивление посредством битвы «человек за человека» и
завоевать страну метр за метром — это стоило бы жизни
миллиону американцев и полумиллиону британцев — или
даже больше». Место этого сценария стала занимать, по
новому мнению Трумэна и Черчилля, «новая картина —
яркой и прекрасной она нам казалась — окончания всей
войны после одного-двух страшных ударов. Я сразу же, —
пишет Черчилль, — подумал о японцах, чьим мужеством
я всегда восхищался, которые могут найти в этом сверхъ-
естественном оружии извинение, которое спасет их честь
и освободит их от обязательства сражаться до последнего
человека».
После обеда началась очередная пленарная сессия
конференции. Язык западных союзников стал заметно
жестче. Черчилль тотчас же увидел перемену в Трумэне:
«Это был совсем другой человек. Он указал русским на их
место и в целом доминировал на заседании». Трумэн и его
государственный секретарь Бирнс сошлись на том, что
конференцию нужно заканчивать, что с атомной бомбой
Америка уже непобедима и на Тихом океане — в боях
464
против Японии и повсюду. Обедая 23 июля с начальника-
ми штабов, адмирал Канингем отмечает состояние нео-
быкновенного подъема Черчилля: «Он питает огромную
веру в эту бомбу. Сейчас он думает, что хорошо бы рус-
ским узнать о ней, они держались бы скромнее».
Между тем Сталин почти перестал скрывать свое
намерение выступить против Японии. На банкете вече-
ром он при всех официантах провозгласил тост за сле-
дующую встречу в Сеуле или Токио. Черчилль налил две
рюмки коньяка и предложил ему выпить вдвоем. «Я
посмотрел на него многозначительно. Мы оба осушили
наши рюмки залпом и одобрительно посмотрели друг на
друга. После паузы Сталин сказал: «Если для вас непри-
емлемо создание нами базы в Мраморном море, не
могли бы мы построить базу в Дедеагаче?» Я ограничил-
ся таким ответом: «Я буду всегда поддерживать Россию
в ее стремлении к свободе морей».
Знаменитую сцену в конце восьмого пленарного засе-
дания Черчилль описывает так: «Мы стояли по двое и по
трое, прежде чем разойтись». Премьер заметил, как Тру-
мэн подошел к Сталину и они говорили вдвоем с участием
переводчиков. «Я был, возможно, в пяти ярдах и следил с
пристальным интересом за этим важным разговором. Я
знал, что собирается сказать президент. Было чрезвычайно
важно узнать, какое впечатление это произведет на Ста-
лина. Я вижу эту сценку, словно она была вчера! Казалось,
что он в восторге. Новая бомба! Исключительной силы!
Возможно, это решающее обстоятельство во всей войне с
Японией! Что за везение!» Чуть позднее, ожидая автомо-
биль, Черчилль подошел к Трумэну: «Как все прошло? —
спросил я. «Он не задал ни одного вопроса», — ответил
президент. В свете этого я считал, что Сталин не знает об
огромном исследовательском процессе, осуществленном
Соединенными Штатами и Британией».
Президент Трумэн доверяет дневнику: «Хорошо, что
ни люди Гитлера, ни люди Сталина не создали атомную
бомбу. Кажется, что это самое ужасное из всех изобрете-
ний в мире, но оно может оказаться самым полезным».
Трумэн сделал все, чтобы быстро завершить Потсдам-
скую конференцию. Принятая декларация в отношении
Японии предлагала «возможность завершить войну». То,
465
что случилось с Германией, должно служить наглядным
уроком Японии. Полное приложение союзных вооружен-
ных сил, «поддержанных нашей решимостью, будет озна-
чать неизбежное и полное крушение японских войск,
равно как и истребление всего, находящегося на япон-
ской территории». Предлагалось разоружить вооружен-
ные силы страны. Суверенитет Японии будет распростра-
няться лишь на японские острова. Но японцам будут
сохранены фундаментальные гражданские права. Сохра-
нены будут отрасли экономики, необходимые для ее жиз-
недеятельности. Альтернатива — «полное разрушение».
Декларация была передана в 7 часов вечера 26 июля
1945 года. В этот день в далеком Тихом океане крейсер
«Индианаполис» прибыл на остров Тиниан с атомной
бомбой на борту. На крейсере находились и специали-
сты, которые поместили бомбу на бомбардировщик
«Энола Гей».
2 августа Потсдамская конференция завершила свою
работу. Трумэн поспешил в Вашингтон. Новое оружие
действовало на него магнетически, только о нем он и
говорил с королем Георгом Шестым во время обеда на
рейде Плимута.
Дальний Восток
Японские лидеры видели будущее уже в весьма
мрачном свете. Январский анализ 1945 года показал:
после интенсивной бомбардировки союзники высадят
десант в Японию в середине 1945 года. Японцы наме-
ревались упорно держаться за Сингапур, они предоста-
вили независимость Голландской Ист-Индии, но не
уходили из нее. В начале апреля был образован штаб
обороны собственно японских островов. 1-я армия фельд-
маршала Сугияма Хаджиме отвечала за Хоккайдо и
Северное Хонсю. Фельдмаршал Хата Шюнроку брал
под защиту Южное Хонсю, Сикоку и Кюсю. Его штаб
был в Хиросиме.
Как и ожидалось, японцы отвергли Потсдамскую дек-
ларацию, грозящую Японии судьбой Германии. Премьер-
министр адмирал Кантаро Судзуки заявил: «Что касается
466
(японского) правительства, то оно не видит в этой декла-
рации никакой ценности и не видит иного выхода, кроме
как игнорировать эту декларацию полностью и сражаться
решительно ради успешного завершения войны». Японцы
торпедировали крейсер «Индианаполис». 883 моряка этого
крейсера погибли. Капитан подлодки Хасимото приказал
отметить свой успех «рисом с бобами, вареным угрем и
тушеной говядиной». Если бы японцы потопили «Инди-
анаполис» несколькими днями раньше, когда на крейсере
был секретный груз — атомная бомба, — пути истории
были бы, возможно, несколько иными.
Читая шифр «Мэджик», американцы видели, какие
упования Токио возлагает на сепаратный сговор с Моск-
вой, насколько ожесточены японцы и полны решимости
сражаться, пока у них есть надежный континентальный
плацдарм, уничтожить который может только Красная
Армия. Знакомясь с перехваченными телеграммами, воен-
но-морской министр Форрестол пришел к неутешитель-
ному заключению: японский кабинет министров решил,
«что война может продолжаться со всей энергией и яро-
стью, на которую способна их нация, до тех пор, пока
альтернативой будет безоговорочная капитуляция».
4 августа оперативный отдел Квантунской армии ~
лучшей сухопутной армии Японии, расквартированной в
Маньчжурии, ~ пришел к утешительному выводу, что
наступление советских войск невозможно ранее сентября.
И в сентябре такое выступление против 700-тысячной
элитарной Квантунской армии маловероятно. Если СССР
все же решит присоединиться к США и Британии, то он
сделает это скорее всего весной 1946 года.
Готовясь отбивать высадку американцев на Кюсю,
японцы к августу 1945 года подготовили 1200 камикад-
зе, 2800 пребывали в процессе подготовки.
Между тем перемещение советских войск на Даль-
ний Восток началось в мае и заняло значительный пе-
риод ~ до июля включительно. Три штаба будущих
фронтов и четыре армейских штаба уже разрабатывали
планы наступления. Планировалось увеличить контин-
гент советских войск с сорока до восьмидесяти дивизий.
Опытные командиры занимали свои места, армия гото-
вилась к суровым боям. Два огромных удара должны
467
были окружить Маньчжурию с востока и запада где-то
после 25 июля. Несчетное число эшелонов двигалось с
запада на восток. Западные союзники читали японские
кодированные сообщения об этих перемещениях, о па-
нике, которую они вызывали у японцев.
Ночью 5 августа семь групп американских бомбар-
дировщиков направились в сторону японских островов.
Задача первой группы — разбросать мины во внутрен-
нем Японском море; вторая группа летела бомбить го-
род Сагу; 102 самолета летели с зажигательными бомба-
ми на Мебаси; 261 самолет — на Нисимонию-Микаге;
111 самолетов — на Убе; 66 — на Имабари; один бом-
бардировщик направился в сторону Хиросимы. Седьмой
самолет, бомбардировщик Б-29 «Энола Гей», поднялся
в воздух рано утром 6 августа 1945 года с острова Тини-
ан, что среди Каролинских островов. Через пять с по-
ловиной часов под крылом оказалась Хиросима. К бом-
бе прикрепили несколько записок. На одной из них
значилось: «Приветствие императору от экипажа «Ин-
дианаполиса». Капитан Роберт Льюис увидел ослепи-
тельную вспышку. Его товарищи по экипажу услышали
такой комментарий: «Смотрите-ка, что делает этот су-
кин сын!» В результате взрыва бомбы погибли 78 тысяч
человек, а 35 тысяч были ранены. Через 13 дней число
погибших достигло 92 233 человек. Из 90 тысяч домов
Хиросимы 62 тысячи были уничтожены. Через три дня
подобная же судьба постигла и Нагасаки.
8 августа, выполняя данное обещание, Красная
Армия перешла границу с Китаем навстречу Квантун-
ской армии японцев. Генерал Маршалл, в прошлом так
жаждавший советской помощи на Дальнем Востоке,
теперь ищет предлога отказаться от нее. Но не нахо-
дит — слишком много сил положено для подготовки
дальневосточного выступления советских войск.
Японская разведка, как уже говорилось, не предска-
зала его в столь ранний срок. И теперь лучшие из вете-
ранов боев против германских войск обрушились тремя
фронтами на оплот японцев на Евразийском континенте.
Это были лучшие советские механизированные части.
Квантунская армия в императорских войсках Японии
тоже считалась лучшей, но она, разумеется, не имела
468
боевого опыта противостоящих частей Красной Армии.
750 тысяч ее солдат и офицеров были полны решимости
удержать давно укрепляемую ими Маньчжурию, но от
них теперь зависело очень мало. И когда 6-я гвардейская
армия 13 августа прорвала оборону и вышла на оператив-
ный простор, Квантунской армии ничего не оставалось,
кроме как отойти через реку Ялу в Северную Корею, где
ее сопротивление продолжалось до 20 августа.
9 августа 1945 года Высший военный совет Японии
собрался на совещание в Токио. Голоса разделились
поровну: трое за принятие требования о безоговорочной
капитуляции, трое — против. Премьер Судзуки и ми-
нистр иностранных дел Того выступили за капитуля-
цию, но военный министр Анами был против: «Рано
говорить, что война проиграна. Определенно то, что мы
причиним противнику в случае вторжения в Японию
огромные потери и ни в коей мере не невозможно то,
что мы сможем изменить ситуацию в нашу пользу,
вырвав победу из рук поражения. Более того, наша
армия не подчинится приказу о демобилизации. А по-
скольку она знает, что ей не будет позволено сдаться,
что сдача влечет за собой суровое наказание, не суще-
ствует альтернативы продолжению войны».
Судзуки и Того не подчинились и пошли на прямой
контакт с императором Хирохито, прося того председа-
тельствовать на Высшем военном совете. Это заседание
началось за полночь в бомбоубежище императора. Суд-
зуки начал заседание чтением Потсдамской декларации.
Того потребовал согласиться с ее требованиями с той
оговоркой, что императорская династия окажется сохра-
ненной. Генерал Анами выступил с уже известными
контрдоводами. Все обратились к императору Хирохито.
Его слова следует процитировать: «Продолжение войны
может иметь своим единственным результатом уничто-
жение японского народа и продолжение страданий все-
го человечества. Кажется очевидным, что нация не в
состоянии более вести войну и ее способность защитить
свои берега сомнительна». Пришло время «вынести не-
выносимое». Япония должна принять условия безогово-
рочной капитуляции.
В Маньчжурии шли жестокие бои, советские военные
469
моряки высадили десант на Южном Сахалине. Корабли
советского Тихоокеанского флота бомбардировали бухты с
японским флотом. Бои будут продолжаться до 19 августа.
8219 советских солдат и офицеров погибли на этой дале-
кой войне, выполняя данное западным союзникам слово.
Рано утром 10 августа из Токио последовало сооб-
щение о формальном принятии условий Потсдамской
декларации. «Японское правительство готово принять
условия, названные в Общей Декларации, изданной в
Потсдаме 26 июля 1945 года главами правительств Со-
единенных Штатов, Великобритании, Китая и позже
подписанной Советским Правительством, с условием,
что указанная Декларация не будет содержать в себе
требования, покушающиеся на прерогативы Его Вели-
чества как суверенного правителя». Но мир не знал еще
о решении японского правительства. Советские армии
быстро продвигались по Северному Китаю, окружая
Квантунскую армию. Под танки бросались камикадзе,
хотя общий поворот событий был уже ясен. Генерал
Анами сделал себе харакири, чтобы не слышать офици-
ального признания поражения. Несколько сот солдат и
офицеров Квантунской армии взорвали себя ручными
гранатами. 23 августа советские войска вошли в Порт-
Артур. Через два дня они полностью завладели Сахали-
ном. Унижения полувековой давности были отомщены,
потерянное — возвращено.
15 августа в полдень диктор японского радио по-
просил слушателей занять уважительную позу. Впер-
вые по радио публично выступил император Хирохито,
оповещая своих солдат, моряков и весь народ о том,
что императорское правительство решило приступить к
переговорам. «Ход войны повернулся в неблагоприят-
ную для Японии сторону... Противник начал приме-
нять новое и самое жестокое оружие... Вот почему мы
решили обратиться к правительствам Соединенных
Штатов, Великобритании и Советского Союза, опове-
щая их о том, что наша Империя принимает условия
Совместной декларации». Семьдесят миллионов япон-
цев прекратили сопротивление. Вторая мировая война
завершилась.
470
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Великая коалиция Советского Союза, Соединенных
Штатов Америки и Великобритании после нескольких
лет отчаянной борьбы одержала верх над союзом Герма-
нии, Японии и Италии. Обе стороны мобилизовали
огромные ресурсы, но антигитлеровский союз государств
превзошел своих противников в материальном отноше-
нии и, главное, в решимости и готовности пойти на
любые жертвы ради защиты своей национальной свобо-
ды. Обращение к статистике сразу же показывает, чей
индустриально-научный потенциал оказался выше, чьи
ученые и рабочие сумели быстрее и убедительнее со-
здать предпосылки победы в войне моторов и огневой
моши.
Но для окончательной демонстрации своих преиму-
ществ коалиции требовалось время, а его-то и не хвата-
ло для мобильных операций Второй мировой войны,
когда в течение нескольких дней в боевых действиях
оказывались задействованными огромные людские ре-
сурсы. Поэтому, несмотря на общий превосходящий
потенциал, союз Москвы, Вашингтона и Лондона в
первой половине войны пережил несколько критичес-
ких фаз, когда чаша весов могла склониться в противо-
положную сторону.
471
Красная Армия, выйдя из страшных подвалов Ста-
линграда, обрела не только новое дыхание, но и новый
внешний вид. Гвардия получила особый знак. Офицеры
надели новые кителя с золотыми погонами, погонами,
которые революционные солдаты 1917 года срывали с
офицеров русской армии. Единоначалие в войсках было
введено уже 9 октября. Осененные знаменами своей
истории, полки и дивизии связали воедино историю и
современность, дали солдату и офицеру чувство гордо-
сти за тех, кто создавал нашу Державу, кто творил нашу
культуру, кто породил гениев во всех проявлениях чело-
веческого духа.
Иностранные наблюдатели — доброжелатели и не-
други — начинают писать о стране и армии по-новому,
иначе оценивать то, что части из них казалось «колос-
сом на глиняных ногах». Армия 1914—1917 годов была,
несомненно, армией крестьян. К эпохе изобретения
индустриальных способов борьбы — танки, самолеты —
Россия породила поколение своих граждан, способных
справиться с современной техникой. Им выпала тяже-
лая судьба, но они сохранили доблесть отцов и праде-
дов: упорство, мужество, беспредельную жертвенность,
фаталистическое отсутствие страха смерти. И добавили
новые черты — владение техникой, самостоятельный
расчет, ориентацию в большом и малом мире. Без этого
Сталинград вошел бы в германскую, а не в нашу исто-
рию. Английский историк А. Кларк отмечает, что «на-
чиная с этого времени Красная Армия владела иници-
ативой, и, хотя немцы еще старались во многих случаях
(и преуспевая в ряде этих операций) изменить баланс
сил, их усилия могли иметь лишь тактический успех.
Начиная с ноября 1942 года позиция вермахта на Вос-
токе была в фундаментальном смысле оборонительной»*.
Нацисты сами навязали Советскому Союзу войну
на истребление, а не фехтование на рапирах. Красная
Армия набиралась мастерства с каждым месяцем, а вер-
махт, параллельно, терял уверенность в своих вождях,
приведших элитную армию на волжские утесы и почив-
Clark A. Barbarossa. The Russian-Germam Conflict 1941 — 1945.
London. Weidcnfeld and Nicolson, 1995, p. 249.
472
ших на лаврах именно тогда, когда ощущение смысла,
цели стало фактором решающего значения. Поражение
под Сталинградом потрясло Германию, ориентирован-
ную нацистской пропагандой на «лишь слегка затянув-
шийся» блицкриг. Весь многолетний опыт, впитанный
немцами с августа 1914 года от гибели армий Самсонова
и Ранненкампфа — и до высокомерного Брест-Литов-
ска, где генерал Гофман продиктовал России условия
унизительного мира, — убеждал население Германии,
что эти азиатские «недочеловеки» просто не способны
ни на что перед тевтонской изобретательностью и эф-
фективностью. Тем сильнее был эффект «советского
Танненберга» — Сталинграда, где новоиспеченному гер-
манскому фельдмаршалу не хватило даже человеческого
мужества Самсонова.
Весы истории в последний раз заколебались близ
деревни Прохоровка, где 12 июля 1943 года вермахт дал
свой последний наступательный бой. 18 часов длилась
невиданная танковая битва, когда военное счастье пере-
ходило с одной стороны на другую много раз. За пол-
ночь семьсот танков застыли в самом необычном виде,
с башнями и без оных. В русской степи остались остовы
трехсот немецких боевых машин. Между ними, искоре-
женными, лежали орудия, сотни грузовиков и тысячи
солдат. Тяжелыми были потери советской стороны, но
она отбила попытки обхода и бестрепетно пошла лоб в
лоб. Наши танкисты гибли, но немцы уже никогда не
пробовали испытать советские танки на прочность в
непосредственном танковом столкновении. Наступатель-
ная фаза войны на Восточном фронте для вермахта
окончилась. И в наступление на всех фронтах перешла
антигитлеровская коалиция — союз СССР с США и
Великобританией. Вплоть до Берлина и Эльбы, вплоть
до Маньчжурии и линкора «Миссури».
Надо отдавать себе ясный отчет в том, что идеоло-
гии нацистской Германии и Страны Советов не имели
между собой ничего общего. Первая основывалась на
экзальтированном, фанатичном национализме. Вторая —
на социальном воспитании масс. Немецкого школьника
учили, что мировая культура и наука происходят от
германского корня, что «Германия превыше всего» и
473
задачей живущего поколения является обеспечить ей
самое лучшее место под солнцем. Советские школьники
учили наизусть Гёте и Шиллера, их воспитывали в без-
условном уважении к великой германской культуре и
науке. Невозможно представить себе советского учите-
ля, который декларировал бы органическое превосход-
ство советского народа над прочими. При любом отно-
шении к социализму невозможно опровергнуть тот факт,
что он не провозглашал национальной исключительно-
сти, не ставил соседние народы рангом ниже, не взывал
к темным инстинктам крови, не порождал спесивого
высокомерия. В годы отчаянной битвы за спасение стра-
ны от вторгшегося врага в СССР издавали немецких
мыслителей и поэтов. Пытаться сегодня поставить знак
равенства между двумя полярными системами ценно-
стей можно, лишь предавая историческую истину в пользу
политической злобы дня.
Многие различия двух столкнувшихся в войне об-
ществ проистекали даже не из идеологии, а из контра-
стных особенностей цивилизационного опыта, западно-
го и восточноевропейского. Индивидуализм с одной
стороны и коллективизм — с другой, рациональность и
эмоциональность, протестантская трудовая этика — и
энтузиазм самоотвержения, опыт реформации и тради-
ции православия. Эти различия существовали задолго
до Петровской эпохи, сохранились в советское время и
долго еще будут существовать после нас. Пять столетий
подряд демонстрировал Запад победу качества над ко-
личеством, победу западной рациональности над фата-
лизмом незападных народов. Вот почему человеку Запа-
да всегда было трудно осмыслить подлинный источник
русской силы.
* * *
На блеклой фронтовой фотографии стоит на фоне
Бранденбургских ворот в группе своих армейских друзей
мой отец, тридцатичетырехлетний капитан Иван Уткин.
И дата на обороте примечательная — 9 мая 1945 года. У
всех потрепанные воинские гимнастерки, у всех счаст-
ливые молодые лица. Трудно сказать, о чем они думают,
но ясно, что не о тяжести пройденного пути — у всех
474
улыбка на устах и в глазах неистребимая вера в гряду-
щее. Только с этой верой и можно было пройти тот
путь, без нее он был бы неподсилен. Как дальше сло-
жится жизнь, не знал никто, но после этого свирепого
ужаса, после этой тысячи дней и ночей голого насилия,
смерти, страдания жизнь в будущем не могла не казать-
ся сплошным праздником. Раны заноют завтра, конту-
зии схватят за горло потом, осознание разора, неимо-
верности потерь, несказанности жертв придет позднее.
А сейчас, как хорошо видно на этой полуистертой фо-
тографии, жизнь обещает быть лазурной. Ведь отстояли,
победили, выжили!
Пройдет много лет, сменятся поколения, вспыхнут
сомнения, все подвергнется едкому скепсису, но если
есть в нашей жизни что-то настоящее, так это то, что
мы победили в самой жестокой из войн, во Второй
мировой войне. Победили ради всего мира, как часть
великой коалиции, но и ради себя, ради страны, кото-
рая через полвека засомневается в самой себе — той
самой, которая преодолела непреодолимое. Но это рана
уже другого времени, а пока на дворе 9 мая и нет более
счастливого дня. Кровь и пот миллионов, память о
недошедших, великое счастье спасения мира от жесто-
чайшей из тираний — все это делает День Победы
святыней навсегда.
Ее добывали невероятными усилиями, огромными
жертвами, мобилизацией всего лучшего в нашем наро-
де. Наш народ был готов заплатить за свою свободу
любую цену. Англичанин Овери: «Состояние войны было
острым чувством, но оно воспринималось суровым и
фаталистическим народом равно так же, как этот народ
переживал все предшествующие трудности... Стоимость
войны для России просто затмевает страдания других
стран. Не может быть спора о том, что советское насе-
ление перенесло такие страдания, которые просто не-
совместимы с потерями союзников СССР»*.
Вечером 24 июня 1945 года 2500 генералов и мар-
шалов явились на банкет в Кремле в невиданном золо-
том шитье своих потрясающих мундиров, украшенные
Overy R. Russia’s War.London, Penguin Books, 1998, p. 287—289.
475
всеми главными орденами планеты. Они были победи-
телями, настал их праздник. Они поднимали в бой
армии и фронты, они презрели все стихии, их не сло-
мила горечь поражений, ад явленных им боев, суровый
мрак отступления, обильная кровь товарищей, они от-
дали все что могли за Победу. Именно они победили во
Второй мировой войне, отомстив за униженные жертвы
Порт-Артура и Брест-Литовска, за погибших в окруже-
нии под Киевом и Вязьмой, за угасших от голода в
Ленинграде, за сброшенных в Бабий Яр, за повешенную
школьницу Зою, за выбитых напрочь войной призывни-
ков 20-х годов рождения, за нежалующихся наших со-
отечественников, которых постигла такая лихая судьба в
двадцатом веке.
Тот, с чьим именем поднимались в атаку, был в тот
вечер более чем героем. Он поднял первый, поразивший
всех, гост за бесконечное терпение русского народа, вы-
несшего невыносимое, он незабываемым образом при-
звал к национальной гордости — и не мог не видеть
сияния глаз благодарных солдат. А с другой стороны, он
уже был иным — не тем, кто спрашивал Жукова, сдадим
ли Москву, что можно сделать под Сталинградом и со-
гласно молчавшим под Курском. Уже в тот день пролегла
тень между ним и сорокалетними маршалами, вырвав-
шими победу из глотки злобного врага. Маршалы самой
могучей армии мира стояли отдельной группой. К ним,
овеянным славой полководцам великой армии 1945 года,
не подошел их генералиссимус, в их звездный час им
указали на их место, в новом раскладе политических сил
герои войны становились опасными. Немного пройдет
времени, и Жуков окажется в Одесском военном округе,
Рокоссовский — в Польше, Антонов — в Закавказье.
Генералиссимус предаст и отстранит, подвергнет репрес-
сиям маршала артиллерии Яковлева, маршала авиации
Новикова и многих, многих других лучших сыновей стра-
ны. Но все это будет в неведомом пока «потом», а сейчас
невиданное по своей бестрепетной жертвенности поколе-
ние отмечало главный национальный праздник — побед-
ное окончание войны, которая спасла весь мир, и спаяла
наши народы, и никогда не погаснет в общем нацио-
нальном сознании.
476
Память народную можно убить только вместе с
народом. Мы никогда не забудем тех, кто рвал жилы на
бесчисленных переправах, кто врывался в сожженные
города, кто горел в танках, кто прощался с товарищами
в последнем пике, кто бросался из окопа под ураганный
огонь, кто грудью ложился на амбразуру, кто тащил с
поля боя товарища, кто со связкой гранат шел на танки
врага, кто не пожалел своей жизни и все одолел. Не
ради лампас и отличий, а ради чести и свободы страны,
ради того, чтобы никто в мире не навязал нам своей
воли. Лучшие среди них не знали бравады, напротив,
они хорошо помнили невероятную цену победы, немыс-
лимость усилий, бесчисленность жертв. Они никогда бы
не победили, если бы их приказы не воспринял как свои
солдат в окопах, танкист в броне и летчик в небе — люди
от станка и сохи. Ведь перед Родиной мы все равны. И
нам позволено точно знать, что главным элементом
события, называемого Второй мировой войной, являет-
ся наша Великая Отечественная война.
На наших полях и кровью наших воинов была ос-
тановлена неудержимая прежде машина вермахта. Во-
семь из десяти немцев вольно и невольно сложили
оружие, борясь с нашей армией, признали наши союз-
ники. Именно наша армия и наш народ, беззаветно
жертвуя собой, приложили те невероятные усилия, ко-
торые повергли ниц главную противостоящую нашему
союзу с Западом силу — гитлеровскую Германию, при-
вели нашу коалицию к победе в мировой войне и обес-
печили поворот в судьбах мира. Под скромными обе-
лисками на обширных просторах от Эльбы до Волги
упокоились вечным сном те, чья оборвавшаяся во цвете
лет жизнь — это наша свобода. И пока мы помним себя,
мы просто не имеем права в буднях дня, горести неудач
и радости свершений забыть тех, кто дал нам свободу
жить, творить и исправлять свои ошибки. Иначе в на-
шей жизни нет смысла.
Содержание
Введение..................................3
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Кульминация
мирового конфликта........................6
ГЛАВА ВТОРАЯ. Решающее сражение войны ...91
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Освобождение Украины
и Тегеранская конференция...............168
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. «Багратион»............208
ГЛАВА ПЯТАЯ. Берлинский маршрут.........298
ГЛАВА ШЕСТАЯ. Меч возмездия.............389
Заключение..............................471
Научно-популярное издание
Серия «Мир в войнах»
Уткин Анатолий Иванович
ДОРОГА К ПОБЕДЕ
Ответственный редактор А. Жеребилов
Технический редактор Н. Малышева
Корректор Г. Селицкая
Художник С. Сидоркин
Издательство «Русич»:
«Книга-почтой»
214016, Смоленск, ул. Соболева, 7,
тел.: (08122) 9-15-96
Каталог высылается бесплатно
Подписано в печать с готовых диапозитивов 16.04.2003.
Формат 84х108*/з2. Бумага типографская. Гарнитура «Таймс».
Печать офсетная. Усл. печ. л. 25,62. Уч.-изд. л. 22,64.
Тираж 4000 экз. Заказ 753.
Налоговая льгота — общероссийский классификатор
продукции ОК-005-93, том 2; 953000 — книги, брошюры.
Фирма «РУСИЧ». Лицензия ЛР № 040432 от 29.04.97.
214016, Смоленск, ул. Соболева, 7.
E-mail: rusich@ keytown.com — редакция.
E-mail: salerus@ keytown.com — отдел реализации.
Издание выпушено при участии ООО «Харвест».
Лицензия ЛВ № 32 от 27.08.02.
РБ, 220013, Минск, ул. Кульман, д. 1, корп. 3, эт. 4, к. 42.
Республиканское унитарное предприятие
«Издательство «Белорусский Дом печати».
220013, Минск, пр. Ф. Скорины, 79.
Вязьма. 1943 г.
Сталинград. Февраль 1943 г.
Пе-2 наносят удар по врагу
Истребители Як-3 авиаполка «Нормандия-Неман» на полевом аэро-
дроме
Советская пехота ведет уличные бои
Танковая колонна «20 лет Советского Узбекистана» на марше.
2-й Белорусский фронт. Март 1945 г.
Советские партизаны у сбитого вражеского самолета
На родном пепелище ...
Истребитель ЛаГГ-3 из состава ВВС Черноморского флота
Гитлеровцы, плененные в Восточной Пруссии. 1945 г.
Солдаты 1-го Украинского фронта беседуют с солдатами амери-
канской армии. Район Торгау. 25 апреля 1945 г.
Жители освобожденного Кракова приветствуют войска Советской
Армии
Освобожденные узники концлагеря Дахау
Колонны немецких военнопленных у Бранденбургских ворот.
2 мая 1945 г.
В Берлине в день капитуляции немецко-фашистского гарнизона.
2 мая 1945 г.
Парад Победы на Красной Площади
1 июля 1944 года
фельдмаршал Кейтель,
начальник штаба ОКБ, задал
командующему германскими
войсками на Западе
фельдмаршалу
фон Рундштедту невинный
вопрос: «Что нам делать?»
На что Рундштедт ответил
без обиняков: «Подписывайте
мир, вы, идиоты! Что еще
можете вы сделать?»